Непослушная невеста [Барбара Дэн] (fb2) читать онлайн

Барбара Дэн Непослушная невеста

Глава 1

Вирджиния-Сити, штат Невада

21 сентября 1864 года

Мэри Кэтрин Макгиллакатти стояла, у окна гостиной – высокого, с тяжелыми шторами – и взирала на пустынный пейзаж. Однообразные коричневато-серые горы уныло возвышались над уродливыми жестяными крышами шахтерского поселка Вирджиния-Сити; убогие домишки начинались сразу за особняком ее отца. Зеленые глаза Кэтрин вдруг заполнились чем-то опасно близким к слезам, но она заставила себя проглотить подкативший к горлу тугой комок разочарования. Как все же несправедливо устроен этот мир! К тому же ее отец проявил чудовищную черствость. Если бы он сказал хоть словечко о том, что соскучился по ней, их встреча могла оказаться совершенно иной!

Помимо всего прочего, грубый ультиматум, который папенька выдвинул маменьке, заставил их отменить выезды, намеченные на целый светский сезон, а это, по мнению Кэтрин, было уже совершенно непростительно.

Они приехали меньше часа назад, и Мэри Кейт все еще была в дорожном костюме, в котором проделала весь ужасный путь от Омахи. Ее сундуки, доверху набитые нарядами, сшитыми по самой последней моде, все еще украшали наклейки, указывавшие, что она прибыла из Чикаго.

Задиристо выставив подбородок, Кэтрин перевела взгляд на своего родителя, думая только о мщении и полагая, что чем скорее он отправит ее и маменьку в обратный путь, тем будет лучше для всех.

– Право, папенька, – произнесла Кэтрин, слегка постукивая ногой об пол, – вы ведь не ожидаете, что я всегда буду жить в Вирджиния-Сити?

Она снова посмотрела в покрытое пылью окно гостиной на жуткий городишко. Мысль о том, что его улицы вымощены серебряной рудой, вряд ли могла обрадовать сердце молодой девушки. Она ни в коем случае не намерена тратить здесь свое время и таланты.

И что нашло на папеньку, из-за чего он вдруг бросил прибыльное дело в Чикаго? Продавать акции и облигации определенно лучше. Правда, он купил здесь несколько разработок и пять лет назад создал горнодобывающий конгломерат «Удачная находка», но…

Естественно, Кэтрин и ее маменька не допускали, что амбиции Хоумера Макгиллакатти хоть как-то повлияют на их образ жизни. Прошлым летом они совершили большое турне по Европе, со вкусом тратя свое новое богатство, тогда как «добрый старый Хоумер» продолжал дымить дешевыми сигарами и оплачивать их счета.

Хоумер Макгиллакатти считал себя человеком снисходительным; он старался следить за путешествиями женской половины своего семейства по редким почтовым открыткам и коротким запискам, отправленным в большой спешке его супругой. По заведенному порядку Хоумер ежедневно ходил в банк и дважды в неделю – к стройной молодой вдовушке, муж которой погиб при обвале в одной из самых неудачных шахт «Удачной находки».

Это негласное устройство их жизни продолжалось уже достаточно долгое время и, как казалось, ко всеобщему удовольствию, пока в конце весны Хоумер не встретил на бирже Сан-Франциско одного из старых чикагских друзей. Обсуждая новости, он выяснил, что его супруга старательно толкает Кэтрин, которой скоро должно было исполниться восемнадцать, в водоворот светских развлечений в надежде отыскать для дочери подходящую партию.

Конечно, Макгиллакатти ничего против денег не имел – напротив, они были его всепожирающей страстью. Однако он сам заработал свое состояние и был человеком гордым; и, услышав, что имя его глупенькой дочки связывают с изнеженным мистером Кларенсом Стоуксом из Оук-Парка, он просто взорвался. Со скоростью, сравнимой только с торнадо, периодически срывавшим крыши с домов Вирджиния-Сити, он принялся исправлять положение.

Письма так и летали между миссис Макгиллакатти и шотландско-ирландским бочагом. Хоумер возражал очень решительно: его единственный ребенок не выйдет замуж за человека, который боится честно и усердно трудиться!

Вполне понятно, что жена не разделяла его точки зрения, даже несмотря на то что двадцать лет назад он вскружил ей голову. Мэдлин заявила Хоумеру, что он отстал от жизни и забыл, какую вилку брать, садясь за стол в приличном обществе. Она также пригрозила потребовать у него развод за то, что он ведет себя столь бесчувственно.

Хоумер, в свою очередь, немедленно закрыл жене кредит, урезал ее содержание вдвое и обещал продать дом в Чикаго, если они с Кэтрин не сядут на первый же поезд, отправляющийся на Запад.

Концом всей этой истории явилось то, что они действительно сели на следующий же поезд, отправлявшийся на Запад.

Мэдлин Макгиллакатти не могла сказать, есть ли у нее желание снова жить вместе с Хоумером, однако она твердо знала, что хочет и дальше тратить его деньги.

Тайком она призналась себе, что хищный блеск, появившийся в глазах мужа, с которым она так долго вела раздельную жизнь, пробудил в ней такое же странное чувство, какое появлялось от бокала шампанского.

– Заверяю вас, папенька, что Кларенс Стоукс для меня ничего не значит, и вы могли не трудиться меня вызывать. Притом мы с маменькой так чудесно проводили время! – Кэтрин адресовала отцу выверенную улыбку, и ее зеленые глаза ярко заблестели. – Вы удовлетворены теперь, когда услышали это из моих уст?

– Нет, отнюдь. – Нахмурившись, Хоумер Макгиллакатти сцепил руки за спиной. Они с Кейт оба были рыжеволосыми, упрямыми и оба привыкли настаивать на своем, поэтому ссорились всякий раз, когда оказывались вместе.

Откашлявшись, Хоумер, покусывая конец толстой сигары, принялся размышлять. Глядя на дочь, он даже слегка расстроился. И как это он прозевал, когда его малютка Кэти выросла и превратилась в прехорошенькую девицу!

– Хорошо, что ты не во всем пошла в меня, дорогая. – Он засмеялся, мысленно сравнивая свою высокую, мощную фигуру и бочкообразную грудную клетку с ее хрупким и изящным сложением. На мать Кэтрин тоже была не слишком похожа, но, возможно, тонкие черты она унаследовала от Мэдлин: у обеих были высокие скулы и глаза с необычным, почти кошачьим разрезом. А вот цвет волос и глаз Кейт, как и ее высокий рост, были явно от него.

Кейт пожала плечами; ее тонкие пальцы лениво перебирали кружевную занавеску. Она знала, что отец всегда мечтал о сыне; когда врач сообщил ему, что Мэдлин больше не сможет иметь детей, он не стал скрывать своего разочарования.

– Будь я парнем, вы уже сейчас загнали бы меня в эту шахту, – проговорила Кейт с горечью.

Хоумер пару раз пыхнул сигарой:

– Зачем тревожить то, чего нельзя изменить!

– А зачем было волочить нас с маменькой в это Богом забытое место? Я всегда знала, что дочь вам ни к чему, потому что она – женщина. Тогда, что вам за дело, за кого я выйду замуж и как проживу жизнь? К тому же маменька абсолютно права насчет вас: со временем вы превратились в жадного старого скупердяя и у вас нет никакого понятия об утонченности и культуре!

… – Придержи язык, юная дурочка! – Хоумер схватил дочь за плечи и сильно тряхнул. – У нас с твоей матерью есть разногласия, но я не потерплю никаких возражений от вас обеих. Вы – пара неблагодарных и ни на что не годных женщин, не более того!

Мэри Кейт презрительно засмеялась:

– Вероятно, вы всех женщин считаете слабыми и ничтожными созданиями, однако, как я слышала, одна шлюха в Вирджиния-Сити вам все-таки оказалась в некотором отношении полезной…

Привыкший к жизни среди грубых мужчин Хоумер отреагировал, не задумываясь: он размахнулся и дал Кейт такую оплеуху, что она боком рухнула на кушетку.

– Запомни, дорогая: я не допущу, чтобы моя дочь говорила подобные вещи. Миссис Бауэрс – прекрасная женщина, и, надеюсь, ты больше никогда так про нее не станешь говорить.

Хотя Кейт порядком досталось, она не намерена была сдаваться.

– Мне кажется, я никого по имени не называла, – проговорила она с ядовитой улыбкой. – Я ведь не виновата, что у вас слово «шлюха» ассоциировалось именно с ее именем…

Хоумер снова замахнулся, но вдруг опустил руку.

– Извини, Кейт, я не хотел…

– Господи! – раздался у двери гостиной громкий голос с сильным южным акцентом. – Неужели между вами двумя не бывает хоть минуты спокойной?

Мэри Кейт и Хоумер разом повернулись, чтобы немедленно возразить Мэдлин.

Питер Кейси О'Рурк зацепился каблуком за медную перекладину в баре «Веселый черпак», оперся обоими локтями о шикарную стойку красного дерева и стал рассматривать посетителей. Будучи профессиональным актером, он отлично разбирался в людях. Оставалось надеяться, что это умение в очередной раз поможет ему поесть.

Газовые лампы придавали накрашенным дамам с верхнего этажа несколько призрачный вид. «Парни, побольше света!» – так и хотелось закричать ему, лишь бы избавиться от нарастающей тревоги.

Вокруг Питера шахтеры с серьезными лицами соседствовали с лавочниками, коротавшими здесь полуденный перерыв, и все это напоминало сцену в аду: темные создания глодают души друг друга. Даже добродушная болтовня бармена заставляла Питера морщиться, поскольку он считал ее совершенно неуместной. Ему казалось, что он окружен и пойман в тенета обмана и лжи.

О'Рурк заморгал, всматриваясь в сумрак, созданный спиртными парами и табачным дымом. Обычно он славился жизнерадостностью, но сейчас все было отнюдь не так.

Неожиданно его внимание привлекли двое загорелых мужчин во фланелевых рубашках и штанах из грубой кожи – вероятно, они были единственными здоровыми людьми во всем баре. Все остальные казались дьявольски искусственными. Питер опустил взгляд на полупустой стакан и подумал, что, похоже, еще никогда не чувствовал себя настолько лишним.

Рядом с ним мужчины, полумертвые от легочной лихорадки, с циничной иронией смеялись над судьбой, зная, что рано или поздно ядовитые испарения, невыносимая жара или обвал в шахте прервут их жалкое существование.

Многие были его соотечественниками: кроты, редко видящие солнечный свет и движимые единственной мечтой – напасть на богатые залежи серебра.

Рассматривая этот любопытный срез населения Вирджиния-Сити, О'Рурк пытался представить себе, как сам он станет зарабатывать себе на жизнь той же работой, что и они.

Какая новая мысль: работа!

Прежде Питер никогда не предполагал заниматься трудом, который был бы тяжелее актерского. По правде говоря, ему даже нравилось являться тем, кто, говоря словами Шекспира, «лишь час пролицедействует на сцене», подражая игрокам в реальной жизни. Актер двадцати пяти лет от роду, он вел счастливую жизнь, держась на плаву за счет личного обаяния, смекалки и щедрого содержания, которое получал от отца до недавнего времени. Веселая жизнь, дорогая одежда, еще более дорогие женщины. С тех пор как Питер собрал вещи и покинул семейное поместье на Изумрудном острове, он потворствовал всем своим прихотям, не теряя надежды как-нибудь унять непонятное внутреннее беспокойство. И вот теперь он, оказавшись на мели, застрял в Вирджиния-Сити. Господи, до чего же низкое падение!

Следуя по стопам множества беспокойных молодых людей, Питер не ожидал, что источник его независимости и благосостояния в один прекрасный день пересохнет, но отец с непростительной решимостью прекратил посылать деньги неблагодарному бездельнику и закрыл для него дальнейший доступ к фамильным сундукам.

К несчастью, к тому моменту, когда Питер понял, что поступление денег прекратилось, он уже оказался на другом краю света, в Филадельфии, где наслаждался восторженными отзывами прессы в качестве «более молодого варианта Эдмунда Кина». Не то чтобы он мгновенно сел на мель, как только скряга отец оставил его без единого цента. Конечно, нет! Это произошло уже позже, после того как Питер, показав язык всем проблемам, сел на первый же корабль, отправлявшийся в Сан-Франциско: его привлекли слухи о деньгах, которые актеры загребали в стремительно растущих шахтерских городах Калифорнии.

Уже через неделю после высадки в Сан-Франциско Питер выступал на сцене с популярной ирландской труппой и купался в роскоши. Он пил шампанское, ел устриц и танцевал до рассвета, деля весьма приличные гонорары с другими актерами. Когда до руководителей труппы дошли слухи об актерах, которые смогли уйти на покой после одного-единственного спектакля в Вирджиния-Сити, труппа перевалила через хребет Сьерра-Невады, чтобы разработать жилу Комстока и выкачать из нее все, что только возможно.

Три дня труппа играла в оперном театре Магуайра при полном аншлаге, так что казалось, им действительно удалось напасть на богатую жилу. О'Рурк, празднуя свою ирландскую удачу с присущей ему жизнерадостностью и обаянием, пригласил трех милых особ к себе в номер, чтобы выпить на сон грядущий.

Он пришел в себя через полтора дня. Голова его распухла, как горб верблюда, и раздражительностью он тоже мог бы сравниться с этим животным, особенно когда стало ясно, что его деньги исчезли. Кроме того, ангажемент внезапно отменили и труппа уехала в местечко под названием Глиттер-Галч, чтобы поискать счастья там; однако Питер отказался от шанса преодолеть триста миль по раскаленной пустыне и присоединиться к своим товарищам; он решил, что лучше остаться без денег, чем стать трупом.

И тут ему пришлось столкнуться с одним неприятным обстоятельством: для того, чтобы жить, одного личного обаяния оказалось недостаточно; теперь, в. отличие от кометы Галлея, он рисковал, сойти со сцены, не оставив после себя даже следа из серебряной пыли.

Господи, стать нищим в двадцать пять лет! От этой мысли Питеру становилось тошно.

– Такова жизнь! – угрюмо пробормотал он, признавая, что судьба неожиданно сдала ему на руки отвратительные карты.

Грызя бесплатный кренделек, Питер задумался над своим будущим с неожиданной трезвостью, если принять во внимание то количество спиртного, которое он выхлестал, начиная с девяти часов. Жаль, что его благородный отец не смотрит на жизнь сквозь тот же калейдоскоп розовых тонов, каким пользуется его хорошенькая матушка: в этом случае ему сейчас не пришлось бы отказываться от своих блестящих возможностей. Теперь же, не имея нормального гардероба и отстав от остальной труппы, он вынужден был с тоской проводить ревизию всей своей жизни.

Воспоминания заставили его тихо засмеяться. Сообразительность, хорошо подвешенный язык и гибкость обычно неплохо ему служили; и тем не менее он еще никогда не оказывался в столь неприятной ситуации. На этот раз он все же будет вынужден взяться за настоящую работу, даже несмотря на то что это не сулит ему никаких радостей в жизни..

Готовясь начать новую карьеру, Питер чувствовал, что сделанный им выбор может оказаться очень важным, но к чему это в конце концов приведет, оставалось для него полной загадкой.

* * *

– Мы с отцом всего лишь обсуждали, в чем разница между бесполезными, но респектабельными дамами и женщинами легкого поведения. – Мэри Кэтрин невинно взглянула на Хоумера, и тот сразу нахмурился.

– Мэдлин, я же велел тебе оставаться наверху! Я хочу обсудить будущее Кэтрин с ней, но без тебя! – Воинственно выпятив подбородок, он воззрился на жену, так что в конце концов она не выдержала и заметно сникла.

– Я услышала крики! – произнесла миссис Макгиллакатти дрожащим голосом. – И, естественно, встревожилась из-за Кэтрин.

– Испугалась, что я ее изобью до синяков, да? – Хоумер сделал угрожающий шаг в ее сторону.

– Нет-нет, что ты! Просто ты меня не так понял…

– Возможно, – прорычал Макгиллакатти, – но раз уж ты сюда явилась, то можешь выслушать все, что я собираюсь сказать.

Мэдлин Макгиллакатти остановилась в дверях, нервно комкая кружевной платочек, и ее лицо изобразило нерешительность.

– Садись!

Мэдлин послушно уселась на кушетку рядом с дочерью, вид которой никак нельзя было назвать покорным, при этом Хоумер продолжал расхаживать по гостиной, видимо, пытаясь успокоиться.

– Интересно, зачем мы понадобились тебе в этом примитивном шахтерском городке? – Мэдлин в недоумении приподняла брови.

– Затем, что я намерен позаботиться о Мэри Кейт и о том, чтобы она вышла замуж за настоящего мужчину, а не за какого-нибудь маменькиного сынка из пригорода Чикаго!

– Что?! – Мэдлин в ужасе посмотрела на мужа, а потом поспешно перевела взгляд на Мэри Кэтрин, в чьих глазах отразилась не меньшая тревога.

Хоумер крепко уперся в пол каблуками своих поношенных сапог.

– Ты слышала, что я сказал. Я намерен получить от этой бесполезной телки внуков, а не хнычущих хлюпиков. – Запыхтев сигарой, словно раздолбанная паровая машина, поднимавшая клети в шахтах «Удачной находки», он дожидался, пока его сообщение будет усвоено.

Рот Мэдлин приоткрылся, но ей никак не удавалось найти нужные слова, чего нельзя было сказать о ее дочери.

– «Бесполезной телки»? Так вот как вы на меня смотрите, папенька! – Голос Кэтрин звучал обманчиво ласково, но она явно готовилась вступить в бой.

– Помолчи, избалованная девчонка! – Хоумер нахмурился. – Я не виню в этом только твою мать, поскольку сам слишком много времени уделял делам, а ты без сильной руки отца стала чересчур упрямой.

– Ну нет, я эту вашу сильную руку всегда чувствовала, это уж точно.

– Ладно, я уже извинился, Кейт, – проворчал Хоумер, – так что лучше не искушай судьбу.

– Поскольку я всего лишь «бесполезная», – Кейт устремила на отца вызывающий взгляд, – то вы вряд ли заставите меня выйти за кого-то против моей воли.

– А это как сказать. – Хоумер неожиданно усмехнулся. – Я знаю здесь, в Вирджиния-Сити, нескольких молодых людей, каждый из которых стал бы для тебя прекрасным мужем. Например, мой штейгер Лью Симпсон…

– Лучше не вспоминайте о нем, отец.

Макгиллакатти мгновенно выпрямился во весь свой огромный рост и сгреб Кейт с кушетки, после чего, повиснув в воздухе, она без труда осознала свое шаткое и невыгодное положение.

– Немедленно поставьте меня на пол! – Догадавшись, что сейчас не время раздражать отца еще сильнее, Кейт несколько снизила громкость своего голоса, и, когда ее ноги коснулись ковра, она попробовала найти компромисс: – Уверена, теперь мы можем все обсудить как два разумных взрослых человека.

– Нечего тут обсуждать, – кратко буркнул Хоумер. – Я вовсе не хочу получить пиявку в качестве зятя. Можешь делать выбор из числа моих деловых партнеров, но большей свободы я тебе не дам.

– А если я скажу «нет»?

– Тогда я сделаю выбор за тебя, – твердо заявил Хоумер, которому окружавший его сизый сигарный дым придавал некое сходство с Мефистофелем.

Кэтрин вызывающе выпрямилась. Что бы ее отец ни придумал, она способна его перещеголять.

– Ну что же, папенька, тогда позвольте и мне кое-что предложить вам, – проговорила она, и в ее зеленых глазах заплясали два чертенка. – Как я понимаю, вы считаете, что любой мужчина в Вирджиния-Сити вдвое лучше, чем Кларенс Стоукс?

– В три раза лучше.

– Тогда почему бы нам не пойти в город и не познакомиться с вашими друзьями? Когда мы с маменькой въезжали сюда на дилижансе, я видела, что половина мужского населения валяется пьяной в дым перед салунами.

– Мэри Кэтрин Макгиллакатти! – предостерегающе произнес Хоумер, и его глаза угрожающе сузились.

Кэтрин одарила отца презрительным взглядом.

– Так чего же мы ждем? – ехидно спросила она. – Ясно, что моим образованием возмутительно пренебрегли: по вашим словам, я ни разу даже не видела «настоящего» мужчину. – Услышав, как родители одновременно шумно вздохнули, Кэтрин сделала низкий реверанс, словно подчиняясь пожеланиям отца: – Итак, я выберу супруга на сказочных улицах Вирджиния-Сити и смирюсь со своей судьбой.

– Еще пива, любезный! – Питер О'Рурк подтолкнул свой стакан по стойке, хотя в карманах у него было пусто. – Поставь его мне в счет, – величественно добавил он.

Старик Макгрудер поднял косматую темную бровь и, скептически осмотрев щеголя, сидевшего за стойкой, проворчал:

– В кредит не отпускаем.

Питер пожал плечами и одарил бармена отработанной покровительственной улыбкой:

– Может, мне развлечь твоих клиентов несколькими строчками из «Гамлета»? А можно из «Ромео и Джульетты». Или ты предпочтешь поэзию?

– Вообразил себя актером, да? – Макгрудер на минуту прекратил полировать стойку тряпкой и махнул вышибале: – Крюгер, покажи этому хитрецу, как мы здесь принимаем актеров.

О'Рурк поднял взгляд и едва успел уклониться от прямого удара огромного кулака по своему изящному подбородку с ямочкой, однако следующий удар попал ему прямо в солнечное сплетение.

– О Боже! – прохрипел Питер и вцепился в край стойки, но не смог удержаться и сполз на пол.

Очередной удар отправил его в пропасть – такую же темную, как шахта, на дно которой срывается клеть. Где-то в уголке меркнущего подсознания еще успела появиться досада из-за того, что его падение лишено той грации, которую он обычно демонстрировал в своих самых удачно сыгранных сценах смерти, а потом Питер почувствовал, как его обмякшее тело поднимают с пола. Господи, как это было унизительно: он терпеть не мог неудачных представлений, особенно перед столь малоразвитыми зрителями.

В следующее мгновение вышибала выбросил его за дверь, и Питер, проскользнув под коновязью, приземлился на кучу конского навоза между двумя бесчувственными шахтерами. Взгляд его устремился в ярко-голубое небо, и он моментально оценил всю мелодраматичность своего неловкого положения. Господи, в какой чертов свинарник он превратил свою жизнь!

Несмотря на ужасную головную боль, Питер стал хохотать словно сумасшедший, а потом, за неимением ничего лучшего, гордость и надежда О'Рурков благополучно лишился чувств.

От предвкушения победы у Кэтрин на губах заиграла улыбка; ее ноздри изящно раздувались, словно в пылу битвы. Она бросила вызов, нисколько не сомневаясь в том, что отец ни за что не станет доводить ее до крайности.

– Я говорю совершенно серьезно! – почти выкрикнула она.

Фыркая, словно разозлившийся бык, Хоумер Макгиллакатти от души выругался. Итак, его дочь хочет играть без правил? Ну что ж, ему ни разу в жизни не случалось отступать перед вызовом, и будь он проклят, если пойдет на попятную перед столь нелепым предложением! Стоит этой гордячке дать волю, и она тут же возьмет придурка вроде Стоукса под каблук, а потом произведет на свет дюжину низкокачественных внуков, не годящихся в наследники. Ну нет, он на это не пойдет!

– Итак, ты настаиваешь на своих словах? – Он решил дать дочери последний шанс.

Кэтрин вызывающе вскинула голову:

– Безусловно, да. Жду не дождусь, милый отец, когда смогу встретиться с мужчиной моих грез.

– Что ж, так оно и будет, и уверяю, тебе не придется ждать долго.

Глава 2

Тот, кто сказал, что дуракам закон не писан, был, по всей видимости, очень близко знаком с семейством Макгиллакатти.

Крепко ухватив дочь за руку, Хоумер бесцеремонно потащил ее из гостиной, заставив споткнуться о половик у двери и о керамического мопса, который должен был мешать двери распахиваться слишком широко.

– Постойте, отец! – Кэтрин попыталась остановить его, но упала на одно колено, так что пышные юбки ярко-синего цвета и уголок шали с бахромой оказались зажаты у нее под ногой.

Хоумер замедлил движение: он готов был пойти навстречу дочери в ту же минуту, как она проявит признаки покорности. В финансовом отношении он вложил в эту девицу целое состояние и даже в плане чувств – намного больше, чем могли заподозрить она и ее маменька.

– Ну так как, Кейт?

– Не трогайте меня! – Кэтрин хотя и с трудом, но все же смогла принять более достойную позу. Выпрямившись, она презрительно посмотрела на отца: – Право же, кем бы ни оказался мой будущий муж, он скорее женится, если я буду выглядеть прилично.

– Ах ты, упрямая, зловредная…

– …бесполезная женщина, – докончила Кэтрин. – Но зачем вы кружите мне голову лестью, если я слишком глупа для этого? – Она взялась за ручку и резко распахнула дверь. – Итак, чего мы ждем? Кажется, вы очень спешили выдать меня замуж?

– Кэти…

Увы, Кэтрин совершенно не заметила скрытой боли, которая прозвучала в голосе отца. Впрочем, у нее все равно не оставалось выхода: она вынуждена была или идти дальше, или поступиться своей гордостью. Позади нее на полу гостиной лежала в глубоком обмороке Мэдлин, но ни отец, ни дочь даже не взглянули на нее: стоило ли в такой судьбоносный момент беспокоиться о подобном пустяке!

Хоумер Макгиллакатти с такой силой захлопнул за собой парадную дверь, что чуть не расколотил толстые окошки из цветного стекла. За всю свою жизнь он не испытывал большего раздражения: непокорность дочери оказалась для него слишком сильным ударом.

– Хорошо же, дочь, раз ты настаиваешь…

У его ног закрутился пыльный вихрь, заставив его быстро заморгать, чтобы видеть яснее; схватив дочь за руку, Хоумер стремительно зашагал к деловому району города.

– Конечно, вы понимаете, что это вам так не сойдет!.. – уже не столь уверенно пробормотала Кэтрин: ей приходилось бежать, чтобы приноровиться к широким шагам отца.

– Тебе тоже, Кейт. – Хоумер несся вперед, словно слетевший с тормозов паровоз, разогнавшийся до опасной скорости.

– Мне всегда казалось, что вы любите получать прибыль с вложенных денег! – Кэтрин попыталась пойти на попятный, но, споткнувшись, проехалась по земле на каблуках и чуть не упала.

Хоумер с силой дернул ее за руку, и Кейт пришлось ускорить шаги. Теперь она летела за отцом, словно утка, исполняющая брачный танец на поверхности озера.

– Прибыль – да. – Хоумер был неумолим. – Я намерен заиметь кого-то, кому можно было бы доверять, – мрачно сказал он.

Внезапно Хоумер свернул, пытаясь не столкнуться с быстро катившейся повозкой, а затем втащил дочь на деревянный тротуар перед аптекой «Первопроходец», где они остановились, чтобы отдышаться.

Кэтрин повернулась и бросила взгляд вдоль улицы: с этого места она отлично видела несколько баров и возможных женихов, лежавших в пьяном оцепенении на тротуаре перед ними. Внезапно по ее спине пробежал холодок.

Заметив состояние дочери, Хоумер засмеялся.

– Если хочешь, Кейт, мы можем пойти домой, после я познакомлю тебя с парой славных парней, которые на меня работают.

– Нет! – Кэтрин почувствовала прилив возмущения. – Я не кусок мяса, не акция, не сертификат на разработку участка, мной нельзя торговать!

– Все равно ты выйдешь замуж до конца недели, – непреклонно заявил Макгиллакатти. – Мне надоело, что твоя матушка тратит мои деньги с той же скоростью, с какой я их извлекаю из этой чертовой дыры в земле! Мэдлин – никуда не годная жена, и я не допущу, чтобы ты стала такой же.

Кейт была потрясена: как он мог говорить такое о ее матери?!

– Я не…

– Что «не»? Посмотрите на себя, барышня! Вы умеете готовить? Шить? Стирать?

– Нет, конечно. Для этого у нас есть прислуга!

Глаза Хоумера превратились в щелки.

– Ты, как и твоя матушка, – наслаждение для взора, но больше ни на что не годишься!

– Неправда! Я много чего знаю, умею устраивать званые обеды и даже пишу пейзажи маслом! – Кэтрин заметила, что они привлекают к себе все больше внимания. – Отец, пожалуйста…

– Что «пожалуйста»? И что вообще ты знаешь о жизнь, дочь? – Лицо Хоумера побагровело.

– А что о ней нужно знать? – Кэтрин рассмеялась. – Жизнь просто есть, и мы должны ею наслаждаться.

Тут Хоумер Макгиллакатти разразился цветистой руганью, которая сделала бы честь любому рабочему на живодерне, и Кэтрин, покраснев, попыталась закрыть лицо краем шали, чтобы избегнуть пристальных взглядов любопытных прохожих.

– Да ты еще хуже, чем я думал! – взревел Хоумер. – Я отдал целое состояние на то, чтобы наряжать и баловать мою дочь, – и вот что получил в итоге!

Кэтрин презрительно вздернула плечи.

– Я – настоящая леди и не виновата, что тебя это бесит! – негромко заявила она.

– Настоящая леди?

– У меня свое знание, у вас – свое, – высокомерно ответила Кейт.

Хоумер передвинул укоротившуюся сигару в угол рта.

– Но ты все еще хочешь увидеть «настоящего мужчину»?

– Если это пополнит мое образование. – Кэтрин скрестила руки на груди.

Не прибавив ни слова, Макгиллакатти протянул ей руку, и Кэтрин церемонно приняла ее, после чего они бодро зашагали вдоль улицы. Сапоги Хоумера стучали, словно барабаны, отмечающие последний путь преступника к эшафоту, а каблучки его дочери цокали по деревянному тротуару подобно кастаньетам испанской танцовщицы. Отец и дочь достигли такого состояния, когда обоим больше всего хотелось не найти Кэтрин мужа, а как можно сильнее досадить друг другу.

Они остановились напротив салуна О'Тула, где единственным клиентом, валявшимся на тротуаре, оказался беззубый старик.

– Бедняга! – Хоумер покачал головой и сокрушенно посмотрел на дочь: – Мне очень жаль, Кейт, но этот слишком плох, чтобы сделать тебе детей. Однако в свое время он был чертовски хорош.

После этого глубокомысленного заявления Хоумер провел Кэтрин на несколько домов дальше, к заведению Кэпа. Тут дела обстояли не лучше: все мужчины оказались шахтерами, убивавшими время в ожидании того момента, когда их прикончит легочная лихорадка.

Они двинулись дальше, и Кэтрин, случайно бросив взгляд в витрину шляпной мастерской на углу улицы, ужаснулась при виде выставленной там безвкусной шляпки. Красные вишни и ярко-оранжевые перья – тут даже комментировать было нечего.

Лишь когда Хоумер нетерпеливо потянул ее за руку, она неохотно переключила свое внимание на мужское население города.

Перед салуном «Веселый черпак» валялись пятеро – грязные, в рваной, неряшливой одежде. Жалкое зрелище. К тому же все, кроме одного, оказались небритыми.

Кэтрин пожала плечами, прекрасно понимая, что даже в его нынешнем состоянии отец вряд ли всерьез обратит на них внимание – просто ему хочется помучить и унизить ее.

– Вот тебе и сливки общества. – Хоумер достал сигару, и, обрезав кончик, швырнул его в длинноногого мужчину, который спал между двух коней, поставленных у коновязи. – Ну что, дочь, как тебе картина?

Кейт демонстративно зевнула, не забыв прикрыть рот тыльной стороной ладони.

– А может, кто-то тебе все же приглянулся? – Подойдя к спящим, Хоумер ногой перевернул каждого из них. – Харви, – отметил он, толкая носком сапога мужчину в лосинах. – Разведчик армии. У него еще, наверное, осталась в запасе пара лет.

– Нет уж, спасибо.

– Тогда старина Паппи Кавана: он празднует рождение двенадцатого сына, счастливчик!

Мужчина оказался здоровенным шахтером лет сорока – он был неплохо сложен и носил на пальце обручальное кольцо.

– Обидно, что он женат. – Кэтрин присела на корточки, якобы для того, чтобы лучше его рассмотреть, и захватила вялый бицепс большим и указательным пальцами. – Впечатляет, но не очень.

Хоумер уже шевелил сапогом следующего.

– Уолт Уитакер, тоже женат.

– Какая досада! Надо полагать, что всех самых хороших уже разобрали, и теперь нам можно идти домой.

– Не спешите, барышня. Сэм Тиллетс, холост, но, к несчастью, слегка полоумный… – Хоумер сошел с тротуара и двинулся к последнему кандидату, который лежал под коновязью с глупой улыбкой на лице.

Кэтрин эта игра начала надоедать.

– Пойдемте, отец, вы уже достаточно пошутили и показали мне отборных «настоящих мужчин». На сегодня хватит: здесь жарко, и мне хочется холодного лимонада, а не…

Она вдруг замолчала, когда взгляд ее скользнул по высокому поджарому мужчине, растянувшемуся под коновязью.

Ее сразу же поразила необычность его наряда: сапоги были сшиты из привозной мягкой кожи и сидели на мускулистых икрах как влитые, его светло-синие брюки плотно обтягивали тело. Мэри Кейт судорожно сглотнула при виде полной демонстрации его мужской силы. Ее взгляд скользнул от пояса брюк к тому месту, где длинные мускулистые ляжки и идеально ровные колени прятались в голенищах сапог.

Сделав над собой невероятное усилие, она передвинула взгляд выше.

Открытая в вороте, небрежно зашнурованная рубашка оказалась сшитой из дорогого полотна, а короткие золотистые завитки на его груди и широкие плечи так и манили прикоснуться к ним. Пышные рукава были присобраны у сильных, но изящных запястий, а на одном из длинных красивых пальцев правой руки Кэтрин увидела крупное кольцо с печаткой.

Сердце ее затрепетало от неожиданной радости: кандидат оказался неженатым!

Она продолжила свой осмотр, и Хоумер Макгиллакатти, который, уж конечно, не был ни слепым, ни глупым, сразу заметил внезапный интерес, отразившийся на лице дочери, и тоже устремил критический взгляд на незнакомца.

– Чертов новичок! – ворчливо произнес он. Кэтрин прищурилась.

– Так он не из ваших местных мужланов? – ласково осведомилась она, после чего наклонилась, чтобы лучше рассмотреть спящего.

Облизнув губы в странном возбуждении, которого никогда прежде не испытывала, Кэтрин опустила взгляд на сильный, крупный рот, губы которого изгибались так, словно их владелец находит весь мир немного забавным. На его щеках угадывались ямочки, а на сильном подбородке оказалась еще одна ямка, очень глубокая и мужественная.

Настоящий олимпийский бог! Мэри Кэтрин наклонилась к нему ещё ближе; в этот момент она совершенно забыла и о своем отце, и о том, что подол её платья невольно собирает следы жизнедеятельности конского населения улицы. То, что она сейчас видела, могло поспорить с лучшими творениями Микеланджело и заставляло ее испытывать внутреннюю дрожь.

Протянув руку, Кейт осторожно прикоснулась к губам мужчины: ей просто необходимо было узнать, какие они на ощупь! Такое должна узнать каждая девушка – иначе она просто напрасно прожила жизнь.

Затаив дыхание, Кейт провела указательным пальцем по складке губ, и вдруг ее палец оказался втянут в теплую влажную пещеру. Его мягкие губы сомкнулись на ее пальце, и Кэтрин почувствовала, как язык и зубы дразняще играют с ним.

Ей показалось, будто ее ударило током, и она резко отпрянула, приземлившись задом на ворох оборок. Щеки ее вспыхнули от смущения, и она вскрикнула.

– Эге, похоже, тебе сегодня везет, – пророкотал у неё за спиной Хоумер.

Лениво открыв глаза, Питер Кейси О'Рурк внезапно обнаружил, что прямо над ним находится божественно сложенная розовощекая красавица; ее губы казались такими нежными, что его низменные инстинкты моментально проснулись.

Зелено-огненные глаза разбудили мимолетное воспоминание об Эгейском море, у которого Питер один раз отдыхал в обществе греческой принцессы.

Склонившаяся над ним большеглазая чародейка оказалась чертовски хороша: ее пышные темно-каштановые волосы пылали в лучах заходящего солнца, и, конечно же, такая красавица никогда не ступала на землю, покрытую конским навозом.

Тем не менее, когда взгляд Питера снова скользнул по этому прелестному видению, он начал подозревать, что оно все-таки не столь уж эфемерно и недоступно. Когда девушка, совершенно неожиданно для него, чуть не опрокинулась назад, ее подол высоко поднялся над коленями, а масса нижних юбок маняще завихрилась вокруг стройных лодыжек.

Питер на долю секунды закрыл глаза и судорожно вздохнул. Так кто же перед ним – пастушка или богиня? Ангел-мучитель или легкий эльф?

Потом он увидел, как нежданное видение, воплотившее в себе идеал женственности, поднимается на ноги, и шорох ее нижних юбок заставил его подумать об ангеле, расправившем крылья в ореоле света. Теперь Питер был совершенно уверен в том, что он, умерев, попал в рай…

И тут она сунула свой нежный пальчик, который он только что целовал и ласкал, себе в рот.

О'Рурку этот жест представился одновременно и невероятно невинным, и страшно соблазнительным. По его телу снова пробежала волна желания. Право, он совершенно безнадежен: не может контролировать себя даже в присутствии самого что ни на есть небесного создания.

– Ну что, дочь? – Вопрос сопроводил нетерпеливый тычок сапога в ногу О'Рурка.

При виде хмурого мужчины, стоящего рядом, с его прекрасным видением в ярко-синем платье, Питер нахмурился. Облака табачного дыма поднимались вокруг густых прядей взлохмаченных рыжих волос, а из-под густых темных бровей нa него устремляла пронзительный взгляд пара таких суровых серо-зеленых глаз, каких ему еще не приходилось видеть.

Питер закрыл глаза и застонал. Тысяча чертей! Его вернули к жизни все в том же месте – в Вирджиния-Сити, и если он хоть немного разбирается в человеческой природе, то Люцифер и его доченька придумали для него нечто такое, что непременно сделает его жизнь адом на земле!

Кэтрин постаралась стряхнуть с себя затуманившее ее разум наваждение; сейчас от произнесенного ею ответа, возможно, зависело все ее будущее, а то, что лежавший на земле мужчина был внешне похож на идеал всех женщин, еще не означало, что уже через неделю он не сможет превратиться в ее самый страшный кошмар!

Пытаясь взвесить все «за» и «против», Кэтрин оказалась и очень сложном положении. Хоумер был полон решимости выдать ее замуж – так почему бы, в конце концов, ей не оставить за собой хоть какую-то власть над собственной судьбой?

Несмотря на то, что распростертый в навозе херувим явно перебрал спиртного, ямочки на щеках позволяли предположить, что у него есть чувство юмора и он довольно умен. Что, если заключить с этим человеком договор и заплатить за временное использование его имени? В результате она сможет получить приличное финансовое обеспечение от отца и сбежать из этого проклятого городишки. Кэтрин напомнила себе, что ей всегда хотелось побывать в Сан-Франциско: оказавшись там, она добьется признания брака недействительным и оттуда на поезде уедет в Чикаго, где ее ждет не дождется Кларенс.

Поздравив себя с тем, что ей удалось найти такой замечательный способ перехитрить отца, Кэтрин обошла вокруг претендента на ее руку, внимательно рассматривая незнакомца со всех сторон. Хорошо хоть, что стоять рядом с ним в церкви будет не слишком стыдно. Лицо молодого человека выглядело осунувшимся: несомненно, удача ему изменила и у нее не возникнет трудностей с получением его согласия.

– Хорошо, отец, – громко произнесла Кэтрин. – Я выбираю вот этого.

«Выбираю этого»? Что, черт подери, происходит?! Питер вновь медленно приоткрыл глаза, потом с трудом сел.

И в эту же секунду его облили ведром воды из конской поилки.

– Осторожнее, черт! – возмущенно воскликнул он и снова лег.

– Эй ты, дурень, моя дочь выбрала тебя, – сообщил ему ворчливый голос откуда-то сверху, и Питеру показалось, что это голос самого провидения. Он осторожно моргнул, припоминая, не напился ли он настолько сильно, чтобы соблазнить дочь этого незнакомого ему человека.

– Нет уж, ее вы на меня не повесите, – решительно заявил Питер, предполагая игнорировать странную пару до тех пор, пока она не удалится. – Убирайтесь, я свои права знаю, и сейчас мне точно положено пара часов спокойствия!

– Сначала нужно его как-то привести в чувство! – услышал он шепот девушки.

– Хорошая мысль, Кейт, – согласился сопровождавший ее мужчина. – Эй, Махоуни! Как насчет того, чтобы помочь мне доставить этого балбеса ко мне домой?

– Это возможно, – лениво сказал Махоуни. – Правда, Уилл?

Его напарник молча кивнул, и тут же за Питера ухватилось несколько рук. Взлетев в воздух, он почувствовал, что падает и через секунду окунается с огромной скоростью… в чертову поилку для коней!

Вынырнув, Питер принялся энергично отплевываться и размахивать руками. Более неприятной ванны ему еще не приходилось принимать. Стряхивая с глаз мокрые пряди волос, он вылез из поилки, доковылял до середины улицы и вдруг почувствовал себя трезвым как стеклышко.

– Дьявольщина! Что вы себе позволяете? – взревел Питер, и его звучный рык заставил деревянные ставни и дождевые лохани по всей улице отозваться гулким эхом.

Подняв кулак и расставив ноги, чтобы надежнее удерживать вертикальное положение, Питер поискал глазами своих мучителей.

– Кажется, он уже лучше соображает, папенька, – неожиданно раздался поблизости елейный голосок, и та, которая еще недавно представлялась ему ангелом, протянула руку в его сторону. – Как поживаете? Я Мэри Кэтрин Макгиллакатти, а вы?

– Питер Кейси О'Рурк, – недовольно пробормотал Питер и, неожиданно для себя сжал ее руку, а затем резко потянул ее на себя.

Когда ее туфелька соприкоснулась с его сапогом, он легко подхватил ее за бедро и поднял вверх.

Чувствуя, что потеряла контакт с почвой, Кэтрин истошно завопила:

– Папенька! На помощь!

Лишь когда Питер начал медленно ее опускать, Кэтрин поняла, где сейчас окажется, и, к своему ужасу, не ошиблась.

– О Боже! – Она мгновенно почувствовала, как зеленая тина и какие-то ошметки из поилки просачиваются сквозь чудесную ткань модного платья, совсем недавно выписанного из Парижа.

Теплая жижа неотвратимо проникала сквозь ее нижнее белье, заставляя вспомнить о мерзких тварях, живущих в тине.

– Фу! Ой! Караул!

Кэтрин отшвырнула крошечную ящерку и стала весьма неизящно выбираться из деревянного корыта, пока наконец не ступила на землю, проливая вокруг себя каскады мутной воды.

Тем временем вдоль улицы выстроилась целая толпа, все смеялись над ней!

Кэтрин гневно посмотрела на человека, который выставил ее посмешищем перед столь невзрачной публикой, и с возмущением обнаружила, что на лице Питера О'Рурка играет насмешливая улыбка.

– Как вам понравилась ванна? – любезно поинтересовался он.

Кэтрин чуть не затошнило при виде нитки зеленых водорослей, соскользнувшей с ее щеки.

– Не очень, но хорошо хотя бы то, что ты, кажется, протрезвел, – язвительно ответила Кэтрин. Ощущая себя куропаткой, попавшей под ливень, она резко развернулась и зашагала прочь, в то время как Макгиллакатти тряс головой и оглушительно хохотал. Еще бы: его доченьку наконец-то окоротили! У этого парня определенно был характер, и Хоумеру такие нравились: он очень надеялся, что, несмотря на странную одежду и длинные волосы, О'Рурк легко справится с его вспыльчивой дочерью.

– Молодой человек, возможно, тебе хочется проделать то же самое и со мной? – Неожиданно кончив хохотать. Хоумер прищурился.

Питер оценивающе уставился на него.

– Нет, сэр, – произнес он после недолгой паузы. – Подозреваю, что я столкнулся бы с чем-то таким, что мне не по силам.

– Тогда можно, я поставлю тебе выпивку?

– Нет уж, спасибо. Неразумно пить на пустой желудок. – Питер похлопал себя по животу. – В последнее время я мало ел, а это не добавляет человеку выносливости.

Макгиллакатти бросил на собеседника проницательный взгляд:

– Ищешь работу, верно?

– Готов согласиться на что угодно. – Изящные пальцы О'Рурка прошлись по золотистым локонам, видимо, для того, чтобы хоть немного привести их в порядок.

– Что у тебя за прошлое, сынок?

Питер замялся, не зная, что отвечать на этот вопрос Люди не всегда дружелюбно относились кактерам, считая их чересчур ленивыми, поэтому он, пожав плечами, дал уклончивый ответ:

– Пробовал всего понемножку.

– Отлично. Возможно, у меня кое-что для тебя найдется, – дружелюбно заявил Хоумер. – Но сначала почему бы тебе не зайти ко мне и не привести себя в порядок? У тебя есть еще одежда?

Шагая рядом со своим будущим нанимателем, Питер моментально проникся к нему расположением.

– Я оставил кое-что в пансионе миссис Малдун.

– Не хочешь сначала зайти туда?

– Не думаю. – Питер покачал головой. – Вы ведь знаете, как это бывает, сэр. Я немного задержался с платой, и пока не рассчитаюсь с миссис Малдун, она вряд ли расстанется с моим сундуком.

– Ладно, мы пошлем за ним позже, – Хоумер запыхтел сигарой, – а пока мы тебя почистим, хорошенько накормим и после этого поговорим. У меня есть щедрое предложение, от которого ты, по-моему, не сможешь отказаться.

Поскольку Питер был занят едой, то, поев, он вошел в гостиную Макгиллакатти, зная об угрожающей ему опасности не больше невинного младенца.

Сперва его представили очаровательной брюнетке, жене будущего работодателя, затем провели наверх, в спальню для гостей, где он смог привести себя в порядок.

Облачившись в одну из ярких клетчатых рубашек Макгиллакатти, Питер вышел на лестничную площадку, где сразу наткнулся на дочку хозяина дома.

– Ты! – возмущенно воскликнула Кэтрин, но вдруг вспомнила, что Питер Кейси О'Рурк, каким бы он ни был презренным негодяем, может оказаться ей полезным.

В тот же миг ее зеленые глаза скользнули по его лицу с притворной сердечностью.

– Как приятно видеть здесь тебя! – промурлыкала она. Питер невольно отметил, что Кэтрин привела себя в порядок гораздо успешнее, чем он. У платья из золотистого шелка с серебряными и голубыми переливами оказался глубокий вырез, и для шахтерского городка ее наряд, возможно, был слишком пышным, но на востоке многие женщины одевались подобным образом, и это вовсе не говорило о плохом вкусе.

– Вы сияете подобно солнцу, мисс Макгиллакатти. – Питер посторонился, предоставляя Кэтрин возможность спускаться первой.

Протянув руку, она неожиданно задержала его.

– Я понимаю, что для столь недолгого знакомства это несколько неуместно, но нельзя ли нам поговорить наедине: это займет всего пару минут, обещаю вам. – Настороженно осмотревшись, Кейт быстро затащила гостя в нишу в конце коридора.

– Что это вы задумали, мисс Макгиллакатти? – Питер неожиданно почувствовал себя жертвой, пойманной пауком. – Насколько я понимаю, ваш отец ждет меня внизу, у себя в кабинете.

– Мой отец намерен выдать меня замуж за какого-то шахтера, – прошептала Кэтрин, – и поэтому я хочу вам кое-что предложить.

– Это, случайно, не то же самое, что задумал ваш отец, а?

– Пожалуй, но, видите ли, мистер О'Рурк, я предпочла бы, чтобы вы работали на меня. – Кейт очень торопилась, понимая, что времени у нее совсем мало. Нельзя допустить, чтобы отец узнал о ее плане. – Итак, вам надо только жениться на мне…

– Жениться на вас?!

«Женитьба» было самым страшным словом во всем английском языке, по крайней мере для Питера. Оказавшись перед лицом такой опасности, он некоторое время молча смотрел в чарующие зеленые глаза, а затем громко рассмеялся.

– Это был бы фиктивный брак, временный, – поспешно пояснила Кэтрин. – Только до тех пор, пока я не окажусь в Сан-Франциско, подальше от отца. Я вам щедро заплачу, обещаю…

– Назовите свою цену. – Питер ехидно улыбнулся. Он не собирался соглашаться, но ему забавно было продолжать эту игру.

Кэтрин наугад назвала цифру:

– Тысяча долларов, идет?

– Недурно для нескольких минут представления у алтаря. Полагаю, больше от меня никаких услуг не потребуется?

– Разумеется, нет! – Кэтрин энергично кивнула, торопясь поскорее прийти к соглашению.

– Никакого тисканья в темноте? – Питер скромно опустил взгляд на свои ухоженные ногти.

Кэтрин возмущенно ахнула:

– О чем вы говорите?! – Она прижала руки к отчаянно бьющемуся сердцу.

– Это хорошо.

Питер неожиданно сделал шаг, и Кэтрин оказалась зажатой между ним и окном, находившимся в торце коридора.

– Я много кем был, но меня не привлекает перспектива стать жиголо для какой-нибудь маленькой девочки.

– Жиголо?

У Кэтрин голова пошла кругом. Боже, что она делает: заключает сделку с дьяволом! Этот человек говорит о вещах, которые ни один джентльмен не рискнет упоминать в присутствии дамы…

– Вы меня слышали. – Питер внезапно наклонился и поцеловал ее в чуть приоткрывшиеся губы.

Его дыхание согрело щеку Кэтрин, а потом его губы нежно накрыли ее рот, и она почувствовала, что у нее подгибаются колени. Это нисколько не походило на то, что они с Кларенсом делали в субботу вечером на качелях, установленных на веранде. Это определенно было не…

В конце концов Кэтрин прекратила попытки проанализировать то, что он делает, и несколько сладких минут Питер О'Рурк продолжал наслаждаться нежными прикосновениями красавицы, столь неожиданно оказавшейся в его объятиях. «Святая наивность! – рассмеялся он про себя. – Забавно было бы ее соблазнить».

Тем временем непривычное волнение грозило окончательно разрушить остатки здравомыслия Кейт. Странные ощущения распространялись по ее телу, заставляя его то пылать, то покрываться мурашками. То, что делали с ней поцелуи этого мужчины, было просто возмутительным: она никогда в жизни не осмелится признаться в том, что чувствует сейчас, даже своему дневнику!

Тем временем Питер нежно покусывал губы Кэтрин и пробовал их на вкус, бессовестно дразня ее чувства, отчего у нее голова шла кругом.

– Пожалуйста… не согласишься ли ты на мне… жениться? – наконец пролепетала она, пытаясь вернуться к интересующей ее теме.

– Как знать, как знать… – Его зеленые глаза озорно заискрились. – Видишь ли, я еще не слышал, что хочет предложить мне твой отец. Если условия окажутся подходящими, то…

Заметив ироничную улыбку О'Рурка, Кэтрин почувствовала, что надежда покидает ее.

– Ты не расскажешь папеньке о моем плане, правда ведь? – встревоженно спросила она.

– Мисс Макгиллакатти, если вы вообразили, что я буду счастлив оказаться в центре конфликта двух вспыльчивых людей, то вы, безусловно, ошиблись. – Питер важно выпятил грудь. – С другой стороны, если у вашего отца найдется для меня подходящая работа и ему захочется предложить вас в придачу, об этом, я полагаю, можно будет подумать.

И тут Кэтрин отвесила своему собеседнику звонкую пощечину. Так ему и надо – не будет впредь заставлять ее напрасно тратить время!

– Невежда, неотесанный, отвратительный нахал! – возмущенно воскликнула она, поднимая руку, чтобы ударить его снова.

Поймав руку, Питер завел ее за спину Кэтрин. Его губы побелели от гнева.

– Ты мне за это ответишь! – угрожающе процедил он, неохотно отпуская ее руку.

Гневно взглянув на него, Кэтрин раздраженно потерла запястье.

– Не будь мое положение таким отчаянным, я бы не унизилась до того, чтобы просить тебя о помощи! – обиженно проговорила она. – Мне следовало бы сразу понять, что с тобой не на что рассчитывать.

– Разумеется, следовало. – Питер тихо рассмеялся, и его палец оттянул один рыжеватый локон вниз до самой ее груди; однако Кэтрин даже не заметила этого.

– Это был бы самый короткий брак, признанный недействительным, а потом… Ты только представь себе, что можно сделать, имея тысячу долларов!

Питер поморщился: в столь нежных устах слова, полные беззаботного презрения, звучали неприятно и слишком уж похоже на то, что частенько говорил он сам.

Неожиданно в душе Питера проснулась легкая тревога: ему показалось, будто он мельком увидел собственное отражение, только принявшее женский облик. К сожалению, увиденное оказалось не слишком привлекательным. Конечно, Кэтрин Макгиллакатти наивна и неопытна; она не знает жизнь и людей, но она, без сомнения, быстро приспособится. Почему-то осознание этого факта вызвало у него непонятное беспокойство.

– Сейчас никто уже не верит в институт брака, – мягко напомнила Кейт.

– Эй, поосторожнее! – Питер шутливо погрозил ей пальцем. – Только дураки шутят такими вещами. – Произнеся это недвусмысленное предупреждение, он повернулся и не спеша направился вниз по лестнице заключать сделку с самим дьяволом.

Глава 3

Поскольку Питер рассматривал Хоумера Макгиллакатти как источник своего пропитания на ближайшее время, он без труда сообразил, что ему необходимо должным образом оценить доходы, интересы и побуждения этого человека. Если все сделать правильно, то можно добиться для себя очень неплохих условий.

Пока они с Хоумером говорили о пустяках, курили сигары и пили бурбон, Питер сосредоточился на том, чтобы получше узнать того, кто сидел напротив него за гигантским столом из желтой сосны.

Кабинет Хоумера Макгиллакатти весьма точно характеризовал этого человека. Книжные полки были плотно заставлены как произведениями античных классиков, так и геологическими отчетами, опубликованными правительством Соединенных Штатов, а блестящие кожаные кресла и вытертый диван свидетельствовали о том, что магнат очень много времени проводит в этом помещении.

Со всех предметов в кабинете Хоумера была стерта пыль, и они содержались в образцовом порядке, за одним исключением: диплом об окончании Йельского университета висел на стене криво, и с него свисал клок паутины. Владелец даже не потрудился поправить диплом и стереть с него пыль, а значит, он считал эту вещь не имеющей существенного значения для него.

– Горное дело – главная страсть моей жизни, – неожиданно признался Макгиллакатти, с удивлением отмечая, что О'Рурк ограничился всего лишь одной стопкой и не демонстрирует никаких признаков неутолимой жажды.

– Неужели вы прочли всё это? – спросил Питер с невольным восхищением.

Хоумер пожал плечами:

– В основном да. Иногда времени не хватает. Перевод иностранных вещей я обычно поручаю Отто Крюгеру.

– Крюгеру? Вы говорите про вышибалу из салуна? – Питер изумленно покачал головой. – Кто бы мог подумать, что у этого здоровяка есть что-то, кроме мощного кулака…

– Имел с ним стычку, да? – Макгиллакатти тихо засмеялся. – На самом деле Крюгер на удивление хорошо образован. Он был школьным учителем, пока его жена не умерла от холеры по пути на золотые прииски. С тех пор Крюгер стал другим человеком.

– Западные штаты действительно привлекают к себе мечтателей, – заметил Питер.

– Пожалуй, ты прав. Ну а тебя что привело на Запад? Золото? Или ты один из тех, кто пытается забыть свое прошлое?

– Ни то, ни другое. На Запад меня привело главным образом любопытство.

– И ты не оставлял позади брошенных жен, разбитых сердец? – поинтересовался Макгиллакатти.

Питер рассмеялся:

– Может, на сердцах оставались небольшие ссадины, но ничего серьезного, и уж точно никаких жен.

– Но чем же ты зарабатывал на жизнь, парень?

– Я занимался многими вещами, но, увы, не преуспел ни в одной.

Тут Питер решил, что пора перейти к делу.

– Послушайте, сэр, вы ведь позвали меня сюда не просто так. Вы хотите побольше узнать обо мне? Хорошо. Я из Уэксфорда, того, что в Ирландии. Моя семья живет на одном месте уже семь поколений и довольно обеспечена, так что мне никогда не приходилось думать о том, где добыть очередной обед. – Он невольно вздохнул. – Мои беззаботные дни закончились, когда отец прекратил посылать мне деньги. Вот почему теперь я на мели.

Закончив свой краткий рассказ, Питер уселся в одно из кожаных кресел и закинул ногу на ногу.

– Если у вас найдется работа для беспутного бродяги, я с радостью соглашусь.

Макгиллакатти оценивающе посмотрел на гостя:

– Ты когда-нибудь работал в шахте?

– Нет, сэр, и не могу сказать, что я в восторге от этой мысли, – ответил Питер с удивительной прямотой. Да и какой смысл притворяться, будто ему нравится рвать себе пуп в чертовой шахте. – Я всегда предпочитал легочной лихорадке солнечный свет.

– Что ж, у тебя губа не дура. – Макгиллакатти хмыкнул. – Но порой беднякам выбирать не приходится.

– Это точно, сэр.

– Все мои шахтеры состоят в профсоюзе, – подсластил пилюлю Хоумер.

– Я готов начать с самого низа и подниматься наверх. – Питер про себя отметил, что эти слова следует понимать почти буквально.

Макгиллакатти прищурился.

– Предложение моей дочери тебя не заинтересовало, как я понял?

Пальцы Питера замерли на кожаном подлокотнике кресла.

– Вы что, знаете, что она предложила жениться на ней за деньги?

– Дьявол, ну конечно! – Макгиллакатти рассмеялся и не спеша прошел к небольшой деревянной двери в стене. – Видишь вот это? Когда мне надо узнать, не ворует ли горничная постельное белье и не даром ли я плачу деньги прачке в подвале, я открываю дверь и могу слышать все недобрые мысли, которые жена бормочет себе под нос. Отличное изобретение, не правда ли, сынок?

Питер в восхищении поцокал языком.

– Снимаю шляпу, сэр!

– Порой я подслушиваю тех, кто гостит у меня в доме, и дал собственное объяснение неким затянувшимся паузам в твоем разговоре с моей дочерью. – Хоумер приподнял бровь. – Может, пожелаешь сам объяснить их мне?

Питер в возбуждении хлопнул себя ладонями по коленям. Ну и пройдоха! Этот старый дьявол ничего не упустит!

– Вы все верно поняли, сэр, однако добродетель вашей дочери не пострадала. Клянусь! Всего несколько поцелуев, а так ничего серьезного, – ответил он беззаботно.

– Так у тебя большой опыт по женской части?

– Если говорить честно, то это один из тех немногих навыков, которые я успел отточить до блеска. Женщины были моей проблемой с тех пор, как мне исполнилось три года. – Он вздохнул с притворной печалью. – До сих пор помню тот день, когда я заглянул под подол к старшей горничной: один взгляд на ее аппетитные ляжки и зад в рюшах – и я приобрел хорошо известный неизлечимый недуг.

– Перестань молоть чушь! – Макгиллакатти нетерпеливо затушил сигару.

– Святая правда, сэр! – Питер вскочил на ноги и засунул руки в карманы, поскольку уже при одном воспоминании у него начиналась привычная реакция. – Именно с тех самых пор я борюсь с тягой к женщинам.

Хозяин дома добродушно ухмыльнулся:

– И все же у тебя еще сохранилась некая щепетильность?

– Не понял, сэр.

– Я хочу сказать, ты это дело любишь, но не желаешь жить за счет женщины. Мне это нравится. – Макгиллакатти прошагал к двери и распахнул ее. – Мэдди, накрой стол на четверых: мистер О'Рурк остается обедать. И поживей! – Его голос грохотал, словно в металлической трубе.

Закрыв дверь, он озорно блеснул глазами.

– Теперь жена и дочь будут трястись от страха до самого обеда!

Питер почувствовал, что хозяин дома нравится ему все больше.

– Э-э… А мы не могли бы уйти от темы женщин… на время? Если бы у вас нашлось для меня место где-нибудь на поверхности земли…

Хоумер ухмыльнулся:

– Сегодня тебе везет, сынок: у меня действительно кое-что есть для тебя. – Макгиллакатти подошел к карте, прикрепленной к стене. – Ты ведь не занимался лесозаготовками, сынок?

– Нет, но могу научиться.

– Тогда отправляйся в лагерь лесорубов в ближайший понедельник, – Хоумер ткнул пальцем в точку на карте, – а до этого я дам тебе кое-что почитать об этой профессии. Насколько я понял, ты любишь читать?

– Разумеется, сэр.

– Я буду платить тебе тридцать шесть долларов в неделю, но тебе придется из кожи вон лезть, чтобы их заработать.

О'Рурк пожал плечами:

– Это все же лучше, чем работа в шахте.

– Никогда не говори такого вблизи от «Удачной находки», парень. Люди мне нужны, но чтобы их удержать, нужен еще и прочный лес. – Макгиллакатти дружески обнял О'Рурка за плечи. – Первым делом поставишь лесопилку, а там… Впрочем, дам тебе книгу об этом.

Питер кивнул:

– Мне многое надо будет узнать…

– Вот и узнавай… вместе с Мэри Кейт. – Макгиллакатти хитро прищурился, ожидая ответа.

Питер смущенно кашлянул, а потом решительно покачал головой. Ни за что на свете он не станет связываться со своенравной красавицей. Лучше уж голодать!

– Извините, сэр, но это уж слишком. Я сказал, что рад работе, но только без таких «довесков».

– А разве не ты сказал Кейт, что, если я предложу тебе настоящую работу, тогда… – Макгиллакатти явно наслаждался ситуацией.

– Я пошутил, разве вы не поняли?

– Допустим. – Хоумер недовольно пожал плечами. – Но кто-то же должен преподать маленькой дурочке хороший урок.

– Может, ее отшлепать хорошенько, сэр?

– Не уверен, что это поможет. А вдруг Кейт что-то устроит у меня за спиной?

– Это было бы печально, сэр, но… – Питер выразительно взмахнул рукой. – Я ведь буду в горах, на лесопилке.

Хоумер не спеша прошелся по кабинету.

– Мне все равно, где ты будешь. Кейт – моя главная проблема, дружок, и я перепоручаю ее тебе. Теперь она стала твоей проблемой. Ну и что ты предполагаешь с ней делать?

Ответом Макгиллакатти было молчание, поэтому хозяин кабинета, устремив на Питера пристальный взгляд, продолжил:

– Ты мог бы согласиться на глупый план моей дочери и получить немалую сумму, но ты не стал этого делать.

– Да, сэр.

– Но если бы ты согласился на фиктивный брак, ты очень помог бы мне.

– Не вижу, чем это будет для вас полезно. – Питер почувствовал, что инициатива ускользает от него.

– Это даст мне время пообщаться с женой, разобраться с нашими разногласиями. Если бы ты подыграл Кейт и произнес обет в церкви Святой Марии… – Макгиллакатти взглянул на внушительные золотые часы, после чего засунул их обратно в карман. – Просто избавь меня от нее на месяц-другой. Кейт хочет уехать в Сан-Франциско – вот и скажи ей, что везешь ее туда. Вместо этого ты увезешь ее высоко в горы Сьерра-Невады, а когда она там окажется, продиктуешь ей свои условия. В конце концов, она может работать поварихой или прачкой. – Хоумер неожиданно потер руки и захохотал. – Пусть научится зарабатывать свой хлеб честным трудом – ей это точно не повредит.

– Но, сэр! – По правде говоря, Питер просто не знал, что сказать. – Брак – это не пустяковое дело, которое можно использовать в качестве плетки. – Он вспомнил своих родителей, которые после тридцатилетнего брака по-прежнему любили друг друга. – Нет, сэр, вряд ли я тут чем-то смогу вам помочь.

Хоумер насупился.

– Просто обмани ее, парень, скажи, что признание брака недействительным нужно тебе не меньше, чем ей. После того как ты ее укротишь, а я приведу в порядок другие свои семейные дела, ты привезешь Кейт обратно и твой брак в самом деле будет аннулирован, после чего я выдам Кейт за своего помощника.

– Но, – Питер почувствовал, что полностью сбит с толку, – почему бы вам сразу не выдать ее за помощника?

Хоумер огорченно покачал головой:

– Кейт решительно настроена против всего, что предлагаю ей я, а тебя она сама выбрала. Подумай над этим, О'Рурк. Дурочка готова заплатить тысячу долларов – считай их премией в добавление к твоему заработку.

– Не уверен, что мне захочется жить дальше после месяца с вашей дочерью. – Питер все еще пытался бодриться. – Но все же я попробую.

Макгиллакатти прищурился.

– Ты справишься, сынок, я это нутром чую! – сказал он весело. – Справишься, хотя тебе, конечно, придется нелегко.

Чувствуя, что его силы на исходе, Питер взмолился:

– Честно говоря, мистер Макгиллакатти, всё эти разговоры пробудили во мне зверский голод. Нельзя ли…

– Рад это слышать, сынок. – Хоумер мгновенно понял, в чем дело, и, обняв гостя за плечи, повел его к двери в столовую. – Итак, запомни: моя дочь не должна заподозрить, что я имею хоть какое-то отношение к тому, что произойдет в дальнейшем.

Питер неожиданно ухмыльнулся:

– Откровенно говоря, эту роль я буду играть с удовольствием, уж можете мне поверить!

– Мы ее кое-чему научим, правда, парень? – Макгиллакатти по-дружески ущипнул его.

– Совершенно верно, сэр.

Мэдлин и Кэтрин, ожидая в гостиной, вели между собой жаркий спор, но как только мужчины перешагнули порог комнаты, мгновенно замолчали.

Хоумер подал жене руку, провел ее в столовую: Питер и Кэтрин последовали за ними.

– Ну что? – нетерпеливо спросила Кэтрин, обеспокоено всматриваясь в лицо Питера.

– Твой отец предложил мне работу, и это все.

– Как все?

– Тридцать шесть долларов в неделю. Я сразу же за это ухватился.

– Ну и дурак же ты! – Кэтрин обиженно надула губы и больше за все время обеда не произнесла ни слова.

– Все было просто восхитительно, – сказал Питер, вставая по окончании обеда. – Такой вкуснятины я уже давно не ел. Думаю, теперь было бы полезно немного пройтись…

– Прекрасная мысль. – Хоумер кивнул дочери. – Дорогая, ты не откажешься показать мистеру О'Рурк местные достопримечательности?

Кэтрин презрительно скривила губы.

– Что я могла бы показать мистеру О'Рурку такого, чего он еще не видел? Разве что поблизости найдется еще один салун и лошадиная поилка, в которую он пожелает упасть.

Питер ответил дружелюбной улыбкой.

– Возможно, вам будет приятно узнать, что в Вирджиния-Сити имеется значительно больше культурных развлечений, чем может показаться на первый взгляд. – Он повернулся к миссис Макгиллакатти: – Здесь есть прекрасная газета, «Территориал энтерпрайз», которая славится своими колонками редактора и разгромными театральными рецензиями. А может, мисс Кейт захочет посетить оперный театр Магуайра?

– Оперу? – Кейт изумленно взглянула на него.

– Я готов устроить вам экскурсию за кулисы, если у вас будет такое желание.

Кейт оглянулась на отца, пытаясь понять, что прячется за его невозмутимостью.

– Возьми шаль, – посоветовал Хоумер так, словно его совершенно не интересовало, что предпримет дочь. – После захода солнца здесь бывает прохладно.

– Думаю, мы будем отсутствовать не больше получаса, сэр, – пообещал Питер, и Хоумер согласно кивнул.

– Можешь не торопиться, сынок, и пусть Кэтрин наслаждается столько, сколько ей захочется.

– Где, черт побери, находится эта опера? – Кейт с трудом поспевала за Питером. – И нельзя ли идти помедленнее?

– Если вы настаиваете… – Питер сбавил темп и перешел на шаг. – Как продвигается план по обману вашего отца? Не сомневаюсь, что вы уже успели найти нового сообщника…

– Не твое дело! И не сомневайся: я уеду из Вирджиния-Сити, согласишься ты мне помочь или нет.

Питер усмехнулся и перевел взгляд на окна небольшой харчевни, мимо которой они проходили.

– Интересно, тут подают мороженое? – осведомился он, оборачиваясь к Кейт.

Вскоре они уже сидели за довольно опрятным столиком, покрытым клетчатой клеенкой.

Когда им принесли заказ, Кейт жадно осушила свой стаканчик с прохладительным напитком и потребовала еще один.

– Знаете, я все же готов пойти на несравненную жертву и согласиться на брак! – неожиданно произнес Питер.

Кэтрин опасливо огляделась, надеясь, что их разговора никто не слышит.

– Давно бы так! Мой отец…

– Только давай не будем приплетать сюда твоего папеньку. Ты сделала мне предложение, а я просто его принимаю, идет?

– Идет! Значит, мы договорились?

– Похоже, что так. И когда же я получу мою тысячу долларов?

– После свадьбы, как только посадишь меня в дилижанс, следующий до Сан-Франциско. – Глаза Кэтрин радостно заблестели.

Питер допил свою порцию напитка и встал.

– Заплатите по счету, мисс Макгиллакатти, и в путь.

Кэтрин запустила пальцы в свой крошечный кошелек, отыскала там несколько монеток и положила их на стол, после чего Питер закутал ее плечи шалью и… поцеловал ее в губы!

– Мистер О'Рурк! – Возмущению Кэтрин не было предела. – Нельзя же так, при всех!

– Тебя только что недопустимо скомпрометировали, – лицо Питера по-прежнему сохраняло невозмутимость, – и теперь твой отец будет вынужден согласиться на нашу свадьбу.

– Так вот в чем дело! – Кэтрин театрально вздохнула. – Кажется, на этот раз ты прав.

– Смирись со своей судьбой, Мэри Кэтрин Макгиллакатти! – с драматическим надрывом проговорил Питер, после чего вывел Кейт на улицу, где яркий свет приближающегося заката солнца заставил его зажмуриться.

«Слава Богу, начало положено, – сказал он себе, – но самое трудное все еще впереди». Кэтрин взяла его под руку.

– Итак, что мы будем делать дальше? – непринужденно спросила она.

– Разумеется, идем в оперу! – Питер вскинул голову и расправил плечи. – Нам нет никакого смысла возвращаться слишком рано, иначе у твоих родителей могут возникнуть подозрения по поводу нашего сговора.

Глава 4

Было еще довольно рано, и это оставляло Питеру не меньше полутора часов, чтобы устроить мисс Макгиллакатти неспешный тур за кулисами театра.

Как только он принял деловое предложение Кэтрин, ее поведение резко изменилось: теперь Питер был для нее человеком, с которым можно говорить откровенно.

– Когда попадешь в Сан-Франциско, обязательно сходи в театр Дженни Линд, – посоветовал он, когда они вошли в темный переулок позади оперного театра.

– Спасибо за совет. В прошлом году я посмотрела пару пьес в Лондоне и Париже, это будет что-то в том же духе?

Питер про себя усмехнулся.

– Не ожидай слишком уж многого. В Штатах мало театров, которые могли бы сравниться с великолепными оперными театрами Вены, Парижа или Милана. – Он дружелюбно кивнул мужчине, стоявшему у служебного входа в театр: – Добрый вечер, Такер.

– Мистер О' Рурк? Сэр, какая приятная неожиданность!

– Я хотел бы провести мисс Макгиллакатти за кулисы. – Питер кивком указал на свою спутницу. – Она специально приехала из Чикаго, чтобы посмотреть на оперный театр Магуайра, – подмигнул он Кейт.

– Конечно, конечно! – Такер, войдя первым и пройдя по коридору, включил бра на стене. – Я зажгу рампу, чтобы вы смогли как следует рассмотреть, сцену. – Он тут же скрылся за декорациями.

– Лжец! – Кэтрин слегка ударила О'Рурка кулаком по плечу. – Вы же прекрасно, знаете, что я приехала не из Чикаго…

– Ш-ш! Старик любит чувствовать себя важной фигурой, и в этом нет ничего плохого.

Проведя Кейт за кулисы, Питер стал показывать ей как с помощью рычагов управляют занавесом и колосниками.

– Откуда вы так хорошо знаете, что происходит за сценой? – удивилась Кейт.

– Я часто наблюдал из-за кулис за игрой одного своего друга. К тому же этому любой может научиться.

Питер положил руку Кейт на рычаг и оставил свою ладонь лежать поверх ее руки.

– Это просто удивительно, – пролепетала она, и ее щеки ярко вспыхнули из-за того, что они стояли так близко.

О'Рурк кивнул.

– Этот рычаг приводит в движение всю систему: он включает блоки, которые передвигают декорацию.

Кэтрин возбужденно облизнула губы.

– А что будет, если я передвину другой рычаг? – спросила она и пристально посмотрела на него.

– Это создаст иллюзию панорамы. Очень реалистично, правда? – Питер рассмеялся, и его пальцы потянулись к завитку, упавшему на щеку Кейт.

Отпрянув, она сделала шаг назад и споткнулась о веревку, которая лежала на полу свободным кольцом. Ухватившись за другую веревку, чтобы не упасть, она случайно передвинула какой-то рычаг, и тут же рядом тяжело рухнул мешок с песком.

– Боже! Ты совершенно уверен, что здесь не опасно?

– Разумеется, но если ты настаиваешь… Не бойся, я тебя спасу! – шутливо пообещал он. Рука Питера обвилась вокруг ее талии, и он вывел Кэтрин на середину сцены.

– Куда мы пойдем теперь? – Он подвел свою даму к качелям и, усадив, начал раскачивать качели. Газовое освещение рампы отбрасывало длинные тени, в которых Кейт очень походила на бледную героиню третьесортной мелодрамы: ее мягкие губы едва заметно дрожали, и она смотрела на него так, словно он и впрямь был бессовестным негодяем.

Питер тихо засмеялся. Возможно, существует способ избавиться от необходимости жениться на этой вспыльчивой особе, как бы, того ни хотелось ей самой и ее отцу. Вопрос состоял в том, как заставить Кейт отказаться от этой идеи и при этом не рисковать обещанным местом.

Питер внимательно всматривался в свою прелестную спутницу, пытаясь найти подсказку. У этой маленькой лисички хорошая фантазия, и это легко можно обратить себе на пользу: достаточно просто хорошенько ее напугать. Вряд ли Макгиллакатти станет винить его, если Кейт сама отвергнет жениха. В результате он будет свободен, не потеряет работу и останется в стороне от неурядиц этой милой семейки!

Задрав подол Кейт до колен, Питер провел ладонями по ее ногам, а когда она издала испуганный вопль, нажал кнопку качелей.

– Немедленно останови эту чертову машину! – еще громче завопила Кейт, стремительно поднимаясь над сценой. – Я хочу сойти!

Питер по-прежнему оставался глухим к ее мольбам, но тут случилось неожиданное.

Первоначальный испуг Кейт постепенно испарился, и странное возбуждение охватило ее в тот момент, когда сильный толчок отправил качели выше. Раскачиваясь взад и вперед, она громко засмеялась и смеялась до тех пор, пока не заметила внизу Питера.

Негодяй стоял прямо под ней с наглой улыбкой на лице и пел не слишком приличную песню.

Так вот в чем дело – бессовестный плут надеется запугать ее! Кэтрин не могла объяснить, откуда у нее возникла эта уверенность, но она знала, что не ошибается. Ну что ж, у нее на это найдутся вполне серьезные возражения.

Разжав одну руку, Кейт смогла отклониться назад, так что ее каштановые волосы развевались за ней, словно яркий вымпел. Пролетая над О'Рурком, она помахала ему рукой.

– Это просто чудесно, не правда ли?

Конечно, это была откровенная ложь: комок, стоявший в горле, не давал ей дышать, и Кейт мечтала только о том, чтобы не расстаться с обедом раньше времени. Потолок бешено проносился мимо, и она невольно вскрикнула, когда качели внезапно закрутились по спирали.

Кэтрин крепко зажмурилась.

– Это… так… весело!

– Вижу. – Питер ухмыльнулся. Он вовсе не планировал убивать юную дурочку и поэтому поспешно опустил качели на сцену.

Во время головокружительно быстрого спуска он подхватил Кейт на руки, испытывая при этом глубочайший стыд.

Когда он бережно поставил ее на пол, Кейт выглядела слабой и бледной, а дыхание ее стало прерывистым. Питер успел заметить россыпь веснушек у нее на переносице и слабый блеск пота на нежной молочно-белой коже; он продолжал обнимать ее, с удовольствием чувствуя, как она прижимается к нему своими восхитительными округлостями. Он моментально ощутил, что на ней нет жесткого корсета из китового уса, в которые затягивали себя большинство модных дам. Талия Кейт оказалась по-осиному тонкой, а прикосновение юных тугих грудей, жарко прижимавшихся к его отчаянно забившемуся сердцу, было похоже на уколы двух крошечных раскаленных стрел.

Пока Кейт постепенно приходила в себя в его объятиях, все в ней взывало к его чувственности, но именно с ней он не мог ничего себе позволить, если, конечно, не выжил окончательно из ума.

Питер неловко кашлянул, разрываясь между желанием удовлетворить свои естественные потребности и сохранить разум.

– Э… Не хочешь ли посмотреть костюмерную? – спросил он с натянутой улыбкой.

При обычном положении дел Питер стал бы искать уединения в гардеробной или суфлерской будке под сценой: оба эти места сыграли заметную роль в его закулисных развлечениях с представительницами прекрасного пола. Однако этим вечером он был горд тем, что сумел уберечь себя от ужасной ошибки: он выбрал комнату, где нельзя было ни сесть, ни лечь, а это давало надежду, что он еще сумеет выпутаться из дьявольских силков, расставленных ему природой!

Разумеется, мать предупреждала Кейт, что женщинам особенно следует опасаться волков в овечьей шкуре, но она никогда ни слова не говорила о повесах-ирландцах со светлыми волосами и смелым взглядом зеленых глаз; поэтому не было ничего удивительного в том, что Кейт моментально простила Питеру его довольно злую шутку. Откуда ему было знать о том, что она боится высоты?

Как только руки Питера О'Рурка сомкнулись вокруг нее, Кейт снова почувствовала себя в полной безопасности. Да и как она могла усомниться в том, что красавец Питер с его обаятельной улыбкой желает ей только добра, если совсем недавно он согласился помочь ей выбраться из столь неприятной ситуации с отцом!

– Здесь тебе понравится намного больше, – пообещал Питер, сопровождая Кэтрин по крутой лестнице наверх.

В большой темной комнате, куда они попали, стоял довольно странный запах.

– Это пахнет грим, – пояснил Питер и, засветив газовую лампу на стене, стал осматриваться, наслаждаясь окружающим. – На всем свете нет другого такого запаха.

Неожиданно он схватил с длинной вешалки плащ и надел его, после чего напялил на свои сияющие волосы широкополую шляпу с плюмажем – такие в стародавние времена носили кавалеры, – а затем низко поклонился:

– Идемте дальше, миледи!

Проводя Кейт мимо вешалок, Питер указывал на разнообразные костюмы, попутно рассказывая, кто их носил и в какой роли.

Натолкнувшись на коротенькую тунику из белого газа с золотой отделкой, он снял ее с вешалки и протянул Кейт:

– Костюм Ады Менкен для роли в «Мазепе». Можешь примерить.

– М-мне бы не хотелось. – Кэтрин попятилась.

– Тогда вот это. – Питер кивком указал на платье Джульетты. – Примерь его, Кейт. Возможно, в этом платье ты тоже почувствуешь себя отчаянно влюбленной! – Он быстро сделал несколько шагов и, зайдя ей за спину, начал расстегивать платье Кэтрин.

– Нет! Не смей этого делать!

Однако Питер словно ничего не слышал. Придерживая Кейт за талию, он ловко расстегивал крошечные пуговички.

Вскоре Кейт почувствовала легкую прохладу – это только что бывшее на ней платье из золотого шелка упало к ее ногам.

Кейт стремительно повернулась, прижимая к груди платье Джульетты.

– Мистер О'Рурк, это возмутительно!

– Ничуть, мисс Макгаллакатти. – Питер почувствовал, что поверг ее в настоящую панику, и его жажда мести снова пробудилась. – Я ведь твой жених, помнишь?

– Да, но ты не должен думать, будто это дает тебе какие-то особые права! – Кейт провела розовым язычком по губам и нервно заморгала.

– Трусишь, да? – О'Рурк рассмеялся, жадно глядя на пышные округлости ее молочно-белых грудей. Он даже разглядел коралловые соски, выступавшие под кружевной шемизеткой. – Надень это платье: я хочу увидеть, как выглядит полная невинность. – Его низкий бархатный голос ласкал ее, словно лучи теплого солнца. – Вспомни, какой ты была в пятнадцать лет. – Он шагнул ближе, и Кейт содрогнулась: теперь она точно знала, что у него по отношению к ней вовсе не благие намерения.

Питер ласково взял Кейт за подбородок, пытаясь прочесть правду по ее глазам.

– Скажи, сколько тебе лет на самом деле?

– Мне скоро восемнадцать! – Кейт изо всех сил пыталась продемонстрировать, что она его не боится. – Я не ребенок, и ваша игра меня не занимает.

– Это не игра, – серьезно произнес Питер. – Надень костюм, Кейт, иначе я решу, что ты хочешь меня соблазнить.

Глаза Кэтрин округлились.

– Что?! – Она поспешно натянула на себя костюм Джульетты. – Ну, теперь ты доволен?

– И впрямь Джульетта! – Питер поправил золотистый пояс на бедрах Кейт, затем подвел ее к большому зеркалу. – Смотри, не хватает только румянца невинности!

Взяв с гримировального столика кисточку, Питер попробовал нанести ей на щеки немного пудры, но когда его рука в спешке прикоснулась к ее груди, желаемый эффект возник сам собой и на одно короткое мгновение она стала Джульеттой, а он – Ромео.

Сдернув с головы шляпу с плюмажем, Питер прижал ее к сердцу.

Оставаясь в образе, Питер снова повернул Кейт к зеркалу и взволнованным шепотом произнес:

Кейт задрожала, встретив в зеркале его смелый взгляд; она едва осмеливалась дышать. Разумеется, Питер просто произносил строки, написанные поэтом, который давно умер и похоронен, – и все же ей казалось, что стрела попала ей прямо в сердце. На одну ошеломляющую секунду она почувствовала, что весь мир замер; а уже в следующий миг его губы растянулись в иронической улыбке и Питер, вздохнув, убрал руки с ее плеч.

– Увы, ты слишком зелена, чтобы мне захотелось тебя сорвать.

Когда он вернул плащ и шляпу на вешалку, чары окончательно разрушились, и Кейт нерешительно повернулась к Питеру.

– У тебя это хорошо получается, – тихо заметила она.

– В школе я брал уроки ораторского искусства, – сообщил Питер, – но теперь все в прошлом, к тому же нам пора. Одевайся, а я подожду внизу. И поторопись: не следует заставлять твоего отца ждать.

– Но… – Кейт явно была сбита с толку такой резкой переменой в его настроении, – разве ты больше ничего не хочешь мне показать?

На губах Питера появилась ироническая улыбка.

– Мисс Макгиллакатти, вас все это, вероятно, очень занимает, но, откровенно говоря, наша небольшая игра начала мне надоедать.

Глядя, как он исчезает в темноте, Кэтрин прикусила губу, размышляя над тем, что О'Рурк, безусловно, мог бы попробовать себя на сцене. Мужчина с такой красивой внешностью и со столь волнующим голосом должен пойти далеко.

Вздохнув, она сняла костюм Джульетты и вернула его на вешалку, а затем стала поспешно надевать платье, как вдруг услышала позади какой-то шорох. Решив, что О'Рурк вернулся, она решительно произнесла:

– Раз уж ты снова здесь, не поможешь ли мне застегнуть платье?

Однако ее решимость мгновенно улетучилась, когда вместо Питера в конце комнаты она увидела незнакомого мужчину лет тридцати пяти, который внимательно ее разглядывал. Он держался очень уверенно и – о Боже! – шел прямо к ней.

– А, так вот она какая, наша новая инженю! – Мужчина не спеша оглядел Кейт во всех сторон. – Признаюсь, любому рядом с тобой мисс Салливан покажется старыми объедками.

Кейт крепко прижала к груди лиф платья и возмущенно взглянула на пришельца:

– Сэр, я не знаю, кто вы такой, но…

– Томас Дункан из театральной труппы Сан-Франциско к вашим услугам. – Он насмешливо поклонился, после чего обхватил Кейт за талию и притянул к себе. В тот же момент другая его рука резко рванула лиф вниз, так что ее грудь обнажилась. – Так-так, очень недурно, милашка…

Кэтрин изо всех сил толкнула наглеца в грудь.

– Убери от меня свои грязные руки, подонок! – прохрипела она и поспешно повернулась, намереваясь убежать из костюмерной, но Дункан оказался проворнее. Поймав Кейт за запястья, он завел ей руки за спину и прижал ее к своей бочкообразной груди. – Питер, на помощь! – изо всех сил завопила несчастная, отчаянно пытаясь вырваться.

– Капризничаем, да? Успокойся, милашка, я не сделаю тебе больно, обещаю. – Томас наклонил голову, собираясь поцеловать ее.

– Не смей меня трогать! – Кейт с трудом уворачивалась от его настойчивых губ. – Ах ты, мерзкий, грязный…

Она лягнула его по лодыжке, однако и это не помогло.

– Будь милой со мной, котенок, и я позабочусь о том, чтобы твоя театральная карьера шла успешно, – вкрадчиво пообещал Дункан.

– Идиот! Мама учила меня всегда держаться подальше от таких, как ты!

Перейдя к атаке, Кейт обрушила на голову актера град ударов, медленно, но неуклонно пробираясь к двери. Ей даже удалось ударить его коленом в промежность, после чего Томас Дункан впал в ярость и отвесил ей нешуточную оплеуху. Испытывая скорее испуг, чем боль, Кейт дико заорала: она была уверена, что защищает не только свою жизнь, но и честь.

– Будь ты проклят! – крикнула она и ударила Томаса кулаком в солнечное сплетение.

– Сука! – Споткнувшись, Дункан рухнул на нее.

– А ты – сучий потрох!

– Может, хватит? – послышался от двери скучающий голос. – Дункан, моя невеста всего лишь пытается объяснить тебе, что ты ее не интересуешь.

Актер резко оглянулся и в недоумении уставился на говорящего, пытаясь понять, что связывает растрепанную рыжеволосую девицу, лежащую под ним, с высоким стройным мужчиной, спокойно привалившимся к дверному косяку.

– Черт бы тебя побрал, О'Рурк! Что ты, к дьяволу, делаешь здесь?

– Всего лишь присматриваю за женщиной, на которой собираюсь жениться, – спокойно пояснил Питер и двинулся наконец вперед. – Тебе нужна помощь, моя радость? – Спросил он у Кейт любезно-фамильярным тоном.

Дункан, который чувствовал моменты, когда из драки разумнее выйти, поднял руки в успокаивающем жесте. О'Рурк был выше и, по слухам, хорошо умел работать кулаками.

Между тем Кейт, поднявшись, принялась отряхивать платье.

– Вы что, знакомы? – спросила она, исподлобья глядя на мужчин.

– Отчасти да, – бросил Питер небрежно. – Дункан, ты уже достаточно долго досаждал этой леди, так что проваливай. – Он бесцеремонно указал на дверь.

Обидчик Кейт постарался отступить с таким достоинством, какое только допускали обстоятельства.

– Рад отдать ее тебе целиком, вместе с ирландской вспыльчивостью и всем прочим. – Произнеся эти слова, он повернулся и поспешно скрылся за дверью.

Питер посмотрел на рыжеволосую драчунью с явным восхищением.

– С тобой все в порядке? – вежливо осведомился он.

– В порядке? – Кейт указала на порванное платье и растрепанные волосы. – Я выгляжу ужасно, мое парижское платье погибло, я потеряла одну туфельку – и это называется «в порядке»? Мать мне теперь все уши прожужжит из-за этого конфуза.

– По-видимому, она не одобряет драк? – дружелюбно осведомился Питер и, подойдя ближе, стал помогать Кейт застегивать пуговицы на спине. Увидев на ее плече красные следы от руки Дункана, он наклонил голову и провел по коже языком.

В тот же миг Кэтрин гневно обернулась и попыталась дать ему пощечину, но он успел уклониться.

– И ты туда же?

– Я только хотел поцеловать, чтобы не болело! – Питер ухмыльнулся, но тут же решил, что для одного вечера и так оказалось слишком много приключений. – Где твоя шаль?

– Не знаю. – Кейт беспомощно огляделась.

– Проклятие, я не хотел, чтобы ты так сильно испугалась, – словно извиняясь, проговорил он, после чего помог Кейт найти туфельку, и они, спустившись по винтовой лестнице, вышли из театра.

К этому времени на улице поднялся ветер, стало довольно холодно, и Питер обнял Кейт за талию. Кейт бросила на него унылый взгляд:

– А как же моя шаль?

– Если хочешь, я сейчас за ней схожу.

– Нет, пожалуйста, не надо, не оставляй меня здесьодну! – взмолилась Кейт. – На меня и так все смотрят!

– Ну и пусть. – Питер быстро зашагал вперед, так что Кейт пришлось почти бежать рядом с ним. – Скоро ты окажешься дома, так что не стоит волноваться.

Кэтрин теснее прижалась к нему и спрятала лицо у Питера на плече.

В его сильных объятиях она чувствовала себе легкой как перышко и абсолютно ничего не боялась.

Подойдя к дому Макгиллакатти и поднявшись до середины лестницы, Питер заметил свет газового фонаря и остановился, готовясь сыграть роль, отведенную ему Хоумером, но того, что последовало уже через мгновение, он никак не ожидал.

Гневно взревев, Хоумер Макгиллакатти ударил молодого человека в плечо с такой силой, что все трое чуть не упали с лестницы.

Питер зашатался и выпустил Кейт, но, к его удивлению, она, пытаясь удержать равновесие, тут же вцепилась в него обеими руками.

– Прекратите, что вы делаете?! – гневно выкрикнула она.

Однако Макгиллакатти уже заподозрил самое плохое.

– Дьявол тебя забери, О'Рурк, что ты сделал с моей дочерью?

Глава 5

Надвигаясь на Питера, Хоумер на ходу закатывал рукава.

– Так вот как ты меня отблагодарил за то, что я дал тебе работу!

Двигаясь со стремительностью человека, превосходно изображавшего на сцене поединки на шпагах, О'Рурк нырнул за толстую колонну веранды. Он решил, что Макгиллакатти и сам неплохой актер: скорее всего эта сцена была уловкой, призванной помочь устроить фальшивую свадьбу.

Хоумер гневно посмотрел на молодого человека, ловкие движения давали ему заметное преимущество в схватке. Затем он неуклюже рванулся вперед, намереваясь схватить Питера за рукав, но промахнулся.

– Дьявольщина! Стой на месте, маленький гаденыш! – угрожающе прорычал он.

Питер перепрыгнул через ограждение веранды, пытаясь найти спасение на газоне.

– Успокойтесь, мистер Макгиллакатти. Заверяю вас, мы вели себя вполне благопристойно…

Тут уже и Кейт встревожилась; сбежав по ступенькам следом за отцом, она озабоченно воскликнула:

– Отец, что с вами? Из-за чего вы так взбесились, позвольте вас спросить?

Питер чуть не расхохотался. Впрочем, Хоумер явно переигрывал, исполняя роль возмущенного родителя. «Слишком много эмоций». Тем не менее он по-прежнему не терял бдительности, стараясь не попасть в лапы своего багроволицего и рыжеволосого противника.

– Папенька, прекратите немедленно! – Кэтрин готова была расплакаться. – Вы меня позорите, неужели вам это не понятно? – Она указала на соседей из дома напротив, жители которого с интересом наблюдали за представлением на веранде.

К огромному облегчению Питера и Кейт, Хоумер все же решил не устраивать спектакля для всего города и огромным усилием воли взял себя в руки. Не выставлять же себя, в самом деле, перед всеми тупым ревущим ослом!

– Отец, я не понимаю, почему вы так рассердились, – продолжала успокаивать отца Кейт. – Мы приятно провели время с мистером О'Рурком, и он даже спас меня. – Она выразительно посмотрела на Питера, однако тот не верил, что Хоумера эти слова убедили, и в любую минуту был готов обратиться в бегство.

Хоумер демонстративно прошагал в дом и встал в коридоре, поджидая молодую парочку.

– Ладно, вы двое, заходите, но помните, что вам лучше бы иметь хорошее объяснение, иначе обоим несдобровать!

Кэтрин ободряюще улыбнулась Питеру.

– Кто громко лает, тот не кусает, – глубокомысленно произнесла она, однако Питер недоверчиво покачал головой:

– Не уверен, что все действительно так просто.

Тут Кейт ущипнула его за руку, видимо, рассчитывая хоть таким образом пробудить его храбрость.

– Разве мы не договорились? – прошептала она. Питер нехотя поплелся к лестнице, ведущей на веранду.

Дернул же его черт связаться с этим семейством! Если бы только накануне его не обчистили те две гарпии и если бы он не питал такой слабости к женщинам, то… Впрочем, что толку думать о несбыточном!

«Женщины! – мысленно простонал он. – Когда-нибудь они точно меня погубят!»

Мэдлин Макгиллакатти замыкала шествие. Закрыв входную дверь, она отправилась на кухню, приказать, чтобы всем принесли лимонаду.

– Надеюсь, это кое-кого охладит, – сказала она служанке, после чего вернулась в гостиную.

Возможно, лишь неуемное любопытство помешало Питеру махнуть рукой на все обещания Хоумера Макгиллакатти и уйти обратно в город. Его всегда занимали побудительные мотивы, двигавшие людьми; по крайней мере это он говорил себе, наблюдая за перепалкой, начавшейся между отцом и дочерью сразу же после того, как Макгиллакатти закрыл дверь кабинета.

С тщательностью пинкертоновского агента, расследующего загадочное преступление, Хоумер обошел вокруг дочери, отмечая разорванное, криво надетое платье, синяк, проявившийся на плече, и грязный след на щеке. При виде порванного чулка он вздохнул и, выдержав многозначительную паузу, обратил всю силу своего темперамента на О'Рурка.

– И как же ты можешь все это объяснить? – ядовито осведомился он.

Однако Кейт решила, что защищать себя ей лучше самой.

– Все очень просто, отец. Мистер О'Рурк повел меня погулять, а потом мы зашли в оперу Магуайра, где он посадил меня на качели. Потом мы поднялись наверх…

– Наверх? – Хоумер чуть не задохнулся. – Куда это – наверх? Надеюсь, не в тот скандальный отель?

– Не глупите, папенька. – Кейт бросила на отца презрительный взгляд. – Я разделась, чтобы…

– Постой-постой! – Хоумер резко поднял руку и прижал ее ко лбу с выражением неподдельного отчаяния. – Надеюсь, тебе удалось от него отбиться? – спросил он с надеждой. – И почему ты так выглядишь?

Кейт небрежно пожала плечами:

– Просто мистер О'Рурк дал мне примерить костюм Джульетты, потом Питер велел мне одеться, и поэтому я… – Кейт повернулась к О'Рурку, но тот смотрел на нее, выгнув бровь, словно был поражен ее наивной глупостью. – Я ведь все правильно рассказываю, Питер, не так ли?

– Ваша дочь просто поразительно владеет даром слова, сэр. – Питер невольно вздохнул. – И все же я умоляю вас не делать поспешных выводов.

– Но ты же не рассчитываешь, что я поверю, будто ничего не случилось? – Возмущенно фыркнув, Макгиллакатти бросил грозный взгляд на дочь. – За кого ты меня принимаешь?

– Согласен, Кэтрин выглядит не лучшим образом, но она по-прежнему цела. – Питер многозначительно посмотрел на Макгиллакатти. – Заверяю вас, сэр после разговора, который состоялся у нас сегодня днем, я бы ее и пальцем не тронул!

Ну, не совсем так, – уточнила Кейт, быстро сообразив, как этим можно воспользоваться. – Ты меня целовал, Питер, и даже не пытайся это отрицать. – Она неожиданно улыбнулась. – Ты поцеловал меня в присутствии множества людей, а потом, в театре, в плечо и в шею… Еще ты меня обнимал и… – Кейт многозначительно замолчала, и в тот же миг лицо О'Рурка стало пепельно-серым, а лицо Хоумера – густо-багровым.

Неожиданно Хоумер с грохотом вскочил на ноги, и его огромный кулак гулко ударил по крышке стола.

– Это неслыханно!

Питер почувствовал себя так, будто попал в капкан.

– Сэр, ваша дочь слегка не в себе!

Только теперь он понял, что рыжеволосые отец и дочь – оба хитрые дьяволы, и ему оставалось лишь жалеть, что он так не вовремя встретил их обоих. К черту договор, к черту работу!

Ему надо вырваться на свободу – и немедленно!

– Как ты смеешь говорить, что моя дочь лжет?! – Глаза Хоумера стали желтыми от ярости. Словно разъяренный бык, он рванулся из-за стола и угрожающе двинулся к Питеру.

– Это не должно сойти ему с рук! – подсказала Кейт, радуясь тому, что ей удалось так взвинтить отца, но Хоумер и без того так спешил защитить честь дочери, что совершенно потерял голову. Он сгреб О'Рурка в охапку и проорал ему прямое лицо:

– Ты лишил мою малышку невинности, негодяй!

– Но, сэр, я ничего подобного не делал. – Питеру впервые в жизни пришлось оправдываться тогда, когда он действительно не был виновен. – Я абсолютно ни в чем не виноват…

– Отец, не убивай его! – завопила Кейт, только сейчас сообразив, что Хоумер настроен чересчур решительно.

В этот момент дверь кабинета распахнулась и впустила Мэдлин Макгиллакатти.

– Немедленно прекратите! – Мэдлин бросилась вперед и принялась осыпать спину мужа ударами своих слабых кулачков.

Это нападение вряд ли возымело бы действие, однако сам факт пробуждения страстности в женщине, которой уже шестнадцать лет удавалось прятаться за фасадом холодного аристократизма, заставил Хоумера изумленно застыть на месте.

– Мэдди, ты ничего не знаешь…

Мэдлин оттолкнула его и вышла на середину комнаты, шурша шелком кринолина.

– Оставь это, Хоумер. Если молодой человек действительно лишил Мэри Кейт невинности, то прибегать к силе поздно.

Кэтрин заметила, что О'Рурк начал пятиться к двери, видимо, намереваясь сбежать. Если это произойдет, ей придется всю оставшуюся жизнь провести в Вирджиния-Сити!

Осознав свою ошибку, она бросилась вперед и схватила О'Рурка за руку.

– Постойте! Маменька, папенька – мистер О'Рурк меня не соблазнял! Я…

– Наконец ты это признала!

Питер почувствовал себя так, словно у него гора свалилась с плеч.

Некоторое время супруги Макгиллакатти изумленно взирали на дочь и на мужчину, чью руку она прижала к своей груди, а затем переглянулись, словно безмолвно спрашивая друг у друга: «Чему теперь верить?»

Кэтрин поспешила закрепить победу:

– Кажется, я немного увлеклась, но дело в том, что мистер О'Рурк… убедил меня стать его женой!

– О нет, я забираю свое предложение назад! – поспешно прервал ее Питер и попытался высвободить руку, но не тут-то было.

Кейт вцепилась в его локоть крепче, чем терьер в крысу.

– Питер поцеловал меня уже после того, как я согласилась за него выйти! – пропищала она.

– О Боже! – прошептала Мэдлин. – Это просто неслыханно!

– Утром я приглашу сюда отца Манога! – объявил Хоумер с явным облегчением. – Разумеется, ты поступил, как положено порядочному человеку, О'Рурк.

– Сэр, я правда не из тех, кто годится в мужья, – попытался возражать Питер. – Я передумал и…

И это была чистая правда! Теперь уже ему совершенно не хотелось становиться членом этой безумной семейки. И почему он не послушался родителей и не остался в Уэксфорде заниматься фермерством! Теперь, переводя взгляд с одного члена семьи Макгиллакатти на другого, он горько пожалел об этом.

– Залез ты моей дочери под юбку или нет, она скомпрометирована. – Макгиллакатти сунул в рот сигару. – Одному Богу известно, сколько людей в городе видели, что вы вытворяли.

– Но мы ничего не вытворяли! – поспешно произнес Питер.

Кэтрин прижалась мягкой грудью к руке Питера и устремила на него полный обожания взгляд зеленых глаз.

– Послушай, как ты можешь отказываться от своего слова? – прошептала она. – Ты ведь мне обещал!

В этот момент Питер услышал в отдалении гудок, возвещавший о начале ночной смены, и ему он показался погребальным колоколом. Однако этот звук также напомнил о необходимости регулярно питаться.

К тому же он всегда строго соблюдал правило: никогда не подписывай контракта, если не собираешься играть. На этот раз он дал устное согласие Кейт и ее отцу. Тогда он не думал ни о чем, кроме своего пустого желудка, и это лишний раз доказывало, что бывает, когда человек слишком высоко ценит плотные трапезы и регулярный заработок.

– Если ты на ней не женишься, парень, я засужу тебя за нарушение обязательства! – прорычал Макгиллакатти. – А еще лучше – пристрелю, и дело с концом!

Мэдлин Макгиллакатти, вспомнив правила хорошего тона, вышла вперед и взяла Питера под руку, таким образом сделав его дважды пленником.

– Мистер О'Рурк, как я вижу, вы человек хорошо воспитанный, хоть и переживаете нелегкие времена, – проговорила она мягко. – То, что вы сделали нашей дочери честь, попросив ее руки, характеризует вас с самой положительной стороны…

На этот раз Питеру ничего не оставалось, как только молча предаваться отчаянию. Миссис Макгиллакатти оказалась наиболее цивилизованным членом семейства, но он был слишком угнетен, чтобы испытывать особое сочувствие по отношению к женщине, связавшейся с Хоумером Макгиллакатти. Уж лучше упасть в шахту и разбиться, чем месяц жить с Мэри Кейт.

Он уже считал минуты до того момента, когда сможет вернуть ее отцу, как вдруг, отпустив его, Мэдлин повернулась и с улыбкой протянула руку Хоумеру:

– Идемте, сэр, в гостиной нас ждут лимонад и печенье. Такое событие надо отпраздновать, не правда ли?

Мистер Макгиллакатти обычно предпочитал виски со льдом, но на этот раз решил; что его семейству на этот вечер хватит домашних сцен, так что можно обойтись без скандала с женой относительно его предпочтений в области напитков.

– Звучит неплохо, Мэдди, – одобрительно проворчат он, продевая руку жены под свою и направляясь с ней в гостиную, предоставив Питеру замкнуть процессию вместе с Кейт.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь придушить гусыню, которая несет золотые яйца, – прошептал Питер на ухо Кейт.

– О чем это ты, сынок? – переспросил Хоумер, отличавшийся острым слухом.

– Мистер О'Рурк прибег к метафоре, – поспешно сообщила Кейт. – Он настоящий поэт, поверьте!

Усаживаясь за стол, Хоумер пожал плечами:

– Поэт ты или нет, О'Рурк, но ты не пожалеешь о своем решении жениться на Кейт.

– Пути Господни неисповедимы, а чудеса неисчислимы, – назидательно заметила Мэдлин.

– Согласен. К тому же подлинная любовь похожа на призрака, о котором все говорят, но которого видели лишь немногие, – проговорил Питер с ироничной улыбкой.

Мэдлин с уважением посмотрела на своего будущего зятя:

– Да вы не только поэт, но и философ!

– Нет, мадам, скорее шут. – О'Рурк кивнул в сторону Кейт. – Как и Ромео, я – шут судьбы.

Видимо, не очень поняв, о чем идет речь, Макгиллакатти извлек из жилетного кармана часы.

– Скоро полночь, друзья мои, так что пора нам всем на покой. Кстати, О'Рурк, я приказал принести твой сундук от миссис Малдун: ты остаешься здесь как наш гость.

«Ну вот и все. Теперь мне отсюда не уйти», – е тоской подумал Питер и тут же ощутил на своем плече тяжелую лапищу Хоумера.

– У нас здесь день начинается рано, парень, а это значит, что мы с тобой завтракаем в пять.

Питер чуть не застонал: он привык устраивать вечеринки, которые длились до пяти утра; так что это было самое время, чтобы отойти ко сну.

– Я был бы благодарен, если бы мне в дверь постучали, сэр, – произнес он с натянутой улыбкой.

– В четыре тридцать годится?

– Прекрасно, сэр, – ответил Питер с большей готовностью, нежели испытывал. – А теперь я желаю всем доброй ночи, с вашего разрешения. – Прижав ладонь к сердцу, он наклонился к руке миссис Макгиллакатти, а затем кивнул Кейт, но уже гораздо менее приветливо.

Утро наступило слишком быстро, и Питер, с трудом встав на ноги, шатаясь, двинулся по комнате, то и дело на что-то натыкаясь.

– Проклятие! Даже петухи так рано не встают! – сообщил он своему сонному отражению в зеркале, когда сел бриться при свете свечей.

Если бы Питер знал, что начинать новую жизнь ему придется, поднимаясь с постели в такую несусветную рань, он ни за что бы на это не пошел. Дома, в Ирландии, он отверг жизнь преуспевающего фермера, который сдает землю арендаторам и спит до восьми, как нечто ужасающее. И вот теперь ему приходится подниматься глубокой ночью, чтобы заниматься черт-те чем! К счастью, оказалось, что даже в четыре тридцать утра он все еще способен сохранять чувство юмора.

Несмотря на возмущенные протесты своего организма, Питер был полон решимости как можно лучше показать себя в первый день своей новой карьеры, поэтому он поспешно завершил свой утренний туалет, дважды порезавшись во время бритья. Затем он на цыпочках спустился вниз и только тут обнаружил, что Хоумер его опередил. Стоя у плиты, старик наливал себе порцию такого крепкого кофе, какого Питер в жизни не пробовал. Хоумер был в серой рубашке, черных рабочих штанах с красными подтяжками, в шахтерской каске и тяжелых сапогах.

– Привет, сынок! – жизнерадостно сказал он. – Бери чашку.

Как ни старался Питер взбодриться, его движения оставались замедленными, взгляд – сонным.

– Любой, у кого хватило отваги пить мой кофе, заслуживает того, чтобы получить дружеский совет. – Макгиллакатти критически осмотрел своего нового работника. – Тебе долго не продержаться в этом наряде, если ты в самом деле намерен работать у меня.

– Я как раз собирался об этом потолковать, сэр.

Питер прекрасно понимал, что если бы Макгиллакатти пронюхал о его актерском прошлом, он моментально отверг бы его и как будущего работника, и как временного зятя. В любом случае он собирался работать на Макгиллакатти лишь до тех пор, пока не узнает про лес все необходимое.

Тем не менее финансовая поддержка Хоумера Макгиллакатти и его связи могли оказаться полезными и открыть перед ним кое-какие двери. Если он удачно разыграет свои карты, то сможет заработать неплохое состояние в этой стремительно развивающейся отрасли, а потом, как только сбросит со своих плеч этого неукрощенного хищника и его семейство, сразу уедет и навсегда забудет этот эпизод своей жизни.

В то утро О'Рурк и Макгиллакатти обошли штамповочный цех, паровые подъемники, моторную и насосную станции, после чего Питер в одиночку посетил столярную мастерскую и взрывников. Он задавал множество вопросов и вскоре разобрался не только в том, что происходит на сортировочном и передаточном пунктах, складе с рудой, в плавильном и перегонном цехах, но и выяснил, как люди относятся к своей работе и своему боссу. Со все возрастающим интересом Питер узнавал различные этапы производства, начиная от добычи сырья и кончая процессом амальгамирования.

На следующий день, взяв пример с шахтеров, он разделся и, оставшись в одних рабочих сапогах и повязке на бедрах, принялся обследовать шахты на разных уровнях.

Везде, куда О'Рурк приходил в течение недели, он рассматривал все с точки зрения лесоматериалов, разбивая сведения по спецификациям и способам использования: дрова, желоба, строительный материал, опорные балки.

Он видел свое дело не просто как способ удовлетворить запросы владельца шахт, но и как возможность улучшения жизненного уровня рабочих. Сотни старателей и авантюристов из Калифорнии каждый месяц пересекали горы; многие жили в палатках, и до первого снега им непременно понадобятся дома. Этого нельзя было сделать в один день, но в этом притоке населения таился потенциальный источник огромного богатства.

Вдохновленный возможностью быстро разбогатеть, О'Рурк дал волю воображению; однако он не забывал и о чисто практических вещах. В конторе агентства по местному предпринимательству Питер узнал закон о горных разработках, который готовился к принятию в Карсон-Сити. Затем он поговорил с Адольфом Сатро относительно тоннеля, на постройку которого тот пытался найти деньги, и побывал в шахте «Желтая куртка», владелец которой планировал ее расширение.

Актерское умение Питера быстро входить в роль настолько погрузило его в сбор информации, что вопрос о женитьбе на мисс Мэри Кэтрин Макгиллакатти постепенно отошел на задний план. Они с Хоумером вставали и уходили из дома настолько рано, а вечерами возвращались настолько поздно, что существование Кейт практически не тревожило его. Не имея ни свободного времени, ни возможности для мыслей о прекрасном поле, следуя насыщенной программе обучения, которую составил для него Хоумер, Питер за едой и даже во сне думал только о лесе – как живом, так и переработанном.

То, что в течение недели Хоумер Макгиллакатти даже не упоминал о дочери, создало у него необоснованное ощущение безопасности.

Однако в субботу вечером, все ложные надежды растаяли как туман.

Питер безмятежно наслаждался ванной в небольшой комнатенке у кухни, смывая с себя накопившиеся за неделю грязь и напряжение. Благодушно мурлыча себе под нос, он дымил одной из сигар своего нанимателя, рассматривая с разных сторон большой палец левой ноги. Это был поистине момент райского блаженства!

Он уже заработал свое первое недельное жалованье и смог купить себе пару грубых башмаков, теплую куртку, фланелевые рубашки и теплое нижнее белье, рассчитанное на холодное высокогорье. А еще он раскошелился на кусок хорошего английского мыла, и при этом у него еще осталось одиннадцать долларов! Немного, но вполне достаточно для того, чтобы открыть небольшой счет в банке «Уэллс-Фарго».

Поздравив себя, с тем, что уверенно идет к процветанию, О'Рурк облокотился на бортик ванны, и тут в дверь заглянул Макгиллакатти:

– Отец Маног сказал, что сможет обвенчать вас с Кейт завтра в два часа.

Неуклюже бултыхнувшись в остывшую воду, Питер почувствовал, что находится в шаге от безвременной кончины. Мыло вылетело у него из рук и покатилось по полу. Теперь у него оставалось лишь две возможности – утопиться или…

Или жениться!

Он с трудом, пошевелил конечностями, испытывая огромный соблазн навсегда покончить с этой жизнью, и все же природный оптимизм придал ему мужества. «Еще ни одной женщине не удавалось надолго зацепить хитрого сына Эдварда и Анны О'Рурк», – подумал он в мгновение озарения.

Высунув голову из воды, Питер приоткрыл один глаз и взглянул на своего работодателя.

– Что ж, прекрасно, сэр, – проговорил, он, отфыркиваясь, – два часа, самое подходящее время. – Тут он судорожно сглотнул. – Вы не подадите мне полотенце?

Хоумер с ухмылкой посмотрел на светловолосого парня, плескавшегося в его ванне:

– Извини, если я тебя напугал, О'Рурк.

Питер рассмеялся:

– Меня, сэр? На самом, деле я только и ждал этого момента.

Когда Питеру удалось выбраться из ванны, он повторял про себя только одну фразу: «Боже, избавь меня от этих хитроумных Макгиллакатти!»

Глава 6

И вот наступило воскресенье, двадцать пятое сентября.

Для большинства жителей округа Стори этот день ничем не отличался от любого другого дня бабьего лета, однако в особняке владельца шахты «Удачная находка» царило непривычное волнение. Из-за стены спальни до Кэтрин всю ночь доносились странные звуки, и однажды ей даже показалось, что Питер О'Рурк, который предположительно должен был спать в комнате, находившейся по другую сторону стены, молится! Это выглядело очень странно: слишком циничным и умудренным жизнью представлялся ей этот человек.

«Успокойся!» – приказала себе. Кэтрин и придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Ее огромные сияющие глаза были полны страха, словно принадлежали женщине, впавшей в отчаяние. Однако в душе Кейт по-прежнему была полна решимости исполнить свой замысел. Она не пешка, которую можно переставлять по шахматной доске, и пусть папенька твердит ей о долге и повиновении, пока все его шахты не обвалятся: подчинить ее себе ему все равно не удастся!

Воспрянув духом, Кэтрин бросилась к шкафу и извлекла из него платье, которое они с маменькой в конце концов выбрали для свадьбы. Мэдлин потребовала, чтобы она венчалась в лучшем атласе, какой только можно купить, и в итоге они целый день провели, занимаясь покупками, в Карсон-Сити.

В соседней комнате О'Рурк повысил голос настолько, что теперь у Кэтрин не оставалось никаких сомнений – он действительно молился!

– Господи, обещаю больше не смотреть ни на одну женщину, особенно рыжую, если только…

Его голос внезапно стих, и Мэри Кейт возмущенно уставилась на стену. Ну что за человек этот О'Рурк, неужели ему так трудно ей помочь? И неужели она настолько уж непривлекательна?

– Господи, если можно, пусть минует меня чаша сия! – снова донесся голос из-за стены, после чего опять наступила невыносимая тишина.

И тут Кейт ударила по стене так, словно это было его дьявольски привлекательное лицо.

– Будь ты проклят, О'Рурк! – вопила она, но тут же, испугавшись, прижалась щекой к прохладной гладкой поверхности и прошептала: – Ты дал мне слово, подонок, и не смей меня подводить!

Прошло несколько томительных секунд, и Кейт услышала, что О'Рурк снова принялся расхаживать по комнате, а затем до нее донесся слабый аромат сигары, что только подогрело ее раздражение. Неужели Питеру О'Рурку так уж необходимо перенимать у отца все его мерзкие привычки?

– Ты можешь не курить? – не выдержав, крикнула она в стену.

– Я буду поступать, как мне вздумается, – тут же донесся до нее раздраженный голос О'Рурка.

– Можно было проявить ко мне хоть немного уважения, по крайней мере до тех пор, пока мы не поженимся! – Кейт тут же прижала ладонь к губам, запоздало сообразив, что сказала откровенную глупость.

«Хорошо хоть, что это не настоящий брак!»

Встав, Кэтрин поспешно надела нижнюю юбку и яростно затянула шнурок на талии.

«Слава Богу, – решила она, – что я не такая, как другие женщины, и не стараюсь во что бы то ни стало женить на себе мужчину!»

Подойдя к зеркалу и внимательно всматриваясь в свое отражение, Кейт представила, что на нее смотрит не она, а Питер, и тут же задрожала, ощутив почти телесную связь с ним. Вот только она такая дура и вполне способна потягаться с Питером О'Рурком в умении привлекать и завораживать.

Внезапно Кэтрин услышала, как внизу громко хлопнула дверь.

– Мэдди, закрывай окна! – крикнул Хоумер, взбираясь по лестнице.

Войдя в комнату дочери, он сразу прошел к окну и поспешно захлопнул его.

– Ураган, – коротко пояснил он и тут же отправился закрыть другие окна второго этажа.

Приблизив лицо к стеклу, Кейт увидела сплошную коричневую стену вихря. Внезапно за окном ничего не осталось, кроме оглушительного стука песка и листьев по ставням, и она нерешительно застыла, опасаясь, что ее вот-вот унесет ветром.

– Одевайся, Мэри Кейт, – приказал Хоумер, возвращаясь к ней в комнату. – Ваше с О'Рурком венчание сегодня в два – надеюсь, ты не забыла?

– Мы что, поженимся во время смерча? – изумилась Кейт, однако ее голос перекрыл оглушительный рев ветра.

К счастью, дом стоял крепко – но на сколько его хватит? А может, это знак недовольства высших сил?

– Помогите! – в страхе завопила Кейт.

– Успокойся, никакой это не смерч. – Хоумер, подойдя ближе, похлопал дочь по плечу. – Просто небольшой ветер, вот и все.

Кейт неуверенно посмотрела на отца, но тот лишь пыхтел сигарой, как древний паровоз; казалось, происходящее за окном его ничуть не волновало!

Вздохнув, Кейт подчинилась неловкой попытке отца застегнуть ряд пуговичек, который шел сзади по всему лифу ее платья.

– Спасибо, папенька. – Поддавшись порыву, она по завершении процедуры встала на цыпочки и поцеловала отца в щеку.

– Не за что. – Хоумер неловко заключил дочь в объятия. Стоя в кольце его рук, Кэтрин ощутила тепло, которого ей не хватало уже много лет. Эта внезапная вспышка нежности до глубины души тронула ее. Обычно отец был чем-то занят, вечно ворчал и всегда куда-то спешил.

– Ты будешь счастлива, дочь, я верю в это! – Хоумер потрепал дочь по щеке.

И тут же чары, под которые подпала Кейт, рассеялись. Слишком поздно! Их отношения останутся такими же, как прежде.

– Надеюсь, отец.

На секунду Кейт почувствовала себя той маленькой девочкой, которая провожала отца на вокзале в Чикаго девятью годами раньше. Она умоляла его не оставлять их с матерью, но он все равно уехал. «Вы не любите меня, папенька. Вы любите только свои деньги!» – выкрикнула она ему вслед.

С тех пор между, ними мало что изменилось. Во время редких визитов Хоумера в Чикаго Кэтрин старалась держаться подальше от него и вела себя вежливо, но отчужденно. Правда, иногда она демонстрировала ему свои новые платья, а один раз даже сумела радостно улыбнуться, когда он подарил ей дорогой браслет; но отец уехал, а она нечаянно уронила подарок в воду, катаясь по озеру Мичиган с кем-то из друзей.

Хоумер жестом велел Кейт повернуться и в последний раз осмотрел ее.

– Неплохо. Почти такой же хорошенькой была в день свадьбы твоя мать.

Его манера была настолько высокомерно-снисходительной, что Кейт так и подмывало вспылить. Если бы она не помнила, что это будет ненастоящий брак, то вряд ли бы он вообще состоялся!

– Мы не можем идти в церковь, пока ветер не уляжется. – Кейт откровенно пыталась потянуть время.

– Ветер или не ветер, мы уходим в церковь в два, – Хоумер ударил кулаком по столу, словно поставил точку, – так что лучше молись, чтобы чертов ветер прекратился, вот и все.

Глядя, на удаляющуюся спину отца, Кэтрин возмущенно топнула ногой, а тем временем песчаная буря со скрежетом и воем била в дом, словно месть какого-то разгневанного бога… «Это может продолжаться бесконечно!» – огорченно подумала Кейт, и тут же снизу донесся звон разбитого стекла.

– Хоумер! Ставня оторвалась! – в панике закричала Мэдлин.

– Спокойно! – Макгиллакатти тяжело затопал вниз. – Сейчас я принесу доски, и мы все уладим.

Кейт услышала, как отец шумно идет через дом к заднему крыльцу, а еще через несколько мгновений громкий стук молотка в гостиной сообщил ей, что «небольшому ветру» не дозволено будет поломать планы Хоумера Макгиллакатти.

Когда началась буря, накрывшая Комсток тучей, Питер почувствовал примерно то же, что переживали египтяне, когда тучи саранчи прилетели на их землю, чтобы в качестве наказания пожрать всю растительность. Спрятаться было негде. С каждой секундой свадьба становилась все ближе. Тем не менее ему стало невыносимо оставаться в четырех стенах: он не спал ночью, у него вспотели ладони, и его сознание не способно было сосредоточиться хоть на чем-нибудь.

Конечно, непогода была идеальным предлогом для отсрочки свадьбы; на неопределенно долгое время, но что-то удерживало Питера от решительных действий и не позволяло поддаться панике.

– Слова подобны ветру, – попытался он успокоить себя, угрюмо глядя в окно своей спальни. Почему бы ему не принять как факт то, что в присутствии отца Манога, которого он как-то раз видел у шахты в пятницу, они с Кейт всего лишь повторят ничего не значащие слова, а не станут давать обеты?

С другой стороны, если он позволит себе оказаться между этими двумя рыжими самодурами, как между молотом и наковальней, ему стыдно будет смотреть на себя в зеркало!

Питер закрыл руководство по лесозаготовкам, которое незадолго до этого пытался просматривать, и швырнул его на кровать. Там было много полезной информации о работе лесопилки, но это никак не помогало понять, что ему необходимо сделать в ближайшие минуты.

«Если мое слово перестанет что-то значить, то что у меня останется?» – спросил он себя.

Нет, будь он проклят, если позволит этой капризной мадам управлять им и заставлять лгать ради нее.

Он должен сам решать за себя, а там пусть Макгиллакатти злится, сколько ему угодно.

Едва Питер О'Рурк решил довериться судьбе, как ураган стих до легкого летнего ветерка и выглянуло солнце. Жители Вирджиния-Сити были потрясены: никто никогда не видел, чтобы ураган появлялся из ниоткуда и внезапно исчез в никуда. Соседи переговаривались между собой, заявляя, что еще не встречали такой странной бури, а знатоки прижимали палец к губам и опасливо шептали: «Томми-стукачи».

Некоторые называли этих тварей «малым народцем»; они обитали в глубине шахт и в целом являлись вполне мирными созданиями. Тем не менее порой они забывались и начинали скакать в темноте, так что почти все таинственные звуки, доносящиеся из чрева земли, производились ими. Но главное, они всегда оставались внизу, где занимались своими делами.

Был ли этот ураган порождением Томми-стукачей или Божьим промыслом, но он закончился. Именно в нужный момент, как некое доброе предзнаменование, и Питер, компенсируя свою прежнюю нерешительность, стал поспешно бриться. Он подровнял бакенбарды, расчесал светлые волосы на пробор и тщательно уложил их. Возможно, ветер снова начнется, но мужчине всегда полагается выглядеть как должно.

Заботливо разложив по карманам все необходимое, О'Рурк спустился вниз.

– Сэр, я буду ждать вас, миссис Макгиллакатти и вашу дочь в церкви, – вежливо сообщил он Хоумеру и, не дождавшись ответа, покинул дом.

Кэтрин также приложила немало сил, чтобы не ударить в грязь лицом: наряженная в чудесное платье из белого атласа с пушистым боа, она остановилась на верхней площадке, чтобы Мэдлин смогла прикрепить к платью атласный шлейф, отделанный кружевом и жемчугом. Вместо традиционной фаты Кейт надела шапочку Джульетты, похожую на ту, которую примеряла в опере. Шапочка, так же как и шлейф, была отделана кружевами и жемчужинами.

– Как ты прекрасна! – Мэдлин со вздохом подала Кейт крошечную белую Библию, украшенную атласными розочками, поскольку свежих цветов в Вирджиния-Сити достать было невозможно. – Не сомневаюсь, ты затмила бы все цветы, если бы они сейчас были здесь. – Мэдлин поцеловала дочь и смахнула слезинку со своей щеки.

Прижавшись к матери, Кейт горько пожалела, что не поделилась с ней своей тайной; но разве могла она испортить матери столь радостный день!

– И что теперь?

– Твой отец будет готов уже через минуту, а пока я пойду и посмотрю, как идут приготовления к свадьбе. – Мэдлин стала спускаться по лестнице, деловито шурша юбками.

Кэтрин поспешно заморгала, прогоняя внезапное желание заплакать, и, остановившись в нише у окна, стала наблюдать за Питером. Он шагал быстро, словно хотел, чтобы ноги успели как можно быстрее унести его как можно дальше.

Мгновенно придя в ярость, Кейт подхватила подол и сбежала по лестнице, не заботясь о собственной безопасности. Ее крошечные атласные туфельки отчаянно застучали, когда она внизу лестницы натолкнулась на отца.

– Ну вот, я готова! – объявила Кэтрин, направляясь к массивной парадной двери. Она широко распахнула дверь на веранду.

– Послушай, дочка, куда ты так торопишься? – Хоумер поймал ее за руку.

– Он уходит, разве не ясно?

Хоумер негромко усмехнулся.

– Не волнуйся, детка, мы его нагоним, – уверенно произнес он. – Но сначала нам надо дождаться твою мать.

Скрестив руки на груди, Кейт принялась нервно ходить по комнате.

– Это была ваша идея, отец, – сердито проворчала она. – Если что-то разладится, то это будет на вашей совести.

– Захвати зонтик от солнца, Мэдди! – Хоумер не спеша раскурил новую сигару. – Похоже, ждать придется долго.

– Ну вот и я! – Войдя в гостиную, Мэдлин взяла мужа под руку. – А где же карета?

Лицо Макгиллакатти побагровело от досады.

– Успокойся, женщина, церковь всего в трёх кварталах. Кому нужна карета в такой чудесный день?

Мэдлин устремила на мужа взгляд, полный жалости, и тут же протянула руку, чтобы поправить ему галстук.

– Невесте не положено приходить в церковь пешком, правила хорошего тона этого не позволяют. Право, Хоумер, куда подевалось все твое воспитание?

– Ничего не случится, если мы немного пройдемся. – Хоумер посмотрел на Кейт, которая нетерпеливо постукивала носком туфельки об пол. – Полагаю, не меньшее нарушение этикета, когда невеста выбирает жениха среди пьяниц, валяющихся на улице.

– Хоумер Макгиллакатти, прекрати немедленно! – взвизгнула Мэдлин, ударив мужа зонтиком по плечу. – Ты нас всех опозоришь!

Кэтрин мрачно посмотрела на улицу. О'Рурка нигде не было видно, и, судя по всему, ее родители собирались еще лет сто выяснять свои отношения. Необходимо было действовать немедленно – или навсегда забыть о свадьбе.

– Я иду пешком! – объявила она и быстро выбежала из дома.

Глава 7

– Можно подумать, что ты страшно торопишься выйти замуж.

Кейт резко остановилась и инстинктивным движением поправила шапочку, подозрительно уставившись на разглядывающего ее О'Рурка, вышедшего из церковного притвора. Сделав несколько шагов, он непринужденно оперся о залитую солнцем колонну, продолжая внимательно рассматривать вздымающуюся грудь и пришедший в беспорядок свадебный наряд невесты.

Его оскорбительное поведение еще больше взбесило Кэтрин.

– Я вовсе никуда не спешу! – Опустив юбки, она поправила боа так, чтобы перья прикрыли ее грудь, надеясь, что отец с матерью скоро все же явятся в церковь. «Право, – возмущенно подумала она, – сколько времени нужно для того, чтобы запрячь лошадь в двуколку?»

О'Рурк добродушно улыбнулся:

– Ты бегаешь, как сорвиголова, и одеваешься, как герцогиня. Что вы все-таки за странная семейка – Макгиллакатти!

Решив не отвечать на оскорбление, Кейт, вздернув плечи, проследовала мимо него в церковь, и Питер, демонстративно зевнув, последовал за ней.

– Рыжие волосы – это вообще дурная примета, – бросил он небрежно.

В сумраке храма лишь свечи, оставленные молящимися, рассеивали темноту, да еще поток солнечных лучей, проникавший сквозь единственное витражное окно. Падая на темное дерево, лучи заставляли его мерцать, придавая помещению торжественный вид.

Мэри Кэтрин обеспокоенно посмотрела на высокого мужчину, остановившегося рядом с ней. Она не собиралась спускать О'Рурку этот выпад насчет рыжих волос, однако не могла пренебречь обстановкой, в которой они оказались.

Потянув Питера за рукав, Кейт увела его втемную нишу, где они могли разговаривать без помех.

– Не забывай про наш уговор и про то, что судьба скоро тебе улыбнется. – Она откровенно намекала на крупную сумму, которая должна была в скором времени зазвенеть в кармане жениха.

– Надеюсь, так оно и будет. – О'Рурк подвел Кейт к одной из исповедален. – Как насчет покаянной исповеди? Лучше очиститься от грехов, прежде чем мы встанем пред алтарем?

Кэтрин сбросила его теплую ладонь со своего рукава.

– Прекрати говорить глупости! – возмущенно прошептала она.

– Ты еще можешь передумать. – Он наклонил голову и вдохнул аромат ее духов. – Дорогие, верно? – проговорил он, и его изящные пальцы медленно скользнули по ее лебединой шее.

Кейт поспешно вывернулась из-под его руки.

– Прекрати, я сказала! Как бы ты ни старался, я не позволю тебе нарушить нашу договоренность, запомни это раз и навсегда. – Она решительно тряхнула головой, а про себя с досадой подумала, что О'Рурк слишком хорошо умеет выводить ее из равновесия. Из этого следовало, что чем быстрее она со всем этим покончит и отправит его восвояси – тем лучше.

В конце концов она решила, что лучше пока не накалять атмосферу.

– Мне очень жаль, что я тебя затрудняю, но на сегодня ты лучшее, что я смогла найти. В любом случае тебе от нашей затеи никакого вреда, ведь для тебя это лишь одна большая шутка. – Кейт неожиданно вздохнула.

Питер понимающе кивнул:

– Просто ужасно, к каким вещам может принудить человека необходимость… – Его пальцы скользнули по щеке, и потом поймали ее за подбородок.

– Совершенно верно. Будь я в Чикаго…

– Позволь мне угадать. – Его глаза лениво осмотрели стройную фигуру Кейт. – Там нашлось бы немало джентльменов, которые с радостью пришли бы тебе на помощь ради одной только твоей прекрасной улыбки.

– Верно. – Кейт весело взглянула на своего жениха: наконец-то он все понял!

– И тем не менее из сотен – или, может, даже тысяч – возможных жертв ты выбрала именно меня.

Кейт высоко подняла голову, пытаясь показать, будто эти слова нисколько ее не смутили. Тем не менее она была задета за живое. Похоже, Питеру совершенно не хотелось на ней жениться, даже за деньги!

– Я вовсе не считаю тебя жертвой, – поправила она. – Скорее, ты оплачиваемый и добровольный участник.

– В данных обстоятельствах, полагаю, мне придется принять правила игры. – Питер демонстративно склонил голову.

После этих слов Кэтрин оставалось только надеяться на то, что он не собирается превратить весь их короткий брак в исключительно неприятный обмен колкостями.

– А, вот вы где, мисс Макгеллакатти! – раздался поблизости голос священника, и отец Маног, выйдя из исповедальни, приблизился к ним с добродушно-приветливым видом. – После разговора с вашим женихом мне кажется, будто я уже с вами знаком.

Кэтрин смиренно склонила голову; при этом ее продолжали терзать угрызения совести. Оставалось только надеяться на то, что священник просто захотел узнать, нет ли у нее каких-то пожеланий относительно проведения обряда.

– Нет ли у вас каких-либо сомнений, которыми вам хотелось бы со мной, поделиться? – осведомился священник.

– Абсолютно никаких! – Кейт потупилась и тут же почувствовала, как у нее оборвалось сердце. – Извините, отче, но нельзя ли мне переговорить с моим женихом без свидетелей?

– Конечно, дитя мое. – Отец Маног улыбнулся и быстро прошел к алтарю.

Кейт бессильно опустилась на жесткое деревянное сиденье и вцепилась обеими руками в спинку церковной скамьи. Когда Питер небрежно устроился рядом с ней, она, стиснув кулачки и низко опустив голову, бросила на него встревоженный взгляд.

– Ты ему все сказал, да? О Боже! Как ты мог?! – Ее хриплый шепот был едва различим.

Питер наклонился к ней, так что его дыхание пошевелило завитки около ее уха.

– А как я мог этого не сделать?

Кейт повернула голову настолько быстро, что их губы едва не соприкоснулись.

– Ты вовсе не собирался мне помогать, да?

– Послушай, Кэтрин, как я мог лгать во время свадебного обряда?

На мгновение став серьезным, Питер с укором посмотрел в глаза невесты.

– Ах, ну как ты не понимаешь? Теперь я не смогу смотреть в глаза отцу. Разве ты не мог пойти к исповеди потом, после? – Она с трудом удерживала себя от того, чтобы не разрыдаться.

Питер лениво коснулся края ее шапочки.

– Глупое дитя! Падре ничего не скажет Хоумеру. – Он чуть прикрыл глаза. – То, что я рассказал священнику, останется в строжайшей тайне навеки: он не может нарушить святой обет.

С дрожащими на ресницах слезами Кэтрин с трудом подняла голову.

– Ты хочешь сказать…

Утвердительно кивнув, Питер легко смахнул слезинку, повисшую на ее ресницах, а потом облизнул палец и ощутил солоноватый вкус. Его губы изогнулись в уже знакомой ей чувственной улыбке, и в эту секунду луч света упал на церковную скамью. У Кэтрин перехватило дыхание: она не отрываясь смотрела на О'Рурка, завороженная его красотой. «Может, это ответ на мою молитву, – внезапно подумала она. – Может, у меня еще есть надежда».

Но уже в следующее мгновение собственный вопрос вернул ее на землю.

– Ты правда ходил на исповедь? – недоверчиво поинтересовалась она.

– Я не каждый день это делаю, – откровенно признался Питер, – и мне действительно надо было кое в чем покаяться.

Прищурившись, Кейт пристально вглядывалась в его лицо, ища признаки предательства. Как этот человек может оставаться настолько спокойным, когда ей самой так гадко?

– Наверное, ты и правда не хочешь мне помогать, – проговорила она прерывающимся голосом. – О Боже! Я погибла!

Питер неожиданно обнял ее за плечи.

– Тогда и я тоже. – Он невольно усмехнулся.

Стук дамских каблучков и тяжелая мужская поступь заставили их поспешно отодвинуться друг отдруга.

– Идемте, мистер О'Рурк! – Кэтрин торопливо вскочила. – Мои родители здесь – осталось найти отца Манога.

Хоумер удивленно приподнял кустистую бровь.

– Похоже, у тебя никаких трудностей, сынок?

– Как видите, все под контролем. – О'Рурк заговорщически улыбнулся. – Вот только ваша дочь начинает терять терпение. Не пора ли нам приступить к церемонии, сэр?

Сунув руки в карманы, Макгиллакатти повернулся к жене:

– Этот мужчина мне по вкусу!

– Ах! – Мэдди посмотрела на своего супруга с недоверием. – Я бы хотела надеяться, что мы поступаем правильно.

В это время в храме начали собираться гости, тем самым избавив Хоумера от необходимости отвечать. Хмыкнув нечто невразумительное, он направился встречать пришедших – в основном это были деловые партнеры с женами.

Через несколько минут гости расселись по скамьям, и Хоумер, взяв дочь за руку, встал с ней в дальней части храма, готовясь исполнить свой долг… Ближе к алтарю Питер О'Рурк нервно теребил жемчужную булавку, скреплявшую шейный платок.

После недолгой паузы отец Маног дал органисту сигнал, и церемония началась.

Мехи органа шипели и свистели при каждом шаге, который делал Хоумер Макгиллакатти. Тем не менее он с достоинством провел Мэри Кейт по центральному проходу, после чего запечатлел на ее бледной щеке смачный отцовский поцелуй.

Потом он перевел взгляд на О'Рурка, и их глаза встретились, молчаливо подтверждая принятую договоренность, а уже через секунду Питер шагнул вперед и протянул руку Кэтрин.

Ее взгляд неуверенно остановился на его губах. В этот момент лицо Питера показалось ей настолько привлекательным, что внутри у нее словно все растаяло.

Отец Маног попросил молодых пройти вперед, после чего они опустились на колени перед алтарем и склонили головы, продолжая держаться за руки.

– Возлюбленные чада, мы собрались здесь перед лицом Божьим и этими свидетелями…

Почти сразу Кейт перестала слушать слова обряда и лихорадочно уставилась на руку своего жениха: его пальцы, переплетающиеся с ее пальцами, были тонкими и изящными.

Она попыталась высвободить руку, но обнаружила, что Питер держит ее очень крепко.

Это показалось ей настоящей пыткой: их руки попросту склеятся, если священник не поторопится!

Они повторили за отцом Маногом «Отче наш», и затем Питер помог Кэтрин встать с колен.

Когда она растерянно подняла на него взгляд, он продемонстрировал ей свою неотразимую улыбку, а затем снова перевел взгляд на священника.

– Я, Питер Кейси О'Рурк, беру тебя, Мэри Кэтрин…

Господи милосердный, они уже дошли до обета! В этот момент осознание того, что они делают обрушилось на Кейт, словно водопад ледяной воды. О'Рурк прав: это не пустые слова, а торжественные обещания перед лицом Господа, которые они не собирались сдерживать.

Ужаснувшись тому, что они натворили, Кэтрин изо всех сил вцепилась в руку О'Рурка.

– Отринув всех других, пока смерть не разлучит нас… – Голос Питера не дрогнул, и Кейт почти готова была поверить, что он говорит совершенно серьезно.

Затем священник повернулся к ней, и у нее пересохло во рту от дурных предчувствий. Сколько же времени ей теперь придется провести в чистилище?

Кейт испуганно посмотрела на О'Рурка и вдруг почувствовала, как он успокаивающе сжимает ее пальцы.

– Спасибо, – прошептала она одними губами, и тут отец Маног громко кашлянул.

– Повторяй, за мной, дитя: «Я, Мэри Кэтрин Макгиллакатти, беру тебя, Питер Кейси О'Рурк, в законные мужья…»

Губы Кэтрин зашевелились, но слова отказывались проходить через ее горло, тогда она откашлялась и сделала новую попытку, но у нее опять не получилось ни звука.

Присутствующие подались вперед, ожидая услышать слова, которые неизменно трогают человеческие сердца, и это заставило Кэтрин остановить взгляд на распятии. «Господи, помоги!» – взмолилась она и в тот же момент осознала, что ей нельзя поддаваться панике.

Тихий ропот пронесся по рядам у нее за спиной, и Кейт услышала дыхание отца – словно кузнечный горн раздувал жаркое пламя.

О'Рурк посмотрел на нее с нескрываемой тревогой.

'– Ты уверена, что это тебе по силам, Мэри Кэтрин? – серьезно спросил он.

– Да-да, со мной все в порядке, – прошептала она. – Просто горло пересохло. – Кейт обернулась к священнику: – Можно мне немного воды?

– Конечно, дитя мое! – Отец Маног подал ей чашу с вином, и Кэтрин жадно припала к краю чаши. Вино быстро оживило ее, вернув былую отвагу.

Ощущая спиной пристальный взгляд отца, Кэтрин решительно расправила плечи.

– Я, Мэри Кэтрин Макгиллакатти, беру тебя, Питер Кейси О'Рурк, в законные мужья, в горе и радости, отныне и навеки…

Голосом, звучавшим как нежный колокольчик, она приносила брачный обет, и ее глаза блестели от непролитых слез. Но даже сейчас она была благодарна О'Рурку за то, что он поддержал ее.

Договорив слова обета, Кейт опустила взгляд к их соединенным рукам. Остальной обряд промелькнул для нее словно сон. Она смотрела, как О'Рурк снимает с правой руки кольцо и надевает его на ее безымянный палец.

– Позже куплю другое кольцо, если захочешь, – прошептал он.

Кольцо действительно оказалось слишком большим, но Кейт подумала, что это не имеет никакого значения, раз их брак временный.

Потом священник объявил их мужем и женой и представил присутствующим как мистера и миссис Питер Кейси О'Рурк.

Волна невероятного облегчения захлестнула Кэтрин, и она едва ощутила поцелуй, которым Питер наградил ее. Потом он взял ее под руку, и органист заиграл невероятно унылый марш, под который Кейт с новообретенным мужем отправилась к выходу из церкви.

Приписав свой краткий приступ слабости ребяческому чувству вины, оказавшись на улице, Кэтрин отказалась от помощи Питера и сама забралась в экипаж отца. Она была невероятно зла на весь мир, хотя и не могла бы объяснить почему: ведь ее план сработал безукоризненно и ей следовало бы радоваться, а не огорчаться. А тут еще О'Рурк со своими дьявольскими ухмылками.

Скрестив руки на груди, Кэтрин устроилась на сиденье, старательно избегая полного иронии взгляда О'Рурка. Пусть думает что хочет: все равно она очень скоро от него избавится. И тысячи долларов ничуть не жалко, лишь бы больше никогда его не видеть!

Когда Хоумер и Мэдлин заняли свои места, в карету неожиданно запрыгнул Питер; усевшись рядом с Кейт, он тут же беззаботно принялся насвистывать старинную английскую песенку «Гринсливз». Заметив, что Кейт презрительно скривила губы, он пожал плечами и принялся рассматривать свои ногти, а затем вытащил из кармана сигару.

– Огонька не найдется, сэр? – спросил он, постучав Хоумера по плечу.

Кэтрин вырвала у него из руки дешевую сигару и швырнула ее за окно кареты.

– О'Рурк, с этого дня ты бросаешь курить, – безапелляционно заявила она, стараясь не замечать осуждающий взгляд матери.

– С мужем следует обращаться уважительно, – назидательно заметила Мэдлин.

– Ах, я совсем забыла! – парировала Кейт. – Вы с папенькой никогда друг другу за всю жизнь плохого слова не сказали, верно?

– Мэри Кэтрин! – Глаза Мэдлин сердито сверкнули, и тут же Питер, протянув руку, похлопал тещу по затянутой в перчатку руке.

– Ничего страшного, миссис Макгиллакатти… Или вы позволите мне называть вас «мама»? Кэтрин сейчас немного взволнована, и я ее понимаю: вступление в брак не такое уж простое дело.

Кейт закусила губу, чтобы не впасть в истерику, а Мэдлин раскрыла веер и принялась энергично обмахиваться им.

– Надеюсь, вы оба будете счастливы, – сказала она не слишком уверенно.

– Я тоже надеюсь, – Питер искоса взглянул на Кейт. – Мы ведь не из тех, кто относится к браку так же легко, как к поездке в китайскую прачечную или к покупке новой шляпки. – Он устремил на жену задумчивый взгляд.

Кейт невольно покраснела.

– Хорошо, что у нас нет таких беспутных знакомых! – Ее глаза вызывающе сверкнули.

– Ваша дочь такая неискушенная, – сообщил О'Рурк, одарив Мэдлин многозначительной улыбкой. – Хорошо, что с этого момента я стану за ней приглядывать.

Остановив экипаж у своего дома, Хоумер передал вожжи конюху. Он не желал больше слушать всякие глупости и потому тут же объявил:

– Довольно болтовни. Мы ждем гостей и поэтому обязаны вести себя цивилизованно.

– Как скажете, сэр. – Питер улыбнулся. – Вы тут главный, а мы просто играем порученные нам роли. – Он повернулся к дамам и церемонным жестом предложил им войти в дом.

– Улыбайся, черт бы тебя побрал, на нас смотрят! – прошипела Кейт, подвигаясь к мужу так, чтобы ее юбка закрыла его ботинок. Как только ей это удалось, она с силой наступила ему на ногу.

Рука Питера, обнимавшая ее за талию, заметно напряглась.

– Я непременно верну тебе должок! – угрожающе пообещал он и тут же повернулся, чтобы склониться над унизанной драгоценностями рукой миссис Сатро. – Какая очаровательная шляпка, мадам! – Теперь его слова прямо-таки дышали любезностью.

Гости, явившиеся на прием по случаю свадьбы, были крайне вежливы, дружелюбны и, похоже, прекрасно проводили время, тогда как раздражение Кейт только росло. Питер, с его утонченными манерами и неизменной улыбкой, действовал ей на нервы до такой степени, что она с трудом удерживалась от какого-нибудь весьма ядовитого замечания.

Внезапно в толпе гостей она заметила Хоумера – он радостно улыбался молодоженам.

– Ну-ну! Похоже, вы двое прекрасно ладите! – прогудел он, подходя.

Питер протянул ему бокал шампанского.

– Уверен, этот брак никогда не станет скучным.

– Да, отец, у нас с Питером столько общего! – ехидно прибавила Кейт, пытаясь подставить мужу подножку под прикрытием своих пышных юбок.

– Это радостный момент для всех нас! – не теряя времени, объявил Хоумер. – Моя малышка Кейт вышла замуж за прекрасного человека и мы с миссис Макгиллакатти более чем довольны. Я не лишился дочери и приобрел сына – разве это не выгодная сделка?

– Верно, так оно к есть! – отозвался мистер Фарли с противоположной стороны гостиной, а еще несколько гостей вежливо закивали.

– Просто чудесная пара! – Миссис Сатро ностальгически вздохнула.

– А какие красивые детки у них будут! – присоединилась к ней миссис Костелло.

Кейт смущенно посмотрела на Питера, но тот лишь пожал плечами, словно говоря, что за глупость всегда приходится платить.

Хоумер захохотал и похлопал зятя по плечу, после чего извлек из кармана ключ и помахал им у себя над головой.

– Мой первый подарок новобрачным! – во всеуслышание объявил он. – Ключ от номера для молодоженов в отеле «Интернэшнл».

Кэтрин чуть не поперхнулась, наблюдая за тем, как отец передает ключ О'Рурку и тот с поистине волшебной легкостью исчез в кармане его фрака.

– Мы с женой чрезвычайно признательны вам, сэр!

Питер подмигнул Кейт, и она поняла, что непременно должна ему подыграть, однако на нее словно столбняк нашел. До этой секунды ей даже в голову не приходило, что она не сможет, как обычно, лечь спать в свою постель или, встав утром, позавтракать, а потом сесть в дилижанс и отправиться в Сан-Франциско.

Одним глотком осушив свой бокал, Кейт дрожащей рукой поставила его на поднос.

– Какой… сюрприз… – с трудом выговорила она.

Тут Хоумер достал еще один ключ и со смехом продемонстрировал его присутствующим.

– Только не слишком шумите, молодежь: мы с миссис Макгиллакатти сняли соседний номер!

Мэдлин и Кейт безнадежно переглянулись, а тем времени Питер благосклонно улыбнулся и снова поднял бокал с шампанским.

– За второй медовый месяц! – произнес он, довольно оглядывая присутствующих, и тут же осушил бокал одним глотком.

Глава 8

Выйдя в коридор отеля, Питер устроил себе краткую передышку в войне нервов, которую они с Кейт вели в течение последнего часа. Сказать, что в номере для новобрачных обстановка стала несколько неловкой, значило бы сильно преуменьшить накал разгоревшихся там страстей. Кэтрин заперлась в гардеробной и отказалась выходить, хоть он пообещал, что пальцем до нее не дотронется. Отчего-то Кэтрин решила, что новоиспеченный муж собрался воспользоваться своими супружескими правами, надежда его переубедить таяла с каждой минутой.

Расхаживая по коридору, О'Рурк внезапно столкнулся с вышедшим из соседнего номера Хоумером Макгиллакатти, и это вызвало у него сильнейшую досаду. Неужели старикан не мог дождаться момента, когда его милая дочурка начнет звать на помощь?

Старательно скрывая раздражение, Питер любезно кивнул тестю.

– Ох уж эти женщины! – Хоумер погрозил кулаком в сторону двери, которую только что закрыл за собой.

Питер лишь усмехнулся про себя: у старика Макгиллакатти были все права трахать жену, сколько ему вздумается, – после того как он преодолеет забаррикадированную дверь; а вот ему так абсолютно ничего не светит. Если он начнет подъезжать к Мэри Кейт до того, как дилижанс доберется до Строберри-Пойнт, где они пересядут на мулов, это его выдаст и вызовет ее подозрения.

– Багаж на месте, так что вы можете отправиться уже завтра утром, – сообщил Хоумер заговорщицким тоном.

– Спасибо, сэр. Надеюсь, у вашей дочери найдется какая-нибудь более практичная одежда, чем роскошные платья, которые я все последнее время видел на ней?

Хоумер важно кивнул:

– Я купил теплые чулки и три простых шерстяных платья плюс маленькую мужскую куртку, которая должна согреть, если в горах наступит холод.

– Премного благодарен. – О'Рурк вздохнул с облегчением. – Я буду о ней заботиться, сэр, обещаю, и надеюсь, что мы сумеем вернуться до первых снегопадов.

– Да уж, изволь не задерживаться. – Хоумер сузил глаза. – Мэри Кэтрин – мой единственный ребенок, и я не допущу, чтобы она хоть чуть-чуть пострадала, слышишь?

– Сэр, – напомнил Питер, – бьюсь об заклад, что ваша дочь будет крайне недовольна, как только узнает, куда мы едем на самом деле.

Макгиллакатти нетерпеливо взмахнул рукой:

– Главное, исполняй мои распоряжения, и все будет прекрасно, черт побери!

Но Питер не спешил делать выводы относительно подлинных намерений Хоумера. Требование, чтобы Мэри Кэтрин была возвращена нетронутой, могло оказаться уловкой, однако в любом случае он был теперь ее законным мужем и Макгиллакатти уже не мог ничем распоряжаться.

– Ладно, счастливого вам второго медового месяца, сэр.

Наблюдая за тем, как Хоумер напряженно приближается к спальне жены, словно гончий пес, почуявший суку, Питер улыбнулся.

– Хоумер? – тихо произнес из-за двери женский голос. Хоумер ухмыльнулся и поправил галстук, затем открыл дверь и исчез за нею.

– Удачи, сэр.

Оставшись в одиночестве Питер решил, что больше ему нет смысла ждать под дверью жены. Сунув руки в карманы, он спустился в вестибюль и прошел в элегантный салон, где какое-то время сидел над разбавленным виски. Ему хотелось найти кого-то, с кем можно скоротать время, но в этот воскресный вечер отель уже почти опустел.

Внезапно он щелкнул пальцами и подозвал официанта.

– Дай-ка мне колоду карт, приятель.

Официант кивнул и, вернувшись к стойке, вытащил из ящика запечатанную колоду.

– Спасибо. Виски запиши на…

– Знаю: на счет старика Макгиллакатти.

– Точно, этот вечер оплачивает он. – Питер сунул колоду в карман и вышел, насвистывая песенку «Мой папаша был шахтером».

Когда О'Рурк тихо постучал в дверь, она почти сразу приоткрылась.

– Ты не собираешься пригласить меня войти?

Мэри Кэтрин посторонилась, впуская Питера в номер, но продолжала настороженно наблюдать за ним; она все еще была одета в свадебный наряд, и даже шапочка в стиле Джульетты по-прежнему чопорно красовалась на своем месте.

– Дорогая, ты похожа на Непорочную Матерь в этом своем белом наряде, – заметил Питер, усмехаясь. – Почему бы тебе не распустить шнуровку и не расслабиться?

– Я уже это сделала, – сообщила Кейт и, придвинув кресло, села.

О'Рурк одобрительно кивнул.

– Поскольку нам нечего делать до самого утра, то почему бы не скоротать время за картами?

– И во что мы будем играть? – с подозрением спросила Кейт.

– В покер, это один из многих грехов, к которым я пристрастился во время моих путешествий.

Усевшись в кресло напротив нее, Питер вскрыл колоду и быстро перетасовал карты.

Внезапно Кэтрин рассмеялась:

– Понимаешь, я никогда не играла в карты…

Питер положил колоду рубашкой вверх, снял и немного размял пальцы.

– Буду рад тебя научить. – Он даже не взглянув в ее сторону.

– Ну если так… Надеюсь, в этом нет ничего плохого?

– Совершенно ничего: мы ведь не станем играть на деньги, верно?

– Разумеется, нет. – Кейт недружелюбно посмотрела на него. – Ты и без того достаточно заработаешь на нашем браке.

– Если, конечно, ты меня не обманываешь…

– Еще чего! Договор есть договор. – Мэри Кэтрин продолжала смотреть внимательно, как его руки умело перекладывают карты. – Больше того, я тебе очень благодарна…

– Ну, раз так, тогда сними. – Питер протянул ей колоду.

– Снять?

Питер продемонстрировал, как это делается, снова перетасовал карты и положил колоду обратно на стол.

Кэтрин неуверенно протянула руку и разделила колоду.

– Так?

– Именно, ты быстро схватываешь.

Питер роздал по пять карт каждому и, крепко припечатав к столу оставшуюся колоду, быстро просмотрел свои карты.

– Есть разные способы играть в покер, но для начала я даю тебе пять карт: это называется раздача, – уточнил он.

Кэтрин осторожно взяла карты.

– А откуда я узнаю, что ты не мошенничаешь? – осторожно спросила она.

– Мы ведь играем не на деньги, как ты помнишь. Это просто товарищеская игра двух друзей.

– Мы не друзья.

– Ах да, я чуть не забыл: мы ведь женаты. Но это не исключает возможности оставаться друзьями, правда?

Питер нахмурил брови, словно принимая трудное решение.

– Ну как? – спросил он, поднимая взгляд. – Сколько будешь сбрасывать?

Кейт положила свои карты.

– Послушай, так ничего не получится. Я совершенно ничего не знаю про покер.

– Не бойся, я тебе помогу. – Питер взял ее карты и перевернул их. – Эта партия не считается. Смотри, у тебя два валета, и они перебили бы мою пару.

– Пару? – Кейт совершенно не могла понять, о чем он говорит.

– У меня пара троек, и это значит, что ты у меня выиграла! Новичкам всегда везет, знаешь ли. – Указав на ведерко со льдом, в котором на ночном столике стояло шампанское, Питер подмигнул ей.

– Спасибо, я уже выпила три бокала. – Кэтрин благовоспитанно сложила руки на коленях.

О' Рурк пожал плечами:

– Это было много часов назад. – Он зубами легко сорвал с горлышка колпачок, затем тряхнул головой и одним ловким движением пристроил бутылку себе на бедро, собираясь выдернуть пробку. Кейт отметила, как сильно напряглись его мышцы.

О'Рурк не просто открывал бутылку игристого вина, он был мастером своего дела, и каждое его движение было рассчитано на то, чтобы соблазнять! Кэтрин понимала, что ей следует объявить ему, что она его раскусила, однако она сидела и смотрела на него словно зачарованная.

Пробка хлопнула, струя пены вырвалась из горлышка, и крошечная капелька попала Кейт в глаз. Она вскрикнула – и тут же оба расхохотались, пока одна пара зеленых глаз пристально смотрела в другую.

Внезапно Кейт почувствовала безудержный восторг, словно приняла участие в чем-то тайном и запретном. О'Рурк потянулся к ней через столик, и она ощутила его дыхание.

Он прикоснулся кончиком языка к ее щеке, где капелька шампанского задержалась, словно ленивая слезинка.

– Эта капля не должна пропасть впустую! – Он улыбнулся и отодвинулся от нее.

Сердце Кэтрин беспомощно трепыхалось в груди, словно подбитая птичка, пытающаяся улететь на одном здоровом крыле. Ей было жарко и холодно одновременно, ощущение полной безвольности напоминало ветер, который ударял в лицо, сбивал дыхание.

О'Рурк стал медленно вращать бокал, держа его за тонкую ножку.

– Хочешь немного?

– Да, конечно.

Чтобы скрыть смущение, Кейт решительно взяла бокал и осушила его одним глотком.

– Эй, помедленнее, мне вовсе не нужно, чтобы ты напилась!

– Да, понимаю, – пролепетала Кэтрин. – Кажется, ты хотел объяснить мне, как играть в покер.

Сделав маленький глоток, Питер отставил бокал в сторону и молниеносно перетасовал колоду несколько раз.

– Сейчас мы сыграем несколько партий, и ты сразу поймешь, что к чему. Сбрось две самые неудачные и покажи мне, что у тебя есть.

Две карты упали на стол лицом вверх.

– Проклятие, Кейт! Не положено показывать противнику то, что ты сбрасываешь.

– Ах! Кажется, я слишком много выпила. – Кэтрин с трудом поднялась, двигаясь неловко, как марионетка на шарнирах; ее груди шевелились в вырезе платья, словно сдобные булочки.

– Ты и правда пьяна. – О'Рурк поднялся, чтобы поддержать ее. – Лучше уж я уложу тебя в постель…

– Нет! Я хочу играть! – Хихикая, Кэтрин увернулась от протянутой руки Питера и рухнула обратно в кресло. – Я настаиваю! – Она помахала пальцем у него перед носом и икнула.

В его глазах засверкали дьявольские искры, и, три раза перетасовав колоду, О'Рурк снова принялся сдавать карты, пытаясь про себя сосчитать, сколько предметов одежды надето сейчас на ней. Потом он разделил на полученное число: четыре нижние юбки, панталоны, шемизетка, корсет, чулки, подвязки, туфли. Что еще? Да, шапочка Джульетты, шлейф и, конечно, само платье. Можно рассчитывать на четырнадцать… нет, пятнадцать предметов. Неудивительно, что ей так жарко!

Питер рассмеялся:

– Я буду должен тебе восемьдесят долларов, если проиграю, а ты, если проиграешь, снимаешь один предмет одежды.

– Один? – Кэтрин внимательно посмотрела на себя. – Который? – придирчиво уточнила она.

– Для начала снимешь шапочку. – Питер уперся локтями в стол. – Ну, что скажешь? Если я проигрываю, то вычитаю восемьдесят долларов из той суммы, которую ты мне должна.

– Ха, ну и дурень! – Кейт взяла карты и сразу сбросила две из них. – Моя шапочка против восьмидесяти долларов? Посмотрим-посмотрим.

Питер показал свои карты:

– Три валета и две пятерки.

– А у меня… Сет и пара! Ну как? – Кейт выложила двух королей и три восьмерки. – Короли старше валетов, не так ли?

– Не спеши. Выигрывает лучший сет. – О'Рурк собрал карты. – Снимай шапочку, красавица!

Кошачьи глаза Кейт негодующе засверкали.

– Ты ничего особенного не выиграл… красавец!

– Ничего, это только начало. – Питер прищелкнул пальцами. – Давай шапочку мне.

– Ну нет! – Кэтрин сняла шапочку и бережно положила ее себе на колени, а затем стала наблюдать за тем, как ее партнер сдает карты. – На что мы будем играть теперь? Твои восемьдесят долларов против моего – чего?

«Кажется, эта девица так и просит, чтобы ее ощипали!» Питера так и подмывало пропустить закуски и приняться сразу за главное блюдо. «Мои тысяча долларов против твоей девственности», – хотелось ему сказать, но что-то заставило его сдержаться: ему показалось разумным этим вечером ограничиться небольшой игрой на раздевание.

– Реши сама, Кейт.

– Как насчет моих чулок?

Питер покачал головой:

– Восемьдесят долларов против пары шелковых чулок? Имей совесть! Это несправедливый обмен.

– А что, если я прибавлю к этому еще и подвязки? – не сдавалась Кейт.

– А это уже слишком жестоко. – Питер задумчиво потер переносицу. – Как насчет шлейфа?

– Идет!

Разумеется, О' Рурк выиграл.

– Хочешь, сдай сама. – Он протянул ей колоду. Кэтрин с серьезным видом приняла от него карты, сдала и проиграла туфельки и перчатки.

– Игра становится все интереснее! – Глаза Питера блеснули, тогда как Кэтрин, сидя напротив него, недовольно надула губки. – Мои восемьдесят долларов против твоего платья, миссис О'Рурк.

– Не называй меня так! – Новая фамилия явно расстроила ее гораздо больше, чем возможность проиграть платье. – Платье так платье – но не за восемьдесят долларов.

– Сто?

– Да! И на этот раз я намерена выиграть!

Мэри Кэтрин действительно выиграла. Питер смог оставить ее без платья только с третьей попытки.

Глава 9

Кэтрин стояла за ширмой в углу комнаты, безуспешно пытаясь справиться с застежкой платья.

– Ты играешь с огнем! – напомнил ей Питер.

– Может, и так, но теперь я должна тебе всего восемь сотен. – После долгой возни Кейт удалось наконец вылезти из платья, и она перебросила его через ширму. – На, получай! А теперь передай мне, пожалуйста, пеньюар – он у меня в сундуке.

– Это свело бы на нет весь смысл лишения тебя платья, – бросил Питер через плечо и снова начал сдавать карты. – Выходи, Кейт, обещаю, что и пальцем тебя не трону.

– Ни за что!

– Оттуда ты не увидишь самое интересное. – Взяв свои карты, О'Рурк со стоном прижал руку ко лбу, чтобы показать, насколько он разочарован.

– Может, я больше не хочу играть! – возмущенно выкрикнула Кэтрин.

– Или просто не умеешь проигрывать.

– Неправда! Мне надоели эти детские забавы, вот и все.

Питер не спеша поднялся.

– Лгунья! Боишься показаться без платья?

Кэтрин молча вздохнула. Это была правда, но она не могла в этом сознаться.

О'Рурк стоял всего в нескольких шагах от нее, пока она судорожно пыталась найти выход из неприятной ситуации.

– Игра закончена, Кейт. Теперь мне ясно, что у тебя не хватит духу работать в игорном доме. – Питер сгреб со стола карты и спрятал их в нагрудный карман, а затем, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза и скрестил руки на груди, изображая крайнюю скуку.

Кейт нерешительно мялась за ширмой, гадая, что за этим последует. Она беспокойно переступила с ноги на ногу, потом наморщила нос, пытаясь не чихнуть. Неужели ей придется всю ночь простоять в углу полураздетой?

– Питер? – в конце концов прошептала она, опасаясь, что он заснул.

Никакого ответа.

Кэтрин сделала вторую попытку.

– Питер! – уже громче окликнула она.

О'Рурк медленно вздохнул, но тем дело и закончилось.

И тут Кейт не выдержала. Решив, что он действительно заснул, она, словно мышка, собравшаяся на ночную вылазку за сыром, прокралась из-за ширмы и, нервно облизнув губы, потянулась за пеньюаром.

– Только дотронься до него, Мэри Кейт, и ты потеряешь право на те две сотни, которые уже у меня выиграла! – тихо пророкотал у ее уха голос О'Рурка.

Вскрикнув, Кэтрин схватила пеньюар я спряталась за кровать.

– Не приближайся ко мне!

– Тогда положи эту штуку на место! – Питер шагнул к ней с угрожающей улыбкой.

Судорожно прикрывая грудь, Кейт постепенно начала дрожать от сладкого страха, а когда О'Рурк, нависнув над ней, протянул руку, она отдала пеньюар почти без звука.

– И что ты теперь будешь делать? – прошептала она, чувствуя, что у нее вдруг пересохло во рту.

Питер ничего не мог с собой поделать; стараясь не смотреть на манящую грудь, он нежно заглянул ей в глаза.

– Ох! – только и сказала Мэри Кейт, с трудом переводя дыхание, и он тут же рассмеялся:

– Может, еще поиграем в покер на раздевание?

Чувствуя, что окончательно теряет над собой контроль, Кейт кивнула и, проведя языком по дрожащим губам, пошла следом за Питером к столику, словно послушный щенок.

Сев в кресло и пытаясь, насколько возможно, спрятаться за столом, Кейт мысленно проклинала свою трусость. О'Рурк к ней так и не притронулся, несмотря на то что она оказалась полураздетой, и тем не менее от его улыбки у нее внутри все дрожало, как когда-то на пути в Неваду, когда в Колорадо за их дилижансом гнались бандиты, а кучер чуть не съехал в пропасть, пытаясь оторваться от них.

Кэтрин знала, что потом ей придется пожалеть о своем решении, но уж очень ей не хотелось убегать от О'Рурка. С ней еще никогда не случалось ничего подобного, и она могла сравнить происходящее разве что с качелями, которые то взлетают в воздух, то падают вниз.

Внезапно Питеру показалось, что у него на плече устроился бес. Теперь уж он проклинал обстоятельства, заставившие его колебаться. В конце концов, Мэри Кейт – его законная жена, и ее влечет к нему не меньше, чем его – к ней. В нем проснулись все привычные инстинкты, благодаря которым ему так хорошо удавалось искусство обольщения.

– Что ж, котенок, – проговорил он с глубокой иронией, – на этот раз ставку назначу я. Все твои нижние юбки за re две сотни долларов, которые я тебе проиграл.

Внезапно поняв, что О'Рурк решил раздеть ее донага. Кейт умоляюще уставилась на него.

– Ох, Питер, можешь оставить себе деньги, только верни мне мою одежду! – простонала она.

– Нет, моя красавица, самая сладкая Кейт во всем мире, – О'Рурк красноречиво прижал руку к сердцу. – Я получил их в честной игре, разве не так? – Он начал тасовать карты, глядя ей прямо в глаза.

Тихий стон сорвался с губ Кейт – не столько мольба, сколько животный звук, признающий ее бессилие.

– Не забывай: я новичок в этой игре! – безнадежно напомнила она.

– Рано или поздно нам всем приходится учиться. – О'Рурк произнес это с показным равнодушием, тогда как все его мысли были сосредоточены на манящей округлости ее груди.

Кейт подалась вперед, глядя, как карты порхают в его руках. Она ощущала себя голодной пчелой, которую тянет в самую середину хищного цветка: пчелка понимает, что ее могут заживо сожрать, но, сама не зная почему, готова способствовать собственной гибели.

В какой-то момент этой войны нервов они с Питером перешли невидимую границу. Если О'Рурк задумал соблазнить ее, прежде чем дать ей свободу, она не допустит, чтобы он смеялся последним. Он не получит никакой жертвы, никакой победы.

Откуда-то из глубин существа Кейт возник женский инстинкт, который дает представительницам ее пола преимущество в любом состязании между мужчинами и женщинами. Она тряхнула головой, безмолвно бросая вызов и готовясь к решающей битве.

Сбросив две карты, О'Рурк спокойно посмотрел на свою прекрасную противницу – и тут внезапно заметил, что в ней произошла странная перемена. Мэри Кэтрин перестала ежиться, словно глупенькая девственница, теперь она сидела, гордо выпрямившись, и рассматривала свои карты, словно опытный шулер; при этом ее нагие плечи маняще сияли в нежно-желтом свете газовой лампы.

– Вот что, Питер, – решительно сказала Кейт, расхрабрившись от выпитого шампанского и бесшабашности, порожденной юностью и неопытностью, – давай не будем тянуть время. Твои двести долларов и фрак, рубашка, сапоги и брюки против моих нижних юбок, чулок и подвязок. – Она захихикала, сбрасывая свои карты. – Риск должен быть равным. Ты весь вечер делал ставку из моих денег, хотя мы оба знаем, какова цена моей добродетели и доброго имени.

Проклятие! Питер не ожидал, что она использует против него его же оружие!

– Да, ты совершенно права. – Питер кивнул, словно желая соблюдать справедливость, хотя на самом деле держал рояль-флеш.

– Давай посмотрим, как тебе понравится остаться без одежды! – Отваге Кейт немало способствовало каре из восьмерок, которое она собрала.

Питер хмыкнул:

– Предупреждаю, Мэри Кейт: если я проиграю, то на мне останется только нижнее белье. – Он хмуро поглядел на свои карты.

–. Тогда мы будем квиты, только и всего.

– Ну, если ты настаиваешь. – Питер побарабанил пальцами по столу, затем стал медленно, по одной, выкладывать карты.

Улыбка Мэри Кейт исчезла быстрее, чем луговая собачка в норке. Смертельно побледнев, она молча бросила на стол свои карты.

– Хорошо – но недостаточно хорошо, – сказал Питер сочувствующе.

– Но ты же не рассчитываешь на то, что я разденусь? – с трудом проговорила она.

– Уговор есть уговор, пора платить по счетам.

Ужасаясь, Мэри Кейт нервно облизнула губы и быстро осмотрелась, пытаясь придумать, куда бы ей спрятаться.

– Конечно, если ты не собираешься расплачиваться со своими долгами… – Питер стал с равнодушным видом собирать карты в колоду.

В комнате стало так тихо, что ей было слышно, как тикают часы на туалетном столике в дальней стороне комнаты.

– Я никогда не нарушу слова, – заявила Кэтрин мрачно.

– Неужели? – У Питера хватило сострадания, чтобы не сыпать соль на рану, которую сейчас испытывала гордость Кейт.

Медленно встав, Кэтрин направилась к ширме.

– Ну нет, дорогая! – Приказ, прозвучавший в голосе О'Рурка, заставил ее повернуться с грацией марионетки. – Если бы наше маленькое пари выиграла ты, то сомневаюсь, что мне было бы разрешено убежать за эту перегородку, предназначенную для охраны стыдливости.

Уныло кивнув, Кейт неловко начала сражаться с завязками, на которых держались ее нижние юбки, и в конце концов они упали на пол одна за другой.

Оставшись в корсете, шемизетке и панталонах, Кейт не спеша повернулась. Шелковые чулки на голубых подвязках с вышитыми на них розочками подчеркивали такие прелестные ножки, каких Питер еще никогда не видел.

– Ну вот! – Она скрестила руки на груди, чтобы хоть немного прикрыть низкий вырез. – Теперь ты доволен?

– Глупая гусыня! – равнодушно отозвался Питер, хотя собственная непредусмотрительность поставила его на грань безумия. – Это только раздразнило мой аппетит и заставило желать большего.

– Эй, поосторожнее на поворотах!

Широко раскрытые ярко-зеленые глаза Кейт угрожающе прищурились, но тут же она опустила плечи, словно окончательно сдаваясь, и стала пятиться к кровати. Питер заметил, как отчаянно бьется жилка на ее шее: он отлично понимал, что ему следовало бы прекратить это безумие, пока оба не стали его жертвами. Однако, помня, какой поединок характеров ждет его следующим утром, он решил довести эту игру до конца, понимая, что лучше уж прямо сейчас научиться не проявлять к ней жалость.

Кэтрин хотелось сорвать чулки с ног и швырнуть их ему в лицо, но странная мешанина чувств, бурливших в ее сердце, сделала ее неспособной к быстрым действиям. Медленно, дрожащими пальцами она сдвинула первую подвязку ниже колена, и вдруг, не отводя глаз от обольстительного принца, чьи золотые волосы завлекли ее в эту разнузданную игру, быстро сняла подвязку и бросила ею в него.

Питер на лету поймал и натянул ее на левую руку.

– Не спеши! – попросил он хриплым от страсти шепотом.

– Ты прав, спешить действительно некуда. – Нервно облизнув губы, Кейт вместо того, чтобы швырнуть в него и второй подвязкой, демонстративно уронила ее на пол рядом с кроватью.

Помимо желания взгляд Кейт упал на его брюки с красноречивой выпуклостью впереди. «О Боже! – подумала она. – Чего он ждет?»

Ее самый большой страх – то, что Питер моментально бросит ее на кровать и навалится сверху, – не оправдался, и Кейт попыталась собрать остатки своей отваги и встретилась с ним взглядом.

– Встань прямо, Кэтрин, – приказал О'Рурк, небрежно развалившись в кресле.

Кейт недоуменно посмотрела на него. Что еще ему от нее нужно? Она и так сидела на краешке кровати – разве не здесь женщины лишаются чести?

– Ты забыла про чертов корсет! – хладнокровно напомнил Питер и начал тасовать карты.

– Ладно. – Кейт неохотно кивнула. – Можешь получить, корсет тоже, и никаких больше карт… пожалуйста.

Она стала медленно развязывать шнуровку, затем позволила корсету упасть на пол и, сжав руки в неосознанной мольбе, уставилась на подложку из китового уса, словно только эта часть туалета отделяла ее от полной гибели.

О'Рурк поднялся: он был очарован дивным существом, стоявшим перед ним в шелковой сорочке и отделанных кружевом панталончиках, с густыми темно-рыжими волосами, рассыпанными по плечам. Поединок закончился, он победил. Но что теперь? Все зашло слишком далеко. Тогда чего он ждет?

«Как, черт подери, я в это ввязался?» – недоумевал Питер, не двигаясь с места и машинально тасуя карты. Вернув колоду в карман, он поднял взгляд на Кейт.

– Дай мне свои руки, малышка, – мягко сказал он.

После секундного колебания Кейт выполнила просьбу, и Питер запечатлел нежный поцелуй на каждой ладошке.

– Прошу прощения, – покаянно проговорил он, – за то, что немного увлекся.

Он посмотрел ей в глаза, и Кейт прочла в его взгляде странную смесь сожаления и досады.

– Тебе совершенно ничего не угрожает, поверь.

– Я… я это знаю.

Кэтрин оставалось только изумляться перемене, произошедшей в настроении О'Рурка. Только что он был агрессивен и дразняще обольстителен – а сейчас вот уже сосредоточен и сдержан. С чего бы это?

Протянув руку, Питер откинул лежащее на кровати покрывало.

– Забирайся под одеяло, – негромко приказал он. – Тебе надо хорошенько выспаться перед отъездом. Я тоже буду спать – в кресле.

– Но…

Взяв за плечи, О'Рурк заставил Кэтрин сесть на край кровати, а когда она послушно легла, натянул на нее одеяло до самого подбородка. Прикрутив лампу, он поцеловал ее лоб, словно няня, успокаивающая маленького ребенка.

– Доброй ночи.

Отойдя к креслу, Питер стянул с себя фрак, затем снял сапоги и выставил в коридор, чтобы к утру их начистили. После этого он опустился в кресло, вытянул ноги и закрыл глаза.

В дальнем конце спальни Кейт недоуменно нахмурилась. Невозможно понять этого Питера О'Рурка!

Странное чувство вдруг охватило ее – необъяснимая тяга к нему. Она не могла понять, что это за чувство и откуда оно взялось: казалось, будто одно существо тихо прокралось в темноте, чтобы прикоснуться к другому и погрузить его душу в странную умиротворенность.

Было около четырех часов пополудни, когда тряский дилижанс, прогромыхав по перевалу, наконец въехал в Строберри-Пойнт.

Радуясь сорокаминутной остановке, во время которой они должны были поменять лошадей, Кэтрин без возражений приняла помощь сильных рук, которые извлекли ее из кареты.

– Боже! – вздохнула она, повиснув на шее у О'Рурка. – Не сомневаюсь, что мы проехали по всем пням и рытвинам, которые только есть на дороге отсюда до Вирджиния-Сити!

Поставив Кэтрин на землю, Питер провел ее в домик хозяина дорожной станции, где, по словам кучера Хэнка Монка, путешественники могли бесплатно выпить кофе. Кейт не назвала бы это предложение самым привлекательным, но ей хотелось хоть немного отдохнуть.

Станция располагалась на лесной вырубке. Со всех сторон в небо вздымались высокие хвойные деревья; за ними виднелись горные вершины, привлекая взгляд к ярко-синему небу, по которому плыли легкие облачка. У дома протекал небольшой ручей, на берегу которого играли двое индейских детей, одетых в пестрый ситцевый наряд. Огромный котел висел над костром; запах горящего дерева и топленого свиного сала щекотал ноздри Кейт, пока она любовалась пасторальной картиной.

– Я скоро вернусь, – бросил ей Питер и, пройдя по двору, заговорил с каким-то мужчиной.

Мужчина был бос и одет в синий холщовый комбинезон, на голове его красовалась вязаная шапочка.

Когда он сплюнул на землю, Кейт с отвращением отвернулась, и тут же ее взгляд наткнулся на двух охотников и еще на четырех мужчин в синих военных мундирах. Позади них не меньше дюжины неопрятных лесорубов слонялись по двору; двадцать мулов под вьюками и несколько оседланных коней стояли на привязи у края вырубки.

Сама станция показалась Кейт весьма ненадежным строением: грубые доски были кое-как промазаны глиной, смешанной с сосновой хвоей, маленькие окошки затянуты мешковиной, а из трубы поднимался густой дым.

Кейт впервые почувствовала, что ее окружает жизнь, сведенная до самых примитивных вещей. Ей было совершенно непонятно, как люди могли отказаться от всего, что предлагала цивилизация, чтобы поселиться в таком месте. Ее дома в Чикаго и даже в Вирджиния-Сити были настоящими дворцами по сравнению с этой жалкой лачугой!

– Иди отдохни, – пригласила ее индианка с длинными косами, в аккуратной, но сильно поношенной одежде. – Хочешь кофе?

– Да, пожалуйста. – Кэтрин уселась на неструганую доску, служившую скамьей, намереваясь как можно достойнее выдержать нелегкое путешествие; и тут она обнаружила, что за ней через стол наблюдает пара очень серьезных черных глаз.

Смутившись, Кейт поставила чашку.

– Вы здесь живете? – вежливо спросила она.

– Да, мой муж – старший на «Оверленд стейдж». Мы живем здесь уже три года, – объяснила индианка.

– Как… мило, – пробормотала Кэтрин, и по ее телу пробежала невольная дрожь. Впрочем, она знала, что далеко не у всех есть такие возможности, как у нее. Завтра она доберется до Сан-Франциско, где нетрудно найти любую роскошь, особенно тем, кто может это себе позволить.

Кейт поспешно встала.

– Спасибо за кофе, – сказала она женщине.

– Вы уже едете?

– Нет, просто хочу размять ноги и подышать свежим воздухом.

– Ну да, конечно.

Кивнув, женщина направилась к деревянной лохани, поставленной в углу.

«Бедняжка», – подумала Кейт и, выйдя на улицу, осмотрелась. О'Рурк смеялся и шутил с группой таких сомнительных личностей, каких она еще в жизни не видела, но не это привлекло ее внимание – она вдруг заметила, что теперь одежда на нем была почти такая же, как и на остальных.

Внезапно Питер мотнул головой и выплюнул струю табачного сока, видимо, хотел попасть в ящерицу, и коротышка-лесоруб тут же довольно хлопнул его по спине:

– В яблочко! – Он громко засмеялся.

«Ради Бога, О'Рурк!» – мысленно возмутилась Кейт, недовольная тем, что ее спутник совсем забыл про свою воспитанность.

Похоже, ее мозг отправил ему телепатическое сообщение: Питер помахал рукой, что-то быстро сказал мужчинам и направился к ней.

– Ну, ты готова? – бесцеремонно спросил он. Кэтрин скрестила руки на груди и стала нетерпеливо притоптывать носком туфельки.

– Послушай, что за неотесанность ты демонстрируешь?

О'Рурк пожал плечами:

– Как говорится, с волками жить…

– Это отвратительное, грубое место, лично я буду счастлива снова сесть в дилижанс, чтобы поскорее добраться до конца маршрута..

– Извините, миссис О'Рурк, но это и есть конец маршрута. – Питер пожал плечами.

– Не надо так шутить! – возмущенно воскликнула Кэтрин, отворачиваясь от него, но О'Рурк неожиданно крепко взял ее за локоть.

– Прости, но ты не едешь в Сан-Франциско, Кейт, ты отправляешься со мной.

– Отпусти меня немедленно! – Кэтрин постаралась освободиться от его властной хватки. – И перестань говорить ерунду: я никуда с тобой не поеду!

– Поедешь, Кейт. Ты моя жена – куда еду я, туда едешь и ты. Сейчас я отправляюсь в горы. Может, ты слышала что-нибудь про «Диабло».

– Нет, и ты ошибаешься. О'Рурк! Мы договорились… – Кейт глубоко вздохнула и сделала новую попытку, не сомневаясь в том, что он просто неудачно шутил. – Я заплатила тебе, когда ты посадил меня на дилижанс в Вирджиния-Сити, – значит, мы с тобой в расчете? Теперь ты идешь своей дорогой, а я – своей.

– Это ты ошибаешься. Ты едешь со мной в лагерь «Диабло».

– Черта с два.

– Не смей ругаться!

Неожиданно Питер тихо засмеялся и стремительно приник к ее губам. Кэтрин стояла неподвижно, словно статуя, пока он не прервал поцелуй.

– Я сажусь обратно в дилижанс! – в тот же момент сообщилаона.

Питер пожал плечами:

– Я с первого взгляда понял, что от тебя одни неприятности, но, к сожалению, у меня мало времени для споров. – Без дальнейших разговоров он схватил ее за талию и подтащил к одному из мулов. – Твой багаж. – Коротким кивком он указал на вьюк. – Ты поедешь, хочешь того или нет. Спорить не советую.

– Прекрати, О'Рурк! – Кейт замахнулась на него кулаком. – Эй, помогите кто-нибудь! Этот человек – лжец!

Обернувшись, Кэтрин убедилась, что стоявшие позади них лесорубы даже не думают ей помогать, вместо этого они смеются.

В негодовании она резко повернулась и попыталась сбросить руку Питера, а когда это ей не удалось, уперлась каблуками в землю, чтобы замедлить продвижение.

– Боже, О'Рурк, ты что, с ума сошел? Я ни за что не поеду с тобой!

– Ну, это мы еще посмотрим, Кэти О'Рурк. – Питер взвалил Кэтрин себе на плечо и зашагал к мулам.

– Если так, я все скажу отцу! – Кейт царапала его, словно разъяренная рысь. – Он разрубит тебя на мелкие кусочки и… скормит рыбам! Он подвесит тебя на крюк!

– Жаль, что вынужден развеять твои иллюзии, но это он придумал отдых в горах, так же как ты придумала нашу свадьбу. Кстати, если бы выбирал я, ты бы стала женой того штейгера.

Извернувшись, Кейт запустила зубы ему в плечо, и Питер не раздумывая закатил ей смачную оплеуху.

– Сучка!

– Ах так? Сейчас я тебя убью, О'Рурк! – Кэтрин принялась терзать зубами толстую ткань его рубашки.

– Скорее, мы друг друга в гроб вгоним, – угрюмо согласился Питер, пытаясь спасти свою рубашку.

– Ты меня обманул, О'Рурк, вы с папенькой меня провели! – простонала Кейт. – Ты все время мне лгал, подонок!

– Извини. Кейт, но тебе лучше смириться с происшедшим.

– Смириться? Ну уж нет. Я тебя ненавижу, слышишь? – Огненно-рыжая голова Кейт задергалась, словно с ней случился припадок.

Решив, что ему все это надоело, Питер схватил жену за волосы и заткнул ей рот самым быстрым из известных ему способов: он крепко поцеловал ее, а затем стал бесцеремонно трогать и ласкать, недвусмысленно показывая, кому принадлежит власть.

– Успокойся, Кэтрин. Я тебя предупредил! – прорычал Питер, но тут Кейт открыла рот и издала вопль – такой дикий, что даже лесорубы начали осматриваться, словно опасаясь, как бы пума не напала на них прямо при свете дня.

– Я тебя ненавижу, Питер О'Рурк!

– Верю. По крайней мере это настоящее чувство, а не поддельное, Кейт О'Рурк. Я тоже от тебя не в восторге, так что прекрати капризничать и залезай на мула.

– Нет! Я. была дурой, когда тебе доверилась, но это больше не повторится!

– Хватит, довольно. Не в твоих интересах мне перечить! – процедил Питер сквозь зубы.

– И все равно ты не можешь меня принудить! – упрямо возразила Кейт.

– Что ж, ты сама напросилась. – О'Рурк снова бесцеремонно поцеловал ее, а когда ощутил, что сопротивление Кейт слабеет, еще больше углубил поцелуй.

Внезапно Кейт обмякла в его объятиях, и Питер, встревожившись, чуть отстранился. Неужели она потеряла сознание?

Но это не был обморок. Кейт лежала в его объятиях, задыхаясь, ее взгляд остекленел от страсти, а губы стали припухшими и влажными. Она явно находилась во власти любовного возбуждения.

– Надеюсь, возражений больше нет?

Мэри Кейт покачала головой, не особо заботясь о том, какие еще новости ей предстоит узнать.

Пользуясь моментом, О'Рурк усадил ее на мула, и тут Кейт охватило ужасное, пугающее чувство. Они с О'Рурком совершенно не подходили друг другу, им не следовало оставаться рядом. Похоже, Бог сыграл с ней гадкую шутку – не простил ей того, что она солгала у алтаря!

Глава 10

Караван с людьми и припасами направился на северо-восток, двигаясь по извилистой тропе, петлявшей среди уходящих к небу лесных зарослей; и все это время Кэтрин пыталась развеять все усиливающуюся уверенность в том, что она может больше никогда не увидеть цивилизации. За считанные минуты весь ее мир привилегий и комфорта рухнул, теперь она не дочь процветающего магната, а невольная пленница, которую увозят в унылую пустыню, в царство враждебных стихий и опасностей. Если у Мэри Кэтрин и прежде были основания обижаться на отца, то это последнее предательство нанесло их отношениям решающий удар.

Решив, что отец и О'Рурк дорого ей за это заплатят, Кейт стала пытаться запоминать дорогу, которая петляла в траве вдоль ручья. Она могла бы делать пометки на высоких кустах, но испугалась, что либо мужчина по имени Джиггер, либо Питер заметят и накажут ее.

Положение было хуже некуда. Вряд ли кто-то отправится ее искать, а значит, ей придется самой выбираться отсюда. Хотя все это похоже на кошмарный сон, она все равно каким-то образом спасется – Кейт твердо верила в это.

Длинные вечерние тени утонули в сумерках, а мулы по-прежнему продолжали подъем, забираясь все выше и выше. Печальный крик ястреба, кружившего высоко в небе, еще усилил в Кейт чувство одиночества. Сосны и ели заслоняли почти все небо, пока молчаливый караван шел по высокогорью, а когда вечернее солнце скрылось за высокими стенами каньона, ее сердце заледенело и замерло.

Утром Кейт выезжала из дома в совершенно беззаботном состоянии, и тогда клетчатое муслиновое платье и зонтик казались ей идеальной экипировкой; теперь же с каждым шагом вонючего мула неуместность ее наряда и неподготовленность к такому виду передвижения становились все очевиднее.

Набив синяки и испытывая страшные мучения, Кэтрин все же старалась не падать духом, но наконец темнота и мерный шаг каравана, поднимавшегося по крутой тропе к западному краю каньона, сделали свое дело, и ее тело склонилось к шее мула. На какое-то время даже пугающий шепот леса перестал ее тревожить…

Натянув поводья, Джиггер Дженсен резко остановил караван, и тут, стряхнув дремоту, Кейт обнаружила, что находится на вырубке, которую когда-то занимали высокие сосны. Теперь это место превратилось в луг с несколькими тощими кустами по краям.

– Мы остановимся здесь на ночь, – объявил Джиггер, и все начали спешиваться.

При тусклом свете луны О'Рурк заметил, что Кейт покачнулась в седле, и, послав коня вперед, едва успел подхватить ее, не дав рухнуть головой вниз. Спешившись и сняв Кейт с мула, он положил ее на густой ковер из полевых цветов.

Некоторое время Кейт пыталась сообразить, что происходит, затем с удивлением огляделась вокруг.

– Оставь меня в покое, ты, грязный уб…

Не дав ей договорить, Питер закрыл ей рот ладонью.

– Вижу, мы уже проснулись? – Он ласково улыбнулся и убрал руку.

Кейт со стоном поднялась на ноги. По мере того как онемение в ногах проходило, ее страхи усиливались все больше. Остальные спутники двигались вокруг нее, словно тени: одни собирали хворост, другие рылись во вьюках, доставая еду и котелки.

Только теперь Кейт наконец поняла, в какой опасности находится. Она гневно посмотрела на О'Рурка, однако голод не позволил ей решиться на большее. Тем не менее она пообещала себе, что если переживет эту ночь, то сквитается с ним, пусть даже это будет последним, что она сможет сделать в этой жизни.

Достав из вьючка шерстяную куртку, Питер протянул ее Кэтрин:

– Вот, надень, а то ты совсем замерзла.

Он застегнул на ней куртку и поднял воротник к подбородку.

– Так ты хотя бы не умрешь от холода.

– И кому до этого есть дело? – мрачно спросила Кэтрин. – Отец меня не любит, иначе он ни за что не сделал бы со мной такое.

Питер тихо рассмеялся, затем взял ее руки и принялся растирать их.

– Не суди его слишком строго. Думаю, по-своему Хоумер все же пытается о тебе заботиться.

– А я думаю, что просто вы двое сговорились у меня за спиной. – Кейт с тоской посмотрела на костер, пламя которого весело потрескивало, поднимаясь к потемневшему небу. – Я гораздо разумнее, чем кажется каждому из вас, и у меня есть деньги, я прекрасно устроилась бы одна.

Питер со смешанными чувствами смотрел на молодую женщину, о которой ему теперь придется заботиться как о своей жене.

– Возможно, – согласился он, – но ведь деньги когда-нибудь заканчиваются. Кстати, сколько их у тебя с собой?

Кейт стремительно обернулась:

– Не твое дело! Ты мошенник, и мне остается только сожалеть, что я заплатила тебе!

И неожиданно Кейт сообразила, что, возможно, О'Рурк вернет ее домой или хотя бы в Строберри-Пойнт, если она предложит ему еще денег.

– Ладно, у меня осталось восемьсот долларов, но я могу раздобыть куда больше. Сколько ты хочешь, О'Рурк? Если тебе нужен выкуп, я его тебе гарантирую.

– Не трудись, малышка, меня это не интересует. – Питер отпустил ее руки и мрачно уставился на огонь. – Будь проклята твоя корыстная душонка, Кейт! Неужели и ты, и твой отец всегда думаете только о деньгах?

Его упрек застиг Кэтрин врасплох: она совершенно не ожидала, что похититель отвергнет ее предложение.

– Я думаю о свободе, а не о деньгах и готова обсудить цену.

На секунду Питеру захотелось пообещать Мэри Кейт, что утром она вернется в Строберри-Пойнт, но он прекрасно понимал: теперь это уже невозможно. Он связан словом, данным ее отцу, но еще сильнее – брачными обещаниями, данными перед алтарем. И не важно, нравится это ему или нет: его проснувшаяся недавно совесть требовала, чтобы он непременно довел дело до конца.

Огонь, затрещав, отбросил к их ногам горящий уголек, и Питер ступил на него сапогом. В тот же момент его раздражение улеглось.

– Итак, за сколько ты продаешься? – насмешливо спросила Кейт.

– Господи Всемогущий, какая же ты испорченная дрянь! – Питер поморщился. – Я подыгрывал тебе раньше, и у меня были на то причины, но впредь этого делать не собираюсь: я принес обет пред алтарем, и…

Кэтрин начало трясти, едва до нее дошел смысл услышанного.

– Прекрати немедленно! Я тебе не жена и никогда не буду! Мы договорились, и это не брак. Это… – Она закрыла глаза и судорожно сглотнула. Опять этот пронзительный взгляд зеленых глаз! Но что с того? Действительно, красивее мужчин она еще не видела, но ведь он ее обманул!

– Ну, что же ты не продолжаешь? – О'Рурк как-то странно усмехнулся. – Послушай, Кейт, мы заключили законный контракт, и я намерен держать слово, данное тебе в церкви, пока это будет в моих силах.

– О Боже! – простонала Мэри Кейт. – Зачем только я согласилась на это!

– Поверь, мне все это нравится не больше, чем тебе. – Вздохнув, Питер сделал несколько шагов к костру, откуда доносился аромат крепкого кофе.

Вскоре он вернулся, держа в руках две кружки. Вручив Кейт кружку, он отвел ее в сторону и продолжил:

– Давай говорить прямо: я не настаиваю на супружеских правах, так что можешь успокоиться и хранить свою драгоценную девственность до лучших времен.

– Большое тебе спасибо. – Кейт медленно пила кофе, поглядывая на О'Рурка краем глаза и пытаясь понять, почему он не тронул ее в их первую брачную ночь. Разумеется, ей следовало бы радоваться тому, что Питер готов оставить ее в покое, и она радуется – ну конечно же!

– Тебе хочется, чтобы я поверила, будто ты меня похитил и устроил все остальное только из благородства, верно?

Питер отрицательно покачал головой:

– Чего не было, того не было. Я вел эгоистическую жизнь в течение такого долгого времени, что даже думать об том не хочется. – Он невесело рассмеялся. – Блудный сын, расточавший семейное состояние направо и налево. Мой старик отказался встречать меня дома с распахнутыми объятиями, и в конце концов мне пришлось перейти на самообеспечение.

Кэтрин изумленно взглянула на него. Неужели человек, способен так спокойно признаваться, что потратил жизнь зря? И неужели он отказался от ее денег, предпочтя работать на ее отца и получая заработную плату?

– Никто не осуждает пьяниц больше, чем завязавший алкоголик; наверное, это верно и в отношении бездельников. – На этот раз его голос прозвучал весьма мрачно.

– Так ты и меня осуждаешь, да, О'Рурк? – спросила Кейт в неожиданном озарении.

Питер сухо засмеялся:

– Успокойся, Кейт, и давай прекратим этот разговор: ужин почти готов. – О'Рурк снова отошел к костру. Кейт понуро стала размышлять о том, что она от него услышала. Похоже, похититель был решительно настроен оставить ее в лесу, хотя она совершенно не понимала, зачем это ему.

Сдунув прядь волос со лба, Кэтрин стала наблюдать за тем, как Питер что-то энергично обсуждает с лесорубами, – в этот момент он вовсе не был похож на исправившегося блудного сына! Однако это все равно не объясняло причины, по которой он сделал ее своей пленницей. Они с отцом определенно вошли в сговор, а значит, ей следует не терять бдительности и ни в чем не доверять ему.

Переполненная жаждой мщения, Кэтрин стала не спеша расхаживать по вырубке, грея руки о кружку с кофе и обдумывая свои возможности. Вряд ли ей удастся ускользнуть в темноте – ее невезение останется с ней, и она скорее всего сорвется со скалы и сломает себе шею или станет добычей какого-нибудь дикого зверя. Нет уж, лучше пока подыгрывать О'Рурку, а когда он потеряет бдительность, сбежать и перебраться через горы в Калифорнию. Но пока…

«Берегись, Кэти Макгиллакатти, – сказала она себе, и ее зеленые кошачьи глаза блеснули в свете костра, – здесь тебе нельзя никому доверять!»

– Эй, идите все сюда!

Беззубый старик стоял с половником в руках и, ритмично опуская половник в котелок, наполнял миски подходивших к костру мужчин.

Кэтрин проглотила слюну: сейчас она готова была съесть даже медведя, если бы тот случайно забрел в лагерь.

– Знакомься, Кейт, это бригадир, Джиггер Дженсен. – Питер указал на босого господина, к которому рабочие относились с явным почтением.

– Здравствуйте, мэм. – Губы Джиггера растянулись в напряженной улыбке. Один взгляд на него сообщил Кейт массу полезных вещей: он считает, что женщины в лагере – это к несчастью, и ему вовсе не нравится получить в начальники новичка в лице Питера. – Черт, это, конечно, не мое дело, – Джиггер повернулся к О'Рурку, – но ты хоть представляешь, что ждет твою жену? Мужчинам лучше забыть про женщин до тех пор, пока они не вернутся весной в город.

– Ничего, я как-нибудь с этим справлюсь, – спокойно ответил Питер. – Все женщины в лагере будут работать, и Кейт не исключение.

– Ну тогда, – отозвался Дженсен флегматично, сплевывая в костер, – давай, Кейси, мы дадим твоей миссус домик учетчика. Он стоит в стороне, и там насекомых меньше.

«Кейси»? Кэтрин изумленно подняла брови. Неужели ос муж, он же мастер-на-все-руки, взял себе другое имя? Впрочем, она почти сразу вспомнила, что О'Рурк назвал Кейси как свое второе имя во время брачной церемонии.

Заставив себя улыбнуться, Кэтрин кивнула Дженсену:

– Пожалуйста, не стесняйте никого ради меня.

– Никаких проблем. Рухнувшее дерево прикончило старика Хинмена еще прошлой весной, и мы пока не взяли никого на его место.

Кейт судорожно сглотнула, стараясь не показать, насколько ей неприятна мысль о том, что придется делить жилище с Питером.

Питер небрежно кивнул:

– Я уверен, что мы можем обойтись любым жильем.

– Отлично. Значит, решили.

Когда Дженсен, повернувшись, отошел, Питер неожиданно окликнул Кейт:

– Миссис О'Рурк, как насчет того, чтобы помочь Элу с посудой?

Кэтрин мгновенно подняла голову.

– Ты, должно быть, ошибся, милый! – Она стиснула зубы и нервно улыбнулась. – Мои домашние умения ничего не стоят. Разве мой отец не говорил тебе, насколько от меня мало толку?

К ее ужасу, Питер снова указал пальцем на повара:

– Никаких отговорок, Кейт. Все в этом лагере работают, чтобы есть, и к тебе это тоже относится.

Две пары зеленых глаз встретились в молчаливом поединке. Казалось, лагерь затих. Кейт понимала, что Питер не отступит и спрятаться от него ей некуда.

Она перевела взгляд на гору грязной посуды.

– Ладно, я ведь понимаю, что не стоит сердить мужа… – Она встала и уныло отправилась к лохани для мытья посуды.

– Напомни мне, чтобы я занес тебя в платежную ведомость. – Когда Кейт проходила мимо него, Питер шутливо шлепнул жену по спине.

Обернувшись, она взвизгнула от неожиданности, и О'Рурк, притянув к себе, громко чмокнул ее в губы.

– Я поставлю палатку, пока ты моешь посуду.

К глубочайшему своему облегчению, Кейт очень быстро убедилась в том, что мытье посуды не требует особых талантов; тем не менее ее отнюдь не радовало новообретенное умение мыть и вытирать посуду.

Закончив работу, Кейт бросила посудное полотенце и отправилась в темноту искать О'Рурка.

Споткнувшись о колышек палатки, она невольно подпрыгнула.

– О'Рурк, ты здесь? – опасливо прошептала она, и тут же чья-то рука вынырнула из темноты и схватила ее.

– Иди сюда. – Питер потянул ее куда-то в глубь леса. Сильный запах хвои и смолы сразу окружил их, и Кэтрин крепче вцепилась в руку мужа.

– Питер, куда мы идем? Я ничего не вижу!

– Мы остановимся здесь отдельно от мужчин – так всем спокойнее. – О'Рурк остановился так неожиданно, что Кэтрин чуть не врезалась ему в спину.

– Ты уверен, что это не опасно? – прошептала она. – А как насчет диких животных?

– Единственное дикое животное, которого здесь следует бояться, – это человек. – Питер помог Кейт забраться в палатку. – Старайся не выглядеть слишком приветливой, и все будет в порядке.

– А как насчет тебя?

– У меня есть пистолет. – Питер негромко рассмеялся. – Теперь ложись и постарайся уснуть.

– Постой, я ведь рассчитывала, что буду спать одна… – Кейт метнулась ко входу в палатку, но О'Рурк схватил ее за талию и притянул к себе.

– Я буду согревать тебя своим телом, миссис О'Рурк, – прошептал он ей на ухо.

– Пожалуйста… – Кейт облизнула губы. – Пожалуйста, не трогай меня. – Под его рукой она дрожала, словно деревце в грозу.

Внезапно голос Питера зазвучал на удивление вкрадчиво.

– Если меня не будет здесь, то сколько времени, по-твоему, понадобится любвеобильным лесорубам, которые месяцами не видят женщин, для того, чтобы всем вместе составить тебе компанию? – ехидно спросил он и так крепко прижал к себе Кэтрин, что она уткнулась лицом в его фланелевую рубашку.

Запах мужчины, смешанный со слабыми запахами кожи и дыма от костра, подействовал на нее как дурман.

«Что бы ни случилось, не дай ему отнять у тебя гордость!» – напомнила она себе и попыталась отстраниться, но О'Рурк только усилил объятия, а затем, зевнув, опустил подбородок ей на макушку.

Кейт боролась со сном столько, сколько могла; когда она слушала вой койота, доносившийся с ближней вершины, по ее спине пробежала дрожь. И все же, в конце концов, она не выдержала: покоясь в теплых объятиях своего злейшего врага, Кэтрин погрузилась в глубокий сон.

– Вставай, лентяйка!

Мэри Кейт вяло оттолкнула руку, которая упорно пыталась вывести ее из дремоты.

– Я устала, – пробормотала она и перевернулась на живот.

О'Рурк явно не собирался сдаваться.

– Ты теперь помощница повара, сейчас же вставай и принимайся за дело. Или, может, мне сгрести тебя и бросить в ручей?

Кэтрин застонала. Она была готова душу продать за то, чтобы больше никогда не видеть О'Рурка.

– Не смей мной командовать, – проворчала она. – Хотя я твоя пленница, но не рабыня.

– Ошибаешься. – Питер бесцеремонно вытащил ее из палатки, да так неловко, что она упала в грязь.

– Хулиган!

– Будешь помогать – будешь есть. Иначе…

Он не стал заканчивать свою угрозу.

– Ладно, помоги мне встать, – Кейт печально вздохнула, – и давай обсудим это как цивилизованные люди.

– Не имею ничего против.

Питер протянул руку, и Кейт, опираясь на нее, встала. Однако, вместо того чтобы поблагодарить его, она попыталась ударить его в живот.

– Проклятие, женщина! – Питер схватил ее за запястье, но не удержался на ногах, и они вместе упали на землю.

Катаясь по земле, Кэтрин пыталась вырваться, но ей это никак не удавалось. В конце концов О'Рурк, притиснул ее к земле, схватил за подбородок и приник к ее губам долгим страстным поцелуем. Он уже успел убедиться в том, что самый простой способ утихомирить красавицу – использовать против нее ее собственную горячую натуру.

Как только Кейт перестала сопротивляться и начала ему отвечать, О'Рурк прервал поцелуй и, положив руку ей на грудь, чуть сжал пальцы.

Глаза Кейт расширились, когда по ее телу прокатилась сладкая волна.

– Ну что, вернемся в палатку или ты готова начинать работу?

– Я… я лучше буду работать, только отпусти меня!

Питер чуть отодвинулся, и Мэри Кейт, вскочив, бросилась прочь, преследуемая его громким смехом.

Однако, несмотря на пикантность ситуации, Питер никак не мог отделаться от ощущения, что это была одна из самых трудных сцен, какие ему только случалось играть.

Глава 11

Свет зари едва тронул восточную гряду, когда Мэри Кейт запихнула посуду, использовавшуюся за завтраком, во вьюк с припасами. Потом она поспешно прошла к своему мулу и вскочила в седло.

Она уже успела составить какую-то стратегию: ей всего лишь надо было делать свое дело и не сталкиваться с О'Рурком; так у нее появится шанс вырваться без потерь. Если бы не безумная идея ее отца относительно того, что ему надо оставить свои миллионы наследнику мужского пола, весь этот фарс вообще не состоялся бы. Она с удовольствием тратила бы его деньги, и это получалось бы у нее куда лучше, чем у большинства мужчин!

А теперь у нее нет даже законных восьми сотен долларов, и пока ей не удастся выяснить, где О'Рурк их прячет, остается только ему подыгрывать.

Ближе к вечеру они перевалили через хребет и увидели дым, который лениво поднимался из трубы барака. Какие-то люди спускались по склону; за ними шесть волов тащили связку бревен. До Кейт донесся визг и бряканье точильного круга: на нем точили пилы и другой инструмент лагеря.

«Так вот он, лагерь "Диабло"», – уныло подумала Кейт.

– Я – Бобби Белое Перо, мэм, – представился один из работников, едва они приблизились.

Кэтрин кивнула:

– Рада познакомиться, мистер Белое Перо.

– Моя работа – распиливать деревья на бревна. – Его глаза весело блеснули.

– Да-да, очень интересно!

На самом деле распиловка бревен ее нисколько не интересовала, но ей не хотелось приобретать врагов. Всего пару лет назад в долине Вашо произошло восстание индейцев, и это не стоило недооценивать.

– Ваша работа опасна?

– На лесоповале все опасно, – бодро ответил Белое Перо и, закатав рукав, тут же продемонстрировал Кейт длинный белый шрам, прорезавший смуглую кожу предплечья.

– Наверное, было ужасно больно. – Кейт поспешно отвела взгляд.

– Джиггер и Эл помогли мне пережить самое плохое, а еще чистый спирт. – С этими словами Бобби похлопал себя по животу.

– Вы пили спирт? Это же могло вас убить!

– Не-ет, мэм! Спирт, немного притирания для лошадей – и вот он я, как новенький.

К великому облегчению Кэтрин, Бобби опустил рукав и застегнул его. И тут же она заметила, как повар входит в домик, в котором скорее всего находились кухня и столовая. Поскольку до ужина оставались считанные часы, Кэтрин решила, что она, как новая сотрудница Эла, должна ему помочь.

– Мистер Эл! – обратилась она к повару. – Что я должна делать?

– Откройте-ка мне ту дверь, мэм. – Эл принялся сгружать с мула мешки с мукой.

Кейт поспешила выполнить его просьбу и затем прошла за ним внутрь. Вдоль всех стен тянулись полки, а в дальнем конце красовалась огромная дровяная плита – такой Кэтрин прежде никогда не видела.

Заметив, что Эл направляется к кладовке, она прошла вперед, чтобы открыть ему и эту дверь.

– Спасибо, мэм, – сказал Эл, – опуская мешок муки на землю. Спустя мгновение он вышел и вернулся с еще одним мешком муки, а потом – еще с одним.

Изумившись такому количеству муки, Кейт подняла взгляд на Эла.

– Простите, но куда вы денете столько муки? – невольно спросила она.

– Муки много никогда не бывает, – ответил он со смехом.

Следующим объектом, привлекшим внимание Кэтрин, стало странное приспособление у наружной стены, состоящее из медного котла, трубок и клапана.

– А это что такое, мистер Эл? – спросила она, глядя, как в стеклянном сосуде тихо кипит темная жидкость.

– Самый настоящий самогонный аппарат! – сообщил Эл, вытирая шею красным шейным платком. – Единственное, что мне удалось вывезти на Запад в пятидесятом, когда умерла моя жена.

– И что вы варите в этом аппарате?

– Бурбон. Мой собственный рецепт, – гордо заявил собеседник Кейт. – Аппарат взрывался всего один раз.

– Какая удача!

Кэтрин вышла в столовую и обвела ее придирчивым взглядом. В помещении, продувавшемся сквозняками, стояли грубые скамейки, а столами служили доски, уложенные на козлы. Пол был усыпан пылью и хлебными крошками.

Кейт наклонилась, рассматривая большое темное пятно на полу, затем выпрямилась и обернулась.

– С чего лучше начать, мистер Эл? Я могу вымыть пол, если хотите…

– Зачем? Все равно скоро снова испачкается.

Кэтрин пожала плечами:

– Тогда что же?

– Вот что я вам скажу, миссис О'Рурк: неудобно вас просить, когда вы – жена мозгов и все такое.

– Мозгов? – переспросила Кейт. – Вы имеете в виду мистера О'Рурка?

– Его. Мы всегда зовем человека из главной конторы «мозгами», понимаете? Короче, другие поварешки таскали воду, чтобы я мог сварить картошку.

– Видите ли, мой… э-э… муж требует, чтобы здесь все работали: это значит, что вы должны относиться ко мне так же, как к другим своим помощникам.

Эла это явно успокоило.

– Спасибо вам за эти добрые слова, миссис О/Рурк, думаю, мы с вами отлично поладим, а я постараюсь, чтобы вам было полегче.

– Конечно, поладим, мистер Эл! – Кейт неожиданно улыбнулась. – Вот только я никогда в жизни ничего не готовила. Не могли бы вы меня немного поучить?

При этих словах Кэтрин взгляд старика заметно потеплел. Уже давно никто не обращался к нему не как к жалкому выпивохе, а как к серьезному работнику.

– Это место плохо подходит для такой красивой леди, как вы, миссис О'Рурк, – признал он. – Но не горюйте: я скажу словечко – и, может, кто-то из этих олухов будет вам время от времени помогать.

Кэтрин неожиданно поморщилась:

– Боюсь, мистер Эл, мой муж этого не одобрит.

– Чего я не одобрю, радость моя?

Испуганно повернувшись, Кэтрин увидела высокую поджарую фигуру Питера О'Рурка и сразу обратила внимание на то, что этим утром он не побрился. Теперь он еще больше походил на лесоруба: более опрятный, с более правильной речью, он явно пытался подражать остальным.

– Добрый вечер! – настороженно сказала Кейт.

– Мы с вашей миссус как раз обсуждали ее работу, – тут же пришел ей на помощь Эл. – Раньше мне всегда помогали мужчины, а ваша жена такая тоненькая, изящная…

– Это так, – охотно согласился Питер, – но она не лентяйка. Ты боишься, что работа будет ей не по силам?

Эл откашлялся.

– Носить воду из озера, рубить щепу, носить свиньям помои, свежевать зайцев и дичь – это нелегкое дело, мистер О'Рурк.

– Свиньям? Помои? – Питер одарил Кейт своей самой обаятельной улыбкой. – Ты ведь ничего против этого не имеешь, любимая?

Зеленые глаза пристально уставились на Кейт, молчаливо предостерегая ее от мятежа.

– Конечно, нет, милый! – прошипела Кейт. – Мой отец всегда говорил: «Всякая работа вызывает уважение». Мистер Эл, я хочу честно выполнять то, что положено. – Она неожиданно ухмыльнулась. – Что-то еще?

– Ничего, любовь моя, – ответил Питер, изумляясь тому, что Кейт не адресовала ему очередного ехидного замечания. – Я зашел сказать, что твой багаж уже распакован.

– Спасибо, – холодно сказала Кейт. – А теперь прошу меня извинить: пора принести мистеру Элу воды, чтобы он мог сварить картошки.

Питер подозрительно прищурился. Что-то она слишком послушна! Даже в сказках никто настолько быстро не превращался из ведьмы в посудомойку.

– Увидимся за ужином! – бросила Кэтрин, берясь за ведра. Без сомнения, она отравила бы его, если бы это не грозило убить множество ни в чем не повинных людей.

– Жду не дождусь, дорогая.

Питер вышел следом. Глядя, как Кэтрин идет к озеру, вызывающе покачивая бедрами, он думал о том, что уже давно никто не разжигал ему кровь так, как его новообретенная жена Кэтрин О'Рурк.

Проходя по дороге к домику, в котором предстояло жить им с Кейт, Питер ругал себя за то, что позволил-таки ей вывести себя из равновесия. Будь она проклята, а заодно и неожиданно проснувшаяся в нем совесть! Ему следует держаться подальше от этой женщины, иначе непобедимый рыцарь О'Рурк падет, получив смертельную рану на поле любви.

Заглянув в дом, который вскоре должен был стать их с Кейт жилищем, Питер внимательно осмотрел его.

Прежде всего кровать. Тут обязательно возникнут проблемы, если он сразу же не придумает приемлемое решение.

Схватив не первой свежести матрас, Питер вынес его на улицу и, повесив на толстую ветку дерева, стал выбивать из него пыль. Вряд ли он мог потребовать, чтобы этим занималась Кейт: матрас чересчур тяжел для нее. Однако это единственная поблажка, которую он готов был ей дать.

Впечатлившись своим блестящим планом, О'Рурк отправился в контору и в ящике письменного стола нашел кусок желтого мела. «То, что нужно!» – решил он и, вернувшись в дом, быстро измерил помещение шагами. Решив провести честный раздел, он отвёл себе на два фута больше, затем провел по полу жирную черту.

Теперь осталась главная проблема: пока он располагал всего одной кроватью. Но конечно, среди такого количества лесорубов должен был найтись столяр, который помог бы ему сделать вторую кровать.

Обрадованный этой мыслью, Питер снова вернулся в контору, по пути заметив позади кучу досок.

Теперь ему нужны были гвозди, и он быстро прошел в соседнее помещение. У Чарли Мейсона работала точилка на ножном приводе, пила, которую он затачивал, была не меньше двенадцати футов длиной.

– Надеюсь, я не помешал? – спросил Питер, пригибаясь, чтобы войти в мастерскую.

– Нет. Чем могу помочь?

– Мне нужны молоток и гвозди. – Питер огляделся, Мейсон кивком указал туда, где следовало искать, и Питер О'Рурк, взяв на ходу длинную доску шириной примерно в пятнадцать дюймов, направился обратно к дому.

Он уже начал подниматься по ступенькам, когда зазвонил колокол, возвещавший о том, что пришло время обеда.

– Проклятие! – Питер положил доску и гвозди. Придется закончить работу позже.

Хотя Питер ел с аппетитом, одной большой порции жареной лосятины, свинины с бобами, картофельного пюре и яблочного пирога ему более чем хватило. Джиггер съел три полные тарелки, и от него не отстал рослый черноволосый датчанин, отзывавшийся на имя Ланс ван Эклунд. В целом две дюжины мужчин сосредоточенно пополняли ресурсы своих организмов в расчете на выполнение работы, которая ожидала их завтра.

Чуть в стороне от столов стояла Кейт: они с Элом по очереди наполняли миски и тарелки, проверяли огромные баки с теплой едой, стоявшие на плите. Хлеб исчезал особенно стремительно: его поглощали с огромными порциями подливы.

Когда мужчины поели, они с шумом отодвинули скамьи от столов и молча ушли, один лишь Питер задержался, поскольку собирался проводить Кейт до дома.

После того как она протерла клеенку, подмела пол, собрала мусор на кусок жесткого картона и выбросила его за дверь, к ней подошел Эл.

– Я вымою посуду, – тихо произнес он и кивком указал на О'Рурка, – тебя дожидается муж…

– Нет, это моя работа, – возразила Кейт, бросив раздраженный взгляд на Питера.

В девять часов бригадир дал свисток, призывающий потушить свет.

– Проклятие, Мэри Кейт, поторопись! – не выдержал Питер.

– Что ты сказал, милый? – Кейт, прищурившись, посмотрела на него. – Неужели ты все еще ждешь меня?

Эл тут же отошел от плиты и приблизился к ней.

– Миссис О'Рурк, никто из моих поваров не остается позже девяти. Пожалуйста! Я вовсе не хочу иметь проблемы с вашим мужем, – негромко проворчал он.

Кейт уныло вздохнула:

– Ну, раз вы настаиваете, мистер. – Она аккуратно свернула фартук и положила его на кухонный стол. – Что ж, до завтра.

Не дав Элу ответить, Питер схватил Кэтрин за руку и выволок из столовой так быстро, что она с трудом удерживалась на ногах.

– От тебя масса неприятностей, миссис О'Рурк, – прошипел он, пытаясь не позволить слишком разыграться своему ирландскому темпераменту.

– Смотри, как бы я не загордилась от таких комплиментов. – Кейт невинно подняла на него глаза, и Питер скрипнул зубами, радуясь хотя бы тому, что успел принять кое-какие решения относительно своей нахальной жены. Он не станет спорить, нет, но последнее слово все равно останется за ним! Скоро он объяснит ей, как они будут спать и что означает черта, проведенная по полу желтым мелом.

– Послушай, О'Рурк, – Кейт неодобрительно покачала головой, – с меня довольно!

– Могу сказать про себя то же самое, Кейт. – Питер зажег керосиновую лампу и поставил ее на пыльный стол на своей стороне комнаты. – Во-первых, мне надоело, что ты называешь меня О'Рурк, а не Питер или…

– Или Кейси? – предположила Кэтрин. – Должна заметить, что стоило тебе сойти с дилижанса в Строберри-Пойнт, как ты тут же превратился в ужасного грубияна. Ты отпускаешь мерзкие шутки, плюешься и жуешь табак! Что дальше, Кейси: я имею в виду – кроме твоего отвратительного обращения со мной? Может, ты собираешься начать чесаться, как эти блохастые гориллы в бараке?

Неожиданно к Питеру вернулось чувство юмора.

– Ах, Кейт! – Он покачал головой. – Ты просто чудо. Поверь, я вовсе не хочу ссориться и поэтому расскажу тебе, почему все здесь называют меня Кейси, а я не возражаю против этого. Я здесь новичок, человек твоего отца, которого прислали командовать. Если я не буду задаваться и стану для них просто «Кейси», они помогут мне узнать все до мелочей, понимаешь?

Кейт кивнула.

– А чем плохо имя Питер?

– Ничем, но когда имеешь дело с дикарем вроде Джиггера Дженсена, который с утра пьет древесный спирт, чтобы проснуться…

– Не может быть!

– Может. У этого человека желудок из чугуна, насколько, я могу судить.

Кейт нахмурилась:

– Надеюсь, ты не собираешься тоже пристраститься к этому пойлу, чтобы подружиться с ним?

– Господи, нет! Я же не полный дурак, верно?

– Я этого не заметила! – съязвила Кейт.

– Придержи язык, женщина! – Питер погрозил ей пальцем. – Тем более что теперь ты знаешь, почему в общении с такими людьми «Кейси» подойдет больше.

– Ладно. Готова признать, что тут ты прав.

Питер отвесил ей шутовской поклон:

– Спасибо и на этом! А что до бороды, то я предоставлю решать тебе. – Он потер щетинистый подбородок, и этот жест сразу привлек внимание Кейт к его волевым очертаниям. – Отрастить ее на зиму или…

Если бы Кейси не упомянул о зиме, Кейт, возможно, не отнеслась бы к этой теме серьезно и просто посоветовала бы ему побриться; но за ужином она слышала, как несколько мужчин говорили о том, что работать вплоть до первой весенней оттепели отнюдь не сахар, учитывая здешние морозы.

– Боже, неужели ты собираешься продержать меня в этой проклятой дыре всю зиму? – спросила она прерывающимся шепотом.

– Твой отец намекнул, что неплохо бы вернуть тебя обратно через месяц-другой. – Питер оценивающе посмотрел на Кейт.

– Вот как? Тогда, возможно, ты все-таки объяснишь мне, почему отцу так захотелось сделать меня несчастной? – Зеленые глаза Кэтрин наполнились влагой. – Зачем вы оба это делаете?

Странная смесь сочувствия и какого-то гораздо более сильного чувства заставила О'Рурка задуматься. В самом ли деле он поступил разумно, ступив на этот путь?

– Все очень просто. Твой отец решил, что через месяц тебе настолько опротивеет трудная жизнь здесь, что ты вернешься домой тихая, как овечка, и выйдешь наконец замуж за его штейгера.

После долгой паузы Кэтрин печально улыбнулась, потом продемонстрировала Питеру распухшие от воды руки.

– Месяц мытья посуды – и даже его штейгер не захочет меня, – огорченно проговорила она. – Впрочем, вряд ли папенька сможет выдать меня за штейгера, раз я уже замужем за тобой.

– Неужели ты и дальше согласишься оставаться моей женой? – удивился Питер. – Я-то думал, тебе этого совсем не хочется.

– Еще меньше мне хочется оказаться замужем за каким-то грязным шахтером.

– По правде сказать, Симпсон не такой уж плохой парень, – нехотя признал Питер, словно невзначай кладя руку на плечо Кейт.

– Пожалуйста, не трогай меня! – Отскочив от него, Кэтрин отошла в дальнюю часть комнаты.

Когда она пересекала желтую разделительную линию, О'Рурк неожиданно вспомнил о своей первоначальной цели.

– Постой, едва не забыл. Нам надо обсудить кое-какие правила. Ты сможешь притворяться, будто я стал невидимкой, если тебе так больше нравится.

Кэтрин остановилась и выжидающе посмотрела на него:

– О чем ты?

– Я придумал идеальный выход. Сейчас, по совершенно понятным причинам, я должен тебя защищать, – Питер поспешно выволок в центр комнаты десятифутовую доску, – и поэтому поделил наш дом пополам. Ты остаешься на своей стороне, а я буду оставаться на своей.

– Ну что ж, пожалуй, это разумно. – Кэтрин благовоспитанно сложила руки, ожидая продолжения.

Питер указал на кровать, которая стояла так, что черта проходила под ней ровно посередине.

– А теперь смотри. – Он установил доску в центр кровати и поставил ее на ребро, после чего широким жестом пригласил Кэтрин оценить результат. – Потом я закажу еще одну кровать. – Взяв инструменты, Питер вбил в доску несколько гвоздей, прикрепляя ее к изголовью кровати.

Кэтрин прижала ладонь к губам и захихикала:

– Извини, дружок, но ты явно не столяр!

В ответ Питер что-то проворчал, однако работу не прекратил и после нескольких неудачных попыток начал действовать заметно успешнее. Теперь доска стояла, словно Великая китайская стена, преграждая дорогу страсти.

– Ну, что скажешь? – Питер гордо вскинул голову. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше, так как был уверен, что даже во сне не соприкоснется с Кейт.

Кэтрин с сомнением посмотрела на кровать. Впечатляет, но не слишком. Тем не менее, она была готова перенести некоторые неудобства: лучше так, чем всю ночь сражаться с сексуально озабоченным маньяком.

– Я считаю, это прекрасный способ решить нашу проблему, – сказал Питер с достоинством.

– Я тоже так считаю. – Подойдя к кровати, Кейт проверила свою половину матраса, затем похлопала рукой по стороне матраса, предназначенной для Питера. – Послушай, ты ведь больше меня – мне бы не хотелось, чтобы тебе было неудобно.

– Поровну меня устраивает. – Питер отошел подальше и встал у двери.

– Тебе видней. – Улыбнувшись, Кейт начала обследовать свою половину комнаты. – Ты не мог бы передвинуть сюда мои сундуки? – спросила она после недолгого молчания.

Когда сундуки были благополучно доставлены через разделительную линию, Кэтрин, фальшиво напевая, проверила их и, убедившись в том, что все ее имущество цело, вздохнула:

– Как жаль, что мне некуда надеть все мои красивые платья! – Повернувшись, она увидела, что Питер сидит за столом, уныло глядя на огонь в лампе.

– Твой отец купил тебе три шерстяных платья, – странно равнодушно сказал он. – Превосходная одежда для высокогорья. Поищи в том черном чемодане.

Он указал ей на этот предмет багажа. Кэтрин не мешкая извлекла на свет темное платье с высоким воротом.

– Так вот оно что! Вдовий наряд. Ответь мне, Питер Кейси О'Рурк: может, мой отец надеется, что на тебя упадет дерево, или он просто пытается превратить меня в уродливую старуху?

Она швырнула платье в угол и обернулась, ожидая ответа и гневно постукивая мыском ботинка об пол. О'Рурк беспомощно развел руками:

– Я тут ни при чем. Если твоему отцу хочется превратить тебя в посудомойку, это, полагаю его дело. Лично я предпочитаю, чтобы мои женщины были мягче шелка и такие же прекрасные, как античные богини. – Питер прищурился. – Еще они должны быть чистыми. – Он выразительно взглянул на платье, которое Кейт не снимала уже два дня. – Эту одежду ты можешь порвать на тряпки.

– Спасибо. – Кейт снова принялась рыться в своем сундуке. – Извини, что не вполне соответствую твоим высоким требованиям. Не понимаю, что вообще меня заставило ехать по бездорожью верхом на муле!

Наконец она извлекла на свет одну ночную рубашку, потом другую. Обнаружив самый скромный предмет своего гардероба, Кейт помахала им, чтобы привлечь внимание Питера.

– О'Рурк, хоть мы и будем вместе обживать этот чудесный домик, в некоторые моменты мне понадобится уединиться.

Питер поспешно встал.

– Если это действительно необходимо, я выйду на улицу.

Тут Кэтрин внезапно заметила, что на их окнах нет занавесок, и решила тут же это исправить.

– Постой! Как мне помешать любопытным заглядывать в дом?

– Но я не подглядываю за женщинами!

– Я не про тебя, глупый! А вот остальной лагерь…

– Ах, вот оно что… – Питер нахмурился. – Ладно, подумаем об этом утром, – решил он после недолгого размышления.

Выйдя наружу и остановившись на ступеньках, О'Рурк стал жадно вдыхать холодный горный воздух.

Звезды в небе горели крошечными, безупречными бриллиантами, а луна, великолепная, полная, кого угодно могла свести с ума, особенно если рядом находится незанавешенное окно, за которым рыжеволосая красотка надевает ночную рубашку!

Питер ничего не мог с собой поделать; сквозь грязное стекло он успел увидеть обнаженную кожу и одну идеальную грудь – полную и тугую, что сразу вызвало мощную реакцию его тела.

В отчаянии решив прогуляться и, возможно, даже искупаться в озере, он бросил быстрый взгляд в открытую дверь. Мэри Кейт уже была одета в рубашку, и только это удержало его от дальнейших опрометчивых поступков.

– Кэтрин! – громко крикнул он. – Закрой и запри дверь, я иду купаться.

Кейт быстро обернулась, и Питер невольно залюбовался тем, как теплый свет керосиновой лампы превращает длинные локоны его красавицы жены в огненный водопад танцующих искр.

Кэтрин сделала нерешительный шаг в его сторону, и в ее завораживающем взгляде он увидел растерянность.

– Питер?

Только тут он понял свою ошибку, ему ни в коем случае не следовало смотреть в ее сторону.

– Не приближайся! – Питер попятился, а потом быстро повернулся и бросился прочь.

Глава 12

Списав странное поведение О'Рурка на непривычную ситуацию, в которой они оказались, Кейт закрыла дверь и задвинула засов. Усталость, накопившаяся за последние два дня, разом нахлынула на нее, и она как подкошенная рухнула на постель. При этом она больно стукнулась локтем о доску, разделяющую кровать.

Чертов О'Рурк! К утру она вся покроется синяками. Неужели ему мало тех гадостей, которые он ей устроил, и теперь нужно непременно заставлять ее спать на этом нелепом ложе?

Поворочавшись некоторое время с боку на бок, Кэтрин принялась анализировать заговор, который составили против нее отец и Питер. Что могло заставить такого человека, какО'Рурк, принять в этом участие, когда она щедро заплатила ему за то, чтобы он помог ей вырваться на свободу? Проклятый мошенник! Она никогда ему это не простит.

Кэтрин с ненавистью уставилась на разделительную доску. Несмотря на красивые слова о выполнении обещаний, О'Рурк явно не собирается делать их брак подлинным. Доска посередине кровати – прекрасное тому доказательство! Но тогда что же он задумал?

Кэтрин беспокойно заворочалась в кровати. Питер явно собирался управлять ею – с помощью поцелуя, угроз или других вольностей. Ох, не дай Бог поддаться секундной слабости! Она уже достаточно наслышалась о его прошлом, и если отдаст сердце такому человеку, он обязательно разобьет его!

Но с другой стороны… Кейт быстро села в постели. Она знает, как отплатить О'Рурку! Он заслуживает того, чтобы помучиться из-за того, что ей устроил!

Как только эта мысль овладела воображением Кейт, она гут же начала разрабатывать хитроумный план. В самом деле, не оставаться же ей единственным несчастным человеком в лагере «Диабло»! Когда она закончит, мистер Питер Кейси О'Рурк вернет ей тысячу долларов и будет готов заплатить еще столько же, лишь бы от нее избавиться.

Утешив себя столь приятными мыслями, Кэтрин уютно свернулась под грубым шерстяным одеялом и закрыла гдаза.

Она почти заснула, когда тихий стук заставил ее вскочить.

Серая белка с глазками-бусинками, сев на задние лапки, уставилась на нее с крышки сундука. Носик белки дергался, а в передних лапках зверек держал один из ее сверкающих браслетов.

Внезапно белка прыгнула на стену и вскарабкалась по бревнам на стропила.

Прижимая одеяло к груди, Кэтрин посмотрела наверх, ей вдруг показалось, что белка вот-вот потеряет равновесие и свалится прямо к ней в кровать.

Поспешно поднявшись с постели, Кейт на цыпочках прошла к двери, надеясь выгнать незваную гостью. Керосиновая лампа продолжала испускать уютный свет, чему Кэтрин была очень рада, поскольку ей совершенно не хотелось наступить в темноте на эту мерзкую тварь. Отодвинув засов, Кейт осторожно приоткрыла дверь, надеясь, что белка поймет намек и сама покинет жилище человека. Потом, обернув ноги ночной рубашкой, она поспешно залезла в кровать.

Именно в этот момент белка стремительно спустилась вниз.

В отчаянном рывке к свободе она впилась острыми коготками в ногу Кейт, отчего та громко завопила, вторя пронзительному и злобному визгу маленького агрессора.

Искупавшись в холодном горном озере и стуча зубами от холода, Питер уже выходил из леса, когда услышал вопли Кэтрин.

Дверь домика была распахнута, свет горел, и это заставило его предположить самое страшное.

– Я сейчас! – закричал Питер и бросился в дом.

Кэтрин стояла на одной ноге и, прижав руки ко рту, дрожала как осиновый лист.

Швырнув сапоги на пол, О'Рурк захлопнул дверь и задвинул засов, после чего решительно шагнул к кровати. Интересно, что так сильно напугало Кэтрин?

Шум его появления заставил Кэтрин испуганно открыть глаза, однако, увидев подмогу, она улыбнулась, видимо собираясь поблагодарить своего спасителя, но Питер решил дать волю гневу, чтобы уравновесить последствия холодного купания.

– Проклятие, Мэри Кэтрин, какого черта ты оказалась на моей стороне кровати? – взревел он, яростно сверкая глазами.

Кейт дрожащей рукой указала на дверь; ее испуганный взгляд говорил о том, что здесь мгновение назад произошло нечто ужасное.

– Она… она… до меня дотронулась!..

– Она? – Питер смутно припомнил, что когда он входил в дом, из двери выскочил какой-то зверек, вероятно, белка. – Она давно-убежала, так что перебирайся на свою половину кровати и спи спокойно.

Он повернулся спиной к Кейт и начал рыться в своем сундуке в поисках полотенца.

– Черт! – пробормотал он, не обнаружив ни одного из сувениров, собранных им во время многочисленных переездов из города в город.

– У меня есть полотенце, – робко проговорила Мэри Кейт, не желая вызывать его гнев. – Если ты не возражаешь, мы можем вместе пользоваться им.

– Ладно, давай его сюда! – Питер нетерпеливо взмахнул рукой. – Не могу же я вытираться одеялом!

Кэтрин грациозно перешагнула через доску, продемонстрировав стройные лодыжки и сильные ровные икры, и, пройдя к своему сундуку, вытащила из него большое пушистое полотенце, которое позаимствовала из богатого запаса белья в доме отца. Вручив полотенце Питеру, она молча смотрела, как он вытирает лицо и волосы.

Одежда плотно облегала его тело, поэтому ее глазам предстали разом все мужские прелести О'Рурка.

– Может, все-таки отвернешься? – неожиданно услышала она и, густо покраснев, быстро юркнула в кровать и натянула одеяло себе на голову.

– Извини, если я тебя раздражаю…

Вместо ответа Питер неодобрительно посмотрел на нее, но Кэтрин лишь улыбнулась про себя.

Прошло примерно две минуты, прежде чем она снова подала голос:

– Пока мы живем в одном доме, я буду стараться не докучать тебе просьбами, если в этом не будет крайней необходимости.

– Спасибо.

Питер погасил лампу и устало плюхнулся на свою половину кровати. Лунный свет, проникая в окно, создавал в доме таинственную атмосферу, но когда он вытянулся во весь рост и, нечаянно ударившись локтем о доску, не удержался и выругался, очарование исчезло. Кэтрин в темноте негромко захихикала.

– Это не смешно!

– Ты мог бы не ютиться на половине кровати, если бы не увез меня против моей воли! – злорадно напомнила Кейт.

– Ну вот, еще один просчет в длинном списке ошибок. – О'Рурк вздохнул. Он лежал на кровати не шевелясь, вытянув руки по швам, при этом его ступни свешивались за ее край.

Внезапно он заметил, что одна его часть неестественно напряжена. Вот дьявол! Кажется, это будет труднее, чем он предполагал.

– Боюсь, впереди у тебя возможность наделать такую уйму ошибок, что все прежние покажутся детскими шалостями, – сообщил ему сладкий голос из полутьмы.

Питер застонал. Только этого ему не хватало.

– Ты это говоришь специально, чтобы мне досадить? – спросил он, приподнимаясь и гневно глядя на Кэтрин поверх разделяющей их доски.

Лунный свет лился на ее бледное лицо и длинные ресницы. Неожиданно она улыбнулась – сама невинность и неподдельное очарование.

– Я знаю, что ты очень устал, милый, но, к сожалению, не могу спеть тебе колыбельную…

Питер опустился на постель и закрыл глазa.

– Как-нибудь обойдусь без нее, черт побери!

– Я просто стараюсь быть заботливой женой.

– Вижу.

– Доброй ночи, Питер.

Он не ответил и лишь поудобнее сложил руки на груди.

– Питер?

– Что еще? – О'Рурк приоткрыл один глаз.

Кэтрин с улыбкой выглянула из-за доски, потом ее шея вытянулась и пышные волосы водопадом хлынули вниз, щекоча его шею.

– Неужели нельзя дать человеку хоть немного поспать?

– Не надо грубить! – Кейт попыталась изобразить искреннее возмущение. – Если мы будем спать на одной постели, то по крайней мере должны быть вежливыми друг с другом, разве нет?

– Ну, если тебе нужна вежливость, тогда забери эти чертовы волосы на свою половину!

Вместо ответа она улыбнулась и тряхнула головой, да так, что новые густые ароматные пряди легли на лицо и шею Питера.

– Супруги должны разговаривать вежливо и сердечно! – назидательно произнесла она.

Внезапно Питер сгреб горсть длинных волос и притянул ее лицо к себе.

– Ой, больно! – Кейт пришлось приподняться, чтобы не стукнуться головой о доску, при этом верхняя часть ее тела маняще перевесилась на сторону О'Рурка.

– Оставайся там, где тебе положено! – угрожающе выкрикнул Питер, невольно пожирая глазами ее пышные груди.

Заметив направление его взгляда, Кэтрин внезапно поняла, какую власть имеет над ним. Вместо того чтобы отступить, она придвинулась к нему еще ближе.

– Я тебя волную, да, дорогой?

– Нисколько. – Питер с трудом отвернулся от нее. – Но предупреждаю: ты либо ляжешь и заткнешься, либо я прекращу твою болтовню раз и навсегда.

Кейт кокетливо наклонила голову; она понимала, что идет по тонкому льду, но не могла упустить возможность помучить его.

– Твои слова меня не остановят!

О' Рурк ухмыльнулся:

– Дела говорят громче слов. Или ты об этом забыла?

Сердце Кэтрин екнуло, ей сразу стало душно.

– Нет, не забыла, – ответила она едва слышно.

– Тогда, миссис О'Рурк, извольте закрыть рот.

Прищурившись, Питер с облегчением наблюдал, как Кэтрин отодвигается на свою сторону кровати. Глаза ее округлились, потемнели, и вскоре наконец ее любопытство победило страх.

– О'Рурк?

Питер не ответил, но Кейт точно знала, что он не спит.

– Пожалуйста, не называй меня больше «миссис О'Рурк».

– Но это ведь правда, разве нет?

– Нет!

– Я бы советовал тебе поспать, Мэри Кейт. – Это прозвучало не как совет, а как приказ.

Кейт вздохнула. Хорошо хоть, что он снова не назвал ее «миссис».

– Спокойной ночи. – Она услышала, как Питер тихо засмеялся:

– Спокойной ночи, миссис О'Рурк.

Заправив уголки простыни в щели между бревнами, чтобы отгородить угол на своей половине дома, Кейт тихо умылась, оделась и выскользнула наружу, не разбудив Питера.

Если она сможет избегать своего соседа по дому, вставая так рано, то дела ее не так уж плохи.

Стараясь поменьше находиться на морозном воздухе, Кэтрин уже через несколько минут вбежала в теплую столовую.

– Слава Богу! – воскликнула она, протягивая руки к плите; Эл так натопил ее, что она чуть не лопалась от жара.

Перспектива выпить свежего кофе и погреться у жаркого огня манила, но Эл не забыл правила лагеря, которые составил О'Рурк.

– Держите, – проворчал он, протягивая Кейт ведра.

– Ох, нельзя ли мне еще чуть-чуть погреться? – простонала Кейт, опознав в его жесте приказ приниматься за работу.

– Трудно сварить кофе без воды. – Эл насмешливо посмотрел на нее из-под кустистых бровей. – Но если у тебя есть рецепт лучше…

Итак, рабочий день начался.

Солнце еще не успело выползти из-за горы, а Кэтрин уже три раза сходила к озеру за водой. Потом, зажав нос, она отнесла свиньям помои, вернувшись, увидела, как Эл ловко переворачивает оладьи, подбрасывая их высоко в воздух.

Поставив помойное ведро у плиты, Кейт съежилась, чтобы казаться неприметнее, в надежде, что остальная часть ее работы пройдет в доме.

Не упустив сделавшую двойное сальто оладью, подхваченную двумя лопатками, Эл кивком указал на ведро, подвешенное на гвоздь размером с железнодорожный костыль:

– Разбудите старушку Бесси, миссис О'Рурк, и принесите нам теплых сливок для кофе.

Кейт недоуменно оглянулась на повара:

– Кто такая старушка Бесси? – Заметив, как лесорубы весело перемигиваются, она невольно насторожилась.

– Бесси чертовски хорошо доится! – подмигнул ей Бобби.

– И поторопитесь, – посоветовал ей Эл, – а то завтрак совсем скоро.

– Вы что, хотите, чтобы я подоила корову? – Ее испуганный смех выражал скорее изумление, чем желание получить разъяснения. Чем дольше Кейт находилась рядом с мистером Элом, тем лучше понимала, как много всего она пока еще не умеет. Вот только умение это ей определенно не хотелось получать!

Зоркие глаза Ланса ван Эклунда моментально заметили ее сомнения. Сняв ведро с гвоздя, он направился к Кэтрин, двигаясь с грацией прирожденного атлета.

– Идемте, леди, – Эклунд кивком указал на открытую дверь, – я покажу вам, как это делается.

В этот момент Кейт увидела О'Рурка – широко открыв дверь, он решительными шагами вошел в столовую.

Ухватившись за возможность проверить свои силы, она коварно улыбнулась:

– Спасибо, мистер Эклунд.

– Для вас просто Ланс. – Высокий датчанин тут же взял ее под локоть и повел к коровнику.

Достав из кармана кремень и огниво, он зажег фонарь, придвинул к корове скамеечку для дойки и сел.

– Горожанка? – Не скрывая своего интереса, Ланс скользнул взглядом по ее фигуре.

Кейт посмотрела, как он растирает руки, чтобы их согреть, а потом берется за вымя. Теперь, когда они оказались одни, она надеялась, что Эклунд поймет все правильно: ее интересует только то, как надо доить корову.

– Кажется, мистер Эл хочет поскорее подать завтрак, – сказала она, чтобы его поторопить.

– Да-да, мы быстро, но сначала я вам кое-что покажу. – Ван Эклунд засмеялся, почувствовав ее тревогу. – Смотрите на мои руки.

Он работал ритмично, холодное ведро зазвенело, когда исходящее паром белое молоко ударило о металл.

– Наверное, прежде вы жили на ферме, – сказала она, заметив, с какой легкостью лесоруб выдаивает из Бесси жирное молоко.

– Точно, до шестнадцати лет. – Его глаза блестели. – Каждое утро мой отец, мой брат Ганс и я вставали до рассвета, чтобы делать это. – Он кивнул на ведро с молоком.

Кэтрин надеялась, что если она заставит его подольше поговорить, ей удастся полностью избавиться от этой работы, но когда ведро наполнилось на три четверти, Эклунд встал.

– Теперь вы.

Когда Кейт села на скамеечку, учитель встал позади нее, пристроив ноги по обе стороны ее юбки, и потянулся, чтобы управлять ее руками на коровьем вымени.

Как только ван Эклунд прижался к ней своим телом. Кэтрин поняла, что он задумал большее, нежели просто урок дойки.

– Мистер Эклунд, думаю, я сама с этим разберусь.

Голос ее дрожал. Дыхание Ланса нагревало ей ухо, и это, как и движения руки на все еще разбухшем вымени Бесси, ясно показывало его намерения. Ван Эклунд засмеялся:

– Не надо бояться меня, миссис О'Рурк! – Его пальцы сжались на ее пальцах, отправив в ведро теплую струю молока.

– А я и не боюсь! – Смятение Кейт сменилось гневом, и она попыталась высвободиться из его объятий. – Здесь мало места, так что у меня одной получится лучше.

Не слушая ее, ван Эклунд прижал ладонь к ее пылающей щеке.

– Но мне ведь положен один поцелуй за то, что я дал вам урок, а? – Он снова засмеялся, наслаждаясь растерянностью ученицы, и, сграбастав ее в объятия, крепко прижал к себе. – Твой муж ревнивый, а? – шутливо поинтересовался он и просунул ногу между ногами Кейт, заставив ее потерять равновесие, так что она упала на землю, оказавшись под ним.

– Да, черт побери, я ревнивый! – неожиданно услышала Кэтрин прямо над собой голос.

Ланс ван Эклунд странно завис в воздухе и заболтал ногами, а Кэтрин с трудом села. Затем датчанин плюхнулся на пол, и О'Рурк помог ему встать. Кэтрин глазам своим не верила: вместо того чтобы избить оскорбившего ее негодяя до полусмерти, Питер засмеялся – он не только не ревновал, но и вел себя так, словно выходка лесоруба была всего лишь забавной шуткой.

– Ладно, Ланс, кончай веселье. Моя жена немного наивна, и немудрено, что ты принял ее желание научиться доить это жалкое создание за нечто иное.

– Никаких обид? – спросил датчанин, про себя изумляясь тому, что его поведение не привело к драке или увольнению.

– Разумеется, нет, – жизнерадостно заявил Питер, поднимая ведро с молоком и провожая Эклунда к двери коровника. – Сделай одолжение, отнеси молоко повару.

– Конечно, босс. – Ланс кивнул, не вполне понимая, в чем причина такого поведения О'Рурка.

– Надеюсь, это больше не повторится, – дружелюбно, но твердо бросил ему вслед Питер, после чего повернулся к все еще пребывавшей на земле супруге.

– Как мило! Выходит, это я во всем виновата? – возмущенно воскликнула Кейт. – А моя репутация тебя разве не интересует?

– Ты с ним кокетничала, иначе он не стал бы к тебе приставать, – уверенно заявил Питер. Втайне он был, конечно, рад, что с Кейт ничего плохого не случилось, но не собирался этого показывать.

– Ты мог хотя бы для виду его ударить!

– И дать этому бешеному датчанину превратить меня в котлету? Нет уж, спасибо, я не собираюсь получать синяки из-за невинного флирта!

– Он не был бы таким невинным, если бы ты не пришел сюда в нужный момент.

– Но я же пришел, разве нет? – Питер принялся вытаскивать соломинки из растрепавшихся волос жены. – Веди себя примерно, и да поможет тебе Бог! Если в следующий раз меня не будет рядом, на тебе может оказаться дюжина мужиков.

На этот раз Кейт не сомневалась, что О'Рурк прав: прибегать к такой тактике, чтобы подразнить Питера, было слишком рискованно.

– Впредь я буду осторожна, обещаю.

– Да уж изволь. – Питер, прищурившись, посмотрел на нее. – А теперь возвращайся на кухню: Эл уже устроил скандал из-за того, что его помощница забыла о работе.

Кэтрин уныло поплелась из коровника на кухню. Равнодушие О'Рурка не на шутку ее задело.

Когда она вошла в столовую, где ждали завтрака лесорубы, все взгляды устремились на нее. В комнате стало так тихо, словно они все были присяжными, которые признали ее преступницей. Кейт судорожно сглотнула: она почувствовала себя так отвратительно, словно у нее на лбу образовалось клеймо, какое в прежние времена ставили прелюбодейкам.

Стараясь ни с кем не встречаться взглядом, она вернулась на кухню за мисками с мамалыгой и колбасой, затем подала яичницу и тут поняла, что больше не сможет выносить это молчание. Прокравшись в кладовку, она закрыла дверь и дала волю слезам.

Кейт вышла из своего убежища только после того, как последняя пара тяжелых сапог протопала по деревянному настилу столовой. Вытерев глаза краем фартука, она прошла к длинным столам и начала собирать тарелки.

«Можно подумать, что это я виновата!» – с горечью думала Кейт, наклоняясь, чтобы поднять с пола разбитую чашку.

Когда она внесла на кухню третью стопку грязных тарелок, Эл внимательно посмотрел на нее.

– Вас что-то беспокоит, миссус? – спросил он, заметив ее опухшие глаза.

– А вас, мистер Эл? – Кейт прикусила губу, чтобы снова не расплакаться. – Вы ведь слышали, как тихо было в столовой!

Эл бросил на нее изумленный взгляд:

– А я-то обрадовался… Хотелось бы мне, чтобы там всегда было так же тихо!

Только тут Кэтрин вспомнила о том, что повар требовал тишины за едой, и чуть не засмеялась от облегчения. Выходит, она неправильно истолковала молчание лесорубов. Единственное, в чем она не ошиблась, – это в бесчувственном равнодушии Питера: в нем совершенно не чувствовалось ревности, и ей придется приложить больше усилий, чтобы найти его слабое место; но все равно рано или поздно она с ним сквитается!

Глава 13

Все утро Питер листал платежные ведомости, пытаясь понять, как Макгиллакатти организовал работу лесозаготовок и лесопилки. Он был хорошо знаком с основами учета, так как в свое время изучил бухгалтерские книги отца. Это умение не забылось и во время его театральной карьеры, потому что любой мало-мальски достойный актер приучался отстаивать свои интересы, не желая становиться жертвой бессовестных театральных антрепренеров. Полученное в частной школе хорошее образование теперь тоже оказалось очень кстати.

В итоге Питер без труда понял, что его тесть снимал со своих рабочих деньги абсолютно за все, начиная со специального мыла, которое использовалось для разделения жира и сосновой смолы, и кончая инструментами для работы. Сверяясь с платежными ведомостями и счетами рабочих в лавке, он обнаружил яркие доказательства недобросовестности: человеку было почти невозможно не обрасти долгами, если только он не обходился практически без всего, превращаясь в животное, которое только ело, спало и работало.

Предыдущий учетчик работал кое-как, о чем свидетельствовали частые подчистки и изменения цен. Вероятно, это делалось из опасения настроить лесорубов против себя, поскольку эти люди были печально известны своей склонностью решать все вопросы с помощью кулаков.

За те несколько дней, пока Питер общался с рабочими в дороге, в лагере и в лесу, он увидел достаточно, чтобы понять, насколько это непредсказуемый народ. У некоторых были на коже шрамы от кованых сапог, полученные в драках, которые регулярно вспыхивали в бараках. Тем не менее лесорубы носили эти «татуировки» с такой гордостью, с какой солдат носит медали, – ведь они доказывали, что человек принадлежит к той вольнице, которая рискует жизнью каждый раз, когда отправляется в лес.

После двух часов работы с документами Питер приказал вдвое снизить цены на одежду, инструменты и предметы личного обихода, чтобы у рабочих оставалось хоть немного денег на личные нужды. В половине одиннадцатого утра Питера оторвал от бумаг громкий вопль, донесшийся снаружи. Бросив карандаш, он прошел к окну и увидел Смайдти, который что-то кричал во всю глотку.

Едва Питер вышел из конторы, как Смайдти, оттолкнув его, прошел прямо в подсобку лавки.

– Рейми везут! – громко выкрикнул он.

Питер не мешкая последовал за ним.

– Что случилось?

– Вдовья доля. – Смайдти принялся рыться в большой коробке с бинтами.

– Что еще за «вдовья доля» и почему о ней без конца все твердят? – Питер был раздражен тем, что происходящее явно выходило из-под его контроля.

– Гадкое дело. – Смайдти вручил Питеру кипу бинтов, бутылку карболки и двадцатифунтовый пакет с гипсовым порошком. – Идите за мной, босс.

Проходя мимо кухни, Питер увидел на заднем крыльце Кейт и помахал ей. И тут же Смайдти крикнул Элу:

– Мне нужно много воды!

Как только Чарли Мейсон и Джо Варне подъехали к лагерю на повозке, в которую были впряжены два огромных коня-тяжеловоза, Эл быстро направился к ним.

– Плохо дело, да?

– Могло быть хуже, – мрачно ответил Варне.

После этого Эл направился на кухню за виски, а Питер, Смайдти и конюх, Хосс Лоукен, пошли за повозкой к бараку, где Мейсон и Варне, спрыгнув на землю, вытащили из повозки стонущего и ругающегося Рейми Гризуолда.

– Эй, осторожнее, парни! – запротестовал О'Рурк, гляди, насколько бесцеремонно Мейсон и Варне обращаются с пострадавшим.

Рейми Гризуолд был весь в смоле, древесной коре и красной глине; его левая брючина, разрезанная до бедра, открывала ногу, которую разнесло надвое.

Когда Рейми понесли к его койке, он начал отчаянно нырываться, но его сразу окружили несколько лесорубов, не позволив причинить кому-либо вред.

– Сукины дети! – вопил он. – Вышибите мне мозги к дьяволу!

– Как скажешь. – С этими словами Мейсон изо всех сил ударил Рейми в челюсть, и тот моментально обмяк.

О'Рурк с тревогой наблюдал за нетрадиционной медицинской процедурой. Если бы состояние рабочего не было настолько серьезным, он мог не выдержать и засмеяться, но это отнюдь не было комедией.

– Пустите, дайте мне на него посмотреть, – потребовал Питер, проталкиваясь вперед. Он бросил бинты, гипс и карболку на соседнюю койку и стал осматривать ногу Гризуолда.

Мейсон покачал головой:

– Училка расщепилась пополам и упала на него.

Хмуря брови, Питер приподнял поврежденную ногу, и ему все сразу стало ясно: закрытый перелом голени – вещь действительно довольно неприятная.

– А мне казалось, что ты сказал «вдовья доля»…

– И то и другое, – мрачно ответил Хосс.

– Может, кто-то объяснит мне, в чем разница? – Питер ощупал отекшую ногу, проверяя, нет ли других повреждений. Пару раз ему случалось в Ирландии помогать конюху перетягивать порванное сухожилие, но больше ничего о лечении ног он не знал.

Мейсон сплюнул.

– Это просто, босс. Училка – дерево с развилиной. То, что пришибло старину Рейми, расщепилось и чуть не стало вдовьей долей.

– Слава Богу, что не стало, – сказал О'Рурк с облегчением; ничего более серьезного, чем перелом, он не заметил.

Хосс кивком указал на ногу:

– Неприятность на весь сезон, верно?

– Ну, как нога срастется… – туманно ответил Питер; он не знал, сколько времени нужно на то, чтобы зажила сломанная нога, и к тому же не понимал жаргона лесорубов.

Подняв взгляд, Питер увидел, что в барак входят Кэтрин и Эл с ведрами, наполненными водой.

– Плохо дело, – проговорил Эл, качая головой. – У жены и троих детишек Рейми зима будет долгая и голодная.

– Не будет, если он продолжит работу. – Заметив удивление лесорубов, Питер пояснил: – Здесь никто не получает деньги задаром, но мы придумаем, как сделать, чтобы пострадавший не наступил на больную ногу.

Опираясь на плечо Питера, Кэтрин внимательно осмотрела рану.

– Сперва следует снять отек, – решительно заявила она. – Я принесла воды из озера, она ледяная, и это как раз то, что нам нужно.

Встав рядом с Питером, Кейт опустила чистую тряпку в воду, затем положила ее на ногу лежащего перед ней без сознания Гризуолда.

Грубые и донельзя бесцеремонные друг с другом Хосс Лоукен, Чарли Мейсон, Джо Барнс, Эл и Смайдти окружили Кейт, словно мотыльки, притянутые пламенем. Никто из них не заметил, как неуверенно дрожат ее пальцы, пока она оказывает помощь их товарищу.

Питер с удовольствием наблюдал за тем, как лесорубы спешат выполнить распоряжения Мэри Кейт. Смыв грязь и велев подсунуть под ногу несчастного в несколько раз сложенное чистое полотенце, она, краснея, попросила Чарли Мейсона побрить волосатую ногу пациента.

– Рад помочь, мэм. – Лесоруб тут же сбегал за бритвой и принялся выполнять ее просьбу.

– А теперь, – сказала Кейт, поворачиваясь к О'Рурку, – нужно вправить ему ногу.

Питер замялся.

– Кто-нибудь здесь уже вправлял кости? – спросил он, и Эл тут же вышел вперед:

– Я, босс.

К этому моменту Гризуолд снова очнулся, и Барнс принялся обезболивать пациента щедрыми порциями виски. Тем временем Кэтрин еще раз обмыла рану, а потом они с Питером и поваром выровняли кости, обмотали поврежденную ногу полосами тонкой ткани и с помощью бинтов, погруженных в гипсовый раствор, зафиксировали перелом. Когда все было закончено, Питер одобрительно кивнул Кейт:

– Отличная работа!

Вместо ответа Мэри Кэтрин весело блеснула глазами и начала собирать медицинские принадлежности.

– Что ж, нам пора снова браться за дело, – сказал Хосс, пятясь к двери.

Эл почесал живот.

– Лучше задержитесь до ленча: тогда ты, Джо и Чарли сможете отвезти поесть остальным.

Когда они направились в контору, чтобы вернуть на место бинты и гипс, Питер обнял жену за плечи.

– Спасибо, Кейт, все прошло отлично.

– А что, в этом были сомнения? – Кейт тряхнула локонами, но не стала отстраняться. – Мы с тобой прекрасно справились, правда?

Издалека донесся громкий металлический звон: это Эл объявлял о том, что пора идти в столовую. Кэтрин пожала плечами.

– Мне пора, – с сожалением сказала она.

– Подожди – я пойду с тобой. – Питер надел куртку и, взяв Кейт под руку, гордо повел ее через весь поселок к столовой.

После ленча супруги О'Рурк разошлись по своим делам: Кэтрин снова отправилась подоить корову, а потом Эл научил ее готовить манный пудинг.

После приезда в лагерь «Диабло» Кейт постоянно была занята, так что у нее даже не оставалось времени на то, чтобы пожалеть себя. Эл постоянно чего-то требовал от нее: «Принеси воды, растопи плиту, убери, вымой, вытри…»

К концу дня она настолько уставала, что у нее даже не оставалось сил для того, чтобы задирать своего соседа по дому. Когда, в очередной раз домыв посуду после ужина, она дошла до дома рядом с Питером, то, быстро раздевшись за простыней в углу и натянув ночную рубашку, быстро нырнула в постель. Питер еще не успел снять сапоги, а она уже крепко спала сном без сновидений.

Следующие несколько дней Эл заставлял Кэтрин снова и снова повторять все ее новые умения, словно она была собачкой, которую готовили для выступления. Единственное, чего он не позволял ей делать, – это одной носить еду Рейми Гризуолду, проявляя странную заботливость, Эл и Чарли Мейсон упорно сопровождали ее всегда, когда в лагере находились другие мужчины.

Тем временем Питер сосредоточился на том, чтобы получше узнать, как работают люди в лагере «Диабло». Как только Рейми смог ковылять на костылях, Питер заставил его чистить картошку, помогать Чарли Мейсону точить пилы, а в свободное от этих поручений время они вместе проводили инвентаризацию продуктовой лавки.

Воодушевившись примером О'Рурка, Джиггер Дженсен высказал свои предложения о том, как лучше распределить обязанности между бригадами. Вечерами он начал заглядывать в контору, чтобы обсудить способы повышения производительности лесозаготовок, а когда брат прислал ему из Вермонта профессиональный бюллетень, он показал его Питеру и завел разговор о том, что покупка новейшего оборудования должна резко повысить производительность «Диабло».

Питеру Джиггер с каждым днем нравился все больше.

– Мне бы хотелось пойти с вами и узнать работу так, как ее знаете вы, – сказал он как-то вечером.

Джиггер скептически глянул на высокого, хорошо сложенного зятя Макгиллакатти.

– Высоты не боишься? – неожиданно спросил он. Питер засмеялся:

– Нет, нисколько. – Он с интересом осмотрел кожаные ремни оснастки Джиггера.

– Что ж, хороший вальщик мне не помешает, – задумчиво произнес лесоруб.

– Ну вот и отлично. – Питер заговорщицки подмигнул. – Руководить лесозаготовками, не имея практического опыта, мне вряд ли удастся.

Джиггер повесил оснастку на специальный крючок и выпрямился.

– Вот что я тебе скажу, Кейси, мальчик мой. Для начала я найду тебе легкую работу, например, ты можешь несколько дней заменять Гризуолда как распиловщик.

К этому времени Питер уже успел узнать, что распиловщик превращает стволы в бревна, после чего волы стаскивают бревна волоком на склад. Он быстро кивнул, выражая свое согласие:

– Договорились. Увидимся завтра утром.

Когда раздался девятичасовой сигнал, Питер запер контору и в темноте зашагал к своему дому.

Кэтрин оставила лампу гореть, и теплый желтый свет слабо освещал ему дорогу. Войдя в дом и снимая куртку, он заглянул за разделительную доску. Кейт уже спала, что было неудивительно: каждый раз, когда он видел ее, она куда-то спешила. Казалось, новая помощница Эла никогда не ходит, а только бегает.

Раздеваясь, Питер обратил внимание на то, что занавески на окнах домика подозрительно похожи на клетчатое платье Кэтрин. Она на удивление быстро примирилась со своими новыми обязанностями, и его даже удивляли ее стойкость и выносливость. Кэтрин по-прежнему обжигала Питера взглядом, когда он сидел за столом в столовой, но чаще всего она старалась с ним не встречаться и избегать открытых конфликтов. В последнее время между ними возникло некое подобие взаимопонимания, и Питер не мог определить, означало ли это, что Кейт слишком устала и поэтому не ссорится с ним, или она окончательно отказалась от надежды на то, что он ее отпустит.

Утром они молча оделись, повернувшись друг к другу спинами, затем, словно по установленному сигналу, его стаканчик с бритвенными принадлежностями глухо ударился о его половину туалетного столика, а ее щетка для волос весело брякнула на другом конце. Потом они развернулись и осмотрели друг друга на предмет серьезных непорядков в одежде, после чего обменялись отрывистыми кивками.

Если это и есть брак, то лучше было навсегда остаться колостым, подумал Питер, отметив при этом, что такое объединение все же помогает им сохранять сносные отношения.

На следующее утро Кэтрин пересекла разделительную линию и направилась к двери, а он пошел следом, отставая на пять шагов.

Словно принцесса крови, благословляющая простолюдинов, Кейт изящно помахала рукой, приветствуя изгоев, из которых состояла бригада лагеря «Диабло», но Питер наблюдал за происходящим почти без иронии. Кейт не желала с ним здороваться, однако по отношению к этим людям была очень дружелюбна. А ведь совсем немногие из них когда-то имели дело с приличными женщинами!

В конце концов Питер сказал себе, что они просто реагируют на ее сердечное приветствие и лишь он один от проникающего в душу взгляда теряет над собой власть.

– Проклятие!

Кейт быстро обернулась.

– Что случилось? Может, я сделала что-то не то? – Она осмотрела себя, гадая, что такого он мог увидеть. Вроде все в порядке: она ничего не забыла надеть, и куртка ее застегнута правильно…

Питер понимал, что ему нужно срочно что-то придумать или же признаться, что поразительная красота Мэри Кэтрин превратила его в настоящего шута. Он быстро протянул руку и щелчком сбил с макушки Кейт воображаемое насекомое.

– Ну вот, теперь все в порядке, – пояснил он с покровительственной улыбкой и, обогнув Кэтрин, зашагал в столовую, но она неожиданно обогнала его и захлопнула дверь кухни прямо перед его носом.

Войдя, Кейт сняла куртку, повесила ее на крючок и направилась к кладовой. Вскоре она вернулась с совком, полным муки, и высыпала муку в большую миску.

Наблюдая за ней из двери, соединявшей кухню и столовую, Питер добродушно ухмыльнулся:

– А из тебя вышла неплохая поварешка!

Кейт тут же наградила его гневным взглядом.

– Будь любезен убраться из кухни! – Она уперла руки в бока. – У меня есть дела поважнее, чем чесать с тобой языком!

– Отлично, Кейт! Твоя речь с каждым днем все больше походит на речь ковбоев далекого Запада! – со смехом заметил Питер и тут же протянул ей белый пушистый комок.

– Это мне? – Кэтрин бережно взяла крошечного котенка с глазами цвета зеленого мха и черным носиком. – Какая прелесть! – Она ласково почесала котенка за ухом и с благодарностью посмотрела на О'Рурка. – Эл говорит, что ты собираешься работать на лесоповале…

– Да, и Джиггер уверен, что я справлюсь. Но все же на всякий случай помолись за меня сегодня, ладно?

Глаза Кэтрин весело заискрились.

– И чего мне попросить у Всевышнего, не подскажешь?

– Удачи, конечно. – Питер повернулся и решительно зашагал прочь.

Глава 14

Когда девятичасовой сигнал колокола объявил об окончании трудового дня, Кэтрин устало поставила на полку последнюю тарелку. Ее удивило то, что Питер ушел сразу после ужина, даже не кивнув ей: до этого он неизменно задерживался и ждал, пока она закончит уборку, а потом провожал ее до дома. Куда же он исчез на этот раз?

Она посмотрела в окно кухни, но свет в конторе был погашен. К тому же ничего в поведении О'Рурка не говорило о каких-то проблемах: в этот день он смеялся и шутил, как обычно.

Мистер Эл вошел в заднюю дверь и поставил таз для мытья посуды.

– Не проводить ли мне вас до дома? – неожиданно услышала Кейт голос Эла.

– О, я была бы вам весьма признательна!

Они с Элом молча дошли до ее дома, и Кейт, подойдя к ступеням крыльца, заметила сквозь задвинутые занавески слабый свет. «Ну конечно, – подумала она, – у Питера был тяжелый день, и он уже лег, вот и все!»

Она обернулась.

– Доброй ночи, мистер Эл, и спасибо вам.

– Доброй ночи, миссис О'Рурк.

Кэтрин на цыпочках поднялась по ступенькам и тихо повернула ручку двери, чтобы не помешать Питеру, если он уже заснул.

Войдя, она убедилась, что Питер действительно крепко спит, только не в кровати: свесив руки через края огромной металлической ванны, Питер лежал в воде, откинув голову на высокую заднюю стенку. Рядом на полу Кейт заметила рукопись с надписью «Гамлет» и пустую стопку; тонкая сигара, дым от которой все еще лениво поднимался к стропилам, догорала на треснувшем блюдце, поставленном по соседству.

Шокированная увиденным, Кэтрин осторожно обошла ванну сбоку. Любопытство вместе с тайным наслаждением оказались сильнее чувства осторожности, и она тихо присела на корточки.

В этот момент струя воды вылетела из ванны и попала ей прямо в лицо!

Ахнув, Кейт отбросила мокрые пряди волос и протерла глаза. Питер не шевелился, однако зеленые глаза смотрели прямо на нее.

– Ты не спишь! – прошептала она и поспешно отодвинулась. Она надеялась, что Питер что-то объяснит ей, но он подхватил сигару быстрым изящным движением и, зажав ее зубами, поднял рукопись, после чего вообще перестал обращать на Кейт внимание.

Пожав плечами, Кэтрин перешла через нарисованную мелом линию на свою сторону и, повесив куртку на гвоздь, начала переставлять туалетные принадлежности, нервно поглядывая на своего странного соседа.

– Наверное, мне следует выйти, чтобы ты мог встать из ванны? – осторожно спросила она, нервно теребя юбку.

– В обычной ситуации я ответил бы «да». – Питер пыхнул сигарой, – но сегодня мне может потребоваться твоя помощь.

Кэтрин мгновенно насторожилась.

– Что случилось, Питер? Тебе плохо?

– Нет, я бы так не сказал, но… Но я натурально парализован, черт подери!

Глаза Кейт изумленно расширились: издали Питер выглядел совершенно здоровым. Она даже сомневалась, что кто-то из мужчин может сравниться с его физической безупречностью.

– Виноваты садистский юмор Джиггера и моя собственная глупость. – Питер осторожно пошевелил ногой и поморщился. – Я сегодня пользовался такими мышцами, о существовании которых даже не подозревал.

– О! – Кейт наклонила голову, оценивая затруднительное положение, в котором оказался ее незадачливый муж. Оказывается, он был более уязвим, чем она считала.

Наконец-то Питер О'Рурк оказался в ее власти! Сколько времени Кейт мечтала о такой минуте, и вот она наступила. Варианты мести один ярче другого уже рисовались в ее воображении.

– Понимаю, – проворковала она, – у тебя был плохой день. Я могу тебе чем-то помочь?

Питер сел прямее.

– Ты могла бы подать мне полотенце.

– Слушаю и повинуюсь.

Кэтрин принесла полотенце и, хорошенько встряхнув его, направилась к ванне.

– Тебе помочь встать? – спросила она участливо.

Питер упрямо покачал головой. Тело его настолько одеревенело, что он едва мог шевелиться. Десять часов подряд распиливая гигантские стволы, он сделал всего один короткий перерыв на ленч, но пока ему приходилось двигаться, отпиливая ветки, его мышцы еще как-то работали; но уже к концу ужина все его тело скручивала мучительная боль.

Кэтрин по-хозяйски взяла фляжку с виски на той стороне туалетного столика, которая принадлежала Питеру. Ей уже было ясно, что следует делать: она задушит его своей заботливостью! Это самая меньшая месть за то, что он сотворил с ней.

Налив щедрую порцию обжигающе крепкого напитка в чашку, Кейт вручила О'Рурку.

– Выпей, – предложила она. – Это тебе поможет.

Виски действительно помогло. Спустя несколько мгновений, прикрывшись полотенцем, Питер неловко извлек свое долговязое тело из ванны.

– Наверное, я сошел с ума: эта работа хуже, чем любая епитимья истового монаха! – простонал он. Затем, бормоча ругательства, Питер добрался до стола и, тяжело опираясь на него, начал массировать сведенную судорогой ногу.

Кэтрин постаралась спрятать улыбку: она еще никогда не видела О'Рурка таким несчастным!

– Ты просто немного перетрудился, дорогой, и завтра почувствуешь себя гораздо лучше.

– Угу, если доживу.

Неловко ковыляя, Питер позволил Кейт довести его до ближайшего стула; если не считать полотенца, обернутого вокруг пояса, он все еще оставался совершенно голым. Кейт с трудом удалось сохранить внешнее спокойствие вблизи этой животной притягательности, однако ее успокаивало то, что в этом состоянии Питер был совершенно безопасен. Удовольствие от возможности прикасаться к нему и, возможно, даже возбудить его без каких бы то ни было дурных последствий для себя мгновенно пробудило в Кейт все ее озорство.

Проверяя, насколько далеко ей можно зайти, Кэтрин взяла маленькое полотенце и стала медленно вытирать его волосы.

Закрыв глаза, Питер с благодарным стоном предоставил себя ее нежным заботам, и Мэри Кейт, осмелев, расширила зону своих действий. Когда она промокнула влагу с его плеч, Питер вдруг проворчал:

– Это я и сам могу!

Ничуть не смутившись, Кейт тут же возразила:

– После того, как ты работал весь день? Глупости! – Увлекшись, она опустилась на колени и растерла полотенцем ноги О'Рурка. Потом, выпрямившись, она вопросительно посмотрела на него, словно ожидая его дальнейших распоряжений. – Подать тебе халат?

Питер кивнул, и Кейт набросила халат ему на плечи, после чего он потянулся к баночке с растиранием.

– Давай я тебе помогу! – с готовностью предложила Кейт.

Она открыла крышку и наморщила нос, ощутив сильный неприятный запах, затем, повесив халат на спинку стула, она нанесла немного мази на плечи О'Рурка и начала втирать ее.

Когда пальцы Кэтрин заскользили по его коже. Питер вздохнул и повел плечами, радуясь временному облегчению.

– Думаю, еще глоток виски мне не помешает, – задумчиво произнес он, решив получить от своей прелестной сиделки как можно больше услуг.

Готовность Кейт помочь просто ошеломляла. Она поставила стопку на стол так, чтобы Питер мог до них дотянуться, а сама снова вернулась к своей роли сиделки. Щедро нанеся мазь от плеча до запястья, она втерла ее сначала в одну руку, потом в другую.

Чувствуя, что О'Рурк слишком устал, чтобы оказать серьезное сопротивление, Кэтрин планировала сначала внушить ему необоснованное чувство безопасности, а потом начать его безжалостно щекотать, однако в конце концов передумала.

Она щедро зачерпнула мазь, прижалась грудью к спине Питера и начала массировать его руки, пристально наблюдая за поведением пациента.

Однако Питер оставался равнодушным к ее дразнящим прикосновениям. Раздосадованная отсутствием всякой реакции, Кейт подула ему в ухо; при этом ее светлые локоны зашевелились и начали щекотать ему губы, но Питер даже глазом не моргнул.

Нахмурившись, Кейт принялась исследовать упругую кожу О'Рурка. Вскоре она осмелела и стала позволять себе самые откровенные вольности, нежно проводя кончиками пальцев вдоль его позвоночника.

Наконец ее фантазия истощилась, и она, немного смущаясь, остановилась, чтобы перевести дух. Питер тут же поднял голову.

– Нет-нет, продолжай! – попросил он, глядя на Кэтрин блестящими глазами.

Пытаясь найти его уязвимое место, Кэтрин незаметно для себя потеряла бдительность, однако, заглянув в густо опушенные зеленые глаза, прочла в них понимание собственной слабости.

«Так не вовремя лишиться, подвижности от шеи до щиколоток!» – подумал Питер, проклиная свое невезение. Хитрюга решила устроить ему пытку, а он даже не в состоянии призвать ее к ответу!

– Спасибо тебе за… доброту, Кейт. – Питер с трудом поднялся на ноги и одним глотком допил виски. – Если ты подашь мне штаны, с остальным я справлюсь сам.

Кэтрин прошествовала туда, где его теплое белье свисало из незадвинутого ящика комода, и, вручив О'Рурку штаны, подошла к камину и подложила в него полено. Она не разрешила себе обернуться, пока не услышала, что Питер шаркающими шагами двинулся к кровати.

Улыбаясь, Кэтрин направилась к нему.

– Тебе еще что-нибудь подать?

– Спасибо, ничего.

Он начал осторожно опускаться на узкий край кровати, а когда улегся, то медленно вытянулся в полный рост, сожалея, что проявил формализм и поделил кровать поровну. Если принять во внимание разницу в их размерах, ему следовало бы оставить за собой две трети матраса, не меньше.

– Ты уверен, что тебе удобно? – поинтересовалась Кэтрин.

– Нет, но все равно я бы хотел наконец уснуть.

Однако у Кэтрин были другие планы. Вылив на ладонь масла, она начала втирать прохладную кремообразнуюсуспензию в ногу О/ Рурка.

– Мне холодно! – запротестовал он, но Кэтрин, отказываясь понять намек, нанесла притирание на другую ногу, а потом, опустившись на колени, начала водить руками вверх и вниз, разминая сведенные судорогой мышцы.

Бессильно что-то простонав в подушку, Питер постепенно задремал, в то время как Кэтрин играла пальцами его ног, как будто он был младенцем: «Этот поросенок пошел на базар, этот – дома остался». Потом она прошлась по его ногам еще раз мылом с ароматом гардении.

«Господи, только бы завтра никто это не унюхал!» – мысленно молился О'Рурк, пока Мэри Кейт тихо напевала ирландскую колыбельную. Совершенно расслабившись, он отдался завораживающему ритму песенки и успокаивающих прикосновений и постепенно впал в забытье.

На следующее утро О'Рурку понадобилась вся его воля, чтобы встать с кровати. Когда, подкрепившись оладьями и яичницей из трех яиц, беконом, печеньем и кофе, он пошел за Бобби Белое Перо и Хоссом по лесной дороге, у него болели все мышцы, но настроение оказалось неожиданно хорошим. Перемена в поведении Мэри Кейт могла означать только одно: ее отношение к нему изменилось. Хотя ее действия больше походили на расчетливую пытку, она незаметно для себя продемонстрировала мягкость и заботливость, присущие ее натуре. Возможно, истолковав его пассивность как отсутствие угрозы, она решилась испытать на нем свои женские уловки. Будучи мужчиной, привыкшим играть более активную роль в сердечных делах, Питер нашел невинное озорство Кэтрин гораздо более притягательным, чем тщательно отработанное искусство опытной куртизанки. Что бы она ни задумала, он был намерен насладиться происходящим в полной мере.

Приближаясь, он кивнул ей и улыбнулся:

– Доброе утро, Мэри Кейт.

В эту секунду солнце залило лагерь ярким светом, окружив лицо Кэтрин сияющим ореолом. Словно догадавшись, о чем думает Питер, она покраснела и приветственно пошевелила пальцами.

– Доброе утро, – сказала она с улыбкой, пряча за пазуху крошечного белого котенка, подаренного Питером.

Питер усмехнулся.

Если Макгиллакатти хотел, чтобы его дочь показала, из какого она теста, то Кейт прекрасно справилась с задачей. Это не означало, что ей нравится жить в примитивных условиях, но все же она вела себя не как избалованный светский мотылек и приспособилась к суровой обстановке гораздо лучше, чем ожидал Питер. Возможно, это и было причиной, по которой Кейт О'Рурк начала ему все больше нравиться.

Самому Питеру также пришлось много чему научиться. Наблюдая за Бобби Белое Перо, он моментально подметил, как молодой индеец устанавливает ритм работы, которого потом придерживается весь день. Вскоре он и сам стал действовать похожим образом.

Они постоянно обменивались с Бобби шутками, и Бобби даже научил его нескольким балладам, а также поделился полезными советами относительно того, как правильно пилить бревна.

– Эй, Джиггер, подожди! – Питер ускорил шаги, стараясь догнать Дженсена и других лесорубов.

Джиггер оглянулся с невольным удивлением:

– Кейси, как дела? Ты выглядишь веселее, чем вчера, парень, и это хорошо.

– Думаю, получив опыт практической работы, я смогу разобраться с книгами учета в два раза быстрее.

– Половина этих отчетов выеденного яйца не стоят.

– Возможно, – Питер прищурился, – но с их помощью я обнаружил, что мы теряем дорогое время, стаскивая деревья вниз по склону. Передайте остальным: кто придумает способ улучшить работу, получит премию в сто долларов.

Смайдти чуть не проглотил табачную жвачку, но О'Рурк и не собирался шутить.

– Я поставлю в столовой коробку для предложений: на записках подписывайте свое имя и кладите их в конце дня. Премии за экономию денег нашего предприятия будут прибавлены к заработку в конце недели.

Оставив лесорубов обдумывать его предложение, Питер заспешил вниз к лагерю.

После ужина он попросил Эла, чтобы тот по окончании работы проводил Кейт до дома, а сам еще час сидел за учетными книгами в конторе. Закончив дела к восьми часам, он вернулся домой, немного размялся и лег в постель.

Войдя в дом, Кэтрин обнаружила Питера уже спящим. Весь день она предвкушала, как будет дразнить его, но он уже лежал на своей половине кровати, напоминая падшего ангела, что совсем не располагало к шуткам.

Все же, приготовившись ко сну, Кэтрин решилась пересечь желтую линию.

– Питер! – Она наклонилась и потрясла его за плечо. – Проснись!

– М-м?.. – Питер приоткрыл один глаз. – Чего тебе, Мэри Кейт? – Он зевнул и потянулся, как человек, только что пробудившийся от глубокого сна.

– Давай поговорим… – Кейт неловко теребила шелковый поясок на своем халате.

– День был длинный, я очень устал, поэтому…

– Но я так надеялась, что мы сможем поговорить… – Кейт принялась, якобы в отчаянии, раскачиваться из стороны в сторону, и Питер решил ей подыграть.

– У меня так болят все мышцы, я и думать-то еле могу, не то что говорить.

– Правда? Я буду рада снова тебе помочь, если хочешь.

Питер надеялся, что ухмыляется не настолько широко, чтобы Кейт что-то заподозрила.

– Это был бы очень порядочный и милосердный поступок, – прохрипел он.

– Давай используем мой крем, – быстро предложила Кейт.

– А у тебя нет ничего… менее цветочного?

– Лаванда, роза или гардения. Выбирай. – Кэтрин провела ладонями по гладкой спине Питера.

– Лаванда. – Он тихо рассмеялся. – Ее запах чуть более мужественный, чем у розы или гардении.

Еще несколько вечеров Кэтрин осваивала роль сиделки, а Питер стонал и вздрагивал, время от времени умоляя сжалиться над ним. Заодно Кэтрин все подробнее знакомилась с деталями его безупречного тела и с самыми чувствительными участками. Порой она чувствовала, что искренне рада своей способности к врачеванию, но вскоре в ней словно просыпался хитрый бесенок, заставлявший ее щекотать, дразнить и мучить свою жертву; и чем дольше Питер воздерживался от мести, тем смелее Кейт выходила за грани дозволенного, даже не подозревая о том, что это не она, а Питер позволил ей соблазнить саму себя.

Глава 15

Новая близость быстро разожгла чувства Питера и Кэтрин до взрывоопасной температуры. Атмосфера стала настолько напряженной, что Питер был рад тяжелой работе, которая целиком занимала его; это давало ему необходимый отдых от общества жены, которая каждый вечер соблазняла его своими нежными ручками. Сосредоточившись на мести, Кэтрин научилась перемывать гору посуды в рекордные сроки, и когда Питер открывал вечером дверь их дома, она в одной ночной рубашке уже расчесывала длинные каштановые волосы перед зеркалом. В результате Питер испытывал почти непреодолимое желание остаться в конторе и сидеть над учетными книгами до поздней ночи.

На шестой день его работы в лесу Джиггер уже настолько поверил в Питера, что включил его в бригаду лесорубов. Часов около десяти Питер начал взбираться на высокую сосну, которая у земли имела огромную толщину, а вверху сужалась, словно гигантская свечка..

Когда О'Рурк вбил шипастые подошвы глубоко в кору и начал карабкаться вверх в свежем горном воздухе, он отнюдь не испытывал особого восторга. Если принять во внимание способность бригадира придумывать для него новые пытки, он не мог исключить, что Джиггер не против, чтобы порыв ветра сбил новичка на землю, где он мог убиться насмерть, тем более что на высоте двухсот футов сосна начала раскачиваться под его весом, отклоняясь футов на пятнадцать то в одну, то в другую сторону.

– Еще выше, Кейси! – крикнул Варне снизу.

О'Рурк стиснул зубы с такой силой, что чуть было не сломал себе челюсть, и медленно полез, а семеро мужчин стояли вокруг дерева и подгоняли его.

Питер знал, что Джиггер пользуется уважением своих подчиненных, потому что постоянно демонстрирует выдержку и способность принимать важные решения в тяжелых ситуациях. Сегодня он, новичок, в некотором смысле проходил посвящение, испытание на прочность. И ему нельзя было отступать. В любом случае на такой высоте еще несколько футов мало что могли изменить, и О'Рурк с отчаянно бьющимся сердцем продолжил подъем.

Сосна стонала и скрипела, а он все лез вверх. Еще на пять футов выше, на шесть.

До вершины осталось всего тридцать футов, когда снизу закричали:

– Хватит. Кейси! Теперь упрись ногами покрепче!

Питер затянул веревку на поясе и надежно вбил шипы в кору. Потом он высвободил пилу, висевшую у него сзади на поясе, и помахал ею, проверяя кожаные ремни: они должны были выдержать его вес. С облегчением убедившись в их прочности, он надсек кору настолько, чтобы в нее вошли зубья пилы, и, двигая руками и плечами, принялся пилить дерево, напрягая последние силы.

К счастью, соки уже начали уходить из дерева из-за наступления холодов, так что через двадцать минут он отправил двадцатифутовую вершину на землю.

– По-оберегись!

Он чуть было не забыл о том, что надо предупредить своих напарников, и пушистое деревянное копье уже начало свой смертоносный полет вниз, когда раздался его крик.

Лесорубы поспешно разбежались, на чем счет стоит ругая неопытного верхолаза, а потом, вернувшись, начали расчищать площадку внизу. Тем временем О'Рурк спустился на несколько футов и устроил новую опору, с которой собирался спилить очередной кусок ствола.

Отклоняясь предельно сильно, Питер освободил дерево от веток, а еще через несколько минут ствол шумно рухнул на землю, приземлившись именно там, где и положено.

Потом на землю отправились еще два бревна по двадцать футов.

– Теперь действуем мы, Кейси! – крикнул ему снизу Джиггер.

Мокрый от пота, но гордый своим успехом, Питер спустился с дерева, и тут же остальные лесорубы окружили его, хлопая по плечам и поздравляя. Но самым приятным для него явилось то, что он завоевал уважение бригадира лесорубов, Джиггера Дженсена. Питер был уверен, что, заручившись его поддержкой, сможет превратить лагерь «Диабло» в прибыльное предприятие.

Один лишь ван Эклунд не пожал Питеру руку. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Питер выручил Кейт из неприятного положения, и теперь он решил, что с этим человеком лучше быть бдительным.

В этот день результат труда бригады оказался даже выше, чем в предыдущие три дня, и Питер, обрадованный возросшей производительностью, шагал обратно в лагерь энергично, словно молодой жеребенок. Он совершенно забыл о том, что Кейт все еще считает его наполовину инвалидом, пока не услышал, как она стучит в огромную сковороду Эла, созывая лесорубов на ужин.

Не имея желания портить хорошо начатое дело, О' Рурк чуть приотстал и изменил походку так, чтобы напоминать усталого конягу, отправляющегося на живодерню. Задержавшись у умывальной, он плеснул себе на голову холодной воды и потом неспешно догнал бригаду.

Ввалившись в столовую, лесорубы заняли места с привычной толкотней, шумом и солеными шутками; Питер же вошел, прихрамывая настолько, чтобы пробудить в Кейт сочувствие, но избежать внимания рабочих.

– Эй, Кейси! Давай сюда! – заорал Хосс Лоукен, стуча в крышку стола.

– Уже иду.

Питер сел рядом с коренастым конюхом, который пах почти так же, как его лошади.

– Твой мужик сегодня чертовски хорошо работал! – громко сообщил Кэтрин Джиггер, едва она внесла в столовую блюдо с жареной олениной.

Кэтрин с подозрением посмотрела на рослого ирландца, за которого она вышла замуж в момент слабодушного отчаяния, но О'Рурк лишь скромно пожал плечами и огрубевшими от работы пальцами оторвал от буханки кусок.

– Видели бы вы его сегодня, миссус! – похвастался Йенси, запивая оленину большим глотком молока. – Ваш муженек залез прямо на небо и поставил рекорд!

– Мы ни за что не завалили бы ту сосну, если бы не О'Рурк.

– Хватит болтать! – Эл уперся кулаками в бока. – Я не собираюсь торчать тут всю ночь и потом перемывать чертову посуду!

Лесорубы мгновенно оценили ситуацию и набросились на еду, как стая голодных волков.

Кэтрин подавала еду молча, тайком присматриваясь к О'Рурку. Последние несколько вечеров он изображал полную беспомощность, и ей приходилось чуть ли не раздевать его, а потом укрывать одеялом. Чем больше она думала о восторженных похвалах лесорубов, тем жарче разгорался ее гнев. Ну ничего, сегодня вечером она до него доберется, и вряд ли он сможет, как белка, прыгать по вершинам деревьев!

После ужина Питер попрощался с остальными рабочими, и когда те ушли, медленно поднялся, после чего, как разбитая кляча, захромал на кухню.

– Спасибо. Эл. В последнее время ты провожал мою жену до дома…

Тут Мэри Кейт стремительно повернулась, держа обеими руками тяжелый чайник с кипятком.

– Но сегодня ты чувствуешь себя лучше, не так ли, милый? – осведомилась она с опасным блеском в глазах.

– Немного лучше. – Питер все еще надеялся, что вспыльчивая супруга не успела его раскусить. – Видишь ли, я привыкаю к тяжелой работе дольше, чем надеялся.

– Ах, бедняжка! – покачала головой Кейт. – Иди отдыхай, а я скоро приду – тебе ведь нужны очередное растирание и хорошая горячая ванна, верно?

– Может, ты или Эл принесете еще горячей воды, когда ты пойдешь домой? – спросил он, принимая у нее из рук большой чайник с кипятком.

– О, я позабочусь о том, чтобы ты получил столько кипятка, сколько сможешь выдержать.

Питер чмокнул Кейт в щеку.

– Ты настоящее сокровище, тут нет никаких сомнений. – Он подмигнул Элу. – Милостивый Господь дал мне в жены настоящего ангела.

– Не слушайте его, мистер Эл, Кейси умеет болтать, как любой ирландец. – Нагрузив мужа ведрами с горячей водой, Кейт вытолкала его за дверь. – Постарайся не перетрудиться, дорогой! – крикнула она ему вслед.

К тому времени, когда Кейт перемыла всю посуду, она уже достаточно приготовилась к скандалу. Направляясь к дому, она захватила с собой ведро с ледяной водой.

Открыв дверь, она приготовилась действовать, как вдруг сильные руки подхватили ее и понесли к ванне, в которой она рассчитывала найти свою будущую жертву.

– Что ты делаешь? – Кейт отчаянно вцепилась в плечи О'Рурка.

Питер двигался настолько стремительно, что комната закружилась вокруг нее, заставив ее задохнуться и совершенно потерять ориентиры.

– Ты так много трудишься, милая! После всего, что ты для меня сделала, было бы справедливо ответить тебе тем же.

– Что? – Кейт быстро повернулась, пытаясь протестовать, но умелые руки Питера расстегивали платье. – Постой! Ты не посмеешь!

– Еще как посмею! – Платье с шелестом упало к ногам возмущенной красавицы.

Еше через секунду настала очередь нижних юбок: они упали на платье мятым комом. Парализованная ужасом, Кейт молча смотрела, как Питер тянет за атласную ленту сорочки, опуская ее до талии.

– Ну вот, слава Богу! – О'Рурк тихо засмеялся. – Ты даже представить себе не можешь, как я ненавижу дамские тряпки.

– И почему же? – простодушно поинтересовалась Кейт. В следующий миг, опустив глаза, она увидела, что ее грудь теперь полностью открыта его взгляду. В панике она поднырнула под руку Питера и бросилась на свою половину комнаты.

– Не приближайся ко мне, негодяй!

– Но тебе же хочется принять ванну после дня тяжелой работы! – О'Рурк хитро усмехнулся.

Не успела Кейт прикрыться, как он схватил ее за талию.

– Грубиян! Я не хочу принимать ванну!

Однако Питер бесцеремонно усадил ее в теплую воду, намочив сорочку и панталоны.

– Боже, что ты сделал!

– Пока ничего особенного. – Питер с интересом принялся разглядывать порозовевшую кожу, набухшие соски и темно-каштановый треугольник, просвечивающий сквозь прилипшую к телу мокрую ткань нижнего белья.

– Как ты смеешь?! – Кейт попыталась вскочить.

– Ну-ну, не надо капризничать! – Питер погрозил ей пальцем. – Ванна поможет тебе расслабиться и крепче заснуть.

Опустившись на колени рядом с ванной, он начал намыливать и обмывать Кейт.

– Кажется, ты хотела безнаказанно играть роль дерзкой соблазнительницы? – В его зеленых глазах светился смех.

Кэтрин судорожно сглотнула, радуясь тому, что на ней осталась хоть какая-то одежда, хотя она практически ничего не могла скрыть от его нахального взгляда.

В этот момент до нее донеслись слова Питера:

– Кажется, ты принесла еще воды?

Не подумав, Кейт кивнула, и лишь когда Питер пошел за ведром на крыльцо, она поняла, что разоблачена.

Проверяя температуру воды, Питер выгнул бровь, без труда догадавшись, что она собиралась сделать.

– Пора вымыть тебе голову, Кейт. – Он коварно улыбнулся.

– Спасибо, я уже вымыла голову сегодня днем – этого более чем достаточно.

Голос у Кэтрин дрожал: она не смела упоминать о ведре холодной воды, опасаясь, что теперь эта вода выльется на ее голову.

Питер с ухмылкой посмотрел на нее:

– Выходит, со мной можно проделывать самые невероятные вещи, а с тобой нельзя?

Кейт смущенно заерзала под водой и выставила наружу одну стройную ногу.

– Э-э… да. То есть нет! Все было по-другому. Я думала, что я нужна тебе…

– Верно, и моя нужда с каждым днем становится все сильнее, – признал О'Рурк, снимая с нее мокрый чулок и целуя высокий подъем.

– Отпусти меня, извращенец! – Кэтрин попыталась высвободить ногу из его руки. – Ох, что же мне делать? – в отчаянии воскликнула она.

– Не знаю, Мэри Кейт, – честно признался Питер и, встав у края ванны, ухватил ее за лодыжки, а потом зажал мокрые ступни у себя между ног.

Кэтрин вскрикнула от неожиданности, когда ее пальцы коснулись возбужденного мужского органа.

– Отпусти меня сию же минуту, злодей! – выдохнула она, но Питер вел себя так, словно слышал эти слова уже сто раз и в этой ситуации они показались ему милыми и забавными.

Взгляд Кейт обещал ему неприятности с такой же определенностью, как тучи над морем обещают шторм, но ее формы и яркие локоны притягивали сильнее, чем песня сирен.

Пригладив отсутствующие усы, Питер изобразил свой лучший сценический злодейский смех.

– Отпустить тебя? – воскликнул он. – Неужели ты думаешь, что я способен на это, красавица, когда ты наконец оказалась в моей власти? – Тут он картинно пошевелил бровями.

– Прекрати, О'Рурк, дело зашло слишком далеко! – Кэтрин яростно лягнула его.

Продолжая хохотать, Питер отпустил ее и рухнул на стул, а она поспешно рванулась из ванны, разбрызгивая воду, словно невоспитанный спаниель, не пожелавший купаться. Пронзив своего мучителя высокомерным взглядом, она поспешно прошлепала через желтую меловую линию на безопасную сторону.

На этот раз Питер изобразил глубокую обиду.

– Как ты можешь сомневаться в моих побуждениях? Я просто хотел сторицей отплатить тебе за ту заботу, которой ты окружила меня в последние вечера.

– Ты меня обманул, негодяй!

Кейт спряталась за простыню, отгораживающую ее угол, и, сбросив с себя промокшее белье, поспешно вытерлась, а затем натянула на себя ночную рубашку. Все это время она не переставала ругать Питера и возмущаться его обращением с ней.

– Я за тебя беспокоилась, а ты все это время водил меня за нос! – выкрикнула она, выйдя из-за самодельной ширмы, чтобы перечислить все его прегрешения.

– Ты чувствовала вовсе не сострадание, Мэри Кейт, – парировал Питер, возмущенный ее попыткой свалить всю вину на него. – И не пытайся мне втолковать, будто не собиралась меня соблазнить!

– Вот именно не пыталась! – Усевшись перед камином, Кейт вытащила из волос шпильки и позволила волосам упасть огненным занавесом, словно завершая второй акт пьесы для одного-единственного зрителя.

Прилив первобытного желания прокатился по жилам Питера, и он подумал, что инстинкт такой силы может заставить голодного льва не рассуждая броситься на добычу.

Он сделал два быстрых шага в ее сторону, но успел вовремя остановиться.

– Ах, милая, позволь мне любить тебя! – проговорил он охрипшим от желания голосом.

Кейт вскочила на ноги так стремительно, словно ей под рубашку попала искра.

– Даже не приближайся ко мне, О'Рурк! – Она двинулась на него, угрожающе размахивая щеткой для волос. – Я тебя ненавижу, презираю и…

В этом месте голос Кейт оборвался, а укол желания заставил ее сердце странно сжаться. Она увидела перед собой неприкрытую страсть, но тут же словно невидимая завеса опустилась Питеру на лицо, скрыв от нее его чувства.

«Кажется, я не могу убедительно солгать даже самой себе!» – мысленно ужаснулась Кейт.

– И ты мне совсем не нравишься, – договорила она едва слышно, снова отходя за меловую линию.

«Но ты же меня хочешь!» – ответил ей чувственный взгляд его зеленых глаз.

– Нет! – Кэтрин топнула ногой, и это прозвучало как сигнал, заставивший Питера взять себя в руки.

– Ладно, давай не будем ругаться, – примирительно произнес он и прошел к камину, чтобы подбросить в него полено. Потом, тихо насвистывая, он погасил лампу. – Уильям Шекспир сказал про это очень точно:

– Ты должен был давно уж убедиться:

«Нет» женское не значит ничего.

– Это он напрасно так думает. – Кейт поспешно спряталась под одеяло.

– Не пора ли нам перестать ссориться? – Вздохнув, Питер лег в постель. – Твои губы говорят «нет», твои поступки говорят «да», и ты не можешь винить меня за то, что я сбит с толку.

– Боже, неужели ты хочешь, чтобы я извинилась за твою глупость?

Раздосадованный ее упрямством, О'Рурк повернулся к разделяющей кровать доске. Это была лишь маленькая преграда в сравнении с эмоциональной стеной, вознесшейся между ними. Но тогда с чего же начать? И как далеко он посмеет зайти?

Движимый желанием и долгим воздержанием, Питер решил начать переговоры, не откладывая.

– Послушай, Кэтрин, – прошептал он и, услышав, как она пошевелилась, заглянул за доску. Даже в темноте глаза у Кейт светились, как у кошки. – Мы ведь женаты, – осторожно напомнил он.

– Ну и что? – Она приподнялась на локте, и расстояние между ними еще больше сократилось.

В слабом лунном свете Кейт показалась Питеру невыразимо прекрасной. «Нас разделяет только эта нелепая доска толщиной в один палец», – подумал он, потом судорожно сглотнул, изнемогая от желания, и решился.

– Послушай, Кейт, почему бы нам не убрать эту чертову доску и… не поговорить по-человечески?

Не меняя выражения лица, Кейт взглядом встретилась с полными страсти глазами своего мужа-похитителя. Вот оно, мгновение, о котором она уже столько дней мечтала! Ее пальцы прикоснулись к его лицу, осторожно прошлись по впадинке на подбородке, потом с нежностью проследили ямочки на щеках.

Дыхание Питера участилось от предвкушения, тело напряглось. Благодарение всем святым – он уже сегодня познает свою жену!

И тут коварная соблазнительница явила свое истинное лицо.

– Я скорее стану обниматься с двухголовым аспидом, чем с тобой! – прошипела она, нанося смертельный ядовитый укус. – А теперь спокойной ночи, Кейси О'Рурк!

Быстро спрятавшись под одеяло, Кейт улыбнулась, смакуя первый глоток своей будущей победы, ничуть не задумываясь над тем, что Питер вполне способен найти достойный ответ.

К ее удивлению, О'Рурк внезапно продекламировал:

Он тихо засмеялся и продолжил читать дальше:

В словах Питера, хотя и оставшихся не вполне понятными для девственного слуха Кейт, билось сильное чувство, а спустя несколько секунд она зримо увидела иллюстрацию сказанного.

– Ох, О'Рурк! – воскликнула она, не сдержавшись. – Где ты отыскал эти мерзкие вирши? Уж не в борделе ли?

– Нет, милейшая Кейт: это ты меня вдохновила, – коротко ответил он.

Окончательно выйдя из себя, Кейт стукнула кулаком по доске.

– Я чем-то тебя расстроил, милый котенок? – Голос О'Рурка звучал мягко, даже виновато, но Кейт ни на секунду не заблуждалась относительно его истинных чувств.

– Негодяй, ты нарочно меня мучаешь! – Она невольно съежилась под его взглядом.

– «Прости, любимая, прости, но древо жизни, нам не извести», – снова процитировал он.

– Нет! – крикнула она, поворачиваясь к нему спиной.

– Да, и это святая правда, – объявил Питер, довольный тем, что ему удалось вывести Кейт из себя. Пусть она отрицает сколько угодно, но он совершенно точно знает: Мэри Кэтрин Макгиллакатти О'Рурк сейчас залилась густым румянцем. – Дай подумать… Если тебе не нравится Шеридан, то, может быть, ты предпочтешь послушать перед сном какую-нибудь историю лорда Уильмота? – ехидно поинтересовался он.

– Замолчи, О'Рурк! Как тебе не стыдно?! Я пытаюсь заснуть, а ты мне не даешь! – Кейт закрыла уши ладонями.

Но Питер уже не обращал внимания на ее возражения. Он обещал, что пальцем ее не тронет, но ведь известно, в какой соблазн могут ввести слова.

Преисполнившись негодований, Кэтрин стремительно вскочила и, перелетев через разделяющий их ложе барьер, рухнула на Питера, попутно ударив его кулаком в челюсть.

– Не смей больше ничего мне цитировать! – яростно потребовала она.

В тот же момент их тела соприкоснулись, словно две обезумевшие стихии, вырвавшиеся на свободу. Ощутив его возбуждение, Кейт попыталась исправить свою ошибку и высвободиться из железных объятий Питера, но его ладони уже легли на ее аккуратную, округлую попку, заставив бедра прижаться к его чреслам. Кейт отчаянно выгибалась, пытаясь оторвать груди от его торса, однако при этом раскаленное страстью мужское естество прикоснулось к треугольнику между ее ногами, угрожая ей полной потерей контроля.

– Боже, О'Рурк, неужели в тебе нет ни капли жалости?

Ее страсть настолько разыгралась, что она даже боялась потерять сознание.

Питер в то время, смеясь, провел руками по ее спине и снова прижал к себе, медленно покачивая бедрами и заставляя Кейт мучительно осознать, что он действительно собирается предложить ей древо жизни.

– Это всего лишь самозащита, дорогая моя. – Питер нежно прикусил чувствительное местечко на ее шее. – И потом, это ты на меня набросилась, разве нет?

Кейт задрожала. В его объятиях она все больше теряла желание сопротивляться. Губы Питера были неотвратимо убедительны, пьяня поцелуями.

В конце концов, Кейт ответила на игривые движения его языка и губ с жадностью, которая согрела ее, словно живой огонь. Реагируя на настойчивые прикосновения налитого желанием древка, жар которого она ощущала даже сквозь ткань ночной рубашки, подчиняясь слепому инстинкту, она открылась, словно раковина, и хотя понимала, что это безумие, но ей было уже все равно!

Изумившись тому, насколько быстро она сдалась, Питep провел ладонью по ее бедру, поднимая мягкую ткань рубашки до талии, и Кейт ахнула, когда его умелые пальцы быстро увели ее туда, где уже не оставалось места для запоздалых сомнений. Она выгнулась, прижимаясь к его руке, ища избавления от лихорадки, которая снедала ее тело, потом откинула голову назад, и ее волосы взметнулись, словно пламя в руке ангела. Теперь лишь неутолимое желание пылало между ними, снедая их обоих.

Тихий вздох слетел с чуть приоткрытых губ Кейт: она рвалась навстречу дару, который предлагал ей Питер, отчаянно желая получить его как можно скорее. Ее тело признавалось в этой потребности, и она устремилась к огню, едва фитиль вспыхнул, стремительно инициируя взрыв.

Тихий крик вырвался из горла Кейт и разлетелся на тысячу осколков, вознося ее на вершину ярчайшего восторга.

– Тише, дорогая моя девочка, – ласково прошептал Питер, любуясь радостным изумлением, которое залило лицо Кэтрин. Он подарил ей этот миг и одновременно теперь приобрел полную власть над ней.

Задыхаясь, Кэтрин обмякла, словно медуза, и Питер поцеловал влажные завитки волос, прилипшие к ее лбу, ощущая непривычную нежность по отношению к женщине, лежащей у него в объятиях.

В обычных обстоятельствах О'Рурк последовал бы десятилетней привычке, торопливо излив семя в роскошное тело Кейт, но на этот раз наличие барьера и откуда-то взявшееся необъяснимое сострадание повлияли на его решение.

В итоге Питер убедил себя в том, что ему не следует эгоистически пользоваться полученным преимуществом, и вместо этого позволил Кэтрин заснуть, утешаясь тем, что начатое им дело уже скоро будет завершено.

Он был твердо намерен сделать их брак реальным сразу же после того, как Кейт немного вздремнет, но незаметно и сам заснул.

Глава 16

На следующий день в девять утра Питер шагал мимо кухни, ругаясь про себя. Черт бы подрал эту женщину! Он проспал – а она даже не удосужилась его разбудить! Теперь было уже поздно идти в лес, и Питер, сыпля крепкими ругательствами, вошел в контору, где взялся за пачку отчетов, давно требовавших его внимания.

К середине утра Питер вдруг заметил, что ему приходится щурить глаза, читая учетные книги, и, решив зажечь лампу, поднялся из-за стола. Посмотрев в окно, он удивился тому, насколько потемнело небо, – густая мгла покрывала его, и издалека доносился звук, который Питер поначалу принял за далекий рев ветра.

Покачав головой, он снова уселся за работу и вдруг замер. Ветер, а никакого движения не видно. Это странно! И почему на деревьях за окном не шелохнется ни единый листок? Тем не менее, шум все усиливался, словно к поселку на большой скорости приближался товарный поезд.

А тут еще запах серы и дыма… Так вот отчего у него начали болеть глаза!

Питер подошел к двери конторы, натянул куртку и отправился на улицу.

Если не считать Гризуолда, который все еще не вставал из-за перелома, в лагере оставались только Эл, Кейт и кузнец, тогда как бригада валила деревья выше по склону.

Когда Питер вышел на крыльцо конторы, удушающий запах дыма уже ни с чем нельзя было спутать: определенно где-то неподалеку разгорался сильный пожар.

Питер совершенно ничего не знал про лес и про то, как надо бороться с лесным пожаром, но ему хорошо было известно, насколько быстро огонь из друга может превратиться в злейшего врага. Подростком он видел, как пожар пронесся по жилому кварталу в Дублине, и этот ужас запомнился ему навсегда.

Питер стоял напротив театра «Орфей» в Филадельфии в тот вечер, когда испуганная толпа затоптала шестерых зрителей. Пожар погасили в считанные минуты, но от этого гибель людей не стала менее ужасной.

Спрыгнув с крыльца конторы, Питер повернулся к западному склону и сразу обнаружил центр пожара. Раньше он не видел никаких признаков беды – наверное, потому, что она пришла со стороны Калифорнии, но теперь лагерь «Диабло» оказался прямо на пути огня.

– Эй, кузнец! – заорал Питер, перекрывая шум и бегом направляясь к кузнице. – Запрягай лошадей и жди меня позади конторы, живо!

Кузнец выглянул из темного проема.

– В чем дело, босс? – Он изумленно смотрел, как новый начальник с огромной скоростью бежит в сторону кухни.

– Пожар! Шевелись! – крикнул Питер, быстро оглянувшись и не сбавляя скорости.

Кузнец бросил на наковальню молот и клещи, в которых была зажата подкова: он настолько привык к запаху дыма и темному помещению кузницы, что не заметил появления того огня, который горел не в его горне. Ему понадобились секунды, чтобы глаза привыкли к дневному свету, и еще одна, чтобы убедиться в правоте О'Рурка.

– Иисусе! – воскликнул кузнец и вылил на себя ведро воды, стоявшее рядом с наковальней. Затем, схватив за гриву лошадь, дожидавшуюся ковки рядом с кузницей, он прыгнул на ее спину и галопом поскакал к конюшне.

Открыв конюшню, кузнец вернулся к конторе с двумя сильными тяжеловозами, запряженными в повозку на рессорах, как раз в тот момент, когда Питер прибежал туда с Кейт и поваром.

Питер бросил под козлы учетные книги и ящик с деньгами.

– Начинай грузить! – приказал он. – Одежду, одеяла, спички, лампы. Дьявол, берите все, что нам понадобится после того, как пожар пройдет.

Кейт выскочила из конторы со стопкой одеял и бросила их в повозку; за ней показался Эл – он тащил охапки рабочей одежды.

– А ты куда? – крикнула Кейт вслед О'Рурку, который бросился куда-то по дороге. Рев на склоне стал громче, так что у нее начали болеть уши.

– За Рейми! Ты пока найди медицинские припасы – скоро они нам понадобятся.

Питер скрылся в бараке, а Кэтрин вошла в контору и стала бросать в большую коробку бинты, растирания, мази, после чего прибавила к ним полдюжины бутылок виски. Вручив коробку кузнецу, она прошлась по полкам склада, забрав спички, мыло и несколько одеял.

Заметив кузнеца, Кейт указала на неразобранные полки, и кузнец тут же принялся извлекать оттуда инструменты, ружья и патроны.

Когда они снова вышли на улицу, О'Рурк уже вернулся. Они с Элом уложили стонущего от боли Рейми Гризуолда.

Ничего не объясняя, кузнец снова метнулся в контору и вернулся с огромной картиной, на которой была нарисована полуголая дама.

– Нельзя без нее уехать! – заявил он, целуя яркое изображение в вишневые губы. – Это талисман лагеря. – Он иккуратно уложил картину в новозку рядом с Рейми. – Пресвятая Богородица, Кейеи, если мы не поторопимся, то сгорим в этом аду до головешек!

– Ну так вперед! – О'Рурк и кузнец схватили лошадей за постромки и повели их к кухне. – Три минуты, не больше, – отрывисто приказал Питер. – Кейт, хватай все кастрюли, какие попадутся, а Эл с кузнецом помогут мне грузить продукты.

Все четверо изо всех сил старались опередить огонь. Кэтрин складывала одну кастрюлю в другую, от этого вокруг стоял оглушительный шум. Закончив с кастрюлями, она бросила невымытые столовые приборы и тарелки в большой котел и потащила его к повозке.

В это время светло-желтые клубы окончательно закрыли вершину ближайшего холма.

– О Господи! – Питер смертельно побледнел. – Огонь уже здесь!

Эл обернулся, и его лицо приобрело такой же пепельный оттенок.

– Скорей убираемся отсюда! – Он прыгнул на козлы, отпустил тормоз и хлестнул лошадей. Повозка рванулась вперед, оставив Питера в одиночестве.

Секунда понадобилась ему для того, чтобы понять: Кейт в повозке нет, как нет ее рядом с ним.

– Будь я проклят, Мэри Кейт, где ты? – завопил он, соревнуясь в громкости с ревущим огненным шаром, несушимся вниз по склону.

В следующий миг он увидел Кейт: она застыла в дверях, держа в обеих руках по закрытому крышкой ведру. Схватив ее за руку, Питер бросился бежать, почти волоча ее за собой, тогда как повозка с грохотом ехала перед ними по накатанному бревнами спуску к озеру.

– Скорее, Кейт, нам надо их догнать! – Питер все быстрее тащил ее. – Какого дьявола тебя понесло в дом?

Кэтрин возмущенно сверкнула глазами. Неужели он не может обойтись без выволочек даже в такую минуту?

– А как же иначе, – с трудом выговорила она, отчаянно цепляясь за свои ведра.

– Ну погоди, я при первой же возможности сверну тебе шею! – пообещал Питер, скрипнув зубами.

– Лучше бы ты помог, а не ругал меня…

Не останавливаясь и уже ощущая за своей спиной стену огня, Питер вырвал у нее из рук одно из ведер. Тем временем Эл погонял лошадей, словно безумный, надеющийся избежать встречи с дьяволом: похоже было, что он решил загнать повозку прямо в это чертово озеро! Им с Кэтрин оставалось лишь надеяться, что они сумеют обогнать пожар – если он не разгонится слишком сильно.

Огонь жадно лизал кусты и стволы, продолжая стремительно катиться вниз по склону, двигаясь быстрее вулканической лавы; раскаленное докрасна пламя рвалось в небо, превращая высоченные деревья в громадные факелы.

Неожиданно Кэтрин почувствовала, что у нее сильно закололо в боку, а потом она вовсе согнулась пополам.

– Беги без меня, Питер! – крикнула она. О'Рурк, не сдержавшись, выругался:

– Проклятие, Кейт, немедленно оставь ведро, я тебя понесу. – Он поставил свое ведро и схватил ее за рукав.

– Нет! – Кэтрин отшатнулась. – Я столько трудилась, готовя этот бульон, и ни за что его не брошу!

– Суп? Мы рисковали жизнью ради супа? – Питер чуть не потерял дар речи.

Кейт кивнула:

– Нам ведь нужно будет есть после всех этих мучений.

– Покойники не едят!

Мгновенно вылив содержимое ведра ей на голову, Питер взвалил Кейт себе на плечо и ринулся вниз по берегу к ручью.

В тридцати ярдах от озера Питер споткнулся о камень и тяжело упал на одно колено. Подняв голову, он увидел закрывавшую весь горизонт стену огня: она была всего в ста ярдах от них и стремительно приближалась.

– О Господи! – Он поспешно встал и, оглянувшись, убедился, что Кэтрин цела и невредима. Вместе они завороженно смотрели, как алый шар несется вниз, словно армия демонов.

Затем Питер снова подхватил Кейт, собираясь совершить последний отчаянный рывок к озеру.

– Молись, милая! – Он стремительно бросился вперед.

Неожиданно неподалеку от русла ручья Питер заметил небольшую отрытую кем-то пещеру на высоком берегу, вероятно, это была нора какого-то животного, отчасти скрытая кустарниками. Они с Кейт были с ног до головы мокрыми от пота, воды из ручья и проклятого супа, поэтому им ничего не оставалось, как только забраться в эту нору, подняв за собой брызги грязи и вызвав осыпь мелких камней.

Высунувшись из пещеры, Питер принялся сгребать землю и камни к входу, спеша отделить пещеру от адского огня, который ревел уже совсем близко. Затем он, не обращая внимания на возмущенные протесты Кейт, стащил с нее мокрое шерстяное платье, пропитанное водой ручья, и попытался сделать из него хоть какую-то защиту от огня, забив его в щель, оставшуюся во входном отверстии пещеры.

Моля Бога о том, чтобы его труды не оказались бесплодными, Питер оттащил Кэтрин подальше от входа и стал ждать. Входное отверстие было маленьким, но дальше пещера расширялась, уходя глубоко в землю, и чем дальше они шли, тем больше она становилась.

Питер вполне мог представить себе, что зимой здесь укладываются для спячки крупные медведи, но ему не хотелось задумываться о том, был ли сейчас у этой пещеры какой-то обитатель. Им всего лишь надо избежать огненной смерти, которая бушевала сейчас на поверхности, а потом они с радостью покинут пещеру и больше никогда сюда не вернутся.

Некоторое время они жались друг к другу в темноте, слушая шипенье испаряющейся воды и оглушительный вой пожара, пронесшегося над ними, и вдруг Питер упал на неровный пол пещеры, увлекая Кэтрин за собой. Теперь она ощущала, как отчаянно колотятся их сердца, и при этом слышала рев огня, бушующего наверху.

В пещере время тянулось мучительно медленно: воздух был полон запаха обуглившихся земли и растительности. Стараясь пореже дышать, Кейт уткнулась лицом в куртку О'Рурка. Хотя сквозь обрывки нижних юбок она ощущала мокрую ткань его брюк, но продолжала крепко прижиматься к нему, словно зверек, который ищет защиты у другого зверька.

Питер лежал неподвижно, экономя силы: он дышал сквозь обгоревшую ткань рукава, смоченную куриным бульоном, и это было не слишком приятно, но другого выхода у него просто не оставалось.

Наконец, когда шум начал стихать и к ним стала возвращаться способность думать, Кейт пошевелилась.

– Спасибо, что спас меня.

– Боюсь, это еще не все. – Питер закашлялся. – Как бы нам не попасть из огня да в полымя.

– Куда бы мы ни попали, благодаря тебе мы все еще живы. И поэтому я тебя прощаю, Питер, – великодушно прошептала Кэтрин, теснее прижимаясь к нему. Хотя в пещере было далеко за сорок градусов, она вдруг почувствовала себя на удивление защищенной и мгновенно заснула.

Питер лежал на неприятно горячем полу и бесстрастно оценивал сложившуюся ситуацию. Он видел, как лагерь «Диабло» превращается в угли: одному Богу известно, где сейчас его люди, а Макгиллакатти, несомненно, найдет способ обвинить своего временного зятя в потере десятков тысяч долларов в виде уничтоженного леса и испорченного инструмента.

В качестве положительного результата он мог зачесть то, что дочь Хоумера согласилась его «простить», хоть Питер понятия не имел, за что именно, и плюс к этому они оба остались живы.

Любой здравомыслящий человек понял бы к чему все идет: в целом ирландская удачливость для него определенно заканчивается.

«Ну что ж, – сказал себе Питер, – хуже уже быть не может, а это значит…»

Впрочем, для того, чтобы додумать мысль, у него уже не осталось сил, и он, удобнее устроив головку своей спутницы у себя на плече, глубоко вздохнул, а затем закрыл глаза.

Во сне он все время бежал. Питеру снилось, что они добрались до озера, но огонь сорвался с берега и начал лизать воду, пожирая их в пламени. Потом они с Кэтрин танцевали, смеялись и целовались, пока языки пламени лизали им ступни ног.

Затем Питеру приснился другой сон: он уносит Кейт глубоко под землю, и они останавливаются у прохладного быстрого ручья. Определенно это Ирландия с ее изумрудными холмами: серебристые речки текут по округе, тихо ласкает слух звенящий смех маленьких детей. Ощущая глубочайшее счастье, Питер подхватывает Мэри Кэтрин на руки, целует ее губы, лебединую шею, прелестные глаза…

Затем, улыбаясь, она ложится с ним в ручей, и ее рыжие волосы рассыпаются веером, а вода течет по ее обнаженным ногам. Поблизости на иве сладко щебечут птички, и Кейт заключает его в теплые влажные объятия, чтобы вместе кружиться в прохладной воде, где их ноги и руки переплетаются, словно морская трава…

– Ах, Кэтрин! – Питер прижался губами к ее шее. – Дай мне руку, любимая!

Кейт вложила свою теплую ладошку ему в руку, и Питер прижал ее к той части своего тела, которой ее прикосновение было нужнее всего.

И тут же Питер почувствовал боль пощечины на своей щеке.

– Проклятый подонок!

Еще не придя в себя и не соображая, что происходит, он попытался сбросить с себя дремоту и тут обнаружил, что его окружает глубокая беспросветная ночь. Господи, неужели его низвергли в адскую тьму, где всегда царят плач и скрежет зубовный?

Но что это? Неужели его красавица Мэри Кейт произносит слова, которые больше подходят какой-нибудь торговке рыбой на базаре?

– Ах, моя милая девочка, – сонно прошептал он, касаясь губами ее уха, – не отвергай меня так жестоко!

В тот же момент он был награжден нешуточной оплеухой.

– Я не твоя и не милая! – сообщил ему суровый голос. Несмотря на это, Питеру показалось, что чуть заметная дрожь неуверенности противоречит суровому тону и решительным словам. Он решил проверить это и, пошарив руками в темноте, нашел мягкое округлое бедро.

– Так я и знал! Это ты, моя прекрасная Кейт, мой несравненный изящный котенок! – проговорил он нараспев.

Сердце Питера радостно затрепетало, когда, двигаясь дальше, его пальцы прикоснулись к мягкимзавиткам в том месте, где соединялись ноги Кейт. Почувствовав мгновенную реакцию, он смело запустил два пальца в ее медовые глубины и ощутил, как сладко содрогнулось тело красавицы.

Между тем Кэтрин затаила дыхание, дожидаясь продолжения, а О'Рурк все рассеянно ласкал ее, пытаясь определить, сон это или реальность. Когда греза не рассыпалась в пыль, он понял, что действительно не спит.

Глава 17

Кэтрин задерживала дыхание сколько было возможно, не рискуя потерять сознание, а потом судорожно вздохнула.

– Питер, проснись, пожалуйста! – жалобно попросила она, облизывая губы.

Питер тихо засмеялся:

– Именно это я уже сделал. – Он поцеловал ее в шею, и Кейт, повернув голову, уткнулась лицом в его плечо. – Мне приснился чудесный сон, такой многообещающий…

– Давай лучше подумаем о том, как отсюда выбраться. – Теперь голос Кэтрин звучал неуверенно и испуганно.

– Ты куда-то спешишь? – поинтересовался Питер. – По-моему, здесь не так плохо.

– По правде говоря, я бы предпочла какое-нибудь другое место.

– Неужели я не заслуживаю похвалы за то, что не дал тебе погибнуть?

– Разве что самую малость, – чопорно ответила Кейт, делая вид, будто не замечает, чем занимается его рука.

Питер припал к ее губам в жадном, страстном поцелуе – и ноги у Кейт раздвинулись сами собой. Еле слышный страстный стон, донесшийся откуда-то из глубины горла, стал признанием ее поражения.

Рука О'Рурка прервала ритмичное движение и нырнула глубже, ладонь другой руки легла Кейт на грудь. Большим пальцем Питер легко обвел вокруг дразняще набухшего соска, отодвинул тонкое кружево ее сорочки и ухватил мягкую плоть губами. Разжигая губами и языком ее чувства, Питер бережно втянул сосок глубже в рот, заставив Кейт ахнуть и содрогнуться от наслаждения. Когда зубами он легонько скользнул по ее соску, то сразу ощутил ток страсти, подобный теплому меду. Кейт выгнулась навстречу его ласкам; все ее тело пылало желанием.

Над пещерой продолжал бушевать пожар, но Питер и Кейт не испытывали желания бежать от пожара своей страсти.

– Ты сводишь меня с ума! – вскрикнула Кейт, двигаясь в такт его ритмичным ласкам.

– Давай сойдем с ума вместе! – тут же отозвался Питер тихим бесшабашным смехом.

Внезапно его руки прекратили свое волшебство – так неожиданно, что Кейт ощутила болезненную утрату. В ней вспыхнул гнев: она возмутилась тем, что он довел ее до такого жара, а потом оставил.

– Питер, где ты? – прошептала она, приподнимаясь на локтях.

– Я здесь, милая. – Он встал над ней, словно сильный леопард.

Подняв руки, Кэтрин погладила короткие тугие завитки волос на его груди и напряженные мышцы на плечах. Потом она обхватила Питера руками и, словно кошка, потерлась грудью о его грудь. Соски напряглись сильнее, а возбуждение возросло, когда Питер снова поцеловал шелковую сладость ее рта. Услышав его стон, Кэтрин улыбнулась в темноте и страстно ответила на поцелуй. Осыпая Кейт жаркими поцелуями, Питер смаковал ее тело, словно гурман, отведывал каждый его дюйм.

– Кому нужна простая еда, если есть такой пир? – Питер снова прихватил губами сосок.

Прикосновения его шершавого языка наполнили тело Кейт страстным томлением, и она выгнулась под ним, безмолвно умоляя продолжать. И тут же Питер снова вернулся выше, слизнув по слезинке с уголков ее глаз.

– Это лучшая приправа. – Он ощутил вкус сажи у нее на щеке и рассмеялся: – Подгорело! Но все равно вкусно.

– Бесстыдник! – Кейт в пылу желания позабыла о том, что считает Питера О'Рурка своим самым главным врагом.

– И чего бы ты хотела от бесстыдника? Может, мое сердце? Бери все, что тебе заблагорассудится, дорогая.

Услышав вздох Кейт, Питер рассмеялся:

– Вижу, ты никак не можешь решить! – Он продолжил путешествие вокруг сладких выпуклостей пиршественного стола, накрытого под ним.

– Питер, ты всегда такой сумасшедший? – спросила Кейт, когда его волосы начали щекотать ей живот, потому что он затеял игру с ее пупком, то дуя в него, то щекоча языком.

– Как жаль, что я тебя не вижу, дорогая!

Кейт подумала, что сама она может этому только радоваться, иначе просто умерла бы от смущения. А пока она могла считать это чудесным сном, не опасаясь, что кто-нибудь станет смеяться над ней.

Она неуверенно приподнялась и, поцеловав мускулистые плечи О'Рурка, обнаружила на них дымный вкус, так же как Питер, обнаружив мурашки у нее на бедрах, попытался прогнать их поцелуями, чем только увеличил их число.

– М-м, фирменное блюдо!

Кэтрин была совершенно ошеломлена. Она ухватилась за его волосы и замерла, задыхаясь и едва смея поверить в то, что он делает. Она ощутила прикосновение его губ и языка, а затем свою пульсирующую жаром реакцию. Искорки наслаждения дразнили ее, когда они оба начали ритмично качаться и прижиматься друг к другу, ища удовлетворения.

Движимая все более сильным и настойчивым томлением, Кэтрин громко выдохнула его имя и, потянувшись, попыталась приблизить его к средоточию своих самых глубоких желаний.

В темноте Питер передвинулся вдоль нее и лег между ее раздвинутыми ногами, заставив Кейт ахнуть и чуть не лишиться чувств. Он был совершенно наг, и теперь она была полностью открыта ему: их не разделяли ни ночная рубашка, ни фланелевые панталоны.

Горячая кровь побежала по телу Кейт, словно лихорадка, когда Питер медленно начал интимные ласки. Обхватив ладонями ее лицо, он жадно припал к губам, продолжая осторожно толкать в нее свой член. Встревожившись, Кейт попыталась сдвинуть ноги, но вдруг обмякла от невероятного наслаждения и целиком отдалась долгому, властному поцелую. Ощущая на языке Питера запах и вкус собственного тела, она была совершенно заворожена тем, что они открыли друг другу такие тайны.

Ее рука соскользнула с плеча и стала исследовать его спину, бедро – а потом проникла между ними. И тут она ощутила нечто, чего прежде не могла даже вообразить!

Дыхание Питера обожгло ей щеку, когда ее любознательные пальцы замерли на его коже. Затаив дыхание, она осторожно дотронулась до него, и Питер чуть приподнялся над нею, едва прикасаясь к ней налившимся членом. Кейт не могла его разглядеть, но ей казалось, что нечто пытается проникнуть ей в самую душу.

Улыбнувшись, она услышала, как тяжело дышит Питер, и поняла, что он с трудом держит себя в руках.

Наконец он опустил голову и поцеловал Кейт в ухо, а затем прижался к ней немного сильнее.

Кэтрин прислонила лоб к шее Питера и изо всех сил ухватилась за его плечи. Теперь она знала, как именно ощущается его тело там, внизу. Он был горячим, живым, пульсирующим и источал мужскую силу.

– Пожалуйста! – шепотом попросила Кэтрин. Ей не хотелось погибнуть от ожидания, но Питер не спешил, заставляя ее тело дрожать от томления.

Так чего он ждет? Не в силах справиться с возбуждением, Кейт приподняла бедра, давая сигнал Питеру.

Словно жокей, сдерживавший коня на старте, Питер резко подался вниз, и Кэтрин негодующе вскрикнула.

– Ты сделал мне больно! – обиженно прошептала она, когда ее партнер чуть замедлил движение, устанавливая более медленный ритм.

Питер поцеловал уголок ее рта.

– Слушать твои протесты – несказанное удовольствие для меня!

– Животное! – Кейт попыталась сбросить нахала с себя, однако Питер вошел в нее слишком глубоко и ей не удавалось избавиться от него. Непрерывно сталкиваясь с ним, она возмущенно взывала к его благородству, но Питер в ответ только посмеивался, продолжая двигаться неспешно и ритмично, глубоко входя в нее.

Постепенно паника начала спадать, и Кейт, почувствовав его ритм, стала двигаться вместе с ним. Ладонь Питера нежно обхватила ее ягодицу, приподнимая так, чтобы ей легче было принимать его. Потом он отдалился настолько, что Кейт ощущала только самый кончик, пульсирующий жаром. Она задрожала от возбуждения.

Двигаясь дразняще неспешно, кончик скользнул в нее: так гондола в полночь скользит по темной воде канала. Кэтрин ощущала каждый плавный, пульсирующий толчок, с которым его судно набирало скорость, заставляя их обоих безоглядно нестись вперед… Они были на грани безумия, когда мощная волна наслаждения подхватила обоих. Торжествующий крик сорвался с губ Кэтрин, а за ним последовали необузданные рыдания и вздохи восторга.

Кэтрин прижалась к Питеру и поцеловала его; она была так переполнена чувствами, что ее на миг охватило сомнение: уж не умирает ли она?

– Не оставляй меня, Питер, никогда не оставляй! – взмолилась она прерывающимся шепотом.

Питер зарылся лицом в ее волосы, вбирая ее, словно Кейт была дарующим жизнь воздухом. Чувства непривычные и странные охватили его, и он даже испугался. Теперь он ясно видел, чего не хватало в его жизни, но наконец пустота заполнена! Его переполнила невыразимая радость, словно очищающее пламя разгорелось глубоко в его существе.

В этот миг ослепительной истины Питер обнаружил, что он не в состоянии говорить, не в состоянии произнести признание, которого никогда не делал ни одной женщине. «Кэти О'Рурк, я… тебя… люблю!» – вот что хотелось сказать ему, прежде чем на какое-то время выйти из нее.

В течение следующих часов Питер и Кэтрин в темноте пещеры почти непрерывно занимались любовью, и каждый создавал себе собственный образ возлюбленного. Кэтрин представляла себе те обеты, которыми они с Питером обменялись у алтаря в день свадьбы. Она вспомнила своего отважного рыцаря-защитника, который стоял подле нее у входа в храм в ореоле солнечного света, и увидела в этом предсказание чудесного спасения от пожара.

Питер также был переполнен сильными чувствами; он постоянно жаждал близости со своей страстной молодой женой, красота которой отвратила его от мимолетных связей. Мысленно он переписал шекспировскую пьесу «Ромео и Джульетта» и приделал к ней счастливый конец, видя в Кэтрин свою собственную Джульетту всякий раз, когда она, задыхаясь, бросалась к нему в объятия и клялась, что больше никогда никому не будет принадлежать. В тайниках своей души он принес ей такие же обещания.

И тут, на вершине радостного узнавания, маятник начал отклоняться – поначалу едва заметно, а затем с явной враждебностью. Они столкнулись с весьма реальной проблемой – проблемой примитивного выживания. Воспоминания объединились с неуверенностью в себе и физическими лишениями и начали играть с ними дурные шутки, которые осквернили новообретенное чудо любви. В результате предательское раздражение снова начало вбивать между ними клин недоверия.

По мере того как земля над ними остывала, стал охлаждаться воздух в пещере, спасшей их от верной гибели, а вместе с этим охладел и их пыл.

Стуча зубами, Кэтрин заявила Питеру, что это по его вине ей теперь нечего надеть, а посему она не желает больше иметь с ним дело.

– Как только мы отсюда выберемся, я добьюсь, чтобы наш брак был признан недействительным!

– На каком основании? – Иронический смех Питера отскакивал от земляных стен их неприветливой гробницы. – Мы перед Богом вступили в супружеские отношения и…

– И все равно мы разведемся, – заявила Кэтрин, радуясь, что Питер не видит, как по ее щекам текут слезы.

«Прекрати! Прекрати это! – укорила она себя. – Почему ты все время говоришь то, чего не думаешь?»

– Иди сюда, Мэри Кейт!

Кэтрин почувствовала, как Питер протянул руку – и в следующую секунду он уже обхватил ее за талию и притянул к себе.

– Нет, Питер. От тебя одни неприятности, и я не хочу…

Кэтрин знала: ей надо сопротивляться, но она настолько замерзла и устала, что у нее едва хватало сил, чтобы возразить ему.

– Не глупи. – Питер накрыл ее дрожащее тело своим. – Иначе получишь воспаление легких. Я пообещал твоему отцу, что буду заботиться о тебе.

«А еще я обещал это перед Богом, упрямица!» – подумал он устало.

– И все равно я тебя ненавижу и никогда не прощу. Никогда, слышишь!

Питер пожал плечами:

– Лучше помолчи: на ненависть уходит слишком много сил. – Он нежно прикусил мочку ее уха.

– Ладно, но я соглашаюсь, только чтобы выжить, и рассчитываю на то, что ты больше не станешь соблазнять меня.

– Согласен, – со смехом согласился Питер, после чего, к полному изумлению Кейт, моментально заснул.

Затем наступил момент, когда они начали испытывать голод и жажду. Даже после того как Питер разделил с Кэтрин фляжку с виски, которая была у него в куртке, положение не улучшилось.

Тем не менее в интересах выживания они решили, что смогут еще какое-то время терпеть друг друга.

– Пусть будущее само определится, – сказала Кейт, в темноте пожимая руку своему врагу.

– Договорились. А теперь что мы будем делать, чтобы не думать о еде?

Они стали заниматься любовью на голодный желудок и обнаружили, что это довольно хорошо отвлекло их, но только на время. Когда Кэтрин снова начала раздражаться, Питер поступил благородно: он щедро устроил ей несколько оргазмов, пока она не расслабилась настолько, что не могла уже ворчать на него ни по какому поводу. Она даже перестала досадовать на отсутствие еды, на его колючую щетину, на их отвратительное ложе и на то, что Питер дурно на нее влияет.

– О Боже, неужели я выгляжу так же плохо, как ты? – Мэри Кейт прижала к груди обрывки платья.

Питер удивленно заморгал: по его мнению, Мэри Кейт выглядела не так уж плохо, если принять во внимание все, что они пережили. Правда, волосы ее свалялись и торчали во все стороны, кончик носа был в саже, а на скуле красовался синяк, тем не менее Питер нашел стоявшее рядом с ним создание, чью девственность он столь бесстыдно похитил, совершенно очаровательным.

Подойдя к ручью, они убедились, что вся вода испарилась из-за пожара, а от леса остались только дымящиеся участки земли и обгоревшие стволы.

– Как ты думаешь, здесь только мы двое? – спросила Кэтрин, оглядывая черно-серую пустыню.

– Нет, конечно. – Питер взял ее за руку и повел вниз, к озеру, в воде которого отражалось затянутое дымом небо. – Осторожнее, Кэтрин, – предостерег он и, подав Кейт руку, помог ей перепрыгнуть через обгоревшие останки двух деревьев. – Ты только подумай: нас могла постигнуть такая же судьба.

– Верно. Если бы не ты…

Питер с трудом улыбнулся:

– И если бы не твой чертов бульон…

– При чем здесь бульон? – Кэгрии обиженно нахмурилась.

– Он нас чуть не прикончил.

– Ладно. Раз так, я больше никогда в жизни не стану готовить куриный бульон!

– И все же. – Питер неопределенно хмыкнул, – тот суп, который мне удалось на тебе отведать, был очень вкусным…

Обмениваясь репликами, они не забывали постоянно оглядываться вокруг, но так и не увидели больше никого, кто выжил бы во время пожара.

Осторожно ступая по золе и рассыпающимся углям, они миновали склад лесоматериалов: там не осталось ни одного целого ствола, инструмент оказался безнадежно испорчен.

Добравшись до берега озера, Кейт и Питер принялись разглядывать свои отражения в воде и в итоге пришли к выводу, что никогда не видели ничего неприятнее.

«Господи, какая я уродина! Он не может любить меня!» «Дьявол, мне впору играть отца короля Лира. С тем же успехом можно надеяться, что красавица полюбит грязного пастуха!»

Питер начал уныло осматривать берега озера. Затем он зашел в воду на несколько шагов и выловил плававшую на поверхности бутылку из-под пива. Набрав в бутылку побольше воды, он быстро утолил жажду, затем нередал Кэтрин.

– Нам нужно найти остальных.

Она кивнула, жадно глотнув воды. Наконец, оторвавшись от бутылки, она отдышалась и торопливо произнесла:

– Чем быстрее нас спасут, тем лучше, а то я умираю от голода.

Питер кивнул.

– Сперва надо найти кузнеца, Рейми и Эла. – Он решительно зашагал в сторону прибрежного изгиба. Местность настолько изменилась, что Питер мог только догадываться, где именно совсем недавно проходил волок для бревен.

Спотыкаясь, плохо держась на ногах из-за головокружения, вызванного голодом, Кэтрин уныло плелась следом.

Питер остановился и осмотрел колею, уходившую прямо в воду.

– Как ты думаешь, куда они могли подеваться?

– Может, они уплыли на остров? – предположила Кейт. Словно в подтверждение ее слов, по воде разнеслось пронзительное ржание лошади.

– Э-ге-гей! – закричал Питер so всю силу своих легких. Ружейный выстрел послужил ему ответом.

– Нашлись! Мы больше не одни! – Кэтрин устремила на Питера искрящийся радостью взгляд.

Не желая расслабляться раньше времени, Питер лишь покачал головой:

– Будем надеяться, что у них сохранилась еда: нам не помешал бы сытный горячий обед.

– Эй, О'Рурк, это ты? – закричали с острова.

– Он самый! – Питер пытался определить, чей голос он слышит. – Это ты, Джиггер?

– Да, я! Держись, я высылаю лодку.

В тот же миг двое мужчин выволокли из кустов небольшую весельную лодку и один из них отплыл от острова, мерно работая веслами.

– Бобби Белое Перо! – не отвечая, возбужденно воскликнула Кейт.

Питер молча направился к тому месту, где должна была пристать лодка, и Кэтрин пошла за ним вдоль берега, сверля недоуменным взглядом его спину.

– Я не выдержал условий нашего соглашения, – неожиданно бросил он, глядя на поверхность озера. – Но не беспокойся, Кейт: я позабочусь о том, чтобы ты получила те деньги, которые я тебе должен, – все до последнего цента.

Кэтрин вздрогнула. О Боже, как она была права! Она для Питера ничего не значит!

Испытывая глубокое потрясение, Кэтрин осторожно уселась на камень и приготовилась ждать. Когда лодка достигла мелководья у берега, О'Рурк поднял руку широким приветственным жестом и улыбнулся индейцу, сидевшему на веслах:

– Эй, Бобби, мы здесь!

Потом он зашел в воду и помог Бобби дотащить лодку до берега, однако мысли его по-прежнему продолжали кружить вокруг того места, где на камне сидела в одиночестве его опечаленная жена.

Глава 18

Сидя в движущейся лодке, Кэтрин упорно смотрела на воду, глядя, как нос лодки рассекает пленку вездесущего пепла, затянувшую поверхность озера.

Позади них смертельная тишина упала на почерневший лес и каменистый берег. Не пели птицы, не слышно было шелеста хвои: один запах обгоревшей почвы царил в тяжелом воздухе. Солнце, которому едва удавалось пробиться сквозь серую мглу, бросало блики среди обуглившихся гигантов, создавая на земле длинные полосы света. Ставший почти ирреальным ландшафт казался таким же враждебным и неподходящим для жизни, как безнадежно далекая планета.

Когда лодка скользнула по зарослям травы и остановилась на густом иле, Кейт постаралась справиться с внутренней дрожью. Ее страшило будущее. Зачем она потребовала развода? Что заставило ее говорить такие вещи? Она ненавидела себя за все те слова, которые швыряла Питеру в лицо, – даже половина из них не была сказана всерьез, речь шла всего лишь о попытке спасти свою гордость.

– Кейт? – Голос О'Рурка прервал ее мысли. – Мы уже причалили. Давай руку, я помогу тебе сойти на берег.

Подняв к нему зеленые глаза, полные слез, Кейт увидела, что его губы сразу сжались. Наверняка он досадовал на то, что она не спешит выбраться из лодки.

Кейт вскочила так стремительно, что чуть не перевернула лодку: Питер успел поймать ее, когда она уже начала падать в болотную траву. Поставив ее на ноги, он крепко обнял Кейт за талию.

– Не надо, Питер, – тихо сказала Кэтрин и, избегая его вопросительного взгляда, отстранилась. Она уже испытала боль из-за того, что стоит в его объятиях, оставаясь нелюбимой. Но эта боль ничто по сравнению с той болью, которую она почувствует, когда он отвернется от нее в последний раз.

Прилагая все силы к тому, чтобы не устраивать бурной сцены, Кэтрин направилась к оставшимся в живых лесорубам.

– Мистер Дженсем, какое облегчение вас видеть, и вас тоже, мистер ван Эклунд! А вы, кузнец, как поживаете? – Ради спокойствия присутствующих она старалась держаться жизнерадостно. – Мы так тревожились, но, похоже, вы все смогли спастись…

– Все, кроме Джо Барнса и Микки Бэнмона, мэм. – Дженсен посмотрел за ее спину, на Питера. – Пожар отрезал их, и они не сумели выбраться.

Потрясению Кэтрин не было предела. Она безмолвно подошла к каждому и с немым сочувствием пожала всем руки.

Когда они добрались до того места, где был устроен временный лагерь, Кэтрин с облегчением увидела, что все не так уж безнадежно и мужчины из небольших деревьев уже устроили несколько примитивных укрытий.

Вскоре О'Рурк отошел от нее, чтобы поздороваться с теми, кто не мог встретить их у кромки воды. Он опустился иа корточки рядом с Джефферсом, который получил настолько серьезную травму, что едва смог пожать ему руку.

– Что случилось? – спросил Питер у Бобби. Белое Перо присел на корточки рядом с ним.

– Упряжка почуяла огонь и помчалась вперед, так что бревна прокатились прямо по нему, – сказал Бобби и вздохнул. – Мы с Хоссом еле вытащили его.

– Мы как можно скорее доставим тебя к врачу. – И. отойдя от Джефферса, направился к Гризуолду, который уже начал чистить картошку. – Как нога, Рейми?

– Пока заживает медленно. – Гризуолд бросил картофельную шкурку в огонь. – Жаль, ведь зима уже не за горами и я чую ее запах.

– Думаю, мы тебя отсюда вывезем до того, как ляжет снег. – Питер указал иа белого котенка, игравшего с кожаным шнурком Гризуолда. – Можно мне ненадолго его позаимствовать?

– Конечно, почему же нет? Здесь от него все равно мало пользы.

Питер подхватил котенка и отнес его Кейт.

– Вот, держи, эту миленькую кошечку зовут Угория. Тебе она пригодится, чтобы согреть руки.

Когда он передал котенка Кэтрин, та прижала его к груди и воскликнула:

– Как хорошо. Питер, что ты ее нашел! – Встав на цыпочки, она порывисто поцеловала его и тут же, опустив взгляд, быстро отошла в сторону.

Вечер наступил на удивление быстро. Питер, сидя у костра, неподвижно смотрел на огонь, пытаясь избавиться от усиливающегося чувства страха.

Первым неожиданно заговорил Чарли Мейсон, видимо, желая поделиться той тревогой, о которой он прежде молчал.

– Я вот о чем подумал, Кейси, может, ты навестишь мою жену и детишек в Вирджиния-Сити?

– Конечно, с удовольствием.

– Я порой тревожусь, понимаешь? – продолжил Мейсон. – Что, если кто-то из детей заболеет или сама Эмили почувствует себя плохо? Я об этом не узнаю, пока не вернусь весной…

Вскоре и другие мужчины стали делиться похожими тревогами: большинство очень остро переживали долгую разлуку с близкими.

– Моей жене пришлось рожать нашего первенца одной, – не спеша рассказывал Бобби. – Малышке Бетси было уже пять месяцев, когда я в первый раз взял ее на руки.

Внимательно слушая лесорубов, Питер понял, как можно устранить немалую часть их волнений.

– Как только мы выберем подходящее место для лесопилки, то построим не казарму, а несколько домов, – предложил он. – Что скажете? Ваши жены захотели бы переехать сюда?

Темные глаза Бобби радостно засверкали.

– Моя точно приехала бы!

– А моей так все равно, – заявил Йенси, подбрасывая в огонь очередное полено.

Посасывая зубочистку, Джиггер опрокинул на этот план свой первый ушат воды: ему казалось неправильным напрасно обнадеживать рабочих.

– Чтобы Макгиллакатти дал денег на строительство здесь поселка? – Он с сомнением покачал головой; при этом Йенси встал и потянулся.

– Ладно, я пошел спать, – объявил он скучающим тоном.

Когда мужчины разошлись, Джиггер задержался, видимо, желая поговорить без свидетелей.

– Кейси, в прошлом июле Чарли Крокер отправлял группы геодезистов на перевал Доннер, прокладывать дорогу по горам, – задумчиво сообщил он. – Кое-кто в Сакраменто захотел проложить по горам железную дорогу: если она появится, мы сможем заработать миллионы.

Питер насторожился: он мгновенно смекнул, что продажа железнодорожных шпал может принести больше дохода, чем крепежный лес для шахт.

– И у тебя есть предложения насчет того, куда нам лучше переместиться?

– Я выбрал бы какое-нибудь место к востоку от Труки или, к примеру, Верди.

– А вода? Там есть надежный источник?

– Разумеется. Калифорнийские лесопилки оборудованы лучковыми пилами, и если мы поставим водяное колесо, то легко обойдем всех конкурентов.

– А если туда доставят паровую машину, которую я выписал из Топики?

– Не волнуйся, мы перестроимся за день. – Джиггер засмеялся и хлопнул Питера по плечу.

Питер думал не более секунды.

– Раз ты так хорошо знаешь эти места, найди самый хороший участок для лесопилки и начинай строиться, а я пока отправлюсь в Вирджиния-Сити и привезу оттуда новых людей, деньги и припасы.

– Ты и правда считаешь, что Макгиллакатти на это пойдет?

– Не сомневайся: старик скуповат, но он не дурак.

Джиггер кивнул.

– Полагаю, стоит увезти отсюда Гризуолда и Джефферса: все равно от них нет толку.

– Согласен. – Питер посмотрел на север, мысленно представив себе густые заросли желтых сосен на склонах.

– Отправляемся завтра: до начала зимы нам нужно сделать очень много.

Неожиданно Джиггер почесал в затылке.

– А как мы помешаем этим ребятам уйти на работу в Редвуд?

Питер некоторое время молчал.

– Что ты скажешь насчет полной зарплаты и доли в прибыли? – наконец произнес он.

– Полагаю, люди во всем тебя поддержат, если ты будешь учитывать их интересы.

– Хорошо. Тогда ты найди место для строительства, а я найду средства, идет?

– Я уже знаю подходящее место. – Джиггер ухмыльнулся. – Но Макгиллакатти придется раскошелиться.

– Ничего. – Питер твердо посмотрел в глаза бывалого лесоруба. – Ты занимайся своим делом, а Макгиллакатти я беру на себя.

С отчаянно бьющимися сердцами они двигались вниз по склону прямо в восходящее солнце. Кэтрин, ведя в поводу выращенного на равнинах мустанга, шла за гнедым конем Питера. Вызывая осыпи из земли, мелких камней и небольших растений, лошади тащили вниз по склону волокушу, на которой лежали Джефферс и Гризуолд. Отчаянно вцепившись в поводья, Питер и Кейт упирались каблуками, но все равно неслись вперед из-за того, что почва постоянно уходила у них из-под ног. Несколько раз им с трудом удавалось миновать острые зубцы риолита и заросли колючих кустарников.

Кейт еще никогда не видела, чтобы Питер был настолько упорен. Чем труднее был их путь, тем настойчивее он требовал, чтобы они продолжали движение. К счастью, Джефферс впал в забытье, но в Гризуолде еще оставалось достаточно жизни, чтобы в нескольких выразительных ругательствах высказать свое мнение о выбранном ими пути.

Наконец они увидели вдали Дженоа – сонный поселок мормонов, который так красочно описал им Дженсен.

– Ну, слава Богу!

Дрожа от усталости, Кэтрин выпустила поводья и упала на колени, тогда как ее конь продолжал движение дальше.

– Держи беглеца! – заорал Рейми из волокуши.

Мгновенно отреагировав, Питер успел ухватить поводья своевольного мустанга, в ужасе несущегося по каменистому склону.

– Кэти О'Рурк, а ну иди сюда! – крикнул он. Поспешно вскочив, Кейт бросилась вперед и схватила повод; резко потянув за него, она заставила животное остановиться.

– Ну вот, сразу бы так, – саркастически бросил Питер. – Я очень рад» что меня не разорвало пополам.

– Извини. – Обреченно посмотрев на волокушу, Кейт начала кусать губы. – С вами все в порядке, мистер Гризуолд?

Рейми кивнул – он был покрыт пылью, но глаза его не потеряли веселого блеска.

– Все хорошо, миссус, хоть мне хотелось бы добраться до дома со сломанной ногой, а не со сломанной шеей.

Питер подвел свою лошадь ближе.

– Не бойся, мы доставим тебя домой к жене и детям в целости и сохранности, – пообещал он и, ухмыльнувшись, отвел Кейт к упавшему дереву.

Порывы ледяного ветра, срываясь с зубчатых вершин, стремительно проносились над ними. Растирая руки, Кейт съежилась рядом с Питером среди валунов и корявых деревьев, используя его тело в качестве щита от ветра.

– Невозможно везти раненых по такой неровной местности: бедный мистер Джефферс умрет раньше, чем мы доберемся до врача.

– Ничего, он крепкий, выдержит. – Питер достал флягу и несколько сухарей. Накормив Гризуолда, он вернулся и предложил Кейт кусок вяленого мяса.

– Просто чудо, что мы не сорвались со скал и не попали под камнепад.

Кейт шмыгнула носом.

– Тебе бы этого хотелось, да?

– Ну конечно, нет. – Питер поднялся и помог встать Кэтрин. – Пора идти дальше: надо как можно скорее доставить наших раненых к врачу.

Доктор Ривз внимательно осмотрел Джефферса, попутно рассказывая, как сразу же по окончании учебы получил от командования армии США контракт на лечение пострадавших во время восстания индейцев. По его словам, после замирения спрос на его услуги резко упал.

– Этот человек сильно пострадал, так что лучше пока оставить его у меня, – заключил Ривз, закончив осмотр.

Попрощавшись с Джефферсом, Кэтрин и Питер двинулись по долине Вашо к Сан-Маунтин. Кэтрин ехала следом за Питером, но когда порыв ветра резко взметнул с дороги песок, ей пришлось поднять воротник куртки, чтобы защитить лицо. В это время она неожиданно подумала о том, что Питер держится в седле с непринужденной грацией человека, который ездит верхом с детства. Уж не работал ли он прежде конюхом? Вряд ли. Его речь и манеры говорили о том, что он получил неплохое образование. К тому же, каким бы ни было его прошлое, он определенно мог считаться идеальным любовником. Их поединки были такими плотскими, такими возбуждающими! Даже беглый взгляд, который О'Рурк бросал на нее, разжигал страсть в Кейт.

Внезапно ее сердце сжалось от страха. Питер собирается встретиться с ее отцом. После подробного отчета о пожаре что еще он сообщит Хоумеру? Что она с ним спала?

Кэтрин натянула повод и чуть было не повернула назад. А если отец по-прежнему собирается выдать ее за своего штейгера? Разве тут что-то можно предсказывать, если у человека совершенно несносный характер?

Кейт нисколько не сожалела о том, что лгала и изворачивалась, пытаясь перехитрить отца, но ей действительно было стыдно из-за того, как гадко она обошлась с Питером. Ей не следовало втягивать его во всю эту историю; но, видит Бог, теперь она так его любит!

Кейг не знала, сколько времени размышляла о своих недостатках; когда она наконец опомнилась и снова стала замечать мир вокруг себя, то обнаружила, что они находятся на окраине Вирджиния-Сити, перед скромным домиком Гризуолда.

– Помни: ты по-прежнему в ведомости, – сказал Питер Рейми Гризуолду, после того как поздоровался с его женой и детьми.

Жена Рейми, Анна, стоявшая в крошечной кухне, прислушиваясь к их разговору, неожиданно отвернулась.

– Вы хороший человек, мистер О'Рурк! – сказала она.

Питер усмехнулся:

– Скорее, я практичный человек, и мне нужно, чтобы ваш муж через месяц вернулся ко мне работать. – Неожиданно он обнял Кейт за плечи и притянул к себе. – Я знаю, насколько хорошая жена важна для мужа. Надеюсь, Рейми уговорит вас весной переехать к нему: к этому времени мы рассчитываем построить семейные дома. А теперь до свидания, я еще зайду к вам перед отъездом.

– Спасибо за все, Кейси. – Рейми с благодарностью пожал Питеру руку.

Выйдя на улицу, Кэтрин прошла к своему коню и, сев в седло, возмущенно воскликнула:

– Ну не чудесная ли получилась сцена? Надо же такое придумать! Ты собираешься убедить эту пару в том, как хорошо жить в бревенчатом доме! Когда миссис Гризуолд увидит все это воочию, ее жалкая лачуга покажется ей дворцом!

– Ошибаешься, Кейт. – Питер нахмурился. – Я действительно намерен улучшить рабочим семьям их жилищные условия.

– Ах так! Значит, для меня они были вполне подходящими?

Кипя гневом, Кэтрин ударила мустанга каблуками в бока. Ей едва удалось удержаться и не обрушить на Питера той ругани, которой она успела научиться от лесорубов в лагере «Диабло».

Когда Кэтрин добралась до огромных дверей конюшни Ферпосона, то спешилась, не дожидаясь помощи. Высоко задрав нос, она прошествовала мимо Питера, который переговаривался с конюхом.

О' Рурк поймал ее за руку и заставил повернуться.

– Подожди, нам надо поговорить. – Не слушая возражений, он зашагал обратно тем путем, которым они только что приехали, игнорируя попытки Кейт высвободиться.

– Послушай, куда ты меня ведешь? – Кейт приходилось бежать, чтобы поспевать за его широкими шагами.

– Как насчет стаканчика сарсапариллы? А может, ты уже достаточно взрослая, чтобы выпить вина?

В этот момент они остановились перед отелем «Интернэшнл».

Кзтрин увидела свое отражение в окне ресторана и содрогнулась. Подумать только, до чего она дошла! На ней надета куртка лесоруба поверх невероятно грязного шерстяного платья, а волосы растрепались до неприличия.

– Я не в том виде, в каком позволительно появляться на людях!

При виде двух модных дам, которые в сопровождении кавалеров вышли из гостиницы, Кэтрин захотелось поскорее заползти в какую-нибудь нору.

Вся ее жизнь рассыпалась; она даже предположила, что именно так мужчины обычно избавляются от своих любовниц, только в ее случае им придется выполнить некоторые формальные действия, прежде чем О'Рурк сможет благополучно отправиться восвояси.

Ухмыльнувшись, Питер указал на свое отражение:

– Может, ты не разодета в пух и прах, но только и я не в лучшем положении.

– Ха! Ничего, ты будешь хорошо выглядеть, даже если тебя бросить в бочку с грязью!

Питер любезно поклонился:

– Можешь также упомянуть пресловутую поилку, в которой мы с тобой искупались совсем недавно.

– Ужасно смешно! Так вот, я не хочу ни сарсапариллы, ни вина, – заявила Кейт. – Именно из-за спиртного со мной и случилась вся эта история.

Неожиданно из отеля вышла модно одетая брюнетка, и Кэтрин завистливо прикусила губу. Шляпа женщины, украшенная серебряными перьями, кокетливо сидела на красиво уложенных пышных локонах. Великолепная шляпка! Кэтрин жадно рассматривала наряд незнакомки, мечтая о чем-то хотя бы наполовину столь же шикарном, когда Питер, словно читая ее мысли, повернул голову в сторону женщины. Кейт замерла, глядя, как его взгляд встретился с парой выразительных серо-голубых глаз. Затаив дыхание, Кэтрин смотрела, как они обмениваются взглядами, полными приятного удивления.

– Питер, дорогой! – воскликнула женщина голосом, который был настолько полон чувств, что люди начали останавливаться, чтобы понаблюдать эту встречу. Лицо Питера просияло.

– Господи, Нина! Что ты здесь делаешь?

Кэтрин медленно отпрянула к кирпичной стене, с ужасом глядя, как миниатюрная брюнетка повисла у Питера на шее. Ей пришлось вонзить ногти себе в ладони, чтобы не выцарапать этой женщине глаза. Теперь ей стало окончательно ясно: она не может соперничать с такой искушенной особой за любовь Питера.

«Не то чтобы я собиралась унизить себя такой попыткой», – мысленно сказала она себе, и все равно ей было невыносимо видеть, как ее муж заключает женщину в объятия. А когда Питер наклонил голову, чтобы поцеловать нахальную дамочку в щеку, Кэтрин повернула покрытое дорожной пылью лицо к кирпичной стене и горько заплакала.

Глава 19

Нина Л'Амборгетти с восторгом посмотрела на своего прежнего премьера.

– У нас с Генри недельный ангажемент, и сегодня премьера, – с гордостью похвасталась она.

– Я непременно приду! – пообещал Питер и ласково пожал ее руку. – А теперь разреши представить тебе одну незнакомку. – Он повернулся, намереваясь подключить Кейт к разговору, и тут обнаружил, что его жена бесследно исчезла. Изумившись, Питер снова повернулся к прелестной актрисе, с которой играл на Восточном побережье. – Минуту назад она была здесь!

Нина понимающе улыбнулась:

– Высокая рыжеволосая особа в необычном наряде? Я видела, как она на нас смотрела. Похоже, ты по-прежнему любишь приключения.

Питер ухмыльнулся:

– Боюсь, что с этим приключением я перебрал, поскольку женился на ней в минуту безумной бесшабашности.

Нина осторожно смахнула соломинку у него с плеча.

– Вы, верно, резвились на сеновале? – поддразнила она. – Я еще никогда не видела тебя столь небрежно одетым и таким… здоровым, если уж на то пошло.

– Ты хотела сказать – трезвым? Это долгая история, но я действительно стал другим человеком. Теперь веду здоровый образ жизни на природе, рано встаю, рано ложусь и …

– Отчаянно влюбился? – Губы Нины изогнулись в улыбке, и она кокетливо погрозила Питеру пальцем. – Разве я тебя не предупреждала?

– Насколько я помню, да.

– Так вот, теперь я рада видеть, что ты попал в те же любовные сети, которые не миновали остальных. Супружеская любовь лучше всего, я права?

Питер молча пожал плечами, не желая портить Нине ее самодовольное торжество.

– Я в этом деле новичок, так что лучше задай мне этот вопрос через год.

Нина кокетливо ткнула его идеально ухоженным пальчиком:

– Посмотри на нас с Генри: мы женаты двенадцать лет и все еще об этом не пожалели.

– Согласен, вы всегда выглядели образцовой парой! – О'Рурк улыбнулся.

– Послушай, Питер… – Нина на секунду замолкла. – Питер, я могу попросить тебя об одном одолжении?

– Конечно. Я смогу догнать жену позже. На всякий случай ее зовут Мэри Кэтрин.

Нина понимающе кивнула.

– Я буду счастлива познакомиться с твоей Мэри Кэтрин, – заверила она. – Но сейчас почему бы нам не выпить чашечку кофе и не обменяться новостями? – В ее прекрасных глазах неожиданно промелькнула тень тревоги. – Генри наверху, он тяжело болен, и мне так страшно! У него всегда было слабое сердце. Из-за того, что в детстве он перенес ревматическую лихорадку… – Изящным взмахом руки Нина указала в сторону ресторана: – Зайдем? – После того как они заказали кофе, она наклонилась к Питеру через столик. – Доктор Винтнер – кажется его так зовут – объясняет недуг Генри тем, что Вирджиния-Сити располагается на большой высоте.

– А в чем заключается этот недуг?

– Одышка, отечность. Сегодня днем на репетиции Генри забыл слова своей роли. – Нина вздохнула и, покачав головой, умоляюще взглянула на Питера. – Когда он совсем сбился, мы прервали третий акт и я вызвала врача.

– Господи, но ведь ему нет и сорока… – Питер встретился с ее беспомощным взглядом, жалея, что не может помочь ей ничем, кроме слов утешения.

– На самом деле ему сорок семь, – призналась Нина. – В любом случае ничего поделать нельзя. – Казалось, она готова расплакаться. – Генри не разрешили вставать, и я просто не знаю, что мне делать!

Питер недоуменно развел руками:

– Ну, это просто. Спектакль отменять нельзя, верно?

– Да, спектакль должен идти. – Нина с надеждой посмотрела на Питера. – Ты ведь играл Паоло во «Франческе да Римини», верно?

Питер кивнул:

– Я дублировал эту роль в Филадельфии.

– Значит, ты сможешь мне помочь!

– Увы, я больше не актер. – Питер виновато ей улыбнулся. – Теперь я занимаюсь лесозаготовками.

– Не может быть! Лесозаготовками? Господи! Ты не шутишь?

– Леса покупают больше, чем билетов в театр, а деньги мне нравятся больше, чем актерская игра.

Нина пожала плечами:

– Можно выгнать актера из театра, Питер, но нельзя выгнать театр из нашей крови. И не смей спорить!

– Может, и так, но я этой пьесы не видел уже больше года…

– Мне больше не к кому обратиться! – со слезами призналась Нина. – На роль Генри у нас нет дублера.

– Ладно, но ты получишь жалкий вариант Паоло. У меня эта роль всегда выходила хуже, тем у Генри, но если ты согласна с этим смириться, я за нее возьмусь.

– Спасибо тебе!

Нина обняла Питера, притянула к себе и поцеловала в губы.

Осторожно высвободившись из ее объятий, Питер отодвинул стул и встал.

– Прежде всего, мне нужен текст и – ванна. – Он пришурившись, осмотрел свой грубый костюм. – Видишь ли, я только что вернулся в город.

Нина тут же порылась в большом гобеленовом ридикюле, который был при ней.

– Вот роль, мой дорогой.

Сунув стопку истрепанных листков себе под мышку, Питер поклонился.

– Я приду в театр заранее, – пообещал он, – а ты передай Генри от меня привет. После спектакля я зайду к нему: надо полагать, он в состоянии принимать гостей?

– Разумеется. – Нина встала и, приподнявшись на цыпочки, прижалась щекой к его щеке. – Главное, не забудь побриться!

– Ну уж нет! Играть любовную сцену небритым? – Питер изобразил глубокое возмущение. – Мне и в голову не пришло бы оскорблять мою любимую исполнительницу главной роли. Все будет как раньше, правда? – Он ласково ушипнул Нину за щечку.

– Как раньше! – радостно рассмеялась она.

Они распрощались в вестибюле, договорившись встретиться в театре в семь часов, и Питер, уткнувшись в текст роли, быстро прошел к дверям отеля, где сразу же натолкнулся на Кейт. Круто повернувшись, она пошла рядом с ним.

– Что все это значит? – были первые ее слова.

– Похоже, я стал ответом на молитвы Нины, – загадочно сообщил Питер.

– Какая гадость! Я видела, что вы делали в ресторане. Как ты можешь позволить, чтобы не жена, а другая женщина целовала тебя и обнимала?! Она выставила меня полной дурой.

Не отрывая взгляда от первой сцены пьесы, Питер повернул к дому Хоумера.

– Нина могла бы многому тебя научить, – буркнул он в ответ. – Видит Бог, тебе не помешало бы несколько уроков поведения настоящей жены.

Уязвленная этими словами, Кэтрин на секунду остановилась, но тут же бросилась вперед и преградила ему путь. Однако Питер легко отодвинул ее. Ироническая улыбка на его губах была единственным признаком того, что он вообще ее заметил.

– Как ты смеешь предлагать мне советы любовницы?! – возмущенно выкрикнула Кейт и накинулась на него, словно собиралась подбить сразу оба его зеленых глаза. – Я твоя жена, если ты еще не забыл, и я отказываюсь становиться объектом жалости для окружающих!

– Пожалуйста, успокойся: Нина – старая приятельница, а не любовница, – Питер сошел с деревянного тротуара, не желая продолжать перепалку на глазах у прохожих.

– И ты думаешь, что я в это поверю?

Питер неожиданно нахмурился:

– Кэти О'Рурк, ты определенно самая слепая и тупоголовая женщина из всех, с кем мне приходилось встречаться. – Его зеленые глаза сверлили ее, словно алмазный бур, пробивающийся сквозь толщу гранита. – Только ты можешь делать столь скоропалительные выводы о совершенно невинной дружбе. А теперь отправляйся домой и жди моего прихода. Я займусь тобой позже, обещаю. – Питер круто повернулся и зашагал обратно к гостинице.

– Куда ты? – Кейт прижала руки к груди.

– Туда, где смогу найти немного тишины и покоя, – проворчал Питер.

– Но я не желаю, чтобы ты снова виделся с этой женщиной! – Не выдержав, Кейт побежала за ним.

– «Эту женщину» зовут Нина Л'Амборгетти, и за все время нашего знакомства она вела себя как безупречная леди. Это, черт подери, гораздо больше, чем я мог бы сказать о некой рыжеволосой особе, с которой мне недавно довелось познакомиться.

– Что ж, если мисс Л'Амборгетти – леди, тоя не желаю становиться леди! – Кэтрин была слишком сильно разгневана, чтобы заметить стремительное изменение настроения О'Рурка.

– Нина – замужняя женщина и счастлива в браке…

– Да? Неужели? Ее муж настолько же слеп и глуп, как и твоя несчастная жена? Выходит, нам обоим не очень повезло!

– Ну, это уж слишком…

Питер резко развернулся и, подхватив Кэтрин на руки, зашагал к особняку Макгиллакатти.

– Ах ты, животное, отпусти меня немедленно! – яростно закричала Кейт, которая к этому моменту невероятно возбудилась.

– С удовольствием.

Войдя в дом, Питер плюхнул ее на качели, установленные на веранде, и, наставив на нее палец, гневно нахмурил лоб:

– Не смей выходить из этого дома, пока я лично не позволю тебе этого.

Кейт изумленно уставилась на него:

– Ты не можешь. Пусть мы и женаты… – неуверенно начала она, однако Питер оставался непреклонным.

– Ну-ка, напомни мне договор, которым так любишь меня попрекать! – Глаза его сверкали так хищно, что сделали бы честь любому зверю. – «Пока смерть не разлучит нас, верно? – Он угрожающе навис над ней. – Лучше не вводи меня в искушение, а не то…

Кэтрин гневно сверкнула глазами.

– Тебе меня не запугать, О'Рурк! Ты знаешь, какой договор мы заключили!

– Ах, вот ты о чем… Что ж, я не стану извиняться за то, что забылся и не вел себя, как положено мужу. Твоей вины в этом не меньше, чем моей. Пора бы тебе решить, имеют ли для тебя хоть какое-то значение те обеты, которые ты принесла пред Богом, или нет. – Питер неожиданно выпрямился. – Давай лучше поговорим об этом завтра.

– А пока ты вернешься к этой Нине, да? – Кейт понурила голову. Вот она и убедилась, что с их браком покончено.

По ее щекам побежали крупные слезы.

– Я пообещал помочь Нине этим вечером в театре.

– Помочь? Чем именно?

– Так, за сценой. У Нины заболел муж, и я согласился его подменить.

– Тогда желаю тебе хорошо провести время. – Кэтрин резко отвернулась.

Питер чуть не застонал.

– Я буду там сегодня вечером, нравится тебе это или нет, и попотеть мне придется сильнее, чем на лесоповале!

Однако, начав спускаться по лестнице и запоздало поняв, что его скрытность в отношении предстоящего спектакля может только подлить масла в огонь, он обернулся.

– Послушай, Кейт, я не хочу развода и никуда от тебя не убегаю. Я буду в гостинице, если тебе понадобится меня найти.

Не дожидаясь ответа, он сбежал по ступенькам. Вернувшись в гостиницу, Питер снял небольшой номер, надеясь, что там ему удастся наконец сосредоточиться на роли. Он приказан приготовить ванну и целый час блаженствовал в теплой воде, разучивая роль, затем побрился, привел в порядок ногти и подстриг волосы. Сидя в кресле парикмахерской, он снова и снова повторял свои реплики.

Пьеса Бокера состояла из пяти длинных актов и была написана белым стихом. Хотя роль Паоло, несчастливого влюбленного, стремительно восстанавливалась у него в памяти, между этим текстом и постановкой в Филадельфии были некоторые различия, что представляло для Питера определенную сложность. Очень чуткая актриса в романтическом стиле. Ему надо будет исполнять их совместные сцены так, чтобы они получались согласованными, хотя он сам склонялся к неоклассической игре. Однако сейчас на первом месте должна была оказаться Нина, и Питер был намерен оказать ей всю необходимую поддержку. Да, звезда Нины Л'Амборгетти сегодня будет сверкать очень ярко! «Франческа да Римини» – это превосходная пьеса для актрисы ее диапазона.

Решив перекусить, Питер спустился в ресторан гостиницы, где, сидя за столиком, в который раз изумился необычайным событиям, происшедшим за последние несколько дней. Теперь ему предстояло рассказать Хоумеру Макгиллакатти о пожаре, достичь взаимопонимания с Мэри Кэтрин и исполнить роль Паоло в местном театре.

Помешивая кофе, Питер заставил себя сосредоточиться на спектакле, однако невольно его мысли то и дело возвращались к Кейт. Он предположил, что она расскажет отцу про пожар и, несомненно, даст свою интерпретацию поступкам супруга. Остается только молиться, чтобы это не привело к его увольнению.

Впрочем, поскольку ему столь неожиданно попала в руки эта роль, его перспективы в любом случае были отнюдь не так уж плохи.

Воздвигнув на голове тюрбан и размахивая перьевой метелкой для пыли, Мэдлин Макгиллакатти стремительно кружилась по кабинету мужа, напевая романс о страстных влюбленных. Хоумер должен был вернуться домой с минуты на минуту, и она надеялась устроить ему сюрприз. Усердно работая, Мэдлин сумела быстро избавиться от огромных наслоений особой пыли, какая встречается только в горнодобывающем городке.

Покончив с пылью, она натерла рабочий стол супруга лимонной полиролью и ровнее повесила на стене его диплом об окончании колледжа. Хоумеру будет приятно обнаружить, что запас его любимых сигар пополнен и находится в том ящичке, где он всегда их держит.

Внимательно осмотрев кабинет, Мэдлин сорвала с головы тюрбан и тряхнула головой, расправляя блестящие локоны. Она так не волновалась с того времени, когда была молодой и невинной.

– Право, Хоумер нисколько не изменился: все тот же властный и напористый мужчина, за которого я вышла замуж двадцать лет назад! – воскликнула она и весело рассмеялась.

Нет, конечно, Хоумер изменился с годами – и она сама тоже изменилась. Но за недели, прошедшие с отъезда ее дочери в лагерь «Диабло» с мистером О'Рурком, в жизни Мэдлин произошли удивительные перемены. Впервые за много лет она чувствовала себя возрожденной, совершенно новой женщиной. Любовь и забота сумели сделать то, чего никогда не могли дать красивые наряды, положение в обществе и благотворительная работа в больничных комитетах.

Проверив время по стоящим на камине часам, Мэдлин поспешила на кухню, чтобы проследить, как идет приготовление обеда. Хоумер любил обедать при свечах, придававших особый уют обстановке.

Проинспектировав кухню, Мэдлин достала лучшие фарфоровые тарелки и столовые приборы, после чего отправилась в столовую накрывать на стол. Когда она проходила мимо окна, ей показалось, что она слышит тихие всхлипывания. Странно, с чего бы это? Если не считать самой Мэдлин, только один человек на ее памяти издавал такие горестные звуки.

Мэдлин вышла в прихожую, и как только она распахнула парадную дверь, Мэри Кейт шагнула в дом и упала в объятия матери, поливая слезами свеженакрахмаленный кружевной воротничок ее платья.

– Ах, мамочка, что мне делать? – причитала Кейт. Хотя Мэдлин нежно любила свою дочь, она сразу же поняла, что все ее тщательно продуманные планы на этот вечер погибли.

– Не знаю, милая, – сказала она со вздохом. – Это зависит от того, что ты сделала, чтобы довести себя до такого состояния.

Кэтрин тут же прервала излияния своего горя.

– Конечно, – проговорила она, грустно взглянув на мать, – откуда тебе это знать?

Мэдлин снисходительно улыбнулась:

– Я знаю гораздо больше, чем ты полагаешь. А теперь, может, все-таки расскажешь, что случилось? – Она подвела Мэри Кейт к дивану. – Принести тебе чаю?

Только тут Кейт осознала, насколько сдержанно-вежливо звучит приветствие матери.

– Разве ты не рада меня видеть? – напрямик спросила она, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

– И да, и нет. – Мэдлин снова вздохнула. – Если бы это был мимолетный визит, я, конечно же, пришла бы в восторг. Но, судя по этим слезам, ты планируешь пробыть здесь неопределенно долго.

Кейт внимательно посмотрела на мать.

– Так я пришла не вовремя? Что-то не так с отцом? – испуганно спросила она.

– Нет-нет, все в порядке. – Мэдлин улыбнулась. – Просто мы собирались провести тихий вечер вдвоем. Надо полагать, ты хочешь остаться обедать?

Кэтрин не привыкла к тому, чтобы с ней обращались как с посторонней; для нее было вполне естественным обратиться к матери в трудную минуту. Однако теперь она уже нe была уверена в том, что остаться дома – действительно хорошая мысль.

– Очень многое случилось с тех пор, как я уехала, – начала она, соображая, как лучше сообщить матери ужасные новости.

Мэдлин окинула взглядом неряшливо уложенные волосы дочери, обломанные когти, грязное пятно на подбородке…

– С того времени, как мы расстались, ты мало внимания уделяла своей внешности, – негромко заметила она.

Кэтрин невесело засмеялась:

– Я пережила лесной пожар, и вся моя одежда сгорела. Сверх этого, я в поте лица работала в лагере лесорубов в качестве помощницы повара.

– Понимаю. Наверняка это было непросто…

– Еще бы! – Сцепив руки за спиной, Кэтрин начала нервно расхаживать по кабинету.

Мэдлин сочувственно кивнула:

– Твой отец действовал несколько бестактно… Однако ты, похоже, прекрасно все выдержала. – Её губы изогнулись в мягкой улыбке. – Конечно, если не считать твоего гардероба.

– Маменька, я вышла замуж за Питера О/ Рурка, чтобы сбежать от отца, а не потому, что я его любила! – Кейт печально вздохнула.

Услышав это известие, Мэдлин всплеснула руками:

– Моя дорогая девочка! Если бы я только знала, я определенно ие допустила бы этого! Твой отец заверил меня, что ты и этот привлекательный молодой человек так же сильно влюблены друг в друга, как мы с ним лет двадцать назад.

– Увы, это не совсем так, – призналась Кейт, опуская голову. – Питер знал, зачем я выхожу за него замуж, знал, что я планировала объявить брак недействительным, как только окажусь в Сан-Франциско. Я даже заплатила ому тысячу долларов за то, чтобы он на мне женился. – Уткнувшись лицом в плечо матери. Кейт зарыдала.

Мэдлин обескураженно покачала головой:

– Подкуп? Я считала, что у тебя больше гордости и здравомыслия! Полагаю, этот твой Питер женился бы на тебе без всяких денег.

Кэтрин уныло посмотрела на мать.

– Но он так старался избежать брака!

– Неужели? – Мэдлин отвела непокорную прядь со лба дочери. – А вот Хоумер был вполне доволен твоим выбоpoм.

– Ах, что папенька может об этом знать?! – возмущенно воскликнула Кэтрин.

Мэдлин подошла к столу и зажгла лампу, чтобы разогнать сгущающиеся сумерки.

– Напрасно ты недооцениваешь отца. – Она тихо засмеялась. Видя, что Кейт недоуменно смотрит на нее, Мэдлин кивнула. – Ягненочек мой, твой отец все время опережал тебя!

Глава 20

– Нет! Я тебе не верю! – возмущалась Кэтрин, следуя за матерью на кухню.

– Поверь, Хоумер отлично знает твои мысли, милая. То, чего не рассказал ему Питер, он сообразил и сам. – Мэдлин сняла с огня закипевший чайник. Деловито снуя по кухне, она поставила на серебряный поднос чашки и блюдца. – Вы с отцом так похожи: рыжие волосы, горячий нрав и все прочее.

– Но как он допустил, чтобы я заключила этот богопротивный брак? – Кейт была вне себя. Все ее попытки перехитрить отца оказались напрасными!

– Ты стала жертвой собственной импульсивности. – Мэдлин не спеша залила кипятком свой любимый сорт цейлонского чая.

Кейт заскрипела зубами.

– Ну, тогда тебе, наверное, не надо объяснять, что случилось потом…

– Нет-нет, это очень интересно! Чем вы с Питером занимались с тех пор, как мы с твоим отцом проводили вас в свадебное путешествие? – Мэдлин понесла поднос с чаем в гостиную.

– Хорошенькое свадебное путешествие! – проворчала Кейт, идя следом. – Питер увез меня насильно, он затащил меня в леса и заставил работать с рассвета до заката. Представь себе, он сказал, что если я не буду работать, то не буду и есть.

Мэдлин выгнула брови.

– Это звучит не слишком романтично.

– И это еще не все!

Уголки губ Мэдлин предательски задергались.

– Что ж, продолжай.

Тут Кейт принялась за полное разоблачение преступлений, совершенных Питером, но неожиданно в ее рассказ начали вторгаться мелкие детали вроде белой кошечки Гории. Глядя назад, она с изумлением поняла, что не все было так уж ужасно. Помимо всего прочего, она научилась готовить, а это совсем не мало.

– Что ж, теперь я могу подоить корову, приготовить завтрак и сварить куриный бульон. Кстати, всем понравились стейки из оленины! – похвасталась она, на мгновение забыв о цели разговора.

Взглянув на часы, Мэдлин внезапно бросилась на кухню и поспешно извлекла жаркое из духовки. Вернувшись в гостиную, она снова уселась на диван, и на ее лицо вернулось выражение полного внимания.

– Извини, дорогая. Так на чем мы остановились?

– Я только что рассказала тебе о моем катастрофически неудачном браке.

– Вовсе нет. – Мэдлин усмехнулась. – На самом деле речь шла о том, как хорошо ты приспособилась к сложным обстоятельствам. Твой отец может тобой гордиться! – Откусив кусочек миндального печенья, Мэдлин бросила на дочь лукавый взгляд. – Но ты почти не упоминала о Питере…

Кейт поняла, что наступил решающий момент.

– Конечно, он спас мне жизнь во время пожара…

– О, за это я непременно должна его поблагодарить!

Кэтрин поставила чашку и начала беспокойно метаться по гостиной.

– А потом он затащил меня в пещеру, и мы занимались любовью целых два дня, после чего я потребовала, чтобы наш брак признали недействительным…

– Постой-постой! – Мэдлин изумленно уставилась на дочь. – Так вы занимались любовью? И, судя по тому, что ты успела мне рассказать, это было в первый раз?

Кэтрин густо покраснела, припоминая все, что испытала в темной пещере.

– По правде говоря, мы сделали это несколько раз.

Мэдлин с таинственной улыбкой стала рассматривать чаинки на дне своей чашки.

– Тебе было приятно?

– Маменька! Но…

– Скажи, приятно, да? Не лги мне, я ведь тоже кое-что об этом знаю.

Внезапно Кейт заметила, какой молодой и счастливой выглядит теперь ее мать.

– Вероятно, всем возлюбленным Питера бывает приятно совокупляться с ним… – Кейт опустила голову. – Я хочу сказать, что Питер очень опытный и искушенный любовник…

– Таким был и твой отец, когда я с ним встретилась, – неожиданно призналась Мэдлин. – Почему бы тебе не согласиться с тем, что природа взяла свое и ты оказалась замужем за совершенно очаровательным мужчиной?

– Никогда не думала, что ты настолько не поймешь меня! – возмущенно воскликнула Кейт. – Если признавать брак недействительным уже слишком поздно, тогда я настаиваю на разводе!

На мгновение в гостиной воцарилась тишина, затем Мэдлин медленно поставила чашку на серебряный поднос.

– А, по-моему, тебе следует извиниться перед мужем.

– Что? Извиниться? – Губы Кейт скривились.

– Ползать па коленях, если понадобится, молодая леди. – Мэдлин строго посмотрела на дочь. – У нас с твоим отцом тоже случались разногласия, но мы никогда бездумно не бросались угрозой развода, хотя несколько раз были к нему близки.

Кэтрин густо покраснела.

– Я знаю, что папенька встречался с другими женщинами, но ты ведь никогда…

Мэдлин покачала головой, и ее длинные серьги с черными бусинами закачались в такт.

– Я не святая, Кэтрин. Я никогда не приглашала других мужчин на наше супружеское ложе, но… – Она прикусила губу. – Временами после стольких лет совместной жизни женщине становится очень одиноко… – Она глубоко вздохнула. – Слава Богу, мы оба вовремя опомнились!

Часы на каминной полке, начав отбивать время, напомнили Мэдлин о том, что Хоумер должен вот-вот вернуться, и она умоляюще протянула руку к дочери:

– Мэри Кейт, мне не хочется стать свидетелем того, как ты погубишь свой лучший шанс!

Кэтрин обхватила руками колени и устремила взгляд в окно.

– Слишком поздно, – устало сказала она. – Питер со своей любовницей сейчас находится в гостинице…

– Откуда тебе это известно?

– Я видела, как они целовались на глазах у всего города!

Мэдлин была потрясена.

– Возможно, ты неправильно поняла происходящее, – осторожно предположила она.

– Питер сказал, что она – замужняя женщина и его давняя приятельница! – пояснила Кейт и для вящей выразительности прищелкнула пальцами.

Святые угодники! Мэдлин поспешно заключила дочь в объятия, прижавшись губами к бледному лбу Кейт, она закрыла глаза, моля Бога об озарении. Когда все идет не так, что именно помогает двум людям остаться вместе?

И тут неожиданно она поняла, что настала пора выяснить, как на самом деле ее дочь относится к своему мужу. Если она так терзается, значит, действительно между этими двумя людьми возникло глубокое чувство!

– Мэри Кэтрин, что ты почувствовала, когда увидела Питера с его приятельницей?

– Мне захотелось выцарапать ей глаза! – Глаза Кейт сверкнули. – Ах, маменька, она такая красивая: я готова была умереть от досады!

– А как ты относишься к Питеру? – Мэдлин нежно погладила Кейт по голове.

– Я его ненавижу! Он занимался со мной любовью, и я уже начала надеяться, что мы с ним… – Тут Кейт уткнулась в плечо Мэдлин и зарыдала.

– Никто не ревнует того, к кому совершенно равнодушен. – Мэдлин притянула Кейт к себе и похлопала по спине, словно маленького ребенка. – Похоже, ты очень сильно любишь своего мужа.

– Ну и что мне теперь делать? – уныло спросила Кейт. Мэдлин на мгновение задумалась.

– Кажется, Питер собирался присоединиться к нам за ужином?

– Не думаю, что это произойдет: понимаешь, мы слишком сильно поссорились. Он остановился в той же гостинице, что и Нина Л'Амбур или… Ну, как бы ее ни звали! Она – актриса, и Питер выдумал какой-то малоубедительный предлог насчет того, что должен помогать ей за кулисами.

Глаза Мэдлин неожиданно вспыхнули: она узнала это имя!

– Нина Л 'Амборгетти? Ах, дорогая, у тебя действительно серьезная соперница, и она сегодня выступает в театре Магуайра. – Протянув руку, Мэдлин взяла со стола чайный поднос. – Пойдем на кухню, ты сможешь там умыться, и мы серьезно поговорим, пока я буду готовить ужин.

Вздохнув, Кейт кивнула.

– Я похожа на схваченную котом мышь, да?

– Скорее, на добычу гризли! – пошутила Мэдлин. – Но не тревожься: горячая ванна поможет тебе почувствовать себя намного лучше.

Стоя в гостиной рядом с Мэдлин, Кэтрин с удовольствием наблюдала за сожжением еще недавно бывшего на ней черного платья в камине, а потом они выпили за успех плана, который они вместе придумали.

– Прощай, одежда огородного пугала! – Кейт засмеялась и, предоставив матери возможность снова заняться приготовлением обеда, ушла в комнатку при кухне, где долго лежала в ванне. Выжимая губку с теплой водой над грудью, она вскоре почувствовала, что настроение ее заметно улучшилось.

– Надо получше приготовить тебя к походу в логово льва! – объявила Мэдлин. – Правильно выбранный наряд совершит чудеса, и ты заставишь Питера так жарко ревновать, что он моментально оставит эту актрису. Поверь мне, Кейт, у нас все получится.

Дожидаясь, когда Мэдлин прекратит возиться с жарким и придет помочь ей смыть мыло с волос, Кэтрин выпила еще рюмку хереса. Она считала, что мать настроена чрезмерно оптимистично, но вино придало ей отваги, и теперь уже она прямо-таки рвалась в бой.

Вскоре явился Хоумер; он громко затопал в прихожей и зычно позвал жену. Кейт услышала, как мать радостно здоровается с ним, и, откинув голову на край ванны, почувствовала на щеках жаркие слезы. Вот бы и ей так!

Из кухни донеслись звуки дружеской возни и громкий шлепок, а потом громкий шепот Мэдлин.

– Ш-ш, Мэри Кейт здесь! – прошептала мать.

– Кэтрин? Что она здесь делает? – прогудел Хоумер. – И где в таком случае ее муж?

– Он в городе и, вероятно, скоро явится сюда, чтобы поговорить с тобой.

Стук кастрюль и сковородок подсказал Кэтрин, что обед близок.

– Мама. – позвала она, – ты не сполоснешь мне волосы?

– Минутку, дорогая! – Мэдлин поспешно вошла в комнату с кувшином воды. – Твой отец вернулся! – сообщила она как бы между прочим.

– Знаю.

Спустя еще какое-то время, когда волосы Кэтрин были сполоснуты и надушены, она вылезла из ванны и вытерлась, недоуменно думая о том, что наденет: ведь они сожгли последнее платье, которое у нее осталось после пожара в лагере.

Словно услышав ее тревогу, Мэдлин таинственно объявила:

– Я отправила твоего отца с поручением. – Тут она быстро потащила Кэтрин по лестнице наверх. – Мы сегодня пойдем в театр!

Оказавшись на втором этаже, Кейт поспешно прошла по коридору в свою спальню и, дожидаясь матери, заглянула в платяной шкаф. Ее свадебное платье висело там в одиночестве, закутанное в кусок муслина.

Вскоре Мэдлин пришла наверх с обедом на подносе. Она сразу заметила, в каком сильном волнении пребывает Кейт, и сказала:

– Ешь, скоро тебе понадобятся все твои силы.

– Но я не голодна! – Кэтрин возмущенно пожала плечами.

Не слушая ее, Мэдлин обвязала шею дочери салфеткой из тонкого полотна.

– Дорогая, никто не идет на битву с пустым желудком! – Она поставила поднос перед дочерью и стала наблюдать за тем, как Кэтрин быстро уничтожает жаркое с морковью. – Ну вот, теперь все в порядке.

– В порядке?! – Возмущению Кейт не было предела. – Маменька, мне совершенно нечего надеть. Не могу же я идти в театр голая!

И тут неожиданно Мэдлин сняла с вешалки свадебное платье, а затем с наслаждением провела кончиками пальцев по белому атласу.

– Помнишь, как прелестно ты в нем выглядела?

– Свадебное платье два раза не надевают, – убежденно произнесла Кэтрин.

– Если снять шлейф и огделку из перьев, никто ни о чем не догадается.

– Но ведь оно белое, – возразила Кэтрин. – Белое носят девушки, а я с некоторых пор в их число не вхожу.

Мэдлин резко вскинула голову.

– Представь, я часто надеваю белое. Если я дам тебе мою тиару и серьги к ней, ты вся и жемчугах и в белом атласе станешь похожа на королеву.

Кэтрин медленно вытерла пальцы и бросила салфетку на поднос.

– Что ж, давай посмотрим.

Они расстелили свадебный наряд на постели, и тут же им стало ясно, каким оно предстанет после небольших переделок перед изумленной публикой.

Мэдлин заговорщически посмотрела па дочь:

– Ну как, ты готова стать обольстительной женщиной?

Сладкая дрожь пробежала по телу Кэтрин, и она, обвив рукой шею матери, прижалась к ней.

– Говоря словами Шекспиpa, «Да, черт подери!». Что бы ни произошло, я так тебе благодарна, мама!

– Только не требуй развода, когда супруг понесет тебя к постели! – Мэдлин засмеялась.

– Ах, что ты! – Кэтрин охотно присоединилась к ней. – Этой ошибки я больше никогда не повторю!

Неожиданно лицо Мэдлин стало серьезным.

– У нас осталось меньше часа до того момента, как в театре Магуайра поднимется занавес. Давай-ка мы срочно займемся твоими волосами…

Когда на голове Кейт выросла высокая прическа с локонами, она внезапно осознала, насколько эгоистично поступает.

– Но вы с отцом даже не пообедали!

Мэдлин улыбнулась:

– Твой отец голодным не останется, не беспокойся.

Тут Кэтрин посетила новая мысль.

– Неужели мне придется остаться с Питером одной? – в ужасе воскликнула она.

– Твой отец пригласит своего штейгера, мистера Симпсона, сопровождать тебя в театр. Все совершенно невинно, как видишь. – Мэдлин затянула шнурок нижней юбки и вынула ножницы, готовясь внести некоторые небольшие изменения в свадебное платье.

– Мистера Симпсона? Того самого, за которого меня хотели выдать замуж?!

– А что это меняет? Ты ведь теперь замужем за Питером. – Глаза Мэдлин хитро блеснули. – Если это не взволнует твоего мистера О'Рурка, то я уж и не знаю, чем его вообще можно взволновать, – заявила она. – А теперь можешь подойти к зеркалу.

– О Боже! Я похожа на… на… – Глядя на свое отражение, Кейт всплеснула руками и потупилась, не решаясь произнести слово «куртизанка», хотя именно это пришло ей в голову.

Кусая губы, Кэтрин поворачивалась перед зеркалом то так, то этак и внимательно себя рассматривала.

– Поверь мне, дорогая, мистер О'Рурк просто с ума сойдет, когда увидит тебя в этом наряде. – Повернувшись, Мэдлин быстро вышла, поскольку ей тоже нужно было одеться для театра.

Кэтрин посмотрела ей вслед и тихо рассмеялась, представляя себе, что будет делать Питер, когда увидит ее на спектакле. Если он действительно за кулисами, ей обязательно надо будет пройти за сцену после окончания пьесы: там она заставит его пожалеть о дне, когда он так публично продемонстрировал свою приязнь Нине как-ее-там.

Поток холодного воздуха прервал ее столь приятные размышления.

– Вот и вы, отец! – Мэри Кейт бросилась навстречу Хоумеру, чтобы поздороваться с ним и его гостем.

– Дорогая, познакомься с моим штейгером, Лью Симпсоном, – предложил Хоумер без всяких предисловий.

Кэтрин обернулась и встретилась взглядом с такими поразительными карими глазами, каких она еще не видела. Льюис Симпсон был не таким высоким, как Питер, но его внешность показалась ей не менее привлекательной.

Широкий, чувственный рот Льюиса раздвинулся в приветливой улыбке, и Кейт почувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Если бы ей пришлось выбирать между этим мужчиной и своим мужем исключительно на основании внешней привлекательности, решение было бы непростым. На один безумный миг она даже подумала, что устроила себе столько неприятностей совершенно напрасно, ведь отец выбрал для нее не какого-то оборванного чахоточного шахтера, а писаного красавца!

– Ну вот мы и познакомились. – Симпсон улыбнулся, демонстрируя безупречно белые зубы.

«Господи! – подумала Кейт, подавая штейгеру руку. – Он просто роскошный! Что же мне теперь делать?»

– Ну и где твоя мать? – Достав платок, Хоумер громко высморкался, после чего подошел к лестнице. – Мэдди, поторопись, или мы пропустим первый акт! – нетерпеливо закричал он.

– Уже спускаюсь, милый! – донеслось сверху.

Не прошло и пяти минут, а они уже выходили из дома. Хоумер усадил жену и дочь в экипаж и взялся за вожжи, а Лью Симпсон присоединился к дамам.

– Чудесный вечер, мистер Симпсон, не правда ли? – заметила Мэдлин.

– Поистине так, мэм, – Лью кивнул, видимо, не зная, что еще сказать. «Вот она, дочка босса», – подумал он и судорожно сглотнул. Он знал, что Кэтрин вышла замуж за какого-то типа, которого ее отец нанял и отправил на лесопилку. Все произошло очень быстро, но подобное часто случалось в этих местах, где на одну женщину приходилось тридцать мужчин. К тому моменту, когда мужчина заканчивал смену, незамужние женщины, только что приехавшие очередным почтовым дилижансом, как правило, уже были разобраны.

– Я так рада, что ты смог достать билеты, дорогой! – проворковала Мэдлин, словно ее занимала только возможность развлечься.

– И как мило, что вы смогли к нам присоединиться, несмотря на столь позднее приглашение, – добавила Кейт, адресуя эти слова своему молодому спутнику.

– В последние четыре года я был в театре всего один раз, – честно признался Лью.

Мэдлин внимательно посмотрела на благообразного молодого шахтера.

– Наверное, вы слишком заняты, чтобы находить время на такие удовольствия.

– Но все же что вы делаете в свободное время? – поинтересовалась Кейт.

Лью покраснел, понимая, что большинство его занятий не могут быть упомянуты в присутствии столь воспитанных дам.

– Иногда играю в карты, а то и выпью рюмку виски, ну и еше что-нибудь в таком роде…

– Полагаю, мистер Симпсон действительно большую часть времени работает? – Мэдлин предостерегающе подмигнула дочери.

В это время карета остановилась у театра, и Макгиллакатти вытащил из жилетного кармана четыре слегка помятых билета.

– Теперь осталось найти наши места, – проворчал он. Газовые лампы дважды мигнули, сообщая, что пьеса начнется уже через три минуты.

Симпсон тут же стал работать локтями, прокладывая дорогу через толпу шахтеров, девиц легкого поведения, торговцев и их жен, так что Кзтрин и Мэдлин смогли спокойно пройти в ложу сбоку от сцены.

Оказавшись в ложе, Кэтрин сразу обнаружила, что их с Симпсоном посадили рядом, а Хоумер и Мэдлин ycтроились по обе стороны от них.

– Наверное, я ничего сегодня на сцене не увижу, – прошептал Лью на ухо Кейт, когда свет начал гаснуть и зрители затихли в предвкушении зрелища. – Не могу отвести от вас глаз!

При этих словах Кэтрин слегка поежилась: ей страшно было даже представить, как отреагирует Питер, когда увидит их вместе.

Едва зал погрузился в темноту, зажглись огни рампы и владелец театра, мистер Магуайр, выйдя из-за светло-коричневого бархатного занавеса, поднял руки, требуя тишины.

– Дамы и господа, прошу вашего внимания!

По залу пронесся взволнованный ропот.

– В связи с болезнью ведущего актера в нашей сегодняшней программе произошли некоторые изменения. В роли Паоло мы счастливы представить вам исполнителя, которого вы уже видели на нашей сцене совсем недавно. Возможно, вы запомнили его по пьесе «Камилла», поставленной ирландской труппой. Прошу любить и жаловать нашего нового премьера, мистера Питера О'Рурка!

Глава 21

– Итак, спектакль начинается! – Магуайр повернулся и отправился за кулисы под звуки довольно жидких вежливых аплодисментов. Затем занавес бесшумно поднялся, открыв сцену, залитую искусственным солнечным светом, по которой неспешно шел облаченный в итальянский костюм тринадцатого века Питер О'Рурк.

Придя в состояние глубокого изумления, все члены семейства Макгиллакатти дружно подались вперед; при этом у Хоумера вдруг задергалась щека.

– Актер! – прошипел он, сжимая могучими руками богато украшенный резьбой край ложи, и вдруг резко откинулся на спинку кресла. – Ах, Мэдди, – простонал он. – Да что же это такое творится? Неужели меня провел собственный зять?

Яростное пыхтенье Хоумера тут же заглушили аплодисменты, так что на него не обратил внимания никто, кроме жены и дочери.

Порядком устав за длинную смену в шахте, Лью Симпсон вальяжно развалился в кресле и вытянул ноги. Изменение актерского состава ничего для него не значило: один актер ничем не лучше другого. Он зевнул, закрыл глаза и приготовился незаметно подремать, пользуясь темнотой в зрительном зале.

Что касается Макгиллакатти, разоблачение профессионального актерского статуса Питера стало шоком. Хоумер увидел в этом откровенную попытку задурить ему голову. Он взял О'Рурка с улицы, открыл ему свой дом и одобрил в качестве своего зятя, и тот… «Вот она, благодарность черни!» Все в нем кипело. Ну как он мог быть так слеп?

Мэдлин Макгиллакатти тоже была потрясена, но в основном ее волновали те два человека, которых она так любила. Ей было не столь важно, как именно Питер О'Рурк зарабатывает себе на жизнь, – счастье дочери куда больше интересовало ее.

– Дай-ка сюда! – Кэтрин взяла у матери театральный бинокль и навела его на актера, игравшего роль итальянского графа. К ее несказанной досаде, это действительно оказался Питер! Все такой же поразительно привлекательный, как и раньше, мужественный, длинноногий и подтянутый, Питер идеально подходил для исполнения роли Паоло. На сцене, как и вне ее, он обладал прирожденным обаянием и был способен усыпить бдительность любой женщины.

«Неудивительно, что он заставил меня потерять голову, полночи читая стихи!» Кейт тихо застонала. Наверняка он делал это ради того, чтобы освежить актерские навыки, а ее чувства его ничуть не интересовали. И она ему полностью поверила!

Макгиллакатти вырвал бинокль из рук дочери и некоторое время внимательно рассматривал зятя. «Выглядит как чертов жиголо! – Хоумер скрипнул зубами, окончательно уверившись в том, что стал жертвой самого чудовищного обмана за всю историю человечества. Этого парня следовало бы бить кнутом! «Он еще нахальнее, чем я», – неохотно признал Хоумер.

Все это время Кэтрин завороженно наблюдала за Питером. «Вот змей!» – печально думала она, и угораздило же ее влюбиться в человека, каждое слово которого сошло с кончика пера одного из сочинителей пьес!

Остальные зрители с удовольствием внимали красивому звучному баритону; словно какой-то животный магнетизм тек от него через край сцены, внушая невольное восхищение и заставляя трепетать женские сердца.

В антракте Лью Симпсон изящно поднялся с кресла.

– Прекрасная игра, правда? – с улыбкой спросил он.

– Правда, – согласилась Мэдлин, беря Хоумера под руку.

– О да, он очень хорош! – В первую очередь Кэтрин ценила честность даже если бы речь шла о заслугах самого дьявола. – Я удивлена не меньше вас…

– Чушь! Он просто отвратительный актеришка! – Хоумер побагровел. – Ну ничего, я еще доберусь до этого мошенника!

– Полно, Хоумер! Почему бы нам с тобой не пойти домой, если тебе это так не нравится? – спокойно произнесла Мэдлин. – Ты почувствуешь себя гораздо лучше, после того как пообедаешь, – добавила ома с улыбкой.

– Не пытайся мной управлять, Мэдди! – Макгиллакатти ударил кулаком по бортику ложи. – Я доверил этому типу мою дочь, но ты, кажется, об этом забыла! – Резко поднявшись, Хоумер направился к выходу и остановился у двери лишь для того, чтобы зажечь сигару. – Я искал хорошего, надежного мужа для Мэри Кейт, потому что мне хотелось иметь разумных внуков. Неужели я просил слишком много? – Он гневно посмотрел на Кэтрин: – Надо полагать, внутри у тебя уже есть маленький актер!

– Хоумер, что ты такое говоришь! – ахнула Мэдлин. Мистер Макгиллакатти провел веснушчатой рукой по рыжим волосам, так что они встали дыбом.

– Боже, чем я заслужил подобную судьбу?! – драматически воскликнул он. – Кейт, как я смогу искупить свою вину перед тобой?

Весь этот пафос показался Кэтрин настолько смешным, что она захихикала:

– Ах, папенька, полно, это моя жизнь, а не ваша. Мне придется жить с Питером, а не вам, так что не стоит слишком расстраиваться!

– А что их дети будут просто красавчиками, я уверена! – вставила Мэдлин, желая немного разрядить обстановку.

– Да, но будут ли они разумными? – Хоумер упрямо стоял на своем.

– Простите, может быть, кто-нибудь будет так любезен и объяснит мне, что происходит? – не выдержав, спросил Лью Симпсон. Он до сих пор не сообразил, что пышно разодетый граф, столь непринужденно разгуливающий по сцене, и Питер О'Рурк, которого Лью видел несколько недель назад в шахте номер девять, одно и то же лицо.

– Мой муж – актер, – терпеливо объяснила Кэтрин, ежась под черной бархатной накидкой матери.

Холодный ветер срывался со снежных вершин и рассыпал ледяную дрожь у нее по спине, так что у нее невольно начали стучать зубы. Ее потрясение усугублялось вполне обоснованным опасением того, что намеревается предпринять ее отец. Она еще никогда не видела его таким разгневанным – даже в тот день, когда отказалась выйти замуж за мужчину, который сейчас стоял рядом с ней.

Разносчик прошел по толпе зрителей, объявляя о том, что вот-вот начнется второй акт.

Несколько минут Симпсон смотрел на занавес, пока наконец не понял, в чем причина волнения всей семьи.

– Вы хотите сказать, что на этой сцене сегодня был ваш муж? – удивился он.

– Именно. И это он играет главного героя, – подтвердила Кейт.

– То-то мне показалось, что разодетый тип на сцене на кого-то похож!

– Все, мы с твоей матушкой идем домой! – прорычал Хоумер, ожидая, что дочь поймет намек и покинет театр вместе с ними, однако Кэтрин, не имея никакого желания весь вечер слушать, как отец рвет и мечет, все же решила остаться. Она адресовала Лью Симпсону свою самую чарующую улыбку и была вознаграждена восторженным блеском его карих глаз.

– Пьеса неплоха, не правда ли? Тем более мне хотелось бы увидеть, чем всё закончится. Вы не откажетесь провести еще немного времени со мной, мистер Симпсон?

– Сочту за честь, – ответил Лью с легким поклоном. – Не сомневайтесь, мистер Макгиллакатти: я доставлю вашу дочь домой в целости и сохранности.

– Что ж, Симпсон, – промямлил Хоумер, поняв, что спорить все равно бесполезно. – Мы оставим вам карету. Мне надо немного успокоиться, а пешая прогулка в таких случаях – лучшее лекарство. Идем, Мэдди.

Кейт оперлась затянутой в перчатку рукой о крепкую руку Симпсона, и они вернулись в театр следом за остальными зрителями.

Когда они вошли в ложу, действие уже началось. Симпсон помог Кэтрин снять накидку, и тут, едва они уселись, перед ними открылась новая декорация. Кэтрин сразу вспомнила тот вечер, когда Питер привел ее за кулисы; теперь она удивлялась тому, что, глядя на то, как он демонстрирует отличное знакомство с костюмами, бутафорией и декорациями, она так ничего и не заподозрила!

В этот момент исполнительница главной роли впервые за вечер появилась на сцене, и Кэтрин завистливо стала следить за прелестной игрой актрисы, создававшей отмеченный благородством духа и невероятной душевной красотой образ.

В самый напряженный момент Франческа притянула голову Паоло к своей груди и воскликнула: «Твоя я телом и душой!» – после чего граф заключил ее в объятия и приник губами к ее губам таким долгим и страстным поцелуем, что в зрительном зале начали топать и одобрительно свистеть.

Кэтрин кипела от ярости. «Ну нет, Питер! Ты должен целовать меня, а не эту… эту фифу!»

При виде того, что ее муж творит перед шумным залом, Кейт просто потеряла голову: будь при ней пистолет, она, как Ланчотто, прикончила бы и Нину, и Питера разом.

Спектакль закончился тем, что, когда занавес стал опускаться под бурные, оглушительные аплодисменты, театральные влюбленные лежали мертвыми в объятиях друг друга, а Кэтрин, закрыв лицо ладонями, рыдала в голос.

В конце концов Симпсон заерзал в кресле: его явно смущала такая демонстрация эмоций.

– Неплохая пьеса, – осторожно проговорил он, – но что-то очень уж печально все обернулось.

Кейт подняла голову: занавес снова раздвинулся, и актеры вышли к рампе, чтобы еще раз поклониться публике. Она положила подбородок на край ложи, пристально наблюдая за тем, как Нина и Питер выходят вперед, держась за руки и кланяясь зрителям.

Когда из-за кулис появился мистер Магуайр и преподнес главной героине большой букет роз, Кейт вспомнила, что видела похожий букет в бутафорской. Питер объяснил ей, что настоящие розы очень трудно достать и Магуайр на каждом спектакле использует искусственные цветы.

Нина принимала подношения, держась с величественной любезностью, словно королева, что заставило Кэтрин недоверчиво фыркнуть. «Зачем такая фальшь?» – возмущенно подумала она.

Актриса присела перед шахтерами, которые составляли восемьдесят процентов зрителей, после чего отступила назад, посылая в зал воздушные поцелуи; и тут же на сцену посыпался дождь из серебряных долларов.

– Браво! Браво! – наперебой кричали шахтеры. Всеобщее безумие продолжалось еще несколько минут, прежде чем занавес закрылся в последний раз. В зале зажегся свет: пришло время расходиться.

Не обращая внимания на шумные разговоры и плотную толпу, хлынувшую к выходу, Кэтрин продолжала сидеть на месте, уперев подбородок в сжатые кулаки и неподвижно глядя в сторону сцены.

Симпсон осторожно коснулся ее плеча:

– Думаю, нам пора.

Кэтрин медленно огляделась. Боже, сколько усилий она приложила для того, чтобы сделать свою внешность неотразимой! Весь смысл этого вечера заключался в том, чтобы заставить Питера понять: миссис Л'Амборгетти с ней никогда не сравнится. Теперь, если она хоть на короткое время не заглянет за кулисы, весь вечер пропадет впустую.

– Мистер Симпсон, не могли бы мы на минутку пройти за кулисы? – Кейт дружелюбно улыбнулась своему спутнику. – Я только выскажу Питеру свое мнение о его игре.

Симпсон чуть нахмурил брови.

– Ну, если ненадолго, – неохотно согласился он. – В пять утра я должен быть на работе…

– Это займет не больше минуты, – пообещала Кейт.

Выйдя из театра, они обогнули его и прошли к служебному входу, а затем, поднявшись по ступенькам и пройдя по коридору, оказались за сценой.

И тут же они увидели Питера, которого окружала целая толпа восторженных женщин. Ворот его рубашки был расстегнут, по его телу струился пот; он тщательно вытирал лицо полотенцем, висевшим у него на шее, оставляя на ткани широкие полосы театрального грима.

Заметив, что хорошенькая блондинка, прижимаясь к Питеру, восхищается его игрой, Кэтрин поморщилась.

– Вы были так убедительны, мистер О'Рурк! – воскликнула блондинка, и Питер благосклонно потрепал ее по плечу.

– Надо вести себя на сцене, как и в обычной жизни, только и всего, – небрежно пояснил он.

Эта сцена невольно взбесила Кэтрин. Ясно было, что девица и ее подруги без ума от ее мужа.

Питер отдал полотенце гримеру и взял предложенную ему сигару.

– Спасибо, Нельсон. – Он дождался, пока гример поднесет ему огонь, а потом снова повернулся, к поклонницам. – Дорогие дамы, мне не хотелось бы портить вам вечер, но я теперь человек женатый, так что…

Улыбки поклонниц сразу погасли, словно на двери театра повесили траурное объявление, лишь одна дерзкая особа с туго закрученными темными локонами попыталась не поверить своему кумиру.

– Вы шутите! – с притворным возмущением воскликнула она.

– Ничуть. – Питер улыбнулся, затем обернулся и посмотрел прямо на Кэтрин. – Вот она, свет моих очей, идет сюда, несомненно, чтобы меня выручить! – со смехом добавил он.

Стараясь держаться как можно величественнее, Кейт холодно осмотрела своих соперниц.

– Надеюсь, я вам не помешала? – вежливо спросила она. Питер тут же шагнул к ней, затем обернулся и поклонился своим почитательницам:

– Надеюсь, вы нас извините, леди? – Взяв Кэтрин под руку, он повел ее к своей гримуборной, однако, увидев Лью Симпсона, остановился. – Впрочем, может быть, я кому-то мешаю? – Он вопросительно выгнул бровь.

Кейт тряхнула головой, однако слова не шли у нее с языка. Она опасалась, что достаточно одного поцелуя – и она бросится в объятия Питера, восклицая подобно Франческе: «О, милый, я твоя! Вся телом я принадлежу тебе!»

Опасаясь, как бы этого не случилось, Кейт чуть отодвинулась от него.

– Неужели тебе обязательно нужно вести себя столь демонстративно?

Питер добродушно ухмыльнулся:

– Видишь ли, мои поклонники ждут именно этого. – Он выпустил кольцо дыма, и оно пролетело прямо над ее головой.

– Что ж, ты сегодня определенно превзошел самого себя. – Произнося эти слова, Кейт упорно смотрела куда-то в сторону.

– Большое спасибо! – Питер прижал ладонь к сердцу и поклонился.

– И все же я ни за что не поверю, что вы с ней всего лишь друзья! – Кейт вспыхнула. Забыв о том образе, который так старательно создавала, она рванулась к нему, занося руку для удара. – А вот тебе и основание для развода!

Стиснув зубы, Питер перехватил запястье Кэтрин и резко рванул ее на себя.

– Вздумала мне угрожать?

– Отпусти меня, подлый соблазнитель!

– Конечно, отпущу, как только ты успокоишься.

– Успокоиться? Еще чего! Не рассчитывай, что я стану равнодушно смотреть, как ты целуешь и тискаешь других женщин!

Питер изумленно посмотрел на нее:

– Неужели ты считаешь все, что я делал на сцене, актом измены?

– А ты-то как считаешь?

– Когда я нахожусь на сцене, то я представляю себе, будтомежду мной и зрительным залом находится стеклянная стена. – Питер провел вокруг себя рукой, словно рисуя невидимую преграду. – Люди платят деньги за хорошее зрелище и искренние чувства, поэтому я стараюсь как можно больше приблизить искусство к реальности.

– И о чем же ты думал, когда обнимал и целовал замужнюю женщину?

Кейт была уверена, что сейчас О'Рурк признает свою вину.

– Если честно, я думал о рыжеволосой ведьме, которую так недавно любил в пещере. – Питер прикоснулся к локону, маняще упавшему Кэтрин на грудь.

– Лжец!

– Ну уж нет, это ты все время лжешь. – Питер кивком указал на Симпсона, который тактично держался в отдалении. – Ищешь предлога, чтобы добавить в свою коллекцию еще одно сердце?

Кэтрин сразу же как-то сникла.

– Нет, конечно! – Ее сердце содрогнулось от внезапного страха. Что, если она потеряет Питера? Нет, только не это! – Все не так, как ты думаешь, Питер! – Кэтрин нервно поправила накидку. – Видишь ли, отец очень рассердился, когда узнал, что ты актер… Ах, Питер, почему ты мне сразу не сказал?

– Почему? Я оказался без гроша в чужом городе, и мне нужна была работа. Я прекрасно знал, что твой отец не нанял бы актера управлять лесозаготовками! Ну, а ты? Может, ты уже передумала и хочешь выйти замуж за Симпсона?

Кейт энергично покачала головой:

– Я все равно вышла бы за тебя.

– Черта с два! – Питер надвинулся на нее, заставив ее затаить дыхание. – Тебе подошел бы тогда любой хлыщ, подвернувшийся под руку, потому что ты думала только о том, как бы сбежать в Сан-Франциско, верно?

– Нет, не верно. – Сердце Кейт странно сжалось. – А вот тебе точно хотелось бы от меня избавиться.

– Я этого не говорил. – Питер пожал плечами.

– Еще бы! Ты ведь не можешь просто бросить меня на пороге родительского дома и отправиться к женщинам легкого поведения.

Чувственные губы Питера изогнулись в улыбке.

– Не могу и не хочу. Ты – единственная женщина, которая мне нужна, неужели не ясно?

– Не я сегодня целовала Нину Л'Амборгетти!

– Конечно, нет! – прозвучал рядом низкий мелодичный голос. – Так вот она, твоя красавица жена, милый мой Питер. – Нина с явным интересом разглядывала Кэтрин.

– Верно. Дамы, позвольте мне представить вас друг другу. Кейт, любовь моя, вот та леди, чьей красоте ты завидовала весь вечер!

– Как поживаете, мисс Л'Амборгетти? – натянуто проговорила Кэтрин.

Серо-голубые глаза Нины озорно заискрились, и она сказала, глядя на Питера:

– Неудивительно, мистер О'Рурк, что ваши признания в любви сегодня были лишены привычного огня: вы хранили его для кого-то другого, верно? – Она засмеялась, и ее прекрасно поставленный голос рассыпался по сцене веселыми трелями. – А теперь главное: не забудь привести жену на нашу вечеринку. Все просто позеленеют от зависти – в этом я ничуть не сомневаюсь.

Произнеся финальную реплику, Нина Л'Амборгетти направилась к нетерпеливо ожидающей ее толпе поклонников.

Кэтрин изумленно посмотрела ей вслед, затем обернулась к Питеру:

– О чем это она?

О'Рурк пожал плечами:

– В ресторане гостиницы скоро соберется вся труппа. Мы тоже приглашены.

– Но… – Кейт помедлила, – я и так заставила мистера Симпсона слишком долго ждать. И потом, отец вряд ли ляжет спать, пока я не вернусь.

Питер пристально посмотрел на жену:

– Останься сегодня со мной, Кейт.

«Останься со мной навсегда», – молил его взгляд. «Сегодня? Но что будет завтра и во все последующие дни?» – без слов спросила Кэтрин.

– Мне действительно надо идти, иначе мои родители будут тревожиться…

Питер изумленно поднял брови:

– Из-за чего? Из-за того, что ты проводишь время с собственным мужем?

– Понимаю, это звучит абсурдно, но…

Кейт посмотрела на завитки золотистых волос, украшавших грудь Питера, и судорожно сглотнула. Ее затянутые в перчатки пальцы так и зудели от желания прикоснуться к нему, потрогать его…

– Поверь, любовь моя: плох тот ребенок, который вечно пляшет под дудку родителей. – Питер покачал головой, словно не веря в то, что Кейт способна даже в будущем освободиться от родительской опеки.

– Я буду плясать под ту дудку, какую выберу сама! – произнесла Кейт не слишком убедительно.

Неожиданно Питер заключил Кейт в объятия и, прежде чем она успела запротестовать, приник губами к ее губам.

Когда их взгляды встретились, он многозначительно произнес:

– Давай вернемся к этому завтра, а пока спи спокойно, любимая, – если сможешь!

Глава 22

Хоумер Макгиллакатти, тяжело ступая, вышел из клети шахты, где он находился с пяти часов утра. Шахта оказалась затопленной, начиная с глубины пятьсот футов, и теперь ему, похоже, придется закрыть один ствол.

– Я особо не переживал бы, черт подери, если бы жилы «Удачной находки» истощились! – проворчал он, закуривая очередную сигару. Было всего восемь утра, а Хоумер уже ощущал тяжелый груз безнадежности. Он сравнивал это чувство с реакцией на обвал отработанной породы, когда ситуация выходит из-под контроля. Из-за того, что работа встала, с каждым днем ему все труднее было удерживаться на плаву.

– Лью, отправь Адамса в банк, – приказал он, – мне нужно увидеться с Биллом Шероном. – Хоумер сдвинул каску с потного лба и, вытащив из кармана платок, утер лицо. – Господи, внизу с каждым днем становится все жарче!

– Может, нам стоит поговорить с Сатро? – предложил Симпсон в третий раз за это утро.

– К черту! К тому моменту, когда он построит тоннель, о котором не перестает твердить, мы полностью разоримся! – Хоумер с досадой пнул некстати попавшееся под ноги ведро для угля. – Книги я возьму домой и буду работать там до конца дня. – Он резко повернулся и хмуро уставился в затянутое тучами небо. – Проклятый дождь! Только этого нам и не хватало! – мрачно изрек он.

– Может, ветер их разгонит, босс…

– Ха! – проворчал Хоумер. – С моей удачливостью нам грозит даже не ливень, а настоящий потоп!

– Конечно, мистер Макгиллакатти.

Симпсон отправил учетчика Адамса разыскивать представителя банка, а потом вынес боссу бухгалтерские книги.

Уже который день дождь лил как из ведра, превращая улицы Вирджиния-Сити в серую липкую грязь.

Повидав своего старинного друга Генри Лайонза и посидев немного за столом вместе со всей труппой, Питер О'Рурк лег в постель, когда было уже около четырех часов утра. Тем не менее, на следующий день к десяти часам он уже побрился и оделся в единственный костюм, оставшийся у него после пожара. Потом он довольно долго сидел за завтраком в гостинице, не испытывая особого желания идти с отчетом к отцу Кейт.

Питеру никогда не нравилось приносить дурные вести, и в прошлом он часто увиливал от такой обязанности. Разумеется, после того, что произошло накануне вечером, Макгиллакатти вряд ли будет рад его видеть, поэтому Питер медлил, допивая сначала вторую, а потом и третью чашку кофе и пытаясь сообразить, какие у него есть варианты.

Конечно, он мог бы пойти легким путем: послать прощальный поцелуй Вирджиния-Сити и своему браку, сесть с другими участниками труппы в дилижанс и отправиться в Сан-Франциско. Это позволило бы ему максимально быстро закончить болезненный эпизод в его жизни, которую он до этого вел так беспечно и эгоистично.

Затем он мог бы и дальше переезжать с места на место, ни о чем не задумываясь, ни к кому не привязываясь, заполняя вечера пустыми аплодисментами и думая о завтрашнем дне не больше, чем о вчерашнем. И уж конечно, при этом ему не пришлось бы объясняться с Хоумером Макгиллакатти.

Тем не менее, этот вариант Питер отверг сразу же, едва он пришел ему в голову, поскольку больше не в состоянии был относиться к жизни как к затянувшейся глупой шутке. Теперь он женат, и любовь к Кейт окончательно перевернула всю его жизнь. К тому же он связал себя обещаниями, которые он не мог не сдержать: обещанием, данным Кейт перед алтарем, и обещанием, которое он дал Джиггеру и его людям. Теперь все они на него рассчитывают, и даже если старик Макгиллакатти его уволит, он все равно должен постараться защитить интересы своих друзей-лесорубов.

– Этот дождь не перестанет, пока не смоет все хибары на том конце города, – со смехом проговорил официант, в четвертый раз наполняя чашку Питера.

– Понимаю, – кивнул Питер. – Мне пора идти – а то как бы не пришлось плыть!

– Да уж, сэр, наверное.

Через несколько минут Питер уже лавировал среди огромных луж, направляясь к жилищу Макгиллакатти, и тут неожиданно запряженная волами повозка, ехавшая под гору со стороны шахт, забрызгала ему брюки коричнево-серой жижей.

С досадой подняв воротник своей рабочей куртки, Питер выругался. Проклятие, ну до чего же холодно! От ветра у него покраснел нос, и он подумал, что замерз так же сильно, как во время зимнего шторма на побережье Ирландии. Питер уже много лет не был дома, и все равно порывистый холодный ветер, пронизывающий насквозь, вряд ли когда-либо изгладится из его памяти.

В этот момент Питер понял, что Кейт теперь для него важнее всего и он просто обязан преодолеть все препятствия, стоящие на пути их любви, как когда-то преодолевал неистовые порывы ветра. Пусть впереди его ждут еще большие неприятности, но расстаться теперь с ней – это просто немыслимо. Кэтрин Макгиллакатти вошла в жизнь Питера в такой момент, когда свеча его бытия начала меркнуть, словно оказалась в темной и душной комнате, и принесла с собой струю свежего наполненного кислородом воздуха!

Остановившись у крыльца и счистив грязь с башмаков, Питер быстро поднялся по ступенькам.

На его стук дверь открыла темноволосая мать Кейт; улыбаясь, она протянула руку и радушно пожала холодные пальцы Питера.

– Входите скорее, мистер О'Рурк! – воскликнула Мэдлин и, встав на цыпочки, прикоснулась губами к его шее. – Мой муж занят разговором с мистером Шеропом из банка, как только они закончат, я сообщу, что вы ожидаете его.

– Спасибо, миссис Макгиллакатти. Полагаю, Кейт уже кое-что вам рассказала… – Питер снял куртку и очень обрадовался, когда его провели в гостиную, где в камине ярко горел огонь. Встав у решетки, он протянул руки ближе к огню, чтобы поскорее отогреть их.

– Благодарение Господу, что вы оба уцелели! – Мэдлин покачала головой.

– Мы потеряли двух человек.

– Это крайне печально. Насколько я поняла, ваши героические действия спасли Мэри Кэтрин жизнь. – Мздлин с признательностью посмотрела на Питера. – Я могу предложить вам чашку кофе, пока вы ожидаете мужа?

Питер все еще ощущал эффект крепкого кофе, выпитого за завтраком, поэтому лишь чуть усмехнулся в ответ:

– Не надо, спасибо.

– Может, ты предпочтешь куриный бульон? – раздался позади знакомый голос.

– Мэри Кейт!

Открыв дверь столовой, Питер обнаружил жену сидящей за столом; кутаясь в теплый шерстяной капот, она ела маленькие пирожные, и на лице ее отражалось явное удовольствие.

– Сегодня ты еще красивей, чем вчера. – Питер быстро направился к ней.

Кэтрин покраснела.

– Прости, я не одета для приема гостей.

– Боже, какие церемонии! – Глаза Мэдлин весело сверкнули. – Мэри Кейт надела мой халат: мы еще не успели найти замену тому, который она потеряла при пожаре.

Произнеся эти слова, Мэдлин неспешно повернулась, и вскоре дверь столовой тихо закрылась за ней.

Оставшись вдвоем, Питер и Кэтрин, не раздумывая, бросились друг другу в объятия.

– Ах, Питер, наконец-то ты пришел! – воскликнула Кейт, притягивая голову мужа навстречу своему поцелую.

– А как же иначе: я ведь скучал по тебе, моя красавица жена, да так, что и словами не выразишь.

– По правде сказать, ты вчера был просто великолепен! – проговорила Кейт прерывающимся голосом. – Извини, что я немного испортила тебе настроение.

– Мы оба понервничали, – охотно согласился Питер, – но после всего, что нам пришлось в последнее время пережить, это ничуть не удивительно. Главное – теперь мы снова вместе.

– Сейчас принесу тебе одну из рубашек отца, и ты наденешь ее, а твоя пока посохнет.

– Брось, Кейт! – Питер рассмеялся, наслаждаясь ее вниманием. – Сначала мне нужно увидеться с твоим отцом, а уж потом…

В этот момент сильный удар сотряс двери столовой; испуганно вскрикнув, Кейт вцепилась в Питера и уткнулась лицом ему в плечо. Затем дверь широко распахнулась и из нее появился Хоумер под руку с Мэдлин.

Заметив, как неожиданно застыли лица супругов, Питер тут же принялся оправдываться:

– Это был всего лишь безобидный поцелуй, сэр!

– Безобидный? Но ты же полураздет! – Негодованию Хоумера не было предела.

– Это я виновата, папенька.

– Вот именно. Она ужасно влияет на меня, сэр. – Питер простовато улыбнулся. – Тем более я прошу прощения, если мы вас шокировали.

– Прощения? – прорычал Хоумер. – А что, если бы сюда вошел мой банкир?

– Но он же не вошел, не так ли? – неожиданно вступилась за молодую чету Мэдлин. – Хоумер, посмотри, какие они славные и как любят друг друга! – Она адресовала мужу многозначительный взгляд. – Надеюсь, ты не забыл, что значит потерять голову от страсти?

Лицо Хоумера покраснело от возмущения.

– Мэдди, предоставь действовать мне. – Он устремил на дочь желчный взгляд: – А ты, Мэри Кейт, немедленно уходи наверх: нам с мистером О'Рурком нужно серьезно поговорить.

Питер неохотно разжал объятия и, кивнув Кейт, прошел вслед за Хоумером в его кабинет.

– Пойдем наверх, дорогая, – позвала дочь Мэдлин. – Надеюсь, они там не слишком долго пробудут, так что потом Питер сможет отправиться с тобой в город за покупками.

Однако вместо того, чтобы идти за матерью, Кэтрин встала у начала лестницы, откуда можно было подслушать разговор отца и Питера. После того как был дан полный отчет о пожаре и о том, как он отразился на лесозаготовках Макгиллакатти, низкие голоса мужчин за закрытой дверью загудели так, словно это был военный совет.

Сначала голос Питера звучал спокойно, рассудительно и хладнокровно, а Хоумер что-то приглущенно отвечал, но затем он вдруг взорвался:

– Нет, нет и нет!

– Я такой ответ не приму, сэр!

Раздался громкий стук: видимо, это Хоумер ударил кулаком по столу. Кэтрин была хорошо знакома с этим звуком, поскольку не раз видела проявления отцовского гнева.

– Вы не можете повернуться к ним спиной, сэр, эти люди на вас надеются.

– Ни цента не потрачу на этот выгоревший участок земли! – Тяжелый кулак снова опустился на крышку стола.

– Там масса нетронутого леса, который можно использовать! – возразил Питер с не меньшим жаром.

– Ни цента, слышал? Сейчас все отдано шахтам, и у меня ничего не осталось – шахты высосали меня подчистую!

Опасная тишина воцарилась в кабинете. Прошло несколько томительных секунд, после чего Мэдлин и Мэри Кейт испуганно переглянулись. Им оставалось только надеяться, что между их мужьями дело не дойдет до драки.

– Я дал слово, и вы должны меня поддержать! – продолжал настаивать Питер.

– Не смей распоряжаться моими деньгами! – взревел Хоумер.

– Мне надо было либо распустить бригаду и потерять целый сезон заготовок, либо чем-то их занять. Они нужны вам не меньше, чем им необходимо ваше финансирование.

– Черта с два! Если шахта закроется, мне не понадобятся бревна, чтобы укреплять штреки!

– Сэр, даже если шахта закроется, вы сможете заработать целое состояние, продавая лесоматериалы железной дороге и поселенцам вдоль Доннер-Трейл.

– А я знаю, что у меня в земле целое состояние! Именно на него я буду делать ставку, пока у меня остаются деньги.

– Видит Бог, как бы мне хотелось иметь собственные деньги! Уж я точно знал бы, что с ними делать.

Слушая, как Питер обвиняет ее отца в бессердечном равнодушии к рабочим, Кэтрин тяжело опустилась на ступеньки, тогда как Мэдлин, подхватив пышные юбки, бросилась к двери и начала колотить по ней кулаками:

– Господа, что у вас там творится?

Хоумер, распахнув дверь, чуть не сбил жену с ног.

– О'Рурк, ты уволен! – театрально воскликнул он, поворачиваясь к Питеру. – Мне не нравится, как ты ведёшь дела. Теперь убирайся из моего дома и можешь больше не возвращаться!

Перекрыв широкими плечами дверной проем, Питер надвинулся на своего тестя: его лицо выражало бессильное негодование.

– Я никогда не стану шагать по людям, чтобы сделать себе состояние! – Яростно сверкнув глазами, он обратился к Кейт: – Мэри Кейт, может, тебе удастся хоть немного образумить твоего отца?

Кейт медленно повернулась.

– Но, Питер, что же я могу…

– Что ж. – Питер так же упрямо, как и его тесть, выставил вперед подбородок. – Тогда ты знаешь, где меня найти. – Он сорвал с вешалки куртку и шляпу и стремительно вышел на крыльцо.

– Скатертью дорога! – прокричал Макгиллакатти, и дверь с треском захлопнулась.

– Ну зачем ты так, Хоумер? – произнесла Мэдлин с мягкой укоризной.

– Да, папенька, вам все же следовало выслушать Питера, – присоединилась к ней Кэтрин.

– Не смей защищать этого языкатого актеришку! – Крик Хоумера сотряс стены. – Надеюсь только, что ты от него не понесла!

– Прекрати немедленно, слышишь! – Мэдлин приготовилась в случае необходимости защищать дочь.

– А ты не лезь в это дело, Мэдди: к твоему сведению, я сожалею лишь о том, что впустил этого аспида к себе в дом.

– Так нечестно, отец! – заявила Кейт. – Разве вы забыли: Питер не хотел на мне жениться, и это была целиком моя идея?

– Неужели? – Серо-зеленые глаза Хоумера пристально посмотрели на Кейт сквозь пелену сигарного дыма. – Он нами пользовался, если называть вещи своими именами!

Кейт всплеснула руками:

– Тогда могу сказать только, что Бог все видит, потому что мы оба получили то, чего заслуживали!

– И что же это такое? – насмешливо поинтересовался мистер Макгиллакатти.

– Ровным счетом ничего! Полный крах. Будьте вы прокляты, папенька: я ненавижу вас за то, что вы сломали мне жизнь!

Тяжело шагая, Хоумер подошел к дочери и неуклюже потрепал ее по плечу.

– Ничего, я найду тебе другого мужа, в сто раз лучше этого, – пообещал он.

– К черту другого мужа! – прорыдала Кейт. – Вам даже в голову не пришло, что я могу любить Питера! Впрочем, после того, что вы наделали, это уже не имеет никакого значения.

– Что такое, Мэдди? – Хоумер обернулся к жене. – С каких это пор наша дочь разговаривает со мной подобным образом?!

Мэдлин выгнула изящно очерченные брови.

– Иди наверх, МэриКейт, – тихо распорядилась она. – Я сама поговорю с твоим отцом.

Громко рыдая, Кэтрин выбежала из комнаты, и лишь когда дверь за ней закрылась, Мэдлин повернулась к мужу:

– Милый, что толку гневаться, если все повернулось не так, как мы задумывали…

– Лучше скажи – повернули, и я даже знаю кто, – мрачно буркнул Хоумер.

– Чушь! – Мэдлин быстро обняла его за талию. – Сказать, почему ты злишься? Все дело в том, что Питер О'Рурк не менее упрямый и настырный, чем ты. – Вынув изо рта мужа сигару, она быстро поцеловала его. – А еще он самый подходящий муж для нашей Мэри Кейт.

– Только через мой труп! – рыкнул Хоумер. Всего за несколько минут до стычки с О'Рурком он понес серьезный финансовый урон, и теперь ему трудно было успокоиться. – Если хочешь знать, я и сейчас предпочел бы, чтобы мужем Мэри Кейт стал Симпсон.

– Но, милый… – Мэдлин нежно погладила его широкую грудь.

– О' Рурк совершенно не подходит для моего ребенка, и я сегодня же встречусь с поверенным!

– Не советую, дорогой: пусть уж лучше все идет своим чередом.

– Довольно! – Хоумер хлопнул ладонью по столу. – Не пора ли тебе заняться домашними делами? – осведомился он, надеясь, что Мэдлин наконец почувствует себя виноватой.

– Я только недавно вытирала пыль, – ответила Мэдлин, спокойно рассматривая свои красивые ногти.

– А как насчет того, чтобы приготовить мне ленч?

– Ах, ну конечно! – Вздохнув, Мэдлин поднялась. Ее попытки успокоить мужа явно не имели успеха, но она и не думала сдаваться. Подойдя к Хоумеру, она поцеловала его в подбородок. – Обещай мне, что успокоишься, а я сейчас принесу тебе сандвич и кофе.

Как только Мэдлин исчезла в глубине дома, Макгиллакатти, кряхтя, надел фрак и начал собирать бумаги, что-то мстительно бормоча себе под нос.

А когда жена принесла ему ленч, он уже исчез из дома.

Обнаружив это, Мэдлин лишь покачала головой. «Хоумер Макгиллакатти, несмотря на все твое упрямство, этого поединка тебе не выиграть», – подумала она и, открыв нижний ящик стола, сделала глоток абрикосовогр бренди из припасенной Хоумером в качестве неприкосновенного запаса бутылки.

Глава 23

Питер медленно брел по дороге, не обращая внимания на дувший с высокогорья ледяной ветер. Гораздо хуже отвратительной погоды было то, что теперь ему предстояло сообщить бригаде лесорубов самые неутешительные известия. Чертовски неприятно остаться без работы как раз накануне зимы, когда Сьерра-Невада вот-вот покроется снегом.

Уходя, Питер успел заметить на верхнем этаже Мэри Кэтрин: она стояла у окна, завернувшись в синее стеганое одеяло, и казалась такой растерянной, какой он никогда еще ее не видел. Смогут ли они когда-нибудь снова наладить добрые отношения? Бог весть!

Толкнув плечом тяжелую дверь, Питер вошел в вестибюль отеля и остановился, чтобы поздороваться с Давенпортом – актером, приглашенным играть роль Ланчотто, который о чем-то оживленно беседовал с режиссером Эноком Лэски.

– Репетиция сегодня в четыре, – напомнил ему Лэски.

– Приду непременно, – пообещал Питер. – Я все позабыл и должен освежить память.

– Э, да ты весь промок, мой милый! – Нина Л'Амборгетти отошла от стойки портье с аккуратной пачкой писем в руках. – Обязательно выпей чаю с медом, и лимоном.

– Как скажешь, дорогая! – Питер беззаботно ухмыльнулся, и в этот момент портье, выйдя из-за стойки, передал ему толстый конверт.

– Прошу прощения, мистер О'Рурк, я не передал его вам вчера из-за возникшей суматохи…

– О! – В голосе Питера прозвучало удивление. – Любопытно, кто может знать, что я здесь остановился? – Он бросил быстрый взгляд на конверт.

Письмо оказалось из Белфаста и дважды переадресовывалось.

– Это письмо пришло несколько недель назад, – пояснил портье, – когда ирландская труппа находилась в нашем городе. Вы остановились не здесь, но мисс Дули пообещала, что сообщит вам про письмо.

– Господи, парень, сейчас уже конец октября, выходит, письмо отправлено четыре месяца назад!

Портье озабоченно нахмурил лоб:

– Мне очень жаль, сэр. Когда вы вчера у нас поселились, я только смутно про него помнил, но этого хватило, чтобы утром я отправился в кабинет к управляющему и стал его искать, как видите, небезуспешно.

– Что ж, спасибо. – Питер взвесил пакет в руке. Судя по всему, это очень длинное послание: оно послано заказной почтой и застраховано. Почерк показался странно знакомым. Неужели его отец вдруг решил смягчиться и отправил сыну весточку через своих поверенных в Белфасте?

Питер небрежно сунул письмо в карман.

– Пойду полежу в горячей ванне, – объявил он и бросил коридорному серебряный доллар. – Принесите мне виски и кофе в номер 208.

– Лучше чаю с лимоном, – подсказала Нина.

– Ладно, и это тоже.

– Сию минуту, сэр.

Как только Питер оказался у себя в номере, он нетерпеливо разорвал конверт, из которого выпало несколько листков бумаги с названием фирмы «Макдермотт, Смайд и Тловер». Кроме этого, внутри оказался банковский чек с поручительством Лондонского банка на сумму.

– Вот дерьмо! Двести тысяч фунтов?

Питер чуть не выронил чек. Какого черта? Он никогда не получал от отца больше нескольких сотен за раз! Но может быть, тут какая-то ошибка?

Питер осторожно положил банковский чек на стол и взялся за четырехстраничное письмо поверенного, надеясь найти там ответ. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем он осознал случившееся.

В письме, пришедшем от поверенного, оказалась копия завещания. «О Боже, нет!» Надо же было отцу умереть именно сейчас, когда он оказался в другой части света!

В конце концов, Питер заставил себя успокоиться и не спешить с выводами: обычно в его семье люди умирали в возрасте восьмидесяти и даже девяноста лет…

Сев за стол, он зажег лампу и начал читать письмо сначала. Увы, он уже в первый раз понял все правильно: его отец и старший брат Шон утонули.

Закрыв глаза, Питер судорожно сглотнул. «Этого не может быть!» – думал он, недоверчиво переводя взгляд с письма на завещание и банковский чек. Бессмысленная череда слов плыла у него перед глазами. Внезапно все предлоги, которые он придумывал, чтобы оправдать свой отъезд из дома, показались ему пустыми и эгоистичными.

«И Шон тоже! Господи!»

На самом деле это Шон должен был стать следующим графом Уикстедом. Они с Шоном подростками безобразничали и веселились, бегали за девицами и пробирались домой поздно ночью, а однажды старший брат приволок его домой, едва державшегося на ногах и безумно хохотавшего после своего первого посещения публичного дома. Господи, каким все тогда казалось забавным и легким! Потом Шона отправили учиться в Англию, но Питер избежал большей доли тех наказаний, которые достались Шону как старшему сыну. Однако после того как Шон уехал из дома и перестал прикрывать Питера, тому стало все тяжелее терпеть гнет суровой дисциплины, насаждаемой отцом. В конце концов, он убежал из дома, чтобы навестить брата в пансионе, и больше не вернулся. Позже, когда Шон возвратился в Уэксфорд, чтобы выполнять свои обязанности, Питер продолжил свои скитания.

Снова взяв письмо, Питер постарался сосредоточиться на главном.

«Ваше сиятельство, уведомляю Вас об изменении Ваших семейных обстоятельств, – писал поверенный. – 29 мая 1864 года Ваши отец и брат находились на борту корабля «Серебряный дельфин», пересекавшего Ирландское море. Приблизительно в два часа утра в борт корабля врезалась баржа, отчего в борту образовалась большая пробоина ниже ватерлинии и корабль почти мгновенно затонул.

Ваш брат оставил после себя жену и троих детей, которые обеспечены за счет фонда, созданного Вашим отцом два года назад. Что до титула и поместья Вашего отца, то они автоматически переходят к Вам как к его наследнику, достигшему совершеннолетия.

Ваша мать глубоко потрясена, она страстно желает, чтобы Вы как можно скорее вернулись в Уэксфорд, так как для нее большим утешением было бы видеть Вас здесь, здоровым и благополучным.

Прошу сообщить Ваши пожелания относительно всего вышеперечисленного как можно скорее, остаюсь Вашим покорным слугой, Джеральд Макдоналд».

Питер долго сидел, уронив голову на руки, пока его не вывел из полузабытья робкий стук в дверь.

– Войдите!

Дверь осторожно приоткрылась.

– Мистер О'Рурк? – спросил незнакомый голос у него за спиной.

Не оборачиваясь, Питер указал на столик у кровати:

– Поставьте поднос и уходите.

Неловкое молчание было прервано деликатным покашливанием: лишь тогда Питер обернулся и увидел щуплого мужчину, неподвижно смотревшего на него из-за стекол круглых очков.

– Простите, мистер О'Рурк, но я пришел сюда по поручению судьи Тернера, чтобы вручить вам судебный запрет.

Вручив Питеру свернутый в трубку документ, странный человечек поспешно ретировался.

– Эй, погодите! Это еще что такое? – Питер перевел недоуменный взгляд на документ, который в сердцах бросил поверх бумаг, пришедших из Ирландии.

Быстро развернув послание от местного суда, он мгновенно увидел свое имя рядом с определением «Ответчик», а ниже – имя Хоумера Макгиллакатти в качестве «Истца». Ну вот, только этого ему не хватало! Сегодняшний день определенно нельзя было назвать удачным.

– Неужели старик Хоумер подает на меня в суд? – спросил он сам себя, и его взгляд упал на первый абзац документа. Вот вам и обеты, принесенные с самыми благими намерениями! Ему приказано, чтобы его нога не ступала на территорию жилища Макгиллакатти, а также запрещались какие бы то ни было попытки связаться с его дочерью.

Второй абзац служил пояснением первого:

«Поскольку вышеупомянутый Ответчик добровольно расстался со своей супругой Мэри Кэтрин Макгиллакатти О'Рурк, то это прошение подано городскому магистрату Вирджиния-Сити, Невада, сегодня, 27 октября 1864 года, впредь до дальнейших судебных разбирательств.

Подписано судьей Тернером».

Питер смял бумагу и швырнул ее в мусорную корзину с ругательством, которое использовал лишь в крайних обстоятельствах. Затем он подошел к кровати и, не снимая мокрой одежды, рухнул на белоснежное покрывало.

Итак, Кейт считает, что они расстались. Проклятая маленькая лгунья. Только этим утром она так и тянула к нему свои горячие ручонки.

Питер провел ладонью по лицу, гадая, как ему следует понимать полученный судебный запрет. Что же все-таки происходит между ним и Кейт? Неужели все действительно кончено? Или это ее отец пытается помешать им встречаться?

Постепенно Питер начал впадать в отчаяние. Проклятие! Что делать человеку, который одновременно получил столько дурных известий? Он мгновенно отверг первую пришедшую в голову мысль – напиться до одурения: так он добьется лишь того, что ему станет гораздо хуже. И кроме того, он по-прежнему связан обещанием, которое дал Нине и Генри: играть в театре Магуайра до конца недели.

В дверь снова постучали и Питер спустил ноги с кровати. Пружины матраса протестующе завизжали, но он, не обращая ни на что внимания, двумя длинными шагами добрался до двери и резко открыл ее.

За порогом он увидел коридорного и его помощника в окружении ведер с горячей водой, от которой поднимался густой пар.

– Ваша ванна, сэр.

Успокоенный тем, что от пришедших вряд ли можно ожидать дурных новостей, Питер указал в угол номера:

– Сюда. – Порывшись в карманах, он обнаружил несколько монет. – Вот вам за заботу. И принесите мне сандвич с мясом да заодно, коробку лучших сигар, какие есть в гостинице.

– Будет исполнено, сэр!

Готовясь залезть в ванну, Питер думал о том, что ему еще никогда не приходилось принимать так много важных решений одновременно: громкий титул и немалое состояние вряд ли способны смягчить тот ужасный удар, который он только что получил.

Перед его мысленным взором развернулись картины тех лет, которые он провел вдали от близких. Сколько неверных шагов, сколько незаконченных дел, и что же теперь? Следует ли ему смириться с душевными потерями, понесенными в Вирджиния-Сити, сесть на первый же корабль, отправляющийся из Сан-Франциско, и отплыть в Ирландию? Увы, его никогда не привлекала возможность управлять имением отца, а теперь подобная перспектива вызывала у него сильнейшее отвращение. В глубине души Питер чувствовал, что его беспокойное сердце найдет покой только в этой далекой стране, а не там, где он родился.

Быстро раздевшись, Питер принялся энергично мыться, словно пытаясь избавиться не только от грязи, но и от холодной сырости бушующей на улице непогоды. Оказавшись на пороге новой жизни, требующей решимости, Питер попытался представить себе, какими были прошедшие несколько месяцев для его матери и вдовы Шона, Пэтси. Надо написать им сегодня же: объяснить ситуацию и выразить свои соболезнования. Он не сомневался в мудрости матери: именно от нее Питер унаследовал ту независимость, которая руководила им все последние годы.

Конечно, тяжелее всего сейчас приходится Пэтси и ее трем детям, оставшимся без отца; скорее всего мать уже пригласила их переехать в особняк О'Рурков, а скоро он сможет обеспечить мать, предоставив ей пожизненное владение поместьем, которое затем перейдет детям Шона: в конце концов, если бы Шон остался жив, то именно они стали бы законными наследниками. Кроме этого, следует передать матери полное право на ведение всех дел в Ирландии: это поможет ей немного отвлечься. Ее желание увидеться с ним вполне понятно, и это действительно случится, однако сейчас Питер ясно видел, что его будущее здесь, на западе Америки. Возможно, им с Кейт так и не удастся наладить отношения, однако сейчас к нему пришли на редкость хорошие карты. С Божьей помощью он в итоге сумеет составить на лесоматериалах новое состояние. Теперь он мог искренне поблагодарить тестя – ведь именно Хоумер показал ему, как это можно сделать.

Закончив мыться, Питер принялся за еду, принесенную служащим гостиницы, и только тут с изумлением обнаружил, что, несмотря на все печальные известия, он зверски проголодался.

Позже, спустившись в вестибюль гостиницы и позаимствовав зонт у гримера мистера Давенпорта, Питер перешел через улицу и прошел полквартала: туда, где находился большой универсальный магазин.

На деньги, которые Макгиллакатти вручил ему вместе с извещением об увольнении, он купил две пары плотных брюк, полотняный комбинезон, три рубашки (одну из тонкой белой шерсти, а две другие – из толстой клетчатой шерстяной ткани), а также носки, кальсоны, пару овчинных перчаток и шарф.

Выкладывая деньги на прилавок, Питер снова с горечью вспомнил о прощальном подарке тестя – судебном запрете. «Нет, черт подери! – внезапно решил он. – Никакому сукину сыну не дозволено списывать со счетов Питера Кейси О'Рурка!» И точно так же никакой клочок бумаги не разлучит его с Мэри Кейт. Она остается его женой, и он будет бороться за ее и свое будущее!

Повернувшись, Питер обвел взглядом полки с женскими вещами и выбрал полдюжины шемизеток. Для этой маленькой гордячки не подойдет что-то невинное и сдержанное! Все, что будет соприкасаться с ее кожей, должно говорить четко и ясно: он, Питер, властвует над нею, над ее телом и душой, окончательно и бесповоротно.

Дюжина пар чулок, в том числе черных с вышитыми стрелками, и кружевные подвязки трех цветов присоединились к куче женских пустячков, скопившихся на прилавке.

Повинуясь причуде, Питер добавил к этим покупкам гребни из слоновой кости, серебряную щетку для волос в комплекте с ручным зеркалом, присыпку с нежной отдушкой и импортное мыло с ароматом сирени.

Пока он вынимал кошелек, чтобы расплатиться, его взгляд упал на жемчужно-серый фай со стойкой: ряд жемчужных пуговичек шел от талии до самого горла. Складочки и оборки, и туго утянутая талия, и грудь должны были идеально подчеркивать фигуру, так же как скромная, но элегантная рама подчеркивает портрет кисти Гейнсборо или Рейнольдса.

Такое платье логически потребовало подходящую верхнюю одежду, и Питер бросил поверх остальных покупок накидку из чернобурки.

Теперь осталось подобрать маленькую завершающую деталь, и ею оказалась озорная соломенная шляпка, обильно обшитая тюлем. С полей вниз заглядывали дивные незабудки, белые бутончики роз и ландыши. Славная шляпка!

Питер представил Мэри Кейт в этой шляпке и рассмеялся.

– Пока вы будете составлять счет и класть все в коробку, – сказал он продавщице, – я зайду в банк: боюсь, мне может понадобиться больше наличных, чем те, что я захватил с собой. Да, кстати, – Питер указал на набор для шитья и поваренную книгу, выставленные на полке позади прилавка, – заверните это тоже. И еще, у вас не найдется экземпляра «Тайного руководства для юных молодоженов» Ноултона?

Продавщица густо покраснела, затем поспешно достала из-под прилавка томик среднего размера, обернутый простой коричневой бумагой.

– Сейчас я все посчитаю. Это будет… тысяча семьсот восемьдесят девять долларов и тридцать семь центов!

– Что ж, не такая уж большая трата, когда речь идет о любви, верно? – Питер подмигнул продавщице. – Позвольте, я поставлю автограф на поваренной книге.

Взяв перо, которым продавщица заполняла счет, Питер крупным летящим почерком написал: «Женщине, которую мне хотелось бы видеть за завтраком каждое утро. С любовью, Питер». Он промокнул чернила и положил книгу на прилавок.

– Упакуйте все как следует, а я сейчас вернусь за покупками.

Выйдя из магазина, Питер направился в банк «Уэллс-Фарго», где, представившись, выложил перед управляющим чек. Равнодушно-скучающая мина банкира моментально сменилась подобострастной услужливостью.

– Нам понадобится несколько дней на то, чтобы уточнить курс для обмена английских фунтов на американские доллары, мистер О'Рурк.

– Видите ли, я немного спешу, – объяснил ему Питер, – поскольку намерен сделать серьезные инвестиции. Полагаю, вы можете дать мне аванс на основе этого документа?

– Конечно. – Управляющий кивнул. – Сколько вам понадобится?

– Тысяча восемьсот прямо сейчас и тысяча наличными завтра с утра. Еще банкирский чек на… скажем, на пятьдесят тысяч – завтра ко второй половине дня.

– Это не составит проблемы, – улыбнулся управляющий. Его поведение, ясно показывало Питеру, что он не находит предъявленные требования неуместными. – Быть может, вам требуются дополнительные услуги?

– Да, мне нужен поверенный, – сказал Питер. – Человек, который может держать дела своего клиента в строжайшем секрете.

– У нашего банка очень хороший поверенный. – Банкир явно был доволен тем, что может рекомендовать клиенту нужного человека. – Контора мистера Дейли находится рядом с отделением пробирной палаты.

Благодарно улыбнувшись, Питер поднялся и пожал управляющему руку.

– А теперь, если вы выдадите мне тысячу восемьсот долларов и банковскую расписку, я пойду.

– Ну конечно же, мистер О'Рурк! – Управляющий быстро отсчитал наличные, затем выписал расписку на бланке банка. – Когда вы зайдете к нам завтра утром?

– Вы открываетесь в девять? – Получив в ответ утвердительный ответ, Питер улыбнулся. – Кстати, я бы хотел получить эту тысячу монетами по пять центов.

Глава 24

– Заходите, мистер Дейли. – Миссис Макгиллакатти быстро закрыла за юристом дверь, чтобы помещение не наполнилось ледяным воздухом. – Мой муж сейчас с мистером Шероном, но скоро он выйдет к вам.

Мистер Дейли проследовал в гостиную, стараясь не оставлять грязных следов на муслиновой дорожке, протянувшейся от двери до камина.

– Судя по вашему виду, вам не помешала бы чашка чаю, мистер Дейли, – любезно предложила Мэдлин.

– Верно, мэм! – Мистер Дейли заметно оживился. – Сегодня на улице довольно прохладно.

– Тогда я оставлю вас на минутку. – Мэдлин, шурша юбками, отправилась за чаем.

В дверь снова постучали, и тут же мимо гостя пробежала хорошенькая молодая дама: огненно-рыжие волосы ее разметались по плечам. Остановившись, дама внезапно обернулась.

– Я – Кэтрин О'Рурк. – весело произнесла она. – Надеюсь, маменька вас удобно устроила?

Дейли поклонился: ему было интересно увидеть супругу своего нового клиента.

– Да, мэм, спасибо. Я – Том Дейли, поверенный.

– Очень приятно! – Продолжив путь. Кэтрин подошла к двери и распахнула ее.

На крыльце в окружении коробок и свертков стояли двое веснушчатых молодых посыльных.

– Срочная доставка для миссис О'Рурк!

Глаза Мэри Кейт изумленно округлились.

– Маменька, иди скорее сюда! – крикнула она.

– Ради Бога, Мэри Кэтрин, закрой дверь! – донеслось из глубины дома, и вскоре Мэдлин, вытирая руки о передник, вошла в прихожую.

Кэтрин указала на гору покупок, возвышавшуюся на крыльце:

– Это все вы с папенькой напокупали?

Некоторое время Мэдлин не могла прийти в себя от изумления, глядя на посыльных, которые стояли у двери, словно два рождественских эльфа.

– Ну что встали? Заносите все в дом! – наконец воскликнула она.

– Распишитесь здесь, миссис О'Рурк, – попросил один из посыльных, когда все было разложено на полу внутри гостиной, и протянул Мэдлин копию счета.

Кэтрин шагнула вперед:

– Миссис О'Рурк – это я. – Взяв у посыльного карандаш, она быстро просмотрела счет и почувствовала, как у нее подгибаются колени: итоговая сумма показалась ей просто огромной. – Вы уверены, что доставили все куда надо? – недоверчиво спросила она.

Посыльный быстро сверился с адресом и кивнул:

– Да, мэм. – Он сунул руку в большую сумку, висевшую у него на плече, и вынул оттуда две книги. – Это мне было велено передать вам лично в руки.

Приняв томик в коричневой оберточной бумаге и поваренную книгу, Кэтрин прижала обе книги к груди.

– До свидания, мэм.

Посыльный почтительно кивнул и попятился к выходу; его товарищ последовал за ним.

– Спасибо, что пришли! – крикнула им вслед Мэдлин.

– Как ты думаешь, кто бы это мог быть? – Мэри Кейт с удивлением оглянулась на мать.

– Право, не знаю. – Мэдлин покачала головой. – Из-за непогоды мы со вчерашнего дня никуда не выходили, твой отец занят переговорами о кредите…

Несколько раз обойдя вокруг коробок, Кэтрин неуверенно дотронулась до обертки одной из них.

– Что, если мы это откроем, а потом окажется, что это вовсе не нам… – Она растерянно посмотрела на присутствующих.

Неожиданно мистер Дейли улыбнулся:

– Смелее. Вы не узнаете, кто их отправил, если не вскроете обертку.

Наконец решившись, Мэдлин взяла шляпную коробку.

– Что за беда, если мы откроем одну? – беззаботно воскликнула она.

Нервно засмеявшись, Кейт положила книги и присоединилась к матери. Открыв коробку, она извлекла из нее соломенную шляпку, щедро украшенную тюлем и искусственными цветами.

– Ах, какая прелесть! – Не удержавшись, Кейт бросилась к зеркалу над камином и поспешно натянула шляпку на голову. – Вам нравится? – кокетливо спросила она, заметив восхищенный взгляд Тома Дейли.

– В такой день немного весеннего настроения никому не помешает. Поверьте, я еще никогда не видел леди, которой бы подобная шляпка подходила больше, чем вам.

– Спасибо, сэр! – Тряхнув кудряшками, Кейт почувствовала, что у нее стремительно поднимается настроение.

– Раз так, мы откроем еще одну коробку. – Она выбрала элегантную упаковку, перевязанную фиолетовой лентой, и извлекла на свет лавандовый пеньюар в комплекте с ночной рубашкой. – Боже, что это? – Кейт повернулась к матери.

– Может, это от мистера О/ Рурка? – предположила Мэдлин.

– Право, маменька, Питер вряд ли смог бы позволить себе все это. – Кэтрин неохотно вернула вещи в коробку и, сев на табуретку, задумалась. – Придется подождать отца и спросить у него.

Только тут Мэдлин вспомнила о своих обязанностях гостеприимной хозяйки дома.

– Простите, мистер Дейли, я совсем забыла про ваш чай!

Чтобы чем-то себя занять, Кейт взяла поваренную книгу и убедилась, что большинство страниц остались неразрезанными. Быстро исправив эту оплошность, она стала внимательно изучать рецепт рагу из опоссума.

– Ах, вот и настоящий шедевр! – Она фыркнула и чуть нe свалилась с табуреточки от смеха. – «Три глотка виски, дикий шалфей, соль, перец и немного соуса табаско. Залейте водой и варите на медленном огне один язык лося, нарезанный тонкими ломтиками. Затем снимите жир и подавайте с картофельным пюре».

– Лично я предпочитаю виски ни с чем не смешивать, – невозмутимо проговорил мистер Дейли, в то время как внимание Мэри Кейт привлек выпавший из книги листок.

– Смотри! – воскликнула она и взволнованно посмотрелана мать, затем она молча прочла записку, и на глаза ее навернулись слезы, а горло перехватило при виде подписи: «С любовью, Питер». – Маменька, я ненадолго поднимусь наверх, – негромко проговорила Кейт и встала.

Прихватив с собой поваренную книгу и томик в оберточной бумаге, она вышла из гостиной и поднялась наверх, совершенно не понимая, что нашло на ее мужа. Надо же, скупить чуть ли не весь магазин! И потом, откуда он взял деньги? На счете значилась сумма почти в тысячу восемьсот долларов: вряд ли актерам платят так много. Всему этому должно быть какое-то логическое объяснение. Может, О'Рурк выиграл крупную сумму в покер? А что, если… Ну конечно! Он мог использовать в качестве аванса те деньги, которые Кэтрин ему заплатила за то, чтобы он на ней женился!

Устав от бесплодных размышлений, она медленно прочла в раскрытой книге: «Тайное руководство для юных молодоженов. Достоверное объяснение медицинских фактов. Написано доктором Чарлзом Ноултоном». Ниже красовался невинный рисунок: две головы, мужская и женская, сблизившие губы в целомудренном поцелуе.

– Вот дьявол! – Кэтрин скрипнула зубами от досады. – Опять страницы не разрезаны!

Торопясь утолить свою жажду знаний и опасаясь помех, Кэтрин поспешно встала, через секунду пара острых ножниц открыла ей дорогу к долгожданному образованию.

Чувствуя себя крайне неуверенно, Кэтрин виновато посмотрела на дверь своей комнаты. Что, если родители застанут ее за чтением столь непристойной книги? Они будут просто в ярости!

Лихорадочно пролистав первые двадцать страниц, Кейт начала ощущать все нарастающую тревогу. Помимо глав, посвященных предохранению от нежелательной беременности, воспроизведению потомства, предотвращению болезней и других «неудобств» супружеских отношений, в книге описывались ласки, которые супруги могут дарить друг другу, уединившись в своей спальне. Ну надо же! Мэри Кейт судорожно сглотнула, щеки ее покраснели и с каждой минутой пылали все жарче. Постепенно она начала тяжело дышать, и с каждой перевернутой страницей ее смятение все усиливалось.

Внезапно из желоба для белья, тянувшегося снизу на верхний этаж, донесся нетерпеливый голос Хоумера:

– Мэри Кейт, немедленно спускайся вниз!

Схватив злополучную книгу, Кейт заметалась по комнате, пытаясь придумать, куда бы ее спрятать. В конце концов, она засунула ее под матрац и расправила сверху кружевное покрывало.

С отчаянно бьющимся сердцем Кейт слушала, как отец тяжело поднимается по лестнице. Ах, если бы у нее был такой же актерский талант, как у Питера!

Она бросила быстрый взгляд в зеркало: ее горящее лицо имело недопустимо виноватый вид! Не надо быть ясновидящим, чтобы понять, какие грешные мысли гнездятся в ее голове.

Тут дверь спальни распахнулась, и в проеме появилось широко улыбающееся лицо мистера Макгиллакатти.

– Поздравляю, дочка, и прекрати дуться. Наши денежные проблемы решены!

Кейт замерла, не понимая причины его радости. Разве отец поднялся наверх не для того, чтобы устроить ей выволочку? Она виновато покосилась на кровать, но тут же вспомнила, что собиралась выглядеть спокойной.

–. Спускайся вниз, котенок, я хочу, чтобы ты присоединилась к нам с Мэдлин: вместе мы поднимем тост в честь такой удачи.

Радуясь тому, что ей больше нечего бояться, Кэтрин вслед за отцом спустилась вниз.

В гостиной поверенный Джейкоб Моррел стоял рядом с мистером Дейли, и оба улыбались.

– Разрешите мне представить вам Мэри Кэтрин. – Хоумер положил руку на талию дочери.

Кэтрин кивнула:

– Мы уже виделись. Очень приятно, мистер Моррел, мистер Дейли.

В гостиную вошла Мэдлин с подносом, на котором стояли рюмки и откупоренная бутылка хереса. Поставив поднос на изящный столик у двери, она возбужденно произнесла:

– Милая! Отец тебе уже рассказал? Мистер Дейли сделал предложение, которое позволит нам не закрывать шахту!

– Чудесно. – Кэтрин заставила себя улыбнуться. – И что же это за предложение?

– Мистер Дейли представляет интересы богатого клиента. Насколько я понял, он естествоиспытатель…

– Именно, – уточнил Том Дейли с улыбкой. – Граф Уикстед – человек с многосторонними интересами и талантами. Недавно, приехав сюда на охоту, он влюбился в горы Сьерра-Невада и решил поселиться в этих местах.

– А откуда родом ваш клиент? – вежливо поинтересовалась Мэдлин.

– Из Ирландии.

– О, это очень интересно! – В последнее время Кэтрин стата замечать, что куда ни повернись – всюду натыкаешься на каких-нибудь ирландцев. – Судя по всему, этот лорд Как-его-там…

– Уикстед, – прошептала Мадлин так благоговейно, словно они находились в церкви.

– Ну да, именно – он и сделал нам заманчивое предложение? И что вы ответили, отец? Продали этому богатому, но слегка ненормальному джентльмену часть вашего выгоревшего леса?

Макгиллакатти бросил на дочь предостерегающий взгляд.

– Граф пожелал заполучить участок в двести сорок тысяч акров вдоль реки Труки и предложил мне за него хорошие деньги: сорок долларов за акр.

Моррел довольно рассмеялся:

– Немаленькая сумма всего лишь для того, чтобы построить себе скромный охотничий домик!

Дейли, посмотрев сквозь свою рюмку на свет, с усмешкой добавил:

– Девяносто шесть тысяч – пустяк в глазах истинного любителя природы.

– Предлагаю тост. – Хоумер высоко поднял рюмку и, подмигнув Мэдлин, чокнулся сначала с ней, а потом по очереди со всеми остальными. – За графа Уикстеда, поистине прекрасного человека!

– Да-да, за него!

Пригубив вино, Кэтрин ощутила приятное тепло. Она почти не прислушивалась к тому, как отец и двое поверенных обсуждают планы по поводу шахты «Удачная находка». Хотя Кейт была рада неожиданной удаче отца, ей хотелось, чтобы гости поскорее прекратили пустые разговоры: тогда она сможет унести все эти любопытные коробки наверх и без помех посмотреть, что еще ей купил Питер.

Вскоре мистер Дейли стал прощаться, и Кэтрин вдруг поняла, что отец и Джейкоб Моррел собираются о чем-то с ней поговорить.

– Очень жаль, что старина Уикстед уже женат, Кейт, – со смехом сказал Хоумер. – Иначе у меня был бы соблазн выдать тебя за этого достойного джентльмена.

Кэтрин бросила на отца уничтожающий взгляд:

– Хочу вам напомнить, что у меня уже есть муж.

– Только до тех пор, пока мистер Моррел не аннулирует ваш брак, – поправил ее Хоумер.

– А как же я? Разве мне не следует предоставить право голоса? – Лицо Кэтрин сделалось пунцовым от негодования.

Джейкоб Моррел осторожно откашлялся.

– Дорогой мистер Макгиллакатти, на аннулирование брака требуется немало времени, и иногда на это уходят годы, поскольку надо сперва убедить церковь в необходимости отмены обетов…

Кэтрин торжествующе улыбнулась:

– Вот видите! И потом, на каком основании брак будет признан недействительным? Из-за отсутствия супружеских отношений? Право, отец, вам бы следовало понять, что ваша затея не более чем пустая трата времени.

– Впрочем, возможно, мы могли бы доказать, что имело место мошенничество? – подсказал Моррел.

– Мошенничество было только с моей стороны и со стороны моего отца, – упрямо тряхнула головой Кейт. – Возможно, поскольку пострадавшей стороной является мой муж, это ему следовало бы прибегнуть к вашим услугам.

– Святые угодники, спасите меня! – Хоумер поставил рюмку на поднос, который подала ему жена. – О/Рурк обманул меня, когда я нанимал его, чтобы поручить управление моими лесозаготовками, если это не мошенничество, то тогда что же?

– Ну так вы и подавайте на него в суд! – взорвалась Кейт, со слезами возмущения поворачиваясь к своему деспотичному родителю. – Мы были так заняты тем, чтобы заставить его на мне жениться, что нам даже в голову не пришло спросить, зачем этому человеку соглашаться на участие в подобном плане!

– Мэри Кейт, здесь не время и не место обсуждать семейные дела. – Хоумер угрожающе нахмурился, но Мэдлин ловко встала между ними, одновременно подавая мистеру Моррелу шляпу и пальто.

– Спасибо, что вы сумели помочь моему мужу. Уверена, если Кэтрин потребуется юридическая помощь, она сама обратится к вам.

На лице мистера Моррела отразилось глубокое облегчение.

– До свидания, мистер Макгиллакатти! Дамы, мое почтение.

Как только поверенный ушел, Мэри Кейт начала собирать разбросанные по гостиной коробки и пакеты.

– Это от Питера, – сообщила она отцу. – Он не обязан был все это мне присылать. Если учесть то, как вы с ним обошлись, я бы сказала, что Питер ведет себя очень порядочно, не правда ли?

– И все же я не допущу, чтобы моим зятем стал какой-то там актеришка! – взревел Хоумер. – Немедленно отправь все это обратно!

– Черта с два! – Кэтрин укрылась за огромным мешком с платьем, словно за щитом. – Я люблю Питера О'Рурка, и вы не посмеете вмешиваться в мои семейные дела. Будущее нашего брака будем решать мы с ним, а не вы, папенька, вот так-то! – Сказав это, Кейт сама удивилась тому, насколько спокойной она себя чувствует в этой сложной ситуации. – А если мне когда-нибудь понадобится ваш совет, я непременно вам об этом сообщу.

Мэдлин была немало удивлена, войдя в гостиную как раз в тот момент, когда Кэтрин сделала это заявление: она впервые слышала, чтобы дочь высказывала свое мнение столь решительным образом. На этот раз Мэри Кейт не устраивала истерики, она держалась вызывающе, но твердо.

– Хоумер, тебе не кажется, что наша Кейт стала взрослой? – проговорила она, ласково кладя руку на плечо мужу.

– Брось, мне лучше знать, что нужно нашей дочери, Мэдди, – проворчал Хоумер, пряча свое неудовольствие за ритуалом раскуривания очередной сигары. – И вообще, я сомневаюсь, чтобы этот никчемный бабник, ее муженек, надолго задержался в городе. – Он наградил Мэри Кейт торжествующим взглядом.

Кэтрин замерла, держа в руках груду коробок из магазина.

– И почему это, скажите на милость?

– Потому что я велел Моррелу составить для него судебный запрет. Если он сделает хоть шаг на территорию моего дома или попытается тебя увидеть, то тут же отправится в тюрьму на тридцать дней.

– Ах так! – Негодованию Кейт не было предела. – Тогда я сама пойду к нему! Или вы собираетесь и собственную дочь отправить в тюрьму?

– Лучше оставь его, Кейт, он тебе совершенно не подходит. – Хоумер отправил к потолку кольцо сигарного дыма.

И тут Кэтрин, передав свои подарки матери, отчего эта миниатюрная женщина буквально скрылась за стопкой коробок и пакетов, покачивая бедрами, прошествовала к отцу и ткнула указательным пальцем в его бочкообразную грудь:

– Только попробуйте отправить Питера в тюрьму, папенька, и я к нему там присоединюсь. Я сколько угодно раз поклянусь судье на Библии, что вы засадили за решетку ни в чем не повинного человека, так что в конце концов над вами весь город станет смеяться.

– Опомнись, дочь! – Хоумер провел ладонью по волосам. – Неужели ты думаешь, что я всю жизнь работал не покладая рук только для того, чтобы ты потратила свою жизнь впустую, увиваясь за каким-то бесполезным красавчиком? Как жена актера, ты не будешь иметь даже крыши над головой. Дешевые пансионы, аморальные знакомые и никакой уверенности в завтрашнем дне, разве это жизнь?

Кейт секунду молчала. Увидев в глазах отца боль, она поняла, что в самом деле ему небезразлична.

– Это моя жизнь, папенька, – прошептала она. – Ну как вы не можете этого понять?

Все это время Мэдлин беспомощно переводила взгляд с одного спорщика на другого.

– Дорогие мои, не будем ссориться, – она умоляюще посмотрела на Хоумера, – и пожалуйста, давайте отложим этот разговор.

– Лучше я застряну в чистилище на лишнюю тысячу лет, чем допущу, чтобы Мэри Кейт погубила свою жизнь с этим О'Рурком! – заявил Хоумер, мрачно нахмурившись. – И не надейтесь, я не успокоюсь, пока этот человек благополучно не исчезнет из ее жизни. – Он посмотрел на часы, ища повода, чтобы улизнуть от этих мегер, которые постоянно портили ему жизнь похуже роя озлобленных пчел.

– Сначала, отец, – лицо Кэтрин побледнело, – позвольте мне поговорить с Питером и узнать, что он скажет. Если он захочет признать брак недействительным… я больше ни слова не скажу.

– Нет, нет и нет! Я запрещаю тебе с ним видеться! – Хоумер яростно пыхнул сигарой. – Теперь без моего разрешения ты даже из дому не выйдешь!

«Еще как выйду, папенька!» Прикрыв глаза, Кэтрин решила притвориться покорной, но потом непременно отправиться к Питеру – пусть даже ей придется для этого тайком улизнуть из дома.

– Если вы двое договорили, – вздохнула Мэдлин, – я бы хотела привести тут все в порядок. Мэри Кейт, ты не поможешь мне унести эти пакеты к тебе в комнату?

Хоумер фыркнул, стряхивая сигарный пепел в камин. Его возмущали нечестные приемы, которые позволяют себе женщины. Он легко мог справиться с бастующими шахтерами, профсоюзными скандалистами или победить в открытой драке, но слезы и недовольные взгляды всегда больно его ранили:

– Я собираюсь съесть ленч, в городе, – заявил он, направляясь к вешалке, – но пусть Кейт не думает, что я с ней согласился.

Когда мистер Макгиллакатти вышел из дома, Кейт, встав у окна, проводила его гневным взглядом.

– Он ничего не хочет слушать, – уныло сказала она. Мэдлин подошла к дочери и, пытаясь утешить, обняла ее за плечи.

– У твоего отца благие намерения, хоть он и совершенно не прав. Мы обе это понимаем, не правда ли?

Неожиданно Кейт разрыдалась:

– Он губит мою жизнь!

– Давай распакуем все эти чудесные вещи, а потом я пошлю за конюхом, чтобы он вернул коробки в магазин.

– Нет! Я ничего возвращать не собираюсь! – Кейт показалось, что теперь ей предстоит сражаться с матерью. – Может, это станет моей единственной памятью о Питере!

Мэдлин весело засмеялась:

– Конечно, ты все оставишь, однако коробки, после того как мы их опустошим, тебе вовсе ни к чему…

Мгновенно все поняв, Кэтрин бросилась матери на шею и принялась обнимать и целовать ее.

– Ты просто гений, мама, я так тебя люблю! Обещаю, что тебе и папеньке не придется за меня краснеть.

– Я это знаю, милая. – Мэдлин потрепала дочь по щеке. – Слушай голос сердца, Мэри Кейт, а отца предоставь мне – я уж как-нибудь сумею с ним справиться.

Глава 25

После того как коробки были благополучно доставлены обратно в магазин, Кэтрин, возвращаясь домой, неожиданно встретила отца Манога. Определенно это сам Господь посылает его ей в столь трудный час, решила она и смело подошла к священнику.

Когда Кэтрин закончила изливать душу святому отцу, сидя с ним в ресторане отеля «Интернэшнл», куда она пригласила его на чашечку кофе, то с изумлением почувствовала, что с души у нее словно свалился тяжелый камень.

– Я уверен, что Питер во всем пойдет вам навстречу, миссис О'Рурк, – сказал отец Маног с улыбкой. – Обеты, принесенные пред Богом, не должны нарушаться, не так ли?

Глаза Кэтрин увлажнились, когда священник провел большим пальцем по ее лбу в прощальном благословении. Она всем сердцем желала открыть Питеру тайну своей любви, хотела вымолить у него прощение и обещание все начать заново, и теперь ей казалось, что ее мечта не так уж неосуществима.

Подойдя к портье, она представилась и осведомилась, где находится Питер.

– Мистер О'Рурк сегодня целый день то приходит, то уходит, – сообщил ей портье. Порывшись в ящике стола, он достал запасной ключ от номера 208. – Может быть, вы предпочтете подождать его у него в номере?

Лицо Кэтрин просияло.

– Да, это было бы наиболее удобно для меня! – быстро ответила она, решив устроить Питеру сюрприз. – Не могли бы вы распорядиться, чтобы нам приготовили ужин и бутылку вашего лучшего вина?

Портье кивнул и улыбнулся:

– Разумеется, миссис О'Рурк.

Взяв ключ, Кейт поднялась по лестнице, рисуя себе картину того, как она удивит Питера, надев пеньюар и сорочку, которые он ей только что подарил. Даст Бог, этот вечер станет подлинным началом их совместной жизни!

Когда Кэтрин добралась до верхнего этажа, она вся дрожала от волнения. Номер 208 не походил на апартаменты для новобрачных, где они провели свою первую ночь, играя в покер, но он навсегда останется у нее в памяти как место, где она вручила себя тому, кого любит всем сердцем.

Внезапно на лестнице раздался сильный шум, как будто кто-то тащил тяжелый багаж. Посмотрев вниз, Кейт увидела Питера: вместе со своим спутником он поднимал довольно большой сундук и несколько кожаных мешков.

– Ну вот и все, Меррик, – проговорил Питер с удовлетворением. – Завтра можно будет выехать пораньше.

– К рассвету я буду готов, – пообещал Меррик.

Спустя несколько секунд дверь номера, снятого Питером, открылась и тут же снова закрылась; потом Кэтрин услышала быстрые шаги на лестнице и поняла, что мужчины ушли. «Ну что за невезение!» – подумала она. Ей так сильно хотелось, чтобы первые минуты наедине с Питером стали особенными для них обоих!

Как только Кейт убедилась в том, что мужчины не собираются возвращаться, она быстро прошла к номеру 208, открыла его и, зайдя внутрь, снова заперла дверь, а затем поставила на пол свой чемоданчик.

Слабый свет газовой лампы, оставленной гореть над секретером, создавал странные тени на полу; пара тюков в плотной мешковине, старая попона и уздечка были брошены в дальний угол за кроватью, Кейт усилила свет лампы и осмотрела комнату. Две винтовки, стоящие у стены рядом с несколькими ящиками, двумя дюжинами капканов и несколькими топорами, заставили Кейт содрогнуться: вещи, поставленные вдоль стены, больше подходили неприхотливому жителю гор, чем актеру или лесорубу.

«Кажется, Питер что-то задумал, – встревоженно подумала она, но тут же напомнила себе: – Не забывай: твои любовь и верность предназначены человеку, а не его призванию». Однако, размышляя о том, что за таинственные вещи предстали перед ней, она почувствовала, как ее тело наполняет ледяной страх. Неужели Питер и в самом деле решил поселиться в горах?

Если не считать небольшой коробки с книгами, она не видела никаких признаков того, что в этом номере остановился воспитанный джентльмен: только находящийся вне закона человек мог запастись таким количеством оружия! Что, если произошло нечто ужасное и теперь Питер скрывается от правосудия, а потому и окружил себя такими странными припасами?

Резко тряхнув головой, Кейт заставила себя вспомнить о цели своего прихода. Она находится здесь для того, чтобы сказать Питеру о своем желании остаться рядом с ним, обещать ему свою любовь и верность, делить с ним постель, рожать ему детей и… поехать с ним на край земли, если так будет нужно. И все же теперь у нее появились серьезные опасения. Она вспомнила странную поваренную книгу, которую Питер прислал ей. Лосиные губы! Рагу из бобровых хвостов! Семь рецептов тушеного кролика! Без сомнений, все это рецепты блюд первопроходцев, от которых ее чуть не затошнило, а вовсе не шутка, как она решила вначале.

Когда прошел час, а Питер так и не вернулся, Кэтрин решила, что, возможно, ей не следовало являться сюда без предупреждения, и начала в тревоге расхаживать по комнате. Что могло его задержать? Она знала, что театр закрыт из-за непогоды. Отец Маног также сообщил ей, что труппа дала свой последний спектакль накануне перед полупустым залом и этим утром актеры, собрав вещи, уехали из города.

Поставив шампанское охлаждаться на льду, Кэтрин прошла в нишу, чтобы переодеться в ночную рубашку. Она повесила серое платье из фая за дверью, а потом стала думать, не следует ли ей снять и хорошенькую шемизетку, панталоны и серые чулки с изящными стрелками; однако, представив себе, как Питер будет ее раздевать, лелея и лаская, она набросила пеньюар прямо поверх нижнего белья. По прошествии еще одного часа Кэтрин уже была близка к тому, чтобы отчаяться и лечь спать, как вдруг услышала скрежет ключа в замке.

Питер!

Улыбнувшись в темноте, Кэтрин с трудом сдержала радостное волнение.

В этот момент дверь открылась и она увидела, как ее муж входит в номер.

Заперев за собой дверь, Питер бросил ключ на секретер и стал растирать замерзшие руки.

– Похоже, сегодня на улице минус двадцать, не меньше, – пробормотал он и, пройдя через комнату, подбросил в огонь пару поленьев, а потом встал у камина, неподвижно глядя на языки пламени.

Привстав на цыпочки, Кейт уже собралась выйти из своего укрытия, как вдруг Питер резко повернул голову и нахмурился. В отблесках огня его зеленые глаза холодно заблестели, а рука потянулась к револьверу, закрепленному на поясе.

Затаив дыхание, Кейт смотрела, как Питер крадучись подходит к стенному шкафу. Ничего там не обнаружив, он несколько успокоился и, перейдя к окну, отодвинул занавеску, проверил пожарную лестницу, а потом направился к мешкам, сваленным в углу.

Кэтрин нервно сглотнула. Если Питер опасается незваных гостей, то он может выстрелить в темноте наугад, а вопросы задавать уже потом.

И тут неожиданно из угла раздался звук, который ни с чем нельзя спутать, – звон сыплющихся монет, а затем прозвучал удовлетворенный вздох Питера.

Так вот оно что! Оказывается, в этих тяжелых мешках спрятаны деньги!

Кэтрин моментально захлестнула волна дикого страха. Она прислушивалась к звону монет, которые возвращались обратно в мешки, поставленные на полу. Неожиданные дорогие подарки, полученные ею от Питера, обретали теперь совершенно новое значение. Вероятно, он совершил нечто ужасное и теперь скрывается, а ее решил не отпускать от себя и поэтому одарил всеми этими благами.

Не выдержав, Кэтрин всхлипнула, и в тот же миг Питер стремительно обернулся. В самую последнюю секунду он удержал свой порыв пустить в дело новенький «кольт» и продолжал напряженно ждать, как вдруг прелестная фея в ночной рубашке, шагнув из ниши, бросилась к нему в объятия.

– Питер, милый! – Руки Кейт стремительно обвились вокруг его шеи.

– Кейт! Что это значит? И как ты сюда попала? – Питер стоял, не двигаясь, и подозрительно смотрел на жену.

– Ох, – прорыдала Кейт, цепляясь на него, – понимаешь, мне так тебя не хватало!

Она плакала так безутешно, что Питер невольно смягчился.

– Как вижу, ты получила мои подарки! – Его пальцы скользнули по нежной ткани, отделявшей ее теплое тело от его жадных рук.

С горестным воплем Кэтрин вырвалась из его объятий.

– Как ты мог? – Она шагнула к загадочным мешкам. – Ты хотя бы подумал о том, что это будет значить для меня?

Лоб Питера прорезали глубокие морщины.

– Я собирался утром повидаться с тобой, только и всего.

Кэтрин недоверчиво хмыкнула. Нагнувшись, она распустила завязки на одном из мешков, набрала горсть монет и, поднеся их к свету, требовательно подняла глаза на Питера.

– Не лги мне, я слышала все. Вы с твоим сообщником собирались исчезнуть из города завтра утром.

– Да, но сначала я непременно попрощался бы с тобой.

– Попрощался? Да как ты смеешь? Я пришла сегодня сюда, чтобы сказать тебе, как сильно тебя люблю, сказать, что готова ехать с тобой хоть на край света, а ты… – Она швырнула монеты на пол и громко зарыдала.

– Мне казалось, что ты именно этого хочешь, – медленно проговорил Питер О'Рурк.

– Поверить не могу, что слышу это от тебя! – Кэтрин находилась на грани полного отчаяния. Ее мир рушился, а Питер по-прежнему прятался за своей маской хладнокровия и, казалось, нисколько не был тронут тем, что ее чувства пришли в такое расстройство. – Деньги еще никого не сделали счастливым. А теперь ты ограбил банк и хочешь сказать, что это я виновата?

– Ограбил банк? – Питер был совершенно сбит с толку. Кэтрин серьезно кивнула:

– Нам надо обязательно все это вернуть, пока никто не заметил, что деньги пропали… Надеюсь, поверенный отца нам поможет – у него масса полезных знакомств. А потом будем ждать и надеяться на лучшее.

Неожиданно Питер усмехнулся:

– Мы? Скорее, это я должен надеяться на лучшее. Скажи, а ты станешь ждать меня, если я попаду в тюрьму?

– И ты еще сомневаешься! – Кэтрин вздрогнула при мысли о том, что, возможно, ей придется на долгие годы расстаться с этим необычайно обаятельным глупцом. – Ах, милый, я считаю, что часть вины лежит на мне! Если бы я не была такой холодной и бессердечной…

Услышав столь неожиданное признание, Питер невольно закашлялся, чтобы не рассмеяться.

– Ты, кажется, простудился! – встревоженно воскликнула Кейт.

– Ну что ты, я совершенно здоров. – С трудом отдышавшись, Питер расправил плечи. Однако он не стал возражать, когда Кейт, проведя по его лбу изящными пальчиками, начала стаскивать с него куртку и рубашку.

– Если мы хотим сбежать на рассвете, тебе нужно отдохнуть, – заявила она и, раздев Питера до пояса, усадила его на кровать. – Давай я помогу тебе снять сапоги, милый.

– Нет-нет, я ничуть не устал! – Он попытался привлечь ее к себе.

– Не надо меня обманывать – ограбление банка наверняка забирает немало сил. – Кэтрин стащила с него сапоги и взялась за застежку брюк. – Обещай, что больше никогда не станешь делать ничего подобного!

– Обещаю.

– Ох, Питер! – Кейт полузакрыла глаза в мечтательном томлении и тряхнула головой, отчего грива золотисто-рыжих волос рассыпалась по ее плечам. – Может, у нас больше не будет другой такой ночи, – прошептала она печально.

Скрывая улыбку, Питер притянул ее к себе.

– Тогда давай постараемся, чтобы эта ночь нам запомнилась навсегда.

Глава 26

За окном завывал ветер, сотрясая стекла, а в номере отеля время словно остановилось.

– Почитай мне стихи, Питер! – неожиданно прошептала Кейт.

– «О нет, любовь моя! Словами не выразить мне глубину чувств. – Питер мечтательно улыбнулся. – Джульетта, солнце ты, а я же – месяц ясный».

– Еще!

Словно пушистый котенок, задумавший понежиться у жаркого камина, Мэри Кейт свернулась на сильной груди мужа; они долго не размыкали нежных объятий, едва решаясь дышать, медленно осознавая простую истину: с самого начала это было их судьбой, неизбежным завершением скитаний блудного сына. Питера, и осуществлением самых беспокойных желаний Кэтрин.

«Здесь мое место», – стучало сердце Питера у теплой груди Кэтрин, и тихий вздох отвечал ему: «Я твоя, Питер, отныне и навеки».

В полуночный час, пробужденный к действительности воем ветра в трубе, Питер приподнял голову и залюбовался тем, как горящие угли отражаются в рыжих волосах жены. Кейт лежала в его объятиях, чуть задыхаясь, с остановившимися от желания глазами и губами, чуть припухшими от его поцелуев.

– Мы целуемся уже несколько часов! – прошептал Питер, только теперь заметив всю странность своего поведения. Почему-то он никак не мог насытиться простым наслаждением, которое получал от ее губ.

– Раздень меня, Питер, пожалуйста, – прошептала Кэтрин. – Я не хочу, чтобы между нами оставалась хоть какая-то преграда! Я хочу, чтобы ты целовал меня всю, чтобы ты вошел в меня, заполнил меня, стал моей частью.

В тот же миг руки Питера лихорадочно начали двигаться по ее шелковистому телу, осторожно скользя по гладким тонким чулкам, схваченным подвязками у колен. Подняв стройную ногу жены, Питер поцеловал нежную ямочку под коленом, потом лизнул слабый след, оставшийся на коже после того, как он сдвинул чулки.

По телу Кейт побежала сладкая дрожь, и она тихо засмеялась:

– Прекрати, Питер, а то я сейчас умру!

Однако Питер не обращал внимания на ее взволнованные протесты: он прижался губами к мягкому треугольнику между ног, вызвав у Кейт такое острое чувство наслаждения, что она испытала оргазм, вскрикивая и извиваясь под его ласками.

– Я люблю каждый дюйм твоего тела, Кэти О'Рурк!

– А я твоего!

Решив, что эту отчаянную игру должны вести двое, Кейт страстно потерлась о его тело, затем протянула руку и ухватилась за мужественный жезл, воздвигшийся над нею.

– Это мое! – провозгласила она с торжествующей улыбкой, после чего скользнула по кровати ближе к нему. – Мой! – повторила она, беря набухший член в рот.

– О, Кейт!

Эротические фантазии вихрем ворвались в мысли Питера, его тело налилось страстью, и он содрогнулся, ощутив, как Кэтрин сжимает его пульсирующее копье. Он запустил руки в огненные пряди ее волос, чувствуя, как интимные ласки ее губ и языка ввергают его в водоворот мучительно-пьянящей страсти.

Поспешно рванув тонкое кружево, так что на секунду они оба оказались под полупрозрачным пологом, Питер не стал высвобождаться из-под легкого покрывала, а зарылся лицом в шелковистую кожу, ласково щекоча языком пупок. Он прикусывал и целовал Кейт, наслаждаясь ее поразительной женственностью, жадно вдыхая острый аромат ее страсти.

– Ты такая… чудесная, – прошептал он с жаром искреннего благоговения.

Кэтрин вдруг показалось, что его руки одновременно находятся всюду. Его губы, пальцы и волосы восхваляли ее тело в открытом поклонении.

Еще никогда Кейт не испытывала такого наслаждения. Она медленно открывалась ему: ее тело распахивалось, словно лепестки цветка, приглашая в самый центр ее существа.

Питер выгнулся над ней царственным львом, демонстрируя свою власть с мягкой решительностью, которая возбуждала гораздо сильнее, чем сила. Одним мощным движением он овладел ею, наполнив ее целиком. В это мгновение Кейт поняла, что нет на всем свете такой силы, которая смогла бы их разлучить. Она ощутила их соединение так мощно, что мгновенно погрузилась в экстаз.

Неожиданные судороги острого наслаждения побежали по ее телу, неукротимые и жарко-сладкие, и потом внутри все сжалось, затягивая Питера глубже и глубже. Они дразнили опасность, наслаждались ею; волны страсти пульсировали между ними наперекор рассудку.

Наконец мощная волна прокатилась по телу Кейт. Она вскрикнула от острого наслаждения; и тут же Питер рухнул на нее в финальных судорогах экстаза.

Словно находясь на приближающейся к Земле огромной комете, оставляющей после себя длинный огненный шлейф, они медленно спускались с небес, радуясь и немного пугаясь своего открытия.

– Напомни мне, чтобы я поблагодарил твоих родителей, – пробормотал Питер, целуя ее.

Кэтрин отбросила назад прядь потемневших от пота волос и удивленно посмотрела на него.

– Моих родителей? – недоуменно переспросила она. – А при чем здесь они?

– Они родили тебя, глупенькая! Что бы со мной было без тебя?

Кэтрин теснее прижалась к Питеру, наслаждаясь тем, как слипаются их потные тела.

– Непременно, – задумчиво согласилась она. Кончиком пальца Питер начал водить по вершине ее груди.

– Подумать только: мне уже исполнилось семь лет, когда ты еще существовала только в фантазии твоего отца.

– Бедненький ирландский мальчик, просто пропадал от тоски! – Кейт тихо засмеялась, пытаясь представить себе Питера любопытным школьником.

Она стала гадать, унаследуют ли их дети его губы, которые сейчас изогнулись в ленивой улыбке, словно он находил весь мир невероятно приятным. Или, может быть, у них будет его классический профиль?

– Верно. Я уже тогда начал поиски, рассчитывая, что найду женщину моей мечты под ворохом нижних юбок – если буду искать достаточно долго.

– Но ты нашел меня совсем не так! – напомнила Кейт. Он иронически выгнул бровь и рассмеялся:

– Я лежат посредине улицы, когда вдруг надо мой встала невероятно красивая рыжеволосая особа.

– Любовь с первого взгляда? – подсказала она с надеждой.

– Я решил, что умер и попал в рай.

– Слова, достойные романтика. – Кейт прикрыла глаза и одарила его нежным и страстным поцелуем.

– Настоящая поэзия!

Ближе к рассвету Кейт, выгнув спину, оседлала мужа. На этот раз они достигли вершины экстаза одновременно, в ослепительной вспышке наслаждения.

– Да, да! Боже святый, да!

Проклятие и громкий стук в стену рядом с ними резко отрезвили счастливую пару.

– Заткнитесь, или я напущу на вас охрану гостиницы! – пригрозил им сосед.

Сотрясаясь от беззвучного смеха, Кэтрин прижала ладонь к губам Питера, чтобы заглушить его громкий хохот.

С сожалением оторвавшись от Кейт и поднявшись, Питер помог жене собрать ее одежду и отправил в нишу мыться, а сам быстро оделся и собрал документы. В считанные минуты он упаковал свои вещи так, чтобы по ним никто не узнал в нем нового владельца лесопилки «Диабло».

То, что Кейт продолжала придерживаться ошибочных представлений о нем и была полна решимости отправиться вместе с ним, его очень радовало. Тем не менее, Питер решил отправить Меррика вперед с припасами и дюжиной нанятых им рабочих.

Он озабоченно взглянул на мешки с монетами от «Уэллс-Фарго». Деньги были доставлены с почтовой каретой из Сан-Франциско накануне днем: управляющему банком понадобилось три дня на то, чтобы собрать тысячу долларов пятицентовыми монетами.

Питеру с самого начала хотелось вернуть всю сумму, которую Кейт заплатила ему за то, что он согласился на ней жениться, и покончить с этим, но теперь эта идея потеряла свою привлекательность. Всего монет оказалось на двести фунтов – почти вдвое больше того, что весила сама Кейт, и такая тяжесть се просто раздавила бы. Однако с этими деньгами все равно что-то надо было делать. Еще прежде он решил по дороге из города подъехать к дому Кейт, вывалить содержимое мешков у двери и красноречиво умолять ее вернуться к своему мужу, оборванцу-лесорубу. Ему хотелось, чтобы Кейт любила его самого, а не его неожиданное наследство.

Теперь весь его сложный план оказался не нужен: Кейт сама пришла к нему. Ее поступок ясно показывал, что она будет любить его, даже зная, что у него в кармане нет ни гроша. Питеру эта уверенность была дороже всего.

– Перед отъездом нам надо будет вернуть деньги, а без помощи адвоката этого никак не сделать, – сказала Кейт, обнимая его.

Питер обернулся:

– Это я целиком беру на себя. В конце концов, я забрал их из банка, мне и возвращать.

– Не будь таким тупицей, Питер. Неужели ты не понимаешь? Я – твоя единственная надежда, поверь мне. Я вернусь немедленно, с самым хорошим адвокатом этого города.

Кэтрин уже взялась за ручку двери, когда Питер схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.

– Нет, эти деньги твои – я собирался вернуть их тебе сегодня утром.

– Но мне не нужны краденые деньги! – выкрикнула Кейт с обидой. – Я не стану твоей сообщницей никогда, понял?

– А мне казалось, что ты меня любишь…

– Да, люблю. – Зеленые глаза Кейт заблестели от слез. – Но деньги должны вернуться в банк. Что бы ты ни говорил, я не передумаю.

– Хорошо. – Питер скрипнул зубами. – Я сам верну деньги.

Не обращая внимания на протесты Кэтрин, он подхватил ее на руки и бросил на кровать, затем, распустив узкий галстук, несколько раз обернул им запястья жены и прочно привязал ее руки к раме кровати.

– Питер, что ты делаешь? – Кейт начала яростно дергать ногами и извиваться, пытаясь высвободиться. – Ты не можешь оставить меня здесь одну!

– Еще как могу. – Питер бросил на нее такой грозный взгляд, что Кейт невольно съежилась. Взяв два звякающих мешка, он подошел к кровати. – Лежи спокойно и жди меня, пока я не договорюсь о возвращении этих денег в банк.

– И не надейся! – Кейт воинственно выставила вперед подбородок.

И тут Питер начал класть тяжелые кожаные мешки с деньгами ей на руки и на ноги. Каждый весил почти тридцать фунтов. Очень скоро Кейт обнаружила, что попала в ловушку: она не могла пошевелиться.

– Ах, так? Тогда я буду кричать!

– Могу поручиться, что администрация гостиницы не поблагодарит тебя за шум в столь ранний час. К тому же я делаю это ради твоего блага.

– У-у! – Кейт с трудом оторвала голову от подушки и гневно посмотрела на мужа. – Я тебе за это жестоко отомщу.

О'Рурк наклонился и поцеловал ее.

– Но ты все еще меня любишь, верно?

Кейт хотелось сказать, что ненавидит его, но она не могла солгать. Питер, грабитель и мошенник, смеет смеяться над ней, и все равно она его любит как последняя дурочка!

В этот момент запах кожаных мешков «Уэллс-Фарго» напомнил ей о том, что очень скоро они с Питером углубятся в горы, по пятам преследуемые властями, и она, проводив глазами Питера до самой двери, принялась уныло размышлять о своей печальной судьбе.

Отыскав своего нового учетчика, Меррика, О'Рурк зашел на конюшню при почтовой станции, где купил лошадь для Мэри Кейт. После этого явился к Хоумеру и, разбудив его, сообщил, что уезжает работать на нового владельца «Диабло» вместе с Кейт.

– Так у тебя хватило нахальства нарушить судебный запрет, О'Рурк? – взревел Макгиллакатти, багровое лицо которого соперничало яркостью с его клетчатым шерстяным халатом.

Все же Хоумер отпер дверь и впустил незваного гостя в дом.

– Кейт сама пришла ко мне, сэр, – объяснил Питер.

– Что ж, раз так, сейчас я соберу ее вещи. – Мэдлин, вместе с мужем поднявшаяся с постели, тихо ушла наверх.

– И где она сейчас? – Хоумер быстро шагал по прихожей, сжимая за спиной кулаки.

Питер улыбнулся:

– Сторожит свое приданое. Я надеялся, что она найдет ему лучшее применение, но Кейт требует, чтобы оно вернулось обратно в банк.

– Гм!..

Питер бросил на тестя загадочный взгляд.

– Она очень практична в отношении денег. Видимо, пошла в отца.

Макгиллакатти неохотно прошел на кухню и взялся за кофейник:

– Выпьешь со мной кофе?

– Да, сэр, с удовольствием.

Усевшись на стул у кухонного стола, Питер взял пододвинутую ему чашку. Кофе Макгиллакатти оказался густым, как патока, и невероятно горьким.

Тем временем Хоумер, кашлянув, устремил на зятя подозрительный взгляд:

– Так ты бросил актерство?

– Верно, сэр. Имея жену, я должен обеспечить ей стабильный доход, а в этом очень мне помогают лесозаготовки. Мне остается только поблагодарить вас за то, что вы указали именно этот путь.

Хоумер почесал затылок.

– Странно, что ты получил прежнее место в том же лагере…

– А по-моему, ничего странного.

– И какой он, этот граф Уикстед? – поинтересовался Хоумер.

Питер пожал плечами:

– Вполне обычный. Представьте, когда-то я с ним учился в одной школе.

Хоумер хмыкнул:

– Мир тесен. Что ж, удачи тебе, О'Рурк. Надеюсь, что у тебя все получится.

– Спасибо, сэр. Я тоже искренне на это надеюсь.

Через несколько минут Мэдлин позвала мужчин наверх, чтобы они смогли забрать два сундука с одеждой, купленной Питером.

– Держи с нами связь, Питер, – ласково произнесла она, когда дело было закончено.

– Всенепременно. – Питер вручил Макгиллакатти отобранный у Кейт ключ от номера 208. – Буду вам благодарен, если сегодня днем вы положите приданое дочери на счет в банке «Уэллс-Фарго». Мы оставим деньги па кровати.

– Ладно, я об этом позабочусь, – пообещал Хоумер, передвигая сигару в уголок рта. – Береги мою малышку, слышишь?

– Можете на это рассчитывать, сэр. Кто знает – может, когда весной сойдет снег, вы с миссис Макгиллакатти найдете возможность и навестите нас.

Погрузив сундуки Кейт, Питер устроился на козлах рядом с поеживающимся от холода Меррнком.

– До встречи весной, – прокричал он и, помахав супругам Макгиллакатти, велел Меррику трогать.

Глава 27

Лагерь «Диабло» на реке Труки.

Начало июня 1865 года

Когда Мэри Кейт выбежала из леса, щеки ее покрывал яркий румянец, глаза искрились радостью. Она немного покружилась, покачивая корзинкой с лесной земляникой, а потом протяжно вздохнула, довольная своей новой жизнью.

Вдыхая чистейший горный воздух, Кейт представила высокие водопады и ледяные ручьи, которые бежали у нее за спиной по склонам. Повсюду из прохладной влажной почвы пробивалась жизнь: стрекозы кружили над гладью форелевого озерца, образовавшегося выше плотины, перегородившей речку, пчелы прилетали с теплыми потоками воздуха, чтобы отведать нектар с цветов двух яблонь, которые Питер посадил рядом с их домом.

Здесь они с Питером провели последние семь месяцев, и это была настоящая идиллия. Кэтрин не уставала удивляться тому, какое удовлетворение она находит в этих необжитых краях.

Как это ни странно, с каждым днем, проведенным рядом с Питером, она становилась все более уверенной в себе. Когда они впервые приехали на Труки посреди зимы – полузамерзшие, без гроша в кармане, – будущее казалось им таким же мрачным, как и заснеженный лес.

И вот теперь все чудесным образом изменилось. Весна пришла на склоны Сьерра-Невады и словно оживила их. Кейт по-прежнему безумно любила Питера и сгорала от нетерпения, готовясь сообщить ему хорошие известия.

Срезав дорогу и пройдя через свой борющийся за жизнь огород, Кейт наклонилась, чтобы выдернуть проросший сорняк. На деревьях цокали бурундуки и белки, половину ее посадок объели олени – но все равно она была счастлива, как никогда.

Завернув за угол дома, Кэтрин с удовлетворением заметила тонкую струйку дыма над крышей и громко засмеялась. То-то Питер удивится, когда она поставит на стол рагу из кролика! Младший сын Рейми Гризуолда заглянул к ним после завтрака с парой калифорнийских чернохвостиков, и Кейт, посыпав их солью и перцем, поджарила дичь на большой чугунной сковороде. Что до десерта, то она приготовила землянику и салат с зеленью.

Повесив корзинку с земляникой на столбик забора. Кейт забежала за дом, чтобы прогнать оленя, который забрался в сад; при этом ее яркие волосы развевались, как флаг, сверкали, словно краски заката над Тихим океаном.

Внезапно Кэтрин увидела, что по проложенной в лесу дороге к дому подъезжает красивый черный экипаж с бронзовыми накладками. Когда пара идеально подобранных гнедых остановилась, она принялась лихорадочно соображать, кто бы это мог быть. Сперва Кэтрин не стала приближаться к карете, издали наблюдая за тем, как кучер слезает с козел. Облаченный в серую ливрею с золотыми галунами, он обошел экипаж с непринужденным шиком опытного слуги, а затем картинным жестом распахнул дверцу кареты.

Изящная ручка высунулась из кареты, чтобы опереться на затянутую в перчатку руку кучера.

– Благодарю вас, мистер О'Хара. – Незнакомый женский голос музыкой разнесся по двору, легко долетев до того места, где завороженно застыла Кэтрин. Невысокая стройная особа, облаченная в темно-лиловый бархат, осторожно вышла из кареты; ее унизанные кольцами руки придерживали подол, чтобы тот не касался земли, по который ступали ее изящные ножки. – Ага! – воскликнула она, выразительно сверкнув глазами. – Надо думать, вы и есть Мэри Кэтрин. – Ее проницательный взгляд скользнул по фигуре Кэтрин одновременно с любопытством и доброжелательным вниманием, и она приветливо протянула руку: – Позвольте представиться, дорогая, я графиня Уикстед.

– Извините, мэм, – пролепетала Кейт. – Мы, кажется, незнакомы…

Элегантная гостья Кэтрин поднялась на крыльцо и повернулась, словно желая получше рассмотреть все вокруг.

– Мистер О'Хара, увезите мой багаж в гостиницу в Труки, а затем вернитесь сюда, – приказала она кучеру, после чего снова обернулась. – Мне хотелось бы немного размять ноги. Вы невозражаете, дорогая?

– Конечно, миледи.

Гостья тихо засмеялась.

– Надеюсь, я не приехала в такую даль понапрасну. А где мой блудный сын? – спросила она, снова оглядываясь по сторонам.

Кэтрин недоуменно заморгала:

– Понятия не имею. Полагаю, я с ним ни разу не встречалась.

– Полно, он наверняка где-то прячется. – Заметив растерянность Кейт, дама ласково потрепала ее по плечу. – Ничего страшного, вы можете сказать мне все – ведь я мать Питера.

– О, но…

– Поверьте, я смогу предъявить свидетельство о крещении, если понадобится, – пошутила графиня. – Питер Кейси О'Рурк – мой сын, имеет рост шесть футов четыре дюйма, светлые волосы, зеленые глаза. Возмутительный плут, за что я нижайше извиняюсь.

Только тут Кейт поняла, в кого пошел ее муж.

– Так вот какого Питера вы имели в виду! – Она чувствовала себя так, словно ее крепко одурачили.

Графиня взяла Кейт за обе руки и улыбнулась:

– Как вижу, вы меня не ждали, верно? Что ж, показывайте, как вы здесь живете. Очаровательно! Неудивительно, что Питеру здесь нравится – он прирожденный романтик!

Все еще не придя в себя, Кейт поднялась по ступенькам и пригласила свекровь войти; ей все еще было очень неловко из-за того, что в их скромный дом пожаловала такая важная гостья.

Половики, сплетенные из лоскутов, и муслиновые занавески в яркую розовую полоску придавали гостиной веселый вид; большие глиняные горшки, полные весенних цветов и душистых трав, стояли на столиках там, куда падали лучи солнца, проникавшие сквозь стекла окон. С потолочной балки свисали рога оленей, которых лесорубы стреляли, чтобы пополнить запас мяса. Высушенные цветы, стрелки рогоза и куски плавника дополняли обстановку по-спартански обставленной комнаты.

Пока свекровь вежливо осведомлялась о жизни в этом убежище и о том, как хозяевам удается готовить на открытом огне очага, Кэтрин внимательно рассматривала ее. Мать Питера была очень красива и безупречно любезна: ни тени осуждения или неудовольствия. И все же Кейт никак не могла взять в толк, зачем Питеру было оставлять ее в неведении – ведь их отношения уже давно исключали всякие тайны.

– Миледи, прошу вас, присядьте. – Кэтрин указала на кожаное кресло у камина. – Думаю, что чашка чая будет сейчас очень кстати.

Устраиваясь в кресле Питера, графиня Уикстед улыбнулась:

– Если хотите, можете звать меня мамой.

Кэтрин передвинула чайник ближе к пламени.

– Сперва я должна извиниться за мой внешний вид: понимаете, кто-то же должен заниматься огородом.

– Ничего, милая, я и сама питаю слабость к садоводству, – отозвалась графиня, весело блеснув глазами.

Заварив чай, Кейт уселась на стул напротив свекрови.

– Кажется, у вас настоящий дар по части домоводства, – заметила Анна О'Рурк, согласившись положить в чай мед вместо сахара.

Кейт засмеялась и смущенно покачала головой:

– До того как Питер меня утащил в эти горы, я и воду вскипятить не могла.

– Мой сын сделал что? – Графиня изумленно прищурилась. – О, я и понятия не имела…

Кэтрин покраснела.

– Все было не так плохо, как можно подумать, – поспешила она успокоить свекровь. – Вообше-то наш брак – это моя идея, и за него я заплатила тысячу долларов. – Она улыбнулась со сдержанной гордостью. – Вот Питер был против того, чтобы я сбежала в Сан-Франциско, и вместо этого привез меня в горы. Не скажу, чтобы я была этим очень довольна, и тем не менее…

– Так вот оно что! Выходит, Питер решил спасти вас от соблазнов этого коварного Сан-Франциско! – Легкая улыбка тронула уголки губ графини Уикстед.

– Так он сказал.

– Наверное, вы ему понравились. Вы ведь тоже его любите, верно?

Этот вопрос застиг Кэтрин врасплох.

– О да, – прошептала она наконец с глубоким вздохом.

– Но этот негодяй сыграл с вами маленькую шутку, скрыв, кто он на самом деле.

– Да, он все время вводил меня в заблуждение.

Анна О'Рурк поставила чашку на стол и, подавшись вперед, взяла Кейт за руку.

– Разрешите мне поделиться с вами тайной, которую я узнала очень давно: одной любви еще недостаточно.

– Ах, ваше сиятельство! – Кейт неожиданно вскрикнула, опустилась на колени и уткнулась лицом в покрытые бархатом колени графини. – Что мне было делать? Питер меня обманул, и все-таки я очень его люблю. Я готова была ехать куда угодно, лишь бы мы могли оставаться вместе.

– Ну полно, полно. – Анна вытерла ее прелестное лицо тонко надушенным платком из ирландского кружева. – Моему сыну всегда хотелось, чтобы его любили ради него самого, и, похоже, он наконец нашел то, что искал.

Поговорив еще немного, графиня вернулась в гостиницу, рассчитывая немного отдохнуть, а Кейт побежала в спальню.

Все это время Питер над ней потешался, использовал ее, и теперь настала пора отомстить. Мистер О'Рурк дорого заплатит ей за этот обман!

Она не стала надевать те чудесные вещи, которые Питер купил ей в Вирджиния-Сити, а вынула из сундука несколько нижних юбок, грубую льняную сорочку и шерстяную шемизетку – одному Богу известно, где матушка когда-то отыскала это чудище!

На всякий случай Кейт присовокупила к этому наряду еще и мешковатые мужские кальсоны из красной фланели с отстегивающимся сзади клапаном. Уж это обязательно притупит любую страсть! Поверх всего этого Кейт намерена была надеть свое любимое платье: зеленовато-голубое, с серебристой металлической нитью.

Быстро переодевшись, она встала перед зеркалом. Снаружи все выглядело чудесно, но под платьем она являла собой настоящую крепость. Даже мексиканская армия не сумела бы проникнуть сквозь подобную броню!

Ну вот, теперь она готова во всеоружии встретить могущественного графа Уикстеда, блудного сына, бедного ирландского парня.

Глава 28

– Кэти, а вот и я!

Кэтрин подняла голову и улыбнулась. «Прекрасно, – подумала она. – Самое время вылить на обманщика ушат с холодной водой».

Звук энергичных шагов мужа заставил сердце Кейт забиться сильнее, и она, быстро взглянув на себя в зеркало, вышла из спальни, не сомневаясь в том, что ее одеяние произведет должный эффект.

– Дорогой, наконец-то ты пришел! – проговорила Кэтрин грудным голосом.

– Да, милая, я умираю с голода! – пророкотал Питер и сгреб ее в объятия, а затем поцеловал, и тут же его руки сомкнулись на ее тонкой талии.

– Питер, прошу тебя, – укоризненно проговорила Кейт. – Я нарядилась не для того, чтобы ты мог меня лапать!

– Лапать? Это что-то новенькое! – Питер сделал шаг назад и внимательно посмотрел на жену. Встреча оказалась определенно не такой, к какой он привык после окончания рабочего дня. – Надеюсь, у тебя был хороший день?

– Чудесный! – Кейт подошла к столу и начала подхватывать все, что Питер по привычке выкладывал на него из карманов, а потом вручила все ему обратно. – Право, милый, ты мог бы устраивать беспорядок где-то в другом месте. – Она обиженно надула губы.

Питер нахмурился:

– Раньше ты никогда не обращала внимания на то, куда я выкладываю ключи и деньги.

– Согласна, но я целыми днями не покладая рук тружусь, стараясь, чтобы наш дом выглядел безупречным, а потом являешься ты – и все мои труды насмарку.

Питер покачнулся на каблуках и недовольно хмыкнул.

– Стоит тебе по-новому уложить волосы, и ты сразу начинаешь жеманничать. Если бы ты встречала меня приветливее, возможно, и я представлялся бы тебе другим.

– Другим?

– Скажем, более внимательным. О Боже, а это что еще за чудовище? – воскликнул Питер, неожиданно приблизившись и ткнув пальцем в женский корсет. – В этой штуке наверняка невозможно дышать!

– Чепуха. Корсеты сегодня в моде. – Кейт решительно встала на защиту своей боевой брони, получая от этого некое странное удовольствие. – Ты ведь не против, чтобы я позаботилась о своей фигуре, правда?

Внезапно Питер подозрительно огляделся.

– Уж не случилось ли сегодня здесь чего-нибудь такого, что выбило тебя из колеи? – спросил он после долгого молчания.

– Ничего, о чем ты мог не знать.

– Да? А это что такое? – Он указал на лишний прибор, стоящий на столе. – Мы что, ждем гостей?

– Точнее, уже дождались.

Питер пожал плечами:

– Прости, дорогая, тут просто какое-то недоразумение. Я собирался сказать тебе об этом раньше, но… Надо поставить на стол еще две тарелки.

– Одну! – решительно возразила Кейт.

– Нет, две. Видишь ли, я пригласил сюда твоих родителей, и они должны приехать около шести.

– Сюда? Сегодня? – Кэтрин неуверенно посмотрела на мужа. – Ты, случайно, не шутишь?

– Ничуть. Я встретил их в Труки сегодня днем, когда зашел в банк, так что…

Хмурясь, Кейт прошествовала к буфету и немного погодя поставила на стол еще три тарелки.

– Две, Кейт, а не три. – Питер нахмурился. – Впрочем, может, ты предпочла бы сводить их пообедать в ресторан при отеле?

– Я весь день готовила не для того, чтобы есть вываренную баранину, которую в этом убогом заведении подают к обеду.

– Тогда что мы им предложим? – спросил Питер, и Кейт услышала в его голосе вызов. – Мне бы хотелось, чтобы все прошло на высшем уровне.

– Ах, так ты хочешь произвести на гостей хорошее впечатление? – Кейт в ярости повернулась к нему и скрестила руки на груди. – А как же тогда насчет тебя? – Она скептически осмотрела рабочую одежду мужа – Ты не собираешься переодеться к обеду?

– Зачем? Лучше уж я останусь самим собой. – Питер не без гордости расправил широкие плечи.

– Простым бедным ирландским парнем, так?

– Скорее, тупым ирландским лесорубом, который был бы безумно рад, если бы его жена снова стала славной девочкой, на которой он когда-то женился.

– Скажи лучше – которую он когда-то так ловко одурачил!

– О чем ты, черт побери?

Кэтрин подбоченилась.

– О том, что сегодня я познакомилась с твоей матушкой!

Питер густо покраснел.

– С графиней? – тихо уточнил он.

– Именно. Речь идет о графине Уикстед, если тебе еще не ясно. – Кэтрин вскинула подбородок. – Надеюсь, ты не станешь отрицать, что вы с ней знакомы?

– Так вот из-за чего устроен весь этот дурацкий спектакль. Значит, моя мать здесь. И где же она?

– В гостинице, отдыхает.

– Отдыхает? Черта с два! Я должен ее увидеть как можно скорее!

– Ну ты и нахал! Ты мне постоянно лгал, и теперь тебя это даже не смущает! Вот как? – Кейт пристально посмотрела на мужа. – А мне ты не хочешь ничего рассказать?

Питер виновато улыбнутся:

– Дорогая, я как раз собирался это сделать… – Сняв мокрую от пота рубашку, он швырнул ее на пол, затем, усевшись на кровать, расшнуровал башмаки и отбросил их в угол. Пройдя босиком через комнату, он налил воды в таз, стоявший на комоде, и стал плескать воду себе на лицо и на грудь. Намочив и волосы, он выпрямился, схватил полотенце и начал энергично вытираться.

В этот момент на его лице появилась мальчишеская улыбка, он широко раскинул руки, демонстрируя свою мужественную притягательность.

– Видишь, я все тот же милый парень, за которого ты так удачно вышла замуж!

– Нет, не милый! – Кэтрин топнула ногой. – Ты мне лгал!

– А ты обвинила своего собственного мужа в том, что он ограбил банк!

Кэтрин мгновенно съежилась.

– Но что мне оставалось делать? Это ты ввел меня в заблуждение, и сделал это специально, чтобы…

– Ничего подобного! – Питер возмущенно пожал плечами. – Я всего лишь хотел проверить, насколько далеко ты зайдешь в своих обвинениях. У меня были все основания сомневаться в твоей искренности после нашего, как бы это назвать… брака по расчету.

– Но, – теперь голос Кэтрин звучал чуть слышно, – я ведь спала с тобой…

– Вот как? – Питер саркастически хмыкнул. – Это ничего не доказывает. Всю дорогу до Вирджиния-Сити ты угрожала мне разводом!

– Нет, это ты собирался меня бросить! – выкрикнула Кейт.

– Я? Никогда! – Питер шагнул ближе к ней. – Тебе следует наконец понять, что мне нужна ты, а не твои деньги! Теперь мы с тобой находимся в равном положении…

– В равном? Извини. Не думаю, чтобы моя жалкая тысяча долларов, которую ты так оригинально мне вернул, может сравниться с твоим состоянием!

– Да, верно, но ты ведь о нем не знала!

– Зато теперь знаю. Ты поступил со мной жестоко, тебе не кажется? Ни деньгами, ни титулом тебе не расплатиться со мной за то, что ты заставил меня пережить в эти последние несколько месяцев. Ты мне лгал – может, и не словами, но ты позволил мне считать… В общем, я больше никогда не смогу тебе верить.

Питер опустил голову, затем медленно произнес:

– Наверное, впервые в этой стране жена недовольна тем, что ее муж оказался законопослушным гражданином, а не грабителем! И все же я тебя понимаю. Если уж на то пошло, я работаю, не покладая рук и все ради того, чтобы заслужить твое одобрение.

Кэтрин покачала головой:

– Извини, Питер, но этого недостаточно. Ты готов был и дальше меня обманывать. Если бы не твоя мать, я бы и сейчас думала, что ты – лесоруб, получающий сорок долларов в неделю.

– Но это же просто нелепо! – Питер покраснел от гнева. – Я всего лишь дожидался подходящего момента, чтобы все тебе рассказать. По правде говоря, я собирался это сделать сегодня, и именно поэтому пригласил твоих родителей на обед. Разве плохой повод для праздника? – Его взгляд потеплел. – Нам обоим есть что рассказать. Я – владелец лесопилки.

– И хитрый подлый граф Уикстед.

– В некотором роде. А ты сказала бы им про ребенка… – Взгляд Питера еще больше смягчился при виде того, как удивленно округлились глаза и заалели щеки Кэтрин. – Как долго ты думала от меня это скрывать? – Он нежно прижал жену к груди, однако Keйт отстранилась и бросила на него хмурый взгляд:

– Ах ты, нахальный ирландец! Тебе никогда не приходило в голову, что ты можешь ошибиться?

– Представь себе, нет! – Питер стремительно вытянул руки, повернув Кэтрин лицом к себе, и приник губами к ее губам. – Я люблю тебя, Мэри Кейт, и поэтому ты не можешь сердиться на меня. Эта небольшая шутка действительно немного вышла из-под контроля, и…

– И я должна все забыть и простить, верно?

– Верно.

Кэтрин кивнула в сторону гостиной:

– А ты не подумал о том, как я чувствовала себя, когда сюда явилась твоя матушка? Я стояла перед ней, словно деревенская дурочка!

Губы Питера изогнулись в невольной усмешке.

– Жаль, что я это прозевал!

В тот же миг Кэтрин набросилась на него с кулаками.

– Проклятие, женщина! Остановись! – Питер попытался ее удержать. – Господи, это невыносимо! – Ухватив, наконец, охапку пышных юбок и китового уса, он швырнул жену на кровать, а затем, подойдя ближе, Питер вынул из-за пояса большой охотничий нож. – Берегись, женщина, на этот раз ты зашла слишком далеко!

Щека Кэтрин нервно задергалась.

– Прости, мне не следовало тебя бить…

Однако Питер словно ничего не слышал: придавив коленом юбку жены, наклонился над ней и начал пилить неподатливую ткань, сосредоточенно стремясь к задуманной цели.

– Я буду хорошей, Питер. Дай мне еще один шанс! – взмолилась Кейт, в отчаянии зажмурив глаза.

– Лучше не шевелись, Мэри Кейт, – приказал Питер, разрезая лиф oт ворота до талии. Затем он перерезал шнурок, который удерживал семь нижних юбок и в считанные секунды превратил ее прелестное платье в лохмотья. – Вот так, – удовлетворенно сказал он, зажав нож в зубах, схватил остатки жесткого корсета, а затем одним рывком вытянул его из-под Кейт и выбросил в открытое окно.

Вернув нож в чехол, Питер выпрямился и расправил плечи.

– Если ты еше хоть раз наденешь этот уродливый корсет, я устрою что-нибудь еще похуже.

Кейт вызывающе засмеялась: она наконец уверилась, что Питер вовсе не собирается ее убивать.

– Я буду надевать то, что сочту нужным.

– Посмотрим. Кстати, где то милое платьице, которое было на тебе утром? – осведомился Питер.

– В стирке: я его испачкала, пока свежевала кроликов и собирала землянику тебе на ужин. – С отвращением посмотрев на свою изрезанную одежду, Кейт спрыгнула с кровати и выпрямилась. – Ты ведь не станешь возражать, если сегодня я буду одета так? – Она низко присела перед Питером, словно делая реверанс, – А теперь извини, мне пора подавать обед.

Глава 29

Нахальство Кейт было настолько вызывающим, что Питер не сразу пришел в себя.

– Кэти, любимая, пожалуйста, не будем ссориться! Ты так дьявольски хороша!

Решив, что им пора заключить мир, он уложил Кейт на кровать и осыпал ее шею градом чувственных поцелуев.

Кэтрин застонала, отвечая ему с не меньшим жаром. «Вот так всегда бывает, – подумала она. – Стоит ему до меня дотронуться – и я таю».

Выскользнув из-под мужа, Кэтрин перевернула его на спину и навалилась на него. Ее грудь колыхалась у Питера перед носом, и он набросился на нее, обхватывая нахальные розовые вершинки то языком, то губами, а Кейт вытягивалась и изгибалась, сражаясь с ним.

– Теперь ты в моей власти! – торжествующе заявила она, лишив его возможности сопротивляться.

– Похоже, что так! – Питер рассмеялся.

– Раз так, я заставлю тебя молить о пощаде! – Обхватив рукой его напряженную плоть, Кейт резко насадила себя на нее.

Пружины матраса забренчали, словно ржавые струны гитары, исполняющей безумную серенаду. Кэтрин отдавалась схватке, не щадя ни себя, ни своего партнера, раскачивая пышной грудью и с силой ударяясь ягодицами о своего пленника. Входя во вкус, она гнала его без пощады и передышки. Ощущая ее ярость, Питер во всем содействовал собственному наказанию. Это было самым малым, что он мог сделать после того, как доставил Кэтрин столько неприятных моментов.

Буря любовной страсти нарастала, и Кэтрин чувствовала, что ее месть становится все слаще. А потом мир взорвался, словно осветивший небо фейерверк, и в середине собственного экстаза Кейт ощутила пульсирующий жар пушечного выстрела Питера. Все происшедшее между ними казалось ей невероятно мощным и освобождающим.

– Пусть это будет тебе уроком, мистер О'Рурк! – прошептала она, тяжело дыша, после чего радостно упала в его объятия.

Еще долго они лежали, тесно прижавшись друг к другу, и слушали, как оглушительно стучат их сердца.

– Этот урок я буду помнить до самой могилы, – признался Питер и тут же замер.

– Привет! – прозвучало от крыльца. – Кто-нибудь дома?

– Проклятие! – Питер стремительно вскочил. – Моя мать здесь!

– О Господи! – Кэтрин метнулась к шкафу. – Скорее помоги мне одеться!

Питер поспешно натянул брюки, набросил рубашку и встал на колено, разыскивая ботинки.

– В чем дело, Кейт? Неужели ты решила не щеголять по дому нагишом?

– Не говори глупостей! – прошипела Кэтрин, поспешно натягивая сорочку и хватая с пола шелковые панталоны, чулки и подвязки.

Высунув голову из двери, Питер громко крикнул:

– Сейчас выйду, мама! – после чего принялся помогать жене. Отыскав в шкафу простое, но элегантное платье из желтого шелка, он выложил его на кровать, и Кейт на этот раз не сопротивлялась. Поспешно приведя себя в порядок, Кейт взяла мужа под руку, и так они вышли навстречу графине.

Оглядев смущенную пару, Анна О'Рурк прищурилась:

– Простите, но… Может быть, я пришла слишком рано?

– О нет, ничуть! – Питер бросился обнимать мать.

– Боже, как давно мы не виделись!

Анна притянула к себе голову сына и громко чмокнула его в губы.

– Какой чудесный сюрприз, не правда ли? – воскликнул Питер, оборачиваясь к Кейт, которая стояла чуть в стороне и задумчиво наблюдала за радостной встречей. Затем он снова повернулся к матери: – Почему ты не написала нам и не предупредила о своем приезде?

Анна О'Рурк добродушно усмехнулась:

– Зачем? Чтобы испортить себе половину удовольствия?

Питер крепко стиснул в объятиях обеих женщин, затем кивком указал на Кэтрин:

– Что ты о ней скажешь теперь, мама?

– Я в восторге! У тебя именно такая жена, о какой ты только мог мечтать. – Она шутливо толкнула сына в бок. – И притом красавица! Ну а как ты, дорогой? Вероятно, ты теперь ходишь на охоту, как когда-то твой отец…

– Иногда хожу, но этим утром… я был занят сюрпризом, который приготовил для Мэри Кейт.

– Еще один сюрприз? Не знаю, как я это выдержу! – Щеки Кейт заалели, и она, не выдержав, улыбнулась.

– Этот сюрприз тебе точно понравится.

Кейт повернулась, точно стараясь продолжить разговор со свекровью, как вдруг…

– Привет, как там моя дочь? – прогудел с крыльца низкий голос Хоумера Макгиллакатти.

Питер бросился открывать.

– Заходите скорее, сэр. Миссис Макгиллакатти, как поживаете?

Войдя в дом под руку с мужем, Мздлин внимательно огляделась.

– Спасибо, Питер, я чувствую себя прекрасно. А у вас здесь прямо-таки очаровательный уголок! – добавила она, довольно улыбаясь.

– Да уж, Кейт сотворила тут настоящее чудо! – заявил Макгиллакатти, подмигивая Питеру.

Кейт и Мздлин нежно поцеловались, после чего Питер, чуть отступив, торжественно произнес:

– Позвольте познакомить вас с моей матерью, графиней Уикстед.

Чета Макгиллакатти мгновенно подобралась.

– Так вы и есть графиня Уикстед! Очень рад, мэм! – воскликнул Хоумер, склоняясь к миниатюрной блондинке, которая приветливо протянула ему руку.

– Пожалуйста, давайте обходиться без формальностей! Мои друзья называют меня Анной.

– Как вам будет угодно, Анна. – Хоумер потянулся за сигарой.

Тем временем Кэтрин в последний раз проверила, все ли в порядке на столе, а потом зажгла свечи.

– Тут так уютно, – сказала Мэдлин мечтательно. – И я так рада, что вы с Питером счастливы!

Благодарно улыбнувшись, Кэтрин вручила матери большую миску с земляникой и кувшинчик сливок, чтобы та поставила их на стол.

– Все выглядит очень аппетитно, Мэри Кейт.

Хоумер тут же подошел ближе, но, как оказалось, не затем, чтобы осмотреть стол; он стал внимательно приглядываться к Кейт, на то у него были свои причины.

– Что ж, дочь, ты совсем неплохо выглядишь, – одобрительно проговорил он.

Питер рассмеялся:

– Осенью Кэтрин ждет ребенка! – Нескрываемая гордость в его голосе заставила Кейт покраснеть.

– О, я очень рада! – Миссис О'Рурк тут же бросилась обнимать Кейт. – Питер, твой отец тоже был бы так рад, поверь!

Когда обмен взаимными комплиментами был окончен, Кейт усадила отца по правую руку от себя, а мать и свекровь – по левую, оставив Питеру место во главе стола. Тем временем Питер быстро вышел и вскоре вернулся с двумя бутылками шампанского. Торжествующе взглянув на бутылку, он громко произнес:

– Пожалуйста, Кейт, подай всем бокалы!

Когда бокалы были наполнены, Питер предложил первым делом выпить за родителей Кейт:

– За моих тестя и тещу, которые подарили мне величайшее в мире сокровище – мою жену!

Мэдлин тоже взяла свой бокал.

– За вас с Кэтрин и за хорошую семью. Пусть ваши дети будут всегда счастливы. Удачи вам, дорогие!

Анна с удовольствием присоединилась к ней:

– Пусть их глаза будут такими же зелеными, как Изумрудный остров, моя родная Ирландия!

В этот вечер Кэтрин чувствовала себя счастливой, как никогда. Без тени враждебности ее отец и Питер обсуждали вбпросы бизнеса и политики, а разработка Комстока снова шла полным ходом.

–. Жизнь Вирджиния-Сити наконец пришла в полный порядок! – довольно объявил Хоумер. – Война между штатами закончилась, и теперь дела должны пойти в гору!

Питер тоже поделился своими мечтами и планами на будущее, касающимися новой железной дороги и инвестиций из Калифорнии. Он не сомневался, что вскоре и грузы, и пассажиры будут передвигаться именно по железным дорогам.

– Если хочешь вложить деньги в надежное дело, – рассуждая, Питер оживленно жестикулировал, – купи акции железной дороги. Запад пока в младенчестве, и здесь легко можно заработать целое состояние.

– Господи! Это звучит так, словно граф Уикстед готов пустить здесь корни, – заметила с улыбкой Мэдлин.

– Так оно и есть. – Питер подался вперед, уперев локти в стол. – Вот мой сюрприз, Кейт: этим утром я подал губернатору Наю прошение об американском гражданстве. Это займет какое-то время, но начало положено. – Он пристально посмотрел на жену поверх пляшущего пламени свечей. – Здесь я нашел жену и здесь намерен работать, растить детей, а когда придет время, лечь в могилу.

– Но как же твой титул, Питер? – тихо осведомилась Анна.

– Титул и земли перейдут к старшему сыну Шона, как только он достигнет совершеннолетия. Я считаю, это будет справедливо.

Немного помолчав, Анна О'Рурк встала.

– Что ж, Питер, я проделала далекий путь, надеясь узнать, как ты здесь живешь. Теперь мое сердце переполнено радостью, и я не хочу возражать против того, что было сказано сегодня. Полагаю, ты сам знаешь, где твоя судьба. – Она многозначительно посмотрела на Кэтрин. – Твой отец, несомненно, одобрил бы твой выбор, и я тоже счастлива, как только может быть счастлива мать, видя счастье сына.

Питер был настолько тронут, что чуть не лишился дара речи. Ему вдруг показалось, что именно ради этой минуты он прибыл сюда, в суровую страну гор.

Анна О'Рурк обвела торжественным взглядом всех, кто сидел за столом.

– Блудный сын завершил свои скитания, – объявила она с довольной улыбкой, – в чем я никогда не сомневалась. И он стал намного богаче благодаря своим путешествиям. – Она обошла вокруг стола и, остановившись за спиной у Кэтрин, положила украшенную кольцами руку на плечо невестки. – Любовь – вот главное чудо этого мира, – сказала она ласково. – И у тебя, Питер, хватило мудрости, чтобы это понять.

С любовью глядя на сына, Анна достала из ридикюля замшевый мешочек.

– Все же, мой чудесный и уже не беспутный сын, я не исполнила бы своего долга, если бы не вручила подобающего подарка этой прекрасной молодой леди, которая стала твоим сокровищем. – Графиня властно взмахнула рукой: – Иди сюда, Питер. Мне нужна твоя помощь.

Поднявшись из-за стола, Питер подошел к Кейт и с любопытством взглянул на мать.

– Итак, дорогой, я хочу преподнести мое бриллиантовое колье и серьги к нему твоей жене в качестве свадебного подарка. – Анна извлекла из мешочка ожерелье с подвеской, на которой красовался крупный бриллиант, окруженный сердечком из ярких рубинов и бриллиантов меньшего размера.

Широко раскрыв глаза, Кэтрин взирала на чудесное украшение.

– Ну же, дорогой, надень его на жену. – Графиня протянула ожерелье Питеру.

Пальцы Питера чуть задрожали, когда он закрепил на шее Кэтрин великолепное украшение.

– Эти вещи находятся в нашей семье уже три века, Мэри Кэтрин, – со значением произнесла Анна, – теперь они твои в знак моей любви и привязанности, хотя мой сын и отказывается от титула, к которому они прилагаются.

Кейт отлично понимала, какую честь ей оказали, однако даже этот подарок бледнел рядом с любовью Питера. Едва она подумала об этом, как весь ее гнев испарился. Окруженная такой любовью, она и помыслить не могла о жизни без него.

Питер помог Кейт подняться.

– Закрой глаза, дорогая! – Губы Питера прикоснулись к ее губам так нежно, что веки Кэтрин опустились словно сами собой; и в этот момент Питер бережно надел ей на палец изящное обручальное кольцо.

– Ах, Питер! – Широко распахнув глаза, Кейт восхищенно взглянула на кольцо, а затем порывисто обняла мужа.

Испытывая невероятное наслаждение, Питер засмеялся, и Кэтрин, подняв руки, жадно погрузила пальцы в его золотые кудри.

– Кэти О'Рурк, ты готова носить это кольцо как знак моей любви? – спросил Питер голосом, ясно доказывавшим, что его душа переполнена любовью.

Поскольку Кейт уже давно ожидала этого момента, она ответила без колебаний:

– Да, да, да – везде и всегда до того момента, пока смерть не разлучит нас.

Примечания

1

У. Шекспир. «Ромео и Джульетта». Перевод Т. Шепкиной-Куперник.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

*** Примечания ***