Всеволод Емелин
ПСС
Безнадежная песня
Вот трясут мои плечи:
"Эй, мужчина, не спать!
Остановка конечная!
Вылезай, твою мать!"
Из автобуса в вечер я
Неуклюже шагнул
Взяв клеенчатый, клетчатый,
Челноковский баул.
И от станции в сторону
Я побрел вдоль оград
Где стоит над заборами
Ядовитый закат.
Не сверкает здесь золото
Здесь огни не горят
Ни деревни, ни города -
Слобода да посад.
Здесь Всевышний насупился,
Здесь ни моря, ни гор
На бесплодных, на супесях
Здесь живут с давних пор.
Под свинцовыми тучами
Возле мутной реки
Эти люди живучие
Словно те сорняки?
Налетали татары ли
Лютой смертью в седле -
Царь с князьями-боярами
Хоронился в Кремле.
Чтоб со стен белокаменных
Наблюдать, как горят
Городские окраины,
Слобода да посад.
Но чуть пепел рассеется
И отхлынет номад
Воскресал вроде Феникса
Разоренный посад.
Сквозь кострища, проплешины
Толщу снега и льда
Пробивались, сердешные,
Как в саду лебеда.
Крыши дранкою крыли
Расцепляли вагоны.
Наполняли бутыли
Голубым самогоном.
Вешали занавески
Не бедней городских
Громыхали железками
В небольших мастерских.
В огородах потели
Запасали компот
Пропивали в неделю,
Что скопили за год.
Чтили батьку усатого
И как камень ко дну,
Уходили солдатами
На любую войну.
На Страстной яйца красили,
Чтоб держаться корней,
Отмечали все праздники:
Девять дней, сорок дней…
И под пенье метели
У заклеенной рамы
Телевизор смотрели
Долгими вечерами.
Где на главном канале
Политолог-еврей
Все запугивал вами
Малолетних детей.
Здесь любили подраться.
Ловко били под дых.
На субботние танцы
Не пускали чужих.
Здесь в глухих подворотнях
Набирали ребят:
Кого в "Черную сотню"
Кого в "Красный Джихад".
Славить мудрость начальства,
Разгонять гей-парад -
Ты на все ведь согласна
Слобода да посад.
Пели песни кабацкие,
Рвали воротники
Слободские, посадские
Вы мои земляки.
Помню комнатку спальную
Где ковер на стене
Шкафчик с плошкой хрустальною
Ветка вишни в окне.
Детский взгляд из-под челочки
Насторожен и смел.
И три книжки на полочке
Серии "ЖЗЛ".
В синей стираной маечке
И в спортивных штанах.
Вот сижу я на лавочке.
С мятой "Примой" в зубах.
От летящего времени
Безнадежно отстав.
Я глазами похмельными.
Провожаю состав.
Поэма о Березовском, и не только
Хватит гадить англичаночка
Прекращай свой маскарад
Отдавай Борис Абрамыча
Отдавай родного в зад.
Он полонием из баночки
Отравил наших ребят
Отдавай Борис Абрамыча,
Отдавай-ка гада в зад.
Поведет его по просеке
В телогреечке конвой
А пока под психов косите
Хрен вам, а не Луговой.
Вы не строгие родители
Нам тут делать экзекуцию
Свои мозги измените вы
А не нашу Конституцию.
Хорошо на вашем острове
Где традиции монархии
Здесь пожили б в девяностые
Под пятою олигархии.
Были годы девяностые
Беспросветными и длинными
Над Россией Березовский
Распростер крыла совиные.
Секретарь совбезопасности
Попирая честь и право
Сбереженья пролетарские
Прокрутил в альянсе АВВА.
Люди что ему поверили
Погибали под забором
А он сверкал плешивым черепом
По кремлевским коридорам.
На хрена его пустили
В тот кремлевский коридор?
Он, аж в солнечной Бразилии
У кого-то что-то спер.
Наподобие Распутина
Он маячил тут и там.
Он и президента Путина
Посадил на шею нам.
Он безумствовал неистово
Словно дикий печенег
Он охранников Гусинского
Сунул мордой прямо в снег.
(Кстати, и тебя касается,
Слышь, Испания франкистская?
Отдавай назад красавица
Драгоценного Гусинского.)
Разгулялись стаи серых псов
По стране моих родителей
И в коробках из-под ксероксов
Достояние расхитили.
Отобрали сбережения
И в заморских банках спрятали.
Не забудет население
Девяностые проклятые.
Об меня все ноги вытерли
Растащили нефть и золото
Доорался я на митингах
На свою седую голову.
Надрывая свои силы
Строил виллы пидарасам я
Не забуду до могилы
Девяностые ужасные.
Пил отраву без закуски
Побирался на помойке я
Не забудут люди русские
Девяностые жестокие.
В это время пили виски
И ласкали тело женское
Березовские, Гусинские,
Ходорковские, Смоленские.
Шли могучие и гордые
И сверкали как алмазы
И устраивали оргии
В штаб-квартире ЛогоВАЗа.
Только лопнуло терпение
Разогнали паразитов
Верно говорили древние
Мунди глория - транзитом.
Унес ветер словно листья
Девяностые продажные
И чекисты в руки чистые
Взяли нефтяные скважины.
Воры выправили ксивы
Что, мол, жертвы холокоста мы.
Не вернуть им дни счастливые
Не вернутся девяностые.
Отберем дворцы с удобствами
И вернем народу денежки
Не вернутся девяностые
Все не будет как при дедушке.
Пусть меня зароют в землю как
Вымершего звероящера
Нам бы только вот приемника
Чтобы, значит, настоящего.
З.Ы. (Послесловие автора).
Розни я не разжигаю
Всех люблю на свете я
Двести восемьдесят вторая
Не губи меня статья.
Данный текст не юдофобный
Я не юзер Пионер
Есть евреи превосходные
Абрамович, например.
Он трудящихся не мучает
Он не пиздит все подряд
Он главенствует над чукчами
Те его боготворят.
Московский зороастризм
Кто там в дали, не мент ли?
Мимо детских качелей
Тень проскользнула к «Бентли»
С молотовским коктейлем.
Лопнет бутылка со звоном
Взвизгнет сигнализация
И над спящим районом
Вспыхнет иллюминация.
Ах, как красиво стало
Грохнуло со всей дури
Сдетонировал справа
«Майбах», а слева «Бумер»
Ах, как забилось сердце
Как тревожно и сладко
Вот и пришел Освенцим
Дорогим иномаркам.
Воют сирены грозно
Тянут пожарный хобот
Мент всем сует серьезно.
Мутный свой фоторобот.
Людям вбивают в темя
Что, мол, псих, пироман
Нет, наступило время
Городских партизан.
Вы в своих « Ягуарах»
Довели до греха
Вызвали из подвалов
Красного петуха.
Глядя из окон узких
Как пылают костры
Русского Заратустру
Узнаете козлы?
Тачки горят как хворост
На лицах хозяев ужас,
А зачем прибавляли скорость
Проносясь мимо нас по лужам?
Ни за какие мильоны
Партизана не сдаст пешеход
С Кольцевой на зеленую
Спешащий на переход.
Жгите, милые, жгите
Ни секунды не мешкая
Слава бутовским мстителям
Со славянскою внешностью.
От народа голодного
От народа разутого
В пояс низкий поклон вам
Робин Гуды из Бутово.
Печень
Когда во французской столице
К власти пришел Саркози
В унылой московской больнице
Делали мне УЗИ.
В загадочном аппарате
Что-то квакало тихо
Была в белоснежном халате
Молодая врачиха.
Она мое бедное тело
Терзала какой-то штукой
Лицо ее все мрачнело
И искажалось мукой.
Горбились девичьи плечи
Сбирались у глаз морщины:
"Гавно у Вас, а не печень
Допрыгались Вы мужчина".
Волной подкатились слезы
К подслеповатым глазам:
"Поздно, мужчина, поздно,
Поздно Вам пить Нарзан".
Есть ли на свете что-то
Что может отсрочить конец?
"Эссенциале ФортеЭ,
"Аллохол", "Гепамерц"?
"Нет, мы таких не лечим",-
Сказала она сквозь слезы
Была- бы больна Ваша печень
Жировым гепатозом…
А тут, глянешь на мониторе -
Сразу по коже мороз
"Горе, какое горе!
У Вас, мужчина, цирроз".
В кабинете, вдруг, стало тихо
Словно что-то оборвалось
А ты лучше спроси врачиха:
"Отчего у меня цирроз"?
Откуда боли и опухоль -
Печень, ведь, не из стали,
По ней жернова эпохи
Как танки проскрежетали.
Вот лежу посреди весны
Ультразвуком просвечен
История страны
Угробила мою печень.
Как говорят в народе:
" Не все доживут до лета".
Трещина мира проходит
Через печень поэта.
Легкие и желудок
Поглощают еду и воздух,
А если кто очень умный
Тот все понимает мозгом.
А если кто очень добрый -
Тот все пропускает сквозь сердце
Оно птицей стучится в ребра
Ищет, как в клетке, дверцу.
У каждого свои судьбы,
Своя выпадает карта.
Умный - умрет от инсульта
Добрый - умрет от инфаркта.
А кто не добр, не умен
Рифмует розы-морозы -
Тот, пожелтев как лимон,
В муках помрет от цирроза.
Есть в организмах разных
Свои вертикали власти.
Мозг отдает приказы
Он здесь, типа, начальство.
Ниже, подобно плаксивой,
Бесхребетной интеллегенции,
Мечется, рефлексирует,
Руки ломает сердце.
Но все, что они начудят
Молча, с утра до вечера,-
Словно пролетариат
Знай разгребает печень.
Мозг все думает что-то,
В сердце горит любовь.
А печень на грязных работах -
Она очищает кровь.
Но стоит сменить точку зрения
На распределенье ролей,
То ясно всем без сомнения,
Что мозг конкретно еврей.
Прикидывает, экономит
Вылитый Рабинович!
Алгеброю гармонию
Все проверяет, сволочь.
А сердце - оно капризное
Вспыхнет подобно газу,
Чем являет все признаки
Уроженца Кавказа.
То замирает мрачно
То как тротил взорвется
Сердце - оно, горячее
Как характер у горца.
А печень - трудяга кроткая
Она держит ответ за базар
Она от ножа и водки
Принимает первый удар.
Печень она все терпит
Она живет не по лжи
Она не боится смерти -
Совсем как русский мужик.
Она никому не перечит
Ей год за три идет
Она встает бедам навстречу
И, в результате, вот.
Как все русские люди
Солдаты фронта и тыла
Печень не позабудет.
Все, что с народом было.
Докторша, я люблю тебя
Хоть ты мне годишься в дочки
Читай на экране компьютера
Родной истории строчки.
Вот мертвых клеток слой
Пролег дорожкой багровую -
Его оставил застой
Портвейнами двухрублевыми.
А вот жировая прослойка
Жизни прямая опасность:
Спасибо тебе перестройка
Ускоренье и гласность.
Скрылись давно в тени
Горбачев, Лигачев ли,
Но до сих пор они
Сидят у меня в печенках.
Где тот народный гнев?
Демонстрации, митинги?
Остался в тканях "БФ"
Да стеклоочистители.
А с победой конечной
Демократии и свободы
Сколько пришлось тебе печень
Обезвредить паленых водок?
Черный вторник, дефолт,
Замиренье Чечни,-
Все предъявили свой счет
Моей несчастной печени.
Скоро двуглавый кречет
Сорвется камнем с небес
Изнуренную печень
Он до конца доест.
Ну что же. Никто не вечен
Каждого ждет могила.
Так спи же спокойно печень:
Ты долгу не изменила.
Светлая память печени -
Гулливеру среди лилипутов,
Самому человечному
Из внутренних субпродуктов.
Письма крымского друга.
Тоже, видимо, из Марциала.
Нынче ветрено и пью я тост за тостом
Скоро лето, понаедут сюда бабы
Мне не надо больше сильным быть и рослым
Я могу теперь быть маленьким и слабым.
Алкоголь овладевает моим телом
Развиваются симптомы опьянения
Сколь приятней наблюдать за этим делом
Чем за женщиной в момент совокупленья.
Вот сижу я в ожиданье счета
Здесь не надо лебезить и суетиться
Водки пью я сколько мне охота
Отдыхающих здесь не берут в милицию.
Здесь гуляю босиком по первоцветью
Отрываю лапки мелким насекомым
Как там Путин? Чем он занят? Все «Роснефтью»?
Все «Роснефтью», вероятно, да «Газпромом».
Вон в могиле правоверный мусульманин
Он с неверными сражался на Кавказе
Никогда он не курил и не был пьяным.
Умер сразу, безо всякой эвтаназии.
Вон идет старик веселый, однорукий
Он с четырнадцати лет не просыхает
Схоронил давно жену, детей и внуков
Даже здесь не существует, Постум, правил.
Жизнь играет с нами шахматную партию
Все поделено на два неравных поля
Жить в эпоху суверенной демократии
Лучше в княжестве соседнем, возле моря.
Вдалеке от ихней властной вертикали
От борьбы, что доведет до импотенции
Говоришь, что здесь татары всех достали?
Но татары мне милее, чем чеченцы.
Этот вечер провести с тобой, путана
Я согласен, но давай-ка без соитья
Накачу тебе портвейна два стакана
И могу еще чего-нибудь купить я.
Не дыши ты в мою сторону перегаром
Отверни свое накрашенное рыло
Что бурчишь ты там? Что я мудила старый?
Старый - да, но не согласен, что мудила.
Вот и нам черед подходит склеить ласты
Как сказал мне старый гей, возле палатки:
«Жизнь прошла, словно несбывшаяся сказка»
Взгляд, конечно, в чем-то истинный, но гадкий.
Мой желудок барахлит на юге летом
Хорошо, что здесь два шага до уборной
Как в Ичкерии, мой Постум - или где там?
Навели порядок конституционный?
Приезжай на своем драном «Жигуленке»
Через горы и леса, поля и страны
Выпьем жгучей алычевой самогонки
Закусив ее резиновым рапаном.
А потом, под звуки местного оркестра
Закажу вина с названием «Массандра».
Покажу тебе прославленное место.
Где снимали грустный фильм про Ихтиандра.
Отведу тебя на горку, где руины
Расскажу тебе о подвигах, о древних.
Прочту список кораблей до середины
И спрошу, кто ожидается преемник.
К другу, Постум, твоему, что был активен
Скоро гость придет, по имени Кондратий
Сбережения мои, пол тыщи гривен
Обнаружишь под матрасом, на кровати.
Подходи к пивному бару, что на пристани
И договорись там с мужиками
Для начала, ты им литр горилки выстави
Они вынесут меня вперед ногами.
Мрачный лодочник допившийся до дрожи
Пеленгас в ведре стучит хвостом о донце
Тень деревьев все отчетливей и строже.
За скалу садящееся солнце.
На столе опустошенная бутылка
В небесах плывут созвездия Зодиака
На рассохшейся скамейке Дмитрий Быков -
Охуительный роман про Пастернака.
Крещенский романс 2007
Понятно, что зимы не будет,
Настал кирдык моей Рассеи.
Чему-то радуются люди,
А мне бы в петлю, как Хусейну.
Вот говорят, набухли почки,
Их что-то мне не попадалось.
И выросли в лесу грибочки,
Но я не Кастанеда Карлос.
Сырая каплет мгла с карнизов,
А снега нету, нету, нету
На радость дворникам- киргизам
В демаскирующих жилетах.
В метро осматривают рельсы
И отключили телефоны,
Блуждает выговор еврейский
По офисам редакционным.
Твердит о тяжести ответа
За отрицанье Холокоста,
И новый Эйхман входит в гетто,
Чтоб ямы вырыть всем по росту.
Вот пролетел могучий «Хаммер»,
Мне брюки чистые забрызгал.
О потеплении глобальном
Поведал хриплый телевизор.
Восстала на людей природа,
Как сообщил проклятый ящик.
Растет двуокись углерода,
И ежики не впали в спячку.
И скоро вся планета станет
Огромной жаркой Хиросимой,
Где только ежики в тумане
Плывут в тоске необъяснимой.
Плывут над черным бездорожьем
К Москве, сверкающей так ярко,
Где я, с похмелья, словно ежик
Не сплю, а тихо жду инфаркта.
Вот вышел ежик из тумана
Среди убогих гаражей,
Он вынул ножик из кармана,
Проси потом - «Хирург, зашей!»
Зашей мне резанную рану,
Зашей торпеду Эспераль,
Мой рот зловонный и поганый
Зашей, чтоб больше не орал.
Взываю из последних сил я -
Подайте ежикам наркоз!
Ликует враг. Молись, Россия.
Нас предал генерал Мороз.
Вспомним их поименно
Гуцко, Востоков, Карханин,
Лукьянов, Нитченко, Санаев,
Пучков, Савельев, Кочергин,
Чеченец Герман Садулаев.
Захар Прилепин - экстремист
Защитник целостной России,
И драматург, и сценарист
Чеховская Анастасия.
Еще Мамаева И.Л.,
Еще прозаик Коротеев.
Друзья, я просто охуел -
Ни пидарасов, ни евреев.
Хотя я в точности не знаю,
Смущает критик Пустовая.
Текст для программы посвященной 90-летию Февральской революции и празднику Пурим
Тоже мне революция,
Всюду ложь и измена.
Ни тебе конституции,
Ни севрюжины с хреном.
Вон мента, то есть, тьфу, пардон,
Вон жандарма зарезали,
И достали со всех сторон
Льющейся марсельезою.
В Думе всяк депутатишка
Нацепил красный бант.
Негде взять царю-батюшке
Пулеметных команд.
Ничего, скоро царь им
Ох, покажется сладким,
Едут уж из Швейцарии
К ним Ульяновы-Бланки.
Кудри черные вьются
У чудесных грузин.
Нет, не зря революция
Совпадает с Пурим.
Чем словами крамольными
Жечь народные массы,
Вы бы лучше припомнили
Этот праздник ужасный.
Истреблялись убийцами
Благородные персы
Наши братья арийские
По вине Артаксеркса.
Он интригой придворную
Разведен был, как фраер,
Хитрой пятой колонную
Во главе с Мардехаем.
Подкрадались таинственно
И мочили в сортире.
Все про это написано
В Белой книге Эсфири.
Их давили, давили,
Отрезали им уши.
А теперь эта линия
Продолжается Бушем.
Его администрация
Не оставит в покое
Этих бедных иранцев
С мудрым аятоллою.
Лепят миру горбатого,
Собирают армаду
Против мирного атома
Президента Нежада.
Вопрошаю я с подиума:
С кем вы, люди искусства?
Заступитесь за родину
Нашего Заратустры!
Поэма трубы
Памяти Владимира Подкопаева, которого некому помнить.
Бог не фраер, Бог не шлимазл,
В руках его пряник и плеть.
Кому пожелает он дарит газ,
Кому пожелает - нефть.
Не зря на Россию углеводороды
Он просыпал из щедрой горсти,
А чтобы могли мы другие народы
Ими как плетью пасти.
Паситесь, добрые народы,
У вас Хай Тек, Нью Эйдж и ВИЧ.
У нас лишь углеводороды,
Но мы лохов умеем стричь.
Гордитесь правами своих пидарасов,
Своей конституцией куцей,
А нам Бог послал море нефти и газа
И по фигу нам конституции.
Но мы не дадим вам забыть Божий страх,
Уж вы поверьте,
Покуда держим в крепких руках
Вентиль.
Хватит кормить вас икрой,
Хватит поить водкой,
Время железной трубой
Всех вас схватить за глотку.
Вот так, на манер неизбежной судьбы,
Мы Запад гнилой покорим.
Но встал на пути нашей грозной трубы
Дурак младший брат - славянин.
Мечтают отнять наш природный ресурс
Те, в чьих его нет краях -
Высокорослый больной белорус,
Хохол и кичливый лях.
Но я бы хотел ответить
Всем этим жадным заразам:
«Подавитесь нашей нефтью,
Раздуетесь нашим газом».
Не так жалко нефти и газа,
Как по человечески больно мне,
Думал я - сестра синеглазая,
Оказалась -фря пергидрольная.
В Новый год смотреть я не мог без слез,
Президент наш под камеры вышел,
В пиджачке стоял, да под елкой мерз,
Ждал, когда вы что то подпишите.
Знаешь, что бывает, красавица,
Коль хвостом вертеть да на стороне?
Скоро наш спецназ побратается
С бундесвером братским на Немане.
Избирайте Луку Мудищева,
Жарьте несъедобные драники,
Но не вздумайте вы отвинчивать
На трубе нашей краники.
Двести с лишним лет не зря через вас
Проходила черта кошерная.
Вы у нас за копеешный «Белтрансгаз».
Запросили цены безмерные.
Мы трубопроводов систему
Под Балтийскими спрячем волнами.
Мало нам евреев с чеченами,
Так еще и вы нам на голову.
Там, по самому дну,
Мы проложим трубу,
А вы глотайте слюну,
Да кусайте губу.
И нечего вам разевать свой рот
На наш углеводород.
У вас и самих дофига болот -
Бурите, глядишь, повезет.
Любишь газ голубой?
А не хочешь в полярный ад?
Где киргизский конвой,
Да полосатый бушлат.
Не получить врагу
Нефть приобских низин,
Где зимой я тонул в снегу,
А летом тонул в грязи.
Где долгой ночью полярной
Ждал, что сыграю в ящик,
Вдыхая запах солярки
И слушая дизель стучащий.
Если движок заглушишь,
Утром не заведешь.
Если стакан не осушишь,
До завтра не доживешь.
Если одеколона
Сейчас пареньку не нальют,
Будет пища воронам -
Его разобьет инсульт.
Сижу и точу топор
Каким-то ржавым напильником,
И слушаю грустный хор
Измученных собутыльников.
Лыжи у печки стоят
И инструментик шанцевый,
Мутный блуждает взгляд,
А рядом на койке панцирной
Лежит Володя Подкопаев
И издает чудные звуки,
А это он ведь, умирает,
Попив паленой тормозухи.
Вот так, то горячка белая,
То отморозишь уши,
Да, освоение севера -
Это вам не лобио кушать.
А летом наступает зной,
Гнус превращает всех в японцев,
И день и ночь над головой
Висит безжалостное солнце.
В болоте тонет вездеход,
Портянки постоянно мокры,
В теодолите все плывет,
Орут на заключенных ВОХРы.
Так наполнялись закрома,
Рос золотой запас России,
Вместо балков росли дома -
Не зря мы эту грязь месили.
Трубопровод, через чащи и кустики
Тянется, миля за милей,
А по бокам-то все косточки русские
Сколько их, знаешь ли Миллер?
И эта нефть никогда
Не была бы добыта,
Кабы не героизм труда
И не героизм быта.
Не зря облазал я ползком
Тюменский север бесконечный,
Закусывая сахарком
Лосьон зеленый «Огуречный».
Не зря я грелся у огня,
Гнул лом об ледяные недра.
И Катерпиллер на меня
Валил реликтовые кедры.
От юности моей был прок,
От тех годов восьмидесятых,
А , что Америке дал Бог?
Машинку доллары печатать?
Страна живет и богатеет
На радость мне, ему, тебе,
А так же нескольким евреям
И офицерам ФСБ.
Сияют в Москве кабаки
За тучи цепляются здания
А я ухожу от тоски
В безбрежные воспоминания.
Пришла одинокая старость
И скелет, обтянутый кожей,
Как нам труба досталась,
Хочу рассказать молодежи.
Обнищавший, больной
Выпью стакан портвейна,
И снова передо мной
Встанет страна Тюмения.
В сугробах по грудь Надым
Сопки маячат Харпские
Столбом поднимается дым
Горит гараж в Нижневартовске.
Как я тебя люблю
Север Тюменской области,
Где сгубил во хмелю.
Я свою буйну молодость.
Про нефтяное Приобье
Вижу страшные сны я,
Где я отдал здоровье
За богатство России.
Вот подходит к финалу
Видно, моя борьба,
Жизнь меня доканала,
Дело мое - труба.
Сплю я кошмарным сном,
Зубы скрипят от боли.
Мне Роснефть и Газпром
Дали б премию, что ли?
Посвящается Всемирному дню поэзии 21 марта
(Из цикла "Стихи о современной русской поэзии")
Над Москвою ранняя весна.
Между луж иду я как по лезвию.
Сколько же оттаяло говна
И, еще, Всемирный День Поэзии.
Весеннее литературное
Евг. Лесину.
Куда катится страна?
Вопрошать я не устану.
Немзер против Кузьмина,
Кушнер против Гандельсмана.
Принял я холодный душ
Мне не естся и не спится
Инженеры наших душ
Бьют друг друга прямо в лица.
Пью портвейн и анальгин
Чип и Дейл спешат на помощь
Немзер-гад,-сказал Кузьмин
Тот в ответ,-Кузьмин-гаденыш.
Как нам жить простым Иванам?
И в какой нам верит суд?
Если Кушнер с Гандельсманом
Друг на друге пейсы рвут.
Все смешалось в этом танце
И летят, задрав подол,
И британцы, и спартанцы,
И киргизец, и хохол.
Кто Иран бомбить готов,
Кто готов устроить гари
Из ментов-еретиков
В отдаленном Сыктывкаре.
Не могу я ни хрена
Разобраться без стакана
Ющенко за Кузьмина?
Рада против Гандельсмана?
Я простой фабричный парень
Алкоголь в моей крови
А меня тут вдруг позвали
На программу REN-TV.
В этом ужасе спасенье
Вижу только я одно
Обострение весеннее
К лету кончится должно.
В понедельник в газете - в пятницу в интернете…
Давно отвыкли от сюрпризов мы,
Сыны трудящегося класса,
Уж двадцать лет как в телевизоре
Одни евреи с пидарасами.
На свете нет печальней повести,
Меня несчастней нет создания,
Но, давеча, смотрел я новости
И содрогнулось мироздание.
Идет начальственная оргия,
Блестят лоснящиеся лица,
Все бюрократы толстомордые
Сплошь проходимцы и мздоимцы.
Сидели важно, как бароны,
Дремали и жевали тихо.
И, вдруг, прорвалась к микрофону
Простая русская ткачиха.
Скорее в «Скорую» звоните,
Вся голова моя в тумане,
Я двадцать лет ткачих не видел
На вашем «голубом» экране.
Как шемаханская царевна
Или как горьковская «Мать»,
Она о самом сокровенном
В лицо отважилась сказать.
О чем мечтали миллионы,
О чем журчали водопады,
О чем в ночи шептались клены
И Кельна дымные громады.
Сказать о том, что всей страною
Хранилось бережно в груди-
Не уходи! Побудь со мною!
Не уходи, не уходи..
Меня вы свяжете, как психа,
Но не понять вам ни хуя
Раз на экране вновь ткачиха -
Вернулась молодость моя!
НеЗНАКомка.
Сам воздух над ночными клубами
Билингвами и Пирогами
Пропах насквозь словами грубыми
Дешевой водкой и стихами.
Пройдя сквозь металлоискатели
Сквозь дресс-контроли и фейс-коды
Здесь до утра стихослагатели
Вино глотают словно воду.
Сидит здесь тесная компания
Звенят стаканчики пустые
Здесь торжествует наркомания
Вовсю цветет педерастия.
Здесь все поруганы идеи
Как стриптизерши под шестом
Здесь мы, как в джунглях орхидеи
Бледнеем в сумраке густом.
Здесь обкурясь марихуаною
Читая всякую хуйню
Мы со своими Жак Лаканами
Давно прогнили на корню.
И я бессильный и продажный
С кругами синими у глаз
Сижу в тусовке эпатажной
Как будто тоже пидарас.
Где молодость моя пропащая?
Зазря растраченные силы?
Лишь пальцы тонкие, дрожащие
Ласкают рюмочку текилы.
Так предаваясь мастурбации
Гляжусь в постылое вино
Нет никакой не мозг мы нации
А натуральное гавно.
И каждый вечер, ближе к полночи
Чуть начинается приход
Эльфийский плащ как зайчик солнечный
В тяжелом мареве плывет.
Пройдя меж женщинами падшими
Всегда без спутников одна
Студентка из движенья «Наши»
Садится скромно у окна.
Она чиста по самой сути
Не ищет истину в вине
И образ президента Путина
На стройной девичьей спине.
Сидит и кутается зябко
У негодяев на виду
В светящуюся плащ-палатку
Как ангел в Дантовом аду.
Пройдя меж трезвыми и пьяными
Она садится у окна
Ей за немытыми стаканами
Видна блаженная страна.
В стране той нанотехнологии
Хребет подводный Ломоносова
А здесь у нас лишь патология
Неразрешимые вопросы.
Их ждет олимпиада в Сочи
И Константиновский дворец
А нас ждет… дальше многоточие
Точнее говоря пиздец.
У них там свежий ветер мая
И ликованье дружных масс
А здесь все это вызывает
Лишь когнитивный диссонанс.
Мое трехдневное похмелие
Моя вселенская тоска
Ее задорное веселие
И в кольцах узкая рука…
От этой жизни незадавшейся
От черного упадка сил
Студентка из движенья «Наши»
Меня пожалуйста спаси.
Стряхни с меня всю эту нежить
Направь меня на верный путь
Вдохни неведомую свежесть
В мою исчахнувшую грудь.
Исторгни душу мою ржавую
Плащом серебряным укрой
Сродни меня с моей державою
Под образами упокой.
Привет вам яростные гунны!
Скорей мочите нас в сортире!
Мы гимн вам радостным и юным
Споем на нашей ветхой лире!
Призыв к сражающимся группировкам Администрации президента Российской Федерации (семейным и силовикам) о немедленно прекращении боевых действий и заключении справедливого мира без аннексий и контрибуций
(по результатам многомесячного чтения полит.аналитических статей).
С первого по тринадцатого
Нашего января
По полной программе отпьянствовав,
Озадачился я.
Тяжкая мысль с похмелия
Давит мне на виски,
Кто победит семейные
Или силовики?
У женщин от возбуждения
Набухают соски,
Кто победит семейные
Или силовики?
Все мужики в сомнении
Чешут семенники,
Удар нанесли семейные,
Чем ответят силовики?
Лица при исполнении
Злобно грызут свистки.
Ломят вовсю семейные,
Гнутся силовики.
Все же семейные люди
Должны победить, друзья.
Я верю, что это будет,
А, может быть, ни хуя.
Кто возьмет горы сокровищ
И власть над Россией вечной,
Волошин и Абрамович
Или Шварцман и Сечин?
Все ребята бывалые
Не лезут в карман за словом
Будь то Таня и Валя
Или Устинов с Зубковым.
Мы то просто растения
Редиски и кабачки,
Нас удобряют семейные,
Подрезают силовики.
Вся жизнь наша - сновидение,
Трепетание дхарм.
Кому отдать предпочтение?
Семейным? Силовикам?
Возникают разные мнения,
Глядя на их полки,
Приятней вроде семейные,
Опрятней силовики.
Людям нежного устроения,
Которые сочиняют стихи,
Конечно ближе семейные,
А не силовики.
А людям грубого поведения,
Любящим почесать кулаки,
На хер сдались семейные,
Им любы силовики.
Я закопал портвейна
Под снегопад в саду,
Коль победят семейные,
Сразу его найду.
От постороннего глаза
Спрятал бутылку «Бруньков»,
Чтобы припасть к ней сразу
По победе силовиков.
Я на тотализаторе
Поставить готов сто рублей
Что в драке сильный женатому
Навешает пиздюлей.
Часто склоняюсь к мысли я,
Глядя на наши грехи,
Чтоб время от времени хлыстиком
Секли нас силовики.
Чтоб чувства благоговейные
Сплотили нас на конец,
И стали б мы все семейные,
И один на Руси Отец.
Чем ставить ближнего раком,
Не лучше ль петь и смеяться?
Холопам при барских драках
Первым дают по яйцам.
Вам - награды по службе,
Нам - разбитые морды.
Жили б вы братцы дружно
По завету кота Леопольда.
Зачем друг на друга точите
Имплантантовые клыки?
Низы еще вроде хочут,
Чего ж не могут верхи?
У всех у вас бабки, охрана
Крепости на Рублевке
Так какого шайтана
Вы рвете друг другу глотки?
Жили б в любви и ласке
Кротко, словно газели.
Не поделили салазки,
Что ль в своем Куршавеле?
Хватит вам крюк курочить,
Ну его, ради Бога.
Пока низы еще хочут
Хочут не так уж много.
Пока низы еще хочут,
Пока жизнь не сбилась с круга,
Я вам скажу, короче,
Братва! Не стреляйте друг друга.
Выпейте по обычаю,
Облобызайтесь истово,
И отпустите с кичи
Томящихся зам. министров.
Херовое стихотворение
Я написал, земляки.
Не ругайте меня, семейные,
Не бейте силовики.
Остальные сыны России
Задирайте повыше ноги,
Чтоб вам их не откусили,
Грызясь под ковром, бульдоги.
Памяти движения "Наши"
Либерала «нашисты» поймали
Был он враг, пидарас и еврей
Он в надежде на гранты шакалил
У скрипучих посольских дверей.
Он лягался, вцепившись в ограду,
Он грозил, что засудит ребят.
Обещал, что при всех выпьет иаду…
Отвели его в комиссарьят.
Предлагают ему сигарету
Незатейлив их офисный быт
Лишь пронзительно Путин с портрета
Прямо в самую душу глядит.
Монитора окно голубое
Солнца луч меж раздвинутых штор
И сказал комиссар: нам с тобою
Предстоит не простой разговор.
Негламурный, очкастый, не бритый
Ты испуганно в угол не жмись
Мы ж тебя не бейсбольною битой
Мы ж с тобой побазарить за жисть.
Для начала ответь мне очкарик
За зубами не пряча язык
Сколько грантов ты щас нашакалил?
40 Евро? Навар не велик.
И за эту ничтожную сумму
(Ее нынче и мент не возьмет)
Ты готов хаять нашу Госдуму
А в лице ее весь наш народ.
Ты пойми диссидент-извращенец,
Что в дурацком своем пиджаке
Ты не более чем заусенец
На могучей народной руке.
Никогда б ты не смог как Есенин
Пробежать по росе босиком
И проспясь в свежескошенном сене
Похмелятся парным молоком.
Мы студенты, солдаты, крестьяне
И за нами большая страна
Нас сам Путин на Красной поляне
Шашлыком кормил из кабана.
Скоро мы переменим гаранта
Сохранив стратегический курс
Ты наплюй на иудины гранты
Обопрись на природный ресурс.
Есть сокровища в недрах подземных
Нефть и газ есть и уголь и сталь
Не шакаль у посольств иноземных
Не шакаль, не шакаль, не шакаль!
Не щипли ты свою бороденку
И не делай обиженный вид
Мы найдем те такую девчонку
Ты забудешь, что был содомит.
И не ври, что мы антисемиты
Поимей же хоть совесть и стыд
Щас семиту все двери открыты
Если только с народом семит.
В телевизоре вечером поздним
Не сочтешь Авраама сынов
Глеб Павловский, Леонтьев и Познер
И Архангельский и Соловьев.
Хочешь - будешь ты доктор-проктолог,
Хочешь - будешь шахтер, сталевар,
Хочешь - будь журналист-политолог
Ну а хочешь - работник пиар.
В наши дни есть в России товарищ
Столько важных и нужных работ
Отчего ж ты упрямо шакалишь
У посольств иностранных ворот?
А какой подаете пример вы?
Чему учите вы молодежь?
Уходи, забирай свои евро
Хотя нет, евро, впрочем, не трожь.
И когда либерала по трассе
Вез домой мусульманин-таксист
Пережил он глубокий кат
арсис
Или как его там, катарс
ис.
Ощутил он причастность к большому
Осознал наш стремительный век
И, теперь, он ведущий ток-шоу
А, ведь, мог бы пропасть человек.
К предстоящему 9-го мая параду на Красной площади с участием военной техники.
Вести пришли хорошие,
Что 9-го мая
Проедет по Красной площади
Техника боевая.
Помню, малая детка
Вставал я на ранней заре
И шел с папой смотреть на технику
В мае и ноябре.
Ехали трубы длинные,
Отец объяснял - ракеты.
Десантники были в малиновых,
А еще не в синих беретах.
Динозавры из стали,
Помню, под марши бравурные,
Как они скрежетали
У метро «Парк Культуры».
Здравствуй броня горячая,
Сладкий запах солярки.
Каждый нормальный мальчик
Должен смотреть на танки.
Недавний обыск в "Фаланстере". Завтра придут за тобой.
Снова обыск в «Фаланстере»,
Снова сатрапы ликуют.
Оттепель ждали трудящиеся,
А, оказалось, хуй им!
Как ласточки, сбитые с неба,
Летят под сапог ФСБ
И книги Павловского Глеба,
И книги Данилина П.
Вижу как туфли их узкие
За четыреста долларов
Топчут «Идею Русскую»
Егора Холмогорова.
Чужда солдафонам нетленка,
И в ужасе прячется в тень
Максима роман Кононенко
Про страшный отличника день.
Меня так особенно мутит,
Как представлю, что на пол кидают
«Идеологию Путина»
Алексея Чадаева.
Вот мудрости верная жрица,
Пытаясь хоть что-то спасти,
С прижатой к груди Нарочницкой
К окну продавщица летит.
Дрожит она птенчиком в клетке,
Разбросаны все словари,
И где был Эпштейн, а где Эткинд,
Попробуй теперь разбери.
Трагичны итоги недели,
Как будто в душу нассали вы,
Вот и сочиняй вам идеи
Особенно национальные.
Мечтали найти «Лимонку»,
Как масленок под елочкой,
Глядишь, и на ваши погонки
Придырявят лишнюю звездочку.
В наших тайных северных схронах
Повелось в заповедном году
Тот кто ищет звезду на погоны
Тот находит себе пизду.
Искали уж здесь наркотрафик,
И где он теперь Черкесов?
Потом еще порнографию
На культ.магазин повесили.
И вот результат: Есть здание
Дворец, доложу я вам,
НИИ Искусствознания,
Который уж месяц там
Искусствоведши дрочат
На Лидию, на Ланч,
Хотя могли бы кончить
На палку и на мяч,
На пару апельсинов
С бананом к ним впритык.
Что делать с магазином
Интеллектуальных книг?
Откуда такой кожный зуд, вашу мать,
Закрыв магазин прославиться?
Что даже готовы они воевать
С самим господином Сеславинским.
А ведь едят русский с корочкой хлеб,
А ведут себя по-жидовски.
И ФЭП, для них, как будто не ФЭП
И Павловский Глеб, не Павловский.
Так вот, чтоб пресечь интриги,
Сообщаю для вас, мудаков,
Что здесь покупает книги
Русский философ Сурков.
А я бы сказал операм из УБОП
Тверской полицейской части,
Чем штурмовать «Фаланстер» в лоб,
Дождитесь решенья власти.
У власти нынче своих проблем,
Ей не до магазина.
Ну почешите между колен,
Раз чешется невыносимо.
Не суетись под клиентом, мамзель,
Дай начальство сообразит,
Устроить ли нам, блядям, новую оттепель
Или следующий геноцид.
Воспоминания о третьем Международном фестивале поэзии "Киевские лавры".
(из цикла "Стихи о современной русской поэзии")
Собирались в стольном Киеве-Вие*
Почитать своих стихов и попьянствовать
С Украины, Белоруси, России
Стихотворцы стран восточно-славянских
Как на пиршество при князе Владимире,
Над привольными днепровскими водами
Петь, слетелись Гамаюны и Сирины
Сладкозвучные сатиры и оды.
Были здесь старые евреи облезлые -
Наши живые классики,
Было будущее русской поэзии -
Молодые резвые пидарасики.
Представители разных поэтических каст
Чередовались на одном микрофоне,
Едва отчитался поэт-верлибраст
Уже читает силлабо-тоник.
Хотя, на мой взгляд, большой разницы нет.
Как они себя делят на тех и этих?
Когда шел в буфет, выступал «актуальный поэт»,
А пошел в туалет, выступал уже «новый эпик».
Потом читали (друг-другу) стихи в планетарии,
Где вокруг продавались трусы и платья.
Почему-то по планетариям больнее всего ударила
Победившая свобода и демократия.
Как еще Гесиод, возроптал на свою судьбу
Нету участи горше, чем участь поэта!
Целыми днями слушай их (и свое) «Бу-бу-бу!»
И ни банкета тебе ни фуршета.
Вот в прошлом году катали на пароходике по водам Днепра
До середины, которого долетит редкая птица,
А в этом году не было подобного ни хера,
По-моему, это никуда не годится.
А в Киеве (как всегда) выборы, площадь ревела,
Вились прапора и клеймили кого-то позором.
И никому до поэзии не было дела
Положил народ на поэзию с огромным прибором.
Майдан орал гайдамацкие песни
Славил Гонту и Железняка.
И в тысячу раз всех стихов интересней
Были коленца из боевого гопака.
P.S.
Так шо же нам робить с тем трагическим фактом
Что интерес к поэзии совершенно издох?
Да писать надо лучше! Больше образов и метафор,
Метонимий и этих как их, блядь? Синекдох!
А иначе обгонит нас жизнь как трамвайный вагон
И не о русской поэзии будет грезить народ
А о том, что Ксюша Собчак опустила Катю Гордон
Или, допустим, наоборот.
И Белинского с Гоголем он, гондон,
Ни за что нам с базара не понесет!
__________________
*Хотел написать «Собирались в стольном Киеве-граде»,
но рифму к слову «граде» придумать смог только одну.
И ту нецензурную.
(прим. автора)
К событиям в Месопотамии. Май 2003 г
Сладостными майскими ночами,
Всех расстроив, кончилась война.
Я брожу в тревоге и печали,
Не могу я въехать ни хрена.
В прах повергли Нинев #250;ю
Или там Нин #233;вию,
Но вопросы кой-какие
Предъявить имею я.
Ох, как ты нас наебала,
Ох, как ты нас бросила
Родина Сарданапала
И Навуходоносора.
Обещали генералы,
Что кирдык пиндосам
На земле Сарданапала
И Навуходоносора.
Вся Россия вам желала
Бить америкосов,
Вам, сынам Сарданапала
И Навуходоносора.
Мы прислали вам ракет,
Средства электроники,
А вы сделали минет
Бушу лучше Моники.
Вам Саддама было мало,
Надо вам Иосифа,
Надо вам Сарданапала,
Навуходоносора.
Сдали родину врагам
И, как крысы мерзкие,
Растащили по домам
Черепки шумерские.
Раз дошли у вас враги
До святынь Багдада,
Хрен простим мы вам долги
В десять миллиардов.
Если променяли смерть
Вы на удовольствия,
Хер вам в рот за вашу нефть,
А не продовольствие.
Уж, взялись за это дело
Навуходоносоры,
Где же ваши ибн Гастелло?
Ваши Бен Матросовы?
Где же ваш Эль Сталинград
Для заморской вражины?
Почему, бля, не горят
Нефтяные скважины?
Где там мстители БААС
По пустыне рыскают?
Где ваш ядовитый газ?
Язва где сибирская?
Где священная война?
Глаза ваши бесстыжие.
Нет, из этого говна
Выхода не вижу я.
***
Баллада об оцинкованном листе
Ох, и ловок же кровельщик,
Чисто эквилибрист.
Он несет, как сокровище,
Оцинкованный лист.
Перед ним только бездна
В двадцать пять этажей,
Только крыша железная,
Да пентхауз на ней.
И плывут в его взоре
У подножья вершин
Люди - как инфузории,
Тараканы машин.
Олигархи и бляди
Копошатся у ног.
Под стеной детский садик,
Как цветка лепесток.
Так идет он по кровле,
Городской альпинист.
Режет пальцы до крови
Оцинкованный лист.
Если он его выронит,
То спикирует вниз,
Словно нож гильотины,
Оцинкованный лист.
Долетит он до садика
И, сверкнув словно меч,
Срежет девочке маленькой
Напрочь голову с плеч.
Прошумел над пентхаузом
Ветра злобного свист
И надул мощным парусом
Оцинкованный лист.
Но усильем чудовищным
Удержав этот лист,
Взмыл над крышею кровельщик,
Как дельтапланерист.
Завертел, закружил его
Черный вихрь над Москвой,
Тополиной пушинкою,
Да ольховой серьгой.
Словно ангелы крыльями
Вдаль его понесли
По-над трубами, шпилями
Этой грешной земли.
Крикнул мальчик родителям:
“В небе парашютист!”
И сиял ослепительно
Оцинкованный лист.
Ах, кривая падения,
Траектории путь.
Есть закон тяготения,
Его не обмануть.
Небо словно разверзлося,
И, как новый Икар,
На стоянке он врезался
В дорогой “Ягуар”.
Даже после падения
Он к груди прижимал,
Как икону нательную,
Серебристый металл.
Он лежал без движения,
Лишь хозяин крутой
Всё пинал в раздражении
Его тело ногой.
Отказался на “Скорой”
Отвозить его доктор.
Не был он застрахован,
И вообще уже мертвый.
Сообщали по рациям
По своим мусора:
- Нет в Москве регистрации
У него ни хера.
И толпа вокруг охала, иномарку жалела,
И конца долго не было возмущенным речам:
“Лимита черножопая, мол, совсем одолела,
Скоро места не станет на Москве москвичам”.
И никто не додумался, просто встать на колени
И публично покаяться в коллективной вине,
Что судьба гастарбайтера в обществе потребления
Есть судьба камикадзе на минувшей войне.
Данный текст, написанный по заказу «Русского Журнала», не имеет ничего общего с реальными событиями.
В тот момент когда, вроде,
Русь привстала с колен,
Черти что происходит
В древнем городе N.
Там в тиши переулков,
Где царит благодать,
Проживала с дочуркой
Одинокая мать.
Жили бедно и скромно,
Хлеб имели да кров.
Там, под сенью церковных
Золотых куполов.
Если ты не сломался,
Не продался за грош,
Все равно свое счастье
Ты когда-то
найдешь.
Будет все превосходно,
Если ты сердцем чист.
Полюбил ее модный
Из Москвы журналист.
Годы счастья настали,
Наступил оптимизм,
Только зависть людская
Отравляла им жизнь.
Им бы жить по старинке
Возле теплых печей,
Ненавидят в глубинке
Нас, крутых москвичей.
Эта зависть так просто
Довела до беды
Посреди этой костной,
Бездуховной среды.
Как-то после прогулки
Что бывает не редко
Заигралась дочурка
Возле лестничной клетки.
Спотыкнулась неловко
Пол был скользкий как лед
И упала головкой
В межэтажный пролет.
Дочка выжила чудом
Но, чтоб злобу сорвать
Обвинили иуды
В покушении мать.
Кто же в это поверит?
Нет таких дураков
Даже дикие звери
Своих любят зверьков.
Был ли факт, чтоб орлица
Заклевала орленка?
Или, скажем, волчица
Вдруг загрызла волчонка?
За любые мильйоны
Мать дитя не швырнет
В этот гулкий, бездонный
Межэтажный пролет.
Оказался расправой
Резвый как КВН
Скорый суд и неправый
В древнем городе N.
Обрекая на муки
Прозвучал приговор
И кровавые руки
Потирал прокурор.
Ах, присяжный, присяжный
Что ж ты прячешь глаза?
Почему ты продажный?
Суд он ведь не базар.
Принимая решенье
Позабыл ты про стыд
Ты поддался давлению
Бог тебя не простит.
И коллегию вашу
Всех кто, будто шутя,
Разлучили мамашу
С ее крошкой дитя.
По скамьям вы расселись
Только веры вам нет
Был оправдан лишь Бейлис
Да Нухаев Ахмет.
Много в нашем народе
Еще зла и измен.
Черти что происходит
В древнем городе N.
Плач
Ах, грузины, родные грузины,
Ах, поверили вы на хера
Сочинениям Ю. Латыниной
И П. Фельгенгауэра?
Ведь они вам мозги засрали,
Проебали макушки до дыр,
Что, мол, Грузия это Израиль,
А Россия - арабский мир.
Они роли распределили
На руинах СССР:
Голда Меир, мол, Саакашвили
Ну а Путин - Гамаль Насер.
С грязных русских, чего с них спрашивать,
Они в жизни лишь водку пили.
У грузин же Дата Туташхиа
И Мераб, блядь, Мамардашвили.
Слушай русский, ты не борзей,
За пять дней тебя похоронит
Благородный народ князей,
Режиссеров, воров в законе.
Ох, порвут они русских гопников,
Только прав оказался Лермонтов -
Разбежались грузины робкие,
Оказались грузины нервные.
Людям факты глаза открыли,
И узрел изумленный мир,
Что Насер-то - Саакашвили,
А вот Путин - Голда Меир.
Всюду рвутся снаряды и мины,
Полыхают дома и мосты…
Ах, не верьте экспертам, грузины,
Их базар это чисто понты.
Провели они вас на мякине,
Лоханулись вы как фраера,
Доверяя прогнозам Латыниной
И словам Фельгенгауэра.
Я и сам хожу весь переклиненный
Ощущая в макушке дыру
Я так верил экспертам Латыниной
И П. Фельгенгауэ.ру.
Ах, не верьте, не верьте отныне
Ах, не верьте теперь ни хера
Сочинениям Ю. Латыниной
И П. Фельгенгауэра!
ПОРТРЕТЫ
Текст написан по заказу Театра.doc (Из жизни интеллектуалов).
Внимание! Ненормативная лексика.
Все действующие лица являются вымышленными, и любое сходство с реальными людьми является случайным и радикально противоречит твоческим замыслам автора.
Действующие лица:
Политтехнолог (с похмелья)
Поэт (с трехдневного похмелья)
Радикал (с похмелья, со следами насилия на лице)
Поначалу заметно, что политтехнолог побаивается радикала. А поэт обоих, но в процессе трапезы это проходит.
Сцена представляет собой интерьер кафе «Билингва». Верхний ярус. За столом сидит политтехнолог, перед ним бутылка «Джонни Уокера», кружка пива и блюдечко с нарезанным лимоном.
Подходит поэт.
Поэт.
У вас свободно?
Политтехнолог
Садись, не жалко.
Поэт
Спасибо.
(официантке монголоидной внешности)
Пива холодного
И «Зеленую марку».
Радикал
Свободно милые?
(садится не дожидаясь ответа и с отвращением цедит официантке монголоидной внешности)
Бутылку текилы
Вот, блядь, набрали чурок
Чтоб сэкономить бабло
Жди тут пока эта дура
Притащит тебе бухло.
Политтехнолог
Да у них тормозные девицы
Пока принесут…Давай дернем виски.
(выпивают).
Поэт разрывает пальцами кружок лимона, закусывает, морщится.
Откидывается на спинку стула, смотрит на противоположную стену, на лице его возникает выражение глубокого недоумения.
Поэт.
Вроде еще не пил
И не очень с похмелья
Но два дня назад здесь был
Между окон портрет Рубинштейна?
Между окон на противоположной стене действительно висит картина, изображающая перевернутое символическое изображение сердца или масть «черви, только без острого кончика, а закругленная. Цвет объект имеет ядовито-телесный.
Политтехнолог.
Да ладно, «не пил совсем»
Вижу что ты поддатый
А здесь и правда висел
Раньше мужик бородатый.
Висел он годами, но
Чтобы разнообразить тему
Повесили здесь панно
Автора современного.
Поэт (в крайней растерянности на грани истерики, потерянно бормочет).
Как же это? Ведь два дня назад…
Был же портрет… И вдруг , что там?
Политтехнолог (разливая виски)
По-моему это зад.
Радикал (глумясь)
Что это значит зад?
Зачем нам язык Эзопа
На мой незамыленный взгляд
Это конкретно жопа.
(Выпивают молча)
Поэт (закусив лимоном и взяв себя в руки)
Пока свободой горим мы
В авторитарной ночи
Нам светят окна «Билингвы».
Как будто пламя свечи.
По крутой лестнице, охая
Вползешь под кирпичные своды
И сразу полными бронхами
Вдыхаешь глоток свободы
Выпьешь, бывало,водочки
Подавишь позывы рвотные
А глянешь на Льва Семеныча-
Не зарастает толпа народная!
Заказывая соленья
Вижу вдруг между окон
Где был портрет Рубинштейна
Изображенье жопы.
И не русская задница
Поротая, мосластая
А висит, ухмыляется
Гладкая, тварь, щекастая.
Блестит седина в моих космах,
Но жопы такого ранга
Я видел только в японских
Мультфильмах «Хентаи Манго»
То ли специальные органы
Чтоб избежать провокации
Приказали, чтоб так оформили
Заведение к инаугурации.
Сняли, заткнули в дыру
Продали за бесценок
Чтоб не давал в «Гранях. Ру.»
Нелицеприятных оценок.
Хоть пой песни страны Советов
Хоть фрондируй, какая разница?
Но помни, что место поэта
Отныне в глубокой заднице.
Его в любой миг Дантесы
В штатском возьмут и прихлопнут
Или в « Билингве» повесят
Вместо поэта жопу.
Что-ли, зря в переулках гетто
Рос он голодным мальчиком?
Что -ли ,зря писал столько лет он
Фразы на перфокарточках?
Понятно, начальство делает
Ставку на нефть и газ
И никакого дела нет
Им до составителей фраз.
Да и сам я стихов его не читал
Читал другие, как скажет Булгаков
Но, по моему, только последний нахал
Может вместо поэта повесить сраку.
Я скажу с точки зрения вечности
Пред которой мы все холопы
Нет, не будет счастья в отечестве
Где сменяли поэта на жопу!
Мечтал для духовного пира
Найти удачное место
А здесь жопа вместо Кибирова
И жопа вместо Гандлевского.
Здесь лев и ягненок сидели рядом
И пили паленую водку,
А Лев Рубинштейн смотрел добрым взглядом
И улыбался в бородку.
Здесь проходили по слему турниры
Здесь читали умные лекции
Здесь кружки бил писатель Багиров
Об бошки московской интеллигенции.
(Внизу в зале раздается шум, грохот опрокидываемых стульев, звон бьющегося стекла, женский визг, крики: Убил! Убил! Мужчины разнимите их! Охрана, где охрана! Вызовите милицию!).
Здесь люди лицезрели своих кумиров
Здесь проводились концерты и выставки
Здесь жопу показывал М.Немиров
Знакомый с художниками и галеристами.
(внизу в зале раздается шум, крики: Он с ума сошел! Держите его, держите! По лестнице побежал! Да, в трусах! Охрана, где охрана! Вызовите милицию!).
Здесь страшный Тесак прокричал что-то грубое
Даже сердце у многих замерло
И попал на картину художника Врубеля.
А потом и на нары в тюремную камеру.
(внизу в зале раздается шум, крики Зиг хайль! Это скинхед! Сюда пришли скинхеды! Охрана! Вызовите милицию!)
Сидит он теперь и не видно просвета
Портрет обладает мистической силой.
Как писал А. Ф. Лосев , где-то
«Портрет он есть знак и образ и символ».
Восплачем друзья аутсайдеры
Поздно писать куплеты
Наплевали дизайнеры
Прямо в (жопу) душу поэтам.
По что Рубинштейна топчите?
Ведь он наш последний классик
Ведь он, типа, совесть общества
В какой-то его ипостаси.
Эй, поднимайтесь, сволочи
Преградим дорогу потопу
Восстановим портрет Льва Семеныча.
А жопу засунем в жопу.
(повисает напряженная тишина, Политтехнолог разливает виски)
Радикал.
Что ж пожалуй налей
Я только не разумею
Откуда столько соплей
В честь одного еврея.
( выпивают виски)
Политтехнолог.
Антисемитский бред
(обращаясь к поэту)
А сам ты кто, интересно?
Поэт.
Я вообще-то поэт
Причем довольно известный.
Радикал.
Да у меня сейчас
Съедут остатки крыши
Живой поэт среди нас
И о чем же ты пишешь?
Поэт.
Пишу я свободный стих
По французски -верлибр.
Радикал.
Мужик ты должен быть тих
Если и вправду пидар.
Что - то я не пойму
Что такое и кто ты
Ясно теперь почему
Тебе всюду видятся жопы.
( разливает виски политтехнолога. все выпивают. виски кончается)
Политтехнолог.
Слушай, мужик заткнись
Ты радикал, как понял я
Но нам не нужен фашизм.
Не нужна гомофобия.
Важнейший момент настает
Давайте все дружно встанем
Мы ведь один народ
Мы ведь все россияне.
Против вражеской сволочи
За руки друг- друга держа
Все встанем от Абрамовича
До бомжа.
Не гоже в такой момент
Прятаться по углам.
Есть у нас президент.
Есть у нас Дима Билан.
Как никогда высок
Спрос на природный газ
И батальон «Восток»
Держит в руках Кавказ…
(подходит официантка монголоидной внешности, приносит Поэту водку и соления.
Разливают, чокаются, выпивают).
Радикал.
Нам не надо ничьей
Принимать стороны
Нам разборки хачей
Тыщу лет не нужны.
Пусть друг-друга Кавказ
Режет на горных тропах
Станет меньше у нас
На Москве черножопых.
Ишь ты умный какой
Ну погоди дай срок
Встанет еще на Тверской
Твой батальон «Восток».
С важной мордой сидит
И жрет халявное виски
Обнаглевший наймит
Власти жидочекистской.
Из - за вас, вашу мать
Гибнет родная страна.
Из - за вас все кремлядь
Голод мор и война.
По Руси как чума
Рыщут несытые волки
В Лондоне их дома
А их счета в Нью-Йорке.
Яхты, особняки
Да лимузины розовые,
А у нас старики
Гложут кору березовую.
Нынче он еле жив
Русский наш человек
Зато ликует таджик
И веселится узбек.
Русский в своей стране
Сирота и лишенец
Деньги его в Чечне
Пропивает Чеченец.
В подворотнях, когда темно
Нас кавказцы ставят на нож
Мы грузинам в их казино
Оставляем последний грош.
Начальству денег не жаль
Все отдаст кремлевская кодла
Чтобы горский кинжал
Леденел у русского горла.
Продали всю страну
Слезы вдов и сирот
Не простит их вину
Великий Русский народ.
Будет крайне жесток
Их закономерный конец
Мы русские с нами Сварог
И Перун и Велес.
Гибель ждет вас собак
Прячьте свои нефтерублики
Слышен чеканный шаг
Национальной республики.
Будет вам высшая мера
Восстанут на вас тогда
Нордические тамплиеры
Рыцари изо льда.
(наливает Поэту , Политтехнологу и себе. Чокаются выпивают).
Политтехнолог (в сторону)
Ты что-ли глыба льда?
Ты что-ли рыцарь норда?
Ты хоть в зеркале иногда
Свою видишь пьяную моду?
Поэт (заметно оживившись после выпитого).
Ты загляни в ЖЖ
Сразу цифры отыщешь
3 миллиона бомжей
4 мильона нищих.
Ты нам в морду не тычь
Сводками дел победных
6 миллионов с ВИЧ
40 мильонов бедных
Русский народ в беде
Русский народ на нервах
Нефтедоллары где?
Где наши газоевро?
Я целый день в Ворде
Пишешь чего-то пишешь
А гонорары где?
Где несметные тыщщи?
Как же мне песни петь
И поэмы слагать
Если я как медведь
Должен лапу сосать?
(разливает водку, чокаются, выпивают, причем Радикал закусывает соленьями Поэта, а Поэт запивает пивом из кружки политтехнолога.)
Политтехнолог (Поэту).
Нам все равно, что ты гей
Был бы лишь человек хороший
Но из кружки моей не пей-
Сразу получишь в рожу.
Чем шариться по ЖЖ
Лучше б тебе уродине
Сидеть бы на ПМЖ
На исторической родине.
Там хоть лапу соси
Хоть деревянный член,
Но не мешай Руси
Гордо вставать с колен.
Аффтар выпей иаду
Изучай матчасть
Только вот не надо
Скалиться на власть
Я твой адрес знаю
Хочешь например
Твой журнал взломает
Завтра хакер Хелл?
(Подходит официантка монголоидной внешности, приносит текилу, лимон и солонку.
Радикал пытается ущипнуть официантку . Безуспешно. Разливают, выпивают.)
Поэт
Ты меня не кошмарь
Здесь фраеров-то нет
Быстро, продажная тварь
Давай на вопрос ответ.
Сил больше нет терпеть
От гнева зубы свело
Продали нашу нефть
А куда девали бабло?
Политтехнолог.
Что ж если вы не в курсе
Я вам все объясню враги
Мы продаем ресурсы
А покупаем мозги.
Знаешь какие зарплаты
Здесь получаем мы
Рядовые солдаты
Информационной войны?
Персонажи гламура.
Шоу-мены, политики
Медийные фигуры
Эксперты и аналитики.
Глянцевые журналы
Фестивали, концерты
Разные телеканалы
Звезды спорта и церкви.
Артисты и чемпионы
Стиллавины и бачинские.
Познеры и гордоны
Соловьевы, радзинские.
Новая архитектура
Философы и историки
Весь этот вал культры
Знаешь сколько он стоит?
Не понимаете дуры,
В истории в первый раз
Идут на расцвет культуры
Деньги за нефть и газ.
(Радикал пытается что-то вытрясти из бутылки водки. Безуспешно. Она пуста.
Разливает текилу. Чокаются, выпивают.)
Политтехнолог (продолжает с воодушевлением).
Гей, еврей, вайнах-ли
Это все равно.
Мы скупаем на хуй
Все, что не гавно.
Русский или хачик
Не один ли хрен
Главное, чтоб значит
Встать стране с колен.
А ты за печкой на лавке
Сидишь как гагара в гнезде
И ноешь: «Где мои бабки?
Где мои бабки? Где?».
Застряли в своем онанизме
Который зовете стихами.
Всегда на празднике жизни
Будете вы чужаками.
Путаетесь между ног
Никчемные простофили
Если б ты что-то мог
Тебя давно бы купили.
Мы гуманитарную помощь
Окажем тебе, мудиле
Если ты, что-то стоишь
Тебя давно бы купили.
Мы тебя засранца
Уведем от бед
На обложке глянца
Будет твой портрет.
Хоть журнал «Персона»
Хоть журнал «Медвед»
Граждан миллионы.
Увидят твой портрет.
Будешь жить солидно.
Станешь ты, дурак
Ходить не в «Билингву»
А в кафе «Жан Жак».
Или даже слушай…
Хотя нет обсос.
Ты еще до «ПушкинЪа»
Покамест не дорос.
И тебе кое-что достанется
От продажи природных запасов
Если поднимешь задницу
И начнешь выполнять соц.заказы.
Нынче со всех сторон
Встали враги перед нами
Слово поэта-патрон!
Голос поэта знамя!
В Америке скоро выборы
Кандидаты шипят от злости
А поэт кропает верлибры
В башне слоновой кости.
А поэт со стаканом вина
Сидит здесь и в ус не дует
Воюет твоя страна!
Твоя Россия воюет!
За Цхинвал и Тифлис
Сквозь вой шакалов хриплый
Голос поэт возвысь
Будешь наш русский Киплинг.
(политтехнолог разливает себе и поэту текилу, задремавший было радикал вскидывает голову и протягивает руку со стопкой. Наливают и ему. Выпивают.)
Поэт.
Нет у меня в мозгу
Вдохновенья по пьяни.
Как Киплинг я не могу
Могу я как Северянин.
Друзья! Но если в час таинственный
Падет последний резервист
Тогда ваш нежный, ваш единственный
Я поведу вас на Тифлис!
Политтехнолог.
Вот это стих заебись
Только один вопрос
Что за рифма «Тифлис-резервист»?
Типа кирпич-паровоз.
Поэт.
Друзья! Но если в час таинственный
Падет последний кипарис
Тогда ваш нежный, ваш единственный
Я поведу вас на Тифлис!
Политтехнолог
Я вижу ты типа Незнайки поэт
Такой же как он урод.
Если есть рифма, то смысла нет
Или наоборот.
Поэт.
Друзья! Но если в час таинственный
Падет последний осетин
Тогда ваш нежный, ваш единственный
Я поведу вас на грузин!
Радикал
Вот это в самый раз!
Давайте скорее выпьем.
Появился у нас
Русский народный Киплинг.
Ты и вправду писать горазд
Больше базара нет
Думал, что ты верлибраст
А ты, брат у нас поэт!
(Выпивают. Политтехнолог достает из заднего кармана брюк мятый конверт
протягивает поэту.)
Поэт.
Как? Неужели мне?
Можно мне посмотреть?
(Достает из конверта тощую пачку долларов пытается пересчитать, на мгновение замирает с удивленным лицом, подносит пальцы к глазам, нюхает, морщится)
Поэт
Да они же в говне.
Политтехнолог
Ты дурак. Это нефть.
(Поэт вытирает пальцы об штаны и прячет нефтедоллары в задний карман).
Радикал
Ты дар свой готов продать
За подачки начальства
Никакой ты не Киплинг, блядь
А Сулейман Стальский.
Прибыло пополнение
В полк продажных писак.
Но русское сопротивление
Им не сломить ни как.
(разливает текилу)
А ну приказ пацана
Слушай, козлы косые
Встали и быстро до дна
Выпили
(вскакивает, выбрасывает вперед и вверх правую руку с рюмкой текилы)
Слава России!
(поэт с политтехнологом вскакивают, вскидывают руки с рюмками, причем у поэта опрокидывается стул, а политтехнолог расплескивает текилу)
Слава России!
(чокаются, выпивают)
Радикал (глумливо)
Ну что, малохольные
Как вам все это нравится
Ладно, садитесь. Вольно.
Можно оправиться.
(политтехнолог садится, поэт по началу садится мимо упавшего стула, ухватившись за стол сохраняет равновесие, поднимает стул садится).
Политтехнолог( с мефистофельским блеском в глазах обращается к радикалу).
А что же я спорю что-ли
Очень даже России слава
Лежит от моря до моря
Великая наша держава.
Реки, леса, болота
Залежи нефтяные
Куполов позолота
Это наша Россия.
Серебристые рощи
Небоскребы московского Сити
Объясни мне подпольщик
Чего же вы все хотите?
Мы и сами сцепив ладони
С ментами дрались когда-то
Возле посольства Эстонии
За бронзового солдата.
За подвиги наших дедов
За великие даты.
У нас много бывших скинхедов
И футбольных фанатов.
Но они прекратили
Разжигание розни
Увидев, что Саакашвили
Строит грязные козни.
Нанятый Пентагоном
Тявкает Саакашвили
А ты тут дерешься с ОМОНом
Да предаешься текиле.
А ты загубишь здоровье
По отделеньям милиции
Зачем тебе харкать кровью
Ради дурацких принципов.
Хватит с тебя неудач
Давай ты с нами пойдешь
На решенье задач
Поднимать молодежь.
Станешь конкретным политиком
Тебе же ведь это нужно?
Есть у нас аналитики
Есть секретная служба.
Станешь одним из нас
Это гавно вопрос.
Сменишь свой ганжубас
На колумбийский кокс.
(При словах ганджубас и кокс, задремавший было радикал оживляется, открывает глаза
и изображает напряженное внимание).
Мы признали Осетию
Мы признали Абхазию
Как солнце на белом свете
Воссияет скоро Евразия.
Хватит нам роль пациента
Играть в глазах у Европы
В «Билингве» портрет президента
Повесим мы вместо жопы.
Радикал.
Рассказам твоим не верю я
Мутная ты фигура
Но я и сам за империю
От Ла Манша до Порт Артура.
Надеюсь, что среди вас
Все же нет пидарасов
Кстати, что ты сейчас
Тер на счет ганджубаса?
Политтехнолог достает жестом фокусника откуда-то из под стола маленький целлофановый пакетик и футболку. Протягивает радикалу. Радикал быстро прячет пакетик и недоуменно смотрит на футболку.
Радикал.
Откуда -то из под столика…
Понять не могу что енто?
Политтехнолог.
Это наша символика
На ней портрет президента.
Радикал.
Надо же как ты быстро…
Майка откуда-то вынырнула…
(нюхает майку)
Слушай она хоть чистая?
Политтехнолог
Стиранная.
(толкает в бок задремавшего поэта)
Надо под это дело
Быстро разлить по бокалам
А то вы были все в белом
А теперь мы все в этом самом.
( разливают, выпивают звучит музыка. Все трое встают обнимаются и начинают петь раскачиваясь в такт)
Вся эта жизнь хуйня
Усевшись на трубе
С похмельной головой
Мы ждали свой кусок
Остался у меня
На память о тебе
Портрет твой, портрет твой
Работы Пабло Пикассо.
На линии огня
Ты проиграл в борьбе
Соляркою умой
Разбитое лицо
Остался у меня
На память о тебе
Портрет твой, портрет твой
Работы Пабло Пикассо.
Прощай моя родня
В нетопленной избе
Я ухожу в запой
Твой тонкий колосок
Остался у меня
На память о тебе
Портрет твой, портрет твой
Работы Пабло Пикассо.
В неверном свете дня
Сотрудник ФСБ
Озлобленный конвой
И бабы без трусов
Остался у меня
На память о тебе
Портрет твой, портрет твой
Работы Пабло Пикассо.
Свой дар ты разменял
На радость голытьбе
Нестройный бабий вой
Прострелянный висок
Остался у меня
На память о тебе
Портрет твой, портрет твой
Работы Пабло Пикассо.
Занавес.
Стихотворение о русско-грузинской информационной войне.
Дожидаясь рассветного часика
Средь похмельной моей бессонницы,
Я читал блог ходячего классика -
Стихотворца Бориса Херсонского.
Как там в Грузии на фестивале
Среди пальм и столов накрытых
Жирно потчевали хинкали
Знаменитых русских пиитов.
Там в бассейнах плескались форели,
Их ловили, варить несли.
Как увидят, блядь, посинели,
Заливали в уху «Шабли».
Жрали блюда деликатесные,
Пили весело и легко.
А вокруг их ансамбли местные
Танцевали им «Сулико».
Их встречали послы и епископы,
Им устраивала там шоу
Прогрессивный поэт тбилисский
Пресловутая Кулешова.
Подливали им «Цинандали»,
Щедро мазали им повидло.
Меня, правда, туда не позвали,
Так как я - бездарность и быдло.
Раньше лишь Евтушенко так где-то
Принимали в Советском Союзе.
И поэтому все поэты
Были в данном конфликте за Грузию.
И не надо о пятой колонне,
Я вам правду открою простую -
Всем известно, кто девушку кормит,
Тот в дальнейшем ее и танцует.
Это ж надо быть негодяйкой,
Чтобы шавкою полной злости
Грозно скалится на хозяйку,
Угостившею вкусной костью.
И не то чтоб «Давить их, гадов,
За измену Родине-маме!»
Я к тому, что «Кормить их надо!»
Как в какой-то старой рекламе.
Я поэт, по мозгов квадратам
Могу жарить похлеще «Града».
Только, если нету зарплаты,
На хера мне все это надо?
Мне же, блядь, от родимой власти
И стакана-то не налили,
Но сто раз в милицейской части
Оставляли следы на рыле.
Сотни лет поэты с поэтками
Харчевались не очень густо,
Но всегда имели объедки
Со стола царя иль курфюрста.
Отнесись к ним по-человечески,
Заплати по 2000 долларов,
И поэты врагам отечества
Разобьют их собачьи головы.
Мы б эпитеты подыскали
Посильней чем «Мочить в сортирах!»
Нет, не зря нам товарищ Сталин
Выделял на Тверской квартиры.
А пока вы жидитесь дать бабки,
Господин президент и министры,
Будут русские Гомеры и Петрарки
Сплошь агенты империалистов.
Если уровень жизни поэтов
Вы не сделаете достойным,
Все просрете, так же как эту,
Информационные войны.
Киношок
(после очередного просмотра х/ф «Кавказская пленница»).
Где Шурик ездил на осле
В блокнот записывая тосты
Там смерть стоит навеселе,
Чтоб ямы вырыть всем по росту.
Где Вицин в лесополосе
Сидел в засаде с Моргуновым
Спит БТР возле шоссе
Являясь коллективным гробом.
Легли на цинковые полки
И больше не сопротивляются
Студентки ВУЗов, комсомолки,
Спортсменки, местные красавицы.
Прекрасны древние обычаи
Их чтут воинственные горцы
Сказала маленькая птичка:
«Я, лично, полечу на солнце».
А я седая, злая шавка
Хуячу по клавиатуре.
Но птичку жалко, птичку жалко.
И я рыдаю словно Шурик.
Вокруг одни козлы, ващще
Жизнь человеческая по-хуй*
При Леониде Ильиче
Жилось, конечно очень плохо…
Простите мою грубость, братцы
Нам эта фраза всем знакома:
«В моем доме не выражаться!»
Да только нету больше дома.
Грустит в горелом Гори Сталин
На бирже паника в пизду…
Похоже скоро нам настанет
Бамбарбия и киргуду.
*Вар. Кругом палач на палаче
Прошла прекрасная эпоха.
Песня о кризисе.
Над лужковскою Москвою
Кто кружится с перепою?
Между тучами и крышей
Чей противный голос слышен?
Это злобный неудачник
Отомстить решил всем мачо.
Он долбит им прямо в темя:
«Вышло на хер ваше время!
Много ждет нас всех сюрпризов
Пусть сильнее грянет кризис!»
Над однополярным миром,
Над замоченным сортиром,
Над застройкой элитарной,
Над кордоном санитарным
Из Эстоний, Латвий, Грузий
Грозно реет гордый лузер -
В телогрейке с пьяной мордой
Черной молнии подобный,
Он кричит дрожащей слизи:
«Пусть сильнее грянет кризис!
Что, финансовые монстры,
Сдулись ваши Доу -Джонсы?
Ваши ценные бумаги,
РТСы и Насдаги?
Что, порадовались чуду?
А теперь бегите к пруду
Наподобье бедной Лизы.
Пусть сильнее грянет кризис!»
Гордый люмпен грозно реет.
Олигархов и евреев
Он пугает громким криком
Вместе радостным и диким:
«Скоро прыгать вам с карнизов,
Пусть сильнее грянет кризис!
Смоют индексов обвалы
Блядские телеканалы
И гламурные журналы,
Девелоперов румяных,
Креативщиков поганых
И пиарщиков вонючих.
Всех снесет волной могучей
Всех до кучи, всех до кучи!
Ты купил билет на выезд?
Пусть сильнее грянет кризис!»
Над крестами Божьих храмов,
Над наружною рекламой,
Над пустыней депозитов,
Как Великий Инквизитор
Маргинал кружится мрачный
С грязной лексикой барачной.
Он орет во мгле кромешной:
«Выходи, кто здесь успешный,
Да с вещами, вот вам вызов.
Пусть сильнее грянет кризис!»
Над хот- догом и поп-корном,
Над съебавшимися в Лондон,
Над секс-звезд собачьей свадьбой,
Над рублевскою усадьбой
Вот он клюв беззубый скалит -
Всем он шлет последний смайлик.
Шлет его «Гражданской силе»,
Шлет «России голубой»:
«Щас придет товарищ Сталин -
Имя главное России.
Не поможет здесь рестайлинг,
Он вернется за тобой.
Где ребрендинг ваш и лизинг
Пусть сильнее грянет кризис!
Где был пир, там гроб хрустальный
Эксклюзивного дизайна
Вдруг в банкетном зале вылез
Пусть сильнее грянет кризис!
Что-то страшное случилось
Капитал пошел на силос.
Поздно пить гастал и линнекс.
До свиданья, частный бизнес.
Пусть сильнее грянет кризис!»
Мементо море. (Осенняя лирика 2008 года)
Не отпускают Бахмину на УДО,
За окнами холодно, ветрено, сыро.
А мы все сидим не то в ожидании Годо,
Не то сообщения о смерти товарища Ким Чен Ира.
Вы верите в добрые чувства?
Очкастые важные дяди.
Никого они не отпустят,
Но многих еще посадят.
А сколько раз нам говорили,
Мол, совершенно ясно,
Что, типа, уже в могиле
Комерада наш Фидель Кастро?
А он до сих пор живет
Назло империалистам.
А я ведь родился в тот год,
Когда они свергли Батисту.
На счастье или беду
К недостижимой цели
Полвека по жизни иду
Я в одной шеренге с Фиделем.
Сколько стихов прочитал
Я в поддержку Чили и Кубы,
Сколько ковров заблевал
Я ихним «Гавана Клубом».
Да раньше я склею ласты
Под яростный крик вороний,
А Ким Чен Ир и Кастро
Нас всех еще похоронят.
Не колокол языкастый
По мне прозвенит, а бубенчик.
Обрадуются педерасты -
Одним гомофобом меньше.
Солидные люди скажут: «Издох
Лузер и неудачник.
Злобный, завистливый лох,
Собаке и смерть собачья».
В каком-то давно забытом году
Все уже это было
И здорово напоминает пизду.
Разрытая свеже могила.
Воткнут по краям из пластмассы цветы,
И, может быть, пару слезинок
У ямы неровной вдруг выронишь ты
На чавкающий суглинок…
Теплый декабрь 2008 года.
[Dec. 3]
«Стигматизированные меньшинства»
Учат нас, тупых натуралов и автохтонов,
Что задача поэта - «приращение смыслов»,
И что даже макаронные фабрики заточены здесь под производство патронов.
Вышел на улицу. Голая черная земля,
Из нее торчат бессмысленные деревья без листьев.
На дворе декабрь. Температура +10, бля.
Леса лысы. Леса обезлисили.
Что же пишут в газете, в разделе «Из зала суда»?
Сын генерала отпиздил мента, сломана переносица.
Дай-то Бог, чтобы это была самая большая беда.
Зато в Перу Великий Инка наградил президента орденом Бога Солнца.
По дороге к метро не встретил ни одного русского лица.
Я не расист. Знаю, столица нуждается в трудовых ресурсах,
Но почему-то не оставляет ощущение пиздетца,
Одновременно с уверенностью, что мы движемся правильным курсом.
Там где была душа - только усталость и страх,
И лишь тревога одна где-то на дне копошится,
Что эти люди, говорящие на гортанных чужих языках,
Ох как, когда-нибудь выебут «стигматизированные меньшинства».
Мой же русский народ в сотый раз замирил чечен.
Он победил грузин. Он великий воин.
Все нормально, #65533; оссия встает с колен.
Я спокоен. Вы слышите, блядь? Я спокоен!
Поэты послушно сидят, «приращают смыслов»
Патронные фабрики заняты производством макаронов.
«Дайте водки два ведра и коромысло!»
Как сказал знаменитый Андрей #65533; одионов.
Оглавление
Безнадежная песня
Поэма о Березовском, и не только
Московский зороастризм
Печень
Письма крымского друга.
Крещенский романс 2007
Вспомним их поименно
Текст для программы посвященной 90-летию Февральской революции и празднику Пурим
Поэма трубы
Посвящается Всемирному дню поэзии 21 марта
Весеннее литературное
В понедельник в газете - в пятницу в интернете…
НеЗНАКомка.
Призыв к сражающимся группировкам Администрации президента Российской Федерации (семейным и силовикам) о немедленно прекращении боевых действий и заключении справедливого мира без аннексий и контрибуций
Памяти движения "Наши"
К предстоящему 9-го мая параду на Красной площади с участием военной техники.
Недавний обыск в "Фаланстере". Завтра придут за тобой.
Воспоминания о третьем Международном фестивале поэзии "Киевские лавры".
К событиям в Месопотамии. Май 2003 г
Баллада об оцинкованном листе
Данный текст, написанный по заказу «Русского Журнала», не имеет ничего общего с реальными событиями.
Плач
ПОРТРЕТЫ
Стихотворение о русско-грузинской информационной войне.
Киношок
Песня о кризисе.
Мементо море. (Осенняя лирика 2008 года)
Теплый декабрь 2008 года.
