Признания бессовестной карьеристки [Адель Лэнг] (fb2) читать онлайн

Адель Лэнг Признания бессовестной карьеристки

Пролог

Понедельник, 1 июля

Явно не подозревая, что у меня (в отличие от него) бурная деловая и личная жизнь, консультант по налогам настоятельно советует вести дурацкий финансовый дневник: мол, со стороны налоговой можно ждать новых наездов. Я не преминула ответить, что не надо быть дипломированным консультантом, чтобы прийти к такому сногсшибательному выводу, особенно после прошлогоднего фиаско. Сумей этот придурок убедительно соврать под присягой, мне бы не впаяли астрономические штрафы за сокрытие доходов и завышение деловых издержек.

Дальше – больше: возвращаюсь из самой уважаемой в Англии открытой тюрьмы, где встречалась с консультантом, в свое рекламное агентство и узнаю, что Сюзетта, арт-директриса, с которой мы и двух недель не проработали, исхитрилась разорвать пуленепробиваемый контракт под предлогом, будто я побудила ее «искать Бога» в Южной Америке. Новость выложил мне босс – ворвался с перекошенной физиономией после беседы с адвокатами. Я по первости даже возгордилась, но тут он гадким голосом объяснил, как надо понимать слова Сюзетты: она, дескать, лучше будет работать в бразильской благотворительной миссии за спасибо, чем в Лондоне за хорошие деньги рядом со мной. По-моему, она просто обзавидовалась, что я стройная и ни разу не засыпалась на покупке геля для глаз из представительских расходов. И потом, у меня есть сумочка «Прада», а у нее нет.

Начинаю рыться у Сюзетты в столе – ищу таблетки для похудания, которые она взяла у меня на прошлой неделе и явно не начала принимать. С возмущением обнаруживаю недописанную «телегу» в налоговую. Вот гадючка! После всего, что я для нее сделала, эта неблагодарная корова собиралась настучать, будто я свистнула, ее подписные квитанции на Гринписовский бюллетень за прошлый финансовый квартал. Думала было позвонить во все аэропорты и сообщить, что в самолеты Лондон – Рио подложена бомба, но ограничилась тем, что сперла ее эргономичный стул – у моего гидравлика сдохла после крайне непрофессионального петтинга с клиентом – производителем электроинструмента – на прошлогодней рождественской вечеринке.

Деловые расходы: $10 – гонорар консультанту (в соответствии с «Положением о трудовой деятельности заключенных» от 2001 года). Дневник в ручном переплете телячьей кожи – $90, ручка «Монблан» – $250. (При таких тратах мне придется искать вторую работу, чтобы удовлетворить аппетиты так называемых финансовых экспертов, которые только и норовят пустить меня по миру.)

Вторник, 2 июля

Никогда не знаешь, откуда придет удача: утром звонит на работу Теддингтон, графоман-любитель (и профессиональный бармен в «Карете и лошадях» в Сохо). С пеной у рта рассказывает, как ему подфартило. Литературный наставник Теддиштона – курьер в «Лондонском сплетнике»,^[1] шепнул, что редактор ищет «молодое неизвестное дарование» – писать еженедельный дневник – и готов хорошо за это дело платить.

Поскольку Теддингтон не молодое и не дарование, решила избавить его от лишнего унижения – все равно бы ему ничего не светило – и сама написала редактору. Вырвала первую страничку из дневника, приложила свое фото топлесс на Лазурном берегу в прошлом году и отослала все это в газету.

Удовлетворенная своими трудовыми успехами, подстерегла босса на выходе из мужского туалета (где тот наверняка прикладывался к бутылке виски, которую прячет за туалетной бумагой) и спросила, где мой новый арт-директор – не могу же я вечно корячиться за двоих. Он начал блеять, будто никто не хочет со мной работать, поскольку у меня, мол, слава «примадонны». Опрокинула ему лоток для входящей почты, визжа как резаная, что взбалмошность, самовлюбленность и мания величия оперной примы – неотъемлемые качества рекламного копирайтера, так что непонятно, какие могут быть претензии ко мне лично.

Довольная тем, что сумела внятно донести свою мысль, вернулась в кабинет, обзвонила кадровые агентства и поручила единственной рекрутерше, которая не «на переговорах», подыскать мне новое место.

Деловые расходы: никаких. Все поиски нового места проводились в рабочее время и за казенный счет.

Среда, 3 июля

Опоздала на три часа в знак протеста против вчерашнего несуразного поведения моего босса и сразу позвонила рекрутерше узнать, почему меня до сих пор не завалили предложениями. Эта дура начала оправдываться: мол, приходится прощупывать почву за границей, потому что здесь никто не хочет меня брать «из-за моей славы». Вот врушка! Наверняка любое лондонское рекламное агентство с руками меня оторвет!

От огорчения не смогла работать и пошла в бар «Италия». Заприметила своего платонического дружка Ферпосона, который сидел в одиночестве, придерживая многострадальный нос. Фергюсон – из тех редких мужиков, у которых при виде меня не начинают течь слюнки. Думаю, без объяснений понятно, что он махровый гомосексуалист. До такой степени, что работает сейчас в эскорт-агентстве, которое обслуживает мужиков любой ориентации. Однако как я напомнила за несколькими бокалами божоле, жиголо из него просто смехотворный. Мало того что Фергюсон влюбляется в клиентов и сам им платит, чтобы сохранить отношения, он еще и просаживает свои скудные заработки в тщетной попытке выглядеть так же неотразимо, как и я. Ну разве не умора?

Деловые расходы: никаких. Фергюсон заплатил по счету, после того, как я притворно восхитилась кошмарной пластической операцией носа, которую он сделал в надежде удержать Дуайта, своего последнего клиента.

Четверг, 4 июля

Моя матушка (она живет в Барнсли) курьерской почтой прислала на работу пакет, а в нем – пузырек с отвратительного вкуса супероздоровительной молотой водорослью. Пишет, что беспокоится о моем здоровье. Где ей понять, что успешная женщина обязана быть слабой и недужной. Беспокоится она, видите ли! А что мне и без ее чудо-препарата хреново после вчерашнего божоле, всем глубоко плевать.

Положила пузырек с непрошеным планктоном в ящик для сбора пожертвований на нужды «третьего мира», который нашла у Сюзетты под столом. Потом вынула, чтобы не причинять голодным и бесприютным лишних страданий. Решила вернуть водорастущую флору в родную стихию и высыпала весь пузырек в модерновый аквариум – он стоит у нас в фойе и даром занимает место на пару с Цербершей, которая сидит на коммутаторе и подслушивает все мои телефонные разговоры.

Пораньше ушла на обед вместе с безнадежной хип-пешкой Элизой из бухгалтерии. Я одна с ней дружу, да и то из жалости. Ни одна девушка, даже самая страхолюдная, не заслуживает такого унижения: три года без единого парня. А все потому, что каждый мужик в городе знает: над ее невзрачной головкой висит проклятие Намамбо. (Подлинная история, которую Элиза рассказала мне три года назад: она отправилась в Вест-Индию изучать вуду, и какая-то придурошная старая карга, обалдев от беспардонной наглости английских туристов, указала на Элизу костью и предрекла, что отныне любого мужика, который с ней свяжется, ждет страшная кара).

Элиза потащила меня в какую-то задрипанную тошниловку в Сохо с кошмарной мебелью и нефотогеничными официантами. Без тени иронии заявила, будто ей там уютно. Похоже, не одна она так считает, потому что все светские львицы тоже были там, выуживали из кофе бычки. Покуда я вытирала стол салфеткой б/у, Элиза щебетала, что читает на работе «Селестинское пророчество» и собирается стать гуру. Я лично опасаюсь, что ее плохая карма и дурной глаз будут отрицательно влиять на ауру клиентов. Она без всякой задней мысли предложила попрактиковаться на мне. Еле отговорилась, сказав, что я атеистка.

Возвращаюсь в агентство к концу рабочего дня и вижу, как Церберша вылавливает из аквариума японских карпов, над которыми так трясется наш босс. Оказывается, рыбки ни с того ни с сего всплыли вверх брюхом.

Деловые расходы: никаких, Элиза заплатила за завтрак, обед и чай, поскольку благодарна, что я показываюсь с ней на людях.

Пятница, 5 июля

Воспользовавшись тем, что босс велел Церберше в ее собственный законный обеденный перерыв снести пробу воды из аквариума в лабораторию (выяснить, отчего сдохли карпы), перехватила почту и вскрыла Сюзеттины письма – все равно она уже в Бразилии. Одно оказалось от Сабело, ее протеже по линии благотворительной организации «Уорлдвижн». Между строк (поскольку слов не разобрать) читаю, что Сабело восемь лет, он живет в хибарке на окраине одного из самых нездоровых городов Южной Африки и в графе «любимое увлечение» написал «еда».

После долгой беседы с моим налоговым консультантом в порыве чувств решаю усыновить Сабело. Пишу письмо (куда более грамотное и разборчивое), в котором сообщаю о грядущих переменах в его материальном положении. Также подробно расписываю свою блестящую карьеру, светскую жизнь и великолепные финансовые перспективы. Прошу Сабело как можно скорее написать ответ, чтобы мне было чем помахать в налоговой. Консультант так умилился моим вступлением на путь благотворительности, что не взял денег за сегодняшнюю встречу. Я даже растрогалась вопреки обыкновению и приложила к письму маленький подарочек, который валялся на почте без всякого дела.

Деловые расходы: благотворительная помощь голодающему ребенку – $0 (Сюзетта уже заплатила до ноября), благотворительный подарок (Оксфордский словарь) – $0.

Суббота, 6 июля

На работу идти не надо, поэтому встала рано и, как порядочная, отправилась в универмаг покупать обогреватель, поскольку он не облагается налогом, а я замерзаю суровым лондонским летом. В магазин электроприборов надо идти мимо модных бутиков, поэтому не моя вина, что я вернулась с грудой покупок, ни одна из которых не смогла бы обогреть помещение, даже если припаять к ней вилку и вставить в розетку. Полдня ругала себя за непрактичность, сидя в одеяле и уплетая пирожные прямо из коробки – в кухне жуткая холодрыга, нет сил стоять на одном месте так долго, чтобы отыскать чистую тарелку.

Потом совершаю героический прыжок – постель-ванна – новый костюм от Джозефа – и отправляюсь вместе с Фебой в бар «Мет». Ее бойфренд проводит субботние вечера с женой. Как многие женщины определенного возраста, Феба считает, что лучше встречаться с женатым и потом плакаться подругам на заброшенность, чем вообще ни с кем не встречаться. Покуда она тихо всхлипывала при виде каждой милующейся парочки, я от нечего делать наблюдала за блондинистым пляжным мальчиком, который, как мне кажется, раньше снимался в каком-то сериале, а теперь тусуется вместе с безработными дружками. К своему абсолютному ужасу, обнаруживаю в их числе своего бывшего, тоже актера, которому велела до конца месяца ко мне не приближаться. Смилостивившись, разрешила ему угостить меня «Абсолютом» с условием, что потом он приберется в моей квартире.

Деловые расходы: наряды с целью промоушна – $600.

Воскресенье, 7 июля

Разбудила бывшего с утра пораньше, чтобы починил кухонный кран, как обещал. Характерно, что кран как не работал, так и не работает. Исключительно из жалости, поскольку я понимаю, как трудно выпускнику театрального училища найти работу в реальном мире, отправляю его мыть полы, протирать пыль на полках и менять постельное белье. Покончив с этим (а также разморозив морозилку и вынеся мусор), бывший бросает на меня исключительно неубедительный страстный взгляд, бормочет, что опаздывает на важное прослушивание^[2] и пытается слинять. Во мне просыпается совесть, и я смиренно предлагаю мириться. Бывший отвечает, что это невозможно, поскольку он любит меня до умопомрачения, жить без меня не может и ни с кем больше не встречается. Я, хорошо зная этого субчика, верю, но из чувства долга все-таки звоню в полицейский участок и сообщаю о его психоненормальном поведении. (Подозреваю, что сержант неровно ко мне дышит, поскольку звоню раз в неделю и он всегда держится со мной очень сухо.)

Деловые расходы: никаких. Бывший убрался в квартире совершенно бесплатно.

Понедельник, 8 июля

Сегодня слегка наивный, женатый редактор заключил со мной договор. Буду писать искренний дневник одинокой девушки для престижного таблоида «Лондонский сплетник». В такси (я никогда не езжу на общественном транспорте) пообещала себе быть ласковой со старым маразматиком, несмотря на внутреннюю стервозность. Только подумать, теперь я смогу публично поливать грязью каждого козла, который попадется на моем пути! Таксист, нечуткий, как все представители этой грубой профессии, вывел меня из задумчивости вопросом, не перейти ли ему на более выгодную работу каменщика в Эссексе. Посоветовала ему решать самостоятельно. Тогда он спросил, сколько я зарабатываю. Солгала и приуменьшила цифру вдвое: бедные люди часто расстраиваются, узнав, сколько я получаю за сочинение гениальных фраз вроде «Булочки – восемьдесят девять пенсов за десяток».

Деловые расходы: решила не записывать здесь больше свои издержки и представительские траты. Налоговые ищейки, как и вся нация, смогут со следующей недели читать о них в «Лондонском сплетнике», в дневнике, который я начну писать, как только обмою радостное событие шампанским, обнаруженным у шефа в баре за бутылками «Будвайзера».

Часть I

Вторник, 9 июля

Автор самого известного в Англии дневника, Катя Ливингстон, нездорова и просит прощения у дорогих читателей мужского и прочего пола, что сегодня в «Лондонском сплетнике» ее дебютной статьи не будет. Долгожданная колонка с описанием кипучей жизни начнется со следующего номера.

Среда, 19 июля

Сегодня, перекуривая в лифте (в офисном здании курить запретили), приметила потенциального самца-производителя. Кажется, он работает в компьютерной фирме на четвертом этаже. У него экзотический североевропейский акцент («Rygning forbudt i elevatoren»^[3]) и грозный взгляд. Я буду звать его Тором в честь скандинавского бога.

С бешено колотящимся сердцем выхожу из лифта, проклиная день, когда перешла с легких «Мальборо» на крепкие, и чуть не получаю инфаркт, увидев в фойе босса, красного от ярости и чрезмерных возлияний до начала рабочего дня. Из лаборатории только что пришел ответ, что японских карпов отравили. Естественно, босс грешит на меня. Ошалев от такой несправедливости, завизжала дурным голосом, пригрозила разбить инсталляцию Дэмиена Херста, которая висит у Церберши за столом, и осведомилась, похожа ли я на человека, способного хладнокровно убить беззащитную рыбку. Босс как-то странно на меня посмотрел, но разговор продолжать не стал.

Все словно сговорились меня сегодня доконать. Не успела сесть за стол, как звонит Теддингтон, графоман-неудачник. Он еще не в курсе, что я с сегодняшнего дня печатаюсь в «Лондонском сплетнике» (не было денег на газету), поэтому скорбно сообщает последние новости: загадочная новая колумнистка якобы заломила такой гонорар, что редакции пришлось пойти на сокращение штатов. В итоге друг и литературный наставник Теддингтона, курьер и еще тридцать сотрудников вылетели с работы.

Четверг, 11 июля

Больше Тора не видела, хотя езжу на лифте каждые пятнадцать минут в надежде с ним встретиться. И вот в 16.15 захожу в свои затянутые дымом охотничьи угодья и вижу: стоит моя любовь, чихает, кашляет и мрачно созерцает груду бычков на полу. Охваченная несвойственной мне робостью, потупилась и вышла из лифта, блистательно изобразив Шарлотту Бронте. Поэтому не могу сказать наверное, пожирал ли он меня сумрачными черными глазами.

Пятница, 12 июля

Работать не могу, целыми днями грежу о Торе. Увы, он еще не знает, что любим и однажды станет отцом моих детей. Да и как ему узнать, если какая-то стерва-уборщица настучала в службу безопасности здания, в итоге мне запретили курить в лифте и велели дымить на черной лестнице. По моему настоянию некрасивая, но уступчивая Элиза из бухгалтерии согласилась выяснить настоящее имя Тора. Покуда я тяжело дышала в параллельный аппарат, она анонимно позвонила секретарше в компьютерную компанию и соврала, будто ей кто-то позвонил оттуда по делу, а она не запомнила фамилию. «У него довольно экзотический североевропейский акцент», – прошипела я.

Участливая секретарша ответила, что в компании работает несколько иностранцев. Не могла же Элиза (да и я) сказать: «Умопомрачительный красавец, дура», поскольку Элиза якобы говорила с ним только по телефону. В довершение бед приперлась Церберша и премерзким тоном сообщила, что «Гортензия» просила меня ей перезвонить. Поскольку это – хитрое кодовое имя, которым идиотка-рекрутерша представлялась, чтобы не вызвать подозрений у Церберши, немедленно отзвонила и спустила на нее собак за то, что разрушила нашу конспирацию. Рекрутерша вяло извинялась. Потом, думая меня обрадовать, сообщила, что вакансии для копирайтера отыскались в Сингапуре. Бросила трубку и дала себе клятву больше не отвечать на звонки, пока она не научится меня ценить.

Суббота, 13 июля

Снова пошла покупать обогреватель в квартиру. Пошла окольной дорогой, чтобы не проходить мимо соблазнительных бутиков, и в итоге зашла в магазин «Все за пять фунтов». Стащила три заколки для волос, шесть колец для салфеток, флакончик зеленого лака для ногтей и ни одного обогревателя.

Потом – и только потому, что могу есть жирное и жареное без ущерба для внешности, – заскочила в «Макдоналдс», взяла бит-мак, среднюю порцию картошки и маленькую кока-колу. И вдруг – о ужас! – вижу моего бывшего (который любит большую кока-колу с соломинкой) в костюме макдоналдсовского клоуна. Он тоже жутко смутился, что стоит передо мной с такой дурацкой рожей. Не в первый раз, впрочем. Мы немножко повспоминали тот случай, когда я обыграла его приятелей-актеров в шарады, пока он сморкался в туалете. По счастью, разговор прервал четырехлетний карапуз, попросивший у «Рональда» автограф. Выслушала от парня, складывавшего бургеры на поднос, что выгляжу классной, но неприступной.

Вечером должны были идти с Фебой в бар, но та отказалась в последнюю минуту. Она в трауре: прочла, что лишь один мужчина из десяти уходит от жены. В итоге я осталась дома, позвонила в полицейский участок и сказала влюбленному сержанту, что бывший подкарауливает меня в общественных местах. Видимо, приревновав – еще бы, такое настойчивое внимание со стороны другого! – мой сержант в довольно резкой форме пообещал заняться этим, как только изловит маньяка, терроризирующего нашу округу.

Воскресенье, 14 июли

Отлично зная, как невыносима для бывшего мысль, что мной будет обладать другой, звоню с утра пораньше и велю ему заколотить все окна в квартире, чтобы не забрался насильник. Бедняга и в лучшие свои времена был не силен в экспромтах; сейчас он промычал, что должен готовиться к очень ответственной характерной роли.^[4] Как будто не понимает, что время – а уж тем более Катя – не ждет. Ладно, я уже решила, как отвадить мистера Маньяка. Если он позвонит в дверь, я предложу ему на мне жениться – тут-то он и убежит в ночь холодную.

Тем не менее к началу вечера начала жалеть себя, такую одинокую, поэтому отправилась в бар «Атлантик» и просто для хохмы затесалась среди молодящихся климактеричек. Жутко наклюкалась за чужой счет и раздавала визитные карточки направо-налево, чем осчастливила многих несчастливо женатых мужчин.

Понедельник, 15 июля

Все утро на работе отбивалась по телефону от мужиков, с которыми познакомилась вчера. Даже я не готова встречаться с мужчиной, которого в упор не помню, потому что была пьяна до потери пульса.

В полдень босс, краснее обычного, ураганом врывается ко мне и сообщает, что наш клиент, торгующий подержанными автомобилями, зарубил мой телеролик: мол, такая дешевка плохо влияет на имидж рекламодателя. Ничуть не расстроилась: я стараюсь снимать побольше спорных роликов в надежде сорвать большой денежный приз за самую плохую рекламу.

Чтобы взбодриться, в обеденный перерыв вытаскиваю серую мышку Элизу из бухгалтерии в соседнюю кафешку полюбоваться на моего скандинавского Аполлона-Тора. Чтобы быть поближе к нему, садимся в зале для некурящих. Покуда Тор отгоняет рукой дым моей сигареты, востроглазая Элиза примечает золотое колечко на безымянном пальце его левой руки. Все. Точка. Я с женатыми не встречаюсь, это такая безнадега. И потом мне осточертело сидеть в дешевых забегаловках и выслушивать бесконечные жалобы на непутевых детей, безответственных жен и дорогущих бебиситеров. К тому же я ненавижу, когда взрослый дядя начинает орать благим матом из-за засосов, которые я специально поставила на таком месте, где жена всенепременно заметит.

Вторник 16 июля

Весь день проторчала на радиостанции в Сохо, записывая ролик, слегка оскорбительный для валлийцев. Впрочем, думаю, все валлийцы давно привыкли к шуточкам по поводу того, что они трахаются со своими овцами. Кроме того как сказала я боссу сегодня утром (после того, как он за пять минут до записи все-таки уломал меня показать ему сценарий), если им не нравится, пусть проваливают на свой вонючий полуостров, а не сидят на шее у честных английских тружеников вроде меня. Несколько часов уговариваю овцу заблеять по команде, потом возвращаюсь в агентство и узнаю, что «Гортензия» снова настоятельно просила перезвонить.

Среда, 17 июля

Пришлось заболеть опасным (для жизни) и убедительным (для босса) азиатским гриппом, потому что вечером лечу в Сингапур беседовать с потенциальным работодателем. Не собираюсь жить в «третьем мире», но решила слетать, поскольку мне оплачивают билет бизнес-класса. Звоню Церберше и велю передать боссу, что сегодня не приду, потому как очень-очень больна. Она отвечает, что у меня, наверное, просто трясучка перед устройством на новую работу, и желает счастливого пути. С возмущением бросаю трубку.

Приятно провела несколько часов, придумывая, что бы купить в дьюти-фри, потом поехала в Хитроу. По причине незнания корпоративной этики под завязку налилась халявным вином и натрескалась хялявными бутербродиками, радуясь, что у меня, как у всякой выздоравливающей, зверский аппетит. В самолете стерва-стюардесса вызверилась на меня за то, что я нечаянно прошла в туалет эконом-класса. Я в отместку заметила, что она чересчур сильно наштукатурена. Та ответила, что таково требование авиакомпании. Я ехидно промолвила, что требования требованиями, а носить пять слоев крем-пудры при ярком свете можно только молоденьким и хорошеньким особам вроде меня.

Четверг, 18 июля

Прилетела в Сингапур. Глаза слипаются, хоть спички вставляй. Город, а в особенности его обитатели, произвели самое тягостное впечатление. Как заметила я крайне неучтивому и на удивление низкорослому сингапурскому полицейскому на выходе из аэропорта, слава современной столицы и самого чистого города в мире – это замечательно, но чистое варварство – штрафовать исключительно высокую и красивую иностранку за то, что она, торопясь достать безакцизные «Мальборо», в рассеянности бросила на тротуар два-три полиэтиленовых пакета.

Все утро чувствовала себя Гулливером и старалась не наступить на лилипута – потенциального работодателя. Он расхваливал жизнь в Сингапуре, а за обедом в пятизвездочном ресторане убеждал меня попробовать настоящую кантонскую еду, которая все еще ползала по тарелке. Потом затащил в бар выпить слабенького коктейля и стал хвастаться, что в здешней бильярдной Сомерсет Моэм однажды застрелил тигра. Резко ответила, что он, наверное, хотел застрелить бармена, и правильно – чего эта желторожая обезьяна недоливает «Гордона»?

Потом, отлично сознавая, что я не спала два дня и ночь, потенциальный работодатель попытался прямо в баре подсунуть мне контракт на два года. Прочла условия и решила, что не могу работать пять с половиной дней в неделю, даже если он предложит платить в десять раз больше. Однако побоялась, что он не оплатит обратную дорогу, поэтому изобразила роковую улыбку, слегка кивнула и пообещала купить в аэропорту книгу «В Сингапур – на постоянное жительство».

Пятница, 19 июля

Прямо из аэропорта отправилась в агентство, села за стол и приняла позу честной труженицы. В конце дня просыпаюсь от того, что босс ворвался в кабинет, весь багровый – думала, его удар хватит. Клиенты – производители шерстяного белья – зарубили мой ролик о любви валлийцев к овцам. Испугались протеста со стороны Общества защиты животных.

Суббота, 20 мюля

Встала рано вечером, потому что обещала Фергюсону встретиться с ним в баре в Бермондси. Не очень-то хотелось идти: там бывает мой бывший, а я обещала держаться подальше, чтобы он поскорее меня забыл. Покуда Фергюсон распинался, как банкир из Сити принял его за девушку из-за толстого слоя румян, которые он (Фергюсон) наложил после неудачного химического пилинга, все время украдкой посматривала на дверь. Боялась, что мой бывший войдет и начистит физиономию бармену, который совершенно неприлично на меня пялился. Фергюсон, правда, уверяет, что бармен косой и пялился на него.

Воскресенье, 21 июля

Раз я теперь знаменитая колумнистка, пришлось посетить фуршет, устроенный «Лондонским сплетником» специально в мою честь, то есть просидеть весь вечер под злобными, взглядами журналистов, которые считают, что это из-за меня полредакции вышвырнули на улицу.

Слегка приободрилась, когда редактор похлопал меня по плечу и попросил разрешения представить «человека, который в восторге от моей колонки». О, ужас! Это оказалась баба, стриженная под «ежик», в соответствующем комбинезоне и огроменных ботинищах. Она хриплым голосом сообщила, что зовут ее Софи, она ландшафтный дизайнер, пишет в «Лондонском сплетнике» сельскохозяйственную колонку и с удовольствием иногда выбиралась бы со мной в бар. Все-таки дала ей свой телефон, решив, что с ней можно ходить по барам: по крайней мере, она точно не станет отбивать у меня мужиков.

Понедельник, 22 июля

Позвонил горе-писака Теддингтон и срывающимся голосом начал упрекать, будто я увела его большую жизненную удачу. Этот придурок наконец-таки получил из рук своей многострадальной подружки и совершенно никчемной музы (если его писания как-нибудь с ней связаны) экземпляр «Лондонского сплетника» и прочел мою колонку. Объявил, что «друзья так не поступают». Я честно ответила, что человек, который упорно одевается из магазина Армии спасения и пьет болгарское вино из бумажных пакетов, не вправе называть себя моим другом.

Вторник, 23 июля

Совершенно опухла на работе, потому что у компьютера сломалась клавиатура, и я ничего не могла делать.

Среда, 24 июля

По-прежнему бастую писать рекламу без компьютера. Почти весь день расшифровывала послание от Сабело, моего протеже по линии «Уорлд вижн». Должна сказать, что у него огромный прогресс в правописании. Он спрашивает, сможет ли зарабатывать, как я, если перестанет слушать добрых дядей-миссионеров и начнет относиться к жизни более материалистически. Написала моему умничке теплое письмо и приложила книгу «Создаем малый бизнес для выгоды и развлечения», которая без дела валялась у босса в сейфе.

Четверг, 25 июля

Недолго я отдыхала – к вечеру привезли из ремонта клавиатуру. Похоже, ничего грязнее там в жизни не видели. Какой-то горе-остроумец написал нижеследующий отчет: «Клавиатура тщательно вычищена и простерилизована. Грамм табака или сходного вещества извлечен, завернут в бумагу и выкурен. Никакого заметного или приятного эффекта не отмечено».

Пятница, 26 июля

Все жду, когда у босса проснется совесть и он наймет кого-нибудь, чтобы облегчить непомерное бремя моих обязанностей. Поймала его за шкирку в мужском туалете и потребовала отпуск для восстановления растраченных сил. Какое там! Эта наглая рожа заявила, что пора мне «отрабатывать свое жалованье». Коротко заметила, что в менее скупердяйских агентствах мне платили бы в три раза больше и что ко мне уже подкатываются с подобными предложениями. Наверняка не скажу (в мужском туалете снова перегорела лампочка), но, кажется, босс аж с лица сбледнул, когда я его огорошила.

Суббота, 27 июля

Решили с Элизой сыграть в «Тельму и Луизу» и отправились в Гластонбери искать двойников Брэда Питта. Разумеется, при том, как Элиза водит машину, у нас не было никаких шансов съехать с обрыва, а тем более переспать с кем-нибудь до обеда. Когда Элизин полудохлый «фольксваген» дополз-таки до города, решили отправиться в оздоровительный центр – там в качестве бонуса давали бесплатные растительные масла. Элиза выбрала жасминовое и розовое от своих фурункулов и прыщей, и я тихонько порадовалась, что нам не надо мыться в одной ванной. Я взяла лемонг-рассовое для этнической чистки лица и лавандовое от раздражения, которое после нее будет. Следующие двадцать минут старалась держаться как можно дальше от булькающих бурых помоев и даже ухитрилась застрять физиономией в форточке при попытке не задохнуться от густого амбре.

Через двадцать минут меня спас сотрудник оздоровительного центра и отнес в массажный кабинет, где здоровенный амбал спросил, над какой частью тела ему лучше поработать. Удержалась, чтобы не спошлить, и подставила шею и плечи, слегка задубевшие после неудачного сеанса ароматерапии.

Через сорок пять минут, чуть живая, выползла из оздоровительного центра, думая, не вчинить ли массажисту иск за причинение телесных увечий. Элиза смылась покупать какие-то «целительные кристаллы», а я побрела искать общественное место, где меня не линчуют за курение. В итоге набрела на бар, где сидели все остальные ошалевшие от скуки туристы из Лондона, и взяла водку с лаймом и содовой.

Воскресенье, 28 июля

Все утро спотыкалась о малолетних детей на главной улице и, высунув язык, бегала по галереям, пытаясь облегчиться на несколько туристических фунтов. В Гластонбери уйма всего продается под видом картин и сувениров, но ничего такого, что хотелось бы повесить на стену или поставить на полку.

Элиза (она и прежде отличалась отсутствием вкуса) усердно набивала машину ковриками из бельевой веревки, проволочными подсвечниками и даже попыталась всучить мне держатель для туалетной бумаги из папье-маше в качестве подарка на грядущее Рождество.

Потом Элиза (совершенно в ее духе, вечно ей приходят в голову всякие безумные фантазии) предложила «проехать длинной живописной дорогой». Покуда она укладывала корзины для пикника, я продемонстрировала трюк с волшебным исчезновением: задрала юбку чуть выше приличного, чтобы привлечь внимание водилы в проезжающем грузовике. Добралась до Лондона в рекордное время.

Понедельник, 29 июля

На работе весь день, как пчелка, писала материал в «Лондонский сплетник». Вечером босс в смокинге от Армани и я в скромном платье с блестками отправились смотреть собачьи бега. Сногсшибательные туалеты должны были произвести впечатление на клиента – производителя спортивных костюмов на овечьем меху, который любезно нас туда пригласил. Думаю, можно было прикатить в обычной одежде – он бы все равно чувствовал себя таким же оплеванным. Стоило нам выйти из лимузина, который босс нанял специально для этого случая, как местные служители нас впустили, приняв за оркестрантов, и препроводили в VIP-секцию, отделенную от презренной толпы чем-то вроде офисной перегородки. Быстро прониклась духом мероприятия, дернула бокал шампанского, закусила ветчиной и стала смотреть на дорожки. Оказывается, этот заяц носится с такой скоростью, что собаки и на колесах бы его не догнали, куда уж там на своих четырех. В конце каждой гонки поздравляла владельцев выигравших собак. Те просто на карачках ползали от счастья, что такая важная особа посетила их гонки.

Вторник, 30 июля

Решила отращивать ногти, поэтому обкусала их, чтобы сделали рывок на старте. А все издержки профессии. Босс хочет, чтобы я выдавала ему по материалу в день, в одиночку, без арт-директора, и при этом выглядела как картинка из модного журнала – только чтобы подтвердить миф, будто в рекламном бизнесе работают исключительно безмозглые вертихвостки, которым всех забот – наводить себе французский маникюр.

Пока накладывала второй слой лака, ворвался босс, размахивая утренним выпуском «Лондонского сплетника». Вопросил, правда ли я симулировала грипп, чтобы слетать в Сингапур на встречу с потенциальным работодателем.

И как прикажете правдивой девушке совмещать работу копирайтера и колумнистки? Вывернулась, посоветовав не верить ни единому газетному слову. Особенно моей колонке.

Среда, 31 мюля

Босс вбил в свою дурацкую башку, будто, осчастливив меня мобильником размером с телефонную будку, сможет дергать в любой момент. От всей души поблагодарила, а мобильник выключила и забрала домой. Потом от греха подальше убрала на антресоли – не хватало мне только заработать рак уха.

Четверг, 1 августа

Истек срок запрета, который я наложила на моего бывшего. А жаль – боюсь, что теперь, когда я перестала быть недоступной, он и вовсе перестанет меня домогаться. Увы, утром, когда я ходила забирать заявление из участка, мой воздыхатель-сержант пригрозил судебным предписанием, если я еще раз приду с чем-то подобным. Утратив, таким образом, все меры воздействия на бывшего, решила заполнить зияющую пустоту в моей жизни. На работе схватила газету и стала читать объявления о продаже жирных свинюшек. Слышала, что они добрые, привязчивые, едят отбросы и, подобно мне, терпеть не могут долгие прогулки.

Покуда я изучала свинские объявления, позвонила Элиза. Сказала, что босс только-только вышел из бухгалтерии в паб, а перед этим велел показать ему мой контракт, сумму месячного заработка, авансовые отчеты, больничные и требования о компенсациях в связи с ущербом для здоровья на рабочем месте,^[5] поскольку услышал от аудиторов, что фирма несет бешеные убытки. Ума не приложу, при чем здесь я.

Пятница, 2 августа

Решила не покупать жирную свинюшку, поскольку материнский инстинкт у меня начисто атрофировался. А все из-за Сабело, моего африканского приемыша.

Только что получила выволочку от «Уорлд вижн» в форме письма, что не должна демонстративно расписывать свое материальное благополучие, дабы не внушить мальчику «недовольство своей участью». При том, что мой маленький бунтарь живет в однокомнатной асбестовой халупе без воды, электричества, газа, телефона и посудомоечной машины, не понимаю, как я могу еще усилить его недовольство.

Покуда я излагала все вышесказанное в ответном письме, на линии видимости появился босс, Он под белы руки вытащил меня в свой застеленный коврами кабинет и насильно усадил в гостевое кресло (натуральный чиппендейл, на минуточку).

Ясное дело, пришлось выслушать, что это я виновата во всех бедах агентства. Босс в очень недружественном тоне объявил, что я должна писать рекламу, которая и впрямь пойдет в эфир, иначе очень скоро вылечу с работы. Кроме того, сурово объявил он, с этого дня я не должна больше писать колонку в рабочее время.

Про себя подумала, что лучше бы аудиторы внимательнее присмотрелись к сибаритским привычкам моего шефа и выяснили, сколько он тратит на меблировку офиса, однако вслух искренне пообещала учесть его мудрые слова. Сразу после этого позвонила в компьютерную фирму, обслуживающую наш офис. Теперь, чтобы писать и отправлять колонку в «Лондонский сплетник», мне придется подключить боссов ноутбук^[6] к Интернету у себя дома.

Компьютерщик, придя на квартиру, спросил, почему агентство решило бесплатно предоставить мне «Макинтош», модем и соответствующие программы. Честно посмотрела ему в глаза и ответила, что вынуждена работать по вечерам, чтобы вытащить начальство из глубокой задницы. Компьютерщик кивнул и больше вопросов не задавал – думаю, мои слова произвели на него глубокое впечатление. До полуночи перебрасывалась оскорблениями с одним особо упертым трансвеститом из Арканзаса (sadIoser@cybex.us).

Суббота, 3 августа

Грандиозный план купить сегодня обогреватель сорвала Элиза, которая потащила меня на брикстонский рынок к гадалке – сказала, что мне нужна в будущем какая-то перспектива. (Разумеется, совершенно бескорыстно, а вовсе не потому, что сама хотела узнать, выйдет ли когда-нибудь срок годности у проклятия Намамбо.) Гадалка долго раскладывала карты и задавала наводящие вопросы, потом самодовольно объявила, что я «глубоко неудовлетворенная личность со множеством трагических связей в прошлом и: мятущимся творческим духом, которому только предстоит реализоваться».

Уже собиралась сказать Элизе, что могла бы узнать это все, не расставаясь с заработанными в поте лица пятьюдесятью фунтами, но, по счастью, заметила ее мрачный вид и поняла, что ей тоже не пообещали в будущем ничего обнадеживающего. Чтобы она в расстройстве чувств не съехала через парапет моста Ватерлоо, завела веселую болтовню, указывая на потенциальных бесстрашных кавалеров, проносящихся мимо а «фордах-фиестах».

Вечером никуда не пошла; чувствую приближение предменструального синдрома и наверняка выплеснула бы коктейль в морду первому же уроду, который начал бы ко мне клеиться.

Воскресенье, 4 августа

Капсулы с примуловым маслом по-прежнему не действуют, поэтому весь день страдаю от ПМС и жалости к себе. Смотрела Роберта Карляйля по видео и думала, как он похож на моего бывшего. Только бывший повыше ростом, абсолютно не умеет играть и не стал бы делать мне предложение, даже если бы от этого зависела его любовная жизнь. А поскольку она и впрямь от этого зависела, то теперь никакой любовной жизни у него нет.

Понедельник, 5 августа

Провела почти весь рабочий день в раздумьях, почему меня никто не любит. Потом смотрю в зеркальце от пудреницы, примечаю на подбородке жуткий прыщ и сразу все понимаю. Мужики в упор не видят твоей неземной красоты, но прыщик различают за двести метров. Босс нарушил мои меланхолические раздумья и велел браться за работу для какого-то его дружка, который намерен продать конный заводик в Ньюмаркете.

Попыталась объяснить, что мои мысли заняты совсем другим, но босс, как большинство счастливо женатых мужчин, оказался абсолютно бесчувственным. «Напиши мне шедевр», – бросил он и уплелся обедать. Напрягла извилины и много минут спустя шваркнула гениальное литературное творение боссу на стол (без всякого эффекта, потому что он еще не вернулся с обеда). С работы ушла ровно в 17.29.59, опередив Цербершу по пути к лифту.

Вернулась домой, лягнула пустой почтовый ящик и ворвалась в квартиру, хлопнув дверью, на случай, если среди соседей есть холостые мужчины, которым нравятся темпераментные женщины.

Вторник, 6 августа

С утра дала себе слово быть лапочкой, но мою решимость подпортил рассыльный из прачечной, который опоздал, и я совершенно напрасно вскочила в 9.30. Когда в 9.35 он все-таки изволил прийти, швырнула ему грязную одежду, улыбнулась лучезарной, хоть и несколько фальшивой улыбкой и мысленно поклялась не открывать, когда он завтра придет с постиранным – пусть лишний раз побегает.

Нет решительно никакой надежды сохранить душевное равновесие. Редактор «Лондонского сплетника» – ну никак ему не угодишь! – позвонил на работу и начал выговаривать: мол, приключения моих друзей-неудачников, конечно, очень увлекательны, но при первой встрече я дала ему понять, что вращаюсь в кругу скандальных знаменитостей.

Тут же позвонила Фергюсону, моему уличному корреспонденту. Тот как раз маялся без дела, поскольку утренний вторничный клиент дал ему пинка, а на эндоскопическую подтяжку бровей его записали только на двенадцать. Охотно вылил на меня ведро профессиональных помоев: якобы известная актриса из Вест-Энда вынуждена торговать своими жирными телесами, чтобы удовлетворить все возрастающую потребность в спиртном. Как львица, встала на ее защиту, поскольку на меня тоже частенько возводили напраслину. Фергюсон ехидно ответил, что все слышанное за моей спиной оказывалось правдой.

Среда, 7 августа

Обскакала коллег в неофициальном первенстве по выслеживанию знаменитостей за эту неделю. Наше агентство расположено неподалеку от телекомпании, и мы с Элизой частенько ошиваемся рядом в надежде столкнуться со стареющим телекомментатором или ведущим телеигры, похожим на крокодила. Сегодня засекла в соседней кафешке одного актера, который раньше играл в мыльных операх, жутко запущенного и неухоженного. Поскольку он все время падает в общественных местах, встала за спиной, раскинув руки. Все-таки жаль, что я не закончила курсы первой помощи – недавно записалась, но ходить не стала, как только выяснилось, что там только тетки и ни одного мужика, на котором можно практиковаться в искусственном дыхании изо рта в рот.

Четверг, 8 августа

Снова на студии звукозаписи в Сохо. Дожидалась, когда придет всенародно любимый британский комик, известный своим пристрастием к наркотикам, и запишет блестящую, очень глубокомысленную рекламу удобрений, которую я сочинила сегодня утром, пока наносила на волосы и смывала кондиционер.

Наконец отыскала припозднившегося комика в мужском сортире в обнимку с раковиной. Похлопала по щекам, втащила в звукозаписывающую кабинку, подперла микрофоном и сунула ему под нос сценарий. По счастью, там было всего восемь слов, сплошь непечатные междометия, так что он неплохо справился.

Вернулась на работу, слегка переутомленная от прямого столкновения с нарковойнами, и напоролась на владельца конного заводика в Ньюмаркете. Приехал выразить восторг рекламой, которую я через силу сочинила в понедельник. Сказал, что старый, закаленный жизнью риэлтер рыдал, читая мой текст.

Пятница, 9 августа

Придумывая, какие бы еще известные имена упомянуть на страницах «Лондонского сплетника», позвонила Каллиопе, моей иностранной корреспондентке. С возмущением обнаружила, что кто-то заблокировал международные звонки на моем рабочем телефоне. Вышла в фойе, грозно глянула на Цербершу и велела немедленно устранить недоразумения. Та нагло ответила, что получила от руководства прямо противоположные указания. Не стала ругаться, а пошла к боссу, которого, по обыкновению, не было на месте, и позвонила с его телефона.

Каллиопа в печали, потому что еще ни один извращенец в метро не пристроился об нее тереться – а еще пишут, что в Токио от таких прохода нет! Я утешила, сказав, что жизнь полна разочарований. По крайней мере, если она окажется на мели, то сможет толкнуть японским бизнесменам свои панталоны. Впрочем, вряд ли до такого дойдет. Каллиопа гребет бешеные бабки, обчищая автоматы по продаже дамских трусов, так что ей не придется снимать с себя последние.(Это часть ее невероятно сложного плана стать знаменитой модельершей и единственная причина, по которой я еще поддерживаю знакомство – вдруг пригодится).

Спросила, встречала ли она в последнее время кого-нибудь знаменитого. Каллиопа ответила, что видела в токийском зоопарке американского актера, который якобы питает слабость к маленьким норным зверькам. Каллиопа как раз подошла к клетке с хорьками, когда его заметила, но подтвердить или опровергнуть слух не берется, потому, что он все время стоял спиной к решетке.

Суббота, 10 августа

Пошла делать мазок: во вчерашнем полуторачасовом разговоре Каллиопа обронила, что женщины, которые не занимаются регулярным термоядерным сексом, более склонны к заболеваниям шейки матки.

Вообразите мой ужас: на месте прежнего безобидного старичка доктора оказался знойный красавец. И куда только смотрит комиссия по медицинской этике?! Украдкой подкрасила губы и мысленно дала себе по башке, что не надела самые лучшие трусы (они по-прежнему у рассыльного, которого я не пустила в среду^[7]). Легла на кушетку, но так и не смогла расслабиться, поэтому мазка он не взял, зато померил кровяное давление. Видимо, боясь, что столь прелестное существо зачахнет во цвете лет от трясучки, доктор Амур выписал мне успокаивающее.

Пришла домой, приняла таблетку и заснула мертвым сном. Просыпаюсь ранним вечером от телефонного звонка. Звонит некая Софи. «Какая Софи?» – визжу я, испугавшись, что служба покупок на дому раздобыла-таки мой, не внесенный ни в какие каталоги телефон. Оказалось, что это специалистка по садоводству, с которой мы познакомились на фуршете месяц назад. «С жутким «ежиком», в соответствующем комбезе и огроменных ботинищах», – напомнила она и хрипловато спросила, не могли бы мы сегодня вместе поужинать. Подозреваю, что в заведениях, куда она ходит, подают выращенную на гидропонике, без удобрений и пестицидов, вегетарианскую отраву, поэтому сказала, что приглашена на пять свиданий, четыре вечеринки и в три ресторана. Положила трубку, мучительно завидуя собственной выдумке. Долго лежала в горячей ванне, с затаенной мыслью глядя на бритву.

Воскресенье, 11 августа

Под мышками и на ногах раздражение после бритья. Чувствую себя отвратно, поэтому весь день лежала трупом и часов пятнадцать кряду читала женские журналы. Выяснила ужасную вещь: по результатам исследований, у детей, находившихся на естественном вскармливании, больше вероятность устроить личную жизнь, чем у искусственников. Моя бессердечная мать кормила меня смесью, так что мне явно ничего не светит.

Понедельник, 12 августа

Как и накаркал мой консультант в прошлом месяце, стервятники из Налогового управления снова на меня налетели. Уверяют, будто выбрали для проверки случайно, а не из зависти, что я работаю в рекламе, а они – нет. В таком случае хотела бы я знать, почему они не проверяют всяких мошенников вроде моих друзей. Слава Богу, речь о возврате за этот год, который я еще не подавала, поэтому мне дали шанс пересмотреть заявленные издержки и за здорово живешь подарить государству примерно две тысячи фунтов. Позвонила консультанту в тюрьму и закатила скандал по поводу того, что он устроил мне веселую жизнь. (Когда я впервые обратилась к нему в рамках правительственной программы по найму заключенных, поскольку его услуги были самыми дешевыми, он не удосужился сообщить, что сидит за мошенничество, подлог, отмывание денег и еще двадцать десять сходных статей, поэтому его клиентов налоговая будет трясти в первую очередь.)

Поскольку мой консультант сидит сейчас в одной камере с лишенным сана англиканским священником, который пытается его обратить – но не в библейском смысле, – то охотно выслушал двадцатиминутную головомойку по телефону. Когда я выговорилась, он начал тянуть время и спросил, записываю ли я финансовые траты за текущий фискальный год.

– Да, – резко ответила я, потом добавила скороговоркой; – Можете-прочесть-их-на-странице-третьей-«Лондонского-сплетника», – и повесила трубку.

Вторник, 13 августа

Зараза босс сказал, что клиент зарубил рекламу удобрений, которую я недавно записала, – мол, фермерам может не понравиться, что там столько ругаются. Понятия не имею, как слова «дерьмо» (5 раз) и «падла» (3) могут смутить людей, которые по роду занятий целыми днями ковыряются в навозе.

Для утешения вытащила бедную дурнушку Элизу на ленч в «Зияли». Немного опасалась туда идти, поскольку два прошлых похода закончились серьезной послеобеденной утратой трудоспособности.^[8] Элиза заботливо предложила поесть в больничном буфете, чтобы ближе было идти до носилок. И это говорит Элиза, которая полжизни провела в травмпунктах, покуда ее бойфрендов, пострадавших от проклятия Намамбо, сшивали по кусочкам! Тем не менее, сдержалась и сказала только, что не хочу добавлять пищевое отравление к списку подлежащих компенсации производственных травм, поэтому идем в «Зилли».

После трех бутылок дорогого шардоннэ, приобретенного по казенной карточке «Виза», решила, что вдоволь наслушалась Элизиного бреда о моих расшатавшихся чакрах, и начала порхать от столика к столику.

В конце концов, невразумительно побеседовала со знаменитым кинорежиссером, начисто лишенным чувства юмора. Сказала, что жду не дождусь, когда его новый нашумевший фильм выйдет на видео, чтобы я могла посмотреть. Следующие тридцать минут слушала нуднейшую лекцию о врагах народа, которые не ходят в кинотеатры только потому, что там запретили курить. По счастью, подошла миссис Знаменитый Кинорежиссер, и я тактично отчалила, понимая, какая нервная жизнь у вторых жен, встретивших мужа, когда он еще состоял в первом браке.

Среда, 14 августа

Читатели начали заваливать письмами. Тайный обожатель моей колонки в «Лондонском сплетнике» прислал советы для женщин, которые не могут найти мужчину. Завтра на работе отксерю и раздам коллегам женского пола – может, им еще не осточертели подобные советы от мужчин, которые не могут найти себе бабу.

Четверг, 15 августа

Сегодня утром позвонил на работу редактор «Лондонского сплетника» и велел больше не писать про скандальных знаменитостей, потому что в таблоид уже пришли шесть судебных повесток. Вовремя прикусила язык и не ответила, что повесток должно быть всего пять, ведь одну историю я целиком выдумала из головы. (Интересно, кто стал отрицать, что развлекался с хорьками.)

Пятница, 16 августа

Позвонил на работу вечный неудачник Теддиштон. Видимо, простил мне историю с «Лондонским сплетником», поскольку пригласил сегодня поужинать разогретыми полуфабрикатами в их новую сараюшку. Отказалась: общество парочек вгоняет меня в депрессию. Думаю, они делают это нарочно, из-за того что завидуют моей насыщенной холостяцкой жизни. Весь вечер делала подсчеты для налогового возврата.

Суббота, 17 августа

Умаялась до слез над финансовыми расчетами и все-таки согласилась посетить Теддингтона в неотремонтированном складском помещении. Я бы лично в таком месте срать не стала, не то, что жить.

Покуда Теддингтонова муза сверлила меня ненавидящим взглядом за то, что я отказалась есть шоколадный торт, который Теддингтон специально к моему приходу купил на все их сбережения, я развлекала обоих забавными историями о том, как преуспела на поприще колумнистки, а Теддингтон – нет.

Он, по обыкновению, свернул разговор на себя и спросил, не могу ли пристроить его в «Лондонский сплетник». Выпала в осадок при мысли, что по моей милости читателям «Лондонского сплетника» преподнесли бы отвратную теддингтоновскую стряпню. Вслух сказала, что постараюсь, однако ничего обещать не могу, поскольку мой редактор в отличие от Теддингтона человек очень занятой и значительный.

Воскресенье, 18 августа

Обедали со старушкой Фебой в кафе «Богема». Вопреки обыкновению она молчала как рыба про свою связь с чужим мужем. Мне потребовалось целых две минуты, чтобы вытянуть из нее подробности, и то под клятвенное обещание, что ни единое услышанное словечко не просочится на страницы «Лондонского, сплетника». Оказывается, Фебин любовник боится, что жена и двое дочерей узнают из моей колонки о его аморальном поведении. Думаю, у него просто мания преследования. Уверена, в Хайгейте пруд пруди сорокачетырехлетних неверных мужей с родимым пятном в форме земляничины на левом бедре и Лабрадором по кличке Гораций.

Домой пришла рано и, не зная, чем себя занять, принялась ступнями промерять гостиную, спальню, кухню и ванную: надо нарисовать план квартиры, а то аудиторы нагло сомневаются, что я использую восемьдесят пять процентов ее площади для работы.

Хорошо, что у меня большие ступни, иначе это занятие отняло бы целую вечность.

Понедельник, 19 августа

Проснулась с болью в левой икре. Испугалась, что у меня флебит или еще какая болезнь, которая изуродует ноги – как говорят, лучшее, что у меня есть. Вместо работы похромала к доктору Амуру. Ненаглядный врач сказал, что я, наверное, потянула мышцу. Ответила, что такого не может быть, поскольку я совершаю энергичные движения только во время секса, а последние три часа у меня не было ни одного мужчины. Видимо, осознав, какого напряжения требует такая бурная половая жизнь, доктор Амур прописал еще пачку успокаивающего.

Вторник, 20 августа

Успокаивающее не помогает. Нога по-прежнему болит. Решила на время выздоровления взять заслуженный отпуск. С работы позвонила турагенту и спросила, далеко ли могу улететь на бонусы от обратного перелета из Сингапура. Услышала, что «до Ньюкасла в самолете для перевозки скота, переделанного под эконом-класс», расстроилась и повесила трубку. Пришлось нажать на клиента – распорядителя пенсионного фонда. Объяснила, что должна «вжиться в состояние потребителя», чтобы хоть что-нибудь ему накропать. Рассчитывала отправиться на месяц в Майами, но этот жмот пообещал всего лишь бесплатную путевку в Ирландию.

йСреда, 21 августа

Похоже, я в состоянии депрессии действительно невыносима. Во всяком случае, босс без звука подписал заявление на отпуск, хоть это и означает, что ему для разнообразия придется поработать самому. До конца дня укладывала одни джинсы, два джемпера и три большие коробки противозачаточных средств.

Четверг, 22 августа

Провела ночь на плавучей калоше в Ирландском море. Нe сомкнула глаз, поскольку: а) мучилась морской болезнью; б) божьи одуванчики в соседней каюте – старичок и старушка с ограниченным словарным запасом («да, да», «еще, еще») – не давали спать.

Встала и пошла гулять в новой обалденной пижаме – надеялась встретить одинокого туриста, мечтающего о легком романтическом приключении. На звук истерического девичьего хохота вышла в салон. Увидела толпу школьниц, совершенно ошалевших от свободы. Подсела к ним, решив, что подобные наблюдения могут пригодиться – вдруг мне придется зарабатывать на жизнь статьями в молодежный журнал. Как все благовоспитанные протестантские девочки, они попытались накачать меня вусмерть, но у них не хватило горючего – три бутылки «Абсолюта» я выпиваю только для разминки.

Пятница, 23 августа

Сошла в Дублине в состоянии полного нестояния и рухнула на кровать в пансионате, отказавшись от завтрака, несмотря на грозные взгляды хозяйки. Проснулась через несколько часов, увидела, что еще светло, и заснула снова. Наверное, у меня сбились часовые пояса. Поздно вечером поехала на такси в Корк. Дорога пустая, по обеим сторонам деревни. Теперь понимаю, почему старичье валом сюда валит.

Проведя много тоскливых часов в машине и уплатив астрономическую сумму по счетчику, вылезла у шикарного отеля. Не нашла в себе сил идти в гостиничный кинотеатр смотреть кино про слегка психованного, но гениального музыканта, с которым встречалась в Западной Австралии, когда зарабатывала на жизнь путевыми заметками. Очень ностальгические воспоминания. Не знала, кто он такой, и, застукав при попытке свистнуть у меня пакетик леденцов, приняла за местного. По счастью, мой шеф – директор австралийской авиакомпании – подбежал и зашептал мне в ухо: «Жутко знаменитый, немного эксцентричный» и «отпусти ты его пальцы, Бога ради», не то мистер Сластена больше бы на рояле не играл.

Немного обидно, что эта сценка в австралийской глубинке так и не попала на экран.

Суббота, 24 августа

Не сумела проспать бесплатную автобусную экскурсию по Корку. Оказалась в автобусе с двумя десятками «пенсов», у одного из которых, могу поклясться, протекал калоприемник. Сбежала на первой же остановке, где нас выпустили в туалет; как оказалось – в самом центре города. Хотела заняться цивилизованным шоппингом, но, напоровшись на двадцатый магазин шерстяных свитеров кряду, рванула назад в отель.

К вечеру испытала приступ острой тоски по родине, поэтому принялась названивать всем английским друзьям. Естественно, никого не застала, поскольку в Лондоне есть пабы, клубы и много-много всего другого. Оставила укоризненные, но беззлобные сообщения на их автоотвечиках.

Воскресенье, 25 августа

Поняла, что просадила бешеные бабки на междугородных звонках и услугах в номер, поэтому утром первым делом спустилась вниз и сказала старичку за стойкой, что интересуюсь историческими памятниками. По меньшей мере, полчаса притворно восхищалась красотами в брошюрах, которые он мне дал, пока совершенно не усыпила его бдительность. Потом, когда он ушел добывать кому-то из постояльцев подкладное судно, забежала за стойку, выхватила отпечаток своей кредитки, выскочила на улицу, поймала такси, примчалась в дублинский аэропорт, улыбнулась сотруднику на контроле, за что была немедленно переведена в первый класс (все-таки мои чары еще действуют!). По пути к самолету симпатичный стюард предложил понести вещи. Я, не подумавши, ответила: «Спасибо – нет, я феминистка», чем окончательно и бесповоротно погубила свой: шанс возобновить членство в клубе любительниц экстремального секса.

Во время исключительно короткого перелета лихорадочно строчила открытки лондонским друзьям. Опустила их в аэропорту Хитроу.

Понедельник, 26 августа Банковские каникулы

Чудесно провела первый день в Лондоне: вынимала и раскладывала мыльца, шапочки для душа, пилочки для ногтей, гуталин, шампунь, кондиционер, масло для ванны, чайные пакетики, кофе, сахар, печенье и сыр из гостиничного номера в Корке. Вот почему так люблю останавливаться в отелях – после этого почти неделю можно ничего не покупать.

Вторник, 27 августа

В девять утра – звонок в дверь. Открываю: стоит моя семнадцатилетняя сестра Карлотта – только что приехала из Барнсли, где живет вместе с родителями.

Главное, я не помню, чтобы ее приглашала. (Моя хитрая мать с просьбами звонит по вечерам, когда я пребываю в искусственном благодушии, за которым неизбежно следует провал в памяти.) Запихиваю Карлотту в душ и быстро делаю вид, что ждала ее приезда – заталкиваю грязную одежду под кровать и кидаю сестрице на подушку три шоколадки с запиской: «Не воруй полотенца». Понимая, что исправлять ее северный акцент некогда, разворачиваю Карлотту в направлении Найтбриджа и говорю, чтобы за ближайшие восемь часов научилась одеваться со вкусом.

Прихожу на работу с опозданием. Босс рвет и мечет, что я ушла в отпуск без его разрешения. Наверное, он думал, что подписывает мое заявление об уходе. Кроме того, начав писать рекламу вместо меня, он обнаружил пропажу ноутбука. Под его обличающим взглядом пришлось судорожно придумывать отговорку, но я вспомнила, что говорят другие в таких случаях, и свалила пропажу на уборщиц.

Потом стала лихорадочно обзванивать друзей, чтобы организовать Карлотте бурную светскую жизнь. Увы, все еще помнят ее злополучный прошлый визит. Даже обычно безотказная Элиза отговорилась тем, что всю неделю моет голову – охотно верю, учитывая, до какого состояния она довела свои патлы. Единственный, кто согласился прийти на выручку, это любительница зеленых насаждений Софи. Она с жаром пригласила меня поужинать у нее в четверг. Я, правда, забыла упомянуть, что приду не одна.

Под конец рабочего дня Карлотта завалилась ко мне в агентство с пакетами из магазинов, в которые я под угрозой расстрела не войду. Решила вытащить ее в Сохо – пусть посмотрит на лондонских бобров в отглаженных манишках, поучится жизни. Разумеется, моя сестрица нарочно, чтобы меня скомпрометировать, надела крашеную майку. Входим – немая сцена. Тут бар бы и закрылся, если бы я не сдернула со стола скатерть и не набросила на сестрицу.

Среда, 28 августа

Взяла Карлотту в агентство: не хочу спускать с нее глаз, не то опять что-нибудь выкинет. Разумеется, в офис я ее не пускаю – не ровен час коллеги подумают, что мы родственницы. Усадила ее в антикварное кресло в фойе, пусть строит рожи Церберше следующие восемь часов. Через несколько минут Церберша звонит и шокированным тоном сообщает, что Карлотта тискается с курьером-мотоциклистом. Только этого мне не хватало. Теперь пойдет трезвон по всему рекламному миру: «Сестра Кати Ливингстон тискается с неграмотными». Карлотта успокоила, что это был невинный флирт, и на данном отрезке жизни ее интересуют мужчины постарше.

Чтобы вправить сестрице мозги, вытащила ее на вечеринку «Для тех, кому за сорок» в бар «Атлантик». Выждала полторы минуты, чтобы старички с хвостами на затылке слетелись как мухи на мед и заказали нам напитки, потом сказала, что все они старые козлы, и нечего было разводиться со своими женами.

Четверг, 29 августа

Не пошла на работу, поскольку вчера Карлотта уговорила меня выпить на ночь самогона, который она гонит, чтобы покрыть студенческий заем. Чуть не проспали с ней вечерний визит к Софи.

Моя нетрадиционно ориентированная подруга слегка разочаровалась, увидев со мной сестрицу. Начала делать странные вещи: зажгла лампу, задула свечи и накинула кофту поверх открытой фланелевой ночной рубашки, прежде чем поставить третий прибор на маленький столик.

Карлотта, непривычная к изысканной кухне, особенно к устрицам, трюфелям и омарам, сплевывала все на тарелку. Я была в полном ауте. Софи тоже, особенно когда Карлотта стала есть тюльпаны из икебаны на столе.

Пятница, 30 августа

Рано утром Софи оставила на автоответчике сообщение: она где-то прочла, что луковицы тюльпанов бывают смертельно ядовитыми. Может быть, она приняла желаемое за действительное, но я решила не рисковать: схватила желудочный зонд, который на всякий случай держу на кухне, и ринулась в гостевую комнату… Карлотта проснулась, оттого что я стала засовывать зонд ей в горло. Заверила, что съела, всего три лепестка и отлично себя чувствует.

Пришла в агентство, но из-за трясучки так и не смогла сосредоточиться на работе.

К вечеру настолько оклемалась, что смогла повести Карлотту в «Зилли» – ей охота опробовать те навыки, которым я обучила ее в среду. Надо же такому случиться – первые же два объекта оказываются большими воротилами из мира рекламного бизнеса, от которых, возможно, зависит, стану я в будущем получать $50 000 или $150 000. Мистер Талон-на-обед № 1 (с виду – вылитый принц на ходулях, в шубе из искусственной норки) запал на Карлотту, но та слишком быстро применила почерпнутый у меня прием самообороны без оружия; «Вали отсюда, кобель!» Мистер Талон-на-обед № 2 спас положение и мои будущие шансы на трудоустройство, предложив подбросить нас с Карлоттой домой. С заднего сиденья «порше» дылду-Карлотту (рост метр восемьдесят пять), до бровей накачанную ликером, пришлось поднимать домкратом.

Суббота, 31 августа

С воздушными поцелуями и обещаниями вскорости «все это повторить» усадила дурную с похмела Карлотту в такси и отправила назад в природную среду обитания. Вечером, пока я писала двадцать три записки с извинениями, позвонила мамаша и стала выговаривать, что я, мол, споила младшую сестренку. Оказывается, Карлотту прямо с поезда пришлось отправлять на оздоровительную ферму к адвентистам седьмого дня, где ее теперь откачивают от последствий неправильного питания и алкогольного отравления. Я резко ответила, что дурные привычки, подхваченные Карлоттой в Лондоне, ничто в сравнении с тем ущербом для мой карьеры и общественной жизни, который она успела причинить за свой короткий визит.

Вескресенье, 1 сентября

Похоже, на мою голову навязался еще один человек, который не умеет пить в меру. Покуда я заканчивала отчитываться практически за каждый пенни, заработанный в прошлом году, чтобы отвязаться, наконец, от мучителей из налоговой, позвонил босс. По счастью, выяснилось, что он не покушается на мое рабочее время; просто попросил присмотреть за парочкой пустяковых дел, поскольку завтра ложится промывать печенку.

Понедельник,2 сентября

Все утро шлялась по загородному торговому центру, подбирала одежду для Церберши, которая снимается в одном из наших рекламных роликов. А все босс – он-то прохлаждается в больнице, а я за него отдувайся. Старый сквалыга отказался нанимать для моей рекламы профессиональных актеров, сказав, что слишком много мне платит – на актерские гонорары не остается. Пригласить профессионального модельера его тоже жаба душит. Поскольку одевать сорокалетнюю тетю, которой не идет ни один цвет и ни один фасон, в круг моих профессиональных обязанностей не входит, решила приложить все усилия, чтобы такое больше не повторилось. Продавщица слегка обалдела, увидев, что я выбрала для полной немолодой женщины, но заткнулась, как только я пообещала уйти вовсе без покупок.

Слегка подняла себе настроение сделанной гадостью и тут же его испортила, решив пообедать в забегаловке – как оказалось, абсолютно непотребной. Некий дурно воспитанный карапуз подошел и стал голодными глазами смотреть на мою булочку. Скрепя сердце вложила в жадные ручонки тухлое позапрошлогоднее кондитерское изделие и рванула на стоянку такси, пока его не вырвало мамаше на босоножки.

Примчалась на работу и тут же умчалась – редактор «Лондонского сплетника» оставил на автоответчике сообщение, чтобы я немедленно к нему ехала. Наверное, хочет повысить мне гонорар.

Вторник,3 сентября

Услышала вчера от редактора, что должна завести сексуальную жизнь, дабы повысить читаемость таблоида и свои гонорары. Сегодня на работе весь день лихорадочно терла розовый любовный кристалл, который Элиза подарила мне в Гластонбери. Пока эта ерундовина не работает, если не считать мойщика стекол, который утром подмигнул мне через окно офиса, но все-таки еще потру. Просто на всякий случай.

Среда,4 сентября

В стремлении к сексуальным приключениям и высоким гонорарам отправилась с Фебой и Фергюсоном в бар «Богема». Обычно я не знакомлю моих друзей между собой, чтобы не начали сплетничать обо мне, как только отвернусь, но для Фебы и Фергюсона решила сделать исключение. У них столько общего (привычка влюбляться в женатых, слишком сильно подводить глаза, и проч., и проч.), что я надеюсь, они закоротятся друг на друга и дадут мне вздохнуть спокойно. Покуда они обменивались методами знакомств и хитростями макияжа, я склонилась над меню, чтобы официант мог видеть мое декольте. Выразительно облизнула губы, заказывая ростбиф с кровью, сладострастно тянула «Кровавую Мэри» через соломинку, потом соблазнительно покусывала палочку сельдерея. Феба сказала, что я переигрываю. Фергюсон, съежившись в уголке, уверял, будто я хватила через край. Где им понять? Они не должны угождать тысячам читателей, у которых нет другого занятия, кроме как ежедневно проживать мою жизнь. Нет надобности говорить, что официант влюбился без памяти и все время отливался возле моего столика, держа в руках неприлично большую мельницу для перца. Я, в свою очередь, начисто его игнорировала, поскольку не завожу романов с мужчинами, которые зарабатывают меньше меня.

Четверг, 5 сентября

Вынуждена была поехать на работу автобусом, потому что чеки на такси от фирмы закончились, а босс жмотится покупать мне казенную машину. Хорошо хоть мой автобус едет по самым богатым улицам Лондона, так что в нем полно приличных людей. И впрямь, я насчитала всего двух госслужащих.

Решила, что даже несчастье можно обратить к своей выгоде, и продолжила охоту за мужчинами по маршруту следования. Когда автобус дернулся, отъезжая от остановки, приготовилась плюхнуться на колени ближайшему бизнесмену. Хитрую стратегию разрушил кондуктор, который очень не кстати поддержал меня и отвел на свободное место тремя рядами дальше. Фальшиво улыбнулась всеми тридцатью двумя, стиснутыми зубами, чем, полагаю, осчастливила кондуктора, хоть он и испортил мне день.

Злая, как черт, прихожу в агентство и застаю Цербершу за чтением открытки. Сразу понимаю, что моей, поскольку во всем агентстве только у меня есть друзья, отдыхающие на модных заграничных курортах. Выхватываю открытку – оказывается, она от Сабело, моей африканской налоговой льготы. Всего с тридцатью девятью орфографическими и четырнадцатью грамматическими ошибками он пишет, что в свободное от выпрашивания еды время собирает из металлолома миниатюрные автомобильчики и продает их на дороге скудоумным европейским туристам.

Короче, чтобы не пересказывать всю его безграмотную писанину (тем более что я все равно половины не разобрала), Сабело писал мне, чтобы спросить, есть ли в Британии потенциальный рынок сбыта, и если да, не соглашусь ли я стать его агентом? Чуть не подумала за комиссионные пристроить автомобильчики в бутики на Портобелло-роуд, где продают всякие кошмарные «произведения искусства». Однако, что бы ни говорили дяденьки из «Уорлд вижн», я совершенно не собираюсь портить Сабело. Бедные люди куда смиреннее, а потому приятнее зажравшихся уродов, которые меня окружают. Написала твердое, но дружеское письмо, что нельзя постоянно рассчитывать на заморских благодетелей. Посоветовала снизить планку и сосредоточиться на более скромном предпринимательстве ближе к дому. Чтобы подсластить пилюлю, приложила книжку «Как преуспеть в сельской местности», которую босс недавно купил, потому, что ему дорого платить за аренду офиса.

Пятница, 6 сентября

Провела весь день с симпатичным оператором, который страшно раздражает своим заиканием. Может быть, у нас завязался бы роман, если бы я не указала ему на этот недостаток. Началось с того, что мы поругались из-за одежды, которую я купила Церберше для съемок. Оператор уверял, что резиновая мини-юбка и леопардовый топ не годятся для рекламы деревянной мебели. Я сказала, что хватит заикаться, давай работай. Нет надобности говорить, что Церберша так и расцвела от общего внимания. Не понимает, дура, что съемочная группа за то и деньги получает, чтобы льстить артисту. После съемок спросила, можно ли ей оставить наряд у себя. Я позволила, но только потому, что мне он на три размера велик.

В конце дня поехала к Теддингтону и его музе на новоселье в неотремонтированный склад. Изящно протиснулась мимо ящиков из-под апельсинов и мешков с горохом, изображающих столы и стулья, и вручила счастливым новоселам пепельницу в подарочной упаковке (оба дымят как паровозы). Теддингтон спросил, успела ли я замолвить за него словечко редактору «Лондонского сплетника». Поскольку просьба понизить уровень самого читаемого таблоида, рекомендовав туда Теддингтона с его пачкотней, начисто вылетела у меня из головы, соврала, будто имела долгий разговор с редактором, и тот посоветовал Теддингтону обратиться в «Ивнинг стандарт». Не обращая внимания на яростные взгляды его музы, затесалась в толпу гостей. Похоже, все эти ребята усиленно стараются выделиться из толпы. Особенно преуспел один, с зелеными предами и чем-то вроде гаечного ключа в носу. Отшила его, сказав, что работаю в рекламе и по выходным предпочитаю охотиться на китов.

Суббота, 7 сентября

Сегодня Элиза справляет свой день рождения (какой по счету, не сознается) в испанском баре в Сохо. Позвонила ей в последнюю минуту и сказала, что очень ценю ее дружбу, но прийти не смогу: срок найти мужика поджимает, а вряд ли я найду его среди ее незамужних подруг. Решимость моя слегка поколебалась, когда Элиза ответила, что холостяков будет втрое больше, чем незамужних женщин. Примчалась в испанский бар и присоединилась к свободному трио. Немедленно обаяла их своими врожденными остроумием, интеллектом и красотой. Один по возрасту годится мне в отцы, но постоянно угощал текилой (зануда). Второй очень милый и подарил мне розу (хмырь). Третий – симпатичный темноволосый итальянец – пытался не обращать на меня внимания (нахал). Начали танцевать сальсу, я упала в обморок, и он попытался меня обнять. Тут же сказал, что от него недавно ушла девушка, явно рассчитывая утешиться в моей койке. Не на такую напал – я не встречаюсь с парнями, которые не способны удержать подругу. Напилась в дребадан и поехала домой на такси. Пригласила водителя зайти выпить кофе, но тот не понял – английский у него не родной.

Воскресенье, 8 сентября

Встала около двух с отвратительным самочувствием. Элиза позвонила сказать, что идет с Занудой и Хмырем по магазинам – оба теперь таскаются за ней, поскольку я их отвергла. Притворилась расстроенной, чтобы сделать ей приятное. Искренне надеюсь, что Зануда и Хмырь не очень пострадают: вчера я была занята Нахалом и не успела предупредить их о проклятии Намамбо.

К вечеру так и не оклемалась, но все равно поехала в «Ночную кошку» встречаться с Софи. (По счастью, она, видимо, простила мне дикие выходки моей младшей сестренки). Слегка опохмелилась, старательно не замечая бармена, который смотрел на меня с явным интересом. Пожаловалась Софи, что никто меня не любит. Та отхлебнула виски, провела мозолистой рукой по жесткому «ежику» и робко (кто бы ждал такого от женщины, сложенной, как трактор) проворковала, что знает по меньшей мере одну особу, которая хотела бы со мной переспать. «Может быть, – отвечала я, бросая очередной долгий взгляд на спину бармена, который перешел ко второй стадии всеобщего ритуала ухаживаний, – но не хотелось бы мне показываться на людях с человеком, который работает за стойкой».

Понедельник, 3 сентября

Прихожу в агентство и узнаю от взволнованной Церберши, что Элиза взяла выходной – навещает двух друзей в больнице. Более того, Церберша сообщает, что в офисе меня ждет маленький сюрприз. Вхожу туда и – о, ужас! – вижу за бывшим Сюзеттиным столом маленького тощего очкарика. Бросаюсь прямиком к боссу, который наконец-то восстал из мертвых, отрываю от его губ бокал с бренди к спрашиваю, что заморыш с гнилыми зубами и карандашом в руках делает у меня в кабинете. Босс натянутым тоном отвечает, что агентству нужен арт-директор, а поскольку со мной нормальные люди работать не соглашаются, пришлось взять практиканта. И это еще не все. Себастьян, видите ли, новичок, и мне придется его учить.

Ринулась прямиком в соседнее кафе и попросила пачку панадола. Прыщавый ученик повара поднес мне стакан витаминизированного напитка за счет заведения, сказав, что, судя по виду, мне это не помешает. На себя бы лучше посмотрел! С такой рожей вообще лучше людям не показываться.

Вторник, 10 сентября

Элиза вышла на работу. Зануду и Хмыря чуть не зашибло насмерть рухнувшими лесами. Оба быстро идут на поправку в приличном реабилитационном центре и вскоре смогут есть без посторонней помощи и без нагрудника.

Чуть более бледная и осунувшаяся, чем обычно, Элиза, тем не менее, позволила мне залезть в личные дела сотрудников и убедиться, что Себастьяну платят стандартную ставку практиканта. Успокоившись, что он получает на $50 000 меньше меня (то есть практически ничего), мы с Элизой отправились в ближайшее кафе перекусить. Получили бесплатный торт с заварным кремом от ученика повара. Не стала закатывать грандиозный скандал из-за того, что он положил мне в куриный сандвич чеддер вместо швейцарского.

Мозговед-Элиза считает, что у меня поклонник.

Среда, 11 сентября

Босс опять рвет и мечет. Увидел мою рекламу с Цербершей в главной роли и стал вопить, что только законченный кретин купит диван у «полнейшей халды».

Полнейшая халда, разумеется, подслушивала под дверью, как мне делают втык, поэтому разразилась слезами и убежала в уборную. Я поняла, что не могу больше существовать в атмосфере беспрерывных истерик, и удалилась в ближайшее кафе – немного посидеть в тишине. Мы с учеником повара примерно три часа мило беседовали о том, как правильно варить кофе. Под конец этих трех часов, устав выслушивать оскорбления, он спросил, не соглашусь ли я сегодня вечером пойти с ним в «Ти-джи-ай фрайдис». Гордо отказалась и добавила, что не хожу в заведения, где по будням скидки, и не желаю сидеть рядом с девицами из машбюро.

Возвращаюсь на работу и вижу, что Себастьян, пока меня не было, пытался самостоятельно написать хорошую рекламу – копает под мое положение самого ценного и, следовательно, высокооплачиваемого работника.

Немедленно поставила Себастьяна на место, выкинув все его творения в корзину.

Четверг, 12 сентября

По-прежнему никаких успехов на личном фронте, поэтому решила поступить по-мужски, то есть злоупотребить служебным положением. Перебрала фотографии в национальном каталоге и пригласила красавца Рольфа записываться в новом радиоролике сегодня днем – в опережение графика, пока босс не прочел сценарий. Я-то считаю это своим лучшим творением, но старый печеночник наверняка не одобрит мой смелый новаторский ход в рекламе страхования жизни.

Рольф несколько удивился, что его пригласили на роль немолодой домохозяйки, тем более – намеренной убить своего мужа, чтобы получить страховку. Тем не менее, он был явно благодарен за работу и за возможность лицезреть меня возлежащей на стратегически расположенной кушетке.

К большой досаде оператора, я изобразила Стенли Кубрика и заставила их записать семьсот тридцать восемь дублей. Все еще сомневаясь, что сумела внятно выразить свои романтические настроения, бросила Рольфу коробочку леденцов и велела прийти завтра еще раз.

В пять вечера заезжаю в офис – послушать, что мне там оставили на автоответчике, – и, к своему возмущению, вижу, что Себастьян по-прежнему корпит за столом, хотя рабочее время уже кончилось. Явно хочет выслужиться перед начальством, но фиг у него выйдет: босс ушел в очередной запой и не заметит, что на Себастьяна напал трудовой раж. А я, как наставница этого жалкого червяка, уж точно не помогу ему вползти по служебной лестнице.

Пятница, 13 сентября

Позвонила агентша Рольфа с крайне неприятным известием. Якобы из-за моей чрезмерной требовательности у него образовались узелковые утолщения в горле, и впредь он сможет прослушиваться только на роли без слов. Поскольку я не встречаюсь с актерами массовки, а тем более с мимами, то снова осталась на бобах. Поняв, что такими темпами никогда не заработаю прибавки в «Сплетнике», пошла на крайние меры. Себастьян явно не привык, чтобы красивые женщины нападали на него в мужском туалете, поэтому ворчливо сообщил, что уже обзавелся девушкой. Велела ему придумать отговорку получше и услышала, что якобы ему не нравлюсь. Вот врун! Что ж, если Себастьян намерен обходиться без женщин, пусть так и будет.

Желая показать, что не обиделась, пошла в наш общий кабинет, нечаянно разбила его любимую кофейную чашку, по ошибке изрисовала его плакат с Бритни и сняла все колпачки с его фломастеров.

Исключительно бездарно провела вечер в супермаркете, поскольку, «надежный источник» Элиза сообщила, что именно там можно познакомиться с неженатым мужиком. Вероятно, я выбрала, не тот супермаркет…

Суббота, 14 сентября

Вечером никуда не пошла. Лежала и придумывала, как же все-таки заработать деньги своим телом.

Воскресенье, 15 сентября

Очередной нудный день рождения. На этот раз Фергюсон попытался выманить, подарок у нуждающейся приятельницы, но безуспешно – ничего я ему не купила. Он устроил гулянку в гей-баре в Сохо. Стиснув зубы, приготовилась к похлопываниям по руке и колкостям со стороны его голубых дружков. Однако специально для меня Фергюсон пригласил нескольких мужчин, которым нравятся женщины. Затащила наименее уродливого и самого знаменитого домой на чашечку кофе. По причинам юридического характера не могу разглашать, кто он и чем мы занимались, но очень скоро все это появится в хорошо оплачиваемом женском еженедельнике под шапкой: «ЮНАЯ КРАСАВИЦА ЗАЯВЛЯЕТ – ГЕРОЙ-ЛЮБОВНИК ОКАЗАЛСЯ ИМПОТЕНТОМ».

Понедельник, 16 сентября

Проснулась с хроническим бронхитом. Наверняка заразилась от Того-чье-имя-нельзя-раскрывать-если-я-хочу-получить-свои-десять-штук-фунтов-и-«хонду-си-вик»-от-ведущего-женского-еженедельника. Пожалела, что выгнала его в три часа ночи – сейчас как раз можно было бы успокоить, утешить и отправить за микстурой от кашля.

Собрала силу воли и отправилась в офис, чтобы на полную катушку использовать свою болезнь. Обложилась таблетками и микстурами, завернулась в казенный персидский ковер и стала кашлять на Себастьяна, босса и очень важного клиента – торговца мелкой галантереей. Разумеется, меня отправили домой, и я еще успела к доктору Амуру до конца приема.^[9] Пустячок, а приятно: он настолько хорошо изучил мое внешне безупречное, но внутренне недужное тело, что теперь выдает рецепт, даже не выслушав жалоб.

Вторник, 17 сентября

Успокоительные совсем не помогают от гриппа, поэтому в течение двух часов каждые десять минут звонила Фебе, пока та не пришла за мной ухаживать. Покуда я из постели севшим голосом отдавала распоряжения, Феба пыталась развлекать меня историями из своей серой и беспросветной жизни – в частности, о том, как устала быть содержанкой и устроилась за нищенскую зарплату принимать заказы в эскорт-агентстве, где работает Фергюсон. (Вот и делай после этого добрые дела, своди между собой двух неудачников.) Игриво посоветовала ей поработать там не только секретаршей – наверняка будет прибыльнее. Феба абсолютна искренне ответила, что не находит в себе сил изменить женатому любовнику.

Среда, 18 сентября

Все еще болею и на работу не пошла. Исключительно в медицинских целях съездила на такси в Уэст-Энд – выцыганить рюмочку у младшего бармена в «Карете и лошадях». Как обычно, Теддингтон торчал за стойкой и отрешенно таращился на посудное полотенце, вместо того чтобы обслужить бесплатную клиентку. Налив мне бокал шабли, попросил больше не писать о нем в «Лондонском сплетнике»: его муза очень расстраивается и даже грозится уйти – с ним, дескать, теперь стыдно показываться на людях, – а если она уйдет, ему одна дорога – головой в Темзу.

Ну что все как сговорились вываливать на меня свои горести, когда я и без того плохо себя чувствую! Грохнула пустым бокалом о стойку и сказала, что лучше бы он это не говорил, поскольку теперь-то я точно ославлю его на весь свет.

Четверг, 19 сентября

Вернулась на работу – и сразу к почте, пока Церберша не наложила свою вороватую лапу на женские журналы, которые нам бесплатно присылают раболепные распространители. Схватила тот, в котором напечатан мой разоблачительный материал о герое-любовнике, и бегом в «Лондонский сплетник». Продемонстрировала редактору печатное доказательство моей первой любовной связи с начала выхода колонки и вытянула из него финансовый эквивалент шести флаконов духов «Джой» в неделю, вернулась в агентство и застукала воришку Себастьяна над ящиком марочного вина (подарок, полученный мной от клиента-виноторговца до того, как он сообразил, что я вкручиваю ему мозги). Честное слово, не жалко бутылки марочного вина, чтобы увидеть рожу Себастьяна при моем появлении!

Пятница, 20 сентября

Явно под влиянием успешного выступления в глянцевом журнале позвонила представительница независимого шотландского издательства и спросила, не хочу ли я написать откровенную книгу о моей ночи с героем-любовником. Поскольку откровенничать особенно не о чем, согласилась накропать ей небольшой томик. Не желая стать доверчивой жертвой книгоиздательских акул, решила отыскать литагента, чтобы грабил меня вместо них. Стащила у Церберши «Желтые страницы» и села на телефон.

Первыми в справочнике шли агенты высшего разряда, одна из которых презрительно процедила, что имеет дело только с мертвыми поэтами или живыми легендами. Собиралась поспорить, но тут пришел босс и велел сопровождать Себастьяна на рекламный фуршет в Сохо-хауз. Тот, видите ли, боится ходить один на светские мероприятия – на него нападает болезненная застенчивость из-за того, что он такая жалкая личность, у которой и друзей-то нет. В награду за доброе, дело заставила Себастьяна познакомить меня со Звездным Мальчиком – его давнишним приятелем. У Звездного Мальчика интересная роковая внешность, и он не отрываясь смотрел, как я накачиваюсь за его счет. Сыпала оскорблениями во всегдашнем своем стиле. Как всегда, женская уловка сработала, и он попросил у меня телефончик.

Суббота, 21 сентября

Просидела все утро, прижавшись ухом к автоответчику, чтобы, когда Звездный Мальчик позвонит, притвориться, будто меня нет дома. К вечеру, когда он, видимо, все еще собирался с мужеством для звонка, выдернула телефон из розетки – пусть не думает, что меня так легко застать. От расстройства совсем сбрендила и поехала искать утешения в самое неподходящее место – к Теддингтону. Естественно, он сам тут же начал плакаться, что бессердечное жюри не включило его в список лучших молодых писателей Британии за этот год. Тактично сменила тему и следующие несколько часов заливалась о сногсшибательном успехе своей колонки и будущем контракте на книгу.

Вскоре после этого ушла, оставив Теддингтона совершенно раздавленным и, что важнее, непечатаемым.

Воскресенье, 22 сентября

Снова подсоединила телефон. От Звездного Рохли по-прежнему ни слуху ни духу.

Понедельник, 23 сентября

Похоже, негодный исполнитель женских ролей Рольф втравил-таки меня в серьезные неприятности. Наше агентство только что потеряло солидный контракт: клиент-страховщик сказал, будто у домохозяйки в новом ролике «голос немного смахивает на мужской».

В довершение неприятностей застукала гниду Себастьяна, когда тот поливал кофе мою клавиатуру в надежде испортить мне карьеру. Показала, как это делается по-настоящему: настучала в бухгалтерию, что он слишком неэкономно использует клеящий карандаш.

От Звездного Свинтуса по-прежнему никаких вестей.

Вторник, 24 сентября

Сегодня, пока я пыталась работать, позвонила Каллиопа, сказала, что она в Риме и недавно проколола себе гениталии. «Чем?» – невинно спросила я. Каллиопа захихикала в трубку и объявила, что пирсинг интимных мест усиливаетэротические переживания женщины. Решила сделать себе такой же, но тут Церберша, которая всегда все слышит, шепотом сообщила, что эротические переживания мужчины он тоже усиливает. Все, никакого пирсинга. Мужикам и так со мной слишком хорошо, нечего их баловать.

Среда, 25 сентября

Ровно в 11.07.33, старательно скрывая, что считал часы, минуты и секунды до этого разговора, позвонил Звездный Мальчик и пригласил на ленч. Чтобы показать характер, ответила: «Нет, но как насчет обеда?» В жалкой попытке сделать все по-своему, сказал: «Нет, но как насчет завтрашнего вечера?» Поборола соблазн ответить, что буду занята мытьем в душе, и согласилась. Как ни странно, Себастьяна такой поворот событий привел в полный восторг. Он даже добавил, что мы со Звездным Мальчиком – отличная пара.

Четверг, 26 сентября

Все утро металась по Найтбриджу в поисках умопомрачительного, но не слишком подчеркнуто завлекательного платья для вечернего свидания. Остаток отгула посвятила прическе, ногтям и макияжу. Наконец вступила в «Купол» на Кингс-роуд, выглядя, как разведенная жена Креза, только что отсудившая у него половину имущества. Почти поверила, что нашла свою половинку, пока Звездный Мальчик не объявил гордо, что он сатанист со справкой. Потом принялся заговорщицки шептать, что солонки с соседнего стола выслеживают его сегодня весь день. Терпение мое иссякло, когда он попросил у официанта воды и высыпал на стол литиевые таблетки. Немедленно потребовала счет, сунула его Звездному Психу и рванула к выходу.

Завтра Себастьян ответит за все.

Пятница, 27 сентября

Проникла в агентство по черной лестнице, чтобы никто меня не увидел и не спросил про вчерашний дурдом со Звездным Мальчиком. Зараза Себастьян увидел, что я пишу рекламные объявления под столом, и ехидно задал этот самый вопрос. Коротко ответила, что свидание было замечательным; насколько замечательной может быть встреча двух людей, у одного из которых начисто съехала крыша.

Естественно, скоро позвонил Звездный Мальчик, без сомнения, с целью извиниться за свое безобразное поведение. Предупрежденная Церберша (в ее обязанности входит фильтровать моих ухажеров) ответила, заготовленной фразой, что я сегодня трагически погибла на съемках телерекламы. Звездный Олух поверил и спросил, когда похороны – видимо, собрался броситься на мою могилу вместо букета. Церберша, вынужденная импровизировать, ответила, что вход на похороны только по личным приглашениям, и добавила (с неуместным сарказмом), что покойная еще не заслужила государственных похорон.

Суббота, 28 сентября

Засомневалась в своей внешности – что-то она привлекает только шизанутых – и сделала химическую завивку ресниц. Вечером в «Кафе де Пари» беспрерывно ими хлопала и в итоге потеряла контактные: линзы. Честно сказать, это место выглядит совсем не так шикарно, когда при включенных лампах две сотни посетителей-мужчин ползают по полу в поисках полупрозрачных пластиковых кружочков.

Воскресенье, 29 сентября

Элиза позвонила и пригласила на Камден-маркет. Вежливо, отказалась: перешагивать через шприцы и шарахаться от местного колорита – развлечение не в моем вкусе. Кроме, того, боюсь ненароком столкнуться со Звездным Мальчиком. Боюсь, с ним случится припадок при виде моего трупа, чинно гуляющего по Лондону.

Понедельник, 30 сентября

По-прежнему ищу литературного агента для еще не написанной книги. Дошла только до буквы О – «Опытные агенты» – в «Желтых страницах». Выслушав краткий отчет о моей блестящей карьере, секретарша отказалась соединить меня с агентом, сказав, что они не занимаются дрянной литературой и дрянными писаками. Впала в депрессию и вынуждена была съесть все Себастьяновы шоколадки, которые этот идиот пытался спрятать от меня под тумбой письменного стола. Уровень сахара в моей крови еще подскочил, когда в агентство прибыл венок. От Звездного Мальчика. «Дорогая Катя, – было написано на карточке чем-то очень похожим на человеческий гемоглобин, – до встречи за гробом». Через мой труп, подумала я, запихивая в вазу полтонны лилий.

Вторник, 1 октября

Наши с Себастьяном отношения достигли нового накала, когда я застукала его за попыткой налить мне в кофе цельное молоко, хотя он отлично знает, что я употребляю только обезжиренное. Со свойственной мне грацией замахнулась молочником и вскорости загнала Себастьяна в угол. И вот когда я уже сжимала вилку, чтобы раз и навсегда положить конец его мучениям, в кухню возьми да и загляни босс (ему как раз пришло время промочить горло). Увидев меня разъяренной и всклокоченной, он сразу попятился назад. Отложила колющие и режущие орудия, после чего проследовала за ним в кабинет, визжа, что сегодня бросила курить, поэтому не могу сидеть в одной комнате с вопиющей бездарностью Себастьяном, и нельзя ли его уволить? Босс долго и тяжело вздыхал, потом, наконец, сознался в том, что я давно подозревала: Себастьян – племянник одного из самых выгодных наших клиентов. Ехидно заметила, что удивляюсь дяде Клиенту, который сознательно губит свою рекламу, поручая ее племянничку.

Среда, 2 октября

Все утро остервенело жевала никотиновую жвачку. А все потому, что не хочу в будущем снова подвергаться облыжным доносам, будто устраиваю пожары на черной лестнице. (Мстительная уборщица недавно накапала руководству, что нашла груду окурков, и Себастьян – вот рыцарь! – свалил все на меня, хотя позже, вооружившись пинцетом, совком и щеткой, я доказала свою правоту, отделив внушительную долю Себастьяна: одна тысяча пятьсот тридцать семь бычков от суперлегких «Бенсон и Хедже», от моей скромной: одна тысяча восемьдесят два бычка красных «Мальборо».)

Естественно, была уже основательно накручена, когда, в поисках агента для моей разоблачительной книжки напоролась на тетку из «Помощи литераторам в приобретении чувства юмора» (буква «П» телефонного справочника), которая сказала, что не станет представлять книгу, высмеивающую мужчину из-за его импотенции., «Это потому, что ей не приходится с ним спать», – подумала я. В довершение неприятностей приперлась Церберша и потребовала вернуть свою дурацкую телефонную книгу…

Четверг, 3 октября.

Перешла на никотиновый пластырь, чтобы унять тягу. Тем не менее, успела потребить калорий на пол оставшейся жизни, стрескав до завтрака три бублика, два шоколадных батончика, пачку «Эм-энд-Эмс», мандарин и сосиску в тесте. Себастьян заметил вслух, что я, кажется, немного поправилась. Отбрила его, сказав, что, по крайней мере, на работу устроилась не по блату. Чертов племянничек немедленно помчался к боссу, который, в свою очередь, вызвал меня в кабинет и долго бормотал что-то про «склочный характер». Как будто сам не мог высказать это Себастьяну!

Пятница,4 октября

Только выперла Элизу с ее иглоукалыванием, гипнотерапией и брошюрами, как приходит самодовольная Церберша и вручает мне открытку из Африки. В своих неповторимых, нечитаемых каракулях Сабело просит внести за него залог. Его замели, когда он продавал на черном рынке воду из колодца, который я финансирую для их семьи. Первым порывом было ответить, что поделом ему, неблагодарному, бесчувственному эгоисту. Однако, подумавши, все-таки выслала требуемые пять фунтов. Я еще не потеряла надежду, что он исправится, станет баскетболистом и будет кормить меня на склоне лет.

Позже, в отчаянной попытке отвлечь мои мысли от «Мальборо», Элиза потащила меня в какой-то навороченный паб в Ист-Энде. Вышибалы – девушки, официантки – парни, а если хочешь есть, тебе приносят с ближайшей пицца-фабрики. Короче, юмор у них такой. Прежде чем уйти в ночь холодную, сказала Элизе, что сидеть в свинарнике и есть готовую пиццу могла бы и дома.

Суббота,5 октября

Снова закурила.

Воскресенье, 6 октября

Покуда я лихорадочно наверстывала пять дней без курева, позвонила Феба, сослалась на страшную личную драму и попросила подменить ее в ночную смену на посту в эскорт-агентстве. Она подозревает, что женатый любовник изменяет ей с женой, и собралась на заре проникнуть к нему в дом. Просидела, с позднего вечера до утра в задрипанном офисе в Сохо, принимая звонки от дегенератов. Постаралась войти в роль шлюхи и послала первого же позвонившего извращенца куда подальше. Следующий полудурок спросил, предлагаем ли мы секс втроем, и если да, сможем ли предоставить искусственный пенис? Обложила его с ног до головы и повесила трубку. Еще один моральный урод признался, что «любит пушистеньких». Ответила, что у нас тут в «Розовом Раю» не зоопарк, и дала телефон «Древнегреческих гетер». К концу смены успешно избавила всех моих девушек от физического и эмоционального перенапряжения.

Разумеется, неблагодарные дурочки стали орать про неполученный доход и голодных спиногрызов. Посоветовала им брать пример с нормальных матерей-одиночек – подыхать с голоду в муниципальных многоэтажках.

Понедельник, 7 октября

Покуда я считала, сколько еще больничных могу использовать до конца года, позвонила Феба, вся в слезах и соплях. Любовник оставил ее ради жены, после того как та, увидев Фебу в ногах супружеского ложа, поставила ему соответствующий ультиматум. Благородно нашла «окно» в своем напряженном рабочем графике и отправилась встречаться с Фебой в кафе «Богема», чтобы выслушать пикантные подробности. Однако Феба ничего интересного не рассказывала, только сидела с трагическим видом. Решила поддержать ее по-дружески и сказала, что он никогда мне не нравился и какая радость встречаться с жирным лысеющим мужиком, у которого из носа торчат волосы?

Как ни странно, Феба пулей вылетела из кафе и оставила меня расплачиваться по счету.

Вторник, 8 октября

К большому облегчению Церберши, нашла себе, наконец, литагентшу (на букву «Э» в телефонном справочнике, литературное агентство «Эгида»). Сегодня утром она прислала е-мейл, что для нее огромная радость и честь работать с такой талантливой писательницей.

Ответила по электронной почте, чтобы впредь не тратила время и бумагу на констатацию очевидных фактов, когда надо продавать книгу и зарабатывать комиссионные.

Среда, 9 октября

День начался неплохо: прибыла новенькая «хонда-сивик» от глянцевого женского еженедельника вместе с чеком на $10 000. Села в первую и поехала в фешенебельный универмаг тратить второй.

Вечер все подгадил: вернулась в офис и узнала от верной Элизы, что босс начал платить Себастьяну минимальную ставку, поскольку «впечатлен его старательностью».

Четверг, 10 октября

Бастую из-за непомерно завышенной зарплаты Себастьяна.

Пятница, 11 октября

По-прежнему бастую.

Суббота, 12 октября

Временно прекратила забастовку, потому что в выходные все равно не работаю.

Днем столкнулась с коллегой-журналисткой Софи в «Глобусе». Та была так рада меня видеть, что даже предложила заплатить по счету. Сказала, что отмечает радостное событие: только что открылась родителям. По ее словам, они «глубоко потрясены». Если честно, не понимаю ее предков. Неужели они видели, как Софи одевается, и по-прежнему верили, что она интересуется мужчинами? Странно, что лесбиянки-то на нее смотрят. Софи призналась, что очень рада: теперь, когда родители в курсе, она сможет приглашать будущих подружек на их ферму в Глостершире. При этом она сделала паузу и выразительно посмотрела на меня. Я ничего не сказала, но мысленно пожалела бедную, ничего не подозревающую лесбиянку, которой предстоит тащиться на уик-энд в такую дыру.

Вечером в гостях у Фергюсона пришлось давиться домашней паэльей. Он по-прежнему надеется пленить своего нового клиента, Паоло. Уверяет, что это серьезно. Покуда я украдкой вытаскивала из риса на край тарелки шевелящихся морских гадов, Паоло пытался произвести на меня впечатление рассказом о своих исторических корнях. Сказал, что впервые осознал себя геем после того, как в Памплоне его жестоко забодал бык. Фергюсон сидел и тихо страдал, поскольку все внимание, как обычно, досталось мне.

Воскресенье, 13 октября

Днем, вернувшись из аптеки с бутылкой магнезии, чтобы залить морскую фауну, которую нечаянно проглотила вчера, обнаруживаю своего брата Бигглса сидящим на корточках у порога и жующим живую изгородь. Он слишком долго живет в Сенегале, летает пилотом на самолете, с которого распыляют ядохимикаты, вот и манеры у него несколько некомильфо. Хорошо, что он ко мне ненадолго – прилетел в Лондон на одну ночь, чтобы сбыть пять ящиков запрещенных к ввозу африканских попугаев не обремененному принципами перекупщику.

Страшно обрадовавшись, что мой брат теперь не только мелкий авиатор, но и крупный контрабандист, нехотя впустила его в дом, предварительно проверив, нет ли в коридоре таможенников. Бигглс одарил меня бутылкой мерзкого беспошлинного бурбона и угостил ужином в «Гарфункелс», а когда мы вернулись домой, достал замусоленный альбом с фотографиями западноафриканских взлетных полос, которые я видела уже раз сто. Старалась не зевать очень уж откровенно, поскольку (как постоянно напоминает мне мать) мы – одна семья. Бросила ему на пол циновку, но Бигглс объявил, что ему удобнее будет на полу в туалете аэропортовской гостиницы.

Понедельник, 14 октября

Пришла на работу требовать повышения зарплаты. В ответ босс слегка заплетающимся языком сообщил, что не заметил моей забастовки, поскольку я и так ничего не делаю. Решила, что в целях карьерного роста стоит посетить рекламную пьянку в «Дорчестере». Далеко не продвинулась, поскольку дорогу перекрыли старые пни и динозавры из мультинациональных компаний, рванувшие к подносу со спиртным.

Вторник, 15 октября

Мстительный босс отправил меня в Сайденхем встречаться с производителем пластиковой тары.

Все местные жители при моем появлении на минуту застыли от восторга.

Среда, 16 октября

Только что выяснила, что на прошлой неделе, пока я бастовала, недотепа, Себастьян разрушил мой хитрый план бесплатно отдохнуть в Карибском море. (Я почти убедила босса и клиента – производителя сосисок, что рекламу его продукции лучше всего снимать на Тобаго. Увы, на прошлом предсъемочном обсуждении меня не было, и Себастьян ляпнул, что на острове Уайт есть «точно такой же пляжик, как на Тобаго».)

Четверг, 17 октября

Пришла в агентство все еще злая как черт и, едва пойдя в фойе, увидела, что босс снова швыряет деньги на ветер. Видимо, у него провалы в памяти на почве алкоголизма: он забыл про судьбу японских карпов и рискнул поставить огромную клетку со щебечущими зябликами. Хоть уши затыкай. Даже Церберша поглядывает на них с ненавистью: мерзкие пичуги мешают ей болтать по телефону с приятельницами.

Пятница, 18 октября

В довершение прочих огорчений узнаю, что моя бестолковая агентша забыла пригласить меня на литературный вечер, который дает завтра у себя дома. Закатила ей полноценный скандал и пообещала обнародовать этот вопиющий факт, когда в следующем году начну раскручивать свою книгу.

Агентша быстренько отыграла назад. Пообещала выкинуть из списка гостей приглашенного заграничного автора и вписать меня.

Суббота, 19 октября

Провела тоскливейший вечер в обшарпанном доме, среди вытертых ковров и плохо одетых гостей. Сама виновата – нечего было напрашиваться к литагентше на «вечеринку».

Несколько часов давилась черствым итальянским печеньем и слушала, как длинноволосые молодые люди вещают о «страданиях ради искусства». Выразительно кивала, притворяясь, будто хоть что-нибудь понимаю.

Воскресенье, 20 октября

Пришлось идти на работу, ведь сегодня моя очередь звонить Каллиопе.

Позвонила с телефона Себастьяна, поскольку на нем международные звонки еще не заблокированы. Думаю, это дело ближайшего будущего – вот придет счет за нынешний месяц…

Каллиопа в Париже, пытается пролезть в модельный бизнес. Говорит, познакомилась с кучей красавцев арабов, которые заказали ей повязки на глаза, чадры и еще массу всего интересного, что ей не терпится попробовать.

Понедельник, 21 октября

Бестолково поймав меня на слове и ошибочно думая, будто я уже написала мою сверхуспешную разоблачительную книгу, дура агентша позвонила и сказала, что выбила мне огромный аванс. Кроме того, она заверила издательницу, что я сдам рукопись в течение следующего месяца. Я внятными словами объяснила, что легко давать обещания за чужой счет, а мне теперь меньше чем за тридцать дней писать всю книгу. Решила приступить сегодня же и начала с фотографии автора. Себастьян сказал, что у него есть неплохой фотограф. Не хотелось ни к кому обращаться по рекомендации этого ползучего гада, но Себастьян сказал, что Таркниний из художественной школы Св. Мартина снимет меня бесплатно, поскольку собирает портфолио.

Вторник, 22 октября

Встала на две минуты раньше обычного, чтобы навести марафет перед съемками. В студии (она же гостиная) приняла сладострастно-загадочный мрачный вид. Руками, дрожащими от восхищения, Тарквиний откупорил первую из пяти утренних бутылок пива и принялся щелкать, время от времени прося меня улыбнуться хоть краешком губ. Оставила эти просьбы без внимания: хочу, чтобы читатели воспринимали меня серьезно.

Мучительно пропозировав три часа, вернулась в агентство выжатая как лимон. Элиза, сознавая, как тяжело мне совмещать сразу несколько профессий, согласилась принести ленч из ближайшего кафе. В итоге принесла бутерброд с тофу, потому что не только страшна, как смертный грех, но и глупа, как пробка. Незаметно скормила бутерброд зябликам в фойе.

Среда, 23 октября

Позвонила мать и заискивающим тоном, которого я так боюсь, стала спрашивать, удалось ли мне, раз я теперь почти прославленная литераторша, закадрить приличного парня? Чуть не ответила, что парней, которые увиваются за литературными дамами, я видела в белых тапочках в гробу, но решила не огорчать мамочку и сказала, что за мной ухлестывает невероятно красивый граф Костюшко из Польши. Несколько увлеклась своим романтическим вымыслом и добавила, что у него колоссальный замок в Варшаве и чудесная вилла в Тоскане, которую он иногда сдает на лето своему шурину-Папе. Теперь матушка будет обмирать от радости, что ее дочь встречается с младшим членом королевской семьи, а я – убиваться, что не взяла повыше и не назвала его принцем.

Как известно, добрые дела наказуемы. Себастьян – Длинные Уши подслушал мою маленькую выдумку и, поскольку географии он не учился, и мозгов у него нет, мигом разнес ее по офису. Мир рекламы таков, что через пятнадцать минут мне позвонила старая подруга из Роттердама поздравить с новой победой.

В довершение моих горестей к концу рабочего дня один из зябликов упал с жердочки.

Четверг, 24 октября

Еще звонки с поздравлениями от недоверчивых коллег и завистливых приятельниц. Пока у моих дверей не собрались репортеры со всех концов света, решила сходить в Британский музей и освежить в памяти польскую историю. Должна сказать, что порядком разочаровалась в выборе национальности, особенно когда узнала, что поляки – те самые придурки, которые пытались палками остановить фашистские танки.

Вернулась на работу и увидела, что еще два зяблика лежат на спине, вытянув вверх лапки.

Пятница, 25 октября

Новость продолжает расползаться по Евросоюзу. Дура агентша позвонила с Франкфуртской книжной ярмарки – испугалась, что ее дойная корова даст деру в Восточную Европу. Успокоила ее, что под угрозой расстрела не стану жить с людьми, которые едят вареную капусту и пьют дешевый зерновой спирт. И как только она могла обо мне такое подумать?

Чуть отдышалась, звонит мамаша и спрашивает, не согласится ли «Его Королевское Высочество» (ее слова, не мои) провести Рождество в Барнсли с моей семьей. Не сходя с места, сочинила, что он должен вернуться на родину и раздавать продуктовые гостинцы бедным и нуждающимся – общим числом тридцать восемь миллионов.

Еще один зяблик кувыркнулся головой вниз. Четыре готовы, остались два.

Суббота, 26 октября

Вынуждена была прятаться дома, поскольку сегодня, по легенде, мы с моим вымышленным графом демонстрируем петтинг при большом стечении гостей.

Воскресенье, 27 октября

Весь день мучительно готовилась к завтрашнему появлению на работе – надо создать впечатление, что я бурно провела выходные с возлюбленным-поляком. Собиралась покататься верхом, чтобы выработать требуемую походку, потом раздумала – хлысты наводят на меня тоску и воспоминания о давно утраченной любви. Поставила себе засос с помощью пылесоса (старый трюк, который узнала еще в школе). К сожалению, у меня мощная модель с усиленным всасыванием, так что получился синячище размером со злополучную страну «третьего мира» справа от Германии.

Понедельник, 28 октября

Старательно не замечая мои очки, водолазку с высоким воротом и тщательно наведенную сексуальную взъерошенность, Себастьян мимоходом обронил, что у Тарквиния готовы мои фотографии. Точно зная, что Тарквиний холост (сама у него спросила), решила убить призрачного поляка, чтобы не путался под ногами. Пустила через Цербершу слух, что дала отставку титулованному троглодиту, поскольку тот хотел, чтобы я ему готовила, стирала и шила.

Два оставшихся зяблика перекинулись одновременно, последний раз чирикнувши в унисон.

Вторник, 29 октября

Снизошла до встречи с Тарквинием в «Зилли», отчасти, чтобы поблагодарить за бесплатные фотографии, и основном, чтобы поболтать и, главным образом, чтобы проверить, по-прежнему ли высоко котируюсь среди коллег. Обвела взглядом зал и поняла, что произвела фурор: чуть ли не все алкаши разом мне замахали. За одним из столиков сидел знаменитый боксер, пил сок и слушал разглагольствования своего менеджера, украдкой поглядывая в мою сторону и поигрывая мускулатурой, желая произвести на меня впечатление. Пнула Тарквиния в лодыжку, чтобы тот не бросился сдуру защищать мою честь. Дипломатичный Тарквиний сморгнул, потер ногу и заверил, что у него и в мыслях такого не было.

Тарквиний принес снимки, но из скоромности не позволил смотреть их в его присутствии. Робко посоветовал не вскрывать конверт, пока не приду домой.

Среда, 30 октября

Посмотрела тот ужас в кошмаре, который наснимал Тарквиний, и весь день провалялась в постели от расстройства. Явно по наущению Себастьяна он сделал из меня дебилку с отчетливо выраженным косоглазием.

Вечером, все еще травмированная своим первым опытом в качестве фотомодели, встала на Лестер-сквер у «Луны под водой» и стала считать, у скольких представителей противоположного пола достанет отваги взглянуть на меня с характерным блеском в глазах (32 за 23 минуты).

Домой вернулась привычной упругой походкой.

Четверг, 31 октября

Покуда я сидела в горьком раздумье, как буду совмещать книгу, колонку в «Лондонском сплетнике» и работу в рекламе, в офис заскочила Элиза и сообщила новость: она слышала от приятеля Себастьянова приятеля, что Себастьян со слов приятеля Тарквиниева приятеля рассказывает направо-налево, будто я не очень фотогенична, и Тарквиний хочет выставить одну из моих фотографий на международный конкурс кошмарных рож. Разумеется, не удостоила ответом эти мелочные пересуды. От них в рекламной индустрии никуда не деться – вот почему мне больше не хочется в ней работать.

Провела остаток дня, обзванивая всех знакомых рекламных треплушек и сообщая, что тревожусь о будущем Себастьяна как арт-директора, поскольку (по самым достоверным сведениям) у него диагностировали цветовую слепоту, и видит он, как собака: черное и белое.

Часть II

Пятница, 1ноября

С сегодняшнего дня официально на вольных хлебах.

Коллеги выстроились на ступеньках рекламного агентства и махали мне вслед. По-моему, они еле сдерживали слезы. Повар из соседнего кафе, страдающий от неразделенной любви, кинулся вдогонку, размахивая вчерашней эклсской слойкой, в отчаянной попытке убедить, что прыщавые юнцы – неплохой улов. Даже Тор, скандинав из компьютерной фирмы на четвертом этаже, по которому я когда-то сохла, удивленно таращился с балкона.

Я, конечно, гордо удалилась со всем достоинством, какое можно сохранить, когда тебя выводят под конвоем пары дюжих охранников и добермана. (Свою роль в этой истории объясню немного позже. Сейчас я в ауте – только что потеряла очень прибыльный заработок и офис с угловым окном. Скажу только, что в рекламный бизнес я больше ни ногой – не потому что не могу, а из-за всех этих подлых, алчных людишек, которые наверняка предпочли бы остаться неназванными, особенно иуда Себастьян, абсолютно никчемный младший арт-директор, который живет по адресу Джилган-стрит, дом 3, второе окно справа.)

Суббота, 2 ноября

Все еще в смятении, от комментариев воздержусь.

Воскресенье, 3 ноября

То же.

Понедельник, 4 ноября

Напрочь забыв, что больше не работаю с десяти до семнадцати, вскочила без пяти десять. Затем взгляд упал на бутылку «Абсолюта», упаковку аспирина, банку из-под бензина, микстуру от кашля, клей для авиамоделей, ложку, фольгу, шприц, бритвы, зеркало и смятую пятифунтовую банкноту у столика, и смутно начала припоминать ход последних событий. Кое-как утешила себя тем, что с такого бодуна все равно не смогла бы работать.

Ближе к полудню зазвонил телефон и вывел меня из бесчувственного, безработного ступора. Себастьян, продажная шкура, решил выразить соболезнование, потому что в тот день, когда меня безжалостно вышвырнули из эргономичного стула и лишили пропуска, он снимал ролик на острове Уайт. Спрашивал, неужели наш босс поступил так жестоко только из-за того, что я нечаянно отравила бутербродом с тофу редких австралийских зябликов в фойе. Я ответила, пусть лучше подумает, как поступит босс, когда получит от меня анонимку о вопиющих звонках Себастьяна по служебному телефону на сексуальную линию с поминутным тарифом.

Потом звонок адвокату – проверить, нельзя ли выбить солидную компенсацию с моих прежних работодателей за несправедливое увольнение. Какой у него французский прононс – умереть! Часами бы слушала его болтовню про юридические уловки, если бы он не брал поминутную оплату.

Затем мой ходатай без энтузиазма выслушал предложение возбудить дело о сексуальных домогательствах против гада Себастьяна и заявил, что мое требование, мягко говоря, слегка необоснованно, поскольку Себастьян поимел меня скорее метафорически, чем буквально.

После обеда – еще звонок адвокату, на этот раз просто чтобы услышать его голос.

Вторник, 5 ноября

Забежала домой к бывшей коллеге Элизе, в Камден. Оказывается, мое прежнее место без меня совсем зачахло. За мерзким вегетарианским обедом, который (уверена) она приготовила специально, чтобы сильнее меня расстроить, Элиза заверила, что рекламное агентство пришло в упадок, офис напоминает мавзолей, а у Себастьяна клиенты забраковали три заказа.

Настроение немного улучшилось. Возвращаюсь домой, и тут заскакивает Теддингтон, нежданный и незваный. Он звонил в понедельник мне на работу, но Церберша сообщила, что меня уволили, и Теддингтон почему-то решил, будто по сокращению штатов.

«Меня не сократили, – огрызаюсь я, – меня выперли». Сокращенные получают колоссальную компенсацию и блестящие рекомендации, а работодатели и коллеги смотрят на таких виноватыми глазами. А вот я ничегошеньки не получила, кроме убийственного взгляда шефа и счета из токсикологической лаборатории. К тому же они зажали мое двухнедельное пособие по расторжению договора, потому что я задолжала четырнадцать дней отпуска.

Горе-утешитель предложил почасовую работу за стойкой в «Карете и лошадях». Прежде чем вышибить его пинком за порог, вежливо заметила, что мое финансовое положение еще не настолько отчаянное.

Среда, 6 ноября

Из конторы моего адвоката срочной курьерской почтой доставили счет на 300 фунтов за семь с половиной минут консультации в понедельник. Внизу мелкими буковками напечатано, что если я не уплачу в течение оговоренных семи дней, то могу быть привлечена к «судебной ответственности со стороны моего адвоката».

Позвонила «Гортензии», старой верной рекрутерше, и потребовала, чтобы нашла мне очередное, хорошо оплачиваемое место в рекламном бизнесе. Та весьма холодно ответила, что пока рекламное агентство на Марсе не распахнет двери, она ничем не сможет помочь. Наверное, все еще дуется за то, что после Сингапура я сурово отчитала ее за растрату моего драгоценного времени и вынужденный больничный.

В ужасе перед надвигающейся нищетой звоню редактору из «Лондонского сплетника» и прошу удвоить гонорар за мою колонку. Но он тоже начинает жаловаться на нищету и говорит, что, мол, хорошо бы я вообще прекратила писать, поскольку редакторы в трансе из-за моего недавнего заявления. А что я сделала – только сказала им, чтобы пользовались проверкой орфографии на компьютерах – хотя бы эпизодически, потому что смотреть в словарь они явно не умеют.

Поскольку затронута моя гордость, немедленно объявила об уходе (за четыре недели – как и оговорено в контракте, который он заставил меня подписать).

Потом – ужин с Фергюсоном на другом конце Фулхем-роуд, потому что я уже не могу позволить себе ресторан в центре города. Да, годы уходят, очередной любовник снова от него бегает; короче, Фергюсон от отчаяния решил сделать липосакцию. Разумеется, он сказал, что ковыляет после особо зверской эпиляции, но меня не обманешь: я за милю вижу эластичные бинты под кожаными штанами.

Услышав про мое тяжкое материальное положение, Фергюсон предложил по знакомству устроить меня секретарем в эскорт-агентство, на место моей старой приятельницы Фебы (она получила повышение). Я наотрез отказалась: уж такой-то работы – отбиваться от мерзких старых развратников – и в рекламе достаточно.

Четверг, 7 ноября

Поскольку мой совокупный доход через месяц превратится в огромный, жирный нуль, мне остается жить за счет налогоплательщиков в течение неопределенного срока, посвящая драгоценное время более стоящим делам, например написанию откровенной книга про мистера Импотента. Не тут-то было: оказывается, быть на содержании у правительства – значит пресмыкаться перед государственными чиновниками. Наверное, в прошлой жизни я была полнейшей коровой, раз приобрела такую карму.

Чтобы не обременять добрых дяденек из социального обеспечения, решила получить справку от врача и потребовать пособие по болезни, освободив себя от обязанности притворяться, будто искренне заинтересована в честной работе на полную ставку.

Прихожу в приемную к доктору Амуру – ходячая развалина после нервного срыва (обычный результат после пяти чашек эспрессо, полупачки «Мальборо» и беглого взгляда на состояние кредитки – и все это до десяти утра). Плачусь отзывчивому врачу о том, что потерять работу все равно, что втюриться в нового парня: не можешь ни есть, ни пить, ни по-человечески испытывать оргазм. Доктор немедленно ставит диагноз: «непригодна ни к какому виду трудовой деятельности», и прописывает успокоительных на целый год, заботливо предупреждая, чтобы не выпила все сразу.

Пятница, 8 ноября

После неимоверно глубокого ночного сна вскочила чуть свет, схватила одежную щетку и баллончик спрея от насекомых и во всеоружии направилась в отдел социального обеспечения, кишащий бомжами. В приемной назвала вымышленную фамилию – а то вдруг кто-нибудь в очереди меня узнает, когда эти садисты-чиновники начнут выкликать мое имя во всю глотку. Разумеется, тут же ее забыла и лишь после пятого громогласного окрика «Дженни Дженкинс» сообразила, что вызывают меня.

Внимательно изучив мое заявление и даже не стараясь говорить тихо, неряшливо одетая бюрократка с издевкой сообщила, что, хотя психованная наркоманка имеет право на выплаты по болезни, но спонсирование непутевого ребенка в Африке еще не дает права на пособие для матерей-одиночек.

Вдоволь наоравшись в ответ, вышла из здания и в отчаянной попытке раздобыть хоть какие-то деньги уселась в свою застрахованную от крыши до колес «хонду-сивик» и рванула в сторону Марбл-Арч, к трассам с самым опасным в Лондоне движением. Однако сегодня, похоже, домохозяйки в «мерседесах» и забияки в «бентли» решили удивить мир хорошим поведением, и мне осталось мчаться на всей скорости вокруг Лудгейтской площади в надежде, что меня ударит в бок какой-нибудь прицеп.

После примерно двух тысяч кругов я разок случайно прижала мотоциклиста и поцарапала краску о его руль и шлем, но не настолько, чтобы получить страховку. Голова начала кружиться, так что пришлось ехать домой.

Собрала все свои золотые украшения (три медальона, четыре именных браслета, семь обручальных колец, две диадемы, пять коронок и нумерованный экземпляр средневекового винного кубка – изящно выполненная копия), расплавила на газовой плите и попыталась продать бесформенный слиток ювелирам-скупщикам с Хэттон-гарденс.

Пришла в бешенство, когда высокомерный оценщик спросил, не обучалась ли я алхимии. Похоже, все мои возлюбленные, зубные техники и фирмы «Товары – почтой», словно сговорившись, лгали об истинном содержании драгметалла в том, что так трогательно предлагали, и я пыталась превратить в золото цветной металл.

Денег, чтобы пойти куда-нибудь вечером, нет, поэтому поступила, как все остальные безработные – осталась дома и напилась до бесчувствия.

Воскресенье, 9 ноября

Писать не о чем. Выходные стали неотличимы от будней – у меня теперь семь выходных в неделю. Единственное отличие – по субботам и воскресеньям обычное течение мыльных опер и ток-шоу, к которым я быстро пристрастилась, то и дело прерывается непрошеными спортивными программами. (Ума не приложу, как так можно – провести всю жизнь, пиная мяч, и при этом чувствовать себя полноценным человеком, делающим действительно интересную работу.)

Как раз когда бомбардир с упругим задом готовится забить гол, звонит приятельница-садоводка, Софи, и хрипловатым заботливым голосом выражает сочувствие по поводу того, что меня выгнали из «Лондонского сплетника».

– Меня не выгнали, – резко обрываю я. – Я уволилась.

Софи, явно введенная в заблуждение пропагандистской машиной «Сплетника», совершенно опешила от такой новости. Оказывается, ревностная и верная подруга решила, что это наезд нашего редактора, и в знак протеста отказалась писать свою колонку. Мне пришлось пробурчать несколько благодарных слов, прежде чем повесить трубку. Надо было поторапливаться, а то начиналась международная прямая трансляция соревнований по глубоководной ловле марлинов. Честно говоря, доблестный жест Софи не произвел на меня большого впечатления, поскольку мой – уже почти бывший – редактор из «Сплетника» недолго будет скорбеть по всему этому вздору про беседки и петунии.

Однако ее звонок, сделанный с самыми добрыми намерениями, еще раз напомнил, что я быстро погружаюсь в пучину нищеты и пора потуже затянуть пояс. Как только закончилось рыболовное шоу, схватила рекламное приложение с бакалейными распродажами, села в такси и поехала в супермаркет в Пекхэм, чтобы нажиться на скидках в депрессивном регионе.

Понимая, что порхание по отделам в наглаженном платье может перепугать местных, начала убедительно шаркать и даже кинула в тележку несколько фирменных товаров, чтобы успокоить посетителей.

Воскресенье, 10 ноября

Лежу в кровати с пищевым отравлением – натрескалась консервированных бобов неизвестного производства.

Понедельник, 11 ноября

Чтобы сократить расходы, прекращаю есть. Пора урезать и другие легкомысленные траты.

Со слезами на глазах и тяжелым сердцем пишу Сабело, моему маленькому африканскому подопечному, что вынуждена прекратить ежемесячную помощь. Утешаюсь тем, что на сегодняшний день у него есть хотя бы крыша над головой: он снова в тюрьме, на этот раз за пьянство и дебош. Напился бурбона, который я послала ему на девятилетие.

После обеда пошла в ближайший киоск купить марок за полцены и не без удовольствия прочла заголовок в бульварной газете, конкурирующей с «Лондонским сплетником»: «СОКРАЩЕНИЕ ТИРАЖА У ТАБЛОИДА-КОНКУРЕНТА!!!»

Вторник, 12 ноября

Оказывается, пособия по безработице не хватает на сигареты на полнедели, не говоря уж о полумесяце. Попробовала крутить сама. Полдня боролась с пачкой клейких бумажек. Теперь я знаю, почему безработным некогда искать место.

В бешенстве вышвырнула кисет и решила настрелять настоящих сигарет на Пиккадилли.

После полнейшего провала поняла, что люди, у которых есть работа, – жестокие, бесчувственные скряги. Они просто звереют, когда «патлатые бездельники» просят поделиться сигареткой или дать мелочи на такси.

Едва я добралась до дома и положила усталые ноги на стол в предвкушении череды послеобеденных сериалов, как вдруг – привет из прошлого – звонок от старой школьной подруги Анжелы. От таких приветов по спине пробегает холодок.

Я намеренно и весьма успешно избегала ее последние двенадцать лет, ведь она неотвратимое напоминание о том, что я училась в обычной государственной общеобразовательной школе. В Барнсли. Это факт.

Теперь Анжела тоже живет в Лондоне, но в отличие от меня ей не удалось порвать с менее чем блистательным прошлым. Сказала, что живет в Тоттенеме, встречается с водопроводчиком и работает на полставки распространителем – впаривает приятельницам дешевую бижутерию.

Со знакомым картавым йоркширским акцентом Анжела спросила, не хочу ли я сходить куда-нибудь «пожрать». Я хотела было на чистейшем южном наречии наотрез отказаться, но она сказала, что угощает. Я нехотя уступила и согласилась встретиться в воскресенье в итальянской забегаловке в Энфилде. Не хочу, чтобы, меня видели с ней в Сохо.

Среда, 13 ноября

Смотрю повторную трансляцию «Заключенного блока Эйч». На самом захватывающем месте звонит моя бестолковая литагентша и начинает морочить голову рукописью, которую она будто бы должна доставить издателю, а я будто бы должна написать. Очень ловко обошла затруднение, повесив трубку.

И вообще, у меня нет сил заниматься средь бела дня чем-нибудь отдаленно напоминающим литературу. Ведь я не ела почти трое суток. Валялась напротив телевизора, как овощ. Вышла из комы только после того, как Теддингтон пообещал угостить обедом в «Кваглино». Теддингтон, как и я, голодающий писатель, но в отличие от меня ему полезно немного похудеть. Кроме того, его никогда не публиковали.

Под злобным взглядом своей неотлучной музы Теддингтон начинает подлизываться и говорит, что мне не обязательно выбирать из меню с твердыми ценами. При этом не краснея выспрашивает о моих бесценных связях в издательствах под тем предлогом, что якобы интересуется моей блистательной литературной карьерой. Ухитряюсь отвлечь его, подавившись клешней омара, потому что с голодухи глотаю все без разбора. Теддингтон эффективно применяет прием Хаймлика – обхватывает меня со спины и начинает бить по животу (опередив, к моей крайней досаде, куда более привлекательного официанта), а затем сообщает, что подумывает выпросить грант – ему, видите ли, тяжело пишется после рабочего дня. Я расцениваю это как обдуманный намек на мой безработный статус. Дожидаюсь, пока Теддингтон ознакомится с ресторанным счетом, и, когда он начинает хватать ртом воздух, в свою очередь, оказываю ему первую помощь – обнимаю мертвой хваткой, после чего небрежно спрашиваю о подробностях насчет гранта.

Четверг, 14 ноября

Сама подала заявку на грант – не хватало только британским налогоплательщикам тратить свои денежки на такую бездарность, как Теддингтон.

Подозревая, что фонды будут несправедливо присуждены тем, кто пишет с большей претензией на «литературность», совершенно случайно вспомнила наизусть целую главу из «Войны и мира», которую – тоже случайно – нашла у себя на полке. Ведь это естественно, если некоторые слова, фразы и даже целые абзацы неосознанно пролезут в конкурсную работу. Однако, чтобы чересчур начитанное жюри не обвинило меня в плагиате, тщательно меняю имена всем персонажам.

Пятница, 15 ноября

Пытаюсь оспорить, что «Дик», «Джейн» и «Слот» – то же самое, что «Пьер», «Наташа» и «Наполеон».

Суббота, 16 ноября

В попытке субсидировать новую карьеру бедной писательницы, пока не удостоенной гранта Большого совета по искусству, пробую себя в качестве бродячей артистки в метро «Слоун-сквер».

Исполняю «Зеленые рукава» в до-диез-минор и вдруг вижу, что на меня пялится талон на обед – с тем идиотским видом, с каким обычно пялятся мужчины на девчонку в почти прозрачном одеянии, старательно дующую в блокфлейту. Жаль, но так и не смогла поблагодарить его за двадцатифунтовую банкноту, которую он почтительно опустил в сумочку «Прада» у моих ног, поскольку в этот момент яростно отбивалась от двух несимпатичных, но зато полностью одетых женщин-полицейских. Похоже, их разозлила моя популярность среди лиц противоположного пола.

Злобные тетки привели меня в участок и попытались пришить распутное поведение и непристойное обнажение, но, на мое счастье, там оказался мой старый добрый знакомый – сержант. Наверное, все еще в душевном раздрае от мучительных воспоминаний о невосполнимых потерях, он снова выкинул меня на улицу.

Остаток вечера проревела, утираясь дешевыми бумажными салфетками в уборной «Зилли»: оказалось, я персона нон грата в главном зале бара. Я-то, дура, думала, что бывшие коллеги по рекламе угощали меня выпивкой за трепетную душу и восхитительный внешний вид. Реальность жестока: их интересовала только моя способность болтать без умолку о неслыханной зарплате и гениальных рекламных проектах, за которые я получала призы.

Воскресенье, 17 ноября

Все деньги, заработанные уличным представлением, потратила тем же вечером на выпивку, за которую пришлось платить самой. В итоге вынуждена была подойти к прилавку в «Харви Нике» и сдаться на милость ланкомовской визажистки, чтобы на халяву намазать рожу перед встречей с Анжелой.

Слава Богу, мы с ней ужинали в итальянской забегаловке в Энфилде, так что можно было не наряжаться. Сварганила восхитительный наряд из куска мешковины, липкой ленты и пары кухонных полотенец. (Можно было стибрить джемпер в Оксфордском комитете помощи нуждающимся, но мне не нравится ходить в провонявшем плесенью тряпье и убеждать себя, будто это классная винтажная вещь.)

Должна признаться, непрошеная гостья из моего прошлого выглядит крайне неуклюже. Даже на фоне дюжины провинциальных хозяюшек Анжела, некогда похожая на хорька, теперь напоминает небольшого кита. Неудивительно, что и ее приятель выглядит как деревенский увалень. Этот Оболтус – двухметровый жеребец, моложе ее напять лет. Он весь вечер выразительно пялился на меня, но это никак не могло извинить того, что он лил томатный соус в макароны с сыром.

Понедельник, 18 ноября

Встала аж после обеда, потому что легла в четыре утра, а до этого была занята – смотрела телик и недоумевала: неужели есть на свете тупицы, которые записываются на все эти курсы в Открытом университете?

Вторник, 19 ноября

Сегодня экспресс-почтой прислали краткие учебники по архитектуре, современной истории и математике. Поскольку денег на оплату нет, позвонила в Сенегал своему братцу Бигглсу. Он вытянул с меня обещание потратить деньги на оплату счетов, а не на сумасбродные прихоти, как я обычно поступаю с его тысячей фунтов. Громко запротестовала, что я теперь другой человек, а про себя возблагодарила Бога за то, что сделал мужчин такими наивными идиотами.

Среда, 20 ноября

Я не злорадствую, но, похоже, Себастьяна настигло заслуженное возмездие. Пронырливая Элиза сообщила, что ему чертовски не повезло. Как ни старался он походить на меня, куда ему до моего лидерского искусства и блистательного творческого ума. Себ-умник совершенно неспособен здраво мыслить и придумывать красивые рекламные решения. А тут еще его так называемый дядя – важный клиент моего прежнего агентства – выяснил, что Себастьян ему вовсе не кровный племянник. Не вдаваясь в многочисленные, тайные, очень личные, но крайне интересные подробности о любви, похоти, гулящих матерях и ДНК-анализе, скажу лишь, что ублюдка Себастьяна выперли с работы.

Услышав новость и выждав для приличия пять минут, позвонила плоду сатанинской любви, чтобы выяснить, насколько плохи его дела. (Пришлось звонить домой – работы у него больше нет.) Опозоренная мамаша ответила, что у Себастьяна недомогание – уродливое кожное расстройство, вызванное стрессом. Еще бы, он, наверное, в ужасе – придется искать работу без помощи доброго дяди. Положила трубку в самом приподнятом настроении.

Четверг, 21 ноября

Утром сижу смотрю телевизор. Эксперт по подбору кадров как раз объясняет, что деловые женщины слишком боятся требовать у начальства достойную зарплату, как вдруг звонит редактор из «Лондонского сплетника» и умоляет не бросать мою колонку. Наверное, рекламодатели толпами уходят от него, прослышав, что я собираюсь сказать читателям адью.

Заставила его попотеть больше обычного, сказав, что подумаю, если он учетверит гонорар. Поскольку мое обоснованное требование не превышает рекламного бюджета, выделенного «Лондонским сплетником» для подписной гонки, редактор согласился немедля. Это его последняя попытка раздуть тираж. Клянусь, я почти слышала в трубку, как тренькали чешуйки перхоти, когда он лихорадочно кивал головой.

Пропустила захватывающую сцену из «Соседей», потому что обещала встретиться с Софи на пятом этаже «Харви Нике» (теперь я наконец хорошо оплачиваемая журналистка и снова могу себе это позволить).

Софи, еще не зная о моей финансовой победе, призналась, что поставила редактору «Лондонского сплетника» ультиматум: как бы он ни умолял, она не станет писать свою садоводческую колонку, пока мне не разрешат продолжить мою. Благоразумно удержалась от ответа, что редактор вряд ли будет в состоянии платить ей, поскольку платит пятикратный гонорар мне. Вечером с трудом оторвалась от телика, потому что Теддингтон и его муза опять подлизываются и приглашают в новый русский ресторан. Там официант – грозный Иван – все еще уверен, что он в ГУЛАГе. В совершенно недемократичной манере он приказывал мне, что есть, приносил не то вино, которое я просила, и бросал яростные взгляды, когда я отказалась от дополнительной порции блинов, которую не заказывала. К концу заранее распланированной и нарочито пролетарской трапезы почувствовала себя полной развалиной, начала нести бред и вынуждена была принять не менее двух десятков успокоительных пилюль доброго доктора с двойным эспрессо.

По наущению музы Теддингтон воспользовался моим безвольным состоянием и нервно попросил передать литагентше его последнее бредовое сочинение. Даже в порыве благодушия на меня накатила волна раздражения – ишь, чего вздумал, мошеннически воспользоваться моим добрым именем! По счастью, мой гнев был разбавлен пятью порциями водки и половиной пузырька валиума – мощная смесь. Отрубилась прямо за столом, не успев ответить и не заплатив по счету.

Пятница, 22 ноября

Ночь в местной психлечебнице произвела неизгладимое впечатление. С трудом убедила недоверчивых сотрудников, что смертельный эксперимент – чистая случайность: я всегда планировала уйти из жизни эффектно, а не тихо окочуриться от таблеток. Меня освободили от тугих объятий дурно скроенной смирительной рубашки и выпустили на волю в девять утра.

В почтовом ящике нашла открытку от Каллиопы. От нее давно не было ни слуху ни духу, хотя сейчас ее очередь звонить. В необычайно загадочном стиле сообщает, что «прекрасно проводит время в Алжире с новым другом-фундаменталистом» и «жалеет, что меня там нет». Несмотря на полубредовое состояние, слегка насторожилась. Ведь я заставила Каллиопу пообещать, что она не будет заводить серьезных романов без предварительной консультации со мной. (Такое обязательство я пытаюсь взять со всех своих друзей, чтобы задавить в зародыше любые долговременные связи. Иначе с кем я буду выпивать по субботам?)

К вечеру вновь почувствовала прояснение в голове и направилась в Университетский городок в Блумсбери с намерением раскрутить на выпивку кого-нибудь из наивных салаг. Может, тоже обрету постоянного приятеля. Приклеилась к любителю-орнитологу, который считает белолобых гусей для Института акватории Темзы. Когда он заплатил за пять порций текилы, решила, что просто обязана пригласить его домой. Романтическая прелюдия прервалась, когда он заметил на дереве под окнами гостиной гнездо чрезвычайно редкой совы. Этот птицелов битый час цокал и ухал среди ночи своему пернатому другу, а я соблазнительно полулежала на диване и задыхалась от злости.

Суббота, 23 ноября

Раздвинула занавески – и едва не ослепла от десятка флуоресцентных курток с капюшонами. Оказывается, орнитологи заполонили весь скверик внизу и смотрят через бинокли в мое окно. Сначала мне польстило, что о моей неземной красоте прознали так быстро, хоть я и вышвырнула милого среди ночи на улицу, даже не чмокнув в щечку на прощание. Поняв же, что на самом деле они наблюдают за идиотской совой, я вихрем слетела в скверик, словно фурия, непричесанная и ненамазанная, дико крича и размахивая руками. Те быстро ретировались к своим велосипедам.

Выполнив боевую задачу, вернулась в дом. Следующие восемь часов наряжалась и прихорашивалась – сегодня вечером встречаюсь с литагентшей в Сохо за коктейлем. Надо поставить ее на место. Она, наверное, начала нервничать из-за моей просроченной книги. Думает, ее присутствие чудесным образом меня испугает и заставит писать быстрее.

К сожалению, еще в четверг об этом неведомо как проведал Теддингтон. Наверное, вытянул из меня в неотложке, пока я валялась в полубреду. Пришел, аж дрожит от нетерпения. Принес рукопись («Как опубликоваться, несмотря на отсутствие шансов») и попросил передать агентше. Лихорадочно заверила, что сделаю все возможное, захлопнула дверь у него перед носом и, швырнув рукопись в сторону, направилась к «Браунам».

Обязательно раскручу ее на выпивку – зря, что ли, получает комиссионные.

Воскресенье, 24 ноября

Дикое похмелье, но, несмотря ни на что, пора начинать скандальную книгу – идиотка-агентша сказала, что организовала мне телефонную конференцию с издательницей в Шотландии на следующей неделе.

Честно сказать, трудно сделать захватывающий приключенческий роман из незначительного трехминутного события. К обеду написала заглавие – «31/2 минуты длиною в вечность» – и, решив, что заслужила вознаграждение, села смотреть любимое ток-шоу.

Сегодня рассуждали о том, что скромные люди приятнее остальных. В обед, прогуливаясь по Гайд-парку с бывшей коллегой Элизой, притворялась, будто не замечаю восхищенных взглядов папаш с колясками. Элиза тем временем потчевала меня грязными слухами с прежней работы. Оказывается, когда моего смертного врага Себастьяна выперли с работы, то, чтобы выдворить его из кабинета, наняли консультанта по чрезвычайным ситуациям и дипломированную медсестру.

Вернулась домой (в кои-то веки!) в состоянии полнейшей эйфории и увидела, что число орнитологов-любителей за окном увеличилось.

Понедельник, 25 ноября

Жалобы от соседей: они решили, что это мои воздыхатели ночами бродят под окнами с мощными биноклями, сыплют птичий корм и топчут газоны. Позвонила адвокату и потребовала немедля свалить дерево. Наглый секретарь ответил, что это невозможно, поскольку чиновники из охраны природы решили превратить сквер в птичий заповедник, а в нашем доме открыть специализированный ресторан.

Я в смятении. Я не согласна отдать мансарду пучеглазой клювастой орде. Взяла топор, который держу под кроватью для непрошеных обожателей, и стала сама рубить дерево. После нескольких часов каторжной работы избавилась от последних улик – затащила дрова на мансарду и сожгла в камине. На растопку пошла невостребованная рукопись Теддингтона.

Среда, 26 ноября

Проснулась с резью в глазах и кошмарным кашлем – оказывается, дымоход камина забит.

Симпатичного доктора сразила наповал моя беспомощная женственность, хоть я и была с головы до ног и саже. Он делал вид, будто слушает мне легкие, но готова поклясться, что на самом деле пялился на мою грудь. Для пущего впечатления попросила кучу рецептов на противозачаточные таблетки. Забрала их домой имеете с успокоительным.

Проснулась в обед довольно разбитой, но, несмотря ни на что, села писать «ЗУг минуты». Через полчаса литературные изыскания со скрежетом замерли – в доме отрубились основные орудия труда: телик, телефон и плита.

Среда, 27 ноября

Целый день бесцельно бродила, как бездомная, по Кинге-роуд в ожидании, когда включат свет, газ и телефон. (Бездушные скоты из «Лондонских электросетей», «Бритиш телеком» и газовой компании не верят, что мои чеки затерялись где-то на почте.)

В поисках прибежища заглянула на минутку в отдел юмора к Уотерстоуну. Тут же в глаза бросилось: «Мужчины и женщины: два мира, два полюса». Неужели кто-то читает этот шовинистический бред? Вскоре управляющий попросил меня покинуть помещение: мол, мои фырканья и хихиканья мешают сосредоточиться посетителям из соседней секции по спиритизму и самосозерцанию.

Отправилась на поиски других недорогих развлечений. Поизгалялась над продавцом в «Рассел и Бромли»: перемерила двадцать шесть пар тапочек, а после расшвыряла их и ушла, ничего не купив.

Потом пошла в кафе «Республика» и там ненамеренно обидела официантов: заказала стакан воды из-под крана (с бесплатным ломтиком лимона) и, заняв столик, неспешно потягивала этот напиток в разгар обеденного часа пик. После обеда вновь почувствовала жажду и направилась в богатый «Блейкс-отель». Расположилась в холле – вдруг какой-нибудь перспективный бизнесмен средних лет захочет угостить меня выпивкой без задних мыслей.

Четверг, 28 ноября

Ранним утром покинула «Блейкс», стибрив из ванной бесплатное мыло.

Пятница, 29– ноября

Когда я совсем отчаялась, мне вдруг предложили писать информационный бюллетень для фирмы, где работает Анжела. Обычно эту скромную работу выполнял зам по маркетингу, но он слег с сильнейшей аллергией – напялил на себя побрякушки от «Джулс и К» с дешевой синтетической позолотой. Анжела решила использовать мои недюжинные литературные таланты. Согласилась только из-за того, что растранжирила пособие по безработице на грабительские штрафы за повторное подключение коммунальных услуг и непомерные представительские расходы.^[10]

Теперь, когда я вернулась в рекламный бизнес, хотя очень скромно и на вольных хлебах, можно снова входить в «Зилли» с почти гордо поднятой головой и без бумажного кулька.

Суббота, 30 ноября

Вчера вечером почерпнула из надежного источника, что у Себастьяна смертельное кожное заболевание и долго он не протянет. Значит, я обязана проводить его в последний путь. Купила букетик дешевых цветов у нищей торговки рядом с супермаркетом и поехала к Себастьяну и его мамаше в Хакни отдать последний долг.

К моему крайнему отвращению, Прыщ Ходячий оказался абсолютно жив и здоров, У него просто сыпь, что, к сожалению, не помешало ему выдвинуть жалкие оправдания по поводу давнишней истории с портфолио. Заметив меня на пороге своей мрачной, душной спальни, Себастьян начал ныть, что, мол, я вопиюще злоупотребляю своей ролью общественного комментатора, а затем попросил воздержаться от публикации «ужасных, лживых измышлений» в «Лондонском сплетнике» – он, видите ли, стал посмешищем среди друзей.

Я вихрем выскочила из дома, горя обидой и яростью на несправедливые обвинения. Все-таки у меня, как и у большинства уважающих себя журналистов из национальных утренних таблоидов, есть то, что обычно называют моралью.

Воскресенье, 1 декабри

Поскольку делать больше нечего, кроме как писать книгу, направилась в Сохо, чтобы с помощью младшего бармена Теддингтона осушить погребок «Кареты и лошадей». Хитрый жук Теддингтон тут же начал эксплуатировать мои солидные связи. Не успела я подойти к стойке, как он нетерпеливо подбежал и стал расспрашивать, показала ли я рукопись агентше, как обещала.

Не вдаваясь в подробности, что я использовала его макулатуру для сокращения отопительных счетов, говорю, что показала и что агентша предложила ему опубликоваться за свой счет. Когда мой обезумевший от горя друг ретировался туда, где ему и место – мыть мои стаканы, – я почувствовала на себе ядовитый взгляд его музы. Видимо, ей тоже пришлось пойти в официантки, чтобы поддержать семейный бюджет. Я ответила не менее ядовитым взглядом, потому что не следует материально поощрять литературные амбиции Теддингтона – таково мое твердое мнение.

Понедельник,2 декабря

Только что позвонила издательница. До сих пор терпеливая и понимающая, на этот раз она начала угрожать. Ей мало первого листа с заглавием и последнего с аннотацией, которые я передала. У нее хватает нахальства требовать, чтобы я заполнила пространство между ними.

Я творческая личность, поэтому чрезвычайно творчески объяснила, что не закончила «31/2 минуты», так как у меня сильнейший приступ посттравматического стресса после сексуальной пытки с мистером Импотентом. После мучительно долгой, зловещей паузы издательница поставила ультиматум: если к следующему вторнику я не представлю, по меньшей мере, половину рукописи, она «вынудит» вернуть аванс.

Легче сказать, чем сделать, едва не ответила я. Все надежно хранится в кассах бутиков и баров на Кинге-роуд.

Вторник, 3 декабря

Рано утром в поисках литературного вдохновения и мусорного контейнера для трех бутылок из-под «Абсолюта» заметила на стоянке у дома незнакомый «порше». Огляделась, вижу: возле подъезда стоит грузовик с вещами, а рядом – красавец мужчина, новый жилец. Я поднялась вслед за ним; оказывается, он вселился в вечно пустующую квартиру прямо напротив моей.

Остаток дня никак не могла сосредоточиться на работе – в голове вертелись гадкие, но чувственные мысли.

Вторник, 4 декабря

Несколько часов подряд провела в безуспешных попытках приняться за «31/2 минуты»: сидела, согнувшись, в коридоре, все надеялась привлечь внимание симпатичного соседа. Творческому процессу сильно мешают докучливые приятели со своими дурацкими проблемами. Всякий раз, как звонит телефон, кидаюсь в комнату с риском споткнуться о провод, протянутый к ноутбуку от розетки.

Первый звонок от рыдающей Анжелы. Эта дурочка только сейчас обнаружила, что беременна и через два месяца родит. (Не смогла отличить предродового пуза от предменструального вздутия. Еще бы, ведь она бросила школу как раз, когда начался курс полового воспитания.) Потом позвонила Софи и кислым тоном промямлила, что ужасно рада слышать о возобновлении моего договора. Она тоже возвращается в «Лондонский сплетник», хотя на гораздо меньший гонорар, чем раньше. Окончательно доконал Теддингтон. Он невнятно рыдал – я не совсем поняла о чем, потому, что повесила трубку, предварительно послав его куда подальше. Если у него беда, пусть звонит по телефону доверия. Я занята, у меня книга горит.

Среда, 5 декабря

Предприняла вылазку в местную библиотеку. Решила порыться на полках в поисках вдохновения для моей фривольной книги. Добренькая библиотекарша совершенно не поняла вопрос и направила меня к Хемингуэю, Чосеру и каким-то латиноамериканцам с непроизносимыми фамилиями.

Самостоятельно нашла секцию «Любовь и отношения» и взяла «Правила». Дома погрузилась на несколько часов в это неувядающее руководство по завоеванию мужских сердец. Несколько идей вполне могут пригодиться, когда буду кокетливо дежурить в коридоре.

Наконец около восьми вечера мой бодрый сосед с дипломатом в руке вышел из лифта. Он глянул на меня, сардонически вскинул брови и решительно направился в свою обитель, очаровательным образом захлопнув за собой дверь. Надо было спросить, где он допоздна шлялся, но не стоит проявлять напористость при знакомстве. Поэтому играю по «Правилам»: пусть поревнует, увидев меня с другим мужчиной. Не важно, что обедаю я с подозрительно посвежевшим Фергюсоном и молодящимся Марвином в «Индийской звезде».

Фергюсон безумно влюблен в Марвина. Они познакомились вчера вечером на Клапам-Коммон, и Фергюсон уже одолжил ему лучшую пару кожаных штанов. Увы, их отношения вряд ли будут продолжительными. Марвину пятьдесят, он женат, имеет пятерых детей и высокую должность в дипломатическом корпусе. К тому же он канадец, хотя и с чувством юмора: смеялся моим шуткам о том, что канадцы его начисто лишены.

Фергюсон, как обычно, постарался привлечь внимание к себе: поспешно прервал меня и спросил, не виделась ли я в последнее время с Фебой. Хихикая, добавил, что моя старая подруга неузнаваемо изменилась. Я так же шутливо ответила, к несказанному веселью Марвина (и досаде Фергюсона), что Феба, по счастью, не заразилась его стремлением выглядеть моложе своих лет.

Пятница,6 декабря

Обязательная Элиза прибежала ко мне в обеденный перерыв, захватив электродрель. В окрестностях ее дома мужчины не появляются уже в течение трех лет, вот она и научилась делать всю мужскую работу. Я, разумеется, не преминула этим воспользоваться – упросила ее просверлить дырочку во входной двери, чтобы наблюдать за новым предметом моей страсти из более укромного места.

Элиза робко предположила, что я свихнулась – надо просто постучаться к нему и предложить близкие отношения. Я ответила, что нет ничего более отвратительного, чем баба, пристающая к мужику. Элиза ошеломленно глянула на меня, но я протянула зачитанный до дыр томик «Правил». Откуда ей иметь представление о романтическом этикете!

После обеда сделала перерыв, а то глаза устали смотреть в дырочку. Проверила почту – а там письмо из Совета по искусству. Моя последняя заявка на грант отклонена, потому что работа недотягивает до требуемого уровня. Приятно слышать. Я и прежде считала, что заслуги Толстого чрезмерно раздуты.

Суббота,7 декабря

Поскольку леди пристало быть недоступной для мужчины, за которого она собирается замуж, я очень неохотно согласилась провести выходные у Софи на ферме: она собралась в те края на вечеринку к друзьям. День закончился в каком-то застекленном «павильоне» в Глостершире, за много миль от ближайшего мало-мальски привлекательного мужчины. Похоже, здесь живут исключительно кривоногие заросшие типы на мотоциклах с полулитровыми движками. Они только и умеют, что гонять на заднем колесе по внутреннему дворику.

Четыре банки «Хуча», которыми меня угостили, не исправили впечатление. Единственный персонаж, кому стоило строить глазки, – мрачный тип, похожий на пастуха; он тихо сидел за столиком в углу, а женщины выстроились в очередь, чтобы с ним познакомиться. Я в отличие от сельских простушек сидела с отчужденно-соблазнительным видом и демонстративно не обращала на него внимания. Он, в свою очередь, делал вид, будто не замечает меня, хоть и не смог сдержать восхищенного взгляда, когда я осушила высокий бокал пива за три с половиной секунды.

Вернулась на ферму в два ночи, слегка на бровях. Услужливая мама Софи очень удивилась, когда я направилась прямиком в комнату для гостей. Она спросила, может, мне будет удобнее в спальне Софи.

Определенно нет, отрезала я. Ни за что не усну в окружении плакатов с вездеходами «Тонка той» и военными машинами «Экшн мэн».

Воскресенье, 8 декабря

Пять часов кошмарного похмелья. Бродила по саду, мимо пруда с утками, коровника и тракторного парка в надежде, что Софи окажет услугу горячо любимой тяжелобольной подруге и отвезет меня в назад, в Лондон.

Софи, видимо, тоже сильно не в духе. Возможно, это как-то связано с ночным инцидентом: когда она со странным блеском в глазах появилась в дверях спальни, я в потемках приняла ее за сбежавшую корову и огрела по голове кувшином с водой.

Когда Софи все-таки отвезла меня домой, ни разу не улыбнувшись и даже не буркнув «до свидания», я немедленно уселась к наблюдательному пункту у двери. Мое терпение было вознаграждено примерно в десять вечера. Но, увы, моя прекрасная жертва оказалась отцом-одиночкой. Он уходил, таща за собой маленького мальчика с чемоданчиком в руке. Придется забыть о романтике: я еще определенно не созрела для семьи.

Понедельник,9 декабря

В семь утра неожиданно позвонила мама и спросила, почему я не забираю их с папой со станции Кингс-Кросс.

Через час, после минуты неудобного молчания у бюро находок, я с ужасом узнала, что предки проделали весь этот путь из Барнсли в вагоне второго класса, почему-то вообразив, будто я согласна принять их у себя на неделю.

Спокойно объяснила, что не припоминаю такого сумасбродного обещания – разместить их у себя и показать Лондон. А даже если и так, я не ожидала, что они окажутся настолько бесчувственными и поймают меня на слове. Ведь знают же, насколько я занята, – на мне висит просроченная книга, да еще отчаянные попытки найти мужчину, который не может иметь детей.

Когда я мягко, но настойчиво подталкивала их к очереди в кассу, папу чуть не хватил удар прямо на людях. Некрасиво получилось. Постаралась успокоить его, напомнила про изумительные пейзажи по дороге в Барнсли.

Остаток дня провалялась больная. Думаю, во мне проснулась совесть. К счастью, вечером сумела вспомнить о многочисленных детских обидах (включая случай, когда меня бросили в торговом центре без родительской кредитки – а ведь мне было всего восемнадцать). Пожалуй, я имею право быть ущербной дочерью.

Вторник, 10 декабря

Литературные попытки опять разбились вдребезги – позвонил мой бывший босс из агентства и попросил об одолжении. Я решила, что «одолжение» значит «написать рекламу и потребовать за это приличные бабки», и сломя голову понеслась на помощь. Люблю, когда сильные мужчины ползают у меня в ногах и просят прощения за прошлые ошибки.

Воображение уже рисует радужную картину: шеф сообразил, что корень всех бед не я, а Себастьян. Наверное, пригласит меня к нашему старому водопою у «Зилли» и в слезах попросит вернуться, поскольку так и не нашел мне адекватной замены (неудивительно, потому что большинство копирайтеров просто не умеют писать). Я, конечно, скажу, что теперь смотрю свысока на рекламу сардин, но так и быть, готова простить былые обиды, а потом попытаюсь споить его и самой возглавить агентство – нелегкая задача, учитывая, что пьет он на двадцать лет дольше меня.

И тут облом! Приехав, узнаю, что прежний босс просит меня бесплатно сыграть роль внештатного сотрудника и посидеть за одним из множества свободных столов. Нужно убедить какого-то важного клиента, что, несмотря на недавние массовые увольнения, в фирме царит деловая активность. Похоже, положение и впрямь отчаянное: даже уборщицу посадили к «Макинтошу». Уставилась на мышь, словно впервые видит. (У гостей глаза на лоб вылезли, когда на просьбу продемонстрировать работу уборщица начала протирать экран монитора.)

От меня, к счастью, потребовалось лишь спрятаться за журналом «Мэри-Клер» и притворяться, что изучаю рекламу конкурентов. Совсем как в добрые старые времена, за исключением, конечно, того, что тогда мне за это действительно платили.

Не очень обрадовалась, узнав, что Церберша заняла половину нашего с Себастьяном бывшего кабинета. Похоже, дела в агентстве так плохи, что теперь она пытается делать и мою работу. Представляю, что из этого получится. Прогнала ее назад, к коммутатору.

Даже Элиза, бухгалтерша, совмещает работу зама по производству, делопроизводителя и, что совсем ужасно, девочки на побегушках – носит шефу чай. Пришлось прогнать ее на кухню вместе с омерзительным розовым варевом, которое она мне притащила.

Среда, 11 декабря

Сегодня придется держать ответ – почему мой вклад в «З1/2 минуты» до сих пор не составил ни единого слова. Поразмыслив как следует, решила разыграть собственное похищение.

Прикрыла телефонную трубку платком, набрала номер издательства в Эдинбурге и хриплым голосом потребовала соединить с издательницей. К сожалению, грандиозный план рухнул – она уехала минимум на неделю куда-то на юг по неотложным делам. В глубочайшей обиде повесила трубку. Какая необязательность!

Четверг, 12 декабря

Пожаловалась агентше на ненадежную, недосягаемую издательницу, а та, забыв, кто ее кормит, заявила, что я сама виновата. Я просрочила рукопись на месяц, так что издательнице пришлось сломя голову мчаться за границу успокаивать взбешенного типографа – у него машины перегрелись из-за вынужденного простоя. Сам виноват, оборвала я ее. Нечего оборудовать типографию всяким хламом местного производства, и вообще на чьей она стороне? Агентша тут же пошла на попятный, пригласила меня к себе на рождественскую вечеринку. Я, как всегда, начала уклончиво мычать и хмыкать. В голосе агентши появились панические нотки. Еще бы, я же ее самая знаменитая клиентка. Благосклонно отклонила предложение.

После обеда заскочила беременная подруга Анжела. Пришла, шмякнулась на доселе непродавленную софу и объявила, что собирается замуж за Оболтуса. Это еще ничего, но она хочет, чтобы я была посаженой матерью на свадьбе, поскольку для подружки явно старовата. Сказать прямо «нет» нельзя – я ее «самая старая подруга» (так Анжеле нравится считать), поэтому, поворчав, согласилась. Первым делом оговорила условия: свидетель должен быть одиноким и привлекательным; мне будет дозволено прийти в коротком черном платье по собственному выбору; от меня не потребуют присутствия на предсвадебных репетициях. Набросала условия на бумаге, заставила подписать.

После этого потребовала ответа: как она ухитрилась меня найти? Когда мы говорили в последний раз, я намеренно дала ложный адрес. Анжела рассказала, что после бесплодных многочасовых блужданий по городу просто позвонила в «Лондонский сплетник» и сказала, что она – моя горячая поклонница.

Вопиющая неделикатность со стороны газеты. Я же строжайше запретила давать мой настоящий адрес посторонним, если это не мужчины.

Пятница, 13 декабря

Не написала пока ни одной рождественской открытки: хочу прежде разделить моих многочисленных знакомых на настоящих друзей и проходимцев, липнущих к знаменитостям. От них ухе прохода не стало. Подсчеты лишь подтвердили тайное подозрение: все вокруг пользуются моей дружбой, а сами ничего взамен не дают. Хоть бы кто прислал маленький презент, а то на двустороннем скотче, который я приклеила к стене, до сих пор трепыхается лишь злополучная моль.

Все же это еще не повод для паники. Все утро с безразличным видом проболталась около почтового ящика.

Почтальон – наглый тип и вечно опаздывает. Он заявился ближе к вечеру. Мы обменялись парой дежурных оскорблений, и я получила от него лишь пару счетов и не очень приветливую открытку от мамы «С днем рождения, доченька». Настроение сразу испортилось: ведь через неделю, в субботу, мне исполнится тридцать лет.

А еще это означает, что мне осталось каких-нибудь семь дней на то, чтобы бросить глупые, несерьезные привычки вроде курения, пьянок и бесплатного секса.

Суббота, 14 декабря

Проснулась с сильным кашлем. Гляжу – к кровати прикован наручниками незнакомый мужчина. Как он сюда попал – не имею представления. Последнее, что запомнилось, – как сильно за полночь сидела в каком-то паршивом ночном клубе в Сохо и пила, чтобы забыть о надвигающемся старческом слабоумии.

Пришлось оставить его на моих лучших простынях, потому что не знаю, где ключи от наручников. Кроме того, мне надо уходить – я собираюсь потратить налоговый возврат. (После невероятной волокиты и придирчивых аудиторских проверок налоговое управление, наконец, сподобилось прислать чек на две тысячи фунтов. К счастью, большинство чиновников живут за пределами Лондона: откуда им знать, что Пол Смит и «Дольче и Габбана» никакие не юрисконсульты и не финансовые советники. А если они по ошибке решили, что салон «Хабитат» продает офисную мебель, то это не моя вина.)

Потратила внезапно привалившее богатство на Кингс-роуд – накупила новых тряпок на зиму и домашнюю мебель под цвет нового гардероба. Сложила все квитанции для финансового отчета в новенькую японскую, ручной работы, лаковую шкатулку и помчалась домой вызывать слесаря.

Едва освободившись, мой неблагодарный гость кинулся на волю – я даже не успела сунуть ему мелочь на автобус или спросить, как его зовут. Слесарь был немало удивлен происходящим, особенно когда я отказалась платить. Сказала, чтобы выставил счет домовладельцу – якобы за ремонт замысловатого замка на входной двери.

Воскресенье, 15 декабря

Почти весь день, ворча, соскабливала свечной воск с матраца. Ну и нудное занятие. В то же время в душе радовалась, что до сих пор выгляжу невинной, а значит, молодой, раз сумела заманить мужика на такие дела, о которых он раньше только читал в журнале «Космополитен» у своей подружки.

Потом неожиданно приперся Теддингтон и все испортил. Роняя слезы на мой новехонький кофейный столик от Аэро (квитанция № 23, офисный стол), он поведал свое горе: оказывается, муза его оставила, потому что друзья из него веревки вьют, и вообще он слишком подвержен чужому влиянию.

Иногда быть жестоким лучше, чем нежным, особенно с Теддингтоном. Сказала, что он сам виноват, жалкий размазня, а музе просто до смерти надоело содержать такого неудачника. Затем заставила сводить меня во «Френч-хаус» – даром, что ли, я столько времени выслушивала его нытье.

Понедельник, 16 декабря

Обнаружила в челке три седых волоса. Какой ужас, ведь за оставшиеся пять дней я должна обязательно найти себе парня, чтобы получить на приличный подарок ко дню рождения.

Немедленно кинулась в салон-парикмахерскую на Кингс-роуд спасать бренную красу и наткнулась на чудика Фергюсона, закутанного в целлофан. Он нехотя сообщил, что сегодня улетает в Марокко, чтобы навсегда порвать со старым любовником Марвином. В салон пришел, чтобы немного осветлить волосы, – через неделю, когда он вернется в Лондон, они должны выглядеть натурально выгоревшими. Долго же ему придется объяснять дружкам в Марракеше, почему шевелюра приобрела от солнца стойкий красный оттенок – парикмахер-практикант что-то напутал с краской.

Мой личный эксперт по волосам выдернул нахальные серебряные нити из натуральных льняных волос. Пришла домой, проверила почту. Потрясена до глубины души – в ящике всего две рождественские открытки – от бухгалтера и от адвоката. Уверена, их включат в стоимость услуг в следующем квартале – по крайней мере, краснобай-адвокат. Он прислал звуковую открытку. Как это замечательно – бесплатно слушать его прекрасно модулированный французский прононс. Бросилась к телефону, дрожащими пальцами набрала номер. Увы, надежды рухнули – в трубке забубнил голос секретаря (родом из Бирмингема, выговор соответствующий): «Всем счастливого Рождества! Мы в Вудкоке, Баум и Дюжон».

Вторник, 17 декабря

Сегодня пришли еще две неожиданные рождественские открытки: одна от хозяина прачечной (явно набивается на денежную премию к празднику), другая – к несказанному изумлению – от Себастьяна, с набросанным от руки рисунком. Судя по этому ужастику, можно сказать, что: 1) он так и не научился рисовать; 2) он хочет заключить перемирие; 3) он очень надеется, что у меня предпраздничное настроение.

На открытке нацарапано подобие северного оленя, который умоляет: «Пожалуйста, давай помиримся». Вздохнула тяжко, вложила ее обратно в конверт и написала: «Не по адресу», а на обратной стороне добавила: «Отвянь, Рудольф».

Среда. 18 декабря

Сегодня почтовая служба совершенно обошла меня вниманием, и в душе зародилась тревога. Проснулась врожденная и безнадежная страсть быть желанной, не важно для кого. Купила в Вулворте упаковку рождественских открыток и разослала так называемым «друзьям».

Затем, когда дальше оттягивать было уже некуда, провела остаток дня взаперти в попытке сварганить книгу быстрее, чем Барбара Картленд. У меня есть предчувствие, что завтра, когда я прилечу в Эдинбург, издательница обязательно поинтересуется, где «31/2 минуты». Еще бы, я заставила ее раскошелиться на билет.

К полуночи, расцветив опыт прежних любовных похождений прилагательными, наречиями и предлогами, ухитрилась выдать на-гора манускрипт в пятьдесят тысяч слов.

Не понимаю, как это некоторые авторы могут так подолгу писать.

Четверг, 19 декабря

Прибыла в Эдинбург. Цель поездки – сугубо деловая; пусть подавятся шпионы из налогового управления, если читают мою статью. Я. даже не взяла свою обычную одежду от шикарных модельеров, а надела скромный, костюм «Скотч Хауз». Еще примут за лондонскую туристку и ограбят прямо на улице. Решение тем более разумное, что меня запихнули в занюханную экскурсионную гостиницу. Чайник в каждом номере – предмет непомерной гордости хозяев. Чтобы сделать им приятное, выпила пять чашек растворимого кофе, дожидаясь, пока агентша (она решила сопровождать меня до Шотландии, чтобы я не сбежала по дороге) утянет меня в «Мальмезон» и угостит чем-нибудь покрепче.

Вскоре я уже потягивала шампанское на деньги агентши (то есть, в конечном счете, все равно, считай, на мои). Агентша шутит, что мне надо больше писать, тогда пьянки войдут у нее в привычку. Хотела сказать, что с моей продуктивностью ей скоро придется перейти на денатурат, но промолчала.

Пятница, 20 декабря

С утра помчалась на Принсесс-стрит, чтобы шикарно, но разумно приодеться на церемонию встречи и передачи рукописи. От старых привычек трудно отказаться: купила маленькое черное платье (авторская модель). Его можно носить и к брюкам в качестве маечки.

В издательстве сотрудники толпой повалили в зал заседаний – так хотелось первыми пожать руку будущей великой знаменитости. Брюзга-издательница первым делом потребовала рукопись. Вырвала из рук и тут же рассовала замам по производству, а те раздали машинисткам.

Когда съели весь луковый суп по-французски, руководящий состав неохотно отчалил, а меня оставили на вечер в компании младших сотрудников из рекламного отдела. Мы вызвали такси и отправились в «Погребок» на пирушку.

Во время поездки с типичным шотландским таксистом-самоубийцей я вдруг заметила привлекательнейшего молодого человека. Он был достаточно безрассуден, чтобы переходить улицу по «зебре» в час пик. Пора ловить удачу – вырвала руль и резко повернула в сторону моего избранника. Как только удалось привлечь его внимание, дала по тормозам, чтобы не доводить до беды. Избранник шмякнулся о ветровое стекло и, пробив его, приземлился мне на колени.

К счастью, я не пострадала, хотя, признаюсь, немного перепугалась. Пригласила нового гостя в «Погребок», но он отпросился, сославшись на головную боль. Делать нечего, пришлось высадить его у ближайшей больницы, заставив, конечно, скинуться на проезд. Потом придумали таксисту легенду об аварии для страховой компании, и, наконец, я прибыла в бар в целости и сохранности. Пиарщики представили меня очень шумной американке – их приятельнице. Она, как и я, – молодое и многообещающее дарование. Более того, она почему-то почувствовала во мне конкурентку и повела себя агрессивно.

Чтобы она не комплексовала, назвала цифру моего аванса, намеренно ее занизив. Все равно оказалась на высоте, потому что моя книга продается в Ирландии, а ее нет.

Суббота, 21 декабря

Катин день рождения

Проснулась – и к зеркалу: не появились ли новые морщины. Слава Богу, со вчерашнего дня ни одной. Позвонила домой проверить автоответчик на предмет поздравлений. Абсолютный нуль, если, конечно, не считать за поздравления оскорбительную тираду от владельца прачечной – премия, видите ли, показалась ему маловатой – и короткого напоминания, что закончилась моя подписка на «Фонтан молодости».

В таком немного меланхоличном состоянии явилась на рождественскую вечеринку к издательнице. Печально объявила гостям, что сегодня день моего рождения. Все внимание тут же переключилось на меня. Издательница вскоре тактично ушла спать, так что я осталась за хозяйку. С прискорбием обнаружила, что мужчин среди талантов нет, не считая пары ди-джеев, нескольких престарелых актеров, швейцарского наркоторговца по имени Клод и очень юной, но перспективной четверки рок-музыкантов.

Поскольку певец привез с собой группу поддержки, а таскать под ручку ударника или басиста я отказалась, так и быть, позволила соло-гитаристу вертеться рядом весь вечер, но позже, во время танцев, отшила его. Еще не хватало, чтобы мне припаяли совращение малолетнего.

В два ночи ушла с вечеринки в еще более подавленном настроении. Всем известно: первый признак старости – когда начинают липнуть подростки.

Воскресенье, 22 декабря

В самолете сообщила доверчивым сотрудникам «Бритиш эйруэйс», что сегодня мой день рождения, и меня усадили в первый класс. Богатые бизнесмены так не привыкли видеть в салоне молоденьких девушек (стюардессы редко выглядят моложе, чем на сорок), что я, пока шла между рядами, всем существом ощущала сексуальное напряжение. В итоге мне предложили одиннадцать визитных карточек, из которых я приняла только три.

Понедельник, 23 декабря

Позвонила двум управляющим и одному председателю совета директоров и договорилась о встречах за праздничным новогодним столом. Разумеется, я не собираюсь идти на свидание с типами, которые знакомятся с девочками в самолетах. Однако как приятно обломать рождественский отпуск трем богатым и влиятельным мужчинам.

Вторник, 24 декабря

Сочельник

Так всегда. Только я освободилась и собралась вести бурную общественную жизнь, как друзья меня покинули – они проводят Рождество в кругу семьи. Я, увы, не могу демонстрировать стойкую приверженность семейным узам: издательница не велела уезжать из города на какое-то время – вдруг у нее появятся вопросы по рукописи.

Поскольку заняться больше нечем, решила побегать по магазинам, но на этот раз не для себя, а для других. Вообще-то мне больше нравится получать, чем давать, но приходится считаться с условностями. Отправилась на Оксфорд-стрит с перечнем, написанным прямо на руке (в целом доме нет листка бумаги). Моя щедрость, простирающаяся от запястья до самого плеча, включает крем для снятия макияжа Фергюсону, коробку конфет «Свидание» для Элизы, зеркало для Софи, книгу по половому воспитанию для Анжелы и тюбик помады, не оставляющей пятен, для Фебы. В последний раз, когда она целовалась со своим женатым другом, оставила на его воротнике след на долгую-долгую память. Насчет Карлотты, Бигглса и родителей пока нет определенных идей, поэтому написала их в конце списка, почти под мышкой, а раздеваться прямо на улице я сегодня не в настроении.^[11]

Пять часов бесплодной борьбы с толпой. Пришла домой, закрыла дверь, окна, задернула занавески. Затем вырубила телефон, телик и приготовилась к завтрашнему дню. Сделаю вид, что это не Рождество.

Среда, 25 декабря

Рождество

…неумолимо напомнило о себе. Едва проснувшись, с разочарованием увидела привычную картину: соль для ванн, поваренные книга и чиппендейловские календари под моим огромным кактусом. Немного повалялась в постели, жалея себя, встала, подошла к холодильнику. Открыла один из лучших подарков (в форме, бутылки), что приготовила для самой себя.

Отрезанная от внешнего мира, почувствовала себя ненужной и нелюбимой. Хотела найти утешение – позвонила маме в Барнсли с оплатой за счет абонента.

Она сказала, что не может долго говорить, потому что должна присматривать за заключенным, которого Карлотта привела на праздники домой. Он напал с ножом на рассыльного из пиццерии, и теперь мама окончательно спятила – прячет все острые предметы (равно как и дорогие, например стереосистему и видик). Все семейство Ливингстонов сидит как на иголках – этот Карлоттин уголовничек заявил, что ему надоела индейка и ветчина, и угрожает заказать пиццу. Типичная для нашей семьи мелодрама. Теперь я понимаю, почему предпочла провести Рождество в одиночном заключении.

Четверг, 26 декабря

День раздачи подарков

Открыла дверь, чтобы выпустить водочные испарения и табачный дым, и вижу – стоит мой бывший со стаканом. Интуиция подсказала, что он пришел не за горстью сахара, потому что знает – я жратву в доме не держу.

Давненько он не попадался мне на пути. Когда срок судебного запрета истек, бывший Ромео внезапно охладел к романтике – перестал бегать наперегонки с моей машиной и лазать ко мне по водостоку на четвертый этаж. Теперь, кажется, я неумышленно выбила его из равновесия фривольной колонкой в «Лондонском сплетнике» и последним откровением в известном дамском журнале. Ясное дело, я пользуюсь большим успехом у противоположного пола, нежели он. Проливаю бальзам на его душевные раны, заверив, что мои последние двадцать восемь интрижек ровным счетом ничего не значат, после чего требую рождественский подарок.

Вручив мне чек на нищенскую сумму, бывший ушел, явно умиротворенный.

Пятница, 27 декабря

Сегодня деловая встреча с Анжелой: буду делать еще один бюллетень для «Джулс и К0». Фирме так понравилась моя предыдущая работа («Бери-лианты: бери и умри!!!!!!!»), что они не стали оспаривать счет, который я им послала (скорее всего, потому, что еще не получили). На сей раз, я решила заявить о своихправах, и потребовала деловой обед. К сожалению, прижимистая Анжела выбрала «Гарнфункель» на Брент-кросс. Покуда я накачивалась выпивкой, она морочила мне голову рассказом о свадебных приготовлениях. Пусть морочит – ведь она оплачивает счет.

Не помню, как добралась до дома. Свалилась в постель не раздеваясь. Очнулась от странного звука: словно какой-то грязный старикашка сопит у меня в ногах. К сожалению, это оказался барсук ростом метр семьдесят – он залез ко мне на балкон и уселся на перила. Выглянула в окно и швырнула в него водочной бутылкой.

Бутылка и барсук шлепнулись с шестого этажа в кусты, а я тут же ощутила угрызения совести – бутылка-то была наполовину полной. Два часа лазила по зарослям. Ни бутылки, ни раненого зверя, но зато заметила своего бывшего. Он, прихрамывая, удалялся в лучах заходящего солнца. На нем был запачканный меховой костюм в черно-белую полоску.

Суббота, 28 декабря

Соседи сплетничают о внезапном нашествии лесных тварей, которые бродят вокруг моей квартиры. На двери стали появляться записки. «Содержать животных запрещено», – написано на одной; «Здесь вам не зоопарк», – услужливо вторит другая; «Убедительно просим убрать выдру из прихожей», – упрашивает третья.

Чтобы раз и навсегда покончить с безобразием, решила выследить виновника. Вон он, притаился под лестницей, изображает из себя кролика-великана – спасибо костюмеру из Национального театра.

Пригрозила выйти за него замуж и нарожать детей, если не прекратит звериные представления. В глазах бывшего за кроличьей маской появилось знакомое испуганное выражение, и он начал нести чепуху о том, что «нуждается в пространстве». Так и подмывало сказать, чтобы за пространством шел в НАСА космонавтом, но в порыве женского разочарования запустила в него тарелкой. Тоже летающее блюдце. Пусть соседи звонят в общество охраны животных.

Воскресенье, 29 декабря

Недовольные соседи, похоже, решили не давать мне проходу. Внезапный визит домовладелицы после анонимки – наглядное тому подтверждение.

Эти гады заявили, что у меня регулярно срабатывает и раздражающе звенит пожарная защита (идиотская система такая чувствительная, что и покурить как следует нельзя), а также что я сушу на балконе панталоны (это, несомненно, капают толстухи: завидуют, что я влезаю в трусы пятьдесят шестого размера).

Я почти успокоила хозяйку, но тут она заметила стойкое черное пятно на ковре, напоминающее формой мой ультрапаровой утюг, а потом увидела, что мусоропровод засорился (это я пыталась запихать в него прошлогодние телефонные справочники). И еще, по-моему, хозяйке очень не понравилось состояние садика на балконе – я намеренно сделала из него эстетически привлекательный, не требующий ухода пустынный уголок.

Понедельник, 30 декабря

Вымоталась до упаду, пытаясь провести в жизнь проект озеленения балкона. К вечеру включила воду, чтобы принять освежающую ванну, и вдруг вижу – за окном спальни разъяренная летающая лисица ростом метр семьдесят, с нейлоновым хвостом, висит на суку напротив моего окна, вот-вот упадет. Пока я звонила в управление по борьбе с сельхозвредителями, а они, в свою очередь, предлагали позвонить в психлечебницу, вся квартира наполнилась водой.

Когда наводнение спало, дошла вброд до спальни. Все мои друзья решили, что я жажду умереть от удара током при попытке снять трубку, поэтому трезвонили без умолку, но я предусмотрительно не подходила к телефону.

Вторник, 31 декабря

Снова утомительные звонки, один из них от хозяйки насчет моей небольшой оплошности и наводнения. Определенно дело рук неблагодарных соседей снизу. Они вчера вернулись домой после отпуска и очень расстроились, не пойму из-за чего. Заодно и ковер постирали задаром.

В обед поймала на Комптон-стрит хирургически омоложенного и безнадежно расстроенного Фергюсона. Он хныкал и скрежетал плохо подогнанными новыми зубами. Подозревает, что у Адольфа интрижка на стороне – тот стал опаздывать на еженедельный сеанс массажа. Если честно, мне кажется, это может быть правдой – с новыми зубами Фергюсон стал похож на жеребца, к тому же не очень привлекательного.

Сегодня канун Нового года, и Фергюсон отправился на разведку в мужскую уборную, а я на скорую руку набросала перечень благих намерений, перед тем как отправиться к Элизе в Камден, чтобы безрассудно пропьянствовать всю ночь. Вот мои намерения: перед полуночью бросаю нажираться текилой; в полночь бросаю целоваться с другими пьяными гуляками; после полуночи бросаю искушать самого симпатичного любителя целоваться, – таким образом, останется приятное воспоминание и не придется выгонять его пинком, потому что в постели он бесполезен.

Вернулась домой под вечер и обнаружила, что на двери сменили замок, а мои шмотки выбросили на улицу.

Среда, 1 января

Новый год

Кайфую на ортопедическом матрасе у Элизы в Камдене, потягиваю дрянное домашнее вино и в душе радуюсь, что нарушила взятые обязательства в первые же три минуты нового года. Впрочем, это не мешает мне сопереживать всем беженцам планеты. Меня вот, например, согнали с насиженного места из-за культурного взаимонепонимания между мной и квартирной хозяйкой.

Разумеется, я сделала все возможное, чтобы обжиться у Элизы как дома, но все же чувствую себя изгнанницей. Элиза считает, что я преувеличиваю. Ну-ну. Не очень-то радушно она повела себя вчера вечером, когда грузчики свалили фургон моих вещей посреди ее гостиной, попутно опрокинув резное банановое дерево с острова Бали. Кажется, я немного подлила масла в огонь, когда в разразившейся перепалке взяла сторону рабочих, заявив, что мои картонные коробки значительно оживили тот этнический кошмар, который Элиза развела у себя в квартире.

Кроме того, ей, по-моему, не понравилось, что мужик, на которого она положила глаз вчера во время вечеринки, сегодня утром, покачиваясь, вышел из комнаты, где ночевала я. Пусть лучше скажет спасибо, что я спасла ее гостя от проклятия Намамбо.

Четверг, 2 января

Элиза нарочно приготовила отвратительный завтрак и улизнула на мою прежнюю работу. Пришлось самой сметать со стола тарелки, чашки и бокалы в агрегат, который я приняла за посудомоечную машину. Поставила ее на «максимум» и давай обзванивать друзей, благо за телефон платить не мне. Друзей десятки, и каждому надо сообщить, где я, – на всякий случай: вдруг они забеспокоятся или пригласят пожить у себя, когда Элизе надоест моя привычка расходовать всю горячую воду по утрам.

Пока не поступило ни одного конкретного приглашения, хотя Теддингтон предложил уголок у себя – теперь, когда муза ушла, освободилось место. Разумеется, я отказалась – не хватало переселиться в сарай и погрязнуть в капремонте.

Пятница, 3 января

В шесть утра Элиза, поджав губы, вломилась ко мне с завтраком на одноразовых пластиковых тарелках и утренним выпуском газеты бесплатных объявлений. Она тактично не стала напоминать, что вчера я раздолбала ее фарфоровый чайный сервиз на двадцать четыре персоны, сунув его в электрическую духовку с принудительной конвекцией. Я тоже решила сделать ей приятное: обвела ручкой несколько объявлений в разделе «сдается жилье».

Оставив газету в обнадеживающей близости от телефона, улизнула в Уимблдон, чтобы съесть чего-нибудь поприличнее за счет Анжелы. Та явилась в беременном платье из магазина уцененных товаров, обвешанная камешками своей фирмы (назвать их полудрагоценными язык не поворачивается), и объявила, что «Джулс и K°» не по карману мои неофициальные расценки и обеды «для особо важных клиентов».

Предложение расплачиваться со мной побрякушками, пусть даже и не вызывающими аллергию, я отвергла и, расторгнув таким образом наши деловые отношения, занялась более насущными проблемами, – например, как отговорить Анжелу от самоубийственного брака с Оболтусом.

С первых же слов выяснилось, что дела у них далеко не безоблачные. Например, ее крохобор-жених купил обручальные кольца на январской распродаже. Странно еще, что ему не пришло в голову выбрать их в зимнем каталоге «Джулс и K°».

Несмотря на мои протесты и уговоры, Анжела твердо решила сыграть свадьбу. Она хочет, чтобы у ее ребенка был отец, пусть даже из тех, которые считают, что «Донна Каран» – это ливанская закусочная.

Суббота, 4 января

В комнате минус два. Остается только изнывать от жары в общественной сауне вместе с теплолюбивым Фергюсоном. Завернулась в громадное полотенце и смотрю на чужой, целлюлит. Фергюсону плевать на мои трудности, он без умолку тараторит о своем новом дружке Форесте. Этот Форест увлекается эзотерикой, медитацией и релаксацией. В обмен на определенные отношения Фергюсон согласился раз в неделю бесплатно убирать ему квартиру. Печально, но даже мысль о том, как этот пижон скачет в наряде горничной и смахивает пыль, не улучшила моего настроения.

Через пять часов сауны почувствовала себя больной и измотанной, а что самое страшное, не удостоилась даже взгляда от загорелых адонисов у бассейна. Увидев мое побледневшее от ужаса лицо и забыв, что сам он две недели жарился под ультрафиолетовой лампой в солярии, Фергюсон стал уверять, будто «загадочная бледность» сейчас в моде. Пропустила его идиотские утешения мимо ушей и купила по дороге к Элизе тюбик автозагара.

Воскресенье, 5 января

Стук в дверь. Не отвечаю. Это принесли утреннюю газету. Тихонько вылезаю, беру.

Все из-за того, что я вся в гадких оранжевых разводах с головы до пят. Пришлось почти весь день проваляться на Элизиной ситцевой постели. Небеленые простыни укоряют меня своим бронзовым загаром за то, что не прочла инструкцию на тюбике.

Вечером по-прежнему такая холодрыга, что делать ничего не возможно. Для согрева смотрела по телику теннисный турнир в Австралии. Зачем игроки тратят силы на беготню? По мне, так им просто надо встать посреди корта и ждать, пока соперник сварится на месте.

Элиза тем временем вертится под ногами со своей дурацкой уборкой и готовкой. Как надоела!

Понедельник, 6 января

Искусственный загар немного сошел, так что вышла пообедать, чтобы не есть отвратную Элизину стряпню. Впервые поступилась своим правилом не ходить в такие места, где нельзя курить: пошла в кинотеатр «Вирджин» на Вулман-роуд и смотрела дневной детский фильм про индейцев в безумно натопленном зале. Когда же подошло время взрослых сеансов, пришлось покинуть теплое пристанище: на хорошие фильмы все билеты проданы, а терпеть два часа Кевина Костнера я отказываюсь – лучше замерзнуть.

Вторник, 7 января

На улице и в доме похолодало еще сильнее. Элиза оставила умеренно агрессивную записку на холодильнике: мол, если хочу, чтобы она меня кормила, то должна купить продуктов.

Это было последней каплей. Элиза, наверное, вообразила, что мне нравится ее ужасная стряпня. Ни минуты долее! Она заслужила, чтобы я ее бросила.

Позвонила маме в Барнсли и сказала, что собираюсь погостить у них, пока окончательно не встану на ноги. Потом Теддингтону: потребовала профинансировать билет первого класса, потому что знаю – ему платят наличкой. Он очень благодарен, что я не сообщаю о его черном заработке в управление социального страхования, поэтому с радостью пришел на помощь.

Среда, 8 января

Стою, согнувшись, над унитазом в Йоркшире и проклинаю день, когда родилась на свет. Предки определенно не забыли, как я развернула их на Кингс-Кросс в прошлом году, и теперь решили всеми силами испортить мое пребывание «на севере». С тех пор как мать сбила на машине корову херефордской породы, родители стали убежденными вегетарианцами и встретили меня должным образом – на завтрак, обед и ужин подается какое-то гнусное зеленое месиво. Если бы не знала, подумала бы, что меня кормят сеном. Отец стрижет газоны; надо обратить внимание на уровень компоста в яме.

Что еще хуже, мать переделала мою детскую спальню в оранжерею, так что я теперь вынуждена привыкать к бугристой родительской кровати непомерных размеров. Сами они перебрались в сарай во дворе. Самое ужасное – мне велели курить на улице, потому что у отца астма. Это в такой-то холод!

Так я очень быстро скачусь и стану испорченным, дерзким ребенком, заявила я. На отца это не подействовало. Он сказал, что я всегда была именно такой.

Ушла, хлопнув дверью, в спальню, даже не поцеловав их на ночь.

Четверг, 9 января

В шесть утра постучалась мать и спросила, не надо ли чего постирать. Указала на чемоданы «Луи Вуиттон» у изголовья и снова завалилась спать.

Около полудня выползла из кровати. Ну и захолустье – совершенно нечего делать. Побрела с мамой осматривать окрестности – ей надо в соседнюю деревню запастись фасолью и мюсли, потому что кульки из ее буфета мистически исчезли этой ночью.

Заказала порцию кофе в деревенской забегаловке. Официантка посмотрела на меня в упор пустыми глазами. Чтобы не усложнять дело, попросила вместо кофе факты. Мать, видимо, решила довести наши и без того натянутые отношения до разрыва: спросила о моей несуществующей личной жизни. Я бы взорвалась немедленно, если б не местные – они уже облепили нас, глазея на мои модные тряпки.

Вечером – не лучше: проторчала с Карлоттой в каком-то безобразном пабе в захудалом районе Барнсли.

Родители попросили ее жить отдельно. Она распрощалась с хахалем-уголовником за то, что тот спер ее сезонный железнодорожный билет, и теперь, к сожалению, свободна, как птица. Значит, я теперь становлюсь участницей ее брачных ритуалов, которые обычно проходят так: она пялится в упор на самого отвратительного типа в пабе, пока тот не раскошелится ей на выпивку.

Среди такого отребья я чувствую себя совершенно беспомощной, но принципы и дух соперничества не позволяют отступиться. Два заросших кретина из байкерской шайки «Череп» мигом реагируют на мои сигналы.

Пятница, 19 января

Если бы кто-то фотографировал с Луны, он мог бы запечатлеть страдающую глубоким похмельем горожанку (которая больше никогда, никогда, никогда не будет выделываться на «Харлее» после бутылки рома); она сидит, опершись на мешок цемента, курит «Мальборо» и смотрит, как ее мать возводит Великую йоркширскую стену. Родительский дом стоит на насыпи из шлака, поэтому мать решила оживить пейзаж тесаным камнем. В конце концов, я устала смотреть, как она замешивает пятидесятикилограммовые бадьи цемента и таскает наверх двенадцатитонные камни, и пошла домой. Обзвонила всех друзей в Лондоне – вдруг кто-нибудь желает спасти меня из добровольного изгнания.

К счастью, богатая наследница и по совместительству профессиональная охотница за женихами, Франджипани, сказала, что ей надо срочно мчаться в Гонконг, чтобы втереться в доверие к богатой, но очень больной родственнице. Значит, какое-то время мне придется присматривать за ее домом – заложенным-перезаложенным особняком на Примроуз-хилл. К сожалению, я не могу въехать, пока Франджипани не выедет, Это означает еще три дня пытки. Честно говоря, не ожидала такой щедрости. Восемь месяцев назад у нее расторглась помолвка с биржевиком-миллионером: Франджипани заподозрила – и не без основания, – что он втайне заглядывается на меня. С тех пор мы не разговаривали.

Суббота, 11 января

Чтобы еще несколько дней не заниматься валкой деревьев, одолжила у матери подержанный «эскорт» и отправилась в Шеффилд. Поездка оказалась сущим кошмаром. Мое средство передвижения, оказывается, напрочь лишено таких второстепенных мелочей, как отрегулированный развал, подвеска, тормозные колодки и зеркало заднего обзора. Зато, поскольку здесь деревня, можно не закрывать двери. И вообще, я умею пользоваться только автоматической системой закрывания.

Большую половину дня провела, прячась за вешалками с одеждой в торговом центре. Шеффилд – крохотный городишко, и я раз десять едва не столкнулась с бывшими кавалерами, чьи сердца жестоко разбила еще подростком. Ясное дело, они на меня обижены. Когда же, наконец, добралась до машины, оказалось, ее нет на месте.

Не скажу, что мать приняла новость с восторгом. Я напомнила, что в сарае лежит прекрасная газонокосилка на ходу, но даже это ее не очень обрадовало.

Вескресенье, 12 января

Позвонили из полиции, что нашли мамин «эскорт». Протолкав бедную, развалюшку мимо шести светофоров на красный свет и под тремя «кирпичами», угонщики бросили ее на краю свалки.

На радостях закатили пир. По счастью, тот же воришка, который свистнул мюсли и фасоль, прихватил заодно ореховую массу, так что мать согласилась раз в жизни поесть по-человечески. Конечно, ей пришлось ненадолго отвернуться, пока я засовывала в печку кусок мяса.

Понедельник, 13 января

Последние несколько часов вдали от культуры. На вокзале мать в слезах протянула мне прощальный подарок – дешевенький брелок в форме силосной башни. Как только предки повернули к выходу, сунула бесполезный подарок в рюкзак ничего не подозревающему попутчику.

Вторник, 14 января

Вернулась в Лондон и направилась прямиком в эдвардианский особняк Франджипани. Я не поклонница стриженых газонов, но лучше уж Примроуз-хилл, чем самодельное святилище Элизы в Камдене или кальвинистский домик моих родителей в Барнсли.

Франджипани, истинная филантропка, не потребовала с меня арендной платы, а сказала, что будет рада помочь бездомным, Лично я подозреваю, что на самом деле ей не с кем оставить Лестера, исключительно дорогого и редкого китайского мопса, которого я только что обнаружила перед входной дверью.

Еще Франджипани попросила брать деньга из толстой пачки на кухне – расплачиваться с уборщицей-македонкой и садовником-китайцем. По-моему, держать садовника – глупая расточительность; лично я не собираюсь плескаться в исполинском бассейне или прогуливаться по газонам, подстриженным маникюрными ножницами.

Немедленно уволила садовника – пусть иммиграционная служба выдворяет его обратно на родину. Уборщицу, впрочем, в последнюю минуту решила оставить. Ради такой чести – ишачить на знаменитую колумнистку (и будущую великую писательницу) – она согласилась выполнять всю домашнюю работу за полцены.

Среда, 15 января

Приятно провела утро: бродила по десяти спальням, четырем ванным, двум кухням и бальному залу, шарила в ящиках и на полках, пытаясь вычислить капитал отсутствующей подруги.

Дошла до жести миллионов фунтов (и это еще обойдя не весь дом), поняла, какая я нищая, и поехала в «Макдоиалдс» обедать. Ужаснулась (но ничуть не удивилась), увидев, что за прилавком нервно ежится мой старый враг Себастьян. Мы люди взрослые, разумные, поэтому он не плюнул мне в куриные наггетсы, а я не стала слишком громко смеяться над его сеточкой для волос. Поговорили на тему, которая интересует обоих: какая я успешная и какой он неудачник.

Потом в качестве наглой взятки он подсунул мне лишний пакетик горчичного соуса, а я в благодарность назвала адреса трех рекламных агентств, которые (точно знаю) не собираются в ближайшее время брать новых сотрудников.

Четверг, 16 января

Почти не сплю, и все из-за проклятого мопса. Охотно бы от него избавилась, но Франджипани, видимо, заранее предусмотрела такую возможность и предупредила все местные собачьи приюты, чтобы Лестера у меня не брали.

Делить постель с жирным мопсом, который постоянно портит воздух и тянет одеяло на себя, – вроде бы небольшая плата за проживание в шикарном особняке, но я не позволю, чтобы какой-нибудь кобель наваливался на меня посреди ночи и громко сопел в ухо – разве что он прежде наденет мне на палец обручальное кольцо.

Пятница, 17 января

Проверила почтовый ящик Франджипани и убедилась, что британская почта и впрямь способна справиться с непростой задачей – переадресовать корреспонденцию. Нашла открытку от Каллиопы: она сбежала из Алжира, направляется в Штаты и ехидно благодарит за то, что я не сообщила в Британское посольство о ее похищении.

Обвинение совершенно необоснованное: я не поняла, что ее последняя открытка была завуалированным криком о помощи. Не мудрено, поскольку ближневосточная цензура вымарала слова «заложница», «выкуп» и «отвратительная кормежка».

Следующее ведро помоев вылила на меня литагентша, когда я позвонила узнать, как продвигается книжка, С риском потерять процент от будущих шедевров она мягко укорила меня за внезапное исчезновение.

Видимо, для издательского мира две недели – огромный срок, и в мое отсутствие литагентша вынуждена была самостоятельно принять несколько «ответственных решений». А именно: согласилась с художником, что название будет крупнее фамилии автора; с редактором, что можно выбросить наиболее увлекательные и живописные постельные сцены; с издательницей, что я – самый трудный автор на их жизненном пути.

Чего они ждали, яростно подумала я, швыряя телефонный аппарат в стеклянную дверь. Творческой личности положено быть немного неуравновешенной.

Суббота, 18 января

Застряла между вражескими окопами у черта на куличках и проклинаю час, когда, пойдя на поводу у Себастьяна, ввязалась в дурацкие военные игры.

Наивно поверила, что мой лютый недруг предлагает мировую. Утром он позвонил поблагодарить за адреса рекламных агентств, которые я ему давеча дала. Потом спросил, не хочу ли я поиграть в пейнтбол, а то у них не хватает игроков. Не хотелось принимать протянутую Себастьяном оливковую ветвь, но решила поехать – вдруг встречу мужиков, которых не испугает сильная женщина.

Первые сомнения в мирных намерениях Себастьяна закрались, когда стало ясно, что мы в разных командах. Не стала рисковать и расстреляла его в упор до начала игры, пока он только натягивал пулезащитный комбинезон. Как только бывшего никчемного арт-директора вертолетом увезли в больницу, началось ужас что: эти полоумные обормоты, его дружки, принялись со всей дури палить в меня.

Вернулась в особняк под вечер, вся в синяках. Лестер очень обижен, что я до сих пор не вывела его на прогулку. Зловредный мопс нарыл ям в безупречно ухоженных газонах и раскопал все цветочные клумбы.

Воскресенье, 19 января

Привязала Лестера к антикварной чугунной вешалке. Подлый пес обслюнявил сандалии от Маноло Бланика, которые я подарила себе на Рождество (потому что никто другой не удосужился). В полном отчаянии позвонила Теддингтону как единственному знакомому эксперту по содержанию домашних животных (у него на складе как-то завелись крысы). И на тебе, трубку берет его бывшая муза! Говорит, он в больнице: прыгал с дельтапланом в Дувре и врезался в особо неподатливую скалу. ПосколькуТеддингтон никогда не отличался спортивными наклонностями, думаю, эта сумасшедшая выходка – последняя надежда вернуть бывшую пассию, доказать, что он настоящий мужчина, а не типичный современный слюнтяй.

Не без угрызений совести отказалась навестить его в больнице. Слушать Теддингтона, у которого появился законный повод для нытья, – выше моих сил. И потом, он наверняка в одной палате с Себастьяном, а я слышала, что родственники охраняют моего врага день и ночь – не хватало только нарваться на сцену из «Крестного отца».

Понедельник, 20 января

Встала пораньше, чтобы не пропустить час пик. Выпустила Лестера из дома. Выкатила на проезжую часть теннисный мячик и нечаянно оставила ворота открытыми.

Вторник, 21 января

Лестеру мало, что вчера по его вине перед домом Франджипани столкнулись пять автомобилей (все в лепешку). Сегодня он подгрыз ножку у дубового антикварного стола пятнадцатого века и, что хуже, едва не укусил меня, когда я била его по голове собачьей миской веджвудского фарфора. (Хотя миска была совсем не тяжелая, потому что пустая – я все забываю купить еду.)

Надеюсь отыскать отзывчивого ветеринара, который положил бы конец моим страданиям.

Среда, 22 января

Не нашла понимания у ветеринаров, поэтому нечаянно срезала Лестеру именные бирки с ошейника и неосторожно спустила его с поводка рядом с зоомагазином по пути к Кингс-Кросс, где собиралась встретиться с Фебой.

Еле узнала старую подругу в белокуром парике, полихлорвиниловой мини-юбке и сапогах-чулках.

Промаявшись десять лет в любовницах, Феба окончательно разочаровалась в людях и решила: коли спать с женатыми, то не за бесплатно.

Обменялись опытом и прикинули: если бы я брала деньги за все услуги, оказанные мужской половине человечества, то давно могла бы завлечь юного красавчика альфонса вместо всех тех нищих маразматиков, которые за мной увиваются.

Четверг, 23 января

Кстати, о нищих маразматиках: позвонил бывший. В отчаянной попытке вычеркнуть меня из сердца и найти работу он уехал в Австралию и работает экскурсоводом на молодежном туристическом маршруте (ума не приложу, как его туда взяли: ему за сорок, чему свидетельство – солидное брюшко).

Однако, видимо, из сентиментальности он периодически звонит по мобильному и отключается сразу, как я возьму трубку, – наверное, проверяет, что я не развлекаюсь с другими мужчинами.

Пятница, 24 января

С превеликой неохотой и только на радостях, что ему пришлось пережить тяжелейшую операцию по пересадке селезенки взамен порванной при неудачных занятиях дельтапланеризмом (и откуда во мне такая кровожадность?), согласилась встретиться с Теддингтоном в «Энгус Стейкхаус» на Оксфорд-стрит.

Не обращая внимания на доносящееся из кухни жалобное мычание и на то, как Теддингтон неаппетитно вынимает изо рта куски рогов и копыт, плюнула кровью в официанта, который понял мое слово «слабозажаренный» как «еще заметно дышащий». Потом, не слушая жалобы Теддингтона на музу (которую ничуть не растрогали его воздушные подвиги), потащила его в соседнее кафе – пусть закажет более удобоваримый источник гемоглобина. Там ко мне пристал какой-то америкашка – думал, я угощу его пивом только за то, что он спутал меня с Камерон Диас.

Суббота, 25 января

Вынуждена была встать ни свет, ни заря, чтобы попасть в церковь – исключительно ради Анжелиной свадьбы. Удачно пропустив скоропалительную помолвку и скомканный девичник, думала заодно проманкировать торопливой церемонией и поспешным угощением в китайском ресторанчике. Однако в последний момент решила пойти: все-таки я свидетельница. Пусть на Анжелиной свадебкой фотографии будет хоть одно приятное лицо.

В церкви все пошло наперекосяк, особенно когда Анжелин папаша поймал жениха, бежавшего почему-то не к алтарю, а к выходу. Под конец исключительно нудной церемонии Анжела разрыдалась – думаю, не столько от полноты чувств, сколько от того, что жених, говоря «да», украдкой бросал на меня страстные взгляды.

Разочаровала подружек невесты, поймав букет. Должна признаться, это было несложно: я в лайкровом мини-платье оказалась куда проворнее, чем они в своих викторианских оборках.

Воскресенье, 26 января

Очередной докучный звонок от бывшего, который по-прежнему развлекает туристов в Австралии. Впрочем, думаю, на этот раз он позвонил ненамеренно, потому что не заметил, как я сняла трубку. Скорее всего, мобильник лежал у него в кармане и кнопка повторного звонка нажалась сама собой. В итоге мне пришлось два часа слушать, как он пыхтит, поднимаясь на Айерс-рок, прежде чем у мобильного сели батарейки. Предпочла бы не слушать, как он совершает смертельное для человека такой комплекции восхождение, но трубку не вешала – у моего бывшего тарифный план с низкой абонентской платой. Можно надеяться, что каждая минута обошлась ему примерно в сто фунтов.

Понедельник, 27 января

Характерная история – впервые в этом году купила продукты в магазине и тут же вынуждена была спустить их в мусоропровод: прочла в женском журнале, что продукты длительного хранения содержат консерванты, вызывающие преждевременное старение.

Похоже, придется обходиться свежими фруктами, овощами и собачьим кормом (который зазря стоит в буфетной с тех самых пор, как шесть дней назад трагически пропал Лестер).

Вторник, 28 января

После совершенно отвратительного завтрака вынуждена была мчаться в аэропорт – забирать тяжелобеременную Анжелу. Она в полной истерике: вынуждена была прервать медовый месяц на Тосса-дель-Мар. Уверена, она застукала милого за извращенным занятием – покупкой маек местного производства.

Прожив в счастливом браке три дня и две ночи, Анжела уже подумывает о разводе. Говорит, что Оболтус, быть может, не идеальный муж. Хотелось ответить: «О чем ты, милочка, думала, когда он на первом свидании затаскивал тебя в свой драндулет?»

Мужественно удержалась от дешевых попреков, сочувственно посопела, отвезла Анжелу домой и сказала, что всегда готова прийти на выручку ей и будущей крошке. Думаю, что ничем не рискую, – наверняка к концу недели они с Оболтусом помирятся.

Среда, 29 января

Попробовала собачий корм. Теперь понимаю, почему Лестер вечно ходил по дому с такой кислой миной.

Четверг, 30 января

Проснулась в холодном поту: услышала в ночной телепередаче, что женщинам после тридцати пяти приходится довольствоваться мужчинами по вызову, вечеринками «для тех, кому за…» и кошками – а у меня на все это страшная аллергия.

Помчалась к доктору Амуру и сказала, что у меня женские проблемы. Тот, превратно истолковав диагноз, который я себе поставила, достал резиновые перчатки и гинекологическое зеркало. Пришлось объяснить, что у меня проблемы совершенно иного толка: психосоматическое расстройство на почве сексуальной подавленности, поскольку я уже некоторое время не предавалась бешеной страсти с представителем противоположного пола.

Подозреваю, что красавчик доктор охотно удовлетворил бы меня здесь и сейчас, однако он проявил похвальную выдержку и назвал адрес известного психолога в Блумсбери.

Выяснив, что психолог – разведенный и разговорчивый мужчина, вышла от врача слегка окрыленной: по крайней мере, мне будет на ком попрактиковать женские чары.

Пятница, 31 января

Зла, как черт. Выбросила на ветер несколько сот долларов, только чтобы выслушать от очкастого зануды, что причины моих любовных неудач – в эгоцентричной самовлюбленности. Хотелось спросить: «А чего бы иначе я стала сюда переться и сидеть у вас шесть с половиной часов?»

Решила заручиться мнением незаинтересованной стороны и позвонила брату Бигллсу в Сенегал, где тот по-прежнему травит с самолета посевы. Когда я, наконец, сделала короткую паузу – перевести дыхание, Биллс признал, что у меня действительно есть привычка монополизировать беседу, и подтверждение тому – счета за наши с ним телефонные разговоры.

Суббота, 1 февраля

Решила вести новую жизнь до тех пор, пока заарканю своего Ромео. Вошла в «Кафе де Пари», подсела к первому же мужику, который бросил на меня заинтересованный взгляд, прикусила язык и стала слушать, как он рассказывает о себе.

Кончилось тем, что я заснула в кафе.

Воскресенье, 2 февраля

Решила излить мои любовные горести Теддингтону в «Карете и лошадях».

Теддингтон щедро плеснул мне «Абсолюта» в пол-литровую кружку и, не успела я открыть рот, спросил, нельзя ли в моей колонке продернуть его недругов. Я взяла за правило не писать о социальных несправедливостях, чтобы не показаться пристрастной. В итоге чуть не поперхнулась водкой, торопясь выпить ее одним глотком – боялась, что горе-литератор, услышав отказ, вырвет у меня кружку.

По счастью, Теддингтон сильно заторможенный и цедит слова в час по чайной ложке, так что я успела выпить и эту порцию, и еще несколько, прежде чем он изложил суть дела. Наконец грохнула об стол кружкой из-под водки и коротко ответила, что не стану писать о его контрах с медицинской страховой компанией – у меня есть дела поважнее, но рада слышать о начавшейся продолжительной тяжбе – по крайней мере у него, не останется времени на дурную прозу.

Понедельник, 3 февраля

Похмелье такое, что не могу шевелиться, а уж тем более – идти и знакомиться с мужчинами.

Вторник, 4 февраля

Вечером отправилась с Фергюсоном на вечеринку «для тех, кому за тридцать», замаскированную под конкурс бальных танцев неподалеку от площади Пиккадилли. Фергюсон в перьях и блестках выглядит ужасно, но я, так и быть, составила ему компанию, потому, что он снова без партнера. (Прежняя любовь – Форест, тот самый, который увлекается эзотерикой, отменил визиты горничной, после того как Фергюсон, протирая каминную полку, нечаянно тронул его целительные кристаллы.)

Как только вошли в зал, сгрузила Фергюсона другому гомику, а сама решительно направилась в угол, где стояли гетеросексуалы. Выбор, честно скажу, был невелик, но я все-таки ухватила дядечку с самой густой перхотью и поволокла танцевать. Абсолютно не ведая о феминизме и равноправии, мой партнер попытался вести. Последовала короткая борьба, в результате которой он оказался на лопатках, а я – к разочарованию дядечки – отнюдь не пала ему на грудь.

Среда, 5 февраля

Сижу в позе лотоса посреди склада в Камдене и бросаю испепеляющие взгляды на Элизу – она сказала, что тут самое место знакомиться с мужиками. Надо было сообразить, что мужчина, который занимается йогой, вряд ли бросит меня на капот своего «БМВ» и замучает любовью, прежде чем вытащить пухлый бумажник. Кроме того, решительно не понимаю, как можно расслабиться, сидя на холодном жестком полу с риском заработать грыжу и геморрой.

Четверг, 6 февраля

В последней отчаянной попытке избежать одинокой старости направилась в рабочий паб на окраине города вместе с удачливой шлюшкой Фебой. Заведение, объяснила она, старомодное, чисто мужское, так что от мужиков придется отбиваться моей сумочкой «Прада». И впрямь наше появление было встречено гробовой тишиной. Хотелось бы думать, что все смолкли от восхищения, хотя, полагаю, здешние посетители просто никогда не видели женщину в платье из натурального волокна. А может быть, дело в Фебе, которая теперь везде ходит с плеткой и в черной маске на молнии.

Мы взяли по пиву (на просьбу о банановом дайкири бармен сделал непонимающее лицо), и мужчины возобновили разговор. Когда один из них начал ругаться и немного увлёкся, другой ткнул его локтем в бок и попросил «не выражаться, потому что здесь дамы». Конечно, приятно видеть, что на окраинах Лондона еще жива рыцарская учтивость, но слово «дамы» неприятно резануло мне слух – в нем слышится явная дискриминация по возрасту.

Пятница, 7 февраля

Вооружилась ведерной банкой корректирующей жидкости и весь день замазывала год рождения в паспорте и водительских правах.

Процесс прервался, когда позвонил один из семи телефонов Франджипани. Филантропка сообщила, что вернется раньше намеченного, поскольку умасливать аристократических родственничков в Гонконге – слишком большая плата за долю в наследстве.

Новость, мягко говоря, привела меня в легкую панику. Чуть не слиняла в ночи, представив, в какую ярость придет Франджипани, узнав, что я уволила садовника, подумываю переманить уборщицу-македонку и сплавила с глаз долой Лестера – мопса настолько породистого, что кредит на покупку дома брали под залог его родословной.

Суббота, 8 февраля

Подделка документов сильно затруднила мою личную жизнь, поэтому решила использовать свою популярнейшую газетную колонку в качестве персональной службы знакомств. Увы, мне пишут исключительно отчаявшиеся психи – непонятно почему, ведь я стараюсь выставить себя в самом привлекательном свете.

Единственный нормальный воздыхатель за всю эту неделю – Фрэнк из Финчли. Пишет, что ему семьдесят, он пенсионер и экономит на леденцах, чтобы покупать «Лондонский сплетник» и читать о моих юношеских безумствах.

Написала строгий, но дружеский ответ, что не заинтересована в знакомстве, если только он не похож на Шона Коннери или не застрахован на семизначную сумму.

Воскресенье, 9 февраля

С утра пораньше вышла охотиться на мужчин. Направилась в Гайд-парк, расставила хитрый проволочный силок и стала ждать, когда какой-нибудь пузатенький бизнесмен – любитель побегать трусцой – рухнет к моим ногам и будет вынужден свести более близкое знакомство. За полдня улов составили две старушки и пудель… Утратила всякий охотничий азарт и ушла домой.

Понедельник, 10 февраля

По-прежнему не готова безропотно превращаться в старую деву и собираюсь за отмеренный мне краткий срок отыскать спутника жизни. Особенно остро почувствовала эту необходимость после встречи с Софи в баре «Ночная кошка».

Вежливо выслушивала жалобы на горестную участь одинокой лесбиянки, потом не выдержала и грубо ответила, что не вижу поводов для беспокойства: если верить статистике, количество одиноких женщин старше тридцати пяти оставляет ей огромный простор для выбора.

Вторник, 11 февраля

Последние остатки самоуважения разбились вдребезги.

Сегодня утром бывший заявился абсолютно не таясь и без всякой аппаратуры для внешнего наблюдения. Стоял перед дверью со всей гордостью и бесстрашием, на какие способен взрослый дядя, одетый только в кожаные ковбойские штаны и собачий ошейник. Насколько я сумела понять (а надо сказать, из-за пышных усов речь его стала довольно неразборчивой), за время пребывания в Австралии его мужская дружба с одним из туристов переросла в нечто большее, и мне с этой стороны больше опасаться нечего. В итоге заявление, которое я недавно отнесла в полицию, лишилось всякого смысла и грозит не столько подчеркнуть мою желанность, сколько сделать меня предметом насмешек.

Одно утешение: бывший поклялся, что смена ориентации связана не с нашим четырехлетним романом, а с более ранней детской травмой, когда его заставляли смотреть голливудские музыкальные комедии.

Бывший ушел в голубую даль, я бросилась звонить Ферпосону, но тот вместо моральной поддержки только спросил телефон моего бывшего.

Среда, 12 февраля

В тщетной попытке поднять себе настроение обошла книжные магазины на Черинг-Кросс-роуд, представляя «31/2 минуты» на их полках. Только время зря потеряла.

Четверг, 13 февраля

Тоска перешла в глубочайшую депрессию после визита Анжелы: ока заявилась без звонка, грохнула на стол заявление о разводе и сказала, что, поддавшись на мои уговоры, решила дать Оболтусу пинка, поэтому мне и вести ее в роддом, когда придет срок.

Пятница, 14 февраля

Валентинов день

Исключительно скудный урожай в этом году. Одна завуалированная угроза смерти от Себастьяна в виде траурного венка (видимо, он так и не забыл пейнтбольной шутки – вот злопамятный!) и одна алая роза на лобовом стекле автомобиля. Поскольку тайные воздыхатели, как правило, оказываются либо уродами, либо психами, я протянула поперек лобового стекла колючую проволоку с запиской: «Еще раз оставишь тут мертвые растения – пеняй на себя».

Покуда я готовилась выйти на ночную охоту с подругой по несчастью Элизой, позвонила перекати-поле Каллиопа. Сказала, что ее временно приютила в Нью-Йорке ассоциация молодых христианок, и еще, что исколесила Азию, Ближний Восток и Европу, но так и не нашла, кто бы захотел с ней переспать.

Убийственная новость. Если в путешествии через полмира никто на нее ни разу не покусился, где уж мне поймать счастье, фланируя взад-вперед по Кингс-роуд.

Суббота, 15 февраля

Во второй половине дня выпихнула из постели дюжего жеребца-бармена и отправилась в Сохо – бывший босс пригласил на обед в недорогой ресторанчик. Надеется заманить меня обратно в агентство – Церберша, которая теперь исполняет мои обязанности, стала вести себя как настоящий творческий работник, то есть запросила немыслимую оплату.

С ужасом узнала, что в основном зале не курят – дымить пожалуйте в бар. Перебралась туда вместе с тарелкой, оставив шефа в одиночестве за накрытым на двоих столиком. Общались на расстоянии при помощи жестов: он десятью пальцами показывал, сколько собирается мне платить, а я фигурой из трех отвергла это предложение.

Воскресенье, 16 февраля

Благодетельница Франджипани вернулась из Гонконга, застала в особняке полный бардак (я как раз ногтями отскребала корректирующую жидкость от антикварного лакового стола) и любезно предложила поселить меня на месяц в «Хилтоне» – пока отыщу себе жилье. Приступ щедрости объяснился просто: хоть двоюродная бабка Амелия, вопреки ожиданиям, и не сыграла в ящик, зато Франджипани за время недолгого визита сумела-таки подцепить холостого банкира. У него три ювелирных магазина в Лондоне и шикарная гостиница на острове недалеко от Квинсланда.

Услышав все это, подумала было затребовать еще более фешенебельный отель, но вовремя сдержалась. Боюсь, когда Франджипани узнает, что Лестер вовсе не в ближайшем собачьем косметическом салоне, где ему делают очередную лицевую подтяжку, мне придется довольствоваться ночлежкой.

Понедельник, 17 февраля

Проснулась и узнала, что Франджипани заботливо сложила мои чемоданы и заказала такси до отеля.

Номер не ахти, зато мини-бар глубокий и вместительный. Коридорный, наверное, несколько удивился, когда я с ходу принялась прыгать на кровати, проверяя пружины, – вдруг ко мне ночью заглянет какой-нибудь гость мужской разновидности.

Вторник, 18 февраля

Утром открываю глаза и слышу, что со мной рядом тихонько посапывает Элиза. В первый жуткий миг подумала, что поддалась плотским соблазнам нетрадиционного толка. В памяти осталось совсем немного: вчера Элиза приперлась и стала уговаривать, чтобы я открыла четыре бутылки французского шампанского по сто фунтов за штуку, – видимо, в отместку за тот случай, когда я выпила все ее гадкое домашнее вино. По счастью, когда Элиза, наконец, проснулась, она не посмотрела на меня с нежностью и не предложила сочетаться браком. Так что, думаю, ничего между нами не было.

Вечером нагрянули другие друзья-халявщики (Фергюсон, Феба и Анжела) попользоваться моим мини-баром и услугами в номер. Думали, я плачу. Содрала с них по пять сотенных и осталась, таким образом, в солидном плюсе, потому что расплачиваюсь за все кредитной карточкой Франджипани.

Среда, 19 февраля

Утром, валяясь в постели, нечаянно включила канал для взрослых и увидела Джона Уэйна Боббита – того самого, которому жена отрезала член, – в действии. Не понимаю, чего ради он возился со всеми этими дорогущими микрохирургическими операциями по восстановлению и наращиванию – все равно ни одна женщина не почувствует разницы.

Четверг, 20 февраля

Вчерашние жалкие потуги мистера Боббита напомнили мне, что не всем нам одинаково везет в жизни.

Под натиском внезапно проснувшейся совести пригласила в номер нескольких беспризорных ребятишек – покормить и строго наставить на путь истинный.

Надо сказать, что я наткнулась на вопиющую неблагодарность. Мерзкие сопляки воротили нос от окуня на гриле и отказывались пить кока-колу,пока я не плесну туда виски. Мало этого, они еще и пытались стянуть полотенца, банные халаты, постельное белье, подушки, матрас, утюг, фен, телевизор и все остальное, что я намеревалась прихватить с собой из номера.

Пятница, 21 февраля

Пять дней подряд завтракала в постели и, наконец, поняла, что пресытилась роскошной жизнью. Надо сказать, вовремя, потому что Франджипани прислала факс: мол, хорошенького понемножку, и она аннулировала кредитку. Вот стерва! Наверное, узнала про Лестера.

Вынуждена была спуститься из номера и дожидаться, пока служащий отеля подгонит мою «хонду-сивик». Из машины стала названивать по мобильному «друзьям». Некоторые сразу отказывались принимать вызов, услышав, что оплата разговора будет произведена за их счет, другие категорически отвергли мое щедрое предложение пожить у них несколько месяцев. Не стала звонить только Софи (вдруг она неправильно меня поймет) и Анжеле (не ровен час она ухватится за возможность заполучить бесплатную няньку).

Суббота, 22 февраля

Проснулась на Фулхем-бродвей в пять минут девятого. Шея задубела, йоги свело. Поднимаю глаза и вижу, что мне под дворник подсовывают квитанцию на штраф – я поставила машину на тротуаре перед конторой по найму жилплощади. Хуже того, когда я просмотрела список свободных квартир, выяснилось, что единственную пристойную можно будто посмотреть только завтра.

Проглотила гордость, поехала в Кентиш и с несчастным видом встала перед Теддингтоновым складом. Мой друг-графоман наконец сжалился и сказал, что я могу остаться на ночь, если соглашусь прочесть первые главы его новой неудобоваримой книжонки.

Предпочла принять пузырек транквилизаторов от доктора Амура и переночевать в машине на соседней улице.

Воскресенье, 23 февраля

Спала так крепко, что не услышала сигнализацию, когда воры обчищали мою машину. Унесли все компакт-диски (за исключением Марайи Кэри, Селин Дион и «Лайтхаус фэмили»). Выбравшись на тротуар, увидела, что колпаки с колес тоже сняли. Немедленно получила непристойное предложение от бомжа-инвалида, который принял меня, нечесаную и помятую, за ночную бабочку.

Рванула к Элизе в Камден помыться и погладить одежду. Та нехотя запустила меня в ванную, старательно не замечая громких намеков, что такой статной красавице, как я, негоже ночевать в тесной «хонде-сивик». Когда я уходила, у Элизы проснулась совесть, и она в дверях сунула мне влажные салфетки и портативный утюг, который включается в прикуриватель автомобиля.

Поехала в Кенсингтон смотреть квартиру и услышала, что могу въехать во вторник, если представлю хотя бы одну рекомендацию с прошлого места жительства.

В качестве последнего средства дала телефон риэлтера, которого как-то допустила в свою койку, поддавшись очередному приступу неразборчивости.

Понедельник, 24 февраля

Провела жуткую ночь на исключительно шумной стоянке перед «Мак-авто». Проснулась от того, что какой-то юный хулиган попытался выкинуть обертку от биг-мака в мое приоткрытое окно. Я спросонок обычно не отличаюсь благодушием, поэтому скоро он у меня завопил, как поросенок. Стребовала сумму, на которую можно купить два гамбургера и чашечку крепкого кофе, и только после этого отпустила кнопку поднимания стекла, чтобы он смог выдернуть пальцы.

Такая нервотрепка, да еще до семи утра, совершенно выбила меня из колеи, поэтому решила поехать на Портобелло-роуд и заранее отыскать место для парковки – мы с Софи договорились в восемь вечера встретиться в «Графе Лонсдейле». К полуночи отыскала место под знаком «Стоянка запрещена» на одной из тех улочек, которые в темноте все на одно лицо, – особенно после двенадцати бокалов «Кровавой Мэри».

Едва войдя в бар, моя розовая подруга скорбно сообщила, что, не добившись взаимности от девушки своей мечты, намерена перейти линию фронта и попытать счастья с противоположным полом.

Я, естественно, пришла в ужас при мысли о дополнительной конкурентке. Такое предательство, холодно сказала я, снести невозможно, и лучше нам больше никогда не видеться.

Софи сглотнула и мужественно кивнула. Когда я величаво направилась через дверь к своему автомобилю, в глазах ее стояли слезы.

Вторник, 25 февраля

Провела унизительнейшие полночи в полицейском участке по ложному обвинению в попытке угнать чужую «хонду-сивик», которую я в легком подпитии приняла за свою (не ведая, что моего собственного четырехколесного друга увезли эвакуаторы), после чего вынуждена была заплатить грабительскую сумму за штрафную стоянку и, совершенно сломленная, отправилась на новую квартиру в Кенсингтоне.

Среда, 26 февраля

Приобретенное впопыхах жилье приносит все новые неприятные сюрпризы. В частности, только что обнаружила притаившуюся за дверью ванной стиральную машину. Это значит, что мне нечем будет оправдываться перед менее продвинутыми бой-френдами, когда те спрашивают, почему я до сих пор сдаю белье в прачечную.

Неприятный сюрприз номер два: выхожу забрать и прочесть почту предыдущего жильца и – бац! – напарываюсь на бассейн и спортзал, которыми не имею ни малейшего намерения пользоваться, поскольку стройна и грациозна от природы.

Боюсь, как только мои тучные от природы «друзья» проведают о бесплатном фитнес-центре, они зачастят в гости с пугающей регулярностью.

Четверг, 27 февраля

Несколько часов продрожала в нижнем белье, пытаясь запустить дурацкий агрегат и получить хоть что-нибудь чистое. Пересыпала стирального порошка и в итоге великолепно разыграла балет на льду, поскальзываясь и падая на полу в ванной. Спасла меня Элиза, которая приехала якобы навестить горячо любимую подругу, хотя спортивная сумка сразу выдала ее с головой.

Оставила эту лицемерку пыхтеть и отдуваться на велотренажере, а сама влезла в ее платье (которое оказалось чуть велико, потому что я на два размера стройнее) и махнула в «Лангак» – встречаться с Франджипани и ее новым ухажером.

Явно испугавшись, что ходячий пенсионный фонд предпочтет меня, Франджипани заявилась одна. Судя по тому, что шампанское лилось рекой, благодетельница простила мне пропажу мопса. Ничего удивительного, ведь благодаря этой истории она смогла получить за него страховку.

Пятница, 28 февраля

Как я и ожидала, слух о фитнес-центре распространился с немыслимой быстротой. Фергюсон и Феба, не сговариваясь, заявились с дешевыми подарками на новоселье в одной руке и купальными шапочками – в другой.

Только развернула их, сказав, чтобы больше не появлялись с тостерами и бокалами дешевле двадцати фунтов, как звонит Элиза и говорит, что вчера ее «фольксваген» сломался по пути домой и она по моей вине вынуждена была предстать перед автослесарем в одном спортивном трико, в результате чего впервые за три года заарканила парня.

Просто поразительно, как друзья умеют обернуть к собственной выгоде мои самые трагичные злоключения!

Часть III

Суббота, 1 марта

Сегодня вечером, покуда мое лицо щипали фруктовые кислоты и жгли овечьи мембраны, на свет родилась новая Катя.

Хотелось бы присутствовать при ее неловком, довольно любительском дебюте, но, как сказала я пыхтящей, отдувающейся Анжеле, высаживая ее вместе с сумкой и моей видеокамерой перед роддомом, двенадцать часов естественных родов могут до конца жизни отвратить меня от мужчин, к чему я и без того близка.

Кроме того, я боялась опоздать к косметичке и решила, что всегда смогу посмотреть роды по видео.

Разумеется, из всех друзей лишь я одна рискнула затолкать в свою «хонду-сивик» пятипудовую женщину (рискуя, что воды отойдут на безупречно чистую серую обивку), поэтому взяла с Анжелы клятвенное обещание назвать новорожденного в мою честь, независимо от пола. (Тайно надеясь, что будет мальчик, и еще один представитель мужской породы станет предметом вечных насмешек с моей легкой руки.)

Воскресенье, 2 марта

Вооружившись сигарами, шампанским и бесполым игрушечным монстром, которого нашла сегодня утром в коробке с хлопьями, отправилась в роддом навещать тезку.

Молодая мамаша выглядела полной развалиной, и я немного устыдилась, что нарочно пришла во всем блеске своей умопомрачительной красоты. Анжела вручила мне маленькую Катю, которая тут же завопила многообещающим благим матом. Немедленно вернула орущий сверток Анжеле, объявив, что ребенок – ее копия, хотя на самом деле это вылитый Оболтус, только без волос и более общительный.

Потом прищурилась и, попыхивая кубинской сигарой, ехидно поинтересовалась, где второй родитель. Анжела ударилась в послеродовую истерику и ответила, что он ушел в трехдневный загул вместе со своими безбашенными дружками.

Понедельник, 3 марта

Пошла в супермаркет покупать шариковые ручки: не хватало только тратить на автографы дорогущие чернильные баллончики к «Монблану». Очень странно, но во мне несколько раз закипала злоба на шустрых двухлеток, которые постоянно застревали в колесах моей тележки. Наверное, я просто не в духе.

Когда же смурной подросток принялся читать мне нотацию, что нехорошо проходить через кассу одной покупки с восьмьюдесятью шариковыми ручками, то биологические часы снова остановились. Хорошо, подумала я, ложась в постель одна который раз кряду, что непорочное зачатие случается только с девственницами.

Вторник, 4 марта

Сегодня, проверяя автомат для продажи презервативов, который ношу с собой вместо сумочки, обнаружила, что все сорок восемь штук по-прежнему на месте, хотя я пополняла запас больше двух недель назад.^[12]

В разгар моей романтической инвентаризации влетела Элиза и жутко покровительственным тоном предложила познакомить с кем-нибудь из дружков ее приятеля-автослесаря. Тактично отказалась, добавив, что в состоянии платить за обслуживание моей «хонды-сивик», поэтому в отличие от некоторых не должна встречаться с автослесарями, чтобы ремонтировать ее задешево.

Напомнила Элизе о проклятии Намамбо и сказала, что нехорошо сознательно подвергать человека такой опасности, даже если он по роду занятий вынужден носить промасленный комбинезон. Тут Элиза утерла мне нос, ответив, что уже открыла хахалю свою страшную тайну. Он вполне готов на риск и в подтверждение искренности своих намерений дополнительно застраховался от несчастных случаев.

Когда Элиза убежала забирать его из больницы (он вчера вечером свалился в открытый люк), я вернулась к кучке презервативов, Положившись на слабую память и некоторую дозу самообмана, украдкой выбросила двенадцать с тройными ребрышками, девять «Жеребцов-делкжс» и один «Веселый Роджер»,

Сразу снова почувствовала себя лучше.

Среда, 5 марта

Покуда я практиковалась ставить красивую, с росчерками, подпись на чеках от компании «Презервативы – почтой», позвонила тетка из рекламного отдела моей издательницы и сказала, что, возможно, устроит мне интервью в одном из женских журналов. Предвосхитив мой первый трепетный вопрос, тут же добавила, что вряд ли они захотят поместить мое фото на обложку, Видимо, я считаюсь «маститой», поэтому материал обо мне появится между рецептами и вышивкой.

Мало одного огорчения, еще и получаю дебильное «письмо счастья». Там говорится, что если я не выполню их требования, то к сорока годам останусь толстой, скучной и одинокой. Твердо осознавая, что мне это не грозит, все-таки сочла своей обязанностью отксерокопировать письмо и разослать по факсу десяти самым суеверным безмужним приятельницам.

Четверг, 6 марта

Сегодня, возвращаясь из «Лондонского сплетника» (редактор, чтобы удержать у себя будущую знаменитую писательницу, согласился дать заслуженную прибавку, лишь бы я не забросила его паршивую колонку), прохожу мимо стройки. Стиснула, зубы, приготовившись к похабным: комментариям со стороны работяг, которые притворно-увлеченно работали шестью этажами выше. Невозможно описать мой ужас, когда сверху не донеслось ни единого свистка.

Думая, что ребята меня не заметили (хотя уверена, не каждый день женщины проходят мимо них неспешным, можно сказать, черепашьим шагом – большинство дамочек пробегают опустив глаза и прикрывая руками грудь), повернулась и продефилировала перед стройкой еще раз. Ни одной сальности!

Вынуждена была убедиться, что мои восторженные зрители не попадали с лесов. Взбираюсь на платформу и вижу – стоят шестеро здоровенных амбалов, совершенно целехоньки и, что еще хуже, смотрят на меня без малейшего интереса.

Рванула восстанавливать самоуважение в бар «Атлантик». На Шефтсбери-авеню меня останавливают за превышение скорости (абсолютно несправедливо, поскольку полицейская машина мчалась со скоростью не меньше семидесяти миль в час, чтобы догнать меня, выехать наперерез и остановить.) Приготовилась выслушать обычный шутливо-строгий нагоняй, а вместо этого прыщавый юнец, нечувствительный к девичьим чарам, вкатил мне астрономический штраф.

Естественно, входя в бар «Атлантик», не чувствовала себя юной и беспечной, однако с дерзкой улыбкой спросила пожилого посетителя, сколько, по его мнению, мне лет. Тот был жутко доволен, когда отгадал с первой попытки. Разумеется, я не допила вино, которым он меня угостил, да и не смогла бы, потому что оно полностью впиталось в его пиджак.

Пятница, 7 марта

С возмущением прочла в газете, что студенты протестуют против платы за учебу. Я бы в их возрасте просто обратилась к родителям. И вообще не понимаю, на что эти неблагодарные скоты жалуются, ведь они в отличие от некоторых по-прежнему молоды.

Вечером в попытке сдержать неумолимый бег времени отправилась ужинать с Фебой. В ее присутствии я всегда выгляжу на десять лет моложе, отчасти потому, что так оно и есть. Предложила поехать во «Френч-хаус» в Сохо, чтобы продемонстрировать свои увядшие прелести мужчинам – любителям дам бальзаковского возраста. И на тебе! – официант, явно сочтя, что я забыла дома старческую клюку, подхватил меня под локоток и повел к столику.

Когда он побрел прочь с расквашенным носом, Феба сказала, что я чересчур обидчива. Можно подумать, не она послала в нокдаун кондуктора, который попросил двух беременных женщин уступить ей место!

Суббота, 8 марта

Поздно утром позвонила Элиза. Кажется, она одержима мыслью во что бы то ни стало изменить мой статус одинокой женщины – сколько ни уверяй, что мне нравится быть озлобленной и никому не нужной. Она имела наглость устроить мне свидание с человеком, которого я в глаза не видела! Впрочем, Элиза предупредила, что он отнесся к затее с не меньшей настороженностью, согласился только в качестве мимолетного развлечения и, скорее всего, откажется в последний момент.

Под вечер решила упредить загадочного незнакомца и первой отказаться от встречи. Позвонила Элизе и отменила вечерние планы. Сказала, что я уже дама в возрасте, и мимолетные развлечения – не для меня.

Через час позвонила Элиза и сказала, что мой внезапный отказ раззадорил мистера Анонима. Он мечтает меня увидеть и готов не глядя предложить серьезные отношения…

Такими темпами я смогу еще до первой встречи вытянуть из него предложение руки и сердца!

Воскресенье, 9 марта

Сегодня вынуждена была ехать к Анжеле смотреть кинодебют Кати Второй. Слегка позавидовала тому вниманию, которое эта пигалица получает всего на восьмой день жизни, потом решила вести себя как взрослая, вспомнив, что реальную конкуренцию она составит не раньше чем через шестнадцать лет.

В итоге нечаянно все равно оказалась в центре внимания, бухнувшись в обморок во время невырезанной сцены кесарева сечения.

Понедельник, 10 марта

Решила, что мне еще рано с достоинством ждать старости. Позвонила единственному мужчине, который ценит мою внутреннюю суть, а не быстро блекнущую внешность, и попросила посоветовать хорошего специалиста по косметической хирургии.

Увы, не смогла разобрать фамилию хорошего врача, поскольку Фергюсон только что накачал губы гортексом. До тех пор пока опухлость не спадет и он снова не станет говорить разборчиво, придется мне по примеру стареющих кинозвезд обходиться леской и двумя одежными крючками.

Это создало определенные затруднения, ведь сегодня вечером я должна была встречаться с загадочным незнакомцем. Элиза сказала, что мистер Аноним организовал прогулку на воздушном шаре с пикником. Поскольку вид у меня плачевный, решила подогреть его нетерпение старым проверенным способом: позвонила за час до назначенного времени и отменила встречу.

Вторник, 11 марта

Из-за ленивых, эгоистичных работников общественного транспорта, которые воспользовались старым предлогом увильнуть от работы – объявили забастовку, моя домработница-македонка опоздала сегодня на несколько часов. Ей пришлось идти на своих двоих скрюченных артритом ногах.

Заботливо помогла ей встать на четвереньки, чтобы она помыла пол на кухне. Сама встала рядом и принялась смотреть, чтобы не заметала мусор под холодильник, – с этими домработницами нужен глаз да глаз.

Собирая крошки с пола скрюченными узловатыми пальцами (я все не соберусь купить щетку), она бодро поведала, что учится живописи. Добавила, что собирается участвовать в конкурсе портретов под эгидой Королевской академии художеств, поэтому ищет известную британскую личность, которая согласилась бы ей позировать.

Я, разумеется, сказала, что соглашусь только за половину ее премии с условием значительной скидки на дальнейшие услуги по дому. Она была явно растрогана моим благородством, но отказалась, добавив, что ищет кого-нибудь посолиднев (читай, постарше).

Сняла крючки и леску.

Среда, 12 марта

В порядке подготовки к кампании по раскрутке книги, которая начинается со следующей недели, открыла собственный личный веб-сайт, чтобы почитатели-мужчины слали мне восторженные отзывы и номера кредиток.

Четверг, 13 марта

«3 1/2 минуты длиною в вечность» поступили во все фешенебельные книжные магазины и лавчонки. Поскольку скупердяйка-издательница зажала торжественную презентацию, я заставила Теддингтона проглотить зависть и отправиться со мной в импровизированный рекламный тур.

Несколько часов бегали по округе, извлекая мой шедевр из темных углов и рассовывая на полки с бестселлерами. Менеджер крупного магазина несколько удивился, когда я встала за прилавок, достала шариковую ручку и выстроила покупателей в очередь за автографами. Все обмирали от восторга, включая курьера, забежавшего отдать пакет, – за исключением продавца, который решил использовать раритетное первое издание в качестве подставки под горячее.

Пятница, 14 марта

Зашла на свой личный веб-сайт проведать интернет-обожателей. Обнаружился только один. «Хэнк» заверил, что он биржевой маклер на Манхэттене, хотя, судя по ужасающей грамматике, он был стипендиатом в Гарварде. Естественно, в самый ответственный момент, когда он собирался назвать размер своего банковского счета, ноутбук отрубился, и я осталась в состоянии глубокой неудовлетворенности.

После такого облома на личном фронте тронулась к Элизе в Камден – решила отправиться с ней и с ее автослесарем в загородную поездку. Элиза несколько удивилась, зная, что сегодня вечером я должна встречаться с мистером Анонимом на берегу Темзы. Забрасывая дорожную сумку от Луи Вуиттона в драндулет Элизиного хахаля, объяснила, что ничего страшного: покатается на кораблике, пообедает один – только сильнее станет обо мне мечтать.

По пути на юг заметила, что на автослесаре уже сказывается проклятие Намамбо, По счастью для Элизы, он относится к этому совершенно спокойно. А мне вот очень даже не по себе было ехать по серпантину в машине, которую ведет человек с повязкой на глазу, замотанной рукой и обеими загипсованными ногами. Честно скажу, что сидела на заднем сиденье и тряслась мелкой дрожью.

После трех бутылок шампанского и половины аптечки вывалилась из машины и вплыла в коттедж относительно целой и невредимой.

Суббота, 15 марта

Проснулась с дикого бодуна. Автослесарь трогательно пытался открывать зубами пивные бутылки, чтобы запить несъедобный завтрак, который Элиза сварганила для своих разношерстных гостей.

Потом автослесарь вместе с другими представителями сильного пола отправился в местную бильярдную, а мы, женщины, остались мыть посуду. Схватила полотенце и принялась им деловито помахивать. Потом устроилась в уголке и углубилась в «31/2 минуты» в глупой надежде, что кто-нибудь спросит фамилию автора.

Вечером решили затеять пиршество, но я, отстаивая феминизм, по примеру мужчин не принимала участия в готовке.

Вечером произошла безобразная сцена: пятеро кретинов явились без приглашения и затеяли из-за меня драку. Увы, все они были не в моем вкусе, поэтому оставила их сражаться пивными бутылками и ушла в кровать, только чтобы обнаружить там неизвестного ухажера.

Выставила его вон, потом проверила простыни на предмет блох.

Воскресенье, 16 марта

Снова проснулась с жутким похмельем. Все собрались на природу, прогуляться пешком (или ползком) по холодку. Отговорилась тем, что хочу дочитать книжку – уж очень талантливый автор ее написал.

Один из друзей автослесаря – вот гнида! – сказал, что прочел и там одна муть. Отбрила его, заметив, что он, наверное, читал ее вверх ногами.

Домой вернулась пораньше. Еще раз перечла книжку, пытаясь найти, где же там муть.

Понедельник, 17 марта

Очередные нападки со стороны «литературных» критиков. «Возмутительная мерзопакость…», – возмущается один. «Не стоит бумаги, на которой напечатана», – вопит другая.

Ответила обоим, что ожидала с их стороны большей поддержки по отношению к собственной дочери.

Вторник, 18 марта

Вскакиваю ни свет ни заря, чтобы в прямом эфире дать интервью Лондонской радиостанции. Естественно, с недосыпу злая как черт, а тут еще идиот-ведущий подливает масла в огонь, спросив, о чем книга.

«Сам прочти!» – рявкаю я и бросаю трубку.

Вечером звонит тетка из рекламного отдела издательства, начинает меня песочить за невежливый разговор с мистером Ведущим и даже грозится отменить завтрашнее телевыступление. Отговорилась тем, что телефон отрубился во время интервью, поскольку по вине одного особо скупердяйского издательства мне нечем платить по счетам. Кроме того, объясняю, что редко встаю до двенадцати, поэтому не могу давать интервью утренним передачам – особенно на местном канале.

Среда, 19 марта

Пришлось ехать на телестудию раскручивать «3 1/2 минуты» в вечернем ток-шоу. Таксист повез меня дальней дорогой – наверное, набирался храбрости попросить автограф (который я бы все равно не дала).

На студии гримерша спросила, нет ли у меня аллергии на какие-нибудь тени для век. Выразительно ответила, что есть, на розовые и лиловые. Должна сказать, что она неплохо справилась, при том, что гримировать меня все равно, что подмалевывать шедевр Ренуара.

Задерганный продюсер успел предупредить, что шоу на грани срыва: какой-то старичок ветеран захлопнул свои ключи в машине, и вся последовательность выступлений полетела к чертовой матери.

В итоге беспрерывно кашляющий ведущий почему-то вообразил, что я пришла поговорить о слабительных; хотела вправить ему мозги, но из уважения к старости не стала, и пятнадцать минут мило чирикала о том, как новомодный слабительный препарат помогает сбрасывать вес.

Четверг, 20 марта

В сплошном потоке машин какая-то домохозяйка затормозила перед моей «хондой-сивик», забибикала, опустила стекло и принялась истерически вопить, что видела меня по телику. Скрючилась за рулем, жалея, что не могу по примеру других знаменитостей огреть ее клюшкой для гольфа.

Чувствуя, что бремя славы становится невыносимым, заскочила в ближайший паб опрокинуть рюмочку для успокоения нервов. Сразу за дверью натыкаюсь на съемочную группу. Прикрываю лицо сумочкой «Прада», бормочу «без комментариев», и слышу от бармена, что телевизионщики будто бы снимают репортаж о городской жизни, а не охотятся за знаменитой авторессой. Умеют же некоторые врать, не краснея!

Пятница, 21 марта

Чтобы уберечься от назойливой прессы и публики вообще, забаррикадировалась в квартире, заложила почтовый ящик мешками с песком и отключила телефон.

Суббота, 22 марта

С облегчением могу сообщить, что за последние сорок восемь часов в дверь ни разу не постучали.

Воскресенье, 23 марта

Вышла в прихожую посмотреть, не проникли ли туда папарацци, и обнаружила всего-навсего богатейку Франджипани, которая «просто заскочила», чтобы потрясти у меня под носом брильянтом размером с мой ноутбук. Хитрыми кознями не допуская меня до своего банкира, она, кажется, вытянула-таки из него брачное предложение.

Легла в постель совершенно разбитой.

Понедельник, 24 марта

Подключила телефон и тут же об этом пожалела – позвонил Теддингтон и начал плакаться в жилетку: оказывается, он приемный ребенок, но узнал об этом только сейчас. Я ничуть не удивилась, поскольку и раньше со всей мягкостью указывала, что его предки – успешные люди, и непонятно, как они могли произвести на свет такую бездарность.

Кажется, убедила его не разыскивать настоящих родителей. Вдруг они оба госслужащие, это ж позору не оберешься.

Вторник, 25 марта

Фергюсон теперь тоже со мной не разговаривает.

Измаялась киснуть дома и ждать нашествия репортеров, поэтому решила развлечься. Зная, что Фергюсон уже надел смокинг, сунул в микроволновку попкорн и с замиранием сердца устроился на всю ночь смотреть Оскаровскую церемонию, позвонила и скороговоркой перечислила всех победителей – их назвали в вечернем выпуске новостей. Я так делаю каждый год – мог бы уже привыкнуть и посмеяться.

Среда, 26 марта

Видимо, с целью освоить иностранные методы прелюдии Феба вытащила меня из добровольного заточения в какой-то элитный кинотеатр, чтобы я за свои кровные посмотрела фильм, который забесплатно крутят на Четвертом канале.

Выхожу посреди сеанса; человек десять японских фотографов наводят на меня объективы и машут как сумасшедшие. Только хотела высказать, что думаю о назойливых репортерах, как выясняется, что эти наглые рожи просят меня сфотографировать их.

Четверг, 27 марта

Слегка расстроилась из-за возмутительного невнимания прессы. Наверное, поэтому оказалась совершенно глуха к жалобам агентыш.

Накачалась до бесчувствия в баре «Савой», поскольку это было чуть интереснее, чем выслушивать нытье, будто я самая невыгодная ее клиентка. Горе-литагентша нудела весь вечер, что издательство хочет повесить на нее астрономические судебные издержки, которые несет по моей вине.

Оказывается, каждое второе слово в «31/2 минутах» или клеветническое, или оскорбительное, или то и другое вместе. Хуже того, мистер Импотент устал от шуток, что он быстрее прививки от гриппа, и намеревается вчинить мне иск. (Хотя ума не приложу, как он будет доказывать в зале суда, что может продержаться дольше таймера для варки яиц.)

Пятница, 28 марта

Страстная Пятница

Только что прокуковала два часа в «Мэзон Берто», дожидаясь мистера Анонима. Кажется, прежнее маленькое кокетство вышло-таки боком, и он в обиде на прежние отказы решил сделать мне ручкой.

Дальше – новое расстройство. Пришлось идти с Анжелой и маленькой Катей в кафе «Богема». Покуда Катя-младшая срыгивала материнским молоком мне в тарелку, официант стоял рядом и сюсюкал, абсолютно не обращая внимания на то, как куда более привлекательная Катя-старшая перебарывает позыв к рвоте.

Весь вечер была в депрессухе, хоть и отправилась обедать с Франджипани и ее женихом-банкиром в «Лантан». Это дуреха думает, что может за него не волноваться, раз они уже подписали брачный контракт. Однако на случай, если он все же решится бросить на ветер половину своих золотых акций, она пригласила нескольких его бездетных коллег – развлекать меня.

Поскольку в мои намерения решительно не входит делать кого-нибудь из этих кретинов отцом, сидела и ехидничала на их счет, а также развлекала наш столик (и все соседние), разыгрывая в лицах Анжелино поведение за ленчем.

К концу вечера Франджипани как-то странно притихла. Даже ушла незадолго до того, как я доела, не дождавшись, когда ей вернут кредитку. Думаю, обиделась, что мое декольте привлекает такое внимание со стороны ее нового жениха!

Суббота, 29 марта

Включила автоответчик, боясь, что Анжела поймает на слове и оставит сидеть с тезкой. И дернул меня черт вчера посулить себя в няньки, до того как позвонил Фергюсон с куда более интересным предложением – прошвырнуться с ним по Одц-Комтон-стрит.

Однако единственное сообщение на автоответчике оказалось от самого Фергюсона – он сообщил, что ему делают срочную пересадку кожи в ожоговом центре. Якобы он заснул в солярии, и теперь у него ожоги третьей степени на девяти десятых тела. Не знаю, может быть, теперь в ожоговом центре транслируют медленную эротическую музыку, но я, судя по звукам на заднем плане, склонна думать, что у Фергюсона нашлось на вечер занятие поинтереснее.

Ну почему все вокруг – законченные эгоисты, готовые предать меня ради собственных развлечений!

Воскресенье, 38 марта

Пасха

Покуда я взбивала себе праздничный гоголь-моголь, зазвонил телефон. Не подумавши, сняла трубку. О ужас! Это Анжела, просит сегодня ночью покараулить маленькую Катю, потому что они с Оболтусом решили помириться, – надо думать, на заднем сиденье его машины, где и началась вся трагическая история.

Я, конечно, двумя руками за здоровую семью и ничуть не озлоблена из-за собственного одиночества и все же была вынуждена отказаться – боюсь подхватить коклюш. Пообещала Анжеле посидеть с крошкой, как только та получит все необходимые прививки и достигнет половозрелого возраста.

Потом пошла к Элизе на девичник – ее хахаль-автослесарь лежит в больнице с заштопанной физиономией (утром налетел на фонарный столб).

Элиза получила несправедливо большое пособие по сокращению штатов на моей прежней работе (которая по-прежнему реорганизуется с пугающей быстротой). Сказала, что подумывает на эти деньги открыть шикарный ресторан в Ислингтоне. Судя по той жрачке, которой она нас потчевала, ей лучше открыть ларек в Брайтоне. Впрочем, последнее соображение я мудро оставила при себе: лучше не открывать рот, когда жуешь исключительно жесткую ореховую котлету.

Понедельник, 31 марта

Проснулась, кажется, с ботулизмом, который подхватила вчера у Элизы. Все, больше я у нее не ем! Позвонила в «скорую» и на телевидение. По пути в больницу слабо заигрывала с фельдшером, а по прибытии мученически, но обворожительно улыбнулась собравшимся папарацци.

И надо же как нехорошо вышло! Обследование показало, что у меня всего лишь небольшая простуда – видимо, заразилась от Молодого Либерального демократа, с которым общалась позавчера*. Хотя точно сказать не могу, все было как в тумане после пятнадцатой порции водки, которую он мне заказал в тщетной попытке добиться моего расположения.

Вышла из больницы под грозными взглядами прессы и жалостливыми – медперсонала. Подозвала такси, потрясая коробочкой шипучих таблеток от простуды и бражкой с телефонами двух спасателей, медбрата и упомянутого фельдшера.

Возвращаюсь домой и нахожу на автоответчике сообщение от литагентши со слезной просьбой перезвонить. Ответила только потому, что это наверняка срочно – обычно она и в рабочие дни не слишком упирается ради меня, а уж тем более в праздники.

Вторник, 1 апреля

Нет дураков

Автор самого известного в Англии дневника, Катя Ликгстон, просит прощения у дорогих читателей мужского и прочего пола, что сегодня в «Лондонском сплетнике» ее заметки не будет. Она страдает тяжелым токсикозом, и снова начнет писать со следующей недели.

Среда, 2 апреля

Оказывается, я совершенно непреднамеренно заварила фантастических масштабов кашу. Вчера сказала редактору «Лондонского сплетника», что мучаюсь тяжелым токсикозом, имея в виду, что накануне выпила двадцать восемь бокалов водки с мартини. (Заливала горе после разговора с литагентшей, пыталась забыть, что весь тираж отправили под нож из-за отсутствия спроса, что надо мной висит угроза судебного разбирательства, а мою грандиозную литературную мистификацию все почему-то считают заурядным враньем.)

Так вот, я думала, что редактор, как любой журналист, поймет мои слова правильно. Откуда мне было знать, что он принадлежит к новой плеяде газетчиков-трезвенников, поэтому воспримет их буквально и посвятит три сантиметра колонки моей воображаемой беременности. В итоге читатели «Лондонского сплетника» засыпали меня вязаными пинетками, колготками от варикоза и кремами от геморроя. Кроме того, борцы с абортами принялись обрывать редакционные телефоны и сообщать, что готовы несколько отступить от своей принципиальной позиции.

Хуже того, только что позвонил мой сладкозвучный адвокат и сказал, что нерожденного ребенка уже пытаются отсудить тридцать два потенциальных отца, из которых я (насколько помню) спала только с тридцатью.

Четверг, 3 апреля

Мне начинает нравиться то внимание, которым окружена будущая мать. Даже вредные младшие редакторши из «Лондонского сплетника» теперь дергают меня по поводу материала более ласковыми, заботливыми голосами. Похоже, пресса наконец-то серьезно взялась меня освещать. Постараюсь выжать максимум из моей фантомной беременности.

Пятница,4 апреля

Мать прислала экспресс-почтой три комплекта ползунков. Бросила их на быстро растущую кучу ненужных детских вещичек в стенном шкафу. Даже если я когда-нибудь залечу (что крайне маловероятно), мой ребенок точно не будет ползать по Кингс-роуд в махровом полотенце.

Суббота, 5 апреля

Решила заявиться без приглашения на помолвку Франджипани в ее особняк, а поскольку у дверей наверняка дежурят репортеры с камерами и микрофонами, призвала на помощь Фергюсона. Он как раз собирался куковать в одиночестве всю ночь, поэтому охотно согласился надеть беременное платье и выйти навстречу взволнованной прессе в роли меня.

Сама же, облачившись в прозрачное платье и обалденный лифчик «Ла перла», выскользнула с черного входа, впорхнула в машину и рванула через толпу журналистов.

Когда я вошла, торжество было в самом разгаре: в бальном зале скучали человек двадцать гостей. Один из них, уважаемый обозреватель общенациональной газеты, подошел, протянул руку и сказал, что его девятилетняя внучка с удовольствием читает мою колонку.

Вынуждена была ответить комплиментом на комплимент и соврала, будто моя восьмидесятисемилетняя прабабушка с удовольствием читает его статьи. Покуда мы купались в лучах взаимного расположения, его невзрачная жена смотрела на меня зверем и злобно насаживала на вилку мясные тефтельки.

Франджипани явно не обрадовалась, но вынуждена была делать вид ради жениха, которого чрезвычайно заинтересовал покрой моего феерического платья.

Всю ночь вынуждена была отбиваться от пьяных козлов, которые во время вечеринки заново пережили кризис среднего возраста. Почему-то они вообразили, что если женщина не в скафандре, ее можно лапать.

Домой вернулась до рассвета, который вынуждена была наблюдать, сидя на жестком асфальте, поскольку так надралась, что не смогла подняться на три ступеньки.

Воскресенье, 6 апреля

Проснулась в розовых кустах с сильной тошнотой – наверное, не надо было мешать пунш с консервированными фруктами.

Увы, раскрыв утреннюю газету, не обнаружила там своей фотографии в окружении старых греховодников под шапкой: «БУДУЩАЯ МАМА РАЗВЛЕКАЕТСЯ!»

Понедельник, 7 апреля

Непутевая мамаша Анжела заявилась сегодня в гости, кряхтя и отдуваясь под весом Кати-младшей и литровой бутылки с водкой, которую по моей просьбе спрятала от глаз прессы в сумке с ребенком.

Попыталась отговорить меня от розыгрыша, сказав, что мне придется за следующие месяцы основательно располнеть, чтобы выработать характерную переваливающуюся походку.

Поскольку я отказываюсь есть за себя одну, а уж тем более за двоих, возможно, Анжела все-таки: права.

Вторник, 8 апреля

Получила первое и окончательное предупреждение от редактора «Лондонского сплетника» в ответ на признание, что симулировала беременность, плюс несправедливо резкий отказ из издательства на присланную заявку (продолжение «З1/2 минут», рабочее название: «9 1/2 месяцев горького раскаяния»). Кажется, я в полном пролете.

Знала, что не стоит, но все-таки позвонила дуре литагентше и попросила совета. Та полушутя присоветовала, чтобы я по примеру других амбициозных выскочек пошла сниматься в мыльную оперу. С возмущением бросила трубку. Это ж надо предположить, что я продам свою душу коммерческому телевидению!

Среда, 9 апреля

Решила избрать более достойный путь к славе и деньгам: продать свое тело в шикарный мужской журнал.

Добрая секретарша в «Экономисте» ответила, что они клубничку не печатают. Пришлось снизить высокую моральную планку и позвонить фотохудожнику более рискованного толка. Тот сказал, что звезды мыльных опер – более ходовой товар, чем литераторши, но я все равно могу прислать мои «параметры».

Отправила два поляроидных снимка, которые моя домработница-македонка все никак не украдет и не переправит в газеты – главным образом потому, что ленится пылесосить под кроватью.

Четверг, 10 апреля

Готовлюсь к тому, чтобы впервые заголиться на страницах прессы. В качестве первого шага решила временно отказаться от мужчин – не хватало, чтобы какой-нибудь малознакомый придурок выступил с сенсационными заявлениями: «КАК Я ПРОВЕЛ БУРНУЮ НОЧЬ С ОБНАЖЕННОЙ ФОТОМОДЕЛЬЮ!!!» Это разрушит мой тщательно культивируемый имидж умненькой, начитанной «зайки».

Отправилась в хозяйственный магазин покупать заклепки и втулки для самодельного пояса целомудрия. Без особого удивления увидела за прилавком гниду-Себастьяна. Его уволили из «Макдоналдса» по жалобе анонимной клиентки, что он якобы трогает еду.

Враг рода человеческого с подозрительным рвением помог мне выбрать нужные запчасти.

Пятница, 11 апреля

Отвергаю все предложения прошвырнуться по злачным лондонским местам, поскольку ношу теперь стальную защиту от мужчин и не могу надеть утягивающее белье. Всю светскую жизнь приходится вести по телефону.

Первым развлек Фергюсон: позвонил и, заливаясь девичьими слезами, поведал свою скорбную повесть. От безнадежного романа с владельцем сети парикмахерских салонов в торговых центрах у него осталась лишь чудовищная химическая завивка и сильнейшее желание забиться в подполье, пока волосы не отрастут. Я, разумеется, ответила, что сам виноват: надо быть полным дебилом, чтобы связаться с человеком по имени Джино.

Только Фергюсон бросил трубку, звонит Каллиопа из Калифорнии. Рассказывает, что пытается вылезти из депрессии, поэтому беспрерывно ест и уже набрала десять кило. Я искренне ужаснулась, потому что Каллиопа и прежде не отличалась особенно сухощавым сложением.

Расстроилась из-за того, что ее черти занесли в Америку. Лучше бы она поселилась на Джерси, чтобы мне было куда податься в следующем году, когда я буду осуществлять свой план бегства от налогов под видом тура плейбоевской «Девушки года».

Суббота, 12 апреля

Анжела так ценит мой хороший вкус, что умолила поехать с ней на мебельный аукцион в Хакни. Говорит, ей – одинокой женщине с ребенком – не по карману купить подержанную коляску в более приличном предместье. Согласилась только потому, что тамошние мужчины вряд ли введут меня в соблазн.

При встрече Анжела как-то странно на меня поглядела – обычно я балахонов не ношу. Она даже спросила, с какой радости я так вырядилась. Ответила, что некоторым, которые одеваются с дешевой распродажи, не пристало хаять мой шикарный наряд в стиле Дан Френч.

Анжела по-прежнему смотрит недоумевающим взглядом. Медленно и спокойно объясняю. Что. Я. Одеваюсь. В. Модные. Хламиды. Поскольку. Хочу. Держать. Мужчин. На. Расстоянии. Анжела поднимает плохо выщипанную бровь и выражает крайнее изумление: она, дескать, не подозревала, что мне для этого необходимы такие решительные меры.

На аукционе какой-то кретин попытался перехватить намеченную нами покупку. Я, разумеется, сразу подняла руку. Должна сказать, Анжела не слишком обрадовалась, переплатив по моей милости лишний фунт за сломанную коляску.

Воскресенье, 13 апреля

Поскольку теперь я не могу чихать, дышать, бегать за мужиками и вообще делать что-нибудь хоть отчасти полезное, поехала к Фергюсону в Хамстед. Застала его в тот момент, когда он собирался выпить флакон осветлителя для волос в попытке забыть Джино и его криворукую «химию».

Вытащила моего мелодраматичного приятеля за неспаленные корни волос на кухню, хлебным ножом срезала его афро, вышла в сад и провела короткую, но трогательную поминальную службу. Потом в знак неуважения к человеку, который сумел изуродовать Фергюсона сильнее, чем матушка-природа, бросила мерзкие кудряшки в неглубокую могилу и подожгла.

В приступе горя Фергюсон бросился в пламя, при этом его последние уцелевшие волосы вспыхнули, и я вынуждена была бесцеремонно полить их пергидролем от Версачи, который очень кстати оказался под рукой.

Нет надобности говорить, что наше прощание получилось несколько скомканным: Фергюсон торопился в ближайшую парикмахерскую спасать то, что осталось от его лысины.

Понедельник, 14 апреля

Редактор мужского журнала прислал ответное письмо. Вежливо поблагодарил за полученные снимки и бюстгальтер размера 95С. Написал, что мои физические данные более чем годятся, а вот интеллектуальный уровень слишком высок и может отпугнуть некоторых читателей. (Подозреваю, что напрасно написала в графе «идеальный мужчина» – «мертвый», а в графе «хобби» – «расщеплять атомы». Вероятно, против меня сыграло и то, что я вообще смогла заполнить анкету без помощи мужчины-специалиста.)

Ничего, зато теперь я смогу снять пояс целомудрия!

Вторник, 15 апреля

По-прежнему пытаюсь расстегнуть чертов пояс. Наверное, Себастьян, чтоб ему ни дна ни покрышки, нарочно дал мне неправильный ключ.

Испугавшись, что теперь до конца дней должна буду жить, как монашка, позвонила Элизиному хахалю – автослесари должны в таких вещах разбираться. Тот послушно приковылял через час, принес ящик пассатижей и гаечных ключей. Час он одной рукой возился с моими стальными панталонами, потом сказал, что без автогена не обойтись.

Среда, 16 апреля

Пришлось выдержать мучительный бой со Службой спасения, зато теперь я свободна от стальной хватки антимужских трусов, которые так опрометчиво на себя напялила. Пришлось, разумеется,выдержать унижение, представ перед тремя дюжими спасателями, вооруженными пневматическим устройством для извлечения пострадавших из покореженных автомобилей и тюбиком вазелина. Однако не это самое страшное. Хуже то, что потом они наотрез отказались выполнить кое-какую мелкую работу у меня в квартире, а главный позор: пришлось публично сознаться, что не умею менять лампочки в люстре.

Поскольку я категорически не согласна смотреть «Секретные материалы» в темноте (все знают, что щуриться вредно – появляются морщинки у глаз), поехала смотреть их к Анжеле в Тоттнем. Та немедленно оставила меня в роли суррогатной матери при орущем младенце и умчалась мириться с Оболтусом.

Зная, что Малдер говорит, почти не разжимая губ, не стала дожидаться, когда маленькая Катя своими воплями обломает мне весь кайф, и плеснула джина в молочную смесь. Нет надобности говорить, что маленькая Катя спала всю ночь, как младенец.

Когда утром вернулась мать-ехидна в сопровождении Оболтуса, маленькая Катя подняла дикий ор. Я решила, что хоть кто-то в этом доме не хочет меня отпускать. Напротив, мрачно объявила Анжела, потрясая пустой бутылкой из-под «Гордона», просто из-за меня моя тезка страдает первым в своей жизни похмельем.

Четверг, 17 апреля

С ужасом узнаю, что в Лондоне ожидается нашествие крыс. Значит, если я намерена и впредь гордо обходиться без мужской помощи, мне предстоит идти в местный супермаркет покупать сырные кусочки и другую домашнюю отраву.

Несколько часов скупала все подряд и выстраивала линии обороны, зато теперь совершенно спокойна: ни один волосатый хищник не сможет ко мне подступиться, разве что двуногий, и только с серьезными намерениями.

Вечером покинула мое тускло освещенное логовище и направилась во «Фридом», где Фергюсон дает прощальную вечеринку.

После множества обломов на личном фронте и программ по улучшению внешности Фергюсон решил бросить работу в эскорт-агентстве. Отправляется искать себя в Индию, хотя, по-моему, лучше бы он поискал психиатра в Лондоне. Только подумать: сделал себе эпиляцию груди и головы и сидел на барной стойке по-турецки, облаченный в сари. Лучше б не позорился! С безопасного расстояния кинула ему таблетки от дифтерита и дизентерии в подарочной упаковке, а сама скорее к выходу, пока кто-нибудь не подумал, что мы знакомы.

Пятница, 18 апреля

Полдня прыгала на одной ноге, потому что на другой висела крысоловка. Из-за отсутствия искусственного освещения шарахалась ночью в потемках, позабыв, что за несколько часов до того превратила свое жилище в логово смерти. Только когда накрашенные светлым лаком ногти на ногах приобрели вампирский ярко-алый оттенок, решила все-таки прибегнуть к мужской помощи.

Крысоморильщика сильно насмешило мое бедственное положение, однако мерзкие смешки скоро перешли в приятные хрипы, едва я сыпанула ему в чай крысиного яда.

Он ушел, слегка покачиваясь после угощения, а я в ожидании ночи зажгла две свечки.

Только расслабилась, вижу: по плинтусу в спальне бежит что-то четвероногое и мохнатое. Оглушила его томом поэзии Викрама Сета, взяла за хвост и сунула в морозилку.

Суббота, 19 апреля

Свечи кончились, пришлось звонить в аварийную службу лондонской электросети. Через пять часов приехал электрик и несколько удивился, что его вызвали заменить три перегоревшие лампочки.

Нет надобности говорить, что он быстро исполнил требуемое, стоило мне открыть морозилку, правда, сначала со знающим видом объявил, что насквозь промерзшая крыса с застывшим звериным оскалом – на самом деле белочка и охраняется законом.

Воскресенье, 20 апреля

Отправилась в церковь какого-то там святого крестить Катю-младшую.

Очень разозлилась, когда после долгих и нудных разглагольствований на божественную тему священник так рьяно опустил мою крестницу в купель, что забрызгал мне новехонькую замшевую жакетку.

Видимо, оценив, что я единственная пришла на крестины в наряде, предполагающем только химическую чистку, Анжела презентовала мне японское электронное существо – плод противоестественного союза между психом и компьютером. Предполагается, что я должна его кормить, развлекать и брать на руки, когда оно плачет. Иначе, предупредила Анжела, виртуальное дитятко помрет мне в отместку.

Не желая, чтобы на меня вдобавок к убийству белочки повесили еще и смерть несчастного тамагочи, украдкой оставила приемыша на ступенях церкви, пока тот еще пищал, требуя, чтобы ему поменяли пеленки.

Понедельник, 21 апреля

Отрыла морозилку, увидела между пакетом зеленого горошка и бутылкой «Абсолюта» белку, расстроилась и решила, как любая женщина, сбежать от своих проблем. Обычно в таких случаях помогает шоппинг. Местом шоппинга выбрала Гонконг, поскольку знаю особу, которая охотно оплатит поездку, лишь бы сплавить меня подальше от своего жениха-банкира.

Вторник, 22 апреля

Хлопнула взятой у Франджипани кредитной карточкой о стойку в аэропорту Хитроу и услышала, что все билеты на Гонконг проданы. Очень удивилась: думала, люди рвутся оттуда, бегут от коммунистов, а не прутся туда, да еще за свои деньги. В качестве последнего аргумента достала карточку «Пресса» (старательно закрыв пальцем просроченную дату) и получила сиденье в хвосте самолета рядом с туалетами.

Приятно провела долгие часы перелета, рассказывая стюардессам, что их шелушащимся физиономиям не помешал бы хороший увлажнитель. После посадки направилась прямиком к отелю «Пенисула», поскольку слышала, что именно перед ним останавливаются золотые «мерседесы».

Регистраторша высокомерно осведомилась, «забронировала ли мадам номер». Не желая падать в грязь лицом или оплачивать бешеный счет, указала на пожилого брунейца в тюрбане и с маслеными глазками, улыбнулась и сказала, что приглашена на чай к его высочеству. Старый ловелас, не будь дурак, тут же увлек меня в свой шикарный номер, напоил шампанским и тигровым бальзамом, а потом долго гонялся за мной вокруг роскошной кровати, потрясая пригоршней кредитных карточек.

Сумела-таки постоять за честь западной женщины: бросила ему под ноги тысячелетнюю фарфоровую вазу – бесценное культурное достояние, а сама закрылась в ванной размером с футбольное поле, вопя (на несколько ломаном малайском), что триллионы триллионами, а я с карликами не сплю.

Среда, 23 апреля

Провела исключительно неудобную ночь в ванной размером с небольшой пруд, а на рассвете выскользнула из номера, пока мой благодетель мерно похрапывал, не подозревая, что его бумажник из змеиной кожи покидает гостиницу вместе со мной. Вышла на улицу и с возмущением обнаружила, что магазины здесь открываются даже позже, чем на Кингс-роуд. Вынуждена была просидеть несколько часов в забегаловке, попивая слабый зеленый чай и дивясь, как за сто пятьдесят шесть лет британского господства местные жители так и не научились заваривать этот напиток по-человечески.

Потом, спустив валовой национальный доход нефтедобывающего налогового рая на острове Борнео, вскочила на паром до Коулуна (не в ту сторону) и оказалась на каких-то задрипанных островках, утыканных глинобитными лачугами и битком набитых пенсионерами в пижамах и с удочками.

Как будто этого мало, меня тут же оглушила серенада: выступление Пекинской оперы под открытым небом. Барабанные перепонки лопнули сразу. Промучилась несколько часов, прежде чем пришел обратный паром, и я смогла вернуться на материк.

Нищий мальчишка указал мне дорогу к ближайшей недорогой гостинице, несмотря на то, что я отказалась дать ему на чай.

Четверг, 24 апреля

Провела кошмарную ночь с крысами и тараканами, отбиваясь сумочкой «Прада» от вороватых немецких туристов, не говоря уже о том, что в полночь меня разбудили и обыскали гонконгские полицейские (они, видите ли, ищут иностранных карманниц, орудующих под видом проституток). Утром решила еще раз воспользоваться пластиковой карточкой брунейского знакомца. Все такси расхватали туристы-китайцы, я села на метро и в результате уехала куда-то совершенно не туда.

Бутиков «Иссей Мияке» поблизости не обнаружилось, и я вступила в бой с местными жителями. У нас так не давятся даже на полной распродаже в «Хэрродс»! После двадцатого прилавка с тофу почувствовала тошноту и свернула в ближайшую аптеку. Шарлатан-травник продал мне какую-то дрянь – уверена, что это были толченые половые органы исполинской панды.

Окончательно заблудилась и шарахалась по городу в темноте, выковыривая из зубов лекарство.

Пятница, 25 апреля

Отвратительно провела ночь на ротанговой циновке с деревянной чуркой вместо подушки и какими-то на редкость неразговорчивыми соседями – они всю ночь будили меня тем, что посасывали трубки с длинными чубуками. Утром бросилась под колеса первого же такси и умолила водителя отвезти меня в аэропорт.

Пять часов до отлета шаталась по магазинчикам дьюти-фри.

Села в самолет настолько разбитая, что поначалу даже не заметила усиленного внимания со стороны бизнесмена-китайца. Очнулась, когда он открыл бумажник, вытащил пачку дорожных чеков и спросил, согласна ли я выйти за него замуж. Я хоть и привыкла к внезапным предложениям руки и сердца, несколько усомнилась в мотивах косоглазого попутчика, поскольку обычно мне предлагают много больше десяти тысяч долларов. Вынуждена была грубо его осадить, сказав, что не выйду замуж за картавого.

Вернулась домой. Распаковала пакеты из дьюти-фри. От усталости не смогла заснуть и пошла к холодильнику за бутылкой «Абсолюта». Белка по-прежнему там, чудесно сохранилась в вечной мерзлоте.

Суббота, 26 апреля

Из-за исполинской белки в морозильнике расходы на электричество выросли выше крыши. Судя по счету, который я сейчас держу синими от холода пальцами, лондонская электросеть решила ободрать меня, как липку. И это при том, что в холодильнике якобы использованы энергосберегающие технологии.

В довершение беды лондонская весенняя холодрыга постоянно напоминает о заледенелой фауне в холодильнике. Колонку в «Лондонский сплетник» пришлось писать, поставив в ногах четыре недавно приобретенных^[13] мини-обогревателя.

Покуда подключала к удлинителю еще три обогревателя, в дверь грубо постучали два молодца из какой-то природоохранной организации. Сказали, что пришли по наводке электрика. Как любой уважающий себя браконьер, обвиненный в убийстве редкого животного, ушла в глухую несознанку и категорически отвергла все обвинения, включая то, что создаю угрозу пожара в густонаселенном доме. Оба гостя живо заинтересовались моей недавно открытой криогенной корпорацией. Бросила им ледышку – пусть разбираются, а у меня есть дела поважнее – например, отправиться к Элизе и попросить, чтобы та обеспечила мне алиби.

К сожалению, Элизе оказалось не до меня. Во-первых, ее автослесаря только что увезли в больницу с мозговой травмой – ему на голову упали обломки отработавшего российского спутника. Во-вторых и в-главных, пропала ее любимая персидская кошечка. А что мне, возможно, придется отбывать пожизненный срок за непреднамеренное убийство белочки – это Элизе по барабану. Только и твердила, что уже обращалась к экстрасенсу и теперь должна искать пушистую любимицу «под колоннадой в обители позора, где воют на луну бешеные псы».

Ушла домой, поскольку, честно сказать, бегать по палатам парламента и вопить «кис-кис» – ночное развлечение не в моем вкусе.

Воскресенье, 27 апреля

Просыпаюсь от телефонного звонка. Экологическая полиция докладывает, что моя «белочка» на самом деле – обычная домовая мышь, только непомерно разъевшаяся на отравленной приманке.

Можно было бы подать в суд на электрика за причиненное нервное расстройство.

Понедельник, 28 апреля

С матерью больше не разговариваю. Она, видите ли, боится, что на следующее Рождество я приеду в Барнсли без представительного мужика, поэтому решила взять дело в свои руки. Прежде чем бросить трубку, резко ответила, что в их глуши, быть может, приличных мужиков и впрямь днем с огнем не сыщешь, но уж в Лондоне от молодых холостяков проходу нет, и совершенно незачем за моей спиной записывать меня в службу знакомств.

Вторник, 29 апреля

Решила доказать маловерной мамаше, что она не права, и отправилась вечером на ипподром. Не обращая внимания на парочки, обнимающиеся под объективами фотоаппаратов, принялась высматривать «одиноких волков». Заприметила, что один молоденький субчик, потягивая пиво, смотрит на меня щенячьими глазами. Насторожилась, поскольку привыкла к более взрослым оценивающим взглядам. На всякий случай, прежде чем увлечь его за собой, устроила проверку: подошла, сказала, что я из отдела по контролю за продажей спиртного несовершеннолетним, и попросила показать водительские права.

Как я и ожидала, он стремглав припустил к выходу.

Среда, 30 апреля

По-прежнему пытаюсь убедиться в своей привлекательности для сильного пола. Взяла у Элизы абонемент, пошла в их местный спортивный центр, села на велотренажер и принялась вяло крутить педали в ожидании, когда природа возьмет свое. Как обычно, на меня пялятся мужики за сорок и поперек себя шире, а молодые и симпатичные – исключительно друг на друга.

Решила не падать духом и отправилась к Теддингтону. Он снова справляет новоселье: сменил неотремонтированный склад в Кентише на непереоборудованный в Клеркенуэлле. Несколько часов сидела и разговаривала с приятным холостяком, который казался идеальным во всех отношениях, пока я не попросила принести выпивку. Увы, пришлось вычеркнуть его из списка кандидатов, потому что моя квартира не оборудована пандусом, особо низкими полками и поручнями.

Четверг, 1 мая

Решила денек отдохнуть от поисков спутника жизни. Поехала к Теддингтону в Клеркенуэлл и предложила допить, что осталось от новоселья. Он сегодня необычно говорлив, хотя муза ушла к публикующемуся поэту, а из «Кареты и лошадей» его вышибли за то, что вырезал на столиках любовные послания к неверной. Сообщил, что его новый наставник – главный рабочий ателье на шестом канале^[14] по секрету рассказал: исполнительный продюсер одного из старейших в Англии комических шоу ищет молодого писателя, чтобы вдохнуть жизнь в то, что самые снисходительные кинокритики называют дремучим идиотизмом.

Сразу увидела решение всех своих нынешних проблем (найти мужчину; раздобыть денег; показать Теддингтону, что он не создан для жестокого телевизионного мира). Пожелала своему незадачливому приятелю всяческой удачи, оставила его сочинять письмо к руководителям шоу, рванула домой, позвонила на шестой канал, изобразила голосом помехи в трансатлантической связи и через несколько минут уже говорила с исполнительным продюсером.

Тот немного опешил, узнав, что это не Трейси Ужимай звонит из-за океана проситься в его шоу. Я тоже немного опешила, услышав, что он не читал мою колонку в «Лондонском сплетнике». Пришлось припереть его к стенке, и он, порывшись в памяти, признал, что немного знаком с моим творчеством: месяц назад видел «31/2 минуты» в мусорном баке рядом с магазином уцененных книг. Почему-то счел это очень забавным. Меня так и подмывало ответить, что я тут ничего смешного не нахожу. Хотя он сегодня явно встал не с той ноги, я все же согласилась на следующей неделе посетить рабочее совещание.

Пятница, 2 мая

Подозреваю, что предстоящая война с телевизионным руководством не оставит мне времени для домашнего хозяйства и мелких административных обязанностей, поэтому решила обзавестись помощником.

Раз уж заботливая мамаша заплатила за меня взнос, обратилась в службу знакомств – все равно любой мужик, ухажер или подчиненный, будет у меня на побегушках.

Чтобы не вляпаться, как в прошлые разы, объяснила миссис Свахе, что мне не нужен слишком молодой кандидат, старый, толстый, с криминальным прошлым или неспособный к долгим романтическим прогулкам, кроме как в инвалидной коляске. Миссис Сваха заулыбалась и сказала, что я обратилась по адресу.

Я добавила, что предпочла бы неработающего, но активно ищущего работу. Та призналась, что хронические безработные обычно не пользуются спросом, но недавно она из жалости занесла одного в списки. Прозвучало не слишком обнадеживающе, но, раз я смогу получить его секретарские услуги на халяву, разрешила дать номер моего домашнего телефона.

Суббота, 3 мая

Утром позвонил кандидат. Увы, просительный голос на другом конце провода показался странно знакомым. Похоже, Себастьян настолько отчаялся найти работу или девушку, что отважился нарваться на неизбежную выволочку, которую и получил в ответ на свою наглость.

Ворвалась к миссис Свахе, не обращая внимания на восхищенные взоры старых пней, которые заполняли анкеты в фойе. Боясь упустить перспективную клиентку, миссис Сваха попросила объяснить, чего я, собственно, хочу (чего я не хочу, она уже выслушала).

Перечислила качества, которыми должен обладать кандидат, и на всякий случай – чем черт не шутит – добавила способность удовлетворить женщину в постели. Тут у моей свахи лицо вытянулось, и она посоветовала мне обратиться лучше в эскорт-агентство.

Увы, от этой затеи пришлось отказаться. Вечером как раз насмотрелась на возможных кандидатов на Фебиной деньрожденной гулянке в «Касперсе». Не уверена, что сороковник – такой уж повод радоваться, но разве Феба упустит случай выставить себя на посмешище? В противном случае не понимаю, зачем она надела джемпер из люрекса с мини-юбкой из искусственной крокодиловой кожи.

Ничуть не испугавшись, что в ресторане будет полно прожженных жиголо и состоятельных грымз, соблазнительной походкой вошла в зал, прекрасно понимая, что сейчас все мымры мертвой хваткой вцепились в своих оплаченных кавалеров.

Вскоре после того, как шампанское закончилось, отчалила домой, вполне довольная тем, что спровоцировала не меньше пяти домашних скандалов и как минимум два массажных сеанса теперь точно не состоятся.

Воскресенье, 4 мая

Работать не могу. После вчерашнего дешевого пойла разыгралась дикая мигрень.

Понедельник, 5 мая

Банковские каникулы

В смелой и отчаянной попытке единолично спасти английскую комедию заявилась в помещение шестого канала на встречу сценаристов.^[15]

Исполнительный продюсер немедленно решил испытать мои писательские таланты. Поручил написать диалог для главной исполнительницы – ненасытной мужененавистницы. Задача элементарная, как ни далек от меня этот типаж.

Думаю, любая женщина была бы счастлива оказаться в одном тесном помещении с шестнадцатью сексуально озабоченными мужчинами-сценаристами. Любая, но не я. Увы, нигде в моем строгом моральном кодексе не записано, будто я должна быть вежливой с мужиками, которые настолько не вышли рожей, что не смогли найти работу по другую сторону кинокамеры.

И вообще, мне не нравится работать с толпой горластых неудачливых юмористов, поэтому из чистой вредности не смеялась их шуткам – пусть не воображают о себе лишнего.

К концу дня окончательно утратила чувство юмора, так что исполнительный продюсер едва не указал мне на дверь – сказал, что шутки про горластых неудачливых юмористов исключительно не смешны.

Вторник, 6 мая

Собираюсь весь день рыскать по запутанным коридорам шестого канала в поисках более успешного шоу, поэтому решила нанять «негра» – писать за меня сценарий для комического сериала. Уборщица-македонка сперва опешила, выслушав мое предложение, но, когда я объяснила, что на коммерческом канале никакого остроумия не требуется, с жаром ухватилась за возможность повысить свой социальный статус. С пятой попытки нашла кнопку «ВКЛ» на моем ноутбуке и быстро втянулась: пообещала закончить первый эпизод и вымыть микроволновку до ленча, все – меньше чем за десять фунтов.

Я тем временем упорхнула на шестой канал. Несколько часов тщетно убеждала продюсера спортивных программ, что сумею комментировать футбольный матч лучше, чем те недоучки, которых он обычно приглашает. Возвращаюсь к сценаристам – там стоит гробовое веселье. Оказывается, наши новые серии зарубили из-за низких рейтингов и убогих текстов. Через пять минут после объявления шестеро потерявших работу мужиков столпились вокруг меня и начали клеиться – мол, надо теперь вместе искать новые контракты. Я, разумеется, ноль внимания, поскольку не желаю иметь дела с бездарными халтурщиками.

Старательно не замечала их и громко молотила по клавишам, ведь у меня в отличие от этой жалкой братии есть работа.

Среда, 7 мая

Отправилась на шестой канал писать комический сериал (тот самый, из которого меня чуть не вытурили вчера, за то, что я обидела безработных юмористов, назвав их бездарными халтурщиками).

Прихожу и узнаю, что любительское секс-видео с участием умеренно известной особы передается из рук в руки. С ужасом осознаю, что это не моя маленькая домашняя заготовка подобного рода. Только подумать, чего лишена скучающая ханжеская посредственность, у которой одна отрада – смотреть, как коллега в одиночку получает на экране больше удовольствия, чем им когда-либо светит в реальной жизни, даже если из жалости к процессу подключатся Брэд Питт, Ума Турман и пара такс.

Кроме того, пришлось с сожалением отложить поиски более перспективной работы на шестом канале и заново писать первый эпизод. (Вчера вечером вернулась домой и обнаружила, что моя уборщица-македонка – большая поклонница сэра Бернарда Шоу и оставила мне восемь страниц труднопереводимого староанглийского текста.)

Вынуждена была, так сказать, «возжечь лампиаду полнощную» и загрузить работой компьютерную проверку орфографии, не обращая внимания на шуршание под столом.

Четверг, 8 мая

Сегодня Голлум – один из самых неаппетитных коллег-сценаристов – закрыл свою «Полную энциклопедию анекдотов», взглянул на мой «Курс юмора и сатиры», придвинулся бочком и, брызгая слюной, предложил «обменяться творческими задумками» в вокзальном буфете. Ответила, что пока он не начнет гладить одежду и чистить зубы, пусть лучше клеится к кому-нибудь другому. Для полной ясности добавила, что, если он снова захочет взглянуть на мои гениальные черновики, пусть обращается к машинке для резки бумаги. А то, вишь, взял моду рыться после работы в моей мусорной корзине!

Голлум поплелся прочь с перекошенной физиономией, бормоча, что «женщин нельзя подпускать к шоу».

Вечером вынуждена была присутствовать на вечеринке в рекламном агентстве и общаться со всякой шушерой. Бывший босс рассчитывает таким способом пустить пыль в глаза клиентам (которых с каждым разом становится все меньше) – мол, посмотрите, какие большие люди у нас бывают!

Единственное забавное событие за весь вечер: приперся бывший коллега Себастьян, недавно уволенный из магазина скобяных товаров, нечесаный и вдрызг пьяный. Как будто его тут ждали! Нечаянно облила вином его взятый напрокат смокинг, а он сознательно сблевал на мои ботиночки от «Гуччи». Потом в очередной безуспешной попытке привлечь мое внимание Себастьян рухнул на стол, опрокинул восемь бокалов с шампанским, которые я заныкала про запас, и мы с бывшим боссом совместными усилиями вышвырнули его на улицу.

Переступая через простертое бесчувственное тело, испытала легкую жалость к бедному Себастьяну, но к тому времени, как подъехало такси, нелепое чувство, по счастью, уже рассеялось.

Пятница, 9 мая

Восемь часов развлекалась, глядя, как Голлум кипятится и лезет на стену от слуха, который я пустила: дескать, тексты моей уборщицы-македонки смешат студийную аудиторию больше его жалких потуг. Потом отправилась на вечеринку пообщаться с актерами, поскольку в рабочее время нас к ним не допускают.

Разумеется, мои коллеги заявились туда пожрать и выпить на халяву, я же пришла засветиться перед начальством, чтобы меня заметили и поставили вести собственное ток-шоу в прайм-тайм. Тогда я смогу вчинить иск, что меня недостаточно ценят, отсудить многомиллионную компенсацию и никогда больше не работать на телевидении.

Странное дело: начальство осталось слепо к моим талантам и обаянию, хоть я и пообщалась с молодыми актерами, которые исключительно легкомысленно восприняли конструктивную критику по поводу исполнения моих текстов. Потом какой-то зануда-режиссер взял меня за шкирку и отволок обратно к сценаристам. (Коллеги по литературному цеху были очень расстроены, поскольку совершенно не котируются на студии, и в буфете их обслуживают даже после гримеров.)

Потом величественно вошел черноволосый синеглазый ведущий актер Шеймос О'Хара, встреченный моими аплодисментами и завистливыми взглядами остальных сценаристов. Решила, что относительно симпатичная особа, которой он мельком кивнул, должно быть, ведущая актриса (сама я шоу не смотрю), и решила подружиться с ней по пути в туалет, чтобы побольше выпытать про мою новую любовь.

В отличие от актеров, с которыми я пыталась поговорить раньше, Иоланда явна сочла за честь, что сценаристка снизошла до разговора с одной из марионеток. Она даже рот открыла, узнав, что я пишу для нее реплики (обычно женщин к этому ответственному занятию не допускают). Когда же я вытащила собственную фляжку «Абсолюта» (три бутылки бесплатного рислинга уже кончились), благодарность Иоланды просто не знала границ. К концу вечера я единодушно решила, что у нас с Иоландой не хватает выпивки, и мы переместились в Сохо, где пьяный вышибала не пустил нас в ресторан. Возмутительное безобразие, учитывая, кого туда обычно пускают!

Покуда мы сидели на асфальте у входа, Иоланда спьяну призналась, что играет в постоянной массовке шоу. На жаргоне телевизионщиков это означает, что в многолюдных сценах она сидит на заднем плане и не раскрывает рта, потому что за реплики ей все равно не платят.

Суббота, 10 мая

Неотвязная Иоланда пристала как банный лист: своди ее куда-нибудь еще. Наверное, думает, что дружба со мной принесет ей несколько лишних голосов на присуждении ежегодной премии Британской кино– и телеакадемии.

Привела ее в «Зилли» и облила презрением бывших коллег-рекламщиков – те как только поняли, что Иоланда со мной, бросились выпрашивать у нее автографы. Как только она натешилась всеобщим вниманием, я мимоходом спросила про Шеймоса. Бестактная Иоланда ответила, что я смогу переспать с ним только на съемочной площадке – к помещению сценаристов он близко не подходит, поскольку это плохо сказывается на имидже.

Интересно, с какой стати?

Воскресенье, 11 мая

Пришлось временно спуститься с заоблачных высот шоу-бизнеса в холодную серую обыденность. По инициативе предприимчивой подруги Элизы оказалась за импровизированным прилавком на Камден-маркет и вынуждена была наблюдать, как всякие хиппи и пенсионеры лапают мои шикарные обноски. Готова была уступить некогда любимую эксклюзивную юбочку от Армани за смешную цену в двести долларов, но народ почему-то охотнее брал Элизины банки из-под варенья по пять пенсов за штуку. Что ж, ей это очень кстати – лечение автослесаря обходится все дороже.

Понедельник, 12 мая

Засела за компьютер на шестом канале, не обращая внимания на то, что коллеги не смотрят на меня, потому что я игнорирую их. Сейчас все мои мысли об одном: как попасть на съемочную площадку в объятия Шеймоса.

Одновременно подслушивала, как продюсеры по телефону с надеждой перебирают имена возможных гостей для ночного ток-шоу. Сначала это были «Брюс», «Том» и «Арни». К концу дня планку заметно снизили, и я услышала «Гэри», «Бернард» и «Тинкивинки». Чтобы облегчить продюсерам жизнь, громко вставила свое имя, но те, разумеется, сделали вид, будто впервые обо мне слышат.

Вторник, 13 мая

Во второй половине дня продюсер затащил к себе в кабинет и спросил, почему утром меня поймали за диваном на съемочной площадке. Еще он поинтересовался, как я раздобыла пропуск: обычно сценаристы толпятся у дверей и умоляют, чтобы их пропустили на рабочее место.

Обдала его презрением, вздохнула и объяснила, что любая девушка может пройти через пять дверей с надписью «Посторонним вход воспрещен», если расправит плечи, втянет живот и мило улыбнется видеокамерам наблюдения. Надо сказать, что на остальных сценаристов мой подвиг произвел сильное впечатление, хотя главной своей цели – переспать с Шеймосом – я так и не добилась. Голлум и вовсе позеленел от завис, – впрочем, возможно, это были рефлексы от его кошмарной, защитного цвета синтетической рубашки.

Безвкусица преследовала меня до конца дня – вечером обедали в «Пицца-экспресс» с обмороженным Фергюсоном. Мой голубой приятель во время недавнего визита в Непал предпринял неудачную попытку подняться на Эверест, и теперь у него недостает трех пальцев – вот почему мы ели такую еду, которую не надо резать или накалывать на вилку.

Фергюсон сказал, что полностью переменился. Поскольку он лишился еще и половины носа, готова была поверить, но тут он завел речь о том, что намерен исследовать женскую сторону своей личности.

Перестала слушать и погрузилась в свои, куда более важные мысли – как очаровать Шеймоса.

Среда, 14 мая

Целый день героически делала вид, будто пишу третий эпизод, а вечером пошла в конференц-зал отмечать день рождения режиссера. Ровно в девять какой-то скупердяй-администратор повесил на холодильник замок и сказал, что пока рейтинги не повысятся, актеры и сценаристы будут на голодном пайке. По счастью, у меня в сумочке отыскались пассатижи, так что до конца вечера я обеспечивала всех выпивкой.

Ненароком обвела глазами помещение и между прочим спросила Иоланду, почему Шеймос не почтил нас своим присутствием. Та ответила, что он появляется только за деньги, и даже заманчивая перспектива переспать со мной не заставит его нарушить контракт.

Четверг, 15 мая

Сегодня Иоланда повела меня на вечеринку в бар «Мет». Эта профессиональная врушка убедила меня, что там будут одни звезды. Ну, если два актера массовки из «Несчастного случая» и дублерша из «Телепузиков» – знаменитости, то меня должны сопровождать двадцать четыре телохранителя и приветствовать продолжительными овациями.

Проглотила горькое разочарование вместе с квартой текилы и познакомилась с дублером из «Гладиаторов».

Пятница, 16 мая

Голлум прознал, что я флиртую со знаменитостями, и шепотом обозвал меня карьеристкой. Завела глаза к небу, посмотрела на Голлума через черные очки «Райбан» и мило ответила, что уж через его койку вряд ли сумею куда-нибудь пробиться.

Увы, похоже, в ближайшем будущем мне ничего лучше не светит. Телекомпания устроила презентацию, но, поскольку на приличный зал и настоящих знаменитостей денег нет, собралась толпа шушеры в каком-то складском помещении.

Приехала ровно в десять – не считаю нужным величаво опаздывать, когда выпивкой угощают за счет заведения.

Естественно, двум сотням халявщиков пришла в голову та же мысль, и мне пришлось всеми правдами и неправдами пробиваться в начало очереди. Наконец устроилась на стуле, поставила на колени поднос с тройными порциями водки и пять часов сидела в гордом одиночестве посреди безобразной пьянки.

Суббота, 17 мая

Проснулась от назойливого телефонного звонка. Позвонила Анжела сказать, что я была права: заявление на развод произвело желаемое действие, и Оболтус теперь как шелковый. Даже обещал не дуться, если она просит не выделывать цирковые трюки на мотоцикле перед светофорами. Ответила, что счастлива, но прошу впредь не прерывать дурацкими звонками многообещающие сны с Шеймосом в главной роли.

Воскресенье, 18 мая

Максимум, насколько мне удалось приблизиться к избраннику сердца, это пообедать с Иоландой в Уэст-Энде. Она сказала, что для поддержания имиджа стала закатывать истерики на съемочной площадке. Я тут же подтвердила свой статус примадонны, поругавшись с ресторанным персоналом из-за размеров поданного мне окуня, который больше смахивал на анчоуса. В итоге получила вторую порцию, но не смогла ее съесть, потому что под завязку обожралась первой.

Понедельник, 19 мая

Узнала, как сценарист может законным образом попасть на съемочную площадку и не получить за это нагоняй от исполнительного продюсера: сегодня разъяренный режиссер приволок меня туда за ухо, потому что у ведущей актрисы проблемы со сценарием.

Я имела неосторожность вставить в одиннадцатый эпизод несколько слов длиннее, чем в один слог, начисто позабыв, что большинство актеров не в ладах с родным языком и не могут повторить реплику, даже когда она появляется на телесуфлере.

Покуда эта змея подколодная высокомерно спрашивала, что означают слова «сладкая мука»,^[16] как их произносить и какое отношение они имеют к юмористической сцене прощания, я внимательно осматривала фанерный балкон, выискивая предмет моей страсти. Оказалось, что он сидит в зеленых колготках у бутафорского прудика с утками и по мобильному названивает адвокатам – выясняет, как получить финансовую компенсацию за лишние две минуты на съемочной площадке.

Разумеется, мы не обменялись ни словом, ни взглядом, такое неизгладимое впечатление произвела на обоих эта встреча. Увы, мне пришлось уйти раньше, чем моя романтическая одержимость расцвела полным цветом. Сейчас у меня есть заботы поважнее, например, удержаться на работе.

Вторник, 20 мая

Слегка подправила одиннадцатый эпизод и начала кардинально переделывать двенадцатый. Раз уж ведущая актриса подложила мне свинью, я сделаю так, что ей жизнь медом не покажется.

К концу дня, закончив двенадцатый эпизод, почувствовала, что склочная телевизионная жизнь мне нравится.

К вечеру душевный подъем сменился резким спадом, поскольку пришлось тащиться на девичник к Франджипани. Тоже мне радость, идти на мероприятие, где гарантировано будет пятьдесят баб и ни одного мужика, за исключением приятеля стриптизерки.

Несмотря на лестные знаки внимания со стороны официантов, ушла домой рано, мимоходом бросив Франджипани, что такую задрипанную вечеринку можно было и в Энсфилде устроить, а не снимать зал торжеств в Челси.

Среда, 21 мая

Иоланда провела сегодня контрабандное совещание между актерами и сценаристами за помойкой у столовой шестого канала. Сообщила, что ведущую актрису поперли с работы: она не захотела раздеваться в сцене суда, которую я специально для нее написала.

Вернулась на рабочее место и с возмущением увидела, что мелкий пакостник Голлум правит свои поганые сценарии моей ручкой «Монблан». Выхватила свое сокровище из его бледных костлявых пальцев и строго велела раскошелиться на карандаш.

Четверг, 22 мая

Снова воюю с исполнительным продюсером. Он не только отклонил мое любезное предложение заменить ведущую актрису, но и взял на это место подлую бездарность Иоланду, змею, которую я так опрометчиво пригрела у себя на груди! Спросила, зачем ему выпускница Королевской академии драматического искусства, если он может взять прирожденную актрису. Ответил, что Иоланда – голубоглазая фигуристая блондинка, которая может поднять рейтинги. И потом, мрачно добавил он, довольно и того, что я каждый день ломаю комедию за сценой, не хватало только, чтобы это происходило еще и на экране телевизора.

Подожди, дошутишься, мрачно думала я, пулей выскакивая из кабинета. Ты еще увидишь, как я умею ломать комедию!

Пятница, 23 мая

Вылетала со студии, смело объявив, что «Сейнфелд» – тоска смертная.

Бросилась в «Карету и лошадей» сказать Теддингтону, что теперь он может идти работать на свое дурацкое телевидение. К моему крайнему изумлению, Теддингтон не прослезился, услышав, что он безнадежный бездарь, которому без моей помощи никуда не устроиться. Какое там! Он весело объявил, что решил не связываться с телевидением, поскольку написал, наконец, книгу, которую издатели рвут из рук, и даже заключил договор на публикацию.

Едва не упала в обморок от мысли, до чего докатились литературные вкусы в этой стране, потом более или менее пришла в себя и спросила, о чем книга. Теддингтон забормотал, что это полубиографический рассказ об успешной в прошлом англичанке, которую все люто ненавидят.

Разумеется, идея заведомо обреченная. Как сказала я Теддингтону, про Маргарет Тэтчер и без того много написано.

Суббота, 24 мая

До сих пор вся в синяках после того, как вчера меня вышвырнули из «Кареты и лошадей». Сперва я почувствовала себя немного польщенной, когда Теддингтон нехотя признался, что главную роль в его биографической книге буду играть я. Не каждый день мужчина чувствует порыв написать обо мне триста шестьдесят с лишним страниц. Однако радость быстро сменилась бешенством, когда выяснилось, что рабочее название книги: «Полоумная яйцерезка, черти бы ее драли». Как сказала я Теддингтону, сопровождая свои слова пинком в пах, не такой благодарности ожидала я за все, что для него сделала.

Задыхаясь и постанывая, Теддингтон ответил, что, конечно, признателен за все мои усилия порушить его литературную карьеру и вывалять в грязи его доброе имя, но все равно считает себя морально обязанным объясниться.

Днем, по-прежнему чувствуя себя уязвленной, направилась в «Эль-Винас»: жена адвоката сказала, что он обедает там с клиентом. Не станет же он брать деньги, если я просто загляну в ресторан перекинуться парой слов! Вошла, отодвинула локтем неинтересного клиента, выпила его бокал дорогого красного вина и сказала адвокату, что намерена подать на Теддингтона в суд. Ведь это чистой воды клевета – обозвать меня яйцерезкой!

Адвокат, хорошенько подмазав, отвечал в обычной своей сладкозвучно-вкрадчивой манере, что я не смогу выиграть дело, если, разумеется, не собираюсь лжесвидетельствовать о себе под присягой. Потом – нет в мире бескорыстия! – вручил мне счет за нашу «беседу» и две бутылки марочного вина, которые я на нервной почве выпила за разговором.

Воскресенье, 25 мая

Решила выяснить, кто из моих злопыхателей наушничает Теддингтону. Уборщицу-македонку уже допросила, но вразумительного ответа не получила. Или Теддингтон воспользовался услугами переводчика, или утечка исходит не от нее.

Следующий подозреваемый – Фергюсон, вот у кого язык без костей. Договорилась встретиться в баре «Италия» и тут же об этом пожалела – мой старый знакомец подался в трансвеститы. Какой кошмар, показаться на людях с мужиком метр восемьдесят пять ростом в платье от Акиры Исогавы! Фергюсон клянется и божится, что ничего Теддингтону не рассказывал. Злорадно добавил, что бережет сплетни обо мне для той разнузданной газетной кампании, которая начнется после выхода книги.

Вооружилась развивающими карточками и ринулась в Тоттнем – якобы учить Катю-младшую буквам, а на самом деле – выяснить, не Анжела ли продала меня с потрохами. Увидев мой шикарный наряд, Катя-младшая заголосила на весь дом – поняла, видимо, что ей не светит в ближайшие восемнадцать лет выбраться из окружающего убожества.

Покуда моя трехмесячная тезка мучительно разбирала по складам «предатели», «долго», «не» и «живут», Анжела заверила, что была нема как могила, и, более того, за небольшую мзду согласится молчать во время газетной шумихи, которая разразится по выходе книги. Бросила алчной подруге пять фунтов, поскольку слышала, что в пригороде это большие деньги.

Последний пункт назначения – Элизина квартира в Камдене. Она решила временно уйти с работы, чтобы посвятить все время заботам об автослесаре. Ворвавшись в больничную палату, которая служит по совместительству гостиной, я пригрозила отключить ее хахалю аппарат искусственного дыхания и вырвать капельницу, если Элиза не подпишет письменное признание.

Глядя одним глазом на осциллограф, а другим – в блокнот, который я ей подсунула, Элиза заерзала, но поклялась, что чиста передо мной. Отважный автослесарь через отверстие в дыхательном горле просипел, что мне стоит взять несколько уроков самообороны, поскольку после выхода книги меня начнут одолевать мазохисты, которым нравится, когда их кастрирует сильная женщина.

Понедельник, 26 мая

Банковские каникулы

Записалась в класс кикбоксинга в Шропшире вместе со всяким быдлом. Отказываюсь надевать неэстетичный спортивный лифчик, поэтому чуть не размозжила себе голову во время разминки. Борьба с воображаемым противников мне тоже не понравилась – хочется скорее перейти к делу.

В спарринге снова разочарование…Большинство мужиков – кретины с одной извилиной, которые входят в раж всякий раз, как тренер показывает новый, более опасный прием. Я тоже немного увлеклась и крепко заехала доморощенному Ван Дамму изящным движением ноги. Поскольку я всегда хожу на пятнадцатисантиметровых «шпильках», его увезли в больницу, а меня навсегда исключили из Международной конфедерации боевых искусств.

Раз теперь я не могу отбиваться от нежелательного мужского внимания мирными законными способами, пришлось позвонить Калигуле,^[17] подпольному торговцу оружием, и сказать, что нуждаюсь в защите. Он посоветовал обратиться в аптеку. Я ответила: «Не в такой защите, кретин». Он предложил на выбор целый арсенал смертельного оружия, но я попросила прислать по почте баллончик со слезоточивым газом.

Вторник, 27 мая

Чтобы окончательно не свихнуться от мании преследования, решила развеяться: поехать в Сохо и подцепить солидного бизнесмена.

И что я вижу: идет мне навстречу Себастьян в дурно скроенном костюме медведя-панды. Думал обмануть, как будто не узнаю его испуганный визг. Опрокинула его на асфальт и принялась дубасить по меховой голове корзинкой для сбора пожертвований, приговаривая, что нечего шпионить за мной по наущению Теддингтона. Себастьян пытался мямлить, что записался в благотворительный фонд, потому что: а) не может найти нормальную работу за деньги; б) надеется завести полезные связи.

Я, разумеется, и на секунду не поверила в эту наглую ложь. Во-первых, ни одно приличное общество охраны животных не отправит своих добровольцев разгуливать в таком наряде. Во-вторых, ни один солидный бизнесмен не расстанется с кровными медяками, чтобы спасти парочку слабохарактерных медведей.

Среда, 28 мая

Оказывается, моя литагентша не только профессиональная воровка, но и любительница портить людям кровь непрошеными советами. Прослышав про мои горести, она позвонила и сказала – я смогу выставить книгу Теддингтона клеветнической, если приму «контрмеры»: создам себе более мягкий, более человечный имидж, В итоге я не смогла, по обыкновению, спустить на нее собак, прежде чем бросить трубку, – надо создавать новую репутацию.

И тут как на грех почтальон приносит баллончик сослезоточивым газом.

Четверг, 29 мая

Утром чуть не ослепла: неосторожно полезла в сумочку, думая, что достаю аэрозольный лак для укладки волос.

Решила опровергнуть измышления Теддингтона о том, что я черствая, экологически нечуткая горожанка, и согласилась погулять с Элизой в лесопарке Хэмпстед-Хит.

Кто бы меня предупредил, что это сильно пересеченная местность вдали от всякой цивилизации и до ближайшего магазина надо переть полчаса. Тем не менее, я стиснула зубы и героически ломилась через подлесок на новеньких платформах «Прада».

Не замечая моего мученического лица, налитых кровью глаз и вдрызг стертых ног, Элиза сказала, что не ожидала от меня такого единения с природой. Все, что я могла ответить (но не ответила): чем скорее какой-нибудь арабский консорциум выстроит на месте этого «райского уголка» пятизвездочный отель, тем лучше.

Пятница, 30 мая

Добрые дела на сегодня: посидела в приемной косметической клиники, чтобы забрать Фергюсона (или «Речел», как она теперь предпочитает себя называть). В попытке угодить своему новому парню, «Речел» снова решилась лечь под нож.

Удержалась и не сказала исполинскому кокону из бинтов, со стонами исходящему кровью на сиденье моей машины, что никакая операция по смене пола не привяжет семнадцатилетнего школьника к тридцатилетней тетке. Доставила ее вместе с инвалидной коляской на квартиру, старательно не замечая оценивающих взглядов со стороны малолетнего бой-френда «Речел», который увлеченно резался в игровую приставку.

Суббота, 31 мая

Всего третий день операции «Пай-девочка», а меня уже пригласили на свадьбу. Поскольку теперь я не могу закатить скандал в церкви, нажраться в стельку на приеме или укатить с женихом Франджипани – берегу репутацию, – подозреваю, что сегодняшний вечер мог бы оказаться самым скучным в моей жизни.

Вместо этого пошла тихо-мирно посидеть в кафе «Богема» с Фебой, которая тоже встала на путь исправления.

Покуда я в течение трех часов уныло потягивала один-единственный бокал белого, Феба поправила воротничок строгого серого костюма и чопорно заявила, что, побыв дамой полусвета, решила впредь вести целомудренный образ жизни. Оказывается, сейчас это страшно модно.

На языке вертелось, что одинокой сорокалетней тетке нет надобности прибегать к таким сложным ухищрениям, чтобы отпугнуть мужчин. Однако, памятуя свою новую роль, я только улыбнулась, поздравила Фебу с тем, что она так успешно нарядилась синим чулком, и пожелала ей всяческого счастья на новом поприще.

Феба настолько опешила, что взглянула встревожено и спросила, здорова ли я. Шутливо ответила, что чувствую себя много лучше, когда мне не задают подобных глупых вопросов.

Воскресенье, 1 июня

Сегодня решила внести свою лепту в заботу о нищих и обездоленных – поехала к Анжеле на вечеринку. Чтобы почувствовать себя в шкуре бедняка, явилась с пустыми руками и вынуждена была рыться в ванне со льдом – искать чье-нибудь приношение. Тут подходит сзади один из Анжелиных безработных приятелей и начинает похотливо дышать мне в затылок. Удержалась и не огрела его бутылкой с пивом, узнав, что это он ее принес. Взяла себя в руки и попросила бутылку в обмен на номер моего телефона. Сделка состоялась; в итоге я очень умеренно нализалась, а он неискренне пообещал, что позвонит.

Понедельник, 2 июня

Не обнаружив в раковине громоздящейся под потолок посуды, а на полу – нарочно разбросанных вещей, уборщица-македонка немедленно попросила расчет. Сбивчиво объяснила, что теперь, когда я решила обходиться с ней ласково и уважительно, работа у меня лишилась всякого спортивного интереса.

На прощание крепко ее обняла, чтобы проверить, не уносит ли она в кармане парочку столовых приборов. Хотела даже выдать ей маленькую премию, но, увы, она не смогла дать мне сдачу с пяти фунтов.

Вторник, 3 июня

Исключительно трудно разыгрывать роль перед друзьями и прислугой, поэтому сегодня отважилась совершить одиночную вылазку в «Зилли».

Ну как прикажете исполнять лучшие намерения! Вхожу и вижу: ненавистный Себастьян стоит за стойкой и разливает выпивку. Пришлось весь вечер клянчить водку у мужчин-посетителей, чтобы Себастьян не сыпанул мне мышьяку. Порядком наклюкалась и принялась беспечно раздавать благодарственные поцелуи незнакомцам, как вдруг замечаю; мой смертельный враг выскользнул из-за стойки и украдкой звонит по телефону.

Инстинктивно почувствовала, что он докладывает Теддингтону о моем временном срыве. Пришлось перепрыгнуть через стойку и придушить мерзавца, чтобы не проболтался. Потом Себастьян хрипло заверил, что звонил на склад «Абсолюта», чтобы срочно доставили пару ящиков взамен выпитых. Вот врун: я всего-то опрокинула восемнадцать, двойных порций.

Среда, 4 нюня

Милая мамочка!

Пишу эту короткую записку, чтобы поблагодарить за крайне информативное сообщение, которое ты оставила вчера вечером на моем автоответчике. Твой «приятный разговор» с «исключительно вежливым молодым человеком по фамилии Теддингтон» совершенно разрушил мою жизнь. Думаю, тебе следовало насторожиться, когда он представился «свободным литератором».

С сожалением сообщаю, что отныне не считаю себя твоей дочерью.

Прими уверения в моем полном бешенстве:

Катя Ливингстон

Четверг, 5 июня

Позвонила дура агентша. Через какие-то свои нечистоплотные связи в издательском мире раздобыла рукопись Теддингтона и говорит: все даже хуже, чем можно было ожидать. В общем, если я не хочу ходить по Лондону в бронежилете и с пылающими от стыда ушами, мне нужно немедленно сделать достоянием гласности какой-нибудь свой хороший поступок. Она вежливо выслушала список мужчин, с которыми я переспала из жалости в последние десять лет, потом нагло ответила, что это лишь подтвердит уверения Теддингтона в моей «моральной распущенности» и надо придумать что-нибудь получше.

Восемь часов кряду ломала голову, что лучше, чем подарить ощущение собственной значимости пятистам восьмидесяти семи законченным неудачникам, как вдруг меня осенило. Позвонила агентше и сказала, что у меня есть протеже в Африке. Та страшно обрадовалась, что я забочусь об обездоленных крошках в странах «третьего мира», и пообещала немедленно это дело раскрутить. (Полагаю, она бы с меньшим энтузиазмом ухватилась за тему благотворительности, если б знала, что я не помогаю Сабело с прошлого года – мне надоело постоянно выкупать его из тюрьмы.)

Пятница, 6 июня

Как раз когда я решила начать жизнь с чистого листа, похоже, рядом не останется никого, кто мог бы засвидетельствовать разительную перемену. С сегодняшней почтой получила три приглашения на прощальные завтрак, обед и ужин в «Пицца-хат».

Завтракать с Теддингтоном я, разумеется, не пойду. То, что он уезжает в Голливуд на переговоры с крупной кинокомпанией, еще не повод угощать друзей всякой американской дрянью в специализированном ресторанчике.

Суббота, 7 июня

Ленч с Франджипани в «Меццо». Умоляет снова покараулить ее особняк, покуда они с банкиром будут совершать свадебное путешествие по Франции.

В первую минуту подумала, что она тащит меня в бистро, но у Франджипани хватило ума заказать столик в ресторане. Наелась, напилась и оставила мою бывшую меценатку платить по счету, сказав, что не собираюсь потворствовать ее бродячему образу жизни, а уж тем более – нянчиться с паршивой чихухуа, которую она только что унаследовала от двоюродной бабки Амелии.

Воскресенье, 8 июня

Вечером пожелала счастливого пути Анжеле – она перебирается в Милтон-Кейнс, зачем и почему, не объяснила. Пришлось тащиться туда и сидеть в пиццерии, только чтоб попрощаться. Мало что тамошняя кормежка и так в рот не лезет, Анжеле еще стукнуло за едой кормить Катю-младшую грудью. А если б меня стошнило?

На личном фронте успехи тоже нулевые: дюжие молодцы-официанты абсолютно не понимают, когда утонченная женщина делает им деликатные авансы – вместо того чтобы смотреть на меня, беспрерывно пялились на пышные Анжелины прелести.

Видимо, не замечая, что меня вот-вот вывернет, Анжела заворковала, что они с Оболтусом сразу после развода намерены снова пожениться. Посоветовала ей найти другую свидетельницу – мои слабые нервы второй такой многомесячной опупей не выдержат. В конце концов, вынуждена была спешно ретироваться в ответ на просьбу одолжить английскую булавку от стильного мини-килта – заколоть тезке подгузник, который моя непосредственная подруга вздумала менять прямо на столе.

Понедельник, 9 июня

День рождения королевы

С возмущением узнала из газет, что не включена в список почетных гостей. И это при том, что я сознательно обхожу стороной трех взрослых королевских сыновей, чем избавляю ее величество от лишних публичных скандалов. Так и подмывает написать королеве оскорбительное письмо, а потом подкатиться к ее красавчикам внукам.

Вторник, 10 июня

За выходные на бесконечных проводах отъела ряшку, но за сегодня сбросила лишние килограммы, бегая по магазинам с Элизой – хоть она-то, кажется, не собирается сломя голову лететь на край света. Мы ухитрились вдвоем компенсировать общенациональное падение покупательского спроса и, обвешанные двадцатью тремя пакетами, заскочили выпить кофе в «Ришо».

И тут Элиза мимоходом роняет, что они с автослесарем собрались в Вест-Индию – разыскать верховную жрицу и спросить, нельзя ли как-нибудь снять проклятие Намамбо. Если и такое средство не поможет, они махнут в Лурд окунуться в тамошнюю чудотворную воду.

Это меня окончательно доконало. Устав слушать, как другие хвастливо сыплют названиями заграничных городов, пошла в ближайшее турагентство и заказала билет вокруг света первым классом. Вообразите мои чувства, когда стерва-билетерша какой-то вшивой юго-восточно-азиатской авиакомпании достала ножницы и демонстративно разрезала мою кредитку на глазах у возмущенной публики. Сохранила остатки попранного достоинства, сказав, что все равно бы не полетела на их клопиной жестянке – охота мне гробиться во цвете лет.

Среда, 11 июня

Позвонила Бигглсу (с оплатой звонка вызываемым лицом) и попросила в долг. Он по-прежнему в Сенегале, опрыскивает с самолета посевы и пьет без просыха – говорит, это единственный способ пробиться в их профессии.

Гордо объявил, что его уже пригласили на собеседование в уважаемую международную авиалинию. Сама я в жизни не полечу на самолете, который ведет мой придурочный братец, однако надеюсь, что его возьмут – в таком случае я получу солидные скидки на дальние перелеты. Весело сказала, что не стану с ним разговаривать, если он не получит эту работу. Бигглс также весело ответил, что будет страшно рад – ему до смерти надоело платить за наши телефонные разговоры.

Четверг, 12 июня

Благополучно позабыла про Теддингтона с его скандальной биографией, и тут сегодня звонит режиссер из крупной голливудской независимой студии – сообщает, что приобрел опцион. Хотела уже сказать, что думаю о бессовестных кретинах, которые наживаются на моих горестях. Тут он говорит, что Бриджит Бигганс, актриса, которую он пригласил на главную роль, не может сниматься, потому что с ног до головы покрылась нехорошей сыпью – и работала ли я прежде перед объективом? Естественно, отвечаю я, глядя на парочку поляроидных снимков возле кровати. Коли так, говорит он, не соглашусь ли я сняться в главной роли? Кажется, я, наконец, вытянула свой лотерейный билет.

Разумеется, я не стану продаваться за жалкие несколько сот тысяч американских долларов, поэтому потребовала себе отдельный съемочный фургон. Кроме того, я всегда держусь настороженно, когда незнакомые мужики звонят и за глаза предлагают неприличные суммы, поэтому спросила, кто он такой и откуда взялся. Он ответил, что снимал «Маньячку с бензопилой-IV», «Болотную тварь-XI» и «Пляжные очаровашки, часть третья». Его счастье – назови он что-нибудь с Кевином Костнером, дала бы от ворот поворот.

Естественно, друзья подыхают от черной зависти. За омлетом по пять фунтов порция в «Харви Нике» «доброжелательница» Феба сказала, что центр восточного Лос-Анджелеса не «Голливуд в настоящем смысле». За недешевыми спагетти в «Океане» «близкая подруга» Элиза сообщила, что съемочные фургоны – это обычно голые стены без зеркал и ковров. Наконец, за дорогущим обедом в «Ля Гаруш», стервоза «Речел» предположила, что фильм вообще не выйдет на большой экран и будет распространяться только на видео.

Отомстила всем троим, позабыв дома кошелек.

Пятница, 13 июня

Поскольку вскоре меня будут боготворить толпы идиотов по всему миру, нет никакой надобности терпеть этих жлобов – старых друзей. Целый час вычеркивала фамилии^[18] из списка знакомых, которым посылаю рождественские открытки.

В середине дня позвонила безмозглая литагентша.

Ни сном ни духом не ведая о грядущих съемках «Долины сексуальной фурии» (рабочее название), она сообщила, что «разрешила проблемы» моего имиджа.

Я ляпнула от балды, что помогаю ребенку в Африке, а эта дурында, не спросив разрешения, вступила в переговоры с благотворительным фондом. Вообразите, что удумали эти «новаторы» – добрые дяденьки из фонда и моя ушибленная на голову литагентша: вместо того чтобы отправить меня в Африку первым классом, поселить в пятизведочном отеле и показать по телику растроганной публике, как я со скорбным лицом обхожу местные трущобы, они решили прислать Сабело в гости ко мне.

Бросилась названивать представителям фонда в Лондоне, сотрудникам ООН в Женеве и наемникам в Анголе, чтобы Сабело завернули обратно. Увы, отвечали они, при всем сочувствии к моей дилемме (как обворожить и женить на себе голливудского красавца, если за подол моего вечернего платья от Версаче будет цепляться девятилетний правонарушитель), остановить Сабело невозможно: он уже вышел из Бофутусваны в долгий пеший переход до аэропорта в Йоханнесбурге.

Суббота, 14 июня

Пытаюсь забыть про человеческую жестокость и несправедливое устройство общества, от которых столько натерпелась в последние дни. Для утешения стала составлять список того, чем следует оснастить мой домик на колесах. (Не желая показаться чрезмерно требовательной, перечислила только самое необходимое: восемь ящиков охлажденного «Абсолюта», одиннадцать блоков красных «Мальборо» и хрустальную вазу, доверху наполненную разноцветными презервативами – но только, пожалуйста, без синих.)

Воскресенье, 15 июня

Вечером позвонила пресытившаяся скитаниями Каллиопа, сказала, что она по-прежнему в Калифорнии, устроилась наконец работать в костюмерную «Спасателей Малибу» – занимается там художественной штопкой. Уверяла, что в Лос-Анджелесе проходу нет от пустых, бездуховных эгоистов и что я обязательно должна ее там навестить – оттянусь по полной. Не обращая внимания на дурацкие шпильки, сказала, что попаду туда быстрее, чем она думает, поскольку получила главную роль в «Долине сексуальной фурии».

Великодушно добавила, что она может посетить меня в личном съемочном фургоне. После долгой паузы Каллиопа огорченно ответила, что по досадному совпадению отправляется в Лондон того же числа, когда я вылетаю в Америку, – несколько подозрительная отговорка, учитывая, что я не сообщила ей день своего отбытия. Тем не менее, предложила встретиться в Хитроу, чтобы она могла угостить меня рюмочкой-другой в аэропортовском буфете. Каллиопа с жаром ухватилась за эту мысль, но разговор оборвался раньше, чем мы успели договориться о времени, – надо думать, по вине какой-то криворукой телефонистки.

Понедельник, 16 июня

Прибыл контракт, экспресс-почтой. Чтобы адвокат не ободрал меня как липку, а я в ответ не откусила ему голову, сама внимательно изучила все пункты. Как большинство уважающих себя, высокооплачиваемых актрис, ничуть не удивилась, что в некоторых сценах мне, возможно, придется раздеться. Планирую менять на экране как можно больше дорогих нарядов, чтобы сбежать с ними по окончании съемок.

Вторник, 17 июня

Прибыл сценарий, обычной почтой. О, ужас! Быстро подсчитав слова, увидела, что у моего единственного партнера Дика Роджера роль на строчку длиннее, чем у меня. Немедленно ее вымарала. С какой стати он должен говорить: «Что такая классная телка делает в этом вонючем бардаке?» – а я практически задаром стонать девяносто минут?

Процесс редактирования прервал исполнительный продюсер с шестого канала. В мое отсутствие его уморительный сериал пришел в такое плачевное состояние, что он был бы рад снова видеть меня в строю. С сожалением ответила, что больше для телевидения не пишу – нет отбою от предложений сниматься в кино.

Попросила передать соболезнования Голлуму: слышала, что он заработал грыжу, когда хохотал над своими шутками, а потом – инсульт, когда публика встретила их гробовым молчанием.

Среда, 18 июня

Готовлюсь к переезду за океан: сегодня утром продала машину на автосервисе. Объявление давать не стала, опасаясь наплыва одиноких мужчин с низменными мотивами.

Позже в каком-то транссексуальном баре на Олд-Комтон-стрит «Речел», по-девичьи прыснув, сказала, что мужчина, который захочет водить «хонду-сивик», вряд ли станет тискать на заднем сиденье женщину. Уела ее, сказав, что в Америке буду водить машину – мечту каждого настоящего мужика. Эта змея ответила, что, судя по сценарию (который я показала специально, чтобы возбудить ее зависть), почти все любовные сцены происходят именно в этой машине.

Четверг, 19 нюня

Утром позвонил режиссер и сказал, что надо обсудить денежные вопросы. Бросила трубку. Считаю, что мы уже договорились, сколько тысяч долларов я буду получать за секунду экранного времени. Кроме того, я все еще не закончила листать трехстраничный сценарий…

Пятница, 20 июня

…Приеду в Лос-Анджелес – первым делом уволю режиссера. И где они нашли такого сексуального маньяка!

Суббота, 21 июня

Кажется, я сумела переплюнуть даже голливудскую систему бесконечной правки и переписывания. Зато теперь уверена, что мой характер отражен совершенно правильно. Увы, пришлось выбросить из сценария Дика Роджера – не выношу мужиков с дурацкими именами, которые к тому же грубо ведут себя в постели.

Разумеется, теперь я выступаю единолично на протяжении всего фильма, состоящего исключительно из умных неамериканских монологов, а поскольку у меня нет желания торчать на съемочной площадке целые дни, придется потребовать дублершу: особенно для финального эпизода, в котором я за святость живьем возношусь на небо.

Воскресенье, 22 июня

К моему полнейшему ужасу и негодованию, сегодня в дверь, позвонил Сабело. Должна добавить, что явился он с пустыми руками, проигнорировав мою просьбу купить в дьюти-фри флакончик духов «Джой». «Блестящая идея» моей литагентши состоит в том, чтобы я холила и лелеяла его целую неделю.

Учитывая, что Сабело проделал ради этой встречи много тысяч миль, смилостивилась и пустила его в дом, правда, под клятвенное заверение, что он не привез с собой никого из вороватых родичей. Потом, чтобы мой протеже скорее освоился на новом месте, поручила ему привести в порядок квартиру – собираюсь получить за нее деньги назад, когда съеду на будущей неделе. Пока Сабело возился с краской, рулонами нового коврового покрытия и хлоркой, села на телефон и без проволочек уволила агентшу.

Понедельник, 23 июня

Это последняя дневниковая запись Кати Ливингстон в «Лондонском сплетнике». Она слишком занята поисками славы, богатства и настоящего мужчины по ту сторону океана, чтобы продаваться тут за гроши. Отныне читайте о ней в «Вэнити фэр». Весь доход от фильма пойдет в трастовый фонд семьи Сабело, который писательница учредит на Каймановых островах по пути в Голливуд.

Как сказала вчера ее бывшая литагент, «с хорошими людьми такого не, случается».

Эпилог

Вторник, 24 июня

Вчера позвонила редактору «Лондонского сплетника» сказать, что не буду больше записывать подробности моей феерической жизни для его желтой газетенки. (В ответ была сухо уведомлена, что колонка уже полгода не выходит, о чем бы я давно узнала, если бы читала газету. Сочла это шуткой, поскольку гонорары получаю исправно.)

Сегодня утром позвонил налоговый консультант и загробным голосом объявил, что даже за вычетом деловых издержек (гардероб от Версаче, мягкая мебель из салона «Хабитат», заграничные поездки) я должна выплатить со скудного жалованья внештатной колумнистки и эпизодической писательницы много тысяч фунтов за этот финансовый год.

Более того, он выразил надежду, что я по-прежнему фиксирую на бумаге деловые расходы. В своей колонке я без утайки писала о нем и его махинациях, и теперь несколько налоговых инспекторов, способных читать газеты, дышат ему в затылок. Он сильно подозревает, что в ближайшее время меня снова проверят.

Так и подмывало уволить никчемного советника за серьезные профессиональные промахи, но передумала: его снова не выпустили под залог, а значит, я по-прежнему могу рассчитывать на приемлемые цены. И потом, мне некогда было его увольнять – я как раз заметила, что Сабело пытается зубами сорвать замок с моего мини-бара.

Деловые расходы: $5 – гонорар консультанту (в соответствии с пересмотренным «Положением о трудовой деятельности заключенных» от 2001 года).

Среда, 25 июня

Сабело пытается своим обжорством пустить меня по миру. Оставила его доедать просроченные приправы и два рекламных пакетика с супом, вырванные из «Мэри-Клер», а сама ушла ужинать с Фебой в кафе «Богема».

Покуда мы ели салат «Цезарь» с гренками, ветчиной, анчоусами и оливковым маслом, Феба сообщила, что женатый мужчина, который так жестоко бросил ее в прошлом году, всерьез задумался о своем поведении, раскаялся и решил, что может с прежним успехом вести двойную жизнь. Зажмурилась изо всех сил, чтобы Феба не видела, как я закатила глаза.

Деловые расходы: никаких. Добрый официант принял меня за слепую и накормил бесплатно.

Четверг, 26 июня

Созвала пресс-конференцию, чтобы объявить о предстоящем отъезде. Когда за три часа ни один из трехсот приглашенных журналистов не явился, сильно задумалась – что еще я должна сделать, чтобы привлечь к себе внимание пишущей и снимающей братии.

Спустила воду в ванне, оделась и достала из холодильника шампанское, Потом побрела в рекламное агентство – похвастаться перед бывшим боссом своими сногсшибательными успехами, Штат агентства сократился до одного человека. Вхожу и вижу: шеф сидит на месте Церберши, глушит кулинарный херес и рыдает навзрыд – без сомнения, потому, что с моим уходом растерял последних клиентов. Помахивая бутылкой охлажденного шампанского, спросила, в чем беда, и тут приметила в фойе аквариум с омерзительными экзотическими тритонами. Один из них сегодня сбежал, скорбно поведал босс, исподтишка бросая жадные взгляды на бутылку искрометного напитка.

По счастью, неведомо для своего хозяина беглый тритон как раз забрался мне под туфлю. Покуда мой бывший начальник спьяну вещал, что тритоны живут на Земле триста пятнадцать миллионов лет и теперь они его единственные друзья, я деликатно потерла каблуком о ковер, утешаясь тем, что расплющенная амфибия прожила долгую жизнь.

Деловые расходы: $1000 – гостиничный номер и проч. реквизит для общенациональной пресс-конференции.

Пятница, 27 июня

Позвонила Элиза. Размазывая слезы и сопли, сообщила, что не сможет выйти замуж за своего автослесаря и стать матерью его детей. Только хотела ответить, что даже я могла это предсказать с первого взгляда на его кошмарную физиономию, как подруга выложила всю историю до конца: автослесарь ее бросил, причем не из-за бесконечных увечий и травм, вызванных проклятием Намамбо, а из-за того, что Элиза постоянно брала его электрическую зубную щетку. Просто поразительно, до чего мелочны некоторые мужчины! Попыталась утешить Элизу, сказав, что она всегда может брать мою…

Как только безмужняя и бездетная Элиза бросила трубку, я решила посвятить время моему собственному «сыночку» Сабело. Повезла его в город оформить усыновление и американскую визу – надеюсь таким образом сэкономить кучу денег на секретаре. Потом поволокла «сыночка», вопящего и брыкающегося, к доктору Амуру – делать прививку от лихорадки Эбола. Не хватало только, чтобы он истек кровью перед моими привередливыми голливудскими знакомцами.

Аппетитный доктор сказал, что прививка не нужна, и, услышав, что я буду сниматься в «Долине сексуальной фурии», предложил вколоть мне пенициллин. Тоном многодетной матроны поблагодарила и ответила, что ширевом не балуюсь, поскольку на моих плечах лежит забота о девятилетнем ребенке.

Деловые расходы: $2 – маленький гамбургер в «Макдоналдсе» для Сабело.

Суббота, 28 июня

Вместе со свежеиспеченным секретарем-референтом отправилась обедать к «Речел». Я хочу с ней попрощаться и заодно сэкономить на прокорме персонала.

«Речел», заросшая трехдневной щетиной, оценивающе взглянула на Сабело и спросила, кто его отец. Отлично зная, что она обзавидуется, назвала знаменитого двухметрового американского баскетболиста. «Речел старательно не показывая виду, что потрясена, попыталась выразить недоверие басовитым хихиканьем. Потом познакомила меня со своим новым бой-френдом сказав, что это любовь ее жизни. Я несколько усомнилась в последнем, учитывая, что это оказался бледный, плюгавый, с брюшком, лысеющий актер-неудачник, который считался моим бывшим, пока в начале года не свалил в Австралию. Тем не менее, пожелала «Речел» счастья, поскольку (как добавила я без всякого ехидства и злобы) такой волосатой старой карге трудненько будет подцепить кого-нибудь получше.

Деловые расходы: $2 – снова маленький гамбургер в «Макдоналдсе».

Воскресенье, 29 июня

Только распрощалась с друзьями (которых осталось совсем немного, поскольку мой успех порождает немыслимых масштабов зависть), как звонит мамаша и умоляет не улетать из страны. Последний раз мы расстались довольно холодно, поэтому ее рыдания и всхлипы искренне меня растрогали. Еле-еле поняла, что именно она хочет сказать: оказывается, братец Бигглс наконец-то устроился пилотом в ту самую авиакомпанию, самолетом которой я лечу.

Деловые расходы: Местный звонок туроператору (забронировать билеты на рейс другой авиакомпании, поскольку я не желаю гибнуть в расцвете карьеры).

Понедельник, 30 июня

Приехала в аэропорт Хитроу. Сабело следовал на почтительном отдалении, таща мои чемоданы от Луи Вуиттона. В ожидании, пока объявят регистрацию, решила припудрить нос – неизвестно, кому выпадет счастье сидеть рядом со мной в ближайшие четырнадцать часов. Достаю пудреницу и замечаю, что аспид-Себастьян драит аэропортовские полы. От ужаса и возмущения уронила пудреницу к его ногам. Поскольку исключительно по вине этого недоумка я лишилась купленной в дьюти-фри пудры «Герлайн» стоимостью несколько фунтов, самый неудачливый арт-директор во всей известной Вселенной немедленно бросился собирать ее в первую же емкость, которую я извлекла из сумочки «Прада».

Таким образом, пудра была спасена. На регистрацию нас еще не пригласили, поэтому я старательно завязала презерватив размера XL узлом, вручила его Сабело, а сама неспешно отправилась к администратору, потребовала, чтобы Себастьяна уволили, и, покончив с этим делом, проследовала на посадку.

Себастьян с тоскою смотрел мне вслед, вероятно, сожалея о любви, которую упустил в туалете рекламного агентства много месяцев назад.

Деловые расходы: $5000 – взятка таможенникам, поскольку моего безответственного юного помощника собирались тщательно обыскать, допросить и обвинить в контрабанде наркотиков, а я бы опоздала на самолет, И почему я вечно влипаю в истории?

Примечания

1

Название изменено, чтобы не скомпрометировать автора.

(обратно)

2

См. суббота, 13 июля.

(обратно)

3

В лифте курить запрещено (датск.).

(обратно)

4

См. пятница, 27 декабря.

(обратно)

5

Требования, поданные на сегодняшний день: 1) контузия, вызванная отлетевшей дверцей после того, как я поставила в казенную микроволновку кусок вчерашней говядины по-индийски, завернутый в металлическую фольгу; 2) постоянное перенапряжение рук из-за необходимости вносить изменения в сценарий по требованию руководства; 3) перелом щиколотки, вызванный тем, что я споткнулась об оставленный не на месте предмет во время деловой встречи за пределами офиса (см. вторник, 13 августа).

(обратно)

6

Все равно он им не пользуется.

(обратно)

7

См. вторник, 6 августа.

(обратно)

8

В первое посещение подхватила вирусную инфекцию и сутки провалялась в холодном поту, с адской головной болью и тошнотой. Второй раз сломала щиколотку, споткнувшись о пивную пробку у входа, (См. требования о компенсации полученных на производстве увечий, пункт М 3, четверг, 1 августа.)

(обратно)

9

Пн. – ср. 9—13, чт. – пт. 8—17, сб. 9—15.

(обратно)

10

См. понедельник, 18 ноября.

(обратно)

11

См. суббота, 16 ноября.

(обратно)

12

См. пятница, 14 февраля.

(обратно)

13

См. пятница, 25 апреля.

(обратно)

14

Название изменено, чтобы не скомпрометировать автора.

(обратно)

15

Нужно заметить, что в банковские каникулы отдыхают только успешные предприятия.

(обратно)

16

«Ромео и Джульетта», сцена на балконе, пер. Т. Щепкиной-Куперник.

(обратно)

17

Имя изменено.

(обратно)

18

См. четверг, 12 июня.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Часть I

Часть II

Часть III

Эпилог

*** Примечания ***