КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Звездный корпус [Йен Дуглас] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Йен Дуглас Звездный корпус

Пролог

Все изложенное здесь является вымыслом. Имена, характеры, места действия, происшествия созданы фантазией автора или используются фиктивно и не должны быть истолкованы как соответствующие реальности. Любое сходство с реальными событиями или людьми, как умершими, так и живущими, случайно.


8 световых лет от Земли.


— На периметре все спокойно, капитан, — доложил Айкен. — Только шумно — похоже, «лягушки» веселятся… Как думаете, они к нам полезут?

— Вполне возможно, — отозвался Пирсон. — Посол еще не ответил на ультиматум Джеремелета.

— Но о… капитуляции пока речи не заходило, верно?

— Насколько я слышал — нет. Не волнуйтесь, сержант, и не зайдет.

— Ага. Морская пехота не сдается.

— По крайней мере, так говорят. Смотрите в оба.

— Есть, сэр.

Айкен отвернулся и поглядел в южное небо, где уже появлялись первые звезды. Восемь световых лет — не настолько большое расстояние, чтобы привычные созвездия изменились до неузнаваемости. Вот только купол неба как будто покосился, что выглядело несколько странно. Но среди тусклых звезд ничем не примечательного созвездия Щита, не так далеко от белоснежного маяка Фомальгаута, появилась еще одна — яркая и крупная.

Солнце. Солнце Земли. Как обычно, при взгляде на эту звезду Айкена охватывал трепет, пробирающий до самого позвоночника. Так далеко. Так долго.

Восемь и три десятых световых лет. Помощь из дома может не успеть.


12 мая 2138 г.

База огневой поддержки «Лягушатник»

Новый Шумер

Иштар, Ллаланд 21185 11D

72:26 часов по местному времени.


Привалившись к баррикаде из мешков с песком, мастер-сержант Джин Айкен смотрел на другой берег реки Саими-Ид. Там громоздилось около полудюжины построек, над ними поднимался дым, становясь бледно-зеленым, под цвет ранневечернего неба. Мардук, огромный, чудовищно раздутый, бурлящий глубокими водоворотами и штормами янтарно-оранжевого пламени, тяжелый и угрожающий, висел на западе над самым горизонтом. Тонкий серп газового гиганта качался над горизонтом, куда недавно опустилось красное солнце. Его ночная сторона казалась раскаленной докрасна, тусклым красным жаром, как мерцающими остриями, подобно мигающим звездам, отмечая пульсацию и ритм континентальных молниевых штормов внутри этой бурлящей атмосферы.

Микроимплантанты в глазах Айкена превращали красноватые сумерки в ясный день. На привычную картину внутришлемный дисплей накладывал тактические данные — углы, расстояния и направление сторон света, а также температуру и скорость целей, помещенных в движущиеся клетки и вилки целеуказателей.

Еще пару секунд сержант разглядывал раскаленную багровую пасть Мардука, потом оглянулся. За его спиной тоскливо взвыл сервомотор — это центральная караульная башня повернулась и замерла, повторяя движение его головы.

Если прислушаться, то на востоке можно было услышать скандированное пение и барабанный бой, где у Пирамиды Ока собиралась толпа. Похоже, ночь будет долгой. Очень долгой.

— Как служба, сержант?

Айкен не повернулся — когда он был связан с роботом-караульным, в этом не было необходимости: сенсоры уже оповестили его о приближении капитана Пирсона.

— На периметре все спокойно, капитан, — доложил Айкен. — Только шумно — похоже, «лягушки» веселятся…

— Только что из посольства пришло сообщение, — сказал Пирсон. — Абосы взбунтовались и захватили около сотни деревень. Высочайший Божественный Император призывает к спокойствию и взаимопониманию.

Тон, которым капитан произнес последнюю фразу, был весьма красноречивым.

Абосы, абсы, аборигены. Лягушки, лягушата, лягвы, жабы. Все это имена, данные людьми доминирующей разумной расе планеты Иштар… с целью подчеркнуть ее нечеловечность.

Чертовски интересная идея, если помнить, насколько аханну бесчеловечны.

— Как думаете, капитан, они к нам полезут?

— Вполне возможно. Посланник еще не ответил на ультиматум Джеремелета.

В рубиновом воздухе реяли полупрозрачные газовые вуали, извивались, кружились, переливаясь изысканными оттенками всех цветов радуги. Айкен поднял ствол своего «2120», поймал в прицел одно из этих хрупких созданий и следил, как оно дрожит прямо перед тяжелым черным пластиком дула, играя радужными вспышками. Еще одна вуаль трепетала в густеющих сумерках, словно танцевала под неслышный джаз — воплощение совершенства биолюминесценции.

— Но о… капитуляции пока речи не заходило, верно?

— Насколько я слышал — нет. Не волнуйтесь, сержант, и не зайдет.

— Ага. Морская пехота не сдается.

— По крайней мере, так говорят. Смотрите в оба. То и дело сообщают о жабьих рабах, которые пытаются просочиться на базы. Может, они еще не потеряли человеческий облик, но черта с два я им поверю.

— Есть, сэр.

Рабы аханну. Потомки людей, похищенных с Земли тысячу лет назад. При мысли о них Айкена передернуло. Ни один из них на выстрел не подойдет к его сектору периметра.

— Молодец, парень. Крикни, если потребуется помощь.

— Не стоит беспокоиться, сэр.

Он замялся, поглядел вверх, на огромный бурлящий диск Мардука.

— Да, капитан…

— Что?

— Какие-то типы подвалили прошлой ночью, клялись в вечной дружбе… Иштар — это планета или ненормальная луна?

Пирсон фыркнул.

— Загляни в свою локальную сеть.

— Уже заглянул. Я ни черта не смыслю в этой астрологической дребедени.

— Астрономической, не астрологической. Впрочем, в ней ты тоже не смыслишь… Мардук — газовый гигант. То есть планета, которая вращается вокруг Ллаланда, местного солнца. А Иштар — это спутник Мардука… Но поскольку она размером с нормальную планету, имеет собственное магнитное поле и атмосферу… ну, и все прочее… значит, ее можно считать планетой, верно?

— Я понял. Спасибо, сэр.

Пирсон ушел в темноту, оставив сержанта в полном одиночестве.

Айкен отвернулся и поглядел в южное небо, где уже появлялись первые звезды. Восемь световых лет — не настолько большое расстояние, чтобы привычные созвездия изменились до неузнаваемости. Вот только купол неба как будто покосился, что выглядело несколько странно. Но среди тусклых звезд ничем не примечательного созвездия Щита, не так далеко от белоснежного маяка Фомальгаута, появилась еще одна — яркая и крупная.

Солнце. Солнце Земли. Как обычно, при взгляде на эту звезду Айкена охватывал трепет, пробирающий до самого позвоночника. Так далеко. Так долго.

Восемь и три десятых световых лет. Помощь из дома может не успеть.

Глава 1

2 июня 2138 г.

Комплекс Гиза

Царство Аллаха, Земля

05:25 по Гринвичу


Тройка десантных транспортов-ВКС[1] на малой высоте пересекла Средиземное море, избегая густонаселенных прибрежных территорий вокруг Эль-Искандарии, для чего прошла над пляжем между Эль-Хаммам и Эль-Аламейн. ВКС плыли над Западной Пустыней — так низко, их скользящие потоки взметали песок, и он вздымался петушиными хвостами до самого бледного предрассветного неба. Строго на юг, над изолированными общинами, теснящимися вдоль Вади Эль-Натрун, сбрасывая скорость над серией волнистых барханов и изгибов песчаного моря. Впереди, на фоне сияющего западного горизонта и огней Каира, темным силуэтом вставала их цель — три вершины с плоскими склонами, вырастающие из волнистых дюн.

Что-то произошло. Защитники знали это; даже стелс-архитектура их трансатмосферных машин не спасла радары для определения комплексных характеристик цели. Радары сгорели при вхождении в плотные слои атмосферы над Западной Европой. Правда, транспорта спускались со вспомогательной орбиты, и муллы Истинного Маади ожидали чего-то подобного. Единственный вопрос заключался в следующем: сколько им удастся продержаться.

Капитан Мартин Уорхерст, командир роты «Браво»,[2] сидел, сгорбившись, в своем кресле, в дальнем конце залитого багровым светом десантного отсека десантного транспорта «Дельта». Впереди плотно прижимались друг к другу торсы мужчин и женщин Первого отделения Первого взвода, закованные в бронекостюмы. Отсек был тоже наглухо бронирован. Никаких иллюминаторов, никаких экранов. Вся информация появлялась в виде маленьких ярких картинок на внутришлемных дисплеях — их передавала установленная в тупом носу ВКС.

Собственно говоря, смотреть было не на что. Абстрактные фигуры из света и тени перекатывались вперед и назад, повторяя все маневры, которые ВКС совершал при заходе на цель. Комплекс Гиза, растянувшийся по западному берегу Нила, был ярко освещен. Мощные прожектора жестким слепящим светом заливали обширную территорию позади Сфинкса, между двумя северными пирамидами — Хеопса и Хефрена, — вдоль и поперек перерытую археологами. Блики света играли на боках аэростатов, парящих высоко над землей.

Капитан знал боевой приказ, знал план местности и дислокацию цели, но картинка на внутришлемном дисплее напоминала головоломку. Желтые и красные светящиеся шары, которые поднимаются с земли — это огонь вражеских противовоздушных позиций. Цветные линии и символы, сияющие среди буквенно-цифровых обозначений целей, точки пути, направления, ориентиры… Его корковая сеть проводила непрерывный анализ, основываясь на данных боевого компьютера транспорта. Капитан мог видеть территорию, помеченную как точку высадки его взвода на полпути между Сфинксом и пирамидой Хефрена.

— Капитан Уорхерст, — пробубнил в динамиках его шлемофона флегматичный женский голос ИскИн-пилота ВКС. — Тридцать секунд. Зона высадки, обнаружена активность противника.

— Вижу, — отозвался Уорхерст. Его рука крепче сжала оружие — LR-2120 «Санбим»,[3] импульсный лазер фирмы «General Electric», с двадцатимиллиметровым подствольным гранатометом M-12 и каналом обмена данными с бронекостюмом «Марк VII». Вот уже шесть лет Уорхерст служил в Морской пехоте и два года назад стал капитаном. Но это было его первое сражение, его первый «горячий сброс»,[4] первый раз, когда он вел взвод против живого противника.

Боже, не дай мне испортить это дело…

ВКС издал пронзительный вой, последний раз корректируя курс над самым песком, как раз между средней и южной пирамидами. Их мертвенно-черные силуэты скользили прочь от перекрестья целеуказателя радара, точно призраки от распятья. Разворачивались неуклюжие крылья воздушных тормозов, нос транспорта задирался все выше. Под соплами плазменных маневровых двигателей, рядами расположенных на основаниях крыльев и днищах, разбегались концентрические волны песка.

— Приготовьтесь, — произнес голос ИскИн — как раз в тот момент, когда мужество Уорхерста начало падать прямо пропорционально скорости транспорта, словно покатилось вниз по стальной палубе, которую попирали его ботинки и которая становилась все более наклонной. — Приступаем.

— Постарайтесь сохранить завтрак в желудке, мальчики и девочки, — объявил капитан по внутренней связи. — Идем на посадку.

Толчок… миг неизвестности и тишины… снова толчок, более сильный — под пронзительные вопли корректирующих двигателей ВКС сбрасывал ход, переходя на плавное парение. Истошно завизжала гидравлика, выдавливая первый десантный транспорт из бока фюзеляжа ВКС на выпирающие шлюпбалки, за стенами непроницаемого отсека стоял невыносимый шум, грохот и визг. Приточные маневровые двигатели уже исходили воем, словно им скручивало внутренности. Все четыре десантных аппарата на воздушной подушке уже полностью выплыли из ВКС и отстреливали тросы. Каждое из них, взбивая тучи песка, двигалось в полуметре от поверхности, боком, чтобы не угодить под выступающие части огромного черного транспорта — прежде чем ВКС не займет полной осевой нагрузки и не поднимется прямо в назначенную зону.

— Удачи, Первый Взвод! — торжественно произнес голос ИскИн-пилота.

— Мы уже снаружи, капитан! — рявкнул лейтенант Шульман, командир десантного транспорта — так, что динамики интеркома задрожали. Снаружи раздались тяжелые удары, корпус загремел, загудел и запел. Броня приняла на себя огонь нескольких единиц стрелкового оружия.

— Вижу цель, порядок два-три-пять.[5] Пошли!

— Вас понял!

Нашлемный индикатор Уорхерста автоматически изменил настройки, чтобы поддерживать связь с транспортом, после того как судно на воздушной подушке покинуло трюм транспорта. В темноте мигали вспышки залпов, за трассирующими снарядами, выпущенными из тяжелых автоматических орудий, тянулись яркие огненные ленты. Где-то вдалеке взорвался фугас — послышалось глубокое утробное «у-упп», похожее на глоток, и тени дюн на миг исчезли. Орудийная башня ДТ, расположенная над отсеком и чуть впереди, завизжала, поворачиваясь вокруг оси, и Уорхерст ощутил размеренное «туд-туд-туд» пятидесятимиллиметровки, отзывающееся хлопками за огневыми рубежами противника.

Морские пехотинцы по-прежнему сидели, пристегнутые к своим сидениям — винтовки подняты дулом вверх и зажаты между колен. Никто не шевелился, не произносил ни слова. Шум, свист и шипение, которые раздавались снаружи, рождали в воображении образ гигантской котельной. Внезапно ДТ тяжело накренился налево, словно утлая лодочка в бурном море — юбка, колышущаяся под напором струй воздуха, вполне могла сойти за бушующие волны. Однако Шульман, преодолев сопротивление тяжелой бронированной машины, выправил ее и заставил повернуть вправо. Самонаводящиеся снаряды превращали ночь в безумное стробоскопическое шоу.

— Ваш выход, капитан, — объявил он. — Десять секунд.

— Вас понял! — Уорхерст вывел карту на внутришлемный дисплей. Они были у цели. Сфокусировавшись на ней, капитан повторил команду взводу:

— Десять секунд, народ! Переходим в ИК!

Отдав мысленную команду своим имплантантам, Уорхерст подключил инфракрасные сенсоры. Залитые багровым сиянием силуэты вокруг погрузились в сумрак, став почти невидимыми. Их выдавали лишь утечки теплоты из периферийных устройств и сочленений бронекостюмов — казалось, каждый из морских пехотинцев окружен тусклой призрачной аурой.

Судно повернулось боком, кормовой люк распахнулся. Трап выпал, щиты раздвинулись, открывая холодное черное небо над серыми, полночно-синими и черно-зелеными пятнами холодного пустынного ландшафта — таким он представал в инфракрасном диапазоне. Уорхерст быстрым толчком расстегнул обвязку. Через секунду он был уже на ногах и, пригнувшись, нырнул в люк.

— Вперед, морпехи! — заорал он. — Ур-ра-а-а!!!

Пара за парой, двенадцать человек сбежали по покатому трапу на песок. Точечные оборонительные лазеры с верхней палубы транспорта уже отслеживали подползающие со всех сторон кольца мин и взрывали их, превращая в облачка металлического пара. Уорхерст мчался вперед, сознавая только присутствие остальных морпехов — среди треска и хлопков орудий, короткими вспышками выстрелов.

Пробежав немного, он бросился в песок и пополз вверх по склону дюны, пока мог держать оружие на весу. Оптический прицел его «двадцать один двадцатого» через компьютер соединялся с дисплеем его шлема. Куда бы ни указывало дуло лазера, на этой точке пересекались ярко-красные визирные нити. Вместе с ними перемещались мерцающие цифры, которые указывали расстояние до цели, азимут и вариант идентификации. Капитан прицелился во вспышку выстрела в пятидесяти метрах к северо-востоку и большим пальцем отжал рычаг, чтобы перевести РРГ[6] в режим автоматической стрельбы. Теперь прицел оружия сам будет держать цель — нечто желтое, смутно очерченное, проступающее на фоне чернильного сине-зеленого «задника». Его компьютер сообщал, что это орудия, вернее, сторожевые роботы-башни, но сквозь дюну проступало около дюжины неясных пятен — влажное тепло, которое испускали тела вражеских солдат. Они напоминали призрачные столбы, плывущие над песком. Полевые сенсоры регистрировали высокочастотное радиоизлучение электрических систем — скорее всего, двигателей сторожевых установок и силовых модулей.

Ну что, весьма недурно. Капитан придавил пальцем пусковую кнопку. Тяжелый пластиковый кожух, похожий на ящик, завибрировал у него в руках, дрожь ощущалась даже сквозь перчатки. Он выпустил на волю поток гранат, двенадцать штук одну за другой в течение секунды, и восемь колец возникли вдоль одной их перекладин «креста», взрывая песок дюны. Разогнав гранату до скорости восемьсот метров в секунду, магнето-привод гранатомета мощным плевком отправлял ее в полет — крошечную ракету с микростабилизаторами, которые направляли снаряд точно в цель. Подобно стае ровно сияющих светлячков в ночи, вереница гранат, вращающихся вокруг своей оси, огненным потоком пронзила темноту, пронеслась высоко над песками дюны, за которой скрывались вражеские артиллеристы. Затем неожиданно резко повернула вбок и вниз… и обрушилась за гребень цепочкой взрывов, со всей мощностью, которую может обеспечить кусок CRX-80 размером с кулак.

Истошные вопли раздались оттуда, где только что находилась цель. Казалось, они вот-вот достигнут неба — как и тучи песка, которые фонтаном взметнулись над дюной вперемешку с кусками пластика, металла и еще менее симпатичными ошметками. Какая-то фигура мелькнула в перекрестье визира. Уорхерст переключился на лазер и выстрелил. Фигура исчезла, но капитан не был уверен, что уничтожил противника.

Вокруг по-прежнему ухали и грохотали взрывы. Бойцы Первого взвода залегли вокруг дюны, укрываясь за этой полуразрушенной преградой от ураганного огня и заставляя вражеских артиллеристов притаиться.

Мысленной командой Уорхерст активировал каналы передачи данных, связывающих его с транспортом.

«Что впереди?»

Сенсоры ДТ оказались расторопнее и наблюдательнее, чем те, которыми был укомплектован боевой бронированный скафандр «Марк VII». К тому же лейтенант Шульман до сих пор продолжал развертывать свою маленькую армию «летунов». Датчики размером с шарик для пинг-понга прослеживали движение их магнитных полей по полю боя, позволяя компьютерам транспорта создавать согласованную и полную картину, по которой можно было судить о ходе сражения.

В верхней части дисплея тут же появилась картинка-вставка. По трехмерной модели местности медленно двигались символы. Зеленые квадраты, окружности и треугольники обозначали бойцов Десантной Роты «Браво». Красные — опознанные объекты противника, желтые — неопознанные. Уменьшив зону охвата до сотни метров, он смог ограничить ее зоной дислокации Первого Взвода, отметить позиции, а затем снова осмотреть картину сражения целиком.

Песчаная дюна впереди очищена. Ни одной живой цели, ни одной действующей машины, ни одного электрического прибора. На флангах тоже все чисто, там Второй и Третий взводы прикрывают их расположение.

— Первая часть, Первый взвод — отход! — скомандовал капитан по взводному каналу. — Вторая часть — наблюдение!

Он старался поддерживать правильный ритм команд. В сущности, Уорхерст исполнял две должности — командира роты «Браво» и командующего офицера Первого взвода. И ни одной из них нельзя пренебречь. Он должен быть полностью в курсе того, что происходит и на поле боя, и за его пределами.

И это невзирая на тот факт, что он, по большому счету, способен знать лишь о том, что происходит непосредственно в зоне действия взвода, то есть в непосредственной близости отсюда. Даже электронная начинка его шлема и спутниковые ретрансляторы, спускающие ему информацию, не могли рассказать ему обо всем, что скрывает вечный туман войны.

Поднявшись на ноги, Уорхерст побрел по песку, пока не достиг искореженной взрывом бермы. На дальнем склоне в беспорядке валялись тела. Судя по одежде — ополченцы Царства Аллаха: темные солдатские робы, камуфляж, кое-кто в штатском. Рядом на краю воронки черный берет, на нем, как вспышка — зелено-серебряный полумесяц Истинного Маади. Оружие — в основном китайские лазеры и «К-90» персидских шиитов. Обгорелые обломки кожухов, ящиков от аммонала. А вот коренастые треножники — похоже, бренные останки караульных автоматов китайского производства. «Джикси Фангу», «JF-120».

Оба отделения Первой части веером развернулись по склону, обеспечивая прикрытие, в то время как Вторая часть двигалась на соединение с ними. Сполохи света впереди и слева оставляли на инфракрасном дисплее Уорхерста жутковатое свечение. Несколько тепловых пятен — судя по размеру, это были люди — медленно двигались в направлении маленькой постройки с освещенными окнами. Капитан вскинул оружие, переключился в режим РРГ и взял силуэты в прицел. Однако выстрела не последовало: нашлемный индикатор выдал предупреждение о блокировке. Несомненно, на прицеле противник. Может быть, кто-то из морпехов случайно оказался в зоне поражения, и оружие засекло его опознавательный сигнал? Через миг по связи сообщили истинную причину. Как раз в этой зоне, прямо за постройкой, находился объект атаки роты. Оружие предупреждало, что в случае промаха ему может быть нанесен ущерб, что недопустимо.

Щелкнув селектором, капитан снова установил режим лазера и дал несколько неуверенных выстрелов. По крайней мере, один из них достиг цели. Человеческая фигурка в перекрестье прицела потускнела и упала, остальные начали разбегаться кто куда — через пустыню, по направлению к реке.

Первый взвод снова перешел в наступление, каждая часть сама по себе. Со стороны постройки прозвучало несколько выстрелов из ручного оружия, но пули лишь звякнули по доспехам кого-то из солдат. Пятитонное грузовое судно на воздушной подушке лежало на боку, полузарывшись в песок, его турбины сверкали в темноте. Двенадцать транспортов медленно ползли через дюны, накрывая противника мощным накрывающим огнем. ВКС величаво плыли над головами, как огромные черные стрекозы. Казалось, земля и небо мечут друг в друга молнии.

Уорхерст подбежал к постройке. Она была собрана из квадратных модулей, которые при необходимости легко перевезти на грузовиках или по воде. Бросившись в песок, капитан взял на прицел единственную дверь.

— Выходите! — закричал он. Повинуясь мысленной команде, коммуникатор немедленно перевел на арабский: — Йати!

Несколько морских пехотинцев присоединились к своему командиру. Из окна модуля плюнула автоматная очередь. Уорхерст ответил, луч лазера прорезал тонкие пластиковые стены, и внутри тут же раздались вопли и стоны.

Кто-то гортанно закричал по-арабски, очень неразборчиво, но коммуникатор в скафандре Уорхерста смог перевести:

— Не стреляйте! Не стреляйте!

Через минуту дверь распахнулась, и двое бойцов ЦА, спотыкаясь, показались в проеме. Каждый держал свой китайский лазер высоко над головой. Через минуту появились еще двое, поддерживая своего раненого товарища, который повис на них, как на костылях.

— Выходите! Живо! — закричал Уорхерст. Сандовал и Крегер бросились вперед, выхватили оружие из рук арабов, отшвырнули в сторону и толчками погнали пленных прочь от строения. Михаэльсон и Смит проскочили мимо них, кувырком вкатились внутрь и какое-то время осматривали помещения. Назад они вышли уже спокойно и доложили, что внутри никого нет.

Где-то вдалеке трещали выстрелы: это Второй и Третий взводы устанавливали периметр. В постройке все было спокойно, но эта тишина почему-то казалась зловещей. Приказав Крегеру не спускать глаз с пленных, которые теперь лежали лицом в песок на расстоянии нескольких метров от входа, Уорхерст отметил свое положение относительно остальных взводных и вышел с ними на связь. Оба сообщили, что враг бежал, понеся небольшие потери, и в локальной зоне все спокойно. Коммендор-сержант Петро доложил, что главная цель под контролем Первого взвода. Защитники бежали… или были нейтрализованы тем или иным образом.

Шагая по песку к объекту атаки, Уорхерст включил канал связи с командным пунктом.

— «Оплот», «Оплот», это «Острая Грань-Один» на связи. На объекте «Каменный Человек» — все чисто.

— «Оплот» — «Острой Грани-Один». Принято. Несколько человек дышат вам в спину, но затаили дыхание, пока ты не войдешь.

— Хорошо, не давай им вздохнуть. Противник в зоне высадки оказал жестокое сопротивление, повторяю — жестокое.

Сколько всего случилось, подумал Уорхерст. А ведь они обещали, что мы просто войдем и выйдем.

— Местное сопротивление сломлено, — добавил он, — но я не собираюсь задирать по этому поводу нос или умирать от счастья.

Прямо перед ним вырастал из песка Объект «Каменный Человек». Он поднимался из широкого карьера с крутыми стенами, прорытого в плотно утрамбованном песке и известковой скале. Лев, распластавший свое длинное, усталое тело на пьедестале… верховный старейшина, тайно совершающий намаз и поднявший лицо к Востоку, к черному сверкающему Нилу.

Сфинкс Гизы, страж Великих Пирамид, которого все эти тысячелетия не заставили нарушить молчание. Уорхерст мог различить слабый блеск пластиковой оболочки, которая была нанесена примерно сто лет назад, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение.

Масс-детектор защебетал, и капитан повернулся туда, куда указывала стрелка индикатора. Слева, метрах в десяти, плыл небольшой серый шар наподобие бильярдного, окруженный пульсирующим сиянием сверхпроводящего поля. Уорхерст вскинул оружие, но на дисплее тут же вспыхнул сигнал блокировки. Объект был идентифицирован как мобильная камера «Net Network News» — Всемирной Сети Новостей.

Проклятье. NNN, как всегда, осведомлена лучше, чем разведка Пентагона. Каким дьяволом они успели разнюхать, что у нас операция в Гизе?

Уорхерст решил не обращать внимания на предупреждение и сбить этот чертов шарик. В полевых условиях он имеет полное право так поступить. Просто потому, что любопытная камера может раскрыть противнику расположение их позиций и перемещение. Можно не сомневаться: на том берегу Нила, в Каире, муллы смотрят новости по каналам NNN в прямом эфире, более того — проявляют к освещению последних событий самый живой интерес. Он с трудом подавил вспышку неуместной тревоги.

Тем не менее, Сеть, по большому счету — чертовски хорошая штука. Например, позволяет сэкономить боеприпасы. Эти летающие глазные яблоки весьма дорого стоят и обладают свойством вызывать огонь на себя. Там, где они, там нет врага — верный знак. Тем не менее, один из них сейчас показывает всему свету капитана Уорхерста, который энергичным шагом направляется к реке… Ну и черт с ними.

Он снова поглядел на Сфинкса. Потом подумал еще секунду, вскинул свое оружие за спину, нащупал застежки боевого шлема и расстегнул их. Он хотел понять, что видели древние, глядя на все это невооруженным взглядом.

Свет оказался неожиданно ярким и заставил его прищурить глаза. Небо было ярким и бледно-голубым, каким бывает всегда за минуту до рассвета. Но Сфинкс все равно смотрел на восток — словно терпеливо дожидался, что вместо трехмиллионного по счету восхода солнца произойдет что-то другое.

Уорхерст ничего подобного не ждал. Он повернулся в другую сторону, на запад, чтобы полюбоваться прекрасной панорамой. Три пирамиды поднимались над плато Гиза, ближайшая — Хефрена — всего в двухстах метрах от него. Верхняя часть каждой грани сверкала оранжево-желтым блеском, купаясь в свете солнца, которое еще не поднялось над горизонтом. Подножье было погружено в бесцветную ночную тень.

«Солдаты! Сорок веков смотрят на вас!» С этими словами Наполеон обратился к своим людям в 1798 году, перед Битвой при Пирамидах.[7] И эти загадочные искусственные горы увидели нечто большее, чем потоки их крови на песке.

Сбивчивая автоматная очередь прервала его размышления. Похоже, Купер и Третий взвод сцепились с местными у подножья пирамиды Хеопса. В наушниках-клипсах можно было расслышать перекличку в эфире.

— Стрелки! Стрелки на пирамиде, с севера!

— Вас понял. С’час снимем.

— Эй, Воковски! Бери влево!

— С севера все чисто!

Выстрелы стали реже… но это явно ненадолго. Толпа озлобленных выродков, которые захватили плато Гиза, откатилась к Каиру, на север и за Нил — там безопасно и спокойно. Так они делают всегда, так делали и прошлой ночью. И снова вернутся, как только поймут, что США — равно как и Объединенная Федеральная Республика — пытается разрешить ситуацию с помощью ввода войск. Они прихватят с собой Гвардию Маади и вскроют Цитадель Салладина,[8] как жестянку. Десантники захватили плато западнее Нила и теперь должны удержаться там.

Уорхерст не знал, зачем его морских пехотинцев забросили сюда и, откровенно говоря, не стремился это узнать. Ходили слухи, что боевики ЦА пригрозили прикрыть раскопки в Гизе и ее окрестностях, чтобы никаких иностранцев-ксеноархеологов и духу здесь не было. Во всяком случае, тех, кто выступал на брифинге перед операцией, беспокоило только скопление вражеских группировок на территории Сфинкса и Великих Пирамид. Две группы регулярных войск и толпа кое-как вооруженных ополченцев серьезно нарушали жизненные интересы Америки в регионе и потому должны были быть нейтрализованы… без причинения побочных повреждений памятникам, археологическим раскопкам и иностранному персоналу. Три ВКС, которые доставили Первый, Второй и Третий взводы роты «Браво» — она же Третья десантная рота, — всего сорок минут назад покинули взлетно-посадочную полосу «Браво» Кэмп-Лиджен.[9] Они пересекли Атлантику к югу от Гренландии и, описав гигантскую дугу через суборбиту, приземлились в Египте. Еще три группы — роты второго полка «Альфа», «Чарли» и «Дельты» — пока на подходе. Роте «Браво» дали одно-единственное задание: зачистить локальную зону и обеспечить заграждение.

Уорхерст надеялся, что группа поддержки не заставит себя ждать. Потому что сейчас они чертовски беспомощны. Восемьдесят четыре морпеха, плюс дюжина легко бронированных десантных транспортов и три ВКС должны удерживать несколько гектаров песка и каменных монументов, где всего несколько часов назад с воплями носилась толпа оголтелых религиозных фанатиков.

Которые могут вернуться. И вернутся непременно.

На востоке, над плоским горизонтом, вспыхнуло солнце — взрыв золотого сияния, которое залило дюны, и за ними протянулись длинные волнообразные тени, заполнившие каждую впадину, каждую мельчайшую выемку в песке. Уорхерст водрузил шлем на голову и застегнул застежки.

Контратака, которая не заставила себя ждать, началась со стороны Каира, в четырнадцати километрах на северо-восток.


Резиденция Эстебанов.

Гуаймас, Территория Соноры.

Объединенная Федеральная Республика, Земля.

10:55 по Тихоокеанскому времени.[10]


Джон Гарроуэй Эстебан расслабленно лежал в объятьях сенсорной кушетки, открыв свое сознание потоку образов. Где-то вдалеке трещали и щелкали выстрелы. Толпа чернявых мужчин, одетых кто в униформу ополчения, кто в гражданское, ломились через мост — одни в машинах на воздушных подушках, другие в грузовых фургонах, но большинство просто пешком. Мерный голос диктора NNN описывал происходящее, информационное окно было открыто вместе с боковым. Над этой картиной хаоса и замешательства сияла ярко-голубая надпись «Прямое включение из Каира».

— Демонстрации в Каире начались три дня назад, — вещал диктор, — когда Маади объявил, что памятники Гизы созданы во славу божью, и любые попытки производить раскопки с целью установить влияние внеземных цивилизаций на людей древности являются богохульством и, следовательно, нарушают религиозные законы Царства Аллаха. Поступил категорический приказ прекратить археологические раскопки в Египте, когда…

Мысленно сфокусировавшись, Джон Эстебан изменил настройку.

«Показать морских пехотинцев».

Казалось, он медленно плывет над пустыней. Утро было в разгаре. Люди в бронекостюмах-хамелеонах, почти неразличимых на фоне песка, копошились в норах, вырытых у подножья дюн. Роботизированные караульные посты — одинокие колонны, усаженные лазерными орудиями, пристально разглядывали горизонт. Легкий ветерок шевелил знамя Соединенных Штатов на самодельном древке. На заднем плане возвышался Сфинкс, израненный, сморщенный от старости — он смотрел на пустыню, за его спиной возвышался золотой пик одной из пирамид. Над ними кружил бархатно-черный аэроплан с кургузыми крыльями.

— Силим, — прошептал Джон Гарроуэй Эстебан на языке аханну. Сейчас ксенофилия вошла в моду вместе с инопланетными словечками. «Силим» означало «хорошо» или «так держать».

— Перед восходом солнца, — монотонно продолжал диктор, — части Третьего дивизиона Морской пехоты были доставлены суборбитальным транспортом в Гизу, нейтрализовали войска повстанцев и установили защитные укрепления. Таким образом, было установлено то, что президент Ла Салле назвала «зоной безопасности, призванной защитить интересы как Соединенных Штатов, так и Конфедерации в регионе».

Еще через минуту Джон Гарроуэй Эстебан переключился на репортаж из зоны боевых действий. Он видел американских морских пехотинцев, которые пригибались за укрытиями. Видел автоматические летательные аппараты, патрулирующие над пустыней. Видел, как команда археологов-конфедератов высаживается из трансатмосферного корабля и в сопровождении десантников направляется к основанию Великой Пирамиды Хеопса.

Изображение затуманилось и начало меняться. Джон Гарроуэй Эстебан обнаружил, что сидит на складном стуле в Розовом Саду Белого Дома. Президент Ла Салле стояла на невысокой трибуне в нескольких метрах от него. Ее лицо было искаженным и усталым, словно она всю ночь не сомкнула глаз.

— Один из моих предшественников, — сказала она, — называл Морскую пехоту США «мировой жандармерией».[11] Фактически, за сто пятьдесят лет они стали жандармерией президента. Первой группировкой национальных вооруженных сил, которую можно перебросить в любую точку планеты, где что-то угрожает нашим жизненным интересам. Я не могу сказать, что решение отправить наших молодых мужчин и женщин в этот регион далось мне легко. Раскопки в Гизе — это часть процесса потрясающих открытий, которые бесценны для нас, если мы хотим понять свое прошлое и природу инопланетных вторжений, которые повторялись на протяжении тысячелетий. Поэтому для нас жизненно важно, чтобы эти находки уцелели, чтобы не погибли от рук религиозных экстремистов…

С таким же успехом Джон Гарроуэй Эстебан мог слушать выступление президента, сидя прямо перед ней вместе с репортерами. Ясность и реализм ноуменальных ощущений почти не уступали подлинным. Его имплантанты были дорогими, с широкими возможностями. Почти две тысячи протеиновых процессорных узлов, выращенных из микроскопических нано-зерен. Две тысячи микроузлов, рассредоточенных по всей коре головного мозга и образующих кластеры с нервными центрами corpus callosum.[12] Его отец настоял на последней модели «Sony-TI 1200 Cerebralink» второй серии, укомплектованной набором социальных интерактивных знаков, высокоскоростным интерфейсом, вводом эмоциональных показателей и устройствами многоуровневого поиска по сети. В кои-то веки Джон был счастлив, что его отец был тем, кем он был — человеком, которому по карману такие расходы. «TI 12000» работала на ура. Это была та разновидность внутричерепных нанотехнических устройств связи, которые так любят техники и влиятельные главные администраторы. По сравнению с тем, при помощи чего другие школьники выходили в сеть — небо и земля… Да что там — световые годы.

Джону было восемнадцать, и он успевал хорошо за свой первый год университетской работы он-лайн. Карлос Хесус Эстебан решил, что его сыну предстоит защитить диплом по специальности «Управление бизнесом». Джон знал, что мнение отца относительно выбора его будущей карьеры может отличаться от его собственного, но в конце концов…

В правом верхнем углу мысленной картинки мигнул желтый свет. Вот дерьмо!

Джон послал мысленный сигнал «закрыть панель», но предупреждающая программа, которую он написал для своей «Sony-TI», оказалась недостаточно резвой, чтобы помешать появлению отца. Картинка на панели замерла, потом схлопнулась в точку и снова развернулась, демонстрируя президента Ла Салле, которая застыла с чрезвычайно глупым видом, умолкнув на полуслове.

Перед глазами Джона возникло ноуменальное изображение отца — усатого исполина, сурового, исполненного чувства собственной значимости, в модном деловом костюме темно-лилового цвета. Глаза под насупленными бровями метали молнии.

— Какого дьявола?

Голос Эстебана-старшего был подобен грому. Повинуясь давно отработанной привычке, Джон подобострастно согнулся, но тут же вспыхнул:

— Это моя сеть!

— Ты так думаешь, маленький ловкач? Я покупал тебе эту безумную технику не для того, чтобы ты смотрел всякую политическую порнографию. В моем доме этого не будет!

Изображение президента Ла Салле исчезло, словно ветром сдуло. Джон в гордом одиночестве вплыл в киберпространство своего отца. Он пытался настроить свою панель, чтобы чувствовать себя не столь похожим на крошечный сателлит на орбите планеты-гиганта, но убедился, что мысленным командам система управления больше ему не повинуется. Отец полностью завладел его «сетевой территорией».

«Ничего, недолго осталось. И я смогу ноумировать все, что захочу».

Эта мысль возникла нежданно. Но отец уловил ее. Или ее отзвук. Хотя… мог ли он такое сделать?

— И как это понимать? Программа-взломщик? Как ты думаешь, к чему это приведет?

Джон ощутил движение киберпотока, перемещающего пакет данных. Проклятье! Отец тщательно просматривает его файлы. Если он выяснит…

— Что ты прячешь, мучачо? А? Что там у тебя?

Отчаянным рывком Джон сумел сделать мысленный «клик» и прервать соединение. Потом снова опустился на свою сенсорную кушетку. Привычная домашняя обстановка, его собственная электронная комната… Некоторое время он лежал, тяжело дыша. Черт бы тебя подрал, папочка! После этих вторжений он каждый раз чувствовал себя дрожащим ничтожеством… как будто его только что изнасиловали. Просто отец считает себя вправе следить за всем, что его сын делает в сети…

Точнее — «знать все, о чем его сын думает». Это было грубое вторжение в его частную жизнь, нарушение личных границ, границ его личности… Оскорбительное, как оплеуха.

Если отец так разозлился из-за того, что он следит за освещением Египетского кризиса… Можно представить, в какую ярость придет папочка, когда через несколько дней окажется, что сынок-сосунок покинул дом, чтобы сделать хоть что-то стоящее.

Жестоко, подумал Джон Гарроуэй Эстебан. Но три месяца назад ему исполнилось восемнадцать. Теперь он свободный человек. Больше всего на свете он хотел стать морским пехотинцем — с тех самых пор, как слушал мамины рассказы о поколениях Гарроуэев, о том, какую роль они играли в войнах от Кореи до Мексики.

Скоро он сам станет десантником. Он отряхнет с ног грязь этой чертовой планеты и отправится посмотреть другие миры.

Силим!..


Межпланетная база Морской пехоты

Марс-Главная, Марс.

19:14 по Гринвичу


Примерно в двухстах десяти миллионов километров от Е-комнаты, где Джон Эстебан предавался размышлениям, полковник Томас Джексон[13] Рэмси — для близких Ти Джей — коснулся кнопки оповещения у двери кабинета своего командира.

Дверь услужливо скользнула в сторону.

— Генерал Кэссиди… Явился по вашему приказанию, сэр.

— Войдите, — откликнулся Уильям Кэссиди, не отрывая взгляда от монитора рабочей станции.

Рэмси вошел — вернее, проплыл — в каюту, аккуратно вписавшись в люк, и плотно сжал руки за спиной. Он не знал, зачем его вызвали. И не слишком беспокоился из-за этого, но когда тебя вызывает Бригадный генерал Кэссиди… Строгий, деловой генерал Кэссиди с крутым нравом, кожей цвета махагона, серебряными волосами, упрямый как осел; генерал Кэссиди, про которого говорят, что за пятьдесят метров от него молоко скисает… Словом, никогда заранее не узнаешь, чего ожидать от генерала Кэссиди.

— Вольно, вольно, — произнес Кэссиди после минуты молчания, стянул с головы венчик линков, швырнул его на стол и протер глаза. — Хватайте стул.

Рэмси подплыл к стулу, скользящему по палубе, и мысленно приказал ему опуститься.

— Вы хотели меня видеть, сэр?

— Да, черт возьми. Вы получаете новое назначение.

Брови Рэмси поползли наверх, словно хотели соединиться с волосами.

— Сэр? Я здесь только восемь месяцев…

Обычный срок службы за пределами Земли составлял два года.

— Верно. И скоро мне начнет чертовски вас не хватать, — Кэссиди искоса посмотрел на него. — Каково ваше семейное положение?

Чем дальше, тем интереснее. Семейным положением морпехов интересуются в случае переброски в другие миры.

— В настоящий момент холост, сэр. Был женат до того, как отправился на Марс.

Чэрил не захотела его ждать, и он сомневался, что может винить ее. Это все еще болело, хотя…

— Дети есть?

— Нет, сэр. Надо понимать, я получаю новое назначение, на этот раз вне Солнечной системы, генерал?

— Думаю, именно так оно и есть. Разумеется, только добровольно и на долгий срок. Очень долгий срок. Но это обеспечивает вам Послужной список номер три.

— О боже… Куда меня отправляют?

— Информация засекречена, — ответил Кэссиди. — Об этом даже мне не сообщили. Но вас отзывают на Землю — там и поговорят. Откройте доступ, я передам вам весточку.

Рэмси мысленным приказом разъединил сетевой узел и подключился к каналу, указанному генералом. Информация прошла сквозь него безотчетно, обращающаяся полностью в слова, висящими перед его мысленным взором. Послание оказалось коротким.


От: СпейсКом[14] МП, Куонтико,[15] Вирджиния

Кому: Томасу Джексону Рэмси, полковнику Корпуса морской пехоты США

Главный Штаб — на базу Морского корпуса США Марс-Главная

От: Дуайта Винсента Габриовски, генерал-майора Корпуса морской пехоты США

Дата:2 июня 2138 г.

Основание: приказ.

Настоящим сообщаем и приказываем направить в СпейсКом Морской пехоты США рапорт с составом вашей группы командования «Дельта-Сьерра 219» дляличного ознакомления и возможного добровольного переназначения.

Пакетбот «МП Осирис» (CFT-12) будет подготовлен для транспортировки командного состава Дельта Сьерра 219 на космодроме Морского корпуса США Кэмп-Лиджен, отправление с Марса-Главной не позднее, чем 12:00 ВД[16], 3 июня 2138 года, прибытие в Кэмп-Лиджен не позднее 9 июня 2138 года.

Предложенная миссия предполагает семейное положение класса 2 или ниже. О последних изменениях в индивидуальном семейном положении необходимо сообщить в СпейсКом МП до назначенного момента отбытия.

Предложенная миссия предполагает перевод в Послужной список номер три.

Подпись: Д. В. Габриовски.


Что-то мало это напоминает обычное назначение, подумал Рэмси. Послужной список номер три — это очень большое продвижение по службе… все равно что тебя назначают главным командующим операции или долгосрочное командование отдельной воинской единицей[17]… Возможно, и то и другое. Как бы то ни было, опрос о семейном положении означает только одно: длительный срок службы. Как минимум два года.

И куда, черт подери, его собираются забросить, Европа?

Кстати, если уж на то пошло…

— Они хотят, чтобы на Землю вместе со мной отправились все мои командиры, — сказал Рэмси.

— Я знаю, что капитан де Хэвиленд и сержант-майор[18] Танака находятся в Сидонии, — ответил генерал Кэссиди. — Мы уже направили С-5, чтобы доставить их сюда. Остальные ваши уже здесь, на Главной, верно?

— На самом деле, я имел в виду Кассия, сэр. Когда я получил назначение сюда, его отправили на пост Внешнего наблюдения. Так что он уже восемь месяцев как на Европе.

— Я не располагал информацией о вашем симбе, полковник. Но это чертовски свежие новости. По моим представлениям, Куонтико предусмотрел возможность доставить его обратно.

В таком случае, новость о его назначении тоже очень свежая. С пылу с жару, и жар примерно как у звезды четвертого класса.[19] Это не в обычаях Морской пехоты — гонять группу командования состава с Марса на Землю и обратно просто для проведения брифинга… равно как и подвергать той же операции ИскИн-симбиота, с той лишь разницей, что везти его придется с поста Внешнего Наблюдения на Юпитере. Конечно, для бешеной собаки семь верст не крюк…

Но куда их отправляют?

Одно милое соображение по этому поводу у него уже возникло — впрочем, вариантов было немного. И эта мысль одновременно волновала и страшила его.

Глава 2

2 июня 2138 года

Пост Прослушивания 14, Объект «Певец».

Европа

17:11 по Гринвичу


Еще дальше от Земли, примерно в семистах восьмидесяти миллионах километров от сморщенного расстоянием Солнца, одинокая фигура припала к вершине полуразрушенных руин сооружения возрастом полмиллиона лет, высоко над обогретыми домами людей, которые их изучали. Фигура была не человеческой и в нынешней модификации не обладала даже намеком на человекоподобие, хотя и была создана людьми. Люди прозвали эту модель «пауком» — из-за обтекаемого тела, которое висело на восьми тонких длинных «ногах», и грозди оптических линз и манипуляторов, торчащих из бронированной передней части.

Он был терпелив, если только понятие «терпения» применимо к искусственному интеллекту. ИскИн-симбионт CS-1289, Серия G-4, Модель 8, известный своим людям-компаньонам как Кассий,[20] ждал здесь, в ледяном холоде, более 4,147 мегасекунд, то есть около сорока восьми суток в привычных людям единицах измерения. Благодаря снижению чувства времени путем введения коэффициента 3,600 продолжительность этого периода ожидания воспринималась как примерно девятнадцать часов. Но даже эти часы, в течение которых ничего не происходило, не вызывали ни тревоги, ни волнения — как и все остальное, что окружало Кассия: лед и почти абсолютный вакуум.

Окружающий ландшафт — точнее, лед-шафт, потому что земли здесь, наверно, никогда не было, — представлял собой беспорядочное нагромождение переломанных и покореженных сооружений, башен, пилонов, готических арок и высоко возносящееся нагромождение всевозможных построек — гладких, со скругленными углами, инкрустированных крапчатым серо-черным и ослепительно-белым льдом. Раздутый шар Юпитера висел над самым горизонтом, как раз над одним радиально расходящихся хребтов, которые крест-накрест пересекали застывшую ледяную поверхность луны. Европа обходит Юпитер примерно за трое земных суток плюс тринадцать часов. Благодаря сжатию субъективного времени, для Кассия эти восемьдесят пять часов пролетали за одну минуту и сорок одну секунду. Маленькое Солнце и беспорядочно рассыпанные звезды медленно плыли по небу, за пятьдесят секунд проходя от горизонта до горизонта. Вспученная полусфера Юпитера всегда оставалась на одном и том же месте и лишь покачивалась в такт либрации Европы. Луна двигалась по орбите, то приближаясь к планете, то удаляясь от нее. Полосатый диск заливала чернота, понемногу превращая его в серп, а затем откатывалась с другой стороны, цикл фаз повторялся снова и снова… И весь этот отрезок времени компрессия сжимала в один-единственный субъективный «день». Мимо проплывали остальные луны Юпитера — от серебряного диска Ганимеда до горстки «звездочек», — каждая по своей орбите, каждая со своей скоростью. Под небом, где разворачивалось это роскошное световое шоу, по заледеневшей поверхности Европы, по ледяным холмам и торосам, ползли тени, быстро сокращаясь, по мере того как поднималось солнце, исчезая в полдень, затем вырастали к наступлению короткой ночи — цикл продолжительностью в три земных дня, сжатый в считанные секунды.

Время от времени Кассий отмечал движение людей через его круг осознания — едва ощутимые, короткие, как дуновение ветра или вспышка света. Он замечал каждого, но как бы между делом. Однако если бы появился кто-то без опознавательных знаков — что автоматически позволяло системе опознать его как «чужого»[21] — или в запрещенной зоне, восприятие мгновенно переключилось бы в режим реального времени, позволяя ему остановить пришельца.

Человек чувствовал бы себя одиноким, но Кассий воспринимал это уединенное дежурство просто как одну из многочисленных миссий с определенными условиями и параметрами. Конечно, он был уверен, что в этом районе есть люди. Выпуклый диск Певца, под углом выпирающий из замороженного океана Европы, обрамляло кольцо крошечных лагерей, воздушные купола, жилые модули и радиозащитные генераторы. Все это обеспечивало доступ к подобному горе инопланетному устройству, застрявшему в ледяном панцире планеты. По всему периметру горели фонари, под каждым из них растекалась лужица теплого желтого сияния, оттесняя холод и темноту. Но Кассий был способен улавливать еще и журчание радиоволн, шелест телеметрии, голоса, потоки данных, чей многоголосый шепот пробивался сквозь вечный свист и треск радиационных поясов Юпитера.

Это были признаки человеческой деятельности — обыденная перекличка электронных голосов, таких безликих, что становилось тоскливо.

Семьдесят один год назад Певец был обнаружен в глубинах океана Европы, под многокилометровым ледяным панцирем, покрывающего всю планету. Моря Европы изобиловали жизнью. Мириады разнообразных форм сульфур-термофоров пышно разрастались вокруг местного эквивалента очагов глубоководной вулканической активности. Однако Певец появился на свет не здесь. Он прибыл из-за пределов Солнечной системы и был творением прогрессивной техногенной цивилизации, которая вышла в космос примерно в то же время, когда в процессе эволюции Homo erectus[22] превратился — или еще только превращался — в древнего Homo sapiens. Полмиллиона лет назад Певец оказался вовлечен в своеобразную борьбу, которая привела к гибели процветающих инопланетных колоний на поверхности Марса, в Сидонии. Полуразрушенный, он проломил ледяной покров океана Европы, но выбраться назад больше не смог.

Однако он не погиб. Странный искусственный интеллект, который называл себя «Искателем Жизни» и который люди окрестили «Певцом» — из-за мрачных стонов, которые он издавал, — ждал тысячелетия, скованный льдами. Он слабел, почти впадая в безумие — по мнению некоторых, от полного одиночества. Когда семьдесят один год назад люди добрались до него, он пробудился от шизофренической дремоты и попытался вырваться на свободу, пробил лед и огласил пространство беззвучным радиовоплем в широком диапазоне частот. И, полностью исчерпав этим запасы энергии, умер.

С тех пор Певец молчал.

Молчал — но это не спасло его от шумных дикарских толп исследователей, археотехнологов, ксенософонтологов и экзокибернетиков. Как только короткая война 2067 года между Китаем и Конфедерацией окончилась, космические корабли непрерывным потоком устремились во Внешнюю систему, за орбиту Марса, к веренице лун, наперегонки бегущих вокруг Юпитера. Возможно, Певец был мертв. Но корпус километровой ширины скрывал в себе творение фантастической инопланетной технологии. Гигантский компьютер — по сути, искусственный интеллект, обладающий самосознанием и значительно превосходящий любое из подобных устройств, созданных человечеством. Семь десятилетий ученые всего человечества работали внутри Певца, понемногу раскрывая его бесчисленные технологические секреты. Это обещало новые возможности, граничащие с волшебством. Можно будет вырабатывать энергию в неограниченном количестве, можно будет подчинить гравитацию, генерировать ядерно-магнитные поля такой мощности, которые позволят блокировать распространение термоядерного взрыва и расчленять саму структуру пространства. Материалы с принципиально новой структурой, создание которых в прошлом тысячелетии казалось невозможным. Компьютеры с искусственным интеллектом, обладающие сверхъестественным быстродействием и поистине нечеловеческими возможностями. И даже — об этом говорили самым осторожным шепотом — реальный шанс, что в один прекрасный день люди смогут отправиться к звездам со скоростью, значительно превышающей скорость света.

Таковы были ожидания, связанные с пребывающим в бездействии Певцом. Обещания, которые были очень далеки от реальности. Шел семьдесят второй год исследований. Самые передовые ученые Земли лишь начали составлять каталог чудес, все еще скрытых внутри этой мертвой, скованной льдом громады. Стало ясно, что потребуются столетия изнурительной работы в морозном аду Европы, при ста сорока кельвинах,[23] прежде чем намеки, догадки, умозаключения позволят раскрыть секреты технологий, которые можно будет использовать.

Тем не менее, даже обещания были на вес золота. Ученые, аккредитированные для исследований, были не просто млекопитающими, которые мирно копались в темных холодных коридорах Певца. Пять лет назад парочка исследователей-ассистентов из археотехнологической команды Пакистана была поймана охраной морских пехотинцев при попытке вынести из Певца почти сорок килограммов материала. А именно: обломки и куски силовых конструкций; панели — эквиваленты компьютерных плат; некоторое количество кристаллов, сохранивших первоначальные размеры — расхитители почему-то решили, что их можно использовать для хранения информации; и, наконец, несколько предметов странной формы, несомненно инопланетного происхождения и предназначенных неизвестно для чего.

Это был не первый случай, когда грабителям удавалось затесаться в научные группы и тайком вывезти обломки инопланетного артефакта. Следы технологий Певца появлялись на Земле как минимум последние десять лет. По некоторым сообщениям, коллекционеры выкладывали по пятнадцать миллионов новых долларов за осколочек на подложке и демонстрировали на частных выставках в качестве — кто бы мог подумать! — произведений искусства. Наиболее показательным случаем, который стал достоянием гласности, было обнаружение тонкого листа трехметровой ширины, изготовленного из инопланетного металла, за алтарем Церкви Серых Спасителей в Лос-Анджелесе. Когда и каким образом такое удалось провезти на Землю, можно было только догадываться.

Корпус морской пехоты США вынужден был взять на себя охрану территории археологических изысканий. Особенно остро вопрос встал после окончания войны между Китаем и Конфедерацией. Однажды стало ясно, что грабители скрытно вывозят фрагменты инопланетного корабля и распродают их под видом диковинных сувениров, произведений искусства или даже религиозных реликвий, и недавно сформированный Конфедерацией Департамент Археотехнологии дал добро на использование военных ИскИн в качестве охраны. Кассий получил назначение на пост Внешнего наблюдения восемь месяцев назад, когда остальной его командный состав — двенадцать офицеров и сержантов Морской пехоты, кибергруппы «Дельта-Сьерра 219» — дислоцировалась на Сидонии. На Марсе особой нужды в штатном ИскИне не было, там служба шла в обычном порядке, а локальная сеть обеспечивала достоверные данные и технометрический доступ. На Европе его уникальные способности и чувствительность, несравненно более высокая, чем у человека, нашли себе более достойное применение. Кассию поручили патрулирование территории, где находился Певец, охрану инопланетного феномена и научных групп Конфедерации.

Однако за эти восемь месяцев не было ни одного инцидента. И вообще не происходило ничего необычного… что, по большому счету, было лучшим из возможных вариантов. Еще шестнадцать месяцев — и Кассий сможет вернуться на Землю и снова присоединиться к своей команде. Трудно сказать, насколько товарищеское чувство, которое он испытывал к людям, можно было считать подлинно человеческим… но ему определенно их не хватало.

Радиосигнал привлек внимание Кассия, и тот мгновенно переключился в режим реального времени. Солнце прекратило свой стремительный бег по небу и замерло точно над золотисто-оранжевым полумесяцем Юпитера. Тени неподвижно застыли в положении, обычном для полудня.

Со стороны западного горизонта заходил на посадку посадочный аппарат Космического Флота США. Он мягко балансировал на плазменных «колоннах», которые исторгались из сопел, компенсируя гравитационное ускорение Европы — 131 сантиметр на квадрасекунду-в-квадрате. Система опознания идентифицировала тускло-черную с серебром сферу как посадочный аппарат фрегата «Камэль», который сейчас находился на орбите Европы.

И в тот же миг с главной базы поступил радиосигнал.

— Пост Внешнего наблюдения Европы — Кассию. RTB, повторяю, RTB.

«Return to base»… Вернуться на базу? По расписанию он должен оставить Пост Прослушивания-14 лишь через 105 часов.

Но лучше, чем человек — и даже лучше, чем человек, который служит в Морской пехоте — Кассий понимал: приказ есть приказ. Он полностью выпрямил свои паучьи ноги и начал торопливо пробираться вниз по ледяному склону Певца, направляясь к главной базе.

Посадочный аппарат прислали за ним. Интересно, почему.


Комплекс Гиза

Царство Аллаха, Земля

18:15 по Гринвичу


— Идут! — крикнул капитан Уорхерст. Не меньше тысячи вооруженных людей бежали по открытому пространству, орали как оглашенные и палили в воздух. В поток толпы затесалось несколько грузовиков — низких бортовых грузовиков с открытым кузовом, битком набитых стрелками, легких грузовых судов на воздушных подушках различных размеров и видов.

— Открыть огонь!

Он склонился к низкой стенке из мешков с песком и повел стволом, ловя в перекрестье прицела одного из бойцов ударной группировки Маади — амбала со штурмовой винтовкой К-90 наперевес, в броне, непонятно каким образом собранной из частей китайских и персидских бронекостюмов. Одно прикосновение к пусковой кнопке — и «двадцать один двадцать» затараторил. Вибрация невидимого маховика внутри зарядного устройства ясно ощущалась даже сквозь доспехи.

Казалось, ничего больше не происходило. Ни вспышек, ни световых лучей… Но тратить энергию на световые эффекты позволительно разве что авторам фантастических боевиков, которых не слишком заботит техническая сторона воплощения их фантазий. Продолжительность лазерного импульса составляет не более сотой доли секунды — слишком мало, чтобы человеческий глаз успел ее уловить, даже если пыль и дым в атмосфере делают свет видимым. Выходная мощность импульса у LR-2120 — пятнадцать мегаватт; учитывая, что один ватт за одну секунду эквивалентен одному джоулю, поражающая энергия эквивалентна полумиллиону джоулей. Столько же высвобождается при взрыве пятнадцати граммов взрывчатого вещества «CRX-80»… или десятой части старомодной динамитной шашки.

Импульс мгновенно прожигает в человеческом теле сквозную дыру диаметром с нагрудный значок, превращает в пар одежду, мышцы и кости. Оно отлетает на шаг назад, падает на песок и замирает.

Уорхерст выбрал новую цель, снова выстрелил… Еще раз, еще…

Весь день атаки следовали одна за другой. С самого утра, едва морские пехотинцы установили охранный периметр у комплекса Гизы, войска Царства Аллаха и фанатики Маади хлынули из Каира через Гизу и мост Дукви. И сейчас узкие шумные улочки между Гизой и берегом Нила были забиты битком. Военные смешались со стремительно разрастающейся толпой гражданских, которые пели и размахивали флагами. Самое забавное, что пели они по-английски. Призывные надписи на плакатах и транспарантах по большей части были также сделаны на английском. Ясно, что демонстрацию устроили исключительно на потребу сети новостей, чьи левитирующие камеры по-прежнему плавали над полем боя. Поля боя, которое осталось за морскими пехотинцами.

Как бы то ни было, после полудня энтузиазм демонстрантов пошел на убыль. Большинство уже возвращалось по мостам на другой берег Нила, в Каир, на свою территорию. Однако штурмовые отряды и ополченцы остались. Десантная рота укрепляла позиции — нетрудно было догадаться, что сейчас произойдет.

Наконец, началась новая атака. Волна нападающих, вскипев в теснинах улочек, снова хлынула на открытое пространство. Морские пехотинцы получили приказ не открывать огонь по гражданским объектам, однако войска приближались к линии пикета RS-14. До периметра оставалось примерно полторы тысячи метров. Устройства размером с бейсбольный мяч, которые недавно зарылись в песок, сейчас выбирались на поверхность, передавая информацию о местонахождении, численности и составе атакующих, и помогали навести лазеры на крупные цели вроде грузовиков и судов на воздушной подушке.

Данные были получены и выверены. Десантники выстроились вдоль периметра и стреляли из 20-миллиметровых минометов с «умными» снарядами. Снаряды пролетали по широкой дуге над головами атакующих и взрывались в воздухе, и на машины и орудийные установки градом обрушивались осколки. Бронебойные орудия с лазерным наведением прицельно вели огонь по транспортным средствам. Патроны, начиненные дротиками, лопались в двадцати метрах над землей, распыляя тучи стремительных металлических «щепок» над всей огромной территорией, где происходило сражение. Фугасы уходили в песок, их словно что-то затягивало, а затем взрывались, выбрасывая столбы песка, и с десяток людей, вопящих и беспорядочно молотящих конечностями, разлетались в стороны.

В это время в воздухе находился лишь один ВКС. Большего позволить себе было нельзя: запасы жидкого водорода, который служил горючим, подходили к концу. Впрочем, хватало и одного: он камнем падал вниз, как ястреб на добычу, на миг заслоняя солнце, и разбрасывал тучу кассетных бомб, метя в длинные, ясно различимые следы на песке, в самой гуще толпы. Один за другим взорвались грузовик и два судна на воздушной подушке, и три оранжевых огненных шара взмыли в ярко-голубое послеполуденное небо.

Теперь все морпехи на северо-восточном секторе периметра, при поддержке «сторожевых башен» и «шагателей» — полуавтоматических шагающих орудийных установок, — вели яростный огонь. Уорхерст перевел винтовку на стрельбу очередями. Строго говоря, лазерная винтовка не может стрелять непрерывно — после каждого импульса лазеру необходима «подкачка». Однако в определенном режиме она может делать шесть выстрелов подряд, по два в секунду, с трехсекундным перерывом после каждого цикла. Вскоре еще один грузовик взлетел на воздух.

Многие отряды ЦА уже пали под сокрушительным огнем, который обрушивался на них с позиций морских пехотинцев и прямо с воздуха. Передняя линия сломалась. Под порывами смертоносного ветра на лицах появились нерешительность. Люди начинали топтаться на месте, задние напирали на передних. Еще миг — и волна разбилась, превратившись в кровавую мешанину человеческих тел. Кто-то остался на земле, остальные безуспешно пытались спастись, отступая за Нил, где они, казалось, будут в безопасности.

— Прекратить огонь! — рявкнул Уорхерст, переключаясь на командный канал. — Всем отделениям — прекратить огонь. Хватит с них.

Атакующие бежали, бросив в пустыне несколько сотен убитых и раненых. Никто не сумел приблизиться к позициям морских пехотинцев ближе, чем на тысячу двести метров. Большинство погибших даже не вышли из зоны поражения собственных орудий. Среди морпехов не было ни одного раненого.

— Как всегда, старое доброе техническое превосходство янки! — раздался на тактическом канале голос рядового Гордона. — Нас даже не зацепило!

— Отставить треп, — скомандовал Уорхерст. — Не расслабляйтесь. Петро? Что там у тебя?

Приходилось признать, что эта наглая атака «в лоб» могла оказаться отвлекающим маневром, призванным оттянуть силы морской пехоты на северо-восток, в то время как главный удар будет нанесен в другом секторе.

— Ничего, сэр, — ответил Джанни Петро, командующий северо-западным сектором. — Никаких целей.

— Родригес?

— Все тихо, кэп.

— Купер?

— У нас тоже ничего, сэр.

Сенсоры сторожевых роботов, выставленных в пустыне за пределами периметра, были настолько чувствительны, что могли обнаружить приближение одного-единственного человека — по тепловому излучению тела, по характерным движениям, по силуэту на радаре, даже по запаху. Уорхерст запросил тактическую схему, напоминающую вид укреплений сверху, и увидел своих бойцов, скучковавшихся на огневых позициях… И никаких признаков вражеских группировок ближе трех километров.

Однако новая атака начнется, и начнется скоро. Капитан посмотрел вверх, в вечернее небо, и подумал, что они чертовски легко отделались.


Резиденция Эстебанов

Гуаймас, Территория Соноры

Объединенная Федеральная Республика, Земля

15:45 по Тихоокеанскому времени.


— Морская пехота?! — ахнула мать. — Боже, что тебе делать в Морской пехоте?

Джон Гарроуэй Эстебан еще чуть-чуть выпрямил спину и стиснул кулаки.

— Вы не имеете права! — дерзко выпалил он, повернувшись к отцу. — Это мой ноумен!

— Это м… мой дом, а т… ты — мой сын! — рявкнул Эстебан-старший. Он был пьян, и язык у него заплетался. — И это я за… заплатил за твои им… плантанты! И я м… могу делать в твоем треклятом ноумене все, что захочу, разрази меня бог. И делать с ним… все, что захочу.

— Карлос, пожалуйста, — пролепетала мать Джона. Она плакала. Ничего хорошего это не предвещало.

Они оба повторяли эти доводы не в первый и не во второй раз. Имплантанты фирмы Sony создавали виртуальный мир, существующий в его воображении. Через этот мир можно было входить во Всемирную Сеть, общаться с друзьями и даже управлять устройствами при помощи ноуменальных обозначений. А также мысленными командами приоткрывать двери семейных тайн и заглядывая в щелочку. Ноумен — понятие, противоположное феномену. Феномен — это нечто происходящее в реальном мире, а не в мыслях человека. Ноумен — целиком и полностью порождение разума и воображения, виртуальная реальность, открытая лишь сознанию, в котором она существует… но не менее реальная, чем любая другая. То, что существует, то существует, и не важно, что существует только в твоей голове.

Кроме того, существовали сугубо личные мысли, доступные только самому Джону, и коды доступа к имплантантам. Тем не менее, его отец настаивал на том, чтобы наблюдать за сыном через имплантанты и почти ежедневно вторгался в личную жизнь Джона, постоянно создавая ему повод для беспокойства.

Вообще говоря, родители сплошь и рядом контролируют то, что происходит с имплантантами их детей. Однако обычно они ограничиваются тем, что распределяют учебную нагрузку и следят за тем, чтобы их чада не слишком увлекались некоторыми сетевыми сайтами. Карлос Эстебан зашел гораздо дальше. Он прослушивал разговоры сына с Линнли, читал его личные файлы, а теперь еще и переговоры с рекрутерами Корпуса морской пехоты, которые состоялись три дня назад. Каждый раз Джон составлял контрпрограмму, которая предупреждала его о вторжении отца, и каждый раз отец находил способ обойти ее… или просто сносил.

И, разумеется, отца взбесила его решимость вступить в Морскую пехоту. Но это еще куда не шло. Джон надеялся на понимание со стороны матери. В конце концов, она была дель Норте, да еще и Гарроуэй.

— Ни один из моих сы… новей не станет мясником! — проговорил отец. — Мясник из Енсенады! Ну уж нет, ч… черт побери! Я этого не д… допущу. Ты унаследуешь наш сем… мейный бизнес. Т… только так и никак иначе.

— Даром мне не нужен твой семейный бизнес! — отрезал Джон. — Я хочу…

— Тебе всего восемнадцать, — в голосе отца звучало безграничное презрение. — Ты п… понятия не имеешь, чего хочешь.

— Может быть, как раз так пойму! — Джон яростно взмахнул рукой. Его рука описала в воздухе замысловатую дугу, словно сгребая разом Е-комнату и столовую гасиенды вместе с огромной, от пола до потолка, видеостеной, на которой плескались серебряные воды моря Кортеса[24] под Кабо Харо. — Я не собираюсь торчать здесь всю оставшуюся жизнь!

Раздался певучий звук. Дом сообщал хозяевам: «гость на пороге». Джон собирался буркнуть что-нибудь извинительное, первым идентифицировать посетителя при помощи своих имплантантов и открыть дверь… однако отец свирепо глядел ему прямо в глаза, а легкое движение губ юноши не осталось незамеченным.

— Здесь… у тебя все воз… можности получить образование! — продолжал дон Карлос, еще повышая голос. Если даже он сумел услышать звук оповещения, то решил не обращать на него внимания. — И м… место в семейном деле, когда ты закончишь учебу! Бе… безопасность! Комфорт! Чего тебе еще н… нужно? Чего ты еще м… можешь желать?

Карлос Хесус Эстебан прервался, чтобы сделать еще один глоток из стакана с виски, который держал в руке. Последнее время он пил все больше, напивался все чаще, и характер у него стал совершенно несносным.

— Может быть, я просто хочу попробовать получить все это сам. Образование и работу. Чтобы мне не подносили их на блюдечке!

— Э? В Морской п… пехоте? И чему ты собрался там… учиться? Как убивать людей? Как сбросить бремя ц… цивилизации и стать животным? П… психопатом, убийцей? Ты в с… самом деле этого хочешь?

В этот момент в комнату вкатился домашний робот.

— Простите, сэр, — произнес он. — Вас просит…

— Пшел вон! — рявкнул Эстебан-старший.

— Слушаюсь, сэр, — робот послушно развернулся на сто восемьдесят градусов и покатил прочь, словно слуга, который уже привык, что у хозяина случаются приступы бешенства.

— Ты п… просто хочешь к своим никчемным дружкам-гринго, — продолжал отец. — Думаешь, военная служба — это тебе в игрушки играть, так?

— А ты не хотел бы служить на флоте, Джонни? — участливо спросила мать, с тревогой покосившись на мужа. — Или в Аэрокосмических Силах? Я имею в виду… если тебе хочется путешествовать… отправиться за пределы…

Дон Карлос резко повернулся к ней.

— Все они — паразиты! — заорал он. — И твоя морская пехота — хуже всех! Захватчики, угнетатели, которые заткнули нам рот своими грязными ботинками!

— Мой дед был морским пехотинцем, — произнес Джон — гораздо спокойнее, чем хотел. — И его отец тоже. И его мать и отец. И…

— В общем, в… вся твоя родня… по матери, — закончил отец, опрокинув в рот то, что оставалось в стакане, потом подошел к бару и налил себе еще. Теперь он выглядел спокойнее, голос стал тише, движения — мягче. Опасный признак.

— Не моя кровь. Вечно эти проклятые Гарроуэи…

— Карлос! — перебила мать. — Это бесчестно!

— Бесчестно? Ах, прошу прощения, Ваше Высочество. Я и забыл, что вы у нас принцесса дель Норте.[25] Гринго всегда правы!

— Карлос…

— Заткнись, puta![26] Это из-за тебя мне приходится за него к… краснеть!

Дом уже несколько раз сообщал о прибытии посетителя: сначала — звуковыми сигналами, затем — мягким голосом, передающимся через мозговые имплантанты Джона. Несомненно, появление робота означало лишь одно: гость все еще стоял у входной двери. Быстрый запрос в домашнюю охранную систему — и камера показала ему лицо Линнли Коллинз.

Сейчас или никогда.

— Я… м-м-м… взгляну, кто пришел, — пробормотал Джон и с как можно более почтительным видом выскользнул из комнаты. Отец все еще орал на маму, его голос был слышен даже на серпообразном эскалаторе, который вез юношу из е-центра к прихожей. Дом просыпался, готовый открыть входную дверь к тому моменту, как спуск завершится.

Линнли стояла перед дверью. В ярко-желтом пляжном костюме, который почти не скрывал ее бюст от теплого золотого солнца Соноры, она выглядела невероятно привлекательно… как обычно. Кожа, загорелая дотемна, блестела от смазки, защищающей от ультрафиолета, глаза с солнцезащитными имплантантами сияли задором. Они казались черными как смоль и совершенно бездонными.

— Ффу… Привет, — с облегчением проговорил Джон — по-английски. Линнли была из семьи норт-американо, которая осела на морской базе в Тибуроне, и свободно говорила по-испански, но во время их встреч Джон предпочитал переходить на английский.

Когда он появился на пороге, Линнли бросила короткий взгляд через его плечо и убрала за ухо выбившуюся прядь темно-русых волос. Через миг дверь со свистом захлопнулась, перекрыв поток приглушенных воплей отца.

— Ну как? Все плохо?

Джон пожал плечами.

— Куда хуже, чем ожидалось… как мне кажется.

— Даже так? — она ласково взяла его за руку. — И что ты будешь делать?

— А что я могу сделать? Я уже подписал бумаги. Теперь мы — морская пехота, Линн.

Она засмеялась.

— Ну, пока еще не совсем. Есть всякого рода неприятные мелочи, без которых не обойтись. Например, курс молодого бойца. Помнишь?

Джон прошелся по деревянному причалу, облокотился на перила из красного дерева и некоторое время неподвижно смотрел на блестящие воды залива Калифорния. La Hasienda Эстебан обнимала вершину высокого холма — самой высокой точкой мыса, — господствуя над окрестностями. Гуаймас — горстка нескладных домишек… Гавань, забитая рыбачьими лодчонками… Шум волн, которые разбиваются о песчаный берег, а за ним полоса ослепительно яркой тропической растительности — радужная лента между серебристо-серым морем и иссушенными бурыми холмами, из которых выпирают отвесные скалы… «Боже, я как я все это ненавижу», — подумал Джон.

— Ветер переменился? — спросила Линнли.

— Хм-м?.. Черта лысого! Я твердо намерен свалить отсюда.

— Поступить в Корпус морской пехоты — не единственный путь.

— Конечно. Но я всегда хотел быть морским пехотинцем. С самого детства. И ты это знаешь.

— Знаю. Я тоже этого хотела. Думаю, это вроде зова крови, — девушка подошла к перилам, стала рядом с ним и, склонившись, стала разглядывать городок. — Твой папа только морпехов ненавидит? Или всех гринго?

— Если помнишь, он женат на дочери гринго. Гринго и морского пехотинца.

— Черт возьми! По-моему, он родился через двадцать лет после войны. В чем проблема?

Джон вздохнул.

— В некоторых семьях хорошо помнят прошлое. Никогда с таким не сталкивалась? Его дед был убит в Енсенада. Поэтому отец не любит правительство и не любит военных.

— Он что, ацтланист?

— Я знаю только то, что сказал. Вот кое-кто из его собутыльников — да. Голову даю на отсечение. И еще я знаю, что он подписан на пару сайтов ацтланских националистов. Чтобы разделять идеи, не надо состоять в каком-то обществе.

— Забавно, — проговорила Линнли. — Большинство ацтланистов — бедные работяги. Indios, фермеры… Редко бывает, чтобы какому-нибудь крупному собственнику было настолько наплевать на свое положение, чтобы он вступил в какой-нибудь революционный кружок и сидел за одним столом с этими оборванцами… — она кивнула в сторону гасиенды, венчающей вершину холмов. — А у твоей семьи есть деньги.

Джон пожал плечами.

— Догадываюсь. Разумеется, мы никогда не говорим о том, откуда они берутся.

Семья его отца невероятно быстро разбогатела перед Войной с ООН, когда в некоторых районах Соноры и Синалоа — тогда они еще считались штатами Мексиканской Республики — открылись весьма соблазнительные возможности сделок по нелегальной торговле с обширным и богатым рынком Севера.

— Но дело не только в деньгах, — продолжал Джон. — До сих пор существует такая штука, как национальная гордость. И если Ацтлан станет реальностью, у власти те местные семьи, у кого больше денег. Новый правящий класс.

— Хм-м… Думаешь, до такого дойдет?

— Нет, — резко ответил он. — У снежного кома на Венере больше шансов. Но есть вероятность, что они еще долго будут мутить здесь воду.

Баха, Сонора, Синалоа и Чиуауа совсем недавно присоединились к процветающей Объединенной Федеральной Республике — политическому союзу, в состав которого входили пятьдесят восемь штатов Америки плюс более отдаленные районы — например, Куба, Территория Северо-Запада и тихоокеанские доминионы ОФР. Приобретенные в течение Второй Мексиканской Войны 2076–77 года, все четыре северных Мексиканских территории и без того были готовы принять предложение и стать новыми штатами Америки под номерами от пятьдесят девятого до шестьдесят второго соответственно. Оставалось лишь дождаться результатов серии референдумов, которые продолжались примерно два года. Этот регион старой Мексики, омываемый Калифорнийским заливом, всегда существовал за счет туристов-янки, равно как и морепродуктов и марихуаны, которые поставлял северный рынок, а поэтому был связан с ОФР куда более тесными узами, чем с Демократической республикой Мексико, и не имели ничего против смены статуса.

Однако многие жители присоединенных территорий предпочитали независимость. Ацтланский вопрос — отделение нескольких штатов северного Меджико и юго-запада США и образование латиноамериканского государства — стал одной из принципиальных причин Войны с ООН, которая произошла около ста лет назад. Организация Объединенных Наций предложила провести в регионе референдум и на основании всенародного голосования предоставить Ацтланеро суверенитет. Вашингтон выразил протест. Было отмечено, что население четырех штатов, из-за которых возник спор, составляют преимущественно испанцы латиноамериканского происхождения, которые несомненно проголосуют в пользу референдума, и федеральным властям придется пойти на серьезные уступки. В результате началась война, которая охватила всю планету, орбитальное пространство, Луну и Марс.

В конце концов ООН развалилась, и с образованием Всемирной Конфедерации Государств, возглавляемой блоком США/ОФР — Россия — Япония, вопрос об Ацтланском суверенитете был почти забыт… Забыт всеми, кроме горстки оппозиционеров и недовольных политикой мечтателей испанского происхождения, которые еще встречались на территории от Мазатлана до Лос-Анджелеса.

Многие до сих пор жили этими мечтами. Отец Джона, как и весь его многочисленный и влиятельный клан с блестящими связями в Соноре и Синалоа, все более решительно выступал против захватчиков-гринго, которые во время Мексиканской войны активно переселялись на юг. Он называл их «саквояжниками», хотя это прозвище имело более старое происхождение.[27]

Но он был не в состоянии склонить на свою сторону сына. В результате их отношения, которые из-за постоянных запоев Эстебана-старшего и его печального известного норова и без того трещали по швам, за последние четыре года стали просто невыносимыми.

— Тебе никогда не приходило в голову, — спокойно произнесла Линнли, — что если начнется война, вы с отцом окажетесь по разные стороны баррикад?

— О-хо-хо… Да не будет никакой войны. Правительство не может вводить войска на федеральную территорию.

— Война начнется здесь, и все произойдет по приказу президента. А первой пойдет в бой Морская пехота.

— До этого не дойдет, — упрямо повторил Джон. — Кроме того, я хочу служить в космосе.

Линнли засмеялась.

— И с чего ты взял, что твои желания что-то значат?

— Господи, да я им пожеланиями целую простыню исписал!

— Правда? Я тоже. Но когда мы окажемся на борту, они будут распоряжаться нашими задницами, а не мы сами, верно? Мы пойдем туда, куда нам велят.

— Угу…

Но при одной мысли о том, чтобы вернуться в Сонору, отказаться от бунта, к горлу подступила тошнота. В конце концов, он читал, что правительство никогда не направит солдат на ликвидацию беспорядков в регион, который эти солдаты считают своим домом. Это просто лишено смысла.

И поэтому никогда не произойдет. Этого не может быть.

— Может, тебе просто надо куда-нибудь уехать? — спросила Линнли. — Я вот думаю: можно слетать куда-нибудь в Океанию. Устроить небольшой шоппинг…

Джон оглянулся. Входная дверь была приоткрыта, и из дома слабо доносились вопли отца:

— Ты, глупая сука! Это все ты виновата!..

— Я… не думаю что так будет лучше, — сказал он. — Я не хочу оставлять маму.

— Она большая девочка, — сказала Линнли. — И сама за себя постоит.

«Нет, — подумал он с горечью, — она не сможет». Он чувствовал себя обманутым.

Три дня назад, побеседовав по сети с рекрутером Корпуса, они с Линнли решили на следующий же вступить в Морской Корпус в Тибуроне, и подписали бумаги. Меньше чем через три недели они окажутся Центре приема новобранцев на острове Пэррис-Айленд, в Южной Каролине.[28] Каким-то образом он должен сообщить об этом родителям… матери, во всяком случае. Но как?

Уже не первый раз за последние несколько лет Эллен Гарроуэй Эстебан принимала решение расстаться с мужчиной, который становился все более и более чужим. Два года назад Джон попытался встать между родителями, когда отец набросился на мать, и заработал вывих плеча при столкновении с книжным шкафом. Потом отец гонялся за ней по всему дому со столовым ножом. В результате мать попала в больницу и уверяла всех, что упала с лестницы. Джон умолял ее забрать вещи и уехать, пока это еще возможно. И не только он один. Ее сестра Кэрол, которая работала социальным работником в Сан-Диего и консультировала ее в больнице… мать Беатриса, ее исповедница… Каждый раз Эллен соглашалась, что от ее брака ничего не осталось, что эти отношения стали просто опасны… и каждый раз находила повод вернуться домой.

Как-то раз Джон был страшно испуган: она собиралась возвращаться домой, а Карлос собирался убить ее. Конечно, это была бы катастрофа. Любой удар, который он наносил, всегда был катастрофой.

И теперь он должен покинуть маму. Просто уехать и оставить ее на произвол судьбы. Джон ненавидел себя за это. Он просто трус, он хочет сбежать… И в то же время… Он все равно ничем не сможет ей помочь. Бог свидетель, он пытался! Будь он проклят, если не пытался! Но она все равно возвращается, она отказывается бороться за свои права, она покрывает отца, когда полиция является на крик, извиняется за его поведение… «У Карлоса сейчас столько проблем, он постоянно в напряжении… У него просто нервы не выдерживают, вы понимаете…»

Мама должна решиться и помочь самой себе. А ему надо уехать.

Но не сейчас.

— Нет, — он покачал головой. — Иди первой. А я, пожалуй, вернусь и посмотрю, чем это закончилось.

— Делай как знаешь, — отозвалась девушка. — Просто имей в виду, что не сможешь ее защищать, когда тебя перебросят на Марс или еще где-нибудь.

— Знаю.

«Правильно ли я делаю?»

Он надеялся, что сможет ответить на этот вопрос.

Глава 3

5 июня 2138 года

Межпланетный пакетбот «Осирис»

Маршрут Марс — Земля

13:37 по Гринвичу


Полковник Рэмси уютно устроился в обвязке ВР-кушетки, почти не замечая ровной далекой вибрации, которой напоминал о себе аннигиляторный двигатель грузовоза. Там непрерывный поток воды превращался в плазму и жесткое излучение — перманентный взрыв за кормой, который раскалял докрасна внешние радиаторы, придавая обтекаемому, похожему на гигантскую пулю транспорту стабильное ускорение в одно «g». Прошло двадцать часов с тех пор, как «Осирис» стартовал прямо с орбиты Марса. Сейчас его скорость превысила семьсот километров в секунду, и позади осталось более двадцати миллионов километров.

В виртуальной реальности, воссозданной коммуникативным гарнитуром корабельного ИскИна, полковник мысленно присутствовал в огромной аудитории — Зал заседаний штаб-квартиры Пентагона, которая располагалась в нескольких километрах от главного здания, ниже по течению реки Потомак. Ровный гул главного двигателя, раскаленного до температуры звездного ядра, отзывался слабым, на грани слышимости, дрожащим гулом в палубных перекрытиях и титано-керамических переборках «Осириса», едва заметно вплетаясь в ощущения людей, сидящих в зале, передаваясь через входящие порты ПАДов,[29] которыми были оборудованы кресла. Точно также вокруг полковника раздавались тихие звуки голосов, шорох движений. Он видел сияние огромных экранов за подиумом, на которых крупным планом показывали докладчиков.

— Дамы, господа, ИскИны, — произнес генерал Лоуренс Хаслетт, обращаясь одновременно к тем, кто присутствовал в зале «во плоти», и к более многочисленной аудитории, которая принимала участие в дискуссии виртуально. — Этим утром, в девять часов тридцать минут, началась операция «Дух Человечества в Действии». Президентом Ла Салле подписан приказ, санкционирующий Ллаландскую Освободительную Экспедицию. Получить согласиеПарламента и Сената предполагается завтра. Адмирал Бэллентри убедился в целесообразности использования нашего новейшего межзвездного транспорта «Дерна»[30] для действий в открытом космосе, и отдал приказ о подготовке транспорта к перелету.

На протяжении всей своей речи Хаслетт, Начальник Штаба Армии Центрального Военного Командования ОФР/США, был виден со всех сторон подиума. Его слова звучали отчетливо, словно каким-то чудом оказался внутри тесного комм-гарнитура, на борту «Осириса». Рэмси не без труда напомнил себе: все, что он видит, происходило десять минут и сколько-то секунд назад. Ровно столько требуется лучу лазера, чтобы доставить сенсорную информацию с Земли на «Осирис».

— Нет нужды повторять, — продолжал Хаслетт, — что значение этой операции чрезвычайно велико, и что от нас требуется дипломатичность, такт, ясное понимание целей и расстановка приоритетов…

Он выдержал паузу.

— Думаю, также не стоит напоминать, что время во многом работает против нас. Хотя иштарский сверхсветовой коммуникатор обеспечивает нам мгновенную связь с аналогичным устройством на Марсе, объективно пройдет десять лет, прежде чем «Дерна», достигнет системы Ллаланда. Разумеется, за это время может произойти все, что угодно. Например, падет Новый Шумер — скорее всего, так и случится, если ситуация, которая держится последние недели, не изменится. Мы по-прежнему несем ответственность за эту колонию и должны отдавать себе отчет, что ее возможности не беспредельны. Повстанцы вот-вот сломят сопротивление наших людей, так что вмешательство экспедиционного подразделения — профессионалов, обладающих высокими боевыми навыками — окажется более чем кстати.

Из аудио-имплантантов Рэмси донесся невнятный щебет — кто-то обратился к докладчику с вопросом.

— Прошу вас, — кивнул Хаслетт.

— Благодарю, сэр, — откликнулся один из присутствующих, в форме полковника Аэрокосмических Сил, и его лицо тут же появилось на огромном экране за спиной Хаслетта. В правом углу визуального поля Рэмси высветилась колонка биографических данных: выступающий был идентифицирован как полковник Джошуа Миллер. — Если, по-вашему, миссия контакта на Ллаланде обречена, какой смысл посылать туда еще один корабль? Или речь идет о карательной экспедиции?

— Не карательной, полковник. Во всяком случае, не только карательной. Вы должны знать, что избиратели думают об иштарской ситуации.

— Я действительно не представляю себе, как мы до сих пор воевали без всеобщего голосования, — вставил какой-то офицер. Кое-кто из присутствующих засмеялись.

Хаслетт нахмурился и прочистил горло.

— Командующему миссией будут предоставлены неограниченные полномочия. По прибытии на Иштар он сможет действовать по своему усмотрению в соответствии с ситуацией. Мы отправляем достаточное количество средств огневой поддержки, чтобы обеспечить возможность проведения любого рода боевых действий.

— Здорово придумано, мать их за ногу, — пробормотала женщина на кушетке слева от Рэмси — вполголоса, словно люди в виртуальном пространстве, созданном трансляцией, могли услышать ее слова. — Ничего не скажешь: кратчайшим путем направить подкрепление, пока наши ребята там огребают по полной!

— И до тебя дошло? — Рэмси улыбнулся. Майор Ришиа Андерсон исполняла в группе командования обязанности начальника штаба. — Эта затея логична, как ночной кошмар.

— Вот новость, полковник… Корпус всегда выбирает кратчайший путь.

— Помолчи, Риш. Я хочу послушать.

— Первоначально эта операция задумывалась как задание, в котором будет участвовать только морская пехота… — во время их диалога кто-то задал Хаслетт вопрос. — Иштарский гарнизон состоит из морских пехотинцев, и «Дух Человечества» станет демонстрацией взаимовыручки…

Рэмси отключил звуковое воспроизведение текста и немного перемотал вперед. Да, вот оно. Офицер связи Конфедерации спрашивает о возможности использования многонациональных сил. По этому поводу за последние несколько месяцев в сети велась оживленная дискуссия.

— Не исключено, — начал Хаслетт. — База «Новый Шумер» — многонациональный проект. Евросоюз, Япония, Россия, Бразильская Империя, Царство Аллаха, Народная Гегемония — все они направили научные коллективы и специалистов по контактам на Иштар или ее орбиту. И каждая нация, чьи интересы представлены в системе Ллаланда, хочет получить долю в этой акции. Поставим ли мы задачей отправить туда многонациональные силы или нет, можно ожидать, что в течение ближайшего года по меньшей мере четыре нации организуют подобные экспедиции собственными силами. В своем последнем выступлении Совет Национальной Безопасности заявил о том, что планируется направить не одну, а две экспедиции. Идея состоит в том, чтобы доставить группу подкрепления на Иштар так быстро, насколько это возможно. Это включает в себя сборы, тренировки и отправление группы в течение ближайших месяцев. Кроме того, будет набран второй контингент — возможно, группа спецназа — в качестве сопровождения контингента многонациональных сил, направленного в систему Ллаланда, а также для поддержки Экспедиционного Подразделения Корпуса морской пехоты и для защиты интересов США в многонациональной армии.

— Этот двойной удар обеспечивает нам стратегическое преимущество, — продолжал полковник. — Возможно, наиболее важным представляется следующее: вторая группа сможет выполнять указания первой по мере их приближения и изменять стратегию в зависимости от ситуации, которая будет складываться на поверхности. И, разумеется, мы обеспечиваем себе преимущество, поскольку к моменту прибытия многонациональных сил уже будем контролировать ключевые цели и базовые объекты.

Рэмси вздохнул. Политика и политики — вот две вещи, которые никогда не меняются. Что сильнее напугало Вашингтон? Восстание аханну, которое ширится, точно лесной пожар, или перспектива того, что Китай или Бразилия возьмут под свой контроль древние артефакты Иштар, скрытые среди душных джунглей?

На самом деле… Какая разница? Как всегда, решать проблему будет морская пехота.

Тем не менее, его терзало жгучим любопытством — с легкой примесью страха. Пока никто не сообщил ни Рэмси, ни кому-либо еще из командного состава, ради чего морских пехотинцев столь оперативно перебросили на Землю. Однако его подозрения подтвердились, когда по лазерной связи на «Осирис» пришло сообщение, в котором полковнику Рэмси и прочим предписывалось присоединиться к брифингу Хаслетта в Пентагоне.

Еще три дня назад, после того как Рэмси вызвали в кабинет генерала Кэссиди на Марсе-1, полковник заподозрил, что таинственное переназначение вызвано кризисом в системе Ллаланда. Ничего другого в голову не приходило. Вообще-то, куда больше его беспокоило, как оправдать расходы на размещение администрации Корпуса морской пехоты в полном составе на борту пакетбота с аннигиляторным двигателем. Еще одна статья расходов — доставка офицеров на Землю по высокоскоростной траектории, что было недешево. Морским пехотинцам — даже полковникам и их штабным офицерам — редко предоставляют сервис столь высокого уровня. Межпланетные пакетботы с аннигиляционным двигателем способны поддерживать ускорение в одно «g» в течение всего рейса, в результате чего время перелета между Землей и Марсом сокращается с месяца до пяти дней. Но даже теперь, спустя сто лет после появления этих кораблей, подобные путешествия считались чертовски дорогим удовольствием.

Что еще могло произойти? Как всегда, на Земле есть несколько «горячих точек» и мелких зон вооруженных конфликтов. Недавнее вторжение Конфедерации в Египет, по большому счету, уже перестало быть новостью. Два дня назад морпехи высадились в Гизе и отбили ценнейшие археологические объекты у религиозных фанатиков Маади. Угроза разрыва политических отношений с Царством Аллаха сохранялась, не исключено, что он перерастет в военное противостояние. Но срывать с Марса дюжину офицеров командования Корпуса только из-за этого…

Не меньшее беспокойство вызывал юго-запад Америки. Вот уже несколько лет сохраняется напряженность в штатах Сонора и Чиуауа. В любой момент могут начаться волнения или даже гражданская война. Но и в этом регионе развернуты силы Морской пехоты и другие войска ОФР. Там есть кому справиться с беспорядками.

Но было еще кое-что. Вопрос о семейном положении. Класс не выше второго требовался только в одном случае: длительное пребывание за пределами Земли, которое может положить конец брачным и семейным отношениям. Классификация по семейному положению в Корпусе морской пехоты ввели после Войны с ООН. Тогда начали подбирать людей для службы за пределами Солнечной системы, в холодной разреженной пустоте за орбитой Марса.

Система Внешних наблюдателей создавалась совместно ОФР, США и Конфедерацией. Потребовались вооруженные силы, на которые была возложена нелегкая обязанность — патрулировать пояс астероидов и систему Юпитера. Уничтожение Чикаго в 2042 году в ходе неудачной попытки французских военных космических кораблей сбросить небольшой астероид на центральные районы Соединенных Штатов встревожило весь мир. Как мало нужно, чтобы заставить один-единственный каменный монолит пересечь орбиту Земли — и какие колоссальные разрушения он произведет, врезавшись в поверхность планеты. Немногим сложнее разместить двенадцать крупных космических кораблей на гелиоцентрических орбитах в поясе астероидов и чуть дальше. Двигаясь вокруг Солнца, эти патрульные корабли смогут задержать любое судно, которое вознамерится подойти к какому-нибудь астероиду, чтобы изменить его курс… И эти же двенадцать кораблей получили задание защищать интересы Конфедерации на Европе. Например, в том, что связано с Певцом.

Потом начались крупномасштабные добывающие работы на поясе астероидов — или просто Поясе, как теперь говорили, — и необходимость в увеличении численности Внешних наблюдателей стремительно возросла. Планировалось в течение ближайших пяти лет расширить численность сил ВМФ и Морской пехоты в Поясе, доведя число кораблей до двадцати. Соответственно, служащие с первым и вторым классом семейного положения на вес золота.

Но и это не может быть причиной, по которой «Дельта Сьерру 219» везут на Землю. Служба Внешних Наблюдателей относилась к разряду долгосрочных, но обычно ее срок составлял не более двух лет. А вот какая-нибудь непредвиденная ситуация требовала пополнить контингент, действующий за пределами солнечной системы, за счет новой группы морских пехотинцев из Кэмп-Лиджена.

Следовательно, остается иштарская заварушка.

Остальные офицеры тоже сгорали от жгучего любопытства, азартно выдвигая всевозможные предположения и пересказывая слухи. Ришиа и Крис де Хэвиленд уже сообщили свою версию: «двести девятнадцатая» была сформирована специально для командования иштарским соединением.

Славно, чертовски славно. У «Дельта Сьерра 219» огромный опыт ведения совместных боевых действий, включая командование полком в войне с филиппинскими пиратами шесть лет назад. Правда, Рэмси присоединился к ним чуть попозже… Однако он уже успел загрузить себе полный объем данных и симулятов, что вполне компенсировало непосредственное участие в той дикой партизанской войне на море и в джунглях Лузона. Помимо этого, они провели несколько вторжений с воздуха, а последние восемь месяцев отрабатывали на Марсе в новых боевых скафандрах в течение последних месяцев на Марсе отрабатывали в новых боевых скафандрах приемы ведения боя в инопланетной обстановке.

Только сейчас до Рэмси начало доходить, что произошло. Прямо в руки ему плыл реальный шанс отправиться к звездам. К ЗВЕЗДАМ…

И командовать как минимум полком. Ему, Джеку Рэмси, предстоит отвечать за высадку десанта морской пехоты — правда, скорее всего, последнее слово все равно будет оставаться за генеральским штабом. Все равно, о таком назначении можно было только мечтать. Удача, которая выпадает морпеху лишь раз, расположение звезд, которые в будущем вполне могут лечь ему на погоны…

— В настоящий момент происходит окончательный отбор офицеров в оперативную группу штаба экспедиционных войск, — произнес Хаслетт. — Состав командных групп будет известен к концу следующей недели. Выбранные корабли пока что производится регистрацией нескольких старших офицеров для командования миссией. В скором времени маневры Корпуса морской пехоты, которые базируются на Земле и задействованы в операции «Дух Человечества в Действии» перейдут под командование генерал-майора Габриовски, — Хаслетт повернулся: — Генерал, вы не желаете что-нибудь добавить?

Генерал Дуайт Габриовски прошел через сцену к подиуму — крепкий мускулистый человек с гладкой и круглой, как пушечное ядро, головой и мрачной физиономией, типичный инструктор по подготовке морских пехотинцев. Габриовски. Тот, кто принял решение. Человек, по приказу которого «Дельта Сьерра 219» возвращается на Землю.

— Благодарю вас, генерал Хаслетт, — сказал Габриовски. — Мне нечего добавить… кроме одного: полагаю, это честь для наших морских пехотинцев — то, что им снова выпало идти первыми и прокладывать путь остальным. Последнее время мы так много слышим о том, что Корпус — это… излишество… так что весьма приятно, что мы снова можем доказать, что играем не последнюю роль в защите национальных интересов, где бы это не потребовалось. Мы будем делать это в двадцать втором веке, как делали в двадцать первом, и в двадцатом, и девятнадцатом. Хочу еще сказать, что…

— Ох, Богиня, дай мне сил, — простонала с соседней кушетки Ришиа.

— Политики в своем репертуаре, — отозвался Рэмси. Последнее время, похоже, Корпус тратит немерено денег и времени на публичные выступления — ту самую деликатную работу по убеждению каждого президента и каждого конгрессмена, что Корпус морской пехоты США не отжил свое, что бы ни говорили враги. — Думаешь, после Марша Гарроуэя…

Габриовски еще не закончил.

— К концу месяца мы сможем начать отбор добровольцев из состава Корпуса, которые войдут в состав Подразделения. Это миссия чрезвычайной важности. Нам потребуются лучшие из наших людей, лучших из нас, из нас всех. Из Морской пехоты. Армии. Флота. Аэрокосмических сил. Ad astra![31]

— Жалость-то какая, — заметила Ришиа. — В этот момент должен вступить военный оркестр. «Звезды и Полосы[32] Навеки»… А лучше «Марш Лунной пехоты».

— Ур-ра-а-а.

Рэмси не вполне разделял ее сарказм. Момент был слишком волнующим.

— Морская пехота отправляется к звездам, Ришиа, — сказал он. — И ясно как день, почему у нас начались перестановки. Верно? Жизнь продолжается, майор! Semper Fi!.[33]

— Ага, — мрачно отозвалась его помощница. — Продолжается, блин.


Комплекс Гиза

Царство Аллаха, Земля

16:15 по Гринвичу


Капитан Мартин Уорхерст подтянулся и взобрался на последний ярус каменных блоков. Он был рад, что не потерял форму и все еще способен на такое, и слегка раздражен тем, что некоторым из его подчиненных это удалось без особых усилий. Сержант Мария Карелин кисло усмехнулась, заметив, как он остановился, чтобы перевести дух, потом встала и направилась к своему «снайперскому гнезду» — вернее, насесту, который соорудили они с младшим капралом Ламбески, ее корректировщиком.

Это было настоящее орлиное гнездо. Оно располагалось на восточной грани Великой Пирамиды, на полпути к вершине, на высоте примерно семидесяти метров над уровнем пустыни. Дополнительное преимущество создавал тот факт, что после полудня эта сторона пирамиды оказывалась в тени — равно как и баррикада из мешков с песком у ее подножья, венчающая один из каменных блоков весом в две с половиной тонны подобно застывшему девятому валу. Отсюда открывался великолепный вид на пустыню и беспорядочный лабиринт городских кварталов Каира. Полуразрушенные каменные строения, словно охваченные замешательством, теснились по берегам Нила и неуклюже переползали через серебристо-голубой шлейф реки, подбираясь к самому краю одного из археологических раскопов. Сотни тел, которые три дня назад, во время боя, усеивали песок, уже исчезли.

Сейчас, казалось, все гражданское население Каира хлынуло по мостам через Нил и стекается у Комплекса Гизы в двух километрах от Великой Пирамиды — сплошная пенящаяся масса. Люди размахивали флагами и пели. Уорхерст прибавил увеличение на оптике шлема и разглядывал их запрокинутые, исполненные ярости лица.

— А нас, похоже, кроют последними словами, капитан, — Карелина шлепнула по прикладу массивной «MD-30» — гауссовой снайперской винтовки, которая лежала на двуногом штативе, упирающемся в мешки с песком. — Неймется им, что ли?

— Дай посмотреть…

Уорхерст синхронизировал свой внутришлемный дисплей с прицелом ее винтовки. Дуло опиралось на штатив и слегка покачивалось дулом. Изображение сместилось влево, немного увеличилось. В центре красного перекрестья прицела показалось лицо агрессивно настроенного бородача в тюрбане и кафтане, который торчал из открытой кабины «воздушки» военного образца и, яростно жестикулируя, к чему-то призывал. Уорхерст послал изображение в компьютер своего бронекостюма, напрямую слинкованным с управлением Миссией G-2, и сделал запрос. На идентификацию потребовалась ровно секунда. Справа от физиономии агитатора на дисплее появилась колонка данных.

— Абрахам-ибн-Кадир, — прочел Уорхерст. — Один из особо приближенных мулл Маади.

— Одно ваше слово, капитан — и он станет бывшим муллой, — сказала Карелина.

— Не стоит, — отозвался Уорхерст. — Получится, что мы первыми начали перестрелку. Не хватало еще поддаваться на провокацию. Вспомни, чему тебя учили.

— Есть, сэр, — тихо буркнула девушка. — Но нам это не нравится. По мне, оборонятся надо активно. Пришить ублюдка, пока он не пришил тебя.

— Ага. Или пока не взгоношил своих фанатиков, — добавил Ламбески. — Так, чтобы они сами поперли под выстрелы.

— Приказ есть приказ, — отрезал Уорхерст. Он опасался, что так оно и произойдет, но группу командования возможность такого поворота событий, похоже, не беспокоила. Наверно, они полагают, что демонстрации численного превосходства и перевеса в огневой мощи вполне достаточно, чтобы исламские группировки отползли в свое логово и сидели там, поджав хвост.

Демонстрация была проведена успешно. Но Уорхерст сильно подозревал, что урок пошел не в прок.

— Вот дерьмо, — сказала Карелина. — Думаешь, эти жирные задницы в Вашингтоне понимают, что делают? Насколько я помню, нас заверяли, что все закончится еще два дня назад!

— Совершенно верно, — пробормотал Уорхерст, продолжая изучать лицо ибн-Кадира на дисплее. — А политическая ситуация взяла и изменилась. И что ты будешь делать? Так что придется сидеть где сидим, держать оборону и ждать подкрепления… которое скоро прибудет. Есть проблемы, сержант?

— Никак нет… сэр, — ответила девушка, но в ее тоне он уловил горечь и сарказм.

Похоже, ситуация стремительно выходит из-под контроля.

Согласно первоначальному плану операции, штурмовая группа должна была захватить плато Гизы, установить периметр и держаться до тех пор, пока миротворческие силы Конфедерации не прибудут им на помощь. Последнее должно было произойти не позднее третьего июня.

Однако вечером второго июня, в то время как морские пехотинцы отражали контратаки войск Маади, Китайская делегация созвала специальное заседание Совета Безопасности Конфедерации. Всемирная Конфедерация Государств, преемник давно распавшейся ООН, предоставляла право голоса всем национальным государствам мира, в том числе и тем, которые, подобно Китаю, в ее состав не входили. Китай объявил, что развертывание американских групп в Египте является актом агрессии, что подпадает под Статью II Устава Конфедерации, и потребовал их немедленного вывода. И сейчас главное сражение происходило не в пустыне близ Каира, но в залах заседаний и кулуарах женевской штаб-квартиры ВКГ.

Объединенное Военное Командование Конфедерации приняло решение воздержаться от отправки подкрепления до тех пор, пока легальный статус Америки как участника конфликта не будет установлен более определенно. Или по крайней мере до тех пор, пока морские пехотинцы не подвергаются атаке…

К сожалению, Уорхерст знал: положение морпехов весьма незавидно. Им придется удерживать периметр куда дольше, чем допускала тактическая доктрина. Недостаточно времени для сна, так как необходима в буквальном смысле слова неусыпная бдительность. Недостаточно пищи и, что еще хуже, воды: подача воды в Комплекс Гизы с насосных станций Нила была перекрыта и до сих пор не восстановлена. При этом все указывает на то, что новая атака неминуема. Пентагон уверяет, что подкрепление подойдет едва ли не через полчаса, поскольку положение морпехов становится действительно угрожающим.

Но за полчаса может черт знает что произойти.

— Давай послушаем, что он там вещает, — сказал Уорхерст.

Он снова связался с разведбригадой и запросил передачу с параллельным переводом. Мулла орал во всю глотку, но позиции морских пехотинцев были слишком далеко, и чувствительность встроенных сенсоров не позволяла разобрать слова. Однако ИскИн, который постоянно находился на связи, мог «читать по губам» и, разумеется, «знал» арабский. Через несколько секунд в динамиках шлемофона зазвучал ровный, бесцветный голос. В таком исполнении текст звучал несколько странно.

— Западные дьяволы думают, что сумеют отобрать наше наследие, — мерно бубнил ИскИн. — Они толкутся и роются среди наших памятников, оскверняют могилы наших предков и святые места. Чтобы рассказать нам, что наши святыни значат для нашего народа. Что означают священные свидетельства силы Аллаха. Что они созданы другим народом. Чужеземцами. С помощью демонов с другой звезды. Они оскверняют эти святые места и порочат имя Аллаха.

Ибн-Кадир повернул голову, и ИскИн был вынужден пропустить продолжение речи.

Обычные пропагандистские штучки. Археологические раскопки последних двух веков свидетельствовали о том, что главные сооружения на плато Гиза, Сфинкс и три Великих Пирамиды — Хеопса, Хефрена и Микерина — в своем первоначальном виде появились как минимум на восемь тысяч лет раньше, чем было принято считать. То есть задолго до того, как неолитические племена, позже известные как египтяне, заселили долину Нила. Правительство Египта (а после того, как Маади создал путем объединения обширное Царство Аллаха, — Каирский Принципат) настаивало, что Сфинкс и Великие Пирамиды — это выражение души египетского народа, а не творение инопланетных захватчиков, которые колонизировали Землю более десяти тысяч лет назад.

Эта битва началась не вчера. Первые залпы раздались в последней декаде двадцатого века, когда американские археологи и геологи внезапно обратили внимание на характерный рисунок эрозии на лике Сфинкса. Такой след могли оставить только дожди. Это означало, что ученые, относя создание Сфинкса к 2400 годам до нашей эры, сильно преуменьшили его возраст. Известный египтолог Доктор Дэвид Александер, впоследствии снискавший себе славу отца ксеноархеологии, был изгнан из Египта из-за того, что его теории и находки опровергали давно сложившиеся постулаты египетской истории.

Прошло семьдесят лет, но баланс политики, религии и национальной гордости оставался все таким же хрупким. Два месяца назад археологи Европейского Союза и ОФР обнаружили еще одну камеру, которая была выдолблена в скале под брюхом Сфинкса, на глубине почти пятидесяти метров. То, что было найдено внутри, стало еще одним подтверждением теории внеземного происхождения пирамид — новый тоннель, упоминаемый Геродотом и другими античными авторами. Туннель, который вел назад, к Великой Пирамиде Хеопса, где на экранах новейших сонаров и глубинных радаров возникали смутные очертания обширного лабиринта подземных камер, не известных до сих пор.

Подземный лабиринт внутри скалы. Лабиринт, который просто невозможно создать с помощью каменных инструментов и деревянных молотков.

Предварительные публикации о находках в археологических журналах взволновали мир, а у исламистов Царства Аллаха вызвали резкий протест. Местные власти приказали всем иностранным археологам прекратить работы в Гизе и немедленно покинуть страну. Отныне раскопки в Египте и других государствах Царства Аллаха должны были производиться только с разрешения правоверных археологов и при непосредственном наблюдении представителей правления Багдадского Исламского Исторического института.

По мнению Уорхерста, ничего более глупого с точки зрения науки придумать было невозможно.

— Мы не позволим иностранным дьяволам использовать истину и превратить ее в богохульство! — кричал ибн-Кадир, снова обернувшись к толпе. — Пришло время вышвырнуть иностранцев вон и возродить нашу историю для нас самих, во имя Аллаха благословенного!

Восторженный рев толпы разнесся на два километра вокруг. Несмотря на жару, Уорхерст почувствовал, как по спине пробежал озноб. Ибн-Кадир распалялся все больше, доводя себя и своих слушателей до исступления. Нетрудно предположить, что произойдет дальше.

— Похоже, на нас собрались погнать бельков,[34] — проговорила Карелина, словно озвучивая мысли Уорхерста.

«Погнать бельков». Вот дерьмо. Большинство этих людей безоружны — по крайней мере, те, кого можно он видел в оптический прицел своего «MD-30». Правда, в толпе мелькнуло несколько китайских и персидских винтовок. Множество женщин, еще больше юношей, совсем мальчишек, которым точно нет двадцати. Судя по всему, лидеры ополчения собрались прорвать оборону морских пехотинцев, используя гражданское население. Они надеются, что американцы не станут «отстреливать бельков» — или хотя бы не начнут стрелять сразу. Пары минут колебания достаточно, чтобы вооруженные бойцы подошли достаточно близко и открыли огонь на поражение.

И самое паршивое, что они гонят в атаку штатских… или идут в атаку, прикрываясь безоружными людьми… В общем, для его ребят исход один. Если не стрелять, противник прорвется сквозь периметр. И ломаного цента не будет стоить техническое превосходство американской армии, когда дойдет до рукопашной. Морпехов просто задавят числом.

Если открыть огонь, сцена массового истребления безоружных исламских граждан, снятая крупным планом, появится на каждом сервере новостей в Сети. Ее будут показывать снова и снова, смакуя кровавые подробности, она появится на доброй половине видеостен и портативных дисплеев планеты. Это будет моральная катастрофа, от которой ОФР может уже никогда не оправиться.

Но, возможно, есть другой путь.

— Снизь разрешение до клика,[35] — сказал Уорхерст, обращаясь к Карелиной. — И выстави «прозрачный режим».

— Есть, сэр.

Генератор ее винтовки начал набирать обороты. Физиономия ибн-Кадира словно отодвинулась метров на двадцать. Теперь в прицеле оказался весь грузовик, в котором он стоял, и большинство окруживших его людей.

— Скажи «чи-и-из», — пробормотала Карелина и выстрелила рассеянным импульсом рентгеновского излучения.

Дисплей Уорхерста мигнул и некоторое время не показывал ничего, кроме светящегося зеленого тумана. Однако через несколько секунд компьютер реконструировал изображение по отраженным рентгеновским лучам. Металлические пластины, пластик, ткань, человеческая плоть превратились в слабо светящиеся полупрозрачные облака, сквозь которые виднелись более плотные структуры — кость, твердая титановая сталь двигателя блока судна на воздушной подушке — окрашенные в ярко-зеленый, желтый и белесый с призеленью.

Чтобы люди не пострадали от облучения, импульс длился лишь несколько наносекунд. Первое полученное изображение было неподвижным. Потом компьютер сопоставил его с видом в реальном времени, и картинка ожила.

— Вон туда, — сказал Уорхерст. — Видишь маховое колесо на приводе трансмиссии?

— Вас понял, — ответила Карелина. Перекрестье прицела снова поползло вверх и остановилось чуть выше циркулирующей массы, которая и была маховым колесом «воздушки». Наличие доплеровского смещения отраженного излучения указывало, что колесо движется.

Египетская «воздушка» была оснащена допотопным движком. Матрица элементов питания, где сгорал водород, запитывала компрессоры турбины двух больших подъемных лопастей на шасси. Сейчас лопасти были опушены, машина приземлилась на юбочки камеры, но силовой агрегат по-прежнему работал, приводя в движение тяжелое, быстро крутящееся маховое колесо, которое обеспечивало подачу дополнительной энергии и поддержку гироскопического баланса.

— Посмотрим, сможешь ли ты попасть в это колесо, — сказал Уорхерст.

— Куда я денусь, капитан!

Карелина снова склонилась над ложей своего оружия. Раздался слабый вой — генераторы магнитного поля снова заработали в полную силу — а затем пронзительный треск, когда она нажала на спусковой крючок.

Гауссова винтовка, рельсовое орудие, ускоритель массы… Названий много, а принцип один. MD-30 — MD означает «Mass Driver» — это снайперская винтовка, в которой последовательные электромагнитные импульсы разгоняют 250-граммовую пулю из обедненного урана в стальной оболочке, придавая ей весьма внушительную начальную скорость.

Машина под ногами ибн-Кадира резко дернулась, словно ей дали пинка. Панель двигателя щелкнула и распахнулась, пластиковый ветровой щит разлетелся вдребезги. Двигательный блок буквально вывернуло наизнанку: выстрел вскрыл бронированное дюрасталью гнездо и расколол маховое колесо. «Воздушка» подпрыгнула, и мулла ибн-Кадир отправился в полет по дугообразной траектории, похожий на тюк ткани, из которого торчали руки и ноги. Основная часть смертоносных обломков колеса застряли в стали и пластике корпуса, но вращающий момент сохранился, и машина, раскрывшись, как бумажник, приземлилась на собственную крышу.

Восторженные вопли сменились криками ужаса. Люди бросились кто куда, сбивая друг друга с ног. От удара топливные отсеки лопнули, водород вспыхнул, и в небо полетели оранжевые огненные шары. Еще мгновение — и более или менее организованно двигающаяся толпа превратилась в беспорядочную массу. Штатские и ополченцы разбегались, стремясь оказаться как можно дальше от горящих обломков. Вокруг машины валялось около дюжины тел: одних убило осколками, других оглушило взрывом — точно сказать было невозможно. Ибн-Кадир неуклюже распластался метрах в десяти и слабо шевелился, в то время как двое его сторонников, более храбрых, чем остальные, помогали ему подняться.

— Ты имел в виду что-то в этом духе, шкипер? — спросил Ламбески с совершенно непередаваемым выражением. — Задать им жару… Подорвать их решимость…

— Мы подорвали всего лишь баллон с водородом, — отозвался Уорхерст. — Вот почему на «Гинденбурге» погибло всего тридцать с чем-то человек.

— Где-где?

— Неважно. Кого-то могло убить обломками, когда машина взорвалась. Но все случилось слишком быстро, и я сомневаюсь, что сетевики успели понять, что тут стряслось. И вряд ли смогут это выяснить. Во всяком случае, не думаю, что они страстно желают, чтобы им устроили дубль два… Верно я говорю?

— Истинная правда, сэр, — сказала Карелина. — Только посмотрите, как припустили!

Она настроила увеличение прицела, чтобы охватить всю панораму западного берега Нила — от Эль-Гизы, к северу от Каирского Университета до кварталов Эль-Дукки. Люди в панике бежала назад, через мосты Гама и Гиза.

Муллы смогут снова собрать их, но это потребует времени.

Может быть, помощь придет раньше.

Может быть.

Глава 4

5 июня 2138 года

Комплекс Гиза

Царство Аллаха, Земля

18:38 по Гринвичу


Он напоминал огромного и исключительно уродливого жука — весь из острых углов и граней. Выпустив все свои посадочные опоры, первый десантный корабль опускался с вечернего неба под визг плазменных двигателей, прямо к плоской «заплатке» к югу от Сфинкса, обрамленной ритмично пульсирующими изумрудными огнями посадочных маяков.

В отличие от суборбитальных ВКС, которые доставили сюда морских пехотинцев, это был настоящий космический корабль, великан «UD-4 Навахо» — грузовой лэндер, чей вес, составляющий не один миллион фунтов, удерживали в воздухе шесть плазменных реактивных двигателей «Martin-Electric». Сейчас воздухоприемники были распахнуты, пропеллеры завывали, заглатывая воздух — его использовали в качестве реактивной массы, экономя драгоценную воду для больших высот. Этот корабль с одинаковой легкостью двигался в атмосфере, покидал ее и уносился в вакуум.

Тучи песка воронками взвились из-под днища лэндера, едва он коснулся земли — слегка присев на спружинивших амортизаторах. Затем на брюхе корабля как будто разошлась «молния»: створки шлюза со смыкающимися квадратными зубцами заскользили в стороны, выпуская одну за другой восемь «Гремучек» — легких танков-роботов. За ними выползли четыре средних боевых танка типа «Кобра», пара тяжелых артиллерийских краулеров «Кречет»[36] на гусеничном ходу, две двадцатитонные грузовые платформы и четыре бронированных транспорта для перевозки личного состава. Едва шлюз опустел, лэндер снова пошел вверх, взметнув вихрь песка. Тем временем его брат-близнец уже опускался на отметке зоны высадки десанта, прямо посреди плато Гизы.

Уорхерст торопливо зашагал к главному бронетранспортеру, который уже раскрывал створки, как бутон на рассвете. Судя по опознавательным знакам, американская пехота быстрого реагирования. Вот так сюрприз… Он ожидал увидеть отряды объединенных сил Конфедерации, которые доставят на ВКС из Великобритании, но никак не американцев. Появление «UD-4» означало, что их перебросили из околоземного пространства. Скорее всего, с орбитальной станции сухопутных Сил Быстрого Развертывания, что на низкой орбите.

Мужчина в бронированной кирасе армейского образца с активно-камуфляжным покрытием поверх бурого повседневного комбинезона, со стилизованной молнией СБР на груди, судя по дубовым листьями на погонах — майор, шагал вниз по трапу. Следом за ним появилась шеренга пехотинцев, закованных в броню с ног до головы. Они трусцой спустились на песок.

— Кто здесь за главного? — осведомился майор.

— Капитан Уорхерст, Второй полк Морской пехоты США.

Он не отсалютовал. Постоянно действующий приказ запрещал любые ритуальные действия, которые могли помочь вражескому снайперу выбрать наиболее высокопоставленную цель.

— Майор Ростенковский, Пятый полк легкой пехоты.

— Добро пожаловать в Египет, майор.

— Я тоже рад. Вы свободны, капитан. Армия берет ситуацию под свой контроль.

— Кстати, по поводу времени, майор, — произнес Уорхерст, оборачиваясь, чтобы понаблюдать за солдатами. Они выстроились в шеренгу и стояли навытяжку, пока сержант отдавал приказания. — Конфедераты обещали нам подкрепление. Что у них стряслось?

По последним сведениям — не слишком достоверным, — к ним должны были прислать пару российских взводов, несколько частей легкой механизированной и подразделение британцев.

Ростенковский осклабился.

— Увязли в политике, как и следовало ожидать. Вашингтон доставал их со всех сторон все эти дни, так что Конфедерация не уверена, хочет ли продолжать игру. Вот Объединенное Командование и решило послать вместо них нас. Так что вашим мальчикам и девочкам придется поднимать задницы и двигать обратно, на курорт Куонтико. Ладно, что тут у вас?

— Выведите меня на канал, сэр.

Они состроили частоты, и Уорхерст подгрузил пакет тактических данных в биокибернетическую систему Ростенковского. Здесь была самая подробная информация обо всем, что произошло — о первой атаке, их контратаке и о том, во что это вылилось.

— Хороший ход — сорвать атаку с помощью одного-единственного снайпера, — объявил майор. — Кто-нибудь из гражданских пострадал?

— Точно не скажу. Наши наблюдатели заметили команду медиков, они унесли четверых, но мы не знаем, убиты они или просто ранены, когда взорвалась машина.

— Да, в нашем деле важно сделать так, чтобы репортеры не увидели чего не положено… Хорошая работа, капитан.

— Благодарю, сэр.

В фамильярности Ростенковского было что-то невыносимо раздражающее. Черт возьми, его ребята за последние четыре дня сделали невозможное. Можно было хотя бы отметить мастерство обращения со средствами массовой информации. Как-никак, они смогли справиться с еще одной опасностью — со стороны сетевых новостей.

— Теперь здесь район развертывания сухопутных войск, капитан. Скажите своим людям, что пора собирать вещи и уступить нам место, поскольку мы пришли к вам на помощь.

— Есть, сэр.

— О… а лично вам не мешает привести себя в порядок.

— Сэр?

— За вами отправили специальные ВКС. Они приземлятся минут через пятнадцать.

Уорхерст опустил глаза и осмотрел себя. Он был в бронекостюме, но шлем и перчатки сняты, активно-камуфляжная поверхность запорошена песком, измазана грязью и покрыта пятнами сажи. Бесшовный комбинезон, одетый под броню, пропитался потом и пахнет весьма неаппетитно. Как и все его люди, капитан уже четыре дня не мылся. В довершение всего, позавчера его депилятор приказал долго жить… так что, скорее всего, подбородок героя украшает великолепная щетина.

Отправляясь сюда, он не взял с собой ни туалетных принадлежностей, ни запасной униформы. Предполагалось, что операция займет сутки, может быть, двое.

— Вы говорите, ВКС… Куда нас повезут?

Ростенковский пожал плечами.

— Обратно в Куонтико. Почему? Не спрашивайте. Я знаю только одно: я должен передать вам приказ собирать вещи… Все, что я знаю это сказать вам подготовиться к отъезду… и следить, чтобы никто не обделался, — Ростенковский отвернулся и начал громко выкрикивать приказы солдатам, выгружающим ящики с запасами из транспортных платформ.

Воспользовавшись своим внутренним киберкартографом, Уорхерст сообщил местоположение своему начштаба. Пусть знает, куда их… опустили.

И откуда, черт подери, он должен взять чистую униформу?


Резиденция Эстебанов

Гуаймас, Территория Соноры

Объединенная Федеральная Республика, Земля

09:02 по Тихоокеанскому времени


— Я уезжаю, мам. Я должен.

Они прогуливались по галечному пляжу. Маслянистые серые волны Калифорнийского залива плескались у ног, мутная вода почти доходила до щиколоток. Солнце блестело на востоке, над самой линией гор, обещая еще один знойный день. Джон и его мать были в облегченных защитных трико, которые спасали от ультрафиолета и жары, лица блестели от защитного масла, образующего противосолнечную пленку толщиной несколько микрон.

— Я знаю, Джон. Я хочу только одного: чтобы ты не становился морским пехотинцем.

— Почему? — он попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривая. — Марш-бросок Гарроуэя…

— О да, конечно. Узнаю свою кровь. Проклятье…

— Но ты видишь, как все складывается. Поэтому я не хочу покидать тебя. Папа может… с ним будет трудно жить.

Она кивнула.

— Думаешь, я не знаю? Но… он хочет как лучше. Просто… последнее время он постоянно в напряжении, и поэтому…

— Черт подери, мам! Давай ты не будешь за него извиняться. Он напивается, а потом сам не понимает, что творит. И от киберконтроля, похоже, толку немного.

— Карлос вывел его из строя.

— Что?!

Она кивнула.

— Примерно полгода назад. Он заставил меня это сделать, когда мы подрались. Сказал, что из-за контролирующих имплантантов он чувствует себя так, словно его подменили.

— А его доктор-ИскИн знает?

— Понятия не имею. Это личное дело Карлоса, меня это не касается.

— Ничего себе «не касается»! Он тебя избивает! Он превращает твою жизнь в ад!

— Он только… физически — только пару раз…

— «Пару раз» — это чертовски много! — он помотал головой. — Может, мне вообще не стоит…

— Нет, Джонни. Нет. Первый раз ты поступаешь правильно. Ты должен уехать. Может быть, если ты уедешь, меня здесь тоже ничего не будет держать.

— Меня это очень беспокоит, мам.

— Не тревожься. Я могу за себя постоять.

— Я интересовался этим вопросом, мама. Я немножко покопался в данных психологической лаборатории в Эрмосильо. Папа — личность, патологически склонная к насилию. Если мы останемся здесь — если ты останешься здесь — он будет постоянно над тобой издеваться. Или даже хуже. Ты должна уехать отсюда.

— Все не так плохо, Джонни. В самом деле. Ведь он только иногда перестает себя контролировать.

— Бред собачий.

— Что?

— Я сказал «бред собачий». Смотри… последний раз, когда он тебя ударил… если бы тогда в комнате был полицейский, или даже робот-охранник, который мог видеть, что произошло — как думаешь, папа посмел бы тебя тронуть?

— Это не…

— Он хоть раз тебя тронул, когда кто-то был поблизости?

С минуту в ней происходила мучительная борьба.

— М-м-м… нет.

— Получается, он прекрасно себя контролирует. Неужели непонятно? Он бьет тебя — потому что может. Потому что знает, что никто не призовет его к ответу. Так он утверждает свою власть. И дело не только в побоях. Ты ведь знаешь, что словами можно ударить куда сильнее, чем кулаком? В файлах, которые я просматривал, это называется «эмоциональное насилие». А то, что он завел привычку шпионить за нами, его попытки залезть в наши личные киберфайлы…

Джон покачал головой. Его охватило отчаяние.

— Вот почему я готов уехать прямо сейчас. Я больше не могу здесь оставаться. Если я сейчас не уеду…

— Я знаю, сынок. Я хочу, чтобы ты уехал.

— Но я не хочу оставлять тебя.

— Не надо так говорить. Я приказываю тебе уехать, слышишь? — она заставила себя улыбнуться. — Не беспокойся за меня. Знаешь, что я подумала… У меня есть сестра в Сан-Диего. Пожалуй, съезжу туда, навещу ее.

— Если так, мам… не возвращайся домой. Прошу тебя.

— Поживем — увидим. А что касается тебя, молодой человек… обещаешь, что будешь осторожен?

— Настолько осторожен, насколько мне позволят.

— Да, конечно… Может быть, на Флоте будет… ну… почище?

Джон засмеялся.

— Конечно. На белоснежном сторожевом крейсере, и никаких тебе грязныхкрысиных нор. Нет уж. Я хочу служить в Морской пехоте с тех пор, как прочел «Пески цвета охры».

Он так любил эту драму, что купил книгу, по которой она была снята. Ему льстила мысль о том, что там рассказывалось о его прадедушке, Гарроуэе по прозвищу «Пески Марса», и о его бабушке Кэтлин… Но не меньше его «зацепили» истории о морских пехотинцах, мужчинах и женщинах, которые служат сегодня за пределами Земли — на Луне, на Марсе и спутниках Юпитера.

— Я слышала, что это безумно тяжело… Я имею в виду тренировки.

Джон присел, поднял плоский камушек размером с ладонь и бросил в море — он любил «делать блинчики». Раз, два, три… камушек пять раз скакнул с волны на волну, а потом утонул.

— Ага… Ладно, я скажу тебе правду, мама. Я не знаю, справлюсь с этим или нет. Но знаю, что должен попробовать.

— Представляю, с каким видом ты будешь это делать. Я горжусь тобой, Джонни.

— Спасибо, мам. Ты правда уверена… что все будет в порядке?

— Все будет замечательно. А у тебя все будет хорошо?

— Ну еще бы! Много упражнений на свежем воздухе! Много еды! И дружелюбные инструкторы, которые всегда готовы помочь! У которых чертовски много общего с папой, когда он разойдется… Думаю, скучать будет некогда.

Он не сказал, что Линнли тоже будет там. Мама знает, что они встречаются… но вряд ли догадается об их заговоре. Иначе она может решить, что он поступил в морскую пехоту только из-за Линн. А это было совсем не так.

— Один вопрос, сынок.

— Давай.

— Ты все еще хочешь получить назначение в космос?

— Ну… Да, конечно! Я хочу служить в КМП, если мне предложат. Вот где настоящая служба, ты же сама знаешь.

Эллен сделала усилие, чтобы не измениться в лице.

— Да, я знаю. Но тебе придется улетать… очень надолго.

— Наверно. Может, на пару лет — если отправят на Марс. Не так уж плохо.

Он не сказал матери, что написал о Космических отрядах морской пехоты целое сочинение на два листа, когда рекрутер попросил его перечислить свои пожелания по поводу предстоящей службы. Нет, Джон не рассчитывал, что ему тут же вручат билет на космический корабль. Но хотел хотя бы получить шанс. А сообщать прямо сейчас эту маленькую новость означало… слишком осложнить ситуацию.

— Давай просто поживем и увидим, хорошо? — сказал он матери.

Эллен улыбнулась.

— Идет.

Они повернули и неспеша побрели обратно по пляжу — туда, где крутой обрыв ступенями поднимался к их дому.


Пакетбот «Осирис»

На маршруте «Марс — Земля»

18:47 по Гринвичу


Доктор Трэйси Хэнсон до сих пор пребывала в бешенстве — все два дня, с тех пор как покинула Марс. Как они посмели прервать ее работу в Сидонии? Дома, на Земле, просто не может произойти ничего такого, чтобы там не могли обойтись без ее личного присутствия, без ее знаний… Ничего такого, ради чего ее можно вытащить из Сидонийского ксенокомплекса, без каких-либо объяснений — просто посадив ее на этот пакетбот, заплатив за билет безумные деньги, поскольку на борту поддерживается постоянное ускорение. Чтобы доставить ее обратно на Землю в течение недели.

— Черт знает что, — рычала она, обращаясь к одной из своих соседок по каюте, — Институт приказал мне возвращаться домой! Но я подозреваю, что за этим стоят ваши люди.

Она лежала на кушетке пластом, смотрела в потолок и чувствовала себя несчастной.

Комендор-сержант Афина Хорст фыркнула.

— Кто? Корпус морской пехоты?

— Нет. Пентагон. Правительство. Дьявол! Кто бы это ни был, именно он в наши дни заказывает музыку.

— В школе ты была примерной гражданкой и выражалась поосторожнее. Верно, детка?

— Ну да, конечно… Кто еще может себе такое позволить — устроить нам круиз на Землю, да еще в роскошной обстановке, — доктор Хэнсон фыркнула. — Разве что Федеральное правительство…

И она окинула взглядом тесное помещение с серо-зелеными — помещение, которое во время перелета с ней делили три леди из Морской пехоты.

— Вот и славно. Наши здесь точно не при чем. Мы об этих передислокациях знаем столько же, сколько и вы.

— Я тут зацепилась языком с лейтенантом Кернсом, — подала голос штаб-сержант Криста Остергаард. — Ходят слухи, что нам светит новое назначение. За пределы Солнечной системы.

— То бишь на Ллаланд, — подхватила мастер-сержант Ваня Барнс. — Вот дерьмо.

— Не хочешь полететь к звездам, Вань? — сказала Остергаард.

— Не хочу, чтобы меня отправили к черту в задницу на двадцать лет.

Хорст пожала плечами.

— Ну к черту так к черту, почему и нет? Для нас-то время пролетит со свистом, — она щелкнула пальцами, — спасибо дедушке Эйнштейну. Если я ничего не путаю, ни у кого из нас дети по лавкам не плачут.

— И дом у нас один — Корпус, — подхватила Остергаард.

— Воистину так! — сказала Хорст и звонко шлепнула по ладони Остергаард. — Semper Fi!

Доктор Хэнсон нахмурилась и отвела глаза. Здесь все причиняло неудобство — эти женщины, вынужденная поза, свинцовая тяжесть в мышцах и осознание того, что теперь она связана со странной породой людей, именуемой «американскими морскими пехотинцами».

«Осирис» был маленьким суденышком, с модулем весом восемьдесят тонн, где изначально предполагалось перевозить восемь человек — то есть по двое в каюте, не считая ИскИна в кабине управления. Плюс небольшая комната отдыха, камбуз и ВР-кушетка для тех, кто захочет разнообразить времяпрепровождение. Во время этого перелета, однако, на борту каким-то образом разместилось целое созвездие офицеров Морской пехоты[37] из группы администрации — шесть женщин и шесть мужчин — плюс единственный пассажир-штатский. Кают по-прежнему было четыре, плюс комната отдыха, которую теперь пришлось использовать не по назначению. Доктору Хэнсон предоставили право выбора, и она предпочла разместиться в одной из кают, которые отвели женщинам. В комнату отдыха выходили все четыре кабины и камбуз, к тому же она была куда более тесной. Не хватало еще, чтобы мимо тебя все время слонялись морпехи обоего пола — взад-вперед, круглые сутки…

Пакетбот еще не успел покинуть орбиту Марса, когда она начала раскаиваться в своем решении. Эти леди из морского корпуса действовали ей на нервы своими перебранками и вылепленными наноскульптурой телами. Они были грубыми, сильными и сквернословили похуже своих двойников мужского пола. Все как на подбор плоскогрудые, мускулистые, с искусственно увеличенными глазами, которые как будто видят тебя насквозь.

Да, с ней они держались достаточно вежливо. Но сам факт, что ее держат здесь насильно, приводил в бешенство. Ей казалось, что у нее вот-вот начнется приступ клаустрофобии — при том, что крошечная спальня была, наверно, самым большим помещением на борту «Осириса». Может быть, в невесомости это еще можно было пережить. Микрогравитация обладает свойством делать просторным даже самое крошечное помещение, потому что ты можешь свободно перемещаться во всех трех измерениях. Но постоянное ускорение в одно «g» — в три раза больше, чем то, к чему она привыкла за год жизни на Марсе… Хэдсон оказалась в буквальном смысле слова прикованной к своей койке — конечно, не цепями, а всего лишь ремнями безопасности. Господи, каким образом эта Хорст и все остальные могут передвигаться, не обращая никакого внимания на искусственную гравитацию, которая действует на них каждую минуту, каждую секунду бесконечных искусственных суток?!

В этот момент одна из десантниц что-то проговорила, выведя ее отяжелевший от перегрузки ум из заторможенно-самоуглубленного состояния.

— Одну минуту, — пробормотала доктор Хэдсон. — Что вы говорили про Ллаланд?

— Ллаланд 21185, — отозвалась Барнс, обратив на нее свои ненормально темные глаза, нашпигованные наноимплантантами. — Красный карлик, до нее восемь с чем-то светолет.

— Это я знаю, — перебила Хэнсон. — Мы наблюдали ее с Марса. Вы что-то говорили о миссии за пределами…

— Будьте благоразумны, дорогая, — усмехнулась Остергаард. — Все только начинается. Я все свои деньги поставила на эту экспедицию. Вы архитектор, верно?

— Ксеноархеотехнолог, — ледяным тоном произнесла Хэдсон.

— Вау, — выдохнула Барнс. — Леди пользуется чертовски длинными словами.

— Это уж точно, — глубокомысленно отозвалась Хорст. В ее голосе послышалась насмешка. Остергаард засмеялась.

— Держу пари на месячную зарплату, что тебя собираются забросить на Ллаланд, чтобы разобраться с чужинской техникой, которую там откопали. Верно я говорю, морпехи?

— Воистину, блин, — бросила Барнс. — Похоже, сначала откопали, а потом посеяли… А нам теперь пилить туда целых десять лет.

— Но я на Иштар не полечу! — воскликнула Хэнсон. Она не хотела признаваться даже себе, но то, что сказали женщины, ее напугало. — У меня работа… здесь, на Марсе.

— Ты уже не на Марсе, дорогая, — напомнила Хорст. — Ты летишь на Землю, потому что кто-то отдал очень важный приказ. Или ты там кому-то здорово насолила, или тебе предстоит круиз на Иштар, — она осклабилась и весьма недружелюбно показала зубы. — А может быть, и то и другое.

Трэйси Хэнсон привыкла до всего докапываться своим умом. Она посылала к черту всех советчиков и сама прокладывала курс. Именно ради этого она отправилась в такую даль, возглавила исследовательскую миссию в Сидонийском комплексе… И в ее жизни было лишь несколько потерь, которые было труднее пережить, чем эту. Если они думают, что могут заставить ее бросить все и сломя голову мчаться к звездам, они сошли с ума. Или теперь уже никто не помнит, для чего существуют ИскИны?

Робинсон. Ей придется обсудить все это с Робинсоном, как только она вернется.

Или… как только она сможет снова встать и снова ходить после этой зверской недели.

Затем она вспомнила, что ускорение на борту пакетбота связано с притяжением Земли. Значит, это только начало…

Черт. Вот дерьмо.


Штаб-квартира «Пан-Терра Динамик»

Нью-Чикаго, Иллинойс

Объединенная Федеральная Республика, Земля

14:55 по центральному времени


Гэвин Норрис никогда не видел подобной демонстрации. Скандирующие толпы заполнили круглую «Пан-Терра-Плазу» и растеклись по прилегающим улицам. Полицейские в бронекостюмах были повсюду и пытались сохранять порядок, не давая демонстрантам запрудить главные проходы. Они выступают против Ан, сообразил Норрис. Причем весьма бурно. Однако здесь же присутствовали многочисленные сторонники Ан. Не исключено, что противостояние демонстрантов выльется в столкновение, которое перерастет в настоящую гражданскую войну.

Изо всех сил стараясь не обращать внимания на скандирующую толпу, Норрис пробирался к тонкой остроконечной башенке, которая была целью его пути. «Пан-Терра-Билдинг» взметнулась на высоту два километра, пронзив разреженный холодный воздух западного неба, над районом Хайленд-Парка,[38] чтобы глядеть в испещренное облаками озеро Мичиган на востоке и на развалины Барренса на юге, все еще пребывающие в запустении.

Катастрофа, разрушившая Старый Чикаго во время Войны с ООН сто лет назад, погубила миллионы людей — никто до сих пор не знал точного числа погибших — и уничтожила один из самых крупных и процветающих городов планеты. Плутоний из реактора французского космического корабля, который взорвался прямо над озером Мичиган, покрыл радиоактивной пылью весь город. Ядовитый шлейф протянулся на пятьдесят километров к юго-западу, опалив землю северного Иллинойса. Детокс-роботы и бригады в герметичных краулерах продолжали работать на пустынных берегах и в водах озера. Но даже по самым оптимистичным прогнозам территория Барренса будет опасна для жизни по меньшей мере веков пять.

Однако север Барренса отстраивался с энтузиазмом, рожденным победой и решительным нежеланием видеть горластый, широкоплечий город-гигант поэм Сэндберга[39] поверженным в прах. Хайленд-Парк и Уокиган[40] слились, образовав ядро нового мегаполиса. Само озеро по-прежнему оставалось мертвым, но к воде уже начинали подступать первые строения — уровень радиации снизился, став вполне приемлемым уровне.

Здание «Пан-Терра-Билдинг» украшала стилизованная фигурка черной пантеры на вершине вращающегося купола, в котором помещались кабинеты администрации, а его фундамент уходил вглубь скалы, у подножья которой когда-то плескалась вода. «Пан-Терра-Плаза» состояла из открытых площадок и примыкала к тротуару перед главным входом в здание, а в центре, точно водяная стела, сверкал фонтан, символизирующий Дух Чикаго.

Демонстрация почти заполнила площадь, когда Норрис подошел к зданию. Все транспортные магистрали, ведущие к Центру — и наземные, и воздушные — были перекрыты: на юге — до кварталов Хайленд-Парка, а на западе — до самого Шеридана.[41] Свернули даже скользящие дорожки. Норрису пришлось оставить флаер в гараже у Центрального Парка, а потом пять кварталов брести по улицам, заполненным скандирующей толпой. Однако увидев, насколько забита Плаза, он развернулся и отправился искать обходной путь. По счастью, большинство главных зданий Нового Чикаго соединялись гибкими трубами-переходами, протянутыми ниже уровня первого этажа.

Подъемник доставил Норриса из транзитной станции «Пан-Терры-Билдинг» прямо в вестибюль. Другой, где система безопасности взяла образец генетического материала с его ладони и при помощи электроники проверила содержимое его кейса и одежду, доставил его на пятьсот сороковой этаж. Толпа демонстрантов просто исчезла в геометрическом лабиринте улиц, домов и площадей.

Эллин Бакнер встретил его в одном из многочисленных фойе — помещении с округлыми стенами, легко возносящимися ввысь, совершенно прозрачными, которые плавно перетекали в огромную видеопанель. Над входом в конференц-зал расположилась еще одна Пан-Терранская пантера — абсолютно реалистичное голографическое изображение дикой кошки с играющими мускулами, почти десять метров высотой.

— Мистер Норрис, — произнес Бакнер, протягивая ему руку. Это был худощавый желчный тип с фальшивой улыбкой, типичный представитель маленькой армии вице-президентов «Пан-Терры» — Норрис уже имел некоторый опыт общения с этой породой людей. — Благодарю, что приехали лично.

— Никаких проблем, мистер Бакнер, — ответил Норрис. — Никогда не знаешь, у кого окажется доступ к вашим кодам ВР-связи. Лучше уж встретиться лицом к лицу.

— О да, конечно… Но здесь мы можем гарантировать полную конфиденциальность. Прошу вас.

Норрис коротким кивком указал в сторону одной из прозрачных стен, за которой, где-то далеко внизу, бушевала толпа.

— Кстати, из-за чего весь этот бардак?

— Война, мистер Норрис, — Бакнер подхватил Норриса за локоть и провел его под гигантской пантерой в конференц-зал. — Дело идет к войне. И, похоже, она начнется очень скоро. Более того — первая война, которую будут вести в межзвездном пространстве.

— Ллаланд?

— Именно. Люди переживают из-за… м-м-м… ситуации с рабами.

— Там довольно много сторонников Ан.

— Это твердолобые сектанты, мистер Норрис. Лунатики, потерявшие связь с реальностью. А народ требует, чтобы иштарских людей-рабов освободили.

Как у них все просто, подумал Норрис. Не счесть числа фракциям, группировкам и политикам, которые сидят на Земле и спорят по поводу контактов с Ан и социополитической ситуацией на далекой планете под названием Иштар. Конечно, громче всех раздаются крики по поводу грубого нарушения прав Изгнанников — потомков людей, которых вывезли из Месопотамии много тысяч лет назад, переселили в мир Ан и разводят как рабов. Но есть и другие мнения. Например, Исламский блок хочет прекращения любых отношений с Ан… а также любых археологических исследований на Земле и за ее пределами, поскольку те склонны низводить человечество до более чем бесславного положения расы, которая только что вылезла из пеленок. Значит, бои, которые сейчас идут в Египте, имеют к этому самое прямое отношение. А всевозможные религии, культы и движения, охватившие весь мир? Их адепты считают Ан богами — иногда в метафорическом смысле, а иногда совершенно буквально.

Есть группировки, которые видят значительную выгоду в установлении более тесных отношений с Ан. Учитывая, что большинство крупнейших мегакорпораций Земли до сих пор готовы драться за инопланетные технологии, обнаруженных ксенологами…

И конечно — те, кто обладает настоящей властью, подумал Норрис… Не народ, но корпоративные общности, владеющие сотнями триллионов нью-долларов. Те, кто на самом деле управляет планетой.

Проведя Норриса через конференц-зал, Бакнер пропустил его в небольшую комнату. Ее стены были плотно обиты звукоизолирующим покрытием и увешаны множеством причудливых видеоэкранов, линк-центров и дисплеев.

— Компьютер? — произнес Бакнер, словно обращаясь к невидимке. — Защита, уровень первый.

— Защита, уровень первый введен, мистер Бакнер, — ответил женский голос. — Вам требуется регистрация?

— Нет. Отключить.

— Отключено, мистер Бакнер.

— Еще не хватало, чтобы ИскИн что-нибудь слышал, — объяснил Бакнер. — То, что здесь начнется, настолько фантастично…

— Вы уверены, что микрофоны и запись действительно отключены?

— Конечно. Софт для систем безопасности разработан именно в этом здании. Прошу садиться.

Норрис опустился в объятья кресла, и оно изменило форму, прогибаясь под его спиной и плечами.

— Как я понимаю, у вас для меня очередное задание.

— Вы правильно поняли, — Бакнер сел в кресло напротив. — Очень важное. И очень прибыльное.

— Я весь внимание, мистер Бакнер.

— Мы пристально изучили досье наших служащих. Вы оказались первым в списке специалистов по улаживанию конфликтов. И лучшим, могу добавить от себя. У вас есть все качества, которые мы ищем — молодость, энергия, амбиции. При этом вас нет семьи, из-за чего могли бы возникнуть вопросы. Никаких долгосрочных обязательств, никаких контрактов. У вас даже нет случайных любовниц.

Норрис вскинул брови. Похоже, о Кларе они не знают. Прекрасно.

— Так что вы предлагаете?

— Нам нужен представитель, мистер Норрис. Для очень, очень специфической операции.

— И что от меня требуется?

— Об этом вас полностью проинформируют позже, если вы согласитесь.

— Как я могу согласиться, не зная, во что ввязываюсь?

Бакнер масляно улыбнулся одними уголками губ.

— О, я уверен, вам это понравится.

— Поясните?

— Мы предлагаем вам долгосрочный контракт. Очень долгосрочный, должен признать. Минимум на двадцать лет.

Глаза Норриса расширились.

— Это деловое предложение или тюремный срок?

— Боюсь, в каком-то смысле и то, и другое. Если вы согласитесь, у вас не будет возможности разорвать соглашение. Это, в любом случае, не… не в ваших интересах.

Контракт на двадцать лет? Похоже, Бакнер свихнулся.

— Н-да… в любом случае, это мало похоже на стимулирующий фактор. Более того, совсем не похоже. А что в качестве поощрения?

— Нечто очень соблазнительное и округлое, мистер Норрис. Один миллиард нью-долларов и — и — высокую управленческую должность, когда вернетесь. Возможно, даже должность в правлении.

— Один миллиард!

Норрис застыл, как громом пораженный, комично приоткрыв рот.

— Один миллиард?!

Затем до его сознания дошла следующая часть предложения.

— Что вы имеете в виду — «когда я вернусь»? Куда вы меня посылаете?

Он уже знал, что отправится хоть к черту на кулички. Миллиард нью-долларов?! Может быть, это шутка?

Но на видеостене за спиной Бакнера он уже видел ответ на свой вопрос. Экран засветился.

Раздутый газовый гигант, висящий в красноватом небе над самым горизонтом. Странно переплетенная растительность всех оттенков пурпура, точно сгустками крови покрывающая волнообразные холмы. И пирамиды, отражающие свет крошечного увядающего солнца.

— Иштар, мистер Норрис. Мы отправляем вас на Иштар. Это восемь световых лет отсюда.

— О господи…

Будем надеяться, что Клара будет не слишком сильно страдать, когда он скажет ей «до свидания».

Глава 5

20 июня 2138 года

Корпус морской пехоты США, Центр по подготовке новобранцев

Остров Пэррис-Айленд, Южная Каролина

02:15 по восточному поясному времени.


— А теперь я хочу, личинки, чтобы вы вылезли из моего автобуса… Пошел! Пошел! Пошел!

В каком-то сонном отупении Джон споткнулся и чуть не полетел со ступеньки. Новобранцы толкались, выбираясь из битком набитого автобуса, немало повидавшего за свою долгую жизнь, который в середине ночи забрал их в Чарлстоне. Водитель — сержант морской пехоты в пятнистой форме цвета хаки, всю дорогу от Чарлстонского аэропорта хранил зловещее молчание, не делая никаких попыток заговорить. Именно он сейчас орал на новобранцев и чуть ли не пинками вышвыривал их с сидений и строил в шеренгу. Над головой сияли огни, по бетону в колдовском танце скользили тени. Света было достаточно, чтобы увидеть нарисованные следы, образующие ровный длинный ряд.

Здесь их поджидал еще один сержант. Этот стоял, подбоченясь, и на голове у него красовалась печально известная кепка Медвежонка Смоки.[42]

— Стать в строй! В строй, я сказал, черт подери! Ноги — на следы! Стать по стойке «смирно»!

Толпа штатских, пихаясь и толкаясь, выстраивались вдоль линии. Каждый делал все возможное, чтобы изобразить стойку «смирно»… или то, что сам под этим подразумевал. Все прошедшие месяцы вожделенное обучение в Корпусе морской пехоты США сводилось к загрузке наставлений по боевой подготовке, после чего следовала бесконечная практика перед голоэкранами Е-центра. Следы были нарисованы так близко друг к другу — так близко, что каждый рекрут оказывался стиснутым между стоящим справа и слева, спереди и сзади, впрессованным в монолитную безликую массу измотанных представителей человечества.

— Йезус, Гуань-ин[43] и Будда! — орал второй сержант. — Я просил новобранцев, а нам прислали это! Да, командир будет в восторге!

Вытянувшись в струнку, Джон стоял в строю, вперив взгляд в шеренгу букв на измызганном сером боку автобуса, и старался сложить из них слово «ПРАВИТЕЛЬСТВО США», пока сержант шествовал перед строем. Ночной воздух был тяжелым, при каждой выдохе вокруг лица возникало плотное облако влажного пара, который оседал на носу и бровях.

Сержант, который ехал в автобусе, прохаживался вдоль шеренги, поглядывая на усталых заспанных новобранцев.

— Вы! Подравняться! Плечи развернуть! Выбросить сигареты и жвачку. И ты тоже! Да, ты, личинка! Хватит пялиться по сторонам! Смотрите прямо перед собой, или я лично выдеру ваши рачьи гляделки и съем на завтрак!

Джон был совершенно уверен, что знает, на что идет. Мать охотно рассказывала ему о буднях Корпуса. Дезориентация, смущение, тщательно отмеренная доза страха, лишение сна — все это должно было уничтожить в них штатского и создать морского пехотинца. Кто предупрежден, тот вооружен. Теперь Джон, кажется, был готов к любому раскладу. Он был настоящим Гарроуэем — и по фамилии, и по крови.

По правде говоря — как бы он хотел, чтобы Линнли была здесь! Но она полетела из Тибулона прямо в Чарльстон, в то время как Джон сначала отправился с матерью на север, в Сан-Диего, а затем в Солтонском космопорте сел на Суб-О. Они планировали встретиться вчера в Чарлстонском скайпорте, но всех женщин-новобранцев сразу же согнали вместе и отправили в какое-то другое место. Что касается Джона, то он и глазом не успел моргнуть, как уже трясся в старом автобусе в компании тридцати семи юношей. Тридцать восьмым был тот самый неразговорчивый сержант.

Теперь сержант снова нарушил молчание.

— ОТ имени генерал-майора Филиппа Р. Дельфлора, командующего нашим подразделением… и ОТ имени Корпуса морской пехоты Соединенных Штатов Америки… ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ОСТРОВ ПЭРРИС-АЙЛЕНД!

Неизвестно, каким образом его собственные барабанные перепонки выдерживали этот зычный рев. Возможно, это было результатом ежедневной практики, а может быть, врожденной способностью.

— Я — старший сержант Севицки, и здесь мне будет помогать сержант Хеллер. Я буду прост и краток, чтобы дошло даже до ваших зачаточных мозгов. Это МОЙ остров, МОЙ Корпус и Я отвечаю за вас, личинки! Сегодня вы начинаете курс подготовки рекрутов Корпуса морской пехоты США, который продлится двадцать одну неделю. Это место общеизвестно как учебный лагерь новобранцев. Здесь вам НЕ дома. Вы НЕ в школе, НЕ в вашем квартале и вообще НЕ в том в мире, который когда-то знали. В течение ближайших недель вы обязаны выполнять ЛЮБОЙ приказ ЛЮБОГО морского пехотинца. Чтобы не возникало путаницы, имейте в виду, люди: вы пока НЕ морские пехотинцы. Вы — РЕКРУТЫ. Каждый из вас должен заслужить право носить звание американского морского пехотинца. Для этого от вас требуется доказать вашим офицерам, вашим инструкторам, вашим товарищам, что вы достойны носить эту форму и это звание. Поняли, рекруты?

Ответом была невнятная разноголосица.

— Да!

— Да, сэр!

Кто-то даже ляпнул «конечно».

Севицки взорвался.

— КОГДА вы открываете свои рты, САМОЕ первое слово, которое вы произносите, должно быть слово «СЭР»! И САМОЕ последнее слово, которое произносят ваши ничтожные рты, должно быть слово «СЭР»! ПОНЯТНО?

— Сэр! Да, сэр! — на этот раз ответ прозвучал еще более сумбурно и нерешительно.

— Нет, нет и нет! — Севицки выпучил глаза, его лицо побагровело, и на миг Джону испугался, что сержанта сейчас хватит удар. — Вы что, народ, не понимаете, что это АРМИЯ, черт подери?! Когда я спрашиваю, поняли вы меня или нет, или когда я отдаю приказ, правильный ответ такой: «Сэр! Есть, сэр!» или «Сэр! Так точно, сэр!» Поняли меня?

— Сэр! Есть, сэр!

— «Есть» означает: «Понял и обязуюсь выполнить». Поняли?

— Сэр! Есть, сэр!

— Что? Не слышу!

— Сэр! Есть, сэр!

— Еще раз! Громче!

— Сэр!!! Есть, сэр!!!

Сержант приложил ладонь к уху.

— Чего-чего?

— СЭР! ЕСТЬ, СЭР!!!

— ТЫ! — он внезапно повернулся, и его указательный палец замер в дюйме от носа какого-то перепуганного новобранца, который стоял через два человека справа от Джона. — Как твоя фамилия?

— Сэр! Х-холлингвуд, сэр!

— Голливуд? Да неужели?

— Сэр…

— Покажи мне, как пугают в Голливуде!

— С-сэр!.. Есть… Что?

— Сделай мне страшную рожу! Знаешь, как делают страшную рожу? Вот так! А-р-р-р-ррр! Теперь ты!

Глядя прямо перед собой, Джон мог только представлять, что начинается, но когда новобранец испустил душераздирающий вопль, вздрогнул.

— Ха-ха-ха, как страшно! Очень впечатляет, Голливуд! Упасть! Десять отжиманий!

Рекрут рухнул как подкошенный.

— Черт подери, ВСТАТЬ, Холливуд! Что я только что сказал?

— Сэр, я…

— КОГДА Я ОТДАЮ ПРИКАЗ… ты должен отвечать: «Сэр, есть, сэр!» Понял меня?

— Сэр! Есть, сэр!

— Что это такое? Ни слова не расслышал!

— Сэр… Есть, сэр!!!

— Теперь упасть — и двадцать отжиманий!

— Сэр! Есть, сэр!

Пока новобранец отжимался — вернее, пытался отжиматься в том темпе, который задавал стоящий рядом «медвежонок Смоки», Севицки снова зашагал вдоль шеренги.

— Со мной поладить очень легко. Все, что вам для этого нужно — выполнять мои команды немедленно, без колебаний, без возражений. ПОНЯЛИ МЕНЯ?

— Сэр! Так точно, сэр! — шеренга отвечала все более слаженно.

— Ты! — Севицки переместился так быстро, что Джону казалось, словно сержант исчез, а через миг материализовался напротив рекрута, который стоял четвертым слева от Джона в первом ряду. Лицо снова горело, палец вытянут, как пистолет. — Твое имя?

— Сэр! Гарви, сэр!

— Грави[44]… что за жвачка у тебя во рту?

— Ух-х, сэр… я имею в виду, это…

— ЖВАЧКА ИЛИ НЕ ЖВАЧКА В ТВОЕЙ ЖАЛКОЙ ПАСТИ?

— Это от запаха, сэр!

— Убрать.

Гарви сплюнул запретный комочек в руку.

— И прилепи ее себе на нос.

— С-сэр?..

— СЕБЕ НА НОС, рекрут!

— Сэр! Есть, сэр!

— И пусть остается здесь, пока я не прикажу тебе ее снять! — сержант развернулся и снова обратился к шеренге. — Для остальных: сейчас вы пойдете строевым шагом — вернее, наилучшим подобием строевого шага, которое вы, болваны, способны изобразить — в направлении вот того здания позади вас. Там вы сдадите на хранение все, что с собой прихватили, в том числе всю контрабанду. В том числе: пистолеты, ножи и прочее оружие; курево, зажигалки, леденцы, еду, соду, все виды жидкости, горючей и негорючей; жвачку; все — подчеркиваю, ВСЕ — лекарства, включая болеутоляющие, способствующие улучшению памяти и средства от бессонницы; наностимуляторы всех видов, включая хаммеры и джоггеры, игровые плейеры, персональные средства связи и записывающие устройства, персональные развлекательные системы и нейронные плагины; порнографические материалы всех видов, включая голоснимки в обнаженном виде — ваших девочек, мальчиков, и — или — родителей. Поняли меня?

— Сэр! Есть, сэр!

— Меня не заботит, как и что вы собираетесь использовать в Большом мире — курить, наливать, заталкивать, лизать, пить, загружать, пинать… С теми, у кого есть электронные имплантанты, разберемся завтра. Пока вы в моем Корпусе и на моем острове, и я не желаю, чтобы вы таскали сюда всякое дерьмо!

Джон моргнул. Это касается не любой электроники, верно?

В этот момент багровое от праведного гнева лицо сержанта Севицки загородило собой весь мир.

— Ты! Как твое имя?

— Сэр! Гарроуэй, сэр!

На физиономии Севицки появилось удивление, отчего она стала чуть более похожа на человеческую. Но лишь немного и ненадолго.

— Это имя имеет здесь особое значение, рекрут! — рявкнул он. — Достаточно ли ты велик, чтобы его носить?

— Сэр!.. Я надеюсь, сэр.

— Здесь не надеются, рекрут. В дальнейшем ты не будешь говорить о себе «я», «мне» или «мой». Ты будешь называть себя «этот рекрут». Далее. Ты знаешь, кто был Гарроуэй «Пески Марса»?

— Сэр! Он был одним из моих… о… один из родственников этого рекрута, сэр.

Глаза Севицки на миг остекленели, словно он читал невидимый текст. У него точно есть имплантанты, подумал Джон.

— Судя по моим данным, твоя фамилия «Эстебан».

Похоже, Севицки мог запросить данные по любому из рекрутов прямо во время экзекуции.

— Сэр, у меня…

— ЧТО Я СКАЗАЛ?

— Ух… Сэр! Я…

— Ты — не «я»! Запомните, личинки: никто из вас — не «я»! Потому что я стою перед вами, и другого «я» здесь нет! Единственный раз, когда вы можете сказать «я» — это когда вы поняли и готовы выполнить приказ. Понял?

— Сэр… Есть, сэр!

— Каждый раз, когда вы хотите сказать о себе, вы должны говорить в третьем лице! Вы будете говорить «этот рекрут» и никогда не будете говорить «я»! Когда вы говорите о себе, вы должны говорить «рекрут», а потом свою фамилию. Я ясно объяснил?

— Сэр! Есть, сэр!

— Йезус, Гуань-ин и Будда! Ты действительно настолько туп? Ты должен говорить «Есть, сэр», только когда понял приказ и готов его выполнить! ЕСЛИ я задал вопрос, который подразумевает простой ответ «так точно» или «нет», ТЫ ДОЛЖЕН ОТВЕЧАТЬ СООТВЕТСТВЕННО! «Так точно» или «нет». Понял?

— Ух… Сэр! Так точно, сэр!

— Что-что? Кажется, я слышал какие-то посторонние звуки?

— Сэр… Так точно, сэр!

— Итак, что вы хотели мне сказать?

Так вот для чего Севицки гонял его столько времени. Утомление и дезориентация начали брать свое, и в голове стоял туман.

— Сэр! Этот рекрут сменил фамилию на прошлой неделе. Я… ух… этот рекрут взял фамилию матери… сэр.

— Ты немножко староват для этого — не так ли, сынок?

За исключением членов некоторых консервативных религиозных конфессий, женщины редко брали фамилии мужчин, за которых выходили замуж. Кроме того, с недавнего времени по достижении сознательного возраста человек имел право выбрать фамилию. Тем не менее, в западном обществе — по крайней мере, последние полвека — до четырнадцати лет мальчики носили отцовскую фамилию, девочки материнскую, а по достижении этого возраста выбирали ту, которая нравится больше. Джон уже проходил эту церемонию в церкви своего отца в Гуаймасе.

Но в законе ничего не говорилось о повторной смене фамилии, а то, что не запрещено, то разрешено. Джон мог отказаться от фамилии «Эстебан» и стать Гарроуэем. Первое, что они с матерью сделали, покинув Сонору и прибыв в Сан-Диего — это посетили нотариальную контору, заплатили взнос в двадцать нью-долларов и подписали соответствующие документы, чтобы оформить это официально. Он больше не собирался быть Джоном Эстебаном.

— Сэр… — начал Джон, еще не решив, с чего начать объяснение.

— Я думаю, ты чертов ацтланский сепаратист, который пытается прикрыться высоким именем.

Это был верх несправедливости. Обида сдавила горло и раскрылась в мозгу, как цветок.

— Сэр…

— Я думаю, ты пытаешься быть чем-то, чем не являешься. Я думаю, ты «ацти», который пытается проникнуть в мой Корпус…

— Это неправда!

— УПАСТЬ, ЛИЧИНКА! — рявкнул Севицки. — ПЯТЬДЕСЯТ ОТЖИМАНИЙ!

— Сэр! Есть, сэр!

С пылающим лицом Джон встал на ладони и пальцы ног и, пыхтя, начал отжиматься. Севицки отыскал себе новую жертву, дальше по шеренге. Второй сержант туманным силуэтом возвышался над Джоном и мерно считал отжимания. Конечно, Джон не рассчитывал, что имя чем-то ему поможет. Но ему и в голову не могло придти, что оно станет источником таких неприятностей.

Четырнадцать… пятнадцать…

Руки у него уже дрожали, когда сержант Хеллер хлопнул его по затылку и рявкнул:

— Встать, рекрут!

Группа во главе с Севицки вяло трусила в сторону здания за мощеной площадкой. Джон с трудом заставил себя подняться и побежал догонять остальных, припустил сквозь влажную ночь.

Поравнявшись с новобранцами, он не мог поверить, что смог это сделать.

Безликое сооружение из серого шлакобетона было голым снаружи, и почти пустым изнутри — там стояла только конторка с нано-этикетировочной машинкой, которую обслуживал скучный тип в штатском. Новобранцы проходили один за другим мимо конторки, протягивая левую руку, тип касался ее жезлом, и на тыльной стороны ладони рекрута на нескольких секунд вспыхивали неоново-оранжевые светящиеся цифры «1099».

— Это номер вашей учебной роты, — сообщил Севицки, — Рота 1099. Теперь это ваш адрес. То, кто вы есть и где находитесь согласно учебному расписанию. Вам придется это запомнить!

Затем новобранцев выстроили перед большим пластиковым ларем, куда они, под ястребиными взглядами Хеллера и Севицки, начали сгружать то, что сержант объявил «контрабандой». В основном это оказалась электроника на тактильном управлении и миниатюрные устройства, замаскированные под драгоценности, хаммеры, стимуляторы ощущений и тому подобное.

Кое-что этих устройств — те, что подороже — были герметично запечатаны в пластиковый пакет с именем рекрута: покидая лагерь, владелец получал обратно свое имущество. Однако электроника скоро исчезла под грудами жвачек, леденцов, порнографических картинок, упаковок с таблетками — для профилактики всего на свете, обезболивающими, стимулирующими, снотворными и улучшающими память, — распечаток из журналов и портативных телефонов. Один рекрут, крупный широкоплечий парень — по его собственному утверждению, уроженец Техаса — предъявил длинный охотничий нож, который носил пристегнутым к бедру. Он прямо и откровенно заявил, что не первый год дерется на ножах, а морские пехотинцы, как он слышал, могут выбирать себе личное оружие.

Севицки протянул руку.

— Дай-ка это сюда, рекрут, — проговорил он с неожиданной мягкостью, которая не обещала ничего хорошего, — иначе я сам заберу. И при этом могу сломать тебе что-нибудь ненароком.

Новобранец посмотрел так, словно собирался возразить… но, подумав немного, сообразил, что этого делать не стоит — к огромному облегчению Джона. Он знал, что из-за одного бузотера всей роте могут устроить веселую жизнь. Такая перспектива его не прельщала. Чтобы его покой зависел от кучки суперменов, у которых тестостерон лезет из ушей… у которых больше бравады, чем мозгов, и которым вечно приходят в голову какие-нибудь блестящие идеи…

У Джона с собой не оказалось ничего, кроме пачки журнальных карт, куда были подгружены последние выпуски «Нового времени» и «Виккан»[45] сегодня» — он приобрел их в скайпорту Сан-Диего, чтобы было что читать в дороге. Карты полетели в контейнер, в общую кучу. Джон подумал, что этот жест символизирует разрыв со своим гражданским прошлым. Что бы там не говорил Севицки, он уже стал морским пехотинцем. Очень давно.

Наконец новобранцам приказали сесть на пол, покрытый квадратиками линолеума, и сообщили еще несколько полезных фактов.

— Слушайте, вы все. Пока вы еще не стали морскими пехотинцами. Но вы больше не штатские. Отныне вашу жизнь регулирует не Конституция Соединенных Штатов, которую вы все поклялись соблюдать и защищать, а Единый Кодекс Военного Правосудия. В течение ближайших недель вам предстоит поближе познакомиться с ЕКСП, но сейчас вы должны запомнить только три статьи этого документа. Статья 86 Единого Кодекса Военного Правосудия запрещает самовольную отлучку. Статья 91 запрещает неповиновение любому законному приказу. Статья 93 запрещает неуважение в отношении старшего по званию. А теперь ПОВТОРИТЕ! «Статья 86 Единого Кодекса Военной Справедливости запрещает самовольную отлучку!»

Рекруты повторили — вразнобой, кто громче, кто тише. Слова потонули в эхе, отразившемся от голых бетонных стен.

— Я слышал какой-то мышиный писк — или мне только показалось? — рявкнул Севицки, приложив ладонь к уху. — Что вы сказали, личинки?

«Личинки» повторили еще раз — теперь громче и более слаженно.

— Еще раз!

Через полчаса, когда от трех статей ЕКСП уже звенело в ушах, новобранцев снова подняли, построили, и вскоре они снова бежали в полутьме, в сторону соседнего здания. Там очередные скучающие типы в штатском — на этот раз их было трое — принялись обрабатывать их головы жужжащими ручными депиляторами. В конце этой операции все рекруты стояли обритые наголо, а пол был покрыт сплошным слоем волос, в котором ноги тонули по щиколотку. Джон только начал запоминать лица кое-кого из своих новых товарищей. Сейчас все они превратились в странных гуманоидов, чьи остекленевшие глаза и безволосые головы блестели в сиянии люминесцентных ламп.

Стоя по стойке «смирно» и ожидая своей очереди к парикмахеру, Джон решил, что психологически способен принять основную часть сегодняшних событий, хотя слова Севицки все еще причиняли ему боль. Истории об учебных лагерях, которые он слышал, полностью соответствовали истине. Его не беспокоили окрики и агрессивные тирады, бьющие по ушам. Говорят, в старину, каких-то пару веков назад, инструкторам запрещалось бить своих людей, употреблять оскорбительные прозвища, задевающие личное достоинство или расовую принадлежность. Запрещалось даже ругаться и искажать имена рекрутов.

Это была эпоха довлеющей идеологии, отголосок древней истории. Ситуация стремительно менялась, Америка менялась вместе с ней, и Корпусу пришлось освоить азбуку политкорректности. Новые правила требовали, чтобы к рекрутам относились мягко, с пониманием и уважением.

— Черт бы вас подрал! Эй, личинки! Хватит пялить на меня зенки, если хотите их сохранить!

Теперь эти дни канули в прошлое. В лагере ставили целью опустить всех поступивших на службу рекрутов до общего уровня, уничтожить их гражданские привычки и отношения и превратить их в морских пехотинцев. Процесс начался в тот момент, когда они, спотыкаясь, вылезли из автобуса, и продолжался непрерывно и без малейшего ослабления.

Двадцать секунд — и длинные каштановые локоны Джона исчезли в куче волос на полу. Затем последовала пробежка в другое здание. Здесь новобранцам предстояло пройти сквозь сетку лазерных лучей — так компьютер снимал размеры тела — а затем получить внушительных размеров вещмешок. С этими сумками они пошли вдоль ряда столов, где еще более скучные типы в штатском по одному бросали в раскрытую пасть сумки предметы одежды и элементы снаряжения. Сержанты стояли тут же и покрикивали: «Живее, живее». Список снаряжения включал все, начиная от «Mk-101 — Принадлежности для чистки и смазки оружия лазерного М-2120» до «Щетки для чистки обуви» и «Крема для депиляции кожи лица». В комплект униформы входили бесчисленные комплекты нижнего белья, несколько пар шорт, футболок, носок, ботинок, рабочих кепок — универсальное нечто, известное под именем БУ, то есть «боевая униформа». Все, за исключением нижнего белья и ботинок, было одного цвета — оливкового, без каких-либо вариантов.

Солнце уже поднималось над бескрайней, окрашенной серебром ширью Атлантического океана, когда новобранцы ввалились в казарму — измученные, потрясенные, обливающиеся потом. По дороге им довелось миновать казармы для временно находящихся в части, где молодые парни, высовываясь из окон, приветствовали новичков свистом, улюлюканьем и ободряющими воплями, вроде: «Эй, личинки! Добро пожаловать в море дерьма!!!»

Итак, на ближайшие несколько дней их домом становился барак — длинное узкое помещение со старомодным деревянным полом и рядами двухъярусных коек. Между койками стояли двухстворчатые серые шкафчики.

Здесь рекрутам снова приказали сесть на пол и прослушали длинную и подробную лекцию об основах странного языка, на котором им отныне предстояло говорить. Для начала, они сидели не на полу, а на палубе. Полагалось говорить не «верх», а «потолок», не «дверь», а «люк», не «лестница», а «трап», не «кровать», а «койка». Люди носили не «штаны», а «брюки», не «кепку», а «головной убор». Соответственно, подняться «наверх» переводилось как «на палубу», спуститься вниз — «под палубу». Место, где они сейчас находились, именовалось «спальным помещением». Помещение в дальнем конце помещения, отделенное перегородкой, где помещался офис инструктора по боевой подготовке, назывался ютом. Душевая находилась на носу. Все остальное размещалось не просто слева и справа, а слева и справа по борту.

Похоже, не существовало вещей, для которых в морской пехоте не было бы особого названия. И да поможет Богиня тому, кто по ошибке илизабывчивости перейдет на язык штатских!

Инструктаж продолжался около часа. Затем от теории перешли к практике. Рекрутам указали их личные койки и вежливо объяснили, как их заправлять, как складывать одежду и экипировку, которые им выдали. Наконец молодым людям приказали раздеться, одеть банные шлепанцы, взять полотенце в левую руку, а мыло — в правую. В таком виде они строем направились в душевую… то есть на нос.

— Вперед, барышни! И покажите полную боеготовность! Теснее! Теснее! Яйца к задницам! И не бойтесь засадить соседу в жопу! Улыбнитесь и покажите, что вы мужчины!

Душ принимали буквально на счет «раз-два». Сержант Келлер наблюдал за процессом через застекленное окно в переборке над душевыми кабинками и выкрикивал в микрофон:

— Первый! Положить полотенце на верхнюю полку. Следующий! Переместиться на следы, нарисованные на палубе! Поднять правую руку! Схватить цепочку от душа и потянуть, пока вода не польется!

На миг его голос потонул в воплях, брани и хохоте. Душ оказался буквально ледяным.

— Отставить шум! Никто не получал приказ говорить! Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Отпустить цепочку! Быстро! Взять мыло и намылить голову и лицо! Освободить правую руку, потянуть за цепочку! Смыть мыло! Раз! Два! Три! Покинуть душ!..

Ощущения были, мягко говоря, непривычными. Устройство душа отличалось первобытной простотой, вода была только холодная и лилась лишь до тех пор, пока ты тянул за цепочку. Никаких температурных смесителей. Кусок мыла — милосердная Богиня! — вместо дезинфицирующей смеси или растворителя грязи, или очистителя кожи, который просто льется на тебя вместе с водой. Никаких акустических щеток, никакой инфрасушилки. Никаких пульсирующих струй, никакого парового потока… Невозможно даже десять минут поваляться в горячей ванне, как полагается цивилизованному человеку. И в довершение всего — громогласные окрики: что мыть, сколько мыть и в какой последовательности…

— Следующий! Намылить правую руку… Свою правую руку, личинка… да, ты! Двенадцатый от конца! Тяни цепочку! Тяни и ополаскивайся!.. Раз! Два! Три! Покинуть душевую!

Джон понял. С ними обращались, как с детьми. Нет, не как с детьми. Как с умственно отсталыми, которые ничего не знают и не умеют, до которых с трудом доходят даже самые элементарные вещи. Умом он понимал, что это необходимо. Но сам процесс был в высшей степени унизительным.

— Теперь намылить промежность. Никто на вас не смотрит. Никто не захочет на такое смотреть, можете поверить! Мылить тщательнее! Теперь тяните за цепочку! Сильнее! Тяните и ополаскивайтесь!.. Раз! Два! Три! Отпустить цепочку!

Вымывшись и растеревшись полотенцами, новобранцы строем вернулись в спальное помещение — строем в затылок или, как сказал сержант, «яйца к задницам». Здесь их снова выстроили в шеренгу, руки на уровне плеч, а Севицки, Хеллер и санитар во флотской форме прогуливались вдоль строя и осматривали каждую ранку, ссадину или порез на дрожащих телах будущих морпехов, выискивая признаки стригущего лишая или каких-либо иных инфекций. Наконец осмотр был завершен, и рекрутам позволили впервые надеть униформу — оливково-коричневую БУ, одинаковые брюки, одинаковые тенниски, одинаковые головные уборы. Единственным приятным аспектом этого однообразия были высокие черные ботинки на толстой подошве. Они выглядели просто шикарно и великолепно сидели, поскольку изготовлялись специально по ноге. Правда, БУ не оснащалась ни сенсорами, ни гарнитурами, ни системами охлаждения или обогрева. Не было даже линков, загружающих данные о погоде.

Джон вспомнил о куче электроники, которая сейчас валялась в пластиковом контейнере вместе с леденцами, жвачкой и порнокартинками. Морские пехотинцы представлялись ему закованными в бронекостюмы, оснащенные по последнему слову техники. Они мчались в бронированных машинах и летательных аппаратах, вооруженные лазерными винтовками М-2120, которые управлялись боевыми имплантантами и прочей электроникой. То, что сейчас было надето на нем и его товарищах, выглядело настолько примитивно, что это не укладывалось в голове.

Прошел еще час. Новобранцы, каким-то образом путая и теряя жизненно важные детали одежды и экипировки, наконец-то оделись, разобравшись со всем или почти со всем. Ошибки были исправлены, штатская одежда аккуратно сложена в пластиковые пакеты, помечена ярлычками и отправлена на хранение. Ее вернут, когда завершится обучение… или когда кого-то из них признают непригодными и сдадут униформу.

И только тогда их снова построили и повели через плац к столовой. Джон был уверен, что слишком устал и не захочет есть… и внезапно понял, что голоден, как волк. Ему не мешали даже Хеллер и Севицки, которые не умолкали ни на минуту. Сержанты расхаживали между столами, выстреливая рублеными фразами — наставляли, поправляли, а порой откровенно поддразнивали.

— Еда — это ГОРЮЧЕЕ! Вам нужно заправиться КАК СЛЕДУЕТ, чтобы сделать то, что мы от вас ожидаем. Никаких уверток! Никаких «не хочу» и «не буду»! Никаких ВЫКРУТАСОВ! Есть хорошо и много. По уставу предписано три тысячи двести калорий. И они вам еще пригодятся!..

Еды было действительно много. Съесть все это ровно за двадцать минут… Отбивная с тостами, яичница-болтунья, салат — салат на завтрак! — апельсиновый сок, свежие апельсины…

Джон с жадностью поглощал пищу. Но в голове у него уже зародилось сомнение. Возможно, он совершил ужасную, ужаснейшую ошибку…

Глава 6

21 июня 2138 года

Строение 12, Ксенокультурогическая миссия

Территория посольства Земли.

Новый Шумер

Иштар, Ллаланд, 21185 11D

27:13 по местному времени


— Живей, Моор! Они проходят через северную стену!

Доктор Николь Моор вытаскивала из лабораторного сейфа кристаллоносители — разноцветные «камушки» размером с косточку домино, содержащие мегабайты ценнейшей информации — и пригоршнями ссыпала в вещмешок сержанта Айкена, которую тот держал перед ней.

— Еще немного, — пробормотала она.

Карлтон, главный представитель «Пан-Терры», шарахнул по столу кулаком.

— Черт возьми, они могут ввалиться сюда в любую минуту! Плюнь ты на эту чепуху!

Николь резко обернулась к нему. Ее глаза горели.

— Здесь пять лет исследований, Карлтон! — выпалила она. — Пять лет моей жизни! Я не допущу, чтобы все это погибло!

— Тогда — счастливо оставаться! — отрезал Карлтон и исчез в коридоре, ведущем наружу. В комнату долетел вой сирены, созывающей морских пехотинцев к зданию дипмиссии.

Карлтон прав. У нее очень мало времени.

Но она должна спасти свои записи. Пять лет кропотливой работы с аханну и их… домашними людьми. Она сгребла остатки кристаллов в сумку, сунула туда же свой электронный рекордер и портативный компьютер. Еще несколько тысяч фотографий и несколько мегабайт записей, которые она не успела переписать на носители, когда все это началось.

По сравнению с сумками, вьюками, рюкзаками и всем прочим, что человечество изобрело для переноски вещей, вещмешок морских пехотинцев представлял собой шаг вперед. Больше всего он напоминал прямоугольный ранец, увитый шнурами и проводами, которые можно было принять за замысловатую отделку. При помощи пары лямок сумка превращалась в рюкзак — это был лишь один из вариантов. Николь вскинула ее за спину и услышала гудение сервопривода. Баланс перераспределился, плечевые распределители сжались плотнее, и плечам сразу стало удобно. Итак, ей предстоит на собственном хребте вынести из здания дипмиссии около тридцати килограммов электроники. Без помощи техники у нее на это просто не хватило бы сил.

Николь последний раз окинула взглядом свой кабинет, и в носу защипало. Пять лет…

Будь проклят Джеремелет вместе с его «Фактором Судьбы»… И будь проклят Высочайший Император с его спорадическими попытками ублажить людей. И будь проклята Торговая Миссия с ее попытками распространить на этот мир принципы социального равновесия, которым тысячу лет стукнуло. Будь проклята Партия Человечества, которая носа не высовывает с Земли и вечно все переворачивает с ног на голову. И будь проклята она сама вместе со своей бандой ксенокультурологов, которая опять раскопала то, что и раскапывать-то, наверно, не стоило. Есть вещи, которые лучше не трогать. Нет, никто не спорит: рабовладение аморально, основано на ложных принципах, непристойно и противоречит законам справедливости. Но если рабы хотят быть рабами? Если они счастливы в своем рабстве? Если они продолжают свой род, и каждое новое поколение довольно своим положением?

К черту…

В конце концов, самые важные данные и материалы исследования она с собой захватит. Удовлетворенно кивнув, Николь подключилась через свои нейроимпланты к сети Посольства — в последний раз. Однако главный ИскИн сети был уже недосягаем. Все, что она смогла увидеть своим «внутренним зрением», созданным электроникой — это сообщение, которое появилось двадцать часов назад и с тех пор транслировалось непрерывно. «Всему гражданскому персоналу собрать минимум необходимых вещей и прибыть к Пирамиде Ока для эвакуации». Вот уже двенадцать часов два орбитальных транспорта базы приземлялись и снова взлетали, перевозя людей на орбиту Иштар, на борт космического корабля «Эмиссар», где они были в относительной безопасности. Похоже, половину народа уже эвакуировали. Если верить данным расчетов, распространенных по сети, следующий транспорт стартует не позже чем через сорок минут.

И она на нем улетит. Николь еще раз окинула взглядом кабинет. Затем, повинуясь какому-то неосознанному импульсу, достала стилус, быстро написала несколько слов в электронном блокноте и оставила его на крышку компьютера. Возможно, когда-нибудь она снова придет сюда. Но еще лучше, если это будет кто-то другой. Тот, кто захочет понять, в чем они ошибались. И послание может ему в этом помочь. Доктор поспешно вышла в коридор, и дверь с замком, запрограммированным на рисунок ладони, захлопнулась за спиной. Похоже, я вернусь сюда только в следующей жизни, подумала она с горечью.

Строение номер двенадцать представляло собой серый, впрессованный в землю нанокретный купол, расположенный у восточной стороны штаб-квартиры Ксенокультурологической Миссии. Оно было уродливо, как смертный грех — как говорила ее бабушка из Мичигана. Но в этом здании Николь жила и работала в течение пяти земных стандарт-лет.

Она шагнула из света и прохладного воздуха, освеженного кондиционерами, на дорожку подъемника, который уже наполовину поднялся по выпуклой стене, во влажную жару внешнего мира.

Под ней, стиснутый со всех сторон высокой стеной, которую окрестили Стеной Дипломатии, громоздились жилые корпуса посольского квартала, погруженные в мрачный багровый полумрак. Казалось, кто-то небрежно рассеял там пригоршню ярких огоньков: уходя, люди оставляли свет в домах.

На севере раздавались хлопки и треск орудийных выстрелов: рота морских пехотинцев пыталась сдержать наступление «божественных воинов» ан и их рабов сэг-ура, которые накатывали на стену, как прибой. Несколько столбов дыма поднимались в багровое небо: горели постройки за стеной, они… Нет, не только: на территории дипломатического квартала тоже начинался пожар. Может быть, это было делом рук фанатиков, а может, зажигательные бомбы перелетели через стену.

Было около полудня — не по местному времени: штат служащих Дипломатической миссии Земли жил по собственным часам. Иштар совершала полный оборот вокруг гиганта Мардука за сто тридцать три часа, и продолжительность местного цикла «день-ночь» составляла пять с половиной земных суток. Но для Дипломатической Миссии в сутках по-прежнему было двадцать четыре часа, а полдень наступал тогда же, когда и на далекой Земле, в Гринвиче. Разумеется, приходилось делать определенные поправки с учетом особенностей этого мира, который развивался совершенно иным путем. В любом случае, основное солнце — красный карлик Ллаланд 21185 — давало мало света даже в зените, и от этого казалось, что на поверхности планеты царят вечные сумерки.

Сейчас солнце походило на крошечный красный уголек, который мерцал высоко над восточным горизонтом, прямо над горой Ахтун, окутанной густым туманом. Уголек, который слишком мал и слишком далек, чтобы его жидкое тепло могло по-настоящему согревать Иштар. На западе, над черным конусом Горы Бога, где небо переливалось глубокими оттенками зелени и пурпура, висел Мардук — зловеще-алое глазное яблоко, которое, казалось, вот-вот сорвется и рухнет, круша и ломая пышные заросли, поражающие буйством красок. Первая четверть миновала, близилось «полнолуние», но ночная сторона Мардука — узкий темный серп — была видна так же ясно, как и освещенная. Не одну тысячу лет Мардук и Иштар играли в перетягивание гравитационного каната и не могли остановиться ни на миг. Это заставляло газовый гигант вращаться быстрее. Разгоряченный, сжимающийся от быстрого вращения, он излучал гораздо больше тепла, чем получал от светила — достаточно, чтобы обогревать свой спутник, сравнимый по размерам с Землей. Поэтому на обращенной к нему стороне Иштар стояла тропическая жара и бушевали приливы.

Николь любовалась мрачной красотой багрового ландшафта не больше мгновения. Интенсивность стрельбы на севере неуклонно возрастала. Уже можно было увидеть, как орды Джеремелета бесформенной черной массой вползают через пролом, на месте которого когда-то были главные ворота. Вдали над джунглями вырос пучок оранжевых огненных стеблей — это в небо взвились ракеты. Брызнуло пламя, через секунду над северной частью дипломатического квартала вразнобой захлопали выстрелы, потом раздались глухие звуки взрывов. Морская пехота была больше не в силах сдерживать армию фанатиков-аханну.

Над головой с воем пронесся морпеховский «трутень»[46] — он действительно напоминал гигантское насекомое, покрытое желтыми и темно-синими полосами — круто повернул, пересек воздушное пространство дипквартала и умчался на север. Выясняет, откуда пустили ракеты, догадалась Николь.

Чуть пригибаясь под тяжестью своей ноши, она быстро зашагала вниз по лестнице, вдоль стены Строения номер двенадцать. Улицы города почти исчезли в полумраке. Не в первый раз Николь жалела, что не может обзавестись оптическими микроимплантантами, которые есть у каждого морского пехотинца — просто чтобы в один прекрасный вечер не переломать ноги, пробираясь в темноте. Обычно улицы, обрамляющие дипломатический квартал, и примыкающие пешеходные дорожки были хорошо освещены. Однако несколько часов назад подача энергии прекратилась, и ни один из уличных фонарей не горел. По тротуару было не пройти: он был завален обломками камня и домов, разрушенных ракетами аханну. Дважды Николь спотыкалась и чудом не упала вместе со своей сумкой.

— Стой! Кто идет? — окликнули слева, из темноты.

— Доктор Моор, — ответила Николь. — Ксенокультурологическая Миссия.

Человек шагнул на свет. Несомненно, это был человек, хотя черный бронекостюм военного образца превращал его в какое-то фантастическое существо. Руки, обтянутые перчатками, крепко сжимали массивную лазерную винтовку, от приклада к ранцу тянулись три толстых троса. Бронекостюм покрывали вмятины и рубцы. На шлеме, над щитком — вернее, над тем местом, где ему полагалось быть — виднелась сделанная по трафарету надпись «АЙКЕН Г.», а на левом предплечье — знаки отличия мастер-сержанта, нарисованные темно-серым и хорошо заметные на черном фоне.

— Привет, док, — сказал Айкен. Его голос, усиленный спикер-системой костюма, будил в полуразрушенных стенах гулкое эхо. — Я так и думал, что это вы. Позвольте руку.

Николь отпрянула.

— Я… я вполне справлюсь сама… мастер-сержант.

— Не сомневаюсь, — он немного убрал звук. — Но так будет быстрее… — Он шагнул к ней и снял ранец с ее плеч так, словно внутри ничего не было. — А нам придется поторопиться.

— Кстати, а что вы здесь делаете? Я думала, ваши люди защищают северную стену…

— Там рота «Гольф». Роты «Чарли» и «Эхо»[47] следят за тем, чтобы все гражданские эвакуировались. Между прочим, мы уже опаздываем. Кто-нибудь остался?

Она поняла, что Айкен имеет в виду Миссию, и покачала головой.

— Не думаю.

Великан в доспехах замер, словно прислушивался к чему-то. Николь поняла, что Айкен разговаривает с кем-то по внутренней связи.

— Отлично. Я сказал ребятам заглянуть в дипквартал — просто чтобы окончательно убедиться… Следуйте за мной, док.

Он повернулся и широким шагом двинулся вниз по вымощенной булыжником улице, даже не удосужившись оглянуться и проверить, идет ли за ним Николь. Может быть, и в самом деле… Нет. У него сумка, а там все ее записи и приборы. Теперь придется таскаться повсюду за этим солдафоном, чтобы не лишиться своей собственности… чтоб ему пусто было.

Николь не любила морских пехотинцев. Какого черта они торчат на Иштаре? Армии не место в чужих мирах, и тем более там, где устанавливается контакт с инопланетными разумными существами. Она подозревала, что присутствие морских пехотинцев, которым было приказано сопровождать ученых и дипломатическую миссию, только способствовало росту недоверия между людьми и аханну… поскольку напрягало и тех и других.

Сейчас, однако, приходилось признать, что дела обстоят хуже некуда, и первый шаг в этом направлении сделали как раз местные жители, а морские пехотинцы оказались единственными, кто теперь пытается спасти людей от гибели. Но, по большому счету, это ничего не меняет. Не будь здесь военных, не возникло бы и самой ситуации. Прежде всего потому, что некому было бы провоцировать Джеремелета и его фанатиков.

Но морские пехотинцы здесь, и сделанного не вернешь. Николь не представляла, каким образом уладить конфликт с местными жителями… и удастся ли вообще найти с ними общий язык — после всего, что произошло. О Богиня! Джеремелет здесь, Партия Человечества — там, на Земле…

Еще одна ракета аханну ударила в крышу здания дипломатической миссии и рассыпалась ливнем крутящихся красных искр. В технологиях аханну прогрессивное причудливо переплеталось с допотопным. Так, бойцы некоторых элитных частей располагали оружием, о котором на Земле могли только мечтать… и при этом пользовали пороховые ракеты, примитивные ружья, шпаги и чакхулы — это было нечто вроде пики или копья, увенчанного длинным, грозно изогнутым клинком. Было очень соблазнительно предположить, что все шедевры высоких технологий относятся к эпохе расцвета аханну, то есть созданы около десяти тысяч лет назад. «Божественное оружие» — так называли их туземцы. Иштар — это все, что осталось от космической империи, некогда включавшей в себя более десятка миров, в том числе и Землю. Аханну и люди, которых они вывезли с Земли, пережили крах своей цивилизации, которая сохранилась здесь — многое потеряв, став проще, если не сказать «примитивнее».

Ксеноархеологи разделились на два течения, которые придерживались взаимоисключающих теорий. Согласно традиционной версии, Империя Аханну была полностью уничтожена десять тысяч лет назад таинственной расой, известной как Охотники Рассвета. Каким-то образом и непонятно почему Охотники «проглядели» этот странный мир, где обитаемая планета была спутником газового гиганта, а роль солнца досталась красному карлику.

Николь была сторонницей иной теории — новой, более смелой, разработанной доктором Хаякавой и рядом других ученых. Хаякаве удалось доказать, что Охотники Рассвета уже вымерли, когда аханну впервые достигли Земли. Это произошло примерно в конце последнего ледникового периода. Охотники были «хищной» цивилизацией, то есть стремились к уничтожению остальных разумных видов. Вероятно, в этот сектор Галактики они забрели около полумиллиона лет назад. Как раз в это время другая, более древняя галактическая цивилизация — так называемые Строители — колонизировала Марс. Строители проводили то, что мы сейчас называем «терраформированием». Другим результатом их экспериментов можно считать геном современного Homo sapiens. Представление о Строителях дают многочисленные артефакты, обнаруженные около восьмидесяти лет назад на одной из лун Юпитера. И сами Строители, и их технологии, были уничтожены другой цивилизацией, которая широко распространилась по Галактике, вобрав в себя несколько сотен рас, рассеянных на этих участках пространства. Что же касается аханну, то они, по версии Хаякавы, уничтожили друг друга в междоусобной войне. Все населенные ими планеты пришли в запустение, за исключением одной — Иштар. Эта версия выглядела куда более логичной. С какой стати сохранять отдельные разновидности техники, которые впоследствии могли попасть в руки потенциальных конкурентов? А эти артефакты просуществовали до наших дней. Получается неувязка.

Кроме того, так спокойнее. Если убийцы наподобие этих полумифических Охотников Рассвета не вымерли полмиллиона лет назад, то сейчас они должны располагать поистине богоподобной мощью. В таком случае предположение о том, что они терпеливо дожидались, пока Империя Аханну переживет расцвет и придет в упадок, и лишь потом уничтожили ее, выглядит просто высосанным из пальца. Нет, Охотники были просто обязаны уничтожить сами себя еще до этого. Николь свято верила, что так оно и было. На худой конец, они просто сошли со сцены, в какой-то момент перестав играть какую-либо роль в галактической политике. Как бы то ни было, это произошло в далеком прошлом — возможно, сотни тысяч лет назад.

Хотя сейчас это вряд ли имеет какое-то значение, подумала Николь, когда прямо у нее над головой взорвалась очередная ракета. Докрасна раскаленные, дымящиеся осколки звонко защелкали по мостовой.

— Вы в порядке, док? — спросил Айкен.

Николь кивнула, а потом сообразила, что даже у морпехов нет глаз на затылке.

— Ага, — сказала она. — Самодельные ракеты. Каменный век.

— И каменным топором можно убить, — отозвался сержант. — Тем более если на вас нет бронекостюма. Идем. Вот сюда, вниз.

Он указал строго направо, в темный зев узкого прохода между многоэтажным домом и Строением номер четыре — здесь помещался Центр Отдыха — и припустил быстрым, подпрыгивающим шагом, словно на пружинах. Николь поняла, что поспевает за ним только бегом. Проклятье! Я просто не создана для такого, думала она. Я слишком долго сидела в офисе, болтала и угощалась местным деликатесом под названием «шоллат»… Она уже взмокла от жары и духоты, и дорожный костюм пропитался потом.

Тем временем Айкен вывел ее на бульвар Александера, по которому проходила граница Дипломатического квартала. Отсюда они направились на юго-восток, к Пирамиде Ока.

Все разнообразие традиционной архитектуры аханну сводилось к ступенчатым пирамидам и коническим двух- или трехэтажным сборным строениям. Некоторые ксеноархеологи считали, что зиккураты древней Месопотамии созданы по образу и подобию застройки колоний ан, которые были разрушены около восьми тысяч лет назад. При этом упускалось из виду, что Строители воздвигали точно такие же сооружения значительно раньше — на Марсе и в других колониях.

На самом деле, Пирамиду Ока выстроили не аханну — в этом почти не было сомнений. Это сооружение появилось в джунглях Иштар гораздо раньше, Строители создали его около полумиллиона лет назад.

Возможно, именно у них древние ан переняли идею ступенчатых пирамид.

А может быть, все дело в простоте и прочности структуры — именно поэтому сотни цивилизаций Галактики независимо друг от друга пришли к этой форме. Как бы то ни было, древние зиккураты в своей застывшей мощи разительно отличались от приземистых куполообразных построек из глины и кирпича, рассеянных у их подножья.

В памяти снова возникла картина, которую Николь видела на Земле. Руины древних египетских храмов, дворцов и хижин ремесленников… Они теснились у подножья таинственных пирамид плато Гизы, которые были втрое старше.

Свернув налево, Айкен неожиданно остановился. Николь ничего не увидела, кроме теней под навесом, натянутым перед местной лавочкой. И тут сержант вскинул свой лазер и выстрелил от бедра. Раздалось утробное басовое гудение, громкое и тяжелое, от которого заломило зубы. Мелкая пыль, висящая в воздухе, превратила тонкий пучок ионизированных частиц в струю нестерпимого бело-желтого сияния, которое не угасало почти секунду.

Каменный фасад магазина взорвался. В короткой вспышке Николь увидела силуэт — несомненно человеческий — выхваченный из разлетевшихся теней.

Человек — вернее, сэг-ура, — голый и бритоголовый. Все тело тонкой сетью покрывает татуировка в виде чешуи, на лице разноцветные метки, в руке остроконечный чакхул. Сэг-ура были воинами-рабами, одной из разновидностей «божественных воинов». Выстрел Айкена наискось рассек его торс, почти отхватив голову и левую руку. Мгновенно вскипевшая кровь разворотила грудную клетку, ошметки горелого мяса полетели во все стороны.

Николь не взвизгнула — вместо этого она набросилась на Айкена:

— Что вы делаете?

— Вывожу вас отсюда, черт возьми! Идем!

— Вы его убили!

Но тут она сообразила, как глупо звучит ее протест. Разумеется, этот раб-воин намеревался убить их. И если бронекостюму морского пехотинца копье не страшно, то тонкую ткань ее форменного комбинезона оно пробьет без особых проблем. Если верить некоторым историям, собранным Культурологической группой, которая специализировалась по сэг-ура… Во всяком случае, случаев, когда сэкара-сэг брали пленников, известно не было.

Сейчас Пирамида Ока темнела точно впереди, ее срезанную верхушку заливал жесткий белый свет. Пара «трутней», точно спутники вокруг планеты, облетали массивный летательный аппарат, который стоял на платформе, венчающей пирамиду. Можно было разглядеть даже людей — крошечные черные фигурки, движущиеся на фоне огней.

Сверкнула вспышка, взрыв ударил по ушам. Айкен споткнулся. Николь толком не поняла, что случилось дальше — все происходило слишком быстро. Однако у нее возникло смутное ощущение, что в тени между развалинами, на северной стороне бульвара, мелькнуло несколько силуэтов, явно похожих на человеческие.

Айкен упал на одно колено, восстановил равновесие, поднял свой громоздкий лазер и прицелился. Оружие снова загудело. Вспышка — и Николь увидела нападающих, маленькую группу сэг-ура, во главе с настоящим воином аханну.

Он был высокого роста — выше, чем человек — и более массивным. Земляне прозвали аханну «лягушками», но этих правильнее было бы называть их ящерицами, а еще точнее «ящерами». Чешуя, горизонтальные зрачки-щелки, костяной гребень на черепе, когти, которые вполне могли служить оружием — все это наводило на мысль о родстве с динозаврами. Эти существа были буквально созданы для боя. Они не были в полном смысле разумны, как «божественные воины», зато быстры и хитры. Но даже образчик «божественного оружия», зажатое в шестипалых руках аханну, не могло его спасти.

«Ящер» снова выстрелил, что-то ударило в броню Айкена и взорвалось. Сержант зашатался, но удержал лазер и направил луч прямо в грудь аханну. Стеганная матерчатая униформа инопланетянина служила своеобразной заменой доспехов, но для защиты от лазерного оружия морской пехоты этого было явно недостаточно. Аханну визгливо, жалобно вякнул — в этом звуке было что-то собачье — и упал на мостовую. Его мощные мускулистые ноги лягнули воздух и замерли, судорожно изогнувшись.

Сэг-ура, оставшиеся без предводителя, метнули в Айкена копья и бросились наутек, едва тот поднял лазер. Новый выстрел сразил еще двоих. Тем временем подбежали двое морпехов в бронекостюмах.

— Эй, мастер-сержант! — крикнул один из них — голос раздавался из динамиков шлемофона. — Вызывали?

— Где вас черти носят, народ? Эти гребанные ан шастают здесь, как у себя дома.

— Вас понял. Они прорвались через Северные Ворота, прут и прут. Нам не удержаться.

Айкен нагнулся и подобрал «божественное оружие», которое выронил воин аханну.

— Ладно, двигаем. Надо успеть на транспорт.

Морпехи присоединились к Айкену, и все трое отконвоировали Николь через Восточные Ворота дипломатического квартала, к западному фасаду Пирамиды, который начинался прямо за воротами как раз по ту сторону от ворот. Другие люди, гражданские и военные поднимались по широким ступеням. Вдали тяжело ухнула ракета.

— Держите, — сказал Айкен, возвращая ей ранец. — Поднимайтесь и садитесь на сороковой.

— А… как ваши люди? Вы остаетесь?

— Улетим позже, — бросил сержант и, развернувшись, быстро зашагал на северо-запад. Оба морских пехотинца ушли за ним.

Николь начала подниматься по ступеням пирамиды. Ранец снова висел у нее за спиной, но почему-то стал тяжелее. К тому же она еще не отдышалась после прогулки по улицам дипломатического квартала. Ее комбинезон сам себя высушил и охладил, но никакая электроника не могла вернуть ее телу энергию, которую оно в избытке выделяло из-за жары. Николь чувствовала, что едва держится на ногах.

Миновав три четверти пути, она остановилась, сбросила ранец и опустилась на ступени, тяжело дыша. Дипломатический квартал лежал у ее ног, и город, обступивший его, развернулся во все стороны величественной мрачной панорамой. Густой дым, столбами поднимающийся на севере и северо-западе, затмевал небо. Можно было увидеть, как толпы хлынули на улицы в километре от подножья пирамиды. Многие несли факелы и поджигали все, что могло гореть. Эта напоминало Ад. Или инопланетный Армагеддон.

Снова надев ранец, Николь снова зашагала вверх. Лестница была крутой и очень неудобной — слишком узкие ступени явно не предназначались для человеческих ног. Впереди она раздваивалась, обтекая прямоугольную нишу, за которой начинался вход в пирамиду — небольшое помещение с каменными стенами. Изнутри лился свет, в котором время от времени мелькали фигуры людей. Пожалуй, сюда имело смысл заглянуть — хотя бы для того, чтобы узнать, кто это.

Камера Ока, которая дала название пирамиде, была бесформенной и пустой. Стены, пол и потолок — из гладко полированного черного камня, ни резьбы, ни рисунков, ни украшений. Свет исходил от мощных ламп. Впрочем, лампы появились здесь только с приходом людей. Когда экспедиция с Земли впервые вошла в камеру, то не увидела ничего, кроме эллипсоида, который походил на полированное каменное яйцо два метра в поперечнике. Яйцо было подвешено к потолку на тонком, но жестком, негнущемся стержне. Казалось, что ты находишься внутри гигантского глазного яблока, и название напрашивалось само собой.

Сейчас внутри «зрачка» можно было увидеть торс и голову человека. За спиной угадывался логотип «Пан-Терры» — стилизованное изображение Земли, окруженной скошенным кольцом. Как обычно, при входе стоял караул — пара морских пехотинцев, молчаливых, как статуи. Затем Николь увидела перед Оком Карлтона и еще троих болтунов из «Пан-Терры».

— Проклятье, Ротт! — вопил Карлтон, яростно жестикулируя. — Это твоих рук дело! Я не собираюсь разгребать то, что ты наворотил!

— Вас никто не спрашивал, мистер Карлтон, — с вежливым отсутствием эмоций произнес человек в зрачке. — Разумеется, мы берем на себя полную ответственность за все решения, принятые на уровне корпорации. Тем не менее, ответственность за убытки, связанные с неспособностью наладить ситуацию на местах, лежит на сотрудниках, находящихся….

— Какая к черту «неспособность наладить ситуацию»? Мы в точности следовали директивам Корпорации!

— Это станет ясно в ходе анализа. Само собой, мы будем держать вас в курсе дела.

— Господи Иисусе! Ты что, не слышишь меня, Ротт? Еще немного — и никакой межзвездной связи у нас не будет! Помощь в восьми световых годах отсюда! Может быть, еще час — и мы все покойники!

— Понимаю, мистер Карлтон, — произнес Ротт. — Разумеется, мы надеемся, что этого не случится. Хотя, что касается восьми с лишним световых лет… в лучшем случае, перелет займет десять лет. С этим никто из нас абсолютно ничего не сможет сделать. Тем не менее… желаю вам удачи. До свидания, мистер Карлтон. Я надеюсь, ваша забота о ситуации… не останется незамеченной.

Лицо в Оке исчезло вместе со стандартным волновым сигналом МИСС. Правительственная организация, известная как Межзвездная Интернациональная Система Связи, полностью обеспечивала сверхсветовую связь между несколькими удаленными планетами. С Иштар, с печальными руинами Хирона в системе Альфа Центавра А, с неприветливым Хатором в созвездии Волка 359… и конечно, c Пещерой Чудес на Марсе, под бесплодной столовой горой, которая возвышалась на равнинах Сидонии, знаменитым Сидонийским Ликом, где располагались тысячи видеоэкранов. Эти технологии даже современному человеку представлялись почти волшебством. Полмиллиона лет назад Строители создали сеть связи, соединившую тысячи миров и позволяющую мгновенно передавать сигналы. Однако сейчас большинство марсианских экранов были темными и безжизненными. Очевидно, империю Строителей, подобно множеству других, уничтожили пресловутые Охотники Рассвета.

Что касается немногих «живых» экранов, то пейзажи, которые они показывали, удалось соотнести с ближайшими планетными системами. Новейшие технологии позволили создать аннигиляционные двигатели и вплотную подойти к «световому барьеру». В итоге люди посетили три из этих систем — Хирон, Хатор и Иштар. Первые две оказались мертвыми каменными шариками, сожженными войной, которая бушевала в межзвездном пространстве полмиллиона лет назад. А Иштар…

— Вот ублюдок! — выругался Карлтон.

— В чем дело, Карлтон? — спросила Николь. — Убытки за квартал превысили доход?

Он дернулся, точно ошпаренный.

— Так, а вы что здесь делаете?

— Да вот, зашла погреться.

Похоже, агенту «Пан-Терры» был не в состоянии оценить ее шутку.

— Вы не должны сюда входить.

— Почему? Право свободного доступа…

Одно из нерушимых правил руководства МИСС в отношении пользования сверхсветовой связью гласило, что любой человек и любая группа при любых обстоятельствах имеет право на неограниченный доступ к технологиям Строителей. Правда, это правило, нарушали куда чаще, чем следовало.

— Никакого доступа в ближайшее время, — Карлтон явно старался увести разговор от дел «Пан-Терры». — Вот идиоты!

— Ну да, — отозвалась Николь. — Если ноги спотыкаются, виновата голова… Только вы все равно никуда от них не уйдете. В любом случае, «Пан-Терра» не имела права эксплуатировать аборигенов и их технологии.

— Это вас не касается, доктор. Идем, транспорт ждет.

Он прошмыгнул мимо нее и зашагал вверх по ступеням пирамиды, сопровождаемый своими ассистентами. С секунду Николь колебалась, глядя на Око, затем повернулась и последовала за ними.

Что дало Око людям? Первое, еще мимолетное впечатление о жизни ан — почти сто лет назад, на Марсе, когда доктор Александер впервые вошел в Пещеру Чудес на Марсе и увидел многочисленные экраны, которые обеспечивали двухстороннюю связь в реальном времени с тысячью миров. Изучение звезд, медленно движущихся над инопланетным пейзажем, анализ спектра красного солнца, которое показывалось в «объективе» неподвижной камеры, обращенной к западу, позволило опознать Ллаланд 21185 — относительно легкую цель для первой попытки землян пересечь межзвездное пространство. А какие перспективы для проведения фундаментальных исследований во всех областях наук, в том числе истории! Все это разжигало жажду знаний.

Но, к несчастью, и жажду наживы тоже. Николь ненавидела Карлтона, ненавидела саму идею привлечь для участия в экспедиции «Пан-Терру»… Да если бы только ее! Целую клику корпораций и правительств с их деловыми интересами… И вот теперь Карлтон прямым текстом напоминает ей, доктору наук, что она здесь никто. Но договор, подписанный в Лиме в 2125 году, обещал представителям корпораций право устанавливать отношения с аханну с целью определения направлений взаимодействия, создания и реализации новых направлений торговли и новых товаров. А также дипломатические и культурные отношения между двумя расами.

Кто бы мог подумать, что эти отношения закончатся войной, будь она неладна?

На срезанной вершине Пирамиды Ока, на массивных стойках посадочных устройств возвышался межпланетный грузопассажирский транспорт Т-40, из грузового отсека был спущен трап. Группа морских пехотинцев пыталась придать упорядоченность потоку людей, которые торопились подняться на борт.

— Спокойно, народ! — орал один из морпехов — динамики его шлемофона были выведены на максимальную мощность. — Места всем хватит! Соблюдайте очередь!

— Проходите! Проходите! — вторил ему второй, с верхней ступени трапа. — Кают много! Спокойно, без паники!

Кают много… Но морские пехотинцы не улетят — во всяком случае, на этом транспорте. «Т-40» должен забрать остатки гражданского населения — всех, кто еще задержался в зданиях дипломатического комплекса, — и доставить их на борт «Эмиссара», который сейчас находится на высоте пятьсот километров, на орбите Иштар.

Николь встала в очередь, которая медленно ползла к трапу — сразу за Карлтоном и его ассистентами. Первоначально транспорт был спроектирован для грузовых рейсов между поверхностью планеты и орбитой и не предназначался для перевозки людей. Однако его грузоподъемность и объемы трюмов позволяли разместить человек тридцать… в нечеловечески дискомфортных условиях.

Всего на борт «Эмиссара» доставили уже около двухсот человек. Оставалось еще примерно полторы сотни. Большинство из них толпились за шеренгой морских пехотинцев, ожидая посадки на шаттл. Они выбрали не самый удачный момент — «Фактор Судьбы» уже начал атаку на дипломатический квартал.

Один из морпехов, стоящий с краю, спросил ее имя и сверился с данными, поданными на имплантированную оптику.

— А, доктор Моор, наконец-то! Где вы были? Вас — в первую очередь.

— Я только дождусь своих…

Морпех не дал ей договорить.

— Люди, занимающие ключевые посты в администрации, и специалисты по обычаям и языку аханну, должны быть беспрепятственно допущены на борт, мэм. Проходите.

Он провел Николь сквозь кордон. Сзади раздались возгласы, кто-то попытался прорваться следом за ней. Просто отвратительно, подумала Николь. И еще она подумала, что не хотела бы оказаться на месте этих ребят в бронекостюмах.

Очередь двигалась вперед. Николь прошла под короткими «крылышками» стабилизаторов, торчащими в разные стороны, но не успела достичь подножья трапа, когда сверху кто-то закричал, привлекая внимание остальных.

Люди смолкли, кто-то покинул очередь и побежал по площадке к северному склону пирамиды. Все смотрели на запад, где возвышался гигантский конус горы Ан-Кур — Горы Бога. И он…

Он светился.

— Что происходит, черт возьми? — недовольно спросил Карлтон. Он уже шагнул на трап и обернулся, чтобы не пропустить зрелище.

— Это извержение! — закричала молодая журналистка.

Но это не было извержение вулкана. Николь показалось, будто вершина горы просто раскрылась сама собой, и из ее недр бьет тонкий луч света — более яркий, чем полуденное Солнце, видимое с Земли.

Внезапно ослепительная бело-голубая нить, соединяющая вершину горы с небом, отклонилась от вертикали примерно на десять градусов, потом оборвалась, и стала такой яркой, что Николь зажмурилась… Возможно, ей следовало зажать и уши: вокруг раздались крики и визг. Мгновением позже в глубокой зелени неба расцвела беззвучная вспышка.

Прошло еще несколько бесконечных секунд безмолвия — и ударная волна докатилась до пирамиды. Раздался глубокий, словно растянутый во времени грохот, затем налетел упругий вал обжигающего ветра. Огненная туманность в небе угасла, потом рассыпалась на тысячи звездочек, похожих на остывающие угольки.

Лишь тогда стало ясно, что произошло нечто чудовищное.

— О Богиня! — ахнула Николь. — Они уничтожили «Эмиссар»!

Затем на вершине Пирамиды Ока началась паника.

Глава 7

22 июня 2138 года

Зал заседаний № 401

Белый Дом, цокольный этаж, уровень D

Вашингтон, федеральный округ Колумбия, Земля

14:25 по восточному времени.


— Они перебираются через стены!

Казалось, глаза молодого морпеха вот-вот выскочат из орбит. На вид ему было не больше двадцати.

— Они вошли в дипквартал и подходят к пирамиде!

Его лицо заполнило видеоэкран полутемного зала заседаний. Панель занимала всю стену от пола до потолка, словно перегораживая это холодное помещение, обшитое деревом. Несколько человек, мужчины и женщины, которые сидели за длинным столом и смотрели на экран, казались неколебимо спокойными. Однако атмосфера была гнетущей. Каждый переживал всю гамму эмоций от мрачной подавленности до глубокого потрясения.

— Последнюю группу граждан эвакуировали пару часов назад, — продолжал юноша. — К западу отсюда, в горах, есть одно место — деревня под названием Ухсэг. Ученые умудрились найти с тамошними общий язык. Через какое-то время мы, наверно, сможем туда добраться. Конечно, десять лет — это долго. Но может быть, наши ребята…

По гигантскому лицу струилась влага — то ли пот, то ли слезы, понять было невозможно, но глаза у парня блестели. Пару секунд он молчал, потом помотал головой.

— Ладно, к черту. В любом случае, если пришлете подкрепление, следите за Ан-Куром. Это крупный одиночный пик в десяти кликах к западу от города. Там у них что-то вроде Орудия Бога… какая-то здоровенная хрень, эти твари держат ее внутри горы. Мы понятия не имеем, что это такое. Но они сбили «Эмиссар», когда он был на орбите, одним выстрелом. Не знаю, на какой высоте, но не меньше пятисот кликов. Я… я… будь они прокляты! Мы же считали их дикарями! Откуда они откопали эту гребанную систему противокосмической обороны?

Где-то поблизости оглушительно ухнул взрыв. Сзади послышались голоса: одни выкрикивали команды, другие столь же истошно орали в ответ. Молодой морпех обернулся, рявкнул: «Есть!» — и его лицо снова загородило экран.

— Они уже на лестнице Пирамиды! Нам пора. Ух… смотрите на нас, запомните нас для наших семей, для всех, кто отсюда выберется, хорошо?.. Что?.. Блин, дружище… имел я этот вакуум…

Лицо юноши исчезло. Молча глядя на экран, офицеры и гражданские увидели вертикальный лоскут зелено-фиолетового неба, покрытого пятнами — возможно, это были клубы дыма вдалеке. Вход Камеры Ока смотрел на кварталы Нового Шумера, как телеобъектив. Из экранадолетали отдельные резкие звуки — свист и треск сверхмощных лазеров, пронзительный вой взрывов. Казалось, звуки становятся гуще и наполняют воздух в комнате. Какое-то движение, стремительно падающие неясные силуэты, на мгновение заслоняющие небо… Потом истошный вопль…

Прошло еще несколько секунд. Теперь сквозь какофонию начал проступать сухой скрежет, словно кто-то царапал когтями по камню, звон металла, басовитое ворчание… И экран снова заслонило лицо. Плоская, ничего не выражающая морда ящера, с ненормально огромными, странной формы глазами цвета полированного золота с горизонтальной прорезью зрачка. Зеленоватую кожу покрывали мелкие, почти неразличимые чешуйки, удлиненный череп увенчан коротким костистым гребнем, рот — щель с черными краями. Мигательные перепонки мелко дрожали, словно гипнотизируя. Раз… два… и все исчезло.

Экран замерцал, затем погас. Генерал Хаслетт, Начальник штаба сухопутных войск Центрального Военного Командования ОФР, еще несколько секунд неподвижно смотрел в темную пустоту экрана, потрясенный и испуганный. Господи, подумал он. С чем же предстоит столкнуться нашим ребятам, которых мы туда засылаем?

Едва снова зажегся свет, генерал Далстром, главный пресс-секретарь Совета национальной безопасности, встал.

— Мадам президент, леди и джентльмены, — начал он, — это была последняя трансляция, переданная нашей станцией МИСС с Марса. За последние тысячу стандартных часов новых сообщений из системы Ллаланда не поступало, хотя канал по-прежнему открыт, и сигнал принимается. Мы по-прежнему видим все, что происходит перед Камерой Ока, но что именно — понять невозможно.

— Значит, устройство сверхсветовой связи не уничтожено, — задумчиво произнесла президент Катарина Ла Салле, словно размышляя вслух. — По большому счету, нам очень повезло.

Далстром кивнул.

— Конечно, мадам президент. Наши эксперты по ксеносоциологии считают, что участники мятежа ни при каких обстоятельствах не пойдут на такое. Для группировки Джеремелета Око священно, поскольку принадлежит Высочайшему Императору.

— Полностью с вами согласен, — подхватил адмирал Кнудсон, председатель Объединенного комитета начальников штабов.[48] Это был резкий, крепко сбитый мужчина, изрядно послуживший в Военно-Морских Космических Силах. — Хочу напомнить, что одной из их задач было вырвать Око из рук инопланетных захватчиков.

— В таком случае — за чем дело стало, черт возьми? — жестко спросила президент.

— Ситуация очень… очень запутанная, мадам, — Саманта ван Хорн, Директор ЦРУ, указала в сторону пустого экрана. — Даже с людьми бывает непросто найти общий язык — не говоря об инопланетянах. Мы можем только догадываться о том, что думают аханну. И что думают о нас.

— Если они о нас думают, то не как о беглых рабах, — произнес генерал Карл Фокель — еще один представитель Комитета, начальник штаба Аэрокосмических Сил, — удостоив госсекретаря Дэвида Биллингсворта тяжелым взглядом. — Госдепартамент работал в этом направлении последние пять лет.

— Вряд ли у нас есть время для взаимных обвинений, — Баллингсворт покосился на Секретаря по Науке Уоррена Боланда. — Мы работали с тем, чем нас обеспечивал Департамент Науки.

Боланд пожал плечами.

— Как сказала Саманта, трудно понять, что думают эти… нелюди. Или предсказать, как они отреагируют на наши действия.

— Согласно отчетам, которые поступали по моим каналам, отношения с Божественным Императором и его двором с самого начала складывались отлично и становились все лучше, — возразил Биллингсворт.

— «Божествен-ным Императо-ром»… — усмехнулся Далстром. — Не забывайте, что Аханну бесполы.

— Бедолаги, — отозвался Хаслетт. — Как же им тоскливо по ночам, а? Неудивительно, что они так бесятся. В любом случае, этот… «Фактор Судьбы», или как там его — просто досадная неприятность, и ничего больше.

Фокель фыркнул.

— Господи Иисусе, генерал! «Досадная неприятность»? Это гражданская война, черт возьми! И она обещает продлиться не один год! Каким образом мы умудрились такое проглядеть?

— Это не просто гражданская война, — сказала ван Хорн. — Высочайший Божественный Император Аханну, похоже, выжидал. Он хотел посмотреть, поддержат ли его орды Джеремелета. Во всяком случае, публичное отречение не планировалось.

— Прекрасно, — произнесла президент. — Вы хотите сказать, что «Фактор Судьбы» на стороне Императора? Или против него?

Биллингсворт покачал головой.

— Мы этого не знаем, мэм.

— Судя по большинству сообщений, «Фактор Судьбы» действовал независимо от правительства Аханну, — сказала ван Хорн. — Однако окружение Императора признавало эту группировку и, возможно, в отдельных случаях даже оказывала ей поддержку… — она пожала плечами. — Может быть, Император просто поручил Джеремелету то, что не мог сделать сам?

— В общем, мы оказались между двух огней, — прокомментировал Хаслетт.

— Что-то вроде этого, — ответил Биллингсворт. — Теперь дипломатический квартал захвачен, так что дальнейшее можно предположить. Божественный Император официально введет Джеремелета в состав правительства. А заодно, возможно, примет его курс внешней политики.

— Мы знаем, что он собой представляет? — спросила президент.

— Нет, мэм. Но попробуем угадать. Основное положение политической платформы фракции Джеремелета: люди — это рабы-предатели. Рабы, рабы… м-м-м… как они их называют?

— Сэг-ура, — подсказала ван Хорн. — В грубом переводе — рабы-чужеземцы.

— Вот-вот. Разумеется, технически они не в состоянии нанести удар Земле, но для красного словца чего не скажешь. А вот выгнать нас с Иштар, по возможности навсегда — этого они очень хотят.

— Иштар для иштарцев, — усмехнулся Кнудсон. — Верно?

— По большому счету, адмирал — именно так. Они почувствовали себя униженными: еще бы, у людей появились более передовые технологии. Не забывайте, они все еще воспринимают нас как свою собственность. Как рабов или домашних животных, которых приручили тысячи лет назад. Если не напоминать им о том, что это не совсем так, они забудут и снова станут слишком много о себе воображать.

— Итак, что мы решим? — осведомилась президент.

— Оставьте им эту проклятую планету, — сказал Фокель. — Господь свидетель, мы обойдемся без торговли с ан. А специалисты-ксенологи могут изучать их с орбиты.

— Не могут, — возразил Далстром. — Если аханну сумели взорвать звездолет, который находился за пределами атмосферы…

Фокель пожал плечами.

— У них было пять лет, чтобы изучить этих тварей. Хорошего понемножку.

— Пять лет, — кивнул Боланд. — Пяти лет недостаточно даже того, чтобы очертить круг проблем. Это целый мир, целая культура, история, язык! Существа, не похожие ни на что, с чем человечество когда-либо сталкивалось.

— Факт в том, — сказал Фокель, — что эти шуты гороховые — я имею в виду ан — нужны нам не больше, чем мы им. А космический корабль — это чертовски дорогая игрушка. Думаю, нам следует хорошо подумать, что мы получим с инвестиций, прежде чем отправлять активы на Ллаланд.

— Хотите сказать, что «Дух Человечества» нужно свернуть? — спросил Хаслетт, сардонически поджав губы и всем своим видом показывая, насколько нелепа эта идея. — Под конец спохватились?

— Почему «под конец»? — возразил Фокель. — Корабли еще не стартовали. Я не говорю о том, что силы поддержки еще не сформированы. Мы можем свернуть операцию уже сегодня, после полудня. Черт возьми! Говорю вам, мы должны это сделать. Ни расходы, ни риск себя не оправдают.

— Это значит, что людей, которых отправили на Иштар раньше, мы просто списываем в расход, — сказал адмирал Кнудсон. — Неприемлемо. Абсолютно неприемлемо.

— Думаю, Карл прав, — сказал Томас Райт, Секретарь по делам человечества.[49] — Стоимость каждой экспедиции… буквально астрономическая, — он фыркнул, смеясь над своей шуткой. — Попытка добиться чего-нибудь от наших политиков — в лучшем случае, безумие. Конечно, наш департамент скорбит о человеческих потерях. Но прошу вспомнить, что мы изначально были против всей этой затеи с Ллаландом — еще десять лет назад, когда был установлен первый контакт. Аханну — дикари. Они уже давно не разбираются в тех остатках прогрессивной технологии, которыми владеют. Вам не кажется, что они вряд ли смогут научить нас чему-то стоящему?

На его лице отразилось неудовольствие.

— А что касается всей этой ксеноисторической белиберды, то здесь процесс вышел из-под контроля еще до Первого Контакта и Genesis Awareness.[50] Не думаю, что кто-нибудь действительно понимает этих… лягушек. Или знает, что они предположительно делали на Земле тысячи лет назад. И мне пока не кажется, что нам это очень нужно. Это все слишком сомнительно.

— Черт возьми, мистер Райт, — резко произнесла ван Хорн. — Мы бы куда лучше их понимали, если бы для начала поняли причину религиозного психоза, которым население Америки страдает уже несколько десятков лет.

Разумеется, все это так, подумал Хаслетт. Тайны инопланетян — предков Аханну, которые колонизировали Землю свыше десяти тысяч лет назад и поработили предков нынешних обитателей Благодатного Полумесяца, — произвели эффект разорвавшейся бомбы. Сама мысль о том, что эти инопланетяне работали с геномом человека и приложили руку к тому, чем стал современный человек… Один-единственный факт, вырванный из потока информации, окончательно и бесповоротно изменил самовосприятие человечества.

— Так прямо и вся Америка, — криво усмехнулся Биллингсворт. — Впрочем, если люди хотят считать аханну богами, дьяволами или охотниками за беглыми рабами — значит, люди хотят, чтобы их оболванивали, черт возьми. Не будет аханну — так найдется что-нибудь еще.

— Не исключено, — отозвался Фокель. — Можно даже говорить — до некоторой степени — о неизбежности ряда событий. Межзвездные расстояния не позволяют обеспечить поддержку в случае крупной военной операции. Тем более если решительное сопротивление оказывает население целой планеты. Далее, я не вижу причин для подобного шага. Безусловно, гибель наших людей в системе Ллаланда — большое горе. Но мы вынуждены признать: даже если кому-нибудь удалось пережить иштарскую катастрофу, десять лет — большой срок. К тому времени, когда «Дерна» доставит в системе Ллаланда группу поддержки, там уже некого будет спасать.

— Мадам президент, — произнес адмирал Кнудсон, повернувшись к ней всем корпусом — женщина была единственной, кто сидел во главе стола. — Избиратели, которые голосовали за вас, никогда не простят… столь грандиозного предательства! Мы должны по крайней мере попытаться спасти Ллаландскую Миссию. Отказаться от этого — значит совершить преступление.

— А отправлять на смерть еще одну группу людей — значит совершить глупость, — парировал Фокель. — Если история войн чему-то нас научила, то мы должны вспомнить: чтобы не увеличивать потери, надо отступить.

— Кое-что вы упустили, — сказала президент. — Существуют… определенные политические обстоятельства, которые должны быть приняты в расчет.

— Как всегда? — скривился Беллингсворт.

— Иштар — это планета, где людей держат в рабстве, — продолжала президент. — И люди на Земле знают об этом. Собираются целые армии. Протестуют. Демонстрируют. Маршируют. Даже устраивают бунты. Конечно, у ан есть сторонники — в основном это религиозные общины. Но по сравнению с движением «анти-ан» это ничто. Повсюду возникают все новые и новые группы, причем не только здесь, но и в других странах. «Лига Человеческого Достоинства». «Первая Земная Коалиция». «Гуманистический Союз Аболиционистов». Я не знаю ни одной идеи, которая когда-либо объединила столько людей разных стран по всему Земному шару!

Хаслетт почувствовал, что вынужден согласиться. Люди-рабы, вывезенные аханну в систему Ллаланда десять тысяч лет назад, произвели потомство, и так продолжалось не одно поколение. Сотни тысяч, миллионы — никто не знал, сколько их сейчас, но они оставались рабами. И этот факт объединил миллионы людей на Земле против их хозяев.

— Ситуация вышла из-под контроля, — сказала Ла Салле. — Пару недель назад в Нью-Чикаго начались беспорядки… какова ситуация в данный момент?

— Пятьдесят один человек убит, мадам президент, — сообщил электронный секретарь по открытой линии корковой связи, едва она успела задать вопрос. Его лицо на экране было столь же бесстрастным, как данные статистики, которые он извлек из Информационной сети Белого Дома. — Свыше трех тысяч ранены. Убытки оцениваются в восемьсот миллионов нью-долларов.

— Пятьдесят один человек убит, — повторила Ла Салле, покачав головой. — И это не единственный случай — беспорядки повсюду. Здесь, в Вашингтоне. В Детройте. В Лос-Анджелесе. В Нью-Майами. И в других странах тоже. В Йоханнесбурге, в Риме, в Киеве, в Мадриде, в Рио… Люди хотят освободить рабов, даже если их называют сэг-ура. Они хотят видеть их свободными. Если мы оставим планету, нам этого не простят. Нам это припомнят и во время выборов в конгресс, которые будут в этом году. И, что еще хуже, на президентских выборах в сороковом.

— Мадам президент, — сказал Фокель, — я уверен: мы не должны отправлять нашу полицию — нашу военную полицию — на планету, которая находится в восьми световых годах отсюда, из-за выходок кучки истеричных оппозиционеров!

— Генерал, эта, как вы выразились, «кучка истеричных оппозиционеров», имеет большой вес в политических кругах. Вы знаете, что творится в мире с тех пор, как выяснилось, что на Иштар держат в рабстве людей. Если мы проявим нерешительность, если мы откажемся от поддержки миссии, можно предположить, что мы столкнемся с недовольством граждан у себя дома и настроим против себя всю Конфедерацию. Я не хочу стать президентом, который подпишет этот приказ.

Мужчины и женщины, сидящие за столом, переглянулись. Наконец генерал Хаслетт нарушил молчание.

— Генерал Колби? Вы до сих пор ничего не сказали. Между прочим, там ваши морские пехотинцы. Что вы думаете?

Генерал Энтони Колби, Командующий Корпусом морской пехоты, медленно покачал головой.

— Морские пехотинцы отправятся туда, куда им прикажут, генерал. Можете занести в протокол: я, безусловно, против того, чтобы бросить наших людей, которые остались на Иштар. Но вы это и так знаете.

За столом раздалось несколько смешков.

— Иштарская ситуация неординарна, — продолжал Колби. — Никогда прежде мы еще не сталкивались с подобного рода стратегической проблемой. Как указал генерал Фокель, зона боевых действий находится слишком далеко, за то время, пока наши юноши и девушки будут в пути, тактическая ситуация может измениться, а они об этом даже не узнают. Далее, время операции велико, и нам придется не просто использовать отобранных и обученных бойцов, но лишь тех, кто не связан наличием семьи. Всем известно, что они вернутся на Землю не раньше, чем через двадцать лет, в то время как сами они состарятся на год или два — в зависимости от фактора ро-дельта-тау и эффективности кибернетического бортоборудования. Леди и джентльмены, мадам президент… Есть старая поговорка — говорят, она родилась в первой половине двадцатого века. «Если что, посылайте морскую пехоту». И поверьте, это не пустые слова. Это дань гибкости и силе, которую проявлял Корпус, когда слишком дорого было объявлять войну и отправлять куда-то целую армию. Когда возникала только возможность или угроза полномасштабной войны, когда это было необходимо для достижения целей президента, где бы это ни потребовалось. Космические экспедиционные силы морской пехоты будут подготовлены надлежащим образом и снаряжены для спасения нашей миссии в системе Ллаланда. Если мы придем слишком поздно, чтобы спасти уцелевших… Ну что ж, мы попробуем хотя бы вернуть нашу собственность, и показать тем, кто остался дома, что мы хотя бы попытались. Чтобы аханну зарубили себе на носу: люди не склонны проявлять благосклонность к тем, кто пытается их третировать. И напоследок хочу добавить: в свое время мы отправили на Иштар почти восемьдесят наших ребят. Они сопровождали исследовательскую миссию Земли. Корпус не забывает своих людей. Если вы примете решение бросить этих отважных мужчин и женщин на произвол судьбы, я готов немедленно подписать прошение об отставке с поста Командующего Корпусом морской пехоты. Думаю, большинство офицеров моего штата — и большинство старших офицеров Корпуса — последуют моему примеру. Вот, мадам президент, это все, что я хотел сказать сейчас.

— Хорошо сказано, — произнес Биллингсворт. — Мадам президент, я вынужден присоединиться к генералу Колби. Подготовка операции «Дух Человечества в Действии» должна продолжаться, чего бы нам это ни стоило. Я говорю и о долларах, и о человеческих жизнях. Мы потеряем слишком много, если позволим аханну вышвырнуть нас вон.

— Боюсь, в данном случае о демократии придется забыть, — ледяным тоном изрекла президент. — Этот вопрос не решается голосованием. Окончательное решение остается за мной.

— Ах… и за Конгрессом, мадам президент, — заметил Секретарь по делам человечества. — Не стоит забывать о Конгрессе. В конечном итоге, это он будет платить по счетам, так что вполне имеет право объявить войну.

— Нет нужды напоминать мне об этом, Том, — ответила президент. — И не беспокойтесь. Конгресс объявит войну, когда я попрошу их об этом конгрессменов. Не забывайте, именно они последнее время проталкивают все эти резолюции против ан. Не стоит разбрасываться таким политическим капиталом.

— Существует еще такой фактор, как мнение общественности, мадам президент, — возразил Хаслетт. — Мы объявляем войну за десять лет до того, как наша ударная группа достигнет цели. Вы уверены, что Конгресс или общественность будут все еще заинтересованы в этой войне в 2148 году? Десять лет — это немалый срок, и для политиков, и для общества.

— Откровенно говоря, генерал Хаслетт, — президент улыбнулась, — эта проблема моего преемника, а не моя. Я планирую баллотироваться на второй срок в сороковом, выиграть выборы, а в сорок четвертом с честью уйти в отставку и благополучно существовать на правах бывшего госслужащего и преподавать метаполитическое право в Мировой Сети. А еще через четыре года ваши люди прибудут в систему Ллаланда.

— Но это означает, что ваш преемник или Конгресс в новом составе может заявить, что не желает оплачивать войну, которую начали мы. И у нас будет уже два отряда, которые окажутся в восьми световых годах от Земли, без надежды получить подкрепление или поддержку в дальнейшем.

— Тогда ваш Объединенный комитет и Федеральное военное командование увидят победу нашего экспедиционного подразделения, разве не так?

Хаслетт кивнул, но в душе чувствовал глубокое несогласие. «Божественное оружие» аханну, которое неизвестно откуда взялось и уничтожило космический корабль на орбите Иштар… это беспокоило и даже пугало. Если «Дерна» будет уничтожена, пока морские пехотинцы действуют на поверхности планеты, им уже никогда не вернуться домой. И неважно, что командование на Земле обеспечит их всем необходимым. Хаслетт был достаточно опытным политиком, чтобы знать, общество не придет в восторг от расходов на новую миссию к Ллаланду, которую отправят на выручку двух предыдущих. И неважно, что сейчас они потрясают кулаками, призывая вырвать рабов из лап аханну.

Генерал искоса бросил взгляд на Колби, который сидел напротив. Интересно, о чем сейчас думает Командующий Корпусом морской пехоты.


Мол[51]

Вашингтон, Федеральный округ Колумбия, Земля

18:40 по восточному времени


Государственный Секретарь Дэвид Рэндольф Биллингсворт редко бывал здесь, считая это место городом для туристов. Чаще всего специальная правительственная линия магнито-левитационной подземки доставляла его из подземелий административного комплекса Белого Дома прямо на станцию, что находилась менее чем в квартале от его загородного дома в Бетесда.[52] Его личный образ Вашингтона создавался мимолетными впечатлениями — смазанными видами подземных улиц и площадей, мелькающих за окном вагончика, и разрозненными картинами, которые появлялись на огромных видеоэкранах офиса. Зашифрованное сообщение, которое пришло по срочному каналу корковой связи, было столь же ясным, сколь и кратким. Он остановил робот-флайер на маленькой стоянке Исполнительного управления, проехал шесть кварталов до Четырнадцатой авеню и вышел у входа в купол Мола, прямо за Национальным музеем американской истории.

Купол походил на гигантское вытянутое яйцо, разрезанное вдоль. Одним концом оно почти упиралось в подножие Капитолийского Холма, а другим — в основание Мемориала Линкольна,[53] выгибаясь над знаменитым Вашингтонским Молом. Это был самый большой геодезический купол[54] в мире. Построенный в 2069 году, он сразу же был назван новым чудом света… и монументальным бельмом в глазу Города Монументов.

У Биллингсворта Купол не вызывал никаких чувств — ни восторга, ни отвращения. Магнито-левитационная подземная линия могла доставить госсекретаря из комплекса правительственных учреждений куда угодно — в Пентагон, на Капитолийский холм, а оттуда — в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли и обратно в Белый Дом. Он никогда не испытывал потребности подняться на поверхность, чтобы просто посмотреть на это сооружение. Нет, возможно, в некотором смысле оно было довольно приятным… потому что приятна прохлада после влажной духоты середины колумбийского лета, когда лучи послеполуденного солнца проходят сквозь прозрачные щиты на западе, обрамляя узкий темный пик Вашингтонского Монумента.

Биллингсворт опустился на скамейку рядом с буйно цветущим кустом форзиции. Повсюду были туристы — одни неторопливо прогуливались по дорожкам, другие куда-то спешили, пешком или на бесшумно скользящих движущихся глиссад. Неподалеку, расстелив плед на верхушке небольшого холмика, расположилась обнаженная пара. Молодая женщина — вполне возможно, служащая конгресса, — твердой, чуть подпрыгивающей походкой прошла мимо. Кроме сенсорного шлема, полностью скрывающего голову, спортивного бюстгальтера и туфель, на ней ничего не было. Около входа на Мол толпилась шумная компания бритоголовых тинэйджеров в великолепной радужной татуировке, имитирующей чешую аханну. Эти готовы последовать даже за вид-флайером, если услышат призывы в поддержку ан.

Госсекретаря, кажется, никто не узнал его, и это было к лучшему. Но куда предусмотрительнее было бы остаться в шлеме и видеть мир таким, каким представляют сенсоры. При этом он может передать свой идентификационный код тому, у кого есть соответствующая электроника… или нездоровое любопытство. Лицо Президента знакомо людям… но многие ли знают, как выглядит госсекретарь или хотя бы как его зовут?

— Мистер Биллингсворт?

Госсекретарь обернулся. Эллин Бакнер расположился на другом конце скамейки с видом человека, который присел ненадолго, чтобы почитать новости. На нем был элегантный костюм консервативной зелено-фиолетовой расцветки, на глаза опущен темный щиток-дисплей.

— А, Бакнер… И зачем вы меня сюда вытащили?

— Разумеется, из соображений безопасности. Я мог спокойно прийти к вам в офис или даже домой, если бы хотел, чтобы меня засекли регистраторы. И ваш визит тоже не останется незамеченным. А отели, комнаты, рестораны и прочие подобные места так напичканы всякими электронными наворотами, что о конфиденциальности можно забыть.

Биллингсворт скептическим взглядом окинул проходящих мимо людей. Да, весьма уединенная обстановка… Открытая со всех сторон местность, где ты у всех на виду — у полицейских наблюдательных «поплавков», сканеров систем безопасности, не говоря уже о любителях последних новостей.

Впрочем, соображения Бакнера не лишены здравого смысла. Общественные места не случайно называются общественными, а офисы и государственные учреждения оснащены слишком мощными электронными устройствами связи и общедоступными устройствами информационного обмена. Он предпочел бы встретиться с вице-президентом «Пан-Терры» в какой-нибудь из безопасных комнат для встреч, что позволяло обойти систему регистрации и идентификации. Впрочем, дойдет и до этого.

— Ну ладно, — сказал Бакнер, переходя на деловой, немного резковатый тон. Его глаза еще несколько секунд совершали быстрые движения — на экране шла прямая трансляция религиозного восстания в Бомбее, — затем сложил экран и положил его на скамейку. — Приступим к делу.

Биллингсворт кивнул.

— Подготовка операции «Дух Человечества в действии» продолжается, — сказал он. — По графику старт через четыре месяца… то есть пятнадцатого октября.

— Меня интересуют детали.

Биллингсворт подсел поближе и взял Бакнера за руку. Со стороны это выглядело как чуть затянувшееся рукопожатие, но за это время микросхема, вживленная в его ладонь у основания его большого пальца, нашла выход наноцепи на ладони чиновника «Пан-Терры». Несколько микросекунд потребовалось для того, чтобы скопировать файлы, хранящиеся в имплантантах госсекретаря, в файловую систему Бакнера. Никакой утечки высокочастотного или микроволнового излучения, которое можно было засечь и проследить.

— Прекрасно, — с обычной язвительностью объявил Бакнер, хотя явно был доволен. — Мои люди боялись, что правительство пойдет на попятный.

— Я не понимаю, почему вам так нужно, чтобы я был вашим… вашим шпионом.

— Не шпионом, мистер Биллингсворт. Союзником. Через двадцать лет, если все пойдет нормально, это будет ценный союз. Очень ценный.

— Двадцать лет…

— Считайте это долгосрочной инвестицией. Вам будет… м-м-м… Восемьдесят один? Восемьдесят два? В общем, вы будете достаточно молоды, чтобы программа комплексного омоложения пошла вам на пользу… если вы этого захотите. И достаточно богаты, чтобы купить тот островок в Карибском море, на котором вы хотели уединиться.

Биллингсворт ощутил приступ острой тревоги: мимо как раз проплывал «стеклянный глаз» Всемирной Сети Новостей, высматривая что-нибудь любопытное. Люди могут забыть его лицо, но ИскИн службы новостей — никогда. Госсекретарь отвернулся и сделал вид, что следит за парочкой, которая кувыркается на своем коврике. За спиной негромко взвыли магнитоподъемники, и «глаз» неспеша направился прочь, к началу Четырнадцатой авеню.

— Все равно, я не понимаю, зачем вам записи совещаний, — проговорил Биллингсворт, убедившись, что настырный аппарат удалился на достаточное расстояние.

— Они помогают нам строить планы, мистер Биллингсворт. Правительство, как всегда, в своем репертуаре: когда готовишь долгосрочные проекты, на него лучше не полагаться. А то, что произойдет после очередного тура выборов, предсказать вообще невозможно. Когда речь идет о перспективах развития бизнеса на расстоянии, это может создать определенные затруднения. А благодаря этому, — он похлопал себя по правому виску, — мы знаем, что можем по-прежнему определенные проекты — долгосрочные и дорогостоящие проекты — не рискуя прогореть. Если ветер переменится, если правительство забудет, о чем говорило, и решит, что ему нужна война. Кроме того, вы ведь должны как-то оправдать свое желание участвовать в этой авантюре, верно?

— Полагаю, вы правы. Но представляете, какой разразится скандал, если эта история получит…

Он смолк: мимо проскакал еще один щелкопер из конгресса, отгороженный от всего мира стенками своего шлема… и совершенно неузнаваемый. В следующий раз, подумал Биллингсворт, он непременно придет на встречу с такой же штукой на голове, только отключит функцию внешней идентификации. Какой-никакой способ спрятаться от любопытных глаз.

Бакнер тонко улыбнулся.

— Не стоит губить хорошее дело на корню. Это в наших общих интересах, верно?

— Да, будьте вы прокляты.

— Вот и прекрасно. Дайте мне знать, если произойдут какие-нибудь изменения, нововведения и тому подобное… Как обычно, пару слов, — он встал и швырнул информкарту в ближайшую урну. — Выше голову! Вам предстоит разбогатеть и прожить до двухсот лет, не вылезая вон из кожи. И никто никогда не услышит от вас, что вы сделали… неудачные инвестиции. По крайней мере, за последний год.

Бакнер развернулся на каблуках и зашагал в сторону сада, заполняющего внутреннее пространство Мола.

Некоторое время Биллингсворт тупо смотрел на парочку, которая по-прежнему занималась любовью на бугорке, затем отдал мысленный приказ прислать машину-робота, встал и пошел к началу четырнадцатой авеню.

Он взмок, хотя кондиционеры Мола работали во всю мощь. Дышать стало нечем. Черт возьми… Он должен, должен придумать, как сделать следующие встречи по-настоящему… конфиденциальными.

Глава 8

24 июня 2138 года

Офис инструктора по строевой подготовке, Рота 1099

Центр по подготовке новобранцев Корпуса морской пехоты США

Остров Пэррис-Айленд, Южная Каролина

09:20 по восточному поясному времени


— Гарроуэй! Равнение на люк!

Джон Гарроуэй ввалился в офис инструктора, строевым шагом, как требовали от него и остальных новобранцев Роты 1099 с того дня, как они прибыли на остров Пэррис-Айленд.

— Докладывай! — рявкнул комендор-сержант Маковец, не отрывая глаз от своего настольного дисплея.

— Сэр!

Гарроуэй попятился, чтобы носы ботинок оказались у белой линии, нарисованной на полу, и вытянулся по струнке, устремив неподвижный взгляд на древнее мокрое пятно, темнеющее на стенке как раз над левым плечом инструктора.

— Рекрут Гарроуэй докладывает инструктору по строевой подготовке согласно уставу, сэр!

— Рекрут, — в голосе сержанта звенела бритвенно-острая сталь турецкой сабли, — ваши учебные группы укомплектованы, и вы готовы приступить к первому этапу подготовки. Полностью ли вы сознаете, что из этого следует?

— Сэр! Этот рекрут понимает, что от него потребуется подчиняться всем техническим и информационным нормам, пока жизнь теплится в теле, сэр!

— Славно сказано, сынок. Прямо как по книжке. Вольно.

Тон инструктора изменился слишком неожиданно. Джон был изумлен, если не напуган, и едва не сделал шаг от белой черты. Чувствуя, как неохотно расслабляются мышцы, он сменил стойку.

— Почему ты решил стать морским пехотинцем, сынок? — спросил Маковец.

— Сэр, этот рекрут…

— Да перестань ты. Поговорим без церемоний, как человек с человеком. Ты уже достаточно времени провел в лагере и понял, что жизнь здесь не сахар. Этот ад кромешный продолжается, скоро двенадцать недель. Так почему ты на это согласился?

Гарроуэй колебался. Он только-только начал привыкать говорить о себе в третьем лице и называть себя «этот рекрут» — и вдруг инструктор обращается к нему как к нормальному, думающему человеческому существу… Здесь что-то не так. Джон был полностью выбитым из колеи.

— Сэр, — проговорил он. — Все, что я могу сказать: я решил стать морским пехотинцем с тех пор, как мать рассказала мне про моего прадеда. И не собираюсь менять это решение.

Маковец опустил ладонь на подсвеченную белым панель на столе, проверяя данные по корковой связи.

— Ваш прадед — один из величайших людей, служивших в Корпусе, — сказал он. — «Манила» Джон Басилон… Дэн Далли… Присли О’Бэннон… Чести Пуллер… И Гарроуэй «Пески Марса». Прекрасная компания. Такое имя — славное наследство, чертовски славное…. Но ты знаешь не хуже меня, что морским пехотинцем делает не только имя.

Он выжидающе смолк, и Джон понял, что должен что-то сказать.

— Сэр… этот рекрут… то есть… я не знаю, что вы хотите от меня услышать. Я не могу стать тем, кем был раньше… сэр.

— Ваш отец склонен к насилию.

К такому повороту Джон был совершенно не готов.

— Ох… все не так плохо, сэр. Это насилие… не в том смысле… Не в сексуальном отношении. Просто он…

— Подробности меня не интересуют, сынок. Просто послушай меня внимательно. Любое оскорбление со стороны родителей — родных, приемных, супругов родителей от нового брака — словом, от любого взрослого, который имеет власть над ребенком, — наносит ему страшный вред. Насилие остается насилием, в чем бы оно не выражалось. Секс, побои, оскорбления — или, как ты говоришь, «просто» крик и привычка капать тебе на мозги. И неважно, кто этот взрослый. Алкоголик, наркоман, сексуальный извращенец, который может спать только с виртуальными партнерами — или просто тупая ослиная задница, болван, который топчет других и даже об этом не задумывается. И невозможно сказать, кто из них сильнее уродует психику ребенка. Потому что все дети разные и по-разному реагируют на оскорбления.

— Да, отец часто кричал на нас, — пробормотал Джон. — Но ни разу меня не ударил. Ох… только пару раз, и не нарочно…

Он не сказал, что его отец много раз избивал маму и много раз грозил сделать с ним то же самое. Что он был алкоголиком, что установил систему киберконтроля, чтобы следить за поведением сына, его увлечениями и даже хотел знать, о чем он думает.

— Еще раз говорю: неважно. Достаточно того, что твоя мать уже подала на развод. Надеюсь, она уехала из дома?

— Да, сэр. Она остановилась у сестры в Калифорнии.

— Вот и славно. Ей лучше держаться подальше от этого типа, а тебе лучше знать, что у нее все в порядке.

Он долгим, пристальным взглядом посмотрел юноше в глаза, словно считывая информацию, поступающую по невидимому каналу.

— Говорят, после одной домашней сцены ты попал в больницу с вывихом плеча.

— Это получилось случайно, сэр.

— Н-да… — сержант недоверчиво покачал головой. — Твоего отца привлекали к суду семь раз. Насилие в семье… нарушение общественного порядка… агрессивное поведение… Такие подонки должны давно сидеть за решеткой и не рассчитывать на скорое освобождение.

— Здесь… замешана политика, сэр. Отец — очень влиятельный человек, у него большие связи в Соноре, где мы жили. Местный шериф и губернатор — его давние друзья.

— Вот дерьмо. Как обычно.

— Сэр… я не понимаю, к чему вы клоните. Вы хотите сказать, что я не смогу стать морским пехотинцем, потому что мой отец…

— Тебя никто не собирается отчислять, сынок. Об этом не беспокойся. Куда больше меня беспокоит твоя корковая сеть. Имплантанты фирмы Sony-TI 12 000, Серия 2, с использованием глубоких корковых связей.

— О… да, сэр. Это подарок отца, на день рождения.

— У тебя есть резидентный ИскИн?

— Вы имеете в виду личность? Нет, сэр.

Большинство корковых сетей имели встроенный искусственный интеллект. Он осуществлял навигацию в сети, но больше ни для чего не годился. В личной сети Джона не было ни одной настоящей искусственной личности, что бы ни говорил отец.

— Партнер по киберсексу?

— М-м-м… нет.

Разумеется, он несколько раз заглядывал на эротические сайты и даже занимался любовью с виртуальными партнерами. Это было обычным развлечением юношей его возраста. Однако постоянной партнерши он так и не завел.

— Кибер-любимец?

— Нет, сэр.

Отец категорически потребовал, чтобы Джон не имел дела с искусственными персонажами, поскольку считал это пустой тратой времени и денег. Он угрожал, стыдил… и сделал множество электронных сыщиков, поскольку хотел быть уверенным, что запрет не нарушен.

— С кем же ты общался?

— Ну… У меня была девушка…

— А, Линнли Коллинз. Вы были близки?

— Да, сэр.

— Подружка? Или нечто большее?

— Линнли — мой друг, сэр.

Он попытался справиться с нарастающим гневом. Опять эти перекрестные допросы! В точности такие устраивал его отец, лишая его права на личную жизнь.

Конечно, он добровольно отказался от большинства своих прав, когда подавал прошение. Но это любопытство, это попытка влезть ему в душу… Черт возьми, это было неправильно.

— Я понимаю, сынок, — мягко проговорил Маковец, словно прочел мысли юноши. — Я понимаю. Та же настырность, те же несправедливые унижения… то же насилие. То же самое, что делал твой старик. Но это необходимо.

— Сэр… да, сэр. Если вы так говорите, сэр.

— Я не зря так говорю. Тебя удивляет, что мы уделяем такое внимание частной жизни рекрутов, которые оказались здесь? Тем не менее.

Он убрал ладонь с контактной панели на столе и опустил руки на подлокотники кресла. Снаружи, сквозь тонкие стены барака, было слышно, как мимо марширует рота новобранцев. Под звук марширующих в ногу шагов доносилась строевая песня, которую распевала рота.

Прав я или нет?
Каждый должен быть
Сильным и здоровым!
Мы гвардия земли!
И моря и небес!
Готовы мы к борьбе,
И рвемся умереть!
— Черт возьми, Гарроуэй, вот в чем парадокс, — сказал Маковец, когда грохот ботинок и пение стихло. — У многих ребят, вступивших в Морскую пехоту, было тяжелое детство. Для большинства из них Корпус — и мать, и отец. И мы должны провести их через девять кругов ада, сломать их. Чтобы создать их них морских пехотинцев — таких, как нам нужно. Если это не насилие, то я не знаю, что.

— Я читал историю корпуса. Там пишут, что раньше инструктора, обучающие морских пехотинцев, не должны были даже повышать голос на рекрутов, сэр.

Маковец кивнул.

— Так оно и было. Только это было давно. М-м-м… полтора века назад, где-то так. Тогда инструктор и пальцем не смел тронуть рекрута. Многих сняли с должности, а кое-кого даже отдали под трибунал и разжаловали — за несоблюдение новых правил. Эти инструктора были воспитаны в прежнем Корпусе. Их приучили, что рекрутам нужны постоянные встряски, иногда даже то, что называют «оскорбление действием» — это закаляет их, такими и должны быть настоящие морпехи. Теперь мы убедились, что именно так и нужно действовать. Пришлось снова ужесточить порядки, даже по сравнению с тем, что было изначально. Невозможно воспитывать морских пехотинцев, не проявляя строгости. Бывает, что к месту ввернуть крепкое словцо, встряхнуть новобранцев как следует, иногда устроить им хорошую взбучку — это как раз самое лучшее, чтобы вбить нужные понятия в ваши чертовы тупые головы. Согласен?

— Да, сэр.

— Да, нам приходится лезть в личную жизнь новобранца. Нам приходится лезть ему в душу. Разумеется, только с глазу на глаз. Но мы должны знать, чем он живет. Как он будет реагировать на потрясения. И как нам сделать их него морского пехотинца.

— Я понимаю, сэр.

Джон действительно понимал это… хотя и не совсем принял.

— Хорошо. Тогда ты понимаешь, что нам придется удалить твои имплантанты.

— Да… сэр.

— Похоже, ты не в восторге.

— Да, сэр. Я боюсь. Я не знаю, как буду жить без этого. Я должен стать таким, каким нужно Корпусу, верно?

— Это решено. Окончательно и обжалованию не подлежит. И первое, чему тебе придется научиться — это существовать без электронных костылей.

— Без… вообще?…

Это не просто пугало. Это приводило в ужас.

— Ладно. Смотри. Что такое корковая сеть? Это просто сеть крошечных параллельных компьютеров, вживленных тебе в голову и связанных с определенной частью твоей нервной системы. Как линк-выходы на кончиках пальцев. Это позволяет тебе напрямую связываться с другими людьми, у которых есть подобные системы, и со Всемирной Сетью. Ты можешь задать вопрос и получить ответ. Ты можешь просто подумать — и получить в свое распоряжение целую библиотеку. Ты можешь что-то увидеть, кого-то позвать… Можешь что угодно запомнить — например, историю Корпуса со всеми подробностями, именами и датами. Нужно только подумать. И многие ребята сегодня слишком полагаются на свои имплантанты. Понимаешь, о чем я?

— Догадываюсь, сэр. И… вы хотите сказать, что это неправильно?

— Неправильно? Боже упаси, я такого не говорил. Прямой доступ к сети — это один из краеугольных камней современной техники и культуры! Но ты морской пехотинец и должен знать, что можешь сам. Без всяких костылей, как я тебе уже говорил. И не просто знать: эти навыки должны войти в твою плоть и кровь. Наши предки прошли долгий путь без всяких имплантантов и сетей. И ты тоже сможешь. Понимаешь, мы не первый раз видим ребят, у которых в семье серьезные проблемы. Алкоголизм. «Сетевая наркомания». Насилие. Ребенок не получает в семье тепла и заботы, которые ему нужны как воздух, и начинает искать замену. ИскИны, кибер-любимцы, виртуальные друзья и подружки. Но стоит лишить их этой возможности, как они оказываются перед трудным выбором.

— Почему тогда просто не вычеркнуть их из списка?

Черт возьми, если за это его собираются вышвырнуть…

— Тогда, сынок, нам придется вычеркнуть из списка добрую половину наших добровольцев. Многие из нас — в том числе лучшие из нас — пришли из очень неблагополучных семей. Например, я. Но таких ребят надо сначала отвести в сторонку и поговорить — чем мы сейчас с тобой и занимаемся. И даем им последний раз подумать, действительно ли они готовы на такой шаг. Когда тебе удалят всю твою электронику, ты почувствуешь себя одиноким, потерянным, отрезанным от всего мира. Сильнее, чем когда бы то ни было. Это настоящий ад, сынок. Ты готов это пережить? Правда, потом тебе вживят новые имплантанты, такие, как у всех морских пехотинцев. Если — если — ты готов на такое пойти.

— А если нет?

— Тогда правительство поставит тебе что-нибудь взамен, хотя я боюсь, что не такое шикарное, твои как Sony-TI 12000. Обычные солдатские IBM серии 800. Но позже ты сможешь их проапгрейдить, если захочешь.

— Каковы… каковы мои шансы, сэр?

— О, на самом деле, весьма неплохие. На первом этапе от нас уходят около пятнадцати процентов новобранцев. Правда, среди ребят из неблагополучных семей, вроде твоей, этот процент выше. Иногда до… м-м-м… тридцать, тридцать пять процентов. Представь себе, что ребенок привязался к чему-то настолько, что не может без этого обойтись. У тебя ситуация несколько лучше: у тебя нет, например, личной привязанности к ИскИну.

— Я смогу справиться, сэр.

— Молодчина. Потому что лучший морпех — это боец по натуре. Не тот, кто никогда не падает, а тот, кто встряхнется и пойдет дальше, снова и снова. Не смотря не на что. Чего бы это ни стоило. Именно такие люди нам нужны. Но мы должны дать тебе возможность отступить, прежде чем вытащим из тебя твои железки.

— Благодарю вас, сэр.

— У тебя есть двадцать двачаса на размышление. Завтра в семь тридцать ты должен явиться в лазарет для новобранцев с рапортом. Ты можешь в любой момент отказаться от операции. Можешь решить, хочешь ли вообще отказаться от армии или перевестись на другую военную или государственную службу. Туда, где с тебя требуют не так много, как в Корпусе Морской пехоты. США. Понял?

— Да, сэр.

— Очень хорошо.

Он выдержал паузу и произнес обычным тоном:

— Приступить к своим обязанностям. Свободен!

Это означало, что Джон Гарроуэй снова становился «этим рекрутом» и так далее.

— Сэр! Есть, сэр!

Он вытянулся по стойке «смирно», затем развернулся на каблуках и строевым шагом покинул помещение.


Штаб-квартира «Пан-Терра Динамик»

Нью-Чикаго, Иллинойс

Объединенная Федеративная республика, Земля

15:45 по центральному времени


Швейцар в алой униформе проводил доктора Трэйси Хэнсон в конференц-зал на пятьсот сороковом этаже «Пан-Терра Динамик Билдинг» в Нью-Чикаго и усадил перед огромным столом с кристаллиновой столешницей. Напротив, на видеостене, переливалась золотом и пурпуром панорама Иштара. Необъятная сфера Мардука висела в небе, едва не задевая верхушки пирамид и обелисков, у подножия которых теснились приземистые купола — местные жилые постройки.

Прошло только три недели, как Трэйси покинула Марс и вернулась на Землю. Она все еще испытывала определенные сложности, но решительно отказалась от кресла и проделала последний переход самостоятельно. Как и все, кому приходится заново привыкать к земной гравитации, Трэйси была вынуждена носить экзокостюм. Правда, он выглядел как обычный комбинезон изумрудного цвета, а все структурные элементы экзоскелета были вплетены в ткань. Костюм позволял ей стоять, не падая, и поддерживал ее вес, который, по ощущениям, увеличился как минимум втрое. Но она наконец-то стояла на собственных ногах!!! В течение нескольких дней по возвращении она была буквально прикована к креслу на колесах. А сейчас вполне благополучно дошла до своего кресла — сама, без всякой поддержки, если не считать экзокостюма. Да и тот надела лишь потому, что узнала, что придется много стоять и ходить.

Эллин Бакнер поднялся, с напыщенной церемонностью представился.

— Доктор Хэнсон, — его голос был благозвучен, как скрип рашпиля. — Весьма любезно с вашей стороны принять наше приглашение. Позвольте представить вам Гэвина Норриса… Кларенс Рефферти… Ли Сунг И… Мэри Причард… Надеюсь, с Конрадом Робинсоном и полковником морской пехоты Томасом Джексоном Рэмси вы уже знакомы.

Трэйси приветствовала каждого вежливым кивком. Конрад Робинсон был руководителем ее отдела в Американском Ксеноархеологическом Институте, хотя она едва узнала его. А вот Рэмси…

— А, полковник Рэмси, — проговорила она. — Кажется, мы прилетели с Марса на одном пакетботе.

Трэйси отметила, что ни шею, ни запястья полковника не украшают ремешки, хотя мундир морского пехотинца позволял их увидеть. Значит, Рэмси обходится без экзокостюма. Она ощутила легкий, но острый укол раздражения.

— Здравствуйте еще раз, доктор Хэнсон, — Рэмси перехватил ее взгляд и усмехнулся. — Уже встали на ноги?

— Более или менее, — резко отозвалась Трэйси. У нее не было никакого настроения вести светскую беседу. Опустившись в кресло, она покосилась на Бакнера и мысленно улыбнулась. Наконец-то можно было расслабить мышцы.

— Итак… Насколько я поняла, вы хотите отправить меня за пределы Солнечной системы. Почему? Или, если можно узнать, — почему я?

— Потому что вы — один из лучших ксеноархеологов и ведущий специалист по ан. Или аханну, или как они там себя…

— «Ан», — перебила Трэйси — достаточно резко и бесцеремонно, — это название, которое первобытные жители Месопотамского региона дали существам, впервые посетившим Землю десять-двенадцать тысяч лет назад. Сами эти существа называют себя «аханну». Это значит что-то вроде «благословенные».

— О да, — подхватил Бакнер. — Совершенно верно.

— Вы видите, леди и джентльмены, — торопливо вмешался Робинсон. — Вот почему я говорил, что доктор Хэнсон идеально подходит для этой миссии.

— Но вы не спросили, подходит ли мне эта миссия, — возразила Трэйси. — Я польщена, мистер Бакнер. Но на двадцать лет — а может быть, даже больше — бросить работу… Я не готова на такие жертвы. Мне есть чем заняться — и здесь, и на Марсе.

— Жертвы? Разве кто-то требует от вас жертв? Во-первых, для вас пройдет только пять лет, а не двадцать… Не забывайте о криокибернетических устройствах, которые будут предоставлены вам во время перелета. Кроме того, изучать аханну в непосредственном контакте, в их мире…

— Это не их мир. Черт бы подрал эти Сетевые новости… Из-за их наплевательского отношения к фактам, из-за того, что кому-то было лень проверить информацию, люди пребывают в уверенности, что Иштар — родная планета аханну. На самом деле планетная система, которую мы называем Иштар — такая же колония ан, как и Земля. Охотники Рассвета не обратили на нее внимания, когда…

— Конечно, конечно, вы абсолютно правы. В любом случае, возможность изучать аханну в их естественной среде выпадает раз в жизни, и ученый-исследователь вроде вас, посвятивший себя….

— Ученым-исследователям, чему бы они себя не посвятили, нужно своевременно публиковать статьи о своих открытиях, чтобы про них не забывали. И читать то, что пишут другие, чтобы быть в курсе событий научного мира. Я в этом смысле не исключение. Я не хочу проспать двадцать лет и не знать даже о том, что пишут мои коллеги.

— Даже за… скажем… пятьдесят миллионов нью-долларов? Плюс эксклюзивное право на публикацию результатов исследований, проведенных на Иштаре?

Трэйси открыла рот, потом поняла, что сидит с отвисшей челюстью. Она не ослышалась? Пятьдесят… миллионов?

— Я полагаю, доктор, что такой суммы будет достаточно, чтобы компенсировать… упущения в профессиональной сфере. А по возвращении вы, разумеется, станете ведущим экспертом по культуре аханну. Думаю, мы уже сейчас можем гарантировать вам должность в «Пан-Терра Динамик».

— А что случилось с Николь Моор?

— Простите?

— Николь Моор, ксенокультуролог. Она получила назначение в Дипломатическое представительство Земли на Иштар. Работает по правительственному гранту для Смитсоновского Института. Соответственно, она уже пять лет находится в Новом Шумере. Она будет ведущим экспертом по культуре аханну, в то время как…

— Мы… потеряли контакт с доктором Моор, — сказал Бакнер. — Эта экспедиция на Иштар организована, чтобы спасти уцелевших и восстановить присутствие человечества в системе Ллаланда. Пройдет десять лет, прежде чем подкрепление прибудет на помощь Первой Экспедиции. Есть основания полагать, что все люди на борту «Эмиссара» уже мертвы. По крайней мере, к моменту вашего прибытия в живых вряд ли кто-то останется.

Трэйси медленно кивнула.

— Понятно.

Она заподозрила неладное еще тогда, когда ее выдернули с Сидонии. И потом, во время разговоров с дамами из Морской пехоты на борту «Осириса». Влияние Джеремелета и его Фактора Судьбы среди аханну росло, на Иштар назревает государственный переворот или, по меньшей мере, гражданская война. И первыми, кого снесет этот каток, станет горстка людей, которые находятся в Новом Шумере.

— Они убили доктора Моор, поэтому вы туда посылаете меня?

— Вас будут защищать куда лучше, чем доктора Моор, — сказал Бакнер. — Наш Экспедиционный корпус Морской пехоты. Одна из главных задач — обеспечивать вашу безопасность.

— Покорно благодарю, — усмехнулась Трэйси Хэдсон. — Ищите себе другую жертву.

— Простите?

— Мистер Робинсон, — Трэйси повернулась к своему шефу, — Институт получает значительные средства из федеральных фондов, но мы не солдаты, чтобы нами командовали! Меня нельзя просто взять и засунуть на двадцать лет к черту на рога!

— На самом деле, доктор Хэнсон, — ответил Робинсон, — это я внес ваше имя в список. Ваша кандидатура идеально подходит для этой миссии. И вы не можете отрицать, что вознаграждение вам предложено весьма щедрое.

— Меня это не волнует! Вы не имеете права отправить меня на расстояние восемь световых лет! Вам не кажется, что у меня есть работа?

— Картер и Йоргенсон вполне смогут заменить вас в Сидонии, доктор Хэнсон.

— Картер и Йоргенсон! Картер — низкопробный копач, не способный выйти за рамки традиционных религий! А Йоргенсон лезет вон из кожи, чтобы привязать все древние человеческие мифы к Охотникам Рассвета, так что…

Она осеклась, потрясенная внезапной догадкой. Так вот в чем дело! В институте Йоргенсон был ее главным соперником. Она не раз бросала ему вызов и не сомневалась, что своему нынешнему влиянию и престижу он обязан скорее знакомствам в правительственных кругах, чем научными достижениями. В попытках затащить Трэйси в постель этот тип преуспел еще меньше, чем на научном поприще. С тех пор искажал ее слова при любой возможности… черт возьми, он был мелок даже в мести! А как-то раз накрапал статью, в которой превратил ее концепцию в какой-то запредельный бред: якобы религиозные верования одного из первобытных племен Земли были получены напрямую от аханну.

После того, как Трэйси пригрозила Йоргенсону разоблачением, он притих — на время. Похоже, теперь ему подвернулся способ расквитаться…

— На вашем месте, доктор, — продолжал Робинсон, — я бы немного подумал о перспективах дальнейшей работы в институте. И о том, где еще вы сможете найти применение своим неординарным способностям и опыту.

Трэйси прищурилась.

— Это угроза?

— Вам никто не угрожает, доктор Хэнсон, — мягко сказал Бакнер. — Подумайте об этом как о… стимуле.

— Теперь это так называется?

— Что, пятьдесят миллионов нью-долларов? — Бакнер фыркнул. — Плюс десять процентов через десять лет. Или… давайте сразу назовем сумму: семьдесят пять миллионов. И контракт с «Пан-Терра Динамик» по возвращении на Землю. Вы станете руководителем научного отдела и сможете работать по собственной программе. Вы будете невероятно богаты… и сможете найти своим талантам любое применение. Какое пожелаете. Кто знает? После того, как вы поближе познакомитесь с аханну… возможно, это откроет вам новый мир, необъятные просторы для исследований…

У Трэйси голова пошла кругом. Это все, о чем она могла только мечтать. Свобода в выборе темы для исследования и средства, которые позволят ей делать все, что заблагорассудится. Она больше не будет зависеть ни от института, ни от кого или чего бы то ни было. Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой…

Это цитата, которая на самом деле звучит так: «Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой»?

— Подождите. Подождите, черт подери… С какой стати вы швыряетесь деньгами? Пятьдесят миллионов… семьдесят пять миллионов… Сколько же вы получаете в год, Бакнер? Миллионов десять, как я понимаю? Или, может быть, двадцать? К черту, если даже ваши семьдесят пять миллионов превратятся в ничто — мне плевать. Но вы теряете кредит доверия. Даже такая крупная компания, как «Пан-Терра», должна демонстрировать всем, что получает прибыль. А прибыли не будет, если вы начнете транжирить средства.

— Поверьте, доктор Хэнсон: если я говорю, что этот проект принесет колоссальную прибыль, так оно и будет. Мы создаем новый рынок, более того — новый мировой рынок для своей компании. Я могу предложить вам даже… ну, скажем, сто миллионов. По пять миллионов за реальный год. И, уверяю вас, прибыль, которую мы получим, будет во много раз больше.

— Это интересный момент, мистер Бакнер, — проговорил Рэмси. Он опустил руки на стол, не расплетая пальцев, в глазах блестел серый лед. — Очень любопытный момент. Что должна представлять собой планета, чтобы привлечь столь пристальное внимание со стороны «Пан-Терры»?

— Что вы имеете в виду, полковник? Вообще-то, я говорю о целой планете. Вы знаете, сколько сейчас стоит внутренний валовой продукт Земли?

Полковник холодно улыбнулся.

— Много. Но дело не в этом, сэр. Я провел кое-какие исследования — в частности, в области экономики межзвездной торговли. Думаю, доктору Хэнсон тоже интересно, что вы ожидаете найти в системе Ллаланда. Что может оправдать столь крупные капиталовложения.

— Хорошо, одна только торговля с аханну…

— Достаточно, сэр. Все полезные ископаемые, обнаруженные в системе Ллаланда, можно в изобилии добывать в пределах Солнечной системы. Сейчас начинается разработка природных ресурсов на поясе астероидов или в пределах пояса Куйпера.[55] Никель, железо, тяжелые металлы — все это лежит буквально у нас на заднем дворе. И качеством ничуть не уступает тому, ради чего вы собираетесь тащиться за восемь световых лет. Черт возьми, даже на внешних планетах вести добычу легче, а главное — куда дешевле. Продукты туземного производства? Простите, но аханну находятся на первобытном уровне, в области технологии они отстают от нас на тысячи лет. Не спорю, мы можем приобретать у аханну произведения прикладного искусства… но, опять-таки, я не представляю, что из этого может окупить доставку на расстояние восемь световых лет.

— Вы не назвали кое-что еще, полковник, — заметил Бакнер. — Например, знания. Информация. О да, вы, безусловно, правы. Если мы будем просто посылать межпланетные торговые корабли, наши расходы никогда не окупятся. Но знания, которые мы можем там почерпнуть из инопланетной культуры — принципиально иной культуры — уникальны и потому бесценны.

— Согласен. Взять хотя бы тот факт, что в доисторическую эпоху контакты между аханну и людьми уже происходили. Насколько это изменило наши представления о самих себе, о том, какое место мы занимаем во вселенной! Новые философские понятия, новые религии…

— Которые создали больше проблем, чем решили, — вставила Трэйси. — Я допускаю, что знание — единственное, что будет стоить затраченных сил и денег. Но почему бы не посылать информацию по сверхсветовой связи? На худой конец, есть лазеры или старое доброе радио. Зачем вам так нужно засылать туда людей?

— За информацией, разумеется, — Бакнер вздохнул и скрестил руки на груди. — Как ни крути, возможности ИскИнов все еще ограничены. А в ситуации с инопланетными существами это непременно проявится. Если вам не нужна работа, я бессилен. В конце концов, есть другие кандидаты, другие организации. Возможно, предложение заинтересует доктора Чаумонту из Французского Института Ксенобиологии.

— Черт возьми, доктор, — Робинсон привстал. — Вы понимаете, что делаете?!

Похоже, глава ее отделения очень сильно рассчитывает, что дело выгорит. Если «Пан-Терра» обратится к французам, институт рискует потерять большие деньги… или, что еще хуже, престиж.

И все равно что-то здесь неладно. Полковник Рэмси верно ухватил суть дела. «Пан-Терра» может себе позволить швыряться деньгами, но Трэйси не могла отделаться от ощущения, что интерес корпорации-гиганта к Иштару гораздо сильнее, чем они пытаются показать.

С другой стороны… сто миллионов нью-долларов и возможность руководить собственным научно-исследовательским отделом — по возвращении, разумеется. Возможность проводить любые исследования, какие ей только заблагорассудится… Слишком хорошо. Даже странно, если это вдруг окажется правдой.

И слишком хорошо, чтобы пройти мимо. Такой шанс действительно выпадает раз в жизни — да и то не во всякой.

— Хорошо-хорошо, — пробормотала она. — Не надо выставлять напоказ свои семейные трусы и тем более ими размахивать. Мне же не устоять против такого предложения, вам не кажется?

— Прекрасно! — воскликнул Бакнер. — Я знал, мы можем рассчитывать на вас, доктор Хэнсон. Вы не пожалеете.

Трэйси улыбнулась и пожала ему руку, однако улыбка получилась вымученной. Ее доверие к Бакнеру было бы безграничным — если рассмотреть это доверие под микроскопом.

Интересно, как скоро настанет момент, когда она об этом пожалеет?

Глава 9

25 июня 2138 года

Лазарет

Центр по подготовке новобранцев Корпуса морской пехоты США

Остров Пэррис-Айленд, Южная Каролина

08:00 по восточному времени


— Сэр! Рекрут Гарроуэй по вашему приказанию прибыл, сэр!

— Присаживайся, рекрут, — отозвался санитар ВМС, санитар первого класса, указывая на операционный стол, покрытый чем-то белым. — Думаю, с вами все будет в порядке.

Судя по надписи на бейдже, Джеймсу предстояло иметь дело с «ВВ1 Д. Логаном».

— Сэр! Так точно, сэр!

— Да хватит тебе «сэр, сэр»… — проворчал Логан. — Это мой хлеб.

Джон взгромоздился на стол и с ужасом следил, как санитар пристраивает какое-то устройство на длинной ручке перед его головой и торсом. Монитор, установленный неподалеку на консоли, выводил его основные жизненные показатели: температуру, пульс, дыхание, давление, ЭКГ и частоту передачи в кибернейронной сети.

— Есть коррекция оптических данных?

— Да, с…

— Значит, выпишем рецепт на очки.

О том, что это могло означать, Джон не имел ни малейшего представления. Судя по всему, речь шла о каком-то способе коррекции зрения. Он хотел послать запрос по сети, но сдержался. Впрочем, из этого все равно бы ничего не вышло. Остров Пэррис-Айленд был экранирован от обычных сетевых библиотек, а кода доступа к навигатору военной базы у Джона не было.

— Пульс немного учащен, — сообщил Логан, — и давление повышено.

— Понятное дело, — огрызнулся Гарроуэй. — Я… боюсь.

Это была чистейшая правда. Он долго перебирал в голове различные варианты — как советовал инструктор, — но в конце концов решил, что иного выбора нет и не будет. Разумеется, это была первая мысль. А потом появилась вторая… третья… четвертая… Последние полчаса он стоял перед лазаретом и смотрел, как другие новобранцы из его роты один за другим исчезают за дверями.

Тридцать минут на размышления. Действительно ли он хочет через это пройти?

Но если он не решится прямо сейчас…

Мысль о том, что его переведут на другую службу или, что бесконечно хуже — отправят домой, в Гуаймас, — эта мысль вызывала еще больший протест. Следовательно, если он хочет стать морским пехотинцем, у него нет выбора.

— Боишься? Врача? — усмехнулся Логан. — А я-то думал, ты хочешь стать сильным храбрым парнем, настоящим морпехом.

— Я…

Логан пожал плечами.

— Не переживай. У большинства ребят все проходит гладко. Только имей в виду, у тебя будут довольно… странные ощущения. Понимаешь, о чем я? Все твое у тебя вот здесь, — он постучал по голове. — Ты можешь думать собственными мозгами и прекрасно обойдешься без этой ерунды… Сколько у тебя каналов?

— Четыреста восемьдесят.

— Библиотека?

— Локальный Узел Эрмосильо и прямая связь с базой данных ГлобалНет.

— Ого. Да, чертовски обидно — такого лишиться. Мощная штука. Полный пакет графических инструментов, как я понимаю? Визуальное управление?

— Так точно.

— А начинка? Какой у нее мат-сопроцессор?

— Это Sony — TI 12000. Серия Два с нелинейной обработкой данных. Расширения для сверхбыстрого запуска, Кальциус Четыре, полилогматики…

— Круто. Только, боюсь, какое-то время вам придется считать на пальцах.

Гарроуэй наблюдал, как санитар достает шприц и наполняет его из склянки жидкостью, по виду похожей на обычную воду. Потом Логан положил шприц на стол, посмотрел на стену и сказал:

— Хорошо. Он готов.

Стенная панель отодвинулась. За ней мерцал спутанный клубок мерцающих трубочек, манипуляторов и датчиков. Кабели с контактами — наподобие тех, с помощью которых снимают электроэнцефалограмму — чуть заметно коснулись головы Джона. Он проваливался в дымку полудремоты, сквозь которую зарницами вспыхивали бессвязные мысли… Потом взрыв фиолетового света, органные аккорды… и женский голос мягко произнес:

— Расслабьтесь, пожалуйста.

На самом деле, это был далеко не первый раз, когда Джон оказывался на операционном столе у медицинского ИскИна — время от времени приходилось вводить лечебные нано. И всякий раз Джон чувствовал себя выбитым из колеи.

Пара манипуляторов с «пальцами», обитыми толстым войлоком, сжала его голову и плечи — бережно, но пошевелиться было невозможно. Третья «рука», более хрупкая и подвижная, с множеством блестящих щупальцев, взяла наполненный шприц, поднесла к шее юноши и медленно нажала металлическую рукоятку. Гарроуэй ощутил резкий приступ страха… а потом что-то мягкое растеклось по всему телу, смывая напряжение, оставляя взамен бесконечное спокойствие, безмятежность, почти эйфорию. Было четкое прикосновение к горлу безыгольного инъектора — точно под челюстью, у левой сонной артерии.

Джон представил, что мог бы почувствовать. Мельчайшие капельки жидкости-антинано разбегаются по его мозгу, отыскивают кластеры включений в глубине его извилин и растворяют сложнейшие крошечные устройства. Разумеется, это происходило только в воображении — мозг, как известно, не чувствует. Но образы были слишком реальными, слишком ясными. Может быть, он мог бы почувствовать «крокодилы», прицепившиеся к ладоням рук, сейчас вялым и расслабленным. Почувствовать, как плавятся ладонные линки, и сплав серебра, золота и углерода впитывается в кровь.

Было еще одно ощущение — явно не игра воображения. Ощущение, что все уменьшилось… вернее, стало меньше то, что более или менее уверенно осознавалось. На миг юношу охватили паника и замешательство: ему почудилось, что он окутан слоем невидимой изоляции. Его слух… умер. Казалось, что-то мягко коснулось ушей и лишило их возможности воспринимать звуки. Перед глазами сгустился полупрозрачный серый туман. Чувства распадались, съеживались и утекали из сознания. Запахи, звуки, ощущения прикосновения, температуры, даже зрительные образы теряли насыщенность… просто терялись.

— О Богиня… — пробормотал Джон. Его собственный голос доносился откуда-то издалека. Голова немного кружилась и была какой-то пустой. Наверно, он мог бы упасть, если бы механические руки не поддерживали его — нежно, но достаточно сильно.

— Как будто укачало, верно? — спросил доктор. — Как самочувствие?

— Я… не уверен…

— Можете встать?

— Думаю, да.

Джон сполз со стола и тут же вцепился в него, чтобы не упасть на колени. Пол качался, как палуба. Восстановив равновесие, Джон попытался привести мысли в порядок. Черт подери, что происходит с комнатой?

Комната не изменилась, зато с ним самим творилось что-то неладное. Его как будто разбили на кусочки, а потом сложили кое-как. Кажется, вспомнил Джон, Логан говорил что-то такое… о том, что в голове… Он попытался сосредоточиться на том, что было вокруг, а не на том, чего больше не было.

Проклятье! Он даже не представлял, что наноимплантанты, сидящие у него в голове, настолько обогащают его картину мира. Например, сообщают о том, что происходит за пределами поля зрения. Теперь Джон обнаружил, что оно ограничено довольно небольшим пространством — буквально тем, что находится прямо перед носом. Различать предметы на границе этого пространства он уже не сможет, и к этому придется привыкнуть. Минуту назад он видел пылинки, висящие в воздухе, следы ног на стерильном полу в другом конце операционной. Он слышал низкочастотный гул трехфазной осветительной панели над головой. Мог разглядеть клочок бумаги в дальнем углу. И все это не требовало никаких усилий. Это просто было. А теперь… с нарастающим ужасом он понимал, что должен специально сосредоточиться, чтобы что-то заметить. Надпись на бейдже, приколотом на груди санитара, превратилась в набор букв. И ему пришлось прочесть ее, чуть ли не вслух, чтобы понять.

«НМ 1Д. Логан».

Кстати… что такое? Очертания стали какими-то расплывчатыми… хотя, если чуть-чуть скосить глаза, картинка становится четче. Черт возьми, какая все-таки классная вещь — корректировка зрения! Но теперь у него больше нет микросиликатных структур, которые изменяют форму глазного яблока, обеспечивая оптимальную фокусировку.

Неужели так и должно быть? Неужели это и значит — «смотреть невооруженным глазом»…

— Эй… — пробормотал Джон, — куда здесь все подевалось?

— Все на месте, — отозвался Логан. — Просто у тебя больше нет добавочных сенсоров. И электронной системы обработки, соединенной с корой. Не волнуйся. Ты просто представить себе не можешь, как много можешь сам, со своими естественными приспособлениями.

Джон мигнул, пытаясь смириться с этой мыслью. Разумеется, он ожидал чего-то подобного, но реальность превзошла все, что можно было вообразить. Черт побери… он чувствовал себя таким беспомощным… и голова как в тумане.

Внезапно он осознал, что не знает, где находится север… и больше не видит внутренним взором маленькую объемную карту места, в котором находился в течение последнего времени.

Еще у него больше нет внутренних часов. Он вошел в лазарет в ровно в восемь… а сейчас… Прошло, по меньшей мере, несколько минут… Но сколько именно?

И он не представлял, как это выяснить.

— Выход вон там, — бросил Логан, ткнув пальцем в сторону двери — не той, в которую зашел Гарроуэй. — Иди по синей линии и присоединяйся к своей роте.

Чтобы открыть дверь, раньше достаточно было простого прикосновения. Но теперь, когда он провел ладонью по гладкой черной поверхности, створка не шелохнулась. Пришлось толкнуть дверь, чтобы она отъехала в сторону, а потом удерживать рукой, не давая вернуться в прежнее положение.

Синяя линия была нарисована на стене и, возможно, дублировалась кибернетикой, но теперь Джон все равно не мог это почувствовать. Линия вела по коридору, иногда налево, иногда направо и, наконец, Джон оказался на лестнице, на другом конце здания лазарета. Там уже выстроились в шеренгу новобранцы роты 1099 — те, кто прошел ту же процедуру, что и Джон, но немного раньше. Сержант Долби, один из троицы младших инструкторов по строевой подготовке, молча указал ему место в строю. Гарроуэй ожидал комментариев, но их не последовало.

Остальные рекруты, судя по их виду, испытывали те же непередаваемые ощущения. Насколько ему было известно, большинство ребят могли себе позволить лишь самую примитивную корковую сеть или довольствовались имплантантами государственного образца — кстати, эти новобранцы чувствовали себя чуть получше. Но и им, похоже, было несладко. Некоторые выглядели так, словно их только что вывернули наизнанку. Долби прохаживался между рядами, время от времени останавливался то перед одним, то перед другим и негромко разговаривал с рекрутами, которые казались совсем измочаленными. Однако Джона он вниманием не удостоил — наверно, ужасное состояние «этого рекрута» на его внешнем виде не отражалось.

Джон попытался вспомнить, каким он был до того, как в день своего четырнадцатилетия его привели в медицинский центр в Эрмосильо и ввели те самые Sony-TI 12000. Разумеется, до этого у него была стандартная школьная модель, которую имплантировали… когда? Должно быть, ему было около четырех лет. Но школьные модели, как правило, не были сенсорно-усилительными и не оснащались устройствами для детализированного запоминания — ничего, кроме обучающих кодов, которые были подгружены для проведения индивидуальных занятий. Джон вспомнил, как учился читать, как, пользуясь Всемирной Сетью, находить ответы на любой вопрос, какой только может придти в голову, даже о самом себе и своем самочувствии. Однако воспоминания о повседневных событиях были довольно смутными.

Ему потребовалась еще пара секунд, чтобы осознать: еще час назад он мог с кристальной ясностью вспомнить все, что тогда происходило. Его сеть корковых имплантантов обеспечивала доступ к воспоминаниям — даже тем, которые не были специально подгружены в их каталоги. Джону показалось, что его самого стало… меньше. Что он сморщивается, уменьшается… почти перестает существовать…

Затем он внезапно осознал, что лежит на земле и созерцает трогательную физиономию сержанта Долби. Джон чувствовал себя так, словно его стукнули чем-то тяжелым по затылку. Голова шла кругом, было очень холодно. Долби легонько похлопал его по щекам.

— С тобой все в порядке, рекрут?

— С-сэр, — он сделал над собой усилие, чтобы ответить как полагается, «с этим рекрутом все в порядке», но смог выдавить лишь:

— Так точно… сэр.

— Оставайся лежать. Сейчас подойдет врач.

Та же участь постигла еще пятерых рекрутов Роты 1099. Фельдшер, сострадательный, как гранитный парапет, помог им добраться лазарета, уложил на койки, снял данные жизненных показателей и сделал каждому укол в вену. Здесь не было ни ИскИна, ни процедурной комнаты, а подключиться к диагностической аппаратуре без имплантантов было невозможно. Этого оказалось достаточно, чтобы у Джона не осталось никаких сомнений. А он еще думал, как такое вообще возможно, добровольно отказаться от своих киберимплантантов.

После инъекций и двадцати минут отдыха Джон пришел в себя настолько, что смог снова присоединиться к остальным. В течение всего следующего часа каждому новобранцу Роты 1099 — тем, кто решил отказаться от наноимплантантов — пришлось вернуться в лазарет для получения медицинской помощи. Некоторые проходили повторную диагностику в операционной, оснащенной ИскИном. В результате из девяносто пяти человек — первоначального состава Роты 1099 — пятнадцать отказались от удаления наноимплантантов, а троих ИскИн по той или иной причине признал негодными к дальнейшей службе. Большинство решили сегодня же вернуться на гражданку в качестве «DD-4010» — «Субъекты, непригодные к службе в Морской пехоте» и «освобожденные от военной службы». Еще двое решили пойти на службу в ВМС, трое — в Аэрокосмические Силы.

— Почему мы удалили ваши имплантанты? — тем же утром спросил комендор-сержант Маковец, появившись перед шеренгой. — Кто ответит?

Несколько рук тут же поднялись.

— Ты!

— С-сэр, этот рекрут верит, что получит такие имплантанты, которые полагаются морскому пехотинцу, — сообщил Мэрфи, парнишка из Цинцинатти. — Имплантанты гражданского образца могут оказаться несовместимыми с военной техникой или друг с другом… сэр.

— Только часть ответа! — рявкнул Маковец. — Но не весь ответ. У кого-нибудь еще есть версии?

Гарроуэй поднял руку, и Маковец кивнул.

— Ты!

— Сэр, — произнес Джон, — согласно политике Корпуса, считается желательным, чтобы все рекруты начинали с одного и того же уровня. Чтобы ни у одного не было преимущества, сэр!

— Снова только часть ответа. И не самая важная. Кто еще хочет ответить?

Но никто не шелохнулся.

— Хорошо, тогда я вам кое-что расскажу.

Маковец указал вверх.

— Прямо сейчас в околоземном пространстве находится две тысячи четыреста девяносто один спутник. От крохотных передатчиков размером с большой палец, которые болтаются на низких орбитах, и до больших библиотечных станций на L-4 или L-5. Все они непрерывно связываются друг с другом и с наземными станциями — такие есть в каждом крупном городе. В итоге воздух вокруг нас наполнен информацией, потоками данных, передающимися от узла к узлу, зонами доступа, пакетами, которые откуда-то выгружаются и куда-то загружаются. Если все это станет видимым, вы решите, что попали в снежный буран. Когда у вас в голове находятся соответствующие устройства — какие были у всех вас, — где бы вы ни находились, достаточно просто мысленно задать ответ. Задействуется соответствующий код — и вот он, ответ. Захотелось с кем-то поговорить — неважно, где этот человек находится, на Земле, на Луне или где-то между ними — вы думаете о нем и бац! Вы видите его и слышите его голос у себя в голове. Пока все ясно?

Теперь, допустим, вы отправились на Марс. Там четыреста двенадцать спутников связи на орбите, плюс крупные станции на Фобосе и Деймосе. Та же ситуация. Да, каналов связи поменьше, выбор баз данных невелик. Но и здесь вы получите ответ на все свои вопросы, найдете любую точку на поверхности планеты с погрешностью в полметра и сможете поговорить с кем угодно, просто подумав о нем. Даже если вы полетите на Ллаланд 21185, к луне Иштар, вы найдете там несколько дюжин спутников связи на орбите плюс транспорт миссии. Соответственно. Сеть Ллаланда еще меньше, чем марсианская — значительно меньше. Это очень узко специализированная сеть… но она есть и там. А теперь вопрос: что произойдет, если вы окажетесь в каком-нибудь богом забытом навозном шарике, где Глобальной Сети просто нет?

Он оставил слова висеть в воздухе, дожидаясь, пока до Гарроуэя и остальных новобранцев дойдет смысл сказанного.

Глобальная Сеть есть. Везде и всегда. Куда бы человек не отправился, его имплантанты всегда с ним… и это подразумевает, что сеть тоже всегда с ним, обеспечивая ему мириады преимуществ постоянного пребывания в «подключенном» состоянии. Жизнь без сети так же невозможна, как… как без медицинских нанотехнологий, без золлар-фильмов, одежды или… пищи. Здесь, на острове Пэррис-Айленд, доступ к сети был ограничен. Но подлинный смысл этого стал ясен лишь теперь, когда прозвучали мрачные слова инструктора.

— Не надо делать большие глаза, дети мои, — продолжил Маковец. — Человек может прекрасно прожить без постоянного доступа к сети. Жили же люди до того, как научились забивать себе мозги наноимплантантами. И вы тоже сможете. Поверьте мне. Внимание! Напр-ра-а-а… ВО!!! Шагом… МАРШ!!! Левой! Левой! Раз, два, три!

Джон Гарроуэй искренне желал принять идею подобного примитивного существования — хотя бы чисто теоретически. Он был готов к чему-то вроде путешествия в экстремальных условиях Он был уверен, что будет учиться добывать огонь, ориентироваться на болотах острова Пэррис-Айленд, самому добывать себе пищу, готовить ее и заговаривать укусы змей. Морские пехотинцы славились своими способностями выживать в нечеловеческих условиях, и делать почти все из почти ничего. У него не было ни малейшего представления о том, насколько его жизнь будет напоминать жизнь первобытных людей. Однако в полдень, после обеда, Долби снова отправил половину новобранцев лазарет, чтобы им подобрали очки.

Очки!

Он никогда о таком не слышал, но теперь понял, что несколько раз видел это приспособление — на картинах и в фильмах на тему истории позапрошлого века. Два кусочка полированного стекла со строго определенными оптическими характеристиками, оправленные в пластмассу, закрепляются перед глазами при помощи крючков, цепляющихся за уши, и балансируют на переносице… Возможно, когда-то носить очки считалось очень престижным. Но потом появились контактные линзы, а вслед за ними — методики генной инженерии и визуальной нано-коррекции, и очки перекочевали в разряд антиквариата, вместе с корсетами из китового уса и шелковыми галстуками.

Половине рекрутов повезло: их родители позаботились о зрении своих детей еще до их рождения. Но остальным пришлось обзавестись корковыми сетями со специальными наноимплантантами — субмикроскопическими структурами, которые одновременно позволяли проектировать образы и слова прямо на сетчатку, а заодно слегка изменяли форму роговицы и глазного яблока, улучшая фокусировку зрения. Контактные линзы — более древнее изобретение — были слишком опасны. Один удар кулаком во время тренировки по рукопашному бою или падение на полосе препятствий — и они могут вылететь или, что хуже, повредить глаз. Очки с небьющимися транспластиковыми «стеклами» могут свалиться с носа, но это самое скверное, что может произойти — даже при несчастном случае. К тому же, в отличие от контактных линз, очки можно было протереть и тут же одеть снова.

Но это выглядело уродливо, как смертный грех… и глупо, что вдвое хуже. Богиня, ну почему нельзя просто вводить рекрутам специальные препараты, которые не отражаются на работе центральной нервной системы, но улучшают зрение?

Кто-то говорил ему, что существует три возможности делать что-либо — правильный путь, неправильный путь и путь, которым идет морская пехота.

Что ж, решено. Разумно это или неразумно, но он заставит себя привыкнуть к этому, примет это как совершенно нормальную часть своей новой жизни.

Иначе… можно просто сойти с ума.


Штаб-квартира командования космических войск морской пехоты

Куонтико, Вирджиния

Объединенная Федеральная Республика, Земля

14:15 по восточному времени


Любопытно, кто писал эту программу. Полковник Ти Джей Рэмси сильно подозревал, что парень страдал манией величия.

Двенадцать офицеров морской пехоты парили в пространстве, подобно богам. У их ног мерцала пурпуром, золотом, бурыми и фиолетовыми переливами сияющая сфера — изображение поверхности Иштар, созданное на основе орбитальных снимков. Окно действительно напоминало гигантский иллюминатор с видом на окрестности Нового Шумера и северное побережье континента, получившего название Евфратея. Ощущение присутствия колоссальной мощи почти гипнотизировало.

Полковник Рэмси завершал свой доклад на брифинге.

— Вот оно, — он сделал жест, и карта покрылась сетью светящихся изумрудных линий, которые обозначали внешние периметры, зоны огня и зону высадки десанта. — Первая десантная группа захватит контроль над Новым Шумером, включая и ближайшие окраины города, но особое внимание уделит Пирамиде Ока. Здесь будет размещен штаб Полковой десантной группы.

На экране открылось еще одно окно — карта большего масштаба, показывающая территорию вокруг заметной возвышенности к западу от города.

— Однако прежде всего необходимо любым способом нейтрализовать гору Ан-Кур. Это спецзадание для вашей Наступательной Разведывательной Десантной Группы, капитан Уорхерст.

Все, что происходило в конференц-зале — если это помещение можно было так назвать, — проецировалось напрямую в сознание каждого из участников брифинга. Кто-то из них действительно находился здесь — на Земле, в Куонтико, кто-то — на борту «Дерны», на высокой околоземной орбите. Еще в одном окошке появилось изображение капитана Мартина Уорхерста в серой униформе морпеха, безнадежно устаревшей по меркам нынешней военной моды. Впрочем, за три недели, с момента возвращения из Египта, у капитана не нашлось времени даже обновить собственное программное обеспечение. Бесконечные заседания, доклады… и масса работы, которая навалилась в связи с его новым назначением в НРДГ Ллаландской Экспедиции. Напротив, большинство офицеров морской пехоты — по крайней мере в виртуальном представлении — щеголяли парадными мундирами последнего образца: белые с золотом мундиры и синие брюки, все срезы отделаны красным кантом, слева на груди — голографическое изображение глобуса и якоря. Интересно, многие ли действительно носят эту форму, усмехнулся Рэмси. Конференц-зал напоминал вольер, где вывешены клетки с павлинами. Впрочем, полевые командиры обычно не слишком гонялись за модой — этой игрой больше увлекались большие шишки, которые не вылазят из своих кабинетов.

— Честно говоря, я буду чувствовать себя лучше, если мы предварительно разнесем эту хрень, — сказал Уорхерст. — Ту здоровенную пушку… или что они держат у себя в горе. Если они смогли сбить корабль, который находился в околоземном пространстве, какого черта нам подходить ближе?

Полковник кивнул:

— Понимаю. Но как раз в этом заключается специфика вашего задания. Я пытался доказать командующему, что произвести артподготовку с орбиты необходимо, но он считает, что орудие должно попасть к нашим экспертам… неповрежденным. Если вы сделаете из горы кротовину, начальники штабов вряд ли придут в бурный восторг.

— Да ну? — фыркнула майор Ришиа Андерсон — правда, достаточно тихо, чтобы полковник смог честно сделать вид, что ничего не слышал. — Даже через десять лет! И чем они все это время будут заниматься? Сочинять электронные пасквили?

— К счастью, — продолжал Рэмси, — Ан не знают, что мы собираемся захватить гору вместо того, чтобы трепетать перед ней. Возможно, это обеспечит нам тактическое преимущество, хотя и весьма незначительное. Во время последней трансляции с Пирамиды мы получили несколько описаний орудия Ан-Кур и его действия. Судя по расчетам, которые удалось сделать на их основе, это лучевое орудие, способное генерировать поток энергии по меньшей мере десять в шестнадцатой степени джоулей. Теперь мы знаем, как они это делают. Вообще-то, все, что касается «божественного оружия» аханну, сильно отдает чертовщиной… ровно настолько, насколько мы хотим себе представить. Или насколько они хотят это нам представить. Факт состоит в следующем: чтобы сгенерировать и накопить такое колоссальное количество энергии, требуется время, если даже под горой у них стоит силовая установка на антивеществе. Следовательно, число импульсов ограничено, а периоды перезарядки весьма продолжительны, и это нам на руку. Имейте в виду, капитан.

— Есть, сэр!

Рэмси улыбнулся. Чего еще ждать от Уорхерста? Капитан сам вызвался выполнять эту миссию, когда услышал, в чем она заключается. Еще бы: упустить шанс провести операцию в другой звездной системе… Нет, черт возьми, будем откровенны: шанс получить назначение по третьему послужному списку! Обычно такое можно заработать, захватив большой боевой корабль… Если Уорхерст останется в живых и выполнит эту задачу, можно считать, что карьера ему обеспечена.

— Сейчас наша главная проблема, — говорил Рэмси своему штабу — это люди. Конечно, это должны быть только добровольцы… и здесь возникает первая проблема. Продолжительность миссии требует, чтобы мы задействовали только людей с семейное положение класса 2 и 1. Изначально, согласно расписанию личного состава, для полной комплектации полкового экспедиционного соединения Морской пехоты требуется около… двух тысяч человек. Исходя из вместимости Межзвездного транспорта класса «Дерна», мы должны отобрать тысячу двести человек. В дальнейшем эта группа будет именоваться МЗЭП МП — Межзвездное Экспедиционное Подразделение Морской пехоты. Тем не менее, нам будет непросто обеспечить даже такую численность личного состава.

Подполковник Лайла Харпер, командующий полковой десантной группой, попросила слова.

— Мы можем направить спецзапрос в Кэмп-Лиджен, полковник. В настоящий момент подготовку проходят шестнадцать рот. Большинство новобранцев не обременены семьей. Черт возьми, для них это будет настоящее приключение.

— Если не говорить им о том, что по возвращении на Землю им придется затянуть ремешок потуже, — заметила майор Лисса дю Бойс, командующий аэрокосмическими силаминовоиспеченного МЗЭП МП. — Что после увольнения они получат чертовски большое выходное пособие.

— С каких пор в Корпусе стали делать ставку на деньги? — усмехнулся майор Самуэль С. Росс, назначенный командующим группой разведки. Вот попал, бедолага, подумал Рэмси. Даже сейчас никому толком не известно, что происходит в системе Ллаланда. И черта с два кто-нибудь сможет догадаться, во что это выльется через десять лет.

— Наши люди будут выполнять свою работу потому, что их так учили, — произнес он. — Что касается остального… По-моему, им пришло время получить за это финансовое поощрение. Как правило, в мирное время денежное довольствие в Корпусе весьма скромное.

— Аминь, — негромко сказал кто-то из группы наблюдателей.

— В любом случае, — продолжал Рэмси, — майор Андерсон сумеет обеспечить нужное количество добровольцев. Поскольку миссия будет продолжительной, нам придется обеспечить высокий процент молодых мужчин и женщин — прямо из учебного лагеря. К моменту возвращения они как раз созреют для сержантских нашивок… а может быть, и чего-нибудь получше.

Соотношение субъективного и объективного времени становилось все более серьезной проблемой в современном армии, особенно в ВМС и Корпусе морской пехоты. Служба профессиональных офицеров и сержантов считалась «пожизненной» — то есть подразумевалось, что ее срок составит как минимум двадцать, а то и все тридцать лет. В то же время для подавляющего большинства срочников он ограничивался четырьмя годами призыва. Чуть меньшая часть задерживалась еще на шесть лет — раньше это называлось «шестилетним плаванием». И лишь немногие из ветеранов решались продлить свой десятилетний стаж до двадцати лет или больше, а потом выйти в отставку.

Если юному морпеху удавалось отметиться в различных местах службы на Земле — а кое-кому даже на Луне или на орбитальных станциях, — проблем не возникло. Такой военная служба была во все времена. Но отправлять корабли с многочисленными экипажами за пределы Солнечной системы, оснащать их массой приборов пока считалось слишком дорогим удовольствием. Кроме того, сроки службы за пределами Земли измерялись скорее годами, чем месяцами.

А теперь, когда морскую пехоту направляют в иную планетную систему, остро встает еще одна проблема — найти достаточное количество одиноких добровольцев, готовых покинуть Землю на более чем длительный срок. На многие годы, на десятилетия — это не для кого не секрет. Нанокибернетические технологии и субъективное замедление времени сделают свое дело, и морским пехотинцам, находящимся на борту транспорта, эти годы покажутся днями и неделями. Но существует еще и объективный срок путешествия. На Земле за время их отсутствия пройдет двадцать лет. Эти молодые мужчины и женщины вернутся в мир, который двадцать лет жил и развивался без них. И это не считая двух лет объективного времени, которых — по самым оптимистичным прогнозам — потребует выполнение боевой задачи в системе Ллаланда.

Отобрать лучших морпехов, желательно с семейным положением класса 2 — «без близких семейных связей на Земле» — а еще лучше класса 1, или ОСС — «отсутствие семейных связей»… Черт побери, это из области почти невозможного. Если кто из его круга и сможет ввести людей во все подробности дела — детально и в то же время деликатно, — то это Ришиа.

— Итак, еще одно, последнее, выступление по теме сегодняшнего совещания, — сказал Рэмси и мысленным приказом открыл новое соединение, позволив еще одной «клетке» появиться в ноуменальном пространстве конференц-зала. — Леди и джентльмены, позвольте представить вам нашего командующего миссией, бригадного генерала Филиппа Кинга.

На самом деле, лицо на маленьком экране — тощее, с выражением стальной непреклонности — принадлежало не самому генералу, а его секретарю-ИскИну: это было видно по мигающим желтым огонькам на воротнике. Рэмси мысленно покачал головой. Никогда нельзя сказать с уверенностью, с кем ты встретился в ноуменальном пространстве — с проекцией человека в реальном времени или ИскИном, принявшим его облик — разве что собеседник сочтет нужным сообщить об этом тем или способом, вроде иллюминации на воротнике. Большинство старших офицеров были вынуждены направлять на брифинги и встречи секретарей — если хотели, чтобы работа была действительно сделана.

Однако в данной ситуации появление секретаря следовало понимать как сигнал: «Я — человек занятой и у меня нет времени болтать с вами».

Рэмси служил под началом Кинга уже давно, с 2129 года, и особого счастья от этого не испытывал. Генерал был мелочным упрямым типом с замашками примадонны.

Это не мешало ему быть великолепным политиком со всеми вытекающими последствиями. В нужной ситуации он легко находил общий язык с людьми, порой становился податливым, как масло — по крайней мере, внешне. По приказу сверху — и благодаря назначениям в различные посольства и консульства, поступающие в течение последних лет — генерал получил благословение от полудюжины разных национальных правительств, которые приложили руку к формированию интернациональных освободительных сил.

— Благодарю вас, полковник Рэмси, — произнесло изображение — чуть в нос, в точности копируя манеру Кинга. — Я предвижу, что в ближайшие месяцы встречусь с каждым из вас лично. А сейчас… Я хочу, чтобы каждый из вас осознал, сколь великая честь выпала вам — быть избранным для операции «Дух Человечества в Действии». Я полагаю, что каждый из вас сделает все возможное для Корпуса, для Америки, для Конфедерации, и для меня. Нам предстоит принять участие в военных действиях ужасной… ох… дипломатической значимости. Как вам известно, Межзвездное Экспедиционное Подразделение Морской пехоты должно было следовать за второй Американской экспедицией. Сейчас ситуация изменилась. Данная экспедиция планируется как подлинно общечеловеческая, с участием многонациональной тактической группы из представителей Европейского Союза, Бразильской Империи, Царства Аллаха, Республики Мехико и других, помимо наших союзников по Конфедерации. Совет Конфедерации решил, что это позволит продемонстрировать единство и гармонию человечества — один из столпов существования человека как разумной расы. Таким образом, наша задача — не просто одержать победу над противником на Иштар, но и сохранить мир внутри нашей многонациональной группы, вопреки несовместимости ее участников. Мы должны встать единым фронтом против этих лягушек…

Рэмси чудом удержался, чтобы не скорчить рожу: не стоит все-таки, чтобы такое проецировалось на ноумен. Война в Египте с религиозными фанатиками Царства Аллаха была самым последним случаем, когда люди проливали кровь друг друга — но не единственным. Европейский Союз продолжал спор с Россией с тридцать четвертого года, со времени войны на Черном море. Бразилия и Япония не могли поделить рыболовные трассы Антарктики до прошлого года. Наконец, конфликт между Объединенной Федеративной Республикой и Мехико, который пребывал на грани закипания задолго до начала Второй Мексиканской Войны.

Честно говоря… Неизвестно, с кем хуже иметь дело — с политиками, бюрократами и откровенными любителями затевать кровавые склоки — а все они оказались впутаны в эту историю с Первой Межзвездной — или с целой планетой весьма недружелюбно настроенных «божественных воинов» аханну.

Однако Рэмси знал кое-что еще. Даже такому многоопытному дипломату, как Кинг, будет весьма нелегко держать эти группировки в узде.

А в качестве главнокомандующего… Весьма сомнительно, что генерал Кинг — лучшая кандидатура на эту роль из всех возможных.

Глава 10

19 июля 2138 года

Учебный полигон

Центр по подготовке новобранцев Корпуса морской пехоты США

Пэррис-Айленд, Южная Каролина

06:40 по восточному времени


— Эй вы, песчаные блохи! Ползком! Ползком, я сказал! И нечего бояться грязи!

Маковец стоял на песке подбоченясь, точно жестокий великан из сказки. Униформа цвета хаки, как всегда, безукоризненно чистая, заутюженные стрелки на брюках острые, как лезвия — несмотря на весь ад, который творится вокруг. От безжалостного грохота дрожал воздух. Каждую секунду раздавался взрыв, и управляемые снаряды — и твердые, и оптические, — с треском лопались в воздухе в метре над землей.

Джон Гарроуэй был в недоумении. Почему снаряды никогда не взрываются в непосредственной близости от инструктора? Наконец, он решил, — и был не оригинален в своих выводах, — что ни пули, ни лазерные импульсы не осмеливаются даже испачкать униформу этого человека, а тем более — задеть его. Размышляя на досуге, он пришел к выводу: инструктора во время учений носили «умную» униформу, которая поддерживала связь с роботизированными орудиями, поливающим огнем пляж и блокируя любое из них, если цель оказывалась слишком близко к «надзирателю». Однако проверить это было невозможно. Между тем, взрывные волны и осколки не обладали даже примитивным разумом и не заботились о том, куда лететь. Джон поднял голову. Вокруг шлема засиял тусклый нимб — словно тупое «бум-м-м» резиновой пули сделалось видимым — и Джон ощутил гулкую боль в голове.

— Гарроуэй! Ты — ТУПАЯ ОСЛИНАЯ ЖОПА! — заорал Маковец. Проклятье, он находился в тридцати метрах над пляжем; Джон даже не заметил, как инструктор приблизился. — Ты что, в виртуалке оказался?! Опусти свою гребанную башку!

— Сэр… Есть, сэр! — крикнул в ответ Джон. Когда у тебя полон рот грязного песка, это довольно непросто. И тут же вжался в землю, когда три взрыва один за другим прогремели совсем рядом. Маковец даже не дрогнул.

— И ШЕВЕЛИСЬ! Противник — вон там! Там! Тебе что, особое приглашение требуется?! Давай, двигай своей драгоценной задницей! Давай, давай!

Джон пытался. Он заставлял себя ползти, совершая странные противоестественные виляющие движения бедрами. В «мертвецких латах» продвижение получалось совсем медленным.

Столь мрачного прозвища удостоился «Марк XIV» — бронекостюм, морально устаревший еще во времена Второй Мексиканской Войны, если не раньше. Это действительно были просто латы, не оснащенные никакими техническими приспособлениями, к тому же на редкость громоздкие и неуклюжие. Казалось, что ты тащишь на себе своего бесчувственного двойника. Наружные слои — «хамелеонова кожа» — были содраны, обнажив белую гладкую поверхность, белую и блестящую, как старые кости. По идее, новобранец в таком облачении становился более чем заметной фигурой. Правда, в данный момент рекруты успели изрядно изваляться в грязи, которая неплохо играла роль камуфляжа.

Новобранцы даже не получили закрытых защитных шлемов, хотя научились пользоваться внутришлемными дисплеями несколько недель назад, на тех же учениях. Вместо этого рота получила древние шлемы, которые отличались от бейсбольных только щитком, защищающим глаза от лазерного излучения. Встроенные устройства связи позволяли рекрутам поддерживать связь с инструкторами… вернее, выслушивать непрерывную брань в свой адрес.

Впрочем, «комдор» Маковец в помощи техники не нуждался. Ему хватало собственных голосовых связок, чтобы довести до сведения рекрутов все, что он о них думает. Казалось, он одновременно находится во всех точках полигона, крича, ругаясь, одергивая, сбивая с толку, кипя гневом, безжалостно используя весь арсенал хитростей из настольной книги инструктора, чтобы встряхнуть своих изнемогающих подопечных.

Вот уже три недели рекруты Роты 1099 только что не жили в своих доисторических «Марках»: в них ходили строем, в них выстаивали брандвахту и караул. Если рекрут снимал «мертвецкие латы», то лишь для того, чтобы их почистить. Теперь Джону было приказано дважды в день отжиматься в этом самом бронекостюме — в наказание за медлительность, проявленную во время утреннего смотра, когда требовалось занять положение на отметке, будучи в полном вооружении. Это называлось «управлением мотивацией». Под конец у него болело все, что могло болеть. Он чувствовал себя разбитым, измотанным… и больше всего на свете, черт подери, хотел именно в эту ночь вскочить с постели… то есть, с койки… по сигналу побудки!

Рядом снова ухнул взрыв, и Джон почувствовал, как глухой удар встряхнул землю. По броне забарабанила галька. Джон чувствовал себя бесконечно несчастным. Мокрый песок, грязь и гравий медленно, но верно проникали через все сочленения бронекостюма, особенно туда, где должен был крепиться шлем, и теперь добрались до самых чувствительных участков кожи — слишком многочисленные, чтобы их перечислять. Взвод начал утренние учения двадцать минут назад, на пляже у линии прибоя; за эти двадцать минут все взмокли и по уши извалялись в песке. Задача состояла в том, чтобы проползти по-пластунски триста метров вверх по уступу пляжа, до подножия дюн, взобраться на них и преодолеть грязевую яму за противоположным склоном. Взрывы непрерывно вспахивали песок, а вспышки лазерных лучей и снаряды, рвущиеся над головой, делали процесс особенно увлекательным. А если верить инструктору, на один из ста резиновых шариков-пуль, которые то и дело со свистом проносились мимо, приходился один стальной… Веский повод быть повнимательнее.

Джон остановился и попытался почесаться сквозь броню. Зуд в боку, который не прекращался уже давно, внезапно стал совсем невыносимым. Песчаные блохи… Пляжи острова Пэррис-Айленд кишели этими тварями — крупными, как крошки гравия, и такими же царапучими и неистребимыми. Блохи пробирались под одежду и кусали, кусали, оставляя длинные цепочки багровых волдырей.

Он уже достиг подножия дюн. Грязно-серые песчаные склоны, утыканные пучками жесткой травы, вздымались впереди, точно горные кручи. На гребне выстроились управляемые орудийные башни и сенсоры, защищенные феррокритными бастионами, но рекруты должны были не обращать на них внимания и двигаться дальше. Там, у дальнего склона дюн, за грязевой ямой, была финишная линия этой садистской гонки.

— Остановишься — и ты труп!

Маковец не утихал ни на минуту. Его голос настырно лез в уши, вдалбливал, бранил, язвил, запугивал…

— Находясь на открытой территории под огнем неприятеля, вы должны ДВИГАТЬСЯ! Или будете отдыхать на том свете! Третьего НЕ ДАНО, барышни! Давайте, давайте! Пригнуться! Фокс! Паульсен! Хватит строить из себя немочь — да, да, вы двое! Гарроуэй, за чистоту тебе не доплатят! Десять человек, которые придут последними, получат по пятьдесят отжиманий в бронекостюмах!

Джон пригнулся и пополз вверх по склону, стараясь не обращать внимания на зуд, на то, что натертая кожа под мышками, на шее и в паху невыносимо саднила, а блошиные укусы горели огнем. На гребень он выбрался неподалеку от караульной орудийной башни: в какой-то момент его осенило, что зона поражения башни не должна захватывать основание соседней. Возможно, это позволило бы компенсировать потерю времени: перебираясь через гребень дюны, он мог бы не так беспокоиться о том, что одна из этих треклятых поливалок смахнет его вниз.

Он уже не раз познал прелесть отжиманий в бронекостюме — это было стандартное наказание для отстающих — и это ему очень не понравилось.

Солнце только поднималось над зловонными болотами Пэррис-Айленд, но его лучи, пробиваясь сквозь остатки предрассветного тумана, уже палили вовсю. На юге сверкал фасад нового госпиталя, рядом виднелись аэрокосмопорт и главный штаб, чьи опоры словно вырастали из моря — на полпути к комплексу небоскребов у Хилтон-Хед,[56] на краю Великих Равнин. Другой мир… Чужой, ставший бесконечно далеким от грязи и вони, пота и песчаных блох Пэррис-Айленда. Такой же далекий, как легендарные Разрушенные Города на Хироне.

Нет. До Хирона всего-то четыре с небольшим световых года. Если сравнивать, то с Ллаландом, миром ан.

Джон извивался на гребне дюны, перебирая коленями и локтями со всей возможной быстротой. Следующим ощущением был мощный шлепок. Мягкий, мощный шлепок по копчику, который слегка подбросил его в воздух и швырнул назад, заставив неуклюже распластаться у подножья дюны. Лежа на спине и щурясь на небо, Джон внезапно осознал, что над ним стоит комдор Маковец.

— Все в порядке, рекрут?

— С-сэр… Так точно, сэр!

Маковец покосился в сторону, словно прислушивался. Похоже, он просматривал сообщения мониторингового ИскИна, который отслеживал действия всех рекрутов, находящихся на учебном полигоне.

— Я вот вижу, ты схлопотал по заднице. Надеюсь, это тебя научит не оттопыривать свои прелые фасолины. Ты слышал, что я сказал?

— Сэр… Так точно, сэр!

— Как ты пересекаешь гребень, находящийся под обстрелом противника?

— Сэр! По-пластунски, используя все возможные прикрытия, чтобы не допустить опознавания силуэта с воздуха, сэр!

— Вот так и действуй! И сосредоточься на том, что делаешь!

Каким чертом Маковец узнал, о чем он думает? Жуткий человек.

— Есть, сэр!

Бедра и ягодицы давно онемели, но Джон карабкался и карабкался вверх по склону, старательно прижимаясь к земле. Если бы еще резиновые пули не так молотили по спине… Похоже, в ближайшие дни он будет весь в синяках.

Но это было еще не самое страшное. Почти весь взвод уже перебирался через грязевую яму. Новобранцы ползли вперед, не обращая внимания на фонтаны грязи и смачные шлепки резиновых пуль. Джон потерял уйму времени.

Он мысленно щелкнул по виртуальной кнопке секундомера и вздохнул. Как и следовало ожидать… Черт возьми, он все время пытается обратиться к своим «Sony-TI 12000», забывая, что уже месяц ходит без них. А хуже всего — что теперь невозможно поговорить с Линнли.

Джон все-таки добрался до финиша — на 15 минут позже, чем требовалось, то ли третьим, то ли четвертым с конца. Сержант Маковец уже поджидал его со зловещей ухмылкой на губах.

— Занять позицию, рекруты! — рявкнул младший инструктор, капрал Мейер. — Упасть! Отжаться! И… раз! И… два! И…

Ноги у Джона гудели, но он с мрачной решимостью взялся за дело.

— Запомните, барышни! — гремел Маковец, перекрывая монотонный голос своего помощника. — Боль — это проявление слабости, и она скоро покинет ваши тела!

— И… двадцать восемь! И… двадцать девять! И…


Лагранж-шаттл «Царь Приам»

На подлете к МЗТ «Дерна»

Орбитальная стыковочная станция-1, L-4

13:20 по Гринвичу


Межзвездный транспорт морской пехоты «Дерна» находился всего в полумиллионе километров от Пэррис-Айленд, на околоземной орбите с месячным периодом обращения. Общая длина корпуса — собственно длинного тонкого киля, вокруг которого он был построен, и вместе с пучком аннигиляторных двигателей на корме — составляла свыше 622 метров. Массивный щит-рассекатель в форме купола и накрывал цистерну для хранения реактивной массы, над ними располагались три склеенных стенками цилиндра — жилые модули. В итоге со стороны транспорт напоминал гигантский гриб-боровик, насаженный на призрачную спицу — из вершины «шляпки» выходила тонкая струя пара. Или стрелу с тупым наконечником — роль оперения играл толстый язык пламени за кормой, над перегретыми радиаторами.

При работающих двигателях цилиндры плотно прижимались друг к другу и укрывались за куполом, который защищал их от вспышек радиации и межзвездной пыли, которая на околосветовых скоростях становилась серьезной угрозой. В это время поддерживалось ускорение в одно g, и «низ» находился со стороны кормы. Когда же корабль начинал двигаться по инерции — даже корабли на аннигиляторах не могли нести достаточное количество реактивной массы, чтобы на протяжении всего многолетнего путешествия поддерживать ускорение, — цилиндры разворачивались на подвижных стойках вперед и наружу, вставали под прямым углом к центральному килю и начинали вращаться вокруг него — по-прежнему оставаясь под защитой купола. Теперь вектор ускорения был направлен к главной оси корабля. Благодаря этому никакого переустройства внутренней обстановки не требовалось.

Сейчас «Дерна» находилась на орбите, поэтому жилые модули были отогнуты наружу и медленно вращались вокруг киля. Ниже, на расстоянии двадцати километров, ослепительно сверкая в солнечных лучах, медленно плыл генератор антивещества «Везувий». Обшивка его массивного корпуса отражала почти весь свет и казалась такой же яркой, как солнце.

Пристегнув ремни безопасности, Гэвин Норрис сидел в одном из пассажирских кресел на борту Лагранж-шаттла «Царь Приам» и разглядывал приближающийся корабль на видеоэкране, который был встроен в спинку следующего кресла. Челнок завершал маневры на орбите, маневровые двигатели коротко сплевывали пламя. Пока он находился в нескольких километрах от «Дерны», но огромный корпус уже полностью заслонил экран.

Наконец-то, подумал Норрис. Отсюда начинается его путь к невообразимому богатству, которое ждет его по окончании путешествия. Он растерянно посмотрел на экран, потом окинул взглядом пассажирский салон. Во всех креслах сидели мускулистые мужчины и женщины в серых комбинезонах. Морские пехотинцы. Они будут его спутниками, его попутчиками в течение ближайших двадцати лет.

К счастью, почти все это время он проспит. На отдых он бы в такой компании ни за что не отправился. Вот, например, женщина в соседнем кресле. Достаточно на нее посмотреть, чтобы записаться в противники генетических модификаций и соматической наноскульптуры. Ширококостная, тощая, мускулистая — кажется, она может разодрать тебя пополам одним только взглядом. Кстати, глазки у нее жуткие: сплошь черные, чуть ли не в пол-лица. На голове вместо волос какой-то пушок, а грудь… если под этим комбинезоном вообще есть грудь. Нет, простите, но какая же это женщина? Жесткая, холодная… бесполая… Норрис попытался представить ее в постели. Нет уж, такой ноумен он записывать в долговременную память не станет.

И вообще, зачем им это понадобилось? Норрис знал, что здесь только добровольцы. Нельзя в приказном порядке отправить молодых мужчин и женщин к черту на рога, заставив бросить дом и семью. Разве что кому-то захочется спровоцировать массовые мятежи по всей Земле. И вряд ли этим ребятам пообещали солидное вознаграждение. Тогда что? Повышение по службе? Славу? Норрис усмехнулся про себя. Психология профессиональных вояк всегда оставалась для него тайной за семью печатями.

— Чего уставился, цивик?

Норрис моргнул. Оказывается, он на кого-то уставился…

— Ох… прошу прощения, — пробормотал он, мысленно посылая запрос на ее личные данные. Так, комендор-сержант Афина Хорст, в составе какого-то ГК DS-219. По поводу этой абракадабры никаких объяснений не было.

— Я просто думал, почему морские пехотинцы добровольно берутся за такое.

Комендор-сержант Афина Хорст криво ухмыльнулась, показав зубы.

— Ну, это же Корпус. Знаешь, как говорится в рекламе для новобранцев: «Вы сможете посетить удивительные миры! Увидеть дивные формы жизни! И ликвидировать их! Ликвидировать их всех!»

— Хм-м-м… да, наверно…

— А ты здесь почему?

— Я? Я представитель «Пан-Терры». У нашей корпорации есть… определенные интересы на Ллаланде, и меня отправили посмотреть, как их защищают.

— Так ты юрист?

— Ну, получается, что так. Правда, на самом деле я специалист по ПУК.

— Чего-чего?

— Проблемы Управления Корпорацией.

Лицо Афины Хорст стало совершенно растерянным, и он пояснил:

— Я — человек, который устраняет конфликты. Вернее, делает так, чтобы маленькие конфликты не разрастались.

— Устраняешь конфликты?! — она прыснула. — Вау! Получается, мы братья по оружию?

— ?!

— Ну, ты что-то вроде морпеха, только гражданский. Знаешь, мы тоже устраняем конфликты. Как только они возникают. Вот так, — она нажала на курок невидимого пистолета. — Пуф-ф-ф! Пара выстрелов — и конфликт улажен. Полная зачистка территории.

— Понятно.

— Ха! А вот я сомневаюсь.

— В чем?

— Знаешь, я вот думаю… — она снова ухмыльнулась. — Когда мы прилетим на Иштар, поделись опытом. Ты же знаешь, как улаживать конфликт с «лягушками».

— С… лягушками?

— Ну, с туземцами. С аханну. Что ты собираешься делать, если они начнут выделываться? Достанешь конституцию и начнешь их лупить?

— Я оценю ситуацию и направлю в директорат «Пан-Терры» отчет с рекомендациями. Кроме того, я собираюсь побывать всюду, где должен побывать полномочный представитель корпорации. Хм-м-м… Например, попытаюсь разрешить вопросы, касающиеся границ и юрисдикции других… сил… Земли, представленных на Иштар.

Афина Хорст покачала головой.

— Нет, мне больше по душе мой способ. Дайте мне на денек, скажем «двадцать один двадцать» и какую-нибудь пукалку типа «РВР».

— Р… что?

— Ручная винтовка Ремингтона М-12 оснащена подствольным самонаводящимся реактивным гранатометом калибра 20 миллиметров Марк-Четыре, Модель 2 с переводчиком,[57] действующим на основе отвода газов, с лазерной системой наведения, гранаты самонаводящиеся, фугасные, бронебойные или с отсроченной детонацией или управляемым боевым элементом…

Слова трещали, как автоматная очередь. Казалось, дама освоила этот лексикон еще в колыбели.

— …с возможностью переключения с подствольной установки на GE LR-2120 «Санбим» — импульсный лазер морской пехоты со сменными магазинами на сорок и девяносто зарядов и наведения на цель через стандартную систему связи внутришлемного дисплея Марка-Се. Или…

— Спасибо, — перебил Норрис, улучив момент, когда ей все-таки потребовалось взять дыхание. — А теперь позвольте, я процитирую несколько строчек из административного кодекса.

Она засмеялась.

— Вашингтон может реально потопить «лягушек» в сортире. Если они не обделаются, когда на них посыпятся самонаводящиеся снаряды, вы откроете рот, и у них из ушей дерьмо полезет.

Норрис ответил на этот комплимент вежливой улыбкой и сделал вид, что безумно заинтересовался процессом стыковки, который как раз начали транслировать на экране. Судя по всему, первое знакомство с морскими пехотинцами и стилем их общения состоялось. А он еще удивлялся, за что «Пан-Терра» назначила ему такое вознаграждение…

Шаттл пристыковался к «Дерне», мягко подплыв к причальной стойке, смонтированной на плоской нижней стороне купола. Здесь уже стояла стайка ВКС, воткнув носы в шлюзы кольцеобразного модуля, надетого на ось межпланетника. Вся эта конструкция, похожая на шипастый ошейник, располагалась непосредственно под «втулкой», через которую можно было попасть в жилые модули, и тоже медленно вращалась.

Раздался легкий хлопок — это давление в салоне и шлюзе выровнялось. Морпехи отстегивали ремни безопасности, всплывали под потолок и выстраивались друг за другом в центральном проходе. Норрис тоже распустил пряжку, но продолжал держаться за подлокотники. Ему совершенно не хотелось влететь в эту кучу-малу из рук, ног и торсов.

— Мистер Норрис, — произнес голос у него над головой, — был ли у вас опыт нахождения в невесомости?

Гэвин мысленной командой включил канал ноуменальной связи.

— Да, но очень небольшой.

Он уже не первый раз покидал Землю по заданию «Пан-Терры». Командировка на Луну, на Марс, на Весту и дважды — на рудные станции Пояса Куйпера. И всякий раз во время всего пути на борту поддерживалось постоянное ускорение — «Пан-Терра» посылала своих представителем только первым классом. Однако во время стыковки судна со станцией и маневров невесомости было не избежать.

— Тем не менее, вам лучше оставаться на месте, пока морские пехотинцы не покинут салон. Офицер флота может помочь вам покинуть транспорт и проводит на палубу.

— С кем имею честь?

Ноуменальный код идентификации — CS-1289 — ни о чем ему не говорил. Судя по всему, искусственный интеллект. Но корабельные ИскИны, как правило, проходят под именами своих кораблей. К тому же, по своим параметрам этот CS на порядок превосходит обычных ИскИнов.

— Вы можете называть меня Кассий, — произнес голос. — Я — исполнительный ИскИн-компонент офицерской группы командования этой миссии.

— Понимаю.

— К сожалению, полковник Рэмси не сможет встретить вас лично, — продолжал Кассий. — Он все еще находится на Земле и следит за подготовкой миссии. Что касается Цицерона,[58] то он в сеть «Дерны» еще не подгружен.

— Цицерон?

— ИскИн-копия генерала Кинга.

— Кто такой генерал Кинг? Я думал, что командующий миссией — полковник Рэмси.

— Полковник Рэмси — командующий Подразделением и в этом качестве будет осуществлять непосредственное командование на поверхности планеты. Генерал Кинг будет осуществлять общее командование миссией, всеми наземными, космическими и аэрокосмическими подразделениями.

— Директор-распорядитель? Н-да… Всевидящее око, наблюдающее за происходящим с орбиты?

— Блестящая аналогия, мистер Норрис. Как только Пирамида Ока окажется в наших руках — что позволит осуществлять прямую связь в реальном времени между комплексом Консульства и Землей, — главная резиденция генерала Кинга, скорее всего, будет перенесена с «Дерны» в Новый Шумер.

Норрис кивнул, потом сообразил, что обладатель бесплотного голоса, который сейчас звучит у него в голове, вряд ли видит его жест.

— Вот черт…

Во время инструктажа в «Пан-Терре» Норриса посвятили во все тонкости организации структур командования наземных и космических сил морской пехоты и связанных с этим процедур. Но ему было необходимо не только выяснить штатное расписание личного состава, но и познакомиться с этим самым личным составом. Причем первой его целью станет генерал Кинг. Впрочем, этого Рэмси тоже не стоит упускать из виду. Нужно сблизиться с ними обоими, только тогда он сможет выполнить задачу, поставленную «Пан-Террой».

Терпеливо ожидая неизвестно чего, он наблюдал, как последние из морских пехотинцев плывут по проходу к головному люку «Царя Приама». Норрис никогда не считал терпение своим самым сильным качеством — во всяком случае, тем качеством, на которое он мог всегда положиться. Что ж, придется напомнить себе, что срок контракта составляет более двадцати реальных лет. И даже если по субъективному времени пройдет намного меньше, спешить пока некуда.

Злясь на самого себя, Норрис мысленно вызвал несколько медитативных подпрограмм, подгруженных в его имплантанты. Ему требовалось что-нибудь успокаивающее. В тот же миг медицинские «нано» начали плавно перестраивать баланс нейрохимии в его организме, снижая кровяное давление, сокращая частоту пульса… пока Норрис не погрузился в умиротворенное состояние — чего он, собственно, и хотел.

— Мистер Норрис?

На этот раз голос раздавался извне и явно принадлежал человеку. Норрис разлепил веки.

— Да?

Над проходом, возле соседнего кресла, подобно аэростату, покачивался в воздухе офицер ВМС в белоснежной униформе. Он выглядел совсем юным.

— Я лейтенант Болтон. Могу я попросить вас пройти со мной?

— Конечно.

Лейтенант сделал неопределенный жест в сторону носа челнока, где помещался грузовой отсек.

— М-м-м… Простите, вам не нужен «поплавок»?

— «Поплавок»?!

— Снаряжение для передвижения в невесомости, сэр. СПН. Чтобы было легче…

Норрис скривился. Он уже видел это «снаряжение» на гражданских судах. Более недостойный способ передвижения было трудно себе представить.

— В этом нет необходимости, лейтенант. У меня есть опыт пребывания в невесомости.

— Очень хорошо, сэр. Тогда будьте любезны, следуйте за мной.

Ухватившись за матерчатые петли-поручни, которые торчали по сторонам спинки переднего кресла, Норрис мягко подтянулся и начал перемещаться в сторону прохода. На миг голова пошла кругом, визуальные ориентиры сместились, и перед глазами все поплыло. Он попытался представить салон внутри челнока или сверхзвукового ВКС. По идее, сидения должны крепиться к полу. Но пока челнок удалялся от Земли, «низ» находился там, где корма — именно так был направлен вектор ускорения. Если салон находится «выше», то получается, что сейчас он лежит на спине… Куда проще пользоваться понятиями, связанными с ускорением: с теми же парадоксами все сталкиваются во время суборбитальных перелетов, например, из Нью-Йорка в Токио.

Сейчас нет ни верха, ни низа. Кресла прикреплены к одной из стен, сам он завис в воздухе над задней стенкой салона, и падать туда будет долго… а лейтенант Болтон медленно дрейфует в направлении люка в передней стенке.

Это происходит только у меня в голове, зло подумал Норрис. Через миг, когда снова открыл глаза, перспектива сместилась. Теперь он двигался вниз головой по направлению к шахте подъемника, а лейтенант Болтон с тревогой наблюдал за ним.

— Мистер Норрис?

— Все отлично, черт подери, — отозвался он. — Пошли дальше.

Это была самая скверная часть маршрута — все вокруг крутилось и вертелось. Шлюз оказался достаточно тесным, но зато не вызывал неразрешимых противоречий в визуальных сигналах, и он смог перевести дух. Проклятье, если хочешь обрести точку опоры, какая разница, в какой точке корабля находишься и что в это время делает корабль?

На стене внутреннего шлюза «Дерны» красовалась надпись «ШКАНЦЫ», а рядом — американский флаг, туго натянутый на проволочный каркас. Лейтенант Болтон отсалютовал флагу, а затем развернулся и снова вскинул руку в салюте: в шлюзе дрейфовал еще один лейтенант ВМФ.

— Запрашиваю допуск на борт судна.

— Допуск разрешен.

Что за идиотские церемонии, с отвращением подумал Норрис. Интересно, как выглядит стойка «смирно» в невесомости. Но вояки так держатся за свои маленькие ритуалы… и не откажутся от них — скорее мир перевернется.

Наконец они проплыли сквозь люк и очутились в цилиндрическом помещении. На одной из плоских стенок красными буквами было написано «ПАЛУБА» и «ногами сюда». Цепляясь за ременные скобы, Норрис и лейтенант заняли положение, которое можно было условно вертикальным, и Болтон мысленной командой запустил подъемник.

Это приспособление доставляло камеру в один из вращающихся жилых модулей, примерно тем же способом, каким пулю помещают в барабан револьвера. Ненадолго Норрис снова потерял ориентацию. Казалось, камера перевернулась… Потом подъемник направился прочь от «хребта» судна, плавно набирая скорость, что создало кратковременное ощущение веса. Привычные ощущения верха и низа возвратились, искусственная гравитация мягко потянула за ноги, и Норрис начал медленно опускаться, пока обе ноги не коснулись палубы.

Дурное настроение несколько рассеялось. Норрис никогда не любил невесомость: он терпеть не мог ломать голову над тем, что считать верхом, а что — низом. Наконец открылся люк первой палубы третьего модуля. Эта палуба была самой верхней из пяти и вращалась достаточно быстро, чтобы создавать ускорение в половину «g» — чуть больше, чем на поверхности Марса. Наслаждаясь ощущением опоры под ногами, Норрис шел по помещению вокруг шахты центрального подъемника.

Заглянув в каюту, он поморщился.

— Черт подери, чем несет? Я думал, этот корабль только что построили.

— Конечно, сэр. Новая проводка, новые фиттинги, новые вентиляторы… на всех новых кораблях немного своеобразный запах. Подождите, когда через десять лет вы проснетесь, запах будет гораздо хуже, поверьте!

В этом Норрис почти не сомневался. Интерьер жилого отсека явно был спроектирован так, чтобы разместить максимум народу в минимальном объеме. В стенах… нет, на кораблях это называется «переборка», раздраженно поправил себя Норрис, — в переборках были прорезаны шестиугольные отверстия, одни открытые и освещены изнутри, другие запечатаны; казалось, он попал внутрь гигантского улья. Центральная область была разделена тонкими перегородками. В некоторых из этих кабинок Норрис заметил мужчин и женщин. Одни работали за компьютерами, другие коротали время в развлекательных или обучающих центрах. В «холле», — не слишком просторное, но в нем хватило места для столика и стульев, чтобы, переставив стулья, разместиться небольшими группами.

— Гальюн… о, простите, ванная комната, — вот там, — сообщил Болтон, ткнув куда-то пальцем. — На общей территории… Вторая палуба, это прямо под нами. Там же столовая.

Норрис огляделся. Повсюду вокруг были эти шестиугольные ячейки. Потом оказалось, что каждая ячейка — крошечная кабинка, два метра в длину и метр в поперечнике. Чуть больше гроба. Человек мог лежать внутри, но для того, чтобы хотя бы приподняться, места было явно недостаточно.

— Господи… сколько же здесь народу?

— На этой палубе? Восемьдесят человек. Но это люксы, сэр… для командного состава и офицеров. На второй и третьей палубе, где размещаются рядовые, находится по двести человек.

Норрис недоверчиво огляделся по сторонам.

— Пятьсот человек?! Здесь?

Болтон прочистил горло.

— Хм-м-м… точнее, четыреста восемьдесят в одном жилом модуле, сэр. На борту «Дерна» находится Межзвездное Экспедиционное Подразделение Морской пехоты в полном составе. Соответственно, это полковая десантная команда, Штаб центрального командования, взвод разведки, а также аэрокосмические «крылья» прикрытия и поддержки. В общем, это тысяча двести морских пехотинцев плюс команда корабля — сто сорок пять человек из состава ВМФ. Конечно, пока на борту присутствует только около четверти общего состава. Остальные будут прибывать в течение ближайших трех месяцев.

— Благодарю, прекрасная лекция, — сухо ответил Норрис. — И где они будут располагаться?

— В ячейках, конечно, — сказал Болтон. — А вон та — ваша, сэр.

Норрису пришлось вскарабкаться по лестнице, чтобы попасть в свою ячейку. Она оказалась… раз, два, три… четвертой от пола — от палубы, как выразился Болтон, под самым потолком. Внутри оказался тонкий матрас, отсек для хранения багажа, информационные и питающие боксы, подключенные к корабельному компьютеру и библиотеке, и персональная медицинская гарнитура — настоящее чудо миниатюризации.

— Не слишком просторно, правда?

Норрису вспоминались отели и кемпинги, в которых останавливался — такие, каких полно по всему миру. Но первый из них был построен в Японии лет сто-двести назад — труба в рост человека, внутри помещения для сна — и ничего больше.

— Много места вам и не потребуется, сэр, — сказал Болтон. — По расписанию вы погрузитесь в киберспячку через… — он закрыл глаза, сверяясь с корабельной сетью —…двенадцать дней, сэр. По истечении этого срока вы будете подключены к корабельной криокибернетической системе и ничего не будете ощущать, пока мы не прибудем на Иштар.

Двенадцать дней… Интересно, как вы собираетесь перенести это, мистер Норрис. Не дожидаясь ответа, он дал себе новую нано-установку. Испытание.

Двенадцать долбанных дней.

Глава 11

8 августа 2138 года

Лазарет

Центр по подготовке новобранцев Корпуса морской пехоты США

Пэррис-Айленд, Южная Каролина

14:30 по восточному времени


— Гарроуэй!

— Сэр! Так точно, сэр!

— В этот люк!

— Есть, сэр!

Джон Гарроуэй ввалился в дверь, которая уже поглотила половину Роты 1099. Снова знакомые стерильно-белые недра операционной, где его ожидали медицинский ИскИн и санитар.

— Присаживайся, — сказал санитар. Кажется, в прошлый раз санитар был другой… Как его звали? Джон попытался вспомнить, но не смог.

Но это, в конце концов, не так уж важным. Новые лица мелькали перед ним все эти дни с какой-то странной цикличностью, появляясь на грани осознания и вновь исчезая. Без имплантантов его память удержала лишь самые значимые — вернее, те, что ему приказали запомнить.

Конечно, ситуация изменится. Джон попытался скрыть нахлынувшее волнение.

— Самочувствие в порядке? — спросил врач.

— Сэр! Так точно, сэр!

— Не было ушибов? Инфекций? Аллергии? Ничего такого?

— Сэр! Никак нет, сэр!

— Есть какие-либо моральные или этические проблемы, связанные с использованием нанотехнических устройств и технологии имплантации или нано-соматической коррекции?

— Сэр! Никак нет, сэр!

Во время этого диалога военврач даже не взглянул на своего подопечного, сосредоточенно уставившись непонятно куда. Скорее всего, он подключился к сети и в буквальном смысле видел «этого рекрута» насквозь, куда лучше, чем можно видеть невооруженным взглядом.

— Годен, — изрек врач.

Из кабинета появился медицинский ИскИн. Гибкая металлическая «рука» поднесла к горлу Гарроуэя безыгольный инъектор. Короткий свист, жжение… Джон почувствовал безотчетный протест.

— Отлично, — сказал военврач. — Посиди немного, рекрут. Дай ему время подействовать.

«Оно» подействовало, хотя и очень нескоро. Джон прожил без имплантов всего шесть недель, но сейчас ему казалось, что за это время прошло полжизни. Шесть недель бега, учений, тренировок — и ни единого шанса получить помощь извне, воспользовавшись локальной сетью.

Это было потрясающе. Сколько всего можно делать без nexus компьютеров в голове, без электронных имплантантов, вживленных в твои ладони. Он обнаружил, что может делать поразительные вещи, не имея постоянного доступа к сетевой связи и библиотекам данных.

Впрочем, это не значит, что он не испытывал жгучего желания получить обратно свои «костыли».

Но он не ощущал ничего, кроме легкого покалывания и жжения. Может, инъекция не подействовала?

— Отлично, рекрут. Можешь идти. Выход вон там, присоединяйся к своей команде.

— Сэр… я не почувствовал…

— Пока чувствовать нечего, рекрут. Пока имплантанты вырастут и образуются необходимые нейронные связи, пройдет пара дней. Да, ближайшие дни ты будешь голоден как черт. В эти дни вы будете получать дополнительное питание в столовой, поскольку кормить придется не только тебя, но и твои растущие «нано».

Теперь рота выстроилась за лазаретом. Джон стоял вместе с остальными и ждал, пока последний из рекрутов присоединится к ним. Черт побери… Он был настолько захвачен перспективой получить новые имплантанты, что совершенно забыл, что они не вырастают мгновенно. А он-то надеялся этим вечером поболтать с Линнли…

Они не виделись и даже не связывались по сети с тех пор как оказались в Пэррис-Айленд. На время обучения юношей строго отделили от девушек. Правда, Джон успел составить беглое впечатление о женщинах-морпехах. Иногда эти дамы появлялись на учебном полигоне — маршировали строем или отрабатывали какие-то приемы. Прежние мечты казались теперь такой же далекой, как межпланетная станция,на которой они хотели служить вместе. Насколько изменилась Линнли? Думает ли она о нем хоть иногда?

Черт, конечно же, она изменилась. Ты же изменился, Джон Гарроуэй. И она тоже.

Раньше он был тощим и щуплым, но два месяца тяжелых упражнений и специальное питание сделали его крупнее — исключительно за счет роста мышечной массы. Он стал куда более выносливым, лучше контролировал собственные эмоции, а приступы депрессии, которые прежде случались у него время от времени, исчезли благодаря однообразию ежедневных тренировок, учений и строгой дисциплине.

Было еще множество вещей, которые раньше были важны для него, а теперь просто не имели значения.

Ему разрешили прочитать письмо матери из Сан-Диего. Она по-прежнему жила у своей сестры и начала бракоразводный процесс. Это хорошо, подумал Джон, лучше поздно, чем никогда. Ходили слухи о беспорядках на Мексиканской территории — к сожалению, наблюдатели Центра по подготовке новобранцев не вдавались в детали, — но дело, похоже, шло к новой войне.

Он не переставал думать о Линнли, о том, что она говорила ему в Гуаймасе, о том, что ему придется воевать против собственного отца.

А почему бы и нет? Он ничем не обязан этому негодяю, тем более после того, как тот издевался над мамой. И тем более теперь, когда он не имеет с отцом ничего общего, поскольку носит фамилию «Гарроуэй».

— Гарроуэй! — рявкнул сержант Маковец.

— Сэр! Так точно, сэр!

— Следуй за мной.

Следуя за инструктором, Джон направился по коридору и вошел в комнату, на двери которой была табличка «от себя».

За столом сидела высокая, стройная женщина в серой форме с нашивками майора — на вид очень суровая и строгая.

— Сэр! Рекрут Гарроуэй по вашему приказанию прибыл, сэр!

В Корпусе рекруты должны были обращаться ко всем офицерам «сэр», не взирая на пол… и прочее, что сменить было не в пример легче.

— Садитесь, рекрут, — ответила женщина. — Я — майор Андерсон, начальник штаба группы командования «Дельта-Сьерра 219».

Джон уселся, мучительно соображая, что такого он натворил. Черт… должно быть, что-то очень серьезное, если сюда прислали майора. Для рекрутов морской пехоты явление офицера старше лейтенанта или капитана в повседневной ситуации было событием из ряда вон выходящим. С их точки зрения майор стоял в иерархии Корпуса чуть ниже самой Богини. И вот теперь обратиться к этому богоподобному существу, которое одним словом заставило его появиться здесь… Cтрашновато.

К тому же начальник штаба… Это означает, что она из какого-то штаба регулярных войск МП, а может быть, даже начштаба командования. И что ей от него понадобилось?

— Я просмотрела записи ваших занятий, Гарроуэй, — произнесла майор. — Вы делаете успехи. «Три шестерки» и выше по физической, психологической подготовке и в целом по первой и второй фазе отработки учебных навыков.

— Сэр! Спасибо, сэр!

— Кроме того, никаких официально зарегистрированных брачных контрактов. Родители живы, разведены.

Майор Андерсон выдержала паузу. К чему она клонит?

— Есть ли у вас какие-нибудь пожелания относительно места дальнейшей службы, после того, как вы покинете Пэррис-Айленд?

Джон был убит на месте. Пожелания рекрутов никому не интересны, а тем более майорам.

— Ох… сэр, м-м-м… этот рекрут…

— Расслабьтесь, Гарроуэй. Вы не на плацу. На самом деле, я набираю добровольцев в наш взвод. Будущих космических морских пехотинцев.

Чем дальше, тем круче… Он мечтал стать морским пехотинцем с тех пор, как себя помнил… в самом деле… с тех пор, как узнал о своих знаменитых предках, служивших в морской пехоте. Но чем его по-настоящему манил Корпус — это возможность служить на космических станциях. Многие морские пехотинцы за всю свою жизнь ни разу не покидали Земли. Большинство из них служили сверхсрочно, в различных дивизионах особого назначения. Их перебрасывали то в одну, то в другую точку Земного шара — туда, где вспыхивало пламя войны, туда, где что-то угрожало интересам Федеральной Республики.

Тем не менее, немногие…

— Вы предлагаете мне поступить добровольцем на космическую службу? — от волнения он сполз на кончик стула и подался вперед. — Я имею в виду… сэр… этот рекрут думает, что… ох…

— Почему вы не можете обойтись без формальностей, Джон? Вот уже третий рекрут несет какой-то вздор, когда ему предлагают реальный шанс.

— Благодарю вас, с-с… ох, мэм…

Джон шумно выдохнул, потом сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться. Но бесполезно.

— Я… да. Я бы очень хотел… служить добровольцем на внеземной станции.

— Может, ты для начала все-таки послушаешь? Я говорю не о внутренней службе в марсианских казармах.

И она кратко, почти в двух словах, рассказала о МЗЭП МП, Межзвездном экспедиционном Подразделении Морской пехоты, которое отправляется с заданием особой важности — миссии спасения и возвращения — к планетной системе Ллаланд 21185 11D, на Иштар — луну газового гиганта Мардука, очень похожую на Землю. В мир, который находится на расстоянии восьми световых лет от Земли.

— Это там, где людей держат в рабстве, мэм? — уточнил Джон. Когда он поступал на службу, в сводках новостей было полно сообщений на эту тему. Лишенные доступа к сети в течение всего периода подготовки, рекруты имели смутное представление о том, что происходит во внешнем мире, но по казармам постоянно ходили слухи — особенно последнюю пару месяцев. — Мы летим освобождать рабов?

— Мы летим защищать интересы Федерации, — сухо ответила майор. — Это означает, что мы будем делать то, что прикажет президент. И еще, самое важное. Ты должен подумать над этим прямо сейчас, потому что это может повлиять на твое решение. Продолжительность миссии — минимум двадцать лет по объективному времени. Двадцать лет. Десять лет туда, в киберспячке, десять обратно, плюс столько времени, сколько займет выполнение задачи. За двадцать лет с лишним многое может измениться. Мы вернемся совсем в другой мир.

Ничего себе… Мама… сколько лет ей будет? Шестьдесят один год, а то и больше, когда он увидит ее снова. Благодаря регулярным процедурам и нанотелеметрической реконструкции она и в шестьдесят будет «женщиной среднего возраста». Но двадцать лет… все равно, по меркам человеческой жизни это адски много. Много ли общего у него будет с людьми, которые останутся а Земле?

— Мы будем в киберспячке всю дорогу?

— Да, черт возьми! Тысяча триста человек на борту одного транспорта — это потрясающий комфорт, ничего не скажешь. Да мы поубиваем друг друга задолго до того, как доберемся до пункта назначения — разумеется, если не будем спать. К тому же нам просто не запасти такое количество пищи, воды и воздуха.

— Конечно, мэм.

Он был разочарован. Волнение от полета, огромный межпланетный корабль, удаляющийся от Земли и несущийся к звездам на околосветовой скорости… Эта часть его мечты обратилась в прах.

Андерсон просматривала какие-то записи — ее взгляд ненадолго стал рассеянным.

— Я отмечу вашу оценку, — произнесла она. — Ваш инструктор был о вас лучшего мнения. Вы знаете, что можете выбрать службу при посольстве?

— Хм-м? Нет, мэм.

Судя по тому, Маковец и другие наставники гоняли их все это время… Джон почти не надеялся даже на то, что его порекомендуют для дальнейшей службы в Корпусе. Но… служба при посольстве? Самая престижная, в самых лучших условиях — охранять посольства ОФР в столицах разных стран мира. Для этого ты должен быть образцовым морпехом. Ты должен выглядеть, как рекрут на рекламном плакате — и прежде всего это касается униформы. Но это будет служба, наполненная несбывшимися мечтами о…

— Это правда, — сказала майор Андерсон. — Я не собираюсь пудрить вам мозги. Иштарская миссия — это боевой опыт. Там придется идти в атаку с оружием, причем жарко будет по-настоящему и во всех смыслах этого слова. Местные жители — настоящие дикари, но в лапах у этих дикарей — высокотехнологические устройства, так что нам гарантировано изрядное количество чертовски неприятных сюрпризов. Итак… что вы выбираете? Итак… что выбираете? Теплое место в посольстве? Или «холодильную камеру», а потом «горячий запуск»?

Джон уже знал, чего хочет. Конечно, можно позволить себе такую роскошь, как служба при посольстве… но он всегда полагал, что в реальности он просто свихнется от скуки. По большому счету, служить на Земле вообще скучно. Даже если случайно выпадет пара дней подлинно волнующего напряжения, боли страха — во время высадки десанта с ВКС в какой-нибудь «горячей точке»… А Ллаландская миссия обещает все тяготы службы, настоящие сражения. И все это за пределами Солнечной системы — на самом деле, так далеко, как он только мог пожелать.

Как раз то, для чего создана морская пехота.

— У-хм-м, мэм…

— Да?

— У меня есть друг, он бы присоединился ко мне, так же, как и я к нему. Рекрут Коллинз. Она из женской учебной роты.

— И…?

— Я очень удивлюсь, если она не согласится… тоже стать добровольцем.

— Понимаю, — майор пристально поглядела на него. — И это определит твой выбор?

— Ух, ну…

— Джон, как я понимаю, вы поступили в Корпус по собственной свободной воле. Не потому, что так хотела она, верно?

— Нет, мэм.

Скорее, «не совсем». Возможность служить вместе, может быть, даже оказаться на одной станции, была одним из множества привлекательных и волнующих моментов службы.

Но об этом сейчас не стоит.

— Рада слышать. Вопреки расхожему мнению, Корпусу не нужны тупые роботы. Мы хотим, чтобы у нас служили сильные, агрессивные юноши и девушки, у которых есть собственное мнение, которые служат потому, что верят — верят по-настоящему: все, что они делают — правильно. В моем Корпусе нет места людям, которые просто следуют за толпой. Или тем, для кого самое серьезное основание вступить в Корпус — то, что у нас служит его подружка. Вы из не таких, надеюсь?

— Сэр… так точ… я имею в виду… да, мэм.

— Я уверена: ваши инструкторы постарались, чтобы вы запомнили это даже без имплантантов. Отныне Корпус — ваша семья. Ваша мать. Отец. Брат. Сестра. Друг. Любовница. Можно сказать, со всеми остальными вы прекращаете всякие отношения, как только вы поднимаетесь на борт — так решительно, как только можете. Потому что отныне вы доброволец Иштарской миссии, который прибыл на «Дерну», чтобы двадцать лет проспать в киберячейке. Вы очень изменитесь. Вы уже очень изменились — сильнее, чем можете себе представить. Вы уже никогда не вернетесь к своей прежней жизни.

— Конечно, мэм.

Он ничего не сказал ей о своих друзьях-штатских. Почему она не понимает?

— Кроме того, вы знаете, что Корпус не станет прогибаться, чтобы вам было удобно. Иногда, как сейчас, у вас будет выбор. Выбор, который вы можете сделать осторожно, взвесив все, выбор строго ограниченный — но, тем не менее, это выбор. Вы можете принять решение в рамках, которые вам установил Корпус. Это часть цены, которую вы платите за право быть морским пехотинцем.

— Так точно, мэм.

— Итак… Как поступим? Я ничего не могу обещать насчет рекрута Коллинз — что бы вы не решили. И никто не сможет. Вопрос в другом: что вы решите для себя?

Джон выпрямился. Вопрос о том, чего он хочет больше всего, уже не стоял.

— Сэр! Этот рекрут желает стать добровольцем и получить назначение на Иштар, сэр, — отчеканил он — снова по уставу, о себе в третьем лице, как и полагается дисциплинированному новобранцу.

— Очень хорошо, рекрут, — произнесла майор Андерсон. — Вы понимаете, пока я ничего не обещаю. Мы только проводим набор добровольцев. Но если все пройдет благополучно, и вы будете проходить подготовку согласно графику, мы будем рады видеть вас на борту.

— Благодарю, сэр!

— Очень хорошо, — повторила она. — Вольно.

— Есть, сэр!

Он встал, развернулся на каблуках и вышел. Это не укладывалось в голове.

Звезды!

Он отправится к звездам, блин!!!


Штаб-квартира «Пан-Терра Динамикс»

Нью-Чикаго, Иллинойс

Объединенная Федеральная Республика, Земля

17:25 по центральному времени.


— «Пан-Терра Динамикс» отправляется к звездам, господа, — объявил Эллин Бакнер. — Наши сотрудники уже внесены в список персонала «Дерны» и прибудут на Иштар по меньшей мере на шесть месяцев раньше вас. Итак… вы можете сотрудничать с «Пан-Террой», а можете оставаться за бортом. Ваш выбор?

В пространстве виртуальной симуляции он стоял в висячем саду, высоко над грохочущими потоками и брызгами водопада Виктория, который теперь находился на территории Бразильской Империи. Здание реально существовало — отель, конференц-центр и площадка для оздоровительных занятий спортом под одной крышей. Ступени террас, сверкающие на солнце фонтаны, буйство яркой цветущей зелени, плавно переходящая в остатки дождевых лесов, в которые падала река. Ориноко-Скай[59] был городом аэростатов, которые во множестве дрейфовали в тропическом небе.

Разумеется, Бакнер по-прежнему находился в Нью-Чикаго. При нынешнем расписании он не мог позволить себе роскошь лично присутствовать на конференции. Скорее всего, это относилось к половине тех, кто расположился в саду. Например, Хаддад все еще был в Багдаде, а Чиу связался с ним из виллы в пригороде Бейдиня.

Тем не менее, благодаря информации, поступающей на имплантанты, каждый участник конференции видел и слышал всех остальных, находились ли они в Ориноко-Скай «во плоти» или только виртуально.

Для Бакнера последнее было предпочтительнее. В этом декадентском окружении сознание затуманивалось, а мысли принимали совершенно другой оборот. Кроме того, куда проще встретиться в виртуальном пространстве, решить все деловые вопросы, потом прервать связь… и тут же оказаться в своем ВР-кресле, в своем офисе, в Нью-Чикаго.

И еще один плюс: можно в любой момент прервать этих идиотов, если они начнут попусту тратить его время.

Хаддад выглядел мрачнее тучи.

— …Вы, американцы, — продолжал он, — уже целый век ведете себя так, словно Земля — ваша собственность. Теперь вы претендуете на звезды. Вы должны помнить: Аллах знает, как смирять гордость и высокомерие.

— Не надо лекций, Хаддад. Радуйтесь, что вы вообще здесь находитесь — после того, что Царство Аллаха учинило в Египте, — он грустно усмехнулся. — К тому же, насколько мне известно, ваша Армия Маади не верит в существование аханну.

— Ну что вы, конечно, верим, — Хаддад выразительно пожал плечами. — Как в такое можно не верить? Все знают, что они там, на Ллаланде. Но мы никогда не поверим, что аханну — боги. И в то, что они определили развитие истории человечества. И что они… они создали нас, как полагают невежды и атеисты.

— Наши друзья из Царства Аллаха — вовсе не слепые фанатики, как считаете вы, американцы, — подхватил Дом Камара. — Они так же практичны, у них такая же деловая хватка, как у нас, граждан Бразильской Империи. Ваша схема может разрушить экономику многих наций на Земле. Мы хотим, чтобы вы это услышали.

Бакнер кивнул.

— Проще говоря, когда начнется дележ добычи, вы хотите участвовать. Почему бы и нет? Но «Пан-Терра» должна быть первой. Это значит, вы будете играть по нашим правилам.

— А вы не уточните, что это за правила, мистер Бакнер? — спросил Рэйчанхури.

— «Пан-Терра Динамикс» будет ведущим представителем экономических интересов Земли в системе Ллаланда. Интересов Земли в целом. Мы приветствуем вложение средств в иштарские проекты, но эти средства должны проходить через наши руки. Со временем мы планируем, фактически, сформировать правительство Иштар.

Камара закудахтал.

— А вы не допускаете, что аборигенам тоже есть что сказать по этому поводу?

— Ну что вы, — Бакнер сделал красноречивый жест. — На этот случай существуют американские морские пехотинцы. Людей держат в рабстве — этого достаточно, чтобы вся Северная Америка была готова напинать аханну по самому больному месту.

— Что вы имеете в виду? — спросила Козлонова, представитель Украины. — Вы хотите сказать, что морские пехотинцы собираются уничтожить аханну?

Бакнер подарил ей лучезарную улыбку.

— Это был бы идеальный вариант.

Пиллигрини, еще один представитель Евросоюза, казалось, был потрясен до глубины души.

— Сеньор Бакнер, вы говорите об уничтожении популяции целой планеты!

— Успокойтесь, Альберто. Я сказал, что для нас это был бы идеальный вариант. Но ведь мы реалисты, не так ли? В составе МЗЭП около тысячи морских пехотинцев, а Иштар — это, как вы изволили заметить, целая планета. И не самая маленькая. Мы просто не в состоянии уничтожить около десяти миллионов аборигенов, всех до одного. Черт возьми, если такое произойдет, общественное мнение может измениться… на диаметрально противоположное. Конечно, мы знаем, что это просто игра, и знаем, чем такие игры заканчиваются. Когда через десять лет морские пехотинцы прилетят на Иштар, там уже никого не будет в живых. Конечно, они отобьют Дипломатический квартал, возьмут под контроль Пирамиду Ока, связь с Землей в режиме реального времени будет восстановлена. Лягушки, аборигены — фактически, дикари, которые недавно вылезли из пещер. Но эти маленькие ублюдки очень упорны. Они будут драться. И нашим ребятам придется вздуть их как следует, чтобы навести порядок на планете. В один прекрасный момент правительство аборигенов увидит, что людям не просто так пришлось сформировать консультативный совет и установить надзор за реорганизацией их органов правления. Мы можем ожидать, что в результате падения нынешнего правительства Иштар образуется множество фракций. Тем из них, чьи планы согласуются с нашими, мы будем оказывать поддержку — выборочно. В результате, примерно через два-три года мы получим реально действующее правительство Аханну, полностью лояльное интересам «Пан-Терры» и готовое действовать в соответствии с распоряжениями наших представителей. И, разумеется, морская пехота… Политика кнута и пряника очень хорошо себя зарекомендовала.

— Когда-то гуай-ло из западного мира проводили такую политику на берегах Серединного Царства, — тихо произнес Чиеу. — Итогом стала революция, крах экономики, падение империй и неописуемые страдания людей. Вы действительно уверены, что на Иштар эта политика принесет иные плоды?

В первый момент Бакнер не понял, о чем идет речь. Мысленной командой он подгрузил несколько ссылок. Пауза длилась непривычно долго, прежде чем система подтвердила: представитель Гегемонии говорит о событиях, которые происходили на территории нынешнего Китая в девятнадцатом веке. Гонконг… Макао… Опиумные Войны… Боксерское восстание… Сразу несколько государств заявляли свои права на китайские торговые порты, вмешивались в управление государством, заставляли Китай торговать с иностранцами на иностранных условиях.

— Мистер Чиеу, «Пан-Терра» уже вложила огромные средства, чтобы обеспечить нашим иштарским представителям реальные права. Мы всего лишь хотим возвращения своих средств. Откровенно говоря, когда иштарская авантюра перестанет приносить прибыль, мы с удовольствием предоставим аханну полный контроль над планетой. Тем не менее, мы готовы предложить аборигенам мир. Технический прогресс. Все блага технической цивилизации — разумеется, в тех рамках, в которых они будут в состоянии усвоить. Гарантии стабильности, наконец. Просто задумайтесь. На протяжении десяти тысяч лет, которые прошли со времени краха межзвездной империи, цивилизация аханну почти не развивалась. А теперь, буквально за несколько поколений, они смогут пережить индустриальную революцию и даже подумать о возвращении в космос.

— Поддерживать потенциальных конкурентов? — тонко улыбнулся Камара. — Не похоже на «Пан-Терру».

— Не конкурентов, — поправил Бакнер. — Торговых партнеров. Партнеров по бизнесу. Проблема в том, что таковыми они станут не раньше, чем через век или два. Но это не должно нас смущать. Все, что нам нужно — это думать, как получить прибыль со своих инвестиций!

— О да, — кивнул Хаддад, — деньги. Прибыль с инвестиций. Я уже говорил многим из присутствующих: я уверен, вся эта идея — использовать людей, которых держат в рабстве иштарские аборигены, чтобы гарантировать себе возврат вложений… эти деньги будут очень дурно пахнуть. Как я понимаю, «Пан-Терра» намерена импортировать рабов, людей-рабов, с Иштар? Намерена — повторяю, если я правильно понял, — воспользоваться кампанией по освобождению этих людей из рабства только для того, чтобы пригнать их обратно на Землю и использовать здесь как рабов?

— Прошу вас, мистер Хаддад, — Бакнер скривился, точно от боли, — мы предпочитаем другое выражение — «слуги». Не «рабы». Это слово вызывает слишком много негативных ассоциаций.

— Вы можете называть их как угодно, — с нажимом произнес Хаддад. — Эта концепция аморальна и экономически нежизнеспособна.

— Представитель Хаддад подошел к самой точке дела, — вставил Чиеу. — Население Земли никогда не примет столь возмутительного нарушения норм морали.

Бакнер хмуро оглядел собравшихся.

— Теперь вы будете читать мне мораль? Например, вы, Хаддад? Как минимум двести лет, а то и больше, ваше высшее общество вывозило слуг — назовем их так, — из различных стран Азии и Тихого океана и платили им так мало, что они при всем желании не смогли бы вернуться домой. А что вы скажете о целых районах на территории вашего Царства Аллаха, где до сих пор существует бесправие и самое настоящее рабство? Например, Судан, Оман? А как насчет женщин, которые до сих пор имеют меньше прав, чем рабы-мужчины?

— Мы все — рабы Аллаха… — начал Хаддад.

— А, теперь будет проповедь. Знаете, у меня другая религия. Я принадлежу к Церкви Всемогущего Нью-Доллара.

Хаддад ощерился и хотел что-то сказать, но Бакнер поднял руку.

— Прошу вас. Я не хочу дискредитировать никого из присутствующих. Но поверьте, это просто невыносимо — когда люди с кровавой пеной у рта кричат о морали, нравственности и тому подобном, в то время как сами озабочены только одним — собственным комфортом, безопасностью и благополучия. Терпеть не могу лицемеров.

— Если исходить из отчета, который вы нам представили, — ровно произнес Рэйчаундхури, — вы планируете частично покрыть расходы иштарского представительства «Пан-Терры» за счет людей, сэг-ура, которых вы собираетесь доставить на Землю и продать в качестве слуг. Если это не лицемерие…

— В вашей стране, Рэйчаудхури, бедный человек может продать свою дочь, — возразил Бакнер. — Но никто не поднимает крик по этому поводу, не так ли? Вопрос заключается в том, как подать проблему. Вы ознакомились с отчетами «Пан-Терры»… в частности, о том, что касается непосредственно сэг-ура. В течение десяти тысяч лет они рождались и воспитывались как рабы аханну. Они считают аханну богами… и помышляют о неповиновении не больше, чем вы, мистер Хаддад — о неповиновении Аллаху. Им с самого рождения вбивали в голову как непреложную истину, что все составляющие их жизни определены богами. А теперь представьте, что мы примчимся к ним, и наша доблестная морская пехота перевернет весь их мир наизнанку. Как вы думаете, что произойдет, когда мы совершим вояж по планете, соберем всех сэг-ура и скажем: «Поздравляем, ребята. Вы свободны, как ветер». Черт подери, да они в течение месяца передохнут с голоду! «Свободны»… У них в языке просто нет такого слова! Лет двести назад Оруэлл[60] сказал замечательную вещь: «ты не можешь думать о том, для чего у тебя нет названия». И при этом добрая половина человечества вопит: «Освободите их! Жуткие инопланетяне держат людей в неволе! Не бывать этому! Восстановим — или установим — справедливость! Вырвем бедных невинных страдальцев из оков рабства!»

В то же время «Пан-Терра» предлагает специальную социальную программу, которая устроит всех. Она удовлетворит общественное мнение, позволит спасти иштарских рабов, а заодно и возместит самой «Пан-Терре» средства, которые она вложила в этот проект. Мы снарядили межзвездный транспорт, который доставит в систему Ллаланда морских пехотинцев, ученых и исследователей, а назад привезет такое же количество бывших рабов. Им предстоит постепенно, осторожно освоиться в человеческом социуме. Они не знают таких понятий, как «деньги», они не знают, что значит «платить» или «получать жалование». Поэтому их будут… сдавать в наем людям, которые пожелают обеспечить им пищу и кров за работу по дому. Статус, друзья мои, — это один из краеугольных камней человеческих отношений. Статус. До сих пор почти в каждом обществе на Земле существует высший класс, которому предоставляется исключительное право пользоваться людьми-слугами. И, как они любят говорить, хорошего слугу найти непросто. «Пан-Терра» нашла. Это настоящая золотая жила! Благополучные, здоровые, красивые люди, которые готовы служить вам верой и правдой просто потому, что впитали это с молоком матери. Потому, что это единственное, что они умеют делать. И, могу добавить, эти сэг-ура, которых возвратят на Землю, будут чувствовать себя привилегированными особами — просто в силу того факта, что именно их избрали и вернули на легендарную планету-родину. И у них будут все шансы постепенно адаптироваться среди человечества, стать полноправными жителями Земли. Поскольку «Пан-Терра» берет на себя обеспечение этого процесса, то… как вы думаете? Откройте глаза, господа! Все будут в выигрыше! И вы. И сэг-ура. И «Пан-Терра».

— Мистер Бакнер, — перебил Чиеу, — полагаю… все, чем Иштар может заинтересовать «Пан-Терру» — это возможность получить доступ к инопланетным технологиям?

Бакнер кивнул.

— Конечно, мы в этом заинтересованы. Не только в этом, хотя упомянутые вами перспективы немаловажны. Мы надеемся, что наши иштарские исследования принесут богатые плоды. Величайшие выгоды можно извлечь из тех аспектов их истории, технологии и биологии, культуры, которые еще только предстоит открыть, из вещей, которые мы еще даже не можем себе представить. Разумеется, все это пока только рассуждения. Было бы в высшей степени неразумно строить какие-то прогнозы и тем более подсчитывать прибыль. Мы знаем, что получим прибыль, доставив на Землю несколько тысяч сэг-ура и действуя в качестве представителей их интересов. Остальное, как говорят, приложится.

Ксарла Фортье, представитель Франции, скрестила руки на груди, всем своим видом демонстрируя несогласие.

— Что за самонадеянность, мсье, — полагать, что у вас есть право навязывать нам свой путь? То, что мы называем сокровищами Иштар, ее утраченные знания — все это должно стать достоянием всего человечества. Эта планета — не игровая площадка, которая эксклюзивно принадлежит вашей корпорации. Все, что вам нужно — целиком купить обитаемый мир, сделать его своей собственностью и извлекать из него прибыль.

— Хуже, мадам Фортье, — проговорил Рэйчаундхури. — Нам отводится роль сторонних наблюдателей, но никак не участников. «Пан-Терра» претендует не больше ни меньше как на монопольное право на Иштар. На все, что построено на этой планете на субсидии Объединенной Федеральной Республики и отвоевано оружием американских морских пехотинцев. Не знаю, как остальные, а я против.

— Скажите, мистер Бакнер, — глаза Чиеу сузились, превратившись в холодные щелки, — что произойдет, если ваши планы станут известны большинству населения Земли? Надеюсь, вы понимаете, что любой из нас здесь может расстроить ваши планы, просто опубликовав ваш доклад в сети.

— Это угроза, мистер Чиеу? — Бакнер вздохнул. — Я был о вас лучшего мнения. Все, что вас интересует, касается исключительно интересов вашей собственной корпорации. В таком случае, сперва проконсультируйтесь с ними, прежде чем предпринимать столь решительные меры, которые могут иметь непоправимые последствия… И которые, смею добавить, станут доказательством вашего непосредственного участия в разработке этих планов. «Пан-Терра» стремится, насколько необходимо, свести ущерб к минимуму. Сделать лишь то, чтобы не мешать событиям развиваться в нужном направлении. Я хочу подчеркнуть, что наши деловые отношения с Иштар носят благотворный характер и послужат на пользу обществу. Даже рабство, как вы видели, может быть рассматриваться как благо, если оно продиктовано социальной, экономической или религиозной необходимостью, если осторожно воспитать в людях веру в то, что это так и есть… Я не прав, мистер Хаддад? Конечно, с определенной точки зрения наши интересы могут быть истолкованы как полностью противоречащие друг другу, но я сомневаюсь, что в долгосрочной перспективе эти противоречия приведут к серьезным проблемам. Несомненно, любой, кто предаст огласке материалы нынешнего совещания, обнаружит, что интересы его корпорации идут вразрез с нашими. Боже мой… Мы не собираемся оставить вас за бортом! Вы станете нашими партнерами! Вы же куда больше заинтересованы в сохранении секретности, чем мы. Подыграйте нам — и каждый из вас получит исключительные права на распределение всего, что привезете с Иштар в свои страны. Новую науку. Новые знания. Новые лекарства и, возможно, новый взгляд на вселенную. И, конечно, возможность открыть иштарских людей-слуг высшим слоям нашего общества — это очень выгодное предложение. Мистер Чиеу, может быть, вы объясните: почему хотите рискнуть этим? Ради себя, ради Гегемонии Китайского народа?

Бакнер перевел дух и выразительно пожал плечами.

— Вы все можете обсуждать это, сколько хотите. Если захотите, можете подключить к обсуждению Совет Конфедерации. Все решает один-единственный факт: «Пан-Терра» прибудет на Иштар на шесть месяцев раньше, чем интернациональная экспедиция. Я случайно узнал, что морская пехота получит приказ защищать не столько интересы человечества, сколько интересы Конфедерации… то есть интересы ОФР, леди и джентльмены. Интересы «Пан-Терры». Я говорю вам это в надежде, что мы сможем избежать весьма невыгодной для всех нас конфронтации — как здесь, так и на Иштар.

Он простер руки и добавил в свой тон немного искренности.

— Поверьте: когда я говорю, что мы всего лишь хотим вернуть вложенные средства, что вполне естественно — так оно и есть. Возможно, кто-то из вас склонен путать «Пан-Терру» с мантикорой.[61] Но мы рады поделиться со всеми — по хорошей и справедливой цене. Иштар — это целая планета, целый мир, со всеми ресурсами, чудесами и богатствами, которые можно найти на планете. А какие возможности открывает культурный обмен между цивилизациями! Обмен в области знаниями, философией, историей…

— И если кто-то может предложить сходную цену за такое знание, то это «Пан-Терра», — с кислой миной закончил Хаддад. — Полагаю, друзья мои, выбор у нас невелик — по крайней мере, сейчас.

— Согласна, — отозвалась Фортье. — Но, откровенно говоря… мне это очень не нравится.

— Мы понимаем, что секретность необходима, сеньор Бакнер, — сказал Дом Камара. — Но как вы сможете гарантировать, что ни одно слово, произнесенное здесь — не говоря уже о плане в целом — не просочится каким-нибудь образом наружу? Нам вы можете пригрозить разрывом контракта… но не морским пехотинцам. И не ученым…. — представитель Бразильской Империи по-птичьи склонил голову набок. — Гражданский специалист, которого вы наняли… Доктор Хэнсон, если я не ошибаюсь? Предположим, что у нее другое мнение по поводу милосердия и просвещения для сэг-ура?

— Откровенно говоря, доктор Хэнсон — лучший специалист в своей области. Мы пригласили ее в качестве ксеноархеолога, чтобы помочь нам идентифицировать и использовать артефакты которые могут представлять для нас интерес. Кроме того, доктор Хэнсон числится в штате «Пан-Терры». Если результаты ее работы нас не удовлетворят, контракт с ней будет расторгнут.

Бакнер не стал углубляться в подробности. Какой смысл распространяться перед этими людьми обо всех нюансах долгих собраний, которые он проводил в Нью-Чикаго с другими исполнителями «Пан-Терры»? Правда всегда одна: с любым, кто встанет на пути «Пан-Терры», будет покончено.

Тем или иным способом.

— А морские пехотинцы? — полюбопытствовал Камара.

— Они работают на правительство ОФР-США и, в отличие он наших людей, нам полностью не подконтрольны. Тем не менее, они будут делать то, ради чего их послали. И мы намерены предпринять… определенные шаги, чтобы гарантировать, что наши пожелания услышат и будут уважать. Повторяю, господа: не надо путать «Пан-Терру» с мантикорой. И не надо считать нас империей жадных монстров, которая хочет единолично вершить судьбы мировой экономики. Все, чего мы хотим — это не допустить, чтобы из-за ресурсов Иштара не начались свары… — он подмигнул Чиеу. — Мы действительно не хотим повторения бедствий, которые имели место в Китае триста лет назад. Когда половина цивилизованного мира уподобилась стае диких собак, скалящих зубы над тушей. Наше предложение: порядок, справедливое распределение доходов, и что важнее всего, — это будет выгодно для всех.

— Включая аханну, мистер Бакнер? — уточнил Чиеу.

— Если они выберут цивилизацию — конечно. Они не могут выстроить стену и отгородиться от всей вселенной. Но если они предпочтут менее консервативную форму правления, более свободную философию, они выиграют как наши партнеры и друзья.

Он говорил почти искренне.

И имел в виду почти то, что говорил.

Глава 12

2 сентября 2138 года

Боевой информационный центр межзвездного транспорта «Дерна»

Орбитальная стыковочная станция-1, L-4

08:10 по Гринвичу


— Может быть, все-таки встанем? — спросил Рэмси. — Уже за полдень.

— Простите, сэр, — отозвалась Ришиа Андерсон, — что вы подразумеваете под словом «встать»?

— Ах ты, строптивая стерва, — ласково пробормотал он. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

Фактически, здесь не было ни верха, ни низа, никаких ориентиров, кроме надписи, сделанной по трафарету на переборке: «ЭТА СТОРОНА ПРИ УСКОРЕНИИ ЯВЛЯЕТСЯ НИЗОМ».

— «Стерва», — весело передразнила Ришиа. — Вот, я уже стала стервой. Красавица… умная… талантливая… изобретательная… Женщина, на которую не угодишь?

— «Не угодишь»? — Рэмси прыснул. — Я бы так не сказал.

Она прижалась к нему покрепче.

— М-м-м… Это все потому, что ты тоже талантливый и изобретательный.

Они плавали в пространстве, обнаженные, окруженные крошечными сверкающими капельками пота и других выделений тела, качаясь на мелкой зыби микрогравитации. Помещение, в котором они находились, было совсем тесным — какая-то пара метров в ширину, — и служило одновременно складом оборудования и туннелем, ведущим к логическим устройствам «Дерны». Здесь, за многочисленными приборными панелями, покрывающими «потолок» и одну из переборок, скрывалась электроника, которая на время перелета стала вместилищем различного рода ИскИнов — в том числе «Кассия» и собственный искусственный интеллект «Дерны». Остальные поверхности были образованы стенками боксов для оборудования и встроенные контейнеры. В палубе темнел узкий круглый люк, через который можно было отправиться в сторону кормы, к втулке центрифуги. Сосредоточившись, Рэмси мог уловить ее мягкое рокочущее урчание.

— Ладно, — сказал он, раскрывая липучку на обвязке, которая позволяла им не разлетаться. — Вдруг кто-нибудь захочет проверить логические элементы? Тогда придется объяснять, что мы здесь забыли.

Он стянул обвязку через ноги, и любовники поплыли врозь — медленно, неохотно. Развернувшись на лету, Ришиа поймала полотенце, которое предусмотрительно принесла с собой, и принялась собирать капельки выделений. Рэмси скомкал свою тенниску и устремился к ней на помощь. Следовало тщательно протереть блестящие поверхности контейнеров и боксов. Неважно, любой морпех на борту «Дерны» знает, для чего люди уединяются в таких закоулках. И неважно, что нежданные гости могут преследовать те же цели. Но разговоры разговорами, а вещественных доказательств лучше все-таки не оставлять. Тем более что экипажу «Дерны» — офицерам ВМФ — вряд ли придется по вкусу наводить порядок после того, как морпехи решили порезвиться.

Одевать друг друга в закрытые комбинезоны было почти так же увлекательно, как и раздевать. Однако дело заключалось не в романтике — просто двум людям в отсеке было не развернуться. Рэмси криво усмехнулся. Было бы очень мило, если бы те, кто проектирует эти корабли, догадались, что людям иногда необходимо заниматься любовью. Глядишь, и на борту появилось бы небольшое помещение с переборками, обитыми чем-нибудь мягким и удобно расположенными скобами для рук и ног… Ну и, конечно, раздевалка. А может быть, и не одна. И видеоэкран с романтической панорамой — например, светло-голубая мраморная Земля среди удаляющихся звезд.

Но увы. До этого, черт возьми, еще надо додуматься.

«Дерна» была первым кораблем первого поколения межзвездных военных транспортов. Ее проектировщики ставили себе целью максимально эффективно использовать пространство, чтобы разместить все необходимое — как то запасы, людей и снаряжение — и не задумывались о сексуальных потребностях пассажиров. На борту было необходимо разместить тысячу триста человек. Им предстояло прожить здесь несколько лет — даже с поправкой на релятивистские эффекты. И каждый кубический сантиметр был тщательно распланирован и распределен для более, чем одного применения.

Если бы проклятые спальные ячейки оказались хоть чуть-чуть попросторнее… Но они были рассчитаны именно на то, чтобы в них спали. Причем только в одиночку. Заниматься сексом в них было так же удобно, как в закрытом гробу, в чем Рэмси убедился на собственном опыте. За последний месяц он трижды повторил этот эксперимент: дважды — с Ришией и один раз — с Крис де Хэвиленд. Итог был печален: клаустрофобия в условиях невесомости и невозможность нормально двигаться при центробежной гравитации. Кроме того, стоило парочке уединиться в спальной камере, как об этом узнавала вся палуба. Просто Корпус был не настолько свободен от предрассудков.

Конечно, происходящее ни для кого не секрет. Но группа командования — это прежде всего команда, а совместная работа сближает. Особенно длительная совместная работа. И ничего дурного в этом нет. Их отобрали целенаправленно — людей, не связанных близкими отношениями с кем бы то ни было на Земле. Но никто не запрещал им устанавливать близкие отношения друг с другом — от мимолетных увлечений до глубоких романтических чувств. Все мы, в конце концов, люди.

Кое-что в человеческой натуре меняется, но эти изменения становятся очевидными лишь со временем. Например, налогоплательщики, которые оплатили отправку морских пехотинцев. Это вовсе не обязывало последних жить скромно и целомудренно на протяжении всего путешествия, но граждане придут в ужас, узнав об этих «скандальных» происшествиях. В итоге у Штаба появилась еще одна головная боль: представить неопровержимые доказательства того, что в Корпусе не происходит ничего из ряда вон выходящего. Ничего такого, чего время от времени не случается между обычными людьми… например, уважаемыми законодателями.

Рэмси вспомнил старую карикатуру, изображающую морского пехотинца, который спит в стеклянной криокамере с надписью: «В случае войны — разбить стекло». Морской пехотинец — это человек, у которого просто не может быть ни семьи, ни друзей, ни личной жизни.

И сексом он тоже не занимается.

Они закончили одеваться. Повседневная униформа на борту включала черную тенниску, брюки цвета хаки и мягкие белые носки — последние были аккуратно свернуты вместе, чтобы облегчить действия во внештатной ситуации. Затем любовники крепко обнялись на прощание.

— Повторим вечером, после дежурства? — предложил Рэмси.

— Извини, Ти Джей, — Ришиа нежно поцеловала его. — Я хочу побыть с Крис. А завтра заступаю на третью вахту. Может быть, через пару недель?

Рэмси кивнул, скрывая разочарование.

— Посмотрим.

Отношения внутри группы командования складывались таким образом, что порой она напоминала большую полигамную семью. Тем не менее, реализация этих отношений порой превращались в настоящую проблему, особенно из-за скользящего графика дежурств.

Да, думал Рэмси, это вам не с гражданскими… Один раз он был женат, но пятилетний контракт с Синди и Джорджем так и не был продлен. Если ты собираешься с кем-то спать, будет весьма нелишним иметь хоть какое-то представление о том, что каждый из вас собирается делать для совместной жизни, чего это будет тебе стоить и почему ты это делаешь.

Направляясь на корму через стыковочный шлюз, они остановились на шканцах поболтать с лейтенантом Дельгадо, который стоял — вернее, висел на вахте возле американского флага.

— Логический центр свободен, — вполголоса сообщил Рэмси.

— Вас понял, сэр!

Зеус Дельгадо не входил в состав группы командования, но знал, что это лишь до поры. Он пообещал Рэмси, что даст знать, если в логический центр направится кто-то, кого нельзя будет «завернуть».

У втулки центрифуги Рэмси последовал за Ришией на подъемник, и он понес их туда, где поддерживалась привычная искусственная гравитация. Достигнув первой палубы третьего отсека, они шагнули в жаркую тесноту, шум и суету повседневной жизни корабля.

Восемьдесят процентов дополнительного состава МЗЭП МП находилось на борту, но больше половины из них еще не успела погрузиться в киберспячку. Это означало давку на палубах и перегрузку бортовых систем жизнеобеспечения, которые изо всех сил боролись с избыточным теплом. Каждые три дня два грузовоза доставляли к спейс-докам L-4 оборудование и припасы — в основном воду и «концентрат С» — углеводородный субстрат, с помощью которого в нано-процессорных баках синтезировалась пища. Но больше всего «Дерна» нуждалась в воде. По сути, ей нужен был небольшой океан, чтобы наполнить шляпку гигантского «гриба» в ее носовой части. Вода была необходима не только для питья и нужд гигиены: она служила источником кислорода, реактивной массой для аннигиляторного двигателя и защищала от радиации на околосветовых скоростях.

Но помимо воды, на борт «Дерны» прибывало оружие и оборудование. И морским пехотинцам, которые еще не погрузились в киберспячку, приходилось распаковывать его, проверять на предмет повреждений, износа или отсутствия необходимых деталей, а затем снова упаковывать на время весь срок длительного путешествия. Все, начиная бронекостюмами «Марк-VII» и лазерными винтовками и заканчивая системами слежения и«стрекозами», или ВКС-шаттлами, следовало распаковать, проверить, при необходимости отправить в ремонт, а потом забрать из ремонта и, наконец, внести в виртуальный список корабельного оборудования. Каждый из морских пехотинцев отвечал все это снаряжение в целом и за свое личное в частности — это касалось бронекостюмов и оружия. В итоге палубные отсеки были забиты мужчинами и женщинами, которые распаковывали и упаковывали контейнеры, проверяли и чистили всевозможные стреляющие, летающие и взрывающиеся устройства. Здесь можно было увидеть LR-2120, силовые модули KW-6000, гранаты М-780 и взрывпакеты СТХ-5. Конечно, они предпочли бы провести все работы на Земле — особенно это касалось взрывчатых веществ. Но боевые группы прибывали вразнобой, как и их оружие, разными рейсами, из разных космических портов, разбросанных по всей Земле. К тому же проверке подлежало все снаряжение, включая и то, что совершило перелет на борту L-4. Проверить эту часть груза удобнее всего было именно на борту «Дерны».

В итоге на борту воцарился настоящий хаос.

Пробираясь среди рядовых и сержантов, Рэмси снова «открыл» свои имплантанты и восстановил связь с бортовой сетью транспорта. На время свидания с Ришией полковник позволил себе подлинное уединение, чтобы насладиться тишиной и покоем, но теперь отдых закончился. Придется взять себя в руки и разбираться с наплывом сообщений и запросов, которые накопились за время его виртуального отсутствия.

— Доброе утро, полковник, — произнес Кассий. — Вас ждут сорок семь сообщений, из них двадцать девять с грифом «срочно» и выше. Два сообщения — с грифом «первоочередное». Вас также ждут семнадцать требований о личной встрече и двадцать одно приглашение к виртуальным конференциям. Возможна задержка с прибытием партии «стрекоз» из Пало Алто. Это может привести к дополнительному переносу сроков отправления миссии.

Стоит вырваться на пару часов, и начинается бардак…

— Два «первоочередных»?! — рявкнул он, хотя для общения с симбионтом было достаточно мысли. — Мать твою! Какого дьявола ты со мной не связался?

ИскИн всегда мог выйти на связь с любым членом группы командования, даже если линия была отключена. Это следовало делать в случае доставки сообщений первого и второго уровня приоритета.

— Я почувствовал, что вам необходим перерыв в работе, сэр, — ответил Кассий. — Вы подвергались длительным и тяжелым нагрузкам как эмоционального, так и физического характера. Исходя из характеристик ряда специфических показателей, я счел разумным и правомерным…

— Ладно. Что за сообщения?

— Одно — от генерала Кинга. Он пожелал узнать статус партии «стрекоз». От вашего имени я соединил его с пунктом технического обслуживания ВКСШ в Севен-Палмз.

— Ясно… — в этой ситуации Рэмси поступил бы точно так же. — А второе?

— От генерала Хаслетта, сэр. Требование немедленно принять участие в виртуальной конференции, касающейся политической ситуации. Я указал ему, что на «Дерне» установлено время по Гринвичу, что вы допоздна наблюдали за отгрузкой оборудования и в данный момент находитесь в режиме сна. Я также предложил разбудить вас, но генерал сказал, что с этим можно подождать. Я назначил новый срок виртуальной конференции, и она состоится через… два часа семнадцать минут от настоящего момента.

Да, ИскИнам в сообразительности не откажешь. Вот почему в качестве личных секретарей они были незаменимы. «Первоочередность» этих сообщений определялась только грифом, но ответить на них нужно было вежливо и расторопно.

— Отлично, — сказал Рэмси. — Что у нас с «просто срочными».

— Прежде всего вы можете встретиться с капитаном Уорхерстом, сэр.

— О…

Рэмси отметил, что униформа Уорхерста, обычное морпеховское хаки, выглядела чуть более современной, чем на изображении.

— Да, конечно.

Уорхерст не отсалютовал, поскольку был без головного убора, однако вытянулся по стойке «смирно».

— Капитан Мартин Уорхерст докладывает о прибытии, сэр.

— О, капитан Уорхерст… конечно, — отозвался Рэмси. — Добро пожаловать на борт.

— Благодарю, сэр.

— Свяжись с моим заместителем, майором Андерсон, пусть тебя разместят. Твои ребята прибыли?

— Да, сэр. Но моя рота укомплектована только наполовину. Восемьдесят два человека из полутора сотен, заявленных в штатном расписании.

— Понимаю, капитан. Боюсь, вашу команду придется пополнять новобранцами, — Рэмси заметил, что лицо Уорхерста вытянулось. — Не волнуйся, сынок. У вас будет предостаточно времени, чтобы вышколить их как следует, прежде чем начнется заварушка.

— Вас понял, сэр. Ох-х… Свежее мясо из Кэмп-Лиджена, сэр?

— Вот-вот. Добровольцы из рекрутских рот 1097, 1098 и 1099. Они прибудут в течение ближайших трех недель.

— Вас понял, сэр.

— У майора Андерсон верный глаз и большой опыт. Можешь просмотреть записи учений. Само собой, можешь поговорить с ребятами, задать какие-нибудь вопросы, прежде чем они прибудут на борт. Проблемы, капитан?

Уорхерст взял себя в руки.

— Нет, сэр. Просто…

— Да?

— В сводке моей миссии числится захват объекта «Кракатау». Мне показалось, что для этой цели лучше всего подойдет опытная мобильная десантная группа, сэр.

— В идеале — конечно. Но боюсь, мы не можем позволить себе такую роскошь. Штаб Земли отозвал лучшие МДП для разрешения конфликта в Мехико и на Юго-западе. Боюсь, нам не повезло.

— Я понимаю, полковник.

— Не огорчайся, сынок, — Рэмси мягко улыбнулся. — Даже если тебе достались необстрелянные новички… Черт возьми, они еще наберутся опыта к тому времени, когда мы пойдем на штурм «Кракатау»!

— Те, кто доживет до этого дня, сэр, — отозвался Уорхерст. — Но доживут не все.

— Так было всегда, морпех. Приказ есть приказ. Так держать!

— Есть, сэр!

Уорхерст чувствовал себя несчастным… но выхода не было. Несколько недель назад Рэмси просмотрел записи боевых хроник с его участием и понял, что Уорхерст заботится не только о своем продвижении по службе, но и о том, чтобы его подчиненные приобретали боевой опыт. Он только что принял участие в боевой операции — это был июньский штурм Гизы, стремительный и ожесточенный. По сути, это назначение в МЗЭП МП должно было его удивить. Куда удивительнее было другое: ему поручено командовать первой десантной операцией на Иштар.

Не важно. Он хороший солдат и сделает все, что должен сделать.

Или погибнет. Но исполнит свой долг, сделает все, что сможет, и даже больше — как Чести Пуллер.

Semper fi… Всегда верен.


Центр по подготовке новобранцев Корпуса морской пехоты США

Пэррис-Айленд, Южная Каролина

07:30 по восточному времени


Время, когда каждый день был похож на предыдущий, время, которое до сих пор тянулось, плелось, ползло еле-еле, наконец-то решило прибавить ходу. После того, как Джон получил новые наноимплантанты, началась третья фаза подготовки, затем четвертая, когда он по-настоящему понял, что такое боль и пот. Он мог стать куском дерьма, подонком, навозной личинкой — Маковец не скупился на цветистые выражения. Но, слава Богине, он был куском дерьма, подонком, навозной личинкой из морской пехоты.

— Огневые группы наступления — по местам! — заорал по строевому каналу Филби. — Огневая группа-один… ПОШЛА!

Мейер, Килгор и Гарви поднялись из укрытия, на них были охряно-серые пятнистые бронекостюмы — под цвет скал и песка в пустыне. Новобранцы еще не привыкли к ним и двигались неуклюже. Мейер первым выскользнул из-за покатой дюны и тут же рухнул, выронив свою лазерную винтовку — его подбили.

— Ну, до майора тебе не дослужиться, — раздался ехидный голос — сержант Маковец подключился к каналу связи. — Уверен, противник будет сидеть и радостно поджидать, пока ты пошевелишь задницей!

— Прошу прощения, сэр!

— Конечно, просишь. Теперь — шевелись! ДАВАЙ! ДАВАЙ!

Голоса звучали прямо в голове, точно Джон обрел способность читать мысли. Так работали наноимплантанты, вживленные в главных зонах его мозга.

Это было потрясающе — все видеть, все слышать. Порой казалось, что он захлебнется в обилии сенсорной информации. Но одна мысленная команда — и ИскИн его шлема переводил визуальный вход гиперспектрального дисплея, ГСД, в необходимый режим работы, от монохромного до полнорежимного, который позволял видеть излучение с любой длиной волны, от глубокого инфракрасного до рентгена. Щелкнув по ментальному меню, он мог видеть в темноте или использовать особый фильтр «резкого света» и легко находить разницу между естественной растительностью и камуфляжем.

— Огневая группа-два! — скомандовал Филби. — ПОШЛА!

Менделез, Джеффри и Камински[62] поднялись из песка и короткими зигзагообразными перебежками устремились вперед. Их целью был низкий, усыпанный обломками скал, гребень хребта, до которого было примерно сто метров. Слева, над валунами, мелькали вспышки выстрелов — там пряталась пара якобы-боевых лазеров… Проклятье, подумал Джон, это настоящие боевые лазеры, только мощность уменьшена настолько, чтобы импульсы только-только засекались сенсорами бронекостюмов. Где-то у него за спиной ухнул взрыв. Им говорили, что ИскИны засекают каждый выстрел и знают, куда можно стрелять, чтобы никто из рекрутов серьезно не пострадал. Однако, по слухам, несколько человек в других рекрутских ротах получили в ходе учений настоящие ранения. Кажется, были даже убитые. Ты можешь воевать — смерть есть смерть, где бы ты ее не встретил — сражаясь против инопланетян с лягушачьими мордами за восемь светолет от Земли или во время учений, в паре километров от собственных казарм.

От волнения у Гарроуэя застучало в висках. Конечно, это просто тренировки, просто игра. Но ИскИны и противники из плоти и крови, кажется, порой забывают об этом. Его роту — вернее, то, что от нее осталось через одиннадцать недель учений — погрузили на ВКС и перебросили в учебный лагерь Корпуса под названием «Ангелы-Хранители»[63] на территории Баха, для участия в военных играх вместе с группой спецназа и другими морскими пехотинцами. Их разделили по трое и сгруппировали по принципу «три-четыре-два», как принято в Корпусе: три человека в огневой группе, четыре огневые группы — орудийный расчет, два расчета — пехотное отделение взвода. Третьим взводом первого расчета командовал Оуэн Филби, приземистый жилистый фермер из Ниобрари, штат Небраска. Сокращенное название его должности — ИОРУнО,[64] исполняющий обязанности унтер-офицера — вполне соответствовало его характеру. Новобранцы получили приказ захватить и удержать этот гребень. Время от времени Маковец отпускал какое-нибудь ехидное замечание по каналам связи, но, по большому счету, они были предоставлены сами себе.

Дерьмо. Менделез лежит ничком: ИскИн его бронекостюма получил команду «паралич» и отключил сервомоторы. Значит, парня «убили», и он будет лежать на полигоне до конца сегодняшних учений. Гарроуэй отдал мысленную команду, вызывая главный дисплей. Килгор и Гарви тоже лежат. Этих подстрелили после того, как их команда разделилась.

— Огневая группа-три — ПОШЛА!

Еще три фигуры в броне поднялись из укрытия и зигзагами побежали через открытую площадку. Один споткнулся и упал. Фокс. Затем Лопес. И Холлингвуд. Трое вверху, трое — внизу. Ну ничего себе зона поражения!

— Огневая группа-четыре — ПОШЛА!

Это ему. Поднявшись, Джон сломя голову помчался по каменистой площадке в сторону хребта, петляя и укрываясь за валунами. Через секунду встали Филби и Йетс, такие неповоротливые в своих «Седьмых Марках». Филби успел сделать всего три неуверенных шага и тяжело рухнул лицом вниз. Сервопривод его бронекостюма был отключен. Гарроуэй видел, как вспышки лазера, управляемого ИскИном, мечутся по ближайшему склону, но не мог сообразить, откуда стреляют. Наверху, прямо на вершине гребня, громоздился какой-то полуразрушенный ржавый корпус — судя по всему, бренные останки транспорта для перевозки личного состава. Может быть, орудие там? Пока утверждать было невозможно.

Йетс споткнулся и упал. Еще один «убит».

Гарроуэй бросился под прикрытие отполированного песком валуна и больно ударился плечом, несмотря на мягкую подкладку бронекостюма.

Он снова вызвал данные тактического дисплея, чтобы определить местонахождение оставшихся членов Первого Отделения. Вот Мейер — на полпути к цели, притаился за обломками валунов. Вот Камински — в тридцати метрах позади Мейера, тоже спрятался и не высовывает носа. И… черт! Джеффри тоже лежит, но по совершенно другой причине.

И он, Гарроуэй, как всегда, в хвосте — в сотне метров от цели.

Трое убиты, остальные двенадцать — то, что осталось от расчета — притаились на каменистом поле под огнем лазеров. Плохо. Хуже некуда. Комдор Маковец хранил зловещее молчание. Может быть, он уже списал все отделение в расход?

Гарроуэй почувствовал, что обмякает, почти сраженный страхом, а еще больше — усталостью. Это была старая традиция Корпуса — отправлять новобранцев на неделю в Баху. Обычно это испытание называлось «пробной неделей», но новобранцы давно переименовали ее в «адскую недельку». Семь дней учений и маневров, в течение которых каждому выделялось на сон всего семь часов. Семь дней, чтобы проверить на прочность дух и тело.

Сейчас шел второй день «адской недельки». Черт возьми, как протянуть еще пять? И вообще, какого черта? С тех пор, как он, Джон Гарроуэй, прибыл в Пэррис-Айленд, ситуация становится все хуже и хуже. Никто и никогда не назовет его морским пехотинцем. Все, что остается — это сказать сержанту два слова: «Я ухожу».

Через час он сможет насладиться горячим душем, потом горячим ужином… Так будет всегда, стоит ему только уйти из Корпуса. Как просто…

Просто? А куда дальше? В Аэрокосмические войска? Или вернуться домой и жить с мамой? Или пойти на работу и командовать на Луне роботами-монтажниками?..

Джон перевел дух. Рядом снова взорвался снаряд. Он не первый раз вел сам с собой такие дискуссии. И с каждым разом найти ответ становилось все труднее и труднее.

Зато была проблема, которую он мог решить прямо сейчас — по крайней мере, попытаться. Дело касалось тактической ситуации на полигоне. Трое рекрутов — все, что осталось от первого расчета — находились достаточно далеко друг от друга, и две огневые точки не могли накрыть их одновременно. Более того: такая позиция обеспечивала им троим очень широкое поле обзора. Каждый из них по отдельности не может засечь оба орудия. Но если соединить тактические данные, воспользовавшись ИскИнами…

Он запросил тактический канал.

— Мейер! Ски! Гарроуэй на связи! Скиньте мне данные со своих ГСД!

Джон догадывался, что напрашивается на хороший шлепок по… тому месту, которым думает — согласно мнению, которого придерживался комдор Маковец. Он самовольно возложил на себя обязанности командира… но Филби, ИОРУнО, беспомощно лежал на куче щебня в нескольких метрах позади, в «парализованном» бронекостюме и выключенной связью. Кто-то должен был это сделать. Джон находился в самой выгодной позиции — на дальнем конце растянутой линии «фронта», что обеспечивало ему чуть более широкий обзор.

Его ИскИн принял данные от Мейера и Камински. В меню появилась еще одна опция, и теперь он мог обозревать территорию с позиций своих товарищей — уже неплохо. И еще он мог приказать своему ИскИну объединить три гиперспектральные картины и получить более детальное, более точное представление о том, что в действительности происходило на полигоне.

На протяжении веков, вплоть до настоящего времени, не прекращается состязание между высокотехнологичными средствами маскировки и высокотехнологичными средствами ее распознавания. Первые примитивные гиперспектральные устройства были созданы еще в двадцатом веке. Они позволяли видеть танки, орудийные расчеты и другое замаскированное оборудование под камуфляжной сеткой и срезанными ветвями. Краску, которая меняла цвет, подстраиваясь под окружающий ландшафт, различить было труднее, но даже лучшие реактивные краски не смогут полностью скрыть оптические характеристики стали, ламинированного пластика или керамики — особенно это заметно в инфракрасном, ультрафиолетовом или рентгеновском диапазоне.

В наши дни краски-хамелеоны с использованием нанотехнологии могут имитировать текстуру и преломляющие свойства различных материалов в ультрафиолете и поглощать или рассеивать тепло, затрудняя распознавание в инфракрасном диапазоне. Правда, мощное тепловое излучение транспортов для перевозки личного состава и тому подобных объектов будет нелегко замаскировать. Но относительно холодные предметы, наподобие автоматизированных орудийных башен, обнаружить почти невозможно.

И все же…

ИскИн сложил данные, окрасив «его собственный» сектор более насыщенными цветами. Лазер снова выстрелил. Дуло было надежно укрыто, чтобы никто не смог засечь местонахождение орудия по вспышкам, но сканеры Мейера тоже что-то обнаружили. Что-то важное… Предательский сдвиг частот отраженной волны, который сообщал: «движение».

— Мейер, можешь подвинуться левее?

— Попробую, — откликнулся Мейер. — Правда… стоит мне пошевелиться, как эта чертова пушка…

Его голос смолк — связь прервалась. Но Гарроуэй успел получить последнюю недостающую часть данных — они пришла, как только Мейер поменял позицию. Одно из двух орудий располагалось слева, на полпути к хребту. Другое — точно напротив, возле останков транспорта, но немного ниже и правее. Позиция, призванная сбить с толку рекрутов: они-то думают, что лазер прячется где-то в корпусе. Ох, как подло…

На дисплее шлема появились две ярко-красные метки.

— Видишь их, Ски? — спросил Джон.

— Мы их сделаем, Гари.

— Бери то, что слева, — отозвался Гарроуэй, — а я сниму то, что возле транспорта.

— Понял.

— По моей команде, — три… два… один… пошли!

Гарроуэй перекатился влево, высунувшись из-за своего валуна, встал на колени и повернул свою лазерную винтовку на цель. На дисплее тут же появилось перекрестье прицела. Джон прильнул к валуну и сосредоточился. На яркое пятно, которым было помечено неприятельское орудие, легла сетка целеуказания, и он с силой придавил кнопку-курок, словно палец плохо чувствовал ее через перчатку. Чужой лазер снова пришел в движение: он засек цель и теперь поворачивался, чтобы поразить ее.

Джон опередил его на долю секунды.

— Есть! — заорал Камински. — Эхо-один молчит!

— Эхо-два молчит, — добавил Гарроуэй. Они говорили на языке военных, стенографическом языке сокращений. Словом «эхо» обозначалась пулеметная установка. Судя по всему, склон был чист, но Джон держал свое оружие наготове. Возможно, поблизости расположена еще одна огневая точка — как раз на тот случай, если первые орудия уничтожат.

— Морской Дьявол, я Дьявол Первый! — крикнул он, переключаясь на частоту взвода.

— Дьявол Первый, я Морской Дьявол, — ответил голос взводного контролера. — Идите вперед!

— Огневые точки нейтрализованы, но у нас восемьдесят процентов потерь. Если вам так нужен этот долбанный гребень, пришлите нам подкрепление, желательно КМС.[65]

Возможно, он выражался не совсем по уставу. Но усталость и отчаяние, охватившие его несколько минут назад, вкупе с выбросом адреналина и запредельным напряжением, требовали выхода. Поднявшись, он быстро зашагал вперед, вверх по склону, чтобы присоединиться к Камински, который уже стоял в тени разрушенного транспорта.

— Какой вид, Гари! — сказал Камински.

Вид был действительно великолепный… и чертовски знакомый. Отсюда, сверху, если поглядеть на восток, за серебристо-серым мерцанием Калифорнийского залива, можно было разглядеть другой берег.

В этом было что-то странное. Оказывается, их старый дом в Гуаймасе — место, которое он надеялся больше никогда не увидеть — так близко. Учебный полигон в пустынной, заросшей кустарником местности Исла Анхель де ля Гуарда, оказался точно напротив Эрмосильо, а в паре сотен миль к юго-востоку находился Гуаймас. Даже в конце сентября остывающий воздух был сухим и перенасыщенном солью — в точности как дома. Суровый климат, палящее солнце… самые идеальные условия, которые только можно создать на полигоне, особенно когда ты учишься работать в броне типа «Марк VII».

Я не вернусь туда…

Чувства переполняли его, к глазам подступили слезы.

Я ни за что не уйду.

Эта мысль пришла неожиданно, непрошено, но Джону показалось, что его чувства вызваны совсем другим. Он взял высоту.

Последние недели комдор Маковец и остальные инструктора Роты 1099 твердили без умолку: «Рано или поздно каждый из вас захочет уйти! И мы сделаем все возможное, чтобы вы ушли!»

Каждый мужчина, каждая женщина, которым довелось пройти подготовку, слышали эти слова. И каждый из них рано или поздно «упирались в стену». У кого-то это случалось в середине подготовки, у кого-то — ближе к окончанию. В такой момент тебе кажется, что твоим мучениям не будет конца, что ты бессилен что-либо изменить. Именно тогда для большинства решается вопрос «уйти или остаться».

Это трудно пережить. Но после «стенки» начинается «подъем в гору». Тренировки кажутся еще более тяжелыми, вопросы и сомнения не прекращаются, а самокрититичность возрастает. И тогда…

— Гарроуэй! — голос комдора ударил по ушам. — Какого черта ты там торчишь?

Джон встряхнулся.

— Сэр! Этот рекрут принял командование Первым расчетом, когда действующий командир расчета потерял боеспособность, сэр! Затем цель была уничтожена, сэр!

Сейчас ему учинят разнос.

— Отличная работа, морпех!

Он ожидал чего угодно, только не этого!

— Как бы ты поступил, если бы принял командование на старте?

— Сэр! Этот рекрут сделал попытку произвести разведку сил противника, командуя одной огневой группой. Двое других членов группы осуществляли поддержку и обеспечили передачу гиперспектральных данных из других точек обзора, а затем поразили огневые точки противника и очистили подход к цели, сэр.

Откровенно говоря, Филби наломал дров. Он отдал группе приказ наступать по открытой территории, под огнем орудий, находящихся на господствующих позициях, не имея ни малейшего представления об их местоположении. И забыв о том, что человеку не тягаться в скорострельности с лазером.

Тем не менее, свое мнение о тактических способностях Филби Джон решил оставить при себе. В конце концов, они были одной командой. Может быть, это наивно, но…

— Превосходная работа, морпех, — повторил Маковец. — Ваша поддержка весьма кстати. Второй Отряд потерял своего ИОРУнО. Когда они выйдут на вашу позицию, примешь командование. До тех пор — держитесь.

— Есть, сэр!

Он взял высоту.

До конца подготовки оставалось еще пять недель. Но Джон чувствовал себя так, словно его уже приняли в Корпус.

Маковец назвал его морпехом.

Час спустя Джон был «убит», но это его совершенно не смутило. Команда армейского спецназа схоронилась на другом склоне холма — в буквальном смысле этого слова: они прятались в скалах, точно в полуоткрытых склепах, и камень почти полностью экранировал тепловое излучение их бронекостюмов. Дождавшись, пока Второй расчет подтянется на вершину, спецназовцы выползли из своих укрытий и срезали рекрутов маломощными лазерами и «плазменными винтовками», прежде чем те сообразили, что происходит.

— Ты мертв, парень, — сказал один из коммандос в черном бронекостюме, подойдя со спины и заключив Джона в объятья.

Неважно. Теперь он был морским пехотинцем.

Глава 13

9 октября 2138 года

Пасифика, побережье Калифорнийского залива

11:05 по тихоокеанскому времени


Гарроуэй посмотрел на Линнли и усмехнулся.

— Знаешь, в невесомости это будет намного забавнее.

— Ты! — она шутливо ткнула его кулаком в грудь. — Тебя хоть что-то на этом свете может удовлетворить?

— Ну… тебе, например, это удалось, — он сверился со своим виртуальным таймером. — По-моему, нам пора отчаливать.

— Разумеется, если мы не хотим попасть в список ОНП — отсутствующих по неуважительным причинам, — Линнли нежно похлопала его по руке. — Это было бы здорово — вот так… быть с тобой, как сейчас… Спасибо тебе.

— В самом деле здорово. Я… буду скучать по тебе.

Линнли выкатилась из кровати, и он мотнул головой.

Стены и потолок комнаты являли собой панораму открытого космоса. Земля, Луна, Солнце и роскошная россыпь звезд. Картина медленно поворачивалась. Разумеется, это был плод воображения художников. Даже в космосе звезды не бывают такими же яркими, как Солнце.

— Я тоже буду скучать по тебе, — сказала Линнли.

— Мы никогда больше не увидимся… Знаешь, я просто не хочу в это верить. Или увидимся, но когда-нибудь.

— Не говори так, Джон! Откуда ты знаешь, что произойдет?

— А что тут знать? Я лечу на Иштар, а ты — в систему Сириуса. Я смотрел по карте. Если бы кто-то из нас остался на Земле, мы были бы ближе друг к другу!

Она пожала плечами.

— Какая разница? Даже один световой год, — это слишком много, так что давай не будем.

— Ты же знаешь, что я имел в виду. Мы летим в разные стороны. А я надеялся, что мы полетим вместе.

— К черту! Джон, мы оба знали, что эта затея ни к чему не приведет. Нужды Корпуса…

— …прежде всего. Знаю-знаю. Только мне это никогда не нравилось, — Джон до боли сжал кулаки. — Вот дерьмо…

Он выбрался из-под одеяла и начал собирать одежду. Это происходит уже почти два года — они с Линнли как бы случайно оказываются в постели… Ничего серьезного, но в то же время так здорово… Можно дать волю чувствам…. А потом встаешь, словно заново родившись. Он считал Линнли своим самым близким другом, и ему даже в голову не могло придти, что они отправятся служить в разные концы вселенной.

— Отключить симуляцию! — крикнул он, обращаясь к комнате. Панорама космоса мгновенно исчезла, обнажив голые стены. Олицетворение его одиночества.

— Смотри, — сказала Линнли. — Мы оба будем служить в космосе, верно? В восьми световых годах от Земли. Когда мы вернемся, у нас будут неплохие шансы найти друг друга.

— Думаю, ты права.

Она имеет в виду, что их субъективное время пойдет примерно одинаково. Поскольку им обоим предстоит преодолеть расстояние в восемь световых лет, причем с одной и той же скоростью, вряд ли один из них состарится больше другого.

Нет, здесь что-то не так. В реальной жизни никогда не обходится без подводных камней — особенно если твоя жизнь связана с Корпусом. Если им суждено когда-нибудь встретиться, один из них непременно будет намного старше.

Он вздохнул и начал натягивать униформу. В самом деле, какая разница? У них появятся новые любовники, и они оба это знают. Будущее слишком туманно, так что нет смысла давать друг другу обещания. Это даже не тянет на долгосрочный контракт.

— Знаешь, — тихо проговорил Джон, застегивая свою рубашку цвета хаки. — Просто я чувствую, что отрезан от всего, что у меня есть. Как будто я никогда не смогу вернуться домой.

— Понимаю. Все, кого мы здесь оставляем — и все, что оставляем — постареет на двадцать лет, прежде чем мы вернемся. Как минимум на двадцать лет. Мои родители тоже не в восторге от такой перспективы. Но они, по крайней мере, понимают, что им будет всего по шестьдесят, когда я вернусь.

— А вот я маму не понимаю, — отозвался Джон. — Как она могла на такое решиться? Снова вернуться к этому…

— Я же тебе говорила: ты не можешь оградить ее от всех бед. Ты не можешь жить ее жизнью. Она сама приняла решение.

— Но она вернулась к нему из-за меня! Это немыслимо. Из-за того, что я улетаю на Иштар…

— Это ее личная проблема, разве не так? А ты должен решать свои проблемы.

— Но я этого не понимаю. Я этого больше не понимаю. И я чувствую себя… виноватым. Знаешь, вчера я зашел ее повидать, и она была мне не рада. Это все потому, что я улетаю на Иштар.

— Думаю, что ты берешь на себя слишком много. Я имею в виду, в том, что касается твоей матери. Ты считаешь, что должен быть рядом. Но ты был рядом, и она все равно возвращалась к твоему отцу, верно? С чего ты взял, что на этот раз все будет иначе?

— Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Ты готова?

Она уже успела надеть свою униформу и одним движением поправила кепку, чтобы та сидела ровно.

— Боеготовность номер один. Как насчет ланча?

Джон заставил себя улыбнуться.

— Ответ положительный.

Если им предстоит провести вместе еще несколько часов, лучше просто наслаждаться, вместо того чтобы предаваться мрачным размышлениям о том, что могло бы быть, но никогда не произойдет.

Они покинули комнату и потерялись в толпе возле гостиницы. Пасифика — это крошечный городок, стоящий на сваях над южным побережьем Калифорнийского залива, на полпути между Сан-Диего и островом Сен-Клемент, город современных технологий, магазинчиков, ресторанов и экзотических развлечений. Прошло только два дня с тех пор, как Джон и Линнли покинули учебный лагерь, чтобы на семьдесят два часа — а фактически, на семьдесят три — с головой окунуться в ощущение благословенной свободы. Они уже побывали в «Ныряльщике Европы», где заплатили по два нью-доллара каждый за то, чтобы проплыть на подводной лодке по темным, таинственным глубинам Мирового океана планеты Европа. Разумеется, это была симуляция: для того, чтобы за такое время слетать на Европу и обратно, им пришлось бы двигаться быстрее света. Потом на несколько часов сняли комнату и наслаждались исключительно друг другом.

Теперь им предстояло найти какое-нибудь местечко, чтобы перекусить. Очень кстати оказался ресторан под открытым небом — он находился на полпути к суборбитальному порту, среди многочисленных передвижных магазинчиков. Арки из белого металла поднимались высоко над головой, пропуская очищенный от ультрафиолета солнечный свет и подкрашивая широкий простор неба нежной голубизной.

Через сорок восемь часов он взмоет в это небо и устремится к «Дерне» L-4.

А потом…

— Что ты собираешься делать, — поинтересовался он вслух, — когда знаешь, что не увидишь Землю целых двадцать лет?

— Ты сегодня не в духе, верно? Давай не будем…

— Знаю, знаю, — перебил Джон. — По субъективному времени мы расстаемся на каких-то четыре года или около того — смотря насколько мы застрянем на Иштар… И почти все это время будем спать. Получается, что мы вернемся всего через несколько месяцев. Но все это… — он описал рукой в воздухе неровный круг, словно хотел очертить границы Пасифики. — Все это состарится на двадцать лет. Или больше.

— Пасифика существует здесь уже сорок лет. Почему бы ей не просуществовать еще двадцать?

— Я не про Пасифику. Ты знаешь, что я имею в виду. Все эти люди… Я сомневаюсь, что мы сможем к ним приспособиться.

— Взгляни на себя, Джон. Мы — морские пехотинцы. А на кого мы сейчас похожи?

Ее слова, произнесенные так небрежно, напугали его. Она права. Ресторанчик был переполнен, но Гарроуэй заметил лишь троих морпехов в униформе и двух парней в черной форме ВМФ. Остальные… здесь кто-то был в повседневном, кто-то в деловом костюме, кто-то вообще без одежды… Все штатские.

Конечно, благодаря униформе они выделялись, но Джон понял, что дело не только в ней.

Теперь он понял, что его тревожит.

Он чувствовал себя так, словно уже отправился в свое двадцатилетнее путешествие и больше не принадлежит Земле.

Он был чужим и одиноким.


Отсек 3, Палуба 1, МЗТ «Дерна»

Орбитальная стыковочная станция-1, L-4

12:40 часов по Гринвичу


— Думай о деньгах, — настойчиво твердила она, обращаясь к самой себе. — Думай о деньгах… и о статьях, которые ты готовишься публиковать… и о том, что получишь кафедру в Американском Институте Основ Ксенокультурологии…

Трэйси Хэнсон лежала в своей ячейке, на полпути между горячкой и приступом клаустрофобии. Она лежала пластом на спине, на чем-то мягком, крепко зажмурившись. Техники справа и слева от нее последний раз проверяли соединения. Она ненавидела всю эту возню, когда ее ворочали и перекладывали с места на место, словно кусок мяса.

Впрочем… Для техников она была именно куском мяса. Который надо было хранить десять лет, подкармливать, поить, поскольку имплантанты снизят активность ее мозга, и она погрузится в состояние наподобие комы.

Из ее рук уже торчали четыре трубки. Еще одна — из сонной артерии, под углом к челюсти. В мочевой пузырь был введен катетер. Имплантанты блокировали чувство голода, хотя она уже неделю не ела ничего твердого, но в желудке урчало. Ей было неудобно, жарко, она взмокла, ее все раздражало, она даже не могла по-человечески принять душ с тех пор, как прибыла на борт «Дерны». И теперь эти… эти люди втыкают в нее какие-то трубки и иглы.

— Расслабьтесь, доктор Хэнсон, — сказал один из кибер-техников. — Это займет совсем немного времени. А следующее, что вы узнаете, — это то, что вы прибыли на Иштар.

— «Расслабьтесь»… — сердито передразнила Трэйси. — Легко вам говорить.

Она открыла глаза и повернула голову так сильно, как только позволяла трубка, торчащая у нее под челюстью. На палубе по-прежнему толпились морские пехотинцы. Большинство из них деловито чистили свое оружие и снаряжение, и проверяли его, отлаживали…

— Как я понимаю, все эти люди пройдут через вас?

— Совершенно верно, — отозвался техник. — Это довольно муторное мероприятие. Нас всего тридцать, а вас тысяча двести с лишним, почти тысяча триста.

Трэйси Хэнсон обратила внимание, что по трубкам из ее запястий течет кровь, и почувствовала дурноту, которую не сумели погасить имплантанты.

— Как вы себя чувствуете?

— Думаю, нормально, — ответила Трэйси. — Немного неудобно. Но руки уже почти не болят…

— Вот и славно.

— …только этот чертов матрас, кажется, потек. Весь мокрый, даже хлюпает. Неужели это я так вспотела?

— Нет. Все так и должно быть. Подумайте о другом. Десять лет вы будете лежать здесь, дышать, есть, пить, очищать организм, фильтровать свою кровь — и все через эти трубочки. Медицинские нано и ИскИн, которые находятся внутри переборок, будут следить за вашим состоянием и регулировать работу всех органов вашего тела. Кроме того, тут есть специальные приспособления, которые будут аккуратно переворачивать вас каждые два часа — в течение всех десяти лет. Вы представляете, во что вы превратитесь, если все десять лет будете лежать неподвижно? После того, как вы заснете, подстилка превратится во что-то вроде гелевой ванны. Вы будете лежать в ней, как в плавательном бассейне… а гель нужен для того, чтобы медицинские нано могли добраться до вашей спины. Помогать обновлению клеток кожи, поддерживать циркуляцию крови, убирать лишнюю жидкость… Понимаете?

— Мне кажется… словно я куда-то проваливаюсь.

Бассейн…А если я утону? Эта мысль заставила ее напрячься. Но сознание затуманивалось, и она уже… Она уже не могла думать ясно и затруднялась сформулировать вопрос, который хотела… Трэйси так и не смогла сформулировать вопрос.

— А сны… будут?

— Может быть — в самом начале, когда вы будете засыпать, и когда будете просыпаться. ИскИн-доктор погрузит вас в состояние «медленного сна».[66] Поэтому ничего сниться вам не будет.

Второй техник фыркнул.

— Я точно знаю, что не хочу десять лет видеть кошмары, — твердо сказала она. — Тем более зная, что не смогу проснуться. Я… думаю, что сержант-аханну — это Сидония при Институте. А аханну Бакнер — настоящий ублюдок. Манипулятор. Сделать меня богатой…

— Несомненно, доктор. Так оно и есть. Вы не возражаете, если я попрошу вас подкинуть мне сотню по возвращении?

— Подкинуть… чего? Идет. Это сохранит энергию. А как насчет Охотников Рассвета? Они не станут стоять в очереди, да еще и с «Пан-Террой». Сто… девяносто… ох, нет… девяносто семь. Восемь… Девять… Иштар. Там красиво, я понимаю…

— Вы сможете увидеть это своими глазами, доктор. И очень, очень скоро.


Отсек 3, Палуба 1, МЗТ «Дерна»

Орбитальная стыковочная станция-1, L-4

14:05 по Гринвичу


Под крылом «стрекозы» туманным пятном расплывалась поверхность планеты Иштар — Иззубренные горы и пышные фейерверки вулканических извержений среди неподвижных рек сверкающего льда. Эта сторона планеты никогда не была обращена к Мардуку, в отличие от обратной стороны Луны, и скована холодом бесконечной зимы.

Но вот лед понемногу становился тоньше, сквозь него стали проступать пятна растительности… За изгибом пурпурно-алого горизонта лежал Новый Шумер. Прямо впереди, примерно в сотне километрах отсюда…

— Внимание «Черным Драконам»,[67] — объявил Уорхерст по тактической сети — это были новые позывные штурмовой группы. — Готовность… три минуты.

Один за другим «драконы» подтверждали готовность. Шесть «драконов» — ВКС-шаттов с бронированными модулями — накрыли район наступления. Покачиваясь, они заходили на цель, на последний маневр, покрывая последние метры, а пятна гальки и льда мелькали под ними. Внезапно скалы и лед сменились открытой гладью воды, и шестерка, точно стая черных баньши, с воем понеслась над морем, вздымая петушиные хвосты брызг при переходе звукового барьера.

Впереди, теперь ясно видимый, медленно вырастал черный конус горы — в плане миссии объект «Кракатау». В соответствии с планом, разработанном бортовыми ИскИнами, визжащие аэрокосмические аппараты начали двигаться неровными зигзагами, чтобы затруднить противнику прицеливание.

В сорока километрах до цели небо взорвалось нестерпимо яркой светло-голубой вспышкой. «Дракон-3», задетый жарким дуновением, мгновенно расплавился. «Дракон-5», подброшенный ударной волной, потерял управление и врезался в воду, неуклюже перевернувшись через крыло. Брызги пены и обломки металла полетели во все стороны.

— Черт… — пробормотал Уорхерст. — Только не это!

Они снова допустили ошибку.

Гора вставала навстречу — огромная, черная, зловещая. «Дракон-1» и «Дракон-2» задрали носы, сбрасывая скорость, и ненадолго зависли над выжженными скалами и грудами шлака, чтобы избавиться от своего груза — похожих на блюдца «модулей для развертывания личного состава». Выше с воем проплыли «Четвертый» и «Шестой». Им предстояло достичь дальних склонов, чтобы сбросить там свой груз.

«Блюдца» покачивались в люке позади выпуклого носа «дракона», между впускными устройствами и хвостовой балкой, обрамленной задними плазменными толкателями. В каждом находился отсек, где размещались двадцать пять морских пехотинцев полной экипировке. Соответственно, два носителя транспортировали взвод из полусотни человек. Морпехи были пристегнуты к специальной металлической «корзине», которая должна была защитить людей при резких ударах, когда «блюдце» пропахивало обгорелый склон горы.

Затем по команде пилотирующего ИскИна застежки обвязок расстегнулись, открылся люк, и морпехи исчезли в багровом тумане иштарских сумерек.

Уорхерст помедлил. Сейчас он должен был находиться в командном центре штаба, в посадочном аппарате «Дракона-1». Все потеряно продолжать просто нет смысла…

— Завершить программу, — объявил он. Пурпурно-алое небо, громады гор, морские пехотинцы на их склонах — все замерцало, пошло туманными бликами и исчезло. Мартин Уорхерст снова лежал на кушетке симулятора в своем кабинете на Первой палубе Третьего отсека межзвездного транспорта «Дерна».

Смоделированная атака провалилась в тот момент, когда третья из штурмовых групп была уничтожена испепеляющим лучом, порожденным аннигиляторными генераторами «Кракатау».

— Вы должны продолжать атаку, Мартин, — произнес в голове Уорхерста голос майора Андерсон. — Это поможет нам прояснить ситуацию.

— Я действительно не хочу, чтобы меня еще раз убили, майор, — сказал он. — И не хочу, чтобы убивали моих ребят. Это не лучший вариант, если мы хотим победить.

На самом деле он больше беспокоился о жизни своих бойцов, которые раз за разом шли в атаку, не думая об опасности, чем об их боевом духе. Быть убитым в подобной виртуальной симуляции — это нечто большее, чем просто потерпеть поражение в игре. Но, по мнению Уорхерста, если по-настоящему вжиться в эту бескровную инсценировку, это даст его морпехам лишний шанс в реальной битве… и лишить их этого шанса — значит, возможно, обречь их на гибель и провалить сверхважную миссию.

— Итак, что произошло? — теперь на связи был полковник Рэмси.

— То же, что и раньше, полковник. Мы потеряли двух «драконов». А без них, с сотней морпехов, нам эту чертову гору не взять.

— М-м-м… И у нас не хватит людей, чтобы атаковать «волнами». Ни людей, ни техники.

— Именно так, сэр.

Разумеется, тактику «волн» полковник всерьез не рассматривал. Тактическая доктрина морской пехоты предполагала действовать скорее хитростью и мастерством, нежели грубой силой. Таким образом Рэмси деликатно намекал, что за счет численности войск можно решить не только чисто тактические проблемы.

— Ваши рекомендации, капитан?

— Я затрудняюсь что-либо сказать, сэр. На самом деле, пока мы не знаем, чего ожидать. Но если все пойдет по этим сценариям, нам крышка. Нам нужно высадить на «Кракатау» по меньшей мере две роты в полном составе, чтобы быть уверенными, что пройдет хотя бы одна.

Единственным источником информации об этом средстве планетарной обороны было сообщение юного морпеха, которое он успел передать по сверхсветовой трансляции, прежде чем его группу смели толпы восставших аханну. Орудие, или что бы то ни было, находилось в недрах горы Ан-Кур и могло сбить находящийся на орбите космический корабль. При выборе цели направленный луч мог отклоняться как минимум на десять градусов от вертикали.

Но может ли этот луч поразить объект, который уже находится на поверхности планеты, в нескольких километрах от горы? Этого никто не знал. Действительно ли луч генерировался в результате взаимодействия вещества с антивеществом, как полагали большинство аналитиков? Это предположение было сделано методом исключения, просто исходя из того, что ни один из известных источников энергии не позволял достичь температуры звездного ядра. Через какое время можно вновь использовать это оружие? Успеют ли войска воспользоваться паузой после того, как орудие сделает выстрел? И выстрелит ли оно вообще? Однажды это произошло, и ни одному человеку на Земле не было известно ничего, кроме этого факта.Черт возьми, орудие Ан-Кур вообще может оказаться одноразовым, чем-то вроде древних рентгеновских лазеров. Ядерный взрыв, который они использовали, чтобы сгенерировать поток рентгеновского излучения, разрушал само орудие. Возможно, его морпехи без боя прорвутся к объекту «Кракатау» и не найдут ничего, кроме стекловатой массы на дне кратера, которая застыла десять лет назад.

Но на это, пожалуй, рассчитывать не стоило. Если расчет не оправдается…

Черт, черт, черт! Чего ради он проводит эти виртуальные репетиции предстоящего сражения, когда о цели атаки, можно сказать, ничего не известно?

В желудке заурчало. Проклятье, оказывается, он голоден как волк! Погруженный в виртуальную реальность, Уорхерст не замечал, сколько прошло времени. Но теперь он вернулся. Имплантанты продолжали обманывать его центр голода, но он точно знал, что безумно хочет есть. Это религиозные фанатики могут поститься до полусмерти… Уорхерст улыбнулся. Ему предстоит увидеть аханну собственными глазами в непосредственной близости. Святоши из Лиги Человеческого Достоинства или Церкви Ан-Создателей могут о таком только мечтать.

И ради этого вовсе не обязательно морить себя голодом.

Уорхерст спрятал лицо в ладонях и несколько секунд напряженно размышлял.

— Отлично, — произнес он наконец. — Пусть у меня будет только одна рота и ничего больше. Лучший вариант при таком раскладе — сценарий номер пять. Мы потеряем только одного «летающего дракона». На линии горизонта эскадрилья должна разделиться и развернуться как можно более широко. Таким образом, мы осложним задачу обороне неприятеля и снизим наши потери. Единственная альтернатива — высадить десант как можно дальше от цели, но тогда группе придется совершить марш-бросок.

— В результате чего атака затянется, — вставила Ришиа Андерсон.

— Согласен.

— Я готов подтянуть тактические резервы, если они у нас будут, — задумчиво проговорил полковник Рэмси. — Но в любом случае, мы размазываем силы тонким слоем. Слишком тонким. Заставить тысячу двести морских пехотинцев захватить эту огромную планету — это все равно что вычерпать океан ведром. У нас банально не хватит транспорта, чтобы перебросить и людей, и технику.

— Поверьте, мне это известно. Знаете, полковник, я пытался представить эти толпы… Если мои люди не возьмут «Кракатау», нас разделают под орех. Если только мы не собираемся сражаться с бумажным тигром. Я бы не поручился, что такое исключено.

— Я тоже, Мартин. Я тоже. Не имеет смысла сворачивать горы ради орудия, которое может сделать всего один выстрел.

— Почему? — возразила майор Андерсон. — Может быть, у них такая пушка спрятана под каждой горой возле Нового Шумера.

— Интересная идея, — отозвался Рэмси. — Я рекомендую вас в качестве командующего Всемирным Пессимистическим Легионом.

— Благодарю покорно. Скорее всего, мне это не понравится.

— К счастью, ваша версия пока ничем не подтверждается, — сказал полковник, переходя на серьезный тон. — Так или иначе, с чего-то придется начинать. И наши начштаба начнут с предположения, что наша единственная цель — Ан-Кур, и что аханну вряд ли станут использовать эту пушку против цели, которая успела опуститься ниже горизонта. Скажите мне вот что. Допустим, мы будем действовать по сценарию номер пять. Я забираю из первой десантной группы, которая высаживается в Новом Шумере… скажем, двух «драконов». Вы получаете еще один взвод. Тогда «Черных Драконов» можно считать усиленной ротой из четырех взводов. Как вам такой расклад?

— На лучшее мы и не рассчитывали, — ответил Уорхерст. — Благодарю вас, сэр.

— Нет проблем. Это моя задача — сделать так, чтобы жизнь и служба вам медом не казались. Кажется, у меня неплохо получается?

— Просто великолепно. Я потрясен.

— Приятно слышать. Впрочем, кому не приятно оказаться на высоте… Итак. Мы с майором Андерсон должны принять участие в совещании старшего командного состава. Вам еще что-нибудь от нас нужно?

— Отбивную с кровью, полковник. И желательно с жареным луком.

— Вам придется подождать лет двадцать, капитан. Но я уверен, когда вы вернетесь домой, она будет готова. Поговорим позже.

Голоса в голове смолкли.

Итак… не так хорошо, как можно было надеяться, но и не так плохо, как он опасался. Захватить Кракатау» с восьмью «драконами» вместо шести… ненамного, но все-таки лучше. Но главная проблема оставалась открытой. Тот факт, что его рота состояла по большей части из новичков, необстрелянных новобранцев, парней и девушек, которые только что покинули Пэррис-Айленд. Бой за Ан-Кур — не лучший вариант для боевого крещения. И не лучший вариант для него самого, если он хочет свести потери к минимуму.

Но ты тоже морской пехотинец, капитан Уорхерст. Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое… если другого тебе не дано.

Или ищи себе другое. Сам.

Желудок в очередной раз напомнил о себе. Уорхерст связался с Кассием и приказал ему начать переписать штатное расписание для десантной операции с участием «Черного Дракона».


Отсек 3, Палуба 1, МЗТ «Дерна»

Орбитальная стыковочная станция-1, L-4

14:30 по Гринвичу»


Виртуальный конференц-зал выглядел как обычный конференц-зал в каком-нибудь учреждении на поверхности Земли — кресла, флаг США и видеоэкран во всю стену, на котором транслируют Вечерние новости ГлобалНет. В этом зале, существующем только в виртуальной реальности, полковник Рэмси сидел откинувшись на спинку кресла, парящего над полом, и следил за происходящим на экране. Помимо него, в зале находилось чуть более десятка человек.

— Да, Кейт, — с сосредоточенным видом произнес репортер, глядя в камеру. — Я веду репортаж с Либерти-Плазы в Нью-Йорке. Энтузиазм, вызванный предстоящей операцией «Дух Человечества в Действии», освободительной экспедицией на планету Иштар, возрастает. Вот уже двадцать четыре часа люди собираются здесь, чтобы выразить солидарность с вооруженными силами США, которые скоро покинут Солнечную систему и отправятся к другой звезде.

За спиной репортера действительно собралась огромная толпа демонстрантов. Они размахивали факелами и пели, свет пламени отражался в объективах сотен левитирующих камер. Либерти-Плаза — широкая протяженная эспланада[68] — появилась на полвека раньше, чем над ленивыми водами Аппер-Бей[69] поднялась статуя Свободы. Сейчас площадь была наводнена людьми. То одна, то другая камера передавала изображение на экран, показывая происходящее с разных позиций. Лучи мощных прожекторов, похожих на батареи реактивных орудий, били в небо, и их ледяной светло-голубой свет выхватывал бесчисленные левитирующие камеры, которые кружились на высоте сотен метров над колышащимся морем человеческих тел. Вдалеке, на другом берегу залива, призрачным светом сиял полупрозрачный купол нижнего Манхэттена, гигантская переливчатая жемчужина. Арки, окружившие его, ощетинились огненными белыми иглами, устремленными в ночное небо — строго вертикально, как штыки почетного караула.

— Let my people go! Let my people go! Let my people go!..[70]

Это одновременно скандировали тысячи голосов. Пение за кадром становилось то громче, то тише. У ног Статуи Свободы, загораживая ее до талии, был установлен огромный проекционный экран, на нем показывали «Дерну», парящую в окружении звездной пыли.

— По данным спутников, численность митингующих на Либерти-Плазе к сегодняшнему вечеру составила более шестидесяти тысяч человек, — продолжал репортер. — Эти люди пришли, чтобы стать свидетелями исторического события — старта первой экспедиции Межзвездного Подразделения Морской пехоты. По плану, старт должен состояться примерно через сорок часов. К сожалению, камеры не могут передать чувство волнения и гордости, которыми охвачены эти люди, являющие собой пример беспредельной самоотверженности. Никогда еще в Нью-Йорке, да и в других городах, не собирались столь многочисленные демонстрации. Мне сообщили, что за последние сутки на Либерти-Плазу по воздуху, путепроводам и транспортами на воздушных подушках доставлено свыше ста пятидесяти тонн пищи. Тем не менее, большинство людей утверждают, что не едят, не пьют и не спят, поддерживая жизнедеятельность при помощи имплантантов. Они решили полностью сконцентрироваться на том, к чему призывают организаторы демонстрации, цитирую: «переживании слияния сознаний в групповой разум, которое сместит рамки реальности». Должен согласиться, Кейт: я никогда не испытывал подобного тому, что здесь…

— Немой режим, — скомандовала президент Ла Салле, и голос репортера умолк. — Видите, генерал, против чего мы выступаем? Если мы будем продолжать тормозить этот проект, политические последствия непредсказуемы.

Генерал Кинг кивнул.

— Конечно, мадам.

— Ситуация вышла из-под контроля. Все секты, как одна, подняли крик — даже те, которые поклоняются ан как богам, не говоря уже о тех, что почитают их посланцами дьявола. Даже те, кто не собирался начинать новый крестовый поход, теперь требуют освобождения иштарских рабов. Вдобавок, мы должны отправить еще одну освободительную экспедицию, которая сейчас готовится на L-5. Они уже дышат нам в спину. Исходя из этого… Я прошу вас объяснить, причем так, чтобы я могла понять: чем вызвана новая отсрочка старта «Дерны»?

Генерал Кинг взглянул на Рэмси, затем — через стол, на адмирала Винсента Хартмана, командующего силами ВМФ.

— Мадам президент… погружение личного состава в киберспячку на борту «Дерны» идет по плану и очень успешно. Но на борт по-прежнему прибывают морские пехотинцы, создавая значительный наплыв и переселение. Здесь… здесь царит настоящий хаос.

Мягко сказано, подумал Рэмси. Правда, Кинг пока еще не прибыл на борт корабля лично. Здесь царил настоящий бардак. Корабль был переполнен взвинченными, потными людьми. На нижних палубах уже четыре раза начинались драки. Новые прецеденты были только вопросом времени: кто-то кого-то толкнет или ударит, получит сдачи… И ситуация, скорее всего, куда серьезнее, чем ее пытаются преподнести офицеры.

— Что необходимо сделать, чтобы ускорить процесс? — генерал Габриовски покосился на Ла Салле. — Если так пойдет дальше, европейцы и бразильцы соберутся на Иштар раньше нас. И тогда уже они будут учить нас, как нужно проводить подготовку.

— Разумеется, это недопустимо, — Ла Салле посмотрела в сторону Рэмси. — Что скажете, полковник? Кажется, это вы занимаетесь расширением бутылочного горлышка… Что вы предлагаете?

— Мадам президент…

Он запнулся, внезапно почувствовав неловкость. Сейчас он должен что-то сделать… и с удовольствием бы отказался. Слишком трудно для человека, который в первый раз…

— Мы ждем, полковник, — сказал Габриовски.

— Слушаюсь, сэр… Мадам президент, мы ждем прибытия примерно четырехсот морских пехотинцев, которые должны быть доставлены с Земли на L-4. Есть только одна причина, по которой они все еще не на борту: Дельта-480 — шаттл для перевозки личного состава, который мы используем, — может доставить только тридцать человек за один рейс. Кроме того, это само по себе требует достаточно много времени.

— Вы не сможете обвинить в этом ВМС! — взорвался вице-адмирал Кардегрифф, представитель ВМС в Объединенном комитете начальников штабов и старших членов Комитета Национальной Безопасности. Его слово имело большой вес.

— Конечно, сэр. ВМС сделали все, что от них требовалось, и даже гораздо больше. Мы можем ускорить процесс, погрузив добровольцев в кибер-спячку еще на земле и доставить их на борт… как груз.

— Как груз, полковник? — переспросила президент Ла Салле. — А вам не кажется, что это несколько… неделикатно.

— Морская пехота привыкла к неделикатному обращению, мадам. Я некоторое время наблюдал за процессом и не понимал, чего ради мы… нам приходится мириться с этой волокитой. На Земле куда больше необходимого оборудования и специалистов, чем на борту L-4. Повторяю, мы можем погрузить добровольцев в кибер-спячку до того, как они поднимутся на орбиту. Насколько мне известно, они уже несколько дней придерживаются необходимой диеты и получили дополнительные нано-инъекции. Мы можем начать подготовку в любой момент. Лучше всего, если на момент погрузки людей в ячейки «Дерны» жилые блоки не будут вращаться: невесомость поможет значительно упростить процесс. Потом наши техники подключат их к корабельной системе.

— Мне показалось, полковник, вам этот вариант не очень-то по душе.

— Да, мадам президент. Большинство из этих ребят только что прошли подготовку в тренировочном центре. Я хотел немного поднатаскать их, пока они будут ждать погружения в спячку. К тому же… мы действительно будем перевозить их как груз. Как мороженое мясо. Они так ждали этого перелета… и так ничего и не увидят.

— Я хочу вам кое-что напомнить, полковник, — проговорил Габриовски. — Корпус морской пехоты — это не туристическое агентство. И ваши люди отправляются не в круиз.

— Конечно, сэр.

— Как быстро вы сможете это организовать?

Рэмси подготовился заранее. Оставалось только передать пакет данных по имплант-связи.

— Здесь все необходимые сведения, — сказал он. — Мы сможем перевезти всех буквально за пять дней. В противном случае, с одной «Дельтой-480», нам не уложиться и в две недели. Две недели, прежде чем последний из добровольцев окажется на борту и будет погружен в кибер-спячку.

— Думаю, выбор у нас невелик, — произнесла президент. — Как вам кажется?

— Да, мадам.

— Тогда действуйте. Позаботьтесь о том, чтобы «Дерна» отправилась в путь в течение следующей недели. Самое позднее, шестнадцатого октября. Но не позже. Вам понятно?

— Конечно, мадам.

— Вот и хорошо. Держите меня в курсе событий.

И президент Объединенной Федеральной Республики Ла Салле исчезла.

— Заседание закончено, господа, — объявил адмирал Кордегрифф, и виртуальный конференц-зал растаял, как сон.

Полковник Рэмси снова был на борту «Дерны», по-прежнему лежал на своей ВР-кушетке и смотрел в потолок.

Его людям это не понравится. И командующим частями, которым нужно увидеть каждого и с каждым провести тренировочное занятие — тоже. И техникам, которым придется с нетерпением поджидать, пока прибудут эти четыре сотни неподвижных туш, которые придется задвигать в ячейки «Дерны» и подключать к бортовой системе. И самим этим ребятам, которые будут весьма неприятно удивлены таким поворотом дел. Что бы там ни говорили, но морские пехотинцы — тоже люди. Живые люди со своими привычками, а менять привычки, как известно, никто не любит. Тем более столь неожиданно…

Дьявол!!! И каково же будет их мнение о Корпусе?

Глава 14

Интерлюдия


С 16 октября 2138 года по 24 июня 2148 года

МЗТ «Дерна»

На пути к Ллаланду 21185 IID


Старт…

Три космических корабля — межзвездный транспорт «Дерна» и два грузовых корабля, «Алголь» и «Регул» — мягко отплыли от L-4, полностью отстыковавшись от орбитальных строительных доков и аннигиляторного комплекса «Везувий». Поскольку поток частиц из сопла термоядерного реактора, усиленный аннигилятором, обладал очень высокой температурой, запускать двигатель было нельзя до тех пор, пока корабли находились в зоне тяготения Солнечной системы. Туда их должны были доставить «рабочие лошадки», вернее, тяжеловозы — буксиры нового класса «Цербер», массивные, кубической формы тягачи на ядерно-химической тяге, каждый из которых развивал усилие в пятьдесят миллионов килограмм.

Центрифуги «Дерны» уже замерли, все три жилых модуля развернулись под прямым углом к оси корабля. Загрузка последней партии пассажиров продолжалась в условиях микрогравитации. Эти прибыли на борт уже погруженные в кибер-спячку, вместе с последними сотнями тонн снаряжения и продовольствия. Тем временем бортовые техники «заморозили» последних бодрствующих членов личного состава МЗЭП МП — полковника Рэмси и членов командного состава — и подключили их к корабельной нанокибернетической регулирующей системе.

«Алголь» и «Регул», на которых не было ни экипажа, ни пассажиров, уже ждали запуска.

Казалось, все человечество, затаив дыхание, наблюдало за тем, что происходит на расстоянии полумиллиона километров от Земли. Экспедиции за пределы Солнечной системы отправлялись на протяжении вот уже полувека, но до сих пор в их состав входили лишь учеными и дипломатами. Археологические экспедиции Смитсона на Хирон в системе Альфе Центавра и к Волосу,[71] планете Звезды Бернарда, организация дипломатической и научной миссии на Иштар, научные исследования на Торе и Кали — все они планировались как исключительно мирные. Теперь, впервые в своей истории, человечество отправлялось к звездам со щитом и мечом.

На борту «Дерны» оставался бодрствовать только экипаж — сто сорок пять рядовых и офицеров ВМФ. Они следили за работой prefire и пусковых систем, но сам запуск контролировал бортовой ИскИн, которого неофициально назвали «Брутом». Счет шел уже на дни… и вот наконец было произнесено слово «Зеро».

Главные двигатели всех трех «Церберов» синхронно изрыгнули белое пламя.

Казалось, этот толчок в пять тысяч тонн не потребовал ни малейшего усилия. Однако пяти минут разгона было достаточно, чтобы придать трем межпланетным станциям необходимое ускорение, которое вырвало их из объятий Земли и сбросить в пропасть глубиной в полмиллиона километров.

В Вашингтоне президент Ла Салле произнесла речь, в которой говорила о необходимости защитить жизнь людей и интересы человечества на Иштар, подчеркнув, что операция «Дух Человечества в Действии» не является ни карательной экспедицией, ни миссией возмездия, но исключительно спасательной.

Были зарегистрированы многочисленные беспорядки, которые в ряде случаев переросли в открытые вооруженные столкновения. Сектанты, поклоняющиеся Ан-Создателям, вступили в схватку с легионами служителей культа Земли Первозданной и поклонниками традиционных религий. Католический мир, уже переживший раскол около полувека назад, когда в результате выборов на престол Святого Петра взошла папесса Мари, снова сотрясали баталии — в Асансьоне, и Сьюдад де Мехико, в Мадриде и Париже, в Риме, Маниле и даже в пригородах Бостона. Из Ватикана папесса призывала к крестовому походу за освобождение сэг-ура — иштарских людей-рабов, чтобы доказать раз и навсегда, что ан — не боги, не ангельские чины и не исполнители воли Божьей. В свою очередь, папа Михаил, оппонент Ватикана, пытался организовать в Лозанне свой крестовый поход — против злостных исказителей научных фактов, отрицающих, что человечество создано представителями внеземных цивилизаций, — и требовал начать диалог с ан, чтобы наконец-то получить Божественное Откровение.

Воинствующие радикальные сторонники ан нападали на тех и на других, призывая человечество вернуться на свое законное место, припасть к стопам Вселенских Создателей и вкусить от их мудростей. В результате спровоцированных ими столкновений в Мюнхене, Белграде и Лос-Анджелесе погибли тысячи человек. Одни только уличные бои в южных районах Лос-Анджелеса унесли девятьсот восемнадцать жизней. Выступления Истинной Католической и Контр-Католической Церквей стали толчком для волны проацтланских демонстраций — уже против засилия «гринго».

Четыре дня спустя «Дерна», «Алголь» и «Регул», которые до сих пор представляли собой замкнутую систему, влекомую «Церберами», по гиперболической траектории начали удаляться от Земли, разгоняемые ее гравитационным полем. Еще через десять дней, когда троица миновала отметку в десять миллионов километров, проснулся главный двигатель. Крошечное ядрышко из антивещества, заключенное в оболочку из водорода, было введено в каждую из реактивных камер кормовых двигателей, чтобы запустить цепочку термоядерных реакций. Ее скорость составляла восемь циклов в секунду; мощное магнитное поле слегка придерживало каждый из них, а затем толчком выбрасывало наружу. Двигатель продолжал работать в этом режиме, пока скорость кораблей не достигла десяти метров в секунду, а ускорение не стало чуть больше «g».

Казалось, за бортом вспыхнула крошечная сверхновая. Неспадающий жар и жесткое гамма-излучение аннигиляции мощностью в 511 килоэлектронвольт все быстрее гнали «Дерну», «Алголь» и «Регул» прочь из Солнечной системы. Прошло еще четыре с половиной дня — и со скоростью четыре тысячи километров в секунду они промчались мимо южного полюса Юпитера. Гравитационное поле придало им дополнительное ускорение и помогло изменить курс. Словно снаряды, выпущенные из пращи, корабли летели под углом к плоскости эклиптики, почти перпендикулярно — вернее, курсом «без двадцати трех одиннадцать», с положительным отклонением 36 градусов 18,3 минуты в направлении созвездия Большой Медведицы.

Через три месяца после отправления первой экспедиции МЗЭП МП с орбитальной верфи L-5 отправилась вторая, еще более многочисленная. Кораблям так называемой Интернациональной Межзвездной Спасательной Экспедиции — транспортам «Суаре Дутра» и «Жюль Верн» и грузовым звездолетам «Ле Эсперанс», «Штернвинд» и «Тешио Мару» — предстояло следовать к звездам тем же курсом: используя для разгона сначала тяготение Земли, а затем Юпитера.

Прошло одиннадцать месяцев со дня старта первой экспедиции. По мере того как скорость трех кораблей МЗЭП МП прижалась к световой, время замедляло ход и теперь, казалось, еле ползло. Экипаж «Дерны» уже присоединился к пассажирам, погрузившись в кибер-сон, и управление кораблем полностью перешло к бортовому ИскИну. В определенный момент, рассчитанный с точностью до миллисекунды, аннигиляторные двигатели прекратили работу. Теперь корабли просто падали в пустоту, среди странно искривленных созвездий, которые словно убегали от флотилии, стягиваясь в туманный мерцающий «пончик», сквозь отверстие которого, казалось, с трудом мог пройти «грибок» радиационного щита — таков был эффект ускорения. Благодаря искажению времени, неделя на борту корабля была эквивалентна более чем двум месяцам на Земле.

Но за пределами корабля время шло как обычно. Президент Ла Салле вызвала недовольство сторонников политического отделения Юго-запада и проиграла выборы сорокового года Джону Маршаллу Кабо, кандидату от бостонских неодемократов. Кабо выступал за прекращение военного присутствия в Мехико, передачи метаконтроля за Мировым Банком ИскИну и мирные переговоры с аханну. К этому время флотилия МЗЭП МП преодолела расстояние около половины светового года. Связь с ней была все еще возможна, но нецелесообразна. Конечно, можно было попытаться передать приказ на сверхсветовой «приемник» Пирамиды Ока, но и она была вне пределов досягаемости морских пехотинцев — по крайней мере, пока.

Фактически администрация Кабо не сделала ни одного официального заявления о смене политики в отношении ситуации в системе Ллаланда. На Земле многое успело произойти, многое могло произойти и на Иштар. Тем не менее, подсчет голосов при голосовании не оставлял места сомнениям. Большинство американцев по-прежнему желали освобождения иштарианских рабов — семьдесят три процента, цифра весьма показательная.

Возможно, именно благодаря своему равнодушию к ситуации на Ллаланде, Кабо смог выдвинуть свою кандидатуру на второй срок и выиграл выборы сорок четвертого года — правда, с ничтожным перевесом. Всемирный Банковский Кризис сорок пятого и последовавший за ним крах финансовой системы положил конец экспедициям за пределы Солнечной системы. Фактически, поселения археологов на Хироне, Кали и Торе были заброшены, поскольку Земля заморозила их финансирование. Однако с экспедициями, которые еще не достигли цели, нельзя было сделать ничего. И флотилия МЗЭП МП, и разведчик «Крылья Изиды», который направлялся в противоположную сторону, к Сириусу, уже покрыли расстояние в пять световых лет от Земли и находились слишком далеко, чтобы приказать им вернуться.

И общество Америки все еще призывало бороться с рабством в системе Ллаланда… вернее, пятьдесят восемь процентов американцев.

Но морские пехотинцы на борту «Дерны» не были посвящены в детали политических перипетий. Они по-прежнему пребывали в кибер-спячке, подобной глубокому сну без сновидений. В их спальных ячейках царила прохлада — неизменные пять градусов по Цельсию, ровно столько, чтобы не допустить оледенения тканей.

Объединенная Федеральная Республика трижды оказывалась втянута в чрезвычайно неприятные «малые войны» — в Южном Китае, в Новой Либерии и в Никарагуа. В 2146 году Египетский кризис, который так и не был улажен окончательно, перестал быть просто кризисом: Царство Аллаха объявило Джихад против Европейского Союза и ОФР. То, что началось как борьба за сохранение достояния мировой культуры, переросло в религиозную войну, к которой сторонники ан оказались по одну сторону баррикад с борцами за освобождение иштарских рабов. Теперь у них был общий противник — неистовые исламские воители, для которых аханну были врагами Аллаха. После того, как объединенная группа спецназа Франции, Украины, Германии и Великобритании захватила Каир, можно было считать, что плато Гиза в безопасности. Однако военные действия охватили Пакистан, Индонезию, Марокко и Турцию. Некоторые репортеры сетевых новостей уже кричали о начале новой Мировой войны. Подразделения First Морской пехоты были переброшены в Индонезию, а через год — еще и на Филиппины. Морпехов направляли на Луну, Марс и спутники Юпитера, на защиту ксеноархеологических объектов, в том числе и Певца, который по-прежнему покоился во льдах Европы. Космические резервы Царства Аллаха были ничтожны, однако угроза вторжения исламистов и саботажа все равно сохранялась.

Возможно, именно из-за военной напряженности на Земле интерес к межзвездной экспедиции быстро падал. Опрос, проведенный в октябре 2146 года агентствами сетевых новостей, показал, что лишь четыре процента американцев по-прежнему интересуются перспективой военного вторжения на Иштар. Еще около десяти процентов заявило, что корабли достигнут системы Ллаланда, восстановят запас топлива и вернутся на Землю, так и не разбудив морских пехотинцев.

К середине 2147 года Джихад получил официальный статус Пятой мировой войны — по крайней мере, такая информация наводнила каналы новостей. Приводились данные опроса общественного мнения: теперь уже сорок один процент американцев выступали за вооруженное вмешательство в дела аханну и, что весьма показательно, целых семьдесят три процента разделяли политические и религиозные воззрения противников ан. Около тридцати одного процента жителей ОФР считали, что лучшим способом урегулировать отношения с ан станут переговоры — еще десять лет назад эта цифра была вдвое меньше. Наконец, пятая часть населения вообще сомневалась, что ан держат людей в рабстве, а двадцать один процент не испытывал по этому поводу никаких эмоций.

В июле президент Кабо созвал экстренное закрытое совещание. Темой для обсуждения стал тот факт, что военная экспедиция, направленная в другую планетную систему с целью начать боевые действия, больше пользуется поддержкой широких слоев населения Земли. В итоге согласие было достигнуто лишь по одному вопросу: все признали, что главной угрозой для выполнения миссии теперь является Интернациональная Межзвездная Спасательная Экспедиция, которая стартовала через полгода после запуска «Дерны». На ее борту находились подразделения как армии Царства Аллаха, так и бразильские легионы, которые были католиками-традиционалистами и, соответственно, противниками ан. Однако они могли создать куда больше проблем Американским морским пехотинцам, нежели инопланетянам, так как их страны стали противниками Соединенных Штатов в Мировой Войне, которая разразилась на Земле. Началась подготовка к брифингу, который планировалось провести одновременно посредством стандартной радиосвязи и для сверхсветовой трансляции из Сидонианского комплекса на Марсе.

Оставалось решить только один вопрос. Допустим, первыми Пирамиды Ока достигнут не морские пехотинцы, а вооруженные группы в ИМСЭ: несомненно, последние тоже постараются получить в свои руки сверхсветовой передатчик Нового Шумера. Как бы то ни было, им станет известно, что статус всех участников операции серьезно изменился.

Восемь световых лет остались позади. «Дерна», «Алголь» и «Регул» снова начали вращаться, жилые модули прижались к оси, аннигиляторные двигатели заработали. До цели оставалось меньше половины светового года, и пришло время снижать скорость. Наверно, это был самый ответственный и самый опасный момент полета. В течение трех лет по бортовому времени огромные цистерны с реактивной массой, помещенные на носу «Дерны», защищали экипаж и пассажиров транспорта от жесткого излучения. Теперь, когда аннигиляторные двигатели несут корабли к месту назначения со скоростью, близкой к световой, ничто не защищает модули от проникновения элементарных частиц, которые мчатся еще быстрее. По идее, магнитное поле, которое не позволяло выбросам двигателей рассеиваться, да и сами эти раскаленные протуберанцы, должны были «расчищать» пространство вокруг корабля, но установка пока что недалеко ушла от экспериментальной стадии. За кормой, позади жилых отсеков, помещались пухлые «бублики», собранные из наполненных водой баллонов, которые могли обеспечить определенную дополнительную защиту. И все же эксперты на Земле могли только гадать, что произойдет, и держать пальцы крестиком, чтобы из всех возможных раскладов не выпал самый неблагоприятный. По идее, сейчас «Дерна» должна была начать торможение…. но на Земле об этом узнают не раньше, чем Пирамида Ока окажется в руках людей. Правда, можно было подождать восемь с половиной лет — за это время радиосигнал доберется до Солнечной системы.

Морские пехотинцы по-прежнему пребывали в спячке, но медицинские ИскИн «Дерны» уже начали понемногу повышать температуру воздуха в спальных ячейках до температуры тела, а нано-инъекции готовили мозг людей к пробуждению. Первым ожил экипаж «Дерны». Для моряков путешествие прошло относительно удачно: из ста сорока пяти человек лишь семеро не пережили спячки.

К марту 2148 года в сопровождении грузовозов «Дерна» вошла в систему Ллаланда, продолжая сбрасывать скорость и поддерживая на борту ускорение в одно «g». Двигатели были настроены так, чтобы начать последнюю поправку к курсу и привести корабли в пространство системы Мардука. В этот момент едва не произошла катастрофа. Бортовой ИскИн «Алголя» не смог осуществить необходимые изменения курса: из-за бомбардировки быстрыми частицами ключевые команды навигационных программ оказались стерты, а сами программы необратимо повреждены. Однако экипажу «Дерны» удалось передать необходимое программное обеспечение по лазерной связи, и грузовоз благополучно лег на курс.

Тем временем на «Дерне» просыпался не только экипаж. Ожили двадцать пять «Аргусов» — автопилотируемых зондов, упакованных в «коконы» защищенных керамическими оболочками транспортных модулей ВКС. В назначенный день им предстояло устремиться к цели впереди изо всех сил тормозящих кораблей.

Прошел еще месяц. Гигант Мардук неясно и грозно маячил в мареве протуберанцев, вырывающихся из дюз. Был произведен расчет последних поправок курса. Описав длинную петлю, корабли должны были пересечь светлую сторону Мардука, чтобы погасить избыток скорости за счет сопротивления атмосферы и затем, по еще более крутой траектории, вернуться в космос. Здесь лягут на стабильную орбиту и выйдут к ночной стороне Иштар. Двигатели будут заглушены, жилые отсеки «Дерны» вновь встанут под прямым углом к оси корабля и начнут вращаться, создавая искусственную гравитацию, достигающую одного «g» на внешних палубах.

24 июня 2148 года по летоисчислению Земли — но лишь чуть больше чем через четыре года по бортовому времени, считая с момента запуска корабля, — первые морские пехотинцы на борту «Дерны» начали просыпаться.


Палуба 3, Отсек 3, МЗТ «Дерна»

12 миллионов километров от Иштар

09:50 по бортовому времени


Странные, незнакомые мысли и образы хлынули в мозг Гарроуэя. Мы не должны были видеть сны, подумал он, пытаясь выбраться из чего-то плотного и жаркого. Это было тягостное, мучительное ощущение — словно ты тонешь. Потом он падал… падал… сквозь мириады звезд навстречу ослепительно красному маяку, который горел на дне бесконечно глубокого колодца. И который с каждой секундой становился все ближе, все ярче, но достичь его все не удавалось…

Внезапно дышать стало совсем нечем…

… и тут Джон проснулся. Кашляя, задыхаясь, он пытался очистить легкие от какого-то вязкого желе. Этой же гадостью были забиты нос, рот, горло… В очередном пароксизме кашля Джон стукнулся головой о крышку ячейки.

Это заставило его замереть на пару секунд и задуматься о том, где он очутился. Последним воспоминанием был центр подготовки в Севен Палмз. Там Джона и остальных добровольцев привели в пещерообразную комнату без окон, где находилась, наверно, половина его роты. Он помнил, как добровольцам приказали полностью раздеться и снять все украшения, потом клерк провел их в эту комнату. Их уложили на какие-то тонкие матрасы, расстеленные поверх тяжелых узких металлических плит — все это наводило на мысли о морге или анатомичке. Потом какой-то голос заговорил с ним через имплантанты, приказал считать в обратном порядке, начиная со ста. А потом…

Что-то легко куснуло его за руку, и сбоку появилась рука-манипулятор с безыгольным инъектором.

— Лежите спокойно и старайтесь дышать глубже, — произнес голос. — Не пытайтесь покинуть камеру. Реанимационная группа прибудет через несколько секунд.

Ощущения становились все более и более внятными. Джон понял, что в спальной ячейке становится все светлее, что каждый мускул его тела изнывает от слабости. Кожа измазана каким-то теплым хлюпающим желе, в котором утопают спина и ягодицы… Под ложечкой сосало — он был жутко голоден. И еще в этом «гробу» безумно воняло. Богиня, куда он проснулся?

Преодолевая парализующую слабость, Джон сумел приподняться, опираясь на левый локоть. Отлично, так хотя бы можно дышать… Желудок запротестовал и попытался избавиться от несуществующего содержимого, но исторг лишь немного полупрозрачной слизи и белесой пены — видимо, остатков вездесущего желе.

Внезапно крышка с треском распахнулась, послышался пронзительный свист, и то, на чем лежал Джон, выскользнуло наружу. Оказавшись вне замкнутого пространства ячейки, в просторном помещении, он ощутил приступ агорафобии.

Потом он понял, что на него глазеют двое — мужчина и женщина в униформе морских пехотинцев.

— Ну что, морпех? — спросила женщина. — Как тебя зовут?

— Гарроуэй, — не задумываясь, ответил Джон. — Джон. Рекрут, рядовой, серийный номер 19283–336…

— Реакция есть, — сказал мужчина, — с ним все в порядке.

Женщина наклонилась и похлопала Джона по плечу:

— Держись, морпех. Добро пожаловать в 2148 год.

Пара развернулась и неспеша направилась дальше по коридору, который поворачивал вдоль внешней стенки отсека — открывать следующую спальную ячейку.

Джон попытался собраться с мыслями. Поначалу это оказалось непросто: мозг упорно не желал проявлять активность. Что произошло не так? Им говорили, что в программе произошли изменения, и что их погрузят в киберспячку прямо на Земле. Он еще раз огляделся. Похоже на жилой модуль, только уж больно просторный. Может быть, они до сих пор на Земле? А может быть, что-нибудь случилось на корабле, до того, как их переправили на орбиту?

Нет… нет. Этот парень сказал… он совершенно четко сказал: «Добро пожаловать в 2148 год»!

Осознание обрушилось на него, словно ледяная океанская волна. Каким-то образом… пока он лежал в этой анатомичке в Севен Палмз и считал до ста в обратном порядке, прошло десять лет. Десять лет он спал. А теперь проснулся. Джон уставился на заляпанную гелем платформу, на которой лежал. То, что открылось ему, не укладывалось в голове.

Десять лет. Что произошло за это время с его матерью… с Линнли… с Землей, наконец?

И значит ли это, что…

Он сделал еще одно усилие и послал мысленную команду, включая свои мозговые имплантанты. Связь должна работать — ведь минуту назад он слышал голос, который приказал ему лежать спокойно.

Связь. Посылаю запрос. Наши навигационные данные.

— Пожалуйста, подождите, — откликнулся прежний голос. — Система занята.

Похоже, это уже о чем-то говорит. Если вместе с ним пробуждается весь огромный корабль, сотни морских пехотинцев, нет ничего удивительного в том, что бортовой ИскИн перегружен. Сколь бы мощным не был искусственный интеллект, установленный на борту «Дерны», одновременное пробуждение тысячи двухсот человек требует слишком много ресурсов, чтобы выделить немного даже на обработку подобного запроса.

Прошло почти пять минут — внутренние часы Джона снова работали — прежде чем тот же голос произнес:

— Доступ к навигационным данным открыт, рядовой. Говорит Кассий.

— Кассий… мы это сделали? — вслух спросил Джон. — Мы долетели до Ллаланда?

— «Дерна» пересекла условную астрономическую границу системы Ллаланда-21185 два и две десятых часа назад. Это означает, что мы находимся почти в двенадцати миллионах километров от запланированной цели экспедиции, системы Иштар.

Перед внутренним взором Джона появилась схема. Курс, которым двигались корабли МЗЭП МП, был обозначен синей чертой, пересекающей черную бездну Глубокого космоса. На одном конце черты горела яркая красная точка — Ллаланд 21185. Так вот откуда взялся тот странный сон о красном маяке… Джон видел, как «Дерна» и ее «эскорт» описали петлю вокруг Мардука и теперь, теряя скорость, стремительно двигались к системе, напоминающей солнечную в миниатюре — Мардуку и его коллекции лун. Следом за кораблями, как на привязи, плыл туманный клочок, испещренный цифрами и буквами — они сообщали скорость и курс флотилии… Неожиданно для себя Джон понял, что один вопрос его очень занимает.

— Как у меня получилось… увидеть во сне красную звезду?

— Человеческое сознание в определенном смысле можно рассматривать как экстракт информации, поступающей из окружающего мира, — ответил Кассий. — И неважно, каким образом эта информация получена. Ряд морских пехотинцев МЗЭП уже сообщили о своих снах, причиной которых можно считать просачивание данных из интерфейса бортового навигационного ИскИна. Разумеется, это не может быть единственным объяснением проблемы, а также свидетельствовать о повреждении нано-имплантов. Что еще бы вы хотели знать?

— Скоро… скоро мы высаживаемся?

— Точное время «Н»[72] для главной штурмовой группы еще не установлено. Штурмовая спецгруппа под кодовым названием «Дракон» начнет операцию через двадцать два часа пятнадцать минут. Точный срок высадки основных сил отчасти зависит от того, насколько успешно будет выполнено спецзадание. Что еще бы вы хотели знать?

— Ух… думаю, все.

Джон почувствовал, как в голове что-то разомкнулось.

Он знал, что назначен в оперативное соединение «Дракон». Так ему сказали во время последнего инструктажа на Земле. Но он ничего не знал о миссии, не знал о том, что его ожидает, не знал почти никого из тех, кто находился на корабле и даже не знал своего командира.

Он снова почувствовал себя бесконечно одиноким.

— Есть кто живой? — заорал кто-то с нижней палубы. — Дрыгайте ногами! Шевелитесь, сони садовые! Слезайте с веток! Подъем, подъем, подъем! Всем на палубу!

Знакомые интонации подействовали безотказно. Джон все еще чувствовал ватную слабость во всем теле, мышцы по-прежнему ныли. Но тело само заняло вертикальное положение, ноги соскользнули вниз… Он нащупал ступеньку у основания поддона, потом еще одну. Чудом не сорвавшись, он слез по лесенке на палубу.

Там уже было несколько десятков морпехов. Несколько десятков абсолютно голых людей. Одни стояли и перебрасывались отрывистыми репликами, другие разминались. Кто-то отжимался, кто-то качал брюшной пресс. В узком проходе, ведущем к душевой и сушилке, уже выстроилась длинная очередь. Казалось, что люди просто проходят за переборкой, почти не останавливаясь, и возвращаются на палубу. Наконец, остальные столпились перед раздаточными автоматами и с каким-то нездоровым сочетанием жадности и осторожности поглощали пасту, которую выдавливали из тюбиков. Паста имела легкий и довольно приятный запах. Джон уже знал, что несколько дней всем им придется питаться исключительно из тюбиков, пока пищеварительная система не вспомнит, для чего она предназначена.

С минуту Джон колебался. Выбор был весьма нелегким. Что сначала — вымыться или поесть? Все его тело покрывала тонкая пленка из омерзительного желе, смешанного с его собственным потом. В этой гадости он пролежал десять лет. Оставалось решить, от чего его тошнит больше — от голода или от собственного запаха. В конце концов, голод одержал верх над брезгливостью.

— Всем с фамилиями с А до М — в душевую, — скомандовал голос у него в голове. — Всем с фамилиями с Н до Z — получить рацион.

Джон мысленно пожал плечами. Само собой. Корпус не упустит из виду ни одной детали твоей жизни. Ты только думаешь, что тебе чего-то хочется. Корпус сам скажет тебе, чего ты хочешь, а чего не хочешь.

Хотя… это даже неплохо. Когда есть кто-то, кто скажет тебе, что надо делать, даже если это просто бестелесный голос в твоей голове. И особенно если ты чувствуешь себя словно утром с похмелья и не вполне можешь доверять собственным мыслительным процессам.

— Не видел тебя раньше, — сказал обнаженный морпех с великолепной мускулатурой, за которым Джон пристроился в очередь к душевой. — Новенький?

— Да, — ответил он, — Рота 1099.

— Не поминай здесь это дерьмо, — сказал морпех. — Теперь ты теперь в Первой Дивизии Морской пехоты. Ты что, только что из лужи?

— Из лужи?

— Ага. Из лужи с утопленниками.

— Не обращай внимания, — бросила плоскогрудая женщина, вставая за Гарроуэем. — Кое-кто из этих мудозвонов думает: ах, как это круто — валяться в луже весь полет. А ты знаешь, столько народу не оклемалось после спячки? Это как лотерея. Кстати, мы тут сыграли. Чем больше народу сдохнет от истощения, тем больше денег ты срубишь.

— И что, много ты выиграла, Крис?Обыграла всех в сухую, стандартный порядок действий?

— Нет, что ты. Всего десять нью-долларов в плюсе.

— А двадцать пять не хочешь, мисс штаб-сержант?

— Полижи задницу!

— Тебе, что ли?

— Подождите секунду, — вмешался Джон. — Вы говорите, люди умирают во время спячки?

— Ну да, — ответил морпех. — А ты чего ждал?

— Тридцать семь наших ребят, — сказала женщина. — Три процента в минус. Ну… не сказать, что до хрена… Иногда бывает, пять процентов…

— Эй! Говорят, один раз на Европу не довезли двенадцать человек из шестидесяти, — с немыслимым безразличием возразил атлет. — Один из пятерых, нехило? Какая-то херня навернулась.

Джон почувствовал, как по спине пробежал холодок. Вот уж действительно нехило… Он и не предполагал, что нано-гибернация может закончиться летальным исходом.

— Заткнись, Шустер, не пугай детей, — женщина протянула Джону руку. — Штаб-сержант Остергаард. Этот онанист, что стоит перед тобой — сержант Шустер. Не давай ему себя доставать — он «тедди». Добро пожаловать в боевой сорок четвертый.

— Сэр! Благодарю вас, сэр. Рекрут Рядовой Гарроуэй…

— Не называй меня «сэром», — ответила Остергаард. — Это мой хлеб.

— И засунь всю эту лагерную бредятину сам знаешь куда, — добавил Шустер. — «Сэрами» будешь называть офицеров. К нам, сержантам, надо обращаться по званию или по имени. Чем быстрее ты оставишь своих «сэров», тем быстрее приживешься.

— Есть, с… м-м-м, сержант.

— Так-то лучше. И своего «рядового рекрута» тоже. Ты — рядовой первого класса, если тебя не записали в «ван-Уинкли».[73]

— «Ван…» чего?

— Это значит — устроить тебе повышение на основании субъективного времени службы, — пояснила сержант Остергаард.

— Объективно, — сказал Шустер, — ты служишь в Корпусе уже десять лет. Субъективно, то есть по бортовому времени — четыре года, но все эти четыре года ты дрых в «луже». Поэтому, по идее, ты не имеешь права получить повышение за то, что прослужил эти четыре года. И тем более десять. Ты остаешься рядовым первого класса. И послужной список у тебя кот наплакал.

Гарроуэй вспомнил то, что загружали в него в лагере… К черту! Кажется, это было месяц назад. Это должно было происходить месяц назад, упрямо твердило его пробуждающееся сознание. Из этого можно было извлечь кое-какую пользу.

— Значит, я уже могу получить повышение?

Остергаард пожала плечами.

— Поживем — увидим, что скажет высшее командование. Но знаешь… здесь звездочки на погонах значат куда меньше, чем в Кэмп-Лиджен.

— Бред, — сказал Шустер.

— С’час, бред, как же. Корпус куда больше похож на семью, чем армия.

Очередь продвинулась еще немного, и скоро все трое оказались в душевой, под упругими струями воды. Ультразвуковые импульсы быстро разрушали остатки геля, присохшие к коже, а жаркий воздух позволял высохнуть за считанные секунды. Вскоре все трое снова стояли на палубе отсека. Лазеры сняли с них мерку, затем каждый получил униформу подходящего размера и целую кучу одноразовых предметов различного назначения — для наружной обработки экипировки и самих себя. Паста в тюбиках напоминала по вкусу… Ладно, решил для себя Джон, она напоминала еду, а это весьма немаловажно, когда в желудке у тебя пусто, потому что позволяет хоть немного почувствовать себя человеком.

Что также немаловажно. Понемногу он начинал осознавать истинное положение вещей. Да, он находится в восьми световых годах от дома и в двенадцати — от Линнли, вокруг толпа совершенно незнакомого народу… и, черт возьми, никто не гарантирует, что он проживет еще двадцать четыре часа.

Как бы то ни было: в учебном лагере их подготовили абсолютно ко всему… но только не к этому. Не к пустоте, не к одиночеству, смешанному с иссушающим душу страхом.

Глава 15

25 июня 2138 года

Лэндер «Дракон-1»

На подлете к Иштар

13:12 по бортовому времени


— …И четыре… и три… и два… и один… ПУСК!

Перегрузка толчком вдавила капитана Уорхерста в кресло. Могучее магнитное поле небрежно выплюнуло ВКС-шаттл «Дракон» из огромного плоского днища «Дерны» — в пустоту космического пространства. Семь «стрекоз» из дополнительного состава, каждый со своим лэндером, синхронно выскользнули из транспортных отсеков корабля, образовав фигуру, идеально симметричную относительно его главной оси. Массивный двигатель «Дерны» был заглушен, чтобы жесткое гамма-излучение, возникающее при аннигиляции, не опалило лэндеры и всех, кто находится у них на борту.

Тянулись бесконечно долгие минуты. Лэндеры по-прежнему двигались в направлении планеты. Казалось, они ведут «Дерну», но на самом деле подстраивались под скорость гигантского транспорта. Но как только они оказались на достаточном расстоянии от опасной зоны за соплами аннигиляторов «Дерны», транспорт и сопровождающие его два грузовоза снова запустили двигатели, чтобы продолжить торможение.

С точки зрения тех, кто находился на борту лэндеров, «Дерна», «Алголь» и «Регул», напротив, набирали ход, увеличивая отрыв и доводя ускорение до десяти метров на секунду в квадрате. «Драконы» двигались в режиме свободного падения, прямо к мрачному выпуклому диску планеты, до которого теперь оставалось всего два миллиона километров.

Плазменные микротермоядерные маневровые двигатели «Дракона-1» дали толчок. Маленькое судно сделало изящный пируэт, выходя на нужную траекторию, и начало разгоняться. Теперь ему шесть часов предстояло двигаться в атмосферу Иштар, пока транспорт не сбросит скорость и не ляжет на орбиту. Синхронизация действий играла решающую роль в миссии «Кракатау».

Снова пристегнутый к своему креслу, обездвиженный, закованный в бронекостюм «Марк-VII», со своим LR-2120 в подвесном креплении перед грудью, Уорхерст сидел с закрытыми глазами и просматривал программу операции.

— День «D», 6-го июня 1944 года… — в виртуальной реальности голос генерала Кинга отдавался звучным эхом — это был повтор обращения генерала, которое они уже прослушали несколько часов назад. — Войска Союзников оказались под огнем береговой батареи, расположенной в Пон-дю-Хок, западнее Омаха Бич. И тогда Рейнджеры Армии США атаковали батарею с моря. Они взбирались по отвесной сорокаметровой скале, под огнем минометов, под градом осколков, цепляясь за вбитые крюки и веревки.

Перед мысленным взором Уорхерста, на ноуменальном дисплее, разворачивалась древняя историческая кинохроника — зернистое черно-белое изображение. Множество солдат в примитивной экипировке лезли вверх по отвесному обрыву. Их товарищи выбирались из крошечных деревянных лодок, которые раскачивались на волнах прибоя и бились о подножье скал.

— После яростной перестрелки на вершине скалы, — монотонно бубнил где-то на заднем плане голос генерала Кинга, — когда противников порой разделяли считанные метры, американские рейнджеры захватили плацдарм, хотя и понесли при этом тяжелые потери. Во время выполнения боевой задачи ими были проявлены беспримерные героизм и самоотверженность. Их никоим образом не уменьшает тот факт, что береговых батарей в Пон-дю-Хок, которые должны были там находиться, на самом деле не было. Доты были пусты.

«Вот она, печальная ирония войны», — подумал Уорхерст. — «Только вряд ли это самый лучший пример, если хочешь вдохновить людей перед большой дракой. Морпехи предпочитают думать, что их действия не лишены смысла».

— Мы можем провести параллель между объектом «Кракатау» и береговыми батареями Пон-дю-Хок, — продолжал Кинг. Теперь дисплей Уорхерста показывал гору Ан-Кур — вид с воздуха, смоделированный компьютером. — Прошло десять лет с тех пор, как это орудие, спрятанное внутри горы, сделало свой выстрел. Мы можем надеяться, что теперь оно заброшено или пришло в негодность от долгого неупотребления. Современные аханну не обладают техническими навыками своих далеких предков.

«А вот это, — подумал Уорхерст, — сугубо домыслы его генеральского величества». Что бы ни говорили об аханну, которые жили десять тысяч лет назад, но устройства и приспособления, которые они создали, сохранились и действуют, хотя сами они исчезли. Вероятность того, что орудие Ан-Кура предназначено для единственного выстрела, исчезающе мала. Конечно, команда морских пехотинцев отправляется сюда не для того, чтобы удобрять местную почву.

Пока он занимался этими мыслями, генерал как раз добрался до самого интересного. Конечно, запись можно было просто перемотать, но Уорхерст не мог отказать себе в удовольствии насладиться этим шедевром агитации.

О самом объекте было почти ничего неизвестно — за исключением его точных координат и того факта, что он сбил находящийся на орбите корабль. Обнаружились два источника тепла: один возле самой вершины, другой — на восточном склоне, примерно в нижней трети от подножия горы. Форма горы даже в естественном виде напоминала правильный конус, но кто-то основательно поработал над ней — скорее всего, это произошло несколько тысяч лет назад. Склоны стали ненатурально ровными, в некоторых местах устроены террасы, под ними виднелись скальные выступы — очевидно, они препятствовали обрушению. О том, что находилось внутри, было абсолютно ничего неизвестно, но результаты инфракрасного сканирования наводили на мысль о туннельном комплексе огромной протяженности, трехмерном, который связывал между собой два источника тепла. В таком случае, последние можно было считать входными отверстиями.

При помощи компьютерного анализа данных сканирования удалось создать трехмерную карту комплекса. Но о том, что может ждать в недрах этого лабиринта, оставалось только гадать. Он чем-то напоминал подземелья, обнаруженные в прошлом веке на обратной стороне Луны, в районе кратера Циолковского. Созданный колонизаторами-аханну десять тысяч лет назад, Комплекс Циолковского считался образцом оборонительных сооружений древних ан. Командование сошлось на том, что эта информация может оказаться весьма полезной во время боя за Ан-Кур. Поэтому каждому морскому пехотинцу на борту «Черных Драконов» вместе с планом туннелей Ан-Кура во встроенную сеть бронекостюма подгрузили заодно и план Комплекса Циолковского.

Но… от кого защищались древние аханну? Этот вопрос напрашивался поневоле. Германские войска яростно дрались за доты Пон-дю-Хок, хотя те были пусты. Может быть, орудие Ан-Кур не случайно до сих пор держали в резерве, и оно предназначено вовсе не для обороны.

Может быть. Может быть, и свиньи не летают… вопреки торжеству генной инженерии.

«Летающий Дракон» тяжело вздрогнул. Он рассекал самые верхние, разреженные и пузырящиеся слои атмосферы Иштар на скорости около сорока тысяч километров в час.


Лэндер «Дракон-3»

Иштар, на подлете к зоне высадки десанта «Кракатау»

16:20 по бортовому времени


Рядовой первого класса Джон Гарроуэй — его не сделали «Ван-Уинклем», то есть не повысили в звании — закрыл глаза, пытаясь не обращать внимания на струйку пота, которая щекотала ему переносицу, недоступную из-за щитка шлема. «Дракон» дрожал, взбрыкивал, метался из стороны в сторону, потом начинал заваливаться набок… Вокруг ревели атмосферные потоки, и казалось, что транспорт угодил в водопад, который вот-вот разнесет вдребезги хрупкий корпус лэндера. Посадочный модуль висел под брюхом ВКС, под изгибом шлюпбалки, под тепловой завесой: казалось, что диск лежит, покачиваясь, на подушке из пламени.

Вид, который передавался на ноуменальный экран Гарроуэя, подавался с внешней камеры, закрепленной позади похожего на луковицу кокпита и направленной вперед. Однако детали были удручающе мелкими, слишком мелкими, чтобы хоть что-то разглядеть. «Драконы» входили в атмосферу Иштар с ночной стороны. Мардук тоже оставался за горизонтом — невидимый, скрытый темным диском планеты. Ллаланд 21185, сморщенный, тускло-багровый, словно гигантский тлеющий уголь, висела над узким полумесяцем горизонта, точно истекающий кровью рубин. С этого расстояния он казался чуть больше остальных звезд. Ночная сторона Иштар была просто черной. Эта абсолютно непроницаемая чернота быстро распространялась, заполняя все пространство ноуменального дисплея.

Но Джон так и не мог заставить себя закрыть окно и оборвать эту тонкую, почти бесполезную ниточку, которая связывала его с пространством вокруг трясущегося корпуса «третьего дракона». О да, выбор был. В пользу вызывающего клаустрофобию полумрака спального отсека — тесного помещения, битком набитого вооруженными и закованными в броню морскими пехотинцами. Они сидели плечом к плечу — в буквальном смысле этого слова, настолько узкими были кресла. Джон не смог бы даже повернуть голову. Оставалось лишь смотреть на спинку сидения впереди, или вниз, на собственные колени и лазерную винтовку LR-2120, прикрепленную к торсу. Нет, лучше уж просто наблюдать, как одна тьма — усеянная звездами — вытесняется другой, где может скрываться что угодно. Это бесконечно лучше, чем ждать очередного толчка, осознавая свою слепоту и беспомощность.

Впрочем, не все в отсеке было незнакомо. Например, мужчина и женщина, которые сидели рядом — именно они встретили Джона, когда он пробудился от киберспячки. С их стороны можно ждать или традиционных шуточек над новичками, принятых среди военных, или остракизма, которому подвергается каждый, кто еще не успел побывать в бою. Сорок четвертый полк морской пехоты был сформирован специально для выполнения данной задачи, как подразделение столь же спешно сформированного Первого Межзвездного Экспедиционного Подразделения Морской пехоты. Именно поэтому ветераны оказались здесь в одном строю со «щенками», которые еще вчера были рекрутами.

В группу командования, как выяснил Гарроуэй, входили весьма опытные бойцы — например, его взводный, лейтенант Кернс. Комендор-сержант Вальдес из Эскондидо, штат Калифорния, которая командовала вторым взводом, уже воевала в Узбекистане, Венесуэле, Калифорнии и Египте. Она была ветераном с пятнадцатилетним стажем. В свободное время дама любила рассказывать истории из своего боевого прошлого. Стрелком плазменной пушки был сержант Натаниэль Истон Дир — или Дир «Моя прелесть», парень из Эльдорадо, штат Канзас, с уродливым шрамом на лбу. Этот знал немного историй или просто редко что-то рассказывал, хотя прослужил уже восемь лет. Сержанты Фостер и Дюнн, младшие капралы Вомицки и Брандт, а также рядовой первого класса Коули имели примерно одинаковый срок службы: от двух лет у Чака Коули, рыжего земледельца из Айовы, до семи лет у сержанта Ричарда Дюнна по прозвищу «Ключ», морпеха, который в свое время участвовал в операциях в подземных бункерах на западе Чикагской Пустыни.

Том Пресли и Кэт Винита были новичками, только что из рекрутской роты 1097, как и Роджер Холлингвуд и Джеральд Гарви — «Голливуд» и «Грави», выходцы из Роты 1099. Вся пятерка — включая и Джона — попала во Второе отделение Третьего взвода. Идея заключалась в том, чтобы новенькие учились у опытных морпехов главному принципу: «сделай или умри». Перенимать опыт предстояло непосредственно в боевых условиях.

Но все они — и закаленные ветераны, и необстрелянные «щенки», — сейчас в буквальном смысле слова плыли в одной лодке. И если бы последних начали задевать не по делу, «комдор» Вальдес и Дир «Моя прелесть» быстро обнаружили бы это.

С момента выхода из спячки прошло двадцать два часа. Основную часть этого времени Второе отделение посвятило учениям под руководством Кассия, ИскИна группы командования. Затем последовала двадцатиминутная напутственная речь генерала Кинга.

— Незачем рвать жопу и проявлять героизм, — сказала Вальдес, когда взвод расположился на виртуальном склоне гребня возле виртуального иштарского леса — спутанной массы чего-то пурпурного, черного и красного. Пейзаж был создан ИскИном. Тусклое багровое освещение наводило на мысль о сумерках, но сморщенная, иссохшая звезда никогда не давала больше света. — Нам нужны живые морские пехотинцы, а не памятники героям. Теперь вы, новички. Не высовывайтесь и не суйтесь на линию огня. И прежде всего внимательно смотрите, куда стреляет «Моя прелесть». У нашей PG-90 нрав горячий, и она поджарит вам задницы, если вы подойдете слишком близко — хоть в броне, хоть без оной. Что касается вас, ребята: за новенькими — глаз да глаз, особенно во время стрельбы. Следите, чтобы они не любовались природой, не стояли столбом, если что случится, и не строили из себя героев. Не забывайте, что это у них боевое крещение. И позаботьтесь, чтобы оно не стало последним.

Вот так — просто и доходчиво. И пользы от этой лекции было куда больше, чем от консервированной речи генерала Кинга, слегка подогретой нарезкой из готовых фраз с историей о высадке Союзников в Европе в качестве гарнира. И дело не в том, что это была история двухсотлетней давности. Просто подобные истории не способствуют подъему боевого духа. Из полутора сотен американских рейнджеров, два дня штурмовавших обрыв Пон-дю-Хок шестого июня сорок четвертого года, в живых осталось лишь девяносто. Сорок процентов потерь. И все ради того, чтобы захватить орудийную батарею, с которой, как оказалось, были вывезены все орудия. Если это был подвиг, то Джон не хотел бы иметь к нему отношения.

Числа в нижнем правом углу его виртуального экрана быстро менялись. Обратный отсчет, время до высадки. Осталось пятнадцать минут тридцать секунд. Двадцать девять… двадцать восемь…

Лэндер снова накренился и резко пошел вниз. Словно оборвалась нить, на которой он висел.

Руки в углеволоконных перчатках сжимались в кулаки. С носа капал пот, но вытереть его было невозможно, и это бесило. Богиня, подумал Джон, как же меня достало сидеть в этих мертвецких латах…


Лэндер «Дракон-1»

Иштар, на подлете к зоне высадки десанта «Кракатау»

16:25 по бортовому времени


Они наконец-то оказались в облаках. Уорхерст пристально изучал свой тактический ноумен. Композиционное изображение было создано ИскИном лэндера: картина в видимом диапазоне, соединенная с изображением тех же предметов в инфракрасном диапазоне, и все это наложено на трехмерную контурную карту, где светящимися белыми линиями обозначены все углы возвышения, цели и подходы к ним. Пока «Дракон-1» находился над ночной стороной Иштар, но камеры посадочного устройства изображали поверхность планеты так, словно ее заливал полуденный свет. Иногда контуры не вполне совпадали с очертаниями топографических объектов, который стремительно проносились внизу. Либо за десять лет местность изменилась, либо данные, полученные орбитальными спутниками первых экспедиций, оказались не слишком точными.

В настоящий момент — его удалось точно выбрать благодаря усилиям офицеров штабной группы планирования, как людей, так и кибернетических устройств — на той стороне Иштар, которая всегда обращена к планете-супергиганту Мардуку царила ночь. Угасающий красный карлик Ллаланд 21185 все еще обеспечивал Иштар смену дня и ночи. Однако согревал планету именно Мардук, местный аналог Юпитера. Он не только излучал большое количество тепла, но и вызывал «приливы» и «отливы» в коре, приводящие к непрерывному «трению» ее слоев. Согласно информации, которую в ходе брифинга подгрузили в имплантанты Уорхерста, температура на той стороне, что была обращена к Мардуку, достигала плюс сорока по Цельсию, а на противоположной — минус пятидесяти. Суточные колебания были незначительными, слабое излучение далекого полумертвого солнца почти не влияло на них.

Внизу лежали глетчеры и горы, закованные в лед. Со всех сторон, до самого горизонта с грохотом извергались вулканы. Потоки лавы встречали лед, мгновенно превращали его в облака обжигающего пара и сами разлетались расплавленными каменными брызгами. Во вспышках этих бесчисленных взрывов открывалась истерзанная поверхность планеты. Трещины и разломы в заледеневших скалах открывали дорогу воде, и она выпирала наружу, превращаясь в гигантские темные наросты, ледяные глыбы, медленно сползающие друг с друга. Судя по строчке текстовой информации в углу виртуального экрана, лед скрывал воды западного побережья Абгала, Великого Моря, узкий «пояс жизни» между льдом и пламенем.

Остальные «драконы» находились где-то вне зоны видимости — как и было запланировано. Восемь летательных аппаратов равномерно распределились по воображаемой полусфере, как только вошли в атмосферу планеты. Смысл заключался в следующем: чем сильнее рассредоточены объекты, тем труднее наземным средствам обороны с ними справиться. Уорхерст был рад, что сумел добиться увеличения «драконьей стаи». Если здесь что-нибудь пойдет не так, то заварушка на Плато Гизы покажется им всем детскими играми в песочнице.

Впереди вспыхнул прожектор, осветив густые брюхатые тучи. Постоянное столкновение горячих и холодных воздушных масс в атмосфере Иштар делало ее похожей на бурлящий котел. Над всей поверхностью «живым поясом» непрерывно бушевали неистовые шторма. Может быть, буря, навстречу которой летят «драконы», осложнит работу вражеским системам наблюдения?

Может быть… может быть.

Мы слишком мало знаем о современных аханну, вот в чем проблема. Даже меньше, чем о древних ан, которые создали систему обороны Иштар. Десять тысяч лет назад они оставили свою межзвездную империю и основали колонии на Земле, владея технологиями, до которых человечество еще нескоро додумается. Они уже устроили первой экспедиции весьма неприятные сюрпризы. А сколько таких сюрпризов ждет там, внизу, под облаками, в темноте?

Лэндер испуганно вздрогнул, завалился набок и камнем полетел вниз. Но это не было падением: просто «дракон», повинуясь команде пилотирующего ИскИна, чуть вытянул и развернул свои кургузые крылья, чтобы они захватывали воздух, а плазменные маневровые двигатели в его чреве увеличили мощность. Четыре минуты до цели…

Можно почти не сомневаться: оборонительные сооружения Иштар автоматизированы, и программа для них написана тысячи лет назад. Это главная проблема штурмовой группы… и ее шанс. Автомат реагирует быстрее человека, но не обладает гибкостью живого сознания, не способен творчески подойти к задаче.

Да, на это можно надеяться. И еще на то, что орудие объекта «Кракатау» хранилось десять тысяч лет для того, чтобы сделать один-единственный выстрел.

Надеяться. Но не рассчитывать.

Где-то далеко на севере вспыхнул свет — яркий, точно полуденное солнце. Уорхерст прищурился. Молния?

Через минуту ударная волна мощно ударила в левый борт «дракона», словно желая смахнуть его с неба. Задние маневровые двигатели взвыли, судно заложило вираж, сохраняя высоту — вовремя, потому что новые волны прошли прямо под его брюхом.

Экстренная сводка командной телеметрии подтвердила худшие подозрения. «Летающий дракон-4» исчез в вертикальном потоке энергии, источник которой находился где-то впереди.

Штурмовая группа попала под обстрел.


Боевой Информационный Центр

МЗТ «Дерна», на подлете к орбите Иштар

16:32 по бортовому времени


— «Дракон-4» сбит, — произнес Кассий. Удивительно, его тон можно было назвать «взбешенным»! — Повторяю, «Дракон-4» сбит.

Рэмси видел ослепительную голубую вспышку на ноуменальном экране, в которой в мгновение ока исчез «Дракон-4». Потом сверху вниз медленно заструились строчки данных, описывающих уровень энергии, пеленги, азимуты, углы… «Кракатау» выстрелил снова и сбил один из «летающих драконов», причем мощность взрыва достигала тысяче мегатонн в термоядерном эквиваленте. Лэндер и двадцать пять морских пехотинцев у него на борту просто исчезли, как снежные хлопья в пламени горелки.

Итак, «Кракатау» жив. Теперь вопрос номер два: сколько времени нужно чертовой пушке… чтобы выстрелить в третий раз?

— ВАШУ МАТЬ!!!

Вот сейчас Рэмси испугался по-настоящему. Он обернулся и покосился на генерала Кинга, который плавал рядом, в обвязке, похожей на детские помочи. Командный отсек «Дерны» трудно было назвать просторным. Он размещался на корме, строго по оси корабля, позади сцепляющей муфты центрифуги, и был загроможден рядами панелей управления, коммуникаторов и дисплеев. Тем не менее, большинство мужчин и женщин, которые в эту минуту покачивались в пространстве — подобно генералу, «на привязи», чтобы не столкнуться с выступающими частями оборудования и друг с другом — принимали информацию по ноуменальным каналам из локальной корабля. Переключившись на виртуальный экран, Рэмси мог видеть данные, поступающие от штурмовой группы «Черный дракон» или следить, как по восемь… нет, уже семь голубых звезд пересекают пестрое пространство — гиперспектральную карту ночной стороны Иштар, а в его ушах звучали сухие комментарии Кассия.

Но одновременно он слышал голоса людей, которые находились в командном отсеке, звуки феноменального, а не ноуменального мира. Одна мысленная команда — и один мир отступал на задний план, уступая место другому.

Несмотря на погруженность в ноумен, Рэмси не мог пропустить реплику генерала Кинга — тот выразил свое мнение весьма лаконично и доходчиво.

— Мы предполагали, что потери будут, сэр, — спокойно ответил полковник. На самом деле, «драконы» подлетели к объекту значительно ближе, чем планировалось изначально, и вероятность контратаки противника возрастала. «Дракон-4» был сбит менее чем в сорока километрах от зоны высадки. Следовательно, первое: Иштар не располагает ни одним оборонительным сооружением, подобным «Кракатау». И второе: «Кракатау» не может поразить цель, которая опускается ниже его собственного горизонта.

— Это противник должен нести потери, — прорычал Кинг. — Надо снести эту штуку. Или всем нам конец. КОНЕЦ.

За спиной генерала, вдоль панелей управления, проплыла майор Андерсон. Судя по всему, она тоже прекрасно слышала весь диалог. Рэмси обменялся с ней мрачными взглядами, Ришиа пожала плечами и отвернулась.

Генерал Кинг по-прежнему оставался для Рэмси загадкой. Удивительно, ведь десять лет назад они не раз встречались лично… Еще до погружения в киберспячку казалось, что его пригласили на борт несколько дней назад. Он подключался к работе лишь во время совещаний штаба планирования, но и тогда держался в стороне и почти не проявлял интереса к предстоящей операции. Похоже, это беспокоило только Рэмси и его группу — фактически, полковник взял на себя командование миссией. Кинг был скорее управляющим, чем командующим — стиль, который хорош для главы крупной корпорации, но не командующим подразделением Морской пехоты. А сейчас… он напуган до чертиков, догадался Рэмси. Не просто напуган — он в ужасе, в панике. И дистанция, которую он держал, и бюрократический стиль — все это служит одной цели: скрыть его страх.

И это не предвещало ничего хорошего. Ни для миссии, ни для них самих.

— Он политик, — сказала Ришиа — она обращалась к Рэмси по личному каналу связи. — А командующим ее просто назначили.

— Ты тоже заметила? — отозвался Рэмси. — С тех пор как «драконы» стартовали, он… слегка не в себе.

— По-моему, уже не «слегка». Раньше его величество твердил, что на борту его вообще не будет, что с этим вполне справится его персональный ИскИн… Значит, что-то его встревожило. И явно не аханну.

— Может быть, исход миссии? — предположил Рэмси. — Знаешь, здесь на карту поставлены политические капиталы. Например, если мы провалим миссию, дома вполне может начаться война.

— Главное, чтобы он помогал, а не мешал, — пробормотала Ришиа Андерсон. — Или мы окажемся в таком дерьме, что… Ладно, выше нос. «Дракон-7» пересек горизонт «Кракатау».

Рэмси сосредоточился на виртуальном экране. Согласно плану атаки, все «драконы» должны войти в зону обзора «Кракатау» одновременно, с разных сторон. Однако капризы ветра вносили свои коррективы, к тому же при обновлении навигационных и ориентировочных данных, как и ожидалось, обнаружились некоторые неточности. «Дракон-4» приближался с запада и шел первым, «Седьмой» — с севера и только сейчас вышел на линию обзора. «Третий» идет с юго-востока и появится через тридцать секунд.

Что до остальных… они пролетят мимо, не замеченные «Кракатау».

Хорошо… очень хорошо… Может быть, эта гребанная штука заряжается как раз десять лет. Тогда у них есть неплохая…

Сенсоры «драконов», спутников, проплывающих сейчас над Иштар, и самой «Дерны» зарегистрировали это одновременно. Из недр горы стремительно поднималась волна невероятно мощного магнитного излучения. Нет, поток плазмы с температурой термоядерного реактора… Еще миг — и «Дракон-7» вспыхнул, как звезда, и исчез. Еще один модуль, еще двадцать пять морских пехотинцев канули в вечность. Потери штурмовой группы составили двадцать пять процентов, хотя ни один лэндер еще не совершил посадку.

Скверное начало…


Зал Подготовки Воинов

Недра Ан-Кур

Третий Период Рассвета


Он почувствовал, как гора содрогнулась, и сделал жест «гизким-нам», Знак Судьбы, предупреждая Вселенную, чтобы она не мешала делам Диндира. Враг был над ними. Оставался только один вопрос: что за враг.

Его звали Ту-Кур-Ла, он был Дингир-Губидир-Мин, Божественным воином второго ранга дома Ин-Кур-Дру, и Хранителем Воспоминаний. Конечно, это были не просто воспоминания. Нить этих воспоминаний тянулась не больше не меньше как к Дому Нин-Ур-Тах. Поэтому он помнил сэг-ура, которые жили на Киа.[74] Помнил колонию Аханну на Киа. Помнил, как создавали сэг-ура, Черноголовых, рабов того мира.

Да, он помнил.

Остальные Аханну, божественные воины, уже стояли вокруг. Они пробудились от Сна Веков, чтобы снова защитить священные долины и горы Ендуру. Трутни и самцы, рожденные для этой цели, пришли в Зал Оружия за меньшими аненкара, которые хранились в нишах вдоль голых каменных стен. Их было очень немного, этих древних устройств. Их не хватило бы даже для одного из двенадцати. Поэтому большинство божественных воинов — трутни, неспособные к размножению, — принесли свои митулы, изогнутые чакхулы и тупоконечные тукулы, примитивные, но тоже могущие принести пользу, если вооружить ими много воинов. И гудибиры сэг-ура, конечно, тоже пришли со своим оружием.

Он медленно протянул шестипалую руку и сжал изысканно высеченный приклад своего акенкара. Божественное оружие. Оружия, забытое здесь Богами-Которые-Приходили-Прежде. Они оставили его в глубинах Ендуру до тех времен, когда снова придут Охотники Рассвета.

Да, он помнил…

Города-колонии в прекрасном мире Киа, подобные огромным каменным цветам, распускающимся под солнцем. И первый из них — великая столица Ериду, Ериду, стоящая там, где сливаются реки, Буранун и быстроструйная Идигна…

Он помнил, как небеса потемнели, когда прибыли Охотники. Помнил битву над необитаемой Кинду, бриллиантовой луной Киа, Защитницей Киа. Конечно, не «он». «Она». Биотехник по имени Лул-Ка-Тах, которая сохраняла воспоминания о конфликте, чтобы снова передать их Ан…

Он помнил время печали, которое последовало за этим. Он помнил обломок скалы, подобный горе пламени, который прилетел извне и упал в Великое Море к югу от Ериду. Охотники Рассвета решили истребить Ан, потому что осуждали их богов…

И не только на Киа… на Гирисе, на Абалсиле, на Гал-Мул, даже на самой святой Нибир-Ан, на всех мирах Ануннаки, — пламя, пепел и разрушение, дождем проливающиеся с неба…

Но среди солнц Галактики, что исчисляются сотнями миллионов, есть слишком много миров. Слишком много, чтобы даже Разрушители Богов смогли обнаружить каждый. Здесь, на Ендуру, колония Аханну уцелела, не замеченная Охотниками, которые искали народ Ан среди звезд…

Может ли случиться так, что Ан наконец-то обнаружены?

Лул-Ка-Тах стала прахом тысячелетий, но ее память сохранилась, возродившись в сознании Ту-Кур-Ла перед его рождением. Таким образом она жила снова, также как и Ту-Кур-Ла будет жить снова, когда в этом возникнет необходимость.

Разумеется, ее воспоминания сходились к Великому Разрушению, которое пришло со звезд, об Охотниках Рассвета и их неутолимом стремлении уничтожить всех, кто не похож на них самих. Та часть Ту-Кур-Ла, которая была Лул-Ка-Тах, не сомневалась: те, кто ныне ополчились на Ендуру — не кто иные, как Либир-Ерим, Древний Враг, который уничтожил обширную Империю Богов тысячелетия назад.

Но в последний раз Ту-Кур-Ла был пробужден от Сна Веков всего лишь два оборота назад. Тогда Черноголовые с иной планеты, не знающие своего места и носящие могучее оружие, спустились с небес Ендуру, полные решимости сравняться с богами.

Какая глупость! Никому не дано сравняться с Дингиром — и даже с Древним Врагом, который, в конце концов, потерпел неудачу в поисках последних Аханну. И тем более тем, кто когда-то был рабами богов, одомашненных созданий потерянного навеки мира Киа. Им незачем стремиться стать богами. Упорствуя в своих попытках, они смогут стать лишь эринигаргал, мерзкими чудовищами, существования которых не допустит сама вселенная.

Кикиг — центр управления — только что передал информацию, которая подтверждала его догадку. Те, кто напал на Ендуру — всего лишь дикие потомки зах-сэг-ура. Однажды они уже были наказаны. Теперь можно снова нанести удар. И так раз за разом.

— Занять оборону! — просвистел Командир шестидесяти. Божественные воины запели в ответ и начали строиться у дверей.

— Не ты ли Ту-Кур-Ла, Хранитель Памяти? — спросил Командир шестидесяти.

— Воистину, Командир.

— Тогда твое место в Кикиг Кур-Урудуг. В тебе есть нужда — там, в Абзу.

Кур-Урудуг… Гора Грозового Оружия…

— Отдай свое оружие другому.

Он передал свой акенкара ближайшему трутню, который с радостным криком бросил свой тяжелый митул и схватил нежданный подарок.

— Я служу светлой памяти Нибир-Ан, — произнес Ту-Кур-Ла.

— Тогда иди, Дингир-Губидир, и служи.

Ту-Кур-Ла дважды мигнул, выражая Почтительное Согласие, и поспешил к выходу.

Глава 16

25 июня 2148 года

Лэндер «Дракон-3»

Иштар, зона высадки, на подлете к «Кракатау»

16:34 по бортовому времени


«Дракон» скользил над обломками скал и черным песком, и вспышки освещали пространство вокруг — последние несколько километров, отделяющих его от цели. Небо было затянуто облаками, которые все еще кипели, разбуженные выстрелом спрятанного в горе орудия. Камеру у скулы «дракона» выжгло вспышкой, и на мгновение морпехи ослепли вместе со своим судном. Но как только ноуменальное зрение восстановилось, Гарроуэй снова смог увидеть гору яснее, чем прежде. Огромный, черный как смоль конус вырастал из пламени, которым была охвачена равнина, в его вершине зияло отверстие, похожее на зев вулканического кратера.

Согласно данным инфракрасных датчиков, переданных по связи, земля была разогрета взрывом и пламенем до сорока градусов по Цельсию, а сам кратер раскален почти докрасна. Вряд ли здесь могли оказаться защитники из плоти и крови: они просто не смогли бы находиться в этом аду. Инфракрасные датчики зашкаливало. Мерцающие пятна, багровые и оранжевые, разбросанные повсюду, отмечали места падения раскаленных осколков с вершины горы.

— Ох, ни хрена себе! — заметил кто-то по тактическому каналу.

— Н-да… И как мы должны с этим сражаться?

Вальдес фыркнула.

— Сейчас тряхнет, ребятки. Готовьтесь к прыжку. Двадцать секунд!

Резкий рывок швырнул Гарроуэя вперед, чуть не вырвав из обвязки. Заложив крутой вираж, «Дракон» устремился к широкой открытой террасе, третьей, считая от подножия горы. Потом задрал нос, заслонки пневматических тормозов широко распахнулись, маневровые двигатели под брюхом взвизгнули. Теперь лэндер парил над скальной площадкой на облаке песка и каменной крошки. Магнитные «кошки» выпустили «блюдце» посадочного модуля, которое висело под плавно изогнутым, подтянутым брюхом «дракона». Разрешившись от бремени и обретя былую стройность, лэндер взмыл в небо, а посадочный модуль рухнул на гребень, пропахав рыхлый слой гравия. Магнитные «поплавки» и маневровые двигатели на химической тяге слегка погасили толчок.

Но только «слегка». Джон снова врезался в спинку кресла. Его плечи и грудь наверняка были в синяках, несмотря на мягкую подкладку бронекостюма. Вокруг что-то скрежетало, откуда-то раздавался пронзительный визг — казалось, наступил конец света. «Блюдце» ползло по террасе, словно бульдозер, толкая перед собой кучу гравия песка, потом накренилось градусов на десять и замерло.

Панели вдоль ободка разом распахнулись — вверх и наружу, выпуская боевых роботов «Эйч-Кей-20» и тучу левитирующих сенсорных устройств. Потом широкие корпусные панели, похожие на ломтики пирога, раздвинулись, открывая внутренности модуля.

— На выход! — заорала Вальдес, обращаясь к ним по тактическому каналу. — ПОШЕЛ! ПОШЕЛ! ПОШЕЛ!

Обвязка выпустила Джона, и он упал носом вперед, потеряв равновесие и чудом не врезавшись в переборку, но тут же поднялся, отцепил лазерную винтовку и начал двигаться вперед. Морские пехотинцы Первого и Второго отделений дружной толпой валили в открытый выход, громко топали по решетчатой панели трапа и спрыгивали на землю, покидая модуль.

Что-то щелкнуло по корпусу «блюдца», едва не задев шлем Гарроуэя. Еще что-то с резким металлическим лязгом ударило в соседний валун, брызнули искры. По прошествии мучительного мгновения Джон понял, что происходит.

— Черт! — закричал Холлингвуд. — По нам стреляют!

Все, чему их учили, тут же всплыло в голове. Не замирать на месте, не сбиваться в кучу. Покинуть посадочный модуль и образовать периметр. Согнувшись в три погибели, словно под сильным ветром, Джон побежал по рыхлому гравию, считая шаги, пока не оказался в пятидесяти метрах от модуля. Здесь он упал на живот, поднял винтовку и мысленной командой включил целеуказатель. Перед глазами тут же вспыхнуло ярко-красное перекрестье, а дисплей переключился в гиперспектральный режим. Это означало, что связь с компьютером винтовки установлена, и центр перекрестья точно наведен на цель.

Единственная проблема состояла в том, что самой цели было не видно. Впереди непроницаемо-черной стеной возвышалась гора, ее вершина все еще исходила неистовым жаром. Где-то на соседнем склоне Второе отделение высаживалось и устанавливало периметр, а «Эйч-Кеи» размашистым шагом двигались вперед, ловко переставляя свои черные, маслянисто поблескивающие ноги-ножницы. Вокруг по-прежнему трещали и щелкали выстрелы, но Джон так и не понял, откуда стреляют. Один из «шагателей» застыл метрах в двадцати, его «голова», похожая на «ленивую восьмерку», была разворочена, ленты зазубренного металла и пластика нелепо торчали в разные стороны.

Вот оно!!!

Встроенный радар засек вспышку высокоскоростного баллистического снаряда, и компьютер «Седьмого Марка» тут же обозначил позицию стрелка маленьким красным кружком у основания каменной стенки. Кружок вращался вокруг вертикальной оси и сверкал, точно алый рубин. Джон повернулся, чтобы перекрестье совпало с центром кружка, зафиксировал цель и нажал пусковую кнопку.

Лазерный импульс невидим. И дело даже не в том, что он длится доли секунды: просто основная часть его спектра приходится на ультрафиолет. Но за ним остается тонкая нить ионизированного воздуха, который сверкает, как звездная пыль. Оптика засекла их, но Джон так и не понял, попал ли он в стрелка или нет. Новых данных не поступало, и «рубин» исчез. Черт!!! Сбил он этого подонка или промазал?

Мигающий красный огонек в углу дисплея стал зеленым: винтовка перезарядилась и получила энергию для нового выстрела. Поднявшись, Джон метнулся вперед — еще на пять метров, припадая к земле, словно надеялся просветить скалы, обступившие его, своими электронными сенсорами. Найти любую цель, любое, что может угрожать… Под этим восьмиметровым, почти отвесным склоном он чувствовал голым, почти беспомощным.

На полукруглом куполе орудийной башни, венчающей посадочный модуль, замерцал пульсирующий огонек — тускло, будто неуверенно… и через миг оттуда ударил острый лазерный луч, направленный ИскИном. С неба спускался еще один «Летающий дракон». Несколько секунд он кружил в ночи, потом устремился вниз, точно хищная птица на добычу. Второй ВКС подплыл с севера, снижаясь и сбрасывая скорость и оставил свой модуль в клубящихся тучах пыли. Истерзанные скалы вокруг курились, исходили паром, подсвеченные зловещими вспышками света. Джона охватило дурное предчувствие. Все это подозрительно напоминало классический ад.

— Первому и второму отделениям — готовсь! — загремел в ушах голос лейтенанта Кернса. — Продвигайтесь осмотрительно. Второе отделение — вперед!

— Есть! — откликнулась Вальдес. — Второе отделение! Слышали команду? Встали и пошли!

Джон Гарроуэй послушно вскочил и зашагал вперед. Треск стрелкового оружия не умолкал, но теперь невидимые защитники, похоже, пытались рассредоточить внимание между неприятельскими бойцами и посадочным модулем, который только что опустился на террасу в сотне метров слева. Судя по данным компьютера, снаряды были не слишком крупными — твердые куски металла массой несколько десятков грамм, с начальной скоростью около пятиста метров в секунду.

Иными словами, пули. Да, вооружение у них простенькое. Обычно пули разгоняются при помощи взрыва химических веществ или маломощным ускорителем Гаусса. Одна только что ударила его в грудь — сильно, но не причинив никакого вреда. Если это все, на что они способны…

Джон споткнулся, угодив ботинком в выбоинку, упал на четвереньки и едва не выронил винтовку. Рядовой Пресли остановился рядом и протянул руку.

— Когда делаешь первые шаги, смотри под ноги, парень, — сказал он по тактическому каналу. — Это настоящий…

Закованный броню торс Пресли раскололся. На месте груди и плеч появилась дыра, а все, что было на ее месте, исчезло, превратившись в мелкие красные брызги.

Джон дико заорал. Он все еще держал Пресли за руку, но эта рука больше не крепилась к телу. Ноги по-прежнему стояли, удерживая нижнюю часть торса, а шлем катился по земле, и голова Пресли все еще была внутри.

Выронив мертвую руку, Джон снова упал. Он стоял на четвереньках и кричал, а мир вокруг него рушился, исчезая в волнах крови, ужаса и смерти.


Боевой Информационный Центр

«МЗТ» Дерна, на подлете к орбите Иштар

16:35 по бортовому времени


Рэмси изучал результаты анализаданных, которые проходили по его ноуменальному экрану.

— Релятивистское орудие, — произнес полковник. — Думаю, так оно и есть.

Разговор происходил в командном отсеке «Дерны». Кабели чудом не переплетались с «поводками», которые удерживали плавающих в пространстве людей. За последний час здесь стало совсем тесно. Адмирал Винсент Хартман, командующий частями ВМС в составе экспедиции и несколько офицеров из штаба были последними, кто решил поприсутствовать лично — они вплыли в отсек всего несколько минут назад.

— По приблизительным оценкам, мощность энергетического выброса соответствует взрыву антивещества, — сообщил Кассий, которому был отдан главный ноуменальный канал Центра. — Тем не менее, отсутствие характерного излучения ясно указывает на то, что мы имеем дело не с аннигиляцией. Этот факт, а также наличие невероятно мощного магнитного импульса, сопровождающего выброс энергии, указывает на иную причину, а именно использование разгона незначительных масс материи до околосветовых скоростей. В результате при столкновении потока плазмы с целью возникает кинетический и термический эффект, сопоставимый по мощности со взрывом крупного термоядерного заряда.

— Это только один вариант объяснения, — сказала Ришиа Андерсон.

— Но как они умудрились сбить цели, которые находились ниже их горизонта? — спросил Рэмси. — Это означает отклонение луча более чем на девяносто градусов от вертикали.

Он просматривал видеоматериал с поверхности планеты, снятый камерами «Летающего Дракона-1» после того, как тот сбросил посадочный модуль. В полумраке можно было разглядеть морских пехотинцев: припав к земле, они стреляли куда-то в тень огромной черной горы. Ан-Кур… или «Кракатау»… Уничтожив второго «дракона», гора стихла. Надолго ли? Судя по предыдущему интервалу, эта штука давным-давно перезарядилась и готова к бою.

— Изменить направление движения массы, разогнанной до околосветовых скоростей, более чем на несколько градусов, практически невозможно, — сообщил Кассий. — Поток плазмы, исходящий из жерла горы, может быть сравнительно легко направлен на цель, лежащую внутри конуса, образованного отклонением от вертикали на десять-двенадцать градусов, но не на уровне горизонта орудия. Тем не менее, когда первоначальный заряд плазмы еще находится внутри горы, но уже разогнан до околосветовой скорости, его температура запредельно высока и сравнима с температурой ядерной реакции. При движении этот плазменный заряд сам генерирует магнитное поле, с помощью которого можно искривлять траекторию потока плазмы и таким образом поражать цели, находящиеся на склонах горы, в непосредственной близости от кратера.

— То есть… и устроить термоядерный взрыв на орбите, и накрыть что-нибудь помельче у себя под боком, — подытожил Рэмси. — Недурно.

— Но для того, чтобы так разогнать массу, нужны невероятные энергии! — запротестовал генерал Кинг. — Откуда они ее берут? Чтоб им провалиться, этим «лягушкам»… а мы-то считали их дикарями…

Чтоб ты сам провалился, и желательно поглубже, подумал Рэмси. Ан — такие, какие есть. И можно долго сокрушаться по поводу того, что их технические возможности не соответствуют нашим представлениям. Нытьем делу не поможешь.

— Анализ структур, лежащих под поверхностью горы, позволяет предположить наличие глубинных термальных источников, — продолжал Кассий, и ИскИн Командного центра вывел на виртуальные экраны схему туннелей и шахт, пронизывающих внутренности Ан-Кур и уходящих глубоко вниз. Это были данные гравиметрического сканирования, полученные еще «Эмиссаром» и уточненные путем орбитальной рекогносцировки. Хорошо просматривались две шахты, уходящие в недра потухшего вулкана, глубоко в кору планеты. На дисплее они выглядели очень узкими, но диаметр их сечения, скорее всего, составлял не один десяток метров.

— Энергетическая помпа осуществляет тепловой обмен с недрами планеты через эти две вертикальные шахты, — объяснил Кассий. — Эта система должна быть замкнутой и автономной. Иначе, будучи установленной тысячи лет назад, она не смогла бы действовать без дозаправки и технической поддержки извне. Несмотря на то, что древние Ан могли создавать сложные автоматические системы для технической поддержки и ремонта.

— А еще это значит, что они не генерируют там, внизу, антивещество, — заметил Рэмси. — Хорошая новость.

Больше всего в группе планирования опасались, что аханну забросают приближающийся транспорт антивеществом. Конечно, сгустки плазмы, движущиеся с околосветовой скоростью — тоже не самое приятное, что есть в этом мире, и все-таки…

— Какая дальнобойность у этой штуки? — спросил адмирал Хартман.

— Неизвестно, и имеющихся у меня данных для экстраполяции недостаточно, — сказал Кассий. — Мы знаем, что «Эмиссар» был уничтожен одним выстрелом, находясь на орбите Иштар, на высоте около трехсот двенадцати километров.

— «Кракатау» все еще за горизонтом, — вмешалась Ришиа. — Мы не войдем в зону обзора в ближайшие… четыре часа двенадцать минут.

— Тогда у ребят достаточно времени, чтобы вытащить эту штуку наружу, — мрачно проговорил генерал. — И храни нас боже, если они потерпят неудачу.

— Как же! — фыркнул Рэмси. — Морская пехота не знает слова «неудача».

— Красиво сказано, полковник, — ответил Кинг. — Мне бы вашу самонадеянность. Адмирал Хартман? Думаю, вам стоит отдать приказ, чтобы «Регул» и «Алголь» отошли подальше от нас и друг от друга. Вы же не хотите, чтобы нас всех накрыли на орбите одним выстрелом… как в тире.

— Сейчас там, внизу, находятся наши ребята, — отозвался Рэмси. — И мне не наплевать, что с ними станет. Если «Кракатау» может не только бить прямо вверх, но обстреливать собственные склоны, что мешает ан приготовить из наших ребят жаркое?

— Ты уверен, что они станут это делать? — возразила Ришиа. — Это все равно что стрелять себе под ноги. У любого орудия есть не только максимальный радиус действия, но и минимальный. Думаю, для ближних целей они держат что-нибудь другое.

— Согласен, принято, — сказал Рэмси. — В таком случае, возникает вопрос: чем еще защищен «Кракатау».

— Думаю, наши ребята скоро это выяснят, — сказала Ришиа. — И да поможет им Богиня… когда это произойдет.


НРДГ, Пехотное отделение «Дракон-3»

Объект «Кракатау», Иштар

16:42 по бортовому времени


— Пошли, сынок! — Вальдес говорила мягко, но решительно. Она склонилась к нему и похлопывала по бронированному плечу, убеждая его встать и идти вперед. — Ты ему уже ничем не поможешь.

Джон уже минуту как выпустил оторванную руку Пресли, но по-прежнему лежал ничком, в метре от остатков его окровавленного тела, не в силах подняться. Неподалеку валялся шлем Пресли, через забрызганный кровью щиток были ясно видны черные глаза и разинутый рот.

— Гарроуэй! — прошипела сквозь зубы Вальдес. — А ну отставить!

— А…Есть, сэр, — выдавил Джон.

— Дай себе по заднице! Ну!

На языке Корпуса «дать по заднице» означало запустить нанонейротрансмиттер, встроенный в систему имплантантов, который запускал ряд реакций — биохимических, мышечных и ментальных. Конечно, назвать это «уколом от страха» можно было с большой натяжкой. Но устройство позволяло морпехам выводить себя из состояния шока, чтобы взять себя в руки, сосредоточиться на выполнении задания, победить слабость… а иногда просто почувствовать почву под ногами.

Гарроуэй кивнул — скорее всего, в шлеме это было почти незаметно — и сосредоточился на введении кода, который активировал трансмиттер. Внутри что-то напряглось, в животе затрепетали бабочки. Потом легкие сами собой втянули воздух. Он глубоко вдохнул и резко выдохнул. Ужас от гибели Пресли все еще ощущался, но теперь как будто окутался коконом и закатился куда-то в дальний угол. Джон ощутил собственные ноги, живот расслабился, дрожь ушла.

— Спасибо, комдор, — пробормотал он.

— Шевелись, морпех, — отозвалась Вальдес. — Мы должны взять эту гору.

Она встала и, не оглядываясь, пошла вперед. Джон перехватил поудобнее винтовку и зашагал следом.


НРДГ, Командное отделение «Дракон-1»

Объект «Кракатау», Иштар

16:42 по бортовому времени


Капитан Уорхерст по-прежнему находился в недрах посадочного модуля. Он не мог пошевельнуться и не представлял, что происходит снаружи. Но он был командующим Наступательно-Разведывательной десантной группы. Командир должен находиться в безопасном месте, за бронированными стенами модуля, отдавать приказы, координировать атаку. Подготовка современного офицера — слишком дорогое удовольствие. Нельзя рисковать столь ценными — в буквальном смысле слова — кадрами, отправляя их на поле боя. Этой практики придерживались вот уже более двухсот лет.

Уорхерст слушал тарахтение малокалиберной орудийной башенки на крыше модуля и недоумевал. Кого они хотят обмануть? Дураку понятно, что настоящая цель — это именно модуль. Большая, очень вкусная цель. А морские пехотинцы в своей камуфляжной броне почти сливаются с окружающей местностью, и попасть в кого-нибудь из них очень трудно.

Впрочем, подумал он, это просто рационализация, которую он использует для самоуспокоения. Потому что он хочет быть в этот момент снаружи, со своими людьми, а не отсиживаться в этой роскошной консервной банке, наблюдая за движением данных связи в коммутаторе ИскИн и поддерживая связь с командным составом, который все еще движется к орбите планеты.

Все, что он знал, строилось на образах и данных, которые ему подгружали. Достаточно одной мысленной команды — и он мог подключиться к сенсорам шлема любого из своих морских пехотинцев. В то же самое время он сознавал, что любой из штаба командования может точно также воспользоваться его собственными имплантантами, чтобы поглядеть на поверхность планеты прямо из командного отделения «Дерны». Этакое виртуальное подглядывание из-за плеча… Майор Андерсон, дю Бойс и Росс — все они там. Подполковник Харпер, полковник Рэмси а также генерал Кинг и адмирал Хартман. И электронные духи еще других штабных офицеров и техников, которые питаются поступающими от него данными. По идее, они должны наблюдать вместе с ним, чтобы не пропустить что-нибудь важное, и давать советы. На практике эти гребанные управленцы толпятся где-то на периферии и смотрят, что будет дальше. Ну и черт с ними… Уорхерст заставил себя сосредоточиться на своей задаче и не обращать внимания на неприятности.

Сейчас на его ноуменальный экран была выведена панорама зоны высадки десанта — вид с высоты птичьего полета. Самоуправляемые зонды, тактические зонды, внешние сенсоры бронекостюмов — все это вносило свою лепту в построение более или менее целостной картины происходящего. Четыре посадочных модуля уже приземлились, и около сотни морских пехотинцев совершили высадку и продвигались к огромному отверстию на склоне горы, которое было видно невооруженным глазом. Еще два модуля спускались на склоны с противоположных сторон — один с севера, другой с юга. Противник оказывал яростное сопротивление: погибли уже двенадцать морских пехотинцев, пятнадцать «шагателей» «Эйч-Кей-20» было уничтожено. Но наступление продолжалось. В любой момент ребят могут «прижать», не давая им двигаться дальше, и это будет самое страшное, что может сейчас произойти. Но морпехи укрывались за скалами, стреляли и шли, шли вперед, несмотря на ураганный огонь противника.

— Со стороны горы противник ведет сильный огонь, — сообщил Уорхерст, подключая обратную связь с командным отсеком «Дерны». — Необходима поддержка с воздуха.

Это было действительно необходимо.

— Майор дю Бойс, — приказал Рэмси, — наведите на этой горе генеральную уборку.

— Есть, сэр!

Уорхерст слышал, как приказы передаются по сети. Вот и все. Остается только сидеть в безопасности и ждать…


Кикиг Кур-Урудуг

Недра Ан-Кур

Третий Период Рассвета


Его называли «Абзу» — словом, составленным из двух: «аба», что означало «море», и «зу» — «знание». «Море Знания», или «Море Ощущений», что было одно и то же. Древние шумерские тексты повествуют об Абзу, именуя его «Землей под морем» или «Нижним Миром», где правит бог Энки. Возможно, думал Ту-Кур-Ла, когда-то Абзу действительно был реально существующим местом на далекой Киа, одной из колоний Ан, до того как пришли Охотники Рассвета. Старые записи можно прочесть и так.

А может быть, оно всегда было тем, чем является сейчас. Искусственно созданный конструкт, бессознательное нечто, представляющее одновременно всех богов. В текстах и даже Воспоминаниях, которые пришли из глубины веков, порой оказываются разрушенными самые важные фрагменты. Эти фрагменты навсегда утрачены или необратимо повреждены. А иногда слишком трудно сказать, что на самом деле означают древние тексты.

Правда, в этом редко возникает необходимость. Их дух — это и есть та информация, которая передается из века в век, душа и сердце всего сущего.

Так что пусть другие пытаются интерпретировать эти записи.

Ту-Кур-Ла расслабился: Море нахлынуло на него. Физически он по-прежнему находился в одной из нижних камер Кикига, в центре управления Горы Богов. Но Абзу-ил, Врата в Нижний Мир, уже медленно вытекал из стен пещеры, окутывал его, проникал внутрь, искусственная нервная система артефакта образовывала миллиарды связей с физическим мозгом аханну на бесчисленном количестве уровней и стремительно затягивала в свои глубины.

На уровне ощущений Ту-Кур-Ла воспринимал Абзу как реальное место — нечто вроде огромной пещеры, залитой зеленым светом, стены которой терялись в мутной дымке. Он видел образы, видел других аханну, слышал голоса, потому что наверху кипела битва. Все, что нужно было нужно знать, находилось здесь — нужно было только задать вопрос. И увидеть все, что пожелает…

— Добро пожаловать, Ту-Кур-Ла, — произнес голос в его голове. — Мы приглашаем твою душу в Круг Ан-Кин.

— Благодарю тебя, Господь, — с трепетом ответил он. Голос, звучащий внутри, и силуэт, который возвышался впереди — это был никто иной, как Гал-Ирим-Лет — Кингал Ан-Кур, Великий Полководец Горы Богов. Ан-Кин — это совет богов, собрание, на котором боги определяли, куда будет направлена их воля. Но почему сам Кингал приглашает на совет обыкновенного божественного воина второго ранга?

— Мы желаем спросить совета у всех, кто встречал Заг-сэг-ура два круга назад, — продолжал голос, отвечая на вопрос, который едва сложился в мыслях аханну. — Ваш опыт поможет нам решить, как сокрушить их.

— Когда все закончится, — сказал другой голос, — мы даруем тебе ранг «уру-нам», чтобы ты смог занять свое место среди нас.

Это говорил Усум-Гал. Его имя было одновременно титулом — Великий Дракон, Господин Сущего. Сэг-ура, обитающие на Киа, называли его «Великим Императором» — термин странный и лишенный смысла.

— Я… благодарю Великого Господа… Я постараюсь быть достойным этой чести.

«Уру-нам»! «Хранитель Судьбы»! Титул, который делает его младшим «кингалом» и наделяет соответствующими полномочиями.

— Ты один из богов, Хранитель Судьбы, по своей натуре, — продолжал Усум-Гал. — И это вовсе не честь — следовать своей натуре, — а то, что ты обязан делать. А теперь, Уру-нам Ту-Кур-Ла, скажи нам, как уничтожить захватчиков.

Перед внутренним взором Ту-Кур-Ла появилась картина. Город захватчиков, Новый Шумер, который ан всегда называли Шуммур-Уну, или «Неприступная Крепость». Странно, почему этим Черноголовым так трудно освоить правильное произношение. Почти весь город был сожжен, когда божественные воины, Ан и Сэг-ура, прорвались сквозь стены и прошли по его улицам до самой Пирамиды Ока.

Горстка инопланетных воинов сбились у подножья пирамиды и сдерживали нападающих — очень долго, пока те, кого они прикрывали, не поднялись на борт летающей машины, которая стояла на вершине пирамиды. Инопланетяне падали один за другим, в то время как неистовые, разгоряченные божественные воины наводняли площадь, сжимая их в полукольцо… и, наконец, черным потоком устремились вперед, погребя под собой уцелевших.

— Два круга назад мы победили числом, — сказал Ту-Кур-Ла. — Черноголовых было слишком мало, чтобы противостоять нам.

— Эти Сэг-ура, воины с неба… задумчиво протянул Гал-Ирим-Лет, — как они себя называют?

Ту-Кур-Ла обратился к анналам Абзу, потом старательно повторил странное слово, прозвучавшее у него в голове.

— Мор-пехи, — сказал он. — Они себя называли «Мор-пехи».

— Эти Мор-пехи обладали оружием, которое обеспечивает им значительное преимущество в битве. Их тела одеты броней… а оружие мощно…

— Все это правда, Великий Господин, — ответил Ту-Кур-Ла. — И теперь их гораздо больше, чем в прошлый раз. Одолеть их будет нелегко.

— И наши потери будут ужасны, — проговорил Гал-Ирим-Лет. — Мы уже потеряли двенадцать раз по шестьдесят воинов, обороняя Ан-Кур.

— Но судите сами, — возразил Ту-Кур-Ла. — Численность божественных воинов — шестьдесят раз по шестьдесят, и не один раз. Здесь высадилась только горстка Черноголовых, Мор-пехов. Возможно, их еще много — на кораблях, которые сейчас приближаются к Ендуру, но… сколько? Шестьдесят раз по шестьдесят?

— Половина этого, — ответил Гал-Ирим-Лет. — Согласно нашим данным, этих преступников-рабов — тридцать раз по шестьдесят. Не больше.

— Воистину. Каковы бы ни были наши потери, мы можем вырастить новых божественных воинов — столько, сколько потребуется. Мор-пехи же не ждут подкрепления: до Киа слишком далеко. Если наша информация, полученная от Сэг-ура два круга назад, точна, пройдет круг и полкруга, прежде чем весть об их потерях достигнет Киа, и еще два круга, прежде чем новые корабли пересекут пролив между Киа и Ендуру.

— Если только они не возьмут Пирамиду Ока, — сказал Гал-Ирим-Лет. — Тогда они смогут позвать на помощь немедленно, как делали раньше.

— Возможно. Но их корабли не могут плыть так быстро, как зов из Пирамиды. Их путь все равно займет два круга.

— И задолго до этого последние Мор-пехи будут мертвы.


НРДГ, Пехотное отделение «Дракона-3»

Объект «Кракатау», Иштар

16:44 по бортовому времени


Пуля ударила в бронированную «кирасу» Гарроуэя. Он пошатнулся и сделал шаг назад, чтобы сохранить равновесие, но тут же снова устремился вслед за остальными. Судя по тому, что рассказывали про аханну, это просто дикари, вооруженные копьями… но не ружьями, черт побери!!! А еще говорили, что их пушка в горе рассыпалась от старости…

Однако эти мелкие пули были выпущены из «гауссовых винтовок», то есть разгонялись магнитным полем. Слава Богине, чудовищные массивные заряды — одним из них был убит Том Пресли — были редкостью. Из каких бы орудий ими не стреляли, сейчас эти устройства сосредоточили огонь на модуле и «Драконам», которые описывали круги над головой, оказывая поддержку с воздуха.

«Драконы» освободились от своего груза, пятнадцатитонных посадочных модулей, — и стали куда более подвижными. Сейчас они кружили над зоной высадки, подобно стрекозам над болотами Земли — зависая в воздухе, а затем внезапно пикируя к непроницаемо-черному склону горы. Турели под «скулами» быстро поворачивались и выпускали очередь пульсирующих лазерных импульсов по каждой щели, по каждому выступу, где могли прятаться вражеские стрелки. «Стручки» орудийных спарок, торчащие из-под скошенных кургузых крыльев, извергали потоки высокоскоростных игольчатых снарядов, микроракет и целеуказателей. Взрыв — и скала вздрагивала, ее зализанная поверхность лопалась, и обломки градом сыпались на нижнюю террасу. Морские пехотинцы, пилотирующие «стрекоз», получили приказ использовать всю огневую мощь, чтобы зачистить склон.

Джон успел заметить, что одна из них дернулась, словно получила пинка, ее левое крыло и изогнутый дугой хвост переломились, и из хребта повалил жирный черный дым. «Стрекоза» резко завалилась набок, заскользила, набирая скорость, словно с невидимой горки, и врезалась в склон. Другая, ясно видимая на фоне вспышек, заложила вираж — ее электроника засекла расположение «гауссовки», которая уничтожила ее напарницу — и выпустила длинную очередь.

И еще: примерно в полукилометре впереди огонь со стороны горы начал ослабевать. Или поддержка с воздуха сделала свое дело, или защитники горы решили отступить.

— Выше головы, морпехи, — раздался в тактическом канале голос Вальдес. — Аханские стрелки отступили. Похоже, у нас прогресс… а может быть…

— Морская пехота — лежать! — голос полковника Рэмси заглушил конец ее фразы. — Наш магнит «просветил» скалу! Сейчас они…

Гарроуэй рухнул на землю… и почувствовал, даже сквозь броню, как под скальным выступом пробегает дрожь, словно непостижимые энергии пытаются вырваться из недр горы. Аудиодатчики уловили рокочущий грохот, подобный отдаленному грому.

Затем все озарилось бело-голубым сиянием, и мрачные сумерки в один миг стали ослепительным полднем. Потом свет снова померк, и Джон поднял глаза — как раз вовремя, чтобы увидеть стену белого тумана, которая катилась вниз по склону.

— Ударная волна! — закричала Вальдес. — Лечь и прижаться к земле!

Это было подобно урагану. Когда-то давно — Джон был еще маленьким мальчиком — на Баху и побережье Соноры обрушился тайфун. Скорость ветра достигала ста шестидесяти километров в час. Сейчас было еще хуже — гораздо хуже. Потому что это не было порывом ветра. Волна опаляла и волокла назад, по выжженной земле, дальше, дальше… Датчики на щитке-дисплее показывали температуру в сто градусов по Цельсию, а атмосферное давление мгновенно подскочило до пятнадцати атмосфер.

Гарроуэй почувствовал, как его приподнимает в воздух, а потом снова заскользил по скале. Вытянув руки, он умудрился просунуть пальцы в толстых перчатках в какую-то щель и зацепился. Казалось, он висит над пропастью. Ветер чуть приподнял его, ударил о землю и начал трепать, как терьер крысу.

Это продолжалось несколько секунд. Волна прошла. Морпехи остались лежать на земле, переводя дух. Никто из них серьезно не пострадал. Джон поднял винтовку и проверил силовой модуль.

— Мать твою… — произнес кто-то в тактическом канале. — Что это было?

— Эти засранцы сбили второго «дракона»! — отозвался другой голос.

Гарроуэй поднял голову и посмотрел вверх. Облака стали выше. Ударная волна разметала транспорта, словно это и вправду были обычные стрекозы. Четыре из них уже возвращались. Но только четыре.

— Вперед, морпехи! — скомандовала Вальдес. — Возьмем эти ворота! Порядок два-один-пять!

Джон приказал шлему показать вид сзади и присмотрелся к индикаторам азимута, уделяя особое внимание указанному направлению. Так… где оно, черт побери?..

Ему пришлось задать десятикратное приближение, чтобы понять, о чем говорит Вальдес. Ворота выглядели так, словно в скалу перед террасой, на которой они высадились, каким-то сверхмощным лазером прорезали узкую щель. Базальт был украшен потеками, он казался куском черного льда, который несколько раз подтаивал, а потом застывал снова. А в глубине щели зияло прямоугольное отверстие, высокое, тесное и с такими же гладкими стенками. Оно уходило в темноту — судя по показателям радара, как минимум на двадцать метров. Ворота вглубь горы… На гладкой поверхности скалы, по обе стороны от ворот, в глубине узких отверстий, прорубленных в горе, недобрыми глазками горели два красных огонька. Орудийные точки, догадался Джон. Именно отсюда аханну поливали площадку смертоносным огнем.

Базовая тактическая доктрина, которая загружалась в имплантанты всех новобранцев, была простой и ясной. Когда тебе нечем прикрыться, когда ты превращаешься в легкую мишень — двигайся! В его крови еще пела песнь нейротрансмиттера. Он пинком загнал страх в дальний угол и побежал через развороченные скалы к воротам.

За ним устремились остальные. Справа, слева… А дисплей предупреждал: впереди движущиеся объекты.

До ворот оставалось несколько метров. И тут защитники вышли навстречу. Они появлялись из туннеля, из-за скал, из каждой щели. Джон почувствовал, как его задор исчезает. И тогда осознал, что это не люди.

Гуманоиды, возможно… но ниже человеческого роста — по крайней мере, большинство из них. Странно раздутые плечи и ляжки… ссутуленные спины… но может быть, это что-то вроде боевой стойки. Они даже не бежали, а двигались как-то скованно, мощными прыжками на своих мускулистых ногах. Следующим, что его поразило, были их глаза. Огромные, золотые, с горизонтальными зрачками-щелками. Еще — броня. Странный, беспорядочный набор щитков — нечто примитивное, смехотворное, неуклюжее, собранное из кусочков подобие Седьмого «Марка». Только немногие из них держали стрелковое оружие — судя по виду, это было именно оно. Остальные были вооружены пиками, секирами с тонкими лезвиями, мечами, а у некоторых были просто боевые дубинки. Это выглядело так, словно из двадцать третьего века он попал куда-то в Средние века, подумал Джон. Или, хуже того, в виртуальную «ролевушку», созданную свихнувшимся фантастом.

Дикари? Возможно. Но их было чертовски много. Так много, что невозможно сосчитать.

И сдаваться они явно не собирались.

Глава 17

25 июня 2148 года

НРДГ, Командное отделение «Дракон-1»

Объект «Кракатау», Иштар

16:45 по бортовому времени


Еще один «Дракон» сбит плазменным плевком этой чертовой горы. Из восьми летательных аппаратов потеряно четыре.

Но нет худа без добра. Уорхерст понял, что наконец-то обнаружил закономерность. Орудие в горе могло поражать цели во всех направлениях с предельным отклонением сто сорок градусов от вертикали. Значит, «мертвая зона» простирается в нескольких километрах от подножья горы. То есть… Зона высадки оказывается вне зоны прямого попадания. В то же время «Дракон-2» ушел слишком далеко и попал под огонь. Зона поражения представляла собой тор, а не круг. Вторичные поражающие факторы — взрывная волна, тепловой удар, перепад давления, излучение — безусловно, угрожали людям и технике, всему, что оказывалось внутри тора, и прежде всего летательным аппаратам. Но спастись все-таки было возможно. Бойцу в бронекостюме, который оказался на открытом месте, достаточно просто лечь или присесть. Хуже придется тому, что находится в воздухе, но авиатехника Морской пехоты уже показала себя с лучшей стороны, а ВКС-шаттлы, или «стрекозы», несомненно, были самыми надежными из всех пилотируемых аппаратов, которые когда-либо поднимались в воздух.

Уорхерст немедленно сообщил майору дю Бойс все результаты своих наблюдений и выводы, а она, в свою очередь, свела все к паре кратких формулировок и передала своим пилотам — тем, кто еще уцелел. Им предстояла непростая задача — удерживаться в узком коридоре, так низко и близко к поверхности склонов, чтобы не стать мишенью орудия аханну, и в то же время на достаточном расстоянии, чтобы не пострадать от ударной волны.

В это время морские пехотинцы подошли к самым воротам, которые вели в недра горы. И навстречу хлынули толпы аханну.

Именно здесь, подумал Уорхерст, морская пехота покажет, для чего она создана.


НРДГ, Пехотное отделение «Дракон-3»

Объект «Кракатау», Иштар

16:45 по бортовому времени»


Джон Гарроуэй поднял свой LR-2120 и сделал несколько выстрелов очередью. На дисплее шлема вспыхнул красный огонек: «цель поражена». Действительно, аханну, стоящий в десяти метрах от него, пронзительно завизжал, попятился и исчез в неровном строю своих товарищей. Его тщательно сработанный латный нагрудник взорвался, рассыпая брызги раскаленного добела жидкого металла. Остальные по-прежнему двигались вперед, наступая на тело мертвого воина. Джон припал на колено, установил цель, выстрелил, потом еще раз. Выстрелы морпехов косили наступающего противника, но не могли остановить эту толпу.

Их было много, адски много…

— Гранаты! — крикнул по связи лейтенант Керн. — Берите М-12!

Откровенно говоря, на таком расстоянии это было опасно, но иного выбора не оставалось. Мысленной командой Джон вызвал меню «оружие», активировал двадцатимиллиметровый подствольный гранатомет и выставил режим «медленной очереди». Потом упер приклад в бедро, придавил пусковую кнопку и медленно повел стволом слева направо.

М-12 работал с тяжелым «туд-туд-туд». Три выстрела в секунду, и при каждом приклад сильно толкало назад, так что отдача чувствовалась даже сквозь броню. Ровно вращаясь, гранаты вылетали из ствола и взрывались, едва встретив преграду. Им было все равно, что это будет — скала, броня или плоть. В воздухе запахло гарью и дымом; кровь аханну, казалось, не успевала падать на землю и висела в воздухе алым туманом.

Но аханну продолжали наступать. Они гибли десятками, затем — сотнями, но шли. Некоторых из них размахивали флагами — полосами ткани на тонких древках, подвешенные на манер «сашимоно», знамен феодальной Японии. Похоже, рисунок на этих знаменах обозначали тип подразделения. Красные, алые, оранжевые, коричневые, желтые… а в центре чернел какой-то инопланетный символ, наподобие сложной геометрической фигуры, выполненной грубыми мазками. Большинство аханну, заметил Джон, были вооружены разнообразным клинковым оружием. Очевидно, стрелять стоило прежде всего по тем, у кого были «ружья». Некоторые из этих стрелков успели подойти почти вплотную, прежде чем их разорвало гранатами.

И все-таки в этой безумной перестрелке в тени инопланетных скал было что-то противоестественное. Морские пехотинцы стреляли по противнику с близкого расстояния, их оружие било без промаха, выкашивая их плотно сомкнутые ряды… но из каждой расщелины, из каждого потайного выхода выходили новые и новые воины в допотопных доспехах, с допотопным оружием. Они наступали со всех сторон. До треклятых ворот оставались считанные метры, и здесь морпехам пришлось свернуть фланги, стать в круг и образовать периметр, чтобы удерживать эту орду.

Теперь они сосредоточили огонь на стрелках. Каждый раз, когда убитый аханну ронял ружье, другой подбирал ее и шел вперед, перепрыгивая через груды тел своих соратников и стреляя на ходу. Конечно, пули не могли причинить вреда «Седьмым Маркам». Но двухметровые электромагнитные ружья Гаусса — или какой-то их аналог, громоздкие устройства, слишком неудобные для низкорослых аханну — обладали достаточной мощностью, чтобы с близкого расстояния пробить полиламинатную броню, которая была не по зубам даже среднему лазеру. Грохот взрывов, треск выстрелов, дикие вопли перекрывал зычный рев и визг воинов Аханну, которым как будто вторили яростные возгласы их противников.

Вселенная Джона Гарроуэя сжалась до размеров крошечного кусочка земли в несколько квадратных метров, пространства, наполненного дымом, пылью, телами, сотрясаемое глухими ударами приклада и стаккато выстрелов. Слева стояла младший капрал Патриция Брандт, справа — Холлингвуд, оба с оружием наперевес и поливая противника гранатами, точно из шланга. На таком расстоянии не было смысла пользоваться целеуказателем, выставлять прицел… Цели шли прямо на них, и не было особой разницы, в кого попадет граната. Доспехи не могли защитить аханну. Порой гранаты, несущиеся со скоростью восемьсот метров в секунду, просто пролетали сквозь тело инопланетянина, не успевая взорваться.

— Сорок четвертый полк, пригнись! — заорали в тактическом канале. Что-то со свистом пронеслось над головой, потом раздался сухой треск, который походил на тысячекратно усиленный звук рвущейся бумаги. Земля вздрогнула — это туннель в скальной стене разнесло взрывом. В воздух полетели осколки, обрывки горелой плоти…

— Пора продвигаться, Сэнди!

Это уже другой голос. «Сэнди», сержант Тор Сандервал, был взводным снайпером. В начале боя он занял позицию в люке модуля и стрелял по воротам из своей MD-30 — на самом деле, почти наугад. Надо заменить гранаты, сообразил Джон. Нет необходимости тратить снаряды с обедненным ураном — здесь вполне сойдут мелкие бомбочки. Расщелина достаточно тесная, и эффект будет такой, словно в стволе допотопной полевой пушки разорвался снаряд.

Потом сверху налетел упругий порыв горячего ветра, у ног завихрилась пыль. Джон услышал свистящий вой и посмотрел вверх. С неба спускалась одна из «дракониц», маневровые двигатели на ее днище визжали от натуги, удерживая многотонную тушу над самым краем скалы. Пульсирующие лазеры под ее скулами поливали инопланетян огнем, из орудийных установок сыпались снаряды. Грохот и выстрелы слились в сплошной рев, аханну гибли десятками. Такое остановило бы даже самых отчаянных фанатиков.

Но фанатики не останавливались. Они продолжали наступать, словно понимая, что даже Морская пехота Земли не располагает бесконечными запасами снарядов и энергии. На щитке-дисплее Джон видел уже второй предупредительный сигнал. Еще пять очередей — и магазин его гранатомета будет пуст. Переведя свое оружие в режим лазера, Джон развернулся и рассек пополам аханну, который бежал на него, беспорядочно размахивая изогнутой саблей.

Слишком поздно он заметил другого, который высоко подпрыгнул, непонятно как удерживая свое двухметровое ружье, на миг завис в воздухе и выстрелил вниз, прямо в припавших к земле морпехов. Гарроуэй вскинул винтовку, но промахнулся. Перемахнув через головы людей, инопланетянин приземлился у него за спиной, повернулся, поднял свою чудовищную пушку…

… и рухнул вперед бесформенной грудой плоти. Комдор Вальдес выпрямилась и вытащила из его спины боевой морпеховский нож.

И тут стало очень тихо.

Аханну исчезли так же внезапно, как появились. Все, что от них осталось — это груды изуродованных тел и обгорелых, окровавленных кусков плоти, усеявших поле боя.

— О Богиня! — выдохнул Гарроуэй и шлепнул по плечу Холлингвуда. — Видел, как комдор его ножом?.. Вот это работа!!!

Битва все еще пела в его крови. Он был необузданным, разгоряченным, он пребывал в упоении, его переполняла гордость за работу своего командира.

Холлингвуд не отвечал, и Джон посмотрел на него. Выстрел, который аханну сделал в прыжке, пробил шлем Роджера Холлингвуда, оставив в темном металле дыру размером с кулак. Щиток стал непрозрачным от копоти и прикипевшей крови.

— Вот… дерьмо…

Джон дважды запросил медицинские датчики… и дважды убедился, что Холлингвуд мертв.

От упоения не осталось и следа. Джон Гарроуэй стоял в клубах дыма, среди остатков кровавой бойни. Он был слаб и очень напуган.


Боевой Информационный Центр

МЗТ «Дерна», на подлете к орбите Иштар

17:12 по бортовому времени»


Рэмси наблюдал за происходящей битвой по обрывочным сообщениям, которые передавал URV-180, беспилотный передатчик, крутившийся на высоте сотни метров над пылью, хаосом и смертью. Сейчас картинка была неподвижной. Уцелевшие воины Аханну замерли на середине шага, потом их как будто потянуло назад невидимой нитью. Пятясь, они карабкались на скалы и исчезали в них.

— Ты получил координаты расщелин, Кассий? — спросил он.

— Конечно, полковник.

— Отлично. Их слишком много, чтобы проследить за всеми. Эта гора — что-то наподобие улья, вернее, сот… судя по тому, что там происходит.

— Я заметил двести семнадцать щелевидных отверстий, не считая основных ворот, — сказал ИскИн. — Диаметр некоторых менее полуметра — они слишком узкие, чтобы через них прошел морской пехотинец в полном вооружении. Чтобы очистить гору, необходимо применить особые тактические приемы.

— Понял тебя.

«Особые тактические приемы»… Это очень широкое понятие, которое охватывает ряд специфических мер, в равной степени неприятных. Например, отправить в эти дыры несколько коротышек без бронекостюмов и почти без оружия. Стать «туннельной крысой» не слишком заманчиво, хотя Рэмси не сомневался: добровольцев будет предостаточно. Проблема в другом: потери окажутся слишком высокими, к тому же слишком большой процент его сил окажется «связан» на долгое время. Нет, за такое даже не стоит браться — слишком неэффективно.

Другой вариант — применить химические или биологические вещества. На Земле химико-биологическое оружие вышло из употребления больше века назад, прежде всего по моральным соображениям… но не в последнюю очередь потому, что бронекостюмы и антидоты сделали его совершенно бесполезным. У аханну нет герметичных доспехов, так что против них это может сработать. Но… биология ан до сих пор малоизучена. Газ или бактерии должны не просто действовать эффективно, они должны действовать быстро. Подбирать их с учетом биохимии инопланетян… Нужно провести массу исследований. Аппаратура на борту «Дерны» это позволяет, но времени слишком мало.

Да, как мало мы знаем об этих «лягушках». Например, если туннели наполнятся дымом, они должны начать задыхаться и полезть наружу. Должны… но не обязаны. Может быть, они умеют задерживать дыхание? Данных нет.

Моральные нормы аханну, их верования и психология еще более непонятны. Приказы, полученные полковником, содержали массу предписаний, через которые красной нитью проходила одна мысль: избегать всего, что может сократить шансы «Пан-Терры» установить взаимовыгодные отношения с аханну, после того как первая цель миссии будет достигнута. Если пустить газ в эти норы, аханну, чего доброго, начнут воспринимать людей как монстров, как жестоких оккупантов. И о какой торговле может идти речь?

Наконец, Рэмси направил ментальное приглашение на ноуменальную конференцию Гэвину Норрису и доктору Хэнсон. Может быть, у них есть хоть какая-нибудь… дополнительная информация, которая еще не всплыла на брифингах.

В конце концов, он сам был против применения газа. Миссия МЗЭП МП была миссией силы, но никто не собирался истреблять аханну. Необходимо убедить их согласиться с присутствием на планете людей и «Пан-Терры» как их представительства, отпустить этих сэг-ура… и, если это возможно… ф-фу… установить с «Пан-Террой» взаимовыгодное сотрудничество, включающее торговлю, совместные исследования и культурный обмен. Что касается самого Рэмси, то он не испытывал ни малейшего желания остаться на страницах истории как человек, который уничтоживший первую инопланетную разумную расу, с которой столкнулось человечество. Да, жалкая участь… расселиться по всей Галактике, основать бесчисленное количество колоний, а потом исчезнуть только потому, что у кого-то вышло из-под контроля химико-биологическое оружие. Нет, это не выход.

Еще один «особый тактический прием» — использование роботов. Ничего хорошего, тем более что варианты программирования «Эйч-Кей», шагающей орудийной установки, или попросту «шагателя», не поражали разнообразием. Дистанционное управление невозможно, поскольку скала экранирует сигналы. Не говоря уже о том, что роботов слишком мало, они дороги и могут потребоваться для других целей, для которых будут незаменимы.

Нано-оружие? Аналог биологического, только вместо бактерий используются наноагенты. И снова та же проблема: психология аханну почти не изучена. Конечно, это был бы идеальный вариант: «заразить» всех наноимплантантами… тем, кто случайно избегнет этой участи, отловить и сделать инъекцию… Потом уложить всех баиньки, а когда они проснутся, даже не вспомнят, что такое «воевать». Жаль только, что специалисты, программирующие нано-технику, еще не додумались, как осуществить такое технически.

Нет… Похоже, в данном случае из «особых методов» придется выбрать один, а именно — действовать по старинке. Используя взрывчатку, завалить туннели, все и каждый. Кстати, вот вам и дым. Но если туннельный комплекс «Кракатау» настолько обширен, как он подозревает, без «туннельных крыс» не обойтись.

Иными словами, действовать таким же способом, как действовали морские пехотинцы на Сайпане и Иво Джима, во Вьетнаме и в Колумбии, на Кубе и во Владивостоке, когда в 2042 году помогали русским отбиваться от китайцев. Достаточно просто найти входы в туннели — Кассий уже с этим справился. Но вот сам лабиринт внутри «Кракатау»…

— Сколько времени займет очистка горы, полковник? — спросил Кинг.

Рэмси вздрогнул. Он полностью ушел в свои мысли и забыл о существовании генерала, который всегда стоит за спиной и готов заглянуть через плечо.

— Пока не могу сказать, сэр, — ответил он. — Нашим людям придется войти в лабиринт. После этого ситуация станет более определенной.

— Но мы не можем до бесконечности водить хоровод вокруг этой горы!

— Конечно, сэр.

— У нас осталось менее пяти часов…

— …после чего мы окажемся на горизонте «Кракатау». Слушаюсь, сэр.

Рэмси был зол. Черт! Еще и Кинг со своей нервотрепкой!

Либо генерал не заметил издевки в тоне Рэмси, либо решил не замечать.

— Вы собираетесь воспользоваться «пробкой»?

— Об этом пока рано говорить, сэр.

— Черт подери, Рэмси! Какой от вас толк! Кто командует десантной группой? Кажется, Уорхерст?

— Да, сэр.

— Как мне связаться с ним? Ах, да… канал управления боевыми действиями…

И Рэмси почти физически почувствовал, как Кинг подключает приват-канал.

— Уорхерст? Это генерал Кинг. Вы не должны применять «пробку», пока я не отдам четкого приказа.

Что ответил Уорхерст, Рэмси не слышал. Неожиданно он вывалился из виртуальной реальности и оказался в Командном отсеке на борту «Дерны». Рядом, у стенки, плавал Кинг, «привязь» оберегала его от возможных столкновений.

— Генерал Кинг… Можно пару слов с глазу на глаз? Вне ноумена?

Кинг заморгал, потом вытаращился на полковника. Рэмси отсоединил крепление обвязки, оттолкнулся от переборки, пересек помещение и оказался рядом с генералом.

— Это абсолютно недопустимо, полковник, — пробормотал тот, когда Рэмси мертвой хваткой сжал его кисть, пресекая возможную попытку к бегству.

— Все, о чем мы говорим по ноуменальной связи, записывается Кассием и ИскИном «Дерны», — сказал он. — А я хочу, чтобы это действительно осталось только между нами.

Кинг скептически вскинул бровь.

— Я вас слушаю.

— Сэр, мы отправили наших людей вниз, чтобы они выполняли свою работу. Все остальное — бред и мышиная возня. Вы подвергаете опасности всю миссию. Пусть все идет своим чередом, и посмотрим, что получится… сэр.

— Я могу приказать, и вам придется подчиняться! — взвился Кинг. — Вы знаете, как это называется! Это называется «невыполнение приказа»! Там, внизу — никакие не «наши», и тем более не «ваши», полковник! Это отряд Корпусаморской пехоты. И поскольку в пределах ближайших восьми световых лет я — старший по званию офицер Морской пехоты, это мои люди. Вам понятно?

— При всем моем уважении, генерал, хочу вам напомнить о той самой субординации. Как командир полка, я — и только я — имею право отдавать приказы боевым единицам. Включая капитана Уорхерста и НРДГ. Ваши обязанности сводятся к командованию экспедиционным подразделением в целом. То есть определению общей стратегии, которая будет осуществляться через меня… сэр.

— Вы указываете мне, чем я должен заниматься, полковник?

— Я напоминаю вам, генерал, что наши люди внизу знают свою работу. Ваши микроманипуляции только запутывают их, не позволяя выполнять ее быстро и эффективно. Сэр.

Кинг открыл рот, чтобы возразить, но передумал.

— Успех этой миссии и само наше существование зависят от Уорхерста и десантной группы, полковник. В то же время я получил приказ, который обязывает меня обеспечить сохранность некоторых… артефактов, которые могут представлять ценность для… Земли. Использование «пробки» гарантирует уничтожение комплекса противокосмической обороны. Но если мы найдем в этой горе что-нибудь вроде центра управления, или компьютера, который…

— Офицеры и сержанты НРДГ уже получили соответствующие распоряжения, сэр. Кроме того, внизу находится десять человек, которым подгружены специальные программы, позволяющие разобраться с любым оборудованием, которое может быть найдено. Если существует хоть малейшая возможность доставить эту технику в целости и сохранности, они это сделают. Если же нет…

Рэмси пожал плечами, забыв, что находится в невесомости, и чудом успел развернуться, чтобы не ударить генерала коленом в причинное место.

— Если нет, в ближайшие четыре часа им придется воспользоваться «пробкой». Таков наш план, и мы все с ним согласны.

— Да поможет нам Бог, если что-нибудь пойдет не так, полковник. Да поможет нам Бог.

Рэмси увидел, что генерал буквально обливается потом. Капельки влаги отрывались от его кожи и плавали вокруг, точно россыпь бисера, — такие же бессвязные, как его лепет.

«Он в панике, — подумал Рэмси. — Черт подери, что с ним происходит»?


НРДГ, пехотное отделение «Дракон-3»

Объект «Кракатау», Иштар

17:15 по бортовому времени


Гарроуэй почти перестал чувствовать. Последние несколько минут он совершал неустойчивые колебания от запредельного ужаса до экстатического восторга. Смерть Холлингвуда почему-то вызвала у него ощущение крайней усталости. В оцепенении он наблюдал за какой-то паукообразной тварью, которая, перебираясь через зловонные груды тел, бежала к расщелине.

— Гарроуэй, — спросила Вальдес. — С тобой все в порядке?

— Да… кажется.

— Брандт убили. Я тащу сержанта Фостер в лазарет. С этого момента ты в моем расчете. Ясно?

Джон кивнул. Потом сообразил, что кивать в шлеме бесполезно.

— Ух-х-х… Слушаюсь, комдор… Есть.

— Молодец.

Только сейчас до него начало доходить, что имела в виду Вальдес. Второе отделение состояло из четырех орудийных расчетов, по три человека в каждой. В его расчете были еще Холлингвуд и сержант Чэрил Фостер. Младший капрал Брандт была в команде с рядовым Коули, Диром «Моя прелесть» и его плазменной пушкой. Но теперь Брандт убита, и плазменная пушка не сможет стрелять. В расчете непременно должно быть трое: стрелок, его ассистент и наводчик, он же арткорректировщик. Эту брешь заполнит Фостер, и Джон остается без орудийного расчета. Троица под командованием Вальдес, отделение группы командования, включала в себя еще Пресли и Дюнна. Значит, ему предстоит занять место Пресли.

Главный смысл этой рокировки заключается в том, чтобы на плазменной пушке оказалось трое опытных морпехов. Джон почувствовал, как в груди заныло. Просто Вальдес считает, что за ним надо присматривать.

— Термический снаряд на месте, к бою готовы! — сообщила Вальдес по тактическому каналу. — Огонь по норе!

Через миг в расщелине вспыхнул ослепительный голубой свет. Морпехи припали к земле, и ударная волна прокатилась над ними. От грохота заложило уши. Казалось, гора сейчас рухнет.

По склонам еще катились камни, когда лейтенант Кернс скомандовал:

— Вперед! ПОШЕЛ! ПОШЕЛ!

Гарроуэй поднялся на ноги и помчался к ущелью.

— Не касайтесь стен! — предупредила Вальдес. — Они еще горячие!

Действительно: достаточно было задеть раскаленный камень, чтобы проплавить в доспехах дыру. Однако подметки ботинок защищала специальная термоизоляция, и Джон даже не почувствовал тепла, когда входил в туннель. Скала под ногами напоминала пластилин или густую грязь и прилипала к ногам на каждом шагу. Термический проникающий снаряд с дистанционным управлением, доставленный в ворота небольшим «шагателем», ударил в блокированную «створку», и на секунду температура в точке диаметром в несколько миллиметров поднялась на миллионы градусов, как в ядре небольшой звезды. Створки ворот и несколько тонн горной породы превратились в плазму, а выделившейся энергии хватило на то, чтобы еще сильнее расширить зияющую дыру и раскалить ее стены и пол добела. Под рев воздуха, который врывался снаружи, морские пехотинцы шагали по туннелю. Впереди была огромная камера.

— Будем искать что-то вроде центра управления, — сообщила Вальдес, обращаясь к своему отряду. — Сохраняйте боевую готовность. «Лягушек» здесь не счесть.

Мысленной командой Джон поднял световую и тепловую чувствительность сенсорной системы на несколько порядков. Вдали от входа, под высокими сводами пещеры, царил густой полумрак, лишь откуда-то сверху проникал неясный красноватый свет. Активировав систему, Джон начал различать дальние стены, черные, покрытые потеками. Казалось, еще недавно камень был полужидким, а потом застыл, превратившись в стекловидную массу.

Но взрыв снаряда не достиг этих стен. Камеры в недрах «Кракатау» были созданы тысячелетия назад, и те, кто смог проплавить эти отверстия в вулканической породе, располагал столь же передовыми технологиями, как и нынешнее человечество. Джон соотнес свое местоположение с виртуальной картой туннельного комплекса, заложенного в памяти шлема, и на стены легла полупрозрачная зеленоватая вуаль — очертания проходов, пещер и камер, скрытые от него толщей каменных стен. Инфракрасные сенсоры уже засекли несколько «горячих пятен» — там, где эти полости открывались в главную камеру. Несколько морских пехотинцев уже разбрелись кто куда, чтобы «запечатать» входы: за ними могла таиться любая опасность.

Он продолжал разглядывать карту. Похоже, ни один из этих туннелей не соединен непосредственно с центром горы. Могут ли лягушки направить неимоверную мощь своего орудия в эти переходы? Если да, то перспектива не самая радужная.

— Второе отделение! — скомандовала Вальдес. — За мной!

Гарроуэй последовал за Вальдес и Дюнном, пытаясь смотреть во все стороны одновременно. Между прочим, если устраивать засаду, то лучше места не найти…

Через миг он получил подтверждение своим мыслям. Часть стены испарилась, словно ее и не было. Вокруг были орды воинов аханну.

Теперь на поддержку с воздуха надеяться не приходилось.


НРДГ, командное отделение «Дракон-1»

Объект «Кракатау», Иштар

17:25 по бортовому времени


— Идут! Открыть огонь!

— Третье отделение! Первое отделение! Установить периметр! Второе отделение! Мать вашу, валите отсюда, живо! Вас сейчас отрежут!

— Маторн! Где Маторн?

— Стреляйте по этим засранцам из PG!

— Санитар! У нас раненые!

— Второе отделение! Кретины, вас сейчас отрежут!

Капитан Уорхерст слушал взволнованные вопли и команды, доносящиеся из недр горы. Черт, значит, придется дернуть «затыкалку».

Так назывался «Марк-XVII», ранцевый термоядерный фугас с плазменно-лазерным запалом. Всего на НРДГ приходилось шесть «затыкалок». Четыре из них находились внутри горы — их внесли на своих плечах комендор-сержанты Маторн и Вальдес, штаб-сержант Остергаард и лейтенант Кернс. Оставшиеся две остались в посадочных модулях первого и шестого «драконов». Любая могла сдетонировать по команде морпеха, который тащил ее на себе — достаточно было ввести соответствующий код, подтвержденный ИскИном модуля; самим Уорхерстом из Первого модуля или штабом с борта «Дерны». И можно не сомневаться: одного взрыва мощностью в семь десятых мегатонн будет достаточно, чтобы объект «Кракатау» просто провалился сам в себя… и заткнется навсегда, перестанет быть объектом «Кракатау», то есть противокосмической оборонной установкой.

Это было последнее средство, его приберегали на тот случай, когда надеяться будет уже не на что, если не останется другого способа спасти космические корабли, подлетающие к планете. Взрыв можно произвести немедленно или с отсрочкой. Это позволяло оставить «затыкалку» в самом подходящем месте и установить таймер на такое время, которое позволит группе отойти на безопасное расстояние. Впрочем… те, кто организовал миссию «Дух Человечества в Действии», прекрасно знают, что такого расстояния не существует. Решив использовать «затыкалки», морпехи НРДГ автоматически записываются в камикадзе.

Но еще хуже было то, что лишь те морпехи, которые несли смертоносные рюкзаки, знали об их содержимом. Остальных об этом сознательно не проинформировали. Так нельзя, подумал Уорхерст. Будь ты мужчина или женщина, ты имеешь право знать, что произойдет, когда твой друг отдает мысленную команду. И еще ты имеешь право знать, что твоя мгновенная смерть в огне послужит уничтожению неприятельского орудия.

Тем не менее, информация была засекречена. Только шестерым из тех, кто находился на поверхности планеты, было известно о «Марке XVII», или «затыкалке», или «пробке». Кто-то из вышестоящих решил, что эта информация может подорвать боевой дух в подразделении.

Хотя не имел на это права.

Сейчас внутри подземного комплекса находятся четыре заряда. В общей сложности две целых восемь десятых мегатонн. Если через несколько минут придет приказ активировать одну из них… Сможете, капитан Уорхерст? Лично у вас не будет никаких проблем. Как только заряд взорвется, все, кто находится в горе, будут мертвы. В бою потери неизбежны. Возможно, кое-кто успеет выбраться и уцелеет. Но никто не узнает, что произошло в самом деле…

Рано или поздно может наступить момент, когда ситуация внутри станет критической. И тогда никто, кроме него самого, не сможет принять решение.

Нет ничего хуже ожидания, будь оно неладно… и ему остается только торчать здесь — вместо того, чтобы быть внутри, вместе со своими людьми.

Глава 18

25 июня 2148 года

НРДГ, Пехотное отделение «Дракон-3»

Объект «Кракатау», Иштар

1727 по бортовому времени»


Второе отделение вырвалось вперед, когда из потайных лазов посыпались воины Аханну. Темные фигуры мгновенно запрудили подземную камеру. Они были со всех сторон, прыгали, толкались… и всерьез угрожали отрезать троих людей от основной группы НРДГ.

Гарроуэй упал на колено между «Ключом» Дюнном и комдором Вальдес и послал в толпу несколько двадцатимиллиметровых гранат. Боеприпасы были на исходе, и от стрельбы очередями пришлось отказаться.

Он заметил, что большинство этих аханну выглядят иначе: выше ростом, более мускулистые и гораздо темнее… окрашены. В полумраке, на фоне зеленовато-черной кожи их огромные золотые глаза казались еще больше.

Примечательно, что во время подготовки на борту «Дерны» о таких существах ему никто не рассказывал. Другой вид? Сейчас не время ломать над этим голову. Их доспехи тяжелее, более искусно сработаны… и, похоже, лучше защищают от снарядов и лазеров.

Но не делают неуязвимыми. Взрывы уже пробили не одну брешь в их плотных рядах. Атака сломалась. Те, что шли первыми, топтались на месте, образовав вокруг людей широкое кольцо, но не желали подходить ближе.

Затем на внутришлемном вспыхнул сигнал. Магазин гранатомета был пуст.

Джон сунул руку в поясник и вытащил последний рожок. Последние сорок штук.

— У меня гранаты кончаются, — сообщил он. — Сейчас поставлю последний магазин.

— У меня то же самое, — отозвалась Кэт Винита.

— Я давно пустой, — фыркнул Чак Коули. — Только фонарик остался.

Стена атакующих качнулась вперед. За спинами воинов Гарроуэй разглядел другой силуэт — огромного гуманоида, который возвышался над толпой собратьев, сутулого гиганта с могучими плечами. Золотые глаза казались чем-то чужеродным на его широкой морде и почти терялись в глубоких глазницах. Зато длинное нескладное ружье — похоже, «гауссовка», — смотрелась в его лапищах весьма уместно.

— Боже мой! — вскрикнул Гарви. — Это что за дьявол?!

— Какая, на хрен, разница! — рявкнула Фостер. — Сделай в нем дырку!

Лучи лазера заплясали вокруг бронированного торса чудовища. Инопланетянин взревел, словно иерихонская труба, и медленно поднял свое оружие. Джон только услышал, как над головой со свистом пронесся снаряд, а потом пещера задрожала.

— Второе отделение! — закричал Диир «Моя прелесть». — Ложись!

Гарроуэй упал ничком, поскользнувшись на гладком каменном полу. Миг спустя в пещере сверкнула молния и грянул гром. Находясь снаружи, он ни разу не видел, чтобы плазменная пушка стреляла — а может быть, просто не замечал среди шума и неразберихи. Но сейчас, в темной пещере, эффект был впечатляющим.

После выстрела стало тише. На самом деле, это сработала аудиозащита. Кроме того, взрывная волна временно вывела из строя несколько датчиков, и внутришлемный дисплей потемнел. Плазменное орудие Дира выпускало заряды один за другим, так часто, что пещера казалось залитой ослепительным светом.

Это продолжалось несколько секунд, а потом свет померк. В воздухе омерзительно запахло паленым мясом. Гигантский аханну согнулся пополам и рухнул. Остальные шарахнулись назад и бросились кто куда. Своды отразили многоголосый протестующий вопль.

А потом морские пехотинцы остались одни в пещере, заваленной грудами обожженных, изувеченных взрывами тел.

Группа подтягивалась. Из туннеля подошел Первый взвод, который не принимал участия в бою, и изрядно потрепанный Третий — вернее, то, что от него осталось.

Снова потери. Единственный выстрел из электромагнитной пушки великана буквально снес голову Чаку Коули, а потом, уже на излете, прошил Черил Фостер, разорвав ее в клочья. Из двенадцати человек, принявших основной удар противника, в живых осталось семеро.

— Третий Взвод, отступление, — скомандовал лейтенант Кернс. — Отходим через туннель.

Странно… Джон пребывал во власти странных смешанных чувств. Облегчение и разочарование. Почему-то он был рад, что бой окончен… и не мог избавиться от ощущения, что чего-то не доделал.

Но для того, чтобы доделать, нужны были силы, а он чертовски устал — настолько, что даже не мог думать. Он тупо брел вместе с остальными по туннелю, потом вышел на свет… хотя светом это можно было назвать с натяжкой. Может быть, сработали какие-то фильтры, которые должны были смягчить контраст освещения. Оказывается, в пещере царила полная темнота, а он только сейчас это понял.

Плотная пелена облаков понемногу расходилась, в разрывах бордовых туч появились клочки темно-зеленого неба. ИскИн бронекостюма сообщил, что на территории зоны высадки начинается рассвет, который продлится несколько часов. Иштар лениво поворачивалась вокруг своей оси, бесконечные дни неторопливо перетекали в бесконечные ночи, словно зависая в промежуточном состоянии.

Оставшиеся снаружи морские пехотинцы уже организовали периметр. На случай атак со стороны горного склона был установлен периметр и выставлены ориентиры для автоматических летающих аппаратов, которые должны были подвозить продовольствие и боеприпасы. На северном склоне, возле импровизированного склада, хлопал на ветру красно-бело-синий флаг ОФР на самодельном флагштоке.

— Иди на склад и возьми пару магазинов гранат и силовой модуль, — сказала Вальдес, обращаясь к Джону. — И проверь бронекостюм. Вмятины, потребление мощности и все остальное.

После того, как боеприпас были восстановлен, отделение столпилось на крошечном скальном пятачке. Прямо перед ними чернела разверстая пасть ворот.

— Что мы должны делать? — спросила Кэт Винита.

— Расслабься, — отозвался Вомицки. — Нам никто ничего толком не сказал.

— Я только что получила приказ капитана, — объявила Вальдес. — Двадцать минут на отдых. Потом снова за работу.

— Semper fi, парень, — смеясь, заметил Дюнн. — Корпус всегда позаботится о тебе.

С печальным стоном Гарроуэй опустился на землю и почти мгновенно заснул.


Зал Подготовки Воинов

Недра Ан-Кур

Третий Период Рассвета


— Наши силы отступили, — сказал Ту-Кур-Ла. Он был раздавлен, обманут, разочарован… и к разочарованию примешивался страх. Выхваченные вспышками картины яростной битвы в переходах самой Ан-Кур, которые они наблюдали, пришли из сознания Командира Шестидесяти, который сам участвовал в сражении. В основном эмоции Командира передавались по органической связи, соединяющей их.

— Мы потеряли слишком много воинов, — голос Гал-Ирим-Лета наполнил теплые недра Абзу. — И нам не вернуть их назад. Эти Мор-пехи пришли.

— Их оружие… — проговорил Великий Господь, вздохнув. — Против такого оружия…

— Но гора все еще наша, — заметил Дур-Эн-Мах. Он был главным инспектором в штабе Гал-Ирим-Лета, трутнем высшего ранга и одним из правителей Ан-Кур. — Мы уничтожили часть их летающих орудий. И скоро их космические корабли окажутся в зоне обстрела.

— От Кур-Урудуг будет мало пользы, когда Мор-пехи высадятся на планету, — возразил Ту-Кур-Ла. — А у нас есть только воины. Только воинов мы можем послать против Мор-пехов, которые уже вошли в ворота.

— Это тревожит меня, — произнес Великий Господь. — Возможно, у них есть способ разрушить Ан-Кур.

— Абзу обнаружил у них Божественные Орудия, — сказал Гал-Ирим-Лет. — Они невелики, но производят большие разрушения.

— Мы должны остановить их! — воскликнул Дур-Эн-Мах. — Их нельзя допустить в…

— Спокойствие, Дур-Эн-Мах, — Великий Господь не дал ему договорить. — Если бы они хотели уничтожить гору, то уже сделали бы это. Но мне кажется, они хотят узнать секреты Ан-Кур.

— Тогда нам нужно отступить в безопасное место, — сказал Ту-Кур-Ла. — Если мы отступим, они могут поверить, что захватили Ан-Кур.

— Хорошо сказано, — сказал Великий Господь. — Да будет так.


НРДГ, Командное отделение «Дракон-1»

Объект «Кракатау», Иштар

17:40 по бортовому времени


— Вот еще один переход, — сообщил голос в голове Уорхерста. Он видел место действия на ноуменальном экране — высокий узкий коридор с гладкими, словно оплавленными стенами, непроницаемый мрак, который лишь изредка оживляли воспаленные красные огоньки. Время от времени они короткими рывками перемещались куда-то в сторону: изображение передавалось с сенсоров на шлеме лейтенанта Фройна.

— Ни один…

Связь была прервана статическим разрядом.

— Повторите, Искатель, — произнес Уорхерст. — Я не расслышал.

— Теперь слышно, капитан?

— Гораздо лучше.

— Гора экранирует трансляцию, как мы и ожидали, — послышался голос штаб-сержанта Кристы Остергаард. — Передатчики работают нормально, но иногда нам приходится поворачиваться в ту или другую сторону, чтобы поймать сигнал. Лейтенант говорит, что это похоже на еще один переход, но там никого нет.

— Остановитесь на следующем перекрестке, — сказал Уорхерст. — Если здесь все расположено так же, как в Циолковском, считайте, что центр управления мы нашли.

— Вас понял, — сказал Фройн. — Мы как раз на перекрестке. Все понятно.

Проход действительно был — слева по коридору, он раскрывался в огромную пещеру. Отделение во главе с Искателем, с оружием наготове, устремился туда и рассыпался по пещере, тщательно осматривая все внутри. Датчики регистрировали изменения температуры, магнитные потоки, излучение. Воздух был влажным, теплым и тяжелым, насыщенным испарениями. Почти все поверхности покрывала органическая, явно живая масса — нечто среднее между плесенью и студнем.

— Отлично, — отозвался Уорхерст. — А что у вас там за слякоть?

— В «Биологии Иштар» такого нет, сэр, — Фройн имел в виду «Каталог флоры и фауны Иштар», составленный и переданный на Землю Первой Экспедицией и не претендующий на исчерпывающую полноту. — Похоже, здесь просто давно не убирались.

— Но это явно центр управления, — сказала Остергаард. — Я вижу панели… и они точно такие же, как в Циолковском.

Семьдесят лет назад, во время Войны с ООН, Американские Морские пехотинцы захватили заброшенную базу Аханну, скрытую в недрах центрального пика кратера Циолковского на обратной стороне Луны. Она была точной копией комплекса Ан-кур, с той лишь разницей, что лунное орудие стреляло сгустками антивещества. Судя по всему, оба комплекса были созданы примерно в один и тот же период — десять-двенадцать тысяч лет назад.

— Вас понял, — сказал Уорхерст. — Ну что ж, лейтенант… как говорится, заряжай. Инструкции помнишь. Установишь режимы взрыва по прямой команде, с передатчика и при попытке обезвреживания. Твоя группа остается на месте, пока вас не сменят.

— Есть, сэр.

Термоядерное взрывное устройство перекочевало из ранца Остергаард под одну из зализанных консолей. Фройн и Остергаард начали установку детонаторов.

— Капитан Уорхерст, — произнес голос в тактическом приват-канале. — Это генерал Кинг.

— Да, сэр.

Что ему понадобилось?

— Я только что услышал, что вы получили приказ установить термоядерный заряд на контактную детонацию. Что именно вы собираетесь делать?

— Я собираюсь установить заряд и оставить его под наблюдением отделения. Если придется взорвать «Кракатау», группа сможет сделать это самостоятельно. Либо мы активируем в ближайшее время с поверхности, либо чуть позже с орбиты. Чтобы сигнал прошел, передатчик придется установить на полпути из пещеры. Ну и, разумеется, детонатор сработает, если неприятель попытается обезвредить взрывное устройство.

— Меня это не вполне устраивает, капитан. Что-нибудь может пойти не так… Например, ваши люди запаникуют…

— Что вы предлагаете, сэр?

— Установить заряд, но без контактного детонатора. Мы не хотим, чтобы противник перехватил инициативу и взорвал его сам. И немедленно выведите своих людей из центра управления. Повторяю, я не хочу, чтобы они запаниковали и взорвали заряд преждевременно.

— Но, сэр… нам нужно поставить охрану вокруг заряда и передатчика…

— Кстати, о передатчике. Передатчик будет передавать информацию с сенсоров. Вы узнаете о том, что происходит в месте установки заряда. Вам необходимо охранять передатчик, чтобы обеспечивать связь и иметь возможность активировать запал. Но это произойдет тогда, когда я сочту нужным. Взрывать боеголовку кому бы то ни было категорически запрещается, пока я лично не отдам специальный приказ. Вы поняли?

— Да, сэр.

— Хорошо. Выполняйте.

— Есть, сэр.

Уорхерст помотал головой. Карманный управленец снова высунулся в самый неподходящий момент.

Тем не менее, позицию генерала можно понять. Спору нет, решение взорвать ядерную боеголовку и решение открыть ответный огонь по противнику принимаются на совершенно разном уровне. Это равнозначно объявлению войны, что возможно только по приказу из самых высших эшелонов командования.

И все же своим запретом Кинг ставит миссию под угрозу. Чем более наплевательски ты относишься к первоначальному плану, тем более осложняется и запутывается ситуация, и тем выше риск того… что все накроется, к чертовой бабушке.

— Лейтенант Фройн, что там у вас?

— Все установлено, капитан.

— Ветер переменился, лейтенант. Установите только дистанционное управление, передатчик и быстро делайте ноги. Поставьте охрану у передатчика, но чтобы в самой пещере никого не было.

— С удовольствием, сэр. От этого места у меня мороз по коже.

Фройн подключил детонатор к ИскИну своего бронекостюма и изменил установки.

— Передатчик проверен, — доложил он.

— Уже слышу, — ответил Уорхерст. Сигнал от ядерного заряда к «Дракону-1» был ровным и ничем не нарушался. — Все в порядке. Теперь оставь «Эйч-Кея», пусть стережет. И уходите.

— Уже возвращаемся, капитан.

— И кажется, вовремя, — добавила Остергаард.

Отделение отходило той же дорогой, какой пришел.

Может быть, в конце концов эта безумная идея даст хорошие результаты, подумал Уорхерст. Очень может быть. Генерал Кинг уже выпил из него литр черной крови. Но заряд установлен, передатчик под охраной. Теперь можно взорвать эту гору в любой момент, когда будет необходимо. Это значит, что «Дерна» и грузовозы, которые сейчас выходят на орбиту, в безопасности.

Теперь остается только позаботиться о безопасности морских пехотинцев.


НРДГ, пехотное отделение «Дракон-3»

Объект «Кракатау», Иштар

22:50 по бортовому времени


— Ну наконец-то! — воскликнула Вальдес. — Наши молитвы услышаны. «Дерна» и транспорт уже на подходе. И скоро сбросят нам модули.

— Круто! — отозвался Дир. — Время от времени эти долбоебы перестают витать в невесомости и начинают шевелить задницами, чтобы протянуть нам руку помощи.

— Сдалась тебе их рука, сержант, — фыркнул Вомицки. — У нас своих хватает!

— На «Кракатау» — может быть, — Вальдес стрельнула глазами в сторону горы, которая нависала над террасой, неясно вырисовываясь на фоне неба. — Но у нас еще есть небольшое дело в Новом Шумере и дипквартале. Не желаешь слазить туда в одиночку?

— К черту, комдор, — Вомицки ткнул в небо большим пальцем. — Как говорит «Моя прелесть», пусть ребята наверху сделают что-нибудь сами — просто для разнообразия!

Этот разговор состоялся, когда Второе отделение — вернее, то, что от него осталось — расположилось прямо земле возле своего посадочного модуля и, вскрыв жестянки с саморазогревающимися консервами, утолял голод. Шлемы и перчатки были сняты, но никто не рискнул вылезти из бронекостюма.

Бой закончился около шести часов назад. После недолгого отдыха взвод был брошен на уборку территории. Нужно было свалить в кучу тела «лягушек» и собрать оружие — по слухам, группа ученых с «Дерны» собиралась их исследовать. Для этой же цели инопланетное оружие следовало рассортировать и разложить кучками. Но теперь работа закончена, и делать стало нечего — только слоняться без дела, спать, есть и болтать, пока не настала очередь охранять периметр.

Небо стало значительно светлее. Тучи, которые до сих пор плотной пеленой окутывали вершину горы, рассеялись, но иштарский полдень казался темным по сравнению с земным — по крайней мере, для «невооруженных глаз». На востоке, из-за горизонта, скрытого облаками с ало-золотистыми светящимися краями, поднимался Ллаланд 21185. На западе вздувался Мардук — расплывчатый, воспаленный, словно выступал из черноты, слегка подкрашенной темно-зеленым и индиго; его полосатый лик пятнали овальные очаги штормов и циклонов, таких же мощных, как на Земле. Прямо над головой ярко сверкнул метеор, и небо прочертила светящаяся нить — небо Иштар, уже окрашенное красными и зелеными переливами рассвета.

Воистину, неземная красота, подумал Гарроуэй. Она завораживала, сводила с ума. Можно забыть обо всем, глядя в это небо…

— Итак, какова повестка дня, комдор? — спросил Джеральд Гарви. — Война закончилась?

— Твоими молитвами, — откликнулась Вальдес, и остальные засмеялись.

— Я сомневаюсь, что «лягушек» так легко одолеть, — добавил Дир.

— По-твоему, это называется «легко»?! — вскипел Джон. — По-моему, мы получили по заднице!

— Мы победили, сынок, — сказал сержант Дюнн. — Победили. Остальное не в счет.

Джон уставился на свои руки и увидел, что пальцы дрожат. Действие нейротрансмиттера закончилось, и ему предстояло пережить все прелести послешокового состояния.

— С тобой все в порядке, Гарроуэй? — спросила Вальдес. Кажется, она была не на шутку встревожена.

— Полный порядок, — ответил Джон. Вид оторванной руки Пресли, все еще сжимающей его руку, внезапно возник перед глазами, как вспышка… только на миг, но ужас нахлынул снова. А он-то надеялся, что смог это забыть…

Вальдес задержала на нем взгляд, потом отвернулась.

— Мы ждем приказов, — сказала она. — Следующий бой будет за Новый Шумер. Нам нужно удержать гору и ГП, пока не подойдут технари. А потом присоединимся к наступлению, если это еще понадобится.

— Ждать и догонять, — с коротким смешком изрек Дир. — Главное занятие Корпуса и всех нас.

— А что такое «ГП»? — спросил Гарви.

Артиллерист осклабился.

— Гребанная пушка, малыш. Та самая гребанная пушка.

— Ядовитые зубы лягушкам не полагаются, — сказала Вальдес. — А если они выросли, их нужно вырвать. Дождемся остальных и посмотрим, как они это сделают!

Джон снова откинулся на гальку и принялся меланхолично жевать, вполглаза наблюдая за своими товарищами. Интересно, как они на все это реагируют, подумал он. Те, кто постарше, демонстрировали подчеркнутую развязность, хотя ему показалось, что их бравада — не более чем внутренняя защита. Вальдес выглядела самой искренней и отзывчивой… но, в конце концов, это входило в ее обязанности.

Двое уцелевших новобранцев держались разительно непохоже. Гарви небезуспешно подражал ветеранам — отмачивал шуточки и хохотал во все горло. Кэт Винита, напротив, после боя почти не разговаривала и, казалось, полностью ушла в себя. Он видел, как Вальдес подошла к ней и присела рядом. Какое-то время они негромко беседовали, но и после этого Кэт держалась в стороне от остальных.

И почти все время смотрела в это немыслимое, сверкающее небо.

Чувствуя легкое смущение, Джон и подошел к ней и пристроился поближе.

— Можно с тобой посидеть?

Она пожала плечами, не сводя глаз с неба.

— С тобой все в порядке, Кэт?

— Какая тебе разница?

Джон пожал плечами, почти в точности повторив ее жест.

— Знаешь, есть принцип «помоги себе сам». У меня, кажется, едет крыша. И мне надо с кем-то поговорить… думаю, это поможет.

Бронекостюм скрадывал движения, но было заметно, что она немного обмякла.

— Прости. Я не собираюсь откусить тебе голову.

— Да на здоровье. Желаете похрустеть или будете есть ложечкой?

— Ты о чем?

— О моей голове.

— А-а-а…

Она снова уставилась в небо. Прошло очень много времени.

— Почему оно так переливается?

— Что, небо? Это вроде полярного сияния. Понимаешь, у Иштар очень мощное магнитное поле…

Не так давно у него возник тот же вопрос, и он обратился к ноуменальной сети «Дерны».

— Это очень здорово, иначе мы не смогли бы ходить без бронекостюмов. Мардук излучает массу всякой дряни, а магнитное поле Иштар защищает нас. Оно захватывает основную часть радиации, свободные атомы кислорода и всего прочего переходят в возбужденное состояние, и небо мерцает. Иначе мы бы…

— Давно изжарились, знаю. Но я вот что думаю: чтобы генерировать магнитное поле, планета должна вращаться. А Иштар все время повернута к Мардуку одним боком. И вращается она еле-еле, один оборот за шесть дней. Но при этом у нее действительно очень мощное магнитное поле, почти пять гауссов. Гораздо сильнее, чем у Земли.

— Мне это никогда не приходило в голову.

Он отправил запрос по сети, но так ничего и не нашел.

— Я уже искала, — сказала Кэт, почувствовав его попытки. — Некоторые планетологи думают, что гравитационные потоки, из-за которых Иштар остается на месте, вызывают в коре какие-то подвижки, и за счет этого возникает магнитное поле. Но никто точно не знает. Мы вообще так много не знаем…

Он был потрясен. Морские пехотинцы не должны задумываться о таких вещах… во всяком случае, рядовые. Разумеется, не все таковы. Например, Линнли… Но спокойная рассудительность девушки казалась чем-то чужеродным. Вопреки очевидным фактам, существует расхожее впечатление, что морской пехотинец — это малосимпатичная груда мышц и полное отсутствие мозгов.

— Вот ДЕРЬМО! — орал Дюнн. — Каким местом эти ублюдки думают?

— Что тебе не нравится, Ключ? — спрашивал Диир.

— Абрикосы! Чертовы абрикосы!

Гарроуэй и Кэт недоуменно переглянулись. Абрикосы?!

Дюнн покопался в своем контейнере для еды и извлек завернутый в фольгу пакет. Охлажденная порция содержала несколько бледно-оранжевых ломтиков мягкой субстанции сомнительного происхождения. Дюнн отставил в сторону поднос с едой.

— Пусть сами жрут, авось поумнеют!

— Успокойся, сержант, — сказала Вальдес. — Мы же не ездим в бронированных вагонах.

— Да? — Дюнн ткнул оттопыренным большим пальцем через плечо, указывая на посадочный модуль. — А это что, по-твоему, а? Господи Иисусе… Или «Дерна» — как это назвать?

— Что это с ним? — спросил Гарроуэй.

Дир, сидевший справа от него, фыркнул.

— Древняя как мир примета Корпуса. Возникла, наверно, веке в девятнадцатом. Есть консервированные абрикосы перед боем — к беде. Например, тебя могут убить.

— В девятнадцатом веке не было бронетранспортеров, — глубокомысленно заметил Вомицки. — Тогда люди ездили верхом. И консервные банки тоже потом придумали.

— Хорошо-хорошо, — согласился Дир. — Это было в двадцатом веке.

— Какая, на хрен, разница, сержант, — Гарви махнул рукой. — Хочешь сказать, стоит съесть хоть кусочек — и привет модулю, так?

— Ага. И как тогда пиздюхать до Нового Шумера, скажи на милость? А на «Дерну»? Пешочком?

Сперва Гарроуэй решил, что они развлекаются, но Дюнн был зол не на шутку. И это из-за каких-то дурацких абрикосов?

Пакет с сухпайком был все еще зажат у него в руке. Он уже развернул фольгу и съел половину порции. Забавно. Тогда он был не так уж и голоден. А сейчас и подавно. Джон еще раз посмотрел на сверток и отложил его.

— Это просто примета, парень, — сказал Вомицки. — Не бери в голову.

— Конечно, — сказала Вальдес. — Ты же не водитель грузовика. И даже не пилот космического корабля.

— Все равно, не стоит искушать судьбу, — пробормотал Дюнн. — Да еще так далеко от дома…

Спокойствие было восстановлено, но Джон заметил, что никто из морпехов не прикоснулся к холодному. Что за суеверный народ эти морские пехотинцы.

— А почему вы пошли в морскую пехоту? — тихо спросил он, повернувшись к Кэт.

Ничего не ответив, девушка резко встала и бросилась прочь. Джон успел заметить в ее глазах слезы.

— Что… — начал он.

— Пусть уходит, Гарроуэй, — сказала Вальдес.

— С ней все в порядке?

— Она поступила в Корпус за компанию со своим партнером. Что за дурь! Более идиотской причины придумать просто невозможно! Да еще и обманывать кадровую службу!

— Ее… партнер?

— Любовник. Том Пресли.

Джону показалось, что его ударили в живот.

— Она сидит на нейротрансмиттерах, чтобы не свихнуться от горя. Но нервы у нее ни к черту. Конечно, время лечит… — Вальдес помотала головой. — Чертовы идиоты! Знала бы я раньше!

— Что… что бы вы сделали?

А ведь на нее месте могла быть Линнли… Он попытался представить — и не смог. Как бы она сидела здесь, безучастная ко всему, усталая, измученная…

— В Корпусе не должно быть «салливанов».

Быстрый поиск по сети — сначала по акронимам, затем по военной терминологии — подхлестнул его память. «Салливаны»… Он слышал это слово раньше, когда они с Линнли обсуждали идею служить вместе, на одном корабле. Эту фамилию носили пять братьев, они служили на Флоте США во время одной из войн двадцатого века — все на одном корабле. И все погибли, когда их корабль был уничтожен в сражении и затонул. С тех пор случаи близкого родства и иных связей тщательно отслеживаются. Считается недопустимым, чтобы близкие родственники или брачные партнеры служили на одном корабле и даже находились на одном театре военных действий.

— Если бы я знала, — продолжила Вальдес, — один из них мог бы преспокойно остаться на Земле. На худой конец, их можно было направить в разные группы «Космического». А теперь у нас две потери вместо одной.

— Две?

— Кэт непременно во что-нибудь вляпается, рано или поздно, и ННТ ей не поможет. Придется как можно скорее отправить ее на «Дерну». — Вальдес махнула рукой и встала. — Ладно, кончай заправку, морпех. Ты назначаешься на двухчасовую вахту по периметру. А перед этим — я хочу, чтобы ты отдохнул.

— Есть, комдор.

Вальдес ушла. Он посмотрел ей вслед. Какая она усталая, одинокая… Гарроуэй почувствовал к ней уважение — к женщине, которая взваливала себе на плечи проблемы каждого в их отделении, словно свои собственные.

О Богиня… Когда Кэт отправят на орбиту, их останется шестеро. Пятьдесят процентов потерь.

Следующая мысль заставила его встряхнуться. Вот дерьмо… Они с Линнли сделали то же самое, что Пресли и Кэт. Стали морскими пехотинцами, чтобы быть вместе.

Где она сейчас? Джон посмотрел вверх, где немыслимыми красками переливалось небо. Черт, а где сейчас он сам?

А главное — почему? Он искал ответ на этот вопрос и не мог найти. И посылать запрос по сети было бесполезно.


Зал Наблюдения

Недра Ан-Кур

Седьмой Период Рассвета


Сейсмический толчок отозвался в недрах Ан-Кур мягким рокотом и дрожью, но Ту-Кур-Ла не ощущал ничего. Он затерялся в Зу-Дин, Божественном Разуме Абзу, чтобы не ощущать ничего, кроме запредельного восторга.

Все больше и больше Хранителей Воспоминаний входило в Абзу, все они восстали от Сна Веков и были поглощены Абзу-илом. Он чувствовал их присутствие в сонме умов, мыслей и волевых импульсов. Зу-Дин разрастался, и то же самое происходило с силой Ту-Кур-Ла, со всем, что он умел, чувствовал, видел. Раньше, просто связанный с Абзу, он оставался сам собой и лишь получал неограниченный доступ к беспредельному знанию. Теперь его сознание, расширяясь, как будто достигло критической массы, и…

Это и было тем, что на самом деле означает быть богом, всемогущим и всеведущим. Тысячи разумов работали одновременно, как один со скоростью и ясностью, какие недоступны ни одному из естественных чувствующих и мыслящих созданий. Личность Ту-Кур-Ла почти исчезла, он больше не был Ту-Кур-Ла из Дома Ин-Кур-Дру. Он стал разумом и душой самого Абзу, Божественным Разумом, вызванным из глубин, чтобы вновь защитить мир Эндуру.

Раса Богов должна выжить.

С тысячи точек обзора одновременно он наблюдал за вражескими воинами, которые ворвались в Кикиг-Кур-Урудуг. Он видел, как они установили взрывное устройство под пультом управления. Сенсоры Абзу-ил, которые покрывали поверхности пещеры подобно толстому слою желе, провели сканирование и идентифицировали его как миниатюрный термоядерный взрывпакет достаточной мощности, чтобы разрушить верхние уровни комплекса Ан-Кур.

Он мог чувствовать, как электромагнитные сигналы пробегают от устройства по цепочке передатчиков, установленных в коридорах, к выходу из горы. Если кто-то вмешается в процесс, сторожки и сенсоры внутри этого устройства могут сработать, и произойдет взрыв. Это была проблема, над которой следовало поразмышлять.

Божественный Разум обладал одновременно высочайшим интеллектом и беспредельным быстродействием. Абзу-ил, который, подобно тяжелой студенистой массе, заполнял почти все подземные полости Ан-Кур, был биологической системой, созданной бессчетное число кругов тому назад, чтобы связываться с Хранителями Воспоминаний. Этот удивительный искусственный интеллект обладал могучей волей; он был поставлен на защиту Ан-Кур и несколько периодов назад по собственной инициативе отразил атаку противника. Но теперь он стремительно развивался, присоединяя к себе разум каждого из живущих ныне аханну.

В небесах Эндуру плыли три огромных, но примитивных корабля. Сейчас они выходили на орбиту. Посредством удаленных сенсоров, рассеянных по всей планете, Божественный Разум ощутил, как один из больших кораблей выпустил рой кораблей поменьше. Эндуру был захвачен.

На миг Божественный Разум опечалился. Много, слишком много было утрачено с тех пор, как пришли Охотники Рассвета. На этот раз завоеватели, потомки сэг-ура с потерянной Киа, были куда примитивнее, их корабли даже не могли двигаться быстрее света. К несчастью, резервы Аханну были сильно истощены — и прежде всего это касалось оружия. Оружие защитников Эндуру было куда более примитивным, чем у их противников.

Неважно. Численное превосходство — вкупе с быстродействием и мощью Божественного Разума — вот залог того, что Эндуру будет спасен. И теперь Божественный Разум видел, что не должен допустить взрыв термоядерного устройства в центре управления.

Мысленной командой Божественный Разум вновь созвал защитников Ан-Кур…

Глава 19

25 июня 2148 года

Боевой Информационный Центр

МЗТ «Дерна», на подлете к орбите Иштар

23:17 по бортовому времени


Полковник Рэмси смотрел на Иштар из космоса. Виртуально присутствующие тут же доктор Хэнсон и Гэвин Норрис парили у него за спиной, как два ангела-телохранителя. С их ноуменального наблюдательного поста планета казалась бескрайней облачной полосой, медленно плывущей у ног. Облака кипели, клубились, скручивались в водовороты, окрашиваясь красноватым и золотистым светом далекого солнца. В разрывах их плотной пелены мелькали картины суровых ландшафтов планеты. Увядшие пустыни, крест-накрест перечеркнутые зияющими разломами и шершавыми горными хребтами… Языки соленых морей, со дна которых тянулись многопалые лапы глубоководных рифов… Ледники, стекающие с широких плато… Над ними проносились штормовые фронты, способные накрыть небольшой континент; то здесь, то там поднимались смоляно-черные струи — признаки вулканической деятельности.

— Да, не хотел бы я растить детей в подобном месте, — тихо произнес Норрис. — Не представляю, как здесь вообще можно жить.

— Зато легко понять, почему здешняя колония аханну уцелела, — ответила Трэйси Хэнсон. — Охотники Рассвета прошли по этому сектору Галактики, уничтожая все признаки разумной жизни, все цивилизации, которые только могли обнаружить. Мы знаем, что они разрушили колонии аханну на Земле и на Луне. Но… нет в мире совершенства. Они не обратили внимания на разрозненные племена людей, которые обитали на Земле… может быть, необратили внимания, а может быть, не заметили. И местную колонию аханну — тоже.

— Почему? — спросил Рэмси и почувствовал, как она пожала плечами.

— Возможно, они ориентировались на какие-то признаки технического прогресса… радиосигналы, утечки нейтрино из ядерных реакторов… Ну и все в таком роде. Возможно, это и спасло наших предков на Земле. Обломки кремня и костры у пещер непросто разглядеть из космоса. Ну, а здесь… как справедливо заметил мистер Норрис, не самое приятное на свете место. Иштар расположена в пять раз дальше от своей звезды, чем Земля от Солнца, к тому же Ллаланд — холодный красный карлик. По идее, на таком расстоянии планета должна промерзнуть насквозь. При десяти-двадцати градусах по Кельвину…

— Но этого не произошло, потому что Мардук — коричневый карлик, верно? — перебил Норрис. — Несостоявшаяся звезда.

— Неверно, — раздался голос Кассия. — Масса газового гиганта Мардука недостаточна, чтобы классифицировать его как звезду типа коричневый карлик.

— На самом деле, — продолжала Хэнсон, — Иштар получает от газового гиганта куда больше тепла, чем от звезды, но и этого недостаточно, чтобы на ней можно было жить. Основной источник тепла — вулканическая и сейсмическая активность, она вызвана тем, что Иштар оказывается в роли одеяла, которое непрерывно тянут на себя Мардук и его самые крупные спутники. Что-то подобное происходит с Ио, спутником Юпитера, хотя здесь ситуация поспокойнее. Ио — это сплошной слой коры, которую выворачивает наизнанку, а на Иштар часть тепла, которое выделяют тектонические приливы и отливы, поглощается атмосферой и океанами.

— И, по-вашему, Охотники Рассвета заметили эту ненормальность, — сказал Рэмси. — Планета размером с Луну, теплая и с атмосферой, но слишком далеко от…

— На Иштар, вообще многое ненормально. Приливы и отливы в коре — ровно такой силы, чтобы обеспечить возникновение «обитаемого пояса» в сумеречной зоне, со стороны Мардука… ни больше и ни меньше. Атмосфера — достаточно плотная, чтобы сохранить тепло, которое выделяется при извержениях вулканов и тектонических подвижках. Ионосфера и магнитное поле — достаточно мощные экранирующие избыточное излучение Мардука. Шторма, которые позволяют постоянно подогревать океаны Иштар, могут уничтожить все на своем пути, но в разломах в сумрачном поясе есть долины, могут служить убежищем, и этого достаточно, чтобы немногочисленная цивилизация уцелела. Все как будто специально подстроено. Вероятность найти здесь обитаемый мир — что-то между «чертовски маловероятно» и «абсолютно невозможно».

— Получается, что Иштар может быть плодом планетарной инженерии? — подхватил Рэмси. — Я имею в виду, столько совпадений…

— В свое время у нас была такая мысль, — ответила Хэнсон. — В конце концов, на Марсе мы тоже находим признаки попыток терраформирования, которое проводилось полмиллиона лет назад. Если помните, авторами этих попыток считали аханну.

— Но Аханну никогда не располагали технологиями подобного уровня. Межзвездные перелеты — да… но не изменение климата и состава атмосферы в масштабе всей планеты. Нет, терраформирование на Марсе произвела цивилизация, которую мы называем Строителями. Они сделали это за пятьсот тысяч лет до того, как на сцене появились Аханну. А Строителей уничтожила еще более высокоразвитая цивилизация — скорее всего, раса, создавшая Певца, которого мы нашли на Европе.

— Охотники Рассвета, — подсказал Норрис.

— М-м-м… Не исключено, — Хэнсон покачала головой. — Но я сомневаюсь, что ребята, которые уничтожили Строителей на Марсе и цивилизацию, которую мы нашли на Альфе Центавра, просуществовали еще полмиллиона лет и истребили аханну.

— Хотя популярная литература именует обе хищнические расы «Охотниками Рассвета», — заметил Кассий, — временной промежуток, разделяющий уничтожение Строителей и гибель культуры межзвездных путешественников аханну, не позволяет говорить о том, причиной этих событий стала одна и та же цивилизация. В любом случае, Певец, обнаруженный среди льдов Европы, создан при помощи технологий, намного уступающим технологиям цивилизации, которая уничтожила колонии Аханну полмиллиона лет назад. Здесь мы имеем дело с серьезной ксеноархеологической проблемой, вызванной стремлением соединить по принципу частичной схожести…

— Не могли бы вы заткнуть ваш чертов ИскИн? — спросил Норрис.

Рэмси усмехнулся.

— Не хотелось бы. Кассий — член нашей команды. К тому же… Кассий, ты ведь был там, возле Певца, верно?

— Совершенно верно. Хотя предоставленная мне возможность исследований была весьма ограничена. Моей основной обязанностью на Европе было несение караульной службы.

— Ну, хорошо, — нехотя согласился Норрис. — На сегодняшний день от Охотников не осталось и следа. Пришли, все разнесли и скрылись.

— Остается надеяться, — отозвался Рэмси. Ему подгрузили много информации об аханну и Строителях, но напрочь забыли теорию ксеноистории. — Судя по моим данным, история любой галактической цивилизации напоминает волну на море. Волна приходит и уходит. Конечно, ситуация только начинает понемногу вырисовываться… Но все идет к тому, что некая раса хищников — наподобие тех же Охотников — следовала принципу: лучшая стратегия выживания — не оставлять в живых конкурентов. Вообще никаких. В конце концов они уничтожили сами себя, и в Галактике снова стало тихо — пока колесо истории не повернулось снова. Не так ли, доктор?

— Приблизительно. Это называется Гипотеза о Выживании Хищников, лучший ответ на Парадокс Ферми, который нам удалось найти.

— Парадокс Ферми? — переспросил Норрис.

— Загляните в сеть, — бросила Хэнсон.

— Предположительно, физик Энрико Ферми был первым, кто два столетия назад задал вопрос «Где они?» и попытался на него ответить, — начал Кассий. — Суть ответа состоит в следующем: если перемещение быстрее света невозможно, то технически развитая цивилизация должна потратить несколько сотен тысяч лет на то, чтобы полностью освоить и колонизировать Галактику.

— Замечательно, — ответил Рэмси. — Но во времена Ферми о инопланетных колонистах даже не слышали. Итак, вопрос задан… Где они? Почему не здесь? Если они не здесь, то что с ними случилось?

— Тогда люди пребывали в полной уверенности, что кроме них, во вселенной никого нет, — возразила доктор. — Мы — единственная техногенная цивилизация в Галактике… ну, или одна из очень немногих. Конечно, потом выяснилось, что обитаемые планеты — явление обычное… и разум во Вселенной, в известной степени, тоже. На сегодняшний день известны уже три разумных вида — Аханну, Строители, Охотники — а может быть, и четыре, если Охотники не были единой цивилизацией. И все это лишь в одном из крохотных уголков очень большой Галактики.

— Гипотеза о Выживании Хищников позволяет придти к выводу, что большое количество чувствующих видов формируются и достигают уровня развитых технологий примерно в одно и то же время, — сказал Кассий. — В то же время, на каждом витке истории существуют виды, которые выживают, уничтожая всех конкурентов.

— Ага, — вздохнул Рэмси. — Наверно, эволюция некоторых видов определяется одним неприятным принципом: самые приспособленные оказываются самыми мерзкими. Может быть, здесь больше случайности. Но мы, во всяком случае, чаще всего наблюдаем следующее: хищники распространяются по Галактике, уничтожая на своем пути все остальные виды. А потом все начинается с начала.

— Мрачная картина, — заметил Норрис.

— Согласна, — ответила доктор Хэнсон. — Но у нас больше нет ни одной теории, которая могла бы объяснить, почему в процессе эволюции возникает разум — каждый раз, если у него есть хоть малейший шанс. И почему до сих пор не нашлось никого, кто бы колонизировал все миры, более или менее пригодные для обитания.

— А еще — зачем аханну держат в своей горе гигантскую релятивистскую пушку, — сказал Рэмси. — Они боятся. Боятся, что Охотники в один прекрасный день придут снова и найдут их. Они знают, что Охотники до сих пор ищут их, и не надеются, что спрятались достаточно надежно.

Они проплыли над дневной стороной Иштар. Мардук висел в небе прямо над головой — огромный полумесяц с золотым ободком в окружении полудюжины лун. Ближние, более крупные, казались жемчужинами, нанизанными на серебряные нити его колец. Рубиновое мерцание Ллаланда 21185 уже коснулось края гиганта и теперь быстро угасало. Потом вновь появились звезды: «Дерна» и оба транспортных корабля скользнули в тень Мардука.

Теперь внизу царила ночь. Огромные поля расплавленной лавы гневно светились алым жаром, вулканы и молнии озаряли плоские слои облаков жуткими призрачными вспышками.

«Мир штормов, огня и льда, — подумал Рэмси. — Ни дать, ни взять преисподняя».

Неподалеку выстраивались перед началом торможения ВКС-шаттлы. В ближайшие четверть часа они покинут орбиту. Роботы выгружали с транспорта отделяемые грузовые отсеки, готовя канистры с топливом, которые позволят лэндерам вернуться назад.

— Полковник Рэмси?

В ноумене появился генерал Кинг собственной персоной. Дискуссия между Рэмси и штатскими шла по приват-каналу, в обход сети, но личный ключ позволял генералу вскрыть любую блокировку.

— Слушаю, сэр!

— Как там на «Кракатау»? Есть какие-нибудь изменения?

— Нет, сэр.

— Мистер Норрис? Я не понимаю, почему ваши люди проявляют такой интерес к этой чертовой горе. Вы понимаете, что это ставит под угрозу всю операцию?

— Генерал, в этой горе содержится ключ к ценной технологии — единственной ценной технологии, которую мы видели на Иштаре. Не считая Пирамиды Ока, конечно. Возможно, это вообще единственная вещь, ради которой следовало устраивать этот вояж.

— Не будьте ослом, Норрис, — вмешалась Трэйси Хэнсон. — Вы очень неплохо на этом нагреетесь. Кстати, как и я.

— Я говорю о том, что это будет выгодно «Пан-Терре»… и всей Земле. Эта экспедиция стоила огромных денег. А расходы полагается компенсировать.

— А я-то думал, мы собрались освобождать людей из рабства, мистер Норрис, — с легким сарказмом сказал Рэмси. Он не питал особых иллюзий. Возможно, Норрис и его люди на Земле искренне желают освободить рабов. Но прежде всего они отправились сюда за инопланетными технологиями. И в этой горе, возможно, заключены тайны, до которых так дорывается «Пан-Терра».

— Подождите, не кипятитесь, — сказал Норрис. — Благотворительность — вещь замечательная, но на средства благотворительности межзвездную экспедицию не организуешь… — он пожал плечами. — К тому же… Сэг-ура находятся в рабстве уже десять тысяч лет, верно? Думаю, они смогут подождать еще два-три года — конечно, если понадобится.

— Не сомневаюсь, и Конгресс, и Корпус Морской пехоты разделяют ваши взгляды, сэр!

Рэмси кипел от гнева, но был вынужден ограничиваться колкостями, чтобы его эмоции не просочились в интерфейс ноумена. Этот Норрис запросто пройдет по головам, если будет нужно. Наглый пробивной подонок, которого навязали Корпусу, и как бы не относился к нему Рэмси, это не играет никакой роли.

Впрочем, если Норрис и заметил желчь в тоне полковника, то предпочел пропустить это мимо ушей.

— Простите, генерал, но я вряд ли смогу объяснить вам, почему это устройство имеет для нас такое значение. Поверьте, мы действительно должны получить доступ к этим секретам.

— Но именно этим мы и занимаемся, — возразил Рэмси. — Первая фаза операции завершилась весьма успешно. На удивление успешно. Мы захватили гору, сейчас там работает команда ксенотехников НРДГ, они проводят исследования. Но вы должны понимать: пройдет не один год, прежде чем мы сможем по-настоящему разобраться с тем, что находится в этой горе. Во всяком случае, наши люди докладывали, что не могут понять, как эта штука устроена. Они вообще не нашли никаких устройств.

— Следующая цель миссии — занять Дипломатический квартал в Новом Шумере и Пирамиду Ока, — сказал Кинг. — Эта фаза начнется, когда мы перейдем на другую орбиту. Затем можно будет начать переговоры с «лягушками».

— Если «лягушки» захотят, — невинно заметила доктор Хэнсон.

— Конечно-конечно, — подхватил генерал. — Но мне кажется, что мы провели достаточно убедительную демонстрацию силы, чтобы заставить их сесть за стол переговоров. А если… Полковник?

— Сэр?

— Я передал по сети постоянный приказ-инструкцию каждому командующему взводом, ротой и батальоном. Если в горе начнется хотя бы легкий трепет, мы «выдернем пробку». Вы меня поняли?

— Так точно, сэр.

— Я не желаю рисковать подразделением морской пехоты ради «Пан-Терры», имейте в виду. Я рассчитываю на вас, полковник. Вы должны взорвать боеголовку, если того потребует безопасность нашего флота. Ясно?

— Так точно, сэр.

— Прекрасно. Выполняйте.

И генерал исчез из ноуменального пространства.

Снаружи флот по-прежнему двигался по орбите, покидая плоскость эклиптики Мардука. Ниже, на расстоянии сотни километров, бурлил и клокотал океан.

— Идиот, — внятно и откровенно произнес Норрис. — Идиот, который дальше своего носа не видит.

— Поосторожнее в выражениях, — одернул его Рэмси. — Прежде всего он — командующий миссией.

— А значит, всегда прав? Ничего подобного. Вы почувствовали, как он напуган? Да его просто трясет от ужаса. Он готов взорвать Ан-Кур только потому, что ему померещилась опасность. Это было большой ошибкой — назначать такого типа главнокомандующим.

— Да неужели? И где же была «Пан-Терра»?

— «Пан-Терра» занималась организацией интернациональной экспедицией, которая следует за нами, Полковник. Чтобы получить содействие такого количества иностранных правительств, нам пришлось пойти на определенные… уступки. Например, при выборе командующего МЗЭП МП. С этой кандидатурой согласились все. У генерала Кинга огромный опыт, он много общался в дипломатических кругах и работал со многими правительствами, включая Бразилию и Царство Аллаха. Он был лучшим из всех предложенных офицеров Морской пехоты.

— Понятно…

Подобной прямоты Рэмси не ожидал.

— Но если у него такой опыт, почему…

— У этого человека есть семья, — сказал Норрис. — Два мужа, жена и двое детей. Это нарушение правила о семейном положении, но нарушение, допущенное умышленно.

Это многое объясняло. Среди старшего офицерского состава многие были свободны от семейных уз.

— Думаю, он доброволец, — сказала Хэнсон. — Более того, я в этом уверена. Чтобы для тебя сделали исключение, обычно приходится урегулировать массу вопросов.

— Можно не сомневаться. И чтобы заполучить его, «Пан-Терра» неплохо позаботилась не только о генерале, но и ближайших членах его семьи. Например, обеспечила им соответствующее медицинское обслуживание, чтобы они не состарились сильнее, чем он. Господи Иисусе… если бы вы знали, сколько это стоит… Как бы то ни было, этот человек не заслуживает доверия, если его держит семья.

— Генерал Кинг — морской пехотинец, — отчеканил Рэмси. — Он делает то, что должен делать.

Честно говоря, проблемы генерала Кинга никогда его не волновали. Ему просто не было до них дела. Если бы кто-нибудь сказал, что ему придется защищать Кинга…

Но Норрис был чужаком. А морпехи не дают своих в обиду.


Камера Обозрения

Недра Ан-Кур

Одиннадцатый Период Рассвета


— В атаку! — скомандовал Зу-Дин.

Издав боевой клич, божественные воины хлынули в камеру, на миг запрудив тесные проходы. Вражеские солдаты, трое из которых были защищены почти непробиваемыми многослойными доспехами, устояли против первой волны бешеной атаки. Но ярость аханну была беспредельна, и скоро они опрокинули врага и поволокли, как разлив реки несет деревянные щепки.

Сэг-ура-губидир — воины-рабы — примкнули к атаке и с криками устремились вперед, потрясая оружием. Божественный Разум отметил интересное явление. При виде созданий своего вида вражеские воины… замерли в нерешительности. Они стояли, переглядываясь, но не стреляли, пока волна атакующих не приблизилась к ним вплотную.

В последний момент они все-таки открыли огонь. Каждый выстрел пробивал брешь в плотных рядах воинов-рабов — на тех были лишь легкие панцири, а некоторые шли в бой вообще без доспехов. Это было омерзительно. Потом враги начали отступать к выходу из камеры. Чуткие сенсоры Абзу-ила ощутили, когда вместо троих вражеских воинов стало двое, затем остался один. Наконец, пал и он. Один из рабов пританцовывал в коридоре, подняв высоко над собой окровавленную голову, все еще заключенную в бронированный шлем.

Другой раб нес передатчик — небольшую серебряную капсулу на треножнике, которая стояла в одном из проходов.

Божественный Разум снова отдал приказ, и воины начали возвращаться. Когда передатчик внесли глубже, связь между термоядерным устройством и войсками врага, которые находились снаружи, прервалась.

Конечно, могло случиться, что в этот момент взрывное устройство будет приведено в действие, но Божественный Разум на этот счет не беспокоился. Военные машины создаются для того, чтобы вызывать крупные потери, выводить из строя и разрушать технику противника. Несомненно, враг хочет надежно контролировать термоядерное устройство и иметь возможность в любой момент привести его в действие, даже если это будет грозить гибелью ему самому. Иначе зачем было устанавливать столь мощное приспособление в центре управления Ан-Кур?

Это требовало от людей большого опыта и хорошей реакции.

Однако Враг быстро, очень быстро отреагировал на атаку Божественного разума. Сенсоры, которые были тайно установлены на склонах горы и сканировали небо, обнаружили на орбите космические корабли. Требовалось произвести подсчеты с безукоризненной точностью, ибо ошибка была недопустима…

Сенсоры горы уловили тепловые потоки и сигналы радаров. Множество космических кораблей приближалось с востока… Но эти корабли были слишком малы и двигались слишком быстро, чтобы Божественный Разум счел их первостепенной целью. Началась новая волна вторжения, эти корабли должны приземлиться и высадить новых воинов. Божественный Разум почувствовал, как перегружен простой и в чем-то ограниченный искусственный интеллект Кур-Урудуга. Ждать… ждать… Вот оно! Поднимается над восточным горизонтом… Сигналы поступали от трех огромных кораблей на орбите.

Божественный Разум прицелился в корабль, который шел первым, и энергия в недрах Ан-Кур начала стремительно прибывать.


НРДГ, командное отделение «Дракон-1»

Объект «Кракатау», Иштар

23:54 по бортовому времени


Они недооценили аханну. Нет, еще хуже. Морские пехотинцы НРДГ, что называется, позволили отрезать себе ноги… в силу стечения обстоятельств. Опыт подсказывал капитану Уорхерсту, что стечение обстоятельств — просто миф, которым пользуются, когда надо объяснить что-то никому не понятное.

Он мысленно дал себе пинка, чтобы не поддаться первому порыву — направить толпу морских пехотинцев в этот чертов центр управления, чтобы отбить термоядерное взрывное устройство. Приказ генерала Кинга были сформулирован яснее некуда, и оставить крупную группу в недрах Ан-Кур означало прямое нарушение субординации.

Но черт побери! Если бы он оставил боеготовую команду в непосредственной близости от «затыкалки» и если бы что-то пошло не так — а именно это сейчас и произошло…

Безусловно. Что-то случилось с магнитным сигнальным устройством, установленным в одном из переходов лабиринта. Что-то случилось с передатчиком — он попал в руки аханну. Связь с боеголовкой потеряна. Значит, кому-то надо брать еще один передатчик и идти внутрь, чтобы эту треклятую гору можно было взорвать. А именно лейтенанту Кернсу с огневой группой в качестве поддержки.

Если с орбиты поступит соответствующий приказ. Проблема состояла в том, что он не мог связаться ни с полковником Рэмси, ни с генералом Кингом. Он пробовал, но никто из них не отозвался. Похоже, эта внезапная атака всех выбила из колеи.

Но если приказа не будет… сможет ли он сам произвести взрыв? Вопреки приказу? Да. Чтобы спасти «Дерну».


НРДГ, пехотное отделение «Дракон-3»

Объект «Кракатау», Иштар

23:54 по бортовому времени


Сигнал тревоги прозвучал у Джона в голове, мгновенно приводя его в состояние боевой готовности, и он сел так резко, что стукнулся головой о выступающую планку в переборке.

В таких случаях Вальдес советовала ему немного посидеть с закрытыми глазами — кстати, сама она лежала сейчас на спальном мешке, расстеленном на одной из палуб посадочного модуля. Но сигнал уже стих, его имплантанты, занятые пробуждением мозга и нервной системы, восприняли это как команду прекратить работу, сейчас Джон пребывал в весьма комфортном, но несколько неопределенном состоянии.

Почесав ушибленное место, он схватил шлем, перчатки и винтовку и выскочил наружу. За ним последовали еще несколько морских пехотинцев. Похоже, все они испытывали те же странные ощущения, что и он.

— Что за черт? — пробормотал капрал Вомицки. — Я не могу выйти в сеть.

Гарроуэй пытался восстановить связь со своим ИскИном, но преуспел в этом не больше своего друга. Система индикации не реагировала на запрос. Однако локальный узел работал и сообщал тревожные новости. Сила магнитного поля в недрах горы возрастала.

Эти ублюдки снова заряжают пушку!

Потом он увидел Вальдес, лейтенанта Кернса и еще несколько морских пехотинцев, которые бежали к воротам горы.

— Комдор Вальдес! — закричал Джон. — Куда нам идти?

Вальдес обернулась и на мгновение задержала на нем взгляд. Ее лицо было бледным и осунувшимся.

— Оставайся здесь, рядовой. Тебя к этому не готовили.

«К чему не готовили»?

— Я научусь, комдор. Куда мне идти?

— Оставайся здесь! Это приказ!

И она побежала догонять лейтенанта Кернса.


Боевой Информационный Центр

МЗТ «Дерна», орбита Иштар

23:58 по бортовому времени»


Сеть заклинило.

Нет, она не вышла из строя — видимо, есть боги, которые хранят технику, — но теперь пакеты информации могли перемещаться только от узла к узлу. Принять бесконечное число данных узел не мог, пакеты выстраивались в очередь, и на каждом узле возникала пробка.

Чрезвычайно плотная и чрезвычайно опасная пробка.

Когда Интернет только делал первые шаги, недостаточная пропускная способность канала была весьма распространенной проблемой: данные не успевали проходить, создавая затор. Нечто подобное происходило и сейчас. Все больше и больше запросов поступало на передающие узлы, к ИскИнам, которые маршрутизировали данные, и на узловые передатчики — как на борту кораблей, так и на планете.

«Алголь» уже запустил два спутника связи из пяти, чтобы обеспечить постоянный доступ к данным, но сеть до сих пор работала с эффективностью лишь около сорока процентов, при том, что основная часть функций хранения, переноса и поиска данных выполнялась Кассием, который находился на борту «Дерны». При этом плотность потока информации, поступающей по широкополосным[75] каналам в БИЦ «Дерны», уже создала в системе семикратную перегрузку.

Теперь, когда пришел сигнал тревоги, система зависла. Первая задача, которая должна быть снята — это низкоприоритетные запросы. Так, большинство морских пехотинцев, которые находились на поверхности планеты, пытались выяснить, что происходит. Дополнительные сенсоры посылали информацию о том, что происходило в недрах Ан-Кур… Обрывы коммуникаций происходили повсюду, вплоть до высших эшелонов. Кассий попытался восстановить равновесие в системе, но эта задача требовала минуты… двух… и даже больше…


Камера Обозрения

Недра Ан-Кур

Одиннадцатый Период Рассвета


Божественный Разум уверенно выбрал цель.

Огонь!

Магнитный поток хлынул наверх, вспыхивая фиолетовыми молниями в недрах горы. Крошечный обломок скалы, разогнанный до околосветовой скорости, превратился в сгусток высокоэнергетической плазмы, который через долю секунды вылетел из жерла горы, тут же попал в могучее направляющее поле и яростно устремился сквозь истерзанную атмосферу планеты вперед, к цели.

Удар!


Боевой Информационный Центр

«МЗТ» «Дерна, орбита Иштар

23:59 по бортовому времени


Рэмси все еще пытался открыть канал передачи данных между «Дерной» и поверхностью планеты, когда сгусток энергии, ярко сверкнув в атмосфере Иштар, поразил «Алголь», который плыл по орбите менее чем в пятидесяти километрах перед «Дерной» и «Регулом». Только что полковник видел в ноумене светящуюся бусину, которая плыла над медленными водоворотами золотых и фиолетовыми облаков, пересекая плавный изгиб горизонта Иштар. Потом облака внезапно стали ярко-голубыми… и в тот же на месте транспорта ослепительно вспыхнула сверхновая.

Следующая доля секунды тянулась бесконечно… И наконец сигнал тревоги, поднятой ИскИном «Дерны», достиг ноуменального пространства.

— Обломки прямо по курсу! Опасность столкновения! Обломки пря…

Что-то ударило «Дерну» и пробило цистерну с реактивной массой, как пуля картонную коробку. Огромный корабль вздрогнул и закувыркался.

Рэмси врезался в реальную переборку. Как раз в этот момент ноумен исчез. Какое-то время Рэмси пребывал в оцепенении. Он был как в тумане и не ощущал ничего, кроме боли. Вокруг царил кромешный мрак — бортовая энергетическая система отключилась. Из соседних помещений командного центра и палубных отсеков доносились крики ужаса и брань.

— Кассий! — крикнул полковник. — Кассий! Как слышно?

Ответа не было. Он попытался подняться, но теперь тяготение создавалось не только вращением жилых модулей вокруг оси корабля, но и беспорядочным кувырканием самой «Дерны». Ориентироваться в темноте стало почти невозможно. Одно из кресел оторвалось от палубного фитинга и звучно врезалось в переборку в нескольких метрах перед его носом.

— Черт бы вас подрал! — раздался неподалеку голос Кинга. — Что это за бардак?

— Мы столкнулись с обломком «Алголя», сэр, — ответил Рэмси.

— Свет! — крикнула Ришиа. — У нас накрылось аварийное освещение!

Вот дерьмо… По идее, освещение должно включаться автоматически. Насколько же пострадала «Дерна»?

И сколько осталось времени до следующего выстрела орудия аханну?

Так что же, кончен бал?

Глава 20

26 июня 2148 года

Лэндер «Дракон-3»

Зона высадки, Объект «Кракатау», Иштар

00:04 по бортовому времени


— Всем вернуться в модули! — скомандовал капитан Уорхерст — его голос раздавался из наушников радиопередатчика. — Срочная эвакуация! Всем, кроме Оперативного соединения Кернса! Быстро! Быстро!

На мгновение Джон замер. Он не мог понять, что делать и куда идти. Командир его отделения и взводный шли к воротам, ведущим вглубь горы, с ними было около дюжины морских пехотинцев из разных отделений. Оперативное соединение Кернса… Вальдес сказала, что его этому не учили. Предчувствие с неожиданной остротой кольнуло его. Он понял, что должно сделать Оперативное соединение Кернса.

Кэт Винита стояла неподалеку и, похоже, была растеряна не меньше.

— Идем, Кэт. Возвращаемся в лэндер.

Над их головой заходил на посадку «Дракон-3», на его брюхе и кончиках крыльев играли яркие вспышки.

— Куда они пошли? — спросила Кэт.

— Как я понимаю, взрывать эту проклятую гору. А нам приказали эвакуироваться. Прямо сейчас.

— Я не могу выйти в сеть…

— Потом разберемся. Побежали!

Они устремились к приземлившемуся «дракону». Вомицки, Дюнн и Гарви — вот и все, что осталось от их отряда. Дир «Моя прелесть», похоже, отправился вместе с комдором Вальдес. Гарроуэй и Винита взошли по трапу вместе с морпехами из разных взводов, затем трапы начали медленно подниматься.

Сеть накрылась. Джон переживал мучительное одиночество — совсем как в учебном лагере, когда ему удалили импланты фирмы «Sony». В динамиках шлема не умолкали голоса — рация действовала исправно, — но сигналы тонули в помехах, перекрывали друг друга, и нужно было очень постараться, чтобы уловить смысл хотя бы некоторых сообщений. Он привык получать информацию в очищенном и рассортированном виде, и от этой какофонии трещала голова.

— Пошел! Пошел! Не мешайте убирать трап!

— Кернс — команде НРДГ. Мы в первом туннеле. Здесь толпы этих ублюдков, капитан. Просто толпы.

— Уорхерст — Кернсу. Не останавливайтесь! Двигайтесь к пункту один!

— Вас понял. Идем!

«Дракон» навис над модулем, раздался металлический лязг и грохот зацепных устройств. Модуль качнулся, оторвался от земли, и морских пехотинцев, набившихся внутри, швырнуло друг на друга. Раздался грохот бронекостюмов, кто-то выругался. Джон попытался выйти в сеть и получить изображение с камеры внешнего обзора, но снова получил сообщение об отказе системы. Черт… Он уже об этом забыл.

Следующая минута растянулась в вечность. Модуль был переполнен настолько, что находиться внутри можно было только стоя. Ни повернуться, ни оглядеться, ни узнать, что происходит снаружи… От многоголосицы в радиоэфире болели уши. Морпехи перебрасывались репликами — каждый надеялся, что соседу хоть что-то известно.

— Эй, народ! Кто-нибудь вышел в сеть?

— Мать твою в задницу! Что здесь вообще творится?

— Комдор! Комдор Кендрик!

— Неужели эти твари подбили «Дерну»?

— Значит, следующая цель — наш лэндер!

— Да брось ты. Им сейчас интереснее сшибать корабли с орбиты. Вот дерьмо!

— Люди, все в порядке! Остыньте! И хватит пороть панику!

— Говорит капитан Уорхерст! Слушайте все! Сеть повреждена, передача данных и связь невозможна. Только что «лягушки» сбили наш грузовой корабль, связь с «Дерной» потеряна. Наш ИскИн сообщил, что «Дерна» по-прежнему на орбите, но, вероятно, получила повреждения. Как только поступит новая информация, я вам сообщу. Соблюдайте спокойствие. Никакой паники. Помните, что мы — морские пехотинцы. Мы умеем действовать без подготовки. Мы умеем приспосабливаться. Мы можем выбраться из любой ситуации. Сейчас наш злейший враг — это паника. Вы должны сохранять молчание. Не пытайтесь выходить в сеть, пока я вам не скажу, что это безопасно. Полное молчание в эфире, использовать только служебные частоты и только в случае крайней необходимости. Будьте наготове и ничего не предпринимайте. Возможно, по дороге будет трясти.

Надеюсь, этим все и ограничится, подумал Джон.


Лэндер «Дракон-1»

Воздушное пространство Иштар

00:05 по бортовому времени


Уорхерст еще раз попытался войти в сеть в режиме реального времени. Ему был нужен хотя бы ограниченный доступ.

Любая сеть, начиная с первой DARPA-Сети, созданной два века назад, до ГлобалНет, которая плотно оплела Землю и соединила ее с колониями Солнечной Системы и экспедиционными станциями в единую систему компьютерных узлов, использует определенные протоколы, позволяющие совместное использование данных. Сама связь может осуществляться при помощи медных или оптических кабелей, использовать широкополосные радиоканалы, мазеры, инфракрасные лазеры или многофазные квантовые устройства. Главное, что все это служит для передачи информации. Вплоть до настоящего момента новорожденная Сеть планеты Иштар состояла из бортовых систем искусственного интеллекта трех кораблей, передающих узлов двух спутников связи и нескольких сотен более мелких процессоров, от ИскИнов посадочных модулей и «стрекоз» до цифровых вспомогательных устройств размером с большой палец, помещенных в шлемах морпехов, и самых мелких корковых наноимплантантов, которые сотнями наполняли головной мозг каждого участника экспедиции.

Сеть МЗЭП МП, которая и без того использовала лишь жалкие крохи своих возможностей, теперь полностью вышла из строя. Один из бортовых ИскИнов был полностью уничтожен, а основной комплекс узлов обработки информации — сама «Дерна» — не отвечал на запросы и, возможно, тоже был разрушен. ИскИн Командного Состава, Кассий, который следил за действием и развертыванием сети, находился в изоляции на борту «Дерны» и не отвечал на запросы. Что еще хуже, спутники-ретрансляторы, которые так и не смогли принять на себя избыток нагрузки с каналов связи, были подключены к «Дерне» и тоже оказались вне доступа. Все, чем располагал Уорхерст — это разрозненный и дезорганизованный набор компьютеров, чьи совокупные возможности едва ли составляли пять процентов возможностей Кассия и сети «Дерны».

Как бы то ни было, стоит хотя бы восстановить устойчивый обмен данными в обезглавленной сети МЗЭП МП. Лично ему необходимо знать, где находится каждый из морских пехотинцев, независимо от звания, ранг и что с ним происходит в настоящий момент. Кроме того, морпехам нужно поддерживать связь друг с другом и с высшим командованием, а также системой программирования прицеливания и управления боеприпасом. Строго говоря, им нужен нормальный доступ к базе данных — начиная от информации о планете и ее обитателях и кончая баллистическими таблицами, сведениями об арсенале, списками материально-технического обеспечения, интерактивными картами… но это уже как получится.

Кроме этого, нужно восстановить ту систему передачи сообщений, которая позволит ему вести непосредственный диалог с любой боевой единицей в составе десантной группы — если не с каждым из морпехов, то хотя бы с командирами отделений, офицерами и пилотами-ИскИнами в любой последовательности и комбинации, какую только можно вообразить. С этой целью можно было воспользоваться возможностями ИскИна «Дракона-1» — «Honeywell-Sony Марк XL», модели общего назначения, созданной специально для нужд Корпуса. Это была искусственная личность, сочетающая твердокаменный характер и инициативность… но набор ее сетевых инструментов был весьма небогат, и она сошла бы разве что за аварийное устройство связи, призванное временно заменить сеть оперативного управления.

В настоящий момент в распоряжении Уорхерста было двенадцать радиоканалов. Все-таки лучше, чем ничего… по крайней мере, на первых порах. Когда появится немного времени и хотя бы полшанса на успех, он попробует установить связь по приват-каналу через имплантанты — это быстрее, надежнее, да и помех не в пример меньше.

Но проблема заключалась в том, что времени не было. Абсолютно. Чертова пушка будет палить, пока не уничтожит все корабли, и а потом займется десантом.

Если Оперативное соединение Кернса — Оперативное соединение самоубийц Кернса — не справится с заданием.

Черт, черт, черт!!! Почему никто не отдал приказ уничтожить проклятое орудие сразу? Ведь такая возможность была! Нет, иметь дело с штатскими — себе дороже. У них просто мания — изучить все, что ни попади!

А теперь все, абсолютно все, решится в течение нескольких минут…


Оперативное соединение Кернса

Недра Ан-Кур, Иштар

00:07 по бортовому времени


Они спускались по каменным переходам, следя за тем, чтобы не пропустить нужный поворот. Сеть так и не восстановилась, а значит, не было доступа и к трехмерной карте и сканам туннельного комплекса Ан-Кур, равно как и его точной копии — комплекса кратера Циолковского. Вместо этого полагаться на собственную память — при том, что они проходили по этому инопланетному лабиринту несколько часов назад, и обстановка тогда была более чем напряженная.

— Сюда! — крикнула Вальдес. — Лейтенант! Вот он, этот туннель!

Она указала дулом винтовки в сторону отверстия, зияющего справа от них. Базальтовую стену исчертили рубцами импульсы лазеров и осколки снарядов РРГ. Словно в подтверждение слов сержанта, из отверстия, потрясая пиками с серповидными лезвиями, выскочили двое воинов-«лягушек». Прежде чем кто-то успел взять их на прицел, Дир «Моя прелесть» оставил от них обоих кучку обгорелого мяса.

Наспех организованное Оперативное соединение состояло из четырнадцати человек — вместе с комендор-сержантом Вальдес и лейтенантом Кернсом. Четырнадцать человек, пестрый набор сержантов из разных взводов. Общим у них было только одно. А именно, опыт — ценное качество, которое позволяет морпеху носить почетное звание ветерана. Самый младший по званию, капрал Латтрелл, за шесть лет службы успел повоевать в Египте, Китае и Колумбии, получил Бронзовую Звезду и два Пурпурных Сердца, а потом был разжалован за невыполнение приказа.

В этих тесных норах не было места необстрелянным новичкам, которые еще не научились выстаивать под огнем противника. Вот почему Вальдес приказала своим подопечным — Гарви, Гарроуэю и Вините — уходить вместе с остальными новобранцами. Спору нет, в своем первом сражении ребята держались молодцом, но… Бывает, что настоящим боевым крещением оказывается именно второй бой. Опытный боец всегда знает, на что идет — в пекло, в пасть к дьяволу, на верную смерть — и всегда выбирает сознательно. Она видела морских пехотинцев, которые в первом сражении впадали в ступор, а во втором дрались как одержимые. Бывало и наоборот.

Лично у нее на этот раз шансов нет.

Воины аханну и их люди-рабы хлынули в туннель. В мечущемся свете фонариков на шлемах морских пехотинцев они казались неясными силуэтами, а за их спинами, точно призраки-пересмешники, танцевали гротескно искривленные тени. Потом плазменная пушка Дира плюнула огнем, на миг разорвав темноту, точно вспышка стробоскопа. Туннель наполнился пылью и дымом, и невидимые лучи лазеров превратились в тонкие светящиеся стержни, которые, скрещиваясь, пересекали пространство. Эхо множило треск выстрелов. Несколько снарядов РРГ просвистели в воздухе и, описав дугу, с оглушительным грохотом взорвались впереди, у поворота туннеля. Нагое человеческое существо, с головы до ног покрытое татуировкой, возникло в паре метров от морпехов, крутя в руках массивную двухстороннюю секиру. Вальдес едва успела вскинуть свой «двадцать один-двадцать». Короткий импульс рассек воина от паха до грудины, и он рухнул в лужу собственной крови, вывалив внутренности.

Бой в тесном пространстве всегда кажется неописуемо кровавым и ожесточенным — несмотря на темноту. Темнота не может скрыть запаха паленого мяса, пронзительных воплей раненых и умирающих, и когда натыкаешься на груды тел, сожженных и изуродованных взрывами, трудно сохранять иллюзии.

И вдруг аханну исчезли, словно растворились в воздухе. Лишь трупы в четыре слоя покрывали каменный пол. Путь был свободен. Оперативное соединение миновало проход, ведущий в просторную камеру — и тут же попало под огонь. Божественные воины, вооруженные неуклюжими «гауссовыми винтовками» всех видов и размеров, укрывались за валунами, в углах пещеры, на скальных полках. Вот пошатнулась и упала сержант да Сильва. В лицевом щитке ее шлема темнело аккуратное круглое отверстие. Истошно закричал штаб-сержант Страйкер, когда массивный снаряд разнес его левое плечо, оторвав руку. А из туннеля напротив уже валили великаны-аханну, поднимая свои огромные «гауссовки».

Еще десять бесконечных секунд продолжалась безумная перестрелка. Противники палили друг в друга почти в упор. Снова трещали лазеры, с певучим свистом проносились плазменные снаряды. В дальнем конце камеры разорвалось несколько гранат.

И только тут Вальдес испугалась. От взрывов пещера могла обрушиться.

— Отставить гранаты! — заорала она. — Потолок сейчас рухнет!

— Сомневаюсь, комдор! — отозвалась штаб-сержант Остергаард, пытаясь перекричать грохот стрельбы. — Здесь тысячу лет трясет! А потом еще мы постреляли из РРГ! Не думаю, что пара гранат что-то изменит!

Вальдес взвесила сказанное и кивнула, забыв, что в шлеме этого никто не увидит.

— Хорошо, морпехи! Огонь из всего, что есть!

Аханну снова бросились врассыпную и скрылись в боковых лазах. Некоторые устремились в широкий туннель, который темнел в противоположном конце пещеры. Группа снова двинулась вперед. Теперь морским пехотинцам пришлось нести Страйкера, который находился в состоянии болевого шока и слабел на глазах. Сержант Ноулс взглянул на Кернса и покачал головой.

— Встроенная лечилка у него сгорела. Не могу остановить кровотечение.

— Но мы не можем оставить его здесь, — сказала Вальдес.

— Но разделиться и вытащить его наружу мы тоже не можем, — возразил Кернс. — Значит, понесем парня на себе.

Внезапно Вальдес заметила, что на дисплее ее шлема мигает желтая точка. Сеть по-прежнему молчала… значит, это могла быть только радиосигнал. Они поймали сигнал термоядерного взрывного устройства, спрятанного в центре управления противника.

— Лейтенант!

— Я вижу, Вальдес.

— Ага… значит, в этой пещере мы оставляли передатчик. А «затыкалка» должна быть вон там. Осталось метров двести.

— Только мы здесь не одни, — заметила комендор-сержант Хорст. — У нас группа сопровождения. И впереди, и сзади.

Словно в подтверждение ее слов, «божественные воины» снова хлынули в пещеру. Но на этот раз группа почти пересекла подземный зал и рисковала попасть в окружение. Аханну действительно напирали не только спереди и сбоку, но и из туннеля, откуда морские пехотинцы только что пришли.

— Установить периметр! — скомандовал Кернс. — Без необходимости не стрелять!

— Вот засранцы, мать их!

— А ну-ка впрысни им!

— Оперативное соединение Кернса, Оперативное соединение Кернса, ответьте. Как…

— Держитесь, ребята! — закричала Вальдес. — Будем жить! Радио заработало!

— Оперативное соединение Кернса, это «Дракон-1». Сообщите…

Слова тонули в треске статики.

— Слышу тебя, «Дракон-1»! — проорал Кернс. — Слышно плохо! Повторяю: связь прерывается!

— Докла… дие… магнит… установлено… быстро!

Снова шипение.

— Повторите, «Дракон-1»! — надрывался Кернс. — Повторите и прибавьте интенсивность сигнала! Связь прерывается!

— Повторяю… гор… магнит… поля возрастает. Полага… «Дерна»…

— Вот дерьмо, — сказала Остергаард. — Лягвы опять собрались палить.

Аханну почти замкнули круг. Несколько секунд не было слышно ничего, кроме треска лазеров, который прерывался пронзительным визгом раненых «лягушек» и возгласов, которым морпехи подбадривали себя и друг друга.

Индикатор на внутришлемном дисплее комдора Вальдес горел, отражая ровный, чуть заметный пульс магнитного поля Объекта «Кракатау». Интенсивность поля росла — медленно, но сосмертоносной неотвратимостью. Радио снова смолкло.

— Лейтенант? — крикнула Вальдес. — Сомневаюсь, что мы успеем взорвать эту чертову гору!

— И я сомневаюсь, — отозвался Кернс, выпустив три лазерных очереди одну за другой. — Что ты предлагаешь?

Вальдес не ответила. Сейчас ее внимание было поглощено гигантским аханну, который пер на нее, явно намереваясь пустить в ход свою «гауссовку». Комдор успела выстрелить первой. Первоначально Оперативное соединение Кернса должно было перепрограммировать таймер термоядерного взрывного устройства, выставив задержку, которая позволит им отойти на безопасное расстояние. Но теперь становилось ясно, что от этой затеи придется отказаться.

Конечно, взорвать заряд дистанционно они не смогут. Для этого нужно знать авторизированный код, то есть сделать это можно только с «Дракона-1» или с орбиты. Но если не рассчитывать на отсрочку…

— Думаю, мы сможем задействовать новый передатчик, лейтенант, — сказала Вальдес. — Если… Если сможем получить ясный сигнал от капитана.

— Понял тебя, — ответил лейтенант Кернс, — Только боюсь, иначе у нас не выйдет…


Лэндер «Дракон-1»

Воздушное пространство Иштар

00:11 по бортовому времени


Удалось!

Уорхерст ощутил привычный трепет соединения с сетью. Поток данных устремился в его сознание, потом открылся ноумен… тесный, размытый — но его разрешения было уже достаточно, чтобы попытаться усилить радиосигнал, идущий к Боевой группе Кернса. ИскИну «Дракона» это удалось. Возможно, он не обладал таким быстродействием, как CS-1289, серия G-4, модель 8, он же Кассий, но знал, как установить сетевые протоколы.

Теперь можно было посмотреть, что происходит снаружи. «Дракон-1» с модулем под брюхом медленно плыл над пурпурно-красным лесом, едва не задевая верхушки деревьев. Позади, в десяти километрах, из джунглей поднималась гора Ан-Кур — огромный угольно-черный усеченный конус.

Уорхерст по-прежнему улавливал слабый радиосигнал из недр горы, пойманный и усиленный передатчиком, который остался в зоне высадки.

— Пятому каналу — усилить сигнал! — скомандовал капитан. — Ну, давай!

Черт! Оказывается, эта карманная версия сети невыносимо «крива». Его собственная корковая сеть работает куда быстрее, чем это самопальное недоразумение… Уорхерст чувствовал, что начинает трястись каждый раз, ожидая реакции на очередную команду.

— …Кернса! «Дракон-1», Опера… нение Кернса на… Ответьте…

— Уорхерст на связи! Передаю!

И он отдал кодовую команду, устанавливая связь.

— Да настройте вы этот гребанный канал!

— Кернс на связи. Мы окружены и не можем добраться до устройства. Предлагаю использовать для осуществления детонации личные передатчики.

Уорхерст вздрогнул от ужаса, глядя на Ан-Кур.

— Вас понял, лейтенант. Я… передаю…


Оперативное соединение Кернса

Недра Ан-Кур, Иштар

00:12 по бортовому времени


Противника вновь удалось отбросить, но еще четверо — Ноулс, Латтрелл, Мухиб и Коучур — погибли, сраженные снарядами электромагнитных ружей. Над головой по-прежнему гремели и трещали выстрелы — за скальными выступами и валунами укрывались снайперы.

— Кернс на связи. Мы окружены и не можем добраться до устройства. Предлагаю использовать для осуществления детонации личные передатчики.

Вальдес покосилась на лейтенанта. Они не были старыми друзьями, но комдор знала, что он участвовал в боевых действиях в Колумбии. Поймав его взгляд за полупрозрачным щитком, она кивнула.

— Вас понял, лейтенант, — голос Уорхерста сделал паузу. — Я… передаю…

Они не смогут вовремя добраться до «затычки»… Уорхерст знает код… Без передатчика капитану не взорвать детонатор, но они смогут послать сигнал через передатчик Кернса.

— Простите, ребята, — произнес лейтенант, обращаясь морским пехотинцам. — У нас нет другого выхода.

— Черт подери, лейтенант! — весело откликнулась Остергаард. — Мы и так хрен отсюда выберемся!

— Ага, — подхватил штаб-сержант Фелтес. — Так что давайте прихватим с собой побольше этих ублюдков, раз уж собрались в ад!

Аханну снова наполнили пещеру. Лейтенант Кернс дернулся и упал. Казалось, его шлем аккуратно разрезали пополам. Но теперь это ничего не меняло. Передатчики были у всех.

На миг пещеру озарила невероятно яркая вспышка. Словно одна из ее стен исчезла, впустив ослепительный свет полуденного земного солнца…


Лэндер «Дракон-1»

Воздушное пространство Иштар

00:12 по бортовому времени


Гора как будто начала расти. Ее склоны дрожали, окутываясь нежной дымкой. С ужасом и благоговением Уорхерст следил за тем, как гора качнулась, когда на миг достигли неустойчивого равновесия силы гравитации и титаническая мощь, которая рвалась из ее недр.

Затем, целую вечность спустя, гравитация победила. Основание горы заняло прежнее положение, но вершина продолжала опускаться и, наконец, грузно провалилась внутрь самой себя. Остатки кратера раскрылись, как цветок, выпустив огромный клуб серовато-белого дыма.

Следующим, что увидел Уорхерст, была ударная волна, которая разбегалась от осыпающихся склонов.

— Внимание, всем «Драконам»! — скомандовал он — восстановленная сеть позволяла сделать это без особого труда. — Набрать высоту! Немедленно!

Когда ударная волна настигнет их, модули может сорвать. Но на больших высотах ни летательным аппаратам, ни их грузу ничего не грозит.

Пейзаж в его ноумене качнулся и накренился. «Дракон» устремился ввысь.

Ударная волна пронеслась со скоростью звука. Раздалось громоподобное «бум-м!», лэндер встряхнуло. Странные деревья, ни формой, ни окраской не похожие на земные, вырывало с корнем, подбрасывало и расшвыривало в разные стороны. Все смешалось в кипящем море опустошения.

А затем… наступила благословенная, изумительная тишина.

Гора все еще оседала, превратившись в кольцевую насыпь высотой примерно в половину от первоначальной. Глубокие рубцы и трещины, которыми были покрыты все окрестные скалы, то и дело исторгали клубящиеся облака пепла и дыма.

Капитан Уорхерст глядел на этот погребальный костер и мрачно размышлял.


Камера Обозрения

Недра Ан-Кур

Одиннадцатый Период Рассвета


Он снова был Ту-Кур-Ла, только Ту-Кур-Ла. Абзу-ил, живые Врата в Море Знания, с визгом захлопнулись. Ту-Кур-Ла и его товарищи, члены Зу-Дин, осознали, что снова находятся в Камере Обозрения, глубоко в недрах Ан-Кур.

Подземные толчки, точно дрожь, по-прежнему сотрясали стены, пол и потолок. В воздухе повисла пелена мелкой пыли. Несколько мгновений пещера была погружена в непроглядную тьму, потом линии высокого напряжения из Глубин Ядра восстановились, и свет вернулся. По стенам поползли бесформенные блики. Медленно, очень медленно толчки затихали, но по-прежнему не смолкал зловещий грохот, который доносился с верхних уровней Ан-Кур. Там, во многих салетах над их головами, что-то происходило.

Шестьдесят Аханну, собравшихся в Камере Обозрения, возлежали на кушетках в стенных нишах округлой каменной комнаты. Ту-Кур-Ла знал, что это лишь немногие из разумных, составляющих ныне действующий «Зу-Дин», Божественный Разум. Сотни других были рассеяны по всему региону, а кое-кто находился очень далеко, в городе Шурум-Уну.

В противоположном конце камеры, смутно видимый сквозь невесомую пыльную взвесь и волны света, поднялся с кушетки Гал-Ирим-Лет.

— Горы Богов больше нет, — произнес он.

Ту-Кур-Ла кубарем скатился с кушетки.

— Кингал! — воскликнул он. Судорожный вдох наполнил его ноздри пылью, и он чихнул. — Кингал! Мы потеряли Море Знания!

— Море вернется, — ответил Кингал Ан-Кур. — Оно ранено, но возродится. Однако здесь мы больше ничего не сможем сделать.

— Что посоветуешь, Господь? — спросил воин высокого ранга по имени Ша-Ах-Ил.

— Теперь полем битвы станет Шурум-Уну, — изрек Усум-Гал. — Мы пойдем туда со всеми, кого можно собрать и найти здесь, под Ан-Кур. Там мы вновь обретем Абзу-ил. Там мы продолжим битву.

— Смерть дикарям-Черноголовым! — воскликнул кто-то, и остальные подхватили этот возглас. Гортанный, рокочущий звук чуть громче шепота, пронесся по Камере Обозрения, снова встревожив пыль.

— Вперед, божественные воины! — воскликнул Гал-Ирим-Лет. — На Глубинные Пути!

Крича и свистя, Аханну повалили из пещеры.


Боевой Информационный Центр

МЗТ «Дерна», орбита Иштар

00:22 по бортовому времени


Освещение восстановилось — сначала прерывистые отблески аварийного освещения, а затем ровное сияние искусственного дневного света. Несколько мгновений спустя поврежденный корабль перестал кувыркаться — это автоматика запустила маневровые двигатели. Вращение полностью прекратилось, тяготение исчезло. Рэмси дрейфовал среди обломков в командном отсеке вместе с генералом Кингом, Ришией и небольшой группой техников.

— Кассий! — привычно окликнул он по корковой сети. Но ответа не было. Он слышал, чувствовал, ощущал лишь унылую, но определенно пугающую пустоту. Черт… Сеть накрылась, ноумена нет. Однако если связаться с бортовым компьютером «Дерны», Кассий должен быть доступен… «должен быть», если по счастливому стечению обстоятельств процессорный комплекс не получил серьезных повреждений.

— Кассий подал сигнал по радио! — сказала Ришиа. Она плавала около панелей управления, опираясь одной рукой о ее свободную поверхность, а другой нажимая какие-то кнопки.

— Дайте мне его, майор, — нетерпеливо сказал он. — Кассий?

— Слышу вас, полковник, — ответил знакомый голос ИскИна.

— Дай мне оперативную сводку.

— Слушаюсь, полковник. При столкновении с обломком «Алгола» массой около двухсот пятнадцати килограмм, летящим со скоростью двенадцать целых четыре десятых километра в секунду «Дерна» получила серьезные повреждения. Обломок пробил бак с реактивной массой около обода девятнадцатой секции, вызвав скачкообразную потерю реактивной массы и радикальную дестабилизацию дифферента корабля. Вторичными обломками повреждены основной энергетический комплекс, стабилизатор теплового радиатора, верхняя направленная антенна и само устройство для лазерной связи, карусельный двигатель и предположительно четыре модуля-склада. Ущерб, нанесенный некоторым секторам корабля, еще устанавливается, начато восстановление основных бортовых систем.

— А они будут восстановлены? — спросил Кинг.

— Вероятность высока, — ответил Кассий. — При условии, что повторных атак со стороны противокосмической системы обороны не последует. Поскольку предотвратить повторные атаки противника мы не в состоянии, усилия должны быть направлены прежде всего на устранение повреждений корабля. С точки зрения перспективы развития боевой ситуации, проблемой, требующей немедленного решения, являются следующие. Как вы уже заметили, вышла из строя сеть МЗЭП МП, потерян контакт с НРДГ…

Кассий смолк.

— Что такое? — осведомился Кинг.

— Все очень просто, генерал, — ответил Рэмси. — У Кассия, можно сказать, хлопот полон рот.

— Один момент, — произнес Кассий. — Один момент…

Рэмси оттолкнулся от переборки, пересек командный отсек и прицепился к пульту управления рядом с Ришией.

— Появилась дополнительная информация, — снова заговорил Кассий. — Бортовые сенсоры засекли подземный термоядерный взрыв низкой интенсивности в точке расположения объекта «Кракатау». Я предполагаю, что формирование НРДГ, действуя по собственной инициативе, уничтожило устройство противокосмической обороны противника.

— Слава Богу, — сказала Ришиа.

Кинг заморгал.

— Аминь. Как я понимаю, теперь мистер Норрис не сможет подарить «Пан-Терре» эту игрушку.

— В таком случае, мистеру Норрису повезло не больше, чем его игрушке, — отозвался Рэмси. — Кассий, сделай все возможное, чтобы восстановить работу сети. Как минимум, обеспечь мне радиосвязь.

— В ближайшие несколько минут это невозможно, полковник. Наша внешняя антенна повреждена при столкновении с обломком. Кроме того, зона высадки сейчас находится за горизонтом, и при отсутствии в необходимой точке спутников мы не в состоянии установить ни лазерную, ни радиосвязь.

— И в какие сроки связь с планетой может быть восстановлена? Хотя бы примерно?

— Не могу сказать, полковник. Но согласно очень грубым подсчетам, произведенным людьми, можно говорить о сроке в несколько дней — по меньшей мере.

— О’кей, Кас. В таком случае, задача номер один — восстановление связи между кораблем и планетой. Дай мне знать, если тебе потребуется помощь людей.

— Есть, полковник.

Рэмси повернулся к Кингу.

— Поскольку сети у нас нет, сэр, нам нет смысла здесь находиться. Полагаю, стоит перенести штаб на поверхность планеты.

— Вы имеете в виду… в Новый Шумер? Наша штурмовая группа его уже захватила?

— Не знаю, генерал. И, боюсь, никто из нас не сможет ничего сказать, пока мы не обогнем планету. Что произойдет не раньше чем… — он вызвал виртуальный таймер, — …через семьдесят одну минуту. Должен признаться, это чертовски много…

— Да?

— Даже если главная штурмовая группа не возьмет город в течение ближайшего часа, мы все равно высадимся. Не знаю, как вы, а я предпочту умереть там.

— Я понимаю, к чему вы клоните, полковник, — задумчиво пробормотал Кинг. — Пока повреждения на «Дерне» не устранены, мы здесь как в ловушке.

— Совершенно верно, сэр. У нас потери реактивной массы, главный двигатель вышел из строя. Фактически, «Дерна» — уже не корабль, а орбитальная станция. Ремонт потребует много времени, так что, боюсь, мы не скоро сможем вернуться домой.

— Итак, наша единственная надежда — морские пехотинцы, — подытожила Ришиа.

— Угу, — ответил Рэмси. — Но все может оказаться гораздо хуже. Вполне может.

Глава 21

26 июня 2148 года

Лэндер «Дракон-3»

Новый Шумер, Иштар

00:32 по бортовому времени


«Дракон» завис над бывшим Дипломатическим кварталом, снизился и опустил посадочный модуль посреди широкой площади, возле бывшего здания ксенокультурологической миссии. Створки шлюзов поднялись, трап опустился, и Джон Гарроуэй шагнул в недобрый полумрак вражеского города. Хорошо, что высадка десанта идет полным ходом, и ситуация уже под контролем… Он все еще не мог придти в себя после спешной эвакуации и взрыва Ан-Кур и вряд ли смог бы быстро «собраться», если бы дело дошло до сражения.

Но сражаться было уже не с кем. Первый из «Драконов» приземлился на двадцать минут раньше остальных и обнаружил, что территория за Стеной Дипломатии, которой был обнесен квартал, пуста. Фасады строений были увиты пурпурно-красными лозами накаха и какой-то порослью, похожей на мохнатые водоросли. Распахнутые настежь двери, дыры в стенах, оконные проемы без рам и стекол — все это вызывало почти невыносимое чувство запустения и заброшенности.

Внутри, перед главными воротами, валялось несколько трупов аханну. Создавалось впечатление, что Дипломатический квартал был взят не совсем без боя… и что большинство «лягушек», лежащих здесь, погибли, спасаясь бегством.

Но за стеной все было иначе. Согласно данным, подгруженным в сеть во время подготовки, Новый Шумер — или Шурум-Уну, — представлял собой огромное беспорядочное скопление приземистых построек, конических хижин и пирамид со срезанными верхушками, заключенных в лабиринт глинобитных стен. Он протянулся на север и запад от Дипломатического квартала, прорезанный плавными извивами реки Саими-Ид. Похоже, большинство туземцев покинуло город, однако выстрелы снайперов с электромагнитными ружьями, которые все еще укрывались на крышах и вершинах пирамид, не давали десантной группе расслабляться. Время от времени выпущенное наугад устройство, похожее на допотопную ракету, шипя и свистя, устремлялось в предрассветное небо, падало неподалеку от Стены Дипломатии и взрывалось с громким хлопком. Вдалеке, в пяти или шести местах, над крышами поднимались клубы черного дыма — там, где штурмовые группы Морской пехоты или «Драконы» только что ликвидировали какую-нибудь слишком нахальную снайперскую точку.

— За мной! — крикнул какой-то человек, размахивая руками над головой. — Передовая разведывательная десантная группа — за мной!

Гарроуэй, Винита, Гарви и морские пехотинцы, доставленные «третьим драконом», побежали к нему. Туда же подтягивались остальные. Сеть была по-прежнему недоступна, невозможно было даже определить звание этого человека. Но когда они подошли и подняли щитки шлемов, Джон узнал его.

Это был капитан Уорхерст, командующий НРДГ.

— Слушайте мою команду!

Его лицо было бледным и осунувшимся. Но, несомненно, он знал, что является здесь старшим по званию.

— Ситуация полностью контролируется главной штурмовой группой. Объявляю готовность номер пять.

Это означало, что они в резерве и должны находиться в состоянии пятиминутной боеготовности.

— Приказываю… оставаться в бронекостюмах, держать оружие наготове и заряженным, занять позицию напротив Строения-12 и ждать дальнейших приказаний.

Капитан выдержал паузу и заговорил другим тоном.

— Я знаю, все ломаете голову над тем, что случилось с сетью и что вообще происходит. К сожалению, я не могу ответить на все вопросы. Вот что известно мне: «Дерна» получила повреждения, но по-прежнему находится на орбите. Насколько все скверно? Не могу сказать. Равно как и не могу сказать, сможет ли она доставить нас домой. Но я напомню, что вторая международная экспедиция следует за нами — вероятно, она прибудет месяцев через шесть. Нам не грозит — повторяю, не грозит — застрять здесь навечно. И не слушайте, если кто-то скажет иначе. Кстати, о слухах. Я слышал разговоры о том, что нам может не хватить продовольствия. Отвечаю: да, один из грузовых кораблей — «Алголь» — был сбит час назад, но «Регул» не пострадал. Думаю, мы можем быть уверены, что у него на борту есть все необходимое — топливо, еда, боеприпасы.

Кроме того, позвольте мне напомнить, что Иштар населяют не только аханну, но и люди. Этих людей много, и они живут здесь как минимум сто веков. В свое время наши этноархеологи выдвинули предположение, что зерновые культуры и домашние животные, которые появились на Ближнем Востоке десять тысяч лет назад, созданы инженерами-генетиками аханну специально для колонизации Земли. Из этого можно сделать вывод, что аханну питаются тем же, что и мы. Кроме того, растут злаки земного происхождения, и большинство из них пригодно в пищу. Голод — вот то, что нам НЕ грозит.

И последнее. Я должен сделать специальное сообщение… Р-р-рота! Ра-а-вняйсь! Смирно!

Гарроуэй и все, кто стоял рядом с ним, вытянулись в струнку.

— Зачитываю список!

Голос Уорхерста стал торжественным.

— Сержант Алишия Коучур…

— Сержант Катрин да Сильва…

— Сержант Натаниэль Истон Дир…

— Штаб-сержант Кеннет К. Фелтес…

— Комендор-сержант Афина Хорст…

— Лейтенант Йозеф Эдвард Кернс…

— Сержант Лоурел Ноулс…

— Сержант Якоб Вейн Ловенталь…

— Капрал Джеррет Латтрелл…

— Сержант Абрам Мухиб…

— Сержант Кэрол О’Мэлли…

— Старший сержант Криста Остергаард…

— Старший сержант Фрэнк Эдвард Страйкер…

— Комендор-сержант Анна Мария Вальдес…

Эти четырнадцать морских пехотинцев отдали свои жизни, чтобы спасти «Дерну» и всю нашу миссию. Когда противокосмический комплекс неприятеля был активирован, они с невероятным риском вернулись в «Кракатау», чтобы перепрограммировать таймер заложенного там термоядерного взрывного устройства. Однако активное сопротивление противника не позволило им в короткое время достичь центра управления «Кракатау». Чтобы выполнить задачу, они использовали коммутативный передатчик и произвели немедленную детонацию, уничтожив неприятельское орудие. Эти люди приняли огонь на себя. Ценой своих жизней они спасли межзвездный транспорт «Дерна», всех морских пехотинцев и участников экспедиции, которые сейчас находятся на борту «Дерны», от неминуемой гибели. В память павших товарищей объявляю минуту молчания.

Гарроуэй стоял не шевелясь, рядом застыли другие морские пехотинцы. Конечно, полной тишины не было. Треск ракет и выстрелы — звуки отдельных стычек — по-прежнему доносились из-за Стены Дипломатии. В лабиринтах улочек вздыхал утренний ветер. Кто-то выкрикнул команду, потом раздался топот бегущих морпехов. Пара «трутней», смело раскрашенных черными и желтыми полосами, с воем пронеслась над Новым Шумером и умчалась за реку.

Но это был шум другого мира, который находился в другом времени и пространстве. Здесь было тихо.

— Я принял решение, — произнес Уорхерст, нарушив молчание. — Все четырнадцать бойцов Оперативного соединения Кернса будут представлены к награде посмертно. За мужество, самоотверженность и верность традициям Американского Корпуса Морской пехоты они будут награждены Почетной Медалью.[76] Это все. Рота, разо-о-ой… дись!

В таких ситуациях забываешь о чинах и званиях. Джон Гарроуэй повернулся и посмотрел на запад. Отсюда была видна Ан-Кур — бывшая Ан-Кур, мрачный приземистый холм. Некогда оплот гнева… а сейчас просто груда серовато-черного пепла, вырастающая над горизонтом. Распухший диск Мардука скрылся за тучами, словно недоумевая, почему больше не задевает вершину Горы Богов.

Значит, комдор Вальдес погибла?

О Богиня! Еще час назад они разговаривали… и он хотел пойти с ней. Черт подери… он же знал, знал: она уходит, чтобы не вернуться. И не взяла его с собой. Горечь переполняла его, она ощущалась во рту и жгла глаза.

Вомицки, Дюнн, Гарви, Кэт Винита и он сам… Вот и все, что осталось от их отделения. Пятеро из двенадцати. Черт, черт, ЧЕРТ!!! Он чувствовал себя так, словно только что потерял семью.

Они и были его семьей. Мама где-то далеко и за это время состарилась на десять лет. Где сейчас Линнли, известно одной Богине. Единственная семья, которая у него осталась — это Корпус… и вот за какие-то несколько часов семеро из одиннадцати членов его семьи навсегда покинули этот мир.

По какой вселенской прихоти, по какому праву он все еще жив и дышит? И, что хуже всего, мыслит… в то время как они все мертвы.

— Так нечестно, — пробормотал он вслух.

Волны одиночества, которые до сих пор лишь бились о границы его личного пространства, теперь хлынули внутрь, грозя сокрушить и поглотить все, чем он был.

Потом рядом оказались двое. Гарви и Кэт Винита. Один из них подошел справа, другой слева, оба в бронекостюмах, но уже без шлемов и перчаток. Их лица потемнели от дыма… и печали, которая владела им последние несколько минут.

— Мне так не кажется, — сказала Кэт, и Джон понял, что ей тоже больно.

— Никто и не обещал, — ответил Гарроуэй.

— Ага, — подхватил Гарви. — Знаешь, иногда вселенная подсунет тебе под ногу камушек… мерзкий, скользкий…

— Может быть и так, — сказал Гарроуэй. — А может быть мы просто притворяемся, что все имеет какой-то смысл.


Здание торгового представительства

Дипломатический квартал

Новый Шумер, Иштар

10:15 по произвольному местному времени


Некоторое время Гэвин Норрис с нарастающим гневом созерцал картину погрома в бывшем офисе «Пан-Терры», а потом шарахнул кулаком по расколотому корпусу компьютерного монитора. Широкие окна, из которых открывался вид на Дипломатический квартал, были выбиты. Пушистые волоконца — какая-то разновидность местных растений — затянули все поверхности. На полу стояли лужи. А главное — секретеры, где когда-то хранились кристаллоносители, содержащие бесценную информацию, были перевернуты, обломки разбросаны по всей комнате. Стены и потолок густо покрылись плесенью, которая не скрывала черных пятен копоти — следов давнишнего пожара. Настольный сейф нагло демонстрировал свое пустое нутро.

Если Карлтон и оставил какие-нибудь записи, связанные с деятельностью Корпорации, они должны быть именно здесь. И, разумеется, их здесь нет. То, до чего не добрались ублюдки-аханну, уничтожили жара и сырость, благо у них на это было десять лет. Проклятье… «Мы все надеялись на чудо — а чуда не произошло»…

Так нечестно.

Нельзя сказать, что он сильно рассчитывал на Карлтона. Инструктаж, который Норрис прошел в Нью-Чикаго, начинался словами: «Возможно, вам придется все начинать все с нуля». Но неужели человеку трудно догадаться, например, нацарапать на стене записку — а лучше не одну, — которая позволит найти сейф с кристаллоносителями…

Попробуем снова. Чем черт не шутит?

— Вы нашли то, что искали?

Норрис обернулся. Доктор Хэнсон стояла в дверях — вернее, в дверном проеме, потому что двери были еще десять лет назад выломаны толпами взбесившихся инопланетян.

— Нет. Мой предшественник, похоже, редко наводил порядок в собственном кабинете.

— Это не его вина. Если кого и можно винить, то это аханну, которых он обхаживал. Вы только посмотрите, во что они тут все превратили… Просто чудо, что вообще не спалили все до основания.

— Этому зданию повезло. Я видел несколько домов, которые они сожгли… — Норрис огляделся и брезгливо поморщился. — Черт побери, почему? У нас установились прочные отношения с местными набобами… Все шло как по маслу!

— Мне это начинает напоминать классический пример Первого Закона Александера.

— Первый Закон… Александера?

— Одна из базовых концепций ксеносоциологии, — пояснила Хэнсон. — Человека, который сформулировал ее в двадцать первом веке, звали Дэвид Александер, сейчас его считают отцом Ксеноархеологии. Звучит это так: «Представители данной конкретной культуры могут понять обычаи, отношения и мировоззрение представителей другой культуры лишь в контексте собственной».

— Не согласен.

— Коренные американцы, впервые столкнувшись с европейцами, решили, что чужеземцы путешествуют внутри гигантских водоплавающих птиц, черных с огромными белыми крыльями. Парусные корабли с белыми парусами, понимаете? А древние шумеры считали, что Аннунаки — «те, кто спустился с небес» — это боги.

— Хорошо, вы меня убедили. Впрочем, это совершенно очевидно, так? Дикари будут считать, что компьютер и освещение — это магия или проявление божественной силы?

— Если их культура включает такие понятия, как «боги» или «магия» — так и будет. Дело в том, что ни одна культура не может быть свободна от культурных стереотипов. И мы, кстати, не исключение.

— К чему вы клоните?

Доктор Хэнсон кивнула.

— Конечно, вы не понимаете. Думаю, как и большинство людей вашего типа…

Сейчас Норрис заметил, что она держит какой-то предмет. Это были остатки тетради из скверной прессованной бумаги. Обложка сильно обгорела, страницы обуглились по краям и размокли, но при желании…

— Я нашла это в лаборатории доктора Моор.

— Доктора Моор?

— Это один из ксенобиологов, которые работали в посольстве. Похоже, кристаллоносители она увезла с собой, а это забыла. Вот: «Нас ввел в заблуждение Первый Закон Александера. Автохтоны[77] — не ацтеки и не китайцы. Кто может сказать, кто они? Кто сможет сказать, кто мы?»

— Авто…

— Автохтоны, аханну. На Земле до сих пор идут дебаты. С кем можно сравнить аханну, чтобы смоделировать развитие отношений с ними? С ацтеками начала шестнадцатого века или китайцами девятнадцатого? И доктор Моор предостерегает, чтобы мы не позволяли культурным стереотипам искажать наше восприятие. Только так мы можем понять, что представляют собой Аханну.

— Они вовсе не дикари, хотите сказать, — Норрис ехидно фыркнул. — Что они и подтвердили, сбив два наших корабля.

— Дело не в технологическом развитии, — раздраженно ответила Трэйси Хэнсон. — Дело в том, как мы воспринимаем… то, как они воспринимают нас. Мы считаем их дикарями — по сравнению с нами самими, с их прежним культурным уровнем, с теми высокотехничными игрушками, которые остались у них со времен межзвездных перелетов. А они считают нас рабами, которым они несколько тысячелетий назад создали цивилизацию. Которые еще не выросли из своих штанишек, а уже начали задаваться.

— М-м-м… допустим. И кто прав, по-вашему? Черт… Но сейчас-то они просто дикари!

— Погодите. Мы неправы, и они тоже. Потому что и нам, и им мешают культурные стереотипы. Той культуры, в которой мы — и они — сформировались. Попробуйте взглянуть на вещи с их позиции. Допустим, люди когда-то были рабами Аханну. Да, с тех пор мы выросли. Мы изменились. Но для аханну мы все равно остаемся «черноголовыми» — так они нас называют из-за того, что у нас растут волосы. Мы все равно остаемся сэг-ура — созданиями, которых они одомашнили для работы на рудниках и фермах. И наоборот: мы изначально воспринимаем аханну как дикарей, что в корне неверно. Но мы видим в них только то, что понимаем. Нам кажется, что если они утратили свой прежний технологический уровень, то утратили и культуру как таковую — как будто одно без другого не существует.

— Вы хотите сказать, что на самом деле мы имеем дело с суперцивилизацией, которой и технология-то уже не нужна?

— Вовсе нет. Я только хочу сказать, что они инопланетяне. А мы, черт возьми, судим о них по первому впечатлению. Прошло десять тысяч лет, сама суть их технологий могла измениться. Для начала, они мыслят принципиально по-иному. Может быть, мы не видим технологий там, где они есть?

Норрис рассмеялся.

— Душечка моя, вы слишком высокого мнения о «лягушках». Мы видели их технику и даже ее исследовали. Да, у них есть — была — потрясающая система противокосмической обороны. Ну, и еще кое-что. Но все это — НАСЛЕДСТВО. Которое досталось им от далеких предков. Все, что они могут создать сейчас — все, что им понятно — это пики, дубинки и ножи. Они уничтожили нашу миссию благодаря численному превосходству, и магия здесь не при чем. А еще потому, что располагали мощным орудием, и мы уже никогда не узнаем, что это было!

Доктор пожала плечами.

— Можете оставаться при своем мнении, Мистер Антропоцентист. Можете и дальше мерить все на свой аршин. Можете считать Homo sapiens вершиной творения, хотя вы прекрасно знаете, что это не так. Но имейте в виду: аханну не выше и не ниже нас. Они просто другие.

— Великолепно. Непременно вспомню об этом, когда отправлюсь на переговоры с Высочайшим Императором и «Факсудом».

— Фак… что?

— Фактором Судьбы. Группировкой, которая устроила мятеж и попыталась свергнуть прежнее правительство. Эту информацию нам передали, когда тут стало совсем скверно. Лидер этой группировки — один из местных, Джеремелет. Их главная идея — что «лягушки» на самом деле являются богами.

— Я помню, — сказала Хэнсон. — А теперь подумайте о том, что вы только что сказали. Мы не знаем, чем для аханну является членство в какой-либо группировке. Мы не знаем — признайте это! — действительно ли у них есть группировки, партии или фракции, лояльные или оппозиционные правительству. Мы не понимаем, что они подразумевают под словом «правительство», поэтому можем превратно понимать смысл этого восстания, мотивы Высочайшего Божественного Императора и причины, по которым он захватил власть. Мы понятия не имеем о их религиозных концепциях, не говоря уже о терминологии, не знаем, что для них означает слово «божественный» и насколько это похоже на наше понимание этого слова. Ф-ф-фу… Кстати, имени «Джеремелет» у аханну не может быть в принципе, поэтому мы даже не знаем, с кем имеем дело. Понимаете? Повторяю: аханну — инопланетяне. Мы не можем рассчитывать на взаимопонимание, пока не ответим хотя бы на эти вопросы, причем ответим точно. Насколько они нам чужды, чем отличаются от нас? Как они мыслят? Насколько это похоже на наше мышление и чем, опять-таки, отличается? И вообще, разум… Психологи до сих пор не пришли к единому мнению о том, что это такое. Если мы не можем определиться с этим понятиям в рамках собственной цивилизации, как мы можем судить о разумности инопланетян?

— Может быть, вы усложняете, доктор? Европейцы не понимали аборигенов Америки — и умудрились уничтожить их едва ли не голыми руками. Были ружья, были лошади, была оспа — но это все не главное. Да, у кого-то сердце обливается кровью, кто-то говорит, что все должно быть иначе… Да ничего подобного. Так оно было, и так будет, и вы сами это знаете. Это столкновение культур. Потом победители будут писать книги и загружать в сеть программы, выслушивать критику… Но, по большому, победителей не судят. Кто может по-настоящему оценить победу? Кто сможет доказать, что поражение было бы лучше?

— Скажите, у всех сотрудников «Пан-Терры» столь оптимистичный взгляд на диалог культур? — спросила Хэнсон. — Или только у вас?

— Я реалист, доктор. И люди, на которых я работаю — тоже. И мы верим, что все произойдет так, как мы… предполагаем. Исходя из объективного взгляда на мир. Не субъективного и не затуманенного сантиментами.

— Понятно. Желаю вам насладиться плодами вашей философии. Конечно, это произойдет не прямо сейчас?

— Увы. Интернациональная Экспедиция прибудет через шесть месяцев, и тогда у нас будет возможность вернуться домой. А до тех пор придется полагаться на морских пехотинцев… — он усмехнулся. — И наслаждаться жизнью под прикрытием превосходящей огневой мощи.

— О Богиня… — Трэйси Хэнсон тряхнула головой. — Но вы же не собираетесь…

— Думаю, что вы тоже, доктор. Вы так беспокоитесь об аханну, об их культуре, психологии… Вот и славно. Делайте записи, собирайте данные. Боюсь, что туземцев Иштар ждет судьба всех примитивных народов, столкнувшихся с технически развитой культурой. И может быть, через тысячу лет люди смогут судить о «лягушках» исключительно по вашим статьям.

Доктор Хэнсон развернулась на каблуках и, кипя от гнева, вышла прочь.

Норрис фыркнул и снова принялся обследовать разгромленный офис своего предшественника. Ничего… Ничего. Он склонился над столом, сгреб в кучу россыпь микросхем-носителей, зачерпнул обеими руками и грохотом высыпал их обратно. Возможно, здесь найдется несколько сохранных. Но для того, чтобы в этом убедиться, у него нет ни оборудования, ни времени. А искать именно ту, на которой содержатся сведения о рабах Аханну — труднее, чем иголку в стоге сена. Не говоря уже о том, что информация может быть зашифрована, а ключа у него нет.

Но это ничего не меняет.

Да, было бы проще, оставь Карлтон записку для тех, кто может придти после него, но… Пусть морские пехотинцы занимаются своим делом — воюют с группировкой Джеремелета… или как там его. А он будет заниматься своим. И благополучно заработает свой миллиард нью-долларов. В итоге сумма будет зависеть от исхода переговоров с Аханну, а поэтому ничто не должно нарушить планы «Пан-Терры»… и его собственные.

Вдали загремели взрывы. Норрис подошел к разбитому окну и высунулся наружу. «Трутни» кружили над городом, зависали в воздухе, пикировали… То тут, то там раздавался новый взрыв, и в небо лениво поднимался жирный дым. Во внутреннем дворе, прямо под окном, расположился морской пехотинец. Похоже, парня совершенно не беспокоило, что менее чем в километре идет воздушный бой. Другие морпехи выстроились на Стене Дипломатии, из Северных ворот вышел патруль, направляющийся в кварталы аханну.

Кажется, ближайшие несколько часов в городе будет спокойно.

Стоит поговорить с Кингом о военнопленных. Ему нужен один, желательно высокого звания, чтобы вести переговоры с Джеремелетом.


Временный лагерь морских пехотинцев

Дипломатический квартал

Новый Шумер, Иштар

16:25 по местному времени


Жидкий рубиновый свет пролился на город и окрасил крыши и верхушки самых высоких строений, не потревожив глубокие тени в узких улочках. В узкой щели между восточным горизонтом и пластами облаков появился Ллаланд — огненная пурпурная горошина чуть больше яркой звезды. Небо было все еще затянуто плотными, как войлок, свинцово-серыми полосами. Могучие потоки в верхних слоях атмосферы рвали их и разрисовывали прожилками и арабесками.

Но ближе к поверхности планеты ветер стихал. Воздух становился неподвижным, жарким и влажным. Последние несколько часов то и дело накрапывал дождь, земля на улицах намокла и потемнела. Рабочие группы морских пехотинцев по-прежнему патрулировали между нанокретными куполами посольского квартала. Тела аханну и сэг-ура сложили на центральную плазу, туда же стаскивалось туземное оружие, поражающее своим разнообразием. Все это должно было быть занесено в каталог и исследовано. Джону Гарроуэю и остаткам его отделения дали более чем простое задание — охранять тела и оружие инопланетян от любителей сувениров и просто тех, кто страдает нездоровым любопытством. Сейчас в карауле стоял Гарви, но Дюнн, Вомицки, Винита и Гарроуэй присоединились к нему. Им не спалось. Казалось, воздух звенел от напряжения, которое могло разрядиться во что угодно.

— Вот опять, — проговорил Вомицки. — Чувствуете?

Его товарищи покачали головами.

— По-моему, тебе мерещится, — сказал Гарроуэй.

— Да ни хрена. Вот, вот… Ладно, погоди секунду.

Вомицки вытащил из поясника флягу, открутил крышку, и плеснул в нее немного воды и поставил на землю, а сам осторожно присел рядом.

— Смотрите, народ.

Морпехи уставились на крышку и притихли. Действительно, через минуту поверхность воды задрожала и пошла крупной рябью. Джон затаил дыхание, изо всех сил сосредоточившись на собственных ощущениях. Да, точно… Слабая-слабая дрожь пробежала под каменной мостовой.

— Землетрясение, — пояснил Вомицки. — Здесь трясет почти все время, только так слабо, что ты почти ничего не чувствуешь. Но иногда толчки усиливаются.

— Не землетрясение, — поправила Кэт Винита. — Иштаротрясение.

— Сейсмические толчки, — примирительно произнес Дюнн.

— Ага, — согласился Гарви. — Удивительно, как эти домишки до сих пор не рухнули.

— Потому что здесь строят пирамиды или купола, — Дюнн ткнул пальцем в сторону ближайшей постройки. — И все максимум в два или три этажа — кроме больших пирамид. Вот смотрите, — он сцепил кончики пальцев, изобразив нечто вроде шалашика, и пошевелил кистями. — Камни как бы сцепляются и не дают друг другу сдвигаться. Нужен очень сильный толчок, чтобы здание рухнуло.

— Я вспомнил кое-что из своих загрузок, — сказал Джон. — В коре Иштар нет крупных разломов, поэтому и сильных подвижек здесь не бывает. А значит, не бывает и сильных землетрясений, как в Калифорнии. Зато небольшие толчки почти не прекращаются. Здесь бывает множество небольших толчков: Иштар вращается вокруг Мардука, и в коре возникают приливы и отливы.

— Бли-ин, — протянул Гарви. — Если я доберусь до этой чертовой сетки, первым делом закачаю данные с орбиты и всех спутников. Тогда можно будет выяснить, где трясет, насколько трясет и где эпицентр…

— Да иди ты, — отозвался Джон. — Нам и без сети неплохо. По крайней мере, никто не пялится у тебя из-за плеча.

Ничего себе… Еще недавно, на горе, лишившись доступа в сеть Экспедиции, он чувствовал себя почти таким же потерянным, как в тот день, когда его впервые лишили имплантантов, Sony-TI 12000, с которыми он вырос. Обычно наноимплантанты в него в голове брали на себя множество скучных, но трудоемких задач вроде математических вычислений, и помогали в опознании объектов. Но то, о чем он действительно жалел — так это о возможности мысленной командой получать доступ к огромным объемам информации и общаться с другими морпехами, не произнося ни слова, словно с телепатами.

Только теперь он понял: лишив новобранцев могучей технической поддержки, их научили обходиться тем, что есть под рукой. Например, фокус с крышкой от фляги, который показал Вомицки. Это было чертовски остроумно… и никаких запросов по базе данных, никакой связи с орбитой и локальными узлами!

Может быть, люди слишком привязаны к своим техническим игрушками?

Но когда он снова…

Джон украдкой покосился на Кэт Виниту. Девушка почти пришла в себя, хотя и держалась чуть отстраненно, с какой-то неестественной безмятежностью. Она все еще пользовалась нанонейротрансмиттером, который играл роль анестезии, помогая приглушить душевную боль. Это будет продолжаться до тех пор, пока у Кэт не появится возможность получить помощь профессионального психолога. Сейчас техника удерживает ее в равновесии… но какой ценой ей придется за это платить?

— Стой! — крикнул Гарви. — Кто идет?

К ним приближалась женщина в штатском. На рукаве ее темно-зеленого комбинезона сияла эмблема «Духа Человечества».

— Я доктор Хэнсон, — представилась она.

— Это служебная территория, мэм.

— У меня есть разрешение, — ответила она и протянула лист бумаги.

Гарви неуклюже взял бумагу — он так и не снял перчатки — и пробежал текст глазами.

— Подписано полковником Рэмси, — сказал он, отдавая бумагу обратно. — Думаю, все в порядке.

— О Богиня… Ну конечно, все в порядке, — воскликнула Хэнсон. В ее усталом голосе звучало нетерпение. — Неужели вы решили, что я ворую трупы?

— Нет, мэм. Простите, мэм.

Вомицки прыснул.

— Как ощущения, Грави? Хорошо без техники?

— Ага, — мрачно отозвался Гарви, делая шаг в сторону. — Когда можешь кинуть запрос по сети, жить немного легче. Откуда я знаю, что бумага настоящая?

— Расслабься, мой мальчик, — Дюнн передернул плечами. — Она явно не собирает коллекцию из лягушачьих ушей. Пусть занимается своим делом.

— У «лягушек» ушей нет, — отрезал Гарви. — Зато зенки здоровенные.

— Штатские находятся здесь специально для того, чтобы изучать аханну, — нравоучительно заметила Кэт. — А наша задача — не подпускать других морпехов.

Доктор Хэнсон прошла мимо тел, выложенных в три ряда. Под каждым был постелен отдельный кусок полиэтилена.

— Могу я чем-нибудь помочь, мэм? — галантно осведомился Джон.

— Я ищу знаки отличия, — сказала она. — Вы уверены, что здесь никто не покопался? Что никто ничего не взял?

Джон пожал плечами.

— После того, как их сюда принесли — нет. Но я не видел, как их отстреливали и что произошло сразу после этого.

— Они не должны были трогать тела, — почти с отчаянием проговорила доктор Хэнсон. — Как с вами работать? Стоит не проследить — и кто-нибудь тут же распускает руки, начинает обшаривать…

— Мы — морские пехотинцы, мэм, — отчеканил Джон. Какогочерта штатские предъявляют им претензии?

Она подняла на него глаза и перевела дух.

— Извини, морпех. День был тяжелый. Без обид.

— Их никто не трогал, мэм. — Джон позволил себе немного расслабиться… но только чуть-чуть. — Что именно вас интересует?

— У командира должно быть что-то такое, что указывает, что он командир. Не знаю… значок, медальон, метка на доспехах… чтобы было ясно: это аханну-командующий, а не рядовой.

— Не знаю, мэм. У тех, кого я видел, были самые разные доспехи, самое разное оружие. Такое ощущение, что мы дрались с толпой повстанцев, а не с армией… — он указал на обугленный труп аханну, который был чуть не вдвое крупнее остальных — этих великанов морпехи уже окрестили «троллями». — Видите, они вообще все разные. Думаю, даже рядовые у них отличаются друг от друга — по росту, по цвету кожи… Может быть, командиры — эти здоровяки?

Доктор Хэнсон покачала головой.

— Сомневаюсь. Это специально выведенные мутанты. Если угодно, просто тип воинов. Кстати, довольно туповатые. Как насчет каких-нибудь жезлов, скипетров?

— Я ничего такого не видел, — отозвался Вомицки. Он показал на груду оружия и знамен, лежащих рядом на земле. — Может быть, вы имеете в виду знамена? Некоторые из них несли знамена…

— Нет, — возразила Трэйси. — Скорее, это что-то вроде клановых эмблем, но те, кто их нес — не вожди и не командиры. Понимаете, мы предполагаем, что жители Древнего Шумера унаследовали от аханну не только сельское хозяйство и гигиену, но еще и множество обычаев… например, кастовую систему и идею царства. Когда кто-то один оказывается на вершине власти. Если это так, мы можем найти какие-то символы, которые говорят о статусе. Знаки, по которым можно понять, кто перед тобой и кто из вас главный.

— Ну да, — Джон указал на одного из аханну. — У одних доспехи были получше, других похуже… А у некоторых вообще не было.

— Черт!

Гарви с озадаченным видом разглядывал труп, потом ткнул его дулом винтовки между ног, где торчал похожий на щупальце отросток с круглой «луковицей» на конце.

— Надо же… а я думал, что «лягушки» бесполые… Что это у него?

— Они не бесполые, — сказала доктор Хэнсон. — Просто первыми аханну, с которыми люди установили контакт, оказались «трутни». Поэтому мы решили, что аханну — гермафродиты. Но у них есть мужчины и женщины.

— А яйца у него где? — поинтересовался Вомицки.

— У них внутренние половые органы. Возможно, они могут менять пол по необходимости, подобно некоторым видам земных рыб. Например, когда в определенный момент не хватает половых партнеров. А может быть, это часть жизненного цикла… — она покачала головой. — Мы еще чертовски многого не понимаем.

— Может быть, половые различия — и есть то, что вы ищете? — предположила Кэт Винита. — Например, вожди — мужчины… или женщины…

— Нет. Во всяком случае, пока мы не установили связь между полом и социальными отношениями. У них может быть не два пола, а больше. Или соматотипы, которых мы еще не видели.

И тут Джон кое-что заметил. В бронекостюме он по-прежнему чувствовал себя страшно неповоротливым и какое-то время просто стоял на месте. Потом осторожно приблизился к мертвому аханну, коснулся его головы и повернул ее набок.

Голова была вытянутой формы, покрыта серо-зеленой, очень мелкой чешуей, а на макушке украшена костяным гребнем. Ушных раковин у аханну действительно не было, но в уголках нижней челюсти темнели небольшие круглые отверстия — скорее всего, органы слуха. Золотистые глаза, размером и формой напоминающие груши, с неровными горизонтальными щелками зрачков, занимали чуть ли не пол-лица.

Этот аханну получил смертельное ранение в правую половину головы. Глубокий неровный разрыв пересекал череп от подбородка до гребня на макушке, обнажая белый скол кости и ткани, пропитанные желтоватой кровью. Из раны на мостовую медленно вытекало какое-то тягучее пурпурно-красное желе.

— Смотрите, — проговорил Джон. — Это кровь или мозги?

— Ни то, ни другое, — Трэйси Хэнсон, явно заинтригованная, опустилась на колени рядом с телом и присмотрелась. — Кровь у них желтовато-оранжевая. Видите, вот тут? А это… Я даже не представляю, что это такое…

Она достала из кармана комбинезона пробирку и принялась собирать студенистую массу.

— Осторожно, мэм, — предупредил ее Дюнн. — Мы не знаем, что это за химия, а вы без перчаток…

— Люди и аханну биологически совместимы, — отозвалась Хэнсон. — Если для них это вещество не токсично, то и для меня тоже.

— Я бы на вашем месте на это не рассчитывал, мэм, — возразил Вомицки. — Вы же знаете: есть яды, которые на одного человека действуют, а на другого нет. Эти… существа… они ведь даже не млекопитающие!

— А по-моему, это вполне безопасно.

Похоже, куда больше ее интересовала сохранность препарата: она тщательно протерла пробирку тряпочкой, которую протянул ей Дюнн.

— Это органика, — продолжала она, — но, насколько мне известно, нормальная биохимия аханну… Черт! Посмотреть бы в сети! Это очень важно! Думаю…

По внутреннему двору прокатился короткий оглушительный треск. Что-то ударило в Строение-10, напротив того места, где они стояли, и тени на миг исчезли в яркой вспышке.

Джон прыгнул вперед, сбил с ног доктора Хэнсон и прижал ее к мостовой, прикрыв своим телом. Снова прогремел взрыв, на этот раз ближе.

— Восточная пирамида! — заорал Вомицки, вскидывая к плечу лазерную винтовку. — Они на Восточной пирамиде!

Остальные последовали его примеру, готовые в любой момент накрыть снайперскую точку. Пирамида из сверкающего белого камня возвышалась на восточной окраине города — Джон вспомнил, что она называется «Пирамидой Ока», и дипквартал был виден с ее вершины, как на ладони.

— Слушай мою команду, слушай мою команду! — загремело из встроенных динамиков рации. — Всем боевым постам! Всем боевым постам! Нас атакуют!

И вслед за этим первые примитивные ракеты упали на Дипломатический квартал.

Глава 22

26 июня 2148 года

Временный лагерь морских пехотинцев

Дипломатический квартал

Новый Шумер, Иштар

16:42 по местному времени


Гарроуэй откатился от доктора Хэнсон, вскинул винтовку и взял на прицел вершину Восточной пирамиды. Вызвав на внутришлемный дисплей установки своей LR-2120, он расширил диапазон оптического входа в сторону длинных волн. Теперь можно было заметить, что в крошечной конической надстройке на вершине пирамиды что-то двигается. Джон увеличил изображение, и на экране мелькнуло лицо. Человеческое лицо. Разрисованное теплочувствительной оптикой в желтый и зеленый цвет, пестрело над прикладом «гауссового ружья». Снайпер прицеливался. Похоже, прямо в щиток его шлема.

Возможно, все решила доля секунды. Мысленной командой переключившись в режим лазера, Джон выстрелил. Импульс мощностью пять мегаджоулей разнес голову вражеского снайпера. Сверкнула желто-зеленая вспышка, тело рухнуло навзничь и скатилось куда-то в пурпурно-синие тени.

Новый снаряд со свистом влетел во внутренний двор, оставляя за собой хвост белого дыма, ударил в стену и взорвался с глухим «бан-нг»! Осколки металла защелкали по броне Гарроуэя.

— Сюда, леди! — заорал Джон, схватил за руку доктора Хэнсон и почти потащил ее по мостовой.

— Пустите, пустите! — крикнула она. — Я сама могу двигаться!

Развернувшись, он толкнул женщину вперед, так что она буквально влетела в дверной проем Строения — 10. Сзади взорвалась ракета. Джон почувствовал что-то вроде мощного пинка, потерял опору и упал на мостовую.

Бронекостюм немного смягчил удар. Джон поднялся, качнувшись, и снова поднял винтовку. Ах ты дьявол! Откуда стреляют?

Со стены. След ракеты дугой выгибался над северной стеной. Там снаряд пошел вверх, прежде чем упасть во двор консульства. Джон прыгнул в дверной проем — как раз вовремя. Мощный взрыв разнес часть крыши, и на улицу градом посыпались осколки и брызги воды. Двор затянуло дымом.

— С вами все в порядке? — спросил Джон.

Доктор кивнула. Ее глаза расширились, щека оцарапана до крови, но более серьезных ранений не было.

— Отлично. Оставайтесь здесь. И не поднимайтесь.

И он снова выбежал наружу. Морские пехотинцы уже собрались здесь и теперь бронированной волной устремились в сторону северной стены.

В первый момент Джону показалось, что они хотят выйти через высокую арку ворот и снять ракетчиков, но потом один из морпехов, вооруженный крупной винтовкой, махнул рукой, и они побежали к каменной лестнице, ведущей на стену.

— На парапет! — его голос в динамиках встроенной рации перекрыл грохот взрывов. — Отражать нападение!

Гарроуэй взбежал по ступеням и занял место на парапете, где уже находилось полдюжины морских пехотинцев. Стена дипломатического квартала была широкой и прочной — четыре метра в высоту, пять в ширину у основания и около четырех наверху. Ее выгнутая поверхность прекрасно выдерживала как подземные толчки, так и удары снарядов, а поверху, как снаружи, так и изнутри, тянулся зубчатый парапет. Присев за этим низким ограждением, можно было осматривать северные кварталы города.

«Трутни», выпущенные морпехами, уже засекли позиции ракетчиков и теперь они методично обстреливали их из многоствольных лазерных установок, далеких потомков пулемета Гатлинга.[78] Отправлять войска за стену не было никакой необходимости.

Но улицы уже наводнялись «божественными воинами» — аханну и их рабами. Необъятное море тел колыхалось у подножья северной стены у запертых ворот, над головами развевался лес черных и красных знамен-«монов». Можно даже не наводиться на цель… Джон пристроил свой «двадцать один-двадцать» к обрушенному каменному парапету и открыл огонь — три импульса в секунду, быстро и резко поводя стволом и выкашивая передние ряды атакующих, которые с шумом и топотом бежали по улицам к воротам.

По мере того, как огонь становился более интенсивным и плотным, «божественные воины» начали колебаться. Один за другим они падали, вспыхивали, точно факелы, от смертоносных прикосновений когерентного света. И тут в дело вступила пара плазменных орудий. Ослепительные светло-голубые огненные сгустки прожигали в толпе зияющие дымящиеся бреши, которые затягивались не сразу.

Движение замедлилось: нападающим приходилось перебираться через трупы своих соратников. Кто-то припал к земле и, укрываясь за этой баррикадой, перегородившей улицу, стрелял из «гауссовок» или выжидал момента, чтобы метнуть в сторону стены пику или камень.

Горстка людей-рабов бросилась на стену с самодельными штурмовыми лестницами — четырехметровыми шестами, к которым были прибиты короткие перекладины. Лазерные снаряды, свистя и щелкая, врывались в толпу, поджигали лестницы и воинов, которые уже начинали карабкаться вверх, и они, истошно вопя, живыми факелами падали обратно, давя остальных. Две лестницы с северной стороны удалось просто оттолкнуть прикладами.

Джон остановился и перевел дух. Он был потрясен. Поначалу все происходящее казалось кошмаром, чем-то нереальным, но сейчас это ощущение ушло, сменившись почти противоестественным спокойствием. Может быть, ему снова впрыснули ННТ, а он в пылу боя не заметил? Нет, просто он вспомнил свои тренировки в учебном лагере… К черту! Какая разница — тренировки или нанонейротрансмиттеры… Он — морской пехотинец. И он стоит плечом к плечу с другими морскими пехотинцами, такими же, как он сам, и делает то, к чему его готовили.

«Поступайте в морскую пехоту»! — вспомнил он на грани истерики старую шутку новобранцев. — «Вы сможете посетить удивительные миры! Увидеть дивные формы жизни! И ликвидировать их! Ликвидировать их всех!»

Новый стремительный натиск. Еще больше людей с лестницами, торчащими из серо-зеленой массы «божественных воинов». Кто-то поднимал над собой самодельные щиты, надеясь отразить смертоносный ливень. Щиты были деревянными, некоторые обиты тонкими металлическими пластинами. Может быть, эти неуклюжие штуковины могли подарить воинам несколько драгоценных секунд — прежде чем разлететься вдребезги или вспыхнуть, губя тех, кого были призваны защитить. Но атака не прекращалась. Несколько морпехов сменили лазер на гранатомет; то там, то здесь щит оседал, и из-под него в разные разлетались окровавленные ошметки мяса.

Джон заметил, что один из морпехов, поднявшихся на парапет вместе с остальными, держит в руке массивный пистолет — пятнадцатимиллиметровый кольт «Пуллер»,[79] стреляющий разрывными пулями. Этот парень стоял у всех на виду и хладнокровно выпускал пули в атакующих, которые копошились у подножья стены. В это время на парапет поднялись несколько морских пехотинцев; человек с пистолетом спокойно повернулся к ним и как ни в чем не бывало принялся показывать им, где следует встать, чтобы защитить наиболее уязвимые участки стены. Все это время он демонстрировал противнику спину. Закончив инструктаж, он вернулся на прежнее место и снова начал стрелять.

«Вот так поднимают боевой дух», подумал Джон.

В этот момент в динамиках раздался предупреждающий писк, и на дисплее запульсировал желтый огонек. «Силовой модуль перегружен. Ранцевый блок питания требует замены».

Но сейчас это невозможно. Джон мысленно отдал команду на перезарядку и возобновил стрельбу — теперь каждый раз тщательно прицеливаясь. Надо быть уверенным, что каждый выстрел попадет в цель.

Ракета с ревом взмыла над стеной и взорвалась на парапете метрах в двадцати слева от того места, где стоял Джон. Двух морпехов сбросило со стены. Они рухнули на мостовую прямо к ногам беснующихся аханну. Один так и остался лежать без движения, другой пытался встать — очевидно, он был только ранен.

Как по команде, морпехи открыли заградительный огонь, не подпуская «божественных воинов» к своим товарищам. Вскоре вокруг раненых образовалось пустое пространство метров в десять шириной, несмотря на то, что все больше инопланетян пытались добраться до них.

В глаза Гарроуэю ударил пульсирующий красный свет. Индикатор внутришлемном дисплее сигнализировал, что ему осталось сделать лишь несколько десятков выстрелов, прежде чем силовой модуль полностью истощится. Придется отказаться от М-12 и поработать гранотометом, чтобы заряд восстановился. Похоже, у остальных начались те же проблемы: щелчки лазеров стали реже, зато на атакующих аханну посыпались управляемые двадцатимиллиметровые гранаты. Внизу забухали взрывы, иногда можно было услышать влажные шлепки — это окровавленные куски плоти падали на мостовую. Трупы, подожженные лазерами и плазменными зарядами, горели, в воздухе плыл жирный тошнотворный дым. Снайперы-морпехи с мощными «гауссовками» сбивали «божественных воинов», вооруженных огнестрельным оружием. Со стороны города очень кстати подтянулись «трутни». Кружа над головами аханну, они непрерывно поливали их из своих многоствольных лазеров. Кажется, осаждающие дрогнули. Их ряды смешались, кто-то уже начал пятиться назад.

Краем глаза Джон заметил, что через парапет уже переброшена пара прочных веревок. Пара морпехов скользила по ним вдоль стены, а над их головами снова щелкали лазеры. В течение секунды щелчки выдали дикое крещендо, слившись в непрерывный треск. Еще секунда — и ребята подбежали к раненым, один пытался взвалить на себя лежащего без сознания морпеха, другой помогал раненому подняться. Очевидно, аханну рассчитывали захватить пленных. Теперь, когда добыча ускользала у них из-под носа, они снова ринулись вперед, выражая протест яростными воплями, от которых закладывало уши. Однако, попав под ураганный огонь лазеров и плазменных орудий, они были вынуждены отступать.

По веревкам спустились еще двое морских пехотинцев, потом еще двое… Первая пара тащила раненых к Северным воротам, остальные прикрывали отступление. Створки распахнулись, группа морпехов немедленно высыпала наружу и, отгоняя выстрелами «божественных воинов» — они уже давно держали площадку перед воротами под прицелом.

Сказать, что Джон ничего не видел и не слышал? Нет. Но все это происходило где-то за гранью его осознания. Его личная вселенная сжалась до размеров внутришлемного дисплея, на котором он видел цель. Силовой модуль восстановился. Теперь можно снова поработать снайпером. Оптика создает увеличенное изображение цели, а его оружие более эффективно, чем пики иштарских воинов. Если стрелки с гауссовыми ружьями начнут гибнуть один за другим — может быть, до остальных дойдет, что пользоваться таким оружием в пределах досягаемости американских морских пехотинцев, как минимум, рискованно.

Прошло довольно много времени, прежде чем он осознал, что стрелять больше не в кого — и не только он. Выстрелы с парапета стали реже.

Морпех с «Пуллером» поднял руку в перчатке.

— Прекратить огонь! Морская пехота, полностью прекратить огонь!

На Северной стене мгновенно воцарилась неправдоподобная тишина. Слышны был лишь шумные вздохи ветра, треск пламени и стоны раненых инопланетян. Убрав пистолет в кобуру, морпех отстегнул защелки шлема и снял его.

Теперь Джон Гарроуэй узнал его. Коротко остриженные рыжеватые волосы, потное лицо в морщинах… Это был полковник Рэмси.

По правде говоря, он ожидал, что это будет капитан Уорхерст. Мысль о том, что полковой командир принимал участие в перестрелке, привела юношу в смятение. Согласно современной военной науке, он должен находиться где-то далеко за периметром. Полковникам полагается вести бой из командного центра, который расположен в самом безопасном месте. Черт, ему даже в голову не могло придти, что Старик в буквальном смысле спустится с небес на грешную землю!!! «Драконы» по-прежнему курсировали между Новым Шумером и орбитой, перевозя участников экспедиции, но командный состав должен был до последнего момента оставаться на борту «Дерны».

Джон почувствовал, как внутри поднимается волна почти необъяснимого и неописуемого чувства. Он был горд — тем, что носит одну форму с этим человеком, сражается с ним в одном ряду. И знал, что последует за полковником Рэмси хоть в ад.

В конце концов, они прибыли сюда бить этих чешуйчатых лягушек! А корабль…

— Хорошая работа, пехота! — громко произнес Рэмси, и среди построек дипквартала проснулось эхо. — А сейчас… вдоль северной стены — СТРОЙСЬ! По трое — рас-считайсь!

— Первый!

— Второй!

— Третий!

— Первый!

Морпехи четко выкрикивали свои номера. Джон Гарроуэй оказался «третьим».

— Отлично! — рявкнул Рэмси. — Первым номерам — занять позиции на стене! Кому необходимо — перезарядить оружие. Вторым — оставаться в резерве и быть наготове. Остальным спуститься вниз, во внутренний двор. Наведем чистоту и порядок в этом гребанном борделе.

Гарроуэй расплылся в улыбке, надеясь, что за щитком шлема этого никто не заметит. Чудно… прямо как в учебной роте. Если бы сеть работала, ИскИн распределил бы их совершенно иначе. На стене остались бы те, у кого еще не сел силовой модуль, а остальные бы отправились на другое задание. Но за отсутствием сети… Все это отдавало седой древностью — как и тот листок, написанный от руки, который вручила ему та леди в комбинезоне.

Его сердце трепетало. Встав в строй, он последовал за полковником — вниз по каменным ступеням, обратно во внутренний двор.


Под Пирамидой Ока

Шумур-уну

Первый Период Раннего Света


Ту-Кур-Ла снова скользнул в объятия живого чувствующего моря. Абзу-ил мягко коснулся его кожи, проник в уши и ноздри, заполнил пространство между чешуйками и под ними… и, наконец, коснулся невидимых кнопок в его мозгу. И тогда вереница образов, звуков, чувств наполнила сознание Хранителя Воспоминаний.

Он ощущал присутствие по меньшей мере дважды-шестидесяти себе подобных — Хранителей Воспоминаний. Здесь были душа и сознание кингала Гал-Ирим-Лета, Усум-Гала и других старейшин Ан-Кина, Совета Богов. Все больше и больше сознаний входило в широко раскинувшуюся органическую сеть Абзу, и его собственное сознание расширялось, растворялось… и Ту-Кур-Ла снова приблизился к единомыслию Зу-Дин, Божественного Разума.

Он становился другими сознаниями. Сильнее всех он чувствовал одного из Хранителей Воспоминаний, трутня по имени Зах-Ахан-Ну, который сейчас скорчился среди теней в Камере Ока и сквозь отверстие пристально смотрел вниз, на обнесенный стеной прямоугольник инопланетного поселения. Рядом на каменном полу неподвижно лежали несколько тел аханну и сэг-ура — печальное свидетельство тому, что оружие воинов-черноголовых бьет метко.

Медленно, очень медленно Зах-Ахан-Ну приподнял голову, разглядывая поселения пришельцев из другого мира. Их было много — черноголовых, неприрученных рабов, не знавших опеки аханну. Далеких потомков тех черноголовых, что остались на Киа, после того как пришли Охотники Рассвета.

Горизонтальные щели зрачков Зах-Ахан-Ну расширились, почти полностью затопив золотую радужку и стали похожи на черные карбошоны. Теперь Зах-Ахан-Ну был глазами Зу-Дин.


Полковой штаб

Строение-5, Дипломатический квартал

Новый Шумер, Иштар

19:20 по местному времени


— Равняйсь! Смирно!

Капитан Уорхерст отдал команду, уже стоя навытяжку. Несколько десятков морских пехотинцев встали по стойке «смирно», когда полковник Рэмси, майор Андерсон и генерал Кинг вошли в помещение.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал Кинг, беспорядочно взмахнув рукой. — Это и есть ваш штаб, полковник?

— Так точно, сэр. Какой ни есть, а все же дом.

Несколько часов назад в этой комнате не было ничего, кроме обломков и груд мусора. Однако морпехи, брошенные на это задание, навели здесь порядок, принесли из других строений чудом уцелевшие стулья и расставили их вокруг импровизированного стола, сделанного из нанокретного блока. Кто-то даже выкрасил поверхность «стола» белой краской и изобразил на нем нечто вроде топографической карты, которую украсили цветными пометками. Позиции обозначались подписанными крашеными щепками: голубыми — частей Морской пехоты, красными — противника, известные или предполагаемые.

Большинство мужчин и женщин даже в помещении не только оставались в бронекостюмах, но и не снимали перчаток и шлемов. Оружие, заряженное и готовое к бою, стояло вдоль стены рядом с выбитой дверью. Единственным штатским здесь был Гэвин Норрис, щеголявший в зеленом комбинезоне, в котором прибыл с «Дерны», с эмблемой экспедиции на груди.

Капитан Уорхерст шагнул в сторону, пропуская в помещение вновь прибывших. Обстановка была накалена, и он это чувствовал. Похоже, Рэмси старался угодить генералу, но соблюдение политики явно стоила ему нервов.

— А это, как я понимаю вместо ноумена? — осведомился Кинг, глядя на стол. — И как, черт возьми, вы собираетесь им пользоваться?

— Все не так плохо, как вам кажется, сэр, — вяло улыбнулся Рэмси. — Да, это лучшее, что у нас есть. Более того, это все, что у нас есть. У нас нет устройств, которые могут мгновенно передавать информацию с поля боя, нет связи с командирами. Но было время, когда ноуменальное пространство еще не изобрели. И морские пехотинцы играли в военные игры на компьютерах, а до этого — на бумаге или вот таких картах.

— Покажите.

— Мы реорганизовали МЗЭП МП, чтобы создать эффект неожиданности при начальной атаке, — начал полковник. — Пять рот в двух легких батальонах — это семьсот шестьдесят восемь морских пехотинцев. Плюс авиационное соединение — еще двадцать три человека. Остальные — около двухсот, включая раненых — составят специальную резервную роту.

Его палец двигался по импровизированной карте, указывая объекты: Стену Дипломатии, окружающую квартал, сам город, реку и, четко на востоке, черный кубик, обозначающий Пирамиду Ока.

— Сейчас мы охраняем стену и патрулируем квартал, — сказал Рэмси. — А вот это, — он постучал по черному кубику, — наша проблема номер один.

— Так называемая Пирамида Ока, — кивнул Кинг. — И это не ваша проблема номер один, а цель номер один всей нашей миссии. Вы понимаете?

— Так точно, сэр.

— Она должна была быть взята первой, черт подери!

— Эта возможность обсуждалась, генерал. Вероятно, вы помните, что первоначально целью номер один нашей миссии считался объект «Кракатау», который мы должны были захватить еще до высадки главных сил. Мне показалось неразумным распылять наши силы…

— Я еще не впал в маразм, полковник. И помню все наши брифинги, хотя они имели место десять лет назад.

Шутка не удалась.

— Так точно, сэр. В любом случае, когда мы высадились в Дипломатическом квартале, у нас не было возможности узнать, насколько решительно противник удерживает пирамиду.

— Но ваши люди докладывали, что противник ведет оттуда огонь.

— Так точно, сэр. Полагаю, внутри этого строения есть потайные туннели и коридоры. В течение последних часов там наблюдается движение, производятся одиночные выстрелы. Вероятно, они использует этот объект для наблюдения за нашими позициями, но не в качестве укрепленного пункта. По крайней мере, до сих пор. Но ситуация может измениться в любой момент. А как вы указали, генерал, пирамида — объект особой важности…

— Более чем особой важности, полковник, — вступил в разговор Гэвин Норрис, который до сих пор молча стоял в дальнем углу. — Это наша единственная возможность установить связь с Землей. Сверхсветовая связь нам необходима.

— Я понимаю, мистер Норрис. И полостью с вами согласен. Но это еще недостаточный повод для риска. Если потерь можно избежать, их следует избежать. Интернациональная Спасательная Экспедиция прибудет только через шесть месяцев. И не раньше, даже если мы установим связь с Землей. И даже если сообщим, что у нас проблемы.

— Сверхсветовая связь — это жизненная необходимость, полковник.

Тьфу, черт бы его подрал! Кому пришла в голову столь блестящая идея — пригласить этого клоуна в экспедицию? Как будто без него она будет слишком похожа на увеселительную прогулку. Уорхерст почувствовал, что закипает. Еще в Египте шагу было не ступить без всевозможных карманных управленцев, всевозможных Руководств по Ведению Боя… Он надеялся, что восемь световых лет — более чем достаточно, чтобы получить определенную свободу хотя бы в трактовке приказов. Как он заблуждался…

Он устал. Тело, уже сутки заключенное в неослабевающие объятия «Седьмого Марка», ныло. Предполагалось, что система инфильтрации бронекостюма — множество микротрубочек, пронизывающих подкладку — должна удалять пот и грязь. На самом деле она только усиливала ощущение тесноты и липла к коже. Ему было жарко, он чувствовал себя грязным, как свинья, и был чертовски близок тому, чтобы продать душу за горячую ванну и мыло. Все время, пока на северной стене шел бой, он не вылезал из модуля «Дракона-1», пытаясь скоординировать связь… и, если получится, соорудить что-нибудь вроде сети. Однако все его попытки провалились.

И еще… Проклятье, он ревновал своих бойцов к Рэмси. Полковник был на передовой, у всех на виду, а он копошился в своем гребанном модуле!

Похоже, ему просто не везет. Это стало ясно изначально. Когда он положил половину своих бойцов, чтобы взять ту гору. Просто он — командир боевой роты, а не кабинетный генерал. И сейчас он, кажется, понял, как исправить положение вещей.

Но… Вполуха слушая скулеж Кинга и непрошенные советы Норриса, Уорхерст думал только об одном. Он хотел снять бронекостюм и почесаться. Или, что еще лучше, забраться в горячий душ. Надолго.

— Еще один нюанс, полковник, — сообщил Норрис. — Ваши люди докладывают, что из Пирамиды стреляют. Вы представляете, что произойдет, если случайный выстрел повредит Око? Я очень прошу вас: прикажите вашим бойцам не стрелять по Камере Ока.

— Я уже сказал вам, мистер Норрис, — вежливо возразил Рэмси. — Мы сделаем все от нас зависящее… но обещать я ничего не могу. Я придерживаюсь несколько иной точки зрения: никакое устройство сверхсветовой связи не стоит жизни одного-единственного морского пехотинца. Но, повторяю, я сделаю все возможное, чтобы исключить ее использование противником.

— Я потрясен вашим стремлением к сотрудничеству. Генерал, вы понимаете, что я имею в виду.

— Конечно, мистер Норрис. Я все понимаю. И хочу напомнить вам, сэр, что полковник Рэмси осуществляет оперативное командование Межзвездным Экспедиционным Подразделением Морской пехоты, в то время как я отвечаю за миссию в целом. Соответственно: пока мы не в состоянии склонить лидеров аханну к переговорам, или до тех пор, пока мы не будем в состоянии действовать с орбиты, или пока не восстановим Сеть, так оно и будет. Нам с вами предстоит долгая совместная прогулка.[80] Я могу критиковать, я могу давать советы, но командует боевыми действиями на этом плацдарме он. И только он. Вам ясно, сэр?

У Уорхерста отвисла челюсть. Н-да… это что-то новое. Может быть, старина Кинг — вовсе не такая законченная сволочь, как казалось?

— Благодарю вас, генерал, — произнес Рэмси. — Капитан Уорхерст? Полагаю, вы сможете в общих чертах обрисовать план операции?

— Так точно, сэр. На мой взгляд, у нас есть возможность осуществить вертикальный охват…

Он изложил план, над которым работал последние несколько часов. Этот план был сопряжен с определенным риском, но почти гарантировал успех.

Уличные бои — перестрелки и схватки в тесноте городских кварталов — самый грязный, самый отвратительный вид боевых действий. Каждый дом может стать блиндажом, каждая стена — укреплением, каждое окно — снайперской точкой. И хуже всех многоэтажные дома: осаждающие вынуждены пробиваться наверх, с боем занимая каждый лестничный пролет, где противник имеет все преимущества. Современная военная наука предлагает в таких случаях захватывать здания не снизу, а сверху, используя летательные аппараты вроде «Драконов». Именно это и называется вертикальным охватом.

— Нам понадобятся два «Дракона», — Уорхерст взял в одну руку две щепки, в другую — еще две, поместил первую пару на пирамиду, а другую рядом. — Одного бросаем в наступление, другого оставляем в резерве. Сейчас мои люди разрабатывают систему из двенадцати ременных обвязок с самосбросами. Закрепив такой блок между хвостовыми балками «дракона», мы можем высадить группу из двадцати четырех морских пехотинцев на вершине Пирамиды. Или две группы, то есть сорок восемь человек, если возникнет необходимость. Это займет не больше двух минут. Кроме того, мы разместим снайперов в квартале — вот здесь… здесь… и здесь. Они получат приказ стрелять по любому движущемуся объекту на Пирамиде, пока «дракон» не высадит десант.

Он переместил еще несколько голубых щепок.

— Тем временем мы подведем к пирамиде с востока несколько «шагателей». Вот сюда. Это обеспечит нам тактическое преимущество и позволит компенсировать отсутствие у нас зондов-передатчиков. Кроме того, «шагатели» помешают противнику подвести подкрепление. В то же время у нас наготове будут две полных роты, которые можно будет в любой момент перебросить в восточный сектор Дипломатического квартала. Как только первый «Дракон» высадит десант на вершине Пирамиды, эта группа немедленно подтянется к ее основанию и начнет штурм. Задача этой группы: установить вокруг пирамиды защитный периметр и вести огонь по «лягушкам», которые полезут наверх.

— Я настаиваю на том, чтобы в ходе операции ваши люди брали пленных, — произнес генерал Кинг. — Нам нужны заложники, желательно вожди, командиры, или как их… чтобы форсировать начало переговорного процесса.

— А кто-нибудь знает, как отличить командира от рядового? — с улыбкой спросил Уорхерст.

— Мы… постараемся выяснить, — ответил Рэмси. — Думаю, если нам удастся захватить пленных… и наш специалист по Древнему Шумеру сможет с ними общаться… у нас есть возможность получить информацию из первых рук. В идеале, нам стоит как следует всыпать им — так, чтобы они сами захотели начать переговоры о перемирии. Мы можем полагаться на то, что у нас здесь есть… пока не прибудет Интернациональная экспедиция, — он многозначительно взглянул на Норриса. — Разумеется, мы предполагаем, что с аханну можно договориться.

— Я буду откровенен, леди и джентльмены, — произнес Кинг. — Операция «Дух Человечества в Действии» входит в свою решающую стадию… решающую, так как сейчас решается вопрос нашего существования, а не только успеха миссии. Основная часть служащих ВМС, включая адмирала Винсента Хартмана, осталась на борту «Дерны» и производит спасательные и восстановительные работы. Однако маловероятно, что ближайшее время им удастся устранить повреждение главных силовых систем. Можно будет считать удачей, если они смогут наладить сенсорную аппаратуру и связь, то есть обеспечить нам доступ к сети. Пока рассчитывать на это мы не можем. Поскольку «Алголь» уничтожен, наша ситуация со снабжением по меньшей мере ненадежна. Полагаю, майор Андерсон, вам есть что сообщить?

— Так точно, сэр. Я убедилась, что вода городских источников пригодна для питья. Кроме того, в западном секторе Дипломатического квартала есть удобные спуски к реке Саими-Ид. Мы уже установили там нанопроцессоры для очистки воды от загрязнений… а также на тот случай, если местные устроят нам какой-нибудь сюрприз, зайдя выше по течению. Начинает ощущаться нехватка боеприпасов, прежде всего самонаводящихся гранат и DNM-85. Если понадобится, лэндеры доставят все необходимое с «Регула». Можно сказать, что на данном этапе у нас нет проблем с боеприпасами. Далее, пища пока есть. Запасов пищи должно хватить примерно на шесть недель — в основном это сухпайки и саморазогревающиеся консервы. Мне сообщили, что нанопроцессоры смогут обеспечивать нас пищей еще два месяца, может быть, три. Но не шесть.

— Тем не менее, пища есть, — перебил Кинг. — Если нам надо продержаться шесть месяцев по прибытия Интернациональной Экспедиции, нам придется искать способ использовать местные ресурсы. То есть выяснить, что здесь пригодно в пищу. Следовательно, мы должны захватить и удерживать примыкающую к городу территорию, которая, возможно, сможет нас кормить. И вести переговоры с… местными жителями о поставках продовольствия.

— И заодно о том, чтобы они не пытались нас отравить, — мрачно проворчала мастер-сержант Ваня Барнс. — По-моему, единственный способ убедиться, что эти гребанные ублюдки не учудят что-нибудь непотребное — перестрелять их, к чертовой бабушке, всех до последнего.

— Это неприемлемо, сержант, — резко ответил Рэмси. — Корпус никогда не будет причастен к геноциду… — он выразительно посмотрел на Норриса. — Да, мы считаем необходимым применение силы, но лишь в той мере, которая обеспечит безопасность участников миссии и нашу собственную.

Норрис язвительно хмыкнул.

— Само собой. Например, можно взорвать термоядерную бомбу.

Рэмси проигнорировал замечание.

— Капитан Уорхерст… насколько мне известно, вы уже отбираете участников предстоящей операции.

— Так точно, сэр. Первая и третья роты, для наземных боевых действий. Те, кого будут высаживать на пирамиду с воздуха — разумеется, только добровольцы.

— Кто будет командовать?

— Я, сэр.

Полковник вскинул бровь.

— Это не по правилам.

— Понимаете, сэр, в этой операции вообще чертовски много делается не по правилам. Я не могу командовать людьми по сети. У меня нет ноумена, чтобы контролировать боевую ситуацию. Поэтому я иду с ними… сэр.

Рэмси кивнул.

— Прекрасно, капитан. Я понял. Удачи.

— Благодарю, сэр.

— Теперь что касается сроков. Вы уже разработали временной график операции?

— Ближайшие трое суток здесь будет «день», сэр. Но мы не можем исходить только из этого. Я бы хотел дать людям время отдохнуть и выспаться.

— Согласен. Предлагаю начинать, скажем… через двадцать часов?

— Есть, сэр.

— Значит, решено. Завершить планирование я предоставляю вашему штабу. Кодовые имена, протоколы связи и прочее… Хотя… Как вы хотите обозначить объект? Группа командования пока называет его «Пирамида». Может, назовем его «Объект Гиза» — в честь битв у Великих Пирамид?

— Я был в Гизе, сэр, — Уорхерст покачал головой. — Великие Пирамиды совершенно не похожи на эту. У меня другое предложение.

— И какое?

— Мы назовем ее «Объект «Сурибаши»», сэр.

Рэмси улыбнулся, затем рассмеялся.

— Мне нравится. Пусть будет «Объект «Сурибаши»».

Сурибаши — это потухший вулкан на южной оконечности островка Иводзима в Тихом Океане, островка, который на карте похож на черное пятнышко. Двести лет назад здесь пали в сражениях двадцать шесть тысяч морских пехотинцев.

Именно на горе Сурибаши во время сражения был поднят американский флаг — в знак того, что Морская пехота взяла эту высоту. Увидев флаг с борта с корабля, Джемс Форрестол, Министр ВМС США сказал генералу Голланду Смиту: «Американский флаг над Сурибаши означает, что ближайшие пятьсот лет Корпус оттуда не уйдет».

Добрый знак. Флаг над этим «Сурибаши» будет означать, что Межзвездное Экспедиционное Соединение Морской Пехоты продержится эти шесть месяцев. И даже дольше.

Глава 23

27 июня 2148 года

Временный лагерь морских пехотинцев

Дипломатический квартал

Новый Шумер, Иштар

00:53 по местному времени


Теперь он был «Младший капрал Гарроуэй». Смешно. Он даже не успел стать рядовым первого класса… и вдруг попал в «третий список».

Извещение пришло в штаб «сверху», вместе с массой прочих извещений, распоряжений и назначений. Сержант Тим Логан и полевой фельдшер первого класса МакКоллоч — «док» Мак-Коллоч, один из фельдшеров ВМФ, приписанных к Корпусу — были награждены Почетными Медалями за отвагу, проявленную при спасении раненных морпехов у северной стены. Редко случается, чтобы награды находили героев в день совершения подвига. Все новобранцы-рядовые получили повышение. Строго говоря, это должно было произойти сразу по прибытии, но все «ван-Уинкли» успели заслужить звание на поле боя, не дождавшись подтверждения с Земли. Полковник Рэмси предпочитал не тянуть с продвижениями, поощрениями… и, вероятно, не только с ними.

На самом деле, это было неважно. Получить первое боевое крещение, уцелеть в сражении… Это меняет человека сильнее, гораздо сильнее, чем мановение бюрократической палочки. И Джон Гарроуэй чувствовал это.

Наконец-то можно было снять бронекостюм. Одетый в обычную униформу морского пехотинца, младший капрал Джон Гарроуэй смотрел в небо планеты Иштар. Для него это был конец очень долгого дня, хотя рассвет все еще продолжался — иштарский рассвет длится много часов. Через несколько минут можно будет вздремнуть — или хотя бы попытаться. Но сначала…

Повернувшись лицом к востоку, навстречу багровому сморщенному солнцу, которое словно взбиралось по ступеням пирамиды, темнеющей за стенами Дипломатического квартала, Джон высоко поднял «атам», ритуальный кинжал, указывая острием в небо, и пропел старинное заклинание.

«Братья и сестры востока, духи востока, духи разума и рассудка… приветствую вас и добро пожаловать».

Он начертил в воздухе воображаемую пентаграмму, затем повернулся направо, представляя, что эту четверть круга заливает голубое пламя.

«Братья и сестры юга, духи огня, духи направлений, путей и страстей… приветствую вас и добро пожаловать»…

Прошло много времени, прежде чем Джон завершил ритуал и вернулся в прежнее положение, замкнув круг. К Виккану его приобщила мать. Потом он потерял интерес ко всем религиям вообще и пребывал в неопределенном состоянии, пока, года четыре назад, не понял, что Служение — это еще один способ бросить вызов отцу, ортодоксальному католику. «Ты не будешь заниматься этой языческой ерундой в моем доме!» — бушевал Эстебан-старший. И, тайно отправляя ритуалы на частном пляже в Гуаймасе, Джон переживал сладкое, согревающее чувство мести.

Часто с ним была его мать.

«Братья и сестры запада, духи воды, духи эмоций, отношений и семьи… приветствую вас и добро пожаловать»…

Духи, к которым он обращался, олицетворяли традиционные элементы, воздух, огонь, воду и землю. Джон воспринимал это как метафору, которая позволит ему постичь непостижимое. В конце концов, если такая вещь, как объективная реальность существует, их не связывали ограничения, касающиеся пространства и времени. При этом строгий рационалист, сидящий в его левом полушарии, часто осведомлялся, имеет ли это вообще какой-то смысл.

Если духи элементов — или боги стихий, или ангелы-хранители — существуют, слышат ли они его здесь, так далеко от дома?

«Рациональное я» деликатно напомнил ему, что одна вещь на свете точно существует. Морские пехотинцы, которые могут оказаться неподалеку увидеть, чем он тут занимается.

Да и черт с ними. Абсолютная свобода вероисповедания была тем правом, которое свято соблюдалось в Корпусе — в том числе и в учебном лагере новобранцев. В МЗЭП было множество викканов, мужчин и женщин, приобщившихся к Миру Богини. Были и поклонники других «языческих» религий. Возможно, нашлись бы люди, которые присоединились к Джону при отправлении этого ритуале.

Но сейчас он хотел побыть в одиночестве, наедине с мирозданием. Это можно было проделать внутри ноумена, но сеть по-прежнему не работала, и оставалось только действовать в обычном, феноменальном мире. Как дома, когда отец не давал ему пользоваться имплантантами для отправления обрядов, считая, что не для того дал сыну «Sony-TI 12000». И теперь, как тогда, Джону оставалось выполнять ритуалы традиционным способом, с клинком-атамом и воображаемыми образами. Он нашел самый укромный уголок, какой только смог найти, на южной границе Дипломатического квартала. Тупичок хорошо простреливался и уже получил название «кофемолка», но это было труднодоступное место, идеально подходящее для ритуала, клочок земли, который можно было сделать своим сакральным пространством.

«Братья и сестры севера, духи земли, духи практического и повседневного… приветствую вас и добро пожаловать»…

Он замкнул воображаемый круг из голубого огня. Теперь периметр был запечатан четырьмя пентаграммами. Склонившись, Джон коснулся земли кончиком кинжала.

— Великая Мать… Богиня… Дева, Мать и Старуха, я приглашаю тебя в этот круг. Будь здесь.

Во всех многочисленных традициях Виккана Богиня символизирует Гею, дух Земли. Могла ли она проделать с ними путь в восемьсветовых лет? Может быть, на Иштар есть свои богини или духи?

Он размышлял над этим лишь миг. И вдруг, в порыве внезапного вдохновения, произнес:

— Богиня древнего Шумера и Вавилона, Богиня, имя которой — Инанна, Астарта и Иштар!.. Богиня любви и Богиня войны, приветствую тебя и добро пожаловать.

И снова высоко воздел клинок. Гигант Мардук, огромный, опоясанный своими кольцами, раздувался на западе.

— Бог Света, Бог Солнца, имя которого — Иту, Шамаши, Мардук! Будь здесь со мной. Приветствую тебя и добро пожаловать.

Кстати, можно ли ассоциировать Мардук с его мифологической тезкой, древним Месопотамским богом солнца? Не важно. Главное — идея, которая стоит за словами, а сами слова не имеют значения.

Он закрыл глаза и увидел Иштар и Мардук, королеву и ее супруга, которые стояли перед ним в круге, осененные лучами яркого света. «Джон-рационалист» отметил, что прототипами этих богов были колонисты-аханну, которые высадились на Земле десять тысяч лет назад. Большинство богов древнего Шумера — кажется, их звали Иту, Энки, Эа, Ан и Нанна — были реальными живыми существами… или, по крайней мере, обобщенными портретами, отражающими представления о первой встрече древних кочевников, предков Шумеров, и Аннунаки. «Те, кто пришли с Небес».

По большому счету, это тоже не имело никакого значения. Человечество давным-давно создало свой образ каждого их богов. И вряд ли современные аханну узнают тех, к кому он сейчас обращается.

И черт с ними, с аханну.

Более тревожная, более рациональная часть его сознания породила новую идею. Морской пехотинец двадцать третьего века, не понаслышке знакомый с высокими технологиями, вызывая духов при помощи ритуала двухсотлетней давности, должен представлять, к чему это обязывает — согласно верованиям и практикам, которые возникли за тысячи лет до этого, задолго до того, как боги-путешественники со звезд явились древним шумерам.

Отбросив и эту мысль, Джон сосредоточился на внутреннем ритме ритуала, на возвышенной интимности, на образах и метафорах, которые помогали погружаться в глубины бессознательного, получить необходимые наставления, приобщиться к символам и энергии, свойственным этому месту. Каково бы не было происхождение той или иной веры, что бы не порождало религиозный порыв — это было столь же присуще человеку и человечеству, как язык, общественные отношения и даже дыхание.

«Землей, которая есть ее тело, воздухом, который есть ее дыхание, ярким огнем, который есть сияние ее духа, водой, которая есть животворная влага ее утробы, замыкаю этот круг».

Он открыл глаза и на миг поднял взгляд в чистое, как сине-зеленый хрусталь, предрассветное небо, оживленное бледным сиянием зари и великолепием полосатого пояса Мардука. В зените мелькнула короткая вспышка метеора.

«Я стою между мирами».

Эта мысль заставила его улыбнуться. Он действительно стоял между мирами. Более этого… он мог находиться за много светолет от Земли, но связь с божественным жила внутри него. Богиня и ее супруг были частью его существа, частью его самого. Божества, к которым он взывал, никогда не покидали его. Они составляли часть его ноуменального мира, противоположного миру феноменальному, миру видимому, звучащему и материальному.

Он снова повернулся лицом к востоку и сосредоточился. Он чувствовал, как энергия сознания нарастет внутри.

Послышался смех, и Джон открыл глаза. Как и следовало ожидать, за ним подглядывали. Группа морских пехотинцев, которые выгружали из модуля контейнеры с продовольствием, воспользовались перерывом и наблюдали, как он отправляет свой ритуал. Ну и пусть. Он находится в своем времени, своем священном пространстве, и этот смех ничего не значит.

Утоление духовного голода членов Первого Межзвездного Экспедиционного Подразделения Морской пехоты было признано необходимым, наравне с восстановительными процедурами после пробуждения и снабжения водой и пищей. В МЗЭП МП официально существовала должность капеллана — правда, все эти капелланы принадлежали к разным конфессиям. Например, капитан Вальтерс был священником одновременно католическим и анти-католическим, а заодно и епископалианским. По мнению Гарроуэя, примирять в себе столь разные мировоззрения было сродни духовной акробатике. Лейтенант Стив Прескотт был капелланом одной из молодых протестантских церквей — Церкви Света Небесного, а также спиритуалистом, таоистом, поклонником нео-арианства и еще нескольких конфессий. Штаб-сержант из роты «Чарли» по фамилии Блэндингс заботился о душах поклонников секты фунди, баптистов и пятидесятников. В подразделении мирно уживались два раввина и младший лейтенант Синтия Майлард, которая отправляла ритуалы с язычниками и была официальным шаманом одного из племен американских индейцев, митраисты и по одному представителю пяти сект почитателей древних астронавтов. По слухам, в состав МЗЭП МП входили поклонники шестидесяти пяти различных конфессий, не считая атеистов, агностиков и тех, у кого была собственная система верований.

Здесь не было только радикальных анистов.

Дискриминация по вероисповеданию в Корпусе строго запрещалась. Но люди, которые искренне считают аханну богами, а людей — расой рабов, по умолчанию считались непригодными для военных действий в системе Ллаланда, мире ан.

Если бы Джон почувствовал необходимость в наставлении, он мог обратиться к той же лейтенанту Майлард. Но нужно ли? Большинство ритуалов Виккана верующие могли отправлять сами и не нуждались в духовенстве.

Интересно, почему ему так нужно исполнить этот ритуал — именно здесь, именно сейчас. Нет, пожалуй, не стоит заглядывать дальше потока символов, звуков, эмоций и впечатлений, которые обрушились на него за последние двадцать часов. Потрясение от гибели Пресли… известие об обстреле «Дерны»… взрыв Ан-Кур… бой на северной стене… Казалось, за один день он прожил год.

Любопытная все-таки штука — субъективное время. Но об этом можно будет подумать потом.

В старину говорили, что религия существует для тех, кто боится Ада, а спиритизм — для тех, кто там находится.

Он ощущал слабость, по спине пробегали мурашки — он привык думать, что именно так энергия восхода протекает сквозь его тело, обновляясь и наполняя его. Это было необходимо так же, как сон. Это напоминало, кто он есть, для чего существует и почему. Старая военная поговорка: нет атеистов в окопах.

Если раньше вера во что-то высшее была нужна ему разве что для того, чтобы выдерживать оскорбления пьяного отца, — то теперь без нее было просто не выжить.

Он был напуган. Одинок и напуган.

Некоторое время назад из штабного модуля пришли распоряжения о назначениях и наградах. А еще о том, что для высадки на вершину Восточной пирамиды требуются сорок восемь добровольцев. Джон немного подумал, а потом записался.

Он еще не осознал до конца, почему и зачем. Черт подери! «Добровольцев не бывает» — таков неписанный закон для всех призывников, правило, которое возникло, возможно, еще во времена Саргона Великого. Но это ощущение… непричастности… Да, именно так. Непричастности и беспомощности. За этот бесконечный день он узнал столько людей и многих уже потерял навсегда. И теперь чувствовал, что должен устанавливать новые связи и воссоединяться с самим собой, пустить новые корни, обрести новые силы.

И он записался добровольцем в десантную группу, которая примет участие в «Операции «Сурибаши»». Наверно, это самый лучший путь.

Конечно, все может закончиться очень скверно — просто из-за недостатка опыта. Об этом говорила комдор Вальдес. Но сейчас он чувствовал теперь себя так, словно хранил в себе боевой опыт всего мира.

Ритуалы Виккана были придуманы в том числе и для этого.

«Бог и Богиня, Мардук и Иштар… сократите путь друзей и товарищей из того мира в этот. Осветите им дорогу. Укрепите тех, кто отстал…»

Через долгих полчаса — казалось, прошло не меньше часа, — Джон разомкнул круг и вернулся в феноменальный мир, где существовали пространство и время.

Прежняя беспомощность все еще ощущалась, но сейчас он чувствовал себя куда более сильным.

Вложив в ножны свой «атам» — обычный Мк. 4, боевой нож морской пехоты, — младший капрал Джон Гарроуэй зашагал к Строению-12, где остался его спальный мешок.

Теперь он сможет заснуть.


Штаб МЗЭП МП

Дипломатический квартал

Новый Шумер, Иштар

15:45 по местному времени


— «Шагатели» подходят к восточным воротам, — доложила майор Андерсон. — Столкновений с противником не было.

— Очень хорошо, майор, — отозвался полковник Рэмси, не отрывая взгляда от экрана большого монитора, вмонтированного в переборку модуля. Монитор показывал пыльную улочку Нового Шумера. Изображение мерно покачивалось то в одну, то в другую сторону: камера была установлена на крышке шагающего робота, который шел вперед, уверенно переставляя свои ноги-ножницы из стали, прослоенной углеволокном. Согласно строчке в верхнем углу экрана, это был «шагатель» номер семь. Красное перекрестие, плавающее по экрану, отмечало предполагаемые цели, куда в любой момент мог обрушиться огонь многоствольных лазеров.

Слева от Рэмси, за самодельным пультом управления — несколько макетных процессорных блоков и мониторов с «Дерны» удалось спасти — сидели семеро техников Корпуса. Морпехи сосредоточенно смотрели каждый на свой экран и время от времени поворачивали какую-нибудь ручку или переключали рычажки.

— Чем дальше, тем лучше, — усмехнулся генерал Кинг, присаживаясь рядом с Рэмси к большому монитору. — Сколько еще осталось?

— Полкилометра, генерал. Или что-то около этого.

— Проходят восточную часть улицы Кэгнона и улицу Розенталя, полковник, — проговорил один из техников. — Сворачивают на север по Розенталя…

Изображение резко поехало в сторону: робот-оператор повернул налево. Рэмси заметил еще одного — неуклюжее устройство, напоминающее страуса без шеи, отлитого скульптором-модернистом. Многоствольная лазерная установка с целеуказателем покачивалась под брюхом, точно огромный уродливый фаллос, поворачиваясь то влево то вправо.

— Пока столкновений с противником не было.

Полковник сделал пометку на маленькой, нарисованной от руки картой, прикрепленной на панели управления — жалкой замене ноумена. Улицы вокруг Пирамиды Ока были переименованы для простоты ориентации. Соусли, Блок, Кэгнон, Нейли, Стрэнк, Брэдли… Шесть морских пехотинцев. Один из них был рядовым, трое — капралами, один — сержантом и один — фельдшером ВМС. Двадцать третьего февраля 1945 года они подняли американский флаг над горой Сурибаши. А Розенталь — Джо Розенталь — был фотографом «Ассошиэйтед Пресс», который запечатлел этот момент для истории. Другие улицы — Шрайер, Томас, Михоэлс, Карло, Линберг, Хансен — были названы в честь морских пехотинцев, которые первыми подняли флаг на Сурибаши — до того, как на сцене появился Розенталь.

Морские пехотинцы не просто знают историю Корпуса, его легенды и предания. Для них это нечто вроде Священного Писания.

Вот и сейчас полковника охватывал благоговейный трепет. Бойцы Третьего взвода роты «Эхо», двадцать восемь морпехов, подняли флаг на Сурибаши. Изначально в роте было сорок человек, остальные погибли и лишь четверо к тому моменту избежали ранений. Трое из шестерых, сфотографированных Розенталем в то утро — рядовой Соусли, капрал Блок и сержант Стрэнк — позже были убиты на Иводзиме. Из шестерых, кто первым поднял флаг, трое тоже были убиты, двое ранены. Только лейтенант Шрайер вышел из боя невредимым.

Просто маленький эпизод истории Корпуса… маленький урок жестокой битвы на горе Иводзима, одного из самых кровавых сражений Второй мировой, в котором принимали участие американские морские пехотинцы. Но полковник Рэмси почувствовал что-то вроде суеверной тревоги. Пирамида Ока — крепкий орешек.

Черт возьми! Может быть, эта треклятая пирамида действительно станет вторым Сурибаши? Не только в славе, но и крови.

Что-то изменилось. «Седьмой» по-прежнему двигался вперед, но…

— Контакт! — негромко крикнул один из техников. — Вижу силы противника, они приближаются с севера, востока и юга.

Изображение на мониторе дрогнуло и почти пропало, потом резко замерло. В перекрестье появился силуэт бегущего человека. Многоствольная установка коротко взвыла, и фигурка взорвалась, забрызгав кровью мостовую.

— «Шагателям» Первому, Третьему, Пятому и Шестому, — блокировать силы противника на востоке и юге! Второму, Четвертому и Седьмому… — продолжать движение, направление — север, скорость увеличить вдвое! Пробивайтесь!

Один из техников, молодая женщина, невнятно выругалась, уронила руки на панель и уставилась в погасший экран.

— Второго сбили.

— Благодарю вас, сержант, — сказал Рэмси. — Можете покинуть пост.

— Есть, сэр!

— Шестой встал, полковник! — сообщил другой техник. — У этих ублюдков «гауссовки» со скоростными зарядами!

— Ясно…

— Вам не кажется, что это слишком накладно? — спросил генерал Кинг. — У нас больше нет роботов.

Рэмси оторвался от экрана и покосился в его сторону.

— Это лучше, чем посылать людей на верную смерть, сэр. Я не хочу начинать высадку десанта, пока не увижу, что творится на восточной стороне «Сурибаши».

— Согласен, — неохотно признал Кинг. — И все-таки… черт, летающие зонды обошлись бы куда дешевле.

Рэмси улыбнулся. МЗЭП МП столкнулось с массой технических ограничений, и генерал воспринимал это очень болезненно. Но будь у них в запасе еще несколько «шагателей» с камерами, потери можно было бы сократить.

Вот уже триста лет боевые роботы состояли на вооружении американской армии, но это так и не вышло за рамки эксперимента — хуже того, игры. Главным аргументом был пресловутый человеческий фактор. Только люди могут сознательно жертвовать жизнью, в то время как боевые роботы, даже оснащенные самым передовым искусственным интеллектом, на такое не способны. При этом управляемые мины, бомбы, противоракетные снаряды и даже самолеты активно использовались уже в конце двадцатого века. Их сенсоры были гораздо чувствительнее, чем человеческие органы чувств, и в дыму и неразберихе боя это становилось особенно заметны. Реакция робота была несравненно короче, они не испытывали страха, боли, гнева, им был не страшен травматический шок. Проблема состояла в другом. Страх перед тем, что боевые роботы могут быть похищены противником, обладающим достаточными техническими возможностями, и использованы против тех, кто их создал — вот что заставляло Пентагон то и дело отказываться от разработок в этом направлении. И лишь роботы-часовые, неподвижные, но способные при необходимости открыть огонь, и «шагатели», весьма ограниченные в принятии решений, применялись достаточно широко. И тех, и других можно было лишь с легкой натяжкой назвать «боевыми роботами». «Шагатели», или «охотники за головами», обладали великолепной реакцией, самостоятельно захватывали и удерживали цель… но их предпочитали оснащать телекамерами и дистанционным управлением с обратной связью, которое осуществлялось по сети и исключительно людьми.

Сейчас сеть не действовала. «Шагатели» лишились части своих возможностей и были несколько ограничены в передвижении. Однако, установив посты на южной и северной оконечности восточной стены, ими по-прежнему можно было управлять при помощи передатчиков в зоне прямой радиовидимости. Результат получился вполне удовлетворительным: семь «шагателей» использовали почти восемьдесят процентов своих возможностей.

Маленькая поправка. Шагателей осталось пять.

— «Четвертый», сэр! — воскликнул один из техников. — Объект в зоне видимости!

— Отметьте, майор — бросил Рэмси, не глядя на Ришию Андерсон. — И выведите изображение на главный монитор.

Теперь позиция была более выгодной — «Четвертый» находился дальше по улице Розенталя. Шагатель стоял посредине улицы и чуть развернулся влево, позволяя видеть блестящие белые склоны Пирамиды Ока.

Пирамида выглядела необычно. Ширина каждой грани у основания составляла сто шесть метров и только шестьдесят у вершины. При высоте, сравнимой с самыми маленькими пирамидами Комплекса Гизы, иштарская пирамида казалась не такой приплюснутой. Ступенчатые грани делали ее похожей скорее на храмы майя, чем на усыпальницы египетских фараонов, а четко видимые пять ярусов — на зиккураты древней Месопотамии. Сами ступени, очень широкие, полуметровой высоты, образовывали лестницу, по которой можно было подняться прямо на вершину.

Вид с камеры «Четвертого» вызывал головокружение. Казалось, Пирамида Ока нависает над городом, как цунами, и вот-вот обрушится, похоронив его под собой.

В следующий миг камера снова показывала улицу Розенталя. Орава сэг-ура, размахивая дубинками и пиками, бросилась на робота. Кто-то вскинул электромагнитную винтовку. Потом взвыли лазеры, и отряд превратился в кровавое месиво.

Однако снаряды продолжали сыпаться со всех сторон. «Четвертый» качнулся вправо, потом влево… сделал еще несколько шагов… Затем экран заполнила метель статических разрядов, и изображение исчезло.

— «Четвертый» сбит, — сообщила Андерсон. — Переключаюсь на «Седьмого».

— «Первый» сбит. Противник наступает с востока.

— Чтоб им пусто было, — проворчал Кинг, глядя на мигающий экран. — Откуда у этих засранцев гауссовы винтовки? «Гауссовки» плюс копья и дубинки — как вам это понравится? А где черный порох?

Майор Андерсон пожала плечами.

— Электромагнитная винтовка устроена очень просто, генерал. И практически не ломается. Пустотелая трубка с обмоткой и устройство, которое подает снаряд. Пока есть возможность подзаряжать батареи, ее можно использовать — хоть сто лет, хоть тысячу. А ружейный порох при долгом хранении отсыревает. Тем более при такой влажности.

— Резонно, — отозвался Рэмси. — А где тогда плазменные ружья и лазеры? Там ведь тоже никакой химии, которая могла разрушиться за пару веков.

— Может быть, у них все это есть, — задумчиво проговорила Андерсон. — Просто мы с этим еще не сталкивались. Кстати, плазменные пушки — это слишком сложно. Для начала, нужна аппаратура для превращения воды или любого другого вещества в плазму. А вы понимаете, с какими температурами придется иметь дело? Нет, дикарям с таким просто не справиться. Так мне кажется. А «гауссовки»… чтобы они стреляли, нужен только ствол и то, что туда запихнуть. И оно будет стрелять. Кстати, первоначальная скорость может быть не слишком высокой. Для маленького кусочка металла хватит и нескольких километров в секунду.

— «Седьмой» у восточного склона «Сурибаши», сэр, — доложил техник. — Имеется ряд повреждений.

Теперь камера, выведенная на главный монитор, снова показывала Пирамиду Ока, уже не загороженную городскими постройками. Ясно были видны ступени, ведущие к вершине. И ни одного аханну.

— Вот это я и хотел увидеть, — сказал Рэмси. — Похоже, самое неприятное нас ждет с другой стороны… — он повернулся. — Генерал? Прошу разрешения начать операцию «Сурибаши».

С минуту Кинг молча смотрел на монитор, потом вздохнул.

— Разрешаю, Полковник. Устройте им ад.

— Есть, сэр!

Он отсалютовал и взял микрофон.

— «Дракон-1», я — «Драконье Гнездо». Разрешение получено! Приступить! Повторяю, приступить!

— Вас понял, «Гнездо», — послышалось из динамиков рации. — «Дракон-1» вылетает.

— Начинаем, — произнес Рэмси. — Фаза один.


«Дракон-1»

Новый Шумер, Иштар

15:57 по местному времени


Джон летел. Земля стремительно уходила из-под ног — в буквальном смысле этого слова, потому что его ноги свободно болтались в воздухе. Он зажмурился, привыкая к ускорению, дождался, пока желудок успокоится, и тянущему вниз желудку и ощущению ускорения, потом снова открыл глаза. Он летел.

На нем снова был бронекостюм, спереди прикреплен LR-2120. Обвязка, с помощью которой он был подвешен на хвостовой балке «Дракона», проходила между ног, охватывала бедра и спину, а на талии находилась защелка, которая позволяла освободиться из объятий этой конструкции в течение секунды. Рядом покачивались еще двадцать три добровольца — парами, задом наперед. «Дракон» летел низко, задрав хвост, точно принюхивался к невидимому следу, ведущему через восточную часть Дипломатического квартала к Пирамиде Ока. Улицы, постройки и восточная сторона Стены Дипломатии проплывала в какой-то сотне метров под ними.

Рядом, задевая Джона плечом, висел капрал Вомицки, напротив — сержант Коуч из Первого взвода. Тактическая радиосвязь была включена, и из динамиков доносились малоаппетитные звуки — кого-то отчаянно тошнило. Джон старался об этом не думать.

— Эй, ребята! — голос Дюнна перекрыл остальные звуки. — Корпус на высоте! Доставка бизнес-классом!

— Заткнитесь, народ, — откликнулась мастер-сержант Барнс. — Дженнингс! Выруби свой долбаный микрофон! Я не хочу ждать, пока ты его заблюешь!

В этот момент «Дракон» задрал нос и начал резко снижаться. Как было бы здорово — переключиться на внешнюю камеру… Но в ближайшее время об этом можно даже не мечтать.

— О’кей, люди! — раздался в тактическом канале голос капитана Уорхерста. — Объект в зоне прямой видимости… расстояние не более двухсот метров. На вершине чисто!

В этот момент что-то громко лязгнуло, потом еще раз. Черт, по ним стреляют! Возможно, на вершине пирамиды действительно было «чисто», но «лягушки» где-то засели. И знали, что сейчас будет высажен десант.

— Думаю, часть сил противника занята «шагателями», — продолжал Уорхерст. В его тоне было что-то успокаивающее. Гарроуэй прикрыл глаза и сосредоточился. — Вижу двух-трех людей на южной лестнице, примерно на середине… И несколько «лягушек» в Камере Ока на западной стороне. Они вас тоже видят.

«Дракон» начал стремительно снижаться. Джон почувствовал какую-то ненормальную легкость. Внизу, прямо под ногами, ослепительно белела каменная облицовка южного склона пирамиды. До нее оставалось метров пятьдесят, и расстояние быстро сокращалось.

Пирамида Ока. Открытый всем ветрам четырехгранный пик, широкий у основания, со срезанной верхушкой. Ее верхняя площадка была около пятнадцати метров шириной и увенчана небольшой надстройкой с крышей-куполом — то ли обсерваторией, то ли часовней. В другой ситуации «Дракон» вполне мог там приземлиться, но это заняло бы слишком много времени. Поэтому было решено в буквальном смысле сбросить десант, а орудия «Дракона» прикрывали группу огнем.

— Группа, готовность двадцать секунд! — крикнул Уорхерст. — Напоминаю: колени не сжимать, ноги держать свободно. Пятнадцать секунд… Осталось тридцать метров… Приготовиться. Пять секунд… четыре… три… две… Пошли!

Джон щелкнул пряжкой и почувствовал резкий рывок. Камнем пролетев метра три, он приземлился у основания «часовни», едва успев расслабить колени, чтобы не переломать ноги, и кубарем покатился по каменным плитам. Бронекостюм значительно смягчил падение.

Через секунду Джон уже был на ногах и снял с крепления лазер. Сейчас надо было придти в себя и оценить обстановку. Все двадцать четыре добровольца, сброшенных на южный склон, стояли неподалеку. «Дракон» медленно набирал высоту, маневровые двигатели истошно визжали.

— Пехота, подъем! — скомандовал Уорхерст. — Установить оборонительный периметр!

Горячий ветер вздымал тучи пыли: «Дракон» висел прямо над головой. Джон пригнулся, сильно сутулясь, двинулся вперед. Рядом щелкали лазеры, но он еще не видел цели.

Надстройка с куполом была совсем рядом, справа, метрах в пяти. Она оказалась невысокой, купол поддерживали четыре арки, широко открытые во все стороны света.

И оттуда один за другим выходили неповоротливые великаны.

— Тролли! — закричал Джон, вскидывая к плечу свой «двадцать один-двадцать». — Тролли по направлению три-шесть-ноль!

Троллей было много. Все в доспехах, все с массивными «гауссовыми ружьями» длиной метра два…

— Огонь произвольно! — откликнулся Уорхерст.

Битва на Пирамиде началась.


Глава 24


27 июня 2148 года

Младший капрал Гарроуэй

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

16:12 по местному времени


— Вперед, морпехи! Сделай их!

Гарроуэй перевел «двадцать один-двадцать» в режим лазера и выпустил несколько коротких очередей. Тролли по-прежнему валили их надстройки на вершине Пирамиды, но передние, попав под обстрел, замешкались. «Дракон» на стремительном вираже пронесся мимо, полоснув по ним огнем из многоствольной лазерной установки. Несколько троллей рухнуло, но остальные, поднимая свои тяжелые «гауссовки», неуклюже выстраивались в двойную линию. «Мушкетный огневой рубеж», восемнадцатый или девятнадцатый век… Через секунду очередная очередь с неба превратила их в кровавое месиво.

Продолжая стрелять, Джон шел быстро шагал вперед. «Линия» — вернее, то что от нее осталось — рассыпалась, уцелевшие начали отступать. Купол вспыхнул в нескольких местах, брызги расплавленного металла и камня полетели в разные стороны — это сержант Томлин выстрелил из плазменной пушки. Тролли пятились под перекрестным огнем, истошно визжали, некоторые горели заживо… Потом раздался грохот, и надстройка рухнула, превратившись в дымящиеся руины.

Не только надстройка. Один из каменных блоков, на которых она стояла, внезапно качнулся и треснул пополам. Пролом быстро расширялся, мелкие обломки лавиной посыпались вниз, в воздух поднялось облако пыли. Джон едва успел остановиться на краю. Прямо у него под ногами темнела квадратная потайная камера метров пять шириной, где среди пыли и камня живой грудой копошились аханну — сплошная шевелящаяся масса, выползающая из недр Пирамиды на свет.

Опустившись на колено, Джон подключил подствольный гранатомет и прицелился. В замкнутом пространстве гранаты нанесут больший урон, чем лазер, и отпугнут тех, кто уцелеет.

Он заметил, что остальные морпехи поступили так же. Кто-то выстрелил, прогремело несколько взрывов, и из камеры брызнули жирные окровавленные ошметки. Каменные плиты под ногами вздрогнули. «Дракон» заходил на очередной круг, собираясь присоединиться к бойне.

— Прекратить огонь! — скомандовал Уорхерст. — Морская пехота, прекратить огонь! Нам нужны пленные!

Похоже, он опоздал. Шевеление в камере прекратилось. Потом несколько полуоглушенных аханну начали выползать из-под искромсанных тел. Один из них протянул шестипалую руку и ухватился за выступ. Быстрым движением поймав его запястье, Джон вытащил инопланетянина наружу и швырнул лицом вниз, а капрал Хазели связал ему руки за спиной.

Второй «Дракон» уже приближался. Уже можно было разглядеть морпехов, которые покачивались у него его брюхом — два ряда двенадцать, пристегнутые под выгнутой луком хвостовой балкой, между фюзеляжем и электродвигателем на кончике «хвоста». Вскоре ВКС задрал нос и начал снижаться над дымящимися руинами надстройки. Визг маневровых двигателей нарастал и, наконец, «Дракон» завис в двух метрах над верхушкой пирамиды.

Морпехи посыпались вниз, четко, как на учениях, приземлялись на площадку и тут же вставали. Вслед за ними опустился и сам «Дракон».

— Вторая подгруппа, — скомандовал Уорхерст, — установить периметр на южной и восточной сторонах. Первая подгруппа… Первое отделение — занять северную сторону. Второе отделение — очистить камеру!

Вопреки здравому смыслу, аханну не прятались, а выбирались наружу, один за другим. Задача Второй подгруппы свелась к тому, чтобы валить их и связывать обрывками запасных ремней обвязки. Стрелять было просто не в кого. Двое морпехов оттаскивали связанных к «Дракону», одевали в обвязку и пристегивали к балке, чтобы отправить их назад тем же способом, каким прибыли сами. Пятеро аханну, двое троллей и трое воинов-рабов… неплохо.

Гарроуэй оказался в Первом отделении и вместе с остальными направился на северную сторону Пирамиды. Позиция была более чем выгодная: отсюда открывался великолепный вид на Новый Шумер и западную часть Дипломатического квартала. Джон смотрел, как морские пехотинцы выбегают из восточных ворот — в каких-то шестидесяти метрах под ним! — и устремились к основанию пирамиды. И еще он увидел воинов аханну. Они были повсюду. После внезапной атаки город напоминал разворошенный муравейник. Поначалу казалось, что противник в смятении, но ситуация быстро прояснилась. Аханну стягивали силы, чтобы одним броском отбить Пирамиду.

Одиннадцать бойцов Первого отделения уже стреляли по бегущим инопланетянам, и Джон поспешил присоединиться. «Чем больше бойцов противника погибнет, тем больше вероятность, что остальные обратятся в бегство».

Так было написано в руководстве, но аханну, очевидно, не удосужились ознакомиться с этим документом. С вершины Пирамиды было видно, как они черным потоком хлынули вверх северной лестнице… потом по западной…

— Всыпь им! — заорала Ваня Барнс, и шквал огня буквально смел первые ряды нападающих. Несколько десятков аханну и сэг-ура покатились назад, сбивая тех, кто поднимался следом, но за ними шли сотни, тысячи, еще и еще. Они карабкались по ступеням, перепрыгивали через убитых, поднимали знамена и оружие, снова и снова издавая боевой клич — режущие ухо вопли, переходящие в шипящий свист и срывающиеся на визгливое причитание.

Мир снова стал крошечным. Прежняя глубина, богатство, ощущение безграничной свободы — все это куда-то исчезло. Выкрики, брань, вой, звонкие щелчки лазеров, шипение плазменных снарядов слились в какую-то потустороннюю какофонию. Джон снова видел лишь перекрестье прицела на внутришлемном дисплее, за которым мелькали увеличенные оптикой люди и нелюди, которые с неистовой одержимостью взбирались по ступеням пирамиды.

Он стрелял… стрелял… снова стрелял…

Не имело значения, в кого он попадет. Три импульса в секунду… И каждый из них найдет цель. Если не в передних рядах, то в тех, кто идет за ними. «Божественные воины»… нет, просто аханну… «лягушки»… «лягвы»… «жабы»… Они спотыкались, падали, тела скатывались со ступеней и исчезали под ногами тех, кто еще поднимался. Аханну, сэг-ура — те и другие, одинаково исполненные ярости, одинаково орущие, воющие, шипящие…

С каким-то бесстрастным любопытством Джон отметил, что высота ступеней около полуметра. К тому же лестница довольно крута… Пожалуй, это многовато даже для троллей и сэг-ура, а тем более для их миниатюрных хозяев. И все же «божественные воины» преодолевали ее почти без усилий. Их движение напоминало безумную скачку, бег в семимильных сапогах. Теперь на дисплее Джон видел только лица — гротескные морды аханну, татуированные лица людей-рабов, плоские физиономии троллей. Какое-то время он пытался высматривать тех, кто был вооружен «гауссовками» или ружьями, подозрительно похожими на человеческие. Теперь поневоле приходилось вести прицельный огонь, отказавшись от стрельбы очередями — на дисплее мелькал красный огонек, предупреждая о том, что заряд силового модуля на исходе. Лазер начал перегреваться, и он снова запустил гранатомет.

Над головой раздался грохот и свист. Один из «Драконов» прошел над самой вершиной Пирамиды и умчался к Дипломатическому кварталу. Мельком взглянув вверх, Джон увидел двенадцать пар ног, которые болтались под хвостовой балкой. Пленников, захваченных в самом начале сражения, везли в штаб. Второй «Дракон» медленно кружил над городом, к северу от Пирамиды, многоствольные лазерные установки поворачивались, выкашивая толпу, которая неслась по улицам к Пирамиде.

Потом он дернулся, из фюзеляжа потекла тонкая струя черного маслянистого дыма. Похоже, где-то в центре города засели стрелки с электромагнитными ружьями. Транспорт повернул в сторону дипквартала, но на полпути снова качнулся, завертелся вокруг своей оси и рухнул в полукилометре от пирамиды, выбросив мощный столб дыма и фонтан обломков.

Размышлять об этом просто не было времени. Аханну и сэг-ура уже добрались до середины северного склона пирамиды. По мере того, как морпехи сбивали одних, на их место вставали другие. Откуда их столько?!

В наушниках раздался треск, потом голоса:

— Эй, похоже, у нас будет еще один славный денек! Постреляем по движущимся мишеням?

— Это можно, Лэсситер.

— Да эти подонки отстреливаются!

— Это Накамура, западный склон! Нам нужно подкрепление!

— Накамура, это Уорхерст. Понял тебя. Оставайся на связи.

— Нам их не удержать! Нам их не удержать!

— Бейте ниже, ребята. Цельтесь в передних.

Каскад ракет с курчавыми белыми хвостами взмыл в небо. Описав дугу, ракеты устремились вниз, и в западной части квартала прогремело несколько взрывов. Другие разорвались на ступенях пирамиды, осыпав нападающих обломками, и одна — на верхней площадке. Джон услышал в наушниках крик боли.

— Черт, — произнес слева сержант Дюнн, — похоже, мы довели этих выродков.

— С чего ты взял, сержант?

Джон заметил, что сигнал на дисплее снова стал желтым, и включил лазер. Гранаты стоило поберечь: в отличие от заряда силового модуля, они сами собой не восстановятся.

— А хрен его знает. Ясно только одно: они нас не любят.

Крики в наушниках смолкли. Похоже, парня убили… а может быть, он просто потерял сознание.

— А кому в голову пришла столь блестящая идея? — спросил младший капрал Дженнингс. Он стоял на коленях справа от Гарроуэя и стрелял лазером, спокойно, как на стрельбище.

— Хоть убей, не знаю, — отозвался Джон. — Если найдешь его, дай мне знать. Я ему выражу личную благодарность.

Пресловутый «вертикальный охват» был классической тактикой Морской пехоты. Идея заключалась в том, чтобы высадить на вершине Пирамиды Ока группу десанта, которая будет с боем пробиваться вниз. Одновременно морпехи из Дипломатического квартала должны были выйти из восточных ворот и штурмовать основание Пирамиды. Таким образом, Аханну оказывались между двух огней. Но ситуация складывалась совершенно иначе, и более чем скверно. Орды «божественных воинов» грозили просто смести противника.

Залп «гауссовки» прорвал линию морпехов на северном склоне. Трое упало. Младший капрал Дженнингс привстал, сделал пару неверных шагов. В нагрудной панели его бронекостюма появилась дыра размером с кулак. Потом голова запрокинулась назад, из-под шлема заструились жидкие струйки дыма, по броне потекла кровь. Он уже падал на лестницу, когда Джон ухватился за лямку его ранца и оттащил назад. Борясь с тошнотой, он уложил убитого и вытащил из его поясника нетронутый магазин с гранатами, а потом проверил заряд силового модуля. Черт… Ему бы еще стрелять и стрелять. Дженнингс не израсходовал и половины резерва.

Переложив магазин к себе в поясник, Джон возобновил стрельбу, время от времени переходя с лазера на гранатомет, потом снова на лазер… Скорострельность приходилось свести до минимума. Соблазн поддерживать непрерывный огонь был велик, но боеприпас стоило поберечь. Если эта толпа доберется до вершины…

Вернее сказать, «когда доберутся». В том, что это произойдет, можно было не сомневаться. С тех пор как все это началось, «божественных воинов» — аханну, троллей и сэг-ура — стало не меньше, а больше. Джон принял этот факт с приличествующим морпеху стоицизмом. Или аханну разобьются о них, как о скалу, или разобьют морских пехотинцев.

Если этому и существовала альтернатива, в данный момент он ее не видел.


Штаб МЗЭП МП

Дипломатический квартал

Новый Шумер, Иштар

16:35 по местному времени


Рэмси слушал радиосообщения, приходящие с вершины пирамиды. Ситуация складывалась не очень благоприятно… вернее, очень неблагоприятно. Оперативное соединение Уорхерста высадилось на вершине Пирамиды, но столкнулось с массированной контратакой противника. Рота морских пехотинцев, которая развертывалась из восточных ворот, чтобы оказать поддержку наступательной группе «Сурибаши», также столкнулись с превосходящими силами неприятеля и застряли.

«Это момент, когда решается все, — подумал полковник. — Или пан, или пропал».

Кинг сидел рядом, скрестив руки на груди, и скорбно взирал на него.

— Ну что, полковник? Какие будут предложения?

— Есть только два пути, генерал. Или усилить группу «Сурибаши», или отвести их. Что вы рекомендуете?

Кинг покачал головой.

— Вы опять за свое, полковник. Исключительный такт… Если вы хотите совет, пожалуйста. Похоже, мы вмазали им по больному месту, причем очень хорошо вмазали. Так что лучше не останавливаться.

— Я тоже так считаю, сэр. Мы…

— Полковник! — донесся из динамиков голос майора Андерсон. — Крупные группы противника стягиваются к северной стене. Похоже, они собрались штурмовать квартал.

— Вас понял.

Полковник склонил голову набок, щелкнул тумблером на пульте управления и некоторое время слушал возгласы морпехов.

— Бог всемогущий, ты посмотри, сколько их!

— Держись, народ! Устроим им французскую кухню!

— Лягвы на северо-западном углу, я сам видел!

— Вот прорва! Запросите подкрепление!

— Пусть подойдут! Дайте им подойти!

— Целься точнее, морпехи! У нас каждый выстрел на счету!

— Фокс-семь, фокс-семь! Нас атакуют с фланга!

— Томлин! Жахни в северо-западный угол! Давай, поджарь им задницы!

— Гнездо Дракона! Гнездо Дракона! Это «Эхо-Два»! У нас тут толпы «лягушек». Повторяю, ТОЛПЫ. Штурмуют северные ворота! Мы их уже шестами спихиваем! Они лезут к нам! Они…

Ситуация становилась безнадежной. Если Оперативное соединение Уорхерста не получит подкрепление, сорок восемь морских пехотинцев будут убиты. Но отвести людей из квартала, он ослабит оборону, и штаб экспедиции окажется под угрозой окружения.

И он кожей чувствовал, что Кинг, Андерсон и все остальные, сидящие в этом тесном модуле, ждут его слова.

— Майор Андерсон!

— Да, сэр!

— Передайте приказ капитану Сандерсу! Возобновить атаку у восточных ворот!

— Есть, сэр!

Капитан Сандерс командовал ротой «Браво».

Отключив рацию, Рэмси пристально посмотрел на генерала Кинга.

— Может быть, иногда смирение похвально, — произнес он. — Но мы выиграем этот бой. Здесь и сейчас.

— Согласен, — сказал Кинг. — И да поможет нам бог.


Младший капрал Гарроуэй

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

16:45 по местному времени


Странно. Внезапно Джон Гарроуэй понял, что в нем живет два человека. Один был полностью поглощен звуками и яркостью битвы, другой находился где-то в стороне… нет, он не был беспомощным, просто бездействовал и никак не реагировал на происходящее. Представь себе, что твое тело превратилось в автомат, который целится, стреляет, механически повторяя последовательность действий, но сознание совершенно не контролирует этот процесс. Ты выполняешь команды, которые слышишь в наушниках своего шлема, понимаешь смысл фраз… но все это происходит в отдалении, вне тебя.

Может быть, нейротрансмиттер все еще действует? Не может быть. ННТ довольно быстро выводится из организма. К тому же это слишком… интересно. Интересно участвовать в перестрелке. И ничего похожего на парализующий страх, который охватил его в прошлый раз.

Еще этот сторонний наблюдатель заметил, что этот вид с вершины пирамиды до боли напоминает панораму старомодного христианского ада. Багровое зарево, реки крови, столбы дыма, которые поднимаются к зловещим черным тучам, и «Дракон», падающий вниз, как низвергнутый архангел.

Почти с восхищением Джон отметил, что гибель ВКС ни на кого не произвела впечатления. В воздухе оставалось еще четыре. Проносясь над самой землей, они поливали противника огнем, не обращая внимания на залпы «гауссовок» и ракет. На миг показалось, что поток аханну, изливающийся непонятно откуда, перекрыт, что прицельный огонь многоствольных лазеров уничтожают их подчистую. Кажется, удалось накрыть несколько ракетных точек…

— Отходим! Они лезут на площадку! Отходим!

Гарроуэй бросил свой перегревшийся «двадцать один-двадцать» и поднял оружие Дженнингса. Кабель все еще тянулся к силовому модулю в ранце погибшего морпеха. Они получили приказ отступать. Джон не хотел оставлять Дженкинса… но тащить два автомата и тело ему было не под силу.

Аханну уже перелезали через край площадки, не обращая внимания на потери. Цель была близка, и это словно придало им сил и ярости. Совсем рядом Джон видел их огромные золотые гляделки, в которых играли багровые отсветы. Он заметил, что слева от него они уже перевалили через преграду, первые из них выскочили на каменные плиты и схватились с морпехами врукопашную.

Он выпустил пару гранат в орду «божественных воинов», затем попытался приподнять Дженнингса. Черт, никак…

— Я его оттащу…

Сержант Дюнн склонился над Дженкинсом, ухватился за лямки его рюкзака, откуда тянулся шнур силового кабеля, и поволок убитого к развалинам. Гарроуэй поднял с плит свой лазер, проверил температуру и заряд. И начал пятиться, прикрывая Дюнна, который не мог отстреливаться.

Морпехи своих не бросают. Никогда. Если это только возможно.

Аханну штурмовали площадку уже по всему северному краю. Их были сотни — с копьями, похожими на косы, на удивление аккуратно сделанными боевыми дубинками и кривыми мечами из грубого железа. Многие размахивали знаменами, красными и черными, несколько воинов поднимали «гауссовы ружья».

Один из «божественных воинов» в черно-зеленых доспехах поднимал над головой пику с ужасным трофеем — человеческой головой. Глаза были выцарапаны и зияли пустыми глазницами, нос и губы оторваны. Может быть, это голова одного из морских пехотинцев, павших вчера в Ан-Кур, когда «лягушки» захватили в туннеле передатчик и перебили всех, кто его охранял?

А может быть… одного из морпехов, которые погибли, защищая Дипломатический квартал десять лет назад? В любом случае, могла быть только одна причина, по которой они не оставляли в покое даже погибших морпехов… В ярости он вскинул лазер, и тройной импульс насквозь прожег панцирь аханну. С истошным воплем «божественный воин» рухнул навзничь и исчез вместе со своим трофеем.

А вот еще один трофей… Один из аханну красовался в ранце с силовым модулем, а шестипалые лапы инопланетянина неуклюже перехватывали лазерную винтовку. LR-2120 «Санбим»… Прежде чем ему удалось найти пусковую кнопку, полдюжины морпехов выстрелили — почти одновременно.

Похоже, «лягушки» достаточно хорошо разбирались в технике, чтобы освоитьтрофейное оружие, но слишком безрассудны, потому что стремились немедленно применить его прямо на передовой, рискуя тут же расстаться с добычей. Может быть, это отчаяние? Может быть, они готовы сражаться всем, что попадет под руку, чтобы победить или умереть.

Как бы то ни было, морпехи было готовы сделать то же самое.

Медленно, до последнего оттягивая каждый шаг, они отступали к центру площадки, по-прежнему огрызаясь очередями лазерных импульсов, плазменными зарядами и гранатами. Периметр сужался, и теперь они встали плечом к плечу, по-настоящему похожие на бронированную стену. Полиламинатные поверхности «Седьмых Марков» терлись друг о друга, издавая неприятный скрежет. За их спиной громоздились руины надстройки. Некоторые из морпехов уже стояли на обломках, другие укрывались за вывороченными плитами… и стреляли, стреляли, пытаясь сдерживать безумный натиск аханну.

Отступать было некуда.

Опустившись на колени и чувствуя, что до края разлома осталось совсем немного, Джон Гарроуэй поудобнее перехватил лазер и снова открыл огонь. Ему снова пришлось перейти в режим одиночных выстрелов: во-первых, система охлаждения уже не выдерживала, а во-вторых, индикатор на шлеме напоминал, что заряд силового модуля на исходе.

Впрочем… У него есть еще два магазина гранат!

Один из них тут же пошел в дело.

Потому что «божественные воины» продолжали наступать, издавая воинственные крики.


Капитан Уорхерст

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

16:50 по местному времени


— «Сурибаши» — «Драконьему Гнезду», «Сурибаши» — «Драконьему Гнезду»! — взывал Уорхерст. — «Драконье Гнездо», ответьте!

— «Драконье Гнездо» — объекту «Сурибаши»! Слышу вас!

Полковник. Ну, наконец-то…

Уорхерст стоял на вершине пирамиды. Каменная плита под его ногами была выломана и торчала под нехорошим углом. Со стороны он напоминал серфингиста, балансирующего на гребне волны… которая нависала над дырой, зияющей по центру площадки. Всего в нескольких метрах от него, с севера, с запада и с юга, на вершину карабкались аханну и их воины-рабы, и морские пехотинцы едва сдерживали их натиск.

— «Драконье Гнездо», они держат нас за глотку. У нас большие потери. Прошу поддержку с воздуха! Повторяю, прошу поддержку с воздуха, иначе нам не удержать позиции!

— Слышу вас, Сурибаши! Прислать поддержку с воздуха затруднительно, мы не можем разглядеть, что у вас творится. Мы не хотим перестрелять своих. Конец связи.

— МАТЬ ВАШУ В ЗАДНИЦУ! — заорал Уорхерст и выпустил очередь по группе «лягушек». Черт, бесполезно. Это все равно, что вычерпывать океан ведром… — Их тут до хрена, этих тварей! До хрена и больше, слышите? Вокруг этой долбанной пирамиды, на лестницах и здесь тоже!!!

Молчание. Но он понял, что сопротивление на том конце канала сломлено.

— Вас понял, «Сурибаши». Готовим «Драконов» к прямой огневой поддержке. Держитесь!

Уорхерст не ответил. Волна Аханну обрушилась на периметр сперва с запада, затем с севера. «Божественные воины», наконец-то оказавшись на ровном месте, высоко подпрыгивали, точно на пружинах, и приземлялись прямо на головы морпехам.

Человеческие и нечеловеческие тела, руки и ноги смешались в водовороте рукопашной схватки. Схватки, когда единственным оружием, кроме твоих собственных мышц, становится боевой нож. Это был бой не на жизнь, а на смерть.


Младший капрал Гарроуэй

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

16:57 по местному времени


Один из «божественных воинов» буквально свалился ему на голову. Мощный толчок опрокинул Джона, он выронил лазер, но тут же отпихнул аханну, который навалился на него. На секунду руки оказались свободны. Он выхватил из ножен на груди боевой нож и по рукоять всадил его в глотку инопланетянина. Потом повернул лезвие, сделал резкий рывок, и голова аханну запрокинулась, рот бессмысленно открылся, и на лицевой щиток брызнула бледно-желтая кровь. Джон перекатился, сбрасывая с себя тело, и вскочил. В левой руке у него снова был «Солнечный зайчик», в правой — нож. Рядом с ним, плечом к плечу, встал Гарви…

… И тут аханну повалили со всех сторон. Спереди, сзади… Вот дерьмо! Они перли даже из пролома — из небольшого лаза, который был почти незаметен в темноте камеры. Периметр исчез, превратившись в россыпь крошечные островков, на которых морпехи, спина к спине, по двое, по трое, отбивались от врага.

Они гибли один за другим. Технологический уровень уже не имел значения: пики, дубинки и грубые железные ковырялки находили цель, пробивая стыки бронежилетов. Вот сержант Коуч исчез под грудой насевших на него воинов аханну. Плазменная пушка Томлина смолкла — морпеха буквально разорвали на куски. Половина Оперативного соединения была перебита… а тем, кто еще жив, оставалась от силы минута.

Джон стрелял короткими очередями, выкашивая воинов противника, когда раздался треск, шипение, и лазер смолк. Датчик на дисплее уже давно предупреждал, что устройство близко к перегреву. Теперь система бесстрастно докладывала: разрыв охлаждающей спирали, питание отключено, блок обработки данных перегорел. Быстро и резко развернувшись, он ухватил свой «Двадцать один-двадцать» за ствол, обрушил тяжелый приклад на плоскую морду какого-то аханну… и скорее почувствовал, чем услышал влажный хруст.

Следующий удар отшвырнул «божественного воина», который бросился на него, размахивая нелепо изогнутым клинком. Потом ударил еще раз… И еще…

— ДЖОН!..

Четверо аханну навалились на Гарви и повалили его. Узкие серповидные лезвия пик и острия клинков с тошнотворным скрежетом царапали гибкие сочленения бронекостюма на плечах, шее, бедрах и талии, стремясь проникнуть между прочными пластинами углеводо-полиамидных секций.

Потом Гарви закричал…

Гарроуэй снова взмахнул винтовкой, как бейсбольной битой, и аханну отлетел в сторону. Что-то ударило в левое плечо и развернуло его назад.

— Грави! — крикнул он. — Вставай, придурок!

Он попытался перехватить лазер поудобнее… и обнаружил, что левая рука отяжелела и онемела. Он просто не мог ей пошевелить. Проклиная свою немощь, он замахнулся одной рукой, и приклад вдребезги разлетелся о кирасу огромного тролля. От того, что осталось, не было никакого толка. Нож тоже куда-то подевался… Тогда, скорчив самую зверскую гримасу, как их учили в лагере, Джон бросился навстречу великану, вопя так, словно хотел сбить его с ног криком:

— УР-РА-А-А!!!

Возможно, монстр просто не ожидал такого нападения. Джон прыгнул на него, повалил и сам упал сверху. Какое-то время здоровенная тварь разевала пасть, издавая невероятную смесь шипения, свиста, мычания и храпа, и неуклюже ворочалась, потом небрежно махнула лапищей и отшвырнула человека в сторону, как тряпичную куклу. И так же неторопливо начала подниматься… Тролль был явно больше двух метров ростом даже при том, что сильно сутулился. В глубоких, как у неандертальца, глазницах тупо поблескивали непропорционально большие золотистые глаза. Он внимательно посмотрел на поверженного врага, потом занес двухметровую дубинку, усаженную обсидиановыми обломками…

— Внимание, морпехи! — закричал в тактическом канале капитан Уорхерст. — Всем лечь ничком и укрыть голову! Лежать, не двигаться!

Джон уже лежал — правда, навзничь, — а пошевелиться просто не мог. Он лежал и смотрел на визжащего тролля, который медленно поднимал дубинку.

А потом небо вспыхнуло ярче полуденного солнца. Тролль по-прежнему стоял, а его доспехи, мышцы и кости разлетались тлеющими клочьями, которые тут же сгорали в нестерпимом белом пламени.

Джон едва успел откатиться влево. Искореженные горящие доспехи упали точно туда, где он только что лежал. Вокруг с жуткими воплями метались аханну — вспыхивали, падали… носились по площадке, точно живые факелы, куда-то скатывались… и кричали, кричали… словно их постигла кара небес. В сущности, так оно и было.

Возьмите какое-нибудь вещество, способное гореть. Абсолютно любое, даже навоз, которым удобряют землю. Высушите и измельчите в мелкий порошок. А потом развейте в воздухе и бросьте спичку. Если уцелеете, то получите представление о том, что такое воздушно-топливный, или объемный, взрыв, сокращенно ВТВ. Или «бедняцкая ядерная бомба», или «сдуй одуванчик». Эту штуку изобрели около двухсот лет назад и изначально использовали для того, чтобы быстро очищать большие пространства от леса.

Новой, усовершенствованной версией стали дисперсные микробомбы — ДМБ-85. Каждая такая микробомбочка, размером не больше песчинки, содержит в себе смесь порошков термита, алюминия, магния и микроэлементов и сама по себе не опаснее спички.

Но когда в двух метрах над поверхностью взрывается кассета и в воздухе рассеивается несколько миллионов таких песчинок, воздух на мгновение вспыхивает, причем температура достигает тысячи градусов.

Два «Дракона» с басовитым воем пронеслись над Пирамидой Ока, меньше чем в десятке метров над усеянной трупами верхней площадкой и сбросили кассеты ДМБ-85 на бушующее море аханну. В мгновение ока на вершине пирамиды вспыхнуло неистовое пламя. Десятки аханну гибли в огне, некоторые, сброшенные на ступени огненным штормом, неподвижно лежали там.

— Держитесь, ребята! — прокричал Уорхерст. — Огневая поддержка прибыла!

Еще два «Дракона» приближались с севера. Пронзительно завизжали маневровые двигатели, и несколько кассет взорвались у основания пирамиды, поджигая все, что могло гореть. Полыхали трупы «божественных воинов», кучами громоздящиеся на ступенях, трещали и взрывались каменные плиты, которыми была облицована пирамида. Джон сжался и закрыл глаза. Осколки раскаленного гравия защелкали по его броне. На миг стало безумно жарко — казалось, сейчас он тоже сгорит заживо. «Марк VII» рассчитан на то, чтобы выдерживать сверхвысокие температуры. Но даже его системам требовалась хотя бы секунда, чтобы приспособиться к этому пеклу.

Однако эпицентр взрыва находился в метре над площадкой. По мере того как огненный шар расширялся, температура падала. Прошла секунда, Джон услышал мерное урчание встроенного кондиционера охладителя и вдохнул с облегчением. Судя по показателям датчиков, выведенных на внутришлемный дисплей, внешняя температура из «невыносимой» становилась «крайне дискомфортной».

Он рискнул приподняться и увидел, что Гарви лежит лицом вверх в метре от него. Джон подполз к нему, попытался пошевелить… В небе снова нарастал гул: первая пара «Драконов» заходила на новый круг.

— Санитара! — закричал он. — Санитара!

Но санитаров в Оперативном соединении Уорхерста не было. К тому же Джеральд Гарви был уже мертв.

Джон Гарроуэй рухнул поперек тела своего друга и стал ждать конца.

Глава 25

27 июня 2148 года

Младший капрал Гарроуэй

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

17:05 по местному времени


Но до конца было еще далеко.

Грохот, испепеляющая жара и смертоносный вихрь — все это понемногу уходило. Джон снова открыл глаза. Безучастно, словно глядя на себя со стороны, он осознавал, что все еще жив. Каким-то образом «объемный взрыв», спаливший все, что находилось на вершине Пирамиды, пощадил его… его и, наверно, еще десяток морских пехотинцев, которые сейчас тоже начинали шевелиться, вставали и ошарашенно оглядывались по сторонам.

Все аханну погибли. Их тела — вернее, то, что от них осталось — лежали на площадке, кучами, порознь, немыслимым образом переплетенные между собой. От одних остались только уродливые обугленные скелеты, другие еще догорали…

Нет, не все. Обернувшись, он заметил на дне камеры какое-то движение. Несколько «лягушек» копошилось в темноте, заползая в какие-то отверстия. Возможно, они прорвались через линию обороны морпехов, а может быть, просто не успели вылезти. Джон огляделся в поисках своего оружия, но не нашел ничего, кроме искореженных обгорелых обломков. Правда, рядом лежала лягушачья пика — трехметровый шест, увенчанный изогнутым лезвием. Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое… Что ж, на первых порах сойдет.

Но, похоже, в ближайшее время использовать пику не придется. Аханну, которых он видел внизу, уже спрятались, а те, что лежали на площадке и склонах Пирамиды, были действительно мертвы. Все до единого.

Пошатываясь, Джон брел вдоль западного края, то и дело поглядывая вниз. Сотни, может быть даже тысячи аханну и сэг-ура лежали на широких ступенях. Огненная смерть, пролившаяся с неба, не пощадила никого. Вдали, на улицах, можно было увидеть бегущих «лягушек»: из Дипломатического квартала к Пирамиде Ока двигалась группа морских пехотинцев, и они спешили спастись бегством.

Противник был разбит. Разбит наголову.

Еще один «Дракон», направляясь с запада, резко развернулся и устремился к Пирамиде, сбрасывая скорость. Вот он задрал нос, завизжали маневровые двигатели… Под хвостовой балкой можно было разглядеть две дюжины морских пехотинцев, мерно болтающихся на обвязках. Подкрепление… лучше поздно, чем никогда. Джон задумчиво огляделся по сторонам. Час назад на «крышу» Пирамиды высадилось сорок восемь морских пехотинцев. Сейчас он разглядел только восьмерых. Они с потерянным видом стояли в клубах серого дыма, безучастные и растерянные.

Неподалеку валялся чей-то LR-2120. Пожалуй, его стоило подобрать… Шагая по площадке, Джон вновь осознал, что левая рука висит плетью и не слушается. Он ощупал плечо. Так и есть: даже сквозь толстый многослойный материал «латной перчатки» можно было почувствовать, что наплечное сочленение пробито. Странно, но само плечо ничего не ощущало.

В памяти зазвучали слова инструкции. «До того, как будет оказана медицинская помощь, необходимо лежать неподвижно, чтобы избежать шока»… Но в нынешней ситуации и в нынешнем состоянии он просто не мог лежать. Он стоял на краю площадки, опираясь на трофейную пику, и наблюдал, как «дракон» с воем приближается к Пирамиде. Ненадолго все звуки потонули в вое двигателей. Морпехи синхронно отстегнулись, хорошо отработанным движением перекатились и через миг уже осматривали площадку.

— Морпех! Эй, Морпех!

Джон вздрогнул от неожиданности. Чья-то рука опустилась ему на плечо — к счастью, правое.

— Очнись, сынок.

Он мгновенно развернулся, одновременно принимая защитную стойку… и тут же увидел, что перед ним стоит капитан Уорхерст, уже без шлема.

— Сэр! — Джон попытался вытянуться по стойке «смирно».

— Вольно, капрал, — усмехнулся Уорхерст. — Я хочу реквизировать твой трофей.

— Мой… что?

Ах, да. Уорхерст имел в виду пику, на которую он опирается.

К ним направлялись еще несколько морских пехотинцев. Капрал Вомицки, сержант Шустер, сержант Дюнн, младший капрал Винита… Кэт Винита держала американский флаг, свернутый плотным треугольником. Правда, несколько белых звезд были хорошо видны.

— Приготовиться к подъему флага, — произнес Уорхерст. — Пусть все внизу знают… что мы взяли высоту.

Шустер и Дюнн развернули флаг и закрепили на пике. Потом все шестеро закрепили пику в трещине между двумя опаленными плитами на западном краю площадки, привалили камнями. Потом отошли назад и встали по стойке смирно, глядя, как свежий ветер планеты Иштар разворачивает полотнище. Тринадцать полос и пятьдесят восемь звезд символизировали Объединенную Федеральную Республику. Капитан Уорхерст поднял руку, салютуя флагу.

Эти звезды в тройном концентрическом круге на синем поле внезапно напомнили о доме. Это было необъяснимое и почти болезненное чувство. Референдум, который должен определить статус Синалоа и еще трех мексиканских штатов, должен был состояться шесть лет назад. Возможно, сейчас звезд на флаге должно быть немного меньше.

Неважно. Этот флаг все равно будет символом дома.

Что-то сдавило горло, и он машинально сглотнул. Подъем флага… Существовала особая, очень глубокая и волнующая связь между нынешним подъемом флага и двумя подобными событиями, которые он мог помнить только по снимкам. Первое произошло сто лет назад, в Сидонии, на Марсе, во время войны с ООН. Второе — еще столетием раньше, на горе Сурибаши, на маленьком тихоокеанском острове Иводзима.

Его прадед… Гарроуэй «Пески Марса»… Что бы он чувствовал, находясь сейчас здесь и наблюдая за этой простой церемонией?

В наушниках раздался странный звук. Джон даже не успел понять, что это было — шипение, шорох или свист. Звук исчез также внезапно, как и возник. Черт, когда наконец можно будет выйти в сеть…

— Группа, вольно! — скомандовал Уорхерст.

Правой рукой Джон неуклюже отстегнул защелки и стащил с головы шлем. Таинственный звук все еще занимал его. Может быть, если оглядеться….

Ага, вот оно что!

С вершины Пирамиды Ока ему был хорошо виден Дипломатический квартал. Там, во внутреннем дворе, собралась огромная толпа морских пехотинцев. То, что он слышал, было звуком аплодисментов, которым они приветствовали подъем флага на вершине Сурибаши. Объекта «Сурибаши».

— Мне нужны добровольцы, — сказал Уорхерст. — Нужно спуститься в Камеру Ока. Кто со мной?

Четыре руки немедленно поднялись. Пятым поднял свою единственную руку Гарроуэй. Левое плечо уже начинало ныть, но пока это была просто тупая боль подергивание. Он чувствовал себя прекрасно… только голова немного кружилась.

— Где оружие, морпех? — спросил Уорхерст, обращаясь к нему.

— Разбил о лягушачий череп, сэр.

— А с рукой что? Я вижу, у тебя панцирь в крови.

— Думаю, задело осколком, сэр. Не болит, только плохо слушается… сэр.

— Прекрасно. Держи.

Уорхерст расстегнул кобуру, достал тяжелый пятнадцатимиллиметровый «Кольт Пуллер» и протянул Джону. Потом отстегнул лазерную винтовку LR-2132 — облегченный вариант «Солнечного зайчика», нечто вроде лазерного карабина. «Тридцать второй» был послабее, чем «Двадцать один-двадцать», зато ему не был нужен ни силовой модуль, который приходилось таскать за плечами, ни тройной кабель.

— Прекрасно, морпехи. Вперед.

Один за другим они начали спускаться по ступеням западного склона. Над ними, на ветру, по-прежнему трепетал флаг.


Камера Ока

Пирамида Ока

Шурум-Уну

Третий Период Ярчайшего Дня


Поднявшись из Глубин по внутренним переходам, Ту-Кур-Ла вступил в Камеру Ока. Голова немного кружилась, и он еще не отошел от потрясения после всего, что довелось наблюдать на протяжении нескольких периодов. Он был Хранителем Воспоминаний, но к такому Воспоминания его не подготовили.

Аханну были богами. Богами. Созданиями, которые когда-то летали среди звезд, управляли молниями, способными превращать целые миры в бесплодные, безжизненные пустыни. Почему эти воины-черноголовые — Мор-пехи, как они сами себя называли, — смогли нанести поражение их объединенной воле и сознанию Зу-Дина?

Он нашел обугленный труп Зах-Ахан-Ну около выхода из Камеры. Летающие машины черноголовых обрушили на Пирамиды свое оружие, воспламеняющее воздух. Сотни «божественных воинов», штурмовавших ступени, погибли в пламени. Зах-Ахан-Ну, Хранитель Воспоминаний, ставший Оком Зу-Дина, подошел слишком близко к выходу и был спален огненным штормом.

Ту-Кур-Ла начал восстанавливать связь с Абзу-ил. Тонкие нити органических молекул почти невидимыми струйками потекли из его спины, разыскивая такие же нити, которые прорастали сквозь трещины в каменном полу и стенах камеры. Абзу-ил включал в себя миллиарды подобных связей, и Ту-Кур-Ла вновь почувствовал, как его личность теряет очертание и сливается со всеобъемлющим сознанием Божественного Разума. Тысячи Хранителей Воспоминаний были с ним, смотрели его глазами.

Очень осторожно Ту-Кур-Ла выглянул из отверстия. Черноголовые-Мор-пехи толпились в огороженном стенами пространстве, вопили и приплясывали, как сумасшедшие. Попытка аханну взять штурмом их укрепления провалилась, как и штурм Пирамиды Ока. Теперь воины-черноголовые, похоже, праздновали победу.

Победу… Победу над богами.

Это было немыслимо — почти немыслимо. Это было почти невозможно описать словами. Такого не было со времен Охотников Рассвета.

С печалью Божественный Разум взирал на Врага… Врагов, которые собирались внизу.


Младший капрал Гарроуэй

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

17:36 по местному времени


Они спускались по ступеням, стараясь двигаться как можно тише, в полном молчании. То и дело приходилось переступать через останки аханну или проверять, насколько надежна каменная кладка. В небе кружили два «Дракона», готовые при необходимости оказать поддержку.

Еще шестеро морских пехотинцев из Оперативной группы Уорхерста присоединилось к своему командиру. Двенадцать человек, переживших бой с аханну. Сколько это получается? Двенадцать из сорока восьми… Двадцать пять процентов уцелевших. Джон вспомнил напутственную речь генерала Кинга, которую они заслушали перед высадкой на планету. Его идиотские советы, его воодушевление…. неужели это было только вчера? Потери морских пехотинцев при взятии «Сурибаши» были высоки. В процентном отношении — выше, чем у Рэйнджеров, которые штурмовали Пон-дю-Хок.

И поймал себя на мысли, что именно Кинг накликал на них беду.

«Бред и суеверия, — с кривой усмешкой подумал Джон. — Из той же серии, что эти долбанные абрикосы».

Вход в Камеру Ока находился в центре западной лестницы. Справа и слева, словно охраняя его, возвышались странные фигуры из белого камня, украшенные причудливым и, судя по всему, абстрактным резным орнаментом. Несомненно, все это что-то символизировало. А может быть, каменные стражи были изображениями неизвестных живых созданий? Возможно. Если разобраться, художественные традиции человечества должны показаться аханну столь же чуждыми и непонятными. И толь же бессмысленными, как эти завитушки, зигзаги, узелки и волны.

Кстати, Камеру Ока могут охранять не только каменные абстракции, но и самые настоящие, живые воины-аханну. И не «может быть», а «скорее всего». Камера — великолепный наблюдательный пост, с которого просматривается весь Дипломатический квартал, и этим грех не воспользоваться. Особенно если вспомнить сложнейшую систему потайных туннелей, которые пронизывают тело пирамиды. И «божественных воинов», которые в самый подходящий момент появлялись во время сражения, чтобы оказать поддержку тем, кто атаковал Пирамиду снаружи. Это предполагает еще кое-что: развитую сеть коммуникаций, существование центра командования и управления, а также какого-то местного аналога полевой разведки — рядовых и офицеров, которые следят за ходом сражения. Теперь, когда верхняя площадка Пирамиды занята и находится под контролем, а склоны полностью очищены, Камера Ока остается единственной точкой на Пирамиде, которая может обеспечить «лягушкам» преимущество.

Уорхерст молча махнул рукой. Гарроуэй, Дюнн, Шустер и Винита шагнули налево и подошли ко входу, прижимаясь к его южной стенке. Остальные взяли правее, укрываясь за каменными фигурами, которые были словно нарочно здесь поставлены.

«Самое время кинуть парочку «умных гранат», — подумал Джон. — А вот если работать гранатометом, придется сначала увидеть цель, а потом на нее наводиться».

Однако Оперативная группа Уорхерста получила приказ: не применять в Камере Ока взрывчатые вещества.

Повинуясь молчаливой команде капитана, Джон припал к каменным плитам, крепко сжимая «Пуллер» и готовый вскочить в любой момент. И тут Уорхерст, стоящий с другой стороны от входа, показал всем, что даже собственные приказы иногда можно и нужно нарушать. Он взял у одного из морпехов гранату, снял с предохранителя и, примерившись, мягким движением кинул ее за угол. Раздался звучное «бэн-н-нг», словно кто-то ударил в гонг, а потом граната взорвалась. Не выпрямляя спину, Джон метнулся вперед, нырнул в холодную темноту камеры…

… и нос к носу столкнулся с противником.

Аханну неуклюже распростерся на полу и сейчас поднимался: похоже, он упал специально, чтобы не задело взрывом. Его глаза — огромные золотые груши, искрящиеся в слабом свете — часто моргали. Инопланетянин опирался на одну руку, странно вывернутую, с шестипалой кистью. Безгубый рот, ноздри-щелки, чешуйчатая кожа, костяной гребень на голове и полное отсутствие ушных раковин делали его больше похожим на рептилию, чем на человека… хотя это, несомненно был гуманоид.

Но самым странным была масса полупрозрачного пурпурного желе, которая покрывала плечи, спину аханну и основание его удлиненной шеи. Казалось, он обмазан тонким слоем какой-то слизи, которая сочится… нет, не из ноздрей, а из отверстий над краями нижней челюсти — скорее всего, они заменяли «лягушкам» уши… И это было не желе и не слизь, а множество тонких гелевых нитей, они свисали с плеч аханну, касались пола и тянулись куда-то к задней стене камеры, словно мантия из блестящей полупрозрачной паутины.

Джон навел пистолет на инопланетянина, целясь в его ничего не выражающую физиономию, и демонстративно положил палец на спусковую кнопку.

— Ну! — выкрикнуло существо. — Сагра ну!

Черт, как же плохо без сети… И как прикажете понимать?

Но Джон уже заметил, что аханну безоружен. Его торс защищало что-то вроде кирасы цвета летней листвы. Браслеты на руках, похоже, были из золота. Если только эта пурпурная дрянь у него на спине не опасна…

— Сагра ну, — продолжал инопланетянин. Он по-прежнему полулежал, опираясь на ладони, как йог в позе «кобры». — Га-ме-е’дин!

Дикарь он или не дикарь, но пистолета боится.

— Лучше не дергайся, лягушка, — буркнул Джон. Он догадывался, что его слова кажутся аханну такой же тарабарщиной, но постарался напустить на себя грозный вид. Может быть, инопланетянин поймет хотя бы интонацию.

— Я… не… дергаюсь… лягушка, — произнес аханну. Его голос скрежетал, как рашпиль, а дикция явно хромала, но слова вполне можно было разобрать.

— Господи Иисусе! — пробормотал сержант Дюнн. — Так они и по-английски разговаривают?

— Мы… думаем… говорим, — сказал аханну. — Некоторые из… мы… думаем… говорим…

— Кто «вы»? — жестко спросил капитан Уорхерст, направляя карабин в грудь аханну. — Как вы себя называете?

— Мы… Зу-Дин, — ответило существо, — мы… Божественный Разум.

— Оружия у него нет, — заметил Джон, обращаясь к капитану, но не сводя глаз с пленника. — Это или разведчик, или…

— Или?

— Или офицер, сэр. Не думаю, что это обычный воин.

— Пусть с ним разведка разбирается, — сказал Уорхерст. — Шустер! Эванс! Дамбровский! Отведите нашего друга на вершину пирамиды. Доставьте его в штаб и непременно скажите полковнику, что он говорит по-английски. Исполняйте.

— Есть, сэр!

Морпехи весьма аккуратно подняли инопланетянина и повели наружу.

Уорхерст уже обнаружил кое-что еще, достойное внимания. Единственный предмет в этой маленькой камере, облицованной черным камнем, который мог оказаться каким-то прибором. Предмет около двух метров в поперечнике был подвешен к потолку на кабеле или тросе, слишком тонком, чтобы выдержать его вес. Темно-красная ткань, наброшенная сверху, спадала до самого пола, и понять, что именно находится под ней, было невозможно. Подцепив край драпировки дулом карабина, капитан осторожно потянул, и она соскользнула на пол.

Ткань скрывала черный хрустальный шар, в глубине которого мерцал овальный экран. На экране можно было разглядеть женщину в штатском, которая читала что-то в маленьком электронном блокноте.

— Простите? — проговорил Уорхерст.

Женщина не реагировала. Капитан протянул руку и коснулся основания шара: он верно предположил, что прибор включается прикосновением.

— Прошу прощения, — повторил он.

Женщина подскочила и быстро обернулась. Ее глаза расширились — то ли от ужаса, то ли от удивления.

— Mon Dieu! — воскликнула она и что-то затараторила, явно по-французски.

— Стоп, стоп, — Уорхерст поднял руку, потом сообразил, что снять шлем придется не просто ради светского этикета, и торопливо расстегнул защелки. — У нас тут нет сети, я вас не понимаю… Ух-х-х… Non comprendez, Madame! Понимаете?

Женщина заморгала.

— Я… понимаю, — произнесла она с сильным акцентом. — Я Жизель Дюмон, Сидонийская Исследовательская Группа Квебека. А вы…

— Капитан Уорхерст, Первое Межзвездное Экспедиционное Подразделение Морской пехоты, Первая дивизия сорок четвертого полка, Корпус Морской пехоты ОФР. Можете соединить меня с Военной Коммуникационной Сетью ОФР? Код 1–5-альфа-3-эхо, Приоритет Один…

— Сожалею, мсье, но Всемирная Сеть межпланетных сообщений сейчас не работает. У нас период повышенной солнечной активности…

Джон стоял рядом, и поле устройства сверхсветовой связи его не захватывало. Все логично… Связь между Ллаландом 21185 и огромным подземным комплексом на Марсе была безупречной. Обычные каналы связи, передающие сигналы с Земли на Марс со скоростью света, в подметки не годились этому устройству.

Или… Что там происходило на самом деле? Женщина сказала «Квебек». Квебек был в содружестве с Европейским Союзом еще во время войны с ООН. А что если за эти десять лет дома все изменилось? Изменился курс политики, началась война… И Сидонийский комплекс теперь полностью под контролем ЕС? Черт подери, как бы это выяснить?

Уорхерст продолжал разговаривать с женщиной. В этот момент Джон заметил на полу какой-то предмет. Да, это был кусочек ткани… или сверток… Должно быть, он лежал на коммуникаторе и упал, когда Уорхерст стягивал драпировку.

Джон присел и поднял сверток.

Это был маленький портативный монитор, пятнадцать на двадцать один сантиметр, с крошечной камерой, тонкими проводками прикрепленной к корпусу. А на корпусе было вытеснено:

«Уцелевшие с «Эмиссара», ОФР»

— «Эмиссар», — повторил он вслух.

Уорхерст оторвался от экрана.

— Что там у тебя, морпех?

— Вот, сэр, — Джон протянул ему устройство. — «Эмиссар». Я нашел это на полу.

Капитан задумчиво повертел монитор в руках.

— «Эмиссар», — сказала Кэт Винита. — Это был корабль Посольства Земли, верно? Тот, который сбили?

— Да, верно. Я удивляюсь, кто… — он не договорил. — Боже!

Забыв, что стоит перед сверхсветовым передатчиком, Уорхерст застыл с дисплеем в руке. Джон стоял достаточно близко, чтобы разглядеть на маленьком мониторе лицо, человеческое лицо… Человек выглядел едва ли не более потрясенным, чем Уорхерст.

— Вы пришли! — воскликнул человек. Голос казался тонким и слабым — спикер устройства мощностью не отличался — но слышен вполне ясно. — Боже мой, вы пришли! Мы знали, что вы придете!

— Я капитан Уорхерст, Морская пехота ОФР. Кто вы?

— Ух… простите, сэр. Мастер-сержант Джин Айкен. Морская пехота ОФР. По ходу событий получил назначение на должность в Посольство Земли на Иштар.

— Боже! И где вы сейчас?

Айкен усмехнулся.

— На горе Ахтун, сэр. Ровно в пятидесяти кликах к западу от Нового Шумера. Мы прячемся здесь с тех пор, как Лягушки захватили город.

— Десять лет…

— Я тоже так подсчитал, сэр. Но мы знали, что нас не забудут. Мы знаем, что… морские пехотинцы своих не бросают.

— Оставайтесь на связи, мастер-сержант, — Уорхерст сунул монитор Гарроуэю и шагнул обратно к сверхсветовому передатчику.

— Мадам Дюмон?

— Да, месье. Я не могла разобрать, о чем вы говорите. У вас помехи или интерференция?

— Мои извинения, мадам Дюмон. Произошло нечто неожиданное, и дело не терпит отлагательств. Мы будем поддерживать связь.

— Но, мсье…

— Пошли, ребята.

Какого черта? Недоумевая, Джон последовал за капитаном. Морские пехотинцы покинули Камеры Ока.


Штаб полка

Строение-5, Дипломатический квартал

Новый Шумер, Иштар

19:24 по местному времени


— И эта Дюмон больше ничего не сказала? — настойчиво повторил Рэмси.

— Нет, сэр, — ответил Уорхерст. — Она очень удивилась, когда меня увидела, но была с нами очень любезна. Правда, с Вашингтоном так и не соединила.

Рэмси потер подбородок.

— Не исключено, что она не соврала. Передатчики действительно отказывают из-за вспышек на Солнце. Но мне тут что-то не нравится.

— Мне тоже, сэр. И поэтому я решил ей про это не говорить, — он показал экран, на котором по-прежнему можно было разглядеть бородатое лицо Айкена. — По крайней мере до тех пор, пока вы не разрешите.

— Все правильно, — Рэмси взглянул на Кинга. — Генерал, я предлагаю воздержаться от связи с Землей, пока мы не сможем перевезти уцелевших в квартал.

— Согласен, полковник. Эти «помехи связи» наводят на размышления.

— Итак, мастер-сержант, — Рэмси поднес экран поближе к лицу, — каким путем вы хотите вернуться в квартал?

— По воздуху, если не сложно, сэр, — ответил Айкен. — Когда мы забирали людей из города, хватило трех старых ВКС. Правда, пришлось несколько раз мотаться туда-сюда, чтобы перевезти всех. Потом мы десять лет сидели в джунглях… думаю, силовые элементы у них не в лучшем состоянии. Честно говоря, сейчас это просто куча ржавого железа.

— Нет проблем. Мы отправим к вам «Дракона»… прошу прощения, «стрекозу»… с посадочным модулем. Сколько вас?

Айкен закусил губу.

— Ну, сэр… по полному списку у нас восемнадцать морских пехотинцев и сто пятьдесят восемь штатских. Из них двадцать семь детей.

— Дети? — ахнул Рэмси. — А дети-то у вас откуда?… Ох…

— Прошло десять лет, сэр, — Айкен усмехнулся. — К тому же местные жители хорошо нас приняли.

— Местные…

— Да, сэр. Мы живем в деревне… ну… они называют себя «думу-гур». Вообще дословный перевод — «дитя природы», что-то в этом роде. Но здесь это значит «свободнорожденный».

— Вы имеете в виду людей?! Свободных людей? Которые сбежали от аханну…

— Некоторые — да, сэр. Но большинство всегда были свободными. Это потомки людей, которые ушли от «лягушек»… м-м-м… за последние несколько тысяч лет, как я понимаю. Может быть, вскоре после того, как первых людей завезли сюда в качестве рабов. Они сбежали и основали в джунглях общины. А аханну… они очень резко забираются в такую глушь. Они вообще стараются не вылезать из своих городов и туннельных комплексов.

— Но аханну пытались их вернуть?

— О, только один раз, и то очень давно. Бывает, что банды «лягушек» устраивают на людей охоту. Но «думу-гур» живут в джунглях не одну тысячу лет… Они славные ребята, сэр. Думаю, нашим морпехам есть чему у них поучиться.

— Сколько там местных?

— М-м-м… по последим подсчетам, около сотни. Во всяком случае, в этой деревне.

— Сотня? Сотня свободных иштарских людей?

— Это не единственная деревня, сэр. Сколько их всего, никто не знает. Правительства у них нет, все вопросы решаются на месте. Здесь у них что-то вроде совета рода. Они приютили нас, когда мы бежали из Доджа… простите… я имею в виду, из Нового Шумера. Мы тоже их кое-чему научили. Помогали им совершенствовать оружие и тактику защиты от «лягушек».

— Вы говорите на местном языке?

— Немного. Но у нас есть специалист-ксенолог, доктор Моор. Она многое знает — и о местных людях, и об аханну. Кстати, большинство думу-гир теперь неплохо болтают по-английски. За десять лет выучились.

— Мне кажется, мастер-сержант, экспедиция обязана вам спасением. Кому пришла в голову эта блестящая идея — оставить монитор в Камере Ока?

Айкен улыбнулся.

— Мне, сэр. Я не сомневался, что морская пехота примчится на выручку. И первым делом постарается отбить Камеру Ока, чтобы связаться с Землей. Один из местных, Купатин, вызвался пробраться туда и подсунуть дисплей куда нужно. Со своей татуировкой и прочими штуками он вполне мог сойти за Сэг-ура — в отличие от меня, например. Мы это провернули где-то… где-то год назад. Когда поняли, что ваши ребята должны появиться со дня на день. Знаете, сэр, я действительно в это верил. Что вы явитесь и спасете наши несчастные задницы.

— Конечно, конечно… Это вы здорово придумали… Ладно, высылаем за вами «стрекозу». Пожалуйста, доложите… кто из морских пехотинцев и сотрудников Посольства хочет прибыть сюда. Мы были бы особенно рады видеть доктора Моор… если это возможно.

— Я уверен, что да, сэр, — он усмехнулся. — Так случилось, что эта леди несколько лет назад стала моей женой.

— Очень рад. Мои поздравления.

— Благодарю вас, сэр. Кстати, многие из наших вступили в брак с местными людьми. Не думаю, что с этим будут какие-то проблемы. Знаете, в чем самая большая разница между людьми с Земли и сэг-ура? У них совершенно разная психология. Но к думу-гир это не относится. Мы очень быстро нашли общий язык.

Гэвин Норрис, который до сих пор молча слушал этот разговор, подошел к столу.

— Мастер-сержант Айкен, — произнес он, слегка повернув к себе экран. — Среди уцелевших нет человека по имени Рэндольф Карлтон?

— А кто вы такой?

— Представитель фирмы «Пан-Терра Динамикс» на этой планете.

— А, ясно… Да, Карлтон у нас.

— Можете попросить его, чтобы он подошел?

Айкен вопросительно взглянул на Рэмси, и полковник кивнул.

— Позовите его, мастер-сержант. Увидимся через несколько часов.

— Это просто чудо, полковник, — Айкен все еще не мог успокоиться. — Черт возьми, просто чудо! Мы торчали здесь пять лет, с тех пор как «Эмиссар» приземлился на эту планетку, а потом еще десять лет в джунглях… Знаете, что я вам скажу, сэр? Когда пятнадцать лет видишь одни и те же лица, это начинает доставать.

— Скоро увидимся, мастер-сержант. Жду вас в Новом Шумере.

Полковник повернулся к Уорхерсту и покачал головой.

— Это действительно чудо! Если бы никто из ваших ребят не заметил эту штуку…

— Конечно, сэр. Правда, Айкен говорит, что они нас ждали… Думаю, у них есть свои глаза в Новом Шумере, так что наше появление не прошло незамеченным. Так или иначе, мы бы друг друга нашли.

— Согласен. Ладно, что ни делается, все к лучшему. Нам как раз нужны люди, которые хорошо знают иштарский… — полковник оглянулся и посмотрел на пленного аханну, которого захватили в Камере Ока. Тот сидел в кресле, крепко привязанный к ножкам и подлокотникам, и его физиономия выглядела совершенно непроницаемой.

— Говорите, вы слышали, как этот молодой человек говорит по-английски? — спросил генерал Кинг. — Лично я от него не услышал ничего, кроме какого-то лепета.

— Да, сэр. Ясно… С тех пор, как мы привели его сюда?

— Нет. С тех пор, как я велел ребятам его искупать.

— Сэр?

— Он был весь в каком-то желе. Понятия не имею, что это такое, может быть, слизь… Такая красная, мне показалось, что это кровь, и я велел санитарам его отмыть…

Лицо Уорхерста отразило целую гамму чувств.

— Генерал, я не знаю, что это такое. Но мы уже видели это, как вы выразились, желе. На коже у некоторых Аханну. Не у всех, но…

— Думаете, это что-то вроде средства связи? — перебил Рэмси.

— Да, сэр. Думаю, так и есть. Смотрите: они просто дикари — но чертовски точно организовали атаку. Когда основные силы добрались до верхней площадки — там, на Пирамиде — из провала поперло подкрепление. Точно в нужный момент, как будто кто-то отдал приказ. И это только один случай. Спрашивается, каким образом они умудряются переговариваться друг с другом на большом расстоянии? А этот парень, которого мы взяли в Камере… Он не был вооружен. Это наблюдатель, который следил за нами и передавал информацию по своей сети.

— А при чем здесь его английский? — недоуменно спросил Кинг.

— Некоторые аханну еще десять лет назад научились говорить по-английски. Это достоверно известно. Например, те, кто общался с посольством Земли.

— Верно.

— А если у «лягушек» есть что-то вроде нашей сети? Это позволяет им почти мгновенно передавать информацию. Этот аханну связался с тем, кто знает английский, и попросил подсказки… — Уорхерст пожал плечами. — А может быть, пурпурное желе — это местный аналог электронного переводчика… Что бы это ни было, впредь нам стоит быть осторожнее, черт возьми! Не подходить ко всему подряд со своей меркой и не браться за то, в чем толком не разбираешься.

Рэмси фыркнул.

— Хороший совет, капитан. А вы не подскажете, как нам теперь общаться с нашим другом?

— Попробую, сэр. Насколько я понимаю, скоро прибудут люди, которые говорят на языке аханну. Но если вы хотите поговорить с ним прямо сейчас, можно попробовать отвести его обратно. В Камеру Ока.

— Хм-м-м… — полковник задумался. — Не уверен, что готов взять на себя такую ответственность. Как вы только что сказали, не стоит браться за то, в чем не разбираешься. Это касается и местных технологий. Давайте подождем, что скажет переводчик.

— Слушаюсь, сэр.

Рэмси пристально глядел в немигающие золотые глаза пленника.

О чем он думал? Как он думал? Как люди — или совершенно иначе… не по-людски?

Что он знает?

И удастся ли найти с этим инопланетянином общий язык?

Глава 26

С 15 по 23 июля 2148 года

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

19:30 по местному времени


— Знаешь, как это называется? — сказал Дюнн. — «Поваляться на стальном пляже».

— «На стальном пляже»? — переспросил Гарроуэй. — Ты о чем?

— Представь себе: чертова куча моряков и морпехов плывет по океану на здоровенном корабле. Очень большом, как воздушный транспорт, понимаешь? Когда делать нечего, они выходят на палубу погреться на солнце. Возможно, кто-нибудь пронес под полой что-нибудь такое… — он помахал в воздухе жестянкой с пивом. — Вот это и называется: отдохнуть на стальном пляже. Ну, потому, что они бездельничают, как на пляже, а палуба-то стальная!

— Но мы не на океанском корабле, сержант, — возразила Кэт Винита.

— Конечно, Кэтти. Но ты же морской пехотинец. А у нас свой язык. Ты же говоришь «люк», а не «дверь», «трап», а не «лестница». Даже на берегу, — он описал жестянкой широкий круг, указывая на Дипломатический квартал, зеленое инопланетное небо, пурпурные джунгли вдали и неопрятные развалины Нового Шумера. — Мы на берегу, ребята. Но все равно приписаны к кораблю. Так что сейчас мы сидим на стальном пляже.

— Где стали ни хрена, — подхватил Вомицки, оглядывая плоское пространство вершины пирамиды. — В этом есть безумно глубокий смысл. Как и во всем, что относится к Корпусу.

— Воистину! — воскликнул Дюнн, влил в себя последние капли пива и сплющил жестянку о собственный лоб. Рядом уже валялось несколько банок, искореженных самым причудливым образом — немое свидетельство того, что спиртные напитки пили, пьют и будут пить всегда и повсюду.

Джон так и непонял, каким образом удалось пронести пиво на корабль. По словам Дюнна, лично он и покойный Дир «Моя прелесть» доставили на борт «Регула» несколько ящиков, когда загружали провиант. Поскольку на контейнере было написано «пищевые добавки», никто туда не совался, а за четыре года субъективного времени пиво испортиться не успело — во всяком случае, на вкусе столь длительное хранение не отразилось. Это была еще одна прославленная традиция Корпуса. Ветераны, повествуя новичкам о подвигах американских морских пехотинцев, никогда не забывали о Сидонийской операции, которую Корпус провел семьдесят лет назад. Морпехи из отряда Гарроуэя «Пески Марса» доставили на Красную планету несколько ящиков пива, после чего оно было конфисковано и использовано против войск ООН, оккупировавших Марс, в качестве химического оружия.[81]

Современные морские пехотинцы были не столь оригинальны в использовании древнейшего напитка, предпочитая употреблять его по прямому назначению, зато в поиске новых способов контрабанды пива к месту дислокации проявляли чудеса изобретательности. Правда, эта деятельность была сопряжена с большим риском. Однако при поимке нарушители находили себе лишь одно оправдание: они следовали традициям Корпуса.

И иногда это проходило.

Джон Гарроуэй сделал маленький глоток и скривился. Откровенно говоря, он терпеть не мог пиво. Но посвящать в это остальных не стоило. Он удостоился особой чести — быть допущенным к одному их простых ритуалов Корпуса.

Это действительно был ритуал, где каждое действие исполнено глубокого смысла, как в ритуале Виккана, который Джон тайно отправлял перед Битвой за Пирамиду. Каждый раз, открывая банку и поднимая ее к сияющему небу, они называли имя одного из своих погибших друзей. Дюнн помянул Вальдес и Дира, Кэт Винита — Чака Коули и Томаса Пресли, Вомицки — Брандт и Фостера, а Гарроуэй поднял тост за своих товарищей по лагерю, Холлингвуда и Гарви.

Они сидели вчетвером на каменных плитах, на вершине Пирамиды Ока, в бронекостюмах, потому что были на посту, но без перчаток и шлемов. В составе МЗЭП МП снова произошли перестановки. Теперь они были Первым взводом роты «Альфа» — в нее вошли все участники Битвы за «Сурибаши», или Битвы на Пирамиде, которая состоялась три недели назад.

Члены их компании называли себя «пирамидиотами», и это прозвище прижилось.

Гарроуэй повернул голову, вглядываясь в темнеющую панораму, которая разворачивалась вокруг. Начиналось затмение. Он отдал мысленную команду своему зрительному центру, и вживленные в радужку наноимплантанты начали принимать больше света. Еще несколько человек из роты «Альфа» стояли в карауле на вершине пирамиды или сидели, привалившись к стенам нанокретного купола. Купол прикрывал пролом в верхней площадке пирамиды. Теперь здесь размещалась база огневой поддержки. Копье, на котором был поднят американский флаг, заменили высокой мачтой, установленной на самой вершине купола. Внутри купола трудились местные рабочие — думу-гир из деревни Ха-а-дру-дир: под руководством инженеров Корпуса они заделывали пролом каменными блоками. Высоко над Новым Шумером кружилась пара «трутней» — бессменный патруль Морской пехоты.

Через силу проглотив остатки пива, Джон протянул пустую банку Дюнну.

— Ур-ра-а! — взревел сержант.

Шлеп! И банка превратилась в жестяную лепешку.

— Теперь твой тост, Гари, — Вомицки передал Джону еще одну жестянку.

— Что?!

Джон дернулся, но через миг понял, что обращаются к нему. Гари Гарроуэй. Так его прозвали еще в Центре подготовки новобранцев. Нельзя сказать, что он был в восторге от этой клички, но она символизировала окончательный разрыв с его прежней личностью, со штатским по имени Джон — с именем, которое, казалось, пристало к нему на века.

— Твоя очередь. Кого назовешь?

Черт, кого назвать? Они уже помянули всех, кто был в их штурмовой группе и погиб в этих боях. Но еще много морских пехотинцев — мужчин и женщин — сражались и погибли рядом с ним на этом маленьком клочке иной планеты. Тех, чьих имен он так и не узнал.

— Вы просто хотите, чтобы я надрался, — сказал он.

— А как же, — усмехнулся Дюнн. — Это часть церемонии.

— Ну… — с минуту Джон размышлял, потом вскрыл банку и поднял ее к небу. — За всех наших ребят. За всех, кто погиб, и за то, чтобы в будущем их гибло поменьше. За прекращение огня. Надолго.

— Аминь! — закончил Вомицки.

— Золотые слова, — добавил Дюнн, принимая новую банку. — Ур-ра!

На этот раз они выпили залпом. Дюнн принял у Джона пустую банку и снова расплющил ее о свой лоб.

— Как у тебя получается? — спросила Кэт.

Дюнн улыбнулся.

— Имплантанты, — он провел пальцем вокруг головы. — Прочная карбо-титановая пластинка с нанозаклепками вместо черепной кости. Маленький сувенир, привез из Колумбии, — он постучал по лбу костяшками пальцев. — Такой вот я твердолобый.

— Не наговаривай на себя, — сказал Вомицки. — Прежде всего, ты морской пехотинец.

Небо темнело все быстрее: Ллаланд уже наполовину спрятался за Мардуком — затмение происходило, как всегда, раз в шесть дней, — но перед этим рассыпал по всему небу великолепные краски. Вообще-то, это было уже третье затмение за три недели, которые прошли со дня высадки экспедиции, но предыдущими из-за плотной облачности и дождя полюбоваться не удалось.

Да уж, верно говорят: если иштарская погода тебе не нравится, подожди немножко.

Перемирие. Это было так здорово, что просто не верилось. Прошло лишь три дня после Битвы за «Сурибаши», когда морские пехотинцы из первой экспедиции, которые знали иштарский язык, встретились с делегацией «лягушек». Встреча была организована тем самым аханну, которого морпехи взяли в плен в Камере Ока — как выяснилось, его звали Ту-Кур-Ла.

Если верить Ту-Кур-Ла, аханну тяжело переживали из-за того, что не смогли отбить Пирамиду. Морские пехотинцы потеряли в этом сражении пятьдесят одного человека убитыми, еще тридцать восемь были ранены — включая тех, кто защищал Дипломатический квартал. Точной цифры своих потерь аханну не сообщали. По меньшей мере тысяча двести «божественных воинов», не считая семи сотен сэг-ура, около двухсот кур-гал-губ — «больших горных воинов», тех, кого морпехи называли «троллями»… Всего не меньше двух тысяч. Возможно, намного больше, но слишком много тел были полностью уничтожены огнем. Десять дней назад, когда переговоры завершились заключением перемирия, с севера к Стене дипломатии подошла огромная процессия «божественных воинов», одетых в роскошные доспехи. Над головами аханну колыхался целый лес «уриев» — боевых штандартов. Выстроившись под стеной, инопланетяне затянули своими дребезжащими голосами странное заунывное песнопение, похожее на плач. Как выяснилось позже, в этой песне восхвалялась доблесть бойцов Первого Межзвездного Экспедиционного Подразделения Морской пехоты.

Теперь они называли морских пехотинцев «нир-гаал-м’е-а». Если верить Айкену и другим знатокам иштарского, это означало «прославленные в битвах». Боевое сорок четвертое немедленно переделало это имя на свой лад и теперь именовалось «Нергал-Мэй-Ай», потом они стали «Выскочками[82] Нергами», или просто «Нергами».

Джона это позабавило. Как только не называли морских пехотинцев! «Кожаные воротники» — за воротнички из плотной кожи, которые носили морские пехотинцы в девятнадцатом веке. Считалось, что эти воротнички защищают горло от ударов шпагой, а на самом деле просто заставляли рекрутов стоять прямо. «Выбивные головы» — из-за того, что в двадцатом веке морпехов стригли «высоко и коротко». «Дьявольские псы» — это имя, которое первоначально звучало как «Тойфель Хундин», они получили от немцев после битвы на Марсе. «Чертовы суки»… Оно должно было стать оскорблением, но морпехи носили его с гордостью.

А теперь они стали «Выскочками-Нергами».

Корпусу всегда будет чем гордиться. Может быть, те, кто остался на Земле, этого никогда не поймут… Неважно.

Те, кто остался на Земле. Джон сглотнул и почувствовал, как защипало в глазах и в носу. На третий день после битвы на «Сурибаши» связь с Землей наконец-то была установлена… О причинах этой отсрочки в МЗЭП МП ходило множество слухов. Кто-то говорил о том, что сверхсветовое устройство в Камере Ока «накрылось»… Конечно, «связь с Землей» — громко сказано. Сперва сообщение получал Марс, а через двадцать минут оно поступало на Землю. Процесс передачи ответа происходил точно так же. Многочисленные послания, адресованные морским пехотинцам, еще проходили адресацию, но наиболее срочные сообщения — те, что касались служебных и семейных вопросов — были отправлены непосредственно через Куонтико и пришли на Иштар в течение нескольких дней.

Одно из них, с грифом «семейное», предназначалось младшему капралу Гарроуэю и пришло из Сан-Диего. Его мать умерла.

Это все еще не укладывалось в голове и причиняло мучительную боль. Двадцать пять бесстрастных слов… Согласно сообщению, Эллен Гарроуэй Эстебан была найдена мертвой в доме Эстебанов через год после того, как «Дерна» покинула орбиту Земли. Смерть, согласно постановлению суда, наступила в результате несчастного случая: Эллен сломала позвоночник, упав с лестницы.

Черта с два это был несчастный случай. Джон знал: еще до того, как морских пехотинцев перевезли на борт «Дерну», мать вернулась к Эстебану. И очень боялся за нее. Опять будут скандалы, оскорбления, побои…

Грязный ублюдок…

Но все, что оставалось — это оплакивать ее. Мама умерла… нет, погибла девять лет назад. Тогда он спал в кибер-камере на борту «Дерны», пересекающей границы Солнечной системы.

Об отце новостей не было. Согласно сообщению CNN — вместе с почтой на Иштар прислали подборку новостей — антиамериканское восстание, поднятое ацтланистами в 2142 году, потерпело поражение. Большинство его участников бежали и до сих пор не найдены.

Можно не сомневаться, что Карлос Эстебан был среди них.

Но лучше бы…

Джон поймал себя на мысли, что страстно желает услышать о его смерти.

Хотя нет… Нет. Пусть этот мерзавец останется в живых. Чтобы в один прекрасный день можно было предъявить ему счет и заставить расплатиться по полной.

Человеку, который биологически является его отцом.

Джон вытянул перед собой левую руку и некоторое время смотрел на нее, сгибая и разгибая пальцы. Плечо, раздробленное снарядом из «гауссовки» во время Битвы на Пирамиде», еще болело, но рука действовала — благодаря кальциевым нанозакрепкам и искусству фельдшеров. Он был намерен уцелеть и когда-нибудь вернуться домой.

И встретиться с отцом…

Когда-нибудь

Он поглядел в темнеющее небо. Самые яркие звезды уже появились: затмение Ллаланда началось, наступили глубокие сумерки. Джон послал запрос по сети, чтобы узнать, какие звезды можно увидеть и где.

Сеть появилась всего три дня назад. Военные моряки и ИскИн все это время оставались на борту «Дерны» и работали над ее восстановлением. Вместе со всеми остальными Джон бросился утолять информационный голод. Как здорово — узнавать все необходимое с помощью короткой мысленной команды! Насколько это проще, чем копаться в собственной памяти, которая склонна подводить в самый неподходящий момент, рисковать жизнью людей-разведчиков, пользоваться допотопной техникой вроде радиосвязи и полуавтоматических вычислительных устройств… или тратить время на слова, когда можно просто обменяться мыслями!

Информация хлынула в его сознание. Да… вот она, яркая звезда, на севере, над самым горизонтом… Самая яркая звезда рядом с созвездием Щита, строго на север от Стрельца.

Солнце Земли.

Да. Когда-нибудь.


Гэвин Норрис

Камера Ока

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

1935 по местному времени


К тому времени, когда была преодолена последняя ступенька лестницы, Гэвин Норрис едва переводил дух. Он прислонился к стене у входа в Камеры Ока и отдышался. При входе стоял в карауле морской пехотинец. Однако, запросив по сети данные Норриса и удостоверившись в наличие у него разрешения, он вытянулся по стойке смирно.

— Допуск разрешен, сэр.

Отлично. Так и должно было быть, хотя… никогда не знаешь, чего ожидать от этих чертовых морпехов.

Теперь черные стены Камеры Ока были освещены переносными лампами. Но и само Око светилось изнутри: его экран показывал внутренние помещения так называемой Пещеры Чудес, которая находилась в Сидонии, на Марсе, за восемь светолет отсюда. Как и было обещано, сегодня в пещере дежурила гражданка Квебека Жизель Дюмон.

— Приветствую, мадам Дюмон.

— Ах, мистер Норрис, — сказала она, поворачиваясь лицом к экрану. — Мне велели ждать, пока вы появитесь… У вас все в порядке?

— Да. Думаю, скоро можно будет начинать.

Он шагнул в сторону. В камеру вошли Карлтон, доктор Хэнсон и Ту-Кур-Ла, — «отец Тук»,[83] как про себя окрестил его Норрис. Аханну выглядел непроницаемо спокойным.

— Я все еще сомневаюсь, что это самая лучшая идея, — произнес Карлтон. — Я не доверяю «лягушкам». И не только потому, что десять лет торчал в этих треклятых джунглях.

— Это не ваша забота, Карлтон, — возразил Норрис. — Скажите отцу Туку, что он может приступать к своей работе.

Карлтон скривился, но повернулся к инопланетянину и забулькал, точно полоскал горло. Ту-Кур-Ла ответил, присел и опустил обе шестипалые ладони на пол — там, где между полированными каменными плитами проходила трещина.

— Что случилось? — спросила Дюмон. — Я вас не вижу.

— Простите, — отозвался Норрис. — С нами пришел один из местных жителей. И мы используем… его, чтобы пообщаться с их правительством. Сейчас он… оно… в общем, это вроде компьютерной сети, только органической, которая связывает всех «лягушек», которые выросли на этой части планеты. Они называют это… Как они это называют, доктор Хэнсон?

— Абзу-ил, — ответила Хэнсон. — Врата в Море Знания.

— Вот-вот. Абзу. Сейчас нас должны соединить с их Высочайшим Божественным Императором, и мы попробуем установить соглашение непосредственно с ним.

Дюмон склонила голову набок.

— Органический компьютер? «Пан-Терру» это очень заинтересует.

— Конечно, конечно… Но главное, что ее интересует — это местные люди. Верно, Карлтон?

Бывший представитель «Пан-Терры» кивнул, не сводя глаз с Ту-Кур-Ла.

— Все так, как мы думали, мадам Дюмон. Люди, которых привезли сюда с Земли десять тысяч лет назад, из поколения в поколение использовались в качестве рабов. Податливые. Абсолютно послушные. Остальные, кого «лягушки» так и не смогли приручить, сбежали в джунгли… и слава богу, потому что иначе меня бы здесь не было. Но те, что живут при «лягушках», считают своим долгом делать все, что велят хозяева. Вообще все.

— Он прав, — добавил Норрис. — Неудивительно, что аханну не подпускали нас к своим рабам, когда мы только прилетели. Эти сэг-ура делают все, что им велят боги. Женщины… ну… — он захихикал. — Конечно, «лягушкам» это не нужно, но женщины тоже делают все, что они им прикажут. Они думают только о том, как бы угодить своим хозяевам. По-моему, у них просто нет воли как таковой. Может быть, потому, что они привыкают к такому с рождения. И потому, что здесь ничего не меняется уже сотни столетий. Может быть, кто-то сочтет такое положение дел адом, но для «Пан-Терры» это просто дар небес.

— Понимаю. Но согласится ли Высочайший Император…

— Ему придется, — резко произнес Норрис. — Он продаст нам рабов-сэг-ура и возьмет наши технологии, чтобы мы не натравили на него морских пехотинцев. Боже мой, видели бы вы это побоище! В последнем сражении убито больше двух тысяч «лягушек» — и всего полсотни морпехов. А про первый бой я вообще не говорю. Так что… думаю, лягушачий император с огромным удовольствием примет наше предложение. А «Пан-Терра» доставит на Землю несколько тысяч идеальных слуг и получит сумму, которая с лихвой покроет все инвестиции.

— Но это… это же рабство!

Норрис обернулся к Трэйси Хэнсон и пару секунд смотрел в ее искаженное ужасом лицо.

— Давайте придерживаться прежней терминологии, дорогая. Да, сейчас они рабы. Рабы «лягушек». А мы прибыли сюда, чтобы их спасти.

И он улыбнулся.


Доктор Трэйси Хэнсон

Камера Ока

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

19:44 по местному времени


В это было невозможно поверить.

Подонки! Отъявленные, первосортные, наглые подонки!

— Всемирная Конфедерация Государств желает, чтобы рабов освободили и репатриировали, — продолжал Норрис. — Именно это мы и собираемся сделать. Подумайте о бедных сэг-ура. Они же ничего не видели, кроме рабства… Десять тысяч лет! Достаточно того, что их изберут для возвращения на Землю. Это уже возвысит их в собственных глазах. И это самое лучшее, что мы можем для них сделать, чтобы они смогли вернуться к новой жизни. Дать им работу в качестве домашней прислуги, найти для них клиентов… Да они о таком даже не мечтали! Господи Иисусе, они даже не представляют, что такое деньги! Они вообще ничего не знают, кроме одного: выполнять все, что им прикажут. И как они будут жить на Земле, скажите на милость? Им просто не выжить, если мы не обеспечим их работой и кровом! Я бы говорил о «программе содействия», если вам так угодно!

— Вы мерзавцы, — спокойно произнесла Хэнсон. — Грязные мерзавцы. Вы хотите купить этих людей у Аханну и продать в рабство на Земле. И пусть работают, а прибыль пойдет вам в карман. И все ваши слащавые словечки ничего не значат. Рабство есть рабство!

— Чушь. «Пан-Терра» оплатила экспедицию, помогла объединить интернациональные коалиции. Мы доставим этих рабов на Землю, мы будем обучать их, кормить, пока они не смогут решить, чего хотят. И «Пан-Терра» за все это платит. А еще она платит мне. И вам, между прочим, тоже. И платит весьма щедро, этого вы не можете отрицать. Достаточно щедро, чтобы мы с вами работали в одной упряжке. Они имеют право.

— Вы прекрасно знаете, что эти несчастные сэг-ура никогда не станут свободными. Вы хотите, чтобы они стали полноценными членами человеческого общества. Как, если на Земле они просто сменят хозяев? Зачем тогда вести их за восемь светолет? Или вы хотите сказать, что ваши клиенты готовы дать им вольную? А может быть, вы собираетесь устроить регулярные рейсы на Иштар и обратно? За новыми рабами?

— Доктор Хэнсон, прошу вас, — вмешался Карлтон. — Не надо так бурно реагировать. Свободный рынок и свободная экономика диктуют свои представления о морали.

— Мораль?! О Богиня!

Хэнсон ткнула пальцем в свое запястье.

— Какой это цвет, черт побери?

— Коричневый, — озадаченно пробормотал Карлтон. — Темно-коричневый. Вы похожи на латиноамериканку или…

— Мои предки были рабами, сукин сын! Я родилась в Северном Мичигане, но кое-кто из моих предков родом с Гаити, из Гамбии, Ивори, Бразилии! И некоторые из них были рабами, мистер Карлтон! И вы хотите, чтобы я кивала и мило улыбалась?

— Достаточно, доктор Хэнсон.

Норрис поднял крошечный восьмимиллиметровый пистолет и навел его на женщину.

— Вы меня разочаровали. Я ожидал от вас большей лояльности в отношении «Пан-Терры».

— Есть вещи, которые не продаются даже за биллион нью-долларов, мистер Норрис.

— Да неужели? — он с издевкой покачал головой. — И сколько же вам не хватило?.. Охрана!

Морской пехотинец, который дежурил у входа, вошел в Камеру.

— Да, сэр?

— Прошу вас, арестуйте доктора Хэнсон. У меня есть причины полагать, что она принадлежит одной из радикальных антианистских группировок.

— Это ложь! — крикнула Хэнсон. — Эти ублюдки собираются…

— Меня очень мало волнует, что они собираются делать, мисс.

Одной рукой караульный навел на нее лазерный карабин, другой снял шлем.

Это был генерал Кинг.

— Вы?!

— А кто же еще?

— Вы… вы предатель!

Генерал нахмурился.

— Ошибаетесь, доктор, — резко ответил он. — Предатель — тот, кто предал свое отечество. А я этого не делал. Объединенная Федеральная Республика в своей безграничной мудрости направила сюда именно меня — потому, что я устраивал все политические фракции. Ради этого я был вынужден оставить жену и детей… Они не видели меня уже десять лет и не увидят еще десять… — он пожал плечами. — Можно не сомневаться, это мое последнее боевое задание. Потом — только отставка. И «Пан-Терра» позаботится о том, чтобы я ни в чем не нуждался, вот и все. Это хороший способ вложения денег — портфель министра. Когда я вернусь, у меня будет хорошо оплачиваемая работа. А моя жена и дети получат курс процедур, замедляющих старение. Слишком хорошо, чтобы от такого отказываться.

Доктор Хэнсон беспомощно глядела на него.

— Но… они собираются…

— Я уже сказал: меня совершенно не заботит, что собираются делать эти джентльмены. От этого не будет вреда ни Корпусу, ни правительству Республики. Будьте любезны, встаньте к этой стене.

Она повиновалась. Мысли бурлили.

Сеть. Это ее единственный шанс.

И Хэнсон отдала мысленную команду.

«Полковник Рэмси»!


Гэвин Норрис

Камера Ока

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

19:48 по местному времени


— Черт подери! Она вышла в сеть! — генерал Кинг судорожно дернул дулом карабина. — А ну остановись, сука!

Норрис развернулся волчком, вскинул свой крошечный пистолетик и нажал на курок. Резкий хлопок отразился от полированных черных камней. Доктор Хэнсон упала навзничь, глухо стукнувшись затылком о стену.

— Будь ты проклят! — закричал Кинг. — Какого дьявола ты стрелял?

— В эту мерзавку? Возвращайтесь наружу и стойте на карауле, генерал. И следите, чтобы больше никто не поднял тревоги, — он вновь подошел к экрану. — Мадам Дюмон? Простите за задержку. У нас произошла… м-м-м… непредвиденная ситуация.

— Я так и поняла. Боже, что у вас там творится? Вы установили контакт с императором аханну?

Норрис взглянул на Ту-Кур-Ла. Инопланетянин сидел, скрестив ноги, опираясь на стену, руки были распростерты, огромные золотые глаза закатились. А из трещины в полу что-то стремительно росло. Оно напоминало прозрачный пурпурный лист папоротника. Вот только ни одно растение не может расти с такой скоростью. Пурпурная масса уже обтекла руки Хранителя Воспоминаний, плечи… и начинала подниматься к его шее.

— Еще нет, — пробормотал Норрис. — Но с минуты на минуту…


Кассий

МЗТ «Дерна», орбита Иштар

19:48 часов по бортовому времени


Искусственный интеллект был просто превосходит органический. Он иной. Ну и, разумеется, действует намного быстрее.

Кассий находился на борту «Дерны» и занимался мониторингом и реорганизацией недавно восстановленной Сети Данных Иштар, когда услышал крик о помощи… Нет, не совсем так. Он принял сигнал от доктора Хэнсон, проанализировал интонацию и понял, что крик сопровождается чрезвычайно сильными отрицательными эмоциями. Кроме того, доктор Хэнсон произнесла лишь одно слово — «Полковник»…

Это встревожило Кассия. Ситуация, несомненно, была весьма серьезной. Ему потребовалось три сотых секунды, чтобы выделить этот сигнал из сотен вопросов, на которые он давал ответы в данный момент, и ограничить район ее местонахождения Пирамидой Ока. Затем произошла небольшая задержка, связанная с тем, что сигнал двигался со скоростью света. Зато запрос, направленный за это время нейросети доктора Хэнсон, позволил с абсолютной точностью определить ее положение в пространстве и увидеть ситуацию ее глазами. Две целых четыре десятых секунды прошло прежде, чем Кассий произнес…


Младший капрал Гарроуэй

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

19:49 по местному времени


…. «Тревога»!

Джон широко раскрыл глаза, словно мысленная команда оглушила его. Рота поднята по тревоге. Опять «лягушки»?

— Подъем, пирамидиоты! Стройся по двое! И на выход!

Капитан Уорхерст, уже в бронекостюме и шлеме, бежал от базы огневой поддержки по верхней площадке Пирамиды Ока. Морпехи вскакивали, на ходу одевая шлемы, перчатки, пристегивая оружие.

— Какого черта? — осведомился Дюнн.

— Вы четверо, — скомандовал Уорхерст, — хватайте оружие и за мной! Вы трое — тоже! Живее!

Джон попытался выйти в сеть и наткнулся на краткое: «Тишина в сети!» Да, стряслось что-то серьезное… и будь он проклят, если может хотя бы предположить, что именно. К Уорхерсту присоединились еще несколько морпехов, потом еще… Капитан энергично жестикулировал, направляя их к западному краю площадки, откуда начинался спуск.

Как только защелки шлема встали на место, включился внутришлемный дисплей. На маленькой карте Пирамиды были хорошо видны пятнадцать морпехов, которые спускались по ступеням Пирамиды. Индикатор показывал, что силовой модуль «Солнечного зайчика» — LR 2120 — полностью заряжен, все системы «Седьмого Марка» работают идеально.

— Сообщаю ситуацию, — голос Уорхерста раздавался прямо в голове. — В Камере Ока заложники. Люди из «Пан-Терры», как всегда, хотят обогнать всех. Нам приказано взять их, желательно живыми, но главное — остановить. Действовать хитростью времени нет. Просто входим и берем их. Приказ понятен?

— Так точно, сэр!

Они были уже у входа в Камеру, когда морпех в шлеме шагнул им навстречу, поднимая лазерный карабин.

— Стой! — крикнул он. — Не подходить!

— Отставить! — Уорхерст навел на него лазер. — Опустить оружие и покинуть пост!

— Я… не могу выполнить ваш приказ, капитан.

— Генерал Кинг?!

— Поверьте, Капитан. Я знаю, что доктор Хэнсон вызвала вас по сети. Но она… была не в себе. Вы не в курсе ситуации.

— Плевать, сэр! Покинуть пост!

— Кто может заставить меня, капитан? Вы?

— Нет, сэр. Некто по имени Кассий.

Обычно эту тему в Корпусе открыто не обсуждают, и тем более с рекрутами. Офицеры и сержанты, разумеется, осведомлены о некоторых технологических тонкостях, но редко задумываются о таких вещах. Да и зачем? Бронекостюм «Марк VII» нашпигован сотнями микропроцессоров, которые воспринимают мельчайшие движения человека, который его носит, и точно следуют им. Конечно, он изготовлен из ультралегких сплавов, с использованием карбоволокна и ламинированного пластика… но даже несмотря на это, непомерно тяжел. В «отключенном» бронекостюме даже самый крепкий морпех не сможет не то что двигаться, но даже стоять.

В отличие от людей, Кассий никогда ничего не забывал. В том числе и об этом.

Одна команда — и бронекостюм генерала Кинга превратился в мертвую массу металла и пластика. И эта масса была очень большой.

Генерал Кинг рухнул на ступени, точно рекрут, которого «подстрелили» во время учений.


Гэвин Норрис

Камера Ока

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

19:51 по местному времени


Норрис склонился над неподвижно застывшим аханну, не замечая, что покрывается крупным потом.

— Да, да. Вы меня правильно поняли. Мы отдаем вам наши технологии и забираем у вас рабов-сэг-ура. Ровно столько, сколько вы готовы отдать.

— Зачем… нам хотеть… технологии черноголовых? — пробормотал инопланетянин. Он говорил по-английски, не очень уверено, но внятно. — Мы — Божественный разум. Мы — ваши боги.

Снаружи раздался грохот. Норрис инстинктивно выпрямился и обернулся.

— Вот дерьмо… Что там происходит?

— Я посмотрю, — откликнулся Карлтон и засеменил к выходу.

Времени для колебаний, для взвешивания всех «за» и «против» не оставалось. Норрис уже наблюдал, как Отец Тук устанавливает связь. Аханну просто позволял пурпурному желе опутывать плечи и голову. Зрелище было неаппетитное, но Норрису доводилось видеть кое-что похуже… и не только видеть. Внезапно, повинуясь какому-то импульсу, он погрузил руку в студенистую массу, отщипнул крошечный кусочек и прижал его к лицу.

Сам по себе Абзу-ил не был разумным существом. Чем он был? Продуктом генной инженерии, созданным аханну много тысяч лет назад, лишенным собственного разума, но способным соединять сознания богов.

А Море Знания? Это было сновидное пространство, в котором сливались сознания и воспоминания. У него был собственный разум, оно осознавало само себя.

Никогда Гэвин Норрис не видел и не ощущал ничего подобного.

Он почувствовал… как ледяные извивающиеся усики проникают ему в уши, нос и поры кожи. Потом что-то вонзилось в левый висок, и голову расколола невыносимая боль. Что-то молниеносно проникало в кости его черепа и заполняло каждую извилину мозга.

Мозг Норриса был человеческим.

Люди и аханну во многом схожи. Но они не принадлежат к одному роду и не состоят даже в отдаленном родстве. Многие аспекты их биологии, по случайному совпадению или целенаправленному выбору, являются общими для тех и других. Это касается таких основ, как левосторонние аминокислоты и правосторонние сахара. Благодаря этому люди и аханну могли есть одну и ту же пищу. Вот почему древние аханну взялись за колонизацию далекого Киа и обратили в рабство первобытных людей, чтобы те выращивали для них зерно в плодородном междуречье.

Но ход их мыслей был настолько иным, что лишь крохи заключенного в Абзу было сколько-нибудь понятны Норрису.

Он увидел — почувствовал — фрагменты Воспоминаний.

… кружащийся хаос мыслей, обрывки слов чужого языка, символов, настолько далеких от всего ему известного, что они казались просто бушующим штормом цветовых пятен, немыслимых форм, яростных вспышек запахов и вкусов; режущие ухо атональные хоралы; огненные плети, рассекающие кожу; запредельное вожделение; печаль, страх, веселье, отчаяние, алчность…

Он слышал цвета, пронзительный крик голубого и красного и пурпурного.

Он обонял музыку, чужую и оглушающую, и вдыхал какофонию ароматов.

Он слышал прикосновения живого пламени, его кожа обуглилась…

И он закричал.


Младший капрал Гарроуэй

Пирамида Ока

Новый Шумер, Иштар

19:51 по местному времени


Уорхерст и один из морских пехотинцев выводили Карлтона из Камеры Ока. Джон, который эти несколько секунд стоял, пригнувшись, у входа, проскользнул в холодную темноту.

То, что он увидел, выглядело слишком неправдоподобно. Женщина в штатском неуклюже привалилась к стене, ее зеленый комбинезон в крови. У задней стенки, скрестив ноги, сидит аханну, весь покрытый липким пурпурными желе.

А перед ним на коленях стоял еще один штатский. Он запрокинул голову, дико выпучил глаза и орал — орал во всю силу своих легких. То же пурпурное желе, которое покрывало «лягушку», растеклось по его лицу.

Это был Норрис. И в руке он сжимал крошечный пистолет.

Одним прыжком Джон оказался рядом и легким ударом выбил оружие. Пистолет упал на каменные плиты и раскололся.

Норрис истошно вопил, не замечая, что Камеру наполнили морпехи.

— Что делать, сэр? — спросил Гарроуэй, беспомощно глядя на капитана. — Это его убьет!

— Нет! — выдохнул аханну.

Он поднял руку шестипалую руку, и пурпурная масса начала вытекать из ушей Норриса и медленно сползать с его лица. Казалось, она выступает из всех пор, как пот.

— Мы приносим извинения. Мы не желали… ему зла.

— Что вы с ним сделали? — жестко спросил Уорхерст.

— Что он… сам с собой… сделал? — ответил инопланетянин. — Мы боялись… он не… готов для… просветления в Моря Знания.

— Просветления?! — переспросил Джон. — Это у них так называется?

Норрис еще кричал, но его разум был полностью разрушен. Он ушел.


Спустя восемь дней Джон и Кэт Винита лежали на холме в джунглях. Они только что занимались любовью и теперь отдыхали. Они очень сблизились за последние недели, хотя он сомневался, что это надолго. А разве могло быть иначе? Никто из них не имел ни малейшего представления, куда их перебросят в ближайшее время и будут ли они служить вместе.

Кроме того, была еще и Линнли. Там, далеко, среди этих звезд.

Дьявол! Чем было чувство, которое он сейчас испытывал к Линнли: ностальгической тоской по другу, который оказался далеко, или чем-то большим? Ответа не было. Он слишком изменился.

— А вон там — наше Солнце, — сказала Кэт, указывая на звезду. — Спасательная Экспедиция появится где-то в том же секторе.

— Ага, — отозвался Джон. — Говорят, еще пять месяцев — и они будут здесь.

Кэт засмеялась и поуютнее угнездилась в его объятьях.

— Интересно, как они отнесутся к тому, что мы тут… натворили?

Он улыбнулся и легко похлопал ее по груди.

— Сомневаюсь, что они придут в восторг. Как я понял со слов доктора Хэнсон и Карлтона, то, что «Пан-Терра» готовила иштарцам, иначе как рабством не назовешь.

Санитар ВМС подоспел вовремя, чтобы ввести доктору Хэнсон порцию быстрозаживляющих нано. Она выжила и рассказала все, что узнала о планах «Пан-Терры». Карлтон весьма рьяно поддерживал ее — чего не сделаешь, чтобы прикрыть собственную задницу.

Генерал Кинг до сих пор не видит ничего плохого в том, что стоял в карауле у Камеры Ока. «А в чем дело? — возмущается он. — «Пан-Терра» действует из лучших побуждений, она намеревалась помочь людям Иштар»… То, что его держат под домашним арестом, он считает величайшей бестактностью, едва ли не оскорблением, и грозится доказать это на военном суде.

Увы, обратиться в совет офицеров он сможет лишь по возвращении на Землю. Пока же командование Первым Межзвездным Экспедиционным Подразделением принял на себя полковник Рэмси. Морпехи окрестили это «бунтом на корабле» и вскоре уже густо пересыпали разговор флибустьерскими анахронизмами, а некоторые обзавелись черными ленточками, прикрывающими один глаз.

Кассию также были переданы дополнительные полномочия, что завершило картину переворота.

— Думаю, они согласятся с тем, что все получилось чудесно, — после недолгого молчания проговорил Джон. — Черт возьми, по-моему, полковник — просто гений.

— Будем надеяться, что дома с этим тоже согласятся.

Объяснение полковника Рэмси воистину было гениальным. Корпус Морской пехоты должен поддерживать политику правительства, но правительство находилось на расстоянии восьми целых и трех десятых световых лет отсюда, а ближайшие его представители должны были прибыть на Иштар только через пять месяцев. Тем не менее, аханну предложили людям Земли заключить мирный договор, и решать этот вопрос нужно было сейчас.

Рэмси предложил следующий план действий. В качестве старшего офицера Первого МЗЭП МП, он признает за свободными людьми планеты Иштар статус представителей независимого государства планеты Иштар, которое получит поддержку Морской пехоты США. Дальнейшие переговоры с представителями Земли — об освобождении людей в системе Ллаланда или их репатриации, а также об условиях этой репатриации — будут вести они сами.

Далее, иштарское государство Думу-гир Колам — это самоназвание было также признано официально — берет на себя контакты с сэг-ура, которые остаются с аханну. С Земли должны прибыть дипломаты, которые возьмут на себя переговоры между этими группами, чтобы помочь сэг-ура получить некоторую долю самоопределения. Аханну согласились на это — с неохотой, но согласились. Авторитет и влияние морских пехотинцев, или «мир-га-ал-м’е-а» был слишком велик. Доктор Хэнсон утверждает, что в глазах аханну морские пехотинцы приобрели статус богов.

Они стали богами битвы.

Откровенно говоря, сомнительно, что сэг-ура когда-нибудь склонятся к самоопределению. По мнению экспертов-ксеносоциологов, они считают себя не рабами, а свободными людьми, которые служат своим богам от сотворения мира. Интересно, что начнется, когда намерение правительства освободить этих людей будет объявлено нарушением свободы вероисповедания? Не исключено, что начнутся бурные социальные конфликты, которые не утихнут лет сто-двести, а то и больше.

Но у сэг-ура будет время, чтобы оценить новые идеи. Равно как и тот факт, что отныне они могут сами выбирать себе судьбу. И может быть, через несколько сотен лет…

— Знаешь, — сказал Гарроуэй, — когда вся эта история выплывет наружу, ни одно государство Земли не захочет иметь дела с «Пан-Террой». Ребятам придется прикрыть лавочку.

— Может быть, — отозвалась Кэт. — Хотя с их деньгами… Сомневаюсь.

— И откуда в такой маленькой девочке столько цинизма?

— Пошел ты… знаешь куда!

— Что, опять?

Она нежно провела ладонью по выпуклым мышцам его мускулистого живота.

— Почему бы и нет. Если ты готов…

Он засмеялся, крепко прижал ее к себе и поцеловал. Над ними, в ночном небе, танцевала хрупкая огненная паутина.

Позже, когда Кэт уже уснула, Джон вышел в сеть, запросил данные о положении Сириуса и узнал, что эта яркая звезда, Альфа Большого Пса, не видна с Иштара.

Наверно, Линнли сейчас там.

Наверно, она сейчас о нем думает. А может быть, как и он, нашла себе другого любовника.

И, наверно, небо над ней такое же классное, как это.

Ладно, вряд ли это важно. Она тоже служит в морской пехоте и отправилась туда, куда ее послали.

Как и он сам.

Эпилог

15 августа 2148 года

Межзвездный разведчик «Крылья Изиды»

Система Сириуса

15:50 по бортовому времени


Младший капрал Линнли Коллинз плавала в волшебном пространстве ноуменальной проекции. Изображение, поступающее с носовых камер «Крыльев Изиды», воссоздавало вокруг нее панораму открытого космоса.

Впрочем, в это было трудно поверить. Скорее, так мог выглядеть плод фантазии художника, знакомого с основами астрономии. Система Сириуса была относительно молодой, все еще засоренной космической пылью и обломками. Именно пыль и создавала этот великолепный мерцающий фон серебряных, голубых и белесых тонов. А среди этого сияния ослепительно горел Сириус А — нестерпимо яркий актинический[84] диск, на который даже в этом искусственно созданном пространстве было невыносимо смотреть.

Ближе, почти рядом, плыла белая раскаленная искорка — Сириус В. Это был белый карлик, размерами чуть больше Земли. Вокруг него вращались лишь несколько астероидов, осколки того, что когда-нибудь станет — или когда-то было — планетной системой. Сириус А был слишком горячей звездой, чтобы рядом с ним возник обитаемый мир наподобие Земли. Когда-то таким же был и Сириус В был — прежде чем извергнуть часть массы и съежиться, приняв нынешний вид.

И радиация — в ноумене она была видимой, наполняя его багровой дымкой. Радиация пронизывала внутреннее пространство системы, иссушая все, и была бы смертельной для «Крыльев Изиды», если бы не мощная защита, установленная на корабле.

Эта система была полна тайн. И одна из них стала причиной, по которой «Крыльях Изиды» пересекла расстояние в восемь и шесть десятых светолет. Сириус, самая яркая звезда северного полушария, с давних времен фигурировала в мифологии человечества. Для египтян она была связана с богиней Изидой: они заметили, что появление Сириуса над горизонтом совпадает с разливом Нила. Вторым обожествленным созвездием был Орион — Осирис.

Но и в более поздние времена люди поклонялись Сириусу — дагоны, одно из племен, обитающих в Африке на краю Сахары. Когда в 1931 году европейцы впервые обнаружили это племя, они были потрясены: дагоны знали, что у Сириуса есть система. Они знали, что период обращения Сириуса В составляет пятьдесят лет, что это крошечная, но очень плотная звезда — блестящее описание белого карлика.

Дело в том, что до середины девятнадцатого века астрономы даже не догадывались о существовании Сириуса В. Сначала его «вычислили» по отклонениям орбиты Сириуса А, а увидеть смогли еще позже, в 1862 году, с помощью приборов, устройство которых было явно выше понимания дагонов.

Может быть, дагоны получили эти сведения от европейских миссионеров? Но почему о самих визитах не сохранилось никаких воспоминаний?

Скорее всего, миссионеры никогда не посещали дагонов — во всяком случае, до 1931 года. В архивах Ватикана об этом нет ни одной записи.

Берозус, вавилонский историк, оставил записи мифов и легенд народа, который населял Междуречье до вавилонян. Среди них есть история об Оаннесе. Это существо описано как полудемон, который поднялся из вод Персидского залива и учил местных жителей земледелию, математике и медицине, который дал им алфавит… Оаннес утверждал, что прибыл с Сириуса.

Разумеется, это просто миф, то есть вымысел. Так думали археологи — до двадцать первого века, когда на Земле, Марсе и Луне были обнаружены свидетельства того, что древних людей неоднократно посещали пришельцы со звезд.

И теперь экспедиция на борту «Крыльев Изиды» направлялась к Сириусу, чтобы узнать, кто обучал предков шумеров, египтян и дагонов. Может быть, звездные странники аханну?

Но судя по описанию, оставленному Берозусом, это был кто-то другой.

Возможно, именно то, что сейчас замерло в пространстве прямо перед «Крыльями Изиды». Расстояние составляло всего десять километров, но объект был достаточно велик, чтобы загородить четверть неба.

Линнли смотрела, охваченная предощущением чуда. Если это было создано теми, кто в древности посещал Землю — стоит ли удивляться, что их почитали как богов?

Ноумен обеспечивал ей самую выгодную точку обзора. Отсюда можно было видеть целиком огромное колесо с толстым ободом, около двадцати километров в диаметре. Внешняя поверхность обода была черной как уголь и покрыта трещинами и разломами — похоже, эта конструкция была построена из кусков астероидов, собранных на пространстве Сириуса… а данные гравиметрических измерений наводили на мысль, что она была невообразимо плотной.

С какой целью? Ответить на этот вопрос было невозможно… если бы не бортовые огни, горящие по ободу. Там использовали энергию, там была жизнь.

Разумная жизнь.

— Как думаешь, Пол, что это такое? — спросила Линнли.

Сержант Пол Уотсон, так же присутствующий в ноумене, пожал плечами.

— Наверно, что-то вроде гигантской обитаемой станции. Помнишь колонии О’Нейла, про которые сейчас все говорят? Цилиндр или колесо, которое вращается вокруг своей оси, за счет этого возникает тяготение…

— Но эта штука не вращается.

— Может быть, она разрушена во время войны, — предположил Поль. — Той самой, когда уничтожили Строителей. Наверно, там уже давным-давно никого не осталось.

— Тогда откуда огни? Там явно кто-то есть.

— Да откуда мне знать, блин! Имей терпение. Скоро сама все узнаешь.

Линнли фыркнула. Полбыл ее очередным любовником. Иногда он отчаянно туго соображал, но в целом… А еще у него случались приступы самонадеянности, и тогда Линнли сбивала с него спесь, подбрасывая какой-нибудь каверзный вопрос.

Иногда она вспоминала Джона. Где он сейчас? Может быть, уже в системе Ллаланда?

Что он делает?

О чем он думает?

— О господи! — воскликнул Пол.

— Что такое?

— Смотри! Вон там, в центре. Придется немного увеличить…

От «ступицы» гигантского колеса что-то отделилось. Корабль? Но ни одному человеку не доводилось видеть подобных кораблей — во всяком случае, в обозримом прошлом. Исходя из размеров «колеса», можно было предположить, что он был невероятно велик — наверно, километра два в длину. Тонкий, как игла, он был покрыт чем-то блестящим, похожим на полированное золото.

— Что это? — спросила Линнли.

— Корабль! Явно корабль.

— С чего ты взял? Мы же не знаем, кто там. Или что. Как можно быть в чем-то уверенным?

— Чушь собачья! — фыркнул Пол. — Это — корабль. Потому что колесо — это что-то вроде огромного анклава или космической станции. Думаю, сейчас мы познакомимся с друзьями Берозуса.

— Надеюсь, они тоже считают нас друзьями, — отозвалась Линнли. — Только боюсь, у нас не найдется нужного размера спасательной шлюпки.

— Конечно! — пылко воскликнул Пол. — Вспомни легенды о богах с Сириуса. Они относились к людям как к друзьям, научили их выращивать урожай… и много чему еще. Они летят сюда, чтобы нас приветствовать!

В этот миг каждый из них услышал в голове сигнал тревоги. Разведчик «Крылья Изиды» готовился к бою.

— А я-то надеялась, что ты окажешься прав, Пол, — вздохнула Линнли. — Кем бы они ни были… знаешь, им чертовски много лет. Говорят, старики часто бывают немного не в себе и относятся к молодым с предубеждением. И… были еще Охотники Рассвета, помнишь?

Она ощутила его ноуменальное прикосновение.

— Не-а, Линн. Это потомки Оаннеса. Они прилетели взглянуть, как поживают их подопечные. Все будет прекрасно. Вот увидишь.

— К черту, — сказала она. — Будем надеяться, что ты прав.

Ей вдруг захотелось, чтобы Джон Гарроуэй был рядом.

Примечания

1

Воздушно-космический самолет.

(обратно)

2

Условные обозначения букв английского алфавита: «А» — «альфа», «В» — «браво», «С» — «чарли» и т. д.

(обратно)

3

«Солнечный удар». На жаргоне морской пехоты также называется «Солнечным зайчиком».

(обратно)

4

Сброс ракеты со включенным двигателем.

(обратно)

5

Расчет состоит из двух человек, два расчета, которыми командует командир, составляет группу (пять человек).

(обратно)

6

Здесь: ручной реактивный гранатомет.

(обратно)

7

Битва при Пирамидах состоялась 21 июля 1798 года.

(обратно)

8

Цитадель Салладина — одна из самых старых крепостей в мире. Ее строительство начал в конце XII в. правитель Египта Салах-эд-Дин (Саладдин) для отражения атак крестоносцев. В одной из мечетей крепости находится гробница Мухаммеда Али.

(обратно)

9

Учебный центр морской пехоты Североатлантического флота. Основан в 1941, назван в честь генерал-лейтенанта Дж. Лиджена, командующего корпусом морской пехоты (1920–1929 г.).

(обратно)

10

Континентальная часть США имеет четыре временных пояса: восточное, центральное, горное и тихоокеанское время. Восточное поясное время отстает от гринвичского на пять часов (от московского на восемь часов). центральное стандартное время — второй часовой пояс с востока, на час отличается от восточного поясного времени. Тихоокеанское время действует на территории штатов Вашингтон, Орегон, Невада и Калифорния, а также в западных округах штатов Айдахо и Юта, от восточного поясного времени отстает на три часа

(обратно)

11

Президент Ла Салле имеет в виду Гарри Трумэна. Кстати, именно он после Второй мировой войны делал попытки расформировать Корпус морской пехоты.

(обратно)

12

Мозолистое тело — плотный пучок нервных волокон, соединяющий левое и правое большие полушария головного мозга. Осуществляет обмен нервными импульсами между ними, обеспечивая их координированную работу.

(обратно)

13

Американцы часто называют детей в честь национальных героев, причем фамилия знаменитого человека становится вторым именем. Джексон, Томас Джонатан (Джексон «Каменная стена») (1824–1863). Герой Гражданской войны, Генерал Армии южан. В июле 1861 года в звании бригадного генерала во время первого сражения между Севером и Югом держал оборону на реке Бул-Ран близ г. Манассаса. Генерал Б. Би смог остановить свои бегущие части, ободряя их примером Джексона: «Стойте! Посмотрите на бригаду Джексона, она стоит непоколебимо, как каменная стена!»

(обратно)

14

Объединенное космическое командование Морской пехоты. В настоящее время существует Объединенное космическое командование Вооруженных сил США. Создано в рамках программы СОИ в 1982. Объединяет структурные подразделения Армии, ВМС и ВВС, связанные с созданием систем космического оружия.

(обратно)

15

В Куонтико находится учебный центр Морской пехоты США.

(обратно)

16

Время на данной долготе.

(обратно)

17

Отдельная воинская единица имеет статус на один пункт выше статуса единицы без атрибута «отдельный». Например, отдельный батальон подчиняется непосредственно командованию дивизии и по статусу равен полку.

(обратно)

18

Высшее воинское звание сержантского состава Морской пехоты.

(обратно)

19

Скорее всего, имеется в виду звезда класса F. Температура этих звезд составляет 5900–7500 K.

(обратно)

20

Персонаж драмы У. Шекспира «Юлий Цезарь». По версии Шекспира, именно Кассий подвигает Брута на убийство Цезаря и сплачивает вокруг него заговорщиков, хотя сам не стремится к власти. Цезарь опасается Кассия, так как тот «много думает».

(обратно)

21

Речь о системе опознания «свой — чужой».

(обратно)

22

Человек прямоходящий.

(обратно)

23

По шкале абсолютной температуры Кельвина. 140 К = -133,15 С.

(обратно)

24

Первоначальное название Калифорнийского залива.

(обратно)

25

Трудно сказать, что имеет в виду Эстебан. Прежде всего, del Norte — «северяне», то есть американцы, те, кто живут по ту сторону реки Рио-Браво дель Норте — так мексиканцы называют реку Рио-Гранде, отделяющую США от Мексики. Возможно, Эллен родом из город Дель-Норте, штат Колорадо.

(обратно)

26

Шлюха (исп.)

(обратно)

27

Саквояжниками называли американцев-северян, разбогатевших и добившихся высокого положения на Юге (после Войны между Севером и Югом 1861–65 гг.). В более широком смысле — политический авантюрист.

(обратно)

28

Основной учебный центр подготовки морских пехотинцев из штатов, расположенных к востоку от р. Миссисипи, недалеко от г. Бофорта на острове Пэррис-Айленд, который в начале XVIII в. принадлежал казначею штата А. Пэррису.

(обратно)

29

От Personal Access Device — персональное устройство доступа. Служит для подключения пользователей к сети и обеспечивает выход в ноумен, или виртуальное пространство.

(обратно)

30

Именно с Дерны ведет отсчет история морской пехоты. 27 апреля отряд Итона после 500-мильного марш-броска по Ливийской пустыне взял прибрежную крепость Дерну. Больше всего отличились морские пехотинцы лейтенанта О'Бэннона, который стал первым американцем, водрузившим звездно-полосатый флаг над покоренной территорией Старого Света. Марш американских морских пехотинцев начинается словами «К берегам Триполи».

(обратно)

31

К звездам (лат.) Так назывался научно-исследовательский беспилотный корабль, отправленный к Альфе Центавра. Неудивительно, что Габриовски произносит это имя с такой гордостью. «Ad astra» — поистине детище Морской пехоты. Искусственный интеллект «Саманта II», помещенный на ее борту и осуществивший трансляцию через сверхсветовое устройство с Иштар, создан морским пехотинцем Джеком Рэмси, дедом полковника и племянником археолога Дэвида Александера. Да и сама экспедиция вряд ли смогла бы состояться, если бы благодаря морским пехотинцам Пещера Чудес на Марсе и обнаруженный на Луне артефакт, позволивший определить местонахождение аханну, не стали бы достоянием человечества…

(обратно)

32

Марш композитора Дж. Ф. Сузы, воспевающий флаг США.

(обратно)

33

Сокращенное от Semper Fidelis (лат. «Всегда верен») — девиз морских пехотинцев, принятый в 1883 году.

(обратно)

34

Белек — детеныш тюленя. Выражение обыгрывает название спецназа — «морские котики».

(обратно)

35

Одна тридцатая световой секунды, т. е. 10 000 км.

(обратно)

36

В названии краулера («Gyrfalcon») обыгрывается прозвище морских пехотинцев «Gyrene» («Джи-ай-рин»), сокращенное от «GI Marine», солдат морской пехоты.

(обратно)

37

Армейская рабочая группа, в состав которой входят только сержанты и офицеры.

(обратно)

38

Северный жилой пригород Чикаго.

(обратно)

39

Сэндберг, Карл (1878–1967) — поэт, бард, автор свободного стиха, автор двухтомной биографии А. Линкольна. Поэма «Чикаго» — одно из его ранних стихотворных сборников. Норрис вспоминает строчку из заглавного стихотворения.

(обратно)

40

Северный промышленный пригород Чикаго. Здесь расположен учебный центр ВМС на Великих Озерах. Название на языке индейцев-потаватоми означает «дом».

(обратно)

41

Форт Шеридан расположен в 25 милях от Чикаго. Основан в 1887, назван в честь генерала Шеридана, одного из командующих армией Севера. Здесь находится военная база и штаб Четвертой армии Сухопутных войск США.

(обратно)

42

Медвежонок Смоки — символ Службы леса, симпатичный медведь с лопатой, в джинсах, кепке и униформе лесника. Похожую форму носят патрульные офицеры полиции, которые любят устраивать на дорогах засады для американских любителей быстрой езды…

(обратно)

43

Вернее, Гуань-ин-пуса — китайский вариант имени Бодхисаттвы Авалокитешвара, воплощения «великого милосердия и сострадания». Чаще всего изображается в виде изящной красавицы с ребенком на руках, одетой в ниспадающую белую мантию, или с шестью руками и одиннадцатью лицами, которые образовались от сочувствия к страданиям человечества.

(обратно)

44

Тяжелый.

(обратно)

45

Виккан, или Викка (от староангл. wicca — «ведьма» и wiccan — «сгибать») — неоязыческая религия, основанная на кельтских традициях. Почитает созидательные силы природы в образе Богини, женского начала. Рассматривает магию как искусство создавать гармоничные перемещения энергий для создания необходимых превращений. Ритуалы не каноничны и зачастую составляются индивидуально.

(обратно)

46

Слово «drone» имеет два значения: «трутень» и «автоматический летательный аппарат небольшого размера».

(обратно)

47

«G», «C» и «E» соответственно.

(обратно)

48

Консультативный орган президента, Совета национальной безопасности и министра обороны по военным вопросам. Создан в 1942, входит в структуру Министерства обороны. Разрабатывает стратегические и мобилизационные планы, основные программы строительства вооруженных сил, создания вооружений и военно-политического сотрудничества. Состоит из председателя, начальника штаба Армии, начальника штаба ВМС, начальника штаба ВВС и (с 1978) командующего Корпусом морской пехоты.

(обратно)

49

Такого министерства в начале XXI века в США не было. Возможно, это преемник Комиссии по правам человека и гуманитарной помощи.

(обратно)

50

Установление факта происхождения.

(обратно)

51

Мол («The Mall», место для прогулок) — прямоугольная зеленая зона в центре Вашингтона, начинается перед Капитолием и заканчивается у мемориала Линкольна. Недалеко расположен Белый дом.

(обратно)

52

Престижный жилой северо-западный пригород Вашингтона. Здесь расположен целый комплекс медицинских научно-исследовательских центров: Национальный институт здравоохранения, Национальная медицинская библиотека, Национальный Военно-морской медицинский центр. Название связано с наименованием церкви, построенной здесь в 20-е годы XIX в.

(обратно)

53

Храм в греческом стиле на тридцати шести колоннах, символизирующих количество штатов США на день смерти Линкольна.

(обратно)

54

Архитектурная конструкция в форме полусферы или ее сегмента, с несущей конструкцией, образованной решеткой из треугольных (или, в более общем случае, многоугольных) элементов. Такая структура позволяет перекрыть огромные площади без использования внутренних опор. Изобретение Р. Бакминстера Фуллера — философа, математика, инженера, историка, поэта. Первый купол построен в 1951 г. Один из проектов Фуллера предусматривал перекрытие огромным куполом всего «даунтауна» Манхэттена.

(обратно)

55

Пояс астероидов и относительно мелких космических обломков за пределами орбиты Плутона, окружающий Солнечную систему.

(обратно)

56

Остров у Атлантического побережья, в штате Южная Каролина. Крупнейший остров между штатами Флорида и Нью-Джерси. Известен своими песчаными пляжами.

(обратно)

57

Здесь: устройство для установки вида огня.

(обратно)

58

Еще один персонаж драмы Шекспира «Юлий Цезарь».

(обратно)

59

Название города — комбинация названий одного из самых знаменитых сигнлов певицы Энии — «Orinoco Flow» (1988 г.), и сборника ее лучших произведений «Paint the Sky with Stars», выпущенного в 1997 году.

(обратно)

60

Оруэлл, Джордж (1903–1950, наст. имя Эрик Артур Блэйр), английский писатель, автор романов «Скотный двор» и романа-антиутопии «1984».

(обратно)

61

Вымышленное чудовище размером с лошадь с головой человека, телом льва и хвостом скорпиона. Покрыто рыжей шерстью, имеет три ряда зубов и глаза, налитые кровью. Хвост мантикоры заканчивается шипами, яд которых убивает мгновенно. Ее голос подобен мелодии свирели, она подманивает к себе людей, чтобы затем пожрать их.

(обратно)

62

Вероятно, потомок Фрэнка Камински — героя операций Морской пехоты на Марсе, Луне и Европе (см. приложение).

(обратно)

63

Так переводится название этого места — Исла Анхель де ля Гуарда.

(обратно)

64

Руно — шкура барана.

(обратно)

65

«Как можно скорее».

(обратно)

66

В фазе «быстрого сна» благодаря низкоамплитудным колебаниям ЭЭГ (как при бодрствовании) и движениям глаз человек видит сны. В фазе «медленного сна» этого не происходит.

(обратно)

67

Игра слов. «Стрекоза» по-английски — «Dragonfly»

(обратно)

68

Эспланада — широкое незастроенное пространство перед общественными зданиями. На эспланаде устраиваются партеры, широкие аллеи с фонтанами, скульптурой. Также полоса местности вокруг крепости, с обстрелом, расчищенным или подлежащим расчистке в военное время.

(обратно)

69

Залив, на берегах которого расположен Нью-Йорк

(обратно)

70

«Отпусти мой народ». Фраза из спиричуэлса Л. Армстронга. С этими словами Моисей обращается к фараону, требуя отпустить иудеев из Египта.

(обратно)

71

Столица Фессалии, город, откуда аргонавты отплыли за золотым руном.

(обратно)

72

День «D», час «H» — обычное обозначение времени операции.

(обратно)

73

Рип ван Уинкль — персонаж английской сказки. Во время охоты увидел поляну, на которой сидели гномы (в других вариантах — зашел в зачарованную избушку). Увидев человека, гномы исчезли. Рип прилег на поляне отдохнуть и, как ему показалось, проспал три часа. Когда же он вернулся в деревню, оказалось, что за это время прошло тридцать лет.

(обратно)

74

Скорее всего, совпадение: аббревиатура KIA означает «убитый в ходе боевых действий», killed in action.

(обратно)

75

Технология, способная обеспечить одновременную передачу голоса, данных, видеоизображения. Обычно это осуществляется путем мультиплексирования с разделением частот.

(обратно)

76

Высшая военная награда в США; учреждена в период Гражданской войны в 1862, вручается президентом США от имени Конгресса.

(обратно)

77

Коренные жители, туземцы. В более широком смысле — любой вид, возникший и первоначально эволюционирующий в данной местности.

(обратно)

78

Гатлинг, Ричард Джордан (Gatling, Richard Jordan) (1818–1903), американский изобретатель, создатель многоствольного скорострельного оружия. В 1866 г. первый госзаказ на это оружие был выполнен заводом фирмы «Кольт».

(обратно)

79

Модель названа в честь легендарного Льюиса Б. («Чести») Пуллера, генерала Морской пехоты, пятикратно награжденного «Военно-Морским Крестом».

(обратно)

80

«Долгая прогулка» («Совместная прогулка», «Along the ride») — лирическая комедия Джона Кайе (с Мелани Грифис и Патриком Суизи в главных ролях).

(обратно)

81

Вернее, психологического. Морские пехотинцы забросали позиции «голубых касок» банками с пивом. Вытекая, пиво вступало в бурную реакцию с марсианской атмосферой. Вреда это никому не причинило, но вызвало панику, благодаря чему морпехам удалось выиграть время. По большому счету, «пивная бомбардировка» решила исход операции.

(обратно)

82

«May I…» — «можно, я?» (англ.)

(обратно)

83

Монах, присоединившийся к «Вольным стрелкам» Робин Гуда.

(обратно)

84

Актинические лучи — фиолетовые и ультрафиолетовые

(обратно)

Оглавление

  • Йен Дуглас Звездный корпус
  •   Пролог
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  •   Глава 4
  •   Глава 5
  •   Глава 6
  •   Глава 7
  •   Глава 8
  •   Глава 9
  •   Глава 10
  •   Глава 11
  •   Глава 12
  •   Глава 13
  •   Глава 14
  •   Глава 15
  •   Глава 16
  •   Глава 17
  •   Глава 18
  •   Глава 19
  •   Глава 20
  •   Глава 21
  •   Глава 22
  •   Глава 23
  •   Глава 25
  •   Глава 26
  •   Эпилог
  • *** Примечания ***