Вирши [Симеон Полоцкий Петровский-Ситнянович] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]

Симеон Полоцкий Вирши

Белорусские просветители Петр Мстиславец, Сымон Будный, Симеон Полоцкий, Франциск Скорина, Василь Тяпинский.

Поэзия Симеона Полоцкого

Симеон Полоцкий жил и работал в эпоху, называемую «переходной». Действительно, XVII век стал своеобразным рубежом старой и новой европейской культуры, рубежом, в который вместилось великое обилие перемен в самых разных сферах человеческой жизни, сопровождаемых нескончаемой цепью военных катаклизмов и общественных потрясений. XVII век породил ошеломляющее многообразие артистических форм, жанров, стилей. Хотя во всем этом стилистическом многообразии кое-где просматривались и доминанты: например, в искусстве Франции главную роль уже выполнял классицизм, тогда как в Италии, Германии, Польше и на Украине приоритет в значительной мере принадлежал барокко. В культуре Белоруссии в это время очень сложно переплетались древние традиции и новые веяния. Так гуманистические идеи писателей XVI века (Н. Гусовского, Ф. Скорины, Я. Вислицкого и др.) могли облекаться в изысканные барочные формы (например, у М. Сарбевского и Ю. Доманевского) или получали преломление в свете этико-эстетических концепций определенных религиозных учений (православия, протестантизма), представители которых пытались так или иначе противостоять конфессиональной и культурной экспансии католицизма с его «передовым отрядом» — учеными-иезуитами. Для белорусов эта борьба за самобытность была нелегкой. Тем большее значение в этот период приобретают люди типа Симеона, чье творчество,— при всей его отзывчивости на многие «светские» мотивы современной писателю польской литературы, а также литературы схоластической, активно развиваемой иезуитами,— не вписывается в русло эпигонского «классического» барокко.

Можно без преувеличения сказать, что творчество Симеона Полоцкого было неординарным, выдающимся культурным явлением. Нравоучительные книги, стихи, написанные в разные годы, оказали заметное воздействие на белорусскую, русскую и отчасти украинскую литературу XVII — первой половины XVIII веков, они не остались незамеченными и южнославянскими писателями XVIII и XIX веков. Наибольшую известность получили поэтические сочинения Симеона Полоцкого. В Московском государстве знакомство с ними явилось особенно плодотворным, ибо, во-первых, создавало очевидные предпосылки для становления русского классицизма; во-вторых, порождало широкий интерес к книжной (литературной) поэзии и просветительской тематике; в-третьих, способствовало утверждению здесь силлабики в качестве ведущего принципа стихосложения почти на целое столетие.

* * *

Самуил Гаврилович Петровский-Ситнянович родился в начальных числах декабря 1629 г. По-видимому, местом его рождения был Полоцк, в сохранившихся «росписях дворов» которого фамилия Петровских называется рядом со Скоринами и Тяпинскими. Отсюда и полученное им позднее, уже в Москве, прозвище — Полоцкий. Впрочем, не исключено, что его закреплению писатель обязан своей принадлежностью к братии Полоцкого Богоявленского монастыря, куда он был принят 8 июня 1656 г. год новым иноческим именем Симеона.

Учитывая выдвигаемое Симеоном деление всего времени своего обучения на семилетние периоды, можно полагать, что, получив начальное образование, приблизительно к 1643 г. он становится студентом Киево-Могилянской коллегии. В то время еще был жив ее основатель— Петр Могила (ум. в 1645), предпринимавший активные усилия по распространению просвещения в восточнославянском православном мире. В коллегии учителями молодого полочанина были Сильвестр Коссов, Лазарь Баранович, Иннокентий Гизель, Иосиф Кононович-Горбацкий, другие видные киевские писатели и ученые. Около 1650 г. ему было присвоено звание «дидаскала». Подобно многим выпускникам «Киево-Могилянских Афин», желавшим пополнить свое образование, Симеон отправился в одну из католических академий. Точнее говоря, путь его лежал в Вильну — культурный центр Великого княжества Литовского, где особой славой и могуществом отличалась Виленская иезуитская академия. Сохранились собственноручные конспекты Симеона различных учебных курсов, прослушанных им здесь до конца лета 1653 г.^[1], с указанием имен читавших их профессоров: «Disputationes theologicae»— «reverendi patris Casimiri Coialowicz», «Disputationes... Thomae Aquinatis» — «reverendi patris Załuski», «Theologia controversa» — «reverendi patris Ladislaw Rudziński»^[2] и другие записи.

Молодой «дидаскал» вскоре вступил в униатский орден базилиан (или иначе — орден Василия Великого). Принятию данного решения способствовали не только многочисленные примеры перехода в униатство авторитетных политических и культурных деятелей Украины и Белоруссии первой половины XVII в., но, очевидно, еще и приверженность писателя популярной у ряда представителей киевской учености идее экуменизма — мирного единения христианских церквей под возможной эгидой римского папы. Приверженцы этой идеи усматривали в ее реализации вернейшее средство к прекращению пустых догматических споров, а также жестоких притеснений, издевательств и насилия над «посполитым людом руским», чинимых экспансионистски настроенными католическими властями. При всем том, говоря об идейном своеобразии творчества Симеона Полоцкого, нельзя не учитывать факт, что, спустя десятилетия, находясь в русской столице — настоящей цитадели православия в XVII в., он подписывал принадлежавшие ему книги полным титулом базилианского монаха (например, V том собрания сочинений Иеронима Стридонского (1553) надписан: «Ех libris Simeonis Piotrowski Sitnianowicz Jeromonachi Polocensis. Ord(inis) S(ancti) Basilii M ag(ni). A(nno) D(omi)ni 1670 Aug(usti) 26 Moscovie», что означает: «Из книг Симеона Петровского-Ситняновича, полоцкого иеромонаха ордена святого Василия Великого. Лета Господня 1670, 26 августа в Москве»).

Начавшаяся в 1654 г. война Речи Посполитой с Московским государством помешала Симеону доучиться. В июле 1655 г. войска воеводы Я. К. Черкаского и наказного гетмана Ивана Золотаренко овладели Вильной, и вскоре Симеон возвращается в родной город, где, по предложению знакомого еще по Киеву игумена Игнатия Иевлевича, принимает постриг в монахи подвластного тому Богоявленского монастыря.

Через несколько месяцев после этого в Полоцк вошла русская армия во главе с самим царем. Симеону представился редкий случай продемонстрировать русскому монарху свои благоприобретенные в «странных идиомат пребогатоцветных вертоградах» литературные способности. Последовавшие за тем встречи и события заставили Симеона серьезно задуматься о том, какие огромные возможности представились бы ему как ученому и поэту, обрети он покровительство русского царя, какое широкое поле для просветительской деятельности нашел бы он в России.

Прежде чем обратиться к московскому периоду жизни писателя, скажем немного о восьми годах, которые он провел в Полоцком монастыре (до окончательного отъезда оттуда в конце зимы — начале весны 1664 г.). С приходом Симеона в монастыре образовалась небольшая, но действенная группа весьма талантливых поэтов и писателей, в которую входили также иеромонах Филофей Утчицкий, упоминавшийся Игнатий Иевлевич, воспитанники Василий Янович, Савва Капустин и др. В результате Полоцкий Богоявленский монастырь с его братским училищем превращается в важный культурный центр Белоруссии середины «переходного» столетия, в своего рода полюс, способный, хотя бы в какой-то мере, нейтрализовать идейное влияние, исходившее от Полоцкой иезуитской коллегии, кстати, имевшей самые тесные связи с Виленской академией: к примеру, в коллегии преподавал риторику известный Виленский профессор, доктор теологии Сигизмунд Лауксмин (1597—1670), а ранее — в 20-х годах — это делал его коллега, титулованный поэт и теоретик барокко, Матей Казимир Сарбевский (1595—1640). Симеон, придерживаясь позиции мирного согласования догматических религиозных разногласий, никогда не выступал с резкой критикой католицизма. Пожалуй, наиболее характерной чертой его поэтических произведений, написанных в период учительства в братской школе, был патриотизм, искренняя любовь к своему родному городу, к своему краю. Об этом убедительно свидетельствуют такие его произведения, как «Стихи краесогласныя, сложенные во сретение иконы пресвятыя Богородицы из града царского Москвы в Полоцк возвращенныя... А⁰ 1959, 7 априлис», «ляменцик» — «А⁰ 1663. Априль 27. Взенто образ насвентшей Богородзицы з Полоцка до Москвы...», «Прилог к преподобной матери Евфросинии» и др.

Кроме того, молодой поэт считал своим долгом популяризировать добротно усвоенные знания в стихах, потому он пишет познавательные вирши о четырех типах человеческого темперамента:

Юпитер — Венус полнокровных родит,

Веселы чада их по нивам ходят.

Марс холериков вождем ся являет,

Биет, сечет, палит и войны свершает.

Мерзко вещают, сами ся вешают

Меланхолици — от Сатурна, бают.

Перевод с польского Александра Илюшина

Известно, что весной 1664 г. Симеон окончательно перебирается в Москву. Начало его московской жизни сразу было отмечено ответственным правительственным поручением, исполняя которое, он организует в Заиконоспасском монастыре латинскую школу для служащих Приказа тайных дел. Через неполных четыре года выпускники школы направляются вместе с главой Посольского приказа боярином А. Л. Ординым-Нащокиным (1605—1680) с дипломатической миссией в Курляндию. Благожелательное отношение царя Алексея Михайловича к ученому белорусу, покровительство, оказанное ему влиятельным советником государя по церковным делам — ученым греком Паисием Лигаридом, другими церковными иерархами, все это способствовало тому, что Симеон получил возможность являться во дворец по всем торжественным случаям со своими стихотворными поздравлениями. Так, в 1665 г. у Алексея Михайловича родился сын царевич Симеон. По этому случаю тезоименитый новорожденному поэт поднес царю «Благоприветствование», написанное в столь изысканной форме (здесь были фигурные стихи — в виде креста и восьмиконечной звезды, стихи, «симфонические» или «серпантинные», криптограммы и прочее), что не могло не поразить и привыкших к барочным курьезам читателей.

Положение поэта еще более упрочилось с 1667 г. — после того, как он был официально назначен воспитателем и учителем царских детей. Впрочем, росту авторитета Симеона среди высоких представителей московской администрации способствовало еще одно обстоятельство — его активная борьба со старообрядцами и деятельное участие в Большом московском соборе (1666—1667), осудившем патриарха Никона, самовольно оставившего в 1658 г. патриарший престол. На соборе Симеон выступал в статусе секретаря-переводчика митрополита Газского Паисия Лигарида и двух вселенских патриархов — александрийского и антиохийского, а после, выполняя соборное постановление, написал обличающий раскольников трактат «Жезл правления» (М., 1667). Как лицо духовное, сообразно полученному образованию и традиции, Симеон считал для себя престижным делом сочинение различных проповедей. Значительная их часть была включена им в сборники «Обед душевный» (1675; издан после смерти автора в «Верхней типографии» в Москве в 1681 г.) и «Вечеря душевная» (1676; издана там же в 1683 г.). Язык Симеона-проповедника отличали особая манерная витиеватость, плотная насыщенность развернутыми метафорами, притчами и «прикладами», используемыми в полном соответствии с рекомендациями, которые давались в трактатах типа книги «Ключ разумения, албо Способ зложення казаня» (Киев, 1659) Иоанникия Галятовского или «Наставления в риторике» (Вильна, 1654) Казимира Кояловича. Однако, как и раньше, главной заботой Симеона, в период его жизни в Москве, была учебно-просветительская деятельность. Именно поэтому, когда в конце 1678—начале 1679 гг. ему представилась долгожданная возможность открыть во дворце (в «Верху») независимую от патриаршей цензуры Верхнюю типографию, первым подготовленным к печати трудом стал его «Букварь языка словенска». С этой же целью затем было издано и поэтическое переложение псалмов — «Псалтирь рифмотворная» (с присовокуплением стихотворного «Месяцеслова»). Считая стихотворную форму наиболее удобной для запоминания и усвоения самых различных знаний, Симеон широко использовал в просветительских целях именно ее. Сборник его стихотворений «Вертоград многоцветный» — подлинная энциклопедия XVII века, содержащая сведения по античной мифологии, истории, натурфилософии, космологии, по теологии и христианской символике. Вирши Симеона, по меткому наблюдению И. П. Еремина, «производят впечатление своеобразного музея, на витринах которого расставлены в определенном порядке («художественне и по благочинию») самые разнообразные вещи, часто редкие и очень древние...

...Тут выставлено для обозрения все основное, что успел Симеон, библиофил и начетчик, любитель разных «раритетов» и «куриезов», собрать в течение своей жизни у себя в памяти...»^[3].

Другой крупный сборник — «Рифмологион, или Стихослов» датирован писателем, как и «Вертоград», 1678 годом, хотя фактически оба сборника продолжали пополняться новыми стихами и в последующие годы. Но, в отличие от «Вертограда», «Рифмологион» вобрал в себя преимущественно панегирические произведения, писавшиеся «на случай», и образцы драматической поэзии. Имеются в виду пьесы «Комедия притчи о блудном сыне» и «О Навходоносоре-царе...», созданные Симеоном для придворного театра царя Алексея Михайловича. Театр действовал с 1672 г. в Кремле, а потом — в подмосковном царском селе Преображенском.

Начав службу при царском дворе в качестве переводчика, писатель не оставлял этого занятия до последних своих дней. Им были переведены с польского и латыни на церковнославянский язык или художественно обработаны многие интересные литературные сочинения, в числе которых: «Сказание о Магомете Викентия Белловаценса», «Тестамент, или Завет Василия царя Греческого к сыну его Лву Философу», сказания «О иконе Божия матери Владимирская», «Вертоград душевный», «Поучения Григория Двоеслова», «Книга Петра Альфонса, ... писавшего противу иудеом», «История о Варлааме и Иоасафе» и др. Кроме того, Симеон принял участие в заключительном этапе работы по полному переводу Библии, составил богословский трактат «Венец веры кафолическия...», посвятив его царевне Софье.

Современники искренне удивлялись его огромной работоспособности. Ученик Симеона, Сильвестр Медведев, отмечал: «К тому присно прилежал Симеон чтению и писанию. На всякий же день име залог писати в полъдесть по полу тетради, а писание его бе зело мелко и уписисто. И пребывая на Москве 16 лет, написа своею рукою разных книг по исчислению прологов с десять, или и вящше, о них же аз... тщуся, да соберутся все в книги и миру да явятся»^[4]. Естественно, что Симеон Полоцкий пользовался большим успехом у всех тех, кто выступал за распространение в России книжной учености, кто проявлял интерес к западной культуре. Вместе с тем не зря он постоянно ощущал себя в русской столице «странним пришельцем». Его непривычная здесь «латинская» образованность вызывала раздражение и неприятие не только у многочисленных «ревнителей старинного благочестия», но также у влиятельных московских «грекофилов» в лице Епифания Славинецкого (ум. в 1675 г.), его ученика Евфимия Чудовского, патриарха Иоакима, других сторонников «греческого учения». После смерти Симеона они открыто обвинят его в «латинстве», «прикровенном еретичестве», попытаются опорочить его сочинения. Но сделать это в полной мере окажется уже не под силу ни патриарху, ни автору «Остена» — трактата, в котором в адрес Симеона высказано особенно много обличительных слов^[5].

Симеон Полоцкий скончался скоропостижно, на 51-м году жизни, 25 августа 1680 г. Свою большую библиотеку писатель завещал распределить в основном между четырьмя монастырями, к которым он имел непосредственное отношение,— Московским Заиконоспасским, Полоцким Богоявленским, Киевскими — Печерским и Братским. Часть крупных денежных сбережений отписывалась им в другие украинские и белорусские обители, оставшаяся же часть предназначалась родным и близким: родным братьям Иоанну и Луке, племяннику Михаилу Сильвестровичу и «матери его Ирине Афонасовне», отцу духовному Ипполиту, «возлюбленному ученику» Сильвестру Агафониковичу (Медведеву) и прочим.

Тепло относившийся к Симеону царь Федор Алексеевич, сменивший в 1676 г. на престоле своего отца Алексея Михайловича, повелел Сильвестру Медведеву составить достойную эпитафию, каковую «указал на двух каменных таблицах вырезать, позлатить и устроить над гробом иеромонаха Симеона своею государскою казною, из Приказа каменных дел»^[6].

Эпитафия в окончательном варианте открывалась словами:

Зряй, человече, сей гроб, сердцем умилися,

О смерти учителя славна прослезися:

Учитель бо зде токмо един таков бывый,

Богослов правый, церкве догмата хранивый.

Муж благоверный, церкви и царству потребный,

Проповедию слова народу полезный.

Симеон Петровский, от всех верных любимый,

За смиренномудрие преудивляемый (...)^[7]

* * *

Хронологически все поэтическое творчество Симеона Полоцкого может быть разделено на два периода — белорусский и московский, которые заметно отличаются друг от друга в стилистическом и жанрово-тематическом планах. Стихи белорусского периода, в свою очередь, имеют отчетливую градацию во времени да и в самой их языковой основе. Они распределяются на польско-латинские вирши времени обучения Симеона в Киево-Могилянской коллегии и Виленской академии и белорусско-церковнославянские вирши, созданные молодым стихотворцем в течение последующих восьми лет учительства в братской школе Полоцкого Богоявленского монастыря. Стихотворения московского периода не имеют между собой столь заметных различий, хотя и они, в принципе, могут быть разграничены январем 1676 года, когда один царственный покровитель Симеона сменился другим— еще более милостивым и щедрым — его недавним воспитанником. В самом деле, при царе Федоре Алексеевиче возросла независимость Симеона от «всевидящего ока» церковной цензуры, увеличилось его влияние на главу русского государства. С другой стороны, известная набожность нового царя должна была заставить Симеона отказаться от драматической поэзии, от некоторых излишне курьезных поэтических форм и обратиться к более тщательной разработке в своих стихах философско-богословской тематики.

Значительная часть польско-латинских стихотворений Симеона принадлежит к схолостической «ученой поэзии» (poesiae doctae). Успешно осваивая роль «толкователя всей школьной учености», каким, по утверждению Лаврентия Корвина и других авторитетных теоретиков литературы XV—XVII вв., должен быть настоящий поэт^[8], Симеон, кажется, не обошел своим вниманием ни одного предмета, изучавшегося тогда в академических классах. В данной связи особо примечательно его стихотворение «Siedm nauk wyzwalonych» («Семь свободных наук»), где кратко характеризуется каждая школьная дисциплина, как входящая в гуманитарный «тривиум» (грамматика, диалектика, риторика), так и в естественно-научный «квадривиум» (арифметика, геометрия, астрология, музыка). При этом диалектика названа «матерью всех наук»^[9]. Большое внимание молодой поэт уделял астролого-астрономической тематике, которая нашла отражение в таких его произведениях, как «Siedmiu planet znaki i ich operatie następują» («Знаки семи планет и характер их воздействия»), «Miesięci 12 następują» («Следуют 12 месяцев»), «4 przemagające complexie», («4 преобладающих темперамента») и др. Названные произведения принадлежат к весьма экзотическим для современного читателя жанрам — zodiacum, horoscopium (поэтическое предсказание по небесным светилам и явлениям), или, скажем,— genethliacon (стихотворный отклик на рождение человека с нередко астрологически «обоснованным» прогнозом на будущее). Генетлиакональными являются, например, стихотворное «Благоприветствование царю Алексею Михайловичу по случаю рождения царевича Симеона» (1665), включающее «Беседу со планиты», и позднейшие «Вирши на рождение царевича Петра Алексеевича» (1672), написанные совместно с Епифанием Греком (Славинецким).

В этих «Виршах», между прочим, говорится:

Радость велию сей месяц май явил есть,

А преславный царь Алексей царевича Петра родил есть...

И ты, плането Аррис и Зевес, веселися,

Во наше бо сияние царевич родися.

Четвероугольный аспекут произыде,

Царевичь царствовати во вся прииде.

Четвероконечный знамя проявляет,

Яко четырми частьми мира обладает.

От бога сей планете естество дадеся,

Лучши бо прочих планет в действе обретеся (...)^[10]

Особую тематическую группу составляют ранние стихи Симеона Полоцкого, посвященные вопросам природоведения. Сюда прежде всего относятся эпиграммы «4 części dnia» («4 части дня», позднее переработано под заглавием «День и нощь»), «О czterech części rocu pogody) («О четырех временах года), «4 żywioły y skutki onych» («4 стихии и их действия», поздний вариант— «Стихии четыре»), «Nowoznaleziona rzeczy» («Новооткрытия»). Дальнейшее развитие природоведческая тематика получит в церковнославянской поэзии Симеона, широко представленной в сборнике «Вертоград многоцветный».

Вполне самостоятельный раздел «ученой поэзии» Симеона образуют стихотворения с философско-богословским содержанием: «Aenigma» («Загадка»), «Sokrates» («Сократ»), «3 prawa...» («3 права...»), «Czistości stróżów 6» («Чистоты стражей 6»), «Triumph cierpliwości...» («Триумф терпения...»), «Fiat mihi secundum verbum tuum» («Да последую слову твоему») и ряд других. Это и не удивительно, ибо в системе средневековой схоластики богословию принадлежало самое почетное место. Однако в центре внимания ученого поэта неизменно стоял Человек, вопросы его природы, его воспитания и обучения. В эпиграмме «Widok żywota ludskiego» («Картина человеческой жизни») излагается схема деления человеческой жизни на пять шестнадцатилетних периодов, и по каждому периоду дается практическое наставление: чем следует заниматься, о чем думать, к чему стремиться. Желавший воспользоваться этими рекомендациями получал универсальную программу действий — от первых шагов до смертного часа. Развернутая эпиграмма «Początkowi zabiegaj» («Старайся пресечь вначале») содержит подкрепленное примерами и сравнениями рассуждение о необходимости самого серьезного отношения к изначальному обучению и воспитанию детей. Естественно, важнейшими тут оказываются проблемы нравственности, этики поведения. Они же становятся ведущей темой стихотворений типа «Nobilitas гага» («Благородство редкостно»), «Parentibus par gratia reddi nequit» («Родителям равной любовью плати, негодник»), «Na leniwca» («На лентяя»), «Na pijanice» («На пьяницу»), «Na grzesznika» («На грешника») и прочих. Их особенностью является некоторая абстрагированность в трактовке поэтом этического идеала. Со временем, когда основным объектом дидактики Симеона сделаются царственные ученики, этот идеал конкретизируется по принципу сословной иерархии и для самой высокой ее ступени будет выражен в духе идеологии просвещенного абсолютизма.

Школьная поэтика XVII века допускала использование для передачи «серьезных» идей шутливого тона, замысловато-забавных форм. Главное, чтобы проповедуемые идеи доходили до сознания читателя («sic movere et delectare, ut docere» — «увлечь и усладить так, чтобы научить»). И Симеон охотно использовал шутку, шутливую притчу, решая дидактические задачи. Сравним стихотворения «Trudno wszystkim ugodzić» («Трудно всем угодить»), «Pieszczota dziatek» («Ласкание детей»), «Wzgarda godności i czci pragnienie» («Презрение достоинства и почета желание»). Обращался он также к стихотворным курьезам, составляя вирши-палиндромы или «перевертыши («Cancer» — «Рак», вирши-асиндетоны, основанные на накоплении многих значений ключевого слова («Homo» — «Человек») и т. п. Правда, в ранней польско-латинской и, в целом, в ученой поэзии Симеона изысканные формы представлены весьма слабо. Что же касается ее стиля, то можно сказать, что он неровный: некоторые ученические стихотворные произведения написаны поэтом в совершенно классицистическом духе, таковы — «4 świata wieku» («4 эпохи»), «О czterech części rocu pogody» («О четырех временах года»), «8 dziwów świata» («8 чудес света») или «Rzemiosła zrzędne, a uczciwe» («Ремесла строптивы, но достойны уважения»). Между тем к традиционной барочной образности приближаются польские эпитафии Симеона. И уже подлинный образчик барокко являет стихотворение «Czasu odmiana y różność» «Переменчивость и многообразие времени», где в символико-аллегорических подробностях обрисован «воз (точнее, тележный поезд) жизни», а античные мифологические персонажи сведены с библейскими и с героями средневековых рыцарских романов. С названным стихотворением тематически перекликается меньшее по объему и потому не столь перегруженное аллегориями «Odmiany wszech rzeczy ludzkich» («Перемены всех дел человеческих»). Высказываемые здесь мысли о «желанности мира» среди непрекращающихся войн, которые усугубляют всесокрушающее действие времени, созвучны настроениям многих барочных писателей XVII в.

* * *

Когда сегодня говорят о Симеоне-сатирике, обычно вспоминают его стихи «Монах» и «Купедтво» из «Вертограда многоцветного», хотя еще в Белоруссии им был написан ряд стихотворений сатирического содержания с совершенно конкретной направленностью. Это — антишведские политико-сатирические поэмы «Król szwedzki oficerów swych szuka...» («Король шведский офицеров своих ищет...») и «Desperatia króla szwedzkiego» («Отчаяние шведского короля»), затрагивающие события польско-шведской и русско-шведской — I Северной войны (1655— 1660), а также — «Виншоване именин пресвешченному... Амфиногену Крыжановскому (...)» и «Стихи утешные к лицу единому». Ирония «Стихов утешных...» не имеет, однако же, откровенно сатирической окраски, поскольку обращена автором на самого себя:

Ума излишком, аж негде девати,—

Купи, кто хощет, а я рад продати...

А мозгу мало, что места не стало.

Временем сквозь нос разум вытекает,

Да Семен умен — языком приймает (...)

«Виншоване...» адресовано определенному лицу, выдававшему себя за епископа, «странствующему монаху» Амфиногену Крыжановскому, слишком рьяно погнавшемуся за мирской славой и забывшему о своих главных — пастырских — обязанностях. Амфиноген был давним недругом Петра Могилы, писал на него жалобы^[11], о чем не мог не знать и также не учитывать этого Симеон, выпускник Могилянской коллегии. В сатире на зарвавшегося «епископа» он достигает подлинного комического эффекта, выстраивая длинный перечень вымышленных почетных титулов («санов»), которые будто бы снискал себе Амфиноген в иных землях и вероисповеданиях: епископ «в земле Корельской», архимандрит Назарейский, протосингел Галилейский, пробст Кролевецкий, опат Римский, апостол Немецкий и т. п. После высказанного затем иронического замечания о «святости» жизни Крыжановского, особо язвительно звучит концовка послания к нему:

Друг твой в пиве, в горелце, в тобаце,

Если ты выдал, налай, як собаце!

Большой интерес вызывают антишведские сатиры Симеона. Обе поэмы тематически, по своему основному сюжетному замыслу восходят к популярному во второй половине XVII в. в Речи Посполитой (и на ее «восточных кресах») циклу «Lamentownej Dumy» — своеобразным сатирическим плачем шведского короля Карла X Густава: на каждую его мольбу о помощи, обращенную к кому-либо из своих офицеров или союзников, с их стороны следует непременно негативный ответ. Причем ответы раздаются в основном из «царства мертвых» или, в лучшем случае, из-за тюремной решетки.

Первой в этом цикле была поэма (1656—1657) «Lamentowna Duma Karola Gustawa, króla szwedzkiego, nad częścią pojmanemi, częścią pobitemi książety, kawalerami i officyjerami» («Плачевная Дума Карла Густава, короля шведского, над частью плененными, частью побитыми князьями, рыцарями и офицерами»). Она послужила основой для последующих стихотворных интерпретаций, как-то: «Carolus Gustafus, Rex Sveciae, swoich wiernych i miłych przywołuje» («Карл Густав, король шведский, своих верных и любезных призывает»); «Rozmowa króla szwedzkiego z swemi» («Беседа шведского короля со своими»); «Echo szwedzkie» («Шведское эхо»); «Pieśń о królu szwedzkim i oficyjerach jego» («Песнь о шведском короле и его офицерах»); «Groza króla szwedzkiego po przegranej z królem polskim J. Kazimierzem» («Страх шведского короля после проигрыша королю польскому Я. Казимиру») и др^[12]. Симптоматично, что все названные произведения принадлежат неизвестным по имени, «доморощенным польским поэтам». Симеон Полоцкий нарушает эту неопределенность с авторскими именами, что, в свою очередь, позволяет видеть в Белоруссии середины XVII столетия один из важнейших регионов создания и распространения антишведской сатирической литературы на польском языке.

Ближе всего к политико-сатирическим поэмам Симеона стоит опять-таки анонимный польский «Lament Gustawa Karola, króla szwedzkiego, nad pobitemi i pojmanemi w Polszczę regimentarzami i kawalerami w roku 1656» («Плач Густава Карла, шведского короля, над побитыми и схваченными в Польше военачальниками и рыцарями в 1656 году»), известный по записи киевского шляхтича Яна Флориана Дробыша Тушыньского (1640—1707)^[13]. Сравнение с «Плачем...» позволяет уточнить некоторые выведенные у Симеона персоналии, отдельные исторические сведения. Однако ни в одном польскоязычном памятнике из цикла «плачевных дум» Карла X нет тех подробностей относительно успехов русской армии в Ливонии, которые приведены в политикосатирических поэмах белорусского поэта, не скрывавшего своей большой симпатии к «московитам».

В целом «Отчаяние шведского короля» и «Король шведский офицеров своих ищет...» свидетельствуют о незаурядном мастерстве молодого стихотворца, его хорошей осведомленности в литературной жизни родного края, способности остро реагировать на злободневные события, умело используя различные приемы и методы сатиры.

* * *

Искусство XVII века развивалось под знаком сложного синтеза его различных видов и форм. В результате появилась возможность говорить о музыке как об «архитектуре звуков» и об архитектуре — как о «музыке в камне», живопись называть «молчаливой поэзией», а поэзию — «говорящей живописью» и т. д. Но был и такой вид искусства, который отразил в себе почти все оттенки этого удивительного синтеза и, вместе с тем, оказал преобладающее воздействие на другие виды искусства, порождая их новые разновидности и просто передавая им свои специфические качества. Речь идет о театре. Театр претендовал и на большее, остановись признанной моделью, эмблемой самой жизни^[14]. В творчестве Симеона Полоцкого видная роль принадлежит драматическим и близким к ним декламационным формам поэзии. Именно своимистихотворными декламациями поэт впервые заявил о себе перед русским царем в 1656 г. и с тех пор продолжал писать их до конца жизни. Обычно декламации Симеона не имели сценического оформления. Они могли быть произнесены по тому или иному торжественному случаю у городских ворот,, в соборе, во дворце, т. е. практически везде, где это представлялось удобным. Наиболее характерной для них была 12-частная композиция, составляемая из отдельных монологов («ораций»), которые произносились юными учениками («отроками»). Хотя могли быть и другие формы построения: 4, 7, 8, 10-частные. В пределах ораторского действа (acta oratorica) находится «Диалог» Симеона, озаглавленный — «Стихи краесогласныи в день спасителя нашего Господа Иисуса Христа страдания»^[15], и несколько иных его «диалогов», написанных в жанре «эхо» (carmen echicum). Это — «Диалог краткий», «Диалог краткий о государе царевиче и великом князе Алексие Алексиевиче», «Фаефон и Ихо» (из книжицы «Орел Российский» 1667 г.)^[16], построенные преимущественно таким образом, что каждая их строка содержит одну или две пары реплик, образуемых рифмующимися между собой вопросом и кратким ответом на него. Благодаря лаконичности и звуковой согласованности ответа с вопросом, создавалась искусственная имитация эффекта эха. К примеру:

Рцы, Щасте, кому служыш, кто ест сей? — Алексей.

Чыя кров? — Сын Михайлов. Государев? — Царев.

Кто саном? — Цар роксаном. Коль дуж? — Храбрый муж...

Однако настоящие «диалоги» не следует смешивать с развернутыми театральными Диалогами писателя, предназначавшимися для сценического исполнения. В последних вопросоответная структура была намного богаче, в них проявлялась определенная канва драматического действа, ход которого сопровождался в тексте авторскими ремарками, регламентирующими мимику, жестикуляцию действующих лиц, использование конкретных предметов театрального реквизита. Сегодня специалисты знакомы с двумя театрализованными диалогами Симеона Полоцкого: Пасхальным диалогом «Wierszy w Wielky Piątek przy braniu płaszczenicy» («Вирши в Великий Пяток при выносе плащаницы», начала 1650-х гг.) и Рождественским «Беседы пастуские» (около 1660 г.). Обе пьесы тематически восходят к средневековым церковным мистериям. Первая посвящена одному из самых драматических моментов «священной истории» — крестным страданиям (страстям) Спасителя^[17], во второй разрабатывается пасторальная тема рождения Христа и посещения его ясель пастухами^[18]. «Вирши в Великий Пяток...»— самая ранняя пьеса Симеона, созданная им, как это видно из заключающей ее текст криптограммы, еще в период обучения в Виленской академии. Работая над ней, Симеон мог опираться на развитую литературную традицию, выраженную в таких памятниках, как польский «Диалог на Великий Пяток» неизвестного автора XVI в. или «Вирши на Великий Пяток» (1636) И. Волковича и многих других.

«Вирши в Великий Пяток...» Симеона включают в себя пролог и эпилог,, каковые даны в виде олицетворений, и основную часть, которая распадается на два «акта». Первый «акт» ставился на открытой сцене, «на монастырском дворе». По своему сюжету он напоминает очень популярные в Великом княжестве Литовском Зебжыдовские кальварии, представлявшие собой массовое шествие с пением гимнов по «местам страстей Христовых», обычно начинавшееся от креста и там же заканчивавшееся. С той лишь разницей, что у Симеона это шествие совершали вместе с хорами не все желающие, а только Ангел и Душа Благочестивая, и происходило это не на большом пространстве (как в кальвариях), а, скорее всего, на импровизированной сцене. Во втором «акте» действие переносилось внутрь «соборной церкви» и развивалось вокруг так называемых «пассиональных орудий» и святых реликвий. Все это театрализованное представление было выдержано в строгих рамках школьно-поэтического канона и приурочено к началу церковного обряда выноса плащаницы.

В своей дальнейшей работе со сценическим материалом Симеон шел по пути все большего «обмирщения», автономизации и усложнения драматического сюжета. Более напряженной становилась динамика действия, увеличивалось число действующих лиц, атрибутов-символов, совершенствовались риторико-поэтические средства, хотя смысловое ядро, скрытый идейный движитель в его пьесах неизменно определялись этико-эстетическими принципами школьной драматургии. Именно они легли в основу замысла его трагедии «О Навходоносоре-царе, о теле злате и о триех отроцех, в пещи не сожженых», возникшей в результате оригинальной светской обработки популярного мартирологического сюжета «Пещного действа», а также его «Комедии притчи о блудном сыне». В последней пьесе религиозные мотивы особенно заметно осложнены сюжетными коллизиями авантюрно-романного типа, что диктовалось уже поэтикой придворного театра, театра по преимуществу светского. Симеон Полоцкий успел реализовать в его границах далеко не все свои возможности, но и то, что он сделал, дало ощутимый импульс развитию светской драматургии в России.

* * *

В поэтических руководствах «переходного» столетия много внимания уделялось лирике. Как же мыслили себе тогдашние филологи этот род поэзии? Здесь, как и в любых прочих сферах словесного искусства, символически соотносимого с творением мира божественным Логосом, действовала своего рода «табель о рангах». На первом месте в ней значились гимны в честь бога и святых, на втором — элегии, служившие для излияния скорбного религиозного чувства, на третьем — приветственные оды и панегирические послания^[19]. Такое понимание лирики получило реальное отражение в поэтической практике писателей XVII в. И творчество Симеона не является тут исключением. Из его гимнописи, пожалуй, наиболее примечательны ранние польскоязычные акафисты — «Akaphist najświętszej Pannie, wierszami przełożony w roku 1648» «Акафист пресвятой Богородице, переложенный стихами в 1648 году») и «Akaphist do Pana naszego Jezusa Christusa» («Акафист Господу нашему Иисусу Христу»).

По сути дела, это стихотворные переложения гимнографических текстов, каковые Симеону могли предоставить киевские старопечатные издания акафистов 1625, 1629 или 1636 гг. Приступая к работе над ними, он, безусловно, воспользовался опытом подобных переложений, накопленным старшим поколением польско-латинских поэтов, о чем свидетельствует прямая цитация им отдельных строк стихотворной «Псалтири Давидовой» Яна Кохановского (1579), снабженная примечанием,— «по Кохановскому». Не исключено также знакомство Симеона и с другим поэтическим переложением гимнов названного автора — «Богородицами». Ориентация на высокие художественные образцы помогла белорусскому стихотворцу: его «Акафисты» выполнены энергично, с большим вдохновением, в изысканной поэтической технике, сочетают в себе 11-сложники с 13-сложным стихом и с имеющими внутренние рифмы «леонинскими стихами». Свой ранний польскоязычный опыт создания перифрастических гимнов Симеон со временем перенес и на церковнославянский язык. Сравним, к примеру, его «Стиси краесогласнии на Рождество Христово, глаголемый в церкви во славу... Бога». Вместе с тем, им составлялись вполне оригинальные стихотворные гимны: «Песнь Иоанну Богослову», «Песнь пресвятыя Богородицы святому Николаю Великому...»^[20] и др.

В жанре элегии Симеон Полоцкий работал ничуть не с меньшим успехом, чем в жанрах религиозно-гимнографических. Однако и здесь нередко наиболее удачный результат достигался им благодаря обращению к общепризнанному тогда эталону, в качестве которого выступали элегические стихи Я. Кохановского и М. Сарбевского. Составляя в 1669 г. по случаю смерти царицы Марии Ильиничны поэтически вдохновенные «Френы, или Плачи...», поэт, безусловно, учитывал уже успевшую сложиться к тому времени на Украине и в Белоруссии богатую поэтическую традицию элегических плачей. Ему могли быть хорошо известны «Тренос» (1610) и «Лямент... на преставление... Леонтия Карповича» (1620), приписанный Мелетию Смотрицкому, «Вирши на погреб Петра Конашевича Сагайдачного» (1622) Касияна Саковича, «Лямент по ... отцу Иоанну Васильевичу» (1628) Давида Андреевича, «Echo żalu na głos lamentującego po nieopłakanej śmierci... Bobrykowicza» — «Эхо скорби на голос рыдающего о неоплаканной смерти... Бобрыковича» (1635) или, например, «Naeniae...» («Плачи...») на смерть Яна Радзивилла (1621). Но прежде всего, как показывает анализ, он видел перед собой лирический шедевр Я. Кохановского — «Трены» (1580). У Кохановского, писавшего на смерть своей горячо любимой малолетней дочери, Симеон заимствует прежде всего общую идею книги, представляющей единый цикл плачей-элегий, каждый из которых завершается своеобразным философско-поэтическим «утешением». Связь с «Тренами» чувствуется и в изображении автором «Френов...» прежней благочестивой жизни умершей царицы, всеобщей любви к ней, горечи невосполнимой утраты, и в подборе примеров бренности жития, и в том, что в заключение своего произведения Симеон, как и Кохановский, заставляет утешать родных и близких ту, которая «оплакивается» ими. При всем том Симеоном создано цельное и оригинальное произведение. Его «Френы...» из в общем-то привычной на Руси картины «вселенского плача»^[21] вырастают в подлинный апофеоз царицы Марии, предвещая грандиозные одические апофеозы у поэтов русского классицизма. Так, в 11 плаче выведена аллегорическая фигура скорбящего «Царствия Российского», которая вещает:

Аз — великое Российское Царство,

славное в вере святой Государство.

Под Водолием не знах себе быти,

не чаяху слезных вод на мя приплыти,

Орлу моему по водам плывати,

не преиде во ум когда обещати.

Но днесь... Орел плавает, ведру приученый,

тягостне крыле убо омоченый...

Вси страждут уды телесе моего,

видаще болезни первенца своего...

Царица, рекши, во гробе положися,

тем Царства тело в конец помрачися...

Како не имам аз убо ридати,

отътщетившеся сея благодати?

Еще более величественная картина открывается в элегии «Вершэ о мэнце Панской». Здесь показано, как, созерцая мучения и смерть своего Творца, плачет вся Природа. Ее сокрушения принимают вид мировой катастрофы:

Плач, небо и жывиолы, синь, земле и воды,

Воздуше, горы, холмы плачте своей шкоды,

Всих бо создатель смерти нине подметает.

Хто ж з вас не заплачет, гды Бог умирает?..

На то слонце с пуржевцы в кров се пременило

И пресветлые луны промене затмило.

Скалы зась и камене з жалю се падалы,

Земля, горы и долины з грунту порушалы.

И только человек, пишет далее поэт, остается невозмутимым, так как в своей душевной черствости «камень превызшает». В той же, полюбившейся Симеону, форме плача-«лямента» написана им элегия «А° 1663 Априль 27...», где переживания религиозные (по поводу переноса иконы Полоцкой Богоматери в Москву) сопряжены с высокими гражданскими чувствами поэта, любящего свой город, искренне болеющего за то, что на какое-то время его земляки лишаются «помощи» «главной заступницы».

В сходном ключе развивается лирическая тема в «Прилоге к преподобной матери Евфросинии», в ряде других стихотворений. К жанру элегии по своему лирическому пафосу и содержанию может быть отнесена «Молитва в скорби сущего и клевету терпящего» (в польском варианте — «Modlitwa w utropieniu») — одно из ранних стихотворений Симеона, передающее его смятенное душевное состояние в момент, когда над ним нависла смертельная опасность. Из текста «Молитвы...» трудно понять, что конкретно произошло: ясно лишь то, что ее автор былнесправедливо оклеветан, ему грозили суровые кары, и он молит о помощи «вышних судий», перед которыми открыты не только поступки, но и все помыслы человеческие:

Тяжкие волны на мя ныне нападоша

И скорби великия главу превзыдоша.

От них же не могу аз себе свободити.

Ты, человеколюбие, изволь исхитити.

Веси мою невинность, сердце мое зриши,

Глас убо многослезный раба си услыши!

В учено-дидактической части словесная пышность, риторические ухищрения, внешняя декоративность стихов Симеона Полоцкого, иные важные элементы барочной стилистики выражены гораздо слабее, чем в панегирических «приветствах» и посланиях. В то же время в содержании последних преобладает оптимистическое настроение, бодрый, жизнеутверждающий пафос и, напротив, почти отсутствуют столь характерные для западного барокко углубленные религиозно-философские медитации или выраженные в трагических и пессимистических тонах признания неразрешимой антиномии добра и зла, идеала и действительности, извечной «суеты сует», «бренности бытия».

Говоря о ранних панегирических стихах Симеона, нельзя не обратить внимания на любопытный факт. За весьма продолжительный срок своего обучения поэт как будто не создал ни одного произведения данного рода (несмотря на то, что составление панегириков в честь профессоров или попечителей училищ было общепризнанной нормой школьной поэтической практики). И все же он был великолепно знаком с панегирической традицией своего времени, что убедительно продемонстрировал в первых же похвальных виршах 1656 г., обращенных к царю и его вельможам. Главным образом это выразилось в разработке стихотворцем соответствующей образной символики. Для восхваления высоких особ Симеон, подобно польским и восточнославянским поэтам-панегиристам первой половины XVII в., черпает художественные метафоры и сравнения прежде всего из названий небесных светил и явлений, из круга понятий, сопряженных с христианской Истиной и этико-эстетическим Идеалом, а также из геральдики. Однако объектом художественного переосмысления он избирает не частные гербы, а герб Российского государства, его метафоры приобретают поистине космические масштабы:

Небом Россию я отытулую,

Слонцем я тебе, царю, упатрую.

Ликуй, орле Российский, под небо взнесенный,

Твоей власти есть Польский орел порученный.

Образ царствовенного геральдического «орла» вырастает в еще большую гиперболу в эмблематической поэме Симеона «Орел Российский»:

Глава ти небес самых достизает,

Простертость крилу весь мир покрывает.

Эти стихи сопровождаются в поэме красочным изображением двухглавого орла с мечом и скипетром, увенчанного тремя коронами, на фоне солнца, испускающего сорок восемь лучей, в каждом луче — одна из присущих царю Алексею добродетелей: «мудрость», «благость», «милосердие», «кротость»... Если царь сравнивался Симеоном с «орлом», «солнцем», «светом», «правдой», «истиной», наконец, назывался «славнейшим монархом», «земным богом», «отцом всех», то родственники царя получали названия планет, именовались «орлятами», «солнечными лучами», «звездами», «зарей», «денницей». Подобная символика, оптимистический идейный настрой поэта, равно как и постоянное подчеркивание им «рабской преданности» своим царственным адресатам, вполне отвечали потребностям крепнущего русского абсолютизма. Но было бы неверно представлять Симеона пассивным исполнителем социального заказа высшей московской аристократии. Его стихотворные панегирики (особенно московского периода) нередко проникнуты гуманистическим пафосом, просветительскими идеями. Царя Алексея, а затем Федора Симеон активно призывал уважать законную справедливость, честность, природные достоинства человека, ценить образованность, печатную книгу, быть кроткими, милосердными, мудрыми правителями, не чуждающимися полезного труда:

Трудом богатства, слава предадеся,

Труд венцем царьским многажды вязеся.

Большинство образцов панегирической поэзии Симеона, в значительной степени обусловленной «случаем», предоставляемым днем рождения, именинами, свадьбой, другим праздничным событием, которое отмечалось при царском дворе или в доме вельможного покровителя поэта, собрано в сборнике «Рифмологион». Здесь среди адресатов Симеона можно встретить имена влиятельнейших людей того времени: Федора Михайловича Ртищева, Богдана Матвеевича Хитрово, Иоанна Михайловича Милославского, Григория Алексеевича Долгорукого, Григория Григорьевича и Федора Юрьевича Ромадановских, Михаила Тимофеевича Лихачева, митрополита Сарского и Подонского Павла и др. Им он посвящал стихи, иногда не менее изысканные, чем царю. Наглядным примером тому служат «макаронические» вирши «На именины боярина Богдана Матвеевича Хитрово» и «К тому же на Рождество». Первое стихотворение написано на двух языках (церковнославянском и польском), второе — на трех (добавлена латынь). В Московском государстве 70-х годов XVII в. к такой технике еще не привыкли.

Панегирическая поэзия Симеона Полоцкого не имеет четких жанровых разграничений. Торжественно-хвалебные мотивы и интонации присущи и отдельным элегиям (они, например, ясно звучат во «Френах, или Плачах...»), и религиозным гимнам. В ряде случаев очень сложно дать точное определение: имеем ли мы дело с гимном в честь того или иного святого, церковного праздника, либо это — стихотворный панегирик, в котором религиозная тематика получает как бы прикладное значение. Этот вопрос, пожалуй, не возникает тогда, когда перед нами малые панегирические жанры — похвальные надписи и переложения «стихословий» стишного Пролога (синаксарных эпиграмм), вошедшие в стихотворный «Месяцеслов» Симеона.

* * *

До Симеона Полоцкого в Москве действовала целая школа приказной поэзии^[22]. М. Ю. Татищев, А. И. Зюзин, Антоний Подольский, справщик Савватий, М. С. Рогов. А. С. Романчуков, Стефан Горчак, Михаил Злобин, Агафон Тимофеев, Иван Наседка, Петр Самсонов и другие ее представители писали в основном громоздкие увещательные послания, книжные предисловия, нередко придавая им форму развернутых «именолитеральных»^[23] акростихов.

Художественную манеру приказных стихотворцев определяло частое использование ими образных сравнений и ассоциаций. За этим стояло, по существу, предбарочное видение ими мира — как сплошной вязи взаимоотра« жений, контрастных взаимоисключающих начал. Свои «двоестрочия» или «вирши» они составляли неравносложным рифмованным стихом, напоминаю« щим раешник. К середине 1650-х годов поэтическая корпорация, в которую входили многие последовательные «ревнители старинного благочестия» (а стало быть, противники реформ патриарха Никона), распалась. Тем не менее, были заложены объективные предпосылки для органичного и довольно скорого восприятия русским читателем той «новой» поэзии, с каковой через несколько лет явился Симеон Полоцкий. Культурная почва для утверждения им в России правильного силлабического стихотворства с развитой системой стихотворных размеров и жанров была уже подготовлена. Но одного этого обстоятельства, разумеется, было мало. Чтобы перевести прогрессивные культурные начинания в плоскость привычной реальности, в условиях русского патриархального традиционализма XVII века от одержимого высокой целью требозался личный и духовный подвиг. И он совершил его.

Симеон Полоцкий способствовал становлению даже не только собственной литературной школы, а целого литературного направления, которое, по словам академика Д. С. Лихачева, приняло на себя функцию «своеобразного русского Возрождения»^[24].

* * *

Синтаксис публикуемых произведений С. Полоцкого приведен в соответствие с нормами современной пунктуации, орфография дается по оригиналу. Подстрочные переводы польских и латинских текстов выполнены В. Былининым.

В. Былинин, Л. Звонарева.

Стихи белорусского периода

ФРОН ИСТИННЫ, ЕЖЕ ЕСТЬ О БЛИЖАЙШЕМ СУДИИ БЕСЕДОВАНИЕ ИЗБРАННЕЙШИМИ НЕКИМИ ОБРАЗЫ СУДЕБНЫМИ НА МЕДИ ПРЕХИТРОСТНЕ И ПРЕИЗРЯДНЕ НАРЕЗАНЫМИ ИЗЪЯСНЕН^[25]

1

Пред Соломоном царем пря двею бывает^[26]

Жену о сыне диве; мудрый разсуждает,

Кая мати мертваго, кая же живаго,

Обе бо не могосте родити еднаго.

Велит полма пресещи, обема отдати

По части, но абие отрицает мати.

Ложной жива пущает, тако разсудися,

От любе царем мати той сын возвратися.

2

Обетшавшая в злобе старца умыслиста,

Да любы творит с ними Сусанна^[27], с жен чиста.

Егдаже ю познаста непреклонну быти,

Целомудру начаша лжами поносити.

Ведься на смерть жена, но Бог свобождает,

Отрок Даниил^[28] мудре лесть их проявляет.

Тако лесть чистотою славно победися,

Двоица лживых старцев каменми побися.

3

Зрите горкия страсти, виждь Бога каснима,

Его же томят люде рукама своима.

Род жестокий, и люде, свойственнии Богу,

Ненавистми жестотми мучат попремногу.

Пилате^[29], царя земна гнева ся боиши,

А Царя небеснаго зле на смерть судиши.

Но зане же гнев очий не утомим бяше

Инако, сице Христос волею страдаше.

4

Злый Каракалла^[30], брата умертвив своего,

Дерза, Папиниане^[31], помощи твоего

Гласа просити, но тя глас твой ублажает,

Ибо злу пособити мужу не дерзает.

О нем же понудися главу подклонити

Под острую секиру и умерщвлен быти.

Но мучителю злая слава последствует,

Тебе честь и похвала вечно присутствует.

5

Повеле царь Камвизес^[32] судию казнити,

Не праведна судивша, всего изкожити.

Бысть слово делом, кожа паки положися

На седалище судном, идеже грешися:

На ней сын изкаженна отца посадися,

Отчею правосудства смертию учися.

Но вящше греха казнен судия речеши:

Что жь творити, суд правый весма да почтеши.

6

Никто же да возмнит си безказненно быти,

Странным путем истинна неже велит жити.

Не сицев Гвилиелм^[33] есть, но правды хранитель,

Рекш: «Кровию грех мыяй, да будеш правитель».

Он земледелцу краву повеле отдати,

И абие преступше главу урезати.

О княже преголемый, над всеми богатый,

Имаши везде имя, яко венец златый.

7

Судии Цекрожедов ареопагити^[34]

В темныя время нощи избраша судити.

Тогда бо цветет хвала ума божественна,

Тогда лица не зрятся, и вся утишенна.

Того ради от еллин нощь именовася

Благая советница^[35], и добре прощвася.

В ней бо совети, в ней страх умы исполняет,

Чювства паки день чиста и молва вреждает.

8

Истинны страж праведный и друголюбитель,

Виас^[36] бяше по суде верный злобе отметитель:

Елижды злободейцы на смерть осуждаше,

Лице свое слезами горце обливаше.

Не достоит, глаголя, с крови ся тешити,

Кто желает отчины отцем речен быти.

Паче слезами нужда болезнь проявляти,

Обаче винных казни правой предаяти.

9

Царь Александр^[37] наипаче вславися,

Яко брегл правды, выну в ней глумися,

Уст не отверзя, даже обем вняше

Странам, лица взор всячески отъяше.

Важдущу убо даяше едино

Ухо, вожденну соблюдаше ино.

Заткнув перстом си. Кто, не слушав, судит,

И правит, судя,— против правды блудит.

10

О вы, страж, им же правда есть врученна,

Законы даде правды божественна.

Недвижни будте ради благодати,

От правды и слез не знайте взирати.

Нет лепо молбам правду попирати,

Колми за злато истинну продати;

Страсть, дружбу, вражду забыть подобает,

Кто правосудство соблюсти желает.

11

Судии дело правилы вершится,

Пучину дела всяк им да судится.

Убо прилежно аще разсмотренно

Дело, да будет абие вершенно.

Несть же лет вйнна казни звободити,

Ко лжи же паче безвинна казнити.

Царю леть вяшчше, может бо простити,

Обаче не все и живот дарствити.

12

Судии градов, им же правду знати,

Весма есть нужда и всем суд даяти,

Права судите, ибо пред Христово

Судище ставше, дасте о всем слово.

Его же время зане утаенно,,

Молитвы дейте и бдите бодренно.

Да не пронзет вас труба и суд правый

В день он престрашный Христа, царя славы.

13

Солнце едино весь мир озаряет,

Бог превыспрь небо един обладает:

Тако во царстве един имать быти

Царь, вся ему же достоит правити.

Обаче в помощ трудов нестерпимых,

Да имать совет муж благочестивых.

Еже Моисию тестем совещанно^[38],

Всяк царь да возмнит к себе глаголанно.

СТИХИ УТЕШНЫЕ К ЛИЦУ ЕДИНОМУ^[39]

Кто хощет людей на свете познати,

Изволь о умных мене вопрошати.

Сам я не дурак, да блюдусь сказати,

Чтоб мене вверх^[40] не хотели взяти.

Видете мене, как я муж отраден,

Возростом велик и умом изряден?

Кто ся со мною может поровнати,

Разве из мертвых Голиафу^[41] встати?

Ума излишком, аж негде девати,—

Купи, кто хочет, а я рад продати.

Вся глава умом велми ся наткана,

А мозгу мало, что места не стало.

Времем сквозь нос разум вытекает,

Да Семен^[42] умен — языком приймает.

А сколько силы — не можно сказати:

Лва на бумагу мощно мне раздрати,

Другий то Сомпсон^[43], да нет с ким побиться:

Кого вызову— всяк мене боится.

Да кто с богатыром бороться посмеет:

Мечем, пистолми — все Семен умеет.

Мнози видают, как сильно борюся,

Когда с рубашки в вечер раздегнуся,

Не один недруг тогда погибает,

А кров от ногтей и в очи плискает.

По такой битве рад я спочиваю

На мягкой лавке. Так трудов збываю.

Все мне по мысли. Одно то в печали,

Что злые люди женится не дали.

Зависть проклята. Где мене полюбят,

Там злые люди тот час мя разгудят.

Кто таков, как я,— да щастя не многа.

Ожените мя, молю вас для Бога!

Ручайте! Есть с чим молодец дороден,

Есть што есть, пить — и велми заводен.

Свое полаты за печью имею,

А про богатство хвалится не смею,

Чтоб вор не окрал. А стану дарити,

Кто мя изволит скоро оженити.

И буду ему праведно служити:

Хлеб дармо ести и вино добре пити.

МЕТРЫ НА ПРИШЕСТВИЕ ВО ГРАД ОТЧИСТЫЙ ПОЛОЦК ПРЕСВЕТЛОГО БЛАГОЧЕСТИВОГО И ХРИСТОЛЮБИВОГО ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСИЯ МИХАЙЛОВИЧА,^[44]

ВСЕЯ ВЕЛИКИЯ И МАЛЫЯ И БЕЛЫЯ РОССИИ САМОДЕРЖЦЫ ИЗ ИНЫХ ЦАРСТВ, И КНЯЗСТВ, И ГОСУДАРСТВ ОБЛАДАТЕЛЯ ОТ ОТРОКОВ, ЗНАЙДУЮЧИХСЯ ВО УЧИЛИЩЕ ПРИ ЦЕРКВЕ СВЯТЫХ БОГОЯВЛЕНИХ МОНАСТЫРЯ БРАЦКОГО ПОЛОЦКОГО МОВЕНЫЕ ПРИ ПРИВИТАНЮ ПРЕСВЕТЛОГО ЕГО ЦАРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА. А НАГОТОВАННЫЕ ПРЕЗ ГОСПОДИНОВ ОТЦОВ И БРАТИЮ ТОЕИЖ СВЯТОЙ ОБИТЕЛИ В ЛЕТО ОТ СОЗДАНИЯ МИРА 7164, А ОТ ВОПЛОЩЕНИЯ БОЖЬЕГО СЛОВА 1656 МЕСЯЦА ИЮЛЯ, 5 ДНЯ

РИФМЫ ПЕРВЫЕ

Отрок 1

Веселися, о царю пресветлый з востока,

Россом светячий светом от бозкаго ока.

Отрок 2

Светися днесь, светися,, церкви восточная,

Кгды ж дана ей отрада с небес медоточная.

Отрок 3

Ликуй, Россия, се бо цар благочестивый

Прийде церкви красота, царь христолюбивый.

Отрок 4

Радуйтеся, граждане, сынове востока,

Се даде вам Бог царя в вере без порока.

Отрок 5

Жий, монархо росийский, жий долгие лета,

Нехай парки^[45] для церкви не зайзрять ти света.

Отрок 6

Живи, белоросийская оздобо скону^[46],

Утисненым даная нам з вышнего трону.

Отрок 7

Жий, отчекиваная утехо народу,

В гонению подана росийскому роду.

Отрок 8

Жий, другий Константине, вторий Владимеру^[47],

Разшыр православную во всех краях веру.

Отрок 9

Церков тя ныне,, цару восточный, лобзает,

Пришествием бо ся тя от враг свобождает.

Отрок 10

Лобзает и отчыный Полоцк нареченный,

Град твой благочестием ясно просвещенный.

Отрок 11

Лобзает вся Росия, Белая з Малою,

Веры просветившися светом под тобою.

Отрок 12

Боже в Троицы единый, на враги победу

Царю нашему даруй, паки нас во беду,

Во беду супостатом не предаждь до конца.

Да светит всем свет веры, паки станет слонца.

РИФМЫ ВТОРЫЕ

Отрок 1

Радуйся, царю восточныя страны,

Народам многим от Бога посланы.

Царь обладател, дедич милостивый,

христолюбивый.

Ты ны от нужды вражия избавил,

Россию Белу во свете поставил,

Прежде напастей бурею стемнену

и оскорблену.

Тобою иго тяжкое зложено,

Трудное бремя от нас отвержено.

Вси врази наши ныне постыдятся

и посрамятся.

Се бо входишы, цар нас избавляет

От поруганий, от бед изымает.

Радуйся, зовем, вернии ти раби,

сего мы ради.

Бога молим, да даст ти многа лета,

Верному царю, дондеже вси света.

Светила светла на небе сияют,

бег истецают.

Отрок 2

Днесь праведное слонце нам сияет,

В Российской стране луча разсыпает.

Свет веры во тме объявляет сущым,

Путь просвещает ко Христу грядущим.

Кто сего ради тому не радеет,

Слонцу во свете быти не зумеет.

Мы верне поем: царствуй много лето

Силен и крепок до кончыны света.

Отрок 3

Ликуй, Сионе^[48], церкви восточная,

Агнице Богу пренепорочная,

Совокупи бо цар твой правоверный

весь народ верный.

Собра овчата, волком похищенных,

Обфите стада в народ иноплененных,

З зубов исторгне от лва рыкающа,

пажит ищуща.

Возопий многа лета государю,

Здравия моли восточному царю,,

Да смирит господ враги, супостаты,

его полаты.

Отрок 4

Царь от востока прийде, царь сиверной страны^[49],

Многих царев и Князев царь Богом избранны.

Иже от Владимира наследие царствует,

Всю дедичным Русь правом слушне обыймует.

Насадил князь Владимер Винницу Христову

През крест во всей России, Алексий готову

Михайлович разшырил, тернь, куколь далече

От нея бо отрынул, неплоды отсече.

Того деля молствуем небесного царя,

Дабы пощадил того нам вертоградаря.

Бы плевелы извеял с чыстое пшеницы,

Кукол вырвал, тернь отвергл з Христовой винницы.

Отрок 5

Не до конца Бог Господь на люд ся гневает,

Любо подчас сурове грешников карает.

Карал нас бичем гневу, кгды в чужие руки

Предал был в поругане на потвар, на муки.

А днесь послал нам царя, который выбавил

З недоли народ руский, потвары избавил.

Царствуй же многа лета, правоверный царю,

Личы часто трыумфы з божиего дарю.

Отрок 6

Хвали Бога, преславный российский народе,

Жесь стал през Алексия на давной свободзе.

От слезы з очу твоих яко дождь осушыл,

Кгды, як слонце на запад, з востока ся рушыл.

Идыж слонце ясное, и там, где збирает

Слонце свое промени, кгды от нас зникает,

Даст то Господ, же всюды моц твою познают,

Где ся тыле промени слонца разсыпают.

Отрок 7

Се великий Александер, цар некгдысь з востока,

Повстал и забрал весь свет, где рука высока

Его ся показала; другий Александер^[50]

З востока, Алексию царю крепкий наудер.

Уфа Бог, а кды на врагов сторону

От Бога естесь, Бог тебе в оборону.

Отрок 8

Буди, Христе, похвален, нехай слава тебе

В подземных краях будет, на земли, на небе.

Же на люд утрапеный спозрылесь звысока,

Призвалесь до России царя от Востока,

Далесь овцам пастыра, а отца убогим,

Сиротам заступника, родом царя многим.

Дай же ему век долгий, щасливу дорогу.

Нехай ти свет позыщет истинному Богу.

Отрок 9

Вторый Константин, Алексию царю,

Всего Востока верный господарю,

Се тебе чает град новаго Рыма^[51],

Мнячы тя быти свойго Константина.

Ты бо крест Христов знамением маеш,

Распята на нем прославить желаеш.

Царь ты ест, царю, на кресте распятый,

Он же даст царем, же будеш принятый.

Свет ест горою, крест на горе ставят,

На горе света с крестом тя прославят.

Отрок 10

Крест ти оружие, царю православный,

Силою ты креста на вси страны славный;

На нем бо распяту вси ся покланяют,

Иже в небе жывот и под небом мают.

Цар бо ест над светом, а ты по нем другий.

Мы — первее его, потом — твои слуги.

Молим, дажд в милости всим нам твоей быти,

Во мире над твоим величеством жыти.

Мы же милость твою во всем свете будем

Прославляти всегда всяких чынов людям.

Отрок 11

Посла Бог ангела до Навинна^[52] чада

В помощ с мечем против Ерыхонска града^[53].

Дал в киоте^[54] силу, кгды трубные гласы

Слышаны, падоша муры в малом часе.

Чает и тя, царю, дерзай от святаго

Помощник посланый Царя небеснаго.

Носят иереи киот в божем храме,

Дают хвалу Богу в песне ту трубами,

Дабы ти покорыл противные люди

С ним и мы молим: буди, буди, буди!

Отрок 12

Кгды ся Израиль брил в обетованну

Землю сквозь царев аморейских страну^[55],

Зело бе нужден от царя языков,

сопротивников.

Тогда дал Господ помощ Израилю;

Послал победу на вражую силу,

Повели слонцу недвижимо стати,

бы поконати

Могл своих врагов в он час привращенныи,

Слонцу обычный путь Богом веленный^[56].

Се мы Израил Новаго Завета^[57]

през многа лета

В нуждах шествуем. Ты вож, Богом даный,

Иди на враги за вси Христианы.

О царю велий, Бог буде со всими,

вси твоими.

Положыт враги под твоими ноги,

Привлецет дние твоея дороги,

Бысь всех укротил, востающых на ны

верны хрестияны.

По трудех мнозех дай ти в землю внити

Обетовану, и там се тешити

С тоей победы, иже ти от Бога

подастся миога.

РИФМЫ ТРЕТИЕ

Отрок 1

Что тя, царю, наречием и чым превитаем,

Яким тебе поклоном урачыти маем?

Отрок 2

Слонцем ты естесь, царю, бо Русь просветилесь,

Кгды хмуры еретиковы от нас отдалилесь.

Отрок 3

Слонце се бо твое око на всих погледает,

Яко слонца круг в небе сей мир просвещает.

Отрок 4

Слонце планетом светла узычает,

Слонцесь, бо з нас хто светом не твоим сияет.

Отрок 5

Луне свет ровнают, а слонце над луною

Верх мает, звытяжона тмя тобою.

Отрок 6

Невеста в слонцу значит, же церков твоею,

О царю, мает вера светити лучею.

Отрок 7

Слонца бег чтерма конми поета змышляют^[58],

Дай Бог на чтырех частях света тя познают.

Отрок 8

Слонце одно на небе, што то презначает?

Зычил бым же цар един восточны быти мает.

Отрок 9

Орлом цар ест, бо яко орел свое дети

На слонце, так на Христа всих учит смотрети.

Отрок 10

Орля, кгды в слонце не зрит, то орел загубит.

Кто на Христа не смотрит, наш орел не любит.

Отрок 11

Слонечний послушенство значит венц даруем,

Слонцу слонечным тоеж служать обецуем.

Отрок 12

Мелхиседек Аврааму хлеб, вино приносит^[59].

Прими наш хлеб покоры, царю, тя град просит.

WIERSZY NA SZCZ ŚLIWY POWROT CARA JEGO MIŁOŚCI Z POD RYGI^[60]

Отрок 1

Буди благославенно от ныне до века

Имя Господне, яко царя тя велика

Чуждым показа странам, ибо пред тобою

Крепцыи увядоша, аки под рукою.

Иногда Израиля Моав, агаране

И вам, Аммон, Амалик и Тыра граждане^[61].

Ты бо искоренител мерской ереси,

А разшырытел вери православней еси.

Твое ревность о Бозе в Денемборском граде^[62]

Вертоград ныне Христов созда и насаде.

Ид еже тернь бе прежде и капище смрадно,

Днесь лоза и храм Божий созданы отрадно.

Ливония^[63] тобою прият Бога в теле,

В тайнах пречистых, чаю, познает отселе,

Яко ты просветител западнее страны,

Сивера и полудня от Бога посланый.

Отрок 2

Придеше, вся верный, восплещем руками,

Се Бог Господь показа милость си над нами,

Возврати царя здрава и чесна повсюду,

Стерта врагом их выя горделиву люду.

Прогнан бо тобою враг, аки всех едину,

Чаю, созидет тамо мощ твою, святыню,

Ибо крест ты ест мечем очи же не знают,

Хвалити и помощи от него не чают.

Амаликова сила силай же победися,

Креста образом древле мора разделися.

Пройдешы, царю, море, смирыш Амалика,

Крест мечем на беду острым еретика

Избодут видза врагом си кротные роги^[64],

Крест хулцы прострут, царю, под твоими ноги.

Отрок 3

Нощ, восиявшу слонцу, ищезает,

Вран на нырище ночны улетает,

Дубравный звери бегут в ложа сами

перед лучами.

Егда ти, царю, луча разсыпаны

Быша, на запад абие прогнаны

Тмы неверия враны, дубрав зверы

без света веры.

Но издадут их тебе, своих ложа.

Умолит Христа Мария госпожа.

Еже ти честно иконы лобзаеш,

главу склоняеш.

Она смиренну вознесет ти главу,

Иже писненый венец ей во славу

Плетешы, она победны для тебе

готовит в небе.

Отрок 4

Аарон^[65] древле Израилю многу

Ходатай бяше ко превечну Богу,

Жертвы своими Бога милостива

держа от гнева.

Егда огнь пожре горе Авирона,

Раздели море, внегда фараона

Потопи чермна вода: жезл Моисея

содела сея^[66].

Никои^[67] страшы за тя и за твои

Жертвы приносит всегда Богу свои,

Огнь угашает прогневанна Бога,

зла ради многа.

А креста жезлом напишет на море,

Да ти противна погрузит воскоре.

Погрузи кротесь враги Алексея

России всея.

Отрок 5

В полнощных краях, где слонце полрока

Крыет промени от люцького ока,

Кгды то обачат, же мает всходити,

День той празнуют за фест знаменитый.

С поклоном слонду в очы забегают,

Долго жить с оным взаемне сприяют.

Нам една трудна без тебе година,

России слонце, надея едина.

Без тебе нам ноч, при тебе день ясный,

Ноч просвещати твой то примат власный.

Пре то, кгды ныне до нас повертаеш,

Од мора, яко слонце нам сияеш.

С поклоном до ног твоих упадаем,

Ясна як слонца око упрошаем.

Свети тут, слонце, пока Бог на небе

За слонце вечие не положыт тебе.

Отрок 6

Слонце всим равно светла узычает,

Любо хто быстрый будь взрок щуплый мает.

Так горы кропит роса и долины

не без прычыны.

Бы все неплодство свое понехали,

Ровный пожыток Богу отдавали.

Бы се обфите гроздие родило,

где терне было.

С тым же на Заход светлом поспешилось.

Слонце России, бы плод учынилось

В неплодных краях, которым и Всходу

да дает плоду.

Даст Бог Винница на терниску буде,

Кгды светом веры просветятся люде

От тебе, царю. За то венец в небе

вьет ся для тебе.

Отрок 7

Witaj, monarcho, witaj, niezwalczony,

Zwyciężco sławny wszej sarmackiej strony,

Której narody harde ukorzyłeś,

Dumy wyniosłe w cichość przemieniłeś.

Tobie winszujem, Boga przytomnego,

Niby w swej arce z tobą żyiącego,

Bo jak przed arcą, przed tobą perzchają,

Jako Dagon, swe karki łamają.

Gdzie zbory przed tym, gdzie niewiernych

Były, tam cerkwie dzisia prawowiernych.

Gdzie chęstszy finix, niżli krzyża znamię

Było, tam dzisia krzyża opliatanie.

Gdzie słońce we Lwie częstszy śnieg dawało

Niż się Marijej imię wychowało,

Tam twym staraniem cręściej jej śpiewają

Chwały, niż oddech powietrza miewają.

Więc krzyż z Marią tobą wystawioną

Będzie pomocą, tarczą y obroną.

Krzyż morze przętknie, a Maria wody

Wstrzyma, jak arca, byś szedł bez przygody^[68].

Отрок 8

Nie oraz niegdyś z obiecanej ziemie

Przed Izraelem Bog pogańskie plemie

Wytracił, ale za czasom się stało,

Ze w ręce przyszło, co dostać się miało.

Nic to, że jeszcze nie jest pokonany

Twój nieprzyjaceł, znać jest zachowany

Od Boga, aby miłosierdzia twego

Ze wstydem zebrał dlia życia swojego.

Przydzie nie jeden — z gołoonitami,

Szulają łaski pod twemi stopami.

Krzyż schili karki hardzie wyniesione,

Daj Bog, że wrychle będą uniżone,

Które Mariej pokłonu nie dały,

Siudzie jej tobie będą się kłaniały;

Tu już w dobroci Boże nieprzybrany

Zdasz, by monarcha przez ciebie obrany

Zył długie lata w twojej łaskawości,

Nie opuskaj go z twojej opatrzności^[69].

Отрок 9

Небо вовеки ест Богу престолом,

Любо устанеш точытися колом.

Небом Россию я отытулую,

Слонцем я тебе, царю, упатрую.

Княжну велику — царицу Марию^[70],

На том же небе пресветлу Цынтию^[71].

А царевича князя Алексея^[72]

Светлу денницу, бо на нем надея,

Же ден учынит, а царевны часе,

Княжны велики — звезды в кождом часе.

Венц Бог в России, якобы на небе

Маестат вечный зготовал для себе.

Россия завше з Богом пребывает,

Бо на престолах Бога в церквах мает.

Венц паки Богом, Бог на тебе будет,

Слонцем ты, царю,— небом твои люде.

Отрок 10

Хто ходит во мгле, в сети уподает,

Любо теж в яму, где му враг копает.

А погибелным си сном ест названый,

всех увенчаный.

Хто в свете твоим, Алексию царю,

Не ест, в тме ходит, вечны господарю,

Таки на сети трафляет и в ямы,

адовы брамы.

Мы в свете твоим трафимы до бога,

З света росийска до него дорога.

Ты свет, а вера путем ей до неба,

где нам потреба.

Latina

Salve, spes Rossiae, salve fortissime Victor!

Alexi, salve, fama super aethera nota

Quem zelus traccit fidei vibrare mucrone

Et spreta vita belli sufferre pericla.

Haud tibi sunt ferrae finis, sed commoda Christi

Id lucro ducis, comples quod caelum animales.

Errantes agnos in Christi pellis ovile

Faucibus accipines Hydrae aeternum moribundis,

Procuras caelus prodromos vnturos et ipse

Sol veluti stellas post ea, post agmina, triumphos,

Ast numeratos praebens faelix trophea triumphos,

Post nitidis stellis super astra corollas!^[73]

WINSZOWANIE WZI CIA DERPTA^[74]

1

Веселися, о царю, юж тебе ся кланяет,

В древ град Ливонский^[75] тя за царя знает.

2

Веселися, царю, што Бог с тобою,

Будеш владети морем и всею Двиною^[76].

3

Океан восточный власти ти годует

А юж западны тобе ся готует.

4

Слонцу Восток, Запад ровне подлегают,

Даст Бог тебе, слонце, вси царем узнают.

5

Витай, Алексию, славный над небами,

Надею России межы монархами.

Преславный звытяжцо, который з милости

К Богу опустилесь царские вчесности.

Добылесь меча, бы овец преспералесь

Христови и в небо оным пути сказалесь.

Не земль мнозства прагнеш, леч Христовой хвалы^[77],

Небесный кгмахи бы се наполняли

Твоими слугами, бысь потом за ними

Поспешылесь яко цар к небесной крайне.

Яко слонце звыкло по звездах сияти

И яко монарху свым последовати,

Але на прох венец прими лауровы,

А затым небесный будет ти готовый.

6

Орел тыло неба прямо узлетает.

Леч мысль твоя, царю, неба превышает.

Быстрый во морских мусит обегати.

Леч ти порт — Мария, море благодати.

Мария с тобою, а ты за Мариею,

Пройдеш море, маю в Марие надею.

Смирит моря валы и ветры служити

Будут ти, кгды схочеш море преходити.

Справит то Мария, бо она водами,

Поветрем владает, навет и небами^[78].

Ты ей хвалу даеш, она даст ти море,

Подай то, Мария, и Христе, воскоре.

WINSZOWANIE OBRANIA NA KROLEWSTWO POLSKIE^[79]

Ликуй и веселися, царю Алексею,

Што ездец литовский^[80] властию твоею

Щытиться и за князя великого тебе

З веселем примует для оброны себе.

Светыш, о слонце, в полском горызонте.

Даст Бог засветыш и на Чермном Понте^[81],

Где слонце своим светом сияет на воды,

Там забрмит твоя слава над всими народы.

Ликуй и веселися, царю православный,

Торжествуй и радуйся, на вси страны славный,

Бо юж тебе Корона Полская витает,

За короля кролевству свойму обирает.

Ликуй, орле росийский, под небо взнесенный,

Твоей власти ест полский орел порученый.

Орел тылько над птахи иными царствует,

Тобе ся и сам полский орел повинует.

Прийми митру^[82] литовску, прийми и корону

Полскую, Алексею, под свою оброну.

Затым даст Бог тры шведких на остаток в небе,

Труда ради о веру увеньчают тебе.

Щасливась диадемо сармацкое страны^[83],

Орла здобит венц вторый, тобе ей выбраный,

Бысь оного здобила, а он в заем тебе,

Як оздобою слонце ест в пресветлом небе.

З орлом звыкла погоня литовская быти,

Орлови ся твоему мусила корыти,

По ней орел коронный в троны прилетает,

Королем орла собе твайго оберает.

Литовский ездец, царю, з конем оборотным

Меч свой тобе вручает з орлом быстролетным

Полским, бы супостаты мечем поконалесь,

Яко орел море, абы прелеталесь.

Орел птаству ест царем пре то приказати

Может, абы летели снопов позобати.

Сноп ест царств сусецких, птаство твои люде,

Если что не поклони, позобану буде.

Витай, орел, Короне Полской зготованый!

Витай, царю литовский, митре княз обраный!

Што трудов и працы твоей в нагороду

Бог платит, же крол будеш полскому народу.

СТИХИ К ОСУДАРУ ЦАРУ АЛЕКСИЮ МИХАЙЛОВИЧУ ВЕЛИКИЯ И МАЛЫЯ Ы БЕЛЫЯ РУСИ САМОДЕРЖЦУ^[84]

Велия радость сердце просвешчает,

Егда мя Господь стати сподобает

Пред лицем твоим, православны цару,

Многих царств ы княств крепкий господарю.

Ныне ликую весело и граю,

Егда на скипетр пресветый смотраю.

И падох егда к твоима ногама,

Лобзая верно десницу устама.

Ей же усердно желаю от Бога,

Да крепка будет на лета премнога,

Победит враги, смирит супостаты,

Иже не хошчют тя за цара знати.

Сотрет их выя, ы гордую славу

Во чест всих, цару, а тебе во славу.

Подаст Бог знати крепост ти десницу,

Где слонца запад ы восток денницу.

Даст веры дели, яже ти о Бозе

Ы подвих ради иже в труде мнозе.

Аз же раб прысны имам работати

Верно ти всегда, чая благодати.

Тебе же дай Бог царствовать над нами,

Да велим слонце сияет лучами.

СТИХИ К ОСУДАРЫНИ ЦАРЫЦЫ^[85]

Две Бог светиле велие на небе,

Две созда в Руси,— с государем тебе,

Царице наша, бы мир просвешчати,

Як луна з слонцем светло исправляти.

Сего аз дела на пресветло лице

Твое взирая, Марие, царыце.

О сияй светом, аки от светила,

Молствую Бога да бысть ся не тмила.

Свет диадимы тебе украшает,

Россиа тебе лепотою знает.

Иныя також царства, страны, грады

Не чужды твоей желанной отрады.

Под твою и аз милость прыбегаю

А раболепно к стопам прыпадаю.

Желая тебе долго царствовати,

Пространным светом всюду обладати.

Восток ы Запад, Сивер, Юга страны

Царю ы тебе да будут подданы.

СТИХИ К ОСУДАРУ ЦАРЕВИЧУ^[86]

Песнею сладкой птенцы восклицают,

Егда денницы зары воссияют,

Ибо близ дневи чают настояти

Вону же ест мошчно алчбу утоляти.

Ты, Алексию Алексиевичу,

Денница наша, руски царевичу,

В тобе надежду вси мы полагаем,

Яко тмы ношчной никогда познаем.

День светлый ныне за отца твоего,

Даст Бог, день будет за тя, сына его.

В онь же доволно будет насышчени

Славою, в странах чуждых украшени.

Сего аз ради, здрава тя видяшче,

Стопы лобзаю, сице ти гласяшче.

Свети, денницо, на многие лета.

Будешы слонцем за прибытем света.

ВИТАНЕ БОГОЛЮБИВОГО ЕПИСКОПА КАЛИСТА ПОЛОЦКОГО Ы ВИТЕБСКОГО ОД ДЕТЕЙ ШКОЛЫ БРАЦКОЕ БОГОЯВЛЕНСКОЕ МОВЕНОЕ ПРЫ ВЪЕЗДЕ ЕГО МИЛОСТИ ДО ПОЛОЦКА NO 1657, ИЮНЯ 22^[87]

1

Лобзаем тебе, пастыру, нам от Бога даны,

Од цара православна на сей сан избраны.

Тебе пастырем овец своим познаваем

Ы пастырскаму гласу твойму послушаем.

Грядем камо грядешы ко своей палицы,

Обрашченны имамы очные зеницы.

А православна цара за тебе такаго,

Дай Бог весь свет много лет пастыра добраго.

Он твой жезл нам послал ест, а жезл силы ему

Да пошлет выше Господ, да враги своему

Одолеет, ы венц положыл на главе

За тя венец глав нашых пры победной славе.

2

Ликуй, радуйся, церкви россыйска, бо тобе

Ангел от Бога даный, чует в каждой добе.

Не спит Никон святейшы, леч отверсты очы

На вси страны мает як во дне, так в ночы,

Бы волк хытры не шкодил, на вси страны чует,

Як херовим пры раю, з агнистым вартует

Мечем слова пры церкви божой, люб престола,

Як лвы Соломонова стерегли до кола^[88],

Если не сам, то з свайго раменя зсылает

Пастыра, пилност, владзу оному злецает.

Як тебе до нас нине, венц як ангел Бога

Вышняго, нех з ангелы лета жывет миога.

3

Нине исполнитеся всяческия радости,

Бог прызре на ны свышше по своей милости.

Даде овцам пастыра, наставника блудным,

Заступника вдовицы церкви, а безстудным

Еретыком погубу ы обличытеля,

Неверным то противных всих посрамителя,—

Боголюбиа Калиста, пастыра добраго,

Кормчыя лоды нашей ы отца шчедраго,

Нишчых ревнителя по Бозе велика,

Достыгша сего сана умна человека.

Сего ради от Бога ему многа лета

Молим, да даст пожыти пры кончыне света.

4

Образ прототипу подобны бывает,

Хто зрыт в зерцало себе, другаго видает^[89].

Хрыста — пастыра образ ест святейшы Никон,

Ты — чулаго пастыра жыву етес Илеон^[90].

Мы, гды тебе витаем, святителя в тобе,

А Христа познаваем в святейшей особе.

Венц, гды тебе пастыра над собою знаем,

Никона, а впрод Хрыста за пастыра маем.

Аже Хрыстос на веки Богом ест на небе,

Никона, як свой образ, бы прынял до себе

По мнозех летех, молим, ты з овцы своими

Бысь последовал ему к небесной крайне.

5

Нине яви ест яко Бога работати,

Не рабом яцем быти, не царствовати.

Ибо цар православны Богу работает

И сего дела царски диадему мает.

Работает он Богу пилне ради веры,

Прыемлет брань ы труды ы тшчату без меры,

Дабы вславил повсюду Бога истыннаго,

Славима в трех лицех в бостве едынаго.

Где бы обрел драхму, згибшею в Адаме^[91],

И звлекл тлеюшча овца в неверия яме.

Чего ради ы тебе даде светлу свешчу,

Да просветишы мрачных, а нам даси пишчу.

6

По джджу звыкло погода на свеце бывати,

По темной слонце ночы на небе сияти.

По прыкрой зиме весна вдячная приходит,

По ляментах ы плачах веселе надходит^[92].

Плака ти до днесь церков, без пастыра бывши

Межи лвы ы волками много лет прежывшы,

Днесь веселится, где тя, пастыра, витает,

Як вдова облюбенца, гды в свой дом прымает.

Се мы тобе мысленна церков секланяем,

Паси нас, твое стадо, през Хрыста, желаем.

Тобе жезл ест одданы, видены пророком,

Чуйны, бысь чул над нами неусыпным оком.

7

Благий да мовит овцам, пастыра вславляет,

А православный тебе цар до нас зсылает,

Пастыра мыслных овец, да ты ны пасешы

В ограде небесной ы от волк спасешы.

Паси, пастыру, паси ны, царские люди;

Паси овца Христовы, а сам спасен буди.

Христос, яко Петрови^[93], нас тобе вручает,

Паси овчата мои, а цар изволает

По произволению пастыра от Бога.

Сего ради да Господ даст ти лета многа.

Даст победы на враги, даст и здраву быти,

Тя, пастыра, ы овца од волков хранити.

8

Кими тя, православны цару, увенчаем,

Венцы ы тобе, отче, патрыархо маем.

Вдячност дати якую за благодат вашу,

Яко неостависта сиру церков нашу.

Послалисте нам отца, вас Отец на небе

Жывушчый на дедицтве ы прымет до себе.

Он нехай межы царми поличыт святыми

Цара, а святителя межы святейшыми.

Але первей на земли во всем пособляет

Ним нетленнымя венцы в небе увенчает.

Тобе зась, наш пастыру, много лет желаем,

Миле неполноты деспота спеваем.

СТИХИ НА РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО^[94]

1

Слава во вышних Богу, же человеком стает.

На земли мир всим людем, иж Богом бывает.

Человек, чого Адам през овощ набыти

Хотел, теды смертию мусел заплатити.

Смерть през Адама в свете, а жытие маем

През Бога-человека, которого знаем

Без матеры прежде веки от Отца рожденна,

З матьки дивне без отца в часе воплощенна.

Он ныне плачет, абы мы ее веселили,

Алчет абы насыщени, жаждет абы пили

От источника жизни, в пеленах повиты

Невинности шатаю бы не смогл открыта.

В подлом лежит вертепе, бы были на небе.

Всим себя оферует, бы привлекл до себе.

Тому до ног с поклоном смеренно падаймы,

Слава во вышних Богу з аггелы спеваймы.

2

Прийдите, поклонимся Богу воплощенну.

Упалых подвышыл над всих умаленну.

Обачмы, которому есть небо престолом,

Же в яслях положенны межы ослом, волом.

Которого обстоят ангелские чины,

Трепещут херовимы, силы, серафимы.

Обачьмы, царю, царев яки престол мает,

Чы як у Соломона кость, злото спаяет.

Якими обстоимый стражми, диадема,

На голове якая владыки одена.

Весь двор, вертеп и быдло, Иосиф, Мария^[95],

А пастырне стражии у полаты тыя

Латвы приступ до него, пре то приступите,

Миро, злато, ливан в дарех принесите^[96].

3

Камень от горы днесь ся отрывает

Нерукосечны и долу скрушает.

Краеугольным есть, бо два народы,

Ровные пред тым, приводит до згоды.

Еллин, Израиль на тым то камени,

Яко две стены, вечну суть злучени.

Естества также злучают се двое —

Бог з человеком, чудо то новое.

За тым теж згода Богу з человеком,

Як душы з телом будет во век веком,

Тую аггелы днесь нам обещают,

Кгды, слава Богу, мир людем спевают.

Мир подажд, Христе, мирови твоему,

А мы вси миром поклон даймы ему.

4

Весела радость, вдячная новина:

Царица неба породила Сына,

Которы взял плоть человека к воли,

Бы высвободил з египтской неволи,

Як Моисей правый, и в обетованну

В землю впровадил, и дал з неба манну.

З пустыни грехов, з фараона власти

Подземна вывел от лютых напасти.

Прето ся слушне веселити маем,

Втора Моисея, кгды их оглядаем.

Бо близко время, же Египт скарает

Для Израиля, кторого трымает

В неволи тяжкой и затопит в моры

Чермном крви своей всих врагов воскори.

5

Потоп греховный весь свет заливает,

Корабль церковный тылко нас спасает.

Над всими гори волнуются валы,

Немаш той скалы, где б ся разбивалы.

Страх и в кораблю, бо немаш погоды,—

Без конца грехов прибывают воды.

Аж се ужалил сам Бог милостивы,

Зрячы на упад свых людей плачливы.

Выводит слонце правды як з облоку

Христа з Марией пречистого боку,

Абы усушило незмерные воды

Лучами свыми без корабля шкоды.

Положил облок Марию девицу,

На ню спозревшы, бы встрымал правицу

От такой казни, з чого се радуйте,

В кораблю церкви часто се знайдуйте.

6

Розгу оливну несет голубица

В корабль церковны, кгды чыста девица

Христа рождает, з тое можем знати —

Воды потоку стали убывати.

Олива милость божую над нами

Значыт, — надея же юж под водами.

Покармом звером проклятым не будет

Избавление дал Бог своим людем.

Днесь ся нам гора тая показала

Мыслная, где бы арка наша стала.

Юж и долины осхли, бо цвет полный.

Зрим Христа Бога, он есть крин удолный.

Венц купно славу Богу возсылаймы,

Избавление посла Бог спеваймы.

7

Днесь пастырь добрый з небесной границы

Домовит пилный до своей винницы.

Приходит, абы з волчое пащеки,

Як овцы, вырвал с пекла человеки.

Вышол шукати погиблое овцы,

Овцами были святые праотцы.

Тые волали, абы заступить рачыл,

Плач и неволю тяжкую обачыл.

Венц чловеченство на бозские рама

Взял бы як овцу несть до Авраама^[97].

За ним овечьки бы поступовали

З вечной неволи до неба ся брали.

А як домовит грозде выбирати,—

Вышло неплодны розги обрезати.

Венцу литораслми, гроздми люб овцами

Будем, да в небо идем з праотцами.

8

От поту лица жывность нашу маем,—

Смертелной косы никгды не зберегаем»

Смерть в хлебе нашим пре то было треба,

Абысь мы жыли небесного хлеба,

Котры ныне свышше есть нам даны.

Ангельски покорм паче ветхой манны,

Бо отцы нашы в пустыни ядоша

Манну лет много и смертию умроша.

Але хто того хлеба пожывает,

Второе смерти певне не дознает.

Аз хлеб сошедшы с небесе, придите,

Мовит, да жыви будете, ядите.

Хто пре то смерти прагнет не дознати,

Рачте от того хлеба поживати.

Всим предложенны на покарм от Бога,

Справует нам то милость его многа.

9

Хто жаждет ото источник обфиты

Зряе текущи, ту не давый пити.

Хто узноенны,— в ним ся ухлаждайте.

Хто закал грехов мает,— омывайте.

З скалы на пущы воды вытекали,

Нам з мыслной скалы источник немалы

Плывет вод живых, котрый оживляет,

Где жыло кол век сердце укрепляет.

Тым самарянка жывота набыла^[98],

Кгды при студенцы воды упросила.

Овчая купель болных исцеляла,

Днешнюю воду тая презначала

На теле ова раз в лето, а сия

На всяк час душу целит, хто жывыя

Вкушает воды, пре то приступите

В вере, надежде серцем потерпите.

Тернь грехов наших он зносити мает,

Прето ся агнец божий называет.

10

Кгды был Исак под меч зготованы^[99]

Богу в оферу, отец удержаны

Агнца обачыл, в терню увикланна,

И глас услышал: пожри ми, барана.

Сыну дай жывот, то фикгуровало,

Што в речы самой ныне выконало.

Бо ото вижу агнец незлобивы

Посреде терней, абы свет был живы.

Тернь грехов наших он зносити мает,

Прето ся агнец божий называет.

В земля и грех мира он одушевлену

Книгу, печати седм запечатленну,

Прочести мает,— ему ся кланяймы,

Грех знести в книги бы вписал,— благаймы

Агнце смиренны, агнче незлобивый,

Силнейшы от лва, будь нам милостивый.

11

Царю всих веков, творче всего света,

Нашему царю пошли многа лета.

Здравие, жывот, просим тебе, Бога,

Ты дай на лета Алексию многа.

Тысь пришел гордых сердца покорити,

Он ся в том хочет тобе прислужити.

Смиренных духом до неба взвышает,

В тым есть Давидом^[100], яко ты сам, знает.

Тобе, Марии, пречистой девицы,

Падаем до ног Марии царицы.

Дай лета многа, дажд ей здравствовати,

Дажд оной з царем везде царствовати.

И царевича, Росии велика

Князя, соблюди до познего века.

Царевны тебе, Христе, царем знают,

В долгий век тобе нехай работают.

12

Архиерею новонорожденный

Никон от тебе нам есть поставленный,

Найвышы пастырь, блюди ж честна, здрава

На лета многа да ти будет слава

Им возсылана; и Калиста блюди,

Пастыра по ним, и милостив буди.

Дажд свышше силу пасти твое стада

Честно Полоцка и Витебска града

Прочие при тым по ним всему клеру

Дажд всегда зрети безкровну оферу

Княжей, боляров всю полату, вси

Блюди, да славят вси тя раби твои.

Заступи, спаси и вся Христианы.

Подажд им враги в крепость и поганы,

Нехай тя славят правоверны люде,

Поки свет слонце окружати буде.

ВЕРШЕ О МЭНЦЕ ПАНСКОЙ В ЦЕРКВИ МОВЕНЕ^[101]

1

Зачни трены, Сыоне^[102], вылей през каналы,

Твоих очи слез струмень справ лямент немалы.

Рыдай, Ерусалиме^[103], стени все створене,

Видячи несказанно творцы всих желжене.

Сличными и слонечны межы планетами^[104]

Округ на облает дневи дал, а ночы лунны,

Же збиты ы зраненны квапит се до трунны.

Обач Господа, небо сотворшего, тебе

Спойзры, земле, кого ты прыймуеш до себе.

Цар то велий, цар славы, который спущает

Росу ы додж обфиты, а увеселяет

Поля вдячными зюлы ы ливан высоки

Джевом се тысь и кедры, океан шероки,

Мноством рыбл розмаитых и дивныа зверы

Напелняет и жывит обфите без меры.

Того злость жыдовская о смерть прыправила,

Жывот давцы своему, руки добротливы.

Плач, небо и жывиолы, синь, земле и воды,

Воздуше, горы, холмы, плачте своей шкоды,

Всих бо создатель смерти нине подметает,

Хто ж з вас не заплачет, гды Бог умирает?

2

Вылей слезы крвавыи, вложы вор жалобны,

Хрестьянская церкви спевай трен нагробны.

Бо ото облюбенец твой ест скатованы,

Срамотне повешенны, збиты, змардованы.

З злочынцами поличон, чловек незлобивы,

Без вины осудзенны, судья справедливы.

Зносил тяжкие стусы, срамотные слова,

На всию болезнь и раны плоть его готова.

Ах, ах, ах, неслыхана, пять тысяч ран в теле

Ы пят сот ран вы крвавых без невеле.

Все единою раною быти сен видело.

Ах, што забот подобны может тому быти,

Боль над силы людские, боль непосполиты.

На то слонце с пуржевцы в кров се пременило

Ы пресветлые луны промене затмило.

Скалы зась и камене з жалю се падалы,

Земля, горы и долины з грунту порушалы.

Ты сам еден, чловече, не порушыш себе,

До жалю любо Хрыстос все терпит для тебе.

Заплач ревне, а омый твоими слезами

З Макдаленою^[105] ноги, а отры волосами,

Влей миро слез на главу, зготуй тело гробу,

Мир небесный за миро даст ти в нагроду.

3

Ото церкви фундамент лежыт разорены,

Камень знерукосещной горы отвалены.

Ото голова церкви, тернем поранена,

На смертельный ест гроб нине положена.

Яко ж церкви не маеш обалена быти,

А хто ж, бовем, без главы в свете может жыти.

Мдлеют члонки, гды глава од болю слабеет,

А наше взды для чого, сердце не трыхляет.

Од слез ы плачу, чему, чему не рыдает,

Чы то, же Христос уснул, а не умерл, знает.

Уснул Христос был в лодце, а зась не волали

Учневе, ратуй, ратуй, бо штурмы повстали.

Волай, ы мы ратуй, а то погибает,

Гды во гробе положена Христа огледает.

Од гловы верху до стоп, всего зрысовано

За непорочного агнца, гды скура звлекано.

Збита скура од тела, а тело од косци,

Бито Бога, мордовано, за нас без литосци.

Зато слез ревнивых Бог од нас желает,

Боль слезами нашыми его се змнейшает.

Плач мы ж вси ревным сердцем, да слез будет море.

Тыми Бог оплаканы повстанет воскоре.

4

Спойзры, облюбеницо, а познай своего

Облюбенца ы поведзь, яка постать его

В Песнях песней мовилась, же белы, румяны

З тысячей найсличныйшых сам един выбраны^[106].

А днесь ест без оздобы, сини и зчернелы.

Безобразны, безчестны, слабы ы зомлелы.

Глава была, як злото, днесь глине подобна.

Од крови зчервенила страшна, неоздобна.

Очы, як голубицы, полные бывали,

Днесь высхлая долина, так поупадали.

Лице гряди зиол вонных, уста лилиевы,

Руки, як уточоны, пальцы нафированы.

Як роля камениста, высхла ы зорана

Стала од зверов срогих, збита и таптана.

Чрево бельше од кости слона, а голени

Мармуровы на злотых подставках камени.

Усхламу древ подобны, угль преходит чрево,

Чы земли брыла лежыт, чы згнилое древо.

Омый слезми, чловече, на тот час познаеш,

Кого тот безобразна в гробе огледаеш.

Ест то Бог ы чловек, убиты за тебе,

Кровью тебе окупил, бысь з ним жыл на небе.

5

Пастыр добрый за овцы душу поглядает,

Абы овцы ожывил, за них умерает.

Ото пастыр найлепшы в гробе положены,

Жарливым на утарчке волком обалионы.

Пасть овцы по роскошных горах ы долинах,

Шукал пильно погибшых по чуждых краинах.

А гды в подземных лясах услышал плачливы

Глас, внет ся поквапляет пжез смерт, любо жывы

Сам во мертвых свобод, але впроды раны

Од оправцов пекельных смертные жаданы.

Бы кров вылил и поднял на окуп каране

За овцу над заказ в раю урыване.

О доброци пастырска, о боска милосци!

Згрешыт чловек, а ты, Бог, прымуеш карносци.

Квасны овоц зиол Адам, а ты оскомины

Незносным лечыш болем, будучы без вины.

З древа Адам збил яблко, а тебе за оно

В невинносци до древа креста прыгвоздзоно.

Вылеваеш кровь за нас, Хрысте, мы рыдаем,

Прими славы за кров, усердно волаем.

6

Се агнец в землю грыхи мира ест закланны,

На жертовнице крестном висел розплатаны.

А нине в темном гробе ест запечатленны,

Абы манна в киоте негдысь положенны.

Чыли яко скрыжали охованы завета,

Чы як Ной в ковчезе за потопу света^[107].

Ной то ест, бо крестем як в арце спасает

Скрыжали, бо на собе Пилат позволяет.

Завет ест и манною слышне може звати,

Знайдет в ним смак вселяти, кто хочет вкушати.

Уста полны суть меду, а язык соль правды.

Гортань тоже подобна, лице гроздь сладкавы.

Леч тераз креста прасом в соку вытиснены,

У уста желчу з отцем, през жыдов згорченны.

Умирает от жажды, а з ребр вод потоки

Точыт источник жызни нашей свет шероки.

Яко пеликан дети свои ожывает,

Гды кровью пораненых перси окропляет^[108].

А чым же Христа раны можем залечыти?

За миро слезы з очу гды будем точыти.

Плачмы ревми вси ораз, слезми полеваймы

Рану Христа, а в оных свое исцеляймы.

7

Што за вдячность од тебе, жыдовски народе,

Жесь выведен з Египту устал на свободе?

Светил столпом огнистым сей Бог тебе в ночы,

А ты вяжеш у столпа ы заплвалесь очы.

Он мора пред тобою в сушу зменил воду,

А ты же лжыве тягнеш до Кедрона броду^[109].

Он з тяжкае работы ы з оков выбавил,

Тысь ланчухом тяжким ы крестом прывалил.

Бралесь манну од него ы теж воды з скалы,

А он полички ы желч, ах то жаль немалы.

Он дал силу в коленях, а оденье твое

През чотыре десять лет ховал, як навое.

Зато збиты, зраненны, ах боль неслыханы!

В баграну на смех шату ест преодеваны.

Он крест на излеченье дал од яду змия.

А ты креста на муку плоти пресвятыя.

Ужываеш, народе, злы, запометалы,

Чему се не обачны, гды твердые скалы

Подаются, и земля з грунту се рушыла,

Бы тя, як Авирона^[110]» жыво поглатила.

Але же он до отца «отпусте!» волает.

Скалы жернят и земля тя не пожерает.

8

Пред всеми з Отца веки без матки зродженны —

З матки без отца в часех лежыт убиенны.

Род его кто ысповесть, леч и смерт ягова,

Ангельски разум, людска выразит мова.

Межы двоим зроженны во вертепе скотом

И межы двома латрома смерть поднял на потом.

Подлы вертеп^[111] пры родзе Боге загревает,

Гроб каменны пры смерти члонки зозначает.

Светлая звезда в тот час ему прысвечала,

Слонце згасло пры смерти, луна тмою стала.

Там слезамя покропял на доброе лице,

Тут кровью закипелы высхлые зженице.

Вместо анегльских песней горы и долины

Стогнут, ы скалы з грмотом, знать не без прычыны.

Ты тылько, человече, камень прывызшаеш

В твердости, бо твоего Бога не рыдаеш.

Прыклони сердца до крви, а уста до раны —

Змякцееш яко воск, пойдеш заплаканы.

9

Где свет лица твоего, Христос, Боже правы?

Где ест доброта плоти, где волос русавы?

Познай, Петре, по лицу ны — тот взоре

Светлы был, яко слонце на высокой горе.

Чы в тых рызах положен, што на тот час былы

Над день ясны ы над снег, над боволну билы.

Рекнем подобно не той, бо сей сини, крвавы,

Ночы, темноты подобны, спухлы, без поставы.

Тысяца в самой главе ран, святое тело

Яко снежная хмура, од збитья зсинело.

Мейсцами яко облак крываво чырвоны,

Жылы вся поторваны, а сам обнажоны.

Страшней нине на раны его посмотрети,

Нижли гды светла лица не могли терпети

Петр — Симон ы Яков^[112]; они змаловати

Жадны розум не может, бо не розезнати

Члонков, ани составов, хыба плащеница

Нерукотворенна будет з его лица.

Хто на древе ту? — В сердцах страсти выражаймы,

Слезами баграныи фарбы раствораймы.

10

Высоко Христос на крест як орел взлетаеш,

Чы которых зродилесь птенцов научаеш

На слонце зрети, чы теж зной растягиены

Маеш, бы вси од тебе были прывлечены.

Як когош распростерлесь крыле, бысь забрати

Могл зрожены птенцы од бисовской рати.

Жажду великим гласом волалес, а чого

Душ створеня твоего не з отцу винного.

Желаем и мы, Боже, к тобе, як на воды

Елень, потом облоны од збытней погоды.

Леч крест тяжки, под кторым и ты упадаеш,

Любо пальцом единым света круг трымаеш.

Того двигать не можем, ы в след твой ступати

През острые се терни в небо пребирати.

Знак креста прыми за крест, за терне поклоны,

В перси бите за бичы, ажесь закрававионы.

Слез источник за смутек, частое вздыхане

За смехи, ляменты сердца ы за наругане.

Тые скорби знесть можем, гды твое, о Боже,

Человеколюбие немощных вспоможе.

11

Кто твою болезнь, Христос, может вымовити,

Джджу кропли, песок мора может преличыти?

Кто зась синость и раны случне вымолюет,

Ветры змерыт, огнь зважыт, бездны вышпегует?

Обач кожды пельгрыме, может ли боль таки

Быти на свете, я, Бог, терплю за тя яки? —

Мовит чрез Иеремию^[113], а Давид спивает:

Несть мира в костех твоих^[114], ы грешник делает

На хребте моим, ы нест в моей плоти

Время тяжкое камне грешник отяготи.

Остави мене сила, а светы несть за мною,

Очыю, а визерунк маем пред собою.

Ото жыводавца! — без чувства и духа,

Безобразны, безгласны, без очи, без слуха.

Се который Лазара вскресил ы вдовина

На погреб несеннаго з темной труны сына^[115].

И дщер Саурову^[116] сам смерть подыимует,

Лечь он смертию своею нам жызнь направует.

Пре то ы до ран его с плачем прыпадаймы,

За нязносные боле вдечность освядчаймы.

Целуймы руце, нозе, Бог, святую главу

З Отцом, Сыну ы Духу святому во славу.

12

Стань, чловече, над гробем, прысмотрыся смеле,

Личы раны, пухлины на зболелым теле.

А спытай же, кто лежыт? Я одновем тобе,

Сын матеры ы девы, Бог в людской особе.

Спит чему? Спочивает. А чемуж зраненны?

Добрый пастыр за овцу волком пораженны.

Се агнец, вземляй грехи мира, ест закланны,

Вдячная жертва Бога за грехи одданы.

Его кров баграная образ одновила

Божый в чловеку, который злость наша сказила.

Он з ребр воду жывота выточыл всим людем,

Да од скверны омыты греховныя будем.

Сердце чысто созидшы, Христе, Боже правы,

Окропи нас ласками яко Ты цар славы.

Ото твое целуем раны пресвятые;

Крест, гвозде, тернь ы розги, трость, столп ы копие,

Бо вся се скроплена крви твоей кроплями.

Прыми слезы ы поклон, змилуйсе над нами!

А гды з гробу повстанеш, вскреси нас з собою,

Нех свету смертью умрем, а жывем з Тобою!

СТИХИ НА ВОСКРЕСЕНИЕ ХРИСТОВО^[117]

1

Стань, человече, внеподвижном кроку

И припатруйсе страшному видоку.

Который ныне в Ерусалим-граде

В безумной стался иудейской раде.

Створене Творца платает на древе

Кресном, же некгдысь Адаму и Еве

Дал древ обфитость в полным утех раю

И древо жизни по едемском краю^[118].

От злых потомков за то древо мает

Смерти, кгды на ним разбитый бывает.

О невдячности проклятая злости!

Роде ящорчий, чему без литости

В руках, кторие тебе сформовалы,

Глыбоко гвоздми зделалесь каналы?

Ребра для чого тому пробиваеш,

З ребра от кого товарища маеш?

Ноги святые навылет пробиты

Чи же ходили дорогу, те бы ты

Мелесь до неба, што за крывду маеш,

Чы до Египту знову замышляеш?

Ящорка матце чрево прогризает,

Бы жила в свете^[119], а жыд тмы шукает.

Божи бок острием копием пробившы,

Смерти жадает в жизни утескнившы.

Леч мы, о Христе, к тебе припадаем

Жизни и света от тебе чекаем.

2

Обач все створене, як есть умаленны

Пядию котрого неба суть змеренны.

Што едному древу неспростает,

Любо всего на ним себе разстягает.

Што землю море перст его керует,

Под крестом единым для нас днесь сманкует.

Обач небо як распостерт для тебе

Дал для человека, распостер и себе.

Спойзри и ты, земле, над слонце яснейшы,

Же стает от грешных от тебе мернейшы.

Смотри море, реки, яко лист обфите,

Воды, слезы, ношу грешных на свите.

Сумнися, поветре, три краины тобе

Который дал, едного ту не мает в собе.

И огнь поднебесный нехай ся дивует,

Же своей теплоты в творцы незнайдует.

Вси ораз живиолы слезы вылевайте,—

Умер! Без него же нест жизни познайте.

Ты, чловече, над камень твердше сердце маеш,

Же Творцы своего ровне не рыдаеш.

Слонце счернеет, месец в крывавой особе,

Подаются скалы, ты фолгуеш собе,

Земля стогнет, а ты, подобно з жидами,

Раны множиш в теле болшыми ранами.

Если не участник жидовское злости,

Плач Бога твоего з сердечной горкости.

То приятел правы, хто беды зносити

Готов веспол з того познан будеш и ты,

Жесь приятел Христу, кгды будеш рыдати,

Страсти его на свым сердце выражати.

3

Спытай, пелкгриме, хто лежит в тым гробе,

Люб на гробек на хребте писан, прочти собе.

Чти: Иисус Назаринин, царь юдейска рода

До арымафейчына зложеного рода^[120].

Маестат, берло, царский знак и шарлат крвавы,

Крест, трость и багряницу, пришелче ласкавы,

Знайдем печать на персех, леч написал чытати

Для характеру злаго не может познати.

Трудно было Иова познати^[121] поскоре,

Кгды списал был вредами дявол в свым упоре.

Трудно Христа во язвах от жидов жаданых

Познать крвавым чернилом назбыт залеваных.

Крест за «херсам», «слово» за титло — корона,

Тым способом ест «Христос» напис выражона^[122],

Але слово без гласа хто познати може,

Трудно ест зразумети тобе, Христе Боже.

Слонце катапетазма земля посведчает.

Жесь ест слово божые чудми вызнавает.

А прокляты жидовин ругаеться тобе,

Не познавает Бога в чловечей особе.

Але мы, христиане, до ног упадаем,

Бога тя предвечьнаго в плоти вызнаваем.

4

Невинный агнец се лежыт закланый,

За грехи мира Богу в жертву даный.

Сам един здвигнул злости света всего.

Свет весь нездолал, а рамена его

Зиесли ач з трудом и болем немалым,

Бо се узнойли потом аж крывавым,

По кторым ото улегл спочывати.

Што то праца, можеш днесь познати:

Кгды створил свет весь и скончыл работу,

Спочыл в день седмый леч не было поту,

Ани был уснул, а кгды направует

Свет зепсованый пот крывавы снует.

В день шестый уснул, бо латвей зробити

Скуделенный сосуд, нижли направити

Яким ест чловек, для чого не знаем,

Же для нас уснул твердо чему взаем.

Крови не хочем омыти слезами

И ног отерти главы волосами.

Мы агнца того кожды день, и в ночы

Слезми да овча купел будут очи.

5

Бодай бысь земле терней не родила,

Сличная рожа лепей бы не была.

Нижли на Бога зрети пораненна

Тернием острым до мозгу збоденна.

Леч сам велелесь, Христе, ей родити

На казнь Адама люб сам мелесь быти.

Вторым Адамом венцы ся выпелнило

В тобе первому, што се назначыло.

За Исаака козел зготованый

Богу на жертву тернем затрыманый^[123].

Ты, Христе, за всих рачилесь терпети,

На главе терне надлежало мети.

Але гды ости тебе проникают

Всех сердца наша напол умирают.

Мдлеют, кгды ты всих жывот сомдлеваеш.

Мрак в слонцы же ты навеки складаеш.

Ктож весол будет? — сами плачут неба,—

Тренов, ляментов на тот акт потреба.

Зачни плач ревный, кому Бог есть милый:

Арфа при арце, трен до той могилы^[124].

Трен главе, а трен сердцу подобает,

Кгды в труне в терню трону всих глава мает.

6

Што то за рожа в терню руменеет?

Што за пурпура в гробе червенеет?

Обач, чловече, если ме купина

Горит, видена през Аврамля сына.

Зложи сапоги греховные злости

Так прийди смеле до оптертых кости,

З сукри и тела, а тернь покравленный

Обачыш, яко дров святое запаленны

Купина в теле, леч огнь угашает,

Кгды и душа з телом, ах страх, разлучает.

Мноство греховных вод тому причина,

Же згасла светлость плоти Бога сына.

Ровный полудню стался пулноч праве:

Хто видел, обач, познай по поставе.

Познай, матко, чы того ж родила,

Чы то ест Исус, спытай Гавриила^[125].

Тые ли уста, солодшые слова

З себе пущалы, ниж мед гортань Львова?

Чы тые руки хорых исцеляли,

Тые ли рызы крвоток гамовали?

Рекнете тые, а сам в крви, пытаю,

Чему и в язвах врага оглядаю.

Уста посмяглы, чеж не мовит слова?

Ах, для нас грешных в ним устала мова.

А мы што ж будем к нему глаголати?

Гойне, бы воскресл, слезми полевати.

Метко жалосна, полно жалю мати,

Якось так тяжны боль могла стрымати,

Кгды як Израиль крваву шату^[126] сына

От сынов приял, ты от Никодима^[127]

На руцы Христа своего принялесь,

От зверов диких пошарпана всего.

Матки, уважте, яка радость была,

Мария раны кгды Христа личила.

Як очи слезы гойно вылевали,

Кгды в раках очей Христовых шукали,

Як рэнки модно осцем посекала,

Кгды острость торней з костей выточала,

Злиплые кровью розберала власы,

О як рыдала жалосными гласы!

Кгды омывало пречистое тело,

Болш, ниж водою, слезми, рекну смело.

Кгды во гроб клала, што были за слова:

Ах, ах, ах, сыну! юж и я готова

На смерть с тобою, чему и оставляеш,

На боль, на лямент, на плач мя выдаеш!

А в таком жалю ей потеха была,

З цными невесты што слезы делила.

Вы, цные жены, чему так суровы,

Чем з Мариею плакать не готовы?

Блажен, хто плачет ныне з Мариею,—

Будет причастен утех в небе с нею.

7

Спытай, чловече, хто тут похованы.

Скарб ест положен неошацованы —

Свет весь, котрым откупил Бог собе

В скрини то лежит, а не в темном гробе.

Ныне на крестной шали отважены,

За тридцать сребных усюды куплены^[128].

Хто хочет, может и тоней купити

Без сребра, за слез источник обфитый.

Ангельским хлебом Христос нареченны,

На столе пре то гробным положенны.

«Источник живый» он ся называет.

Хто жаждет, нехай к нему се зближает.

Снопу пшеницы чрево прировнано,

Як цепы пре то бичми вышлачано.

Гроздь зрелы он есть, под камень вложены,

Абы як прасом могл быть вытиснены.

Хто прагнет вином тем веселым быти,

Треба до грозду уста прытулити.

Дай кожды сердце за Винницу ему,

Утешай в жалю Марию девицу.

Поможи плачу при том то погребе,

Абы ся утешил вечне потым в небе.

АПРИЛЬ 27. ВЗЕНТО ОБРАЗ НАСВЕНТШЭЙ БОГОРОДЗИЦЫ З ПОЛОЦКА ДО МОСКВЫ^[129]

В матерстве дева ы во девстве мати,

Могшая Бога чревом си объяти

Воскую град сей ы его гражданы

Оставляешы в сиротве, без обраны?

Честный твой образ вся ны соблюдаше,

От всих супостат забрало нам бяше.

Он без помощны бысть поможене,

Скорбящый радость, слезны утешене.

В нуждах надежда ы помощ велика,

Юже нам даде небесе владыка.

Нине, о мати, Дева пресвятая,

Камо грядешы^[130], градзей оставляя?

Кому вручышы раб своих в оброну?

И кто соблюдет Полоцкую страну?

На тя надежду свою возложывшу,

Вернолюбезно тебе послужывшу,

А шчэ жэ тебе много согрешихом,

Заповедь Сына твого преступихом.

Себе мы Бога иного не знаем,

Разве Исуса. Ему сен кланяем.

Ты веси немошч всяка человека,

Един безгрешен сын твой ы владыка.

Мы вси зачаты в грехах ы рождены,

В Адаме древле грехом умерщвлены.

Ты токмо сея от язвы изята:

Свята зачнеся ы родися свята.

Пожыл безгрешно; едина пречыста

Ты, токмо з сыном без греха пребыста.

Мы страстни грешни, к злобе преклонени,

Лестию змия в Едеме прельшчени^[131].

Убо от тебе милости желаем,

Ходотайствем ти прошченя чаем.

Яко ты веси немошч земнородных,

Веси ы селу супостат безплотных.

Мошч же имашы враги побеждати,

Певцом ти радость ы мир даровати.

Се мы предстоим твои, Дево, раби,

Во настоящых бедах нас ослаби.

Отради скоро, не дажд погибати,

Не дажд слез ы крве всуе проливати.

Увы нам, увы! что ся от нас тшчышы,

Тако ли о ти сынех неродишы?

Тако ли в тузе оставишы чада?

О мати сирых, буди нам отрада.

Нине ест время, нине прыближыся,

В помощы скорой ныне прославися.

Се беда и скорб токмо стужает,

Яко не едва сердца отчавает.

Отвсюду беды ы скорби отвсюду,

Нест нам помошчы без тебе отнюду.

Темже ти слезно образ лобызаем,

Буди нам мати, усердно глашаем.

Не остави нас без помощы жыти,

Паношением врагом нашым быти.

Да не речет враг, где ест помошч ваша

Множе, только крепко уповаша.

Ашче образом от нас отходишы,

Но благодати да не удалишы.

Слонце в небеса на землю действует,

Тако ти милость, ато изволствует.

Призры з небесе, издалеча види

Чада ти вечна ы во помошч прыди.

Прыди, царице, в помошч сего града,

Храни от скорби, огня, меча, глада!

И от напастей изволь соблюдати,

Не возбрани нам твоей благодати.

Ты еси мати, о Еуфросиние^[132],

Жителем града всим удобрение.

Яже потщася икону святую

Внести здалеча в страну Полоцкую.

От Цариграда або из Иефесе^[133]

Цар благоверны всечестна прынесе,

Твоего ради зельна прошения,

Россыйских дело стран украшения.

Прыподи к ногам небесного цара,

Да не лишыт нас толикаго дара.

Потшыся паки возврашченей быти,

Иконе святей Полоцк украсити.

Отчынный град твой, в нем же бы трудися,

Христу жениху си уневестися.

Ибо толико град нам украшает

Девыя образ ы всюду вславляет.

Якое ест слонцем небо украшенно,

Светлыми звезды дивно упестренно.

Полотски граду бе утвержение,

Столп, стена, помошч ы огражение.

Нине без него како нам пребыти? —

Аки без слонца не удобно жыти.

Убо, о Мати, прыпади за нами

Господу Богу твоими рабами,

Да возвратил бы нам икону святую,

Просветил землю Белоросыйскую.

Моли прылежно ы деву Марыю,

Скланяшчы к стопам святую ти выю.

Да не небрежет отчынна ти града

Ы не оставит правоверна стада.

Удобе мошчно тебе умолити,

Изволи токмо ходотайца быти.

Моли за нами, о святая Мати,

Не отчуди нас твоей благодати!

Се а же ашче раб ти сподобишы,

Всих на похвалу твою обратишы.

По вся дни тебе будем величати,

Венец похвалы песнем соплятати.

ВИНШОВАНЕ ИМЕНИН ПРЕСВЕШЧЕННОМУ ЕГО МИЛОСТИ ГОСПОДИНУ ОТЦУ АМФИНОГЕНУ КРЫЖАНОВСКОМУ,^[134]

ЕПИСКОПУ КОРЕЛЬСКОМУ, ИВАНОГОРОДСКОМУ, ФИНСКОМУ, ЛИВОНСКОМУ, ИНГОМЕРДАНСКОМУ, ВСЕГО ПОМОРЬЯ, ВЕЧЕРНЕГО Ы ПОЛУНОЧНОГО ОКЕАНА, АРХИМАНДРИТУ НАЗАРЕТСКОМУ, ПРОТОСЫНГЕЛЕВИ ГОМЕЛЕЙСКОМУ, ОПАТОВИ РЫМСКОМУ, ПРОБОШЧОВИ ГДАНЬСКОМУ Ы КРОЛЕВЕЦКОМУ, КУСТОШОВИ ДЕНЕМБАРСКОМУ, ИГУМЕНОВИ ДИСЕНСКОМУ... В ДЕНЬ 6 СВЯШЧЕННОМУ АМФИНОГЕНА ОФЯРОВАНЕ. РОКУ 1661

Радуйся светло, отче, преподобие,

Амфиногене, Богу преугодне.

Яко днесь церков лики составляет,

Ангела песнми твого величает.

Во мученицех святых освяшченна

Амфиногена, Богу возлюбленна.

Его же имя на себе носишы,

Як отца чадо усердно любишы.

Он Хрыста ради умре, ты страдати,

Многия раны должен многократи.

Ты, наказуя, на лица не зришы,

Страха изгнаний нимало боишы.

Всякому в лице что ти подобает,

Яко гром гласно, гортань ти рыкает.

Умный мудрцы обуяша тебе,

Всих за уметы вменяешы себе.

Всякая стана сполу ти учений,

За еже много ты страда мучений.

Узы темницы обыча блюдения,

Всегда чаяху ти посешчения.

Нест беда ы скорб, ей же не участен,

Киевских гуслей лепо ты прычастен.

Псалмопевече тебе утешаше,

Егда на гуслех струны пребиваше.

Но кто оповест дела твого чудна?

Аз не возмогу даже до дня судна.

Довлеет решчы: всякий град ы страна

Полна ти чудес паче океана.

Темже почтеся премногими саны;

В земле Корельской епископом званы,

Архимандрыта речен Назарейски,

Ы протосынгел почтен Голилейски.

На Гданьску пробошч також Кролевецки,

Опат на Рыме, апостал Немецки,

В Десне игумен, а у нас ничого,

Ничто имашы, тако имый много.

Вся всим на земли, но что будеш в небе? —

Поне един лик з всих избери себе.

Полны вси лицы, мало юродивых,

Но так не иди в строну, молю, живых.

В ангельском чыне лучше шествовати,

Зде век прежывше, в небе царствовати.

Его же аз есм прысный ти желатель,

За еже буди ты мне благодатель.

Писал бых болей, да слов им не стает,

Чудный жывот твой ум мой превызшает,

А што згрубилем, изволь то простити,

Ы за узел сей меду нам купити.

Если не купиш, не дождеш ы року,

Да варуй пильно ы от кия боку.

Друг твой в пиве, в горелце, в тобаце,

Если тя выдал, налай, як собаце!

ДИАЛОГ КРАТКИЙ^[135]

Рцы, Щасте, кому служеш? Кто ест сей? — Алексей.

Чыя кров? — Сын Михайлов. Государев? — Царев.

Кто саном? — Царь роксаном. Коли дуж? — Храбрый муж!

Буди царь на премнога крепок лета, света.

Что в нем благозрыши? — Една лепоты, доброты.

Кия? — Всякия! Дажд едину — милостыню.

Кую любов имеет ко Богу? — Премногу.

Ближних любих ли своих, инака? — Ей, всяко.

Что му боляре? — рцы ми — ответом? — Советом.

Како на враги твоих победы? — Без беды.

Ест ли победным отец милосерд? — Он усерд.

Вем, на крве хощет в бране, но веры без меры.

Земль му пространства також не треба, но неба.

Тем молим: буди помощ ему Бога многа!

Царствуй же здраво, царю, всем концем под солнцем,

И милостив всегда на твоя люди буди.

Подажд на державныя си грады отрады,

Да тако славен будеш повсюду отсюду.

Кому свет ест царица Мария? — Россиам.

О царевиче, повежд ми, исполнь надеждми,

Что с ним будет? — Страх людем. Известно? — Нелестно.

Сут ли царевны светила чловеком? — Всим веком;

Тем да всегда сияют во вси концы света,

Единодушно поем многа оным лета.

ПРИВЕТСТВО НОВОРОЖДЕННОЙ ЦАРЕВНЕ МАРИИ^[136]

1

Новая радость ныне ся являет,

Яко светила ново нам сияет.

2

Свет ест Мария новорожденна,

Тобою, светом, царю наш, спложенна.

3

Тем же мы молим творца всегда света,

Да дажд сияти ей во многа лета.

4

Лучы едины слонце в себе мает,

От наша слонца новая блистает.

5

Орел звыкл орла подобно родити,

Тем слонце имать, слонца изводити.

Чтож есть Мария новорожденна

Слонцем ест, ибо от слонца спложенна.

6

Едино слонце миром обладает,

Новому новый мир Бог дати мает.

Восток и сивер царству ти годует.

Прочая садам твоим Бог готует.

7

Седм ест планитов во небесном царстве,

Седм ест от тебе в русском государстве.

8

Первый планита царица Мария,

Шесть ти изчадий — планиты иныя^[137].

9

Всякий планита ест на своем небе,

Для планит твоих дал Бог царства тебе.

10

Свети ж нам, слонце, з планиты твоими,

Возвесели нас лучами своими.

11

Впред дажд ти Господь таковы родити

Полом и щастем, какож еси и ты.

12

А мы Мариям рождшей и рожденной...

Многая лета поем в стране земней.

ДИАЛОГ КРАТКИЙ О ГОСУДАРЕ ЦАРЕВИЧЕ И ВЕЛИКОМ КНЯЗЕ АЛЕКСИЕ АЛЕКСЕЕВИЧЕ^[138]

1

Что в надежде о сыне царском, Алексею? —

Даст Бог, скипетр воспримет над всею землею.

Ким образом? — През разум. Откуду будет мощ? —

Бог будет в помощ.

2

Кто хранитель? — Спаситель. А кто можд? — Даяй дожд.

Кто оброна? — Царь с трона небесна, всечестна.

Чым вестно? — Живет честно; будет же до конца,

Яко свет слонца.

3

Что знамя? — Царско племя. Нрав с урода? — Природа.

Падет овощ близ древа. Так ли чловек? — От век.

Лев ли птенца не родит? — Не плодит. З орлицы

Нест голубицы.

4

Что ж з царя Алексея? — Орел Русси всея.

Кол красен? — Зело ясен. Кол силны? — Предивны.—

Что слава? —Даст Бог будем глава. Ким народом? —

России плодом.

5

А к тому? Литовскому. А еще? И Полше.

Над то кому? Шведскому. А Крыму? И Рыму.

Тем буди царь всем страном, агаряном^[139], иным

Народом дивным.

6

Ктож родом? — З царя плодом. Кол благи? — Вседрагий.

Як щедрый? — Милосердый. Нищим? Дател пищы.

Пришелцем? Ест приемцем. Вдовам убогим?

Богатство многим.

7

А миру? Подает веру. Над люде? Цар буде.

Избранный? Богом данный. Христианом? Всим страном.

Тем ему дай Бог век мног и вся концы света

На многа лета.

8

Здравствуй же, Алексею, прийми возраст, облает.

Сияй светло над нами, твоими рабами,

Мы тя будем всим людем всегда прославляти

И величати.

9

Будь славен, Алексею, над землею всею,

Где светят луча слонца во вся земли конца,

Вся страны з Россияны да тя величают

И работают.

10

Дай Бог твоей десницы, где свет ест денницы.

И вся яже на земли щасливе поемлй.

А враги за вси праги и за крайне море

Прожени вскоре.

11

Як молние блистает, имя да сияет

Твое, о Алексею, славы ти лучею.

Щасте, крепост и милост, вславят тя щедроты

И вся доброты.

12

А мы паки имя твое славим пречестное,

Должну ти честь прыносим и о милостьпросим.

Пощади и огради, да чтеши от Бога

Лета премнога.

ВИНШОВАНЕ НОВООБРАНОМУ ПАТРИАРШЕ^[140]

1

Новый свет в церкви восточной сияет,

Новое слонце егда востецает

На патрыаршы престол Руси всея

Тшчанием многим цара Алексея.

Тысь наше слонце, пастыру избранны,

Стада словесна вожд од Бога даны,

Тобою церков светло просияет

Як землю в неба слонце просвешчает,

Пасколов мрачна злых заблужденя

Згибнут твоего светом ученья,

А православна возраст прымет вера

Промыслом твоим во вся конца мира.

Во всю изыдет землю вещане

Устны, ти Хрыста проповедане.

Егоже молим яко сушча Бога,

Да тя соблюдет на лета премнога,

Честна и славна, в здравии телесном,

Деюща промысл о стаде словесном,

Ы сполнение душевно дарует,

Ы в небе венец славы уготует.

2

Светильник миру Богом запаленны

Днесь на свешчнице красном поставленны,

Да бы тму мира возмогл просветити

И путь небесный темный прояснити.

Фарос в Египте над Нила водами

Путь сказоваше огня си лучами^[141],

А ты в Россыи, о архиерею,

Путь проявишы огня си лучею.

Иже ест разум ы мудрость премнога

Духом ти святым поданны от Бога.

Дабы словесным овчатом ходити

З пути небесном, а не заблудити

Во твоим свете никто же преткнется,

Но в свете ходяй, во свет облечется.

И в свет слонечный егда воцарится,

В будущей вере венцем украсится.

Свети ж, наш свете, зде на многа лета

Светлыми лучы учения света.

Упаси стадо, врученное тебе,

Да с ним будешы купно в светлом небе.

3

Егда в пустыни Израиль хождаше,

Столп огнезрачный вождем имеяше^[142],

Ему же шедшу вси последоваша,

Внегда он ста, вси люди сташа.

Сице пустыню прыдеша безводну,

Путь обретоша сквози непроходну

И постигоша землю обешчанну,

Многими веки праотцев желанну.

Нас во пустыни жытейской грядушчый

Ты столп огненный, Богом прысносущный,

За вожда даны, да церков на тебе,

Яко на столпе, страны крепость прымет себе.

Столп же огненный, да всих просветишы,

Добротны умо, людзи научышы,

Да в свете твоем путь обряшчут правый,

Ведушч на небо, оставше лукавый.

Ты ны введешы в землю обешчанну,

Во Сыон горний^[143], во жывушчых страну.

Точыю дай Бог тебе многа лета,

Да прымет свет мир от твоего света.

Ы в нем шествуя дойдет вечна града,

В нем же покой ест вечный отрада.

4

Моисею древле жезл^[144] от Бога даны,

Род из Египта извести избранный.

Египт казнити за многия злобы

В море езыки воврешчы як в гробы.

Ты, пресвятийшый наш архиерею,

Жезл изъял от Бога над Руси землею.

Да Израиля нова изведешы

З мерска Египта ы в Сыон введешы.

Сим крестом Чермно море разделишы,

Стезя проходны овцам сотворышы.

А враг фараон в Чермном ада море

Тобою будет погружен воскоре.

Сем жезлом волка хищна поразышы,

Львом рыка пашчы зубы сокрушышы^[145];

Нас же сим жезлом добре упасешы,

Егда от врагов душевных спасешы.

Тем паси овцы, пастыру, Хрыстовы,

Мы твого гласа слушати готовы.

А нине тебе, жезла, прыветствуем,

На многа лета паствы усердствуем.

5

Весело церков росыйска ликует,

Егда тя, бодра пастыра, целует,

Иже воспрыем жезл от Бога даны,

Вся желаешы спасти Руссии страны.

Сим воведены овцы в места злачна,

Сим победишы демона премрачна.

Со жезлом Давид изыде на брани^[146]

Со Голиафом ы смертно порани.

Ты, жезл имея, пастыру, святишы

Тмы, Голиафа на смерть поразишы.

Каменем веры глава й сотрешы,

Мечем духовным, як Давид утнешы.

Яко Россия победы спевати

Будет ы песни радостно слагати

Храбрству твоему, восхваляя Бога,

Иже да даст ти многа лета, многа.

И твою крепость величати будет,

Пастыра блага никогда забудет.

Будет ы в небо ныне возлетати,

Да тя в тех господ изволи венчати:

По вечне венцы в небесной славе

Вечности венец да даст твоей главе.

Но впред вси молим всешчедрого Бога,

Да ти в сем мире подаст лета многа.

6

Многие дела в руском вертогради,

Его же Христос Владымером сади,

Великими же князьми роспострани,

Столп созда царми на Московской страни.

Но делателей нужда бе не мала.

Тем патриарха церков ест избрала,

Да исправляет дело ы делатель,

Яко во место Христа обладатель.

Тебе, святыйшый наш архиерею,

Та власть вручыся над Руси землею,

Да плод Хрыстови з сего вертограда

Мног прынесешы до Сыона града:

Гроздие сладко — людие Хрыстови,

Иже служыти ему суть готови.

Сего на кресте пития гождаше,

Христос повнегда жажду возглашаше.

Тем Христа жажда тогда напоишы,

Когда езыки к нему прывратишы.

Превратит вскоре, а от вертограда

Прынеси плоды до небесна града.

В нем же по многим сам летах вселися,

Нам жде милосерд отец проявися.

7

Корабль, по мору со учениками

Без Христа пловый, биен бе волнами.

Даже ы святы в отчаянье прыде,

Дондеже Христос внутр корабля вниде.

Ему же, вшедшу, ветры умолкоша,

Смирно кораблем по водах идоша^[147].

Равне церковый корабль зело велий,

Пловый по мире странем ест веселий.

Егда и кормчый сира оставляет,

Тогда во мирских волнах сильных встает,

Вонеже церкви руской попустити

Не изволи Бог, дабы смирно жыти

Даже кормчыя кораблю святому

Тебе, пастыра, роду россыйскому,

Да твоим умом будут окармлены

К небесной стране сей корабль спасенный.

Тем же небесна цара умоляем,

Да им будешы в трудех наставляем.

И даст ти, здраву, добре управляти,

У прыстанища небесна прыстати.

8

Иаков древле Лавана слушаше,

Пас его овцы сице работаше^[148].

Яков день зноем жито ест палены,

А в нощы хладом досадно знобленны,

К тому не даде виждома своима

Сна, ни покоя нуждныма плечыма.

Что ж подобает пастыру страдати,

Стадо Хрыстово ставшу управляти.

Ей, яко вяшчшы суть от овец люди,

Вяшчыи сице в стаде Христа труди.

Легчае Атлант^[149] неба воспирает,

Неже кто бремя пастырско движает.

Но твоим мышцам, пастыру желанный,

Крепкий жезл в помошч свыше ест поданный:

Исус Христос жезл, помогаяй тебе.

Хощет бо овца вся прывлещы к себе.

Он в нужде всякой имат вспомогати,

Во трудех трудность всяку облегчати.

Точыю, дай Бог, здраву тебе жыти,

В мире век долгий на престоле быти.

9

На остров Пафмос Иоан заточены

В восторзе бывый, богатство реченны.

Виде чловека, в его же десницы

Звезды сияша подобны денницы^[150].

Архиереов оны знаменаша,

Иже подобие сим звездам сияша.

З тоя десницы мы тобе имамы,

Святейшый отче, пастыра над нами.

Светла звезд паче добротами всими

Сияй же много над овцы твоими.

Ангелми церкви, тыхжде нарыцает

Пастыр Иоан, егда разсуждает.

Чыстоту, благость ангелем мы тебе

В чистоте радим на церковном небе.

Ангел при дверех рая поставлены,

Зане ы тебе рая ключ вручены.

Тем прыпадаем к твоима ногама,

Отверзи небо своима рукама.

А нам, овцам ти, внити бы до рая

Ы получыти вечная благая,

Яже известно сам ты прыимешы,

Ашче нам двери его отворешы.

10

Херовим в дверех райских поставлены,

Меч во руце своей имеяй огненны.

Да хранит плоды его изобильны,

Страж престрашный, кармный, пресильный.

Церков ест раем богонасажденным,

В нем древо жызни имат род наш земный.

А ты, святыйшый наш архиерею,

Страж ы хранитель поставлен над нею.

Меч обоюду остры содержышы,

Им же от церкве враги прогонишы.

Божые слово, з уст ти исходяще,

Поразил як меч ы як камень з прашчы,

Взял сопротивны ы льва рыкающа,

Окрест ти стада пажыти ишчушча.

Будиш пресилен во слове ы деле,

Церкви росския святийшый ангеле.

Исправляй, храни руски рай словесный,

Да получышы после рай небесный.

В мале зде верен вспрымешы от Бога

В державу царства на небе премнога.

Их же вседушно мы тебе желаем,

Должную любов тако изъявляем.

11

Сира вдовица отнине ликует,

Церков россыйска светло торжествует,

Яко жениха до свого чертога

На престол тебе прыемлет от Бога.

Святийшый отче, в руской церкви главо,

Всим правоверным истынная славо.

Тебе ест наша мати обрученна,

Да от слез вдових будет свобожденна.

С нею мы, чада, прегорко рыдахом,

Яко без отца в сиротстве остахом.

А днесь видяшче, яко ты входишы

На престол церкви ы о нас радишы.

Веселогласно сице восклицаем:

Здравствуй на лета премнога, желаем.

Здравствуй, пастыру, ы умоли Бога,

Да даст цареви лета жыти многа.

В его бы мире церков разшырати,

Истинны слово право исправляти.

Им же довольно овцы упасешы,

Егда ко Богу — слову прыведешы,

К еде небесной, в ней же ест готова

Вечна трапеза нам от Бога — Слова.

На ту божыя ты ведешы люди,

З ними же и сам общник ея буди.

12

Руския церкве престол ест блаженный,

Яко ты на ней, пастыр, посажденны,

Отче преблагий, ибо тверд у себе.

Звезды ест праздна, светлейший, от тебе.

Не тако вся твердь сияет звездами,

Як ты, наш пастыр, душы лепотами.

Милость истинна в тебе ствердзастася

Ы правда з миром облобызастася.

Вера, Надежда, Любы в огне здися,

Шчедрые ту мудрость, простость вкренися

Во твоем сердцы, а душа вперися

Во Сыон горний, ему прыцепися.

В небе душею, зде телом жывешы,

Тем же свете се помошч воспримешы

Церков престола во управление

Ы стад Хрыстовых на упасение.

Зде престол телу, а душы на небе,

Благости ради, Бог созда для тебе.

Тем на церковнем буди лета многа,

По нем небесный восприми от бога.

А нине изволь нас благославити,

Во любви отчей чада си хранити,

Иже смиренно главы преклоняем,

Пасти ны в лета премнога желаем.

ПРИЛОГ К ПРЕПОДОБНОЙ МАТЕРИ ЕФРОСИНИИ^[151]

Ты паки мати, о Ефросиние,

Жителей града всих удобрение,

Яже потщася икону святую

Внести из далны в страну Полотскую.

Из Царяграда, камо из Ефесе

Царь благоверный всечестно принесе.

Твоего ради много прошения,

Российских деля стран украшения.

Припади к стопам небесного цара,

Да не лишай нас толикого дара.

Умоли паки возвращенной быти,

Иконе святей Полотск украсити.

Отчинный град твой, в нем же ты трудися.

Христу жениху ты уневестися.

Ибо толико град наш украшает

Девы образ и везде вславляет,

Елико небо солнцем украшенно,

Светлыми звезды дивно упещренно.

Полотску граду бе утверждение,

Столп, стена, помощ и ограждение.

Ныне без него како нам прибыти,

Аки без слонца не удобно жити.

Убо, о мати, припади за нами

К господу Богу твоими рабами,

Да возвратит нам икону святую,

Просвети землю белороссийскую.

Моли прилежно и деву Марию,

Да проявит нам милость свою сию,

Да не небрежет отчинна ти града

И не оставит правоверна стада.

Удобно тебе мощно умолити,

Изволи токмо ходатайца быти.

Моли за нами, о святая мати,

Храни ны в твоей выну благодати,

Ея же аще ты ны не лишиши,

Вся на похвалу твою обратиши.

По вся дни тебе будем величати,

Венец похвалы песней соплетати.

БЕСЕДЫ ПАСТУСКИЯ^[152]

ЕЖЕ ЕСТ О ВОПЛОЩЕНИИ ГОСПОДА БОГА И СПАСА НАШЕГО I. X.^[153] ВИДЕННАГО ИМИ ВО ВЕРТЕПЕ, ОТ ПРЕЧИСТЫЯ ДЕВЫ МАРИИ ПЕЛЕНАМИ ПОВИТА И ВО ЯСЛЕХ ПОЛОЖЕННА

А

(Первый пастух):

О небеса, что долго зазорите,

Адамантовых врат^[154] не отворите,

Удержуете нам обещанного

Агнца славнаго?

Спустете радость ненасыщенную,

Кропете свыше росу спасенную,

Оживляющу изсохшия души

В греховней суши.

В

(Второй пастух):

Что за глас слышу, о юноше красный,

Сниш ветка в новой благодати ясный?

Почто на небо вопль возсылаеши,

Агнца чаеши?

Уже бо сенный закон пременися,

Обетованный Мессия^[155] родися,

Его же вой ангел нам явиша,

Всех устрашиша.

Слава во вышних Богу вопиюще.

Мир человеком весело зовуще,

Нам бегшим в страсе комужде предсташа,

Всех утешаша.

Пророчествия нам откривающе,

Обетованна агнца являюще.

Его же очи воистинну наша

Днес соглядаша.

А

И от нас мнози в нощь сию видеша,

Растворшеся небо, тако реша,

Множество ангел на воздусе крылы

Небо окрили.

Венцы любезно сплетшася летали,

И друг со другом радостно играли,

Умиленными гласы вси пояху,

Песни плетяху.

Инии низско к земли ся спущали

И веселыя вести сказывали,

Вы же в пищалки с ними и в свирели

Согласно пели.

А они скоро посолство сказавше,

Парными крылы в небо (мир вам давше)

Летели, вы же скажете нам ныне

Своей дружине:

Что за посолство, что за вести были,

Радости многи весь свет исполнили,

Чему-то с вами земля радуется,

Небо смеется?

В

Сего посолства отци наши ждали,

Еже мы слышим, они не слыхали,

Обещанно бо от писаний давных

Пророков славных.

Днес исполнися их глагол неложный,

Бог, оставивший свой престол велможный,

Сниде до наших (с небес емпирейских)^[156]

Низин земелских.

А

Кая же вина, что творец всемогий

Оставль богатый Олимп^[157], в наш убогий

Дол земный сошел и явися вама,

Скажете нама.

В

Склонил монарха, пресветое око

На землю, седя в престоле высоко,

Призрети немощь, его же от века

Создал человека,

И узрел реки слез проливающих,

Воздыхания и вопль рыдающих,

Слыша узами от врага стисненных,

Во тме томленных,

И умилися милосердный Отец,

Видевши людей своих яко овец

Преданных смерти, кроме всея вины,

Туне без цены,

Учинил совет на горнем престоле,

В страшном своего величества поле,

З равнопрестолным Сыном и пречистым

Духом си и святым,

Что бы за окуп дати, да не туне

Человек погибнет, рекл: тебе есть уне

Единородие, мой Сыне, от века

Спасти человека.

Слово же словом от Отца рожденно,

Словом приемлет плот неизреченно,

Действом Святаго Духа стался человек,

Бог прежде всех век.

Ныне от Девы чистыя родися

И нам неложно во плоти явися,

Его же мы вси видехом очима

Ныне своима.

Свидехом царей з Востока пришедших,

Многоценные ему дары несших

От Тирских конец и от Аравитцких

И стран Персидских^[158].

С теми то вестми ангели сходили

И то посолство нам благовестили,

Мы же видехом Слово, вы грядите

Сами узрите.

А

Камо же пойдем, пути не ведуще,

Како обрящем, места не знающе,

Ни града того, где есть обитаяй

Бог, мир спасаяй?

В

Идите путем к Вифлеому прямо,

Узрите звезду стоящую тамо

Верху вертепа, з Востока пришедшу,

Волхвы приведшу.

Вшедше во вертеп, смотрите седящу

Деву, отрока на лону держащу,

Ему же дары царие отдают

И припадают.

А

Понеже ему цари ся кланяют

И венцы своя под ноги складают,

Нам же простячком како можно смети

На царя зрети?

Како отворим уста буи суще,

Что проглаголем вежства не знающе,

Ненаучени красомовства, а ни

Книжных писаний?

Обыкохом бо со безсловесными

Скоты в пустынях и фавны лесными

Пастушки суще, мудрости не знаем,

Вся просто чаем,

Не видехом николиже можных

Монархов нигде, ни царей велможных

Не имеем же цветных от виссона

Риз^[159], ни хитона,

Ни многоцветных подарков имамы

Ему достойных, убози бо сами

Скудным же везде между богатыми

Несть части с ними.

В

Братие, и мы тоже пастушкове,

Якоже и вы и вси простачкове,

Неучени же буквам, ни выдворных

Слов красомовных,

Но яко чин наш есть, сице приидохом

И с миром к нему во вертеп внидохом,

Поклонившеся в простоте, что знахом,

То глаголахом.

Ни щитахомся с велможи о месте,

Их должно чтити везде, сами весте,

Особ же ставши, кланяхомся низко

При яслех блиско.

Не имехом же ни даров богатых,

Кроме овчаток, ниже одежд златых,

Не в чин бо и есть пастухом богаты

Одежды златы,

Не у Мессии видехом таковых

Златотканных риз, ниже виссонновых,

Но смиренными повит пеленами,

Узрите сами.

Сище убо ради нас мирился.

Остави небо (в яслех положился),

Престол велможный и светлы Трионы^[160],

Скипетр, короны.

Оставил тмы тем ангел предстоящых,

Пред лицем его с трепетом служащых,

От человеческих же недр (аще и смирился),

Не отлучился.

Изволил же ся со скоты вселити

Во вертеп темный и с ними пребыти,

Да нас посадит в лучезарных тронах,

В златых коронах.

Вол бо и осел двое скотов ему

Греюще слухати владыце своему,

С ними Иосиф старенкий и мати

При отрочати.

Сей вам праведный муж вся тайны скажет

И рождшагося младенца покажет,

Вы же несите дары отрочатку,—

Вси по овчатку.

Он бо любезно и нам исповедал,

Что от ангела таинства уведал,

Идите же с миром, сами вся узрите,

Нас же простите.

Зрети же Христа вси сподобившеся,

Грядуще в дом свой возвеселившеся.

Сию песнь гласно в свирели играйте

И воспевайте:

Hymnus sev rotula^[161].

Ныне нам радость явися,

Христос, Сын Божий, родися,

мирови спасение,

Возлюблении внемлете

и греховных приемлете

от уз избавление,

Се бо единородного

Бог сына возлюбленнаго

к нам со небес низпослал,

Дабы от узников ада

в любима своя чада

всех нас к себе собрал.

Дщи рождала Сионова,

что жезла Ааронова

древо сухо процвело^[162].

Цветом прозябшим от него,

Бога днесь воплощеннаго

яве преобрасло.

О сем пророков великий

собор и патриарх лики

в законе прогадаша,

Что облацы небес горних

мессию до низин долних

низпустити обещаша.

Днес в Вифлеоме родися

и всем во плоти явися,

как Сын Божий мессиа,

Бог невидим от начатку

днес в маленком отрочатку

видим есть у Мариа.

Дева своими руками

повевает пеленами,

во яслех полагает,

Вол и осел нань дыхают

и от мраза согревают,

Иосиф утешает.

Ангельских началов силы

крылами небо окрили,

друг с другом играюще.

Гласы воздух оглашают

и весело воспевают,

сице возывающе:

Ныне на высоком небе

буди честь и слава тебе,

о Боже наш превечный,

На земли же спасение,

людем благоволение,

мирови мир сердечный;

Ко пастырем прилетают,

во Вифлеом посылают,

радость им вещающе:

Ныне Спас вам ест дарован,

от пророков проповедан,

бежите играюще.

Звезда же приводит цари

от Востока, несут дары

рождшуся царю мирну.

Чисто злато аравицкий,

тирский ливан и персидский,

сей от арамат змирну,

Пастушки же по овчатку

Богу в малом отрочатку

дают рождшуся ныне.

Мы же что принесем ему,

себе от нас смирившему? —

токмо речем в дружине:

О Христе царю, наш Боже,

всяк ум исповести не може

к нам благодатий твоих,

Дай же нам наслаждатися

тебе и радоватися

в светлых чертогах своих.

ЛЕКАРСТВО НА ГЖЭХЫ^[163]

Приде мних некий ко врачевней хазе^[164],

Взыскуя цельбы грыховной проказе.

Рече ко врачу в смирении слова:

Поведзь ми ради имене Хрыстова,

Ачше знаешы былие лечебно,

На грэхов болезнь скорбяшчым потребно?

Врач даде ответ всим полезный зело,

Им же духовно грэхми страждет тело:

Ашче хошчешы болезнь исцелити,

Зволь респонс уважне получити,

Иже ти буди сицевый от мене:

Послушаниа поишчы корене,

Терпениа зе листвие восприми

И расплоди плод чыстоты со всими

Добродзителей превонными цветы,

Юже смешкно потшцыся сотрети,

Во беззлобна котле ы в сосуди

Всесмеренна зсыпано да буди;

Растворы по сем слэзными водами,

А милостыни пореж шчедротами;

Возгнети под ним огнь любве ко Богу,

Имже теплоту егда примет многу,

Братолюбием тшчыся прохладити,

Да возможешы от него вкусити

Покаянна лзыцею святаго,

А помошчыю всемилостиваго

Примешы цельбу, здраве влучышы,

Ашче советы моя сохранишы.

Аз бо истинно тебе совешчаю,

Тебе, як себе, здравствовать желаю!

БЕСЕДА СО ПЛАНИТЫ^[165]

Рците, планиты, что вы свыше Симеону

Божиим изволом дасте во место поклону?

Луна Луна^[166]: Аз турков знамя, прекланяю роги

Свои з выями турков Симеону в ноги.

Ермий Меркурий^[167]: Аз премудрость щасте предлагаю,

Чест(ь) и остроумие сими почитаю.

Афродита Венус^[168]: Красоту плоти токмо даю тебе,

Ничто бо ми есть твоей угодно потребе.

Слонце Слонце златосветлое: Везу в колеснице

Здравство, силу, щасте, борзость сей деннице.

Арей Марс^[169]: Аз владно оружец храбрством почитаю

И на гордыя враги острый мечь вручаю.

Дий Иовий^[170]: Аз что могу любве паче дати? —

Приязнь, честность и мерност(ь), благост(ь), правду знати.

Крон Сатурн^[171]: Аз не имам, что дати Симеону,

Да буду подножие грядущу к Сиону.

Из сборника «Carmina varia» («РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ»)

DMIANY WSZECH RZECZY LUDZKICH

Czas dzień y nocą kołem zawsze chodzą,

Sławie, bogactwem y ważeń rzeczom szkodzą.

Matka jest pychi bogactwo światowe,

Kto im niewładny, przez rozsądek zdrowe?

Z głupstwem smieszana pycha zazdrość rodzi,

Pożytek cudzy takanieco szkodzi.

Serdce gryżąca zajzdrość szczęśliwości

Swar, wojnę, gniewy rodzi y wsze złości.

Wojny sę córy — ogień, szarpanina,

Nędza, ubostwo, w głodzie zebrzanina.

Ubostwo, matką pokornej cichości —

Ufność wydarszy, uczy cierpliwości.

Cichość pokorna zawsze pokój daje,

Odpłosza zazdroścę y waśniwę zgraje,

Zadany pokój, naukach ćwiczenie

światowi daje y dostatków mienie.

ПЕРЕМЕНЫ ВСЕХ ДЕЛ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ

Время днем и ночью по кругу всегда ходит,

Славе, богатствам и расчетам вредит.

Матерью гордыни является богатство мирское;

Кто им не владеет, разумом здрав?

С глупостью смешанная гордыня зависть порождает,

Чужому благополучию таковая немалый вред наносит,

Сердцеедка ж зависть счастью

Ссоры, войны, гнев порождает и всякое зло.

Дочери войны — огонь, грабеж,

Нужда, убожество, нищенство от голода.

Бедность, мать смиренной кротости,

Доверчивость отнимая, учит терпеливости.

Кротость смиренная всегда мир дарует,

Отпугивает завистей и раздоров своры,

Желанный мир в науках обучение

И в хозяйстве достаток обществу дает.

TRUDNO WSZYSTKIM WYGODZIC

Starzec y malec w drogę się puścili,

W którą dla folgi osła sposobili.

Starzec młlodemu godząc pocholęciu,

Dal wprzódy siedzieć, sam szedł przy bydlęciu.

Ale spotkawszy ludzie mu nałają:

«Zepchni młodego, a sam wsiądź»,— wołają.

Wsiadł starzec, dziecie puściwszy przed sobą,

Ale się spotkał z niektórą osobą,

Która zawoła: «Wej starca głupiego —

Sam duży jedzie, trudzi niedużego».

Potym obadwy piesze iść zmyślili,

Natrapią ludzi jadących w tej chwili,

Którzy ich sprawie wielce się dziwują:

«Głupcy,— rzkąć,— osła mają, a wendrują».

«Coż czynić,— mówią,— obadwaj nań wsiądziem,

A zawołania takiego pozbędziem».

Ale im jeszcze bardzej nałajano,

Gdy tak siedziących na osłie spotkano.

«Ostatnia rada, osła poniesiemy,

A zawzdy tako nagany ujdziemy».

Toż szolonymi być ich rozumieli,

Ze osła nieśli, którym jechać mieli.

Wierzże, iż wszytkim nie może wygodzie,

Komu przydało na świat się urodzić!

ТРУДНО ВСЕМ УГОДИТЬ^[172]

Старый и малый в дорогу отправились,

В которую, чтоб не устать, и осла прихватили.

Старец, младого стремясь позабавить,

Дал ему прежде сидеть, сам пошел при скотине.

Однако встречные люди его обругали:

«Спихни молодого, а сам сядь»,— призывали.

Сел старик, пустив дитя пред собою,

Но встретился с неким человеком,

Который закричал: «Смотрите на глупого старца —

Сам, большой, едет, а утомляет маленького!»

Потом оба пешком идти решили,

Встретили тогда людей едущих,

Которые, на них глядя, очень удивились:

«Глупцы,— говорят,— осла имеют, а пеши бредут!»

«Что ж делать,— сказали,— оба на него сядем,

Да от криков таких избавимся».

Однако их еще больше бранили,

Когда встречали их сидящими на осле.

«Последнее что нам осталось — осла понесем

И так наверняка осуждений избежим».

Но вновь за безумцев их принимали,

Что осла несли, на котором должны были ехать.

Поверь же, что не может угодить всем

Тот, кому выпало на свет родиться!

NOBILITAS RARA

Znamienitość rodzaju y szlachectwo prawie

W trzech zalega sposobach, przez ktoryma sławę.

Pierszy z ojtce zaczęcia, ten wszem pospolity,

Wszyśmyścy w obraz boży, wszyscy adamity.

Ten wszystkim porównywa, bo wszyscy jednego

Przodka mają — Adama y twórcę spólnego.

Wtóry ze krwie rodzaju, na który się ściele

Praezumptia^[173] szlachecka y tym szczyci wiele.

W czym ja zgoła nie widzę, jeśli to stateczna,

To widzę, że krew wszelka kazi się nie wieczna.

Trzeci na cnych postępkach własnych załażony.

Kto bogat w cnoty słusznie może być rzeczony

Szlachcicz, by się prostoków urodził nieznacznych.

A kmieć y szlachcic bez cnot, acz urodzon z zacznych.

Cnota własna jest prawie szlachectwo na ziemi,

Kto swemi cnoty świecić — szlachcic, nie cudzemi.

Zgasła łampa w ciemności, węgle też zgaszone

Nie mogą być za światłość nigdy policzone.

Tak przodków cnoty, którym jeśli nie chce przydać

Syn własnych, są pogasłe, nie będzie ich widać.

Jasno to będzie, że rodzic był szlachetny, zacny,

A syn hańbę poniesię, będzie li nie baczny.

Nie zaleci ubogim wysokość rodzaju:

Cnoty,— nie urodzenie prowadzą do raju,—

Prosi, w niebie osiedli na piersze godności,

Cnota ta płatna, a nie szlacheckie welności.

(Coż szlachectwo z cnotami, gdy opuśczone będzie)^[174].

БЛАГОРОДСТВО РЕДКОСТНО^[175]

Знатность рода и подлинное благородство

Тремя достигаются способами, которыми и славятся.

Первый состоит в отчем зачатии, он всем присущ —

Все мы по образу Божьему, все мы — адамиты^[176].

Он всех уравнивает, ибо все одного

Предка имеют — Адама и общего создателя.

Второй зиждется на кровном родстве, из которого выводится

Дворянская презумпция^[177] и которым они очень гордятся,

В чем я совсем не вижу добродетели,

То лишь вижу, что всякая кровь портится и невечна.

Третий на достойных личных поступках основан.

Кто богат достоинствами, по праву может быть наречен

Дворянином, хоть бы был рожден от простецов неизвестных.

А кмет и дворянин без достоинств — холоп, хотя рожден от благородных.

Личное достоинство есть подлинное благородство на земле:

Дворянин, кто собственными достоинствами сияет, не чужими.

Погасшая лампа в темноте, также и угли потушенные

Не могут никогда за свет быть приняты.

Так предков достоинства, если им не хочет придать

Сын собственных, гаснут, и их не видно.

Ясно то будет, что родитель был благородным, достойным,

А сын опозорился, ибо оплошал.

Не предписывай убогим высокость рода:

Добродетели — ведь не родовитость приводит в рай! —

Проси: на небе занять первые места

Добродетель позволит, а не дворянские привилегии.

Что ж дворянство с достоинствами, когда покинуто будет.

PARENTIBUS PAR GRATIA REDDI NEQUIT

W Ethyce uczy swej philosoph tego,

że nic nie mogą rodzicom rownego

Oddać synowie za to, że zrodzeni

Ze rkowie ich na tej opłakanej ziemi.

Lecz ja jednego syna upatruję,

Który obficiej regratyficuje:

Tak drogo płacił matce za jej prace,

Aż większej sam bog nie wynajdzie płace.

X(ryst)us et M(a)ria

AENIGMA

Jest stadło, w którym boska przypomnienie

Z przysięgą bożą gdy miało złączenie,

Wydało owoc boża łaskę z siebie.

Zgadni y modli ich, jeśli chcesz być w niebie.

РОДИТЕЛЯМ РАВНОЙ ЛЮБОВЬЮ ПЛАТИ, НЕГОДНИК

В Этике своей учит философ^[178] тому,

Что ничем равным не могут родителям

Воздать сыновья за то, что порождены

От крови их на сей плачевной земле.

Но я одного сына вижу,

Который обильней вознаграждает:

Так дорого платил он матери за ее труды,

Что большей и сам Бог не умыслит платы.

Х(рист)ос и М(а)рия

ЗАГАДКА

Есть чета, которая, когда мысль о Боге

С клятвой Богу в ней соединилась,

Плод принесла — божественную любовь.

Отгадай и моли их, если хочешь быть в небе.

NIEWDZI CZNOŚĆ

Niewdzięczny słońcu za świetłe promienie

Xiążyc zasłania, czyniąc mu zaćmienie,

Bo gdy pod słońce prościuchno podchodzi,

Szkradą ciemność w złotem Phebie rodzi.

Więć w objawieniu widzian pod nogoma

U wdzięcznej paniej z swoimi rogoma.

Jaszczórce plemie zęboma zdziurawia

żywot swej matki, gdy się na świat jawia,

Za co od swoich wet dzieci odbierają,

Bo także dziećmi zgrzyzione umierają.

Surowy ogień z drów biorąc wzrost właśnie,

One pożarszy sam zaraz gaśnie.

Kożdy niewdzięcznik niech wie o tym sobie,

Co płacą weźmie y w śmiertelnym grobie, Jeśli

Bog scierpi w żywocie nagrodzić,

Albo złą fatę przepomnią zaszkodzić.

НЕБЛАГОДАРНОСТЬ

Неблагодарный солнцу за светлые лучи

Месяц заслоняет его, чиня ему затмение,

Ибо когда под солнце прямиком подходит.

Мерзкий мрак на златом Фебе^[179] порождает.

Вот таким его видно у ног

Прелестной дамы, рогатым.

Ящерицы детеныши зубами прогрызают

Живот своей матери, когда на свет являются,

За что получают они месть от своих детей,

Ибо, детьми загрызенные, также умирают^[180].

Жестокий огонь от дров возрастает,

Их же пожрав, сам тотчас угасает.

Каждый неблагодарный пусть знает о том,

Что расплата настигнет его и в смертном гробе,

Если Бог воздержится воздать при жизни

Или злую фортуну забудет наслать.

SZCZ ŚCIE BOGACZÓW OPŁAKANE

Próżno się ciśniesz, bogaczu, do nieba.

Przeszkody złota odrzucić potrzeba.

Wielbłąd przez igły ucho przejść czy może?

Tak tobie trudno do nieba, nieboże.

Szczęście y prawa, głupstwo przy pilności,

Zdrada, gwałt, kłamstwo — bogacza własności.

Potęg złota macica zbytkami

Lukully, Syllos krwawemi rękami,

Opilstwem czasy Cresus nieszczędrością,

Osłouch Midas złotą mdła miłością.

Koniec bogactwam swoim poświadczają,

Które statecznie nigdzie trwać nie znają.

Mocno mamona, co na thronie siedzisz? —

Z niebiezpieczeństwem y bojaznią biędzisz.

Rozbój pod płaszczem, a głupstwo przy tobie,

Zazdrość y złodziej zawsze dybie k tobie.

Cześć y ozdoba przed sławą przodkują,

Pasożytowie kufla jej pilnują.

Pochlebca u nog sławnego usiędzie,

Zazdrości wszystkiej nigdy nie pozbędzie,

Kto złoto, skarbów łakomie namnoży

Y w nich nadzieję, ach, głupiec, położy.

Znagła śmierć tego ze wszystkiego złupi,—

Cześć nie obroni, złata nie okupi.

Nad to przewoźnik zły ognisty rzeki,

Charon, zawiezie do piekła nawieki.

Orzeł, swe pierzem już okryta dzieci

Wabiąc do lotu, przed onymi leci.

Tak y natura od macierze mleka

Z rzemiosł któremu przyucza człowieka.

Gdzie bojazń boża, pilność z pracą sprzęże

Dobra nadzieja, że taki zasięże

Rzemiosł, mądrości, pożytku dobrego,

Bo pilną pracą doszło jest wszystkiego.

Nadzieja wlecze, wiara przykazuje

Temu, kto w świecie do potu pracuje,

Aby wprzód szukał królestwa bożego,

Jeśli co chce mieć przytym prawdy jego.

Gdy kto pilności do pracy przyłoży,

Pewnie otrzyma dar w żywności boży.

A gdy się ciężko do potu wyrobi,

Pewnie Bóg z nieba y szatą przyzdobi.

Pilność y pracę niebo koronują,

Smak, zdrowie, siła, mirność im hołdują.

Wej miłość pracę ukrzyżowanemu,

Przyłączaj węzłem zwyciężcu sławnemu

Nad światem czartem, śmiercię jadowitą,

By w niebie pracy dał radość obfitą.

СЧАСТЬЕ БОГАЧЕЙ ПЛАЧЕВНО

Тщетно, богач, стремишься протиснуться в небо —

Препоны злата отбросить надо.

Может ли верблюд пролезть сквозь игольное ушко?^[181]

Так и тебе трудно попасть на небо, бедняга.

Счастье и полноправность, дурачество при усердии,

Измена, насилие, ложь — богача свойства.

Мощь золота увеличивают роскошью

Лукулл^[182], Сулла^[183] — кровавыми руками,

Пиршествами — времена, Крез^[184] — жадностью,

Ослоухий Мидас^[185] — гнусной любовью.

Конец богатствам своим предрекают

Те, кто ни в чем добродетельны не бывают.

Сильна Мамонна^[186], что на троне сидишь? —

В небезопасности и страхе будешь:

Разбой за пазухой, а глупость — при тебе,

Зависть и вор всегда тебя подстерегают.

Почести и украшения пред славой шествуют,

Блюдолизы за кубком ее следят.

Льстец у ног славного садится,

Никогда от зависти всяческой не избавится.

Тот, кто злато, богатства жадно накопит

И на них надежды, ах, глупец, возложит,

Внезапная смерть у того все отнимет,—

Почести не защитят, злато не откупит.

Сверх же того злой перевозчик огненной реки —

Харон^[187] отвезет его в ад навеки.

Орел, своих уже оперившихся детей

Призывая к полету, летает пред ними.

Так и природа с материнским молоком

К какому-либо из ремесел приручает человека.

Где страх есть божий, там старательность с трудом сопрягает.

И есть крепкая надежда, что такой человек приобретет

Ремесло, мудрость, наживет добра,

Ибо старательным трудом всего достичь можно.

Надежда влечет, вера повелевает

Тому, кто в миру до пота трудится,

Чтоб прежде искал он божьего царства,

Если что хочет иметь по справедливости его.

Когда кто старание в работе приложит,

Наверно получит дар божий — пищу,

А когда себя до пота тяжко утрудит,

Пожалуй, Бог с неба и одеянием его приукрасит.

Старательность и труды увенчиваются раем.

Аппетит, здоровье, сила, спокойствие их сопровождают.

Воздай любовь к труду — распятому,

Привязуясь узлом к победителю славному

Превыше мира — чёрта, смерти ядовитой,

Чтоб в небе вознаградил труд радостью обильной.

NA LENIWCA

Próżno się kwapisz, leniwcze, do stołu,

Bo nie chcesz robić z inemi pospołu.

Mrówka robaczek obacz jak pracuje,

Przez całe lato żywności gotuje

Wcześnie opatrzna znać na przykład tobie,

Byś nie próżnując zgotował co sobie.

A jedna drugiej wzajem pomagają,

Ciebie miłości k bliźnim nauczają.

Ziarnko dobyte, aby nie urosło,

Ogryzie, ucząc by się nie wyniosło

Serce twe z dobrych dzeł, lecz uniżało,

Dobroci w sobie nie znając ni mało.

Ciaśna jej ścieszka uczy, że potrzeba

Ciasnoj iść drogą da świetnego nieba.

Ziemią wyrzuca z gniazdka znać dla tego,

Byś ziemne rzeczy wyniósł z serca swego.

Otóż masz przykład, do niego stosuj się,

W codziennej pracy jak mrówka znajduj się.

Jeżeli nie chcesz nędzy użyć wiecznej,

Owszem rozkoszy na niebie statecznej.

НА ЛЕНТЯЯ

Напрасно, лентяй, спешишь ты к столу,

Ибо не хочешь трудиться вместе с другими.

Муравей — букашка, а погляди, как работает —

Целое лето пищу себе заготовляет:

Рано запасает, знать, в пример тебе^[188],

Чтоб, не ленясь, ты готовил что-либо себе.

Один другому взаимно помогает,

Тебя любви к ближнему тем научает.

Зернышко вынутое, чтоб не проросло,

Обгрызет, поучая тебя не возноситься

Сердцем своим от добрых дел, но смиряться,

Доброты в себе не зная нисколько.

Узкая его стежка учит, что надо

Узкой дорогой идти к сияющему небу.

Землю выбрасывает из гнездышка, знать, для того,

Чтоб земные дела вымел ты из сердца своего.

Таким образом, вот тебе пример, на него равняйся,

В ежедневной работе, как муравей, пребывай,

Если не хочешь в нищете оказаться вечной

Вместо постоянного блаженства на небе.

NA PIJANICE

Coś sie, człowiecze, widzi, który chciwie

Wytrząsasz dzbany codzień w dobrym piwie.

Co jest we dzbanie? — Zacharyasz baczył

Niewraźny zakąt, coby też tym znaczył,

Pono, że człowiek niewraźnych rad widzie

Pijany, potrzezwia których nienawidzi.

Czyli że pijaństwo w niewraźnę odmienia,

Gdy siłę w słabość, w głupstwo rozum zmienia.

Mędrzec upatrzył wąża okrutnego

Y żmiję w dzbanie, jadu pełną złego.

Ty wżdy co widzysz? Lecz nie służąc oczy,

Gdy kufle chylisz, aż się brodą wążem toczy.

Nie dbasz o zdrowie, abyć nie wadziło,

Porwone ciału byle piwo było.

Ja cię ostrzegam, że śmierć w kuflach bywa

Cielesna z wieczną, w miaręź użyj piwa!

НА ПЬЯНИЦУ

Что тебе видится, человече, когда жадно

Опорожняешь ежедневно кувшины доброго пива?

Что есть в кувшине? Захария^[189] видел

Темный закут, вот бы чем ты это означил.

Кажется, что пьяный человек темных демонов рад видеть,

Которых, протрезвев, ненавидит.

Или же пьянство к темным склоняет,

Когда силу в слабость, в глупость разум превращает.

Мудрец приметил змия жестокого

И змею в кувшине, полную горького яда.

А что же ты видишь? Но не служат тебе очи,

Когда ты опрокидываешь кружку, аж по бороде твоей змий сочится.

Не заботишься о здоровье,— только б оно не подводило,

Провались пропадом тело,— лишь бы пиво было.

Я тебя предостерегаю, что смерть в кружках бывает

Телесная и вечная,— в меру потребляй пиво!

NA GRZESZNIKA

Zawisł na dębie Absolom włosami,

Joab go pzebił trzema oszczepami.

Po nim giermkowie nędznika dobili —

Dziesięć ich, którzy na śmierć mu godzili.

Nakoniec w jamę zarzucili trupa,

Y namiotana nań kamieni kupa.

Tak wisi grzesznik mysią serca swego

Na marnych świata dobruch obłudnego,

Gdzie czart jak Joab trzema oszczepami

Przebija mysią, słowem, uczynkami.

Toż dziesięć giermków niezbożnych powstają,

Którzy Decalog Pański wywracają,

Ci, pokonawszy, w rów piekła sprośnego

Wrzucą, niestetyż, grzesznika nędznego.

Tam kupą grzechów ciężkich przywalony,

Ach, będzie jęcząc przez wiek nieskończony.

НА ГРЕШНИКА

Повис на дубе Авессолом на волосах,

Иоав пронзил его тремя копьями^[190].

За ним оруженосцы несчастного добили,

Десять их [было], приведших его к смерти.

Наконец в яму сбросили труп,

И была накидана на него камней груда.

Так и грешник висит мыслями сердца своего

На суетных благах обманчивого мира,

Где черт, как Иоав, тремя копьями

Пронзает: мыслью, словом, поступками.

Тоже и десять оруженосцев восстают,

Которые десять заповедей господних извращают.

Они же, победив, в гнусную пропасть ада

Ввергают, увы, жалкого грешника.

Там грудой грехов тяжких придавленный,

Ах, будет стонать он век нескончаемый.

NOWOZNALEZIONE RZECZY

Kraj Amerika y kamień, rzeczony

Polaris świeżo na świecie znajdziony.

Tvpografia, strzelba y zegary,

Hyacum distił u świata nie stary,

Jedwabny robak, siodło z strzemionami

Nowonajdzione mądrych dowcipami.

Amerika

Cny Amerikus znalazł tę krainę,

Gdzie ciała ludzkie jedli jak zwierzynę.

Królów kraju w kołysce ladajakiej

Nalazł bez szaty na ciele wszelakiej.

Magnes w połunoc cnotą swą skazuje,

Więc go rzemeslnik w kompasy wprawuje;

Fławiusz doszedł swą mądrością tego,

Drogę żeglarze znają z laski jego.

Rowno pierunem z strzelby rzucać strzały,

Pono Furie piekła sposob dały.

Jako głos jeden w uszach wielu chodzi,

Tak y typ jeden wiele księg narodzi.

Obrót niebieski czasem disponuje,

Z których zegar się kondi conformuje.

Kogo zła Wenus chorobą zarazi,

Z drzewa hyacum napój ją odrazi.

W rzeczy wszelakiej ogień sok najduje

Y wodke, która ludziom pożytkuje.

Robak jedwabny zwykł się chować w jaju,

Z Zeryntha wniesion do Rzymskiego kraju.

Strzemię do siodła przeto przyponają.

Ze łatwo na koń z strzemienia wsiadają.

Nowy to wymysł — woda sboże miele,

Folga to ludziom y pożytku wiele.

Dziwniejsze młyny skrzydłaste na świecie

W rzymskim przez długo nie znano powiecie.

Jagody z drzewa oliwy zbierają,

Prasem oliwę tłustą wycieskają.

Trzcenę rzną, warzą rodzaju pewnego,

Przyprawą bywą-słodki cukier z tego.

Zeukiusz * malarz zmyślił color nowy,

«Rumieniec» zacny, z swej dowcipa głowy.

W oczach źrzenice słabe dla starości

Szkłem okularów wetują jasności.

Magnus na morzu porty pokazuje,

Pława już misrzem błędy naprawuje.

Polor oręża zacny wojennego,

Jako się działo masz wizerunk tego.

Krzyż czterma gwiazdy przed laty nieznane

Przez Amerika w niebie wyszperane.

Sposób na miedzi obrazow rzezania

Masz tu y z onych ikon wyciskania.

Kraj Ameriki przed tym nieznajomy

Na tej tablicy masz wyobrażony.

Krzystof Columbus świata okręg zwiedził,

Z straszydłym morza wielie się nabiedził,

Które przetrwawszy, królu hiszpańskiemu

Wyszperał owce kraje, panu swemu.

W stronach południa y też na zachodzie

Mądry pływając Amerik po wodzie,

Nie mało strachów od morskich rodzajów

Miał, póki doszedł nieznajomych krajów.

Ferdynant przebył ocean głęboki,

Najperszy doznał, jak jest świat szeroki.

Masz twój stan ludzki, modły się Semowi

Dane, pług-Chamu, a miecz-Japhetowi.

Semow jest urzęd modły błagać Boga,

Kiedy zachodzi gniewu jego trwoga.

Japhetzłych karze, sprawiedliwych broni,

Prawdę podaje, nieprzyjaciół goni.

Orz, sej, koś, bronuj,— twoje prawo, Chamie,

Nie siadaj z pany, nie mej żarty na mię.

Nestor trojański, u Philippa cnego

Syn Alexander rodzaju gręckiego,

Juliusz Cezarz — w pogaństwie panowie

Odważni, którym równych świat nie powie.

W zakonie Jozwe Dawid męstwem sławny

Z Machabeuszem, Judas światu jawny.

Arturus karol, Godefryd te pany,

Król wielki Bulon — mężne chresciany.

Silideo gloria.

НОВООТКРЫТИЯ^[191]

Страна Америка и камень, названный

Полярисом^[192], недавно в мире найдены.

Типография, ружье и часы,

Гиацинтовые капли^[193] — тоже в мире не издавна,

Шелковичный червь, седло со стременами

Недавно открыты, благодаря остроумию мудрых.

Америка

Доблестный Америго^[194] нашел эту страну,

Где тела людские ели, как животных;

Королей страны той в какой-нибудь колыбели

Без всякой одежды на теле нашел он.

Магнита достоинство — указывать на север,

Потому его ремесленник в компасы вставляет:

Флавий по своей мудрости свойства его уразумел^[195],

Благодаря ему мореплаватели дорогу знают.

Точно молнией из ружья метать стрелы

Не фурии^[196] ли ада способ подсказали?

Как голос один во многих ушах звучит,

Так и один набор букв много книг порождает.

Вращение сфер временем управляет,

По которому циферблат часов размерен.

Кого злая Венера болезнью заразит,—

Из гиацинтового древа напиток ее отвадит.

Во всякой вещи огонь сок находит

И водку, которая людям на пользу служит.

Шелковичный червь привык прятаться в яйце,

С Зеринфа принесен он в Римское государство^[197].

Стремя для того к седлу крепится,

Что благодаря стремени на коня легко садиться.

Новая находка: вода зерно мелет,

Облегчение от этого людям и пользы много.

Удивительнее мельницы крылатые на свете —

Их долго не знали в римских краях.

Ягоды с дерева оливы собирают,

Прессом жирное оливковое масло давят.

Тростник рубят, варят вкрутую:

Из него приправу получают — сладкий сахар.

Зевкий-художник^[198] придумал краску новую —

«Ромашку» благородную, благодаря своему остроумию.

Зеницам в очах из-за старости слабым

Стеклом очков возмещают ясность.

Компас на море порты показывает,

Бакен ж, как учитель, ошибки исправляет.

Блеск благородный оружия военного

Отражает его действие.

Крест из четырех звезд, прежде неизвестный,

Америго в небе разыскал^[199].

Способ вырезания на меди образов

Имеешь здесь и — с них икон тиснения:

Америку, ранее неизвестную,

На этой таблице видишь изображенную.

Христофор Колумб^[200] вокруг света обошел,

От чудовищ морских мучений натерпелся,

Кои переживя, королю испанскому,

Господину своему, раздобыл чужие страны.

В южных краях, а также на Западе

Мудрый Америго, плывя по воде,

Немало ужасов от морских животных

Претерпел, пока достиг неизвестных стран.

Фердинант пересек океан глубокий^[201],

Самым первым узнал, каков мир широкий.

Блюди свое сословие: молитва Симу

Дана, плуг — Хаму, а меч — Иафету^[202].

Симово дело — молитвенно просить Бога,

Когда возникает угроза его гнева.

Иафет злых карает, справедливых защищает,

Правду говорит, врагов гонит.

Паши, сей, коси, борони — твое право, Хам,

С господами не садись^[203], не шути со мною.

Нестор троянский^[204], у Филиппа благородного^[205]

Сын Александр, роду греческого,

Юлий Цезарь^[206] в язычестве господа

Храбрые были, которым равных мир не знал.

В законе иудейском^[207] Давид, мужеством славный,

С Маккавеем^[208]» Иуда миру известные.

Артур король^[209], Готфрид^[210] — вот господа,

Король великий Булон (Бодуэн)^[211] — мужественные христиане.

Единому Богу слава.

Поэтическая арифмология

(3 PRAWA)

LEX NATURAE

Troje są prawa światowi podane —

Natury, Zakonu y Łaski nazwane.

Nad dwa tysiąca piersze lat wytrwało,

że się z Natury zle y dobre znało.

Tej obraz widzisz w sercu, słowa takie:

Czyń dzieła dobre niechaj ladajakie.

LEX MOSAICA

Zakon na górze Mojżeszowi dany

W rąku tej paniej widzisz napisany.

Miecz sprawiedliwość znaczy y karanie,

Patrz w Abironie, Kore y Dathanie.

LEX GRATIAE

Łaski wizerunk mamy na widoku

Z Chrystusowego z krwią wylanej boku.

Laur y koronę daje nam Matrona,

A przez baranka księga otworzona.

Znaczą że niebo już otwarte mamy,

świat zwyciężywszy, wieniec otrzymamy.

(3 ЗАКОНА)^[212]

ЗАКОН ПРИРОДЫ

Три закона миру даны — законами

Природы, завета и любви названы.

Более двух тысяч первых лет держался обычай

От природы добро и зло распознавать.

Ее образ видишь в сердце, слова же такие:

Твори добрые дела, оставь иные!

ЗАКОН СМЕШАННЫЙ

Закон Моисею на горе дан.

В руках этой госпожи видишь написанный

Меч,— справедливость знаменует он и кару;

Смотри в Авироне, Коре и Дафании^[213].

ЗАКОН ЛЮБВИ

Изображение любви перед нами,

Изливающейся из бока Христа вместе с кровью.

Лавр и корону дает нам Матрона,

А агнцем книга раскрыта,—

Они означают, что уж небо пред нами открыто:

Мир победив, венец мы получим.

4 SZOŚCI DNIA

Zorza rozpędzie umbry światła ciemne,

Słońca promienie zwiastuje przyjemnie.

Gospodarzowi nastaje robota,

Szczuje myśliwiec w ciemuym gaju kota.

Gdy się pułnieba wzbierze Phebus złoty,

Posiłek bierze, spocznie od roboty.

Strudzony człowiek, zwierzęty do wody,

Lub w cień kwapią się, szukając ochłody.

Słońce z południa gdy na zachód przydzie,

Człowiek do domu, bydło w chlewy idzie,

Aby po pracy ciało utrudzone

Wdzięcznym snem było nieco ożywione.

Ciemna noc skrzydła rozpostarszy swoje,

Czyni po drogach, w miastach niepokoje.

Ma w prawdzie człowiek z niej pod czas wygodę,

Ale najwięciej czyni ludziem szkodę.

Przeto, kto mądry, ma noc w nienawiść,

We dnie uciechy szuka y korzyści.

4 ЧАСТИ ДНЯ

Заря разгоняет тени темные светом,

Солнце сияние предвещает приятно.

Хозяину предстоит работа,

Ловит охотник в темном лесу зайца.

Когда же в зенит взойдет Феб золотой,

Подкрепиться надо, отдохнуть от работы.

Уставший человек, скотина к воде

Или в тень торопятся, ища прохлады.

Когда же солнце от полудня к закату придет,

Человек домой, скот в хлевы идет,

Чтобы тело, трудом утомленное,

Приятным сном несколько оживилось.

Темная ночь, крылья распростерши свои,

По дорогам и в городах чинит беспокойства;

Имеет, правда, подчас человек в ней выгоду,

Но чаще она причиняет людям вред.

Поэтому, кто мудр, тот ночь ненавидит,

В дне он утехи ищет [себе] и пользу.

O CZTERECH CZYŚCI ROCU POGODY

Młodzian wesoły z kolan obnażony,

Ptak na ręce, luk w drugiej nałożony —

Obraz jest wiosny, w którą człek roboczy

W winnicy robi, krowa mleko toczy.

Mąż obnażony z bujnemi kłosami

Lato wyraża, w które przed kosami

Trawa się ściele, у przed sierzpem kłosy,

Przed nożycami owca traci włosy.

Szczęśliwa jesień ma rog obfitości,

Z niej człowiek zbiera owoce w radości,

Obrzyma wino, orze y zasiewa,

Skąd y na przyszły rok użytki miewa.

Zgrybiały starzec w futrą się odziewa,

Ręce u ognia ostygłe zagrzewa.

Tak że y młodzi przy ciepłym kominie

Radzi siadają, póki zima minie.

О ЧЕТЫРЕХ ВРЕМЕНАХ ГОДА^[214]

Юноша веселый с голыми ногами,

Птица на руке, лук на другую навешен —

Вот образ весны, во время которой человек работящий

В винограднике трудится, корова молоко источает.

Муж обнаженный с буйными колосьями

Лето означает, во время которого пред косами

Трава стелется, а перед серпом — колосья,

Под ножницами овца шерсть теряет.

Счастливая осень имеет рог изобилия,

В ее время человек радостно собирает плоды,

Выжимает вино, пашет и сеет,

Благодаря чему и на следующий год пользу имеет.

Дряхлый старец в шубу кутается,

Руки окоченевшие у огня греет.

Так же и юные при теплом камине

Охотно садятся, пока зима не минет.

4 ŻYWIOŁY Y SKUTKI ONYCH

Ziemia ciężary wszystkie dźwiga sobą,

Drzew, kwiecie, zwierząt upstrzona ozdobą.

Wszech rzeczy matka, wszystko ona rodzi,

Lecz zaś pożera, co też kolwiek spłodzi.

Wodą mokrości las, trawę zieleni,

żeglarz ją sławny, który się nie leni.

Baleny strasznie, wielorybowie

W niej y z niej żyją morscy też zwierzowie.

Co kolwiek ziemia y morze zarodzi,

To się bez mojej łaski nie rozpłodzi.

Ja to powietrze wszystkiem żywot daję,

Gdyb wiatry puszczam na wsze świata kraje.

Wszystko by ginąć bez czasu musiało,

By nie odemnie laski doznawało.

Ja ogień siadszy aż przy samym niebie,

Ciepłem wygadzam wszech rzeczy potrzebie.

4 СТИХИИ И ИХ ДЕЙСТВИЯ^[215]

Земля бремена всякие движет собою,

Украшена убранством деревьев, цветов, зверей.

Всех вещей мать, все она порождает,

Но и пожирает тоже, что наплодит.

Благодаря воде, влаге — лес, травы зелены,

Мореплаватель ею славен, который не ленится.

Валены страшные, киты^[216],

В ней и ею живут, а с ними также морские звери.

Что бы земля и море ни породили,

То без моей милости не расплодится.

Я — воздух, всем жизнь даю,

Когда ветры посылаю во все концы света.

Все бы должно было погибнуть без времени,

Если бы не от меня милости получало.

Я — огонь, сидящий аж у самого неба,

Теплом удовлетворяю потребность всех вещей.

4 ŚWIATA WIEKU

1. WIEK ZŁOTY

Póki Saturnus miał w swej niebie sprawie,

Wszelkie złe ziemi przykrywał łaskawie;

świat na początku pełen był radości,

Pokoja, zgody, pełen życzliwości.

Miecza nie znano, ziemia matką była,

Bo wszelą żywność bez pracy rodziła.

2. WIEK SREBRNY

A gdy Saturna strącił Jowisz z nieba,

Rękoma trzeba dorabiać się chleba.

Za jego rządu czasy się mieniają,

Pożytku ludzie lemieszem szukają.

3. WIEK MIEDZIANY

Miedzianym trzeci wiek słusznie nazwany,

Bo świat owszeki w nim jest zepsowany.

Ten wiek nauczył nauce morskie wody

Płynąć z odwagą dla bogactw wygody.

Ten wiek rozmierzył włoki y krwawego

Marsa zajątrzył do boju srogiego.

4. WIEK żELAZNY

Dobrze wiek czwarty zowie się żelazny,

Bo się w nim złości wszystkie wynalazły.

Wszędy Mars burzy y ognie zapala,

Nie cnota cnocę złość dobrość obala.

Nie masz już prawdy, nie masz pobożności,

Łakomstwo, zdrady, gwałt zostały, złości.

4 ЭПОХИ^[217]

1. ЗОЛОТОЙ ВЕК

Пока Сатурн имел над небом свою власть,

Всяческое зло земное прикрывал милостиво.

Мир в начале полон был радости,

Мира, согласия, полон был доброжелательности.

Меч не был известен, земля матерью была,

Ибо все живое без труда рождала.

2. СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК

А когда Сатурна Юпитер с неба вытеснил,

Стало необходимо руками добывать хлеб.

В его правление времена меняются,

Люди сохой добывают пропитание.

3. МЕДНЫЙ ВЕК

Медным третий век справедливо назван,

Ибо целый мир в то время стал испорченным.

Этот век обучил науке морские воды

Переплывать отважно для приобретения богатств.

Этот век разделил земли и кровавого

Марса распалил на битву жестокую.

4. ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК

Верно век четвертый зовется железным,

Ибо в нем зло всякое изобретено.

Всюду Марс бушует и огонь возжигает.

Не добродетель добродетельствует — зло добро свергает.

Не стало больше правды, не стало набожности,

Остались алчность, измены, насилие, злоба.

4 RZECZY NAMOCNIEJSZE

Prawda tak mocna, że lub niebo mienie

Z ziemią, a ona na wieki nie zginie:

żywot, ozdoba, honor jej hołduje,

Wszystkim kierując, sama tryumfuje.

Dione matka zuchwałej Wenery

Jak strzała razi swej gładkością cery.

Wiesz, Alcmena króla w gębę biła,

Cziegoż nie może wżdy niewieścia siła.

Co się na ziemi y morzu znajduje,

Wszystko człowieczej zwierzchności hołduje.

A człowiek jeszcze ma nad sobą króla,

Taka jest boża y słuszności wola.

Kto bez żelaza wszystek świat zwojował?

Radbym od ciebie dziś się informował.—

Bachus, bo rozum statek odyjmuje,

W bestją człeka winem przemienuje.

4 САМЫЕ СИЛЬНЫЕ ВЕЩИ^[218]

Правда так сильна, что даже если небо поменяется местами

С землею, а она во веки не исчезнет:

Жизнь, красота, честь служат ей,

Всем верховодя, сама она торжествует. [Правда]

Диона^[219], мать дерзкой Венеры,

Как стрелой, поражает своей красотой.

Знаешь, Алкмена^[220] царя по лицу била,—

Чего не может сотворить женская сила?! [Женщины]

Что на земле и в море находится,

Все это начальствующему над всем человеку подчинено.

Человек же имеет над собой царя,—

Это божья и справедливости воля. [Власть]

Кто без железа весь мир завоевал?

Хотел бы я ныне от тебя об этом узнать.—

Бахус!^[221] — ведь разума силу отнимает,

В животное человека вино превращает. [Вино]

4 PRZEMAGAJ CE COMPLEXIE

1. Jowysz z Wenerą krwią rumianych rodzi,

śliczny syn ich wesoły, wlany chodzi.

2. Mars cholericow panem się mianuje,

Bije, siecze, pali y wojny sprawuje.

3. Mierzią wieszczują, sami się wieszają

Melancholicy, co z Saturna mają.

4. Z Luny jest phlegma, tacy skłonność mają —

Do wod ryb, ptastwa, co jej podlegają.

PI Ć ZMYSŁÓW NAST PUJ

1. Małe oko wszech rzeczy obrazy zamyka,

Orzeł słońce, ostrowidź y ściany przenika.

2. Jeleń słuchem szlachetny ciągnie lutni gracza,

Ta uszy melodią ucieszą słuchacza.

3. Powonienie kwiateczki patrz jako lubuje

Psami jedzie, już nąchem wszystko puć szlakuje.

4. Zwierz małpa w smakowanie człowieka przechodzi,

Wdzięczny smak podniebieniu, lecz grzech często rodzi.

5. Mnozstwo ryb sieci nie rwie, pchła po wodzie chodzi,

Pająk zoczny nie przeszczepiaje, ptak ręce nie szkodzi,

Skorpion nie umie razić ogonem żółw cioła,

Ciężar dzierży, dotknięcia nie pojmuje zgoła.

4 ПРЕОБЛАДАЮЩИХ ТЕМПЕРАМЕНТА^[222]

1. Юпитер с Венерой румяных рождают,

Красивый сын их веселый, налитой ходит.

2. Марс господином холериков называется,

Бьет, сечет, жжет и войны сотворяет.

3. Вызывают омерзение, пророчат плохое, сами себя вешают

Меланхолики, которые от Сатурна происходят.

4. От Луны происходят флегматики^[223], таковые склонность имеют

К воде, рыбам и птицам, что ей подвластны^[224].

ПЯТЬ ЧУВСТВ СУТЬ СЛЕДУЮЩИЕ^[225]

1. Малое око всех вещей образы вмещает. [Зрение]

Орел — солнце, человек проницательный и стены взором пронзает.

2. Олень благородный слухом привлекает играющего на лютне,

Та мелодией ублажает уши слушателя. [Слух]

3. Гляди, как любит обоняние цветочки,

На собаках едет, уж нюхом всяческий обман чует. [Обоняние]

4. Зверь обезьяна в ощущении вкуса человека превосходит.

Приятен вкус нёбу, но часто грех порождает. [Вкус]

5. Множество рыб сети не рвет, блоха по воде ходит,

Паук быстроглазый не зацепляется ногами, птица лап не вредит,

Скорпион не может поразить хвостом черепахи тела,

Тяжесть держит она, прикосновения совсем не ощущая. [Осязание]

CZYSTOŚCI STRÓŻÓW 6

Lilja śliczna symbolem czystości

Przez wdzięczność ocem przedziwnej biełości

Sześcią się zwykła rozszerzać listkami,

Tyląż zlotemi zdobić się ziernkami.

Co nie trefunkiem jej natura dala,

Lecz aby czystość sześciu stróżów miała.

Pierszy jest mierność w piciu y w jadzeniu,

W żartach uczciwość a wstyd w posiedzieniu.

Wtóry straż strzec się pilno próżnowania,

Bo to jestjmalfca złości nawykania.

Trzecfhmiée proste ciała ubierania,

A nie wymyślne kędziorów zmyślania,

Bo tym sposobem lud pański skradzony,

K miłości córek moabskich zwiedzony.

Czwarty, strzec zmysłów, by stanie błąkały

Najbardziej oczu, jak Job doskąnały?

Który przymierze wzwioł z swem oczyma,

By nie patrzały, gdzie sładka liczÿna,

A Jeremiasz przez oka powiada

Nam, że śmiertelna weszła na świat zdrada.

Jakoż Dawid oczu niestrażnością

Upadł był ciężko ciała nieczystością.

Dyna też zbyła dziewictwa swojego

Przez niewstrzymanie oka ciekawego.

A Samson oczu przecz jest pozbawiony,

Iż na Dalile patrząc ułowiony.

Piąty stróż wieczny panieńskiej czystości,

Pilno obiegać wielomówności,

Bo złe rozmowy najlepsze nałogi

Psują, obyczaj we zły mienią błogi.

Dla tego ustom prosił ogrodzenia

U dzwi warg Dawid dla mowy zamknienia.

Szósty, okkazyj wystrzegać się wszelkich,

By też najmniejszych, a nie jedno wielkich,

Bo z małych wielkie wały powstawają,

Które okręty na szczęt rozbijają.

Racz mały wielkie czyni zepsowanie,

Jeśli poniechasz czynić zasięganie.

Z malej iskiorki pożary bywają,

Strzeż się okkazyj, bo cię uwikłają,

Ze nie potrafisz wapłątać się jako

Nieważ okkazyj małych, ładajako.

6 СТРАЖЕЙ ЧИСТОТЫ

Лилия прекрасная — символ чистоты,

Чудесной белизны, приятна очам.

Шестью обычно раскрывается лепестками,

Столькими ж украшенная золотыми тычинками,

Что не случайно природа ей дала,

Но дабы чистота шесть стражей имела.

Первый есть умеренность в питье и еде,

Учтивость в шутках и скромность в общении.

Второй страж есть стеречься от безделья,

Ибо то есть мать привыкания ко злу.

Третий — попроще тело наряжать,

А не изысканными прическами,

Ибо таким образом мужи были соблазнены,

Любовью дочерей моавитянских прельщены.

Четвертый — следить за чувствами, чтобы не блуждали,

Особенно очи, подобно Иову совершенному,

Который союз заключил со своими очами,

Чтобы не глядели туда, где соблазнительная личина.

А Иеремия поведал очами^[226],

Что в мир смертельная вошла измена.

Давид же из-за неосторожности очей

Пал тяжко в нечистоту телесную.

Дина^[227] также потеряла девичество свое

Из-за несдержания ока любопытного.

А Самсон напрочь глаз был лишен,

Оттого, что на Далилу заглядевшись^[228], был схвачен.

Пятый вечный страж девичьей чистоты —

Старательно избегать болтливости,

Ибо дурные беседы наилучшие обычаи

Портят, превращая благой обычай в злой.

Поэтому устам ограждения просил

У двери губ Давид, дабы речь замкнуть.

Шестой — случайностей остерегаться всяких —

Даже совсем незначительных, а не только крупных.

Ибо от малых великие волны вздымаются,

Которые корабли вдребезги разбивают.

Малая подкова большой вред нанести может,

Если не станешь следить за ней.

От малой искорки пожары бывают.

Стерегись же случайностей, ибо они тебя так запутают,

Что никак не сумеешь выпутаться:

Не относись к пустякам легкомысленно.

SIEDM NAUK WYZWOLONYCH

Chciesz wiedzieć co ma gramatyka w sobie,—

Wrota otwiera do mądrości tobie.

Bylęś jako strus w jają lepi oczy,

Ty w księgi wlepiał nieckliwie ochoczy.

Wdzfęczna wymową z rhetoryki mamy,

Tesli, czytając magistrów słuchamy.

Słuchając, często y rzeczy mawiając,

Lub do mówienia natury nie mając?

Djalektyka od cnego Platona

Matką wszech nauk słusznie narzeczona.

Ratie, mądrość ona wynajduje,

Rozum oświeca, węzły rozwięzuje.

Arythmetyka tą mądrość ma w sobie,

Ze w krotce co będź skompletuje tobie.

Geometrja zmierza co potrzeba:

Wielokść, wysokość do samego nieba.

Astrologja bieg niebios notuje,

Z gwiazd rzeczy przyszłe snadnie upatruje.

W rozności głosów wdzięcznej mełodjej

Uczy muzyka y też symphonjej.

СЕМЬ СВОБОДНЫХ НАУК^[229]

Хочешь знать, что заключает в себе грамматика:

Врата к мудрости перед тобой открывает.

Подобно страусу, прилепляющему к яйцам взоры,

Вперяй их в книгу с непритворной охотой.

Приятное красноречие в риторике обретаем,

Если, читая, мы слушаем учителей.

Слушая, часто и речи произносим,

Или к речам способности не имеем?

Диалектика достойного Платона^[230]

Матерью всех наук справедливо наречена.

Смысл, мудрость она находит,

Разум просвещает, узлы развязывает.

Арифметика ту мудрость заключает в себе,

Что быстро что угодно сосчитает тебе^[231].

Геометрия измеряет, что необходимо —

Величину, высоту до самого неба.

Астрология бег небес отмечает,

По звездам будущее легко определяет.

Из разных голосов приятную мелодию

Учит музыка создавать, а также — симфонию^[232].

SIEDMIU PŁANIET ZNAKI Y ICH OPERATIE NAST PUJ

Miesiąc na pierwszym nieba okręgu panuje,

Bieg prętki jego tym się sposobem maluje.

Rybitwi y żeglarze w jego dni się rodzą,

Paralitycy y co koło wody chodzą.

Merkuryusz płanieta jest na wtorym niebie,

Pod nim rodzą się mądrzy, szczęśliwi w potrzebie.

Dowcipni y zawisni, też mathematycy,

Wdzięczni twarzą, bladawi, godni, nie pjanicy.

Trzeci cirkul Wienierze niewstydliwej dają

Ci, którzy obrót niebios doskonale znają,

śliczny y cieleśnicy, z niej niewieściuchowie

Biorą sktonność, zaletni, nędzni pijakowie.

Jasne słońce na czwartym bystrolotne koni,

Ożywiająś wsze rzeczy, wokręg świata goni.

Szczęśliwych, silnych, chyżych czyni zawsze zdrowych,

Którzy się pod nim rodzą, na wszystko gotowych.

Krwawy w piątym Mars niebie na to zawsze godzi,

By był mężny wojenny, kto się pod nim rodzi.

Chytrych, srogich, gniewliwych on mnoży tyranów,

Odważnych, chętnych, zwadnych y rozrzutnych panów.

Szóstym niebios okręgem cny Jowisz dziedziczny,

Który prawdy, przyjaźni, uczciwości cwiczy.

Łaska, miłość, życzliwość ci ku wszystku mają,

Co są pod nim, pobożni y też miary znają.

Synojedca Saturnus usiadł w siódmym niebie,

Ten zaraza zazdrością, pochodzącą z siebie.

Smętek, zdrady, łakomstwo, śmierć nagła, choroby

Więżą trucizną trafią na jego osoby.

ЗНАКИ СЕМИ ПЛАНЕТ И ХАРАКТЕР ИХ ВОЗДЕЙСТВИЯ^[233]

Луна на первом небесном круге господствует,

Бег быстрый ее так изображается.

Рыбаки и мореходы в ее дни родятся,

Паралитики и те, кто около воды ходят^[234].

Планета Меркурий находится на втором небе,

Под ней рождаются умные, удачливые в битвах,

Остроумные и завистливые, а также математики^[235],

Приятные лицами, бледноватые, достойные, не пьяницы.

Третий круг беззастенчивой Венере отводят

Те, кто вращение небес превосходно познали.

Прелестные и дородные телом, неженки от нее

Берут свои качества, кокетливые, жалкие пьяницы.

Ясное Солнце на четвертом круге быстролетных коней,

Оживляя все кругом, вокруг света гонит.

Счастливыми, сильными, резвыми сотворяет всегда и здоровыми

Тех, кто под ним родится, и — ко всему готовыми.

На пятом небе кровавый Марс к тому всегда стремится,

Чтоб был мужественным воином всяк, кто под ним родится.

Хитрых, жестоких, гневных он множит тиранов,

Смелых, полных желаний, вздорных и расточительных господ.

Шестой небесный круг унаследовал Юпитер,

Который правде, дружбе, порядочности учит.

Любезность, любовь, доброжелательность те ко всем проявляют,

Что под ним рождены, они набожны и также во всем знают меру.

Сынов пожиратель, Сатурн, воссел на седьмом небе.

Этот заражает исходящей от него завистью.

Печаль, измены, алчность, смерть внезапная, болезни

Вереницей ядом изливаются на отмеченных его знаком.

8 DZIWÓW ŚWIATA

1 DZIW. PYRAMIDES AEGYPTSKIE:

Przedziwne wieży, pyramides zwane,

Krolmi Aegiptu w Memphis budowane

Z kamieni kształtem wschodów dla pogrzebu

Królów, mające ogień blizki niebu.

2 DZIW. PHAROS:

Pharos na skalach wieża zbudowana

Przez Ptolomea, aegiptskiego pana,

W której niemałe ognie w noc niesione,

Aby bezpiecznie do Nyła wchodzone.

3 DZIW. JOWISZÓW OBRAZ:

Gdzie Elis sławny y Olimp wysoki,

Gdzie Granię, zapasów bywają widoki,

Tam trzeci świata dziw niepospolity,

Obraz Jowiszow z elephanta ryty.

Pokazywano, jakim był w żywocie,

Phidiasowej to przypisać cnocie.

4 DZIW. KOLOSSUS:

Siemdziesiąć łokci miał wzwysz chłop miedziany,

W Radyjskim miejście koloss mianowany.

Stał na cześć słońcu, między nogi jego

Idąć, nie składał korabl masztu swego.

Wewnątrz kamieni mnóstwem napełniony,

Ciążarem jednak nie był obwalony.

5 DZIW. KOSCIOŁ:

W Ephesie kościół taki zbudowa się

Jednąż z amazon, Delią się zwasia,

Który jest w pieczcie dziwnie położony,

A miał fundament w bagnie założony:

Węglem to bagno wprzódy wysypano,

By tę machinę bezpiecznie stawiano.

6 DZIW. MAUZOLEUM:

Artemizja, żona Mauzolowa,

Po śmierci męża popioł pić gotowa,

Na znak miłości z kamienia czystego

Wieżą stawiła tę nad grobem jego.

Koszt niepojęty, przedziwna robota,

Szósty dziw dała Artemidy cnota.

7 DZIW. BABILOńSKIE MURY:

Assyryjskiego króla Nina żona,

Semiramida, mężną narzeczona,

Po śmierci męża w Babilonie mury

Oblekła w kolo wspaniało do gury.

Sto bram potężnych k temu zbudowała,

Siódmy dziw świata — grob swój zgotowała.

8 DZIW. AMPHITEATRUM:

Amphiteatrum gmach to był wspaniały,

Gdzie się gonitwy y gry sprawowały;

Wojska w nim mogły uganiać się dwoje,

A jak puł cirka miał figurę swoje.

Cezarskim sumptem wielkim zbudowany,

Między ośm dziwów zdawna poczytany.

8 ЧУДЕС СВЕТА

1 ЧУДО. ЕГИПЕТСКИЕ ПИРАМИДЫ:

Преудивительные башни, названные пирамидами,

Царями Египта в Мемфисе^[236] построены

Из камня в виде ступенчатых возвышений для погребения

Царей, огонь их близок к небу.

2 ЧУДО. ФАРОС:

На скалах башня Фарос построена

Птоломеем, египетским государем,

В которую немало огня на ночь вносили,

Чтобы в Нил можно было входить безопасно.

3 ЧУДО. ИЗОБРАЖЕНИЕ ЗЕВСА^[237]:

Где Элида славная и Олимп высокий^[238],

Где устраиваются зрелища Игр, состязаний,

Там третье чудо света необыкновенное —

Изображение Зевса размером со слона высечено.

Видно, каким был в жизни,

Что следует приписать добродетели Фидия^[239].

4 ЧУДО. КОЛОСС:

Семьдесят локтей имел в высоту медный истукан,

В городе Родосе^[240] колоссом именуемый.

Поставлен был в честь солнца; между ног его

Проходя, корабль не складывал мачту свою.

Внутри множеством камней он был наполнен,

Под тяжестью этой однако он не обрушился.

5. ЧУДО. ХРАМ:

В Эфесе такой храм был сооружен [в честь]

Одной из амазонок, звавшейся Дианой^[241],

Который, словно на жаровне, удивительно поставлен,

Хоть и фундамент его на болоте заложен:

Сначала то болото углем засыпано было-,

Чтоб эта махина прочно стояла.

6 ЧУДО. МАВЗОЛЕЙ:

Артемизия, жена Мавсола^[242],

По смерти мужа прах его целовать готовая,

В знак любви из чистого камня

Башню эту поставила над его гробом.

Цены непостижимой, чудесной работы,

Шестое чудо явила Артемизии добродетель.

7 ЧУДО. ВАВИЛОНСКИЕ СТЕНЫ:

Ассирийского царя Нина жена —

Семирамида^[243], храброй нареченная,

По смерти мужа в Вавилоне стены

Окружила доверху великолепным кольцом.

Сто мощных ворот построила к ним,

Седьмое чудо света — могилу свою сотворила.

8 ЧУДО. АМФИТЕАТР:

Амфитеатр — это было великолепное здание,

Где состязания и игры устраивались.

Две армии могли в нем разместиться,

А форма у него была как половина цирка.

На большие средства Цезаря построенный,

Среди восьми чудес света он издавна почитается.

MIESI CI 12 NAST PUJ JANUARIS

Gdy Wodnik zimne w styczniu wody leje

Y gęste srzeny na ten padół sieje,

Ludzie bankiety, piątyki stroją,

Przy lutni wdzięcznej skoczne dumy roją.

FEBRUARIS

Ryby niebieskie luto się obchodzą

W lutym, bo światu ciężkie zimno rodzą.

Biegiem się zagrzej, komu teraz zimno,

Usiądź, staruszku, przy ogniu, lub dymno?

MARTIUS

Obrzyna marzec ogrody, nawozi

Gnoje we role, lub czasem zamrozi.

APRILIS

Kwieciech wesoły pod Bykem zostaje,

W nim ziemia trawę, ogród zioła daje.

Chciesz kto pożytku, orzy y zasiewaj,

Suszali poli, ogrody polewaj.

MAJUS

Ledy synowie dwaj majem sprawują,

Z drzewa zielone liście wysypują.

Krzyk wdzięczny ptaszat po rozkwietłym lesie,

Co ptak uroni, to myśliwiec niesie.

JUNIUS

Rak w juniu pali, lub syn zimnej wody,

Do sianokosu dosić w nim pogody.

Myje ostrzygszy wełnę nożycami,

Które u niego, obacz pod nogami.

JULIUS

Gdy słońce we Lwie przesilnym usiędzie,

żeńce y snopy ujrzysz w polach wszędzie.

AUGUSTUS

W auguście Panna słońcem rządzi w niebie,

Wieź w gummo y mloć coż Bog dał w potrzebie.

SEPTEMBER

W septembrze Pheba mocą gorączości

Przywodzi grona do swej dojrzełości.

Beczki y kadzie gospodarz gotuje,

Gdy Waga niebem okręgłym sprawuje.

OKTOBER

W oktobrze ziemia pługiem wyorana,

Broną zmiękczona, bywa zasiewana.

Na rołach trawę zieloną wywodzi,

Lecz zły Skorpion do wyrostku szkodzi.

NOWEMBER

W Strzelcu nowember obija żołędzie,

Słoniny wieprzów z tych potraw przybędzie.

DECEMBER

Listopad tuczy, a december bije,

Przez Kozorozca gospodarz utyje.

СЛЕДУЮТ 12 МЕСЯЦЕВ^[244]

ЯНВАРЬ

Когда Водолей в январе хладны воды льет

И густым инеем сию юдоль покрывает,

Люди застолья, гулянки устраивают,

При лютне милой задорные думы в голове роятся.

ФЕВРАЛЬ

Рыбы небесные люто движутся

В феврале, ибо страшный холод в мире порождают.

Бегом согревайся, кому теперь холодно.

Садись, старинушка, к огню, или дымно?!

МАРТ

Обрезает март сады, наносит

Навоз на пашни или порой подморозит.

АПРЕЛЬ

Цветочек веселый под Быком встает,

При нем земля — траву, сад зелия дает.

Кто хочет пользы: паши и засевай,

Если сухо, сады поливай.

МАЙ

Леды два сына^[245] маем управляют.

По деревьям зеленые листья высыпают,

Крик приятный птичек — по цветущему лесу.

Что птица потеряет, то охотник несет.

ИЮНЬ

Рак в июне жжет, или сын холодной воды.

В нем до сенокоса достаточно хорошей погоды.

Моет он, остригши шерсть ножницами,

Которые у него, гляди,— под ногами.

ИЮЛЬ

Когда солнце во Льве пресильном окажется,

Повсюду в полях жнецов и снопы ты увидишь.

АВГУСТ

В августе Дева солнцем правит в небе.

Вези на гумно и молоти, что Бог дал тебе по твоей нужде.

СЕНТЯБРЬ

В сентябре Феб силой жара

Приводит грозди к созреванию.

Бочки и кадки хозяин готовит,

Когда Весы небом округлым управляют.

ОКТЯБРЬ

В октябре земля, плугом вспаханная,

Боронами разрыхленная, засевается.

На полях он травы зеленые выводит,

Но злой Скорпион вырасти им мешает.

НОЯБРЬ

В Стрельце ноябрь желуди обивает,

От таковой пищи сало у свиней прибывает.

ДЕКАБРЬ

Ноябрь откармливает, а декабрь забивает,

Во время Козерога хозяин толстеет.

RZEMIOSŁA ZRZ DNE, A UCZCIWE

Ops przeszlachetna łaskawa bogini

Wszelką obfitość w urodzajach czyni.

Przezacna Pales postuchami władnie,

Krowy pasie y owcy wełnę snadnie,

Zbiera też mleczne, kury, gęsi sadzi,

O gospodarstwach dobrze ludzkich radzi.

Zmyślna Arachne przędzę wymyśliła,

By nagość naszą wygodnie okryła;

Także y tkaczów wszelaką robotą

Przez onej mamy wynajdzioną cnotą.

Architektonów matka, narzeczona

Larunda, w piekło Jowiszem strącona;

Z Mierkuryusza ta bliźnięta miała,

Ktoremy światu tę naukę dała.

Poważna Doris, Nereowa żona,

Nimphy zrodziwszy, wysoce wsławiona;

Okręt zmyśliła, morzem żeglowała,

W Indy, Araby drogę pokazała.

W niezgasłych ogniach Wułkan z sługi swemi —

Brontem, Steropem, Pyracmem nagiemi —

Marsu krwawemu oręż gotuje,

Tymi Bellona siostra zawieduje.

Cna Panacea dobrze zdrowiu radzi,

Ona rozumie, co człowieka wadzi:

Bole uśmierza, leczy wsze choroby,

Leki gotuje dla skrytej wątroby.

Ma Polityka cześć, chwałą przy sobie,

Uczciwość, łaury jej są ku ozdobie.

РЕМЕСЛА СТРОПТИВЫ, НО ДОСТОЙНЫ УВАЖЕНИЯ

Опа^[246], благородная, милостивая богиня

Всякое изобилие в урожаях сотворяет.

Предостойная Палее^[247] — над пастухами владычица,

Коров пасет, и овцы обильно дают ей шерсть,

Собирает также молочные изделия, кур, гусей на яйца сажает,

О хозяйствах людских хорошо заботится.

Сметливая Арахна^[248] пряжу придумала,

Чтоб наготу нашу удобно укрыть.

Также и ткачей всякими изделиями

Благодаря ее изобретению мы облагодетельствованы.

Матерью архитекторов нареченная

Ларунда^[249], Юпитером в пекло сброшенная,

От Меркурия близнецов родила,

Через которых миру эту науку дала.

Степенная Дорида, жена Нерея,

Нимф родив^[250], высоко восславленная,

Корабль измыслила, по морю плавала,

В Индию, к арабам дороги показала.

В неугасимых огнях Вулкан^[251] со своими слугами —

Бронтом, Стеропом, Пирацменом^[252] нагими —

Для Марса кровавого оружие готовит.

Им сестра, Беллона^[253], заведует.

Достойная Панацея^[254] отменно о здоровье радеет.

Она знает, что для человека вредно,

Боли усмиряет, лечит все болезни,

Лекарства готовит для скрытой печени.

Политика окружена почетом и хвалой.

Честность, лавры ее украшают.

WIDOK ŻYWOTA LUDZKIEGO

Skoro na ten świat Bog człowieka jawi,

Do lat szesnastu upatrz, czym się bawi.

Raźne tu różnych znajdziesz wychowanie,

Znajdziesz pieszczotę, rozkosz, różne granie.

Potym dorosszy rozumu y siły,

ćwiczy się rzemiosł, młodzieńciaczak miły.

Przeż tyleż drugie, k czemu ma ochotę,

Jako tu widzisz rozliczną robotę.

Trzecie szesnaście bogate w kłopoty —

Szukać żywności każen z swej roboty.

W tym się o niebie, kto chce, starać może,

Podlegaj prawu y starszym, nieboże.

Ośm y czterdzieście gdy już miną lata,

W czwartym szesnastku dla przykładu świata

śmiele swych nauk drugiemu użyczają,

Co z pracy mają, młodym zalecają.

Cztery sześćdziesiąt już się dokonało,

Chodź o trzech nogach, bo już siły mało.

Głowa tu cięży, potok z oczy płynie,

Nie włócz się, a siądź przy ciepłym kominie.

Masz li co, użyj, a pomni o grobie,

W niem masz odpoezyć, wnet będzie po tobie.

Piękroć szesnaście lat jest koniec wieku,

Czego się za tym spodziewać człowieku?

Proch jest więć w proch będziesz obracony,

Upadniesz, chociaż jak cedr wyniesiony.

Sceptra, rituły, zamki y tjary,

Patrz, koniec mają. Tobie koniec mary.

КАРТИНА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ^[255]

Лишь только на этот свет Бог человека выводит,

Лет до шестнадцати, приметь, чем он занимается:

Бодрое воспитание тут для разных увидишь,

Найдешь баловство, удовольствия, разные игры.

Потом, набрав разума и силы,

Учится ремеслам мальчонка милый

Следующие столько же лет, к чему имеет охоту.

Как и там, видишь, тут — разные дела.

Третье 16-летие полно забот —

Искать пропитание предстоит каждому от своей работы.

В это время, кто хочет, о спасении души заботиться, может,

Подчиняйся законам и старшим, мил друг.

Сорок восемь лет когда уж минует,

В четвертом 16-летии, как пример свету,

Смело своими познаниями с другими делятся,

Что в труде обретено, молодым предлагают.

Как шестьдесят четыре уже наступило,

Ходи на трех ногах, ибо уж мало силы.

Голова тут тяжела, ручьи из глаз льются,

Не влачись, а сядь при теплом камине.

Есть ли что у тебя — употребляй, да помни о могиле.

В ней отдохнешь, скоро конец тебе будет.

Пять раз по шестнадцать лет — конец века,

На что после того надеяться человеку?

Прах ты есть, стало быть, в прах будешь обращен,

Рухнешь, будь ты хоть как кедр высок.

Скипетры, обряды, замки и тиары,

Смотри, конец имеют. Твой конец — катафалк.

POCZ TKOWI ZABIEGAJ

Kożdej złej rzeczy z początku zabiegaj,

By nie urosła, najpilnej poliegaj.

Choroba zrazu łatwo ulieczy się,

Trudno kurować, gry już rozszerzy się.

Zwieżęta młode k ludziow przywykają,

Stare do śmierci swoją dzicz chowają.

Rozeczkę młodziuchną jak chcąc nakierujesz,

Drzewa starego już nie naprostujesz.

Zrzodła z początku tamować się mogą,

Gdy się rozszerza, groble nie pomogą.

Gaś ogień w iskrze, bo gdy się zamoże,

Trudno ugasić y wodą, nieboże.

Koło z początku na bieg rozpuszczone

Nie łatwo stanie w biegu ukrócone.

Zatrzymaj strzałą, póki na cięciwie,

Bo jak wypusciesz, nie strzymasz jak żywię.

Wzbieraj dziecięciu póki jeszcze młody,

Grzbieta, jeśli chciesz z niego mieć wygody.

Myśli też brzytkie gdy się komu toją,

Niech się bynamniej w głowie nie ostoją,

Bo jeśli w słowo wrosną, w dzięlo potem

Wnidzą, abis ich nie zbędziesz z kłopotem.

Tęgo prałmogracz każe bić o skałę

Nieszczęsne syny póki jeszcze małe.

Jeszcze maluśkie oblubieniec radzi

Imać gdy mało złość ich gronem wadzi.

Głowę wężowi zetrzeć przynależy,

Bo gdzie ta wnidzie, pewnie wszystek bierzy.

Myślą po głowę czart człowieka razi,

Kto złe myśl zdepcze, głowę czartu zrazi.

A tak chwalebny zwycięca zostanie,

W czym nam dopomóż, Jezu Chrystie panie.

СТАРАЙСЯ ПРЕСЕЧЬ ВНАЧАЛЕ

Всякое злое дело в корне упреждай,

Чтоб не выросло оно, прилежно старайся.

Болезнь сразу легко вылечивается,

Трудно ее лечить, когда уже распространится.

Молодые звери к людям привыкают,

Старые же до смерти дикость свою сохраняют.

Розгу молоденькую, как хочешь направишь,

Древа же старого уже не выпрямишь.

Родники вначале сдержать можно,

Когда разольются они, плотины не помогут,

Гаси огонь с первой искры, ибо, когда разгорится,

Трудно будет угасить его и водой, мил друг.

Колесо, сначала пущенное в бег,

Нескоро встанет, усмиренное в беге.

Сдержи стрелу, пока — на тетиве,

Ибо как выпустишь, ни за что в жизни не удержишь.

Вздувай дитяти, пока еще молодо,

Спину, если хочешь иметь из него прок.

Мысли также скверные, когда в ком затаятся,

Пусть отнюдь в голове не задержатся,

Ибо, если в слово врастут, в дело потом

Войдут так, не избудешь их и с трудом.

Сурово псалмопевец^[256] велит бить о скалу

Несчастных сыновей, пока они еще малы;

Еще совсем крохотных избранник советует

Хватать, пока злоба мало их кругом завладела.^[257]

Главу змиину удавить надлежит,

Ибо, если она куда войдет, конечно, и вся целиком пролезет.

Мыслями в голову черт человека поражает:

Кто злу мысль раздавит, тот черту голову сразит.

И так славным победителем станет,

В чем нам да поможет Господь Иисус Христос.

AKAPHIST NAJŚWI TSZEJ PANNIE,

WIERSZAMI PRZEŁOżONY W ROKU 1648 PRZEZ MI, PIOTROWSKIEGO SITNIANOWICZA

Sposob y porządek czytania jego jest zwyczajny

Położywszy na są znamię krzyża ś(więtego) mów naprzód:

«Dla modlitw Przeczystej matki twej y wszystkich świętych,

Panie Jezu Chryste Synu Boży, zmiłuj się nad nami. Amen»

Chwała tobie Boże nasz, Chwała tobie.

Króle niebieski cz. święty Boże cz.

Przenajświętsza Trojco cz. Ojcze nasz cz.

Tropary

Zmiłuj się, Panie, zmiłuj się nad nami,

Bo nad cię żadnej obrony nie mamy.

Tobie bo modły jako Panu swemu

Przynosim grzeszni władzcy wszechmocnemu.

Zmiłuj się, Panie, smiłuj się nad nami,

Bo nad cię żadnej obrony nie mamy.

Chwała Ojcu y Synowi y Duchowi cz.

Panie, zmiłuj się, bo w tobie ufamy,

Nadzieję w tobie naszą pokładamy.

Oddal gniew od nas pod czas swej srogości,

A ni wspominaj naszych nieprawości,

Lecz wejzrzy na nas jako miłościwy,

Wybaw ze złych rąk jako litościwy,

Boś ty jest Bog nasz, my się twemi znamy,

Twych rąk stworzenie imię twe wzywamy.

Teraz y zawsze y na wieki wieków. Amen.

Dźwierz miłosierdzia otwórz nam, Dziewico,

Niech nie ginemy, o Bogarodzico,

Którzy nadzieję w tobie w tobie pokładamy,

Niech wybawienie z ucisków uznamy

Przez ciebie, Panno, boś ty jest zbawienie

Wiernym y przez cię dane odkupienie.

Potym przydzmy pokłonimy są cz. y psałm 142

Wysłuchaj, wieczny boże, prozbe moje,

A nakłoń ku mnie święte uszy twoje cz.

(Według Kochanowskiego)

Stichiry

Przedwieczną radę odkrywając tobie

Gabryel w jasnej archanioł ozdobie

Stawszy przed tobą, rzekł: bądź pozdrowiona,

Czysta Panienko, bądź uweselona.

Bądź pozdrowiona, ziemio nieorana

Y nigdy żadnym nasieniem nie siana.

Bądź pozdrowiona, krzaku niespalony,

W krąg boskiej łaski ogniem otoczony.

Bądź pozdrowiona, wod morskich głębino,

Moście do nieba y rajska drabino,

Co Jakob widzieł. Panno nad wsze panny,

Boskie naczynie pełne słodkiej manny.

Bądź pozdrowiona, kłatwy rozwiązanie

Y Adamowe do łaski wezwanie.

Tobie się zawsze weselić potrzeba,

Bo z tobą żyje Pan ziemie y nieba.

«Zjawiasz mi się dziś jako człowiek ziemny,—

Z ust czystych głos ten wydała przyjemny

Czysta Dziewica ku archaniołowi,

Niebieskich hufców mężnemu wodzowi,—

Nad ludzkie są te rzeczy przyurodzenie,

Które zwiastujesz, skąd mam zadziwienie,

Ze mną być wespół opowiadasz Boga,

Z których słów dziwna objąła mą trwoga.

Rzekłeś że zstąpi sam Bog z wysokości

y w mej się zmieści panieńskiej wnętrzności.

Powiedź mi, jakim to sposobem stanie,

Przestronne jako mogę być mieszkanie

Boga wiecznego, Boga wszechmocnego,

Moc cherubinską przewyszającego?

Nie oszukiwaj, moja czystość stała,

Rozkoszy nigdy cielesnej nie znała,

Męża też nie znam, próżnam spółkowania,

Zaniechaj twego ze mną rozmawiania.

Jakoż w panieństwie dziecie rodzić mogę,

Czystości mojej przez tę czynisz trwogę».

«Bog kędy kolwiek sobie ulubuje,

Tam przyrodzenia sposob ustępuje.

W przedwiecznej radzie to postanowiono,

Nad przyrodzenie może być sprawiono,—

Rzekł do Panienki z niebieskiego gmachu

Zesłany poseł, będąc pełny strachu,—

Najświętsza Panno y niepokalana,

Niech ma nie będzie mówa podejrzana.

Przymi, przeczysta, w święte uszy twoje

Y wierz że słowa są prawdziwe moje».

A ona z wiarą taki głos wydała:

«Niech najwyższemu wieczna będzie chwała.

Niech mi się stanie według twojej mowy,

Przybytek Bogu ze mnie jest gotowy.

Niech matka będę Bogu wszechmocnemu,

Za ciało bostwo nam darującemu,

Aby wzniósł człeka przez grzech upadłego

Pokornym zejściem do stanu pierszego».

Chwała bądź Ojcu y jego Synowi,

Wieczna bądź chwała świętemu Duchowi.

Tajemna rada dziś się nam odkrywa

Syn boży, synem Panny widzian bywa.

Bierze w naprawę człowieczą chudobą,

W zamianę dając boską swą ozdobą.

Zmykł, gdy bogiem Adam chciał się zjawić;

Bog stał się człekiem, chcąc go bogiem stawić.

Ciesz że się, człecze, gdy archanioł święty

Przed Panną stojąc wielkim strachem zdięty

Z nieba przynosi — bądź już pozdrowiona —

Przez co jest boleść ludzka uleczona,

Za którą litość miłości bądź tobie

Chwała o Boże w człowieczej osobie.

Na stichowni

Z okręgów niebios Gabryel zawitał

Przez cię, Panienko, w Nazareth y witał:

«Wesel się która wiecznego Adama

Porodzisz, stwórcę człeków ChrystaPana,

Wszech zbawiciela, coc — bądź pozdrowiona —

śpiewają, Panno, czystości korona.

Słysz, coro, obacz, nakłoń ucho twoje,

Przepomni swoich, a ulubuj moje.

Tak ci winszował on, poseł niebieski,

Gdy z górnych stąpił na ten padół ziemski.

Wesel się, zaczniesz nieogarnionego

Niebem, wątrobą twoją objątego,

Y będziesz matką jednorodzonego

Syna przed wieki z Ojca wynikłego.

Przed twym obliczem upadną bogaci,

Padną książęta, padną y żebracy.

Spółistne słowo Ojcu przedwiecznemu

Dało się widzieć krajowi ziemnemu.

Będąc te w niebie oraz y na ziemi

Dla swej dobroci litując nad swemi.

Cudzą swe szatą przyodziewa bostwo,

Bierze w zamianę u ludzi ubostwo.

Chwała bądź Ojcu y jego Synowi,

Wieczna bądź chwała świętemu Duchowi.

Zwiastuje Pannie anielskiego chóru

Wódz przyleciawszy z niebieskiego dworu:

«Wesel się, matko, w czystości panieństwa,

Synaczka zrodzisz, nie znając małżeństwa.

Nie trwóż się postać że taką przyjołem,

Twego ja Syna jestem archaniołem.

Od węża niegdyś Ewa oszukana,

Ty zaś w radości czysta rodzisz Pana».

Tropar

Mając zlecenie z niebieskiego thronu,

Archanioł spieszył do Jozepha domu.

Tam się okazał przed Panienką świętą,

Te słowa mowiąć, cieszy dziwem zdjętą:

«Skłanił Pan nieba, stępujący w twoje

Czyste wnątrzności, bostwo mieści swoje.

Tego ja widząc z ciebie wcielonego,

Lękam się oddać sprawę przyścia mego.

Bądź pozdrowiona, matko, przy panieństwie,—

Panną porodzisz Boga w człowieczeństwie».

Potym mów trzykroć — Panie, zmiłuj się

Chwała bądź Ojcu y Psałm 50

KANON

PIEśNI 1.

Usta moje «na cześć twoję «otworzą się,

Duchem świętym «z nieba wziętym «napełnią się.

Cna krolowo, «dam ci słowo «należyte,

Też okażę «у wurażę «znamienite.

Tryumphująć, «wykrzykując «twoje sprawy

Matko boża, «śliczna róża «godne sławy.

Bądź pozdrowiona, skarbnico radości,

Twej się radować należy czystości.

Chrystusa Pana księgą zapieczątowaną

Duchem świętym widząc być cię niepokalaną,

Wielku wódz na niebiosach hufow archanielskich

Głośno do twoich uszej zawołał panieńskich:

«Bądź, skarbnico radości ludzkiej, pozdrowiona,

Przez cię klątwa prababy zostanie zburzona».

Bądź pozdrowiona, skarbnico radości,

Twej się radować należy czystości.

Adamowa naprawo, Panno uwielbiona,

Przepaści rozburzenie bądź uweselona,

Niezmazany pałacu króla niebieskiego,

Bądź pozdrowiona, ognisty thronie wszechmocnego.

Bądź pozdrowiona, skarbnico radości,

Twej się radować należy czystości.

Kwiecie wdzięczny na pozor y nie więdniejący,

Nigdy w swojej sliczności nie ustawający.

Bądź pozdrowiona któraś przyjemność wydała

Y wdzięcznej jabłko woniej światu okazała.

Bądź pozdrowiona, któraś piękny porodziła,

Zapach króla wiecznego gdyś w sobie powiła.

Bądź pozdrowiona, Panno, spotku małżeńskiego

Nie znająca, zbawienie świata szerokiego.

Chwała bądź Ojcu y jego Synowi,

Wieczna bądź chwała świętemu Duchowi.

Bądź pozdrowiona, Panno, skarbnica czystości,

Przez któraś my powstałi z naszych nieprawości.

Bądź pozdrowiona, słodko lilio pachnąca,

Gospodzę wiernych wonią uweselająca.

Tyś kadzidło pachnące przyjemnej wonności,

Wyśmienity olejek wysokiej drogości.

PIEśń 3.

Na twej chwały «wiek swój cały «ogłoszenie,

Którzy trawią, «ci twe wstawią «uwielbienie,

O wieczności «y czystości «zdrój, fontanno!

Tych zebranie «w twe wyznanie «utwerdź, Panno,

Syna twego «jedynego «nas korony

Czyń godnemi, «dostojnemi «z twej obrony <...>

PIEśń 4.

Wszechmogący «Bog siedzący «na swym thronie,

Na obłoku «jawno oku «w ziemnej stronie.

Niewidziany «z czystej Panny «nam się zjawił

Jezus wdzięczny, «Bog przedwieczny «by nas zbawił,

Wołających, «śpiewających: «Tobie chwała

Niechaj będzie, «Jezu, wszędzie «doskonała <...>

PIEśń 5.

Wsze stworzenia «zadziwienia «wielkie mają,

Gdy podobnej, «Boga godnej «chwały znają

Być cię, Panno, «słodka manno, «toś w osobie.

Krom cielesnych «ządz doczesnych «ludzkich w sobie.

Ty nosiła «у powiła «bezletnego

Syna Boga, «perło droga, «przeświętego.

A cześć tobie «w każdej dobie «dawającym

Pokoj dajesz, «matka stajesz «wzywającym <...>

PIEśń 6.

Czci fest wszelkej «chwały wielkiej «odprawująć,

którym z Boga «mądrość mnogą «uciułająć.

Wykrzykajcie, «chwałę dajcie «Paniej mocy

Z rąk klęskaniem «у śpiewaniem «we dnie, w nocy,

Wiarą chwałąć, «cześć oddając «zrodzonemu

Z tej królowej «matki nowej «Bogu swemu <...>

PIEśń 7.

Nie służyli «(Bogiem byli «nauczeni)

Stworzonemu «bogu złemu, «lub męczeni,

Krom prawego «Boga swego, «więć płomienie

Zwyciężywszy, «zdrowi bywszy «takie pienie

Bogu dali «trzej wystali: «Niech Bog stawion

Ojców będzie «naszych wszędzie «błogosławion! <...>

PIEśń 8.

Trzech młodzieńców niby wieńców «niezwieęd małych,

W piecu onym «rozpalonym «wiarą stałych,

Słowo czyste «wiekuiste «narodzone

Matką bożą, «śliczną różą «nam zjawione,

W Babilonie «z onej tonie «wybawiło

Y w płomieniu «niby w cieniu «ochłodziło.

Tam w figurze «niby w chmurze «być się zdało.

Teraz za się «w naszym czasie «okazało

Rzeczą żywą «y prawdziwą «a wzruszyło

Wszystką ziemię, «ludzkie plemie «pobudziło.

Do śpiewania «y wołania «Pana; głoście

Wiecznej sławy «godne sprawy «y wynoście <...>

PIEśNI 9.

Duchem świętym «z nieba wziętym «oświecony

Niech raduje «wyskakuje, «kto zrodzony.

Aniołowie, «cni duchowie «niechaj grają,

Celebrując, «fest szanując, «chwale dają.

Bądź wsławiona, «pozdrowiona, «matko boża.

Tyś wybrana, «ukochana «śliczna róża <...>

АКАФИСТ ПРЕСВЯТОЙ ДЕВЕ,^[258]

ВИРШАМИ ПЕРЕЛОЖЕННЫЙ В 1648 ГОДУ МНОЮ, ПЕТРОВСКИМ-СИТНЯНОВИЧЕМ

Способ и порядок чтения его обыкновенный

Положив на себя знамение креста святого, говори сначала:

Ради молитв пречистой твоей Матери и всех святых,

Господи Иисусе Христе, Сын Божий, смилуйся над нами. Аминь.

Слава тебе, Боже наш. Слава тебе.

«Царю небесный» ч<итай>. «Святый Боже» ч<итай>.

«Пресвятая Троица» ч<итай>. «Отче наш» ч<итай>.

Тропари

Смилуйся, Господи, смилуйся над нами,

Ибо, кроме тебя, нет никакой у нас защиты,

Ибо тебе молитвы как Господу своему

Приносим, грешные, владыке всесильному.

Смилуйся, Господи, смилуйся над нами,

Ибо, кроме тебя, нет никакой у нас защиты.

«Слава Отцу и Сыну и (святому) Духу» ч<итай>.

Смилуйся, Господи, ибо на тебя уповаем,

Надежды наши на тебя полагаем.

Отведи гнев от нас во время своей суровости

И не поминай наше беззаконие,

Но воззри на нас, яко милостивый.

Вызволь из злых рук, яко милосердный,

Ибо ты есть Бог наш, мы себя твоими считаем,

Твоих рук творение, имя твое призываем.

«Ныне и присно, и во веки веков. Аминь».

Дверь милосердия открой нам, Девица,

Да не погибнем мы, о Богородица,

В тебе надежды имеющие,

Да избавление от гнета узнаем

Благодаря тебе, Дева, ибо ты есть спасение

Верным и тобою дано искупление.

Потом «Придем поклонимся» ч<итай> и Псалом 142

«Выслушай, вечный Боже, просьбу мою

И преклони ко мне святые уши твои» — ч<итай>

(по Кохановскому)^[259]

Стихиры

Совет превечный открывая тебе,

Гавриил архангел, в светлых одеждах

Став пред тобою, изрек: здравствуй,

Чистая Дево, радуйся!

Здравствуй, земля непаханная

И никогда никакими семенами незасеянная!

Здравствуй, купино неопалимая,

Огнем божьей любви кругом окруженная.

Здравствуй, вод морских глубино,

Мосте к небесам и райская лестнице,

Что Иаков видел. Дева пред всеми девами,

Божий сосуд, полный сладкой манны,

Здравствуй, разрешение клятвы

И Адамово к милости воззвание.

Тебе всегда радоваться надо,

Ибо с тобой живет Господь земли и неба.

«Являешися мне ныне как человек земной,—

Из уст своих глас сей издала нежный

Чистая Дева к архангелу,

Небесных ратей сильному стратегу,—

Превосходят человечью природу те вещи,

О которых ты вещаешь, оттого я изумляюсь.

Со мною быть вместе, говоришь, Богу,

От каковых слов странная объяла меня тревога.

Сказал ты, что сам Бог низойдет с высоты

И в мою девственную вместится утробу.

Скажи мне, каким образом это случится,

Как смогу быть я пространным селом

Бога вечного, Бога всемогущего,

Мощь херувимов превосходящего?

Не обманывай, моя непорочность тверда,

Наслаждения никогда я плотского не знала,

Браку также не причастна, праздна от соития.

Оставь твою беседу со мною.

Как же в девстве дитя родить смогу я?!

Непорочности моей тем чинишь ты тревогу».

«Бог когда кого-либо возлюбит,

Там природы закон отступает.

В предвечном совете это решено,

Сверх естества чина может быть учинено,—

Сказал Деве из небесного чертога

Посланный посланник, будучи полон страха,—

Пресвятая Дево непорочная,

Пусть моя речь не будет подозрительна.

Прими же, пречистая, в святые уши твои

И верь, что правдивы слова мои».

И она с верой такой глас подала:

«Да будет Всевышнему вечная слава!

Да станется со мною по твоим словам!

Село Богу во мне уготовано,

Да буду матерью Богу всемогущему,

За тело божество нам дарующему,

Дабы вознес человека, во грехе падшего,

Покорным нисхождением к первому достоянию».

«Слава Отцу и его Сыну,

Вечная слава Святому Духу».

Таинство ныне нам открылось:

Сын Божий сыном Девы объявился,

Берет в исправление человеческое убожество,

Давая взамен свое божественное благообразие.

Обманулся Адам, когда богом хотел явиться;

Бог стал человеком, желая его богом поставить.

Радуйся же, человече, когда архангел святой,

Пред Девою стоя, страхом великим объятый,

С неба приносит: «Здравствуй!»,

От чего скорбь людская исцелена,

За кое милосердие любви да будет тебе

Хвала, о Боже в образе человеческом.

На стиховни (стихиры)

С небесных кругов Гавриил пожаловал

В Назарет из-за тебя, Девица, и приветствовал:

«Радуйся ты, которая вечного Адама

Породит, творца людей, Христа Господа,

Спасителя всех, которые тебе — радуйся! —

Поют, Дева, чистоты корона».

«Услыши, Дщерь, воззри, преклони ухо твое,

Позабудь своих, но возлюби мое» —

Так тебя приветствовал он — посол небесный,

Когда сошел с высот в сию юдоль земную:

«Радуйся, зачнешь необъятного

Небом, утробой же твоей объятого,

И будешь матерью единородного

Сына, предвечно от Отца происшедшего».

«Пред твоим ликом падут богатые,

Падут князья, падут и нищие».

Слово, соприсносущное предвечному Отцу,

Зримо предстало миру земному,

Пребывая в небе и одновременно на земле,

По своей доброй воле смиловавшись над нами.

Чужой одеждой свое прикрывает божество,

Берет у людей взамен их убожество.

«Слава Отцу и его Сыну.

Вечная слава Святому Духу».

Возвещает Деве ангельского хора

Вождь, прилетевший с небесного двора:

«Радуйся, матерь, в чистоте девичества

Сыночка родишь ты, не зная супружества.

Не бойся, что такой образ я принял,

Твоего Сына я есть Архангел.

Змием некогда Ева была обманута,

Ты же в радости, непорочная, родишь Господа».

Тропарь

Получив поручение от небесного трона,

Архангел спешит к дому Иосифа.

Там он является пред Девой святой,

Сии слова изрекая, радует чудом объятую:

«Приклонил Господь небеса, схождением в твою

Чистую утробу божество свое вмещает.

Его же видя в тебя воплощенного,

Страшусь я дать отчет о цели пришествия моего:

Радуйся же, матерь, сохранившая девственность,—

Девой породишь ты Бога в человеческом обличье».

Потом скажи трижды: «Господи, помилуй»,

«Слава Отцу» и Псалом 50.

КАНОН

ПЕСНЬ 1 (ИРМОС)

Уста мои «в честь твою «отверзаются,

Духом святым, «с неба взятым «наполняются.

Славная Царица, «дам тебе слово «надлежащее,

Также покажу «и изъявлю «знатно,

Торжествуя, «возвещая «твои деяния,

Матерь Божья, «прекрасная роза, «достойная славы.

«Радуйся, радости сокровищница,

Радоваться надлежит твоей непорочности».

Христа Господа книгу, запечатленную^[260]

Духом святым, видя — тебя, непорочную,

Великий вождь небесных ратей архангельских

Громко вопиил в твои уши девичьи:

«Радуйся, радости человеческой сокровищница,

Тобою клятва прабабки^[261] разрешится».

«Радуйся, радости сокровищница,

Радоваться надлежит твоей непорочности».

Адамово исправление, Дева обоготворяемая,

Адской бездны разорение, радуйся!

Незамаранный дворец царя небесного,

Радуйся, огненный престол всемогущего.

«Радуйся, радости сокровищница,

Радоваться надлежит твоей непорочности».

Цветок прекрасный с виду и неувядаемый,

Никогда свое пригожество не теряющий,

Радуйся, которая радость принесла

И приятного благоухания яблоко миру показала.

Радуйся, которая прекрасный породила

Запах царя вечного, когда в себе его произвела.

Радуйся, Дева, соединения супружеского

Не знающая, спасение мира широкого.

«Слава Отцу и его Сыну.

Вечная слава Святому Духу».

Радуйся, Дева, чистоты сокровищница,

Благодаря которой мы восстали от наших беззаконий.

Радуйся, сладкая лилия благоухающая,

Верных жилище благоуханием радующая.

Ты — кадило, пахнущее приятными благовониями,

Превосходное благовонное масло драгоценное.

ПЕСНЬ 3 (ИРМОС)

На твоей хвалы «провозглашение «век свой целый

Кто отводит, «те тебе возносят «надлежащее восхваление,

О, вечности «и чистоты «источник, фонтан!

Этих собрание «в твоем исповедании утверди, Дево,

Сына твоего «единственного «нас короны

Сделай достойными, причастными «при твоем заступничестве <...>

ПЕСНЬ 4 (ИРМОС)

Всемогущий «Бог, восседающий «на своем престоле

На облаке, «видна его оку «земная сторона.

Невидимый «из чистой Девы «нам явился

Иисус милый, «Бог предвечный, «дабы спасти нас,

Возглашающих, «воспевающих: «Тебе слава

Да будет, «Иисус, повсюду «Совершенна <...>

ПЕСНЬ 5 (ИРМОС)

Все твари «великое изумление «испытывают,

Когда подобную, «Бога достойную «славу познают

В твоей, Дево, «сладкая манна, «особе.

Вместо телесных «страстей временных «людских, в себе

Ты носила «и родила «пребезначального

Сына-Бога, «жемчужина дорогая, «пресвятая.

И честь тебе «во всякую пору «воздающим

Мир даруешь, «матерью становишься для взывающих <...>

ПЕСНЬ 6 (ИРМОС)

Празднество чести всяческой, «славы великой «справляя,

Которым от Бога «мудрость многую собирая,

Возглашайте, «хвалу возносите «Девы силе

Рук плесканием «и воспеванием «днем и ночью.

Веру славя, «честь воздавая «рожденному

Сей Царицей, «матерью новой, «Богу своему <...>

ПЕСНЬ 7 (ИРМОС)

Не послужили «(Богом были «научены)

Сотворенному «богу злому — «хоть и муки претерпели —

Вместо истинного «Бога своего; «и так огонь

Преодолев, «здравыми пребывая, такое пение

Богу воздали «трое очищенных^[262]: ««Да будет сущий Бог

Отцов «наших всюду «благословен» <...>

ПЕСНЬ 8 (ИРМОС)

Трех отроков, «подобных венцам «неувядающим, малых

В той печи «раскаленной, «верой крепких,

Слово чистое «вековечное, «рожденное

Матерью Божьей, «прекрасной розой «нам явленное,

В Вавилоне «из этой пропасти «спасло

И в пламени, «будто в тени, «дало прохладу.

Там в облике, «будто в облаке, «оно привиделось.

Теперь же, «в наше время, «оно явилось

Живым «и правдивым «и потрясло

Всю землю, «людской род «пробудило

К воспеванию «и призыванию «Господа; провозглашайте

Вечной славы «достойные деяния «и восхваляйте <...>

ПЕСНЬ 9 (ИРМОС)

Духом святым,, «с неба взятым, «просвещенный

Пусть радуется, «прыгает «всяк рожденный.

Ангелы, «славные духи «пусть играют

Отмечая, «праздник почитая, «хвалы воздают.

Будь восславлена, «благословенна, «Матерь Божья,

Ты избранная, «возлюбленная, «прекрасная роза <...>

PIOSNKA O ŚMIERCI

śliczne stworzenie w podobieństwo Boga,

Przecześ bezpieczne, acz ci zewsząd trwoga —

Ogień y ziemia, woda y powietrze —

w kożdy czas ze trze.

Dufasz młodości niby ślicznej wodzie,

Spojrzy na drzewa y kwiaty w ogrodzie,

Jak że siekiera z bystroostrą kosą

z korzenia niosą.

Cedr y dąb rosły z małą rostem trawą

Równą czasowi zostają potrawą.

Tej chybość, onych twardość nie zasłoni,

wszystko czas łomi.

Ty czemu dufasz y komu bezpiecznie,

Wiedź że potrzeba umrzeć ci koniecznie.

Dług to niezbyty, byś y z Bogiem chodził,

z królów się rodził.

Wiesz, przydzie Enoch z rajskich obfitości,

Aby zapłacił ten dług śmiertelności:

Z królów zaś który, ba ze wszystkich ludzi

ztąd się wyłudzi.

Zdymie koroną, z majestatu zsadzi,

Wydrze śmierć berło, do grobu sprowadzi.

Na trzech tam łokciach musi przestać ziemie

królewskie plemie.

Coź nad żebraka więcej otrzymacie,

Którzy krolestwy y światem władacie,

W też ziemie pójdziesz, ten że robak w ciele

przeniknie śmiele.

A nad to spraw się jeśli: panowałeś

Królestwem wiernie, które w rządzie miałeś,

Toż po zasłudze odda się zapłata

na wieczne lata.

Xiążece, mitry, infuły, biskupie,

Hetmańskie znaki śmierć złoży na kupie,

Trudno rozeznać będzie kość od kości,

ale nie złości.

Bo kożdy brzemie tam poniesie swoje.

Ach, skryte, Boże, skryte sądy twoje.

Tam myśli, słowa y wszelakie prace

wezmą swą płacę.

Mężny kawaler, odważni hercerze

Ostąpią placu y sławni żołnerze,

Gdzie się zawinie krwie nie nasycona

zła Amazona.

Pancerz, pałasze, oręże za łupy,

Zabierze nad to y bezduszne trupy,

A dusze Bog wie do jakiej opieki

pójdą na wieki.

Kto krasomowską szczycisz się wymową,

Lubo naukę umiesz Platonową,

Nie ci na pomoc słodka będzie mowa

y mądre słowa.

Chytry lekarzu, co inych curujesz

Zdrowie, a swojej choroby nie czujesz? —

Już codzień kroczy śmierć obok przy tobie,

poradź ze sobie.

Architectonie, co, ludziom pałace

Budując, ronisz pot obfity z prace? —

Pomni na siebie, a grob dla swych kości

buduj w prętkości.

Muzy z Parnassu y wdzięczne Kameny,

Przepiszcie uczniom swy żałosne threny,

By pomniąć na śmierć w swych pisaniech byli,

Bogu służyli.

Zbytni bogaczu, co masz powierzone

W szacunek złota skarby niezmierzone,—

Umrzesz a wszystko zostawisz po sobie,

gdy będziesz w grobie.

Musisz dać jednek liczbą ze wszystkiego,

Jeśli używał dobrze skarbu tego,

A jeśli zdrożnie z bogactwem koniecznie,

być w ogniu wiecznie.

Kożdy człowiecze, jakoś kolwiek żyjesz,

Pomni, że umrzesz lubo jesz, lub pijesz.

Niedługo szczęście rozkoszy przewlecze,

wkrótce uciecze.

Dzień za dzień płynie, jako w rzece woda,

Nienagrodzona wierz mi już to szkoda:

Jutro nie pewnie y dziś do wieczora

nie twoje zgoła.

żyj Bogu teraz, póki czas nie minie,

Tak dusza z ciałem do portu przypłynie,

Którym jest niebo, tam będziesz bezpiecznie

spoczywać wiecznie.

Daj że nam Xpiste poznać świata zdrady,

A twojej zdrowej usłuchawszy rady,

Pogardzie światem tobie usługować,

w niebie królować.

Amen.

ПЕСЕНКА О СМЕРТИ^[263]

Прекрасное творение по образу и подобию Бога,

Ты ведь — беспечно, хотя тебе отовсюду тревога —

Огонь и земля, вода и воздух —

постоянно терзает.

Ты веришь молодости, будто красивой воде,

Взгляни же на деревья и цветы в саду,

Как их топор с быстроострой косой

под корень секут.

Кедр и дуб рослый с малорослой травою

Одинаково становятся времени едою.

Гибкость ее, твердость их не спасет,

всех время сломит.

Чему ты веришь и кому беспечно? —

Знай же, предстоит тебе умереть непременно,

Долг то неизбывный, хотя бы и с Богом ты ходил

или от королей родился.

Знаешь, придет Енох^[264] из райских кущей,

Чтобы заплатили тот долг смертный:

Из королей ли кто происходит или из простых людей,

с этого света всяк выманится.

Снимет короны, с престола ссадит,

Вырвет скипетр смерть, в гроб сведет.

На три локтя уходит в нем в землю

королевский род.

Что ж более, чем нищие, получите вы,

Которые королевствами и миром владеете:

В ту же землю пойдешь, тот же червь в тело

вопьется смело.

А посему прояви себя: если правил

Ты верно королевством, которое во власти имел,

То по заслугам воздастся награда

на вечные времена.

Княжеские митры, символы святости, епископские,

Гетманские знаки смерть складывает в кучу:

Трудно отличить будет кость от кости,

но — не злости,

Ибо каждый там свое понесет бремя.

Ах, сокрыт, Боже, сокрыт суд твой:

Там мысли, слова и все дела

получат надлежащую награду.

Мужественный кавалер, отважные наездники

Заполнят площадь и славные солдаты,

Где закружится кровью несытая

злая Амазонка.

Латы, палаши^[265], трофейное оружие

Она заберет, сверх того и — бездушные трупы.

А души, Бог знает, под какую опеку

пойдут на веки.

Кто красноречием своим гордится

Или наукой владеет Платона,

Не поможет тому ни сладкая речь,

ни мудрые слова.

Хитрый лекарь, что других врачуешь —

Здоровье, а своей болезни не чуешь? —

Уж ежедневно смерть с тобою рядом,

помоги же себе.

Архитектор, что, людям дворцы

Строя, роняешь пот обильный от такой работы?

Вспомни о себе и гроб для своих костей

строй скорей.

Музы с Парнаса и милые Камены^[266],

Перепишите ученикам свои горестные плачи,

Чтобы в своих писаниях они о смерти помнили

и Богу бы служили.

Богач роскошный, сколько имеешь оцененных

В золоте сокровищ несметных,—

Умрешь и все после себя оставишь,

когда в гроб ляжешь.

Должен будешь однако отчитаться за все,

Хорошо ли ты употреблял это богатство,

А если недостойно, тогда с богатством непременно

быть тебе в огне вечном.

Всякий человек, как бы ты не жил,

Помни, что умрешь — ешь ты или пьешь:

Недолго счастье наслаждений продлится,

оно быстро исчезает.

День за днем плывет, как в реке вода,

Не восполнить, поверь мне, этот убыток:

Завтра ненадежно, и сегодня до вечера —

не твои совсем.

Живи с Богом теперь, пока час не пробьет,

Когда душа твоя с телом в порт приплывет,

Который есть небо, там будешь беззаботно

покоиться вечно.

Дай же нам, Христос, познать мира измены

И, твоего здравого послушав совета,

Пренебречь миром, тебе служить,

в небе царствовать.

Аминь.

NAGROBEK (PLASKOWICKIEMU)

1

Tu Jerzy Plaskowicki złożył swoje kości.

Prosi, westchni zań k Bogu, modląc o litości.

Zabit od rozbójników, zmartwychwstania czeka,

Ach, nie mija śmierć sroga żadnego człowieka.

2

Jerzy Plaskowicki tu jest pogrzebiony,

Zabity rozbojem szlachcic urodzony,

Prosi was o modły o zbawienie duszę,

Mowiąć: żyjcie zdrowi, ja gnić w grobie muszę.

3

Rodem, sławą, postawą dobrze znamienity

Przez rozboj od śmiertelnej kosy jest pożyty

Heorhi Plaskowicki położon w tym grobie,

Módl Boga za niego, a o grobie myśl sobie.

4

Kto nie rodzon, nie umrze, a jam jest zabity,

Heorhi Plaskowicki szlachcyc rodowity,

Tu ciałem leżę, duszą żądam być w niebie,

Proszę, módl za mię, a ja czekam k sobie ciebie.

5

Któs kolwiek, jakiś kolwiek śmierć zawsze przy tobie,

Mnie rozbojem złożyła co w tym leżę grobie,

Heorhi Plaskowicki byłem nazreczony,

Dziś proch, ziemia, módl za mię, abym był zbawiony.

6

Gdzie krzyż stoi, ja ległem, rozbojem zabity,

Heorhi Plaskowicki, człowiek jako y ty.

Samodziewiąt z kapłanem uczyń ty ofiarę,

Módl za mię Boga, a sam pomni śmierci marę.

7

Ośm owieczek z pasterzem tu rozboj pokonał,

Heorhi Płaskowicki pierszy z nich tu skonał.

Mówcie: Panie, zmiłuj się nad onych duszami,

A nagrob nieuchronny pamuętijcie sami.

8

Stań, kto bieżysz, przeczytaj przecz krzyż postawiony:

Heorhi Płaskowicki rozbojem uśpiony.

Samodziewiąt z kapłanem módl Boga za niego,

A pamiętuj na koniec żywota twojego!

НАДГРОБНАЯ НАДПИСЬ

1

Здесь Ежи Пласковицкий^[267] сложил свои кости,

Просит, вздохни за него к Богу, моля о милости.

Убит разбойниками, воскресения ждет,

Ах, не минует жестокая смерть ни одного человека.

2

Ежи Пласковицкий здесь погребен,

Разбойнически убит, шляхтичем урожденный,

Просит вас молиться о спасении души,

Говоря: живите здравы, я ж должен гнить в гробе.

3

Родом, славой, положением хорошо известный,

Разбоем под смертную косу причтен.

Георгий Пласковицкий положен в том гробе,

Моли Бога за него, а о гробе думай своем.

4

Кто не рожден, не умрет, а я убит,

Георгий Пласковицкий, шляхтич родовитый,

Здесь телом лежу, душой жажду быть в небе,

Прошу, молись за меня, а я буду ждать тебя к себе.

5

Кто бы ты ни был, смерть всегда при тебе.

Меня, который лежит в сем гробе, свалила она разбоем.

Георгием Пласковицким был я наречен,

Ныне же — прах, земля, молись за меня, дабы был я спасен.

6

Где крест стоит, я лег, разбойнически убитый.

Георгий Пласковицкий, человек, как и ты.

Сам-девят с иереем сотвори ты приношение,

Моли за меня Бога, а сам помни о призраке смертном.

7

Восемь овечек с пастухом здесь разбой осилил,

Георгий Пласковицкий первым из них скончался.

Скажите: «Господи, смилуйся над их душами!»

А о гробе неизбежном помните сами.

8

Стань, кто бежит, прочитай, почему крест поставлен:

«Георгий Пласковицкий, от разбоя усопший»,—

Сам-девят с иереем моли Бога за него

И памятуй о конце жизни твоей.

NAGROBEK KAZNODZIEJI

1

Z ambony słuchaczom niedawno wołałem,

Ze człowiek jest robak, rzeczą sam doznałem,

Robakiem stałem się sprośnym w ciemnym grobie,

Kto czytacz, tym będziesz, opowiadam tobie.

Milcząc usty, ale wszystkie ciało woła,

Ze człowiek jest robak y gnój sprośny zgoła.

Nie wierzysz? W grob wejzrzy а у wspoznaj siebie,

A za mną módl Boga, abym był na niebie.

2

Z człowieka robak, niemek z kaznodzieję,

Nie z ambon woła, z groba, gdzie truchleję.

Rzeczą mię usty milcząc obwoływa,

Ze pospolicie z człeka robak bywa.

Jużem ja tako rzkąć: toż będzie tobie,

Gdy, czytelniko, złożon będziesz w grobie.

Spomoż mię modły, drudzy cię wspomogą,

Byś w niebo trafił tą śmiertelną drogą.

3

Ja leżę, który na ambonie stałem

Wczora, у na śmierć dużo narzekałem.

Grzeszyłem, bo nie tak ona surowa,

Jako więc lata między ludźmi mowa.

Prawda że morzy, lecz ciało — nie duszę,

Ożywia raczej przyznać jej to muszę.

Do Boga ducha szle, a nędzne ciało

Gnoi, by na się nieśmiertelność wziało.

Nie boj się onej, grzechu uwaruj się,

Jako na gody do grobu gotuj się:

On kończy biedy, nędzę y kłopoty,

śmierć jest początkiem place wszelkiej cnoty.

A mnie za radę wspomogaj modlitwą,

By drudzy duszę równie wsparli y twą.

ЭПИТАФИЯ ПРОПОВЕДНИКУ

1

С амвона^[268] слушателям недавно я возглашал,

Что человек есть червь, я это на себе познал —

Червем я стал мерзким в темном гробе.

Кто сие читает, тот сам таким будет, говорю тебе:

Молчат уста, но все тело вопиет,

Что человек есть червь и гной совсем мерзкий.

Не веришь? — В гроб воззри и узнай себя,

А за меня моли Бога, дабы я был на небе.

2

Из человека — червь, немой из проповедника получается,—

Не с амвона уж он возглашает — из гроба, в котором гниет:

Мои уста молча провозглашают,

Что обычно из человека червь получается.

Я уж об этом говорил, то же и тебе будет,

Читатель, когда в гроб тебя положат.

Помоги мне молитвами, другие тебе помогут,

Чтоб неба достиг ты этим путем смерти.

3

Я здесь лежу, который на амвоне стоял

Вчера и на смерть очень сетовал.

Грешил я, ибо не так она сурова,

Как о ней обычно люди говорят:

Правда, что морит, но — тело, а не душу,

Которую она скорее оживляет, признать это я должен.

К Богу душу отсылает, а убогое тело

Гноит, чтобы бессмертие оно получило.

Не бойся ее,— греха остерегайся,

Как к празднику, к смертному гробу готовься,

Он бедам, нищете и беспокойствам конец положит.

Смерть есть начало награды всякой добродетели.

А мне за совет помогай молитвой,

Чтоб другие также поддержали и твою душу.

EPITAPHIUM

Kto to bieży?

widz że leży

W tym tu grobie

równy tobie,

W swej osobie

człowiek godny,

Wielkorodny

dla mądrości,

Pobożności

wszem w jakości.

Robak toczy

jego oczy,

We wszem ciele

ciołga śmiele.

Ach, ich wiele!

śmierci goniec

Taki koniec

wszem gotuje,

Na cie knuje,

już wartuje.

Upewnia cie,

miły bracie,

Grob moj mały,

w który strzały,

Jej mie wgnały.

żyj ostrożnie

Y nabożnie

niezawodnie.

Choć siego dnia

w niebo wschodnie

Wij się mało:

gnije ciało,

Dusza ale

idzie wcale

K boskiej chwale.

Temu za mię

Krzyża znamię

uczyń, za to

Będzieć płata —

wieczne lato.

ЭПИТАФИЯ

Кто это бежит? —

Видь, что лежит

В этом гробе

Равный тебе

По своей особе

Человек достойный,

Высокородный —

Для мудрости,

Набожности

По всем качествам.

Червяк точит

Его очи,

По всему телу

Ползает смело.

Ах, их много!

Смерти гонец

Такой конец

Всем готовит,

Под тебя подкапывается,

Уже на страже.

Уверяет тебя,

Милый брат,

Гроб мой малый,

В который стрелы

Ее меня вогнали:

Живи осторожно

И набожно

Непременно.

Хоть сегодня

На небо восточное

Возносись понемногу:

Гниет тело,

Душа, однако,

Идет целая

К божьей славе.

Потому за меня

Креста знамение

Сотвори, за это

Будет тебе награда —

Вечныя лета.

WZGARDA GODNOŚCI Y CZCI PRAGNIENIE

Za dawnych czasów, gdy drzewa mawiały,

A rządcę sobie żadnego nie miały,

Zgodną na nową sejm ustanowiły,

Gdzie wszech rodzajów drzewa się skupiły,

Radząc o dobrym pospolitym z sobą,

By mogli króla wżdy obrać nad sobą,

Który by one sądził y sprawował,

A nieprzyjaciół najazdy hamował.

Po długich radach zgodę uczyniły,

Aby oliwę na państwo wsadziły,

Do której poszły rodem najprzednejsze,

Barwą, owocem najużytecznejsze.

Rzekły z pokorą, odprawująć swoje

Poselstwo: Prosim, nakłoń uszy twoje,

Szlachetno drzewo, drzewo miłe bogom,

Twoim schylamy czoło nasze nogom.

Zawszeż zielone, owoc twój przemnogi,

Wonność twa wdzięczna y olej dość błogi:

Pokoju znamię ty jesteś świętego,

Królem się obrać żądamy dla tego,

Zgodny jest konsens, wszyscy cię żądamy,

Chciej przyjąć berło, rządz wszemi drzewami.

Na co oliwa te wyrzekła słowa:

Dobra, no dziwna jest nam wasza mowa.

Dobra rzecz wprawdzie sprawować inemi,

Lecz kto udolny siłami swojemi.

Dziwna mi przeto, iże słabość moją

Wielmożność wasza na rząd taki stroją.

Wiek moj zielony y wzrost nie potemu,

A nad to rodzę tłustość światu wszemu,

Bogu y ludziom dziwie pożyteczną,

A mogęż wżdy ja tak być niestateczną,

Bym opuściwsze wygody takowe

Miała się kazać na honory nowe.

Proszę łask waszych: misja niewymowna,

Zgoda ciężarom tak wielkim nierówna.

A żeście tak mię uczcić pozwoliły,

Gotowań wdzięczyć póki stanie siły.

Z żalem posłowie nazad powrócili

Y relacją w sejmie uczynili.

Wszystko nie miło, że pan znamienity

Na rząd kroliewski nie chciał być użyty.

Więc nowe usta porządnie wydają,

Wszystkie na drzewo figowie zgadzają;

Szlą inne posły mądre, krasomowne,

Funktii takiej drzewa we wsze równe,

Które stanowszy przed compektom jego,

Oddały sprawy przybycia swojego.

Mądrych głów słowa nie proste tam były,

Ludzkie dowcipy pewnie by pociły.

Proźba pokorna, ofiary dość wiele,

Kożdy się poseł u nog jego ściele,

Sceptr by przyjęło, ale y tu mało

Wtóre poselstwo u figi wskurało,

Во y figowie drzewo odpawiada:

Ja wszystkim drzewom usłużyć by rada,

Królem być nie mnie: dość się ja kłopocę,

By sładki mogła swe rodzić owoce.

Tych ja wdzięczności nigdy nie opuszczę

Za rząd królewski nad lasy y puszczy.

A drzewom wszystkim Pospolitej Rzeczy

Chęć tę zawdzięczać będzie mi na pieczy.

W tym panów posłów hojnie kontentuje,

Owoców kosze swoich im daruje.

Mileś im dary, lecz że nie sprawili,

Smętni do rady sejmu powrócili.

Oddali sprawy lecz wszystko nie miło,

Ze wtóre próżne posłowanie było.

Już się na trzecie radą zgromadzają,

Kogo wżdy królem prosić sobie mają:

Wiele się nam drzew znajdowało godnych,

Lecz mało, na nich wzorów było zgodnych.

Winna macica przodek otrzymała,

Na niej się wszystkich zgoda zawiązała.

Do niej poselstwo zacne wyprawują,

Koronę, berło mile ofiarują;

Wierność poddaństwa deklarują przy tym,

By królem była drzewom znamienitym.

Lecz darmo trzecie już poselstwo było,

Bo się y winno drzewo wymówiło:

Rodzę,— rzkąć,— grona, słodką krwią płynące,

Boga y ludzi mile wieselące,

Które zaś mogę pouścić dla tego,

Bym się ujęła rządu królewskiego.

Wolę w płodności być błogosławioną,

Niżli królewskim wieńcem ozdobioną.

Niech że mię, proszę, za wymowną mają

Szlachetne drzewa, które cześć mi dają,

Wdzięcznam ich łaski, wdzięczyć obiecuję,

Rządu nad siły moje rokoszuję.

Za tym posłowie hojnie traktowani,

Winem y gronmi ukontentowani;

Weseli winem, odpowiedzią smutni,

By co straciwszy, powrocą niechutni.

Przynieśli na sejm respons wszem nie miły,

że trzecie posły namniej nie sprawiły.

Coż się uczynim, w żalu się radziły,

A w tym do rhamna^[269] hurniem się puściły,

Który jest ostrym cierniem otoczony,

Z owocu kształtem zgoła obnażony;

Rodzaj nikczemny y nieużyteczny,

Przystęp do niego nie bywa bezpieczny.

Do tego wszystkie drzewa zawołały:

Króluj nad nami, rhamnie opuściały!

Ale zuchwale drzewom odpowiada:

Jeśli mię wasza królem bierze rada,

Prawdziwie, przydzież w cienie wdzięcznie moje

Na odpoczynek, chiląć karki swoje.

Jesliż nie chciecie, niech z rhamu wypadnie

Ogień y pozrze cedr liwański snadnie.

O zła godności drzewa nikczemnego,

Takeś pierzchliwa do słowa srogiego!

Co zwady czynisz drzewom nie w pożytek,

A na zniszczenie, ogniem palisz wszystek?

Tak iście na tym opłakanym świecie,

Czci pragnie którzy, jego zawźdy miejcie.

Godniem od wszystkich biesiad odpędzienia,

Ba y czci za złość wszelkiej odsądzienia.

Przeciwny sposób ludzi jest statecznych,

Jako oliwa światu użytecznych;

Jak mogą, tacy honorów biegają,

Acz ich godności same upuszczają;

Zamkniona wrota takich przed godnością,

Nie otworzą się żadną wymyślnością.

Wiedzą, że jak dym im się wyszej wzbira

Wyniszczon bywa, tak y godność mira.

Albo jak bąbel im się większy nadmnie

Tym przędzej ginę, tak y godność snadnie.

Kto cnót owocem drzewu figowemu

Zrównać się może ze wszech nasłodszemu,

Y ten obiega urzędów wysokich,

Nie szerzy w uczcie szat skrzydeł szerokich,

Nie trwa o pierwszość miejsca w posiedzieniu,

Niechce być zwany doktór w nauczeniu,

Za nic ma tytuł, fraszką praelatury,

Nie trwa o mitrę, o innestitury;

Spokojny kącik jemu za raj stoi,

W którym upadku namniej się nie boi:

Na drzewa małe pioruny nie biją,

Ani też wiatry szturmem nań nie wiją.

Największe łatwej łamanie bywają,

Ba y z korzenia snadnie wywracają.

Lekkie pioreczka pod niebo wzniesione,—

Tak szczęście kogo pod niebo wyniesie,

W momiencie na dół bywają strącone,

Prętko o skałę upadku stłucze sie!

Kto tedy mądry honorow nie goni,

Owszem wszelako od onych nie stroni

Przykładem figi, która odmówiła,

Gdy na królestwo uproszana była.

Kto też macicy winnej jest podobny,

Boskiej mądrości w sercu gronorodny,

Ktorego usta mądrość wylewają,

Jako się grona z siebie moszcz wydają;

Nie zechce taki swej niechać słodkości,

By dla najwyższych urzędów godności,

Bo wszelkie skarby z nią próżne równości,

Nizsze są nieba od prawdy mądrości.

Mądrość bezpieczna, przyjemna, wesoła,

Wszelakie dobra jej hołdują zgoła.

Stolce zaś wielkie — przykre, niebezpieczne,

Polne bojazni, trosk y niestateczne.

Mądry Solomon aby to objawił,

Lwami majestat zewsząd swój ostawił,

Jak by też mówiąc: kto się lwów nie lęka,

Tego do sceptru ledwie zgodna ręka.

Nie rychło przeto na majestat siędzie,

Kto sprawiedliwy, mądrości nabędzie.

Rad jest wymawie, czasem się okupi

Od wielkich rządów, kto prawie nie głupi.

Ten tylko chciwie karze się godności,

Kto jest podobny rhamna nikezemności.

Podły rodzajem, podlejszy złościami,

Mierziony Bogu niecnot swych ościami;

Nieużyteczny bogu y światowi

Na rządy wielkie kazać się gotowy,

Których nabywszy, ach, jak niestateczny

Tyran, wydzierca, bezbożnik wszeteczny.

Trudno przystąpić dla pychy srogości,

Jako dla rhamna dla kolących ości.

A co poddanych za pożytek z niego? —

Strach, bojazń, rany od tyrana złego.

Zapomni Boga, o sławę nie stoi,

Na niebo pluje, piekła się nie boi;

Nizszy poddane prawa odejmuje,

Łamie wolności, co chce, to sprawuje.

Za nic mu słuszność, zgodnych rad nie słucha,—

śmierć, sąd kto wspomni, ten trąbi na głucha;

Wszystkich zagubi y sam zginie właśnie,

Jako skra, miasto spaliwszy, zagaśnie.

Wiele nabroi przez małe pożycie,

Bo jak dym w krotce straci swoje bycie;

Albo jak obłak przędziwo przemienię,

Bądź jako ogień przed wodą zaginie.

Zagrzeba pamięć złośnika w popiele,

Który na świecie bied narobił wiele.

A nędzna dusza pewnie się ostanie

W ciemnej przepaści, w ognia oceanie;

Bo jak rhamnisko ni nacz się nie godzi,

Tyło ogniowi w pokarm się przygodzi.

Tak y nikczemnik, chciwy sławy świata,

Prawy jest ognia w nieskończone lata.

Mierzże się kożdy piędzią stanu swego,

Jeśli chcesz ubiec tak upadku złego.

A kto się zawiódł, obacz się przynajmniej,

Wierz, nie zawadzie przeszła złość bynajmniej.

Nagrodź dobrocią przeszłe twoje złości,

Tak ujdziesz kary, nabędziesz radości.

ПРЕЗРЕНИЕ ДОСТОИНСТВА И ЖЕЛАНИЕ ПОЧЕТА^[270]

В давние времена, когда деревья говорили,

А правителя у себя никакого не имели,

Единодушно заново сейм учинили,

На который деревья всех видов собрались,

Совещаясь об общем благе между собой,

Чтобы могли они выбрать над собой короля,

Который их судил бы и правил,

А неприятельские набеги бы сдерживал.

После долгих совещаний к согласию они пришли,

Чтобы на престол посадить Оливу,

К которой отправились родом первейшие,

Цветом, плодами наиполезнейшие.

Сказали покорно, справляя свое

Посольство: «Просим, приклони уши свои,

Благородное дерево, древо, милое богам,

К твоим чело наше склоняем ногам.

Всегда ты зелено, плоды же твои изобильны,

Душистость твоя благопривлекательна и масло весьма благотворно;

Мира знамение ты есть святого.

Королем тебя стать просим, потому что

Единодушная об этом есть договоренность, все мы за тебя стояли.

Изволь принять скипетр, управляй всеми деревьями!»

На что Олива таковы изрекла слова:

«Приятна, но удивительна нам ваша речь.

Хотя хорошее дело —управлять другими,

Но лишь тому, кто могуч силами своими.

Удивительно мне поэтому, что слабость мою

Ваши вельможности такой властью облечь желают!

Возраст мой — зеленый и рост неподходящий,

И, кроме того, я рождаю тучность для всего мира,

Богу и людям на редкость полезную.

И могу ли я стать столь легкомысленной,

Чтобы, отбросив такую пользу,

Искать новых почестей.

Прошу о милости вас: поручение — невыразимое,

Согласие наше столь тяжкому бремени не равно.

Аза то, что столь почтить меня изволили,

Готова благодарить, покуда сил моих хватит».

С сожалением послы назад возвратились

И отчет пред сеймом сотворили:

Очень неприятно, что муж превосходный

Не захотел властью королевской быть облеченным.

Итак, новых (кандидатов) добросовестно обсуждая,

Все сошлись на Фиговом дереве^[271].

Иных послов посылают. Мудрые, красноречивые

Деревья, поручению такому во всем соответствующие,

Которые, предлагая ему соглашение,

Сообщили о цели своего прибытия.

От мудрейших умов слова, не простые, тут были сказаны,

Людские остроумцы наверняка бы потели.

Просьба смиренная, подношений довольно много,

Каждый посол у ног его стелется,

Чтобы только скипетр оно приняло. Но и тут мало чего

Второе посольство у Фиги добилось,

Ибо и Фиговое дерево ответило:

«Я всем древам услужить бы рада,

Королем же быть не мне: уж очень я беспокоюсь

О том, чтобы иметь возможность порождать свои сладкие плоды.

Этой радости я никогда не поменяю

На королевскую власть над лесами и пущами.

А всем деревьям Посполитой Речи

Быть благодарной за эту готовность почту за долг!»

На том господ послов щедро оно довольствует,

Корзинами плодов своих их одаряет.

Приятны им дары, однако ж из-за того, что не справились с поручением,

Печально на совет сейма они возвратились.

Доложили о прошедших переговорах, но все неприятно,

Что второе посольство тщетным оказалось.

Третий уже совет собирают,

Кого же в короли себе просить, решают:

«Много у нас древес находилось достойных,

Да мало таких, которых согласно признали образцовыми».

Виноградная лоза предпочтение получила,

На ней все согласились.

К ней посольство благородное отправляют,

Корону, скипетр милый отсылают;

О верности подданической заявляют притом,

Чтоб королем была деревьям превосходным.

Но и третье посольство напрасным оказалось,

Ибо и винное дерево отказалось.

«Рождаю,— говорит,— грозди, сладкой кровью текущие,

Бога и людей приятно веселящие,

Которые однако же могу подавить,

Если приму власть королевскую.

Предпочитаю благословенной быть на плодородие,

Чем королевским венцом быть украшенной.

Пусть же, прошу, примут это за оправдание

Благородные деревья, которые честь мне оказали.

Благодарю их за милости, благодарить обещаю,

От правления, превышающего мои силы, отказываюсь».

Затем послы были щедро угощены,

Вином и гроздьми удовлетворены.

Веселы от вина, от ответа грустны,

Будто что утратив, вернулись нехотя.

Принесли на сейм ответ всем неприятный,

Что третье посольство нисколько не удалось.

«Что же будем делать?» — печально совещались.

А потом всем скопом к кусту Крушины пустились,

Который острым тернием оброс,

Плодов совершенно лишенный —

Род негодный и бесполезный,

Подступы к нему не бывают безопасны.

Ему все деревья закричали:

«Царствуй над нами, Крушина сиротливая!»

Но дерзко она деревьям отвечает:

«Если меня королем выбирает ваш Совет

Подлинно, придите ж в тень мою благодарно

Отдохнуть, склонив свои шеи.

Если же не хотите, пусть из Крушины вылетит

Огонь и пожрет кедр ливанский мгновенно».

О, злое достоинство древа негодного,

Да еще на слово жестокое скорое!

Что распри строишь древьям не на пользу,

А на погибель, пожигаешь их всех огнем?!

Так воистину на сем плачевном свете,

Который почета жаждет, того да почтете всегда

Достойным со всех пиров быть изгнанным,

Да и за злобу почета всякого лишенным.

Противоположны поступки благочестивых людей,

Как Олива, миру пользу приносящих;

Такие, как только могут, почестей избегают,

Хотя за такими они сами гоняются;

Закрыты врата у таких пред высокими званиями,

Не открываются никакими хитростями.

Знают они, что, как дым, чем выше вздымается,

Тем больше развеян бывает, так и почести,

Или как пузырь, чем больше надуется,

Тем быстрее лопается, так же легко — и почесть.

Кто плодами добродетелей Фиговому древу,

Сладчайшему из всех, может быть равен,

И тот избегает должностей высоких,

Не размахивает на пиру крыльями широких одежд,

Не настаивает на первом месте в заседании,

Не хочет быть называем ученым в науке,

Ничто ему титул, высшие церковные чины — пустяк,

Не борется он за митры, за поставление в высокий сан:

Спокойный уголок ему рай заменяет,

В котором падения он ничуть не страшится.

Малые деревья молнии не поражают,

Равно как и ураганные ветры на них не налетают.

Более ж высокие деревья легче сломаны бывают,

Да и с корнем легко их вырывают.

Легкое перышко до неба вздунутое —

Таковы, кого счастье под небо возносит,

Вмиг вниз бывают они сброшены,

Быстро о скалы падения разбиваются.

Кто тогда, мудрый, почестей не порицает

И всячески от них не отстранится,

По примеру Фиги, которая отказалась,

Когда ее упрашивали царствовать?

Кто также Виноградной лозе подобен,

Грозди мудрости божественной в сердце рождающий,

Чьи уста мудрость изливают

Как грозди, что сок из себя исторгают;

Не захочет такой от своей отказаться сладости,

Хотя бы и для обретения почестей от высоких чинов,

Ибо по сравнению с ней любыесокровища одинаково пусты,

Дальше от неба, чем правда мудрости.

Мудрость неомраченная, приятная, веселая,

Всякие блага ей во всем подчиняются.

Великие ж престолы — неприятны, опасны,

Полны страха, забот и неустойчивы.

Мудрый Соломон, чтоб это показать,

Львами трон свой кругом обставил,

Как бы говоря, что, кто львов не боится,

Того лишь рука согласна на скипетр.

Поэтому на трон воссядет не скоро,

Кто справедлив, обладает мудростью.

Рад отказаться, порой откупиться

От больших чинов, кто не дурак.

Только тот алчно стремится к высокому званию,

Кто подобен негодной Крушине:

Подлый по рождению, подлейший по творимому им злу,

Претящий Богу шипами своего бесчестия;

Бесполезный для Бога и мира,

Готовый принять большие чины,

Которых добившись, ах, становится вздорным

Тираном, извергом, развратным безбожником.

Трудно к нему подступиться из-за его сильной спеси,

Как к Крушине из-за колючих ее шипов.

А какая подданным польза от него? —

Страх, боязнь, раны от злого тирана.

О Боге он забывает, о славе не радеет,

На небо плюет, ада не страшится,

У низших подданных права отнимает,

Попирает свободы, что хочет, то и творит.

Ничто ему справедливость, здравых советов не слушает;

Смерть ли, страшный суд кто вспомнит, тот трубит впустую,—

Всех он погубит и сам погибнет

Как искра, город спалив, угаснет.

Многое натворит за малое время жизни,

Ибо как дым скоро растратит свою жизнь,

Или как облако расточится,

Или же как огонь от воды исчезнет.

Погребена в пепле память о злодее,

Который на свете бед натворил много,

А мерзкая душа его наверняка пребудет

В темной пропасти, в огненном океане,

Ибо, как Крушина, ни на что не годная,

Только огню в пищу пригождается,

Так и негодяй, жаждущий славы мира,

Достоин огня в нескончаемые лета.

Измеряй же каждой пядью свое состояние,

Если хочешь избежать падения столь дурного.

А кто обманулся, опомнись хотя бы,

Верь, отнюдь не помешает прошлое зло.

Возмести добротою прошлую свою злобу,

Так избежишь кары, приобретешь радость.

CAESAREM DEFENS ET FORTUNAM EIUS

świata monarcha on niezwyciężony

Od kędzior zacnych — Caezarz^[272] — narzeczony,

Gdy prawie szczęście jemu hołdowało,

Które statkować nigdy nie umiało,

Zeglożąć czasu po morzu jednego,

Sztormów doznawał z wiatru przeciwnego.

Tak się że okręt zaledwo nie padał,

A naucler zgoła nadzieje postradał.

Już desperacko żagle składać miano,

Nazad okrętem bierzeć zamyśliano.

Ale wyrzecze słowa Cezarz owe,

Dając otuchę w serce nauclerowe:

«Cezarza wieziesz y fortunę jego,

Nie trwosz się namniej morza burzliwego!»

Jeslisz te słowa otuchę sprawiły,

W naucie cezarskie, czytelniku miły,

Daleko bardziej może tuczyć sobie

żeglarstwo świetnie o boskiej osobie,

Który szerokie po tym oceanie

W ciele, jak w łodzi, sprawując pływanie.

Gdy małe burzy srogość pokazują,

Nędze, uciski, upad obiecują.

Gdy już na Scylles żarliwe przychodzi,

Bądź na Charybdes k zgubie swojej łodzi.

Jeśli Caezarza w łodzi niebieskiego Chrystusa

Boga wiezie przytomnego,

Niech się nie lęka żadnej przeciwności,

Słowen on skróci morskie nadętości;

Ustaną wały na jego fukanie,

Ucichnie srogich wiatrów szturmowanie.

Stąd Dawid święty miał dufność niekiedy:

«Nie obawiam się,— mowiąć,— żadnej biedy,

Bym chodził srzodkiem cienia śmierci mglistej,

Boż ty Bog ze mną, moj zbawiciel isty».

Więc przynależę chrescianinowi

By dedicował łódź swą Chrystusowi,

Bo gdzie obecnym łaską Chrystus będzie,

Bezpieczno kożdy porzegluje wszędzie.

ЗАЩИТА ЦЕЗАРЯ И СУДЬБЫ ЕГО^[273]

В мире монарх он непобедимый,

Из-за кудрей великолепных Цезарем нареченный^[274],

Когда счастье почти ему подчинялось,

Которое никогда не умело быть устойчивым,

Плывя однажды по морю,

Изведал он шторм, начавшийся от встречного ветра,

Такой, что корабль едва не падал,

А хозяин судна совсем надежду утратил.

Уже в отчаянье паруса свертывать хотели,

Обратно корабль повернуть замыслили.

Но тут изрек Цезарь слова таковые,

Вливая бодрость в сердце судовладельца:

«Ты Цезаря везешь и судьбу его,

Не бойся нисколько моря бурливого!»

Если же те слова бодрость вселили

На цезарском корабле, читатель милый,

Гораздо больше можно ожидать от

Мирского плавания с божественным предводительством,

Каковое плавание по сему широкому океану

В теле, как в корабле, совершается.

Когда малые бури показывают свою силу,

Это приводит к нужде, притеснению, упадку.

Когда уже к ненасытным Сциллам подходит

Или к Харибдам^[275] — к гибели то ведет корабля.

Если ж в корабле Цезарь небесный,

Христос Бог, присутствует,

Не надо бояться никаких опасностей:

Словом он усмирит вздувшееся море,

Остановятся валы от его дуновения,

Утихнет суровых ветров шквал.

Поэтому святой Давид уверен некогда был:

«Не опасаюсь,— сказал,— никакой беды,

Хоть бы и ходил я посреди тени смерти мрачной,

Ибо ведь ты, Бог, со мной, мой истинный спаситель!»^[276]

Итак, надлежит христианину

Ладью свою посвятить Христу,

Ибо, где по милости своей Христос будет присутствовать,

Всюду любой безопасно поплывет.

ROZKOSZ

Morskie zwierzęta, syreny rzeczone,

Twarzę człowieczą od Boga uczszczone,

Zwykły żeglarzów pod czas nawalności

Słodkim śpiewaniem topić w głębokości

Psom na pożarcie, Scille nieprzebytej,

śmierci okrętow morskich jadowitej.

Rozkosz, wszeteczność — to syreny wtóre,

żeglarzom świata pieśń śpiewają które.

Zdasię ucieszną, lecz jadem piekielnym

Pełna ku Scillom wabiącą świertelnym;

Aby żywota wywróciwszy nawę,

Dały człowieka cerbierowi strawę.

Herkules zacny kazał się skrępować

U masztą, gdy miał przez Scille żeglować,

Aby od syren nie był oszukany,

Bestjom srogim na pokarm oddany.

Nam krzyż Chrystusów maszt jest, do którego

Uwiąże kożdy niech siebie samego,

By od złych syren nie był omawiony,

W Scille piekielnej wiecznie pogrążony.

НАСЛАЖДЕНИЕ

Морские звери, сиренами названные^[277]

Лицом человечьим Богом наделенные,

Привыкли мореплавателей во время бури

Сладким пением вовлекать в пучину,

К псам на съедение, Сцилле^[278] непреодолимой,

К смерти кораблей морских ядовитой.

Наслаждение, распутство — вторые сирены,

Которые плывущим по миру песнь поют;

Она кажется отрадной, но ядом дьявольским

Полна, заманивая к Сциллам смертельным,

Чтобы, жизни корабль опрокинув,

Дать человека Церберу^[279] на потраву.

Геркулес^[280] благородный велел привязать себя

К мачте, когда плыл через Сциллу,

Дабы сиренами не был бы прельщен

И хищникам жестоким на съедение отдан.

Для нас крест Христов — мачта, к которой

Пусть каждый сам себя привяжет,

Чтоб злыми сиренами не был бы обманут

И в Сциллу адскую навечно погружен.

(GLORIA INCONSTANS EST)

Czemu świat hołduje sławie niestatecznej,

Której szczęście nie ma godziny bezpiecznej.

Tak prętko jej władza ponosi odmianę,

Jak łatwo się kruszy naczynie gliniane.

Powiedź, gdzie Salomon sławą uwielbiony?

Albo gdzie jest Samson wódz niezwyciężony?

Gdzie śliczny Absolon udatnej postawy?

Gdzie luby Jenatas każdemu łaskawy?

Dokąd dziś ustąpił on, Cezarz wielmożny,

Albo świetny bogacz, rozk

Powiedź, gdzie Tullius z słodkością wymowy?

Gdzie Aristoteles z dowcipem swej głowy?

Gdzie ona moc państwa y sławne krainy,

Krolewstwa, pralactwa? —już wszędzie szczerbiny!

Jak wiele wladareów, xiążat wiele było! —

We mgnieniu zrzenice wszystko się zmieniło!

Nie długi to jarmark tegoświatnia sława,

Jako cień człowieczy rozkosz jej ustawa.

A zawsze dobro nam wieczyste umyka,

We mgnieniu zrzenice wszystko się zamyka.

O kamnio robactwa, o ziemny popiele!

O roso, o próżność, chlubisz się tak śmiele!

Sam nie wiesz, jeśli dzień oglądasz tutejszy,

Staraj się wszystkim by mog być wygodniejszy.

Nie kładź przeto ni w czym ufności uprzejmie,

Bo coć świat darował, prętko to odejmie.

O wiecznem staraj się, umysłem bądź w niebie:

Szczęśliwy, który świat zarzuci za siebie.

(СЛАВА ИЗМЕНЧИВА)

Почему мир привержен славе изменчивой,

Счастье которой не знает и часа спокойного?

Так скоро власть ее подвергается изменению,

Как легко сосуды глиняные сокрушаются.

Скажи, где Соломон, славою возлюбленный?

Или где Самсон, вождь непобежденный?

Где прекрасный Авесалом, стройного вида?

Где милый Иоанафан^[281] к каждому милостивый?

Куда ныне делся он, Цезарь вельможный,

Или — славный богач и сибарит безбожный?

Скажи, где Тулий^[282] сладкоречивый?

Где Аристотель остроумный?

Где та, мощь государства, и славные страны,

Королевства, прелатства? —уж повсюду руины!

Как много владык, князей много было —

В мгновение ока все переменилось.

Недолгая это ярмарка — сего света слава^[283],

Как человеческая тень, исчезает наслаждение ею.

И всегда вечное благо от нас убегает,

В мгновение ока все кончается.

О клубок червей, о прах земной,

О роса, о суета, так смело ты гордишься:

Сам не знаешь, увидишь ли день еще нынешний.

Старайся всем быть полезным,

Не полагай поэтому уверенности ни в чем,

Ибо что мир тебе подарил, то быстро отымет.

О вечном заботься, разумом пребывай в небе:

Счастлив тот, кто мир от себя отринет.

CZASU ODMIANA Y RÓŻNOŚĆ

Okręgło niebo do kołu się toczy,

Czas dniem y nocą skrzydłat z temi kroczy:

Wiatr, ogień, ziemia tu na wozie z wodą,

Wzwysz cztyry wiatry świt w odmianę wiodą.

Bogactwo z córą pychą tryumfuje,

Łupierstwo, zdradę chytrość fortunuje,

By konie jaki — lichwa po prawicy,

Miany z wydaniem biegą po lewicy.

Próżna zaś rozkosz z weselem pozadnie

Za pysznym wozem stopy swoje kładnie.

Pycha na wozie z zazdrością, złą córą,

Konie-ciekawost, upór ciągną która.

Wzgarda po wozie, chętliwość przy boku,

śmiech, nieposłuszność z lewej idą w kroku.

Z zazdrością wojna, z której urodzona,

Na woz nieprawdy wspaniały wsadzona;

Szczypanie sławy potwarzą się wozi,

Którym nienawiść biczem woznie grozi.

Zła turbatio, niepokój rokoszy Pilnuję.

Niechęć rozcą konie płoszy.

Wojna na wozie niechaj pomsty siędzie,

W której się u nog złe pokora będzie;

Zguba, pustota woz ten pociągają,

Gniew na woźnicę z ognia biczem mają.

Bluźnierstwo, swary y głód opłakany —

Obok, a pozad — mnogi płoń zabrany.

Ubostwo wozem niedostatka z córą,

Chromym y słabym, wlecze się pokorą.

Gniuszność pogania, słabość tu prędkuje,

Cierpliwość osi z niewolą pilnuje.

Pokora na woz cierpień wysadzona

Y pod jej pokoj — córa z niej spładzona;

Ciechość, stateczność ciągną w miasto koni,

Bojazń kieruje y pod strachem goni.

Wiara, nadzieja y miłość przy boku

Nie odstępują od jej wozu kroku.

Pokoj z dostatkiem jedynomyślności

Użyły za woz woźnicą miłości.

Za assystenty prawdę pilność mają

Y sprawiedliwość, które przy nich stają.

Para tu cudnych konie usługuje —

Zgoda, pożytek, któż ich nie lubuje?!

A gdy już przydzie ostatni dzień świata,

Tam złym y dobrym oddają zapłata.

Pyszni bogacze, zazdrosny wojenny

Pojdą do wiecznej na zgubę hyenny,

Ubostwo zasię pokój y pokora —

Na wieczną rozkosz do rajskiego dwora.

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Wściekłemi biegasz końmi, Kupidynie,

Sprośnej Wenery niewstydliwy synie.

Kogoś nie ranił złej strzała lubości? —

Steltor, Sałomon z twej upadli złości.

Zacnym poetem, ni oratorowi,

Ani przebaczać,— ba ni Jowiszowi.

Owo wstyd święty, połomawszy strzały

Kupidynowie, ma tryumph niemały.

Scipio, Jozeph wprzód nie pokonani,

Idą Susanna, Judith zacne pani.

Wstrzemieźność, mierność u koł woza stoją,

Palmy w ofiarę Panny posąg stroją.

Ja — śmierć, cokolwiek oczom się nawinie

Ostrą y bystrą, koniec temu czynię.

Ja to papieskie, królewskie, biskupie

Korony, perła, z głów infuły łupię.

Bawoły wściekle karocę mą toczą,

Lud wszelkich stanów kopyt ostrze tłoczą.

Sława skrzydłami pod niebo wzniesiona,

Brzmiących trąb dźwiękiem wszędy ogłoszona.

Chciwe ma sławy zwierzęta za konie,

Silne, ogromne, narzeczone słonie.

Tą Alexander, Juliusz y Plato

Słyną na świecie y wymowny Cato.

Czas bystrolotny przez bystra jelenie

Dniem, nocą bieżeć; acz y sam nie lenię,

Jadę godzinmi; jesień, zima, lato

Ze mną biegają jako widzisz, a to

Lata mię psują, ja też one trawię,

Wszystko ja dopcę, śladu nie zastawię.

Wszystko na świecie koniec terminuje,

Sam jeden Chrystus wiecznie tryumfuje,

Nigdy nie cierpiąc zgrzybiełej starości,

Z początku świętych w świetnej trwa jasności.

ПЕРЕМЕНЧИВОСТЬ И МНОГООБРАЗИЕ ВРЕМЕНИ

Круглое небо идущих вращается,

Время днем и ночью крылатое движется за ним:

Ветер, огонь, земля здесь — на возу с водою.

Ввысь четыре ветра зарю к премене водят.

Богатство с дщерью спесью торжествуют,

Разбой, измены, лукавство благоденствуют.

Коням подобно — ростовщичество справа,

Мена денег с растратой бегут слева,

А пустое наслаждение с весельем сзади

За роскошной каретой ступают.

Спесь на возу с завистью, злой дщерью,

Кони — любопытство и упрямство тащат.

Презрение за возом, желание рядом,

Смех, непослушание — слева в ногу шагают.

С завистью — война, которая от нее рождена,

На воз великолепный неправды посажена.

Стремление к славе клеветами везется,

Которым ненависть кнутом по-возничему грозит.

Злая смута, беспокойство за бунтом

Следят, неприязнь розгой коней пугает.

Война пусть на воз мщения сядет,

У ног которой пусть дурная покорность будет.

Гибель, разорение воз этот влекут,

Гневом на возницу с огненным бичем распаляясь.

Богохульство, распри и глад плачевный

Рядом идут, а позади их многая тщета собралась.

Убожество на возе нищеты, хромом и слабом, с дщерью —

Смирением тащится.

Праздность понукает, слабость поспешает,

Терпение с неволей за осями следят.

Смиренность на воз страданий воссажена,

Под ней же мир — дщерь, ею на свет произведенная,

Покой, степенность везут ее вместо коней,

Боязнь ими руководит и под страхом гонит.

Вера, надежда и любовь — рядом,

Не отстают от ее воза.

Мир с достатком согласия

Используют за возницу воза любовь.

За помощников правду, зоркость имеют

И справедливость, которые при них состоят.

Пара им чудных коней служит —

Согласие, польза,— кто же ими не любуется!

А когда уж настанет последний день света,

Тогда злым и добрым воздается плата:

Надменные богачи, завистливый военный

Пойдут на погибель в вечную геенну,

Убожество же, мир и смиренность —

На вечное наслаждение в райскую обитель.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

На яростных мчишься конях, Купидон^[284],

Непристойной Венеры бесстыжий сын.

Кого же ты не ранил злой стрелой любви?

Стелтор^[285], Соломон пали от твоей злости.

Ни достойный поэт, ни оратор

Не пощажены — ни даже Юпитер.

Лишь стыд святой, поломав стрелы

Купидоновы, возымел триумф немалый.

Сципион^[286], Иосиф — сперва не побежденные,

Идут, следом — Сусанна и Юдифь^[287], достойные жены.

Воздержанность, умеренность у колес воза стоят,

Пальмы в дар скульптуру пресвятой Девы украшают.

Я — смерть, кто бы моему взору ни предстал,

Острому и быстрому, тому конец сотворяю.

Я-то папские, королевские, епископские

Короны, жемчуга, митры с голов срываю.

Буйволы бешенные карету мою катят,

Людей всех сословий остриями копыт давя.

Слава на крыльях под небо взнесена,

Звуком звенящих труб отовсюду оглашена.

Жаждущие славы звери — конями у нее,

Сильные, огромные, названные слонами.

Ею Александр, Юлий и Платон

Слывут в мире и — красноречивый Катон^[288].

Время быстролетное быстрыми оленями

Днем и ночью скачет; хоть и сам я не ленюсь,

Еду я часами; осень, зима, лето

Со мной бегут, как видишь, а ведь

Лета меня портят, я же их поедаю.

Все я затопчу, следа не оставлю.

Все на свете концом завершается,

Один лишь Христос вечно торжествует,

Никогда не страждет от дряхлой старости,

Прежде всех святых пребывает в блистательной светлости.

TRIUMPH CIERPLIWOŚCI, PIÇKNEMI OBRAZY WYRAŻONY

Nadzieja z żądzą ciągną woz jak konie

Pod cierpliwością na wspaniałym thronie.

W ogniu przed młoty serce nie szwankuje,

Więc jej niewolą Fortuna hołduje.

Cnota w wielbłądzie, że przed swego pana,

Gdy wkłada ciężar nachyla kolana,

Niesie co włożą, tak Izaak święty

Słuchał Abrama, by ten miał być zajęty.

Zazdrość do studnie Josepha strąciła,

Wiara go stamtąd wnet oswobodziła.

Nie cną Zephirą z płaszcza obnażony

Lubością nie jest w cnocie zwyciężony,

Cnotę w ofiarę nad wielu pięknego

Bog lubi, chował w czas przyszły samego,

By w głodzie ojca y Egyptską ziemię

żymił obficie, y Jakóba plemie.

Mężną prawicą lwa Dawid silnego,

Niedźwiedzia zraził y obrzyma złego,

Saula zaś króla y Semeja swoją

Zniósł cierpliwością, acz mu biedy stroją.

żelaza skorupy nie trze ciężar koła,

Tak cierpliwości Joba nie zmógł zgoła

Djabeł ni żona, ni też przyjaciele,

Lub wszystko stracił y ucierpiał wiele.

W szedziwym wieku ubóstwem strapiony

Tobiasz, nad to oczu pozbawiony,

Stałe był cierpliw, przeto wiarą tego

Poznał, mędrkowie nie znali którego.

Słoń poraniony łzy wylewa takie,

Co są lekarstwem na rany wszelakie,

A Stephan święty za ciężkie kamienie

Łzami ubijców modli o zbawienie.

W pracy, w boleści do śmierci krzyżowej

Przeżywszy, Christus nabył czci takowej:

świat, grzech, śmierć, piekło przezeń zwyciężone,

Imię nad wszystko jego wyniesione.

ТРИУМФ ТЕРПЕНИЯ, ПРЕКРАСНЫМИ ОБРАЗАМИ ПРЕДСТАВЛЕННЫЙ

Надежда с жаждой тянут воз как кони

Под терпением, восседающим на великолепном троне.

Молотам пылающее сердце не уступает,

Потому ей Фортуна невольно подчиняется.

Добродетель — в верблюде, что пред своим господином

Груз на себя принимает, преклоняет колени

И несет, что на него возложат. Так Исаак святой

Слушал Авраама, что должен быть принесен в жертву.

Ревность в колодец Иосифа столкнула,

Вера его оттуда скоро вызволила:

Бесчестной Зефирой^[289] от плаща обнаженный,

Наслаждением добродетели не дал победить.

Добродетель в приношение превыше многого прекрасного

Бог предпочитает. Сохранил он ею самого Иосифа для будущего,

Чтоб тот голодного отца и Египетскую землю

Напитал изобильно, и Иакова племя.

Мужественной десницей Давид льва сильного,

Медведя сразил и исполина злого,

Саула^[290] же— короля и Семея^[291] своего

Сносил терпеливо, хотя они ему беды причиняли.—

Железу не страшна тяжесть колеса.

Так терпения Иова не смог одолеть вовсе

Дьявол, ни жена, ни друзья,

Хотя он все потерял и претерпел многое.

В почтенном возрасте преследуемый нуждой

Товия^[292], к тому же лишенный зрения,

Неизменно был терпелив; поэтому он верою того

Познал, которого и мудрецы не познали.

Раненый слон проливает слезы такие,

Что они могут быть лекарством на любые раны,

А святой Стефан^[293] под градом каменьев

Слезно молил о спасении убийц.

В трудах и в болезнях до крестной смерти

Доживя, Христос приобрел такое почитание:

Мир, грех, смерть, ад тот побеждает,

Превыше всего его имя вознесено.

WĄŻ

Co kolwiek oko ludzkie baczyć może,

Wszystko na przykład ludziam dałeś Boże.

Wąż jadowity y ten na nas zgoła,

Byś my twej podług wołaj żyli wola

Nie głosemi wprawdzie lecz swym przyrodzeniem

Pokory użyj nizkim swym pełznieniem.

Wkoło się zwyja, koło wieczność znaczy,

Niech człowiek uczuć na swą wieczność baczy.

Ziemią się karmi, byś my chleb w popiele

Jak Dawid jedli za swych złości wiele.

Ciało wydaje gdy biją, a głowy

Strze, że by kożdy umrzeć był gotowy

Za Chrystusa Pana, nie litując swego,

Które ma ciała z wszechmocności jego.

Pości też długo, a po tym przez dziurę

Cisnąć się, zsuwaj zastarzałą skurę,

Byś my post y bied ciasność przechodzili,

A tak starego człowieka złożyli.

Gdy też do wody połznie w swym pragnieniu,

Składa jad srogi, znać ku napomnieniu,—

Byś my, do zrzodła idąć niebieskiego,

Jad pamiętali grzechu śmiertelnego.

Więc przeto bądźmy jako wąż mądremi,

Który, acz bez nóg, czołga się po ziemi.

ЗМИЙ^[294]

Что только око человечье видеть может,

Все то в пример людям дал ты, Боже.

Змея ядовитая и та даже к нам,

Чтоб мы по твоей жили воле, вопиет.

Не голосом, правда, но своей натурой:

Смирению учись низким своим ползаньем!

В круг свивается. Круг вечность значит:

Пусть человек, живущий чувствами, свою вечность узрит.

Землею питается, чтоб мы хлеб в пепле,

Как Давид, ели за свои многие злобы.

Тело подставляет, когда бьют, а голову

Бережет, чтобы каждый умереть был готов

За Христа Господа, не жалея своего

Такого, какое имеет тела, благодаря всемогуществу его.

Постится тоже долго, а потом сквозь дыру

Протискиваясь, совлекает старую кожу,

Чтоб мы пост и бед тесноту проходили

И так ветхого человека б с себя сложили.

Когда же к воде ползет в своей жажде,

Оставляет яд жестокий, знать, в напоминание,

Чтоб мы, к источнику идя небесному,

О яде помнили греха смертного.

Итак, поэтому будем же мудрыми, как змея,

Которая хоть и без ног, а по земле ползает.

(AENIGMA) «FIAT MIHI SECUNDUM VERBUM TUUM»

W początku bycia wszech rzeczy światowych,

Na słowo Pańskie stawać się gotowych,

To słowo FIAT tę wszechmocność miało,

Ze wszystko przez me w swej bytności stało.

Ja drugie FIAT znajduję na świecie

Silniejsze w skutku, te mi gdy zgadnącie,

Najduższa cena chętnie wam zapłacę,

Co się im stało daruję za pracę.

R(espons):

Nad boskie słowo coż jest silnejszego,

Wszystko się stało rzeknienię którego:

Niebo przestronne onym utwerdzone,

Przez nie y światła wielkie oświecone,

Prześwietne gwiazdy y wesołe zorze

Tym utworzone, y burzliwe morze.

Ziemia wszędzie y ogień gorący

Wszystke się stało przez głos wszechmogący.

Chyba te FIAT, z serca pokornego

Rzeczone Panną do posła gornego,

Jest skuteczniejsze, za którym się stało,

Ze Bog przedwieczny przyodział się w ciało.

Z Panny się zrodził którym świat stworzony.

Tworzec, w stworzenia postać obleczony.

Czystą wątrobą Panna ogarnęła,

Ktorego wielkość niebios nie pojęła.

Ta gadka pono jest mi zagadniona,

Czekam zapłaty,— Gadka zapłacona.

(ЗАГАДКА) «ДА ПОСЛЕДУЮ СЛОВУ ТВОЕМУ»^[295]

В начале бытия всех мирских вещей,

По слову Господню сотвориться готовых,

Это слово «ДА БУДЕТ» было всемогущим.

И все благодаря мне возникло в своем бытии.

Я второе «ДА БУДЕТ» обретаю в мире

Сильнейшим по действию; когда вы его угадаете,

Наибольшую цену охотно вам заплачу,

А то, что благодаря ему произошло, подарю за труд.

О[твет]:

Божьего слова есть ли что сильнее? —

Все возникло речением его:

Небо пространное им утверждено,

Им и великие светила возжены,

Пресветлые звезды и веселые зори

Им сотворены, и бурливое море,

Земля всюду и огонь горячий,—

Все возникло от гласа всемогущего.

Наверное, это «ДА БУДЕТ», из сердца смиренного

Изреченное Богородицей послу горнему,

Есть более действенное, по которому стало,

Что Бог предвечный облекся в тело.

От Девы родился тот, которым мир сотворен,—

Творец воплощен в форму творенья.

Чистой утробой Дева объяла (того),

Чье величие не вмещали небеса.

Говорят, эта загадка мне задана,

Жду награды! — Разгадка вознаграждена.

RAJ

Gdy świat Bog tworzył, raj jest nasadzony,

Jednak w dniu trzecim nie jest pomieniony.

Aż po Adamie Mojzesz przypomina

O nim w Genesim. Coż to za przyczyna?

Człowiek jest rajem Bogu ulubionym,

Nie ma on uciech w raju z drzew sadzonym.

Moja jest rozkosz być z synami ludzkiemi,—

Mądrość przedwieczna rzekła usty swemi.

Stad y Lotu prawy wziowszy obietnicę

O raju, wiedzion w podziemno ciemnicę,

Gdzie świętych dusze zatrzymane były.

Oto Dyzmanie^[296], ten jest raj moj miły,

To moja rozkosz, to pociecha moja,

Z nimi niech w niebie cześć będzie y twoja.

РАЙ

Когда свет Бог творил, рай был насажден.

Однако в третьем дне он не упомянут.

Лишь после Адама Моисей припоминает

О нем в книге Бытия. В чем же причина? —

Человек является любимым Богом раем.

Не радуется он раю, древами усаженному:

«Моя услада быть с сынами человеческими»,—

Мудрость предвечная рекла устами своими.

Отсюда и Лот^[297] праведный, взяв обещание

О рае, веден в подземную темницу,

Где святых души задержаны были.

Вот мрачное царство теней, оно есть рай мой милый.

Это моя услада, это утеха моя,

С ними да будет в небе честь и твоя.

«ILLUM OPORTET CRESCERE ME AUTEM MINUI»

Nie trefunkiem to stało się na świecie,

Jż się Jan święty rodził w samym lecie,

Gdy dzień poczyna ubywać w swym czasie,

A gdy dzień bierze swój incrément za sie,

Chrystus zrodzony. To znać przeznaczyło,

Co się od Jana jawnie tłumaczyła,

Gdy mówił, że mnie malić się potrzeba,

A Chrystusowi uróść aż do nieba.

Co się zjawiło gdy Pana poznano

Za messiasza, którym Jana zwano.

Tak urósł Xpistus. A Jan umalony,

Gdy stal przesłancem Pańskim narzeczony.

Mogę rzec jeszcze, że w ten czas

Jan święty Umalon, gdy był od Heroda ścięty.

A Xpistus urósł, gdy na drzewie krzyża

Wyniesion wzgórę ku niebu się zbliżał.

«ТОМУ СЛЕДУЕТ ВОЗВЫШАТЬ МЕНЯ, А НЕ УМАЛЯТЬ»^[298]

Не случайно произошло это на свете,

Что святой Иоанн^[299] родился в самое лето,

Когда день начинает убывать по времени,

А когда день прирост свой к себе принимает,

Христос рожден. То, знать, означало,

Что Иоанном явно истолковано было,

Когда сказал он, что мне умаляться надо,

А Христу возрастать аж до неба^[300].

Что и проявилось, когда Господа признали

Мессией, каковым прежде Иоанна звали.

Так вознесся Христос. А Иоанн был принижен,

Когда стал предтечей Господа называться.

Могу сказать еще, что святой Иоанн в то время

Был умален, когда Иродом был обезглавлен^[301].

А Христос возвеличился, когда на древе креста

Вознесен был вверх — к небу приблизился.

«USTY MI CHWAL, A SERCE ICH DALEKO ODE MNIE!»

Wdzięczność muzyki przyjemna każdemu,

Gdy nie przeszkodzą swar z hałasem temu.

Słodkie śpiewanie słowika wdzięcznego,

Gdy z nim nie kracze głos kruka sprośnego,

Jeśli się złączą fraszką głos słowika,

Traci swą sładkość y wioska muzyka.

Równie kto chwała usty Bogu śpiewa,

Wdzięczno jest, ale jeśli zgodnie miewa

Dzieła, obyczaj, jeśli zaś przeciwnie,

Mierzłe są Bogu te discerty dziwne.

Jako więc lutnia, gdy nie nastawiona,

Niezgodą głosów słuchowi mierziona.

Abo jak wiłcze pasterzom śpiewanie

Wdzięcznie, у zębów kożdemu zgrzytanie;

Jak na ostatek żełć z miodem złączona

Y ze cnym mężem niecnotliwa żona.

«УСТАМИ МЕНЯ ХВАЛЯТ, A СЕРДЦЕ ИХ ДАЛЕКО ОТ МЕНЯ!»^[302]

Красота музыки приятна каждому,

Когда она шумом не заглушается.

Сладко пение соловья милого,

Когда его не прерывает голос ворона грубого,

Если ж они сольются, ничто — голос соловья,

Потеряет свою сладость и влошская музыка^[303]

Равно, кто хвалу устами Богу поет,

Это — приятно, однако лишь если согласные с тем имеет

Дела и обычай, если же — противоположные,

То омерзительны Богу такие разногласия странные.

Так же лютня, когда не настроена,

Из-за разлада голосов слуху противна.

Или как пастухам волчье пение бывает

Приятно, и всякому — зубов скрежет.

Так же, наконец,— желчь, с медом смешанная,

И с благородным мужем — бесчестная жена.

MODLITWA W UTROPIENIU

Panie wszego stworzenia, Boże wszechmogący,

Z dobroci swej wrodzony, człowieka lubiący,

Wejzrzy laskowym okiem dziś na biedy moje,

A daj ręcę pomocy, bom stworzenie twoje.

Nieprzyjacel duszewny na mnie następuje,

Nieprawem człowieka z kłamstwem naprawuje,

Pragnące krwie mojej, owsze samej duszy,

A ja ledwie nie tonąć we łzach gorkich muszę.

Wielka na mie nawalność od potwarcy bije,

Pragnie w ciężkie okowy wprawić moje szyje.

Owszem y z skory ciało chce obłupie moje,

A ja na wielką litość, Panie, ufam twoje.

Ufam, że nie podasz stradać w niewinności,

Wzdyć twe oko prześwietło widzi z wysokości

Wszech żyjących na świecie, serdeczne skrytości

Y burzliwe morza tajne głębokości.

Znam się, winien przed tobą, а lecz miary prawie

Innymi występkami, a nie w takiej sprawie,

Która mi dziś obchodzi z wielką żełżywością.

Panie, racz mię z niej wyrwać swoją wszechmocnością.

Ja robak jesteś słaby, rady nie mający,

Nie opuści mię dzisia, Boże wszechmogący.

Z głębokości do ciebie wołam serca mego,

Boże, racz mię obronić od potwarcy złego.

Nie dopuść niewinnego, przemóż nieprawemu,

Niech się sługa szatański nie śmieje twojemu.

Widzisz moją niewinność, bądzie na pomocy,

Ze łzamie modłę się we dni y w nocy.

Ty krolowa niebieska, matko Chrystusowa,

Zezwól mi być na pomoc w tej sprawie gotowa.

Pokaż mi być dziś, matka, abym łaskę twoje

Przed światem opowiadał przez dni wszystkie moje.

Uproś syna twojego, aby niewinności

Nie dał szwankować przed złym synem nieprawości.

Wy, wszyscy święci, którzy przed Bogiem stoicie,

Miłosierdzia za wszystek świat jego modlicie,

Za mną dziś utropionem raczcie się przyczynić,

Gdy mi rady nie staje, co mam z sobą czynić?

Podnieście modły za mną do Boga prawego,

By mie raczył wybawić z frasunku ciężkiego,

Aby troszki pozbywszy mógł weseło chwalić

Imię jego najświętsze y was w świecie sławić.

МОЛИТВА В СКОРБИ

Господь всея твари, Боже всемогущий,

От доброты своей природной человека любящий.

Призри милостивым взором днесь на беды мои

И дай руку помощи, ибо есмь создание твое.

Супостат душевный на меня наступает,

Беззаконие человеку ложью сотворяет,

Желает крови моей да и самой души,

И я едва ли не утопаю в слезах своих горьких.

Велика на меня буря от клеветника обрушилась,

Жаждет он в тяжкие оковы вправить мою шею,

Да и кожу с тела моего ободрать хочет.

И я на великое милосердие твое, Господи, уповаю,

Уповаю, что не предашь меня на страдания, невинного.

Присно твое око пресветло видит с высоты.

Всех живущих на свете сердечные секреты

И бурливого моря тайные глубины.

Знаю, повинен я пред тобой, но ведь наказания бывают

За другие проступки, а не за такое дело,

Которое меня ныне коснулось в результате великого оболгания.

Господи, изволь меня из него выпутать своим всемогуществом.

Я червь есмь слабый, совета не имущий.

Не оставь меня отныне, Боже всемогущий.

Из глубины сердца моего к тебе взываю,

Боже, изволь защитить меня от клеветника злого,

Упаси невинного, покарай беззаконного,

Пусть слуга сатанинский не осмелится восстать на твоего.

Видишь мою невинность, приди же на помощь,

Со слезами молю днями и ночами,

Ты, царица небесная, матерь Христова,

Изволь свою помощь мне дать быть готова,

Подай ее днесь, матерь, чтоб о милостях твоих

Я миру говорил в течение всех моих дней.

Упроси своего сына, чтоб он невинности

Не давал бы страдать от злого сына беззаконности.

Вы, все святые, иже пред Богом стоите,

Милосердия ради за весь мир его молите.

Обо мне днесь, скорбящем, извольте походатайствовать:

Коль мне совета нет, что я должен делать?!

Вознесите мольбы за меня Богу правому,

Дабы изволил меня избавить от напастья тяжкого,

Чтоб, от забот избавившись, мог я радостно хвалить

Имя его пресвятое и вас в мире славить

TO (AENIGMA)

То со samego Boga na ziemi zrodzi,

To co się w niebie z Bogiem Bogiem ogrodzi,

To co jasnemi cudy jaśnie się wsławy,

Tegowszem nie czcie Arej szaleństwo bywy.

CANCER

Co mi ey Maria oto ay ramie y moc

Co wo ney, ów pokóy y okop wojen owoc.

HOMO

Człowiek jest bombol, szkło, lód, bajka, proch, siano,

Sen, puneł, głas, dźwięk, wiatr, kwiat, nic by go królem zwano.

ТО (ЗАГАДКА)

То, что самого Бога на земле рождает.

То, что в небе с Богом Богом ограждается.

То, что яркими чудесами ярко восславляется,

Того не почитает Арий^[304], в безумство впадший.

РАК

Что мне Мария? — это опора и мощь.

Что в ней? — и мир, и брани плод (т. е. слава).

ЧЕЛОВЕК^[305]

Человек есть пузырь, стекло, лед, небылица, прах, сено,

Сон, грош, глас, звук, ветр, цветок, ничто чтоб его и королем называли.

ROZMOWA

Chłop o roli, a żołnierz o orężu prawi,

żeglarz łodźi y kożdy swe rzemiesło sławi.

SOKRATES

Wielka to jest mądrość,

Dobrze od złego to zeznać:

Niebo nie umysł tacy odmieniają,

Który po toru za morze biegają.

PR TKOSĆ NA ZŁE

Trudno groblę wysypać rzekom, które biegą

Bystrym pędem, płynące do morza gorzkiego.

Równie trudno ukrócić złego nie już proźbą

Od zawodów bezecnych y praw srogich proźbą.

Kto zatrzyma z wyniosłej wieże padnącego,

Ten zadzierży pęd dolny na złe biegącego.

Prętkie są nogi sarnie, bystre y jelenie,

Ale chyzsze złośnika na złe go pełnienie:

Jeśli nie zdąża dziełem, tam wola nagrodzić

W jednym punktie on myślą y tą może szkodzić.

PIESZCZOTA DZIATEK

Małpa ucieszne y zmyślne zwierzątko,

Zbytnie kochając, zadłabi małpiątko.

Tak, zbytnie pieszcząc mile, swoje dziatki

O śmierć przywodzą nieuważne matki!

РАЗГОВОР

Крестьянин о земле, а солдат об оружии говорить норовит,

Моряк же — о лодке; и каждый свое ремесло славит.

СОКРАТ^[306]

Великая это мудрость,

Добро от зла отличать:

«Небо — не разум те переменяют,

Которые по пути за море ходят».

ГОТОВНОСТЬ КО ЗЛУ

Трудно плотинами преграждать реки, которые бегут

Быстром течением, стремясь к горькому морю.

Равно трудно удержать злого не только просьбою

От препираний подлых, но и угрозою строгих законов.

Кто поймает с высокой башни падающего,

Тот задержит и стремление ко злу бегущего.

Скоры ноги у серны, быстры и олени,

Но быстрее злодея к злу устремления.

Если не успеет где злодеянием, там стремится возместить

Мгновенно мыслью,— и той может вредить.

ЛАСКАНИЕ ДЕТЕЙ

Обезьяна — потешный и смышленый зверек,

Чрезмерно лаская, задавила своего детеныша.

Так чрезмерными нежностями милых своих деток

К смерти приводят неосторожные матери.

NAŚLADOWANIE

Zeuxis na ćwiecie walarz znamienity

Od Agrygentow niegdyś był użyty,

Był wymalował contrfekt Junony,

Godny boginiej, a nie naganiony.

Pięć wybrał panień prześlicznego lica,

Z których zbierała wzór jego zrzenica:

Co się więc w której ślicznego mu zdało,

To na tablicy pędzlem się pisało.

Takim sposobem obraz wykształtował,

Któremu wszystek świat się zedziwował.

Człowiek chresciański obraz świętej cnoty

Ma stawić Bogu z prześlicznej roboty.

Na durzy swojej więc za prototypem,

Na kształt ktorego ma być jego ectypon.

Niech mu Marią ozdobę śliczności

Duchownej y skarb duszewnej piękności;

W niej się to samej wszystko zgromadziło,

Bo na wsze inne święte rozdzieliło.

Nie trzeba wielu światłych gwiard jasności,

Gdzie złoty Phaebus sypie swe światłości.

Nie trzeba cystern, gdzie wody żyjące

Próg omywają, rzękami płynące.

Bez szkody Egypt, lub dźdże nie bywają,—

Dość wod Nilowych, bo też dźdze stają.

Nie do wielu drzew, gdzie owoców mało

Skwapliwie bieżyt, lecz gdzie dość stało,

By też na jednym. Y lepsza ta rola,

Która nad dziesięć jedyna wydoła.

Mamyż my w prawdzie bez liczby na niebie,

Którzy nam przykład cnót podają w siebie.

Z tych dobrze zbierać wzora pobożności,

Tak pszczoła zbiera z kwiecia swe sładkości,

Lecz jest zdrów cały bezdenna fontanna,

Morze cnot wszelkich, przenaczystsza Panna.

W tej jednej wszystkie wizerunki mamy,

Jej się podobąć, Bogu podobamy.

ПОДРАЖАНИЕ

Зевксид^[307] — художник в мире знаменитый —

Агригентами^[308] некогда был приглашен,

Чтоб написать портрет Юноны^[309],

Достойный богини и безупречный.

Пять выбрал дев с прекрасным ликом,

Из которых глаз его составлял образец:

Итак, что в какой из них представлялось ему красивым,

То на доске кистью писалось.

Таким способом сотворил он образ,

Которому весь мир изумлялся.

Человек-христианин образ святой добродетели

Должен создать Богу прекрасным трудом,

По прототипу своей души,

В форме которого должен быть образ нерукотворный.

Пусть ему от Марии будет украшение миловидности

Духовной и сокровище душевной красоты.

В ней самой все сосредоточено,

Что и на всех прочих святых поделилось.

Не нужно многих светлых звезд сияние,

Где златой Феб рассыпает свои лучи.

Не нужно цистерн, где воды живые

Порог омывают, реками текущие.

Нет вреда Египту, хоть и дождя там не бывает:

Достаток вод Нила дождь ему заменяет.

Не ко многим древам, на которых плодов мало,

Торопливо бегут, но туда, где их достаточно

Пусть даже на одном. И лучше та пашня,

Которая одна больше десяти родит.

Имеем же мы поистине без числа на небе тех,

Кто нам пример добродетелей подает собою.

С них хорошо составлять образец набожности,

Так пчела собирает с цветов свои сладости.

Но есть целомудрия бездонный фонтан,

Море добродетелей всяких — пречистая Дева.

В ней одной все изображения имеем,

Ей подражая, Богу уподобляемся.

DESPERATIA KRÓLA SZWEDZKIEGO

1

Nadzieją więc żyjemy, w nadziei nadzieją

Zaczynamy wsze sprawy, acz się też niedzieją,

Według zamysłów naszych, nadziejej krolowa

Fortuna do odmianę a największa głowa.

Pobłądziły, acz z nadziei swojej zawiedziony.

Od fortuny narzeka kroi dziś opuszczony.

Monarchów w pomoc woła, narzeka na sługi:

«Czemu nie przybywacie, kiedy czas tak długi.

Bawią się widząc pana w niebiespiecznej toni,

Kędy go orzeł biały do twej toniej goni?

Kędyś jest Witemberka, przesławny hetmanie,

Przybądź?» — «Jako kiedy jestem więźniem, panie!»

2

«A Chersztejen Benedykt, kiędy się on bawi?» —

«W Zamościu z Witemberkiem wespół siedzi, prawie,

Od Jana Kazimierza zesłany w tę stronę,

Aby po polsku umiał, jeśli chce koronę.

Polska rządzić vicerex, alie moje zdanie,

Niepragniema cudzego, podźmy nazad, panie!»

3

«Gdzie nasz mądry Eszkot, niech ten nam poradzi!» —

«Ach za szyje mie, panie, już polak prowadzi!

Póki zdrowia y moja rada tobie była,

Póki naszej fortuny nadzieja służyła».

4

«Niech że przyczie nasz Wieger i Leon Haupt miody!» —

«Szuka w Litwie korzyści przyszliście do szkody.

Zamojski nas prowadzi do swojej fortecy,

Niespodziewaj z nas, panie, już usługi więcej».

5

«A Kenix Mark z ludem swym, dokąd on też zmierza?» —

«Wpędzonym od Wisły od Jana Kazimierza,

Króla polskiego, wojska opiłem zlę wody,

Już z rybami mnie tylko przydzie w ciemne wody».

6

«A gdzie general Waldek z Wallenrodem starym?]»

«Pod Prostkami, kiedym miał utarczką z tatary,

Pruskie wszytko uciekło, moje zaś wycięto,

Radziwiła rannego i inym z onym wzięto.

W dzikie pola już mię bisurmanin zaprawadzil,

Bodaj piekła nie uszedł, który wojene radził!»

7

«A ty, xiąże koniuszy, zacny Radziwiłe,

Którego ja poważał y traktował miłe,

Pośpiesz, pośpiesz, a pośpiesz jak najprzędziej do mnie!» —

«Aboś nie dał jeszcze znać o sobie y o mnie? —

8

Izrael twój kochany pod Prostkami wzięty,

A jam kilkakroć szablą tatarską zacięty.

Opatszy z konia, o żywot Gonsiewskiego prosił.

Bóg mię skarał, żem rękę na króla podnosił».

9

«A kędzyż są wielmożni bracia Anglikowie?» —

«Jaden siedzi u tatar, drugi wzioł po głowie».—

«Niech że przydzie Boktranek z pułkami swojemi!» —

«Już nas szabla tatarska oddała dziś ziemi!»

10

«Kiędyż xiąże Angielskie, pytam się o tobie,—

Wszak z laski bożej żyjesz, masz wszytkie przy sobie.

Spiesz się do nas jak najprzędzej, niedosypaj nocy,

Czekamy jako najprzędzej od ciebie pomocy» —

«Obiegli mnie w Chojniczu polacy potężnie,

Ile mi sił stawało, braniłem się mężnie,

I gdym się już nie spodział wsparcia z żadnej strony,

Aobłęczeniem srogim będą przycieśniony.

Przysięgam przeciwko im więcej nie wojować,

Jeżeli chciał moj żywot z utraty salwować.

Bogu niech będzie chwała żem wybrnął z tej toni,

Nigdy już na polaka nie dobędę broni!»

11

«Generał Vitex — w Krakowie, tam zamok obronny!» —

«O, j uż mie wyrugował marszałek koronny!» —

«Przydź że tu, jenerale, z pułkami twojemi!» —

«Jedni pouciekali, drudzy leżą w ziemi:

Przez niedziel ośm potężne będąc oblążony

Przy głodzie powietrzem od boga nawiedzony.

Zem zdrowie mie uniósł, Bogu dają dzięki,

Nie podniosę na króla polskiego już ręki».

12

«W Toruniu co się dzieje?» — «Tam nasza osada.

Trupem nas położyła miasta tego zdrada.

Tajemną z wojskiem polskim zmowę uczynili,

żadnemu nie folgując na głowę nas zbili».

13

«Kenix Mark z wojskiem swym ten nas posiłkuje!» —

«Próżna, królu, nadzieja — w Mindzy refiduje.

Gdańszczanie mie po morzu Bałtyckim przejęli,

Tam mie z wojskiem z armaty y z amunicyjej wzięli.

Szkatułę z sekretami wstawiono do wody,

Którą morskie wyniośli na brzeg niepogody.

A tu już dostała gdańszczanom ta w ręce».—

«Jakoby ostrym mieczem przeraził me serce.

Kiedy mie za przybyciem Jana Kazimierza

Praefientią królu we ręce spoi ową zmierza:

Listy moje sekretne w oczach razwijają,

Wszytkie naszy praktyki na świat wyjawiają!»

14

«A graf Magnus niech z Inflant wojska swoje ruszy!» —

«Moskal co nie wypędził mnie samemu z duszy:

Rygę przez całe lato mocno infektował,

Inne fortecy pobrał, Inflanty splondrował».

15

«A graf Puntus, Leon Hault?» — «Ci pomiarli oba,

Niezliczone wojska pożarła choroba».

16

«Akiędyż jest graf Fertum, kawaler waleczny?» —

«Ten kwiatowa! już wojnę, przyjął pokój wieczny.

Od moskala na Narcu został urożony,

Ktorego car odosłał bez głowy do żony».

17

«Syn Gnart!» — «Ten szedł pod Birże, ile zdowych było,

Tych w Radziwiliszkach polskie wojske zbiło.

Na kilka set tatarom piechoty wycięto,

Oficerów niemało z oberszterem wzięto».

18

«Niech Pall lud zwiedze, a niech do nas stanie!» —

«Oblężonym z Birz wyniść już nie mogą, panie!»

19

«Niech wielmożny ten Herlant graf, szwager moj miły,

Swoje dziś nam na pomoc niechaj wyszle siły!» —

«Królu szwedski! ze mną się już stało podiable,

Rozdzielił w drobnie sztuki ciało mie przez szable.

Wielkopolanin tyrański okrutnie me zabił

Twoja to jest przyczyna, tyś mi tu wyrabił.

Chciwość w nas nasza, prawdę przyznać muszę,

Królem polskim nie będziesz, a jam pozbył duszą».

20

«О xiążieciu Wejmarskim spytać się też godzi,

Kiędy jest szczęśliwie mu żalić się powadzi».—

«Jabym się rad na pomoc królu puścił w drogę

Rękoma już nie mogą, ani też stać mogę!»

21

«Przydzie, grafie fon Senhazan, bywałeś nam chętny,

A posił nas swym wojskiem jako pan majętny».—

«Jabym rad, zacny królu, dopomogł dziś tobie,

Ale leżę zawarty już w podziemnym grobie».

22

«Przybądź, xiąże Sen Krojn, a daj swoje zdanie,

Co nam począć?» — «Do Pomor uciekajmy, panie!»

23

«Kurfirszcie Brandenburski y z swemi prusami,

Jakoś począł do końca, stawaj oraz z nami».—

«Ja dobrego już końca tej wojny nie tuszę,

Małość co dopomogę, a sam zginąć muszą!

24

żałując tej Ligi, żem przemował kiedy

I sam nic nie wskaraleś nas nabawił biedy,

Złem uczynił, żem polakow lekce sobie ważył.

Gonsiewski, wpaszy w Prusy, wojska me poraził.

Armaten mi odebrał, tatarów zaś chatą

Ogniem i mieczem karał Prusy moje, za tą,

Rzekami płynęła krów w państwie moim człecza,

żem na króla polskiego dobył mego miecza».—

«Przez listy swe pochlebne tuście nas zwabili,

Niedotrzymawszy słowa, wojskaście me zbili.

Bym wojną, z królem zaczął, samiście radzili,

Zdradziliście wprzód pana i mnie też zdrarzili.

Litewskie Xiąstwo podać też oblegował.

Janusz Radziwił jakorz stało nam hołdował

Z całą żmudzią, która nas za pana przyjęła,

Potym się zbuntowawszy ludzie mie wycięła.

Nie dość na tym że sami są z Hołdu sie wybili,

Ale jeszcze maskala na kark nam wsadzili,

Dwuch państw chciałem być królem y Litwo być miała,

Moja lecz mi fortuna tego niesprzyjała.

Ważyłem na armatę, wojsku swemu płacił,

Chciałem nabyć cudzego, ale swoje stracił.

Inflanty maskal spalił, tatarzyn Pomorską,

Znaczną widzę nad sobą dzisia karą boską.

Zachciałem z królem polskim dostąpić pokoju,

Straciłem wszytkie wojskie,niemam nie do boju.

Przymi, królu, za moj grzech proźbę mą w nagrodzie,

Lubo we wstydzę proszą, żyjma z sobą w zgodzie.

Wszak wet ze wet oddano już mi y sowito,

Arcyxiążat y grafów y wojska wybito.

Do pańswa mego oczu pokazać nie mogą,—

Królu polski, twoje wojska zastąpili drogę.

Wypuść przynamniej z duczą, dość takiej nagany

Miedzy wszytkiemi pewnie już niewydę stany.

Sam grzch wyznawam na się y żem dziś pobłądził,

Czego grzech, królu polski, gdymsie sam osandził!»

25

«Dla takowego gościu więć takowe gody.

Kiedy cie przuciesnione w ten czas szukać zgody.

Już nie czas, królu szwedski,— dekret boży z nieba;

Splondrowaleś mi państwo, zapłacić ci trzeba».

26

«Teraz widzę wszytkiego jestem pouszczony,

Posiłków nie spodziewam większych z żadnej strony.

Kancler Hersztejn umarł, Radziejowski szalieje,—

Ostatni dziś nam w tobie, potaszu, nadzieje.

Pomóż mi, Krune Muelu, pomóżcie, łapówie,

Pomóżcie, czesi, у wy, waleczni finowie.

Pomoż, potężny turku, у ty, tatarzynie,

Przybądź od Rokocego na pomoc, więgrzynie.

Już mie świat opuścił, dopomóż sam Boże,

A jeśli y ty nie chciesz, niech czart dopomoże!»

ОТЧАЯНИЕ КОРОЛЯ ШВЕДСКОГО^[310]

1

Надеясь, ведь, живем, в надежде, надеждой,

Начинаем всяческие дела, хотя они и не совершаются

По замыслам нашим. Надежды королева и высшая глава —

Фортуна их изменяет.

Сбившийся с пути, надеждой своей обманут,

На Фортуну сетует днесь король одинокий.

Монархов на помощь призывает, сетует на слуг:

«Почему не приходите столь долгое время?

Забавляются, видя господина в опасной бездне,

Куда его белый орел гонит?^[311]

Где же ты, Витемберг^[312], преславный гетман,

Приди?»— «Как? Ведь я — узник, господин!»

2

«А Херштейн Бенедикт куда он^[313], куда он делся?»

«В Замостье с Витембергом вместе сидит, доподлинно,

Яном Казимиром^[314] сослан он туда,

Дабы польский язык выучил, если хочет Короной

Польской как вице-король править. Но, по-моему,

Не возжаждем чужого, пойдем назад, господин!»

3

«Где наш мудрый Эшкот?^[315] Пусть он нам поможет!» —

«Ах, господин, уже за шею меня поляк ведет! —

Пока был в здравии и была помощь моя,

Пока нам надежда на Фортуну служила».

4

«Пусть же подоспеют наш Вейгер и Леон Хаупт^[316] молодой!» —

«Ищем мы в Литве выгоды, обретаем же себе ущерб.

Замойский нас ведет в свою крепость.

Не жди уж больше, господин, от нас услуги».

5

«А Кеникс Марк^[317] с людьми своими, куда же направляется он?»—

«Загнан я в Вислу войском Яна Казимира,

Короля польского, упился злой водою,—

Уж с рыбами только в темные воды могу идти».

6

(«А где генерал Вальдек с Валленродом^[318] старым?»)

«Под Простками, когда имел я схватку с татарами,

Прусаки многие бежали, моих же всех порубили.

Радзивилла^[319] рененного и других с ним захватили.

В дикие поля уж басурманин меня завел.

Хоть бы ада не избежал тот, кто за войну ратовал!»

7

«А ты, князь конюший, благородный Радзивилл,

Которого я уважал и милостями одаривал,

Поспеши, поспеши, поспеши же, как можно скорее, ко мне!» —

«Разве ты еще не знаешь о себе и обо мне? —

8

Израэль^[320] твой любимый под Простками взят,

А я саблей татарской несколько раз пораненный,

Упав с коня, оставить жизнь мне Гонсевского^[321] просил.

Бог меня покарал за то, что я поднял руку на короля».

9

«А куда же делись вельможные братья англичане?» —

«Один сидит у татар, другой получил по голове».—

«Пусть же придет Боктранек с полками^[322] своими!» —

«Нас уже сабля татарская предала земле!»

10

«Где ж ты, князь английский?^[323] справляюсь о тебе,—

Ведь ты по милости божьей живешь, все при себе имеешь.

Поспеши к нам, как можно скорее, не досыпай ночи,

Ждем побыстрее от тебя помощи».—

«Окружили меня в Хойницах мощно поляки,

Пока сил у меня хватало, оборонялся я мужественно,

Даже, когда я уж не надеялся на поддержку ни с какой стороны,

Будучи тесним плотным окружением,

Клянусь больше против них не воевать,

Чтобы живота своего не лишиться.

Бог да будет благословен, что я выбрался из этой бездны,

Никогда уже на поляка не подниму оружия!»

11

«Генерал Витекс^[324] — в. Кракове, там оборонительный замок!»—

«О, меня уже вытеснил оттуда маршалек Коронный!» —

«Приди же сюда, генерал, с полками своими!» —

«Одни убежали, другие — легли в землю:

Недель восемь сдерживал я мощную осаду,

Голод терпя и мор, богом ниспосланный.

Слава Богу, что я здоровье свое сохранил,

Больше не подниму руку на короля польского».

12

«В Торуни что делается?» — «Там нас осадили.

Трупом нас положила горожан измена.

Тайный сговор с войском польским они учинили,

Не давая никакой передышки, наголову нас разбили».

13

«Кеникс Марк^[325] со своим войском, вот кто нам поможет!» —

«Тщетная то, король, надежда — в Мюндзе я пребываю.

Гданчане меня в море Балтийском перехватили,

Там меня с войсками, с пушками и со всей амуницией взяли.

Шкатулка с секретными документами была брошена в воду,

Но ее морской шторм выбросил на берег.

А здесь уж она попалась гданчанам в руки».—

«Словно острым мечом поразил ты мое сердце.

По прибытии Яна Казимира, самонадеянностью своей в руки короля,

Меня вместе с нею предал:

Письма мои секретные представлены на обозрение,

Все наши планы перед всем миром раскрылись!»

14

«А граф Магнус? Пусть из Инфлянт войска свои двинет!»^[326] —

«Москаль из меня самого чуть не выбил душу:

Ригу целое лето мощно атаковал,

Другие крепости захватил, Инфлянты разграбил».

15

«А граф Пунтус, Леон Хаупт?»^[327] — «Померли оба,

Несметное их войско пожрала болезнь».

16

«А где граф Фертум^[328], доблестный кавалер?» —

«Он уж оставил войны, отошел к вечному покою.

От москаля под Нарвой получил ранение,

И царь его без головы к жене отослал».

17

«Сын Гнарт!»^[329] — «Этот шел под Биржы, сколько с ним здоровых было,

Столько в Радзивилишках польское войско побило.

Несколько сот пехотинцев у татар порублено,

Немало офицеров с полковником в плен взято».

18

«Пусть Палл^[330] людей своих поднимет и к нам ведет!»

«Окруженный, я из Биж выбраться уж не могу, господин!»

19

«Пусть же вельможный сей Херланд граф^[331], шурин мой милый,

Свои ныне нам на помощь пошлет силы!» —

«Король шведский! Черт уж меня побрал на тот свет:

Раздробил тело мое на части саблей.

Великополянин — тиран жестоко меня убил.

Твоя в этом вина, ты мне это устроил.

Жадность нас губит, по правде признать надо,—

Королем польским ты не будешь, а я из-за этого дух испустил».

20

«О князе Веймарском^[332] узнать также следует,

Коль он счастлив, ему плакаться станем»,—

«Я бы рад отправиться в дорогу на помощь королю,

Да не руками уж, ни ногами двигать не могу!»

21

«Приди, граф фон Сенхазен^[333], ты был нам предан,

Пособи нам своим войском как состоятельный господин».—

«Я бы рад, благородный король, помочь ныне тебе,

Но уж под землею лежу в гробе».

22

«Прибудь, князь Сен-Кройн^[334], выскажи свое мнение:

Что нам делать?» — «К Поморью бежим, господин!»

23

«Курфюрст Бранденбургский^[335] со своими пруссами,

Коль начал, так уж будь до конца с нами».—

«Я хорошего конца этой войне уже не чаю,—

Даже немного тебе помогая, сам погибнуть могу!

24

Жалею, что вступил я в ту лигу,

И сам ты ничего не достиг, и на нас навлек беду.

Плохо я сделал, что поляков недооценивал:

Гонсевский, вторгшись в Пруссию, войска мои разбил,

Артиллерию у меня отобрал, татарскими же полчищами

Огнем и мечом Пруссию мою карал, поэтому

Реками текла кровь человеческая в моем государстве,

Из-за того, что я на короля польского поднял свой меч».—

«Письмами своими льстивыми вы сюда нас заманили,

Нарушив обещание, войско мое погубили,

Чтобы я войну с королем начал, вы сами же советовали,—

Даже Литовское княжество, и его осадил

Ян Радзивилл^[336], который прежде был нашим союзником

Со всей Жмудью, каковая нас государем признала,

Да потом, взбунтовавшись, людей моих посекла.

Мало того, что сами же от присяги своей отреклись,

Так еще москаля на голову нам посадили.

Двух государств хотел я быть королем, и Литва должна была быть

Моею, но фортуна мне в том не благоприятствовала

Рассчитывал я на пушки, войску своему платил,

Хотел приобрести чужое, а утратил свое.

Инфлаиты москаль спалил, татарин — Поморье;

Значительную вижу над собой нынче кару божью.

Хочу с королем польским договариваться о мире,

Потерял я все войска, не с чем воевать.

Прими, король, за мой грех просьбу мою в награду,

Покорно со стыдом прошу, будем меж собой жить в согласии.

Ведь уже воздано мне око за око и щедро

Князей, и графов, и войска побито!

В государстве своем я не могу показаться на глаза,—

Король польский, твои войска перекрыли дорогу.

Выпусти, по крайней мере, живого, довольно такого наказанья.

Ч уже ни на кого не пойду войной.

Сам свой грех признаю и то, что ныне я был не прав.

Да что грех, король польский, когда я сам себя осудил!»

25

«Каков гость, таков, стало быть, и прием.

Как тебя прижали,— тогда стал искать мира.

Теперь уж не время, король шведский, на то — указ божий с неба;

Разграбил ты мое государство, расплатиться тебе надо».

26

«Теперь мне все ясно, теперь я всего лишен,

Поддержки больше не ожидаю ни с какой стороны.

Канцлер Херштейн умер, Радзейовский^[337] дурит —

На тебя, яд, последняя нам надежда ныне осталась.

Помоги мне, Кромвель, помогите лопари,

Помогите, чехи, и вы, доблестные финны,

Помоги, могучий турок, и ты, татарин,

Приди от Ракоци^[338] на помощь, венгр.

Весь мир уж меня покинул. Помоги же ты, Боже,

А если и ты не хочешь, пусть черт мне поможет!»

KRÓL SZWEDZKI OFICERÓW SWYCH SZUKA

Król szwedski pragnąć cudze,

Pytać się z nich o każdego:

Postradał sług swych niemało,

Tak jemu szczęście kazało.

Kenix Marku mój wybrany? —

We Gdańsku jest pojmany.

Witemberku w którejś ziemi? —

Mówią,— z spoi więźniami memi.

Wróć, effeci nieospały! —

Wziol mie polak w wierze stały.

A Negornia — gdzie obraca! —

Nienadała się nas praca.

Graf von Thoren moj czy żywy? —

Lud moskiewski Rygi chciwy.

Izraelu oberszterze? —

Tatarzyn mie z sobą bierze.

Kalesztena przepomnić szkoda —

Krew z niego ciekła jak woda.

A szwager moj Gongyciej? —

Nie wróci już do Szwecjej.

Xiąże Wiejmarski czy li je? —

Ledwo nieszczęśny są żyje.

Co myśli xiąże z Anhaltu,

Nieże czynił siłą gwałtu?

Aniłow czy nie masz z wami? —

Jeden idzie z tatarami!

Waldek młody z mędrym Borkiem? —

Orda z niemi w swoje skokiem.

Poseł dawny i odważny,

Orzeł któż w boju nieuważny,

Kenix Marku, starszy synie? —

Nadzieja mą w Wisie płynie.

Tu zaś ojcze, Kenix Marku.

Lub mi nie do jarmarku!

Po diable z takiemi żarty,—

Rąsze z gdąszczan charty.

Gdzieś się podział, ma pociecha?

Gl (onsz) ę wszędy, a tym — echo.

Bardzo mi bez ciebie nudno,

Z Polskiej do Szwecijej trudno.

Da mnie zwykłą chyłość swoję! —

Oziemien pożucił zbroją.

Leon Haupt? — nim pospołu

W Zamościu chodzim do stołu.

Bom siła o nim rozumiał,

Łeb mu uciąć w boju umiał!

Czy jeszcze mie, króla, bronisz,—

Już mie tu, panie, nie zgonisz.

Miewali potrzebę odwagi,

Szablą Soffon Kuriagi.

Zacnej von Heffen co robi? —

Polskie pola krwią swą zdobi.

Jak obiecał lachom szkodzie,

Puta się nazad odchodzie.

Czy nie ścina, czy nie pali? —

Na własną się głowę wali.

Odważnych rodzonych — braci,

Drugi w bitwie żywot traci.

Cna rycerska compania,

Jak na przędnim kraje dbania

W mej potrzebie więc próżnuje,

Ze sam siebie już nie czuje!

Co też myślisz o tej wojnie? —

Jam sie napiś wody hojnie.

Gdzie też wasz wolą zimować? —

Chcą mię gdańszczanie przechować.

To ty pewnie w Mindze siedzisz?

Prożno ze mną, lisę, siedzisz.

Więc brat mój, xiąże von Kroją

Prosi pewnego pokoja.

Kurfirszcie, dotszymaj słowa,

Ma z twoją ginąć ma głowa.

Panowie, odstępujecie? —

Każdy sie chrani na swiecie.

Ratuj że, obersternie,

Nie mogą już radzić wiernie.

A ty, zamorski Kromwelu? —

Oszukałem już ja wielu.

Leon Hauplt, czy nie lwia głowa! —

Samsonom ginąć nienowa.

Graf Magnus zastawszy w Rydzie! —

Radby wyprawić, lecz widzę:

Niemam z pryjacioł żadnego,

Z tych zabito nie jednego.

Inflanty zruinowane,

Rzeczy zwargowane.

Pieszy też nie mogą zdołąć,

Jako diabłów muszą woląc!

Nie chce w polskich krajach zostać,

Bierze na sie inszą postać.

Wszakeśmy przysięgli sobie,

Zdrawsza rada o tej dobie.

Cóż się mu obiecowali,

Gdy się sąsiadu dom wali.

Nadzieja ostatnia w tobie,

Bom i z bracią są jak w grobie.

Gdzie twe obetnice dawne?! —

Me zdrady są światu jawne.—

Tam postrasz swym rykiem! —

Bog wojuje swoim szykiem.—

Niech poszle Pontusa brata.

że ustąpił i ten ż świata?!

Radziejowski desperuje,

A z obcych nicht nie ratuje.

A w Prusiach sie mię nie boją,

Dziwne myśli w głowę roją.

Ratujcie, łupi finowie,

Patrzcie czy niemy, synowie!

КОРОЛЬ ШВЕДСКИЙ ОФИЦЕРОВ СВОИХ ИЩЕТ^[339]

Король шведский, жаждя чужого,

Допытывался у каждого:

Потерял слуг своих немало,

Так ему счастье сулило.

Кеникс Марк где мой избранный? —

В Гданьске пойман.

Витемберг в какой же земле? —

Говорят,— вместе с заключенными моими.

Вернись, деятель энергичный —

Взял меня поляк в башне крепкой.

А Негорна^[340] — где он вертится? —

Не пригодилась нам работа.

Граф фон Торен^[341] мой жив ли? —

Люд московский на Ригу алчен.

Израэль где полковник? —

Татарин меня с собою погнал.

Кальштейна^[342] припомнить жаль —

Кровь с него текла, как вода.

А шурин мой Гонцыций?^[343] —

Уже не вернется в Швецию.

Князь Веймарский, существуешь ли ты? —

Едва несчастный и жить остался.

Что думаешь, князь из Анхальта^[344]

Разве не чинил ты силой насилия?

Ангелов-спасителей разве нет с вами? —

Один идет с татарами!

Вальдек где юный с мудрым Боркием?^[345] —

Орда с ними к себе скачет.

Посланник где, крепкий и отважный,

Который в бою был невнимателен,

Кеникс Марк, старший сын? —

Надежда моя по Висле плывет.

Здесь же отец, Кеникс Марк.

Однако мне не до смеха!

К дьяволу с такими шутками,—

Прут от гданшчан черти.

Куда же ты делся, моя утеха?

Возглашаю всюду, а в ответ — эхо.

Очень мне без тебя скучно,

Из Польши в Швецию выбраться трудно.

Яви мне привычное послушание твое! —

На землю уж бросил доспехи.

Леон Хаупт^[346] где? С ним обычно

В Замостье ходим обедать.

Если бы я его уразумел,

Голову бы ему отсечь в бою мог!

Хранишь ли еще меня, короля,

Господи? — меня уже отсюда не сгонишь.

Имел я, бывало, потребу в отваге,

В сабле Софона Куряги^[347].

Благородный фон Хеффен^[348] что делает? —

Польские поля кровью своею красит.

Как пообещал ляхам вредить,

А ныне пытается назад отходить.

Разве не режет, разве не жжет? —

На собственную голову сокрушается.

Отважных родных — братья,

Другие свою жизнь в битве теряют.

Доблестная рыцарская компания,

Как на переднем крае в моем деле

Старания ничуть не показываешь,

Что я уже сам себя не чую!

Что же думаешь об этой войне? —

Я воды нахлебался щедро.

Где же изволишь зимовать? —

Хотят меня гданьшчане спрятать.

Потому ты, наверное, в Мюндзе сидишь?

Тщетно за мною, лиса, следишь.

Стало быть, брат мой, князя фон Кроя

Проси о надежном мире.

Курфюрст, держи слово,—

Может с твоей и моя пропасть голова!

Господа, отступаете? —

Каждый на свете себя бережет.

Спаси же, полковник,

Не могу уже советовать верно.

А ты где, заморский Кромвель?^[349] —

Обманули уж меня многие.

Леон Хаупт, не львиная ли ты голова! —

Самсоном погибнуть не ново.

Граф Магнус, оставшийся в Риге! —

Рад бы я отправить войско, да видишь:

Нет у меня из друзей никого,

Из них не один уже убит.

Инфлянты разрушены,

Вещи разграблены.

Пеший также не смогу с противником справиться,

Хоть дьяволов зови на помощь!

Не хочу в польских краях оставаться,

Все тут переменилось.

Привлекли же мы себя сюда,

Нарушив договор,

По которому обещали не вредить

Соседу, когда у него дом рушится.

Последняя надежда на тебя,

Ибо я с братьями своими как в гробу.

Где твои былые обещания?! —

Мои измены миру стали явны.—

Погрози же ему своим рыком! —

Бог против нас воюет со своим воинством.—

Пусть пошлет Понтуса брата.

Что и этот свет покинул?!

Радзейовский отчаивается,

А чужих выручать ничуть и не думает.

А в Пруссии меня не боятся.

Удивительные мысли в голове роятся.

Спасите лопари, фины,

Смотрите или вы онемели, сыны!

Школьная пьеса^[350]

WIERSZY W WIELKY PI TEK PRZY BRANIU PŁASZCZENICY

(W manastyrze ojca xiędza Szem[bek]a)

PROLOG:

Cnych słuchaczów widzę, że się zebrało.

Jakowymby widokom przypatrzyć się chciało?

Tu, ja nie widzę być co tak znamienitego,

Okrom aktu przy pańskim pogrzebie smutnego,

Gdzie pobożnaą wnet sami duszę obaczycie,

Lamiętującą gorzko tuż wszyscy ujzrzycie,

Której Anioł pokaże Pańskie cierpliwości:

Gdzie co kolwiek ucierpiał dla nas wszytkich żłości;

Tudziesz ziemni mieszkańce będą lamientować

I śmierci Pana swego okrutnej żałować.

Jeno proszę racz ucha, słuchaczu, nakłonić,

By się z sercem zgadzało łaskawie je skłonić.

śpiewanie

(W tym dusza wynijdzie ze czterma chory)

Dusza Pobożna:

Nie widzę, ach, lekarza być tak mesternego,

By żalu sercu memu uskronił ciężkiego.

żal nieznośny ponoszx, gdy dziś Zbawiciela

Oblubieńcy oglądam y odkupiciela,

Który wszech synów ludzkich przechodził sliczością,

Tyrańską pohańbion jest teraz okrutnością.

Z krzyża zdzięte zranione moce odkupienie.

Dopomóż ziemi żalu ty wszelkie stworzenie.

Słońce z xiężycem szały swoje odmienili

Ozdobnie a pochmurnym płaczem sie okryli,

Gwiazdy nieznają w niebie swego firmamentu,

A ziemia się nadzwyczaj rusza z Fundamentu.

Krzemieniste opoki żalu pomagają,

Gdy się ze stuki gruchocząc na ziemię padają.

żałująnc Pana zaczym y ja nieprzestanie

Płakać ani od grobu twego anie wstanie.

(Tu padnie durzą pod krzyżem)

Spiewanie:

Еще моя доколи во лености спиши,

Егда в гробе Иисуса умарщвленна зриши.

(Z mieczem Anioł wynijdzie y duszę podejmie ze zewem»:

Powstań, dusza pobożna, czemuż się frasujesz,

Przerażając swym niebo głosem, lamiętujesz?

Dusza:

Aniele, sługo boży, dodaj mi uciechi,

Bo nie widzę Jezusa — mej jednej pociechi.

Pokaż, gdzie on jest y był, pójdę ja tą drogą,

Prowadź za obluzieńcem mnie nędzną, obugą.

Anioł (do ludzi mówi):

Kaźń Boża na grzeszników, którzy nie niedbają

O Bogą, ani strachu jego się lękają,

W dzień sądny będzie karać tą sprawiedliwością,

Gdy z Aniołami przydzie twoją wielmożnością.

A za nie wasze grzechi oto przyprawili

Pana, gdy go okrutnie na krzyżu przubili?

Porstań z grzechu, grzeszniku, radź pilno o sobie,

Bładaj Pana twojego, leżącego w grobie.

A ty, dusza, oglądaj ze mną drogi Pańskie,

Któremi prowadzili ręce go tyrańskie.

(W ogródku Anioł z duszą mówi):

śliczny ogród, gdzie Adam chęcał być wyniesionym,

Alie wnet przez smak jabłka stał się poniżonym

Masz tu daleko barziej ogródek śliczniejszy,

A k izbawieniu twemu zawsze bezpeczniejszy,

W tym bowiem Pan modlił się upadszy na ziemie

Bogu ojcu, by dźwignuł Adamowe plemie.

(Dusza upadszy na kolana tako mowę w ogródku):

O Jezu moj, dość krwawa z przeczystego lica

Łzy za zbawienie nasze toczy twe rzenica;

Upadam y ja prosząc, daj mi Izy strumienie,

By one oczuscili brudne me sumnienie.

śpiewanie:

Слезы ми даждь, Господи, горко до плачуся

Дел моих, а сердце ми скрушу, умилюся.

Anioł z Duszą u Anasza:

Powstań a obacz, dusza, drogi Pańskie smutne,

Jakogo u Annasza ręce, ach, okrutne,

Policzkują baranka mocno związenago,

mając go za proroka sobie fałecznego.

Dusza (padnie na kolana):

Zbewicielu moj, skarbie nieoszacowany,

Jakowe od tyranów ponosisz nagany

Zaplewanie, a w policzkach cierpisz uderzenie;

Niech proszę stąd stanie się duszy mej zbawienie.

śpiewanie:

Преста се, неправедне седе заплеваным

Иисус Христос, плещи свои готовав на раны

Aniołz Duszą u Kaifasza:

A te miejscie, pobożno Dusza, Kaifaszowe,

Gdzie się y oraz stało zaprzenie Piotrowe.

Skoro rzekł Pan, że jestem syna Najwisszego,

Kaifasz zchodzi nieprawy z rozumu prawego,

Szarpu wnet że na tobie szalony odzienie.

A Piotr niestały czyni o Panie rzeczenie:

Nieznam, prami, człowieka,— pozbył stateczności

Ten więc, który do Pana był większej miłości.

Dusza:

Oblubienec mój drogy, lubo cię nie znają

Uczniowie twe, w twym rażce ciebie się rzekają.

Ja ciebie znam być syna Boga Najwyszego,

Dla odkupienia na śmierć gotowam mojego.

Oraz z toby należy ścierpieć wszelki męki,

Ty dodajme pomocy łaskawej twej ręki.

śpiewanie:

Теплейши верою Петр Иисуса заприся:

Не знаю человека! — яве устыдися.

Anioł u Piłata z Duszą:

A tu Piłat z Herodem waśni swej wetują,

Przez Jezusa wednanie, gdy z nowa wstępują:

Piłat Pana posyła do Heroda złego,

A Herod niewstydliwy serca nadętego

Odsyła Piłatowi, haniebnie zelżywszy,

Wilcze drapieżny, baranka y osromociwszy.

Piłat rozkazał Pana w tym kamiennym słupie

Biczować y mordować zgromadzonej kupie,

Z tąd machinę krzyżową ponieść mu zadana,

A Cyryneuszowi pomagać kazano.

Dusza:

Niewinnie oskarżony u Piłata stałeś,

Wzgardzony u Heroda w pośmieszku trwałeś.

Zbawicelu moj drogi, nie miałeś pokoju

Nigdzie,— obfita piór krew z czystego zdroju.

Nadzieio oblubieńcze, jedyno kochany,

Raname twemi oczyść dusze mojej rany.

śpiewanie:

Пилат з Иродом в ушлостну езиобу вступают,

Грухнаса кгды Иисусови оба содевают.

Anioł u krzyża z Duszą:

Oto mieście, oto krzyż, gdzie Pana przybili,

5-kratniej haniebna o śmierć przyprawili.

Ciało z krzyża już zdięli odkupicielowe,

Do grobu chcąc prowadzić cni senatorowie

Nikodem z Jozwem. A ty weź krżyż Pana swego,

Prowadź ze wespół z nime tam do grobu jego.

Dusza (krzyż biorąc mówi):

Krzyżu święty, klejnocie nieoszacowany,

Perło nieprzepłacone, skarbce nieprzebrany,

Ja ciebie, o pociecho, w ręce me przymuję,

Ciebie ochotnym sercem y usty całuję.

Miło me przy tobie być, me lube, kochanie,

Póki Dusza uczuni z tym światem rozstanie.

Anioł:

Podź myż już pośpieszmy ku grobu Pańskiemu

A tam część y przystojną chwałę damy jemu.

śpiewanie:

Креста честный скарбницо всех добру невозбраны,

Трона цара вышнего неошацованы.

(Tu już Anioł z Duszą pójdą za zaponię, a wszyscy chory będą mówić»:

1. Gurni mieszkańce wespołek z zemnemi,

Zadziwujcie się, wodne z powietrznemi,

Jak Bóg od człaka, ach, niestetyż smutną

Podjąć śmierć raczył sromotną okrutną.

2. Dusza pobożna, dusza sprawiedliwa,

Wkturej postała miłość świątobliwa

Ku Panu, że go aż nadder żałuje,—

Tocząc łzy z oczu hojnie lamiętuje.

3. Dusza pobożna, dusza sprawiedliwa,

W której postała miłość świątobliwa,

Anioła mając sobie przewodnika,

Z nim drogi Pańskie ochotnie przenika.

4. Dusza pobożna, dusza sprawiedliwa,

W której postała miłość świątobliwa,

Po tych fatygach przujęła pociechę —

Krzyż Pana swego na wieczną uciechę.

śpiewanie:

Душа моя, воскую во лености спиши,

Егда в гробе Иисуса умерщвленна зриши!

1

Pódź myż na miejscie, gdzie te drzewo święte

Rękoma duszy pobożnej przyjęte.

2

Pódź myż obaczmy świętości zostałe,

Przystojną im część oddajmy y chwałę.

3

Pódź my co przędzej, do nich się pośpieszmy,

Wziowszy ze strachem do grobu ponieśmy.

4

Pódź my a każdy bierz my co przysłusza,

Czym by się Bogu przysłużyła Dusza.

(Tu już będą brać):

1. Wieniec:

Krzyża niemasz, ja wzajem ten przymuje wieniec,

Którym zdobił skronie swe Duszy oblubieniec.

2. Gwoździe:

Mnie osem groździe święte w toż się przytrafili,

To bowiem grzechy nasze na krzyżu przybili.

3. Trzcina:

Dobra na mie y trzcina, która podpiesala

Zbawienie me na krzyżu, a grzechy zmazała.

4. Kopica:

Kopice za obronę ochotnie przymuję,

Ktura z Diabla y śmiercy mile trzyumfuje.

Pódź myż stąd do groby, mili braceszkowie;

Wy ciało z poczsciewością prowadźcie, ojcowie.

(Tu już pójdą Anioł, Dusza y chory do Wielkiej cerkwie.

Wiersze przed cerkwi już śpiewają wsze dzieci):

1

Płacz, człowiecze, lamiętuj, narzekaj stękaniem,

Na bowiem, ach, niewinnia Pana mordowali,

Te bowiem, ach, niewinnia Pana mordowali,

Niewinnego baranka zabić uknowali.

Bądź że ty wżdy ku Panu gorątszej miłości,

Obnoś w pamięci swajej jego cierpliwości.

2

Gdy Jezus mój w ogrodku upadł na kolana,

Wszytka krwawym naswięt się potem twarz zalana,

Pan się modlił gorąco, uczniowie ospali

O nachodzącej śmierci jego nie niedbali.

Ty, przynamniej człowiecze, bądź czuły osobie,

Abyś wszelkie pokusy nie szkodzili tobie,

Rozpamiętywaj męku dobrowolniejszego,

Módl się, cię wybawił Pan od wszezłego.

3

До Аинаша збавител ми гды был призваны,

От лвов сердитих баранок моцно скрепованы,

Тако са од ти з нас божных сводзе за нешантву

И прет явни паличон Пану вызванае

Ты увада, человече, такое терпение

Панское и для него терпи в трапене.

4

Иисуса пред Кайафом гды постановили,

На тело му блюзнерци немощи тяжко положили.

Але и Петр верою теплейши заприся,

Учителя своего при всех завстыдися

Ты, человече, вызнавай пред кролми и паны,

Же Богу человек си стал се притерпел за ны.

5

Niezbożni w dom Piłatów gdy już wprowadzili

Pana mego a nad nim co chceli czynili,

Piłat go Herodu odesłał hardego,

Herod nadęty pychą naśmiewał się z niego.

Potem wżerać Piłata stanęła ta rada,

By go ze słupa biła tyrańska gromada.

Ty, człowiecze, z pokorą w serce przymaj twego

Pana, nie biszuj złością grzechu niesczęsnego.

6

Gdy Pan niósł krzyż na sobie, a krew się toczyła

Strumienie wszytkie drogu obfitu kropiła;

Gdy zaś umarł na krzyżu za występki twoje

Jezus Chrystus, nasłodsze odkupienie moje,

Uważaj, jak barziej ty winen jest dla twego

Dobrodzieja ucierpieć wszystkiego przykrego

7

Иосиф з Никодимом смела приступили

До Пилата, гды тело сняти Бога сына просили.

Плащаницею тело окрили чистою,

З маткою провадили в гроб прачистою.

Ты, человече, для Пана нивча не збраняйса

Чинити што доброго на си не навстыдяйса.

8

Иосиф з Никодимом блажанные людзе,

Нехай вам нагорода в небе весна будзе.

Жече творци своя нам навстыдали,

З набратством горачим с креста его сняли.

Откуду же в остатнюю послугу снидиста,

В приготованом гробе его положиста.

(Po tym wielkiej cerkwi będą pokładać Pańskie passia. Naprzód śpiewanie.)

Anioł:

śmiele Nikodem z Joswem smutno przystąpiwszy

Do Piłata a, Pańskie ciało uprosiwszy,

Z krzyża swami rękoma poważnie zpuścili,

Prześcieradłem obwite w tym grobie złożyli

Do groba już ochotnie wszyścy przystępuycje,

Z nabożną Duszą płaczcie a usty całuycje.

Ciało Jezusa mego apłączac stękajcie

Y na przeciężkie swoje grzechy narzekajcie.

Ty zaś, Dusza pobożna, kładź krzyż Pana swego

Tuż przy grobie nawieczne wysławienie jego.

Dusza:

Nie dam go, bo w tym sercu wesele być czuję,

Gdy ten klejnot najdroższy w ręku mych piastuję.

Anioł:

Tu go położ, bo w trzecy dzień doznasz większego

Wesela, gdy obaczysz z groba powstałego.

Dusza:

Krzyżu święty, nadziejo odkupienia mego,

Skarbcze niewyczerpany, ja z uboztwa swego

To obiecuje lubo z toboj się rozstanę,

Ze nigdy cię w sercu mym nosić nie przestanę;

A teraz przy tym grobie, gdy ciebie pokładam,

Z wzselaką poczciwością porzed tobą upadam.

Anioł:

A wy, mieszkańcy ziemni, co w ręki trzymacie

Przy tym grobie y krzyżu wszytko składać macie

[Chor 1. Corona]:

Przenajdroższa korona zbawiciela mego,

Nad ciebie, sercu memu, niemam nic milszego.

Z ręki mojey eję wydaję y kładę przy grobie,

Mając pewną nadzieję duszy mojej w tobie.

Chor 2. Gwoździe:

Gwoździe święte, wy na krzyż grzechy me przybili,

Wy z rąk y nog krew Pańska hojną wypuścili.

Dla zbawienia mojego leżcież tu spokojnie,

Niechaj wam ziemskie plemie część daje przystojnie.

Chor 3. Trzcina:

Lubo mi y niemiło rozstać się z tą trzciną,

Która Diabłu y śmierci stała się ruina.

Muszę iednak przy grobie y krzyżu zostawić,

Gdyż może bez wątpienia zbawienie mi sprawić.

Chor 4. Kopicą:

Ta charakter zguby mej na krzyżu rozdarła,

Ta żarło mej prbepaści przeciwne zawarła,

Tą pokładam przy cnym Pańskim instrumiencie,

Sam nigdy nie przestanę przebywać w landende.

śpiewanie.

Anioł (do ludzi mówi):

Twoje grzechy sprawili, Adamowe plemie,

Ze tak raczył ucierpieć Pan nieba y ziemie,

Twe występki baranka mocno krępowali

Ba y po drogach ostrych wszędy potrącali,

Twoje brzydkie spośności na krzyżu przybili,

Te martwego w kamennym grobie położyli.

Obacz się skrusz serce kamienne, grzeszniku,

Płacz, lamientuj, wzdychając, miśerny nędzniku.

A w trzecim dniu radości spodziewać się trzeba —

Z wschodu słonecznego wesołgo z nieba.

Pódźmyż y my każdy z nas ztąd d swoje mieszkanie,

Mając dobrą nadzieje, że Pan z martwych wstanie.

(Tu pojde Dusza. śpiewanie.)

EPILOG:

Przypatrzyłeś się widzę, słuchaczu łaskawy,

Jakie miała z Aniołem Dusza swe zabawy,

Jak po drogach chodziła rzewnie lamientując,

A z nię mieszkańców ziemnych na toż uteskując.

Spraw że y ty swe serce, bądź wdzięcznikiem tego,

Co zań ucierpieć raczył dla zbawienia twego.

AMD: Q Ra, W, m[ortis] Honorem

ВИРШИ В ВЕЛИКИЙ ПЯТОК^[351] ПРИ ВЫНОСЕ ПЛАЩАНИЦЫ^[352]

(В монастыре отца ксендза Шем[бек]а)

ПРОЛОГ:

Вижу добродетельных слушателей, что в круг собрались.

На какие же образы здесь посмотреть бы они хотели?

Не знаю, есть ли что-либо более достойное,

чем деяние при Божьем погребении печальное,

где сами скоро увидите Душу Благочестивую

(плачущей горько ее все вы узрите),

которой Ангел покажет муки Господа:

где и сколько претерпел он за нас всяческих бед;

здесь же земные жители будут причитать

и о смерти жестокой Господа своего сокрушаться.

Прошу только, слушатель, ухо с сердцем своим согласи,

чтоб склонились доброжелательно.

Пение

(В это время Душа выходит с четырьмя хорами)

Душа благочестивая:

Не вижу, ах, врачевателя столь искусного,

что мог бы из сердца моего глубокую скорбь вырвать.

Я скорбь невыносимую испытываю, когда вижу ныне Спасителя,

жениха моего и искупителя,

который всех сынов человеческих превосходил красотой,

теперь же тиранской жестокостью опозорен.

И вот с креста уж снят, весь израненный, Искупитель.

Помоги мне в скорби, все творения земли.

Солнце с месяцем свое неистовое сверкание прекратили

и плачем мрачным себя покрыли,

звезды заблудились на небосводе,

а земля необычайно потрясается.

Скорби глыбы кремнистые помогают,

когда, со скал осыпаясь, падают, грохоча, на землю.

Потому и я, скорбя о Господе, не перестану

плакать и от гроба твоего, Господи, не отойду.

(Тут падает Душа под крестом.)

Пение:

Еще моя доколи во лености спиши,

егда в гробе Иисуса умерщвленна зриши.

(С мечем Ангел выходит и Душу поднимает с призывом.)

Встань, Душа Благочестивая, зачем же ты печалишься,

небо голосом своим ужасая, рыдаешь?

Душа:

Ангел, слуга божий, утешь меня,

ибо не вижу Иисуса — моей единственной радости.

Покажи, где он есть, где был, пойду и я по тем дорогам,

за женихом проводи меня, ничтожную, убогую.

Ангел (говорит людям):

Казнь божия на грешников, которые ни Бога не блюдут,

ни гнева его не боятся,

в день судный будет, когда воздастся за это по справедливости

и с ангелами придет твоя, Боже, вельможность.

Не ваши ли грехи привели

к тому, что за них жестоко Господа на кресте распяли?

Так оставь же грехи, грешник, моли о себе прилежно,

восхваляй Господа твоего, лежащего во гробе.

А ты, Душа, взгляни со мной пути Господни,

по которым вели его руки мучителей.

(В саду Ангел с Душою говорит):

Прекрасные кущи, где Адам хотел быть вознесенным,

но, познав вкус яблока, пал.

А здесь перед тобой — Сад лучший^[353], более прекрасный

и к спасению твоему всегда готовый,

как раз здесь-то, упав наземль, Господь молил

Бога-Отца за Адамово племя.

(Душа, упав на колени, так говорит в саду):

О, Иисус мой, довольно кровавые с пречистого лика слезы

об избавлении нашем источают твои очи;

преклоняюсь и прошу, дай мне слез потоки,

чтоб они очистили мою грязную совесть.

Пение:

Слезы ми даждь, Господи, горько да плачуся

дел моих, а сердце ми скрушу, умилюся.

Ангел и Душа у Анны^[354]:

Встань и узри, Душа, печальные пути Господа,

ах, как у Анны жестокие

наносят пощечины агнцу, связанному крепко,

принимая его за лжепророка.

Душа (падает на колени):

Спаситель мой, сокровище бесценное,

какие же ты от мучителей выносишь хулы,

заплеванный, и терпишь пощечин удары;

отныне прошу тебя, будь души моей спасением.

Пение:

Преста се, неправедне седе заплеваным

Иисус Христос, плещи свои готовав на раны.

Ангел и Душа у Кайафы^[355]:

А вот, Душа Благочестивая, место Кайафово,

где и состоялось отречение Петрово.

Чуть только рек Господь, что он есть сын Превышнего,

Кайафа беззаконный сходит с ума правого

и давай, как безумный, рвать на себе одежды.

А Петр, непостоянный, отрекается от Господа:

не знаю, говорит, человека сего,— так потерял верность

именно тот, кто больше других любил Господа.

Душа:

Жених мой возлюбленный, как же не знают

тебя ученики твои, которые отрекаются от тебя.

Я же знаю тебя как сына Бога Превышнего,

себя на смерть готовившего во искупление мое.

Так же и мне во имя тебя претерпеть надо всяческие муки.

в чем подай мне помощь милостивой твоей рукою.

Пение:

Теплейши верою Петр Иисуса заприся:

— не знаю человека! — яве устыдися.

Ангел у Пилата с Душой:

А вот Пилат с Иродом вражды своей лишаются

и, благодаря Иисусу, вновь в согласие вступают:

Пилат Господа посылает к Ироду злому,

а Ирод, бесстыдный с сердцем надменным,

отсылает к Пилату, позорно оболгав,

волк хищный, агнца и осрамотив его.

Пилат приказал Господа у того каменного столба

собравшейся толпе бичевать и мучить,

отсюда же ему махину креста нести приказано,

а (Симону) Киринянину помогать сказано.

Душа:

Невинно обвиненный, стоишь ты у Пилата,

презренный всеми, у Ирода насмешки ты терпишь.

Спаситель мой милый, не имеешь ты покоя

нигде,— обильная льется кровь из чистого источника.

Надежда моя, жених единственно возлюбленный,

своими ранами очисть души моей раны.

Пение:

Пилат з Иродом в ушлостну езнобу вступают^[356]...

Ангел и Душа у креста:

Вот место, вот крест, где Господа распяли,

пять раз его с позором убивали.

Тело Спасителя с креста уже сняли,

во гроб класть хотят доблестные сенаторы

Никодим с Иосифом. И ты подними крест Господа своего,

проводи же вместе с ними до гроба его.

Душа (беря крест, говорит):

Крест святой, клейнот бесценный,

жемчуг неоплатный, сокровище неиссякаемое,

я тебя, о утеха, в руки свои принимаю

и охотным сердцем и устами целую.

Хорошо мне быть при тебе, мой милый,

желанный, покуда душа не расстанется с этим светом.

Ангел:

Давай же поспешим ко гробу Господнему

и там честь и достойную славу воздадим ему.

Пение:

Креста честный скарбницо, всех добру невозбраны,

трона цара вышнего неошанцованы.

(Тут уж Ангел с Душою пойдут за занавес, а все хоры будут говорить):

1

Вышние жители вместе с земными

и водные с воздушными, подивитесь,

как Бог — ах! увы! — от человека смутную

принял смерть постыдную, жестокую.

2

Душа Благочестивая, Душа справедливая,

в которой явилась любовь непорочная

к Господу, да такая, что его ей уж очень жаль —

и вот она рыдает, источая обильные слезы.

3

Душа Благочестивая, Душа справедливая,

в которой явилась любовь непорочная,

Ангела имея проводником,

с ним она пути Господни охотно познает.

4

Душа Благочестивая, Душа справедливая,

в которой явилась любовь непорочная,

после этих своих трудов приняла утешение —

крест Господа своего на вечную радость.

Пение:

Душа моя, воскую во лености спиши,

егда в гробе Иисуса умерщвленна зриши!

1

Пойдем же на место, где то древо свято

руками Души Благочестивой взято.

2

Пойдем же посмотрим оставшиеся святыни,

достойную им честь воздадим и хвалу.

3

Пойдем же скорее, поспешим к ним

и, взяв их со страхом, ко гробу понесем.

4

Пойдем же, и пусть каждый, дабы услужить Богу,

возьмет то, чем ему услужила бы Душа.

(Тут уж будут брать):

1. Венец:

Раз нет креста, взамен я беру венец,

который венчал чело жениха Души.

2. Гвозди:

Мне достались восемь гвоздей святых,

которые грехи наши к кресту прибили.

3. Трость:

Для меня хороша и трость, которая написала

спасение мое на кресте, а грехи стерла.

4. Копье:

Копье для защиты охотно принимаю,

которое над дьяволом и смертью торжествует.

Итак, пойдемте же отсюда ко гробу, милые братья;

вы же, отцы, с почтением тело несите.

(Тут уже подойдут Ангел, Душа и хоры к Большой церкви. Перед церковью поют все дети):

Плачь, человече, рыдай, жалуйся, стеная,

на грехи свои сокрушайся с глубоким воздыханием.

Они ведь, ах, невинна Господа мучили,

невинного агнца убить замышляли.

Стремись же к Господу с горячей любовью,

никогда не забывай о его страданиях.

2

Когда Иисус в саду преклонил колени

с пречисты ликом, залитым кровавым потом,

Господь молился горячо, сонные же ученики

о грядущей смерти его не печалились.

Хотя бы ты, человече, бодрствуй,

чтобы всяческие соблазны не повредили тебе,

вспоминай добровольные муки,

молись, дабы тебя Господь избавил от всего злого.

3

До Аннаша збавител ми гды был призваны,

от лвов сердитих баранок моцно скрепованы,

тако са од ти з нас божных сводзе за нешантву

и прет явни паличон Пану вызванае.

Ты увада, человече, такое терпение

Панское и для него терпи в трапене.

4

Иисуса пред Кайафом гды постановили,

на тело му блюзнерци немощи тяжко положили.

Але и Петр верою теплейши заприся,

учителя своего при всех завстыдися.

Ты, человече, вызнавай пред кролми и паны,

же Богу человек си стал се притерпел за ны.

5

Безбожные в дом Пилатов когда уж ввели

Господа моего и над ним что хотели творили,

Пилат его к Ироду отослал надменному,

Ирод же, спесью надутый, над ним насмехался.

Затем то собрание приставать стало к Пилату,

дабы его у столба выставить на избиение толпы жестокой.

Ты, человече, с кротостью в сердце принимай твоего

Господа, не бичуй его злостью греха своего.

6

Когда Господь нес на себе крест, то кровь лилась

и потоками многими путь его окропляла;

когда же умер на кресте за пригрешения твои

Иисус Христос, мое сладчайшее искупление,

знай, как много ты должен для твоего

благодетеля испытать всяческих лишений.

7

Иосиф з Никодимом^[357] смело приступили

до Пилата, гды тело снята Бога сына просили,

плащаницею тело окрили чистою,

з маткою провадили в гроб прачистою.

Ты, человече, для Пана нивча не збраняйся,

чинити што доброго на си не навстыдяйся.

8

Иосиф з Никодимом блаженные людзе

нехай вам нагорода в небе весна будзе.

Жече творци своя нам навстыдали,

з набратством горачим с креста его сияли,

откуду же в остатнюю послугу снидиста,

в приготованном гробе его положиста.

(Затем в Большой церкви будут возлагать орудия страстей Господних. Сначала пение.)

Ангел:

Смелые Никодим с Иосифом грустно приступили

к Пилату и, Господне тело испросив,

своими руками с креста его с почтением сняли,

пеленою повитое в том гробе положили.

К гробу уж охотно все приступайте,

с Душою Благочестивою плачьте и целуйте его.

Собирайтесь тело Иисуса моего оплакивать

и на претяжкие свои грехи восставать.

Ты же, Душа Благочестивая, клади крест Господа своего

здесь же при гробе на вечное его прославление.

Душа:

class="stanza">

Не отдам его, ибо из-за него в сердце радость ощущаю,

когда сей бесценный клейнот в руках своих лилею.

Ангел:

Здесь его положи, ибо на третий день познаешь большую

радость, когда узришь из гроба восставшего.

Душа:

Крест святой, надежда искупления моего,

сокровище неисчерпаемое, я по убогости своей

то обещаю, любезно с тобою расставаясь,

что никогда тебя в сердце моем хранить не престану;

и теперь у того гроба, где тебя кладу,

со всем почтением пред тобою склоняюсь.

Ангел:

А вы, земные жители, то, что в руках держите

при сем гробе и кресте всячески класть можете.

Хор 1-й. Венец:

Наидражайший венец Спасителя моего,

выше тебя, достойнее в сердце моем я ничего не знаю.

От рук его своих отнимаю и кладу при гробе,

имея на тебя в душе моей твердую надежду.

Хор 2-й. Гвозди:

Гвозди святые, вы к кресту грехи мои прибили,

вы из рук и ног Господа кровь обильную пролили.

Для спасения моего лежите тут спокойно,

пусть вам земное племя честь воздаст достойно.

Хор 3-й. Трость:

Отрадно мне и печально расстаться с той тростью,

которая дьяволу и смерти принесла разорение.

Должен, однако, ее при гробе и кресте оставить,

так как, без сомнения, она сможет спасение мне доставить.

Хор 4-й. Копье:

То предрешило гибель мою на кресте,

то бездну смерти моей заключило,

то кладу при доблестных орудиях страстей Господа,

сам непрестанно пребывая в скорби.

Пение.

Ангел (людям говорит):

Твои грехи, Адамово племя, привели к тому,

что Царь неба и земли вынужден был претерпеть муки,

твои прегрешения заставляли страдать агнца

и на тернистых путях его всюду ранили,

твои скверные деяния к кресту его прибили

и мертвого в каменном гробе положили.

Посмотри же и сокруши свое каменное сердце, грешник,

плачь, скорби, воздыхая, жалкий и убогий.

А на третий день радости ждать надо —

с самого восхода солнца радостного на небе.

Пойдем же и мы отсюда каждый в свое жилище,

имея добрую надежду, что Господь воскреснет из мертвых!

(Тут пойдет Душа. Пение.)

ЭПИЛОГ:

Я вижу, что ты насмотрелся, любезный слушатель,

На то, какие Душа с Ангелом прошла испытания,

Как по дорогам ходила, горько сокрушаясь,

Жителей земных за собою на то же увлекая.

Исправь же и ты свое сердце, будь благодарен тому,

Кто вынужден был страдать во избавление твое.

В честь смерти Господней: (составил пьесу)

некий базилианин,

в Вильне, на Пасху.

Автобиографическая подпись Симеона.

Из сборника «Рифмологион», или Стихослов»

СТИСИ КРАЕСОГЛАСНИИ НА РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО^[358]

[1]

Первовечному от Отца рожденну,

божию Слову, отцу съестественну,

аггели в небе славу воспевают,

трисвятым Троицу выну величают.

Днесь же видяше Слово воплощенно

и во вертепе в яслях положенно,

чюдятся, яко от Девы родися

безмужно: и цвет девства не вредися.

«Слава во вышних Богу»,— восклицают

и на земли мир людем провещают.

Желанный се гость, мир нам приносящий,

в единой славе со Отцем седящий.

От многих времен о Христе желаем

да в мире мирно век наш пребываем.

Но грехов ради брань нам досаждает,

не любяй мира, враг мир разоряет.

Ты, царю мирный, утверди мир в мире,

даждь расти везде православной вере.

Раздежи сердца, друг друга любити,

в единстве веры всем народом быти.

Да едиными усты вси тя славят,

единем сердцем тебе Бога хвалят.

Един ты пастырь, едно стадо буди,

ты еси Бог наш, а мы твои люди.

ПЕСНЬ 6. ИРМОС

Из нощи темных делес очищает,

Христос ны Господь, егда ся раждает,

от пресвятыя Марии девицы

небес и земли правыя царицы.

Тму прогоняет своими лучами,

нас сотворяет света днесь сынами.

Светлый день ныне, занеже светило

велие мрачну нощь есть разрешило.

Христос, светило, еще просвещает.

Тму грехов мрачных и свет верным дает:

В нем же удобну стезю обретаем,

ею текуще неба достизаем.

Доселе стезя невидима бяше,

и никто ею в небо шествоваше.

Свет наш, Христос-Бог, ону проявляет

и шествовати право наставляет.

Ты, верный роде, Богу возлюбленный,

всегда держи путь ныне проявленный.

Шествуй во свете воли Бога Слова,

тако вечная жизнь ти есть готова.

А гряди ныне к вертепу убогу,

даждь достодолжный поклон Христу-Богу.

Исповеждь его права быти Бога,

он ти дарует светла лета многа.

И исповесть тя пред Отцем си в небе,

и даст наследство вечное в нем тебе.

ПЕСНЬ 7. ИРМОС.

ОТРОЦЫ ВО БЛАЗЕХ

Отроцы в святей вере воспитани,

от мучителя, в огнь пещный послани.

Яко идолу поклона не даху,

но Сыном Божим орошени бяху^[359],

Проклят есть идол, и вси суть проклята,

иже дерзают Богом его звати.

Един есть Бог наш, всю тварь сотворивый,

во триех лицех, от аггел хвалимый.

Отец, Сын и Дух, три лица считаем,

не три же боги, но едина знаем.

Святых лиц едино днесь ны посящает

Бог-Сын и в нашу плоть ся облекает:

да мы божеству его причистимся,

в Сыны Божия с смертных преложимся.

Его же видим в яслях положенна,

божием от царей поклоном почтенна.

Сему от всех нас поклон подобает,

спасение бо наше промышляет.

Придите убо, людие, придите,

дары с поклоном Богу принесите.

Сердце, дар ему есть зело приятный,

за сердце себе даст Бог благодатный.

А с ним все благо удобь получити.

И в небе даст он вечный живот жити.

Всех царя любы, во благочестивых;

хвално укори завет нечестивых.

Трие младенцы царя укориша.

Телу бо злату глав не склониша.

Едному Богу песни воспеваху,

в огни невредно святии стояху.

Той Бог истинный днесь в мире явися,

да нас вознесет низу положися.

Во яслех скотских, вижду, почивает,

скотныя люди к себе призывает.

Слово сый слова хощет научити,

им же словесно нам бы удобь жити.

Скотско доселе бе житие наше,

кто бо не плоти своей работаше,

Начнем от ныне Богови служити,

заповеди его усердно храните.

Тогда во правду словеснии будем,

егда противный скотский нрав избудем.

Един день лучше Богу работати,

неже вовеки в мире царствовати.

Та бо работа платима есть в небе,

его же, кто мудр, не желает себе?

Тем же, людие божии святии,

Христу рожденну поклоните выи.

И главы ваша ему преклоняйте,

царя и Бога его свойго знайте.

А он на небо хощет вы прияти,

светлыми венцы вечны увенчати.

ПЕСНЬ 8. ИРМОС.

ЧЮДО ПРЕВЕЛИЕ И ПРОЧЕЕ

Чюдо велие древле проявися,

в пещи халдейстей, ибо не палися

Троица отроков^[360], паче орошени,

иже за Бога во огнь вовержени.

Равне велие чюдо днесь бывает,

огнь божественный Девы не спаляет:

Юже без вреда всякого проходит,

в целости девства мати сына родит.

«Огнь поядай». Бог ся нарицает,

како Марии ныне не вреждает.

Вем яко огнь сей жжет плевелы злобы,

освящает же чистыя утробы.

Тем же Мария оным освятися

яко безгрешна весма сохранися.

Мы грешни суще, како приближимся

к сему огневи, да не опалимся?

Изверзим злобы и пребудем цели

от сего огня, светли же и бели.

Осветит и нас з своей благодати,

еже возмощи пресветло сияти

зде добротами, венцем славы в небе,

его же тщися всяк стяжати себе.

Стяжеши, аще Христа возлюбиши,

и его ради душу погубиши.

Губяй за него душу— обретает,

и с ним во веки в свете обитает.

Утробу Девы прообразоваху,

иже без вреда огня в пещи бяху

Трие отроцы: ибо не вредися

девство Марии, егда Бог родися

из нея. Огнь сый паче чисту, целу

телом и духом сохранил есть Деву.

К тебе, о Дево пресвятая мати,

руце возносим, просим благодати:

Умоли сына твоего и Бога,

да презрит наша падения многа.

И охладевший дух наш, да согреет,

да не во мразе греховном истлеет.

Обычно огню хладных согревати

и темность всяку светло просвещати.

Хладни и темни мы ся быти знаем,

теплоты с светом от сына ти чаем.

Ты, Христе Боже, огнь пресущественный,

освяти ум наш, грехми помраченный.

Даждь любовь теплу да тебе едина

с Отцем и Духом, любим Бога-Сына.

Вся тебе ради в уметы вменяем,

тебе ся сердцем целым прилепляем:

Хотяше верно тебе работати,

инго Бога, кром тебе не знати.

СТИСИ НА РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО КО ГОСУДАРЮ ЦАРЮ^[361]

Пустыня мира сего есть безводна,

в путь шествующим зело неугодна.

Весь в ней Исраиль жажден умираше,

яко вод живых весьма не имаше:

Даже истинный Моисей ю изводит,

с камене чиста, егда Дева родит.

Се днесь источник жизни нам дадеся,

не жезлом, духом святым изведеся,

Яко духовный: дабы душам пити,

жадным и в его силе вечно жити.

Сей же источник злобу очищает:

черныя паче снега убеляет.

Пий здрав от него, царю, Богом данный,

прохлаждай дух твой, Богу съготованный.

Омывай душу, дабы чистей быти,

по летех многих горний рай влучити.

Царь славы Христос, всей твари владыка,

сниде на землю при кончине века.

Зрак рака прият, зело умалися,^[362]

в малом вертепе в яслях положися.

Аггели поют, волсви припадают,

овец пастыри весело свиряют.

Питает Дева превечна младенца,

его же роди без отца первенца,

Иже восприят на всесилна рама,

яко овча си род ветха Адама,

Хотя вознести в небесную страну,

к Отцу своему в вечную державу.

И обновити жизни нетлением,

вечным от ада темна спасением.

Чесого деля церковь днесь ликует,

весь собор верных светло торжествует.

Вперьвых же ваша весело играет,

царская светлость Христа величает

за его мать неизреченную,

ко падшим людем днесь проявленную.

Вы бо первый в православном мире,

вы началницы в православной вере,

светила есть во церкве велика,

паче всех светил христианска лика.

Светите убо на лета премнога,

просвещаеми светом Христа Бога.

Много сицевых празднеств совершайте,

Христову благость любо прославляйте.

Владейте миром, вам от Бога данным,

царствуйте долго щастием избранным.

Крепость и слава вам да работает,

Бог враги ваша вам да покоряет.

Тех благ от Христа верно вам желаю,

сам к ногам вашим лицем припадаю.

Моля о милость, прося благодати,

да изволите в ней мя сохраняти,

Иже готов есмь верно вам служити,

донелиже мне даст Бог живу быти.

КО ГОСУДАРЮ ЦАРЮ ОТ ГОСУДАРЯ ЦАРЕВИЧА^[363]

1

Велия радость в мире днесь сияет,

дева Мария Христа нам раждает.

Пред всеми веки из Отца рожденный,

на конец веков во плоть облеченный

Сын Божий, сын днесь девыя бывает,

Бог человека себе всыновляет.

Да наследницы светла рая будем,

сию Христос Бог даде ползу людем.

Наследи и ты, отче мой любезный,

с рождьшею мене светлый рай небесный.

Братии, сестрам и теткам желаю

вечна жилища в том же светлом раю.

А впредь в сем мире Богу церкви жити,

царствия небес венцы заслужити.

2

Бог безначалный на земли родися,

отчее слово во плоти явися.

Род человеческ в небо призывает,

в нем же вечная радость пребывает.

Доволне в аде Адаму слезити,

Христос бо имать в небо преселити.

Не к тому будет смерть нам царствовати,

Христос бо прийде живот нам подати.

И царство в небе вечное готует,

того вам душа моя усердствует,

Да царствовавше зде лета премнога

и в небе царство примете от Бога.

ОТ СЛУЖАЩИХ

[1]

Божие Слово,— им же мир создася,

днесь сокращено в мире показася.

Непостижное зело умалися

и в яслях скотских малых воместися:

нас исправляет, да будем словесни,

не к тому перстни паче же небесни.

С небес сие Слово к нам низходит,

перстныя люди на небо возводит.

За плоть божеству нас си сообщает,

рабы тмы в сыны света прелагает.

Алфа, омега, Слово се речеся^[364],

Адам о-микрон^[365] им с нами спасеся.

Чюжд образ чести в нас доселе бяше,

днесь честен яко Словом подписаше.

Бог-Отец своим тем же убо в небе,

даст место ему, яко точну себе.

Божий ты образ, царю Алексие,

и написася в тебе слово сие,

в скрижалех сердца: лепо убо чтити,

аз яко царю усердно служити.

Образ есть божий и плод твого чрева,

светлый Алексий,— благ плод блага древа.

А образ цветы добро украшенны,

бисерми делес благих упещренный,

Богу во славу ныне нам рожденну,

иже да даст вам милость божественну.

Еже лет много крепко, славно жити

и в небе место светло получити.

Того вседушно раб ваш вам желаю,

себе с поклоном у стоп полагаю.

[2]

Равне и аз вам желатель,

да даст Христос всех создатель.

Вашей царстей зде державе

долго жити в светлой славе;

Подаст враги побеждати,

царство в мире устрояти.

Дажд, о Христе, днесь рожденный

миру мир твой божественный,

Даждь церкви лета многа,

молим тебе щедра Бога.

И пресветлу его Сыну

даруй венец зде и выну.

Вся им блага изволь дати

по премнозей благодати.

Сих вам верно аз желаю,

щедрот ваших к себе чаю.

[3]

Превечный Бог наш, вселенный создатель,

умов небесных и всех обладатель,

велию любовь свою нам являет,

о спасении нашем промышляет

странным образом: се бо воплотися

и от девицы чистыя родися.

Иже прежде век от отца рожденный,

плоть восприял есть сый невещественыи;

Хотя нас плотских на дух пременити,

еже не плотско, но духовне жити

да тако чада Бога жива будем,

о Бозе, в Бозе и с Богом пребудем.

С Богом мы ныне, ибо Бог есть с нами,

лежай в вертепе, повит пеленами.

Вселися он в ны: а мы в онь вселени,

тако из сети смерти свобождени.

Что убо на ны враг может успети,

егда Бог с нами, не может и зрети.

Бог есть с тобою, царю претишайшый^[366],

радуйся убо, монархо блажайшый.

Ныне он духом в тебе ся раждает

и в сердцы паче яслей почивает.

С Богом же всяка благодать бывает,

юже святый дух в сердца посылает.

Та сохранит тя крепка, цела, здрава,—

с Христом пребудет вовек твоя слава.

Христос-Господь сил, он даст силу тебе,

Он же — царь мира — даст мир зде и в небе.

Он есть и жизнь всех,— даст ти долго жити,

Купно с тобою и царицы быти,

Благородныя он ваши сыновы

благословити выну есть готовы.

Тако ж царевнам вся зде благодати

хощет и в небе венец вечный дати.

Сих благ аз раб ваш верно вам желаю,

себе под нози ваши подлагаю,

То изъявствуя, яко хощу быти,

присно вам верен и рад есмь служити.

Вы же изволте на нас призирати,

щадите в светлой вашей благодати.

[4]

Новая радость мир возвеселяет,

новое солнце род наш просвещает.

Плачь бе во мире от начала веков,

яко падеся всех лик человеков.

Тма бе повсюду не просветимая,

от всех человек не изменимая:

путь до светлаго погубися неба,

глад бе во мире, без небесна хлеба

вси умираху: вместо райска града

водими бяху в плен подземна ада.

Поболе о том Бог всемилостивый,

во славу свою весь мир сотворивый.

Се ныне темность во свет прелагает,

слезы на радость верных изменяет.

Весь род наш падший изволил подъяти,

егда восхоте плоть нашу прияти.

Высоко ныне человек вознесеся,

егда со словом божиим спряжеся.

То яко солнце, вся ны просвещает,

яко животный хлеб, гладных питает.

Сам путь он нам бысть, да по нем шествуем

и в небе царство вечно наследствуем.

Дает свободу от ада проклята,

и населяет в странах града свята.

Чесого деля церковь торжествует

и весь лик верных пресветло ликует

Изрядне, еже православный царю,

многих царств и княжеств верный государю.

Твоей светлости, верных всех началу,

прилична радость Богу во похвалу

новорожденну и чистей девице,

без мужа рождыней.

Радуйся убо светло, веселися,

новорожденну Христу поклонися.

Он тя изволит выну возвыжшати,

даст ти и в небе вечно царствовати;

печали твоя на радость преложит

и вся благая в державе умножит;

даст лета многа, щастие и славу,

разширит зело царску ти державу,

чесого верно аз раб твой желаю,

с поклоном низким к ногам припадаю.

Моля, да мене раба си щадиши,

лица от мене да не отвратиши.

Аз же всеверно имам работати,

живот мой за тя готов полагати.

[5]

Бог Господь ныне мирови явися,

божие слово странно воплотися.

Никто же Бога видел есть доселе

светло, яко днесь в человечестем теле.

Странно и мрачно древле виден бяше,

егда Моисию закон подаваше.

В аггельских лицех иным показася,

но ипостасне не соединяся,

Инако ныне изволил прияти

плоть себе нашу з своей благодати:

ибо на свое лице пресвятое

прият естество наше прехудое.

И соединил есть оно с собою;

бысть лице едно во естеству двою,

и тако род наш ныне обожися,

аки железо огнем распалися.

Огнь, бо есть Бог наш, хладных согреваяй,

и светом правды мрачных просвещаяй.

Нощь бе темная, и тма превелика

до днесь во мире, юже сам владыка

и царь всех, Христос, светло просвещает,

егда яко солнце Восток содевает.

От того солнца на тя, солнце наше,

пресветлый царю, светлость возсияше.

Лучесы солнце повсюду сияет,

тя благодати Христос исполняет.

Да печалную ризу отложиши,

царско ти сердце о нем утешиши.

Христос утеха, прииде утешити,

всякую печаль в радость преложити.

Сам ся до сердца твоего вопрошает,

егда во яслях слезы проливает.

Его бы слезы радость точат тебе,

Христос ти помощь во всякой потребе.

Радуйся убо, царю благоверный,

Христос ти подаст век веселомирный:

даст вся по сердцу и умножит лета,

светло прославит во всех странах света.

По долгих летех и небо дарует,

венец нетленный главе ти сготует.

Да по сем царстве царь будеши в небе,

их же благ верно аз желаю тебе.

Аз сам под стопы твоя припадаю,

за подножие себе постилаю,

Моля, да на мя лице просветиши,

як солнце светлым оком на мя зриши.

[6]

Велие Солнце днесь в мире сияет,.

тму всю тмы князя с мира прогоняет.

Свет велий ныне людие видеша,

иже в тме смертней и сени седеша,

плачевный облак уже разрушися,

свет бо радости в мире просветися.

Не к тому Ева должна есть ридати,

не имать Адам отселе плакати:

Сие бо солнце слезы осушает,

во веселие плачь всех прелагает.

Един днесь токмо тмы стонет предстатель,

рода нашего лживый клеветатель,

яко власть его уже погубися,

егда во плоти Бог Слово родися.

Он враг доселе люди побеждаше

и в преисподний ад люди пленяше:

Но днесь от Христа-солнца побежденный,

мрак от светлости зело расточенный.

Возсия солнце, звери угонзают

и в лозех адских горце возлягают.

Человек идет дело си творити,

даже во вечер имея кончити^[367].

Несть страха от лвов» солнце восияет,

лучми, як стрелами, верных защищает^[368].

Не бойся, стадо малое Христово,

брань за тя деет, превечное Слово.

Еже все может, чему хощет быти:

силно есть от враг люди защитити.

Ничто успеет лев, окрест рыкаяй,

и волк прехищный, на ны нападаяй,

точию требе с Христем выну быти,

его слушати и по нем ходити.

Близ Христос Господь в дверь сердца толцает,

сердце за ясли от верных желает.

В сердцах любезно он хощет витати,

в них сокровища даров полагати.

Благословенно, православный царю,

есть твое сердце, верный государю.

Яко восприят Иисуса себе,

иже царствует на земли, на небе.

Он бо изволит сердце исполнити,

дары своими и радость вселити.

Обновит, яко орлю юность твою,

даст бо ти милость и благодать свою.

Орел твой очи к солнцу обращает —

Христос сый солнце орла просвещает,

И тако светла Христом твоя слава,

ты бо всех царей православных глава.

Христос ти венец солнечно сияет,

на твоей главе и в сердцы блистает.

Живи с ним убо, царю, многа лета,

буди преславен лучми его света.

Где его слава, там и твоя буди,

а неверныя к нему враги люди.

Где имать престол на высоком небе,

тамо по земном престол буди тебе.

По летех мнозех, щасливо прежытых

и по торжествах, в славе нарочитых,

тех пресветлости вашей аз желаю,

яко раб верный аз сам припадаю

под нозе ваши, моля благодати,

да изволите мене сохраняти

в милости своей ради Христа Бога,

он вам дарует за то лета многа.

ОТ СЫНА К ОТЦУ В ПЕЧАЛИ СУЩУ

Радости весь мир ныне исполнися —

Божие Слово во плоти явися

От пречистыя Марии девицы,

Аггельских ликов светлыя царицы.

Егда Бог плоть бысть, миру мир дадеся,

от стран премирных Христом принесеся.

Радуется мир и ты от печали,

родителю мой, отныне престани:

Христос ти радость, о нем веселися,

здравствуй лет много, Христом утвердися.

С ним благоденствуй, а потом на небе

венец нетленный Христос да даст тебе.

КО ГОСУДАРЮ ЦАРЮ ОТ СЛУЖАЩИХ

Преславный Господь и Бог превеликий.

мудростию си вся создавый веки.

Днесь в нашей стране земной ся являет,

свет божества си телом покривает.

Да безвозбранно можем прохождати,

невидимаго удобь созерцати.

Нань же аггели со страхом взирают,

очеса крылми своя закривают.

Не претерпяще величия славы

царя всех царей и Господа хвалы.

К нему иногда Моисий приближися,

абие лице его прославися

велиим светом, даже не могоша

нань возглядати, иже изыдоша

из уз Египта. Тем же покриваше

лице обрусцем, тако видим бяше:

подобная днесь сам Бог содевает,

истинный Моисий, иже свобождает

весь человечь род, работы велики,

яже Адамом на вся человеки.

Днесь он от Отца пришед, покривает

свет божества си» егда плоть бывает.

Удобно зрим есть, тем же несут ему

царские дары, цареви своему.

С ними же и ты, царю правоверный,

зри Христа и дар неси всеусердный,

дух сокрушенный, иже попремногу

дар есть приятен воплощенну Богу.

Он же смиренных ведый возносити,

даст ти во славе вознесенну быти.

В славе доброты, веры и десницы,

егда падутся твои противницы.

О сем аз, раб твой выну, мил ся дею,

всем сердцем моим и всею душею.

При сем да даст ти здраво царствовати

многая лета и небо стяжати.

Купно с тобою пресветлой царицы,

лет молю многих от богородицы.

О сынах ваших царских, того жь Бога

молю, да даст им жити лета многа,

крепко и славно, во вся мира страны

державно верных и над Агаряны.

Благочестивым царевнам желаю

всех благ на земли и в небесном раю.

Синклит пресветлый да многолетствует,

весь православный род да ликовствует.

Хваляще Бога ныне проявленна,

на спасение наше воплощенна.

Велия радость весь мир исполняет,

Восток ны свыше светло посещает.

Естества наша Запад освящая,

тму греха во свет любве изменяя.

Доселе раби греха мрачна быхом,

днесь иго тяжко его низложихом.

Сынове света превечна бываем,

егда во плоти Бога созерцаем.

Оризонт солнце аще оставляет,

тогда обычно нощь и тма бывает.

Востекшу паки, паки день веселый,

разсиявлет на оризонт целый.

Далече солнце да днесь от нас бяше

за непокорство еже к Богу наше.

Тем же в нощи греховней седехом,

даже едва днесь свет солнца узрехом,

на оризонте мира возсиявша,

свет благодати очем нашим давша.

О сем днесь церковь мати торжествует,

всем чадом своим света приветствует.

Ей подражая, и аз, чадо ея,

дерзнух престолу светлости твоея

предстати, с гласом усердна привета,

о сиянии божественна света,

желая верно царстей ти державе

выну пребывати во немрачной славе

света Христовы вечны благодати,

да возможеши враги побеждати.

Солнце мысленно да просветит тебе,

яко чювственно Наввину^[369] в потребе.

В его же свете живи лета многа

с помощницею, данною от Бога,

з сынми и дщерьми, купно и з сестрами,

свет Христов выну да пребудет с вами.

Князем, боляром той же да сияет,

вся вой, люди он да озаряет,

еже во воли божией ходити

без бед и скорбей многолетно жити.

ОТ СЫНА К ОТЦУ

День превеселый ныне совершаем,

радости сердца наша исполняем,

яко Христос Бог днесь ся нам раждает

и яко солнце вселенней сияет,

радости лучы повсюду пущая

и благодати реки изливая.

От того солнца ты днесь просветися,

отче мои честный, и светел явися,

лучесы в тебе его благодати,

выну да будут немрачно сияти.

Того аз, сын твой, верно ти желаю,

должным поклоном любо почитаю.

Моля прилежно Бога, днесь рожденна,

да тя соблюдет здрава и спасенна.

На многа лета и в пресветлом небе

вечное царство да зготует тебе.

СТИСИ НА РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО КО ГОСУДАРЮ ЦАРЮ ОТ РАБ

[1]

Светлое солнце в мире днесь сияет,

от Вифлиема лучи разсыпает.

Во вселенную повсюду светяще,

тму греховную от нас отгоняще.

Во тме доселе вселенная бяше,

яко всемрачным идолам служаше

И мраком греха бяше потемненна,

пути к небеси не знаше спасенна.

Днесь, милостию мыслненнаго солнца

свет нам блистает во вся земли конца.

Уже едина вси мы Бога знаем,

в Троицы лиц едно естество читаем,

ея же Троицы и ипостась едина,

днесь плод бывает чрева Мариина.

Бог-Сын из отца прежде век рожденный,

ныне во плоти в мир бысть изведенный.

Слово днесь плоть бысть: плотских умудряет,

на путь небесный к Богу наставляет.

Не к тому враг наш будет обладати

миром, и скверны кумиры ставляти.

Проклят есть Идол, и кто его знает

за Бога, клятве той же подлегает.

Един есть Бог наш преблагословенный,

от всех пророков древле возвещенный.

Ему же сладце аггели глашают,

слава во вышниих Богу восклицают.

И мир на земли будет его чтущим,

инаго разве его не знающим.

Ты, правоверный Алексие царю,

всея России правый государю,

солнца мысленна лучми озаренный,

добре знаеши в небо путь спасенный.

Вериши Христа Бога права быти,

му тщашися по вся дни служити.

За то он тебе изволит подати

многая лета в мире царствовати,

купно с тобою пресветлой царици

даст благоденство от своей десницы.

И чадом вашим изволит подати,

еже в здравии многолетствовати.

О том аз, раб ваш, Бога молебствую,

о празднестве сем любо приветствую.

Сам ся под ноги ваши подстилаю,

милости царстей себе поручаю.

[2]

Царь небесный днесь родися,

нам подобен сотворися.

Бог сый во плоть облечеся^[370],

род наш из тля им спасеся.

Тем же церковь днесь ликует,

благодарство возвитует,

Богу слову воплощенну,

зело сущу умаленну.

С нею и ты, царю велий,

исполнь буди днесь веселий.

Благодари Христа Бога,

он даст тебе лета многа.

Их же и аз ти желаю,

поклон низкий полагаю.

Да в милости мя храниши,

светлым лицем выну зриши.

[3]

Творец всех сущых на земли явися,

царь всея твари от Девы родися,

хотя нас, земных, в небеси вселити

и снаследники себе сотворити.

Ликует о сем церковь наша мати,

с нею же и ты изволь ликовати,

пресветлый царю, и даждь Богу славу,

к стопам Христовым преклоняя главу,

за его милость, а он за то тебе

по земном царстве даст и вечно в небе.

Его же аз ти всем сердцем желаю,

а сам ся твоей милости вручаю.

[4]

Бог превечный днесь родися,

в яслех скотских положися.

С превысока сниде неба

во пещеру дому хлеба:

хотя люди исправити,

глад и жажду утолити.

О сем церковь днесь ликует,

Христу славу возвитует.

С нею и ты веселися,

царю светлый, поклонися

Христу Богу, а он тебе

хощет дати, что ти требе.

Даст ти многа лета жити,

здраву, славну выну быти,

враги твоя побеждати,

потом венец в небе взяти.

Того тебе аз желаю,

одни светлом поздравляю,

до стоп царских припадая,

в милость твою мя вручаю.

[5]

Странное чюдо во мире явися —

от Девы чисты младенец родися.

Никто доныне возможе слышати,

дабы со девством была кая мати.

Едина токмо чиста пребывает

Дева Мария и сына раждает.

Сына прежде век от Отца рожденна

матере кроме, днесь же нам явленна

в плоти без отца чюдо се велие,

о нем же миру светло веселие,

ибо сей отрок, от Девы рожденный,

во спасение людем положенный.

Имать от смерти род наш свободити,

с аггелы в стране небесней вселити.

Тем же днесь церковь светло ликовствует,

рождынуся Христу хвалу возвитует.

С нею же и ты тщися ликовати,

пресветлый царю, Христа прославляти

за его милость, а он будет тебе

силный помощник во всяцей потребе.

Даст лета многа, здраво, славно жити,

врага попрати, потом в небе быти.

Того светлости аз твоей желаю,

сам ся милости царстей поручаю.

СЕЙ СТИХ ГЛАГОЛАСЯ КО ГОСУДАРЮ ЦАРЮ АЛЕКСЕЮ МИХАЙЛОВИЧЮ ОТ ГОСУДАРЯ ЦАРЕВИЧА АЛЕКСЕЯ АЛЕКСЕЕВИЧА

[1]

Бог сын предвеки от Отца рожденны,

матере кроме без тли изведенны.

В кончине веков без отца родися

и матери в девстве^[371] цела сохранися.

Чюдное чадо чюдне ся раждает —

невещественный веществен бывает.

Творец всея твари во плоть облечеся,

Сын Божий — сын девы наречеся.

Царь всемогущий небеснаго града

восприят образ отрочате млада,

ветха Адама хотя обновити

и во небесном граде воцарити.

Наготу страждет, о дети желая,

стражствует, дабы сподобити рая.

Вся за нас грешных готов есть терпети,

дабы как в небе безстрастных имети.

Толь благий Господь в вертепе витает,

в твое царское сердце помышляет.

Даждь ему главу тамо приклоните,

родителю мой, благо с ним ти жити.

О нем лет много в мире поживеши

и вся благая удобь пристяжеши.

Их же сыновним сердцем ти желаю,

о событии Христа умоляю.

[2]

Небо и земля ныне веселится,

яко человек с творцем си мирится.

Его же в первом Адаме погреба,

елма прелстила его в рай Евва.

Земленный Адам под землю свел бяше

преступлением си естество наше.

Небесный паки, иже днесь ся родит,

на небо род наш светлое возводит.

Еже во славе тамо вечно жити,

создателя си во веки хвалити.

С аггелов лики с горними силами:

днесь мы со Богом и Бог живет с нами.

Нас ради плоть бысть да мы обожимся,

благодатию его оживимся.

О сем ликует церковь наша мати,

с нею же и ты изволь ликовати,

царю пресветлый, Богом увенчанный,

во правление роду Руску данный.

Ликуя, хвали Христа днесь рожденна,

во спасение мира положенна.

Он же есть силен тебе даровати

во веселии выну пребывати:

здраво и славно век свой проводити,

своим любезну, врагом страшну быти.

Сия Христос Бог да дарует тебе,

и еже вечно царствовати в небе.

Аз к нему молбы о том возсылаю,

а до стоп царских главу преклоняю.

Моля, да мене в милости храниши,

на радение милосердно зриши,

иже хощу ти дотоле служити,

доколе Господь дарует ми жити.

[3]

Бог всемогущий с превысока неба

в Вифлием сниде, иже дом есть хлеба.

Сниде же в плоти к грешным человеком,

да видим его, царя суща веком:

И по нем грядем делесы благими,

да водворимся с аггелы святыми.

Велий он Господь, днесь же мал явися,

невоместимый в яслех положися:

да нас рабы си сотворит велики,

и вселит в небе с аггелскими лики.

За что мы должни его прославляти,

день рождения светло совершати.

Аггели свыше к песнем возбуждают,

славословие сладко воспевают.

Их же образом и ты славу многу,

царю пресветлый, приносиши Богу.

Царь земный царя небесна славиши,

усты твоими песнь гласиши.

Дело се благо, дело то святое,

Христос воздатель будет ти за тое.

Аз его молю, да изволит дати

здраву и славну тебе пребывати

в мире лет много, потом и на небе

вечныя славы венец да даст тебе.

Да ся с аггелы вечно веселиши

и лицем к лицу всех господа зриши.

Сих благ светлости аз твоей желаю,

приветство дея, главу преклоняю.

Моля, да мене в милости храниши,

лицем веселым на раба ты зриши,

Иже готов есмь верно ти служити

донележе Бог даст ми живу быти.

[5]

Создавый небо на земли родися,

Бог наш превелий младенец явися:

Вместо престола в яслех почивает,

смирением си род Адамль спасает.

Врачевство язве противное деет —

врачь се небесный целити умеет.

Его рождество ныне прославляем,

друг друг благих всяческих желаем.

Аз же светлости твоей есмь желатель,

да врачь небесный будет тебе датель,

царю пресветлый, здравия благаго

благоденствия всегда помыслнаго.

Да славу твою везде разширяет,

яко царь славы и победы дает

на супостаты всяческия тебе,

лета зде многа и вечность на небе.

Сих пресветлости благ твоей желаю,

сам ся под стопы твоя постилаю.

Моля смиренно, изволь мя щадити,

хотяща верно всегда ти служити.

[5]

Божие Слово духом воплощенно^[372],

днесь от чистыя девицы рожденно.

Лежит во яслях, слова не вещает,

обаче делом род наш поучает.

Да смирением потщимся востати

от стана гнева во стан благодати.

Да чада света, а не нощи будем,

в свете небесном вовеки пребудем.

О сем днесь церковь Христа величает,

и твоя светлость ему подражает.

Христос же Господь да изволит дати,

царю пресветлый, твоей благодати

здраво, щасливо, многа лета жити,

венцы победы украшенну быти.

И чесо либо сердце ти желает,

милость Божия то да посылает.

Того ти царствей светлости желаю

верно, а сам след стоп твой лобзаю.

Мил ся ти дея, храни в благодати

готова тебе всегда работати.

ОТ ГОСУДАРЯ ЦАРЕВИЧА К ГОСУДАРЮ ЦАРЮ

Царь всего мира на земли родися,

но не в полатах царских водворися.

В худе вертепе изволил витати,

да всяк возможет удобь целовати.

Нищ и богатый равно да приходит,

всем бо в спасение днесь ся Христос родит.

О сем соборы верных веселятся,

ведуще яко Богу всыновятся.

В первых же тебе, отче мой любезный,

радости вина, Христос царь небесный.

Царю от царя лепо ликовати,

земну небесна благо целовати.

За что он твою царскую державу

укрепит твердо и разширит славу.

Благоденствие даст и лета многа,

о что аз молю всещедраго Бога.

СТИХИ НА РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО КО ГОСУДАРЫНИ ЦАРИЦЕ ОТ ГОСУДАРЯ ЦАРЕВИЧА

Бог Господь ныне в мире проявися,

во вифлеемстем вертепе родися

от пречистыя Марии девицы,

всех сил небесных сущая царицы,

род человеческ хотя свободити,

узы смертныя в конец сокрушити.

В рай же небесный и мать водворити,

еже бы вечно тамо верным жити.

О сем днесь церковь весело ликует,

всем благодати твоя приветствует.

Ея образом тоя благодати

приветствую ти, пресветлая мати,

сыновним сердцам моля Христа Бога,

да подаст тебе жити лета многа

здраво, весело и венец съготует,

идеже в славе вечной сам царствует.

ОТ СЛУЖЯЩАГО

Всяк земнородный ныне торжествует,

в нем же Дух божий силою действует.

Безплотных умов лицы веселятся,

о рождестве днесь царя всех светятся,

Иже высоту небесе приклонив,

на землю сниде, небо се не лишив.

Во вифлиемстей пещере родися,

Отцу сьпрестолный в яслех положися.

От пречистыя Марии рожденный,

с матере Девы Исус божественный,

во спасение всей словесной твари,

дающей сердца ему своя в дари.

Ты, пресветлая царице Мария,

многшая в дарех, нежели иныя.

В дар тебе Христу выну отдаеши,

Христу, не себе жизнь твою живеши.

Ничесо твоим временных вменивши,

вся твоих Богу истинно вручивши.

Ныне наипаче, егда ся раждает,

к нему душа ти усердно желает,

Да вместо яслей в сердце твое внидет

благонадежно, яко скоро идет.

Возждел бо есть царь твоей доброте,

любит душу ти по своей щедроте.

Паче рещи есть, яко увселися

во сердце твоем и в нем водворися.

Подобие бо он в сердци ти витает,

яко одесну отца пребывает.

Тем же известно спасение тебе

по земном венце готовь венец в небе.

Точию прежде царствуй зде над нами

с благочестивым царем над рабами,

лета премнога, дабы увенчанны

видети вама над многими страны.

Его же весь мир вама приветствует,

и моя душа верно усердствует.

ОТ ЦАРЕВИЧА

День веселия ныне нам сияет,

Царица неба Царя всех раждает.

Яко да мир сей свободит от ада,

вселит в жилища небеснаго града.

Небо ликует, земля веселится,

яко мир Богу уже примирится.

Аггели песнми Христа прославляют,

к славословию и нас возбуждают.

Возопии убо и ты, моя мати,

песнь похвалную юну отрочати.

А он, яко Бог, даст ти здраве жити

много лет в мире и небо влучити.

Чесо аз верне тебе усердствую,

празднества светла любоприветствую.

СТИХИ НА РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО КО ГОСУДАРЮ ЦАРЕВИЧЮ

[1]

Чюдное торжество ныне ся празднует,

о нем же всяк земен лепо веселует.

Днесь во Вифлиеме вторый насадися

рай, в нем же и Адам новый водворися,

от древняго ветхий, паче же создатель,

земных и небесных тварей обладатель.

Есть вторая Евва, чистая девица,

богоизбранная Христу голубица,

яже смирением своим исправляет,

что гордостию си древня погубляет.

Она бо со змием зле име беседу,

на смерть всему роду, на скорбь и на беду.

Сия с Гавриилом^[373] добре глаголаше,

в жизнь вечную, в радость, в спасение наше.

Се бо животворный овощь нам дарствует,

его же от Духа Свята приимствует.

Земный в подземныя Адам свел бе страны,

небесный возводит в небо вождь нам даны.

Первым бысть грех, а смерть от греха родися,

вторым спасение и жизнь приплодися.

Овем рая двери быша затворены,

сим отверзошася и страх отдалены.

Убо верным леть есть во рай шествовати,

животворным плодом тленность исцеляти.

Вскую днесь весело весь мир ликовствует,

тебе же наипаче веселость годствует,

преблагороднейший царя наша сыну,

в тебе бо рай мысленный пребывает выну.

Цветы доброт всяких душа украшенна,

паче земна рая Богом упещренна.

В ней же вторый Адам выну господствует,

с Евою своею любезно царствует

над чювствы и страстьми твоими, а тебе

рай вечный готует во превысприем небе.

И зде венцем славы хощет тя венчати,

здравие, лет много имать даровати.

Их же благ вседушно аз тебе желаю,

ног ти подножием сам ся постилаю.

[2]

Естества закон егда царствоваше,

доброте злоба начало хищаше.

Нечистоту Бог чистил вод потопом,

потопи люди с несмысленнымскотом.

Един бе Ное, иже во ковчезе

исцеле от вод, яко на сусе брезе,

с чады своими и всякаго рода

зверей со малым числом ради плода.

Днесь же греховный потоп наводнися,

мысленный Ное во ковчег вселися,

Христос в Марию во мире витает,

аки во море глубоце плавает.

Вся до ковчега сего призывая,

сыны и скоты, люди припущая

Токмо смирныя: всем хотя спастися,

убо ковчег сей душевный потщися.

Ты, государю наш благороднейшый,

в благочестии от всех изящнейший,

сердцем, душею в ковчег сей вселися,

от волков греховных благо уклонися.

Будеши спасен телом и душею,

мысленным Ноем лодиею сею.

И пристанище выспрнее влучиши —

мир немятежный в небеси узриши.

А на житейском мира сего море

плавай здрав везде властию воскоре.

Океан тебе весь да книсонствует,

даждь Бог, да весь мир тебе подданствует.

Та же, в здравии пожив многа лета,

пристяжи страну невечерня света.

[3]

Красная весна ныне нам сияет,

и день пресветлый вселенней блистает.

Аще вся снегом зрятся покровенна,

и лютым хладом, аки умерщвленна:

обаче весна: се бо цвет нам полный,

прозябе Христос, сый же крин юдолный.

Белший от снега плоти чистотою,

краснейший солнца души добротою.

Он же есть шипок, чермно обагренный

кровию, с земли чистыя рожденный.

Сам есть и солнце, Бог, бо естественный,

от света-отца свет произведенный.

Тем же пресветлый день нам содевает,

егда греха нощь темну прогоняет,

вся освящая светом благодати,

да вси возможем в небо шествовати.

Зело днесь низу путь свой совершает,

небесный Зодий в земных изменяет^[374]:

да мы земнии к нему приближимся,

небесну свету его приобщимся.

А яко Моисий лице покриваше,

егда свет божий от него сияше,

Даже людие зрети не могоша

света, к нему же не приобыкоша.

Тако Христос Бог светлость божественну

нам предлагает, телом покровенну.

Да удобне к нему приложимся,

помалу весны света изменимся.

Тебе, пресветлый царю, света сыну,

навык от ложесн в свете быти выну.

Отец твой — солнце, ты еси другое,

во свете быти вам есть природное.

Тем же ко солнцу Христу приступите,

в дом ваш душевный его приимите,

дабы сугубым светом вам сияти,

вам в Христе, а в вас Христу пребывати.

Не повредит вы сей свет божественный,

но уврачюет всяк вред душевный.

Пророк вы зовет: к нему приступите

и его светом себе просветите.

И лица ваша так не постыдятся,

паче повсюду славно просветятся.

Будижь прославлен, свете Алексие,

идеже славно есть торжество сие.

И тамо крепость твоя славна буди,

где безверие помрачает люди.

Весь мир тобою Христа да познает

як Костантином^[375]. Он же увенчает

честну ти главу увяслом пречестным —

временно земным, вечно же небесным.

Того усердно аз тебе желаю,

к Богу рожденну молбы возсылаю.

А твоя стопы дерзаю лобзати,

да мя блюдеши в твоей благодати.

[4]

Красная весна верным днесь сияет,

аще снег землю белый покривает,

се бо мысленный рай наш дает плоды,

принесенныя с горния породы.

Рай есть Мария, чистая девица,

его же назда божия десница.

В том рай древо жизни прозябает,

егда Христос Бог телом ся раждает.

На нем же плоды растут благодати,

юже изволи Господь миру дати.

Благодать его вся ны оживляет,

греха бо язву ныне исцеляет.

Плодом древесе Адам уязвися,

древа же плодом весь род исцелися.

Его же ради церковь наша мати

устави день сей светло праздновати.

Празднуй ты убо, светлый царский сыне,

в светлости сердца и в здравии ныне.

Прими плод сей, с небесе поданный,

в сердца твоего сосуд преизбранный:

да в силе его долгий век живеши,

добродетелми, яко рай, цветеши.

Стяжеши крепость на вся супостаты:

вся сия может плод сей тебе дати.

К тому и в небе увенчан бывает,

кто плоду сему себе сообщает.

Ты о нем буди на земли и в небе

светло увенчан, аз желаю тебе.

Ты же изволь мя в милости хранити,

иже готов ти по вся дни служити.

[5]

Неплодный древле камень даде воды

шедшим евреом во страну породы^[376].

Ныне же девство плодно проявися,

егда безмужно отроча родися.

Не позна мужа Мария девица,

но не безплодна бысть отроковица.

Неоранное поле цвет раждает —

несеянная нива клас издает.

Живый источник Христос есть спаситель:

рода нашего скверны очиститель.

Жадныя душы имать напоити,

нивы сердец наших добре увлажните.

Да плодны будут всеми добротами

и украсятся онех лепотами.

Он же и цвет нам мысленного рая,

его же роди дева простая,

иже сладкими вонми исполняет

весь мир, а злий смрад греха прогоняет.

Он — клас всеполный чистыя пшеницы

днесь от Марии прозябший девицы,

алчныя душы хотяй насытити,

изнемогшыя в силе укрепити.

Хлеб се небесный, хлеб зело избранный,

чювством душевным сладкий паче манны:

Его же зрящи церковь днесь ликует,

и лик небесный о нем приветствует.

Аз же пред лицем твоея светлости

с приветом предстах о новой радости:

верно желая да от воды сея,

дух пиет выну светлости твоея.

И яко хлебом буди насыщенный,

на все враги ти силно укрепленный.

Цвет сей мысленный да тя украшает,

вонею небес душу исполняет:

О, дивней силе пречюднаго цвета!

жителствуй в мире премногая лета

и сам процветай да плод принесеши

Богу дел благих и душу спасеши.

Расти, яко кедр, на славном Ливане,

буди во всяцей славен мира стране.

Да тя и небо себе возжелает

в красоту светил — ими же сияет.

Сих благ от Христа аз тебе желаю,

под ноги твоя главу приклоняю.

Прилежно моля, да мя в благодати

благоволиши твоей сохраыяти.

[6]

Царь славы Христос, от аггел хвалимый,

от всех сил вышних непрестанно чтимый,

в худе вертепе плотию вместися,

вместо престола в яслях положися.

Посреде двою животных бывает,

иже воинством горним обладает.

Его же держит весь мир сей десница,

того рукама пестует девица.

Иже облаки небо повивает,

той пеленами повиван бывает.

Бог велий крепкий зело умалися,

яко же юно детище смирися:

хотя из мира гордость истребити,

смирению же верных научити.

Господь бо гордым сопротиву стает,

смиренныя же он благословляет.

Смиренным небо от него готово,

на смиренныя взирает Бог-Слово.

Взирает на тя, светлый царский сыне,

за смирение Христос-Господь ныне.

Желает в сердце твоем пребывати,

от яслей к нему имать привитати.

Но и у тебе сердце есть готово,

да в нем вселится превечное слово.

Отселе Христос имать в тебе жити,

жизни твоея век благословити.

Иже подаст ти возраст совершенный,

стопы направит в путь душеспасенный.

Даст лета многа, вручит ти державу

и венцем честным увенчает главу.

По летех многих и небо дарует:

того ти душа моя усердствует.

Сам аз под нозе твои припадаю,

на твою службу весь мой век вручаю.

К ГОСУДАРЫНЯМ ЦАРЕВНАМ

[1]

Бог наш превелий в мире днесь явися,

иже прежде век от Отца родися,

матере кроме и превечно бяше,

времене себе начала незнаше.

Днесь начинает в подсолнечной жити,

изволи кроме Отца рожден быти

от чисты Девы, чистоты любитель,

всякия скверны щедрый очиститель.

Величие си излише смирил есть,

егда ся в худый вертеп водворил есть.

Се же, дабы нам светлый рай стяжати

и величество древнее прияти,

еже Адамом первым погубихом,

егда во чреслех его в рай быхом.

О сем ликует церковь мати наша,

ей да сликует и пресветлость ваша.

Благородныя царя славна дщери

Христос отверзает райские двери:

еже в светлости тамо вечней быти,

во венцех славы безконечно жити.

Но впредь да даст вам в мире многа лета

благоденственно жити без навета

от врачь душевных, купно и телесных

таже сподобит всех вы благ небесных.

Того светлости аз вашей желаю,

празднеством днешним верно поздравляю

и молю, милость мне вашу являйте,

ко присной службе тою поощряйте.

Аз же готов есмь выну вам служити,

елико даст Бог в мире тленном жити.

Верности знамя сие содеваю,

смиренно главу до стоп преклоняю.

[2]

Сын Бога жива, Бог, создавый веки,

ныне странствует между человеки:

иже от Отца прежде век рожденный,

внутрьнее Слово, умом изведенный —

матере кроме и без нетления,

нашего ради ныне спасения

на землю сошед, во Деву вселися,

без отца плотски всечисто родися.

Сохранив матерь Деву неврежденну,

яко бе лепо сыну божественну,

иже чистоты теплый есть любитель

и ту хранящих прещедрый хранитель.

Сей днесь во яслях худых почивает,

Девою брегом, а внити желает

во сердца ваша в чистая пречистый

ко царским дщерем и сам царь и Бог истый.

Хощет своея светом благодати

драгия душы ваша облистати,

и во вас жити. Благо с ним вам будет,

к светлости вашей его свет прибудет.

В нем же живуще, дщери дня и света,

можете жити в мире многа лета.

Здраво, спасенно, потом получити

светлое небо и в нем вечно жити.

Тех благ светлости аз вашей желаю,

под стопы ваша главу преклоняю.

За милость к отцу являему вами,

яко благодать есть ваша над нами.

За милость милость буди вам от Бога

и наследие Христова чертога.

Той наследити верно вам желаю,

сам ся милости вашей поручаю.

ОТ ГОСУДАРЯ ЦАРЕВИЧА К ТЕТУШКЕ

Бог превеликий бысть отроча мало,

Бог безначалный приемлет начало

не по божеству, но по нашей плоти,

ему же служат днесь немии скоти:

вол с ослом купно, аггелов же лики

пением славят рождество Владыки.

Земля вертепом ему угождает,

светлая звезда Бога проявляет.

Волсви с Персиды дарми почитают,

миро и злато с Ливаном вручают.

Всем подобает тако нам сретати,

рождество его весма почитати.

Срящи, почитай и ты Христа Бога,

тетушка моя, в нем есть любы многа.

Любве и сердца он тако желает,

за что небесный чертог обещает.

Драго он сердце имать ти воздати,

даст ти зде здраво многолетствовати,.

а потом вечным венцем увенчает,

чесого любовь моя ти желает.

К МОНАХОМ

[1]

Царь мира Христос ныне ся раждает,

мир всему миру с Богом содевает.

Вражда доселе великая бяше,

яко весь род наш греху работаше,

оставив Бога. Днесь же утвердися,

мир, егда Слово его воплотися.

Его же ради аггели ликуют,

Господа славят, а нам приветствуют,

слава во вышних Господу поюще

и на земли мир к людем глаголюще;

тех сладким гласом и аз, возбужденный,

к вашей честности придох, раб смиренный,

приветствовати мира божественна,

с вашим наипаче чином сотворенна.

Вы бо особно по Бозе пойдосте,

егда ся мира сего отрекосте.

Избрасте паче крест Христов иосити,

нежели в славе мира лестна жити.

Тем же наипаче вам Христос родися,

его же игу чин ваш подчинися.

Он вам пособник в трудех и воздател,

подвигозритель и верный венчатель.

Ему же зрящу труды полагайте,

на враги ваша Богом возмогайте.

Христа рожденна радостно хвалите,

здраво спасенно долгий век живите.

Потом небесный венец воспримите,

мене в милости вашей сохраните.

Иже празденством светлым поздравляю,

купно поклоном низким почитаю.

[2]

Бог безначалный и пресущественный

ныне на земли явися рожденный,

яко младенец от чистыя Девы,

яже исправи падение Евы.

Не светло сниде из страны богаты,

в смиренный вертеп, не в красны полаты.

Образ подая весь мир презерати,

истинных богатств небесных желати.

На нь же вы зряще сами ся смиристе,

суеты мира сего остависте.

Нищету с Христом волею избрасте,

чистоты плоти ему обет дасте.

Послушание купно обещаете,

егда глав ваших власы постригосте.

Все Христа ради сие сотворися,

иже послушлив до смерти явися.

Есть же конечно, паче же самая

чистота он есть боголюбезная,

то иго его, носимое вами,

украшенно есть всеми добротами.

В его же трудех он вам помогает,

вас, изрядныя рабы своя, знает.

Вы убо ныне будите весели,

яко в небеси святии аггели.

Рождьшуся Христу славу возсылайте

и мир всем людем верным возвещайте.

А Христос-Господь даст вам вся благая,

в мире нуждная, в небеси вечная.

Их же честности аз твоей желаю,

рождеством Христа-Бога поздравляю.

ВНУК К ДЕДУШКЕ

Бог всемогущий днесь в мире родися,

в худе вертепе, в яслях положися.

Чистая Дева сосцама питает

и пеленами его повивает.

Анебесныя силы воспевают:

слава во вышних! — Богу восклицают.

Яко сотвори мир людем желанный

мессия правый, древле ожиданный.

О нем же аз ти, дедушко, вещаю,

рождеством Христа-Бога поздравляю.

Желаю тебе многолетно жити,

а ты изволь мя, внучка си, любити.

К РОДИТЕЛЕМ

Велия радость мирови сияет,

Бог сам человек нас деля бывает.

Дабы свободил от темного ада

овец погибших безчисленна стада,

из волчих зубов хотя исхитити,

в небесных селех вечно водворити.

С числа тых овец, мои родители,

Христовых есте и благодетели.

Днесь подобает и вам ликовати,

новорожденна в песнях прославляти.

На лета многа торжествуйте здрави,

в милости царской, в чести и во славе.

К РОДИТЕЛЮ

Новое чюдо во мире явися —

от Девы чисты младенец родися.

Той же есть Бог наш, вся веки создавый,

роду нашему мир сей в область давый.

Дивное чюдо: два краты рожденно,

предвечно Богом отцем изведенно

матере кроме, днесь же ся раждает

с матере Девы, а отца не знает.

Мелхиседеком он, предображенный^[377].

во жертву за мир Богом устроенный.

Стар сей младенец ветхий леты зело^[378],

рождество его велми нам весело.

Яко нам Бога-Отца примиряет,

егда плоть нашу себе присвояет.

Радуйся о сем ты, мой родителю

любезный, и даждь славу спасителю.

А он изволит тебе в благодати

чрез многа лета своей соблюдати.

Потом изволит даровати тебе

вечную радость во пресветлом небе.

Ея же верно аз тебе желаю,

отечестей любви себе поручаю.

К СТРЫЮ

Всяческих творец на землю низходит,

от пречистыя девицы ся родит.

Иже из Отца прежде век родися,

ныне без отца во мире явися,

хотя нас Отцу своему всынити

и съ наследники себе сотворити.

О коль благ Господь! кто не удивится,

кто благодарства наг пред ним явится?!

Ты, мой любезный стрыю, изволь дати

славу с аггелы давцу благодати.

Он ти дарует многа лета жити,

из страны земны в небо преселити.

Его же аз ти вседушно желаю,

сам ся под ноги твоя постилаю.

Да изволиши милостив мне быти,

яко свою кровь усердно любити.

Краснаго рая род наш отътщетися,

егда преслушлив праотец явися

творцу своему, Адам первозданный,

за что бысть срамно из рая изгнанный.

Днесь вторый Адам с небесе низходит,

послушлив Отцу, от Девы ся родит,

хотя ны паки в лучший рай вселити,

от изгнания в небо водворити.

Ликует о сем церковь наша мати,

с нею же и ты изволь ликовати,

стрыю мой честный, ибо от днесь тебе,

дарует Христос отечество на небе.

В нем же по многих летех будешь житель,

въведет тя тамо Христос вседержитель.

О что аз его выну умоляю,

а нозе твои смиренно лобзаю:

да се приветство любезно примеши

и мене в любви, кровь свою, блюдеши.

Егда денница восток озаряет,

тогда радости сердца исполняет.

Егда же солнце само возсияет,

день всему миру желанный раждает.

Днесь солнце правды на земли родися —

по темной нощи день светлый явися.

В онь же ты ликуй, любезный мой стрыю,

до ног Христовых преклоняя выю.

За что он даст ти день вечный на небе,

по многих летех той да даст ся тебе.

Кто хощет Бога в мире созерцати

и аггел его пение слышати,

да тщится ныне в Вифлием мысленный,

тамо тех даров будет сподобленный.

Бог бо во плоти тамо ся раждает,

лик аггел песни ему воспевает.

Тому, мой любый стрыю, изволи ты

главу под нозе твою преклонити.

Узришь зде умом и вовеки в небе

того аз, кровь ти, усердствую тебе.

К СРОДНИКУ

Божие Слово, во плоть облеченно

невидимое, днесь миру явленно.

Веки создавый и праздный начала

Бог велий ныне яви себе мала.

И начинает плотский живот жити,

еже бы род наш велик сотворити,

и духовную жизнь нам даровати,

с горними духи вечно пребывати.

Радость си зело людем есть велика —

Бог в любовь прият грешна человека.

Аще же любим, имать то подати,

чесого будем от него желати.

Аз в сей день светлый желаю от него,

да тебе света сохранит моего

во божественней своей благодати

и даст ти здраву долго пребывати

в благоденствии. Потом же на небе

жилище вечно да дарует тебе.

Ты же, мой свете, изволь в благодати

мене, раба ти, выну соблюдати.

Иже праздненством тебе поздравляю,

под ноги твоя главу преклоняю,

желая тебе угодно служити,

донележе Бог даст мне в мире жити.

Твоя аз кровь есмь, яко раб ти буду,

елико в мире во силе пребуду.

Милости твоей мене поручаю,

яко достоит стоп ти след лобзаю.

Ты, свет наш, в твоем свете хощу жити.

Бог да хранит тя долго нам светити.

К БОЯРЫНИ

Сын жива Бога днесь в мире родися,

мир спасти, хотя безмерно смирися.

В худе вертепе в яслех почивает,

в небо вселити нас грешных желает.

Аз ему за то славу возсылаю

и все теплыя молбы проливаю.

Да твою милость изволит хранити

в здравии добром и щасливей быти.

Да во радости много лет живеши

и по них в небо светлое внидеши.

Того усердно аз тебе желаю,

под твоя ноги главу преклоняю.

Моля, изволь мя в милости хранити,

иже готов есмь выну ти служити.

Царь сил небесных, Бог всесовершенный,

от него же бысть весь мир сотворенный,

сниде со небес, во Деву вселися

и от нея днесь плотию родися.

Невещественный веществен бывает

и ветхий деньми детищь ся являет,

ветха Адама хотя обновити,

дабы в новости духа людем жити

и от стран земных вселитися в небе

при водах жизни и радости хлебе.

О сем днесь церковь Христа величает,

благодарствие ему возсылает.

Аз же и молю, да изволит дати

милости твоей здраво пребывати.

И в желании тя возвеселити,

что душа хощет, того не лишити.

Да даст в радости жити лета многа

и внити в радость небесна чертога.

Того милости аз вашей желаю,

под стопы твоя главу преклоняю.

Ты же изволи в любви мя хранити,

готова суща во всем ти служити.

К БОГДАНУ МАТФЕЕВИЧЮ ОТ ВНУКА ЕГО^[379]

Радость вселенней ныне сотворися,

аггелский собор днесь возвеселися:

умная вся тварь весело ликует,

яко Христос-Бог светло торжествует,-

победив враги, смерть, греха и ада,

нам же дадеся от него отрада.

Не к тому бо смерть нами обладает,

не к тому демон верных в ад хищает.

Во чада Богу есмы усвоени,

адовы власти вечно свобождени

чрез Христа Бога, от гроба воставша,

живот нам вечный верным даровавша.

Ему же церковь славу возсылает,

ко благодарству вся ны возбуждает,

Дадеши славу Христу спасителю,

и ты усердно, наш благодетелю

Богдан Матфеевич, дедушко мой драгий,

рода нашего сам отче преблагий.

А Христос-Господь за то тя прославит,

от всяких скорбей, бед и нужд избавит.

Ты прибежище бедным людем еси,

за то мзда тебе будет на небеси.

Плачющым слезы веси отирати,

Христос имать ти зато радость дати.

Радуйся убо на лета премнога

и с подружием данным ти от Бога.

А мене, внучка, изволти щадити,

яко раба си в милости хранити.

Иже вам всех благ от Христа желаю,

с должным поклоном до ног припадаю.

УТЕШЕНИЕ К БОЯРИНУ, КНЯЗЬ ГЕОРГИЮ АЛЕКСИЕВИЧЮ ДОЛГОРУКОГО ПО СМЕРТИ БРАТА ЕГО БОЛЯРИНА, КНЯЗЬ ДМИТРИЯ АЛЕКСИЕВИЧА^[380]

Смерть вселютая острою косою

вся косит люди, яко траву с росою.

Телеса мертвых в гробы собирает,

но душам правым ничто же вреждает.

Прежде мессии страшна она бяше,

яко и души аду предаяше.

Днесь смерть сладкий сон церковь нарицает,

яко всяк добр муж с Христом почивает.

За жизнь временну вечну наследствует,

за вся тленная в небеси царствует.

Тем же несть лепо мертвых нам ридати,

токмо любезно требе поминати.

Престани убо о брате слезити,

веси яко зде не вечно нам жити.

Бог тя в печали сам да возрадует,

вместо слез горких радость да дарует.

Утоли слезы, наш благодетелю,

и воздаждь славу Христу спасителю.

Яко изволил дом ваш присетити,

брата вашего в небо преселити.

Несть он умерех вам, ибо в своих чадех

жив есть и духом живет в горних градех.

Честен бе в мире, наипаче в Сионе

небесном, честен при божием фроне.

Богатство, славу имать безконечну

за доброты си, к тому славу вечну.

Тем же несть нужда вам о нем ридати,

но Бога от всех присно величати.

А он подаст вам весело зде жити,

потом на небе во светлосте быти.

Их же мы тебе вседушно желаем

и молбы к Богу о том возсылаем.

Дванадесять лет жена пострадавши,

крове ток лютый вся врачем издавши,^[381]

Туне от Христа бяше исцеленна,

прикоснувшися риз его спасенна.

Дванадесять лет мы слезы точихом,

от скорбей многих едва живы быхом.

Тыя тобою ныне утоленны,

егда отец наш от тебе призренны.

Егда изволил ты милость явити,

под кров крилу си его припустити.

Ныне всем домом сироты с вдовицы

возносим руце к небесной царицы:

Да изволит тя в милости хранити,

чрез многа лета все добро дарити.

Молим самаго Творца твари всея,

да тя милости не лишит своея.

Дом благодатный твой да защищает,

дондеже солнце на небе сияет.

А твоя милость ныне к нам явленна,

молим, да будет всегда неизменна.

Мы же готови тебе работати,

дондеже даст Бог в живых пребывати.

Богатый в милость Господь всего мира,

возвеселивый древле Иаира^[382]

воскрешением дщери любимыя,

в дванадесять лет бывшия юныя.

Возвеселил есть и отца моего,

в дванадесять лет бывша в скорбех его.

Возвеселил же чрез велможность твою,

егда ты к нему явил милость свою.

И благоволил любовь показати,

яко милосерд своей благодати.

За что мы должны Господа молити,

да дасть ти здраво многа лета жити.

С подружием ти и с сыном, с внуками,

с пречестнейшими твоими отрасльми.

Ты же изволь нас в милости хранити,

иже готови всегда ти служити.

Изволь от всяких навет защищати,

готовых сущих тебе работати.

НА НОВОЕ ЛЕТО ЗДРАВСТВОВАНИЕ БОЯРИНУ БОГДАНУ МАТВЕЕВИЧЮ ХИТРОМУ

Творцу всех Богу славу возсылаю,

яко днесь здрава тебе созерцаю.

Благодетелю мой премилостивый,

живи лет много, живи век щасливый.

Новое лето да ново ти будет

щастием новым. Бог да не забудет

тя возвыжшати и благословити

и царску милость к тебе утвердити.

Ты же утверди милость твою на мя,

раба твоего, во любви ти знамя.

В ДЕНЬ СВЯТАГО И ПРАВЕДНАГО ИОВА^[383]

День превеселый ныне совершаем,

Иова свята песньми прославляем.

Многострадалным иже наречеся,

яко во страсти весь приоблечеся.

Страда нищету, пострада и чада

в болезни ему не бяше отрада.

От всюду беды его обыдоша,

обаче уста в ропот не внидоша.

Хвалу он выну Богу возсылаше,

благодарственно вся скорби терпяше.

За то изволил Бог благословити:

вся усугубив лета умножити.

То и во аггела Богом ти есть данны,

благодетелю мне из всех избранны.

Он тя от скорбей имать свобождати

и от болезней плоти защищати.

Он ти сотворит зде щасливо жити,

в божий и в царской милости пребыти.

К тому умолит от благаго Бога,

да ти дарует в мире лета многа.

А по временной жизни и на небе

на радость вечну превлечет тя к себе.

Его же верно аз ти усердствую,

а твои нозе любезно целую.

Моля, да мене в любви сохраниши,

на рабе твоем милость да явиши.

Аз же готов ти выну работати,

стопы твоих ног любезно лобзати.

К ГОСУДАРЮ ЦАРЮ: КНЯЗЮ ФЕОДОРУ ЮРЬЕВИЧУ РОМОДАНОВСКОМУ, С ХЛЕБОМ КО ГОСУДАРЮ ЦАРЮ ПРИХОДЯЩУ В ДЕНЬ АГГЕЛА ЕГО^[384]

Пречестный праздник церковь совершает:

днесь Феодора песнми величает,

иже Стратилат^[385], храбрый в мире бяше

и Богу живу верно работаше.

Попра идолы, нищым даде злато,

на древе крестном сам распят за то.

Гвоздми пронзеся, стрелми уязвися,

но от аггела паки устрашися.

Страда до смерти за Бога живаго,

паче онаго не зная инаго.

Тем же днесь в небе со Христом царствует,

о молящихся ему молебствует.

Аз убо его сподоблен прияти,

имя святое дерзаю прошати.

Да молит Бога Сын в небесной славе

о твоей царстей пресветлой державе.

Во еже бы ти многолетствовати,

в здравии, в щастии выну пребывати.

Купно царица чада и царевны

да будут свыше Богом ублаженны.

Феодор имя дар божий являет,

дар божий с небес вас да присещает^[386].

Храбрый бе Феодор, храбрость убо тебе

и твоим воим да умолит в небе,

во еже бы ти враги побеждати,

мир утвердити, царство разширяти.

Сих благ усердно аз тебе желаю,

пресветлый царю, аз хлеб приношаю.

Сей со поклоном во усердства знамя

прими, а призри милостивно на мя,

раба твоего, иже ти служити

рад есмь, дондеже даст ми Господь жити.

ВРУЧЕНИЕ КНИГИ «ВЕНЦА ВЕРЫ» БЛАГОРОДНОЙ И БЛАГОВЕРНОЙ ГОСУДАРЫНЕ ЦАРЕВНЕ ВЕЛИКОЙ КНЯЖНЕ СОФИИ АЛЕКСИЕВНЕ^[387]

Истинна есть мудрость еже Бога знати

и закона святаго прилежно искати,

в ней же божественная мудрость заключенна

яко злато в ковчезе, людем предложенна.

Человек разумичный ону обретает,

егда в законе святом себе поучает.

А с нею удобь Богу может угождати,

выну яже о Бозе умом мудрствовати.

О нем же ты, хотящи благомудра быти

и в законе господнем вся дни твоя жити,

о благороднейшая царевно София,

ищеши премудрости выну небесныя.

По имени твоему жизнь твою ведеши:

мудрая глаголеши, мудрая дееши^[388],

И прилично Софии выну мудро жити,

да дело со именем точно может быти.

А занеже во книзех мудрость божественна,

яко во сокровищех лежит заключенна,

ты церковныя книги обыкла читати

и в отеческих свитцех мудрости искати.

Уведевши же яко и книга новая

писася, яже «Венец веры» реченная.

Возжелала ту еси сама созерцати

и, еже в черни бывшу, прилежно читати,

и, познавши полезну в духовности быти,

велела еси чисто ону устроити.

Яже велению ти уже сготованна,

со многим трудом долго читана, списана.

Воистинну же имать мудрость превелику,

доволну в спасение всяку человеку.

С богословских училищь сия изведенна,

учения святаго словес исполненна.

Вопросы и ответы зело исполнися

с разсуждением, тако дело устройся,

да мудро вопрошенный мудро отвещает,

кто либо сия книги прилежно читает.

Сокращенно писася, да может пояти

удобне ум и память предолго держати,

ибо краткое слово удобно держится,

к тщащимся пояти годнее творится.

Ту же разрешения многа положенна,

с трудностию судимых, да суть не смущенна.

Ползы ради духовных, да суд грехов знают,

кающыяся добре от грех разрешают.

Суть и ина зде многа, яже оглавляет

и явление тому, кто оно читает.

Вся та с трудом немалым тщихся написати,

исправив множицею начисто списати.

Устроив же в книжен вид, днесь вручаю тебе,

пресветлая царевно, честно яко требе

желая, да прилежно тщишися читати,

да ползу доволную можеши прияти.

Не точию мудрости вопросов ответов,

яко вонных и красных венца сего цветов.

Но паче да можеши благодать стяжати

и плод жизни вечныя в небеси прияти.

Того благородию вашему желаю,

сам ся милосердию прилежно вручаю.

'Милосердие' елей выну знаменает,

елей же мудрым девам не скуден бывает,

чтем во Евангелии^[389]. Убо елей тебе

милосердия в сердце яко мудрой требе.

Души царя великаго, царево София,

души царя милостива, царя Алексия,

купно сестро щедраго Феодора царя^[390],

Богом дарованнаго царству государя,

мудрейшая ты в девах, убо подобает,

да светилник сердце ти светлее сияет,

обилуя елеем милости к убогим,

сию спряжи доброту к иным твоим многим.

Но и сопрягла еси, ибо сребро, злато

все обратила еси милостивне на то,

да нищым расточиши, иноком даеши,

молитв отце твоем теплых требуеши.

И аз грешный многажды сподобихся взяти,

юже ты милостыню веле щедро дати.

Ни престаю отца ти в молбах поминати,

иже мне щедр бе яко отец или мати.

Тако же мудрой сущей и елей имущей

отверзут ти ся двери к небеси грядущей,

от жениха душы ти, до его чертога,

еже светлости вашей да будет от Бога.

Царска души, к Царю небес буди воведенна,

во чертог веселия вечнаго вселенна.

Того светлости вашей вседушно желаю,

главу мою под стопы твоя преклоняю,

Чая милосердием вашым храним быти,

богомолец ваш будущ, дондеже ми жити.

НА КНИГУ, ИМЕНУЕМУЮ «МЕЧ ДУХОВНЫЙ», ЕПИГРАММА^[391]

[1]

Нуждно есть небо хотяй восхитити

имат мечем сим рать в мире творити

духовным, дуси будут посечени,

а благим злии будут поражени.

Остр обоюду и есть действен зело,

души и плоти враги сечет смело.

Драг злата паче от божия слова

Нова Завета бысть его основа.

Не из земна кружца он сооружися,

убо тли празден, ратуй, не сумнися.

Вещество его с небес принесенно

устнами Христа: тем же есть спасенью.

И небо может оным ся набыти,

убо продавши ризу, мечь купити

сей подобает, им же и одежду

стяжет небесну имяяй надежду.

Венец победный к тому ся пристяжет,

с его же колом и вечность ся стяжет.

А и маммона выну подъданствует

мечеви сему, в след его шествует.

Блажен делатель его уковавый,

мечь бо сей святый, мечь се не кровавый.

Язвит он сердце, слезы источает,

язвами язвы души исцеляет.

Паки блаженна тебе именую,

о трудолюбче, за любовь такую.

Лазарь — имя ти, убо друг Христови

знаю по любви, по сем божем слове:

Мария, Марфа богомыслность, труди

сестре твое, то яве ведят люди.

И тыя Христос зело в тебе любит,

егда уснеши их ради тя взбудит;

приложит овцам небеснаго стада,

тамо за труды будет ти отрада.

Пастырю с овцы зело есть прилично —

Барановичю с агньцом есть обычно.

Несть верста с козлы тебе ся мешати,

овцам ты пастырь, с овцами верста ти.

По агньце в небе в след выну ходити,

победную песнь ему приносити.

Но мзды вящшия ради потрудися,

вящше во церкви, в болезни крепися.

В немощи твоей может совершити

силу свою Бог, здрава сотворити.

Точию речет Бог-Слово си Слово,

абие здравство будет ти готово.

Мы его молим: о, даждь, Христе-Боже,

Лазару. амвон за смутное ложе:

Да велегласно нам благовествует,

кая ти полза егда болезнует?

Ты — живот, Христе, и здравия датель,

жив, здрав да будет наш мечекователь.

2

Житие наше брань ся именует —

всяк борец меча на брань потребует:

На брань духовну се есть мечь духовный

словесной твари, не железный, словный.

Уста Христовы острый испустиша

мечь древле, сей мечь уста устроиша

Лазаря честна, ему же от Бога

да пребудет помощь на враги премнога.

За мечь победу вечну да имеет,

подвигом его тризна ти довлеет.

3

Коса о камень может ся тупити,

но мечь каменем может ся острити.

Камень есть Христос, им же изострися

сей мечь духовный, а не притупися.

Остр есть от ума остраго созданный,

сечет без вреда мечь сей преизбранный.

Вреден тмы князю, верныя спасает,

светел як солнце, тем же просвещает.

4

С духами злобы хотяй ратовати

меча духовна должен есть искати:

Не ищи, борче, се ищет он тебе,

готов он к действу, ты готови себе.

Чти, ач ти токмо победа готова,

венец ти будет от божия слова.

Его же моли, да и мечатворцу

венец зготовит яко тебе, борцу.

НА ИМЕНИНЫ БОЯРИНА БОГДАНА МАТВЕЕВИЧА ХИТРОВА^[392]

Радости полный днесь день совершаем,

когда свята светло прославляем.

Ktorego dał Bog tobie za patrona,

moj dobrodzieju, on tobie obrona^[393].

Велий бе в мире, но вящший на небе,

может от Бога вся стяжати тебе.

Wielce obfitym był bogactwe mnogie,

ale obfitszym w prawdę, w cnoty błogie^[394].

Даже от Бога хвалы сподобися,

кто, яко Иов, праведен явися;

Nikt się nie równał w dobrości onemu,

za co przyjemny był twórcy swojemu^[395].

Ведь адамант бе в терпении мнозе,

язву безропотно претерпе о Бозе.

Przetrwał ubostwo, Bogiem dopuszczone,

у cne potomstwo, oraz wygubione^[396].

Всех отщетися вконец обнищаше,

но за вся хвалу Богу возсылаше.

Mówiąc: «Bog mi dał, on że sam y bierze,

Bog sprawiedliwy we wszeliakiej mierze»^[397].

Тем же сугубо вся приять от Бога,

во всех животных и богатства многа.

Nadto y w niebie z Chrystusem króluje,

za tobą modły święte ofiaruje^[398].

Он ти заступник, ты питомець ему,

даждь убо хвалу аггелу твоему.

Za to, że on cię mile pielęgnuje,

żywot dowczesny k wiecznemu prostuje^[399].

Его пособством Бог тя возвыжшает,

царскую милость к тебе приклоняет.

Y bożą łaskę on uprasza tobie,

że za patrona poczytać go sobie^[400].

Тем же молбами Иова святаго

желаю тебе здравия благаго,

Szczęścia, fortuny, wszelkiej pomyślności,

życia w długi wiek z bożej łaskawości^[401].

Да тя десница его укрепляет,

на всяко дело благо наставляет.

Od niej dóbr wszelkich twojej wielmożności

zprzyjmi się wiernie ze wszej życzliwości^[402].

От вся души всех ти благ желаю,

а себе к стопам твоим повергаю.

Zebracej łaski bym w niej był chowany

у za wiernego służkę poczytany^[403].

Аз бо вседушно хощу ти служити,

и в числех верных твоих вменен быта.

Doznasz wierności, da Bog y usługi,

tylko, daj Boże, wiek żyć tobie długi!^[404]

А ныне в знамя верности моея

сладце лобзаю след ноги твоея.

Mając nadzieję о twojej miłości,

о którą modlę ze wszej uprzejmości^[405].

Молю и паки к стопам припадаю,

твоей милости всего мя вручаю.

К ТОМУ ЖЕ (БОГДАНУ МАТВЕЕВИЧУ ХИТРОВО) НА РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО

День превеселый ныне совершаем,

Христа рожденна песньми прославляем.

Któremu niebo posyła anioły

z wdzięcznemi hymny na test przewesoły.

Hi num clarunt Deum incarnatum,

turba pastorum in Bethlee natum^[406].

Волсви со дари ко Христу прийдоша,

Мирро, кадило, злато принесоша,

Którym na drodze gwiazda wodzem była,

aż do Bethlehem, gdzie Panna powiła.

Pastores autem ut Christu viderunt,

divino cultu max adoranerunt^[407].

Бог се во плоти ныне проявися,

им же весь род наш ада свободися.

Y raj niebieski dziś nam otworzony,

przez owoc drzewa niegdyś utracony.

Maria Virgo felix caeli porta,

de stupę David nostro bono orta^[408].

Чем же днесь церковь Христа прославляет,

и его Матерь песнями величает,

Z którą y wy mi dajcie Bogu chwałę,

a on was raczy chować zdrowe, całę.

Caelos, tranquillum largietur dona,

ab eo namque ista fluunt bona^[409].

Даст вам щасливо многа лета жити

и рай небесный потом наследити.

Его же аз вам усердно желаю

и до стоп ваших в любви припадаю,

моля: изволте раба си щадити,

готова суща выну вам служити.

НА ИМЕНИНЫ ГОСУДАРЯ ЦАРЕВИЧА^[410]

1

Бог солнцем небо светло украсивый,

Луну и звезды на нем утвердивый:

и церкве небо не менше вславляет,

егда святыме ону украшает.

Иже чюдеса дивныя творяще,

всех освящают, як лучи святяще.

Днесь празднуемый сицев есть святитель

святый Алексий, бодрый твой хранитель^[411].

От Алексие царя славна чадо,

церкве надеждо, молящих отрадо.

Оне бо чюдеса многая творяше,

егда зде паству верных содержаше.

И ныне его пресвятыя мощи

точат молящим дивные помощы.

А понеже он есть хранитель тебе,

имаши помощь во всякой потребе.

Он ти умолит у истинна света

здравие, щастие, мудрость, многа лета,

крепость на враги и венец на главу,

да разшириши руска рода славу.

Того вседушно аз тебе желаю,

а главу мою к стопам приклоняю,

прося милости, да в ней мя храниши

и работати себе повелиши <...>

3

Ликуй, утехо российския страны!

Радуйся свете, нам от Бога даны,

Состави лики днесь, о Алексие,

твое торжество есть празднество сие.

В нем же песненно славим Алексия,

пастыря блага, отца Руси всея.

Его же имя на тебе речеся,

он во аггела Богом ти дадеся,

да тебе хранит от всяка прилога

благий хранитель от благаго Бога.

Он тебе имать в путех наставляти,

како божию волю совершати.

Блажен Товиа^[412] древле в пути бяше,

яко аггела за вожда имяше.

Равне блаженна и тя мощно звати,

яко Бог вожда того даровати,

иже весть како тебе проводити

и от бед в пути жития хранити.

Того вождеством буди воведенный

по мнозех летех в рай он преблаженный,

во рай небесный, но впред лета многа

да дасть десница всеблагаго Бога

В мире ти жити, честь, славу стяжати,

веру множити, царство разширяти!

Вручит ти скипетр, дарует державу,

возложит увясло честное на главу.

Того аз раб ваш верно вам желаю,

сам ся под стопы ваша подстилаю,

хотя светлости вашей работати,

дондеже имать дух плоть оживляти.

УВЕЩАНИЕ К ЧИТАТЕЛЮ В КНИГУ ЗАВЕТА ЦАРЯ ВАСИЛИЯ МАКЕДОНИНА^[413]

Всякий родитель, ему же от Бога

милость явленна с небесна чертога,

да родит сыны в наследие рода,

да его чада имеет порода

во наследие преславному дому

и аще мал есть чин и сан некому.

Да весть известно: его же родил есть,

втораго себе в мире оставил есть.

Яко древеса яже плоды дают,

от корней си ветви испущают,

да аще самым приде состарети,

отрасли родят аки своя дети.

Та в количество онех возрастают

и качеством же родивших являют.

Точне людие с мира уступают

и вместо себе чада оставляют,

себе подобна естеством и нравы,

да не лишатся и по смерти славы.

Аще не родом, но весма с науки

добронравие идет от рук в руки.

Царь то Василий Македонии зная,

добронравия сыну си желая,

Лву, реченному, царя и постави

и учением к добротам настави,

царю достойным. И мудрость велику

стяжа первую перву человеку.

Да по премудром царь премудрый будет,

и слава отцу сыном да прибудет.

Егда же смерти своей близу бяше,

мудрости полный завет написаше;

да той, читая, весть преблаго жити,

Богу и людем угоденпребыти.

В нем же завете аще суть велика,

яже венчанна учат человека;

обаче всяку отцу не возбранно

то подражати, что в нем написанно.

Кождо учися чада наставляти,

образ и слово по себе им дати;

да образ помнят, слово же читают,

добродетели твоя подражают.

То же веждь, рождший, яко твое чадо

весма подобно тебе быти радо;

аще благ еси, чада блага будут,

аще же ты зол, и та зла пребудут,

ибо с тобою выну пребывают,

что ты дееши, тому навыкают.

Плод от древа си поблизу падает —

чадо от отца нравы получает.

Орел подобна себе орла плодит,

а сова сову темиозрачну родит.

Сын кровь твоя есть, аще ты растленны,

како он будет тли не прицепленны?

От тебе кровь есть, тобою и нравы

ему вдашася, равны еста славы.

Не многа чада, рожденнная злыми,

Богу угодна делесы своими.

Более, иже от благих рождени

в злое житие бяху обращени.

За недосмотром родивших оныя

и от чуждых бо вземлют нравы злыя.

Ты убо, рождший и честная мати,

тщитеся чада ваша соблюдати,

дабы ничто зло слышати и зрети,

тако добри и будут ваши дети.

Вы же, о чада, добрыми рожденна,

да будет печаль всем вам положенна.

Еже бы роду не нечесть творити,

но славу многу к славе приложити

житием благим, всеми добротами,

яже творите, а Бог будет с вами.

Иначе лучше людем чад не знати,

нежели злобна тая созерцати.

Ибо со шумом память погибает

того, кто чада неблага питает.

Кто имения злому оставляет —

и сына губитель, и сам погибает.

Григорий рече^[414], слышах глаголавша

два юна к себе, и то задаявша.

Первый второму сице глаголаше:

Твой отец чести муж лишенный бяше!

Аз же от честна отца есмь рожденный,

ты не можеши мне быти сравненный.

Вторый оному благ сый отвещаше:

Мой мне едину отец в нечесть бяше.

Ты же весь род твой безчестиши зело,

даже с честными никто ходит смело.

Смотрите убо и отцы, и чада,

да не будете ко славе преграда

един другому, но благо живите,

что взаим славно прилежно творите,

Благороднии чада наставляйте,

от дел безчинных страхом отлучайте,

От детства благим делесем учите

и сами благо пред ними творите;

да не губите тех лукавым делом,—

яже родисте не духом, но телом.

Ничто бо паче детей погубляет,

яко родитель, иже зла творяет.

Аще же сам благ не хощеши быти,

благости чада потщися учити,

да честь, тобою роду погубленна,

чады твоими будет возвращенна,

Да тя не всегда род твой проклинает,

но не от чад твоих ползу знает.

Всячески требе во благости быти,

ему же даде Бог чада родити.

Аще и в худе доме кто родится,

добру учити чада си да тщится.

Может бо чести набыти и славы

своими и чад си благими нравы.

И чадом добрым быти подобает,

да добра слава в роде пребывает.

Аще и мал род, может велик быти,

елма кто тщится добре честно жити.

С мала семене-древеса велика

растут такожде с мала человека

Может велик род и преславен быти,

елма кто тщится на то заслужити.

Книжица сия добру научает,

кождо чтый ону, что чтет да творяет,

ниже да мнит кто сей завет дан быти

точию царю Лву во благо жити:

всем бо полезен на началстве сущым,

под правлением си люди имущым.

Аще неси, царь, обаче держиши

некия люди и тех да правиши

богоугодно, праву быти требе,

аще хощеши вечно жити в небе.

Аще и домом единем живеши,

всякую благость весма да блюдеши.

И кто без дому един обитает,

в благости жити весма подобает.

Ея же види зде суть положени,

да ту храняше вси будем спасени.

Ея же кроме спасется никтоже,

сам вся настави в благость Христе-Боже.

Да зде добрыми делы служим тебе,

по смерти песни вечно поем в небе.

Ты, читателю, блюди сие слово,

к писаным сердце да будет готово.

Та дела дея будеши на небе,

его же верно аз желаю тебе.

О том нам взаим нужда есть молити,

дабы и тебе, и мне в небе быти.

То бо конец есть человеча рода,

отечество наше, небесна порода.

Тамо аз тщуся и ты тамо буди,

вся твоя, Христе, в небо всели люди.

Да тя согласно во век величаем,

с аггелов лики вечно прославляем.

ФРЕНЫ, ИЛИ ПЛАЧИ ВСЕХ САНОВ И ЧИНОВ ПРАВОСЛАВНАГА РОССИЙСКОГО ЦАРСТВА О СМЕРТИ БЛАГОВЕРНЫЯ И ХРИСТОЛЮБИВЫЯ ГОСУДАРЫНИ ЦАРИЦЫ И ВЕЛИКИЯ КНЯГИНИ МАРИИ ИЛЬИНИЧНЫ^[415]

ФРЕН, ИЛИ ПЛАЧЬ ПЕРВЫЙ БЛАГОЧЕСТИВЕЙШАГО ТИШАЙШАГО САМОДЕРЖАВНЕЙШАГО ВЕЛИКАГО ГОСУДАРЯ ЦАРЯ И ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ АЛЕКСИЯ МИХАЙЛОВИЧА, ВСЕЯ ВЕЛИКИЯ И МАЛЫЯ И БЕЛЫЯ РОССИИ САМОДЕРЖЦА

Боже превечный, словом вся создавый,

от небытия в бытие призвавый,

небо звездами светло украсивый,

всякими благи весь мир исполнивый.

Рай доброплодный изволил создати

и древо жизни в среде его дати.

Вся добра бяху, еже твоя сила

всемогущая тогда сотворила.

Ничто же бе зло, еже бысть от тебе

во всей вселенней и в пресветлом небе.

Добр и Адам бе, не зла бяше Ева,

благ бе и овощь ведомости древа.

Всем благим бывшим, откуду родися,

злоби во мире и смерть воцарися.

Смерть несытая и неумолима,

вся ядущая зубама своима,

не смотрящая на вся людей саны,

вся похищая до темныя ямы,

венцы и скиптры царей похищает,

и самы в темных гробех заключает.

Архистратигом отъемлет булавы,

як в поле траву косит людей славы.

Всуе бодрии стрегут хилиархи,

не обранят ей своего монархи.

Ничто же стены каменны ползуют,

храбрии вой ничто пособствуют.

Брони и шлемы, стрелбы, луцы, стрелы

от косы смерти не отстают целы.

О где та коса смерти укована?

не, мню, точию от адска Вулкана^[416].

Коса смертная, ядом напущенна

в посечение всего рода земна.

И кто ей крыле даде скоры зело,

ими же весь мир облетает смело?

В един час Восток и Запад обходит,

в то же Юг, Север слезами обводит.

Везде на землю всегда пребывает

купно и в мори пловцы погружает.

Сам Сатанаил укрилил ю тако,

да мертвит люди без милости всяко.

Седмь тычящь сто лет седм выш седмдесяти,

яко начат смерть люди убивати.

А никто може ей сопротив стати,

вси равно должни главы полагати.

Велии луди что с нею могоша?

что Самсон?^[417] Что все? — все равно падоша.

Без числа уже людей поглотила,

а еще глада си не утолила.

Бегает и днесь, як волк похищает,

что ся ей случит, то и поглощает.

О слезный то гость, след его немилый,

везде бо сыплет по себе могилы.

Где он во врата мало потолцает,

уже в том дому нечто упадает.

Толкну сей лютый гость и в наши врата,

даже стрясеся, увы, вся полата.

А столп вседворный, увы, нам падеся

и в темном гробе с плачем погребеся.

Столп, иже тягость нашу всю держаше,

и во печалех сердце утвержаше,

столп всего царства, твердь всея державы,

помощь данная нам от царя славы.

Помощь нам бяше Мария царица,

юже нам даде божия десница.

Помощь в печали ибо утешаше,

помощь в немощи ибо промышляше.

О здравстве нашем, не тако о себе,

бе помощница во всякой потребе.

Помощь в советех и во правлении,

изряднее же в души спасении.

Ту днесь отъят нам своею косою

смерть вселютая с многою тугою.

Бес помощницы и Адаму бяше

не добре, аще и в рай живяше;

коль ми хужае всемь плача юдоле

и нам без нея — оле, оле, оле!

Аще болезнь есть члена пострадати,

коль ми вящьшая по себе отдати

в смертныя зубы, аз се возвещаю

несть ина болезнь яко сия чаю.

Вам сей искус есть, мужие и жены,

им же бе сицев союз распряжены.

Их же супружество коса разсецаше,

аки на двое сердце разделяше.

Вы поне убо нам днесь пособите,

горкое увы в части разделите.

Вем некто древле очем слез прошаше

и вод на главу, и тако плакаше.

Нам без молитвы слезных вод доволно,

полны слез очи и сердце есть полно.

Исполнь утроба тяжких воздыханий

и вся внутрьняя прегорких рыданий.

Сугуб нам плачь есть, вина бо сугуба,

любыя дщере и матере сугуба.

Едину тщету Иаков имяше,

егда любиму Рахиль^[418] пострадаше.

Подобие тяжким сыны рождением,

яко нам дщере в мире изведением,

умерла мати, Мария царица,

а с нею купно данная девица.

Ему на радость Вениамин^[419] оста,

нам мати и дщерь во гроб отидоста.

Тамо сугубо имя сыну бяше,

сыном болезни мати нарицаше.

Отец же имя дал Вениамина,

сказателне есть то нравицы сына.

Зде дщерь болезни обема родися,

умре бо мати, отец истощися.

От множества слез утеха далече,

От сердца горка, от души утече.

Возводим очи на любая чада,

от слезных слезы паче не отрада.

Милыя сестры нас не утешают,

сами от плача полма умирают.

Светлый сигклите, верная полато,

вскую на тебе не блистает злато?

Вси бо во вретища вскую облечени,

темноодежни, в слезах погружени.

Вына в печалех, выну утешали,

а днесь и сами в велией печали.

Аможе любо очи обращаем,

в мире утехи нигде обретаем.

На небе радость, утеха есть в небе,

возвожду убо очи мои к тебе.

Тамо живущу, всемогущий Боже,

и в твою милость, Марие госпоже,

воздея руце, сердцем воздыхая,

с поклоном слызным низу приницая:

да слезы наши изволишь прияти,

сыну твоему молебно являти.

Дабы, о ней же память сотворяем,

дарствил покоем и небесным раем.

Сея утехи аз паче желаю,

тебе, Марие, Марию вручаю.

Царице небесней — земную царицу,

да ю представиш божию лицу.

Она тя в мире выну величаше,

пособства в небо от тебе чаяше.

Вемы же, аще кто тя призывает,

никогда в молбе посрамлен бывает.

Яви ей убо и нам милость яви,

твоих раб верных мати не остави.

Да ся тобою возможем хвалити,

в мире и в небе вечно жити <...>

ПЛАЧЬ ВТОРЫЙ ПРЕСВЕТЛАГО ЛИКА ЧАД ЦАРСКИХ

Откуду начнем ныне глаголати,

кто даст нам слово болезнь возвещати?

Дух исчезает, а язык жестеет,

обращатися во устех не умеет.

Сланые слезы уст не заливают,

во хлеба место слезы нам бывают.

Питие наше плачем растворяем,

частее стенем, неже отдыхаем.

Плоть нам изчезе, кости иссохоша,

все тела уды тольма в нас умроша.

Умре бо мати, умре мати наша,

о коль есть горка твоя смерти чаша!

Сам Христос ея не хотяше пити:

молил отца си, да ей мимо ити.

Тою ты нашу матерь напоила

и во гробном ложи спати положила.

О долгий сон твой долго ожидати,

когда воспрянет нам любимая мати.

Шесть уже седмин над нею рыдаем,

спит, а не встает. Разве тогда чаем

востанет, егда аггелстии лицы

вострубят страшно да востанут человецы.

О мати наша, пресладкая мати,

уже нам в мире тебе не видати!

Кому нас, сирых, за себе вручила,

егда к нам милость материю забыла?

Кого по вся дни будем поздравляти,

утро и вечер кого нам лобзати?

К кому с поклоном имамы ходити,

к матерней любви очи возводити?

Ты ны по вся дни матерски лобзаше,

божию страху выну поучаше.

Благонравию ты учителница,

о любезная нам родителница!

Ныне без тебе, како нам пожити,

да кого главы наши приклонити?

К отцу речеши, но отец наш милый

едва чювствует в теле своем силы,

о превелика жаля и печали!

Вси есми в силах конечно устали.

И сам отец наш утех не имеет,

како в утеху лику чад довлеет?

Сам, Господин сил, изволь силу дати

и, како прийдет, рождьшеи подражати,

Сам утешител слезы да утолит,

аще нам еще жити благоволит.

Мирская сила, людская утеха,

плачь наш толий ти не имат успеха.

Иже изволил нас опечалити,

той един силен слезы утолити.-

Убогий нища не обогащает,

слезный плачюша тож не утешает.

Все нас лишите, себе утешайте,

нам в слезах матерь погребати дайте.

Да слез реками, як Тигром глубоким,

доплывет рая в емпире широким^[420].

Оттуду и нас может утешати,

о даждь то, Боже, сирым восприяти! <...>

ПЛАЧЬ ТРЕТИЙ БЛАГОРОДНЫХ ЦАРЕВЕН

Красная весна, в зиму преложися,

ведрное лето в есень претворися.

Вспять идет солнце царския полаты,

рубище ветхо за одежды златы.

Несть лучей светлых, везде облак темный,

за росу благу велий дождь плачевный.

Всуе вселенней имя мир дадеся,

ничто же бо в нем мирно обретеся.

Суетство суетств, вся сут пресуетиа,

никая же вещь в мире долголетна.

Идеже радость на вечер блистает,

там утро слезный потоп проливает.

Здрав кто днесь, силен, красен и преславен,

немощен утром, нелеп и безславен.

С Крезом богатствы некто днесь славится,

утре со Иром^[421] в нищете равнится.

Днесь, кто Демокрит^[422], радостми светлеет,

утре — Ираклит^[423] — от печали тлеет.

Несть постоянства в мире добре знаем,

в непостоянстве стоит не вреждаем.

Уне убо есть не миром назвати,

имя поделом безмирному дати.

Руфина свекра Ноеминь речеся^[424],

егда бе в чести, потом отречеся:

«Имене того сынов отстрадавши,

горкая аз есмь, имя себе давши».

Подобие и нам приходит творити,

слезным царевнам имя преложити.

Ирина имя мир быти сказует^[425],

Анна утеху, благодать явствует^[426].

Велителница значится Татьяна^[427],

но вскую сия нам имена дана?

Кий бо есть мир наш и утеха кая,

повелетелства далече всякая.

Умре наш отец, остави нас мати,

сирыми всяк нас может тогда звати.

Но не у весма сиры тогда быхом.—

отца и матерь вторая имехом.

Царь нам отец есть, мати бе царица,

увы, остави та нас голубица!

Днесь есми сиры, умре бо нам мати,

ея же како не будем рыдати!

О кто нам силен слезы умножити,

плакати хощем, дондеже нам жити.

Всяку лепоту весма отвергаем,

в худом вретищи жити избираем.

Како утеху умом восприяти —

во темном гробе лежит наша мати!

Мати за любовь, ибо нас любляше,

за своя чада весма почиташе.

Другую нам матерь смерть похищает,

кто сия тщеты с нами не рыдает!

Прийми кто хощет до сердца утеху,

мы устам нашим не допустим смеху.

Кто нам поможет до конца рыдати,

яко сестра нам будет, яко мати.

Явите любовь вы, о питомцы,

плачите с нами Марии-царицы.

Не всуе слезы станем проливати,

но Богу молбы будем возсылати.

Да ей дарует царствие на небе,

в светлостех вечных водворит при себе <...>

ПЛАЧЬ ЧЕТВЕРТЫЙ ВСЕГО ЧИНА ДУХОВНАГО

Кто ся не дивит и не ужасает,

от своих очес слез не изливает,

то разсуждая, яко вся падохом,

из рая красна смеритися спрягохом.

Едино яблко вся ны убивает

в Евве с Адамом, их же змий прелщает.

Показа яблко змий проклятый Евве

красно и сладко на возбранном древе.

Но в той сладости смертная желчь бяше

и тля в красоте на естество наше.

Взят Евва, вкуси, даде Адаму,

тако смертную ископаста яму.

Евва, что мало от яблка вкусиша,

тем злым укусом вся ны поглотиша.

Мати живущих Евва ся толкует,

матерь умерших рещи приличствует,

ли убиенных, сами бо убиша

вся чада прежде, нежели родиша.

Где древо жизни, тамо смерть родися;

к смерти, не к жизни, Адам прилепися.

Кто нам виновен, на кого ридати? —

преслушный Адам, тако ж Евва мати.

Но довле того, и они рыдаху,

прочия слезы нам пити остаху.

И кто возможет без плача пребыти,

аще восхощет добре разсудити?

Како во чести превелицей бывше,

заповедь Бога гордо преступивше?

Краснаго рая остахом лишени,

во прах и пепел и в смерть присуждени.

Червием и тли во пищу отдании,

иже во образ Господнь создани.

Без избрания тому подлегаем,

в пепел и в землю вси ся обращаем

яко древеса, егда согарают,

вся в един пепел, в прах ся изменяют.

И яко в поле цветы покошены,

в едино место бывают сложени,

тако всех плоти и кости всех тако

в землю бывают сложени еднако.

Кто может сия кость есть кая знати? —

суетно о том людем помышляти.

В таковый предел Мария, царица,

православнаго царя супружница,

от нас отиде, паче похищенна

и в темном гробе увы положениа.

Царица, яже Богу работаше,

егову волю выну исполняше,

царица, яже веде царствовати

миру и в себе страсти обладати,

царица яже доброты сияше,

лучи милости на вся изливаше,

наипаче на нас весь чин освященый,

во служение Богу отлученный.

Еже помняще како удержати,

слез источники и не воздыхати

не благодарно сердце бы то было,

еже бы ся днесь слезми не скропило,

видящи во гробе царицу лежащу

безславну, тленну, бездушну, незрящу,

очи, на нищих иже призираху,

уши, иже всех прошений слушаху,

суть безчювственны, никого же знают,

темным ся прахом в гробе засыпают.

Щедрыя руце на подаяние,

скорыя нозе на доброделание

суть бездейственны, устне не вещают,

вси ся удове во тлю прелагают.

Но что успети против тому можем? —

праведней души слезами поможем.

Воздержим руце, молебно слезимся,

о прощении долгов помолимся.

Молим владыки о упокоение,

во кровех вечных души вселение.

Тако полезны слезы имут быти,

в пути царицы могут пособити.

Ты путь, о Христе, ты же и свет еси,

путь и свет буди Марии к небеси.

Вечну ей память благоволи дати,

да тя возможем вечно величати.

В небесней стране, яко величаше,

егда на земной низости живяше <...>

ПЛАЧЬ ПЯТЫЙ ВСЕГО ПРЕСВЕТЛАГО СИГКЛИТА

Где ведро наше, како изменися?! —

радость во слезы, день в нощь преложися.

Велий дождь слезный очи заливает,

дух от печали внутрь нас исчезает.

Вся темный облак плачевно заводит,

камень — не сердце, аще слез не ронит.

С камене древле воды истекоша,

руце Моисия жезлом изведоша.

Днесь с сердец наших вящий ток исходит,

смерть своим жезлом слезы производит,

поразила бо камень всего царства,

утвержение всего государства,

камень пречестный и камень предрагий,

адамант светлый, в чистоте преблагий,

не камень токмо, но и венец златый,

им же изволил Бог царя венчати.

Аще добрая жена венец главе

мужа своего и виновна славе,

колми царица бе венец Мария,

ей же и солнце не виде точныя.

Венец бе светлый Алексия царя,

правоверного всех нас государя.

Но днесь той венец от смерти хитися,

и в сокровищи гробном положися.

О смерти слепая! Не весть цены знати,

где вещь толико благу полагати.

Ровно вся она во мире почитает,

рода, ни чести всяко разсмотряет,

вся в прах и пепел тщится изменити,

червми и тлею вся плоти покрити.

Безочна сущи вожда не имеет,

везде свободно находити смеет.

Равно всех ценит, не смотрит на злато,

вся за уметы, вся держит за блато.

Не даст на окуп, несть леть умолити —

царем и нищим равно во гробех быти.

Слез не приемлет, милости не знает,

вдовства и сирства си не сожаляет.

О дабы очи светлы смерть имела,

негли бы на плачь и слезы призрела,

яже пресветлый царь наш изливает,

а с ним и весь мир, кто ж бо не ридает!

Светлая чада царя правоверна,

суть безотрадна от плача безмерна.

Благоверная вся царевны тоже

слез исполненны, сожали си, Боже.

Где токмо очи хощем обращати,

везде дождь слезный,— и в царстей полате.

И како, увы, будет нам отрада? —

умре красота царствующа града.

Солнце померче, света си лишися;

Мария в темном гробе положися.

Оскуде луна, не к тому сияет,

сень гроба земна видети не дает,

свет наш Мария, увы нам, сокрися,

от наших очес оле удалися!

Каможь отиде до пресветла неба,

где светил много аще нам потреба.

Во светлостех духом, телом в темном гробе

живет Мария, равне части обе:

смертная коса тако ю пресече,

в разная места разлучи далече.

Разлучи от нас,— како не рыдати,

откуду радость леть нам есть стяжати?

Все слезы до нас днесь ся соберите,

океан в сердцах наших сотворите.

Слезныя реки да можем точити

о тщете нашей, дондеже нам жити <...>

ПЛАЧЬ ШЕСТЫЙ ВСЕХ СВЯТЫХ ОБИТЕЛЕЙ ВЕЛИКОРОСИЙСКАЯ ЦАРСТВА

Кто мертвый когда плакати возможе?

Нам, мертвым миру, многи слезы, Боже:

не мира плачем, но плачем Марии,

благоверныя царицы России;

яко отъиде от нас рано зело,

и положися ея во гробе тело.

Еще ей жити токмо прихождаше,

но смерть лютая нить жизни прерьваше.

Прерьваше и нам радость всех едину,

работающих божиему сыну.

Кая обитель ныне не ридает,

яко царица вся ны оставляет.

Яже доселе о нас промышляше,

многим жилища иноком зиждаше.

Тож инокиням сотвори премногим,

питательницы монахом убогим.

Все обители плачте днесь Марии,

плачте, пустыни, плачте киновии.

Монастырь всякий и домы убогих,

не щадите слез излияти многих.

Общая бо всех нас умерла мати,

яже обыче довле ны питати.

И одеждами яже окриваше,

власяницами постники даряше.

Все во вретищи ныне облецимся,

о ея души к Богу умилимся.

Приймем посты, молбы всугубите,

многи поклоны о ней сотворите.

Благодарствие от нас да явится,

еже с самем нам Богом возплатится.

Оному в мире всех нас сподобляще,

милостынями щедро нас даряше.

Мы ей в жизнь вечну должни пособити,

да безъпрепятно может к Богу ити.

Единым сердцем Богу помолимся,

вси в ту молитву мирно согласимся.

Обещавый же вся просящим дати

изволит глас наш в ушеса прияти.

Приймет царицу во страну живущих,

вечную радость и венец имущих.

Воздаст ей за ны небесными дары

всех благ воздатель, Царь надо всеми цари <...>

ПЛАЧЬ СЕДМЫЙ ВСЕГО ПРАВОСЛАВНАГО ВОИНСТВА

Брань есть житие всяка человека,

брань изначала до кончины века.

Мало во мире мир ся обретает,

смерть на живот наш выну наступает,

за оружие вся вещи имеет,

на вся полчища ратовати смеет.

Но и мы сами смерти работаем,

егда друг другу язвы наношаем.

Смерть выну с нами, нас не оставляет,

время прийде — она похищает.

Ея стрелами вси мы окружени,

яко в тернии остром посаждени.

Смерть во аере, в огни, в земли, в воде,

в пищи, в питии и во всяком плоде.

Смерть в градех, в весех, в полях и в дубравах,

в цветех и в класех, и в зеленых травах.

Вся сия могут человека убити,

душу от тела вмале разлучити.

Но смерть наипаче в ратех жителствует,

ту мучителски она господствует,

не по единому в бранех похищает,

но многи купно во гроб посылает.

Не татски уже, но яве приходит,

яко разбойник в людстей крови бродит.

Тму людей купно временем снедает,

обаче алчбы си не утоляет;

не речет: «довле есть моей потребе»,—

весь мир во пищу хощет взяти себе.

О коль многащи и на нас зияет,

всеядущая уста отверзает.

Коль множицею своею косою

хоте ны сещи як траву с росою.

Вся оружия на ны обращаше.

многия враги с мечи посылаше.

Окрестна враги наши обхождаху,

благочестивым смертию прещаху.

Но пособствова Мария-царица,

сущи пред Богом о нас молебница.

Егда враг на ны с мечем наступаше,

тогда Мария к Богу воздеяше

руце, яко же Моисей сотворил есть

и Амалика врага победил есть.

Не наши силы враги побеждаху,

руце, яже ся ко Богу воздеваху

о пособствии, а слезы теплыя

нас сохраняху от крове многия.

Во спасение ложь конь есть на брани,

то ж оружие молитвами стани.

Вооружены, кто хощет победы,

и хранен быти от смертныя беды.

Теми бронями нас вооружаше,

наша царица выну бо моляше

Господа за ны, и тако бывахом

спасени, и враг наших побеждахом.

Аще далече от нас отстояла,

но яко Моисей руце воздевала.

Моисей на горе,— в горнице Мария,

обою бяху молитвы святыя.

Девора сама с Бараком на рати,

древле изволи на Сисару стати^[428].

Ибо без нея Варак не дерзаше

поднести меча, при ней побеждаше.

Наша царипа сама не хождаше,

но молитвы си с нами посылаше.

Без них же бы мы не могли дерзати,

с ними победа с божей благодати.

Та молебница днесь нас оставляет

сирых, помощи кроме повергает.

Кому ны вручи, светлая царица,

чия молитва будет помощница?

Всех нас очеса в ея руцех бяху,

яже богатно раб си ущедряху.

Язвен кто о брани, она исцеляше,

с врачем врачества абие даяше.

Не всуе болезнь и труды бываху,

прещедрую бо мзду восприимаху.

Кто верно служил, от нея взыскася,

от менша чина в вящший подвизася.

Мнози малии ею возрастоша,

темнороднии во славу внидоша.

За свою верность, за свою работу!

кто ж не прославит Марии доброту!

И кто ж днесь слезы может удержати,

каменем того твердым мощно звати.

Нам за царицу лучше бы умрети,

нежели во гробе ону темном зрети.

Несть день без солнца, тма нам без Марии,

без нея вси мы мертвецы живии.

Ея святыми жихом молитвами,

ныне кто к Богу ходатай за нами.

Многие звезды не светят толико,

белая луна, кол светит велико.

Суть светилницы в России иныи,

ночий свет красен якоже Марии.

Той ныне зайде, луна ущербися,

земным скончася, но небу родися.

Небесным радость, нам лепо ридати,

слезныя реки из очес лияти.

Обаче не в прах лияти есть требе,

но к живущему вовеки на небе.

Да упокоит нашу помощницу,

даст божию си предстояти лицу.

Венец вечности да возложит на главу

и покажет ей божества си славу <...>

ПЛАЧЬ ОСМЫЙ ВСЕХ ГРАДОВ БЛАГОЧЕСТИВЫЯ ВЕЛИКОРОССИЙСКИЯ ДЕРЖАВЫ

Кая вещь в мире стоит без прелога,

яже создася от всесилна Бога.

Небо никогда может постояти,

но выну должно в круг ся обращати.

Солнце высоко ныне над главами,

прийдет нощь — и се солнце ныне под ногами.

Вполне ли луна чрез всю нощь сияет,

мало дней прейдет всех ся лучь лишает.

Пламень огненный гасится водою,

красныя цвети секутся косою.

Кедра высока секира ссекает,

время вся вещи вконец разрушает.

Где Нинивия, где славная Троя?^[429] —

время погубих и со следом своя.

Где суть седмь дива, о них же вещают,

иже старыя веки воспоминают? —

Вся губит время в небытство приводит,

и забвения облаком заводит;

что время вещем, то смерть человеком,

вся в тлю и пепел вращает от веков.

В начале мира малосилна бяше,

до тысящи лет жити попущаше.

Потом растущи в силе по вся веки,

скорее косит як цвет челойеки.

Где патриарси, царие, пророцы,

славныя жены, силнии отроцы? —

Вся смерть во гробех своих заключила,

и едва неких память оставила.

Слез токмо много везде оставляет,

вся риданием веки исполняет.

Яко и нам днесь, всего царства градом,

остави слезы смертным своим ядом,

в худыя рубы вся ны одевает,

горкую чашу горких слез вручает.

Рещи достоит источает реку

слез, во вся грады всяку человеку.

Начинает же с царския полаты

горкий источник всюду разлияти.

Самому прежде даждь царю правоверну,

даде слез чашу тяжку и безмерну.

Потом по чину — светлым его чадом,

та же всем саном и всем руским градом.

Вси пием слезы, жалостне ридаем,

яко царицы нашей не видаем.

Умре светлая Мария-царица,

лежит во гробе наша помощница.

Она нас, сирих, выну заступаше

и гнев праведный царский утоляше.

Ея пособством приймахом отраду

во всяких нуждах, коемуждо граду.

Отныне кто ны будет заступати,

в нуждах великих ходатайствовати?

Увы нам, грешным, оле окаянным,

от смерти люто пренаветованным!

Не можем от днесь радости стяжати.

Будем по вся дни царицы ридати.

Слезы нам хлебом, питием плачь будет,

ни един от нас царици забудет.

Аще же кий град забытлив явится,

от земля живых той да истребится.

Солнце никогда над тем да не взыдет,

роса, дождь волный никогда да снидет.

Наипаче молбы хощет возсылати,

выну ко Богу да изволит дати.

Праведной души место со святыми,

в радостех вечных во веки живыми <...>

ПЛАЧЬ ДЕВЯТЫЙ СТРАННЫХ И ПРИШЕЛЦОВ

Господня земля и вся полность ея,

вся ради славы создавша своея.

Ничтоже наше может ся назвати,

что бо с собою в гроб кто может взяти.

Строительми всех Господь поставляет,

кому что хощет строити вручает.

Дает таланты куплю сотворяти

в торжищи мира, хощет же стяжати.

О приплодствии блажен сребро давый

торжником в куплю, прибыток стяжавый.

Сицев бо нечто приобрящет себе

за возмездие во пресветлом небе.

Своим возможет то именовати,

ибо вовеки то имать держати.

Зде ничто наше не имамы града

пребывающа, кая зде отрада.

Вси зде странствуем, вси есмы пришельцы,

мало витавше, абие отшелцы.

Но в странствии сем различно шествуем

или доволно, или нищетствуем.

Кому Бог много изволил подати,

должен есть скудным того уделяти.

Ту добродетель в прибыток вменяет

Бог и небесным царствием воздает.

Наипаче аще кто приемлет странны,

тому храм в небе есть уготованы,

тому райския двери есть отверзены,

хлеб на трапезе вечно положены,

яко странныя любезно приймаше,

учреждением сладце утешаше.

Такова бяше Мария-царица,

милостивая странноприемница.

Повелеваше всех она приймати,

своя трапезы обыче даяти.

Всяк иноземец ею учрежденны,

никто отъиде дарми непочтенны.

Не токмо иже свободно приходят,

но иже пленом ятых зде приводят,

премилостивно она надаряше

и обнаженным одежды даяше.

Многим свобода ею даровася,

несть иже ея даром не общася.

Та ея купля сей труд бяше,

да удоволит убожество наше.

Ея таланты на нас обращены,

никто никогда от нея презрены.

Странныя прият, да приятство себе

стяжет от Бога во пресветлом небе.

Странницы, убо днесь ся соберите,

вси иноземцы, лик совокупите.

Пепелом главы посыплите ваша,

питателница уже умре наша.

Бий мы ся в перси, слезы проливаим,

зеницам очным покоя не дадим.

Кто нас отныне будет приймати,

скудость довольством нашу исполняти.

О смерти злая, что ты сотворила! —

не царицу ты, но нас уморила.

Живи умрохом без гроба во гробе,

толи ти годе, несытой утробе?

Уне нам бяше всем во гробех быти,

единой за всех нас царице жити.

О кто бы возмог нам то даровати,

чтобы царицу было вечновати?

Но не с Енохом^[430] равна жити лета,

ли с Илиею^[431] во пределех света,

хотел бы весь мир здеся преселити,

в обладание ея выну быти.

Но увы нам днесь, увы, оле горе

як воду пити слез горчайших море!

Умре Мария, еже ослаждаше

милостию си все житие наше.

Мерра жизнь наша, а не сладость будет.

Питателници, кто сея забудет,

забвенна буди десница такаго,

язык да прильпнет неблагодарнаго.

Помнити же нам тако подобает,

да всяк на небо руце воздевает

и молит Бога да ю приймет к себе

во жизнь вечную и воцарит в небе <...>

ПЛАЧЬ ДЕСЯТЫЙ ВСЕХ НИЩИХ, ВДОВИЦ И СИРЫХ

Глас паче грома велий сотворися,

велие древо в мире попадися.

Земля стрясеся, вси ужасни быша,

егда то древо в падежи узреша.

О коль велико сие древо бяше,

верхом си само небо достизаше,

Ветви еговы во все Государство

разширяхуся, корень — во все царство.

Листвие злачно, пребогаты плоди,

ими же нищих питахуся роди.

И в сени его любо почиваху,

иже от трудов преизиемогаху.

Паче угодно бедным древом наше,

неже дуб зверем его же видяше.

Навходоносор царь во видении,

Богом будущих чрез сон явлении^[432].

Толь высокое благое и красно

древо посече люта смерть напрасно.

Посече, рекше, Марию-царицу,

сирых, вдов, нищих, всех питателницу.

Ее щедроты вся ны насыщаху,

алчбу и жажду выну утоляху.

Своя трапезу нищим представляше,

нагим одежды сама готовяше.

Увы нам ныне уже пострадахом,

юже за матерь родну познавахом.

Днесь обнищахом, ныне осирехом:

умре нам мати — в ней же вся имехом.

Что днес сотворим, како будем жити,

когда возможем без плача пребыти?

Вси ся вдовицы над гроб соберите,

нищия купно с сирыми слезите.

Милостив Господь может услышати,

вопль наш и слезы Петра нам послати.

Да нам Тавифу от гроба воставит^[433],

егда одежды ея коиждо явит.

Может Илию к вдовицам послати,

не да сын встанет, но всех нищих мати.

И Елиссея чюднаго пророка^[434]

да воскресит всех матерь, не отрока.

Еще же и сам может посетити

як Аира и матерь воскресити.

В Кани вдовицы плача сожалися,

зде над многими Христе умилися^[435].

Марфа, Мария суть благословены,

их слезми Лазарь от гроба возбужденый.

О кто нам слезы дарует толики,

да призрят очи зде Христа владыки.

И речет ныне: «Гряди, о Мария!» —

воскресил бы ю яко и иныя.

Но долго чаем сего ожидати

и самем в гробех нужда впредь витати.

Творим плачь убо преблагоговейный,

души царици Марии спасенный.

Возносим руце до Владыки неба,

да ю питает от превечна хлеба.

Да в своих дворех покой ей дарует,

милостию си милость возмездствует.

Сей долг наш буди Господа молити

о покой души, дондеже нам жити <...>

ПЛАЧЬ ПЕРВЫЙ НА ДЕСЯТЬ ВСЕГО ПРАВОСЛАВНАГО ЦАРСТВИЯ РОССИЙСКАГО

Первая мудрость есть себе познати,

та же о иных вещех вопрошати.

Но не удобно кому знати себе,

паче звезд сущих на превыспрьнем небе.

Из чуждых очес сучец изимаем,

бервена в наших никако же знаем.

Высоту небес мнози познавают,

глубины гроба си не усмотряют.

Аз великое Российское царство,

славное в вере святой Государство.

Под Водолием^[436] не знах себе быти,

не чаяху слезных вод на мя приплыти.

Орлу моему по водам плывати,

не прииде во ум когда обещати.

Но днесь противно все тому ся деет,

очесный хлябий слезам не довлеет.

Орел плавает, ведру приученый,

тягостне крыле убо омоченый.

Всех санов, чинов горкими слезами,

яко быстрими речных струй водами.

Не то ми в мысли до сих времен бяше,

светльшее ведро ум мой умышляше,

видя царскую пресветлую полату,

благородными светилы богату.

Не чаях нощи и дожда велика

за сияние прекрасна толь лика.

Но ино ныне делом познаваю,

ибо дождь слезный горце испиваю.

В нощи смерти, ею же покрися

свет наш царица, егда умертвися,

Ныне известно имам поведати;

яко не может долго пребывати

в мире ничто же, но вся истлевают,

аще и червлень на ся возлагают.

К тому и скоро мало время бывше,

яко гость идут, мир сей посетивше,

Добре человек паре прировняся

или говором на воде назвася:

яко бо пара скоро исчезает,

тако человек в мале преминает

и яко говор стоит мало время,

ему подобно все Адамле семя.

Ин яко роса вскоре опадает,

обаче ползу многу содевает.

Дыму инаго мощно прировняти

за горесть жизни, ин же преплывати

яко источник тщится к океану,

ли яко стрела — к целю написану,

яко молния ин кратко блистает,

но много в мире людем повреждает.

Ин яко облак воскоре преходит

или яко глас — в час вон, же ся родит.

Сень и сон краткий есть житие наше:

не бе бысть и несть, и аки не бяше.

Всякий человек як цвет увядает,

утре ли цветет, в вечер опадает.

Траве зеленой зело подобится,

скоро бо смерти косою косится.

Коль много солнце всей Российстей стране

виде в различном людей в сане

Великих князей, царей православных,

светлых боляров, гетманов преславных

и всяких чинов обоего пола,

вси обращени подобием кола.

В туюжде землю, от нея же взяти,

вся паки прият общая мати:

в ея же недра царица Мария

в мале отиде, яко же иныя.

Впредь отидоша, долг смерти отдаша,

воздаде тойже и царица наша.

Но отшествие ея кому годе? —

мне, всему царству, плачь во всяком роде.

Плачет всех глава, царь наш правоверный,

его пресветлым чадом плачь безмерный.

Благородныя ридают царевны,

всему сегклиту лиет дождь плачевный.

Духовным мирским старцом с юношами,

слезный струи с очес текут сами,

вси страждут уды телесе моего,

видаще болезни первенца своего.

Болит ли глава, все состраждет тело,

то же в царствии сем творится дело.

Аще где око не просто бывает,

тамо и тело все ся помрачает.

Яко днесь во царстве пресветлое око

несть просто, ибо в земли есть глубоко.

Царица, рекши, во гробе положися,

тем царства тело в конец помрачися.

В темных одеждах вси сетовни быша,

иже впредь мало яко злати светиша.

Велия всем бо тщета сотворися,

жезл всех помощи уже сокрушися.

Аще ми леть есть улью ся равнати,—

то всех пчел умре единая мати.

Что без матере со пчелы бывает? —

Страх. Да не тожде в нас ся содевает.

Аще вся цветом лет есть равнати,

аз крином белым хощу ю назвати.

За воню благих дел, за сердце чисто,

им же бе Богу яко нам крин исто.

Лепо и шипком нареку багряным,

в добрую воню царю воспитаным.

Сей цвет предрагий уже посечеся

смерти косою и во гроб внесеся.

Паде утеха царя Алексия,

исъше утеха царства Руси всея.

Како не имам аз убо ридати

отътщетившеся сея благодати?

Всяк земнородный ныне да ридает,

его же земля русская питает.

Вси единым гласом к Богу воззывайте,

руце и сердца горе воздевайте,

моляше, да даст грехов прощение,

вечное в небе души селение <...>

ПЛАЧЬ ВТОРЫЙ НА ДЕСЯТЬ ЦЕРКВЕ РАТУЮЩИЯ

Аз есмь девица в солнце облеченна,

от Богослова иногда виденна^[437].

Дванадесят звезд в моем венце бяху,

честную главу мою украшаху:

луна под ноги мои положися,

вселенная бо вся мне подчинися.

Но сих во чреве безмерно болящи,

и, родих сына, неменше стенящи.

Не то ми болезнь: много горша бяше,

якой змий чермный сына похищаше,

Обаче Богом от него спасеся,

ибо к престолу его вознесеся.

Тем печаль моя весма утолися

и радостию болезнь возмездися.

Но ныне паки начах аз болети,

даде бо ми Бог дщерь благу имети.

А смерть лютая ону похитила

и в темном гробе, увы, заключила.

Похитила Марию-царицу,

едину ока моего зеницу.

Зеница моя прахом потрясенна

смертным, како аз буду просвещенна?

Слезы прах родит, а не просвещает,

утроба моя убо да ридает.

Увы мне, увы, в болезни родихся,

болезни плача не освободихся!

Всякия скорби за цель мя приемлют,

от язв стрел смертных мнози уди тлеют.

Болезнь и печаль о мне совещаша

и всяку беду на мене призваша.

Чюждии гонят, чада гризют чрево,

яко червь, в нем же родися есть древо.

Як Авесолом отца си гоняше,

тако не един на мя сын восташе^[438].

Но Бог даяше и добрая чада,

ими же души моей бе отрада.

Все в кратких летех елицы сынове,

терзаша мое чрево, яко лвове.

Единство мое в части раздираху,

нешвенну ризу Христову терзаху.

Бог же даде ми чада преблагая,

супруг царствующ — очеса драгая.

Сия очеса на то не дремаша,

царь и царица везде соглядаша.

Наблюдше злая порочная чада,

изгнаша злых зле из Сиона града^[439].

От тех едино испаде днесь око,

и закопася во земли глубоко.

Смерть извлече е из главы моея,

да не к тому зрит, к одных сетей ея.

Кто зрит часть око быти прекончавшу,

той знает болезнь мою величайшу.

Ни ся удивит толь мене ридати,

весть, яко несть леть слезми удержати.

Мнози доселе врази на мя восташа,

но не толико мене уязвиша

яко смерть ныне косою своею,

светисхитивши, очию моею.

Сие то око бедных насмотряше,

болныя уды моя оглядаше.

Виде странныя иноземцы, виде,

откуду ли кто милостини прийде.

Сие то око абие до неба,

егда помощи телу бе потреба.

Сие слезами своими можаше

все умолити, что ми требе бяше.

Днесь, увы, зайде во деки земна гроба,

како терпети может утроба?

То нам утеха ничто может дати,

яко з божией добре благодати.

Отиде в путь той, во страну далеку,

яко приличну верну человеку.

Вся священная, приимши по чину,

пойде чрез смертну ко Богу пучину.

Чаю, доплыве пристанища блага,

без препятия от темнаго зрака.

Вем, он не може нимало вредити,

разве некия страхи сотворити.

Ибо преблаго вооружися

и напутием святым укрепися.

Верую, яко та моя зеница

светла пред Богом яко же денница.

Око пред оком стоит божественным,

вся во зерцале зрит преестественным.

Зде коллирием святым помастися,

непщую, прахом смертным не вредися.

Оставшим той прах очи повреждает,

ибо земныя слезы вытаскает.

Нам то убыток во гробе Мария,

уже не видим в полатах живыя.

Жива в полатах, но зело высоко,

идеже земных не достигнет око;

царица в царских полатах на небе,

вечная убо буди памят тебе!

Аще никогда же могут я забыта,

дондеже Волга в море может плыти.

Слезами жалость хощу утоляти,

тебе при жертвах святых вспоминати <...>

ЕПИТАФИОН ЦАРЕВНЕ ЕВДОКИИ МЕНШОЙ^[440]

1

Из тмы чрева в чрево древа

положенна, но крещенна.

В земли чрева аз из древа

положенна, заключенна

Евдокия, есмь Мария

мене роди, себе вреди.

Помне вскоре в смертном дворе

положися, в гроб вселися

жена царска, государска.

2

Аз Евдокия, дщерь Алексия,

царя преславна, вселенней явна.

Утре процветох, на вечер иссох.

Едва родихся, в землю вселихся.

Богу причтенна, яко крещенна.

3

Аз бех Евдокия, роди мя Мария.

Увидех свет, увядох, яко цвет.

От царей рожденна, в гроб сей водворенна.

[4]

Древний мудрцы царя знаменаху,

во златом венце сердце прописаху.

Зане, что сердце есть телу своему,

тожде действует царь царствию всему.

О царском паки сердце то вестимо,

яко рукою Бога есть держимо.

Рука божия вся в нем исправляет,

аможе хощет милость обращает.

Венец на сердце, победившем страсти

и плоть духовней подчинившем власти.

То бо царское истинное дело,

еже Алексий царь соблюде цело.

Едину еще нужда победити,

плачь да изволит зелный утолити.

В руце Божии печаль не бывает,

но в нем утеха вечно пребывает.

Аще же сердце жену мощно звати,

се царско сердце Бог изволил есть взяти —

Марию светлую сиречь царицу,

где души правых, во свою десницу.

Тако ей венец вечности от Бога,

зде венце царю живи лета многа,

вся побеждая противныя враги,

потом и в небе стяжи себе венец драгий.

Умирает да живит.

Из сборника «Вертоград многоцветный»

АВЕСОЛОМ^[441]

3

Авесолом Давидов сын прекрасен бяше,

на всей плоти порока не мала имяше.

Власы же главы его, тако лепи бяху,

даже я девы златом многим куповаху.

Всяк, возревый на него, абие любил есть —

дивною красотою Бог его почтил есть.

Но в том красном телеси душа скверна бяше:

ибо закон Господень зело преступаше.

Отца гнал есть и ложе его осквернил есть,

перворожденна брата Амнона^[442] убил есть.

АДАМ^[443]

4

Адам вся чада своя погубил есть —

Христос-Господь вся ны исправил есть.

Адам на весь род грех един наведе —

Христос из грехов многих нас изведе.

Адам гнев божий на весь мир нанесе —

Христос благодать господню принесе.

Адамом смерти есмы припряженни —

Христом в жизнь вечну будем возбуждении.

Адамом есмы скотом подоблени —

Христом с аггелы будем водворени.

Адамом древо жизни нам отъяся —

Христом небесный хлеб нам даровася.

Адамом рая вси есмы лишени —

Христом на небо будем возведени.

5

Во Адаме семенно вси людие бяху,

едина мужа чресла весь мир содержаху

Егда убо падеся Адам, вси падохом,

прежде неже рождены с Адамом умрохом

за вкушение плода возбраненна древа,

иже попаде ему первомати Евва.

АЛКИОН^[444]

2

Алкион птенец малы в зиме ся рождает,

на брезе моря гнездо свое полагает.

Дивный промысл Господень, како не топится?

Воды свирепа моря, елма то бурится?

Не топится, занеже егда он гнездится

и из яйчествив птенцы возпитати тщится,

дни четыре на десять тишина бывает,

море не волнуется. Бог то устрояет

премалых ради птенцев, да не погибают:

ты дни корабелницы искуснии знают.

И тогда плавание безбедное деют,

амо намерение имут, тамо спеют.

АНАФЕМА^[445]

3

В некоем граде церковь сотворена бяше,

Викентия святаго^[446] имя содержаше:

в ней врабиев множество велие плодися,

их же калом и престол часто осквернися.

Епископ с досадою ту пакость терпяше,

на стужащыя птенцы анафему даше.

Оле силна действия! вси не постояху

и вновь приносимии скоро исчезаху,

во показ человеком да известно знают,

яко словеса клятвы действенна бывают.

4

Велможная госпожа сад некий стяжаше,

иже на земли блазей и добр древы бяше,

но плодов желаемых не могл есть родити.

Она не знающи, что с тем садом творити,

древних обитателей вины вопросила;

кая бы того вина неплодствия была?

Они реша, что древле сад иерейск бяше,

иже и анафеме в ревности отдаше:

яко юнии службу святу оставляху,

а плоды в дни святые тайно в нем хищаху.

Госпожа благословну вину разсудила,

абие иерея в сад той пригласила,

разрешения клятвы у него прошаше.

Он же не отрек того, немедленно даше.

От того сад времене преплоден явися,

о нем же госпожа та велми веселися.

Оттуду подобие мощно собирати,

яко и человеци тожь имут страдати:

от анафемы правы безплодни бывают,

ибо ничто достойно жизни содевают.

Разве аще от клятвы будут разрешени

и благословением Богу примирени.

АПОСТОЛИ^[447]

1

Челюсть осла мертваго Сампсон похитил есть,

Филистынов тысящу тою поразил есть^[448].

Христос мертвыя миру трудники прияше

и теми лесть идолску во мире попраше.

4

В избрании апостол мудрость показал есть

Христос яко нищыя люди в мир послал есть,

ведя бо яко, аще избрал бы велики,

славныя и мудрыя на то человеки,

всяко бы гордостию были напыщени

и от начинания добраго сведени.

Аще бы советника изволил избрати,

рекл бы он: «чести моей должно тобе дати».

Богатый паки рекл бы: «за богатство мое

избран на достоинство есмь апостолское».

Аще бы царь был избран, могл бы глаголати:

«крепость мою изволил Христос-Бог избрати».

Философ могл бы рещи: «аз за мудрость мою

украшен почестию есмь апостолскою».

Ритор рекл бы: «за красно аз глаголание

имам во апостолску службу избрание».

Нищым, буим и худым сице глаголати

не леть есть. Тем же Бог я изволи послати:

«Рыбарие, идите, мрежы запущайте

в море мира: словесны рыбы уловляйте!»

АРИАНИН^[449]

Феодорику, кралю Африки^[450], раб бяше,

его же он советов усердно слушаше.

Бе же той правоверный родом христианин,

краль паки ересию бяше арианин.

Прелстився раб той, хоте кралю угодити,

потщася в арианску ересь приступити.

Краль то уведев, суди онаго казнити,

яко дерзнул есть Богу веру изменити.

Рекл: «аще бо им Богу вера измененна,

мне, человеку, како будет сохраненна?»

Не бояйся муж Бога, краля боится,

тем же преострым скоро мечем да казнится.

И тако окаянный Бога удалися

и кралевы милости с животом лишися.

БЕЗМЕСТИЕ^[451]

1

Отрок некто Александр Ликургу^[452] мудрому

избил бе жезлом око, за что он самому

предан бысть, да казнит и якоже сам знаше,

но он ни мало тому злаго содеяше.

Паче же учением в дому си наставил,

безместия благ образ по себе оставил.

3

Кикерон Иулия кесаря блажаше^[453],

яко паче всяческих обид забываше.

На нь же некто книжицу хулну написал есть,

он, не мстив,— на вечерю к себе и призвал есть.

4

Августа некто главы кесаря искаше,

еже убити его изветом желаше:

Кинна бе имя врагу^[454]. Кесарь не отмстил есть,

но между советники честными вместил есть.

БЕСЕДА^[455]

4

Хотяй с Богом беседу присную держати,

да молится и книги да тщится читати,

Ибо, когда молимся, и глагол наш есть к Богу,

егда чтем, Господь творит к нам беседу многу.

Блага убо премена сих делес бывает,

егда кто и молится, и книги читает.

БЛАГО

Блага вещь, аще вся цела бывает.

Худа же, аще и мал вред являет.

БЛАГОГОВЕЙСТВО

Елма во храме божием стоиши,

очеса смири, усты да молчиши.

Собери ум твой, возведи ко Богу,

взиди от земля к небесну чертогу.

Стой благочинно, блюдися дремати,

разуму службы прилежи внимати.

Не дерзай прежде в дом твой исходити,

тщися во службе до конца пребыти.

Тако полезно в церкви постоиши,

яже ти в ползу, свыше получиши.

БЛАГОДАРСТВИЕ^[456]

2

Благодарствия степень трегуб обретают

мудрии, иже тому вся ны научают.

Первый того есть степень: благотворение

выну знати, не дати его в забвение.

Вторый — благодарити и милость хвалити.

Третий — воздаяние по силе творити.

Неблагодарник убо, иже не воздает,

вящший благодетеля кто не ублажает.

Величайши, не знаяй данны благодати,

не хотяй во памяти ея содержати.

Проклятый же есть злобник, иже за благая

тщится благодетелем воздаяти злая.

Мало менший есть того, благодать гаждаяй,

третие имать место в злобу ю вменяяй.

Чтый, неблагодарствия всячески блюдися,

злободеянию же ни перстом коснися.

Но благодарен буди, тако бо ти многа

милость от человек будет и от Бога.

4

Благодарствие дары людем умножает,

неблагодарствие же и малых лишает.

6

Нива благодарствие учит ны творити,

едно зерно обыкше в сто усугубити.

БЛАГОДАТЬ ЕСТЬ ЖИВОТ

Рыба воды вне скоро умирает,

вне благодати душа исчезает.

Прилежим убо в благодати быти,

душами жити.

ВО БЛАГОДАТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ НЕ УПОВАТИ

На трости руце свои утвержает,

кто в человецех силных уповает.

Трость сокрушится, падет утверженный,

умрет велможа, он будет прелщенный.

Тем же псаломник светло увещает:

— Да никто в князех мира уповает^[457].

Егда бо душа из княззя изъидет,

на помощь к тому никогда приидет.

И сам в персть земну будет обращенный,

из нея же бе Богом сотворенный.

Иеремия^[458] того проклинает,

кто в человеце тленном уповает,

оставив Бога. Се бо грех великий

пред лицем святым всех сущих Владыки.

Обаче мнози во них уповают,

вся в них надежды своя полагают.

В то время мнят ся блаженни и святи,

егда общницы суть их благодати.

Заповедь Бога жива презерают,

да их лукавей воли угождают.

За слово онех готови умрети,

а за божие не мало терпети.

Не тщатся Богу тако угодити,

яко велможным послугу явити.

И аще у них милость обретают,

то гордостию сердца исполняют.

Суть яко говор на воде надменный,

и ходят яко павлин напыщенный.

Вящщую себе милость обещают,

но окаянне тако ся прелщают,

ибо внезапно вящщий гнев бывает,

нежели милость, юже отвращает

гневный велможа и не хощет знати

того, его же име в благодати.

Вящщая повем: во врага вменяет

и, аще мощен, абие отмщает.

Прият искуство Аман горделивый

и истинны сея, царю си служивый.

Иже всех паче бе превознесенный

в чести, в богатствах, тем же и надменный.

От всех поклоны и дары имаше,

первый по царе во царствии бяше.

Иесфир ему почесть сотворила,

на пир бо к себе с царем пригласила^[459],

Нань же прииде в чести и во славе,

не усмотряя бедства своей главе.

Мало утехи тамо восприял есть,

но суд велия казни услышал есть.

Древняя милость на гнев преложися,

Аман на древо царем осудися.

И тако над вся в чести возвышенный,

выше всех злодей бяше повешенный.

Зри кождо, како благодать прелщает,

никто надежды в ней да полагает.

Благо на Бога выну уповати,

он косен к казни, скор же миловати.

БЛАГОУМИЕ

Еже древо благия может плоды дати,

безумен, кто в здание тщится посекати.

Точне кто благоумна чада обращает

в нечестна художества, безумен бывает.

БЛУДА БЕГСТВО

Демосфин^[460] ветий на блуд глашен бяше,

первее о мзде дела вопрошаше.

Егда же реша ему мзду велику,

рече: «не хощу на цену толику

показания себе куповати,

изволнее ми чисту пребывати».

Се еллин злата дати не хотяше,

а мзды чистоты в небе не чаяше.

Ты, христианин, душу отдаеши

сатане за блуд, егда нань течеши.

Оле срамоты! И то вестно тебе,

яко мзда честна за чистоту в небе.

Не купуй убо блуда тако драго,

мзды чай от Бога жития чистаго.

БЛУДНИЦА^[461]

3

Корабль, на мори ветрами гонимый,

от рыбы малы бывает держимый,

юже «удержку» мощно нарицати,

яко есть силна корабль удержати.

И в мира мори суть рыбы такия,

от течения блага держащыя.

Блудницы юных удержки бывают,

егда путь благий тещи препинают.

БОГАТСТВА^[462]

2

Богатства три некия имут вещи в себе,

яже не попущают вселитися в небе.

Перва, яко богатый тщится то множити

несытно, а без греха то не может быти,

ибо Господь убогим повеле даяти,

а хотяй богат быти хощет везде взяти.

Второе, Господь сердец всех себе желает:

— сыне, отдажд ми сердце твое,— совещает.

Богатии же сердца злату прилагают,

а не Богу святому во жилище дают.

Наконец, велит Господь не велми пещися,

ниже упованием в злате погрестися.

А златолюбцы лише потребы пекутся,

да к ним прибытки многи отвсюду несутся,

и в собрании мнозе много уповают,

паче Творца своего ту тварь почитают.

4

Въскую горе богатым правда глаголаше;

яко скорби их оком своим созерцаше.

Ибо кроме вечных мук в няже вси впадают,

иже неправедная богатства держают.

И зде многия муки обыкли страдати,

их же нищетствующий мужь не может знати.

Богатии во мыслех покоя не знают,

ядят со боязнию, с страхом почивают.

Аще суть и на пирех, не знают радости,

но воздыхают, ниже во меде сладости

чувствуют. Ни пищею добре утыкают,

но от печалей аки гладнии изсыхают.

На постелях мягчайших бдят — не могут спати:

мысль о богатствах мира не может им дати.

Сладще на земли тверде нищий почивает,

вкуснее хлеб с водою во сытость снедает:

и свободней есть нищий ни чим обвязася,

яко оков богатства несть восприял на ся.

Богатый же муж златом в уме окованный,

честными веригами по сердцу связанный,

ни знает того бедный, яко есть плененный

злату, а не господин тому сотворенный,

яко не держит злата, но златом держится,

обаче аки свобод о злате хвалится.

А лучша есть свобода кроме злата драга,

мысль свободная к Богу в ней есть и преблага.

БОГАТСТВА ЧУЖДАЯ

Якоже молния скоро угасает,

подобие богатство чуждо изчезает.

БРАНЬ ДУШЫ С ПЛОТЬЮ

Плоть и дух в человеке всяком пребывают,

выну же друг на друга бранно наступают.

Имут своя воинства в пособие рати,

взаим тщатся победу над собою взяти.

Плоти похоть, чувствия, страсти помогают,

уди вси, мечтания и мысль работают.

Дух веру, и надежду, и любовь имеет,

и вся добродетели, ими же брань деет

На похоти плотския и на оны воя,

а различна изводства видим того боя.

Но частее победа плоти ся случает,

а она пленники си во ад посылает —

князю тмы века сего в жестокия руки,

не в работу краткую, но на вечны муки.

И сама плоть такожде огнь имать страдати,

егда ю со душею имать Бог в ад дати.

Духови паки едва когда то случится,

яко плоть от воинства его победится.

Но святая победа онаго бывает,

ибо душе победный венец возлагает

и Царю небесному к горнему Сиону

во чести превелицей посылает ону,

не в горце пленении и работе быти,

но во сладце пении и свободе жити.

Идеже в конце веков и плоть возвращенна

душе будет — во радость вечну водворенна.

Помози убо, Христе, духу на той брани

пособием ти силным, пре ко плоти стани,

да духа победою душами спасемся,

во царствие небесно в чести воведемся.

А плоти не попусти победы стяжати,

да никогда торжества сподобится знати.

Да раболепна будет си победителю,

яви нам милость сию, Христе спасителю.

Мы благодарственная хощем нести тебе

и на земли живуще, дажд и в светлом небе.

БУДЕТЕ ЯКО БОЗИ

Враг человека в рай лукаво прелщаше:

— «будети яко бози»,— Еве глаголаше.

Ругася он в то время, но сам есть прелщенный,

ибо человек по том Бог есть сотворенный.

Не по существу убо, но по благодати,

и возможе демона ногами попрати.

И тако в нем же хоте род наш посрамити,

тем же делом заслужи сам посмеян быти.

БЕГАТИ ЗЛЫХ

Слон козла смрада ради прескоро гонзает —

муж благий злонравнаго тако да бегает.

ВЕСЕЛИЕ МИРА ЕСТЬ СУЕТА

Церковник мудрый егда царствоваше,

во всяких вещех богат зело бяше.

Сам он глаголет: «сотворих ограды и винограды;

насадих древо плода всероднаго,

вкусу гортани зело угоднаго;

купели создах, мнози раби быша, иже служиша;

скоты и стада стяжах пребогата,

множество сребра и доволство злата,

имений много. Собрах сладкопевцы и виночерпцы.

Стяжах премудрость, имех вся велия,

не браних сердцу всяка веселия,

и очи мои что-либо хотеша — свободно зреша».

Но по сих, зрите, что он же вещает:

вся та суету светло нарицает.

И не без правды, скоро бо преходят, а грех много родят.

Долго ли вино гортань услаждает,

а коль бед много лютых содевает,

свар и убийство от того исходит, что болезнь родит.

Кая есть радость лики составляти,

аки без ума скакати, плясати;

безчинно действо верным непотребно, душам бо вредно.

Что о богатстве? Кая полза с него?

Выну печалит державца своего,

а не искусна душу погубляет, во ад вселяет.

Что честь велия может ползовати?

Скорби печали весть та умножати,

отъемлет покой, а уж надымает, гордость раждает.

Не могут долго веселитисия,

да ищет кождо радости иныя,

яже духовне ум возвеселяет, вечно бывает.

ВИНА

Един от многих, закон кто пренебрегает,

всех законов дателя люте оскорбляет.

Тако в едином винный, всех винен судится

и по вине праведно судящим казнится.

ВИНО^[463]

3

Андрокид^[464] кровь землену вино нарицает,

ин же мудрец кровь нищих оно прозывает,

убо кровь нищих тии люде испивают,

иже в мнозе пианстве век свой провождают.

4

Излишняя светлость очы помрачает —

излишество вина здравие вреждает.

ВЛАСТЬ

Всякая власть от Бога, он бо благи дает

властелины. А злыя за грех попущает.

Весма убо должно есть власти почитати

и в благих велениих им не пререкати.

Противник бо сый власти Богу ся противит,

за что Господь отмститель, иже благих живит.

ВОЗДАЯНИЕ ЗЛОЕ

Василий святый^[465] хотя честь воздати

Иулиану^[466], умысли послати

хлебы ячменны три, яже имяше

и сам во пищу плоти приимаше.

Посла усердно, чая благодати,

но злый отступник зле тщася воздати,

посла бо за то Василию сена,

рек: «Се за ячмень буди ти премена:

скотску ты пищу ячмень дал нам еси,

скотску и от нас сено в мзду отнеси».

Святый же отец сице отвещаше:

«Что сами ямы, то бысть тебе наше

приношение. Ты же воздаеши

весма снедь скотску, из нас ся смееши»,

Подобие мир сей обыче творити,

за дары честны худыми дарити.

Кто ему службу и дружбу являет,

многожды вражду во мзду познавает

или тленныя вещи, точны сену,

миролюбивым дает во замену.

Не тако Господь-Бог нам содевает:

за дары худы благия воздает.

За временныя — вечныя на небе,

убо даяти дары ему требе.

Не хощет он их, но нам есть полезна,

сице бо стяжем царствие небесно.

Не хощет даров Бог,— но воли благи,

та с чистым сердцем дар ему предрагий.

Тем же две цате^[467] нищыя вдовицы

Христос приял есть над многи златницы:

усердство ея изволили прияти,

паче богатых ей похвалу дати.

ВОЗДЕРЖАНИЕ

3

Воздержание от брашн малу ползу деет,

аще друга своего снедати кто смеет.

9

Аще не тщится игрец натягати

струны во гуслех, та не может дати

сладкаго гласа: тако силы тела

невоздержанна не дают весело

Богови гласа, убо сохраните

воздержание: тем Богу служите.

ВОИН^[468]

1

Воин, аще оружий свойственных лишится,

удобь от супостата своего язвится.

Тем же добродетелей и нас враг лишает,

яко оружий, потом грехми убивает.

2

Филопатр воин храбрый хром ногама бяше,

Арист аки некогда его осмеяше^[469].

Но он рече Аристу: «Ты — сердце лишенный

на брань, тем же человек не си ты военный».

4

Лев, егда ходит, ногти сопрятает,

разве на корысть тех употребляет.

И воин мечь свой должен сопрятати,

токмо на враги извлечен держати.

ВОЛЯ^[470]

2

Самоволен человек Богом сотворенный

и никогда от него бывает нужденный.

Огнь и вода пред лицем нашим положися,

что ти годе явися, к тому обратися.

Обаче ко благому Господь увещает

и различными средствы от зла отвращает.

Самоволству без вреда выну всяка сущу,

ни мала насилия от Бога имущу.

Блажен же человек есть, аще изменится

от злыя воли и на благу преложится.

Ту бо ся спасение наше начинает,

егда воли годное зло ум отвергает.

И елма о том слезы будут источенны,

о нем же прежде быхом зле возвеселенны.

И противне, егда то потщимся любити

благо, его же воля не хотет творити.

И еще презерахом, возхощем искати

и, его же гонзахом, добро будем гнати.

Си измена есть Бога щедраго десницы

ходатайством Марии, небесне царицы.

О пресвятая Дево, изволи молити,

дабы в сей прежеланней нам измене быти.

Да не еже аз хощу произвожду в дело,

но Богу волю мою да подчиню цело,

еже ему есть годе, то бы ми творити,

а свое хотение зло искоренити.

ВРАЗИ ТРИ

Кийждо человек врага си имеет,

иже пакости в пути ему деет:

мир, плоть и демон обычно стужают,

рай заключают.

Торжище кратко, в пути беда многа,

нужда есть сладость Божия чертога.

Кто ж ту хищает, нужду деяй себе,

вселится в небе.

ВРАЧЬ^[471]

Врачь, аще сечет, палит, досаждает,

страдалец любит и мзду ему дает.

Душевна паче требе есть любити,

хотяща язвы смертныя целити:

аще и жесток негли ся являет,

та бо жестота смерти избавляет.

ВРЕМЯ^[472]

6

Быстрая река бреги подмывает —

время жизнь нашу выну сокращает.

7

В кое время исправа жизни не творится,

то яко погибшее тебе да вменится.

ВЕРЕНИЕ^[473]

1

Легкость есть скоро верити всякому.

Злоба же — веры не яти никому.

2

Веру емлем тым паче, яже око видит,

нежели гласом, яже ухо наше слышит.

ГАДАНИЕ

Рыбарие Омиру^[474] гадание даша,

яко славну поету, ответа ждаша.

«Что либо емлем,— реша,— то все оставляем,

а его же не емлем, с собою ношаем».

Он много мыслил время, не може познати

и на то гадание им ответа дати.

Нача быти печален и зело гневася,

во срам себе считая: и тако скончася.

Оле славолюбия! — коль зело тужаше

о недомыслии си, даже смерть прияше.

Бе же рыбарей дело; червие ловяху,

пристающее кожа, и, емше, вергаху.

А еже кожи ятся, того не ловиша,

обаче то по нужде при коже носиша.

Одела безделнаго! Яко человека

мудраго гаданием есть лишило века.

ГЛАВА МЕДНАЯ ГЛАГОЛАВШАЯ^[475]

Алверт великий^[476] муж премудрый бяше,

тайны естества преискусно знаше

и художеством из меди состави

главу, и хитрость дивну в ней постави:

глас, человечю точный, издаяше

и аки живый глагол изпущаше.

Но той же Алверт послал бяше Фому,

иже с Аквина^[477], до своего дому

в некоей нужде. Иже елма вниде

в дом его и ту дивну главу виде.

Воздухом вшедшим глава подвиженна

нача вещати, яко устроенна.

Он же, непщуя чародейство быти,

потщася главу млатом сокрушити.

О чесом взем весть Алверт преученый? —

о тщете дела бысть преоскорбленный.

И рече Фоме: «увы, мне грешному!

что ты содея трудолюбивому?! —

в едином часе глава сокрушенна,

яже чрез лета многа бысть строенна».

Тако многажды и мы содеваем;

труд многолетный в часе погубляем.

Чрез долго время прилежим искати,

благодать Бога всещедра стяжати,

а потом, егда в грех смертный впадаем,

о единой черте ону погубляем.

Тогда праведно увы глаголати,

о превелицей тщете благодати.

Но уне ону прилежно хранити,

дабы никогда ея погубити,

ибо по тщете трудно стяжати,

да тщимся убо крепко ту держати.

ГНЕВ^[478]

6

Трегубо человетцы гневливы бывают,

якоже философи о сем возвещают.

Первый есть вид гневливых, иже наречени

острии, а втории горции вменени.

Третий же — труднии, вси гнев проявляют,

но различнии нрави в гневе их бывают.

Острии, иже скоро во гнев распалятся,

но абие от того сами отрезвятся.

Сей вид гнева блажайший, яко проявляет,

что человек во сердце своем заключает.

И ничто же обыче в себе утаяти,

отмщения никогда мыслит содевати.

Сего врачевство кротость, та бо угашает

пламень, иже от гнева воспален бывает.

Холеритци обычно сим гневом ярятся

и врачеством кротости от того целятся.

Горции наричутся, иже долго время

носят в сердцех и таят тяжко гнева бремя.

Суть же и в себе самех зело огорчени

и ко ближним такови ж бывают явлени.

Сей мелянхоликове вид гнева имеют,

а возвеселитися никогда умеют.

Врачество сего вида тихость быти может,

та противу горести изрядно поможет.

Труднии во гневе си речении бывают,

иже зачата гнева никогда лишают,

дондеже отмщение оным сотворити,

сему во христианех не лепо есть быти.

Сей благоговейнством токмо ся смиряет,

аще того лишится беды содевает.

Вы, братие, во гневе умни пребывайте,

без гнева несть леть быти, но не согрешайте.

Гневайтеся на злобы, тыя истребляйте,

а озлобившыя вы удобно прощайте,

внегда им каятися. Паче же любите

злая вам сотворшия и благо творите:

за то бо ко милости Бог ся преклоняет,

согрешения наша скоро оставляет.

ГОД ВЕКА ОБРАЗ

6

Годищное поприще образ нам бывает,

како век свой комуждо жити подобает.

Весна есть образ детства. Ибо отребляют

вредная в ея время, ветва прицепляют

полезныя к древесем. Во оградех сеют,

хврастие исторгают: да благая спеют.

Тако во время детства нужда истребляти

нравы злыя, благия же в сердцах насаждати.

Лето лучесы палит, вси же ту трудятся,

траву косят, жнут класы, различно томятся.

Тому юность подобна до мужеска века,

ибо та страстми палит бедна человека.

Юже хотящу в себе добре угасити,

плоть трудами многими нужда есть томити.

Есень плоды приносит, люди насыщает,

в мужестем веце сущым точне подобает

благих деяний плоды обилно носити,

государству и дому всеполезным быти.

Зима снегом всю землю белым покривает,

человек готовыми брашна ся питает.

Тако старость белыми покривает власы

главу и ознобляет тело в своя часы.

И плоды трудов бывших нуждает снедати:

что кто в юности постла, на том имать спати.

В зиме кождо ко огню рад ся приближает,

в старости к молитве огню всяк да притекает.

Тех теплотою может душу си согрети

и яко лебедь слатко с Симеоном пети^[479]:

«Ныне отпущаеш раба си, Владыко,

с миром. Приими дух мой в царство ти велико».

ГОНЕНИЕ

Кремень, аще железом ударен бывает,

светлыя огня искры из себе пущает.

Христиан гонения всегда егда припирают,

огнь любве ко Господу тогда проявляют:

ибо вся скорби терпят, богатства вергают

и главы си радостно под мечы ставляют.

Воляще от телес си разлучени бытп,

нежели неверствием от Бога отити.

ГОРДОСТЬ

Говор елико болше надменны бывает,

по толику скорее в очех исчезает.

Тако гордии, елма себе напыщают,

судом божиим правым тогда погибают.

ГОРДЫМ БОГ ПРОТИВИТСЯ^[480]

Лев стоящыя звери обыче терзати,

простершим же ся низу язв не задаяти.

Подобие Господь Бог наш гордым ся противит,

смиренным же благодать дает, душы живит.

ГОРЕ ВОЗДЫХАТИ^[481]

1

Огнь, пламенем си стремится ко небу,

природну тамо имея потребу.

Паче нам к нему нуждно воздыхати,

да в нем возможем вечно пребывати.

2

Железо к магниту скоро ся вращает,

сродство в нем некое к себе обретает.

Тако воздыхаяй ко пресветлу небу,

явствуется тамо имети потребу.

ГРЕХ^[482]

9

Многовременным хладом лед ся утверждает^[483],

даже во тверды кристаль преложен бывает^[484]:

иже не к тому в воду может ся менити,

но во твердости своей выну имать быти.

Тако озяблость сердца грехи огущает

и во обычай твердый оны устрояет,

иже не удобь в слезы может ся решити,

без них же невозможно в спасении быти.

10

Во время зимы дуга не бывает,

яже мир с Богом мира знаменает.

Грех — зима душы мир отъемлющая

с Богом, в то место гнев наводящая.

15

Мнози творити малых грехов не дерзают,

а великия тщивым делом совершают.

Сии комары цедят, велбуды глощают

и теми душевную гортань удавляют.

Совесть их паучинной есть подобна сети,

юже леть малы, болших муж не леть терпети.

ГРЕХИ УМА

Светилник тела — око, то бо просвещает,

вся уды, к делесем их благо управляет.

Души же светилник — ум, ибо тем правится

всякое дело ея и чиннно творится.

А яко плоти око иногда мрачится,

егда болезнь или вред некий прилучится;

тако не кроме мрака и ум может быти,

понеже многа могут онаго вредити.

Таже праведно грехи ума нарицати,

а обыкоша душу слепу содевати.

Первый грех — невежество, елма кто не знает,

что в вере или в делех знати подобает.

Вторый — неразсудие, елма неко дело

неразсудно творится, ни бывает цело.

Третий — скоросудие, им же согрешаем,

елма ближния скори судити бываем.

Ту досада Богови самому ся деет,

яко ум наш суд его сосхищати смеет.

Его бо токмо дело — тайная судити,

а мы како дерзаем суд татных творити?

Обида есть и ближним, яже осуждаем,

ибо неразмыслием оным досаждаем.

И самы себе вредим, Бог бо попущает,

да о них же кто судит, сам в тая падает.

Грех и непостоянство, им же отпадаем

твердости суда и в том изменни бываем.

Мало плоть или демон начнет искушати,

а мы в благом умысле не тщимся стояти.

Трости зыблемей ветром всяко подобимся,

в след мечтания блудна и умом носимся.

Грех и упор жестокий, ибо раскол родит:

свар, непослушание от него исходит.

Грех и мудрование плоти, елма тая

взыскуем, яже токмо телу угождая.

Тоже лщенми многими и хитростми деем,

а на божественная ума не имеем.

Грех есть и оплазивость, егда тщимся знати,

яже ни малы ползы могут нам подати.

Или неприличных нам вежества желаем,

или со пристрастием лишним взискиваем

Или в конец суетный, ли чрез средства злая,

или в намерения Богу противная.

Вся сия словом о нем Павел заключает:

«не мудритеся паче, неже подобает!»^[485]

ДАР^[486]

3

Дым руце греет, но очы вреждает.

Дар тешит сердце — совесть развращает.

4

Приемляй дары свободу продает,

истинны путем косно поступает:

яко же путы по ногам скованный,

не может быти в шествии пространный.

ДВОЕДУШИЕ^[487]

3

Лицемерник инаго себе вне являет,

а инаков во сердце своем пребывает.

Двоедушен убо есть, разве исправится

в единодушность, тогда Богом возлюбится.

ДИОГЕН^[488]

Диоген философ, егда умираше,

от друг обстоящих вопрошаем бяше:

где изволит телу погребенну быти?

«Изволте мя,— рече,— в поли положити,

на верее земленем». Они отвещают:

«Тамо тело твое звери растерзают».

Он рече: «Палицу при мне положите».

Они: «Что ти есть в ней, друже, нарочите?

не почюеши бо сый души лишенный».

Он же: «Вскую убо бываю смущенный:

аще не почую, звери не досадят,

егда растерзавше тело мое снедят.

Где либо хощете, тамо погребите,

мне во ин век с миром отити дадите»».

ДОБРО ЗА ЗЛО

Филиппа Македонска муж некий гаждаше,

хулы яве и отай о нем глаголаше.

Даже вернии раби царю известиша

и кое же отмстити онаго нудиша.

Царь же не оружием ту обиду мщаше,

но много число златниц тайно ему даше.

От того он времене, Филиппов хулитель,

велегласный благости бысть его хвалитель.

По мале времене царь слуг си вопрошаше,

аще о глаголанный муж его хуляше.

Реша единогласно, яко изменися,

уже во хвалителя его преложися.

Тогда царь слугам рече: «Вестно то вам буди,

яко в моих есть руках изменяти люди:

хулители во хвалцы. Аз ту хитрость знаю,

отселе не восхулит он нас, добре чаю».

О дивныя победы! не злым зло воздает,

но благостыне си злобу побеждает.

Христианску доброту в себе проявил есть

прежде, неже Христос-Бог сему мир учил есть.

ДОЛГОРУК

Артаксеркс, царь Персидский^[489], десницу имяше

должшую неже шуйца и то глаголаше:

«Царская ми десница долга есть даяти,

кратка же ми есть шуйца, не хощу бо взяти».

Воистинну десница долга и убога,

ибо всем даяния его зело многа.

Кратка же велми шуйца, не хощет взимати

злата и сребра от нас, его свойство дати.

Тем Божие и царско есть даяти дело,

има точен будеши, токмо давай смело.

Не страшися нищеты, ибо не скудеет

десница, яже чинно даяти умеет.

ДУША

Птица некая в мире видима бывает,

яже ся людми райска птица прозывает

красоты ради, яже данна ей от Бога

зело дивная, в цветех различна и многа.

Даже видится цветы вся имети в себе,

аки изведенная не в мире, а в небе.

Глас ея толь есть сладкий и преумиленный,

даже слышяй бывает в радость возбужденный.

Сия от ловителей когда уловится

и яко плененная во клеть посадится,

плачевныя дотоле гласы испущает,

даже сожалив себе ятель ю пущает.

Та птица — душы образ человека верна,

в нем же есть благодати красота безмерна

и образи божия, тем бо украсися

и дарами многими благо упестрися.

Даже во правду лет ей тужде титлу дати,

небесну или райску птицу нарицати.

Сию елма лукавый ловитель хищает

мрежею прелестей си и в клеть заключает,

и то ино имать птица бедная творити:

токмо, стенащи, слезы многия точити,

даже покаянием плена свободится,

из птицы демонския, райска сотворится,

паки благодатию человеколюбца

избегши вселютыя власти душегубца.

Сея птицы жалея, жених призывает —

небесный, Христос-Господь, к себе ю глашает:

«Сумантяныни^[490] моя, ко мне возвратися,

лобзанием ми сладким, паки насладися»,

аки бы глагол дая: «О душе плененна,

диаволскими сетми злобными прелщенна,

от памыслов лукавых ко мне возвратися

и словес неправедных скоро удалися.

Возвратися от делес недобрных налога

ко объятию Творца своего и Бога.

Сокрушением сердца ко мне возвратися,

грехов исповедию от злоб свободися.

И довлетворением буди возвращенна,

благочестным житием паки исправленна.

Да соглядаю тебе во красоте сущу,

образ и подобие Божие имущу».

Сей глас душа, слышаще, должна прилежати,

еже слезы точити и много рыдати,

дондеже бы вражия сети разтерзати

и небесную паки свободу стяжати.

Дондеже в рай горний возвращенней быти,

еже во веселии тамо вечно жити.

ЕПИТАФИОН^[491]

Преподобному отцу Епифанию Славинецкому,^[492]богослову и многих язык мужу искусну

Стани, путниче, зде и умилися,

где Епифаний телом положися.

Иеромонах, богослов искусный,

честно поживый, днесь уже бездушный,

душу бо вручил царствующу в небе

идеже и ты строй жилище тебе.

Или сице:

Зде Епифаний, муж исполн мудрости,

иеромонах, спрята своя кости,

почтенней жизни свято преставися,

ты, читателю, о нем помолися.

Или сице:

В гробе сем кости Епифаний честный

положи своя, учитель известный,

иеромонах, ты зань помолися,

а сам в путь той же присно готовися.

Или сице:

Грядый человече, возри зде и стани,

идеже положен отец Епифаний.

Иерей в монасех, краткий, мудрый, честный,

рцы, да водворит и Господь в рай небесный.

Или сице:

Зде лежит честный отец Епифаний,

изследник правый священных писаний

в многих языцех, мнози его труди,

за что вечная память ему буди.

ЕПИТАФИОН^[493]

Преосвященному Павлу, митрополиту Сарскому и Подонскому^[494]

Павел митрополит Сарский и Подонский,

отходя с Египта мира в град Сионский,

в сем гробе остави честное си тело.

Души подаждь, Боже, место все весело.

Или сице:

Павел митрополит зде преосвященный

многотрудным телом в гробе положенный:

пастырь и учитель, страннолюбец велий

душею да вселится во стране веселий.

Или сице:

Павлу митрополиту Сарску и Подонску

даждь, Христе, со аггелы песнь пети Сионску,

в сем гробе многотрудны мощи положившу,

Богу, церкви и царству весь век свой изживший.

Или сице:

Зде лежит сирых отец и нищих питатель,

странных, книжных, церковных в дом свой призыватель.

Зде Павел митрополит положи си кости.

Ты, Христе, всели душу в вечныя радости.

Или сице:

Многотрудный зде Павел телом почивает,

митрополит бе саном, востания чает:

странных, нищих, церковных и книжных чредитель,

за что да подаст ему пир в небе Спаситель.

ЖИВОТ^[495]

4

Живот человеческий скоро претекает,

ибо яко цвет силный, тако отцветает.

Здрав, кто утре и весел, надеется жити

с Мафусаилом^[496] долго, силен славен быти:

и се на вечер коса смерти посекает,

прекрасный цвет юности во тлю обращает.

Веселится кто ныне, славно торжествует,

а смерть невидимая косу нань готует.

И се солнцу западшу, и он тожде деет:

падает в гроб, утре же смердит, ибо тлеет.

Оле непостоянства жития нашего!

Никто же есть известен бытия своего.

Несть блаженства под солнцем, то бо токмо в небе,

хотяй жити блаженно, то заслужи тебе.

Тамо жизнь бесконечна и вечно блаженна,

тамо здравие присно, радость божественна.

Тамо мир есть без бедства, безбедство мирное

и вечность блаженная, блаженство вечное

Любы совершенная тамо обитает,

совершенство любимо вечно пребывает.

Тамо страху несть места и печаль не будет,

ликование, радость во веки пребудет.

Нощы тамо не знают, день выну сияет,

а никому никогда варом досаждает.

Вси же единодушно в Бозе пребывают,

его зрением умы своя услаждают.

Тамо здравие вечно, болезнь ни едина,

океан веселия, радости пучина.

Тамо правда царствует, никто же прелщает

и сам ни от кого же прелщаем бывает.

Оттуду блаженнии никогда гонятся,

окаяннии тамо никогда впустятся.

Тамо ум без поблуды имать вечно быти,

память паки ничто же возможет забыти.

Воля во веки Богу будет подчиненна,

любы непритворная, сладость неизменна.

Чювства без враждения имут пребывати,

никто печално имать тамо воздыхати:

Ибо от всюду радость всего человека

изъвне и внутрь объидет без кончины века.

Живот тамо без смерти, без горести сладость,

о Бозе, в Бозе, с Богом вечно будет радость.

О всеблаженная жизнь живущих на небе,—

кто тамо вечновати не желает себе?

Желайте, любимици, вседушно желайте

на всяко время и час в небо воздыхайте.

И зде тако живите, дабы угодити

делом Богу и за ня носприятым быти

во страну вечны жизни: ибо не вхождает

тамо, кто жизнь во злобах свою провождает.

Благодатию убо Господь ны спасает,

но и добрых деяний от нас он желает.

Да содействуем его святей благодати,

тако удостоимся жизнь вечну прияти.

Ея же аз всем верным усердно желаю

и сам ко Богу щедру о том воздыхаю.

Да, простив моя грехи по своей милости,

общника мя сотворит вечныя радости.

ЖИЗНЬ^[497]

3

Коль сладко человеком, еже в мире жити

и коликую цену жизни возложити.

Аз не имам искуства: космицы то знают,

иже временну вечной жизни прелагают,

зде хотящи весело и богато жити,

а о вечной не мыслят, аки бы не быти.

О ней же в писаниих то нам извещенно,

яко тамо житие всячески блаженно

в сладости и радости, к тому безконечно,

измена бо не будет тех в небеси вечно.

А зде житие наше чему подобится?

Имяй ума очы, право присмотрится:

не блистание отъвне нужда созерцати,

но от основания полезно есть знати.

Тако бо совершенней вещь ся познавает,

егда тоя природа суждена бывает.

Что же житие наше? оле окаянно!

Суетно, худо, кратко и непостоянно!

Едина есть времене черта невелика,

а беды окаянства во оней колика?

Язык человеческий может ли гадати? —

недоумеваюся аз, грешник, сказати.

Есть оно яко роса, утре испадшая,

а солнцу возсиявшу скоро обсохшая.

Есть подобное дыму, горе возшедшему,

от веяния ветров в мале изчезщему.

Есть мрачней сени точно, яже изчезает,

егда солнце лучеса своя проявляет.

Подобно есть и цвету, лепокрасну сущу,

но зело сокращенно бытие имущу.

Есть оно яко капля, в прах многий впадшая,

но следа бытия си премало явившая.

Есть говору подобно на воде надменну,

но в мгновении ока ветром расторгненну.

Или яко же река скоро мимо ходит,

тако во море смерти жизнь наша отходит.

Или яко посланник в мале пребегает,

тако житие наше вскоре претекает.

Мощно и кораблеви пловущу равнити,

весть бо море житейско во кратце преплыти.

Яко же птица скоро воздух прелетает,

тако наш ко пределу живот прибегает.

Ни скорее ко целю остра стрела летит,

неже человеческий живот к смерти бежит.

И не толико быстро бури ветра веют,

елико человецы ко тли гробней спеют.

Не тако на свой запад солнце светло тщится,

яко человек грешный ко гробу ближится.

Слаба сеть паучины, а слабша есть тоя,

о человече грешный, краткая жизнь твоя!

Что убо ту во правду возможеши звати?

суетие суетий лепо имя дати.

Паче, егда ничтоже имя возложиши,

тогда ся ко истинне право приближиши.

Что убо, человече, жизнь твою толико,

кратку и худу сущу, ты мниши велико? —

Презри жизнь временную, во вечную тщися,

горняя да любиши, земными не лстися.

ЗАВИСТЬ^[498]

7

Солнцу светяшу сень при теле ходит:

где добродетель, ту зависть приходит.

8

Яко ехидну плод чрева снедает^[499],

тако завистна зависть умерщвляет.

9

Ржа тлит железо, в нем же ся рождает,

а зависть сердце завистных снедает.

12

Твердо древо червь мягкий снедает,

завистно сердце зависть растлевает.

24

Зависти вина — блаженство чуждое,

исчезнет зависть, елма умрет тое.

ЗЕЛЕНОСТЬ

Во праздник сошествия Духа Пресвятаго,

на апостолы Христом-Богом посланнаго,

восприяхом обычай ветвми и травою

украшати и церковь, и дом зеленою.

Кая же того вина полезно есть знати.

что хощем чрез зеленость тую изъявляти?

В-первых, яко зеленость радость знаменает.

В день сей радости церковь ту употребляет.

Паки, якоже Христа на осле седяща,

во Иерусалим град смиренно входяща,

с вапами и ветвми людие сретаху,

честь ему таким действом велию творяху,

тако церковь Святаго Духа почитает,

со ветвми зелеными грядуща сретает.

Еще якоже голубь принесе до Ноя

ветвь масличну во знамя будуща покоя

и милости Божия, яко осушаше

воды потопа, яже во гневе послаше:

тако нам Дух Пресвятый ветви благодати

и даров в корабль церкве изволил есть дати

в знамение милости и покоя с нами,

яко не потопит нас ярости водами.

Духовных убо ветвей то есть знамение:

чювственных в сей святый день ветвей ношение.

Еще яко сошедшу Духу Пресвятому,

яве начало дано новому закону:

оставлени паки ветхаго явися,

или ветхий на новый закон пременися.

Убо зеленостию новость знаменаем,

зиму прешедшу, весну пришедшу являем.

Ветхий закон зима бе, яко грозен бяше,

новый — весна, яко в нем благодать Бог даше.

Тем весны чювственныя носим знамение —

зеленость: во духовны весны явление.

Еще знамя живота зеленость являет,

яко низъшед Дух Святый церковь оживляет.

Еще, яко Святой Дух есть вода живая,

в оживление церкве сверху текущая.

При ней же насажденный имать возрастати

яко древо велие и плоды даяти,

листом не падающым, сие знаменает

зеленость ветвей, яже носима бывает.

Еще чрез ветви древес и то знаменаем,

яко мы ветви древа церкве пребываем:

да убо и нас Дух спасет туком благодати,

позволит со церквию всего исполняти.

Да уплодотворимся. Того ради носим

ветви в церковь и сердцы о то Духа просим.

И трава зеленая вносима бывает,

вся человеки траву быти знаменает:

юже убо грех смертный зело изсушает,

а благодать Святаго Духа оживляет.

Сами убо травою себе увещаем,

да жизни ради сердца к Духу обращаем.

Азанеже зеленость вечность знаменает,

та благодати церковь вечну проявляет.

Наконец чрез зеленость и то знаменаем,

не уведати в благих от Духа желаем.

ЗЕРЦАЛО^[500]

Зерцало лицем к солнцу егда обратится,

светлость и образ солнца в нем отразится.

Тако, егда человек сердцем к Богу будет,

благодать в нем Божия и слава пребудет.

ЗЛАТО^[501]

1

Краль Галлийский Бреун^[502] деву возлюбил есть

и яко с женою с нею нечто жил есть.

Она же неправо онаго любяше,

но точию злато лествию взимаше.

Позна лицемерство краль хитрыя жены,

уразуме, яко бе его прелщенны.

Умысли ю златом довле насытити

и лесть не без казни должныя пустити.

Повеле воинству злато ей метати,

ей же седшей от них оно принимати.

Метающе убо, купу сотвориша

толь велику, даже жену завалиша.

Яже, не стерпевши тяготы тоея,

и злата лишенна, и жизни своея.

Златый гроб стягнала любившая злато,

но горе бяше ей тогда зрети на то.

4

Аще кто болезнуяй вознеможет спати,

несть требе тому злата при себе держати.

Си речь перстеней, манист и яже подобна,

ибо ваяна вещь злата сну есть неугодна.

Бдение бо, а не сон злато содевает,

яко же Авицена^[503] врачь хитрый вещает.

ЗРЕНИЕ

Добро есть свою совесть, не чуждую, знати,

свою душу от грехов, не иных, чищати.

Бервно из очесе си да ся изимает,

сучец в чуждем очеси зрим да не бывает.

Уне бо токмо себе единаго зрети,

нежели всех живущих грехи разумети.

Аще же око твое не может терпети,

но оплазиво хощет иная смотрети,

да зрит убо на небо и да созерцает,

кую мзду зрящым себе Бог уготовляет.

Да зрит и во геену вся муки познати,

в ня же презревших себе имать бы сказати.

Зри о нем, и вспят тебе да грехи узриши

и за ня сердечныя слезы да точиши.

Смотри и пред тобою, дабы ти не власти

в неисходную яму вечныя пропасти.

Виждь на шуйце: злых казни и злобы хранися,

дабы в их не прийти жребий, соблюдися.

Тако око умное тщися соблюдати,

аще хощеши за не муки не страдати.

ИГО ЕЛЛИНСКОЕ^[504]

Иго еллин неверных бе тяжко без меры,

не имеша бо правы в Бога жива веры,

но скверныя идолы за Боги имаху

и благодостойную честь им воздаяху.

Инии солнце, луну, звезды обожиша,

инии огню, древом и гадом служиша.

В кратце различную тварь за Боги вменяху

и многими жертвами студне почитаху.

Инии в честь их чада си огнем палиша,

инии девы тлиша и всяко блудиша.

Оле мерзкия жертвы! Неции иная

в честь проклятых демонов содеваху злая.

Змиим лютым чада си во снедь отдаяху

и краснейшыя лицы, увы, закалаху.

Сие иго коль тяжко, несть требе вещати,

по сему мучителству леть комуждо знати.

А тем бе тяшше, яко ни един спасеся

душею, иже в сие его запряжеся.

Тем же Павел апостол верных увещает,

да никто ярму поган припряжен бывает.

ИСТИННА^[505]

3

Истинна есть трегуба: ума, уст и дела,

сия же не врежденна бывает и цела,

аще ум самой вещы уравнится право,

уста же уму точне словят, не лукаво,

дела паки закону аще отвещают,

истинна пред Господем Богом ся вменяют.

КЛЕВЕТА^[506]

9

Стрела в камень вонзенна никогда бывает,

но, отпадши от него, иногда язвляет

стрелца своего. Тако клевета пущенна,

аще ушеса твоя обрящет каменна,

не пронзаема ею вспять ся обращает,

клеветника многажды самаго вреждает.

10

Ветр северный жестоту дожда укрощает,

лицем мрачным язык ся клеветный смиряет:

не яви токмо лица ему ты весела,

престанет он чуждыя обхуждати дела.

КНИГА^[507]

1

Иероним блаженный^[508] зело книжен бяше,

но и еллински книги любезно читаше.

Единою от Бога болезнь нань пустися

и даже к смерти плотстей уже приближися.

И бысть в восторзе страшном, показася ему,

аки уже представлен судии своему.

От него же вопрошен бяше: «Ты кто еси,

коего муж закона? да ми исповеси».

Он же ответ сотвори: «аз есмь христианин».

Судяй рече: «лжеши, се кикерониянин

ты еси, зане книги Кикерони чтеши,

паче христианских тем казнь да приимеши!»

И веле его бичми добре наказати,

дабы на теле язвы возможно считати.

Служителие убо язвы наложиша,

а инии молитву о нем сотвориша.

И бысть помилованны, во плоть отпустися

и абие якоже от сна возбудися.

Но страха преисполнен, на теле язвенны,

аки по хребте бичми оными сеченны.

Оттоле преста книги еллински читати

и ятся христианским тощно прилежати.

Сам о себе святый муж сия извещает,

да никто паче святых книг ины читает.

О, аще толь святый муж тако наказася,

чесо грешный человек имать ждати на ся? —

Лучше убо, братие, святым прилежати,

а ины книги, разве с потребы читати.

2

Различны книги нам суть Богом преложенны,

да благонравно жити будем наученни.

Первая книга — мир сей, в ней же написася,

что либо от всемощна Господа создася.

То же мы писание в то время читаем,

егда от твари Творца силу познаваем.

И егда, строение всяческих видяще,

величаем строяща, премудрость хваляще.

И егда всех доволство нуждных созерцаем,

за то благость дателя славно прославляем.

Вторая книга перстом Божиим начертася,

егда писанный закон Моисием предася

роду исраилскому, сия поучаше,

како богоугодно жити подобаше,

а занеже ту токмо един род читал есть,

и во добродетелех мало успевал есть.

Третия всеизрядна всем книга дадеся,

живая всекрасная с небес принесеся,

та есть Иисус Христос, в нем же написанно,

что яве усты его миру бе вешанно.

Всяких добродетелей учаше свершенства,

да будем причастницы вечнаго блаженства.

Сию книгу полезно людие читают,

иже словеса его делом совершают

и образу жития его подобятся,

да с наследницы Христу быти сподобятся.

Четвертая есть книга — Девица Мария,

в ней же добродетели писани всякия.

Яже кто житием си тщится подражати,

той сию книгу святу умеет читати.

В ней и превечно слово, перстом написанно

отчим, во спасение всем людем есть данно.

Его же слова аще кто не почитает,

яко зверь безсловесный неба не познает.

Пятая книга — совесть комуждо свойственна,

яже ныне пред людми лежит заключенна.

Но на всестрашном суде она отключится

и всему миру, да чтет, яве предложится.

О блажен, иже пишет ныне в ней все благая!

Горе же тому люто, кто чертает злая!

Благ бо за писание благих ублажится,

а злый за злая во огнь вечный осудится.

О Боге, братие, потщимся благая писати,

дабы Богом блаженство вечное прияти.

Не пишим же лукавых, дабы посрамленным

не быти пред всем миром и в огнь воверженным.

Шестая книга — тайна, сам ту Бог читает,

церковь «книгу живота» ону нарицает.

В памяти же Божией выну содержится,

о блажен муж, иже в ней написан явится!

Пишут бо ся имена в ней Богом избранных,

на вечную жизнь в небо предуготованных.

Обаче и инии пишеми бывают,

иже в благодати суть, потом же падают.

Сии начинателно, а не совершение,

написани бывают в книзе божественне.

А до смерти живущих в своей благодати

совершенно изволил Бог в ней написати.

Мы, братие, потщимся совершенно жити,

да можем совершенно написани быти

в той книзе божественной. Яже изъявится,

егда кождо на воздух правый восхитится

во стретение Христа, грядуща судити.

В их же сонме даруй нам, Христе-Боже, быти.

КРАСОТА^[509]

1

Аще тя красота лиц чуждых прелщает,

помяни, какова по смерти бывает:

той смрад и червие из тех лиц родится,

разсуди ж, что с грехом тобою любится.

2

Елма тя прелщает бисер красотою,

мысль яко вода бе мещема волною.

Аще злато, сребро кого принуждает,

яко земля бяше и есть, то да знает.

Риза шелковая аще ти любится,

помни, шелк из червя скаредна родится.

Яко паук, задом шелк он изпущает,

а твой ум красоты от того желает.

Срамися красоты оттуду искати,

где тоя естество не восхоте дати.

3

Не шелком и златом кождо красен буди,

но добродетелми: ублажат тя люди.

4

Крины селныя Господь зело ублажает,

красоты Соломони паче похваляет.

Но како се истинно? нели царь имяше

светокрасных одежд, нели в тех сияше?

Бе царь светлокрасен, но не потолику,

яко цвети имут красоту велику:

в цветех бо природна красота сияет,

в ризах притворная очесем блистает.

Во кринех цвет живый, в ризах умерщвленный,

тем же ов над сего Христом вознесенный.

Благо воня в кринех от Бога бывает,

а царь чужду себе во сладость общает.

Цветам красоты сам Господь устроитель,

ризам же художник умный притворитель.

По сим убо винам крини ублажении,

паче Соломони красоты почтении.

5

Красоты плоти премнози желают

и ту в блаженство себе воменяют.

Но малу ползу аз в ней созерцаю,

множицею же и вред познаваю.

Прекрасен лицем Авесолом бяше,

все тело его порока не знаше,

но горд бе в серды, скареден душею,

двиг брань на отца кознию своею.

Оскверни ложе и яти искаше,

но благий Господь злу не помогаше.

Паче, имиже власы он гордися,

теми во ветвех дуба усилися,

Богу казнящу и бысть прободенны

треми копиими, злый зле истребленны.

Где же толико красный погребеся? —

в яму глубоку тело вовержеся

и камением многим наметано,

да никогда же будет созерцано.

Оле измены! Вчера вси любиша

красоту его, днесь же истребиша.

6

Тленно благо красота, недолго блистает,

в един час огневица ону истребляет.

7

Многим красота лица погибель родила,

купно души с плотию смертно повредила.

8

Зря во зерцало, аще красна тебе зриши,

точне дела красная в мире да твориши:

красная бо прекрасным дела подобляют,

скаредная же душу и плоть погубляют.

Аще паки не красно лице ти узриши,

ту красотою нравов скудость да полниши.

Тако красен будеши. И во красном небе

красота превечная даруется тебе.

9

Лице видя красное, твари не дивися,

но давшему красоту хвалу дати тщися.

10

Якоже цветов преходит лепота,

тако избранных отроков красота.

ЛАСКАТЕЛЬ^[510]

1

Хамелеон вся цветы весть восприимати,

зерцало — всяки вещы в себе проявляти.

Отглас всякия гласы дивно отглашает:

тако ласкатель вся есть тым, яже прелщает.

2

Хамелеону точен есть ласкатель,

ибо яко ов всех цветов прииматель:

тако сей нравы вся изображает,

яже Господем любы бтыи знает.

КАМЕНЬ

Аилотроп^[511] есть камень, иже содевает,

да носяй и невидим инеми бывает.

МОЛЧАНИЕ^[512]

3

Пифагор^[513] ученики егда наставляше,

молчание хранити пять лет завещаше.

Та же научившымся добре мудрствовати,

воизволил веждество языком вещати.

4

Кто не умеет временно молчати,

не научится добре глаголати.

НАДЕЖДА И СТРАХ

На двою крюку небо все ся обращает,

двема добродетелма жизнь наша бывает

твердостна: надеждою и страхом спасенным,

истинныя мудрости в сердцах изводственным.

Надежда ум возносит, да ся не отчаем.

Страх же смиряет, да не в себе уповаем.

НЕСЫТСТВО

Птица Феникс^[514] ветви многи собирает,

на них же сам возлег огнем согарает:

тако несытнии много пищь снедают

и питий пиют, от них же умирают.

ОСЯЗАНИЕ

В обители некоей инок юный бяше,

иже многи от страстей досады терпяше:

не може коснутися своим срамным удом

без мыслей злых, но с многим в уме брася блудом.

Тем обет сотворил есть тым ся не касати,

аще бы и велику болезнь пострадати.

Демон того не любяй пакость сотворил есть,

тяготу ему в срамных удех положил есть.

Даже свинец носити себе непщеваше,

а не плотския уды. О коль тяжко бяше!

Трудися бедный инок, скорбь с срамом таил есть,

но нужде належавшей неким известил есть.

Началник благоумный ял есть совещати,

да ся не опасает удом прикасати.

Он обет поминая излиха бояся,

от прикосновения всячески держася.

Терпе тяготу выну, а что бе не знаше,

рукою коснутися удом не дерзаше.

Видя беду, началник его пригласил есть,

себе уды явити онаго нудил есть.

Послуша отца юный. Пред мужем толиким

показа тайный уд си со срамом великим.

И се здрав совершенно уд онаго бяше,

токмо притвор демонский бедному стужаше.

Оттоле инок скорби тоя свободися,

зрения мужа честна демон устрашися.

Смири себя муж святый, что есть срамно зрети,

гордый враг не возможе того претерпети.

Исчезе со притворством, инок свобод бяше,

благодарствие отцу началну творяше:

яко не возгнушася срамных уд смотряти»

самем зрением врачбу скорби содеяти.

ПЕЧАЛЬ

Дидак Озорий^[515] в узы воверженный,

Кралем Испанским об нощь измененный

Бысть юный в старца, ибо его власы

Из черных быша седы в малы часы.

Се печаль како скоро изменяет,

Всяк земнородны то да разсуждает.

Краль же, уведев то изменение,

Дарова ему вины прощение.

ПИТИ НУДЯЩЫМ ОТВЕТ

Мужа честнаго на пир иногда призваху

И пити паче меры оного нуждаху.

Он, видя пса лежаще, первее осужавша

О пищу, а послежде осужати преставша,

рече понуждающым: «сей пес меру знает

и, яко насытися, к тому не стужает.

Аз ли убо пса худей имам у вас быти,

паче скотов без меры чаши вина пити?

Человек изнидох к вам: с умом отпустите,

разума вином вашим мне не истребите.

Не хощу аз за вино разума отдати!

Кому разум несть честен изволте искати!»

ПОМОЩЬ

Царска добродетель: помощь подаяти

Требующым ея, нищыя питати.

РАДОСТЬ ПЕЧАЛИЮ ВЕРШИТСЯ

Радости мира кратко пребывают,

а в конце печаль часто содевают.

По многопищных пирех и пиянстве

главы болезни обычно в гражданстве.

По сласти блудней — телесе тление,

купно совести пристно гризение.

Гордости выну в след грядет ненависть,

обилству вещей — людей скудных зависть.

Честь великая покоя лишает,

по высости же низость прихождает.

Высок бе Аман^[516], честию хвалися,

Но въкратце низ бе и обезчестися,

ибо елико в чести велик бяше,

толико высок на древе висяше.

Олоферн, егда Иудифу зряше^[517],

светло лице си и сердце являше,

но во нощь тужде радости лишися,

жены рукою главы отщетися.

Антиох^[518], гордый сопротивник Богу,

изчезе люте чрез болезнь премногу.

Ирод^[519] кичливый восприем похвалы

от мирян, с не преклонивый главы

всяческих творцу, абие казнися,

аггалом язвен, червми расточися.

Тако обычне под солнцем бывает:

велию радость печаль навершает.

Тем же и Христо-Господь глаголаше

к учеником си, егда поучаше:

«Горе вам, иже ныне ся смеете,

восплачете бо и возридаете!^[520]»

РАСТЕНИЕ

Душеспасенно есть растущу веку

расти во благость всяку человеку.

Горе же люто тым есть человеком,

иже с растущым растут в злобу веком.

РОСА

Тиху воздуху сущу роса низпадает,

а егда бурен аер, она не бывает.

Христос — роса небесна, тем же низъпустися,

егда во всей вселенней тишина явися.

СКОРБЬ^[521]

3

Бичь древяный пшеницу от плевел чищает,

пила твердо железо светло углаждает.

В горниле злато огнем палящым чистится,

человек правый скорбми прав паче творится.

4

Соль от тления мясо соблюдает —

Скорбь тело и дух от грех свобождает.

10

Битый орех полезен, а скорбь человеки

благопотребны деет — и живут вовеки.

16

Злато — огнем, пилою железо чистится,

горячею пещию хлеб в пищу строится.

Тако человека скорбь в совести чищяет

и душу его годну Богу содевает.

17

Бичь коня сверепаго благоукрощает —

скорбь мужа жестокаго кротка содевает.

СКОТОНРАВИЕ

Отнелиже человек скотом приложися,

в различных нравы зверей весь род развратися:

неции ядовиты яко змии быша,

ближния своя ядом аспидим губиша.

Инии яко тигри люте сверепеша,

друзии лвом подобну жестоту имеша.

Неции яко волцы овцохищни бяху,

инии яко пави гордостне хождаху.

Неции яко жребцы стаднии блудиша,

инии яко вепри в блате ся грузиша.

Неции яко осли в лености живяху,

инии же яко пси всем завиствоваху.

Прочий зверем прочым уподобишася,

весма человечества чуждии творишася,

чесо ради Бог-Отец посла Слово свое,

Еже ословесити люто зверство тое.

И отнелиже Слово отчее въплотися,

нрав зверский в человеческ паки преложися.

СЛОВА СЛУШАТЕЛИЕ

Дети в книгах образом крашенным дивятся,

разума же писаний познати нетщатся.

И, чтуще убо, ползы не могут прияти,

яко силы писаний не хотят искати.

Точни им слушатели словесе бывают,

иже высококрасных учений желают,

презирающе слово неукрашенное,

новыми вещании неисполненное.

Гладни сии отходят от трапезы к дому:

ни себе ползу вземше, ни кому иному.

Оле несмыслства! кто есть в орехах смотряяй

красоты кожи, а не сладости желаяй

от ядра гортани си? разве изумленный?

Ты, чтый сия, не буди тако несмысленный.

Ядра снедай писаний, кожи не дивися,

в Божий, а не во мирский разум богатися.

СОКОЛ

Сокол, аще под небо крилы возлетает,

на глас носителя си к рукам прилетает.

Грешник, егда во гордость умом возносится,

на глас пастырск со плачем к нему да вратится.

ТАЕНИЕ

Медведь, хотя во ложи своем почивати,

задом в не, да след губит, обыче вхождати.

Заяц же издалеча обыкл есть скакати,

еже бы ловцем следа к ложу си не дати.

Тако нам подобает души си хранити,

в ложах добродетелей, еже бы не быти

уловленным от ловца, на всяк час ловяща,

вечныя погибели присно нам хотяща.

ТОРЖЕСТВО

Сесостр, шах перский^[522], силно воеваше,

враги же сокрушь, торжество свершаше:

четыри крали в коней место бяху,

воз торжественный, иже с ним, влечаху.

Он же, на возе сидя, веселися,

гордостно, славен людем си явися.

Егда же тако напыщен седяше,

един от царей на кола смотряше

часто прилежно. То шах, видя, рече:

«Что на колеса зриши, человече?»

Он же отвеща: «То мя удивляет,

яко что горе, то низу бывает,

и еже низу, то кверху восходит,

скора измена див ми в уме родит!»

Вразуе Сесостр мудро гадание,

взя в ум щастия непостояние,

Яко то кого превыспрь возвышает,

в мале времени излиха смиряет.

Иних усущих возносит высоко,

даже едва их смеет зрети око.

Отверже гордость, испряже ты крали,

иже в скот место под ним работали.

УБЛАЖЕНИЕ

Иже тя в очи твоя ублажает,

не славит тебе, но люте гаждает,

ибо тя деет славы любителя,

дел же никако благих творителя.

Да молчат уста, да глаголют дела!

Тако ти слава будет блага, цела.

УД ЦЕЛИТИ

Уд некий, аще тлети начинает,

не отсекаем, но целим бывает,

разве, конечно, аще вредом тлится,

от здрава тела ножем отлучится.

Мы взаим есмы церкве тела уди:

аще кто тлится, не абие буди

отсечен от нас. Но требе целити,

врачем подобие, дабы устрабити.

Аще же всяко не целим пребудет,

тогда от церкве отсечен да будет.

ХЛЕБ В КАМЕНЬ ПРЕЛОЖИСЯ

Жена некая во ереси бяше,

Христа во тайнах знати не хотяше;

но то пред мужем прилежно таила

и лицемерно в храм божий ходила.

Единою же верно притворися,

тело Христово взяти приближися;

но уклоншися, прост хлеб в уста взяше,

его же егда снедати хотяше.

Абие в камень твердый преложися,

им же на мале та не удавися,

Исповеда грех. Той же камень взяся

и в Цариграде долго соблюдася

в показ неверным, да той созерцают,

из хлеба камень вращен быти знают.

То же знающе, да хотят верити,

яко из хлеба тело может быти.

ХРАМ

Царь во златых полатах обыкший витати,

не желает в скаредных храмех пребывати.

Обаче случит ли ся путь некий творити,

не гнушается во храм всехудый въступити.

Точию слуги своя прежде посылает

и вся устроения взяти завещает:

да храмина худая будет украшенна

на пришествие его, богатств исполненна.

Царь же неба и земли во всезлатых бяше

живый храмех небесных, обаче желаше

от недр Отца превечна на землю ступити

и нищету нашего рода посетити.

Не предпосла же рабов со множеством злата,

да ся ему украсит храмина богата;

но во вертепе скотстем изволил витати,

дабы худым не страшен приступ содеяти,

ныне же в божественных тайнах пребывая

и в кающихъся сердца въходити желая.

Воли токмо нашея Господь наш желает,

ибо немощь естества совершенно знает.

Сам же предпосылает дары благодати,

еже храмы сердец наших благоустрояти

во приятие свое, а за витание

нам многое творится им воздаяние.

Исправим убо волю, братии, конечно,

да желаем Христова прихода сердечно.

Очистим храмы сердец от всякия скверны,

слезми покаяния, а Господь есть верны:

прийдет и вселится, еже в сердцах жити,

и предпошлет благодать сердца украсити.

Да будут пришествия онаго достойна

всея цареви твари жилища покойна.

ХРАНИЛИЩЕ

Александр Великий вопрошенны бяше,

где сокровища си царская спряташе,

простер руку к другом: «в сих (рекл) сопрятаю.

Еже бо пристяжу, оным разделяю!»

Добро хранилище Александр имяше,

подобно да будет хранилище наше.

Друзи же нищии: им же что дается,

в царствии небесном верно воздается.

ЦАРЬ СМИРЕННЫЙ

Октовиан^[523] царь римский, кроток зело бяше

и с простолюдинами беседы творяше.

О том и советницы яша увещати,

дабы ся не изволил толико смиряти.

Рече: «Таков аз хощу царь ко малым быти,

какова аз хотел бым царя к себе зрети,

аще был бым из чина родом умаленных,

славою и богатством в мире не почтенных!»

ЧАРОДЕЙСТВО

В немощи к чародеем иже прибегает,

яд пия, не врачество, душу убивает,

Или во огни ищет безумник прохлада,

погибель ту известна, нимала отрада.

Кто виде волка, овцу зубами целяща?

Или — лва гладна, в зубах часть мяса щадяща?

Той и от чародеев может ожидати,

яко леть помощь в скорби недужным прияти.

Не лститеся, братие, демон не желает,

да кто от правоверных здрав долго бывает.

Хотел бы он в един час вся ны поморити,

аще бы аггел божий престал нас хранити.

Аще же видится вам нечто помогати,

летит вы, да дерзаете болше согрешати.

На мал час пособствует, да уморит вечно,

душы вринет в езеро огнем безконечно.

Бог врач есть всеистинный. К нему притекайте,

а естественных врачевств не пренебрегайте,

ибо естества средствы он ся не гнушает,

но чрез та силу свою мирови общает.

Не право убо деют, иже обхуждают

врачевства художество и врачы хухнают.

Бог врачы и врачевство в ползу сотворил есть,

а от чаров пособство проклято судил есть.

Лучше убо от скорби верным умирати,

неже бабы, шептуны в помощь призывати.

Тако бо отходящым спастися удобно,

а от шепт спасение никогда подобно.

ОБЛИЧЕНИЕ ГОРДОСТИ

Филипп^[524], царь Македонский, в царстве имеяше

врача си Менекрата^[525], иже прегорд бяше

и нарицаше себе Диа бога^[526] быти,

яко искусен бяше недуги целити.

Филипп, весть о том прием, хоте наказати

тайноумным образом, да ся может знати.

Пир велий сотворил есть и веле почтити

того врача на месте высоце садити.

Пир бысть, и сотвориша яко подобаше,—

врачь превысоко место паче людей взяше.

Но егда человеком брашно в снедь несоша,

ему, мнящу ся Богу, кадило возжгоша.

Человецы ядоша, он же пищи зряше,

кадило обвоняя, алчен пребываша.

Позна обругание, усрамися зело,

избежал есть оттуду велми не весело.

ЯМА

Иже подругом си яму копает,

сам многократне во ону въпадает.

Поэтическое наследие Симеона Полоцкого велико и многообразно. Благодаря осуществленному самим автором старопечатному изданию «Псалтири рифмотворной» (М., 1680) вместе со стихотворным «Месяцесловом» стихи Симеона были доступны многим читателям конца XVII—XVIII столетий. С ними были хорошо знакомы А. Д. Кантимир, В. К. Тредиаковский, М. В. Ломоносов, другие восточнославянские писатели эпохи начала формирования наций и Просвещения. В 70-е годы XVIII в. выдающийся русский просветитель Н. И. Новиков публикует в «Древней Российской вивлиофике» лучшие образцы драматической поэзии Симеона — «Комидию притчи о блудном сыне» и трагедию «О Навходоносоре царе».

В XIX в. издавались отдельные стихотворения Симеона. Их подборка была включена Ф. И. Буслаевым в «Историческую хрестоматию церковнославянского и древнерусского языков» (М., 1861). Особого упоминания заслуживает обстоятельное исследование И. К. Татарского «Симеон Полоцкий (его жизнь и деятельность). Опыт исследования из истории просвещения и внутренней церковной жизни во вторую половину XVII века» (М., 1886), в которое вошли многочисленные фрагменты стихотворений Симеона с указанием архивных источников, до того неизвестных науке. Из дореволюционных изданий, помещавших на своих страницах вирши Симеона, назовем еще «Историко-литературную хрестоматию» Н. Л. Бродского, Ы. М. Мендельсона, Н. П. Сидорова (ч. II, Древняя русская письменность XI—XVII вв. М.— Пгр., 1916).

В советское время интерес к поэзии Симеона Полоцкого возрастает. Ниже в хронологической последовательности приводятся лишь основные публикации его сочинений: «Вирши. Силлабическая поэзия XVII—XVII веков». Под ред. П. Н. Беркова, вступительная статья И. Н. Розанова. «Библиотека поэта. Малая серия» (Л., 1935); «Хрестоматия по древней русской литературе XI—XVII веков». Составитель Н. К. Гудзий (М., 1935); «Симеон Полоцкий. Избранные сочинения». Подготовка текста, статья «Симеон Полоцкий — поэт и драматург» и комментарии И. П. Еремина. Серия «Литературные памятники» (М.— Л., 1953); «Хрэстаматыя па старажытнай беларускай литаратуры». Складальник А. Ф. Коршунау (Минск, 1959); «Из истории философской и общественно-политической мысли Белоруссии: Избранные произведения XVI — начала XIX вв.». Под общ. ред. В. А. Сербента (Минск, 1962); «Русская силлабичевская поэзия XVII—XVIII вв.». Вступительная статья, подготовка текстов и примечания А. М. Панченко. «Библиотека поэта. Большая серия» (Л., 1970).

Среди современных научно-популярных и научных работ о творчестве Симеона Полоцкого наибольшее признание специалистов, читателей получили книги: Жуков Д., Пушкарев Л. «Русские писатели XVII века». Серия «Жизнь замечательных людей» (М., 1972); Панченко А. М. «Русская стихотворная культура XVII века» (Л., 1973); Робинсон А. Н. «Борьба идей в русской литературе XVII века» (М., 1974); сборник статей «Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность» — «Русская старопечатная литература (XVI—первая четверть XVIII вв.)». Под общ. ред. А. Н. Робинсона (М., 1982).

Кроме того, несколько ранних польскоязычных стихотворений Симеона воспроизведены в книге польского слависта Р. Лужного — «Pisarze krègu Akademii Kijowsko-Mohylańskiej a literatura polska...» (Krakow, 1966).

Многое для выявления и подготовки к печати ранних стихов поэта сделано рано ушедшим из жизни белорусским литературоведом Н. И. Прашковичем.

Тем не менее до сих пор большая часть стихотворных произведений Симеона Полоцкого остается исключительно в составе древних рукописных сборников и потому труднодоступна не только для широкого читателя, но и для многих специалистов.

В предлагаемый сборник вошли преимущественно не публиковавшиеся прежде произведения талантливого восточнославянского писателя и стихотворца XVII века. Вместе с тем печатаются и некоторые давно не переиздававшиеся его стихи, а также те, что, по мнению составителей сборника, особо характерны для творческой манерыСимеона и должны вызывать бесспорный историко-литературный интерес.

Основное внимание при этом уделено подбору ранних сочинений поэта, написанных им на польском, латинском и старобелорусском языках в период учебы в Киево-Могилянском коллегиуме, в Виленской академии и позднее — во время его преподавательской деятельности в братской школе Полоцкого Богоявленского монастыря (до 1663 г.). Именно эти тексты и составили основу предлагаемой читателю книги.

Старобелорусские и церковнославянские тексты воспроизводятся с некоторыми изменениями в орфографии и пунктуации, принятыми в современных изданиях древних восточнославянских памятников, а именно: ять заменяется на е, i — на и, фита — на ф, сочетание оу — на у, ер (ъ) неслогообразующее опускается и др.

При подготовке к изданию польских текстов составители сборника в основном придерживались правил, принятых в польской текстологии (по проекту инструкции «Zasad wydawania tekstow staropolskich». Wroclaw, 1955, пункт «В»): в отдельных случаях дополняются недостающие диакритические знаки; обозначается нозализация гласных -а, -е; старопольское написание -у в функции -j, a также некоторые аффрикаты и др. сочетания согласных приведены в соответствие с их современным графическим оформлением; недостающие буквы внесены в строку.

В латинских текстах условные (применявшиеся в новолатинской орфографии) сокращения и обозначения сняты, а недостающие буквы внесены в строку.

Составители настоящего сборника приносят глубокую благодарность доктору филологических наук Л. А. Софроновой и кандидату филологических наук В. В. Мочаловой, оказавшим большую помощь В, К. Былинину в подготовке к печати и переводе рукописных старопольских текстов; они также благодарят за ценные консультации докторов филологических наук С. С. Аверинцева и М. Л. Гаспарова, доктора философских наук В. М. Конона.

СТИХИ БЕЛОРУССКОГО ПЕРИОДА

В этот раздел включены стихотворные произведения, созданные Симеоном Полоцким преимущественно с лета — осени 1656 г. (то есть времени пострижения в монахи Полоцкого Богоявленского монастыря и начала его педагогической деятельности) по весну 1664 г., когда писатель окончательно переезжает из Белоруссии в Москву. В основном все эти произведения дошли до нас в черновых автографических записях, в составе ряда рукописных сборников второй—третьей четверти XVII века. В жанрово-тематическом отношении большинство из них — стихотворные декламации, созданные поэтом в честь того или иного знаменательного события: торжественного прибытия царя в Полоцк, дня рождения именитой особы, поставления нового патриарха, крупных церковных праздников и т. п.

Однако сочинениями подобного рода не исчерпывается круг поэтических памятников, созданных молодым белорусским стихотворцем на родном белорусском и церковнославянском языках. Читатель знакомится здесь и с его шутливыми стихами, и с элегиями, с развернутыми увещательными эпиграммами и театральными диалогами.

Расположение материала в настоящем разделе обусловлено не столько задачей соблюдения его хронологического порядка (что иногда просто не представляется возможным), сколько стремлением показать идейный и жанровый диапазон ранней поэзии Симеона Полоцкого.

Фрон истинны...

Текст памятника находится в трех рукописях: раннем черновом автографе (ГИМ, Синод. собр., No 731), где он записан латиницей, беловом автографе (ГИМ, Синод. собр., No 288) и каллиграфической писарской копии, просмотренной и выправленной автором (БАН, 31.7.3.). (Ср. также: ГИМ, Синод. собр., No 877, л. 56—58).

Печатается впервые.

Стихи утешные к лицу единому

Текст публикуется по списку (ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 97—98 об.). В рукописи он помещен автором среди стихотворных посланий «на случай» (см.: Татарский И. К. С. 59—60; Хрэстаматыя па старажытнай беларускай ль таратуры. Мн., 1959. С. 345—346).

Метры...

Настоящие «Метры», по всей видимости,— плод творческих усилий не одного Симеона, но также и игумена Богоявленского монастыря Игнатия Иевлевича и учителя местной братской школы Филофея Утчицкого (см. об этом статью: Робинсон А. Н. Политическое и эстетическое значение ранней поэзии Симеона Полоцкого (1656).— Philologica. Исследования по языку и литературе... Л., 1973. С. 299—307). Текст «Метров» издан, см.: Прашкович Н. И. Из ранних декламаций Симеона Полоцкого («Метры» и «Диалог краткий»). // ТОДРЛ, л. XXI, М.—Л., 1965. С. 29—38 (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 3—5). С данным произведением не следует смешивать так называемые «Витебские метры» Симеона Полоцкого, текст которых опубликован Коршуновым А. Ф., с. 346—352 (по списку ГИМ, Синод. собр. No 731).

Wierszy na szczęśliwy powrot cara jego miłości z pod rygi

(Стихи на счастливое возвращение его милости царя из-под Риги)

Текст (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 5—6) печатается впервые

(Приветствие на взятия Дерпта)

Winszowanie wzięcia Derpta

Текст (по списку ЦГАДА, ф. 381, л. 6 об.) печатается впервые.

Winszowanie obrania na Kròlewstwo Polskie

(Приветствие избрания на Польский престол)

Текст (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 6 об.— л. 7) печатается впервые.

Стихи к осудару цару Алексию Михайловичу Великия и Малыя ы Белыя Руси самодержцу

Текст (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 7 об.) печатается впервые.

Стихи к осударыни царицы

Текст (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 7) печатается впервые.

Стихи к осудару царевичу

Текст (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 7) печатается впервые.

Витане боголюбивого епископа Калиста Полоцкого и Витебского...

Текст (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 8—9 об.) печатается впервые.

Стихи на Рождество Христово

Текст (по рукописи ЦГАДА, ф. 381, No 1800 (л. 17 об.— 20 об.) печатается впервые, где он записан латиницей (ср. также: ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 56—65; 164—173).

Верше о мэнце Панской в церкви мовене

Текст (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 21—25) печатается впервые. В публикацию не включены его заключительные части, озаглавленные соответственно: «Камень» (л. 25—25 об.), «Хлеб» (л. 25 об.— 26), «Квят» (л. 26), «Двери» (л. 26—26 об.), «Кроль» (л. 26 об.—27), «Жывот» (л. 27—28 об.).

Стихи на Воскресение Христово

Публикуется (по списку ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 49 об.— 56) впервые.

Априль 27. Взенто образ Насвентшэй Богородзицы з Полоцка до Москвы

Текст (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 33—33 об.) печатается впервые.

Виншоване именин пресвешченному его милости господину отцу Амфиногену Крыжановскому...

Текст опубликован: P. A. Rolland. Three Early Satires by Simeon Polotsky. // The Slavonic and East European Review.— 1985.— Vol. 63, No 1, p. 16—17; Былинин В. К., Грихин В. А. Сатира XI—XVII вв. Серия «Сокровища древнерусской литературы».— М., 1987. С. 225—227 (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 13 об.).

Диалог краткий

Текст опубликован: Прашкович Н. И. Из ранних декламаций Симеона Полоцкого//ТОДРЛ.— М.—Л., 1965. Т. XXI. С. 38; Русская силлабическая поэзия XVII—XVIII вв. С. 107. (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800).

Приветство новорожденной царевне Марии

Текст (по списку ГИМ, Синод. собр., No 287, л. 375 об.) печатается впервые.

Диалог краткий о государе царевиче и великом князе Алексие Алексиевиче

Текст опубликован А. Хипписли: Хипписли A. Carmen echicum y Симеона Полоцкого // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. XXIX. С. 363—364 по списку ГИМ, Синод. собр., No 287, л. 376 об.— 377/.

Виншоване новообраному патриарше

Текст (по списку ЦГАДА, ф. 381, No 1800, л. 49—52 об.) печатается впервые (см. также другой список: ГИМ, Синод. собр., No 287, л. 410—415).

Прилог к преподобной матери Ефросиний

Текст (по списку ГИМ, Синод. собр., No 288, л. 297 об.— 298) печатается впервые.

Беседы пастуския...

По мнению И. К. Татарского (с. 53), они могли быть написаны около 1658 г. Другой исследователь — С. А. Щеглова — считает приблизительной датой написания 1660 г. (см.: Щеглова С. А. Русская пастораль XVII века: «Беседы пастуские» Симеона Полоцкого // Старинный театр в России XVII—XVIII вв.— Прг., 1923. С. 82—83). Указанная работа включает в себя также публикацию памятника (с. 82—92, по списку ГИМ, Синод. собр., No 877, л. 9—14 об.).

Лекарство на гжэхы

Текст стихотворения (по списку ЦГАДА, ф. 281, No 1800, л. 43) печатается впервые.

Беседа со планиты

«Беседа...» известна в трех списках: ГИМ, Синод. собр., No 731; ГИМ, Синод. собр. No 877 (в составе «Благоприветствования царю Алексею Михайловичу по случаю рождения сына Симеона» и без греческих названий планет) и ГИМ, Синод. собр., No 287 (в составе «Рифмологиона»).

Текст (по списку ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 76—76 об.) печатается впервые.

«CARMINA VARIA» («РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ»)

Под таким заглавием собрано преобладающее большинство ранних польских и латинских стихотворений Симеона в его автобиографическом сборнике, хранящемся в Центральном государственном архиве древних актов в Москве, в составе собрания бывшей Синоидальной типографской библиотеки (ф. 381, No 1800), далее во всех ссылках на этот список он означается сокращенно: ЦГАДА.

Лишь 9 из 55 включенных в настоящий раздел стихотворных произведений находятся в другой рукописи, хранящейся в Государственном историческом музее (ГИМ, Синод., собр., No 731). Однако по своему характеру это произведения одного типа, каковые можно отнести к разряду схоластической, ученой поэзии. Поэтому, несмотря на отсутствие в тексте большинства из них конкретной датировки, можно предположить, что они создавались поэтом главным образом в период его учебы в Киево-Могилянском коллегиуме и в Виленской академии, то есть приблизительно с 1640 по 1653 гг. Польский и латынь — основные языки, на которых шло преподавание в украинских и белорусских, литовских и польских учебных заведениях в XVII веке.

Публикуемые стихотворения красноречиво свидетельствуют о том, что уже в молодости Симеон владел этими языками практически в совершенстве.

Одним из ведущих мотивов школьной поэзии XVII в. была стихотворная арифмология, часто основанная на обыгрывании произвольно привнесенных значений различных чисел. У поэта набирается целый каталог подобных виршей, объединяемых нами под рубрикой «Поэтическая арифмология».

Подстрочные переводы помещаемых в данном разделе стихотворений выполнены В. К. Былининым.

Odmiany wszech rzeczy ludzkich

(Перемены всех дел человеческих)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 118 об.) и его перевод печатаются впервые.

Trudno wszystkim wygodzić

(Трудно всем угодить)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 120) и его перевод печатаются впервые.

Nobilitas rara

(Благородство редкостно)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 112 об.) и его перевод печатаются впервые.

Parentibus par gratia reddl nequit

(Родителям равной любовью плати, негодник)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 137) и его перевод печатаются впервые.

Aenigma

(Загадка)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 137) и его перевод печатаются впервые.

Niewdzięczność

(Неблагодарность)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 111 об.) и его перевод печатаются впервые.

Szczęście bogaczów opłakane

(Счастье богачей плачевно)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 119 об.— 120) и его перевод печатаются впервые.

Na leniwca

(На лентяя)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 133) и его перевод печатаются впервые.

Na pljanice

(На пьяницу)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 133) и его перевод печатаются впервые.

Na grzesznika

(На грешника)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 133 об.) и его перевод печатаются впервые,

Nowoznaleziona rzeczy

(Новооткрытия)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 121—121 об.) и его перевод печатаются впервые.

ПОЭТИЧЕСКАЯ АРИФМОЛОГИЯ

3 prawa

(3 права)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 115) и его перевод печатаются впервые.

4 części dnia

(4 части дня)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 117 об.) и его перевод печатаются впервые.

О czterech części rocu pogody

(О четырех временах года)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 117 об.) и его перевод печатаются впервые.

4 źywioły y skutki onych

(4 стихии и их действия)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 117—117 об.) и его перевод печатаются впервые.

4 świata wieku

(4 эпохи)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 229 об.) и его перевод печатаются впервые.

4 Rzeczy namocniejsze

(4 самые сильные вещи)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 117) и его перевод печатаются впервые.

4 przemagające complexie

(Четыре преобладающих темперамента)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 117) и его перевод печатаются впервые.

Pięc zmysłow następują

(Пять чувств суть следующие)

Польский текст (по списку ГИМ, Синод. собр. No 731, л. 147) и его перевод печатаются впервые.

Czystości stroźow

(6 стражей чистоты)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 135 об.) и его перевод печатаются впервые.

Siedm nauk wyzwalonych

(Семь свободных наук)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 116 об.) и его перевод печатаются впервые.

Siedmiu płaniet znaki y ich operatie następują

(Знаки семи планет и характер их воздействия)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 120 об.) и его перевод печатаются впервые.

Miesięci 12 następują

(Следуют 12 месяцев)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 118) и его перевод печатаются впервые.

Rzemiosla zrzędne, a uczciwe

(Ремесла строптивы, но достойны уважения)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 116 об.— 117) и его перевод печатаются впервые.

Widok źywota ludzkiego

(Картина человеческой жизни)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 115) и его перевод печатаются впервые.

Początkowi zabiegaj

(Старайся пресечь вначале)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 112 об.) и его перевод печатаются впервые.

Akaphist najświętszej Pannie...

(Акафист Пресвятой Деве...)

Здесь впервые воспроизводятся наиболее выразительные в поэтическом плане фрагменты переложения Акафиста на польский язык (по списку ЦГАДА, л. 122—132) и их перевод на современный русский.

Piosnka о śmierci

(Песенка о смерти)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 36 об.) и его перевод печатаются впервые.

Nagrobek (Płaskowickiemu)

(Надгробная надпись)

Польский текст стихотворения опубликован в книге: R. Luzny. Pisarze kręgu Akademii Kijowsko-Mohylańskiej a literatura polska... Krakow, 1966.

Его перевод на современный русский язык публикуется впервые (перевод сверен по списку ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 126—126 об.).

Nagrobek kaznodziej

(Эпитафия проповеднику)

Польский текст стихотворения (по списку ЦГАДА, л. 114) и его перевод печатаются впервые.

Epitaphium

(Эпитафия)

Польский текст стихотворения опубликован: R. Luzny. Pisarze kręgu Akademii Kijowsko-Mohylańskiej a literatura polska... s. 149. Текст сверен по списку ЦГАДА, л. 113 об. и ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 127 об. Его перевод на русский язык печатается впервые.

Wzgarda godności y czci pragnienie

(Презрение достоинства и желание почета)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 136—137) и его перевод печатаются впервые.

Caesarem defens et fortunam eius

(Защита Цезаря и судьбы его)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 138) и его перевод печатаются впервые.

Rozkosz

(Наслаждение)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 138) и его перевод печатаются впервые.

(Gloria inconstans est)

(Слава изменчива)

Польский текст стихотворения опубликован в книге: R. Luzny. Pisarze kregu Akademii Kijowsko-Mohylańskiej a literatura polska... s. 147—148.

Его перевод на современный русский язык (сверенный по списку ЦГАДА, л. 139) печатается впервые. В указанной рукописи содержится также выполненное самим автором переложение стихотворения на церковнославянский язык:

Почто мир суетный славе работает,

Ея же блаженство в часе исчезает.

Тол скоро власть ея зде ся изменяет,

Кол сосуд скуделен сокрушен бывает.

Повеждь, где Соломон, славою почтенный,

Или где есть Сампсон — вождь непобежденный?

Где есть Авесолом, лицем украшенный?

Где Иоанафан, сладкий возлюбленный?

Како обратися он кесарь велможный,

Или богатый он, пировник безбожный?

Повеждь, где днесь Тулий, сладко глаголивый,

Или Аристотел претонкомысливый? —

Тол мнози велможи и славныя страны,

Толицы владыци и вещи избранны,

Тол мнози князие во вселенней быша.—

Вси ся в мгновении ока изменища.

О тли, снеди червей, и пепеле земный!

О росо, суето, что тако надменный?!

Не веси аще день грядущий узриши,

Днесь, егда можеши, всем да угодиши.

Недаждь убо сердцу в мирских суповати:

Что бо мир дарует, то хощет отъяти.

Пецися о вечных умом в небо зрети,

Блажен, иже мир сей возможе презрети.

Здесь же находится и латинское переложение этого стихотворения.

Czasu odmiana y róźnoś

(Переменчивость и многообразие времени)

Польский текст этой стихотворной аллегории (по списку ЦГАДА, л. 118 об.— 119) и его перевод печатаются впервые.

Triumph cierpliwości, pięknemi obrazy wyraźony

(Триумф терпения, прекрасными образами представленный)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 115 об.— 115) и его перевод печатаются впервые.

Wąź

(Змий)

Польский текст (по списку ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 128) и его перевод печатаются впервые.

«Fiat mihi secundum verbum tuum»

(«Да последую слову твоему»)

Польский текст стихотворной загадки и ответ на нее (по списку ЦГАДА, л. 114), а также их перевод на современный русский язык печатаются впервые.

Raj

(Рай)

Польский текст (по списку ГИМ, Синод. собр. No 731, л. 128 об.) и его перевод печатаются впервые.

«Illum oportet crescere me autem minui»

(Тому следует возвышать меня, а не умалять)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 112 об.) и его перевод печатаются впервые.

«Usty mię chwalą, a serce ich daleko ode mnie!»

(Устами меня хвалят, а сердце их далеко от меня!)

Польский текст стихотворения опубликован в книге: R. Luzny. Pisarze kręgu Akademii Kijowsko-Mohylańskiej a literatura polska... s. 147.

Его перевод (сверенный по списку ЦГАДА, л. 137) на современный русский язык печатается впервые.

Modlitwa w utropienlu

(Молитва в скорби)

Польский текст этой обличенной в форму литературной молитвы-элегии Симеона опубликован в книге: R. Luzny. Pisarze kręgu Akademii Kijowsko-Mohylańskiej a literatura polska... s. 148.

Его перевод на современный русский язык (выверенный по польскому оригиналу — списку ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 113 об.— 114) печатается впервые. Следует отметить, что Симеоном выполнено и церковнославянское переложение «Молитвы» («Молитва в скорби сущего и клевету терпящего») с незначительными отступлениями от ее первоначального польскоязычного варианта. Последнее вошло в состав известных списков «Вертограда многоцветного».

То (aenigma)

То (загадка)

Польский текст стихотворной загадки (по списку ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 134) и его перевод печатаются впервые.

Cancer

(Рак)

Польский текст этого полиндрома (или «рака», т. е. стихотворения, читающегося от начала к концу и наоборот (по списку ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 134), и его перевод печатаются впервые.

Homo

(Человек)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 113 об.) и его перевод печатаются впервые.

Rozmowa

(Разговор)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 138 об.) и его перевод печатаются впервые.

Sokrates

(Сократ)

Польский текст стихотворения (по списку ГИМ, Синод. собр. No 731, л. 293 об.) и его перевод печатаются впервые.

Prętkość na złe

(Готовность ко злу)

Польский текст стихотворения опубликован в книге: R. Luzny. Pisarze kręgu Akademii Kijowsko-Mohylafïskiej a lteratura polska... s. 148—149.

Его перевод на современный русский язык печатается впервые. Перевод сверен по списку ЦГАДА, л. 137.

Pieszczota dziatek

(Ласкание детей)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 43 об.) и его перевод печатаются впервые.

Naśladowanie

(Подражание)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 138) и его перевод печатаются впервые.

Desperatia krola szweckiego

(Отчаяние короля шведского)

Польский текст и его перевод печатаются по статье: Былинин В. К., Звонарева Л. У. Ранняя политико-сатирическая поэзия Симеона Полоцкого (польскоязычные поэмы о событиях Первой Северной войны). // Сов. славяноведение. 1987. No 6. С. 56—60. (Текст сверен по списку ЦГАДА, л. 10—135).

Krol szwedzki oficerów swych szuka

(Король шведский офицеров своих ищет)

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 14—14 об.) и его перевод печатаются впервые.

ШКОЛЬНАЯ ПЬЕСА

Wierszy w Wielky Piątek przy braniu płaszczenicy

(Вирши в Великий пяток при выносе плащаницы)

Польский текст пьесы (по списку ГИМ, Синод. собр., No 731, л. 294—301) и его перевод печатаются впервые.

«РИФМОЛОГИОН, ИЛИ СТИХОСЛОВ»

Сборник «Рифмологион» дошел до нас только в одном списке Государственного Исторического музея в Москве (Синод, собр., No 287), хотя отдельные стихотворения, включенные в него_% встречаются в составе других рукописей (ГИМ, Синод. собр., No 877; ГИМ, Синод. собр., No 731, ЦГАДА, ф. 381, No 1800), а также в собрании славянских рукописей Государственной библиотеки Австрии в Вене (Codex slav., No 174 и др.). Составлен автором из стихотворных произведений преимущественно панегирического содержания, созданных в 1650—1670-е годы. В нем представлены разнообразные виды приветственных декламаций на разные случаи жизни. Вошли в сборник и 5 книжиц, посвященных особо важным событиям в царской семье и государстве: «Благоприветствование царю Алексею Михайловичу по случаю рождения сына Симеона» (1655), «Орел Российский» (1667), «Френы, или Плачи всех санов и чинов православного Российского царства о смерти царицы Марии Ильиничны» (1669), «Глас последний ко Господу Богу царя Алексея Михайловича» (1676), «Гусль доброгласная» (1676). Симеон Полоцкий также включил в сборник две свои пьесы «Комедию притчи о блудном сыне» и трагедию «О Навходоносоре царе, о теле злате и о триех отроцех, в пещи не сожженых». Как уже упоминалось, эти пьесы впервые были опубликованы в конце XVIII в. Н. И. Новиковым в «Древней Российской Вивлиофике». Фрагменты отдельных произведений из «Рифмологиона» напечатаны И. П. Ереминым (с. 108—205).

Рукопись «Рифмологиона» написана русским полууставом и скорописью четырех почерков, в том числе Симеона Полоцкого и Сильвестра Медведева. Симеон Полоцкий работал над рукописью до самой своей смерти. Им составлено оглавление рукописи и проставлена предполагавшаяся полистовая нумерация (впоследствии в оглавление был внесен ряд изменений). Чернового автографа сборник, очевидно, не имел — переписчики работали с отдельными черновиками ранних стихотворений поэта, бережно им сохраняемыми.

Полное заглавие сборника: «Рифмологион, или Стихослов», содержяй в себе стихи равномерно и краесогласно сложенныя, различным нуждам приличныя. В славу и честь Бога в троице единаго, пречистыя Божия Матере, святых угодников господних. В ползу юных и старых, духовных и мирских различных санов, купно во утеху и умиление, в благодарствие, похвалу и привет, и прочая. Божиею помощию трудолюбием многогрешнаго во иеромонасех Симеона Полоцкаго в различная лета и времена сложенныя, потом же в едино собрание сочетанныя в лето от создания мира 7187, от рождества Бога во плоти 1678».

Сборнику предпосланы: стихотворное «Предисловие ко благочестивому читателю» и «Оглавление вещей, в книзе сей содержимых».

Список No 287, по которому публикуются данные стихи,— черновая редакция «Рифмологиона». Выработать окончательную, беловую редакцию Симеон Полоцкий не успел: он умер, когда работа над сборником была еще далека от завершения.

Стиси краесогласнии на Рождество Христово

Текст (по списку ГИМ, л. 10—14) печатается впервые.

Стиси на Рождество Христово ко государю царю

Тексты 12 и 14 разделов (по списку ГИМ, л. 22, 26—26 об.) печатаются впервые.

Ко государю царю от государя царевича

Текст (по списку ГИМ, л. 26 об.— 27) печатается впервые.

От служащих

Цикл состоит из 6 разделов. Текст печатается (по списку ГИМ, л. 27—31) впервые.

От сына к отцу в печали сущу

Текст (по списку ГИМ, л. 31—31 об.) печатается впервые.

Ко государю царю от служащих

Текст (по списку ГИМ, л. 31 об.— 33) печатается впервые.

От сына к отцу

Текст (по списку ГИМ, л. 33) печатается впервые.

Стиси на Рождество Христово ко государю царю от раб

Текст, состоящий из 5 разделов, печатается (по списку ГИМ, л. 33—34) впервые.

Сей стих глаголася к государю царю Алексею Михайловичю от государя царевича Алексея Алексеевича

Текст, состоящий из 5 разделов, печатается (по списку ГИМ, л. 44—47 об.) впервые.

От государя царевича ко государю царю

Текст (по списку ГИМ, л. 47 об.) печатается впервые.

Стихи на Рождество Христово ко государыни царице от государя царевича

Текст воспроизводится по списку ГИМ, л. 55.

Впервые опубликован Ф. И. Буслаевым в «Исторической хрестоматии церковнославянского и древнерусского языков».— М.: 1861,— Стлб. 1197.

От служащаго

Текст (по списку ГИМ, л. 55—56) печатается впервые.

От царевича

Текст (по списку ГИМ, л. 58) печатается впервые.

Стихи на Рождество Христово ко государю царевичю

Текст, состоящий из 6 частей, печатается (по списку ГИМ, л. 63—76) впервые.

К государыням царевнам

Текст, состоящий из двух частей, печатается (по списку ГИМ, л. 86—86 об.) впервые.

От государя царевича к тетушке

Текст (по списку ГИМ, л. 87) печатается впервые.

К монахом

Текст, состоящий из 2 частей, печатается (по списку ГИМ, л. 104—104 об.) впервые.

Внук к дедушке

Текст (по списку ГИМ, л. 105) печатается впервые.

К родителем

Текст (по списку ГИМ, л. 105 об.) печатается впервые.

К родителю

Текст (по списку ГИМ, л. 105 об.) печатается впервые.

К стрыю

Текст (по списку ГИМ, л. 108—108 об.) печатается впервые.

К сроднику

Текст (по списку ГИМ, л. 110 об.) печатается впервые.

К боярыни...

Текст (по списку ГИМ, л. 118) печатается впервые.

К Богдану Матфеевичю от внука его

Фрагмент стихотворения опубликован в сб. «Вирши. Силлабическая поэзия XVII—XVIII вв.».

Полный текст (по списку ГИМ, л. 241) печатается впервые.

Утешение к боярину, князь Георгию Алексиевичю...

Текст (по списку ГИМ, л. 316—317) печатается впервые.

На новое лето здравствование боярину Богдану Матвеевичю Хитрому

Текст (по списку ГИМ, л. 347 об.) печатается впервые.

В день святаго и праведнаго Иова

Текст (по списку ГИМ, л. 348) печатается впервые.

Ко государю царю: князю Феодору Юрьевичу Ромодановскому...

Текст (по списку ГИМ, л. 380) печатается впервые.

Вручение книги «Веща веры»...

Фрагмент стихотворения опубликован И. Татарским (с. 119). Полный текст (по списку ГИМ, л. 395—396 об.) печатается впервые.

На книгу, именуемую «Меч Духовный», епиграмма

Фрагмент из эпиграммы Симеона на книгу «Меч духовный» цитирует И. Татарский (с. 152—153). Полностью текст (по списку ГИМ, л. 407—408) печатается впервые.

На именины боярина Богдана Матвеевича Хитрова

Фрагмент стихов опубликован в книге И. Татарского (с. 148). Полный текст (по списку ГИМ, л. 416—416 об.) печатается впервые. Ниже дается перевод фрагментов с польского.

К тому же (Богдану Матвеевичу Хитрово) на Рождество Христово

Текст (по списку ГИМ, л. 416 об.— 417) печатается впервые. Ниже дается перевод фрагментов, написанных в рукописи на польском и латинском языках.

На именины государя царевича

Впервые (по списку ГИМ, л. 420 об.— 421 об.) печатаются 1 и 3 части цикла.

Увещание к читателю в Книгу завета царя Василия Македонина

Текст (по списку ГИМ, л. 435—436 об.) печатается в полном объеме.

Френы, или Плачи всех санов и чинов православно Российскаго царства о смерти благоверныя и христолюбивыя государыни царицы и великия княгини Марии Ильиничны...

Тексты всех 12 плачей (по списку ГИМ, л. 469 об.— 500 об.) печатаются впервые. В публикацию не включены стихи, сопровождающие каждый плач.

Епитафион царевне Евдокии меншой

Текст (по списку ГИМ, л. 511—512) печатается впервые.

ИЗ СБОРНИКА «ВЕРТОГРАД МНОГОЦВЕТНЫЙ»

Полное название сборника: «Вертоград многоцветный, ползы ради душевныя православных христиан божиим наставлением и пособием, а трудоположением многогрешнаго во иеромонасех Симеона Полоцкаго утяженный и насажденный в лето от создания мира 7186, а от рождества еже во плоти Бога-Слова 1678; совершися месяца аугуста в день...» (число не проставлено).

Сборник представляет собой стихотворную энциклопедию, над которой Симеон Полоцкий работал до 1680 г. Сохранился в трех списках: черновом автографе (ГИМ, Синод. собр., No 659), беловом автографе (ГИМ, Синод. собр., No 288) и каллиграфической писарской копии, просмотренной и выправленной автором (БАН, 31.7.3). В первом списке стихи еще не расположены в алфавитном порядке заглавий. Вторая рукопись дополнена новыми стихотворениями и систематизирована по буквам азбуки. Третья рукопись подготовлена автором к печати. Она написана четким каллиграфическим полууставом второй половины XVII века, кое-где встречаются поправки, сделанные рукой Симеона Полоцкого.

В сборнике представлены разнообразные поэтические жанры: эпиграммы, элегии, сатиры, басни, стихотворные новеллы и др.

Полностью «Вертоград» не напечатан. Наиболее значительные фрагменты публиковались по списку БАН, 31.7.3. И. П. Ереминым (с. 7—84) и А. М. Панченко (с. 117—167) в объеме 170 стихотворений и В. М. Пузиковым по рукописи ГИМ No 288 и БАН, 31.7.3 (с. 230—267).

В «Вертограде» часто встречаются циклы стихотворений под общим названием, числовые обозначения частей цикла, данные автором, сохраняются. Текст воспроизводится по списку ГИМ, Синод. собр., No 288.

Авесолом

Текст (по списку ГИМ, л. 19) печатается впервые.

Адам

Текст (по списку ГИМ, л. 26) печатается впервые.

Алкион

Текст (по списку ГИМ, л. 28 об.) печатается впервые.

Анафема

Текст (по списку ГИМ, л. 29—29 об.) печатается впервые.

Апостолы

Текст (по списку ГИМ, л. 32—32 об.) печатается впервые.

Арианин

Текст (по списку ГИМ, л. 33 об.) печатается впервые.

Безместие

Текст (по списку ГИМ, л. 38 об.) печатается впервые.

Беседа (с. 329)

Текст (по списку ГИМ, л. 39 об.) печатается впервые.

Благо

Текст (по списку ГИМ, л. 40 об.) печатается впервые.

Благоговейство

Текст (по списку ГИМ, л. 41) печатается впервые.

Благодарствие

Текст (по списку ГИМ, л. 41 об.) печатается впервые.

Благодать есть живот

Текст (по списку ГИМ, л. 43 об.) печатается впервые.

Во благодати человеческой не уповати

Фрагмент этого стихотворения приводится в книге И. К. Татарского (с. 339).

Полный текст (по списку ГИМ, л. 44—44 об.) печатается впервые.

Благоумие

Текст (по списку ГИМ, л. 47) печатается впервые.

Блуда бегство

Текст (по списку ГИМ, л. 52 об.) печатается впервые.

Блудница

Текст (по списку ГИМ, л. 53 об.) печатается впервые.

Богатства

Фрагмент из стихотворения 3 был опубликован В. М. Пузиковым (с. 234).

Стихотворения 2 и 4 (по списку ГИМ, л. 60 об.— 62 об.) печатаются впервые.

Богатства чуждая

Текст (по списку ГИМ, л. 63 об.) печатается впервые.

Брань душы с плотью

Текст (по списку ГИМ, л. 65 об.) печатается впервые.

Будете яко бози

Текст (по списку ГИМ, л. 66 об.) печатается впервые.

Бегати злых

Текст (по списку ГИМ, л. 67 об.) печатается впервые.

Веселие мира есть суета

Текст (по списку ГИМ, л. 73—73 об.) печатается впервые.

Вина

Текст (по списку ГИМ, л. 95 об.) печатается впервые.

Вино

Текст (по списку ГИМ, л. 95 об.) печатается впервые.

Власть

Текст (по списку ГИМ, л. 96) печатается впервые.

Воздаяние злое

Текст (по списку ГИМ, л. 98 об.) печатается впервые.

Воздержание

Цикл состоит из 26 стихотворений. Стихотворение 8 опубликовано В. М. Пузиковым (с. 243) и Н. К. Гудзием в «Хрестоматии по русской литературе XI—XVII вв.». М., 1955. С. 512. Стихотворение 25 было опубликовано И. П. Ереминым (с. 78).

Стихотворения 3 и 9 (по списку ГИМ, л. 99 об.) печатаются впервые.

Воин

Текст (по списку ГИМ, л. 103 об.—104) печатается впервые.

Воля

Текст (по списку ГИМ, л. 104—104 об.) печатается впервые.

В рази три

Текст (по списку ГИМ, л. 108 об.) печатается впервые.

Врачь

Фрагмент стихотворения опубликован в статье В. П. Грицкевича «Медико-биологические взгляды Симеона Полоцкого» // Клиническая медицина.— 1959, No 11.— С. 136—137. Полностью текст (по списку ГИМ, л. 109) печатается впервые.

Время

Стихотворения 1, 2 и 3 впервые опубликованы И. П. Ереминым (с. 74— 75), откуда они были перепечатаны В. М. Пузиковым (с. 261). Кроме того, В. М. Пузиков опубликовал на с. 262 того же сборника два фрагмента из стихотворения 8.

Стихотворения 6 и 7 (по списку ГИМ, л. 110 об.—111) печатаются впервые.

Верение

Текст (по списку ГИМ, л. 116) печатается впервые.

Гадание

Текст (по списку ГИМ, л. 118—118 об.) печатается впервые.

Глава медная глаголавшая

Впервые опубликовано Ф. И. Буслаевым в «Исторической хрестоматии церковнославянского и древнерусского языков». (М., 1861, Стлб. 1192—1193). Текст воспроизводится по списку ГИМ (л. 118 об.— 119).

Гнев

Текст (по списку ГИМ, л. 121—121 об.) печатается впервые.

Год века образ

Текст (по списку ГИМ, л. 122) печатается впервые.

Гонение

Текст (по списку ГИМ, л. 123) печатается впервые.

Гордость

Текст (по списку ГИМ, л. 125) печатается впервые.

Гордым Бог противится

Текст (по списку ГИМ, л. 125) печатается впервые.

Горе воздыхати

Текст (по списку ГИМ, л. 125 об.) печатается впервые.

Грех

Текст (по списку ГИМ, л. 128) печатается впервые.

Грехи ума

Текст (по списку ГИМ, л. 132 об.— 133) печатается впервые.

Дар

Текст (по списку ГИМ, л. 138) печатается впервые.

Двоедушие

Текст (по списку ГИМ, л. 140) печатается впервые.

Диоген

Воспроизводится по списку ГИМ (л. 144 об.).

Добро за зло

Текст (по списку ГИМ, л. 145—145 об.) печатается впервые.

Долгорук

Текст (по списку ГИМ, л. 146 об.) печатается впервые.

Душа

Текст (по списку ГИМ, л. 153—154) печатается впервые.

Епитафион (Епифанию Славинецкому)

Текст (по списку ГИМ, л. 160 об.— 161) печатается впервые.

Епитафион (Павлу, митрополиту Сарскому и Подонскому)

Текст (по списку ГИМ, л. 161—161 об.) печатается впервые.

Живот

Текст (по списку ГИМ, л. 177 об.) печатается впервые.

Жизнь

Текст (по списку ГИМ, л. 178 об.— 179) печатается впервые.

Зависть

Текст стихотворений 7, 8, 9, 12, 24 (по списку ГИМ, л. 187—187 об., 188 об.) печатается впервые.

Зеленость

Текст (по списку ГИМ, л. 195) печатается впервые.

Зерцало

Текст (по списку ГИМ, л. 196 об.) печатается впервые.

Злато

Впервые стихотворение 1 опубликовано А. М. Панченко (с. 130). Текст воспроизводится по списку ГИМ, л. 196 об.— 197.

Зрение

Текст (по списку ГИМ, л. 199) печатается впервые.

Иго еллинское

Текст (по списку ГИМ, л. 203) печатается впервые.

Истинна

Текст впервые опубликован В. М. Пузиковым (с. 261). Стихи воспроизводятся по списку ГИМ, л. 203.

Клевета

И. К. Татарский приводит фрагмент из стихотворения 1 (с. 166).

Текст стихотворений 9 и 10 (по списку ГИМ, л. 233 об.) печатается впервые.

Книга

Фрагмент из стихотворений 2 был опубликован В. М. Пузиковым (с. 257). Текст проанализирован в статье П. Н. Беркова «Книга в поэзии Симеона Полоцкого) // ТОДРЛ — Л.: Наука, 1969. Т. XXIV. С. 261—266.

Стихи воспроизводятся по списку ГИМ (л. 240 об.— 242).

Красота

Текст (по списку ГИМ, л. 245 об—246 об.) печатается впервые.

Ласкатель

Текст (по списку ГИМ, л. 255 об.) печатается впервые.

Камень

Стихотворение опубликовано Ф. И. Буслаевым в «Исторической хрестоматии церковнославянского и древнерусского языков» (М., 1961. Стлб. 1194—1197).

Текст воспроизводится по списку ГИМ, л. 567.

Молчание

Текст (по списку ГИМ, л. 301) печатается впервые.

Надежда и страх

Текст (по списку ГИМ, л. 313 об.) печатается впервые.

Несытство

Текст (по списку ГИМ, л. 325) печатается впервые.

Осязание

Текст (по списку ГИМ, л. 644—644 об.) печатается впервые.

Печаль

Текст (по списку ГИМ, л. 350 об.) печатается впервые.

Пити нудящим ответ

Текст (по списку ГИМ, л. 353) печатается впервые.

Помощь

Текст (по списку ГИМ, л. 367 об.) печатается впервые.

Радость печалию вершится

Текст (по списку ГИМ, л. 401) печатается впервые.

Растение

Текст (по списку ГИМ, л. 404 об.) печатается впервые.

Роса

Текст (по списку ГИМ, л. 408) печатается впервые.

Скорбь

Тексты стихов 3, 4, 10, 16, 17 (по списку ГИМ, л. 416—417 об.) печатаются впервые.

Скотонравие

Текст (по списку ГИМ, л. 418 об.) печатается впервые.

Слова слушателие

Текст (по списку ГИМ, л. 425 об.) печатается впервые.

Сокол

Текст (по списку ГИМ, л. 446) печатается впервые.

Таение

Текст (по списку ГИМ, л. 470) печатается впервые.

Торжество

Текст (по списку ГИМ, л. 474 об.) печатается впервые.

Ублажение

Текст (по списку ГИМ, л. 484—484 об.) печатается впервые.

Уд целити

Текст (по списку ГИМ, л. 485 об.) печатается впервые.

Хлеб в камень преложися

Текст (по списку ГИМ, л. 494) печатается впервые.

Храм

Текст (по списку ГИМ, л. 495) печатается впервые.

Хранилище

Текст (по списку ГИМ, л. 495 об.) печатается впервые.

Царь смиренный

Текст (по списку ГИМ, л. 522) печатается впервые.

Чародейство

Текст впервые опубликован И. П. Ереминым (с. 67—68). Стихи воспроизводятся по списку ГИМ, л. 531.

Обличение гордости

Текст (по списку ГИМ, л. 542 об.) печатается впервые.

Яма

Текст впервые опубликован в сборнике «Вирши. Силлабическая поэзия XVII—XVIII вв.». Л., 1935. С. 118.

Стихотворение воспроизводится по списку ГИМ, л. 551 об.

СЛОВАРЬ

А

Абие — тотчас, внезапно

Агаряне — язычники, мусульмане

Аггел — ангел, вестник

Аггелстии — ангельские

Агнец — ягненок

Адамант — алмаз

Аер — воздух

Аз, яз — я

Аки — как

Але — но

Алкание, алчба — голод, страстное желание, ненасытность

Амо, аможе — куда, где

Арка — ковчег

Армата — пушка, орудие

Архитектон — строитель

Аспид — ядовитая змея, сказочный змей

Ач — хотя, хотя бы, хоть

Аще — если, хотя, когда

Б

Безбедно — беспечально

Безказние — безнаказанность, попустительство

Берло — «держава», жезл, скипетр; в переносном значении — верховная власть

Безстудно — бесстыдно

Блажити — восхвалять

Блазниги —соблазнять, обманывать, порочить

Блажитися — приближаться

Бо — ибо, потому что, же

Боронити — защищать

Брама — врата, ворота

Брань, боронь — война, сражение

Брашно — еда, пища

Брыло — глыба, куча

Будовать — строить, сооружать, созидать, творить

Буйство — невежество, простота, глупость, безумие

Бедити — убеждать

Бышествовати — находиться, существовать

В

Вала — краска

Вартовать — караулить, сторожить

Василиск — дракон

Вдячный — благодарный, приятный, милый

Ведро — хорошая погода

Век — время, возраст

Велеречити — многословить, ораторствовать

Велеумный — высокоумный

Велий — большой, великий, знаменитый

Велми, вельми — очень, весьма

Венец дафниев — лавровый венок

Венц — итак, следовательно

Вепр — кабан

Вергати — бросать

Верста — возраст

Вертеп — хлев

Верт, вертоград — сад

Вертник, вертоградарь — садовник

Верх — верхняя часть, голова

Весь — село, деревня

Ветий — оратор, проповедник

Ветхий — старый, древний

Видок — вид, перспектива, пейзаж

Визерунк — образ, изображение, портрет

Вина — причина

Винница — виноградник

Виссон — дорогая ткань, пурпурная материя, тонкий лен

Внегда — когда

Внити — войти

Возбнути — проснуться, пробудиться

Волать — звать

Волити — хотеть, желать, предпочитать

Волна — волна, шерсть

Воменяти — считать, полагать, признавать

Вон, вонь — в который

Вонный — благоуханный

Вор — кошель, мошна

Вред — зло, болезнь, рана, ущерб

Вредный — поврежденный, больной

Вотще — напрасно

Вран — ворон

Воня — запах, благоухание

Вскую — почему, зачем

Всуе, вскуе — тщетно

Вчесность — отдых, развлечение

Выдептует — вытопчет

Выну — всегда

Выспрь — вверх, вверху

Вышпеговать — выведать, пронюхать

Выя — шея

Вящий — большой, высший, лучший

Вящие — больше, лучше

Г

Гаждати — хулить, ругать

Галаониты — законники, священники

Ганьба — бесчестие, позор

Гды — когда, если

Гегена — геена, преисподняя, ад

Говор — разговор, беседа

Гонзати — избегать, бежать, убегать

Д

Даже — пока, если, даже, чтобы

Денница — утренняя заря

Десница — правая рука

Деспот — самовластитель

Дондеже — пока

Донелиже — пока, пока не

Дедич — наследник, владелец, преемник

Е

Егда — когда Еже — которое, что

Елижды — сколько раз

Еликий — который, каковой

Елико — сколько

Елма, ельма — так как, хотя, хотя бы, тогда как, как только, когда

Ж

Жадание —желание

Жарт — шутка

Же, жесь — что

Желжены — осрамленный, обесчещенный, опозоренный

Живиолы — стихии

Жупел — горячая сера, смола

З

Забрало — крепостная стена

Зане (же) — потому что

Зась — снова, опять, потом, же, но, а

Зацний — благородный, знатный, почтенный, честный

Звытяжона — побеждена

Зде — здесь

Зженице — зеницы

Зело — очень

Злочинца — преступник

И

И — его (вин. пад.)

Идеже — где, когда

Иерей — высший церковнослужитель

Иеромонах — монах в сане священника, священноинок

Иже — который, кто

Изветы — козни, навет

Измарагд — смарагд, изумруд

Имармена — судьба, рок, доля

Имать (быти) — должен (быть)

Ин — иной, другой

Инде — в другом месте, где-либо

Иногда — некогда, однажды

Истязати — требовать, потребовать, узнать, мучить

К

Казнь — наказание, возмездие, казнь

Камо — куда

Камык — камень

Кандило — лампа к иконе

Карк — спина, хребет, затылок

Кармный — тучный, дородный

Катапетазма — завеса

Квалить — спешить, торопиться, стремиться

Кгмахи — небесные здания, громады

Кийждо — каждый, всякий

Кикеронианин — цицеронианец-ритор

Киновиарх — игумен, настоятель

Киновия — монастырь, монастырское общежитие

Кир — господин

Клеврет — товарищ, участник в каком-то деле

Клейнот — драгоценность, драгоценная вещь

Клер (клир) — священник, священнослужитель

Ключение — случай, приключение

Книсонствовать — поклоняться

Колвек — какой-нибудь, как-нибудь, либо, нибудь

Коллирий — коллурий, целебная мазь для глаз

Колми (колми паче) —тем более, особенно

Космицы — миряне

Куколь — монашеский головной убор у принявших схиму

Кроме — без, вне, вдали

Купа — груда, куча

Кый, кая, кое — какой, какая, какое

Л

Лагодный — мягкий, нежный, кроткий

Ланчух — соединение, крепление, цепь

Лестно — притворно, лживо, обманом

Леть — можно

Лечь — но, однако

Лик — лицо, собор святых, ангелов

Литость — жалость

Лихва — неправедный прибыток

Личить — считать

Лстити, льстити — обманывать, соблазнять

Любец — любитель

Лямент — плач, рыдание

M

Маестат — величество, престол

Мамона — богатства, сокровища

Мармур — мрамор

Мдлеть — слабеть, ослабевать

Мерило — весы, мера

Мерра — мясо животных, предназначавшееся для жертвоприношения

Место — город

Мирро — благовонное масло, освящаемое в великий четверг для исполнения христианского обряда — таинства миропомазания

Мовити — говорить

Муры — стены

Мусить — должно быть, долженствовать

H

Навет — даже

Навратити — собрать, скопить в одном месте много чего-нибудь

Навращение — возвращение

Наготовати — быть нагим или плохо одетым

Нань — на него

Напрасный — внезапный

Народствовати — опубликовать, обнародовать

Нарушити — навредить

Наудер — мореход, мореплаватель, судовладелец

Негли — нежели, чем, чтобы, да, едва ли, может быть

Нелеть — нельзя

Непщевати — думать, полагать, рассуждать

Несть — нет

Нижли — чем

Нырище — развалины, глубокий овраг, нора, дупло

О

Обалить — повалить, опрокинуть

Обаче — но, однако

Облюбенец — жених

Обфите — обильные

Огневица — горячка, лихорадка

Оздоба — украшение

Оптерты — освобожденный

Оризонт — горизонт

Ость — шип, колючка

Офера — жертва Оцет — уксус

П

Паки — снова, еще, опять, вновь

Параклит — утешитель, дух

Пасение — паства, прихожане, управление паствой

Паче — больше

Пельгрыме — чужеземец, путник, странствующий к святым местам

Пилнее — прилежно, старательно, рачительно

Пирг — башня

Плевелы — сорная трава

Повнегда — когда, как только

Позазрити — упрекнуть

Пожати — получить, постигнуть

Полма — пополам

Поне (же) — так как, хотя, даже, потому что

Потвар — урод, чудовище

Преголемый — совершенный, достойный

Преперать — искать

Примат — превосходство, преимущественное право

Промени — лучи, сияние

Прыкрый — резкий, утомительный, неприятный

Пря — спор, тяжба

Р

Рака — гробница

Рама, рамень — плечо

Розмаитый — разнообразный, различный

Рожицы — плоды, рожки, желуди

Рок — год

Роля — земля, поля

Рясной — крупный, частый, яркий, обильный

С

Синклит — собрание высших чиновников, собор, боярская дума

Сиречь — то есть

Сице, сицев — так, такой

Скарбница — сокровище

Скудельный (скуделенный) — глиняный, бренный

Спона — помеха, препятствие, затруднение

Спозрыться — посмотреть, воззрить

Стратилат — воитель, полководец

Стрый — дядя

Стусы — удары, пинки

Схизма — узы, веревка, отступничество

Т

Токмо — только

Толма — так, столь

Точию — равно, подобно, одинаково

Трафить — попадать, находить, встречать

Трены — плачи

Тризна — пир, поминание

Трунны — гробовой

Трымать — держать, содержать, владеть, вести, иметь

Тыло — только

У

Убо — итак, ибо, поэтому, следовательно

Увикланны — запутавшийся

Увясло — венец, венок, повязка

Угонзают — прячутся, убегают

Уды — члены

Ужды — до тех пор, пока

Узнайти — сотворить, себя извести

Умова — договор, соглашение, условие

Уне — лучше

Усхлость — сухие ветки, сушь

Утарчка — стычка, схватка, битва

Утрапеный — скорбный, печальный

Уфа — верит, доверяет

Ф

Фавны — козлоногие божества лесов и полей, покровители стад

Фарба — цвет, окраска

Фест — праздник, торжество

Фиала — чаша, кубок

Фрон — трон, престол

X

Хилиарх — начальник тысячи солдат, тысячник

Хитрость — искусство

Хмуры — тучи

Хорый — больной

Хулцы — хулители

Хухнати — роптать, порицать

Ц

Цветовертник — садовник

Цевница — струна, лира

Целба — исцеление, врачевание

Цнота — добродетель

Ч

Чин — порядок, должность, сан, собрание

Чредити — принимать, угощать, насыщать

Чресла — поясница, стан

Чуждатися — удивляться

Ш

Шарлат — багрянец, червляница, ярко-красная материя

Шата — одежда, одеяние, платье, риза

Шипок —яблоня, яблоко

Шуйца — левая рука

Ю

Ю — ее (вин. пад.)

Юже — которую

Я

Я — их (вин. пад.)

Яже — которых, что

Яко (же) — как

Яти — взять, брать, хватать

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ И ЛИТЕРАТУРА

БАН — Библиотека Академии наук СССР в Ленинграде.

ГБЛ — Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина (Москва).

ГИМ — Государственный исторический музей (Москва).

ГПБ — Государственная публичная библиотека им. M. E. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде.

Еремин И. П.— «Симеон Полоцкий. Избранные сочинения». Подготовка текста, статья и комментарии И. П. Еремина. Серия «Литературные памятники». М.— Л., 1953.

Панченко А. М.— Русская силлабическая поэзия XVII—XVIII вв. Вступительная статья, подготовка текста и примечания А. М. Панченко. «Библиотека поэта. Большая серия». Л., 1970.

Пузиков В. М.— Стихи Симеона Полоцкого. Подготовка текстов и комментарии В. М. Пузикова.— В сб.: Из истории философской и общественно-политической мысли Белоруссии: Избранные произведения XVI — начала XIX вв. Минск, 1962.

Татарский И.— Татарский И. К. Симеон Полоцкий (Его жизнь и деятельность). Опыт исследования из истории просвещения и внутренней церковной жизни во вторую половину XVII века. М., 1886.

ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР в Ленинграде.

Труды КДА — Труды Киевской духовной академии.

ЦГАДА — Центральный государственный архив древних актов (Москва).

Синод. собр.— собрание библиотеки Синодальной типографии, ныне хранящееся в ГИМе и в ЦГАДА.

Примечания

1

ЦГАДА, собрание библиотеки Синодальной типографии, ф. 381, № 1791.

(обратно)

2

«Богословские рассуждения» — «почтенного отца Казимира Кояловича», «Рассуждения... Фомы Аквинского» — «почтенного отца Залуского», «Полемическое богословие» — «почтенного отца Ладислава Рудзиньского».

(обратно)

3

Еремин И. П. Поэтический стиль Симеона Полоцкого. // ТОДРЛ, М.—Л., 1948. Т. VI. С. 125—126.

(обратно)

4

Татарский И. Симеон Полоцкий (Его жизнь и деятельность)... М., 1886. С. 341 (по списку ГИМ, собр. Уварова, № 247, л. 4).

(обратно)

5

[Евфимий Чудовский]. Остен. Казань. 1865.

(обратно)

6

ГИМ, Синод, собр., № 130, л. 243.

(обратно)

7

См.: Татарский И. Симеон Полоцкий... С. 328—329. Ныне каменные скрижали со стихами Сильвестра Медведева хранятся в филиале ГИМ.

(обратно)

8

Ertner Н. Zum Dichtungsbegriff des deutschen Humanismus./ / In: Grundpositionen der deutschen Literatur in 16. Jahrh. B., 1972. S. 370.

(обратно)

9

В древности диалектика мыслилась, как лишенная словесных украшений «чистая» риторика, т. е. логика.

(обратно)

10

Цитируется по публикации: Голубев, И. Ф. Забытые вирши Симеона Полоцкого./ / ТОДРЛ. Л., 1969. Т. XXIV. С. 258—259.

(обратно)

11

См.: Архив Юго-Западной России. Киев, 1883. Т. 6, ч. 1. № 295

(обратно)

12

Libiszowska S. Antyszwedzka literatura propagandowa z czasów «Potopu».//In: Polska w okresie drugej wojny Północnej 1655—1660. Warszawa, 1957.— T. II.— S. 512—513.

(обратно)

13

Dwa pamiętniki z XVII wieku (Jana Cedrowskiego i Jana Floriana Drobysza Tuszyńskiego).— Wyd. i wstęp. A. Przyboś. Wrocław — Kraków, 1954. S. 67—74.

(обратно)

14

См.: Софронова Л. А. Поэтика славянского театра XVII—первой половины XVIII вв. (Польша. Украина. Россия). М., 1981. С. 55—87.

(обратно)

15

ГИМ, Синод, собр., № 731, л. 15 об.—27

(обратно)

16

См.: «Орел Российский». Творение Симеона Полоцкого. / Сообщил Н. А. Смирнов. СПб.: 1915. Далее памятник цитируется по этому изданию.

(обратно)

17

Былинин В. К. Неизученная школьная пьеса Симеона Полоцкого/ / Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность. М., 1982. С. 309—317

(обратно)

18

Щеглова С. А. Русская пастораль XVII в: «Беседы пастуские» Симеона Полоцкого/ / Старинный театр в России XVII—XVIII вв. Прг., 1923.

(обратно)

19

См.: Петров Н. И. О словесных науках и литературных занятиях в Киевской Академии... // Труды КДА, 1867, январь. С. 83 и сл.

(обратно)

20

ГИМ, Синод, собр. № 731, л. 64 об.— 69.

(обратно)

21

В католической традиции его аналогией является так называемый zbiorowy panctus (коллективный плач).

(обратно)

22

См.: Панченко А. М. Русская стихотворная культура XVII века. Л., 1973. С. 34—77.

(обратно)

23

То есть содержащих имя автора, адресата или заказчика.

(обратно)

24

Лихачев Д. С. XVII век в русской литературе/ / XVII век в мировом литературном развитии. М., 1969. С. 308, 321, 324.

(обратно)

25

Как следует из заглавия (ср.: «еже... избраннейшими некими образы судебными на меди прехитростне и преизрядне нарезанными изъяснен»), произведение представляет собой единый цикл стихотворных надписей к изображениям, очевидно, одноименной гравюры начала — первой половины XVII в. Восточнославянская рукописная традиция XVII в. свидетельствует о самой широкой практике составления аналогичных надписей в стихах к различным гравюрам и лубочным листам. Симеон выступает в русле литературных традиций своего времени.

(обратно)

26

Пред Соломоном царем пря двею бывает...— согласно Библии, Соломон был третим царем Израиля. 16-летним юношей вступил он на престол, и вскоре его царство стало символом мира и благоденствия. Легендарная мудрость библейского героя нашла отражение в цикле популярных в древности рассказов «Суды Соломона». Сюжет одного из этих рассказов и напоминает здесь Симеон (см.: 3 Царств, III, 16—28).

(обратно)

27

Сусанна — по библейскому сказанию, благочестивая супруга богатого купца Иоакима, жителя Вавилона. Два сладострастных старца застали ее обнаженной: она купалась в пруду в своем саду. На их гнусные домогательства Сусанна ответила решительным отказом, за что была оклеветана старцами перед судом и осуждена на смертную казнь (Даниила пророка, XIII).

(обратно)

28

Даниил — благородный израильтянин, обученный придворными магами вавилонского царя Навходоносора всем «халдейским наукам» и получивший от Бога пророческий дар. Даниил спас Сусанну от казни, доказав ее невиновность (Даниила пророка, XIII, 50—62).

(обратно)

29

Пилат (Понтий, или Понтийский) — 6-й римский прокуратор (игемон, правитель) Иудеи; время его прокураторства — приблизительное с 26 по 36 гг. н. э.— охватывает главные евангельские события. Уверенный в невиновности Христа, Пилат, в угоду фарисеям, предал его распятию на кресте. По преданию, испугавшись гнева императора Тиберия, потребовавшего к себе Понтийского прокуратора с отчетом по делу о Христе (ср.: «Деяния Пилата», «Послание Пилата» и др.), Пилат покончил самоубийством.

(обратно)

30

Каракалла — прозвище М. Аврелия Антония (Бассиана), римского императора с 211 по 217 гг., взятое от названия введенной им гальской одежды — длинного плаща, ниспадающего до щиколоток. Коварному, распутному и жестокому Каракалле приписывается подлое убийство отца, брата, около 20 тысяч верных ему солдат и слуг, преступное сожительство с матерью, кровавая резня в Александрии и др.

(обратно)

31

Папиниан (Эмилий Папинианус) —выдающийся римский юрист из сирийского г. Гемезы, оказавший большое влияние на последующее развитие правоведения. Он отказался оправдывать перед сенатом и народом убийство Геты, брата Каракаллы, за что в 212 г. пал от руки наемных убийц, подосланных Каракаллой.

(обратно)

32

Повеле царь Камвизес...— Камбиз, второй царь древней Персии (529— 522 гг. до н. э.), сын Кира. Продолжая завоевательную политику отца, покорил Африку (Египет, Ливию, Барку, Кирену, отчасти Нубию), где совершил множество жестокостей, о которых повествует Геродот в своей «Истории» (кн. III). Описанный здесь сюжет использован Симеоном также в стихотворении «Суд», вошедшем в сб. «Вертоград многоцветный» (ГИМ, Синод. собр., No 659, л. 47).

(обратно)

33

Гвилиелм — по-видимому, имеется в виду Вильгельм Завоеватель (1027—1087 гг.), с 1066 г.— король Англии (см.: «История бриттов» Гальфрида Монмутского, XII в.; «Римские деяния»). Не исключено также, что речь идет о персонаже «Декамерона» Дж. Бокаччо — Гвильельмо Россильоне (день IV, новелла 9), предложившем своей жене съесть сердце ее любовника.

(обратно)

34

Судии Цекрожедов ареопагити...— «Цекрожедов» (от лат. Cecrops) — Кекроп — первый мифический царь Аттики, основатель Афин и аттической цивилизации (cecropius — афинский); «ареопагити» — глагол, образованный от сущ. «ареопаг» (верховное судилище в Афинах на холме Ареса), ареопа-гит — член Ареопага, верховный судья).

(обратно)

35

...от еллин нощь именовася Благая советница...— «Благими советниками» древние греки именовали братьев Диоскуров — Кастора и Поллукса, обращенных в созвездие Близнецов — божеств света и патронов государства, евболический эпитет которых мог переноситься на все время их «действия», т. е. на ночь.

(обратно)

36

Виас (Биас) из Приены в Карий — один из семи мудрецов древней Греции // VII—VI вв. до н. э.), излагавших свои мысли в кратких образных изречениях или гномах.

(обратно)

37

Александр — имеется в виду Александр Македонский (356—323 гг. до н. э.), выдающийся полководец, деяния которого вошли в легенды. Их литературную обработку представляют многочисленные редакции популярного средневекового романа «Александрия».

(обратно)

38

Еже Моисию тестем совещанно...— Моисей — библейский пророк, предводитель израильских племен, вышедших из Египта в Синайскую пустыню. В книге Исход (гл. XVII) говорится, что поначалу Моисей один правил суд над израильтянами, затем по разумному совету своего тестя Иофора Мадиамского он избрал себе многих достойных помощников и утвердил их судьями и начальниками над народом.

(обратно)

39

Стихотворение по жанру напоминает фрашки, но за бравадой и иронией, проявляемыми поэтом по отношению к самому себе, чувствуется его невеселая озабоченность конкретной жизненной ситуацией. Скорее всего стихотворение было написано после 1660 г.

(обратно)

40

Чтоб мене вверх...— то есть к царскому дворцу, в придворные.

(обратно)

41

Голиаф — библейский персонаж, филистимлянский великан из города Геф, которого юный Давид убил камнем, пущенным из пращи, и потом обезглавил.

(обратно)

42

Семен — здесь поэт говорит о себе. Такая опрощенная, уничижительная форма имени (ср.; Семен — от Симеон) поддерживалась в то время литературным этикетом.

(обратно)

43

Сомпсон — в библейской книге Судий (XIV—XVI) повествуется о богатырских деяниях Самсона, сына Маноева: он разодрал на части льва, побил тысячу филистимлян ослиной челюстью и, наконец, разрушил их каменный дворец. Вырвав из земли два несущих его своды столба, Самсон погиб под обломками здания вместе с несколькими тысячами своих врагов.

(обратно)

44

Как сказано в пространном заглавии, «Метры» были приурочены поэтом к «пришествию во град отчистый Полоцк» царя Алексея Михайловича и произнесены учениками школы Богоявленского монастыря 5 июля 1656 г. Русский царь Алексей Михайлович еще в 1654 г. начал войну с Речью Посполитой. Через два года он выступил и против Швеции. В Полоцке царь пробыл недолго: уже 15 июля он отправляется в Ливонский поход, вдохновенный идеей утверждения Московского государства на Балтике.

(обратно)

45

...парки — Нона, Декума и Морта — в древнеримской мифологии богини человеческой судьбы обычно представлялись в образе трех прядущих сестер.

(обратно)

46

Живи... оздобо скону...— «Живи... украшение края...» (польск.).

(обратно)

47

...другий Константине, вторий Владимеру...— имеются в виду римский император Константин Великий (285—335), ведший победоносные войны и признавший христианство официальной государственной религией Римской империи, а также Владимир I Святославич (ум. в 1015), великий князь киевский, при котором в 988 г. было проведено крещение Руси и официальное принятие христианства. Все русские князья подчеркивали, что являются потомками и прямыми наследниками Владимира.

(обратно)

48

Ликуй, Сионе...— здесь в значении «царства божия», места сияющей славы «небесного престола».

(обратно)

49

Царь от востока прийде, царь сиверной страны...— имеется в виду царь Алексей Михайлович.

(обратно)

50

...другий Александер...— подразумевается Александр Македонский.

(обратно)

51

Се тебе чает град новаго Рыма...— идея Москвы — третьего Рима как единственного оплота вселенского христианства должна была соответствовать настроению царя, открыто претендовавшего на получение польской короны и присоединение к своим владениям всей Литвы, Ливонии, Украины и Белоруссии.

(обратно)

52

Навинн — Иисус Навин—ученик и преемник Моисея по управлению израильским народом.

(обратно)

53

Посла Бог ангела... с мечем против Ерыхонска града...— по библейской легенде, когда войска Иисуса окружили Иерихон, ему явился «Архистратиг силы Господней» (т. е. архангел) с мечем обнаженным (Книга Иисуса Нави-на, V, 13—16).

(обратно)

54

в киоте — киот (кивот) — особый ковчег, ящик, в котором хранились священные реликвии; в Библии именуется также «ковчегом завета».

(обратно)

55

Кгды ся Израиль брил в обетованну землю сквозь царев аморейских... страну...— в Библии «аморрейскими царями» названы властители земель, лежавших «об ону страну Иордана», т. е. со стороны его левого, западного берега и вдоль северо-западного побережья Мертвого моря. «Земля обетованная» — Ханаан, территория которого простиралась от Иерихона до Средиземного моря,— доизраильское наименование Палестины, Сирии и Финикии. Речь идет о легендарном «исходе» израильских племен из египетского рабства в Палестину (XIII в. до н. э.), символизирующем в новозаветной литературе духовное освобождение в христианстве.

(обратно)

56

Повели слонцу недвижимо стати... Богом веленный...— во время битвы с пятью аморрейскими царями у города Гаваона Иисус Навин обратился к Богу с молитвой остановить солнце и луну, дабы завершить сражение в течение дня. Его желание исполнилось (Книга Иисуса Навина, X, 12—14).

(обратно)

57

...мы Израил Новаго Завета... — поэт имеет в виду христиан.

(обратно)

58

Слонца бег чтерма конми поета змышляют...— древнеримская мифология представляла бога солнца Феба обладателем колесницы, запряженной четверкой крылатых коней: Пироем, Эоем, Флегоном и Этоном (см., напр.: Овидий «Метаморфозы», II, 153—155. Ср. также: Тацит. «Германия», 45 и др.).

(обратно)

59

Мелхиседек Авраому хлеб, вино приносит...— в библейской книге Бытия (XIV, 18—20) рассказывается, что Авраам с горсткой храбрецов напал на большое войско месопотамских царей, рассеял его и освободил своего племянника Лота. Навстречу возвращающемуся с победой Аврааму вышел с хлебом и вином Мельхиседек, царь и верховный жрец Салимский, и благословил его.

(обратно)

60

Осада Риги русскими войсками началась 23 августа 1656 г. и продолжалась до начала октября. 2 октября осажденные под командованием рижского губернатора графа Магнуса Делагарди предприняли отчаянную вылазку, нанеся серьезное поражение осаждавшим. Эта неудача, усиленная восстанием местных крестьян, истреблявших русских фуражиров, и слухами о скорой подмоге шведам, заставила царя снять осаду и отступить в Полоцк.

Как и «Метры», настоящее стихотворение написано в жанре декламации, однако оно отличается более изысканной формой в духе макаронической (сочетающей несколько языков) поэзии. Прославляя Алексея Михайловича, Симеон явно преувеличивает успехи его военной политики.

(обратно)

61

...аки под рукою... Израиля Моав, агаране и вам, Аммон, Амалик и Тыра граждане...— имеются в виду военные победы израильского царя Саула (вторая половина XI в. до н. э.) над моавитянами в Заиорданье, аммонитянами в горах Галаада (окончательную победу над Аммоном одержал преемник Саула — царь Давид), амаликитянами, населявшими земли между горой Синай и южной границей Ханаана.

Тир — не завоеванный израильтянами древний финикийский город-крепость на юго-восточном побережье Средиземного моря. Под «агаранами» подразумеваются мусульмане — потомки Измаила, сына Авраама и его рабыни — египтянки Агарь (Бытие, XVI, 15—16).

(обратно)

62

...в Денемборском граде...— ливонский город Динабург был взят русскими 31 июля 1656 г. Царь Алексей Михайлович велел построить в Динабурге церковь св. Бориса и Глеба и город именовать Борисоглебов.

(обратно)

63

Ливония — имеются в виду шведская часть Ливонии (Лифляндия и Эстляндия), земли между Нарвой, Псковом и Ригой.

(обратно)

64

...смирыш Амалика... си кротные роги...— поэт предрекает московскому царю победу над турками-мусульманами с их священным символом — двурогим («кротные роги») полумесяцем. Под Амаликом имеются в виду мусульмане (см.: прим. 1 к этому же стихотворению).

(обратно)

65

Аарон — израильский первосвященник. Согласно Библии, стремясь усмирить взбунтовавшихся израильтян во время их исхода из Египта, Аарон приказал создать золотого тельца для поклонения, за что был строго осужден Моисеем (Исход, XXXII).

(обратно)

66

...фараона потопи... жезл Моисея содела сея...— в Библии рассказывается о том, что Бог наделил жезл Моисея чудодейственной силой (Исход, XIV, 16—17).

(обратно)

67

Никон — русский патриарх (с апреля 1652 по январь 1667 г.), провозгласивший богослужебную реформу русской церкви, вызвавшую ее раскол на приверженцев новой и старой веры.

(обратно)

68

Здравствуй, монарх, здравствуй, непобедимый, победитель славный всей сарматской страны, Которой народы дерзкие тобой усмирились, Думы высокомерные на спокойствие переменили. Тебя приветствуем, Бога присного,

Словно в своем ковчеге с тобою живущего,

Ибо как пред ковчегом, пред тобой обращаются в бегство,

Как Дагон * свои загривки ломают.

Где изваяние более угодным, нежели креста знамя,

Было, там ныне креста чтут переплетение.

Где Солнце во Льве чаще снег давало,

Чем именем Марии наполнялось,

Там, по твоему старанию, чаще ей теперь воспеваются

Хвалы, чем дуновения ветра бывают.

Таким образом, крест и Мария, тобой восстановленные,

Будут помощью, оградой и защитой.

Крест море разводит, а Мария воды

Удерживает, дабы ты, как ковчег, шел беспрепятственно.

* Дагон — языческий бог филистимлян, идол которого пал перед ковчегом (см.: 1 Царств, V, 1—7).

(обратно)

69

Притом из земли, некогда обещанной Израилю, Бог племена поганых

Не изгнал, но со временем свершилось —

В руки пришло, что получить должно было.

Ничего, что еще не побежден Твой неприятель, знать, он храним

Богом, дабы о милосердии тебя

Со стыдом молил ради жизни своей

И пришел бы не один, а с галаонитами,

Ища милости под твоими стопами.

Крест склоняет загривки гордости высокомерной:

Даст Бог, вскоре будут покорены

Те, которые Марии не поклонялись *,

Служа ей, тебе будут кланяться.

Итак, по доброте своей, Боже истинный,

Присуди, чтоб монарх, тобою избранный,

Жил долгие лета в твоей милости,

Не оставляй его твоим провидением.

* Имеются в виду протестанты.

(обратно)

70

...царицу Марию...— Мария Ильинична Милославская (1626—1669), первая жена царя Алексея Михайловича.

(обратно)

71

...пресветлу Цынтию...— Цынтия (Кинфия) — в древнеримской мифологии эпитет Дианы, изначально богини Луны и ночных чар.

(обратно)

72

...царевича князя Алексея — имеется в виду сын царя Алексея Михайловича от брака с М. И. Милославской царевич Алексей (1654—1670), обучавшийся у Симеона.

(обратно)

73

Здравствуй, надежда России, здравствуй, могучий победитель! Алексей, здравствуй, слава, выше неба известная,

Которого ревность за веру влечет потрясать мечом

И, презирая жизнь, испытывать тяготы военные.

Совсем не потому, что оружие — твое призвание, но ради пользы Христовой.

Сию пользу извлекаешь ты, преисполняя небеса животворные.

Ты загоняешь в Христову овчарню заблудших овец,

Принимая их, между тем как глотки гидры * умирают во веки веков.

Ты заботишься о неба грядущих посланцах, и как само

Солнце после звезд, так ты после твоих полков, цезарь,

Счастлив своими войсками, придавая твои трофеи к исчисленным тобою триумфам,

Вслед блещущим звездам сплетая венки, которые выше созвездий.

* Гидра — в древнегреческой мифологии — многоголовое чудовище, убитое Гераклом. Вместо одной отрубленной у нее вырасло две новые головы.

(обратно)

74

Дерпт (с 1558 г. переименованный Иваном IV в Юрьев, а ныне—эстонский город Тарту) находился на территории Эстляндии, переданной еще во второй половине XVI в. Ливонским орденом Швеции. В августе 1656 г. началась осада Дерпта русской армией. 12 октября того же года город был взят. Таким образом, эта стихотворная декламация могла быть написана Симеоном в середине октября 1656 г., когда царь пребывал в Полоцке и мог вновь обратить внимание на усердие и дарования молодого белорусского поэта.

(обратно)

75

...древ град Ливонский...— имеется в виду город Дерпт.

(обратно)

76

Будеш владети морем и всею Двиною...— подразумевается Балтийское море и Западная Двина.

(обратно)

77

Не земль мнозства прагнеш, леч Христовой хвалы...— в своих ранних декламациях, адресованных Алексею Михайловичу, Симеон активно выдвигал мысль о том, что главная цель русского царя в развязанной им войне с Польшей и Швецией — не расширение владений за счет захвата новых земель, а миссионерское радение за чистоту веры.

(обратно)

78

Пройдеш море... справит то Мария, бо она водами, поветрем владает навет и небами...— намек на дерзкие планы проведения русскими военной экспедиции из Финского залива морем на Стокгольм (см.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. СПб., 1896. 2-е изд. Т. X, кн. 2. Стлб. 1697). Представление Девы Марии в качестве патронессы моряков — традиционно и обусловлено ее более общими сакральными свойствами («царица небесная», «скорая заступница»).

(обратно)

79

12 августа 1656 г. русские и польские послы съехались в Вильне на переговоры, на которых обсуждался вопрос о присоединении Малой и Белой Руси к Московскому государству, а также об избрании царя Алексея Михайловича польским королем (после смерти еще живого тогда короля Яна Казимира). 9 октября польский сейм и король подтвердили в принципе свое согласие на избрание царя королем польским. Однако уже к началу 1657 г. политическая ситуация меняется: забота об избрании отступает на задний план и на первый выдвигается задача «промышлять всякими мерами, чтоб привести шведов к миру». Учитывая это, можно предположить, что «Приветствие...» было написано не позднее октября—декабря месяцев 1656 г. Стихотворение написано в панегирическом жанре; содержание позволяет видеть в нем образец так называемой окказиональной (созданной «на случай») политической поэзии XVII века.

(обратно)

80

...ездец литовский...— имеется в виду гербальный знак Великого княжества Литовского. После овладения русскими войсками 29 июля 1655 г. «стольным городом Вильной» царь Алексей Михайлович во всех официальных документах велел приписывать к своему титулу и Великое княжество Литовское.

(обратно)

81

Даст Бог засветыш и на Чермном Понте...— обращая взоры царя к Черному морю, поэт не только подтверждает свое понимание его как «великого поборника за веру Христову», но и выступает своеобразным предвестником военных походов России против Турции в последней трети XVII — начале XVIII вв.

(обратно)

82

Прийми митру...— митра (греч.) — головной убор у высшего духовенства (епископов).

(обратно)

83

...диадемо сармацкое страны...— в средневековой европейской историографии «сарматскими» именовались страны, населенные поляками, литовцами, белорусами, украинцами и русскими (ср., например: «Трактат о двух Сарматиях» Мацея Меховского, 1517).

(обратно)

84

По-видимому, эта стихотворная орация была написана Симеоном не ранее 1657 года, на что указывают слова: «...смирит супостаты, иже не хошчют тя за цара знати» (именно с этого времени поляки отказываются признавать право русского царя на Польское королевство и его власть над захваченными землями).

(обратно)

85

Стихи адресованы русской царице Марии Ильиничне. Наиболее вероятное время их написания — 1660 г., когда Симеон, сопровождая Борисоглебского архимандрита И. Иевлевича, находился в Москве.

(обратно)

86

Стихи адресованы бывшему в то время наследником престола царевичу Алексею Алексеевичу (1654—1670), их также можно датировать 1660 г.

(обратно)

87

Эта поздравительная декламация обращена к епискому Каллисту Жыторайскому (бывшему игумену Марковскому), получившему Полоцкое и Витебское наместничество от патриарха Никона в 1656 г. На полях рукописи против заглавия стихов читается более поздняя приписка: «Тен бечник Калист Доро-пеевич Жыторайски пьяница, шарпач, волк был, а не пастеж, за цо скараны от Бога сам сен срамотна обесил А° 1663, фербруариа 15... в недзеле о блудны сыне, на понедзялек. Многа лета». Текст приписки и самой декламации записан латиницей, последняя — 9-я ее часть замазана чернилами и не поддается прочтению.

(обратно)

88

Як лвы Соломонова стерегли до кола...— согласно библейскому преданию, Соломон окружил свой трон фигурами львов, изваянными из чистого золота: по одному льву стояло у каждого подлокотника и еще 12 «стерегли» ведущие к трону ступени (3 Царств, X, 14—20).

(обратно)

89

Образ прототипу подобны бывает, хто зрыт в зерцало себе, другаго видает...— так сформулировал Симеон одно из своих наиболее ранних суждений по поводу теории живописного образа, которой позднее (с 1666 г.) он посвятит несколько специальных сочинений (о «живоподобии» в иконописи и др.).

(обратно)

90

Илеон — Илион, Троя.

(обратно)

91

...обрел драхму, згибшею в Адаме...— драхма—древнегреческая монета. Речь идет о ничтожной цене удовольствий, каковые Адам получил взамен бывшего у него «великого богатства» — «вечной жизни» в раю, божьей милости, которую вновь обретает «цар православны».

(обратно)

92

По ляментах ы плачах веселе надходит...— здесь упоминание «лямен-тов» и «плачей» имеет явный литературно-терминологической оттенок. Произведения, написанные в жанре плача, исполненные особой лиричности, пользовались большой популярностью в белорусско-украинском регионе в первой половине XVII в.

(обратно)

93

Христос, яко Петрови...— в ответ на трехкратное заверение апостола Петра в любви к Христу Иисус трижды поручает ему духовное руководство над своими последователями: «Паси овец моих» (Иоанн, XXI). Симеон Полоцкий также трижды повторяет: «Паси ны, царские люди... Паси овцы Христовы... Паси овчата мои...»

(обратно)

94

Стихотворение написано в традиционном для XVII в. жанре декламации по случаю зимнего церковного праздника.

(обратно)

95

...вертеп и быдло, Иосиф, Мария...— согласно евангельскому рассказу, Мария со своим мужем Иосифом пришла в Вифлеем иудейский из Назарета галилейского, чтобы отметить свои имена у императорских переписчиков населения. Там ей и пришло время родить Христа «в некоем хлеву или вертепе», среди домашней скотины (Лук, II, 1—7).

(обратно)

96

Миро, злато, ливан в дарех принесите...— в Евангелии от Луки сказано, что родившегося Христа первыми посетили некий пастухи (гл. II, 8—19), у Матфея же о пастухах ничего не говорится, а помещен рассказ о посещении младенца Иисуса тремя волхвами, принесшими ему дары: «злато, ливан и смирну» (Матф., II, 7—12).

(обратно)

97

...на бозские рама взял бы як овцу несть до Авраама...— евангельский образ доброго пастыря, спасающего на своих плечах («рамах») заблудшую овцу, символизирует Иисуса Христа, обещавшего вынести праведных «з вечной неволи до неба» (см. следующие строки стихотворения) — вечного жилища всех праотцов, начиная с Авраама.

(обратно)

98

Тым самарянка живота набила...— разговор Христа с самарянкой у водного источника близ самарийского города Сихаря приводится в Евангелии от Иоанна (IV, 6—28).

(обратно)

99

Кгды был Исак под меч зготовани...— Исаак — сын Авраама, библейского «праотца» евреев.

(обратно)

100

В тым есть Давидом...— то есть царь знает это по Псалтири, которая приписывалась Библией Давиду.

(обратно)

101

Эта декламация, как и предыдущая, типична для школьной практики польских и белорусских монастырских училищ середины XVII столетия. Стихи приурочены к чтениям так называемой страстной недели (перед пасхой) и могли быть созданы в период с 1656 по 1659 гг. В рукописи текст записан латиницей.

(обратно)

102

Сионе — здесь синоним Ерусалима.

(обратно)

103

Рыдай, Ерусалиме...— Иерусалим — сосредоточие высших христианских святынь и реликвий, связанных с последними днями земной жизни Христа, символ возвращенного им людям «царства небесного».

(обратно)

104

...стени все створене... межы планетами...— этот мотив вселенского сокрушения и плача («zbiorowy panctus», как его называли современные поэту польские риторики) был характерен для большинства произведений XVII в. с пассиональной тематикой.

(обратно)

105

3 Макдаленою...— согласно евангельской истории, Мария Магдалина — раскаявшаяся грешница, оплакивавшая Христа во время его распятия и положения во гроб (см. Матф., XXVII, 55, 61; XXVIII, 1—10 и др.).

(обратно)

106

...яка постать его в Песнях песней мовилась, же... един выбраны...— содержание ветхозаветной Песни песней, написание которой приписывается царю Соломону, толковалось в плане мистико-поэтического предвестия «обручения божественного жениха» (Христа) с церковью. Таковы толкования известных прежде религиозных мыслителей III—IV вв. Филона Пиявского, Ипполита Римского, Григория Нисского и др.

(обратно)

107

...яко скрыжали охованы завета, чы як Ной в ковчезе за потопу света...— здесь перечисляются ветхозаветные прообразы лежащего в каменной гробнице Христа: созданные Моисеем «скрижали завета» и положенные Соломоном в Иерусалимском храме, а также собранные Ноем в его ковчеге все виды живого мира, спасенные им от всемирного потопа (Бытие, IX—X).

(обратно)

108

Яко пеликан дети свои... кровью... окропляет...— это популярный в Средневековье символ, служащий прообразом Христа. В европейское искусство он проник, очевидно, из «Физиолога» — трактата о животных, возникшего во II—III вв. н. э. (см.: Морозов А. А. Из истории осмысления некоторых эмблем // Миф — фольклор — литература.— Л., 1978. С. 38—66).

(обратно)

109

...тягнеш до Кедрона броду...— Кедрон — небольшая речка под Иерусалимом, у брода которой находился Гефсиманский сад, где остановился Христос со своими учениками. Предатель Иуда провел через «кедронов брод» слуг иудейских и римских воинов, указав им на Иисуса (Иоанн, XVIII, 1—12).

(обратно)

110

...як Авирона, жыво позлатила — согласно ветхозаветному сказанию, Авирон был один из 250 «начальников общества», которые в период странствования иудейских племен в пустыне возмутились против Моисея и первосвященника Аарона, за что были живыми поглощены землею (Числа, XVI, 1—33).

(обратно)

111

Подлы вертеп — согласно Евангелию, Иисус родился в хлеве, был положен в ясли (вертеп), ибо деве Марии и ее нареченному мужу Иосифу в Вифлееме не было места в гостинице (Лук., II. 1—16).

(обратно)

112

Петр — Симон ы Яков...— речь идет об эпизоде Преображения, когда апостолы Петр (Симон — его первое имя), Иаков и Иоанн были поражены и напуганы тем, что лик их учителя вдруг «просветися... якосолнце» (Матф., XVII, 1—7).

(обратно)

113

...чрез Иеремию...— Иеремия (ок. VI в. до н. э.) —ветхозаветный пророк (см.: Книга пророка Иеремии, VI, 11).

(обратно)

114

...Давид спивает: несть мира в костех твоих...— израильско-иудейскому царю Давиду (конец XI в.— ок. 950 г. до н. э.) богословская традиция приписывает религиозные гимны — псалмы, которые цитирует поэт в своих виршах.

(обратно)

115

Лазара вскресил ы вдовина... сына — о воскресении Лазаря «четырехдневного», т. е. бывшего мертвым четыре дня, рассказывает евангелист Иоанн (XI, 1—45); рассказ о вдовьем сыне см. у Луки (VII, И —16).

(обратно)

116

...дщер Саурову — упоминание о воскресении Иисусом Христом дочери «некоторого начальника» (Матф., IX, 18—25).

(обратно)

117

Текст этой пасхальной декламации записан в оригинале латиницей.

(обратно)

118

...древо жизни по едемском краю..— согласно Библии, Бог за шесть дней создал мир, насадил райский сад «в Едеме на востоке» (предположительно в Мессапотамии, у истоков р. Евфрат), поместил там Адама и Еву и произрастил «древо жизни посреди рая и дерево познания добра и зла» (Бытие, II, 9).

(обратно)

119

Ящорка матце чрево прогризает, бы жила в свете...— источник данной сентенции — «Физиолог» (см.: А. Карнеев. Материалы и заметки по литературной истории «Физиолога».— СПб., 1880).

(обратно)

120

...арымафейчына зложеного рода...— Иосиф из иудейского города Аримафеи захоронил тело Иисуса Христа в своей родовой усыпальнице (Матф., XXVII, 57—60).

(обратно)

121

Трудно было Иова познати...— согласно Библии, Иов — праведник, безропотно вынесший все беды и страдания, ниспосланные ему Богом. Страдания Иова симвализуют страсти Христовы.

(обратно)

122

Крест за «херсам», «слово» за титло — корона, тым способом ест «Христос» напис выражона — здесь «хере» («руки») представляет название греч. буквы «X», титло — надстрочный знак, означающий сокращение слова; «слово»— древнерусское название буквы «с»; Хс — сокращенно «Христос».

(обратно)

123

За Исаака козел зготованый Богу на жертву тернем затрыманый..— согласно библейскому преданию, родоначальник еврейского народа Авраам, выполняя божественную волю, собрался принести в жертву Богу сына Исаака, но ангел остановил его, и Авраам принес в жертву барана, запутавшегося рогами в терниях неподалеку от сооруженного им жертвенника (Бытие, XXII, 1—15).

(обратно)

124

Арфа при арце, треп до той могилы...— «Арфа при ковчеге... и т. д.— библейский мотив, получивший элегическое переосмысление в средневековой христианской поэзии.

(обратно)

125

Познай, матко, ...спытай Гавриила...— поэт имеет в виду евангельский рассказ о благовещении: архангел Гавриил предвестил деве Марии непорочное зачатие сына (Лук., I, 26—38).

(обратно)

126

...кгды як Израиль крваву шату...— сопоставляются повествование о снятии с креста и положения во гроб Христа, совершенное его тайным учеником, богатым человеком из иудейского города Аримафеи Иосифом (Матф., XXII, 57—60; Марк., XV, 43—46; Лук., XXIII, 50—53; Иоанн, XIX, 38—42), с ветхозаветной историей, рассказывающей, как сыновья Иакова, позже получившего от Бога имя Израиль, из зависти продали своего брата Иосифа в рабство, а его одежду, вымаранную в козлиной крови, предъявили отцу, заявив, будто бы Иосифа съел хищный зверь (Бытие, XXXVII, 1—34).

(обратно)

127

...ты от Никодима...— согласно евангелиям, Никодим — иудейский князь, служивший сотником (начальником ста всадников) в охране Понтия Пилата (ум. вскоре после 33 г). Никодиму приписывается и собственное евангелие (см.: Книга Никодима. «Вега». Апокрифические сказания о Христе. СПб., 1912).

(обратно)

128

За тридцать сребных усюды куплены...— согласно евангельской истории, Иуда Искариот предал Иисуса Христа иудейским первосвященникам за тридцать серебреников (Матф., XXVI, 14—16).

(обратно)

129

Из заглавия стихотворения видно, что оно было написано в 1663 г. по случаю переноса иконы Полоцкой богородицы (считавшейся чудотворной) из Полоцка в Москву. В рукописи текст записан латиницей.

(обратно)

130

Камо грядешы...— латин.: Quo Vadis? — крылатое выражение, взятое из беседы Иисуса Христа с учениками на Тайной вечере. Предвидя свою земную смерть, Христос сказал: «...Куда я иду, вы не можете прийти». Тогда апостол Петр спросил: «Куда Ты идешь?» (Иоанн, XIII, 31—36).

(обратно)

131

Лестию змия в Едеме прелъшчени...— аллюзия на библейскую историю, в которой повествуется о грехопадении живших в Эдеме (Едеме — раю) первых людей Адама и Евы, по научению искусителя-змея отведавших запретного плода «древа познания добра и зла» (Бытие, II, 8—17; III, 1—24).

(обратно)

132

Еуфросиния — Евфросиния Полоцкая (ок. 1101—1173), выдающаяся просветительница; писала и переводила книги, основала в Полоцке два монастыря и скрипторий, считалась патронессой Полоцка (см.: Повесть о Евфросинии Полоцкой. // Памятники древней русской литературы.— СПб., 1862. Вып. III.; Житие Евфросинии Полоцкой. // Хрэстаматыя па старажытнай беларускай литаратуры. Минск, 1959).

(обратно)

133

Иефес — Эфес, город в малоазийской Ионии (Анатолии).

(обратно)

134

Стихотворение, в заглавие которого вынесены придуманные пародийные титулы героя, написано в духе популярного в Речи Посполитой XVII в. жанра сатирико-увещательного послания. В рукописи его текст записан литиницей.

(обратно)

135

Стихотворение написано леонинским стихом в «курьезном» жанре «эхо», очевидно, зимой 1660 г. во время пребывания Симеона в Москве.

(обратно)

136

Стихи посвящены царевне Марии Алексеевне, родившейся в 1660 г., когда поэт был в Москве. В рукописи зачеркнута последняя строка этого вирша: «Много лет молим Троицы неразденней».

(обратно)

137

Шесть ти изчадий — планиты иныя...— сравнение царских детей с планетами, заимствованное из отечественного фольклора, а царя с солнцем — особенность русской панегирической поэзии XVII в. Названия планет см. в виршах Симеона «Беседа со планиты».

(обратно)

138

«Диалог» написан леонинскими стихами в жанре «эхо», по-видимому, в 1660 г.

(обратно)

139

Тем буди царь всем страном, агаряном...— под «агарянами, или «из-маильтянами» в древнерусской христианской традиции, начиная с «Повести временных лет», подразумевали народов исламской веры, якобы потомков египтянки Агари, служанки Сарры — жены библейского патриарха Авраама. Будучи долгое время бездетной, Сарра усыновила родившегося от Агари и Авраама сына Измаила. Однако, родив Исаака, Сарра изгнала служанку вместе с ее ребенком (Бытие, XVI, 1—16; XXI, 1—21).

(обратно)

140

Стихотворение написано в форме поздравительной декламации, очевидно, адресованной преемнику патриарха Никона, на что могут указывать слова: «церковный корабль... кормчий сира оставляет» (в 1658 г. Никон самовольно оставляет московскую кафедру и удаляется в Новоиерусалимский монастырь, отстраняясь от дел) или «сира вдовица отнине ликует — церковь россыйска светло торжествует». Текст декламации находится среди произведений поэта, созданных до 1664 г., соборное же поставление преемника Никона, Иоасафа, в патриархи состоялось в 1667 г. Возможно, настоящие стихи появились до официального поставления. В рукописи они записаны латиницей.

(обратно)

141

Фарос в Египте над Нила водами путь сказоваше огня си лучами...— на острове Фарос в устье Нила в древности была сооружена высокая башня-маяк, на которой в любое время года ночью горело яркое пламя (Фарос-Пирг считался одним из восьми чудес света).

(обратно)

142

Столп огнезрачный вождем имеяше...— согласно библейскому сказанию, когда израильские племена «исходили» из Египта в Палестину через Аравийскую пустыню, то сам Бог «шел перед ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им» (Исход, XIII, 21—22).

(обратно)

143

Сыон горний — Сион горный в христианской символике — небесный рай.

(обратно)

144

Моисею древле жезл...— согласно библейской легенде, Бог наделил жезл, т. е. посох Моисея чудодейственной силой, по его мановению расступились воды Красного моря (Исход, XIV, 15—23).

(обратно)

145

...волка хищна поразыши... зубы сокрушышы...— здесь волк и лев — символы «врагов душевных», т. е. грехов, которых поражает пастор Христос своим «жезлом» — крестом.

(обратно)

146

Со жезлом Давид...— отправляясь на бой с великаном Голиафом, Давид взял лишь пастушеский посох и пращу.

(обратно)

147

Смирно кораблем по водах идоша...— воспроизводится один из евангельских эпизодов: Христос, войдя во время бури в лодку с учениками, приказал ветрам утихнуть (Матфей, XIV, 22—32).

(обратно)

148

Иаков древле Ливана слушаше... еще работаше...— в Библии повествуется (Бытие, XXVII—XXIX) о том, как Иаков обманом лишил старшего брата Исава права на отцовское наследство. Чтобы уберечь Иакова от мести, родители отправили его к дяде — Лавану, которому он сказал: «Я буду служить тебе семь лет за Рахиль, младшую дочь твою»,— на что дядя охотно согласился.

(обратно)

149

Атлант...— по древнегреческой мифологии, титан, живший на Западе, на самом краю земли, который был принужден богами вечно подпирать небесный свод.

(обратно)

150

На остров Пафмос Иоан заточены... виде чловека, в его же десницы звезды сияша подобны денницы...— здесь пересказан фрагмент из Откровения Иоанна Богослова (I, 9—17).

(обратно)

151

Стихи эти являются своеобразной литературной молитвой, обращенной к святой патронессе Полоцка. Вдохновенная просьба поэта касается скорейшего возвращения в его родной город чудотворной иконы Богородицы, взятой в Москву 27 апреля 1663 г. повторно (в первый раз она была взята царем в 1657, а возвращена в 1659 г.).

(обратно)

152

В жанровом плане «Беседы» следует отнести к рождественским театральным диалогам, типичным для школьной драматургии XVII в.

(обратно)

153

I.X.— Исус Христос — широко употребляемое в то время сокращение.

(обратно)

154

Адамантовых врат...— алмазных (грен.), крепких, несокрушимых. Ср.: в древнерусской литературе «адамантами» нередко именовались также Христос и святые.

(обратно)

155

Мессия — от древнеевр. «машиах» — помазанник, т. е. «божественный спаситель», «посланец Бога».

(обратно)

156

Сниде... (с небес емпирейских)...— согласно средневековым представлениям, небес было три: небо эмпирейское — высшая область огненного эфира, служащая престолом Богу и недоступная человеческому познанию, небесная твердь, состоящая из семи планетарных и одной звездной сферы, и, наконец, воздушная сфера. Об этом писали Василий Великий в своих «Беседах на «Шестоднев», 1—3; Иоанн Дамаскин в «Точном изложении...», кн. II, гл. XV и др. «отцы церкви».

(обратно)

157

Олимп — (древнегреч. миф.) —священная гора в Фессалии, обиталище богов (небо).

(обратно)

158

...дары несших от Тирских конец и от Аравитцких и стран Персидских...— согласно новозаветному преданию, поклониться лежащему в яслях новорожденному Иисусу Христу пришли наряду с мудрецами и пастухами восточные цари из Аравии, Персии и приморских городов—Тира и Сидона.

(обратно)

159

Не имеем же цветных от виссона риз...— не имеем одежд из цветного шелка, которые носили знатные люди.

(обратно)

160

...светлы Трионы...— треугольник, или (от лат. Triones) созвездия Большой и Малой Медведиц, символизирующие святую Троицу.

(обратно)

161

Hymnus sev rotula — «гимна совьем венок» (лат.).

(обратно)

162

...жезла Ааронова древо сухо процвело...— согласно ветхозаветным преданиям, в период сорокалетнего странствия по пустыне израильтяне возмутились против своего вождя Моисея и священника Аарона. Тогда по совету Бога Моисей сложил жезлы всех двенадцати предводителей племен в походном храме. На другой день только жезл Ааронов «расцвел, пустил почки, дал цвет и принес миндали» (Числа, XVII, 1—8). Симеон Полоцкий интерпретирует этот миф как символическое пророчество о боговоплощении.

(обратно)

163

Стихотворение находится среди ранних произведений поэта. Оно записано латиницей, хотя его язык — церковнославянский — почти свободен от белорусизмов. Отсюда можно предположить, что «Лекарство...» было написано где-то в начале 1660-х годов. Тематически данные стихи созвучны популярной в XVII—XVIII вв. лубочной картинке, названной «Аптека духовная» (см.: Ровинский Д. А. Русские народные картинки. СПб., 1900. Т. II.— Стлб. 340—341).

(обратно)

164

...ко врачевней хазе...— к госпиталю (дословно: к врачебной палатке).

(обратно)

165

Стихотворение написано в оригинальном учено-панегирическом жанре genethliacon, суть которого состояла в предсказании, обычно астрологически «обоснованном», завидной судьбы новорожденного. В данном случае речь идет о младенце царевиче Симеоне Алексеевиче (род. в апреле 1665 г.).

(обратно)

166

Луна — полумесяц — традиционный символ мусульманской Турции, победу над которой Симеон Полоцкий упорно предрекал России с 1656 г.

(обратно)

167

Меркурий (греч. Гермес) — крылатый вестник богов, покровитель торговли и красноречия.

(обратно)

168

Венус — Венера (греч. Афродита) — богиня любви и красоты.

(обратно)

169

Марс (греч. Арей) — бог войны.

(обратно)

170

Иовий (греч. Дий, Зевс) — царь неба, верховный бог. Здесь перечисляются качества, наиболее необходимые, с точки зрения гуманистической этики, царственной особе.

(обратно)

171

Сатурн (греч. Крон) — отец Юпитера (Зевса), свергнутый сыном с небесного престола; время его царствования считалось «золотым веком». Свое название Сатурн получил потому, что насыщается годами (ср. лат. saturare — насыщаться, питаться досыта). Астрологи считали, что влияние планеты Сатурн порождает в людях холодность, меланхолию и уныние.

(обратно)

172

Сюжетным источником этого произведения скорее всего явился перевод с персидского поэмы Саади «Гулистан» (XIII в.) на польский язык, выполненный Самуэлем Отвиновским (ум. после 1650 г.) и озаглавленный им — «Розовый сад». Сюжет этот получил широкую популярность; советским читателям он особенно хорошо известен по стихотворной обработке С. Я. Маршака.

(обратно)

173

В рукописи: «Prazemtia».

(обратно)

174

Эта строка в рукописи зачеркнута

(обратно)

175

Мотив отрицания потомственного благородства, «голубой крови», развиваемый в этом стихотворении,— один из основных в поэзии европейских гуманистов XVI — XVII вв. Из соотечественников Симеона к этому мотиву часто обращались Ф. Скорина, А. Волан, Ю. Доманевский и др.

(обратно)

176

...адамиты — потомки Адама, т. е. все люди.

(обратно)

177

Эта строка в рукописи зачеркнута.

(обратно)

178

В Этике своей учит философ...— имеется в. виду «Никомахова Этика» Аристотеля, ч. II, 1 (res. Susemihl F. Ed. 3. Lipsiae, 1912).

(обратно)

179

...на златом Фебе...— (древнерим. миф.) — бог солнца.

(обратно)

180

Ящерицы детеныши зубами прогрызают живот своей матери...— литературный источник данной фантастической сентенции — «Физиолог» (см.: Карнеев А. Материалы и заметки по литературной истории «Физиолога». СПб., 1880). К этому образу прибегает Симеон и в «Стихах на Воскресение Христово» (см. раздел «Стихи белорусского периода»).

(обратно)

181

Может ли верблюд пролезть сквозь игольное ушко? — парафраза евангельского изречения (Матф., XIX, 23—24).

(обратно)

182

Лукулл — Луций Лициний Лукулл (106—56 гг. до н. э.) —римский претор, консул и полководец, имевший великолепные дворцы в Риме и огромное состояние. Его имя стало нарицательным обозначающим богача.

(обратно)

183

Сулла — Корнелий Сулла (Счастливый) — (138—78 гг. до н. э.) —в период кризиса республики в Риме являлся главой аристократической партии, с 82 по 79 гг.— диктатор, который своими законодательными вердиктами нажил себе огромное богатство.

(обратно)

184

Крез — царь Лидии, прославленный своим богатством. Правил в 560— 546 гг. до н. э.

(обратно)

185

Ослоухий Мидас — (древнегреч. миф.) — сын Гордия, царь Фригии. Предание повествует, что однажды он присудил первое место в музыкальном поединке с Апполоном сатиру Марсию, за что разгневанный бог наказал арбитра ослиными ушами.

(обратно)

186

Мамонна — бог богатства и наживы у древних сирийцев, в переносном смысле — алчность и корыстолюбие.

(обратно)

187

Харон — (древнегреч. миф.) перевозчик мертвых по водам подземных рек.

(обратно)

188

Муравей — букашка... в пример тебе...— первоисточник этого высказывания можно найти в библейской «Книге притчей Соломоновых» (VI, 6—8; XXX, 25 и ел.), или толкованиях Василия Великого на «Шестоднев» (см.: Василий Великий. Творения.— СПб., 1911.— С. 88).

(обратно)

189

Захария — иудейский жрец бога Яхве, библейский пророк, живший в VI—Vbb. до н. э.

(обратно)

190

Повис на дубе Авессолом на волосах, Иоав пронзил его тремя копьями...— Авессалом — третий сын царя израильско-иудейского государства Давида (начало XI в.— ок. 950 г. до н. э.) от Маахи, дочери гесурского царя. О его убиении Иоавом повествуется в Библии (2 Царств. XVIII, 10—15).

(обратно)

191

Стихотворение написано в популярном в польской литературе XVII в. жанре новин. Его источник — поэтический перевод книги итальянского мыслителя Полидора Вергилия Урбинского «Об изобретателях вещей» (Венеция, 1498), выполненный белорусским писателем конца XVI — начала XVII вв. Яном Протасовичем и озаглавленный «Краткое описание кто что изобрел и для пользования людям дал» (Вильна, 1608).

(обратно)

192

...названный полярисом...— полярисом назывался магнит.

(обратно)

193

Гиацинтовые капли...— настой, приготовленный из сока так называемого гиацинтового (алойного) дерева, применялся как противоспалительное средство.

(обратно)

194

Доблестный Америго...— Америго Веспуччи (1451—1512) из Флоренции, астроном, выдающийся испанский и португальский мореплаватель, с 1499 по 1504 гг. участвовал в четырех экспедициях к берегам нового континента, названного по его имени Америкой.

(обратно)

195

Флавий по своей мудрости свойства его уразумел...— указание неточно: компас был изобретен в древности китайцами, европейцы познакомились с прибором около XII в. О камне, «притягивающем другие камни и предметы» пишет Флавий Филострат (ок. 170—244/48 гг.) в сочинении «Жизнь Аполлония Тианского» (см.: издание, подготовленное Е. Г. Рабиновичем.— М., 1985.— кн.: 3, 46—47.— С. 71). Однако еще до Флавия о свойствах магнита писал Плиний Старший в XXXVII книге «Естественной истории» и некоторые другие античные писатели.

(обратно)

196

...фурии...— (древнерим. миф.) три дочери Земли и Ночи: Алекто, Мегера и Тисифона, богини возмездия.

(обратно)

197

С Зеринфа принесен он в Римское государство...— Зеринф — город во Фракии (на северо-востоке Балканского полуострова), в котором, согласно древнеримской мифологии, находилась пещера богини колдовства и подземного мира Гекаты.

(обратно)

198

Зевкий художник...— не исключено, что здесь подразумевается знаменитый древнегреческий живописец Зевксид, живший во второй половине V в. до н. э.

(обратно)

199

Крест из четырех звезд... Америго в небе разыскал...— речь идет об открытии созвездия Южный крест, которое сделал Веспуччи в 1449—1550 гг.

(обратно)

200

Христофор Колумб — выдающийся мореплаватель (1451—1506). Стремясь достичь Индии по Атлантическому океану, совершил четыре экспедиции к западному побережью Америки (с 1492 г.), открыл Малые Антильские острова, острова Куба и другие земли.

(обратно)

201

Фердинанд пересек океан глубокий...— Фердинанд Магеллан (ок. 1470—1521). Возглавляемая им эскадра из пяти испанских кораблей прошла вдоль побережья Южной Америки и вышла к проливу, который ныне носит имя мореплавателя. Магеллан был первым европейцем, пересекшим Тихий океан (от Америки к берегам Азии).

(обратно)

202

...молитва Симу дана, плуг — Хаму, а меч — Иафету...— Сим, Хам и Иафет — сыновья библейского праведника Ноя. По преданию, отец проклял Хама и его потомков за неуважение к нему и предсказал, что они станут рабами Сима и Иафета. От Сима произошли семиты, от Иафета — индоевропейские народы Севера, Хам стал родоначальником хамитов (Бытие, IX, 20—28; X, 1—31). Симеон Полоцкий толкует этот библейский рассказ о происхождении различных рас и народов в феодально-сословном духе: Сим, Хам, Иафет у него выступают символическими предками соответственно духовного сословия, пахарей-крестьян и воинов-дворян.

(обратно)

203

Паши, сей, коси... с господами не садись...— эти строки, возможно, реминисценция из «Сатиры или дикого человека» (1564) знаменитого польского поэта Я. Кохановского (1530—1584), где сказано: «Пахаря дело — блюсти поле, а шляхта бы тешилась рыцарским ремеслом».

(обратно)

204

Нестор троянский...— царь Пилоса в Мессении, старейший участник Троянской войны, герой «Илиады» Гомера.

(обратно)

205

...у Филиппа благородного...— Филипп II, царь Македонии (с 359 по 336 гг. до н. э.), отец Александра Македонского и Клеопатры.

(обратно)

206

Юлий Цезарь (100—44 гг. до н. э.)—римский политик, полководец, оратор и писатель-историк, описавший свои военные походы («Записки о Галльской войне» и др.).

(обратно)

207

В законе иудейском...— имеются в виду законы, данные иудеям через Моисея.

(обратно)

208

С Маккавеем...— Иуда Маккавей, сын Маттафии (ок. IV в. до н. э.), которому приписываются 3 Книги Маккавейские из Ветхого Завета.

(обратно)

209

Артур король...— легендарный король Англии, герой многочисленных сказаний, поэм и романов о рыцарях «Круглого стола».

(обратно)

210

Готфрид...— герой популярного в средние века цикла легендарных сказаний, собранных в книге «О Готфриде Бульонском».

(обратно)

211

Булон (Бодуэн) — один из королей-крестоносцев Иерусалимских.

(обратно)

212

Учение о трех религиозных эрах («законах») в мировой истории разрабатывалось многими мыслителями христианского Запада и Востока. Симеон дает наиболее традиционное членение «мировых состояний»: на время до написания Моисеем Пятикнижия — первых книг Ветхого Завета, время действия Ветхого Завета и время Нового Завета, данного Иисусом Христом. Эта схема фиксирует только религиозное прошлое и настоящее и свободна от прогнозов на будущее, столь свойственных историческому сознанию «великих еретиков» (типа умершего в начале XIII в. Иоахима Флорского, который учил, что прошла «эра Отца» и истекает «эра Сына», а будущее — «эра Святого Духа»).

(обратно)

213

Смотри в Авироне, Коре и Дафании...— согласно Библии, предводитель бунтовщиков-левитов Корей, а также сыновья Елиава из рода Рувимова Дафан и Авирон были прокляты Моисеем, в результате чего земля разверзлась и поглотила их (Числа, XVI, 1—36).

(обратно)

214

Времена года представлены у Симеона в виде традиционных для европейского средневекового искусства олицетворений. Таковы фигуры времен года в стихотворном «Словопрении Весны с Зимой» Алкуина (ок. 730—804), в поэме Готье де Меца «Образ мира» (ок. 1245), в «Книге сокровищ» Брунетто Латини (XIII в.) и многих других сочинениях, восходящих в конечном итоге в их изображении к знаменитым «Георгикам» Вергилия.

(обратно)

215

Античное учение о четырех «мировых стихиях» было воспринято европейской схоластикой в основном через различные толкования «Физики» Аристотеля. Особым признанием мотивы с аллегориями стихий пользовались у барочных писателей и художников.

(обратно)

216

Валены страшные, киты...— в одном древнерусском Азбуковнике XVII в. помещена статья, которая гласит: «Балена — рыба морская, а величество ея в длину 60 сажен, а поперек 30 сажен. И егда учнет играти, тогда гласом кричит, что лютый зверь, а на носу у нее вверх что две трубы дымные велики. А как прыснет и от того прыску корабль потопит, как блиско тое рыбы корабли пловут» (ГИМ, Синод. собр., No 353, л. 33, об.—34). По-видимому, это название восходит к «Энциклопедии» Исидора Сивильского (XII, VII, 7—8), составленной в конце VII века.

(обратно)

217

Тема четырех исторических эпох, поэтически воплощенная еще в «Метаморфозах» Овидия, пользовалась неизменной популярностью среди европейских поэтов и писателей до XIX столетия. Наиболее вероятным образцом для этого стихотворения (как и для целого ряда других стихов Симеона) могли послужить стихи выдающихся польско-латинских поэтов Яна Кохановского (1530—1584) или Мацея Казимира Сарбевского (1595—1640).

(обратно)

218

Ответа на загадки в рукописи нет, он дается от переводчика в квадратных скобках.

По мнению поэта, более всего воздействуют на человека правда, женское обаяние, власть и вино. По жанру стихотворение примыкает к произведениям типа «Выдании о добронравии» или «Четвертак» польского писателя Яна Жабчица (ум. после 1629), представляющим собой циклы нравоучительных афоризмов, объединенных в группы по три или четыре сентенции (см.: Николаев С. И. Произведения Яна Жабчица в русских переводах XVII в.// ТОДРЛ.— Л., 1981, Т. XXXVI С. 1.82—192).

(обратно)

219

Лиона — (древнерим. миф.) дочь Океана и Фетиды, мать богини Венеры.

(обратно)

220

Алкмена — согласно одной из мифологических версий, мать Геракла, жена Амфитриона; ударила супруга, обвинявшего ее в измене.

(обратно)

221

Бахус — (древнерим. миф.) бог вина и веселья.

(обратно)

222

Учение о четырех человеческих темпераментах известно с глубокой древности. Видимо, первым из греческих философов его развил Эмпедокл (ок. 450 до н. э.), а широкое признание оно получило благодаря знакомству европейцев с трудами Аристотеля и, в особенности, пергамского врача Галена (129—199 гг. н. э.).

(обратно)

223

...флегматики — флегма — слизь, мокрота. Согласно теории предшественника Галена Гиппократа (ок. 460—377 гг. до н. э.), в человеческом организме присутствуют четыре основных «гумора» — жизненных сока: кровь, слизь, желтая желчь и черная желчь, которые порождают в нем такие свойства, как теплота, холодность, влажность и сухость. Считалось также, что эти свойства соответствуют четырем первоэлементам природы; «флегма» соответствовала воде, ее преобладание над другими жизненными соками могло означать, что человек хладнокровен, медлителен и терпелив.

(обратно)

224

...к воде, рыбам и птицам, что ей подвластны...— здесь, очевидно, подразумеваются самнамбулы. Птицы традиционно связывались со «стихией воды».

(обратно)

225

В такой же последовательности (зрение, слух, обоняние, вкус и осязание) иерархия чувств человека выстраивалась еще Августином Блаженным («О свободе воли», II, 8—12), Иоанном Дамаскиным («Точное изложение...» кн. II, XVIII), Фомой Аквинским («Сумма теологии», I, с. 12 и сл.) и др. средневековыми христианскими философами. С этой схемой Симеон мог познакомиться в Киево-Могилянской коллегии, слушая курс метафизики.

(обратно)

226

А Иеремия поведал очами...— имеются в виду слова из Книги пророка Иеремии (I, 11—16).

(обратно)

227

Дина — в Библии рассказывается, что Дина, дочь Иакова, вышла на прогулку, во время которой ее похитил и обесчестил сихемский царевич (Бытие, XXXIV, 1—6).

(обратно)

228

Самсон... на Далилу заглядевшись...— по библейскому преданию, любовница Самсона Далила ласками выведала у него тайну его богатырской силы и выдала ее врагам — филистимлянам, которые выкололи Самсону глаза (Судий, XVI, 17—21).

(обратно)

229

Во многих европейских школах XVII в. основные учебные дисциплины сводились к так называемым «свободным наукам», подразделявшимся на «тривиум»: грамматику, диалектику, риторику и «квадривиум»: арифметику, геометрию, астрономию, музыку. Своим окончательным утверждением данная градация была обязана средневековому эрудиту, систематизатору древних знаний Флавию Кассиодору, жившему в VI в. Семь указанных наук являлись как бы подготовительной ступенью к высшим предметам — философии и богословию.

(обратно)

230

Диалектика достойного Платона...— Платон (428 или 427—348 до н. э.) — величайший древнегреческий философ, основоположник европейского идеализма. Диалектику (как риторику, лишенную словесных украшений) Платон ставит весьма высоко. Так, в диалоге «Кратил» «диалектики» отождествляются им с «мудрецами» — философами. Однако в другом своем диалоге — «Филебе» выше всех искусств и наук он ставит «чистую» теоретическую геометрию.

(обратно)

231

Арифметика... что быстро что угодно сосчитает тебе...— очевидно, под арифметикой Симеон понимает пифагорийскую прогностику, каковая основывалась на спекулятивных, мистических толкованиях чисел (см.: Кессиди Ф. X. От мифа к логосу. М., 1972. С. 159—174).

(обратно)

232

...мелодию учит музыка создавать, а также — симфонию...— «симфония» включает в себя гармоническое согласование звуков, музыкальных формул или тем.

(обратно)

233

Польский текст (по списку ЦГАДА, л. 115 об.) и его перевод печатаются впервые.

8 dziwow swlata (с. 123) (8 чудес света) Позднее — в «Приветствие» царю Алексею Михайловичу «о вселении его благополучном в дом... пречюдною красотою в селе Коломенском новосозданный» Симеон вернется к теме восьми чудес света, но тогда уже восьмым чудом вместо римского Колизея — «амфитеатра» будет назван коломенский дворец.

(обратно)

234

...и те, что около воды ходят...— сомнамбулы.

(обратно)

235

...а также математики...— в древности и средневековье слово «математики» обычно надеялось значением «астрологи» или «врачи-астрологи» (см.: Рабинович И. М. О ятроматематиках. // Историко-математические исследования.— Вып. XIX. М., 1974).

(обратно)

236

Царями Египта в Мемфисе...— то есть «египетскими фараонами...». Мемфис — египетская столица периода Древнего Царства (ок. 3000—2400 до н. э.), располагавшаяся у самой дельты Нила. Близ нее в указанную эпоху возникли и первые пирамиды: Хуфу (греч. Хеопса), Хафра, Менкауры в Гизе и др.

(обратно)

237

Зевс — (дрезнегреч. миф.) здесь — кумир Зевса Олимпийского.

(обратно)

238

...Элида славная и Олимп высокий...— Элида (или Элея), западная прибрежная область Пелопоннеса, в которой находился город Олимпия — место проведения всегреческих состязаний.

(обратно)

239

Фидий — знаменитый афинский ваятель (500—432 до н. э.), один из создателей статуй Акрополя, автор кумира Зевса Олимпийского.

(обратно)

240

...медный истукан в городе Родосе...— огромная бронзовая статуя бога Гелиоса работы Хересе Линдского (III в. до н. э.). Статуя простояла только 60 лет. От землетрясения, которое произошло на Родосе в 220-х гг. до н. э., колосс рухнул и пролежал до 672 г. н. э., затем был продан арабами на лом.

(обратно)

241

В Эфесе такой храм был сооружен... Дианой...— согласно древнегреческим преданиям, амазонки — воинственные женщины. Им приписывалось сооружение Дианиума — храма богини Дианы, покровительницы охоты, ночных чар и акушерского искусства (в ионийском прибрежном городе Эфесе, что против острова Самос).

(обратно)

242

Артемизия, жена Мавсола...— Мавсол, царь Карий; Артемизия, царица Карий и Галикарнасса, воздвигшая ок. 352 г. до н. э. умершему супругу величественный надгробный памятник («мавзолей») в Галикарнассе.

(обратно)

243

...царя Нина жена — Семирамида...— Нин, полумифический основатель Ассирийского царства, после смерти которого царицей Ассирии стала его жена Семирамида. Она прославилась своими завоеваниями и украшением Вавилона грандиозными постройками и «подвесными садами».

(обратно)

244

Стихотворение относится к оригинальному жанру календарной поэзии — зодиакуму. Он состоит из 12 эпиграмм, в каждой из которых обыгрывается значение соответствующего определенному месяцу зодиакального знака. Стихи подобного рода создавались европейскими учеными поэтами еще в XI в.

(обратно)

245

Леды два сына...— (древнегреч. миф.) имеются в виду сыновья возлюбленной Зевса, спартанской царицы Леды — Кастор и Полидевк, ставшие созвездием Близнецов.

(обратно)

246

Опа...— (древнерим. миф.) Опа Сеятельница — богиня плодородия и урожая.

(обратно)

247

Предостойная Палее...— древнеиталийская богиня, покровительница пастухов и скота.

(обратно)

248

Сметливая Арахна...— Овидий в «Метаморфозах» (кн. VI, 1—145) передает легенду о судьбе меонийки Арахны, славившейся своей искуснейшей пряжей. Арахна вызвала на состязание в прядильном искусстве саму богиню Афину Палладу. За эту дерзость искусница была превращена в паука.

(обратно)

249

Ларунда...— (древнерим. миф.) она же Лара, нимфа реки Тибра, мать ларов — духов-хранителей общины и домашнего очага, которую Юпитер за болтливость лишил языка.

(обратно)

250

...Дорида, жена Нерея, нимф родив...— (древнерим. миф.) Дорида и Нерей — морские божества, родители 50 нимф-Нереид, среди которых были и 7 покровительниц «семи свободных художеств».

(обратно)

251

В неугасимых огнях Вулкан...— (древнерим. миф.) хромой бог огня и кузнечного дела.

(обратно)

252

...со своими слугами — Бронтом, Стеропом, Пирацменом...— (древнерим. миф.) одноглазые вулканы-кузнецы, кующие в недрах вулкана Этны молнии Юпитеру.

(обратно)

253

Белонна — (древнерим. миф.) богиня войны, сестра Марса.

(обратно)

254

Панацея — баснословное всеисцеляющее растение.

(обратно)

255

В средневековой учительной литературе было множество статей «о степенях возраста человеческого», в которых приводилась градация человеческой жизни на 5 или 7 периодов и давались рекомендации, как лучше вести себя в каждый из этих периодов. Эта тема прочно вошла и в дидактическую поэзию.

(обратно)

256

...псалмопевец...— иудейский царь Давид, которому приписывается составление 151 псалма, вошедшего в библейскую книгу Псалтирь.

(обратно)

257

Фрязи — итальянцы, франки. Еще по древнеримскому обычаю, помолвка могла совершаться по достижении женихом и невестой семилетнего возраста (см.: Ульпиан. Фрагменты 23, 1, 14), а законный брак мог вступать в силу, когда невесте исполнялось. 12 лет (Дигесты 23, 1, 9).

(обратно)

258

В качестве источника этого стихотворного переложения Симеону послужил текст «Акафиста пресвятой Богородице» не ранее 626 г., (скорее всего его латинский перевод), первая редакция которого относится к концу VIII — началу IX вв.). В то же время следует отметить, что характер и порядок чинопоследований в данном произведении соответствуют характеру и порядку чинопоследований в церковнославянских записях Акафиста.

(обратно)

259

(по Кохановскому) — поэт цитирует поэтическое переложение Псалтири — Psalterz Dawidow, принадлежащее перу великого польского писателя. Яна Кохановского (см.: Jan Kochanowski. Psalterz Dawidow. Warszawa, 1982. S. 230).

(обратно)

260

Христа-Господа книгу, запечатленную...— имеется в виду так называемая «Книга жизни». Ср. стихи Симеона Полоцкого из сборника «Вертоград многоцветный» — «Книга жизни», «Книга», «Мир есть книга» (БАН, 31.7.3, л. 235 об., 235, 293).

(обратно)

261

Тобою клятва прабабки...— то есть клятвопреступление Евы, считавшейся прародительницей человечества.

(обратно)

262

Богу воздали трое очищенных...— речь идет о библейском сюжете: чудесном избавлении трех отроков — Анании, Азарии и Мисаила из огненной печи, в которую они были ввергнуты по указанию халдейского царя Навуходоносора. Этот сюжет дал основу церковному чину Пещного действа, воспринимавшемуся как символический прообраз Рождества.

(обратно)

263

В средневековой Европе, особенно в XIV в., становится популярной тема «триумфа Смерти», «плясок Смерти», которая нашла самое широкое отражение в изобразительном искусстве и в литературе. «Песенка о смерти» Симеона создана в духе именно этой традиции, получившей дальнейшую разработку в барочной литературе XVII столетия.

(обратно)

264

Енох — согласно второй библейской версии (Бытие, V. 1—24), потомок Адама от его сына Сифа, отец Мафусаила и прадед Ноя. Библейские слова «И ходилЕнох пред Богом, и не стало его, потому что Бог взял его» в христианской традиции истолковываются в том смысле, что Енох был взят Богом живым на небо и пребывает в раю.

(обратно)

265

...палаш — холодное оружие с длинным прямым обоюдоострым клинком, вкладываемым в ножны.

(обратно)

266

Музы с Парнаса и милые Камены...— (древнерим. миф.) девять дочерей Юпитера и Мнемосины, каковая считалась богиней памяти; они же — богини искусств и наук. Камены отождествлялись римлянами с музами. Парнас — двувершинная гора в Фокиде, у подножия которой находились посвященные Апполону и Музам Дельфы и Кастальский священный источник.

(обратно)

267

Ежи Пласковицкий...— речь идет о некоем «именитом» дворянине Георгии Пласковицком, разбойнически убитом вместе с восемью отроками. Идентифицировать Пласковицкого с определенным историческим лицом пока не удается.

(обратно)

268

...амвон — (греч.) возвышение перед алтарем, предназначенное для молитвы и проповеди.

(обратно)

269

От лат. «rhamnus».

(обратно)

270

Произведение представляет собой баснословную притчу, приспособленную к нуждам школьного дидактического воспитания. В нем использован популярный в польской литературе XVII в. мотив обыгрывания (часто с помощью иносказания) всевозможных «сеймов», «сеймиков», а его фактическим источником является 9-я глава I Книги Судей (стих 8—16). Своеобразной реминисценцией из поэмы Лукреция «О природе вещей» (гл. V, 1117—1130) выглядит фрагмент, начинающийся со слов «Так и тот поступает на сем плачевном свете...» и кончающийся словами «Полны страха, хлопот и — неустойчивы».

(обратно)

271

...на Фиговом дереве...— тутовое дерево, смоковница.

(обратно)

272

Так в рукописи.

(обратно)

273

В стихотворении обыгрывается эпизод, который мог быть заимствован из «Жизней двенадцати цезарей» Светония (см.: пер. М. Л. Гаспарова.— М., 1964); однако не исключено, что поэт обратился к средневековой латинской компиляции, известной под названием «Составители жизнеописаний августов», или к другим памятникам. Ведущий мотив «Защиты Цезаря...» — символическое противопоставление божественного промысла и Фортуны — является традиционным для схоластической поэзии.

(обратно)

274

Из-за кудрей великолепных Цезарем нареченный...— этот стих построен на игре слов: kędzior-caesar.

(обратно)

275

...к Харибдам...— Харибда — мифологический морской водоворот между Италией и Сицилией, смертельно опасный для мореходов.

(обратно)

276

Не опасаюсь... ведь ты, Бог, со мной, мой истинный спаситель! — парафраз текста Псалтири (ср.: пс. 48, 55 и др.).

(обратно)

277

Морские звери, сиренами названные...— в греко-римской мифологической традиции сирены представлялись полуженщинами-полуптицами с рыбьим хвостом, которые своим «сердцеусладным пеньем» прельщают мореходов, обрекая их на гибель (см.: Гомер, «Одиссея», XII; Овидий. «Метаморфозы», V, 552 и др.)» В «Физиологе» сирены трактуются в соответствии с упоминанием о них в пророчестве Исайи (Исайя, XIII, 21—22, в церковнославянской редакции «арини».

(обратно)

278

...псам на съедение, Сцилле...— (древнерим. миф.) Сцилла — дочь нимфы Форкиды, превращенная волшебницей Киркой из ревности в опоясанное свирепыми псами морское чудовище, местом обитания которого служила пещера утеса Сцилла, что на италийской стороне Сицилийского пролива. Она пожирала все, что проходило мимо ее пещеры.

(обратно)

279

Цербер — (древнерим. миф.) трехглавый пес, охранявший вход в подземное царство, сын подземных божеств Тифона и полудевы-полузмеи Эхидны.

(обратно)

280

Геркулес — (древнерим. миф.; греч.— Геракл) сын бога Юпитера и Алкмены, который из-за преследований богини Юноны вынужден был пойти на службу к царю Эврисфею и совершить двенадцать подвигов.

(обратно)

281

Иоанафан — согласно Библии (1 Царств, XVIII — XXXI), сын израильского царя Саула, отличавшийся силой и храбростью, помогал юному Давиду, рискуя вызвать гнев отца, искавшего удобного случая, чтобы убить Давида.

(обратно)

282

Тулий — Марк Туллий Цицерон (106—43 гг. до н. э.), выдающийся римский оратор, теоретик ораторского искусства, писатель и философ.

(обратно)

283

...ярмарка — сего света слава...— эту метафору встречаем в «словах» Иоанна Златоуста (ок. 344—407 гг. н. э.), в «Анналах» Цезаря Барония (XVI в.). Из современников Симеона Полоцкого к ней обращался Дж. Беньян в «Пути паломника» No 1680, а позже В. Теккерей в романе «Ярмарка тщеславия».

(обратно)

284

Купидон — (древнерим. миф.) сын Венеры, крылатый бог любви.

(обратно)

285

Стелтор — видимо, имеется в виду римский политик и оратор М. Целий Руф (убит в 48 г. до н. э.), соперник поэта Катулла в его любви к красавице Лесбии.

(обратно)

286

Сципион — Сципион Африканский Старший (234—183 гг. до н. э.), римский полководец эпохи II Пунической войны, победитель Ганнибала.

(обратно)

287

Юдифь — согласно Библии, иудейская вдова, красавица, прельстившая ассирийского военачальника Олоферна, пытавшегося овладеть ее родным городом Ветилуей. Усыпив бдительность Олоферна, Юдифь отсекла ему голову его же собственным мечом. Известие об этом обратило неприятельскую армию в паническое бегство.

(обратно)

288

Александр, Юлий и Платон слывут в мире и — красноречивый Катон...— имеются в виду Александр Македонский, Гай, Юлий Цезарь, древнегреческий философ Платон и Марк Порций Катон Старший (234—149 гг. до н. завидный римский политический деятель, полководец, писатель.

(обратно)

289

Зефира — жена древнеегипетского царедворца Потифара. По библейскому преданию, проданный братьями в рабство сын ветхозаветного патриарха Иакова добродетельный Иосиф служил у Потифара домоуправителем. Зефира пыталась соблазнить юношу и, потерпев неудачу, коварно обвинила его перед своим мужем (Бытие, XXXIX, 1—20).

(обратно)

290

Мужественной десницей Давид... сразил и исполина злого,.... Саула...— Давид не убивал Саула, хотя дважды имел возможность беспрепятственно сделать это. Саул покончил с собой, бросившись на свой меч (1 Царств, XXXI, 1—6). Злой исполин — Голиаф (см. прим. к с. 25).

(обратно)

291

Семей — согласно Библии, происходит из рода Саулова, бросал в царя Давида камни и оскорблял его, называя «убийцей и беззаконником». Однако Давид стерпел все издевательства.

(обратно)

292

Товия — сын галилеянина Товита, потерявшего зрение в ассирийском плену, когда птичий кал попал ему в глаза. С помощью ангела Рафаила сын вернул отцу зрение (Товита, XI—XIII).

(обратно)

293

...святой Стефан...— имеется в виду диакон Стефан, один из первых христианских мучеников, побитый камнями ревнителями иудаизма (Деяния св. апостолов, VI—VII).

(обратно)

294

Стихотворение построено как онтологическое истолкование изображения змеи, свившейся в кольцо,— эмблему вечности (об этой эмблеме Симеон сделал отдельную выписку — см. сборник, хранящийся в ЦГАДА, л. 73 об.— 74), с использованием евангельской сентенции «будите убо мудри яко змия...» (Матф., X, 16).

(обратно)

295

Заглавие произведения представляет собой цитату из текста благовещенской службы.

(обратно)

296

Так в рукописи. Чит. «dis rnanern» (лат.).

(обратно)

297

Лот — племянник Авраама. За свое благочестие Лот с семьею был выведен ангелами из Содома, который вскоре вместе с городом Гоморрой был обращен в груду пепла и развалин (Бытие, XIX, 1—29). О нисхождении Лота в подземное царство повествует апокрифическое «Слово о кресте честне и о двою разбойничю» (известное также как «Сказание о райском древе и Сифе»)» приписываемое Григорию Богослову (см.: Книга Никодима... СПб., 1912. С. 19—20).

(обратно)

298

Стихотворение представляет собой интерпретацию на тему из первой главы Евангелий от Луки и от Иоанна.

(обратно)

299

Иоанн — Иоанн Креститель (Предтеча), сын Захарии и Елисаветы, родившийся, как и Христос, по благовещении архангела Гавриила (Лук, I, 8—25).

(обратно)

300

...возрастать аж до неба...— пересказ слов Иоанна Предтечи о Иисусе Христе: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Иоанн, III, 30).

(обратно)

301

Иродом был обезглавлен...— еврейский историк Иосиф Флавий (37 — ок. 100 гг. н. э.) пишет в «Иудейских древностях» (XVIII, 5, 2), что Иоанн Креститель был казнен по приказу правителя Галилеи Ирода Антипы (см. также: Матф., XIV, 6—12).

(обратно)

302

Заглавие данного произведения представляет собой слова пророка Исайи, повторенные в Евангелии от Матфея (гл. XV, 8).

(обратно)

303

...влошская музыка...— в XVII в. под итальянской («фряжской», «влошской») музыкой подразумевалась главным образом инструментальная — лютневая музыка.

(обратно)

304

Арий — александрийский священник (ум. в 226 г.), отвергавший важнейший христианский догмат о св. Троице, провозглашенный I вселенским собором, так как считал невозможной единосущность природы Бога-Сына и Бога-Отца; основоположник крупнейшей христианской ереси IV в.— арианства.

(обратно)

305

Стихотворение построено по риторическому принципу асиндетона, состоящему в том, что поэт накапливает множество различных слов, каковые в итоге сводятся к одному значению (-quod X—tot Y). До Симеона аналогичный прием встречаем у польского поэта Даниэля Наборовского (1573—1640) в стихотворении «Краткость жизни» (см.: Poezje. Warszawa, 1961. S. 158).

(обратно)

306

Сократ (460—399 гг. до н. э.) — основатель философской школы в Афинах, учитель Платона, казненный по обвинению в «преступлениях» против государства и официальной религии. В древности дельфийскому оракулу приписывались слова, что на свете «всех мужей Сократ превыше мудростью».

(обратно)

307

Зевксид — родом из Гераклеи (южная Италия), знаменитый греческий живописец второй половины V в. до н. э.

(обратно)

308

Агригент, или Акрагант — древнегреческий город на южном побережье Сицилии, основанный ок. 582 г. до н. э.

(обратно)

309

Юнона — (древнерим. миф.) богиня брака и материнства.

(обратно)

310

«Отчаяние...» — своеобразная поэма, написанная Симеоном в духе популярной в Польше, Литве и Белоруссии середины — второй половины XVII в. политико-сатирической поэзии. В то же время это не оригинальное сочинение, а авторская интерпретация на тему так называемой «Ламентовной думы», породившей целый цикл произведений, в которых сатирически представлен диалог шведского короля Карла X Густава (1654—1660) со своими побитыми и плененными в Польше или перешедшими на сторону противника военачальниками и бывшими союзниками.

(обратно)

311

...белый орел гонит...— «белый орел» символизирует Речь Посполитую. Здесь в иносказательной форме речь идет о поражении Швеции.

(обратно)

312

Витемберг — А. Виттенберг, генерал, командующий первой шведской армией, действовавшей на западном направлении, взят в плен поляками в конце июня 1656 г.

(обратно)

313

Херштейн Бенедикт — Бенедикт Оксеншерна, шведский дипломат, исполнял с 1654 г. обязанности канцлера, в начале лета 1656 г. попал в польский плен.

(обратно)

314

Ян Казимир — польский король с 1648 по 1669 гг.

(обратно)

315

Эшкот — Александр Эрскин, шведский генерал, взят в плен поляками после освобождения Варшавы в июле 1656 г., умер в Замойской тюрьме.

(обратно)

316

Вейгер и Леон Хаулт — Адам Вейгер, Леон Хаупт («львиная голова»), шведские полковники, плененные поляками в Хурчиньском воеводстве в 1656 г.

(обратно)

317

Кеникс Марк — граф Кеникс Марк Младший, шведский военачальник, погиб осенью 1656 г.

(обратно)

318

...генерал Вальдек с Валлленродом...— 8 октября 1656 г. под Простками (в долине реки Ленг) была разбита 10-тысячная армия под командованием Йозефа Вальдека. Туда входили соединения, возглавляемые Валленродом.

(обратно)

319

Радзивилл — литовский гетман Богуслав Радзивилл в августе 1655 г. перешел на шведскую службу (подписал вместе с Янушем Радзивиллом Кейданский договор о переходе Великого княжества Литовского от унии с Польшей к унии со Швецией), участвовал в битве под Простками.

(обратно)

320

Израэль — Исраэль Иссаксон Риддерхельм, шведский военачальник, пленен поляками 9 октября 1656 г.

(обратно)

321

Гонсевский — Винцентий Корвин Гонсевский, коронный гетман, видный полководец времен Первой Северной войны, прославившийся победами над войсками, вторгшимися в пределы Речи Посполитой (с середины 1655 по 1660 гг.).

(обратно)

322

...вельможные братья англичане... Боктранек с поляками...— имеются в виду Иоахим и Ганс Ангелы, английские офицеры на шведской службе, взятые в плен поляками (войсками Гонсевского) под Богуставцем 9 октября 1656 г. вместе со шведским генералом Боктранеком.

(обратно)

323

...князь английский...— видимо, речь идет о начальнике шведского гарнизона в Хойницах, который сложил оружие 31 октября 1656 г.

(обратно)

324

Генерал Витекс (Вюртц) — Павел Вюртц, генерал, был с 5 февраля 1656 г. по 16 мая 1657 г. комендантом шведского гарнизона в Кракове.

(обратно)

325

Кеникс Марк — Кеникс Марк Христофор (Старший), граф, генерал, командующий шведской армией (1600—1663); вскоре, осенью 1656 г., был захвачен поляками в плен и посажен в крепость-тюрьму Мюндз близ Гданьска.

(обратно)

326

...граф Магнус? Пусть из Инфлянт войска свои двинет...— речь идет о шведском государственном деятеле, военачальнике, коменданте Рижской крепости (с июня 1655 г.) и наместнике Ливонии, графе Магнусе Габриэле Дела-гарди. В его ответе королю подразумевается осада русской армией г. Риги (см. выше: комментарий к стихотворению «Wierszy na szczesliwy powrot сага jego miiosci z pod Rygi»).

(обратно)

327

...граф Пунтус, Леон Хаупт? — шведские офицеры, погибшие осенью 1656 г.

(обратно)

328

...граф Фертум — вероятно, здесь имеется в виду шведский генерал Ферсен, погибший в 1657 г.

(обратно)

329

Сын Гнарт — шведский полковник, плененный поляками под Биржами (в Литве) в 1657 г.

(обратно)

330

Палл — начальник шведского гарнизона в Биржах.

(обратно)

331

Херланд граф — гессенский ландграф (?)

(обратно)

332

О князе Веймарском...— союзник шведского короля, князь Бернард Веймарский был взят в плен под Богуславцем 9 октября 1656 г. войсками гетмана Гонсевского.

(обратно)

333

...граф фон Сенхазен — вероятно, здесь имеется в виду прусской военачальник, союзник Карла X Густава.

(обратно)

334

...князь Сен-Кройн — князь Де ля Круа, состоявший на шведской службе до 1657 г.

(обратно)

335

Курфюрст Бранденбургский — Фридрих-Вильгельм (1640—1688), бывший в союзе с Карлом X Густавом до конца 1657 г.

(обратно)

336

Ян Радзивилл — Януш Радзивилл (1612—1655), гетман великий литовский, формально признавший власть шведского короля над Великим княжеством Литовским в августе 1655 г., подписав вместе с Богуславом Радзивиллом Кейданский договор.

(обратно)

337

Радзейовский — Иероним Радзейовский, польский вице-канцлер, выдворенный из страны за растраты казны еще в 1652 г., обосновавшийся в Швеции и пытавшийся всеми способами вернуть утраченное положение.

(обратно)

338

Ракоци — Дьердь (Георг) Ракоци II, в 1648—1660 гг. правитель Трансильванского княжества, в период Первой Северной войны в основном держался нейтралитета, проводя политику с расчетом стать преемником польского короля.

(обратно)

339

Эта небольшая поэма сходна с предыдущей в жанрово-тематическом отношении, но в отличие от «Отчаяния короля шведского» она несколько проще по форме и содержит ряд любопытных исторических сведений, которых нет ни в «Отчаянии...», ни в других известных произведениях из цикла «Ламентовной думы». Обе поэмы Симеона, посвященные Первой Северной войне, могли быть написаны не ранее конца 1657 г.

(обратно)

340

Негорна...— вероятно, подразумевается генерал-губернатор Лифляндии, риксмаршал Г. Горн, на которого Карл X возложил задачу укрепления шведских рубежей на границе с Россией.

(обратно)

341

Граф фон Торен...— фон Турн, союзник шведов.

(обратно)

342

Кальштейн — видимо, речь идет о бывшем на шведской службе офицере из прусского дворянского рода Калькштейнов.

(обратно)

343

...шурин мой Гонцыций...— (ландграф гессенский (?)

(обратно)

344

Князь Веймарский... князь из Анхальта...— имеются в виду князь Бернард Веймарский и также бывший союзником Карла X князь Анхальт Сербстский.

(обратно)

345

Вальдек где юный с мудрым Боркием...— видимо, сын генерала Йозефа Вальдека и полковник ван дер Борк.

(обратно)

346

Леон Хаупт — шведский полковник.

(обратно)

347

...в сабле Софона Куряги...— здесь говорится о посланнике крымского хана Мехмуда IV Гирея субхане Сефере Гази-ага.

(обратно)

348

...фон Хеффен — союзник шведов, прусский (?) офицер.

(обратно)

349

Кромвель — Ричард Кромвель (1626—1712), английский полководец и политический деятель, лидер английской буржуазной революции 1649 г.

(обратно)

350

Наиболее раннее из известных ныне произведений Симеона, написанных для школьного театра. Пьеса создана в жанре пасхального диалога (традиционного для школьной драматургии XVII в.). Вероятнее всего, она предназначалась для постановки на территории соборной церкви Виленской иезуитской академии, в которой поэт учился в начале 1650-х годов. «Отец Шембек» (о нем говорится в начальной ремарке) принадлежал к именитому шляхетскому роду Шембеков, видимо, это один из ближайших родственников Фридерика Шембека (ум. в 1644), вступившего в орден иезуитов еще в 1597 г.

(обратно)

351

В Великую пятницу.

(обратно)

352

Хоральные партии на старобелорусском языке остаются без перевода.

(обратно)

353

Сад лучший...— Гефсиманский сад, где молящийся Христос был схвачен стражниками, приведенными Иудой Искариотским (Матф., XXVI, 36—50). Гефсиманский сад стал символом «возвращенного рая».

(обратно)

354

Анна — тесть иудейского первосвященника Каиафы, член синедриона — верховного судилища (Иоанн, XVIII, 13—24).

(обратно)

355

Кайафа — иудейский первосвященник, член синедриона (Матф., XXVI, 57—75).

(обратно)

356

Следующая за этой строка написана неразборчиво. Чит.: Грухнаса кгды Иисусови оба содевают.

(обратно)

357

Иосиф з Никодимом...— Иосиф Аримафейский, иудейский князь, тайный последователь учения Христа. Никодим, иудейский князь, начальник всадников в охране Понтия Пилата, уверовавший в божественность Христа (Иоанн, XIX, 38—42). Никодиму приписывается составление одного из апокрифических («отреченных») евангелий.

(обратно)

358

Цикл состоит из 9 стихотворных песен. Перед каждой песнью указывается конкретный ирмос — традиционный гимнографическии текст, служащий тематическим и мелодическим образцом. В оглавлении приписка: «Глаголанный в церкви преподобныя Марии Египетския ныни во славу Христа-Бога»,

(обратно)

359

Яко идолу поклона не даху, но Сыном Божим орошены бяху — имеются в виду отроки Анания, Азария и Мисаил, персонажи Пещного действа.

(обратно)

360

...ибо не палися Троица отроков...— воспроизводится библейский сюжет «три отрока в печи». Среди плененных жителей Иерусалима царь Навуходоносор вывез в Вавилон знатных юношей Ананию, Мисаила и Азария, поставив их «над делами страны Вавилонской». Когда же они отказались поклониться «золотому истукану» язычников, то были брошены в раскаленную печь, однако оказались невредимыми и посреди огня воспевали Бога (Даниил, III, 1—24). «Пещное действо» было популярным сюжетом театрализованных представлений на Руси в XVI—XVII вв. У Симеона Полоцкого оно истолковано символически — как прообраз непорочного зачатия Иисуса Христа.

(обратно)

361

Цикл панегирического приветствия состоит из 19 разделов.

(обратно)

362

Зрак рака прият, зело умалися...— имеется в виду зодиакальное созвездие Рак, хорошо видимое в южных странах с января до мая. Одна из звезд называется Ясли, две другие — Ослята. Здесь очевидна параллель с Христом, родившимся, по библейской легенде, в январе в яслях.

(обратно)

363

Цикл состоит из 2 стихотворений.

(обратно)

364

Алфа, омега, Слово се речеся...— «альфа» и «омега» — начальная и конечная буквы греческого алфавита. В христианстве — одно из символических обозначений божества как начала и смысла бытия («Я есмь Альфа и Омега, начало и конец — Откровение Иоанна Богослова, 1, 8).

(обратно)

365

Адам о-микрон — греческая буква «о-микрон» использовалась в качестве буквенного обозначения «ноля». В книге своих проповедей «Обед Душевный» Симеон называет «о-микрон» символом смирения: «мафематици смирения письменем о-микрон... изобразуют...» (л. 155).

(обратно)

366

...царю претишайший...— имеется в виду царь Алексей Михайлович. Эпитет «тишайший», включавшийся в его титул, являлся традиционным элементом титулатуры многих европейских государей.

(обратно)

367

Человек идет дело си творити, даже во вечер имея кончити...— вариация на техму стихотворения Симеона «День и нощь» (сборник «Вертоград многоцветный»).

(обратно)

368

Несть страха от лвов, солнце в осияет, лучми, як стрелами, верных защищает...— в символической форме обыгрывается идея защиты «верных» русским царем-«солнцем» от шведских «львов».

(обратно)

369

Наввин — речь идет о легендарном библейском военачальнике иудеев Иисусе Навине, преемнике Моисея.

(обратно)

370

...во плоть облечеся...— речь идет о чуде боговоплощения — рождении в Вифлееме иудейском от Святого Духа и «вечной девы Марии» Иисуса Христа, обладающего полнотой божественной сущности («Царь небесный») и человеческой природы.

(обратно)

371

В рукописи — «в детстве», явно ошибка писца.

(обратно)

372

Божие Слово духом воплощенно...— рождение Иисуса Христа (см.: примечание 1 к «Стихам на Рождество Христово ко государю царю от раб») толковалось евангелистом Иоанном как воплощение божественного Слова — «истинного Света», или абсолютного смысла бытия (Иоанн, I, 1—14).

(обратно)

373

Сия с Гавриилом...— имеется в виду акт благовещения, когда деве Марии явился посланный Богом архангел Гавриил, чтобы возвестить ей о непорочном зачатии ею Бога-Сына.

(обратно)

374

...небесный Зодий в земных изменяет... — высказана мысль об исключительной власти бога над роком, предугадать пути которого пытались астрологи по звездам.

(обратно)

375

...як Константином...— Константин Великий, византийский император (306—337), объявивший христианство официальной религией империи.

(обратно)

376

Неплодный древле камень даде воды шедшим евреом во страну породы — подразумевается библейский сюжет об исходе евреев из Египта в Израиль под предводительством Моисея, сотворившего чудо в Синайской пустыне. Он ударил жезлом о камень, из которого потекла вода, напоившая народ (Исход, XXIV, 12).

(обратно)

377

Мелхиседеком он, предображенный...— имеется в виду ветхозаветный прообраз евхаристии — тайного пресуществления вина и хлеба в кровь и тело Христа.

(обратно)

378

Стар сей младенец ветхий леты зело...— речь идет о предвечности Иисуса Христа, который, согласно христианской догматике, как единосущный Богу-Отцу, существовал вечно и «до сотворения мира». Поэтому парадоксальное словосочетание «старый (ветхий) младенец» в средние века не вызывало недоумения.

(обратно)

379

Имеется в виду Богдан Матвеевич Хитрово, влиятельный вельможа, приближенный к царю Алексею Михайловичу, видный администратор, возглавлявший в разное время целый ряд приказов. Отличался приверженностью к западной культуре. С Симеоном сдружился после смерти государственного деятеля и просветителя Ф. М. Ртищева — в 1673 году.

(обратно)

380

Князья Долгорукие — в XVII в. многочисленный и влиятельный боярский род, занимавший в Думе одно из первых мест, особенно выдвинулись при царе Федоре Алексеевиче. Руководили дворцовым переворотом в пользу Петра I, впоследствии — активные участники его преобразований.

Образцы подобного жанра — «утешения» — представлены уже в первой половине XVII века в творчестве приказных поэтов-досиллабиков.

Георгий (Юрий) Алексеевич Долгорукий (нач. XVII в.— 15.05.1682) — крупный русский полководец и государственный деятель.

Дмитрий Алексеевич Долгорукий, родной брат Георгия. С января 1672 г. занимал почетную должность главы Владимирского судного приказа. Документы, в которых его имя встречается последний раз, помечены ноябрем того же года. Вскоре после этого он, видимо, умер. Следовательно, датировать это стихотворение можно приблизительно концом 1672 — началом 1673 гг.

(обратно)

381

Дванадесять лет жена пострадавши, крове ток лютый вся врачем издавши...— имеется в виду новозаветная притча об излечении Христом женщины, двенадцать лет страдавшей кровотечением (Матф., IX, 20—22).

(обратно)

382

Иаир — отец умершей двенадцатилетней девочки, воскрешенной Христом (Марк, V, 22—42).

(обратно)

383

Иов — легендарный библейский персонаж, трагический герой старозаветной «Книги Иова». В христианстве образ страдающего праведника Иова предвещает искупительную жертву Христа и занимает важное место в учении о теодицеи — оправдании Бога перед лицом мирового зла.

(обратно)

384

Влиятельные вельможи заказывали Симеону стихотворные панегирики, с которыми они представали перед царем. Форма тезоименитых приветствий у стихотворца, способствовавшего обновлению и усложнению придворного церемониала, постоянна: изложение событий праздника, параллели между адресатом и его святым, панегирик, прошение о милостях к автору.

Федор Юрьевич Ромодановский (ок. 1640—1717) — князь, русский государственный деятель. В середине 1680-х гг. вошел в группу сторонников Петра I, участвовал в воинских забавах и учениях молодого царя. С 1686 г. до смерти возглавлял Преображенский приказ.

Стихотворение написано ко дню памяти святого Федора Стратилата, который был патроном царя Федора Алексеевича и его тезки, князя Федора Ромодановского.

(обратно)

385

Стратилат — имеется в виду христианский святой Федор Стратилат, почитавшийся как змееборец и идолоборец. Симеон, от имени Ф. Ю. Ромодановского желает царю Федору Алексеевичу также «враги побеждати».

(обратно)

386

Феодор имя дар божий являет, дар божий с небес вас да присещает...— здесь поэт вновь обращается к своему любимому приему — обыгрыванию иносказательного значения имени (Федор от греч. «бог» и «дар», «подарок»).

(обратно)

387

Книга «Венец веры кафолическия» написана Симеоном в 1670 году. Царевна Софья (1658—1704; правительница России с 1682 по 1689 гг.) проявляла к этому произведению особый интерес и познакомилась с ним еще в черновом виде. «Венец веры кафолическия» (т. е. вселенской), очевидно, служил учебным руководством в богословии для царственных учеников Симеона Полоцкого, в числе которых была и Софья.

(обратно)

388

По имени твоему жизнь твою ведеши: мудрая глаголеши, мудрая дееши...— Симеон намекает, что в переводе с греческого «софия» означает мудрость, знание.

(обратно)

389

...елей же мудрым девам не скуден бывает, чтем во Евангелии...— цитируется Евангелие от Матфея, XXV, 1—13.

(обратно)

390

Феодор царь — имеется в виду царь Федор Алексеевич (1161—1682).

(обратно)

391

Текст состоит из 4 разделов.

«Меч духовный» — опубликованный в 1666 г. сборник проповедей Лазаря Барановича, архиепископа черниговского, наставника и покровителя Симеона Полоцкого во время его учебы в Киево-Могилянской коллегии. В первое время жизни Симеона в Москве Лазарь Баранович старался поддержать его своим влиянием. С этой целью он благоприятно отзывался об учености Симеона в письме к ученому монаху Паисию Лигариду, снискавшему доверие царя. Патриарх Никон представил царю свиток обличений на книгу «Меч духовный», отмечая ее латинствующий характер. Симеон называл Лазаря Барановича в письмах «отцом и благодетелем своим прелюбым». В стихотворении автор настойчиво желает Барановичу здоровья. Это связано с тем, что в 1666 г. Лазарь был так тяжело болен, что не надеялся на выздоровление.

(обратно)

392

Это и следующее стихотворение написаны Симеоном в изысканной панегирической форме в макароническом стиле, предполагающем сочетание в одном произведении двух или нескольких языков. Святым, покровительствующим Б. И. Хитрово, называется Иов, день памяти которого отмечался церковью 6 мая.

(обратно)

393

Которого Бог дал тебе в патроны, мой благодетель, он твоя защита.

(обратно)

394

Многообильным был в богатстве многом,

но преизобильней — в правде, в добродетелях благих.

(обратно)

395

Никто не мог сравниться с ним в доброте, поэтому он был приятен своему творцу.

(обратно)

396

Претерпел бедность, Богом учиненную,

и сверх того — гибель благородного потомства.

(обратно)

397

Говоря: «Бог мне дал, он же сам и возьмет, Бог справедливый во всем».

(обратно)

398

Потому и в небе с Христом царствует, за тебя молитвы святые возносит.

(обратно)

399

За то, что он о тебе милостиво печется, жизнь временную к вечной направляет.

(обратно)

400

И божью любовь он испрашивает тебе, чтоб за патрона почитать его себе.

(обратно)

401

Счастья, фортуны, всякого благополучия, жизни на том свете с божью милостью.

(обратно)

402

От нее доброт всяких твоей вельможности прими верно со всей доброжелательностью.

(обратно)

403

Нищенской любви чтоб в ней содержался и за верного слугу почитался.

(обратно)

404

Познаешь верность, даст Бог и услуги, только, дай Бог, век тебе долгий.

(обратно)

405

Возлагая надежду на твою милость,

о которой молю со всей искренностью.

(обратно)

406

Которому небо посылает ангелов

с прелестными гимнами в знак веселья (польск.).

Ныне прославляют Бога воплощеннаго,

смущает пастухов, он, в Вифлееме рожденный (лат.).

(обратно)

407

Которым в пути водителем звезда была,

аж до Вифлеема, где Дева родила (польск.).

Пастухи же как только Христа увидали,

божественному учителю низко поклонились (лат.).

(обратно)

408

И рай небесный, ныне нам отворенный,

который когда-то из-за плода с древа (познания) был утрачен (польск).

Мария Дева блаженная небеса доставляет,

с изумленным Давидом нашим прекрасным восходит (лат.).

(обратно)

409

С которой и вы за меня Богу хвалы воздайте,

а он вас будет хранить здоровыми, невредимыми (польск.)

Небеса спокойствия даруй, госпожа,

ибо ведь отсюда являются блага (лат.).

(обратно)

410

Цикл состоит из 3 стихотворений.

Стихи обращены к царевичу Алексею Алексеевичу (1654—1670), старшему сыну Алексея Михайловича от брака с М. И. Милославской. С 1667 г.— ученик Симеона.

(обратно)

411

...святый Алексий, бодрый твой хранитель...— сын богатого и знатного римлянина (конец IV — начало V вв.). Во время бракосочетания вернул невесте обручальный перстень, провел жизнь в странничестве и добровольном нищенстве. Легенда возникла в Сирии во второй половине V ст. В XVII веке «Житие» включено в печатный Пролог, на его основе создавались духовные стихи, поэмы (Л. Баранович), драмы. Святой Алексей рассматривается как покровитель царя Алексея Михайловича. День памяти святого Алексея (17 марта) празднуется особо пышно (см.: Адрианова В. П. Житие Алексея человека божия в древней русской литературе и народной словесности.— Пгр., 1917; Сазонова Л. И. Повесть об Алексее Римском в третьем—пятом изданиях Пролога и политический смысл темы Алексея в литературе 1660—1670 гг. // Литературный сборник XVII в. Пролог. М., 1978). В конце XV века «Житие» переведено на белорусский язык, сохранилось в составе белорусского сборника конца XV в. (ГПБ, I. No 391).

(обратно)

412

Товиа — библейский персонаж, сын Товита, который отправился за отцовским наследством. В дороге его сопровождал ангел Рафаил.

(обратно)

413

Опубликовано в книге — «Тестамент, или Завет Василия, царя греческого, к сыну его, Льву Философу».— М., 1680 — в виде предисловия. Два фрагмента (л. 1—2 об.) «Увещания...» приводит А. С. Елеонская в своей книге «Русская публицистика второй половины XVII века». М., 1978. С. 167.

Основное содержание «Тестамента» — поучение образцового отца Василия, царя греческого, своему сыну.

Поучения отца к сыну — один из древнейших жанров христианской литературы, который восходит к I в. н. э. Василий I Македонянин (836—886) — византийский император с 867 по 886 г., основатель Македонской династии. Его сын Лев Мудрый правил с 886 по 907 г.

(обратно)

414

Григорий рече...— имеется в виду Григорий Назианзин, Богослов (ок. 330 — ок. 390 гг.), ранневизантийский церковный деятель и мыслитель, проповедник и поэт, живший в Каппадокии в Малой Азии. В православной традиции — один из первых вселенских христианских учителей и святых. В сборник своих проповедей «Вечеря душевная» Симеон Полоцкий включил «Слово 1 в день святаго Григория Богослова», содержащее немало ценных мыслей по проблемам воспитания. В «Слове 2...», также посвященном Григорию Богослову, Симеон Полоцкий одну из главных заслуг Григория видит в постижении святым «ветийских хитростей», он «написа пиитическим словопрением многая стихи пресладкия» («Вечеря душевная», л. 234).

(обратно)

415

Подносной, не дошедший до нас экземпляр «Френов» был вручен царю Алексею Михайловичу в 1669 г. Сборник «Рифмологион» содержит беловой список «Френов». «Книжица» открывается прозаическим предисловием, обращенным к царю. Поэт предлагает ему принять утешения, как прежде это сделали евангельские герои Марфа и Мария, скорбевшие о смерти брата Лазаря. Далее следуют 12 плачей. Здесь рядом с плачами реальных лиц (царя, царских детей и пр.) приводятся плачи аллегорических персонажей и слова самой умершей царицы Марии Ильиничны. Заметна ориентация Симеона на «Трены» Яна Кохановского (1580).

(обратно)

416

Вулкан — в древнеримской мифологии бог огня и кузнечного дела (в древнегреч.— Гефест).

(обратно)

417

Самсон — библейский персонаж, отличавшийся богатырской силой.

(обратно)

418

Рахиль — согласно ветхозаветному преданию (книга «Бытие»), младшая дочь Лавана Арамеянина, двоюродная сестра и жена Иакова, родоначальника израильского народа, мать проданного братьями в египетское рабство Иосифа, ставшего там верховным правителем и спасшего свой род от голода. Умерла во время родов младшего сына Вениамина. Прародительница царей, пророков и героев.

(обратно)

419

Вениамин — ветхозаветный библейский персонаж, один из 12 сыновей Иакова, родоначальника израильского народа. Апостол Павел называет себя «из колена Вениаминова» (Послание к Римлянам, II, I).

(обратно)

420

...як Тигром глубоким, доплывет рая в емпире широким...— Тигр в значении «райская река»: в ветхозаветной книге «Бытие» повествуется о том, что Бог в районе рек Тигра и Евфрата создал райский сад (Едем), в который поместил первых людей Адама и Еву. Емпир — мир внутри эмпирийской сферы.

(обратно)

421

Ир — прозвище нищего Арнея, полученное им в родном доме Одиссея на острове Итаке.

(обратно)

422

Демокрит — великий древнегреческий философ-материалист (ок. 460— 370 гг. до н. э.), высоко ценимый современниками за широкую образованность, энциклопедизм.

(обратно)

423

Ираклит — очевидно, имеется в виду Гераклит Эфесский (ок. 530— 470 гг. до н. э.) — древнегреческий философ-материалист, один изосновоположников диалектики. Считал, что познание должно раскрывать сущность природы в ее беспрерывном развитии.

(обратно)

424

Уне убо есть не миром назвати, имя поделом безмирному дати. Руфина свекра Ноеминь речеся...— «безмирный» — одно из иносказательных имен Бога (т. е. «не приверженный тленному миру»). По библейской легенде, моавитянка Руфь стала невесткой Ноемини, но вскоре обе женщины овдовели. Тогда свекровь решила вернуться из Моава в Вифлеем, где Руфь, благодаря своему трудолюбию и заботе о свекрови, была замечена добрым родственником последней и вышла за него замуж.

(обратно)

425

Ирина имя мир быти сказует...— очевидно, обыгрывается имя (Ирина — от греч. мир, спокойствие) царевны Ирины Михайловны (1627—1679), старшей из семи дочерей царя Михаила Федоровича от второго брака с Е. Л. Стрешневой.

(обратно)

426

Анна утеху, благодать явствует...— обыгрывается имя (Анна — от древнеевр. милостивая, благодатная, благосклонная) царевны Анны Михайловны (1630—1692) — дочери царя Михаила Федоровича от брака с Е. Л. Стрешневой.

(обратно)

427

Велителница значится Татьяна...— обыгрывается имя (Татьяна — от древнеевр. повелительница) царевны Татьяны Михайловны (1636—1706), дочери царя Михаила Федоровича от брака с Е. Л. Стрешневой. Перед нами в развернутом виде излюбленный прием Симеона Полоцкого — этимологическая игра имен.

(обратно)

428

Девора сама с Бараком на рати, древле изволи на Сисару стати...— Дебора (от древнеевр. пчела) — в ветхозаветном историческом предании — (Книга Судей, IV) — пророчица, одна из двенадцати «судей израилевых», поэтесса и служительница культа Яхве, пользовалась большим авторитетом у израильского народа. Она призвала его подняться на борьбу с поработителями ханаанеянами, возглавить которую предложила отважному Вараку. Однако он поставил условие, что встанет во главе израильтян только вместе с Деборой. Под их совместным командованием израильтяне разбили наголову ханаанские войска, которыми руководил Сисара.

(обратно)

429

Где Нинивия, где славная Троя? — древнейший крупный город Ниневия, расположенный на левом берегу реки Тигр (совр. Иран), столица Ассирийского царства в VIII—VII вв. до н. э. Разрушен войсками мидян и вавилонян в 612 г. до н. э. Троя (или Илион) — малоазийский город, разрушенный греками около 1207—1209 гг. до н. э., согласно легенде, на десятом году войны. У Симеона Полоцкого Ниневия и Троя — символы тщеты и непрочности земного величия.

(обратно)

430

Енох — согласно ветхозаветному преданию, пророк Енох живым вознесся на небо. В иудейском апокрифе «Книга Еноха» дается изображение космоса, во многом близкое картине, которую описывает Симеон Полоцкий в теологическом трактате «Венец веры кафолический». По этому описанию небо состоит из семи ступеней, на третьем небе расположен рай.

(обратно)

431

Илия — в Ветхом Завете пророк Илия, живым вознесшийся на небо (3—4 книги Царств). Согласно Новому Завету (Лук., IX, 19; Иоан, I, 21), за воскресшего. Илию жители Иудеи принимали Христа.

(обратно)

432

...во видении, Богом будущих чрез сон явлении...— сон халдейского царя Навуходоносора был истолкован пророком Даниилом.

(обратно)

433

...Тавифу от гроба доставит...— согласно новозаветному преданию, умершая девушка Тавифа была воскрешена учеником Христа, апостолом Петром (Деяния, IX, 36—41).

(обратно)

434

И Елиссея чюднаго пророка...— Елисей (от древнеевр. Елища — «бог помог») в ветхозаветном предании (3—4 книги Царств) — ученик Илии. Рассматривался христианскими богословами как ветхозаветный прообраз Христа. Исторический Елисей (ок. 850—800 гг. до н. э.) — пророк в Израильском царстве. Согласно библейскому преданию, видел «восхищение» (вознесение) Илии на небо на огненной колеснице.

(обратно)

435

Б Кани вдовицы плача сожалися, зде над многими Христе умилися...— здесь подразумевается евангельский рассказ о чудесных исцелениях, совершенных Иисусом в Кане Галилейской (Иоанн, IX).

(обратно)

436

Водолей — один из знаков зодиака. Согласно астрологическому учению, каждое государство имело свой собственный знак зодиака. Например, Турция — созвездие Пса, Австрия — созвездие Льва и т. п. Это могло быть отражено и в гербах. Водолей толковался в гороскопах и как знак печальной, слезной судьбы.

(обратно)

437

Аз есмь девица в солнце облеченна, от Богослова иногда виденна...— описывается аллегория церкви, представленная в видении евангелиста Иоанна Богослова в «Апокалипсисе» (Откровение св. Иоанна Богослова, XII, 1—4). Образ христианской церкви является в то же время и образом Богородицы девы Марии.

(обратно)

438

Як Авесолом отца си гоняше, тако не един на мя сын восташе...— имеется в виду Авессалом, сын израильского царя Давида. Стремясь отомстить за поруганную честь сестры Фамари, он убил старшего брата Амнона и восстал против отца (2 книга Царств, XV, 11—37).

(обратно)

439

Наблюдше злая порочная чада, изгнаша злых зле из Сиона града...— видимо, здесь подразумеваются раскольники, которые были отлучены от официальной православной церкви.

(обратно)

440

Цикл состоит из 4 разделов.

Стихи посвящены Евдокии — новорожденной дочери царицы Марии Ильиничны, умершей вместе с матерью.

(обратно)

441

Цикл состоит из 3 стихотворений.

(обратно)

442

Аммон — имеется в виду брат Авесолома Амнон (см. сноску 23 к стихотворению «Френы... о смерти... княгини Марии Ильиничны»).

(обратно)

443

Цикл состоит из 8 стихотворений.

(обратно)

444

Цикл состоит из стихотворений. Сюжет стихотворения 2 заимствован из «Физиолога». Алкион (заимствовано из греческого) — древнерусское название птицы зимородок.

(обратно)

445

Цикл состоит из 4 стихотворений.

Анафема (греч.) — отречение, проклятие.

(обратно)

446

Викентий святой — монах Ларийского монастыря (V в.) близ Марселя. Прославился своими обличениями еретиков-несториан, отрицавших божественную природу Христа.

(обратно)

447

Цикл состоит из 9 стихотворений.

Апостолы — согласно Новому Завету, двенадцать учеников Христа.

(обратно)

448

Челюсть осла мертваго Сампсон похитил есть, Филистынов тысящу тою поразил есть...— библейский образ Самсона (церковнослав. форма — Сампсон), ослиной челюстью убившего тысячу воинов-филистимлян (Книга Судей, XV, 1 —16), здесь используется как символ победы Иисуса Христа над силою дьявола.

(обратно)

449

Ариане — представители крупнейшего еретического движения в IV веке, последователи учения александрийского священника Ария.

(обратно)

450

Феодорик краль Африки...— имеется в виду Теодорих I Великий, король остготов (454—526).

(обратно)

451

Цикл состоит из 5 стихотворений.

(обратно)

452

Александр Ликург — легендарный законодатель древней Спарты. В предисловии к первым книгам «Царств» Франциск Скорина называет имя царя Ликурга в числе тех, кому история приписывала составление законов в странах классической древности.

(обратно)

453

Кикерон Иулия кесаря блажаше...— Марк Тулий Цицерон, выдающийся оратор, адвокат, писатель и политический деятель Древнего Рима (106—43 гг. до н. э.), прославлявший в своих речах Юлия Цезаря.

(обратно)

454

Кинна бе имя врагу...— сюжет заимствован из «Римских деяний». Л. Корнелий Цинна — сын консула, родственник и политический противник Цезаря, однако в убийстве последнего (в 44 г. до н. э.) не участвовал.

(обратно)

455

Цикл состоит из 5 стихотворений.

(обратно)

456

Цикл состоит из 7 стихотворений.

(обратно)

457

Тем же псаломник светло увещает: — Да никто в князех мира уповает...— вольное истолкование начальных слов первого псалма: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных» (Псалтирь, I, 1).

(обратно)

458

Иеремия — согласно ветхозаветной легенде, пророк Иеремия живым вознесся на небо.

(обратно)

459

Иесфир ему почесть сотворила, на пир бо к себе с царем пригласила...— здесь перефразируется библейский рассказ о иудейской красавице Есфири, ставшей женой царя Артаксеркса. Первый министр царя Аман из зависти решил погубить Мардохея, воспитавшего Есфирь. Тогда она устроила пир, на который пригласила царя и его министра. Возгордившийся Аман приказал слугам строить виселицу высотой в 50 локтей, на которой он собирался повесить Мардохея, но вскоре сам был на ней повешен (Есфирь, V).

(обратно)

460

Демосфин — имеется в виду Демосфен, сын Демосфена из Пеанийского дема (385—322 гг. до н. э.), знаменитый афинский оратор и политический деятель.

(обратно)

461

Цикл состоит из 3 стихотворений.

(обратно)

462

Цикл состоит из 7 стихотворений.

(обратно)

463

Цикл состоит из 7 стихотворений.

(обратно)

464

Андрокид — афинский оратор (V в. до н. э.).

(обратно)

465

Василий святый...— Василий Великий (ок. 329—379), ранневизантийский церковный деятель, мыслитель и писатель.

(обратно)

466

Иулиан — очевидно, Юлиан Отступник — с 361 по 363 г. византийский император и философ, пытавшийся возродить язычество.

(обратно)

467

Тем же две цате...— цата — небольшая серебряная монета, имевшая хождение в Древней Руси. Здесь вспоминается эпизод из Евангелия, смысл которого заключается в том, что истинную ценность имеет не то, что дорого и много, а то, что идет от сердца (Марк, XII, 41—44).

(обратно)

468

Цикл состоит из 5 стихотворений.

(обратно)

469

Филопатр воин храбрый хром ногама бяше, Арист аки некогда его осмеяше...— по-видимому, имеется в виду высмеивание Аристом из Афин — академическим философом (I в. до н. э.), другом Цицерона и учителем Брута — египетского царя-отцеубийцы Птоломея VI (конец II — нач. I вв. до н. э.).

Филопатр (греч.— «любящий отца») — насмешливое прозвище Птоломея.

(обратно)

470

Цикл состоит из 2 стихотворений.

(обратно)

471

Просветитель Симеон Полоцкий часто популяризировал в стихах медицинские и естественнонаучные знания.

(обратно)

472

Цикл состоит из 8 стихотворений.

(обратно)

473

Цикл состоит из 2 стихотворений.

(обратно)

474

Омир — Гомер, предполагаемый автор «Илиады» и «Одиссеи», греческих эпических поэм VIII—VII вв. до н. э.

(обратно)

475

По мнению А. И. Белецкого, в основе стихотворения — рассказ из сборника латинского проповедника М. Фабера (см. Билецький О. И. Стихотворения Симеона Полоцкого на темы всеобщей истории. Зибрання праць у 5 томах. Киив, 1965. Т. I, С. 467).

(обратно)

476

Алверт великий — Алберт Великий, Альбрехт Больштедтский (1193—1280), ученый схоласт, алхимик, великий энциклопедист европейского средневековья, автор нескольких трактатов по натурфилософии. Особой известностью пользовалась его книга «О таинствах женьских, еже о силах трав, камений, зверий, птиц и рыб», переведенная в 1670 г.

(обратно)

477

Фому... с Аквина — Фома Аквинский (1225—1274) — средневековый христианский теолог, мыслитель, основоположник так называемой второй схоластики.

(обратно)

478

Цикл состоит из 6 стихотворений.

(обратно)

479

...яко лебедь слатко с Симеоном пети — образ поющего лебедя (символ христианского служения Богу) сопоставлялся с образом Симеона Богоприимца, молитва которого «Ныне отпущаеши...» (Лука, II, 29) цитируется в стихотворении.

(обратно)

480

Сам Симеон Полоцкий сообщает на полях рукописи об источнике данного сюжета: «Плиний, в кн. 8, гл. 16». Автор имеет в виду книгу Плиния Старшего «Естественная история».

(обратно)

481

Цикл состоит из 4 стихотворений.

(обратно)

482

Цикл состоит из 15 стихотворений.

(обратно)

483

Многовременным хладом лед ся утверждает...— поэт излагает распространенную в то время в научном мире теорию происхождения хрусталя из льда, приписываемую Аристотелю. Симеон, очевидно, познакомился с ней по «Естественной истории» Плиния Старшего.

(обратно)

484

...даже во тверды кристаль преложен бывает...— под термином «кристалл» в научной и художественной литературе вплоть до конца XVIII в. подразумевались кварц и горный хрусталь.

(обратно)

485

Павел заключает: «не мудритеся паче, неже подобает!» — здесь вольное истолкование слов апостола Павла о тщете «плотской» мудрости, потому что «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1 Коринфянам, I, 27).

(обратно)

486

Цикл состоит из 4 стихотворений.

(обратно)

487

Цикл состоит из 3 стихотворений.

(обратно)

488

Впервые стихотворение опубликовано А. М. Панченко (с. 123). Диоген (404—323 гг. до н. э.) — древнегреческий философ-киник. Подлинные и приписываемые ему изречения вошли в состав многих средневековых сборников, в том числе в «Пчелу», «Апофегмат» и др.

(обратно)

489

Артаксеркс, царь Персидский — под именем Артаксеркс известны три персидских царя. Здесь, очевидно, имеется в виду Артаксеркс Долгорукий (греч.— Макрохеир), сын Ксеркса I (465—424 гг. до н. э.). Сведения о нем скорее всего заимствованы поэтом у Цицерона.

(обратно)

490

Сумантяныни — имеется в виду героиня Соломоновой Песни песней — Суламита. Взятая в царский гарем, она неизменно хранила любовь к возлюбленному, с которым была разлучена.

(обратно)

491

Текст состоит из 5 стихов-вариантов, публикуемых без сокращений.

(обратно)

492

Епифаний Славинецкий — воспитанник Киевской братской школы, сторонник так называемого «греческого учения». Прибыв в Москву в 1649 г. по приглашению Ф. М. Ртищева (влиятельного вельможи, царского сподвижника), развернул активную литературную деятельность. При его непосредственном участии готовится перевод с греческого Библии, с латинского языка переведены «География» Блеу, «Гражданство обычаев детских» Эразма Роттердамского, «Анатомия» Андрея Везалия, «Панегирик Трояну» Плиния Младшего и другие сочинения. Умер 19 ноября 1675 г. Несмотря на отсутствие дружеских отношений, Епифаний завещал Симеону крупную сумму денег. Надпись, высеченная над могилой Епифания, представляет собой свод 4-й и 5-й эпитафий.

(обратно)

493

Текст состоит из 5 стихов-вариантов, публикуемых без сокращений.

(обратно)

494

Павел митрополит Сарский и Подонский был возведен в сан митрополита из архимандритов чудовских в 1664 г. До самой смерти жил в Москве, дружил с Симеоном. Будучи образованнейшим человеком своего времени, славился как ревностный поборник просвещения. Знал латинский и польский языки, имел обширную библотеку, был сторонником латинского образования. В 1667 г. митрополит Павел был назначен начальником Печатного двора и 10 мая 1667 г. преподнес царю и патриархам первые печатные экземпляры богословского трактата Симеона Полоцкого «Жезл правления». Когда Павел умер, Симеон произнес над его гробом блестящую речь, в которой среди добродетелей почившего назвал покровительское отношение его к московским ученым того времени: «Книжным сущим он был отец, дом его пристанище, трапеза его пропитание, не точию же телесное, но и духовное...»

(обратно)

495

Цикл состоит из 4 стихотворений.

(обратно)

496

Мафусаил — один из сыновей Адама и Евы, живший, согласно библейской легенде, 969 лет. Его внуком был Ной.

(обратно)

497

Цикл состоит из 3 стихотворений.

(обратно)

498

Цикл состоит из 26 стихотворений.

(обратно)

499

Яко ехидну плод чрева снедает...— в античной мифологии Ехидна — полудева-полузмея, здесь—гадюка, змея. Толкование образа почерпнуто из «Физиолога» (см. стихотворение Симеона «Ехидна», опубликованное А. М. Панченко (с. 125), А. А. Морозовым в статье «Симеон Полоцкий и проблемы восточнославянского барокко» (Барокко в славянских культурах. М., 1982. С. 188 — по списку БАН, 31.7.3, л. 152).

(обратно)

500

В литературе и искусстве барокко символический мотив «зерцало» получил активную разработку. От названий произведений различного рода до переноса принципа зеркальности на их структуру — таков диапазон этого мотива в литературных памятниках XVII века.

(обратно)

501

Цикл состоит из 4 стихотворений.

(обратно)

502

Краль Таллийский Бреун — правильнее, Брен (кельт, «вождь») — предводитель галлов, вторгшихся в Италию в 390 или 387 г. до н. э. и разбивших римлян при Аллии.

(обратно)

503

Авицена — Ибн-Сина Абу-Али (лат. транскрипция — Авиценна) (980—1037 гг.) — знаменитый средневековый таджикский философ и ученый. По уровню образованности и энциклопедизма современники сравнивали его с Аристотелем и называли «князем философов». Его сочинение «Канон медицины» в течение веков служило кодексом врачебных знаний. Латинский перевод этой книги до XVII в. был в Европе важным научным пособием в области медицины.

(обратно)

504

Эллины — греки, носители эллинистической средиземноморской культуры (II в. до н. э. по III в. н. э.).

(обратно)

505

Цикл состоит из 4 стихотворений.

(обратно)

506

Цикл состоит из 13 стихотворений.

(обратно)

507

Цикл состоит из 3 стихотворений.

(обратно)

508

Иероним блаженный — Иероним Евсевий Софроний (340—420), крупнейший деятель церкви своего времени, эрудит, автор латинского перевода Библии, известного под названием «Вульгата» (см. о нем подробнее: Диесперов А. «Блаженный Иероним и его время». М., 1916).

(обратно)

509

Цикл состоит из 10 стихотворений.

(обратно)

510

Цикл состоит из 2 стихотворений.

(обратно)

511

Аилотроп (греч.— изменяющий) — «чертов» или «змеиный» камень аспид, который, согласно легендарному поверью, делает человека невидимым. Такой камень был в перстне у лидийского царя Гига (см. Платон. «Государство», II, 359—360).

(обратно)

512

Цикл состоит из 4 стихотворений.

(обратно)

513

Пифагор — древнегреческий мыслитель (ок. 571—497 гг. до н. э.), основатель философской школы в Кротоне. Для его учения было характерно сочетание научно-математических знаний с религиозно-мистическими изысканиями, например, в области переселения душ. О соблюдении пифагорийцами 5-летнего обета молчания см. подробнее: Флавий Филострат «Жизнь Аполлона Тианского», I, 14; Ямвлих «О пифагорийской жизни», Плутарх «Параллельные жизнеописания», VIII, 1—21.

(обратно)

514

Птица Феникс — согласно преданиям, Феникс сжигает себя и возрождается из пепла раз в 500 лет. «Физиолог» проводит параллель между рассказом о Фениксе и легендой о жертвенной смерти и воскресении Христа.

(обратно)

515

Дидак Озорий — персонаж из нравоучительной новеллы, известной в составе сборника «Великое зерцало» (см. о нем подробнее: Державина О. А. «Великое зерцало» и его судьба на русской почве». М.: Наука, 1965. С. 282—283).

(обратно)

516

Высок бе Аман...— Аман — антигерой библейской повести «Эсфирь», визирь персидского царя Ксеркса, именуемого в книге Артаксерксом. Его происками царь замышлял погубить весь еврейский народ «вавилонского плена». Однако в результате вмешательства царицы, израильтянки Эсфиры, царский любимец Аман был повешен.

(обратно)

517

Олоферн, егда Иудифу зряше...— в библейской апокрифической повести «Книга Иудифи» повествуется, как благочестивая вдова Иудифь спасла свой город от вторжения войск ассирийского полководца Олоферна. Завоевав доверие полководца и усыпив его бдительность, она после званого пира в стане осаждающих ночью отрубает Олоферну голову его же мечом и благополучно возвращается к своим.

(обратно)

518

Антиох, гордый сопротивник Богу...— имеется в виду Антиох IV Эпифан, царь (175—163 гг. до н. э.) эллинистического древнеарийского государства Селевкидов. В 168 г. до н. э. подавил восстание в Иудее, ограбил Иерусалимский храм и обратил в рабство 10 тыс. жителей города. Согласно Библии (1 и 2 кн. Маккавейские), за свое святотатство Антиох поплатился позорной смертью.

(обратно)

519

Ирод кичливый...— царь Иудеи (40—4 гг. до н. э.) тиран, безжалостно расправившийся со своими противниками, казнивший даже свою жену и троих сыновей. В евангельских рассказах Ирод является врагом Иисуса Христа, инициатором «вифлеемского избиения младенцев» (Матф., II, 16—18).

(обратно)

520

...Восплачете бо и возридаете! — вольная парафраза и контаминация слов из Нагорной проповеди Иисуса Христа «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Матф., V, 5) и его обличений, начинающихся со слов: «Горе вам, книжники и фарисеи...» (Матф., XXIII, 13).

(обратно)

521

Цикл состоит из 17 стихотворений.

(обратно)

522

Сесостр, шах перский — в этом стихотворении поэт соединил рассказы о египетском царе Сесострисе III (1378—1341 гг. до н. э.) и персидском царе Камбисе, изложенные Геродотом в его «Истории».

(обратно)