Те, кому посчастливилось созерцать как бы парящий над городом купол Санта Марии дель Фьоре или собор св. Петра с его бесподобной колоннадой, громаду Исаакия или вечерний силуэт Нотр-Дам, без труда назовут города, где находятся эти сооружения: Флоренция и Рим, Петербург—Ленинград, Париж. Можно перечислить множество построек, по которым любой из вас скажет, где они находятся. И наоборот, упомянув тот или иной город, назвать примечательное для него творение зодчего. В таких случаях говорят: город имеет собственное лицо, свою ярко выраженную индивидуальность. Поэтому есть смысл ехать в Тбилиси, Ленинград, Самарканд, Венецию и Рим, Париж, Кёльн, Будапешт: увидишь город, не похожий на другие, навсегда запоминающийся характерными (а иной раз всего одним!) памятниками архитектуры. Таким узнаваемым символом был для Москвы до 1931 года Храм Христа Спасителя.
Москва… как много в этом звуке для сердца русского слилось!.. «Я видел прекрасные города, громадное впечатление произвели на меня Прага и Будапешт; но Москва — это нечто сказочное,— свидетельствует норвежский писатель Кнут Гамсун, посетивший Москву задолго до 30-х годов.— В Москве около четырехсот пятидесяти церквей и часовен, и когда начинают звонить все колокола, то воздух дрожит от множества звуков… С Кремля открывается вид на целое море красоты. Я никогда не представлял себе, что на земле может существовать подобный город: все кругом пестреет красными и золочеными куполами и шпицами. Перед этой массой золота, в соединении с ярким голубым цветом, бледнеет все, о чем я когда-либо мечтал…» И ведь действительно, совсем недавно, еще на памяти ныне живущих советских людей, Москва была самым оригинальным, уникальным городом на земле. Многие любовались видом первопрестольной из-за Москвы-реки с Воробьевых гор. Говорят, вся она была по главному, архитектурному звучанию как уцелевший, хотя и не в полной мере, Московский Кремль. Сотни островерхих шатров, розовеющих на заре, сотни золотых куполов, отражающих в себе тихое сияние неба. И над всем царил Спас.
Нет, несмотря на внушительные размеры памятника, все же он смотрелся посредине Москвы, вовсе не «выпячиваясь». Не разрушая общей архитектурной цельности города. Он смотрелся как игрушка (либо ваза), стоящая на столе, как вот лебедь на глади озера. Впрочем, восприятие могло быть разным: А. Безыменский в одной из своих последних поэм написал, что Храм Христа Спасителя вскочил на теле Москвы как белый волдырь. Или такие строки: «Несоразмерность здания городским сооружениям подчеркнута его грузными пропорциями и сочетается с эклектичностью стилистики, исходящей из позднего ампира и включающей элементы ампирной «готики»,— вот так витиевато-глумливо характеризуется Храм в роскошно изданном под редакцией М. В. Посохина фолианте «Памятники архитектуры Москвы». Сломали — так хоть задним числом надо оправдать волюнтаристское уничтожение памятника.
Между тем это было красивейшее, величественнейшее здание. «Храм Спаса занял теперь особое положение в панораме Москвы,— прочтем мы в «Живописной России», популярном многотомном издании конца прошлого — начала нашего века.— Можно сказать даже, что он слишком привлекает к себе издали, когда вы смотрите на город из-за реки; но с Ивана Великого вся эта местность, сделавшаяся теперь одним из главных украшений Москвы, гораздо больше сливается с общим видом набережной, выступая во всей своей величавости. Едва ли есть в Западной Европе хоть один храм, который бы стоял, на близком расстоянии, так выгодно и красиво, как Храм Спаса». Кроме того, если изощренный взгляд искусствоведа и находил там смешение стилей в самой архитектуре, то в живописи Сурикова, Крамского, Семирадского, в скульптурах Клодта уж, наверное, не было ни эклектики, ни смешения стилей.
Спас разделил участь сотен и тысяч часовен, церквей, соборов, безжалостно порушенных в первые десятилетия Советской власти по всей России. Только в Москве уничтожили 427 памятников архитектуры. А ведь многие из них были перед этим тщательно и любовно отреставрированы. Как, например, Казанский собор на Красной площади, построенный в 1630 году, решение о восстановлении которого недавно принято Моссоветом. Уничтожение Храма Христа Спасителя стало как бы апофеозом всеобщего разрушения. Воскресший из небытия, он стал бы символом возрождения русской духовности и культуры. Пусть сроки нового строительства растянутся не на один год (до 200-летия победы над Наполеоном осталось еще 22 года, и возведением Спаса мы. могли бы достойно отметить эту историческую дату). Но сам факт правительственного решения о воссоздании памятника стал бы своего рода духовным стимулом для каждого патриота России. Отрадно, что не так давно Священный Синод Русской Православной Церкви принял решение возродить памятник на старом месте. «Я старик пенсионер, мне около 80 лет,— подтверждает мои мысли Н. В. Кузьмин из Печоры Псковской области,— не доживу до того времени, когда храм-памятник воссияет как символ нашего могущества и славы, но с надеждой на его высокий свет будет легче уходить из этого мира».
Народ строил храм, народ выступил с инициативой его возрождения. Существует община Храма Христа Спасителя: разработан ее устав, выпускаются обращения к верующим, собираются подписные листы на восстановление здания, а также документы, литература, иллюстративный материал; предполагается выпуск многокрасочного альбома, посвященного истории Спаса, который сможет дать народу полное представление о том, что мы утратили. Создан также Фонд восстановления Храма Христа Спасителя — со своим уставом и счетом в Госбанке, на который уже поступило около 300 тысяч рублей. Пожертвования идут со всей страны и даже из-за границы. Да, деньги поступают. Люди хотят, надеются, верят. Из Бельгии пишет Анна Фоминична Поповская: она готова перечислить деньги и просит уточнить номер счета. Пишет из Рязани поэтесса Нина Краснова, которая, оторвав от своих скудненьких гонораров, перечислила все-таки сто рублей. Пишет старушка Степанова Лидия Ильинична из Тамбова о том, что перевела все, что сумела отделить от пенсии,— пять рублей… Их десятки и сотни — бескорыстных жертвователей.
Храм можно возродить. Восстановили же Триумфальную арку на основании всего лишь нескольких оставшихся фрагментов, обмеров и фотографий. А по Храму Христа Спасителя сохранилось, к счастью, больше: подробнейшие, прекрасно выполненные в цвете чертежи, эскизы, цветные картоны, экономические выкладки (кстати, строительство обошлось всего лишь в 15 миллионов рублей) — главное, что необходимо для восстановления здания в первозданном виде. В Загорске, в церковно-археологическом кабинете Московской духовной академии, существует макет собора с документально переданным интерьером. Кроме того, обнаружилось много деталей внутреннего убранства храма: часть икон, модель дверей, картины «Поклонение волхвов» и «Помазание на царство» профессора исторической и портретной живописи В. П. Верещагина, «Александр Невский отвергает папских послов» Г. И. Семирадского и несколько фрагментов его же «Тайной вечери», четыре огромных полотна «Вселенских соборов» В. И. Сурикова. Говорят, что в МГУ на Ленинских горах и по сей день стоят две храмовые колонны из яшмы. В США, в семье Рузвельтов, хранится проданный в те годы за границу великолепнейший алтарь — своего рода храм в храме. А в Ватикане, по некоторым сведениям, находится иконостас собора. Хорошенько поискать — найдется еще многое. Есть, наконец, готовый фундамент, заложенный под несостоявшийся Дворец Советов и способный выдержать вес и более крупной постройки.
Храм нужно восстановить! На прежнем месте, в прежних габаритах и формах. И в прежнем его значении «генератора духовной энергии», как писал Федор Абрамов. Ведь это не только культовое сооружение: архитектура Москвы, исторически сложившийся городской ансамбль создавал определенную атмосферу, настроение, определенным образом воздействовал на сознание, характер людей, на их житейское и творческое поведение. Вот подняли поляки из руин свою столицу — десятки уникальных костелов, разоренный дотла королевский дворец. Идешь по старинной варшавской улице Краковское предместье — душа радуется за братьев наших, да просто за то, что ты — человек. Нечто подобное, очевидно, переживали бы и москвичи, окажись Спас поднявшимся во всем его первозданном величии. Возрождение Спаса — это восстановление поруганной красоты, веры, памяти народной.
И заниматься этим должно государство. Ибо в разрушении памятника всероссийского значения виноват, разумеется, не народ, а государство, каким оно существовало до 1931 года. Только в его силах возвести такое огромное сооружение: никакая общественная активность, никакие субботники тут не помогут. Ну а мы будем собирать деньги — в надежде снова увидеть этот храм.
В. СОЛОУХИН, писатель, председатель правления Фонда восстановления Храма Христа Спасителя
