КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Дар времени [Бет Флинн] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Бет Флинн Дар времени

Автор: Бет Флинн

Книга: Дар времени

Серия: Девять минут #3

Переводчики: Елена Теплоухова

Редактор и оформитель: Ксюша Попова

Русификация обложки: Александра Волкова

ХРОНОЛОГИЯ

1975. Похищение Джинни / Кит

1985. Арест Гризза

1985. Джинни выходит замуж за Томми / Гранта

1985. Рождение Мими, дочери Джинни и Гризза

1990. Рождение Джейсона, сына Джинни и Томми

1999. Найдены останки Мо

Лето 2000. Казнь Гризза



«Дар времени» — третья часть трилогии «Девять минут». Она не предполагалась как отдельный роман, но ее можно читать как одиночную книгу. Тем не менее, я настоятельно рекомендую вам прочитать мои первые два романа, «Девять минут» и «Вне времени», чтобы познакомиться с биографией главных героев. В обеих книгах много перипетий и поворотов сюжета, которые лучше всего связать, если последовательно прочесть их.

На протяжении всей серии «Девять минут» мы много узнали о Джинни, Гриззе и Гранте. Нам стало известно о хитрости, обмане, преданности и переплетающихся любовных историях.

Что вы знаете о Джинни? Достаньте туз из своего рукава и будьте готовы, потому что она возьмет вас домой в этот последний этап путешествия. Открою небольшой секрет — вы будете рады узнать о том, что эта последняя книга — главным образом о ее пути. Впрочем, не спешите! Все ваши любимчики на месте и будут держать вас в напряжении до самого конца.

Чего стоит ожидать, когда вы окунетесь в «Дар времени»? Повествование в романе идёт от лица разных героев, что даёт возможность нескольким ключевым персонажам рассказать вам свои истории. Этот роман сильно отличается от «Девяти минут» и «Вне времени» тем, что это развязка любовной истории Джинни. Да, Джинни найдет любовь. И она сбережет эту любовь. Вы также найдете ответы на многие вопросы из прошлого Джинни и некоторых других героев. Я надеюсь, вам понравится эта последняя поездка!


Эта книга с любовью посвящена:

The Niners

Ни дня не проходило, чтобы я не ощущала вашу

безусловную любовь и поддержку меня

и моих историй. Спасибо всем от всего сердца.

А также:

Маленькому мальчику,

которого я встретила на детской площадке

в 1974 году. Настоящему Томми.


Пролог

Джинни

2007, Северная Каролина


Один очень старый и мудрый друг однажды сказал мне: «Не случайно, что все возвращается на круги своя, назад, к тому, каким оно должно было быть».

Я помню, как держала ее костлявые и скрюченные руки в своих ладонях. В ее сильной хватке была мощь, которая противоречила ее возрасту. Умные голубые глаза встретились с моими, когда она говорила мне те слова. Я видела в ее глазах вызов, который побуждал меня ответить на него или усомниться в ее мудрости.

Оглядываясь назад, на тот момент, почти шесть лет назад, я должна признать, что она была права.

Воспоминания нахлынули на меня теперь, когда я сидела на прохладной траве, вдыхая ее острый, свежий аромат. Мне всегда нравился запах свежескошенной травы,

висевший во влажном воздухе, как одеяло в жаркие летние дни во Флориде. Именно там я выросла и провела большую часть своей жизни — в Форт-Лодердейл, Флорида. Но теперь я была далеко от тех мест. Солнце согревало мои плечи и ласкало лицо. Я взялась за ещё одну травинку, осторожно потянув. Она вышла легко, и я отбросила ее в сторону.

Я окинула взглядом небольшое кладбище и, глядя на надгробные камни, вздохнула. Некоторые выглядели больше и новее, стоя прямо в память об ушедших любимых. Другие были старыми и покосившимися, борясь за то, чтобы остаться стоять вертикально в уважении к человеку или людям, которые лежат под ними. У всех них было одно общее: ни одна могила не была голой. Каждая демонстрировала ту или иную форму поминовения. Цветы — свежие и искусственные. Флажки, ленты, личные памятные вещи. Независимо от дат, — некоторые относились к годам перед гражданской войной — о каждой могиле заботились с большим уважением.

Мои глаза остановились на надгробном камне во втором ряду от меня, том, что всегда вызывал боль в моем сердце. Просто надпись «Нашим Детям», и перечислено семь имен с рядом дат около каждого. Каждый ребенок не прожил дольше двух лет, последний скончался в тысяча девятьсот тридцать втором. Я была настолько очарована этой могилой, что провела кое-какое расследование, когда мы переехали сюда. В конце концов, они были моей семьей, и мне было очень важно узнать, что произошло. Ну, они были не совсем моей семьей, а скорее дальними родственниками моего мужа и детей. И даже при том, что я не была им родной по крови, все равно считала их своей семьей.

Я вновь взглянула на темный гранитный надгробный камень, у которого сидела, и обнаружила, что борюсь со слезами. Еще одна боль в моем сердце. Та, которая всегда будет во мне.

Но вместе со слезами пришло принятие. Принятие подарка, который мы называем жизнью и всего того, что он приносит, включая смерть. Его смерть.

Я никогда не думала, что буду сидеть на горной вершине так далеко от шума и суеты Форт-Лодердейла. Так далеко от океана и ощущения песка под ногами. Так далеко от всего того, что было мне знакомо и безопасно. Но я бы более чем охотно обменяла то на эту свою новую жизнь, это новое начало. И у меня не было другого пути.

Левой рукой я провела по надгробному камню по его имени. Несмотря на тепло солнца, твердый гранит под кончиками пальцев был прохладным. Ногтями я проследила по углублению, где было выгравировано его имя, и почти неосознанно взгляд остановился на моем безымянном пальце. Два кольца. Одно из чернил, другое из золота. Не так уж много женщин познали благословение быть любимыми так глубоко больше, чем одним мужчиной.

Благословенны, что в их жизни все ещё есть один из них.

И тут я услышала их, и быстро повернулась к маленькой белой деревянной часовне на краю кладбища. Величественные горы Голубого хребта служили фоном для живописной сцены. Я наблюдала, как мой муж спускался по деревянным ступеням, за обе его руки крепко уцепилось по ребенку. Было утро среды, и старая часовня и семейное кладбище были в нашем распоряжении. Наша четырехлетняя дочь, Рути, остановилась и посмотрела на него.

— Возьми меня, папочка. Подними меня! — настаивала она.

Я смотрела, как он улыбнулся, наклонившись к малышке, и без усилий подхватил ее вверх, вздрогнув, когда она случайно пнула ногой по чувствительному месту. Несколько лет назад муж получил серьезное ранение, и оно все еще причиняло ему боль, и, наверное, так будет всегда. Это было напоминанием о нашей старой жизни. Жизни, которую мы наконец оставили позади.

Брат-близнец Рути уже отпустил руку отца и подбежал ко мне, прыгнув мне на колени. Я спрятала лицо в его волосах и сделала глубокий вдох. Он пах мылом, потом, и, возможно, даже чуть-чуть грязью. Я улыбнулась. И вспомнила, как говорила своему мужу, когда подтвердилась моя неожиданная беременность: «Я слишком стара для этого.

Мы слишком стары для этого!» Он тогда только рассмеялся и напомнил мне, что я всегда была тем, кто говорил о неожиданных благословениях, началах с нуля и новых вызовах. Ну, я могу сказать, что наверняка наличие близнецов в нашем возрасте было и все еще остается вызовом. Но я никогда не была настолько полна оптимизма относительно будущего… несмотря на определенные вещи, которые узнала. И я люблю каждую его минуту. Мне не нравятся лишние растяжки на животе, которые появились вместе с двумя младенцами в моем животе, но даже в них есть красота. Я чувствую, что они говорят мне: «Посмотри на прекрасных детей, которых ты создала. Хорошая работа, Джинни».

Я наблюдала, как мой сын поднял руку к надгробному камню и положил крошечный пальчик на имя, выгравированное на нем, прочитав его вслух громко и четко, когда следовал по бороздкам. Закончив, он наклонил голову назад и посмотрел на меня.

— Прямо как мое имя, мамочка. Его имя такое же, как мое.

— Да, так и есть, милый, — ответила я ему, нежно улыбнувшись. — Да, как твое.


Часть первая

«Вы не можете начать следующую главу своей жизни, если продолжаете перечитывать последнюю». — Неизвестный автор.


Глава 1

Джинни

2000, Форт-Лодердейл (Спустя три месяца после казни)


Не помню, сколько я просидела, уставившись в землю, на раскаленном асфальте подъездной дорожки возле дома Картер. Спустя какое-то время я приподнялась и достала из кармана синюю бандану, которую засунула туда несколько минут назад. Или прошли часы?

Тридцать минут назад ко мне вернулась моя детская Библия вместе с письмом от моей матери, Делии. В письме открылась горькая правда о нашем прошлом — ее и моем. Я узнала о том, что у меня была сестра-близнец, умершая в больнице после того, как Делия ее бросила. А я на самом деле на два года старше, чем всегда считала. И только что обнаружив пропажу мотоцикла и невысказанное подтверждение Картер о том, что он жив — Гризз все еще был жив — я не могла ничего делать, кроме как сидеть и смотреть на пустое место в гараже. Все это было уже слишком.

Я оглянулась посмотреть, где Картер. Ее не было рядом. Я прижала бандану к лицу и снова зарыдала, на этот раз с тихими, но от души выворачивающими нутро, мучительными всхлипами. Тем плачем, который идет из такого потаенного места в твоей груди, что ты не догадываешься о его существовании, пока он не столкнется с тобой с жестокостью, причиняющей физическую боль. Разновидность плача, который, если его задушить, заставит болеть твои ребра и ломить спину. Так сильно я не плакала даже после его казни.

Я пыталась понять причину. Из-за того, что его смерть стала последней каплей? Или я так считала. Я могла свои любовь и скорбь аккуратно уложить в воображаемую коробку и промаркировать: «В прошлом. Откуда это новое горе взялось сейчас? Что я чувствовала на самом деле? Предательство? Боль? Любовь?

Ну, нет. Я не сотворю этого с собой. Даже на малую толику я не могу разрешить себе поверить, что все еще люблю его. Я люблю Томми. Я влюблена в Томми. Наша любовь — настоящая. Это не утешительный приз после ареста Гризза, его тюремного заключения и якобы смерти. Все же… что это было? Я не позволила себе закончить эту мысль.

Я боролась с желанием вернуть Картер и заставить ее рассказать мне все, что она знала. Я подавляла инстинкт докопаться до ответов. Нечто большее мне подсказывало, что я не должна в это лезть. Что тайна Гризза была настолько объемной, что будут последствия, если я решусь заняться расследованиями — это то, что хотела сделать моя плоть, но мой дух знал лучше. Нет, я не стала бы сомневаться. Я не стала бы спрашивать. Я бы сделала то, чего он, по-видимому, хотел, и просто сохранила знание, что он где-то есть, нужен мне. Но мне стоит двигаться дальше и жить жизнью, которую он хотел для меня.

И тогда я села, выпрямилась и решила так и сделать. Ты хочешь, чтобы я шла дальше, Гризз? Значит, ты это получишь. Запихнув бандану обратно в карман, я поднялась. Стараясь не смотреть на пустующее место в гараже, где был его мотоцикл — туда, где он был совсем недавно — я направилась за угол постройки. По лестнице в гостевой дом я поднялась с твердой решимостью, которой не чувствовала. Я напомнила себе, что была мастером иллюзии. Я могла бы и дальше притворяться, что все в порядке, и

действительно бы так делала, если бы сегодняшнее разоблачение, в конечном счете, не проложило свой путь из глубин моего подсознания.

Да, настало время начать убеждать себя, что он мертв и ушел. Навсегда.

Я распахнула дверь и вошла в комнату для гостей. Шагнула к окнам, открыла жалюзи и щелкнула оконными замками. Они все еще были в хорошем состоянии, но стали тугими за те годы, что ими не пользовались. Я вдохнула горячий, густой воздух, выплывающий наружу, и подумала о включении кондиционера.

Пока я действовала, сформировался план: во-первых, я оценю объем работ. Уперев руки в бедра, я развернулась, оглядывая маленькое жилое пространство. Мебели мало, но здесь чисто и аккуратно. Я подошла к небольшой нише, служившей кухней. Открыв дверцы шкафчиков, я обнаружила предметы первой необходимости — тарелки, чашки и столовые приборы. Я знала, что не буду их выбрасывать, но медлила перед тем, что должна была сделать.

Прошла к маленькой спальне. Тусклый свет не помешал мне разглядеть маленькую картонную коробку на кровати. Я застыла, уставившись на коробку, которая в моей голове внезапно стала размером с гору. Я говорила себе, что вычистить гостевой дом и гараж будет очень трудно физически, и потребуется много пота и мышц.

Но ничего огромного здесь не было. Ничего, что нужно было бы таскать вверх и вниз по лестнице. Все свелось к этой коробке. Коробке на кровати.

На этой кровати мы занимались любовью

Не ходи туда, Джинни. Я заглянула в комнату. Кровать лишилась своих простыней. Две маленькие тумбочки со светильниками стояли с двух сторон. Все устаревшее, но в хорошем состоянии. Это можно оставить. В углу стоял телескоп, который я подарила Гриззу. Я притворилась, что не заметила его. Картер должна пользоваться этим помещением, когда ее друзья приезжают в город. Пришло время снова использовать гараж и дом для гостей. Я больше не собиралась следовать его правилам.

Я медленно приблизилась к кровати. Не я упаковывала его вещи много лет назад. Это была Картер. Тогда она жила со мной и предложила, чтобы мы перенесли часть его вещей. Сначала я сопротивлялась, до тех пор, пока Гризз не велел мне это сделать. Я покачала головой, когда пришло озарение. Конечно. Картер, вероятно, поддерживала связь с Гриззом и сообщила ему, что я не двигаюсь дальше и затем, вуаля! Я получаю весточку от Гризза, где он велит мне сделать ровно то, что предложила Картер. Глупая и наивная. Вспоминая, я сжала кулаки.

В то время я была так опустошена, что не могла заставить себя расстаться с его вещами, так что попросила Картер заняться этим, а сама провела день вдали от дома. Я знала, что его одежду и обувь она пожертвовала на благотворительность, а это означало, что я найду в этой коробке еще более личные вещи. Воспоминания, думала она — или Гризз — должны быть сохранены. Я не могла их винить в том, что найду. Ведь сама я в этом участвовать не хотела. Я вспомнила, как Чикки собирала вещи Мо много лет назад. Мне, без сомнения, было тяжело смотреть на материальные напоминания о тех трагических событиях.

Но сегодня избежать этого невозможно.

Сглотнув комок, который начинал образовываться в горле, я открыла коробку. Поначалу картон сопротивлялся, но затем открылся легко. Я заглянула внутрь и сделала глубокий вдох, приложив сознательное усилие к тому, чтобы вновь сделать выдох и вдох. У меня дрожали руки, когда я вынимала первую вещь. Я заставила себя ослабить крепкую хватку, чтобы не сломать ее пополам. В моих руках оказалась пластинка в первозданном пластиковом конверте. Мой альбом Барри Уайта.

На меня нахлынули воспоминания. Ощущение горячей воды, когда мои руки застыли в крошечной раковине мотеля тогда, много лет назад. Запах чистого, свежего аромата мыла, исходящего от губки, которую я использовала. Самодельное сито Чоудера в сливе раковины. Нежный и лёгкий как перышко поцелуй Гризза, оставленный на моем

виске. И я слышала, как напевает Барри Уайт Never, Never Gonna Give Ya Up (прим. пер.: «Никогда, никогда не отступлюсь от тебя»), когда я вела Гризза в спальню. Я сглотнула и прошептала:

— Ты сохранил его.

Нет, прекрати, Джинни! Не делай этого с собой. Отложив в сторону пластинку, я потянулась к следующему предмету. Поначалу я не могла сказать, что это, но мягкую плюшевость игрушечного зверька распознала сразу. Мягкая игрушка у Гризза? Мгновение я смотрела на крошечного зверька. Эта маленькая горилла перенесла меня обратно в счастливые воспоминания. Как Гризз в одно из наших многочисленных полуночных свиданий привез меня в зоопарк. Ночной смотритель, который задолжал Гриззу, предупредил, что в нашем распоряжении только два часа, прежде чем появятся другие сотрудники.

Мы побродили по зоопарку, пока не остановились у вольера с гориллой, для того, чтобы прочитать о каких-то приматах и узнать их имена. Один выделялся в этом списке. По-видимому, зрелый самец или альфа стаи, был большой противной гориллой по имени Гризз. В течение многих месяцев после того дня я поддразнивала его этим. Когда мы шли к выходу из зоопарка, Гризз перепрыгнул через перила, чтобы добраться до прекрасного куста роз. Он сорвал несколько, даже не заметив, как шипы разодрали кожу на руках до крови. А затем быстро сдернул свою футболку и завернул розы в нее. Помню, как держала те розы и чувствовала их аромат в машине, пока мы ехали домой. Настолько свежи были воспоминания, что, я все еще ощущала запах роз. Я опустила глаза, заметив что-то, свисающее с запястья мягкой игрушки. Это оказалась открытка с изображением гориллы, прижимающей к своей груди крошечного котенка.

Я бережно открыла ее и прочла надпись внутри, написанную аккуратными печатными буквами: «С днем рождения. Я люблю тебя, детка». Подписано: «Гризз».

Я держала подарок ко дню рождения, который он мне так никогда и не отдал, потому что был арестован. Я почувствовала, как сжимается моя грудь. Внизу было мелко написано что-то ещё, но разобрать слова в тусклом свете маленькой спальни было трудно. Я прищурилась. «Сегодня вечером я отвезу тебя в наше особое место. Пожалуйста, надень их для меня».

Надеть, что? Наше особое место я знала. Небольшой бар на пристани под названием «Винсент». Но что я должна была надеть? Я оглядела маленькую гориллу и не могла понять, что упустила. А затем я их заметила. В ушках гориллы поблескивали серьги-гвоздики с бриллиантами. Я чуть не пропустила их из-за толщины меха. Он хотел, чтобы я надела их на ужин в мой день рождения. Бриллиантовые серьги. О, Гризз. Зачем ты так поступаешь со мной? Или скорее, почему я позволила тебе это?

Сдерживая слезы, которые снова начинали подступать, я дрожащей рукой положила игрушку. Не глядя, я потянулась в коробку и взяла первую попавшуюся вещь. Вытащив, я уставилась на нее. Рогатка. Ее не покупали в магазине. Кажется, она была вырезана вручную, для ее изготовления взяли ветку какого-то дерева и очень прочную резинку. Однажды я видела, как Гризз учил каких-то детей, как правильно пользоваться рогаткой. Томми рассказывал мне историю о том, как Гризз вышел из себя из-за охоты на белку в день, когда умерла его младшая сестра. Может, в тот день у него была рогатка. Это его вещь? Почему я никогда ее не видела?

Я осторожно положила рогатку на кровать рядом с пластинкой и мягкой игрушкой. На дне коробки остался ещё один предмет, и его я узнала сразу. Маленькая черная сумка с застежкой-молнией по центру. Я узнала ее, потому что сама покупала для него. Это была сумка для бритья. Как-то я подарила ему на Рождество и наполнила ее всем необходимым. Его любимый — или скорее мой любимый — одеколон, которым он всегда пользовался, бритвы, крем для бритья, дезодорант, ножницы и другие мужские аксессуары. Начав расстегивать молнию, я заколебалась. Что, если в ней его одеколон? Не уверена, что смогу справиться с напоминанием, как он пах прямо тогда. Не открывай.

Но я знала, что должна. Я села на кровать и прикоснулась к старой кожаной сумке. Я вытащила единственный предмет, который в ней был. И хотя не помнила тот случай, я точно знала, на что смотрю.

Это была коробка пластырей. Они были старыми, с допотопным логотипом. Коробочка была мятой, пожелтевшей и потертой, но она была узнаваема.

Пластыри, которые я отдала Гриззу в тысяча девятьсот шестьдесят шестом.


Глава 2

Гризз

1988, тюрьма, Северная Флорида


Было почти два часа ночи. Гризз направлялся твердой и уверенной походкой по слабо освещенным коридорам тюрьмы, не замечая как уборщик, дежурный в прачечной, и другие заключенные старались не встречаться с ним взглядом.

Он был единственным в камере смертников, кому была предоставлена свобода передвижения в середине ночи по тюрьме строгого режима. Днем этой привилегией он пользовался редко. Ему не нравилось привлекать к себе внимание. Но ночью ему необходимо было выбираться из своей камеры. Размять ноги; попытаться хоть немного почувствовать себя нормальным. За то короткое время, что он здесь находился, он обнаружил, что библиотека стала для него прибежищем. Обычно Гризз появлялся здесь где-то между одиннадцатью и полночью, но сегодня вечером он был так поглощен книгой, которую читал, что потерял счет времени. Одиннадцать? Два? Это не имело значения. Помещение после закрытия всегда пустовало, и ему нравилось не торопясь просматривать книжные полки. Совсем недавно он обнаружил, что ему нравится читать. Дерьмо, что еще ему было делать в этом месте? Блу вполне справлялся с тем, что происходило снаружи, и обычно звонил ему, а по каким-либо важным вопросам приезжал для встречи тет-а-тет. Неотложных дел у Гризза не было, так что, ему было нужно занятие… и это было чтение.

Становилось все труднее и труднее отправлять сообщения Блу незаметно. Несмотря на свое влияние, Гриззу не нравилось быть очевидным в некоторых вещах. Связь с Блу была одной из них. Очень скоро Картер должна была наладить работу ее службы собаководства, и он будет использовать собак для отправки сообщений, а с ее помощью они будут доставляться анонимно. Она была умна, и он был рад, что тогда, много лет назад, вмешался и помог ей с тем парнем, который ее преследовал. Он сделал это для Кит, не понимая в то время, насколько полезным это окажется.

Гризз бесшумно проскользнул в библиотеку и тут же обнаружил, что был не один. Он тихо нырнул за полки и всмотрелся между ними, заметив другого заключенного, который сидел за стеклянным окном в маленьком офисе библиотеки и печатал на компьютере. Гризз услышал стук клавиш, когда экран осветил лицо человека. Гризз пригляделся и узнал в нем пацана из столовой. Его имени Гризз не знал. Милашка — так другие заключенные называли его. Гризз мог понять, почему. У того были очень мягкие, женственные черты. Он был высок и строен, его брови казались гораздо естественнее выгнутыми, чем у большинства женщин, и у него было очень мало, если вообще было, волос на лице. Добавьте к этому копну каштановых волос, которые вились на концах, обрамляя его юное лицо. Да, по тюремным стандартам он был настоящей красоткой.

Обязанность Милашки состояла в том, чтобы, стоя у мусорных баков, сортировать и сбрасывать лотки после того, как заключенные заканчивали есть и выходили из столовой. Он никогда не разговаривал и не смотрел никому прямо в глаза. Гризз задался вопросом, за что тот сидел, и что он делает в библиотеке в середине ночи. Гризз провел рукой по своей гладкой голове, сожалея о длинных локонах, которые специально сбрил, затем потянул за бороду. Не имело значения, почему мальчик был здесь. После сегодняшнего вечера он будет принадлежать Гриззу.

Он покинул библиотеку так же тихо, как и вошел и возвратился в свою камеру.

На следующий день Гризз расположился в столовой. У него не было привычки есть вместе со всеми заключенными, но иногда он так делал. Сегодня он использовал это время для того, чтобы сидеть и наблюдать. Это была его тюрьма, его сфера влияния, и ему нравилось смотреть, слушать, присутствовать. Ему не потребовалось много времени, чтобы утвердиться в качестве новой власти у заключенных. Он сидел за столом, стоявшим близко к Милашке, но держался спиной к нему. Он слушал реплики других заключенных, когда они передавали Милашке свои подносы. Одни были заняты разговорами друг с другом. Некоторые не говорили ничего. Другие использовали возможность поиздеваться над юным зэком.

Гризз видел краем глаза, как очередь начала расти. Пришло время заявить о себе. И ему нужны были зрители.

Он специально прошел в конец очереди, затем молча пробился к началу, в то время как другие мужчины расступились и позволили ему пройти. Оказавшись впереди, он услышал, как двое мужчин, которые не заметили его приближение, говорили с Милашкой.

— Ты все еще заботишься о том грызуне, которого зовешь Бадди? — Один из них, крупный темноволосый парень, искоса смотрел на Милашку.

Тот промолчал.

— О-о-о, Милашка смущен, что у него нет друзей, Психо. Он похож на чудика из того фильма. Как он называется? Тот, о мальчишке, который влюбился в крысу.

Послышались смешки, и Психо скрестил руки.

— «Бен». Фильм называется «Бен». Ты поешь своему приятелю крысенышу колыбельные, как Майкл Джексон? — Он сделал шаг вперед. — Ты можешь спеть их мне попозже, когда я отымею тебя в душе.

Все еще нет ответа.

Гризз услышал достаточно.

— А ну вали нахрен с моей дороги, — сказал Гризз медленно и негромко, растолкав этих двух заключенных со своего пути.

Гризз бросил свой поднос в Милашку и намеренно не торопился, осматривая молодого парня с головы до ног. Он заметил бейдж на Милашке и прочитал: «Петти». Так это была его фамилия. Гризз мог понять, как он, в конечном счете, превратился в Милашку (прим. пер.: кличка Pretty образовалась от фамилии Petty).

Тоном, который ясно дал понять, что не потерпит никаких возражений, он сказал тем, кто находился в пределах слышимости:

— Теперь он мой. Только мой.

Милашка побледнел.

Больше не обращая внимания ни на кого из них, Гризз вернулся в свою камеру.


Глава 3

Мими

1997, Форт-Лодердейл


Мими откинулась на подушки, лежащие на жестком изголовье кровати.

— Готово! — громко воскликнула она.

Она только что добавила последние штрихи к стихотворению, которое написала для своих родителей. Приближалась годовщина их свадьбы, и Мими хотела удивить их. Недавно она обнаружила в себе талант к писательству, и это ей очень нравилось. Учитель поощрила ее после того, как девушка написала эссе о бедной иммигрантской семье, которая смогла преодолеть непримиримые разногласия и обрела новую жизнь в Соединенных Штатах. Миссис Хорэн была впечатлена, когда оценила уровень детализации, представленный в эссе Мими, и стала расспрашивать о ее расследовании. Разговаривая с миссис Хорэн, Мими поняла, что ей понравилось не только писать о семье, но и вести расследование, копаясь в поисках подробностей, которые другие могли пропустить. Учитель предложила ей подумать о том, чтобы пойти в журналистику.

— Ты еще молода и можешь передумать, но когда у тебя есть страсть к чему-то, она проявляется в твоей работе, — сказала ее учитель. — Я вижу эту страсть в тебе, Мими.

Мими сложила стихотворение для своих родителей в ящик тумбочки, соскользнула с кровати и наклонилась, чтобы вытащить кое-что из-под своего матраса. Это был ее тайный дневник, другой, который она могла отнести миссис Хорэн. Ранее в учебном году, Мими послушалась совета миссис Хорэн и начала записывать свои мысли и мечты. У нее даже было несколько коротких рассказов в этом дневнике. Она все еще слишком стеснялась делиться своими сочинениями с семьей. Новообретенная любовь к писательству была ее тайной. Она собиралась презентовать стихотворение родителям на годовщину и оценить их реакцию. Мими любила своих родителей и доверяла им, и хотя они всячески поощряли ее, она все еще не была уверена настолько, чтобы поделиться чем-то, что она считала таким интимным.

Девушка рассеянно потеребила серьгу и улыбнулась, когда попыталась представить себе их ответ.

— Мими, мы и не подозревали, что у тебя такой талант! Почему ты так долго скрывала это?

Она мечтала о том, какую бы хотела реакцию от своих родителей, но из-за своей неуверенности решила пока оставить дневник и мечты о писательстве при себе. По крайней мере, на данный момент.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы записать в дневник несколько мыслей о том, как взволнованна она будет, представляя стихотворение, но ей нужно было сделать кое-что еще. И так как дом был в ее полном распоряжении только в течение следующего часа, Мими нужно была сработать быстро и проследить за временем.

Она закрыла дневник и засунула его обратно между матрасом и пружинами, поправила покрывало и направилась к двери спальни. Прежде, чем открыть ее, она чмокнула постер «Титаника», который висел на двери.

— Когда я стану известным журналистом, Леонардо ДиКаприо, ты будешь умолять меня взять у тебя интервью!

И с невинностью и волнением двенадцатилетнего человека на пороге будущего с бесконечными возможностями, она направилась к спальне своих родителей. Ей нужно было провести кое-какое расследование.


***

В полутьме родительской спальни Мими начала охоту. Где бы оно могло быть? Они должны его где-то хранить, и ей не повезло, когда она обыскивала кабинет отца.

Девушка стояла посередине гардероба родителей и обследовала полки. Коробки стояли на всех полках, но были аккуратно подписаны. Ни на одной коробке не было упоминания о личных бумагах или чем-либо подобном. Думай, Мими. Ты же хочешь стать журналистом, проводящим расследования. Расследования. Свидетельство о браке является личным и чем-то очень ценным. Где бы вы хранили что-то, чем весьма дорожите? Может, вместе с чем-то, таким же бесценным? Она позволила своему разуму блуждать, в то время как представляла, как дарит своим родителям этот специальный подарок и свое стихотворение.

Когда Мими заметила посеребренный диплом преподавателя на стене миссис Хорэн, у нее возникла идея сделать кое-что для своих родителей. Ее учитель была очень рада помочь ей. Мими в течение года экономила свои карманные деньги и плату за работу в качестве няни, планируя потратить их на нечто особенное. Теперь она знала, что это будет. Миссис Хорэн сказала ей, что персонализированная памятная табличка будет стоить довольно дорого, и Мими была в восторге, зная, что у нее было достаточно средств, чтобы ее заказать. Но была одна загвоздка. Она должна была принести свидетельство о браке своих родителей миссис Хорэн, чтобы та могла заказать памятную табличку.

Где, где, где? Девушка вышла из гардероба и медленно осмотрела родительскую спальню. Ее глаза остановились на тумбочке матери. Лампа, будильник, лосьон для рук и книга. Библия. Самое дорогое сердцу владение ее матери. Возможно, оно было спрятано в Библии.

Мими села на край кровати, любовно проведя рукой по обложке священной книги. Она улыбнулась, увидев рельеф инициалов в правом нижнем углу. Г.Л.Д. Они настолько маленькие, что были едва заметны и трудно различимы на темно-коричневой коже, если вы не искали их специально. Она знала историю этой Библии. Отец рассказывал, как он подарил эту Библию матери на шестнадцатый день рождения, и как принтер сделал ошибку. Там должно было быть Г.Л.Л., но Джинни не позволила Томми заменить ее тогда. Возможно, она знала, что однажды выйдет за него замуж. Мими обняла себя. Это была судьба.

Мими улыбнулась, закончив предаваться воспоминаниям о таком романтичном поступке, и осторожно раскрыла веером страницы Библии. Две карточки выпали, каждая содержала Священное писание с почерком Джинни. Девушка понадеялась, что карточки не отмечали нечто особенное, и возвратила их туда, где, как она предположила, они находились. Она заметила аккуратный почерк матери на некоторых краях страниц, которые просматривала. Почти на каждой странице было примечание. Она вернулась к началу и обратила внимание на первые несколько страниц. Там, где можно заполнить свою личную информацию. Браки, даты рождения, смерти. Она улыбнулась, увидев, где были записаны имена ее и Джейсона вместе с датами, когда они родились. У матери также были записи того, когда они приняли первое Святое причастие и другие важные события.

Имена родителей были записаны вместе с датой свадьбы, и ниже был стих из Священного писания. Это был «от Матфея 11:25». Возможно, это был отрывок Священного писания, который кто-то прочитал на их свадьбе. Мими бывала на свадьбах и знала, что люди делают так все время. Запасной план начал формироваться в голове на случай, если она не сможет найти свидетельство о браке. Возможно, она сможет сделать что-то с этим Священным писанием. Наверняка они вспомнили бы цитату из Священного писания, которое было прочитано на их свадьбе. Она быстро перелистнула на Новый Завет и, найдя страницу, которую искала, прочитала слова вслух: «В то время, продолжая речь, Иисус сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам».

Она озадаченно подняла глаза от Библии. Что в мире ее родителей могло иметь отношение к Иисусу, говорящему Богу о вещах, которые Он утаивал? Как вообще эти слова из Священного писания могли иметь отношение к чему-нибудь? Насколько она поняла, не было никакого упоминания о браке, или же она просто не осознала этого. Мими медленно перечитала Священное писание и на этот раз заметила несколько цифр на краешке рядом с ним. 23-07-15. Ее глаза пробежались от Священного писания до чисел и обратно. Числа, Священное писание. Слова. Одно слово.

Утаил.

Она широко улыбнулась, когда поняла, что обнаружила. Она сомневалась, пока не попробует, но была вполне уверена, что знает, на что смотрит. Комбинация замка. Или, в этом случае, как она надеялась, комбинация сейфа. Такой способ матери запомнить комбинацию цифр к сейфу в кабинете отца внизу? Она слышала, как мать много раз утверждала, что могла быть забывчивой. Мими слышала, как отец однажды сказал маме, что она намеренно забыла о его деловом ужине, потому что подсознательно не хотела идти. Он говорил что-то о том, как у нее бывают провалы в памяти о вещах, с которыми она не хотела иметь дело.

Да, у ее мамы по общему признанию, была плохая память, и это стало ее способом удостовериться, что она не забудет комбинации сейфа. Написание ссылки Священного писания в важном месте в ее Библии было попыткой матери не сделать это очевидным, но Мими поняла. У нее был шкафчик в школе. Она могла только надеяться, что сейф ее папы работал так же.

Мими положила заветную книгу обратно на тумбочку и удостоверилась, что все выглядит так, будто она нашла его. Да, Мими приняла решение. Она станет превосходным следователем. Возможно, я не должна становиться журналистом. Я могу, наверное, быть детективом или секретным агентом ФБР или кем-то еще.

Девушка шагнула к двери спальни. У нее еще оставалось время, чтобы выяснить, сможет ли она открыть сейф. Она была уверена, что найдет в нем свидетельство о браке родителей.

И потому что они, наверняка, редко смотрели на этот документ, а может даже никогда, она могла безопасно вернуть его, и никто даже не узнает, что оно исчезало.


Глава 4

Томми

1976, мотель, Форт-Лодердейл


— Ты молодец, Кит. Ты все делаешь правильно! — Грант улыбнулся ей с пассажирского сиденья. — Просто слегка отпусти газ. Ты не должна бить по тормозам, чтобы замедлить ход. В обозримом пространстве нет ни одной машины. Ослабь ногу на педали газа, и автомобиль замедлится самостоятельно. И вообще, забудь о левой ноге. Я вижу, что у тебя проблемы с этим. Верь мне, ты привыкнешь, и отлично справишься.

Джинни выдохнула.

— Я знаю. Знаю. Просто кажется, что этот автомобиль слишком мощный. Я не уверена, что смогу водить что-то настолько агрессивное, Грант. Конечно, я никогда не водила, поэтому мне не с чем сравнить, но может, ему следовало дать мне что-то немного ближе к моему стилю. Возможно, что-то больше похожее на машину Мо.

Грант взглянул на нее. Ему хотелось сказать, что у Джинни был свой собственный стиль, и он не мог представить — будь то автомобиль или что-то еще, если на то пошло — чему она будет когда-либо соответствовать. Она выглядела ужасно сосредоточенной, держа руки в десяти и двухчасовых позициях на руле.

— Ты должна расслабиться, — сказал он. — Ты выглядишь слишком зажато и неуклюже. Вокруг ни души. Наслаждайся поездкой.

Она улыбнулась и быстро взглянула направо.

— Будет так здорово водить самой, Грант. Я не могу дождаться, чтобы забрать Сару Джо и просто отправиться в торговый центр или в кино, на пляж, или даже библиотеку. Ну, не совсем в торговый центр. Ты же знаешь, как я ненавижу шоппинг, но будет забавно выбраться отсюда, понимаешь?

Грант улыбнулся ей в ответ, но безо всякой искренности. Поначалу он думал, что она откажется от такого чрезмерно дорогого подарка на день рождения от Гризза. Она не относилась к тому типу людей, которых впечатляют быстрые и крутые тачки, и Грант был прав насчет этого. Но она не рассматривала новенький сверкающий Trans Am как игрушку, которой можно щеголять и привлекать к себе внимание. Она смотрела на него как на способ вернуться к некоторому подобию нормальной жизни. Проводить время с подругой, занимаясь тем, что делали другие девочки ее возраста. И ему это совсем не нравилось.

Они замолчали, в то время, как ABBA запели свою Dancing Queen. Она звучала из современной стереосистемы, которая конкурировала даже с его собственной.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я забыл о твоем дне рождения, Кит, — произнес Грант через несколько минут. — Я побегал и нашел кое-что для тебя, как только понял, что это, — он обвел рукой внутри салона автомобиля, — был подарок на день рождения. Мне потребовалось несколько недель, чтобы сделать его более личным, но я принес его с собой и думаю, что мог бы отдать тебе за ланчем.

Он не был абсолютно честен. Естественно, он знал, когда у Кит день рождения. Он просто не мог допустить, чтобы об этом его знании догадалась она или кто-либо еще, так что Грант действовал так, как будто узнал, когда Гризз подарил ей автомобиль.

Он потянулся вниз левой рукой и достал что-то из-за спинки ее кресла. Джинни посмотрела на аккуратно перевязанный пакет, который он держал в руке.

— Ты приготовил для меня подарок на день рождения? — она улыбнулась, когда перевела взгляд обратно на дорогу и, не давая ему времени ответить, добавила: — Поверить не могу, что ты купил мне подарок. Спасибо!

— Ты даже не знаешь, что это, и уже благодаришь меня? — легко поддразнил он.

— Не имеет значения, что там. Просто сам факт, что ты думал о том, чтобы что-то подарить мне, да еще и упаковал это, очень много значит для меня, — затем она смущенно добавила: — Я никогда прежде не открывала подарка.

Он ощутил в своем сердце боль за нее. Грант знал, каково это. Он тоже никогда не открывал подарка прежде. Он быстро взял себя в руки.

— Сверни направо, чтобы мы смогли добраться до девяносто пятой. Как насчет того, чтобы мы отправились в Майами за настоящей кубинской едой? Как тебе такой вариант для ланча?

Она колебалась в течение секунды, и он знал, о чем она думала.

— Кит, о Гриззе можешь не волноваться. Я его предупредил, что проведу день, давая тебе уроки вождения. Он знает, что у меня хватит ума, чтобы не возить тебя к знакомым местам. Мы поедем довольно далеко на юг. Все будет отлично.

Она кивнула и улыбнулась, когда чуть сильнее нажала на газ. Он почувствовал, как это вскружило ей голову. Было ли это от ощущения свободы, которая пришла за рулем собственного автомобиля, открытого Ти-топ (прим. пер.: в американской автомобильной культуре принято разделять тарги с полностью съемной центральной секцией и так называемые Ти-топ (T-top) — купе, у которых съемными выполнены лишь две секции по краям крыши, а в центре остается мощная продольная перемычка, образующая букву «Т») и ветра, развевающего ее конский хвост? Или это было от предвкушения открытия подарка? Не важно. Он был уверен, что это от счастья, выросшего из самой глубины души, а может, всему виной просто чувство причастности, но то, что Грант видел, согревало ему сердце.

Сорок пять минут спустя они сидели лицом к лицу в крошечной кабинке маленького ресторанчика, который предлагал самую аутентичную кубинскую кухню на всем побережье Южной Флориды. Соблазнительные ароматы дразнили обоняние, в то время как через открытое окно теплый ветерок ласкал им лица, и слышался гул автомобильного движения. Они только что заказали свою еду, и Грант пытался не улыбнуться, так как Джинни практически подпрыгивала на месте. Она была взволнована его подарком, и из-за этого его сердце переполняла радость.

Кит, поправил он себя. За прошедшие несколько месяцев он много раз ловил себя, когда начинал называть ее Джинни, а не Кит. Ему не полагалось знать ее настоящее имя, и он ненавидел прозвище, которое Гризз ей дал. Она не Кит. Она была и всегда останется Джинни. Он не мог дождаться того дня, когда сможет, не таясь, называть ее этим именем. Того дня, когда они будут свободны от того, что он считал варварским образом жизни.

Он отбросил мысли в сторону и потянулся к свертку, лежавшему рядом.

— Итак, я думаю, ты готова к тому, чтобы это распаковать. — Грант улыбнулся, передавая подарок.

Она забрала у него свёрток и держала, глядя на него с таким выражением лица, которое он не мог понять.

— С днем рождения, Кит. Надеюсь, тебе это понравится.

Она посмотрела на него, и он попытался расшифровать ее эмоции. Она покраснела. Она была смущена?

— Открой же!

Ничего не ответив, девушка просто переводила взгляд с него на пакет, и обратно. Она колебалась, и он понял причину. Она наслаждалась моментом. Он ей позволил, и ничего не говорил в течение почти целой минуты.

— Все в порядке, открой его, Кит, — сказал он наконец. — Я обещаю тебе, это будет не последнее, что ты когда-либо откроешь. — И он улыбнулся ей, искренней и настоящей улыбкой, идущей от сердца. Он хотел дать этой женщине мир. И однажды он это сделает.

Грант наблюдал, как она аккуратно развязала ленту на обоих концах, а затем посередине. Она очень старалась не порвать оберточную бумагу. Осторожно развернув свой подарок, она просто уставилась на него, и у нее на глаза навернулись слезы.

— О, Грант, ты не должен был, но я так рада, что ты это сделал, — прошептала она. — Она прекрасна, и я всегда буду хранить ее.

Она с любовью погладила обложку из темной кожи. Крепко прижимая ее к своей груди, Кит смотрела на него самыми прекрасными карими глазами, которые он когда-либо видел.

Он перестал дышать, только представив себе, что она смотрит на него вот так по другой причине. Смотрит на него глазами, которые обожают его так же сильно, как она лелеяла свой подарок. Он откашлялся и добавил хриплым от эмоций голосом:

— Есть еще кое-что. Если ты внимательно посмотришь в правый нижний угол, я выгравировал там твои инициалы. Я сделал их достаточно маленькими, чтобы их не было заметно, если ты специально не ищешь их.

Грант немедленно увидел вопрос в ее глазах.

— Нетруднобыло выяснить твое настоящее имя, Кит. Я не глуп, и Сара Джо узнала в тебе девочку из конкурирующей школы, которая, предположительно, сбежала. Но, — добавил он быстро, — в типографии допустили ошибку.

Она посмотрела вниз на Библию и прищурилась, чтобы рассмотреть надпись.

— Г.Л.Д., — произнесла она тихо.

— Я могу ее вернуть и привезти тебе другую. Просто мне не хотелось так долго ждать, тогда ты могла подумать, что я забыл, так что я рискнул отдать подарок тебе сейчас.

Он потянулся через стол, как будто бы забрать у нее подарок, но Кит убрала его из поля его досягаемости и снова прижала к своей груди.

— Я хочу сохранить ее, — сказала она ему.

Грант выдохнул с облегчением. Хорошо. Он хотел, чтобы она оставила ее. Типография не сделала ошибку при тиснении на Библии. Он задумал это с самого начала, написать инициалы, которые будут составлять ее будущее имя. Гвиневра Лав Диллон. Он даже представлял их смеющимися над счастливым совпадением после того, как они проживут в счастливом браке уже в течение многих лет. Волна облегчения затопила его.

— К тому же, — добавила она с широкой улыбкой. — Не так важно, что находится снаружи на этой книге.

Он взглянул на нее, приподняв бровь.

— Важно то, что внутри. Точно так же, как и люди. Тебе так не кажется? Именно то, что находится внутри, на самом деле имеет значение.


Глава 5

Картер

1981, Форт-Лодердейл


— Энн Мари! Энн Мари! Подожди! — кричала Картер, догоняя свою подругу.

Энн Мари О'Коннелл продолжала идти по коридорам Университета Коул. Она вышла на улицу и направилась в сторону парковки, задумавшись об уроке, на котором только что была. Это было ведение в психологию. Она сочла занятие любопытным, но если бы была честна сама с собой, сказала бы, что ей не очень понравилось. Особенно не понравилась часть о ярлыках и распределении людей по типам личности. Это заставило ее поежиться, и она не знала почему. Если бы этот урок не был обязательным, она бросила бы его в одно мгновение.

— Черт возьми, у тебя, должно быть, в ушах затычки! — услышала она за спиной и поняла, что ее новая подруга, Картер, подошла к ней сзади.

Энн Мари улыбнулась Картер, позволив ей догнать себя, и вместе они пошли к своим автомобилям. Проклятье — она никак не могла привыкнуть к своему псевдониму — Энн Мари. Между Гвиневрой, Гвинни, Джинни, Кит, и теперь еще Энн Мари, она почти свихнулась от путаницы. Но возможно, это и была цель Гризза с именами в банде. Путаница. Она немного понимала его. Но, по правде говоря, ее это не сильно волновало. Она даже вернулась бы к тому, чтобы быть Присциллой Селери, глупым именем из ее первого фальшивого удостоверения личности, если это означало, что она поступит в колледж. Благодарение Богу, что ей это не нужно. Она уже второй семестр в Коул и делала успехи. Ей нравился колледж.

— Какие у тебя планы на выходные? — спросила Картер. Прежде чем она успела ответить, Картер добавила: — Я подумала, что, может, ты захочешь прийти ко мне и позаниматься. Нас ждет тот большой тест, и мне бы не помешала помощь. Это определенно не самый любимый предмет у меня. Довольно интересный, но просто не мое.

Джинни — Энн Мари — в нерешительности смотрела на Картер. Ее не впервые приглашали в дом Картер, и очень не хотелось опять отказываться. У нее находилось миллион оправданий, почему ей никогда не удавалось собраться в компании на выходных или вечером. Она никогда не отказывалась перекусить где-нибудь после учебы или даже встретиться в библиотеке, чтобы позаниматься с Картер и ещё одной их подругой, Кейси, но Джинни старалась не общаться вне школьных стен и уж точно никогда в выходные дни. Почему-то занятие в доме Картер казалось слишком близким. Ее всегда беспокоило то, что она может потерять бдительность и нечаянно проболтается о своем прошлом. Нежелательное внимание к себе привлекать не хотелось.

Однако, посмотрев на выражающее надежду лицо Картер, Джинни изменила мнение. Она решила, что, да, примет это приглашение. Она не думала, что Гризз будет беспокоиться. У нее была уверенность, что после того, как упомянула о Картер и Кейси несколько раз, Гризз, вероятно, уже проверил их. Ну, если он ещё не сделал этого, то, конечно, так и поступит после того, как услышит, что она приняла это приглашение позаниматься. Хорошо бы завести подругу. Ей было одиноко. Джинни хотела, нуждалась в этом, ведь Сара Джо все еще посещала школу на севере штата.

Две ночи спустя Джинни очутилась в крошечной квартирке Картер. Маленький дом Картер напоминал мини зоопарк. Три кошки, две собаки, различные птицы, песчанки, мыши и другие мелкие существа считали эту квартиру с одной спальней своим домом. Джинни пришлось соперничать в громкости с птицами, пронзительно кричащими из своих клеток.

— Итак, прежде чем мы начнем, расскажи мне, почему тот горячий парень, с которым я видела тебя — как там его имя, Сэм? — расскажи мне, почему он называет тебя Кит, — спросила Картер, протягивая Джинни стакан содовой.

— Да, его зовут Сэм, — Джинни неловко поерзала на своем стуле. Возможно, это не было такой хорошей идеей. Она решила сменить тему.

— Сначала ты, Картер. Поведай, как ты сюда попала и обо всем этом, — она обвела комнату. В этот момент рыжая кошка запрыгнула к ней на колени и улеглась, прижавшись к ней. Джинни опустила глаза и улыбнулась, а затем взглянула на свою подругу. — Я знакома с тобой несколько месяцев, но в действительности не так уж много о тебе знаю. Я имею в виду, я знаю, что ты посещаешь колледж Коул, и работаешь в продуктовом магазине, но что еще? Расскажи мне что-то, чего я не знаю.

Картер хихикнула.

— Конечно, если ты пообещаешь познакомить меня с Сэмом. Он так дьявольски красив!

Джинни, откинувшись на спинку, принялась слушать и узнала, что ее новая подруга имела больше, чем она могла когда-либо себе вообразить. Картер Коултер родилась с серебряной ложкой во рту. Дитя богатства и привилегий, она выросла в самом настоящем старом добром особняке на Кейп Код. Ещё в детстве она обнаружила, что не может соответствовать ожиданиям своих богатых родителей, поэтому в то время как ее сестра и брат обучались у частных преподавателей классическому фортепьяно, иностранным языкам и парусному спорту, Картер можно было найти на кухне со слугами или в конюшнях с лошадьми.

— Еще в юном возрасте я поняла, что не хотела иметь ничего общего с этим образом жизни, — Картер пожала плечами и сделала глоток своего напитка. — Я не могу объяснить этого, Энн Мари. Похоже, я родилась в неправильной семье. Там, где мои сестра и брат были успешны в том, что предоставлял такой образ жизни, я избегала этого при любой возможности. Моя мать была светской львицей, и для нее я была обузой. Она хотела иметь детей, которыми могла бы похвастаться перед своими друзьями-снобами. Это… это как будто мы все на соревновании друг с другом, и ребенок с большим количеством приобретенных в магазине навыков выигрывал. Мы были трофеями. Заброшенными, если это не было напоказ. Я едва знала своих родителей. Все еще не знаю их, и мне плевать. Я стала самостоятельной прежде, чем окончила среднюю школу.

— Ты от всего отказалась? От своей семьи, любви, безопасности — от всего этого, чтобы сделать по-своему? — Джинни разинула рот, оглядывая небольшую, но чистую квартирку.

Картер фыркнула.

— Финансовая безопасность — возможно. Любовь? Не было никакой любви. Я же говорила — едва ли я знала своих родителей. Меня воспитывали няньки. То, что моя мать уволила их, потому что они не могли со мной справиться, не сработало — я все равно делала, что захочу. И тогда она просто сдалась. Когда меня вышибли из очередной престижной подготовительной школы из-за того, что я содержала семью крыс в кухне… — Картер широко улыбнулась Джинни. — Ну, скажем так, у матери случился приступ излишнего драматизма, и она велела моему отцу приструнить меня. Он знал только один способ дисциплинировать меня, — она изобразила кавычки в воздухе, затем продолжила: — сказав мне, что, если я не закончу «Школу Чванливого Высокомерия для Сверхпривилегированных» и «Бессовестную Академию для Снобов», он перестанет меня содержать. Он сдержал слово, и поэтому я здесь. Я прихватила немного денег, все, что у меня было, переехала во Флориду, получила свой аттестат и поступила в Коул. Ты уже знаешь, что я работаю полную смену в продуктовом магазине, посещаю колледж почти полный день, и каждую свободную минуту, которую выкраиваю, использую, чтобы забежать домой и позаботиться о своих животных. Они — моя семья, и они все, что мне нужно. — Девушка сделала паузу прежде, чем добавить с тоской: — И все же я очень скучаю по своим лошадям.

— Так значит, по своей семье ты не скучаешь? — Джинни вопросительно посмотрела на нее.

Картер улыбнулась.

— Я родилась не в той семье. Нет ничего, чтобы по этому скучать, Энн Мари.

Джинни потягивала свою содовую и думала, что была права относительно Картер, и правильно сделала, что пришла сюда. Она так ужасно сильно хотела доверять этой новой подруге, но позволить Картер подружиться с ней было нелегко. Джинни скрывала правду о своем прошлом. Весть о том, что у кого-то практически такое же детство, за исключением всех этих денег, вселила в нее надежду. Она не одинока. Они обе выходцы из домов, где их не хотели, использовали для скрытых мотивов и фактически игнорировали. Делия использовала Джинни, чтобы вести домашнее хозяйство. Родители Картер пытались превратить ее в выставочное украшение для своих богатых друзей. Это было по-другому, но и то же самое в каком-то смысле. Она не могла объяснить, но внезапно почувствовала почти родственный дух с Картер.

— Я никогда не встречала девочку по имени Картер. — Джинни сдвинула брови. — На самом деле я никогда не встречала и парня по имени Картер.

Картер поморщилась.

— За это я должна быть благодарна своим родителям. Имя Картер ни о чем не напоминает?

Джинни задумалась, покачав головой.

— Нет. То есть, это — имя нашего президента, но кроме этого… — ее глаза округлились, когда Картер ей кивнула.

— Скажем так, у моих родителей очень тесные политические связи. — Картер закатила глаза. — Они были друзьями долгое время. Кто бы предположил, что один из друзей детства моего отца окажется в Белом доме?

— Ничего себе, — все, что смогла выдавить из себя Джинни.

— Итак, твоя очередь, — сказала Картер, выводя Джинни из раздумий. — Начни с Сэма. Ты познакомишь меня, и почему он называет тебя Кит?

Картер пошевелила бровями, и Джинни улыбнулась.

— Я обязательно познакомлю тебя с Сэмом. Он милый, не так ли?

— Нет, он не мил. Он очарователен. Ямочки и все такое. И не уходи от вопроса. Почему Кит?

— О, это просто прозвище, — ответила она небрежно. — Мой муж называет меня Кит. Знаешь, это сокращённо от котенка. — Она покраснела.

— Мне нравится. Ты не похожа на Энн Мари. — Картер откинулась назад на спинку своего стула. — Так когда я смогу встретиться с твоим мужем? Ты не кажешься мне типичной замужней. Я так понимаю, что татуировка на твоем пальце, которую мне никогда не удавалось прочесть полностью, потому что я не была достаточно близко, и есть твое обручальное кольцо. Я права?

Джинни машинально спрятала левую руку под кошку на коленях.

— Мой муж на самом деле не любитель общаться с людьми. Он намного старше меня, и из-за этого нам трудно в обществе. Тяжело найти друзей или пары нашего возраста, таких же, как мы. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Картер вежливо улыбнулась своей новой подруге. Она понимала, что Энн Мари что-то недоговаривала. Картер не собиралась допытываться, но она была так счастлива обрести нового друга, того, кто, как она чувствовала, мог стать настоящим, что немного переусердствовала в своих вопросах. Она хотела, чтобы Энн Мари доверяла ей. И, что важнее, она хотела этого по правильным причинам. Она выросла среди огромного количества фальшивых людей, и ей нужны были друзья, с которыми она могла искренне общаться. Ей нужно было найти способ сообщить Энн Мари, что она искренне интересовалась ее жизнью, и что не было никакой необходимости использовать лживые отговорки. Картер можно было доверить все, что угодно, все, чем Энн Мари не могла заставить себя поделиться.

— Итак, Кит, — Картер усмехнулась и пристально посмотрела на нее. — Кто-нибудь говорил тебе, что из тебя получилась паршивая лгунья?


Глава 6

Гризз

1988, тюрьма, северная Флорида


После осторожного выяснения у одного из охранников его платежной ведомости, Гризз обнаружил, что молодой заключенный по имени Уильям Петти получил специальные привилегии от другого охранника, который сжалился над ним. Мужчина разрешил Петти несколько ночей в неделю посещать библиотеку после закрытия. Это было действительно единственное время, имевшееся в распоряжении у молодого заключённого.

Меньше чем день спустя Уильям получил сообщение. Оно гласило следующее: «Библиотека сегодня в полночь. Не заставляй меня ждать».

На часах была половина двенадцатого ночи, когда Гризз проскользнул в библиотеку и понял, что Уильям уже был там. Точно так же, как в первую ночь Гризз заметил его, лицо Уильяма было освещено монитором. Его глаза были широко открыты от страха, когда он смотрел на что-то на экране.

Незамеченный, Гризз пробрался к открытой двери офиса библиотеки. Он непринужденно привалился к дверному косяку и просто смотрел. Почувствовав его присутствие, Петти прекратил печатать и медленно повернулся к крупному мужчине, вырисовывающемуся позади него. Парень явно дрожал.

Гризз посмотрел мимо него и уставился на монитор. К своему удивлению, он увидел Гризза, смотревшего в свою очередь на него. Петти рассматривал его фотографию после ареста. Гризз ничего не сказал, просто пристально взглянул на молодого человека, который теперь очень внимательно изучал пятно на стене.

Петти заговорил первым.

— Я знаю, кто вы. Каждому… всем известно, кто вы.

— Тогда зачем ты искал меня на компьютере? — спросил Гризз хриплым голосом.

Все еще не поднимая на него глаз, молодой человек ответил:

— Просто хотел выяснить, насколько это было правдой. — После короткой паузы он спросил дрожащим голосом, который был насквозь пропитан страхом: — Что… что… что вы хотите? Что вам от меня нужно?

Гризз снял футболку через голову и бросил ее, ни на секунду не отрывая глаз от лица Уильяма. Молодой человек поймал футболку и, закрыв глаза в знак признания того, что должно было произойти, положил ее на стол. Уильям безошибочно узнал звук расстегиваемой молнии. Футболка и джинсы в тюрьме. Он знал, что этот парень был могуществен, и даже просто то, что он находился в библиотеке в полночь, чертовски хорошо говорило ему — он не должен пытаться бороться с тем, что произойдет. Уильям прочел досье парня. Он знал, что тот похитил пятнадцатилетнюю девочку, знал, что он предпочитает таких — молодых и симпатичных. «Большинство из них», — подумал он, спокойно подчиняясь тому, что будет.

Уильям открыл глаза и задохнулся, когда увидел размер члена мужика. Ни единого шанса. Абсолютно. Этот парень разорвет его в клочья.

Гризз рывком поднял его на ноги. Уильям решил, что пришло время забыться в своей собственной голове. Блокировать то, что, он знал, грядет. Молиться, чтобы не осталось спермы, которую нужно будет вычистить, а если и останется, чтобы он не был настолько выведен из строя, чтобы не справиться с этим.

Уильям глубоко вздохнул и решил, что, возможно, не о том молился. Может, ему было бы лучше, если бы он сразу молился о быстрой смерти.


Глава 7

Джинни

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


Я сняла алмазные серьги с маленькой плюшевой гориллы и аккуратно положила их в карман своих джинсов. Я никогда не надену их, но может, когда-нибудь отдам их Мими. На это не требовалось немедленного решения.

Размышление о Мими напомнило мне о Перри — терапевте, с которым встречались мы с Томми. Мы знали, что должны были сказать Мими, что Томми не ее биологический отец, не говоря уже о том, чтобы открыть, кто он, в случае, если она захочет знать. Перри провел нас через это, и у нас наметились кое-какие успехи во время наших сеансов. Но в то время как часть меня чувствовала, что консультироваться с экспертом полезно, у меня все еще было сомнение относительно того, нужны ли нам чужие советы.

Прошло всего несколько недель, но Томми уже понемногу сближался с Мими, что, казалось, помогало. Когда она была помладше, они устраивали день отца и дочери второй вторник каждого месяца. Томми забирал Мими, они были только вдвоем, и делали то, что она хотела. Я должна отдать ему должное — он видел изнутри большее количество катков, кинотеатров и магазинов одежды для маленьких девочек, чем большинство отцов. И, разумеется, он всегда позволял ей выбрать для ужина ее любимый ресторан. Я полагаю, что Томми съел достаточно фаст-фуда в течение этих лет, чтобы ему хватило на целую жизнь.

Но несколько лет назад она начала находить предлоги, чтобы не ходить. Мы списали это на ужасный переходный возраст; непонятно, по какой причине — то ли ей внезапно стало неловко, что ее видели с отцом, то ли это было такое же отдаление, которое и я чувствовала от нее. Но какова бы ни была причина, это не имело значения теперь. Томми настаивал, чтобы они проводили время вместе, и мы были счастливы, что она соглашалась. Теперь, когда я спрашиваю его, как прошла их недавняя «встреча», он говорит мне, что они заново узнают друг друга. Он пытается построить доверительные отношения перед тем, что мы должны ей рассказать.

Я могла только молиться, чтобы они не разрушились, когда придет, наконец, время открыть правду.

Закрыв дверь в гостевой дом, я спустилась вниз по лестнице и заметила Картер возле главного дома, возившуюся со шлангом. Она выключила воду и приблизилась ко мне, ее улыбка растаяла, когда подруга подошла ближе и заметила изменение в моем настроении. Я шагнула к ней, твердая решимость в моих глазах была очевидна.

Избавив ее от преждевременных терзаний, я спокойно произнесла:

— Я позвоню в газету, чтобы дать объявление о продаже автомобилей и байков. Наверняка найдутся люди, которых это заинтересует. Если я не смогу встретить их, ты не возражаешь помочь мне?

— Конечно, я не возражаю, Джин. — Она рассеянно убрала волосы от лица и всмотрелась в меня. — Я здесь большую часть времени.

— Послушай, я думаю, что тебе пора начать использовать гостевой дом снова, — я кивнула в сторону домика. — Я знаю, что у тебя полно друзей-активистов, которые приходят и уходят, и иногда ты ограничиваешь число приглашенных, потому что не можешь разместить их всех. Ну и хорошо, не стесняйся теперь пользоваться гаражом и гостевым домом, ладно?

— Да, конечно. Классно. Спасибо за это, — ответила она тихо, и немного колеблясь, добавила: — Ты в порядке, Джин? То есть, Библия, письмо Делии, узнать, что он… Я полагаю, что это было тяжелое утро для тебя.

Я не ответила ей, когда мы впились взглядом друг в друга. Я посмотрела вниз, а когда поняла, что держу, сунула ей небольшую картонную коробку.

— И еще одно — мне нужна услуга. Ты можешь удостовериться, что это исчезнет с завтрашним мусором? Там нет ничего, в чем я нуждаюсь или чего хочу. Я заберу свою Библию в следующий раз, когда увижу тебя.

Не давая ей времени на ответ, я устремилась прямиком к своему автомобилю. Я уехала, не оглядываясь на Картер или мой старый дом, все время пытаясь убедить себя, что любые чувства, которые я, возможно, еще испытывала к Гриззу, были выброшены в мусор вместе с коробкой воспоминаний.


**********

Я вернулась домой раньше, чем ожидалось, и не знала, что делать наедине с собой. Впервые за очень долгое время я чувствовала себя апатичной, без всякой цели. Возможно, это потому что я свернула большую часть своей работы, в то время как мы приводили наши жизни в порядок после казни Гризза. Хм. Казнь.

Я могла бы просмотреть несколько документов моих новых бухгалтерских клиентов. Даже если я была чем-то озабочена, за работой я целиком погружалась в проверку и перепроверку своих расчетов. Я любила работать с числами. Но не сегодня. Настроения не было.

Я могла бы поработать над своим уроком в воскресной школе. Подготовка к занятиям с детьми всегда приносила мне спокойствие и мир, особенно когда я была чем-то расстроена. Не то чтобы я была сейчас расстроена. Собираясь, я наметила больше времени, чем было необходимо, чтобы вычистить гараж и гостевой дом, и так как мне вообще не пришлось ничего делать, сейчас у меня образовалось чуть-чуть свободного времени. Вот и все.

Я прошлась по дому. Можно было бы позвонить Саре Джо, узнать, не хочет ли она заскочить на ланч, но что-то меня сдержало. За прошедшие несколько недель я несколько раз пыталась встретиться с Сарой Джо, но она была занята, устраивая свой переезд.

Я заменила наполнитель в кошачьем туалете, разгрузила посудомоечную машину, протерла холодильник и подмела внутренний дворик и кухню. Убирая щетку и совок, я бросила взгляд на часы на духовке и поняла, что даже время обеда еще не наступило. Я могла бы сделать сюрприз для Томми в его офисе и отвезти его пообедать. Или я могла бы удивить его чем-то еще. Чем-то действительно особенным. Да… вот именно.

Я поднялась наверх, чтобы быстро принять душ и переодеться, надеясь, что у него нет других планов. Разумеется, когда Томми меня увидит, он будет знать точно, что у меня на уме, и немедленно отменит любые планы, какие у него, возможно, были.

Меньше чем час спустя я заходила в двери «Архитектурного бюро Диллона и Дэвиса». Эйлин не было за своим столом, так что, она, должно быть, уже уехала на ланч. Хорошо. По крайней мере, я на это надеялась. Я видела автомобиль Томми на парковке, но дверь его кабинета была закрыта, поэтому я знала, что он мог быть там с клиентами. Я приблизилась к его двери, чтобы тихонько постучать и заглянуть внутрь, когда услышала позади длинный, низкий свист.

— Похоже, моему партнеру Тому сегодня повезет. Что ты здесь делаешь, Джин? И разве не жарковато для чулок и шпилек?

Я сразу узнала голос и улыбнулась, поворачиваясь, чтобы увидеть Алека Дэвиса, партнера Томми. Прежде чем я смогла ответить ему, телефон на столе Эйлин зазвонил, и Алек, потянувшись к нему, пробормотал:

— Прошу прощения.

Алек был хорошим парнем. Отличным парнем. Мы несколько лет дружили с Алеком и его женой, Паулиной. По правде говоря, я никогда не сближалась с Паулиной. Просто в ней было что-то немного странное, что я никогда не могла понять. Она была достаточно приятна, когда мы встречались на деловом ужине, однако всякий раз, когда мы пытались общаться за пределами работы, у нее была какая-нибудь отговорка. Часто Алек приезжал с двумя своими маленькими мальчишками на буксире на барбекю или на другое мероприятие, так как Паулина просила его об этом в последнюю минуту.

Я не раз задавалась вопросом, что же здесь не так. Внешне они казались идеальной парой. Алек был чрезвычайно красив, успешен, харизматичен, и, судя по всему, являлся отличным мужем и отцом. У него были светло-карие глаза, темно-каштановые волосы, которые были достаточно длинны, чтобы прикрыть заднюю часть воротника его рубашки, и заметная ямочка на левой щеке. Он был высоким, как Томми, и стройным, но не слишком худым. Я знала, что он был бегуном — не такой бегун, как я, а серьезный бегун. Еще он, должно быть, проводил немало времени, поднимая тяжести в спортзале. Это стало очевидно, когда я увидела его в первый раз на пляже. Меня поразили татуировки, разбегающиеся вверх и вниз по обеим рукам и покрывающие его грудь. Они не могли скрыть то, что у него был потрясающий брюшной пресс и весьма мускулистый бицепс. Я не ожидала увидеть такое под тем официальным костюмом, что он всегда носил. Я не пускала слюни по кому-то столь же красивому, как он с тех пор, как в первый раз увидела Энтони Бира много лет назад.

Паулина резко контрастировала с Алеком. У нее были темные карие глаза и светлые волосы. Сливочная кожа только подчеркивала глубокий шоколадный цвет ее глаз. Ее от природы вьющиеся волосы были коротко подстрижены, подчеркивая идеальный овал прекрасного лица. У нее было тело, которому позавидовало бы большинство женщин, особенно после рождения двух детей, и красивая, широкая, яркая улыбка, обрамленная естественными пухлыми губами. К сожалению, ее улыбка никогда, казалось, не касалась ее глаз.

Я присела на пустой стул возле стола Эйлин и вспомнила разговор из той первой семейной поездки на пляж. Я сидела на пляжном шезлонге одна, наблюдая, как Томми и Алек плещутся в воде с моим Джейсоном и двумя мальчишками Алека. Мими с нами не было. Паулина заметила подругу несколькими полотенцами ниже и пошла поздороваться. Алек оставил Томми в воде с тремя детьми и с улыбкой приблизился ко мне.

— Эти дети изматывают меня. Не знаю, где твой муж находит энергию. — Он потянулся за полотенцем и встал рядом со мной, вытираясь. Он искоса смотрел на Паулину, и мы видели, что та с подругой прогуливаются вниз по пляжу далеко от нас.

Плавки Алека были тяжёлыми от веса воды, и сползли ниже талии. Я начала отводить взгляд, когда заметила странные шрамы на его правом бедре. Он поймал мой взгляд и ответил на невысказанный вопрос.

— Пулевое ранение, — сказал он с легкостью.

Он, должно быть, прочитал выражение на моем лице, потому что быстро добавил:

— Не волнуйся. Я не ограбил банк и не оказался в центре перестрелки или чего-либо еще. Не могу претендовать даже на роль героя войны и ранения по службе. Нет. Когда мне было лет девять, мы с братом нашли дробовик дедушки в нашем в сарае. Повезло, что выстрелом мне не оторвало голову.

— Думаю, что это смотрелось нешуточно. — Я села и сняла свои солнцезащитные очки, чтобы посмотреть ближе. — Похоже на много небольших шрамов вокруг раны.

— Шрапнель от выстрела. — Он сушил полотенцем свои волосы. — Иногда ещё даёт о себе знать. Даже спустя много лет.

— Когда-то у меня был друг, который был ранен. Пуля задела его грудную клетку и оказалась в боку. Я помню, что он иногда упоминал, что это беспокоило его.

Я имела в виду случай, когда стреляли в Гризза. Мы жили в то время в мотеле, и он пришел домой с пулей в боку. Это было приблизительно за шесть месяцев до того, как он получил швы на голове от одного из подвесных кашпо, которые я развесила возле нашей двери. Да, я не понаслышке была знакома с серьезными ранениями и видела, как Гриззу неоднократно накладывали швы, хоть и не рассказала Алеку ничего из этого.

— Ничего необычного, — сказал Алек непринужденно, склоняясь над холодильником, чтобы взять напиток. — Я как-то спросил своего доктора, может ли это быть фантомной болью. Он объяснил мне, что более вероятно это нервы, которые были повреждены, и неправильно срослись. Врачи сделали все, что могли, чтобы восстановить их, но это не гарантия. Иногда они дают о себе знать и делают, что им вздумается. На самом деле, уже даже не больно, а больше похоже на то, что я знаю, что мне было там больно. Твой друг примерно так это описывал?

Я не ответила ему, спасенная остальной частью отряда, который пробился из воды и попросил полотенца.

Щелчок телефона, вернувшегося на свою базу, вывел меня из раздумий, и я встала. Смущенно одернула юбку, как будто если потяну, она сможет стать ближе к моим коленям. Я и не подумала о встрече с кем-то другим, кроме, разве что Эйлин в офисе Томми. Я знала, что мой ответ прозвучал глупо, но это было лучшее оправдание, которое я могла придумать:

— У меня встреча с новым клиентом. Подумала, что зайду, чтобы сначала увидеться с Томми… так как мой новый клиент недалеко отсюда, вот и все.

Я опустила голову, уставившись в пол. Я была худшей лгуньей на всем белом свете, и знала это, и очевидно, Алек тоже. По его глазам было понятно, что он точно знал причину, по которой я была там. Я была уверена, что стала красной как свекла.

Он покачал головой.

— Удачливый ублюдок уехал с Эйлин. У нее проблемы с машиной, и он предложил поехать вместе с ней в какую-то ремонтную мастерскую. Вот почему его машина все еще снаружи.

— О. Ладно, ну тогда я пойду. Ты можешь передать ему, что я приезжала? Я хотела отвезти его на обед перед моей встречей. — Конечно, я не упомянула, что прежде, чем отвезти своего мужа на обед, я собиралась запереть дверь его кабинета, закрыть эти его модные жалюзи и заняться с ним самым горячим сексом, который он когда-либо мог представить.

У меня пылали щеки, и я изо всех сил старалась говорить нормально, молясь про себя, чтобы мои плотские намерения не были так очевидны. Я понятия не имела, что со мной было не так. Просто у меня была острая необходимость обольстить Томми, жадная потребность почувствовать его в себе. За неимением лучшего или более красноречивого описания, я была там, чтобы затрахать его до изнеможения и затем отвезти его в ресторан, где хотела уговорить его быстренько пообедать, а затем провести час в мотеле, вместо того, чтобы вернуться к работе. Все это вполне можно было успеть как раз к тому времени, когда мне нужно будет быть дома, чтобы встретить Джейсона со школьного автобуса.

Алек стоял, засунув руки в карманы, и искоса поглядывал на меня с усмешкой.

— Я не замена, — он поднял руки, — но я буду более чем счастлив пообедать с прекрасной леди. То есть, если она окажет мне честь составить ей компанию.

Я улыбнулась и расслабилась. Это был Алек. Наш друг. Счастливо женатый отец двоих детей.

— Конечно. Я с удовольствием пообедаю с тобой. Спасибо за приглашение.

Он протянул мне руку.

— Но если он появится и увидит твою машину, ты не сможешь удивить его позже.

Я согласилась ехать и повела его к своему месту на парковке.

По предложению Алека мы оказались в Bella Roma's небольшом, но превосходном итальянском ресторане на океанском побережье со стороны шоссе A1A, находящемся немного севернее офиса.

— Нам не обязательно идти в такое роскошное место на обед, Алек. Серьезно. Я была бы так же счастлива в Denny's.

— Я пригласил тебя. И, кроме того, мы не можем допустить, чтобы ты такая разодетая никуда не сходила.

Я знала, что он поддразнивает меня из-за нарядного вида, и рассмеялась вместе с ним. Обед был по-дружески приятным, пока не стал серьезным.

Алек признался, что Паулина оставила его и мальчиков. В течение многих лет она была несчастна и принимала антидепрессанты.

— Я предполагаю, что она просто не могла найти свое счастливое место. — Его обычно жизнерадостное лицо было охвачено тоской. — Думаю, она искала его совсем не в том. Ты знаешь, что я имею в виду, Джин?

— Нет, — я нахмурилась. — Что значит «не в том» — таблетки?

— Она думала, что счастье можно купить. Новая машина, большой дом. Когда это не сделало ее счастливой, она подумала, что выходом станут дети. Но они только еще больше вогнали ее в депрессию и наделили чувством ответственности, которого она не хотела. Ты должна была почувствовать это, Джинни. Я видел тебя с твоими детьми. Они — твоя жизнь. Паулина считает наших детей ее концом.

— О, Алек, мне так жаль. Томми ничего не сказал мне. И я полагаю, что ты, наверное, знаешь, что у нас были кое-какие собственные проблемы.

Я смущенно отвела взгляд, не зная, сколько, если вообще рассказал, Томми Алеку.

— Не надо извиняться. Я ему много не рассказывал. Я знал, что вы двое занимаетесь своими проблемами, и не хотел обременять его.

— И где же она? Она приезжает, чтобы повидаться с мальчиками? У вас остались дружеские отношения?

Мне было интересно узнать об их ситуации, но также хотелось увести разговор от недавних проблем с Томми, мысленно пнув себя из-за того, что упомянула о них первая.

— Она «ищет себя», — его голос был обыденным, и он на мгновение отвлекся, когда вручил официантке свою кредитную карту.

— Значит, есть шанс, что она найдет себя или что-то еще, что она ищет, и тогда возвратится к тебе. Правильно? — Мне следовало быть осторожной, ступая сюда. Не так давно я оставила Томми, чтобы немного разобраться в себе самой. Мне вспомнился Библейский стих: Не судите, да не судимы будете.

Он опустил глаза.

— Я бы принял ее обратно, но она никогда не вернется. — Официантка вернулась, и он подписал чек.

Прежде чем я могла решить, вежливо ли будет спросить, почему, он ответил на мой вопрос:

— Она нашла себя со своим инструктором йоги.

Я была потрясена — был вовлечен другой мужчина. Признаюсь честно, я была удивлена. Я не могла представить, что Паулина нашла мужчину, который мог хотя бы немного приблизиться к тому, чтобы заменить Алека. По моему мнению, он, казалось, был воплощением всего, что женщина могла хотеть. Но я не жила в их браке и не имела никакого права строить догадки, тут же напомнила я себе.

— Ты знаком с ним? Знаешь его имя или еще что-нибудь?

— Да, я встречался с ним, — сказал Алек сухо. — Это — она, и ее зовут Шерри.

Я не знала, что сказать, потому промолчала. Точно знаю, что просто пялилась на Алека с открытым ртом.

А он тепло улыбнулся мне.

— Мы должны вернуться в офис, чтобы ты увиделась с Томом, а затем встретилась со своим клиентом.

Я посмотрела на часы и поняла, что мы обедали больше двух часов. Куда подевалось время?

— О, нет! У меня уже не осталось времени, чтобы увидеться с ним. Я должна идти, чтобы быть дома, когда Джейсон выйдет из школьного автобуса.

— Прости, Джинни. Я тоже не вспомнил о времени. Я надеюсь, это не скомпрометирует тебя перед тем клиентом, с которым ты должна была встретиться. — Он понимающе взглянул на меня с игривой улыбкой на устах.

Я криво улыбнулась.

— Мы с тобой оба знаем, что никакого клиента нет, так что перестань быть слишком умным (прим. пер.: игра слов: имя Алек и smart-aleck — слишком умный).

Мы рассмеялись над моим каламбуром. Затем его глаза стали серьезными.

— Я надеюсь, что Том ценит то, что имеет. Ты — определенно редкий драгоценный камень, Джинни.

Было что-то в его взгляде и в том, как он это сказал, что послало едва ощутимый трепет сквозь меня, но я сказала себе, что это ничего не значило. Какая сорокалетняя-с-чем-то женщина не захочет услышать, как ее сравнивают с драгоценностями?

Я отмахнулась от этого, как от беззаботного подшучивания между двумя друзьями, и позволила ему увести меня к моему автомобилю.

Торопливо высадив Алека на парковке «Архитектурного бюро Диллон и Дэвис», я отправилась домой так быстро, как только была способна, чтобы успеть переодеться в одежду, из-за которой у моего сына не возникнет вопросов, где я была.

Мне придется удивить Томми в другое время.


Глава 8

Мими

1997, Форт-Лодердейл


Мими пообещала себе, что если и с третьей попытки сейф не откроется, тогда она просто попросит у своих родителей копию их свидетельства о браке. Но на самом деле она не хотела этого делать. Ее сердце желало сюрприза для них, а они догадаются, что что-то намечается, если она попросит посмотреть свидетельство. Не только посмотреть — она должна будет одолжить его, чтобы сделать памятную табличку.

Сидя со скрещенными ногами на полу, она облегченно вздохнула, когда услышала контрольный щелчок открывшегося сейфа. Мими немного повернула ручку и потянула. Дверца присосалась на долю секунды, но поддалась, когда девочка применила больше силы.

Оглядев содержимое сейфа, она заколебалась. Она села прямо и решила обращаться с этим максимально профессионально и зрело. В конце концов, она уже почти подросток. Если ты мечтаешь стать следователем, Мими, тебе, вероятно, придется видеть вещи и похуже, чем это. Она запомнила, в каком порядке все лежало, чтобы сложить вещи точно так же, как нашла.

В сейфе были какие-то темно-коричневые конверты, сложенные один на другой. Она была уверена, что их содержимое — как раз то, что она искала. Но именно то, что было сверху, заставило ее тяжело сглотнуть. Два пистолета и несколько стопок наличных денег.

Она пыталась не думать о том, почему у ее отца было оружие и наличные деньги. Наверное, это было то, что все отцы скрывали от своих семей. Он был их защитником, и он был достаточно ответственен, чтобы держать оружие взаперти, там, где ребенок не сможет до него добраться. И наличные деньги, она была уверена, были для чрезвычайных ситуаций. Были еще маленькие коробочки, Мими догадалась, с чем. Конечно же, с несколькими самыми дорогими драгоценностями мамы.

На удивление твердыми руками девочка один за другим взяла пистолеты и отложила их в сторону. Она сделала то же самое с наличными и маленькими коробочками. Потянувшись к первому конверту, улыбнулась, заметив имя своего брата, написанное наверху. Джейсон. На том, что лежал ниже, было выведено ее имя. Она положила оба конверта вниз.

На последнем конверте ничего написано не было, и он был толще, чем первые два. Она повертела его в руках и решила снять зажим. Открыв, вытащила из него стопку бумаг, скрепленную большой скрепкой. Похоже на документы на дом. Она пролистала остальное и увидела то, что как она думала, было полисами страхования жизни. И завещание с обоими именами ее родителей.

Оно должно быть где-то здесь. Девочка покопалась в бумагах, нашла свидетельства о рождении своих родителей и отложила их в сторону.

— Я нашла тебя! — воскликнула она, увидев свидетельство о браке. Она держала его осторожно, и медленно читала.

Ее улыбка исчезла, когда она добралась до даты. Согласно этому документу, годовщина ее родителей почти на два месяца позже. Это не может быть правдой. Если…

Нет. Не ее родители. Особенно не мать. Никак не могло быть, чтобы мать была беременна ею, прежде чем вышла замуж за ее отца.

Мими вздохнула, резко опустив плечи. Значит, ее родители не были идеальны. Это было нормально. Это, возможно, даже было чем-то вроде облегчения. Они поженились и остались в браке, чего нельзя было сказать про большинство родителей ее друзей. К сожалению, она не сможет удивить посеребренным свидетельством о браке, не сообщив родителям, что знает их тайну. Мими фыркнула, когда поняла, что ее сюрприз все равно не удастся. Они, конечно же, догадаются, где она нашла их свидетельство о браке — и узнают, какое расследование она провела, чтобы найти его.

— Иногда ты не думаешь, Мими, — сказала она вслух.

Осторожно сложив все в конверт, девочка закрыла его зажимом и положила на дно отцовского сейфа. Затем взяла конверт со своим именем и начала убирать его, но остановилась. Что ее родители скрывали от нее? Она зашла так далеко. Разве может повредить еще одно небольшое расследование?

Мими открыла конверт и вытащила содержимое. Первая же бумага заставила ее остановиться. Это был документ на дом. Он был похож на тот же самый тип документов, которые она видела в конверте своих родителей, за исключением того, что этот был на ее имя. Мириам Рут Диллон. И на документах был адрес Теневого Ранчо. Она сразу узнала его. Почему ее имя было на документах на дом дяди Билла и тети Картер?

Она порылась в своих справках о прививках и свидетельствах о Первом Святом причастии и Конфирмации, затем перешла к свидетельству о рождении. Мысленно улыбаясь, взяла документ и поняла, что ей на самом деле все равно, были ли ее родители женаты, когда она была зачата. Одно она знала наверняка — она была ребенком, родившимся от большой и чистой любви. Она иногда наблюдала, как ее родители смотрели друг на друга, и даже для двенадцатилетнего ребенка было очевидно, что они всецело преданны друг другу. Их маленькая тайна была в безопасности с ней. Мими подняла стопку бумаг и подровняла их, слегка ударяя о свое колено, чтобы поправить и аккуратно засунуть назад в конверт, когда маленький белый конверт выпал и приземлился ей на колени. Она подняла его и рассмотрела. Он был запечатан и не имел никаких надписей на внешней стороне. Что бы это могло быть?

Она аккуратно сломала печать. Та была такой старой, что легко поддалась. Девочка вынула бумагу, сложенную внутри, и прищурилась, пытаясь понять, на что она смотрела.

Это было ее свидетельство о рождении. Еще одно. Стоп, она уже видела такое? Почему здесь еще одна копия, сложенная в неподписанном конверте? Оно было идентично тому, которое она только что прочитала, так почему…

Ее глаза расширились. Правильно ли она поняла то, что прочла? Должно быть, это какая-то ошибка. Это было ее имя — хорошо, часть ее имени. Они написали ее первое и второе имя правильно, но не фамилию. Ее дата рождения была верной. Имя ее матери было четко написано. Гвиневра Л. Лемон Диллон.

Но там, где должно было быть имя ее отца, было имя, которое она не знала, и в одном она была уверена — она никогда не слышала его прежде.

Кто, черт побери, такой Джейсон Уильям Тэлбот?



Глава 9

Гризз

1988, тюрьма, северная Флорида


Гризз грубо схватил Уильяма Милашку Петти за руку и выдернул его из маленького офиса библиотеки. Он наполовину тянул, наполовину толкал упирающегося зэка мимо большого книжного стеллажа в маленькую нишу.

— Мы ушли от камеры? — спросил Гризз тихо, отпихивая Петти от себя.

— Да, нас не видно, — промямлил юноша. Он опустил глаза и сказал ровным голосом, пропитанным смирением: — Что вы собираетесь со мной сделать?

Звук застегивающейся молнии Гризза заставил его поднять глаза.

— Я не собираюсь трахать тебя, если ты по этому поводу беспокоишься, — прошептал Гризз.

— Вы… Вы не? — Петти поднял голову. — Тогда что вы хотите? Что-то другое?

— Да, я хочу что-то другое, — Гризз сделал паузу. — Я хочу поговорить.

Петти провел рукой по волосам.

— Я… я думал, что вы собирались изнасиловать меня. Вы выглядели гм… готовым, — его голос дрожал, очевидно, он все еще сомневался.

Гризз закатил глаза.

— Тот стояк был не для тебя. Мне никогда раньше не приходилось заставлять себя думать о своей женщине, дергая членом перед парнем. Я сделал это, чтобы он выглядел очевидно перед той камерой в офисе. После заявления на всю тюрьму в столовой, что ты мой, я не мог не делать с этим что-то в случае, если они наблюдают за нами по камере видеонаблюдения, а я уверен, что так и есть. Они будут думать, что я пришел сюда затрахать тебя до смерти. Мне нужно было, чтобы все выглядело по-настоящему.

— Вообще-то, у них ничего не выйдет, — затараторил Уильям. — Они не увидят. Эта камера настроена на таймер каждый раз, когда я нахожусь здесь. Я получил особые привилегии от офицера Хедли, чтобы проводить здесь какое-то времякаждую неделю, но он думает, лишь для того, чтобы читать. Он не знает, что я сижу за компьютером, и я не хочу чтобы кто-нибудь знал об этом, так что я взломал камеру и использовал записанное заранее видео того, как я находился в библиотеке и читал на том стуле.

Он указал на стол со стульями, видимыми через окно в маленьком офисе, и на линии обзора камеры.

— Если кому-либо вздумается посмотреть на записи камеры, они не увидят, что я сижу за компьютером, они будут видеть, что я читаю там за столом. Конечно, план не идеален, но они пока ничего не заметили.

Гризз кивнул. Он оставался в стороне от чего-либо, связанного с техникой. Возможно, ему не стоило этого делать. Узнав о них много лет назад, он понимал, что технологии будут играть важную роль в том, каким образом они достигнут большего в обозримом будущем. Он предпочел избегать этого лично, но просто потому что он не использовал ничего из этого, не означало, что он не должен был позволить себе узнать больше.

— Как ты откопал мою фотографию из полиции? Она находится в компьютере библиотеки? — спросил Гризз.

— Нет, не на жестком диске библиотеки. Я должен был взломать сервер тюрьмы. Что я и сделал, легко, — Уильям посмотрел на него. — Вы знаете, ваша фотография из полиции, когда вас впервые арестовали, совсем не похожа на то, как вы выглядите сейчас. У вас были длинные волосы и не было бороды. Теперь у вас нет волос и длинная борода. Я едва смог узнать вас.

— Да, я сделал это нарочно. Я хочу выглядеть по-другому. Итак, давай я спрошу у тебя кое-что.

— Что?

— Ты можешь войти в компьютерные системы других учреждений и поменять мою фотографию в досье? Ты можешь взломать сервер того полицейского участка, где я был арестован?

— Что вы имеете в виду? У вас есть другая фотография из досье?

— Нет, но я могу ее сделать. Я хочу, чтобы моя фотография была похожа на то, как я выгляжу теперь. Я хочу, чтобы длинноволосая, чисто выбритая фотография в досье исчезла. На данный момент. Но однажды, я хочу, чтобы все это исчезло. Ты можешь это сделать?

Уильям кивнул.

— Да, если вы сможете сказать мне названия учреждений, которые, как вы думаете их хранят, я могу получить доступ к каждому по отдельности. Нет возможности сделать общий поиск — вы знаете, с поисковой системой — но в будущем такая возможность появится. На данный момент я должен зайти в каждый по отдельности.

— Значит, если у кого-нибудь, возможно даже у газеты, есть статьи обо мне или мои фото в их компьютерных файлах, ты сможешь стереть или заменить их?

— Как я уже говорил, скажите мне названия мест, в системах которых, по вашему мнению, хранится информация о вас, и если у них есть модем, способ забраться извне, тогда я смогу сделать это. Чего я не могу сделать — стереть любые доказательства, которые могут быть записаны машиной на микрофиши или на твердых файлах. Вы знаете, как библиотеки делают реальные снимки газетных статей и сохраняют их на микрофише? Придёт время, все бумажные варианты документов и прочего пошлют в измельчитель, хотя нам ещё далеко до этого, — он пожал плечами. — Но, да, если это имеет отношение к компьютерам, я могу помочь вам.

Медленная улыбка расползлась по лицу Гризза. Это хорошо. Это очень хорошо. Он хотел начать стирать любую информацию, которая могла быть доступной о нем и его прошлом. Он не мог стереть все, но он мог, несомненно, пробить значительную брешь. Когда Гризз выйдет через несколько лет, он не хотел ни единого шанса, даже отдаленно, чтобы его кто-то узнал. Кроме того, он не хотел, чтобы его дочь, Мими, наткнулась на что-либо из его прошлого.

— Ты поможешь мне, и я удостоверюсь, чтобы никто не беспокоил тебя здесь снова, — сказал Гризз. — Мы договорились?

Уильям улыбнулся широко.

— О, да. Мы договорились.

Затем Гризз стал очень серьезен.

— Даже не думай о том, чтобы предать меня, иначе ты умрешь в муках. Ты понимаешь это? Я не занимаюсь хуйней. Ни с кем.

— Вы держите Психо и его сумасшедшего дружка подальше от меня и моей крысы, Бадди, и у вас будут моя преданность и вся помощь, которая необходима.

Гризз кивнул и двинулся к маленькому столу и стульям.

— Теперь сядь и расскажи мне о себе.

И Уильям рассказал ему все — как его родители умерли, когда он был маленьким, и он переехал жить к своему пожилому деду. У него не было родных братьев или тети с дядей. Были только он и его дедушка. Он вырос в Майами, и они жили в небольшой квартирке над мастерской по ремонту оборудования его деда. Уильям уже мог что-нибудь починить к тому времени, когда ему исполнилось десять лет. У него было немного друзей, но он не жаловался. Дед был его лучшим другом. Парень рассказал Гриззу, что любимым телевизионным шоу его деда в шестидесятых был «Звездный путь», и как это шоу повлияло на его интерес к технике.

— Мой дед раньше говорил мне, что все, что мы видим по телевизору, все, что, как мы считаем, выдумано, на самом деле будет реально в будущем. Если человек может выдумать что-то, он, в конечном счете, будет в состоянии сделать это. Так или иначе, даже прежде чем компьютеры начали становиться популярными, я уже знал о них.

— И это — то, чем ты зарабатываешь на жизнь? Зарабатывал на жизнь, пока не попал сюда? Ремонт компьютеров?

— Нет. Компьютеры — мое хобби, не моя работа. И никто не знает о моем хобби. Я думаю, что в моих интересах держать то, что я делаю с компьютерами, при себе. Никто не должен знать о том, что я могу сделать. Что они могут сделать.

Его последний комментарий привлек внимание Гризза.

— Они?

— Я ничего не имел в виду под этим. — Уильям вздохнул. — Вы бы все равно не поверили мне, — он посмотрел на Гризза искоса, покачав головой. — Мой дед был хорош в теории заговора и всем этом дерьме. Изучал убийство Дж. Ф.К. и другую чушь вроде этого. Забудьте, что я упомянул об этом. Он был сумасшедшим стариком. Он умер, полагая, что наша первая прогулка по Луне была снята в киностудии. Милый и добрый, но слегка чокнутый.

Гризз понимающе кивнул. Он сохранит продолжение этого разговора на следующий раз.

— Вы спросили меня, чем я зарабатываю. Я продолжаю дело по ремонту оборудования своего дедушки. Если бы что-то сломалось, я мог бы починить.

— Так значит, ты был мастером по ремонту оборудования, который тайком занимался компьютерами. Как, черт возьми, ты оказался здесь? Хакнул банк или что-то в этом роде?

— Нет, ничего подобного. Меня подставили.

Гризз рассмеялся.

— Да, всех здесь подставили, включая меня.

— Нет, меня действительно подставили. И это не имело никакого отношения к компьютерам. Я был в задней части бара, ремонтировал посудомоечную машину, когда то место ограбили. Они поймали парня, и я опознал его. — Челюсть Уильяма напряглась. — Я позже узнал, что тот грабеж был инициацией в банде, и меня попросили не влезать. Даже бармен заявил, что не может вспомнить, как выглядел тот парень, но я был дураком. Я и вправду считал, что поступаю правильно, помогая убрать плохих парней с улицы. Я был их единственным свидетелем, и тот парень был осужден. Меньше чем через месяц я был остановлен для обычной проверки на дороге. Полицейский сказал, что у меня не горит задняя фара. Нашел наркотики в моем автомобиле. Много наркотиков. Они были не мои. Флорида сурово относится к наркопреступникам, даже без насилия. Ранее у меня не было арестов или судимостей, даже штрафа за нарушение правил парковки, но я должен сидеть десять лет.

— Десять лет. — Гризз покачал головой. — А ты здесь еще совсем недолго, так что тебе предстоит длинный путь.

Уильям отвел взгляд.

— Что ты мне еще не договариваешь? — Гризз поднял его голову. — Есть что-то еще, не так ли?

— Ну, да. Мне придется отсидеть некоторое время, чтобы не сделать это настолько очевидным, но я не буду сидеть всю десятку. — Он смущенно посмотрел на Гризза. — Я исправил записи, так что я выхожу через пару лет. Я могу только надеяться, что никто на самом деле не помнит, сколько я здесь нахожусь и сколько мне осталось. Если кто-то будет копаться в этом, они смогут понять, но я не думаю, что появится такой, как я, и я смогу просто ускользнуть.

Гризз рассмеялся. Блядь. Ему бы хотелось, чтобы ему так же все могло сойти с рук, но с ним такое не сработает. Он был слишком известен. Джейсон Гризз Тэлбот, освобожденный из тюрьмы, не останется незамеченным, особенно со смертным приговором, нависшим над его головой. Нет, он должен был закончить эту игру в течение следующих нескольких лет. Как минимум.

— Ты можешь кое-что найти для меня?

— Да, что вам нужно? — Глаза Уильяма оживились от перспективы нового проекта.

— Ты можешь взломать правительственные учреждения? Посмотреть, что происходит с Законами о смертной казни во Флориде? Я пытаюсь узнать, где они приняли закон о смерти от смертельной инъекции вместо электрического стула.

— Да, конечно. Я посмотрю, что мне удастся найти. Я поработаю над этим, и вы сообщите мне, где вы хотите, чтобы я искал данные о вас — знаете, стереть или обменять то, что вы упомянули ранее.

Между ними повисла тишина, и Гризз мог слышать тиканье настенных часов.

— Значит, зэки зовут тебя Милашкой?

Уильям покраснел, отведя взгляд.

— Ничего не могу поделать с тем, как выгляжу.

— Мне это не нравится. Как твое настоящее имя? Твое полное имя?

— Уильям Франклин Петти, — ответил молодой человек, смотря Гриззу прямо в глаза. — Но я всегда был Вилли.

Гризз крепко задумался на минуту. Он не хотел, чтобы Петти был Вилли. Это имя могло быть превращено во что-то почти столь же унизительное как Милашка (прим. пер.: willie на сленге имеет несколько значений, одно другого не лучше: гомосексуалист, пенис, женоподобный мужчина).

— С этого времени ты — Билл. Любой, кто назовет тебя иначе, ответит передо мной.

Затем Гризз встал со стула, забрал свою футболку из офиса и направился к двери.

— В это же время на следующей неделе, Билл, — бросил он через плечо. И ушел.


Глава 10

Джинни

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


— Что ты сделала? — спросил Томми в то время, как я нежилась той ночью в его объятиях. Недоверие на его лице было почти комичным.

— Я появилась в твоем офисе в полной боевой готовности с намерением соблазнить тебя, а вместо этого пообедала с Алеком. Ты уехал вместе с Эйлин, — ответила я ему, смеясь и стараясь опять не покраснеть, вспоминая эту ситуацию.

Он отодвинулся, чтобы взглянуть на меня. Огонек понимания блеснул в его глазах.

— Такого ты не вытворяла со дня моего рождения! Что сделало сегодняшний день настолько особенным? И прежде чем ты ответишь, что это было, напомни мне надрать себе задницу за то, что уехал с Эйлин чинить ее машину.

Но он тут же стал серьезен, когда до него дошло.

— О, Джин, я даже не спросил тебя, как сегодня все прошло. Ты собиралась вычистить гараж Картер. Ты все сделала? С тобой все в порядке?

Я села на кровати, повернувшись к нему лицом. Уперевшись локтями в скрещенные по-турецки ноги, я рассказала ему все. Начиная с моего приезда к Картер и заканчивая возвращением домой после обеда с Алеком. Я рассказала ему о своей детской Библии и о письме с документами, которые нашла в ней. Поведала о коробке, которую нашла в гостевом доме над гаражом. О серьгах, которые забрала для Мими. Рассказала все, не упомянув только тот факт, что исчез байк Гризза. Ту бандану я надевать не собиралась, так что совершенно не было никакого смысла заставлять Томми переживать или думать о чем-то, чего никогда не случится. Нет. Для меня Гризз давно уже мертв, и я не позволю ему вбить еще один клин между моим мужем и мной.

Внезапно я ощутила легкость, как будто исчез эмоциональный груз, который я таскала весь день на себе. Было приятно сбросить этот камень с души. Ну, до тех пор, пока я не увидела нахмуренный лоб Томми. Он казался встревоженным.

— Ты в порядке, Джинни? Я имею в виду, письмо от Делии должно было как-то отразиться на тебе. Особенно теперь, когда у нас так много всего осталось позади. Откопать что-то такое из прошлого. Узнать, как погиб твой отец. Почему Делия обращалась так с тобой. И тот факт, что у тебя была сестра, которая тоже умерла. Просто кажется, что этого всего слишком много, чтобы принять, милая. Хочешь, поговорим об этом?

Его глаза светились такой искренней любовью, и я не могла не заметить в них маленькую искру удовлетворения, когда рассказала ему о том, что попросила Картер выбросить картонную коробку памятных сувениров Гризза. Я наклонилась, чтобы поцеловать его.

— Нет, Томми. Я не хочу говорить об этом, и, честно говоря, мне это не нужно.

— С тобой все хорошо, Джинни? На самом деле? Ты бы мне сказала, да?

Я нежно поцеловала его в шею, скользнув рукой вниз к его естеству.

— Да, я бы сказала тебе. Все хорошо. Я действительно в порядке, — прошептала я ему на ушко.

Я почувствовала, как расслабилось его тело, когда он с шипением выдохнул, а его твердеющая эрекция свидетельствовала о том, что он хотел меня так же сильно, как и я его. Он начал поворачивать меня на спину, но я его остановила.

— Это моя ночь и я здесь главная. — Я быстро оседлала его. Он улыбнулся, когда я напомнила ему о письме Делии и обнаружении моего настоящего свидетельства о рождении. — Так что, как видишь, в действительности ты женат на женщине старше тебя

Наши любовные ласки были торопливыми, потому что меня вновь переполняла обжигающая потребность почувствовать Томми внутри. У меня побелели костяшки

пальцев, от того, как крепко я вцепилась в спинку кровати, в то время как пальцы Томми умело подстроились под мой медленный темп. Я пришла к своему пику первой и мне пришлось схватить его за руку, чтобы убрать от того местечка, где Томми ласкал меня.

— Это слишком чувствительно. Я уже кончила. Остановись, прошу! — почти закричала я.

Мое дыхание вырывалось короткими быстрыми толчками, голова откинута назад, глаза закрыты. Замедлив темп, я открыла глаза. В его взгляде я увидела желание, страсть, абсолютную потребность. И, подарив ему медленную чувственную улыбку, я вернулась к ритму, который, как я знала, даст ему сигнал об освобождении.

После всего я рухнула на Томми и лежала, пока мое дыхание не успокоилось. Наконец скатившись с него, я легла рядом на бок, и он прижал меня к себе.

Мы стали делиться событиями прошедшего дня, и Томми спросил, собираюсь ли я сделать что-нибудь со своим законным свидетельством о рождении. И не хочу ли поменять свое имя или обратиться к властям, чтобы официально объявить себя Джозефиной Дианой Данн?

Я уселась и просверлила его взглядом.

— Ни за что! Мое имя Гвиневра Лав Лемон Диллон, и я никогда не поменяю его. С меня хватит вымышленных имен и фальшивых паспортов, Томми. Ты хочешь изменить свое свидетельство о рождении на настоящее имя — Томас Джеймс Тэлбот?

Мы оба знали, что его свидетельство о рождении было подделано много лет назад, с целью заставить его считать, что он был братом Блу. Настоящее имя Блу было Кит Диллон, и в фальшивое свидетельство о рождении Томми вписана эта фамилия, Диллон.

Мы посмотрели друг на друга, и я поняла, что мы подумали об одном и том же. Томас Джеймс Тэлбот все равно не будет настоящим именем Томми. Воспитанный отчимом, Гризз, по-видимому, даже не знал настоящего имени своего отца. Попытка вернуться в прошлое и выяснить настоящее имя Гризза будет равносильна прыжку в бездну, а мы оба приложили немало усилий, чтобы добиться прогресса. И назад хода не будет.

Нет. Мы по-прежнему останемся Томми и Джинни Диллон.

Но возможно, было кое-что, что мы все-таки могли сделать.

— Знаешь, что, я думаю, нам надо сделать?

Он покачал головой, и широко раскрыл глаза в ожидании моего ответа.

— Мы должны послать к черту мое настоящее свидетельство о рождении вместе с нашими фальшивыми, с которыми жили все эти годы. К черту их все, — я замолчала на секунду, желая послушать, что он на это скажет, но Томми просто уставился на меня. — Я думаю, мы должны сделать все возможное для того, чтобы наши имена — имена, к которым мы привыкли и использовали — легализовать.

Я приподняла брови, с надеждой глядя на него. Томми не спешил отвечать, но немного погодя улыбнулся и понимающе кивнул.

— Да, — ответил он, — думаю, наш адвокат может конфиденциально подать ходатайство для того, чтобы на законных основаниях изменить наши имена на Томаса Диллона и Гвиневру Лемон.

Он зевнул и перевернулся на бок. Его веки потяжелели, но я поняла, что он заметил мою широкую улыбку, и улыбнулся в ответ, еще раз зевнув. Я могла сказать, что он был рад тому, что наша жизнь налаживалась, и мы двигались вперед. В конце концов, под этими именами мы обновили наши брачные обеты. Это то, кем мы были, и кем останемся навсегда.

— И еще одно, — продолжила я, — машины и байки. Теперь, как следует поразмыслив, я не хочу заниматься их продажей. Как думаешь, будет уместно, если я свяжусь с Акселем? В смысле, теперь он работает легально, и я знаю, что он возьмет их и даст нам справедливую цену.

— Я могу позвонить ему вместо тебя, — ответил он сонным голосом.

— До этого момента я справлялась со всем сама, Томми. Я смогу справиться с еще одним телефонным звонком.

— Это хорошо, Джин. У меня на работе куча дел, — пробормотал едва слышно Томми.

Он был прав. Пока мы жили отдельно, у него накопилось много работы, и хотя в этом не было срочной необходимости, я знала, что он хотел наверстать упущенное. Он чувствовал себя немного виноватым за то, что взвалил на Алека дополнительную работу, в то время как у того были свои личные проблемы.

— Я не устала. Горячая ванна, думаю, должна помочь, — сказала я, нежно поцеловав его в щеку. Не уверена, слышал он меня или уже нет. Когда вылезала из постели и направлялась в сторону ванной комнаты, до меня донеслось его тихое сопение.

Мне нравилось подолгу нежиться в горячей ванне. Включив воду, я насыпала в нее немного соли для ванны с ароматом ванили, зажгла свечи и выключила свет. Раздеваться не было нужды, я уже была голой. Резинкой для волос я забрала свои длинные каштановые волосы в высокий конский хвост.

Я собиралась залезть в ванну, когда мой взгляд задержался на синих джинсах, которые сегодня после возвращения от Картер я в спешке бросила на пол, предварительно вынув из кармана бриллиантовые серьги. Взглянув на дверь ванной, я отметила, что заперла ее за собой — привычка, выработанная годами с тех пор, как дети могли ворваться в любой момент.

Подойдя к шкафу, я подняла свои джинсы, собираясь бросить их в корзину, но вместо этого потянулась к заднему карману.

Я вытащила ее.

Синюю бандану.

Не знаю, как долго смотрела на нее. Не помню, как подходила к ванне или забиралась внутрь. Я не помню, как подтягивала колени к груди, утыкалась в них лицом и тихо плакала. Льющаяся вода, заполняющая большую ванну, заглушала все звуки, издаваемые мной.

И впервые я поняла, почему оба — и Гризз и Томми — столько лет лгали о многих вещах. Просто некоторые секреты мы должны хранить в своих сердцах, чтобы защитить тех, кого мы любим. Я была против того, чтобы они скрывали от меня все, но теперь я могла поставить себя на их место. Они оправдывали это тем, что думали, будто защищают меня. Разве не так же поступила я прямо перед тем, как заняться любовью со своим мужем?

Я никогда не смогу рассказать Томми о том, что Гризз жив, потому что это уничтожит его.

Я подняла голову из своего скрюченного положения и поймала своё отражение в зеркале на двери ванной. Тихие слезы текли по моему опухшему красному лицу.

Я уставилась на синюю бандану, которую, будучи в бессознательном, гипнотическом состоянии, обернула вокруг своего конского хвоста. И тогда я осознала, что часть меня все еще любила Гризза. Где-то, погребенная глубоко в моем сердце, память о той любви пыталась выгрызть себе путь на поверхность.

Но я знала — для того, чтобы сохранить рассудок, мне необходимо будет держать ее под замком или приложить сознательное усилие, чтобы избавиться от неё. Навсегда.

Я положила лоб обратно на колени, продолжая обнимать ноги руками, и прошептала:

— Конечно, ты мне нужен. Ты всегда будешь нужен мне. Но и Томми мне нужен. И я никогда не пожертвую его сердцем, чтобы вернуть частичку своего собственного.


Глава 11

Гризз

1988, тюрьма, северная Флорида


Со времени последней встречи Гризза с Биллом в библиотеке прошло больше недели. Тогда Билл сообщил, что прилагает максимум усилий, но не может сказать, что собирается делать Флорида со смертной казнью.

— Вроде этот вопрос уже несколько раз ставился перед законодательным собранием штата, но каждый раз отклонялся. Многие люди хотят, чтобы была разрешена смертельная инъекция, так как этот вариант более гуманный, чем электрический стул. Это чертовски странно. Гораздо больше людей за смертельную инъекцию, чем против нее. Кажется, что тут и думать не о чем, но дело продолжают заминать. Кто-то этого не хочет. Прости, чувак. Мне, кроме этого, больше тебя обрадовать нечем.

Билл озабоченно взглянул на Гризза. Он почти жалел его. Этому парню грозил электрический стул, и вполне справедливо. Он его заслужил. Билл читал о том, что сделал Гризз. Но с другой стороны мог понять, почему Гризз не хотел умирать таким образом. Это было варварство.

Гризз понимающе кивнул и велел ему и дальше отслеживать этот вопрос. Затем спросил, отстали ли от него остальные зэки. Билл ответил «да». Психо со своим другом Бендером оставили его в покое.

Этот разговор состоялся больше недели назад. Сегодняшняя ночь была третьей по счету, когда Гризз ждал его в библиотеке. Что произошло?

В этот момент он услышал, что открылась дверь, и увидел, как Билл прокрался к столу, за которым расположился Гризз. Глаза у парня были красными. Было очевидно, что он плакал.

— Что случилось? — спросил Гризз, вставая.

Билл не смотрел ему в глаза.

— Они опять до тебя доебываются?

И снова ни ответа, ни взгляда.

— Они же не настолько глупы, чтобы тебя тронуть, — сжал Гризз кулаки.

— Они меня не тронули, — тихо ответил Билл.

— Тогда какого черта, что с тобой не так?

Билл поднял на него глаза.

— Они не нарушали твоего приказа не трогать меня. Ко мне они не приближались, так что ты не сможешь отомстить.

— Что, черт возьми, они сделали? И не говори мне, что я могу и не могу сделать. Теперь, блядь, выкладывай!

— Они схватили Бадди. — Билл вздохнул.

Гризз сел. Он знал о крысе Билла, Бадди. Это был необычайно крупный грызун, Билл, взяв его ещё маленьким, заботился о нем и кормил. Гризз не считал крысу лучшим выбором для домашнего животного, но он всегда питал слабость к любому животному, тем более, что его младшая сестренка, Рути, заботилась о семье мышей в их старом сарае. Вот почему много лет назад он не спешил выполнить приказ своего отчима насыпать яду в сарае, но у него не было времени, чтобы перенести питомцев Рути в безопасное место. В любом случае это не имело значения. Он правильно распорядился ядом.

— Что они сделали с Бадди? — Но Гризз был уверен, что и так знал ответ. Они, должно быть, убили его. Тупые сукины дети.

— Они убили его и… и… — голос Билла срывался от эмоций.

— И что? — прорычал Гризз.

— Они, должно быть, заплатили кому-то на кухне или сделали что-то в этом роде, — ответил Билл, пытаясь сдержать свои рыдания. — Они сказали, что он был в гамбургере, который я съел в тот день. Его отложили специально для меня, и когда я прошел на раздачу за едой, Джокер удостоверился, чтобы его отдали именно мне. — Он прижал сжатые в кулаки руки к глазам. — Я этого не знал. Я его съел. Я съел своего питомца.

Гризз представил то, о чем рассказал ему Билл, и к его горлу подступила желчь. Затхлый запах библиотеки, смешанный с тяжелой вонью дезинфицирующих средств, используемых командой уборщиков, вызвал у него тошноту. Он поерзал на стуле, задаваясь вопросом, почему до сих пор эта новость не дошла до его ушей.

— Может, это вранье, — предположил Гризз. — Возможно, они просто тебя подъёбывают, и Бадди объявится.

— Его уже расчленили, — сказал Билл. — С того дня я каждый день нахожу различные части его тельца. Под своим одеялом. Плавающими в туалете.

Гризз с такой силой ударил кулаком по столу, что Билл подпрыгнул от неожиданности.

— Эти ублюдкам следовало бы быть осмотрительнее. Тебя они, может, и не тронули, но им было сказано, что это мое, а они попытались наебать меня. И никто не связывается с тем, что принадлежит мне!

Билл сглотнул и взглянул на него.

— Я выясню завтра, сколько из того, что ты мне рассказал, правда, — уже абсолютно спокойно сказал Гризз Биллу. — И узнаю, почему я впервые слышу это от тебя, а не от моих братьев.

Этот разговор был закончен, и Гризз готов был приступить к следующему. Его кое-что интересовало, и он не удосужился раньше спросить об этом Билла.

— Расскажи мне, почему тот охранник, Хедли, разрешает тебе пользоваться библиотекой. Я никогда не спрашивал.

— Я помог с больничными счетами его дочери.

— Как?

— Я вытряхивал корзины для бумаг в его кабинете, и услышал, как он разговаривал со страховой компанией. Он пытался заставить их заплатить за процедуру. Девочке всего двенадцать и она очень больна. Я сказал ему, что если бы мог воспользоваться компьютером библиотеки хотя бы один раз, я был бы рад отправить электронное письмо своему дяде, который по счастливой случайности работает в этой страховой компании, и спросить его, можно ли как-то помочь.

Глаза Гризза сверкнули.

— Ты же говорил мне, что вы остались с дедом только вдвоем.

— Да, так и есть. Никакого дяди у меня нет. Я его выдумал. Я использовал время за компьютером, чтобы взломать базу страховой компании и одобрить выплату. Хедли считает, что ему помог мой придуманный дядя. Тогда впервые я получил доступ к компьютеру библиотеки, и Хедли убедился, что камера выключена, чтобы меня не увидели. Заключенным запрещено использовать компьютер. Он исключительно для библиотекаря. Но я не только взломал страховую компанию. За то время я настроил изображение камеры так, чтобы позже можно было вернуться и пользоваться компьютером, оставаясь незамеченным. Когда выплату одобрили, Хедли спросил, может ли что-то сделать для меня, и я сказал, что хотел бы иногда читать в одиночестве в библиотеке после закрытия. Он это устроил.

Билл провел рукой по лицу и тяжело вздохнул. Сгорбившись, он посмотрел на Гризза.

— Конечно, ты знаешь, что я здесь не для того, чтобы читать.

Гризз кивнул. Его удивило, как Билл изловчился подстроить эту специальную привилегию и задался вопросом, почему они не столкнулись до той первой ночи, но затем вспомнил, что появился в библиотеке не в свое привычное время.

После Билл обрисовал ему свои успехи во взломе систем различных правоохранительных органов, в картотеках которых могли быть данные Гризза.

Когда они закончили, Гриз поднялся, собираясь уйти. Он подхватил книгу, которую выбрал, чтобы взять с собой.

— Увидимся здесь в четверг ночью, — бросил он Биллу.

На следующий день Гризз расположился со своими людьми в столовой. Он никогда не устраивал публичных разборок, но в этом деле ему нужно было незамедлительно добраться до сути, и не было времени для использования их закодированной формы связи. Ни один из них ничего не слышал об инциденте с крысой.

Гризз окинул взглядом линию раздачи.

— Который из них Джокер?

После того, как ему указали на Джокера, Гризз встал и направился к очереди за едой. Остальные зэки, как и всегда, расступились перед ним, освободив проход. Подойдя к Джокеру, он шепнул:

— На кухню. Сейчас.

Пытаясь произвести впечатление на Гризза и не сбиваясь с ритма, парень, стоявший рядом с Джокером на раздаче, неожиданно произнес:

— Иди прогуляйся, чувак. Я справлюсь здесь сам.

Охранники отвернулись в другую сторону, когда Гризз проследовал за трясущимися Джокером вглубь кухни, туда, где готовили еду. Как только заключённые, работающие на кухне, поняли, кто шел вслед за Джокером, они отвели глаза и вернулись к своим делам. Не стоило проявлять любопытство.

Остановившись возле большой морозильной камеры, Джокер обернулся и посмотрел на Гризза. Прежде чем Гризз успел что-либо спросить или сказать, Джокер торопливо заговорил, понизив голос:

— Чувак, я знаю, из-за чего ты здесь, и могу все объяснить.

— Говори, — только и процедил Гризз.

— Они пришли ко мне, потому что я им кое-чем обязан. Я говорил этим придуркам не делать этого. Я не знаю тебя, но о тебе наслышан. И понимал, что связываясь с Милашкой… то есть Биллом, они просто напрашивались на неприятности.

— Так ты приготовил крысу и положил ее ему в гамбургер или нет? — Гризз прищурился.

— Они хотели, чтобы я это сделал, но я не стал. Я соображаю, что к чему, и могу доказать.

Гризз приподнял бровь.

Джокер повернулся и открыл большую дверь морозильника. Гризз смотрел, как он подошел к полке и взял коричневый бумажный пакет. Выйдя из морозильника, Джокер открыл и показал Гриззу герметичный пакет, а в нем — то, что осталось от Бадди. Без головы. Без конечностей. Только туловище крысы.

— Это все, что они мне принесли, чувак. Я не дурак. Я просидел здесь достаточно долго, чтобы понимать, ты все равно докопаешься и придешь взглянуть. Это питомец парня. Я не складывал его в тот бургер. Психо и Бендер этого не знают; они думают, что я это сделал, но это не так.

И все же Джокер мог лгать. В тюрьме полно грызунов, и парень мог поймать одного из них специально для этого. Гриззу нужны были доказательства. Он велел Джокеру подождать на кухне, а сам отправился спросить кое-что у Билла.

Гризз вернулся через несколько минут.

— Если у этого туловища не будет лысины от ожога с левой стороны, значит я пойму, что ты солгал.

Дрожащими руками Джокер перевернул прозрачный полиэтиленовый пакет с тельцем Бадди. Как раз там, где Билл и сказал, у Бадди не хватало шерсти. Вздох облегчения Джокера получился довольно громким.

— Упакуй его обратно, — велел ему Гризз.

Джокер засунул останки Бадди обратно в коричневый пакет и передал Гриззу.

Гризз кивнул, и, не говоря больше ни слова, вышел из кухни.


**********
Меньше чем через неделю начальник тюрьмы сидел за своим столом и просматривал отчет тюремного коронера по двум заключенным, известным как Психо и Бендер. Положив отчет на стол, начальник потянулся вниз и выдвинул нижний левый ящик. Не слишком ли рано для виски?

Сделав глоток, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза, когда обжигающая жидкость заскользила вниз по горлу. Напиток успокоил его живот, который почти упирался в стол. Может, еще глоток.

После второго шота он задумался об этих двух последних случаях смерти в тюрьме. Он покачал головой, осознавая, что больше не командует этой тюрьмой. Он подумал, что это произошло после того, как Джейсона Гризза Тэлбота приговорили к смертной казни и отправили сюда в камеру смертников. За те почти два года, что Тэлбот прожил в тюрьме, ему удалось сделать нечто совершенно неслыханное. В этой тюрьме существовало несколько банд, у каждой был свой главарь. Тэлбот не только отобрал проституцию и контрабандный бизнес у стоящих за ними зэков, но ему так же удалось установить над всеми ними власть.

Фактически он стал боссом боссов.

Тот факт, что Тэлбот похитил пятнадцатилетнюю и женился на ней, должен был означать изоляцию и плохое обращение от других преступников. Вместо этого мужик властно командовал и требовал уважения — и получал его. Тюремный начальник покачал головой.

И не было никакого секрета в том, кто стоит за программой реабилитации заключенных и собак. Начальник был уверен, что Тэлбот собирался использовать собак для переправки небольших партий сильнодействующих веществ. Умный сукин сын. И что хуже всего, если начальник закроет программу служебного собаководства, то в глазах всех правозащитников он будет выглядеть плохим парнем. Они обвинят его в том, что он лишил возможности заключенных реабилитироваться.

Но он был глубоко убежден в том, что никто в этой тюрьме не заслуживал шанса на реабилитацию. Черт, да больше половины его охранников ежедневно подкупали.

«Восемнадцать месяцев до пенсии, — успокоил себя начальник. — Меньше двух лет этого ада, и я удалюсь на пенсию, которая обеспечит мне комфорт до конца моих дней. Надеюсь, этого ублюдка скоро поджарят на электрическом стуле».

Его размышления прервал офицер Хедли, вошедший без стука в кабинет.

— Сэр, вы подписали отчет? — спросил Хедли у начальника тюрьмы.

Тот потянулся к стопке бумаг, лежащих на правой стороне стола, вздохнул и протянул их Хедли.

Не сказав ни слова, Хедли направился к выходу из кабинета. Он уже практически вышел за дверь, но обернулся, чтобы взглянуть на начальника.

— Простите, сэр, мне кажется вы дали мне не тот отчет.

— Нет, Хедли, все верно. Это то, что ты сдашь.

— Сэр, здесь говорится, что было убийство-самоубийство. Это не…

— Я знаю, что написано в этом гребаном отчете, Хедли. Я подписал эту чёртову бумажку, и ты вложишь ее в досье. Ты понял меня? Психо схватил заточку и пырнул своего бойфренда, Бендера, в душевой. Затем вернулся на свое рабочее место в прачечной и повесился на простыне в подсобке. Убийство-самоубийство. Усёк?

— Но, сэр, семьи захотят и имеют право взглянуть на отчет судебно-медицинского эксперта.

— И они его увидят, Хедли. Они увидят тот, что у тебя в руках. Они просто не увидят вот этот, — ответил тюремный начальник, взяв со стола другую стопку бумаг и развернув свое кресло спиной к Хедли. Пронзительный визг измельчителя бумаг раздался в маленьком кабинете, пока начальник тюрьмы размышлял над жестокостью Тэлбота. Он не знал, что именно произошло, но это было чересчур. Если кто-то в тюрьме когда-либо соберётся перейти дорогу заключенному из камеры смертников, это, безусловно, заставит их дважды подумать.

Хедли только покачал головой, взял сфабрикованный отчет коронера и тихо вышел из кабинета тюремного начальника.

Может, так будет лучше. В конце концов, кто из родственников захочет услышать, что их любимый скончался от удушья, подавившись кусками тушки крысы?


Глава 12

Томми

1999, Форт-Лодердейл


Томми просто смотрел, как его дочь покидает кабинет. Затем он перевел взгляд на Джинни.

— Она восприняла это лучше, чем я ожидал, Джин, — сказал он тихо. — Скажу честно, я сомневался, когда согласился с тобой о необходимости рассказать ей о наших ранних годах в банде. Я бы предпочел сохранить эту информацию при себе, пока она не станет старше. Может, ей вообще не нужно было знать о нашем прошлом.

Они только что возвратились из отделения полиции, где больше времени потратили на ожидание разговора с детективом, чем на само интервью. Недавно были обнаружены останки Мо, и после того, как их идентифицировали с помощью теста ДНК, Джинни и Томми вызвали на еще один допрос. Он прошел без сюрпризов и длился меньше часа. Они сообщили детективу то же, что говорили властям много лет назад, когда был арестован Гризз. Мо умерла от передозировки.

По дороге домой Томми неохотно согласился, что, возможно, они должны немного рассказать Мими о своем прошлом. Не вдаваясь в подробности о похищении Джинни или ее жизни с Гриззом, только о том, что в молодости они были частью сомнительной компании. Им хотелось подготовить ее на тот маловероятный случай, если она попадет в поле зрения СМИ. Пока ничего не всплыло, но Джинни чувствовала, что настало время рассказать Мими часть их истории. Однако казалось, что подростка совершенно не взволновало то, что рассказали ей родители.

После того, как Мими беспечно вышла из кабинета, Джинни выпрямилась и взглянула на Томми.

— Просто тот факт, что они нашли останки Мо, для меня со всей очевидностью показал, что мы не можем игнорировать наше прошлое. — Томми начал было что-то говорить, но она подняла руку, останавливая его. — Кроме того, если репортеры не появятся после обнаружения останков Мо, они обязательно объявятся после казни Гризза в следующем году. И нам нужно подготовить наших детей. Теперь она знает, что мы были частью этого. Я немного удивлена, что ей, кажется, все равно, но она тинейджер и полностью поглощена своей собственной жизнью. У нее экзамены на следующей неделе. Да и скоро фортепьянный концерт. Она хочет научиться водить даже при том, что не достаточно взрослая, чтобы получить права. Даже не знаю, Томми, ты ее слышал. Она думает, что то немногое, что мы рассказали о нашем прошлом — самое классное, что она когда-либо слышала. Но это сегодня. Завтра будет что-то еще. Может, мы не так интересны, как думали. Я имею в виду для нее мы скучные старые папа с мамой.

Томми вздохнул.

— Наверное, ты права. Обычно я — тот, кто говорит, что ты придаешь слишком большое значение ее поведению. Может, мы оба неправы. Может, мы создали это у себя в головах, сделав прошлое монументальным, ужасным и секретным, и да, оно ужасно, но это — наше прошлое. И так далеко от теперешней нашей жизни, как будто его никогда и не существовало. И еще — что насчет Джейсона? Учитывая, что казнь Гризза назначена на следующий год,

должны ли мы рассказать Джейсону что-нибудь? Нужно ли нам подготовить его?

Джинни на минуту задумалась. Она была уверена, что отсутствие интереса со стороны Мими будет полной противоположностью тому, как отреагирует ее сын, Джейсон. Ему было девять и его интересовало все вокруг. И одному Богу известно, как много он захочет рассказать своим друзьям.

— Я думаю, что хотела бы рискнуть и поставить на то, что пресса оставит нас в покое, — наконец произнесла Джинни. — Похоже, что останки Мо не привлекли особого внимания. У нас будет год, чтобы решить, должны ли мы сказать Джейсону что-нибудь. И ты прав. Казнь Гризза запланирована на следующее лето, но у него уже было так много отсрочек, что невозможно сказать, сколько времени пройдет, прежде чем его казнят. Это может длиться годами.

Она неловко поерзала на диване, не в силах встретиться глазами с Томми. Ей не нравится эта тема. Никогда не нравилась. Никогда не понравится.

Джинни встала, заканчивая разговор.

— Мне нужно начать печь пироги для церковного ужина на завтрашний вечер, и я обещала Картер, что заеду позже помочь ей с тренировкой лошадей. Я собиралась привезти что-нибудь из еды домой на ужин. Ты что предпочитаешь? Китайскую кухню? Мексиканскую?

Прежде чем Томми смог ответить, она быстро добавила:

— Почему бы тебе не поехать со мной? Сегодня день Дениз, она заберет Джейсона после школы, свозит его с Максом на тренировку, а затем возьмет на ужин к своей матери. — Дениз была матерью лучшего друга Джейсона, Макса. — Должна прийти Линдси, сделать с Мими домашнюю работу. Поехали со мной к Картер. Давай поедем сейчас, а пироги я испеку после того, как вернемся домой.

Томми скривился.

— Да ладно, Томми. Я знаю, что тебе не нужно возвращаться на работу на остаток дня. Поедем со мной. Будет весело.

— Может, тебе и будет весело, — проворчал он. — В прошлый раз, когда там был, я застрял, вычищая стойла.

— Ну, это поэтому, что ты заявил, что не хочешь кататься верхом.

— Я сказал, что не хочу, потому что в предыдущий раз, после того, как помогал объезжать лошадей, по возвращении домой мне пришлось домой приложить к яйцам пакет замороженного горошка.

— Просто ты не привык ездить верхом. Нужно немного времени, — сказала она с улыбкой.

— Нет, спасибо, Джин. В этот раз я пас. Завтра я лечу в Чикаго, и не хочу, чтобы у меня болели яйца. Все равно мне нужно еще собрать вещи.

— Чикаго? Я думала, что ты летишь на следующей неделе.

— Нет, это было в календаре. Я уезжаю завтра утром. У меня рейс в одиннадцать.

— Но как же церковный ужин завтра вечером. Ты его пропустишь. Это важнейший вечер года для нас. Будет аукцион и мини-карнавал. Я пригласила Алека и Паулину с детьми. Мы все пойдем.

— Джинни, я ничего не могу поделать с тем, что мой самый крупный клиент назначил эту встречу полгода назад. Это большая сделка, и ты о ней знала. Это было в календаре, и не делай такой удивленный вид. И пока не забыл, вынужден сообщить тебе, что будут только Алек и мальчики. У Паулины какое-то важное занятие йогой.

— Занятие йогой? Знаешь что, даже не рассказывай мне ничего. Она занята своими упражнениями еще больше, чем я.

— Вообще-то, я и не планировал тебе больше ничего рассказывать, потому что сам ничего не знаю кроме того, что у нее йога.

Джинни встала перед ним и, положив обе руки на плечи Томми, поцеловала его в макушку. Он посмотрел на нее, и она стала очень серьезной.

— Я, пожалуй, поеду к Картер прямо сейчас, Томми. Вместо выпечки. Мне нужно… нужно… ну ты понимаешь.

Она пыталась сказать ему, что ей необходимо сбежать от их предыдущего разговора. Ей нужно оказаться у лошади на спине, ощутить ветер в своих волосах, чтобы звук и запах лошади и кожи поглотили чувства и стерли все мысли. Возможно, она создавала впечатление храброй и крутой, когда говорила о неспособности игнорировать их прошлое, но что-то внутри нее рассказывало совсем другую историю.

Чувствуя запоздалую реакцию жены на разговор о Гриззе, Томми встал и обнял ее.

— Я поеду с тобой. Я не сяду на то чудовище, которое Картер зовёт Команчи, но может я смогу поиграть с собаками или что-то такое.

Она с благодарностью посмотрела на него.

— Спасибо, Томми. Спасибо за то, что едешь со мной.


**********
Вечером того же дня, понаблюдав за Томми в течение нескольких минут, Джинни просунула голову в его кабинет, где он сидел за своим столом, не замечая ее присутствия.

— Когда ты пойдешь спать? — спросила она, зевая. — Уже за полночь.

Томми поднял глаза.

— А, привет, Джин. Мне просто еще кое-что нужно сделать, и я до сих пор не собрал вещи. Ложись спать. Я постараюсь не шуметь, когда поднимусь.

— Я знаю, что ты сидишь сейчас здесь из-за того, что поехал со мной к Картер. Ты не говорил, что должен закончить какие-то дела перед поездкой.

— Это не из-за тебя. Непредвиденное посещение полиции сегодня утром для беседы о Мо выбило меня из графика.

Она прислонилась к дверному косяку и склонила голову набок.

— Но ты бы уже закончил, если бы не поехал со мной к Картер. Почему просто не сказал мне, что у тебя много работы?

Томми поднялся из-за стола, подошел к ней, притянув к себе и положив подбородок ей на макушку.

— Потому что знал, что тыстаралась быть сильной, и что разговор о том, что должно произойти следующим летом угнетает тебя. Я просто хотел быть с тобой, Джинни. Это все, чего я когда-либо хотел. Быть с тобой. Независимо от того, где ты или что ты делаешь. Я люблю тебя, Джин.

— Я тоже тебя люблю, Томми.

Она подняла на него взгляд, и Томми нежно поцеловал ее в губы.

То, что началось как маленький жест любви, быстро переросло в нечто большее. Неясно, кто из них двоих первым углубил поцелуй, но прежде чем кто-либо из них понял, что происходит, они обнаружили себя обнаженными. Джинни наклонилась над кожаным диваном, когда Томми вошел в нее сзади.

Он потянулся и нашел местечко, заставившее громкий стон сорваться с ее губ. Томми быстро довел ее до сильного оргазма.

Почувствовав, как она сжимается вокруг него, он нашёл своё освобождение.

— Вот черт, Джин. Я не ожидал, что ты так быстро кончишь. Мне показалось, что ты зажала меня в тиски.

— Ты ведь не жалуешься? — спросила она, затаив дыхание, пока натягивала на себя ночную рубашку.

Он увидел, как она подобрала свои трусики и стала их натягивать. Если он не ошибался, она избегала зрительного контакта.

— Джинни, посмотри на меня.

— Что? Что случилось?

— Милая, мне кажется, ты покраснела, — улыбнулся он ей.

— Я не покраснела, Томми. Ради Бога, мы миллион раз это делали. С чего бы мне краснеть?

— Не знаю, но у тебя все лицо красное, — ответил он, улыбаясь еще шире.

— Ну, может вся кровь прилила к нему из-за того, что я висела на спинке твоего дивана кверху задом.

Он расхохотался и сказал, что она только что выжала из него последнюю унцию энергии.

— Здесь я почти закончил. Я встану пораньше и просто соберу вещи утром.

— Тебе не нужно вставать рано. Я уже упаковала твои вещи. Доброй ночи, Томми.


**********
Следующим утром его разбудил топот ног в коридоре. Дверь спальни распахнулась, за ней стояли Джейсон и Мими.

— Мама поручила нам проверить, что ты проснулся, прежде чем мы уйдем на остановку автобуса, — сообщила ему Мими с порога.

Джейсон прошел мимо сестры и подбежал к краю кровати, пока Томми начал садиться.

— Где ваша мать?

Джейсон обнял отца.

— У Декстера очередной приступ, и миссис Уинкл была слишком расстроена, чтобы везти его к ветеринару, так что мама их повезла.

Декстер был псом их соседки, миссис Уинкл — пожилой вдовы, живущей в доме через дорогу. Своего мужа она потеряла во время Корейской войны, у нее не было детей, и замуж больше она так и не вышла. Она была совершенно одинока, если не считать ее пса Декстера. Уже не в первый раз Джинни возила миссис Уинкл с Декстером к ветеринару.

Томми понимающе кивнул.

— Счастливого пути, папа, — пожелал Джейсон. — Ты вернешься к вечеру воскресенья на мою игру?

— Извини, дружок, мой самолёт прилетит только в понедельник днем, но ты позвони мне, как только все закончится. Я хочу знать все о твоей игре.

Он взъерошил Джейсону волосы и поднял глаза, чтобы попрощаться с Мими, но она уже ушла.

— Мама просила передать тебе, что сварила кофе, и ещё есть несколько булочек или что-то такое в духовке, — бросил Джейсон через плечо, спускаясь вслед за сестрой вниз по лестнице.

Томми взглянул на часы, стоящие на тумбочке и увидел, что было только без пяти семь. У него достаточно времени до того, как нужно будет ехать в аэропорт.

Вскоре он уже сидел за кухонным столом, потягивая кофе и читая газету. В местной газете не было ни слова о Мо. Отлично.

Он задумался о недавних раскопках останков Мо и технологии, используемой для их идентификации. Томми вспомнил свое прошлое — о том, что узнал после суда над Гриззом и обо всем, что ему удалось выяснить о той женщине, которая, как он подозревал, была его матерью, Кэнди. Все указывало на то, что он сын Гризза, но у него не было подтверждения с анализом ДНК.

Сделав большой глоток кофе, он вспомнил, как когда-то давно попытался разузнать, состоит ли он в родстве с Гриззом. Это случилось в то время, когда они еще жили в мотеле, задолго до ареста и суда над Гриззом. Задолго до того, как Томми даже услышал имя Кэнди. Томми подозревал, что его старшим братом был Гризз, а не Блу. Гризз пришел домой с огнестрельным ранением, и Томми, воспользовавшись ситуацией, стащил окровавленные бинты своему приятелю в научную лабораторию школы. Тест подтвердил, что у них с Гриззом редкая группа крови.

Это не был тест ДНК, но это был наиболее точный тест, что вы могли получить в то время. В конце семидесятых тесты могли определить лишь группу крови, а составление ДНК-профиля предстояло открыть еще спустя много лет. Он подтвердил свои подозрения в том, что на самом деле Гризз оказался его старшим братом, а не Блу. Но теперь Томми задался вопросом, возможно ли получить образец ДНК Гризза, чтобы сравнить его со своим. Он мог бы просто навестить Гризза в тюрьме и спросить у него самого, но не станет этого делать. Гризз не догадывался о том, что Томми нашел свое настоящее свидетельство о рождении, в котором Джейсон Уильям Тэлбот значился как его отец. По мнению Гризза, Томми все еще жил в неведении, считая себя младшим братом Блу.

И тут до него дошло. Мими была его сводной сестрой. Томми не сомневался, что Мими была биологической дочерью Гризза. И если Томми — биологический сын Гризза, то у него с Мими будут одинаковые образцы ДНК.

Он уставился на булочку в глазури, лежавшую нетронутой перед ним на тарелке. Он допил оставшееся в чашке кофе одним большим глотком и взглянул на часы на духовке. У него еще оставалось время до вылета.

Меньше чем двадцать минут спустя он стоял в ванной комнате, которую делили Джейсон с Мими и разглядывал полочку на стене. В стаканчике стояла зеленая зубная щетка. Вероятнее всего, Джейсона. Где щетка Мими? Он быстро ее заметил. Ярко-розовая зубная щетка валялась в стороне, почти полностью скрытая небрежно брошенным полотенцем для рук. Он аккуратно засунул ее в прозрачный полиэтиленовый пакет и торопливо спустился к своему автомобилю.

Не прошло и тридцати минут, как он свернул на парковку возле продуктового магазина. Томми заметил своего друга, Дейла, стоявшего рядом с внедорожником, на крыше которого была привязана доска для серфинга.

— Здорово, чувак, сколько лет, сколько зим. Как жизнь, Том? — спросил Дейл, когда Томми вышел из машины.

Томми улыбнулся своему старому другу и быстро обнялся с ним по-мужски, с обязательным похлопыванием по спине.

— Давно не виделись, Дейл. Все нормально. А как у тебя?

Когда Томми много лет назад начинал работать в архитектурном бюро «Монако, Лэй и партнеры», Дейл был младшим сыном одного из первых клиентов Томми. Они были близки по возрасту и сразу же подружились. Они не поддерживали постоянной связи, но Томми знал, что Дейлу можно доверять. Не потому что у него с Дейлом были общие секреты. Нет, Дейлу можно было доверять, потому что ему на все наплевать. Кроме того, он был слишком занят погоней за волнами и женщинами, чтобы заботиться еще о чьих-либо делах.

— Я в порядке. Работаю, — ответил Дейл, робко улыбаясь. — По-прежнему лабораторная крыса. Не чувствовал желания или склонности подниматься вверх по карьерной лестнице. Мне достаточно работы с девяти до пяти в моей стерильной кабинке и скольжения по волнам по выходным.

— С тех пор, как ты закончил колледж, так мало что изменилось? — усмехнулся Томми.

— Не изменилось, да я и не хочу этого. Ты, кажется, говорил, что спешишь. Ты привез образец?

Томми достал из кармана два полиэтиленовых пакета. В одном розовая зубная щетка. В другом — ватная палочка, которой он провел по внутренней поверхности своей щеки. Томми передал их Дейлу.

— Мне всего лишь нужен простой тест ДНК. Я должен знать, содержат ли эти два образца ДНК биологических родственников. На этом все.

— Да, чувак, я понял. — Дейл помахал пакетом с розовой зубной щеткой. — Ты хочешь узнать, твой ли это плод любви. Мой друг, ты не первый, кто просит этот тест.

— Нет, — рявкнул Томми. — Слушай, я знаю точно, что не являюсь биологическим отцом этого ребенка. Я просто хочу знать, родственники ли мы. Все просто. Ты сможешь мне это сказать?

— Да, конечно, это не сложно. Я тебе позвоню.

— Не звони мне, Дейл. Я сам тебе позвоню. Недели тебе хватит?

— Да, недели достаточно, Том.

— Я очень ценю это, Дейл. — Томми потянулся к двери своей машины. — Мне пора на самолет. И спасибо, чувак. Я твой должник.

Томми проследил, как Дейл забрался в свою машину, затем, повернув ключ, завел двигатель, и направился в аэропорт.


**********
Семь дней спустя Томми, сидя в своем кабинете, набирал номер. Как раз в тот момент, когда Дейл ответил, Томми увидел, как в офис вплыл следующий клиент, остановившись возле стола Эйлин. Черт, он рано.

Дейл ответил после первого гудка.

— Привет, Дейл, это Том. Хотел поинтересоваться, готовы ли те результаты тестов? — прошептал он.

— Да, мой друг, у меня есть ответ на твой вопрос, — сказал Дэйл.

— Ну и?

— Да. У этих двух образцов, которые ты мне дал, одинаковая ДНК. Вы совершенно точно родственники, — продолжил Дейл. — И я думаю, ты должен…

— Ты уверен. Никаких сомнений? — перебил Томми тихим, но настойчивым голосом, наблюдая, как его клиент, явно не обращая особого внимания на Эйлин, которая семенила за ним, приближался к двери кабинета.

— Никаких сомнений совершенно, чувак. На самом деле…

Разочарование легло тяжким бременем. Мими была его сводной сестрой. У него не было времени, чтобы зацикливаться на этом.

— Я твой должник, Дейл. Прости, приятель, мне надо бежать. Все равно спасибо. Как я уже сказал, я твой должник, — ответил Томми, вешая трубку, прежде чем Дэйл смог что-нибудь ответить.

На другом конце города Дэйл, сидя в своей кабинке, просматривал результаты тестов уже во второй раз. Он хотел перепроверить, потому что отчетливо помнил, как Том говорил ему: «Я знаю наверняка, что я не биологический отец этого ребенка».

— Что ж, друг мой, — произнес Дейл, покачав головой и ни к кому не обращаясь. — Я знаю наверняка, что ты — отец этого ребенка, но ты, вероятно, уже об этом догадался…


Глава 13

Лесли

2000, Форт-Лодердейл (За семь месяцев до казни)


В голове Лесли Кован пульсировало, когда она, прищурившись, разглядывала почтовые ящики в районе трущоб. Это был первый день Нового года, который вчера вечером она отпраздновала комбинацией слишком большого количества дешевого вина и разбавленного пива. Ее желудок сжался, когда яркое солнце Флориды прожгло лобовое стекло ее машины и вызвало ещё большую головную боль. Даже самые темные солнцезащитные очки не способны были защитить ее от яркости, служившей кричащим напоминанием прошлой ночи. Проснувшись поздно этим утром, она обнаружила, что лежит в чужой постели под незнакомой и весьма тяжелой рукой.

Женщина тряхнула головой, словно пытаясь стереть отвращение к себе. Как его звали? Она не могла вспомнить и поняла, что это не имело значения. Она никогда его больше увидит.

Район, по которому она проезжала, был старым, и большинство домов знавало лучшие времена. Видно, что некоторые жильцы все еще старались, но, к сожалению, большинство их попыток привести в порядок двор не увенчались успехом из-за живущего рядом соседа. Заросшие лужайки, полные рухляди крыльца домов, и разобранные автомобили должно быть, снижают стоимость этого жилья. Почему никто не позвонит в муниципальный департамент?

О, ну, в общем, это не ее проблема. Она вернулась мыслями к прошлой неделе, вспомнив, как подруга невзначай упомянула, что отец ее бойфренда был знаком с парнем, который раньше состоял в мотоциклетной банде. Лесли слышала об известном издании, которое в этом году собиралось посвятить статью знаменитым байкерам. Этот слух в сочетании с тем, что ее подруга знала кого-то, кто был членом банды байкеров, привел к идее — что, если она сможет произвести впечатление на большой журнал разоблачительной статьей о настоящей банде? Даже если слух о специальном выпуске был неправдой, у нее, конечно, могло бы получиться засветиться где-то со статьей о настоящей байкерской банде.

У нее ушло сердце в пятки, когда она нашла адрес, который искала. Это был один из самых ужасных домов в квартале.

Она была удивлена, когда Уильям Джексон, предполагаемый экс-член банды, предложил встретиться в первый день Нового года. Большинство людей предпочитали приберегать сегодняшний день для восстановления от возлияний предыдущей ночи. Лесли бы тоже предпочла это, но она никогда не упускала возможности, независимо от того, насколько странной она казалась. Если он готов поговорить, то и она тоже, даже если ее голова и желудок не согласны.

Она подъехала к обочине и тяжело вздохнула. Во дворе было настолько много рухляди, что Лесли едва могла разглядеть проход к парадной двери.

Нехотя собрав свои вещи, она вышла из машины, не забыв запереть ее за собой. Не самая хорошая и не новая машина, но это все, что у нее было. Закинув на плечо свои сумку и браваду, она как можно увереннее подошла к двери и нажала на звонок. Не раздалось ни звука. Должно быть, он не работает. В отдалении залаяла собака. Женщина постучала по обшарпанной входной двери и повернулась к ней спиной, разглядывая полосу препятствий из хлама, через которую ей только что пришлось пробираться. На подъездной дорожке стояла потрепанная старая машина. Остальная часть двора была завалена всем подряд — от старой кухонной раковины до стопок шин. Ее глаза медленно осмотрели двор, заметив запчасти от мотоцикла, дверцу духовки, несколько крышек от сиденья унитаза и оранжевое кресло-мешок. Оно напомнило ей грустную пустую тыкву.

— Вы, должно быть, журналистка, — услышала Лесли позади себя мужской голос. Она повернулась и лишилась дара речи. Это не мог быть Уильям Джексон, старый член банды. Она уставилась на очень высокого, очень красивого молодого парня с ярко-голубыми глазами, полными губами и вьющимися темными волосами длиной до плеч. Она не могла точно определить его возраст — либо подросток, либо около двадцати. Он был наделен классической красотой, которая должна была красоваться на обложке того журнала, который Лесли пыталась впечатлить. Парень был одет в джинсы, и застиранную джинсовую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Часть его предплечий и то, что она могла разглядеть на верхней части груди, было покрыто татуировками. Он казался стройным, но крепко сбитым. Ему не мешало бы побриться и подстричься.

Лесли понравилось то, что она увидела.

— Мистер Джексон? — Она тут же вспомнила про свой растрёпанный вид. После того, как сегодня утром она вылезла из постели незнакомого мужика, у нее в распоряжении было всего несколько минут, чтобы привести себя в порядок в его ванной прежде, чем отправиться на интервью.

— Нет. Вам нужен мой дядя, — он отступил в сторону и жестом пригласил ее в дом, бесшумно закрыв за ней дверь.

Она удивилась, что внутри не было так же ужасно, как снаружи. Здесь пахло сигаретами и беконом, и, несмотря на то, что комната обставлена устаревшей и изношенной мебелью, было прибрано.

Она сразу заметила мужчину, сидящего на диване. Он был одет в спортивные штаны и футболку с надписью «чтоб ты сдох». С его ушей свисали прозрачные трубки, по-видимому, поставляя необходимый ему кислород. Она направилась к нему, протягивая руку, но внезапно остановилась. Он курил сигарету. Кажется, это очень опасно.

— Это дядя Уилл. Не позволяйте кислородному баллону и сигаретам напугать вас. Если он до этого момента не взорвал нас, то, скорее всего, уже и не взорвет.

Лесли слегка улыбнулась мистеру Симпатичный Племянник. Он ухватился за эту возможность, чтобы протянуть ей руку.

— Я — Ник Росмен. — Парень увидел невысказанный вопрос в глазах Лесли, когда она протянула свою руку. — Дядя Уилл не мой настоящий дядя. Моя мама встречалась с его младшим братом. Я вырос, называя их обоих «дядями». Пол все еще живет здесь с ним, но сейчас он проходит свой третий курс реабилитации. Отпускаемые по рецепту лекарства и алкоголь. Я здесь просто помогаю, пока он не вернулся домой.

Исходя из его обычной практики, он решил, что лучше рассказать ей все заранее и избежать ненужной болтовни и вопросов, которые неизбежно последуют. Он был не из тех, у кого получается заводить светские беседы. Ещё возле входной двери он заметил заинтересованность у нее в глазах и понял сразу, что за этим куском вагины он не будет гоняться. И если она погонится за ним, то, определенно, не поймает. Мусор он видел за милю.

— Так значит, ваша мать встречается с братом мистера Джексона?

— Встречалась, — подчеркнул Ник, жестом пригласив ее присесть в кресло. — Они расстались несколько лет назад. Но как я уже сказал, я вырос у них на глазах. Я до сих пор помогаю, чем могу.

После того, как Лесли села и вытащила блокнот с ручкой из своей сумки, Ник предложил ей выпить. Она вежливо отказалась, а затем, представившись и быстренько пробормотав слова благодарности за то, что Уильям Джексон согласился с ней побеседовать, начала интервью. Ник устроился на подлокотнике другого кресла и вполуха слушал о том, как его приемный дядя делится историями о своих молодых годах в мотоциклетной банде, штаб-квартира которой располагалась в задрипанном старом мотеле у 84 шоссе.

Ник с детства наслышался этих историй. Дядя Уилл считал эту ушедшую эпоху своими днями былой славы, и время от времени хвастался мальчишке, что он стал тем человеком, чьи свидетельские показания помогли отправить Джейсона Гризза Тэлбота в камеру смертников Флориды. Ник все это слышал. Или, по крайней мере, так ему казалось. Но навострил уши, услышав, что его дядя ответил на последнюю реплику журналистки.

— Это имя. Джейсон Тэлбот. Что-то знакомое. — Лесли задумчиво нахмурила брови. — Экскаваторная компания в прошлом году обнаружила останки женщины, которая была как-то с ним связана. Я точно не помню. Об этом ходили сплетни в кругу журналистов, но кажется, никто не хотел связываться. Не знаю, из-за страха или просто эта тема не была достойна печати. Я даже не вспомню ее имени.

— Это могла быть Мо, — небрежно бросил Джексон, делая короткую затяжку.

— Вы знали женщину, которую они нашли? — выпрямилась Лесли.

— Знал ее очень близко. Если вы понимаете, о чем я, — Уильям Джексон подмигнул ей с блеском в глазах.

Лесли наклонилась ближе. Теперь это становилось интересным.

— Эта банда, этот клуб, о котором вы говорите. Вы хотите сказать, что им руководил парень, который находится в камере смертников? Джейсон Тэлбот сел в тюрьму за то, что у него была эта мотоциклетная банда?

— Он сел в тюрьму за множество преступлений. — Джексон серьезно посмотрел на нее. — Он был самым злым сукиным сыном, которого я когда-либо встречал. Я видел, как он сломал женщине шею, как будто она ничего не значила, и бросил ее в болото. Именно мои показания в суде помогли засадить его в камеру смертников. Он по-прежнему там. Почему бы тебе не попытаться взять у него интервью? Ты хочешь настоящую байкерскую историю, и он — тот, с кем тебе нужно говорить. Или даже лучше, наверное, поговорить с его женой. Знаешь, он похитил ее, когда ей было пятнадцать. Заставил выйти за него замуж. Ну, по крайней мере, раньше она была его женой. Кончилось тем, что она вышла замуж за другого члена банды еще до того, как Гриззу вынесли приговор. Я думаю, они все еще живут где-то здесь, в южной Флориде.

Лесли не могла поверить своим ушам. Она горела желанием поскорее закончить это интервью, чтобы вернуться домой и включить компьютер, намереваясь посмотреть, что ей удастся раскопать на Джейсона Тэлбота. Она не помнила, чтобы упоминалось что-нибудь о том, что он был байкером, когда услышала о найденных останках Мо. С другой стороны она никогда не спрашивала и не пыталась копнуть глубже. Это все меняло.

Она закончила интервью так быстро и вежливо, как только смогла. Затем спросила мистера Джексона, может ли вернуться, если у нее появятся еще

какие-то вопросы. Она была уверена, что этого не понадобится. Она знала, что сможет найти всю необходимую информацию в Интернете.


**********
Не прошло и недели, как она обнаружила себя сидящей в том же самом кресле напротив Уильяма Джексона, в то время как он посасывал недокуренную сигарету. Ник восседал на том же месте, что и раньше. На этот раз он был без рубашки, но Лесли едва обратила на него внимание. Она была в ярости, разочарована, и возможно даже немного в отчаянии.

— Ничего, — сердито зыркнула она. — Я ни черта не смогла найти, никого и ничего, что имело бы отношение к этому Джейсону Тэлботу. Я перерыла весь Интернет в поисках старых статей, но ничего не смогла найти о девочке, похищенной в семидесятых. Ну, не совсем так. Пропавших девочек было множество, но ни одну из них я не смогла связать с похищением байкерской бандой. Я вводила имя «Гризз» во все существующие поисковые системы, и все, что мне выдало — снимки медведей гризли и охотничьи принадлежности никому не известной задрипанной фирмы. Я вводила его настоящее имя, и нашла в телефонных книгах всех Джейсонов Тэлботов страны. Конечно, его среди них нет. Я даже попробовала поискать по названию банды, и появилось несколько устрашающего вида культовых сайтов. Я проверила суды. Никаких записей о судебном процессе. Если он был, то информация, скорее всего, скрыта или засекречена. Как будто этого человека на самом деле не существует.

Она прищурилась и с подозрением посмотрела на Уильяма Джексона, ожидая, что же он ответит. Не дождавшись, Лесли добавила:

— Я имею в виду, он определенно существует. Я нашла тюрьму, в которой он содержится. Так что я знаю, что Джейсон Тэлбот находится в камере смертников. Я кое-с кем смогла поговорить, но они сказали мне, что он приговорен к смерти из-за угона автомобиля. Да, он, без сомнения, убил того парня, машину которого угнал, но человек, с которым я разговаривала в тюрьме, еще сказал мне, что они не слышали, чтобы Тэлбот был связан с какой-либо байкерской бандой. — Она скрестила руки на груди. — Так что в данный момент я полагаю, что у вас было слишком много свободного времени, чтобы просиживать ваш диван, и я думаю, что недостаток кислорода вызвал у вас галлюцинации, мистер Джексон. Вы никогда не были частью этой большой, плохой банды байкеров, ведь так? Все это только в вашем воображении. Джейсон Тэлбот существует. Но его банды никогда не было.

Ник был удивлен яростью и обвинениями журналистки. Она, должно быть, с луны упала, если никогда не слышала о Джейсоне Гриззе Тэлботе. Ник точно знал, что он существует, потому что старая банда Гризза по-прежнему была там. Они больше не носили куртки, и они не позволяли себе быть на виду как в старые добрые времена, но они все еще являлись подпольной и чрезвычайно хорошо организованной преступной группой.

И если Ник не ошибался, Тэлбот все еще руководил, даже из тюрьмы. Да ладно — насколько просто какому-то ничтожному сотруднику с самого дна тюремной иерархии приврать о его прошлом? Очень просто.

Ник знал, что существовала не только банда Гризза, но и конкурирующие банды, потому что он из кожи вон лез, чтобы войти с ними в контакт. Их осталось не так много, но они были. Он не удивился, что дядя

хвастался тем, что помог засадить Гризза в тюрьму. Умный человек боялся бы мести Тэлбота, но не дядя Уилл. Когда Ник спросил его об этом после первого визита Лесли, тот ответил: «Он не хочет мне мстить. Его адвокат велел мне рассказать правду о нем. Он сказал, что так захотел сам Гризз. Какими бы причинами ни руководствовался, он сам хотел сесть в тюрьму».

Ник намекал дяде о своем желании связаться с нужными людьми, но дядя Уилл не захотел ему помочь, хотя парень догадывался, что дяде, наверняка, достаточно было сделать несколько звонков, чтобы Нику дали возможность проявить себя через любой обряд посвящения, который они бы потребовали. Но его приемный дядя не хотел этого для Ника. Ник был умным парнем и мог зарабатывать на жизнь законными способами.

Мог ли Уильям Джексон знать, что Ник не собирался зарабатывать себе на жизнь как достопочтенный американский гражданин. Он должен себя зарекомендовать. Он не знал, как, но ему надо было привлечь к себе внимание.

Мысли Ника были прерваны, когда его дядя принялся хохотать. Дядя Уилл откинул голову назад, сел и хлопнул себя по колену.

— Ничего не смогла найти на Гризза, ага? Ни хрена удивительного для меня. Он всегда был умным ублюдком, владевшим большей половиной этого города. Наверное, так есть и до сих пор. У тебя есть какие-нибудь контакты в старых газетах или полиции? Ты у кого-нибудь спрашивала о нем?

Лесли напряглась и вздернула подбородок.

— Конечно. Я разговаривала с несколькими знакомыми. Они все говорят одно и то же. Его имя кажется знакомым, но они не могут ничего о нем вспомнить. Это было давным-давно. Сколько? Почти пятнадцать лет?

— И ты им веришь? — фыркнул дядя Уилл. — Я уже говорил, что меня нисколько не удивляет, что ты не можешь никого разговорить. Они все еще боятся его. Вы выросли здесь, мисс Кован? В южной Флориде?

— Нет. Я здесь живу только два года. Я выросла на севере. А что?

— А то, что, если подойти к любому прохожему на улице и спросить их, жили ли они здесь в семидесятых или восьмидесятых, и произнести имя «Гризз», они вспомнят. Может, они и не захотят о нем говорить, но они вспомнят.

Она закатила глаза.

— Что-нибудь еще, мистер Джексон? Вы можете сказать мне ещё что-то до того, как я решу, стоит ли мне тратить время, пытаясь последовать вашему идиотскому совету брать интервью у прохожих на улице?

— Да, есть кое-что. Почему бы тебе не поговорить с женщиной, на которой он был женат? О, постой, а ведь точно. Ты не можешь, потому что не знаешь ее имени. Ты даже не уверена, что она существует.

Джексон сел и потянулся за сигаретой, которая тлела в пепельнице на журнальном столике. Лесли молча смотрела на него, пока он подносил сигарету к губам и затягивался. Он медленно выдохнул дым, затем откинулся назад.

— Нового мужа раньше звали Грант. Он работал в какой-то крутой архитектурной фирме, но уволился после суда. Информацию о котором ты, кажется, не смогла найти. Ты, должно быть, чертовски хорошая журналистка, одна из лучших. — Он насмехался над ней. — Я слышал, что у Гранта теперь своя фирма. Диллон и еще что-то, где-то в Форт-Лодердейле.

Услышанное привлекло внимание Ника. Диллон? Он знал, что Кит Блу Диллон не был архитектором. Они, должно быть, родственники. Интересно.

Джексон наблюдал, как Лесли напряглась из-за оскорбления и черкнула что-то в своем блокноте.

— А поскольку я считаю себя очень великодушным, я даже сделаю тебе одолжение, — продолжил он. — Ходил слух, что, когда жена Гризза вышла замуж за Диллона, она была беременна ребенком Гризза. Слышал, это была девочка. Сейчас ей должно быть сколько — четырнадцать или пятнадцать? Если ты не можешь найти Диллона, возможно ты найдешь что-то через больничные записи. Кто знает.

Лесли встала, собираясь уходить, но не раньше, чем задала еще один вопрос:

— Зачем, мистер Джексон? Зачем вы хотели поговорить со мной? Зачем вы поделились всем этим со мной? Если этот парень на самом деле такой свирепый, как вы говорите, зачем рисковать, рассказывая мне, если есть шанс, что он кого-нибудь отправит за вами?

Мужчина бросил на нее серьезный взгляд.

— Мне больше нечем заняться. И, кроме того, я знаю, что ты слишком умна, чтобы позволить кому-нибудь узнать, что ты беседовала со мной. Не так ли, мисс Кован?

От того, как он сказал эту последнюю фразу, по спине Лесли пробежал холодок. Не слишком ли она беспечна с этим мужчиной? Она брала интервью у преступников и похуже, чем он. Насколько опасен может быть сморщенный старикашка, пристегнутый к баллону с кислородом?

Но что, если все это было правдой, и он состоял в банде байкеров? Сам факт, что она ничего не смогла раскопать, не говорил о том, что их не существует. И, если быть честной с собой, теперь, обнаружив, что все это на самом деле может оказаться правдой, и кто-то принял чрезвычайные меры, желая убедиться, что вся информация стерта, Лесли была еще больше заинтригована. Могла бы получиться отличная история, даже если бы подтвердилось только несколько фактов из тех историй, рассказанных Уильямом Джексоном, когда она была здесь.

Но вот чего она не сказала Джексону — то, что она была не особо честна о контактах в среде газетчиков или полицейских. Вообще-то у нее никого не было. Еще в те времена, когда Лесли только начинала в Форт-Лодердейле, она умудрилась взбесить не тех людей. Она всегда была из тех, кому на все плевать. По ее мнению, даже плохая реклама все равно реклама. Да, она делала себе имя, но неправильным путем.

Она побольше разузнает об этом Гриззе, напишет и опубликует свою статью. И все они могут поцеловать ее в задницу по дороге в ад.

Кивнув мужчине, она направилась к парадной двери. Уже закрывая за собой дверь, Лесли услышала голос Уильяма Джексона:

— Не позволяйте кислородному баллону одурачить вас, мисс Кован. Ещё раз назовешь меня идиотом, и я придушу эту хорошенькую шейку. В конце концов, мне больше нечем заняться.


Глава 14

Мими

2000, Форт-Лодердейл (За пять месяцев до казни)


— Да, сэр, дюжину белых роз, и да, я могу гарантировать, что их доставят вашей жене на работу в пятницу днем.

Мими набирала в компьютер информацию о клиенте, крепко зажав телефон между щекой и плечом. Она замолчала, услышав, как мужчина еще что-то добавил. Затем повторила адрес доставки и пожелание, которое должно было быть написано на карточке, записала номер его кредитной карты, и во второй раз терпеливо принялась объяснять, что гарантирует доставку на эту дату и время, которое он просил. Она проигнорировала его комментарий, что цена за розы возмутительна, принимая во внимание то, что они через неделю будут мертвы и окажутся в мусорном баке. Затем на том конце повесили трубку.

— Если ты переживаешь, что они умрут, купи ей что-то, что не умрет, — проворчала Мими себе под нос.

— Кто-то не дает тебе спокойно жить? — спросил мужской голос.

Мими обернулась и оказалась лицом к груди покупателя, который незаметно проскользнул в цветочный магазин. Она быстро отвела взгляд, смущенная тем, что ее услышали. Не поднимая глаз, она сказала прилавку:

— Я думаю, что некоторые люди не могут быть счастливы, если не пожалуются.

— Ну, я надеюсь, что он не слишком тебя достал. Если это так, тебе придется попросить своего парня, чтобы он набил ему морду или что-нибудь еще.

На это замечание Мими подняла глаза и обнаружила, что перед ней лицо самого симпатичного парня, который когда-либо входил в двери цветочного магазина. Она начала здесь работать как раз перед Днём Святого Валентина и никогда не обслуживала такого молодого и красивого парня.

Его привлекательная внешность и широкая, ослепительная улыбка застали ее врасплох, и она не нашлась, что ответить. Должно быть, он понял, что поставил ее в неловкое положение, потому что быстро добавил:

— Прости. Я ничего такого не имел в виду, я уверен, что у тебя есть парень, и что он сделает или не сделает — совершенно меня не касается. Я лишь хочу сказать, что никому не позволил бы разговаривать с моей девушкой в таком тоне. Не то чтобы ты была моей девушкой! То есть, конечно, ты не моя девушка. Я даже не знаю, как тебя зовут. Не то чтобы, если бы я знал твое имя, это значило бы, что ты моя девушка. Я даже не понимаю, что болтаю. Лучше мне заткнуться прямо сейчас.

Мими ему только улыбнулась. Она поняла, что он нервничает ещё сильнее нее. Она не могла отвести взгляд от заметной ямочки у него на левой щеке. Щеке, которая стремительно густо краснела вместе с остальной частью лица.

Она протянула ему руку через прилавок.

— Я Мими.

Он с видимым облегчением выдохнул, пожав протянутую руку.

— Эллиотт. Я Эллиотт. Приятно с тобой познакомиться, Мими.

После маленькой неловкой паузы Мими спросила:

— Чем я могу тебе помочь?

— Ах, да, цветы. Мне нужны какие-нибудь цветы на восьмидесятилетие моей бабушки. Я хочу что-то особенное, но не слишком дорогое.

Он смущённо отвел взгляд.

Мими чуть не застонала вслух. О, Господи, такой милый парень, да еще и цветы покупает для своей бабушки? Ей пришлось подавить нервный смешок.

Чтобы не выглядеть полнейшей идиоткой, она включилась в работу. Ему потребовалось около получаса, чтобы наконец определиться с весенним букетом, который вписывался бы в его бюджет. Мими была рада, что другие покупатели не заходили в магазин. Она не была точно уверена, но ей показалось, что он флиртовал с ней, и на самом деле тянул время, выбирая такой простой букет. Ее хозяйка, Мэгги, уехала на доставку, и Мими была в магазине одна. Ей было всего лишь пятнадцать, но она показала себя надёжным и компетентным сотрудником. Мэгги испытала облегчение и была благодарна Мими за то, что та могла справиться в магазине в одиночку, когда у Мэгги была доставка. Недавно они лишились двоих штатных сотрудников.

Эллиотту, похоже, не хотелось уходить, даже после того, как он заплатил за свои цветы и понаблюдал, как Мими аккуратно завернула их.

— Рад был познакомиться с тобой, — произнес он, когда девушка вручила ему букет. Он медленно двинулся к двери.

— Я тоже рада знакомству, — крикнула ему Мими вслед, с раздражением взглянув на зазвонивший телефон, помешавший их прощанию. Она задалась вопросом, увидит ли когда-нибудь его снова.

Может, это и к лучшему. Наверное, это был первый и последний раз, когда она видела Эллиотта.

— «Цветочный дизайн Мэгги», я Мими, чем могу помочь?

Выслушав звонившего, она сразу же стала вести себя иначе. Исчезла девочка, которая все еще витала в облаках от флирта с милым мальчиком. Она выпрямилась и своим самым деловым тоном ответила женщине на другом конце линии:

— Я получила ваше сообщение, Лесли. Я приду.

Она бесцеремонно повесила трубку и подошла к окну, надеясь хотя бы мельком увидеть, как уходит или уезжает Эллиотт. Но было поздно. Он уже ушел.

Остаток дня Мими была занята, что не мешало ей размышлять о своей первой встрече с Лесли. Это случилось сразу после Нового года. Мими прогуливалась вдоль торгового центра, заглядывая в маленькие магазинчики в поисках вакансий. Она сделала перерыв, чтобы сесть на скамейку и разобраться с документами, которые ей удалось собрать, когда рядом с ней села Лесли и завела непринужденный разговор. Мими не хотела показаться грубой, полностью игнорируя женщину, так что она лишь немного поддерживала беседу. Ее подруга Линдси должна была встретиться с ней меньше чем через двадцать минут, чтобы отвезти домой. Линдси не интересовалась работой, поэтому ходила по магазинам, пока Мими собирала заявки.

— Тебе даже не обязательно работать, — сказала Линдси, когда они только приехали в торговый центр. — Зачем тебе вообще работать? Это родители заставляют тебя, да?

— И да и нет. Я не должна работать, но мои родители считают, что это хорошая идея, и я тоже.

Линдси остановилась и уставилась на Мими, открыв от удивления рот.

— Ты сама захотела? Ты это серьезно, Мими?

Мими продолжала идти.

— Ты говоришь так, как будто работа — это смертельный приговор.

— Да так и есть. Ты спятила! — Линдси ускорилась, чтобы догнать Мими. — Я собираюсь выйти замуж за самого богатого парня, который подвернется. Ему даже не надо быть хоть немного симпатичным. Мне все равно. Я заведу на стороне милого бойфренда, если понадобится, но работать не буду. К тому же понятия не имею, как я могла бы заработать столько денег, сколько может понадобиться на дизайнерскую одежду. Нет, я не буду даже пытаться зарабатывать на эти шмотки. То есть, я на них, конечно, заработаю, но не на обычной работе, — она рассмеялась над своим скрытым подтекстом.

Мими покачала головой и улыбнулась. Она знала, что Линдси не шутит. И была уверена, что подруге не составит труда найти подходящего мужчину, готового заботиться о ней и финансировать ее большие запросы.

У Линдси была внешность красивой модели с подиума. Высокий рост и стройная фигурка, карамельного цвета кожа и экзотические миндалевидные глаза — она была настоящей красоткой. Она была милой девочкой, но у нее не было амбиций — или, по крайней мере, не таких, какие были у Мими. Мими собиралась стать журналисткой, и даже при том, что ее родители считали, что именно они побудили ее искать работу, она была более чем счастлива сделать это. Она хотела выбраться из своей раковины, пообщаться с людьми за пределами зон своего комфорта, которыми являлись школа и церковь. Розничная торговля предоставляла такую замечательную возможность. Она будет встречать самых разных персонажей, и на самом деле с нетерпением ждала этого. Она уже обратилась за разрешением на работу, так как шестнадцать ей исполнится только в следующем году, и подала заявки в местные магазинчики мороженого и цветочный, но ответа не услышала. Пока. Когда Линдси предложила съездить в торговый центр, Мими решила вместо шопинга поискать работу.

Теперь, сидя на скамейке со случайной женщиной, которая не переставая болтала, Мими подавляла зевоту.

— О, вижу, ты устраиваешься на работу. Тебя это интересует? Розничная торговля? — спросила та женщина, Лесли.

— Нет. — Мими разглядывала магазины и не смотрела на женщину. — Просто ищу возможность набраться опыта реальной жизни. Я собираюсь стать журналистом.

«Это слишком хорошо, чтобы быть правдой», — подумала Лесли про себя.

— Почему бы тебе не попытаться устроиться на работу в газете или еще куда-то? Я так и сделала, когда начинала.

Мими посмотрела на нее.

— Вы журналистка?

— Да. Я работаю в маленьком журнале под названием «Любимый Лодердейл» и фрилансер для других больших изданий. Прямо сейчас я работаю над статьей для «Роллинг Стоун». Ты ведь о них слышала, верно?

— О, да, я слышала о них. Все о них слышали. Вы для них пишете?

— В данный момент работаю над статьей для них. Хотя это тяжёлая история, — Лесли покачала головой. — Мне просто необходимо было сделать перерыв от нее и переключиться на что-то другое. Вот почему я здесь. Взяла паузу, чтобы немного понаблюдать за людьми. Это помогает мне расслабиться. Итак, почему ты не пыталась устроиться в газету или в другое место?

— Я пыталась, но они сразу сказали, что не ищут новых людей, и если бы искали, им нужны были бы кандидаты возраста колледжа с немного большим опытом, чем у меня, — сказала Мими, в тоне ее голоса определенно слышалось разочарование.

— Что? Ты не учишься в колледже? Я думала, что ты значительно старше, — соврала Лесли. Она знала возраст Мими.

— Нет, — Мими улыбнулась. — Я еще учусь в школе. Я думала, что работа в розничной торговле, по крайней мере, даст мне хоть какой-то опыт работы с людьми.

— Что ж, это говорит о том, что ты умна и амбициозна. Из тебя получится отличный журналист, — Лесли посмотрела на свои часы, притворяясь немного равнодушной и пытаясь тонко намекнуть, что разговор скоро будет закончен. Что не осталось незамеченным. У нее получилось завладеть вниманием девочки.

— А что это за тяжёлая статья, над которой вы работаете? — спросила Мими. — Что в ней такого ужасного, что вам пришлось взять перерыв от писательства?

— О, не уверена, что могу тебе рассказать. Все это очень серьезно, и я должна точно знать, что могу тебе доверять, а я тебя даже не знаю. Я имею в виду, мы только что встретились.

Мими выпрямилась и посмотрела на Лесли широко открытыми глазами.

— Вы можете мне доверять. Я не скажу ни единой душе. Никому. Ни друзьям. Ни родителям. Моим родителям в особенности.

— Тебе не нравятся твои родители?

— Мне нравятся мои родители. Я люблю своих родителей. Я просто не уверена насчёт них. Я не уверена, что на самом деле знаю их. Я не чувствую, что они были откровенны со мной кое в чем

Лесли не понимала, что за проблема здесь. Мими не походила на трудного подростка, но судя по языку ее тела и комментарию о родителях, которыми, как уже успела узнать Лесли, были Томми и Джинни Диллон, казалось, что у Мими были какие-то проблемы с доверием. Это могло помочь Лесли или навредить. Действуй осторожно.

— Что ж, о твоих родителях я ничего не знаю, но большинство родителей, с которыми я знакома, не откровенны, как правило, только потому, что они пытаются защитить своих детей. Пытаются оградить их от того, что может причинить боль.

— Да, может, вы и правы. В любом случае я не собираюсь рассказывать им или кому-либо еще, о чем ваша статья. Я скорее всего, даже никогда больше вас не увижу. Пожалуйста, скажите мне.

— Ладно, — наконец согласилась Лесли. — Ты хочешь стать журналистом, так что понимаешь, как важна секретность. Я не хочу, чтобы кто-нибудь обставил меня со статьей. — Она заговорщически подмигнула Мими и, наклонившись, шепнула: — Я веду расследование о деятельности байкерских банд. Судя по всему, в семидесятых годах в этих местах орудовала одна из них. «Роллинг Стоун» посвящает выпуск знаменитым байкерам и попросили меня написать статью о настоящих байкерах, — Лесли огляделась, словно проверяя, не подслушивают ли ее. — Сейчас в камере смертников сидит байкер, которого должны казнить этим летом. Мне сказали, что он отъявленный мерзавец. Я пытаюсь взять у него интервью прежде, чем он умрет.

Лесли мысленно улыбнулась. Она заложила фундамент, и теперь все, что ей нужно было сделать — это предложить, не хотела бы Мими получить свой журналистский опыт, помогая ей с расследованием. Она не думала, что от пятнадцатилетней девочки можно ожидать какой-то реальной помощи, но Лесли использует время, проведенное с ней, чтобы выудить любую возможную информацию о Диллонах. Конечно, она предупредит Мими, что им придется держать свое сотрудничество в тайне.

Но прежде, чем Лесли успела вымолвить хоть слово, она увидела, как изменился язык тела Мими, и как прямо у нее на глазах девочка преобразилась. Исчезли без следа восхищение и наивный интерес. Сердце

Лесли пропустило удар, а уверенность начала таять, когда она попыталась понять, что же вызвало в Мими такую неожиданную перемену.

Мими встала и сердито посмотрела сверху вниз на Лесли.

— Вы какая-то журналистка. Надо же. Я ведь чуть не попалась. Вы так и не сказали мне своего имени.

Лесли тоже встала и сделала непонимающий вид. Она быстро напомнила себе, что приводила в замешательство рецидивистов. Она определенно может справиться с вызывающим поведениемдевочки-подростка. К ней вернулась уверенность, и Лесли протянула руку.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду. Меня зовут Лесли Кован.

Мими проигнорировала протянутую руку.

— А я Мими Диллон, но подозреваю, что вам уже это известно. И если вы хотели, чтобы я помогла вам взять интервью у моего биологического отца, которого я называю злым донором спермы, вы могли бы просто попросить меня.


Глава 15

Джинни

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


Не помню, как долго той ночью просидела я в ванной, выплакав все глаза. Я колебалась между злостью, жалостью к себе и невыносимо большим чувством вины. Я позволила литься слезам вместе с водой, которая заполняла ванну, до тех пор, пока мои глаза не высохли.

Помню только, как вынула пробку из ванны, чтобы дать стечь холодной воде, фальшивой браваде, которую в то утро я демонстрировала перед Картер и самой собой, и какой бы то ни было любви, которую я, возможно, ещё оставляла для Гризза. Я добавила горячей воды, пока температура в ванне не достигла комфортной, и задумалась о мужчине, который спал за дверьми ванной комнаты.

Мои слезы по Гриззу казались мне предательством Томми. Чувство вины ощущалось ненужным глотком чего-то прогорклого. Но затем мне пришлось напомнить себе о том, что я не сделала ничего плохого. Я полюбила двух мужчин, которые вели свою тайную войну за мое сердце — ни на секунду не принимая во внимание то, что они делали с моим.

Мне сразу же вспомнились несколько моих незамужних подруг, и то, как они постоянно оплакивали свою несчастливую жизнь одинокой женщины. Я подумала о том, сколько раз я утешала их обнадеживающими словами, такими как «Ты просто не встретила своего» или «Он, наверное, прямо за углом, и определенно будет стоить того, чтобы его дождаться». Когда я говорила эти слова, я в них верила, но теперь задалась вопросом — что может быть хуже? Остаться в одиночестве или разорвать свое сердце пополам, испытывая истинную любовь к двоим мужчинам? Почему он не мог умереть по-настоящему? Но мне тут же стало стыдно от этой мысли.

Я не желала смерти Гризза. Я хотела, чтобы мое сердце умерло для него.

— Сколько раз мне придется ещё оплакивать тебя? — прошептала я.

К тому времени, когда наконец той ночью я выбралась из ванны, моя кожа, возможно, сморщилась, но моя решимость оставить в прошлом всю ложь и обман и двигаться вперёд, жить собственной жизнью, стала сильнее, чем когда-либо. Я чувствовала себя сильной, когда сорвала бандану с волос и бросила ее в мусорную корзину в ванной комнате. Одевшись, я отнесла небольшой мусорный контейнер на кухню и вытряхнула его в прессователь отходов.

Я закончила.

Следующим утром меня разбудили лучи солнца, струящиеся сквозь окна спальни и соблазнительный аромат кофе. Он приплыл вверх по лестнице, и, достигнув моего носа, придал мне мгновенный прилив энергии, а вместе с тем и уверенности для того, чтобы кое-что решить — то, что я давно откладывала. Я откинула одеяло и сбежала вниз по лестнице, заметив, что двери в спальни обоих детей все еще закрыты. Они вернулись домой поздно после вечера, проведенного с друзьями, и будут спать без задних ног.

Томми сидел за кухонным столом и читал субботнюю газету. Он улыбнулся мне, в его глазах все ещё было воспоминание о нашем занятии любовью прошлой ночью. Его улыбка начала таять, и он всмотрелся в меня поверх газеты.

— Что такое, Джин? Что случилось?

Я сделала шаг к кофеварке и взяла чашку, которую он приготовил для меня.

— Все в полном порядке, Томми. Ничего не случилось. Хочешь добавки? — Я подошла к нему, держа в руке кофейник.

— Нет, мне хватит. Ты выглядишь иначе. В чем дело? — спросил он меня, позабыв про газету.

— Что ты имеешь в виду? Как иначе? — Я села рядом с ним.

— Я не знаю. Ты выглядишь так, будто готова выскочить с кем-нибудь на боксерский ринг. Что происходит?

Я улыбнулась мужу. Он так хорошо меня знал.

— Ты прав. Я определенно чувствую решимость. Но я не ищу драки. Я готова разобраться с тем, что давно откладывала. — Я взглянула на него, ожидая, что он бросит мне вызов. Но он этого не сделал.

Он выпрямился на жёстком кухонном стуле. Почему кухонные стулья всегда такие жёсткие и неудобные? Я всегда считала кухню сердцем семьи. Мы редко ели в парадной столовой. Стулья вокруг того стола были мягкими и удобными, но мы не пользовались ими с тех пор, как вернулись домой с нашего медового месяца несколько недель назад. Я поменяю эти ужасные жесткие стулья на те удобные из столовой — и к черту формальности.

— Я думал, тебе не терпелось в первую очередь прибраться в гараже Картер. Но ты уже сделала это вчера. Так что подумываешь делать сегодня?

Я сделала глоток кофе из своей чашки и наклонилась к нему, серьезно взглянув в глаза.

— Я уважаю ваше время с Мими. Я ждала, что ты расскажешь мне что-нибудь о том, как вы проводили его вместе. Ты мне рассказывать не стал, и она, очевидно, тоже не собирается. Я прикусила язык, пытаясь дать вам время, которое, как мне казалось, необходимо было вам обоим. Я имею в виду, мы собираемся ошарашить ее новостью о том, что ты не ее биологический отец. И я думаю, что мы оба понимаем, что она захочет узнать, кто он. Поэтому я хочу, чтобы ты рассказал мне, о чем вы с ней беседовали.

— Нам обязательно говорить об этом сейчас? — прошептал Томми. — Дети наверху.

— Они оба поздно легли и сейчас спят как убитые. — Я скрестила руки. Я хотела это обсудить. Эта ситуация и так достаточно долго не решалась.

Томми неловко поерзал на и без того неудобном стуле. Я понимала, что ударила по больному, но была готова к этому разговору. Готова обсудить Гризза с Мими. То, что он оказался жив, только укрепило мою решимость оставить все это в прошлом. Чем раньше мы поговорим с Мими начистоту, тем быстрее, в конечном счете, перейдем к главному — примирению и завершенности.

— Так что, рассказывай, Томми. Если ты этого не сделаешь, я просто спрошу у нее.

Я откинулась на спинку стула и обхватила свою чашку обеими руками. Сделала ещё один глоток, вдыхая ароматный пар, и уставилась на мужа поверх чашки. Горячий туман спиралью вился вверх, и сквозь него я видела почти размытые очертания лица Томми. Я спокойно ждала, пока он что-нибудь мне ответит.

Он тяжело вздохнул и отвернулся. Сложив газету, он с силой хлопнул ей по столу и вновь взглянул на меня. На его лице застыло выражение злости, которую он пытался скрыть.

— Она знает, Джин. Она уже знает, что я не ее биологический отец. Она знает, что Гризз ее отец.

— Что? — я изо всех сил старалась говорить тихо, когда выпрямилась и с громким стуком поставила свою кружку на стол, не заботясь о том, что кофе пролился через край. — Мы собирались ей вместе рассказать! Так нам советовал Перри. И хотя я не согласилась со всем, что он предлагал, с этим я была согласна. Что значит — она уже знает? Как такое вообще может быть?

В моей голове крутились мысли о том, каким образом Мими могла это обнаружить. Конечно, были люди, которые знали — Картер, Кристи, Сара Джо, Кэйси. Но я была уверена, что ни одна из них никогда не станет обсуждать это с Мими, и если бы она пришла к ним, они немедленно сообщили бы мне.

Томми стиснул зубы.

— Несколько лет назад она открыла сейф в моем кабинете. Она искала наше свидетельство о браке, чтобы сделать для нас какую-то специальную памятную табличку, и, по всей видимости, наткнулась на настоящее свидетельство о рождении. Я так полагаю, что ты от него так и не избавилась.

Я с трудом сглотнула и вспомнила, почему в том свидетельстве о рождении Гризз записан как ее отец. Мне снилось, что он был там, когда она родилась. Сон был настолько реален, что я пробыла несколько дней в теплом тумане воспоминаний. Я вспомнила, что записала Джейсона Уильяма Тэлбота в документы, которые дали мне заполнить в больнице. Только после того, как он отказался ее увидеть, я поменяла свидетельство о рождении, чтобы записать ее отцом Томаса Джеймса Диллона. Я вспомнила, как несколько раз приходила с Мими на руках в тюрьму, где Гризз ожидал суда.

— Что значит, я не смогу его увидеть? — кричала я помощнику шерифа за столом, прижимая новорожденную Мими к своей груди. — Я знаю, что вы разрешаете другим заключенным посещения с детьми!

Даже ещё оставшаяся боль от моего кесарева сечения и близко не была к тому, какую сокрушительную потерю понесло мое сердце.

— Он велел тебе не возвращаться, если не будешь одна. — Выражение лица мужчины было непроницаемым.

И я вернулась одна. Я пришла с ее фотографией, и могла поклясться, что в его глазах стояли слезы, когда он просто смотрел на ее милое, круглое личико.

— Она похожа на тебя, — произнес он. — У нее твои глаза.

Он отдал мне фотографию и сказал:

— Не приходи больше сюда, Кит. Никогда.

Я рассердилась на боль, вызванную тем воспоминанием. До суда я больше его не видела, но несколько раз приезжала в тюрьму строгого режима в Северную Флориду, где он ждал казни. Примерно через год он велел мне перестать его навещать. Я ещё сильнее скорбела по нему тогда. И пыталась убедить себя, что он уже не тот мужчина, в которого я когда-то влюбилась. К тому времени он даже изменил свою внешность. Длинные светлые локоны были сбриты, а густая, почти неряшливая борода сменила гладкий подбородок, к которому я привыкла. Он уже не был прежним Гриззом.

Теперь, сидя на своей залитой солнцем кухне, я стряхнула воспоминания и с недоверием уставилась на Томми.

— Она все это время знала? Она знала в прошлом году, что он ее отец, когда нашли останки Мо, и мы усадили ее перед собой, чтобы кое-что рассказать о нашем прошлом? — Я опустила взгляд вниз на свои колени, мой голос дрогнул. — Она знала и ни разу ничего не сказала нам и не спросила?

Я провела рукой по своим длинным волосам, заставляя себя сделать вдох.

— Почему ты мне не сказал?

— Она сама хотела сказать тебе, Джин. Мы говорили о том, как ей поднять эту тему. Она умоляла меня позволить ей сделать это самой. И что мне было делать? Сказать ей «нет» и прибежать к тебе, тем самым уничтожив доверие, которое она начала испытывать?

Он откинулся на спинку стула и до него дошло то, что он сказал.

— Ещё одна вещь, которую ты скрыл от меня? — сказала я громче.

— Черт возьми, Джинни, поставь себя на мое место, — он понизил голос и бросил взгляд в сторону гостиной и лестницы. — Дочь, которую я вырастил — дитя, которое я любил как родное с самого ее рождения — излила мне свою душу. Как ей было больно от того, что мы скрывали от нее правду. А затем она узнала, кто ее биологический отец. И он был не просто «каким-то парнем». Он был каким-то парнем в гребаной камере смертников, Джинни.

Меня передёрнуло от ругательства, сорвавшегося с языка Томми, и я отвернулась, когда осознание правды затопило меня.

— Послушай, Джин. Гризз мертв уже несколько месяцев, а Мими рассказала мне только две недели назад, ясно? Я не говорил тебе об этом две недели. У тебя были и другие дела. Нужно было избавиться от машин, байков и остального его дерьма. Она хотела сама сказать тебе. Я должен был позволить ей это. Пожалуйста, не могла бы ты сейчас просто отстать от меня?

Взглянув на Томми, я увидела отчаяние, написанное у него на лице. Я могла понять, откуда это взялось. Я вспомнила о своих попытках сблизиться с дочерью и отчуждении, которое ощущала. Он добился прогресса с Мими. Предать ее доверие — значило все испортить. Я должна была проявить здесь зрелость. Я должна засунуть подальше свои злость и гордость и поступить так, как будет лучше для Мими.

По крайней мере, теперь я знала, почему она отдалилась от нас всех несколько лет назад.

Голос Томми вывел меня из задумчивости.

— Ещё она рассказала мне о Лесли.

— Что насчёт Лесли? — спросила я, со скепсисом в голосе.

— Лесли встречалась с Мими, прежде чем приехать к тебе. Она использовала Мими не только для того, чтобы помочь ей получить интервью с тобой, но также и с Гриззом. Он говорил со мной об этом перед казнью. Сначала я хотел расспросить об этом Мими, прежде чем говорить тебе. И со всеми этими событиями после его смерти, я просто не нашел подходящего времени.

Я вскочила из-за стола, мое молниеносное движение ошеломило Томми. Он откинулся на спинку стула и уставился на меня, не понимая, чего от меня ждать дальше. И так ему и надо, потому что я была в ярости.

Сжав руки в кулаки, я закричала во весь голос:

— Ми-и-им-м-ми-и-и! Спускайся. Сейчас же. Быстро.

Томми тоже вскочил, чуть не уронив стул, на котором сидел.

— Джинни, что ты творишь? Перестань кричать, и давай поговорим об этом, — зашептал он так, чтобы Мими его не услышала.

Я тяжело дышала и меня колотило от ярости. Не слишком ли я злилась, не беспокоясь о том, что не веду себя зрело, и разрушаю то хрупкое доверие, которое выстроилось у Томми с Мими? Ну, скажем так, я думаю, у каждого есть предел. Я только что достигла своего, и не собиралась извиняться за это.

Я безошибочно узнала звук шагов кого-то, спускающегося по лестнице. Я удивилась, увидев сонную Мими, появившуюся из-за угла. Скорее всего, тон моего голоса или редкость подобных сцен пробудили в ней любопытство. Она посмотрела на меня, на Томми, затем снова на меня.

Скрестив руки на груди, я обратилась к ним обоим.

— Я собираюсь принять душ. Мими, у тебя есть двадцать минут, чтобы позавтракать и одеться. — Затем внимательно посмотрела на Томми. — Ты пока можешь достать из сейфа оба моих пистолета. Я отвезу Мими на стрельбище. Пришло время немного поговорить с моей дочерью по душам.

Я оглянулась на Мими и заметила удивление на ее лице. Она уставилась на меня так, как будто видела меня впервые. Мой кроткий образ слетел. Она смотрела совсем не на ту мать, к которой привыкла. Наблюдала силу под слоем мягкости. Если она проникла в сейф и нашла свое свидетельство о рождении, значит, видела эти пистолеты и, вероятно, решила, что они принадлежат Томми. Так вот, она не права.

Я направилась к выходу из кухни, но повернулась, посмотрев на них двоих. Обратившись к Томми, я произнесла:

— Тайны почти разрушили мою жизнь. Я не позволю им разрушить жизнь наших детей, Томми.

Я была грубой, злой и в бешенстве.

А затем я обратилась к своей дочери:

— Твой биологический отец позаботился о том, чтобы я научилась защищать себя. Это мои пистолеты, и я уверена, что ты видела их, когда залезла в сейф несколько лет назад. Как думаешь, сможешь выдержать немного правды?

Она посмотрела на Томми, затем снова перевела взгляд на меня. Вызывающе вздернув подбородок — такой похожий на мой жест — она произнесла:

— Да, я смогу выдержать правду, — потом она замолчала и, похоже, ещё раз обдумала свой ответ. Вернулась ее бравада, и изменилась осанка. — К тому же, я и так уже все знаю.

Я склонила голову набок, серьезно взглянув на нее.

— Ты ничего не знаешь, милая. Ты не знаешь ни черта.

Я слышала голос Томми, следующего за мной вверх по лестнице.

— Джин, Перри сказал, что мы должны сделать это, когда будем все вместе. Ты должна успокоиться. Мы поговорим об этом в его кабинете.

Я чувствовала, что мы достигли некоторого прогресса с Перри, но я была готова покончить с этим. Я не хотела, чтобы кто-нибудь говорил мне, как правильно, а как неправильно проживать собственную жизнь. Начинали мы из благих побуждений, но если подумать, на самом деле мне плевать на Перри. В его манерах было что-то самодовольное и снисходительное. Да, я не собиралась больше встречаться с Перри.

— Я закончила с Перри, Томми. Он только тянет резину. Чем чаще мы посещаем его кабинет, тем больше растет его копилка.

— Он сказал, что мы должны подождать, Джинни! — завопил Томми.

— А я говорю тебе, что устала от того, что мне говорят, что я должна делать, а что нет. И к тому же, уже слишком поздно. Тайное стало явным. — Не давая ему возможности ответить, я быстро добавила: — А Перри может поцеловать меня в задницу.

Поднимаясь по лестнице, я погладила по голове спускающегося вниз Джейсона, когда услышала, как Мими спросила у Томми:

— Мама только что выругалась?


Глава 16

Картер

1981, Форт-Лодердейл


Картер стояла у кухонного стола и резала яблоко, отправляя кусочек в рот и наслаждаясь видом проделанной работы.

— Мы пойдем гулять, когда все получат свои лакомства, — сказала она своему золотистому ретриверу Куперу, который стоял рядом с ней, держа в пасти поводок.

Стук в дверь прервал ее работу. Она застыла, и с ножом для чистки овощей и Купером, топающим за ней по пятам, осторожно приблизилась к входной двери. К ней не так уж часто приходили незваные гости.

Она быстро посмотрела в глазок и ахнула. Он. Он опустил голову вниз, но она узнала его стрижку и форму головы.

На этот раз он постучал громче, заставив ее подпрыгнуть.

— Картер, я знаю, что ты дома. Я видел твою машину. Пожалуйста, открой. Я здесь только для того, чтобы извиниться.

Да, конечно.

— Слушай, пожалуйста, просто скажи своему приятелю, чтобы он держался от меня подальше, ладно? — В его голосе звучало отчаяние, которого она никогда раньше не слышала. — Я здесь только для того, чтобы извиниться за то, что напугал тебя енотом. Я не убивал его. Он был уже мертв, когда я нашел его на обочине дороги. Я положил его в твою машину, чтобы встряхнуть тебя.

Она прикусила губу.

— Слушай, ты можешь открыть, пожалуйста, чтобы мне не пришлось кричать через дверь? Со сломанной рукой я не смогу причинить тебе никакого вреда. Мне не нужны неприятности. Я просто хочу, чтобы ты отозвала своего бойцового пса.

Она снова посмотрела в глазок и увидела, как он поднял свою правую руку. На ней был гипс. Это мог быть фальшивый гипс. Стал бы он так заморачиваться только для того, чтобы проникнуть в ее квартиру? Прежде чем она успела подумать об этом, он опустил руку, и тогда она заметила, что его левый глаз распух, а на лице красовались ярко-голубые синяки.

Что случилось?

Она отстегнула цепочку и отодвинула засов. Картер открыла дверь и заметила облегчение на его лице.

— Спасибо. Можно мне войти? — Пауза. — Пожалуйста.

Она шагнула в сторону и махнула рукой, в которой все еще держала нож.

— Я могу обещать, что он тебе не понадобится. Договорились? — произнес он, входя в квартиру и без приглашения усаживаясь на диван.

Он поднял на нее глаза. Парень выглядел совсем не так, как тот самоуверенный и дерзкий спортсмен, с которым она ходила на единственное свидание. Она хорошо провела время в тот раз и с нетерпением ждала следующего свидания. Единственная проблема заключалась в том, что она была занята, а он воспринял это как категорический отказ. Но это было не так.

Она пыталась сказать ему, что у нее напряжённый график, даже предложила недолго пообедать, пока они не смогут запланировать еще одно свидание. Но он быстро перешёл на полномасштабный режим сталкера. Когда она позволяла себе обдумать это, было похоже на то, что ему нравилось ее мучить. Мертвый енот был последней каплей, переполнившей чашу терпения. Она рассказала о нем Кит, и та убедила ее пойти в полицию и подать просьбу о судебном запрете.

И именно это она и собиралась сделать сегодня утром, сразу после того, как погуляет с собакой.

Она вспомнила о том, каким красивым считала его раньше. Удивительно, как чей-то характер может повлиять на внешность. Теперь она смотрела на него другими глазами и вынуждена была признать, что он ужасно уродлив. И свежие синяки и опухший глаз совершенно ни при чем.

Теперь, наблюдая, как он заметно дрожит, сидя на ее диване, она увидела что-то новое в выражении его лица. Что-то, чего раньше не видела.

Страх.

— Пожалуйста, — выдавил он дрожащим голосом. — Пожалуйста, скажи ему, что я приходил сюда и извинился. Скажи ему, что я больше никогда не подойду к тебе. Скажи, что я не какой-то социопат, который убивает животных. Просто скажи ему. Скажи ему, что ты никогда не увидишь меня снова. Пожалуйста, передай ему все это. Ладно?

Он посмотрел на нее умоляющим взглядом. Картер была сбита с толку. Она села на стул напротив него и, нахмурив брови, рассеянно погладила Купера, который сидел у ее ног.

— Кто? Кому я должна это передать?

Она заметила вспышку гнева на его лице, но он быстро взял себя в руки.

— Не строй из себя дурочку, Картер. Твой приятель. Этот гребаный гигантский монстр с сумасшедшими длинными волосами и страшными татуировками. Тот, который ездит на мотоцикле?

Она моргнула, промолчав. Она знала только одного человека, подходящего под это описание, и встречалась с ним лишь один единственный раз. Муж Кит. Гризз.

Она была приглашена в дом Кит на Тенистое ранчо, пока ее муж уехал по делам. Он вернулся рано, и Картер чуть не наложила в штаны, когда он появился с черного хода.

Гризз оказался совсем не таким, как она представляла. Она всегда ассоциировала «уезжать по делам» с кем-то, кто носил костюм и галстук, с портфелем в руках. Они просто смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, но на самом деле прошло всего несколько секунд, когда Кит, загружавшая белье в сушильную машину, вернулась в комнату и бросилась в его объятья. Она смотрелась такой маленькой по сравнению с гигантским мужчиной, так что Картер медленно окинула его взглядом с головы до ног, отметив длинные волосы, трехдневную щетину и татуировки, покрывавшие его массивное тело.

Но именно взгляд, полный любви и нежности, которым он одарил свою жену, потряс Картер гораздо больше, чем его внешность. Он скучал по ней и был по уши влюблен. Это было настолько очевидно, что невозможно было не заметить.

Картер стряхнула воспоминание, продолжая слушать раскаявшегося сталкера.

— Ты хочешь мне сказать, что не знаешь, о ком я говорю? Ну, я понял. Продолжаешь разыгрывать из себя дурочку? Ему бы, наверное, не хотелось, чтобы я пошел в полицию.

Картер приподняла бровь.

Он торопливо продолжил, вглядываясь в ее лицо.

— Ладно, по-видимому, он не из тех парней, которым есть дело до того, что я сделаю, то есть — ничего. Я бы не стал ничего делать. Не говори ему про полицию, хорошо? Я-я просто шучу.

Картер ничего не могла с собой поделать. Она улыбнулась. Затем серьезно посмотрела на него.

— Я передам ему, что ты извинился. Скажу ему, что ты больше не побеспокоишь меня. А ещё передам, что ты не убиваешь мелких животных. По крайней мере, я так не думаю. Но ты мог и солгать. Кажется, тебе понравилось меня мучить.

— Это было дорожное происшествие, Картер. Клянусь, я нашёл его уже мертвым, судя по всему, его сбила машина. — Затем он встал и поднял сломанную руку. — Он делал это медленно. Не спеша. Медленно, чтобы я мог прочувствовать происходящее. Он хотел, чтобы мне было больно за то, что я тебя напугал. — Парень сглотнул. — Я могу тебе пообещать, что никогда в жизни не захочу увидеть его снова. И не прими это за оскорбление, но ты того не стоишь. Никто этого не стоит.

Не дожидаясь ее ответа, он просто подошел к входной двери и открыл ее. Остановился, чтобы оглянуться на нее.

— Договорились?

Она кивнула в знак согласия, и он ушел.

Три дня спустя Картер сидела возле заправки и наблюдала, как муж Кит, Гризз, прислонившись к своей машине, заливает бензин. Она сглотнула, припарковала свою машину на стоянке и подошла к нему.

Не глядя на нее, он произнес:

— Мне было интересно, когда ты наконец решишься проявить себя. Ты за мной следила.

— Ух… Я и не поняла, что ты меня обнаружил. Просто не могла выбрать подходящее время, чтобы поговорить с тобой, — пробормотала она.

И вдруг он ей улыбнулся. Ее сердце пропустило удар от знака внимания, которым он одарил ее с этой одной единственной улыбкой. Она не помнила, чтобы при той первой и единственной их встрече он показался ей красивым. Все, что она помнила — то, что он был большим. Но его улыбка была обезоруживающей.

— Я знаю, что ты следила за мной до моих баров и затем до мотеля, по крайней мере, пока не передумала и не развернулась. Это было умно. Развернуться. Я подумал, что ты не хочешь, чтобы Кит узнала о том, что я сделал. Ты могла просто попросить меня о встрече, или найти предлог для того, чтобы увидеться с ней, и понадеяться на то, что столкнешься со мной, но ты этого не сделала, — проговорив это, он кивнул. — Я благодарен за это.

— Серьезно? — удивление в ее голосе было неподдельным.

— Да. Я стараюсь защитить ее, насколько это возможно. Она не должна знать, что я сломал руку тому куску дерьма.

— Но почему? Зачем ты это сделал? — Она не могла не спросить.

Он вытащил заправочный пистолет из бензобака, прицепил его обратно на колонку и начал закрывать крышку бензобака. Не поднимая на нее глаз, он ответил:

— Потому что Кит боялась за тебя. Она заботится о тебе, а он тебя пугал и расстраивал. Это пугало и расстраивало ее. И никто не расстроит мою жену, если я могу помочь.

Картер робко улыбнулась.

— Что ж, не важно, почему ты это сделал, я благодарна тебе, и в долгу перед тобой.

— Ты мне ничего не должна. — Он облокотился спиной о свою машину, скрестив руки на груди. Его лицо не выражало ничего, кроме серьезности и абсолютной сосредоточенности.

Гул машин и запах бензина отошли на второй план, Картер видела лишь его притягательный взгляд. Он впился в нее своими зелеными глазами. Неудивительно, что Кит влюбилась в этого парня. В нем было что-то властное и безумно привлекательное. Я не собираюсь влюбляться в мужа своей новой подруги. Этому не бывать, Картер.

Она с усилием сглотнула и от души улыбнулась ему.

— Ну, я считаю, что должна. Если есть что-нибудь такое, что я могу для тебя сделать, хотя я даже не представляю, что это может быть, но если что-то есть, дай мне знать.

Он не ответил ей. Лишь кивнул. Она кивнула в ответ и направилась к своей машине.

Она уже собиралась открыть дверцу машины и залезть внутрь, как вдруг обернулась и крикнула ему:

— Только напомни мне никогда не расстраивать твою жену!

Она хихикнула и взглянула на него, чтобы оценить его реакцию, но он уже скрылся в своем черном корвете. Господи, если он меня услышал, надеюсь, он понял, что я просто пошутила. Я никогда бы не хотела перейти ему дорогу.

От мысли о том, что он сделал с ее сталкером, она вздрогнула, садясь в машину.


Глава 17

Мими

2000, Форт-Лодердейл (Перед казнью)


— Это он. Это он! — прошептала Мэгги, легонько пихнув Мими локтем.

Мими подняла голову и увидела приближающегося Эллиота. Она почувствовала, как учащается ее пульс. Он широко улыбнулся, когда их взгляды встретились.

— Это тот парень, который постоянно спрашивал о тебе, — тихо сказала Мэгги, опустив голову и делая вид, что расставляет цветы. — Он заходил, по меньшей мере, трижды и не заставал тебя.

Мими не ответила. Лишь улыбнулась подошедшему Эллиоту.

— Я буду в подсобке. Ты сможешь помочь этому клиенту, Мими? — спросила Мэгги слишком громко и наигранно. Мими почувствовала, как по ее лицу и шее поползло смущение в виде огромного красного румянца, когда Мэгги направилась в заднюю комнату.

— Я заходил пару раз, — смущенно сказал Эллиотт Мими.

— Мне жаль, что ты меня не застал, — она имела в виду то, что сказала. Мими провела бесчисленное количество времени, фантазируя о юноше, который ворвался в ее жизнь в прошлом месяце. Она молилась о том, чтобы вновь увидеть его, и Господь ее услышал.

Мими оценила его телосложение. Одет он был в голубые джинсы, футболку и легкую потрепанную ветровку. Его волосы были чуть длиннее, чем она помнила. Словно ощутив ее пристальный взгляд, парень провел по ним рукой и пробормотал с заминкой:

— Так вот… м-м-м… когда был здесь в прошлый раз, я вроде бы упомянул, что у тебя есть парень, но затем понял, что так и не узнал, правда ли это. Я здесь только, чтобы узнать, уф… если ты не… если бы ты могла, не хотела бы ты как-нибудь чем-то заняться? Может, позволишь мне пригласить тебя куда-нибудь?

Он прикусил губу и ненадолго отвел взгляд, прежде чем вновь просмотреть на нее.

— Ты имеешь в виду, как потусоваться? — вслед за тем она уловила аромат его одеколона, и ее сердце пропустило удар. Она начала рассеянно вытирать прилавок.

— Нет, я не хочу тусоваться с тобой, Мими. Я хочу пригласить тебя. На свидание. То есть, если у тебя нет парня. — Он начал краснеть.

— У меня нет парня, и я бы очень хотела пойти с тобой на свидание, Эллиот. — Она принялась накручивать локон на палец и кусать краешек губы.

— Здорово! — Он широко улыбнулся и качнулся на пятках, засунув руки в карманы джинсов. — Думаю, мне понадобится твой номер телефона, и, может, ты скажешь мне свой адрес, чтобы я мог за тобой заехать? Как насчёт завтрашнего вечера? Если ты свободна?

Он с надеждой посмотрел на Мими.

Она не хотела, чтобы Эллиот заходил к ней домой и встречался с ее родителями. Они не так много разговаривали, чтобы расспросить друг друга о возрасте, но она была убеждена, что он не знает, насколько она молода, и была совершенно уверена, что ему было по крайней мере восемнадцать, если не больше. Ей придется вести себя осторожно.

Она бросила на него полный искреннего разочарования взгляд.

— Завтра вечером я не могу. К сожалению, следующие несколько вечеров я занята.

— О, — только и сказал парень. Он отвел взгляд, и Мими могла сказать, что он пытается решить, хочет она встречаться с ним или нет.

Мими вздохнула поглубже и взмолилась об уверенности, которой не чувствовала. Мощное благоухание цветов принесло ей неожиданное спокойствие. С большей смелостью, чем она обладала, она сделала решающий шаг.

— Но, знаешь, я заканчиваю через пару часов. Если захочешь вернуться, мы могли бы сходить куда-нибудь сегодня вечером. То есть, если ты хочешь. Если у тебя уже есть другие планы и ты не сможешь, я все пойму.

Он улыбнулся.

— Нет, у меня нет никаких планов. Сегодня вечером отлично! Хочешь сходим куда-нибудь поужинать?

— Конечно, при условии, что это не что-то роскошное. Я не поеду домой переодеваться. Тебе придется вернуться за мной сюда, и что видишь, то и получишь. — Она не могла удержаться от смешка над собственной шуткой.

Эллиот, который до этого момента смотрел в глаза Мими, позволил себе медленно опустить взгляд вниз по ее телу, стараясь не задерживаться на груди. На ней был не слишком облегающий белый кружевной топ, темные джинсы, которые она закатала до середины голени, и белые кроссовки без носков. Эллиот заметил серебряную цепочку на левой лодыжке. Он с усилием сглотнул.

— Ничего роскошного. И даже если это было бы роскошное место, я думаю, ты выглядишь идеально. — Он заметил ее румянец и быстро спросил: — Во сколько мне вернуться за тобой?

— Я заканчиваю в пять.

— Хорошо, тогда увидимся в пять. — Он в последний раз улыбнулся, помахал рукой и направился к двери.

Мими продолжала смотреть на дверь, когда Мэгги вышла из подсобки.

— Ну что? Рассказывай! — подтолкнула ее босс локтем.

— Нечего рассказывать, — ответила Мими, слегка улыбнувшись Мэгги. — Пока.

В ответ на вопросительный взгляд Мэгги она добавила:

— Он заедет за мной после работы и отвезет меня домой, чтобы познакомиться с моими родителями. Я подумала, что это лучший способ начать.

— Хорошая девочка! — похвалила Мэгги. — На сегодня у меня ещё несколько доставок и я не вернусь, так что ты можешь просто закрыть магазин. Я так рада за тебя. Думаю, до следующего вторника ты не вернёшься, и мне нужны подробности!

— Потом я тебе все расскажу.

Мими потребовалось менее десяти минут для того, чтобы утрясти все детали. В первую очередь она позвонила Линдси, чтобы сообщить, что ей нужно алиби.

— Я собираюсь сказать маме, что ей не надо забирать меня после работы. Скажу ей, что ты попросила меня сходить в торговый центр, потому что тебе нужно новое платье для какого-то мероприятия на работе у твоего отца, а мы что-нибудь перекусим на фуд-корте.

Она практически услышала, как Линдси закатывает глаза.

— Да, в этом есть доля правды. Вся семья должна каждый год ходить на его дурацкий банкет. Это недостаточно важно, чтобы оправдать покупку нового платья, но звучит довольно убедительно.

— Так значит, ты можешь найти предлог, чтобы в районе шести часов отогнать фургон твоей мамы, чтобы его не было на подъездной дорожке? Мой папа каждый вечер приезжает домой с работы около шести, — сказала Мими. — Не знаю, заметит ли он фургон, когда будет проезжать мимо твоего дома.

— С этим проблем не будет, — заверила Линдси. — Он в ремонте уже второй день. Я думаю, ей нужно что-то новое. Боже, надеюсь, что бы это ни было, оно будет лучше, чем уродливый минивэн, — а потом запоздало спросила: — Как ты доберешься домой? Ты хочешь, чтобы этот парень подвез тебя до дома?

— Нет. Я подумала, что он может высадить меня возле твоего дома, а мы с тобой вместе пойдем ко мне. Мы могли бы сказать, что вылазка в торговый центр была неудачной, и мы хотели порыться в моем шкафу, чтобы посмотреть, есть ли у меня что-нибудь подходящее для тебя. Мне кажется, будет звучать убедительно. Как думаешь?

— Я думаю, отличный план!

Затем Мими сделала необходимый звонок своей маме. Линдси довольно часто подвозила Мими с работы домой. И они обычно делали пару остановок, так что в этом не было ничего из ряда вон выходящего. Однако, ее обман был. Она надеялась лишь на то, что ее голос ничем не выдаст ее истинный мотив. Раньше она и не догадывалась, насколько может утомить обман. И теперь она задавалась вопросом, каким образом ее родителям удавалось справляться с этим на протяжении многих лет.

Остаток дня медленно тянулся, пока Мими пыталась сосредоточиться на работе. Так много мыслей о предстоящем свидании сражались в ее голове. Ложь для матери. Вовлечение Линдси в историю. Как отреагирует Эллиот, когда она сообщит ему свой возраст? И станет ли вообще она ему сообщать? И должно ли это заботить его?

Ее голова была настолько занята мыслями, что она едва обращала внимание на то, что делала. Наверняка Мэгги придется все переделывать. Слабые попытки Мими собрать несколько плотных букетов оказались провальными.

Ровно в пять Мими стояла перед цветочным магазином, когда заметила, как пикап коричневого цвета устаревшей модели катится вниз по дороге. Она увидела, как Эллиот припарковался прямо перед магазином и вышел. Он переоделся в черные брюки и синюю рубашку с длинными рукавами.

Он открыл пассажирскую дверь.

— Ваша колесница ждет, моя леди.

Но, должно быть, он сказал это, не подумав, потому что, как только слова слетели с его губ, он почувствовал себя неловко, словно обнажил свою внутреннюю нервозность.

Мими постаралась не хихикать, когда подходила и забиралась внутрь. Это было ее первое настоящее свидание с парнем. Прежде у нее были случайные парни, но все они были лишь друзьями-школьниками, и свидания ограничивались вечеринками мальчиков-девочек, которые проводились лишь в рамках или школьных или церковных мероприятий. Это был первый раз, когда ее подвозил парень на собственном пикапе.

Устроившись на сиденье, она вдруг задумалась о том, что, вероятно, отстает от других девочек ее возраста, когда дело касается парней. Она знала, что Линдси потеряла девственность в прошлом году с капитаном футбольной команды школы, поклявшись после никогда больше этим не заниматься.

— Было больно, и он оказался слюнявой свиньей, — объявила Линдси своим подругам. — Больше никогда. Я никогда больше не стану заниматься сексом.

Мими отогнала от себя эту мысль, стараясь не показывать свою нервозность. Эллиот забрался на водительское сиденье пикапа и улыбнулся ей, заставив ее сердце забиться чаще.

— Ты любишь итальянскую кухню? — спросил он.

— Да, мне нравится итальянская кухня. — Это было правдой. «Олив Гарден» был ее любимым рестораном. Они не могли конкурировать с кулинарными способностями ее матери, но она все равно любила там бывать.

— Как насчёт «Марселлы»? Звучит неплохо?

Еще лучше.

— Звучит отлично, Эллиот.

Они немного поболтали, пока ехали. Она задавала ему много вопросов, в основном потому, что не хотела говорить о себе, а также потому, что ей на самом деле было интересно.

Она узнала, что винтажный пикап, на котором они ехали, принадлежал его дедушке. Он пребывал в идеальном состоянии, и она могла сказать, что Эллиотт гордился тем, что ухаживал за ним. Парень учился в последнем классе средней школы и скоро должен был стать выпускником. Его родители развелись, когда он был еще маленьким. Отец переехал в Мичиган, и Эллиот его почти не знал. К его удивлению, родители снова нашли друг друга благодаря Интернету и после бурного воссоединения снова поженились спустя почти пятнадцать лет разлуки. Мать переехала в Мичиган, а Эллиот остался во Флориде со своей бабушкой.

— Ты скучал по своему отцу? Скучал по присутствию рядом мужчины, когда рос?

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос. То есть, рядом всегда были и другие мужчины. Моя мама с кем-то встречалась. Они казались хорошими парнями. Мне встречались учителя-мужчины. Я не знаю, скучал ли я по этому человеку так сильно, как по образу отца. Понимаешь, о чем я?

— Да, мне кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. — Мими опустила взгляд на свои колени. Она подумала о своих собственных болезненных чувствах к мужчине, который являлся ее биологическим отцом. Убийце, сидевшем в камере смертников. Человеку, которому этим летом назначена смертная казнь. Настолько разительный контраст с респектабельным архитектором, которого она знала как отца. Тряхнув головой, она откинула эти мысли. — Так ты скоро заканчиваешь школу. Значит, тебе уже есть восемнадцать?

— Еще нет. Мой день рождения сразу после выпуска. Почти на месте, но еще нет. А что насчет тебя? Сколько лет…

— И какие планы после выпуска?

Он сбавил скорость и медленно свернул на парковку возле ресторана.

Мими оглядела парковку и удивилась, почему он припарковался так далеко, когда рядом с рестораном было так много свободных мест. Он ответил на ее невысказанный вопрос:

— Придурки. Я стараюсь избегать уродов, которым плевать, если они двинут дверцей своей машины в чужой автомобиль. Я ухаживаю за этим пикапом и не позволю какому-то неосторожному дверешлепу все испортить.

Заглушив двигатель, он посмотрел на нее и ответил на другой ее вопрос:

— Я продолжу работать и поступлю в колледж.

За ужином у них было так много тем для разговора, что они постоянно перебивали друг друга. Не было неловкого молчания или некомфортной тишины. В действительности все было как раз наоборот. Мими почувствовала облегчение от того, что он ни разу не надавил насчет ее возраста. Они говорили о школе, друзьях, мечтах, хобби, и даже о церкви. Но он никогда не спрашивал, в каком она классе. Она была рада.

Пока они ждали десерт, Эллиот неловко заерзал.

— Здесь становится жарко. Тебе жарко?

— Нет, мне совсем не жарко. Почему бы тебе не закатать рукава? — Ее удивило, зачем он надел рубашку с длинными рукавами. Жарко не было, но снаружи было довольно тепло, хотя она подумала, что он пытался для нее принарядиться

Он нервно отвёл глаза.

— Я не хочу, чтобы у тебя создалось неверное впечатление обо мне.

— Что ты имеешь в виду? — Мими наклонилась вперед.

— У меня… э-э-э… много татуировок. — Он покраснел. — Не все они такие уж хорошие. У меня был плохой период. Неправильная компания. Через что я заставил пройти свою бедную бабушку. — Он ещё гуще покраснел и покачал головой.

Мими улыбнулась.

— Большинство парней будут пытаться произвести впечатление на девушку всеми имеющимися у них чернилами, а ты сейчас боишься показать мне свои. На самом деле я считаю это достойным восхищения.

Он взглянул на нее, как будто бы смутившись.

— Есть еще кое-что.

— Я слушаю.

— Обычно я не езжу на грузовике моего дедушки. Он слишком хорош, чтобы добираться на нем в школу и на работу. Он опустил взгляд. — Я езжу на мотоцикле.

Она громко рассмеялась.

— Перестань так нервничать, Эллиот. У моего отца несколько сумасшедших татуировок, и он гоняет на самом крутом «Харлее» в округе.

Она уловила удивление на лице Эллиота. Затем выражение его лица сменилось беспокойством.

— Ты только не пугайся, — быстро добавила она. — Мой папа хороший человек. Он архитектор, а моя мама домохозяйка, которая неполный рабочий день занимается бухучетом. Тату и байк не всегда означают плохо.

По крайней мере, я так не думаю. Она вспомнила все то, что узнала о прошлом своих родителей — все то, что продолжала узнавать из интервью Лесли с ее матерью.

Он как будто перевел дух и закатал правый рукав, протянув ей руку.

— Это подарок заранее на мой выпуск. Самая свежая из моих. — Он перевернул предплечье, чтобы она могла рассмотреть. У Мими перехватило дыхание.

— О, Эллиот, это, наверное, самая красивая татуировка, которую я когда-либо видела! Детали удивительны. — Ее пальцы нежно ласкали его предплечье.

Он тихо спросил:

— Это тебя не отталкивает? Я имею в виду, ты же не считаешь, что встречаешься с каким-то религиозным психом, не так ли?

Мими уставилась на тату. Это был крест с вплетенной в него прекрасной цветочной лозой. Они были детально проработанными и разноцветными. Она пригляделась и увидела между ними маленького белого голубя. Сверху нависал терновый венец. Капли алой крови стекали с него и упали на несколько цветов.

— Ты серьезно? Отталкивает? Нет, меня это не отталкивает. По краям немного розовая. Еще болит?

— Нет. Чувствительно, потому что мой чувак все еще заполняет детали, но уже не больно.

Он улыбнулся ей, но она не смогла выдержать его взгляд и отвела глаза.

Что-то было не так.

— Что такое? — Его глаза погрустнели. — Чересчур для тебя? Я просто так много на тебя вывалил, что ты, вероятно, сбита с толку. В этом дело? Татуировки, подозрительные компании друзей, байк, а сейчас ты ещё выяснила, что я христианин. Я просто запутал тебя окончательно, не так ли? Слишком много информации?

Мими поерзала на своем месте, и винил скрипнул неловким звуком, выводя ее из задумчивости.

— Это не было тем, на что похож звук, — пояснила она, улыбаясь.

Он только улыбнулся в ответ.

— В чем же тогда дело, Мими? Что не так?

Она покорно вздохнула.

— Ты мне нравишься, Эллиот, и я не уверена, будет ли это иметь для тебя значение. Я думаю, наверное, это важно, иначе я бы прямо рассказала тебе об этом в самом начале.

— Рассказала мне о чем? — Он тоже поерзал, и сиденье издало тотже звук. Они его проигнорировали.

— Тебе скоро исполнится восемнадцать. Мне только что исполнилось пятнадцать.

Прежде чем он успел ответить, появилась официантка с десертами. Узнав, не нужно ли им чего-нибудь еще, она оставила их в покое.

Мими рискнула бросить взгляд на Эллиота. Он смотрел на нее в упор.

— Ого! Да уж. Теперь я понял, о чем ты. Тебе только что исполнилось пятнадцать, что означает, что четырнадцать тебе было не так давно. — Эллиот откинулся назад и уставился на свой чизкейк.

Мими наблюдала за парнем. Ее собственный десерт больше не привлекал.

Затем он выпрямился.

— Знаешь что? Мне все равно. Тебе пятнадцать. Мне семнадцать. Это звучит не так уж и плохо. Я думаю, самым лучшим для нас, для меня, будет встретиться с твоими родителями, и спросить их, могу ли я официально пригласить тебя на свидание. Я понимаю, что будут ограничения, но, честно говоря, Мими, ты мне настолько нравишься, что я готов рискнуть их отказом.

— Что, если они откажут? Я имею в виду, ты мне тоже нравишься, Эллиот. И я даже думать не хочу о том, что со мной будет, если они не позволят нам видеться.

— Значит давай пока не будем об этом думать. Давай наслаждаться сегодняшним вечером, а потом подумаем, как выбрать подходящее время для встречи с ними. Я не люблю скрываться, но полагаю, это то, что сделала ты, чтобы устроить сегодняшний вечер. Я прав?

— Да. Они думают, что я с подругой, и, прежде чем ты плохо обо мне подумаешь, я никогда прежде не лгала и ничего не скрывала от них. — По крайней мере, с парнем. Она не хотела думать о своих тайных встречах с Лесли как о том, что она что-то скрывала. Кроме того, в этом была и доля вины ее родителей. Если бы они были с ней честны, она была бы честна с ними.

— Я вовсе не думаю о тебе плохо.

Она едва улыбнулась ему.

— Слушай, если ты не против встречаться со мной время от времени, просто чтобы мы могли посмотреть, нравимся ли друг другу настолько, чтобы продолжать это, посмотреть, стоит ли это того, может мы пока оставим наши отношения при себе? Я разбираюсь сейчас с кое-какими личными неприятностями, так же, как и мои родители. Скорее всего, сейчас не самое подходящее время подкидывать им практически восемнадцатилетнего парня, который хотел бы встречаться с их дочерью, едва отпраздновавшей пятнадцатилетие. Как я уже говорила, я не из тех, кто скрывается, но пока мне бы хотелось оставить это так. Ты не против?

Конечно, она не могла ему рассказать о том, как тайком разговаривала с репортером, одновременно пытаясь убедить свою мать дать интервью о злом доноре спермы. Это слишком большая ответственность, чтобы попытаться добавить потенциального парня в общую кучу. Нет, она хотела бы оставить Эллиота для себя. По крайней мере, до казни. Которая должна произойти достаточно скоро.

Эллиот наморщил лоб.

— Я не знаю, Мими. Если у нас что-то получится, я буду чувствовать себя не в своей тарелке, зная, что виделся с тобой за их спиной.

— Эллиот, мои родители далеко не идеальны, — произнесла она холодно. — И как бы сильно ни ценила я твою заботу о них и уважение к их чувствам, скажем так, у меня сейчас такой период отношений с ними, что я не уверена, заслуживают ли они этого.

Эта перемена в ее поведении ошеломила его, но он ничего не сказал. «Так значит, у нее есть и дерзкая сторона», — подумал он. Это не так уж и плохо.

— Но до тех пор, пока мне не исполнится восемнадцать, — наконец согласился он. — Я практически уверен, что, если буду видеться с тобой после восемнадцати, у меня могут возникнуть проблемы с законом.

Мими смягчилась. Он был отличным парнем, и она могла понять его озабоченность.

— Так или иначе, это, возможно, и не будет иметь никакого значения. — Она опустила взгляд на свои колени. — Мы можем обнаружить, что не очень-то ладим друг с другом.

Эллиот протянул руку и заправил прядь ее волос за ухо. Коснувшись подбородка Мими, он повернул ее лицом к себе.

— Я могу гарантировать, что со мной такого не случится, Мими. За этот последний час с тобой я чувствовал себя гораздо комфортнее, чем когда-либо с другими девушками.

Не то чтобы их было так уж много. У меня было несколько подружек, но все они вечно были погружены в шоппинг и сплетни. Я вижу, что ты совсем не такая.

Она улыбнулась ему, и он, наклонившись, нежно поцеловал ее в щеку. А затем махнул официантке, чтобы им принесли счет.

— А теперь скажи, когда я снова смогу увидеть тебя? — спросил он.


Глава 18

Джинни

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


Я никогда не чувствовала себя настолько бодрой и полной оптимизма, как после той первой поездки с Мими на стрельбище и затем последовавшей продолжительной прогулки по местному парку.

Как я и просила, Томми достал мои пистолеты из сейфа. Я ощущала, как он сверлит меня взглядом, когда стояла в его кабинете возле стола и загружала оружие в свою сумку, уже наполненную всем необходимым.

— Я сожалею, что рассказала ей то, что сказал мне ты, — не поднимая на него глаз, произнесла я.

Томми не ответил. Я остановилась и взглянула на него. Он молча смотрел на меня. Он выглядел обиженным и неуверенным в себе.

— Нет. — Я сжала челюсти и засунула пару очков для стрельбы в сумку. — Беру свои слова назад. Я не сожалею. Я устала извиняться, Томми. И больше не собираюсь ни за что извиняться.

— Все в порядке, Джин, — тихо сказал он. — Я просто волнуюсь, что она больше не будет мне доверять.

— Ну, об этом можешь не волноваться. Я хочу сегодня долго и обстоятельно поговорить с нашей дочерью. Я начну с самого начала, и мы либо двинемся дальше, либо нет. Мне надоело ходить на цыпочках вокруг своего прошлого. Мне надоело ходить на цыпочках вокруг Гризза. Да, я произнесла его. Имя, которое всегда было слоном в комнате. Даже не в комнате — во всех комнатах. Имя, которое скрывалось за каждым углом, угрожая превратить в руины наше долго и счастливо. С меня довольно, Томми.

Он улыбнулся, и выражение его лица мгновенно изменилось. Я поняла, что знаю, о чем он собирался сказать.

— А знает ли она ещё кое-что? То, что ты его сын? — прошептала я.

Тиканье дедушкиных часов раздавалось громче, чем обычно, их мерный отсчет заполнял пространство между нами.

— Мы не зашли настолько далеко, Джин. Ей могла рассказать Лесли, но я в этом сомневаюсь. Мими сказала, что они не общались около трех недель до смерти Гризза. Полагаю, именно в это время Гризз выбил все дерьмо из Лесли в тюрьме. Мими даже призналась, что пыталась выяснить у Лесли, когда должна выйти статья, но эта баба проигнорировала ее.

Я кивнула. Хорошо. Лесли всерьез восприняла угрозу от Гризза. У нее хватило ума отступить.

Я закинула сумку на плечо и внимательно посмотрела на Томми.

— Мы все равно скажем ей. Ты же понимаешь, что так надо? Сегодня я ей даже намека в эту сторону не сделаю, но мы ей скажем. Это то, что мы должны сделать вместе.

Я наблюдала за тем, как Томми провел рукой по волосам. А затем покорно вздохнул.

— Не могу сказать, что с нетерпением жду этого, но ладно, хорошо. Мы расскажем ей, Джин. Мы расскажем ей вместе.

Я видела на его лице страх и сомнение, и мое сердце разрывалось за него. Я подошла и легонько поцеловала его в губы. Меня царапнула щетина на его подбородке, и я поняла, что моя злость исчезла, превратившись во что-то другое. Я почувствовала надежду. Надежду на будущее без тайн. Будущее, в котором барьер, который Мими воздвигла не по своей вине, был разрушен.

Я не могла ее винить за то, что она отстранилась от нас после того, как узнала о Гриззе. Я должна была знать, что наше прошлое нас настигнет, и если бы я не пыталась избежать этого, сейчас бы мне не пришлось бороться за то, чтобы все исправить. Я бы не потеряла три года с собственной дочерью.

Размышляя об этом, я почувствовала, как что-то еще закрадывается в мое сознание. Это было чувство, с которым у меня не было слишком большого опыта, а потому не было уверенности, было ли оно настоящим или же это защитный механизм от моей застарелой боли из-за отказа Гризза. Я почувствовала тревожную тьму, просачивающуюся внутрь. Если я не справлюсь с ней, она непременно поднимет свою уродливую голову. Я подумала о мужчине, ответственном за все это, и поздравила себя с тем, что выбросила ту бандану.

Хорошо, что тебя больше нет рядом, Гризз. Хорошо, что ты предпочел отказаться от меня и провести остаток жизни без меня.

Должно быть, Томми заметил перемену в выражении моего лица, потому что вгляделся в меня, положив руки мне на плечи.

— Что такое, Джин? О чем ты задумалась?

Я уставилась в точку на стене за его левым плечом и, не глядя ему в глаза, ответила голосом, лишенным эмоций:

— Мне пришло в голову, что, если бы Гризз уже не был мертв, я бы подумала о том, чтобы самой его застрелить.

Не дожидаясь ответа Томми, я повернулась и направилась к входной двери, крикнув:

— Мими, давай, идём! Я жду в машине.


**********
Доехав до первого же знака «стоп» в нашем районе и опережая неловкое молчание, угрожающее повиснуть между нами, я кинулась в разговор с Мими как в омут с головой.

— Давай начнем с Лесли. Я знаю, что ты с ней разговаривала, и уверена, что она поделилась тобой некоторыми вещами, о которых я рассказала ей. И ещё я знаю, что статья не выйдет. — Я посмотрела на Мими, которая выглядела слегка удивленной. — Расскажи мне, как вы с Лесли нашли друг друга.

Мими стала рассказывать все, начиная со своей первой встречи с Лесли в торговом центре. Она не дошла и до половины, когда нас прервал звонок моего мобильного телефона. Мими заглянула в него.

— Это папа.

Я попросила ее включить громкую связь.

— Привет. Ты на громкой связи, — сказала я Томми.

— Слушай, я просто звоню сообщить, что мои планы на день немного изменились. Я собирался отвезти Джейсона на тренировку и подождать его, но позвонила Сара Джо, она хочет встретиться за ланчем.

— У нее что-то случилось? — беспокойство кольнуло где-то по краю моего сознания. Мое внимание еще было сосредоточено на нашем с Мими разговоре.

— Нет, не думаю, что что-то случилось. Наверное, она просто хочет поговорить о своем переезде и некоторых предложениях для Стэна.

Это было объяснимо, но мне стало немного обидно. Я неоднократно обращалась к Джо после казни Гризза, и она всегда была занята. Наверное, я принимаю все слишком близко к сердцу. К тому же, Томми много лет путешествовал за пределами США, и Джо, возможно, просто хотела узнать его мнение о некоторых местах, которые он посетил.

Томми и Джо были лучшими друзьями задолго до того, как я появилась на сцене, а у меня существовали дела поважнее.

— Тогда передай ей, что я по-прежнему против ее переезда, и что тебе дан прямой приказ отговорить ее от этого. — Я рассмеялась. — И передай, что я люблю ее.

— Да, я все передам. Не знаю, как долго там пробуду, поэтому Дениз сказала, что она сама привезет Джейсона домой, если я не вернусь вовремя, чтобы забрать его.

Я мысленно вознесла благодарственную молитву. Дениз была просто подарком судьбы, когда дело касалось помощи с Джейсоном, особенно во время нашей недолгой разлуки.

— Ясно. Увидимся дома позже. Я тоже не знаю, как долго мы с Мими там пробудем, так что увидимся, когда увидимся.

— Хорошо, милая. Я люблю тебя. Люблю вас обеих.

— Я тоже люблю тебя, детка, — ответила я и умоляюще взглянула на Мими. Она поняла, чего я ждала, и без колебаний выполнила.

— Я тоже люблю тебя, папа.

Прекрасно. Ее слова сказали нам обоим, что Мими не расстроилась из-за того, что Томми проболтался. Я практически услышала облегчение в его ответе:

— Я тоже тебя люблю, мечтательная Мими.

Мы отключились, и тишина, словно одеяло, тяжело опустилась между нами. Но я не могла позволить ему накрыть нас.

— Он уже давно не называл тебя так. — Я искоса взглянула на нее, пока вела машину по оживленным улицам. Мечтательная Мими — прозвище, которое дал ей Томми, когда она была маленькой. Ей было всего лишь пять или шесть лет, когда Томми попытался привлечь ее внимание. Когда он спросил, не мечтала ли она снова весь день, она невинно ответила:

— Нет, папочка. Я и ночью мечтаю. Не только днем.

С тех пор он начал называть ее мечтательная Мими, и так продолжалось, пока ей не исполнилось двенадцать. Именно тогда она заявила отцу, что слишком стара, чтобы зваться мечтательной Мими. Это напомнило мне те времена, когда я впервые начала настаивать на том, чтобы люди звали меня Джинни, а не Гвинни.

— Я попросила его не делать этого. Знаешь, после того как я узнала о… о…

— О том, что он не твой биологический отец? — Возможно, в моем голосе был надрыв, которого я не хотела.

— Полагаю, я не понимала, какое это имело для него значение. Хотел ли он быть моим отцом, или это просто была работа, в которой он увяз, — тихо сказала она. — Мечтательная Мими было похоже на насмешку, мам. Я не могу этого объяснить.

— Я понимаю. — И я действительно поняла.

Я поведала ей о том, чего она не знала или не могла помнить, например, когда я подслушала, как Томми рассказывал ей выдуманную историю о принцессе Мими. Я рассказала ей о том, как он угрожал отцу маленькой девочки, которая безжалостно издевалась в школе над Мими. Мими было около восьми лет, и однажды она пришла домой вся в слезах, потому что новенькая девочка, Мариголд, издевалась над ней. Конечно, я ходила к учителю и разговаривала с мамой девочки, но травля продолжалась в уединении туалета для девочек или в укромных уголках библиотеки и детской площадки.

Когда я пожаловалась Томми, что заставить Мими ходить в школу становится с каждым днём все сложнее, он нанес визит отцу Мариголд и сказал мужчине:

— Каждый раз, когда моя маленькая девочка будет в слезах приходить из школы домой из-за твоей дочери, я буду приходить к тебе и бить тебя по лицу. Все просто. Если моей дочери будет больно — я сделаю больно тебе.

Томми рассказал мне, как парень поднял его на смех.

— Дети есть дети. Они должны разобраться с этим сами.

— Я не разбрасываюсь пустыми угрозами, — ответил Томми парню. — Тебя предупредили. Я предлагаю тебе взять свою дочь под контроль. Если моя Мими вернётся домой в слезах, плакать будешь ты.

Мужчина только рассмеялся в спину Томми. Разумеется, Мими пришла домой с доказательством на внутренней стороне предплечья, где ее ущипнула Мариголд, достаточно сильно, чтобы остались видимые синяки.

— Я помню это! — Мими выпрямилась на сиденье машины и посмотрела на меня, ремень безопасности натянулся у нее на груди. — Я помню, как после того случая старалась держаться подальше от Мариголд, но мне не пришлось этого делать. Она оставила меня в покое, и я думала, что они куда-то переехали. А что сделал папа?

— Ты действительно хочешь знать?

Она кивнула.

— Он пошел к парню на работу, предложил поговорить с ним на улице и вмазал ему прямо по лицу. Как и обещал.

Мими широко раскрыла глаза.

— Он это сделал? Он сделал это для меня?

— Мими, твой отец не одобряет насилия. По правде говоря, я всего несколько раз видела, как он выходил из себя. Я не видела, как он ударил отца Мариголд, но знаю, что так и было. И я также знаю, что удар — ничто по сравнению с тем, что он хотел бы для тебя сделать. Он бы отдал свою жизнь за тебя, Мими. Для него ты — родная дочь. И всегда ею была, милая.

Я подъехала к стрельбищу, нашла свободное место и припарковала машину. Затем бросила взгляд на свою дочь и заметила изменение в ее позе. Она стала расслабленной и дружелюбной. Как будто упала гора с плеч. Я улыбнулась ей, и она улыбнулась мне в ответ.

— Полагаю, нам не удастся особо поговорить, пока будем стрелять из пистолетов? — спросила она.

— Скорее всего, нет. Это будет громко.

Она кивнула.

— Мама, когда мы закончим, сможем пойти куда-нибудь еще и продолжить разговор?

— Конечно сможем, Мими, — сказала я, и на душе у меня стало легче.

— Хорошо. Потому что на кухне ты говорила, что я ничего не знаю. Но ты знаешь, что Лесли кое-что мне рассказала?

Я изобразила фальшивую улыбку при упоминании имени репортерши.

— Ты расскажешь мне все, о чем поведала тебе Лесли, и я сделаю все возможное, чтобы заполнить недостающие детали.

— Хорошо, — ответила она с широкой улыбкой. Затем ее карие глаза стали серьезными. — Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что сможешь, о злом доноре спермы.


Глава 19

Томми

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


Направляясь в небольшую закусочную в сердце старого, но прекрасно отреставрированного центра Дэйви, Томми размышлял о последних нескольких неделях.

Он думал о прогрессе, которого добился, заново узнавая свою дочь, и о том, как беспокоился, не приведет ли горячность Джинни к разрушению всего. Но этого не случилось. Мими сказала, что любит его. Начало было положено. Хорошее начало. Он уже много лет не слышал от нее этих слов. На душе у Томми стало легче, несмотря на этот неожиданный ланч с Сарой Джо.

Джо. Он досадливо нахмурился, когда, остановившись на красный свет, вспомнил, с кем должен встретиться.

Затем облокотился на руль и прижал переносицу пальцами. Клаксон нетерпеливого автомобилиста позади него вернул Томми из задумчивости. Джо уже несколько недель донимала его просьбами о том, чтобы встретиться и поговорить. Он был уверен, что она хочет убедить его, что он в ней ошибается и вообще не имеет права указывать, что она должна делать с собственной жизнью.

Он знал, как это будет происходить. Она начнет с пустой болтовни, затем пройдется по тому, как трудно организовать такой монументальный переезд из страны. Далее должны последовать нытье и попытки убедить его в своей любви к нему и Джинни.

И закончится это скорее всего, тем, что она разозлится на его отказ уступить. Он лишь надеялся, что она не устроит сцену. Томми вздохнул, когда, заехав на парковку закусочной, заметил ее машину.

Сара Джо, сидя внутри, барабанила пальцами по столу.

— Могу я принести вам что-нибудь, пока вы ждете, мэм? — спросила официантка. — Мэм?

— Нет, — рявкнула Сара Джо на официантку. — Я уже тебе сказала. Я закажу, когда приедет мой друг.

Она даже не взглянула на официантку, которая отползла прочь, смущенная грубостью Сары Джо.

Джо закатила глаза и выпрямилась, чтобы посмотреть в окно. Она нервно сжимала кулон матери. Это была большая подвеска с марказитами и рубином в центре. Сара Джо никогда не снимала его. Когда была моложе, она носила его под блузкой и ее всегда успокаивало ощущение прохладного металла, лежащего между грудей. Когда она стала старше, у нее появилась привычка носить его поверх одежды. Теперь он больше подходил ей по возрасту и хорошо сочетался с ее деловым стилем одежды.

Лучше бы ему не динамить меня в очередной раз. Она потерла драгоценную реликвию между пальцами. Сара Джо уже начала расстраиваться, думая о том, что делать, если он не появится, когда заметила его машину, въезжающую на парковку.

Она торжествующе откинулась на спинку стула в кабинке. Он здесь и хочет поговорить. Это только начало.

Она наблюдала, как Томми идет к входной двери ресторана. Затем услышала его шаги за спиной и увидела, как он небрежно плюхнулся на кресло перед ней.

— У меня не так много времени. — Его голос звучал устало. — Чего ты хочешь, Джо?

— Вот так так, не виделись несколько месяцев, и ни тебе «привет» или «как дела»? Ничего? — Прежде чем Томми успел ответить, она поджала губы в притворном негодовании. — Что нужно сделать, чтобы здесь появилась официантка? Я ждала тебя больше двадцати минут. Думаешь, кто-нибудь хотя бы предложил принести мне выпить?

— Я не голоден и не хочу пить. Для чего ты хотела меня видеть?

— Так значит сейчас все так и будет? Просто бизнес?

— Ты всерьез полагала, что может быть нечто большее?

Не ответив, она посмотрела на девушку, которая вернулась к их столу.

— Два кофе, пожалуйста. И не будешь ли ты так любезна и не принесешь ли мне побольше сливок? — спросила она, одарив девушку самой сладчайшей улыбкой, которую только могла изобразить. — И не надо меню. Мы просто выпьем кофе. Спасибо, дорогая.

Томми не заметил замешательства на лице официантки, когда она уходила за их напитками.

Сара Джо склонилась над столом между ними.

— Послушай, я знаю, что ты заметил, какие усилия я прилагаю. Со времени нашего разговора Стэн был на трёх интервью. Я избегала Джинни при любой возможности, и это было нелегко. Она часто мне звонит. Хотя, должна признать, она немного охладела. Она понимает, что я занята организацией переезда. Я просто думаю, что теперь, когда ты увидел, что я могу находиться в одном с ней городе, и не быть в вашей жизни, ты должен пересмотреть свою угрозу. — Она акцентировала последнее слово кавычками в воздухе.

— Зачем мне это делать? С чего ты вообще взяла, что я передумаю?

Официантка поставила кофе. Томми вежливо поблагодарил ее и посмотрел на Джо.

— Зачем? Я скажу тебе зачем, Томми. Затем, что не так то легко сложить всю свою жизнь в чемодан и переехать на другую сторону света. Как насчёт того, чтобы проявить немного сострадания?

Она добавила в свой кофе сливок и сахара, когда смотрела на него.

— Сострадание? Это его ты продемонстрировала, организовав изнасилование Джинни много лет назад? — Сара Джо поежилась, но он продолжил давить: — Или сострадание — когда Чики пыталась сблизиться с Фессом? А как насчет сострадания, которое ты выказала Мо? Такое сострадание, Джо? Ты имеешь в виду именно его?

Его голос звенел от гнева.

— Почему ты до сих пор трындишь о том, что произошло больше двадцати лет назад? Почему ты не можешь оставить эту навязчивую идею вышвырнуть меня из города? Почему ты не можешь просто пройти мимо?

Томми откинулся на спинку стула. Склонив голову набок, он тщательно обдумывал свой ответ.

— Это единственный способ добиться справедливости для Джин так, чтобы она не узнала об этом. Но я буду знать. Я буду знать, что ты будешь вести свою паршивую жизнь за пределами своей маленькой зоны комфорта. Идеального маленького кокона жизни, который ты построила, разрушая жизни других.

Она начала что-то говорить, но он поднял руку.

— Да, Джо, теперь мне все понятно. Оглядываясь назад на нашу многолетнюю дружбу, я вижу, как ты извратила некоторые истории, всегда делая из себя жертву. Я знаю, как ты размахиваешь статусом мужа, чтобы получить на работе то, что хочешь. Как ходишь по головам, чтобы выставить себя в лучшем свете. Как позволяешь другим взять вину на себя, когда на самом деле облажалась ты. Мы с Джинни слышали эти истории и даже иногда сочувствовали тебе. — Он прищурился. — Но мы ошибались, не так ли? Ты всегда была коварна, но мы никогда не замечали этого, потому что ты была нашим другом. Конечно, мы всегда были на твоей стороне. Я думаю, Стэн тоже знает, но он слишком давно у тебя под каблуком, чтобы осмелиться когда-либо назвать тебя так.

Так же как в тот день у Джо дома, когда он обличил ее в том, что прочел в дневнике Мо, он знал, что разозлил её. Он задел за больное, и это отразилось у нее на лице. Томми наблюдал, как она откинулась на спинку стула и потянулась к кулону своей матери, лихорадочно теребя его пальцами.

— Значит, ты думаешь, что все про меня знаешь? — Ее глаза сверкнули. — Что ж, рада за тебя, Томми. Но есть еще кое-что, что ты должен знать. Я не собираюсь

перевозить свою семью из страны, из этого штата или даже из этого города. Ты не расскажешь Джинни о моем участии в ее изнасиловании. Понял? Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Он рассмеялся ей в лицо.

— У тебя нет выбора, Джо. Я расскажу о том, что ты сделала, не только Джин, но и кое-кому еще. Бьюсь об заклад, журналистка, которая была так уверена, что сможет сделать сенсацию из казни Гризза, хотела бы услышать эту историю. Я могу представить заголовок в ее маленьком журнале. — Он поднял руку, как будто подчеркивая каждое слово. — «ЖЕНА ИЗВЕСТНОГО И УВАЖАЕМОГО ХИРУРГА СЫГРАЛА ГЛАВНУЮ РОЛЬ В ИЗНАСИЛОВАНИИ И ПОКУШЕНИИ НА УБИЙСТВО СВОЕЙ ЛУЧШЕЙ ПОДРУГИ».

Он ухмыльнулся, прежде чем сделать еще один глоток кофе. Конечно, угроза поговорить с Лесли была пустой. Он просто играл с эмоциями Джо. Он никогда не станет делать ничего, что опять привлечет внимание к их жизни. Но Сара Джо этого не знала.

Сара Джо закатила глаза.

— Ты мудак. — Она самодовольно улыбнулась. — Ну, если мы собираемся рассказывать истории, то я тоже расскажу ей одну, — она сделала драматическую паузу, стараясь не встречаться с ним взглядом, и лениво постучала большим пальцем по ободку своей кофейной чашки.

— Что это будет за история, Джо?

— О, ты ее знаешь, — проворковала она. — Та самая, о том, когда Джинни была беременна еще в далеком тысяча девятьсот восьмидесятом году? Когда она жила на том болоте с Гриззом?

— Да, и что из этого?

— Ну, ты помнишь, так ведь? — насмешливо спросила она. — У нее была ужасная тошнота по утрам, а ты так волновался за нее. Тогда ты тоже был тем ещё идиотом, Томми. Только ты мог сохнуть по женщине, которая была беременна от другого мужика.

Судя по выражению его лица, она задела его за живое. Пришло время его добить. Ей нужно было сказать ему об этом, когда он впервые угрожал ей. Это избавило бы ее от многих разочарований.

— Я прислала тебе те травяные порошки, чтобы ты дал ей принимать их от утренней тошноты. Помнишь, как я сказала тебе, что мне не нужно благодарности за это? И якобы хотела, чтобы она подумала, будто порошки от тебя, потому что ты был для нее таким замечательным другом?

— Да, помню, и что насчет них? Они даже не помогли. В любом случае это не имело значения. Вскоре после этого она потеряла ребенка.

Он замолчал и резко вдохнул, когда осознание того, что он произнес, застало его врасплох.

— Джо, ты этого не сделала. Скажи мне, что ты не сделала.

— Конечно, сделала, идиот. Я не хотела, чтобы она родила того ребенка. Она говорила мне, что Гризз собирается уйти из банды, когда родится ребенок. И я не могла позволить ему обрести свое долго и счастливо!

Томми почувствовал себя так, словно получил удар под дых. Он вспомнил все так ясно: Сара Джо позвонила ему из колледжа, в котором училась в северной Флориде. Рассказала о своей соседке по комнате — экологически подкованной вегетарианке, составляющей травяные сборы. О том, как эта соседка по комнате изготовила идеальный сбор, чтобы облегчить утреннюю тошноту Джинни. Томми специально спросил про ингредиенты и посмотрел в своих энциклопедиях, даже консультировался с одним из своих учителей в школе. Джо была права, комбинация этих трав должна была помочь от утренней тошноты и не представляла угрозы для матери или ребенка. Он сказал ей, чтобы она отправила это средство ему по почте и, что важнее, вспомнил упорное желание Сары Джо сказать, что это была его идея:

«— Ты любишь ее, Грант. Позволь ей думать, что оно от тебя. Когда она почувствует себя лучше, обязательно поблагодарит тебя, — Сара Джо засмеялась и добавила: — Клянусь, если ты скажешь ей, что эти маленькие пакетики от меня, я буду все отрицать. Я хочу, чтобы ты получил все лавры».

По мере того как до него доходила реальность того, что он натворил, Томми чувствовал, как его поглощает огромная черная дыра. Он давал Джинни травяной сбор, который должен был помочь от утренней тошноты, но на самом деле вызвал у нее выкидыш. Боже правый, что же он наделал?

Джо была права. Джинни должна помнить, как Томми давал ей травы для чая. Он никогда не упоминал, что их прислала Сара Джо. Вообще-то он упоминал об этом перед одним человеком, но тот уже мертв.

— Что ты наделала, Джо? — Томми облокотился на стол и спрятал лицо в ладони. Он слышал стук собственного сердца, пульсирующего в ушах, который заглушал звуки закусочной. У него мгновенно сильно разболелась голова. Он с силой потер виски.

Кроме того, у него сразу же обострилось обоняние. Комбинация свежевыпеченного хлеба, жареного мяса и пропитанной хлоркой тряпки, которую, должно быть, использовали, чтобы вытереть их стол, заставила его желудок сжаться.

По прежнему опираясь локтями о стол, а пальцами сжимая виски, он поднял глаза на Сару Джо и прошептал:

— Что ты наделала?

Сара Джо победоносно оскалилась и, схватив свою сумочку, быстро вскочила. Она взглянула на него с притворной жалостью.

— Я ничего не делала, Томми. Ты сделал.

Развернувшись на каблуках, она, ликуя, направилась к двери, бросив возле выхода официантке:

— Это место отстой, как и ты.


Глава 20

Гризз

1990, тюрьма, Северная Флорида


Стоя над раковиной в своей камере, Гризз наблюдал, как кровь стекает вниз и исчезает в отверстии слива. Металлический запах стал ещё отчетливее, когда он понял, что часть крови Роберта Рингера также осела на его бороде.

Быстрый взгляд в зеркало — в предмет, который точно не должен был находиться в камере смертника, — показал ему, что он прав. Взяв кусок мыла, он оттер последние доказательства того, что совершил. Не то чтобы это имело значение. Его допрашивать не станут. Охранник, который отвернулся в другую сторону после того, как открыл камеру Рингера, собирался отправиться со своей семьей в отличный отпуск с деньгами, которые появятся на его банковском счету. Деньги, которые, при возникновении вопросов, будут объясняться возмещением от его ипотечной компании за крупный просчет в его депозитном фонде. Конечно, если вообще кто-то удосужится проверить. Этот же охранник убедится, что окровавленную одежду Гризза выбросят в тюремную печь.

После новости о том, что Кит родила сына, сына Гранта, Гриззу необходимо было дать выход своей ярости. Он выбрал самого знаменитого и самого презираемого в тюрьме серийного убийцу Бобби Рингера. К сожалению, Рингер разочаровал Гризза и не особо сопротивлялся. Он слишком быстро упал, не дав Гризу время, необходимое для того, чтобы выпустить ярость. Гризз посмотрел на свои отмытые от крови руки и с сожалением констатировал, что даже не сбил костяшки на кулаках. Ебаный слизняк.

Он лег на свою кровать и сцепил пальцы за головой. Уставившись в потолок, Гризз задумался о ней. Кит. Он вспоминал о том, как присутствовал в родильной палате при рождении их дочери. Даже при том, что это было прекрасное воспоминание, хорошее воспоминание, оно вызвало у него в груди чувство тяжести, а в душе — пустоту.

Еще одно воспоминание всплыло у него в голове. Уже не такое приятное.

Он застыл, вспомнив, каким был взгляд Кит, когда Гризз отказался видеть новорожденную Мими, которую Кит принесла в тюрьму. У него не было выбора. Тогда они тщательно следили за ним. Он хотел держать Кит и Мими как можно дальше от себя. Он сдавался несколько раз, разрешая Кит увидеться с ним сначала в следственном изоляторе, а затем в тюрьме. Но после того, как Грант рассказал ему, насколько сильно она страдает и понимая, что из-за своего эгоизма подвергает её потенциальной опасности, он наконец-то сказал ей держаться подальше. Жить с Грантом. Что все нормально, если она любит Гранта.

Гризз сжал челюсти от боли, которую вызвали воспоминания.

Он встречался с Грантом тет-а-тет, когда тот сообщил, что она вновь беременна. Об этом было больно слышать, но он смог запрятать подальше эту боль. Но потом известие о том, что она действительно родила ребенка от Гранта, окончательно довело его до ручки и всякая надежда, даже призрачная надежда, что они снова будут вместе, угасла.

И как он мог даже позволить себе надеяться, когда она считала, что он приговорен к смерти? Возможно, его на самом деле собираются казнить. Возможно, их не заботит, станет ли то, что у него на них было, достоянием общественности. С ним они протрахались целых пять лет.

Хуже всего то, что они знали, что она продолжает жить дальше. Они знали, что это для него пытка и упивались этим. Они наслаждались его болью.

А может и нет. Может, им было плевать. Что, если то, что он нашел много лет назад, уже не важно. Он не узнает, потому что они игнорируют любую попытку устроить встречу. Ублюдки.

Он провел рукой по лицу и потянул за бороду. Сейчас ему нужно будет отправить сообщение Картер, чтобы убедиться, что охранник получит соответствующую компенсацию. Он улыбнулся, думая о том, как слаженно работает система связи, которую он настроил с Картер через ее программу реабилитации заключенного/собаки. Он вспомнил о том, как около пяти лет назад, ожидая суда, вызвал Картер на свидание в окружную тюрьму.

— Ты говорила, чтобы я дал тебе знать, если когда-нибудь сможешь что-нибудь сделать для меня, — сказал он ей. Они сидели в той же комнате, куда за неделю до этого приводили Кит. Тогда он предложил второе имя, если у них родится девочка. Рут, имя его младшей сестры.

Картер посмотрела на него, широко раскрыв глаза и постаралась принять бравый вид, но Гризз заметил, что она нервничает. Сырая и покрытая плесенью камера в окружной тюрьме наедине с предполагаемым убийцей, вероятнее всего, находилась за пределами ее зоны комфорта. Он попытался успокоить ее.

— Во-первых, спасибо, что осталась с ней. Я знаю, что она не позволит Гранту там жить, и одной ей оставаться не надо. Особенно с ребенком на подходе.

Картер заметно расслабилась и улыбнулась. Она заправила за ухо прядь каштановых, длиной до подбородка, волос и ответила:

— Не стоит благодарности и это не сложно. Я люблю Кит больше, чем сестру, и это работает и для меня тоже. Я взяла домой из приюта несколько животных и, как бы…

Картер прикусила язык. Она не знала, одобряет ли он то, что его участок используется для содержания бездомных животных.

— Я в курсе, что ты занимаешься животными, и я не против, — тихо сказал он. — В действительности, именно об этом я и хотел с тобой сегодня поговорить. Однако, если кто-нибудь тебя спросит — мы говорили о Кит и о том, как ты пытаешься облегчить ей жизнь. Это ясно?

Картер понимающе кивнула. Они продолжили обсуждение приглушенными голосами. Едва он закончил рассказывать ей, что от нее хочет, как раздался короткий стук в дверь, и заглянул охранник.

— Пять минут, Тэлбот. — Он закрыл дверь, не дождавшись ответа Гризза.

И тогда Гризз попросил Картер ещё об одной услуге.

— Мне нужно рассказать тебе о синей бандане, висящей на руле моего байка в гараже.

Картер внимательно выслушала то, что он ей говорил и кивнула, прежде чем вернулся охранник, чтобы сопроводить Гризза обратно в камеру.

Сейчас же Гризз вздохнул, по-прежнему уставившись в потолок. Он чувствовал облегчение, что Кит не надевала синюю бандану. Но в то же время был разочарован. Он ей не нужен. Этого следовало ожидать, и лично прийти ей на помощь он не мог. Он смог бы это организовать, но не мог бы физически это исполнить.

Исполнить. Какое подходящее слово.

Теперь он лежал, скрестив ноги, на тюремной кровати и размышлял о том, как безупречно функционирует кинологическая служба. Она не являлась единственным средством связи с внешним миром, но была одним из основных. Он знал, что надзиратель и охранники смотрят в другую сторону, в то время как заключенные взяли на себя заботу по чистке территории после собак. Гризз позаботился о том, чтобы они устраивали шоу, унося собачье дерьмо в укромное местечко, чтобы упаковать его для мусоросжигателя. Все отворачивались в другую сторону, подозревая, что заключенные потрошат из фекалий маленькие резиновые шарики, наполненные контрабандой.

Гризз усмехнулся про себя. Резиновых шариков не было. Да, Гризз доставлял наркотики в тюрьму, но не через собак, как думало тюремное начальство. Это было лишь приманкой для того, что он на самом деле делал. Отправлял зашифрованные сообщения через крошечные отсеки, вшитые в ошейники собак.

У каждой собаки был ошейник, который сигнализировал об уровне их подготовки. Синий ошейник — для собаки-новичка, которую впервые привозили в тюрьму. Они иногда содержали сообщения от Картер. Жёлтый цвет означал, что они прошли половину курса обучения. Красный — что они близки к завершению программы, а чёрный цвет — что они готовы покинуть тюрьму и будут размещены у того, кто в этом нуждается.

Организована программа была так, что каждая собака с черным ошейником должна была вернуться в контору Картер в Форт-Лодердейле. Черные ошейники снимали, и на собак надевали новые. Затем эти ошейники переправлялись Картер на переработку.

Картер проверяла ошейники на наличие каких-либо сообщений и тайно и анонимно отправляла зашифрованные сообщения адресатам. Иногда этими адресатами были заключенные в различных учреждениях по всему штату Флорида. Гризз не так уж часто пользовался этим каналом связи, оставляя его для наиболее важных дел. Если у кого-то возникали подозрения, что подруга Кит помогает ему перевозить наркотики или налаживать общение с другими тюрьмами, они просто закрывали на это глаза или им было все равно.

Несколько собак скоро будут выпускаться, размышлял Гризз, и ему необходимо было отправить через Картер сообщение для Билла, чтобы убедиться, что охранник, который открыл ему доступ в камеру Рингера, получит компенсацию. Билл уладит это через компьютер. Гризз улыбнулся, подумав, что это будет единственное сообщение, которое никуда не придется доставлять анонимно. Он не не догадывался что его случайное предложение Биллу — Уильяму Петти — обратиться к Картер по поводу работы перерастет в любовь. Как и говорил Билл, в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом ему удалось досрочно освободиться.

Гризз знал, что Билл питает слабость к животным, и предложил тому поработать вместе с Картер под эгидой ее вполне реальных и законных спасательных организаций. По всей видимости, их обоюдная любовь к животным превратилась в настоящий роман. Они быстро поженились и теперь жили в доме Гризза на Теневом ранчо.

Но все же у него была одна просьба. Он не хотел, чтобы Кит знала, что Билл был знаком с Гриззом по тюрьме. Эта часть из прошлого Билла, которой он делиться не хотел, и они втроём договорились оставить этот секрет при себе.

В то время, как брак Билла с Картер процветал, и Билл продолжал в определенной степени участвовать в её благотворительной деятельности для животных, Гризз знал, что Билл нашел легальную работу в своей области знаний — компьютеры. Не программирование или программное обеспечение компьютеров. Он по прежнему держал при себе свои навыки взлома. Нет, Билл преуспел в продаже компьютерного оборудования. По всей видимости, он смог бы продать чеснок даже вампиру, и его комиссионные от продаж были впечатляющими. Никто и подумать не мог, что он чертов гений, когда дело касалось проникновения в компьютерные системы.

Мысли о Билле и Картер и о доме, который он делил с Кит, заставили его ещё глубже погрузиться в воспоминания. Он вспоминал счастливые дни. Он думал об этом доме. О том, что это был не просто жилье, а настоящий дом. Единственный нормальный дом, который у него когда-либо был. Разумеется, с Кит любое место было бы настоящим домом. Он вспомнил, как добросовестно выполнял свое обещание, которое дал, когда строился дом, что будет заниматься с ней любовью в каждой комнате этого дома.

Воспоминание было таким реальным, что он мог почувствовать аромат её волос и ощутить её тёплое, сладкое дыхание на своей шее. Он позволил памяти целиком захватить его, в то время как опустил свою руку в штаны и резко вытащил член.

Его мысли вернулись к тому моменту, когда они только что закончили заниматься любовью и лежали бок о бок, Кит уютно расположилась у него в объятиях. Они говорили о том, сделали они только что ребенка или нет.

— Я чувствую себя беременной, — сказала она, и надежда в ее голосе была трогательной.

Он усмехнулся и притянул ее ближе, чтобы поцеловать в макушку.

— Котенок, я только что вытащил из тебя свой член. Как ты можешь чувствовать, что залетела?

Она приподнялась на локте, чтобы взглянуть на него.

— Почему каждое предложение в твоем словаре должно быть таким грубым?

Он приподнял брови и ответил ей со всей серьёзностью:

— Ты совершенно права, милая. Ты ведь и прежде просила меня следить за своим ртом. Как насчет такого предложения? Котенок, я только что удалил свой пенис из тебя. Как ты можешь чувствовать, что я оплодотворил тебя так скоро? — Прежде чем она успела ответить, Гризз добавил: — Или ты бы предпочла «пульсирующий орган» или, может, «любовный жезл» вместо пениса?

И тогда Кит начала смеяться.

— Я поняла. Почему-то грубость из твоих уст звучит более естественно.

— И просто чтобы показать тебе, что я не хочу быть грубым, когда родится наш первый сын мы назовем его Ричардом и будем звать Диком. Так что, у тебя никогда не возникнет ассоциации этого слова с моим пульсирующим органом.

— Гризз, ты такой балбес. Я не собираюсь звать нашего первого сына Диком, особенно когда у тебя противоположные намерения. Я никогда не назову нашего сына таким именем без мыслей о твоем пенисе. — Она выглядела божественно. — Вероятно, этого ты все время и добивался, верно? Чтобы я всегда думала о твоем любовном жезле?

Он вспомнил, как сильно ему нравилась ее невинность. Как страстно она откликалась на его ласки, с такой страстью, которая могла сравниться с его собственными желаниями, но ее поддразнивания и использование таких прозвищ, как балбес, только ещё больше очаровывали его. Прежде, чем влюбиться в Кит, он знал только женщин легкого поведения. Женщин, которым нравилось пытаться шокировать его своим грязным языком и раскрепощенностью в спальне. Своей готовностью сделать что угодно. Тогда он думал, что ему это нравится. Он ошибался.

Она схватила подушку, которая была отброшена в сторону, и замахнулась ему по голове, но он заблокировал ее движение, схватив за запястье и притянув ее к себе. Свободной рукой Гризз нежно обхватил ее затылок и притянул ее лицо к своему.

Медленно начавшийся поцелуй становился все жарче, и она почувствовала под собой его твердость. Она отстранилась и посмотрела на него сверху вниз.

— Опять? Уже?

— Да, опять, Кит. Ты же хочешь заделать этого ребенка, да? — поддразнил он.

Он воспользовался паузой в их поцелуях, чтобы сесть прямо и притянуть ее к себе. Привалившись спиной к изголовью кровати он медленно опустил ее на свою длину.

Теперь, лёжа на тюремной койке, он закрыл глаза, позволяя воспоминаниям о её тесном тепле окутать его. Он вспомнил, как глубоко дышал, чтобы насладиться ее запахом, который плыл между ними. Уникальная пьянящая смесь аромата Кит, от которого он всегда становился твердым. Тогда, когда ончувствовал его, и сейчас, когда просто вспомнил о нем.

Она начала медленно скользить по нему вверх и вниз. Её темп ускорился, и он переместил руку между ними, нежно поглаживая её там большим пальцем, точно зная, какой ритм приведёт её к оргазму. Он понимал, что тоже скоро кончит, но не хотел этого. Еще нет. Он хотел насладиться ей ещё немного дольше.

— Подожди, Кит. Помедленнее, детка.

Она остановилась и посмотрела на него.

Обхватив её лицо ладонями, он приблизил губы к ее рту.

— Я хочу ненадолго поцеловать тебя. Я не могу этого сделать, пока ты прыгаешь вверх-вниз.

Он вспомнил, как потом целовал ее, медленно спускаясь вниз по шее, остановившись только для того, чтобы попросить ее встать на колени, чтобы он мог взять в рот одну из ее прекрасных полных грудей. Он огорчился, расставшись с её тесным теплом, когда она приподнялась над ним, но быстро утешился вкусом и твердостью ее соска под своим языком. Он вспомнил.

Громкий стук в дверь камеры выдернул его из воспоминаний. Ему едва хватило времени засунуть член обратно в штаны, когда дверь резко распахнулась.

Появился охранник с самодовольной ухмылкой на лице. Определенно, он подглядывал в глазок и понял, что прервал. От убийственного взгляда, брошенного на него Гриззом, его улыбка угасла, и стало ясно, что ему не по себе.

— Эээ… Здесь кое-кто хочет тебя видеть. Может, она поможет тебе закончить начатое? — Он сглотнул и потянул себя за воротничок, внезапно почувствовав, как туго тот обхватил шею.

Охранник сделал шаг в сторону, и незнакомая Гриззу женщина влетела внутрь камеры, как к себе домой.

— Расслабься, Гризз. Я велела ему убедиться, чтобы мы ничему не помешали.

Она взглянула на натянувшуюся спереди ткань штанов Гризза и приподняла бровь. Качнув бедром в одну сторону и просунув наманикюренные пальцы в петлю его джинсов, она проворковала голосом, который Гризз сразу узнал:

— Похоже, я пришла как раз вовремя, милый.


Глава 21

Мими

2000, Форт-Лодердейл (Спустя два дня после казни)


Мими изо всех сил вцепилась в спину Эллиота, когда они проносились сквозь улицы Южной Флориды.

Мотоцикл вибрировал между ее бедер, в то время как она положила подбородок Эллиоту на плечо. Ветер в лицо был такой силы, что блокировал аромат, который она теперь ассоциировала с ним. Ей нравилось, как пахнет Эллиот, и ее эмоции так противоречили тому, что произошло два дня назад, что она хотела большего, чем положить подбородок на его плечо. Она хотела, чтобы он обнял ее. Спрятать лицо у него на груди. Мечтала почувствовать себя в безопасности. Она желала чувствовать себя любимой.

Она хотела чувствовать себя особенной.

— Я обещал Эдит, что мы приедем к ней на поздний завтрак. Надеюсь, ты ничего не имеешь против, — прокричал он, когда они остановились на красный свет.

Мими выставила вверх большой палец, и через двадцать минут они уже сидели напротив бабушки Эллиота за маленьким столиком в ее уютной кухне. Эллиот познакомил Мими со своей бабушкой вскоре после их первого свидания у «Марселлы» в начале этого года. А она все еще не представила Эллиота своим родителям. Мими по-прежнему была не готова.

— Мои друзья вскоре заедут за мной, — сообщила им бабушка. — Мы идём на «Смерть коммивояжера» в любительском театре. Я уверена, что еще осталась куча билетов. Вы двое не хотели бы сходить?

Эллиот улыбнулся своей бабушке.

— Я знаю, что ты беспокоишься о том, что оставляешь нас в доме одних…

— В мое время молодые неженатые пары никогда не оставались без присмотра, — ответила она ему хриплым голосом. Эллиот рассказал Мими, что его бабушка была заядлой курильщицей, пока пять лет назад ей не удалили легкое. Ее голос всегда звучал так, будто ей требовалось прочистить горло.

— Мы не задержимся здесь надолго после твоего ухода. Приберемся на кухне, в благодарность за то, что ты приготовила такой прекрасный завтрак. — Эллиот вопросительно посмотрел на Мими, которая быстро кивнула. — Потом мы с Мими просто покатаемся на мотоцикле. Может, заедем на пляж.

Эдит посмотрела на внука с выражением, которое Мими не смогла понять. Она немного грубовато потрепала его по щеке, и, извинившись, встала. Ей нужно было почистить зубы и освежить помаду до приезда друзей.

— Просто не делай ничего такого, что заставит меня краснеть за тебя, Эллиот.

Её голос звучал почти как мольба, и Мими могла видеть беспокойство на её морщинистом лице.

Эллиот встал и осторожно прихватил ее за локоть.

— Бабушка, те дни позади. Я привел в порядок свою жизнь, и ты это знаешь. Я доказал тебе это.

— Пожалуй, ты прав. Я каждый день благодарю Господа за то, что ты бросил свои проделки до того, как у тебя возникли какие-нибудь проблемы с законом. Ты благословлен, мальчик. Надеюсь, ты это знаешь. На тебя не заведено никаких дел, и Господь дал тебе возможность начать жизнь с чистого листа. Распорядись ей с умом.

— Да, бабуля. Я пытаюсь доказать это тебе, Богу и моей новой девушке, — он сделал паузу и подмигнул Мими. — Что я могу сделать что-то со своей жизнью.

Он осторожно вывел Эдит из кухни. Мими слышала, как он продолжал мягко заверять бабушку, что не собирается возвращаться к своим старым привычкам.

Мими улыбнулась про себя и принялась очищать тарелки после завтрака. Она вспомнила свое первое свидание с Эллиотом, и как он показал ей красивую татуировку креста на внутренней поверхности предплечья. Она вспомнила, как в тот день взяла обеими руками его руку и медленно перевернула ее, заметив несколько татуировок с другой стороны. Она напряглась, когда увидела сердце с именем Эдит в центре. Теперь, загружая посудомоечную машину, Мими покачала головой. На мгновение она испытала укол ревности, увидев это имя и поняла, что покраснела, когда Эллиот быстро объяснил:

— Эдит — моя бабушка. — Она вспомнила, что он тоже покраснел.

Только она успела захлопнуть посудомоечную машину, как почувствовала, что ее обняли сзади и поцеловали в шею.

— Ты должна была подождать меня, чтобы я тебе помог, — шепнул Эллиот ей на ушко.

Она повернулась лицом в сторону, так что его губы теперь прижались к ее щеке.

— Ты можешь вытереть стол, — ответила она голосом, больше похожим на писк.

Услышав звук клаксона, они оторвались друг от друга. Эллиот отправился на поиски своей бабушки. Быстро попрощавшись и настойчиво потребовав, чтобы Мими приезжала повидаться с ней еще, Эдит позволила внуку проводить ее к машине, где ее ждали престарелые друзья.

Вернувшись в дом, Эллиот взял Мими за руку и подвел ее к дивану. Сев, он притянул ее к себе на колени.

— Хочешь поговорить об этом? — тихо спросил он.

Она взглянула ему в лицо, и ее глаза наполнились слезами.

— Все кончено. Он мертв. Я видела папу всего несколько минут, пока ты не заехал за мной. Маму я еще не видела, так что не знаю, как она это восприняла.

— Как отреагировал твой отец?

— Когда я вернулась сегодня утром домой, я нашла его в кабинете в раздумьях. Он просто смотрел на стену. Когда я попыталась его позвать, он едва меня услышал. — Затем она замолчала и опустила взгляд на подбородок Эллиотта. — Я снова солгала. Сказала, что Кортни пригласила нас с Линдси провести день у нее. Я могу задержаться сегодня допоздна, так что мы можем делать все, что ты захочешь.

Она собралась с мужеством и рискнула посмотреть ему в глаза. Увиденное и напугало и взволновало ее.

Эллиот молча смотрел в течение долгой секунды.

— Я знаю, чем заняться Мими, — ответил он, не отрывая от нее своего взгляда. — В конце концов, я мужик. Тебе рассказать во всех подробностях то, что я хочу с тобой сделать? Что я всегда хотел сделать? Но я этого не сделаю. Я не сделаю этого с тобой. По крайней мере, пока.

— Но, я…

— Нет. Ты же слышала Эдит. Ты слышала, как она сказала о правильном выборе. И знаешь, она права. Чудо, что меня не арестовали за все то дерьмо, которое я натворил. Мне очень повезло, что моих друзей задержали, а меня нет. Повезло, что они не выдали меня. Я понимаю, что отстойно так думать, но это правда. Теперь на них заведены дела, но не на меня. Я не имею права все испортить.

— Каким образом, будучи со мной, ты можешь все испортить? — Но втайне Мими испытала облегчение. Она не была уверена, что чувствовала по поводу физического пробуждения собственного тела, которое испытывала. Она получила религиозное воспитание и знала, что добрачный секс — это неправильно.

— Ты же знаешь, как. Наш возраст. Когда мне исполнилось восемнадцать, ты для меня официально стала под запретом. — Он вздохнул и одним быстрым движением приподнял ее со своих коленей, усадив рядом с собой на диван. Ему пришлось поправить свои брюки. — Мне не стоило усаживать тебя к себе на колени.

— Чего ты ждешь? Благословения моих родителей? Потому что есть очень большая вероятность, что этого не произойдет.

— И этого точно никогда не произойдет, если я с ними не встречусь. — В его голосе послышалась твердость. — Как я могу попросить у них благословения, если они даже не знают обо мне?

Она начала что-то говорить, но он поднял руку, останавливая ее.

— Ты говорила мне, что вы переживаете какую-то тяжелую херню, и тебе требуется время, и я понимаю это. Черт, все то дерьмо, о котором ты мне рассказывала — о твоём настоящем отце и репортерше, обратившейся к тебе, и все остальное. Да, я понимаю, Мими. Правда понимаю. Я даже понимаю, почему у тебя все эти годы была серьезная обида на родителей. Они должны были рассказать тебе. — Он заметил, что у нее задрожал подбородок, и, потянувшись к ней, обхватил его рукой.

Приподняв ее лицо выше, он продолжил:

— Прости, Мими. Возможно, сейчас не подходящее время для встречи с твоими родителями. Я просто действительно беспокоюсь о тебе. Я хочу встретиться с твоим отцом в первый раз, пожать ему руку и взглянуть в глаза, зная, что я не совершил ничего неуважительного по отношению к нему. Я достаточно хреново себя чувствую, втихую встречаясь с тобой за их спинами, и мне даже приходится врать Эдит. Она спрашивала меня несколько раз, одобряют ли меня твои родители. — Он отвел взгляд, покачав головой. И тут ему кое-что пришло в голову: — Ты плакала, потому что он мертв? У тебя на глазах навернулись слезы в момент, когда ты говорила мне, что он мертв.

— О, Эллиотт, я не понимаю, в чем дело. — Мими вытерла пальцами под глазами. — Возможно, в какой-то мере мне не по себе из за этого. Я имею в виду, из-за того, что парень мертв. Или, может, я чувствую себя виноватой из-за того, что помогала Лесли за спиной своих родителей. Я не знаю, почему плачу. — Она всхлипнула. — Мы так мало времени проводим вместе, и я не хочу тратить его на рыдания на диване у Эдит.

Мими улыбнулась Эллиоту и немного выпрямилась.

— А теперь мы можем покататься на твоём байке?

Он взял ее за руку и нежно поцеловал ее.

— И я ограничиваюсь только поцелуями твоей руки, потому что, если я начну целовать тебя туда, куда хочу, ни за что не смогу остановиться. Знаешь, наверное, это и вправду не очень хорошая идея остаться здесь наедине. Без присмотра.

Они вместе рассмеялись над тем, что он использовал устаревшее выражение Эдит.

Позже той ночью Эллиот лежал в своей кровати и слушал ревущего у него в наушниках Judas Priest и его песню «У тебя есть ещё одно дело». Он размышлял о дне, проведенном с Мими. Когда они не катались на мотоцикле, она поведала больше подробностей о своем биологическом отце и несколько самых свежих новостей, которые ей удалось узнать о нем от Лесли.

Журналистка снабжала Мими некоторыми историями, которые она вытягивала из матери Мими. По всей видимости, с того времени, как несколько недель назад с Лесли произошел несчастный случай, она ничего больше не рассказала Мими, но Эллиот о нем не знал. Сегодня он провел с Мими первый день за почти месяц.

Он покачал головой, когда до него дошел смысл некоторых из этих грязных историй. Он определенно слышал имя Гризза раньше и пытался ничем в лице не выдать себя Мими, когда она впервые начала ему доверять свои секреты. Ее настоящий отец был опасным ублюдком. Хорошо, что он мертв.

Из-за комбинаций мрачных мыслей и громкой музыки он стал взвинченным. Ему хотелось кричать, драть горло, пробить кулаком стену, рвать и метать. Ему хотелось сделать что угодно, но не лежать в постели и не делать ничего.

Он потянулся к мобильнику на тумбочке и быстро набрал сообщение, улыбаясь ответу, который пришел почти сразу.

После этого он отправил еще одно сообщение. На этот раз Мими.


Ты поговорила с ними? Могу я встретиться с ними на этой неделе?


Ответ Мими пришел почти мгновенно:


Нет. Моя мама сегодня уехала.


— Блядь! — громко крикнул он, швырнув телефон через всю комнату.

Затем быстро сел и натянул ботинки. Выйдя из своей комнаты, он схватил шлем со стула у входной двери.

Он не стал беспокоиться о том, что мотоцикл разбудит Эдит. Она спала, как убитая.


Глава 22

Джинни

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


В тот первый раз, когда я отвезла Мими на стрельбище, не все прошло гладко, но это было только начало. Я содрогнулась, когда узнала, скольким Лесли поделилась с Мими. Все, рассказанное мной репортерше, было лишь для того, чтобы помочь создать правдивый фундамент для моего реального опыта. Это никогда не должно было попасть в статью, и, конечно, об этом не стоило рассказывать моей пятнадцатилетней дочери. Я так сглупила.

Насколько я поняла из наших бесед с Мими, Лесли прекратила с ней общаться примерно с того времени, когда Гризз избил её в тюрьме. Это подсказало мне, что Томми был прав. Мими не знала, что Гризз — отец Томми. У нас будет достаточно времени, чтобы дойти до этого.

После того проведенного вместе первого дня, один плюс стал приятным сюрпризом: Мими начала прилагать усилия для того, чтобы проводить время со мной. Это было нелегко, потому что мне все равно приходилось распределять свое время поровну между ведением домашнего хозяйства, церковью, работой и волонтерством. Томми и дети являлись моими главными приоритетами, и мне не хотелось, чтобы новое внимание, которое мне оказывала Мими, отняло время у двух моих самых лучших парней, поэтому после той первой недели я сообщила Томми, что уведомила своих клиентов о необходимости искать другого бухгалтера. Могло показаться, что я забегаю вперед, но я была так рада, что Мими вернулась в мою жизнь на новом, более глубоком уровне, что я сделала бы все, чтобы сохранить это.

Томми застыл перед нашим комодом, поправляя галстук. Ему никак не удавалось правильно его завязать. Я заметила, что его поведение изменилось с того дня, как я взяла Мими на стрельбище, с того дня, когда он встретился за ланчем с Джо. Я решила, что он беспокоился о том грандиозном откровении, которое мы собираемся сделать Мими, или, возможно, просто расстроился из-за переезда Сары Джо. За последние месяцы много чего случилось. Казнь Гризза, наша разлука и примирение, заявление его подруги детства о том, что она переезжает из страны. Меня даже беспокоило, что он мог все еще расстраиваться из-за моего срыва в то утро на кухне, когда он сказал мне, что Мими знает о том, что Гризз ее биологический отец.

Может, слишком много всего навалилось.

Я подошла к нему сзади и встала на цыпочки, заглянув ему через плечо. Я увидела его отражение в зеркале над комодом. Он хмурился, в третий раз развязывая и завязывая узел галстука. Определенно, что-то целиком занимало все его мысли, потому что обычно Томми мог надеть галстук с закрытыми глазами.

Развернув его лицом к себе, я медленно развязала третье безобразие, которое он сотворил.

— Что тебя тревожит? — Я аккуратно затянула узел галстука. — Ты сам не свой с того дня, когда я поговорила с Мими. Я полагаю, что это не из-за нее, потому что заметила позитивные изменения в ее отношении к нам. Я знаю, что прошла всего неделя, но она кажется совсем другой. Ты так не думаешь? — Я подняла на него глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и быстро осмотрела его галстук. Я чувствовала его взгляд на себе, пока работала.

— Наши отношения с ней стали лучше, чем я думал. У нее еще осталась какая-то отчужденность, но…

— Она подросток.

Он улыбнулся и кивнул.

— Она подросток. Вот что я собирался сказать, если бы ты позволила мне закончить предложение.

Я потуже затянула галстук и, удовлетворенная своей работой, села на кровать и посмотрела на Томми снизу вверх.

— Я думаю, эта неделя с ней была потрясающей с тех пор, как мы пытались сохранить секрет, который она держала при себе уже почти три года. Кажется, она почти совсем успокоилась, Томми. Как будто она задержала дыхание и наконец-то сделала выдох.

— Мне знакомо это чувство. Так я себя чувствовал на казни Гризза.

Мне захотелось отвести от него взгляд, но я не дала себе этого сделать. Я прикусила щеку изнутри, чтобы не посмеяться вслух над мыслью о казни, которой никогда не было.

— Однако, кажется, у тебя все равно не все в порядке, — сказала я. — Причина в том, что мы ещё должны ей рассказать?

— Да, Джин. Но есть и другие причины. Например, Лесли использовала нашу дочь, а потом рассказала ей кое-что гораздо серьезнее, то, чем ты поделилась с ней в интервью. — Он покачал головой. — Я до сих пор не понимаю, зачем ты согласилась дать Лесли это дурацкое интервью. Ты же должна была знать, что Мими могла его прочесть. Что все могли его прочесть.

Меня охватила вспышка моментальной и жуткой злости. Я вскочила с кровати и встала в нескольких сантиметрах от его лица. Мои руки сжались в кулаки.

Томми отпрянул назад. Я не была уверена, чем вызвана моя ярость: тем, что то, что он говорил, было правдой, или тем, что я злилась на себя за то, что была так доверчива. Я так хотела одобрения Мими, что когда она сказала мне, что подслушала наш с Томми разговор об этом, я позволила опуститься тщательно построенным стенам, которые были на месте в течение многих лет. Я впустила Лесли в это сакральное место, потому что чувствовала в этом будущую связь с собственной дочерью. Я не догадывалась, что Мими не подслушала мой разговор с Томми. Лесли заставила ее убедить меня.

— Ты знаешь, почему я это сделала! И ты также знаешь, что я поступила так, никогда даже не предполагая, что расскажу Лесли то, что в итоге открыла ей. Мы договорились об анонимности и о том, что некоторые детали будут опущены, — Я сделала паузу для пущего эффекта. — Как, например, в случае с Билли-клубом.

Я почувствовала небольшой укол вины, когда увидела, как Томми стало неловко от стыда.

— Не знаю, почему рассказала ей больше, чем должна была, — продолжила я уже спокойнее. Я чувствовала, как моя злость медленно сходит на нет, и виновато посмотрела на Томми. — Наверное, это было что-то вроде терапии. Рассказать об этом.

Он чуть заметно кивнул, что свидетельствовало о том, что невысказанные извинения были приняты и он понимает, почему я согласилась дать то интервью Лесли. Мы разговаривали после моего с Мими первого дня на стрельбище. В тот вечер я рассказала ему о своей злости по отношению к Лесли и о том, что собиралась с ней серьезно поговорить. Возможно, я могла бы даже подать жалобу в государственную ассоциацию прессы по поводу ее неэтичных методов.

Томми убедил меня оставить все как есть, сказав, что Лесли уже исчезла из нашей жизни, и хотя использовать нашу дочь было неправильно, нам не стоило вновь бередить это. Всему есть предел.

— Прости, что напомнил, Джин, — сказал он теперь, извиняясь. — Я сам говорил тебе забыть об этом, а потом беру и вновь затрагиваю эту тему. Думаю, это из-за того, что я просто чувствую… черт, я не знаю, что я чувствую. Я знаю, что вы с Мими проводите много времени. Я знаю, что она спрашивает тебя о подробностях, и я догадываюсь, что ты особо ничего не скрываешь.

Он вопросительно взглянул на меня. Я пожала плечами.

— Она неплохо держится. Я же говорила тебе, что не расскажу ей ничего остального, до тех пор, пока мы не сможем сделать это вместе. Время еще не пришло, и я тебе обещаю, что не стану делать этого без тебя, — и я говорила серьезно.

— Дело не в этом. — Он взял меня за руку, и мы вместе сели на краю кровати. — Ты, наверное, подумаешь, что я несу чушь, Джин. И так и есть. Я всегда был ее отцом. Мне кажется, я боюсь, что, когда она услышит, насколько сильно ты любила Гризза, она посмотрит на меня по-другому. Я не знаю. — Он провел рукой по волосам. — Я не могу объяснить этого. Боюсь, что она уже не будет смотреть на меня так, как раньше. Еще несколько лет назад я был ее героем. Единственным мужчиной, который мог достать для ее матери луну с неба. И я задаюсь вопросом — как она отнесётся ко мне, узнав, что я не всегда был единственным мужчиной в жизни ее матери. Что до меня был кто-то ещё. А потом мы добавим, что у нас с ней один отец? Не уверен, что смогу это выдержать, Джин. Я просто не знаю.

Я видела его боль и страдания. Он боролся со своими чувствами, а я так обрадовалась, что получила возможность наладить отношения с Мими, в то время как ее связующая с Томми нить будет разрушена, когда мы расскажем ей правду. Верила ли я в то, что она сможет справиться со знанием того, что Томми — ее единокровный брат? Мне необходимо было серьезно обдумать это.

Я тяжело сглотнула, повернулась к нему и взяла обе его ладони в свои.

— Томми, может, нам и не надо ей ничего говорить. Слушая, как ты это произносишь, я и правда задаюсь вопросом, что, если правда принесет больше вреда, чем пользы. Давай договоримся подождать? У нас намечается круиз на День Благодарения, а затем Рождество. Давай узнаем нашу дочь заново, хорошо? Ты проводил с ней какое-то время, теперь и я начала. Как насчет того, чтобы начать собираться всем вместе и проводить время с ней? Тебе от этого станет легче?

— Даже не знаю, Джинни. Я не знаю, хочу ли я видеть выражение ее лица, когда она спросит тебя что-нибудь о Гриззе, и ты ответишь ей честно, как мы и договаривались. Я не уверен, что смогу спокойно смотреть, как она оплакивает отца, которого никогда не узнает. Наверное, мне тяжело будет справиться с этим.

Это было неожиданно, и я откинулась назад, чтобы взглянуть на него.

— Что? — Он странно на меня посмотрел. — Почему ты так на меня смотришь?

— Ты ведь уже знаешь о том, что я отвечала на ее вопросы всю неделю, верно? — Он кивнул, и я продолжила: — Я думаю, что не мешало бы нам втроем поговорить о Гриззе. Мне необходима твоя помощь в одном вопросе.

Он вопросительно поднял бровь.

— Что за помощь тебе от меня нужна?

Я вздохнула и честно ответила Томми:

— Мне нужно, чтобы ты помог мне убедить Мими не ненавидеть человека, которого она называет не иначе как злым донором спермы.


Глава 23

Томми

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


— Ну, как прошла вчерашняя ночь? — спросил Томми Алека, заходя в кабинет своего партнера. Закрыв дверь, он сел в кресло возле стола.

Алек откинулся назад, его кресло слегка скрипнуло. Кэйси, подруга Джинни по колледжу, ненадолго приехала в город, и Джинни решила, что им нужно встретиться. Они поужинали вчетвером накануне вечером. После Алек пригласил Кейси выпить и потанцевать, а Томми отвез Джинни домой.

— Ну? — Томми ухмыльнулся. — Ты должен мне хоть что-нибудь рассказать. Я уверен, Джинни допросит Кэйси, а потом захочет узнать, что рассказал мне ты. И если я приеду домой и скажу жене, что ты мне ничегошеньки не сообщил, мне придется выслушивать, что я должен был тебя спросить. Вот я тебя и спрашиваю. Хорошо провели время?

Алек скованно улыбнулся.

— Да, я отлично провел время, Том. Кейси красивая и умная, и мне доставило большое удовольствие её общество.

— Доставило большое удовольствие ее общество, да? Звучит как скукотища.

Улыбка Алека поблекла.

— Я просто не думаю, что готов, мужик. Я правда так считал, иначе я бы не согласился пойти. И, конечно, я польщен, что Джинни пыталась познакомить меня с такой потрясающей и успешной девушкой. Да, правда. Я знаю, что Кейси встречалась и с игроками НБА, и с гонщиками Наскар и даже с каким-то преуспевающим бизнесменом. Честно говоря, Том, думаю, она хочет остепениться. А я просто не готов к этому прямо сейчас. Боль от разлуки ещё слишком свежа.

Что Алек не добавил, не смог добавить, так это то, как закончилось свидание. Он проводил Кэйси до двери и наклонился, чтобы поцеловать её в щеку. Она улыбнулась ему, собираясь поблагодарить за прекрасный вечер, но слова застряли у нее в горле, и ее лицо стало серьезным.

— И как ты собираешься с этим справляться? — спросила она, когда они стояли у её входной двери.

Полная луна освещала их мягким светом. Они слышали тихий разговор пожилой пары, совершающей со своей собакой полуночную прогулку по тротуару перед арендованным таунхаусом Кэйси.

— Справляться с чем?

Её ответ застал его врасплох:

— Справляться с тем, что уже влюблен в Джинни, либо начал влюбляться в неё.

Слова Кэйси его шокировали. Она пригласила его на кофе и мягко объяснила, что он, вероятно, сам этого не осознавая, потратил большую часть времени их свидания на разговоры о том, как повезло Томми и какая хорошая мать Джинни, и понимает ли Томми, как ему повезло.

Вспоминая об этом, Алек сглотнул, подыскивая подходящие слова, чтобы рассказать Томми. Кэйси была права. Алек постепенно влюблялся в Джинни.

И вдруг его озарило, что это произошло задолго до того, как Паулина ушла от него. Это было на протяжении всего того времени, что они проводили вместе с детьми. Несколько раз даже случалось такое, что Паулина, и Томми не могли принять участие в каком-нибудь семейном мероприятии, и он оставался наедине с Джин и детьми. Происходящее никогда не выходило за рамки приличий, но чувства у него были всегда, и он не мог этого отрицать. Он вспомнил о недавней встрече за ланчем с Джинни и то, как, вернувшись той ночью домой, дрочил в душе, фантазируя о ней. Мысль о том, чтобы медленно раздеть ее и о том, что он найдет под тем сексуальным нарядом, который она надела в тот день, почти разрушила его.

Но знал он и то, что не позволит себе действовать в этом направлении. Он слишком уважал Томми. Он бы не стал делать с другом то, что с ним сделали. Это было по-другому, но не совсем.

Он принял решение вчера вечером после разговора с Кэйси и первым делом отправился в школу для мальчиков, желая убедиться, что с этим не будет проблем.

Томми понимающе кивнул.

— По крайней мере, ты честен в том, что не готов, мужик. Я ценю это. Кэйси не просто легкая добыча. Судя по тому, что рассказала мне Джин, она в этих отношениях искала кое-что большее, чем хорошее времяпрепровождение, но ей всегда не везло. Ты мог сбить ее с толку и заставить думать, что могло быть что-то еще. Я рад, что ты этого не сделал. Она хочет ещё с тобой встретиться?

— Я так не думаю. Просто между нами не было химии. Я уверен, что мы оба это почувствовали.

— Как там мальчики, взволнованы предстоящим круизом? — спросил Томми, вставая. Он знал, что Джинни будет разочарована, услышав, что между Алеком и Кэйси не пробежало искры.

— Да, эээ… слушай. Мне как раз нужно поговорить с тобой об этом. Присядь обратно. — Он кивнул в сторону кресла, которое Томми только что освободил.

— Звучит серьезно. Что случилось?

— Мы с детьми собираемся отказаться от круиза. Я ценю, что вы с Джинни пригласили нас стать частью вашего праздника Дня Благодарения, но думаю, нам лучше отложить это до другого раза. Мне… мне просто нужна небольшая передышка, Том. Я подумываю взять мальчиков и отправиться на пару месяцев в Каролину, в старый домишко моих бабушки и дедушки. Он стоит в горах, вдали от всего и вся. Ни телефонов, ни сотовой связи, ни кабельного или спутникового телевидения. Так будет полезно для детей и меня.

— Паулина?

— Ты спрашиваешь, уезжаю я из-за Паулины, или знает ли она? — Прежде чем Томми успел ответить, Алек сказал: — Я уезжаю не из-за нее, и она пока не знает, хотя могу тебя заверить, что ей все равно. Я уже поговорил с учителями мальчиков, чтобы получить дополнительные задания. Им не будут ставить прогулы, и когда мы вернемся, они смогут начать с того места, на котором остановились. Просто это был предел, и я подумал, что, если провел время прошлой ночью с красивой женщиной и ничего не почувствовал, это о многом мне говорит. Мне нужно перестроиться и разобраться со своей жизнью. Разработать план для мальчиков и себя. Честно говоря, Том, я не уверен, что у меня есть будущее в Южной Флориде.

Томми этого не ожидал, но отнёсся с пониманием. Он был вполне искренен, когда не так давно предложил Джинни продать все и начать с чистого листа где-то в другом месте.

— Ты прикрывал меня, когда я разбирался со своим дерьмом. Я, конечно, помогу тебе закончить дела здесь.

— Там не так много нужно будет уладить. Я закончил с большинством своих клиентов. И не беру никаких новых проектов, так что ты будешь вести только своих клиентов. И конечно, у тебя будут Фил и Броуди. — Фил и Броуди были младшими архитекторами и легко могли при необходимости со всем справиться.

Томми ничего не ответил, и Алек не был уверен, о чем он задумался. Затем Алеку что-то пришло на ум, и он быстро добавил:

— Если, конечно, я не нужен тебе здесь. Я не спросил, как дела у вас с Джинни. Думаю, семейный круиз — это прекрасно. Я прав?

Томми почесал подбородок и с шумом вздохнул. С глухим стуком уронив руки на подлокотник кресла.

— Да, круиз — это здорово. С Джинни все наладилось. Стало намного лучше, чем было в последнее время. Я не знаю. Я до сих пор чувствую себя дерьмом из-за некоторых обстоятельств.

Угроза Сары Джо легла на него тяжёлым бременем, и когда Джинни поняла, что его что-то беспокоит, он сделал самую хреновую вещь, какую только мог сделать. Он вспомнил ее интервью с Лесли. Он сделал это, чтобы отвлечь разговор от того, что его действительно беспокоит. Сара Джо.

Это Алека удивило. Даже когда Томми и Джинни расставались, он никогда не видел, чтобы его друг вел себя иначе, нежели бодро, позитивно и всегда профессионально. Впрочем, он прошел через свой собственный ад с Паулиной и мог ничего не заметить.

— Если хочешь поговорить, чувак, обращайся. Я не буду судить. Я просто послушаю.

Томми настороженно посмотрел на своего друга. Алек был хорошим партнером и хорошим другом. Томми ненавидел признаваться в этом, но он заставил Акселя провести тщательную проверку Алека до того, как Томми принял его в фирму, в конце концов повысив его до полноправного партнёра. Он обнаружил, что у них сложились легкие и комфортные отношения и бизнес смешался с удовольствием достаточно, чтобы иметь доверительную и крепкую дружбу.

Но она никогда не простиралась настолько далеко, чтобы Томми поделился чем-нибудь из своего с Джинни прошлого. Он доверял Алеку свой бизнес. Мог ли он доверить ему так же и какие-то личные откровения? Было бы неплохо снять немного тяжести с груди. Не всю. Он бы никогда не рассказал Алеку ни о Гриззе, ни о мотеле. Но он мог поделиться, не вдаваясь в подробности, бременем, которое он нес в связи с Сарой Джо.

— Да, мужик. Мне бы не помешали уши. Может быть, даже какой-то совет.

Алек взглянул на часы и нажал кнопку интеркома на телефоне. Когда его помощница ответила, он сказал ей:

— Пожалуйста, перенеси мою встречу с мистером Сандерсом. — Он кивнул Томми.

Томми глубоко вздохнул.

— Ты когда-нибудь раньше встречал или слышал, как я или Джинни говорили о Саре Джо?

— Да. Я знаю её. Муж хирург? Я видел ее несколько раз на ваших вечеринках. Не думаю, что когда-либо говорил ей что-то кроме «пожалуйста, передай картофельный салат». Одна из подруг Джинни, верно?

Томми с трудом сглотнул и потянулся к воротничку. В комнате внезапно стало жарко или он завелся из-за одного упоминания ее имени?

Он не стал вдаваться ни в какие грязные подробности, намеренно оставив за кадром выкидыш и изнасилование Джинни, но рассказал Алеку, что только недавно обнаружил, что Сара Джо на деле совсем не была такой подругой Джинни, как он всегда считал. Он не упомянул об угрозах или о том, на что способна Сара Джо, делая вид, что ему нужны только советы о том, стоит ли много рассказывать супругам, если это может только причинить им боль.

— Ты сказал, что все это дерьмо произошло много лет назад, когда вы были моложе? Ты думаешь, она оставила все это в прошлом, или все еще творит такую херню? — спросил Алек.

— Я не думаю, что она сделала что-то ужасное за прошедшие годы, но не могу знать этого наверняка. — Томми вздохнул. — Я просто не знаю, смогу ли находиться с ней в одной комнате зная, на что она способна.

— Ну, если это дерьмо не касается жизни или смерти, я бы сказал, что она с возрастом отделалась от этого, но решение остаться друзьями или нет, должно быть передано на усмотрение твоей жены. Я бы сказал ей.

Томми не собирался рассказывать Джинни о вероломстве Сары Джо. Ему просто нужно было поговорить, и вываливание доли своего разочарования на Алека в этом помогло. Он не сомневался, что Алек был бы потрясен, услышав жестокую правду о том, на что способна Сара Джо, и их взаимные угрозы.

Он поблагодарил Алека и быстро сменил тему, обсуждая недавнюю клиентку, которая угрожала отстранить их и передать дело в фирму конкурентов.

Алек откинулся в кресле и закинул руки за голову. В течение минуты он молча смотрел в потолок. Эта клиентка водила их за нос уже в течение нескольких месяцев. Он думал, что они должны урезать свои издержки и попрощаться. Она была занозой у них в боку, и они могли понести большие убытки. Но мысль о том, что она пытается шантажом заставить их выполнить больше работы без всяких затрат для ее высокомерной задницы, Алеку не нравилась.

— Не поддавайся на ее провокацию, Том. Не поддавайся на эту гребаную провокацию.



***
Сидя в своей машине в глухой пробке на автомагистрали I-95, Томми включил радио. 38 Special своей «Если бы я был один» напомнила ему Южную Флориду, бывшую когда-то гораздо меньше и проще.

Он устал от пробок, толп людей и от того, что все места, где раньше росли пальмы, заменили бетоном. Он был серьезен, когда несколько месяцев назад говорил Джинни о том, что лучше им продать все и начать с чистого листа в другом месте. Может, она все же об этом подумает.

Мими должна сегодня вечером привести домой мальчика. Мальчика, с которым она встречалась тайком за их спинами несколько месяцев до казни Гризза.

Он не мог винить свою дочь в скрытности, и был благодарен, что она призналась о своем парне Джин. Он чуть с катушек не слетел, когда Джинни сказала ему, что этому мальчику — Эллиоту — исполнилось восемнадцать. Но, когда Джинни пояснила, что Эллиот хотел познакомиться с ними, и именно Мими избегала этой встречи, он слегка успокоился.

— Мы должны дать ему шанс, Томми. Он пытается поступить с ней правильно. Можешь себе представить, как он нервничает?

Итак, сегодня вечером они впервые встретятся с Эллиотом, и Джинни сказала ему, что Мими не знает, о ком она больше беспокоится: её отец запугает Эллиота или десятилетний Джейсон засмущает её до смерти. Томми знал, что он не сделает ничего такого, что заставит его дочь или Эллиота чувствовать себя неуютно, но он чертовски не уверен был в том, что мог сотворить Джейсон. Джейсон вполне мог заставить ее покраснеть.

Что касается Томми, он будет приветлив. Вежлив, но тверд. Если — и это «если» было под большим вопросом — он одобрит этого молодого человека, будут строгие правила, пока его дочери не исполнится восемнадцать. Он уже однажды подвел Джинни и Гризза, не оценив то, на что способна Мими. Такого больше не повторится.



***
Следующим утром Томми, собираясь на работу, задумался о прошедшем вечере. Ужин прошел без происшествий. Ну, если бы можно было просто взять и забыть неловкие вопросы Джейсона о том, целовались ли Мими с Эллиотом, Томми сказал бы, что он прошел достаточно успешно.

Ему пришлось признать, что ему не нравятся татуировки и байк, но Томми отдал парню должное за то, что тот не пытался это скрыть. Эллиот откровенно рассказал, что не всегда вел себя образцово. Он рассказал о своей бабушке Эдит. Поведал о школе и работе, и все это можно будет легко проверить. И он так и сделает, как только у Томми выдастся пара свободных минут, чтобы поговорить с Акселем. У него не было причин чувствовать себя виноватым или извиняться за то, что просит Акселя проверить прошлое Эллиота.

Он лишь надеялся, что Эллиот сказал правду. Ему не хотелось обнаружить, что мальчик был в чем-то нечестен. Томми подумал, что Эллиот выглядит старше своих восемнадцати, но он знал, что Аксель выяснит это точно.

Он закончил расчесывать волосы и побрызгался одеколоном. Он не стал думать о том, что будет, если на свет вылезет что-то, что ему не понравится. Им с Джинни и без того было довольно сложно принять то, что Мими влюбилась в мальчика на три года старше неё.

Он сбежал вниз по лестнице и услышал, как члены его семьи за завтраком беззаботно шутят. От аромата свежесваренного кофе и какой-то выпечки у него заурчало в животе.

Томми зашел на кухню и направился прямиком к кофейнику, поцеловав Джинни в щеку, в то время как она, стоя у плиты, переворачивала панкейки. Он рискнул бросить взгляд на Мими. Она улыбалась чему-то, что рассказывал ей Джейсон. Томми замер на мгновение, прежде чем до него дошла реальность того, что он увидел. Он давно уже не видел такого выражения на лице у Мими. Она была счастлива. Она поддразнивала своего брата.

Он безмолвно взмолился: Господи, прошу, пусть этот мальчик будет тем, за кого себя выдает.

— Ну, может, у мамы найдется ещё одна розовая, которой ты сможешь пользоваться, — поддразнила Мими своего брата. — Может, ты даже возьмёшь ее с собой в круиз на следующей неделе.

— Нет! — крикнул Джейсон на свою сестру. — Розовая для девочек! Мама, у тебя ведь есть синяя, правда?

Томми стоял спиной к столу, когда пролил свой кофе. Он начал поворачиваться, но остановился, услышав ответ Джинни:

— Джейсон, я уверена, что у меня есть запасная зубная щетка, и она не розовая. Доктор МакДоно всегда дает нам бесплатные, когда мы приходим на чистку.

Томми поставил свою чашку с кофе на стол и сел, как бы невзначай поинтересовавшись:

— Что там насчет розовых и синих зубных щеток?

Мими посмотрела на своего отца и сказала:

— Вчера вечером Джейсон уронил свою зубную щетку в унитаз. Опять. В прошлый раз, когда он это сделал, маме пришлось выдать ему единственную запасную, которая у нее осталась, и она была розовой. Он так разозлился на нее, что выбросил щётку сразу после того, как ее использовал.

— Я ее не выбрасывал! — решительно заявил Джейсон. — Я этого не делал, мама, клянусь. Когда я вернулся домой из школы, ее уже не было. — Он поднял свой стакан с апельсиновым соком и бросил взгляд на сестру, заныв: — Мими, не понимаю, зачем тебе надо было припоминать что-то, что случилось год назад.

Джинни положила панкейки на тарелку на середине стола и бросила изумленный взгляд на своего сына.

— Ну, я не знаю, куда она подевалась, — сказала Джинни Джейсону, — но я помню, что в тот же день купила новую, а розовую, которую тебе давала, так и не нашла. — Она улыбнулась Томми, и ее улыбка поблекла, когда она заметила выражение его лица.

— Томми? Ты в порядке, малыш? Ты выглядишь так, будто увидел призрака.

Он спохватился и улыбнулся.

— От кофе стало нехорошо. Похоже, у меня начинается изжога. Мне просто надо поесть.

— Ну, так ешь, здесь еще много осталось, — сказала она. — Мими, ты опоздаешь на свой автобус, а у меня нет времени, чтобы отвозить тебя. Джейсон, доедай, или тоже опоздаешь на свой. Тебе еще нужно почистить зубы.

— Но, мама… — снова заныл Джейсон.

— У меня есть запасная зубная щетка, и я уверена, что она синяя. А теперь ешь!

Томми не был уверен, как спросить, чтобы это не прозвучало слишком странно, так что выпалил первое, что пришло в голову:

— Я полагаю, маме нужно оставить розовые щетки для Мими, так? Как говорил Джейсон, розовые — для девочек. — Он опустил взгляд на свою тарелку, разрезая панкейки.

— Я тоже так считаю, папа, но Мими всегда первая кричит чур и называет цвета, когда мы идем к дантисту, и получаем наши новые зубные щетки.

Мими уже встала и задвинула свой стул бедром.

— Розовые? Ты что, серьезно, папа? У меня не было ничего розового с тех пор, как мне исполнилось десять. — Она повернулась к матери: — Мне нравится сидеть на этих стульях из столовой, мам. Заднице на них удобнее.

Она направилась к скамье у задней двери, подхватила рюкзак и, дразня, обратилась к своему младшему брату:

— И вообще, не все ли тебе равно, Джейсон? Я всегда выбираю зеленый, потому что знаю, что тебе нравится синий. Поверить не могу, что мы затеяли этот разговор.

Она закатила глаза и вышла из кухни, но не раньше, чем Джинни заметила, как на ее лице мелькнула улыбка. Её Мими вернулась.


Глава 24

Гризз

1990, тюрьма, Северная Флорида


— Ты будешь просто пялиться на меня, или всё-таки встанешь и обнимешь?

К этому моменту Гризз уже сидел на кровати и во все глаза смотрел на болезненно тощую брюнетку.

— Чики, я тебя не узнал. Ты сама на себя не похожа. — Он встал, после долгих объятий отступил на шаг, и, удерживая её на расстоянии вытянутой руки, окинул взглядом с головы до ног. — Ты сильно изменилась после суда.

С неестественной улыбкой, приклеившейся на лице, она взглянула на него снизу вверх.

— Как и ты.

Он тут же провел рукой по своей наголо побритой голове и ухватился за бороду.

— Я хотела тебе предложить доверить мне подстричь то крысиное гнездо, которое повисло у тебя на подбородке, но, наверное, тебе не стоит здесь играться с ножницами.

Она замолчала и оглядела камеру. Здесь был стандартный унитаз и раковина, но это все, что было стандартным. Над раковиной висело зеркало, и она заметила бритвы на маленькой полочке. Кровать была явно не из тюремного арсенала. Это была двуспальная кровать, с толстым матрасом. В углу стояло мягкое кресло с лампой для чтения над ним. На небольшой полке стояла микроволновая печь. Микроволновка? И она не была уверена, но могла поклясться, что та пахла кровью.

— Похоже, у тебя здесь есть все, что нужно. Почему я не удивлена? — Она покачала головой, улыбнулась и опустила взгляд. Она стояла на плетеном ковре ручной работы. — Меня удивило только то, что тот шикарный шахматный набор, который Кит когда-то давнотебе купила, сейчас не с тобой. Наверное, он остался у нее.

— Он в офисе, которым я пользуюсь.

— Ну конечно, ещё бы, — рассмеялась она.

И Гризз широко ей улыбнулся.

— Играем с одним из охранников. Выигрываю я — получаю больше привилегий. Выигрывает он — я делаю так, что он получает что-нибудь за это.

— Похоже, ты часто выигрываешь, — сказала она, еще раз оглядев камеру. — И к тому же, с каких это пор ты должен выиграть шахматную партию, чтобы получить то, что хочешь?

— Не знаю. Но игры делают это интереснее.

Он указал ей жестом на единственное кресло, а сам сел на край кровати, лицом к ней. Камера была маленькой, и колени у них почти соприкасались.

— Рассказывай, чем ты занималась? Как сложилась твоя жизнь после суда?

И Чики начала подробно рассказывать ему о своих последних годах. Как она пыталась построить отношения с Фессом, но ничего не вышло. Она отправилась на север и поселилась в небольшом городишке в Южной Каролине. Там она повстречала немолодого мужчину, у которого был собственный бар.

— Мои дни в топлесс позади, но я подхватила достаточно знаний, чтобы сделать бар успешным. — Она замолчала и, хихикнув, жестом указала на свою грудь: — Без сисек. Как бы там ни было, Эд — старый чудак, но он мой старый чудак, и я его люблю. Мы только недавно поженились. Я должна отдать ему должное, понимаешь ли, он женился на мне, не зная точно, сколько мне осталось.

До него стало медленно доходить то, что она ему рассказывала, и она ответила на его невысказанный вопрос:

— Рак. Пока еще ранняя стадия, и врачи сказали мне, что можно попробовать бороться с помощью консервативного лечения, но не слишком надеяться. Потеряв все волосы, я решила примерить на себя амплуа брюнетки. Как тебе? — Она указала на свои волосы каштанового цвета, которые, как внезапно понял Гризз, были париком.

Гризз не был сентиментален, но почему-то из-за того, что он увидел Чики не похожей на себя прежнюю, вызвало у него ком в горле. Это, наряду со слухом о том, что Кит родила сына, который должен был быть от него, потрясло Гризза. Он быстро встал и повернулся к ней спиной. Его голос стал хриплым, когда он наконец ответил на ее вопрос.

— Красиво. Ты всегда была красивой, Чики.

— Как бы я хотела, чтобы все те эмоции, которые я слышу в твоем голосе, были адресованы мне, но я знаю, что это не так, — тихо сказала она.

Он быстро повернулся к ней, она встала и взяла обе его руки в свои.

— Я слышала, — произнесла она. — Я до сих пор поддерживаю контакт с некоторыми людьми, ты же знаешь? Вчера мне сказали, что она родила, и я первым же рейсом вылетела к тебе. Прости, что не сделала этого раньше, но я нутром чувствовала, что тебе может понадобиться друг.

Он не нашел что ответить, и потому промолчал. По-прежнему держа свои руки в ее крепко сжатых ладонях, он сел, откинулся на своей кровати и закрыл глаза. Чики села рядом и ждала, пока он откроет глаза.

— Я никогда не видела чтобы мужчина любил женщину так, как любишь ее ты.

Никогда в жизни. Почему ты просто не согласился на пожизненное без условно-досрочного освобождения, Гризз? Она бы приняла это, ты же знаешь. Она бы привозила эту девочку сюда, на свидания с ее отцом и не надо мне рассказывать, что со всем твоим влиянием, которое ты здесь имеешь, у тебя бы не могло быть столько визитов супруги, сколько бы ты пожелал. Она могла бы по-прежнему быть твоей.

Он не мог рассказать Чики настоящую причину, по которой не согласился на пожизненное без условно-досрочного освобождения. Он рассчитывал на смертную казнь как на козырь в рукаве. Но это не сработало.

— Это не та жизнь, которой я хочу для нее и своей дочери, — ответил он резко, отдернув свои руки.

Гризз встал и подошел к раковине. Включив кран, он плеснул холодной воды себе в лицо.

— И я знаю, чем ты тут занимался, до того как я вошла, — сказала она. — Я знаю, что у тебя есть сеть проституток и доступ к стольким женщинам, сколько пожелаешь. Наверное, поэтому охрана и впустила меня сюда. Но что-то мне подсказывает, что ты не пользуешься своими возможностями. Ты все так же любишь ее. Ты все еще верен ей.

Он пропустил мимо ушей ее последний комментарий и потянулся за полотенцем.

— И ты настаиваешь на смертной казни, потому что чертовски горд, чтобы гнить в тюремной камере всю оставшуюся жизнь. Ты всегда был самовлюбленной задницей Гризз.

Он вытирал лицо, но остановился и обернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Да, похоже, так и есть, — ответил он, усмехнувшись.

Она не поняла, отвечал ли он на обвинение, что он все еще любит и верен Кит или признавал, что был засранцем. Как бы там ни было, комментарий Чики снял напряженность, и они оба рассмеялись, поскольку до них дошло, что раньше она бы никогда не заговорила с ним в таком тоне. Но сейчас это было нормально, и она была права — во всем. Чики была ему другом. И он нуждался в друге.

— Держу пари, она отличная мать, — тихо сказал Гризз.

— О, дорогой, я уверена, что она самая лучшая мать. Если ты можешь вычеркнуть один пункт из твоего списка тревог, если, конечно, у тебя есть такой список, я уверена, что этим пунктом будет любое сомнение в любви и преданности Кит как матери.

Он кивнул и улыбнулся. Ни один из них не произнес то, о чем они оба подумали. О том, что Грант тоже был отличным отцом. Грант сбежал от этой жизни так далеко, как только мог, обеспечив себе образование в юном возрасте. Если Гризз и сделал что-то правильное в своей жизни, так это спас своего сына от тех ужасных условий, в которых тот жил с сестрой Кэнди, Карен. Если бы он не был настолько долбанутым на всю голову из-за того, что у Кит и Гранта родился общий ребенок, он мог бы даже позволить себе гордиться своим сыном.

Почувствовав, что разговор может зайти в нежелательную для них обоих сторону, Чики добавила:

— Ты помнишь, как ее тошнило, когда она забеременела в первый раз? Бедняжка, даже вода у нее не могла удержаться, к тому же она не разрешила тебе отвезти её к врачу за лекарствами. Одно это сказало мне, насколько она самоотверженна. — Чики тепло улыбнулась ему.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Да, ей было чертовски плохо из-за того ребенка. Но ты правильно сказала — она даже не пошла к врачу. Сказала, что не собирается пичкать лекарствами свое тело, потому что это может навредить малышу.

— Она даже не использовала травы, которые ей дал Грант, — кивнула Чики. — А они были самыми что ни на есть натуральными. Ей всего лишь нужно было добавлять их в свой чай, и они должны были помочь.

— Не помню, чтобы Грант давал ей какие-либо травы.

— Вероятно, она никогда не рассказывала тебе о них, потому что никогда их не принимала. Грант говорил мне, что получил их от Сары Джо. Её соседка по комнате в колледже приготовила немного сбора, который должен был помочь Кит сохранить хоть чуть-чуть пищи в желудке. В любом случае, это не имеет значения. Я застала Кит, когда она их выбрасывала, и она умоляла меня не говорить Гранту. Она не хотела ранить его чувства.

— Да, это похоже на Кит. — Воспоминания о Кит, которую он так любил, любит до сих пор, согрели ему сердце, и он понял, насколько благодарен, что Чики пришла его проведать. Может, она смогла бы навестить его в будущем. А может, и нет.

— Чики, ты получаешь надлежащее лечение? У тебя есть всё, что нужно?

— У нас хорошая страховка, Гризз. Мне даже в голову прийти не может, за что бы они не заплатили. Вообще, мне говорили о каких-то экспериментальных препаратах, которые находятся на испытании, но они за границей. Конечно, они нам не по карману. Но я в порядке. Я уверена, что получаю лучшее лечение из возможных.

— Если бы у вас были деньги, ты бы решилась на экспериментальное лечение?

— Ты ещё спрашиваешь. Мне сказали, что я умру от рака, а химиотерапия и облучение лишь ненадолго помогут. Это неизбежно. Так что да, я бы решилась на экспериментальное лечение. Что может случиться в худшем случае? Это убьет меня? — Она рассмеялась и махнула рукой в воздухе в типичной для Чики манере. — Мы все когда-нибудь умрем, — Она вздрогнула от своих слов. — Прости, Гризз. Я не хотела, чтобы это прозвучало так.

— Всё нормально, Чики. Я не беру это в голову. Сегодня перед уходом напиши мне номер своего банковского счета. Ладно?

Она склонила голову набок, улыбнулась и кивнула ему. Затем у него была к ней еще одна просьба, которая удивила Чики.

— И если у тебя как-нибудь найдется свободное время, и ты не будешь слишком плохо себя чувствовать, как думаешь, смогла бы ты повидаться со мной? Знаешь, просто поговорить?

Прежде чем она успела ответить, он быстро добавил:

— Разумеется, я оплачу все твои дорожные расходы.

— О, Гризз, милый Я буду рада вернуться и повидаться с тобой. А теперь сделаешь кое-что для меня?

Он слегка кивнул.

— Скажи мне, почему твоя гребаная камера пахнет кровью.


Глава 25

Томми

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


Томми сидел у Акселя в офисе его автомастерской и через стекла большого окна наблюдал за тем, как механики колдовали над крутыми тачками и мотоциклами.

Аксель держал процветающий и легальный бизнес и, судя по всему, чрезвычайно успешный. Томми позвонил Акселю, чтобы попросить об услуге на следующий день после того, как Мими привела Эллиота к ним домой на ужин.

Тут дверь за его спиной открылась, и вошел Аксель. Томми поднялся и подошел, чтобы пожать тому руку, но Аксель притянул его к себе в объятия.

— Грант… эээ… Томми! Мужик, ты потрясающе выглядишь. Как вы с Джин поживаете, черт побери?

— У нас все хорошо, Аксель. Как обычно. Работа, дети. Живем потихоньку.

Аксель кивнул, когда они оба расселись по местам.

— Расскажи, как идут дела с тех пор, ну, ты знаешь, с этого лета?

Томми понял, что Аксель имел в виду казнь Гризза.

— Все хорошо, Аксель. Мы в порядке. Я рад, что все закончилось, — честно сказал Томми. Конечно, он не расскажет ему о проблемах, возникших у них с Джинни после казни, не говоря уже о продолжающейся драме с Сарой Джо.

Аксель не нашел, что сказать, и потому промолчал. Он знал Гризза с детства, и, несмотря на всю жестокость Гризза, Аксель действительно скучал по своему другу.

— Да, пока не забыл, — сказал Аксель, нарушая молчание, — я быстро и выгодно продал и машины, и байки. — Он выдвинул ящик, достал чек и протянул его Томми. — Я подготовил чек для Джинни. Ты сможешь ей передать?

— Ты быстро справился. — Томми убрал чек в карман. — Спасибо, что позаботился об этом. Я не имею ни малейшего представления, сколько стоят эти машины и байки, но бьюсь об заклад, что ты выручил кругленькую сумму за семьдесят восьмой «Харлей».

— Я не продавал семьдесят восьмой, — ответил Аксель, доставая ещё один конверт и вынимая его содержимое.

— Так значит, он всё ещё там? Ты не продал любимый байк Гризза?

— Я не понимаю, о чем ты, Том. Джинни сказала мне продать байки и машины из гаража. Мои ребята забрали «Транс Ам», «Корвет» и два «Харлея» — восемьдесят первый и восемьдесят пятый. — Аксель передал ему содержимое конверта. — А здесь — другое дело. У меня было не так много времени, потому что ты просил провернуть все поскорее.

— Да. Мы уже завтра отправляемся в круиз, и я бы рехнулся, гадая, есть ли что-то такое, что мне нужно знать об этом мальчике. И спасибо, что согласился помочь. Я знаю, что ты уже отошел от дел.

Аксель приподнял бровь.

— У старика Акса ещё остались нужные связи.

Томми улыбнулся. В этот момент кто-то снаружи привлек внимание Томми. Аксель заметил и проследил за направлением взгляда Томми.

— Как две капли воды похож на отца, правда? — кивнул Аксель.

— Срань Господня. Если бы я не знал точно, подумал бы, что смотрю на Энтони Бэара. Это ведь не Слэйд, верно?

— Нет, Слэйд больше похож на мать, но Кристиан выглядит в точности так же, как Энтони в этом возрасте, кроме глаз, — сказал Аксель. — И у него те же дурные наклонности. Кому, как не мне это знать. Я с Энтони с детства знаком. — Аксель пожал плечами. — Я дал ему работу. У него были проблемы. Его родители даже позволили ему посидеть в колонии для малолеток, надеясь, что там ему вправят мозги, но и это не помогло. Энтони пытался пристроить его в одну из своих ландшафтных бригад, но пацана не интересуют газоны, поэтому Энтони попросил меня об одолжении, и я пообещал сделать, что смогу. Должен отдать парню должное. Он знает, как обращаться с двигателем, и это его отвлекает. Надеюсь, так он не попадет в неприятности. Похоже, работает.

Томми уже много лет не встречался с семьей Энтони и Кристи. Ему всегда было неуютно рядом с ними, потому что Энтони был другом Гризза. Но Джинни подружилась с Кристи и не перестала с ней общаться даже после того, как Гризз оказался в тюрьме. Томми знал, что женщины в последние годы неоднократно встречались вместе с детьми. С тех пор, как Энтони и Кристи переехали сюда с западного побережья Флориды, Джинни и Кристи часто вместе обедали, и он знал, что Кристи время от времени приглашали на девичник, но он был совершенно уверен, что дети не виделись уже довольно давно.

Это к лучшему. Он даже представить не мог, чтобы Мими привела домой Кристиана Бэара. Это было давно, но он вспомнил, как Джинни говорила ему о том, что узнала от Кристи о влюбленности Кристиана в Мими. Томми прогнал эти воспоминания, напомнив себе, для чего он пришел к Акселю.

— Итак, этот парнишка, Эллиот. Что тебе удалось узнать?

— Судя по тому, что ты держишь в руках, его проверили, — Аксель повернулся в кресле и подхватил со стола банку содовой. Он сделал большой глоток, наблюдая за тем, как Томми читает отчёт.

— Значит, ему действительно исполнилось восемнадцать этим летом, — пробормотал Томми больше себе, чем Акселю. — Мне показалось, что он выглядит старше.

— Я согласен. Но он тот, за кого себя выдает. Окончил среднюю школу в июне и живёт со своей бабушкой по материнской линии — Эдит Уэйнрайт. Он назван в честь своего деда, Эллиота Уэйнрайта, но насколько я могу судить, его бабушка — единственная, кто называет его Эллиотом. В основном известен друзьям по своему второму имени. Его воспитывала мать-одиночка, которая повторно вышла замуж за его отца. Когда она уехала к нему, Эллиот переехал к своей бабушке, чтобы закончить школу. Мать работает в банке кассиром, а отец — на автозаводе в Мичигане.

— Зачем ему представляться Мими Эллиотом, если его друзья называют его как-то иначе?

— Не имею представления. Ты рассказывал мне, как парень признался, что чуть было не попал в неприятности. Может, он хочет начать все с чистого листа с Мими. Я не берусь утверждать, но если тебя волнуют клички и связи с бандами, я не смог ничего нарыть. Как я уже говорил, я мог бы копать и дальше, но ты не дал мне времени.

Томми просматривал бумаги, пока говорил Аксель.

— Я не успел составить о нем более подробный отчет, какой делаю обычно. Но могу подтвердить часть того дерьма, что он тебе уже рассказал. Он учится в колледже и работает в строительном магазине. Я велел пару раз за ним проследить. В первый раз он отвез бабушку в церковь, затем на ланч. В следующий раз он встретился с несколькими друзьями на парковке ресторана быстрого питания. Было похоже на то, что они просто тусовались. Никаких наркотиков мой человек не увидел, но все они потягивали пиво. Они не напились до чертиков и не влезли в неприятности. Просто для того, чтобы удостовериться, мой парень записал пару номерных знаков. Я их проверил, и оказалось, что он все еще дружит с детишками, с которыми были проблемы, но он не поехал с ними и ничего такого не делал. А просто вернулся домой. Пока это все, что мне удалось узнать. Я могу копнуть ещё глубже, если хочешь.

— Что за проблемы были с его друзьями?

— Проделки дворовой шпаны. Вандализм, мелкие кражи, угоны.

— Они все его возраста и ведут честную жизнь, как и он?

— Все они младше него. Двое еще в школе, и один должен бы, но бросил учиться. Никаких протоколов ни на одного из них с января прошлого года. Я не знаю. Может, он у них за лидера и подает хороший пример, а они ему подражают. Я по-прежнему считаю, что они шпана, но, может, нам стоит спросить Кристиана. Он слонялся на улице и наслышан о всяком дерьме. Давай поспрашиваем насчёт этих имен у него, посмотрим, знает ли он кого-нибудь.

Прежде чем Томми успел помешать Акселю втянуть в свои дела Кристиана, Аксель поднялся и открыл дверь офиса. Он шарахнулся назад, заставив Томми поднять голову от бумаг.

— Блядь, Кристиан, ты напугал меня до усрачки. Я как раз пошел за тобой, — сказал Аксель.

— Я как раз пришел сказать вам, что миссис Уебище хочет поговорить с вами, — сказал Кристиан.

Аксель закатил глаза и отошел, пропуская Кристиана в офис и закрывая за ним дверь.

— Ты не можешь обзывать одну из наших постоянных клиенток миссис Уебище. Собственно говоря, ты не можешь обзывать никого из наших клиентов, Кристиан. Ты хочешь, чтобы тебя уволили?

Кристиан закатил глаза.

— И я велел тебе собрать волосы в хвост или ещё как-нибудь. Ты должен понимать, как чертовски опасно трясти волосами возле моторов.

Томми откашлялся, и Аксель вспомнил причину, по которой он хотел поговорить с Кристианом.

— Слушай, Кристиан, я знаю, что это большой город, но знаю и то, что возле тебя много всяких парней твоего возраста, — начал Аксель.

— Ну, и что с того?

— Я назову четыре имени. Просто хочу узнать, знаешь ли ты их или что-нибудь о них. Хорошо?

— Зачем?

— Это не твоего гребного ума дело, зачем.

Затем он произнес четыре имени, медленно. У одного парня даже было прозвище, которое Аксель не забыл упомянуть.

Кристиан покачал головой.

— Никогда не слышал о них. Что-нибудь еще?

— Нет, это всё. Спасибо. И передай миссис Уе… Маркварт, что я выйду через минуту.

Кристиан перевел взгляд на Томми.

— Как там Мими? Давно ее не видел.

Томми был застигнут врасплох. Он не видел Кристиана несколько лет и был немного удивлен, что пацан вспомнил и узнал его.

— Мими в порядке, — сказал Томми. — Ты же знаешь девчонок. У неё серьёзные отношения и она считает, что парень тот самый единственный.

Кристиан кивнул и молча вышел из офиса, закрыв за собой дверь.

Томми посмотрел на Акселя и пожал плечами.

— Что? Я помню, как Джин говорила мне, что он влюбился в Мими, когда они были детьми. Думаешь, в один прекрасный день я приму его с распростёртыми объятиями? Да ну, нахрен.

Аксель расхохотался и встал.

— Рад был снова повидаться с тобой, Томми. Дай мне знать, если смогу сделать для тебя что-нибудь ещё.

Они попрощались, и Томми последовал за Акселем, когда тот отправился на поиски расстроенной клиентки.

Томми вздохнул с облегчением. Эллиот не соврал. Уже завтра Томми отправится вместе со своей семьей в круиз, и ему не придется гадать, является ли Эллиот тем, за кого себя выдает. Конечно, Томми придется смириться с мыслью о том, что Мими встречается с восемнадцатилетним парнем, но, по крайней мере, теперь Томми знает, с кем имеет дело. Пацан, который чуть не оказался по другую сторону закона, но вовремя взялся за ум.

Кристиан краем глаза следил, как отец Мими покидает офис Акселя. Он заметил, как тот входил чуть раньше, и специально разозлил миссис Уебище, чтобы она потребовала разговора с Акселем. Ему хотелось получить возможность спросить о Мими.

Он не общался с Мими много лет, но до сих пор испытывал к ней глубокие и неопределенные чувства. И не мог понять почему. Когда он видел ее в последний раз, они были ещё детьми, и с тех пор у него было полно девчонок. Но было одно лицо, которое всегда преследовало его. Мими.

Он никогда не стремился с ней встретиться и не предлагал матери, чтобы они как-нибудь встретились семьями. В действительности его настолько обеспокоила собственная одержимость ею, что он убежал от нее как можно дальше.

А потом, в начале этого года, он увидел ее издалека. Она сидела в торговом центре на скамейке и разговаривала с женщиной. Он остановился как вкопанный и занырнул в ближайший магазинчик. Кристиан наблюдал за ней из-за витрины магазина, вспоминая, как они играли в детстве, и как, став немного старше, но достаточно взрослыми для того, чтобы осознать, что они разного пола, эти тусовки стали немного неловкими и застенчивыми. Тогда семейные встречи просто прекратились, но он никогда не переставал о ней думать.

Он собирался войти в офис Акселя и прервать их разговор, как вдруг услышал имя Мими. Большая часть разговора звучала приглушенно, но он был уверен, что слышал, как они упоминали Мими. Он остановился в надежде услышать больше. Затем разобрал собственное имя и уже положил руку на ручку двери, чтобы повернуть ее, когда Аксель толкнул дверь.

Кристиан вошел и прослушал произнесенные Акселем имена. Затем вежливо задал вопрос про Мими. Он заметил беспокойство в глазах ее отца, и притворился равнодушным когда уходил.

Но сейчас он не чувствовал равнодушия.

Он был вне себя от злости. Он был в ярости. Ему хотелось что-нибудь или кого-нибудь ударить.

Он не позволит своей вспыльчивости одержать над собой верх. Он должен подыграть, чтобы выяснить, что за хуйня происходит. Он собирался узнать, кто из парней, названных Акселем, встречается с Мими.

А если конкретнее, он хотел узнать, почему этот косящий под бандита кусок дерьма, Ник Росмен, называет себя Эллиотом.


Глава 26

Джинни

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


Круиз на День Благодарения не мог получиться прекраснее. Джейсон немного расстроился из-за того, что Алек с мальчишками передумали, но он быстро нашел себе друзей и развлекался на всю катушку. В промежутках между безостановочной активностью и приемами пищи мой обычно неугомонный и энергичный сын каждую ночь в изнеможении падал в свою детскую кроватку и тут же засыпал беспробудным сном. По правде говоря, как и мы все.

Как бы мне ни хотелось заняться любовью с Томми в уединении нашей каюты, после насыщенного дня мы оба так уставали, что проваливались в сон так же быстро, как и наши дети. Ну ничего. У нас впереди ещё вся жизнь, чтобы заниматься любовью, успокаивала я себя.

— Мне так хотелось, чтобы Кейси с Алеком сошлись, — сказала я Томми, надевая купальник.

— Он сказал мне, что между ними просто не возникло химии, и, возможно, ещё не пришло время для свиданий. Мне кажется то, случившееся с Паулиной, повлияло на него больше, чем он готов признать. — Томми уже натянул на себя плавки и выдавливал на руку солнцезащитный крем.

— Я знаю. Она сказала мне то же самое. — Я забрала лосьон из рук Томми и, жестом показав ему повернуться, вылила немного ему на спину.

— О-о-о, Джинни, как холодно! Сначала погрей его в ладонях!

Нас прервал стук в дверь, и я пошла открывать, пока Томми натягивал майку.

— Мы готовы! А вы готовы, ребята? — завопил Джейсон с улыбкой до ушей. Мими, тоже улыбаясь, стояла за спиной у брата.

Теперь, валяясь вместе с Мими на уединенном пляже, я приподнялась на локтях, наблюдая за тем, как ныряют Джейсон и Томми. Мы взяли небольшую лодку, чтобы добраться до острова и прошли приличное расстояние, пока не нашли место, которое могли бы назвать своим.

— Не могу поверить, что папа думал, что я перестану его любить, когда узнаю, — сказала Мими.

Мы с Томми часто беседовали с Мими с того дня, когда Томми поделился со мной тем, что его беспокоят чувства Мими к Гриззу. В тот день я сказала ему чистую правду — он нужен мне, чтобы помочь убедить ее не ненавидеть Гризза. Я не осознавала, насколько сильным было слово ненависть, пока не увидела ее в глазах собственной дочери в тот момент, когда мы говорили о человеке, который подарил ей жизнь.

Я вела борьбу внутри себя с тем, что считала своей ненавистью к Гриззу с тех пор, как узнала, что он все ещё жив. Благодаря моим беседам с Мими, до меня дошло, что то, что я чувствую — это не ненависть. Это обида и смятение. Я была совершенно сбита с толку его отказом от меня.

Но и отречься от своей любви к нему я не могла. Я была безоговорочно и по уши влюблена в Гризза, и поняла, что для меня важно, чтобы ребенок, который был зачат в этой любви, знал о ней. Она должна была узнать, как сильно мы оба любим ее и с каким нетерпением мы ее ждали.

Убедить ее было непросто. Она держалась за свою неприязнь к нему, как железный кулак, приваренный к стальной опоре. Не помогал и тот факт, что я откровенно рассказала о нем и нашем прошлом. Гризз совершал ужасные поступки. Но я постаралась донести до нее подробности того, как он ко мне относился. То, что это была именно его идея, чтобы Томми женился на мне, и я не осталась одна. То, что именно Гризз был тем, кто настоял, чтобы Томми воспитал ребенка, потому что не мог сделать этого сам и потому что знал, что Томми любит меня и будет любить моего ребенка как своего.

— Я думаю, мне важно знать, что ты действительно любишь папу, — сказала мне Мими, кивнув в сторону ныряющего в кристально чистых водах мужчину. — Мне не нравится мысль, что он обрёк себя на жизнь с нами, потому что Гризз ему приказал.

Пришлось немного постараться, но мне наконец удалось убедить ее прекратить называть его злым донором спермы. И ещё я обратила ее внимание на то, что не стоит упоминать его имя на публике. У меня не было каких-либо конкретных поводов для беспокойства, только то, что имя Гризза могло быть все еще на слуху в Южной Флориде.

— Могу заверить тебя, Мими, что мы с твоим отцом целиком и полностью влюблены друг в друга. Я говорила тебе правду, когда рассказала о том, что поначалу была категорически против этого брака. Я была в ступоре и по-прежнему безумно любила Гризза, но затем действительно влюбилась в твоего отца. Я все еще его люблю.

— Расскажи мне ещё что-нибудь хорошее о Гриззе. Что-нибудь, что ты никогда никому не рассказывала.

— Ну, твой папа знает эту историю, — сказала я и после этого поведала ей о наших с Гриззом свиданиях при луне, и во всех подробностях о том случае в зоопарке. Я рассказала ей о плюшевой горилле, которую выкинула, и о бриллиантовых серьгах, которые собиралась ей отдать.

— Звучит как будто романтично, — сказала она, гримасничая. — Убийца романтик. Наверное, из этой истории получилась бы отличная книга.

Взглянув на Мими, я поняла, что она поддразнивает меня. Я рассмеялась и кивнула. Начало было положено.

Я считала, что разговор закончен, когда она сказала нечто, что меня удивило.

— Мам, я знаю, что ты не хочешь, чтобы я его ненавидела. Кажется, так и есть. Я имею в виду, как я могу ненавидеть кого-то, кого никогда не знала? Никогда не узнаю. Я почти жалею о том, что не рассказала вам с папой о том, что нашла тогда. Я пыталась сделать намек на это, когда они нашли останки той леди, и вы усадили меня для разговора. Вы с папой рассказали мне немного о своем прошлом, и я сказала, что это была самая крутая история, которую я когда-либо слышала. Полагаю, таким образом я надеялась, что вы расскажете мне больше.

Она посмотрела на меня выжидающе.

— Мне жаль, что мы с твоим отцом не поняли намека. Просто это казалось неподходящим временем, Мими, — откровенно ответила я.

Она кивнула.

— Теперь, когда я разговариваю об этом с тобой, и Лесли не снабжает меня из вторых рук этими ужасными историями, мне стало ещё интереснее. Наверное, это неправильно, что я сожалею о том, что так никогда с ним и не встретилась?

Я не знала, что ответить на этот вопрос, да и не могла даже начать. Мы тщательно скрывали от нее правду из-за всего того ужаса, что сотворил Гризз. А теперь я лежала на пляже, пытаясь убедить собственную дочь, что она не должна ненавидеть человека, который был ее биологическим отцом, и когда она сказала мне, что хотела бы с ним встретиться, у меня в голове снова все смешалось.

Я ответила честно:

— Я не знаю, Мими. Я, правда, не знаю, будет ли встреча с ним полезна для вас обоих.

Несмотря на то, что была в солнцезащитных очках, я приложила руку ко лбу, чтобы оценить реакцию дочери. Солнце было ослепительно ярким, а мне хотелось увидеть выражение ее лица.

Она немного приподнялась и оперлась на локоть, лицом ко мне. Лёгкий бриз донес до меня ее запах. Я почувствовала аромат кокосового солнцезащитного крема и чего-то фруктового. Я тоже села, скрестив ноги.

— Знаешь, однажды я пыталась его найти.

— Нет, я этого не знала.

— Я не так много о нем нашла, мам. Когда он умер, ни в новостях, ни в газетах ничего не было. Мне кажется, в это трудно поверить, да?

Вопрос застал меня врасплох, когда я осознала, что она права. Каких-либо серьезных заявлений о казни Гризза не было. Я вспомнила, что друг Джейсона, Корбин, сообщил ему, что мы с Томми уехали в те выходные посмотреть, как поджарят какого-то парня. Мы с Томми избегали этой темы с Джейсоном. Мы знали, что новость в тысяча девятьсот девяносто девятом году о том, что нашли останки Мо, получила небольшую огласку в прессе, и, по-видимому, некоторые любопытные местные друзья, включая родителей Корбина, копнули немного глубже. Меня это не удивило. Я разыскала мать Корбина и вежливо попросила ее оставить свои мысли при себе. Удивительно, но она извинилась. Я задалась вопросом, достаточно ли она узнала о моем прошлом, чтобы оно могло напугать ее.

— Нет, мне не трудно поверить, Мими. Люди все время умирают в камере смертников. О скольких ты слышала?

— Ни одного. Но его дело, кажется, было громким. Я надеялась, что на него могли обратить внимание.

— Я понимаю, почему ты так думаешь. — Я выводила пальцами маленькие круги на песке. Она попала в точку. — Возможно, есть и другая причина. Он был влиятельным человеком. Даже за решеткой. Я полагаю, он мог заплатить людям. Он был весьма состоятельным, знаешь ли. Наверное, тебе стоит знать, что ты богатая наследница.

— Я уже знаю, что владею домом тети Картер и дяди Билла, — застенчиво сказала она мне. — Я видела документы в твоем сейфе.

Я вздохнула.

— Ну, у тебя в собственности не только их дом, — зачем я это сказала? Мудро ли было дать понять пятнадцатилетнему подростку, насколько она богата? Я мысленно пнула себя за то, что подняла тему о богатстве Гризза, но Мими тут же сменила тему.

— Я думаю, именно поэтому Лесли пришла ко мне, мам. — Она повернулась ко мне, подвернув под себя загорелые ноги.

— Почему Лесли пришла к тебе?

— Из-за того, что о нём нигде ничего не было. Она не могла найти о нем никакой информации, и я знала, что это правда, потому что сама пыталась, но нашла только одну статью.

— Что ты имеешь в виду? — Это было странно.

— О нём очень мало информации. Очень мало. Однажды в интернете я нашла фото из полицейской картотеки. Когда я зашла, чтобы ещё раз на него посмотреть, снимок исчез. Я даже пыталась искать старые микрофиши в библиотеках, и у них на него не только ничего не нашлось, но и были провалы в несколько лет. Полагаю, они просто не могли за ним угнаться.

— Ты сказала, что одну статью нашла. Где ты ее нашла? — Теперь она завладела всем моим вниманием.

— Когда мы с классом ездили в Диснейленд в Орландо, то должны были посвятить один день чему-то образовательному, поэтому я предложила сходить в местную библиотеку. Я нашла статью о нем на микрофише тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Там была только одна статья, и в ней его фотография. Я рассказала о ней Лесли, и она попросила их сделать для нее копию и прислать ей.

— Что тебе удалось прочитать? — А хотела ли я это знать?

— Только то, что он был арестован за похищение, но ему будут предъявлены и другие обвинения. Твоя фамилия не упоминалась, мам. Должно быть, статья вышла сразу после того, как его арестовали. Там даже была его фотография, которая не похожа на снимок из картотеки. Он выглядел как хиппи.

Я улыбнулась и опустила глаза. Уж хиппи Гризз точно не был. Наверное, она видела его давний снимок с длинными волосами.

Я подняла голову и начала что-то говорить, когда заметила, что по ее щеке катится слезинка. Ее нижняя губа задрожала.

— Мими?

— Мне так жаль, мам. — Она потянулась ко мне, и я обняла ее. — Прости, что обманула вас обоих этим интервью с Лесли.

Я похлопала ее по спине, пытаясь успокоить.

— Всё в порядке, Мими. Правда, все хорошо.

— Нет, не хорошо! Не делай вид, будто, то, что я натворила, нормально.

Она отодвинулась от меня и вытерла глаза, судорожно всхлипнув.

— За последние недели ты только и делала, что рассказывала мне о том, как сильно он любил тебя и как пытался тебя защитить. Я всё испортила. Я знаю, что статью Лесли так и не напечатали, но ты, он и папа были готовы рисковать ради меня разоблачением. Это правда, мам. Я воспользовалась его любовью к тебе, заставила его подумать, что это была ты, когда я звонила ему по телефону, и убедила его дать Лесли то интервью.

— Мими…

— И я заставила тебя думать, что хочу сблизиться с тобой посредством того, что ты делилась своим прошлым в разговорах с Лесли. Я кое о чем и так знала правду. Я прочитала в Орландо ту заметку. И видела его фото из полицейской картотеки. Плюс, судя по тому, что вы с папой сказали мне, когда в прошлом году нашли останки той леди, я поняла, что у вас есть прошлое, которого вы стыдитесь, и я хотела причинить вам боль за то, что вы не сказали мне, кто мой настоящий отец. За то, что держали от меня в тайне.

Она заревела, а я стала раскачиваться вместе с ней, пытаясь успокоить.

— Мими, я взрослая женщина. Я знала, что делала, когда давала Лесли интервью. Может, подсознательно я хотела, чтобы все это выплыло наружу. Я не могу быть в этом полностью уверена. Знаю точно, что разоблачение меня не пугало. В этой статье должны были быть правдой только некоторые события, но не должно было быть таких конкретных фактов, как имена, даты, города. И она должна была появиться в серьезном издании. Не маленькая городская история, которую люди могли вспомнить. Речь могла идти о любом заключенном в камере смертников в любом штате, в каком угодно году. Она не была связана с Гриззом напрямую.

— Но люди могли начать копать, мам. Если бы кто-то провел расследование, он мог бы связать это с вами. Я надеялась, что это случится. Кто-то постучится в вашу дверь и покажет всему миру, что вы не идеальны. Я хотела сделать больно тебе и папе за то, что хранили секреты от меня. Мне… мне очень жаль.

— Наверное, ты права, детка. Кто-то мог выяснить и разоблачить нас. Но этого не случилось. — Я обхватила ее лицо ладонями. — Я думаю, благодаря милости Господа сейчас нам не стоит об этом переживать. Кроме того, ты сама мне сказала о том, как трудно было найти о нем сведения. Ведь так?

Мими кивнула и сказала:

— Это ещё не все.

Я склонила голову набок.

— Я рассказал Эллиоту кое-что из этого. Мне просто необходимо было кому-то довериться. Он знает, что мой биологический отец умер в камере смертников этим летом. Но он не разболтает, мам. Я точно знаю, что он никогда не разболтает.

— Ну, если он такой особенный, как ты говоришь, а мне кажется, что он именно такой, — я подмигнула ей, — тогда уверена, что он сможет сохранить твой секрет.

— О, да, мам, конечно, сможет. Он хорошо ко мне относится, и замечательный, и добрый, и понимающий.

Теперь она оживилась, и я поняла, что с ее плеч упал груз. И моих тоже.

Мы ещё раз нанесли солнцезащитный крем и легли обратно. Звуки того, как в отдалении плескались Томми с Джейсоном, принесли удовлетворение, которое накрыло меня, как теплое одеяло. Я слышала крики чаек и наслаждалась звуками и запахами нашего небольшого убежища, когда слева от себя почувствовала движение.

Я обернулась на Мими и увидела, что она снова приподнялась на локте, лицом ко мне. Я хотела спросить ее, о чем еще она хотела поговорить, но она меня опередила.

— Итак, мам, — улыбнулась она. — Сколько тебе было лет, когда ты впервые занималась сексом, и каково это было?


Глава 27

Мими

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


— И почему мне кажется, что я скучал по тебе больше, чем ты по мне? — улыбаясь, спросил Эллиот у Мими, когда они отправились на пляж Форт-Лодердейла.

— Ты это серьезно? — Мими взяла его за руку. — Круиз был действительно замечательный, и мы все время были заняты, но иногда он тянулся просто невыносимо. Семь дней ощущались как семь лет! Я не могла дождаться, когда вернусь домой и увижу тебя, и была так рада, что ты приехал за мной домой. Мой отец офигел от этого грузовика. — Она провела рукой по потрепанному, но чистому сиденью, а затем придвинулась к Эллиоту. Он притянул её к себе, поцеловав в висок.

— Ну, я хотел отвезти тебя в какое-нибудь хорошее местечко на ужин, и не хотел делать это на байке. Ты правда ничего не имеешь против того, чтобы мы сначала заехали проверить Эдит?

— Конечно нет. Мне нравится твоя бабушка. Но мы точно правильно едем? — Мими посмотрела в окно, когда они направились на восток по Коммершиал бульвар.

— У Эдит есть таймшер, которым она пользуется каждый год между Днем благодарения и Рождеством. Для нее это небольшой отпуск с подружками. Они целый день проводят на пляже, играя в шаффлборд или карты, или чем там ещё занимаются бабушки. — Он рассмеялся. — Обещаю, мы ненадолго. Она забыла свои лекарства. Мы только быстро завезем и уедем, ладно?

— Конечно! Так ты остался у себя дома совсем один?

Эллиот многозначительно посмотрел на нее и тяжело сглотнул.

— Да, я там один-одинёшенек.

— И мы поедем туда после ужина? — Мими заставила себя говорить обычным голосом и смотреть прямо на дорогу.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— Только если ты захочешь, Мими. Ты знаешь, я хочу быть с тобой, но я бы никогда не стал заставлять тебя делать что-то, что ты не захочешь сама. Я никогда не сделаю то, к чему ты не готова.

— Я поговорила с мамой об этом, — смущённо сказала она.

— Что ты сделала?

— Поговорила с мамой. Я спросила, сколько ей было лет в её первый раз, и спросила, каково это.

— Это произошло с твоим настоящим отцом? С тем, который умер?

— Хочешь верь, хочешь нет, но это произошло с папой. Ты с ним встречался. Тот, за кем она замужем сейчас. Но я не хочу вдаваться в подробности. Всё сложно.

Он резко выдохнул.

— Ух. Зачем ты спрашивала её о сексе? Каждый раз, когда я буду за тобой приезжать, она будет думать, что мы с тобой этим занимаемся. Черт, может она даже думала об этом сегодня вечером! — Его тон был полон беспокойства.

— Она так не думает. Уверяю тебя. Я сказала ей, что пока не готова и пообещала, что обращусь к ней прежде, чем что-нибудь случится.

— И на этом все? Она тебе поверила?

— Конечно, она мне поверила. К тому же, это правда. Мы только поцеловались, Эллиот. Я пока не уверена, что готова идти дальше. Я уже говорила тебе раньше, что для меня важно подождать до замужества.

Эллиот с трудом подавил свой гнев. Какого черта тогда она спрашивала, вернутся ли они в пустой дом Эдит, если она не хочет? Малолетнее динамо. Она передумает. Он в этом не сомневался.


**********
На другом конце города Кристиан Бэар сидел в спальне своего друга на краю кровати, наблюдая, как тот отжимается от пола. Закончив, Дастин поднялся, подошел к тумбочке, подхватил пиво и сделал глоток. Он вытер губы рукой и повернулся к Кристиану.

— Слышал, ты тусовался с лузерами из школы Сэндпайпер.

— Ага, — кивнул Кристиан, прежде чем глотнуть свое пиво.

— Зачем? Это кучка уличной шпаны. Ты деградируешь, бро.

— Они меня развлекают, — ответил Кристиан. — Мне скучно, и они меня веселят.

— А Росмен не бесится? Ему нравится быть их бесстрашным лидером, даже несмотря на то, что он уже окончил школу. Наверное, он чувствует угрозу от того, что с ним рядом такой крутой перец, как ты, Крис.

— Я еще не видел Ника, и когда это произойдёт, меня будет меньше всего волновать, что он думает.

Кристиан не мог сказать Дастину, почему втерся в их группу. На прошлой неделе он пытался выяснить, что их связывает с Мими. Когда одно трепло из этой жалкой троицы сообщил ему, что Ник, полное имя которого было Эллиот Николас Росмен, делает что-то серьезное, чтобы привлечь внимание каких-то местных банд, Кристиан почувствовал, что происходящее, должно быть, имеет какое-то отношение к Мими. Подобное было слишком странно, чтобы быть совпадением — то, что Ник и Мими встречались, и что настоящий отец Мими умер в тюрьме прошлым летом.

Кристиан знал о Гриззе. Его отец, Энтони, всегда много рассказывал о своем прошлом. Прошлом, включавшем в себя настоящего отец Мими.

Конечно, оба сына Энтони знали, что все байки, которыми делился с ними отец, следует сохранять в секрете.

Кристиан всего лишь продемонстрировал достаточную незаинтересованность перед тремя приятелями Росмена, чтобы это заставило их рассказать ему больше. У Кристиана была репутация плохого парня, и такие долбоебы, как эта троица, всегда пытались привлечь его внимание, чтобы попытаться казаться более важными, чем есть на самом деле. Кристиан вскользь упомянул при них, что хотел бы присоединиться, если у них есть, что предложить. Их незрелое эго попалось в ловушку проявленной им легкой заинтересованности, и с тех пор они буквально выделывали кульбиты, чтобы произвести на него впечатление.

У Кристиана завибрировал телефон, и он потянулся за ним в задний карман.

Сегодня вечером в 8. Кондо «Голубая луна» на пляже. # 907

Прочитав текст сообщения, Кристиан выключил телефон и сказал Дастину:

— Увидимся позже, чувак.

Выбежав через входную дверь, он запрыгнул на свой мотоцикл. Не прошло и минуты, как он вернулся обратно в спальню своего приятеля.

— Мой байк не заводится, так что мне нужны ключи от машины. — Он протянул руку. — Давай сюда их, поживее.

— А ты не можешь отремонтировать свой байк?

— Могу, но сейчас у меня нет на это времени. Дай мне свои гребаные ключи, Дастин.

— Не знаю, распространяется ли страховка моих родителей на тебя. Я не дам тебе мою машину. Лучше подброшу тебя до дома, чтобы ты взял свой грузовик.

— Это экстренный случай, — крикнул Кристиан. — И я вожу лучше тебя! Давай сюда ключи!

Дастин неохотно отдал ключи, и Кристиан выскочил наружу.

— И лучше бы тебе вернуть ее сегодня вечером, Крис, — крикнул Дастин своему другу. — Я, блядь, серьезно!


**********
Менее чем через десять минут Кристиан Бэар оказался на заднем сиденье патрульной машины с руками, закованными в наручники. Его остановили за превышение скорости. Полицейский, скорее всего, позволил бы ему позвонить родителям или другу, чью машину он взял, но поведение Кристиана предрешило его судьбу. Он слишком многое унаследовал от своегоотца.

— Закрой свой чертов рот со своим телефонным звонком! — бросил ему полицейский через плечо, когда вел машину. — Ты сможешь позвонить из участка.

Слэйд Бэар только что вымыл руки и выходил из мужского туалета в спортивном баре, когда зазвонил его сотовый. Это был его младший брат Кристиан.

— Что такое, Кри…

— Слэйд! Слушай меня. Я не знаю, где ты и чем занимаешься, но сейчас ты должен кое-что сделать для меня. Это важно. Я бы не просил, если бы это было не так.

Слэйд крепко прижал телефон к правому уху и закрыл ладонью левое. В баре было шумно. Он вернулся в туалет. Кристиан не из тех, кто просит об одолжении. Что-то случилось.

— Да. Конечно, Крис. Я тебе помогу. Что случилось?

— Ты знаешь тот здоровенный кондо на Коммершиал и пляже, «Голубая Луна»?

— Нет.

— Да знаешь ты! — заорал Кристиан. — Это там, куда мама таскала нас на чей-то детский Бар-мицва пару лет назад. Помнишь большой бальный зал с блестками, которые мы ещё неделю после того выковыривали из своих волос?

— О да, я пом…

— Заткнись, Слэйд. Просто слушай. Ты должен туда поехать и должен отправиться прямо сейчас. Зайди в квартиру девять-ноль-семь. Там будет несколько парней, с которыми я подружился. Что-то не то происходит с Мими. Боюсь, может случиться что-то плохое, но я не знаю, что именно. Тебе нужно пойти туда и убедиться, что она в порядке. Ты слышишь меня?

— Что за Мими?

— Скольких, блядь, Мими мы знаем, Слэйд?

— Мими Диллон? — Слэйд вышел из туалета, вытянул двадцатку из бумажника и передал ее официантке. Выйдя из бара, он направился на парковку, слушая, как брат посвящает его в детали. Во что, черт побери, Кристиан меня втянул?


**********
Пятнадцать минут спустя Слэйд подошёл к двери с номером девятьсот семь и постучал. Она распахнулась, и незнакомый ему паренёк с испещренным акне лицом, произнес:

— Не знал, приедешь ли ты… — он запнулся и уставился на Слэйда. — А ты кто такой? — Он осмотрел Слэйда с головы до ног.

— Мой брат Крис сказал, что мы с ним должны здесь встретиться. Сказал, что-то намечается, и мне надо поучаствовать. — Он попытался разглядеть комнату позади парня, и прищурился. — Да вы же просто кучка сопляков. Сегодня здесь никакой движухи, ведь так? Поверить не могу, что ты обманул моего младшего брата. Он из тебя все дерьмо выбьет, когда я ему расскажу.

Тут парень выпучил глаза, и отступил, пропуская внутрь.

— Нет! Давай, заходи, бахни пивка. Мы не обманули Криса. Намечается серьезное дельце. Ну, заходи. Мы тебе расскажем.

Слэйд вошел и медленно осмотрел комнату. Двое подростков развалились на диване, закинув ноги на дорогущий кофейный столик. В комнате стояла вонь от дешёвой травки. Он посмотрел на парня, который впустил его.

— Кто из вас здесь живет?

— Никто, — ответил тот, кивая в сторону блондина с дредами. — Отец Исаака — старший техник, обслуживающий это здание. Пара, которая владеет этой квартирой, и голубой придурок, который владеет девять-ноль-восемь, постоянно тут не живут. Пользоваться их квартирами можно только летом. Сейчас они обе в нашем распоряжении.

Слэйд подошел к двум парням, раскинувшимся на диване.

— Где Росмен? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Он в соседней девять ноль восемь, и прямо сейчас его член уже должен быть в крови. Она девственница. Ты можешь поверить, что он с гребаной девственницей? — послышалось от парня, который открывал дверь.

— Ага, и мы все сможем увидеть. Он будет это снимать. Это будет так праведно, чувак. — Исаак поглубже затянулся косяком. Выдохнув дым, он продолжил: — Он так чертовски долго это планировал. Даже сделал какую-то чокнутую религиозную татуировку, чтобы произвести на неё впечатление.

Парень, который открывал Слэйду дверь, поднял руку вверх, чтобы дать ему пять, когда Слэйд схватил его за руку и скрутил за спиной. Прижав парня к полу коленом между лопаток, Слэйд посмотрел на Исаака.

— Дай мне ключ от соседней двери.

Исаак вместе со вторым парнем вскочили с дивана и стали приближаться к Слэйду, но остановились, когда их приятель завопил с пола:

— Он сломает мне руку. Он сломает мне гребаную руку!

— Я вам всем руки переломаю, если вы не дадите мне этот ключ, — сказал Слэйд спокойным голосом, в котором слышалась угроза.

Он видел, что они оценивают свои шансы. Их было трое на одного, и сейчас один из них уже лежал. Он сломает этому маленькому говнюку руку, а затем проломит головы обоим отморозкам. Он знал, что это будет легче легкого, и видел по выражению их лиц, что они тоже это знали.

— У меня нет ключа от девять-ноль-восемь. Я отдал его Нику, — сказал Исаак, и его голос внезапно стал плаксивым.

— Тогда тебе стоит помолиться, чтобы у твоего отца был запасной на этом кольце. — Слэйд кивнул на небольшую связку ключей, лежащую на кофейном столике. — Если нет, я использую твою гребаную голову, чтобы сломать дверь.


**********
В соседнем номере Мими сидела на диване и потягивала чай со льдом, который предложил ей Эллиот. Он ушел в спальню сложить на тумбочку лекарства Эдит. Когда они приехали, обнаружили написанную от руки записку, в которой говорилось: Прости, что разминулись с тобой. Ушла в кино с подругами на восьмичасовой сеанс.

— Хорошо, что у тебя был запасной ключ, — позвала Мими из другой комнаты.

Она забеспокоилась, когда Эдит не открыла дверь. По телевизору она видела ролик, как пожилая леди упала, и не могла подняться. Ее пронзила дрожь при мысли о том, что милая бабуля Эллиота находится в квартире и не может подняться или позвать на помощь.

Эллиот вышел из спальни с широкой улыбкой на лице.

— Это правда. Я бы немного расстроился, если бы приехал сюда и не смог оставить ее таблетки. — Он устроился рядом с ней на диване и сказал: — Допивай. Ты же любишь приготовленный Эдит домашний чай со льдом.

Мими сделала еще один маленький глоток.

— У меня не выходит из головы то, что она могла пострадать.

Она поставила свой стакан обратно на кофейный столик.

Эллиот обнял ее и притянул к себе.

— Эдит не будет дома ещё несколько часов. Мы могли бы заказать еду и съесть ее на балконе. Ты видела, какой вид открывается из окна?

— Если ты хочешь только этого, наверное, можно, — сказала Мими, внезапно немного смутившись.

Он встал и потянул ее за руку.

— Пойдем, я покажу тебе вид.

Мими встала и направилась в сторону раздвижных дверей, но Эллиот потянул её в спальню.

— Лучше выйти на балкон спальни. Замок в дверях гостиной заедает, и Эдит сказала, что техслужба еще не починила его. Я не хочу их открывать, потому что потом не смогу закрыть, понимаешь?

Прежде чем Мими смогла ответить, он добавил:

— И лучше бы тебе допить свой чай. Эдит расстроится, если подумает, что тебе не понравился ее знаменитый чай со льдом.

Какое-то неясное ощущение заставило Мими взглянуть на Эллиота. Что-то было не так. Это был не тот Эллиот, которого она знала. С ним творилось что-то неладное. Он казался несколько нервным.

Из-за чего, она не понимала. Она заметила, как он плотно сжал челюсти, когда у них в пикапе зашел разговор о сексе, и она напомнила ему, что хочет подождать, пока не выйдет замуж. Мими подумала, что ей просто показалось, но сейчас ее интуиция внезапно забила тревогу.

Ей вспомнился давний разговор с матерью. Тогда мама рассказала ей историю о том, как подрабатывала няней у маленького мальчика, который подвергался жестокому обращению. Там были налицо все признаки, и ее интуиция ей подсказывала, но она все это проигнорировала, потому что такого рода вещи не происходят в подобных семьях.

Ее мать ошибалась.

— Знаешь что, Эллиот? Я тут подумала, что лучше нам куда-нибудь съездить поужинать. Мне кажется, нам не стоит торчать в пустой квартире Эдит в ее отсутствие. — Она попыталась поднять ему настроение, напомнив о забавном моменте между ними несколько месяцев назад. — Ну, знаешь, «без присмотра».

Последнее слово вышло больше похожим на писк. Она резко почувствовала, что ее лёгким не хватает кислорода, и подумала, что, возможно, ей придется бороться за дыхание.

Она заметила, как он снова напряг челюсть, но тут же деланно улыбнулся. Улыбкой, которая, как она поняла, не была искренней.

Мими почувствовала струйку пота, стекающую по шее. В комнате внезапно стало очень жарко.

— Ладно, — с преувеличенным энтузиазмом согласился он. — Но не раньше, чем ты допьешь свой чай со льдом.

Ну вот опять. Чай со льдом. Она уже сделала несколько глотков. Она чувствовала себя иначе? Да, она подумала, что возможно так и есть. Её тело расслабилось, что резко контрастировало с тем, что чувствовал её разум.

— Я что-то не хочу пить, — все, что она смогла выдавить из себя.

У нее закружилась голова, и она села обратно.

— Что случилось, Мими? Ты в порядке?

Его фальшивая искренность была настолько очевидна, что Мими почувствовала тошноту.

— Просто лёгкое головокружение. Наверное из-за того, что я не ела весь день. Мне станет лучше, как только мы доберемся до ресторана.

Он грубо дёрнул ее, подняв на ноги, и обхватил за талию, когда она качнулась.

— Ну, не дури. Почему бы тебе не прилечь на пару минут на кровать Эдит?

— Отвези меня домой, Эллиот,

— Нет, пока ты не отдохнешь, — решительно сказал он, в то время как наполовину вел, наполовину тащил ее в сторону спальни.

— Нет, Эллиот! Я не хочу лежать. Я хочу домой. — Это прозвучало немного невнятно даже для ее собственных ушей.

— Ну нет! Я не дам тебе все мне испортить, Мими. Я ждал этого почти целый грёбаный год. Я даже настоял на встрече с твоими родителями. — Он сердито посмотрел на нее. — А ты только и делаешь, что динамишь. Постоянно смотришь на меня так, как будто хочешь меня, а затем говоришь обратное, — его голос стал резким. — Ты войдешь в спальню, и я займусь с тобой любовью, и тебе это понравится. Усекла? Ты меня поняла?

Он ухмыльнулся про себя. Заняться с ней любовью? Дерьмо. Он собирался затрахать ее до изнеможения.

— Что испортить? — воскликнула она. — По-моему ты положил что-то в чай со льдом. Ты хочешь, чтобы я отключилась?

— Я немного дал тебе, только чтобы помочь расслабиться. Я не хочу, чтобы ты отключалась. Хочу, чтобы ты была в сознании. Я хочу, чтобы тебе понравилось, и обещаю, так и будет, детка. Обещаю, — теперь его голос стал спокойнее. — Я буду у тебя первым. Если ты позволишь себе расслабиться, тебе понравится, клянусь. Я позабочусь о том, чтобы ты кончила, и ты будешь умолять меня трахнуть тебя, ясно? И все будет хорошо. А теперь давай шевелись, идём!

В этот момент входная дверь кондо распахнулась, впустив парня, который, ввалившись внутрь, с грохотом захлопнул за собой дверь.

— А ну убери от нее свои руки, Ник.

— А ты кто ещё, блядь, такой? — спросил Эллиот, все еще крепко обнимая Мими за талию.

— Я тот парень, который пришел сюда начистить твою мерзкую рожу.


Глава 28

Мими

2000, Форт-Лодердейл (После казни)


Слэйд увидел, как Мими отхлебнула кофе и поморщилась.

— Выпей, Мими. Это должно помочь, — успокаивающим голосом сказал он ей.

Он смотрел, как она немного отпила и медленно проглотила кофе. Затем трясущейся рукой поставила стаканчик в держатель, натянула на плечи одеяло, которое они забрали из квартиры, и заплакала.

— Так глупо. Так глупо. Так стыдно, — повторяла она, раскачиваясь вперед-назад.

Они сидели на парковке на задворках какой-то забегаловки, куда ее привез Слэйд. Он купил два кофе в автокафе и припарковался. Он попытался ее утешить.

— Всё в порядке, Мими. Ты в порядке. Я вовремя пришел. Ничего не произошло. Все закончилось. — Его голос был тихим.

— Если бы ты не появился там вовремя, я не знаю, как далеко мог бы зайти Эллиотт и я… я… я…

— Но я пришел, Мими, и ничего не случилось.

Затем он стал рассказывать то, что велел ему Кристиан. Что он знал Эллиота как Ника Росмена и услышал через его друзей, что Ник планирует сделать, чтобы попытаться привлечь внимание каких-нибудь банд байкеров.

— Я понял, что они говорят о Гриззе, Мими, и именно так я провел параллель с тобой. Похоже, я немного шокирован тем, что ты знаешь о Гриззе. Я не предполагал, что ты в курсе о том, что он твой настоящий отец.

Она судорожно всхлипнула.

— Я узнала случайно. Это длинная история, но я знаю, кто он. В это просто трудно поверить, что ты тоже был знаком с этими парнями.

— Да, до меня не сразу дошло, о ком они говорят, пока я чуть не опоздал, — соврал он.

Он не стал ей рассказывать, что его брат, Кристиан, был тем, кто целенаправленно связался с этими идиотами. Он хотел избавить ее от смущения, чтобы она не думала, что кто-то еще в курсе того, что Росмен планировал сделать.

— Я все ещё поверить не могу, что они собирались снять на видео как я занимаюсь сексом с Эллиотом… э-э-э… Ником.

Она содрогнулась и поплотнее завернулась в одеяло.

Мими посмотрела на Слэйда, и, глядя самыми большими, самыми выразительными глазами, которые он когда-либо видел, с совершенным обожанием в голосе произнесла:

— Ты спас меня, Слэйд. Ты спас меня.


* * * * * * * **
— Что значит, ты разбил ему рожу? Почему ты не отправил его в гребаную больницу, Слэйд? — У Кристиана покраснело лицо.

— Потому что я не ты, — проорал ему в ответ Слэйд.

Эта ночь была длинной, и Слэйд устал. После того, как со всеми предосторожностями высадил Мими возле дома, он вернулся в квартиру, которую делил с тремя соседями, и завалился в кровать. Но заснуть так и не смог, одолеваемый мыслями. Он не встречал Мими много лет и был поражен увиденным. Милая маленькая девочка-шатенка с большими глазами превратилась в настоящую красавицу. Ему пришлось напомнить себе, что ей всего лишь пятнадцать. Этот грёбаный Росмен заслуживает расстрела за то, что планировал с ней сделать.

Слэйд знал, что его родители смогут вытащить Кристиана из тюрьмы, так и случилось. Вот только он не предполагал, что у них получится это так быстро, или что Крис появится у него в квартире в несусветную рань.

— Ты же знаешь, что этот уебок собирался сделать. Он не должен был выйти из этого кондо, Слэйд. — Кристиан прислонился к кухонному столу, скрестив руки на груди.

Слэйд плеснул себе немного кофе и уселся за небольшой кухонный стол.

— Ты больной на всю голову. Ты знаешь об этом? Если бы я сделал что-то, из-за чего полиция или скорая помощь зашли бы в этот кондо, они бы отследили тех троих отморозков и добрались бы до Мими и меня. Ты хочешь, чтобы полиция постучала в ее дверь, разбудив родителей, чтобы выяснить, почему парень, с которым она встречалась, был отправлен в больницу одним из сыновей Энтони Бэара? Ты удачно нахамил тому копу, Кристиан. Если бы он не упек твою задницу за решетку, из-за тебя были бы одни дерьмовые неприятности для всех. Из-за тебя и твоего грёбаного характера!

Слэйд взглянул на брата и узнал это выражение его лица, от которого ему всегда становилось неуютно.

— Даже не думай об этом, Крис, — он поднял руку, предупреждая. — Оставь все как есть. Кроме того, если до определенных людей дойдут слухи о том, что Ник пытался сделать, он покойник. У Гризза ещё остались верные последователи. Этот парень обладает влиянием даже из могилы, и Росмен, должно быть, умом тронулся, если думает, что произведет на кого-нибудь впечатление своим трюком. Да, возможно, какие-то соперничающие банды из прошлого сочли бы это заслуживающим внимание, но теперь, после ухода и смерти Гризза никому из его старых врагов в действительности нет до этого никакого дела.

Слэйд глотнул кофе и глубоко вздохнул. Он посмотрел на своего брата, который по-прежнему стоял со скрещенными руками и выражением ярости на лице. Через несколько минут Слэйд смягчился.

— Я не понимаю, что у тебя с Мими. Почему тебя это так взбесило? Я знаю, что ты был влюблен в нее ещё в те времена, когда мы были детьми, но мы не виделись с ними много лет. Она тебе по-прежнему так сильно нравится?

Кристиан ничего не ответил. Открыв холодильник, он достал бутылку пива, повернулся и, взглянув Слэйду в глаза, сделал глоток, проигнорировав неодобрительную гримасу старшего брата.

— Как ты разобрался с её родителями?

— Этого не потребовалось, — устало сказал Слэйд. — Мы придумали для неё историю, которую она должна была рассказать маме и папе, и я высадил её за пару домов, — он перехватил взгляд брата. — Прежде чем уехать, я убедился, что она вошла в двери своего дома, ясно? Я не хотел, чтобы мою машину видели перед их домом. Ее родители не должны спрашивать, почему я привез ее домой. Они должны думать, что ее привез Ник.

Кристиан только кивнул.

Слэйд счёл необходимым добавить:

— Если тебе кажется, что ты в нее влюблен, почему бы тебе что-нибудь не предпринять? Может, тебе стоит с ней где-нибудь встретиться или даже прийти к ней домой. Объясни, что ты оказался недалеко от их дома и хотел поздороваться. Ты же знаешь, что тетя Джинни встретит тебя с распростертыми объятиями.

— Я видел её отца у Акселя. Он смотрел на меня, как на кусок дерьма. Не мог не поделиться со мной тем, что она влюблена в какого-то парня. Он не хочет, чтобы я был рядом. Он думает, что она достойна лучшего, чем я. Наверное, он прав.

— Это чушь собачья. Если бы не ты, Мими бы сегодня изнасиловали. И если бы не те люди узнали об этом, Росмен был бы уже покойником. И сейчас еще может им стать. Ты проявил инициативу, чтобы выяснить, что происходит. Да, возможно, ты и вспыльчив, бро, но ты тот охуенный пацан, который гарантировал бы, что больше никто никогда не подойдет к их дочери. Перестань себя недооценивать, Кристиан. Хочешь шанс с Мими? Реальный шанс? Начни работать над своими оценками и избавься от некоторых своих приятелей. Не знаю, поможет ли это тебе получить шанс приоткрыть дверь Диллонов, но, по крайней мере, ты бы сделал маму и папу гораздо счастливее.

Кристиан допил свое пиво и поставил бутылку на стол. Проигнорировав совет брата, он направился к двери, бросив через плечо:

— Я твой должник, Слэйд.


Глава 29

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


Несколько недель после нашего круиза на День благодарения пролетели в лихорадочной активности. Между Рождеством, наступающим Новым годом и нашим плотным семейным расписанием, казалось, каждый день в календаре был чем-то занят. Кроме того, за это время случилось кое-что, в календаре не запланированное. В том числе расставание Мими с Эллиотом.

В тот первый вечер после нашего возвращения из круиза я ждала Мими с ее первого свидания с ним. Она потихоньку вошла через парадную дверь и уже поднималась вверх по лестнице, когда я позвала ее вниз. Увидев ее заплаканное лицо, я поняла — что-то не так.

Она позволила мне себя обнять, и прорыдала почти пять минут, остановившись, наконец, в приступе икоты. Я заварила чай, пока она умывалась. Мы сели в кабинете, и она рассказала мне, как Эллиот отвез ее поужинать в хороший ресторан, и они натолкнулись на одну из его бывших подружек, которая устроила сцену.

— Это было так унизительно, мам. Она старше него и, очевидно, все еще его любит. Она спросила, неужели он докатился до того, чтобы клеить маленьких девочек на детской площадке начальной школы.

Мими сказала мне, что бывшая девушка Эллиота, должно быть, была пьяна. Она устроила такую сцену, что менеджер попросил их всех покинуть ресторан.

— Наверное, я просто увидела его в ином свете. Он не защищался от нее. Мне показалось, что его смущает мое присутствие. Не думаю, что когда-нибудь смогу относиться к нему по-прежнему, — Мими опустила взгляд на свою кружку, и слезы покатились у нее по щекам: — Мне кажется, его больше волнует то, что думают другие, чем я.

— Так вы расстались? — меня мучили внутренние противоречия. Часть меня втайне надеялась, что мне не придется беспокоиться о том, что моя дочь встречается с восемнадцатилетним, но в то же время я чувствовала настоящую боль в сердце от ее боли. Это было давно, но даже я вспомнила, что чувствовала, когда Мэтью Рокмэн сказал мне, что больше не нуждается в моем репетиторстве.

— Полагаю, это решение было обоюдным, — ответила она. — Мам?

— Да, Мими?

— Ты не против, если мы больше не будем об этом говорить? Я имею в виду, мы с Эллиотом уже договорились убрать номера друг друга из наших телефонов. Мы уже решили, что это не сработает. Он говорил что-то о том, что может, попытается увидеть меня снова, когда я стану старше, но давай смотреть правде в глаза. Он просто пытался быть милым. Ничего не получится, и я уверена, что сама не хочу ничего.

Она выдохнула и умоляюще посмотрела на меня.

Я внимательно наблюдала за Мими в течение нескольких недель после этого разговора, и даже несмотря на то, что я могла сказать, что ей больно, она не подавала виду и снова вернулась к своим обычным занятиям. Школа, работа и друзья вернулись на свои привычные места, и она даже попросилась пойти со мной в следующий раз, когда я встречусь с Кристи Бэар за ланчем. У меня гора упала с плеч, когда я поняла, что у нее стойкий характер и она приняла решение двигаться дальше. И я знала, что Томми, определенно, вздохнул с облегчением, когда я рассказала ему об их расставании.

Беседы с Мими о Гриззе постепенно сошли на нет. Она освободилась от чувства вины из-за Лесли, и ее интерес к Гриззу угас. Жизнь возвращалась в нормальную колею. Дети уже несколько недель как вернулись к учебе в школе, и близился конец января. Поскольку я бросила своих бухгалтерских клиентов, у меня стало больше свободного времени, чем раньше.

В последнее время мои мысли занимала сестра Мэри Кэтрин. Недавно она мне приснилась — монахиня, с которой я была так близка в детстве. Та монахиня, которая настойчиво побуждала власти искать меня. Мое подсознание говорило со мной во снах о том, что, возможно, у меня с ней остались какие-то незаконченные дела?

— Откуда ты вообще знаешь, где ее искать, Джинни? — спросил меня как-то Томми ранним утром в нашей спальне. Он сидел на кровати, натягивая ботинки, собираясь на работу.

— Я спрашивала о ней, когда мы возобновляли наши брачные обеты. Я должна была попробовать найти ее ещё несколько лет назад, Томми. Я чувствую, что она — одно из незавершенных дел в моей жизни.

— Так она все еще жива?

— Да, она живет в доме престарелых для монахинь в Иллинойсе. Я хотела бы навестить ее. Чтобы сказать ей, что жива. Даже не знаю, вспомнит ли она меня, Томми, но она не выходит у меня из головы с прошлого лета, и я все время это откладывала. Ну, учитывая все то, что случилось с того времени, откладывала не по своей вине. Но я все равно хочу повидаться с ней пока не поздно. Возможно, поэтому она мне приснилась. Должно быть, она уже очень стара, как думаешь?

— Даже не знаю, Джин. Я не был с ней знаком, так что понятия не имею, сколько ей сейчас лет. Если чувствуешь, что это так важно, тогда, определенно, тебе нужно это сделать.

— Хочешь, поедем вместе? Я решила полететь пятничным рейсом. Остаться на две ночи и вернуться домой в воскресенье.

— Думаю, у меня не получится. Теперь, когда Алек вернулся из своего творческого отпуска в горах, мы берем больше клиентов, и иногда мне придется работать и в выходные. Ты поезжай, а я могу остаться дома с детьми. Тогда нам не придется их пристраивать у друзей или просить Картер приехать сюда.

— Не уверена, хочу ли я ехать одна. Без тебя.

— Думаю, это пошло бы тебе на пользу, Джин. — Он встал и подошёл ко мне, нежно приподняв мой подбородок. — Мне кажется, тебе стоит побыть с ней наедине. Если ты не хочешь ехать одна, конечно, я поеду с тобой. Но я всё-таки считаю, что ты сможешь справиться с этим сама.


**********
На следующей неделе я оказалась в уютной гостиной Дома престарелых общества Сестер милосердия в Иллинойсе. Это был старинный женский монастырь, который был признан непригодным для проживания и его собирались снести несколько лет назад, но в то время на него обратил внимание богатый меценат, и монастырь отреставрировали. Я стояла рядом с потрескивающим огнем в кирпичном камине и разглядывала потолок и окружающие стены, завороженная красотой архитектуры.

Юную послушницу отправили, чтобы найти сестру Мэри Кэтрин и привести ее ко мне. Я предположила, что это, вероятно, означает, что она передвигается в инвалидном кресле. Мне подумалось, не совершила ли я ошибку, приехав сюда. Наверное, она меня даже не вспомнит. На дворе две тысячи первый. Меня похитили в тысяча девятьсот семьдесят пятом году. Прошло уже больше двадцати пяти лет. О чем я думала?

— Пахнет розами, но ни цветов, ни освежителя воздуха не видно, — прокомментировала, обращаясь ко мне, молодая женщина. Мы немного разговорились, пока ждали. Она ожидала свою тетю, тоже монахиню на пенсии. Я начала отвечать ей, что согласна, когда услышал голос, который моментально узнала.

— Гвиневра Лав Лемон. Наконец-то ты ко мне пришла!

Сестра Мэри Кэтрин понеслась в мою сторону с энергией, которая противоречила её возрасту. Затем, крепко сжав мою руку, она повела меня на прогулку по теплым и гостеприимным залам и коридорам красивого здания. Оно не было похоже на дом престарелых. Дом напомнил мне элегантный особняк со множеством спален. По дороге в свою комнату она рассказала, что ей уже почти девяносто лет, и даже несмотря на то, что она официально вышла на пенсию, у нее в теле не найдется ни одной уставшей косточки.

В своей комнате она внимательно, не перебивая, выслушала весь мой рассказ о том, что произошло с того рокового дня в мае семьдесят пятого. Ее голубые глаза блестели, и я ожидала увидеть в них хоть какое-то любопытство, но его там не было.

— Я знала, что с тобой все хорошо, — уверенно заявила она мне.

— Откуда?

Она прижала руку к сердцу.

— Не могу сказать, откуда. Просто знала. Спустя какое-то время я почувствовала умиротворение, и, судя по тому, что ты мне рассказала, я должна была о тебе волноваться, но этого не было. Что-то глубоко внутри меня верило, что ты в порядке. Я молилась, чтобы Господь в один прекрасный день сказал мне, что это правда. И сегодня этот день наступил. Хвала Господу, Гвиневра.

Мы обнялись, а затем она взглянула на часы на своем костлявом запястье.

— Хочешь сходить со мной на обход?

— На обход?

— Мне нужно забрать сестру Агнес. Она слепая и передвигается в инвалидном кресле. Я должна отвезти ее обратно в ее в комнату и устроить там. Хочешь пойти со мной?

— Я с удовольствием, сестра Мэри Кэтрин.

Стоя в комнате сестры Агнес, я наблюдала, как сестра Мэри Кэтрин заботливо устраивает слепую монахиню на дневной сон. Для женщины, на пороге девяностолетия, она двигалась с ловкостью кошки. Я улыбнулась про себя, разглядывая красивую и со вкусом подобранную мебель и вид из окна на заснеженную сцену, словно только сошедшую с картины Томаса Кинкейда.

Потом я заметила кое-что, показавшееся мне странным. Почти все доступное пространство на мебели было заставлено фотографиями в рамочках. Я подошла к одному низенькому комоду и нагнулась, чтобы получше рассмотреть. Сестра Агнес была слепой. Зачем ей столько фотографий в комнате? Она их видеть не могла.

Как будто прочитав мои мысли, сестра Мэри Кэтрин сказала:

— Это ее молитвы без ответа.

Я повернулась, чтобы взглянуть на благочестивую сестру.

— Без ответа?

— Когда она была моложе, Бевин была фотографом, — начала рассказывать сестра Мэри Кэтрин. — Бевин — так звали её до того, как она стала монахиней.

Я оглянулась обратно на фотографии и заметила, что все они черно-белые. Я взяла одну и поднесла к глазам.

— Сестра Агнес, здесь мужчина, меняющий колесо у машины. Он улыбается вам, как будто прекратил работу, чтобы вы могла сделать его фотографию.

— Новый Орлеан, тысяча девятьсот пятидесятый. Мне тогда было всего где-то двадцать пять — двадцать шесть лет и я только что открыла для себя фотографию и влюбилась в нее, — послышался с кровати голос монахини. У сестры Агнес были тонкие седые волосы и морщинистое лицо. Ее невидящие темные глаза излучали тепло и сострадание. — Это был мистер Пейру. Позже он потерял жену и двоих детей при пожаре в доме. Эта фотография была сделана в более счастливые времена. Если внимательно посмотреть, можно увидеть на заднем плане его жену, сидящую на их крыльце. Я вернулась к ним спустя несколько лет после того, как сделала эту фотографию, и соседи сказали, что после гибели семьи он погрузился в темный мир депрессии и пьянства. Однажды он просто исчез. Никто не знает, что с ним случилось.

— Это случилось так давно, сестра. Должно быть, он уже умер. Это все еще твоя молитва без ответа?

— Я молюсь за каждого человека на каждой из этих фотографий, чтобы Господь счел возможным донести до моего сердца то, что с ними стало. Иногда Он отвечает мне во сне. Иногда кто-то вроде сестры Мэри Кэтрин помогает мне провести расследование, чтобы получить ответы на мои молитвы. У меня там целый ящик с ответами на молитвы.

Я проследила по направлению ее невидящего взгляда, куда она сейчас указывала, и обнаружила высокий комод, стоявший в углу.

— О, да, у нас целый ящик, полный ответов на молитвы, — гордо сказала мне сестра Мэри Кэтрин.

Я улыбнулась и вернулась к просмотру оставшихся без ответа на молитвы снимков. Один из них привлек мой взгляд. В нем была какая-то красота вперемешку с печалью. Может, мне так показалось из-за собаки. Это был ротвейлер и сразу же принес мне воспоминания о Люцифере и Дэмиене. Я подняла его и принялась внимательнее разглядывать.

— На какой снимок ты смотришь? — спросила сестра Агнес.

— Это маленькая девочка со своей собакой. Они стоят в высокой траве, и малышка улыбается, но улыбка не касается её глаз.

— Флорида. Городишко меньше точки под названием Мейкон Гров. Тысяча девятьсот пятьдесят шестой. Это, должны быть, Рути и Разор.


Глава 30

Томми

2001, Форт-Лодердейл


Томми сидел за своим столом в «Архитектурном бюро Диллон и Дэвис». Он все еще был немного опьянен от того, что узнал этим утром. Он хотел позвонить Джинни, но знал, что в это время ее встреча с сестрой Мэри Кэтрин будет в самом разгаре, и не хотел ей мешать. Её самолет прилетит завтра днем, и Томми решил забрать её, и прямо из аэропорта отвезти в дорогой отель на пляже Форт Лодердейла.

Не ради секса, хотя он бы не отказался. Он хотел отметить свои новости, и хотел сделать это красиво. Он уже договорился с Картер, что она проведет завтрашний день и воскресную ночь у них дома, а в понедельник утром отвезет детей в школу, чтобы они с Джинни могли провести вечер наедине.

Подняв глаза от своего стола, Томми увидел, как она приближается. Её уверенная походка вызывала у него чувство омерзения. Она по-прежнему считала, что выиграла.

Он не мог ненавидеть ее сильнее.

— Работаешь в субботу? Чем занимаются Джин и дети? — Сара Джо плюхнулась в кресло перед столом Томми и, бросив сумочку ему на стол, закинула ногу на ногу. Она медленно обвела взглядом его кабинет, наконец взглянула Томми в глаза и зевнула.

— Джин навещает старого друга, Мими работает, а у Джейсона игры весь день, — холодно ответил он.

Сара Джо рассматривала ногти на правой руке.

— Ну так что? Что тебе нужно? Меня бы здесь не было, если бы я не заехала в магазин поблизости. Не ты отдаешь приказы, помнишь?

Она с удивлением увидела, что он улыбается.

— Когда вы переезжаете? — спросил он.

— Я не собираюсь переезжать, и тебе об этом известно. Мы обсуждали это в той задрипанной забегаловке пару месяцев назад. Или ты забыл? — Снисходительность сочилась из каждого ее слова.

— Нет, я не забыл. Чего я не могу вспомнить, так это почему ты думаешь, что тебе не нужно покидать страну.

— Ты знаешь почему. Я уже говорила тебе

— Да, я помню. Угрожала рассказать Джинни о травяном сборе от утренней тошноты. Что ж, я решил, что ничего страшного не случится, если ты ей расскажешь. Она все равно тебе не поверит. — Он последовал совету Алека, данному перед Днем благодарения. Тогда Алек дал совет по поводу зловредного клиента, который на удивление стал полезен в тайной вражде Томми с Сарой Джо — не поддавайся на её провокации, Том. Не поддавайся на ее гребаные провокации.

Сара Джо фыркнула.

— Почему ты так уверен, что она мне не поверит?

— Потому что это будет твое слово против моего, и когда я покажу ей дневник Мо, о котором я тебе говорил, она сама прочитает в словах Мо, что это ты организовала её изнасилование. Кому она тогда поверит, Джо?

Он откинулся в кресле и рассеянно постучал ручкой по колену. Он собирался рискнуть. Он выбросил дневник Мо в мусор несколько месяцев назад, но никогда не упоминал об этом перед Джо. У него была ещё одна догадка, и если он был прав, он сможет увидеть это по выражению её лица. Стоило попробовать.

— И когда она узнает, что это была ты, я имею в виду Венди, которая выследила Мэтью Рокмэна и слила ему по телефону всю эту информацию о Гриззе и его банде, и с кем ему следует поговорить…

Он сделал паузу, чтобы позволить ей осознать значимость того, что сказал. По выражению её лица он понял, что интуиция не подвела его.

Томми наклонился вперед и впился в нее взглядом.

— Ты сказала мне, что у тебя были друзья в школе Джинни в тысяча девятьсот семьдесят пятом. До тебя должны были дойти слухи о том, что со звездным полузащитником школы занималась репетиторством пропавшая девочка. Потом, с течением времени, ты заметила, что он попадает на первые полосы газет в связи со своей юридической карьерой. Ты всегда беспокоилась о том, что у Фесса могут быть проблемы, так что была в курсе всего. Это объясняет, почему мы с Фессом сразу не попали в поле зрения их радара. Ты бы никогда не впутала своего отца. — Он сжал челюсти. — И должен признать, я верю, что ты считала, что помогаешь мне, не впутывая и меня тоже. Но ты должна была знать о влюбленности Фрогги к Уиллоу и его застарелой ненависти к Гриззу. Ты должна была знать, что брак Блу разваливается. Ты сказала Рокмэну, к кому он должен пойти. Он, вероятно, спокойно жил дальше и забыл о Джинни, но ты снова разбередила все это, когда увидела его в новостях, выигрывающего все вверенные ему дела.

Она неловко поерзала в своем кресле.

— Так понимаю, это Мэтью рассказал тебе. О том, что он слышал от Венди? Я не представляю, как ты можешь разговаривать с человеком, против которого должен давать показания.

— Нет, Джо. Я с ним не говорил. Выражение твоего лица только что все сказало мне. Но я уверен, что если спрошу его, связывался ли он с кем-то по имени Венди, он подтвердит это.

Она вскочила.

— Да пошел ты! Пиздуй прямиком в ад, Томми!

Она схватила сумочку и выскочила из его офиса. Пройдя через пустой и темный вестибюль, она с грохотом захлопнула за собой входную дверь.

Томми тоже встал, но не улыбался. Победы он не чувствовал. Он устал. Он был рад, что сегодня была суббота, и в других офисах не было никого, кто мог бы стать свидетелями того, что только что произошло.

Ещё он принял решение. Он знал, что Джинни согласится. Он должен был дать показания на судебном процессе по обвинению в убийстве Мэтью Рокмэна. Томми не мог обвинить Гризза и Блу, но он был достаточно умен, чтобы найти способ ответить на вопросы таким образом, чтобы вызвать разумные сомнения в умах присяжных. Он может разозлить обвинение, но он был готов воспользоваться этим шансом.

Возможно, Рокмэн и виновен в том, что был коварным и расчётливым сукиным сыном, но убийцей он не был.


Глава 31

Джинни

2001, Иллинойс


Я стояла как вкопанная, уставившись на фотографию в рамке у себя в руке. Я почувствовала пульсацию в ушах, в то время как мое сердце бешено забилось. Ощутила каждую вену в своем теле. Как будто почувствовала, как кровь проходит через каждую артерию.

Этого не может быть. Слишком много совпадений. Я вспомнила, как Гризз попросил меня дать Мими второе имя — Рут. После того, как Томми рассказал мне о раннем детстве Гризза, я подозревала, что, возможно, Рут было именем его младшей сестры, хоть и не могла этого утверждать. У меня также не было доказательств, что он рос во Флориде.

Но я знала, что он очень любил ротвейлеров и у него был бар под названием «Разор». У меня голова пошла кругом.

— Что случилось, дитя мое? Ты выглядишь так, будто увидела призрака, — сказала сестра Мэри Кэтрин, наблюдая за мной.

Она подвела меня за локоть к удобному креслу. Я села, не отводя глаз от снимка.

— Сестра Агнес, где находится Мейкон Гров? — Мой голос дрогнул.

— О, он был настолько мал, что его, вероятно, уже поглотил какой-нибудь большой город. Это местечко в самом центре Флориды. Ничего, кроме апельсиновых рощ, насколько хватало глаз, — ответила она.

К этому моменту моя рука уже тряслась, и сестра Мэри Кэтрин выхватила у меня фотографию, пока я ее не уронила.

— Гвиневра?

Я судорожно сглотнула и глубоко вздохнула.

— Я бы хотела вернуться после того, как сестра Агнес вздремнет, и задать ей несколько вопросов об этой фотографии. То есть, если вы считаете, что это уместно и если она сможет вспомнить.

— Я тебя слышу, знаешь ли? — послышался слабый голос со стороны кровати. — И хоть я слепа и немощна, но даже сейчас смогу назвать тебе номер своей первой машины. Кажется, я совсем не устала. — Я ощутила, что ее невидящие глаза уставились в мою сторону. — Что ты хотела узнать о Рути и Разоре?

Я подняла глаза на сестру Мэри Кэтрин. Она кивнула, чтобы я продолжала.

— Все. Пожалуйста, сестра. Расскажите мне все, что о них помните и почему этот снимок до сих пор у вас.

— Что ж, началась эта история не с Рути и Разора. Она началась с другого ребенка. Маленького мальчика. — Мое сердце ухнуло вниз. Сестра Агнес выпрямилась. — Шел тысяча девятьсот сорок седьмой, мне тогда было всего двадцать два. На войне я потеряла мужа и бесцельно скиталась по родственникам в надежде найти себя. Тогда я была совершенно потеряна. Я гостила у пожилой тетушки, которая жила недалеко от Мейкон Гров. Она жила в какой-то глуши, но достаточно близко, чтобы ее разыскал мужчина, у жены которого начались схватки. Моя тетя слыла хорошей повитухой, и она была ближе, чем больница, поэтому, когда он появился у неё на пороге, она собрала необходимые принадлежности и взяла меня с собой.

Сестра замолчала и попросила у сестры Мэри Кэтрин воды. Сделав глоток, она продолжила:

— Это было печальное зрелище. Поистине печальное. Этот маленький домик посреди зарослей апельсинов. К тому времени, как мы туда добрались, несчастная женщина была почти в бреду от боли. Я так и не поняла, почему этот мужчина просто не отвез ее в больницу. Как бы то ни было, она родила прекрасного мальчика. Он был крупным. Появился и заорал во всю глотку. Тетя передала его мне обмыть, и я отнесла его на кухню. Как сейчас вижу его маленькое кругленькое личико.

Я сглотнула и задумалась, могла ли она описывать новорожденного Гризза. Голова у меня наполнилась звуком собственной пульсирующей крови. Я заметила, что выражение лица сестры Агнес стало тоскливым.

— Когда отнесла его обратно к матери, я услышала, как моя тетя говорила мужу женщины, что обеспокоена. Кровотечение у роженицы было сильнее обычного, и тетя считала, что ее нужно отвезти в больницу. Мужчина поехал до ближайшего соседа, чтобы вызвать скорую помощь. Я полагаю, мы рассчитывали на то, что скорая помощь должна приехать быстрее, чем, если бы мы попытались погрузить её в машину и повезли сами. Моя тетя позже сказала мне, что это было неважно. Кровопотеря у нее была настолько быстрой и тяжелой, что сомнительно, что её могли спасти.

Святая сестра тяжело вздохнула.

— Пока мужа не было, мать пришла в сознание и попросила ребенка. Мы положили малыша ей на руки и смотрели, как она зацеловывала его крошечную головку и тихо разговаривала с ним. Потом она подняла глаза на мою тетю и, с трудом превозмогая свою слабость, сказала нам, что хочет, чтобы хоть кто-нибудь знал правду о ее младенце.

Я выпрямилась в кресле. Голос сестры Агнес был как наркотик. Я не могла дождаться следующих слов, вслушиваясь в каждый слог, в малейшие изменения интонации ее голоса, в каждую деталь. Мое сердце так громко колотилось, что я была уверена, святые сестры слышат его стук в моей груди.

— Она рассказала нам, что выросла в маленьком городишке в предгорьях Голубого хребта. С первого класса она была влюблена в одного мальчика. Они собирались пожениться, когда его призвали на фронт в последние дни Второй мировой войны. Ту самую, на которой я и потеряла своего мужа. Она осталась одна и обнаружила, что беременна. — Сестра Агнес вздохнула. — Проживала она с пожилым дядей, омерзительным стариком, который, не колеблясь, выгнал бы ее на улицу. Она писала жениху, но ответа так и не получила. Ни она, ни его семья ничего не знали о его местонахождении, и вскоре её беременность была бы заметна. Ну, в те времена у порядочных девушек не было внебрачных отношений. По крайней мере, не должно было быть. Ей было стыдно и неловко. Оглядываясь назад, она жалела, что не осталась там, даже рискуя быть опозоренной. Жалела, что не призналась его родителям, что носит ребенка их сына. Когда мужчина, ставший позже её мужем, оказался проездом через её город в составе бригады лесорубов и проявил интерес, она ухватилась за эту возможность. Даже после того, как она объяснила свое положение, ему было все равно. Я могла его понять. Она была настоящей красавицей. Она уехала с ним и больше не вернулась.

Я не могла поверить своим ушам. Я знала, что настоящая мать Гризза умерла при родах и что человек, который воспитывал его, не был его биологическим отцом. Может ли быть так, что сестра Агнес рассказывала мне о матери Гризза? Что, если я слушаю историю его появления на свет?

— Откуда взялась фотография Рути и Разора, которую должны были сделать спустя много лет после рождения этого ребенка? — Я едва ли не подпрыгивала в своем кресле от нетерпения.

— Я до этого доберусь, дитя, — мягко сказала сестра Агнес. — Поведав нам историю, она поцеловала своего малыша и на последнем издыхании велела передать ее мужу, как она хотела бы назвать ребенка. Однако попросила нас не говорить ему, почему именно так. Она хотела, чтобы его имя было девичьей фамилией её матери. Это была бы единственная связь с ее домом и семьей, которую она оставляла своему мальчику. Она умерла, держа его на руках. Той ночью я засыпала в слезах.

— После этого я ещё на какое-то времяосталась у тети и иногда заезжала в дом на окраине, чтобы проведать того мальчика. Наконец, определившись со своим призванием, я уехала от тети, но попросила ее продолжать навещать эту семью. В течение какого-то времени она так и делала. Я помню, как получила письмо от нее, в котором говорилось, что малыш вырос в крепкого карапуза с самыми яркими зелеными глазами, которые она когда-либо видела. Ярче, чем самая зеленая трава весеннего утра.

Гризз. Я ахнула, и сестра Мэри Кэтрин посмотрела на меня глазами, полными беспокойства. Я почтительно склонила голову.

— Простите, сестра Агнес. Пожалуйста, продолжайте.

— Так вот, еще моя тетя писала, что у нее плохое предчувствие — ей казалось, что, возможно, ребенку не уделялось достаточно внимания, но она выразила надежду, что все изменится к лучшему, когда мужчина, наконец, женится снова. Моя тетя умерла, и в тот дом я больше не возвращалась. — Она сделала паузу. — То есть, до тысяча девятьсот пятьдесят шестого года.

— К тому времени я уже присоединилась к католической церкви, постриглась в монахини, и проживала в разных штатах. Вернувшись во Флориду, я решила навестить этот домишко в Мейкон Гров. Тогда-то я и наткнулась на Рути с Разором, играющих на лужайке перед домом. Я помню, как на меня зарычал Разор, когда я приблизилась, но маленькая Рути шикнула на него. Я спросила, дома ли ее мать, и она ответила, что та на заднем дворе. Я спросила, с кем она здесь живет, и девочка сказала, что у нее есть папа и брат. Мне хотелось узнать, был ли ее брат тем ребенком, который появился при мне на свет несколько лет назад. Я спросила, как его зовут, но Рути называла его просто братом. Она была прелестным ребенком, но в ее глазах затаилась какая-то печаль и отчуждённость. И только когда я стала расспрашивать ее о брате, ее маленькое личико просияло.

— Поскольку камера всегда была со мной, я стала фотографировать, как они играют на лужайке. Затем ее мать, которая оказалась не слишком-то приятной женщиной, выскочила из-за угла дома и велела мне не лезть не в свои дела. Я попыталась объяснить, что когда-то бывала в этом доме, и просто хотела проверить, как поживает эта семья. Она ответила мне такими словами, какие не подобает слышать монахине и ребенку, и спросила, зачем мне нужно было фотографировать ее ребенка? Извинившись, я пообещала непременно прислать ей фотографию после того, как проявлю пленку, если она оставит мне свой адрес. Что я и сделала. Это была фотография, похожая на ту, что ты держишь. Я отправила ее по почте, как только проявила пленку.

Сестра тяжело вздохнула. Я поняла, что рассказ ее утомил, но мне хотелось, чтобы сестра закончила. Как будто чувствуя мое отчаяние, она продолжила с грустью в голосе:

— Короче говоря, вскоре после этого меня отправили в Индию. Много, много лет спустя, вернувшись в штаты, я вновь оказалась в Мейкон Гров. Я разыскала домишко, но все следы семьи давно исчезли. Расспросив жителей города, я узнала, что эта семья внезапно собралась и покинула город, никому не сообщив. — Сестра покачала головой. — Рути и Разор с тех пор находятся на моем столе для неотвеченных молитв. Мне кажется, они для меня единственная связующая ниточка с малышом, которого я когда-то приняла. У него не было зеленых глаз, когда я держала его на руках сразу после его рождения, но, несмотря на это, они меня преследовали. Думаю, я жила воспоминаниями, которые принадлежали моей тете. Этот малыш, маленькая девочка и ее собака, они все оставили след в моей душе, который не исчезнет. Они, безусловно, одна из моих молитв без ответа.

Прошло несколько минут молчания, когда до меня дошел смысл её слов. Я ждала, что пожилая монахиня продолжит, но услышала тихое сопение и поняла, что она уснула. Я повернулась к сестре Мэри Кэтрин:

— Сестра, я могу вернуться после того, как она проснется?

— Конечно, Гвиневра. Могу я спросить зачем? — поинтересовалась она, в то время как мы выходили рука об руку из комнаты сестры Агнес.

Я остановилась и взглянула в ее умное, изборожденное морщинками лицо.

— Затем, что я не совсем уверена, но думаю, что вы сможете добавить фотографию Рути и Разора в ящик к услышанным молитвам сестры Агнес.



Глава 32

Томми

2001, Форт-Лодердейл


Томми с Джинни шли рука об руку по пляжу Форт-Лодердейла. В Южной Флориде стояла зима, но жаркое послеполуденное солнце согревало их, в то время как легкий океанский бриз ласкал кожу.

Это был следующий уикенд после того, как Джинни должна была вернуться домой из своей поездки в Иллинойс. Вечером прошлой субботы она позвонила Томми и сказала, что на обратном пути хочет сделать еще одну остановку и не вернется в воскресенье, как планировала изначально. Затем она рассказала ему все, что узнала от сестры Агнес.

Томми был слегка разочарован, но понимал, что это то, что ей обязательно нужно было закончить, и не стал вмешиваться. Эту их особенную ночь он перенес на пляж. Он уже предвкушал, как сообщит ей свои новости, но причина, по которой она изменила планы в поездке, отбила у него охоту.

Сейчас он крепко сжал ее ладонь и выпалил:

— Гризз не мой отец, Джинни.

Она замерла.

— Что?

— Ты не ослышалась, Джин. Он не мой отец.

— Откуда ты это знаешь, Томми? То есть, как ты можешь знать наверняка?

Ее голос звучал осторожно, но был полон надежды.

Томми рассказал, как ДНК его и Мими сравнивали еще в тысяча девятьсот девяносто девятом году. Точнее, то, что он считал ДНК Мими. Как он принес розовую зубную щетку своему другу Дейлу. Зубная щетка, которая, как он думал, принадлежит Мими.

— Значит та розовая зубная щетка, которую ты передал своему другу в девяносто девятом году, принадлежала Джейсону? И Дейл подтвердил, что ДНК совпадает с твоей?

Томми улыбнулся.

— Ну да. И совпадала она с моей, потому что принадлежала Джейсону, но я этого не знал. И перед самым круизом услышал, как дети говорят о своих зубных щетках. Я тут же забрал вилку, которой Мими пользовалась тем утром на завтраке, и отвёз ему. Я бы узнал раньше, но мой приятель попал в серьезную автомобильную аварию. А потом он не мог заняться моим вопросом из-за Рождества и Нового года. В любом случае, он передал мне результаты на прошлой неделе. — Томми сжал руку Джинни. — Он проверил и перепроверил, Джин: мы с Мими не биологические родственники. Я знаю, что ты была верна Гриззу. Мими определенно его дочь. Но я не его сын. Я не сводный брат Мими. Думаю, хорошо, что мы так и не смогли ей сказать.

И тут Джин, взвизгнув, запрыгнула на него, крепко обхватив ногами талию. Толчок застал его врасплох, и они повалились на песок. Томми посмотрел на нее сверху вниз и нежно погладил ее подбородок большим пальцем. Он приблизил губы к ее и нежно поцеловал. Когда он отстранился, ее глаза стали серьезными.

— Твой настоящий отец. Думаешь, ты когда-нибудь захочешь найти своего настоящего отца, Томми? Я имею в виду, ты поведал мне историю жизни своей матери. Возможно ли вообще выяснить, кто может быть твоим настоящим отцом?

Он глубоко вздохнул.

— Я уверен, что знаю, кто он, Джинни.

Она моргнула.

— Каким образом? Откуда ты можешь это знать?

Томми сел, опершись локтями на колени, и уставился вдаль, на океан. Он почувствовал, как она села рядом, осторожно положив голову ему на плечо.

— Интернет — это удивительная штука, знаешь ли? Поисковики и социальные сети. Если бы это было в семидесятые, тебя бы, вероятно, нашли в тот же день, когда Монстр забрал тебя.

Она не ответила, лишь слегка потерла ему спину, продолжая слушать.

— Когда Дейл сказал мне, что моя ДНК не совпадает с ДНК Мими, я решил немного покопаться и начал искать мать Кэнди, мою бабушку. Вероятно, мне стоило заняться этим ещё несколько лет назад. Это оказалось проще, чем можно было представить. Я нашел ее, Джинни. Она оказалась не так и далеко. Живёт в маленьком трейлерном парке к северу от Уэст-Палм-Бич. Я ездил туда на прошлой неделе и мне даже не пришлось представляться. Она меня знала. Опознала меня. Вернее, она узнала во мне кое-кого другого.

— Кого? — Джинни подняла голову с плеча Томми и посмотрела на него. Он чувствовал, как она сверлит его взглядом.

— Это не слишком-то приятная история. Ты уверена, что хочешь знать?

— Да, Томми. Я хочу знать, — она так тихо ответила, что он едва ее расслышал за шумом волн, разбивающихся о берег пляжа.

— Сначала я должен рассказать тебе кое-что, Джин. Я должен рассказать тебе остальную часть истории Гризза. То, что он рассказал мне, когда мы встречались перед его смертью. Ты уже знаешь о его детстве и младшей сестре. Ты знаешь, что он убил свою семью после смерти младшей сестры.

Она кивнула.

— Есть еще кое-что.

Затем он начал рассказывать ей остальное — о них, разоблачая обман слой за слоем, ничего не упуская из виду.

Она откинулась назад и с неверием смотрела на него широко распахнутыми глазами. Это все объясняло. Теперь она поняла, почему Гризз отверг её. Почему он настоял на ее браке с Томми.

Прежде чем она успела что-то ответить, Томми отвернулся к океану и продолжил:

— Джин, ты умная женщина. Он мог бы доверить тебе правду, но хочешь — верь, хочешь — нет, я понимаю, почему он этого не сделал. Это слишком тяжелая информация. Именно поэтому мы читаем книги и смотрим фильмы. Чтобы убежать от проблем реального мира. К сожалению, многое из того, что мы видим и читаем, слишком реально, и история Гризза, как бы странно она ни звучала — правда. По крайней мере, он считал, что это правда.

Томми замолчал, тщательно обдумывая свои следующие слова.

— Но теперь, когда он мёртв, это не проблема. Вероятно, для них это перестало быть проблемой задолго до его казни. Они никогда не собирались навредить именно тебе. Всего лишь хотели ударить побольнее его за то, что он шантажировал их столько лет.

Томми обернулся к Джинни и стал ждать, что она скажет. Что угодно.

Он знал, о чем ему нужно услышать. Это станет решающим моментом в их браке. Все свелось к следующим словам, которые должны были сорваться с ее губ. Он задержал дыхание.

Произнесет ли она их?

Джинни судорожно сглотнула и посмотрела в глаза мужу. Она поняла, что ее проверяют. Он нуждался в том, чтобы она подтвердила свои истинные чувствах к нему, и единственным способом, которым она могла это сделать — сказать правду. И она была уверена, что он знал — или, по меньшей мере, догадывался.

— Благодарение Господу! Благодарение Господу, ты знаешь, Томми! Я не хотела рассказывать тебе, потому что для меня это ничего не значит. — После всех этих разговоров о лжи и секретах она убедила себя, что для Томми будет лучше оставаться в неведении. Она была лицемеркой.

Слова слетели с губ прежде, чем она успела их остановить.

— Он не умер.

Его вздох облегчения получился громким. Притянув к себе, Томми заключил Джинни в объятья, гладя по волосам и шепча на ушко:

— Спасибо. Спасибо, что сказала мне правду, Джин.

Они сидели на пляже, обнявшись и переплетя руки, чувствуя себя в безопасности и комфорте своей любви.

Через минуту она отстранилась и слегка наклонила голову, глядя на него.

— Откуда ты узнал?

— Я заподозрил это, когда Аксель выписывал мне чек за машины и байки. Я понял, что любимого мотоцикла Гризза в гараже не было. И вспомнил о той истории, что он рассказал мне. А потом подумал, что если кто и сможет провернуть такой трюк, так это Гризз.

Томми спросил у Джинни, как она узнала и как давно. Она рассказала ему о том дне, когда пошла вычищать гараж Картер и планировала вернуть синюю бандану на байк Гризза, прежде чем его продать.

— История, похожая на ту, что я только что тебе рассказал — это то, что ты читаешь в приключенческих романах. — Он вопросительно взглянул на нее. — Кажется, ты не удивлена?

— Наверное, потому, что меня это и в самом деле не удивило. Ты только подумай об этом, Томми. Вспомни о различных исследованиях Библии, которые проводились или о том, что мы видим в новостях каждый день. Я не шокирована, узнав, что существуют силы, реальные люди, заправляющие всем из-за кулис. Или, по крайней мере, пытающиеся заправлять. Если Гризз смог провернуть фальшивую казнь, почему существование этой группы должно меня удивлять?

— И тебя это не пугает? То, что происходит за кулисами?

Она серьезно взглянула на него и улыбнулась.

— Я знаю, где моя вера, Томми.

Он кивнул и улыбнулся ей в ответ. Его Джинни. Так непоколебима и сильна в своей вере. Он любил её до самой глубины своей души.

Но он также знал, что ему нужно поднять ещё одну тему. Он долго и упорно думал об этом после того, как Джинни отложила свою поездку домой. Томми не хотел этого делать, но знал, что должен. Это шло вразрез со всем, за что он боролся, но в то же время это был единственный путь, который он видел с ней в будущем без тени Гризза, затаившейся где-то в их жизни.

Это единственный способ обрести покой.

— Так что ты сделала с банданой? — Надежда в его глазах разрывала ей сердце.

Джинни улыбнулась и сказала правду:

— Я выбросила ее в мусорку той же ночью, Томми. Ее нет.

Она поняла, что он поверил. Его улыбка была настолько широкой, что она подумала, у него треснет лицо. Он встал, притянув ее в свои объятия.

Обхватив ее лицо ладонями, Томми сказал:

— Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.

— Конечно! Что угодно, Томми.

— Когда мы будем возвращаться из нашего маленького побега, нам нужно будет сделать остановку у магазина по пути домой.

— Поездка по магазинам? Ты знаешь, как я ненавижу шоппинг, Томми, но обещание есть обещание, — поддразнила она его. — Что мы покупаем?

Она прижалась к его груди, крепко обняв, и почувствовала, как он положил подбородок ей на макушку.

И изумлённо открыла рот от его следующих слов:

— Нам нужно купить еще одну синюю бандану. Я хочу, чтобы ты ее надела.


Глава 33

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


Я не могла поверить своим ушам. Отодвинувшись от Томми, внимательно посмотрела на него. Сосредоточенно сдвинув брови, пыталась понять его последнее предложение.

— Чего ты от меня хочешь?

Он ответил не сразу, ожидая, пока небольшая семья прошла мимо нас и с радостными криками спустилась к берегу. Я упёрлась руками в бедра и ждала его ответа.

— Я хочу, чтобы ты дала сигнал Гриззу. Я хочу, чтобы ты надела бандану.

— Да ты сошел с ума? — Я сердито уставилась на него. — После всего, что ты только что мне наговорил? Ты хочешь, чтобы я с ним увиделась?

Я с подозрением прищурилась, поскольку мне в голову пришло ещё кое-что:

— Так это уловка, Томми? Ты собираешься использовать меня, чтобы выманить его? Чтобы кто-то смог на самом деле убить его?

Не дав ему времени для ответа, я развернулась и зашагала обратно к нашему отелю. Я чувствовала, что он следует за мной по пятам. Схватив за локоть, Томми развернул меня лицом к себе.

— Ничего подобного, Джин. Совсем не поэтому.

Выражение его лица было настолько искренним, что застало меня врасплох. Я ждала, когда Томми продолжит. Он поднял голову вверх, посмотрел в небо и качнул головой.

— Я так больше не могу, Джинни. Я не хочу так больше, детка. Ты должна сделать так, чтобы Гризз встретился с тобой, для того, чтобы ты смогла разобраться со своим сердцем.

— Я знаю свое сердце! — крикнула я так громко, что вспугнула несколько птиц. Он даже не взглянул на меня. — Я знаю свое сердце, Томми. Оно здесь, с тобой. — Я поверить не могла, что он просил меня надеть бандану. Томми намеренно саботировал успехи, которые мы сделали? И если это так, то почему? У меня заныло сердце, и я ощутила сильное разочарование.

Он поднял на меня глаза, и я увидела в них что-то такое, что меня огорчило.

— Нет, это не так, Джин. Не совсем так. Я не могу конкурировать с Гриззом. Не хочу тратить остаток своей жизни, все время оглядываясь и гадая, появится ли он снова. Я рад, что он оставил тебе способ с ним связаться, если тебе будет нужно. Я просто не могу больше так жить. Я отказываюсь жить так дальше.

— Я не глупа, Томми. Я поняла, что ты просто устроил мне там проверку, и знаю, что прошла ее. Зачем ты это делаешь? Наше будущее, наконец, здесь — прямо сейчас. Все эти годы ты ждал, чтобы быть со мной. Последние пятнадцать лет нашего брака, хорошего брака, и все дошло до этого?

— Если он жив, ты должна сделать выбор, — решимость в его голосе была непоколебима.

— Я сделала выбор, Томми. Я с тобой. Я никуда не уйду. Ты что, не слышишь меня? Бандана уже давно на свалке.

— Джин, но ты действительно кое-куда уходила. После того, как поговорила с монахинями, ты сделала остановку по пути домой. Ты заезжала в местечко, где родились настоящие родители Гризза. Ты продолжаешь искать. Для чего? Зачем?

Я провела рукой по волосам, когда до меня дошел смысл его обвинений и вопросов.

— Я заезжала туда ради тебя и Мими. Корни Гризза — корни Мими, Томми. И еще десять минут назад я думала, что ты его сын, и что это и твои корни.

— И после всего, через что мы прошли, ты готова соединить Мими с семьей Гризза? Джинни, неужели ты не осознаешь, что это никуда не денется? Это никогда не кончится. Ты должна увидеться с Гриззом и разобраться со своими чувствами раз и навсегда. Мне это не нравится. И ты права. Это идет вразрез со всем, за что я боролся, но я внезапно устал. Джинни. На самом деле устал.

Я только и могла смотреть на него, не зная, как реагировать.

Я злилась, потому что чувствовала, что он обманул меня, но в то же время понимала, что он был искренен. И хуже всего то, что я знала, он был прав.

Я опустила плечи, а затем меня ещё кое-что осенило.

— Значит, я полагаю, ты не веришь в ту историю, которую он тебе рассказал. Я имею в виду, если он ко мне приедет, никакой угрозы для его или моей жизни не будет, я правильно понимаю? Все это ерунда?

— Я этого не говорил. Я считаю, что угроза была вполне реальна. Но теперь уже нет. Если он все еще жив, это только потому, что им уже насрать, Джин. Если бы я заподозрил, что угроза от них все еще вероятна, неважно, насколько незначительна она может быть, я бы не говорил тебе надеть эту бандану. Я бы не стал рассказывать тебе ничего из этого. К тому же, он не сможет просто взять и как ни в чем не бывало постучать в нашу дверь. Он все еще должен жить, оставаясь в тени. Он не стал бы подвергать себя риску быть замеченным или узнанным кем-то, кто может его помнить.

Я скрестила руки.

— Значит, если я решу, что хочу быть с Гриззом, как это будет? Я растворюсь в закате, бросив и тебя и своих детей? — Я топнула ногой по песку. — Это звучит абсурдно, и даже думать тут нечего, Томми. Я твоя жена. Твоя жена. — Я ткнула его в грудь. Томми даже не вздрогнул. — Встреча с Гриззом не заставит меня передумать, — добавила я.

Он нежно сгреб меня в объятия, и от его слов у меня по позвоночнику пробежал холодок. Я понимала, что это было болезненно для него, но также и знала, что он был серьезен как никогда.

— Если когда-нибудь до этого дойдет, я обещаю тебе, что мы что-нибудь придумаем. Пока не знаю, что. Не спрашивай меня о деталях, потому что, знаешь ли, я не позволяю себе об этом задумываться.

Я грубо оттолкнула его, и, обернувшись, зашагала обратно к нашему отелю.

Вместо того чтобы заняться любовью в нашем романтическом номере с видом на океан, мы потратили остаток ночи на разговор. Отменили заказанный в ресторане столик и предпочли обслуживание в номер. В отеле подавали качественную еду, но с таким же успехом она могла быть и из картона.

Мы отодвинули разговор о бандане на потом, пока Томми рассказал мне больше подробностей о встрече со своей бабушкой. По всей вероятности, она приняла его за кого-то другого. Ее разум, затуманенный многолетним алкоголизмом, решил, что ее навещает кто-то из ее прошлого.

— Как выяснилось, я — точная копия Дэвида Энмена, — сказал Томми мне. — Или скорее на что был бы похож Дэвид, если бы прожил подольше.

Я помотала головой на незнакомое имя.

— Это брат Дональда Энмена, — сказал Томми. — Дональд Энмен это Рэд — я рассказывал тебе об этом парне, которого Гризз встретил в мотеле. Рэд был крестным отцом Кэнди — и, я подозреваю, моим отцом.

— Почему ты так думаешь? Возможно, что твой отец — Дэвид, брат Рэда. И она приняла тебя за него.

Томми объяснил, что бабушка была знакома с обоими — и с Дональдом, и с Дэвидом Энменом, и что Дэвид умер задолго до того, как Кэнди забеременела.

— Мать Кэнди, моя бабушка, выросла вместе с братьями Энмен. Рэд познакомил её с отцом Кэнди, Томом — в честь него меня назвали. Она знала Дональда и Дэвида Энмена задолго до того, как появился Том. — Он уставился на стену за моим плечом и вздохнул.

— Теперь все встало на свои места, Джин. То, что мне рассказывал Гризз. Что Рэд хотел во что бы то ни стало убрать Кэнди с улицы. Как он практически держал ее в заточении в маленькой квартирке Гризза над гаражами. Помню, Гризз упомянул о том, что Рэд оставался с ней, когда Гризз и Энтони не могли. Думаю, он изнасиловал ее, Джинни, и произошло это задолго до ее подросткового возраста. Вероятно, именно поэтому она обратилась к проституции и наркотикам. Чтобы уйти от него. Меня бросает в холод, когда я думаю о том, каким образом Гризз мог придумать ей прозвище.

— Расскажи мне. Откуда взялось у Гризза это прозвище Кэнди? — Мой желудок сжался.

— Гризз рассказывал мне, что Рэд держал за барной стойкой мешок конфет, потому что моя мать, тогда ее звали Стейси Энн, обожала конфеты. У меня волосы на шее дыбом становятся, как подумаю о таких хищниках и о том, как они используют сладости, чтобы приманивать детей. Я задаюсь вопросом, мог ли он проделывать то же самое с моей тетей Карен. Это могло бы служить объяснением, почему она тоже была такой несчастной.

— Ох, Томми. А Гризз знал, что Рэд делает с твоей матерью?

— Нет, по-моему, он вообще ничего не знал, Джин. Думаю, Гризз и вправду считал, что я его ребенок. Он не был знаком с братом Рэда, так что не обнаружил бы сходства или связи с ним, как это сделала моя бабушка. Конечно, доказательств у меня нет. Полагаю, я мог бы выяснить, где похоронен Рэд и эксгумировать его тело, проверить, есть ли пригодная для анализа ДНК, но не стану. У меня и так есть доказательство. Думаю, на этом я закончил.

Внезапно я почувствовала всю тяжесть мира, которая легла на плечи моего мужа и поняла, почему он так устал. Я сделала все возможное, чтобы утешить его.

Я провела остаток нашего мини-отпуска, пытаясь отговорить его от нелепого плана вызвать Гризза. Он все равно настаивал. Но и по пути домой мы не остановились, чтобы купить бандану. Мне стало легче.


**********
Прошла неделя, и нас снова поглотила повседневная рутина жизни и заботы о наших детях. В глубине души я надеялась, что весь этот абсурд с банданой мне приснился. С того дня на пляже больше о ней не упоминалось, и я убедила себя, что предложение Томми было вызвано лишь эмоциями от того, что он узнал о своем настоящем отце.

Конечно же, тем вечером в отеле я говорила ему, что он хватается за соломинку, доверяя воспоминаниям пожилой женщины. Он молча достал бумажник и показал фотографию. У меня отвисла челюсть, когда я увидела правду. Я смотрела на фотографию восемнадцатилетнего Дэвида Энмана, и это вполне мог быть Томми.

Но сейчас я считала, что все наладилось. Я задвинула все, что узнала о Гриззе и его семье, в дальний угол своего сознания, говоря себе, что если я и соберусь поделиться этим с Мими, то сделаю это не прямо сейчас и точно не сделаю этого без Томми.

Я была в прачечной, раскладывала одежду. Джейсону предстоял баскетбольный матч, а вся его форма была грязной. Я слышала, как Томми зашел в дом через гараж, как его портфель с привычным звуком шлепнулся на скамейку. Я улыбнулась сама себе, когда он подошел сзади и поцеловал меня в шею.

— Ужин вкусно пахнет.

— Твое любимое, — сказал я, прижимаясь к нему спиной.

— Пойду наверх переоденусь. Вернусь через пару минут.

Повернувшись к нему лицом, я заглянула ему в глаза. Моя улыбка угасла, когда я увидела выражение его лица, вызвавшее во мне беспокойство.

Не отрывая от меня взгляда, он нащупал мою руку и что-то вложил в нее, медленно оборачивая мои пальцы вокруг этого. Развернувшись, Томми вышел из прачечной. Я слышала, как он поднимается по лестнице в нашу спальню.

Затем опустила глаза и увидела, что он вложил мне в руку.

Синяя бандана.


Глава 34

Томми

2001, Форт-Лодердейл


— Я считаю, что ты поступаешь просто нелепо, но знаешь что? Если для тебя это так уж важно, если это то, что я должна сделать, чтобы доказать, что я с ним покончила, так тому и быть — я сделаю это. Но позволь мне кое-что прояснить, Томми. Я не для себя это делаю. Я знаю свое сердце. Я делаю это для тебя.

Джинни, как и обещала, собрала волосы в высокий конский хвост, обернув вокруг него синюю бандану, и ходила так на протяжении всего баскетбольного матча Джейсона.

Томми заметил, как Картер потихоньку скрылась в дамской комнате.

Дело сделано. Теперь назад дороги нет.

Для стороннего наблюдателя Томми и Джинни могли показаться воплощением счастья. Только Томми чувствовал скрываемое Джинни настроение. Она была расстроена из-за него, и он не мог ее винить.

В тот день Джинни почти не разговаривала с ним после игры. Вечером он поднялся по лестнице один и, прождав ее до полуночи, наконец решил выключить свет и попытаться немного поспать. Она сказала, что посмотрит телевизор в кабинете и скоро придет. Либо она была все еще расстроена, либо заснула.

Его разбудил звонок сотового телефона, лежавшего на его тумбочке. Он посмотрел на часы. Без пятнадцати семь. Томми поднял телефон, и не узнав номер, ответил. Это, возможно, был один из детей из приюта, где он был волонтером.

— Да? — пробормотал он.

Он посмотрел налево и понял, что Джинни так и не ложилась спать.

— Это Блу. Мне надо поговорить с тобой. Я кое-что слышал на улице. Не знаю, сколько в этом правды, но хочу, чтобы ты знал, что именно я слышал.

— О чем ты говоришь? — Томми уже совершенно проснулся.

— Я кое-что слышал о вашей дочери. О Мими.

— Рассказывай. — Томми сел прямо. — Что случилось? Она в опасности?

— Нет. Ей ничего не угрожает. По крайней мере, больше нет. Это было несколько месяцев назад, но я должен знать, хочешь ли ты что-либо предпринять по этому поводу. Не хочу вдаваться в подробности по телефону и пытаюсь держаться подальше от этого дерьма, но думаю, что это важно. Ты можешь со мной встретиться?

— Да. Давай встретимся. Я собирался сегодня заехать на пару часов в офис, но сначала встречусь с тобой.

Томми уже вылез из кровати и двинулся в душ.

— Сделай мне одолжение. Не бери с собой Джинни. Я не думаю, что она захочет об этом знать.

Значит, чертовски здорово, что она не ночевала сегодня рядом со мной. Томми повесил трубку. Как бы он объяснил звонок ранним утром от Блу? Блу следовало быть осторожнее.

Не прошло и двадцати минут, как Томми спустился вниз. Он нашел Джинни спящей в кабинете. Телевизор все еще работал.

— Джин. Джин, проснись, — он легонько потряс ее.

Она простонала и открыла глаза.

— Ох, похоже, я заснула. Я собиралась подняться наверх. Я…

— Это я уже и так понял. Ты не разделась, — заметил он.

— Ты куда-то собрался? — она сдвинула брови. — Сегодня же суббота, да?

— Я совсем забыл тебе сказать, что должен встретиться с Филом и Броуди. Мне нужно пробежаться с ними по планам, которые они разрабатывают для нового клиента; он придет в понедельник. Хочешь, пообедаем вместе где-нибудь? Возьмёшь с собой детей? У Джейсона сегодня нет никаких игр. Может, после этого мы сводим их в кино. Конечно, если ты сможешь найти то, что все согласны посмотреть.

Он был удивительно спокоен, и его эмоции были под контролем.

— Ладно, — садясь, ответила она сонным голосом. — Да, звучит неплохо. Даже если мы не сможем договориться о фильме, они могут поесть.

Она протерла глаза и подавила зевок.

— Я чувствую аромат кофе.

Он поцеловал ее в лоб.

— Я только что включил для тебя кофеварку. Пока еще варится. Я перехвачу где-нибудь по дороге на работу. Позвони мне около полудня. Мы составим план.

В половину восьмого утра субботы улицы Южной Флориды были уже оживленными и загруженными. Встреча с Блу не должна была заставить Томми далеко отклониться от обычного маршрута на работу. Он заехал в круглосуточный магазин с бензоколонками.

Воткнув шланг, Томми вошёл внутрь, чтобы взять кофе с собой. Он пожелал доброго утра продавцу за прилавком и направился вглубь магазинчика, туда, где стояла кофемашина. Клерк оторвался от газеты, которую читал, и пробормотал ответное приветствие. Томми оказался единственным посетителем в магазине, и лишь сварив себе кофе, он вдруг заметил, что на ручке графина, из которого наливал себе сливки, было что-то липкое. Черт возьми. Он оставил свою чашку на кофемашине и отправился в туалет, вымыть руки.

В тот самый момент, когда вышел из мужской уборной, он почувствовал напряжение. Атмосфера изменилась. Ему стало не по себе. Стараясь не шуметь, он пробрался вдоль прохода. Увидел свою машину у бензоколонок. Других машин перед магазином он не заметил.

— Держи руки над прилавком! Просто отдай мне деньги. Положи их сюда.

Ограбление. Томми услышал, как преступник ударил рукой по прилавку, когда он с грохотом кинул на него то, что, должно быть, было сумкой.

— Если ты попытаешься дотянуться до чего-нибудь под прилавком, я тебе пулю в голову всажу. Понял?

Томми присел, оглядывая магазинчик. Он потянулся за мобильником, но вспомнил, что оставил его на приборной панели машины. Блядь. Затем немного приподнял голову, бросив взгляд поверх полок. Теперь грабитель размахивал пистолетом. Нервничающий продавец делал так, как ему велели, но Томми видел, что того трясло. Должен ли он вмешаться? Или остаться на месте?

Томми взглянул в окно. Подъехал еще один автомобиль, и пожилой мужчина прислонился к своей машине, пока у него наполнялся бак. Скорее всего, он заплатит картой и не станет заходить в магазин. Хорошо.

— Ты специально ее уронил, ублюдок!

— Нет, нет, я не нарочно, — в голосе продавца сквозило отчаяние. — Вы пугаете меня, размахивая этой штукой. Она может выстрелить.

— Ага, и она выстрелит прямо сейчас.

В два быстрых движения грабитель выстрелил продавцу в лицо и перепрыгнул через прилавок, чтобы забрать упавшую сумку с деньгами.

Казалось, время остановилось. Словно в замедленной съемке Томми увидел, как мужчина перелезает обратно через прилавок. В руках у него был пластиковый продуктовый пакет, и Томми видел через прозрачные бока, что в нем лежат деньги. Томми, сам того не понимая, стал медленно продвигаться ближе к выходу и к кассе. Он мог сделать один быстрый выпад и, набросившись на грабителя со спины, повалить его на пол. Или он мог позволить ему уйти и не рисковать.

Томми и мужчина заметили ее одновременно. К двери приближалась молодая женщина. Преступник начал поднимать пистолет. Он собирался выстрелить в нее, когда она войдёт внутрь.

Томми не пришлось принимать решение. Это было сделано за него.

Он прыгнул на спину парня, но тот, видимо, что-то заметил, потому что повернулся как раз вовремя, чтобы избежать захвата Томми. Раздался выстрел, и Томми почувствовал резкую боль в животе.

Они стали бороться за пистолет. Казалось, что доля секунды растянулась на целую вечность.

Даже несмотря на боль от ранения, в голову Томми пришли строчки из Писания.

«У Господа один день как тысяча лет, и тысяча лет как один день».

Какое странное место из Писания вспомнилось ему в такой момент, но именно это он чувствовал. Теперь казалось, что эти несколько секунд замедлились и растянулись. Пока они боролись за пистолет, время остановилось. Его разум был заполнен мыслями, пытавшимися завладеть его вниманием, но все они всплывали у него в правильном и сокращенном порядке.

Как же странно, что он уже целую вечность не получал вестей от Блу, и тем утром, когда они должны были встретиться, Томми напоролся на ограбление. Если это была ловушка? Что, если настоящей мишенью был он сам?

Он мог дать ответ так же быстро, как и думал. Нет. Этот магазинчик он выбрал случайно. Если бы он пробыл в туалете дольше, преступник мог бы уйти до того, как он вышел. Грабитель не искал Томми, просто двигался к выходу.

Он посмотрел в лицо мужчине и увидел мутные голубые глаза, которые не видели сна в течение нескольких дней. Глаза, которые были в поиске очередной дозы для себя. В этих глазах страх смешался со злостью и безысходностью. Ему, наверное, не было даже двадцати. Убивал ли он раньше? Была ли у него семья? Знали ли его родители, чем занимается их сын?

Даже со всеми этими мыслями, роящимися у него в голове, Томми удалось бросить взгляд на дверь. Он увидел, как девушка вошла внутрь. Он заметил на ее лице осознание и страх того, что происходит, и он увидел, как она разворачивается и бежит, размахивая руками, к ещё одному автомобилю, который только что подъехал.

Томми ещё раз заглянул в глаза человеку, который проиграл всю свою жизнь одним неверным решением.

Томми почувствовал, что пистолет выскользнул из захвата грабителя, но перед этим он выстрелил во второй раз. Когда Томми упал на пол, еще одна пуля попала ему в грудь.

Теперь он крепко зажал пистолет в руке, и последние осознанные мысли Томми были о ней:

— Джинни. Джинни. Пожалуйста, прости меня, — прошептал он.

А затем его мир погрузился во тьму.


**********
Джинни уставилась на свое отражение в зеркале ванной.

После того, как Томми разбудил ее, она пошла на кухню, плеснула себе чашечку кофе, отнесла ее обратно в кабинет и села.

Потягивая кофе, она лениво размышляла о последних двух неделях. Встреча с сестрой Мэри Кэтрин и сестрой Агнес. Небольшой крюк по дороге домой, который привел ее к месту, где она рассчитывала найти кого-нибудь из родственников Гризза. Возможно ли подтвердить воспоминания пожилой монахини и подозрения Джинни?

Она удивилась тому, что обнаружила. Это оказалась дружная община людей, чьи корни уходили ещё во времена перед Гражданской войной. Ее тут же отправили к местному историку, и он был более чем счастлив провести с ней утро и поделиться местными легендами, мифами и воспоминаниями. И ещё он сообщил ей некоторые факты. Он точно знал, кем интересовалась Джинни. По правде говоря, у него оказался для Джинни сюрприз.

Джинни была прервана в своих размышлениях вскочившим ей на колени Спуки, из-за которого она едва не пролила кофе.

— Ах ты маленький сорванец. Откуда ты взялся? — спросила Джинни котенка. Поставив чашку на край стола, она погладила его по мягкой шерстке. Джинни улыбнулась, вспомнив, как Джейсон настоял на том, чтобы ему разрешили дать котенку кличку. Все они забросали его предложениями, но он настоял на Спуки (прим. перев.: spooky — жутко).

— Ему такое имя как раз подходит, — объяснил им Джейсон. — Он как таинственный подарок, потому что ты не знаешь, кто тебе его подарил. И он черный. Все это как-то… жутко.

Ну, Томми и Джинни знали, от кого был подарок. Томми тогда уверял её, что это способ Гризза сообщить им из могилы, что он за них счастлив. Но теперь-то она поняла, после разговора с Томми на пляже в прошлые выходные, что кто-то сообщил им таким образом, что за их домом больше не ведется наблюдение. Они с Томми знали, что этот «кто-то» — муж Картер, Билл.

Она покачала головой, подумав о том, как много узнала. Томми сказал ей, что устал. Она могла понять, почему. Она тоже устала. Но к тому же ее по-прежнему сильно бесила его настойчивость насчёт того, чтобы она встретилась с Гриззом. Что она почувствует, если вновь увидит его? Она едва узнала Гризза, когда увидела в день казни. Она задалась вопросом, сам ли он побрил голову или облысел. И эта борода! Она не помнила, чтобы он когда-либо отращивал настолько длинную.

— Ох, Спуки! — воскликнула она. Котенку надоела ее компания, и он поспешил спрыгнуть с ее колен, задев по пути чашку, когда Джинни поднимала ее с края стола.

Теперь Джинни осмотрела себя в зеркале в ванной комнате, вытирая пролитый кофе с блузки. Ничего страшного. В любом случае, в ее чашке оставалось не так много.

Поднимаясь наверх, она прошла мимо Джейсона, спускавшегося по лестнице, и сообщила ему, что Томми хотел позже встретиться пообедать и сходить в кино, и чтобы Джейсон поговорил с сестрой после того, как она проснется.

«Ты выглядишь паршиво, Джин», — сказала она себе. Продолжительный горячий душ должен помочь.

Подняв обе руки, она собралась снять бандану и распустить хвост, когда ее прервал громкий стук в дверь ванной.

Джейсон.

— Мама. Мама! Ты должна немедленно спуститься вниз! Здесь какие-то копы, и они хотят поговорить с тобой.


Глава 35

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


— Миссис Диллон! Миссис Диллон, я понимаю, что это для вас шок, знаю, что вы испытали тяжёлое потрясение, но, прошу, постарайтесь сконцентрироваться. Пожалуйста, ответьте на мой последний вопрос.

— Мне нужно его увидеть. Они должны позволить мне увидеть моего мужа! — Я не могла дышать. — Мои дети. Боже, мои дети. Где они? Я им нужна!

Я находилась в маленьком кабинете больницы с двумя детективами. Как оказалась там, помнила довольно смутно. Я помню, как они зашли в дом и попросились поговорить со мной без присутствия Джейсона. Я помню его любопытный и испуганный вид, когда привела их в кабинет Томми и закрыла за нами французские двери.

Помню, как слушала их рассказ о том, что Томми попал в перестрелку и находится в критическом состоянии в больнице. Я помню, как велела Джейсону разбудить сестру. Удивительно, но Мими сообразила прихватить мой кошелек и телефон, когда мы вслед за мужчинами вышли из дома и сели на заднее сиденье полицейской машины. Я помню, как крепко вцепилась в Джейсона и Мими, когда рассказывала им то, что мне известно. Я помню, как Мими взяла мой телефон, чтобы позвонить Картер, Кристи и Саре Джо, и попросить их приехать к нам в больницу. Она сказала мне, что Кристи и Картер уже едут, и что она оставила сообщение для Джо.

— Ваши дети в порядке. Они с вашими друзьями. К мужу вам нельзя. Пока нет, он на операции. Пожалуйста, ответьте на вопрос, мэм.

— Извините. Не могу вспомнить, о чем вы меня спрашивали, — призналась я откровенно перед тем, как высморкаться.

— Вы говорили, что ваш муж поехал на работу. Не могли бы вы объяснить, по какой причине он отклонился от своего обычного маршрута? — спросил старший из двух детективов.

Я перестала сморкаться, но пальцами по-прежнему прижимала платок к носу. Томми был на заправке, расположенной не по пути к его офису? У меня мгновенно и сильно заболела голова.

— Нет, — прошептала я. — Я не знаю, почему он оказался там. Вы сказали, что считаете это случайностью. Что есть свидетели, которые подтвердили, что это ограбление. Они видели, как парень сбежал.

— Мы считаем это случайностью, но после того, как выяснилось, что ваш муж должен в этом году дать показания в суде, мы должны спросить. Должны проверить все возможности. Нужно убедиться, что это не подстава. Поэтому мы и спрашиваем вас, знаете ли вы какую-либо причину, по которой он мог отклониться от своего обычного маршрута.

Я медленно покачала головой.

— Нет, я даже не представляю. Я видела его утром перед тем, как он ушел. Он упомянул, что по дороге на работу заедет за кофе, но так и не сказал, куда. Мы собирались встретиться позже и пообедать. Не было ничего необычного.

Я одеревенела, когда осознала, что было нечто совершенно необычное. Я надевала бандану, чтобы подать сигнал Гриззу. На следующее утро Томми застрелили.

Но я не позволю своим мыслям пойти в этом направлении.

— Мы закончили? Пожалуйста, я хочу увидеть своих детей. Мне нужно быть с ними.

— Конечно. Нам нужно будет оставаться с вами на связи, — ответил детектив помоложе, более сдержанный. — Мы должны знать, как с вами лучше связаться.

— С этим проблем не будет. Я не уйду из этой больницы, — сказала я ему, когда проходила мимо них в комнату ожидания для семей больных.


**********
Следующие несколько часов тянулись бесконечно. Врач отозвал меня в сторонку и попытался объяснить, что Томми до сих на операции из-за тяжести ранений. Информации все еще было чересчур много, чтобы удержать в памяти, и единственное, что я могу вспомнить из того разговора: «Два пулевых ранения. Одно в живот и одно в грудь, и операция продлится ещё некоторое время».

Только после того, как появилась Сара Джо и отправила меня в кабинет Стэна, я наконец-то смогла понять кое-что из этого. По всей видимости, они со Стэном уехали заграницу и приехали навестить каких-то друзей в Атланте. После того, как получили сообщение от Мими, они сели на рейс и вернулись в Форт-Лодердейл меньше чем через два часа.

— Ты старший хирург, Стэн, — сказала я ему через затуманенное зрение. — Разве не твоя обязанность его оперировать или хотя бы присутствовать там, чтобы убедиться, что все сделано правильно?

— Джинни, я там был, и у него наша лучшая бригада. Я бы остался и взял все в свои руки, если бы думал иначе. Все идет гладко. Это крайне сложно, потому что фактически это две отдельные операции по удалению двух отдельных пуль, — Голос Стэна звучал спокойно и ровно. Ободряюще.

Он восседал за столом. Мы с Джо сидели напротив него на стульях. Она потянулась к моей руке. Я заметила, как она рассеянно прикоснулась к тому месту, где обычно висел кулон ее матери. Его там не было. Сразу после того, как Джо появилась в комнате ожидания, Картер подошла к нам, чтобы что-то сказать, но споткнулась. Падая, она схватилась за Джо и нечаянно сорвала ожерелье с шеи Джо. Она извинилась и пообещала Джо, что отправит Билла починить ожерелье, и вернёт ей в течение нескольких часов. Я заметила беспокойство в глазах Джо — она никогда с ним не расставалась, но я спокойно заверила ее, что Картер и Биллу можно было доверить кулон ее матери.

— Но прошло уже несколько часов. — Я сжала руку Джо. — Просто кажется, что операция не должна длиться так долго!

— Не думай об этом, Джинни, — сказала Сара Джо. — Это не значит, что на операции что-то пошло не так. А всего лишь означает, что они не хотят ничего упустить. Как сказал Стэн, это две отдельные операции, и тяжесть одной может повлиять на другую.

— Так и есть, — подтвердил Стэн. — Каждое ранение имеет свои отдельные и серьёзные осложнения инуждается в соответствующем лечении.

Я глубоко вздохнула и выпрямилась.

— Какие осложнения? Скажи мне.

В этот момент раздался стук в дверь. В кабинет вошли двое мужчин. Это были хирурги Томми, и они сообщили мне, что он хорошо перенес операцию, но, как объяснил Стэн, его состояние было тяжелым. Теперь единственное, что мы могли сделать, это ждать. Я смотрела на них снизу вверх и ждала продолжения.

— Вы знаете, он получил два пулевых ранения, — сказал врач с седой бородкой, чье имя я уже забыла. — Пуля, попавшая в грудную клетку, вызвала скопление воздуха в плевральной полости и привела к коллапсу лёгкого. Мы вставили дренажную трубку, чтобы удалить воздух и кровь из груди. Его лёгкое расширилось, и кровотечение, по всей видимости, прекратилось.

Я позволила себе выдохнуть долго сдерживаемый воздух.

Второй хирург прочистил горло.

— Вторая пуля, та, что попала в живот, повредила селезенку и печень, вызвав тяжелую кровопотерю. Мы удалили селезенку и часть печени. Кровопотеря была огромной. Нам пришлось дать ему тринадцать единиц крови. — Его глаза смягчились. — Из-за шока и необходимости переливания в больших дозах, его кровь не сворачивается, и мы пытаемся это исправить, давая ему различные препараты для свертывания.

Меня начало трясти. Джо крепко сжала мою руку.

— Мы надеемся, что в конце концов сможем контролировать эту неспособность свертываемости, но его почки и мозг долго находились без достаточного снабжения кровью. Ткани и этих органов, и других повреждены. Восстановятся ли они, мы не знаем. Время покажет.

Как в тумане я вернулась в комнату ожидания, где нашла своих детей. Забрала их обоих в маленькую часовню больницы и объяснила все, что смогла.

Я изо всех сил сжимала их в объятиях и плакала, когда почувствовала, как со спины меня обхватили чьи-то руки, и услышала знакомый голос:

— Я бы приехал раньше, Джинни. Мы с мальчиками были на яхте. — Это оказался Алек.

Я не могу вспомнить каких-либо подробностей после этого. Кто приходил. Кто уходил. Кто предлагал помочь с Мими и Джейсоном. Кто предлагал покормить нас или постирать нашу одежду. Кто сообщил в школу и в нашу церковь. Как хорошо смазанная машина, знакомые, которых мы завели за прошедшие годы, будучи из совершенно разных периодов нашей жизни, объединились все вместе, чтобы позаботиться обо мне и о моих детях.

Я была слишком шокирована, чтобы понять, что никогда не позволяла себе действительно сблизиться с людьми, которые не входили в мой маленький круг, но я была в высшей степени признательна и тронута поддержкой, которую они оказали мне и моим детям, хоть была не в том эмоциональном состоянии, чтобы выразить эту благодарность. Я была как в тумане.

В тот первый день нас троих привели в отделение интенсивной терапии и позволили постоять у изголовья его кровати всего несколько минут. Меня предупредили, что психологическая травма от того, что сын увидит отца в таком состоянии, может быть слишком сильной, но медсестры из интенсивной терапии уступили моим просьбам, увидев, как тяжело Джейсон воспринял новости.

Они были правы. Трубок, аппаратов и проводов оказалось для него слишком много. Джейсон расстроился, когда увидел отца и начал плакать. Я крепко прижала его к себе и хотела утешить, но не смогла заставить себя отойти от кровати Томми. Что если я видела его в этот момент последний раз?

Одна из медсестер Томми, Джонелл, все поняла по моим глазам, и осторожно отстранив от меня Джейсона, отвела его к нашим доверенным друзьям в комнату ожидания. Мими держала меня за руку и тихо плакала, не отрывая глаз от лица Томми.

Не знаю, сколько времени прошло. Кто-то, я думаю, что это была Кристи, принес мне смену одежды и туалетные принадлежности. Мне разрешили принять душ и переночевать в больнице. Я не была уверена, предоставлялась ли такая привилегия всем членам семьи пациентов травматологии, или ко мне было особое отношение из-за статуса Стэна. Я дала понять своим детям, что люблю их и хочу быть с ними, но не могу оставить их отца. Они оба понимали это и предпочли остаться у нас дома с Картер вместо того, чтобы остаться в разных семьях.

Теперь мои дети вернулись, и мы столпились в маленькой палате интенсивной терапии, глядя на Томми. После шока при виде отца в тот первый раз, Джейсон сам подошел к Джонелл и сказал, что готов снова увидеть отца. Она вопросительно посмотрела на меня, и я согласно кивнула. Мы держали его за руки, разговаривали с ним, пытаясь отыскать какой-нибудь знак того, что он слышит нас. Дрожащие ресницы, изменение графика на каком-нибудь мониторе. Мы отчаянно хотели верить в то, что Томми проснется.

— Он знает, что я рядом? Как вы думаете, он меня слышит? — спросила я у второй медсестры, дежурившей у Томми. Ее звали Дженни, и она меняла ему капельницы. Дети вернулись в комнату ожидания. — Прошло уже больше двух суток.

Она ласково улыбнулась мне.

— Вполне возможно. Он все еще под наркозом, но ему поменяли препарат. Он должен позволить ему в ближайшее время прийти в сознание, не ослабляя обезболивающее действие лекарств. Ваш муж должен скоро открыть глаза или сжать вашу руку.

Она посмотрела на меня с беспокойством.

— Вы сегодня ели? Я понимаю, что у вас нет аппетита, но вы должны что-то поесть, даже если придется себя заставить. Нужно быть сильной — для него — и для них, — она кивнула головой в ту сторону, куда ушли дети.

— Я не голодна.

— Моя бабушка пекла лучший банановый хлеб по эту сторону Миссисипи, и оставила мне рецепт. Вы понимаете, что это значит?

Я покачала головой.

— Это значит, что сейчас я пеку лучший банановый хлеб по эту сторону Миссисипи. Я принесла кусочек для Джонелл, но она всегда говорит, что я нарушаю ее диету, так что скажете, если я схожу, заберу этот кусочек и принесу его вам?

Я улыбнулась и благодарно кивнула. Она закончила свои манипуляции, а затем я увидела, как она подошла к станции телеметрии и что-то сказала Джонелл, которая посмотрела на меня, улыбнулась и показала мне большой палец вверх.

Я вновь перевела взгляд на Томми. Взяв одну его руку в свои ладони, я нежно поглаживала сверху, стараясь не задеть капельницы.

— Томми, твоя медсестра Дженни — одна из тех, кто за тобой ухаживает, так вот, она сказала, что ты можешь услышать меня сейчас. Надеюсь, ты можешь. Надеюсь, ты услышишь, как я говорю тебя, как сильно люблю тебя.

Он не отвечал, но это не мешало мне продолжать с ним говорить.

— Так много людей за тебя молятся. Я тоже молилась. Я знаю, что мы должны молиться о Божьей воле, но не могу ничего с собой поделать. Я молюсь за свою волю. И моя воля хочет, чтобы ты вернулся, Томми.

Наклонившись, я прошептала ему на ухо:

— Я пыталась сказать тебе в тот день на пляже. Никогда не было выбора, который я должна была сделать. Я никогда тебя не оставлю, Томми, так что, пожалуйста, не оставляй меня. Прошу, проснись.

Я была почти уверена, что почувствовала, как он слабо сжал мою руку. Мое сердце ухнуло куда-то и забилось чаще, а душа взлетела ввысь, наполнившись надеждой.

Он возвращался ко мне.


Глава 36

Гризз

2001, где-то между Луизианой и Южной Флоридой


Он сидел в небольшой забегаловке в Луизиане, когда увидел на одном из национальных новостных каналов, что в Томми стреляли. Тот факт, что случившееся попало в национальные новости, не сильно удивил его. В конце концов, Томми имел отношение к аресту Мэтью Рокмэна — известного адвоката, взятого под стражу за убийство женщины, которую он включил в программу защиты свидетелей пятнадцать лет назад. Тогда эта история широко освещалась в СМИ, так что нетрудно было поверить, что новость о стрельбе в Томми тоже подхватят. Удивило его то, что он не получил от Картер никаких известий. Точнее до тех пор, пока не обнаружил, что его пейджер был выключен и как только включился, на дисплее отразились слова, от которых у Гризза скрутило внутренности: ТЫ ЕЙ НУЖЕН.

Таким образом, сразу после того, как Гризз увидел репортаж в новостях и получил сообщение от Картер, он бросил полтинник на барную стойку и направился к своему байку, но прежде спросил у Эдны дорогу к ближайшему шоссе. Он понял, что в забегаловке «Зелёная Фасоль» оказался случайно и не знал точно, как быстрее всего добраться обратно во Флориду.

Уже темнело, и ему необходимо было где-нибудь остановиться и немного передохнуть. Гризз провел в дороге несколько часов, и мгновенный прилив адреналина, обрушившийся на него, давно сошел на нет. Он смертельно устал.

После регистрации в ближайшем сетевом мотеле, попавшемся на пути, Гризз принял в номере долгий горячий душ. Завалившись в кровать, пощелкал несколькими телеканалами, съел сэндвич с куриным салатом, который купил в магазине рядом с отелем, и запил его пивом. В новостях о том, что в Томми стреляли, ничего не было, поэтому Гризз выключил телевизор и собрался спать.

Но сна не было.

Его снедала неизвестность. Что если это ловушка? Он должен быть очень осторожен. И что конкретно он хотел сделать, добравшись до Форт-Лодердейла? Подкатить на байке к дому Джинни или к госпиталю и шагнуть в парадную дверь? Конечно, это не вариант. В обычной ситуации он бы сигнализировал Картер, и она нашла бы способ устроить ему встречу с Кит. Но чем дольше Гризз об этом думал, тем призрачнее казалась возможность устроить подобное. Он получил еще одно сообщение от Картер — она написала ему, что опасность Джинни не угрожает, так что у него не было ощущения срочности, как это обычно бывало. Но он был ей нужен. Это все, что на данный момент ему нужно было знать.

Может, Гриззу удалось бы последить за Джинни на расстоянии и поискать выход. Нет. Рядом с ней будут не только друзья, но и полиция. На него случайно может наткнуться тот, кто опознает его. Он понял, что ему придется подождать.

Тем временем он хотел выяснить все, что возможно о стрельбе в Томми, и единственный способ это сделать — доверить кому-то, кроме Картер и Билла, правду о его казни. Или, вернее, отсутствии таковой.

В первую очередь он подумал о Блу, но из-за его шашней с женщиной-копом это было чертовски рискованно. Даже если они расстались, это не самый разумный шаг. Ему нужен был человек, который все еще имел связи с байкерским миром, но жил вне поле зрения блюстителей порядка. Трудолюбивый семьянин, который, вроде как, начал с чистого листа на восточном побережье Южной Флориды больше года назад. Кто-то, кому Гризз доверил бы свою жизнь и эту тайну.

Энтони Бэар.

Он принял решение и наконец-то погрузился в глубокий сон без сновидений. Спустя несколько часов Гризза разбудил громкий стук в дверь своего гостиничного номера. Уборка номеров. Он сказал им вернуться через час.

Не прошло и пятнадцати минут, как Гризз оседлал байк. Во-первых, ему нужно было проехать несколько часов до арендованного им гаража. Он заберет оставленную там машину, а также одежду, личные вещи, наличку и одноразовый мобильник, по которому сможет связаться с Энтони. После того, как назначит встречу с Бэаром, телефон он выбросит.

Гризз посмотрел на кредитные карты, которые были заведены на его новое имя, и подумал, что никогда ими не воспользуется. В тот момент, когда засовывал их в бумажник, он вытащил права и понял, что больше не похож на человека на снимке. За прошедшие несколько месяцев у него выросли волосы, а бороду он существенно укоротил. Энтони сможет сделать другой снимок для его нового удостоверения личности.

Его новая личность. Ещё одно гребаное имя, на которое придется отзываться. Черт возьми. Но они хоть это ему дали. Джеймс Киркланд просто вопил «унылое вымышленное имя» — такое же, как и обычный американский Джо. Такое как раз подойдет. Ему сказали, что ДНК Джейсона Гризза Тэлбота и отпечатки его пальцев в картотеке заменили на подделку. Он получил жизнь с чистого листа, и если кому-нибудь вздумается проверить ДНК и отпечатки пальцев Джеймса Киркланда, поиск ничего не даст. Конечно если Джеймс Киркланд не вляпается в неприятности.

Смысл в том, что если он окажется на ножах с законом, ничто не свяжет его с умершим Джейсоном Тэлботом. Но это не проблема. Он планировал оставаться чистым.

Сейчас он был овдовевшим отцом двух несуществующих детей, зарабатывавшим на жизнь в качестве оператора тяжелого оборудования, пока не получил на производстве травму спины. Чёрт возьми, они даже заставили правительство присылать на банковский счёт Джеймса Киркланда чеки по инвалидности. Ванильнее не бывает. Ранее он уже проверил свою новую личность, специально проскочив на красный где-то в Джорджии. Коп сверил номерные знаки его байка и вернулся с выписанным предупреждением. Он проверил. На имя Джеймса Киркланда.

Гризз включил радио, когда направился на юг, и подумал, стоит ли ему сделать что-то, чтобы на некоторое время убрать Блу из города. Скорее всего, Блу будет беспокоиться о Томми и Джинни и может даже приставить к ним охрану, желая убедиться, что им ничто не угрожает. Гриззу до сих пор не удалось узнать, случайно подстрелили Томми или это было спланированно. Он слышал, как в новостях упоминалось, что Томми собирался дать показания в суде по делу Рокмэна, но Гризз был уверен, что эти показания не будут решающими и не развалят дело Мэтью. Блу позаботился о том, чтобы улики, найденные на месте убийства Джен, указывали на Рокмэна.

Он покачал головой, когда вспомнил ещё одну деталь. Когда в конце он усомнился в преданности Томми, то позволил некоторым уликам выглядеть так, будто они могли указывать на Томми. Гризз собирался его слить, если бы выяснилось, что тот солгал, чего не было. Блять. Почему я не мог этого так оставить? Что, если Томми застрелили из-за того, что всплыло в суде над Рокмэном? Дерьмо.

Гризз заставил себя мысленно вернуться к тому, что — вернее, кого — он нашел в Луизиане. Он нисколько не сомневался, что встретил сестру-близняшку Кит. Он улыбнулся, когда подумал о записке, которую мог бы анонимно передать через Картер Блу: «Последний приказ Гризза перед казнью, специально доставлен тебе через несколько месяцев после его смерти. Он оставил кое-что для тебя в закусочной под названием «Зеленая Фасоль». Ты найдешь эту закусочную в Чинкоу, штат Луизиана, и с первого взгляда узнаешь посылку и что с ней делать».

Гризз рассмеялся, когда представил, каким может стать знакомство Блу с Джоди, сестрой-близняшкой Кит. Но он также знал, что такое сообщение он никогда не отправит. Последнее, что ему нужно — это заставить Блу притащить Джоди обратно в Форт-Лодердейл, чтобы устроить встречу с Джинни, в то время, как он сам собирался с ней встретиться. Нет, он прибережет такой сюрприз на будущее а пока сделает все возможное, чтобы самому избежать встречи с Блу.

Он слушал Пинк Флойд Run Like Hell и наслаждался рокотом и мощностью своего Chevelle 1967 года, когда на него обрушилась волна горя, настолько глубокого, что он едва смог вздохнуть.

Гризз отпустил газ и выключил радио. Он никогда раньше не испытывал ничего подобного, и не знал, как на это реагировать. Затем медленно обвел взглядом окружающее его пространство. Он оказался на пустынном участке шоссе. И не увидел ни одной машин ни перед собой, ни позади. Коровы лениво паслись вдоль зеленых полей с участками высушенной омертвевшей земли. Гризз ощутил такую чудовищную тяжесть, такой толщины, что на мгновение задался вопросом, не сердечный ли приступ у него.

Нет. Он не чувствовал физической боли в груди. Это была боль души. Боль утраты. Такого он не испытывал даже на собственной казни.

Кит.

Гризз нажал на педаль газа.


Глава 37

Томми

2001, Форт-Лодердейл


Он ее слышал. Ее голос пробивался сквозь его сознание.

Где я? Почему не могу ей ответить? Томми показалось, будто он ощутил нежную ласку на своей руке. Она была невесомой, словно дуновение ветерка. Голос Джинни перебивал какой-то посторонний шум. Этот звук походил на шипение. И этот писк. Что это за писк?

Он пытался дать ей понять, что слышит ее. Теперь он был уверен, что это она держала его за руку и легонько поглаживала. Томми хотел потянуться к ней, но рука у него была как будто налита цементом. Джинни, я слышу тебя! Я слышу, как ты говоришь, что любишь меня. Я тоже тебя люблю. Почему я не могу этого сказать? Почему я не могу дотянуться до тебя?

А затем воспоминания вернулись. Автозаправочная станция. Кофе. Ограбление. В него стреляли, и теперь он в больнице. Он почувствовал невероятную тяжесть, когда до него начала доходить реальность того, что с ним произошло. Его разум начинал проясняться. Вспомнив выстрелы, Томми задался вопросом, как он мог находиться в полубессознательном состоянии и в то же время не чувствовать боли. Должно быть, все это благодаря чуду современных препаратов.

Затем Томми услышал другой голос. Речь шла о нем самом. Сара Джо.

— Почему бы тебе не сделать маленький перерыв и не оставить меня с ним на несколько минут, Джин?

— Спасибо, Джо, но я не могу. Мне кажется, он приходит в себя. Я клянусь, что перед этим он пытался сжать мою руку. — Он слышал надежду в голосе Джинни.

— О, Джин, это же отличные новости! — воскликнула Джо.

Если бы Томми не знал Джо как облупленную, он, возможно, поверил бы, что ее ответ искренен.

— Я же знаю, что ты уже несколько часов не покидала эту палату. Почему бы тебе, в самом деле, не выйти в уборную, и не прихватить чашечку кофе? Размять ноги. Я обещаю, что все время буду рядом с ним.

— Да, может, ты и в самом деле права. Дженни обещала мне ещё один кусочек бананового хлеба. Сбегаю в дамскую комнату, затем возьму кофе. О, ты получила назад ожерелье своей матери! Картер же говорила, что Билл сможет починить его для тебя.

Томми не мог понять, что Джинни говорила об ожерелье Джо. Даже при том, что не мог ее видеть, он был уверен, что Джо сидела, нервно сжимая свой кулон. Сам тысячу раз наблюдал, как она это делала.

— И Картер оказалась права. Мне вернули его обратно всего через пару часов. Целым и невредимым. Теперь иди. Я останусь и поболтаю с ним.

— Я скоро вернусь. Ты что-нибудь хочешь?

— Я хочу, чтобы ты отдохнула и знала, что я буду рядом с ним, пока ты не вернёшься, хорошо?

Томми не услышал, что ответила Джинни, должно быть, она просто кивнула. Он почувствовал, как она поднесла его руку к своим губам и нежно поцеловала его ладонь.

Не оставляй меня, Джинни. Хотя его мозг лихорадочно работал, им овладели неожиданные для него спокойствие и умиротворение. Томми почувствовал, как подняли другую его руку, и услышал голос Сары Джо.

— Мы со Стэном только что возвратились из Сиднея и навещали друзей в Атланте, когда мне позвонила Мими. Я делала то, что ты велел. Подталкивала Стэна к собеседованиям в других странах. Но, обстоятельства меняются, не так ли? — Наступила пауза. Не могла же она ожидать ответа от него. — Томми, ты хоть представляешь, насколько это будет легко для меня? Все, что мне надо сделать — это сжать одну из трубок на твоём дыхательном аппарате, и остановить доступ кислорода.

В этот момент Томми осознал, что дышит не самостоятельно. Шипение, от которого он очнулся, издавал аппарат искусственной вентиляции лёгких.

— Или я могла бы незаметно вытащить из кармана шприц и ввести инсулин прямо в твою капельницу. Я бы повернулась спиной к медсестрам, и они бы знать не знали, что я сделала. Ты уже получил определенную дозу инсулина, так что, даже если сделают вскрытие, в чём я сомневаюсь из-за серьезности твоих ранений, они сроду не найдут передоз инсулина. Это будет очень легко. Слишком легко.

Томми знал, что должен запаниковать по поводу того, что говорила Джо, но ничего такого не было. Он почувствовал, как на него снизошло умиротворяющее блаженство. Он никогда не испытывал ничего подобного. Оно, вне всякого сомнения, не было земным. Джо склонилась над больничной кроватью, угрожая его жизни, и Томми знал всем своим существом, что это сойдёт ей с рук. Она была руководителем сестринской службы, а ее муж — главным хирургом. Они были близкими друзьями. Никто не заподозрит или даже предположить не сможет, что она стала причиной его смерти.

Ему следовало начать волноваться. Он должен был испугаться. Но, как ни странно, этого не было.

Томми почувствовал необъяснимую тягу. Зов. Ему казалось, что его куда-то зовут. Внезапно он увидел свет и возжелал оказаться рядом с этим светом больше, чем когда-либо в своей жизни. Даже поиски женщины, в которую он всегда был влюблён, длившиеся всю его жизнь, не тянули его так, как это делал свет. Женщину, которую он любил. Джинни. Его дети. Мими и Джейсон. Теперь он может их видеть.

Когда стал вспоминать прожитую жизнь, Томми получил дар прочувствовать каждый радостный момент, который когда-либо испытывал с ними всеми. Это было прекрасно, и чуть не затащило его назад, но не шло ни в какое сравнение со светом. Светом, который был настолько ярок, что должен был ослепить его.

Джинни.

Он не мог уйти. Не хотел уходить. Они нуждались в нем. Они нужны были ему. Тогда Томми попытался отвернуться от света, и именно в этот момент увидел это. Точно так же, как дар мгновенной радости, который почувствовал несколько секунд назад, он заглянул в будущее своей семьи. Томми видел их скорбь по поводу его смерти. И как бы сильно увиденное ни ранило его сердце, он знал, что она сменится окончательным принятием и покоем. Он знал, что о них позаботятся. Знал, что они будут жить счастливой и полной жизнью. Был уверен, что всегда будет занимать особое место в их сердцах.

И в глубине души понимал, что должен отпустить их. Отпустить ее.

Джинни.

Он заставил произойти то, что не было предначертано. Неужели он думал, что то, что он сохранил пару прихваток или выгравировал ее инициалы на Библии, будет иметь какое-либо значение при принятии решения об их будущем? Томми правда верил в то, что все, что он делал, просчитывая заранее или нет, было связано с тем, что он руководил судьбой, которой мог манипулировать в своих интересах? Он должен был двигаться дальше после того, как Гризз женился на ней? Ему следовало продолжить жить своей жизнью и дать другой женщине шанс?

Томми знал, что ответ — нет. Он провел лучшие пятнадцать лет своей жизни в браке с Джинни. Это привилегия, быть ее мужем и растить их детей, и он бы не променял ее ни на что. Сейчас он всем сердцем поверил, что в течение того короткого времени, что она была у него, она принадлежала лишь ему. Джинни любила полностью, честно и, безусловно, и он знал, что если очнётся, она проведет с ним весь остаток жизни. Но он был не уверен, что хочет просыпаться.

Джинни.

Стрельба была случайностью. Какая духовная сила подтолкнула его за день до этого уговорить ее надеть бандану? Его разум боролся с его же собственными мотивами. Он даже вспомнил, что сомневался в своем здравомыслии, когда у него возникла эта идея, но не смог ее отпустить. Это был его последний ход в шахматной партии, которую он начал так давно и позже забросил? Или Томми был настолько гордым, что не мог просто поверить на слово Джинни, что она хочет быть с ним? Он заставил сделать последний ход — и что доказать? Получить удовлетворение, глядя в глаза Гриззу и видя боль, которую принесет ему отказ Джинни?

Эйфория излилась на его душу умиротворяющим бальзамом, даря ему чудесную возможность заглянуть в собственное сердце. Нет, это не гордостью и не вызовом Гриззу была продиктована его настойчивость в том, чтобы она надела бандану. Здесь было нечто большее.

Гризз. Его заклятый враг столько, сколько он себя помнил. Но вдруг Томми перестал рассматривать его в таком качестве. Словно приподнялась завеса, и вместо бессердечного преступника Томми увидел мужчину, который, если Джинни ему разрешит, вернется и станет заботиться о его семье, и защитит ее. Мужчина, которого в один прекрасный день примет Мими, а Джейсон будет брать с него пример. Томми знал, что его мирское я было бы в шоке от такой мысли. Но у его души было другое мнение. Узрел ли он истину, или видел то, что подсунуло ему подсознание из-за его желания уйти к свету, не беря с собой вину или страх? И после этого он понял, что внутри света не будет ни страха, ни вины.

Джинни.

Все отрицательные эмоции, которые он когда-либо испытывал, исчезли в один миг. Больше не было ни ревности, ни отчаяния, ни депрессии, ни горя, ни страха. Ни капли ненависти. Испарилось даже его новоявленное презрение к Саре Джо. Угасло само по себе. Она все еще что-то говорила, стоя подле его кровати, но он ее уже не слышал. Он видел лишь маленькую девчонку, какой помнил ее ещё с детства. И ее растрёпанные косички и нос, усыпанный веснушками, и яснее всего он видел ее горе.

А вслед за тем Томми почувствовал то, чего не ожидал. Он почувствовал боль, которую она пережила, лишившись матери. Он чувствовал эту девочку, которая плакала так долго и так сильно, что глаза у нее совершенно заплыли. Он слышал ласковый голос Фесса, сжимавшего в объятиях свою единственную дочь:

— Ты теперь моя девушка номер один, Сара Джо. Теперь, когда мама на небесах, ты моя лучшая девушка, и никто никогда не займет твое место. — Неважно, насколько она заблуждалась, именно сейчас Томми понял, почему она сделала то, что сделала. И он простил. Как? Как он смог увидеть и прочувствовать все это?

Джинни.

Свет был теплым. Прекрасным и манящим, и Томми больше не хотел сопротивляться, но чувствовал, что должен. Ради нее. Ради его детей.

И тут он услышал голос.

— Томми.

Этот голос, он слышал его всего лишь в течение нескольких недель, и было это больше тридцати лет назад, но он узнал его, словно это было только вчера. Голос, который когда-то был грубым, нахальным и злым:

— Когда закончишь складывать полотенца, ты должен вычистить ванную Гризза и записать все, чего у него не хватает, — рявкнула она. Да, он вспомнил этот голос.

Он посмотрел налево и улыбнулся.

Мо.

Она потянулась к его руке, и он протянул ей свою. Томми посмотрел вниз и увидел суматоху. Люди, склонившиеся над ним, пытались вернуть его к жизни. Даже Сара Джо делала вид, что пыталась помочь. Он посмотрел через стеклянные стены своей больничной палаты и увидел двоих мужчин, удерживающих Джинни. Он слышал ее крики, видел разлитый на полу кофе.

— Он сжал мне руку! Он слышал, как я с ним разговаривала! Он сжал мне руку! — кричала она во всю мощь своих лёгких. Слезы катились по ее щекам. Она вступила в схватку с двумя здоровенными санитарами и победила, пробравшись обратно к нему в палату.

Томми немедленно ощутил ее мир, тот, что оставил позади, и почувствовал, что падает вниз, обратно на больничную койку. К холодной реальности и жестокости земной жизни. Он осмотрел стерильную больничную палату. Холодная резкость металла, которая являла собой абсолютную противоположность тому, что, как он знал, было в зовущем его свете. Его сердце разрывалось от осознания действительности, с которой Джинни столкнется без него. Горе, которое обрушится на нее с его смертью. Но вместе с этим знанием пришел покой и понимание, что на этом для них ничего не заканчивается. Что-то глубоко внутри него всколыхнулось, и он осознал, что следующие слова Мо были правдой:

— Она найдет тебя. Они все найдут тебя, Томми. Они найдут нас.

— Откуда ты знаешь? — На самом деле он не говорил этих слов, но услышал собственный голос, спрашивающий ее.

— Потому что я нашла тебя, — услышал он её ответ.

Томми взглянул на Мо и почувствовал, что его потянуло от больничной палаты назад к свету, который был вечной жизнью. Свет, наполненный безусловной и всеобъемлющей любовью. Любовь. Он думал, что знает все о любви. Но ошибался.

— С ней все будет в порядке, Томми. С ними все будет в порядке.

И тогда он возблагодарил Бога за ниспосланный ему чудесный дар спокойствия и за совершенную уверенность в том, что все, сказанное Мо — правда. Именно тогда в последний раз сказал Джинни, что любит ее и их детей. Именно в этот момент Томми смирился с миром, неподвластным человеческому разуму.

Затем Томми проник в глубины своей души и позволил себе увидеть истину, которую всегда избегал. Она никогда не была предназначена лишь ему, и когда Мо едва заметно кивнула в сторону света, он осознал, что впервые за всю свою жизнь, он, наконец, нашел место принятия, покоя и чистой любви.

— Он ждет тебя, — прошептала Мо.

Томми кивнул и улыбнулся ей. Он был готов.


Часть вторая

Иногда нам приходится пережить сильное потрясение,

полностью изменить и перестроить свою жизнь,

чтобы прийти туда, где нам суждено быть.

Автор неизвестен


Глава 38

Гризз

2001, Форт-Лодердейл


Он занёс купленные продукты в тесную квартирку, которую снял в доме возле пляжа. Два дня назад Гризз вернулся в Форт-Лодердейл, и за это время не смог встретиться с Картер, но из местных новостей узнал, что Томми скончался от полученных ранений — приблизительно в тот же момент, когда его самого захлестнуло ошеломляющим чувством горя во время поездки.

Он почувствовал боль Кит? Ему хотелось верить, что у них есть такая связь. Но он быстро напомнил себе, что такие люди как он не могут испытывать подобного рода переживания. Вероятно, это была изжога от куриного салата, который он съел.

Теперь оставалось только сидеть и ждать. Он не мог поехать к Джинни, и уж конечно не мог привезти ее к себе. И он не хотел приближаться к Энтони до похорон Томми.

Ему не терпелось пообщаться с Энтони. Он хотел выяснить, слышал ли тот что-либо на улице. Было ли нападение на Томми случайностью, или оно связано с чем-то другим?

Гризз разложил продукты и сделал себе сэндвич. Сев на диван, взял пульт и пролистал местные новостные каналы, остановившись, когда на одном из них увидел изображение. Это был фоторобот предполагаемого преступника, стрелявшего в магазине на заправке. Диктор пояснил, что в магазине не установлены камеры видеонаблюдения, поэтому портрет составлен со слов нескольких очевидцев. Этот фоторобот был похож на любого Джо Шмо от Майами до Уэст-Палм-Бич.

Ему бы только добраться до Энтони, тогда он сможет узнать больше. Улица всегда была надежнее любого новостного телеканала.

Гризз запил свой сэндвич содовой и оглядел небольшую студию. Здесь было чисто, стояла хорошая мебель. Он подавил желание зевнуть и понял, что помирает со скуки. Нестерпимо потянуло прокатиться. Но Гризз оставил свой байк на том складе, а покупать другой или красть с улицы для того, чтобы просто проехаться с ветерком, он не собирался. Хотя, он же может одолжить мотоцикл на пару часов. Блядь. Держаться в стороне от проблем может оказаться сложнее, чем ему представлялось.

Гризз смял пустую банку из под содовой и швырнул ее в мусорное ведро, стоявшее в маленькой кухне. Он промахнулся, и та с грохотом упала на плитку. Гризз встал, чтобы ее поднять, и его взгляд упал на брезентовый мешок, который он оставлял в одном из кофров своего мотоцикла. Он вспомнил, как впопыхах кинул его в машину, когда разгружал байк.

Это был мешок, в которой он убирал дневник Мо. Гризз так и не прочитал его. Ему не хотелось этого делать. На него обрушилась волна ностальгии, и он обдумал свои варианты.

Украсть мотоцикл на пару часов, рискуя попасться или открыть эту тетрадь и заглянуть в жизнь Мо? Он не позволял себе слишком много думать о ней. Гризз знал, так происходит потому, что при мыслях о Мо, он испытывал только глубокое сожаление. Сожаление было чем-то, с чем он не любил сталкиваться. Что-то такое, в чем ему не хотелось признаваться. Такие как он не испытывают сожаления. Они принимают решение и двигаются дальше.

Почему он не двигался дальше?

— Ладно, Мо, — вслух сказал он. — Что ты хочешь мне сказать?

Он был уверен, что это большое «да пошел ты, Гризз». Но он итак избегал ее уже слишком долго.

Гризз достал из мешка дневник и сел обратно на диван. У него было время прочитать пару страниц.


**********
Спустя три дня он сидел в машине и через тонированные стекла наблюдал, как на кладбище тянулись автомобили, и люди подходили к месту последнего пристанища Томми. Джинни хоронила его рядом с Делией и Винсом. Гризз «позаимствовал» невзрачный четырехдверный седан с наглухо затонированными стеклами, чтобы иметь возможность присутствовать на похоронах. Через слегка приоткрытое окно он слышал обрывки разговоров, когда люди лавировали между машинами, которые начинали парковаться, сдавая назад.

Некоторые приехали на мотоциклах, рев их выхлопных труб разрывал тишину и символизировал резкий контраст образа жизни пришедших отдать дань уважения. Он видел, как расставленные стулья начали заполняться. Гризз не мог не заметить выдающийся силуэт Энтони Бэара. Его голова и плечи возвышались над всеми остальными. По левую сторону от него сидела Кристи, а красивый молодой парень, похожий на Кристи, сидел справа от него. Разве у Бэра не двое сыновей? В этот момент что-то справа от Гризза привлекло его внимание, и ему пришлось прищуриться, чтобы убедиться, что ему не померещилось. Молодой человек, чьё сходство с Энтони было поразительным, стоял, прислонившись к дереву в некотором отдалении от остальных. Он скрестил руки на груди, в то время как балансировал на одной ноге, другой ногой упираясь в широкий ствол. Это без сомнения был один из сыновей Энтони, хотя он не был таким здоровым, как Энтони — пока. Гризз видел у него то же мрачное выражение лица, что и у его отца.

Гризз заметил, как катафалк и черный лимузин, вслед за которыми медленно ехали ещё несколько машин, остановились на боковой подъездной дороге. Он узнал Картер и Билла, а также Сару Джо и ее мужа, чье имя не смог вспомнить и даже не был уверен, знал ли он его когда-либо. Они подошли к большому чёрному лимузину и проводили Джинни, Мими и Джейсона от машины к расставленным стульям.

Гризз даже не понял, что затаил дыхание. Он не ожидал увидеть ее такой. Джинни стоически направлялась к назначенному месту, держа за руки обоих детей, но по всему было видно, какое большое бремя этой боли она несла. Был момент, когда она остановилась и как будто прижала их к себе. Через мгновение вновь обрела самообладание и продолжила свой путь. Мими и Джейсон. Мими, почти точная копия своей матери в этом возрасте. Джейсон, как две капли воды похожий на десятилетнего Томми.

Гризз ощутил поступающий к горлу комок и резкий приступ тошноты. Он почувствовал себя не в своей тарелке, как футболист на балете. Самозванец. Гризз заглянул в мир, о котором не знал ничего. Когда-то, на протяжении десяти лет их брака с Джинни, он пытался притвориться, что у них это есть, но такого ему пережить не удалось. Обзавестись семьёй и вырастить детей.

Именно Томми стал ей настоящим мужем и настоящим отцом детям. Томми, который вытирал задницы и носы. Томми, который ходил на школьные концерты и родительские собрания. Томми, который намеренно держал свою семью подальше от чего-либо криминального или незаконного.

Что же Гризз наделал? Он сказал Джинни, что оставит подобный образ жизни, когда у них появится ребенок. Он не бросил эту жизнь ради нее. Он поставил условие.

Он был мудаком.

Он даже не смог осознать, в какой дали блуждали его мысли, когда вместе с легким бризом до него донесся голос, проникнув через немного приоткрытое окно автомобиля. Это была Сара Джо. Она обращалась к скорбящим. Он слушал вполуха, его сердце билось где-то в горле.

— Соломон сказал нам в Книге Экклезиаста: Всему свой час и время всякому делу под небесами; Время родиться и время умирать; Время насаждать и время вырывать насаженное; Время убивать и время исцелять; Время разрушать и время строить; Время плакать и время смеяться; Время стенать и время плясать; Время разбрасывать и время собирать камни; Время обнимать и время избегать объятий; Время искать и время терять; Время хранить и время тратить; Время рвать и время сшивать; Время молчать и время говорить; Время любить и время ненавидеть; Время войне и время миру.

Затем Сара Джо поделилась несколькими историями из детства Томми. Гризз перестал обращать внимание на нее, вместо этого разглядывая Джинни, ее длинные волосы и прекрасное лицо. Он услышал несколько тихих смешков, когда Сара Джо рассказывала смешные воспоминания.

— И знаете, что я сказала ему, когда он свалился в ту лужу? Я сказала, что он получил по заслугам за то, что окатил меня водой из шланга. Это был око за… — Она замолчала, как будто ее захлестнули эмоции. Прочистив горло, Сара Джо начала рассказывать другую историю.

Последовала ещё одна серия негромких смешков, но Гризз их едва слышал. Невидящим взглядом он уставился в лобовое стекло, и очнулся от своих мыслей лишь когда заметил суету вокруг. Похороны закончились. Люди стали разъезжаться.

Он припарковался позади двух автомобилей и понял, что те будут ждать, когда он отъедет, чтобы освободить им проезд. Он не мог не заметить, как какой-то красавчик, не из компании, приехавшей вместе с Джинни, осторожно придержал ее за локоть и повел обратно к лимузину. В том, как держался этот мужчина, было что-то, вызвавшее у Гризза тревогу. Вместе с мужчиной были двое мальчишек, которые шли с Джейсоном.

Гризз не знал, что это за парень, но почувствовал угрозу и невзлюбил того с первого взгляда.

Позади раздался короткий сигнал клаксона, и Гризз понял, что ему пора. Заведя двигатель, он переключил передачу и нажал на газ. Что-то защекотало ему щеку. Насекомое влетело через приоткрытое окно? Он потянулся вытереть лицо и отдернул руку. Его пальцы были мокрыми. Затем перевел взгляд на свою руку, инстинктивно ожидая увидеть кровь.

И удивился, когда понял, что это была вовсе не кровь.

Это были слезы.


Глава 39

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


Думала, я знаю, что такое горе. Мне неоднократно приходилось испытывать его и раньше. Помню чудовищную тяжесть из-за самоубийства Мо и опустошение после ареста и тюремного заключения Гризза, и того, что, как я предполагала, было его казнью. Даже узнав, что у меня есть сестра-близнец, которая умерла в младенчестве, я пережила чувство невосполнимой утраты.

Но ничто не могло сравниться с тем, что я чувствовала после смерти Томми. У меня в груди поселилась ноющая, мучительная боль.

На этот раз я скорбела не только за себя, но и за своих детей. Боль от осознания того, что Томми не будет рядом на важных этапах жизни Мими и Джейсона, была сильнее, чем я могла вытерпеть.

Ещё свежо было воспоминание о том, как крепко прижала я к себе своих детей, когда друзья провожали нас от лимузина до места погребальной церемонии. Я крепче вцепилась в них, когда почувствовала присутствие Гризза. Я знала, что он рядом, и постаралась задвинуть мысли о нем так далеко, насколько это возможно. Меня злил любой пустяк, и по какой-то причине я перенесла эту злость на Гризза.

Я не успела поговорить с Картер с глазу на глаз, но была уверена, что она подала ему сигнал, и он был рядом, ожидая, когда я приду к нему. Я не знала, как и когда это устроят, и, по правде говоря, мне было все равно. В любом случае в этом не было смысла. В тот день, когда в Томми стреляли, Картер спросила меня в больнице как будто невзначай, не считаю ли я, что мне грозит опасность. Поскольку это имело ко мне отношение, я ясно дала ей понять, что Гризз может возвращаться туда, откуда пришел.

Следующие две недели проплыли как в тумане, когда мы утопили нашу скорбь в любви и заботе, полученной от всех тех, к кому мы обратились за помощью и утешением. Мне пришлось заниматься делами и юридическими формальностями в связи со смертью Томми. Я старалась не отпускать детей от себя и с большой неохотой позволяла им проводить время с друзьями. Но поняв, что так лучше для них, я в действительности испытала благодарность и облегчение, когда они вернулись к каким-то своим делам, которые хотя бы на время помогали им забыть, что их отца больше нет.

Алек забрал Джейсона и своих мальчишек на профессиональную хоккейную игру. Кристи отвезла Мими в торговый центр. Дейзи — младшей дочке Энтони и Кристи — нужно было купить новое платье, и она подумала, что Мими понравится пройтись по магазинам.

Дом остался в моем полном распоряжении. Дети разошлись. Визиты друзей медленно сошли на нет. Люди вернулись к своей обычной жизни и графику.

Однако в своем будущем я не видела ничего нормального или обычного. Это было слишком больно — думать о том, что Томми уже никогда не станет его частью. Почти абсолютная тишина давила сильнее любого шума. Тиканье маятника часов, глухой стук упавшего кубика в генераторе льда морозильной камеры, негромкое гудение сушилки. Во мне поднималось нелепейшее чувство, что бытовая техника в нашем доме меня предала. Как они могли по-прежнему функционировать когда я не могла? Откуда у них брались силы? Из электрической розетки? Мне хотелось, чтобы все было так же просто и для человеческих существ. Всего-то подключи себя к стене и продолжай жить.

До меня вдруг дошло, что мне совершенно нечем заняться. В доме был порядок, а в холодильнике и морозилке достаточно еды, чтобы прокормить нас в течение целого месяца. И я решила отправиться туда, где, я точно знала, найду утешение. Моя Библия.

Только я собралась подняться наверх, чтобы забрать ее с прикроватной тумбочки, как мое внимание привлек клаксон почтового фургона. Я подошла к окну и увидела, как он остановился возле нашего почтового ящика. Мне ужасно захотелось посмотреть, есть ли там какие-нибудь открытки или письма с соболезнованиями. Меня утешали мысли о том, что кто-то нашел время, чтобы написать и прислать по почте открытку со своими соболезнованиями.

Опустив голову и сортируя на ходу корреспонденцию, я медленно шла обратно в дом. Увидев, что счёт за электричество смешался с остальными письмами, я возмутилась. Неужели никто не понимает, что мой муж умер? Неужели сотрудники в электрической компании не знают, что моя жизнь никогда не будет прежней? Да как они посмели прислать мне счет в разгар всего этого? Как смели они ожидать, что я продолжу жить, как будто все в порядке? В порядке не будет уже никогда.

Среди остальных был по виду официальный конверт от властей штата Флорида. Я поджала губы. Очевидно, его свидетельство о смерти.

Я зашла в дом, машинально закрыв за собой дверь. Положила корреспонденцию на столик у входной двери и вскрыла конверт с официальной государственной печатью.

Когда осознала, на что смотрю, я рухнула на пол и заплакала навзрыд. Ледяная кафельная плитка хорошо охлаждала мою измученную кожу.

Это оказалось не свидетельствоо смерти Томми. Это были официальные свидетельства о рождении, которые он обещал мне сделать в тот день, когда я прибиралась в гараже Картер. Мы всегда пользовались поддельными документами. Эти были настоящими. Теперь я официально и законно стала Гвиневрой Лав Лемон, а он Томасом Джеймсом Диллоном.

Вот только сейчас это уже не имело никакого значения. Потому что он умер.

В конце концов рыдания прекратились, но я не смогла заставить себя встать. Понятия не имею, сколько пролежала там, раздавленная мыслями о том, что мне придется разбираться с личными вещами Томми. Как мне это сделать? Я уже два раза сталкивалась с этой задачей. Впервые — когда умерла Мо, а второй раз — после ареста Гризза. Оба раза я избежала своих обязанностей и позволила кому-нибудь другому сделать это. В этот раз я так делать не буду.

Я почерпнула стойкости из невероятно замечательного и неожиданного источника: Мими.

В тот день, после того, как Кристи привезла домой Мими, мы сидели в кабинете и говорили о её отце.

— Мам, могу я тебя кое-что спросить? — прошептала она.

— Конечно, можешь, детка, — ответила я, потягивая травяной чай, который заварила для нас обоих.

— Я не знаю правил этикета или что считается приличным. Хочу сказать, что прошло ещё совсем мало времени. Но это, должно быть, невыносимо для тебя — заходить в вашу спальню каждую ночь. Видеть его вещи, которые он оставил тем утром.

Она была права. Я ничего не трогала. Отказывалась выбросить смятые обертки от конфет, которые Томми разбросал по всему дому. Даже оставленную им на краю раковины зубную щетку я не могла заставить себя взять и положить на место обратно в держатель. Каждую ночь я засыпала, прижимая его подушку к груди и вдыхая его запах. Я боялась, что забуду, как он пахнет. Я цепенела от ужаса при мысли, что не вспомню его голос, его ласки, мягкость губ на моих или чувство единения, когда мы занимались любовью.

— Да, это… это… — сказала я внезапно охрипшим голосом. — Это пытка.

— Позволь я помогу тебе, — сказала она. — Не все и сразу, но, может быть, постепенно, маленькими шажками. Разреши помочь тебе принять решение. Решить, от чего можно избавиться и что нужно сохранить. Давай вместе посмеемся, потому что ты обязательно вспомнишь какие-нибудь забавные истории, связанные с ним, — и прежде, чем я успела ей ответить, она продолжила: — и разреши мне поплакать с тобой, потому что я-то знаю: если мое сердце разбито, то твоё, должно быть, расколото на миллион крошечных осколков.

Я сдержала подступившие было слезы и кивнула. Моя дочь выросла.


**********
Это оказалось непросто, но должна признаться, если бы не Мими, не знаю, как бы я смогла это пережить. Мими взялась самостоятельно отдать вещи Томми на благотворительность. Однажды она вернулась домой из школы с двумя картонными коробками, которые захватила где-то по пути.

— Приюту для мальчиков, где папа работал волонтером, могут пригодиться туалетные принадлежности, мам. Там ничего не имеют против, даже если они немного подержанные.

Спустя ещё несколько дней дочь сообщила мне, что нашла некоммерческую организацию, которая помогала реабилитированным наркозависимым найти работу, и им нужна была приличная одежда для собеседований. Шаг за шагом я двигалась к исцелению, когда говорила себе, что вещи Томми не пропадут. Они пригодятся кому-то менее удачливому.

Все равно было нелегко. Я проверяла карманы его пиджаков и брюк, прежде чем разрешить Мими взять их, и нашла несколько небольших предметов, которые заново разбили мне сердце. Труднее всего было обнаружить маленький список дел в кармане пиджака. Я не видела Томми в этом пиджаке уже несколько лет. Я вспомнила, когда он написал его. Мы ужинали, и я отлучилась в уборную. Когда вернулась, он писал свой список.

— Что ты там пишешь? — спросила я, садясь и складывая на колени салфетку.

— Мне надо не забыть завтра кое-что на работе, — ответил он, не поднимая головы.

Теперь я прочитала то, что он написал тем вечером. Его список дел на следующий день.

Сказать Эйлин, чтобы связалась с людьми Дакоты.

Просмотреть досье на Броуди. Пора на повышение?

Поднять спецификации Скотта для нового клиента. Дизайн похож на то, что они хотят.

Сказать Джинни, как прекрасно она выглядела прошлым вечером.

В тот день в кабинете Мими сказала, что знает, мое сердце, должно быть, разбито на миллион осколков. Она была неправа.

Сидя на кровати, читая написанную его рукой записку, вспоминая, что он действительно сказал мне на следующий день, как прекрасно я выглядела в тот вечер за ужином, я была уверена, что никогда не смогу оправиться от горя. Сердце у меня в груди не билось. Там было пусто. Вакуум.

Не осталось ничего.


Глава 40

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


Конечно же, я ошибалась. Насколько я знала, сердце представляло собой маленькую эластичную мышцу, которая не остановится, даже если я захочу. И равномерное его биение было полной противоположностью моим эмоциональным взлетам и падениям, хотя в те недели после смерти Томми падений было гораздо больше, чем взлетов.

Каждый день я благодарила Господа за веру, которую он мне даровал, и за моих детей. Лишь благодаря Ему и им я находила в себе силы подниматься с постели каждое утро.

Алек провел со мной один из вечеров, мы разбирались с документами в домашнем кабинете Томми. Он тихо вышел, пока я рыдала, сидя на кожаном диване и сжимая две самодельные прихватки, которые Томми положил обратно в свой стол. Алек понял, что вторгается в личное пространство, и возвратился пятнадцать минут спустя с двумя кружками кофе и влажным полотенцем для меня, чтобы я могла вытереть лицо.

Он сидел рядом со мной и рассказывал истории из офиса. Истории, о которых я никогда не слышала. Нам было слышно, как мальчишки втроём играли в комнате Джейсона над нами. Когда пришло время, Алек помог собрать личные вещи Томми в «Архитектурном бюро Диллона и Дэвиса». Он был сильным и надежным другом, и я поняла, что начала полагаться не только на его дружбу, но и доверила ему Джейсона. Алек и его мальчики были очень добры к Джейсону, который, как и я, мог разреветься без предупреждения.

Не знаю, сколько прошло времени, когда однажды у меня на пороге возникла Картер.

— Давай прогуляемся, пока на улице стоит хорошая погода. Говорят, в этом году весна будет необычайно жаркой, — сказала она, протянув мне руку.

Я поняла, в чем тут дело, и не была к этому готова.

— Нет. Что-то мне не хочется гулять, — ответила я кисло. — Я поняла, чего ты хочешь. Ты пришла сказать мне, что он вернулся и ждёт меня. Он, наверное, уже заждался, и потому послал тебя передать мне распоряжение встретиться с ним.

— М-м-м, нет, вообще-то я здесь не поэтому, и прежде чем ты ещё что-нибудь скажешь, вспомни — ты сама вызвала его. Ты надела бандану.

— Ну. Я… я не нарочно. Тем вечером я случайно сделала конский хвост, а бандана сочеталась с джинсами и топом, и я совершенно забыла, что это условный сигнал для тебя, чтобы вызвать его.

Картер искоса взглянула на меня.

— Ты по-прежнему самая бездарная врушка из всех, кого я знаю, Джинни.

Я опустила голову.

— Что ж, теперь уже не имеет значения, почему я ее надела. В тот день в больнице я тебе сказала, что это была ложная тревога, и нам с детьми никакая опасность не грозит. Он может уходить. И… и передай ему, что он может освободить тебя от этой обязанности. Больше я никаких сигналов посылать не буду. Никогда.

Я высоко вздернула подбородок.

— Если ты и в самом деле этого хочешь, тогда я передам ему твое сообщение. Но, Джин, я пришла сюда только по одной причине. Я здесь, потому что люблю тебя, и знаю, что все вернулись к своим делам, оставив тебя одну. Я, правда, просто пришла спросить, не хочешь ли ты прогуляться со мной. И только. Никаких скрытых мотивов.

Картер улыбнулась мне. И через мгновение я ничего не могла с собой поделать и улыбнулась ей в ответ. Конечно, она была здесь только поэтому. Это же Картер.

Она вошла внутрь и подождала, пока я надену кроссовки. Я взбежала вверх по лестнице. Но поднявшись в спальню, вдруг задалась одним вопросом: все-таки, почему Гризз не приложил никаких усилий, чтобы попытаться меня увидеть.

Это было так не похоже на него и, если на то пошло, я же надевала бандану.


Глава 41

Гризз

2001, Форт-Лодердейл


Это было самым сложным из всего, что он сделал с тех пор, как много лет назад велел ей выйти замуж за Томми. Держаться от нее на расстоянии было настоящей пыткой. Не зная, почему она надела бандану. Не зная, зачем вызвала его.

Картер объяснить не смогла. Она могла лишь подтвердить, что Джинни ничего не угрожает. Он испытал облегчение, узнав об этом, но все же.

Ему пришлось провести несколько недель в ожидании. Пришлось держаться в стороне. Слишком много людей было вокруг нее, слишком много суеты. И кем, блядь, был тот чувак с похорон?

Гризз наконец-то дал о себе знать Энтони Бэару. Оправившись от шока, вызванного встречей со своим умершим другом, и понимая, что лучше не задавать вопросов как и почему, Энтони помог ему вернуться в общество в качестве Джеймса Киркланда. Им обоим было известно, что среди людей живут те, кто для всего остального мира считаются умершими, те, кто были убиты или погибли в результате несчастных случаев или пропали без вести и были как будто мертвы. Даже те, кого подвергли смертной казни. Это было не так сложно, как можно было бы представить. Люди не узнавали умерших среди живых, потому что их не искали. Единственным исключением, конечно, стал Элвис. И все знали, что он на самом деле мертв. Не так ли?

Так что они с Энтони решили, что так будет лучше всего. По крайней мере, некоторое время Гризз поживет у всех на виду под именем Джеймса Киркланда. Однако то, что он будет скрываться у всех на виду — вовсе не значит, что он станет подставляться. Гризз редко покидал свое жилище, но ему нужно было себя чем-то занять. После того, как Энтони переехал на это побережье, он дистанцировался от своей банды на западном побережье и, судя по всему, занялся законным бизнесом — ландшафтным дизайном. Как раз в одну из таких бригад Гризз устроился на работу. Поскольку Энтони не нанимал никого из своего прошлого, не было шансов на то, что Гризз столкнется с одним из бывших членов его или Энтони банды. Большую часть времени Гризз ходил в темных солнцезащитных очках и скрывал волосы под бейсболкой, делая все возможное, чтобы выглядеть как парень по соседству. Ещё во время его пребывания в тюрьме, Гриззу переделали некоторые из наиболее запоминающихся татуировок, но, несмотря на жару, ему приходилось носить рубашки с длинными рукавами в надежде привлечь к ним как можно меньше внимания.

Сначала он думал, что ему не понравится быть заурядным Джо, но это оказалось не так. Энтони устроил его в небольшую бригаду почти не говорящих по-английски работяг. Никаких хулиганов. Никаких смутьянов. Просто порядочные, трудолюбивые мужики, пытающиеся честно заработать на жизнь. Их маленькую бригаду всегда отправляли работать на участки в несколько соток в отдалении от оживленных и многолюдных кварталов. Гризз использовал солнцезащитный крем, надевал бейсболку и темные очки и большую часть дня разъезжал на газонокосилке. С тех пор, как в тюрьме он открыл для себя любовь к чтению, всегда носил наушники и слушал книги на CD.

Он избегал слушать рок-музыку. Она действовала ему на нервы, будоражила старые воспоминания и вызывала тревогу. Из-за чего, он не был уверен. Он уже и так был достаточно взвинчен. Ждал. Её.

— Его зовут Алек Дэвис, — сообщил ему однажды Энтони. Они обедали под тенью большого дерева. Энтони ежедневно объезжал все свои бригады, всегда стараясь появиться на площадке Гризза в районе обеда, чтобы они, уединившись от остальных работяг, могли поговорить.

— Томми сделал его партнером много лет назад. Не могу на него ничего нарыть, Гризз… э-э-э… Джеймс.

Когда они были одни, Энтони не было необходимости называть его Джеймсом, но он делал это, чтобы помочь перестроиться своему мозгу и не ошибиться в будущем.

— Он официально расстался с женой и является единоличным опекуном своих детей. Ты видел их на похоронах. Они почти ровесники Джейсона. У него приличный счет в банке, нет долгов, нет пороков, которые мог бы обнаружить мой человек.

Энтони заметил, как Гризз сжал зубы.

— У него есть девушка?

— Нет, — ответил Энтони и быстро добавил: — и бойфренда тоже нет. Только он и его мальчишки. Как я уже сказал, он расстался с женой, но не развелся.

— Красавчик, отличный отец, никаких проблем с деньгами, наркотиками или чем-нибудь еще. Почему, по-твоему, в его жизни нет женщины? — Раздражение Гризза становилось все более явным. — А после похорон он встречался с Джинни?

— Несколько раз, — кивнул Энтони. — Впрочем, наедине ни разу. Всегда вместе с ними дети. Так, по крайней мере, мне сообщили.

Гризз знал, почему у Алека нет девушки. Его интересовала Джинни, и Гризз догадался, что Энтони тоже в курсе, хотя никогда не станет озвучивать свои мысли. Он решил успокоить своего друга.

— Не парься, Бэар. Никаких глупостей я делать не собираюсь. — По крайней мере, пока. — А теперь расскажи мне, что говорят на улице про парня, который застрелил Томми.

Энтони рассказал, что полиции ещё не удалось выйти на его след, но люди Энтони уже нашли этого парня. Гризза удивило, что Блу не слышал о нем и не сообщил об этом своей подружке-детективу. Иначе парня бы уже арестовали.

— Не могу сказать. Я знаю, что Блу старался избегать неприятностей. В твоей старой банде небольшие колебания. Ищут того, кто станет во главе. Блу говорил мне, что перед казнью ты разрешил ему уйти. Может, он не хочет в этом участвовать. В последний раз, когда мы с ним виделись, он кое-что рассказал мне об убийстве Джейн. Кое-что, что ты должен знать.

Энтони передал детали разговора с Блу, состоявшегося вскоре после того, как было найдено тело Джейн.

— Серьезно? — спросил Гризз, в его голосе явно слышалась тревога.

— Более чем.

Гризз кивнул.

— Расскажи мне о парне, который застрелил Томми.

Гризз слушал, не перебивая, пока Энтони рассказывал и об этом.

— Так значит это был не заказ? Это был грёбаный случайный грабеж, и Томми оказался не в том месте не в то время?

— Случившееся не было спланировано. Всего лишь наркоман в поисках дозы. Я в этом уверен. Что мне с ним сделать?

Он не должен был спрашивать Гризза об этом. Ему не нужно было ждать конкретного приказа, но уважение к прошлому было в приоритете. Эта территория все ещё принадлежала Гриззу, независимо от того, был он жив, чтобы заявить об этом, или нет.

— Я могу уладить все любым способом, как ты захочешь. Только скажи и все будет готово.

Старый Гризз разобрался бы сам с этим мудаком. Старый Гризз не стал бы проявлять милосердия. Старый Гризз утешался бы мыслью о том, что то, о чем Джинни не знает, не навредит ей.

Он спросил себя, чего бы хотела Джинни.

— Сделай так, чтобы полиция его нашла, и позволь им самим разобраться с ним, — сказал он изумленному Энтони, в то время как тот доедал свой сэндвич.

Затем Гризз встал и направился к газонокосилке.

Энтони наблюдал за тем, как Гризз идет к своей косилке, забирается на нее и уезжает. Энтони принял волевое решение не рассказывать своему старому другу кое-что еще, о чем он слышал. Не на улице, а от одного из своих сыновей.

Он знал, что раз уж Гризз собирается выживать в обществе, ему нельзя ни во что ввязываться, а если Энтони расскажет Гриззу о том, что, как он слышал, сделали с Мими, это будет только вопросом времени, когда все взлетит на воздух и выйдет из-под контроля. Ему нужно было каким-то образом вытащить Гризза из Южной Флориды и убрать его подальше от всего, даже отдаленно связанного с преступностью. Кроме того, чем дольше Гризз оставался поблизости, скрываясь на виду или нет, шансы, что его никто не узнает, в конечном итоге обернутся против него.

Блядь. Он ненавидел осложнения. Энтони бросил взгляд на часы и понял, что опаздывает. Он должен успеть вернуться домой и принять душ, а затем ехать в школу Дейзи на родительское собрание. Если он пропустит еще одно, Кристи ему все выскажет.


Глава 42

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


Недели медленно складывались в месяцы, и вскоре мы вернулись к нашей обычной семейной рутине. Ну, насколько это вообще было возможно. К работе я не вернулась, но вместо этого мои дни наполнились посещением всех мероприятий, в которых участвовали Мими и Джейсон, а также волонтерством в различных благотворительных организациях.

Алек предложил уволить своего бухгалтера в «Архитектурном бюро Диллона и Дэвиса», и если мне интересно, я смогла бы вновь погрузиться в любимую работу. Хоть он и действовал из лучших побуждений, я дала ему понять, что не хочу, чтобы вполне способный бухгалтер потерял источник дохода из-за меня. К тому же, мне необходимо было дистанцироваться от работы Томми. Это было слишком больно.

Было утро среды. Я стояла на стрельбище, тщательно целясь в мишень. С восьми метров я выпустила все двенадцать пуль, попав в пятисантиметровую окружность. Мне пришлось сражаться со своими внутренними демонами, которым хотелось представить, что я целюсь в убийцу Томми. Преступник наконец-то арестован. Убийца Томми. В эти слова просто невозможно было поверить. Они все еще казались нереальными, но по тому глубокому чувству скорби, которое я переживала со своими детьми, я знала, что все происходящее слишком реально.

Я тосковала по своему мужу, и заставляла себя не вспоминать о мужчине, который более двадцати лет назад стоял за моей спиной, а его огромные татуированные руки крепко удерживали мои, пока я делала свой первый выстрел.

Гризз.

После смерти Томми я несколько раз приезжала в дом к Картер. Я всегда старалась, чтобы один из детей или оба оставались рядом со мной. Да, было здорово, что друзья приходили на выручку и вовлекали их в свои семейные занятия, но я стремилась проводить с детьми как можно больше времени. Потому что чувствовала ответственность за их исцеление и заметила, что и сама исцеляюсь. Помощь Картер была полезна для всех нас. Особенно нравилась мне та физическая усталость, которая наступала после работы в ее зоопарке.

Однажды она застала меня за разглядыванием гаража, пока вода для лошади набиралась в корыто. Джейсон забежал в дом, чтобы воспользоваться уборной. Мими в тот день должна была работать и ее с нами не было.

Не глядя на меня, Картер сказала как бы невзначай:

— Его там нет.

— Я вообще про него не думала, — слишком поспешно ответила я.

Но солгала. Мне было интересно узнать, где сейчас живет Гризз, больше, чем я готова была признать. Хотя я и старалась о нем не вспоминать, неважно, из-за злости на него или по другой причине, которую никогда не разрешу себе озвучить. Мне казалось, что я предаю Томми.

Мы помолчали, и мое любопытство, в конце концов, победило.

— Но ведь он был там. Верно? Когда только вернулся? — Я старалась вести себя непринужденно, но чувствовала, как ускоряется пульс. Это злость, готовая выплеснуться? Или что-то еще?

— Нет, Джинни. Он не задержался здесь. Я не знаю, где он останавливался.

— Останавливался? Ты имеешь в виду, он уехал?

Она прекратила работу и серьезно посмотрела на меня.

— Ты велела мне передать ему убираться. Я отправила ему твое сообщение и с тех пор ничего от него не слышала. Полагаю, он исполнил твое желание.

Я была слегка удивлена. Конечно, подобное поведение совершенно не свойственно Гриззу, которого я знала. Он никогда не делал того, что ему говорили.

Я наклонила голову.

— Картер, ты думаешь, он действительно ушел?

— А тебе не все равно?

Тут я спохватилась, и, развернувшись, зашагала к ее сараю.

— Конечно, мне все равно, — бросила я через плечо.

Уходя, я убедилась, что она не видит моего лица. Мне не хотелось, чтобы Картер прочитала какие-то сомнения, которые могли быть в моих глазах. Я не хотела, чтобы она увидела то, что, возможно, спрятано глубоко в моем сердце, особенно если даже я сама не могла увидеть это или осознать.


**********
Два дня спустя я сидела в компании других родителей и друзей, наблюдая за выступлением Мими на фортепианном концерте. Я говорила, что ей не обязательно выступать, но дочь была непреклонна, говоря, что хочет сделать это ради отца, и мы оба знали, что Томми не хотел бы, чтобы она пропустила это выступление. Именно он с самого начала воодушевил её брать уроки игры на фортепиано. Я пыталась научить её играть на гитаре, но она так и не смогла научиться. Томми заметил ее интерес к фортепиано в нашей церкви и на восьмой день рождения Мими привез фортепиано к нам домой.

После того, как она закончила выступление, и стихли аплодисменты, Мими встала и обратилась к зрителям.

— Мистер Долан разрешил мне сыграть ещё одну пьесу. Она для моего отца. Он любит эту песню, и ему особенно нравится конец, фортепианное соло.

И она сыграла конец песни Layla группы Derek and the Dominos с таким пылом, которого я никогда не видела прежде. Стук клавиш резонировал через весь зал, и прежде чем я опомнилась, все закончилось, зрители вскочили со своих мест, разразившись долгими бурными аплодисментами. А до меня дошло, что я слушала ее, предаваясь теплым и счастливым воспоминаниям о Томми. Я не разрыдалась и не впала в истерику.

Джейсон обернулся ко мне и сказал, радостно улыбаясь:

— Мими права. Это одна из любимых песен папы!

Я порадовалась, что ни Мими, ни Джейсон не сказали, что это была одна из любимых песен Томми, или что она когда-то была одной из любимых песен Томми. Вместо этого они говорили в настоящем времени. Они сказали так, потому что не считали своего отца ушедшим или исчезнувшим из нашей жизни. Они знали, что Томми всегда будет с нами.

Моя душевная рана наконец-то начала затягиваться. Мы все выздоравливали.

Еще до смерти Томми я заметила, что Мими все чаще предлагала проводить время вместе с семьёй Бэар. Я быстро выяснила, что она всячески скрывает тот факт, что запала на старшего сына Кристи и Энтони, восемнадцатилетнего Слэйда. Несколько раз, когда мы с ними встречались, и к нам присоединялся Слэйд, казалось, он мило общался с Мими, но я не могла сказать, переросла ли его вежливость в интерес.

Я спрашивала Кристи об этом:

— Тебе не кажется, что между Мими и Слэйдом что-то происходит? — как-то раз по телефону поинтересовалась я у нее.

— Точно не знаю, — ответила она. — Ничего такого не слышала, но он, конечно, больше не живет дома, так что вполне вероятно, что я знаю не обо всем. А ее саму ты спрашивала?

— Да. Мими сказала, что он был очень добр к ней в госпитале, и он всегда казался дружелюбным, когда мы с вами встречались, но она не знает, нравится ли ему. Кристи, думаю, возможно, она начинает влюбляться. Я не знаю, что с этим делать и нужно ли вообще что-то делать. Может, Кристиан в курсе?

Я вдруг поняла, какую чушь несу. С таким же успехом я бы могла сидеть на ланче с шестиклассниками и передавать записочки.

— Ну, если Кристиан что-то знает о том, имеются ли у его брата чувства к Мими, сомневаюсь, что он скажет. Он такой же, каким был раньше его отец, — рассмеялась она. — Ходит с какой-то болезненной обидой, ненавидя всех и вся. Я очень боюсь, что его больше тянет к той жизни, которую мы оставили позади. Заставляет задуматься, может и в самом деле что-то подобное есть в твоих генах.

Наш разговор перешел от возможной влюбленности Мими к обеспокоенности Кристи по поводу Кристиана. Я ничего не могла посоветовать. Кристиана я не видела с того дня в госпитале, и тогда совсем недолго в зале ожидания. Он не появлялся на тех нескольких встречах, что были у нас с того времени.

Через неделю я обратила внимание на изменения в настроении Мими. Я оказалась права насчет того, что у нее появились чувства к Слэйду.

— И он отверг тебя? — спросила я ее.

В это время мы были на кухне, вместе готовя ужин. Алек привез Джейсона с карнавала, и я пригласила его с мальчишками поужинать вместе с нами.

— Да, можно и так сказать, — в ее голосе сквозило разочарование, когда она бросала листья салата.

— Как он тебе объяснил — у него просто нет времени или не интересно?

Мими рассказала о том, что написала Слэйду и спросила, есть ли у него время, чтобы дать ей несколько уроков вождения. В этом году ей исполнится шестнадцать, и она сможет получить права. Я не хотела, чтобы Мими садилась за руль. Мысль о том, чтобы купить ей машину, казалась огромной ответственностью. Не с финансовой точки зрения, а с сугубо личной. Я всегда думала, что на тест-драйв ее отвезет Томми, а не я.

— Ну, сначала он, казалось, удивился, что я не умею водить. Спросил меня, почему я не брала уроки вождения. Когда я рассказала, что папа всегда обещал научить меня, но потом, конечно, учитывая твой переезд в прошлом году и все проблемы, которые у нас были, этого так и не случилось, Слэйд сказал, что сожалеет.

Мими упомянула об этом без намерения обвинить или попытки заставить меня почувствовать себя виноватой. Она просто излагала факты.

— Тогда он предложил, чтобы Кристиан научил меня. Кристиан!

Я задумчиво посмотрела на нее и поняла, что она права. Это определенно был способ Слэйда отшить Мими. Слова вырвались прежде, чем я успела остановиться.

— Что плохого в том, чтобы попросить Кристиана?

Она выдохнула.

— Я не видела Кристиана с того дня в госпитале, и Бог знает сколько до этого. Просто он какой-то, я не знаю, как будто обозлен на кого-то. Он тогда уставился на меня своими холодными голубыми глазами. Даже ни слова мне не сказал. Просто сидел и смотрел.

Я не ожидала от себя, что стану оправдывать Кристиана, особенно после того, что рассказала мне Кристи, но, кажется, ничего не могла с собой поделать.

— Может, ему просто нужен друг. Ты же помнишь, как вы с ним дружили, когда были маленькими. Ты играла с ним в свадьбу.

Она закатила глаза.

— Фу, мам! Можешь не напоминать об этом? Сколько мне тогда было, от силы лет пять? — Я начала улыбаться и уже достала из духовки запеканку, когда Мими добавила: — Интересно, если я попрошу Кристиана, и он согласится, заставит ли это Слэйда хоть немного ревновать.

Я посмотрела на нее суровым взглядом.

— Не сомневаюсь, что для твоего пятнадцатилетнего ума это звучит как идеальный план, но сразу скажу, это плохая идея. Пожалуйста, не делай этого, милая. Не используй Кристиана. Тебе бы не понравилось, если бы кто-то использовал тебя.

Мне показалось, я увидела, как она вздрогнула, но наш разговор прервал Джейсон, ворвавшись на кухню, а вслед за ним зашли Алек и его мальчики.

Алек принес несколько фильмов, которые взял в прокате, и пока я выставляла запеканку на стол, сказал:

— Я прихватил несколько фильмов, которые, как мне кажется, понравятся мальчикам. Я тут подумал, если это не будет слишком навязчиво, то, возможно, после того, как поедим, Мими согласится посидеть с детьми и разрешит отвезти тебя на пару часов в джаз-клуб. Просто вытащить тебя из дома, для общения с взрослыми людьми, Джинни.

— Э-э-э, спасибо за предложение, но мне не очень нравится джаз, — ответила я, не поднимая на него глаз. Все внимание сосредоточив на кухонном столе.

Он рассмеялся.

— Ну, не обязательно джаз. Мы можем поискать клуб с другим музыкальным стилем.

— Гм. Я не люблю клубы, и по правде говоря, мне хватает взрослого общения.

Дети были слишком увлечены болтовней друг с другом, чтобы обратить внимание на наш обмен репликами, но Мими заметила.

— Джинни, — прошептал он. — Я знаю, о чем ты думаешь. Я же не предлагаю нам пойти на свидание. Просто предлагаю тебе присоединиться ко мне, как другу, послушать музыку и, возможно, даже выпить бокал вина. Я знаю, ты общаешься с взрослыми, но все потому, что ты где-то волонтеришь. Что-то делаешь для других. Я подумал, может, ты захочешь немного развлечься.

Когда он сделал паузу, я вдруг поняла, что сам Алек все время либо на работе, либо заботится о своих детях. Я точно не знала, но судя по тому, что он являлся единственным опекуном своих детей, сомневаюсь, что у него была насыщенная социальная жизнь. Возможно, как раз ему и нужен друг.

Не успела я как следует это обдумать, как он добавил:

— Я знаю, что мне самому не помешала бы компания взрослого.

Мими опередила меня с ответом, воскликнув:

— Мама, да иди уже. Я посижу с детьми.

Это был Алек. Тот самый человек, который был партнером Томми в течение многих лет. Тот же мужчина, на которого я полагалась в последние месяцы. Тот же мужчина, который никогда не делал ни малейшего намека на что-то, кроме дружбы.

Я кивнула и села за стол ужинать. Да, я пойду.


Глава 43

Гризз

2001, Форт-Лодердейл


— Она так сказала? Слово в слово?

Картер уткнулась взглядом вниз на стол перед собой. Она сидела в самой дальней от входа кабинке в ресторане быстрого питания. Гризз уселся спиной к стене, лицом к входящим посетителям. Он никогда не садился спиной к публике, несмотря на небольшой риск, что его могут узнать.

Не так давно Картер отправляла ему сообщение, что Джинни больше не нуждается в нем, но он остался рядом. Она не передала ему в том сообщении остальные грубые слова, сказанные Джинни много позже, слова, которые Картер озвучила ему сейчас: что Гризз может освободить Картер от обязанности вызывать его. Что Джинни больше никогда не позовет его.

Картер подозревала, что он не уйдет без дополнительных объяснений, и оказалась права. Но хоть она и понимала, что подробности, которые она только что рассказала, больно задели Гризза, она также знала, что не станет лгать.

— Да, — Картер перевела взгляд на него. — Но я не думаю, что она это серьезно. Это связано со страданием и злостью. Посмотри, через что ей пришлось пройти, не только после смерти Томми, но и ещё перед этим узнать о твоей тайне. Обнаружить, что ты его отец. Это уже слишком. Ей нужно время, — Картер торопливо сделала глоток содовой, избегая встречаться с Гриззом взглядом. Недавно Джинни призналась ей, что Гризз не приходиться отцом Томми. Если Джинни когда-нибудь примет решение встретиться или поговорить с Гриззом, она сама все расскажет. Не Картер.

Это была первая встреча Гризза с Картер тет-а-тет с момента его возвращения.

— Напрасно я просто разбил рожу этой сучки об стол. Надо было убить её нахрен! — Воспоминания о том интервью Лесли в тюрьме были ещё свежи в памяти Гризза. Это её вина, что Джинни сейчас приходится справляться со всем этим.

Картер быстро сменила тему.

— Ну а ты как устроился? Чем занимаешься и где ты живешь?

Он в двух словах рассказал, что работает в ландшафтной бригаде, переехал из квартиры-студии на пляже и арендовал меблированный дом с тремя спальнями в маленьком райончике под названием Лорел Фоллз. Гризз был удивлен тем, как много всего построили в Южной Флориде с тех пор, как он оказался в тюрьме.

— Каждый грёбаный дом похож на все остальные. Как и каждый район. Если бы на въезде не было таблички с надписью Лорел Фоллз, я бы не знал, где, черт возьми, нахожусь.

Картер кивнула.

— Конечно, здесь все очень сильно изменилось с того времени. На месте твоего мотеля теперь автосалон.

— Да, я уже видел. Поверить не могу, что застройка распространилась так далеко на запад. Да это же, блядь, бетонный кошмар.

— Как тебе удается держаться подальше от сети? — Картер знала, как, должно быть, трудно ему было бороться с соблазном посетить его старые бары и тусовки байкеров.

— Не так сложно, как думал, но я все равно в основном хожу в кепке и солнцезащитных очках. Рехнуться можно, что мне приходится жить по тем же правилам, что я установил много лет назад для Кит… р-р-р… Джинни. Карма кусает меня за задницу. — Он откусил кусок своего гамбургера.

— По крайней мере, у тебя есть задница, которую можно укусить. Я не знаю, как ты это провернул, но у тебя получилось.

Он пристально смотрел на Картер, медленно пережевывая еду.

— Ты же не будешь спрашивать меня, как я это сделал, да?

— Мне бы и в голову не пришло интересоваться, — честно ответила она, потом улыбнулась. — Уверена, однажды из этой истории выйдет отличная книга.

— Я до сих пор не понимаю, зачем она послала за мной после убийства Томми, — в его тоне ясно слышалось недоумение. — Моей первой мыслью было, что он стал мишенью, и она почувствовала какую-то угрозу. Или, может быть, она думала, что копы никогда не поймают этого парня, а я все ещё держу руку на пульсе. Черт, с этим она могла просто пойти к Блу или Энтони. Но полагаю, в глубине души мне хочется верить, что она нуждается во мне, потому что, возможно, все еще любит меня.

Последние слова он произнес, глядя Картер через плечо. Он даже не смотрел ей в глаза.

Картер как-то странно посмотрела на него.

— Гризз?

Он встретил ее взгляд.

— Да?

— Джинни надела бандану за день до того, как в Томми стреляли. Я отправила тебе сообщение через несколько минут после встречи с ней. Ты хочешь сказать, что не получил его до тех пор, пока его не застрелили?

Гризз выпрямился и сфокусировался на том, что ему говорила Картер. Она буквально видела, как начинают вращаться его шестеренки.

— Я случайно выключил пейджер. Увидел сообщение на следующий день после стрельбы в Томми. На самом деле в этот момент я сидел в закусочной где-то в Луизиане и увидел его в национальных новостях, когда пришло твое сообщение. Я предполагал, что оно было отправлено после стрельбы. — Он нахмурился. — Ты знаешь, зачем она надела ее за день до того, как Томми был застрелен?

— Нет, она сказала мне, что просто забыла о том, что это сигнал для тебя и случайно надела ее в тот вечер. — Картер замолчала, а потом наклонилась к нему через стол. Почти шепотом добавила: — Но я уверена, что она соврала.


**********
Он сидел в своей машине, борясь с искушением пробраться в клуб и предъявить права на единственную женщину, которую когда-либо любил. Это убивало его.

Гризз изо всех сил старался держаться от нее подальше и не высовываться, пока медленно внедрялся обратно в общество. Это было непросто. Слишком сильна была тяга вернуться к своей старой жизни, тем более, что у Гризза не было Джинни, чтобы удержать его на якоре. Его посещали мрачные мысли о том, чтобы вновь уйти в подполье, вернуть свою банду и те славные времена, но он понимал, насколько напрасными и нелепыми были эти задумки.

Он не пытался увидеть ее со дня похорон Томми. Последние пару месяцев превратились для него в ад. Знать, что она где-то рядом. Знать, что он ей нужен. Интересно, почему она не попросила Картер организовать встречу.

Гризз решил, что первое сообщение о том, что он больше не нужен, было вызвано ее скорбью, так что он остался, в надежде, что она одумается. Он был почти готов принять тот факт, что она могла передумать после смерти Томми.

Но когда Гризз услышал от Картер о том, что Джинни надевала бандану за день до стрельбы, ему нестерпимо захотелось увидеться и поговорить с ней. Спросить почему.

Два дня он просидел в торговом центре, который находился на въезде в ее район, прежде чем увидел ее. Но когда это наконец-то случилось, все оказалось совсем не так, как он ожидал. Ему пришлось дважды моргнуть, чтобы убедиться, что это на самом деле она сидит в машине с парнем, которого он видел на похоронах. Он что-то говорил, а она улыбалась ему, и уличный фонарь освещал ее лицо. Кровь Гризза начала закипать от ярости.

Гризз последовал за ними в клуб, ощущая, как его захлестывает тьма. Он не чувствовал такой злости с тех пор, как она родила Джейсона, и Гризз выпустил свой гнев, забив до смерти другого заключенного. Он понял, что ему остаётся только одно. Ему нужно срочно свалить из этого клуба, пока он не совершил какую-нибудь глупость. Необходимо найти другой выход, чтобы погасить свою самую темную ярость.

Нет, не сегодня. Ему придется набраться терпения и подождать подходящего момента, чтобы подойти к ней. Он хотел узнать, почему она надевала бандану, и понятия не имел, как будет держать себя в руках, пока не получит ответ на свой вопрос. Но одно Гризз знал наверняка.

Он не уедет из Южной Флориды, пока она не посмотрит ему в глаза и не поговорит с ним. И даже тогда вряд ли сделает это.


Глава 43

Гризз

2001, Форт-Лодердейл


— Она так сказала? Слово в слово?

Картер уткнулась взглядом вниз на стол перед собой. Она сидела в самой дальней от входа кабинке в ресторане быстрого питания. Гризз уселся спиной к стене, лицом к входящим посетителям. Он никогда не садился спиной к публике, несмотря на небольшой риск, что его могут узнать.

Не так давно Картер отправляла ему сообщение, что Джинни больше не нуждается в нем, но он остался рядом. Она не передала ему в том сообщении остальные грубые слова, сказанные Джинни много позже, слова, которые Картер озвучила ему сейчас: что Гризз может освободить Картер от обязанности вызывать его. Что Джинни больше никогда не позовет его.

Картер подозревала, что он не уйдет без дополнительных объяснений, и оказалась права. Но хоть она и понимала, что подробности, которые она только что рассказала, больно задели Гризза, она также знала, что не станет лгать.

— Да, — Картер перевела взгляд на него. — Но я не думаю, что она это серьезно. Это связано со страданием и злостью. Посмотри, через что ей пришлось пройти, не только после смерти Томми, но и ещё перед этим узнать о твоей тайне. Обнаружить, что ты его отец. Это уже слишком. Ей нужно время, — Картер торопливо сделала глоток содовой, избегая встречаться с Гриззом взглядом. Недавно Джинни призналась ей, что Гризз не приходиться отцом Томми. Если Джинни когда-нибудь примет решение встретиться или поговорить с Гриззом, она сама все расскажет. Не Картер.

Это была первая встреча Гризза с Картер тет-а-тет с момента его возвращения.

— Напрасно я просто разбил рожу этой сучки об стол. Надо было убить её нахрен! — Воспоминания о том интервью Лесли в тюрьме были ещё свежи в памяти Гризза. Это её вина, что Джинни сейчас приходится справляться со всем этим.

Картер быстро сменила тему.

— Ну а ты как устроился? Чем занимаешься и где ты живешь?

Он в двух словах рассказал, что работает в ландшафтной бригаде, переехал из квартиры-студии на пляже и арендовал меблированный дом с тремя спальнями в маленьком райончике под названием Лорел Фоллз. Гризз был удивлен тем, как много всего построили в Южной Флориде с тех пор, как он оказался в тюрьме.

— Каждый грёбаный дом похож на все остальные. Как и каждый район. Если бы на въезде не было таблички с надписью Лорел Фоллз, я бы не знал, где, черт возьми, нахожусь.

Картер кивнула.

— Конечно, здесь все очень сильно изменилось с того времени. На месте твоего мотеля теперь автосалон.

— Да, я уже видел. Поверить не могу, что застройка распространилась так далеко на запад. Да это же, блядь, бетонный кошмар.

— Как тебе удается держаться подальше от сети? — Картер знала, как, должно быть, трудно ему было бороться с соблазном посетить его старые бары и тусовки байкеров.

— Не так сложно, как думал, но я все равно в основном хожу в кепке и солнцезащитных очках. Рехнуться можно, что мне приходится жить по тем же правилам, что я установил много лет назад для Кит… р-р-р… Джинни. Карма кусает меня за задницу. — Он откусил кусок своего гамбургера.

— По крайней мере, у тебя есть задница, которую можно укусить. Я не знаю, как ты это провернул, но у тебя получилось.

Он пристально смотрел на Картер, медленно пережевывая еду.

— Ты же не будешь спрашивать меня, как я это сделал, да?

— Мне бы и в голову не пришло интересоваться, — честно ответила она, потом улыбнулась. — Уверена, однажды из этой истории выйдет отличная книга.

— Я до сих пор не понимаю, зачем она послала за мной после убийства Томми, — в его тоне ясно слышалось недоумение. — Моей первой мыслью было, что он стал мишенью, и она почувствовала какую-то угрозу. Или, может быть, она думала, что копы никогда не поймают этого парня, а я все ещё держу руку на пульсе. Черт, с этим она могла просто пойти к Блу или Энтони. Но полагаю, в глубине души мне хочется верить, что она нуждается во мне, потому что, возможно, все еще любит меня.

Последние слова он произнес, глядя Картер через плечо. Он даже не смотрел ей в глаза.

Картер как-то странно посмотрела на него.

— Гризз?

Он встретил ее взгляд.

— Да?

— Джинни надела бандану за день до того, как в Томми стреляли. Я отправила тебе сообщение через несколько минут после встречи с ней. Ты хочешь сказать, что не получил его до тех пор, пока его не застрелили?

Гризз выпрямился и сфокусировался на том, что ему говорила Картер. Она буквально видела, как начинают вращаться его шестеренки.

— Я случайно выключил пейджер. Увидел сообщение на следующий день после стрельбы в Томми. На самом деле в этот момент я сидел в закусочной где-то в Луизиане и увидел его в национальных новостях, когда пришло твое сообщение. Я предполагал, что оно было отправлено после стрельбы. — Он нахмурился. — Ты знаешь, зачем она надела ее за день до того, как Томми был застрелен?

— Нет, она сказала мне, что просто забыла о том, что это сигнал для тебя и случайно надела ее в тот вечер. — Картер замолчала, а потом наклонилась к нему через стол. Почти шепотом добавила: — Но я уверена, что она соврала.


**********
Он сидел в своей машине, борясь с искушением пробраться в клуб и предъявить права на единственную женщину, которую когда-либо любил. Это убивало его.

Гризз изо всех сил старался держаться от нее подальше и не высовываться, пока медленно внедрялся обратно в общество. Это было непросто. Слишком сильна была тяга вернуться к своей старой жизни, тем более, что у Гризза не было Джинни, чтобы удержать его на якоре. Его посещали мрачные мысли о том, чтобы вновь уйти в подполье, вернуть свою банду и те славные времена, но он понимал, насколько напрасными и нелепыми были эти задумки.

Он не пытался увидеть ее со дня похорон Томми. Последние пару месяцев превратились для него в ад. Знать, что она где-то рядом. Знать, что он ей нужен. Интересно, почему она не попросила Картер организовать встречу.

Гризз решил, что первое сообщение о том, что он больше не нужен, было вызвано ее скорбью, так что он остался, в надежде, что онаодумается. Он был почти готов принять тот факт, что она могла передумать после смерти Томми.

Но когда Гризз услышал от Картер о том, что Джинни надевала бандану за день до стрельбы, ему нестерпимо захотелось увидеться и поговорить с ней. Спросить почему.

Два дня он просидел в торговом центре, который находился на въезде в ее район, прежде чем увидел ее. Но когда это наконец-то случилось, все оказалось совсем не так, как он ожидал. Ему пришлось дважды моргнуть, чтобы убедиться, что это на самом деле она сидит в машине с парнем, которого он видел на похоронах. Он что-то говорил, а она улыбалась ему, и уличный фонарь освещал ее лицо. Кровь Гризза начала закипать от ярости.

Гризз последовал за ними в клуб, ощущая, как его захлестывает тьма. Он не чувствовал такой злости с тех пор, как она родила Джейсона, и Гризз выпустил свой гнев, забив до смерти другого заключенного. Он понял, что ему остаётся только одно. Ему нужно срочно свалить из этого клуба, пока он не совершил какую-нибудь глупость. Необходимо найти другой выход, чтобы погасить свою самую темную ярость.

Нет, не сегодня. Ему придется набраться терпения и подождать подходящего момента, чтобы подойти к ней. Он хотел узнать, почему она надевала бандану, и понятия не имел, как будет держать себя в руках, пока не получит ответ на свой вопрос. Но одно Гризз знал наверняка.

Он не уедет из Южной Флориды, пока она не посмотрит ему в глаза и не поговорит с ним. И даже тогда вряд ли сделает это.


Глава 45

Гризз

2001, Форт-Лодердейл


Желание физически остановить её от ухода из церкви едва не погубило Гризза. Он старался не вздрагивать, когда она говорила все это. В конце концов, он это заслужил. Но знать, что у нее есть право чувствовать, то, что она чувствует, и на самом деле слышать эти слова из ее уст — это разные вещи.

Она изменилась и в одном была права. Она уже не была той юной девушкой, на которой он женился. Она была женщиной, дважды овдовевшей, и теперь в одиночку растила двоих детей. Исчезла та беззащитная девочка-тинейджер, которую он принуждал двадцать пять лет назад. Она превратилась в сильную, уверенную в себе взрослую женщину, у которой все под контролем.

И, возможно, именно благодаря этому он осознал, что сейчас его тянет к ней так сильно, как никогда прежде.

Его сердце билось где-то в горле, когда он стоял в дверях ее класса, наблюдал за ней, а она не подозревала об этом. На смену её юной фигурке пришла округлившаяся версия с соблазнительными изгибами, которая познала две доношенных до срока беременности и роды. Рождение детей пошло ей на пользу. Джинни была абсолютно идеальна, и он никогда не испытывал к ней такого непреодолимого влечения.

Одно осталось неизменным. Её большие карие глаза. Даже едва заметные морщинки в уголках глаз не лишили ее того проникновенного взгляда, который всегда держал его в плену. Где-то глубоко внутри Гризз надеялся, что встреча с ней сможет развеять все чувства, которые столько лет терзали его. Надеялся, что она останется кем-то, о ком он привык заботиться, но не будет иметь над ним такой власти.

Но один взгляд сказал ему, что он по-прежнему глубоко и навеки влюблен в нее. Тем более сейчас, когда она показала зрелость и силу, говорившие о том, какой женщиной она стала.

Его женщина.

У него не было четкого плана. Пока. Но уйти от нее он не сможет. Он станет за нее бороться, и не уйдет без победы. Потому что если не вернет ее, то просто заберет то, что хочет. Он всегда так поступал, и был уверен, что это никогда не изменить.

Но он сделает все правильно, пока что. По ее правилам.


**********
На следующий день, заметив ее периферийным зрением, Гризз, как ни в чем не бывало, толкнул свою маленькую тележку по проходу супермаркета. Он знал, что прошлым вечером она говорила серьезно. Что она собиралась на свидание. Тут же позвонив Энтони, он получил доступ в частный спортзал друга. Там была задняя комната, используемая для боёв без правил, и Энтони с готовностью провел пару раундов с Гриззом, чтобы позволить ему немного забыться.

— Не по лицу, ублюдок, — крикнул ему Энтони. — Сегодня вечером у меня свидание с Кристи. Если я вернусь домой с расквашенной мордой, она придет в ярость.

— Не проблема, — ответил Гризз, ударив Энтони в живот.

Теперь ему хотелось, чтобы вчера Энтони следовал такому же правилу. Сейчас Гризз щеголял с синяком и опухшей щекой. Боль поначалу порадовала. Теперь до него стало доходить, что синяки могут дать Кит — Джинни — неправильное впечатление.

Человек Энтони отчитался, что по воскресеньям она была заложницей привычек. Церковь, завтрак в местной блинной с несколькими друзьями из церкви, а затем супермаркет. После всех этих лет, проведенных с ним, он считал, что научил ее лучше.

Теперь ему оставалось только подождать, пока она спустится в проход, где он стоял, и заметит его. Когда этот момент наступил, она остановилась и уставилась на него.

— Хм! Вижу, некоторые вещи никогда не меняются, — еле слышно прошипела она после того, как увидела его распухшее лицо. — Ты следишь за мной?

Он пожал плечами.

— Где дети?

— Слава Богу, они не со мной, — она сверкнула глазами. — Мими сидела в няньках у Бэаров прошлым вечером и там же переночевала, а Джейсон ночевал у друга. Ты вообще спятил?

— Не спятил. Просто проголодался, — буднично ответил Гризз, усердно сосредоточившись на коробке хлопьев, которую сжимал в руке.

Кит посмотрела вверх и вниз вдоль прохода. Они были одни.

— Поверить не могу, что у тебя хватило наглости заявиться в мой магазин! — ее голос стал громче. — Как ты смеешь преследовать меня?

— Я не преследую тебя, это не твой магазин, и я могу делать покупки где угодно и когда захочу, — Он чувствовал ее взгляд, продолжая пялиться на хлопья. — Как прошло твое свидание прошлым вечером?

— Это не твое дело!

— Ну, я рад, что ты продолжаешь двигаешься дальше, Джинни. Ты заслуживаешь счастья. — Гризз чуть не поперхнулся собственными словами.

Она хотела верить, что он искренне рад за нее, так что, может быть, он просто позволит ей думать, что так и есть. Что не так и далеко от правды. Он никогда не ходил в старшую школу, так что понятия не имел, в какие игры дети играют друг с другом, но определенно был уверен, что все примерно так и происходит. Кто знает, может, ему это даже понравится.

Кит фыркнула, а он нарочно не стал смотреть, как она заканчивает набирать продукты, расплачивается и выходит из магазина.

Но запал прошел после того, как он расплатился на кассе и направился к своей машине.

Неужели он и вправду хотел играть в такие игры? Всего десять минут — и он уже получил эмоциональное истощение. Что лишний раз утвердило его в мысли, каким образом он стал тем, кем стал. У него никогда не было времени на такую хуйню, и уж точно, блядь, не было его сейчас. Насчёт того, чтобы забрать то, что он хочет, как, черт возьми, он собирался это провернуть, когда были дети, с которыми тоже нужно считаться? Видел ли он возможной для себя роль отца Мими и Джейсона?

Если Гризз позволял себе задумываться об этом, то да, ему казалось, что он сможет. В глубине души теплилось какое-то желание, которое постоянно напоминало ему о себе, но он не мог определить, какое именно. Он всегда был уверен, что это Джинни, и да, она была основной частью этого, но сидя на похоронах Томми, Гризз также понял, что есть кое-что ещё, по чему он тосковал. То, чего ему никогда не довелось испытать и хотелось попробовать.

Он хотел быть частью семьи.


Глава 46

Мими

2001, Форт-Лодердейл


Она даже не подозревала, что за одну жизнь можно испытать столько унижения. Она сидела на переднем сиденье пикапа Кристиана Бэара и жаждала превратиться в невидимку. Никогда ещё ей не хотелось так сильно оказаться подальше от Южной Флориды, как в этот самый момент. Все равно её жизнь казалась какой-то неправильной, и недавние инциденты лишь утвердили ее в мысли сделать то, чего она хотела все это время.

Уйти. Исчезнуть.

Конечно, она сама виновата в том, что покатилась по наклонной, и началось это, когда она согласилась помочь Лесли. Все стало только хуже, когда родители расстались, и хотя она была счастлива, что они помирились, ее жизнь по-настоящему обрушилась, когда Эллиот-Ник, или как там его зовут на самом деле, использовал ее.

Мими и подумать не могла, что после такого станет еще хуже, но это случилось. Хуже, чем могла себе представить. О, папочка.

Она до сих пор оплакивала смерть своего отца. Да, ее папой всегда был Томми Диллон, а не тот парень, что оплодотворил её мать. И хотя она чувствовала, что скорбеть по Томми — вполне естественно, со стороны друзей ей чудилась безмолвная жалость. Невысказанные слова и перешептывания. Мими не понимала, было это плодом ее воображения или так было на самом деле, но что-то подсказывало ей, что кое-кто из них знал о прошлом ее родителей. Она чувствовала и их осуждение, и их восхищение, хотя фактически никто ничего не говорил.

Она знала, что некоторые родители уже давно выяснили, что ее мать была замужем за мужчиной, которого казнили. Она не могла не задуматься, знают ли они и то, что он ее биологический отец. Она больше не испытывала ненависти к Гриззу — мужчине, которого никогда не знала, но ненавидела то, что его наследие могло остаться после него.

Мими хотела уйти.

Она надеялась в ком-то найти утешение. Мими знала, что другими глазами смотрела на Слэйда Бэара после того вечера, когда он её спас, и надеялась, что он тоже увидит ее в другом свете. Она уговаривала себя, что он, наверное, так повернут на колледже, что просто не уловил намека на то, что у нее были к нему чувства.

Но она ошибалась. Слэйд знал о ее чувствах, и прошлым вечером отшил ее как можно мягче. У Мими пылали щеки, когда она пыталась заблокировать воспоминания, но они все равно возвращались.

Накануне вечером Слэйд появился в доме своих родителей. Он заходил что-то забрать и был удивлен, увидев, как Мими, сидя на диване, читает книжку его младшей сестре Дейзи.

Она вновь попыталась заговорить с ним о нескольких уроках вождения. Он не ответил, вместо этого предложил помочь уложить Дейзи. Мими пришла в совершеннейший восторг. Слэйд хотел побыть с ней наедине.

Но после того как Дейзи уложили спать, Слэйд сказал ей насколько это возможно добрым и деликатным тоном: она его не привлекает. Она одна из самых милых и красивых девушек, которых он знает, но…

Этих «но» оказалось предостаточно. Их семьи дружат так давно, что это было бы все равно, что встречаться с младшей сестренкой. Он учился на первом курсе в колледже и не хотел серьёзных отношений. Он не смог бы уделять ей столько времени и внимания, сколько она заслуживает.

Мими хотела сказать ему, что он может остановиться после первого «но». Ей не хотелось слышать ничего из этого.

Скоро ей должно исполниться шестнадцать. И она сама виновата в том, что не поняла первый его намек из множества других. Для человека, который считал себя умным, она была абсолютно жалкой, когда речь шла о сердечных делах.

Нет, если бы Слэйд Бэар хоть немного заинтересовался ей, он бы это показал. Он бы сделал так, чтобы это было видно. Её унижение ещё больше усугубилось, когда она вспомнила о ситуации с наркотиками, из которой он её спас. Конечно, она благодарна, что он пришел ей на помощь тем вечером, но теперь ей хотелось, чтобы это был кто угодно, кроме него.

Да лучше бы тот же Кристиан был на его месте. Мама права — они дружили, когда были маленькими. Если бы она поддерживала эти дружеские отношения, возможно, он стал бы тем другом, на плече которого она могла поплакать.

А теперь она сидела в грузовике Кристиана. Еще более униженная, чем когда-либо раньше. Если бы здесь был обрыв, с которого можно сигануть вниз, она бы уже была в полете.

В то утро Кристи Бэар попросила Кристиана, если он не против, отвезти Мими домой. Он буркнул «ладно» и повел ее к своему пикапу.

Пока они сорок пять минут добирались до ее дома, она, пытаясь нарушить неловкое молчание, завела с ним непринужденный разговор, и он, казалось, расслабился. Пока они ехали, она изредка поглядывала на его профиль. Он был очень красив. Кристиан был копией своего отца, Энтони, который был чистокровным коренным индейцем. Ярко-голубые глаза Кристиана были единственным, что он унаследовал от своей матери, они резко контрастировали с тёмной смуглой кожей и чёрными волосами, спускавшимися почти до талии. Но он, определенно, не унаследовал мягкий характер Кристи. В Кристиане была какая-то необузданность, которая пугала Мими, хотя ей пришлось признать, что она могла бы найти его привлекательным, если бы накануне вечером не была так поглощена отказом Слэйда.

А затем у нее появилось неприятное, но очень знакомое чувство. О нет! Да быть такого не может. Только не сейчас. Не в пикапе Кристиана! Она слегка поерзала на сиденье и с ужасом поняла: да, это произошло. Она только что почувствовала, что у нее пришли месячные, и теперь кровь просачивалась через шорты.

Ей хотелось умереть. Как же она сможет выбраться из пикапа так, чтобы он не заметил? Ещё хуже то, что она была уверена, что испачкала под собой сиденье.

Кристиан почувствовал, что она сникла, и взглянул на нее.

— Ты в порядке? — в его голосе ей послышалась неподдельная забота

Она мямлила и хмыкала, не зная, как ему сказать, что у нее только что пришли месячные. И что она уверена в том, что испачкала сиденье его пикапа. Она даже представить не могла, что ещё могло бы вызвать у парня большее отвращение, чем менструальная кровь, размазанная по всей его прекрасной кожаной обивке. Особенно такого парня, как Кристиан Бэар.

Он вопросительно смотрел на нее. Она сжала зубы. Что я теряю? Вчера вечером я опозорилась перед Слэйдом, так что, может, просто сравнять счет и молиться, чтобы до конца жизни не увидеть ни одного Бэара.

— Кристиан, как бы тебе сказать, даже не знаю, но я уверена, что у меня только что начались месячные. — Ее щеки горели. — Мне очень жаль. Я чувствую, что все протекло через трусики и шорты, и знаю, что испачкала твое сиденье. Мне хочется умереть на месте. И я возмещу любой ущерб.

Выражение его лица было нечитаемым.

— Без проблем. Давай отвезем тебя домой. Все сотрется. Не парься, Мими.

Кристиан пытался набраться смелости и спросить, не хочет ли она сходить с ним куда-нибудь, но ее признание сбило его с мысли. Он мог думать только о том, как бы ее успокоить. Кроме того, он был Кристианом Бэаром. Кровь была наименьшим из его заморочек.

— Ты даже не представляешь, до чего мне неловко, — сказала она, в то время как не переставая набирала номер на телефоне и посылала смс.

Он пожал плечами.

— Это обычные девчачьи дела, и хоть я не слишком разбираюсь в девчачьих делах, вполне уверен, что такое случается. Как я уже сказал, все ототрется.

Теперь Мими запаниковала.

— М-м-м, мама ещё не вернулась домой и не отвечает на мои сообщения, а у меня нет с собой ключей. Она или в блинной или в супермаркете. Они оба по дороге домой. Ты сможешь подвезти меня туда, и посмотрим, получится ли найти ее?

Кристиан спросил у Мими адрес кафе и супермаркета. Пока они стояли на светофоре, пережидая красный свет, он молча потянулся к панели перед ней и, открыв бардачок, достал полотенце для рук, затем жестом показав ей приподнять задницу с сиденья. После провел тканью по коже.

— Вот видишь? Сразу же исчезло, — протянув руку на заднее сиденье позади нее, Кристиан вытащил ветровку. — Ты можешь обернуть ее вокруг талии. Завяжи спереди. Так ты прикроешь задницу, а длины рукавов достаточно, чтобы прикрыть спереди.

Мими молча взяла предмет одежды.

Джинни в блинной не оказалось, и она по-прежнему не отвечала ни на домашний телефон, ни на смс. Они завернули на парковку супермаркета.

— Она здесь! — воскликнула Мими, когда заметила машину своей матери на парковке. — Слава Богу — она здесь.

— Хочешь, я подожду с тобой, пока она не выйдет?

— В этом нет необходимости. Ты и так уже помог достаточно, и я не знаю, как долго она там пробудет. Может, она только что зашла за покупками. Я просто зайду и поищу ее.

— Мне не сложно, Мими. Правда. Если хочешь, забери у нее свои ключи от дома, я подожду и отвезу тебя домой.

Мими уже вылезала из пикапа и потянулась за своей дорожной сумкой, лежащей на полу перед сиденьем. Ей пришла в голову мысль, что как бы ни был к ней добр Кристиан, она все равно была очень смущена, что все зашло так далеко. Худшие двенадцать часов в ее жизни. Нет. Она найдет маму, поторопит ее с покупками и отправится домой.

— Ты сделал более чем достаточно, Кристиан. Ветровку я тебе верну. Спасибо.

Она смогла выдавить улыбку.

Кристиан кивнул на прощание, а она захлопнула дверцу пикапа и зашла внутрь искать свою маму.

Она сделала быстрый пит-стоп в дамской комнате и переоделась в трусики и шорты, которые носила у Бэаров накануне. В туалете супермаркета автомата по продаже гигиенических средств не оказалось, поэтому она положила в трусики сложенные в несколько раз бумажные полотенца. Этого должно хватить до возвращения домой. Вслед за этим Мими отправилась на поиски мамы.

Но после того как она обошла весь магазин вдоль и поперек, Мими поспешила к выходу, только для того, чтобы увидеть, как мама уезжает. Она, по-видимому, уже расплачивалась, когда я заходила, мне стоило сначала заглянуть на кассы. И что теперь?

Мими вышла на улицу и присела на скамейку. Она решила подождать пять минут, которые понадобятся Джинни, чтобы добраться до дома, и позвонить на домашний телефон, чтобы попросить маму вернуться за ней.

Мими уже начала набирать сообщение Кристиану, чтобы еще раз поблагодарить его за понимание, когда какое-то движение слева привлекло её внимание. Она увидела мужчину, которого не должна была узнать, но каким-то образом узнала.

Возможно, это был инстинкт. Может быть, это было что-то духовное. Может, ни то ни другое. Возможно, она ошибалась.

Но интуиция подсказывала ей, что это не так.

Она наблюдала за тем, как он шел к белому Шевелле с продольной черной полосой посередине. Жуткий чувак на жуткой тачке.

Мими не поняла, откуда это знание, но была уверена. Она смотрела на злого донора спермы.

Гризз.

Она смотрела на своего биологического отца.


Глава 47

Гризз

2001, Форт-Лодердейл


Он выгрузил из тележки свои покупки и собирался сесть в машину, когда услышал ее.

— Это ведь ты, да?

Гризз остановился как вкопанный, наблюдая за тем, как его дочь подошла к пассажирской дверцы его машины и подергала ручку. Та самая дочь, которая обманула его, позвонив по телефону в тюрьму и выдав себя за свою мать. Он не ответил ей, но медленно обвел взглядом окрестности.

— Я одна. Ты — Гризз, верно? — тихо спросила она. Он почти не слышал ее из-за шума на парковке.

Он все еще не ответил.

— Это ты убил моего отца? — ее голос был спокоен, но он заметил дерзко вздёрнутый подбородок. Он наблюдал на ее лице такое же выражение, которое видел больше двадцати пяти лет назад на лице ее матери. В ту ночь, когда Джинни привезли к нему в мотель. И ещё разок, буквально пятнадцать минут назад в отделе с хлопьями.

Гризз не ответил, но сел в машину, и, протянув руку, открыл ей дверцу и опустил стекло.

— Залезай, — скомандовал он.

Мими широко распахнула глаза. Так значит, это все-таки он. Она не понимала, как такое возможно, но оказалась права. Наклонившись, она уставилась на него через пассажирское окно.

— Это ещё зачем? Чтобы и меня тоже убить? И кто следующий? Мой младший брат? Тогда ты сможешь похитить мою маму, как сделал много лет назад, и исчезнуть?

Как только слова слетели с ее уст, она осознала, что не должна была их говорить. Лесли поделилась с ней кое-чем из того, что он совершил. Ее мать частично это подтвердила. Но Джинни к тому же поделилась историей их любви, любви, которую она считала настоящей. Мими знала, что Гризз никогда не навредит ее матери. Могла ли она довериться собственной интуиции, которая говорила ей, что он не имел никакого отношения к смерти Томми и никогда не сделал бы ничего, что навредило бы ей и Джейсону? Ее терзали сомнения. Но недолго. Она только что пережила самые мучительные несколько месяцев в своей жизни. Что мне терять?

Мими забралась внутрь и захлопнула дверь.

Гризз не произнес ни слова. Не взглянул на нее. Он просто повернул ключ, и мотор громко взревел, оживая. Гризз тронулся с места, выезжая на главную дорогу. Проехав буквально несколько минут, Гризз остановился возле следующего торгового центра. Припарковавшись в тени деревьев, подальше от магазинов, он выключил двигатель. И посмотрел на нее.

— Никогда. Понимаешь, черт побери, никогда не садись в машину с незнакомым мужиком. Никогда! — прорычал он вполголоса.

Путь от одной парковки до другой занял чуть меньше трех минут, и она наблюдала за ним все это время. Это было последнее, что она ожидала услышать от него.

Увидев, что Мими открыла рот, чтобы что-то ответить, он поднял руку.

— И прежде чем ты выдашь мне наглый ответ про то, что я не твой отец и не могу указывать тебе, что делать, знай, что я сказал бы это любой девчонке, которая попросила бы подвезти ее. Усекла?

Непонятно, чего она ожидала, но это даже не было выговором. Тем более, что он был прав. Он перебил ее прямо перед тем, как она хотела высказать ему, что он не ее отец. Проклятье! И что теперь?

— Тебе не нужно меня бояться, и если ты знаешь кое-что обо мне, а я уверен, что так и есть, я вполне понимаю причину твоего страха. Но я не убивал Томми, и последнее, что стал бы сделать — причинять вам вред или позволить кому-то приблизиться к тебе, твоей матери или твоему младшему брату.

Гризз повернулся к ней лицом. Он снял солнцезащитные очки и прямо взглянул ей в лицо.

Говорят, глаза — зеркало души. В глубине его глаз Мими увидела, что то, что он сказал, правда. Она глубоко вздохнула.

Но как это вообще возможно — разговаривать с человеком, который был казнен прошлым летом?

Они проговорили около получаса. Вообще-то, она задавала вопросы, а он отвечал.

Наконец, он сказал:

— Надо отвезти тебя домой.

— Ты меня отвезешь?

— Да.

— Я… я… я не уверена, что это такая уж хорошая идея. Ты разве не должен быть мертв? Что, если тебя узнает кто-нибудь из наших соседей? И что ты вообще делал в супермаркете здесь, в Южной Флориде? То есть, ты вроде как должен скрываться?

Гризз рассмеялся.

— Это называется скрываться у всех на виду, и это не так уж и сложно, — затем его тон изменился, и он серьезно посмотрел на нее. — Это не значит, что я хочу, чтобы меня увидели или узнали. Теперь я Джеймс Киркланд. Возможно, я похож на Джейсона Тэлбота, но я не он, и у меня нет привычки разгуливать по улицам.

— А что, если кто-то тебя узнает и попытается сообщить об этом, что ты будешь делать? Убьёшь их? — она смотрела на него широко открытыми глазами.

— Я вижу, твоя мать не скрывала правды обо мне. — Он и сам не знал, жалеет он или испытывает облегчение.

Мими кивнула, и по выражению ее лица он кое-что понял. Она была впечатлена.

Ему это не понравилось.

— Я не тот человек, каким был раньше, — твердо заявил он.

— Ты зайдешь вместе со мной? Поговоришь с мамой?

Мими точно не знала, к чему это приведет. Она не могла постичь ни своего сердца, ни своих намерений, но за последние полчаса сделала несколько выводов. Во-первых, она поняла, что у нее нет причин его бояться. Во-вторых, несостоявшаяся журналистка в ней была заинтригована. В-третьих, она наткнулась на нечто гораздо более интересное, чем Слэйд Бэар или последний шопинг ее подруги Линдси.

И в-четвертых, что-то подсказывало ей, что этот человек, ее биологический отец, будет играть важную роль в том, чтобы сделать ее мать снова счастливой.

И почему-то счастье матери вдруг стало для нее очень и очень важным.



Глава 48

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


Я раскладывала продукты, когда Дениз привезла Джейсона домой. Занимаясь делами, я анализировала события последних суток.

Увидев Гризза в церкви, я была потрясена, но честно говоря, знала, что он, в конце концов, проявит себя. Мне не верилось, что он уедет после того, что я велела Картер передать ему. Тот факт, что он заявился сегодня утром в мой супермаркет, нервировал больше, чем мне хотелось признать. Но мое самодовольство грело то, что в одном я была права — он от меня не отстанет.

К тому же, я была немного обескуражена вчерашним признанием Алека. Мы встретились за ужином перед тем, как послушать ту же группу, что в предыдущие выходные, и я поделилась с ним тем, что рассказал Джейсон: Калеб думает, что мы сможем создать хорошую семью. Я спросила его мнение о том, каким образом нам по-прежнему остаться друзьями, но отговорить наших детей от идеи, что мы когда-нибудь сможем создать семью.

— Это было бы настолько ужасно? — робко спросил он меня.

И тогда я посмотрела на Алека. Действительно посмотрела. И заметила в нем кое-что, на что раньше не обращала внимания или не позволяла себе увидеть. Привлекательность.

Разумеется, вслед за этим наступила неловкая пауза, а я задумалась, могу ли остаться друзьями с мужчиной, который не интересовал меня в романтическом плане. Я знала, что Алек может стать замечательным мужем для любой женщины, и хотя у меня сейчас не было таких чувств к нему, я не могла не задаться вопросом, могут ли они когда-нибудь появиться. Я окажу сама себе медвежью услугу? Не сожгу ли я этот мост за собой?

Я так и не ответила на его вопрос. Перевела разговор на другую тему и просто наслаждалась его обществом до конца вечера. К счастью, он не предпринимал никаких попыток сблизиться, даже не подержал за руку.

Меня немного удивил его вопрос, когда в какой-то момент Алек спросил непосредственно про Сару Джо. Он поинтересовался, дружим ли мы так же близко, как раньше, с тех пор как они со Стэном решили остаться в Штатах. Я ответила ему честно — сказала, что Сара Джо была рядом со мной в трагические недели после смерти Томми, но, как и большинство людей, снова вернулась к своим заботам. Мы редко встречались, если вообще встречались.

Складывая коробку хлопьев на полку, я думала о Саре Джо, о том, почему мы как будто отдалились друг от друга. Связано ли это лишь с безумным ритмом жизни, или здесь что-то ещё?

Мои размышления были прерваны «я голоден» от Джейсона, появившегося в кухне.

— Даже не «привет, мам, как дела»? — спросила я и поцеловала его в макушку.

Он расплылся в широкой улыбке, обняв меня за талию.

— Привет, мам! Как дела? Я голоден.

— Я купила ветчины. Сделай себе сэндвич, — ответила я ему.

— Ой, а ты можешь мне его сделать?

— Конечно, — сказала я, составляя несколько банок консервов в кладовую. — Я собиралась вычистить лоток Спуки, что должен был сделать ты до того, как пойдешь к Максу, но вместо этого сделаю тебе сэндвич, а ты пока можешь почистить лоток.

Он зашёл вслед за мной в кладовку и посмотрел на меня округлившимися глазами.

— Извини, мамочка. Я забыл.

— Знаю, что забыл, Джейсон. Я не сержусь на тебя. В последнее время я тоже много чего забываю. Особенно с тех пор, как всем нам приходится привыкать выполнять обязанности папы. — Я имела в виду не лоток Спуки, а другие домашние дела, которые были на Томми.

Спустя двадцать минут кошачий лоток сверкал чистотой, а Джейсон расправился со своим сэндвичем. Я бросила взгляд на часы, и мне пришло в голову, что Кристи уже должна была привезти Мими домой. Я порылась в своей сумочке и поняла, что телефона в ней нет. Стоило мне об этом подумать, и до меня дошло, что телефона со мной не было все утро. Держу пари, он все еще заряжался на моей тумбочке.

Я заглянула в кабинет Томми. Джейсон сидел за столом и делал уроки. Это было его новое любимое место для занятий.

Я шла наверх, чтобы забрать свой телефон и посмотреть, было ли сообщение или звонок от Мими, когда открылась входная дверь. Обернувшись, с трудом удержалась от изумленного вскрика.

В парадную дверь вошла Мими, а следом за ней — Гризз.

Я пришла в ярость, вместе с тем была немного удивлена. Я просто стояла и ждала, когда кто-нибудь из них что-нибудь скажет. Хоть что-то.

— Ты что, не запираешь входную дверь, когда дома? — спросил Гризз своим низким, глубоким голосом.

Типичный Гризз.

Вероятно, через французские двери кабинета их увидел Джейсон и сейчас он вышел, побуждаемый любопытством.

Теперь мы вчетвером стояли в холле, молча глядя друг на друга. Мими первая нарушила тишину.

— Я встретила вашего с папой старого друга у Бэаров. Он предложил подвезти меня домой. Он только что услышал о том, что случилось с папой, и захотел выразить свои соболезнования. Ты же помнишь Джеймса Киркланда, да, мам?

Ясно, что она соврала, и из-за Джейсона сотню вопросов, готовых вылететь у меня изо рта, пришлось оставить там, где они были. Во-первых, конечно, как они встретились друг с другом? Я точно не видела Мими с ним в супермаркете.

Я перевела взгляд на своего сына, который во все глаза уставился на здоровяка, заполнившего весь наш холл. Джейсон медленно оглядывал Гризза с головы до пят, чуть приоткрыв рот, затем подошел к нему и протянул руку, как его отец научил его.

— Я Джейсон. Вы знали моего отца?

Гризз посмотрел вниз и улыбнулся моему сыну. Улыбкой, которая в былые времена растопила мое сердце и сейчас начинала оказывать такой же эффект. Останови его, Джинни. Это ужасное и опасное вторжение в твою семью. Он не имеет права здесь находиться.

Я почти не помню, о чем они говорили. У меня в голове оглушительно грохотало, как будто сквозь нее несся товарный состав. Я поняла только, что Гризз сказал что-то, что рассмешило Джейсона. Я не пригласила его пройти в дом, и не собиралась этого делать.

Спустя пару минут я выпалила:

— Рада была с тобой снова повидаться, Джеймс. Спасибо, что зашел. Я провожу тебя до машины.

Я бросила на Мими взгляд, обещавший разговор наедине, как только вернусь в дом.

— Может, он вернется на обед? — спросил Джейсон. Я видела, что он очарован Гриззом.

— Уверена, у него уже есть планы на обед. — Я подняла взгляд на Гризза и увидела понимание в его глазах.

— Возможно, как-нибудь в другой раз, Джейсон, — спокойно ответил он.

Подскочила Мими, прежде чем Джейсон смог возразить.

— Давай, малявка, у тебя ещё есть шанс попытаться победить меня в той новой видеоигре, что тебе недавно подарили.

Если и существовало, помимо очевидного, еще какое-то преимущество, которое осчастливило меня с тех пор, как я воссоединилась со своей дочерью — это то, как незаметно и с любовью она вписалась обратно в жизнь своего младшего брата. Он отправился вслед за ней в кабинет, но внезапно остановился и, повернувшись к Гриззу, сказал:

— Надеюсь, вы вернетесь, мистер Киркланд, — и, помахав ему рукой, побежал в кабинет за сестрой.

В полном молчании я проводила Гризза до его машины.

— Ты задолжал мне объяснение, — тихо произнесла я, скрестив руки на груди и опустив взгляд на водительское сиденье его машины.

Он потянулся к пепельнице и вытащил визитку. Это была карточка фирмы ландшафтного дизайна Энтони. Гризз взял с приборной панели карандаш и нацарапал что-то на обратной стороне.

— Я не стану тебе звонить, если тебя это интересует, — сообщила я, впиваясь ногтями себе в предплечья.

Он ответил, не глядя на меня:

— Хорошо, потому что телефона у меня нет, — и протянул мне карточку. — На обратной стороне мой адрес. Хочешь объяснений, приходи ко мне. Каждый вечер я возвращаюсь с работы в шесть.

— Хочешь, чтобы я пришла к тебе? — прошипела я.

— Не все буде лишь так, как того хочешь ты, Джинни. Ты определенно была не рада видеть меня в церковном классе. Тебе не нравится, что я хожу за покупками в твой супермаркет. Ты не хочешь, чтобы я приходил к тебе домой, и ты уже ясно дала понять, что не будешь мне звонить, даже если бы у меня был телефон. Если Мими не объяснит тебе все, ты знаешь, где меня найти.

Я молча сверлила его взглядом.

Гризз завел машину и включил заднюю скорость.

— Я больше не буду тебя беспокоить, Джинни. Буду держаться подальше. Даю тебе слово.

Наблюдая за тем, как он отъезжает, я закатила глаза, услышав его последнее заявление. Гризз никогда не станет держаться подальше. Он не знает, как это делается. Очевидно, он хотел вернуться в мою жизнь. И как задира, которым он всегда был, он так или иначе это сделает.

Я была уверена, что увижу его снова.

У меня на загривке волосы встали дыбом, и я обернулась, тут же вспомнив, где нахожусь. Я медленно обвела взглядом свой район. Хотела убедиться, что его никто не видел. Мне необходимо было знать точно, что его никто не заметил. Но на обратном пути домой меня поразило внезапное осознание того, что мне не нужно об этом беспокоиться. Я слишком зацикливалась на этом. Гризз никогда не был глуп, и он не позволил бы себе никаких контактов с Мими, не говоря уже о том, чтобы отвезти её домой, если бы был хоть намек на подозрение или опасность.

Никому не было дела до мертвого байкера, который сеял хаос в Южной Флориде много лет назад. Видимо, никому, кроме меня.


Глава 49

Гризз

2001, Форт-Лодердейл


Гризз возвращался к себе домой в Лорел Фоллз. Он все еще прокручивал в голове разговор с Мими. Она была резка, и он чувствовал себя как на официальном допросе. Если Мими была настолько дотошной, можно только догадываться, каким будет его разговор с Джинни. Если он вообще когда-нибудь состоится.

Он ответил откровенно на все вопросы Мими, кроме одного — каким образом инсценировал свою смерть. Однако Ризз все-таки внушил ей кое-какую истину: что любой человек, имеющий достаточно сил и нужное количество денег, может сделать все, что захочет.

— Я знаю, что ты богат или был богат, — сказала она, изогнув бровь. Хорошо. Он порадовался, когда понял, что она не стала углубляться в эту тему.

Его дочь оказалась умной и немного дерзкой девчонкой. Она продолжала задавать и другие вопросы. Он немного опешил, когда ему показалось, что видит, как задрожали у нее губы и она тихо произнесла:

— Я так полагаю, что ты никогда не хотел меня. Ты хотел маму, но не меня. Сказал ей позаботиться о том, чтобы я никогда не узнала о тебе. Думаю, это потому, что ты не хотел меня знать.

Сейчас было бы самое время объяснить ей, что он никогда не планировал оставаться в стороне. Он мог бы начать длительную дискуссию о том, что никогда и представить себе не мог, что его фальшивая казнь продлится так долго.

Вместо этого Гризз приподнял одно бедро от автокресла и вытащил из заднего кармана бумажник. Порывшись где-то в самых его глубинах, он вытащил три фотографии, потрёпанные и обрезанные, чтобы поместились внутрь. И просто протянул их ей.

Когда Мими взглянула на фотографии, у нее задрожали руки. На обоих снимках была она, ещё маленькая.

— Мама прислала их тебе? — в ее голосе зазвучало что-то, напоминающее надежду.

— Нет, — ответил он ровно. — Она выполнила мою просьбу держать тебя подальше. Я организовал за тобой слежку в первые несколько лет. Не хотел ничего пропустить. Когда стало очевидно, что это займет больше времени, чем я ожидал, то прекратил наблюдение. Это было слишком для меня и несправедливо по отношению к твоим родителям. Или к тебе.

Мими не ответила, и ему показалось, что ее губы начали дрожать сильнее.

— Мне бы хотелось получить их обратно, — сказал он, своим глубоким голосом вернув ее к действительности. — Это единственное, что у меня осталось.

Самообладание к ней вернулось, и Мими протянула ему снимки.

Теперь же, разложив продукты и приготовив себе кое-что поесть, он сидел на диване, уставившись в темный экран телевизора.

«Я больше не буду тебя беспокоить, Джинни. Буду держаться подальше. Даю тебе слово».

Его собственные слова, произнесенные несколько часов назад, насмехались над ним. Кого он обманывал? В том, что он сказал, было немного правды, но в действительности он пытался поймать ее на блефе. Он был уверен, что заметил в ее взгляде минутную слабость, когда Джейсон представился ему.

Верно ли он прочитал ее? Неужели у нее все еще были к нему чувства? А если так, то дальше что? Она будет вести двойную жизнь? Одна из них — преданная вдова, мать двоих детей, а другая — любовница покойника? Как бы сильно Гризз ни желал поскорее увидеть, чем все это кончится, он знал, шансов на успех мало. У него не было другого выбора, кроме как переждать противостояние, которое он инициировал.

Джинни была одной из самых сильных, волевых и упрямых женщин, которых ему доводилось когда-либо встречать, даже в молодости. Сейчас она стала только сильнее.

Гризз отправился потягать железо во вторую спальню, в которой устроил тренажерный зал. Когда мышцы достаточно устали, он принял горячий душ и загрузил стиральную машину. Затем упаковал свой ланч на завтра и вернулся в гостиную. Гризз пощелкал телеканалы и, не найдя ничего интересного, отложил пульт.

Куда он сунул дневник Мо, когда переезжал из студии? Он зашел в спальню и покопался в своем скудном скарбе. Вот и он, в одном из ящиков тумбочки, в той же сумке.

В тот первый раз, когда доставал дневник, ему удалось прочитать не так много. Он устал, и скоро наступит утро понедельника. Возможно, сейчас удастся прочесть немного больше.


**********
Дневник Мо, 1975

Дорогая Элизабет.


Поверить не могу, что он по-прежнему ведет себя так, будто между нами ничего не было. Несмотря на то, что той же ночью он сказал мне, что, наверное, этого не должно было случиться, что я не должна придавать этому никакого значения, я знаю, что это было нечто большее. У меня никогда не было мужчины, который занимался бы со мной любовью. Мужчины меня трахают. Даже Фесс пытается вести себя так, словно это нечто большее, чем просто перепихон, но я знаю, кто я. Мне нравится Фесс, и я забочусь о нем. Но не люблю его.

С Грантом все было по-другому. Я знаю, что он был расстроен, когда вернулся с пляжа с Сарой Джо и обнаружил, чем занимались в четвертом номере Кит с Гриззом. Я видела, как он, низко опустив голову, шел обратно в свою комнату. Я подумала, может, покажу ему несколько последних эскизов. Похоже, они ему нравятся, а мне приятно слышать, что у меня есть талант. Я принесла несколько своих рисунков в его номер, и он был приветлив, но я видела, что его голова была занята совсем другим. Он думал о ней. Я решила уйти, но перед тем захотела обнять его. Грант держал меня в своих объятиях дольше, чем когда-либо раньше, и когда я подняла глаза, чтобы убедиться, все ли с ним в порядке, он поцеловал меня в лоб. Затем поцеловал меня в висок. Прежде чем я поняла, что происходит, он уже целовал меня в шею. Я закрыла глаза и позволила себе просто наслаждаться. Он спускался все ниже вдоль моего тела и следующее, что я помню — мы лежим в его постели обнаженные.

Если бы ему было все равно или он просто пытался выпустить пар, все произошло было бы быстро. Но все было не так. Грант никуда не спешил со мной, и это было так великолепно, что несколько раз я чуть не закричала. Я никогда прежде не испытывала такого. Я знаю, как бывает, когда мужчина кончает, но никогда и подумать не могла, что женщина тоже так может. Грант заставил меня испытать то, чего у меня никогда не было. То, что мне хотелось переживать ещё и ещё, но он сказал, что сожалеет о том, что это произошло и больше не позволит такому повториться. Что он не хотел, чтобы случившееся разрушило нашу дружбу, и что моя дружба очень важна для него.

Я знаю, что он испытывает к ней чувства, но она его не любит. Она не заботится о нем так, как я. Это нечестно. Это просто нечестно.


**********
Так значит у Мо были чувства к Томми. Гризз не удивился этому. Кроме Фесса и Джинни, Томми был единственным человеком, который когда-либо проявлял доброту к Мо. И теперь информация о том, что у них была ночь страсти, только подтвердила то, что он и так уже узнал в подсобке магазина товаров для бассейнов в Таллахасси. Именно Мо была в мотеле кротом. Между ее любовью к Томми и ее ненавистью к нему, исчезновение Джинни послужило бы сразу двум целям.

Он стиснул зубы, когда, наконец, добрался до того места, где Мо невольно помогла устроить изнасилование и почти убийство Джинни. Он верил в то, что читает. Что Мо не рассчитывала, что все настолько далеко зайдет, но эта ебаная сучка Уиллоу, выдающая себя за кого-то по имени Венди, обманула ее. И Джинни поплатилась за это. Что ж, он убедился, что Уиллоу и ее безмозглый бойфренд заплатили самую высокую цену. Может, где-то он и сожалел о своем преступном прошлом, но никогда не жалел о том, что сделал в отместку за все, что было направлено против Джинни. Последние слова Уиллоу в адрес Мо потешались над ним и цеплялись за его подсознание, когда той ночью он погрузился в беспокойный сон.

«Это будет око за око… это будет око за око…»

Той ночью у него были злые и жестокие сны. Снилось, что он был беспомощен. Переживал пытки и изнасилование Джинни мужчиной в черной лыжной маске, хотя сам не был тому свидетелем. Ему снилось, что его пристегнули к каталке в комнате для казни, и он мог видеть Джинни через стекло. Правда, он не видел ее среди спокойно сидящих зрителей. Он видел их спальню в мотеле. Мужчина в черной лыжной маске только что закончил насиловать и избивать Джинни, и она лежала там, лицо у нее раздулось и опухло. Из левой ноздри и из уха текла кровь. Мужчина приложил ухо к груди Джинни, чтобы проверить, бьётся ли ещё ее сердце, и, убедившись, что убил ее, медленно поднялся с кровати.

Гризз во сне беспомощно наблюдал, как мужчина встал и оглядел комнату мотеля, в поисках того, что можно украсть. Он заметил, как на кровать прыгнула Гвинни и, осторожно подкравшись к Джинни, начала лизать ей лицо. Гризз смотрел, как мужчина хватает Гвинни и убивает её, а затем кладет черную кошку под одеяло рядом с Джинни. Этот садистский сюрприз предназначался для того, кто найдет тело Джинни.

Затем Гризз увидел, как мужчина стягивает с себя лыжную маску. Даже в глубинах столь мрачного сна Гризз чувствовал, как участился его пульс. Он смотрел не на насильника Джинни.

Гризз смотрел на ее бывшую лучшую подругу. Он смотрел на Сару Джо.


Глава 50

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


Не знаю, сколько раз за неделю я доставала визитку, которую далмне Гризз, и просто смотрела на нее. Я выбрасывала ее в мусор, по меньшей мере, трижды, только для того, чтобы в очередной раз обнаружить, что откапываю ее и оттираю пятна от клубники, кофе и прочей гадости. Мне не следовало хранить ее. Я столько раз на нее смотрела, что невольно запомнила адрес, нацарапанный Гриззом на обратной стороне. Этот район мне был знаком. Никто из моих знакомых не обитал там, но я часто посещала клиентов, которые там жили или работали. Конечно, так как клиентов у меня больше не было, у меня не нашлось причин бывать там.

В тот день, проводив Гризза до машины, я вернулась в дом, чтобы поговорить с Мими. Мы оставили Джейсона, увлеченного своей видеоигрой, и заперлись в кабинете Томми.

Мими все объяснила. Разочарование от второго отказа Слэйда. Неловкая поездка домой с Кристианом. Попытка меня отыскать и в конечном итоге столкновение с Гриззом в супермаркете.

— И ты просто его узнала и прямиком пошла к нему?

— Он выглядел как старая версия той первой фотографии, что я видела. Знаешь, та, где он с длинными волосами. Может, я хотела, чтобы это был он, мам. Я не знаю. Когда он не стал отрицать, кто он, мне стало очень любопытно.

— Но, Мими, ты села в машину с незнакомцем!

— Да, я уже получила от него за это нагоняй, — смущённо пробормотала она.

Гризз бы так и поступил. Отчитал ребенка, которого не воспитывал. Как бы сильно не была я расстроена, мне пришлось постараться сдержать лёгкую улыбку.

Мими сказала, что он был откровенен и искренен. Она даже проверила его, задав вопросы о том, что уже знала. Он не соврал ей. Ни разу. Хм…

— Надеюсь, ты понимаешь, что я запрещаю с ним снова встречаться. Вообще, Мими. Ему не рады ни в нашем доме, ни в нашей жизни.

Она посмотрела на меня.

— Я знаю, мама. Он сказал мне, что ты будешь злиться и не сделаешь попытки связаться с ним или увидеться снова. Он не сказал мне, где остановился. Я могла бы поискать его по имени и номеру машины, но я не глупа. Вероятнее всего, он зарегистрирован по фальшивому адресу.

У меня внутри все перевернулось.

— Он так тебе и сказал, что я разозлюсь и не разрешу тебе с ним встречаться? Он запретил тебе первым?

Мими с любопытством покосилась на меня.

— Мам, скажи честно, ты сердишься из-за того, что он согласился с тобой, или потому что он сказал мне первым?

Я пригладила волосы и вздохнула.

— Я не сержусь. Просто расстроена, что он считает, будто может объявиться и влезть в то, на что не имеет никакого права!

Моя дочь молча смотрела на меня. Я видела, что она пытается понять, какие чувства я испытываю к ее биологическому отцу. Что ж, если она все-таки разберется с ними, надеюсь, расскажет и мне, что они из себя представляют.


**********
Следующая неделя тянулась бесконечно. У меня было свидание с Алеком в популярном ресторане на Береговом канале. После ужина мы пошли прогуляться вдоль доков. Солнце светило ярко, и он придержал меня за руку, направив в сторону маленького киоска, где продавались козырьки. Алек купил мне один, и как бы невзначай не отпускал мою руку до конца прогулки. Это было не так уж трудно или неловко, как я предполагала. Оказалось довольно комфортно, и я убедила себя, что мне был приятен легкий поцелуй в уголок рта после того, как Алек проводил меня до машины.

Теперь, направляясь домой, я позволила себе задаться вопросом, что было бы, поцелуй он меня в губы. Могу ли я представить, как целуюсь с Алеком? Могу ли я представить, что наслаждаюсь этим? Я подняла руку, коснувшись того места, где он поцеловал меня, вообразив вместо своих пальцев его рот.

Звонок мобильного телефона прервал мои фантазии. Звонила Сара Джо, предлагая наверстать упущенное, и извинялась за то, что ее не было рядом последние несколько месяцев.

— Я сожалею, Джин, — тихим голосом произнесла она. Я не видела ее после нескольких недель, последовавших за похоронами. — Не знаю, что сказать. Это может прозвучать ужасно, но мне тоже пришлось справляться с потерей Томми, и ну, находиться рядом с тобой было слишком больно.

Меня затопило облегчение. Думаю, в глубине души мне казалось, что здесь что-то другое. Нечто большее.

— Я все понимаю, Джо. Прошу, не принимай близко к сердцу, — и я говорила серьезно.

Я вспомнила тот жуткий день в госпитале, когда при появлении Сары Джо совершенно расклеилась. Я была уверена, что без нее не смогу пережить это ужасное время, но, как ни странно, смогла. Каждый скорбел по-своему, и я поняла, что для неё легче держаться подальше. Правда в том, что я уже привыкла редко с ней видеться, и если быть честной перед собой, то почти не заметила ее отсутствия. Я скучала по нашей дружбе, но не так сильно, как должна бы. И не могла объяснить почему.

Мы договорились пообедать на следующей неделе. Я нажала отбой и поняла, что потерялась во времени и маршруте к дому. Я только что заехала в район Лорел Фоллз. Район Гризза.

Ударив по тормозам, резко развернулась посреди дороги и направилась к дому.


**********
Мучительно медленно потянулась следующая неделя, и моя тревога только усилилась. Я знала, что Гризз снова появится, и поймала себя на том, что мысленно репетирую нотацию ему в ответ.

Мы с Сарой Джо неплохо пообедали, но что-то было не так. Я была уверена, что дело не в ней, а во мне. Во мне и моей тревоге по поводу возвращения Гризза.

Не успела я оглянуться, как прошла еще одна неделя и никаких признаков Гризза на горизонте не обнаружилось. Он держался подальше. Получил сообщение. Ладно.

Не помогало и то, что Джейсон не раз спрашивал о старом друге отца — Джеймсе Киркланде.

За прошедшие недели мы встречались с Алеком еще пару раз, и он не пытался взять меня за руку и не целовал на прощание, как тогда возле доков. В сущности, он вновь стал идеальным другом, и если бы я не была так поглощена своей злостью на Гризза, возможно, моя гордость была бы задета или я бы поинтересовалась, не ведет ли он какую-либо игру. Наверное, он задавался таким же вопросом насчёт меня.

Я молила дать мне сил, когда обнаружила, что мои мысли все время уплывают к Гриззу. Просила Господа послать мне благодать, чтобы я смогла простить его за всю ту злость и чувство обиды, которые таила по его вине. Я нуждалась в спокойствии, которое мог дать мне только Святой Дух.

Ещё я стала молиться за мужчину, в которого была так влюблена когда-то. Я хотела, чтобы он обрёл счастье. Я хотела, чтобы он нашел Бога. И, возможно, может быть где-то в глубине души я хотела, чтобы он нашел меня и вернул меня к любви, которая когда-то была во мне. Но для этого уже было слишком поздно. Так, по крайней мере, я говорила себе.

Я не позволяла себе думать о любви к Гриззу. Было легче злиться, но это тоже было утомительно и так противоречило тому, как я жила всю свою жизнь. Теперь я часто бывала не в духе. Я всегда была абсолютно уверена в своих помыслах и поступках. Поняв, что моя злость на Гризза и на наше прошлое наконец-то начала угасать, я обнаружила, что ей на смену пришла новая злость. Которую я не могла объяснить.

Гризз подчинялся моим приказам. Он держался подальше от моей церкви и моего супермаркета. Оставался на расстоянии от моих детей и моего дома. Держался подальше от меня.

Я накрутила себя, что он держится на расстоянии только для того, чтобы заморочить мне голову. Что все это было частью какой-то большой игры, которую он затеял, чтобы заставить меня прийти к нему. Конечно, такое поведение было совсем не похоже на того Гризза, которого я знала — мужчину, который никогда не спрашивал разрешения, но делал и брал все, что хотел. Человека, который шел по головам и давил людей как букашек. Мужчину, который так меня хотел, что рисковал всем, когда похитил меня в тысяча девятьсот семьдесят пятом году.

Нет. Это совершенно не похоже на Гризза.

По правде говоря, меня беспокоил тот факт, что я так много о нем думала. Я сделала вывод, что должна раз и навсегда выбросить этого мужчину из своей головы и из жизни. И ещё я знала, что ни за что не приду к нему. Я не собиралась поддаваться этой игре разума.

Воображаемая или реальная, она меня извела. Нет, я твердо решила. Этот раунд я не проиграю. Я никогда не пойду к нему.

Никогда.


Глава 51

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


Две недели спустя я обнаружила себя на пороге его дома, мысленно дающая себе пинка под зад за то, что была такой слабачкой.

Я намеренно выбрала день в середине недели и то время, в которое, я знала, он работает. Мне просто хотелось там постоять. Узнать, смогу ли разобраться в собственных чувствах.

Взлетов и падений на эмоциональных «американских горках» было слишком много. Я должна была все как следует обдумать. Мне нужно было увидеть его. Встретиться лицом к лицу со своими чувствами. Я даже не могла определиться, какими они были, но их наличие невозможно было отрицать. Мое сердце настаивало на том, что это был единственный способ отпустить Гризза и двигаться дальше. И это именно то, чего я хотела, правильно?

Я приехала сюда для того, чтобы выяснить, что мое сердце было врушкой даже паршивее, чем я сама. Я посмотрела себе под ноги и прошептала:

— Может, ты и был прав, Томми.

Гул пролетающего низко над головой самолета и непрерывное жужжание насекомых не смогли отвлечь меня, когда я пыталась вообразить, что почувствую, если он окажется дома. Обрадуюсь при виде него? Разозлюсь, сойду с ума и начну обвинять? Надуюсь, поскольку убеждена что испытываю праведный гнев? И тут Господь заговорил со мной. Не вслух. Я никогда не слышала настоящего голоса, но знала, когда мои мысли от Него.

Тогда я поняла, что вернусь, чтобы поговорить с Гриззом. Услышав глас Божий, мне сразу стало стыдно за то, как обошлась с Гриззом. Можно было хоть день напролет убеждать себя, что я вправе так себя с ним вести, что он не заслужил моего прощения. Но даже Иисус просил Господа простить тех, кто подвергал его гонениям и пыткам. «Прости им, Отче, ибо они не ведают, что творят».

В этот момент я поняла, что смогу поговорить с Гриззом спокойно и зрело, не вмешивая злопаматность и обиду. Да, я могу простить и прощу Гризза. Я вернусь и поговорю с ним.

Тогда на меня снизошло умиротворение, и я подняла лицо ввысь.

— Спасибо за дар познания Твоего умиротворения, Отче. Спасибо, что показал мне это в Твое время, — прошептала я.

В этот момент распахнулась парадная дверь, и из дома выскочил Гризз, чуть не сбив меня с ног. И ни с того в один миг мое сердце сделало сальто.

— Кит… э-э-э, Джинни! — Он грубо схватил меня за руки, широко распахнув от удивления глаза. — Я тебя не заметил. Что ты здесь делаешь, милая?

Я начала огрызаться на него и спрашивать, что он здесь делает — ведь он должен был быть на работе! Но вовремя спохватилась.

— Я… я не думала, что ты здесь, — заикаясь, ответила я, уставившись в его добрые зеленые глаза. — Я просто… просто пыталась понять, что чувствую. Как бы репетировала, чтобы, возможно… м-м-м… поговорить с тобой.

Гризз улыбнулся.

— Я взял сегодня выходной. Мне надо к дантисту. Зубная боль меня доконала. Но я позвоню и отменю прием.

— Я думала, у тебя нет телефона. — Я посмотрела на него снизу вверх. Не обвиняя, а просто интересуясь.

— Его и не было. Бэар дал мне его после нашей с тобой последней встречи, чтобы мы с ним могли созваниваться по работе. Как раз сегодня утром я позвонил сказать, что мне надо к дантисту.

Я вспомнила, как сильно Гризз ненавидел дантистов. Ему должно быть совсем невмоготу, если пришлось звонить врачу. Я не хотела, чтобы он пропустил прием. И сама себя удивила, предложив:

— Давай я съезжу с тобой.

Он казался немного напуганным, и я поняла, что он мысленно просчитывает свои варианты. После чего Гризз выдавил несчастную улыбку.

— Я бы предпочел пригласить тебя к себе домой, но мне так больно, что я, пожалуй, приму твое предложение.

Он запер входную дверь и направил пульт в сторону небольшого, отдельно стоящего гаража. Прежде чем он нажал кнопку, я остановила его:

— Я тебя отвезу.

Не дожидаясь его ответа, я направилась к своей машине и села за руль. Последовав за мной, он неуклюже влез на пассажирское сиденье моего паркетника. Гризз был настолько большим, что едва поместился, и ему пришлось отодвинуть сиденье назад, чтобы было удобнее ехать.

После того, как он продиктовал мне адрес дантиста, в машине воцарилась тишина. Я решила заполнить ее вопросами о том о сем, про его работу в ландшафтной бригаде, его соседях, про то, как он устроился. Меня удивило что он успел познакомиться с некоторыми своими соседями.

— Я не знаю, кто живёт слева от меня. По-видимому, они приезжают откуда-то с севера зимой. Семейная чета в доме напротив, не могу вспомнить их имена, слишком занята своими четырьмя детьми, чтобы дружить с соседями, что меня вполне устраивает. Семья справа переехали из Майами. Родители не говорят по-английски. У них двое детей. Мальчик в средней школе, девочка в колледже. Их дочь, Роза, убирается в моем доме раз в две недели. Думаю, семья, живущая за мной, только что переехала откуда-то с запада.

Я искоса взглянула на него, и он торопливо добавил:

— Меня не приглашают на семейные барбекю или что-то подобное. Я просто стараюсь не прослыть слишком необщительным придурком. Я славный вдовец с севера, который каждый день ходит на работу и занимается своими делами.

— Так значит, ты вдовец? — спросила я со все возрастающим любопытством.

Затем он рассказал мне о выдуманном имени, которое ему дали. К его новой личности прилагались семейная история и всевозможные официальные документы.

— Неужели ты ещё не устал от этого, Гризз? — выпалила я, но тут же захотела взять свои слова обратно.

Но он прекрасно понял, о чем я говорю. Псевдонимы и смена имен надоедали.

— Сильнее, чем ты думаешь, Кит, — ответил он, не глядя на меня. — И прежде, чем ты начнёшь гнать на меня за то, что называю тебя Кит, отвечу, что это привычка, и я работаю над тем, чтобы от нее избавиться.

— Джейсон хочет, чтобы я пригласила тебя на ужин. — Начался дождь, и я включила дворники.

— Нет, — чересчур поспешно ответил он. — Я… я не должен был приходить к тебе домой с Мими. Но я рад, что так получилось, потому что встретил Джейсона. Кажется, он отличный парень, Джинни. Но я жалею, что зашел, потому что это не самая лучшая идея.

— Томми все мне рассказал и он говорил, что ты теперь свободен. Ты им больше не нужен.

— Так и есть, иначе я не стал бы сообщать тебе, что все еще жив, но вместе с тем, я все еще стараюсь залечь на дно. Я знаю, что с того времени, как оказался в тюрьме, численность населения росла как на дрожжах, так что легче найти иголку в стоге сена, поэтому риск минимален. И моя вновь созданная личность должна защитить меня.

Дождь забарабанил по стеклу сильнее, и я переключила дворники на максимальную скорость.

— Но всегда существует, хоть и небольшой, шанс, что меня кто-то может узнать. А может, они подумают про себя, что это невозможно, потому что я должен быть мертв. Но если кто-нибудь решит, что узнал меня и увидит рядом с тобой — ну, я просто думаю, что это заставит их дважды подумать. Наверное, мне не стоило соглашаться на твое предложение поехать вместе со мной к дантисту, но я не смог удержаться, Кит… Джинни.

Я почувствовала его взгляд, но не повернулась, продолжая смотреть прямо перед собой.

— Ты всегда была моей зависимостью. — Ему не пришлось перекрикивать проливной дождь. Голос был глубоким и чистым, а слова, произнесенные следом, опалили мою душу: — Я и представить себе не мог, что когда-нибудь скажу тебе «нет». Я люблю тебя, Джинни. Я никогда не переставал любить тебя ни на секунду. Никогда.

Тик, так, тик, так. Дворники шлепались туда-сюда и их отчаянное желание не отставать от стука дождя совпадало с ритмом моего бьющегося сердца.

— Сколько людей знают правду? — Я перевела на него взгляд. — Кроме меня, Мими, Картер, Билла и Энтони?

— Это всё. Возможно, Энтони сказал Кристи, но для меня это не страшно.

Кивнув, я прикусила губу.

— Гризз, а почему бандана? Какой-то старомодный решать проблемы. Я могла бы просто передать что-то через Картер. Было бы куда проще.

— Я наладил его еще в восемьдесят пятом, после того, как меня арестовали. Не видел необходимости менять что-либо. Она в любое время могла связаться со мной.

Затем я расспросила его поподробнее про отношения с Картер и Биллом. На все вопросы он отвечал спокойно и не колеблясь. Наконец любопытство, существование которого я отрицала, победило.

— Как? Как тебе удалось устроить фальшивую казнь? — вырвалось у меня. — То есть, я, конечно, понимаю, что эта группа должна быть могущественной, но сфальсифицировать смерть?

— Мне почти не удалось. Я совершенно уверен, что правда умер на том столе. Я очнулся в морге, где надо мной уже колдовали их врачи, — просто ответил он.

Я содрогнулась при мысли о том, каково это, проснуться в морге.

— Но разве они не могли убить тебя после того, как ты вернул им их барахло? — Я искоса взглянула на него.

— Да, они могли бы, Кит, и никто бы ничего не узнал.

— Но они этого не сделали, Гризз. Почему?

— На ум приходят только два варианта. Им уже плевать, или кто-то присматривал за мной. Я, скорее всего, никогда не узнаю наверняка.

По тону его голоса я поняла, что ему хочется закрыть эту тему и втайне порадовалась.

Наконец, мы приехали к дантисту. Клиника располагалась в здании медицинского центра, на углу которого примостился большой торговый центр. Сейчас это стало распространенной практикой по всей Флориде. Девелоперы старались с пользой использовать любое пространство. Вы могли за один визит в центр купить продукты, сделать маникюр и посетить своего костоправа. Мне повезло, и я нашла свободное место прямо перед входом.

— Я подумал, может, ты подождёшь меня в машине, Джинни. Просто на всякий случай. Но если не хочешь, я могу взять такси, чтобы доехать до дома.

Я согласилась не заходить с ним внутрь и сказала ему, что ничего не имею против того, чтобы подождать. Гризз одарил меня улыбкой, от которой я почувствовала покалывание пальцев ног. У меня не было никаких покалываний, когда Алек держал меня за руку или целовал. Прекрати, Джинни!

Я коротала время, забавляясь со своим мобильником. Я пока еще не привыкла ко всему тому, что по словам детей, мне можно было сделать с ним. Пытаясь проверить свой мобильный трафик и разобраться, как выбрать рингтон, подняла взгляд от телефона.

Заметила небольшой автомобиль, нарезающий круги вокруг медицинского центра. В зеркале заднего вида я рассмотрела на нем наклейку «инвалид». Быстро оглядевшись, поняла, что все места для инвалидов заняты. Мне нужно было отъехать и уступить им это место. Подождала, пока они не зайдут на очередной круг, и начала медленно сдавать назад. Я увидела, как они остановились и включили поворотник. Отъехав к самому дальнему месту, я развернулась, чтобы встать передом к медцентру, когда выйдет Гризз. Меня порадовало, что дождь уже закончился. Той паре понадобилась целая вечность, чтобы выйти из автомобиля и добраться до тротуара.

Не знаю точно, сколько прошло времени, когда что-то заставило меня поднять глаза от своего телефона. Я знала, что он вышел. Это невозможно объяснить, но каким-то образом я почувствовала Гризза. Думаю, что так было всегда.

Я завела мотор, наблюдая за тем, как он бредёт по тротуару. Он перешел через дорогу, подошел к следующему зданию и прошагал мимо супермаркета, парикмахерской и магазина спортивной одежды. Как будто что-то искал. Он не смотрел на парковку со стоящими на ней машинами. Он не искал меня.

Я наконец догнала его и легонько нажала на клаксон. Не медля ни секунды, он подошёл к машине и залез внутрь.

— Думал, ты уже уехала. — В его голосе не прозвучало ни злости ни обиды, просто констатация факта.

— Я уступила свое место супружеской паре, им было нужнее. Как все прошло?

— Он меня полечил. Больше приходить не нужно.

— А чем ты там занимался? Показалось, что ты искал что-то или кого-то.

— Я подумал, что ты уже уехала, так что собирался вызвать такси. Но телефон, который дал мне Энтони, я оставил дома.

— И все же, что ты там делал?

— Искал чертову телефонную будку!

Я чуть заметно улыбнулась ему в ответ.

— Телефонные будки стали исчезающим видом.

— Много хуйни изменилось пока меня не было, — легко согласился он.

— Да, изменилось многое, — кивнула я. — Но как я вижу, употребление ненормативной лексики в этот список не входит.

— Ты не выживешь в тюрьме в течение пятнадцати лет, говоря «совокупление» и «какашка».

Просто слышать из уст Гризза «совокупление» и «какашка» было довольно смешно. Хоть мне и не нравилось использование ненормативной лексики, я ничего не могла с собой поделать. Я улыбнулась при мысли о том, что он стал бы использовать альтернативы.

Он спросил, не хочу ли я зайти к нему после того, как подброшу до дома. Но я покачала головой. Не только потому что это была не лучшая идея, остаться с ним наедине, но и потому что мне нужно было быть на остановке, когда Джейсон выйдет из школы. Я рассказала Гриззу, что Джейсон подрался в школе и один из задир ездил в его автобусе. Похоже, Гризза это заинтересовало и он попросил у меня подробностей.

— Это из-за Томми, — начала рассказывать я. — Все были такими милыми и сочувствующими после смерти Томми, но всегда найдется тот, кто видит в чьих-то страданиях способ манипулировать, чтобы самоутвердиться. На этот раз это ребенок по имени Корбин. В последнее время он отвратительно обращается с Джейсоном. Я не знаю, почему или откуда это взялось, но он наговорил кое-каких неприятных вещей.

— Каких например? — нахмурился Гризз.

— Последнее, что расстроило Джейсона, это слова о том, что Томми был настолько глуп, что позволил себя убить. Что если бы это был отец Корбина, он бы повел себя умно и спрятался. А если бы действительно попытался остановить стрелка, не вел бы себя так глупо, чтобы нарваться на пулю.

— Так что же произошло? Джейсон втащил ему?

— Нет! Мы с Томми научили Джейсона подставлять другую щеку, игнорировать задир и драться, только если другого выбора нет. — Я почувствовала, что Гризз закатил глаза, в то время как смотрела на дорогу перед собой. — На самом деле, Корбина бесило, что Джейсон не реагирует на его насмешки, поэтому он начал применять силу. Конечно, Джейсон дал сдачи. У него фингал под глазом, но это ничто по сравнению с его разбитым сердцем. Пережить потерю отца и терпеть насмешки из-за этого? Для него это невыносимая тяжесть.

Я не собиралась рассказывать Гриззу о другом эмоциональном ударе, который получил Джейсон. От Алека. Это объясняло, почему Алек вернулся, чтобы быть просто другом после нашей прогулки в доках несколько недель назад.

Джейсон гостил у мальчиков Алека. Они играли на заднем дворе, когда он забежал в туалет. По всей видимости, к Алеку заглянула его бывшая жена Паулина, и Джейсон услышал разговор, который не предназначался для его ушей. Я заметила изменения в поведении Джейсона, когда он вернулся домой после того визита, и добивалась несколько дней, чтобы он рассказал мне, что случилось: он услышал, как Алек и Паулина говорили о том, чтобы снова сойтись. И Паулина специально попросила Алека не проводить так много времени со мной и с Джейсоном.

Как-то раз я предложила Алеку вечером поужинать вместе, и он все объяснил.

— Чувствую себя куском дерьма. Я понятия не имел, что Джейсон слышал наш разговор, иначе я бы поговорил с тобой. Наверное, мне следовало поговорить с тобой в любом случае. — Он провел рукой по волосам. — Я чувствую, что должен сделать это для своих мальчиков, Джинни. Она хочет попробовать еще раз. Она сказала, что лесбийские дела были мимолётным увлечением.

Я глотнула свой напиток и взглянула на него поверх бокала.

— Разве это было похоже на какое-то мимолётное увлечение? — в моем вопросе не было сарказма. Я правда не понимала, и, по-видимому, он тоже.

— Я не знаю, но Паулина теперь совсем другая. Возможно, Шерри на нее до некоторой степени повлияла в лучшую сторону. Она более позитивна, энергична, менее эгоистична. Она становится матерью, которой у мальчиков никогда не было, и я вижу, что это не игра. Она полностью отдаёт себя им. Она уже спрашивала меня, можно ли ей вернуться домой.

— Алек, я знаю, что у меня нет никаких прав в данной ситуации. Я счастлива за тебя, если это то, чего ты действительно хочешь. Но могу я тебе как своему другу сказать: пожалуйста, будь осторожен?

Я тепло посмотрела на него, и он дотянулся до моей руки через стол.

— Я бы хотел от тебя большего, Джинни. Не могу этого отрицать, да и не буду пытаться. Я думаю, после нашего обеда в доках и того маленького поцелуя, я позволил себе надеяться, что у меня есть шанс. Но я не видел его в твоих глазах. Я прав, не так ли?

Я отвела взгляд, но не убрала ладонь из его руки.

— Ты был таким хорошим другом, Алек…

— Но? — Легкая улыбка заиграла на его губах.

Я вздохнула.

— Мне кажется, мы бы сделали это вынуждено. К примеру, мы должны быть парой, потому что у тебя нет жены, а я потеряла мужа, и потому что наши сыновья хотят быть братьями. И ещё, возможно, я просто не хотела позволять себе об этом задумываться, но между нами есть притяжение. Я не думаю, что мне оно померещилось. Но это слишком формально. Слишком прилизанно. Почти слишком идеально. Какой в этом смысл?

— Да, — он кивнул. — Я понимаю, о чем ты.

Я убрала руку и принялась теребить салфетку на коленях. Уставилась на нетронутый салат Цезарь с курицей на своей тарелке, манящего аромата которого оказалось недостаточно, чтобы заставить меня захотеть немного поесть. Мой желудок сжался.

— Могу я спросить тебя кое-что и попросить от тебя абсолютной откровенности? — спросил он мягко.

— Конечно.

— Это имеет какое-то отношение к Джеймсу?

Я поморгала, совершенно застигнутая врасплох.

Алек смущённо улыбнулся.

— Джейсон как-то упомянул, что к вам домой заходил старый друг Томми. Он сказал, что тот приезжал всего один раз, но кажется, Джейсону он понравился.

Я облегченно выдохнула. Про себя я уже задавалась вопросом, не сделал ли Гризз что-нибудь, чтобы заявить о себе Алеку. Нет, не сделал.

— Джеймс рассказал Джейсону несколько историй о Томми, когда он был моложе, — сказала я. — Конечно, Джейсон был очарован им. Он хочет, чтобы я пригласила его к нам, чтобы послушать еще. Я уверена, что только из-за этого.

— А сама ты не хочешь его пригласить к себе? — спросил Алек.

Я смотрела на него, пока у меня в голове крутилось несметное число возможных ответов. В конце концов я выбрала правду.

— Честно говоря, не знаю, Алек. Я честно не знаю.

Теперь, сидя в машине на подъездной дорожке Гризза, я смотрела на него.

— Джейсон умеет защищаться? — спросил Гризз. — Томми научил его драться?

— Конечно, он научил его защищаться. Но Джейсон воспитывался не в той же среде, что и Томми. — Я изо всех сил вцепилась в руль. — У Томми не было особых причин тренироваться с ним.

— Не могу сказать, что виню его.

Меня ошарашило это признание и я уставилась на него. Без какого-либо давления с моей стороны, Гризз продолжил:

— Полагаю, Томми боялся, что он сделает из этого ребенка меня. Наверное, боялся включить этот ген. Как уже сказал, я не могу винить его. Вероятно, он переживал, что яблоко от яблони недалеко упадет. Я имею в виду, ген обошел стороной одно поколение, потому что Томми не унаследовал мой скверный характер, но, по-видимому, он боялся, что мой внук сможет унаследовать.

Я раскрыла рот, когда поняла, что Гризз не знает. Гризз действительно верил, что Томми его сын.

— Гризз, нам не нужно беспокоиться о том, что Джейсон от тебя что-то унаследует, — тихо сказала я ему. Я не собиралась ерничать, и надеялась, что это прозвучало совсем не так.

— Это ещё почему? — Он уже вышел из моей машины и захлопнул дверь. Теперь он наклонился и протиснулся через пассажирское окно, которое я опустила вниз.

— Потому что Томми не был твоим сыном.

Не дав ему шанса ответить, я быстро добавила:

— Мне правда очень жаль. — И я на самом деле так считала. — Я не хотела бросать новость тебе в лицо, а потом убегать, но мне нужно ехать к автобусной остановке. Сейчас у меня нет времени вдаваться в подробности, — я включила заднюю передачу, — обещаю все объяснить позже.

Он кивнул и отступил от машины, но не раньше, чем я заметила что-то в его глазах. Я была почти уверена, что это разочарование.


Глава 52

Гризз

2001, Форт-Лодердейл


Прошло два дня, а Гризз всё ещё размышлял над признанием Джинни. Он на самом деле верил, что приходится отцом Томми. Могла ли Джинни сочинить такую ложь, чтобы ранить его, отплатив за все, что он ей сделал? Или Томми убедил Джинни в какой-то бредовой неправде, обманом пытаясь защитить её, или удержать рядом с собой? А если это правда? Одному Богу известно.

Он ехал с работы домой, позволяя этим мыслям снова и снова крутиться в голове. Он приучал себя быть терпеливым. Как бы ни хотелось ему набрать ее номер и потребовать объяснений, Гризз понимал, что его проверяют. Либо Джинни, либо какая-то сущность высшего порядка, чье существование, возможно, пыталось проникнуть в его совесть, а возможно, и нет.

На протяжении нескольких месяцев его режим повторялся изо дня в день. Каждое утро он уходил на работу и ужинал в одиночестве в своем доме каждый вечер. К телевизору он был равнодушен, так что либо качался в своей комнате на тренажёрах, либо проводил вечера, читая одну из множества книг, которые брал в местной библиотеке.

По выходным Гризз катался. В конце концов, он уступил зову своего байка, съездил на тот склад и отбуксировал мотоцикл обратно в Южную Флориду. Однако он никогда не гонял по Форт-Лодердейлу, где проживал сейчас временно. Гризз всегда проделывал длинный путь по Аллее Аллигаторов на другой конец штата. Даже это было рискованно, но несколько месяцев назад, когда исполнился год со дня его казни, Гризз почувствовал, что преодолел важный рубеж. Заслужил это, так или иначе.

Он выезжал, чтобы просто покататься. Чтобы почувствовать ветер в волосах. Он был признателен Флориде за принятие закона «без шлема». Гризз никогда его не надевал и не хотел бы рисковать быть остановленным. Он сознательно избегал байкерских баров и пользующихся дурной славой районов Форт-Лодердейла. Гризз всегда катался в одиночку и старался не привлекать к себе внимания.

Но куда бы он ни ехал, он не мог не мечтать о Джинни у себя за спиной. Её руки крепко обвивают его талию, грудь прижимается к его спине. Растущее предвкушение, из-за того, что он представляет, как будет заниматься с ней любовью, когда они вернутся домой.

Он усмехнулся, подумав о временах, когда они даже не возвращались домой. Гризз вспомнил, как протягивал к ней руку во время их поездки и находил местечко у нее между ног, которое заставляло ее извиваться. Как его пальцы разжигали пожар, желание, заставлявшее Джинни настаивать, чтобы он остановился в самом удобном и укромном месте и занялся с ней любовью.

Наступят ли снова когда-нибудь такие дни? Получит ли он когда-нибудь еще один шанс с ней?

Сейчас, когда он заехал на свою улицу, его сердце начало глухо стучать. Гризз заметил ее внедорожник, припаркованный у него перед домом. Он устал, проведя весь день на солнце, но увидев ее машину, получил мгновенный заряд энергии.

Открыв дверь гаража, он заехал внутрь. Когда вышел, обнаружил, что Джинни стоит на подъездной дорожке, ведущей к его входной двери, уперев руки в бока, и многозначительно смотрит на мотоцикл.

— Ты ведь не собираешься ездить на нем по городу, правда?

— Почему? Хочешь прокатиться? — Он не мог не улыбнуться.

— Нет, я не хочу кататься! Кажется, последнее место, где ты должен быть, это верхом на мотоцикле.

— Если ты знаешь другое место, где я должен быть верхом, я открыт для предложений.

Щеки Джинни начали заливаться румянцем, и Гризз понял, что смутил ее. Поэтому решил побыстрее сменить тактику; ему не хотелось заставлять ее испытывать неловкость до такой степени, чтобы она больше никогда не захотела вернуться.

— Рад тебя видеть, милая, — сказал он как можно осторожнее. — Может, зайдешь?

Она выдохнула.

— Да, но я ненадолго. Просто хотела объяснить тебе то, что сказала на днях.

Это было не совсем так. Джинни настраивалась на долгую беседу с ним, но сначала хотела посмотреть, как все пойдет.

— Ты могла бы мне позвонить. Избавить себя от необходимости ехать сюда, — как будто случайно обронил он. Он дал ей номер своего мобильного телефона два дня назад.

— Я потеряла твой номер.

Гризз скользнул по ней взглядом. Джинни стояла, скрестив руки, всего в нескольких метрах от него, уставившись на тротуар и попинывая правой ногой комок земли.

Он улыбнулся, отпирая входную дверь, а затем шагнул в сторону, пропуская ее вперед. Войдя внутрь вслед за ней, Гризз захлопнул дверь за собой, щёлкнув замком, и постарался не обращать внимания на моментально возникшую эрекцию после того, как уловил исходивший от нее запах. Она пахла всё так же.

Гризз наблюдал Джинни ней, в то время как она стояла посреди его гостиной и не спеша осматривалась. Жалюзи были закрыты, но дневной свет проникал из окон, расположенных на потолке, заполняя комнату и придавая ей теплую и гостеприимную атмосферу.

— У тебя здесь мило, — тон ее был бесстрастен.

— Этот дом достался мне с мебелью. Выпьешь что-нибудь?

— У тебя есть что-нибудь диетическое?

— Черт, нет, и зачем тебе нужно пить что-то диетическое?

Джинни проигнорировала этот вопрос и постаралась не пялиться на его задницу, когда он прошел мимо нее и направился к открытой кухне. Она не могла взять в толк, как такое возможно, но он на самом деле выглядел так, будто сейчас находился в лучшей форме, чем до того, как попал в тюрьму. Сейчас Гриззу было уже за пятьдесят сейчас, и пятнадцать лет он провел в тюрьме. Он не должен был лучше выглядеть. Ему полагалось выглядеть старым и побитым жизнью. Черт бы его побрал.

Гризз протянул Джинни бутылку воды. Открутив крышку со своей, он осушил ее содержимое залпом, а затем молча наблюдал, как Джинни сделала маленький глоточек и закрутила крышку обратно.

— Ты здесь, чтобы рассказать мне, почему думаешь, что Томми не мой сын?

— Я здесь, чтобы рассказать тебе, почему я знаю, что он не твой сын.

— У меня есть десять минут на душ?

— Да, конечно.

Он принял душ в рекордно короткие сроки и вышел из ванной в одних джинсах, все еще вытирая волосы полотенцем. Ему показалось, что пахнет едой, и он обнаружил Джинни с другой стороны кухонного острова. Она стояла у плиты спиной к нему.

— Чем это так вкусно пахнет? — спросил он.

— Подумала, что ты не захочешь готовить после того, как работал весь день, — не поворачиваясь, ответила она. — Я порылась в твоём холодильнике и достала то, что мне пригодилось. Надеюсь, ты ничего не имеешь против курицы стир-фрай.

Правда в том, что ей необходимо было чем-то занять руки и голову. Она разрешила себе лишь разок подумать о том, что Гризз в душе, голый. Ну, она бы туда не пошла.

— Совсем не против, — искренне сказал Гризз. — Ты останешься и поешь со мной, да?

Она повернулась, чтобы ответить ему и тут же лишилась дара речи. Гризз стоял голый по пояс. Обеими руками он непринужденно держался за концы белого полотенца, перекинутого через шею. Длинные волосы были мокрыми и взлохмаченными. Джинни так и застыла, уставившись на его грудь, когда он прервал ее мысли:

— Ладно? Останешься поужинать со мной? — с надеждой спросил он, ласково и умоляюще глядя ей в глаза.

Она задумалась о том, когда в последний раз он ел домашнюю еду вместе с кем-то. И поняла, что может это сделать. У детей были планы на этот вечер, так что времени у нее полно.

— Ладно, я останусь, — ответила Джинни, слегка затаив дыхание, когда он вернулся в спальню, чтобы бросить полотенце в корзину и надеть рубашку.

Как будто между ними не было этих пятнадцати лет, он сидел тихо и почтительно как делал это раньше, когда она произносила свою молитву перед едой. А потом, не теряя времени, Джинни рассказала ему о разоблачениях, сделанных Томми, относительно ДНК его и Мими.

— После того, как Томми сказал мне, что он твой сын, я убедила себя, что вижу сходство, но теперь, когда задумываюсь об этом, понимаю, что Томми был с тобой почти одного роста, но не твоих габаритов. Его карие глаза при определённом освещении приобретали ореховый оттенок, но полагаю, это все. Мне не хотелось верить, что он твой сын, но поскольку он действительно верил в это, мне тоже пришлось.

Гризз внимательно смотрел на нее. Он кивнул, но ничего не сказал.

— Я знаю все о его матери, Кэнди. Я знаю, о чем ты рассказал Томми, когда был в тюрьме. Как этот парень Рэд заставил вас с Энтони остаться с ней, — ее голос звучал не обвинительно.

Затем Джинни рассказала Гриззу о визите Томми в дом его бабушки по отцовской линии.

— Рэд, — Гризз сжал челюсти. — На самом деле он был тем еще гнилым куском дерьма. Использовал нас с Энтони, чтобы держать Кэнди в плену под предлогом того, что «это для её же блага». Она, должно быть, боялась его до смерти, потому что ни разу не сказала мне или Энтони, что с ней делает Рэд.

Они уже покончили с едой и просто сидели за столом. Гризз глотнул из своего стакана и поставил его обратно.

— А ты совершенно уверена, что Рэд был отцом Томми? — спросил он.

Не ответив ему, Джинни встала из-за маленького кухонного стола и прошла в гостиную, чтобы забрать сумочку. Он последовал за ней, когда она села в кресло, стоявшее напротив дивана. Устроившись на диване перед ней, он наблюдал за тем, как она вынимает из сумочки конверт.

— Это брат Рэда, Дэвид Энман, — она передала ему фотографию. — Что ты думаешь?

— Сукин сын, — прошипел Гризз сквозь зубы. — Странно, что Томми похож не на Рэда, а на его брата. Ты сказала, что Дэвид Энман умер за много лет до того, как Кэнди забеременела, так?

— Да, — она кивнула. — И кое-что я никак не могу понять. Ну, то есть, я вообще многого не понимаю, но скажи мне одно: после того, как ты узнал, почему никогда ничего не сделал, чтобы подтвердить отцовство? Ты предположил, что являешься отцом Томми, основываясь на одинаковой группе крови и на ошибочном представлении, что вы с Энтони были единственными, кто занимался сексом с Кэнди в то время. Смелое допущение для такого как ты. Почему?

— Тогда было другое время. Они не делали тесты на отцовство. Я видел его фотографию, когда он был помладше, и мне показалось, что он похож на меня. У нас обоих редкая группа крови. День его рождения совпадает по срокам со временем, когда я спал с Кэнди. Тогда этого казалось вполне достаточно, — сказал Гризз, не поднимая на Джинни глаз.

— Не достаточно для такого человека, как ты, Гризз, — мягко возразила она. — Я думаю, ты хотел верить в это. Ты хотел, чтобы он был твоим сыном, не так ли?

— С какой стати мне хотеть такое? — фыркнул он. — С чего бы мне хотеть втягивать ребенка в такой образ жизни? Не смеши меня, Кит.

Она склонила голову набок.

— Потому что, помимо того, что ты нанял Мэвис присматривать за мной, возможно, воспитание такого смышленого ребенка, как Томми, было единственным стоящим поступком в твоей жизни. Единственное достойное наследие, которое ты мог оставить этому миру.

Гризз ей не ответил, и она воспользовалась возможностью, чтобы перейти к следующей теме разговора, которую хотела обсудить с ним. Джинни не знала, чего он ожидает от нее. Она даже не знала, чего сама от него ждет. Но была уверена — она хотела услышать кое-что из его собственных уст. Хотела услышать правду о его прошлом. Ее не интересовала преступная деятельность Гризза и темные делишки с людьми, которых он шантажировал, кто взял на себя его фальшивую казнь. Она уже спросила у него один единственный раз то, что ее интересовало, — как ему удалось это провернуть.

Нет, она хотела правды от Гризза о его собственном прошлом. Сейчас она проверяла его. И непонятно, почему, но отчаянно хотела, чтобы он прошел проверку.

— Итак, сколько тебе было, когда Кэнди якобы забеременела от тебя? Похоже, она всерьез верила, что тебе четырнадцать, потому что я слышала, как она сказала это тебе той ночью в мотеле.

Гризз пристально на нее посмотрел. По выражению его лица Джинни поняла, что он напряженно размышляет. Он либо делал математические расчеты в уме, либо пытался решить, может ли и должен ли солгать ей.

— Знаешь что, давай начнем не с этого, — сказала она, прежде чем он успел ответить. — Начнем с самого начала. С твоего детства. Понятия не имею, почему это важно для меня, но запасись терпением, Гризз. Посмотрим, сможешь ли ты быть честен со мной. Больше не нужно ничего скрывать или защищать меня, верно?

— Я не люблю говорить о своём детстве, Кит, так что если ты собираешься копаться в прошлом, лучше забудь об этом.

Она пропустила мимо ушей вторую оговорку о своем прозвище, но не пропустила комментарий.

— Я знаю о твоем детстве. Я знаю о твоей сестре. Томми рассказал мне всё.

Он молча уставился на нее. Она не смогла понять выражение его лица.

— Но я не знаю её имени. Скажи мне ее имя, Гризз. Скажи мне имя твоей младшей сестры.

— Не вижу, что в этом такого важ…

— Скажи мне! — закричала Джинни.

Она вскочила на ноги и теперь стояла, глядя на него сверху вниз.

— Ответь мне на один вопрос. Одна правда из твоего прошлого. Её имя никому не повредит. Ее нет уже много лет. У тебя больше нет отговорок, чтобы скрывать что-то от меня.

Ее голос эхом разнёсся по дому. Она заметила, как он сглотнул. Он все еще сидел на диване, но теперь сдвинулся на самый его краешек. Его лицо оказалось напротив ее талии. Не поднимая глаз, Гризз прошептал:

— Рут. Её звали Рут Энн. Я звал её Рути.

Джинни громко выдохнула. Она медленно сократила расстояние между ними, и он потянулся к ней, привлек её к себе и уткнулся лицом ей в живот. Джинни позволила ему себя обнять и пробежалась руками по его все еще влажным волосам. Он не плакал — поняла она — просто обнимал ее, вбирая ее тепло. Принимая её свет.

— Значит, второе имя Мими, которое ты предложил. Оно было в память о Рути.

Джинни осторожно обхватила его лицо руками и повернула к себе, чтобы взглянуть ему в глаза. Они были наполнены болью, но медленно сменялись чем-то другим. Чем-то горячим.

— Да, поэтому я его и предложил, — пробормотал он. — Ярад, что теперь ты все знаешь.

Джинни с трудом сглотнула. Ей необходимо было освободиться из его объятий. Она заметила желание в его глазах, и задалась вопросом, видит ли он такое же желание в ее. Нет. Пока нет. А возможно и никогда.

Вернемся к делу. Она хладнокровно высвободилась из его объятий и села обратно в кресло.

— Как твое настоящее имя? — скрестив ноги, задала она следующий вопрос.

— Ооо, детка, не начинай. Это не важно

— Это важно для меня.

Она заметила, как Гризз знакомо сжал челюсти, как делал всегда, когда был расстроен или взволнован. Он встал и направился в спальню. Она за ним не пошла. Он вернулся с волосами, собранными в хвост. Просто тянул время.

— Почему мое настоящее имя так важно для тебя?

— Гризз, ты здесь, в Южной Флориде, потому что видишь будущее со мной? Не то чтобы я вообще была уверена, что это возможно, но ты знаешь, что опасность мне больше не угрожает. Томми застрелили случайно. Тебе не нужно присматривать за мной и моими детьми. Я самодостаточна. И в состоянии растить своих детей в одиночку. Ты мне не нужен, так почему ты все еще здесь?

Он не отвечал, просто стоял перед ней, крепко стиснув руки в кулаки. Она вывела его из себя. Отлично. Пусть немного позлится. Она не любила эти чувство, но, по крайней мере, это была эмоция.

— Я полагаю, сейчас ты борешься со своими старыми демонами, не так ли? Никто никогда не говорил Гриззу, что делать и не ставил ему ультиматумов? Что ж, я поставлю тебе один. Если ты хочешь оставаться хоть как-то связанным с моей жизнью, даже если отдаленно, я предлагаю тебе сказать мне правду. Скажи мне своё настоящее имя, или я выйду в эту дверь, — она кивнула в сторону входной двери. — И никогда не оглянусь назад.

Ничего. Они молча смотрели друг на друга. Ни один из них не отвел глаза.

— Твой выбор, — твердо сказала она.

По-прежнему ничего.

Минуты шли.

— Прекрасно, — сказала она, быстро вставая. Джинни полезла в сумочку за ключами, но Гризз подошел к ней и схватил ее за обе руки.

— Нет, Кит. Это не то, что ты думаешь. — В его голосе слышалось настоящее отчаяние.

— Тогда что это, Гризз?

— Я скажу тебе мое настоящее имя, но, боюсь, ты мне не поверишь, потому что оно похоже на мой новый псевдоним. Боюсь, ты решишь, что я все выдумал, но у тебя нет возможности проверить правду, так что могу только надеяться, что ты мне поверишь. Я не дал тебе никаких оснований доверять мне в таких делах, но мне невыносима сама мысль, что ты думаешь, будто я вру о чем-то, в чем я на самом деле честен.

Она села обратно.

Он взглянул на нее сверху вниз.

— Единственными людьми, которые называли меня моим настоящим именем, были учителя и несколько детей из школы. Семейная пара, воспитывавшая меня, называла меня Мальчик, а Рути — Брат. Я видел свое свидетельство о рождении лишь однажды, прежде чем уничтожить его, утопив вместе с семейной машиной в канаве. Фамилия принадлежала моему отчиму, поэтому своей настоящей фамилии я не знаю. Ты понимаешь, что я расскажу тебе только то, что знаю, основываясь на воспоминаниях, которым больше сорока лет?

Она кивнула.

Не отрывая от неё взгляда, он произнес:

— Мое настоящее имя — Джеймисон. Оно похоже на мой псевдоним — Джеймс, так что я не хочу, чтобы ты думала, будто я пытаюсь обмануть тебя или сделать так, чтобы оно звучало похоже. Некоторые люди звали меня Джеймисон. Другие Джейми, кто-то Джеймс.

Он ждал ее реакции. И совсем не ожидал широкой улыбки.

— Я верю тебе.

Он глубоко вздохнул.

— Так ты не думаешь, что я придумываю это, чтобы звучало близко к новому псевдониму?

— Я знаю, что ты не придумываешь. — Она встала и подошла к нему.

— Откуда ты это знаешь, детка?

— Потому что я знаю твое настоящее имя, Гризз. Наверное, я знаю больше, чем ты о своем прошлом.

— Но как? Откуда ты вообще можешь что-то знать обо мне? Даже я сам не знаю своей настоящей фамилии.

Она взяла его за руки.

— Имя твоей матери было Фрэнсис Фолсом. Девичья фамилия её матери была Джеймисон. И я знаю, что это правда, потому что я встречалась с твоим отцом.


Глава 53

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


Такого выражения на лице Гризза я никогда не видела. Он был ошарашен. Полностью шокирован. И что важнее всего, он смотрел с надеждой.

Я сходила на кухню и сварила кофе, пока Гризз сидел на диване, уставившись на пустой экран телевизора. Когда все было готово, я протянула ему кружку дымящегося крепкого черного кофе, такого как ему нравился. Гризз сидел и слушал мой рассказ о встрече с сестрой Мэри Кэтрин несколько месяцев назад, незадолго до смерти Томми.

— Нет, — он покачал головой, так и не притронувшись к кофе. — Такого, подобных совпадений, просто не бывает.

Я сделала глоток кофе и поставила чашку на маленький стеклянный кофейный столик. У меня мелькнула очень странная мысль, когда я забирала нетронутую чашку Гризза из его больших ладоней и ставила рядом со своей. Этот кофейный столик слишком хрупкий для дома Гризза. Я задалась вопросом, разобьётся ли он когда-нибудь. Как сердца. Сердца разбиваются вдребезги.

Я отбросила мрачные мысли.

— Точно так же я сказала сестре Мэри Кэтрин. Я просто не могла поверить в это. Сестра улыбнулась мне и сказала, что тоже не верит в совпадения. Ей нравится называть их «божий промысел».

Я потянулась к сумочке и достала конверт, в котором была фотография Дэвида Энмана. Затем вытащила из него еще одну.

— Сестра отдала мне ее. — Я протянула снимок Гриззу. — Это Рути? Твоя младшая сестра?

Он уставился на фотографию, по выражению его лица невозможно было ничего понять.

— Гризз?

Когда он, наконец, заговорил, его голос был хриплым:

— Никогда не думал, что увижу её лицо снова. Я просто не могу в это поверить. — На его лице медленно расплывалась улыбка. — И Разор. Он был лучшей чертовой псиной, о которой только можно мечтать. Люцифер и Дэмиен были умными собаками, но у Разора было больше мозгов, чем у некоторых моих знакомых людей.

Я рассказала ему о своем визите в сонный маленький городок Северной Каролины в предгорьях гор Голубого Хребта и подробно описала все детали того дня, проведенного с его отцом.

— Твоего отца зовут Мика Хантер. Фамилии обоих твоих родителей, Фолсом и Хантер, уходят своими корнями очень глубоко — к семьям, которые поселились там ещё перед Гражданской войной.

Гризз слушал, не перебивая.

— Он вернулся с войны и провел почти восемь лет, отслеживая все зацепки, связанные с исчезновением твоей матери, какие только мог найти. Ходили слухи, что она уехала с мужчиной, работавшим в бригаде лесорубов, остановившихся там проездом. Она призналась подруге, что беременна, и это только подстегнуло твоего отца в его отчаянных поисках. Он поставил себе цель переговорить с сотнями людей за эти годы. Он побывал в лесозаготовительных лагерях по всему штату. У него даже было несколько ложных нитей, которые он проследил до Теннесси и Вирджинии, однако так и не нашёл её. Он рассказал, что отчаяние наконец его доконало, и он пристрастился к алкоголю. Он чуть не спился до ручки и был безутешен, пока не повстречал женщину. По его словам, Маргарет Мэй дала ему стимул взять себя в руки. С ее помощью он смог заменить алкоголь на кое-что получше.

И тут Гризз поднял на меня глаза.

— И чем же? Чем он заменил его?

— Он заменил его Богом. Твой отец — священник.

— Священник?

— Да, священник. Он овдовел много лет назад, потеряв Маргарет Мэй из-за рака легких. Бедняжка умерла из-за этой болезни, хотя не курила ни дня в своей жизни. У них никогда не было детей, но у твоего отца восемь братьев и сестер. Все, кроме двоих, все еще живы. У тебя целая толпа кузенов.

Гризз молча потянулся вправо, чтобы включить свет. Солнце садилось, и гостиная погружалась во мрак. Он уставился прямо перед собой, а я рассматривала его профиль. Я уже потянулась, чтобы заправить выбившуюся прядь волос ему за ухо и вовремя спохватилась. Что, по-твоему, ты творишь, Джинни?

— Что ж, очень жаль, что я никогда с ними не познакомлюсь, — еле слышно проговорил Гризз.

— Почему нет? Почему ты не сможешь познакомиться с ними?

— Ты что, серьезно, Кит? И прежде чем начнёшь втирать мне хрень за то, что называю тебя Кит, — он сделал паузу и бросил на меня понимающий взгляд, — или за мое сквернословие, тебе придется смириться с этим. Я обещаю, что никогда не назову тебя Кит на людях, но когда мы наедине, ты — Кит. И я постараюсь выбирать выражения, но это легче сказать, чем сделать.

Я пропустила мимо ушей это объяснение. Прежде всего мне хотелось услышать, почему он считает, что не сможет встретиться со своей семьёй.

— Так почему ты не сможешь с ними встретиться?

— После всего того, что я сделал, думаешь, я прикачу на вершину какой-то горы и стану долгожданным сыном? Он — священник, черт бы его побрал, Кит. Для людей вроде меня уже слишком поздно.

Я сделала глубокий вздох, мое сердце грохотало в груди.

— Говорю же тебе, я навещала монахиню, которую не видела двадцать пять лет. Просто так совпало, что она заботится о монахине, которая присутствовала там в день, когда ты родился. Та монахиня помнит каждую деталь о твоём рождении, а затем я отслеживаю и нахожу во Флориде не только твое настоящее свидетельство о рождении, но и мужчину, ставшего твоим отцом, однако уже в Северной Каролине, и ты считаешь, что слишком поздно? — из меня вырвался лающий смех. — Гризз, все как раз наоборот. Все это — Божественный выбор времени. Он никогда не появляется раньше, и Он совершенно определенно никогда не опаздывает. Его выбор времени идеален и пора тебе познакомиться со своим отцом и своей семьей. Он замечательный, Гризз. Мне кажется, ты его полюбишь. Я знаю, что он любит тебя. Он даже не знал, жив ли его ребенок. Не знал, мальчик это или девочка, но никогда не прекращал любить тебя.

Гризз покачал головой.

— Я никогда не смогу с ним встретиться и рассказать обо всем том, что я сделал, Кит. Никогда. Ты сказала, что он был священником. Да брось, детка. Это не лучшая идея. — Он встал и понес свой холодный кофе на кухню. Повернувшись ко мне спиной, Гризз машинально принялся убирать со стола посуду, оставшуюся после нашего ужина.

Я пошла вслед за ним и встала рядом с кухонным островом. По-прежнему стоя спиной, он счистил остатки еды в раковину. Прежде чем он успел включить измельчитель, я выпалила:

— Тебе не придется рассказывать ему о том, что ты сделал. Я уже ему рассказала.

Гризз прекратил свое занятие, и я заметила, как напряглась его спина. Медленно повернувшись, он уставился на меня.

— Я рассказала ему обо всем. Ничего не упустила. Ни одной детали. Ты же понимаешь, о чем я, верно?

Он не ответил.

— Твой отец хочет с тобой встретиться, Гризз. Он ждет тебя. После смерти Томми я разговаривала с ним несколько раз. Он знает о путанице в наших отношения, и что существует большая вероятность того, что я никогда больше не стану разговаривать с тобой и не увижу тебя снова. Но он никогда не пытался давить на меня. Даже когда считал, что последняя ниточка к его единственному ребенку, возможно, будет разорвана, если я так и не появлюсь, он не стал настаивать. Он добрый и мягкий человек. Даже если ты не захочешь с ним встречаться, я привезу к нему Мими. С таким человеком стоит познакомиться поближе. И как я тебе и говорила, он все знает — и все равно хочет встретиться с тобой.

— Я подумаю об этом, — после небольшой паузы ответил Гризз.

Я знала, когда не стоит продолжать давление. Улыбнувшись, отодвинула его в сторонку и встала к раковине. Я могла бы загрузить посудомоечную машину, но сейчас так же, как, когда готовила ужин, почувствовала, что должна занять чем-то свои руки. За мытьём посуды мы разговаривали. Я с удовольствием погрузила руки в горячую мыльную воду. Он сел за стол и наблюдал за мной. Я могла чувствовать его взгляд, прожигающий мне спину.

— Каково было в тюрьме? — спросила я обыденно. Не то, чтобы это была повседневная тема для разговора, но я пыталась говорить непринужденно. Ответа от него я и не ждала.

— Дерьмово.

Я не могла не улыбнуться.

— Я не сомневаюсь, что было паршиво, но насколько плохо? Я имею в виду, ты сидел в камере смертников, так что, наверное, был взаперти двадцать три часа в сутки, кроме одного часа для прогулки?

— Так должно было быть, но я пользовался привилегиями.

— Я что-то подобное и предполагала. Среди заключённых была какая-то иерархия?

— Да. Там орудовало несколько разномастных банд, их формировали по этнической принадлежности. Латиносы, чернокожие, белые. У каждой банды была своя структура внутри тюрьмы, и свой собственный лидер. Мне не потребовалось много времени, чтобы взять их всех под контроль.

— Как тебе это удалось? — бросила я на него быстрый взгляд. — Я ещё могу понять, почему ты мог встать во главе белых парней, но остальные?

— Да просто взял и сделал. Как бы там ни было, я всегда ясно давал понять одно: меня не волновало какого цвета кожа у парня. Если он хорошо выполнял свою работу, с ним поступали по-честному. Когда до всех дошло, что я буду относиться ко всем одинаково и могу обеспечить для них больше привилегий, они зауважали меня. В каком-то смысле я помог сохранить мир между различными бандами. В действительности, это и мне принесло пользу. Заключенный в камере смертников обычно не мог есть с остальными зэками. Мне разрешено было есть в столовой и качаться во дворе в любое время, когда захочу, так что это помогло снять некоторое напряжение между бандами.

Я переместила бедро на одну сторону, встав вполоборота к нему.

— И имя Гризз никак не повлияло на то, что они назначили тебя своим главарем или как ты там это называешь?

Он рассмеялся.

— Да. Вероятно, это помогло.

Я снова отвернулась от него и начала вытирать только что вымытую посуду. А потом заговорила на другую тему. Ту, что оставила ранее.

— Так сколько тебе лет?

— Ты знаешь, сколько мне лет. Ты говорила, что нашла мое настоящее свидетельство о рождении.

— Ах, да, точно. Ну-ка, давай посчитаем. Ты родился в тысяча девятьсот сорок седьмом, это означает, что тебе пятьдесят три, но исполнится пятьдесят четыре в конце этого года.

— Да. А что?

Я поставила тарелку, которую вытирала, и снова повернулась к нему лицом. Загибая пальцы, я принялась отсчитывать года:

— А то, что Томми родился в пятьдесят девятом, а значит, тебе должно было быть… подожди… двенадцать лет, когда ты занимался сексом с Кэнди? И почему-то она думала, что тебе четырнадцать.

— Я взял документы сына Деда. Настоящему Джейсону Тэлботу было бы четырнадцать.

— Но тебе было только двенадцать.

— И снова да. И что?

Я хлопнула его кухонным полотенцем.

— Двенадцать? — закричала я. — Тебе не кажется, что двенадцать слишком рано не только для того, чтобы заниматься сексом, но и думать, что она действительно забеременела от тебя? Ты чересчур высокого мнения о собственной сперме!

Я должна была догадаться, что это разоблачение ничуть его не смутит. Он усмехнулся и пожал плечами.

— Она была семнадцатилетней проституткой. И первой ко мне подкатила. Думаешь, я упустил свой шанс? Уж поверь мне: к двенадцати годам член у себя не могут обнаружить лишь девчонки.

Я ошеломленно покачала головой.

— Я просто думаю, что это ужасно!

— Только из-за того, что ты думаешь, будто это ужасно, не значит, что такого не происходит. Что это не происходит постоянно. Даже я слышал о школьной учительнице, которая соблазнила своего ученика-шестиклассника. Думаю, она начала это даже раньше.

— Лучше молчи, Гризз. Я не должна была поднимать эту тему, ведь знала, что это заденет меня за живое. Я даже не знаю, может ли женщина забеременеть от двенадцатилетнего. До сих пор не понимаю, как ты мог подумать, что Томми мог быть твоим сыном.

— У меня было много времени в тюрьме. Я поискал информацию. Мальчик способен оплодотворить девушку, когда достигает половой зрелости. Все дети разные. Самый юный отец в истории это…

— Стоп. Я не хочу это слышать. Закрыли тему. — Я подняла руку.

— Ты сама ее подняла.

— Да, и за эти три минуты я пережила достаточно, чтобы пожалеть, что заговорила об этом.

Я бросила взгляд на свои часы и вздохнула. Я и так задержалась.

— Мне надо бежать. Поллианна привезет Джейсона домой меньше чем через час. Мими не будет дома, поэтому мне нужно быть там.

Я начала собирать свои вещи, когда Гризз спросил:

— Поллианна?

— Это старшая сестра его друга Макса. Она чирлидерша школьной футбольной команды, а Макс с Джейсоном хотели пойти на игру. Их мать Дениз должна уехать сразу после игры, у нее назначена встреча на другом конце города, поэтому Поллианна вызвалась подвезти Джейсона.

Гризз ничего не сказал, а когда я посмотрела на него, он улыбался.

— Что?

— Ничего, — сказал он, пытаясь скрыть свою ухмылку.

— Что? Что тебя рассмешило?

— Ничего. Просто думаю — старшая сестра друга. Старшая сестра в форме чирлидерши.

— Моему сыну едва исполнилось одиннадцать! — По выражению лица Гризза я видела — он понял, что зашел слишком далеко.

— Я ничего такого не имел в виду, Кит. Прости, милая.

Я подошла к нему и изо всех сил толкнула его в грудь. Для меня подобное было несвойственно, но мне сразу полегчало. Гризз и глазом не моргнул, что только взбесило меня. Я замахнулась снова. На этот раз он одной рукой поймал мой кулак. Я попыталась вырваться, но он не отпустил.

— Отпусти, — сказала я ему.

— Нет, пока ты не примешь мои извинения.

Я хмыкнула. Сомневаюсь, что какие-либо извинения от Гризза могут быть искренними.

— Отпусти мою руку, — сказал я своим самым грозным голосом.

— Прости, и я серьезно, — сказал он, не ослабляя хватки на кисти моей сжатой руки. — Я знаю, что вы с Томми правильно его воспитали. Я бы не хотел, чтобы он, как я, лишился детства, но и не считай его наивным.

Я бы ни за что не призналась ему, что хоть Джейсону и было всего одиннадцать, но насчет того, что происходило между мужчиной и женщиной за закрытыми дверями он ни в какой степени не был наивен. Я вспомнила, как в прошлом году, когда мы с Томми вернулись из медового месяца, Мими отпустила комментарий по поводу того, что мы «делали это», и Джейсон невинно поинтересовался, что это мы делали, потому что он тоже хотел это сделать. Позже Томми сказал мне, что выбрал время, чтобы «поговорить» с Джейсоном и был удивлен, что Джейсон уже знает о птичках и пчелках, и он спросил об этом только потому, что думал, будто есть еще что-то, что он упустил. Нет, Джейсон мог быть милым и славным ребенком, но он не был наивен насчет секса.

— Я просто дразнил тебя. Прости, детка, — в третий раз попросил меня Гризз.

Я увидела искренность в его глазах и расслабилась. Он медленно поднес мою руку к своим губам и нежно поцеловал внутреннюю сторону моего запястья.

Я отшатнулась, словно обжегшись. А потом, собрав свои вещи, выскочила из дома, не попрощавшись и не оглядываясь назад.

Я была расстроена. Вот только проблема заключалась в том, что я не могла понять причины своего расстройства — то ли из-за того, как примитивно он дразнил меня, то ли из-за того, какие чувства во мне вызвал этот поцелуй.


Глава 54

Гризз

2001, Форт-Лодердейл


Прошло четыре дня с тех пор, как Джинни побывала у него дома. Она больше не приезжала и не звонила. Он дал ей время. А пока ждал.

Было утро вторника. Гризз вышел из круглосуточного магазинчика, почти не обращая внимания на окружающую действительность, когда услышал громкий голос, доносящийся от их рабочего пикапа. Его ландшафтная бригада закончила работу рано утром и они решили заскочить на минутку за мороженым, прежде чем отправиться на следующий объект. Гризз забежал в магазинчик, чтобы захватить немного «Поцелуев Херши» — последнюю и единственную свою зависимость. Ну, кроме другой его зависимости. Его первой была и всегда будет Джинни.

— Латиносы, забирайте свои жалкие задницы и валите через залив, где вам и место. Сначала вы отбираете у нас работу, а теперь пытаетесь превратить Форт Лодердейл в Кубу? Разве недостаточно, что вы уже захватили Майами? Вам надо и сюда добраться?

Гризз замедлил шаг и окинул взглядом развернувшуюся перед ним сцену. Пока оставаясь незамеченным, он слушал, как его бригадир Карлос пытался объяснить на ломаном английском, что им не нужны неприятности и как только остальные его люди выйдут из магазина, они уедут. Гриззу нравился Карлос. Он был тихим работягой и усердно вкалывал на Энтони, следя за тем, чтобы и его бригада старалась. Гризз увидел, как источник обвинений шагнул к Карлосу, брызжа слюной и продолжая свою тираду.

— Ну, одних извинений недостаточно, амиго. Рик, а ты как думаешь, хватит извинений?

И тут Гризз заметил другого мужика, который стоял, прислонившись к борту потрепанного грузовика, со скрещенными руками и торчащей изо рта зубочисткой.

— Нет, Джесси, — процедил тот. — Я думаю, что они должны сделать больше, чем просто извиниться за то, что загадили старые добрые Соединенные Штаты Америки, пытаясь сместить английский язык.

Гризз не знал, что задумал Джесси со своим уродливым дружком Риком, но он уже увидел достаточно. Он сунул пакетик с «Поцелуями» себе в задний карман и подошел сзади к парню, который стоял перед Карлосом. К тому, кого звали Джесси. Гризз грубо схватил его за затылок и, крепко сжав, сказал с угрозой в голосе:

— Я думаю, это ты должен извиниться перед моим другом Карлосом.

Джесси выпучил глаза и выгнул спину, когда нажим на его затылок усилился. Его держали так крепко, что он даже не смог повернуть голову, чтобы увидеть, кто его схватил. Однако он мог видеть, как его друг Рик сначала встает смирно, а затем торопливо забирается через пассажирскую дверь в их грузовик.

Гризз тоже заметил движение и посмотрел на парня.

— Ты не думаешь, что он должен извиниться перед Карлосом, Рик? — прорычал Гризз.

Вместо ответа Рик кивнул и поднял стекло в двери грузовика.

— Я просто немного пошутил. Ничего такого не имел в виду, — сдавленно пробормотал Джесси.

Карлос стал говорить Гриззу, что он в порядке, никто не пострадал, и что им уже пора уезжать. Остальные рабочие из их бригады уже погрузились. Трое сели на заднее сиденье и еще трое — в кузов пикапа. Они таращились в благоговейной тишине, когда большой, обычно спокойный мужчина, который присоединился к их бригаде несколько месяцев назад, показал такую свою сторону, которую они ещё не видели.

— Ты так и не извинился, — сказал ему Гризз.

— Извините. Прости… э-э-э… Карлос. Извини, чувак, — скрипуче произнес Джесси.

Гризз толкнул его к грузовику и проследил за тем, как Джесси обошел его сзади. Из кузова грузовика за ними наблюдала собака Джесси — белый с коричневыми отметинами питбуль. Гризз услышал, как Джесси, проходя мимо пса, бросил:

— Ты бесполезный кусок дерьма без мозгов, а не собака. Мне бы не помешала помощь, Рокки.

А затем ударил собаку кулаком по голове.

Прежде чем Джесси успел дотянуться до водительской двери, Гризз снова схватил его за затылок, на этот раз с силой ударив лицом о боковое зеркало и сломав ему нос. Хруст получился громким, и Гризз услышал, как дружно ахнула его ландшафтная бригада, наблюдавшая за происходящим со своих мест из кузова рабочего пикапа Карлоса.

Джесси рухнул на колени и завопил, схватившись за свой сломанный и окровавленный нос. Задиры — худшие нытики из всех, ухмыльнулся Гризз. Направившись к кузову грузовика Джесси, Гризз крикнул через плечо:

— Твою собаку я забираю.

По пути на их следующий объект Карлос как мог постарался объяснить, что он со своими парнями не сделал ничего плохого. Они просто стояли возле пикапа, ожидая, пока Гризз и двое других парней выйдут из магазина, когда подъехал Джесси со своим другом Риком. Видимо, Джесси и Рику не понравилось, что бригада разговаривала на испанском. Карлос поведал Гриззу, что какое-то недовольство и враждебность по отношению к ним всегда существовали, хоть и не так часто, тем более что испаноязычная община Южной Флориды росла и расширялась дальше на север от Майами.

Гризз понял, что Карлос и его парни не сделали ничего такого, чтобы спровоцировать тех двоих. Парни были задирами в поисках драки. Похоже, для своих издевок в тот день они выбрали не тех людей. Не говоря уже о том, что их было только двое против, по крайней мере, четверых человек из бригады Карлоса, находившихся в то время там. Они рассчитывали, что парни — нелегальные иммигранты, и поэтому испугаются.

Гризз сидел на переднем пассажирском сиденье, левой рукой рассеянно поглаживая Рокки по холке. Пёс смирно сидел между двумя мужчинами.

— Сегодня мне придется сказать Энтони, что я увольняюсь, — сказал он Карлосу. О чем он не стал упоминать, так это о том, что заходить в магазин было глупо. Ему стоило остаться в пикапе, как делал всегда, и поручить одному из парней купить то, что он хотел. Он слишком расслабился и привык, и это было опасно. Ему нужно было отмотать назад и быть начеку.

Карлос, широко раскрыв глаза, взглянул на него с водительского места.

— Нет. Нет, Джеймс. Все в порядке. Мы ничего не говорить мистеру Энтони. Он не станет знать, — он говорил на ломаном английском с жутким акцентом, но его голос был полон искренности.

Гризз ничего не ответил. Он знал, что со своим возмездием зашёл слишком далеко. Он не собирался этого делать, но картина того, как Джесси измывается над псом, слишком повлияла на него. Он никогда не мог пройти мимо беспомощного животного. Если Джесси заявит о насилии и украденном животном, это приведет правоохранительные органы к двери Энтони. Логотип его ландшафтной фирмы был вывешен на бортах рабочего пикапа. Безмозглый идиот. Гризз даст знать Энтони до конца рабочего дня.

Они приехали на следующий объект и разгружали оборудование, когда зазвонил его телефон. Он не привык, чтобы ему звонили. Что, если об инциденте уже сообщили и с Энтони связались? Дерьмо.

Прищурившись от яркого утреннего солнца, Гризз сразу же узнал номер. Не потому, что он видел его часто, а потому, что запомнил на тот случай, если ему нужно будет позвонить.

Это была Джинни.

Он отошёл в сторонку, подальше от остальных парней, Рокки шел за ним по пятам.

— Что случилось, детка? Ты в порядке?

— О, Гризз, — она плакала в трубку. Он понял, что она сильно расстроена.

Он остановился и застыл, когда она рассказала ему, что произошло.

— Я хочу забрать своих детей, — воскликнула она. — Мне нужно съездить за ними в школу и забрать их. Я просто хочу, чтобы они были рядом со мной.

Он все понял.

— Слушай меня, — спокойно ответил он. — Я возьму свою машину и поеду обратно домой. Забери детей и заедь в магазин. Возьми сэндвичи и напитки и вези их ко мне. Я бы сам это сделал, но не знаю, что им нравится. Все будет хорошо. Я буду ждать тебя там, милая.

— Хорошо, — прошептала она, ее голос дрожал.

— Детка, послушай, ты можешь сделать мне одно одолжение? — спросил он, пока она не повесила трубку.

— Да. Конечно, — ответила она.

— Можешь захватить свою гитару?

Он захлопнул телефон и уставился сверху вниз на Рокки. Псина смотрела на него глубоким проникновенным взглядом.

— Ладно, дружок. Пора познакомиться с новой семьей. И если есть на свете Бог, то, возможно, однажды они станут и моей семьей.


Глава 55

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


Пока я отвозила своих детей сначала в продуктовый магазин, а затем в Лорел Фоллс домой к Гриззу, руки у меня тряслись не переставая. Я хлопотала по дому, вполуха слушая утренний телеканал, когда программа прервалась.

Не знаю, сколько так простояла, глядя, как в прямом эфире на экране разворачивается этот кошмар. Я оплакивала людей, ставших жертвами в тех самолетах и зданиях. Оплакивала семьи, которые не знали, увидятся ли они со своими родными ещё когда-нибудь. Я оплакивала страну, свою родину, которую любила всем сердцем. Этого не должно было произойти. Здесь. В США. Однако это случилось и отныне изменит ход американской истории безвозвратно.

Первые, о ком я подумала — мои дети. Я хотела быть рядом с ними. В то, что им грозит опасность, пока они находятся в своих школах, я не особо верила, но необходимость быть рядом с ними была всепоглощающей и однозначной.

Вторая мысль была о Гриззе. Я чувствовала себя с ним защищенной. И хотела быть рядом с Гриззом. Направившись на машине в школы, чтобы забрать детей, я напрягала мозги, пытаясь вспомнить, знаю ли кого-нибудь, кто мог уехать из города и оказаться в тех местах, где произошли атаки. В то время мне никто не пришел на ум, и только позже, спустя несколько недель до меня стали доходить трагические новости о чьих-то утратах, и я из-за них горевала. Как оказалось, я не знала никого, кто бы не пострадал в той или иной степени от того, что произошло утром того вторника.

По дороге к дому Гризза мы с детьми поговорили. Я говорила себе, что буду держать их подальше от него, и искренне в это верила. И все же поехать с ними к нему домой почему-то казалось правильным. Было ли это из-за ауры авторитета и защиты, что он излучал? Я всегда чувствовала себя рядом с ним в безопасности, и хотела того же для своих детей. Из-за потери отца в начале года они казались мне сейчас особенно уязвимыми.

Я оказалась права. Джейсон явно был напуган. В его голосе слышалась дрожь, когда по дороге к Гриззу он засыпал меня вопросами.

Я заметила, как расширились его глаза в тот момент, когда Гризз открыл нам дверь. Я задержала дыхание.

— Джеймс! — закричал Джейсон.

Он ринулся к Гриззу, крепко обхватив того ручонками за талию. Я наблюдала за тем, как Гризз обнял его в ответ и поднял на меня неуверенный взгляд, а затем перевел на Мими, пока Джейсон крепко вцепился в него. Мой сын уткнулся лицом в живот Гризза. Я наконец сделала так долго сдерживаемый выдох и кивнула.

— Ты слышал, что случилось, Джеймс? Ты слышал об этом? — спрашивал Джейсон, пока мы с Мими проходили вслед за ним и закрывали за собой дверь.

От вида того, как Джейсон смотрит на Гризза, по-прежнему крепко прижимаясь к нему, у меня навернулись слезы. Именно тогда я вспомнила, каким любящим всегда был мой маленький мальчик, особенно с Томми. Между отцом и сыном было много объятий и физической привязанности, и Джейсон явно скучал по этому. Все мужчины, которые пришли к нам на помощь, чтобы предложить утешение — учителя, тренеры, даже Алек — в конце концов вернулись к своей жизни.

Они оставались добрыми и любящими и продолжали вовлекать Джейсона в свои занятия. Но все разговоры и воспоминания о Томми, истории о нем, которых так жаждал Джейсон, те истории, которые Джейсону по прежнему необходимо было слышать, исчезали по мере того, как люди возвращались к своим жизням и повседневности.

Джеймс, этот мужчина из прошлого Томми, станет новым источником утешения для моего тоскующего ребенка. Повернувшись к Мими, я увидела, что она тоже это поняла. Я почувствовала, как мое сердце наполняется теплом. Смахнув слезы, отправилась на кухню за салфеткой и чуть не споткнулась о собаку.

Не прошло и часа, как я уже сидела рядом с Мими под тенью большого дерева и наблюдала за тем, как Гризз учит Джейсона насаживать на крючок наживку и забрасывать леску. Я узнала это место — он привозил меня сюда больше пятнадцати лет назад. Я даже не сразу осознала, насколько далеко мы, должно быть, укатили обратно в восьмидесятые. Район застройки растянулся далеко на запад, но, по всей видимости, не затронул любимое места рыбалки Гризза. Во время нашего разговора я потихоньку перебирала струны на своей гитаре.

— Мама, он ему нравится, — тихо сказала Мими. — Он ему очень нравится.

Я поняла, она имеет в виду то, что Джейсон очарован Гриззом.

— Ну ещё бы.

Потом мы просто молчали, и я увидела, как Гризз наклонившись к Джейсону, что-то тихо сказал, когда тот кивнул в мою сторону. Джейсон отдал Гриззу свою удочку и побежал ко мне, лицо у него раскраснелось.

— Джеймс считает, что мне нужно больше солнцезащитного крема, — сказал он, тяжело дыша. Было жарко, и жара отразилась на моем сыне.

Отложив гитару, я намазала его и после того, как отправила обратно к Гриззу с двумя стаканчиками прохладительного напитка, обернулась к Мими. Она сидела, поставив локти на колени. Поднеся бутылку воды к губам, дочь сделала глоток.

— А тебе? — спросила я ее. Она посмотрела на меня. — Нравится?

— Думаю, да, мам. Не могу сказать, почему. У меня, конечно, нет внятного объяснения, почему он мне нравится. Ты сейчас выглядишь счастливой. Счастливее, чем за все это время, с тех пор, как умер папа.

Это открытие меня ошеломило. Сегодняшний день начался ужасно, но к концу дня на меня снизошло спокойствие. Гризз сообразил отвезти нас подальше от городского шума. Туда, где не будут маячить постоянные напоминания о том, что произошло сегодня утром.

Конечно, нам придется столкнуться с суровой реальностью сегодняшних событий, но пребывание вдали от неё хотя бы в течение нескольких часов было сравнимо с лечебным эффектом. Здорово было побыть с ним и моими детьми. Всем вместе.

Внезапно меня застигло врасплох осознание того, что я делаю что-то, что Томми, наверное, не одобрил бы. Без промедления вскочив на ноги, я начала собирать наши вещи для пикника и отдавать команды о том, что пора идти. Джейсон заныл, что еще рано, и ему ничего не задали на дом.

Я поймала на себе вопросительный взгляд Гризза, однако он не попытался отговорить или переубедить меня. Он тихо сказал Джейсону, что возьмет его на рыбалку в другой раз.

— Спасибо за пикник, Гр… Джеймс, — выдавила я, не глядя на него. — Но у нас намечается напряженная неделя. У Джейсона несколько игр подряд, так что, наверное, не получится. У нас не найдется времени на ещё одну рыбалку.

— О-о-о, мам, — начал было говорить Джейсон, но понял мой взгляд и замолчал, пока его не озарило: — Джеймс, хочешь прийти посмотреть, как я играю? Хочешь сходить на одну из моих игр?

— Я посмотрю, получится ли у меня прийти, Джейсон.

Я смотрела на Гризза и знала, что он лжет. Он не собирался смотреть ни одной игры Джейсона, и я знала почему. Он не хотел, чтобы его видели, и у него не хватило смелости сказать моему сыну об этом, не хотелось его разочаровывать.

— А знаешь что? — сказала я, ко мне начало возвращаться ощущение полного спокойствия. — Еще рано. Мы можем остаться подольше. Продолжай, Джейсон. Ты же не поймал ещё ни одной рыбки.

Заметив, как Мими одобрительно кивнула, я постаралась не встречаться взглядом с Гриззом, когда села обратно, взяла свой сотовый телефон и начала в нем копаться.

— Нет сигнала, — услужливо сообщила Мими.

— Да, я уже поняла. — Я положила свой телефон на одеяло между нами. — Наверное, это сводит тебя с ума, да? Когда не можешь написать своим друзьям.

Я наклонилась к холодильнику и достала контейнер с фруктами.

— Вовсе нет. С начала учебного года все изменилось.

— В каком смысле? — Я сунула в рот ломтик ананаса.

— Не знаю, мам. Я не могу объяснить. Из-за всего того, что произошло за последний год — история с Лесли, провалы с Эллиотом и Слейдом, и он, — она кивнула в сторону Гризза. — И конечно, смерть папы. Ну, я поняла, что вещи, которые важны для моих друзей, больше не кажутся мне такими уж значимыми. Тем более после того, что произошло сегодня. Я ощущаю себя не такой как все. Теперь мне просто не интересно все то, что было раньше.

Это было вполне объяснимо, и я сказала Мими, что, возможно, ее чувства означают, что она стоит на пороге иного рода взросления. И ещё я сказала, что сожалею о том, что её внезапный прыжок во взрослую жизнь обошёлся такой высокой ценой. Самой большой из всего была потеря Томми, но она объяснила, что чувствует в себе готовность к этой жизни. Она готова к переменам, но не уверена точно, к каким именно.

— Надеюсь, ты поделишься со мной, когда решишь, Мими. Я всегда рядом. Ты ведь знаешь это, правда, милая?

Она улыбнулась мне ослепительной, широкой, красивой улыбкой Мими, а затем подняла вверх бутылку с водой, словно толкая тост.

— За будущее, мам.

— За будущее, Мими, — Я подняла свою бутылку, в то же время задумавшись, что может ждать нас в будущем.


**********
Вернувшись домой к Гриззу, мы пожарили на гриле пойманную ими с Джейсоном рыбу. После ужина и уборки я сказала своим детям, что они должны поблагодарить Джеймса за прекрасно проведенный день и попрощаться. Джейсон расстроился, но так устал, что не слишком сильно сопротивлялся. Дневная жара Эверглейдс его утомила.

Я и сама почувствовала себя немного измотанной и внезапно забеспокоилась о своей внешности. Начала неловко заправлять прядь волос за ухо и ощупывать лицо, когда ощутила теплое дыхание возле уха.

— Ты прекрасна.

Повернувшись, я обнаружила рядом с собой Гризза, стоящего с непроницаемым выражением лица. Бросила быстрый взгляд на своих детей. Они ничего не заметили. А мне вдруг очень захотелось вернуться домой и встать под горячий душ.

Поболтав ещё немного о том о сем у него на пороге, я, было, решила, что мы сказали друг другу последние слова прощания, когда Мими спросила:

— Итак, Джеймс, как думаешь, сможешь научить меня водить?


Глава 56

Гризз

2001, Форт-Лодердейл


Гризз много раз пытался сказать Энтони, что после происшествия возле магазина, он больше не может у него работать, но Энтони был уверен, что оба парня не будут выдвигать обвинения. И оказался прав.

Никто из полиции не связывался с Энтони по поводу выходки его сотрудника, так что Гризз продолжил работу в ландшафтной бригаде и стал замечать, что его сослуживцы старались чаще вовлекать его в свои разговоры. В тюрьме он поднабрался испанского достаточно для того, чтобы общаться с ними. К лучшему это или к худшему, он пока не знал точно.

С Рокки были небольшие проблемы, но Гризз всегда любил животных и чувствовал себя рядом с ними в своей стихии. Дрессируя животное, с которым настолько плохо обращались, он получал удовлетворение и проверял себя. Рокки оказался замечательным и хорошо воспитанным псом. Он каждый день сопровождал Гризза на работу и составлял ему компанию по вечерам и все выходные.

За время, прошедшее с того рокового сентябрьского дня, Гризз дал Мими несколько уроков вождения, и ему понравилось проводить с ней время. Она оказалась довольно сообразительной девчонкой с острым умом, и эти уроки вождения пробудили в нем давние воспоминания о том, как много лет назад он точно так же учил водить машину ее мать. Он сказал ей, что она быстро учится. Мими ответила, что он хороший инструктор. Полной уверенности у него не было, но ему показалось, что у них с дочерью установилась связь.

Поскольку ему не хотелось расстраивать Джейсона тем, что он не мог открыто прийти на его игры, пришлось придумать кое-что получше. Он наблюдал издалека и объяснял потом Джейсону, что был там, но торопился на встречу и не мог задержаться поздороваться. Такая правда пока успокаивала пацана. Еще на нескольких играх он заметил кое-что, что порадовало его. Деловой партнер Томми, Алек Дэвис, тоже появлялся на матчах, усаживаясь рядом с Джинни. У Гризза сложилось впечатление, что их тесные дружеские отношения понемногу угасали. Может, он и ошибался.

Приближался День Благодарения, и Гризз, прежде чем решить, принимать ли приглашение на ужин от Картер и Билла, спросил мнения у Джинни. Она сказала, что ничего не имеет против, и он сообщил Картер, что придет. Он знал, что ему даже не нужно спрашивать, есть ли кто-то еще в списке гостей. Картер соображала что к чему

Тот парень, что отнял жизнь Томми, признал свою вину и теперь отбывал пожизненное заключение без возможности условно-досрочного освобождения. Вместо риска получить смертную казнь, он сделал выбор в пользу добровольного признания своей вины.

Суд над Мэтью Рокманом дважды откладывался и был назначен на грядущий февраль — годовщину смерти Томми.

— Томми говорил мне, что передумал. Он не собирался давать показания против Мэтью, и я полностью поддержала его, — сообщила Гриззу Джинни.

Они как раз доели индейку на ужине у Картер и Билла. Джейсон играл в видеоигру с Биллом. Картер и Мими убирали со стола. Картер предложила Гриззу с Джинни сходить в гостевой дом и забрать оттуда телескоп. Возможно, им удастся попозже этим вечером всем вместе полюбоваться на звезды.

Джинни сидела на кровати в маленьком гостевом домике, сцепив ладони и зажав их между колен. Она осуждающе уставилась на Гризза.

— Его осудят — с показаниями Томми или без них, — прозвучал голос Гризза из того угла, где стоял его телескоп. — Не из-за того, что сделал Блу. А потому что Мэтью виновен. Он убил ее.

Тут Джинни встала и, скрестив руки на груди, шагнула к нему.

— Я знаю, что ты наверняка приложил к этому руку. Признай это. Ты убил ее и обставил все так, будто это сделал Мэтью.

Гризз стоял, склонившись к телескопу, что-то подкручивая там, но при этих словах выпрямился и обратил на Джинни все свое внимание.

— И да и нет. Я был в курсе плана Блу насчёт нее, так что да, я отрицать не буду. Но все получилось совсем не так.

Склонив голову набок, Джинни приготовилась слушать.

— Все было подготовлено, — начал рассказывать он. — Джейн связалась с Мэтью, чтобы шантажировать его, и тот согласился с ней встретиться. После того, как Мэтью покинул номер в отеле, кое-кто должен был разобраться с ней и подбросить улики. Вот только когда они туда попали, она уже была мертва. Не знаю, что такого она сказала Рокмэну, но, должно быть, это вывело его из себя, потому что он задушил ее телефонным шнуром. Мы такого не планировали, но это в любом случае дало неопровержимые улики против него.

Он помолчал еще несколько секунд, и прежде чем Джинни успела ответить, выдавил глухо:

— Я бы помешал этому, если бы мог. Хотел все отменить, но не успел.

Джинни не ответила на его последнее признание, потому что не могла понять, верит ли ему.

— Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал, что именно Мэтью ее убил?

— Энтони. Они с Блу поддерживают связь, — он помолчал. — Как часто ты общалась с Блу?

— Я с ним вообще не общалась. Даже не помню, когда в последний раз видела его перед тем, как он приехал в госпиталь. После того, как мы с Томми поженились, мы старались держаться подальше от всего, что связано с бандой, в том числе и Блу.Дети с ним не знакомы. — Она опустила глаза в пол. — Нам так и не хватило духу признаться Мими, что старший сын Блу, Кевин, ее сводный брат. Я расскажу ей как-нибудь потом, но пока, думаю, лучше не упоминать об этом.

Гризз кивнул.

— Да, так будет лучше.

Он не хотел, чтобы им пришлось по кому-либо поводу обращаться к Блу. Его порадовал тот факт, что она и Томми отдалились от того образа жизни.

Джинни провела рукой по волосам и вздохнула.

— Что же это? Что мы делаем?

— Несем вниз телескоп, чтобы там установить.

— Нет, я не это имела в виду.

— Я знаю, что это не то, что ты имела в виду, Котенок, — тихо ответил он глубоким голосом.

Она медленно покачала головой.

— Что хорошего может выйти из этого? Для нас? Я просто не понимаю, каким образом и может ли вообще быть у нас что-нибудь. И вообще хотим ли мы, чтобы это что-нибудь было.

Гризз бережно взял Джинни за руку и подвел к кровати. Она замешкалась, но позволила ему отвести ее. Сев рядом с ней, он как можно мягче сказал:

— Я знаю, чего хочу. Знаю, что все еще люблю тебя. Я все время думаю о тебе, Джинни. Никогда не переставал думать о тебе или любить тебя, и постоянно задавался этим же вопросом.

— И?

— И если хоть изредка я смогу находиться с тобой в одной комнате, слышать твой голос, смотреть тебе в глаза, когда ты говоришь со мной, то я готов принять это.

— Это будут крохи, и я не представляю, как ты сможешь прожить всю оставшуюся жизнь, довольствуясь какими-то крохами.

— Это больше, чем я заслуживаю, Джинни. — Он смотрел на нее тепло и искренне.

— Никогда прежде я не видела тебя таким, — призналась она. — Я никогда не видела у тебя столько терпения. Все не так, как я помню.

— Тюрьма меняет людей. Даже меня.

Он бы не вынес, если бы увидел в ее глазах сомнение в нем, поэтому, вскочив с кровати, Гризз вернулся к телескопу, встав к Джинни спиной. Она последовала за ним, чтобы узнать, не нужна ли ему помощь. Не зная, что она стоит прямо за ним, он повернулся, чтобы что-то у нее спросить, и столкнулся с ней лицом к лицу.

У него немедленно сработало инстинктивное желание схватить ее. Он застыл, глядя на нее сверху вниз, нежно обхватив обеими руками ее за плечи. Она подняла на него глаза, и их взгляды встретились. Гризз медленно поднес ладонь к лицу Джинни и легонько приласкал левую щеку большим пальцем. Их взгляды были прикованы друг к другу. Он посмотрел на ее губы, а затем вновь перевел взгляд на глаза, увидев в них приглашение или, по крайней мере, он надеялся, что это было приглашением.

А затем опустил свой рот к устам.

Джинни задержала дыхание и закрыла глаза, когда поняла, что Гризз собирается поцеловать ее. Она вздохнула, когда он нежно прикусил ее нижнюю губу. А после остановился лишь для того, чтобы осторожно прижаться губами к ее губам. По-прежнему обхватив ее лицо ладонями, Гризз поймал себя на том, что покусывает и целует, покусывает и целует. Ему пришлось удержаться, чтобы не раздвинуть ее губы и не погрузиться языком ей в рот. Жажда вкусить ее сладость была непреодолимой.

Гризз почувствовал, как Джинни обхватила руками его шею и притянула ближе к себе. Она сама раздвинула губы, и теперь приглашение стало явным.

Осторожно, очень бережно он позволил своему языку исследовать ее рот. Эрекция возникла немедленно, сильная и почти болезненная. Гризз прервал поцелуй и посмотрел на Джинни сверху вниз.

— Я не хотел, чтобы все зашло так далеко, Котенок, — сказал он хрипло.

— Я тоже, — ответила она затаив дыхание, игнорируя боль, которой не чувствовала уже давно.

— Я не должен был тебя целовать. Слишком рано.

— Слишком рано?

— Боюсь, что ты все еще в трауре. Ещё не прошло и года. — Она поняла, что он имел в виду смерть Томми. — Я не хочу тебя смущать или вынуждать делать что-то, о чем ты можешь позже пожалеть. Я могу подождать, пока ты разберёшься в своих чувствах.

Джинни уже готовилась ответить ему, что она женщина, которой не нужно указывать, что ей чувствовать или не чувствовать, когда с лестницы гостевого домика донесся голос Джейсона:

— Эй, вы уже нашли телескоп тети Картер? — кричал Джейсон снаружи. — Вам помощь не нужна?


**********
Тем вечером звезды сверкали во всей своей красе, и каждый по очереди полюбовался на них в телескоп. Джинни слышала, как Джейсон взволнованно рассказывал всем, что узнал некоторые созвездия. Они сидели на террасе у Картер и Билла, жарили на костре маршмэллоу и делали сморсы (прим. пер. сэндвичи с маршмэллоу и шоколадом). Фонарь на веранде заливал теплым свечением счастливых звездочетов, пока они поедали свои лакомства и говорили о звездах и о том, за что они были им благодарны.

— У моего папы тоже были татуировки. Но они были не такие страшные, как твои, Джеймс.

Внезапно разговоры оборвались, и все взгляды обратились к Джейсону, который стоял рядом с Гриззом, пока тот настраивал телескоп.

— Что это? Такой я никогда не видел, — признался мальчик, с любопытством указывая на одну из тату на шее у Гризза.

— Это тюремная татуировка, — ответил Гризз Джейсону. Он не стал смотреть на Джинни в поисках ее одобрения. Это когда-нибудь все равно бы всплыло. Нет смысла притворяться, что он может скрыть такое.

Джейсон широко распахнул глаза, и Джинни затаила дыхание, в ожидании того, что, как она знала, станет следующим вопросом Джейсона.

— Ты был в тюрьме? — спросил мальчик, в его голосе явно слышался интерес.

Гризз отвернулся от телескопа и обратил все свое внимание на Джейсона. Глядя Джейсону в глаза, он сказал:

— Да, Джейсон. Я сидел в тюрьме.

— Ничего себе. Что ты сделал?

— Скажем так, я совершал поступки, которые были достаточно плохими, чтобы отправить меня в тюрьму. Потом, когда ты подрастешь и если тебе все еще захочется об этом узнать, я тебе расскажу. Но сегодня это не то, чем я горжусь и говорить об этом не люблю. Ты не против?

— Ты знал того парня, который умер? Корбин мне говорил, что мои родители знали какого-то парня в тюрьме, которого убили. Он был главарем байкерской банды.

Джинни зажала рот рукой, чтобы заглушить возглас. Джейсон не забыл о том комментарии Корбина, сделанном больше года назад.

— Да, я знал его.

— Ты тоже там был, когда он умер? Ты дружил с ним? Он тебе нравился?

Гризз посмотрел поверх головы Джейсона и встретился взглядом с Джинни. Не отрывая от неё глаз, он ответил ребенку:

— Да, я был там, когда он умер. Он не был моим другом. И нет, он мне не нравился.

Затем посмотрел на мальчишку сверху вниз и сказал тоном, исключающим дальнейшие разговоры на эту тему:

— И я рад, что он умер.


Глава 57

Джинни

2001, Форт-Лодердейл


После того, как мы высадили Гризза возле его дома, Джейсон забросал меня вопросами о том, насколько близко и как долго мы с Томми были знакомы с Джеймсом, и было это до того, как его посадили в тюрьму или после. Я рассказала сыну большую часть правды: о том, что мы знали его ещё подростками, потом он попал в тюрьму, и все эти пятнадцать лет мы не встречались и не общались с ним. А ещё я объяснила сыну, что Джеймс доверил ему очень важную тайну о своей жизни, и с нашей стороны будет неуважительно и нехорошо делиться ею с другими людьми.

— Может быть, поэтому он не остается на твоих играх, Джейсон, — подала голос Мими. — Наверное, ему неловко или стыдно и не хочется, чтобы такие люди, как Корбин, судачили о нем или осуждали, что непременно случится, если ты им расскажешь.

Мими поняла, что положение критическое, и я с удовлетворением отметила, что она смогла поговорить с Джейсоном на его уровне.

— Можно я Алеку расскажу? — спросил Джейсон.

— Джейсон, это твоя тайна, или это тайна Джеймса?

Джейсон смущённо кивнул. Он понял.

— И по правде говоря, милый, должна тебе сказать: Джеймсу хочется уединения. Если мы хотим остаться с ним друзьями, нам следует уважать его желание. И не стоит обижаться, если он отказывается от приглашения. Мне кажется, ему нравится одиночество.

— А я ему нравлюсь, как думаешь, мам?

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я встретилась с его полными надежды глазами.

— Да, Джейсон. Думаю, ты ему очень нравишься.


**********
Спустя неделю Гризз спросил, когда у меня выдастся свободный вечер и могу ли я провести его с ним. Сперва я колебалась, вспоминая наш с ним поцелуй. Но дети были заняты большую часть вечера, так что я оказалась на пути в Лорел Фоллс.

Я подъехала к дому Гризза, наслаждаясь через открытые окна машины прохладным бризом и знакомым ароматом цветов апельсина. Солнце почти полностью зашло, и на улице похолодало. Гризз велел мне не ужинать, так что я решила, что он приготовит что-то, закажет еду на дом или отвезет меня в укромный ресторанчик.

Выйдя из машины и подойдя к его входной двери, я задалась вопросом, помнит ли он о своем приглашении. Стемнело, а на его крыльце не горел свет. Гараж закрыт, так что я не знала, стоит ли там его машина.

Я тихонько постучала и услышала, как залаял Рокки, а вслед голос Гризза, отдающего команду. Лай прекратился, открылась дверь, и от этого движения поток воздуха ударил мне в ноздри. Он. Его запах. Его чистый, терпкий аромат. Тот же одеколон. Тот же дезодорант, которым он пользовался всегда. Я не помню, чтобы он так благоухал на День Благодарения. У меня скрутило внутренности.

Он не произнес ни слова. Лишь шагнул в сторону, жестом приглашая меня войти.

Я вошла и вдруг остановилась, от осознания того, что увидела и услышала. Солнце село, оставив только теплый отсвет на западном горизонте, поэтому свет от потолочных окон был минимален, но при этом гостиная, кухня и столовая светились. Я окинула взглядом горящие свечи, небольшой столик, накрытый к ужину, соблазнительный аромат того, что готовилось у Гризза в духовке.

Я услышала, как он закрыл за мной дверь. Это был не ужин. Это была ловушка для соблазнения, каких я ещё не видывала. Из колонок лилась «Ночь вместе» автора Dr. Hook.

Как удобно.

Ну что ж, я собиралась внести ясность. Так же, как и больше двадцати пяти лет назад, в мою первую ночь в мотеле, сейчас я заранее дала ему знать, выпалив:

— Не знаю, как надолго я смогу остаться. У меня месячные и сильные спазмы.

Это было ложью. Фактически, после смерти Томми я отказалась от таблеток, и мой цикл стал настолько нерегулярен, что я была уверена, у меня предменопауза. Но Гриззу об этом знать необязательно. Почувствовав, что он подошел ко мне сзади, я повернулась к нему лицом, не скрывая своего отношения.

— Мне жаль, что ты неважно себя чувствуешь, милая. Хочешь заехать в другой раз или принести тебе что-нибудь из аптечки, чтобы снять спазмы? — И вид у него при этом был совершенно искренним.

Я фыркнула.

— Ты хочешь, чтобы я вернулась в другой раз, когда у меня не будет месячных? — Я прищурилась. — Сожалею, что ты приложил столько усилий, чтобы затащить меня в постель, а твой план не сработал.

Я махнула рукой на свечи.

Он выгнул бровь.

— Так ты считаешь, что я пригласил тебя для того, чтобы затащить в постель, а так как у тебя месячные, не хочу, чтобы ты оставалась здесь?

— Разве не за этим ты меня пригласил? Свечи, моя музыка, ненавязчиво играющая — с чего бы мне думать иначе?

Он усмехнулся.

— Твоя музыка играет, потому что в доме есть встроенная акустическая система, и я еще не разобрался, как переключить эту дурацкую станцию, на которую она настроена. По правде говоря, я даже не знаю, как выключить эту чертову хреновину.

Я скрестила руки на груди.

— Ладно. Допустим. А свечи?

— Электричество отключилось два часа назад. Я просто так зажег их. Думал, ты заметила, когда подъехала, что у меня не горел свет. И как я уже говорил, единственная причина, почему играет музыка — в доме есть небольшая резервная установка для системы сигнализации, и акустическая система каким-то образом к ней подключена. Музыка включилась сама по себе, когда батарея перезагрузила сигнализацию. Хорошо, что в доме есть газовая плита, иначе мне пришлось бы везти тебя куда-нибудь на ужин.

Я молча уставилась на Гризза, чувствуя, как вверх по лицу ползет жар. Мне что, снова шестнадцать? Я чувствовала себя инфантильной и глупой из-за этих обвинений и обсуждения месячных. Он не пытался соблазнить меня. Мне необходимо найти нору, чтобы в ней спрятаться, и это срочно.

— Как насчет того, чтобы я пригласил тебя куда-нибудь? Ничего роскошного. Какое-нибудь тихое и уединенное местечко.

Я сглотнула и отвела взгляд от него.

— Я подумала… я подумала…

— Я знаю, что ты подумала, детка. Все нормально. Я не виню тебя. Это и в самом деле выглядит как подстава, но это не так. Я говорил серьезно в День благодарения. Думаю, для тебя еще слишком рано. Я не хотел сегодня вечером от тебя ничего, кроме как насладиться трапезой и твоей компанией.

Я заверила его, что ему не обязательно вести меня в ресторан. Где-то на середине нашей трапезы свет включился. Мы вместе прибрались на кухне, задули свечи и расположились на диване. Рокки удобно устроился между нами. Я смотрела на мужчину, которого любила так много лет и спрашивала себя, не влюбляюсь ли я в него снова.

Внезапно горечь, которую я пыталась проглотить со дня смерти Томми, наконец-то показала свой отвратительный лик

Прежде чем смогла остановить себя, я выкрикнула:

— Я ненавижу это. Я просто ненавижу это!

Гризз недоуменно уставился на меня. Я встала и скрестила руки на груди. Затем принялась расхаживать туда и обратно, в то время как он просто наблюдал за мной и ждал объяснений.

— Со времени твоей казни… — я сделала паузу, чтобы одарить его полным сарказма взглядом, — моя жизнь перевернулась с ног на голову. Столько потрясений и ненужной нервотрёпки из-за этого дурацкого интервью. Новость о том, что Томми твой сын чуть не разрушила мой брак. Ты ведь знаешь об этом, да?

Гризз кивнул, неотрывно глядя на меня. Я отвернулась и вновь принялась вышагивать по комнате.

— Благодарение Господу, это оказалось неправдой, так что хорошо, что мы так и не рассказали обо всем Мими. Но дело не в этом. Я совсем не то пытаюсь сейчас сказать.

— Что ты пытаешься сказать?

— Я пытаюсь сказать, что еще никогда в жизни мне не приходилось находиться в таком состоянии, когда я не могу контролировать свои чувства, — замолчав, я сделала судорожный вздох. — Оглядываюсь на прошедший год — в одну минуту я тебя ненавидела, в следующую скучала по тебе, а потом обижалась на тебя. Я испытала весь спектр эмоций, и это так не похоже на меня, и совсем непривычно. Прибавь сюда скорбь после смерти Томми, и я… я просто ненавижу это чувство — неуверенности в том, кто я и чего на самом деле хочу.

Гризз кивнул, глядя мне в глаза.

— И ещё… дело не только во мне. Мне ещё нужно думать о детях. С одной стороны, кажется, ты им нравишься и они тебя приняли. С другой, если из наших отношений что-то получится, я пойду против того, что хотел бы Томми для наших детей, и мне тяжело доказать себе, что это будущее включает тебя. — Я осторожно посмотрела на него.

— Ясно.

Я сглотнула.

— Я не сомневаюсь, что ты никогда не причинишь вреда ни мне, ни моим детям. Но я не знаю, достаточно ли этого. Должно быть нечто большее. Я хочу, чтобы мои дети любили и уважали тебя, но даже больше, чем это, мне нужно, чтобы ты их полюбил. А я честно не знаю, Гризз, способен ли ты на это. В то утро, когда ты возил нас на рыбалку, я следила за выражением твоего лица, когда Джейсон обнял тебя. И заметила кое-что в твоих глазах. Что-то, чего никогда раньше не видела. Что это было?

Гризз отвел взгляд и вздохнул. Он рассеянно поглаживал Рокки, глядя мимо меня. Я не думала, что он станет мне отвечать.

Наконец, дрогнувшим голосом он произнес:

— Страх. — Затес посмотрел мне прямо в глаза. — Ты видела страх, Кит.

Я никогда не думала, что услышу из уст Гризза такое признание. Никогда.

— Чего ты боишься?

— Того, что отдам твоим детям любовь, которую должен был подарить Томми. Я на самом деле верил в то, что он мой сын, и должен был любить его как сына, но не мог. Я не позволял себе этого сделать. До твоего прихода у меня был только один любимый человек. Я никогда не хотел больше испытывать такую боль, что довелось пережить от потери моей младшей сестры. И сейчас не хочу. Когда любим, мы становимся уязвимыми. Если я позволю себе любить, то перестану себя контролировать. Так случилось с Рути и с тобой. Я боюсь, что это произойдет опять, но все равно уже слишком поздно.

— Слишком поздно? Для чего слишком поздно? — Сердце бешено застучало, когда я поняла, что он собирается сказать мне, что для нас уже поздно. Что он передумал и жизнь со мной для него невозможна. Разве не это я хотела услышать — чтобы он уехал и мы могли просто жить дальше?

Меня начало трясти.

Он встал и, шагнув ко мне, сграбастал меня, крепко сжав в объятиях.

— Я уже люблю твоих детей. Люблю свою дочь. Люблю твоего сына. Я бы все отдал ради мира, где мы могли бы быть семьей, Джинни. Все.

Признание Гризза меня растрогало, и я испытала облегчение. Он отпустил меня и шагнул назад, глядя сверху вниз жаждущим взглядом, который я не поняла. Я чувствовала неловкость и не была уверена, как отреагирую, если он решит поцеловать меня. Он тоже это почувствовал и спросил:

— Поцелуй? — Прежде чем я успела ему ответить, он потянулся в задний карман джинсов и протянул мне то, что достал: — «Поцелуй Херши»?

Я поняла, что он пытается разрядить обстановку, и улыбнулась ему. Мой взгляд упал на кофейный столик, и я обнаружила там крошечные серебряные шарики. Я не раз задавалась вопросом, что это такое, но никогда не спрашивала. Это были следы его, по-видимому, нового шоколадного фетиша. У меня сжалось сердце, когда я вспомнила, как находила пустые обертки Jolly Rancher по всему дому и даже в стиральной машине. Томми обожал карамельки и, развернув их, засовывал целлофановые обертки в карманы. Я проглотила непроходящую печаль и взяла «Поцелуй».

Возвращаясь тем вечером домой, я вспоминала о признании Гризза и приступе паники, захлестнувшем меня в тот момент, когда показалось, будто его слова означают, что уже слишком поздно для нас с ним.

Вместо того, чтобы ехать домой, я направила машину в наш старый район, к Тенистому Ранчо. Когда улица, где жили Картер и Билл, осталась позади, я принялась колесить по другим еще проселочным дорогам. Хотелось подумать, так, чтобы ничего не отвлекало — ни яркие огни, ни оживленное движение города. Я вспоминала все телефонные разговоры и электронные письма, которыми мы обменивались с сестрой Мэри Кэтрин после смерти Томми. В памяти всплыл один из множества наших разговоров, самый последний.

«Чего именно ты боишься, дитя? — спросила она меня, когда я прижала телефон к уху.

— Не знаю, сестра. Думаю, я боюсь того, что могу начать к нему чувствовать. — Или того, что чувствовала всегда и сейчас не хочу признавать.

— И почему же ты этого боишься?

— Наверное, причин несколько. Я думаю, Томми не одобрил бы этого из-за того, кем был Гризз. Гризз практически всю свою жизнь делал противоположное всему тому, во что я верила, и последние пятнадцать лет провел в тюрьме строгого режима. И это мужчина, в которого я хочу снова влюбиться? Чтобы подвергнуть риску собственных детей?

С того конца телефона послышался короткий смешок.

— Я никогда не рассказывала о том, что по долгу служения в свое время часто посещала множество тюрем. На самом деле один из самых замечательных дней в моей жизни был проведен в самой знаменитой тюрьме нашей страны.

— В тюрьме? — это меня слегка удивило. — Замечательно?

— Совершенно верно. Они были худшими из худших. Там столько ненависти. Так много отвращения. Столько боли. Изгои общества. Это люди, творившие ужасные преступления и считавшие себя недостойными жизни вне этих стен. Но, что еще хуже, они считали себя недостойными прощения и любви. И в тот день мне удалось кое-что увидеть. Ты знаешь, с кем я там была?

— Нет, сестра. Не знаю.

— Я должна была провести этот прекрасный денек, навещая заключенных, с матерью Терезой. Тогда она ещё была сестрой Терезой.

Я сглотнула с трудом.

— Мы встречались с убийцами, насильниками, торговцами людьми. С мужчинами в татуировках, которые хвастались числом убитых ими людей. Один мужчина мне особенно запомнился. Он убил одиннадцать человек. Когда мы подошли к нему, я заметила в его взгляде вызов, эмоциональную броню, потому что он привык видеть вокруг лишь осуждение и ненависть. И конечно, он думал, что мы, невесты Господа, имеем полное право осуждать его. Ему было бы безразлично наше негативное отношение, потому что он был готов к нему.

— Что произошло? — Я уже начала немного беспокоиться о том, что она собиралась мне рассказать и задержала дыхание.

— Я наблюдала за тем, как к нему подошла мать Тереза. Заметила, как поначалу он замер, а потом, когда она сняла со своей шеи распятье и с любовью надела на него, манера поведения у него изменилась. Она сказала ему всего три слова. — Сестра сделала эффектную паузу. — Она сказала «Я люблю тебя». И всё. Три простых слова, душевные, искренние и преисполненные сочувствия. Три слова, которые могут изменить мир, если мы позволим им.

Я не нашлась, что ответить и промолчала.

Когда сестра Мэри Кэтрин снова заговорила, ее голос был полон радости.

— Этот мужчина спросил ее, как и за что она может его полюбить, и она поделилась с ним притчей из Евангелия о любящем и всепрощающем Боге. И знаешь, что? Этот человек сейчас руководит одним из крупнейших тюремных сообществ в мире. И он делает это из камеры. Благодаря ему в тюрьме, где он заключен и проведет остаток своей жизни, резко сократилось число самоубийств и убийств заключённых

— Это прекрасная история, сестра, — я помолчала, силясь понять более глубокий смысл того, что она пыталась до меня донести. Не дождавшись ее ответа, я добавила: — Когда я навещала вас, вы сказали, что все это не случайно, что все возвращается на круги своя, как и должно было быть. Откуда мне знать, что любовь к Гриззу такая, какой она должна быть?

— Спроси Его и прислушайся к своему сердцу, Гвиневра. И пока ты ищешь ответы, не забывай, если всего три простых слова «Я люблю тебя» смогли навсегда изменить сердце мужчины и подарить ему надежду в безнадежном месте, представь, что может сделать женщина, которая любит Господа и следует по Его пути с мужчиной, который знает только тьму. — Она вздохнула, и я услышала знакомый скрип кресла-качалки. — Я не могу сказать, хорошо ли будет для тебя любить этого мужчину и быть с ним, Гвиневра. Тебе придется самой найти ответы, но ты спрашиваешь не того человека, и я вижу, что ты уже это поняла.

Я помолчала с минуту, и внезапно меня озарило понимание того, что, может быть, моя обида была не на Гризза. Может, она относилась к Богу.

— Сестра, я лишь однажды попросила Господа — чтобы Томми не умирал. Это было то чудо, которое мне было нужно, и Он не дал мне его. — Я постаралась не заплакать.

— О, моя дорогая Гвиневра. Только потому, что Он не дал тебе того, о чем ты просила, не значит, что Он не дал тебе твоего чуда».

Сейчас я ехала и вспоминала тот разговор, и смятение, происходившее в моей душе, заставило меня поскорее свернуть на обочину. Я оказалась где-то у черта на куличках. Вдалеке виднелись огни, но рядом не было домов. Лишь заросли кустарника и мелколесье.

Я припарковала машину и выскочила наружу, рванув в сторону от света фар. Остановившись на чистом участке, рухнула на колени, и по моему лицу потекли слезы.

— Господи, — взмолилась я, подняв лицо к звездам. — Господи, я никогда ничего не просила для себя, кроме единственного раза, и это было ради Томми, чтобы он не умер. Я знаю, что ты не виноват в том, что случилось, но я знаю, что ты позволил этому случиться, и не понимаю почему. Узнаю ли я когда-нибудь причину? Никогда ещё мне не было так тяжело на душе, как сейчас, когда я борюсь с тем, какой может быть Твоя воля для моей жизни. Никогда ещё я не чувствовала себя настолько потерянной или неуверенной. Мне нужен какой-то знак, Господи. Мне нужно знать, что ты меня слышишь. Мне нужно знать, что Томми сейчас с тобой. Мне необходимо знать, что если я дам Гриззу шанс, это правильно. Мне просто нужно что-нибудь, что угодно. Молю тебя! — Я зарыдала сильнее, сотрясаясь всем телом. Я стояла на коленях, обратив лицо к звездам, вознося молитвы о знаке. Сама не знала, какого знака жду, и не была уверена, как именно это работает, но если бы в этот момент Господь послал падающую звезду, я бы поверила, что она от Него. Но Он этого не сделал.

Не помню, сколько времени простояла я там на коленях, но в конце концов сдалась и с поникшими плечами опустилась на корточки. Но едва я собралась вытереть слезы, как меня что-то напугало. Быстрее, чем в мгновение ока, я заметила справа движение и почувствовала, как что-то, пробежавшись по моей правой руке, встало на плече.

Прежде чем успела отреагировать, я поняла, что это котенок. И он слизывал мои слезы.

Конечно, неверующие подумали бы, что я всего лишь наткнулась на брошенного котенка, которому захотелось пить. Я могу с этим согласиться. Но знаю и то, что не случайно решила остановиться в этой глуши, чтобы обратиться к Богу.

Именно божественное вмешательство свело меня с этим беспомощным котенком в ту ночь под звездами. Милое и очень тощее существо, он был весь белый, за исключением коричнево-черной маски. Когда тем вечером я принесла его домой, Мими и Джейсон предлагали много разных имен: Бандит, Зорро, Жулик, Шалун.

— Нет, — твердо сказала я им. Обнаружив, что это маленькая девочка, я сказала: — Я назову её Хоуп (Hope (Хоуп) в переводе с английского означает надежда.)


Глава 58

Гризз

2002, Форт-Лодердейл


Гризз сидел на скамейке, наблюдая за женщиной, которая, устроившись в ресторане за маленьким столиком возле окна, изучала меню в ожидании кого-то, кто должен был присоединиться к ней. Гризз скрывал свое лицо за газетой и время от времени немного опускал ее, чтобы смотреть поверх края. Он не знал точно, что хотел увидеть, на что ему нужно смотреть. Он просто чувствовал необходимость проследить за Сарой Джо.

Гризз размышлял обо всем, что происходило в его жизни с Рождества и вплоть до годовщины убийства Томми. Вспомнил, как сомневался, стоит ли соглашаться на приглашение на рождественский ужин к Джинни. Он больше никогда не заявлялся к ней домой без приглашения, как тогда, несколько месяцев назад, когда подвез Мими домой из супермаркета. Наверное, лучше бы ему и дальше было держаться подальше, но он не смог устоять от приглашения провести Рождество с ними. Он видел, что Мими и Джейсон уже начинают к нему привыкать.

Его губы тронула улыбка, когда он вспомнил о подтверждении, которое получил в тот рождественский день.

«Эй, вы вдвоем стоите под омелой! — заулыбался Джейсон. — Вы же знаете, что это значит.

Была рождественская ночь, и Гризз стоял у них в прихожей, собираясь уходить, когда слова, произнесенные Джейсоном, прервали их прощание. Его захлестнули самые разные эмоции: терзания от желания поцеловать Джинни, благодарность Джейсону за то, что он этого пожелал и размышления о том, как бы сделать так, чтобы все получилось не слишком неловко. Гризз со всей ясностью понимал, что это их первое Рождество без Томми, и последнее, что он хотел — проявить неуважение в доме Томми.

— Ну и чего же вы ждете? — поддразнила Мими.

Он осторожно взял Джинни за плечи и нежно поцеловал ее в лоб.

— Спасибо за вкусный ужин. И прекрасный день.

— Оу, это не настоящий поцелуй, — сказал Джейсон, смеясь».

Задвинув в сторону воспоминания о Рождестве, Гризз проследил за тем, как ещё одна женщина подошла к столику, а Сара Джо встала, чтобы обняться с ней. Женщину звали Эйприл. Она была замужем за мужчиной по имени Стивен, и они вдвоем до ареста Гризза в восемьдесят пятом году частенько бывали на Тенистом Ранчо — их с Джинни доме. Они казались прекрасной парой, а совсем недавно он даже спросил у Джинни, как они поживают.

«Я заметил Стивена на похоронах Томми, но с ним не было Эйприл. Он был с какой-то рыжей. Что случилось с Эйприл? — спросил Гризз.

— Они развелись несколько лет назад. Ничего ужасного. Полагаю, просто отдалились друг от друга. — Джинни выглядела задумчивой. — Эйприл нашла себе кого-то с тех пор, но Стивен нет. Она говорила, что ему очень нравится холостяцкая жизнь, и, по-видимому, он получает удовольствие, гоняясь за определенной частью тела. У него что ни месяц, то новая женщина.

— Определенная часть тела? — Он как-то странно посмотрел на нее. — Ты имеешь в виду его член? Он гоняется за своим членом?

— Да, именно это я и имею в виду, и это то, чем он занимается. Они остались друзьями, и хочу тебе сказать, что Эйприл не только настоящая красавица, но ещё к тому же поистине милая и заботливая женщина. Теперь он встречается с женщинами, которые кажутся немного… я не знаю… вызывающими. Просто они так отличаются от нее. Они как будто совершенно другие. Это так странно.

— Пожалуй, я с тобой соглашусь. Я помню ту женщину с похорон. — Немного помолчав, он спросил: — И давно его член страдает нарушением зрения?

Джинни слегка отчитала его, заметив, что новых подружек Стивена нельзя назвать некрасивыми, они просто другие. В присущей Гриззу манере он не согласился с ней, заявив, что считает ту рыжую сущей уродиной.

Сейчас он отложил газету в сторону и поднялся, собираясь уходить. Едва завернув за угол кирпичного дома, он решил ещё раз оглянуться. В этот момент Сара Джо случайно подняла голову и тут же отвела взгляд, однако снова вернув его к тому месту, где только что ясно увидела то, чего просто не могло быть.

После Рождества это уже не первый раз, когда зрение ее подводило. Она была уверена, что несколько раз его замечала, но знала, что это невозможно. Что с ней не так? Почему мозг так издевается над ней? Может виной тому ее размолвка с Томми? Чувство вины за то, как ловко она отстранилась от крепкой дружбы с Джинни?

Забавно, что именно это требовал от нее Томми, а она этому противилась, но в конце концов так и случилось. Что бы ни было причиной ее недавних видений Гризза, ей необходимо прийти в себя, пока она не спятила окончательно. Попрощавшись с Эйприл, она вернулась на работу.

Гризз возвращался в свой район, погрузившись в размышления о том, зачем вообще он начал шпионить за Сарой Джо. Все было нормально, до тех пор, пока рождественской ночью, когда он вернулся домой в Лорел Фоллс, что-то сказанное Джинни за ужином — мелкое и вроде совсем неважное, всколыхнуло воспоминание. Память донимала его с тех пор, как он прочитал дневник Мо. Он знал, что где-то на периферии его сознания таится что-то, что не даёт ему покоя, но никак не мог вытащить это на поверхность — так бывает, когда строчка из песни или фильма продолжает крутиться у тебя в голове, но ты не можешь вспомнить певца или актера, который это говорил. И вот, в один прекрасный день, когда ты занимаешься, чем-то, что совершенно не имеет к этому отношения, оно даёт о себе знать.

В ту рождественскую ночь именно так и произошло. Он уже проваливался в сон, когда внезапно вспомнил, кто любил использовать это выражение — око за око. Он даже не обратил на него внимания, когда она произносила речь на похоронах Томми, но сейчас это воспоминание сразило его как обухом по голове. Столько лет убеждал себя, что именно Уиллоу использовала эту фразу. Он ошибался и был уверен в том, что Томми был достаточно умен, чтобы заметить ее, читая дневник.

Он также знал, что Томми умер в той самой больнице, где работали Сара Джо и ее муж. Действительно ли он скончался от полученных ранений? Или здесь есть что-то еще?

Ему не было нужды гадать, спланированной или случайной была стрельба в Томми. Источники Энтони Бэара в высшей степени надежны. Это не ловушка, подстроенная Сарой Джо или кем-либо еще. Но Томми, умирающий в госпитале Сары Джо, никак не выходил у него из головы.

И он не будет поднимать эту тему с Джинни. Несколько раз, когда он упоминал о Саре Джо, Джинни тепло отзывалась о ней, хотя и призналась, что они стали не так близки, как раньше. Он спросил, по чьей инициативе — ее или Сары Джо. Джинни задумалась и ответила, что они начали отдаляться после его казни в двухтысячном году. Сразу после этого муж Джо начал рассылать резюме, чтобы найти работу за границей.

Гризз не смог скрыть своего удивления.

Он не мог объяснить, почему чувствовал потребность проследить за Джо. Должно быть, в нем говорил инстинкт, оставшийся от его старой жизни. Позволит ли он себе поквитаться с женщиной? Он от всей души надеялся, что нет, но зов той старой жизни подчас насмехался над ним.

Когда Джинни с детьми стойко пережили годовщину смерти Томми, Гризз испытал облегчение. Он держался на расстоянии, давая им пространство, которое, как он считал, им нужно. Он как будто задержал дыхание на неделю после этой страшной годовщины, но жизнь продолжалась. Единственное, чего он не мог продолжать избегать и не знал, как выйти из положения — это приглашения Джейсона на множество мероприятий.

Сейчас, бросая мячик Рокки у себя на заднем дворе, Гризз услышал, как зазвонил сотовый телефон в кармане.

— Привет, детка, я как раз о тебе думал, — сказал он в свой телефон-раскладушку.

— И тебе привет. Чем занимаешься? — спросила Джинни.

Он улыбнулся.

— Бросаем с Рокки мяч. Ну, я бросаю. Он его ищет.

— Просто мы с детьми заехали в «Дайри Квин». И подумали, не зайти ли нам к тебе. Они хотят тебя кое о чем спросить.

Через десять минут Джейсон уже протягивал Гриззу ванильный молочный коктейль, который явно пострадал за время пути.

— Мама сказала, что помнит, что у тебя любимый молочный коктейль был ванильный, — сказал Джейсон, вручая высокий стакан. — Ну ты знаешь, когда ты был на ней женат.


Глава 59

Джинни

2002, Форт-Лодердейл


Я увидела, как застыл Гризз, когда забрал растаявший молочный коктейль из рук Джейсона. Затем он сделал глоток, встретившись со мной взглядом. Возможно, Гризз и был немногословным мужчиной, но ему всегда было что сказать. Теперь же у него не нашлось слов.

Я предложила ему поставить молочный коктейль в морозилку, чтобы дать тому немного застыть. Он молча последовал моему совету, после чего уселся в мягкое кресло в гостиной. Мы с Джейсоном и Мими сели на диван. Мими первой нарушила тишину:

— Мама рассказала нам с Джейсоном, что когда-то давно вы были женаты, и после того, как ты оказался в тюрьме, она вышла замуж за нашего отца.

— Моего отца, — поправил Джейсон.

Мими обернулась на брата.

— Он был и моим отцом, Джейсон. Мама так объяснила.

— Я знаю, я просто пытался сказать Джеймсу, что тоже знаю про это. Я совсем не собирался обижать тебя, Мими. — Он посмотрел на нее широко распахнутыми глазами, и она улыбнулась ему в ответ, быстро сжав в объятиях.

Гризз провел рукой по лицу. Шумно выдохнув, он переместился на краешек кресла. В его взгляде, обращенном на меня и детей, я заметила неуверенность. Я кивнула, дав знак, чтобы Мими продолжила.

— Мама считает, что для нас это важно — знать, что у нас есть семья. Прежде у нас никогда не было семьи. Только мама, папа, я и Джейсон. Ни бабушек и дедушек, ни тети и дяди, никаких кузенов.

— Тетя Картер и дядя Билл — наши не настоящие тетя и дядя, — поведал Джейсон.

— В-общем, — продолжила Мими, нахмурившись из-за того, что Джейсон перебил ее, — мы собираемся встретиться со́ своей семьей на весенних каникулах.

— Ага, и хотим, чтобы ты поехал с нами, потому что это и твоя семья! — последнюю фразу Джейсон буквально прокричал, он был слишком взволнован, чтобы сдерживаться.

Гризз ошеломленно кивнул и, извинившись, скрылся за дверью ванной. Я поняла, что там он спрятался от нас, но не может же он остаться там навечно.

Через десять минут мы стояли у раздвижных стеклянных дверей, выходящих на задний двор, и наблюдали за тем, как играют Джейсон с Рокки. Мими осталась на диване смотреть одно из своих любимых телешоу.

— Поверить не могу, что ты ему рассказала, — тихо произнес Гризз.

— Я не могу скрывать это от него. В этом году ему исполнится двенадцать. Он чуткий ребенок, но далеко не глуп. Ему пришлось быстро повзрослеть после смерти Томми. — Я бросила на него быстрый взгляд. — Я везу детей на встречу с твоим отцом, независимо от того, поедешь ты с нами или нет. Я не хотела ехать туда, притворяясь, что мы встречаемся со старым другом семьи. Он биологический дедушка Мими, и я не хочу скрывать эту правду. Я не собираюсь больше скрывать какую бы то ни было правду, Гризз.

— Как он это воспринял?

— Джейсон — оптимист. Он был рад узнать, что у них есть дедушка и много кузенов. — Прежде чем Гризз успел спросить, я продолжила: — Он понимает, что они биологически родственники Мими, но ему все равно. Он в восторге.

— Я сейчас не об этом. Как он отнёсся к тому, что мы были женаты? — спросил Гризз все так же тихо.

Ему не было нужды понижать голос. Мими была в курсе всего и даже помогала мне, делая вид, что впервые слышит об этом, как и Джейсон. Она не хотела, чтобы он чувствовал, будто узнал последним. За последние полтора года она так изменилась. Мое сердце было преисполнено гордости за нее.

— Он был шокирован. Меня засыпали вопросами, как ты, наверное, догадываешься.

Гризз кивнул.

— Но важнее всего для него было быть уверенным в том, что Мими знала, Томми любил её так же сильно, как и его. Он переживал, что чувства Мими будут задеты из-за того, что Томми женился на мне, когда я уже была беременна ею. — У меня на глаза навернулись слезы. — У моего ребенка огромное сердце.

— Но не такое большое, как у его матери, — шепнул Гризз.

Вопрос, который в тот день хотели задать Гриззу дети — не хочет ли он поехать с нами. Вернувшись после отлучки в уборную, я наблюдала за тем, как Гризз тщательно обдумал свой ответ и после нескольких мгновений молчания кивнул.


**********
Четыре дня спустя мы отправились в поездку.

Джейсон светился от счастья.

— Не нервничай, Джеймс. Мы будем рядом с тобой, когда ты встретишься со своим отцом в первый раз.

Спокойно оставив Рокки, Хоуп и Спуки на попечение Картер, мы пустились в путь. За милю до границы с Северной Каролиной поведение Гризза заметно изменилось. Он напрягся.

Я осторожно тронула его за руку.

— Все будет хорошо, — прошептала я. — Просто поверь.

Мы пересекли границу с Северной Каролиной. Дороги были настолько извилистыми, что я решила — возможно, слегка подташнивает меня от движения. Пейзажи захватывали дух. Я побывала в этом маленьком городишке прошлой зимой. Тогда это была красота другого рода. Оголённые деревья раскинули свои застывшие ветви на фоне ослепительно сверкающего белого снега. Сейчас, с наступлением весны, деревья и растения набирали цвет, создавая купол из крон деревьев над узкой дорогой. Даже воздух здесь пах по-другому. Мы увидели знак с надписью: «Добро пожаловать в Пайн Крик, высота над уровнем моря 3 800 футов».

Мы свернули налево возле небольшой кофейни, которая первоначально, с тысяча восьмисотого года была настоящей школой. Школьный колокол до сих пор гордо висел на своем месте — в маленькой башне. Не успели мы оглянуться, как уже сворачивали на грунтовую дорогу. Доехав до почтового ящика с надписью «Хантер», мы повернули направо.

Под шинами колес захрустел гравий, и добравшись до вершины длинной подъездной дороги, мы от удивления дружно вздохнули. На фоне захватывающего вида гор раскинулись зелёные пастбища. Посередине этого великолепия расположился большой двухэтажный коттедж, а позади него — красный сарай. Легковые и грузовые автомобили были припаркованы по правой стороне, и повсюду сновали люди. Аромат жареного мяса вплыл в открытые окна машины.

Я заметила его сразу же. Как и его сына, его трудно было бы не заметить.

Мика Хантер пошел к нашей машине, ускорившись, когда Гризз припарковался. Я наблюдала за тем, как Гризз замешкался, потом открыл дверцу и начал медленно выходить из машины. Едва он успел захлопнуть дверцу, как Мика подошел к нему и заключил в свои медвежьи объятия.

Он уткнулся лицом в плечо Гризза, и я услышала, как дрожащим голосом он произнес:

— Добро пожаловать домой, сынок. Добро пожаловать домой.


Глава 60

Гризз

2002, Северная Каролина


Гризз одеревенел, когда отец, которого он никогда не знал, шагнул к нему, вторгшись в его личное пространство и крепко сжал в объятиях своего единственного ребенка. Когда Гризз наконец смог отстраниться, он позволил себе заглянуть в глаза старику, и увиденное заставило его отвести взгляд.

Мика Хантер взирал на своего взрослого сына с бесконечной любовью. Не важно, что до сегодняшнего дня они не встречались ни разу. Во взгляде мужчины читались благосклонное одобрение, радость и какая-то надежда, вот только Гризз никак не мог понять своих чувств по отношению ко всему этому. У него оставалось лишь одно объяснение — Джинни не все рассказала Мике о нем. Нет. Должно быть, тот многого не знает, потому что определенно не стал бы встречать его с распростертыми объятиями.

Гризз настороженно посмотрел на Джинни, а затем на людей, собравшихся во дворе Мики.

Словно почувствовав, что его сын испытывает дискомфорт, Мика принялся ему объяснять:

— Я очень взволнован. В честь такого события я собирался зажарить поросёнка, но не волнуйся, они знают, что им нельзя здесь засиживаться. Они уже прибрались после ужина и в любом случае готовились расходиться, но задержались здесь лишь для того, чтобы посмотреть на вас, деточки.

Мика окликнул людей, собравшихся на его земле:

— Я от всего сердца благодарю всех вас за то, что вы пришли поприветствовать в родном доме моего сына и его семью.

Джинни, стоя рядом со своими детьми, украдкой взглянула на них после того, как Мика упомянул семью. На лицах Мими и Джейсона расплылись улыбки от уха до уха.

— Но, — продолжил Мика, — как я уже говорил вам, когда мы сели за стол, это для них перебор. Да и для меня тоже. Так что мы отложим знакомство до следующего раза.

Гризз с заметным облегчением наблюдал за тем, как гости, уважив желание Мики, начали собираться. Родители, улыбаясь, погнали своих детей к легковым машинам и грузовикам, в то время как сами принялись заворачивать бумажные тарелки в фольгу. Несколько ребятишек задержались, и по их виду было понятно, что имочень хочется познакомиться с детьми Джинни. Наконец, их тоже увели.

— Как думаешь, сколько их здесь? — широко распахнув глаза, спросил у матери Джейсон.

— Так много, что и не сосчитать, — покачала головой она.

Она увидела мужеподобную пожилую женщину, которая, похоже, взяла на себя обязанность разогнать гостей по своим машинам.

Мика беседовал с Гриззом, Мими и Джейсоном, однако Джинни не обращала на них внимания. Она наблюдала за тем, как женщина, распрощавшись с последней семьей и захлопнув дверцу их машины, рванула прямиком к Мике.

— Мика Эдвард Хантер, даже думать не смей отсылать меня прочь прежде, чем я познакомлюсь со своим племянником! — громко заявила старушка. Прервав беседу, Мика обернулся к ней. — Мой покойный муж был Джеймисон, так что с этим мальчиком мы родственники с обеих сторон, и я не собираюсь сматываться вместе с остальными!

Услышав, как она обозвала Гризза мальчиком, Джинни улыбнулась.

Мика обреченно вздохнул.

— Джеймисон, Джинни, Мими, Джейсон… — Он махнул рукой в сторону женщины, которая встала, уперев руки в бока. Ее седые волосы были стянуты на затылке в тугой пучок. — Это моя сестра, Матильда, и с тех пор, как ее муж и моя Маргарет Мэй умерли, она считает своей обязанностью обо мне заботиться. Слава Богу, что она не живет со мной, но я не сомневаюсь, она тут же переедет, если я позволю.

— Я — Тилли, тетя Тилли для вас четверых, — сказала она их маленькой компании, по очереди обведя каждого из них взглядом, ясно давшим понять, чтобы они не осмеливались называть ее иначе. — Ну а теперь давайте обниматься!

После того, как тетя Тилли наобнималась с ними и отправилась к себе домой, а Гризз и Мика внесли чемоданы в дом, Джинни поняла, что внутри коттедж гораздо большего размера, чем казался снаружи. Войдя через парадную дверь, они обнаружили с правой стороны лестницу, ведущую на второй этаж. Дальше по коридору оказалась огромная гостиная с величественным камином на правой стене. Большие стеклянные полотна раздвижных дверей и окна трапециевидной формы под высоким потолком открывали потрясающий вид на горы. Слева расположилась большая кухня кухонный остров, отделяющий ее от гостиной. Рядом с кухней — меленькая ванная комната и коридор, ведущий в хозяйскую спальню.

Сейчас, стоя посреди гостиной, они посмотрели вверх и обнаружили огороженное простыми деревенскими перилами из горного лавра пространство на втором этаже.

— Привет, мам! — помахал сверху вниз Джейсон Джинни. Она не заметила, когда он успел отделиться от компании, и ей стало немного неловко за него из-за того, что он без приглашения поднялся по лестнице. — Ты должна посмотреть, какой отсюда открывается вид.

— Джейсон, пожалуйста, спустись сюда!

— Все равно его комната наверху, так что, может, позволить ему пока осмотреться там, — предложил Мика, улыбаясь.

— Куда ведёт ещё одна лестница? — Джейсон со второго этажа показал вниз, на другую лестницу из кухни, которую было трудно заметить сразу.

— Это лестница в подвал. Там еще две спальни и два санузла, — ответил Мика.

— Дом для одного человека, конечно, большеват, — произнес Гризз, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Я тоже поначалу так думал, когда только построил его, но Маргарет Мэй заверила меня, что мы его наполним. Но все повернулось иначе. Раз десять хотел его продать, но всякий раз что-то меня останавливало.

Он подмигнул Джинни и объяснил, где их комнаты.

Через несколько часов, когда желудки у них были полны, а чемоданы распакованы, Джинни и Мика стояли на веранде, выходящей на обширный задний двор. Если его вообще можно было назвать задним двором. Участок Мики простирался вдаль, насколько хватало глаз, и создавал оптическую иллюзию, что заканчивается обрывом, прежде чем упереться в горы.

Они наблюдали за тем, как Мими лениво качалась в гамаке, читая книгу. Теперь она была одета в треники и толстовку. Весна в горах еще бывала довольно прохладной. Гризз с Джейсоном развлекались чуть поодаль. Они поставили несколько жестяных банок, обнаруженных ими в сарае Мики, и Гризз учил Джейсона стрельбе из старой рогатки, которая нашлась на одной из полок. Джинни поза Гризза показалась расслабленной. Он получал удовольствие от происходящего.

Джинни расспрашивала Мику о городской планировке. В прошлом году они встречались с ним в закусочной, и сейчас она задавалась вопросом, имеет ли та какое-то отношение к собственности Мики

— Если ты проедешь прямо, не сворачивая возле старого здания школы, то окажешься в самом центре города, — объяснял ей Мика. — Закусочная будет справа, перед перекрёстком.

Четырехсторонний знак «Стоп» считался центром города и назывался местными жителями перекрестком.

Они вошли внутрь, и Мика поставил варить кофе. Джинни поняла, что ему хочется побыть наедине с Гриззом, и потому сказала, что хочет свозить Джейсона с Мими в город.

— Я хочу приготовить завтра вечером ужин. Почти уверена, что смогу вспомнить, где находится единственный продуктовый магазин. Я проходила мимо него, когда была здесь в последний раз, — сказала она ему.

— Да, мэм. Если вы после знака «Стоп» повернете направо и спуститесь вниз, он будет слева от вас.


**********
Следующие несколько дней пронеслись в круговерти новых лиц. Запомнить всех поименно было невозможно, но постепенно явились познакомиться все члены большой семьи Гризза. Одни заглядывали с домашним пирогом или баночкой каких-нибудь консервов. Другие заезжали под предлогом помочь Мике отремонтировать фермерскую технику или вернуть позаимствованный инструмент. Со временем они все нанесли визиты, и удивительно то, что они не длились чересчур долго и не накладывались один на другой. Будь Джинни понаивнее, она ни за что бы не догадалась, что тетя Тилли составила тайное расписание и передала его родственникам Гризза.

Джинни с благоговением наблюдала за тем, как Гризз расслабился и вовсю болтал со своими кузенами обо всем, от Nascar, охоты и фермерства до самодельных средств для избавления от бородавок и зубной боли. В возросшей семье Гризза было полно домохозяек, учителей, предпринимателей, фермеров, механиков, инженеров. Один кузен был помощником местного шерифа.

Было очевидно, что люди, обитавшие в этом крошечном горном городке, ни в коей мере не питали иллюзий о стремительно меняющемся мире, который их окружал. Они были с ним знакомы и намеренно выбрали спокойное уединение и горячую преданность семье вместо шумного мира, и Джинни очень тронула их любовь друг к другу. Как могла бы сложиться судьба Гризза, если бы он вырос здесь? Ей не давал покоя этот вопрос.

— Мне не запомнить всех их имен, — как-то раз пожаловался Гризз Мике. Один из кузенов Гризза заехал кое-что взять из сарая Мики, и сейчас грузил это в кузов своего пикапа. Он привез с собой двух своих сыновей, и те пропадали вместе с Джейсоном где-то на ранчо Мики. Дочь-подросток кузена была примерно одного возраста с Мими, и обе девчонки сидели на качелях на крыльце Мики, смеялись и болтали о чем-то. Джинни делала уборку в доме.

— Не переживай, запомнишь, — ответил Мика, похлопав его по спине. — Конечно, да.

В воскресенье их всех пригласили послушать проповедь Мики, и Джинни вместе с Мими и Джейсоном отправились на службу, однако Гризз с ними не пошел. Вернувшись, они обнаружили Гризза в сарае, где он оказывал помощь раненому псу.

— Как тебе удалось его достать? — спросил Мика. — Я несколько месяцев пытался выманить его.

— Я не знаю, — пожал плечами Гризз. — Он просто пришел ко мне.

После сытного завтрака Мика повел их на экскурсию по маленькому городку. Дети удивились тому, что в Пайн-Крик школа всего одна, и в ней обучаются дети от детского сада до двенадцатого класса.

— В нашей школе примерно двести детей, и вы приходитесь родней большинству из них, — сказал Мика Мими и Джейсону.

— Круто! — разулыбался Джейсон. — А спорт у вас тут есть?

Джинни заметила, как озарилось лицо Мики, когда тот ответил:

— У нас есть все виды спорта, кроме футбола. По правде говоря, у нас просто недостаточно мальчиков подходящего возраста, чтобы собрать команду, но остальные виды спорта у нас есть.

Только бы Мика не питал больших надежд, что однажды мы поселимся здесь. Джинни не могла представить, что ее дети или даже Гризз захотят лишиться городской жизни, к которой так привыкли.

Одна из кузин Гризза пригласила Джинни на девичник. Поначалу она не особо хотела идти, главным образом беспокоясь о том, что ей будут задавать вопросы, на которые она не готова ответить. Но после того, как тетя Тилли осторожно подтолкнула ее, Джинни все же решила принять приглашение. Мими тоже была приглашена, но, узнав, что там не будет кузин ее возраста, она решила остаться в коттедже с ребятами.

После девичника, по дороге к дому Мики, Джинни размышляла о том, как чудесно провела вечер и как ей понравилось находиться рядом с людьми, которые приняли ее как члена семьи. Главной звездой вечера стал белый цыпленок чили, и женщины играли в игру под названием «Бонко». Она чувствовала себя как дома среди дам, без колебаний встретивших ее с распростёртыми объятиями. По всей видимости, семья Мики была огромна, и все ее члены бесконечно любили и уважали его. Эти любовь и уважение распространились и на Джинни, позволяя ей погреться в этих теплых лучах. Она бы задержалась дольше, но тетя Тилли предупредила, что может начаться весенняя снежная буря, и поскольку у Джинни не было опыта езды по снегу — особенно по темным горным дорогам — все решили, что лучше будет разойтись пораньше.

Подъехав к коттеджу Мики, Джинни облегчённо выдохнула. По пути повалил снег, и тетя Тилли оказалась права — она не привыкла ездить в такую погоду. Хорошо, что они решили вернуться домой пораньше.

Джинни вошла в дом и ей показалось, что она прервала доверительный момент между Микой, Гриззом, Мими и Джейсоном. В камине горел огонь, и они расселись вокруг большого журнального столика, на котором была разложена какая-то настольная игра. Они хором уставились на нее.

— Привет, мам! — Джейсон широко улыбнулся.

Джинни заметила, как Мими легонько ткнула его локтем в бок, и он обратился к ней:

— Я и не собирался ничего рассказывать, Мими.

— О чем речь? — Она повесила сумочку и куртку.

— Да так, ни о чем, — ответил Гризз. — Просто он в восторге от снега.

— Да, так и есть. Я в восторге от снега. Мы ведь сможем завтра сходить погулять, да?

— Сначала нам нужно купить одежду потеплее или более-менее подходящую, — сказала Джинни. — Мы приехали неподготовленными к такому.

— Напишите ваши размеры, и я попрошу Тилли сделать несколько звонков. Завтра здесь будет все необходимое для вас. Магазин не нужен, когда нам можно просто попросить родственников отправить подходящую одежду и обувь, — сказал Мика.

— Как прошел сегодня ваш поход? — спросила Джинни, стараясь не зевать. Она устала.

— Лучший поход на свете, — ответил Гризз, подмигнув детям.


Глава 61

Джинни

2002, Северная Каролина


Я не могла избавиться от мысли, что без меня тут произошло что-то смешное, но видимо, события дня и свежий горный воздух возымели действие. Зевнув, я извинилась и отправилась спать пораньше.

Проснулась я ровно в 2:47 утра. Наверное, из-за того, что легла спать немного рановато, проснулась ни свет ни заря, и сна теперь не было ни в одном глазу. Я посмотрела на Мими, которая спала рядышком со мной, затем осторожно откинула одеяло, нашарила халат и спустилась вниз.

Я была на кухне, варила себе чашку горячего шоколада, когда ощутила его присутствие. Не поворачиваясь, откинулась назад и почувствовала, как попала в кольцо его рук. Он склонился надо мной и нежно поцеловал в шею. Позабыв о своем горячем шоколаде, я закрыла глаза и наслаждалась тем теплом, что излучало его тело.

— Как ты узнал, что я проснулась? — шепотом спросила я.

— Я не знал. Не мог уснуть и мне показалось, что услышал отсюда какие-то звуки. Не знал, что это ты, Котенок.

Гризз спал в спальне внизу. Мы с Мими устроились в одной из двух комнат наверху. Джейсон — напротив нас в отдельной комнате.

Я повернулась и взглянула на него. Он выглядел сексуальнее, чем я могла себе представить или чем помнила, и мне пришлось подавить свое внезапно возникшее сильное желание. Он вышел в камуфляжных пижамных штанах и темной футболке. Его волосы были взъерошены, а глаза, обычно ярко-зеленые, казались темными и подернутыми дымкой.

Я поняла, что он прочел желание в моих глазах. Обхватив ладонями мое лицо, Гризз поцеловал меня. Это был не лёгкий, невесомый поцелуй, лишь бы подразнить. Он жёстко и безжалостно завладел моим ртом, дерзко заявляя свое право на собственность.

Я с радостью приняла его и страстно поцеловала в ответ, прижавшись всем телом. Его желание ощущалось очень явственно, а в себе я чувствовала такое сильное желание, что намокли трусики.

Тяжело дыша, я отстранилась от него.

— Мы не можем заниматься этим здесь. Мика спит в комнате в конце коридора. — Я кивнула в сторону главной спальни. — Давай спустимся в твою комнату.

Гризз шагнул назад, и по его взгляду я поняла, что он хочет что-то сказать. Я догадывалась, что это, и слегка улыбнулась ему в ответ. Я знала, что удивила его. Мы не перевели наши отношения на следующий уровень, и я была благодарна, что он никогда не настаивал на этом. Но теперь дала ему понять, что согласна и готова, и само собой, успею вернуться наверх и потихоньку улечься в постель с Мими задолго до того, как остальная часть семьи проснется.

Я увидела, как у него на лбу запульсировала вена.

— Нет, — едва слышно ответил он.

Я тряхнула головой, не веря, что правильно его расслышала.

— Что… что ты сказал?

— Нет. Не сейчас, Котенок. Не сегодня. Не здесь и не так. Нет, — твердил он снова и снова голосом, который звучал не слишком уверенно.

Я была шокирована и, возможно, даже немного уязвлена.

— Нет? — прошептала я слишком громко. — Ты уверен, Гризз? Потому что твой рот говорит «нет», а то, что в штанах, говорит совсем другое.

Он с шумом вздохнул и уставился в потолок. Так ничего и не сказав, наконец опустил взгляд на меня и, ещё раз испустив тяжкий вздох, покачал головой, оставляя лёгкий поцелуй у меня на лбу.

— Спокойной ночи, детка. Увидимся утром, — просипел он мне.

И ушел.

С открытым ртом я наблюдала за тем, как он уходит. Отвернувшись к кухонному столу, я трясущимися руками доварила свой горячий шоколад.

Что только что произошло? Вернее, чего не произошло?

Я присела с чашкой на диван и залюбовалась красивейшим видом. Задний двор Мики укрыло белоснежным одеялом, и полная луна светила достаточно ярко, чтобы оно казалось почти божественным. Не помню, как ставила пустую чашку. Не помню, как ложилась на диван и укрывалась одним из одеял.

Проснулась я на следующее утро, и тут же встретила четыре пары глаз, уставившихся на меня. Все они светились улыбками, а Джейсон чуть ли не подпрыгивал от нетерпения.

— Мы не разбудили тебя, ведь нет, мам?

Прежде чем я успела ему ответить, он сообщил, что один из племянников Мики привезет зимнюю одежду для Джейсона и Мими.

Я тряхнула головой, прогоняя остатки сна и села, почувствовав аромат кофе. Пока зевала и потягивалась, вдруг очень отчётливо осознала, что сижу в одной ночнушке и на мне нет лифчика. Схватившись за одеяло, подтянула его выше, прикрывая грудь. Как настоящий джентльмен, Мика тактично отвернулся.

Я встала, накинула халат, и извинившись, отправилась в душ. По пути плеснула себе в чашку кофе и уже собиралась прихватить ее с собой наверх, когда поймала на себе взгляд Гризза. Я отвернулась, испытывая небольшую неловкость из-за его вчерашнего отказа.

Немного позже я отправила детей порезвиться в снегу, а сама тем временем убрала посуду после завтрака. Племянник Мики, когда я принимала душ, привез кое-какую зимнюю одежду и обувь, которая на удивление идеально подошла детям. И сейчас Мика с Гриззом и детьми рылись в сарае, отыскивая санки.

Когда кровати были заправлены, посуда вымыта, а стиральная машина загружена партией белья, я встала у окна со второй чашкой кофе, наблюдая за ними. Мика поручил Гриззу расчистить дорожку к курятнику. Курятник Мики оказался совсем не таким, каким в моем представлении должен быть курятник. Я представляла себе маленькое строение в окружении сетки рабицы. Однако курятник у Мики больше походил на небольшой дом, в котором, если освободить его от пернатых обитателей, могли бы переночевать несколько человек. Мы собирали яйца каждое утро. Точнее, собирала их я. Поначалу мне казалось, что не смогу этого сделать. Я очень боялась беспокоить куриц, но после того, как освоилась, мне понравилось. Просто для меня подобное оказалось чем-то новеньким, и это делало меня счастливой.

Расчистив дорожку, Гризз знаками показал мне надеть пальто и выйти наружу. Я отставила кофе и сняла с вешалки одно из зимних пальто Мики. Ботинки у меня были свои. Правда, они совсем не для зимы, но я и не собиралась шлёпать по снегу. Я дошла до курятника и заметила, что Мими, Джейсон и Мика бросили свои дела, и пошли в мою сторону. Помахав им, я сняла с крючка корзинку и, зайдя внутрь, принялась проверять яйца под каждой курицей.

В определенный момент я остановилась и обернулась, в замешательстве. Они все вчетвером прошли вслед за мной и встали, просто наблюдая за моими действиями.

— На улице очень холодно, — сообщил Джейсон, его щеки покрылись розовым румянцем.

Мне показалось странным то, что всем им вдруг понадобилось последовать за мной в курятник, но пожав плечами и больше не придавая этому значения, я вернулась к сбору яиц.

Я потянулась под одну из особенно агрессивных наседок и нащупала что-то тяжелое. Вне всякого сомнения, это было не яйцо.

Я вытащила находку и уставилась на маленькую коробочку, лежащую в моей ладони. Коробочка?

— Ты будешь ее открывать? — услышала я вопрос Джейсона.

— Тише! — Мими захихикала.

Не поворачиваясь, я открыла крохотную коробочку, и моя рука взлетела ко рту. Там лежало кольцо.

Я обернулась к Мике, Мими и Джейсону, подпирающих дальнюю стену курятника. У всех на лицах сияли улыбки.

И тогда заметила, что Гризз стоит рядом, опустившись на одно колено. Он дотянулся до моей левой руки и поднес ее к губам.

Оставив поцелуй на моей ладони, он произнес:

— Однажды я уже все испортил. И больше не совершу такой же ошибки.

Я затаила дыхание, надеясь и вместе с тем страшась того, какими будут его следующие слова.

— Джинни. — Он с шумом сглотнул. — Во-первых, позволь сказать, что я уже знаю, что не достоин тебя. Но также знаю, что для меня в целом мире не существует никого кроме тебя, и, если ты выйдешь за меня, обещаю, ты об этом не пожалеешь. Прошу, дай мне еще один шанс.

Моя правая рука вновь взлетела ко рту. Я увидела, как он ещё раз сглотнул, прежде чем спросить:

— Ты выйдешь за меня?

Я задрожала, и на глазах начали наворачиваться слезы. Вспомнился отказ Гризза накануне вечером, и то, как я наконец задремала, смирившись с тем фактом, что, скорее всего, он прав, что спас меня от самой себя. Я не видела для нас будущего.

Он по-прежнему удерживал мою левую руку своей большой лапищей, и я, осторожно освободившись, вложила вместо нее коробочку с кольцом. Избегая встречаться с ним взглядом и не глядя на зевак, я выскочила из курятника.

Уже выходя, услышала, как Мика сказал детям:

— Побудьте со мной. Пусть он сам за ней сходит.

Я чувствовала присутствие Гризза у себя за спиной, когда ковыляла по расчищенной им дорожке. Добравшись до дома, вошла через боковую дверь и только тогда осознала, что корзинка с яйцами все еще болтается на локте правой руки.

— Джинни. — Он захлопнул за нами дверь.

Я поставила корзинку и начала сдирать с себя пальто Мики.

— Джинни!

Игнорируя его, повесила пальто обратно на вешалку. Мои разум и сердце боролись друг с другом. Я никак не могла разобраться в своих чувствах, поэтому просто отдалась их воле.

Я повернулась к Гриззу, по моим щекам беззвучно катились слезы. Я могла лишь стоять и смотреть на него. Я о чем-то умоляла, но понятия не имела, о чем.

Гризз притянул меня к себе, обняв своими огромными ручищами. Я уткнулась лицом в его теплую грудь. Вдохнула запах, который принадлежал лишь Гриззу. Все это ощущалось так нормально, так естественно. Чего я боялась? Его куртка была расстегнута, и я могла чувствовать, как возле моей щеки сквозь футболку бьётся его сердце.

— Скажи «да», Джинни, — шепнул он, гладя меня по волосам. — Дай мне еще один шанс.

— Как? — всхлипывая, спросила я. — Дети, наши соседи, вообще люди? Как мы сможем устроить жизнь, которая не будет связана с нашим прошлым? Как я могу выйти замуж за человека, которого казнили почти два года назад? Разве такое вообще может получиться?

Немного отклонившись назад, он обхватил ладонями мое лицо. Наклонившись очень близко, ответил:

— Я бы не стал просить твоей руки, если бы у меня не было плана, учитывающего все это.

Я уставилась на него, чувствуя стук сердца где-то в районе горла. Язык меня не слушался. План? Какой план?

— Ты же знаешь, что я люблю тебя столько, сколько себя помню, Джинни. И что годы до твоего прихода в мою жизнь были наполнены беспросветной тьмой. Пожалуйста, детка. Умоляю, скажи «да». Скажи, что для нас с тобой еще не слишком поздно.

И в этот момент мы заметили их присутствие и медленно повернулись к стеклянным раздвижным дверям, которые выходили на большую веранду Мики. Сбившись в кучку на холоде, но широко улыбаясь и задрав большие пальцы вверх, на улице маячили Мими с Джейсоном. Мика, стоя позади них, не улыбался, но в его взгляде я видела одобрение и оптимизм.

Гризз осторожно развернул мое лицо обратно к себе.

— Ничего страшного, если ты уже разлюбила меня, но, возможно твое сердце ещё способно хоть немного полюбить меня.

Его взгляд был таким теплым, искренним и полным надежды. Было ли его предложение причиной того, почему он не пытался ничего предпринять кроме поцелуев, и всегда отступал первым, даже когда казалось, что все могло зайти дальше? Это тот Гризз, каким я никогда еще его не видела?

Мужчина, в которого я изначально влюбилась, привыкший идти напролом, перешагивая через людей и их чувства. Мой первый брак с ним по большому счету был навязан мне в семьдесят пятом на задворках тату-салона Эдди. Сейчас же он пытался сделать все так, как считал, по отношению ко мне будет максимально уважительно.

Я почувствовала, как в груди растет пузырь, наполненный эмоциями, и поняла, что благодаря вновь обретенной надежде, этот пузырь вот-вот разорвет в клочья. И я расхохоталась.

— Да! — выкрикнула я, глупо улыбаясь. — Да! Я выйду за тебя! Я не знаю, как мы это устроим, но да!

Дети меня не слышали, но, вероятно, прочитали ответ по моим губам. Они начали веселиться и пританцовывать. Мика лишь слегка кивнул и подмигнул мне.


Глава 62

Гризз

2002, Северная Каролина


Он и сам не знал, откуда в нем набралось столько выдержки, чтобы той ночью на кухне уйти от неё. Он обещал себе, что не проебет то единственное, что до сих пор имело для него значение.

Долгое время он не разрешал себе даже надеяться. Вдруг вспомнилось то, что сказал ей тогда: он согласен довольствоваться крохами, и говорил это серьезно. Однако пока он терпеливо ждал, чтобы случилось то, о чем оставалось только мечтать, осознал, что их жизни медленно сплетаются воедино. Мими с Джейсоном, немного придя в себя после смерти Томми, начали благосклоннее относиться к нему. Он никогда не пытался давить, лишь смиренно ждал, пока они найдут свой путь. Он мог надеяться только на то, что этот путь будет включать в том числе и его.

Однажды Гризз помолился Богу Джинни, с просьбой — с мольбой — о том, чего не заслуживал. Но пообещав, что если тот услышит его молитву, он сделает все правильно. И еще он знал, что все это должно сработать безупречно, ведь он не раз слышал от Джинни, что ее Бог это Бог чудес.

Что ж, он понимал, что без чуда ему не обойтись и когда в тот вечер, сидя за обеденным столом, он обводил их всех взглядом — свою семью — он был абсолютно уверен, что оно случилось.

Как могло все сложиться так идеально, до сих пор осталось для него загадкой. Каким-то образом в этой поездке он смог провести немного времени вместе с обоими детьми. Если бы не поддержка Мики, вряд ли он почувствовал в себе готовность найти подход к детям. Но когда Джинни отправилась к тете Тилли взять несколько уроков по заготовке консервов, а у него неожиданно выдалось свободное время после обеда, чтобы сходить в поход с Джейсоном, Мими и Микой, тогда то он и смог излить им душу.

Они вчетвером, дойдя до вершины горы, сделали привал, и устроили пикник. А потом, прежде чем он смог бы передумать, Гризз рассказал детям, что влюблен в их мать и хочет просить её выйти за него замуж, но сначала хочет спросить разрешения у них. Как только произнес эти слова, он осознал, что совсем не думал о том, что будет делать, если они окажутся против. На миг взглянув на дочь, он увидел в ее глазах это же понимание. Но она тут же улыбнулась, повернулась к своему младшему брату и подождала, чтобы сначала ответил он.

— Ты переедешь в наш дом и будешь с нами жить? — непонятным голосом спросил Джейсон, лицо его светилось любопытством.

Гризз не знал точно, зачем Джейсон задал ему такой вопрос, однако со всей ясностью осознавал, что вторая часть его просьбы должна будет их ошарашить. И эта часть сложнее всего.

Он вздохнул и посмотрел на Мику. Тот кивнул.

Переведя взгляд с Джейсона на Мими, а затем обратно к Джейсону, он сказал им:

— Я не могу переехать в ваш дом, Джейсон. Честно говоря, если я женюсь на вашей маме, скорее всего, нам даже во Флориде оставаться не стоит. Прости, но мое предложение о браке связано с частью второй. Я должен спросить, готовы ли вы с Мими уехать из Флориды. Это также означает сменить школу, завести новых друзей. Я сожалею, но перемены грядут глобальные. — Он поморщился. — И ещё у меня будет просьба, чтобы это осталось в секрете. У тебя хорошо получалось не рассказывать обо мне своим друзьям, точно так же мне бы не хотелось, чтобы все узнали, что твоя мама уезжает, чтобы выйти замуж. Я не прошу тебя врать людям. Я просто прошу не говорить лишнего.

Внимательно его выслушав, они крепко задумались.

— Ты знаешь, что я был в тюрьме. — Гризз взглянул на Джейсона. — Я не хочу, чтобы это клеймо запятнало вашу маму или кого-то из вас, дети. Я бы хотел переехать туда, где никто не будет знать о моем уголовном прошлом из Флориды. Я не хочу, чтобы вам было стыдно или неловко из-за меня.

Он уже успел переделать татуировку на шее после того, как Джейсон заметил ее в прошлый День Благодарения, и, конечно, он не мог сообщить мальчишке реальную причину, почему не может остаться во Флориде. Но даже если бы он и не был «казнен», сейчас до него дошло, что многое в том, что он говорил Джейсону, оказалось правдой.

Бремя того, что он просил у этих детей, обрушилось на его плечи, и он обратил взгляд на Мику. Судя по выражению лица Мики, тот прекрасно понял состояние Гризза. Мика немного приподнял руку, жестом попросив его подождать. Несколько минут никто из них не произносил ни слова, и Гризз уже готов был сказать им, чтобы они забыли обо всем, что он говорил, когда послышался голос Джейсона:

— Что думаешь, Мими? — обратился Джейсон к своей сестре.

— Я хочу, чтобы мама была счастлива, Джейсон, и думаю, что с ним она будет счастлива, — она кивнула в сторону Гризза, затем наклонила голову и, искоса взглянув на Гризза, встретилась с ним взглядом. — К тому же он мне нравится. Я знаю, что и тебе тоже.

— А как же школа? Все наши друзья?

— Я готова к переменам, Джейсон, и из того, что слышала о твоих делах, может, ты тоже к ним готов. Возможно, пришло время нам обоим завести новых друзей. Но я не стану указывать тебе, что делать. Ты должен ответить Джеймсу только за себя.

Джейсон прикусил губу, кивнув.

— И куда же мы поедем? Можно нам переехать куда-нибудь в Монтану? Помнишь, как мы туда ездили с тётей Картер, когда она помогала спасать тех лошадей?

— Монтана звучит для меня достаточно разумно, — широко улыбнувшись, сказал Гризз.

— Ну, если Мими согласится, — бросив полный надежды взгляд на сестру, произнес торжественно Джейсон, — то я тоже скажу «да»!

— Да! — воскликнула Мими, подставляя кулак для удара. Раздался смех, и Джейсон тут же завалил Джеймса кучей вопросов.

Сейчас же Гризз вспоминал тот поход, восседая за обеденным столом и глядя на Мику, который произносил молитву перед едой. Все они держались за руки, в том числе и он сам, вот только все остальные склонили головы и закрыли глаза. Он обвел взглядом каждого из людей, сидящих за столом. Когда дошел до Джинни, с удивлением увидел, что ее глаза широко распахнуты, и она улыбается, глядя на него. Он улыбнулся ей в ответ.

— Просим Тебя через Христа, Господа нашего. Аминь. Можешь передать горошек, сынок? — попросил Мика.

А потом за столом было так много разговоров, что Гризз с трудом успевал следить за ними. Мика рассказал, что то самое обручальное кольцо, что сейчас было на пальце Джинни, он купил для матери Гризза, Фрэнсис, но так и не смог ей его подарить.

— Так же, как я считал, что было бы неплохо оставить этот дом, я знал, что и это кольцо стоит сохранить.

— Это я сказал Джеймсу положить его под мисс Присси, чтобы ты его там нашла, мам, — жуя, сказал Джейсон.

— Спасибо, что выбрал самую вредную курицу из всех, Джейсон. Я чуть не прошла мимо, — с улыбкой сказала Джинни.

— И что дальше, Джеймс? Хочешь, чтобы мы звали тебя Джеймисон? — спросил Джейсон. — Теперь ты знаешь, кто твой настоящий отец и сменишь имя на Джеймисон Хантер? Когда ты женишься на маме, она будет Джинни Киркланд или Джинни Хантер?

— Я могу ответить на этот вопрос, — Мика поднял руку. — Она будет Хантер. Я позабочусь о юридических документах.

Гризз лишь улыбался, наслаждаясь едой и разговорами. Говорили о Монтане и Висконсине. Гризз определенно дал понять — чем дальше от Флориды, тем лучше.

— Как насчет Луизианы? — предложил Мика, переглянувшись понимающими взглядами с Гриззом. Гризз поведал Мике, что практически уверен в том, что встретил сестру-близняшку Джинни, обитавшую в Луизиане. И ещё он рассказал, что не знает, как и когда лучше сообщить ей об этом. И сейчас Мика напомнил ему о том, что у него осталось ещё одно незаконченное дело.

— И когда вы поженитесь? — спросил Джейсон с набитым ртом.

— Не говори с полным ртом еды, Джейсон, — сказала Джинни. — Мы еще даже не обсуждали дату. Нам все равно придется остаться во Флориде до начала лета, пока у вас не закончится учеба, а потом у вас будет целое лето, чтобы завести новых друзей и получше узнать местность, в которой окажемся.

— Как насчет этих выходных? — спросил Мика.

Все замолчали и повернулись к нему.

— Я могу обвенчать вас в своей церкви в ближайший уикэнд.

— Ох! Но мы собирались уезжать домой в воскресенье, — сказала Джинни. — Детям нужно возвращаться в школу в понедельник.

— Я уверен, что они могут отпроситься ещё на несколько дней, — усмехнулся Мика. — Я могу обвенчать вас в эти выходные, дети останутся со мной, а вы вдвоем проведёте небольшой медовый месяц.

— Но у нас совсем нет времени на то, чтобы что-нибудь спланировать!

Однако потом она поняла, что в любом случае не хотела планировать ничего грандиозного. Это должна быть небольшая церемония в кругу семьи. Она взглянула на Гризза и своих детей, и поняла, что они всерьез задумались об этом. Может быть, может быть…

Они решили провести церемонию в субботу и посчитали, что чем меньше и проще, тем лучше.

Гризза беспокоило, что для детей все складывается слишком поспешно. А на следующее утро, когда он шел наверх из своей спальни в подвале, остановился, случайно подслушав приглушённый разговор Джинни с Джейсоном.

— Мы не станем венчаться в эти выходные, если это тебя так расстраивает, Джейсон, — услышал он голос Джинни.

Гризз оказался прав. Он подумал, что Джейсон после вчерашнего ужина казался непривычно притихшим и задался вопросом, не изменил ли пацан свое мнение.

— Дело не в этом, мам.

— А в чем тогда?

Джейсон не ответил.

— Все из-за того, что слишком поспешно?

Гризз не услышал ответа, поэтому мог только предположить, что Джейсон покачал головой.

— Это потому, что тебе не нравится Джеймс? — Пауза. — Или потому, что нам придется переехать, если я выйду за него? — Опять молчание. И наконец: — Джейсон, я не могу читать твои мысли. Пожалуйста, скажи мне, что тебя беспокоит.

— Я думаю, ну… я думаю, что мне нужно знать, прежде чем ты выйдешь замуж за Джеймса, что ты все еще любишь папу. — Джейсон всхлипнул. — И ты не забудешь его.

Гризз затаил дыхание в ожидании ответа от Джинни. Он был потрясен осознанием того, что в прошлом ни за что бы не хотел слышать, как его женщина говорит кому бы то ни было, даже собственному сыну, что она еще любит Томми, однако теперь внутри него что-то изменилось. Он изменился. Он знал, чего хочет, что ему необходимо услышать ради Джейсона. Может, он понял наконец, что на самом деле значит любить кого-то по-настоящему.

— О, Джейсон. Иди ко мне, мой сладкий. Дай-ка я тебя обниму.

Гризз сделал еще один шаг и тогда смог их увидеть. Джейсон с Джинни сидели на диване. Мальчишка подполз к ней поближе и уткнулся головой в грудь матери, а она крепко обняла его. Ее глаза были закрыты, когда она ответила ему:

— Джейсон, я всегда, всегда буду любить твоего отца. То, что я снова полюбила Джеймса, ещё не значит, что я никогда не любила твоего папу. Это не значит, что я перестану его любить. — Затем она отстранилась от него и обхватила ладонями его лицо. Заглянув ему в глаза, она продолжила: — И нет, я никогда его не забуду. Он не только навечно в моем сердце, но я вижу его каждый раз, когда смотрю на тебя, Джейсон. Каждый раз. И я благодарю Господа за это. Благодарю Господа, что вижу его в тебе.

Она бросила взгляд поверх головы Джейсона и заметила Гризза. Он все слышал? Неужели он будет ревновать и сомневаться в ее вновь воскресшей любви к нему?

Время замерло, пока она ждала его реакции. Какого-то знака, чего угодно. На ее лице застыло выражение надежды.

И тут Гризз улыбнулся ей. Не той улыбкой, которую приклеивают, выдавая за искреннюю. Его улыбка была подлинной и чистой, и она излучала любовь. И сейчас Джинни была благодарна ему за это. Коротко кивнув ей, Гризз бесшумно вернулся вниз.


Глава 63

Джинни

2002, Северная Каролина


Парочка последовавших за этим дней стремительно промелькнула в подготовке к тому, что лучше всего можно было бы охарактеризовать как свадьба по залету без этого самого залета. Мика не заставлял нас жениться, но мы понимали, насколько важно для него провести самому эту церемонию.

Мы посвятили единственного члена семьи, чтобы не навлечь на себя ее гнев, когда она рано или поздно обо всем узнает. Тогда то тетя Тилли и доказала, что нет худа без добра. Мика достал свадебное платье цвета слоновой кости, принадлежавшее Маргарет Мэй, и тетя Тилли мастерски подогнала его, чтобы оно село на меня идеально. Мика вместе с родственником, занимающим высокую должность в офисе окружной канцелярии, взялся помочь ускорить процесс.

Несколько кузенов пригласили детей покататься на канатной дороге, а я торчала на стуле в спальне Мики, пока тетя Тилли подгоняла по моей фигуре платье Маргарет Мэй. Тетя настояла на том, чтобы нас оставили одних, потому что жениху не пристало до свадьбы видеть невесту в платье. С кухни донеслись голоса Гризза и Мики.

— Я тут подумал, что свадьба на открытом воздухе может стать особенным событием, — услышала я, как Гризз обратился к своему отцу.

— Мне кажется, твоя невеста вряд ли согласится с тобой, — ответил Мика.

— Может и нет.

— В чем дело, сынок?

Тетя Тилли бросила на меня быстрый взгляд и прекратила свое занятие. Мы обе обратились в слух.

— Я просто ничего не знаю о венчании в церкви и обо всем этом.

— Как так вышло?

— Совсем не знаю. Всегда считал, для такого, как я это неправильно. Понимаешь, о чем я.

— Ты боишься, что загоришься синим пламенем, если войдешь в дом Господа? — Несмотря на серьезность разговора, в голосе Мики мне послышалось лукавое поддразнивание.

— Может и так.

Когда они вышли на улицу, разговор затих, и после я никогда никого из них не спрашивала об этой беседе. Я поняла, что Мика, должно быть, сказал Гриззу что-то такое, что его успокоило, потому что Мика обвенчал нас в своей церкви, и Гризз не загорелся синим пламенем.

Перед свадьбой нам нужно было купить кольцо и ещё кое-что. В тот день Гризз вывез меня с гор выбирать обручальные кольца и подогнать кольцо Фрэнсис под размер моего пальца. Гулять по соседнему городку, держась с ним за руки, оказалось так правильно, что даже стало страшно. Поначалу я была как на иголках, ожидая, когда кто-нибудь обратит внимание на его облик — массивное тело, длинные волосы и татуировки — и сломя голову рванет в другую сторону, но, кроме нескольких любопытных взглядов, нас почти не замечали.

Я продолжала носить свое широкое золотое обручальное кольцо от Томми как способ скрыть татуировку-кольцо. Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь оставляла палец открытым, чтобы кто-то, включая моих детей, мог обнаружить тату. Больше всего мне не хотелось, чтобы Джейсон увидел там имя Гризза, и Гризз со мной согласился. Я собиралась выбрать другое широкое кольцо, чтобы закрыть его. Мы поклялись, что расскажем Джейсону оставшуюся часть нашей истории много лет спустя, но пока он был еще слишком маленьким.

Мы уже возвращались обратно в горы, и наш путь пролегал по пустынной просёлочной дороге, когда Гризз съехал на обочину, поросшую травой. Он поставил машину на ручник и потянулся через меня, отстегивая мой ремень безопасности левой рукой.

— Не знаю, как долго я смогу ещё выдержать, Кит, — прорычал он. — Эти последние месяцы оказались гребаной пыткой.

Он потянул меня через консоль, посадив к себе на колени. Спиной я упёрлась в его дверь, а ноги положила на сиденье, которое только что освободила. Как-то незаметно мы вернулись к тому, что оставаясь одни, снова стали называть друг друга Гризз и Кит. Может, мы навсегда будем Гризз и Кит друг для друга.

Лежа на сгибе его руки, я заглянула ему в глаза и спросила:

— Почему ты не пытался зайти дальше поцелуев? Почему ты ушел от меня той ночью на кухне?

Он прикусил мою нижнюю губу, и только потом ответил:

— Потому что я чертовски стараюсь сделать это по-твоему. Я хочу сделать все правильно. Хочу жениться на тебе, прежде чем заняться с тобой любовью, Котенок. И тебе следует знать, что после того, как мы произнесем наши обеты, ты будешь занята. Очень занята. Мне нужно наверстать пятнадцать лет.

Он нежно ласкал мою щеку тыльной стороной ладони, не отрывая от меня взгляда.

— Я знаю, что ты хотел меня той ночью. Я тоже хотела тебя, Гризз. Я была готова спуститься с тобой вниз. Тебе не нужно было делать предложение.

— Да, но я его сделал, детка, — и он поцеловал меня. Это был глубокий, исследующий поцелуй, и так же, как той ночью на кухне, я ощутила его эрекцию и поняла, что сама мгновенно стала влажной. Он начал скользить правой рукой к моей груди, и я почувствовала, как затвердели в предвкушении мои соски.

Я вцепилась в его руку, побуждая двигаться дальше.

Гризз прервал поцелуй и практически отшвырнул меня обратно на мое сиденье.

Я услышала, как он проворчал сквозь зубы перед тем, как завести машину:

— Я так охуенно долго хотел тебя, милая, что, боюсь, мой член отвалится раньше, чем я успею им воспользоваться.


Глава 64

Гризз

2002, Северная Каролина


— Что тебя беспокоит? — спросил Мика у Гризза. Они разговаривали, стоя у алтаря, и терпеливо ожидали, пока Джинни закончит все приготовления, которые полагается сделать невесте. Гризз нервно дергал за воротник белой рубашки и теребил конец красного галстука.

Он поднял глаза на Мику. Его отец. Человек, который принял его полностью и безоговорочно. Гризз понял, как был неправ. Джинни обо всем рассказала Мике, но несмотря на это, Мика принял его с распростертыми объятиями. В это почти невозможно было поверить.

— Есть сомнения? Пошел на попятную? — мягко спросил Мика.

— На попятную? Никогда. Сомнения? Да. Но не в ней. Сомнения в себе.

— Что за сомнения в себе?

— Да ладно, Преподобный. Ты же в курсе моей истории. Ты знаешь, на что я способен. — Гризз скривил рот.

— Я знаю, что слышал истории о том, кем ты был. О Гриззе.

— Вот именно. — Гризз тяжело выдохнул. — Я всегда буду Гриззом. Прямо сейчас, стоя здесь в этот момент, я верю, что изменился. Но не знаю, как долго буду верить в это, Святой Отец. Та старая жизнь все ещё манит меня. Иногда достаточно просто услышать что-то такое навроде рева байка или знакомой песни, чтобы я почувствовал тягу. Сейчас я готов забыть и оставить все это в прошлом, но что, если оно вновь поднимет свою уродливую голову в будущем? Не уверен, смогу ли сопротивляться ему, и, если не смогу, не знаю, как это отразится на Джинни.

Мика задумчиво ответил:

— Известно ли тебе, что каждый божий день я мечтаю о том, чтобы глотнуть самогона?

Гризз покачал головой.

— Представь себе. Думаю, повод выпить я мог бы находить ежедневно. Но я этого не делаю. Выбор за тобой, Джеймисон. Все очень просто. Этот выбор осознанный. И я возношу хвалу тому, что помогло мне. Моя вера придала мне сил

Как раз в этот момент тетя Тилли начала играть на церковном органе свадебный марш. Они прервали свою беседу, и Гризз обернулся к входным дверям церкви. Он не мог оторвать глаз от Джинни, пока Джейсон с Мими вели свою мать вдоль рядов по проходу. С трудом сглотнув, Гризз осознал, что и не подозревал о том, что она может быть ещё прекрасней.

Он хотел сделать все как полагается с этой женщиной. «Прошу тебя, Господи, позволь мне поступить правильно ради нее», — взмолился он. Тут до него дошло, что разговоры с Богом начинают входить у него в привычку. Конечно, если считаешь, что сделанное дважды — уже привычка.

Мими играла роль подружки невесты для Джинни, а Джейсон стал шафером Гризза. Прежде чем Гризз успел что-нибудь понять,церемония закончилась. Все было как в тумане.

— Теперь ты можешь поцеловать невесту, — объявил ему Мика.

Спустя минутную заминку, Мика тихонько кашлянул.

— Теперь ты можешь поцеловать свою невесту. Это тебе, Джеймисон.

Гризз очнулся, как от толчка, осознав, что всю церемонию не мог оторвать глаз от Джинни. Даже когда скользил кольцом по ее пальцу, он делал это наощупь, не желая прерывать зрительный контакт с ней. Теперь он женат на ней по закону, и Мика сказал, что пора скрепить их клятвы поцелуем.

— Надеюсь, этот поцелуй будет получше того, что ты подарил ей под омелой, — послышался голос Джейсона и дружный смех.


**********
Вместо фуршета после церемонии все вшестером вернулись в дом тёти Тилли и устроили поистине королевское пиршество. Тетя Тилли знала толк в том, как накрывать на стол.

Мика отвез детей в свой дом, а Джинни с Гриззом, переодевшись в удобную одежду, отправились в национальный парк «Грейт Смоки Маунтинс. Они арендовали домик, расположенный в лесу недалеко от резервации индейцев Чероки. Мика сказал, что если они заскучают, в резервации будет чем заняться. Гризз в разговоре с глазу на глаз поделился с ним, что скучно им определенно не будет, и очень удачно, что домик укомплектован всем необходимым, потому что он мог лично гарантировать, что они не выйдут из него, пока не придет время сесть в машину и вернуться к Мике.

Добрались до места они уже в сумерках. Гризз вытащил их небольшие дорожные сумки, а Джинни подхватила свою сумочку с туалетными принадлежностями и пакет из супермаркета.

Он отнес их вещи в спальню и положил на кровать. Выйдя обратно, Гризз увидел, что его невеста стоит посреди гостиной, обхватив себя руками.

— Детка, ты замёрзла? Хочешь, я разведу огонь?

— Да, здесь и правда прохладно, Гризз. Огонь был бы очень кстати.

Наблюдая за тем, как он идет к камину, Джинни внезапно засмущалась. Сейчас ничего им не сможет помешать. Что если все окажется не так прекрасно, как она помнила? Или, что ещё хуже — не так прекрасно, как помнил он?

Она далеко уже не та двадцатилетняя девчонка, какой была, когда его арестовали в восемьдесят пятом. Джинни плотнее завернулась в свое пальто и посмотрела на него. Гризз, присев перед камином на корточки, орудовал в нем кочергой. Он был таким же, каким она его помнила. Теперь, когда он уже избавился от пальто, явив прежний свой прикид: джинсы, футболку без рукавов и байкерские ботинки. Его длинные густые волосы отросли ниже плеч. Бабочки, появившиеся у нее в животе, добрались до груди. Она ощутила их трепет внутри, и у нее немного задрожали колени.

Джинни прочистила горло, но голос ее все равно зазвучал хрипло:

— Э-э-э, я же не знала, что в этот уикенд у меня будет медовый месяц. Боюсь, сегодня я не приготовила для тебя ничего такого особенного. Просто не успела ничего купить.

Обернувшись, он заметил неуверенность в ее взгляде. Она смотрела на него с такой надеждой, что в груди резко стало тесно от нахлынувших воспоминаний. Такой же взгляд был у нее в семьдесят пятом, когда Джинни в первый раз повела его в спальню в мотеле. Взгляд, говорящий о том, что она хочет доставить ему удовольствие, но не уверена, как это сделать. Его женщина.

Как она может в себе сомневаться?

Он выпрямился и чуть заметно улыбнулся ей.

— Все это ерунда, Котенок. Уверяю тебя, одетой ты будешь недолго.

Разбежавшись, Джинни запрыгнула на него, а он поймал ее в свои объятья и принялся целовать, в то время как она обхватила ногами его талию. Гризз медленно опустил ее на пол, не в силах оторваться от ее губ.

Они заставили себя не спешить, несмотря не нестерпимую потребность сорвать одежду друг с друга. Джинни дернула плечами, избавляясь от пальто, и одновременно скидывая ботинки. Гризз начал стягивать через голову футболку, когда она остановила его.

— Нет, позволь мне.

Ему пришлось нагнуться пониже, чтобы она смогла раздеть его, и они одновременно рассмеялись.

— Я и забыла, что мне требуется лесенка.

— В вертикальном положении мы останемся недолго, Кит, — практически прорычал он, желание в его голосе теперь стало очевидно.

Джинни потянулась к его ремню, но теперь Гризз ее остановил. Медленно, мучительно медленно, он начал расстегивать ее блузку, и едва та соскользнула с ее правого плеча, впился ртом в местечко между шеей и бретелькой. Джинни, застонав, прижалась к нему.

Затем они опустились на колени, и он осторожно уложил ее на спину на пушистый ковер из шкуры животного, чья мягкость поглотила Джинни. Она не отрываясь смотрела на Гризза, и ее переполняло желание. Ни один из них не помнил, кто и что снимал, но теперь они оказались полностью обнажены, и он накрыл ее собой, целуя. Прервав поцелуй, он долго смотрел ей в глаза.

— Я люблю тебя, Джинни. Всегда любил тебя.

Она улыбнулась ему в ответ.

— Я тоже тебя люблю

Затем вцепилась ему в волосы и притянула его лицо к своему, вовлекая в глубокий, чувственный поцелуй. Она ощутила между своих ног его эрекцию и поерзала, пытаясь придвинуться ближе, но он остановил ее. Спустя мгновение, когда осознала, что он уже не нависает над ней, Джинни открыла глаза. Присев перед ней, он запустил руку в свои длинные волосы.

— Что это ты делаешь? — задыхаясь, спросила она его.

Ей захотелось прикрыть руками грудь, и она уже непроизвольно дернулась, но Гризз потянулся и схватил ее руки, прижав по бокам.

— Не надо, Кит. Не прячься от меня.

— Ну, ты заставляешь меня немного нервничать. — Она издала короткий смешок. Сердце ее стучало в бешеном ритме.

— Можно мне только минутку посмотреть на тебя? Черт побери, ты так охуенно красива.

Взгляд его блуждал по ее груди, подмечая, что она стала чуть большего размера, полнее, и ее соски изменили цвет, став немного темнее, чем он помнил. Он чуть не кончил от одного взгляда на них. Совершенно плоский живот, который у нее был до родов, теперь немного выпирал, демонстрируя едва заметные следы растяжек, а бедра казались немного шире. Ему нравилось все, что он видел, и Гризз поспешил дать ей это понять, зацеловывая каждый миллиметр ее тела, и подолгу задерживаясь на каждой груди. Ему никак не удавалось насытиться, и только уловив тонкий аромат ее возбуждения, проникший между их телами, он смог, хоть и неохотно, оторваться от ее груди.

Когда он, наконец, опустил голову ниже, устроившись между ног Джинни, она снова схватила его за волосы и заговорила как будто не своим голосом:

— Не сейчас. Я больше не могу ждать, Гризз. Ты нужен мне внутри прямо сейчас.

— Ты всегда была так нетерпелива в постели, — сказал он с улыбкой. — Я чувствую твой запах, детка. Он сводит меня с ума. Я только попробую разочек, ладно?

Разве могла она ему отказать? Она позволила ему попробовать, и ее оргазм был молниеносным и сильным. Стоя над ней на четвереньках, Гризз не сводил с нее глаз. Он начал опускаться на нее, когда она скользнула ниже по мягкому меху ковра, оказавшись между его ног.

Обхватив правой рукой его эрекцию, она приблизила губы и лизнула выступившую соленую каплю.

— О, детка, ты что творишь? — зажмурившись, простонал он.

— Моя очередь, — удалось пробормотать ей, пока приподнималась на локте и брала его в рот. Почувствовав приближение его оргазма, она специально остановилась и подразнила его языком. И не в силах больше вынести этого, он, наконец, резко дёрнул ее обратно и опустился между ее ног.

Он уже готов был ворваться в нее, но остановился. Опираясь на оба локтя, внимательно посмотрел на нее сверху вниз. Вид у нее был взволнованный.

— Кит?

С трудом сглотнув, она, немного смущаясь, попросила:

— У меня давно этого не было. Я не знаю, каково мне будет, но, наверное, немного болезненно. Ты можешь поначалу не спешить?

Он даже не сразу осознал, что в ожидании ее ответа задержал дыхание, где-то в глубине души страшась, что она могла передумать. Наклонившись к ее губам, Гризз нежно поцеловал ее.

— Конечно, я не буду спешить, малыш. Я никогда не сделаю тебе больно. Обещаю.

Не сводя с нее глаз, Гризз очень медленно и осторожно проникал туда, куда мечтал попасть каждый божий день с тех пор, как потерял Джинни больше пятнадцати лет назад. Волосы, ниспадающие по обе стороны от его лица, укрыли их обоих от света и от всего внешнего мира. Он ощутил себя в маленьком шалаше, где они с Джинни впервые слились в единое целое, как будто оказались вне времени.

Они не могли отвести друг от друга глаз. Гризз медленно продвигался внутрь Джинни. Войдя полностью, он остановился и вопросительно взглянул, ожидая от нее сигнала, что она в порядке и можно продолжить. Вместо ответа Джинни простонала и обхватила его ногами, побуждая войти глубже и поощряя его толчки.

Когда все закончилось они лежали в тишине. В комнате раздавалось лишь их тяжелое дыхание, да потрескивание и хлопки горящих дров в камине. Солнце уже зашло, а в стремлении поскорее разгрузить машину и побыть вместе, они нигде не включили светильников. Их тела освещало лишь зарево огня.

— Это было так же хорошо, как ты помнишь? — Джинни уютно устроилась у него под боком, положив голову ему на плечо.

— Нет, — хрипло ответил он.

Приподнявшись на локте, Гризз нежно погладил ее по щеке. Его лицо озарила улыбка.

— Это было просто охренительно. — После короткой паузы он тихо добавил: — Ты мой мир, Джинни. Ты ведь знаешь это, правда? — Прежде чем она смогла отреагировать, он поправил сам себя: — Хотя, нет. Беру свои слова назад. Мими с Джейсоном — мой мир.

Она вопросительно глянула на него, а он в свою очередь уставился на ее губы, а затем перевел взгляд на глаза.

— Дети — мой мир, но ты — моя вселенная.

Затем нашел губами ее губы, а когда поцелуй закончился, в ее глазах он заметил грусть. Прежде чем он спросил ее, не сделал ли что-то не так, она прошептала:

— Я надевала ее один раз.

— Надевала что, детка? — голос у него внезапно осип.

— Бандану.

— Я знаю, Котенок. Картер отправила мне сообщение на пейджер.

— Нет, я говорю о том, что было ещё до того. Я надела ее в тот же день, когда поняла, что ты жив. — Джинни судорожно сглотнула, прежде чем продолжить. — Я носила ее за закрытыми дверями, так что никто не мог этого видеть. Думаю, я надела ее для себя.

Он не знал, зачем она рассказала ему это, но услышал боль в ее голосе.

— Не надо, не начинай, милая. Он бы понял. Я знаю, потому что сам бы так и сделал.

Джинни ошибочно полагала, что их короткий медовый месяц будет ничем иным, как секс-марафоном в течение двух дней подряд, но она оказалась неправа. Как бы сильно ни хотел Гризз провести большую часть этого времени, занимаясь любовью со своей новобрачной, он прекрасно понимал, что слишком много и слишком рано может быть для нее некомфортно. Ему пришлось держать себя в руках, хоть это и было нелегко, и они снова погрузились в спокойную и счастливую атмосферу, словно в ранние годы их первого брака.

— Я не понимаю, почему ты не позволяешь мне это сделать. Раньше я всегда помогала тебе, — сказала она ему, присев на край джакузи и наблюдая за тем, как он подравнивает бороду.

Не глядя на нее, Гризз ответил:

— Возможно потому, что в девяти случаев из десяти ты все портила, и мне приходилось полностью сбривать эту чёртову штуку и не говори мне, что иногда ты не делала это специально, Кит.

Она не ответила, и он оглянулся на нее. Джинни улыбнулась и пожала плечами.

— Ты же сам сказал не говорить тебе, так что я ничего и не говорю.

— Черт побери, так это было нарочно! — Он расхохотался. — Если ты настолько ее ненавидишь, милая, я сбрею наголо.

— Я не ненавижу, Гризз, просто думаю, что иногда было бы здорово видеть твое лицо чисто выбритым. Только и всего.

Она встала и поцеловала его в плечо.

— Пойду посмотрю, что у нас осталось из еды.

Спустя несколько минут она крикнула ему:

— Эй, я только сейчас заметила CD-плеер. Я и не знала, что здесь есть музыкальный центр. Я могу загрузить в него шесть дисков. Мы могли бы слушать мои диски все это время!

— Я его не видел, — прокричал он в ответ.

Минут десять спустя он вышел из ванной. Ясно, что она сходила в машину за компакт-дисками. Из музыкального центра звучала музыка, и Гризз услышал Baby, I Love You группы The Ronettes. Он улыбнулся, когда понял, что всё ещё узнаёт её музыку.

Джинни стояла у маленькой кухонной плиты, спиной к нему.

— Что ты готовишь?

Она обернулась на голос.

— Жареный сы… Ты все сбрил!

Она подошла к нему и, приподнявшись на цыпочки, потянулась к его лицу, погладив щеки ладонями. Гризз наклонился пониже, чтобы ее поцеловать.

— Ты выключила плиту?

— Да, — ответила она.

— Хорошо. — Одним стремительным движением он подхватил ее на руки и отнес в спальню.

Вскоре, когда они уставшие лежали в объятиях друг друга, Гризз решил, что пришло время рассказать Джинни о женщине, с которой познакомился в прошлом году в Луизиане. Ему стоило сделать это раньше, но не нашлось подходящего момента.

— И ты совершенно уверен, что это была моя сестра-близнец? — спросила она с сомнением. Она не позволила себе слишком сильно переживать. Шансы на то, что эта женщина окажется её близнецом, были очень невелики.

Гризз во всех подробностях описал свою встречу. Он признался, что не видел письма Делии уже много лет и опирался только на свои воспоминания.

— Прости, что не отдал тебе эту Библию раньше, Джинни. Она хранилась у Гвидо, и, честно говоря, я бы и не вспомнил о ней, если бы прямо перед казнью он сам не напомнил, что она все еще у него. Я велел ему доставить ее Картер попозже.

Он попросил Джинни пересказать факты, которые она запомнила из письма Делии, и, сопоставив их с тем, что вынес из своей нечаянной встречи с Джоди, заговорил:

— Я как раз сидел за барной стойкой, размышляя, как устроить встречу вам двоим, когда увидел в новостях по телевизору, что в Томми стреляли. И хоть я и немедля отправился во Флориду… в общем, ты знаешь, что я держался от тебя подальше. Просто не казалось, что момент подходящий для того, чтобы рассказать тебе о ней.

— Все в порядке, Гризз. Ты прав. Прошедший год был… ну, скажем так, это был год, принесший слишком много перемен. Если бы я начала думать о том, что моя сестра, возможно, все еще жива, было бы чересчур. Но все равно спасибо, что рассказал мне.

Они ещё немного поговорили, обсудив, на их взгляд, как проще и безболезненней устроить знакомство Джинни с женщиной, которая возможно, является ее сестрой-близнецом, а может быть и нет.

Однако как бы сильно она ни радовалась этой возможности, гораздо больше ее волновало возвращение во Флориду и подготовка к их совместному будущему. Она успеет встретиться с Джоди и разобраться во всем сама, но только после того, как они составят план.

Вскоре Гризз сидел, прислонившись, спиной к изголовью грубо обтесанной деревянной кровати. Джинни стояла на кровати над его лицом, широко расставив ноги и прижимаясь к его языку. Руками она упиралась в стену перед собой. Кончив, она чуть не упала, почувствовав, как подогнулись у нее колени, но он поймал ее и медленно опустил на свою эрекцию.

Позже, лежа под одеялом, пристроив голову на его грудь, а рукой нежно поглаживая его плоский живот, Джинни прошептала:

— Так здорово, что я нашла этот CD-плеер, правда? — Она довольно вздохнула, когда в спальню из другой комнаты вплыли звуки музыки.

— Как называется эта песня, милая?

— Это Baby, I Love Your Way, ее исполняет Peter Frampton. — Она прижалась к нему теснее. — Тебе понравилась?

— Не совсем. Но мне нравятся слова. Они напоминают мне о тебе.

— Правда, приятно заниматься любовью под музыку, которую мы слушали тогда? Помнишь ту музыку, которая звучала, когда мы занимались любовью? И спорю, у меня есть несколько групп, о которых ты раньше даже не слышал.

Он не отвечал, поэтому она подняла на него глаза.

— Гризз?

— Что, детка?

— Ты меня не слушал?

— Нет. Прости. Я просто задумался.

— О чем ты думал?

— Я просто думал о том, что после всех этих лет…

Она приподнялась на локоть и выжидающе уставилась на него.

— После всех этих лет — что?

— Что после всех этих лет у тебя все еще отстойный вкус в музыке.


Глава 65

Джинни

2002, Форт-Лодердейл


Как бы ни было тяжело расставаться с Микой и тётей Тилли, все понимали, что наши маленькие каникулы и так затянулись, и детям нужно возвращаться в школу. К тому же, мы ещё не раз собирались вернуться сюда.

Перед тем, как покинуть горы, я по секрету сообщила своему новоиспеченному тестю, что не определилась с тем, как относиться к выводам Гризза о моей сестре-близнеце и не знаю, что с этим делать. Особенно, потому что не позволяла себе поверить в это. Даже без добавления ещё одного маловероятного неизвестного, перемены в нашей жизни и так все усложняли. И, по правде говоря, меня разрывали противоречивые эмоции. В какой-то момент я почувствовала, что меня так и подмывает сесть в самолёт и убедиться во всем самой, но затем доводы разума подсказали мне, что я провела всю свою жизнь, не подозревая о ней. Если это правда, еще несколько месяцев роли не сыграют.

Мика тоже так считал и сказал, что разбираться с этим мне стоит после того, как мы переедем. Он как бы невзначай напомнил мне, что терпеливо ждал год, чтобы встретиться с сыном после того, как я навестила его в первый раз.

— Мне так жаль, что заставила вас пройти через это, Мика. Когда погиб Томми, я была убита горем и мне было очень тяжело.

— Я не для того тебе это сказал, чтобы ты почувствовала себя виноватой и принялась извиняться, Джинни. Я сказал лишь потому, что верю, что все случилось так, как и предначертано. Он никогда не ошибается в выборе времени.

Вернувшись во Флориду, мы сразу же погрузились в нашу привычную рутину, решив, что будет лучше жить раздельно до нашего переезда. Так будет проще сохранить наш брак в секрете. Поэтому Гризз вернулся в свой дом в Лорел Фоллс и к своей работе в ландшафтной бригаде у Энтони, а я к своему домашнему хозяйству. Мне необходимо было проследить за тем, чтобы дети нагнали пропущенную школьную программу и продолжали посещать все свои занятия.

Уже не было необходимости отвозить и забирать Мими так часто, как раньше. Наконец-то она получила водительские права, и я разрешала ей брать мою машину, когда мне не нужно было никуда ехать. Машину Томми я продала ещё в прошлом году. Мужчина, приехавший из Майами, купил ее для своей сестры. Я могла бы оставить машину для Мими, но в то время не могла гарантировать, что не сойду с ума от горя, изо дня в день видя, как эта машина въезжает на подъездную дорожку моего дома.

Широкий золотой ободок кольца, который теперь украшал мой безымянный палец, был похож на тот, который я носила постоянно, так что я не переживала, что его заметят. Потихоньку я начала сообщать друзьям, что мой маленький отпуск во время весенних каникул помог осознать, что мне хотелось бы переехать куда-нибудь из Южной Флориды. Я ни словом не обмолвилась о том, что в моей жизни появился мужчина, и уж тем более не упоминала о замужестве. Только то, что решила для себя: пришло время начать все с чистого листа где-то в другом месте.

И доля истины в этом присутствовала. За прошедшие годы я ни с кем особо не сблизилась. У меня появилось много друзей в церкви и в окружении детей, но я бы не сказала, что они настолько мне близки. Только Картер и Кристи Бэар, разумеется, знают правду. Но я ещё не решила насчет Сары Джо. После казни мы отдалились друг от друга, а после смерти Томми в прошлом году мне показалось, что она дистанцировалась ещё сильнее. Может, это было и к лучшему. Мне не хотелось рассказывать еще одному человеку, что Гризз подделал собственную казнь. Чем меньше людей знают правду, тем лучше.

К тому же дети стали намекать о переезде своим друзьям, и, если этого было недостаточно, табличка о продаже недвижимости, появившаяся на лужайке перед моим домом, не оставляла никаких сомнений. Гризз был прав насчет Джейсона. Мой сын был не настолько наивен, как мне бы хотелось верить. В следующем году он уже станет тинейджером, и он очень серьезно воспринял данное нам обещание хранить тайну. Он понимал, как важно, чтобы подробности нашей личной жизни оставались только между нами. Хотя, должна признать, были моменты, когда я переживала, что он может проболтаться. Но насколько я могу судить, он этого не сделал.

Я связалась с Алеком и сообщила ему, что готова продать долю Томми в партнерстве, и, разумеется, первое предложение сделаю ему. Он похоже, не удивился тому, что я наконец решилась ее продать, и согласился выкупить за разумную цену. Удивился он лишь тогда, когда я сообщила ему, что собираюсь переехать. Но, как и для других друзей, которые задавали вопросы, у меня был заготовлен дежурный ответ, почему я решилась на переезд. Я говорила всем, что нам с детьми понравилось на среднем Западе, когда несколько лет назад мы ездили туда с Картер, и что это хорошо продуманное и тщательно спланированное семейное решение.

— Я не понимаю, — сказал мне Алек как-то утром за чашечкой кофе. Мы встретились в местном кафе, чтобы обсудить некоторые детали сделки. — Здесь твой дом. Это всегда был твой дом, Джинни. Я просто представить не могу, что ты уедешь отсюда в какое-то незнакомое место.

Я понимала, что ответ на его вопрос не требует глубокого самокопания. Он серьезно переживал, что я могла принять неправильное решение.

— Мне нужна смена обстановки, Алек, и моим детям тоже. Всем нам нужны перемены. Я хочу начать все сначала там, где воспоминания не будут так болезненны.

Я говорила правду. Мне все так же тяжело было спать в постели, которую в течение пятнадцати лет я делила с Томми. Я не чувствовала вины за повторный брак. Моя скорбь от потери Томми не лишила меня того, что было с Гриззом. Но я все еще чувствовала это горе. Я скучала по Томми. И Мими с Джейсоном тоже.

Алек потупил взгляд.

— Что, если я скажу тебе, что у нас с Паулиной ничего не получилось? Тогда ты могла бы остаться достаточно долго, чтобы, возможно, дать мне, нам с тобой шанс?

Алек поднял глаза на меня, а у меня, наверное, отвисла челюсть. Уверена, что я залилась краской, но долго размышлять над ответом мне не было нужды. Я знала, что, просто не знала, как ему сказать. Он проникся моей неловкостью.

— Я это предвидел. Я знаю, что ты ответишь, и мне крайне неловко за то, что заставил тебя думать, как бы помягче мне отказать. Прости, Джинни.

— Не нужно извиняться, Алек. — Облегчённо выдохнув, я начала подниматься и собирать вещи, когда он задал мне ещё один вопрос.

— Я знаю, что у нас еще остались кое-какие финансовые дела, поэтому мы скоро их обсудим, но не могла бы ты сделать мне одолжение? После того, как решишь, куда переедешь и устроишься, останешься со мной на связи? Дашь мне знать, что с тобой все в порядке? Ты можешь мне это пообещать?

Я встала и посмотрела на него сверху вниз, тщательно обдумывая свой ответ. Алек искренне заботился о моем благополучии или мне придется беспокоиться, не появится ли он на моем пороге в один прекрасный день? Я решила, что лучший способ ответить ему — честность.

— Алек, уезжая, начиная все заново, я считаю, что должна разорвать старые связи. Оставить позади большинство людей и отношений. Извини.

— Понятно. — Он кивнул, и по его грустной улыбке стало ясно: он смирился с тем, что этот поезд ушел и не вернется.


**********
Две недели спустя мы с Гриззом оказались в просторном гостиничном номере на окраине небольшого городка в Монтане, откуда мы могли доехать за сорок пять минут до нескольких городков поменьше. Я обнаружила, что Интернет — прекрасный инструмент для того, чтобы узнать все, что мне нужно об этих маленьких местных общинах.

Я сузила наш поиск до трех мест, которые подходили под критерии для всей семьи. Мими с Джейсоном остались у Картер и Билла, а мы с Гриззом проделали долгий путь, чтобы предварительно осмотреться на месте. Если нам понравится, в следующей поездке мы возьмём с собой детей.

Два дня мы объезжали города, включенные в наш список, и теперь обсуждали их в большой, выложенной кафелем душевой кабине номера отеля.

— Мне нравятся все три, — поделилась я с Гриззом. — Мне бы очень хотелось вернуться сюда вместе с детьми и пройтись с ними по школам, пока они не закрылись на летние каникулы. А ты как считаешь?

Я уже приняла душ и стояла в сторонке, любуясь тем, как он промывает волосы под душем. Гризз закрыл глаза, и вода каскадом стекала по его телу. Один лишь взгляд на эту картину, и я ощутила такую знакомую и приятную ноющую боль внизу живота.

— Звучит как план, — сказал он.

Он выключил душ и отжал воду со своих длинных волос. Я повторила за ним и потянулась за полотенцем, перекинутым через стеклянную дверцу. Оборачивая полотенце вокруг головы, я наклонилась и намеренно повертела попкой перед Гриззом. Он хорошенько шлёпнул меня и открыл дверцу, чтобы достать полотенце себе.

— Шлепок — совсем не то, чего я добивалась, — подколола я его. — И больно же!

Он улыбнулся мне, вытираясь полотенцем.

— Пойдем в спальню.

И тут до меня кое-что дошло. Должно быть, после нашей свадьбы это уже третий или четвертый раз, когда я нагибалась и предлагала себя ему, и теперь вспомнила, что он ни разу не согласился. А ведь когда-то давно нам нравилось заниматься любовью в такой позе. Что изменилось?

— Ох! — вырвалось у меня. Я зажала рот рукой, когда мне пришла в голову вероятная причина его поведения.

— Что ещё за ох? — Он встал перед зеркалом, вытирая полотенцем волосы.

— Я только что поняла, что, когда вот так наклоняюсь, это, должно быть, навевает неприятные воспоминания.

Он обернул полотенце вокруг талии и с любопытством посмотрел на меня, потянувшись к своей расческе.

— Неприятные воспоминания?

— Ага, неприятные воспоминания. Знаешь, про тюрьму. Наклоняешься. Ну ты понял. — Я махнула рукой в воздухе. — Когда мужчины сидят в тюрьме вместе и хотят заняться сексом, я уверена, что это происходит в душе, и они должны наклониться.

Я прикусила губу, а он обернулся и уставился на меня.

— Тебе приходилось в тюрьме перед кем-нибудь наклоняться? — в ожидании ответа сердце бешено стучало в груди. Не думаю, что смогу пережить, если узнаю, что в тюрьме на Гризза набросились и изнасиловали.

Не знаю, какого ответа ожидала от него, но определенно не такой реакции. Он разразился хохотом. Не коротко хохотнул. Нет. Он хохотал так, что полотенце слетело с его талии.

— Что, блин, такого смешного? — Я уперла руки в боки.

— Боже, как же я люблю тебя, женщина. Нет. Черт побери, никогда в жизни меня не насиловали в тюрьме. И, прежде чем ты задашь следующий вопрос, я скажу, что тоже никогда и ни с кем этого не делал. Я больше ни с кем, кроме тебя, не был с семьдесят пятого.

Откровение о том, что он был верен мне более двадцати пяти лет, ошарашило меня, и я начала говорить ему о том, как тронута его признанием, когда он прервал меня.

— И вид твоей прекрасной упругой задницы вовсе не навевает неприятные воспоминания. Уж это, блядь, я тебе гарантирую.

Он все еще посмеивался над этим, когда мы ложились спать той ночью.

На следующее утро я проснулась раньше него. Он крепко обнимал меня сзади. Электронное табло часов на тумбочке показывало 7:30 утра. Мы проспали дольше обычного. Сквозь не до конца задернутые шторы в комнату пробивался луч солнца. Я повозилась, специально теснее прижимаясь задницей к Гриззу, что, я не сомневалась, привлечет его внимание.

И оказалась права.

— Ты специально это делаешь, — сказал он сонным голосом.

— Засуди меня.

— Ты только что сказала «засади мне»? — поддразнил он.

— Нет, это не то, что я сказала, но да, засади мне, — рассмеялась я, обернувшись на него через плечо.

Гризз откатился назад и осторожно потянул меня за плечо, чтобы уложить на спину, но я его остановила.

— Нет, я не хочу лежать на спине.

— Без проблем, тогда лягу я. Не стесняйся, запрыгивай.

— Нет, Гризз, — ответила я, глядя через плечо, ему в глаза. — Я хочу, чтобы ты взял меня сзади. Раньше нам это нравилось. По крайней мере, мне точно, и до прошедшего вечера в душе я считала, что и тебе тоже.

Что-то было не так, и мне нужно было получить объяснение.

И тут он сильно рванул, перевернув меня, и его зеленые глаза стали серьезными, когда он, опершись на локоть, взглянул на меня сверху вниз. Его длинные волосы упали мне на грудь и защекотали. Я подняла руку и нежно погладила его татуированный и мускулистый бицепс.

— Почему, Гризз? Почему ты больше не хочешь заниматься со мной любовью в такой позе?

— Кит, не то, чтобы я не хотел, — ответил он, его голос звучал непривычно глухо. — Я просто не готов.

— Я не понимаю.

— Я не готов заниматься с тобой любовью, не видя твоего лица. Я столько времени провел без тебя, что, наверное, все еще чувствую потребность смотреть тебе в глаза. Мне надо убедиться, что ты настоящая. Только и всего, солнышко. Ничего ужасного.

— Правда? — такого объяснения я никак не могла ожидать, и должна признаться, на душе стало очень тепло. Особенно, потому что он признался в этом.

— Правда, — тихо сказал он, поцеловав меня в кончик носа.

Я оттолкнула Гризза, откинула одеяло и, подползя к краю кровати, встала на четвереньки. Поймав его взгляд в зеркале, висевшем над каждым комодом в каждом номере отеля, я призывно повиляла попкой. В ответ он сделал то, чего я никак не ожидала. Он укусил меня прямо за левую ягодицу. Прежде он никогда не делал такого. Это было не столько больно, сколько просто напугало меня, и я вскрикнула.

— Прости, Котенок. Ты меня достала, — тихо прорычал он. — И мне тоже есть что сказать. Я знаю, что сквернословие тебе чуждо, но, если я правильно помню, в спальне ты делала исключение. Раньше нам это нравилось. По крайней мере, мне точно, и я считал, что и тебе тоже. — Он приподнял бровь, и я улыбнулась, услышав, как мои же слова обращаются против меня.

Повернувшись к зеркалу, я уставилась в глаза Гриззу, в то время как он встал на коленях позади меня, крепко обхватив мои бедра руками.

— А теперь заткнись и трахни меня, — велела я ему.


Глава 66

Гризз

2002, Форт-Лодердейл


Четверо друзей расположились на задней террасе дома Картер и Билла. Джинни и Гризз делились деталями предстоящего переезда. После возвращения из Монтаны они забрали Мими с Джейсоном и поспешили вернуться, чтобы дети могли выбрать подходящие для себя школы. Решив, что один из городов полностью их устраивает, они начали просматривать предложения о продаже нескольких домов, которые Джинни нашла через интернет.

— Так значит, вы купили дом? — Картер сделала глоток чая со льдом.

— Нет, — Джинни покачала головой. — Мы внесли задаток. Арендуем дом на год, а за это время поищем подходящее для покупки жилье. Надеюсь, удастся найти дом, который понравится всем. Если нет, то, наверное, построим.

— Все-таки строительство — это такие большие хлопоты.

— Я знаю, но Гриззу нравится заниматься строительством. Помнишь, он практически жил здесь, когда мы строили этот дом. — Джинни посмотрела на Гризза и нежно погладила его по руке. Она заметила, как переглянулись Гризз с Биллом и поняла, что что-то не так.

— Разве нет? Разве тебе не нравилось сюда приезжать, когда мы строили этот дом?

Он пересел в кресло в патио и повернулся к ней.

— Вообще-то не особо, милая.

— Что значит «не особо»? Ты вечно здесь пропадал!

Вместо ответа он промолчал, поэтому она посмотрела на него, а затем перевела взгляд на Картер и, наконец, на Билла. Ей показалось, что она стала объектом шутки, понятной только для своих.

— У меня была еще одна причина пропадать здесь. Я кое-что контролировал. Мне нужно было убедиться, что все сделано правильно.

— Убедиться, что все сделано правильно? — По ее голосу было очевидно, что она начала заводиться.

Поднявшись, Гризз протянул Джинни руку. Она приняла ее и встала.

— Проще тебе это показать.

Она не отставала от него, пока он вел ее по ступенькам террасы к отдельно стоящему гаражу с гостевой квартиркой на втором этаже. Джинни последовала за ним вверх по боковой лестнице и вошла внутрь. Они зашли в спальню, откуда в предыдущий День Благодарения достали его телескоп. Оглядев комнату, Джинни перевела взгляд на Гризза. Он шагнул к маленькому шкафу и открыл дверцы.

— Иди сюда, — позвал он Джинни.

Она подошла и увидела, как он вошел внутрь шкафа и открыл то, что она всегда считала коробкой электрощита. Гризз повернул рубильник, и она услышала звук, похожий на звук какой-то открывшейся защелки, затем задняя стенка шкафа пришла в движение.

— Тайная комната? Серьезно, Гризз? — Она скрестила руки на груди.

— Ага, абсолютно. — Он сконфуженно улыбнулся ей. — Изначально я сделал ее, скорее как убежище, или как там они их нынче называют? Комнаты страха?

— М-да, как мило с твоей стороны построить убежище, которое я никогда бы не нашла, потому что знать не знала о нем, — Джинни закатила глаза.

— Я настолько расслабился после нашего переезда, что посчитал, нам оно не понадобится, и так и получилось. Ну а потом, после моего ареста в нем больше не было никакого смысла. — Он остановился. — Но сейчас оно используется. Подвинься.

Гриззу пришлось согнуться в три погибели, чтобы протиснуться внутрь, и Джинни последовала за ним по очень узкой железной винтовой лестнице. Она остановилась у подножия лестницы и широко распахнула глаза. Затем сразу же сообразила, на что смотрит.

— Билл.

Гризз кивнул.

— Здесь он занимается всем своим компьютерным дерьмом. Я уже рассказывал тебе, что познакомился с ним ещё в тюрьме и отправил его к Картер по работе. Когда они полюбили друг друга, и он переехал сюда, я рассказал ему о комнате. Он столько дерьма для меня переделал, ты знаешь, стирая все, что мог найти на меня… ну, скажем так, я хотел, предоставить ему безопасное место, чтобы продолжать этим заниматься.

— Значит поэтому ты разрешил Картер жить здесь, пока гараж был закрыт. Я думала, это из-за машин и твоих байков, но тут дело совсем в другом. Ты не хотел, чтобы кто-то рыскал по гостевому дому и обнаружил эту комнату.

Он кивнул.

— И всё-таки, где мы находимся? — Она оглянулась, как будто пытаясь сориентироваться. — Такое чувство, что мы спустились на два этажа.

— Так и есть. Мы под гаражом.

Джинни поглядела по сторонам, а затем наклонив голову набок, уставилась на него.

— Значит, ты не любишь заниматься строительством?

— Неа, — покачал Гризз головой. — Я вроде как даже терпеть это не могу. Я торчал здесь только ради того, чтобы убедиться, что все сделают как следует.

Джинни пожала плечами.

— Ладно. Забавно, но ничего из ряда вон выходящего, — как ни в чем не бывало брякнула она, разворачиваясь и направляясь к лестнице. Затем бросила ему через плечо: — Я тут подумала — надо заставить тебя построить дом в Монтане, просто чтобы сделать тебя несчастным.

— Ты злишься на меня? — спросил он, поднимаясь вслед за ней по лестнице. Под его весом железная лесенка слегка закачалась, и Джинни схватилась за перила. Он подошел к ней сзади и положил руки на талию.

— Нет, не думаю. Наверное, мне стало легче, что здесь внизу не обнаружились мертвые тела. Я понятия не имела, что меня ждет, а ты полон сюрпризов. — Она повернулась, придав своему лицу грозное выражение. — Здесь ведь не закопано никаких трупов, не так ли Гризз?

Он одарил ее полуулыбкой.

— Нет, детка. Трупов нет. Клянусь.

Они вернулись на террасу, где их все так же ожидали Картер с Биллом, за исключением того, что теперь стол был накрыт. Видимо, Картер приготовила немного сэндвичей и закусок и вынесла прохладные напитки.

— Клёвая пещера Бэтмена, Билл. Ты серьезно увлекаешься всеми этими компьютерными штучками, да? — Джинни подтолкнула его локтем, садясь за стол в патио.

— Это мой конек, — признался он, немного смущаясь.

Они приступили к еде, и тут Джинни впервые завела разговор о том, что тяжёлым камнем лежало у нее на душе, и она хотела, нуждалась в том, чтобы услышать мнение тех, кого любит больше всего.

— Мы отдалились друг от друга, и я не могу понять, почему, и все же что-то подсказывает мне, что так бывает, и я напрасно все преувеличиваю.

И она принялась рассказывать о том, что воспринимала как потерю дружбы с Сарой Джо.

— Мне не удается встретиться с ней с тех пор, как мы вернулись от Мики, не говоря уже о десятках раз, когда я звонила ей за последний год или больше, и если бы я не знала ее так хорошо, то подумала бы, что она избегает меня.

Она не заметила ни того, как внезапно застыл Гризз, ни взгляда, которым обменялись Картер с Биллом.

— Ну, — мягко сказала Картер, — Может быть, это интуиция, и тебе стоит к ней прислушаться. Люди расходятся, Джин. Так бывает.

— Да, но, если бы я не была настолько поглощена гибелью Томми и им, — кивнула она в сторону Гризза, — я бы могла уделить ей больше внимания. Понимаешь, мы переедем, и я не оставлю никому, кроме вас двоих и Энтони с Кристи, способ с нами связаться. Мне придется навсегда распрощаться с Сарой Джо. Я хочу сказать, что, кроме Гризза, она моя самая давняя подруга. Не уверена, что смогу это сделать. Особенно не зная, что, если что-либо вообще было, встало между нами.

Она перевела взгляд на Гризза, заметив, как у того сжались челюсти. На нее он не смотрел. Прежде чем она успела спросить его, в чем дело, в кармане у нее зазвонил сотовый.

— Прошу прощения, — сказала она, потянувшись за ним. — Я всегда отвечаю на случай, если это из школы, но сейчас… — она прищурилась, глядя на экран телефона, — это местный номер, но незнакомый.

И Джинни ответила на звонок. Они увидели, как вытянулось от удивления ее лицо

— Стэн? — она прикрыла ладонью микрофон и прошептала: «Какое странное совпадение». — Да, Стэн, конечно, я приеду.

Затем нажала отбой и посмотрела на мужа и друзей.

— Более странного разговора у меня не было. Не помню, чтобы Стэн когда-нибудь мне звонил.

— Почему он позвонил тебе сейчас? — Поза Гризза изменилась, он был крайне напряжен. У него появилось плохое предчувствие.

— Сара Джо в больнице, и он хочет, чтобы я увиделась и поговорила с ней.

— В больнице? — Картер моргнула. — Она попала в аварию?

— Нет, — Джинни поднялась. — Она не попала в аварию. Судя по всему, ее поместили в психиатрическую лечебницу.


Глава 67

Джинни

2002, Форт-Лодердейл


— Спасибо за то, что приехала, — произнес Стэн, заключая меня в объятия.

Стэн был красавчиком, всегда холеным и ухоженным. Но сегодня он выглядел просто кошмарно. Явно было заметно, что он не принимал душ и не спал уже несколько дней. Я высвободилась из его объятий и заглянула в его покрасневшие глаза.

— Что случилось?

Он привел меня в отдельную комнату ожидания и закрыл за нами дверь. Жестом предложив мне присесть, сам устроился в кресле напротив. Было ясно, что Стэн обладает связями и влиянием, потому что, несмотря на то, что я никогда не посещала клинику, которая специализируется на психиатрическом лечении, я понимала, что условия здесь необычные. Обстановка в этой комнате, подобранная со вкусом и явно дорогая по виду, вполне могла составить конкуренцию многомиллионному пентхаусу на пляже.

— Я расскажу тебе о том, что знаю или, по крайней мере, думаю, что знаю, — начал он, и голос его задрожал.

Я кивнула.

— Когда у вас с Томми произошла размолвка, я полагаю, это случилось примерно в то время, когда ты вернулась домой после того, как пожила у Картер, Сара Джо начала твердить мне, что нам нужно уехать из Форт-Лодердейла. И не просто из Форт-Лодердейла, но и вообще из страны. Это несказанно удивило меня, потому что мне неоднократно поступали потрясающие предложения из заграницы, и она вечно воротила от них нос, утверждая, что никогда не уедет отсюда.

Меня покоробило его упоминание о нашем с Томми недолгом расставании, но я не стала его перебивать.

— Это было совершенно несвойственно ей, Джинни. Форт-Лодердейл всегда был домом Сары Джо, и это её упорство казалось почти сюрреалистическим. Но я люблю ее и готов сделать для нее все, что угодно, поэтому согласился запустить процесс.

Я потянулась к руке Стэна и взяла в свою. Его ладонь была холодной и влажной.

— Мне казалось, что мы были уже близки к принятию решения о том, куда переедем, когда Томми застрелили. После этого она стала говорить, что ты не вынесешь ее отъезда… Я ни в коем случае тебя не виню, Джинни. — Он потер лицо рукой.

— Ничего страшного, Стэн, я знаю, что ты ни в чем меня не обвиняешь. Продолжай.

Он посмотрел на меня покрасневшими глазами и судорожно сглотнул.

— Это было очень странно, Джинни. Неожиданно быстро она пошла на попятную, отказалась от переезда, на котором так упорно настаивала, но я решил — это все из-за того, что она хотела быть с тобой рядом. Но она ведь не была рядом с тобой, так?

Я закусила губу, тщательно обдумывая свой ответ. Мне трудно было предугадать, к чему это приведет.

— Стэн, я тоже заметила, что мы отдалились друг от друга. Она присутствовала на похоронах, но ты прав. Я не часто встречалась с ней до этого и после. Мы время от времени виделись за ланчем, но это было не то же самое. Мы как будто стали чужими, играющими роли людей, которые всего лишь из чувства долга оставались друзьями. Разговор вёлся как будто по сценарию. Мы задавали правильные вопросы о наших детях и жизни, но чувствовалось, что что-то не так. Я и сама задавалась этим вопросом.

Стэн высвободил свою руку из моей ладони и откинулся в кресле, нервно пригладив свои короткие волосы.

— После Рождества стало хуже.

— В каком смысле? — Мои подозрительность и беспокойство усилились.

— Я долго и тщательно обдумывал это, Джинни. Она находится здесь почти две недели, и поскольку они не видят никаких улучшений, я вынужден пойти на риск. Я в отчаянии и хватаюсь за соломинку. Твой приход или поспособствует улучшению ее состояния, или все станет только хуже. По правде говоря, не имею понятия, но я уже на грани.

— О чем ты?

— Давай я просто покажу тебе?

Я молча пошла вслед за Стэном по длинному коридору. Он кивнул женщине на посту медсестер, она поднялась и последовала за нами к двери палаты, на которой было маленькое прозрачное оконце. Пока медсестра отпирала нам дверь, я привстала на цыпочки и заглянула в него, разглядев Джо, сидящую вудобном мягком кресле. Она сжимала в руках мягкую игрушку, уставившись на что-то вне поля моего зрения.

Я вошла за Стэном и услышала, как медсестра потихоньку вышла, закрыв за нами дверь.

— Дорогая, смотри-ка, кого я привел повидаться с тобой. Сара Джо, Джинни здесь.

Сара Джо медленно подняла глаза на Стэна, а затем перевела взгляд на меня. Она улыбнулась, но улыбка тут же сползла с ее лица, сменившись чем-то другим. Страхом? Нет. Это был не страх. Это очень напоминало облегчение.

Она вскочила и подбежала ко мне, так крепко сжав в объятиях, что я едва могла вздохнуть.

— Ты же не дашь ему меня в обиду, да? Ты ведь защитишь меня, правда, Джинни? Ты моя лучшая подруга, и я верю, что ты сможешь простить меня за всю ту боль, что я тебе причинила. Хорошо? Пообещай, что защитишь меня от него. Прошу, умоляю, скажи мне это, Джинни. Пожалуйста.

Стэн осторожно высвободил меня из объятий Джо, пока я подбирала слова для ответа. В чем дело? Неужели Стэн обижает ее или что-то в этом роде?

— Стэн никогда не причинит тебе вреда, Джо. Стэн любит тебя. Мне не нужно защищать тебя от твоего собственного мужа. Ты в безопасности, Сара Джо.

Услышав ее ответ, я едва не открыла рот от изумления.

— Это не Стэн. Я знаю, что Стэн никогда не навредит мне. Это Гризз! Гризз хочет убить меня, Джинни! Он жив и придет расплатится со мной за все то зло, что я причинила тебе, ему и Томми.


Глава 68

Гризз

2002, Форт-Лодердейл


Гризз подождал у Картер и Билла, надеясь, что Джинни позвонит или появится, но так и не дождался. В ответ на его звонки сразу включалась голосовая почта.

Гризз вернулся к себе домой в Лорел Фоллс и откопал дневник Мо. Он немного занервничал, когда понял, что ему очень не нравится, что Джинни отправилась увидеться с Сарой Джо. Если этот звонок от Стэна имеет отношение к тому, о чем он думал, дневник, наряду с тем, что передали ему Картер и Билл, должен был помочь пролить свет на кое-какие вопросы.

Все, что он мог теперь сделать — только ждать.

Скрестив руки на груди, Гризз стоял и смотрел в окно возле входной двери. Подобное поведение было несвойственно ему. Он жил очень уединенно и всегда держал свои жалюзи на фасадных окнах закрытыми. Вообще-то ему никогда не было дела до того, что происходило или не происходило на его улице. Да и сейчас особо не на что было смотреть. Мимо проехало несколько машин, и пожилая пара, недавно въехавшая в дом вниз по улице, выгуливала своего большого пуделя. Он знал, что они только что переехали, потому что однажды, по пути на работу, увидел подъехавший к их дому мебельный фургон. Гризз остолбенел, увидев, как собака присела возле его почтового ящика и навалила огромную кучу дерьма. Так вот кто оставляет эти груды дерьма. Не так давно ему пришлось взять с собой гребаный совок, чтобы проверить почту. Что ж, в любом случае, долго он здесь не задержится, так что оставит все как есть и позволит следующим арендаторам разобраться с этим.

Гризз увидел, как миловидная девушка, живущая по соседству, остановилась перед своим домом. Роза убирала у него в доме и ходила для него за продуктами в магазин. После того единственного раза, когда он появился в супермаркете Джинни, он решил не привлекать к себе лишнего внимания, когда в этом нет необходимости. Кроме того, Роза была более чем счастлива заработать немного лишних денег. Когда она приходила убираться, он оставлял ей список и деньги, и к концу дня его продукты уже были на месте. С тех пор, как сошёлся с Джинни, он сказал Розе, что больше продукты ему покупать не нужно. Джинни всегда появлялась с пакетом продуктов. Готовка была одной из тех вещей, что им нравилось делать вместе. Готовить он, конечно, умел, но не любил это дело. Он использовал это как предлог, чтобы сидеть за столом и любоваться на ее задницу, пока она готовила. Гризз мысленно улыбнулся.

В этот момент позади Розы остановилась машина. Гризз заметил, как внезапно изменился язык ее тела, когда она услышала звук мотора и обернулась посмотреть, кто припарковался на ее подъездной дорожке. Ему показалось, что она застыла и нацепила на лицо то, что, по его убеждению, было фальшивой улыбкой, когда из машины вышел парень и ленивой походкой пошел к ней. Гриззу был знаком такой тип людей. Но что общего у такой тихой, прилежной, трудолюбивой девушки, как Роза, с совершенно отмороженным говнюком?

Гризз нахмурился, оценив развернувшуюся перед ним сцену. Парень подошел к ней настолько близко, что их тела соприкоснулись. Он увидел, как парень встал перед ней, и что бы он ни говорил, от его слов девушке было явно некомфортно. Его ухмылка должна была ее запугать, и он не скрывал того факта, что ему доставляло удовольствие пугать девушку.

Гризз ел парней вроде него на обед. Время близилось к ужину, и у него в животе уже урчало. Сейчас он голоден. А еще раздражен. И куда, блядь, запропастилась Джинни?

Он задернул жалюзи и вышел через парадную дверь.

— Джастин, нет! Пожалуйста, Джастин! Ты слишком сильно сжимаешь. Ты мне руку оторвешь! — Роза широко распахнула глаза.

— Ты не можешь мне отказать. Ты ведь понимаешь это, пташка? Никто не говорит мне «нет».

Подойдя к парочке, Гризз услышал, как угрожающе шепчет парень. Его приближение они не заметили.

Ничуть не задумываясь, Гризз рявкнул:

— Нет.

Они оба повернулись на звук голоса Гризза, и Джастин, выпучив от изумления глаза, отпустил Розу. Она отступила, и Гризз заметил, что она дрожит.

— Роза, это твой приятель? — шагнув к ним ближе, спросил Гризз. Он небрежно прислонился к машине Розы и скрестил руки на груди.

Джастин окинул Гризза взглядом с ног до головы, и сомнение, поначалу появившееся в его глазах, уступило место напускной браваде. Он решил, что большой татуированный парень не представляет особой угрозы. Кроме того, ему достаточно сделать один телефонный звонок, и его парни разделают этого ублюдка, как нехер делать.

Он ухмыльнулся Гриззу.

— Не твое собачье дело, чувак.

Он начал хорохориться и нести ещё что-то, когда Гризз оттолкнулся от машины и двинулся прямо на него.

— Которое из них ты хочешь съесть умник? — Не дожидаясь ответа и не отрывая глаз от парня, Гризз бросил: — Иди в дом, Роза. Все будет хорошо. Этот кусок дерьма больше не будет беспокоить тебя. Скажи родителям, чтобы не волновались. И пусть не звонят в полицию.

Она сделала так, как ей велено, и Гризз услышал, как входная дверь ее дома открылась и закрылась.

— Так которое из них ты предпочтешь сожрать?

— О чем ты базаришь, чувак? Единственное, что я буду есть, это маленькие кусочки твоей задницы, когда мои парни здесь появятся.

— Я узнаю чернила, — прорычал Гризз. — Я знаю твоих парней. Дам тебе еще один шанс. Выбирай. Которое из них ты хочешь съесть? Бровь, ухо или нос? Если ты не выберешь, я выберу за тебя.

— Да ты ебанутый на всю голову, чувак.

— Значит я сам выберу, — кивнул Гризз.

Прежде чем Джастин успел среагировать, Гризз схватил его за горло и вырвал кольцо из носа. Парень был настолько ошеломлен, что не оказал никакого сопротивления. Он завывал от боли, когда Гризз развернул его к себе спиной и, сделав удушающий захват, сжал челюсти, заставляя открыть рот.

— Тебе стоило выбрать ухо. Было бы не так больно.

И сунул носовое кольцо парню в горло.

— Глотай.

Гризз прошептал что-то на ухо Джастину, отчего тот широко раскрыл глаза. Затем он отпустил парня, толкнув к его машине, и бросил ему вслед:

— И именно поэтому больше здесь ноги твоей не будет. Верно?

Трясясь, Джастин кивнул и завозился с дверцей машины. Наконец ему удалось сесть внутрь, и он уехал.

В этот момент Гризз увидел, что Джинни заехала на соседнюю подъездную дорожку. Как много она успела увидеть? Вот дерьмо.


Глава 69

Джинни

2002, Форт-Лодердейл


Я стояла посреди гостиной Гризза и молча смотрела на него. Я намеренно переправляла его звонки на голосовую почту и, конечно, он не оставил ни одного сообщения. Никто не заговаривал первым: тактика, которой он меня научил. Интересно, кто сломается первым?

Но у меня не было на это времени.

— Ты первый, Гризз. У меня такое чувство, что ты много чего хочешь мне рассказать.

— Присядь, Кит. — Махнул он в сторону дивана.

— Нет.

— Хорошо. Начну с того, что хулиган у соседнего дома обижал Розу. Мне пришлось его остановить.

Я снисходительно кивнула, пытаясь состроить гримасу, говорившую: некоторые вещи никогда не меняются. Должно быть, это сработало, потому что он тут же стал оправдываться:

— Я знаю, что это не самый разумный поступок, особенно потому что наш отъезд уже так скоро.

— Но? — Всегда существовало одно «но», когда дело касалось Гризза.

— Но я узнал его чернила. Я был смотрящим у них в тюрьме. Мне всего лишь нужно было упомянуть кодовое слово, которое имеет вес и означает, что с ним разберутся. Это напугало его до усрачки. Последнее, что он сделает, это создаст проблемы. Более чем вероятно, он уже пакует чемоданы.

Я ничего не ответила, и Гризз молча умолял меня понять его.

— Он обижал Розу, Джинни. Пугал ее и причинял ей боль. Было время, когда ты молила меня спасти таких, как она.

Я поняла, что он прав, и тут же почувствовала укол вины за свое снисходительное отношение к нему. Слишком часто в нашем прошлом бывали ситуации, когда я использовала его, заставляя вмешаться, когда кто-то кого-то доставал. У меня не было никакого права расстраиваться, что он сейчас делает это сам, без моего ведома. Если уж на то пошло, он показал мне, что может испытывать сострадание к тем, кто в этом нуждается. То, как Гризз разобрался с ситуацией, возможно, было немного чересчур, но тот факт, что он испытывал такие чувства, согревал мне душу. Я не смогла сдержать улыбку.

— Неужели ты не мог просто убедить его не беспокоить ее? — спросила я, уже зная ответ. На что Гризз приподнял бровь.

В этот момент раздался стук в дверь, и мы переглянулись. Гризз подошел к жалюзи и выглянул на улицу.

— Это ее родители.

Пожалуйста, Господи, не дай им зайти сюда и создать проблемы. Гризз открыл входную дверь, и я услышала два голоса, быстро говоривших по-испански. Я смогла разобрать пару слов. Спасибо вам. Благодарим. Ангел с небес. Я засомневалась, что правильно расслышала последнюю фразу. Гризза называли по-разному, но готова поспорить на что угодно, ангелом он не был никогда. И тут до меня дошло — они пришли не для того, чтобы принести с собой проблемы. Они здесь, чтобы его поблагодарить. Я облегчённо выдохнула, даже не осознавая, что задерживала дыхание.

Попрощавшись, Гризз захлопнул дверь ногой.

— Ужин, — все, что он сказал, занося в кухню тарелки с едой, которые, судя по всему, принесли в качестве благодарности. Несмотря на аромат говяжьего стейка, черных бобов и жареных бананов, мне сейчас было не до еды.

— Ужин может подождать. — Я зашла вслед за ним на кухню. — Рассказывай, что ты сделал или не сделал с Сарой Джо. Скажи, почему она думает, что дух Томми послал твоего призрака преследовать её?

Гризз поставил на кухонный остров тарелки и обернулся ко мне. Он прислонился спиной к острову и скрестил руки на груди.

— Ничего я с ней не сделал. Только наблюдал за ней с Рождества. Я следил за тем, чтобы она ничего с тобой не сделала. Возможно, она считает, что видела меня разок-другой. Я не могу сказать наверняка.

— Что? — мне пришлось потереть висок и тряхнуть головой, пытаясь понять, что такое сейчас он говорит. — Почему ты думаешь, что она может что-то со мной сделать?

Он перевел взгляд на свой кухонный стол, и я проследила за ним. Сначала я не узнала вещь, на которую он смотрел, но, когда до меня дошло, я подошла к предмету, взяла его в руки и шагнула к Гриззу.

— Это то, что я думаю?

Он кивнул.

— Откуда он у тебя? Я видела, как Томми бросил его в мусорное ведро, завязал мешок и отнес к мусорным бакам. Ты что, ошивался возле нашего дома? Ты следил за моим домом?

Последние слова вырвались пронзительным визгом. Но Гризз растерянно качнул головой.

— Насчёт этого я ничего не знаю. Скорее всего, поскольку они тогда вас прослушивали, то послали кого-то, чтобы его забрать. Они отдали мне его в последний раз, когда мы встречались.

— И какое отношение дневник Мо может иметь к Саре Джо, Гризз?

Он забрал у меня дневник, взяв за руку, повел обратно в гостиную и заставил меня присесть. Я села, и под моим пристальным взглядом Гризз пролистнул несколько страниц.

Когда он нашел нужную, передал дневник мне и произнес лишь одно слово:

— Читай.

Я начала читать, чувствуя, как краска отхлынула от моего лица по мере того, как я узнавала о чувстве вины Мо за невольное участие в моем изнасиловании и почти убийстве. Я подняла глаза на Гризза, и он сразу же сел рядом со мной, придвинувшись так близко, что наши тела соприкоснулись. Его тепло успокаивало, когда я заново переживала ужас той ночи.

— Какое отношение к Джо имеет чувство вины Мо за то, что она помогла организовать нападение в ту ночь? — тихо спросила я.

— Продолжай читать.

Я дошла до конца страницы и почувствовала его взгляд на себе. По выражению моего лица он понял в ту же секунду, когда я прочла строчку: я определенно узнала ее. Он притянул меня в свои объятия, когда я выронила дневник на пол.

Как будто почуяв перемену, Рокки вскочил со своей лежанки и подбежал ко мне. Я едва обратила внимание на то, что он облизывает мое колено или на то, как Гризз негромко командует ему вернуться на место.

— Я не совсем уверена, что это значит. Я поняла. То есть, ясно, что Сара Джо и была той самой Венди, которая сделала это, но… — Я говорила не столько с Гриззом, сколько рассуждала сама с собой, уставившись в стену. Затем перевела взгляд на него. — Томми читал этот дневник, Гризз. Я не стала. Я оставила это на его усмотрение, чтобы он сказал, есть ли в нем что-то, что мне нужно знать. И он не рассказал мне об этом. — Я стиснула зубы. — Но даже если бы он заподозрил такое, уверена, он бы не решился рассказать мне, что за всем этим стояла Сара Джо.

Я поделилась с ним тем, что рассказал мне Стэн о внезапном настойчивом требовании Сары Джо, чтобы они уехали. Теперь, похоже, все это обретало смысл. И то, что Сара Джо отдалилась. И неловкость, возникшая между нами.

— Думаешь, Томми — причина желания Джо переехать? Возможно ли, что он догадался, что она Венди?

Гризз покачал головой.

— Я не знаю, но ты это поняла, а он дружил с ней много лет до тебя. Что она тебе сказала, когда ты ее увидела?

— Она что-то бессвязно бормотала, Гризз. Ее слова вообще не имели смысла. Она призналась, что поступила неправильно по отношению к нам, но так и не объяснила, что имеет в виду.

Внезапно кое-что пришло мне в голову, и я почувствовала, как в горле поднимается желчь.

— Сара Джо была рядом с Томми, когда он умер. Боже мой, Гризз! Нет, нет… пожалуйста, не позволяй тому, о чем я думаю, оказаться правдой.

Я не сомневалась, что меня сейчас вырвет, и вскочила, собираясь бежать в уборную. Но он схватил меня сзади, притянул к себе и прижал мое лицо к своей груди. В животе ещё бурлило, но кислота, поднимавшаяся вверх по горлу, отхлынула.

— Тише, Джинни. Есть еще кое-что. У меня есть для тебя ответ. Картер и Билл дали мне кое-что сегодня после твоего ухода. Это даст ответы на твои вопросы. Присядь обратно, детка, хорошо?

Меня трясло, но слез не было, когда Гризз усадил меня обратно на диван. За последний год я выплакала столько слез, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Колодец иссяк.

Гризз взял кассетный магнитофон, стоявший на краю стола. Я не сразу заметила его.

— Биллу пришлось переписать это на кассету, потому что я понятия не имею, как обращаться с этим гребаным CD-центром, который установлен в доме. К тому же, думаю, нам не стоит слушать эту запись в объемном звуке. Джинни, это тяжело будет услышать, но запись даст тебе ответы, — он внимательно посмотрел на меня. — Ты справишься, детка?

Я выпрямилась, собравшись с духом.

— Да, — прошептала я.

Перед тем как включить запись, он ещё раз взглянул на меня.

— Картер рассказала мне, что в день, когда в Томми стреляли, она наблюдала, как Сара Джо общалась с тобой в больнице. Она знала, как вы всегда были близки, и чувствовала, что с Сарой Джо что-то не так. Она сказала мне, что сделала вид, будто споткнулась и намеренно сдернула кулон Сары Джо.

Я кивнула, вспомнив тот случай.

— Затем отдала его Биллу, чтобы он починил. Наверное, он вернул его в тот же день.

— Да, он его починил. Но он сделал с ним кое-что еще.

Я молча ждала, когда Гризз продолжит.

— Он вмонтировал в него жучок. Они с Картер смогли прослушать все, что говорила Джо, когда на ней был кулон.

Я почувствовала, как ледяная рука сжала сердце.

— Это кулон был на ней в больничной палате, когда Томми умер, — тихо добавил Гризз.

— Включай, — услышала я свой твердый голос.

— Ты уверена, что готова услыша…

— Включай! — Я приготовилась к боли, которая придет вместе с воспоминаниями о том дне. Я понятия не имела, что услышу от Сары Джо, но была уверена в одном — на заднем плане услышу собственные крики боли и горя. — Включай, прошу тебя.

Гризз нажал кнопку.

Я начала слушать, и звуки больничной палаты вернули меня к воспоминаниям настолько невыносимо болезненным, что я почувствовала, как закружилась голова и мне с трудом удалось не упасть в обморок. От звука равномерного шипения аппарата искусственной вентиляции легких, к которому был подключен Томми, ледяная вода хлынула по моим венам. Я вспомнила, как записывала компакт-диск с нашими любимыми песнями и всегда включала его на CD-плеере, который принесла в его палату. На заднем плане была слышна негромко играющая Love Can Make You Happy группы Mercy. Я застыла, когда звук моего голоса вернул меня в кошмар того дня.

— Я скоро вернусь. Ты что-нибудь хочешь?

Затем послышался ответ Джо:

— Я хочу, чтобы ты отдохнула и знала, что я буду рядом с ним, пока ты не вернёшься, хорошо?

Я вспомнила, как поцеловала ладонь Томми, а потом вышла из палаты. Я его бросила. Повернулась к нему спиной и ушла. Я так сильно прикусила щеку изнутри, что почувствовала металлический привкус крови.

Слова Джо выплыли из старого кассетного магнитофона и повисли в воздухе. Тон ее голоса, тон, которого прежде я никогда не слышала, звучал до отвращения сладко. Мне пришло в голову услышанное когда-то словосочетание «тошнотворно сладкий», относившееся к запаху разлагающихся трупов. Мой желудок скрутило от этой мысли.

— Мы со Стэном только что возвратились из Сиднея и навещали друзей в Атланте, когда мне позвонила Мими. Я делала то, что ты велел. Подталкивала Стэна к собеседованиям в других странах. Но, обстоятельства меняются, не так ли?

Я подняла глаза на Гризза. Я получила ответ. Томми понял, что Джо — это Венди, и он велел ей уезжать, судя по всему, пригрозив, что расскажет мне о её участии в нападении на меня.

— Томми, ты хоть представляешь, насколько это будет легко для меня? Все, что мне надо сделать — это сжать одну из трубок на твоём дыхательном аппарате, и остановить доступ кислорода. — У меня перехватило дыхание. — Или я могла бы незаметно вытащить из кармана шприц и ввести инсулин прямо в твою капельницу. Я бы повернулась спиной к медсестрам, и они бы знать не знали, что я сделала. Ты уже получил определенную дозу инсулина, так что, даже если сделают вскрытие, в чём я сомневаюсь из-за серьезности твоих ранений, они сроду не найдут передоз инсулина. Это будет очень легко. Слишком легко.

Слезы вернулись, и все звуки стали приглушенными, когда мое сердце бешено заколотилось в груди, и кровь ударила мне в голову. На CD-плеере включилась следующая песня. Щемящая сердце песня о любви Follow You, Follow Me группы Genesis резко контрастировала с ужасными словами.

— Но я этого не сделаю. Знаешь почему? Потому что я очень сожалею. И как я уже говорила, Томми, я люблю тебя, и люблю Джинни, и хочу, чтобы все это прекратилось. Я хочу, чтобы все закончилось.

Затем послышались всхлипывания, и я решила, что Джо заплакала.

— Я никогда не причиню тебе вреда, Томми. Ты был моим лучшим другом, пока не появилась Джинни.

Она икнула, и я услышала стук, похоже она вытащила салфетку из коробки.

— Я бы ни за что не стала рассказывать Джинни о травяных сборах, которые ты ей дал. Я бы никогда не допустила, чтобы она посчитала тебя причиной того выкидыша. У меня не было умысла использовать это против тебя, когда я их тебе отдавала. Я просто хотела заставить Гризза страдать. Ни тебе, ни Джинни, я никогда не хотела причинить вам боль. — Она громко всхлипнула. — Ты должен поверить мне, Томми! У меня сердце разрывается, когда я вижу тебя здесь в таком состоянии, настолько уязвимым и так близко к смерти. Так не должно быть. Это несправедливо! Я хочу, чтобы мы начали все сначала. Хочу оставить все плохие воспоминания позади. Ты должен очнуться, Томми. Мне нужно, чтобы ты очнулся и простил меня. Очнись, пожалуйста… — на какое-то время наступила тишина, а затем она тихо прошептала: — Грант. Умоляю.

Она разрыдалась ещё сильнее, и ее всхлипы стали приглушенными. Я представила, что она наклонилась к кровати, чтобы обнять его, жучок в ее кулоне прижался к его телу и приглушил рыдания.

Я сидела, ссутулившись, отчасти от облегчения и отчасти от веса придавивших меня воспоминаний о том ужасном горе. Затем резко вскинулась от громкого и пронзительного писка кардиомонитора Томми, подающего сигнал об остановке сердца, и попросила Гризза выключить запись, когда услышала крики Джо о помощи и её попытки оживить его.

Я не хотела больше ничего слышать.

— Я помню, как он принес мне эти травы от утренней тошноты. Я их не принимала, но так и не сказала об этом Томми, потому что не хотела его расстраивать.

Я онемело уставилась на картину, висевшую на стене. Это была какая-то яркая абстракция, на которую я особо никогда не обращала внимания, но теперь яркие цвета взывали ко мне.

— Я могу простить Сару Джо за всё, что со мной сделали, Гризз. Изнасилование, избиение, смерть Гвинни, возможно, даже за попытку устроить мне выкидыш. Но я не думаю, что когда-нибудь смогу простить ее за то, что она позволила Томми умереть с чувством вины за это.

Гризз молчал.

— Почему Картер и Билл только сейчас отдали тебе эту запись? — спросила я, не глядя на него. — Томми нет уже больше года.

— До сегодняшнего утра Картер с Биллом не знали о дневнике Мо. Когда ты уехала в больницу, я рассказал им, и Билл дал мне послушать эту запись. Они не стали ничего рассказывать раньше, потому что поняли, все, что произошло между Сарой Джо и Томми, умерло вместе с ним. Определенно, она никак не навредила ему. Кроме того, они услышали, как она скорбела после этого, и поверили в ее искренность.

Я прижалась к нему, укрывшись в объятиях его огромных рук как в убежище.

— Как ты хочешь, чтобы я с этим разобрался, детка?

Я поняла, что он имеет в виду, и моей первой мыслью было выплеснуть свой гнев, но это была бы не я. К тому же, я никогда не стану пользоваться своим горем, чтобы он вернулся на свою старую дорожку. Мне нужно было найти в себе силы искренне простить. Я знала, что однажды это случится и молилась чтобы этот день пришел как можно раньше.

— Она сама себя наказала, — прошептала я. — Думаю, этого достаточно.

Я подняла на него глаза и произнесла три слова, подразумевавших под собой гораздо больше.

— Забери меня отсюда.


Глава 70

Гризз

2002, Северная Каролина


Гризз сидел за кухонным столом и делился с Микой событиями их последнего перед отъездом из Флориды месяца.

Он дался им нелегко, поскольку Джинни все это время искала в глубинах своей души прощение, которое, по ее собственному убеждению, она должна была подарить Саре Джо. Она считала, что единственный способ найти его — честно постараться помочь своей старой подруге. Это было непросто, но, навещая Сару Джо она сделала все возможное, чтобы убедить её, что Гризз мертв и не явится за ней. Джинни не могла сказать, помогут ли ее визиты, но когда настало время отъезда, она уезжала со знанием, что сделала все что было в ее силах за то короткое время, что у нее оставалось.

И ещё она верила, что исцелится от этого, как исцелилась от всего, что когда-либо ранило её душу.

— Это вроде как отстойно, что моей жене, которая никогда не врала, пришлось под самый конец соврать, — жаловался Гризз отцу, обхватив ладонями кружку с кофе. Он не отрывал взгляда своих зеленых глаз от Мики. — Ей пришлось заверить Сару Джо, что я мертв. Она считает, что это единственное, что может поможет этой женщине.

Взгляд Мики потеплел, когда он потянулся через стол и похлопал сына по руке.

— Она не соврала, сынок. Этот человек мертв.

Они помолчали несколько минут.

— Так давно она подхватила этот грипп? — кивнул Мика в сторону комнаты в подвале, где сейчас спала Джинни. — У нее ничего не задерживается с того времени, как вы приехали. Думаю, стоит съездить к врачу.

Гризз кивнул.

— Да, ее начало тошнить, когда мы пересекли границу Джорджии. С тех пор ей не стало особо лучше.

Их всех пригласили на пикник в один из многочисленных национальных парков. Мими с Джейсоном пришли в восторг и уехали с остальными, но Гризз решил остаться дома с Джинни и Микой. Сейчас она отлеживалась внизу, в спальне, которую они с ней делили. Гризз воспользовался случаем, чтобы поделиться с Микой всем, что произошло с тех пор, как они виделись с ним в последний раз во время весенних каникул.

— Так что, во Флориде остались какие-нибудь хвосты?

— Никаких хвостов, — ответил Гризз. — Она продала долю бизнеса Томми его партнеру. Дом продали почти сразу, и новые владельцы позволили Джинни взять его у них в аренду до нашего отъезда. Она продала его со всей мебелью, а личные вещи свои и детей отправила на склад в Монтане.

— Если кто-то задастся целью поглубже копнуть, то, наверное, сможет выяснить, как отследить эти грузы. Возможно, это можно будет выяснить в школах, куда пересылаются документы детей. Полагаю, ей придется что-то сделать с теми же документами на машину. Получить новые водительские права. Горы и горы документов. — От Гризза не укрылся вопрос в речи Мики.

— Этим занимается друг, — Гризз не стал вдаваться в подробности об особых умениях Билла, а Мика не стал спрашивать.

— Я знаю, что она приехала на своей машине, — кивнул Мика, — а ты был за рулём своей, когда тянул в прицепе эту свою «смерть на колесах», которую называешь мотоциклом. Если ты хочешь поехать в Монтану вместе с ними, ну ты понял, в одной машине, я хотел тебе предложить оставить машину и прицеп здесь, и я мог бы скататься к вам в гости. Я могу пригнать машину, а обратно улететь на самолёте.

Сказав это, он отвел взгляд. Со всеми этими тайнами, связанными с их переездом, Мика не был уверен, сможет ли навсегда распрощаться с родным сыном, которого только что нашел. У него так и не хватило духа предложить им переехать сюда, чтобы жить рядом с ним. Он никогда не был отцом и не знал, что будет считаться назойливостью. Он боялся потерять семью, которой Господь благословил его.

Гризз сделал глоток кофе и одарил отца полуулыбкой.

— Хороший план, Проповедник. Но ты должен приехать поскорее. Я не хочу пропустить целое лето покатушек с Джинни.

Заметив облегчение на лице отца, Гризз поднялся из-за стола. Ему нужно было проведать свою жену. Если ей не лучше, он отвезет ее к местному врачу.

Дети вернулись ближе к вечеру и застали свою мать сидящей на диване и осторожно потягивающей чашечку чая. Спуки с Хоуп уютно устроились возле нее: Спуки на коленях, а Хоуп под боком. Джинни улыбнулась, вспомнив, как прекрасно прошла первая часть этого путешествия. То есть, пока она не подхватила этот мерзкий желудочный грипп где-то в Джорджии. Ей пришлось пустить за руль Мими на большую часть оставшихся миль до Северной Каролины.

Кошки путешествовали в одной переноске в её машине, а Рокки с Гриззом и Джейсоном ехали в Шевроле Гризза. Сейчас Гризз с Микой в кухне колдовали что-то на ужин. Она надеялась, что будет в состоянии удержать в желудке то, что они собирались приготовить.

— Да ты неплохо готовишь, — услышала она, как удивлённо сказал Мика Гриззу.

— Как и ты, Проповедник.

Джейсон, захлебываясь, делился с ними всем, что произошло в этот день, который они с Мими провели со своими кузенами.

— Она не просто так называется Скользящая скала, мам. Это водная горка. Вода бежит по ней уже типа столиллион лет и делает ее гладкой.

— Похоже, ты там повеселился, дорогой, — сказала Джинни слабеньким голоском.

Мими поднялась, намереваясь отправиться наверх, чтобы собрать сумку на ночёвку. Ее пригласили переночевать у кузины, и она хотела быть наготове, когда девушка приедет за ней.

— Прежде чем Мими пойдет наверх за вещами, можно мы откроем свадебный подарок тети Картер и дяди Билла для вас с Джеймсом? — спросил Джейсон у матери.

Картер с Биллом привезли его ранним утром в день их отъезда. Джинни уже отдала ключи от своего дома новым владельцам и пообещала провести последний вечер, ужиная с семьёй Бэар. Вместо того, чтобы отправляться в дорогу в сумерках, они сняли номер в отеле, где их ждал Гризз. Энтони, Кристи, и Джинни с Гриззом решили, что в интересах всех, чтобы дети Бэаров никогда не встречались с ним, поэтому он ждал в отеле, пока они наслаждались одним из вкуснейших индейских блюд, приготовленных Кристи.

— Я поверить не могу, что едва не позволила вам, ребятки, уехать без моего свадебного подарка, — говорила Картер Джинни, передавая ей красиво упакованный сверток. — Пока не открывай. Я знаю, что тебе не терпится уехать.

Джинни пристально посмотрела на подругу и спросила вполголоса:

— Оно не дышит?

Картер улыбнулась, когда вспомнила роль Билла в доставке черного котенка для Джинни и Томми. Кажется, это было так давно, прошла целая жизнь. Она покачала головой.

— Ну, пожалуйста, — заныл Джейсон, отвлекая Джинни от воспоминаний.

— Думаю, он все еще лежит на заднем сиденье машины, — подала голос Мими.

— Я принесу.

Джейсон выскочил за дверь и спустя полминуты вернулся, принеся с собой подарок. Передавая его матери, он сказал:

— Джеймс должен открыть его вместе с тобой. Это и для него тоже, мам.

Гризз вытер руки полотенцем и присоединился к ним в гостиной. Он присел на журнальный столик Мики, старый добротный сундук.

— Открывай, — кивнул он ей.

К тому времени, когда подарок развернули, Мика прошел в гостиную и встал в сторонке. Джинни осторожно приоткрыла простую коричневую коробку. Она заглянула внутрь и улыбнулась, показывая Гриззу.

— Что там? Что они тебе подарили? — Джейсон заглянул в открытую коробку. Он казался немного разочарованным.

Гризз с Джинни обменялись понимающими улыбками. Не сводя с него глаз, она заявила:

— Я думаю, здесь найдется кое-что для каждого из нас. Это тебе, Джейсон. Она протянула ему самодельную рогатку.

— Круто, — восхитился Джейсон, щёлкая привязанной к ней резинкой.

Джинни передала Мими маленькую игрушечную гориллу.

— Я думаю, этот малыш может обрести с твоей помощью дом. Но я оставлю себе эту маленькую открытку, которая была у него. — Она аккуратно сняла ее с запястья гориллы.

Джинни протянула Гриззу сумку для бритья.

— Бьюсь об заклад, ты найдешь этому применение, Гри… Джеймс.

Он подмигнул ей.

Альбом Барри Уайта она достала последним, прижав его к груди.

— А себе я оставлю это.


Глава 71

Джинни

2002, Северная Каролина


Я обвела взглядом зал ожидания в поисках Гризза. Новости, которые только что узнала, до сих никак не укладывались в голове.

— Быть такого не может! Прошу, проверь еще раз, Тэмми, — умоляла я медсестру, которая понимающе улыбнулась мне. Она приходилась Гриззу троюродной сестрой и была на празднике у Мики в тот первый день, когда мы приехали. Она также была одной из женщин, присутствовавших на вечере «Бонко».

— Я бы с радостью проверила еще раз, Джинни, но уверена, что это точно. Я попрошу доктора вернуться.

Сейчас я обнаружила Гризза, в укромном уголке разговаривающего с каким-то незнакомым мне мужчиной. Я застыла, когда поняла, что язык его тела во время этой беседы вызвал у меня дежавю о том времени, когда он разбирался с делами возле ямы. Он почувствовал мой взгляд и поднял голову. Гримаса на моем лице, должно быть, напугала его, потому что он вскочил и направился в мою сторону.

— Я расскажу тебе в машине, — промямлила я, рванув к двери, не желая встречаться взглядом с людьми, находившимися в зале ожидания.

Я шла так быстро, что он со своими длинными ногами с трудом за мной поспевал.

— Кто это был? — спросила я чересчур резко, когда мы вышли на улицу.

— Мерлин Шуп. Джинни, что такое? Ты в порядке? Ты заболела?

Он разблокировал машину и открыл мне дверцу.

Я пригляделась к нему и у меня возникли подозрения.

— О чем вы говорили?

Он захлопнул дверцу и быстро обогнул машину, устроившись на водительском сиденье.

— Он спрашивал, сколько ещё мы будем гостить. — Прежде чем я успела спросить, почему Мерлин Шуп интересуется нашим визитом, Гризз добавил: — Он нашел двух охотничьих собак, с которыми либо произошел несчастный случай, либо они пострадали от своего хозяина. Ближайший приют в двух городах отсюда собирается их усыпить. Шуп услышал от Мики, что у меня есть подход к животным, и хотел узнать, останусь ли я здесь достаточно долго, чтобы попытаться их выходить и реабилитировать. Вот так. А теперь рассказывай, что произошло!

Ох. Я покраснела, меня затопило чувство вины. Сглотнув, украдкой взглянула на него. Я понятия не имела, как Гризз воспримет новости, которыми я поделюсь с ним. На этом, конечно, наш медовый месяц и закончится. Меня бросило в жар, и я попросила его завести машину и включить кондиционер. Он завел мотор, и радио тут же взревело I 'm No Angel Грегга Олмана. Гризз смущённо улыбнулся мне и выключил трек.

— Я беременна, Гризз. Я беременна! — Я с шумом выдохнула. — Поверить не могу. Я была уверена, что критические дни пропали из-за того, что наступил климакс. То есть, мне уже за сорок! Но, видимо, это оказался не климакс. Это был стресс, и у меня все еще происходила овуляция. У меня просто нет слов. Я просто ужасно потрясена, что оказалась такой безответственной. Мне даже в голову не пришло пить противозачаточные.

Он с такой силой ударил по приборной панели, что я подпрыгнула от неожиданности.

— Да это же охуенно круто, мать твою! У нас будет ребенок, Кит?

И тут я подняла на него глаза, а он улыбался так широко, что мне показалось, у него заболят щеки. У меня хватило сил лишь кивнуть. Поверх средней консоли «Шевроле» Гризз притянул меня к себе поближе, обхватил мое лицо ладонями и принялся зацеловывать мне лоб, щеки, нос, подбородок.

— Я даже представить себе не мог, что ты сделаешь меня еще счастливее, Кит. Спасибо, детка. Спасибо за шанс вырастить ребенка вместе с тобой. Спасибо

Я все ещё не оправилась от потрясения, когда мы вернулись в дом Мики и объявили об этом детям. Они пришли в восторг ещё больший, чем Гризз.

Реальность постепенно начала доходить до моего сознания. Я хотела, обязана была донести до него, что значит иметь ребенка. Ответственность, усталость, недосыпание, забеги в аптеки посреди ночи.

Но на любой негатив у него находился позитив. Когда я осознала, что он на полном серьёзе ужасно хочет этого ребенка, от восторга у меня запорхали бабочки в животе. Благодарю тебя, Господи. А когда ещё одна мысль пришла мне в голову, я решила, что с таким же успехом могу отбросить и ее.

— Знаешь, люди будут думать, что мы с тобой баба с дедом для этого малыша.

— Да похуй, что они там подумают. — Гризз пялился на меня, не переставая улыбаться. — Джинни, у нас будет ребенок!

Позже тем же вечером вся семья сидела в гостиной Мики и смотрела по телевизору «Шоу 70-х». В перерывах на рекламу мы обсуждали наш переезд. Мы планировали остаться у Мики еще на пару дней и решали, когда Мика сможет пригнать машину и байк Гризза в Монтану, как вдруг Джейсон подал голос:

— Нам что, обязательно уезжать так скоро? Мне здесь весело. Правда, Мими?

— Ммм? — Мими устроилась с книгой в кресле. Моргнув, она подняла голову.

— Тебе здесь весело? — спросил Джейсон. — Я спросил у мамы и Джеймса, можем ли мы остаться здесь немножко подольше. Мне здесь нравится.

— Да, мне здесь тоже очень нравится. — Мими захлопнула книжку. — Мне придется распрощаться с кузинами, которые стали мне лучшими подругами, лучше, чем у меня когда-либо были, пока мы жили во Флориде.

— Видите? Мими тоже хочет остаться подольше. Неужели мы должны уезжать так скоро?

Тут неожиданно вмешался Мика:

— Должны ли вы вообще уезжать?

В комнате воцарилась тишина, а затем Мими с Джейсоном, перебивая друг друга, начали говорить о зародившем сомнения предложении Мики остаться в Северной Каролине.

— Я знаю, ты хочешь как лучше, — сказал Гризз. — Но в Монтане нас никто не знает. Мы хотим начать все с чистого листа.

— Вот именно, — сказал Мика. — Никого, кто вас знает. Ни семьи. Не на кого положиться. Никого, кто будет тебя прикрывать, если тебе это понадобится. Я знаю, почему ты хочешь уехать, и могу тебя понять, но не думаю, что ты до конца осознаешь, твоя анонимность в другом штате не сможет защитить тебя так, как твоя собственная родня. Ты вырос не здесь, но ты член семьи. И никто не рискует связываться с семьей.

Я наблюдала за тем, как Гризз тщательно всё это обдумывает.

— Гри… Джеймс, может, нам стоит хотя бы задуматься о таком варианте. — Я накрыла его руку ладонью.

Честно говоря, мысль о движении по пересеченной местности в моем ослабленном состоянии немного пугала. И так ли уж плохо с моей стороны признаться, что мне нравится иметь семью?

Прежде чем Гризз успел ответить, Мика добавил ещё кое-что, что заставило всех в комнате замолчать.

— Вы можете оставаться здесь Гриззом и Кит. И не надо так на меня смотреть. Я знаю, что это ваши прозвища друг для друга, и я не только застукал вас обоих, когда вы чуть не проболтались, я слышал вас, когда вы думали, что никто не слушает.

Я тяжело сглотнула, переводя взгляд с Мики на Мими, а с нее на Джейсона, который, к моему удивлению, кивал и улыбался.

— Я знаю, что он твой большой старый медведь гризли, а она для тебя котенок. — Мика пристально посмотрел на нас. — У вас есть прозвища друг для друга. Это прекрасно и славно, и нам нет до этого никакого дела. Никого на вершине нашей горы это не волнует. Хватит вести себя так, будто ты вынужден скрываться от собственного прошлого. — Мика сделал жест в сторону детей. — Жизнь, от которой нужно прятаться, и жизнью то не назовешь.

Я понимала, что он пытается сделать, и была ему благодарна за это. Он объяснил происхождение наших прозвищ, как просто имена домашних питомцев, но я понимала, что однажды Джейсон — и скорее всего, даже ребенок, которого я вынашиваю сейчас, — узнают правду. Всю правду.

Мика был прав. Жизнь в бегах не назовешь жизнью. Я поверила Мике. Я поверила в убежище, которое предлагала эта гора. И могла лишь надеяться, что Гризз тоже в это поверил. Мне не хотелось уезжать.


**
На следующий день Мими с Джейсоном забрали, чтобы повозить по местам сьемок фильма «Избавление» (прим. перев: кинофильм режиссёра Джона Бурмена, вышедший на экраны в 1972 году. Экранизация романа Джеймса Дикки. Почти половина от двухмиллионного бюджета ушла на натурные съёмки, которые проходили, по большей части, в округе Рэбан штата Джорджия на реке Чаттуга. После выхода ленты на экраны на места съёмок стали прибывать туристы, чтобы увидеть эти места своими глазами. Спрос рождает предложение — и вскоре целых три турфирмы занимались исключительно такими туристами). Этот фильм никто из нас не смотрел, но после вчерашнего разговора Мике показалось, что им будет интересно посмотреть, как эти места выглядели в семидесятых годах, поэтому он включил DVD и показал те сцены в фильме, которые снимались недалеко отсюда. Дети были восхищены тем, что целый город перенесли для того, чтобы освободить место для озера. Мне пришлось с ними согласиться. Несмотря на то, что тема фильма мне совсем не нравилась, я должна была признать, что переезд целого города это весьма интересно.

После того, как дети уехали на целый день, тетя Тилли присоединилась к нашей тройке, и сейчас мы, рассевшись за кухонным столом, обсуждали реальную возможность поселиться здесь. Каждый раз, когда Мика пытался что-то сказать, тетя перебивала его.

— Мика может жить со мной, а вы поселитесь в этом доме, — постановила она непререкаемым тоном, ясно давая понять, что дальнейшего обсуждения этой темы не будет.

— О, нет! — возмутилась я. — Мы вполне можем позволить себе купить свой собственный дом. Может, на данный момент мы и бездомные, но мы ни в коем случае не бедны.

— Чепуха! — махнула рукой тетя Тилли. — Этот дом идеально подходит для вас четверых, а в скором времени вас будет пятеро. Кроме того…

— Матильда! — Лицо Мики побагровело, и он обернулся, уставившись на нее. — Твоя гулька на затылке слишком туго затянута, сестрица? Пожалуйста, ради всего святого, заткнись и дай мне сказать.

Тетя Тилли возмущенно фыркнула в ответ на выговор и кивнула, когда Мика поблагодарил ее за то, что она заткнула свой фонтан.

— Как уже успела заметить моя старшая сестра, этот дом идеально для вас подходит. Я устал заботиться обо всем этом имуществе. Оно все равно принадлежит тебе, сынок. Я позаботился обо всех формальностях после твоего последнего визита. Это все в твоем полном распоряжении.

Мне пришла в голову одна мысль.

— Что ж, если мы все же переедем, разве ты не можешь остаться здесь с нами? Всем места хватит. — Я обернулась на Гризза, и он согласно кивнул.

Тетя Тилли скрестила руки на груди.

— Нет, потому что…

— Матильда! — судя по голосу, Мика ещё больше занервничал. Он обратился ко мне. — Я привык жить один, Джинни, и это не в обиду вам сказано, потому что мне нравится, когда вы здесь, но скажем так, нельзя научить старого пса новым трюкам.

До меня донеслось, как пробубнила тетя Тилли себе под нос:

— Старый пёс, как пить дать…

Я улыбнулась

— И хоть сам не верю, что такое говорю, но кажется, мне проще будет привыкнуть жить с Матильдой, чем с четырьмя людьми и младенцем. — Я знала, что он говорит неправду, и онпонимал, что я это знаю, но улыбнулся мне. — К тому же, милая, это все в новинку для вас четверых. Вам необходимо будет свое собственное пространство.

— Вот это я и собиралась сказать! — торжественно заключила тётя Тилли.

Мика закатил глаза и подмигнул мне.

Я была не в восторге от мысли что мы вытесняем Мику из дома, но он остался непреклонен. Этот вопрос был решен. Гризз поручил Биллу позаботиться о том, чтобы наши вещи доставили сюда со склада в Монтане, а также передали школьные документы детей, а затем сказал уничтожить любые электронные следы. Он не мог стереть бумажные копии документов, хотя должна признать, он проделал большую работу в восьмидесятых, когда собственноручно уничтожил файлы о Гриззе, хранившиеся на микрофише. Но я не считала, положа руку на сердце, что кто-нибудь когда-нибудь станет возиться со всем этим, чтобы нас найти. В конце концов, Гризз был мертв, и у меня не осталось никаких реальных связей.

У меня оставалась последняя нерешенная проблема деликатного характера, и я чувствовал себя немного не в своей тарелке, поднимая эту тему, тем более что Мика был священником, и я не знала точно, считается это святотатством или нет. Тетя Тилли посчитала дело решенным и уже ушла на свой послеобеденный бридж в местную библиотеку.

— Хм, Мика? — позвала я.

— Да, Сладкий Горошек, — отозвался он, назвав меня моим новым прозвищем. Я видела, что он был страшно рад, что мы согласились переехать сюда, и, честно говоря, чувствовала то же самое. Так казалось правильно.

— Полагаю, ты уже понял, что сейчас мы не такая семья, которую большинство людей посчитает обычной. — Я прочистила горло. — Поэтому сомневаюсь, что моя просьба покажется обычной.

— Что такое, Джинни? — В его глазах засветился интерес.

— Ну, Гризз меня спрашивал, что я хочу в качестве свадебного подарка, и я ответила, что ничего не хочу, но это не совсем так.

Я взглянула на Гризза в поисках поддержки. Он кивнул мне, давая знак продолжить.

— Я хотела, чтобы он пообещал мне, что придумает, как это сделать, когда мы наконец поселимся в нашем новом доме. — Я замешкалась. — Что… что он найдет способ взять с собой наших близких.

Я бы сказала, что Мика пришел в замешательство. Поэтому поторопилась объяснить:

— Я имею в виду наших близких, которые ушли из жизни. Томми, Рути. Мои мать с отчимом. Я не могу жить с мыслью, что бросила их во Флориде. Мне невыносимо думать, что на их могилы никто никогда не придёт.

Не в силах встретиться с ним взглядом, я уставилась вниз на стол, сложив руки перед собой, нервно прокручивая обручальное и помолвочное кольцо. Я просила о тайной эксгумации не одной и не двух могил, а целых четырех.

Я почувствовала, как Мика притянул меня к себе тёплыми руками. Подняла голову вверх и не увидела в его взгляде ни отвращения, ни осуждения. Лишь слезы.

— Джинни, у тебя самое большое сердце из всех тех, кого я встречал. Это не так уж необычно, как ты считаешь. Уверен, мы что-нибудь придумаем. Точно знаю, на нашем семейном кладбище хватит места для ещё нескольких родственников.

Я улыбнулась и мне пришлось поморгать, загоняя обратно слезы.

— Я предлагаю, чтобы мы сделали это без шума, — сказал Мика. — Оставьте свои надгробные камни там, где они сейчас, а здесь изготовим новые.

— Спасибо, Мика. — Я поднялась, чтобы обнять его. — Большое спасибо.

— Семья есть семья, и мы своих не бросаем, Джинни. И если ты наша, то и они тоже.


Эпилог

2007, Форт-Лодердейл, наши дни


Прикрыв глаза, он откинулся на потрепанный диван, позволяя ее ритмичным движениям и умелому языку перенести его за пределы этой реальности. Через открытую дверь, отделявшую гараж от офиса, он слышал запах дизельного топлива и моторного масла.

Он должен быть благодарен Акселю за то, что тот дал ему работу. После выхода из тюрьмы у него был выбор: поработать у отца в ландшафтной бригаде или подлизаться к Акселю, чтобы получить еще один шанс в ремонте машин и мотоциклов. Пока ему приходится держаться подальше от полицейских радаров, вроде как влиться обратно в ряды законопослушных граждан в качестве механика для начала неплохо удалось. Он остановился в гостевой комнате своего старшего брата Слэйда, до той поры, пока не решит, что хочет делать со своей жизнью.

Он бросил взгляд на девушку, которая не оставляла попыток проделать какие-то фокусы в области его паха. У нее получалось, до тех пор, пока она не почувствовала на себе его взгляд и не прекратила свое занятие.

— Ты даже не спросил моего имени, — кокетливо сказала она, все это время одной рукой держа его член. Затем похлопала ресницами и попыталась смущённо отвести взгляд.

Он закатил глаза и грубо оттолкнул ее. На сегодня хватит.

Неужели ещё одна. Ещё одна, которая не понимает, что минет — это всего лишь минет. Не гребаное предложение руки и сердца. Хоть ему совсем недавно исполнилось двадцать три, он прекрасно был знаком с таким типом девушек. И понятия не имел, как ему удавалось подцеплять таких баб. Она захочет с ним поговорить и узнать его поближе. Заверит его, что понимает, как глубоки его душевные раны и как она мечтает попробовать помочь ему исцелиться.

Многие хотели попробовать. Многие шлюшные задницы вышвыривались тут же, едва он замечал, как им начинает казаться, что они для него не более, чем просто трах.

Лишь одна могла стать бо́льшим. Только к одной он испытывал чувства.

Сколько раз за прошедшие годы он гнобил себя, вспоминая о том, как лишался дара речи рядом с Мими? Тогда он едва мог выдавить из себя пару слов, а случай поговорить с ней предоставлялся ему не раз и не два. К тому времени, когда он наконец-то смог рассказать ей о своих чувствах, было уже слишком поздно. Мать увезла ее, чтобы начать новую жизнь в другом штате.

Он вспомнил, как его мать устроила большой ужин и пригласила на него Джинни, Мими и Джейсона, чтобы попрощаться. Только он понятия не имел, что это финал. Он думал, что это просто ужин. Судя по всему, Джинни продала их дом со всей мебелью и уже отправила их личные вещи в новый дом. Они собирались после ужина провести ночь в отеле, а затем отправиться в Монтану.

Он едва не выронил вилку, не донеся до рта, когда понял, что они уезжают уже на следующее утро. Все встало на свои места.

Как это прошло мимо него? Почему он не знал? Как мог он не слышать разговоров родителей об этом сраном переезде на другой конец страны?

Он ни за что не поверит, что его родители ничего об этом не знали. Они специально держали все в секрете, и он хотел знать почему. И тот факт, что его так неожиданно застали врасплох, здорово его разозлил. Когда все стояли в прихожей дома его родителей, прощаясь и обнимаясь напоследок, он, вне себя от злости, свалил в свою комнату, чтобы выпустить пар.

Стоя спиной к двери, он швырял в стену дротики, когда услышал деликатный стук. Он скрипнул зубами. Если его мать, придя сюда, рассчитывает сгладить острые углы, ее ожидает неприятный сюрприз. Во всем виноваты его родители, и ему до чёртиков хотелось сыграть для них роль судьи, присяжного и палача.

Он услышал, как за спиной открылась и закрылась дверь, и удивился, услышав голос Мими.

— Кристиан?

Он замер, остановив руку на полпути и позволив дротику упасть на пол, а затем медленно повернулся к ней.

Она что-то вынимала из рюкзака.

— Мне так и не удалось тебе ее вернуть, — с улыбкой она протянула к нему руку.

Он рассеянно взял куртку, которую дал ей много месяцев назад. Похоже сразу после того, как он тогда отвез Мими домой, общение между семьями сошло на нет. Он терпеливо ждал, даже пару раз сам предлагал матери, чтобы она позвала Мими посидеть с Дейзи. Кристи говорила, что спрашивала Мими, но та была постоянно занята. После смерти Томми их жизнь вроде как начала налаживаться, и Джинни занималась собой и детьми. Чушь собачья. Джинни планировала переезд, и его мать знала это и намеренно начала отдалять от них свою семью.

Кристиан также знал, что после смерти Томми они немного отдалились от своего круга общения. Открыто Диллонам ничего не говорили, но он слышал, как Кристи жаловалась Энтони, что Джинни расстроилась, узнав, что среди их знакомых ходят пересуды и сплетни, и что мнимые друзья постепенно уходят. Джинни это не обижало, но она чувствовала боль своих детей. Дети бывают жестоки. Теперь же он задался вопросом, сколько в этом было правды.

Сейчас, оглядываясь назад, он понимал, что это полностью его вина. Ему следовало добиваться Мими, а не сидеть сложа руки и ждать случайной встречи с ней, чтобы просто побыть рядом.

И Кристиану пришлось признаться, пусть даже только себе, что двухмесячный срок в тюрьме ему во всем этом не помог. Он знал, что в этот раз его родители намеренно не внесли за него залог, как и в ночь, когда его замели за сопротивление при аресте. В ту ночь, когда Мими чуть не изнасиловали. В памяти всплыли слова отца, когда его арестовали:

— Если собрался вести такой образ жизни, будь готов к последствиям. Это для твоей же пользы, Кристиан. — Энтони многозначительно посмотрел на своего сына, и Кристиан прочел по его лицу то, что он имел в виду на самом деле, но не мог озвучить в полицейском участке: «Хочешь вести такой образ жизни? Хочешь пойти по моим стопам? Ты должен заслужить эту привилегию дорогой ценой».

В тот вечер в его комнате Мими смотрела на него своими огромными карими глазами, когда они оба стояли, вцепившись в куртку, и никому из них не хотелось ее отпускать. Кристиан медленно потянул на себя, и вместо того, чтобы выпустить одежду из рук, Мими удержалась и позволила ему притянуть себя ближе. И в этот момент он заметил, как что-то появилось в ее глазах. Это было осознание. В этот самый момент она осознала, что он чувствует, что чувствовал всегда, и истоки этих чувств он даже сам не знал и не понимал.

— Тебе обязательно уезжать? — услышал он свой вопрос как будто со стороны.

Она кивнула.

— Я хочу уехать, — сказала она ласково. — По крайней мере, мне кажется так.

Пауза. Она смотрела на него с неуверенностью и удивлением.

Как раз в этот момент Джейсон просунул голову в комнату, разрушая очарование момента.

— Мими, мама сказала «пора». — Они слышали топот его ног, когда он сбегал вниз по лестнице.

— Парень, которого Джейсон упомянул за ужином, Джеймс. Поэтому ты уезжаешь? Твоя мама с кем-то встречается?

— Он одна из причин. Я рада, что моя мама снова влюбилась. Я хочу, чтобы она была счастлива, и просто думаю, ей не стоит оставаться здесь.

— Что за Джеймс? — Не то, чтобы ему было до этого дело. Он просто пытался придумать тему для разговора, чтобы задержать ее, хотя бы еще на несколько минут.

— Просто Джеймс, — она отвела глаза.

Кристиан кивнул. Он был искренне рад за тетю Джинни и уважал ее личную жизнь. Кристиан считал, что она хорошая женщина и заслуживает счастья. Но ее счастье забирало его счастье на другой конец страны прочь из его жизни.

— Мими, я слишком долго ждал, а теперь уже слишком поздно, — очень тихо произнес он.

Она наконец выпустила его куртку, и теперь он держал ее, скомкав в шар.

Мими дотронулась своей ладонью до его руки.

— Нет, еще не поздно, Кристиан. Послушай, мы уезжаем, чтобы начать все сначала. Мама не хочет, чтобы мы были как-то связаны с ее старой жизнью. Я ее понимаю. Мы собираемся «скрыться с радаров», — она подчеркнула фразу, изобразив кавычки в воздухе. — Но это не навечно. Я знаю, как с тобой связаться. Я дам тебе знать, ладно?

— Когда?

— Я, честно говоря, не знаю. Сейчас мне нужно идти. Меня ждут. Просто доверься мне.

Она приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его в щеку.

— Мими, — окликнул он ее. Остановившись, она оглянулась, схватившись за ручку двери. — Ты расстроилась, что Слэйда сегодня не было? Знаешь, чтобы попрощаться?

Он посмотрел на нее, а затем, немного смутившись, уставился в пол. Из-за того, что он наклонил голову, его длинные черные волосы упали через плечо и закрыли правую сторону лица. Когда она ничего не ответила, он обратил на нее свои ярко-голубые глаза, резко контрастировавшие с темным цветом его кожи. Ему захотелось запихнуть свои слова обратно, как только они вылетели из его рта, но внезапно Мими улыбнулась ему.

— Мне кажется, он не знал, что сегодняшний ужин — прощальный, — тихо сказала Мими.

— Ты не ответила на мой вопрос.

Она смотрела на Кристиана в течение бесконечно долгой минуты, как будто пытаясь угадать его намерения.

— Нет, — ответила она наконец. — Я нисколько не расстроилась.

А потом ушла. Это было пять лет назад.

И он ждал.

Но ничего не было.

Он спрашивал у своих родителей, и они оба твердили ему забыть. Нового адреса Джинни в Монтане у них не было, а даже если бы и был, они в любом случае не стали бы его давать. Кристиану ничего не оставалось, как пойти напролом, и он спросил, как зовут мужчину, с которым встречалась Джинни. Он до смерти им надоел. Он даже делал жалкие попытки покопаться в интернете. Поиск в соцсетях ничего не дал, не говоря уже о том, что он в этом был полным профаном. И Мими всего лишь говорила, что ее мать встречается с мужчиной. Кто знает, сколько это могло продлиться — возможно, что не дольше десяти минут. Теперь она может быть с кем угодно. Может, у нее даже и нет никого.

Дни постепенно превращались в недели, которые становились месяцами и, наконец, растянулись на годы, а от Мими ничего не было слышно. Она исчезла, а он так и не смог забыть ее. Так и не смог забыть то, что видел тем вечером в её глазах. Что-то, о чем, возможно, она и сама даже не догадывалась. Что-то, чего ему хотелось добиться, если бы она не исчезла из его жизни на следующее утро.

Он давно уже не тот застенчивый, косноязычный тинейджер, который не мог заставить себя пригласить Мими на свидание. Теперь он стал мужчиной. Мужчиной, который точно знает, чего хочет.

Он едва обратил внимание на то, как эта-как-там-ее-зовут, надув губы, выскочила из офиса Акселя и пробралась наружу через заднюю дверь гаража. Был воскресный день, и вокруг было безлюдно.

Кристиан рассеянно оглядел небольшой кабинет, задавшись вопросом, где Аксель мог припрятать выпивку. Он порылся в ящиках стола и на стеллажах с картотекой, и наконец приступил к обыску последнего — видавшего виды старого железного шкафа, ящики которого оглушительно скрежетали, когда он открывал и закрывал их.

В нижнем, самом последнем ящике, не было папок. Поверх чего-то черного лежал коричневый бумажный пакет. Возможно, где-то здесь и спрятана бутылка. Кристиан достал бумажный пакет, но по его весу понял, что тот битком набит бумагами, которые его не интересовали, поэтому откинул его в сторону. Следующей в ящике лежала черная косуха. Он решил, что бутылка с пойлом могла быть припрятана где-то в ее складках. Кристиан осторожно приподнял ее, но бутылки там не оказалось.

Он начал складывать ее на место, когда заметил клочок нашивки. Неужто это старая клубная куртка Акселя? Вскочив на ноги, он подхватил куртку с двух сторон за плечи, повернув к себе спиной. До него постепенно стало доходить, на что он смотрит. Это был череп со зловещим оскалом и чем-то похожим на рога. Обнаженная, но искусно прикрытая женщина соблазнительно возлегала на черепе. У нее были темно-коричневые волосы и большие карие глаза. Он знал, что смотрит на образ тёти Джинни, но видел Мими.

Все чувства из его прошлого, которые он пытался подавлять, всколыхнули вновь. Она сказала:

— Просто доверься мне. — Он ждал. Доверился. А она так и не вернулась.

Что ж, он устал ждать. Он знал, что может кое-кому поручить найти её. Да, они точно смогут ее выследить. Жизнь — штука несправедливая, и в ней слишком много правил.

Плевать ему на правила.

Ни для кого не было секретом, что настоящий отец Мими похитил Джинни в семьдесят пятом. Не секрет и то, что отец Кристиана, Энтони, забрал его мать, Кристи.

Ему осточертело ждать. Кристиану пора было взять то, что он хочет.

А он всегда хотел Мими.


Эпилог 2

Две недели спустя

Джинни

Северная Каролина


Я сразу же почувствовала присутствие Гризза, когда он подошел ко мне, держа Рути на руках. Он понял, что не стоит прерывать момент, который я делила с нашим сыном. Брат-близнец Рути в очередной раз обвел пальчиком каждую буковку на надгробии, гордясь собой, когда назвал их громко и медленно.

— Д… И… Л… Л… О… Н, — он привалился мне на грудь и посмотрел снизу вверх. — Ты смотришь вверх ногами, мамочка.

Я улыбнулась и чмокнула его в лобик.

— Кто готов отправиться на пикник? — спросила я, когда Диллон завозился у меня на коленях, переключив свой интерес на то, что я упаковала на ланч. Он завопил:

— Я! — вскочил и побежал к столу для пикника, стоявшему в открытой беседке.

— Опусти меня, папочка! — запищала Рути.

Она начала выворачиваться из его рук, и я заметила, что на этот раз Гризз подготовился, зажав обе ее крошечные ножки своей огромной лапищей.

— Что надо сказать? — спросил он ее.

— Пожалуйста?

— А что еще? — его глаза озорно блеснули.

Рути вытянула губки и подождав, когда он поднял ее на достаточную высоту, прижалась розовыми пухлыми губками к его заросшей щеке. Он усмехнулся и опустил ее на землю.

— От тебя вкусно пахнет папочка, а от твоей бороды у меня зачесались губы!

И она побежала вдогонку за своим братом.

Гризз протянул мне руку и поднял меня на ноги. Я обняла его за талию и посмотрела снизу вверх.

— Я заметила этот пинок, когда ты поднял ее на руки. Все еще болит? — Я говорила о пуле, которую он получил в бок в то время, когда мы жили в мотеле.

— Только когда меня туда пинают, что бывает не часто, так что ерунда, переживу.

Он притянул меня к себе и положил подбородок мне на макушку. Мы постояли так несколько минут, в течение которых слова были лишними. В эти мгновения тишины я размышляла о нашем решении назвать нашего маленького мальчика Диллоном. Поначалу мы хотели дать ему имя Томми, но поняли, что эту честь нужно оставить Джейсону, если у него когда-нибудь появится сын. Я не готова была игнорировать то, насколько важен был Томми для меня, для всех нас. Обручальное кольцо, которое я носила, когда была замужем за Томми, было надежно припрятано для Джейсона, чтобы в один прекрасный день он мог отдать кольцо своей невесте.

Диллон пока еще слишком мал, чтобы понять, у его старшего брата Джейсона был другой отец, но мы знали, что однажды расскажем Диллону нашу историю, и все о человеке, в честь которого его назвали.

Наша тишина прервалась близнецами, закричавшими в унисон:

— Джейсон с дедулей здесь!

Обернувшись, мы увидели Джейсона с Микой, идущих от маленькой церкви. Должно быть, они вышли через черный ход церкви, потому что мы не слышали шума мотора пикапа Джейсона. Мика теперь ходил с тростью, но это лишь немного его замедлило.

Джейсону исполнилось семнадцать, и скоро он заканчивает школу. После переезда он прекрасно приспособился и нашел хороших, настоящих друзей в нашем маленьком горном городке. Они очень сблизились с отцом Гризза. Мы обменялись с Гриззом улыбками, услышав, как Мика проворчал, обращаясь к Джейсону:

— До сих пор поверить не могу, что мой взрослый сынок думает, что это нормально — выглядеть как женщина. Длинные волосы и серьга. — Мика, прихрамывая, направился в нашу сторону. — Если бы я его воспитывал, я бы давно выкинул эту чепуху из его головы. Что он собирается делать с ними дальше? Собирать их в пучок — не помню я как эта фигня называется — как носила тётя Тилли?

Тетя Тилли мирно умерла во сне всего через год после нашего переезда. Мы настаивали, чтобы Мика вернулся обратно в свой дом и стал жить вместе с нами, поэтому обрадовались, когда он согласился. С ним наша семья, наш дом, стали полными.

— У тебя есть резинка или лента для волос? — прошептал Гризз.

Я отодвинулась от него и заглянула ему в глаза.

— Не вздумай! Ты только настроишь его против себя. Я не дам тебе ленту, чтобы ты собрал волосы в гульку.

— Почему бы и нет? — он похлопал глазами. — Никогда не знаешь. Может, это станет трендом.

— Мужская гулька? — Уголки моих губ дрогнули. — Держи карман шире!

Я распустила свой хвост и протянула ему ленту, втайне наслаждаясь его веселостью. Мне понравилось, как легко у него получилось завязать отношения с отцом. Даже если каждый из них в споре оставался при своем мнении, всегда подспудно чувствовались любовь и уважение.

— Где же мои поцелуйчики? — воскликнул Мика, подходя к детям.

Они рванули к нему со всех ног, и я заметила, как по пути Рути толкнула брата.

— Рут Фрэнсис! — Я уперла руки в боки. — Извинись перед Диллоном, и уступи ему очередь первым обнять дедулю!

После того, как дедуля его обнял и поцеловал, внимание Диллона немедленно переключилось на его старшего брата, Джейсона. Диллон обожал Джейсона, и мне нравилось, что Джейсон обожал его в ответ.

Я протянула руку Гриззу, чтобы подойти вместе с ним к нашей семье, когда подняла на него глаза. Мужская гулька на моем муже не смотрелась слишком жалко или убого. По правде говоря, с ней он выглядел чертовски горячо. Я сглотнула.

Пока мы шли рука об руку к нашей компании, Гризз спросил меня:

— Мими звонила?

— Нет, она не станет звонить, пока не доберется до Тыквенного привала. Примерно через час она должна уже добраться.

В колледже у Мими наступили весенние каникулы, и, как и все весенние каникулы в течение последних нескольких лет, она проводила их в христианском лагере в горах. Им не разрешалось пользоваться мобильными телефонами или другими средствами связи с внешним миром. В первый год мы отвезли ее сами, и поскольку одобрили условия проживания и прекрасных людей, руководивших лагерем, то в последние несколько лет отпускали ее в самостоятельное путешествие.

Не то чтобы у нас особо был выбор. Мими в этом году будет двадцать два, и она заканчивает колледж. Она уже взрослая. Но она всегда отзванивалась нам с последнего места, где была телефонная связь — из маленького городка под названием Тыквенный привал — звонила, просто чтобы мы не волновались. Он представлял собой маленький продуктовый магазинчик, заправку, аптеку и закусочную, все в одном здании на центральном перекрестке, очень похожем на город, который мы называем домом сейчас.

Наш пикник подошёл к концу, я собрала мусор и завернула остатки еды. Дети убежали на детскую площадку у церкви, и Джейсон качал их на качелях. Гризз с Микой разговаривали о мотоциклах. Мика говорил тихо и пытался уговорить Гризза пообещать ему, что даже если он все еще ездил на байке, и мы время от времени проводили длинные выходные далеко в горах, Гризз больше не занимался незаконными делами.

— Тебе не нужно волноваться, Проповедник, — донёсся до меня голос Гризза. — Я уже говорил тебе, мне нравится кататься с Джинни на байке. Я не нарушаю никаких законов, просто колеся по дорогам

Гризз встретился со мной взглядом и спросил:

— Когда там уже возвращается твоя сестра, чокнутая матерщинница?

— Кто бы говорил, — усмехнулась я. Гризз очень старался свести к минимуму ненормативную лексику в присутствии детей, но все равно болтал немного лишнего. По правде говоря, много. Я подмигнула ему.

— Признайся, что любишь Джоди. Что, не рад ее визиту?

Он хмыкнул и пробормотал:

— Ага, так рад, до усрачки просто, Кит. Визит твоей сестры станет самым ярким событием моего года.

— Не будь таким занудой, — я игриво потянула за его мужскую гульку, которая начинала мне нравиться. — Ты любишь мою сестру и знаешь это. Она забавная и с ней всегда можно похихикать.

— Я не хихикаю, Кит.

Выражение его лица было настолько серьезным, что мы с Микой разразились хохотом.

Едва Мика успел задать вопрос о планах Джоди на поездку, как у меня зазвонил мобильный. Мими.

— Привет! Ты уже в Тыквенном привале?

В трубке что-то немного дребезжало, но ее голос звучал сильно и уверенно.

— Да! Я только что заправилась и теперь уплетаю лучший домашний медовый бисквит в мире. Тебе бы понравился. Затем отправлюсь в лагерь.

— Ты напишешь, когда приедешь? И используешь код? — добавила я.

Лагерь был настолько далеко от радиуса действия вышки сотовой связи, что она не могла звонить сама и принимать телефонные звонки; однако, как ни странно, текстовые сообщения проходили.

— Да, мама.

Я услышала в ее голосе улыбку. Мы создали код, безопасное слово, которое знала только Мими. Я понимала, что чересчур осторожничаю, но разве можно меня винить после того, что я повидала за всю свою жизнь?

— Но после этого, ты же знаешь, я должна буду выключить свой телефон, так что ты не услышишь меня в течение десяти дней, — сказала она. — Я напишу, как поеду, и, конечно, позвоню, когда сигнал станет лучше.

— Я знаю. Мне просто не нравится, когда я не могу говорить с тобой долгих десять дней.

— Прости, мам, но ты же знаешь, как это важно для меня. И вы с папой здесь были. У нас каждый год один и тот же разговор.

Помехи усиливались, и я поняла, что она, должно быть, идет пешком. Я слышала только каждое третье слово, но смогла ухватить суть того, что она говорила.

— О боже! — послышался ее возглас.

— Мими, что такое? Ты в порядке? — Гризз поймал мой взгляд и мгновенно напрягся.

— Да! — ее голос звучал счастливо. — Все в порядке, мам. Я просто только что столкнулась с другом. Это…

Я не расслышала имени.

— С кем ты столкнулась, Мими? — Я закрыла рукой левое ухо, чтобы блокировать любой шум со своей стороны, но мое сердце уже вернулось к нормальному ритму. Она сказала, что это друг. Возможно, кто-то, с кем она должна была встретиться в лагере.

— Мими?

— Я здесь, мам, — В тоне ее голоса не было никаких указаний на то, что что-то не так.

— Что это за друг, с которым ты столкнулась? — спросила я, на этот раз спокойнее.

И я опять не расслышала имени, которое она повторила.

— Мам, мне надо идти. Я напишу тебе, когда приеду. Перестань беспокоиться. Я не могу быть в большей безопасности. Я люблю тебя и папочку, и передай карапузам, что в следующий раз, когда приеду домой, привезу им гостинцы.

— Хорошо, милая. Я знаю, что ты отлично проведешь время и…

В моем телефоне прозвучало три коротких гудка, и я поняла, что нас разъединили.


Прости. Ужасная связь. Напишу позже. Люблю тебя.


Я ответила:


И я тебя люблю.


Я не заметила, что Гризз с Микой прекратили обсуждать мою сестру и слушали меня. Я пересказала разговор, а потом смущенно взглянула на Гризза.

— Ничего не могу с собой поделать. Я мать.

Он сидел на краю лавочки для пикника и повернулся, чтобы усадить меня к себе на колени. Нежно поцеловав меня в шею, он произнес:

— Ты самая замечательная мать, о которой любой ребенок может только мечтать. Ты воспитала прекрасную юную леди. Об этом можно судить просто по тому факту, что она предпочла провести свои последние в колледже весенние каникулы в христианском лагере, а не на пляже. Никогда не извиняйся за то, что ты мать, Джинни.

Я пристально вгляделась в его глаза и увидела там не только любовь, но и восхищение. Я поняла, что мое решение выйти за него замуж было правильным.

Потом вспомнила, как уже после того, как надела бандану, и он вернулся в мою жизнь, как-то раз я спросила у него, что могло его так изменить. Прежде он все время спешил, ему очень не терпелось заполучить желаемое. И все же во второй раз он ухаживал за мной с такими терпением и мягкостью, которых я никогда не видела от него раньше.

— Мне был дан дар, Джинни, — ответил он мне.

— Дар? Ты имеешь в виду второй шанс?

— Да, второй шанс, но важнее всего — этот дар. Дар времени.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Время — вот настоящий дар, Джинни, потому что это единственное, что ты никогда не сможешь вернуть.

Мы наконец-то вернулись в исходную точку. Обратно, к тому, что было предначертано.

Он был моей первой любовью. Истинной любовью. И после стольких лет, когда наши сердца скитались и искали друг друга, мы в конце концов обрели покой

Мы наконец-то нашли дом.

Конец



Оглавление

  • Бет Флинн Дар времени
  •   ХРОНОЛОГИЯ
  •   Пролог
  •   Часть первая
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •     Глава 7
  •     Глава 8
  •     Глава 9
  •     Глава 10
  •     Глава 11
  •     Глава 12
  •     Глава 13
  •     Глава 14
  •     Глава 15
  •     Глава 16
  •     Глава 17
  •     Глава 18
  •     Глава 19
  •     Глава 20
  •     Глава 21
  •     Глава 22
  •     Глава 23
  •     Глава 24
  •     Глава 25
  •     Глава 26
  •     Глава 27
  •     Глава 28
  •     Глава 29
  •     Глава 30
  •     Глава 31
  •     Глава 32
  •     Глава 33
  •     Глава 34
  •     Глава 35
  •     Глава 36
  •     Глава 37
  •   Часть вторая
  •     Глава 38
  •     Глава 39
  •     Глава 40
  •     Глава 41
  •     Глава 42
  •     Глава 43
  •     Глава 43
  •     Глава 45
  •     Глава 46
  •     Глава 47
  •     Глава 48
  •     Глава 49
  •     Глава 50
  •     Глава 51
  •     Глава 52
  •     Глава 53
  •     Глава 54
  •     Глава 55
  •     Глава 56
  •     Глава 57
  •     Глава 58
  •     Глава 59
  •     Глава 60
  •     Глава 61
  •     Глава 62
  •     Глава 63
  •     Глава 64
  •     Глава 65
  •     Глава 66
  •     Глава 67
  •     Глава 68
  •     Глава 69
  •     Глава 70
  •     Глава 71
  •   Эпилог
  •   Эпилог 2