История о двух хулиганах [Елизар Федотов] (fb2) читать онлайн

Елизар Федотов История о двух хулиганах

Слава ковылял к дому, ступая прямиком по лужам, норовя намочить ноги, но будто и вовсе не замечая этого. Он прихрамывал на правую ногу: каждый шаг отдавался тупой болью в бедре, видимо будет синяк и не маленький. Нижняя губа уже подпухла, но вроде бы не лопнула, что не могло не радовать. И конечно же болели кулаки. Давно ему так не приходилось ими работать.

Кирилл на время затихарится. Сегодня он получил то на что напрашивался. Но как синяки заживут у обоих, пройдет немного времени, и им снова придётся сойтись в драке. Слава видел это в его глазах, этот пляшущий огонёк, желание доказать что он лучше и сильнее. И тут одно из двух, либо ему придётся силой погасить этот огонь, либо в итоге сгореть в нём.

А сегодня… сегодня Слава был не так уж и далёк от провала. Хоть победа и осталась за ним, но была она тяжелой, вымученной, и как говорят — неуверенной.

И как это Кирюша умудрился стать таким крепким?

Прибывая в своих раздумьях, Вячеслав Викторович, наконец-таки вернулся домой со школы, и застал свою старшую сестру Таню, в прихожей.

— Ого, кто это тебе так по морде надавал? — она крутилась возле зеркала, уверенной рукой намалёвывая маминой тушью собственные ресницы, которые в этой процедуре в общем-то, ещё пока и не нуждались. Но семнадцатилетняя девица, конечно, имела своё собственное мнение на этот счет.

— Никто, — обсуждать случившееся с сестрой Слава не намеревался. Её эти дела не касались, совсем.

— Ты его хоть не убил в ответ?

Был ли этот вопрос шуткой сказать сложно. Бывают вот такие вопросы, которые одновременно и шутка, и абсолютно серьёзные.

— Не убил.

Сняв ботинки Слава осознал что его носки таки промокли и ничего не оставалось как избавиться и от них.

— Мать, когда уходила, сказала прибраться в квартире. Так что полы подмети и протри.

— А ты чего?

— А я уже посуду помыла. И ухожу к подружке, вернусь поздно.

— Ну, охренеть, ты умная такая.

— Поговори мне тут. Там суп на плите кстати, поешь нормально, бестолочь.

Слава посмотрел на сестру с таким выражением лица, будто ему только что запихали в глотку что-то омерзительное и он готов покарать за это своих обидчиков. Терпеть он не мог когда она начинала умничать и строить из себя взрослую. Тем более когда была вот так размалёвана, в этом своём прикиде, с короткими джинсовыми шортами поверх капроновых колготок, рубашке, но завязанной снизу узлом так, чтоб пупок было видно, и в материных туфлях, на каблуке. Знал он пару слов которые моги бы ёмко её описать, и не то чтобы он боялся бросить ей их прямо в лицо. Но сейчас Слава слишком был вымотан, поэтому просто выключил из своего внимания старшую родственницу, и пошёл умываться в ванную.

Внимательный осмотр собственно лица в зеркале, дал понять, что под левым глазом завтра будет синяк. Не очень большой, но все-таки будет. Но в целом, он мог охарактеризовать свое состояние как удовлетворительное. Нанёс он явно больше ущерба нежели получил, и это было главным. Авторитет строиться и на таких вещах, в том числе. Ещё обнаружилось что правый рукав рубахи чуть подорвался, по шву в подмышке. Но это было не страшно, зашить чтоб мать не заметила можно.

Суп на плите оказался чечевичным, и вроде бы на мясном бульоне сваренным, но самого мяса в нём Слава обнаружить не сумел. Вкусным, правда, быть он от этого тоже не перестал. В прикуску с чёрным хлебом и нарезанным луком мальчик уплетал за обе щеки так, будто его не кормили неделю до этого. После славной драки у него всегда просыпался здоровый аппетит.

Закончив трапезничать и намывая свою тарелку Слава задумался, какую такую посуду имела в виду его сестра: не свою ли собственную, после обеда-то? Да так оно и было. Просто свалила всю работу на него, а сама сбежала гулять. Ну это он ей ещё припомнит. Может не завтра, но рано или поздно.

В любом случае деваться было некуда, и потому тяжело вздохнув, Слава принялся орудовать сперва метлой, а затем уже и тряпкой. С такой работой он предпочитал разбираться сразу же, без особых промедлений, будто это хорошо приклеившийся пластырь, который проще сразу оторвать одним резким движением и забыть, чем мучиться стараясь снять его безболезненно.

Жили они в двухкомнатной квартире на пятьдесят пять квадратов общей площадью. Комната, что побольше, служила спальней для матери с сестрой и в то же время гостиной, а ту что поменьше пару лет назад выделили в единоличное владение Вячеславу. Изначально, Татьяна не была в восторге от такого поворота событий и даже пыталась саботировать свой “переезд”, из на тот момент их общей с братом спальни, но после разъяснительной беседы с матерью, утихомирилась.

Для Славы же всё и так было предельно понятно. Девочки живут с девочками, мальчики с мальчиками, это всё равно что понимать, что вода мокрая — других вариантов быть и не может. И с учётом расстановок сил в их семье, по половой принадлежности, это было единственно возможное решение.

Покончив наконец с уборкой, Слава достал из шкафа жестяную коробку, некогда бывшей презентабельной упаковкой из-под хорошего печенья, а теперь служившей местом хранения ниток, иголок и прочих булавок. Стянув с себя рубаху, и усевшись со скрещенными ногами на кровать, он принялся аккуратно зашивать порванный рукав, стараясь, на сколько это возможно, повторить изначальный шов.

Мысли же его, были направлены к тем событиям, которые успели произойти за последний месяц, и в итоге привели к сегодняшней драке.

Шмелёв Кирилл, их погодка из параллели, ранее ходивший в шестерках у Веселова Максима, известного также как Макс-Орех, получивший свое прозвище, за крепость черепной коробки, и любовь эту крепость то и дело доказывать. Против Славы правда ему это никак не помогло — важнее оказалось что внутри головы, а не на сколько она твёрдая. И та победа над последним, формально, сделала Вячеслава главным в их школе.

И не то, чтобы он не предполагал, что никто не попытается у него этот статус отнять, совсем наоборот! Он изначально был готов что своё положение придётся отстаивать, и возможно регулярно. Но за прошлый год, желающих так и не нашлось. Старшие годы обучения в эти разборки уже не лезли. Взрослые они там уже, к экзаменам готовятся, не до этого. «Девятый год» держал Макс-Орех, его знали и побаивались давно, но когда он склонил голову перед Славиком, который уже в свою очередь был главным у «восьмого года», получилось, что эта ситуация всем и выгодна.

Конечно, небольшие, мелкие стычки никуда не девались, они были неотъемлемой частью повседневной жизни, но по-настоящему серьёзного уже ничего не происходило. Макс сосредоточился на тирании в пределах своего класса, а Слава выяснил для себя, что путь на вершину оказался куда интересней, чем само прибывание на ней.

Но в этом году всё неожиданно изменилось: пацанёнок, на которого раньше никто и не обращал внимания, вернулся с летних каникул чуть ли не на два головы выше чем всего каких-то три месяца назад, и заметно поширев в плечах. Но главное, что у него появилось — это амбиции. И если вчера он был просто никому не интересным прихлебателем одного из школьных, пусть и главных, хулиганов, то теперь он сам стал претендовать на это звание.

Естественно что такие кардинальные изменения моментально подняли авторитет Кирилла, и не успела первая учебная неделя закончиться, как весь класс стал его верной бандой готовой идти в бой за своим предводителем.

Правда сразу напасть на Славу, или начать задирать кого-то из его друзей, они не решились, и поначалу опробовали своими силы в стычках с другой параллелью.

Первому досталось Кости Смирнову, из «В класса». Не самая приятная личность, но парень крепкий и просто так не сдающийся, даже когда его нос разбит и обильно поливает всё вокруг кровью. Достаточно было задеть его разок другой в коридоре плечом, как бы случайно.

В первый раз кажется, что вы действительно не смогли вовремя сманеврировать, и задели друг друга совершенно случайно. И тогда всё обходится пристальным, колким взглядом с брошенной фразой: «Смотри куда прёшь!». Когда же вас задевает тот же человек второй день подряд, посчитать это случайностью, крайне наивно. А если на вопрос: «Ты что, нарываешь?», следует утвердительный ответ, с широченной улыбкой на всю физиономию — деваться некуда.

Конечно, можно накинуться прямо в этот самый момент на своего обидчика, но это чревато последствиями. Завуч, директор, вызов родителей в школу, и что самое страшное — могут заставить прилюдно извиняться и жать друг другу руки! Поэтому вызов — после уроков, на площадке за школой.

И пока идут классные часы, все заинтересованные узнают о предстоящем событии, и непременно займут свои зрительские места в урочный час. Слава, естественное, тоже присутствовал. Во-первых, так как по его статусу это полагалось, во-вторых, ему самому было интересно что из себя представляет этот новый фрукт в их саду.

И уже тогда он заметил что несмотря на то, что Кирилл бился с Костей и это можно было назвать его «посвящением», внимательнее всего он смотрел именно на него. Настоящая цель была ясна, хоть ещё и не озвучена официально. Это только позабавило Славу, и в какой-то мере, подарило надежду на что-то интересное. Правда, чего он точно не ожидал, так это столь стремительного развития событий. Чувствовалось в этом что-то… ненормальное.

Работа была закончена, и уже зашитая рубашка лежала на кровати, а валяющийся рядом Слава пялился в потолок, как будто окончательно потеряв всякую связь с реальностью, и только звук открывающегося замка входной двери, вырвал его из бездны собственных мыслей. Это вернулась его сестра, а стрелки на часах показывали уже половину двенадцатого.

Выругавшись на самого себя, Слава полез в портфель, надеясь сделать хотя бы часть из заданных на завтра уроков.

***

Придя в школу на следующий день, Слава не заметил присутствия в ней Кирилла. Кабинеты их классов располагались в одном крыле, и на одном этаже, что позволяло в принципе даже не особо интересующимся, знать в лицо учащихся со своего года, и порой замечать отсутствие оных. А уж в последние недели Кирюша любил демонстративно посветиться в коридорах со своими дружками и его отсутствие сейчас резко бросалось в глаза.

Первыми уроками были идущие две подряд алгебры, единственный предмет, по которому Вячеслав вчера удосужился таки выполнить домашнюю работу, хоть и просидел за ней до часу ночи. Благо мать была на ночной смене, и не застала своё чадо за ночным бдением, иначе бы ему пришлось объяснять, какого такого рожна, он не сделал все вовремя.

Было две причины, по которой Слава проявил подобное рвение. Первое — то, что в отличие от остальных предметов, математика ему более-менее нравилась, и местами он её даже неплохо понимал. А второе — то, что вела у них алгебру их классный руководитель, Наталья Петровна, и лишний раз нарываться на неприятности было совсем ни к чему. В последнее время, ему переводом в «спец школу» особо не угрожали, как годом ранее, но бережёного, как говорится, и бог бережёт.

Третьим уроком шла география, а после неё и большой перемены, физкультура, которая как раз проводилась совместно с классом Кирилла, и она окончательно подтвердила его отсутствие на занятиях в этот день.

Конечно, Слава мог сразу в начале дня подойти и узнать всё у его одноклассников, или послать кого-то из своих ребят сделать это, но тогда бы он проявил заинтересованность. А этого делать нельзя. Для широкой публики, ему абсолютно наплевать на Кирилла и все с ним происходящее, он для него теперь лишь — вчерашних день.

И в большинстве хулиганских разборок так бы оно и было. Подрались — выяснили кто сильнее. Живёте дальше и бьётесь уже с другими. Но Слава знал что это, был не тот случай и потому не хотел терять бдительность.

— Так, а с тобой что? — Геннадий Дмитриевич, преподаватель физкультуры, неодобрительно посмотрел на Славу стоявшего без формы в конце строя.

— Да ногу подвернул вчера, побаливает, — признаки драки, на лице Вячеслава, разумеется, говорили сами за себя.

— А лицо тебе кто подвернул?

— Так никто, упал просто, неудачно.

— Упал он, — фыркнул физрук, но дальше углубляться не стал, понимая бессмысленность этого занятие. Это если «нормальных» детей кто-то поколотит надо разбираться и к ответу привлекать всех виновных. А эти… сами друг дружку мутузят, сами друг друга и прикрывают. — Ладно, сиди на скамейке. Так, класс, Ровнясь! Сми-и-ир-но! На-а-а-пра-а-а-а-а-во! Шаго-о-ом марш!

Строй пришел в движение, сначала шагом, а затем переходят на бег, нарезая круги по спортивному залу, а Слава остался сидеть с другими освобожденными на скамейке возле раздевалок.

— П-п-ривет? — прозвучавший голос был дребезжавшим, неуверенным, почти по девчачьи мягким.

Повернув голову, Вячеслав обнаружил подсевшего к нему пухленького паренька, в роговых очках с толстыми линзами. Это был один из вечно освобожденных от физической культуры «ботаников» из класса Кирилла. Чисто визуально он, конечно, был знаком Славе, но до сего дня им не доводилось обменяться и словом.

— Ну, здорова, чего надо? — догадаться, что причиной этого диалога послужили события последних дней было нетрудно. Вопрос был в том — чего хочет этот ботан? Одно дело, если бы на Славу начали лаять шестёрки Кирилла. Да, это было бы не самое их умное поведение, но по крайней мере понятное. Но зачем в это лезть зубриле?

— Меня П-павлом зовут, — продолжил мальчик, — я видел как ты вчера, ну… там… за школой… с Кириллом, в общем…

— И-и-и? — поведение паренька забавляло и интриговало Славу. Он фактически ощущал исходящих от него страх… и что-то ещё. То, что вообще заставило его подойти и начать этот разговор. — Друган он что ли твой, закадычный?

— Ну, в общем, как бы сказать… Да! — Павел тяжело вздохнул, но произнеся эти слова вслух, как будто поуспокоился. — Или были ими? Не знаю. Дружба ли это, если она может закончиться? Но дружили мы точно, потому не хочу говорить, что «были»… — мальчик еще раз вздохнул.

Слава насторожился, догадываясь что сейчас он может узнать какую-нибудь интересную информацию о Кирилле. Но и сам Павел ему неожиданно импонировал: он понимал, чем тот говорит. «Брат за брата» — это по понятиям, и не о кровных узах тут речь. Пацан, который таким пренебрегает, и не пацан вовсе. И быть ему битому, везде, и всеми.

— Ну уж извиняй, он сам напросился.

— Это я понимаю. Просто… он ведь раньше не был таким. Мы с ним с детского сада знакомы, в первый класс вместе пошли, и родители наши дружат. Всё вместе всегда делали: и уроки учили, и книжки читали, и играли. У меня до сих пор дома модель вулкана стоит, папье-маше такое, из бумаги клеили, в центе колба стеклянная, для соды с уксусом и воды. Но мы и деревья такие маленькие сделали, и кусты, красиво получилось, неделю целую на это потратили…

Слава стал терять ход мысли своего собеседника. Это всё конечно замечательно, но какое к нему-то отношения их бумажные вулканы имеют?

— Ага, класс. Вы вместе ботанили, это я понял. И что ж зубрить-то твой приятель перестал?

— Он не перестал! — в голосе Павла проскользнули нотки возмущения. — Он все еще хорошо учиться, пока. Тут в другом дело.

— Ну так и рассказывай, в чем. Что там у вас случилось?

Понять, будет ли эта история полезна для него, Слава пока не мог, но раз «пухлячок» хотел просветить его, почему бы и нет? Да и дел других всё равно не наблюдалось, а созерцать как уже выстроившиеся в четыре шеренги одноклассники выполняют упражнения, под чутким руководством тренера, было не самым увлекательным занятием.

— Это ещё в том году началось, когда нас хулиганьё гоняло. Не то чтобы нас прям били, но потолкать могли, или еще как поиздеваться. Портфель отобрать в окно выкинуть, или в туалет. Ну ты и сам знаешь.

Это, «и сам знаешь», неприятно резануло по уху Славы. Как обвинение в том, что он занимается подобными вещами, и должен хорошо в них разбираться. Нет, святым он не был, и делал за свою жизнь всякое. Да и не всем гордился, но его в первую очередь всегда интересовала хорошая драка, и желательно с тем, кто не слабее его. А распиновать заучек по туалетам — сомнительного веселья занятие.

— Так вот, суббота была. Мы с Кириллом возвращались с библиотеки. Мы тогда нашли там как раз Махабхарату, ну ты не знаешь, наверное, это, ну… как мифы древней Греции, только Индийские, вот.

Слава машинально прохрустел пальцы правой руки, но перебивать собеседника не стал. Конечно, он действительно и понятия не имел что это за Маха-па-ра-та-ра чего-то там. Но сама постановка утверждения, что он в принципе этого знать не может, а если ещё проще — что он тупой, мало того что раздражала, но и могла быть причиной, садануть подобного заявителя по зубам, со всей силы. А то, что Павел, в данном случае даже и не думал своей фразой оскорблять Славу, и не считал её какой-то обидной, служило скорее отягчающим обстоятельством.

— Нам очень она понравилась, особенно Кириллу. Он вообще всегда любил героический эпос, да с того же Геракла начиная. Но книга только в читальном зале была, в одном экземпляре, и на руки не выдавалась, поэтому приходилось её читать там. Вообще, бывало, мы и до закрытия там засиживались: одно прочитаешь, тут же другое интересное находишь, и как-то так время и пролетает. Но в тот раз мы пораньше ушли, часиков в пять, наверное, хотели ещё прогуляться, пока погода была хорошая.

Слава слушал и диву давался, как эти отличники, которых вроде как все считают очень умными, не понимают, за что их порой хотят наградить тумаком. Надо же уметь как-то короче изъясняться.

— Шли мы значит вдоль садика, а там, в «кармане», эти были: Максим Веселов, со своей бандой. И вроде как даже пьяные они были, по крайней мере так нам показалось. Они нас заметили, и стали кричать, чтобы мы шли к ним, а мы испугались. Они и трезвые-то, не приятные в общении, а в таком состоянии, страх подумать, что могут сделать.

В этом умозаключении Слава с Павлом был солидарен. Макс-Орех и трезвый то сначала делал, потом день просто существовал, и уже только потом, думал. А уж с залитыми глазами…

— Мы деру и дали, как могли, а они за нами вдогонку. Бегуны мы правда, как ты догадываешься, такие себе. Я-то уж точно. Вот мы и хотели к универмагу выбежать успеть, там людей много и нас бы уже не тронули.

Вячеслав понимающе кивнул — тактика в целом здравая.

— Ну мы к тринадцатому дому и побежали: там подъезды сквозные, единственный наш шанс был. Да вот только там нас и нагнали, — Павел замолчал, уставившись на сложенные перед собой в замок руки, со слегка вращающимися вокруг друг друга большими пальцами.

Собравшись немного с мыслями он продолжил:

— Не знаю, наверное, мне тогда надо было с ним остаться, а я… В общем мы в подъезд забежать-то успели, но и «Эти», почти с нами одновременно. Кирилл меня быстро вытолкнул, со второго входа, а сам собою дверь подпер, прокричал чтоб я домой бежал, а он, мол, Бхимасена, и справиться… Что на него тогда нашло, ума не приложу, да и на меня тоже. Сердце колотилось как бешеное, легкие, казалось, разорвутся. А он был такой воодушевлённый, уверенный в себе! Приказал, а я повиновался, безропотно. И все как в тумане…

— Ну а дальше? — Слава видел, что для его собеседника, это были тяжёлые, эмоциональные воспоминания. Он не был на столько глуп, на сколько о нём порой думали окружающие, и мог быть и сопереживающим, когда считал это необходимым. Но сейчас его в первую очередь интересовала развязка этой истории.

— Я когда в себя пришёл, почти у дома уже был, перевёл дух и пошел назад. Думал, что Кирилла уже побили, и надо помочь ему домой добраться. То есть, я вообще не должен был его одного оставлять, знаю, но… В общем, у того подъезда никого не оказалось, все уже ушли, и Кирилл тоже. Я пошёл к нему, но он ещё не вернулся. Прождал его на скамейке около часа. А он весёлый такой, бодрый явился, без единого синяка, и мне даже показал, что от него пивом пахло.

— И с тех пор он стал тусоваться с Максом? — догадался в свою очередь Вячеслав.

— Да, всё больше с ним, всё меньше со мной. Я пытался с ним поговорить, но без толку. Говорил что ему нравится с ними проводить время. И что так нас обоих больше никто задирать не будет. И знаешь, взгляд у него тогда какой-то другой стал, вроде всю жизнь знаешь человека, а он в одночасье так меняется. Смотришь ему в глаза — а как будто другой человек перед тобой.

Терпение Славы, начинало потихоньку истощаться. История оказалась и так длинной, по его меркам, так ещё пока и абсолютно бесполезной.

— Ты мне то, зачем вот это всё сейчас рассказываешь?

— Понимаешь, когда ты побил Максима, у Кирилла, та появившееся искорка в глазах, как будто угасла.

— А, ты в курсе и этих событий значит.

— Конечно, он же мне всё рассказывал. И тебя показывал, говорил, что ты, мол, самый сильный в школе.

Такое не могло не льстить Славе, и про себя он широко улыбнулся, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Ему нравилось делать вид, что мнение окружающий его нисколько не волнует, это позволяло выглядеть ещё более крутым, в глазах таких же пацанов, как и он сам.

— Поэтому, когда ты побил Максима, не знаю почему, но он воспринял это крайне болезненно. Он конечно всё ещё продолжать дружит с ним и его гопниками, но ходил по большей части как в воду опущенный.

В этом же Слава ничего удивительного не видел. Когда до шестёрки доходит, что его пахан не самый главным, а то и вообще может сам оказаться чьей-то шестёркой, такое осознание способно ввести в некое уныние.

— Он всегда делал вид, что все в порядке, но я чувствовал, что его что-то гложет. Правда он стал опять больше времени проводить со мной в библиотеке, и я понадеялся что со временем всё снова станет как раньше. А затем его на лето отправили к бабушке. Она у него в другом городе живёт, на море, и вот оттуда он уже вернулся… таким. И я даже не про то, что он там вымахал, а то, что у него снова появилась эта искра в глазах. Нет, это уже даже не искра, а огонь.

«Ага, вымахал на море у бабуси, морковка хренова», — раздосадовано подумал Вячеслав. При всей увлекательности повествования, ничего толкового оно ему не давала. Скорее история была банальной: слабый стал сильным, и понеслось. Как это обычно и бывает.

— От меня-то тебе что нужно?

— Понимаешь, мне кажется, Кирилл просто запутался. Перемешалось у него в голове, желание быть героем, и быть сильным. Одно с другим попуталось.

— Ну так ему это и объясняй, а не мне.

— Во-первых, он меня не слушает. А во-вторых, — голос Павла стал совсем стыдливо тихим, — я его побаиваюсь. Нет, он меня не трогает, да и ко мне из-за него никто и близко не подходит… Но всё равно, побаиваюсь.

— И?

— Просто мне кажется, что если он займёт твое место, то успокоится.

У Славы глаза на лоб полезли.

— В смысле, займет моё место?!

— Поддайся ему, проиграй разочек! Пусть думает, что он самый сильный теперь!

— А ты не опух ли, очкастый? — Слава даже оказался в некоторой растерянности: разозлится ли ему на такое предложение, или посоветовать этому Павлику обратиться к психиатру, настолько его предложение было сумасшедшим.

— Нет-нет, не пойми меня неправильно! Кирилл сейчас просто одержим идеей, побить тебя. А если это случиться, то всё! У него не будет цели и он вернется в норму. Но пока ты, грубо говоря, стоишь над ним, он не успокоиться. Это как болезнь!

Терпеть подобное Слава больше не мог. С одной стороны ему немного даже понравился этот зубрила, был у него характер и понятия, кое-какие. Может что-то такое и в Кирилле тогда увидел Макс-Орех. Но за черту он сейчас, не то что зашел, а прямо-таки забежал.

— Если болезнь — веди его к врачу. А теперь пошел нахрен отсюда пока я добрый, — Вячеслав пробуравил паренька своим самым злым взглядом, — быстро.

Павел тяжело сглотнул, задержался ещё на мгновение, вроде бы желая ещё что-то сказать, но не решившись поспешил ретироваться на дальний конец скамейки.

Слава же остался переваривать только что состоявшийся диалог. В его голове просто не укладывалось, как можно предлагать подобные вещи: “Поддаться! Мало того, что это не по-пацански, ладно, ботаники в понятиях не соображают, чего с них взять, но понять то, что драка — это больно, сообразить можно? А он предлагает просто дать себя исколошматить. Вот где не надо, они прям умные, а где надо — идиоты идиотами!”

Следующая мысль, которая пришла на ум Вячеславу, а не подослал ли сам Кирилл, этого своего приятеля? Проиграл в честной драке, испугался, и решил взять хитростью!

Да нет, такого быть не могло. В чем ботаник был точно прав, так это в том, что Кирилл одержим идеей превзойти Славу.

— Чего этот от тебя хотел? — подняв взгляд, Слава увидел подбежавшего к нему Санька. Обязательные упражнения закончились, и в оставшееся время физрук предоставил возможность попинать мяч.

— Да херню полную. Потом расскажу.

***

Сразу же после уроков, Слава отправился домой, чтобы попасться на глаза матери, до того, как она уйдет в ночную смену. Ему и так влетело утром за красующийся под левым глазом синяк, так что пару дней стоило построить из себя хорошо мальчика, который сразу же после занятий спешит домой делать заданные уроки. По крайней мере, это бы спасло его от очередных нравоучений, что: либо ему когда-нибудь так в голову дадут, что дурачком на всю жизнь останется, либо он кому-нибудь, и отправиться по этапу, в «светлое зековское будущее».

Поэтому, до вечера, Вячеслав честно корпел над тетрадками, а когда часы уже пробили семь часов, отложил ненавистные учебники в сторону, и отправился к своему другу Лёхе, который жил через три дома от него. Родителей последнего сегодня не было дома, и друзья собирались провести вечер за просмотром какого-нибудь боевичка на видеомагнитофоне.

— О, Славандос, заваливайся! — Алексей приветствовал гостья, будучи одетым в одни лишь шорты. Он был самым щуплым из их компашки, но нисколько не переживал поэтому поводу, и имел соответствующее погоняло.

— Кащей, ну ты б еще в трусах ходил! — на самом деле, внешний вид Лехи, нисколько не смущал Славу, но порядку ради, что-то подобное отвесить в его сторону стоило. — Все уже тут?

— Миха ещё не пришел.

— Как всегда тормозит, да? — взглянув из прихожей через коридор на кухню, Слава увидел курящих там Саню с Ромой и приветственной махнул им рукой. — Пивчанский-то купили, или чаи гонять будем?

— Обижаешь, братан! — Лёха улыбнулся почти во все, за исключением парочки недостающих, и не то чтобы белоснежных, но все же где-то около тридцати, зуба. — В холодильнике уже дожидается.

Пройдя на кухню, Слава с ходу полез в холодильник, и достал одну из стоящих там, прохладных, стеклянных бутылок. Лёха же, в свою очередь, достал из лежащей на столе пачки сигару, и закурив уселся на диванчик рядом с Романом.

В их компании, Вячеслав был единственным, кто не пристрастился к употреблению табака. Он, конечно, пробовал в свое время, как и все, но вкусовое отвращение было на столько сильным, что продолжать желание так и не возникло. А если у кого-то хватало соображение съехидничать в его сторону, на подобии: «Чё, не куришь? Спортсмен что ли?» — то мог и кулаком объяснить, что к спортсменам он возможно чуть ближе, чем к вопрошающим.

А вот алкоголем Слава не брезговал, поэтому свернув крышку при помощи ножа, сделал несколько жадных глотков пенного напитка.

— Ах, хорошо!

— Ты не спеши, чтоб на фильм осталось, — хотел было сделать ему замечание Санёк, но в ответ Слава лишь состроил гримасу, подразумевающую: «Ты меня еще жить поучи».

— Кстати, я тут с дядей Женей разговаривал, — Леха сделал глубокую затяжку, выпустил несколько “дымных колечек” и продолжил, — он сказал что к нему фуры с товаром должны в субботу приехать, нас ждёт на помощь, так что бабок немного поднимем.

— Вот, это уже хорошие новости!

— Да, а то я что-то совсем пустой, хоть по карманам иди вытаскивай.

— Ром, ну чё за херня? — тут же среагировал на его высказывание Саня. Да и взгляды Славы с Лёхой говорили примерно то же самое. Все они не были законопослушными элементами общества, и если вдруг так случалось что судьба преподносила определённые расклады перед их носами, они конечно же этим пользовались. Но и своих понятий они тоже строго придерживались, как например — не крысить по школьной раздевалке, в частности, да и вообще на территории школы в целом. Где живёшь — там не срёшь. Тогда и вероятность спалиться будет, в разы меньше.

— Да спокойно, не это я имел в виду, чё вы сразу-то! — принялся оправдываться Роман — Но бабки и правда нужны. Как раз с Катюхой вечером хотели погулять, в субботу, будет ей на мороженое.

— Думаешь она тебе за мороженное даст?! — тут же прыснул Санёк.

— Слышь, ты за базаром-то следи!

— Точно-точно, — подхватил Леха, — лучше сразу водку бери, надежнее будет!

— Вот только твоих советов мне и слушать, девственник хренов, — парировал ему в ответ Рома.

— Чего это, девственник! — возмутился тот в свою очередь, — у меня в деревне баба есть! Да я её всё лето!

— Да-а-а, заливай, давай! — уже не сдерживаясь смеялся во весь голос Санёк. — Хотя может я её знаю? Не Дуней её звать то?

Слава, улыбаясь, отпил ещё из бутылки глядя на своих друзей. Они, конечно, придурки ещё те, но любил он их, и именно такими, какие они есть. И подметил для себя, что раньше, поводом для стёба над кем-то было, если он вдруг начинал засматриваться на какую-нибудь девочку, то теперь скорее если он этого не делал. Теперь вот количеством меряться начинают. Ну или пытаются.

Про Рому то базара не было. Парень он был высокий, смазливый, девкам нравился, и вызывая зависть у сверстников, вполне себе этим пользовался. У Сашки вроде тоже было пару эпизодов, когда палили его, в более чем дружеском времяпрепровождении с прекрасным полом. Леха, о своих похождениях заливал красиво, но вот подтвердить их никто не мог. Верить — не верить, каждый решал для себя сам. Что же касается самого Славы, то зажимался он разок с одной Яной, да и всё пока на этом. Но не сильно он и беспокоился, по этому поводу.

Разыгравшуюся жаркую перепалку молодых людей прервал раздавшийся треск входного звонка.

— О, Миха, наконец-то!

Пришедший последним Михаил, явился не с пустыми руками, а с пакетом домашних пельменей, чем весьма обрадовал, уже успевших проголодаться, собравшихся друзей. Кастрюля с водой, тотчас же была водружена на плиту. Посмотреть боевик вечером на видаке с друзьями хорошо, а сделать это под холодное пиво с горячими пельменя — блаженство.

— Слушай, а я ведь сейчас Шмелёва этого видел, — обратился к Славе Миша, тесня друзей на кухонном диванчике, — ну не прям сейчас, с пол часа, наверное, где-то.

— Рассказывай.

— Да с матерью с рынка шел, сумки помогал дотащить. Мы железку-то переходим, я глядь — этот топает. Прикинь — с кладбища! И что-то такой весёлый, радостный, улыбается от уха до уха, как дурачок какой. И знаешь что?

— Ну?

— Ни синяка на нём нет! Прикинь? А ты ему рожу-то, будьте-нате то отделал!

Все лишь переглянулись, будучи в недоумении.

— Да ты гонишь что ли?

— С кладбища?

— Это точно он был?

— Да я вам базарю! — Михаил демонстративно ударил кулаком в свою грудь. — Сам сначала глазам своим не поверил, но он это был. И прям прямиком с кладбища чесал.

— Да-а-а-а Славик, видимо ты ему того, совсем головушку то отбил, — заржал Леха, — видать, уже ходит себе могилку выбирать!

Что в этом смешного, Слава не уловил, но шутки Алёши, или то, что он таковыми считал, до него и не всегда доходили в принципе.

— Подожди, а может на оборот? — предельно серьёзным голосом предположил Рома, — он там тебе место выбирает?

— Да пусть мечтает! — криво усмехнулся Слава, и подумав добавил, — там же типа «сатанисты» наши тусуются, может к ним ходил?

— А хрен его знает. Я только его одного видел. Но что меня удивило, ни одного синяка на роже. И довольный, будто ему выпускница за сиськи подержаться дала!

— Хрень какая-то… быть такого не может. И в школе он не был сегодня.

— Вот и я о том же подумал, что-то странное тут!

— Но кстати ни мамаша, ни папаша его в школу тоже ведь не прибегали, выяснить кто посмел их сыночка побить? А если, как мы теперь знаем, он ещё вчера зубрилой был, это странно, — постукивая пальцами по столу вслух размышлял Александр.

— Да наврал он дома, и всё, — этот момент Славу как раз не удивлял. — Он с «Орехом» год считай протусовался, должен понимать, когда варежку закрытой надо держать. А вот как он без синяков остался, я не понимаю…

— Накрасился может? — пришло в голову Саньку. — Мне так разок мать своей косметикой синяк замазывала, в том году, когда фотографироваться надо было классом, помните?

— Ага, помню, — отозвался Лёха, — но у тебя там фингал уже почти сошел. А этого, если только целиком мордой в краску окунать. Надо было тебе, Миха, его там на месте пресануть и узнать с какого это он такой красивый, и что на кладбище делал!

— Ну, во-первых, я был с матерью вообще-то. Во-вторых, если такой умный, сам его найди и спрашивай.

— А он тебя выдел? — поинтересовался Слава, с задумчивостью покручивая бутылку в руках.

— Нет, меня он не заметил. Говорю же, он как в облаках витал. Мне кажется, ты перед его носом мог пройти, и он бы тебя не признал.

— Но кладбище… стрёмно как-то, да? — Сашу можно было назвать, достаточно суеверным человеком. Плевать через плечо, стучать по дереву, обходить чёрных кошек — вот это всё было про него, а потому такие места, как кладбища, вызывали у него не самые приятные эмоции.

— Да ладно, не проклинать же Славу он туда ходил, — хотел было разрядить обстановку Рома, но судя по выражению лиц друзей, произвел скорее противоположный эффект.

— Ром, ну вот ляпнешь тоже, — поморщился Слава, но при этом, и почувствовав, как по спине пробежал неприятный холодок, — какие еще на хрен проклятия?

— Ну, кстати, у меня в деревне есть бабка, — поднявшись со своего места, чтобы проверить воду, начал Лёха, — про которую все поговаривают что она, мол, того, ведьма. Когда скотина там у кого захворает, или ещё что такое, к ней ходят.

— И что, помогает? — сглотнув, поинтересовался Саня.

— А я почём знаю? Раз ходят — наверное помогает. Знает там какие-то заговоры или ещё чего. Но она единственная, к кому мы там за яблоками теми же, или клубникой, не лазаем. Стрёмно как-то. Вот вроде дом как дом, огород как огород. А чуть стемнеет, и проходить рядом не хочется, не по себе как-то.

— Молодец, нагнал жути! — озвучил общие ощущения Миша.

— Ну так я ж Кощей! — странно радостно воскликнул Лёха, подпрыгивая с одной ноги на другую, с параллельным движением рук из стороны в сторону. Но это сработало, и ребята заржали, глядя на своего товарища.

— Ладно, хватит всякую хрень обсуждать, что там со жратвой? — сделав очередной глоток пива, Слава наконец то почувствовал накатывающее приятное легкое головокружение и расслабление.

— Пять минут и кушать подано! — отрапортовал ему, в своей слегка придурошной манере, Лёха, помешивая пельмешки в кастрюле.

— Пойдёмте тогда фильм выберем. И в жопу этого Кирюшу, хотя бы на сегодня, достал он меня уже, — говоря последнюю фразу, Слава демонстративно постучал пальцами открытой ладони по своей шеи.

Оставшийся вечер ребята провели, как и планировали, и разошлись по домам, уже ближе к двенадцати часам. Слегка захмелевшие и в целом довольные своей бесхитростной жизнью. И только лишь странное, едва уловимое беспокойство, где-то в самых глубинах Славиного сознания, мешало ему полностью расслабиться. Появилось ли оно, из-за сегодняшнего разговора, или уже было до, и просто за счёт него окрепло, Слава сказать не мог. Но это чувство ему совершенно не нравилось. И чем больше он размышлял об это, уже засыпая лёжа в своей кровати, тем казалось больше оно, становилось, угрожая из чего-то едва заметного, стать приливной волной, способной накрыть тебя с головой и утащить в самые глубокие пучины.

— Проклятье, да? — пробурчал себе под нос Вячеслав, и окончательно провалился в царство снов.

***

День у Славы не задался, начиная с самого утра. Для начала — он крайне плохо выспался. Всю ночь ему что-то снилось, но из тех снов, которые на утро толком и не помнишь, кроме того, что они были, и происходила в них какая-то чушь. За завтраком, вернувшееся к этому времени с работы мать потребовала дневник, и как следствие стала отчитывать за появившиеся в нём с момента последней проверки замечание и оценки. Благо, на Славину голову, превалировали там тройки, да кое-какие четвёрки. Поэтому на сей раз, для него всё ограничилось лишь напоминанием того, что с таким отношением к учёбе, всё что ему светит — местное ПТУ.

Но для самого Славы, сейчас подобные угрозы, были лишь шумом. Нет, он понимал, что тот кто по умнее, ну или тот, у кого есть деньги, может позволить себе университет. Или даже уехать в столицу учиться! А у кого нет ни того, ни другого, ограничится в лучшем случае, училищем. Но он не видел ни хорошего в первом, ни плохого, во втором. Для него куда важнее было соблюдение собственных принципов, быть верным слову и друзьям — делать всё по понятиям. И если поступать так — то и в жизни все как-нибудь приложиться. Правда, если бы у него спросили на прямую, как это так оно должно приложиться, и за счёт чего — внятного ответа он, разумеется, дать бы не смог.

Да и глядя на собственную сестру, которая с этого года стала первокурсницей, особой мотивации для прохождения этого пути не было. Мать на двух работах вкалывает, и денег и так почти никогда нет, а эта еще пять лет учиться собирается. В такой ситуации, для Вячеслава казалось нормальным уйти уже из этой школы, после девятого, и не обязательно даже в «путягу», а уже может и работать куда. Да к тому же дяде Жене, на рынок, и то в этом смысла было больше.

А когда Слава добрался непосредственное до своего средне образовательного учебного заведения, чуть ли не первым кого он там увидел — был Шмелёв Кирилл, собственной своей цветущей персоной. И, как и говорил ему вчера вечером Миха, на этом уроде не было ни синячка, ни царапинки. И вёл он себя так, будто и не состоялось никакой драки, в которой он вообще-то потерпел поражение. Это, в одно и то же время, и удивляло, и злило и интриговало Славу. Его нога ещё чуть-чуть побаливала, но он уже почти не прихрамывал на неё, и в принципе, если вынудит ситуация, дать ещё один бой, он, наверное, сможет. Конечно, сам он его провоцировать сейчас не станет, но готовым быть к такому исходу стоило.

— Нет, ну вы видели? — задал совсем очевидный вопрос Миха, когда они уже все сидели на своих местах, на задних партах, первого ряда, возле окон, класса. На самой последней парте Миша с Лёхой, перед ними, единолично занимая целый стол Слава, а за следующим Саня с Романом. Усаживаясь именно так, сидящим спереди нужно было лишь повернуться, и они все уже оказывались в «кругу своего общения».

— Да сложно не заметить. Действительно чертовщина какая-то, — Слава сидел в весьма удобной позе с закинутыми ногами на второй, никем не занятый стул и крутил в руках шариковую ручку.

— Вот и попробуй не проверить теперь, что он там котят сатане в жертву приносит, — выдавать подобные предположения у Романа получалось как-то само собой, без раздумий над произносимым.

— Гадость какая, — поморщился Саня, — откуда у тебя в башке только такое берётся?

— А у тебя есть лучше объяснение?

— Если ему там и правда сатана за жертву помогает, — произнес Слава, — нам всем «звезда». Большая, и яркая. Ну мне точно, по крайней мере.

— Э-э-э, Слав, ты чего? — уже забеспокоился Алексей. Задумчивость и серьезность друга была для него не привычна.

— Шучу, наверное. Но… надо бы разобраться. Стрелу ему забью. В субботы мы заняты, в воскресенье мне уже лень, значит на понедельник. Я с ним подерусь. А вы потом проследите, пойдет ли он опять туда. И если да, то выяснить чем он там занят. Я прям постараюсь, ему таких фингалов наставить, которые еще три недели синюшные будут.

— Ты и правду думаешь… — начал бы Саша, но Слава его резко перебил

— Нехрена я не думаю! Но глазами почему-то вижу то, чего быть не должно. Поэтому надо проверить, получиться ли у него этот фокус провернуть еще раз, и там уже думать!

Только Михаил хотел вставить свои пять копеек, как в класс вошел учитель, а в след за ним прозвенел и школьный звонок, откладывая дальнейшие обсуждения на потом.

Сосредоточиться на уроках, Слава в этот день толком не мог. В голову постоянно лезли посторонние мысли, сбивая и уводя его сознания в такие дебри, что он ловил себя на том, что понятии не имеет, о чем думал последние минут десять. Да и мелькающая на переменах морда Кирилла сбивала всё настроение куда-то под самый плинтус. Всё было не на своих места, не так как должно было быть, начиная с того что не о достойном ли сопернике мечтал сам Вячеслав? А теперь, наконец получив его, что мешает наслаждаться ситуацией? Так ли важно, какую такую чудодейственную Бадягу нашел Кирюша, что с ней синяки на следующий день сходят будто их и не было? Жаль только с ним, он ей вряд ли поделиться. А было интересно: вечерком подрались, намазались, а на утро снова готовы бить друг другу морды!

Но вот это и было проблемой. Синяк должен оставаться и болеть. Он должен учить и напоминать о допущенных ошибках. Где не успел увернуться, где подошёл слишком близко. А где — не на того нарывался. Это чуть больше, чем просто сгустки крови под кожей — это результат принятых решений. А если от них становиться так легко избавиться, в чем смысл? Все равно что за разбитую любимую мамину вазу, пригрозить ремнём, помахать им возле носа, но не выпороть.

Это и не нравилось Славе в Кирилле. Он явно был абсолютно чужеродным элементом. Да, он ходил под Максом, да он сейчас сам стал “паханом”, но… выглядело все это неестественно. Ботан он и есть ботан, потому что мозги у него другие, и жизнь другая. Хорошо играть в крутого пацана, когда всегда, обернись оно слишком круто, можно домой убежать и мамке с папкой поплакаться. Те его конечно защитят, по головушке погладят, накормят да спать уложат, сказку еще на ночь прочитав. Может, конечно, для виду поругают, но так, любя. Для Кирюши, образ жизни, который ведёт Слава и его друзья чужд, и зачем он пытается в него влезть — не очень-то и понятно. Это всё равно что Вячеславу сейчас начать ботанить! И подобный бред, и не укладывался у него в голове. Хотя его мать, последнее, как раз бы одобрила…

А Шмелёв сейчас действительно больше всего напоминал психа какого-нибудь. Особенно, если внимательно смотреть в этот пляшущий огонек в его глазах. Может, стоило еще раз пообщаться с этим Пашей? Слава не знал. Раньше все былопредельно просто, есть соперник — дерись и побеждай. А теперь этого стало недостаточно, и приходилось думать. И не то, чтобы Слава не умел шевелить мозгами, но вот прям ломать над чем-то голову, ему возможно приходилось впервые.

Прозвенел очередной школьный звонок, на это раз ознаменовавший окончание урока по Физике. Первым, как бы это не могло показаться странным, из-за стола встал Дмитрий Иннокентьевич и отправился в свою «коморку» — отдельно отгороженную часть помещения, располагающуюся за учительской кафедрой. Она в одно и то же время играла роль как и отдельного кабинета для преподавателей, в котором можно было укрыться от беснующихся на переменах учеников, просто отдохнуть, или по проверять тетради и контрольные работы, так и складским помещением, в котором хранились, как рабочие, так уже и не очень, всевозможные приборы, модели и установки, для наглядной демонстрации физических законов и явлений.

— Сла-а-а-ави-и-ик! — Алексей безрезультатно помахал ладонь перед глазами друга.

— Что-то он совсем не «аллё», — нахмурился Саня, — Слав завязывай, давай, урок закончился.

— Ушел в себя, вернусь нескоро! — выдал свое умозаключение Миша, и саданул кулаком в плечо Вячеслава. — С добрым утром!

— Ты охренел?! — прилетевший удар, моментально вывел Славу из оцепенения, и он несколько раз похлопал глазами глядя на своих товарищей, оценил ситуацию, — но видимо спасибо, что-то я подзалип.

— Да не то слово! Идём?

Из их класса, кроме них самих, уже никого не осталось, а в кабинет начинали заходить ученики, у которых Физика значилась следующим по расписанию предметом. И по появившемуся из двери пухлому лицу Павла, Слава, поморщившись, осознал чей класс сейчас направляется сюда на урок. Оставалось только уйти побыстрее, в надежде что Кирюша не спешит скорее грызть гранит науки, а пошел в столовку за пирожком. Ну или в туалет ему там приспичило, на худой конец.

Но удача в этот день отнюдь не благоволила Вячеславу и с вышеупомянутым он столкнулся нос к носу, прямиком в проходе, возле выхода из класса.

— Привет, Слав! — широко улыбаясь, Кирилл протянул ему свою руку, и тому ничего не осталось, кроме как принять его рукопожатие. Длилось оно, чуть дольше необходимо для простого приветствия, и каждый из них старался как можно сильнее сдавить ладонь оппонента.

— И тебе не хворать, — предельно безэмоционально ответил Вячеслав, наконец освобождая свою руку и желая продолжить движение по направлению из класса.

— Да погоди ты! Я как раз хотел поговорить. Давай, после уроков, там же, на площадке, а?

Абсолютно ничем не прикрытый намёк на реванш. Точнее вызов на него. И это учитывая то, что еще позавчера он там и огреб.

— А тебе не много ли чести будет, через день от меня отхватывать? — сейчас Слава и не думал скрывать своё пренебрежение Кириллом. Больно много ему чести. Поэтому язвительность, так и сочилась из его слов. А в купе с ехидной улыбочкой, все это произвело именно такой эффект, который он и желал лицезреть.

Лицо же Шмелёва тотчас помрачнело, брови сдвинулись, а ноздри раздулись. Все окружающие их одноклассники притихли, наблюдая за разыгравшийся сценой.

— Это, мы еще посмотрим, — процедил он сквозь зубы, стараясь пробуравить своим взглядом Вячеслава. Тот, уже был сантиметров на пять самое меньшее, пониже Кирилла, что давало последнему возможность смотреть сверху вниз, угрожающе нависая над собеседником. — Да и разве похоже, чтобы я от кого-то отхватывал? А вот твой фингал, там, где я его и оставил.

— Как ты этот фокус с синяками провернул я не знаю, — пожал плечами Слава, — но вот эти ребята, — он поднял кулаки демонстрируя еще не сошедшие ссадины с костяшек, — все помнят. И все, кто там был — тоже. Так что хайло свое попусту не разевай. Хочешь добавки? Ладно. Но будет это, дай подумать… — он три раза стукнул указательным пальцем по своим губам, разыгрывая глубокую задумчивость, — в понедельник! Всё, разговор окончен!

— А сегодня что, ссышь что ли? — видимо хотел в свою очередь съёрничать Кирилл, но из-за проступающей злости, ему это не удалось, а голос приобрел нотки, как и хрипоты, так и чего-то напоминающего писклявость. Как порой бывает у дурных певцов, которые хотят взять ноту, а ловят «петуха».

Слава же рассудил, что отвечать на последнее — ниже его достоинства. И потому, развернувшись на пятках, с выражением невозмутимости направился в школьный коридор. Он не видел, как в этот момент перекашивало Кирилла, но догадывался. И это, заставляло его чувствовать себя чертовски приятно. Хоть какой-то светлый лучик, за этот день.

— А ну стой, я еще не договорил! — вид, удаляющийся спины Вячеслава отнимал последние толики рассудительности у Кирюши. Желая быть тем, кто поставит точку в их разговоре, он шагнул в след за ним, и вытянул правую руку, намереваясь схватить Славу за плечо.

Видеть и этого, Вячеслав конечно же не мог, в силу отсутствия глаз на затылке.

— Стой, кому го…. — но стоило только этой фразе начать срываться с уст Кирилла, как всё естество Славы знала её значение, и что последует за ней. Даже его правое плечо ощутило легкий покалывающий холодок, буквально за мгновение до того как его могли бы коснуться протянутые к нему пальцы.

И он среагировал — рефлекторно, не задумываясь. Левая нога чуть подогнулась в колене, забирая на себя основную массу тела, сжатый правый кулак проскользнул по груди к левому плечу и с резким разворотом на «пружинном выстреле» опорной ноги, Слава произвел прямой удар прямиком под глаз Кирилла.

Звук плотного «щелчка» показался присутствующим громом.

Не ожидающий такого поворота событий Шмелёв, потеряв равновесие, шлёпнулся на пятую точку. И сразу же раздались удивленно восхищённые возгласы свидетелей происходящего вместе с улюлюканьем друзей Славы. Не часто что-то подобное могло произойти прямиком в стенах школы посреди учебного дня.

Вячеслав же, бросил единственный, полный презрения взгляд, на пребывающего в абсолютном недоумении Кирилла, и наконец-то удалился из кабинета физики. На самом деле его сердце бешено колотилось, а еще он понимал, что за такое можно отправиться на ковер к директору, но показывать виду было ни в коем случае нельзя. Поэтому он шел спокойно, расправив плечи, будто ничего вовсе и не произошло.

Все формальности были соблюдены. Место и время их официального выяснения отношений озвучены публично. Попытка непристойного поведения пресечена и наказана. Все по понятиям, и никакого беспредела. Слава мог собой гордиться.

— Ну это ваще было круто! Ты прям так, бах! А он так хлоп на жопу! — возбуждённый произошедшим Кащей галдел без остановки. Да и Саня с Ромой и Михой вели себя примерно так же.

— Да будет знать, как лезть!

— Но удар, удар то какой!

— Да двоечка, чёткая, боксёрская!

Звонок на следующий урок должен был уже вот-вот прозвучать, поэтому ребят спешили вернуться в свой класс, расположенный в другом конце крыла.

— УБЬЮ! — прогремело за их спинами, и обернувшись они увидели выскочившего в коридор Шмелёва со стулом на перевес. Размахнувшись, он со всей силы швырнул казенное имущество в сторону ребят, естественно норовя попасть им в Вячеслава. Ученики, еще находящиеся вне классов, бросились с криками в рассыпную. Слава с друзьями, успел вовремя пригнуться, и металлические ножки, отправленного в полет предмета мебели, лишь просвистели над их головами, после чего, стул с грохотом ударился об пол.

Поднялся настоящий ор. Учителя и ученики повыскакивали из всех соседних кабинетов. И два главных виновника торжества, не без помощи тех, кто лично лицезрел события последних нескольких минут, были опознаны, пойманы, и этапированы в кабинет директора.

***

Анастасия Георгиевна старалась сосредоточиться, но головная боль стальным обручем сжимала голову периодически отдаваясь крайне неприятной пульсацией в висках. Съеденная ранее, уже третья таблетка анальгина все ещё не приносила должного эффекта, и надежды на то, что принесет вообще, становилось всё меньше. Мало на её голову было новых распоряжений от РОНО. Мало было того, что единоутробная сестра сейчас лежит в больнице после перенесённого инсульта. Или того, что цены, на всё и вся, продолжают расти как на дрожжах, а зарплата…! В общем, поводов для переживай и головой боли хватало. А те двое, что сейчас сидели перед ней… не были никакой вишенкой на торте. Они то как раз являлись её непосредственной рутиной, и тем, на ком сосредоточить свои силы и внимание, стоило. Но, к сожалению, уже не хватало ни первого, ни второго.

И вроде бы, уже казалось, не малые дети, по пятнадцать лет каждом, и должны были приобрести какое-то соображение в своих головушках к этому возрасту, но нет! Устроили драку посередине учебного дня, да еще и со швырянием стульев. Хвала небесам, что никого не зашибли.

Признаваться в содеянном, этим умники конечно же не собирались. Они друзья, и просто, таким образом играли, видите ли. У одного, правда, игрока, сейчас под глазом разбухал здоровенный синяк, что уже само собой говорило о неприемлемом поведении. Но и стул кидал именно он, а это уже куда более серьезный проступок. Попади он им хоть по кому-нибудь — их в лучшем случае, так бы потом инспекциями с проверками замучили, тушите свет! И родительский комитет бы вой поднял. Хорошо, что директора сегодня не было, и ситуацию можно разрешит, по-тихому.

Вообще, спускать чтобы то ни было на тормозах, не входило в привычку Анастасии Георгиевны. За свой пятнадцатилетний стаж работы заместителем по учебновоспитательной части, она поведала многое, и прекрасно понимала, что для некоторых, мягкий подход, равносилен разрешающему сигналу светофора. А вовремя не привитая субординация, потом может аукнуться печально для всех. Но сейчас, в противовес своего собственного опыта и убеждений, ей хотелось просто выгнать этих двоих и забыть про них навсегда.

Ну а что? Отчитать она их — отчитала. Детским инспектором пугала? Пугала. Вот теперь пусть классные руководители им мозги по вправляют, да родителей вызывают.

— Ну, и что делать будем? — поправляя очки, обратилась к провинившимся завуч.

— Простите нас, пожалуйста, такое больше не повториться, — не замедлил с ответом Вячеслав. И нельзя было сказать, что эти извинения были не искренними. Свои вопросы, он привык решать за школьными стенами, потому что так было удобно для всех, и нарушение этих «традиций», не входило в его интересы.

— Простите, мы больше так не будем, — вторил ему Кирилл. В отличие от Славы, он себя сейчас чувствовал более неуютно, так как в первый раз в своей жизни ему довелось побыть «на ковре» в принципе. Конечно, он все равно был полностью уверен, что ничего серьёзного за случившееся ему не будет, но волнение от нового опыта в его жизни, присутствовало.

Анастасия Георгиевна посмотрела в глаза обоих мальчиков, и вновь, как будто бы посторонний голос в голове, велел ей гнать их прочь. Она догадывалась, что так, скорее всего сказывается на ней усталость, и не была этому рада, но ничего сейчас поделать с собой не могла. Поэтому, уже обратилась к стоящим рядом, классным руководителям этих недорослей.

— Ладно, забирайте их, пусть идут на уроки. И родителей вызовите, уведомите, пускай то же воспитанием занимаются. А вы, — вновь обратилась к Славе с Кириллом, — если еще раз выкинете что-то подобное — заканчивать будите другую школу. Все понятно?

Мальчики закивали, и поспешили покинуть помещение школьной канцелярии.

— Я тебя в понедельник урою, — успел шепотом бросить Кирилл Славе, до того, как вслед за ними в коридор вышли классные руководители, и повели их на уроки.

Реагировать на эту реплику Слава никак не стал. Слова надо подтверждать действиями, а вести гнилые базары, много ума не требуется. Да и мысли о том, что у этого Кирюши не всё в порядке с чердаком, находили всё новые подтверждения. Нарвался на удар? Ну так будь мужиком его принять. А если уж так охота предъявить за него — делай это нормально, а не как психованная малолетка. Подставляя при этом и себя, и других.

— Мать у тебя, конечно же, прийти не сможет? — голос Натальи Петровны был спокойным, без малейшего намёка на переживания из-за случившегося.

— Скорей всего нет, — мальчик пожал плечами, — но могу спросить, если хотите.

— Я ей в дневнике твоем напишу, всё что надо, не переживай, — с иронией улыбнулась она ему в ответ. — Ты мне лучше скажи, какие у тебя со Шмелёвым проблемы, на самом деле.

— У меня с ним, никаких проблем. Это у него, — Слава покрутил растопыренной ладонью возле головы, — заклины, какие-то. Сам первый лезет, сам и получает. Простите что вас подставили, конечно, не думал, что он такое выкинет.

Наталья Петровна остановилась и вздохнула.

— Послушай, Слава, дело не в том, что ты меня подставляешь. Ты себя в первую очередь подставляешь. Я, да и не только, прекрасно знаю, что ты со своими друзьями, какой никакой порядок стараешься поддерживать в школе, и проблем от вас почти нет, если не считать прогулов с оценками. Но всё это временно. Все эти ваши игры в бандитские разборки — глупости чистой воды. Об учёбе думать надо, а не о том кому в морду после уроков дать, ты понимаешь?

Это был не тот вопрос, который действительно подразумевал необходимость ответа, поэтому Слава предпочел отмолчаться.

— Ты ведь не глупый мальчик, и мог бы нормально учиться. Не отличником, да, но лучше, чем сейчас, я-то уж знаю. Если думаешь, что взрослый, так и веди себя как взрослый, думай о своем будущем. Вот кем ты, хочешь стать?

А это был уже конкретный вопрос.

— Я не знаю, — чуть нахмурившись, честно признался Слава. Одни мечтают стать космонавтами, другие пожарными, или бизнесменами, третьи — врачами или актёрами. Слесарями или сантехниками тоже наверное кто-то хочет быть, но таких уже значительно меньше. Слава же просто не знал. Хоть этот вопрос, чем старше он становился, тем чаще ему задавался, всё равно не становился легче.

— Вот об этом я и говорю. Ну окончишь ты в этом году школу, куда ты дальше пойдёшь? Или лучше, по-твоему, каким-нибудь грузчиком спину надрывать, пока здоровье не закончится?

— Наталья Петровна…

— Что, Наталья Петровна? Вот этот твой Шмелёв, кстати, отличник, потенциальный медалист. Да, ему сейчас влетело. И родители его дома надеюсь хорошенько выпорют. Взыграли видимо у парня сейчас гормоны, бывает такое. Но ты пойми, что завтра у него это пройдет, а нормальная жизнь с перспективами — останется. Он сигаретами торговать в переходах не будет.

— Я что ли буду?

— А это только от тебя и зависит, дружочек! Вот скажи мне, что вы сегодня сделали не так?

— Так это он стулом в коридоре додумался кидаться!

— Вот, в этом и проблема, Славочка! Ты думаешь, что не кинь он в тебя стул, или не поймай вас за этим занятием, так все значит и хорошо? Нет! Ты здесь, чтобы учиться. И думать ты должен об учёбе. В этом проблема, что головушка твоя не тем занята. Детство быстро пролетит, и не заметишь. И в один прекрасный день, ты обнаружишь что ни чёрта не знаешь, ничего не умеешь и никому не нужен. И что тогда, в бандиты, или воровать пойдешь?

Славе оставалось только закусить губу. Когда читают подобные нотации, лучше помалкивать. Потому как, если высказать свои мысли по обсуждаемому поводу, то скорей всего ты только подольёшь керосину в огонь, и тебе начнут объяснять, почему ты не прав, и вообще ещё слишком маленький, глупый и жизни не нюхал. Может, от части оно и так, здесь Слава не спорил, но почему все эти «учителя как надо жить», сами не то чтобы прям в жизни успешные? Малиновых пиджаков на них не видно, и ездят почему-то на автобусах да электричках.

— И получается что те кого ты сегодня можешь поколотить, завтра будут сытые и в тепле, а тебе и корку хлеба не подадут. В перспективу, Славочка, думать надо. Если ты сам сейчас за ум не возьмёшься, никто за тебя это не сделает, а потом уже поздно будет. Тебе всё понятно?

Они уже подошли к кабинету, в котором проходил урок у его класса.

— Понятно…и спасибо.

— Ты мне свое спасибо, лучше делом докажи. После уроков с дневником зайдешь. А сейчас марш в класс.

«Докажи делом» неприятно кольнуло Славу. Это было из мира его понятий и представлений. Балаболом он не был, и становиться не собирался. Но браться за ум — очень странное понятие. И за частую подразумевающее, что ты должен начать себя вести так, как представляет себе непосредственно этот совет тебе дающий. И разве до этого, он всё в своей жизни делал исключительно бездумно?

Но сейчас, ему больше ничего не оставалось, кроме как вернуться в класс.

***

Отсидев в эту пятницу все уроки до самого конца, Слава зашел к Наталье Петровне и получил в свой дневник, написанное красным, послание для матери. На его удивление, оно оказалось достаточно нейтральным, и выставляло его скорее потерпевшим, от необдуманных поступков другого ученика. Конечно, это не отменяло и его долю вины в произошедшем, но выбранные классным руководителем формулировки, позволят Вячеславу избежать материнского гнева во всей его красе, за что он испытывал крайнюю признательность. Но всё же, Наталья Петровна просила Славину маму, при первой же возможности, посетить её, для личной беседы.

Ну, не всегда коту масленица. И так-то, в целом, Славе удалось достаточно дёшево отделаться, и он был рад уже и этому факту. А сегодня, в конце концов была пятница, учебная неделя подошла к концу, и можно было на два с небольшим дня, оставить всё касающееся школы, на потом. Тот же дневник, необязательно показывать матери прямо сейчас, а отложить это, скажем, до вечера воскресенья.

Планов, как таковых, на этот вечер у Славы с друзьями не было, поэтому сложив всё что имелось в их карманах, ребята наскребли на пару бутылок пенного на брата, да сухариков в прикуску, самых ядрёных, со вкусом хрена и чеснока. К сожалению, зависнуть у кого-нибудь дома сегодня возможности не предоставлялось, разве что у самого Славы, но этот вариант, как правило, оставался на самый крайний случай. Несмотря на почти что постоянное отсутствие дома матери, всегда могла объявиться Таня, а она была способна начать зудеть ничуть не хуже. Да и из возможных развлечений, был лишь телевизор, даже без захудалого видеомагнитофона. И, ко всему прочему — курить в квартире у Славы было строго на строго запрещено, а выходить каждых раз на лестничную клетку парней утомляло.

Погоде же сегодня стояла вполне удовлетворительная, хоть и пасмурная, около пятнадцати градусов и без ветра, поэтому собрав свой не хитрый скарб, друзья направились на пустырь, расположенный между железной дорогой и жилыми кварталами. Он был весь заросший кустарниками, чуть выше человеческого роста, и в основном использовался местными жителями, как и для выгула, так и для захоронения, обитающих в их квартирах домашних питомцев. Но была и пара полянок, организованных, как говориться, для культурного времяпрепровождения. На одну из таких, и отправился Слава с друзьями.

— Костёр жечь будем? — поинтересовался Александр, усаживаясь на одно из небольших брёвен, расположенных вокруг чернеющий углей старого кострища.

— Мне, влом, — честно признался Миха, — если тебе охота, сам и заморачивайся.

— Да светло ещё, — Слава шлепнулся на другое бревно и почал упаковку с сухарями, — и тепло. Может попозже.

— Дрова то лучше сейчас собрать, пока светло.

— Вот и иди собирай, — Леха раздавал друзьям бутылки, которые до этого нес в своем рюкзаке, — а я как раз твое пиво выпью!

— Ой, да иди-ка ты, — скривился Санек и принял у него из рук предназначенную ему стеклотару.

— Ну, за жопу Алёны! — выдал что-то на вроде тоста Рома, поднимая свою бутылку, призывая друзей, свершить старинный ритуал по соприкосновению сосудов перед их осушением. Ждать себя никто не заставил.

— А чего тебе до Алёнкиной задницы-то? — с легкой ноткой ревности в голосе поинтересовался Кащей, — вон у тебя Катька есть, за её жопу и пей.

— Ну, во-первых, одно другому вот вообще не мешает. Во-вторых, я-то за Катькину могу, а тебе, если попробуешь, в глаз дам, — Рома широко улыбнулся и продемонстрировал свой сжатый кулак Лёше.

— Да с Алёной то понятно, красавица отличница, вам кстати обоим её, как своих ушей, не видать, — замечание Александра, было вполне справедливым, и все это знали, — а вот титьки у Женьки конечно, вот это да-а-а-а…

— Да толстая она просто! — поморщился Леша, — полезешь к её сиськам, а она тебя сожрёт!

— Да тебе хоть и толстую, полапать разок, и то удача! — парировал ему Саня. Ну не была Женечка худышкой, и что с того? Зато все было при ней, да и на личико вполне себе милая. На Сашин взгляд приходилась, очень даже.

— Ну начинается! — смеясь, Слава закатил глаза. И правда, в последнее время, их разговоры частенько заходили по поводу одноклассниц. Или одногодок…или…да о девчонках вообще. Теперь, они могли обсуждать их, наверное, часами. Ну, лучше уж их, чем того же условного Кирюшу. И как на зло, это имя вновь всплыло в сознание Славы. Но сейчас он постарался отмахнуться от него и просто насладится бессмысленным трепом с друзьями.

Часа через два, начало уже заметно темнеть, да и всё принесённое с собой, было естественно выпито и съедено, вследствие чего, пришлось принять коллегиальное решение, что пора расходится по домам. Завтра их всех ждала халтура по разгрузке фур дяди Жени, поэтому хорошенько отдохнуть и выспаться было вовсе не лишним. Рюкзак с уже пустыми бутылками, обратно нёс Миша — так уж сложилось, что тару которую они собирали для сдачи, хранили именно на его балконе. Какие никакие — а все же деньги.

Когда они уже выходили с пустыря, у Славы, на мгновение, возникло странное чувство, как будто бы он был не из плоти и крови, а чего-то менее плотного, но более вязкого, и его словно слегка растянуло, с левой стороны. Мимолетное ощущение, не просуществовавшее и секунды, но этого уже было достаточно, что бы он повернул голову в эту сторону, налево. И пусть сумерки уже начинали готовиться вступать в свои права, он все равно с легкостью разглядел церковный шпиль, видневшийся метрах в семистах от них. Он знал что это за церковь, и что-то внутри его головы щелкнуло.

— А пойдемте-ка до кладбища дойдем.

Он не предлагал или спрашивал, а констатировал факт. Ноги Славы сами повернулись в нужную сторону, и он зашагал без малейшего промедления. Его друзья сначала было опешили от такого его неожиданного решения, но тут же пришли в себя и поспешили догнать уже успевшего от них отойти Вячеслава.

— Слав, ты чего вдруг? — озвучил общий для всех вопрос Миша.

— Не знаю, но понял что мы не далеко и захотелось сходить, — скрывать Славе было нечего, и он сказал всё как есть.

— Думаешь там Кирилла встретить, что ли?

— Нет, это было бы странно. Но если вдруг и встретим… ну что ж, заставим тогда рассказать, чем он там занимается.

Ребятам оставалось только пожать плеча. Небольшой запас времени, до того как им необходимо было вернуться домой, ещё имелся. Почему и не прогуляться тогда, хоть и на кладбище.

Каждый из них проходил мимо этого места по сотни раз за год. Небольшая, ничем не примечательная церквушка, протекающая рядом, узкая речка, которую, если очень хорошо разогнаться, можно было наверно и перепрыгнуть, если у вас ноги подлиннее. И ограда — отштукатуренная красная стена, под два метра, с железными остриями наверху. Конечно, такой она была только у центрального входа, скрывая от проходящих по улице прохожих пейзажи расположенных за ней захоронений. А по всему остальному, чуть больше чем двухкилометровому периметру, это был обычный металлический кованый забор.

Но сейчас, находясь здесь в это время суток, всё выглядело, чуть-чуть, но иначе. Или ребятам, так только казалось?

Центральные ворота, вообще-то в это время, должны были быть запертыми на ночь, но так как местный сторож, предпочитал к закату быть уже в стельку пьяным, они зачастую оставались открытыми. Ну и правда, подумаешь кто-то ночью может прийти на кладбище, будто там было чего воровать.

— Жутковатенько, вообще-то, — прикуривая сигарету, Лёша заметил, что его пальцы чуть заметно подрагивают. Он всегда верил во всякую нечисть, и от мест, где с ней можно было встретится, предпочитал бы держаться подальше. Но перед пацанами, позволить показать, что он боится пройтись ночью по кладбищу, Лёха не мог.

— Есть такое, — согласился с ним Рома, — днём оно как-то по-другому здесь.

— Зато тихо так, да? — они шли не спеша по центральной алее и оглядывались по сторонам. В целом, ничего необычного-то и не было. Оградки могилок, да надгробные камни с крестами. Одни ухоженные, другие начинали подкашиваться под гнётом времени. Разве что, из-за обильно растущий вокруг деревьев, казалось, что уже совсем темно.

— И долго мы тут будем бродить?

— Да давайте до братской могилы в конце аллее дойдем, и обратно, — отозвался Слава, даже не поняв, кто из его друзей задал этот вопрос. Его сюда что-то тянуло, и он повиновался этим ощущениям.

Выйдя на перекресток, где-то на половине их пути, Слава неожиданно замер. Воздух перед ним исказился, будто бы стал плотнее, я затем пошел рябью. От увиденного, его дыхание перехватило, а ноги словно вросли в землю, но оторвать взгляда от происходящего он не мог.

— Слав? — друзья, не поняли причину, по которой Вячеслав так внезапно остановился.

Он же наблюдал, как воздух вокруг него приходит в движение, начинает закручиваться и вращаться. Только что стоявшее перед ним кладбище, рассыпалось как в дребезги разбитое стекло, на тысячи, десятки, а может и сотни тысяч осколков, тут же подхваченные незримым ветром и унесенные в разны стороны, чтоб через мгновение, вновь вернуться и собраться в единую картину.

— Вы это видите? — пусть и полностью завороженный происходящим, Слава отдавал себе отчет, что это больше походило на безумие, чем на что-то реальное.

— Видим, что? — Миша сделал шаг в сторону друга, желая понять, о чем тот толкует, но Слава в ответ поднял руку в останавливающем жесте.

— Подождите….минуту…

— А не стебётся ли он над нами? — нахмурил брови Санёк, — Ну, в смысле, что за хрень-то?

— Слава, ты стебёшься? — не раздумывая поинтересовался Рома, но ответа не последовало.

Перед взором Славы же, легким, покачивающимся маревом предстало семь аморфных «Нечто», ломающий, и искажающих своим присутствием окружающее их пространство.

— Враг, — болезненно ударило прямо по самым барабанным перепонкам Славы, будто вдавливая их внутрь его черепа.

— Пришел сам.

— Как забавно.

— Но что он тут делает.

— Зачем ты явился, дитя?

Голоса, невозможно было отличить друг от друга — пустые, лишенные индивидуальности и окраски, но при этом давящие каждым своим звуком. Мысли в голове Славы заметались в беспорядке, пытаясь осознать происходящее. Он видел… что-то? Что не видели другие. И это что-то, говорило с ним?

— Кто вы?

— Кто, Мы? — Лёша захлопал глазами, услышав странный вопрос от Славика. — Завязывай, давай! — он было хотел подойти, и одернуть странно застывшего друга, но его остановил уже Миша.

— Подожди, он похоже не с нами разговаривает.

Ребята стояли в каких-то паре метров от своего товарища, но сейчас им почему стало казаться, будто их разделяет непреодолимое пространство.

— Мы — твоя погибель.

— Или же спасение?

— Твой Враг призвал нас.

— И мы даровали Ему силы.

— Его чувства связали Вас.

— Но открыли, Тебе, дорогу к нам.

Вячеслав слушал раздающиеся голоса, одновременно стараясь понять и смысл ими произносимого, и не начать кричать от боли, которая их сопровождала.

— Враг, это Шмелёв?

— Ваши имена для нас ничего не значат.

— Ты и сам знаешь кто он.

— Но важно не кто он, а кто Ты.

— И чего ты желаешь.

— И что готов за это заплатить.

— А не понимаю! — голова у Славы уже начинала звенеть колоколом, и ему все труднее становилось собирать эти фразы в единую цепочку.

— Мы можем даровать многое, тем кто согласится принять нас.

— Силу, чтобы получить власть.

— Власть, чтобы получить богатство.

— Богатство — чтобы получить все остальное.

— Но взамен, мы потребуем службу.

— Верность — цена благополучия.

— Он согласился. А согласишься ли Ты?

— На что? Чего вам надо? — говорить Славе приходилось с плотно сжатыми зубами, чтобы хоть как-то бороться с нарастающей болью

— Так, теперь он и меня уже пугает, — Рома хотел было выбросить оставшийся от сигареты окурок, но задумавшись, достал новую из пачки, прикурил от собственного бычка, и уже только потом раздавил его ботинком. — Может подойти и треснуть его?

— Ну вперёд если такой смелый, — сама-то идея Лёше показалась не такой уж и плохой, но вот правда если Слава их всё-таки разыгрывает, то в ответ может прилететь мама не горюй!

— Нам — слуга, — ответили голоса.

— Верный, но сильный.

— Чтобы смог справиться с возложенным на него.

— Раньше у нас был только он.

— А теперь у нас можешь быть и ты.

— Служи нам, и мы даруем тебе силу.

— Что?! Зачем мне это? — Слава держался уже из последних сил, все его тело как будто бы онемело и покалывало острыми иголками.

— Чтобы выжить.

— Да, пускай это будет игра.

— Выясним, кто достоин нас.

— Убей своего врага, или он убьёт тебя.

— Докажи, что ты пригоден.

— Покажи, что ты чего-то стоишь.

— Не сможешь — умрешь!

От последних слов, Слава свалился на колени схватившись руками за голову. Охвативший его морок, начал отступать, семь фигур растаяли без следа, и лишь звучащее в голове эхо от произнесенного ими, диссонировало с восстанавливающейся реальностью.

Друзья без промедления бросились к нему, нешуточно напугавшись такому развитию событий.

— Да что, мать твою, с тобой делается? — прихватил за плечи Славика Санёк, опасаясь, что тот упадёт окончательно, но он в свою очередь, резко дёрнулся, скидывая с себя руки друга.

— Нормально все, отстань! — Слава не собирался грубить своему товарищу, но резко вскипевшие в нём эмоции, просто нашли самый короткий путь к выходу, после чего, он смог найти в себе силы, вновь встать на ноги. — Я либо башкой тронулся, либо… Валим отсюда нахрен, сейчас расскажу.

Возражать и мешкать никто не стал и ребята поспешили покинуть кладбище.

Объяснение того что с ним произошло не отняло у Славы много времени. Само это странное «общение» длилось не дольше минуты, или двух, а уж краткое содержание, можно было уложить и в одно предложение. Пересказать дословно, весь диалог в котором он невольно принял участие, Слава бы все равно и не смог. Пронизывающая боль, которая сопровождала голоса этих “сущностей”, не оставляла ни малейшей надежды на то, чтобы запомнить их, хоть и кратки, слова в точности.

Поэтому Слава рассказа так, как произошедшее понял он: ему явились какие-то призраки, они как-то связанны со Шмелёвым, и теперь они хотят посмотреть, кто из них сможет убить другого.

— Ну, или я всё-таки свихнулся, — подытоживая, грустно усмехнулся Слава, — и вот хрен его знает, что лучше.

Он посмотрел на своих друзей, а те молчали. Они просто не знали, что сказать, и как воспринимать, только что услышанное. И самое неприятное, для Славы было то, что он увидел в лицах страх. Настоящий, не поддельный, не тот который когда боишься, но делаешь, а когда понимаешь, что ничего сделать не можешь. Тот, который обычно бывает у терпил, перед тем как обмочить штаны, и бежать жаловаться старшим.

Особенно у Леши, который стал безостановочно теребить висевший не шее крестик. С этим надо было что-то делать.

— Чё завяли-то сразу? Или ссыте, что неразрулю? Ну нашёл себе Кирюша новых паханов, и что дальше-то? Он сам как был шестёркой, так ей в итоге и остался. Сам по себе — хрен он без палки. Найду управу.

— Но на мокрое идти… — не решительно начал было Рома.

— Ты дурак? Не буду я его валить. Вот ещё чего, — возмутился Слава, но про себя подумал, что всякое может случиться. И если сам Шмелёв попытается его на тот свет отправить, то сдерживать себя он тоже не станет. — Или ты думаешь я хочу делать что мне эти «призраки» велели? Да черенок им от лопаты, по самые гланды! В шестёрках не ходил и не буду, и плевать кто они там, ангелы, или демоны сраные!

Этой речью Слава хотел приободрить своих друзей, но попутно и сформулировал то, что он думает о происходящем для самого себя. И как-то неожиданно стало спокойно. Проблемы никуда не ушли, да ещё и с бесовщиной оказались, но приняли привычные формы и очертания, а с этим уже что-то можно было делать.

— Ладно, — Саня хлопнул себя по лицу ладонями и слегка подрастёр щеки, — а как с… духами этими бороться?

— Чеснок, святая вода, распятие!

— Ром, давай вот без этого сейчас, ага? Тут думку подумать надо будет.

— На кладбище крестов куча, и не похоже, что они их особенно боялись, — рассудил Миша, — тут скорее вопрос, они сами только там могут появляться?

— Тогда туда не соваться и вопрос решён, — кивнул Слава, — останется только Кирилл, а с ним теперь сладим.

— Но за святой водой я бы сходил. Пускай будет, на всякий случай, — теребить свой крестит Леша перестал, что уже было неплохо.

— Ага, и обольём ей Шмелёва!

— Не-не-не, лучше поймаем его, свяжем, и напоем ей так, чтобы вся нечисть из него вышла!

— Ну чтоб нечисть вышла, тогда надо клизму ставить!

— Ага, кружку Эсмарха ему, на пять литров!

Ребята рассмеялись. Им удалось немного отойти от случившего, и настроение несколько улучшилось.

— Но кстати, не забываем, что может просто наш Славик псих, и его надо сдать в желтый дом! — широко улыбнулся Рома и приобнял Славу за плечи.

— Да иди ты, — улыбнулся Слава в ответ и закинул свою руку на плечо друга, — идёмте домой, нам ещё работать завтра.

***

Почти всю субботу Слава провел сначала разгружая фуры, а их было ни много ни мало пять машин, а затем, уже помогая раскидывать этот товар по складу. Работа была изнурительной, и отнимала почти все силы, но дядя Женя никогда не обижал ребят с вознаграждением за их труд, поэтому оно того стоило.

О том, что было накануне вечером, никто из друзей не решался заговорить первым, от чего складывалось впечатление, будто ничего и не было. Обычный день, с обычными разговорами на перекурах. Но Славу это вполне устраивало, всё равно, всё что они сейчас могли, так это переливать из пустого в порожнее, а подобным заниматься он не любил.

А придя вечером уставший домой, открыв бутылку с кефиром, и закинув две сардельки в ковш на плите, ему даже подумалось, было ли взаправду то, что вчера было? Бывают же галлюцинации у людей. Кто грибочки специальные для этого жрёт, а у кого и с водки черти появляются. Мало ли что там ему ночью могло привидеться? В итоге сам поверил, и пацанов своих напугал.

Наверное, это был бы не самый плохой вариант. Свихнуться — это туда-сюда, но жить ещё как-то можно в принципе. А вот если призраки реальны, и они жаждут смерти одного из двух… Может тогда этим двоим стоит договориться и послать их нахер? По крайней мере так оба будут живы. Вопрос в том, получиться ли нормально поговорить со Шмелёвым вообще?

От всех этих мыслей у Славы опять начала пухнуть голова и закинув в себя свой не хитрый ужин, он упал на кровать и почти моментально провалился в сон, благо наработанная за день усталость, максимально этому способствовала.

Спал он на удивление хорошо, крепко, и почти без сновидений, а те что и были, испарились без следа, стоило только Вячеславу разлепить оба своих глаза, да протяжно зевнуть. А было это около десяти часов утра. Редкая роскошь выходного дня, когда можно было давить подушку до последнего, без каких-либо последствий за это.

Мать, к этому времени уже пару часов как вернувшая с работы, сама отправилась на отсыпную, а значит об дневнике и написанном в нём до вечера точно можно было не беспокоиться. Будь бы ситуация иная, Слава бы предпочел действовать по тактике максимального задабривания своего родителя. Навел бы везде порядок, сделал уроки, возможно что-то приготовил поесть к материному пробуждению. Конечно, таким вопиюще хорошим поведением он сам себя бы и раскрыл, но тут, как говориться, лучше было бить на опережение, давая понять своими действия, что осознаешь всю вину от содеянного и искренне раскаиваешься.

Но сейчас, во-первых, Слава не был виновником инцидента, а во-вторых, заботило его совсем иное, нежели потенциально нависшее над ним наказание. Правда сесть за уроки он честно попытался, сделав над собой волевое усилие. Хватило его только не на долго, но зато вовремя этой попытки, его голову посетила одна очень несвойственная ему, но возможно очень даже здравая, идея.

Потратив несколько минут на поиски, Славе удалось отыскать в ящиках своего письменного стола заветный корешок, о котором он в своё время и думать забыл чуть-ли не сразу после его получения. Но сейчас корешку выпала возможность доказать не бессмысленность своего существования, и сослужить таки службу своему забывчивому хозяину, который уже в свою очередь натягивал на себя первый попавшийся в шкафу свитер. На улице начинало понемногу холодать, и одной куртки, накинутой поверх рубашки, становилось недостаточно.

— О, уже намылился куда-то, — прокомментировала Таня с кухни, когда её брат надевал ботинки в прихожей.

— Библиотека ведь по воскресенья работает? — на всякий случай поинтересовался у нее Слава.

— Что-что работает? — глаза девушки полезли на лоб.

— Библиотека, ну наша которая.

— Кто ты такой?! И где мой брат?! — девушка сложила руки на груди и продемонстрировала свой самый серьёзный взгляд.

Взглянув на неё, Слава лишь с кислой улыбкой покачал головой, давая понять, что шутку не оценил, и поспешил покинуть квартиру. Таня же наоборот сначала залилась звонким смехом, считая что в целом получилось не просто смешно, я до жути уморительно, но спохватившись замолкла прикрыв рот руками. Если она разбудит мать, добром это точно не кончиться.

— Так что ты говоришь, тебя интересует, милок? — библиотекарь была женщиной преклонного возраста, с копной пусть и седых, но завитых и уложенных волос, и великолепной осанкой, которой могли позавидовать даже молодые. — А читательский мы тебе всё же новый оформим.

Она передала Вячеславу бланк и ручку.

— Что-нибудь про призраков, или духов. Не знаю, что у вас есть из такого?

— Призраки и духи, говоришь, — женщина задумалась, — многие авторы прибегают к их использованию в своих произведениях. Кто-то в качестве метафоры, кто-то, как полноценный персонажей, и отрицательных, и положительный. И в классических произведениях они встречаются, и в той же фантастике изобилуют. Так что побольше конкретике, молодой человек, иначе ничего посоветовать не смогу.

— Нет, мне не книгу, в смысле книгу надо, а… — Слава напрягся, стараясь правильно сформулировать, что он имеет в виду, — ну знаете, что-то вроде учебника, или энциклопедии. Бывают же такие, где рассказывают о всяких явлениях?

Одна из бровей библиотекаря изогнулась в дугу весьма значительного размера.

— Ты, вроде уже достаточно взрослый, чтобы верить…в подобное.

— Да, нет, я не то, что вы… просто… — Слава понимал, что он начинает выглядеть глупо, и ему это совершенно не нравилось. — Мне для школы надо! Вот. Доклад написать!

— Доклад? Ну ладно, — Серафима Андреевна, а именно так звали библиотекаря, конечно же слышала, что в последние годы, министерство образования отказываются, от старых, и как они говорят, устаревших методик образования, и проводят всевозможные реформы. Вот, видимо и первые результаты нововведений подоспели. — Теперь, правда, даже не знаю, что тебе предложить. Заполнил? Давай сюда, и попробуем что-нибудь найти для тебя.

Она посмотрела на заполненный бланк читательского билета. Мальчику, получалось, было пятнадцать лет, хоть и выглядел он постарше своего возраста. С другой стороны, пусть уж лучше про призраков читает, чем как другие, клей по подвалам нюхает, а то и еще чего похуже.

— Пойдем.

Они направились в соседнее помещение и подошли к одному из стоящий по всему периметру шкафов.

— Вот, попробуй посмотреть что тут есть. Здесь собрана религиозная, и около религиозная литература, возможно, найдешь что тебе подойдет. Но это только для читального зала.

— Хорошо, спасибо, — поблагодарил библиотекаря Слава, и принялся изучать содержимое полок. Серафима Андреевна же отметила для себя, что у молодого человека не было элементарно даже ручки с тетрадкой, так что каким образом он собирался подготавливать материал для доклада, былой ей категорически не ясно. Но и лезть не в своё дело, она не собиралась.

Несколько же представленных названий смогли с ходу заинтересовать Славу: «Тайны загробной жизни», «Жизнь после смерти», «Книга мертвых», «Вернувшие — истории переживших смерть». По большому счёту он и сам конкретно не знал, что собирался найти, но сейчас, наличие хоть каких-нибудь сведений казалось ему чем-то жизненно важным. И собрав в охапку несколько изданий, он устроился за ближайшим столом и принялся читать.

Первая из открытых им книг на деле оказалась скорее сборником фотографий сомнительного качества, с кратким описанием когда, кем, и при каких обстоятельствах были сделаны данные снимки. Со слов авторов, это были редкие, почти уникальные случаи, когда по средствам фототехники удавалось воочию запечатлеть призраков и полтергейстов, тем самым наглядно продемонстрировав их реальность. Некоторые из снимков были действительно жутковатые, на них четко различались полупрозрачные фигуры, зачастую как бы парящие над землёй или находящиеся за спинами присутствующих на фотографии людей. На других же разобрать что на них запечатлено было фактически невозможно и даже при наличии сопутствующего объяснения, находящиеся на них, казалось просто какой-то кляксой и не более.

Просматривать эти снимки было интересно, но практической пользы для себя Слава из них вынести не мог. К тому же то, что он лицезрел на кладбище самостоятельно и близко не походило на содержимое этого издания, поэтому отложив его в сторону он принялся изучать следующую книгу, которая оказалась сборником историй, где люди описывали свой опыт встречи с паранормальным. Увлеченный этими рассказами, Слава целиком погрузился в чтение и не заметил, как кто-то подошёл к нему.

— Привет.

От неожиданности Вячеслав аж вздрогнул, что, как правило, было для него не свойственно. Сейчас он читал историю одной девушки, которая как она утверждала, регулярно советуется со своей покойной прабабушкой, по всяким житейским вопросам, и та в свою очередь, ей очень помогает. Тут конечно же могут начать возникать вопросы, почему это усопшие родственники одних,стремятся выйти на связь со своими еще живыми потомками и помочь им по мере своих сил, а другие, коих подавляющее большинство, остаются безучастными к судьбам своих родных. Но отвечать на такие вопросы, к сожалению, было некому.

Поприветствовавшего его человека, Слава узнал в туже секунду: этот почти девчачий голос он наверное уже не спутает ни с кем и никогда.

— Ну здравствуй, Паша, — он протянул парню руку и дождавшись пока Павел чуть замешкавшись и с неуверенностью не сделал того же самого в ответ, крепко сжал его ладонь. Не на столько, чтобы сделать мальчику больно, но ощутимо, чтобы наглядно продемонстрировать своё превосходство. — Неожиданная встреча, да?

— И не говори, — Паша присел на соседний стул, потирая освобожденную от рукопожатия кисть, — как вам, сильно досталось в пятницу-то? Он когда за стул схватился… Это уже был не Кирилл. Слава богу хоть не попал ни пока кому, ужас то какой…

— Да не особо-то и влетело, мне по крайней мере. За дружка твоего не знаю, с него спрашивать и надо.

— Думаешь он ответит нормально? Всё ему шуточки, что ничего ему ни за что теперь не будет! Как же, доиграется, не то что о золотой медали забудет, так вообще, переведут куда-нибудь…

— Ох, мне бы ваши заботы, медальку им не дадут, — усмехнулся, но по-доброму Слава, — велика потеря, толку то с нее, на лом не сдашь даже. А переводить-то, куда? В «спецшколу»? Меня ею тоже пугают регулярно и ничего. Понты все это.

— А ты стульями в людей бросаешься?

— Я идиот по твоему? С головой дружу… ну или дружил, до недавних пор. Ой, ладно, не хочу я сейчас об этом, ты хотел чего или так, а то я тут занят немного.

— Нет-нет, просто увидел тебя, удивился и решил поздороваться. А что читаешь?

Павел потянулся к книгам, лежавшим на столе перед Славой, и схватил первую попавшуюся.

— Ого, не подумал бы, что ты интересуешься… подобным.

— Нельзя что ли? — нахмурился Слава. Почему-то сейчас у него было хорошее настроение и желание подшутить, будто бы высказанная собеседником мысль, его разозлила. Но признаться честно он и сам бы никогда раньше не подумал что будет интересоваться подобным.

— Нет… Я… в смысле… — занервничал было Паша, но по расползающейся улыбке Славы понял, что ничего страшного не произошло, — глупости же всё это просто, несерьёзно. А ты не производишь впечатление… ну того, кто верит в небылицы, вот.

— Спасибо, наверное, — это был странный, но определённо комплимент. Настоящий, от ботаника: чудеса продолжали совершаться в Славиной жизни. И тут же его голову посетила одна мысль:

— А друган твой, Шмелёв, тоже не верит в такое?

Повел, задумался.

— Вот когда ты спросил… Он ведь хорошо в науках разбирается, в физике особенно. Прекрасно знает, что такое научный метод познания и как им пользоваться. Эксперимент не вера, он либо работает, либо нет. Поэтому, Кирилл не из таких. Ему одной голословности будет мало. С другой стороны, он порядком читал и всякой эзотерики, особенно в последнее время. Гендель там, или Кроули. Но читать-то можно и просто интересу ради, верить в написанное не обязательно, особенно если это чушь, да?

— У меня можешь не спрашивать, — демонстративно выставил перед собой ладони Слава, — как говоришь, К… Кроули, что за кент?

— Да жил такой, с век назад. Чёрным магом и пророком себя называл. Мода тогда была, на всякий оккультизм, спиритуализм и прочее. По мне так шарлатан обыкновенный, и раньше такие были, и сейчас есть, наверно.

— И здесь есть?

— Нет, нашей библиотеке такого считай и нет. Хотя вот, странное, тоже стало появляться, — Павел кивнул на книги, лежавшие перед Вячеславом, — Кириллу, отец по книжным находил, покупал, а я у него читал.

— Понятно. Ну, спасибо тебе, Паша, — Слава улыбнулся и вновь протянул руку для рукопожатия, — не смею тебя больше задерживать.

Перспектива второй раз за столько короткий промежуток времени подвергнуть себя «клещевому захвату» не вызывала у Павла особого энтузиазма. Но деваться к сожалению было некуда — он прекрасно отдавал себе отчет, что соблюдение норм этикета общения, является важным фактором для установления доверительных отношений. Даже если противоположная сторона может и не осознавать наличие этого самого этикета, а лишь следует его негласным правилам, так сказать, интуитивно.

Но на его удивление повторное рукопожатие оказалось гораздо мягче и не вызывало неприятных ощущений: оно было дружеским.

Павел улыбнулся, поправил очки, и пошёл по своим делам.

Слава же крепко задумался. Со всех сторон получалось так, что Шмелёв где-то, что-то такое вычитал — у чёрных там магов, или фиолетовых, не суть важно. Но с бесовщиной он контакт наладил, и та ему помогает. Нет, одно дело ходить в шестерках у Макса-Ореха, но лезть шестерить под чертей? В прямом смысле, чертей! Такое у Славы в голове уложиться никак не могло.

К тому же оставалось не ясно как он с ними общается. Для этого обязательно ходить на кладбище? Почему именно туда? И его голова также раскалывается от их «голосов»? Слишком много вопросов ответить на которые, к сожалению для Славы, мог только сам Шмелёв. А будет ли он разговаривать? Совершенно не понятно. Если уж так призадумываться, он сейчас больше походил на бешеную собаку, норовящую укусить всякого, кто ей только на глаза попадается.

Всякого, да не всякого конечно. Сейчас целью был именно он, Слава, и никто другой. И на него Кирилл кидался с красными глаза и пенящейся пастью. Не загрызёт, так бешенством заразит и не понятно, что будет хуже. А если ему вдруг повезёт и он расправится со Славой, тогда что? Успокоится? На такое рассчитывать не стоит. Вероятнее по-настоящему сорвётся, почувствовав вкус крови и станет кидаться на всех без разбора! А этого Слава допустить не мог. Сам не знал почему, но появилось в нём, некое чувство ответственности за происходящее, если можно это было так назвать.

Значит и выбора особого у Вячеслава не оставалось — завтра, после уроков, он выбьет всё дерьмо из Шмелёва, а после заставит его говорить. И отвертеться в таком случае у того не получиться. Проблема будет если только в этот раз огребёт сам Слава…но такого допускать просто нельзя, ни в коем случае. И если раньше он всегда выкладывался на все сто процентов, то теперь надо будет смочь выжать из себя и ещё чуть-чуть сверху. Даже если это невозможно.

Прилив тёплого предвкушения наполнил Славу. Когда жизнь ставит перед тобой цели завтрашний день перестаёт быть размывчатым пятном неизвестности. Тяжело будет или легко — вопрос другой, главное знать, что есть к чему и ради чего прикладывать усилия. Настроение у мальчика окончательно стало отличным и он решил еще немного почитать, пусть и странных, не очень похожих на правду, историй. А вернуться домой, получить нагоняй от матери и сесть за уроки он ещё сегодня успеет.

***

— Ну, а потом мы пошли к ней, — рассказывая о своих вчерашних похождениях Роман не страдал от лишней скромности. Зависть в глазах друзей, была своеобразной вишенкой на торте, которой он смаковал с превеликим удовольствием.

— А там? — с жадностью вопросил Лёша. Вот именно такая его реакция и заставляла Ромин нарциссизм расцветать пышным цветом.

— А там, мы занимались тем, что ты на кассетах своих родаков только и видел! — заржал он, радуясь возможности поиздеваться на другом. Миша с Саней тоже засмеялись, но больше порядку для, чем удовольствия ради. Кащей, от части сам был виноват, он тоже был любитель побахвалиться, а брехунов на место ставить надо.

— Да иди ты в жопу! — хотел было уже обидеться на друга Алёша, но тут же отвлекся на подошедшего Славу, — Славик, здорова, братан!

— Привет-привет, о чём базар-вокзал?

Друзья обменялись рукопожатием, и Вячеслав рухнул на свое привычное место в классе.

— Да Ромик тут рассказывал, как с Катюхай вчера погулял, — доложил ему Санёк.

— Выёживался, — буркнул Лёша, но на его комментарий уже не обратили внимание.

— Сам-то что вчера делал? А то не заходил, ни звонил.

— Да прикиньте, с утра в библиотеку ходил и пол дня там просидел. Думал может что найду, ну по поводу того, что в пятницу случилось. А домой, когда вернулся мать мозги как стала полоскать, так до ночи и не останавливалась.

— Куда ходил? — вырвалось у ребят чуть-ли не одновременно.

— Так, завязывайте, — кому, кому, а не этим «товарищам» отвешивать ему шутки подобного толка, — да всё равно ничего толкового там не нашлось. Пашу только этого там встретил, вот он кое-что интересное рассказал.

Все четверо друзей смотрели на Славу глазами по пять копеек.

— Что-то я ничего не понимаю, — помотал головой Миша, — нафига ты туда пошел?

— В смысле, нафига?

— Да не нафига, нафига, а я не понял, зачем!

Слава нахмурился, их разговор как слишком быстро принял форму странной бессмыслицы.

— Может его это, ботаник покусал, и он того, оботанивается! — и остроумие Алексея, всё ещё оставалось достаточно спорным явлением для всех кроме него самого.

— Ты идиот? — не стал терпеть Вячеслав.

— Так, я, это…

— В ухо тебе сейчас дам, будешь знать, понятно?

— Хорошо, с нами всё ещё наш Слава, — как бы сделал общий вывод Рома, — но серьёзно, мы не поняли зачем ты туда ходил.

— Ну может найти что, потому что я видел на кладбище!

— А что ты там видел? — вновь искренне удивились друзья, и в ответ на их удивление, сердце Славы как будто бы пропустило удар. Что-то было не так.

— Мы в пятницу на пустырь пиво пить ходили? — осторожно начал он, но уже чувствуя первые поползновения холодка по спине от подступающей догадки.

— Ну да.

— Было дело.

— А после на кладбище ходили?

— Так ты нас туда и потащил!

— Вот-вот, сам рванул туда, мы только поспевали.

— А там что было?

Ребята переглянулись.

— Да ничего, — пожал плечами Рома.

— Прогулялись туда да обратно, — поддержал его Миха.

— Нет, ну жутковатенько то было, базару нет, — как бы вспоминая те события подметил Лёша.

Саша же просто три раза плюнул через плечо да постучал кулаком по парте. Будто в данной ситуации это имело хоть какой-то смысл.

Прозвенел школьный звонок, давая начало первому уроку очередной учебной недели.

— Вы сейчас прикалываетесь, или как? — Славе-то уж точно было не до шуток.

— В смысле, прикалываемся?

— Над тобой? Как?

— Слав, что-то я нефига не понимаю!

— По-человечески объясни, в чем проблема!

— По-человечески? — чуть было не засмеялся во весь голос Слава. «Человеческого», вокруг себя, он начинал видеть все меньше. А вот бесовщины…или друзья всё-таки над ним стебутся?

— Эй, галёрка, звонок не для вас что ли был? — грозно крикнула на ребят Серафима Венедиктовна. Она предпочитала преподавать свой предмет, географию, если уж не когда все самозабвенно внимают её слову, то на худой конец, когда никто не мешает этого делать заинтересованным.

— Всё-всё, прощения просим, затыкаемся, — извиняющимся тоном, улыбаясь ответил Рома.

Урок начался как ему и было положено, а Вячеслав сидел поглядывая на друзей, пытаясь понять, водят они его за нос или нет. Причин, кроме как подшутить, у них для этого не было. Но если они помнят, то что Слава им пересказал тогда, то станут ли шутить? Дело-то, вообще-то серьёзное. Они, конечно, бывают придурковатыми, но когда надо на них можно положиться.

Значит они забыли? Объяснение, которое по большому счёту, ничего не объясняло. Почему так вышло? Это дело рук, или что у них там, тех призраков? В памяти всплыл сам собой недавний разговор с Павлом. Кирилл же говорил ему, что-то вроде того, что ему ничего ни за что не будет. Вот так вот что ли это работает?

Слава размышлял и все больше мрачнел. Видимо на парней ему рассчитывать не стоит. Да и не надо наверное их втягивать в эту уже откровенную срань. Ясно одно, всё началось с этого Шмелёва, значит на нём и должно закончиться. А этот час уже близок.

Или… оставался ещё вариант, что Слава тронулся умом и происходящее на самом-то деле не происходит. Нет, Кирюша этот с его быкованием конечно есть, куда ему деваться, но вот все остальное… А что, собственно, остальное-то? Зажившие синяки, да Славины же галлюцинации? На кладбище были они все, но видел и слышал только он! Но ведь рассказал друзьям что, видел! А они не помнят. Или делают вид, что не помнят? А может не рассказывал… Да точно рассказывал, они еще ржали что напоют Шмелёва святой водой! Или уже пора, самому ей напиться как следует?

Замечает ли сам человек когда метания его мыслей начинают перерастать уже в паранойю? Наверное, в первую очередь зависит от того, знает ли он сам, чем она является. Другие же просто попадают в её тягучий плен, и с каждой новой потугой, понять что произошло, увязают в ней ещё сильнее.

Прошёл первый, затем второй и третий уроки. Слава больше не поднимал тему ни кладбища, ни библиотеки. Шмелёв, конечно же никуда из их разговоров не делся. Оно и понятно — забитая не сегодня стрела, была главным событием и не обсуждать её было просто невозможно. Но для себя Слава подметил, что его друзья болтают на эту тему спокойно и буднично. Ничто не говорило за то, что они пытались над ним поиздеваться. И если б даже вдруг они такое учудили, у Ромы с Мишей может быть и хватило бы терпения и мозгов на долгий спектакль, но вот Кащей с Саньком раскалилось бы быстро.

И выходило, что нежданно-негаданно Слава остался один. Вот так вот запросто вроде бы находясь в окружение своих пацанов, которым он доверил бы спину без тени сомнения! Разговаривая с ними, шутя, смеясь! Но в то же время ощущая, будто это были уже и не они. Не те, кому он мог рассказать самое сокровенное или поделиться очередным планом. Не те, кого можно было разбудить посреди ночи, и вытащить на дело, или быть разбуженным и вытащенным ими. Они и оставались собой, и собой уже больше небыли. В его жизни появилось то, что больше не было их общим. Омерзительная горечь скользнула по корню языка и провалилась в самое нутро.

— Так, я в толкан, — оповестил своих друзей Вячеслав, тем самым как бы вопрошая, нет ли среди них испытывающих желание справить естественную нужду. Таковых не оказалось. Была большая перемена и они возвращались из столовой в свой кабинет.

— Ага, давай, мы в классе будем.

Обычный мужской туалет, обычной типовой школы: «предбанник» с двумя раковинами, за первой его дверью, и три стоящий в ряд унитаза, в квадратном помещении за второй. Говорят, в женских и преподавательских туалетах есть не то что перегородки, а кабинки с дверьми! Но сам Слава в них, по понятным причинам не был и утверждать не мог, да и было ему в общем-то на это наплевать.

Окно, которое вернее назвать форточкой, расположенное в верхней части стены выходящей во двор, было открыто, но запах табака всё ещё витал в воздухе. Сейчас в туалетах курили не так много, погода пока позволяла желающим выбегать на переменах на улицу. Там, в толпе, вероятность быть пойманным «за руку» кем-нибудь из преподавательского состава значительно уменьшалась. А вот зимой, в мужской туалет порой зайти без слёз было просто невозможно — дым стоял коромыслом. Учителя конечно гоняли и отлавливали обнаглевших учеников, делали выговоры и вызывали родителей — но силы дурных привычек всё равно всё возвращали на свои места.

Выполнив все поставленные перед собой задачи, как всегда, по привычке расположившись у центрального фарфорового изделия, и уже застёгивая пуговицы на брюках, Слава услышал как кто-то вошел из школьного коридора. Повернув голову и увидев вошедших, он даже не знал стоит-ли ему удивляться — конечно же это был Шмелёв, в сопровождении троих своих ребят. И пятничного синяка на нём, конечно же не было.

— Не пускай никого, мы быстро, — бросил Кирилл самому щуплому из своих спутников, и тот закрыл за ними дверь, ведущую из «предбанника».

— Ты чё удумал, придурок? — заподозрить недоброе в происходящем, не являлось высшей формой дедукции. Если с тобой закрываются в туалете, да имея численный перевес: будут бить, как пить дать. Слава машинально сделал шаг назад, чтобы увеличить расстояние между собой и неприятелем, но это было бессмысленно — слишком маленькое помещение. Двое оставшиеся с Кириллом, тут же рванули к нему, навалившись каждый на одно плече, прижав Вячеслава к стене.

Конечно, он мог попытаться садануть хотя бы по одному из них, но это бы ничего не решило, и тогда бы вероятно его бы завалили на пол. А такое положение было бы значительно хуже. И сейчас не сахар, но пока стоишь на ногах, что-то сделать да можно.

— Что, зассал в честную и решил как крыса?

— Честно? Есть немного, — не стал увиливать Кирилл и подойдя засадил с правой Славе в живот, — лучше же перестраховаться, на всякий случай.

Слава дёрнулся, не со всей силы, а так, чтоб понять на сколько крепко его держат. Но Шмелёв от неожиданности все равно отшатнулся.

— Да не дёргайся ты, я аккуратно! — разозлился скорее не на Славу, а на собственную реакцию Кирилл и занес кулак для еще одного удара. Пришелся он в поддых. Дыхание у Славы перехватило.

Ну что ж, он хотел поговорить со Шмелёвым, вот видимо сейчас и поговорит. Как следует так, от всей души.

— По беспределу ты уже пошел, и сам это знаешь, — и если раньше для Славы, Кирилл, был может и странноватым, мутноватым, излишне понтоватым, но все-таки пацаном, равным, в определенной мере, то сейчас он этого статуса лишился.

— Да плевал я на твои понятия! Ничего мне не будет, ты понял? — очередной удар прилетел Славе куда-то в район печени. Было больно, очень, но не так, чтобы подавать виду. А вот сказанное Кириллом, слегка освежило память и сняло пелену неожиданного нападения с мыслей.

— Что, думаешь призраки тебя твои спасут, черти эти сраные? — это был самый просто, топорный способ понять сходит ли последние несколько дней Слава с ума, или нет. Реакция Шмелёва сама всё скажет за себя.

Кирилл замер с уже занесенным кулаком для следующего удара.

— Что ты сейчас сказал?

— Видел я чертей твоих, на кладбище, — ехидно улыбнулся Слава, — и что шестеришь ты на них, знаю, — говорить он старался, как можно спокойнее и хладнокровнее, хоть и давалось это с усилием. И результат не заставил себя ждать — глаза Кирилла округлились, а сам он побледнел. Без сомнений, он понимал о чём идёт речь.

— Что… Ты?! Как?!

— Кирюх, о чём он базарит? — вопросил тот, что держал Славу с левой стороны. Стасом его вроде звали, а может и Антоном.

— Давай заканчивать, сейчас уже звонок будет, спалят нас! — подключился и второй.

— Да заткитесь вы! — гаркнул Шмелёв на своих же товарищей. — Почему? Почему?! — он впивался непонимающим и наполняющимся безумием взглядом в Вячеслава. — Как ты смог?!

— А что, твои паханы тебе не рассказали? — ему даже не надо было изображать удивление. И если Кирилл не был в курсе, что Слава был, это ему только на руку. — Они ж и мне присоединиться предлагали, в ваш кружок по интересам. Мол, толку с меня может поболе быть, чем с тебя.

Сейчас для Славы главное было выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями. Либо затянув время, так что бы им пришлось его отпустить, либо уловив момент дать дёру и добраться до своих пацанов. Если Шмелёв решил шакалить, значит как с собакой теперь с ним разговор и будет. А ведь мог просто в честной драке одолеть Славу и всё, и уважение бы было и претензий не было. В прошлой раз он ведь был близок, чертовски близок!

Вот именно, чертовски, понял Слава. Не было у них никогда «честной» драки. И видимо, быть и не могло.

Последняя же фраза, целиком пропитанная уничижительной желчью, возымела на Кирилла оглушительный эффект. Он несколько раз нелепо хлопнул глаза, затем голова его как будто в судороге дёрнулась к левому плечу, а после он схватился руками за виски, словно испытал неожиданный приступ боли. Когда же он обратно поднял свой взгляд на Вячеславу, тот содрогнулся.

В глазах Шмелёва больше не было ничего человеческого. Взгляд зверя, готового растерзать тебя на части в эту же секунду! Вот что там было. Кровожадность, от которой бежали холодные мурашки по всему телу. Слава никогда не считал себя бесстрашным. Бывало порой и он пугался, но главным считал не дать страху овладеть собой и начать управлять как куклой на нитках из детского театра. Но сейчас все было иначе, как будто впервые по-настоящему. И испугался он не столько головой, сколько всем своим нутром и естеством. И оно призывало бежать! Бежать как можно скорее!

— Убью, — как-то странно прохрипел Кирилл и опустил правую руку в карман своих штанов.

— Эй, ты чего?! — подручные Шмелёва сами не на шутку перепугались и почти полностью ослабили хватку на Славе. Он почувствовал это, и был готов сделать рывок в любое мгновение.

Блеснувшее лезвие перочинного ножа подтвердило самое худшее. Шутки закончился.

Увидев нож в руках своего одноклассника Антон, или как его там, и второй отшатнулись от Славы окончательно освобождая его.

— Ты с ума сошел?! — эти ребятки видимо не всё до конца знали про своего старшого, и явно с таким уже не были согласны.

— Заткнулись! А ты! — он направил остриё в сторону Славиной груди, — залез куда не следовало, и за это заплатишь!

— Эй, что у вас происходит? — дверь приоткрылась и в ней показалась голова третьего, оставленного на стрёме.

Все на мгновение отвлеклись на него и Слава понял что действовать надо либо сейчас, либо уже никогда. В самом мрачном, прямом смысле. И пусть поджилки предательски поддергивались, а надпочечники работали на полную, заставляя чувствовать, как всё внутри, от самого паха, сжимается, он принудил себя действовать.

Хитрого не надо было ничего, поэтому он просто со всей силы лупанул ногой по внутренней части голени Кирилла, лишая того равновесия, и бегом рванул прочь. Приоткрытую дверь, с головой парнишки, он просто вышиб, свалив с ног этого «портье».

— Стой! — раздался сзади голос Шмелёва бросившегося в погоню.

Самым верным решением было бы бежать в класс, но в голове у Славы сейчас творился такой кавардак, что трезво мыслящим его назвать было крайне сложно. Убежать, спастись, выжить — простые инстинкты взяли вожжи в свои руки и гнали его во весь опор. Когда на тебя смотрит холодная заточенная сталь, многое очень быстро меняет своё значение. А уж представление, что все может закончиться на грязном белом кафеле школьного туалета в луже собственной крови…

Мать бы убила Славу за такое, и этого он бы себе уже не простил.

Правда в этом случае бы он стал просто фотокарточкой стоящей в рамке, в серванте, рядышком с отцом…

Нет! Такого он не может допустить! Никогда!

Страх, ярость, злость и ещё что-то непонятное перемешивались в нём. А ноги несли по лестнице, на второй этаж, а там в «кишку» — длинный узкий коридор, проходящий вдоль актового и спортивного залов. Кирилл бежал следом — он слышал и чувствовал его.

Неужели он хотел догнать Славу и закончить начатое несмотря ни на что? Средь бела дня, посреди школы, на глазах у кучи людей? Должно быть Шмелёв либо окончательно и бесповоротно слетел со всех мыслимых и не мыслимых катушек, либо на столько верит что его черти ему помогут. А скорее и то, и другое разом. И наплевать если этого придурка посадят за убийство. Слава не хотел умирать! И не желал такой вариант рассматривать.

Но тогда вставал логичный вопрос — что делать? Вступать в эту навязанную игру, и самому идти на мокрое? Убей или будешь убит — казалось бы просто и не тривиальный выбор. Но от чего тогда его так сложно сделать? А если не сделать, что тогда? Ну убежит сейчас Слава от это чертеслужника, а дальше что? И если улицы ещё широкие, там разойтись можно, то школа, то у них одна родимая, здесь никуда друг от друга не деться. И каждый день так не набегаешься. Значит, как ни крути, придётся убить Кирилла? И сесть за это! Замечательно!

Слава отчетливо услышал голос материм в голове: «Ну что, молодец! Доигрался! Убил человека! Теперь доволен? Вот теперь посидишь, лет двадцать, и поделом тебе. Хотел, зараза ты этакая, мать до могилы довести, радуйся, у тебя получилось! Вот тебя сейчас в тюрьму увезут, а я тут лягу и помру!». И если вначале её голос был звонкий и злой, то по мере того, как она говорила, он становился тише, и сквозь него были слышны слезы…

Или…

Идти к взрослым? Просить у них защиты? Всё рассказать, настучать, закрыситься? И сможет ли после этого Слава жить в ладах с самим собой, будет ли уважать себя и считать пацаном?

Хотелось одного — начать выть во всю глотку, пока голосовые связки не выдержат и голос не сорвется на мерзкий хрип, а затем и пропадет вовсе.

Вляпываться в неприятности несложно — делаешь первое, что взбредает в голову не задумываясь о последствиях и готово! Будь-то брошенный камень в окно, плевки с балкона на прохожих, или обмазанный мелом учительский стул — глупость находит тебя легко и непринуждённо. Но столь важное осознание того что лучше этого было не делать, приходит после. После пары крепких ударов кожаного ремня по заднице. Вот это заставляет задуматься: «А правильно ли я поступил?».

Но бывает и так, крайне редко, на столько редко, что можно сказать, что и не бывает, что найденные неприятности могут спасти. Хотя бы теоретически и не на долго.

Слава всё понял и решил для себя как только увидел выходящего из одного из кабинетов, в противоположном конце коридора, там, где заканчивалась «кишка» и начиналось другое крыло здания, директора школы. Выбор был сделан, и сейчас он видел для себя только этот шанс. Собрав все силы, он ускорился ещё сильнее и рванул к нему.

Степан Андреевич, директор школы, с самого утра пребывал в прекрасном настроении. Все отчеты писались и сдавались вовремя. Приходящие проверки оставались в общем и целом довольны. Да и средний балл по школе последние пару лет пусть понемногу, но рос. А тут ещё вроде поговаривают, что бюджет будут увеличивать! Нет, конечно, не все было идеально гладко, и имелись, так сказать, свои проблемные вопросы, но в целом, в целом, далеко не у каждой школы дела шли так, как у его. Может даже через годик, он сможет позволить себе новый автомобиль. С электрическим стеклоподъёмником!

Ход его мыслей нарушил нарастающий шум. Он машинально повернул голову, и увидел, как на него несётся словно угорелый один из учащихся. И это уже была наглость вне всякой меры. Конечно дети играют на переменах, иногда чрезмерно активно, и от того начинают беситься. Что поделать — молодость она такая. Но вот только если сейчас этот бегун навернётся и сломает себе что-нибудь? С кого тогда спрашивать будут? Правильно, с директора. И хрен ему тогда, на блюдечке, а не новая машина. Поэтому молодость молодостью, а дисциплина и достойное поведение — в первую очередь.

И только Степан Андреевич хотел было поймать негодника, чтобы отчитать по первое число, как резкая боль пронзила его лицо, а перед глазами оказались потолочные лампы…

Слава не знал что ему делать — плакать, или смеяться. Он только что, в красиво резком прыжке засадил по носу самому директору школы! Это, наверное, самая легендарная глупость, которую он когда-либо совершал. И вместе с ним же завалился на пол.

Сначала повисла гробовая тишина. Никто не мог поверить в увиденное. Бывшие в это время в коридорах ученики стояли с открытыми ртами. И даже Шмелёв, к тому моменту настигавший Славу, встал как вкопанный с совершенно одуревшим выражением лица. И ножечек свой аккуратно припрятал в карман, пока никто его не заметил.

А потом всё вокруг словно взорвалось: галдеж и крики со всем сторон! Директор начал подниматься на ноги, и его нос, похоже, что сломанный, обильно кровоточил. Сумбур и хаос воцарились под аккомпанемент школьного звонка, на который, похоже, всем сейчас было плевать. И не выдержав, сидя на полу на заднице, Слава залился чистым, звонким смехом.

Его кто-то тряс за плечи, ему что-то говорили, поднимали на ноги, а затем тащили куда-то за шиворот. А он просто продолжал смеяться, не имея ни малейшего представления, что теперь ждет его впереди…