Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
========== Часть 1 ==========
Очнулся Саурон на руинах своей башни. Огляделся. Ни кольца, ни армии, ни оружия. Только под глазом фингал болит.
Постойте!
Саурон тронул болючее место. Глаз! Настоящий, не башенный, не огненный!
Посмотрел на руку. Рука. Настоящая. Тонкая, мягкая, светлая.
Сел Саурон на камень и призадумался, подперев башку коленкой. «Сапоги есть и мантия какая-то… Ну хоть не совсем с голой жопой».
Хотя, судя по дымящимся вокруг обломкам Барад-Дура, с этим можно и поспорить.
«Пойду до Дол Гулдура, может там чего осталось».
Саурон щелкнул пальцами. Телепортация не вышла. Саурон подпрыгнул. Взлететь не получилось. И он поплёлся пешком, пиная носками сапог чёрные камешки.
Примерно через пару недель — и ещё повезло, что по прямой — Саурон наконец-то добрался до крепости. Дол Гулдур посмотрел на падшего Властелина мертвыми провалами оконных проёмов. Однако острый майарский глаз приметил в одном из окон чьи-то фигуры, а острый майарский слух — какое-то копошение. Саурон, вооружившись кривой и гнилой доской, крадучись по стенке зашёл внутрь.
Там среди безобразного бардака стоял стол, за ним стул, на нём назгул. Композиция повторялась ещё восемь раз. Назгулы играли в карты.
— Ты кто такой? Говорю сразу: денег нет, сами бомжуем. — не поднимая капюшона ответил главный.
— Я ваш начальник, придурки! — Саурон отбросил доску в угол, и хотел полыхнуть гневом на такое приветствие, но вместо этого с его пальцев соскользнули только две искорки.
Восемь призраков повернули тьму, на месте которой когда-то были их лица, в сторону посетителя (только один Шестой коварно подсмотрел веерок Первого и радостно зашипел: «Каре!»)
Назгулы, конечно, узнали Саурона. Им повезло помереть до развития маразма, и они отлично помнили, кто впендюривал им колечки.
Хелкар поначалу хотел прошипеть что-то вроде: «Алё, Вася! Какой ты нам начальник! Нас сократили в связи с расформированием Мордора. Так что дуй отсюда и подарочки свои прихвати взад». Но, смерив взглядом жалкую фигурку экс-Властелина всея Средиземья, только вздохнул:
— Что делать будем, начальник?
Саурон разулыбался, приосанился, как в былые времена, когда он пытался толкать всем подряд мутные пламенные речи о всеобщем счастии, и торжественно изрёк:
— То же, что мы делаем всегда: затаимся и будем по кирпичику восстанавливать страну.
Назгул метафорическим языком не владел и в красках представил, как он с командой таскает ещё три эпохи кирпичи в тележке на стройку нового Барад-Дура. Первый состроил под капюшоном очень гадкую морду.
Саурон тоже понял, что метафора вышла так себе… потому что не такая уж и метафора. И тоже расстроился.
Но таиться долго все равно не получилось. Спустя пару дней всё стало совсем печально. Почти полностью лишённой магических сил тушке примитивно захотелось жратвы.
Саурон от голода не мог уснуть и отвлекался тем, что рассматривал через продутую дыханием дырку в заиндевевшем окошке владения соседа-Трандуила. С высокого холма Дол Гулдура был виден эльфийский дворец, а в нём огни, и далеко по округе разносились нетрезвые крики и песни.
«А у Трандуила опять пьянка. Пойду загляну, может пожрать чего сопру».
Кое-как почистив свой дырявый плащ, темный майа потащился к эльфам. Удивительно, но в лесу не встретилось ни одного ушастого. Зато на входе в трандуилов дворец стояло целых два охранника.
Охрана Трандуила презренно посмотрела четырьмя глазами на обрывки чёрной ткани, напоминающие что-то из гардероба назгулов, и минут пять выдавала лишь одно многозначительное: «Ээээ…»
Саурон в свою очередь тоже таращился на эльфов, раздумывая: либо мелькоровский эксперимент дал сбой, и эти двое не до конца стали орками, либо это уже результат обратного превращения.
— Ты менестрель что ли? — выдал один из громил, когда, наконец, извилины в его башке завершили свой проржавевший круг почета.
Саурон в это время решал, обрадоваться или все же разозлиться за то, что его приняли за бомжа. С учетом падения столицы и разорения Мордора, наверно, так оно и было. Потому он принял решение обрадоваться.
— Ага, менестрель!
— Ну и где твоя лютня? — запустил руку в длинные патлы первый охранник.
— А я на ложках играю, качественно новое направление. — не растерялся Саурон.
— Ну и где тогда твои ложки? — начал чесать репу второй эльф.
— Там же, где и тарелки, на столе, недалекий ты мой! — расплылся майа в самой добродушной улыбочке.
Оставив охранников анализировать информацию, Саурон прошмыгнул во дворец. Где его тут же встретил вопль:
— О, ну наконец-то, щщщас споём!
Тут же Саурона обступила уже изрядно подвыпившая эльфячья компания.
— Маэстро! Ты балладу про битву на Ородруине знаешь? Там где Саурона угандошили?
— А про Варду, изменившую с Мелькором? Нет?
— Тогда лучше про «Вот он, мой дом Зеленолесье»!
Что-что, а уж песни петь Саурон умел прекрасно! С самой Айнулиндале был отличником айнурского хора. И в танцах мало кто с ним может состязаться. Спев все запрошенные похабные композиции и выдув в одну жадную харю полбутылки винища, он исполнил что-то вроде смеси кадрили и стрип-данса. Народу понравилось. А то! Опыта в танцульках майа набрался еще с Валинора.
«Во жизнь была! Закроешь цех, распишешься в журнале выполнения норм и пляшешь на зелёных полянках до одури, — мысленно смахнул Саурон скупую слезинку, усердно впихивая в себя большой кусок торта. Торт не лез. Но Саурон дальновидный и запасливый. — А в Валиноре-то больше и делать нефиг! Ковать да плясать.»
В ностальгии о счастливом майарском детстве Саурон и не заметил, как допил вторую бутылку. У Трандуила хорошоооо, тепло, светло, от жратвы столы ломятся.
«Так, завязывай, Майрон. Бухать в стане врагов явно плохая затея. А то будет как в Нуменоре…» — скомандовал Саурон самому себе и нехотя попытался оторвать жопу от мягкой скамейки. Пошатнулся и сел обратно.
Рядом примостилась какая-то не менее пьяная и потрёпанная морда, в которой только по дурацкой безвкусной короне темный майа признал Трандуила. Король повращал глазами, повертел головой, попытался сфокусироваться на госте — не получилось. Трандуил досадливо плюнул на пол, отобрал у Саурона бутылку и налил себе полный бокал. Эстет, блять.
— Ты знаешь за что мы пьём? — протянул неровным голосом Владыка Зеленолесья.
— Догадываюсь, — почти таким же сиплым тоном ответил собутыльник, отобрал взад свою бутыль и демонстративно прибухнул из горла.
— За Победу над Сауроном! — на всякий случай уточнил эльфийский король, мотнув белобрысыми космами и все же рухнул лицом в торт. В сауроновский торт.
«Погоди, етитская сила! Ещё всех вас нагну!», — злобно допивал свой пузырь Саурон. Он даже не представлял, что все выйдет точно наоборот.
========== Часть 2 ==========
Башка наутро трещала знатно. Зато жрать впервые за неделю не хотелось. Это было первое.
Пора вставать и строить планы по восстановлению могущества. Это было второе.
Кто-то заделал щели в стене, и теперь в Дол Гулдуре тепло. Это тр… В Дол Гулдуре же?..
Саурон, не открывая глаз, провёл рукой по постели и ощутил мягкость покрывал. И ему стало не по себе. В крепости все, включая самого Саурона, спали, укрывшись походными плащами. Рука майа прошлась дальше и коснулась собственного бедра. И тут Саурону стало ещё больше не по себе. «Че это я голый?»
Темный майа сел на ложе, запустил руку в взъерошенные волосы, стремясь облегчить трезвон в голове. Сквозь упавшие на лицо прядки он увидел волны белых локонов по-соседству на подушке.
«Святые валар, пусть это будет просто белобрысая эльфийка, пожалуйста». — судорожно думал Саурон, которому стало уже совсем не по себе.
Потому что вполне хорошо распознаваемые ощущения в собственном туловище явно утверждали, что на месте эльфийки нынча был он сам. А затем несчастному Саурону вообще поплохело: на одной из металлических веточек кованой спинки кровати висела дебильная корона, а белобрысое существо голосом Трандуила недовольно произнесло:
— Саурон, прекрати сверлить меня взглядом. Я не умру и не убегу.
— Что? Как ты меня назвал? — только и смог прохрипеть майа.
— Ну Аннатар, Майрон, Зигур или как там ты теперь назвался.
— Ты как меня узнал?
— Слушай, я может и был слегка подшофе, но я не склерозник. Думаешь, я тебя не помню что ли? — говорил король в подушку с которой даже не потрудился подняться и повернуться к собеседнику.
Саурон посмотрел в зеркало на стене. Он и правда выглядел как до падения Нуменора: длинные светлые волосы, точеная фигурка, смазливая мордаха. С большим усилием Трандуил всё-таки тоже сел на ложе и впер до сих пор полупьяный очаровательный взгляд в майа.
— Вот только не строй мне тут попранную невинность. Во-первых, ты не сопротивлялся, во-вторых, мне с тобой не понравилось.
— Это ещё почему? — удивился Саурон, пытаясь припомнить хоть какие-то подробности.
— Потому что даже деревья в саду Йаванны и те активнее. Хотя я был к тому готов: ещё Келебримбор рассказывал, что ты — бревно в постели.
Саурон оскорбился. Для кузнеца-то он всегда старался изображать харадские страсти. «Ну гад! Тебе повезло, что ты мёртвый!» — кровожадно подумал майа. А вслух не менее злобно произнёс:
— Трандуил, где мое барахло?
— А я почем знаю, служанки утром убирались, наверно, на тряпки пустили.
Саурон тем временем дополз до края огромной кровати через тушку эльфа и заглянул под нее в попытках отыскать свою чёрную драную одёжку.
— Тебе с такой жопой и так неплохо. — сказал Трандуил и шлёпнул Саурона по заднице с явным намеком на продолжение. — Может тогда минетик, а? Вдруг сосешь ты лучше, чем трахаешься?
— Ты одурел! В чём я домой… то есть в крепость пойду?! — оскалился майа и отполз от короля и от греха подальше, окопавшись в одеялах.
— Ладно, не ори! Выдам тебе чего-нибудь из позапрошлой коллекции.
С этими словами Трандуил стек с ложа, почти на корачиках дополз до сундука, наугад вытянул оттуда первую попавшуюся одежду и бросил в сторону внезапного любовника. Роскошная ткань накрыла Саурона приятно-прохладной волной. Он выбрался из шёлковых пут и направился к зеркалу одеваться.
— И на том спасибо, — рассматривая красивую вышивку на абсолютно новой, ещё явно ни разу не дёваной мантии, бубнил Саурон.
Натянув королевские наряды, майа, глядя на своё отражение, отметил, что вчерашнее хорошее питание пошло ему на пользу: рожа и глаза начали слегка светиться, вернулись приятные майарские фишки. Он тряхнул прекрасной золотистой копной и волосы идеально легли мерцающими потоками по обе стороны шеи.
Саурон картинно медленно развернулся к Трандуилу. К королю внезапно вернулась резкость зрения, он завернулся в простыню и несколько раз обошёл майа по кругу, оценивая его вид.
— Может быть останешься на пару дней? — вынес в итоге Трандуил свой вердикт.
— Что ты! Я ж деревянное бревно. Но если тебя возбуждают брёвна, — Саурон опустил глаза на приподнявшуюся ткань простыни на месте эльфийского члена. — То езжай-ка в Изенгард и найди себе энта.
— Не дерзи, ты не в том положении. Хотя… — Трандуил приобнял майа, притянув его к своему возбужденному органу, — я могу тебе подсобить.
Саурон брезгливенько снял руки эльфа со своих ягодиц:
— Я в твоём патронаже, дорогой Трандуил, не нуждаюсь.
— Ну-ну, ты же только по великой любви даёшь. Ну, как знаешь. — ехидно протянул эльф и похабно продолжил. — Заходи в гости, соседушка, по вторникам принимаю, вином и развлечениями обеспечу.
Саурон ничего не ответил, лишь гордо вздёрнув нос вышел из покоев короля и, подобрав длиннющие подолы, отправился восвояси.
Когда дверь в Дол Гулдуре с грохотом распахнулась, так сильно ударившись о стену, что с неё осыпалась последняя шкатурка, назгулы с непривычки повскакивали и вытащили из ножен мечи. Но это оказался всего лишь Саурон, нарядно разодетый, злобно пышущий глазищами и осыпающий невесть кого проклятиями.
«С ума сошёл», — спокойно констатировал мысленно Первый.
«С ума сойти», — вожделенно оценил мысленно Пятый. И все, кроме майа, на него оглянулись. Хорошо, что Саурон пока не мог общаться со слугами в призрачном мире.
— Так продолжаться не может! Все! Хватит! Они у меня все на заборе висеть будут! Проклятая эльфятина! Варгам скормлю!
— Какие будут прикасания… то есть приказания, господин? — вставил в пламенную тираду восхищенный Пятый.
— Прежде всего сравнять с землей проклятое Зеленолесье!
— Владыка, но какими силами? Мы сейчас кроме горстки орков, парочкой троллей и нескольких отрядов востаков ничем не располагаем. — этот логичный вопрос поступил уже от Хелкара.
Гнев поугас, и на сауронову рожу вдруг наползло привычное выражение спокойной задумчивости. Он, не без изящества перекинув подолы через руку и приложив к опухшим от эльфячих лобзаний губам тонкий палец, походил быстрым шагом взад-вперёд, остановился и приказал:
— Орков-троллей пока не надо. Соберите несколько харавцев видом поприличнее, и проверьте крыланов. Скоро мы поедем в Рохан. Будем договариваться о сотрудничестве. Силы уже возвращаются ко мне. Думаю, что я смогу овладеть хотя бы человеческим разумом. Начнём с Фарамира.
========== Часть 3 ==========
В столице Рохана проходила большая ярмарка. Угадайте, к чему приуроченная? Правильно! К победе над проклятым Сауроном.
Сам виновник торжества рассматривал прилавки торговцев с целью покупки жрачки, а ещё лучше её кражи. Деньги-то не бесконечные. Кстати, откуда у бомжующего темного «владыки» денюжки?
А все проще простого: запутавшись в трандуиловых тряпках и ебнувшись пару раз, хитрющий Саурон отрезал и продал неудобный подол мантии. Вырученных с толчка дорогущей эльфийской ткани монет хватило на приличные сапоги, плащ с капюшоном, тоненький венец из позолоченной медяхи и два таких же дешманских колечка. Оставшуюся мелочь майа сгрёб в карман, чтобы расплачиваться ею в вонючих дешевых трактирах. В общем, к деловой беседе с королем он считал себя готовым.
Пока Саурон воровато зыркал чего бы спереть, его самого уже минут десять раздевали кое-чьи похотливые глазки.
А были эти глазки не чьи-то, а самого Фарамира. Король был большим поклонником шляния по притонам, пока Эовин не видит. Обычно он кадрился к аппетитным юным селянкам. Но если удавалось склеить эльфийку, это была каждый раз личная победа.
Правда за эльфийками приходилось иногда долго волочиться, клясться в неземной бессмертной любви и развешивать гирлянды лапши на остренькие ушки.
Король в этом непростом, но интересном деле присовывания бурушки (как лаского называл Фарамир свой половой орган) в эльфийскую норку преуспел знанием квенья и синдарина. И, конечно, наглой и обаятельной мордой.
Не проходило и полугода, как он уже втрахивал неприступную эльфийку в свои королевские простыни.
А после внаглую пропадал. Особо настырным лил в уши что он на самом деле «тяжело болен и скоро умрет, но до самой смерти будет помнить ее глаза… бла-бла-бла» девы верили, а Фарамир подыскивал новых жертв.
В супружеской кроватке он раздвигал чужие ножки, пока Эовин гостила на фазенде дядюшки, и помогала старому маразматику в сборе гульбариев и делании из мышей чучелов. Если же жена была дома, то бравый вояка таранил дев на лоне природы, что было весьма романтишно. А если погода не позволяла, то в каком-нибудь борделе, что тоже не плохо.
Обычно к эльфам мужского полу Фарамир не подкатывал. Потому что уже получил два раза по морде и один раз по яицам. Но такоооое он не имел права пропустить.
«Ой, какой синда премиленький! И как бы подкатить к нему яшки?» — Фарамир раздумывал, как бы ловко и ненавязчиво, а, желательно, с минимум расплясываний затащить эльфа в бордель. В Рохане четвёртые сутки моросило, так что морозить жопу в кустах не хотелось. Так и не придумав ничего нового, король попер напролом дедовским методом.
— Elen sila lumenn omentilmo. Cormamin lindua ele lle!{?}[Звезда осветила час нашей встречи! Мое сердце поет, глядя на вас (эльфск.)] — возник через минуту за плечом «синды» Фарамир и сходу выпалил хорошо заученную фразу, которую он говорил всем эльфийкам.
Саурон, которого Фарамир принял за синду, не проникся. Для него это пошлое приветствие от какого-то небритого мужлана звучало примерно также, как «стол, стул, собака, Эдорас — столица нашей Родины». Тем более дурацкий подкат обломал сауронов план спиздить плохо лежащий пряничек.
До Фарамира доперло, что комплименты не достигли цели, и он сразу зашёл с козырей:
— Не хотите ли отведать вина в компании самого короля?
Саурон, сощурив зенки, пригляделся к наглецу: ну точно! Ублюдский король Рохана Фарамир собственной персоной!
Темный майа охренел. Он-то состроил целый план, как втереться к Фарамиру в доверие, а этот просто так взял и позвал его на вино.
Фарамир, прикупив за соседним прилавком бутылку паленого «Три коня», уверенно повёл своего нового протеже куда-то в темный переулок.
«Все проще, чем я думал!» — подленько хихикая и мысленно потирая от нетерпения ладошки, радовался Саурон.
Но, доперев, куда Фарамир его притащил, сильно удивился. «На блядки, да в восемь утра! А Фарамир-то знает толк в извращениях. Ладно, может бухло и девки поспособствуют удачному и быстрому соглашению», — наивно думал Саурон, рассматривая дизайн помещения, главным элементом которого была огроменная кожаная кровать, а над ней картина с блудницей, сношающейся с конем.
Фарамир бухнулся на ложе, плеснул в кубок винца, второй протянул гостю. Саурон от пойла отказался, припомнив недавнюю лесную попойку.
— И откуда же прилетают такие прелестные аманские птички в нашу серую местность?
— Из Мордора.
Фарамир поперхнулся вином. Саурон продолжил.
— Я к тебе по деловому делу. Тебя я хорошо знаю, а вот мне стоит представится. Мое имя Майрон, правда, с лёгкой подачи одного эльфийского козла, меня называют Сауроном.
— При всем уважении к падшим тёмным властелинам, тебя бы, заинька, я так никогда не назвал.
— Не веришь?
Тут гость взлетел в воздух, раскинул руки и призвал огненную магию, превращаясь багровое око. Фарамира сбило с ног энергией пламени, и он закатился под кровать. А когда выполз как-то совсем не по-геройски пролепетал:
— Че за херня! Саурон — это глаз на башне, это всем известно! Тем более глаз тот взорвался! Я сам видел.
Саурон опустился на пол и закатил все ещё пылающие огнём очи.
— Короч, слушай, если в совсем крупную клетку: уничтожение кольца высвободило хуеву тучу энергии, которая позволила вернуть мне истинный облик.
«И весьма ебабельный, кстати», — вернулся к своей затее Фарамир.
Саурон тем временем уже деловито раскатал на столе карты. Стол был мелкий и шатающийся, явно не для работы, а для сексуальных утех.
— Как видишь, король Фарамир, силы ко мне начинают возвращаться. Это вскоре почувствуют и мои подчинённые. Орки никуда не денутся, очень скоро они размножатся до былых масштабов, а контролировать их могу только я, так что считаю возможным заключить взаимовыгодное соглашение, ты не мешаешь мне восстанавливать страну, я своей волей сдерживаю популяцию в горах, также могу предложить вместе контролировать безопасность торговых путей от разного сброда…
Саурон вещал много и долго, но Фарамир слышал только: «бла-бла-бла-бла-бла-бла», сказанное самым серьёзным тоном из невыразимо прекрасных губ, которым так и хочется присунуть. Фарамир валинорцев никогда не видел, сауроновский облик и мощь его поразили. Да ещё и более, чем прежде, возбудили.
Он с удовольствием наблюдал, как опасно-прекрасный майа изящно опирался на стол обеими руками, как не осознанно красивым жестом заправлял упавшую прядку за острое ушко, и в боевой голове Фарамира уже зрели мыслишки, как бы нагнуть этого красавчика сейчас же на этом самом столе, намотать его золотые космы на кулак, ну или хотяб заткнуть его бурный словарный по… поток своим уже горячим и твёрдым бурушкой.
— Ну, что скажешь? — тем временем спросил весьма довольный своим выступлением Саурон.
Фарамир наклонил голову вправо. Фарамир наклонил голову влево. И, браво покручивая ус, сказал:
— Тебе идут эльдарские тряпки.
— Чтоооо?
Саурон разинул рот и растерянно захлопал янтарными глазами с длинными пушистыми ресницами. Король Рохана поднялся с кровати.
— Что ты хочешь?
Саурон развернулся спиной к Фарамиру, чтобы тот не увидел, как майа не очень дипломатично закатывает глазищи.
— Контроль популяции орков, совместные дозоры на торговых путях, могу выделить одного назгула в неделю… — как для идиотов ещё раз повторяет майа и тут чувствует, что шаловливые руки Фарамира скользят по его пояснице, животу и члену.
— Нет, что ты хочешь за то, что я тебя прямо сейчас отымею?
Саурон не понял. Он даже не скинул с себя грязные фарамировские ручонки, потому что был очень занят: несколько раз медленно прокручивал в голове фразу. А потом каааак понял!
Понял, что все его грамотные слова и выпендрёжи стратегическими навыками пошли прахом. Его горящие плошки стали огромными и круглыми, так, что Саурон был похож теперь не на прекрасного синду, а на филина, страдающего запором.
«Да как ты смеешь, жалкий человечишка?!» — подумал Саурон, но промолчал.
«Приготовься, сейчас ты сдохнешь в страшных муках!» — подумал Саурон, но опять промолчал.
«Шлюхам своим это скажи, подлец!» — подумал Саурон, и ещё секунду пошевелив мозгами, даже мысленно отвесил развратному королю оплевуху, однако, снова промолчал.
— Я хочу союзный договор. — твёрдо сказал Саурон вслух и развернулся.
Радостный Фарамир быстро подмахнул какие-то всунутые Сауроном бумажки и торжественно расчехлил своего дружка.
Саурон презрительно посмотрел на «бурушку». Не стесняясь, тут же при владельце замерил. Точно. Размер: ровно два мизинца. И это если складывать не вдоль, а поперёк.
«И он всерьёз собрался меня этим трахать? И-хи-хи!»
Фарамир нетерпеливо начал стаскивать одежды с майарских плеч, грубовато целуя и прикусывая оголяющиеся участки мерцающей кожи. Он провёл влажным языком по сауроновой шее и щеке и засунул язык прямо ему в ухо. Весь мокрый от этих противных слюней Саурон передернулся.
Испугавшись за свои единственные парадно-выходные шмотки и подавив рефлекторный приступ тошноты, Саурон быстро сбросил одежду, свернув в комок, и запустил подальше в угол. Фарамир сей жест расценил по-своему:
— О, как ты меня, оказывается, хочешь!
Саурон, еле сдерживая истерический ржач, театрально закатил глаза, пропел:
— Доааа!
И быстро развернулся к столу, чтобы хотя бы не видеть это безобразие.
Фарамир резко нагнул его и утыкнул мордой в столешницу.
— Сейчас, Саурон, ты познаешь всю мощь великого Рохана! — сказанул Фарамир и бесцеремонно вошёл в его зад сразу на всю, какой уж располагал, длину. И подхватив одной рукой за живот, а второй вцепившись в бедро, сразу же начал быстро по-кроличьи трахать, как будто сейчас любовничка украдут.
Саурон честно всеми силами пытался познать мощь Рохана. А потом ему стало совсем скучно. Пока Фарамир пыхтел и заливался потом, он подпер рукой подбородок.
«Пфф, совсем ни о чем. Вообще ничего не чувствую. У него жена, наверно, до сих пор девственница. А гонору-то сколько, герой-любовник хренов». — ржал про себя Саурон.
Но главное, что документы о союзе были подписаны и лежали рядом на столе. Пока Фарамир с упоением его имел, Саурон тоже занялся делом. Он оставил попытки получить хоть что-то похожее на удовольствие и подцепил руками важнейшие бумажки.
— Да. хороший мой, — похабно пришептывал Фарамир. — Вот так… какой же ты узенький и сладенький.
— Да, да, согласен, просто прекрасно, — деловито отвечал Саурон, дописывая что-то пером в договорах.
За три минуты скоростной ебли все всё успели: Фарамир кончил, Саурон поставил подпись.
— Ты такой хорошенький, оказывается, Саурон, я обычно не запоминаю тех, кого еб. По тебе буду скучать, правда! Иди ко мне.
Саурон только презрительно приподнял бровь и надменно сказанул:
— А ты договор почитай, я тебе гарантирую, что скучно не будет.
Саурон чуть ли не пританцовывая быстро накинул свою мантию и выпорхнул из помещения. За дверью ещё долго слышался его звонкий злобный смех.
Повалялся Фарамир ещё немного в блаженстве от недавнего порева, да и решил заодно почитать, что там ему Саурон накатал. Почерк красивый, такой же прям, как на сгинувшем кольце. Вот только странно… Строчки про обязательство самого Саурона дать под хвост с документа волшебным образом смылись. Но самое главное, что внизу было витиевато дописано, что властитель Рохана, к удивлению Фарамира, все земли отдаёт владыке Мордора, обязуясь быть его слугой до конца дней и выполнять все вассальные договоры. Иначе всем пиздец. И все это именем Эру и валар.
— Да щас. Обойдёшься. — Сказал Фарамир и скатал из договора шарик.
Тут и правда начался пиздец. Пол заходил ходуном, ясное небо заволокло мглой, агрессивно засверкали молнии, громыхнул оглушительный треск.
Валар обычно на все насрать. Но вот обязательства по клятвам и договорам они, сволочи, видать до сих пор, тщательно отслеживают.
Фарамир по-пластунски дополз до бумажного комка и разгладил его.
За окошком тут же выглянуло солнышко.
«Вот гадство…» — подумал бывший король Рохана.
========== Часть 4 ==========
В Ривенделле снова собирался Совет. Но причиной тому была не надоевшая всем до блевоты борьба со злом, а ещё хуже: про торговлю, про восстановление лесов… и тому подобная скучная поебень.
«Нахрена оно мне все надо? — спрашивал сам себя Элронд подперев плечом колонну и наблюдая, как в его дом снова стягивались представители всех рас. — Все равно через пару недель в Валинор валить».
Элронд занял своё место в совете и огляделся: не хватало только делегации от Рохана.
— Да и в жопу! Фарамир опять в запое, начинаем без него. — объявил Элронд, и все с ним согласились. Потому что всем уже хотелось закончить обязаловку и тоже пойти квасить.
И тут небо заволокло тучами, послышался свист и хлопанье крыльев. С небес спикировал крылан. Члены совета оторвали задницы от кресел и выхватили… да ничего они не выхватили — все оружие на входе сдали. А многие вообще уже не таскали — нахера, если зло повержено?
Крылан приземлился неподалёку от совещания, с него спешились две фигуры в чёрных плащах с капюшонами. На одежде обоих красовалось багровое око, в руках были флаги Мордора и… Рохана?
Они синхронно скинули капюшоны. Под одним оказался Фарамир, под другим какой-то симпатичный белобрысый тип. Который сладко произнес:
— Всем добра, чтоб стоял и деньги были! Эй, уважаемый хозяин мероприятия, представь меня честному собранию, видишь же, что меня никто не узнает.
Элронд не из робкого десятка. Он грозно засверкал глазами, забрыжжал слюнями, затопал ногами и бешено как заорёт:
— Ты как посмел явиться в мой дом, прислужник Тьмы? Проклятый Саурон!
Майа все также лучезарно улыбался под аккомпанемент стука упавших челюстей.
— Фарамир, а почему ты в чёрной мантии? Почему у тебя в руках штандарт Мордора?! - шокировано спросил Элронд.
— А потому что он мой вассал. — демонстративно приобнял Саурон Фарамира за плечо и чмокнул в висок, как будто тот был не живым мужиком, а вазочкой.
— Предатель! Позорник! На кол! — заорали сразу несколько голосов.
— А ну, заткнулись все! — переорал всех Элронд и обратился к новоприбывшим: — Не знаю, чем вы там укурились, но Мордор мы в любом случае не приглашали!
— Шевели быстрей мозгами, эльф! Я представляю Рохан. — Саурон потряс лошадиным знаменем перед мордой Элронда. — Рохан же приглашали? Вот и иди нахер!
Саурон прошёлся торжественно до кресла, изящно положил жопу на сиденье, а руки — на подлокотники и лениво протянул:
— Ну долго ждать ещё? Челюсти подобрали и давайте уже совещаться!
Фарамир бледный, как с похмелуги, встал за сауроновым креслом и держал оба флага. Сказать, что все дружно охренели — ничего не сказать. Один только Трандуил, достал из широкого рукава фляжку, прибухнул под шумок и подмигнул Саурону. Тот быстро и стыдливо отвёл взгляд.
Совет, к удивлению, вышел весьма конструктивный. Саурон предлагал интересные решения проблем, рациональное распределение ресурсов для восстановления пострадавших территорий, технологические примочки собственного авторства. Словом, чувствовал себя в своей тарелке. На остальных ему было наплевать. На всех, кроме Элронда.
Несмотря на форс-мажор, пьянку по случаю совета решили не отменять. К большой удаче Саурона, Элронд не пил, а с недовольным хлебалом удалился к себе в покои. Саурон потопал следом за ним, благодаря Эру и валар, что смог избежать общества Трандуила. Хотя и шел в покои Элронда с той же целью.
«Хороший способ, однако. С Фарамиром же прокатило, авось и корона Раздола нынча будет на моей голове!»
Саурон решил так, потому что удачно припомнил, как во времена пылкой «дружбы» с эльфами Келебримбор жутко ревновал его почему-то именно к Элронду. «Если я не давал поводу, значит, Элронд давал. Кто-то ж должен давать. Логично? Логично.»
Вот только образовалась большая проблема: А че говорить-то? Пока Саурон имел смазливую внешность все обычно пытались кадриться к нему. А вот он сам никого никогда не соблазнял.
«Где наша не пропадала!» — собрал Саурон всю наглость в кулак и без стука ввалился в покои короля.
Элронд сидел за столом и разбирал письма и бумаги. Он посмотрел на майа, как на пустое место, и снова вернулся к делам.
— А ты чего даже не удивился, когда меня увидел? Прям так что ли предсказуемо? — сказал Саурон, чтобы хоть что-то сказать. — Я разочарован, представлял, что ты хотя бы в обморок хлопнешься.
— Я давно понял, что твои ближайшие родственники — это тараканы. Что их, что тебя ничем не извести. Вроде прибили нахуй, один хер из всех щелей прёте. — абсолютно буднично прокомментировал Элронд.
— Зачту за комплимент моей целеустремлённости и жизнелюбию.
— Каким образом ты умудрился заграбастать Рохан?
Саурон решил, что с Элрондом крутить смысла никакого. Или он просто тупой и не может сообразить как. Поэтому сказал честно:
— Фарамира я, признаться, наебал. Но тебя я больше уважаю, потому скажу прямо. Давай заключим сделку: я разрешаю себя выебать, ты отдаёшь мне Раздол.
— Это что шутка? — Элронд гневно отложил бумаги.
— А что тебе терять-то? Ты ж на запад валишь со всем коллективом. Мы все равно твои дворцы под кузни перепрофилируем, но я хочу, чтобы все было официально.
— Не надрывайся, Саурон. Я тебе не Келебримбор, я на томные взоры не ведусь, да и ковать не умею. Ты меня в постель, как внука Феанора, не затащишь.
«Кто кого ещё тащил, — припоминал Саурон веселухи в Эрегионе, когда Келебримбор не давал ему проходу, уламывая на всякие экзотические непотребства. — Хотя теперь уже какая разница».
— Элронд, так у тебя на роже написано большими рунами: «ХОЧУ ЕБАТЬСЯ!». У тебя ж эпохи две никого не было. Как яйца-то ещё не лопнули?
— Ничего, я до Валинора как-нибудь потерплю. И с учетом твоих козней мы там окажемся быстрей, чем планировали. Пляши, гад.
— Так и совсем до Валинора не довезешь. — ухахатывался Саурон — Встречает тебя Келебриан на пристани, и сразу такая: «Ну наконец-то! Снимай штаны!» А там и нету нихера — отвалилось за ненадобностью!
Саурон не знал, что Элронд, поддерживая игривую перепалку, уже с порога решил трахнуть дерзкого майа. А теперь только утвердился в этой задумке.
Во-первых, он прав: эльфы отправляются в Валинор, и их земли все равно кто-то займёт. И это будет именно Саурон, который всегда держал жало по ветру и умел подсуетиться в первых рядах.
С другой стороны, он тоже прав: воздержание даже для такого флегматичного эльфа, как Элронд стало пыткой. Он ночами дрочил любимой тросточкой иногда до кровавых порезов. И частенько сдерживал себя, чтобы не напасть на кого-то из слуг и не отодрать до дыму.
Тем более Саурон, уж какой-никакой, но майа. Элронд прекрасно понимал, что это уникальное своей дебильностью предложение может быть реализовано только в Средиземье. В Валиноре никто из айнур никогда ему не даст. В лучшем случае поржут, в худшем выделят камеру в Мандосе, при том обязательно соседнюю с Феанором, чтоб наказание за дерзость было максимальным. Даже сам Саурон, будь он в Валиноре, ему бы не дал. Так что такой шанс и правда бывает раз в жизни.
Стеб же над благословенной женой совсем лишили Элронда самообладания. Он с неестественной прытью заломал Саурону руки, кинул на ложе и раздвинул ему ноги, страстно облапывая его тушку и срывая одежду. Саурона все вполне устраивало: «Одна ночь и корона Ривенделла — моя!» Но радовался он ровно до того момента, пока на его живот не вывалился Он.
— Ни хрена себе! Да он в меня даже не поместится! — испуганно пялился Саурон на огроменный напряженный, прорезанный глубокими венами и жилами болт Элронда. Саурон попытался освободиться, но Элронд держал крепко, а в его глазюках плескалось беспощадное желание ебли.
— Понимаю, все боятся. Но я против насилия. Потому и живу один после отбытия супруги. Ну и что ты растерялся? Сам же напросился! Или Раздол тебе уже не нужен?
«Ну нахер такие аттракционы, обойдусь без Раздола!» — думал Саурон, примечая пути к бегству.
При этом упоротый перфекционист орал майа с той стороны черепной коробки: «Нет уж. Если решил таким образом прибрать всё в свои загребущие ручки, то теперь не ной, а честно встань и немного наклонись!»
— У меня масла есть, тебе какое больше нравится розы или жасмина? — злость оставила Элронда. И он с сочувствием и участием смотрел на понурого и покорного майа.
— Жасмииииновоееее! — пропищал Саурон и, почти рыдая, попрощался с драгоценной жопкой. Хотя тут речь шла уже о том, как бы совсем не развоплотиться.
Саурон обречено раздвинул ноги пошире и затих. Элронд приподнял его бёдра и прижался к входу.
Поначалу ничего не получалось. Эльф попробовал подготовить его пальцами. На нежные и медленные прикосновения истосковавшееся по ласке туловище майа реагировало чувственно и податливо, он даже начал возбуждаться. Но только на смену пальцам приходило громадное орудие убийства, задница Саурона превращалась то в каменную стену, то в металические клещи.
«Фарамир называет член бурушкой, а Элронду надо назвать свой Нарсилем», — подумал майа.
Саурону и самому все это надоело. Он морально уже смирился и даже пригрелся в тёплых руках, но жопа все равно предательски боролась за неприкосновенность. В какой-то момент Элронд усилил напор, и Саурон почти по-бабски захныкал. Эльф снова отстранился.
— Ну в самом деле… Не трясись ты так! Я же не изверг, чтоб сразу без подготовки. У меня времени навалом. Так что расслабься, я аккуратно. Мне тут твои сопли и слёзы нахер не сперлись.
И Саурон, шипя от боли, все же доверился и расслабился. Элронд не обманул, он входил очень осторожно, малюсенькими толчками. А затем остановился.
— Всё, не ёрзай, а то выскользнет и все заново придётся проделывать.
И тут Саурон осознал, что это вовсе не страшные мучения, а томительная заполненность. И его мрачную душонку заполнила давно забытая жажда принадлежать. Он раскрылся полностью. Элронд плавно увеличивал темп, срывая с майарских губ вскрики, но уже не боли, а удовольствия.
«Так вот почему Келебримбор так меня от Элронда берег! Это истинное наслаждение! Вот только… а сам-то он об этом откуда узнал?..»
Неприятная догадка уже хотела оформиться в полноценную злую и ревнивую мыслишку. И не говорите Саурону, что ревновать покойничков — это верх идиотства. Он и сам знает. Но тут Элронд поднял ноги любовника себе на плечи и чуть изменил угол. Все существо залила жаркая алая волна.
Саурон уже и стонать-то не мог, только разинув рот громко и часто дышал, сам бешено насаживаясь на огромный член. А потом сладко и протяжно закричал, изогнувшись в ласковых ладонях.
Уже лёжа в покоях, которые все-таки не пожадился выделить роханской делегации Элронд, Саурон растекался счастливой удовлетворённой лужей.
После порева таким страшным хером удивительно ничего не болело, лишь слегка и даже приятно пощипывало, призрачным напоминанием о том, как было хорошо.
«Вот он, лучший секс в моей жизни! Вот он! А про тот в кузне я напиздел!» — мысленно пригрозил Саурон кулаком в пространство, обращаясь неведомо к кому, и упал в сон.
Совет длился два дня. Утром с больной головой снова совещались. Короли и руководители средиземских государств, кажется, начали привыкать к новому коллеге. Особо смелые даже записывали сауроновы умные мыслишки. После обеда снова бухали. Саурон тоже был в настроении и выпить, и поплясать. А вечером, отказав на предложение потрахаться Трандуилу, отправился в покои Элронда. Где все повторилось.
Саурон сразу оседлал эльфа и направил его огромный хер в своё туловище. Через пару пробных движений он уже во всю скакал на любовнике и, забывшись, орал так, что его крики и рваные стоны были слышны на всем этаже. Элронд поглаживал его по бёдрам в такт движениям, а после долго держал в объятиях. Прильнувший к его груди майа даже встать не мог от феерического оргазма.
— Давай договор, подпишу. Все по-честному. — сказал уже под утро Элронд. — Совет прошёл, скоро все будут разъезжаться. А следующие ебучие советы уже будешь проводить ты сам.
Саурон только рукой махнул.
— Элронд… нахуй этот Валинор. Оставайся со мной, а? Будем править вместе, — посмотрел тёплым янтарным взглядом майа на эльфа.
— Ты, Майрон, майа интересный, симпатичный, с огоньком… — Элронд провёл ладонью по шелку сауроновых волос и прижался губами к золотистой башке. — Но у тебя всё всегда во власть да в правление упирается. Есть кое-что выше всего этого.
— Да брось, будет власть — остальное приложится.
— Не все.
— И что же?
— У меня жена в Валиноре. Какой бы ты распрекрасный и всевластный не был, ее-то я люблю.
— Все с тобой понятно, как был подкаблучником, так и остался. — сказал Саурон, но не ехидно, а внезапно мягко. Он только сейчас осознал: Элронд два дня его имел, но ни разу не поцеловал. Саурон почему-то очень расстроился. И даже не из-за Элронда.
========== Часть 5 ==========
Дела у Саурона после мирного присоединения земель потекли, как по маслу. Вновь почувствовав возрастающую мощь владыки, под чёрное кожаное сауроново крылышко вернулись восточные и южные владения.
Тут же начался культурный и торговый обмен между Харадом и новыми землями. Восточане торговали тканями, специями и изделиями металлургии, Ривенделл различными эксклюзивными изделиями под заказ, роханцы поставляли сельхозпродукцию.
Степь была плодородна, но для прокорма резко увеличившегося количества голодных рыл, то есть подданных, пригодилась бы ещё пара дополнительных земледельческих райончиков.
И Саурон решил прибрать к рукам новую «деревеньку»: взял в кольцо промышленной блокады Хоббитанию. Упёртые мохноногие пока держались. Но их сопротивление было таким смешным, что Саурон даже не интересовался продвижением затеи, скинув все на назгулов. А сам окунулся в переговоры с гномами про совместную добычу полезных ископаемых и производство. Переговоры шли весьма успешно.
Нолдор из Раздола, кстати, съебнули на запад далеко не все. Большинству было влом менять привычный уклад жизни, разумно полагая, что переезд в ебеня хуже пожара. Некоторые из бывшей бригады им.Феанора просто опасались отправиться с корабля не на таниквитильский бал, а в кутузку.
Свалил только Элронд к досаде Саурона. Прихватив с собой десяток ближайших соратников и упирающуюся всеми четырьмя копытами дочку. В этот раз бывший Владыка Раздола на поводу у дочери не пошёл, Арвен была глубоко беременной, и оставлять её в этом дурдоме Элронд не хотел.
«Ну и хер с тобой, в буквальном смысле». — думал Саурон, махая чёрным платочком вслед Элронду. —
И что за название такое дурацкое — Раздол. Ривенделл — ещё противнее».
«Ничего они не понимают в поэтике, красивое же название!» — обиделся Саурон, но название все же решил оставить прежним.
Словом, все было неплохо. Орки размножались, варги дрессировались, производство набирало обороты, Барад-Дур строился. Галадриэль притихла в своей роще и не высовывалась. Все было как всегда. Дежавю какое-то. Владыка приуныл.
Дабы разогнать депрессняк, Саурон навострился попереться к Трандуилу. Формальным поводом были какие-то мелкие договоры. А если по чеснаку, доказать подлецу, что никакое он не бревно. «Фарамир и Элронд сказали, что я хороший любовник. А тот раз… это вообще не показатель! Я тогда только воплотился, да ещё и был в дрова… и ужрат, и вообще» Такой бурной сексуальной жизни, как в последнее время, у Саурона никогда не было. Поэтому он считал мнение этих двух авторитетным.
После дипломатического присоединения новых территорий денег хватало. И майа, собираясь в Зеленолесье, заказал себе у эльфийских мастериц новые парадные одежды, ювелирно по сантиметру расшитые драгоценной нитью, корону и ещё несколько нужных для поражения эльфийского короля вещей, все ценою безобразной. Да такой безобразной, что, расплачиваясь, жадюга Саурон обливался горькими скупердяйскими слезками, прикидывая, сколько сотен обозов отборной руды пропало в этом барахле.
Саурон вообще разряжаться не любил, как таскал три эпохи чёрную мантию оттенком «Уголь 16», так и таскал бы. А все баблище — туда, в производство. Но уж больно хотелось ему окунуть носом в говно петушару Трандуила за свой позорный видок в самом начале этой повести.
Трандуил и правда чуть с балкона не десантировался, увидев у себя под окнами пышную процессию. Двор заполонила свита владыки. Грозные стражники-харадцы в тюрбанах с рубинами и с золотыми мечами, рабыни в полупропрозрачных платьях с огромными сиськами, набранные в основном из любимых фарамировских борделей, назгулы в бархатных новых мантиях. Отряд отборных эльфийских лучников держал знамёна сауроновых земель, на каждом вытканно золотом всевидящее око. Ну это чиста для пафосу. Был даже слонопотам, с золочёными бивнями, укрытый шёлковой попоной. В общем, все в лучших традициях восточного базара.
Сам Саурон восседал на высоком чёрном жеребце лучшей роханской породы с мифриловой упряжью, в новых шмотках, прекрасный и сверкающий ярче солнышка, словно вала какой-нибудь.
Саурон не прогадал, на сорочью трандуилову натуру сие варварское великолепие произвело неизгладимое впечатление. Проще сказать: обзавидовался. И побежал рассматривать поближе.
— Здравствуй, Трандуил. Я тут тебе гостинцев немного собрал. Не люблю быть в долгу. Вот наложницы, правда, одноразовые, людские. Мне на тебя эльфиек жалко переводить. Тут по мелочи, — по взмаху руки Саурона слуги открыли сундуки, набитые ювелиркой и тканями. — А вот ещё тролль.
— Спасибо тебе, конечно, но нахера мне тролль?
— Что значит нахера? Его же можно мучать за собственную некчемную судьбину. — насмешливо сказал Саурон и злорадно сверкнул глазами.
После всех этих охов-вздохов, небольшой фуршетной пьянки, расположения сауроновой свиты по покоям и бестолкового светского трёпа с трандуиловыми поддаными, наконец, приступили к делам. Совещание проходило за закрытыми дверями. Присутствовали только Саурон и Трандуил с Леголасом.
— Хорошо выглядишь, Саурон. Поделись, где взял такую прекрасную мантию? — поинтересовался Трандуил, когда дела обсудили и приступили к вину.
— Это у меня в Рохане шьют. Последний тренд, советую обратить внимание, а то гадкое вычурное старьё, что ты мне подарил, никто уже с позапрошлой эпохи не носит. Это так… простая модель, я не хотел выпендриваться и ставить тебя в неловкость перед поддаными. Да и надо быть ближе к простому народу. — очень сладким, как жжёный сахар, голоском распинался Саурон. — А вот сейчас у меня в Ривенделле новое производство, вот там достойные валар одежды. Традиционно ручная работа по валинорским технологиям. Хотя, ткань дорогущая, обычным мелким лесным властителям не по карману.
«Лучше бы не спрашивал». — в раздражении подумал Трандуил. А вслух сказал, тоже вставив в сауронову задницу остренькую шпильку:
— Очень интересно. И как же тебе удалось так быстро развернуться? Конечно же не из-за
красивых глазок и упругих ягодиц. Это все злые наговоры мерзких завистников.
— Все меняется, судьба — та ещё блудница. Любимчиков целует взасос, а кого-то поимеет и бросит… вино-то у тебя стало гадкое, из шелухи чтоль гонишь? Даже у нас в Нурне лучше делают. — решил в ответ ещё больше опустить собеседника Саурон.
— Да нет, я просто там подсыпал кое-чего…
— Чего?. — похолодел Саурон.
— Возбуждающего зелья. — переглянувшись с сынком, ответил король.
— Чегоооо?! — Саурон, будто в жопу ужаленный взвился из-за стола.
— Видишь ли, Саурон. Я сегодня намерен трахнуть одного хитрорылого майа. Но, при всем уважении к владыке Мордора, Рохана, Ривенделла и восточных земель, иметь холодный и бесчувственный трупак я больше не хочу. И я, как видишь, прекрасно решил эту дилемму.
— Трандуил!!! Это подло даже для тебя!
— А ты думал, что один тут хитрожопый? Зная твою деревянность, ты ещё и спасибо скажешь.
Саурон резво начал собираться и почти бегом пустился к двери.
— Спасибо за приём. Мы вроде все уже обсудили. Извини, не могу остаться — срочные дела. Счастья, здоровья, всего хорошего…
В коридоре Саурон обернулся и, увидев, что Трандуил тоже вышел и следует за ним размашистым шагом, вообще перешёл на галоп, на бегу крича через плечо:
— Обломись, лошара, я майа, на меня твоя хня не подействует!
— Ещё как подействует! Галадриэль на Гендальфе проверяла! — кричал вдогонку Трандуил.
Подействовало. Чем ближе подбегал майа к спасительному выходу, тем все больше заплетались у него ватные ноги, а внутри тяжёлой гирей давило сладостное желание. И ему до стонов хотелось, чтобы его нагнули прямо сейчас и драли до дыма. Можно даже без поцелуев и придыхания.
Трандуил поймал его уже возле самой лестницы и обнял гостя, почти теряющего от похоти сознание. От прикосновений майа совсем переклинило. Саурон посмотрел мутным взглядом на эльфа, прыгнул на него, и обвил трандуилов торс ногами. Затем начал люто-бешено целовать, взбивая длинную волосню в гнездо.
— Э-ка тебя вштырило! — сквозь ответные поцелуи, посмеиваясь, говорил лесной король.
Трандуил притащил его обратно в зал, припер к стенке, задрал подолы мантии, снова подхватил на руки и сразу впендюрил, целуя глубоко и мокро.
О том, что в зале остался Леголас, Саурон вспомнил только когда увидел его над плечом Трандуила.
Принца вся эта картина внезапного порева нисколько не смущала. Наоборот, он, уже без штанов, раскинув широко ноги в кресле упоительно дрочил.
— Трандуил, падлюка! Чтоб ты сдох, урод! Я тебе этого никогда не прощу! — орал Саурон с перекошенной страстью рожей.
— Не пизди-ка, ты именно за этим и прискакал! — отвечал эльф, оставляя на светлой сауроновой шее красные засосы.
— Как же я тебя ненавижу! Всех вас, твари остроухие, ненавижу! А тебя особенно! Чтоб тебя Намо самого в Мандосе драл без передыху! — сказал Саурон и впился злобным поцелуем в любовника.
— Ты такой очаровательный злюка, продолжай, мне нравится!
Трандуил последний раз до синяков сжал бёдра майа, кончил и отпустил его. Саурон рухнул на ковёр и в ужасе понял, что желание никуда не делось. Но тут его «спас» Леголас.
Принц страстно срывал с майа остатки одежды, ткань жалобно затрещала и порвалась. И тут же, прямо на полу, сходу овладел им. Саурон со всей дури прижимался к его груди, оставляя на спине царапины, бешено двигал бёдрами в сумасшедшей скачке. Легалас перевернул его и поставил на четвереньки. Одна его рука блуждала по гладкой майарской коже, животу, груди, плечам, спине. Другая крепко ухватила за белокурые космы.
— Давай сильнее, не церемонься! Даааа! Ещё сильнее… быстрее!!! Аа-а! — умолял растрёпанный Саурон.
Однако его риторические восклицания вскоре прекратились. Перед майа возник Трандуил, который приподнял за подбородок его голову и провёл пальцами по нежным приоткрытым в порывистом дыхании губам. Саурон в каком-то вдохновенном восторге взглянул на Трандуила, облизнул его пальцы и принялся их посасывать.
— А ты молодец, понимаешь с полувзгляда. — Сказал Трандуил погладив майа по щеке и сунул член ему за щеку.
Работу по отсосу Саурон производил качественно, с пристрастием. Вскоре король кончил ему в рот, с другой стороны синхронно излился принц, размазывая семя по красивой заднице.
Саурон же все продолжал пылать жгучим желанием, и никак не мог достичь высшей точки. Король с принцем, кажется, ещё пару раз поменялись. Перед глазами мерцали блестки и узоры, за которыми майа уже не мог разглядеть, кто именно из двух его сношает, а кому он в данный момент отсасывает. Но тут зрение прояснилось. А томно прикрытые в блаженстве очи превратились в блюдца.
Это случилось в момент, когда принц, трахая его, поднял на руки, а сзади примостился король.
— Трандуи-и-л! Я так так не смогу! Мы так не договаривались! Сразу двоих! — догадался о их задумке бедный майа.
— Куда ты денешься! — ответил Трандуил и тоже въехал в него.
Из глаз посыпались искры. И это не фигуральное выражение: искры на самом деле прожгли ковёр. Но вместе с этим нутро заполнило и фантастическое наслаждение. Саурон задрал голову, закатил пылающие глазищи и сладостно постанывал в бесчисленных поцелуях. С двух сторон его требовательно ласкали две пары рук, которые, казалось существовали сразу везде.
Пока эльфы таранили его вдвоём в одну многострадальную дырку, одна половина мозгов Саурона говорила: «Вот до чего ты докатился, Майрон, со своим Всевластием. Это днище». А вторая, затуманенная зельем, утверждала, что один член в тушке хорошо, а два — вообще блеск! Наконец, действие отравы кончилось, и майа забился в судорожном и ослепительном оргазме.
После они втроём валялись на ковре. Струи белых волос смешались в одно золотое озеро. Король и принц вместе гладили потухшего Саурона.
— О, Майрон! Я восхищён. Беру свои слова про дерево обратно! Можешь же дать жару, если захочешь. — сказал Трандуил и наклонился за поцелуем. Саурон на поцелуй не ответил, только смотрел пустым взглядом в потолок.
— Знаешь что, мразота. Я тебе простил тот раз, но теперь не выйдет. Я объявляю тебе войну, скотина. Жди, за тобой уже вылетела назгульская спецбригада! — устало и совершенно серьезно сказал Саурон.
— Кому ты собрался объявлять войну? Я уже официально не король Зеленолесья, — заржал внезапно Трандуил.
— Ну тогда тебе, мелкий гаденыш! Весь в папашу. — Саурон даже не удостоил вниманием Леголаса, все продолжающего гладить майа по жопе.
— Остынь, огонёк.
Трандуил поднялся, достал из стопки бумаг листок и подал Саурону. Он пробежался глазами по бумажке.
— Король Зеленолесья уступает все земли, здания, строения, долги и договоры в пользу владыки Мордора и др. — прочитал Саурон и уронил документ себе на лицо.
Ему одновременно захотелось и рыдать, и ржать. И он замеялся, зло, противно, долго и немного истерически. А затем его смех стал перемежаться с всхлипами. Эльфы с двух сторон снова заключили прекрасную и тонкую фигурку падшего майа в объятия.
— Зачем?.. Зачем, Трандуил, я же ничего не просил у тебя… — уже не стесняясь заливаться слезами, бубнил Саурон.
— Я же не совсем придурок. Мы тоже решили уехать, и я и Леголас. А это так уж, напоследок. Так сказать, прощальный секс. Скажи ещё, что не понравилось?
«Это мне ещё повезло, что Трандуил такой алкаш. Этот гад хитрее меня. Не ужирался бы так винищем, уже был бы властелином мира!» — поймал себя Саурон на неприятной мысли.
Майа почувствовал себя обманутым. Его жестко отымели за какой-то сраненький клочок леска, где даже ценных пород древесины, типа мэллорнов, не растёт. При том, что Зеленолесье не сегодня, так завтра все равно бы вошло в состав его империи.
«Все! Больше никакой дипломатии! Только боевые походы!» — пообещал он сам себе.
Дежавю, походу, любимое чувство Саурона. Выходил он из лесного дворца, снова проклиная эльфов и снова в трандуиловой мантии.
Комментарий к Часть 5
А вот иллюстрация от sir_tack про Таш-Кумыр😁 ЭТО АХРЕНЕТЬ КАК ПРЕКРАСНО!!! бьется в экстазе башкой об стенку
https://www.instagram.com/p/CWatM9HoOZf/?utm_medium=copy_link
========== Часть 6 ==========
Комментарий к Часть 6
О, стеклях с лирикой подвезли! Но это не надолго)
Впервые со дня падения Мордора, Саурон, очередной раз разочаровавшись в этих ваших дипломатиях, решил продвигать свои светлые и добрые идеи старым и проверенным способом: боевым и залихватским начищением хлебальников. Этому поспособствовали стратегические и тактические победы: гномов удалось уломать баблом, Хоббитания в итоге сдалась без боя.
На карте владений могучего Саурона, некрасивым бельмом светился один только гадкий Гондор. Вот она, вишенка на торте сауроновых побед!
Но с Гондором всегда происходила какая-то неведомая жопа. Гребаные нуменорцы! Только кажется, что ещё чуть-чуть и гордые лягушонки лягут у его ног, так нет! То козлиный Олорин так не вовремя припрется, да ещё и с огроменной армией неизвестно из каких отборных мордоворотов собранной. То вообще с соседского погосту каких-то дремучих уродов-зомбарей поднимут.
Саурон опасался нового эпичного облома, потому подготовился основательно: ночами не дрочил, а сидел над картами, гонял войска учениями, проверял образцы вооружения. И, ясен пень, в этот раз пошёл навестить гадкий Гондор лично.
Однако, к удивлению, его огромная сборная команда из сотен тысяч орков, эльфов и людишек не встретила никакого сопротивления. Ни на границах страны, ни у ворот Минас-Тирита, ни даже у дверей дворца. Все жители, которые не смогли свалить, попрятались, войск тоже не было. Один Арагорн встречал неприятелей на крыльце. Это было похоже на Эр… Саурон отогнал нехорошее воспоминание.
Король Гондора с огромной скорбью посмотрел на громадные полки орков и прочего темного сброда, вновь угрожающих его стране. Впереди шёл сам Саурон. В шлеме, украшенном лезвиями, и шипастом доспехе, норовившим выколоть ему же глаз.
Шипастое зло остановилось и подняло в вверх кулак. По знаку властелина, издалека смахивавшего на огромного дикобраза, войско остановилось. Саурон снял шлем, и струи золотых волос растеклись между шипами. На Арагорна смешливыми янтарным взглядом посмотрел молодой и прекрасный майа, окружённый золотистым ярким сиянием.
— Арагорн, сдавайся! Тебе пиздец! — Саурон весело помахал булавой.
На последнем совете Элронда Арагорн не присутствовал — отправил представителей. А сам остался с Арвен, которая неважно себя чувствовала. Она была на сносях, и Арагорн хотел быть рядом, если внезапно начнутся роды. Но ему, конечно в красках, формах и даже стихах, рассказали, что Саурон теперь выглядит не как консерва. Но все же Арагорн очень удивился.
— Что-то ты совсем тухлый. Биться-то будем? — спросил оппонент.
— Хочешь будем, хочешь не будем. Какая уже разница.
— Я выбираю биться! Давно булавой не махал! — сказал майа и принял боевую стойку.
Тут неведомо откуда заиграла торжественная музыка, под которую Арагорн меееедленнооо и трепетно коснулся рукоятки своего меча. И ещё меееееедлееееенееее по сантиметру стал доставать Нарсиль из ножен. Тучи прорезал луч солнца, и отразился от сияющего лезвия.
Саурон, ожидавший окончания пафосного момента, оперевшись на рукоятку своей булавы, вдруг почему-то заржал. Музыка прекратилось, солнышко спряталось.
— Что смешного? Всю эпичность испортил!
— Нет, ты продолжай-продолжай, просто вспомнил кое-что, даже не про тебя, а про Элронда и Нарсиль.
Саурон, несмотря на тонны железа, плотно заковавшие майарскую тушку, двигался прытко и плавно, словно лучший эльфийский мечник. Арагорну никак не удавалась его подсадить на меч правосудия. При том и тяжеленной булавой противник размахивал мастерски и легко, будто веником. Опасно близко мелькнула белая прядка, ослепив сиянием. Арагорн отвлёкся на миг, и тут же получил кулаком по морде и сапогом в грудь.
Король впечатался в двери, которые распахнулись, и битва продолжилась уже внутри дворца.
Перед глазами Саурона заплясали призраки прошлого:
«Это уже было. Было! Храм мастеров…»
Арагорн с самого начала заметил, что битва какая-то ненастоящая, словно он на тренировке, и противник наносит осторожные удары, чтобы случайно не прибить соперника.
«Играет со мной, прежде, чем убить» — подумал король и гневно прокричал:
— Саурон! Довольно этих уступок, дерись, как воин!
— Херушки. Я не буду портить себе статистику моих гениальных бескровных и мирных побед потрошением твоей жалкой тушки.
— Тебе придётся убить меня! Я никогда не буду служить тебе, слышал!
— Зачем тебе гибнуть в бою? Ты же не эльф, сам потом сдохнешь.
Каким бы славным воином и отличником по физре ни был король Арагорн, он был всего лишь человек. И даже явно не смертельная, но утомительная драка, а ещё моральное напряжение, вытягивали из него слишком много силушек. И он допустил прокол, открылся и, конечно, тут же словил сбивающего с ног леща. Но ни острыми лезвиями булавы, а тупой стороной рукоятки. От удара башкой о каменные плиты пола сознание помутнилось.
Когда Арагорн с трудом восстановил круговерть перед глазами, увидел, что Саурон держит перед его шеей выпавший из рук Нарсиль и как-то странно испуганно и обречённо на него пялится.
Саурон призадохнулся воздухом. Он видел перед собой не поверженного людского короля, а нолдо, залитого с ног до головы кровищей, едва дышащего из-за пронзённой грудины перебитыми рёбрами, даже перед лицом неминуемой гибели такого упрямого и… родного.
Саурон мотнул башкой, отогнал наваждение и снова смотрел на Арагорна пристально-скучающе, словно на бесполезную, но интересную букашечку.
— У меня к тебе вопрос: почему вам, людям, вечно нужно усложнять жизнь себе и другим? Почему ты не сел на тот же корабль и не утёк на запад вместе с жёнушкой и тестем.
— Я не могу оставить свой народ. Тебе не понять этого! — ответил король.
— Снова эти пафосные речи. Фу. — брезгливо сказал майа. — Ненавижу бесполезные геройства. Все равно же, даже мумаку ясно, что у вас нет шансов.
— Нет! Я не буду перед тобой стелиться. Мне не выжить в этом бою, это правда! Мне не увидеть больше жену, и никогда я не возьму на руки своего сына или дочь. Но хоть тебе, скотина, подпорчу радость от всевластия! Меня ты не получишь!
Саурон отвёл меч от лица Арагорна и внезапно отступил.
— Власть — это не пиры, дворцы и приемы, король. Власть — это тяжкий груз. Все остальное — мишура. Сколько злости и зависти пришлось одолеть! Сколько бессильно раз глядеть, как рушится все, что с таким трудом построено! И скрипя зубами, подниматься, заново строить, придумывать новые хитрые ходы в игре, где все лгут! Все!
Саурон быстренько перебрал в мыслях, каким образом ему достались последние победы, и глаза его вспыхнули ярким злым пламенем.
— Но я все же хочу обустроить все так, чтобы каждый был на своём месте, чтобы страны были мощными, а жители не знали нужды. Для вас, придурков, же стараюсь!
— Какое благородство. Прикажу установить в честь тебя, достойнейшего, почетную доску.
Саурон прикинул, что от почетной доски он бы, кстати, не отказался. А ещё лучше от памятника. И, желательно, золотого. Его тщеславной душонке всегда хотелось, чтобы его труды по достоинству ценили, хвалили бы его, прекрасного, баллады, там, сочиняли.
«Трудно что ли? Ведь они даже представить себе не могут, через что я прошёл ради этого! Какой немыслимой ценой мне это досталось!»
Саурон хотел было сказануть, что он уже, хрен с ними, и на грамоту за две медяхи согласен, но Арагорн, наконец-то сообразил подняться с пола и сбил майарские мечтания о наградах и почете новым тупым вопросом:
— Но скажи, нахрена тебе это все надо? Если власть для тебя так обременительна, то почему ты к ней так всеми силами стремишься? — Арагорн поднялся с пола.
— Да у меня нет больше ничего. Знаешь, почему я такой злобный?
— Почему же?
Сауроновы пылающие глазищи угасли.
— Я потерял самое любимое существо. Он погиб в ужасных муках.
Вспомнив возлюбленную супругу, Арагорн вдруг проникся. Он помолчал несколько мгновений и сказал:
— Прими мои соболезнования. Однако представляю, что сотворившие это зло наказаны тобой.
— За его смерть я даже не могу отомстить. Он предал меня. Я сам убил его. — сказал Саурон ровным бесцветным тоном, как будто они обсуждали лошадиные подковы. По крайней мере он очень хотел, чтобы эти слова прозвучали именно так.
— Ты про мастера Келебримбора? — понял Арагорн. — Это… тоже достойно сожаления, даже относительно тебя, Саурон. Боль от потери мы все чувствуем одинаково. Что ты хочешь?
Теперь в глазах темного майа замелькали лукавые огоньки, будто он придумал гениальное решение.
— Просто немного тепла и заботы. Ты ведь сам в таком же самом положении. Давай поиграем. Представь, что я — Арвен.
С этими словами Саурон взмахнул руками, вокруг него завертелся огненный шар. А когда пламя исчезло перед Арагорном стояла сама Арвен, его прекрасная и обожаемая супруга, мать его будущего ребёнка. Она была в бархатном платье цвета ночного неба, длинные волосы шёлком стелились почти до самых пят, большие и глубокие синие очи отражали свет звёзд.
— Это невозможно! - поразился Арагорн.
— Пфф, я майа, я могу менять облик, не знал что ли? — сказала «Арвен».
Арагорн колебался. У него так давно никого не было! Арвен беременна, ей было нельзя. А с другими Арагорн не мог себя представить. Измен он категорически не приемлил. Последней точкой в принятии решения стало вполне мужицкое: «Да и вообще, он же всё равно меня прибьёт, может это последний секс в моей жизни!»
— Пойдём в комнату, — Арагорн взял Саурона за нежную девичью ручку.
В королевских покоях Арагорн подвёл жену к ложу и, приподняв ее прелестную головку, сладко поцеловал в алые полные губы, едва заметно прикусывая мягкую кожу.
Ласковые руки его блуждали по лицу, плечам, спине, и от этих прикосновений сердце Саурона замирало. Он в ответ раздевал короля, целовал оголившееся плечо, шею, напряжённые налитые сталью мышцы груди и чуть пониже. Арагорн трепетно и неспешна развязал ленточки на платье, обнажив желанный стан.
Бархат соскользнул с фигурки, открывая нежную грудь которую король огладил руками, чувствуя как под прикосновениями соски превращаются в твёрдые шарики. Арагорн коснулся их губами, целуя осторожно, словно припадая к священному роднику. Он положил Арвен на простыни перед собой, уже полностью обнаженную, нежную и прекрасную. Саурон ощутил дрожь во всем теле.
Поцелуи и поглаживания, лёгкие, как пёрышки, только кончиками пальцев, но невероятно возбуждающие, перешли на живот. Майа вздрогнул, когда Арагорн спустился ниже и стал проглаживать бёдра и целовать между ног.
— Ах… возьми меня! Я весь… то есть вся твоя! — шептала Арвен, между рассеянными поцелуями.
Саурон ощутил, что весь промок и уже отчаянно жаждет близости, он, лаская и целуя лицо Арагорна, уже не размышляя, гадость ли борода, или сойдёт, приподнял бёдра навстречу и прижался к его твёрдому естеству с которого уже сочились прозрачные капельки.
— Любовь моя, сокровище… как же долго я этого ждал… — король навис на вытянутой руке над телом возлюбленной, второй направил член в ее шелковистое лоно и застонал, желая полностью раствориться в этом влажном жаре.
Саурон утонул в волнах тепла и чувственно закусил губу, мягко принимая любовника в себя и двигаясь ему навстречу. Все его существо захватило головокружительное томление от этого немыслимо восхитительного скольжения. Тело, не подвластное более мыслям, то податливо позволяло войти до упора, то все вдруг невероятно сильно сжималось, становясь таким узеньким, что король не мог сдерживать сладких прерывистых вздохов.
Арагорн входил медленно, протяжно. Это не было нисколько похоже на недавние случайные связи. Это было единение душ. Словно стали они в эти мгновения единым целым. Весь мир растворился, вокруг царила только беззвёздная мягкая мгла, наполненная желанием. Каждое движение распаляло в телах трепетное таинственное пламя. Словно вот-вот откроется сама истина. Движения Арагорна стали сильными и очень глубокими.
Саурон зажмурился, ощущая, как блаженная влага уже растекается под ним лужицей. Потекли самые яркие минуты, в едином ритме, в одном дыхании, майа вскинулся, обхватив короля в объятиях, стремясь быть ещё ближе, стремясь отдать всего себя без остатка, прежде, чем затрепетать во множественных сладостных оргазмах.
Арагорн почти как наяву представлял на месте Саурона любимую жену. Только иногда наваждение пропадало. Когда среди нежных вздохов он слышал наполненное такой любовью и грустью имя: «Тьелпэ».
«Не повторяй моих ошибок, человек. Я отпускаю тебя, сядь на корабль, поезжай в Валинор и будь счастлив». — звучали в голове Арагорна последние сауроновы слова, когда следующим утром бывший король поскакал в гавань, чтобы светлый кораблик отвез его в бессмертные земли, не знающие зла и горя. Там они с Арвен, малышом и тестем Элрондом будут вечно вместе и вечно счастливы.
Этим же утром Саурон вышел из покоев Арагорна с гондорской короной на голове. Но победа снова не доставила ему ни малейшей радости.
А ещё тем же утром в Средиземье приперся один интересный пассажир.
***
Отплывающий чартерный корабль поднимал паруса. Капитан громко объявлял: «Отправляется рейс «Валинор-Средиземье», просьба занять места, согласно купленным билетам, а ещё лучше подумайте хорошенько: нахер оно вам надо и оставайтесь в Валиноре!»
Желающих и правда было мало, все они, толкаясь авоськами быстро и понуро расположились, и капитан сделал свисток отдать швартовые. И тут на последней секунде с разбегу на палубу впрыгнул ещё один пассажир.
— Вас только и ждали! Где только носило? — саркастично сказанул капитан.
— Извини, друг, долго подписывал у Мандоса бумажки.
— Ладно. Вот место 5, ряд 2. Пакеты для блевотни и спасательный круг под сидением.
========== Часть 7 ==========
— Так, это есть, это тоже… — проверял Саурон список своих завоеваний. И ставил в нем чёрным пером галочки. На данный момент его каракули выглядели так:
Рохан ✔️ Раздол ✔️ Зеленолесье ✔️ Гондор ✔️Лориен
— Ага! Лориен! Так зашкерилась, собака, что я чуть про неё не забыл! Пора навестить эльфийскую ведьму.
Саурон написал Галадриэль письмо, в котором не поскупился на витиеватые выражения с предложениями сотрудничества и пожеланиями разнообразных благ.
Удивительно, но всего через пару дней ему пришёл ответ, где в не менее изящных словосочетаниях его приглашали поговорить по спецсвязи «волшебное зеркальце — палантир».
Покопавшись в закромах, Саурон отрыл-таки пыльный шарик и настроил на лориенскую волну.
— Добрый вечер, прекрасная госпожа. — расплывался в сладких речах Саурон.
— Госпожа? А знаешь, мне нравится…
Теперь вечера Саурона стали очень интересными. Когда лунный майа Тилион, матюгаясь, заводил свою тарахтящую, давно нуждающуюся в техобслуживании лодку, Саурон доставал из-под стола палантир и трезвонил в Лориен.
Они болтали о многом, в основном, сплетничали и злословили об общих знакомых. Однажды попытались сообразить вирт.
— Я в кружевном платье…
— Я в шипастом доспехе…
— Я снимаю корону…
— Я снимаю доспехи…
— Я снимаю колечко…
— Я снимаю доспехи…
— Я снимаю платье…
— Я снимаю доспехи…
— Давай быстрее! Мне больше нечего снимать!
— Хоббиты ебучие, он не снимается…
— Погоди-ка.
— Что такое? — разочаровался Саурон.
— Кажется, муж идёт, — воровато оглядывалась Галадриэль. А затем очень быстрым шёпотом добавила: — Майрон, приезжай в гости. В конце недели Келеборна дома не будет.
И связь оборвалась. Саурон понял намёк.
— Ну, слава Эру! Хотя бы баба! Ух, оторвусь! Наконец-то! Воздаяние за все мои злоключения и благие дела! Пойду чтоль Илуватару свечку поставлю. — радостно сам себе сказал Саурон, кружась и пританцовывая в своих ривендельских покоях.
В конце недели, не успела солнечная майа Ариэн продрать глаза, а Саурон уже лихо прискакал в Лориен с надеждой потрахаться и, желательно, заполучить лориенскую корону. Хотя властолюбивая бабуля Галадриэль за корону своими тонкими нежными пальчиками держалась цепко, как бульдог. Ну хотя бы потрахаться. Для этого он собрал небольшую взятку: дорогущее и красивейшее колье, бутылку вина и букетик цветочков, собранных быстренько на клумбе перед дворцом Галадриэли.
— Майрон, это восхитительное украшение! Прям в комплект с моим кольцом будет! — сказала Галадриэль, встречая гостя и принимая дары.
Выглядела она как всегда ослепительно, и не скажешь, что ей лет чуть ли не столько, сколько самому Саурону.
«А то! Лично херачил!» — подумал гордо Саурон, а вслух сказал:
— Достойное самой наипрекраснейшей, наищедрейшей, и наисветлейшей владычицы.
«Может надо было ещё добавить наимудрейшей? Не, перебор»
Они прошли на задний двор и расположились бухать за каменным столиком возле волшебного зеркальца.
— Быть может начнём, госпожа моя? — приподнял бровь Саурон, выпив пару бокалов, и глаза его таинственно заблестели.
— Пожалуй ты прав, лучезарный Владыка.
Не надо было, видимо, Саурону Галадриэль называть «госпожой». Даже в шутку…
Внезапно поднялся сильный ветер, деревья закачались, резко потемнело. Прекрасный лик Галадриэль принял зеленоватый окрас, рожу перекосило, глаза бешено распахнулись и вылезли из орбит. Вместо кружевного платья на ней оказалось что-то похожее на змеючью чешую. Саурон застыл на месте и разинул пасть.
«Ну страшнааа! Надо ангмарцу сказать, кажись, я нашёл ему невесту!»
Тряся туловищем словно в припадке, монстрообразная Галадриэль медленно подошла к офигевшему майа и произнесла утробным страшным голосом:
— А нуу-ка упаааал и поцеловаааал сапог, гадеееныш! Я твоя Госпожаа!
Сказала и хлестнула Саурона по морде, так, что у него башка мотнулась в сторону. Но Галадриэль тут же это исправила, отвесив ещё одну оплевуху с другой стороны.
Саурон понял, что дело — труба, и пора отсюда съебывать. Он превратился в летучую мышь, но лес был настолько накачан мощной и древней магией, что, сделав пару взмахов крылышками, летун упал и снова обратился майа.
— Куда собрался? Мы ещё даже не начали! — сверкнула Галадриэль клыками.
Клыками?!
Почва под ногами Саурона затряслась и заходила ходуном. По воле зеленомордой Госпожи из-под земли вылезли, словно живые змеюки, чёрные и корявые корни мэллорнов.
Саурон пустился наутёк, задорно прыгая через коренья, и кричал благим матом в небеса, призывая на выручку назгулов. Ему показалось, что где-то рядом раздался ответный спасительный взвизг. Но могучие деревья, покорные магии Галадриэль, плотно сомкнули ветви, образовав глухой купол. Все звуки и свет пропали. Корни схватили Саурона за лодыжку, он хлопнулся навзничь.
Мерзкие растения оплели туловище, и скрутили майа в рагулю. А затем подняли его тушку над землей и запихнули в окно покоев зелёной Госпожи.
Медленно и вальяжно в комнату вползла Галадриэль. Она замахала руками, словно мельница. На все четыре конечности отчаянно упирающегося Саурона заползли оковы с тяжёлыми цепями и сами собой замкнулись.
«Зачарованы, быстро снять не получится». — в страхе определил Саурон.
Он попытался превратиться в багровое око, но не получилось, только дым из ушей повалил. Тогда злобно пышущий пламенем глаз майа стал пугать засранку словесно:
— Галадриэль, стерва! Ты чего это удумала? Тебе это с рук не сойдёт, я тебя в Ородру…
Госпожа остановила сауроновские матюги, запихнув ему в рот какую-то тряпку.
— Для начала я хочу, чтобы ты заткнулся, милый! Что ты там пищишь? О пощаде умоляешь? Неееет! Подлому предателю и убийце не будет прощения!
Галадриэль злобно рассмеялась, все больше распаляясь. Ее стремная тошнотно-зелёная магия расползлась на все помещение. Она топнула ногой, и Саурона будто плитой по башне приложило. Он рухнул на колени.
В руке Госпожи возникла огромная плетка с кожаными ремнями, на каждом конце которых был острый шип.
— Ты, уродский морготов прихвостень! Ты мне сейчас за все ответишь, падла! За дочь мою ответишь! За брата, за племянника! Начнём с последнего, это тебе за Келебримбора! Он любил тебя, предательская лживая тварь!
Плеть со свистом упала на спину майа, прорвав ткань мантии и оставив после себя кровавые полосы. Потом ещё и ещё. Удары ведьма сыпала без передышки. Одежды превратились в лоскутки. Саурон захрипел от боли, его глаза стали влажными.
— Больно, скотина? Финроду тоже было больно, когда его твои твари живьём жрали! Я уебашу тебя сегодня, а остатки тушки скормлю лесному зверью!
Закончив огуливать майа плетью, Госпожа схватила его за волосы и хорошенько приложила носом об пол. Половину сауроновой рожи залила кровища. Галадриэль взяла его за подбородок, повернула к себе и впырила в беднягу злые глазюки, рассматривая свою художественную роспись. Результатом осталась довольна. И тут её голосок стал бархатным:
— Это ещё не все! Сейчас тебя ждёт поистине валинорское наслаждение! Что, тварюга? Боишься? Келебриан тоже боялась и рыдала, когда ее в лесу твои блядские прислужники насиловали! Сейчас ты поймёшь ее мучения!
С этими словами страшная Галадриэль взяла в руки длинную палку, в которой Саурон признал посох развоплотившегося Сарумана.
— Узнаёшь, сволочь? — пела Галадриэль сладким голоском и острым навершием посоха приподняла сауронову мордаху. — Сейчас я буду им тебя ебать, и вовсе не тупой стороной, не надейся на мою милость!
«Галя! Тормози! Проси, что хочешь!» — пытался кричать Саурон, но у него был во рту кляп и получалось только «му-му-му». Саурон зажмурился и приготовился к очередной бесславной кончине своего симпатичного воплощения.
И тут словно небеса разверзлись и все озарилось неземным светом.
«Ну вот я и сдох. Привет, Мандос…» — подумал Саурон и даже обрадовался внезапному избавлению.
Но новый удар шипастой плёткой по самым нежным местам вернул его в суровую реальность. Саурон смог, наконец-то, выплюнуть кляп. В смеси растерянности, радости и шока он понял, что его не глючит, и прошелестел едва слышно:
— Тьелпэ?
— Ах вот кого ты до сих пор представляешь, когда дрочишь, темный властелин! — засмеялась эльфийская ведьма и со всей дури хлестнула плёткой по сауроновой жопе, а второй рукой пыталась задрать ему мантию повыше. Но тут тоже подняла взор на распахнутую дверь.
— Тьелпэ?!
========== Часть 8 ==========
— Тьелпэ?
— Майрон?
— Келя?
— Тетя?!
В дверях стоял внук Феанора собственной персоной с перекошенной мордой, сам похожий на какого-нибудь злодея. В глазах Келебримбора затрещали молнии.
«Замечательно, либо у меня всё-таки глюки, либо они теперь меня будут вместе убивать.» — пространно подумал Саурон, теряя сознание. Но эльф гневно сказал:
— Тетя! Отпусти Майрона! Это что тут за херня вообще происходит?!
Галадриэль вернулась в прошлый премилый видок, спрятала за спину посох и плетку, и сказала невинным тоном:
— Саурон торчит мне лесок, но весь отдать не хочет. Вот я и решила ему половину простить, но с одним условием. Правда же?
Она многозначительно взглянула на майа. Саурон из последних сил активно и согласно закивал, но про себя подумал:
«Вот стерва! И сама выгородилась, да ещё и лес ей теперь отдавать!»
И это была его последняя мысль. Потому что от всего пережитого темный Владыка всё-таки рухнул в обморок.
Очнувшись в мягкой кроватке, Саурон подумал, что ему приснился кошмар. Келебримбор иногда ему и правда снился, но вот Галадриэль, да ещё и в таком виде! Бррр! Но тут за дверью раздались голоса. Саурон прислушался:
— Келя-Келя, говорила я тебе, никогда не куй всяким Аннатарам кольца!
— Но я никогда не не ковал… Но в целом я не жалею, что ковал.
— И что с твоим дружком делать теперь? Может закопаем на соседнем погосте пока не очухался и хрен бы с ним?
— Подожди, тетушка, успеешь. Я сначала хочу с ним поговорить.
Они в вошли в комнату, но Саурона, ясен энт, там уже не было. Галадриэль и Келебримбор подбежали к окну, и углядели, как, высекая искры из-под копыт краденого коня, за поворотом скрылся всадник.
— Куда он поскакал? В Мордор? В Лихолесье? — пытал тетушку Келебримбор, которую после увиденного безобразия, про себя называл не иначе, как «старушкой-веселушкой».
— Не думаю… скорее всего в столицу.
— В Барад-Дур? Но он разрушен!
— Ооо, да ты не в курсе. Столица у него теперь в Минас-Тирите.
— Что? Гондор? — распырил карие глязенки нолдо.
— Пока ты был в Мандосе, твой благоверный времени не терял, прибрал к рукам полмира.
— Вот говнюк! — сказал Келебримбор расстроено и тоже побежал седлать коня.
***
— Что за нахер? Что за нахер? Что за нахер?.. — повторял Саурон на взводе, нарезая круги по покоям в Минас-Тирите.
Тут в дверном проеме возник начальник стражи:
— Владыка, там эльда просит вашей аудиенции.
Чёрное сауроново сердечко трепетно замерло.
— Какой эльда?
— Ке… Пе… бри…
— Понятно. Бросьте его в Ородруин… То есть в… Ну хотя бы в фонтане утопите! Короче, нахер с глаз моих долой!
— Что, даже не удостоишь разговором за своё спасение?
Отодвинув стражника в помещение завалился Келебримбор. Стражник, спохватился было скручивать наглеца, но Саурон помахал рукой, с понтом «иди, сам разберусь».
— Ну? — буднично произнес нолдо, бухнувшись в кресло перед низким столом, как будто он каждый день туда бухается.
— Что «ну»? — охренел майа.
— Доставай винище! Отметим встречу, а то как будто не рад!
— Вино?.. встречу?.. рад?.. — как под гипнозом повторял Саурон, а его дрожащая рука рефлекторно потянулась за стоящей в уголке булавой.
Саурон следовал правилу: «о жмурах либо хорошо, либо похер». Иногда он был так занят своими злодействами, что ему и правда было похер. Но былинная эльфячья падлючесть Келебримбора заключалась в том, что даже будучи жмуриком он продолжал мучать темного майа.
Саурон часто вспоминал последние минуты эльфа, мечтал ещё раз заглянуть в его наглежные глазюки. Рвал на себе волосню и выл волком, обвиняя себя в его гибели, проклиная своё властолюбие и бессмертие. Пытался смыть его кровь со своих рук, что, кажется, навечно в них запечаталась.
Он раз за разом все возвращал время в тот миг, когда был обречён срывать с запекшихся кровью губ последнее дыханье, перебирая сотни вариантов и путей, в поисках единственного, в котором эльф остался бы жив. Но он — скотина такая! — каждый раз и сотни раз вдохновенно помирал на его руках. И ничего нельзя было исправить! В итоге эти галюны так измучили Саурона, что он уже не прочь был и поменяться с Келебримбором проломленной кочарыжкой.
А теперь, когда гадкий нолдо сидел перед ним живой, здоровый и всем довольный, Саурона оставили эти сопливые бредни, а в душе разгоралась злость: «Я однажды уколошматил этого козла, и поделом! И второй раз захерачу! И буду прав! После всего этого ужаса, после всех моих мучений он заявляется как ни в чем не бывало, как будто не было ничего!»
Саурон зыркал на эльфа, фыркал и щетинился, как бешеный еж. Но нолдо смотрел совсем невинным взглядом, вовсе сауронова шипения не боясь. И вместо булавы, не отрывая безумного застывшего взгляда от гостя, Саурон наощупь достал изсундука винище. Все продолжая прожигать глазищами нолдо он вцепился зубами в пробку, которая вылезла с дурацким хлопочком, выплюнул ее в сторону, отхлебнул из горла и так сильно стукнул бутылью о стол, что по нему пошла трещина, а у бутылки к херам отлетело донышко.
Между тем, Келебримбор был характером не ссыклив и в ответ так же дерзко впырился глазищами в Саурона. Повисло жгучее напряжение, можно было даже подкуривать. Когда злобные гляделки надоели, эльф сказал:
— Майрон, давай поговорим!
— Ооо… — кровожадно протянул майа, как будто того и ждал, — у меня действительно накопилось к тебе мноооого вопросов. И если мне не понравятся ответы, а они мне не понравятся, я скину тебя с балкона! Вопрос номер раз: нахера ты сказал Трандуилу, что я бревно в постели?
Нолдо внешне с большим трудом сумел сохранить спокойствие. Хотя внутренне чуть под стол не рухнул, не зная то ли ржать, то ли плакать. Он ждал вообще-то других вопросов, про войну, про кольца…
— Я это специально сказал, чтоб никто, особенно, Трандуил, в твою сторону, моего прекрасного, и дышать не смел. — абсолютно искренне признался Келебримбор.
— Ладно. — снова зашипел Саурон. — Предложим, что это я тебе, так и быть, засчитаю. А теперь говори как на духу! Ты спал с Элрондом?
— Что-то дебильная викторина у тебя! — не выдержал эльф и тряхнул темными космами. — Нет, конечно!
— Откуда тогда тебе знать, что у него такой членище? — само собой вырвалось у Саурона. Майа осекнулся, но поздно.
— Подслушал нечаянно, когда Келебриан после свадьбы Галадриэль рассказывала, — продолжал удивляться допросу нолдо, не сразу сообразив что к чему.
— Да? Ну извини тогда… — у Саурона отлегло от сердца, но вместе с тем он эпично прокололся. — Там вроде делегаты из Харада приехали, пойду гляну… — сказанул он и попятился к двери, но Келебримбор взвился и заслонил ему путь отступления.
— А ну стоять! Ты откуда знаешь? Хотя можешь не пиздеть. У тебя на морде все написано! — теперь они поменялись ролями. Нолдо злился и угрожающе сверкал глазами, Саурон опустил взгляд в подол.
— Не, ну а что мне было делать? Тебя целую эпоху не было! — Саурон хотел произнести это уверенно, как будто так и надо, но вышло виновато. Да ещё и эльда добавил перца:
— Дааа? Может быть потому, что кто-то проломил мне тыкву ювелирным молотком?
— Хорошо. Признаю свою ошибку. — любимые спутники Саурона, призраки прошлого, снова ожили. — Что мне сделать, чтобы загладить вину?
— Это ты уж сам подумай, — сказал эльф и, не теряя теперь ведущую роль в разговоре, обвил руками сауроново тело и привлёк к себе. Сердце застучало быстрее.
— Забирай себе Раздол, там куча нолдоров осталась, построишь там новый Эрегион.
— Я вообще-то расчитывал на всего-то внеплановый минет. — заливисто ржал эльф, опустился снова в кресло, усадив Саурона к себе на колени. Оба почувствовали, что отчужденность, вызванная напряжением, испарилась. — Но раз Владыка сегодня в настроении раздавать царские дары, то грех отказаться!
Саурон не любил делиться, а уж властью особенно. Саурон понял, что лоханулся дважды. Саурон сполз с колен эльфа и на всякий случай сделал ещё и минет, пока гадкий нолдор ещё чего у него на радостях не выцарапал.
— Вот так подарочек, неожиданный, но ценный, за это не жаль и Раздол тебе отдать обратно…
Келебримбор перебирал золотистые прядки и радовался, не столько даже оральным ласкам, сколько тому факту, что все пока шло по его плану.
Но уже через секунду эльда обломался. Он хотел поднять майа и сново вернуть в свои объятия. Но Саурон встал с колен, и таким холодным и чужим тоном, как будто не он только что удовлетворял эльфа, процедил:
— И это ты называешь ценным… Я тебе, тварине, самое дорогое отдал — свою майарскую невинность! А ты!.
— Премного благодарен, до сих пор помню и ценю твою жертвенность… — начал Келебримбор осторожно, потому что почувствовал и жопой, и печёнкой, что разбор полетов не закончился. Самая жесть только начиналась. И вторя его опасениям, сауроновы глазищи опять вспыхнули злобным пламенем:
— Заткнись, скотина! Ты меня пятьсот лет трахал! — заорал Саурон сам не свой и стукнул кулаком по столу.
— Ну допустим… — спокойно сказал нолдо, с видом «с психами надо соглашаться», но, прикинул, что, вообще-то, не пятьсот, а триста. Хотя, если вспомнить, что не по одному, да и не по два раза в день, то можно и так, наверно, посчитать.
— …а жениться не захотел!!!
— Вообще-то хотел.
Морда Саурона переменилась, на ней отразились сразу все известные эмоции, и пока он открывал и закрывал рот, явно желая сказать чего-то злобного, Келебримбор продолжил:
— Три кольца тебе сварганил, на выбор! Кто ж знал, что ты своё отдельно склеишь, да такое крутое, что мне мои и показывать стыдно стало. Всю романтику обломал!
Саурон, наконец, вспомнил, что он может говорить, и даже умеет орать и материться:
— И ты, балда, не придумал ничего интереснее, кроме как его спиздить и припереться под мои окна с огромной армией!
— Ну а как тебя ещё было из башни выковырять на разговор о нашем, кстати, общем будущем?
— И позорить меня на всю округу оревом: «Любимая, выходи, я все прощу!»
— Кто старое помянет, тому глаз вон!
— А кто забудет — тому два! А теперь главный вопрос: с хера ли ты приперся?
— Попросить прощения. Я посидел в Мандосе и многое обдумал. Пришел к выводу, что ты был прав. Это я поступил с тобой по-скотски, — тепло-карие эльфячьи очи в надежде замигали. Но майа был неумолим.
— Попросил? Молодец. Ну и вали отсюда нахер!
Келебримбор, однако, не был бы внучком самого сбрендившего эльфа Арды, если бы стушевался.
— Сбавь пену! Я ради тебя приперся в дремучее Средиземье! Все коленки перед тронами валар обтер, чтобы меня отпустили! Отец и дяди в Мандосе меня дружно навечно прокляли, дедушка снова отличился — проклял трижды, лишив доброго имени нолдор и всех оставшихся прав и наследств первого дома! А ты так вот просто: съебись-ка нахер?!
— Ты меня совсем за идиота держишь? Как я был в полной жопе и мне бы не помешала твоя помощь, совет, поддержка, так ты прохлаждался на валинорских лужайках. А как я всего сам, своей… трудом добился, так ты — опаньки! Тут как тут! На все готовенькое!
Саурон носился по комнате, словно в клетке, и гневно размахивал руками, поднимая всполохи пламени. Келебримбор вскинулся с насиженного местечка, подошёл, и поймал его руки.
— Перестань выкобениваться! Это не так, Майрон. Я решил вернуться, когда узнал о твоём падении.
— Ожидаааемо, решил поплясать на моей могилке. И такой облом! Ну не расстраивайся, я тебе билет до Валинора на свои куплю!
Саурон вырвался из рук эльфа и со злостью оттолкнул его. Келебримбор вспомнил, дедушкины призрачные глазищи, налитые призрачной кровью и обещание прикончить его второй раз, если он посмеет вернуться. Нолдо печально вздохнул:
— Да, я ждал твоего падения. С нетерпением ждал, думал, что крах темного царства вернёт мне тебя. Что ты наконец, одумаешься, что поймёшь… что построим с тобой домик на берегу речки и кузню, и будем счастливы, наконец-то! Но жизнь тебя ничему не учит. Ты как был невменяемым гребаным властелином, так и остался!
С этими словами нолдо гордо развернулся и твёрдым шагом пошёл прочь. Саурон понял, что если он сейчас лоханется в третий раз, то это уже будет катастрофа. И он, мгновение поколебавшись, вприпрыжку поскакал за эльфом, на ходу пиная майарскую гордость, вопившую ему про тряпку.
— Тьелпэ!
Эльда остановился и развернулся.
— Тьелпэ… я прошу… — начал Саурон, но запутался в словах и мыслях. — О, Эру, как же это не просто… очень сложно выразить словами…
Во взгляде его было столько боли и безмолвная мольба: «Скажи мне: не было! Раз ты здесь — не было! Ни казни, ни смерти, не было расплаты длиною в века!»
Келебримбор все понял и заключил майа в объятия, успокаивающе гладя по волосам и плечам, укрытым чёрным шелком:
— Верь мне. Не было! Я же здесь. Я всегда был с тобой. Все будет хорошо, теперь точно. Я люблю тебя!
Из губ Саурона родился звук, сорвавшийся на стон:
— Прости! Обещай, что простишь меня! Поклянись!
— Клянусь! Давно уже простил. — сказал Келебримбор, коснувшись щеки Саурона, крепче прижимая к себе повисшее на его шее тело, целуя его щеки, глаза, наконец, губы.
Нолдо и майа, иногда разрывали поцелуй, задыхаясь от чувств, и смотрели в глаза друг друга с пламенной страстью и нетерпеливым предвкушением.
Стаскивая с друг друга одежды, они сами не заметили, как очутились на ложе. Келебримбор, целуя бархат плеч, горячо и сильно обнимал в охапку, мерцающую неземным светом, фигурку майа. Саурон впервые за невероятно долгое время снова ощутил себя под защитой от всего мира и всех горестей в кольце любимых рук. Он то трепетно, то почти впиваясь пальцами, блуждал по напряженным мускулам на спине эльфа, прижимаясь, стремясь быть ближе, ещё и ещё.
Келебримбор, наконец выковорил Саурона из вороха чёрного шелка и взял его член в рот. А руки нолдо занялись подготовкой желанного тела. Сначала ласкали по животу и бёдрам, потом внутри. Саурон сразу же завертелся в руках эльфа, как ужик на сковородке.
— Рано, милый, хочу получше тебя подготовить, — с придыханием говорил эльф, но слышал ответ, совсем не располагающий на промедление.
— Будь во мне, прошу, Тьелпэ…
— Ты ещё не готов… все будет…
Саурон пламенел от этих слов и ласк. Никто с ним так не церемонился. Арагорн не в счёт. Он все же церемонился с Арвен, а не с Сауроном.
«И вообще. Арагорновские трепетные придыхания — это мило, но такая скукатааа. Я всё-таки люблю горячее и разнообразнее. Келебримбор — само совершенство»
Когда эльф решил, что теперь майа точно не будет ни больно, ни неприятно, он аккуратно вошёл в его податливое тело. С первого же движения Саурон застонал и забился в предоргазме.
— Миленький… подожди… дай насладиться тобой… — шепчет эльф, уже сам не в силах сдерживаться под тяжестью своего желания. — Хочу ещё тебя чуть-чуть потрахать…
— Не могу, — жалобно звучит голос Саурона, — я так хочу тебя, Тьелпэ!
И нолдо нарастил и силу, и темп. Саурон закрыл рот рукой, чтобы не орать.
— Кричи! Тебе же нравится! Пусть все знают, как тебе хорошо со мной! — сжимая челюсти и пылая глазами, говорит прерывисто Келебримбор.
Саурон зажмурился, словно под пытками, рваный крик разорвал темноту, и слился с громким протяжным стоном эльфа. Миг — и небо для них перевернулось, и все звёзды разом рухнули с небес.
Восстановив дыхание, нолдо посмотрел на Саурона. Он выглядел счастливым. Самое наипрекраснейшее и наилучшее существо во всем Эа. Принадлежащий вновь отныне только ему, и снова уже такой желанный.
— Ты любишь меня? — шепчет нолдо в острое майарское ушко, требовательно и глубоко его целуя.
— Нет! Обломись, козлина! — сказал Саурон, широко улыбаясь сквозь поцелуй и явно на что-то нарываясь.
— Ничего страшного. Тогда я буду ебать тебя, пока ты меня не полюбишь!{?}[© Майк Тайсон]
И нолдо тут же принялся исполнять угрозу. Пока суть да дело, как-то незаметно и за полночь перевалило…
— Ты не спишь, Тьелпэ? — спросил Саурон, почувствовав среди ночи едва заметные поглаживания своих ягодиц.
— Не очень получается, когда даже во сне чувствуешь, что тебя жгут глазами.
Прикосновения Келебримбора стали более чуткими и трепетными, только кончиками пальцев.
— Я опять… хочу тебя. — сладостно вздохнул Саурон.
Рука эльфа замерла и страстно сжала ягодицу. Он переместился и навис над майя, лаская его торс.
— Ты такой застенчивый был раньше… хрен уломаешь. А теперь сам про…
— Ты хочешь сказать: «Просишься на мой член»?
— Я хотел сказать: «Проявляешь инициативу», но твоя фраза нравится мне больше.
— Ты так сказочно меня трахаешь и только поэтому ещё жив. Возьми меня сзади.
— Хренушки, ты так слишком быстро кончаешь, думаешь я не помню что ли?
Сказав это, Келебримбор перевернул майа на бок. Бешеный пыл сбавился и этот раз Саурон позволил эльфу брать себя так, как тот того пожелает. Келебримбору всегда нравилось эта власть над айну. Когда майа подстраивается под задаваемый им темп, под позы, дрожит от мощных толчков.
В конце концов он всё-таки перевернул майа на живот, как тот просил, и кончил в него, прихлопывая по жопе в такт движениям. Все мышцы Саурона разом напряглись и взорвались. Майа тоже излился и лишился разом всех сил.
— Майрон, любовь моя, сокровище, как же долго я этого ждал… — нежно говорил эльф, отвлекаясь от ласковых поцелуев блистающей тушки.
Удивительно, но Саурон уже дважды слышал эту фразу, на этом самом ложе, от Тьелпэ… и которого он представлял на месте Арагорна, и теперь от настоящего.
«Нет, это не мое любимое дежавю. Просто все счастливые пары одинаковые».
Наступило утро. Солнечные лучили прокрались в покои столицы царства зла Минас-Тирит.
«А Элберет, еб вашу Гилтониэль… везде — одни извращенцы!» — подумала Ариэн и поскакала дальше.
После огненной бессонной ночи, доверху наполненной любовью и желанием, Саурон нежно обнимал своего бесценного эльфа. Тело стало столь легким, его качали волны наслаждения.
— Знаешь, ты все правильно сказал. Вот я и властелин почти всего Средиземья. Осталась одна только твоя упрямая тетка и ещё так, по мелочи. Но и они туда же покатятся, никуда не денутся. Но… как-то все это уже и не интересно. Цель достигнута, система налажена. Может ну это все нафиг? Раздам земли назад. Что ты там про речку с кузней говорил?
— Нет уж, сам назавоевывал, сам и хозяйствуй. И да. Самый интересный вопрос: как ты смог завоевать полмира? Да ещё и после полного поражения?
— Логика, рациональное мышление и талант руководителя, — совсем уверенно сказал Владыка Средиземья Саурон и, не справившись с накатившей волной нежности, уткнулся носом в плечо единственному и любимому.
