========== Часть 1 ==========
Как он смотрел на нее! Как смотрел!.. Хуан даже не поверил поначалу, что Курво может настолько восхищенно взирать на деву. О, разумеется, Госпожа не какая-нибудь смазливая дочка очередного лесного князька из нандор или авари, выросшая среди диких лесов Восточного Оссирианда! Дочь Эльвэ Среброманта и майэ Мелиан…
Если бы Хуан был эльда или атан, он бы сказал, что дориатская принцесса бесподобна, волшебна, лучезарна, ослепительна… Он бы сравнивал ее совершенство со звездами Варды и превозносил до вершины Таникветиль ее красоту. Но поскольку он был рожденным в чертогах Тавроса валинорским волкодавом, то ясно видел, что Госпожа прелестна, проста в обращении и легка, словно лист на липовой ветке.
При первой же встрече с ней Хуана поразила не столько ее совершенная красота, какую ему доводилось видеть в чертах многих эльдиэр Амана, сколько нежная свежесть словно подсвеченных особым внутренним светом черт. В Лютиэн была та непередаваемая, завораживающая прелесть, смешанная с дыханием неугасимого пламени жизни, которая делала ее милее сердцу и прекрасней взору, чем любая из признанных красавиц Валинора. Она трепетала и светилась, маня и притягивая к себе, словно пламя свечи на порывистом ветру. В ее прозрачных серебристо-синих глазах Хуан прочел гордое сердце и отчаянно-своевольный нрав.
Прошло уже два дня, как Госпожа была привезена ими в Нарготронд и поселилась в комнатах по соседству с покоями, отведенными Хозяину. Все это время Хуан, доселе не имевший привычки торчать целыми днями внутри королевских чертогов, старался не упускать из виду Курво. Последний же, вместо того, чтобы по обыкновению запереться в выделенной ему мастерской в компании Тьелпе и подмастерьев, беспрестанно крутился в покоях Хозяина.
Такое поведение показалось Хуану подозрительным. Его подозрения усилились после разговора за утренней трапезой, к которой присоединилась и Госпожа.
— Ты не передумала отправиться с нами на прогулку по городу? — спросил, нехорошо ухмыльнувшись, Курво.
— Мы готовы показать тебе все здешние красоты, — вторил брату Хозяин. — Поверь, здесь тоже есть на что взглянуть… Нарготронд был воздвигнут согласно примеру Менегрота и мало чем уступает ему в том, что касается архитектурных изысков.
Хуан, лежа поодаль у горевшего камина, чутко прислушивался к их беседе.
— У меня нет ни времени, ни желанья бродить по здешним улицам, — ответила Госпожа, глядя в тарелку. — Я спешу. Скажите лучше, могу ли я рассчитывать на вашу помощь?
— Разумеется, — ответил Курво. — Мы все к твоим услугам. Но ты должна дать нам возможность все подготовить к выступлению…
— Нужно собрать немалое воинство, чтобы отправиться в поход на островную цитадель, — поддержал его Хозяин. — Мы хотим заручиться поддержкой здешнего народа, а это может занять некоторое время…
— Верните мне мой плащ! Я должна как можно скорее найти Берена! — воскликнула, перебив его, Госпожа и вскочила на ноги.
В тот же миг оба брата, как один, поднялись с мест и шагнули к полуоткрытой двери, ведущей в общий коридор. До того притворявшийся дремавшим Хуан резко поднял голову и насторожился.
— Не спеши, моя леди, — хладнокровно оскалился Курво и с шумом захлопнул дверь. — Ты еще не изведала сполна наше радушие и гостеприимство.
— Здесь, в Нарготронде, ты под нашим покровительством, — встав напротив плотно закрытой двери, назидательно молвил Хозяин. — Ты ведь не захочешь обидеть владык города, отказавшись побыть еще немного нашей желанной гостьей?
— Довольно! — топнула ногой Лютиэн. — Теперь я намерена уйти. Медлить нельзя! Берен в беде! Ему грозит смерть, если я не потороплюсь!
— Подумай, на какие жестокие лишения и ужасные опасности ты себя обречешь, отправившись одна за твоим атаном, — не отступался, используя все унаследованное от отца красноречие, Курво. — Ты очень рискуешь, если уйдешь сейчас. В одиночку ты не поможешь ему, но можешь угодить в плен к Гортхауру и его оркам.
— И променять один плен на другой?! — зазвенел в ответ ее возмущённый голос.
Побледнев, Госпожа отступила на шаг. Взор ее затуманился злыми слезами. Не дожидаясь ответа, в гневе она выбежала на застекленную террасу. Хуан метнулся за ней следом в надежде успокоить. Он успел привязаться к принцессе.
Братья, проводив их взглядами, молчаливо переглянулись и вышли за дверь.
— Хуан! — позвал Хозяин.
«О, Таврос! Дай мне сил!» — мысленно воззвал к Оромэ тот и одним прыжком оказался в широком коридоре, освещенном привезенными сюда Курво и Хозяином феаноровыми светильниками.
— Запри дверь на ключ! — приказным тоном обратился к Хозяину Курво. — Она не должна покидать этих комнат.
***
Его Хозяин, его Прекрасный Тьелкормо, всегда был привязан к более волевому и пылкому брату, Искусному Атаринкэ, копии их отца. Еще до того, как Оромэ преподнёс ему бывшего тогда щенком Хуана в качестве подарка на совершеннолетие, Келегорм и Куруфин были неразлучны, и при всей их внешней несхожести как никто понимали друг друга и действовали заодно. Вместе ездили к морю, вместе охотились, вместе посещали праздники в Тирионе, Валмаре и Альквалондэ, жили под одной крышей и беспрестанно переговаривались в осанвэ.
Младший из братьев, как вскоре заметил Хуан, играл ведущую роль в их паре. Унаследовав от отца более решительный и властный характер, Куруфинвэ с легкостью подчинил более податливого и сговорчивого Туркафинвэ собственному влиянию.
Данное обстоятельство, однако, не распространялось на Хуана, по праву звавшегося любимцем и первым из огромной своры гончих псов, которую содержал увлекавшийся охотой Турко.
Обычно эти двое, Келегорм, которого Хуан мысленно называл Хозяином, и Куруфин, проявляли единодушие в любых вопросах. Они прекрасно ладили и всегда поддерживали друг друга. Но в этот раз, когда речь зашла о Госпоже, все пошло не так, как бывало обычно. Хуан чувствовал зародившееся между братьями с ее появлением необычное, гнетущее напряжение, готовое в любой момент перерасти в настоящий разлад.
На третий день пребывания Госпожи Лютиэн во дворце Нарготронда меж феанорингами произошла размолвка, безмолвным свидетелем которой стал верный Хуан.
— Ты заметил, как она хороша, когда злится? — спросил Хозяин после того, как они с братом заперли Госпожу в его приемной и вышли небольшой уединенный сад.
— Я не слепой, — хохотнул в ответ Курво и добавил. — Она прекрасней всех дев, которых я когда-либо видел…
Он нежно огладил молочно-белые лепестки чайной розы, росшей на кусте, мимо которого они проходили.
— Прекрасная прекраснейшему… — промурлыкал себе под нос Хозяин, гордо задирая вверх подбородок.
— То есть, тебе, красавчик? — снова рассмеялся Курво.
К вящей гордости Хуана, Тьелкормо Туркафинвэ по праву считался одним из самых совершенных обликом эльдар Амана. Он и сам был прекрасно осведомлён о своих внешних достоинствах и не упускал случая покрасоваться перед своим воинами и королевской свитой, выходя к ним увешанный драгоценностями и одетый в шелка.
— Кому ж еще? — шутливо спросил Хозяин и самодовольно ухмыльнулся. — Ты же сам сказал мне, что она — наш шанс породниться с Серым Плащом… Я согласен с тобой и готов стать ее мужем.
— Не торопись, братец. Не все так просто…
После этих слов Хуану показалось, что в зрачках Курво загорелись красноватым светом зловещие огоньки.
— Уж не хочешь ли ты ее для себя?
В голосе Хозяина Хуану послышалась уязвленная гордость и ревность.
— А что, если и так? — с вызовом спросил Курво.
— Но ведь ты женат!
— Не мели ерунды! С того дня, как мы отправились сюда, в Эндорэ, я свободен как ветер! Прошлое навсегда осталось в прошлом, Турко! Чем я хуже деда Финвэ, который мог жениться во второй раз?!
Они перешли на крик.
— Посмотрим, что на это скажет Тьелпе!
— Оставь сосунка в покое! Это не его ума дело!
— Дориатская дева — моя по праву! Моя душа выбрала ее! Я чувствую: она — моя вечность! — кричал Хозяин в лицо брата, готовый в любой миг накинуться на него с кулаками.
На что Курво выпрямился, расправил плечи и лишь злобно сверкнул глазами.
— Она выберет меня, — твердо сказал он после некоторой паузы, сверля брата упрямым взглядом горящих глаз. — Спроси ее сам, кого она хочет, и она ответит, что меня. А тебе в своё время надо было с Ириссэ сойтись. Как она за тобой увивалась, ахах-ах!
— Ты обезумел! Какая Ириссэ?! — воскликнул Хозяин, ошарашенно глядя на Курво. — Хуан, ты будешь охранять леди Лютиэн, чтобы никто, слышишь, никто, кроме меня, не смел приблизиться к ней! — прозвучал приказ.
Не привыкший мешкать с выполнением команд и поручений, Хуан тут же бросился обратно внутрь дворцовых стен и улегся под запертой дверью в приемную Хозяина.
«Неужели опять нас настиг злой рок Проклятья Мандоса? — спрашивал он себя. — Предательство, раздоры, склоки — все это неспроста. Снова брат на брата… Нет, я не могу допустить новой вражды!».
========== Часть 2 ==========
Глухо завыв, Хуан осторожно поскребся в дверь и прислушался. За дверью, казалось, все умерло. Его чуткий слух не мог уловить ни малейшего шороха, ни всхлипа плачущей девы, ни движения. Ничего…
«Уж не выпрыгнула ли она в окно террасы?!» — вихрем пронеслось в мыслях.
Было от чего забеспокоиться, ведь Хозяин приказал охранять принцессу, а он рисковал ее упустить и не успеть спасти. Оставалось прибегнуть к последнему средству: Хуан осторожно позвал Госпожу с помощью голоса мысли, и к его облегчению она легко скользнула в осанвэ, почти сразу откликнувшись на его зов.
«Госпожа моя, не бойся, никто не причинит тебе зла. Они ушли. Мне приказано охранять тебя…»
«Охранять меня?! К Морготу такую охрану! Передай твоим хозяевам, что они — бесчестные выродки!»
«Мой Хозяин, благородный Лорд Тьелкормо, действует в твоих интересах, желая уберечь тебя от опасностей и тягот одинокого похода в крепость на Острове Волков. Это жуткое место. Там царит злой и жестокий дух, называющий себя Ту, слуга Моргота»
«Мне все известно, пес. Не трать понапрасну слов! Хоть ты не менее красноречив, чем твой хозяин, тебе не переубедить меня! Я должна отправиться туда немедля!»
Даже через осанвэ Хуан слышал характерный дориатский выговор синдарина. Этот приятный акцент очень ему нравился, хоть и встречался нечасто, поскольку у братьев-феанорингов было не так уж много знакомых среди подданных Дориата.
— Что за зло вами владеет?! — вдруг громко закричала она вслух. — Почему ты и твои хозяева глухи к моему горю и мольбам о помощи?!
Хуан вздрогнул. Как ни был прекрасен и звонок голос Госпожи, но слова ее горьким ядом лились на сердце. Что должно ей ответить, кроме того, что для девы, заплутавшей в лесу, просить помощи у компании вооруженных мужчин, сопровождаемых гигантской собакой, не самая хорошая идея?
С тяжким вздохом он поднялся на длинные лапы и неспешно пошел прочь от злосчастной двери, размышляя, что можно сделать, чтобы помочь деве и оградить Хозяина и его брата от Проклятья нолдор, довлевшего над всеми ими.
Подумав, что хорошо бы отправить кого-нибудь из прислуги, чтобы принесли Госпоже обед и все, что она попросит, Хуан отправился на поиски Хозяина.
Вскоре он учуял его в соседнем крыле дворца, где располагались мастерские и кузница, в которой работали Курво и Тьелпе. Хозяин не имел привычки появляться там, но чутье никогда не обманывало Хуана. Он нашел своего Лорда у входа в кузницу.
— Я же приказал тебе охранять ее, глупый пес! — закричал тот.
Осанвэ, примененное для ответа Хуаном, и на этот раз сработало безотказно.
— Что значит «нельзя было замыкать ее на ключ»? Она в любой миг может сбежать! Ты видел ее глаза? Она же совершенно безумна! — возразил ему вслух Хозяин. — И что она только нашла в этом жалком смертном подобии мужчины? Ну скажи ты мне, как можно быть самым совершенным существом на Арде и любить какого-то ничтожного, оборванного…
Не намеренный легко отступаться от задуманного, Хуан недовольно фыркнул, затем уселся перед Хозяином, лизнул его ладонь и заглянул своими прозрачно-янтарными глазищами в хозяйские ярко-васильковые глаза, обрамленные длинными черными ресницами.
«Какие же все-таки красивые у него глаза…» — с гордостью подумал Хуан.
Хозяин без всякого осанвэ понял его молящий и любующийся взгляд, оттаял и сдался:
— Ну ладно, вот, держи ключ. Пусть ей принесут поесть и все остальное, что может понадобиться…
Схватив ключ в зубы, Хуан готов был броситься прочь, когда Хозяин властным движением ухватил его за кожаный, инкрустированный серебряными заклепками и самоцветами, ошейник.
— Проследишь, чтобы дверь снова заперли, и ключ обратно мне, понял?
Хуан кивнул и хватка изящных пальцев, сжимавших драгоценный ошейник, ослабла.
***
Не теряя ни мгновения, он бросился в крыло дворца, отведенное прислуге и помещению кухни. По собственным ощущениям Хуан не затратил и четверти часа на заботы о комфорте своей подопечной. Словно гонимый ветром, он поспешил вернуться с ключом в мастерскую, где все еще находился Хозяин.
Последнего он застал в отдельной небольшой комнате, за рабочим столом в компании Тьелпе, сына Курво. Тот давно уже сделался вполне самостоятельным молодым нолдо и не нуждался в отцовском покровительстве, однако по привычке оставался подле отца, будучи его главным помощником в экспериментах с металлами, изучении свойств камней и выплавке украшений, оружия и амуниции.
— Ты знаешь, где сейчас мой брат и твой родитель? — сверкнул на племянника строгим взглядом Хозяин, вынимая из пасти подбежавшего к нему Хуана ключ от собственных комнат.
— Откуда же мне знать? — ухмыльнулся тот. — Я ведь не провожу в его компании столько времени, сколько ты.
— Сегодня все иначе, — раздраженно ответил Хозяин. — Мы повздорили утром… из-за той девы, что прибыла с нами пару дней назад. Ты уже видел ее?
— Еще не успел, — равнодушным тоном молвил Тьелпе.
— Вот и прекрасно! Поверь, сейчас это совершенно ни к чему. К тому же, я намерен взять ее в жены.
На это Тьелпе лишь лениво почесал затылок и налил в стоявшую напротив него кружку недавно приготовленный травяной отвар.
— Я хотел поговорить вот о чем… — неуверенно начал Хозяин. — Эта леди Лютиэн — дочь короля Сокрытого Королевства и майэ Мелиан. И твой отец, похоже, подпал под действие чар этой опасной колдуньи.
Тут Хозяин взял паузу. Он наблюдал за реакцией Тьелпе на только что произнесенные слова.
— Чего? — спросил тот, нахмурившись.
— Он сказал мне, что хочет сделать ее… В общем, он просто ее хочет, — подытожил Хозяин после некоторого колебания.
Тьелпе изумленно вскинул брови.
— Что значит «он ее хочет»?
Прикрыв глаза узкой белоснежной ладонью, Хозяин склонил голову.
— Это значит, что Курво хочет сделать дориатскую принцессу своей наложницей. Я же преследую иную, вполне благородную цель, — стать ее супругом. Этот брак укрепит наши связи с Сокрытым Королевством, и упрямец Сребромант волей-неволей будет вынужден стать нашим союзником…
— Э-ээ… Но что же отец? Он ведь не хочет причинить ей зла? — спросил Тьелпе, вглядываясь в лицо Хозяина, словно ища на нем подтверждение.
— О том и речь! Мне нужна твоя поддержка в этом деле… Могу ли я рассчитывать, что ты попытаешься его образумить?
— Но он не станет слушать! — заволновался сын Курво. — Он никогда меня не слушает, никогда не признает, что я прав! Да и если честно, не хочу я ввязываться во всю эту историю… По мне, так отпустить ее на все четыре стороны и дело с концом!
«Ну конечно! Отпустить! — вдруг понял Хуан, сопровождая свое озарение басистым лаем. — И как я сам до этого не додумался?!»
— Заткнись! И ты тоже! — закричал на них с Тьелпе взбешенный Хозяин. — Как вы не понимаете?! Она нужна мне!
— А я здесь при чем?! Разбирайся сам с отцом и этой вашей колдуньей!
— Хочешь сказать, тебя не беспокоит то, что Курво собирается с ней сделать?! Если тебе не дороги воспоминания о матери, то подумай о том, каким пятном это ляжет на наше доброе имя!
— Доброе имя?! Ты, должно быть, шутишь? Половина Белерианда ненавидит и избегает нас, считая братоубийцами, а другая половина сторонится и не доверяет, опасаясь войны с Моринготто.
— Хватит! — Хозяин вскочил с места, чуть не опрокинув стол со стоящими на нем кружками с отваром. — Я понял, что ты мне не помощник, Тьелпе! Ты недостоин называться внуком моего отца и быть частью Первого Дома!
— Прекрасно! — Тьелпе тоже поднялся на ноги и гордо выпрямился. — Отныне я сам по себе!
— Дурак! — презрительно бросил Хозяин, прежде чем выбежать из мастерской.
Хуану ничего не оставалось, как выбежать за ним следом.
Оказавшись во внутреннем дворе дворца-крепости, он подумал так: «Пока ключ от покоев, где заперта Госпожа, у Хозяина, ей ничего не угрожает. Это значит, что я могу проследить за тем, чем сейчас занят Курво. Оставшись один, он способен натворить бед…»
========== Часть 3 ==========
Куруфинвэ Атаринкэ был не только самым умелым и талантливым из семерых братьев, но также самым расчётливым и коварным. Эта черта, как не раз отмечал про себя Хуан, досталась ему от отца вместе с притягательным внешним обликом и искусными руками настоящего мастера кузнечного и ювелирного дела.
Черноволосый и белокожий, весь из мускул на поджаром стройном теле, Курво, подобно Феанаро, воплощал идеал мужественности. Как давно заметил Хуан, девы, что в Амане, что в Эндорэ, могли дольше задерживать взгляд на его гибкой подвижной фигуре и надменном лице, чем на выдающимся ростом и блеском золотистых волос, увешанном украшениями и поражавшим совершенством черт Хозяине. Это обстоятельство, как понимал Хуан, давало неистовому Атаринкэ все основания предполагать, будто Госпожа, подобно многим другим девам, отдаст предпочтение ему.
Зная характер и привычки Пламенного Духа, как свои собственные, Курво единственный мог говорить с ним на равных и влиять на принимаемые отцом решения.
В решающий момент именно он, желая оказать поддержку брату, смог склонить Феанаро к тому, чтобы Хуану было дозволено отплыть вместе с Хозяином в Эндорэ на главном из похищенных у тэлери кораблей…
Видя отчаяние Турко после разговора с отцом, слыша, как Пламенный Дух кричал ему «Этой псине не место на борту! Нам нужны обученные воины и провизия, а не бесполезные шкуры!», Атаринкэ решил действовать хитростью:
— Отец, этот гигант нам понадобится в Эндорэ! — убежденно заявил он. — Врага учует за многие лиги, с любой вражьей тварью расправится, преданно защитит от стрелы и черной ворожбы. А уж каков он в охоте на зверя!.. Ты сам Турко спроси: лучше этого пса во всей Эа не найти…
Феанаро выслушал его и ухмыльнулся, блеснув опасными глазами.
— Вижу, ты, как всегда, с ним заодно… Признаться, я рад этому.
Он покачал головой и, прищурившись, взглянул на Хуана, спокойно лежавшего у ног Хозяина.
Лежать спокойно Хуану помогал дар предвиденья. Он прекрасно знал, что найдет свою смерть в схватке с самым ужасным из волков, когда-либо появлявшимся на свет. А где искать такого зверя, как не на просторах Эндорэ? Поэтому за свое плавание к далеким берегам Хуан мог бы ручаться. «Не сейчас, так позже, но в Эндорэ я попаду» — решил он. И действительно — уже на следующий день верный валинорский волкодав стоял рядом с Хозяином и Курво на палубе флагманского корабля, который отшвартовался от берега.
Теперь же Курво, с его склонной к коварству душой, оказался предоставлен сам себе, и Хуан решил разузнать, чем тот занят в надвигавшийся на город час вечерних сумерек.
Запах у пятого сына Феанаро был почти такой же, как у самого Мастера, только чуть слабее. Хуан бесшумно следовал слабо освещенными коридорами с полукруглыми потолками, окнами-бойницами и редкими чадящими факелами по стенам. Он шел на этот запах, сладковатый, теплый, отдающий мускусом, горячей кровью и каленым железом, пока не очутился у входа в приемный покой Наместника Ородрета. За тяжелой кованой дверью слышался его негромкий мелодичный голос:
— …но пойми, я не в силах помочь, кузен. То, о чем ты просишь, выше моих возможностей, кроме того, я никогда бы не пошел на участие в подобной подлости…
— Кого ты называешь подлым, слабохарактерный глупец?! — послышался в ответ мощный мужественный голос Курво. — Я знаю, что ты можешь это сделать, и я заставлю тебя мне помочь, клянусь Эру!
— Кузен! Ты забываешься! — возмущенно воскликнул Ородрет.
Весь превратившись в слух, Хуан приник к двери.
— Даже владей я такой магией, я бы не согласился применить ее! Твои оскорбления и злость здесь бессильны!
— Это ты, Артаресто, похоже, забыл, чем все вы обязаны мне и моим братьям. В течении столетий мы удерживали осаду, обеспечивая мирную жизнь и процветание королевствам Белерианда. Как же быстро забываются былые заслуги!
— Мои братья также, как и твои, держали осаду Ангбанда, не забывай.
— Твои братья — герои. Они пали в битве с Врагом, пока ты отсиживался здесь, в тылу, за их спинами, — бросил в ответ Курво. — Пойми, сейчас у нас появился шанс сделать все так, как надо! Объединиться с Тинголом, собрать большой подготовленный отряд и попытаться вырвать у него камни! Без них он ослабеет, и мы сможем восстановить осаду!
— Но при чем тут Леди Лютиэн?!
— Если ты дашь мне облик этого распроклятого атана, я приду к ней, скажу, что чудом сбежал с Острова Волков, что хочу пойти с ней к ее папаше, попросить воинов, чтобы всем вместе отправиться в Ангбанд.
— Она обладает более сильной магией, чем та, что мне доступна, и увидит твою истинную личину.
— Может быть, и увидит… но не сразу… — зловеще-медленно проговорил Курво.
— Куруфинвэ Атаринкэ, — возвысил голос Наместник, — я предвижу, что ты замышляешь недоброе по отношению к этой деве! И причиной тому не только сильмарилы… Не так ли? Предупреждаю, я не стану потакать твоим грязным намерениям!
— А ты что, ревнуешь? — Казалось, Курво намеренно дразнит Ородрета, насмехаясь над ним. — Я-то знаю, ты и твой братец давно не прочь, чтобы у кого-то из настоящих мужчин появились на ваш счет грязные намерения.
Сказав это, Курво расхохотался и продолжил.
— Никак тот адан, с которым ушел Артафиндэ, и за которым бегает наша лесная принцесса, намекнул ему, что при случае мог бы оказать высокочтимому королю Нарготронда желанную услугу, ахах-ах!
Повисла пауза. Должно быть, Ородрет покраснел от смущения и гнева. Через дверь Хуан не мог видеть его лица, но почувствовал волну жара, исходившую от фигуры правителя.
— Вон отсюда. — проговорил тот холодно и отчужденно. — Убирайся, или я позову стражу. И учти, завтра же на городском совете я подниму вопрос о вашем с Туркафинвэ выдворении из города.
— Я все тебе припомню, кузен! — прорычал Курво, пинком распахивая дверь, так что Хуан едва успел бесшумно отскочить от нее и улечься в неосвещенный угол коридора.
Этот маневр, однако, не спас его он злобного взгляда, брошенного на него братом Хозяина.
— Шпионишь? — презрительно спросил он и, не дождавшись ответа, спешно скрылся в боковом коридоре.
***
Сумерки сгустились над башнями нарготрондского дворца-крепости. Уходящее солнце окрасило небо у горизонта в тревожный алый цвет. Охваченный беспокойством за Госпожу, Хозяина и Курво, Хуан серой тенью скользил среди колонн крытого перехода, связывавшего западное крыло крепости с ее центральной башней. Это был единственный путь в восточное крыло замка, где томилась взаперти в покоях Хозяина полюбившаяся ему Госпожа.
«Ночью что-то случится…» — думал Хуан. И это что-то, как ему мнилось, не сулило ничего хорошего. Напротив — следовало быть настороже.
С часто колотившимся сердцем он вбежал в коридор восточного крыла и сразу же помчался к полуприкрытой двери хозяйских покоев. Не раздумывая, Хуан толкнул головой дверь и ввалился внутрь освещенной горевшим камином и переносным настольным светильником приемной-столовой.
Госпожа вскрикнула. Она стояла, прижавшись к дальней стене, стараясь не дышать от напряженного волнения, вызванного присутствием Хозяина, сидевшего в кресле у камина.
— Это всего лишь Хуан, — насмешливо улыбнулся Хозяин при виде запыхавшегося и тоже обеспокоенно оглядывавшегося по сторонам Хуана. — Он нам не помешает. Скажи, что ты желаешь отведать на ужин, и я тут же прикажу принести это, — обратился он к Госпоже.
Та молчала, отвернув от него прекрасное лицо и полу прикрыв глаза. Хозяин поднялся, чтобы плотно закрыть дверь. Хуан решил занять всегдашнее место у камина.
— Ты не можешь морить себя голодом, принцесса, — снова заговорил Хозяин. — Что я скажу твоему отцу в послании, которое он вскоре получит с моим тайным посольством? Что его прекрасная дочь Лютиэн из глупого упрямства не хочет есть?
— Все, о чем я прошу, — проговорила слабым голосом Госпожа, глядя куда-то в темный угол приемной, — это дать мне мой плащ и отпустить. — Она медленно сползла вниз вдоль стены и села, поджав колени, на покрытый ворсистым ковром пол. — Ты не имеешь права держать меня здесь против воли, ни, тем более, сообщать что-либо моему отцу.
— Ты ошибаешься, — обманчиво-мягким голосом отвечал ей Хозяин. — Я действую в твоих интересах и в интересах твоего отца. Уверен, он не хотел бы, чтобы единственная и любимая дочь отправилась в Ангбанд за каким-то ничтожным смертным оборванцем.
— Не смей так называть его! — вдруг закричала Лютиэн, заставив не ожидавшего крика Хуана вздрогнуть. — Ты не стоишь даже ногтя на его мизинце, трусливый, заносчивый, подлый, жестокосердный голда!
— Твои крики и негодование бесполезны, но они доставляют мне удовольствие созерцать тебя в гневе. Я никогда не говорил этого ни одной деве, но тебе скажу — ты прекрасна! Ты слишком прекрасна, чтобы доставаться кому-то кроме меня, принцесса, — Хозяин подошел к Госпоже совсем близко и протянул руку, показывая, что желает помочь ей подняться на ноги.
Она, казалось, не хотела замечать его жеста. Тогда Хозяин нагнулся, бережно обхватил ее плечи, бережно поднял и неспешно подвел к стоявшему у камина креслу, чтобы помочь сесть.
— Уж не хочешь ли ты бросить вызов Гортхауру? — снова тихо заговорил он, усаживаясь прямо перед ней на ковре, стараясь коснуться ее ступней в бархатных башмачках, — Твой атан, должно быть, уже давно мертв, если оказался в его лапах… Не терзайся понапрасну. Ведь ты и сама знаешь, что я — твой истинный супруг. — Он помолчал и, мечтательно улыбнувшись, добавил. — Прекраснейшая прекрасному…
Она не успела ответить — в этот миг окно на неосвещенной террасе со скрипом распахнулось, и чей-то силуэт на миг мелькнул в полутьме, чтобы уже в следующее мгновение показаться на пороге приемной.
========== Часть 4 ==========
— Ну, привет! — произнес с присущей ему коварной ухмылкой Куруфин, и отблески пламени камина заиграли красными тенями на его бледном лице и в устремленных на Хозяина и Госпожу мерцающих глазах.
— Как ты посмел ворваться сюда в такой час! — закричал Хозяин, вскочив на ноги.
Госпожа Лютиэн, побледнев, вжалась в кресло, крепко вцепившись в подлокотники.
— Тебя не спросил, — продолжал ухмыляться Курво. — Надеюсь, не помешал рассыпаться в нежностях и комплиментах?
— Что тебе нужно?!
Хозяин казался взбешенным, а Курво, было заметно, откровенно потешался над происходившим.
— Вот, пришел поговорить с нашей гостьей, — как ни в чем не бывало начал он. — Моя леди, ты не передумала покинуть эти гостеприимные чертоги ради встречи с Гортхауром и смертным? — обратился Курво к Госпоже.
— Отдай мне мой плащ, и я немедля отправлюсь в путь, — ответила она.
— Вот твой плащ! — Куруфин вытащил из-за спины небольшой темный сверток. — Поговорим наедине?
— Она никуда не пойдет! — закричал Хозяин.
— Не тебе решать! — бросил Курво, направившись к двери. — А ты, моя леди, следуй за мной, если хочешь получить это, ахах-ах!
Он призывно помахал свертком в воздухе.
— Я ведь сказал — она не пойдет с тобой! Леди Лютиэн выйдет из этой комнаты только моей женой! — распалялся Хозяин.
— Я никогда не буду твоей женой, подлый гордец!
Казалось, к Госпоже вернулись силы. Она вскочила с кресла и решительно двинулась к выходу из приемной, где ее ждал Курво.
— Он тебя обесчестит!
Обращенные к Лютиэн, эти слова Хозяина прозвучали как предупреждение.
— Наглая ложь! Напротив, я спас тебя. Не появись я вовремя, это бы сделал он! — заливался хохотом Курво, тыча пальцем в Хозяина. — И потом, о каком бесчестье ты толкуешь, если этот дикий лесной цветок уже был сорван безродным смертным?
Хуан прикрыл передними лапами глаза и пожалел, что не может закрыть уши. Но долго с закрытыми глазами побыть не удалось — комнату озарило ярко-золотистым светом. Это загорелись от возмущения и обиды глаза Госпожи Лютиэн.
— Что ты сказал, мерзкий выродок?! — кричала она. — Берен, сын Барахира, — мой жених, его славный род восходит к Беору и он никогда не пятнал своего имени предательством и братоубийством!
— Морготова ведьма! — возопил не на шутку оскорбленный Курво.
— Замолчи, проклятая колдунья! — вторил ему Хозяин.
Лютиэн было уже не удержать — подул страшный ветер, вмиг потухли свечи и камин, с грохотом вылетели стекла террасы, вокруг падали на пол предметы обстановки и книги.
Воспользовавшись замешательством братьев, Хуан прыгнул, вырвав в прыжке из руки Курво темный сверток и швырнув Госпоже.
— Скорее, садись мне на спину! — скомандовал он ей.
Ничего другого, кроме как заговорить на синдарине, в предложенных обстоятельствах не оставалось.
С проворством ящерицы Лютиэн, схватив налету желанный плащ, бросилась на спину Хуана. В следующий миг они стрелой вылетели через разбитое окно террасы, сопровождаемые вихрем из осколков стекол и проклятиями братьев-феанорингов.
«Хозяин меня убъет!» — успел подумать в полете Хуан, верно рассудив, что только что совершенный им поступок будет расценен как вероломное предательство.
Терраса находилась на громадной для любого другого пса высоте, и не будь Хуан валинорским волкодавом, они с Госпожой непременно свернули бы шеи при приземлении. К счастью, в реальности обошлось без повреждений.
Отделавшись парой царапин, Хуан, едва его лапы коснулись земли, тут же бросился бежать.
— Держись крепче! — предупредил он свою наездницу, прежде чем в один прыжок преодолеть крепостные ворота и помчаться по городским улицам в направлении на северо-восток, к Дориату.
***
Госпожа крепко обнимала шею неустанно бежавшего Хуана.
«Ты теперь мой друг…» — шептала она в осанвэ.
Слышать это казалось лестным и здорово бодрило, чего никак не скажешь о мыслях об оставшемся в Нарготронде Хозяине. Они напротив — нагоняли тоску и заставляли Хуана беспокоиться.
От всего сердца надеясь, что с исчезновением Госпожи Хозяин и Курво вновь стали союзниками, забыв о прежних распрях, он без устали нес Лютиэн к лесу Бретиль. Там Хуан планировал отдых и принятие решения о дальнейших действиях.
Скорость, с которой он несся, во много раз превосходила скорость обычного пса. Погони можно было не опасаться. Валинорские волкодавы бегают невообразимо быстро, а потому уже через несколько часов, ближе к полудню, Хуан и Лютиэн достигли спасительного леса.
На его опушке было странно тихо и совсем не холодно, несмотря на самое начало весны. Хуан заметил, что там, где Госпожа прошла или присела, начинали вылезать из-под влажной, еще промерзлой земли нежно-белые подснежники, а воздух становился намного теплее, согревая почву, словно нагретый ярким солнечным светом.
Устроились на залитой солнцем небольшой поляне. Закутавшись в свой волшебный плащ, Госпожа начала беседу:
— Благодарю тебя за спасение, благородный Хуан. Если бы не ты, не знаю, что бы они со мной сделали, — она покачала головой. — Сейчас я немного переведу дух и отправлюсь на север — Берен нуждается в моей помощи. Я слышу, особенно по ночам, его стенания, чувствую его мучения и страх. Это невыносимо! Нужно спешить!
«Вот сумасшедшая! Она же сгинет, не достигнув цели, или, того хуже, попадёт в плен к Ту и его волколакам…» — подумал Хуан и ответил:
— Не благодари Госпожа, и прошу, перейдем в осанвэ — мне не так часто позволено говорить, подобно детям Эру.
Далее он продолжил свою речь с помощью языка мыслей:
«Я отправлюсь с тобой на Остров Волколаков, где держат твоего Берена. Ведь я — волкодав, а где место волкодаву, как ни там, где кишмя кишат волколаки?»
«Ты поможешь мне найти и спасти Берена, милый Хуан?»
Лютиэн казалась воодушевленной идеей о том, чтобы заполучить его в сопровождающие.
«Вообще-то, я просто стараюсь следовать пророчеству и не допустить очередной распри среди нолдор. Если при этом я смогу помочь тебе, Госпожа, то буду вознагражден и счастлив вдвойне».
Ответив так, Хуан не кривил душой. Прекрасная Лютиэн полюбилась ему не меньше, а то и больше, чем Хозяину и его беспутному братцу. А потому Хуан стремился помочь ей избежать тягот и опасностей неблизкого пути и, по возможности, содействовать освобождению ее возлюбленного.
Отдохнув немного, они вновь пустились в путь, лежавший вдоль западной окраины леса Бретиль, вверх по течению Сириона.
«Предстоит отличная работенка!» — думал Хуан, предвкушая жестокую схватку с чудовищным злым духом в волчьем обличье.
Пока они добирались, ему приходилось добывать себе и Госпоже пропитание, охранять ее денно и нощно от хищников и рыскавших по лесам орков, заботиться об ее удобстве, пока она ехала на его широкой спине. Все эти заботы были Хуану в радость. За свои труды он был щедро вознаграждён Госпожой нежной привязанностью и лаской, стремясь с еще большим рвением услужить ей.
Следуя вдоль течения Сириона, повернув на восток, к ущелью, они, по завершении третьего дня пути, издали увидели мрачно возвышавшуюся над местностью главную башню островной крепости. Сам Остров Оборотней казался скрытым черной мглой, как если бы ночь никогда не покидала окрестных земель.
У моста, связывавшего остров и крепость с правым берегом Сириона, Госпожа стала призывать возлюбленного волшебной песней, давая ему знать, что она здесь. Хуан же решил залечь в засаде под мостом. Оттуда он любовался поющей заклинательную песнь Лютиэн.
Она словно плыла над каменной громадой моста в неизменном изящном одеянии из темно-синего переливчатого шелка, которое было ей очень к лицу и плотно облегало статную фигуру. Золотые лилии, вытканные на подоле платья, переливались, украшавшая голову диадема из дорогих камней искрилась и блестела, как и прочие украшения на ее шее и тонких белых запястьях. Тяжелые темные волосы, волнами рассыпавшиеся по спине, отливали синевой ночи, и даже свежая бледно-перламутровая кожа Госпожи, казалось, светилась.
Тем временем их заметили с главной башни. Ту уже знал, что Госпожа здесь — невозможно было не услышать ее чарующий, необыкновенный голос.
Вскоре на мосту показался противник. Хуан почувствовал укол разочарования — это был обычный волколак, не выдававшийся из рядов подобных ему ни размером, ни силой, ни злобой. Нужно ли говорить, что он окончил свой век под мостом?
Сбрасывать трупы убитых им волколаков под мост Хуан решил для удобства и чтобы сбить противника с толку. Почему-то они выходили из ворот крепости по одиночке, облегчая тем самым задачу Хуану, который на раз перегрызал им горло одному за другим, не чувствуя при этом особого азарта.
Он оживился и по-настоящему настроился на борьбу только тогда, когда в арочном проеме показалась взъерошенная, ощетинившаяся черной жесткой шерстью фигура Драуглуина — прародителя всех волколаков Белерианда. Глаза этого злого духа в облике зверя горели холодным голубым светом. Его хищный оскал и низкий вой внушали ужас не смолкавшей ни на миг Госпоже, но не пугали Хуана.
Как известно, истинный валинорский волкодав не думает о победе или поражении, он бесстрашно бросается навстречу смерти. Именно так поступил и Хуан. Он ничего не подумал, серым вихрем появившись на пути Драуглуина и смело кинувшись на него, увлекая в смертельную схватку.
========== Часть 5 ==========
Не без труда покончив с Драуглуином, Хуан насторожился. Он успел приготовиться к смерти, но подводить Госпожу не хотелось, а потому, увидев самого Ту, принявшего волчий облик, он смело в который раз за ночь ринулся в бой.
По правде сказать, такое самомнение как у прозванного Гортхауром злого майа, надо было еще поискать. Даже Феанаро и Курво блекли в сравнении с ним в том, что касалось самоуверенности.
Умелый боец и опытный противник, Хуан сумел доказать злодею, что эта самоуверенность, как и желание угодить Морготу, отдав ему Госпожу, совершенно необоснованны. Гортхаур заметно уступал даже успевшему устать после драки с Драуглуином Хуану в быстроте и силе.
«Все-таки надо было его придушить…» — подумал Хуан, когда Ту, уступив угрозам Госпожи и его хватке, выдал ключи-заклинания от крепости и исчез, оставив в его лапах бездыханную звериную тушу.
С отвращением оттолкнув от себя останки волчьего обличья Гортхаура, Хуан отправился вслед за Госпожой. Они бежали по камням рухнувшего моста среди бурлящих речных вод. За их спинами начинал брезжить красноватый свет. Рассветало.
«Этой ночью пролилось много крови…» — оглянувшись, чтобы взглянуть на восходившее солнце, сказал про себя Хуан.
Берена они нашли над растерзанным телом короля Фелагунда. Хуан узнал его больше по запаху, чем по виду. Мертвый король совсем не походил на себя живого, каким Хуан его помнил. Да и Берен, и в первую их короткую встречу не блиставший чистотой одежд и ухоженностью, теперь выглядел просто ужасно.
Другие узники каменных подвалов бывшей крепости на Тол-ин-Гаурхот выходили из своих темниц, дивясь случившемуся и глядя на медленно поднимавшееся солнце. Многие из них были подданными покойного Фелагунда, а потому, оплакав и захоронив его, поспешили в Нарготронд с вестями о печальных событиях и чудесном освобождении.
«Пожалуй, и мне пора…» — решил Хуан, глядя на обмороки, заламывание рук, объятия и слезы воссоединившихся влюбленных.
Он представил, как должно быть зол сейчас на него Хозяин. Увести желанную деву прямо у него из-под носа! Неделю не давать о себе вестей! Помочь тому, кто желает заполучить сильмарил! Прегрешения Хуана были действительно тяжки, а потому он, мысленно пожелав счастья Берену и несравненной Лютиэн, почел нужным возвратиться во дворец Нарготронда, куда тихо и незаметно прокрался под покровом темноты.
Обнаруживший его наутро в изножье кровати, преданно гревшим холодной ночью его ступни, Хозяин был вне себя.
— Что мешает мне тебя прибить? — задал он безответный вопрос, глядя на склонившегося перед ним Хуана, прятавшего морду за передними лапами.
Словно учуяв его присутствие в хозяйских комнатах, как из-под земли появился Курво.
— Ах, ты, шкодливая шельма! Взяли тебя в Эндорэ на свою голову, чтобы ты все портил и выкрадывал наших женщин! Говори, где она, пес! Я знаю, что ты умеешь говорить! — распалялся Курво, не решаясь, однако, приближаться к крупному, коренастому Хуану.
— Бесполезно! — констатировал Хозяин. — Из него клещами слова не вытянешь! Оставь, Курво. Хуан знает, что виноват перед нами, и будет искупать свою вину…
Насчет искупления Хуан уверенности не испытывал. Но момент для возражений был неподходящий. Он решил, что просто выслушает все упреки и брань, а потом сделает вид, что все как прежде, и Леди Лютиэн никогда не встречалась на их пути.
Внезапно дверь распахнулась: на пороге стояла целая толпа во главе с Ородретом — несколько воинов охраны и приближенные Фелагунда, составлявшие городской совет. Среди них Хуан узнал и нескольких бывших пленников Ту с Острова Волков.
— Приказываю вам двоим немедля собрать пожитки и покинуть Нарготронд! — уверенным голосом произнес Ородрет.
— Кузен, послушай меня, — начал было Хозяин, но был прерван.
— Я сказал, пошли вон! — неожиданно громогласно прозвучал голос наместника. — Теперь, когда мы знаем, что брат погиб, я здесь король! И я с позором изгоняю вас, как недостойных подлецов!
Хозяин закатил глаза, а Курво, как всегда, глумливо и коварноулыбался.
Одно радовало — перед лицом угрозы позорного выдворения из города братья, казалось, вновь сплотились и действовали заодно. А потому Хуан совсем не расстроился из-за необходимости паковать вещи. Наоборот, он с воодушевлением принялся помогать в этом хлопотном деле хозяйским слугам.
***
Свою миссию в отношении Госпожи и ее смертного возлюбленного Хуан считал выполненной. Теперь он целиком и полностью сосредоточился на помощи Хозяину и его искусному в интригах брату.
За вес долгий век Хуан так привык во всем помогать своему Тьелкормо, так привязался к нему, что с трудом мог представить собственную жизнь без того, чтобы охранять его, согревать по ночам изножье его кровати, приносить ему требуемое, охотиться с ним, защищать в бою, поддерживать в невзгодах и радостях.
Хозяин был мужественен, а потому не плакал, даже прощаясь с матерью, раздавленной горем и осознанием огромной потери огненной Леди Махтаниель.
Тогда он, подобно старшему из братьев, старался разуверить ее, с беспечным выражением лица говорил обнадеживающие слова, заверял, что будет беречь себя и остальных, обещал с честью нести гордое звание принца Первого Дома. Хуан был рядом, крутился у его ног, садился и тут же вставал, и снова принимался крутиться вокруг Хозяина, демонстрируя воодушевление и уверенность в его словах.
Лишь раз Хозяин позволил себе заплакать, точнее, разрыдаться словно малое потерявшееся дитя, обняв шею Хуана и уткнувшись лицом в густую жесткую шерсть. Это случилось, когда пал Лорд Феанаро. Они отошли немного от общей стоянки, укрылись в темноте, среди влажных холодных скал, чтобы никто не видел. Там-то Хозяин в первый раз и дал волю слезам, а верный Хуан, забыв о еде и сне, был рядом со своим Тьелкормо, стараясь как мог успокоить его.
«Я с тобой, Хозяин. Я здесь, рядом. Я всегда буду рядом…» — говорил он тогда в осанвэ, часто дыша и норовя лизнуть его красивое лицо. А Хозяин твердил, что ему плохо, что он тоже сейчас умрет, что не понимает, что происходит и как, и зачем они все здесь оказались.
«Хуан, Хуан, я умираю… Я не могу больше, понимаешь? Я больше не могу!»
«Нет, Хозяин, ты не умрешь. Пока я рядом, с тобой ничего не случится, обещаю…»
И вот теперь, спустя почти пять сотен лет, Хуан снова почувствовал это. Он уловил то гнетущее ощущение, испытанное тогда. В последнюю ночь, которую они с Курво проводили под крышей королевского дворца Нарготронда, Хозяин лежал в своей постели, с головой укрывшись плотным шерстяным покрывалом, и горько плакал.
Просунув голову под покрывало, Хуан осторожно лизнул сначала руку, а потом и кончик носа Хозяина. Но тот лишь болезненно скривился, резко повернулся на другой бок и уткнулся в смятую подушку.
«Что ты наделал, Хуан?! Она — моя Вечность!..» — прозвучало в осанвэ.
Сердце Хуана разрывалось на части.
С поникшей головой бежал он на следующее утро рядом с резвым хозяйским конем, изредка взглядывая взглядом побитой собаки снизу-вверх на гордо державшегося в седле Хозяина, норовя коснуться головой хозяйской голени или бедра. Хуан чувствовал себя виноватым, но понимал, что действовал правильно — Госпожа не захотела бы стать женой Хозяина, да и несговорчивый Курво не согласился бы просто так уступить ее старшему брату.
«И все же я виноват» — думал Хуан. Он решил, что найдет способ загладить вину, а пока будет выжидать.
Их небольшой отряд через семь дней пути вступил в пределы темного, пугающего леса Таур-ну-Фуин.
Хуан неотступно следовал за хозяйским скакуном. Курво тоже ехал рядом. Присущая ему насмешливая удаль исчезла без следа. Он сидел в седле молча, сдвинув брови и поджав полнокровные губы. Из глаз Атаринкэ, казалось, вот-вот посыплются молнии. Виной упадку его духа была не потеря Лютиэн и не бесславное выдворение из Нарготронда, а отсутствие среди воинов отряда Тьелпе, не пожелавшего иметь с отцом и дядей ничего общего после бегства Госпожи и Хуана. Атаринкэ и Тьелпе, отец и сын, даже не простились. Курво страдал. Разрыв с единственным отпрыском был одним из немногих обстоятельств, способных задеть его чувства и причинить настоящую боль.
Умевший читать в душах, Хуан прекрасно видел терзания братьев, как видел и их молчаливое примирение. Теперь, когда надежды обоих на благосклонность Госпожи остались в прошлом, они вновь сплотились, чтобы сообща противостоять очередным свалившимся на их плечи невзгодам. Курво, как негласный лидер, принял решение отправиться в Химринг, к Нельо, рассудив, что там они найдут хлеб и кров на первое время.
Конечно, и в гостях у старшего из братьев неразлучная пара Хозяина и Курво не могла рассчитывать на радушный прием. Лорд Нельяфинвэ не преминул бы упрекнуть их за потерю Аглона и оставление Химлада, а Курво досталось бы еще и за потерю Тьелпе, и все же уехать в Химринг было лучше, чем разбойничать и скитаться в лесах, словно безродные дикари.
Увлеченный размышлениями, Хуан не сразу заметил впереди, чуть слева от их колонны, две шагавших в сумерках фигуры. Путники были скрыты от посторонних взглядов тенетами, мглистой дымкой и кустарниками, но обладавший острым зрением Хуан смог заметить их и, учуяв знакомый запах, узнать Госпожу Лютиэн и ее возлюбленного Берена.
========== Часть 6 ==========
Подняв громкий лай, Хуан кинулся вправо, увлекая за собой остальную свору, а заодно и коней воинов отряда.
— Хуан! Что на тебя нашло?! Стой! — кричал Хозяин, повернув коня и погнав его вдогонку.
Его примеру последовали и остальные во главе с Курво.
«Нужно отвлечь их и дать Госпоже время уйти на безопасное расстояние…» — решил Хуан, углубляясь в чащу, словно загоняя невидимого зверя.
— Остановись, лживый предатель! Хуан! — слышался позади крик Хозяина.
На миг замерев, давая остальным возможность приблизиться к нему, Хуан вновь с громким лаем стремглав понесся сквозь чащу, как если бы преследовал волколака.
В нужный момент он затаился, распластавшись под кустами болиголова, скрывшего его от глаз Хозяина, Курво и их свиты, и пролежал так, не двигаясь и бесшумно дыша, много часов. Постепенно крики, конский топот и собачий лай стали отдаляться.
Когда все вокруг стихло, и лес показался пустынным и безмолвным, Хуан поднялся на лапы и отправился на поиски Госпожи и Берена.
Он недолго плутал наугад, учуяв вскоре ее неповторимый, свежий, чуть сладковатый запах — смесь лаванды и жасмина с ароматом лесной клубники и секвойи. Это был запах красоты.
Чутье никогда не обманывало Хуана, а потому вскоре он настиг их, шедших второпях на северо-запад.
«Это я, Госпожа моя, твой преданный Хуан!» — приветствовал он Лютиэн в осанвэ, появившись из зарослей перед ними.
— Хуан! Но как же твой хозяин?
— Мы услышали его и его верных совсем рядом с нами, — сказал Берен.
— А потому спрятались и решили переждать, пока они отойдут подальше, а потом снова отправились в путь, — продолжила за него Лютиэн.
«Хозяин очень рассержен, а потому сейчас вам лучше с ним не сталкиваться. Да и мне самому в эти дни лучше быть подальше от него и его брата. Оба они грозны в гневе…»
«Но почему ты здесь?» — вопрошала Госпожа.
«Хотел просить твоего дозволения остаться подле тебя и верно служить. Я помогу тебе всем, чем смогу, прекрасная моя Госпожа» — Хуан заискивающе склонился перед ней.
— Я буду рада, если ты отправишься вместе с нами туда, откуда мало кто возвращается… Мы идем в Ангбанд.
«Путь в Железный Ад долог и труден, он таит множество опасностей. Но даже если вы прибудете туда невредимы, похитить у Моргота один из сильмарилов — безумная в своей отчаянной дерзости цель. В этом я вам не помощник».
— Я поклялся, что принесу сильмарил ее отцу, — заявил Берен, кивнув на Госпожу. — И не отступлюсь от клятвы, хоть и вижу, что зря принес ее, ведь она подвергает опасности единственную, что мне дороже жизни.
«Она и мне дорога, — подумал про себя Хуан. — но и Хозяин мне по-прежнему дорог…»
После казавшегося бесконечно долгим спора, куда же им все-таки отправиться, влюбленные порешили повернуть назад и идти прямой дорогой к Дориату. Хуан без колебаний последовал за ними.
Госпожа была готова сопровождать Берена в самое пекло ангбандских застенков, он же наоборот — не хотел, чтобы она шла туда за ним, стремясь уберечь любимую.
Вступив в границы Сокрытого Королевства, защищенного магией Мелиан, влюбленные, казалось, пребывали в безмятежности под неусыпной охраной Хуана. Все невзгоды и испытания остались позади. Впереди Берена и Госпожу ожидала счастливая жизнь в лесах, наполненная взаимной любовью.
Однако не проходило и дня, чтобы Хуан, втайне от них, не думал с тоской о Хозяине. Как он там, в холодном Химринге? Помнит ли еще об их дружбе? Желает ли увидеть и обнять своего верного Хуана?
Когда одним прохладным утром Берен неслышно ушел, поручив спящую Лютиэн его заботам, Хуан готов был выть волком. Сама судьба в очередной раз упрямо ставила его перед тяжелым выбором — помогать прекрасной Госпоже или служить любимому Хозяину. А тот, у кого есть выбор, обречен на страдания.
Хуан не спускал глаз с лежавшей перед ним Лютиэн. Соблазн был велик… Вот она, безмятежно спит: закинуть на спину и бежать что есть сил на северо-восток, к нависающим над перевалом Аглон горным вершинам, к высящимся вдалеке сторожевым башням неприступной крепости… к Хозяину.
***
Так Хуан боролся некоторое время с самим собой, но в итоге долг перед Госпожой пересилил.
«Я обещал защищать ее и не могу отдать Хозяину, сделав несчастной» — подумал Хуан.
И когда Лютиэн пробудилась, не обнаружив рядом Берена, он не раздумывая выполнил ее просьбу.
«Отнеси меня к нему, где бы он ни был…» — так она звучала.
Не мешкая, они отправились в путь на север, к мрачным границам морготовых земель. И вновь, как когда они добирались до Тол-ин-Гаурхот, Хуан взял на себя заботы о полюбившейся ему деве, почувствовав себя обласканным щедро подаренными ему благодарностью и нежным вниманием.
Беглец-Берен не успел далеко уйти, они настигли его через два дня, однако Госпожа предпочла не показываться сразу, а идти по его следу. Так Хуан мог наблюдать за ним, уничтожая попадавшихся на пути волков и вепрей, распугивая отряды орков и летучих мышей-шпионов, которых Враг во множестве расплодил в Белерианде.
Следуя за Береном, они достигли нагорья Дортониона, с которого смогли оглядеть раскинувшуюся перед ними на севере долину Анфауглит, что звалась не так давно Ард-Гален — Зеленый Простор. Сейчас она совсем не выглядела зеленой, превратившись после Дагор Браголлах в мертвую пустыню, хранящую прах павших на ней воинов нолдор Финголфина, полков Ангрода и Аэгнора, храбрейших из эрухини.
Едва он заслышал песнь, что пел Берен, прославляя красоту и любовь Госпожи, Хуана осенило. «У меня есть план!» — подумал он и немедля приступил к выполнению задуманного.
Ссадив Лютиэн со спины, он кинулся со всех ног к Острову Волков. Долетев до заброшенного острова и разрушенной крепости, Хуан нашел среди развалин труп Драуглуина и гигантского нетопыря, служившего посланцем Ту, схватил их и, не сбавляя скорости, побежал обратно к месту, где оставил влюбленных. Они дожидались его, тревожась и радуясь новой встрече в столь опасном краю.
— Зачем ты это принес? — спросил Берен, указывая на шкуры нетопыря и волка.
Хуан вздохнул, но решил, что словами объяснит доходчивей и быстрее.
— Раз решил идти за сильмарилом, то не мешкай. Иди в Ангбанд вместе с Госпожой. Она умрет, если оттолкнешь ее вновь, пытаясь уберечь. Скройте ваш облик от глаз врагов, надев эти личины — волка и крылатого вампира. Моя служба вам окончена. Путь ваш завел вас в беду, увы. Будущее темно, а поход ваш безнадежен. Но, кто знает, возможно, нам еще суждено будет встретиться…
Произнеся эти слова, Хуан прыгнул во мглу, что густым туманом покрывала низину, в которой лежал лес Таур-ну-Фуин. Он бежал без оглядки, чувствуя себя свободным как ветер. Хуан спешил. Путь его лежал на восток, сквозь полный волколаков черный лес, к горам Эред Горгорот, через кишащий орками и троллями перевал Аглон, к нагорью Химринг и венчавшей его крепости.
«О, Таврос! — мысленно воззвал Хуан к Оромэ, не сбавляя скорости. — Ты — великий покровитель воинов и охотников, чьи глаза сияют светом благих звезд! Прошу, помоги Берену и Госпоже Лютиэн, передай Владыке Арды и Ветров, что без его могучих, свободолюбивых и гордых орлов им не покинуть страшной ангбандской земли! Молю, помоги Хозяину, в память о вашей дружбе, не дай ему впасть в безумие и запятнать себя злыми делами!»
Преодолев множество лиг, Хуан прибыл к подножью холма, на котором старший феаноринг воздвиг свою твердыню, запыхавшийся, с высунутым языком, запыленной шерстью и горящими глазами. Его узнали слуги Хозяина и на свой страх и риск пропустили в предел крепостных врат.
Сам Хозяин отсутствовал в крепости и возвратился только поздним вечером. Хуан все это время преданно дожидался его в главной зале. Наконец, в коридоре послышались шаги, которые он узнал бы из тысяч и тысяч.
— Пришел-таки? — устало спросил Хозяин, войдя в залу тяжелой походкой и хмуро оглядев бросившегося ему в ноги Хуана. — Ну и где тебя носило? Я думал, ты нас совсем бросил…
— Явился не запылился! — констатировал вошедший вместе с Хозяином Курво. — А мы тебя уже оплакать и похоронить успели! Живучий, шельма!
Перевернувшись на спину, животом вверх, поскуливая, словно щенок, и подогнув передние лапы, Хуан признал себя побежденным и, преданно глядя на Хозяина, ожидал кары. Тот взглянул на него, вздохнул и сказал:
— Ты весь в грязи, да и я не лучше, — он посмотрел на свой покрытый дорожной пылью и крупинками влажной земли охотничий камзол. — Хватит валяться здесь! Пойдем мыться!
В его родном голосе чувствовалась радость от их встречи. И вмиг обретший свежие силы Хуан молнией кинулся за Хозяином, удалявшимся в направлении широкой лестницы, ведущей в верхние этажи, где находились жилые комнаты и купальни.
========== Часть 7 ==========
Настали исполненные внешнего спокойствия погожие весенние дни. Укрепленная крепость на холме Химринг жила своей устоявшейся полувоенной жизнью под управлением двух старших братьев-феанарионов.
Верный Хуан не покидал Хозяина ни на миг, следуя за ним повсюду, как и было заведено меж ними до встречи с Госпожой. Они, не опасаясь орков, вдвоем выезжали на прогулки по гористой местности, охотились, резвились на молодой нежно-зеленой траве. Хозяин был все тот же — гордый, самолюбивый, прекрасный его Тьелкормо, и все-таки что-то в нем изменилось. Хуану казалось, он стал задумчивей, посерьезнел, словно сделавшись старше.
Неугомонный Курво старался примириться с потерей Тьелпе и тоже много времени проводил с братом, бывшим одновременно его другом и ближайшим союзником в любом деле. Кроме того, он собрал вокруг себя лучших кузнецов Химринга, взявшись совершенствовать их технику выплавки стали, а также ковки оружия и доспехов. Что ни говори, а любимое дело, призвание, для которого он был рожден, изобретательный, пытливый ум и недюжинная сила прирожденного кузнеца делали свое дело — Атаринкэ постепенно приходил в себя. И вот уже на его сосредоточенном мужественном лице можно было заметить былую ироничную полуулыбку.
Стараясь не показывать вида, Хуан с нетерпением ожидал вестей о Госпоже и ее возлюбленном. Он был уверен — рано или поздно до их крепости дойдет молва, и вскоре его терпение было вознаграждено: в Химринг прибыло посольство из Дориата.
Никто не ожидал подобного, ведь Эльвэ Синголло больше других властителей Белерианда презирал и ненавидел сыновей Феанора, насмехаясь над ними и грозя пойти на них войной. Но, вопреки ожиданиям, владыка Сокрытого Королевства смирил гнев и крутой нрав, выслав послов к старшему из братьев с просьбой помочь в поисках мятежной принцессы. Как оказалось, до него дошли вести о том, что Госпожа Лютиэн бежала из Нарготронда вслед за смертным возлюбленным и, предположительно, направилась в Ангбанд, обрекая себя на верную гибель.
Просить заклятых врагов из Первого Дома о помощи было, несомненно, отчаянным шагом обеспокоенного родителя, а не взвешенным политическим решением мудрого короля и опытного политика-интригана.
— Мы поможем! — дал послам ответ за всех братьев Нельо. — Но в обмен на помощь просим награду — принадлежащий нам по праву сильмарил. Если наш поход увенчается успехом, и мы найдем дочь вашего владыки и привезем ее в Менегрот, взамен мы хотим получить его клятвенные заверения в том, что сильмарил, буде сей самоцвет попадет к нему в руки, он добровольно передаст нам, его законным владельцам и наследникам Феанаро.
Глава делегации синдар был в нерешительности, явно не зная, что ответить на выдвинутое условие. Но посовещавшись с другими, согласился передать сказанное королю Среброманту. Посольство из Дориата поспешило возвратиться в его пределы, а Нельо объявил братьям:
— Не будем терять времени! Отправимся сей же час на поиски дочери синдарского упрямца и, если повезет, найдем ее, привезем сюда, а потом обменяем на сильмарил. Если же сильмарила у Тингола не окажется, мы попросим у него воинов и отправимся большим войском в поход на Ангбанд. Что же до его дочери… — Нельо сделал паузу и выразительно взглянул на побледневшего Хозяина. Сердце Хуана замерло. — Кое-кто здесь до сих пор по ней сохнет…
— Где будем искать? — деловито спросил вдруг оживившийся Курво, выгнув черную бровь.
Решив, что момент настал, Хуан громко залаял, первым бросившись к выходу из приемной-гостиной.
— Хуан подскажет нам, куда направить шаги, — ответил брату Хозяин.
На что сам Хуан принялся кивать головой и кружиться в нетерпении у закрытой двери.
***
Выехали тем же вечером, в сгущавшихся над башнями крепости сумерках. Хуан вел отряд во главе с Нельо и Хозяином. Курво и Кано следовали чуть позади.
— Он найдет ее по запаху даже на другом конце Арды! — громко говорил Хозяин старшему из братьев.
На что тот безмолвно кивал и посматривал холодным взглядом зелено-серых глаз на бежавшего в авангарде Хуана.
«Хозяин прав — ее запах я учую за сотни лиг!» — думал Хуан, с силой втягивая ноздрями прохладный влажный воздух степи.
Он решил, что они отправятся напрямик, через Химлад, брод Ароссиах и Дор Динен, к границам Дориата, к тем лесам, из которых преследуемый Госпожой Берен двинулся в свой безнадежный поход на Ангбанд. Эта дорога была намного короче и намного опаснее той, что шла через Аглон и Таур-ну-Фуин. Но их числом немало, а кроме того, отряд хорошо вооружен и подготовлен ко встрече с порождениями тьмы.
Предвидение, которым он был наделен, сообщало Хуану, что именно там, в пределах Сокрытого Королевства, в его зеленых нехоженых чащах, они отыщут Лютиэн. Он быстро бежал, зорко следя за мелькавшими слева и справа валунами, пригорками, одиноко растущими соснами и редкими осиновыми рощами, казавшимися в сгустившейся зловещей тьме обгоревшими палками, оставшимися торчать на пепелище сгоревшего подворья.
Зажгли факелы и после краткого отдыха продолжили передвижение. Кони самоотверженно скакали сквозь ночь. Ездоки, казалось, тоже не чувствовали ни страха, ни усталости. Воодушевленный Хуан смог заразить их своей отвагой и силой. Он чувствовал, что Лютиэн и ее возлюбленный живы вопреки всем выпавшим им испытаниям, не зря же он через Оромэ просил самого Манвэ отправить на подмогу влюбленным своих орлов.
«Правильно ли я поступаю? — спрашивал себя Хуан, с мерцающими в темноте изумрудно-зеленым глазами пробегая мимо очередного гористого холма, — Правильно, потому что Госпоже и Берену, возможно, прямо сейчас нужна моя помощь, и я не замедлю им ее оказать! Орлы наверняка отнесли их в Дориат…»
Их путешествие длилось три дня и четыре ночи. К рассвету четвёртого дня, едва приблизившись к северной границе леса Нелдорет, Хуан наконец уловил желанный благоуханный запах. То был запах самой красоты, способной повергнуть ниц любого, от смертного мужа до всесильного Вала.
Заливистым лаем предупреждая Нельо и Хозяина о находке, Хуан рванулся сквозь чащу прямо к цели. Кони его сопровождающих не замедлили последовать за ним, и вскоре оказались на той поляне, на которой Берен оставил спящую Госпожу, когда решил один отправиться в Ангбанд.
Сейчас Берен сам лежал навзничь на молодой травянистой поросли и казался спящим. Хуан понял, что он без сознания и, скорее всего, ранен.
«Это я, Госпожа, твой верный Хуан» — оповестил он, низко склонившись перед ней, сидевшей рядом с возлюбленным.
— Привет тебе, моя леди, — помертвело молвил Хозяин, выехав вместе с братьями на поляну.
— Давно не виделись, — мрачно констатировал Куруфин, хищно шмыгнув носом.
В расширенных глазах Госпожи, молча оглядевшей отряд феанорингов, Хуан прочел замешательство и страх.
— Привет тебе, принцесса Сокрытой Страны, — заговорил с ней Нельо, спешиваясь. — Я — Руссандол, глава Первого Дома нолдор. Мы здесь по поручению твоего родителя и владыки. Он просил нас разыскать тебя и привезти к нему в столицу. Не страшись, обещаю — никто не причинит вреда ни тебе, ни атану. Скажи, что мы можем для вас сделать? Мы готовы оказать любую помощь, какая потребуется.
Приблизившись, обнюхав и осмотрев Берена, Хуан сделал вывод, что сильмарила при влюбленных нет.
— Берен ранен, — заговорила сдавленным от слез голосом Лютиэн. — Ужасный зверь откусил ему кисть правой руки… а потом нас принесли сюда орлы…
— Знакомая история… Поверь, это не так страшно, как может показаться, — поспешил успокоить ее Нельо. — Если позволишь, наш целитель осмотрит рану…
Госпожа кивала головой, утирая слезы.
— Я пыталась извлечь яд… — упавшим голосом проговорила Госпожа, обращаясь к склонившемуся над Береном целителю.
Остальные принялись хлопотать об устройстве временной стоянки. Было решено остаться здесь, пока Берену не станет лучше, и он не сможет держаться в седле. Его жизни ничего не угрожало, но бедняга, как понял Хуан, потерял много крови и нуждался в отдыхе, а его рана — в заживлении. К счастью, искусство врачевания ранений нолдор помогло остановить кровь, текшую из страшной раны. Яд клыков зверя до этого смогла растворить Госпожа Лютиэн, омыв руку возлюбленного своими целительными слезами.
— Если пожелаете, мы сопроводим вас в Менегрот, как того и хотел король Элу, — сказал через два дня Нельо, когда Берен пришел в себя. — Если же на то будет ваша воля, я буду рад видеть вас нашими гостями в Химринге. — он помолчал, а потом счел нужным добавить. — Моя леди, прошу, забудь прошлые обиды, что причинили тебе в Нарготронде. Мои братья уже наказаны и раскаялись в содеянном зле. В моей крепости вы оба будете под моей защитой.
«Не тревожься, Госпожа, — прошептал ей по осанвэ Хуан. — можешь смело ехать в Химринг, я никому не позволю обидеть тебя и Берена».
И все же она не казалась уверенной. Однако, когда Берен спросил Госпожу, желает ли она отправиться немедля в Менегрот, чтобы встретиться с отцом и королем, та тут же, ко всеобщему довольству, склонилась к поездке в крепость старшего из братьев-феанорионов.
Недовольными таким раскладом оказались лишь Хозяин и Курво, в чьей памяти еще свежо было их безумие в Нарготронде, из-за которого они лишились доброго имени и Тьелпе. Но их мнения никто не спрашивал.
Хуан видел, что все идет согласно его плану, и радовался словно щенок. Он резво бежал впереди неспешно продвигавшейся на северо-восток колонны конников. Нельо выделил Берену валинорского скакуна, забрав его у побагровевшего от бессильной злобы Куруфина, вынужденного делить седло с Хозяином, который тоже пребывал в раздраженном настроении духа. Его возмущение и недовольство выражалось в том, что он то и дело подхлестывал собственного коня плеткой и хмурил черные брови.
Бледный, раздражённый и приниженный, Хозяин избегал глядеть на счастливых Госпожу и Берена. А чувствовавший себя оскорбленным Куруфин бросал на них косые взгляды, не оставшиеся без внимания старшего из братьев, тут же погрозившего ему стальным кулаком.
Во многом благодаря бдительности Хуана, готового в любой момент броситься на защиту собравшихся наконец вместе подопечных, и неусыпному вниманию дозорных до Химринга все добрались благополучно.
========== Часть 8 ==========
Нельо приказал выделить выздоравливающему и набиравшемуся сил Берену и обеспокоенной его здоровьем Госпоже отдельные покои, что находились в гостевом крыле замка, далеко от комнат, где размещались Хозяин и Курво.
Берен по приезде в Химринг быстро пошел на поправку. Хуан видел в глазах Госпожи слезы радости, когда уже через несколько дней ее возлюбленный впервые после возвращения из Ангбанда решился выйти на площадку для тренировок с мечом. Ему предстояло научиться владеть им заново.
Взявший над ним покровительство хозяин крепости взялся обучать его лично, показывая на собственном примере и раскрывая некоторые уловки, позволяющие облегчить отсутствие кисти на правой руке как в бою, так и в мирное время.
Почти сразу же Нельо заказал Курво и его подмастерьям стальную перчатку-протез по образцу той, которую носил сам, также изготовленную в свое время искусным братом, а еще просил обшивавших его портных приготовить новые одежды для Берена.
И пока последний с усердием постигал мастерство воина-левши, Госпожа Лютиэн музицировала, пела и даже пробовала исполнить несколько танцев под аккомпанемент лютни, на которой играл предпочитавший оставаться в тени братьев немногословный Кано.
Второй по старшинству, он не стремился командовать и управлять младшими братьями. Музыка и пение были его главными увлечениями, которые он с удовольствием разделил с обладавшей чарующим голосом и волшебной грацией Госпожой.
— Не хуже ваших лесных менестрелей! — говорил ей, кивая на Кано, старший феаноринг, когда все братья, Берен и приближенные собирались по вечерам в главной зале, чтобы послушать их дуэт.
Не без удовольствия Хуан отметил про себя, что пребывание в Химринге идет на пользу влюбленным. Что же касалось Хозяина, он избегал общества Госпожи насколько это было возможно. Рано утром уезжал в дозор за пределы крепости, на север или на восток, к перевалу, или отправлялся охотиться на юго-запад, лишь бы не видеть ее и их с Береном счастья. Хуан отправлялся с ним, радуясь, что Госпожа и атан остаются под присмотром двух старших князей феанарионов, и печалясь за все еще страдавшего от изводившей его безответной любви Хозяина.
Разговоры о сильмариле, которые вели успевшие сдружиться Берен и Нельо, закончились ничем. Точнее, стало понятно, что сильмарил был упущен. Однако Берен не терял надежды получить о нем вести.
Эти надежды вполне оправдались уже через неделю после их с Госпожой приезда. В Химринг прибыло новое посольство от короля Среброманта. Король был согласен на выдвинутое старшим феанорингом условие — отдать братьям сильмарил в обмен на помощь в поисках дочери. Но это было не главной новостью, которую принесли синдарские посланники:
— Владыка просит вашего содействия в охоте на огромного волколака, который несколькими днями ранее вторгся в пределы Дориата и причиняет великие разрушения лесам и всему живому, что встретится на его пути, — обеспокоенно говорил глава делегации Маблунг. — Он уже убил нескольких наших доблестных воинов, что пытались его остановить. Похоже, этот зверь безумен, тем тяжелее выследить и умертвить его.
— Передай твоему владыке, — ответил Нельо, — что его дочь с женихом гостят у нас в Химринге, и когда на то будет их воля, они беспрепятственно смогут вернуться в Менегрот. Мы будем сопровождать их и охранять от любых опасностей неблизкой дороги. Что же до гигантского волколака, вторгшегося в вашу страну, то мы поможем в охоте на этого зверя. Но хочу повторить наше условие — сильмарил, буде попадет в руки вашего короля, будет отдан нам, его законным владельцам, как награда за оказанную помощь.
От Берена Нельо и внимательно слушавший их беседы Хуан, уже знали, что речь шла о Кархароте, ужасном страже ангбандских врат, откусившем ему руку, в которой был сильмарил. «Кажется, меня ждет новая работенка!» — с азартом подумал Хуан.
— Я здесь, Маблунг, — тем временем заговорила Госпожа, откинув плащ и сделав шаг вперед. — Передай отцу мой привет и скажи, что я немедля отправляюсь в Менегрот вместе с князьями из Первого Дома, которые будут охотиться на волколака.
Как только послы синдар во главе с Маблунгом покинули крепость, в Химринге началась подготовка к поездке в столицу Дориата и большой охоте на волка.
Затачивались охотничьи кинжалы и копья. Перековывались кони. Проверялась и подготавливалась амуниция. Укладывались в баулы праздничные одежды и украшения Хозяина и его братьев, которые они должны были надеть на прием в Тысяче Пещер.
Госпожа беспокоилось об отце и возлюбленном, который тоже переживал из-за предстоящей новой встречи с будущим тестем.
— Я бы добавил тебе… утонченности! — выдал Нельо, задумчиво оглядывая Берена.
Как понял Хуан, в это слово старший из сынов Феанора вкладывал тщательное мытье, стрижку и укладку волос, бритье, надевание роскошных златотканых одежд и золотых украшений.
Когда Берен, после всех проделанных слугами процедур, вышел к ним, все ахнули, а Хуан громко залаял… Это был действительно видный, высокий, статный молодой мужчина с ясными серыми глазами и длинными блестящими светло-русыми волосами, в которые были вплетены самоцветы и золотые бусины. Одетый в праздничный камзол, расшитый золотыми и серебряными орнаментами, опоясанный кованым нолдорским поясом поверх широкого шелкового кушака, с украшенной серебряными орнаментами и самоцветами стальной перчаткой на правой руке, сияющий сверкавшими на нем ожерельями и венцом, этот атан выглядел ничуть не хуже обступивших его эльдар. Конечно, его лицо было лишено отпечатка первородного совершенства, но в нем были свои, человеческие красота и обаяние.
Хозяин поджал губы и отвернулся, Курво не оставалось ничего, кроме как наигранно улыбаться. Остальные качали головами и восхищались.
***
— Как же так получилось, Хуан?! — спросил Хозяин, схватив его за морду и сверля исступленным взглядом, когда они остались вдвоем в хозяйских комнатах. — За что мне это?! Зачем она приехала сюда со своим смертным? Зачем снова захотела жить под одной со мной крышей?!
Он отпустил Хуана и мученически прикрыл глаза, запрокинув голову. Хуан был нем. Он лишь склонил большую голову темно-серой шерсти и опустил взгляд.
— А знаешь, что во всем этом самое ужасное? — медленно, растягивая слова, проговорил Хозяин. — Знаешь? Её-то я как увидел вновь, так и люблю даже сильнее прежнего!.. Люблю!.. А тебя из-за неё, ведьмы, любить не могу! Не могу! — отчаянно кричал он.
Напуганные громким криком, в любой момент сюда могли сбежаться прислужники и охрана. Хуан прислушался к звукам, доносившимся из широкого коридора за входной дверью. К счастью, там тоже было шумно — полным ходом шла подготовка к предстоящей охоте.
«Так написано в Книге Судеб, Хозяин, — попробовал он разуверить Хозяина с помощью осанвэ. — Госпоже суждено прожить короткую жизнь с Береном. Ты же встретишь другую деву…»
«Короткую жизнь с Береном… А не Вечность со мной! Другую? Но разве другая сможет сравниться с ней?! Прекраснейшая должна была достаться прекраснейшему! Я ждал ее столько лет!..»
«Та, что суждена тебе в жены, покажется самой прекрасной. Помяни мое слово!»
Теперь Хозяин не доверял ему. Хуан видел, что тот без прежней веры внемлет его осанвэ. Вбил себе в голову, что Госпожа — его единственная, и теперь не хочет слышать ни о ком другом, сам закрывая себе дорогу к счастью.
Больно было услышать, что Хозяин больше не мог питать к нему прежней привязанности и доверия. Но Хуан понимал — всему виной Проклятье Мандоса и козни Моргота, а вовсе не Госпожа Лютиен или сам Хозяин. Любит он его или уже нет, сейчас это не важно. Главное — что сам Хуан его по-прежнему любит и по-прежнему верен их проверенной временем и невзгодами долгой дружбе.
«Добыть для Хозяина и его братьев сильмарил — вот моя работа! — мысленно сказал сам себе Хуан и добавил, — Моя последняя работа».
С этой мыслью он и выбежал за крепостные ворота. На шее Хуана красовался сделанный когда-то Курво драгоценный ошейник с самоцветами и золотыми вставками. Ни от кого не было тайной, что в предстоящей охоте на Кархарота феаноринги делали ставку прежде всего на Хозяина и его охотничьи таланты, а также на самого Хуана, его бесстрашие, ловкость и мощь.
В какой-то момент Госпожа захотела пересесть с лошади на спину Хуана. Тот решил, что ей не терпится попасть в родной край и увидеть родителей.
«Хотела сказать тебе спасибо, — прошептала она в осанвэ и склонилась к его шее, обнимая тонкими белыми руками. — Знаю, как много ты сделал для нас…»
«Я должен был помогать тебе, Госпожа, — ответил Хуан. — В этом мой долг и счастье».
Их беспрепятственно пропустили в пределы Сокрытого Королевства. Пограничные стражи-лучники безмолвно глядели на их отряд из-за стволов высоких буков и кленов, росших в лесу Нелдорет. Когда они вступили в лес Регион, к ним присоединились воины из охраны Тингола, сопровождавшие их до самого Менегрота.
Хуан и прочие, включая Хозяина и его братьев, не скрывали восхищения величием этого города. Грандиозные залы и переходы, мосты и укрепленные дворцы-пещеры, воздвигнутые для короля трудолюбивыми гномами, поражали воображение. Тронный зал, в котором их принял владыка, ошеломлял сравнимой лишь с богатством чертогов Валар роскошью: здесь были собраны огромные разноцветные, слепящие взор игрой света на своих гранях, кристаллы, найденные в алмазных копях Эред Луин, полы покрывали плиты белого полированного мрамора, огромные стеклянные люстры низко свисали с высочайших потолков, освещая все вокруг золотистым дневным светом, висевшие вдоль стен зеркала в позолоченных рамах, украшенных самоцветами, отражали гостей во весь рост, создавая иллюзию необъятности залы.
Было заметно, что шедшему впереди Нельо, да и остальным, не по себе от вида столь невероятного богатства, к которому Хуан всегда был равнодушен. Одна лишь Госпожа Лютиэн чувствовала себя как дома и, нежно поглаживая идущего рядом с ней Хуана, непринужденно оглядывалась по сторонам, на рассматривавших вошедших во все глаза отцовских придворных.
— Подойди же! — позвал Эльвэ, глядя на Госпожу своими прозрачными льдисто-голубыми глазами.
Она повиновалась и, проворно поднявшись на возвышение, где стоял его золотой трон, упала в родительские объятия.
Только после этого Сребромант изволил, наконец, уделить внимание остальным гостям. Никогда не видевший его раньше Хуан с любопытством рассматривал все, что было вокруг, и слушал королевские речи, обращенные к Берену, Хозяину и его братьям. Он остановил взор на сидевшей рядом с Тинголом деве неземной красоты, на чьей голове красовался богато украшенный самоцветами тяжелый венец. Дева тоже заметила Хуана и чуть заметно улыбнулась уголками губ, глядя на него гипнотическим взглядом. Торил Мелиан была одной из майар, а потому читала мысли и предвидела будущее. Хуан поклонился ей и ждал, но слов так и не было произнесено меж ними. Любые слова были излишни — оба слишком хорошо поминали друг друга.
Как только всем присутствующим в ходе оживленной беседы стало вполне ясно, что похищенный из короны Моргота сильмарил находится внутри обезумевшего ужасного волколака, названного Кархаротом, охоту на него решено было начать немедленно. Хуан оживился, услышав наконец из уст Нельо своё имя.
— Валинорский пёс моего брата, Хуан, что помогал твоей дочери и Берену в походе за сильмарилом, сможет с ним справиться, — заверил он короля синдар.
Кивнув в знак подтверждения этих слов, Хуан взглянул на выступившего вперед Хозяина и подумал: «Я должен с ним справиться!»
========== Часть 9 ==========
Помимо Хозяина, Курво, Нельо, Кано и Берена, в охоте захотел принять участие лично Эльвэ Синголло, заручившись поддержкой двух самых искусных в битвах и самых опытных из своих воинов — начальника личной охраны, уже знакомого им Маблунга, и командира пограничных стражей Сокрытого Королевства, Белега по прозвищу Куталион.
Оба они, в отличие от самого короля синдар, вызывали у Хуана симпатию. Маблунг казался необычайно сильным, могучим телом и твердым духом. Белег был улыбчив, ловок и проворен, в каждом движении натренированного тела сквозила энергия и любовь к жизни.
Сопровождаемые королевской свитой, охотники выехали из Менегрота на север, к пограничному лесу Нелдорет. Хуан, по традиции, бежал впереди конников, возглавляя большую свору гончих псов. Среди них были как псы хозяина, так и те, что принадлежали королю Дориата. И все же все они, в сравнении с Хуаном, выглядели лишь слабыми и малоопытными щенками. Но кому придет в голову сравнивать валинорского волкодава с обычными гончими?
«Где ты, мерзкий, вонючий, трусливый волчонок с гнилой пастью? — мысленно обращался Хуан к Кархароту. — Покажись, и мы проверим, насколько хорошо твой папочка-Моргот научил тебя защищаться… Грр-р-р».
Волк был где-то близко. Низким нутряным рыком Хуан давал ему знать, что он рядом и готов к схватке. Каждый миг он ожидал услышать волчий вой или движение среди густых кустарников. Однако все напрасно. Должно быть, взбесившийся волк отдалился на север. Он бежал, совсем обезумев от боли, не разбирая дороги, не преследуя никакой цели.
«Сильмарил выжег его внутренности. Все, чего он желает — это прекращение боли. — размышлял Хуан. — Сейчас он слаб и измучен. Я смогу воспользоваться этим…»
Меж тем Тингол дал сигнал, и облава началась. Затрубили охотничьи рога, заржали под седоками тревожные кони. В сгущавшихся сумерках зажглись факелы. Они искали всю ночь, но так и не смогли выйти на след.
Однако Хуан не отчаивался, и как только поднялось солнце, заметил, что с высокой травы, росшей на заброшенном поле между перелесками, стряхнута роса, а на земле виднелись темные полосы. Вскоре он увидел на влажной прогалине след лапы гигантского зверя и учуял его смердящий запах. Другие гончие, приблизившись, тоже учуяли его и заскулили, прижимаясь к бокам Хуана.
«Хозяин, я нашел его следы! Он прошел здесь совсем недавно!» — передал он по осанвэ, сопровождая сообщение раскатистым лаем.
— Хуан нашел след! — возвестил остальным подбежавший к нему Хозяин.
— Расставляйте лучников! — командовал король. — Загонщики должны выгнать его прямо на них!
— Стрелы и копья не властны над его плотью, владыка! — предупредил Берен.
— Тогда мы должны заманить его в ловушку… — произнес Тингол. — Нам понадобится приманка!
В качестве приманки для адского хищника решил выступить Берен, как тот, чей запах Кархарот наверняка помнил и связывал с причиняемой сильмарилом болью. Госпожа Лютиэн осталась во дворце с Торил, а потому некому было пресечь этот его геройский порыв. Согласно плану, Берен должен был стоять на открытой поляне, близ реки Миндеб, и когда Кархарот выбежал бы на него из леса, он бы бросился бежать в сторону реки, увлекая за собой волка, который угодил бы в предварительно приготовленную для него глубокую яму, из которой не смог бы выбраться.
Если бы план Среброманта удался, всем участникам охоты оставалось бы только дождаться, пока волколак не издохнет от внутренних повреждений, голода и жажды.
Наблюдая за приготовлением ловушки, Хуан предусмотрительно изучил территорию вокруг поляны. Кусты ракитника и волчеягодника, росшие вокруг нее, стали их с Хозяином и его братьями убежищем, из которого отлично просматривалось место, где должен был стоять Берен. Тингол со своими приближенными затаились среди стволов платанов на другой стороне поляны.
Оставалось лишь дождаться прихода главного героя большой охоты — Кархарота, прозванного Красная Пасть.
***
Когда все было готово, Берен стоял посреди поляны, точно одинокое деревце посреди пустоши. За ним в нескольких шагах находилась глубокая яма, вырытая и замаскированная общими усилиями подданных Тингола и нолдор братьев-феанорингов.
— Эй ты! Зловонный прихлебатель презренного Моргота! — закричал он, неловко выхватив меч левой. — Выходи на бой!
Ответом ему было молчание. Внезапно все вокруг стихло. В лесу вдруг воцарилась напряженная мертвящая тишина. Казалось, птицы и животные замерли, и даже ветер перестал колыхать кроны деревьев. Хуан слышал, как учащенно билось сердце сидевшего рядом с ним в засаде Хозяина. Взгляд его широко распахнутых глаз был вперен в казавшуюся хрупкой и беззащитной фигуру смотревшего с опаской по сторонам Берена. Черные ресницы Хозяина замерли. Он был так сосредоточен, что не мог пошевелиться и дышал черезраз.
В следующий миг гигантских размеров черный взъерошенный зверь одним бесшумным прыжком оказался рядом с Береном, который чудом не упал в звероловную яму у него за спиной. Молниеносно среагировавший Хуан прыгнул к ним, однако разъяренный монстр попытался обойти его, чтобы добраться до Берена. Не ожидавший этого Хуан оглянулся и понял, что упустил волка. Он снова прыгнул и накинулся на зверя сзади, стараясь удержать, когда тот уже норовил вгрызться острыми клыками в грудь поваленного им наземь атана. Волк успел оцарапать его тяжелой когтистой лапой и неминуемо растерзал бы, если бы в тот миг чья-то рука не схватила Берена и не оттащила прочь. Вглядевшись, Хуан увидел Хозяина, стоявшего впереди потерявшего сознание Берена и державшего перед собой охотничье копье, направленное на волка.
Словно в плену наваждения, Хуан с силой вгрызся в хребет Кархарота, но зверь принялся извиваться, подобно змее, и смог сбросить его с себя. Легко скатившись со спины волколака, Хуан встал в атакующую стойку, стараясь поймать взгляд противника, но тот не мог из-за жгучей боли сосредоточиться на ком-либо и мотал головой, плохо соображая, что происходит.
Сказать, что волк был огромный и ужасный — не сказать ничего. Хуан оценил, что его размеры вдвое превышали размеры самого Хуана. Даже измученный и ослабленный невообразимой болью, он был крайне опасен и ожесточен до предела. Красной была не только ужасавшая клыками и вонью широко разинутая пасть, но и круглые, выпученные от муки глазищи, горевшие оранжево-алым. От него исходил пар, настолько весь он был раскален. Верхнюю часть морды Кархарота покрывала усеянная острейшими шипами железная маска, от которой вдоль шеи, по хребту, шли до самой спины защитные пластины, образовывая подобие панциря. Шерсть его вздыбилась и торчала клоками вдоль тела.
«Пришло время вспомнить, как сражались самые бесстрашные из эльдар!» — подумал Хуан и прыгнул прямо на оскалившегося, ревевшего от боли Кархарота.
Хуан помнил, как Феанаро бился с балрогами в своем последнем бою. Он своими глазами видел, как бесстрашно Пламенный Дух бросил вызов сразу нескольким превосходящим его мощью огненным демонам, как кидался он на них, успевая уворачиваться от их раскаленных бичей. Нет, он не ждал подкрепления, поддержки, не надеялся на сыновей и воинов своей свиты. Весь светясь клокотавшей в нем яростной силой, давая врагам бой в одиночку, Феанаро подавал остальным пример того, с какой яростью, с какой неукротимой силой надо разить врага. В этом было нечто величественное и, в то же время, безрассудное.
— Нет, отец! Стой! — кричал ему находившийся ближе остальных Кано.
— Отец! — слышался откуда-то из-за их спин крик Нельо.
Поглощенный схваткой, Феанаро, казалось, не слышал их. Прикрываясь нагревшимся до красна щитом, он шел в атаку, никто и ничто не было в силах остановить его в желании поразить устрашавшего одним своим видом демона.
«Так погибают истинные герои!» — подумал, глядя на него, Хуан.
Сейчас он сам старался бороться изо всех сил, вгрызаясь в горло волка, крепко держа его в смертельных объятиях. Вокруг них слышались крики. Кто-то пытался метнуть в волка копье, кто-то решился пустить стрелу.
Вдруг мир стремительно провалился — они с Кархаротом, сцепившись, упали в вырытую для волка глубокую яму. Оттуда не было выхода, а потому Хуан окончательно уверился в том, что ему нечего терять. Зверь нещадно царапал его, вгрызаясь в левый бок, но Хуан даже не обратил внимание на раны и обжегшую его боль. Он использовал всю свою мощь, чтобы подмять зверя под себя и свернуть ему шею. Его намерение сделать это было так непоколебимо, что, даже будь он слабее, все равно, несмотря ни на что, смог бы сделать это.
Убедившись, что волк затих, Хуан, собрав последние силы, вскарабкался на его тушу и одним прыжком выбрался из ямы.
— Хуан! — звал Хозяин и со всех ног бежал к нему, отбросив осторожность и бывшее в его руках копье.
Обессиленный, Хуан упал на примятую траву, на которой тут же появились следы крови.
Боль чувствовалась, кое-где даже очень ощутимая, но, казалось, что она все же не настолько сильна, насколько должна бы. А может, просто раны, которые он получил, были такими, что не вызывали особенно сильной боли. Хуан не знал точно. Зато точно знал и видел, что Хозяин жив и невредим, и это приносило ему радость и спокойствие.
Взор Хуана туманился, сознание покидало его, но он чувствовал — Хозяин рядом и крепко обнимает его окровавленную шею.
— Держись, Хуан! — взывал к нему казавшийся встревоженным Хозяин, стараясь унять кровь из рваной раны в его левом боку.
Остальные, тем временем, спустились в яму и занялись поверженным волком. До слуха тяжело дышавшего Хуана долетали обрывки их речи. Маблунг кричал: «Вот он! Я нашел!», Нельо подтверждал: «Это он! Наконец-то!», Белег говорил: «Раны Берена глубоки, нам лучше выждать, пока он не оправится..»
— Работу я выполнил, — прохрипел Хуан, укладывая голову на груди Хозяина. — Как думаешь, я заслужил отдых? — спросил он и в последний раз заглянул в наполнявшиеся слезами ярко-васильковые глаза.
— Нет, ты не оставишь меня, мой верный Хуан! Хуан! — слышал Хуан словно издалека надломившийся хозяйский голос.
«Какие же все-таки красивые у Хозяина глаза…» — успел подумать он, прежде, чем его умиротворенный дух навсегда покинул пределы Белерианда.
========== Послесловие ==========
Как и всегда, вашему вниманию мое любимое послесловие с пояснениями того, что хотел сказать в этой работе автор.
Начну с того, что я уже на протяжении пары лет периодически зарекаюсь писать по Толкину. Пока безрезультатно. Прочту очередную его работу, и тут же спокойно сажусь записывать свою. Как-то так. Ничего не могу с собой поделать. Эльфы въелись в мое нутро, сознание, подсознание, отделы мозга и т.д.
Долго и старательно в моем фанатском творчестве я обходила стороной «Сказание о Берене и Лютиэн», «Лэ о Лейтиан» и ту часть Сильма, где говорится об этой парочке. И тому есть ряд немаловажных причин, кроющихся, прежде всего, в сюжете и структуре повествования. Сюжет традиционен как для Толкина, так и для закоса под древнеанглийскую «лэ» или французскую средневековую «жесту» — это квест, путешествие к определенной цели с приключениями и испытаниями. Структура, исходя из сюжета, линейная. Есть два главных героя, есть их помощники, есть враги и есть те, кого я называю «сочувствующими». Герои (Берен и Лютиэн) — суперпупер положительные, высокоморальные, очень жертвенные и (простите за тавтологию) очень героические. Помощники (Финрод и Ко + Хуан) — добрые, тоже героические, тоже жертвенные (ну а как иначе-то?) и вообще почти святые. Враги, как и положено врагам, — коварные, жестокие, злые, что клейма негде ставить. В категорию «врагов» попадают с легкой руки Толкина не только Саурон, Моргот, всевозможные волколаки, нетопыри и прочая нечисть, но и (с какого-то перепугу) выставленные в этой истории в крайне неприглядном свете братья-феаноринги Келегорм и Куруфин.
Здесь хочу остановиться подробнее: взаимодействие КК с Лютиэн делится на две части, обусловленные двумя встречами с ней в лесу. И если первая часть выглядит вполне оправданно и правдоподобно (страстно влюбились в деву, не хотели помогать кому-то левому добывать сильмарил, желали смерти приютившему их Финроду, чтобы занять трон Нарготронда, намеревались породниться с Тинголом, чтобы получить воинов для своей армии), исходя из ситуации и мотивов братьев, то вторая… — просто сплошной лютый кринж и треш. Начиная от легкой победы изможденного в сауроновых застенках Берена над плавильщиком, кузнецом (представьте себе силу рук эльфа из аманьяр) и обученным воином Куруфином, и заканчивая совершенно противоречащими мужской чести и здравому смыслу выстрелами из лука в спину уходящим в исполнении Келегорма. Логичнее было бы ожидать, что Келегорм, защищая брата, сам захочет сразиться с Береном… Особняком здесь стоит и поразительное по своей невероятной беспардонности предательство Хуана. Но о нем позже.
К «сочувствующим» я отношу Ородрета, Келебримбора, Мелиан, Маблунга, освобожденных узников Острова Волков и т.п. Эти ребята ничем не помогли центральным героям в их миссии, но и не препятствовали достижению цели.
При желании можно выделить катализатора всей истории о походе за сильмарилом — папу Элу Тингола. Он, что называется, запустил моховик истории.
Но вернемся к нашим баранам, то есть, к интересующей меня собаке, ее хозяину и их взаимоотношениям.
Во всей истории про Берена и Лютиэн меня заинтересовал только образ валинорского пса Хуана. Остальные, особенно главные герои (из-за слишком очевидной роли в повествовании и однозначности авторской трактовки их характеров), шли фоном.
Так что же Хуан?
Перечитывая в эти летние месяцы «Лэ о Лейтиан», я задалась вопросом: как так получилось, что пес, веками верно служивший Келегорму, предал его на раз, и «с легкостью необычайной», с появлением Лютиэн?
Кто-то скажет: «Хуан — особенный пес, магический, он, что называется, зрит в корень, видит суть вещей и существ». Соглашусь, но все это никак не отменяет того факта, что появление красивой колдуньи — недостаточный мотив, чтобы сначала сбежать с ней, покинув и предав хозяина, действуя вразрез его интересам, а потом и вовсе ввязаться с ним в открытое противостояние, с легкостью отступившись от идеалов верности и многовековой дружбы. Никакая собака, даже самая порядочная, восокоморальная и волшебная так бы не поступила.
Врожденные высокие морально-нравственные качества ведь не помешали Хуану в свое время ни воспротивиться самой идее Исхода, ни взойти на лебединый корабль за Келегормом и Куруфином, после того, как те покромсали свежевыкованными мечами по несколько десятков тэлери в гавани Альквалондэ. Как же так? Ведь там налицо открытый бунт против системы (представителем которой является магический пёс из выводков Оромэ), переросший в братоубийственное столкновение. Не правильней ли было со стороны высокоморального и принципиального Хуана перестать знаться с Келегормом еще в момент произнесения роковой Клятвы?
Далее возникает вопрос: кем до их встречи с Лютиэн являлся для Хуана Келегорм?
Хозяин для собаки — это, прежде всего, друг. Это друг навсегда. Друг может ошибаться, с кем-то поступать дурно, принять «неверное» с твоей точки зрения решение, может разозлиться, может иметь не самый сговорчивый характер и кучу прочих не самых благоприятных для дружбы с ним качеств (гордость, самодовольство, чванливость, надменность). Но он при этом все равно твой друг. Он — тот, кто по-своему любит тебя, привязан к тебе, заботится о тебе, делит радости и горести, желает и ищет общения и порой (особенно, когда накосячит или попадет в очередную ж*пу) нуждается в твоей поддержке и помощи. Пес Хуан до определенного момента прекрасно это понимает и принимает своего хозяина таким, каков тот есть.
Однако, с появлением на горизонте Тинувиэли, пониманию и принятию Хуана по отношению к Келегорму приходит конец.
Другие могли бы сказать: «Тут все дело в мерисьюшности самой Лютиэн!». Что прозвучит очень правдоподобно, поскольку у всех поголовно героев этой истории (включая Моргота и Мандоса) при встрече с ней начинается патологический ООС. В способности кривить персам мозги Лютиэн не уступает пресловутым сильмарилам. Моргот ищет ее, посылая к Дориату отряд во главе с Болдогом. Саурон тоже желает пленить девушку, чтобы получить за нее награду от Моргота. Даэрон, Келегорм, Куруфин и до кучи Берен так восхищены ее внешними и прочими достоинствами, что готовы… Кто во что горазд — предательство, наушничество, ложь, подлость, подстрекательство, безрассудное геройство. Но Хуан… Бессмертный валинорский волкодав из выводка гончих Вала Оромэ, о чьем могуществе прекрасно осведомлен Моргот… тоже безоглядно «влюбляется» в Лютиэн прежде, чем понять, кто она такая, чего хочет и куда направляется.
Если Хуан не подвластен колдовству (как пишет Толкин), то почему с легкостью подпал под чары обаяния незнакомой девы и, не разобравшись толком в ситуации, забыв о прежних привязанностях, стал следовать ее просьбам, желаниям, приказам? И это вместо того, чтобы попытаться повлиять, уберечь от ошибки, близкого и родного хозяина и друга, коим являлся Келегорм…
Мало ли, что там ему нашептывает коварный и весь себе на уме Куруфин. Хуан знает Турко не хуже! Он мог заговорить с ним «человеческим голосом», отыскать нужные слова, попытаться найти другое решение вопроса, не затрагивая тему сильмарилов. Если твой друг совершает ошибку (или просто делает то, что тебе не нравится), не лучше ли сказать ему об этом словами через рот, донести до него свою точку зрения и позицию, чем молча втихую действовать ему наперекор, вызывая тем самым лишь обиду и провоцируя эскалэйшен?
«Помощь Лютиэн, Берену и Финроду может обернуться для тебя и твоих братьев благом! Ты поступаешь дурно, держа Лютиэн под замком» — эти простые истины и должен был попытаться донести до своего хозяина верный Хуан. Но нет, он бездумно выполняет желание Лютиэн бежать из королевского замка, нимало не печалясь о том, какие последствия для его дружбы с Келегормом и в целом для положения эльфов нолдор в Белерианде, будет иметь такой шаг.
Ведь Хуан не мог не понимать, что миссия Берена и решившего помогать ему Фелагунда, незаконна с точки зрения его хозяина и друга. Тингол не имел права требовать сильмарил, а Берен — соглашаться принести его, потому что все три сильмарила, по мнению Келегорма (и многих нолдор, последовавших за Феанором на корабли), принадлежат ему и его братьям, сыновьям Феанора. Для феанорингов Лютиэн, учитывая все вышесказанное, пытаясь помочь Берену заполучить для Тингола один из сильмарилов, ставит себя вне закона и навлекает на свою голову разрушительные последствия данной братьями Клятвы. Безусловно, неправедной и богохульной Клятвы, при произнесении которой Келегормом благородный и принципиальный Хуан даже не гавкнул.
Задачей Хуана в ситуации с Лютиэн мне видится попытка уберечь Келегорма (и Куруфина) от совершения дурного поступка, от Проклятия, а вовсе не безоглядная и беспричинная преданность малознакомой красотке-чаровнице, пожелавшей отправиться сначала на Остров Волков, а затем и в Ангбанд.
Даже учитывая прекраснодушие и выдающиеся внешние данные Лютиэн, поведение каноничного Хуана по отношению к ней выглядит неправдоподобно именно потому, что он не один из антропоморфных, которым сносило крышу при виде дориатской принцессы, а собака, точнее, привыкший охотиться на волколаков волкодав, пусть и наделенный большой магической силой, сходной с силой майар.
Возможно, весь этот поток сознания нужно было вынести в отдельную статью, но я посчитала, что в данном конкретном случае это будет излишним.
В моей работе я попыталась хотя бы частично показать правдоподобные взаимоотношения Хуана и Келегорма, введя персонаж Лютиэн в качестве «лакмусовой бумажки» для этих взаимоотношений. При всем сочувствии и симпатии к Лютиэн, которой он искренне желает помочь, Хуан не забывает о своем хозяине и друге, стремясь оберегать его и Куруфина от последствий Проклятья нолдор, от козней Моргота и от них самих.
