Мёртвый город (СИ) [Детрикс Рэй Логан] (fb2) читать онлайн

Детрикс Рэй Логан Мёртвый город

Пролог

Три года назад мир, что ещё недавно, даже невзирая на очередную захлестнувшую человечество мясорубку, казался незыблемым, рухнул за какие-то неполные сутки. Ракеты покинули шахты — последний жест отчаяния агонизирующей верхушки Азиатского Союза, — и устремились в небо, чтобы ядерным шквалом обрушиться на тех, кому до победы оставался последний рывок. На что рассчитывали узкоглазые и почему их не остановила неотвратимость нанесения непропорционального удара возмездия, теперь никто никогда не скажет, ибо наш ответ был скор и жесток. Не остались в стороне от последней битвы и наши заокеанские союзники, дополнительным напоминанием которым о необходимости исполнить союзнический долг послужили массированные ядерные бомбардировки западного побережья САСШ. Двадцать часов Армагеддона, и всё… буквально всё изменилось.

Впервые за те полтора столетия, что далеко не мирный атом служит человечеству, страх неизбежного отмщения не смог остановить руку, в порыве бессильной злобы занесённую над красной кнопкой. Отступившие от истоков своего учения комми, предчувствуя неизбежный конец, показали готовность забрать с собой весь мир. Правильно, похоже, было сказано кем-то из древних, что коммуниста и фашиста разделяет лишь один шаг. Но какая теперь разница. Их мотивы никогда не станут нам известны. Главное, что воля к жизни нашего мира оказалась сильнее. И мы — рука об руку с ней — тоже выкарабкались. Выкарабкались, чтобы начать всё сначала.

Ничто не способно обеспечить абсолютную защиту в этом мире. Пусть даже в полёте технологической мысли мы и вырвались далеко вперёд по сравнению с врагом, противоракетная оборона не смогла сдержать всё. Вашингтон[1], Орегон, Невада, Калифорния, Аризона… Петропавловск-Камчатский, Сахалин, Владивосток, Хабаровск, Чита… Афины, Загреб, Париж, Берлин, Лондон… Слишком большой список на весь земной шар, чтобы можно было быстро перечислить. Никто не остался в стороне. Второй в истории конфликт, в ходе которого было применено ядерное оружие, коснулся всех. Начавшаяся из-за нехватки ресурсов и жизненного пространства война окончилась иронично — теперь и то и другое имеется в достаточных количествах для удовлетворения человеческих нужд. Гипотетически. А практически…

А практически война не окончилась. Там, где общество оказалось слабо, чтобы поддерживать свои законы, после новой волны крови, пролитой уже не во имя высоких идеалов, власть исчезла или перешла в руки тех, кто оказались сильнее, злее. В общем, лучше приспособлены к изменившимся условиям существования. Правы были последователи идей социального дарвинизма, или же ошибались, а все общественные процессы максимально ярко уподобились борьбе за выживание в дикой природе.

Кому-то удалось не потерять то немногое, что делает из нас людей, и попытки одурманенного вседозволенностью и запахом крови зверья подмять под себя осколки прошлого мира разбились о крепостную стену человечности, закона и порядка. Вооружённой человечности, под давлением обстоятельств вынужденной стать гораздо более суровой и жёсткой, чем ранее. Но ведь неспроста говорилось когда-то, что добро должно быть с кулаками. И в наше суровое послевоенное время справедливость этого утверждения тверда как никогда ранее. Пацифистом хорошо быть под надёжным щитом. Или хотя бы там, куда агрессивно настроенным ублюдкам сложно добраться. И в целом для адептов непротивления злу насилием места сейчас почти не осталось.

А ещё есть места, которые война почти не затронула, обойдя стороной. По крайней мере, некоторые путешественники и странствующие торговцы рассказывают об этом истории, в глазах многих уже выглядящие легендами о чём-то прекрасном и недостижимом. Правда это или нет, я не знаю. А если и узнаю, то явно не сейчас. Сейчас передо мной стоит более насущная проблема в виде высокого забора, обнесённого колючей проволокой, и полного вооружённых до зубов людей контрольно-пропускного пункта. И что мне, спрашивается, со всем этим делать…

[1] Имеется в виду не город, а штат.

Глава 1. В путь

Не любил закрытые территории. Не люблю. И любить никогда не буду. Была бы целью просто прогулка, ещё не страшно — преодоление заборов, пусть даже и ощетинившихся по верхушке витками колючей проволоки, для меня проблем никогда не составляло. Ладно, почти никогда, будем откровенны. Но кто нынче покинутые города посещает ради того, чтобы погулять? Вот и я таких людей не знаю. Мародёрка — самое прибыльное в наше время дело, — и ничто иное. Тяга к лучшей жизни у человечества не пропала даже после войны и требовала насыщения, на чём я вполне успешно весь последний год строил своё благополучие, попутно удовлетворяя своё стремление к наживе. И чем внимательнее я осматривал в бинокль представшую сейчас передо мной картину, тем отчётливее ощущал, что это моё стремление грозило остаться неудовлетворённым. Не знаю, в честь чего город ещё до Песца был обнесён стеной. Чёрт бы с ней, но блокпосты, как и следовало ожидать, пустыми не остались.

Второй увиденный за сегодня представлял собой прекрасно защищённую крепость. Бетонные блоки, в шахматном порядке расставленные по дороге, предназначенные замедлять движение техники, заставляя водителей петлять между ними. Впечатляющего вида ворота, складывалось ощущение, не враз вынесешь даже танком. Противотанковые ежи. Пара бетонных будок — никогда не знал их правильного с точки зрения военно-инженерного языка названия, — с бойницами, обеспечивающими довольно большие сектора обстрела. И в несколько массивных брёвен завал на дороге, немного не доходя до первого блока. С наскока не возьмёшь. И, как на первом блокпосте — мутного вида охрана. Почти однообразная униформа, с редкими отличиями. Готовились по мере сил. Знаки различия есть, что говорит об организованности. Широкого ассортимента экипировка, от готовых разгрузок до простых подсумков на поясных ремнях. Оружие разнообразное, у половины автоматы, у остальных дробовики и карабины, тяжёлого оружия не заметил. Бенз говорил, что не армейцы. Банда. Раздолбаистая, но зубастая. Оседлали блокпосты и собирают мзду с мародёров. И если лидер нашей так называемой мародёрной команды прав, встаёт вопрос, как быть. Наслышан от коллег, что под настроение этакой «таможни» можно после рейда и в минус уйти. Да и сам догадываюсь, взрослый уже. Ну, по меркам этого мира. До Песца мне в мои нынешние девятнадцать и пива не продали бы. Цифры в паспорте всегда во главе, жизненный опыт за ними не отсвечивает. Впрочем, слухи слухами, но надо бы и самому удостовериться.

Можно, разумеется, просто пойти напрямик, как призывает своей надписью дощатый щит в полусотне метров от блокпоста, и изъявить своё желание помародёрить в городе. Ребята на блоке даже информацией поделятся, где и чего искать. И канал связи дадут на случай, если прижмёт где. Жаль, радейки не имею, Бенз зажал, падла. Вот только до чёртиков не хочется делиться честно найденным, хотя и вполне готов и эту свою готовность осознаю. Понимаю, право сильного за ними, но на всякую хитрую жопу… вот только не придумывается ничего кроме изначального плана, что приняли с коллегами на совещании. Приношу разведданные, обдумываем на их основании, как бить врага, и бьём. Нас десять. Их минимум вдвое больше и при укреплённых позициях. Я сплюнул и поскрежетал зубами, досадуя на Бенза за его твердолобость и чрезмерную принципиальность. Начитался до войны всякой постапокалиптики и с катушек поехал. А мы мучайся. Что, впрочем, меня с той командой связывает? Три с половиной совместных рейда да «членские взносы». Давно уже думал пойти своей дорогой, едва удастся опыта набраться. Друзей я там не завёл, то, чему был обязан, отработал. Ну и хватит. Наигрался. Есть тут неподалёку община, к которой можно в моём нынешнем качестве прибиться, причём поработаю не только на трофеи, но и на оклад. Всё, решено. Быстро прокрутив этот внутренний разговор, я покинул свою наблюдательную позицию и двинулся в сторону дороги, предусмотрительно сбросив автомат висеть на прицепленной к разгрузке одноточке.

У блокпоста, стоило мне показаться в прямой видимости размещавшихся на нём бойцов, произошло некоторое оживление. К чести этих ребят, выбегать на дорогу для встречи никто не стал, но караульная служба была поставлена всё же на троечку. Двоих, а то и троих бы срезал. Не то чтобы я стрелок отличный, просто выбрались из своих укреплений и встали так удачно. Для меня. Для себя — наоборот.

— Приветствую, — махнув рукой, изрёк я, дойдя до первого препятствия, у которого уже стояли двое. — На мародёрку заглянуть решил. Пропуска выписываете, или где?

Один поморщился, услышав сей просторечный оборот, но вслух ничего не сказал. Второй покачал головой и ответил:

— Иди до КПП, там порядок объяснят. Руки держи на виду. Один решил сунуться?

Я кивнул и, не дождавшись дальнейшей реакции, последовал дальше, рассматривая систему обороны уже вблизи. И правда, нахрен Бенза с его идеями, дальше я сам по себе. Дошёл до ворот, в которых призывно распахнулась калитка, прошёл внутрь и остановился. Как такового КПП не было — просто стол под широким навесом, за которым со скучающим видом сидел полноватый мужик с широким лицом, выражающим крайнюю скуку, и печально обвисшими густыми пшеничного цвета усами. Толстяк был лыс и солиден. Поверх серого камуфляжа сидели лямки собранной «под себя» разгрузки. Никаких элементов спереди, что указывало на готовность хозяина двигаться ползком, если возникнет такая необходимость. Подсумки, судя по всему, на поясе — я не разглядел, поскольку таковой скрывался столом. На столе — автомат с коллиматорным прицелом и защитный шлем устаревшего образца. Без электронных примочек, но приспособленный под установку таковых. К столу была привинчена табличка «КПП». Я уверенным шагом направился к нему.

— Мародёр, — утвердительно произнёс толстяк, скучающим взглядом пробежавшись по мне.

Я согласно кивнул.

— На работу пришёл.

Снова кивок. Дежурный пробурчал что-то неопределённое — не то одобрение моего намерения, не то осуждение легкомысленного поведения (а как иначе назвать отсутствие хотя бы одного напарника), — и посмотрел мне в глаза.

— Порядок простой, — начал он пояснительную работу. — Помародёрил — двадцать процентов добычи сдаёшь на выходе после оценки. Первый канал на случай какого-нибудь непредвиденного дерьма. Пришлём машину, — тут он махнул рукой на стоявший в отдалении гражданского вида обшитый стальными листами пикап с пулемётом на обрезанной крыше, — оплатишь на месте, если будет чем, либо на выходе в дополнение к основной оплате. Перспективные маршруты и точки с пояснениями здесь. Бери.

Толстяк, не отрываясь от стула, подался вперёд и протянул мне буклетик, навскидку страниц в сорок толщиной. На мой удивлённый взгляд он отреагировал впервые за всё время с некоторыми эмоциями — улыбнувшись уголками губ и с лёгкой гордостью в до этого момента нейтральном голосе:

— А ты думал? У нас тут сервис на высшем уровне.

Я убрал книжицу в предназначенный для документов карман разгрузки. Лицо и голос собеседника снова поскучнели:

— Ознакомиться можешь сразу. А можешь и потом. Вопросы есть?

Я пожал плечами.

— В добрый путь тогда, — подвёл итог беседе толстяк и вернулся к разглядыванию некой точки на здании напротив через дорогу.

Я усмехнулся и решил проявить, пусть и в шутку, любопытство:

— Станцию арендовать есть возможность?

И на сей раз моего собеседника прорвало. Громогласно расхохотавшись, он хлопнул ладонью по столу, да так, что лежавший на столе автомат слегка подпрыгнул, и откинулся на спинку стула, отчего тот чуть качнулся назад. Отсмеявшись, дежурный по КПП вернулся вместе со стулом в исходное положение, разгладил свои густые усы и, уставившись на меня, изрёк:

— Как у латыша — хрен да душа? Ну уж извини, не держим.

Я развёл руками, понимающе покивал и усмехнулся. Шутка зашла. Прямо-таки удалась. Глядишь, со временем и удастся наладить с местными приятельские отношения. Люди как люди, да кто бы это Бензу втолковал. А что, если…

— Дружище, а вот вопрос напоследок дай задать, а?

Усатый картинно закатил глаза и шумно вздохнул — оставь, мол, мил человек, меня в покое. Однако уже через мгновение возобновил со мной визуальный контакт и заинтересованно приподнял бровь.

— Кто у вас тут главный? Нападение на ваш блок намечается, предупредить бы.

Боец отцепил от пояса компактную уместившуюся у него в ладони рацию, нажал на тангенту и воззвал к эфиру:

— Гром Калитке, приём.

Станция откликнулась мгновенно:

— Гром на приёме.

— Подойди.

Из станции донеслось согласие. Оказавшийся Калиткой (впрочем, может, это позывной поста, а не человека) толстяк вернул рацию на пояс и приглашающим жестом указал мне на скрытое в теньке место у стола. Я кивнул и зашёл под навес. Спасибо тебе, Калитка, очень вовремя — макушку что-то припекать начало. Спустя примерно минуту из добротного бетонного домика, что стоял рядом с забором, вышел высокий мужчина, экипированный словно спецназовец. Я невольно засмотрелся на разнообразные чехлы и подсумки, распределённые по надетой поверх армейского бронежилета разгрузке серого камуфляжа, и посему лица командира поначалу не разглядел. Люблю я всякое тактическое снаряжение, ничего с собой поделать не могу. И носить люблю, и на других разглядывать — у самого-то с этим делом небогато, увы. А у Грома было на что посмотреть…

— Говори! — так, что я аж чуть подпрыгнул от неожиданности, прогремело у меня над ухом.

От стола донёсся сдавленный смешок, а я поднял голову и, похоже, покраснел. Смущённо прокашлявшись и взглянув в лучившиеся лёгкой ехидцей серые глаза Грома, я отозвался:

— Прошу прощения за беспокойство, но такое дело сложилось…

Ну я и поведал. Про план Бенза заслать меня на разведку внешней стороны блокпоста для определения плана нападения. Про численность, экипировку и вооружение его группы, от которой я принял окончательное решение отколоться. Не хотелось мне стрелять по дежурившим здесь людям — не сделали они мне ничего плохого. Первыми сюда пришли, зла никому не делали, просто таможня. А то и охрана — мало ли какая гадость решит из города прорваться. Да и с дежурным вот вполне миролюбиво поболтали, ну не сочетается с теми образами злодеев, что Бенз обрисовал. Своих соображений, впрочем, я Грому выдавать не стал, ограничившись версией о том, что детские игры выживальщиков мне надоели. Ну и напоследок сообщил, что нападения ожидать следует следующим утром в «волчью смену» — между четырьмя и пятью, когда бдительность сильно притупляется даже у самых стойких, а организм борется с желанием поспать.

— Значит, независимо от того, вернёшься ты или нет, — сказал Гром, — и невзирая на численность гарнизона, так?

Я кивнул. Гром фыркнул, плохо стараясь скрыть смешок, покачал головой и подытожил нашу беседу:

— А ты мозгами не обделён, раз решил от этой шайки-лейки отколоться. Шансы на выживание теперь у тебя явно выше. Антон, выдай-ка человеку беспошлинный аусвайс.

Толстяк, оказавшийся моим тёзкой, легонько пихнул меня в спину. Я обернулся и взял протянутую мне бумагу. Не читая, я присоседил документ в карман к брошюре.

— За соображалку и предупреждение, — пояснил командир. — На любом блоке сдавай, пропустят без мзды. Впрочем, возвращайся лучше через нас. Если у твоих бывших коллег так богато со снарягой, как ты рассказал, выправим тебе перманентный. Бывай.

Мы пожали друг другу руки, и Гром направился к караулке, как я окрестил одноэтажное бетонное строение. Антон, он же Калитка, вдруг спросил:

— Не куришь случайно?

Я выудил из сигаретного подсумка (да, и такое у меня имелось! врать не буду, довелось покопаться в магазине тактического снаряжения, так на ценнике и было написано) металлическую коробочку, служившую мне портсигаром, открыл её и протянул толстяку. Тот благодарно кивнул, взял одну сигарету, закурил и, выпустив густой клуб дыма, промолвил:

— Ну что, прощаемся?

Я кивнул и протянул руку. Обменявшись с тёзкой рукопожатиями, я развернулся и пошёл по пыльной асфальтовой дороге, ведущей в безжизненные на первый взгляд массивы городской застройки. По обеим сторонам дорожного полотна раскинулись пустыри. Отойдя от блока на сотню метров, я нацепил на голову шлем, снял автомат с предохранителя и, осмотревшись, достал полученную от таможенников брошюру. Начинался мой первый серьёзный рейд. И так уж сложилось, что, судя по всему, одиночный.

Глава 2. Первый бой

Согласно карте из выданного мне на КПП вполне приличного, как оказалось, путеводителя, сразу за раскинувшимся на километр от входа в город пустырём меня ожидал т-образный перекрёсток. Поворот направо через какое-то время должен будет вывести к жилой зоне, а противоположный путь к небольшому промышленному району, состоящему в основном из небольших мастерских. Поразмышляв на предмет того, что сейчас актуальнее, и прочтя краткое описание возможных трофеев, я решил пройтись по жилым домам. Серьёзного оборудования из какого-нибудь автосервиса мне не утащить, если дальше не разживусь каким-нибудь транспортом, а простые наборы инструментов вполне могут заваляться и в чьей-нибудь квартире. Да и от Песца уже три года минуло, что не растащили, то развалилось. Попытавшись такой нехитрой мыслью успокоить сделавшую было поползновение приобнять меня жабу, я убрал «справочник мародёра» в карман, снова перехватил автомат и зашагал дальше. В неспешном прогулочном темпе я почти достиг развилки и в сотне метров от неё остановился. Достав бинокль и укрывшись за бетонной стенкой бывшей автобусной остановки, я принялся разглядывать стоявшие вдоль улицы строения. Местами сохранились вывески, из содержания которых я примерно понял, что когда-то тут были магазины и офисы разнообразных контор. До сих пор сохранились следы пожаров, так что изучать внутренности зданий смысла не было. А уж вражеские десантники постарались, мародёры или природа — уже не важно. Сгорело и сгорело. Не весь город, и на том спасибо. Я убрал бинокль и зашагал дальше. Явной опасности не было, да и вряд ли взялся бы кто-то стрелять по идущему в город. Вот сесть на хвост и где-нибудь попозже затрофеить вместе с уже затрофеенным — другое дело. Разве что совсем убогий нищеброд, которому нужен ствол помощнее, решит покуситься на мой автомат. Но в движущуюся мишень, да прикрытую броником и шлемом ты ещё попади так, чтобы эта мишень потом не огрызнулась в ответ. Тем более из какого-нибудь пистолета или гладкоствольного ружья. Да и чутьё пока молчит, не призывает насторожиться сильнее требуемого. Так что, стало быть, и пойдём дальше со спокойной душой и спокойными мыслями.

Спокойствия, правда, достичь не удалось. Грязные покрытые пылью обгоревшие здания с мрачными проёмами окон морально давили, навевая мысли о непостоянстве сущего и о безысходности бытия. Я мысленно поёжился, но менять темп движения не стал, пусть даже и было желание пробежаться. Да сразу до жилого квартала. И поскорее очутиться в каком-нибудь подъезде. Или в квартире. Бывал я уже в обезлюдевших городах, и мне там не понравилось. Да, в помещениях тоже по большей части всё до мурашек пусто, но ощущается эта пустота иначе, нежели на открытой местности. Может быть, потому что хоть какое-то укрытие от внешнего мира. А некоторые ведь в таких городах-призраках живут. И не какими-то анклавами, коммунами и сообществами, а поодиночке! Крыша хоть у кого-нибудь из подобных не едет? Лично я, вопреки всем слухам, таких не встречал. Маловата, конечно, выборка — менее десятка. Но в целом встречи небесполезные — автоматом я разжился как раз «в гостях» у психа-одиночки. Оказался там, конечно, не по своей воле, но голову в трудной ситуации не потерял. В отличие от обитателя той квартиры, ха-ха.

Таким образом, развлекая себя размышлениями и воспоминаниями, я, не теряя, впрочем, при этом бдительности, добрался до своей первой цели рейда. В путеводителе район значился гордым обозначением единицы. Довоенного его, как, впрочем, и города, названия история не сохранила. А ведь такой малый срок прошёл, как-то это, с одной стороны, странно. А с другой вполне логично — в отличие от Москвы и ещё ряда крупных нынешних анклавов цивилизации не каждая область имела хорошие ПВО и ПРО. Что там, впрочем, от той цивилизации осталось, интересно. Вот натаскаю вдоволь, обзаведусь транспортом и командой, да съезжу посмотреть да всё узнать. Может быть. Не решил ещё. Отдалённые всё это перспективы, туманные, а здесь и сейчас… Здесь и сейчас будем драться. Вовремя заметив подозрительное шевеление в окне первого этажа полуразрушенного жилого дома, что располагался в паре сотен метров от меня, я резко нырнул в придорожные кусты, скатился, сгруппировавшись, в выложенную бетоном придорожную канаву, резко поднялся в положение сидя и шмыгнул вперёд. По тому месту, где я стоял, ударили пули, практически сливаясь с этим звуком, грохнул выстрел. Ну что ж, ублюдок, хочешь боя — получай! Покрыв семь метров по канаве, я упёр приклад в плечо и поднялся над своеобразным бруствером в виде бордюрного камня, тут же направив автомат в сторону предполагаемой позиции стрелка. Почти не прогадал — едва заметное движение влево, и целик сведён с мушкой на силуэте. Несколько коротких очередей, и силуэт исчезает в оконном проёме первого этажа, на котором этот неизвестный мне недруг решил организовать огневую позицию. Интересно, ты решил тут грабить проходящих мимо, или засаду устроил с какой-то иной целью? Да плевать, вряд ли второе. И скоро будет не важно — я тебе, сукин сын, сам сейчас так засажу, если ты ещё жив, что забудешь, как дышать. При условии, что я в тебя попал, ты сейчас будешь сильно мучиться, если не сдох — этот магазин я снарядил боеприпасами с экспансивными пулями. На всякий случай сделав ещё несколько «строчек», я бросил автомат, оставив его висеть на одноточке, упёрся руками в бордюр и рывком выскочил из оказавшейся мне по грудь канавы. Мгновенно оттолкнувшись ногами от асфальта, я побежал вперёд, поднимая автомат. Вряд ли первая моя цель сейчас поднимется, а вот вторая… нет, тоже не поднимется. Обрез на таких дистанциях — плохое оружие. А вот автомат калибра семь-шестьдесят два — хорошее. Плохо для тебя, что этого ты так и не понял и не поймёшь. Ну и то, что реакция у меня отличная. Второго противника, высунувшегося из окна третьего этажа дома, находящегося ко мне ближе, я срезал на бегу, лишь вскинув ствол. Пятьдесят метров — не то расстояние, на котором надо целиться, когда у тебя автомат.

Но вот и преодолено расстояние до первой обстрелянной мной позиции. Обстрел я не прекращал на бегу, подавляя малейшее желание высунуться. Короткая остановка, магазин в сброс, новый пристёгнут, патрон в патронник, короткая очередь в темноту оконного проёма, вскрик. Я разгоняюсь, отталкиваюсь от невесть откуда взявшейся здесь каменной скамейки, влетаю в соседнее окно и замираю. Сейчас бы какой камень, но сойдёт и имеющееся. Я прошёл к едва приоткрытой двери, выглянул в коридор, выудил из подсумка единственную свою гранату и, не взводя её в боевое положение, бросил. Не дождавшись никакой реакции, я счёл коридор пустым, включил прикреплённый к автомату мощный фонарь и вышел. Соседняя дверь была закрыта. И очень удачно открывалась внутрь комнаты. Подобрав гранату, я мощным ударом ноги распахнул дверь, крикнул:

— Лови гранату, тварь! — и таким же образом, как десятком секунд ранее, бросил её в дверной проём.

Выбежавшего из комнаты с диким ором мужика я свалил короткой очередью в живот. Сквозь крики я услышал донёсшийся из штурмуемого помещения звук падающего тела, решившего, видимо, за неимением альтернатив спастись от ожидаемого взрыва хотя бы приняв положение лёжа. Ясно, минимум один уцелевший есть. Я вихрем влетел в комнату, моментально оценил обстановку и одиночным выстрелом прервал муки корчившегося у окна человека. Второй оставшийся в помещении, являвшийся заодно и последним из этой гоп-компании на данным момент выжившим, лежал, уткнувшись рожей в пол и зажав уши руками. Я одним скачком приблизился к нему и с наслаждением нанёс удар ногой в бок. Похоже, не совсем точно. Стальной носок армейского берца упёрся во что-то твёрдое, а жертва удара сложилась пополам и начала громко орать. Ребро я ему, что ли, сломал? Да и плевать, теперь этот враг не представляет угрозы. Пинком отправив его ружьё к противоположной стене, я склонился над человеком и вытащил из его набедренной кобуры пистолет, отправленный покамест к ружью. Мелькнула на считаное мгновение мысль, что столкновение у меня произошло с какими-то дилетантами — страховочного шнура на пистолете не было. Вслед за этими манипуляциями я рывком поднял противника с пола, взял его руку в полицейский захват и хорошенько надавил сверху на кисть. Выслушав очередной поток воплей, я ослабил нажим и, дождавшись, когда мой пленник заткнётся, спросил:

— Кто такие были?

— Банда Шершня, — сквозь зубы прошипел допрашиваемый. — Тебе пиз…

Не дав ему даже начать ругань, я снова нажал на кисть. На сей раз добавив кулаком свободной руки парню в ухо. За что люблю такой захват, так это за то, что для удержания достаточно всего одной руки. Повезло, что папа — мент.

— Пока только тебе, — равнодушным голосом, стараясь вызвать мысль, что оставлять своего собеседника в живых я не собираюсь, сказал я ему в ухо. — Скажешь, где ваше логово, и чем вы тут занимались — умрёшь быстро. Устраивает?

— В районе свалки, мусоросжигательный цех, — быстро отозвался бандит, даже не раздумывая, видимо, над тем, что я сказал. — Сюда пошли впервые, надо было разведать, какими силами обладают таможенники.

— Радиосвязь?

— У меня радейка, но отсюда не бьёт.

— Численность разведотряда?

— Четверо.

Я хмыкнул, резким толчком впечатал бандита мордой в стену и извлёк из висевшего за спиной на поясе подсумка наручники. Одну пару всегда таскал с собой, как раз для подобных случаев. Пока пленный не очухался, я нацепил ему браслет на одно запястье, резко завёл руки за спину, защёлкнул и на вторую, а затем тщательно обшарил его карманы и подсумки. Так и есть, радиостанция у него при себе. Теперь моя будет. Как и два аккумулятора к ней, десяток магазинов к пистолету, да мультитул в нагрузку. Я включил радейку, выудил блокнот и карандаш и записал канал, выставленный в данный момент. Будем предполагать, что это и есть канал, по которому общается банда таинственного Шершня. Тишина в эфире. Я нажал тангенту, пару раз запросил хоть кого-нибудь, разок матюгнулся. В ответ ни слова. Ну и ладно. Главное, что взят радист, пусть даже и, скорее всего, самый примитивный. Всё равно будет весьма ценным источником информации. Пожав плечами, я переключил станцию на первый канал и запросил блокпост, через который проходил:

— Калитка Псу, Калитка Псу, ответьте, приём!

Молчание длилось недолго, практически через мгновение рация заинтересованным, как мне показалось, голосом осведомилась:

— Какой, нахер, Пёс?

Я хмыкнул, снова нажал тангенту и ответил:

— Который с час назад проходил и про группу Бенза дал инфу. Как слышно?

Чёрт, а вот так подробно не стоило. Я чуть было не плюнул от досады, но взял себя в руки моментально, вспомнив, что нет у нас… у них, нет меня там больше… устройств для сканирования эфира. Да и канал связи мне сообщили только на блоке. Так что всё должно быть в полном порядке.

— Слышу хорошо, Пёс. Проблемы?

— Пришлите машину к первому району. Срочность малая. Разговор не для эфира.

— Принял тебя. Жди.

Я повесил радейку на пояс и, наскоро соорудив из подручных материалов кляп, заткнул бывшему связисту уничтоженной группы рот. А то скулить, оклемавшись от боли, прекратил и ругаться начал. А с закрытой пастью хоть поменьше на нервы действовать будет. Пока таможня пришлёт транспорт, надо убить время за сбором первых в этом рейде трофеев. Пленного я решил оставить в комнате, привязав несколькими пластиковыми стяжками короткую цепь наручников к идущей от пола к потолку трубе отопления. Никакой мороки с узлами, а прочность на уровне. Пусть посидит пока, а мне ещё в соседний домик наведаться надо, обрез пригодится.

Глава 3. Новая работа

Дожидаясь транспорта на стоянке у бывшего супермаркета, расположенного в самом начале квартала, я подводил итоги первой стычки и размышлял, так сказать, о вечном. Начало вполне успешное. У ног лежали перетянутые пластиковыми стяжками шесть взятых с боя стволов, а конкретно — три двустволки. Рядом шипел сквозь сжатые зубы посаженный в открытый багажник когда-то дорогого и статусного автомобиля незадачливый бандит. Кляп я убрал, но пара ударов в печень и почки, негуманно отвешенных в ответ на последовавшие за этим попытки ругани, дала пленному понять, что распускать язык не следует. Обрез ружья-вертикалки я закрепил сбоку на бедре в качестве оружия последнего — после пистолета — шанса. Пистолет — гражданский Colt M1911, нестареющая классика, прошедшая сквозь почти два столетия — покоился в трофейной же кобуре на поясе. Кобура, надо сказать, была набедренной, но моё шедшее с детства увлечение оружейной тематикой натолкнуло на ряд мыслей, заставивших поснимать все лишние ремни. Выхватить в случае необходимости висящее на поясе оружие проще и быстрее, а в случае неудобного положения ноги с бедра это сделать может оказаться почти невозможным. В лучшем случае — крайне затруднительным. Да и обрез, в конце концов, я собирался держать постоянно под рукой, так что пусть всякие адепты тактикульности утрутся. Впрочем, кроме Бенза и нескольких ребят из его группы я таковых не знал, так что поспорить о рациональности распределения снаряги и оружия на своей бренной тушке выходило покамест и не с кем. Досадно, правда, с одной стороны, что под двенадцатый калибр имелся всего один подсумок, пусть и на десять патронов, который я смог приспособить на разгрузку. Три трофейных же ременных патронташа я просто запихал в рюкзак. Обматываться ремнями дальше — уже излишество. А с другой — не рассчитывал я, что за бой доведётся произвести из обреза более двух выстрелов. Говорю же — оружие самого последнего шанса. Ну а дальше что по списку? Две аптечки автомобилиста, с не истёкшим, внезапно, сроком годности, один перевязочный пакет. У меня на разгрузке набор получше будет. Но на будущее сгодится. Или на еду выменяю.

Скрипнул остов под ноль раздербаненной когда-то на запчасти проржавевшей машины. Я недовольно покосился на пленного. Тот хмуро зыркнул в ответ и поёрзал, устраиваясь поудобнее. От наручников я его не избавил, руки, может, подзатекли. Вот приедем, тогда заберу, мне ещё пригодятся. Не дождавшись от бывшего радиста ни слова, я снова отвёл от него взгляд и вернулся к своим мыслям. Стоянка была вразнобой заставлена брошенными при первой, я полагаю, эвакуации магазинными тележками и останками подобных тому, в который я усадил пленного, кредитных гробиков. Машина в кредит, надо же, какой анахронизм вспомнил. А когда-то это ведь имело значение…

— Пёс Коробке, приём.

— Пёс на связи, — отозвался я. Надо же, «коробка», так ведь раньше технику потяжелее боевого пикапа обзывали. Впрочем, времена меняются, и мы с ними.

— Подъезжаем, — я и правда уже слышал вдалеке негромкое порыкивание мотора, — обозначь себя.

— Автостоянка у, — я скосил глаза на невесть каким чудом уцелевшую вывеску супермаркета, — «Полушки». Со мной пленный.

— Понял тебя.

Из-за подъёма дороги показался внедорожник, который я уже видел на блокпосте. Убедившись, что это он, я убрал бинокль и не особо церемонясь сдёрнул бандита с его насеста. Тот что-то прошипел сквозь сжатые зубы, но смолчал. Затем я подобрал вязанку ружей и повёл его к дороге. Подъехала «таможенная» машина. Я просто толкнул свою добычу, перекидывая человека через борт багажника, закинул трофеи следом и, ухватившись за верхний срез борта, запрыгнул туда же сам. В багажнике сидели два бойца. Один на крутящейся сидушке за пулемётом, покоившимся на кустарно, но добротно сделанной полудуге рельса, обеспечивавшего хороший, порядка ста шестидесяти градусов, сектор обстрела. Сделана эта конструкция была так, что во всём секторе пулемётчик мог вести прицельную стрельбу. По крайней мере, если не особо сильно задирать ствол, в чём у ребят вряд ли возникала сильная нужда. Второй расположился на боковом откидном сиденье, под которое и скатился пока ещё мой пленник. Привезём — таможенникам сдам. Нужной мне информацией он больше не владеет. Расположение бандитских точек я у него расспросил, дожидаясь машину. Какие могли представлять для меня угрозу на выбранном маршруте, я занёс, остальные пока не интересовали. Дальше пускай мои новые знакомые с ним разбираются.

Мы с бойцом пожали друг другу руки, и машина тронулась. До блока домчали быстро. Не радовала, конечно, перспектива переть обратно пешком, но я никуда не спешил. На месте я вкратце обрисовал дожидавшемуся нас Грому ситуацию и назвал канал связи банды. Командир заставы недобро блеснул своими стальными глазами и велел отвести бандита на допрос. Присутствовавший на встрече зам Грома, как знающий, о чём спрашивать, ушёл с конвоирами. Сам же командир остался на улице.

— Ну что, Пёс, — начал он, усмехнувшись, — машину мы из-за тебя погоняли, но вот за такую добычу мы тебе ещё и должны остались. И это пока нам не известны подробности. Обязательно через нас возвращайся, уж мы на плюшки для тебя не поскупимся.

Я кивнул, Гром же продолжил:

— А вообще знаешь, что? Есть у меня предложение. Вступай к нам. Хоть на блок, хоть в рейдовые группы. Не пропадёшь в любом случае. А?

Я неопределённо пожал плечами и ответил:

— Так сразу и не решить. Дай время подумать, если возможно. После рейда однозначно отвечу.

Мой собеседник деланно сокрушённо вздохнул и развёл руками. Я же спросил:

— А что-то вроде внештатных сотрудников у вас имеется?

— Имеются, — с дружелюбной ухмылкой отозвался Гром. — Партизанами называем. Оклад минимальный, но свобода действий побольше. По крайней мере, список обязательных к выполнению команд гораздо меньше. И то только лично довести могут, никаких средств связи и посыльных. Пошли со мной, документы тебе выправим.

Я согласно кивнул и направился следом за командиром заставы, по пути махнув рукой усатому толстяку, всё ещё сидевшему за столом. Я отметил для себя, что бандита на допрос повели туда же — в караулку. Интересно, тут всё сразу в одном здании объединили, или всё же для обитания личного состава помещений больше? Ребята-то вроде не дураки, должны понимать, что давать потенциальному противнику возможность накрыть всех разом никак нельзя. Мы вошли внутрь, прошли по длинному коридору до конца и упёрлись в дверь со скромной красной табличкой, на которой жёлтым шрифтом было напечатано «Старший дежурной смены». Гром нажал на ручку и потянул дверь на себя. Оказавшись в кабинете, я был жестом приглашён за стол. Передо мной тут же оказались анкетный лист и шариковая ручка.

— Грамоте обучен? — поинтересовался мой «работодатель» и громогласно заржал, явно довольный своей шуткой. Я просто фыркнул и приступил к заполнению.

На всё ушло около трёх минут. Совершенно стандартная анкета, мало отличавшаяся от какой-нибудь требуемой в силовые структуры довоенной. Ну, так мне, по крайней мере, кажется. Послужить-то я нигде не успел — Песец застал меня даже не в том нежном возрасте, когда государство даёт мужчине автомат, но ещё не разрешает голосовать и покупать пиво, а в шестнадцать лет. Фамилия, имя, отчество. Оперативный псевдоним. Дата рождения. Религиозные взгляды… зачем им это, интересно… Образование. Профессия. Этот пункт имел два подпункта — до Песца и после. Правда, тут формулировка была «Судный день». Владение языками. Судимости. Военная служба, как и в случае с работой… Состав семьи, представлено таблицей, поделённой на колонки «ФИО», «дата рождения», «деятельность», «место проживания».

Гром принял заполненный бланк и стал внимательно его изучать, периодически издавая негромкое хмыканье, в котором звучало что-то похожее на «угу», и поглядывая на меня. Наконец он отложил лист в сторону и, подняв на меня глаза, спросил:

— И как ты оказался в тысяче километров от дома? Бешеной собаке семь вёрст — не крюк?

Я усмехнулся шутке, явно отсылавшей к моему позывному, и ответил, как есть:

— Надоело под присмотром родителей сидеть, приключений захотелось. Как восемнадцать стукнуло, в охрану караванов устроился, какое-то время там пахал. Потом случилось неудачное для нас столкновение, в живых кроме меня остались всего два охранника. Пёрлись к пункту назначения, чтобы сказать, что караван не придёт, по пути оба мои напарника погибли. А я с первым же караваном, что шёл до нас, послал домой письмо, ну и отправился странствовать. Всё.

Гром покивал головой и поинтересовался ещё:

— А к группе, что на нас завтра засветло напасть намеревается, как примкнул?

Так же кратко я рассказал, как дошёл до небольшой деревни, в которой Бенз сотоварищи и обитал. Как, оценив мои снаряжение и автомат, позвали к себе. Как совершали небольшие вылазки за всяким нужным и ненужным хламом. Про несколько крупных рейдов, в которых численность группы сократилась с семнадцати до десяти. О бездарном руководстве начитавшегося до войны фантастических боевиков в постапокалиптическом сеттинге командира и его подручных — таких же поехавших выживальщиков. Чем он, кроме харизмы, держал всю группу — так до сих пор ума не приложу, уж честно. Гром, едва я окончил рассказ, коротко хохотнул и прокомментировал:

— Будь вы хуже вооружены, сократились бы не на семь, а на все семнадцать. Кстати, если вдруг тебя всё ещё какие-то сомнения в правильности поступка гложут, не волнуйся — я приказал по возможности всю группу взять живыми. А там уж как кому судьба распорядится. Может, кого и завербуем.

— Только обо мне не рассказывайте, — отозвался я, и мы расхохотались.

Отсмеявшись, Гром попросил меня встать у белого полотнища, натянутого на стене, сфотографировал и… тут же на компактном принтере распечатал комплект цветных фотографий три на четыре! Шустро нарезав фотки канцелярским ножом, командир одну вклеил в анкету, вторую в невесть откуда взявшийся документ, форматом напоминавший полицейское удостоверение, а остальные смахнул в ящик стола. Быстро прописав что-то в моём новом документе и пропечатав двумя печатями, Гром протянул его мне, и мы, едва документ перекочевал в разгрузку, обменялись рукопожатиями.

— С зачислением в партизанский отряд, доброволец! — торжественно и громогласно промолвил мой теперь уже коллега. — Поручаю первое задание — продолжить свой рейд и по возможности выяснить как можно больше информации, связанной с бандой Шершня. А в знак признания особых заслуг перед отрядом вручаю тебе вот это.

И когда только успел достать? И, главное, откуда? Мне в ладонь лёг круглый шеврон на липучке. Вышивка песочно-серой расцветки изображала затаившуюся на ветке рысь, позади которой угадывались расправленные крылья с мечом, остриё которого смотрело вниз.

— Так вы из ОМОНа? — до меня вроде начало доходить.

— Командиры и часть личного состава, с которых и берёт начало наше войско, из областного, — подтвердил мою догадку Гром. — А я, например, в деревне участковым служил. Рысь, кстати, только у добровольцев изображаем, а у нас обычные омоновские. Но ты наших коллег встретить не бойся, где мы, а где Москва.

Я было непонимающе взглянул на него, но тут же до меня дошло:

— СОБР «Рысь»?

— Они самые, — подтвердил Гром мою догадку. — Кстати, вполне себе сохранились. Как и Москва. Куда ж она, златоглавая, денется.

Мне показалось, что в этих словах промелькнуло что-то вроде ироничной усмешки, но озвучивать свои предположения я не стал. Командир же тем временем вернулся к столу и уселся на обычный офисный стул со спинкой, который за ним стоял. На своём рабочем месте Гром опять взялся за изучение каких-то документов.

— Я тебе в удостоверение талон вложил, — не поднимая головы, проговорил он. — На складе обменяешь на то, что из предложенного понадобится. А потом дуй в свой рейд. Жду живым и с хорошими, насколько возможно, известиями.

Я махнул рукой и покинул командирский кабинет. А жизнь интересно начинает складываться. Где, кстати, склад, интересно. Ладно, не буду отвлекать Грома от дел, пойду к Антону, решил я и направился к выходу из караулки.

Выйдя на улицу, я прицепил шеврон на плечо. Теперь не абы кто, а целый партизан, вот так-то! А ещё утром был простым мародёром, направившимся сюда на сомнительное задание. Пожалуй, стоит это считать везением, что Антон тут же и подтвердил, едва я подошёл к нему:

— Вот это тебе, конечно, повезло, приятель. Всего пара часов, как знакомы, а уже партизан.

— Вашими молитвами, — отозвался я. — Коллега, а подскажи, где тут склад отыскать можно.

Антон указал направление. Я благодарно кивнул и пошёл туда, прихватив предварительно всё ещё лежавшие в пикапе ружья.

В освещённом предбаннике склада было тихо и прохладно. Я подошёл к окну выдачи и постучал в закрытую створку. Из-за створки донеслось покашливание, и через несколько секунд она открылась, явив мне длинноносое узкое лицо рослого кладовщика. Он поправил густую шевелюру и внимательно посмотрел на меня из-за стёкол «профессорских» очков.

— Чего хочет получить новенький? — поинтересовался он, окончив осмотр и зачем-то довольно хмыкнув.

Я пожал плечами и протянул кладовщику заранее подготовленный талон.

— Всё, или почти всё, что может гарантировать эта бумага, — задвинул я чуть усложнённую конструкцию ответа. — А ещё я хотел бы выменять несколько трофеев на что-то более мне нужное, если такая возможность имеется.

Обладатель длинного носа внимательно посмотрел на ружья, жестом велел положить их на стойку, перерезал стяжки и наскоро осмотрел каждое, разобрав и собрав. Я тем временем добавил три ремня-патронташа и ненужные мне автомобильные аптечки. Изучив и их содержимое, кладовщик взял несколько бланков, в каждом что-то почеркал, и протянул их мне.

— Наборы для добровольцев, — пояснил он. — Рация у тебя, я смотрю, есть, так что лучше вместо неёпатронов тебе отсыплю. Только уточни, каких хочешь. В разумных пределах, разумеется. Сразу предупреждаю, энергоячейки для бластеров у нас ещё вчера закончились, а снаряды к «Инферно» завезут только через месяц.

Засмеявшись своей шутке, он уселся за стол и начал заполнять ещё какие-то бумаги, периодически поглядывая на предложенные мной трофеи. Я же, одобрительно хмыкнув, взялся за изучение предлагаемых вариантов. Взгляд зацепился за нож Боуи. Мой внутренний выживальщик удовлетворённо заурчал, а я поймал себя на том, что ещё немного, и я бы высунул язык, чтобы начать закапывать бланк слюной. Пожалуй, именно на этом варианте и остановлюсь. Хотя остальные тоже надо изучить. Дают — бери, как говорится. Вот только брать, как я для себя продлил эту поговорку, надо всё-таки с умом. И я углубился в изучение списков своего потенциального имущества.

Глава 4. Рассуждения и мелкие неприятности

Взревев мотором, пикап резко развернулся с места, благо, количество полос дороги позволяло, и, подняв облако пыли, направился восвояси. Я махнул вслед рукой, получил ответный жест от сидевшего в багажнике автоматчика и потопал по намеченному маршруту. Повезло, что на складе не стал много набирать ввиду того, что и сам кое-чем обладал, в счёт некоторых вещей и «оплатил» бензин. Сам до седьмого района пёрся бы, боюсь, до вечера. Если бы вообще решил его посетить, несмотря на весьма ценные трофеи, что можно было бы тут собрать. Нагрузился бы ещё раньше и вернулся, скорее всего. Ну а сейчас задачи набить рюкзак не стояло, зато из этого района рукой подать до ближайшей общины, где можно было попытаться разжиться информацией. Так, что тут у нас? Я мельком глянул в путеводитель, лишний раз пробегая глазами по уже изученной информации, и снова поморщился. Княжество Предлесское, примерно двести человек, живут земледелием, охотой и мародёркой, явной угрозы не представляют, на контакт идут неохотно. Мдя, кого как головой в детстве уронили, не иначе. Вот мои прошлые коллеги на постапокалиптической фантастике помешались, а тут какие-нибудь историки, пыли библиотечной нанюхавшиеся, поехали кукушечкой. Вряд ли все двести, только основатели этого самого так называемого княжества. А с остальных какой спрос, нынче жить надо сообща, да и всегда у людей имелась тяга жить в иных временах и мирах. А тут на тебе — Удельная Русь с поправкой на мрачное настоящее. А Предлесское, видимо, потому что расположено перед лесопарком. В полноценный лес, строго говоря, это перерастёт ещё не скоро. Как, впрочем, предупредил меня бывший участковый, кабаны уже вполне завелись, так что шастать по местам, что были раньше зоной отдыха, следует поосторожнее. Жаль, людей не дал. Но ближайшие партизаны рыщут в совершенно другом направлении, уйдя с пару дней назад в сторону промышленного района, а постоянный состав дёргать не положено. Ну и ладно, сам в случае чего выкручусь.

Посмотреть пока, быть может, чего прихватить получится. Вот в этом гаражном кооперативе, например, что по правую руку в полусотне метров от съезда с основной дороги. В путеводителе данных нет, ну да это даже к лучшему — авось целёхонько хозяйство. Я свернул в том направлении и, дойдя до ворот, задумчиво их осмотрел. По верху забора спиральные витки «колючки». Да не простой, а самой мерзопакостной — колюще-режущей ленты, с лезвиями вместо шипов. В петлях массивной металлической калитки всего один хлипкий замок, покрывшийся довольно давним слоем грязи, сама же калитка едва приоткрыта. Посмотрев в щель, я с досадой обнаружил, что разглядеть через неё чего бы то ни было информативного не представляется возможным — слишком узко. А сами ворота заперты, что в совокупности с замком наталкивало на мысль, что автотранспорт отсюда скорее всего исчез, а в самих гаражах если и есть чем поживиться, то на разнообразие можно не рассчитывать, всё ценное должно быть вывезено. Последний же, кто это место покидал, предотвратил проезд сюда техники, но оставил возможность пройти. Я скинул рюкзак, выудил из него монтировку и взялся за замок. Тот не внушал доверия визуально, и на деле оказался ерундовым — слетел он довольно быстро. Я просунул монтировку в петли на разгрузке (и что, чёрт возьми, мешало сделать это заранее, сейчас бы время не терял), закинул рюкзак за спину, подтянул лямки, чтобы не болтался и, перехватив автомат за рукоять, левой рукой аккуратно потянул калитку, сдвигаясь так, чтобы оставаться за ней. Присел, выставив левую ногу вперёд и аккуратно выглянул слева из-за калитки. Если кто и выстрелит вдруг в ногу, упаду я вправо, оставаясь вне сектора обстрела потенциального противника. Впрочем, если кто и стал бы стрелять, стрелял бы он, скорее всего, надо мной. Обычно ожидаешь врага встретить на одном с собой уровне, знаете ли. Но обошлось — чисто. Я выудил из подсумка гранату и провернул тот трюк, что позволил мне несколькими часами ранее безнаказанно расправиться с превосходящим числом врага, переключив его внимание. На этот раз, правда, без криков. Смертоносный (но совершенно безопасный сейчас!) шарик вкатился в дверной проём. Выждав секунду и не дождавшись суеты, я встал в полный рост и вошёл следом. Перекати-поля не хватает. Тихо в лесу. Хоть шаром покати. Ну и прочие соответствующие выражения. Я подобрал гранату, вернул её в разгрузку и перебежал к ближайшему гаражу, высматривая противоположную сторону. Почти все открыты. Гадство. Контролировать будет сложно, хотя и возможно. Убедившись, что гаражи напротив пусты, я развернулся и, выйдя из-за двери, осмотрел тот, от которого начал движение. Перенесённый на шлем мощный тактический фонарь высветил совершенно пустое помещение. С одной стороны, кстати, не особо разумно было снимать фонарь с автомата. Вместо лазерного целеуказателя вполне себе ведь работает — просто гасишь в наиболее яркое пятно света, в цель обязательно прилетит. А вот с другой — фонарь у меня только один. А ствола четыре: два в обрезе, да по одному на автомат и пистолет. И если уж в темноте кончатся патроны в основном, не хотелось бы из запасных лупить наугад, коли ситуация припрёт. Так что однозначно на шлем.

Отлично, проверить ещё пару гаражей по этой стороне, затем всё повторить сначала. Таким образом пройдя до поворота, я не обнаружил ничего, что представляло бы интерес. За поворотом же был последующий, что вёл к следующему — последнему в гаражном владении — проезду. Я прошёл к нему и осторожно выглянул, держась от стены на расстоянии примерно в полтора метра, за угол. Поначалу ничего подозрительного, но в то же мгновение в лицо подуло ветерком, который принёс чуть уловимый запах сортира, заставивший меня поморщиться. Территория явно обитаема, либо же таковой была недавно. Убедившись, что на открытом месте никого нет, я окончательно вышел из-за угла и остановился. И что теперь делать? Окликнуть тех, кто мог бы здесь затаиться? А не опасно ли? Впрочем, кто не рискует, тот лох, как я считаю. Если риск не безрассудный, разумеется.

— Эге-гей! — заорал я во всё горло. — Есть кто живой?

В ответ тишина. Хм. Попробуем ещё раз, но с обозначением намерений:

— Стрелять не буду, мне только поговорить!

Скрипнула дальняя от меня воротина шестого слева гаража. Если оттуда кто и захочет по мне выстрелить, мигом отметил я, то такому желающему придётся высунуться, незаметно это сделать ему не удастся. Так что пока за угол можно не прятаться. Из гаража медленно вышел невысокий крепко сбитый широкоплечий мужик в поношенном камуфляже. Длинные тёмно-русые волосы, спадавшие на плечи, держались повязкой на лбу, не имея возможности упасть на широкое лицо, украшенное густыми усами и чуть всклокоченной бородой. Ни дать ни взять — образцово литературный крестьянин. Если бы не пятнистый камуфляж да вполне пристойного вида охотничий карабин, смотревший сейчас стволом в асфальт, но покоившийся у мужика в руках. Ну и топор бы за пояс. Местный неторопливым оценивающим взглядом осмотрел меня с ног до головы, чему-то хмыкнул и густым басом, очень шедшим к его внешности, поинтересовался:

— Не из предлесских?

Я отрицательно покачал головой. Мужик чему-то хмыкнул, неспешно повесил карабин на плечо и пошёл в мою сторону. Я в свою очередь отпустил автомат висеть на одноточке и принял относительно расслабленную позу, уперев одну руку в бок и чуть отставив вперёд и в сторону одну ногу. В паре метров от меня бородач остановился и, вопросительно приподняв бровь, уставился на меня своими глубокими карими глазами. Я же смотрел на него в ответ. Несколько морщин на лице наталкивали на мысль, что мужик в возрасте, да и борода, как известно, прибавляет лет. Ни одного, впрочем, седого волоса. Сколько же тебе? Сорок-сорок пять? Первым устал от невольно навязанной им же игры в гляделки мужик. Подшагнув ко мне, он протянул руку и представился:

— Садко.

— Пёс, — обозначил себя я, отвечая на рукопожатие. Рука очень крепкая, ну да и мы силушкой не обделены, да. Не мог, кстати, не заметить, что мой шеврон бородач разглядел, подозрительность из взгляда у него при этом пропала. — Что за предвзятое отношение к княжьему люду, или мне показалось?

Садко (это ж как тебе имечко такое досталось? торговец ты, или музыкант?) поморщился, будто лимон укусил, и ответил:

— Поборами замучили — спасу нет. На нашей земле, говорят, живёшь-торгуешь, так изволь десятину, мол, платить. Тьфу, мироеды!

Мой собеседник достал из кармана незатейливый портсигар, украшенный гравировкой (рисунок разглядеть не успел), выудил из него самокрутку и начал охлопывать свои карманы. Я достал сигареты с зажигалкой, подал огня Садко, на что он, раскуривая, пробурчал что-то с благодарными интонациями, и закурил сам.

— Отсрочку дали, на днях прийти должны, — пробормотал обитатель гаражей, продолжая свой рассказ, — но уж никак не сегодня. Вот я и уточнил на всякий случай. Думал, стрелять или нет.

Я издал что-то похожее одновременно и на хмыканье, и на нервный смешок. Конечно, менталитет послевоенный весьма отличен от того, что мы имели раньше, но вот так вот с бухты-барахты невзначай обронить своё намерение пристрелить тебя, пойди что-нибудь не так, за разговором… да после того, как огоньком поделился! До сих пор полностью привыкнуть не могу ко всем переменам. Впрочем, что я о коммуникабельности былых времён знаю. Совершенно домашним подростком был. Книжки (немалой долей военно-прикладные), пострелушки из отцовского ружья на выездах в дикую природу, стрелковый клуб в нашем городском ДОСААФ (незыблемая структура, коммунистов, «демократов» и даже либерастов, что кратковременно успели в тридцатые «порулить», пережило, не удивлюсь, если и в уцелевших городах и поныне сыщется), да секция рукопашки. И то ни в тире, ни в секции друзьями-товарищами не обзавёлся. И с одноклассниками в школе, да однокурсниками в ПТУ (аж два курса на автомеханика отучиться успел) не особо контактировал. Так что уж и не помню, насколько было нормой так шутить (хотя Садко явно не шутил, жопой чую), а раз не помню, то и заморачиваться не надо.

— Ну и зря гиенишь, — хмыкнул Садко. — В голову я бы тебе вполне попал. Да не по макушке бронированной, а промеж глаз. Был, — тут он снова поморщился, — эксцесс. Зря, что ли, постоянно на стрельбу задрачиваюсь. Вот первый княжий вымогатель в бронезащиту зря верил. У меня так всё его имущество и хранится с тех пор. Потом уж люди поприличнее пошли, с порога лаяться не удумывали. Договорились, куда ж деваться.

Мой собеседник замолчал, вовсю попыхивая ароматной самокруткой. Ну что же, картина более-менее складывается. А подробности что. Сочтёт Садко, что мне их узнать будет надо — поведает. Я понимающе покивал и через несколько затяжек полюбопытствовал:

— А коллеги мои как?

— Полицаи-то бывшие да их рейнджеры-партизаны вроде тебя? — с утвердительными нотками в голосе спросил здоровяк. — А никак. Только такие как ты и заглядывают. В район да к князю. Ко мне не совался никто.

Интересные дела. Гром предупреждал о том, что Стражи с Предлесским на грани войны, и стороны лишь ищут повод к её началу. Андрюха — ехавший со мной в багажнике пикапа автоматчик, — просто предупредил, что надо быть поосторожнее. С пулемётчиком мы даже не познакомились. А рейнджеры в Предлесское, со слов Садко, выходит заглядывают. Наши почву прощупывают? Ищут слабые места? И насколько глубоко на свою территорию княжество партизан пускает? В справочнике ведь информация для посетителей города, не для нас. Ладно, разберёмся ещё по ходу дела.

— Садко, — решил уточнить я, — а вот ты сказал, что раздумывал — стрелять или нет. Чего так решил, совсем всё?..

Договорить я не успел. Садко в сердцах плюнул в стену гаража, затушил об неё же окурок, тут же брошенный куда-то в сторону, и резко ответил:

— Да, именно вот всё! Гарантировали защиту — ни хера. Последние несколько нападений мародёров своими силами отбивали. Льготы на торговлю — там же, где защита. Ну а что, гаражи, когда князю неудобно, в его владения не входят. Зато как нужда возникает — сразу вспомнит, гнида, что с другой-то стороны вот они, под бочком.

Садко перевёл дух, махнул рукой и спросил:

— А ты-то, собственно, чего сюда заглянул?

— Помародёрить решил по пути, — честно признался я. — Вижу замок нетронутый, подумал, что со времён эвакуации никто сюда не заглядывал, а значит…

— … И найдётся, что прихватить, — закончил за меня Садко. — Но уж извини, только поторговать можем.

— Поэтому Садко? — напрямую спросил я. Точно, точно, вертелась же, как впервые увидел своего собеседника и такая ассоциация рядом с крестьянином, вот только не шибко явная.

— Ага, — не стал опираться мой собеседник. — А ещё музыкант. Правда, не гусляр, хотя была до войны мысль попробовать, как раз на новый альбом хотели, да вот как-то со всей этой суетой… мда… Гитарист немного.

— А тут у вас склад или база? — задал я ещё один вопрос.

— Да всё и сразу, — ответил Садко и тут же огорошил. — Только если ты удумал для своих картографов это спросить, то зря. Закрываемся. По́дать уплатим, и всё. Съезжаем. За стену. Вот вроде и опаснее, а всё равно спокойнее при этом, наслышан. В гости заходи, кстати. Чаю попьём. Может, и поторгуем?

Я неопределённо пожал плечами. Под обмен у меня не особо много вещей, ну да поглядим. А вот от чая пока, думаю, стоит отказаться. Мало ли. Я последовал за торговцем. Над воротами гаража красовалась привинченная четырьмя саморезами вывеска с золотистой надписью «Торговый домъ Садко & Ко» на алом фоне. Красиво, солидно. Странно, что за всё время, что мои коллеги порядок в городе наводят, на этот самый «домъ» так и не наткнулись. Кстати, о коллегах…

— А что ж со Стражами не законтачил? — решил я прояснить ещё один вопрос. Нет, разумеется, хочет закрываться, пусть закрывается, но мне-то интересно, чёрт возьми!

— Ну как тебе сказать, — при этих словах торговец пожал плечами. — Не удосужился сразу, как ОМОН в город вошёл. Я-то на базе собственного гаража всё дело развернул, едва вся суматоха закончилась, к вашему приходу, — я кашлянул и пояснил, что я на службе первый день, на что Садко буркнул, что в шевронах наших он разбирается, и продолжил. — Так вот, о чём я… ОМОН только месяцев через семь от конца войны пришёл. А у меня дела только к концу года устаканились. А потом постеснялся, что решат, будто подмазываюсь под крылышко. А я за всю жизнь как-то привык без покровителей дела делать, ну и вот.

Садко смолк и вздохнул. Я понимающе кивнул и полувопросительно подытожил:

— А теперь довыделывался.

— Угу, — сплюнув на асфальт, подтвердил делец. — А вот касательно твоего стремления по пути помародёрить, куда путь-то держишь?

— Да просто по городу разведка, — расплывчато ответил я. — Проверить кое-что надо.

Бородач понимающе кивнул и хотел было что-то сказать, как со стороны отделённого от нас забором и гаражами внешнего мира донеслось негромкое тарахтение мотора, а затем ожила рация в нагрудном кармане моего собеседника:

— Садко Кэпу, попали в засаду, возвращаюсь один, приём.

Вы когда-нибудь видели, как излучающий уверенность и силу мужчина могучего телосложения единым мигом теряет свою ауру непоколебимости и приходит в вызывающую сострадание у любого, кто владеет хотя бы малой толикой эмпатии, растерянность? Незабываемая картина, согласитесь. Лично я — впервые. Но, хоть это и случилось, как я сказал, мгновенно, Садко всё же среагировал на сообщение оперативно. Нажав тангенту, он упавшим но не дрогнувшим голосом ответил:

— Кэп, Садко принял. Иду к воротам.

Как он успел пойти, я даже не заметил. Только поднятая в знаке «стой» рука в мою сторону, и здоровяк уже у ряда гаражей, что расположились напротив. Но сказал же про ворота… Впрочем, кто непредусмотрительный сказал, что двери должны быть только парадные? Ладно, поглядим, как дело обернётся. А пока что чего просто так изображать как ёлка обвешанный оружием и всякими тактическими приблудами столб. Я отошёл чуть в сторону, чтобы не стоять к открытым дверям «торгового дома» спиной (никакой паранойи — только здоровые предосторожности) и закурил.

Глава 5. Слабоумие и отвага

Подтверждая мою догадку о запасных воротах, построенных уже явно после Песца, из гаража, в который удалился Садко, донёсся металлический лязг засовов и створок. Затем, тарахтя двигателем, из этого самого гаража выехал легковой фургон, выкрашенный серо-зелёными пятнами неведомого камуфляжа. Я воззвал к своей памяти юного милитариста-теоретика, коим был когда-то (да и сейчас, пока не на выходе куда-то, позволяю себе иногда, ха-ха), но ничему виденному мной когда-то эта расцветка не соответствовала. С эстетической точки зрения этот камуфляж выглядел так себе, да и на практике, судя по уже увиденным мной местным пейзажам, не особо помог бы замаскировать машину в городе, так что единственная кроме «потому что могу» пришедшая мне в голову версия, зачем так надо было издеваться над автомобилем, заключалась в любви хозяев ко всякой военной тематике. В этом вопросе, думаю, сойдёмся. Если вообще сподобимся серьёзно законтачить. Впрочем, по поведению Садко я прикинул, что такой вариант вполне возможен. Осталось только обеим сторонам найти для себя в этом контакте выгоду. Как положено. И сейчас, и когда-то давно. С бескорыстием и альтруизмом я и до Песца редко сталкивался. А уж сейчас-то. И у себя под контролем держу, и в наличие таковых у кого-то другого не поверю.

Водитель, вырулив на пролегавшую между гаражей дорогу, поставил машину параллельно к обочине и заглушил мотор. Тем временем металлический лязг, с коим Садко, надо полагать, закрывал ворота, стих, и Садко вышел из гаража. Двери салона автомобиля открылись, вышли двое и, не взглянув в мою сторону, направились навстречу к своему начальнику.

— Минус вам по караульной службе, — негромко пробормотал я, делая последнюю затяжку и отправляя окурок к себе под ноги, — ребята. Вот так не обратить внимания на незнакомого автоматчика…

Впрочем, из радиопереговоров и по хмурому виду этих ребят можно было уверенно говорить, что до какого-то одного-единственного человека на собственной территории им дела не было. Зря так, конечно, ну да что поделать. А может, сочли, что раз стоит и как ни в чём не бывало курит, пока начальник занят в стороне гаражной дверью, то так и надо. Их дело, в конце концов.

Вот они сблизились с Садко, и вся троица начала что-то негромко обсуждать. Без суеты, без шума, только Садко становился всё мрачнее и мрачнее по мере разговора. Я, дождавшись, когда беседа закончится, подошёл к троице. Водитель и его напарник, наконец соизволившие на меня взглянуть, были бегло, но явно рассмотрены в ответ. У водителя пистолет на поясе, у его напарника пистолет в набедренной кобуре и висящий на уровне живота пистолет-пулемёт на висящем на шее ремне. Подсумки под магазины прямо на ремнях, про разгрузки ребята не слышали. А может, просто негде взять было. Оба в таком же камуфляже, как и Садко. Ростом один чуть пониже моих ста девяноста, крепко сбитый, другой примерно под два метра, худой. Крепыш с такой же как у Садко густой растительностью на лице, причёска под камуфлированной же бейсболкой не угадывалась, дылда просто с недельной неравномерно растущей щетиной и зачёсанным влево длинным ирокезом. Ну да, панкс нот дэд, и ядерная война не помеха. Панки живы, панки жили, панки болт на всё ложили. Особенно последняя часть негласного лозунга довоенной панковской субкультуры, судя по абсолютно флегматичному лицу, что резко контрастировало с мимикой водителя, в которой легко читались злость, досада и раздражение.

Я поочерёдно пожал им руки и представился. Водитель назвался Кэпом, панк, как я для себя решил его пока позиционировать, оказался Льдом.

— Банда Шершня напала? — поинтересовался я, показав вернувшейся с выезда паре некоторую осведомлённость в делах своих новых знакомых.

Лёд сплюнул и пробормотал:

— Да хрен его знает, обстреляли молча, даже не представились.

Кэп добавил:

— По ведомому из гранатомёта засадили. Не представляю, какого уха решили вот так сразу, если рассчитывали на добычу, ухайдокали ведь и машину, и груз. Просто с крыши или из окна. Тут уж соррян, не разглядел-с. Да и по нам из ружей прошлись, дверцу да кузов оцарапало.

Я покивал и задал следующий вопрос:

— Где это было, на карте показать сможешь?

Не дожидаясь ответа, я вытащил путеводитель и протянул его собеседнику. Кэп уверенно взял брошюрку и, отлистав до нужного места, ткнул пальцем в бумагу.

— Вот здесь. Пешком далековато, учти.

— А что, — изобразив максимально наивное, насколько был способен, лицо, сразу же отозвался я, — не подбросите?

Дурацкая привычка шутить по-дурацки порой чревата неприятными последствиями, о чём Мироздание мне напомнило в лице Кэпа, ударившего меня в плечо. Вернее, попытавшегося это сделать — отработанными движениями я перехватил его руку и скрутил, оказавшись сзади-сбоку. Слегка надавив на плечо — так, до лёгкого дискомфорта, больно я делать не собирался, ибо чревато неприятными для меня в первую очередь последствиями, — я тут же разжал захват и отпустил Кэпа, миролюбиво пробормотав:

— Ну что, блин, даже пошутить нельзя?

Лёд, потянувшийся к автомату[1], даже не успел взяться за оружие и сейчас «завис», соображая, как реагировать на стычку. Кэп развернулся и, сердито сопя, смотрел на меня. Садко, пряча в бороду ухмылку, переводил взгляд с меня на своих коллег и обратно. Выждав пару секунд, я в примирительном жесте поднял перед собой руки и сказал:

— Ну ладно, Кэп, прости, шутка и правда вышла дурацкая. Но я и правда рассчитывал на поездку. Не в самое пекло, а чуть подальше, дальше бы пешком дошёл. А в идеале…

Договорить мне не дал Лёд. «Перезагрузившись», он сплюнул и резко проговорил:

— Иди в жопу, мы туда больше ни ногой. Под ракеты лезть не хочется.

Садко, привлекая к себе внимание, громко кашлянул и внёс свои пять копеек в разговор:

— План плохой, но перебивать неприлично. Пёс, что там у тебя?

Я благодарно кивнул и, вытаскивая сигареты с зажигалкой, продолжил:

— А в идеале можно было бы и повоевать немного всем вместе. Всё равно Садко уже сказал, что бизнес здесь вы собираетесь прикрывать.

Высказавшись, я закурил и стал ждать реакции от собеседников. Садко снова взирал на нас с каменным лицом. Кэп, махнув рукой, пробормотал что-то про неуёмную коммуникабельность шефа. Раздражённым, впрочем, он не выглядел. Лёд же вздохнул и ответил:

— Понимаешь, мы не боевики, а простые торговцы, умеющие держать оружие так, чтобы пули летели в нужную сторону. Один только Садко хороший стрелок, и то нас четверых не хватит, чтобы надрать зад банде. Да и кроме его карабина ничего толкового нет, автоматы вместе с ребятами сгинули.

— Всей банде и не требуется, — хмыкнул я. — А вот ту её часть, что засела у завода, нам вполне по силам пощупать за яйца с последующим отрывом оных. И на оружие зря наговариваешь. Твой «Вихрь»[2] моему «калашу»[3] ровня, если огневой контакт накоротке. Да и оружие раздобудем. И бронежилеты, — я взял паузу, сделал глубокую затяжку и, выдохнув густой клуб дыма, закончил мысль. — И не только.

Тут, не выдержав, в разговор вклинился Садко:

— Это где же?

Я кровожадно ухмыльнулся и вопросом на вопрос ответил:

— Где, кроме Предлесского, это всё найти?

Весь «Садко & Ко» уставился на меня как на какое-то диковинное животное. Повисла пауза. Я, сделав ещё пару затяжек, развил свою идею дальше:

— Просто нападём на какой-нибудь не особо злогребуче укреплённый придорожный ка-пэ-пэ, что подальше от их базы, перебьём наряд и затрофеим всё, что пригодится в следующей части плана.

Молчание продолжалось. Лёд немного нервно теребил ремень своего оружия, Кэп, покрутив предварительно пальцем у виска, периодически почёсывал бороду, а Садко в медленном темпе монотонно похлопывал ладонью по прикладу карабина. Да, признаю́сь, идея составлялась у меня на ходу. Ну некогда было продумывать чёткий план, что уж тут поделать. Так, всплывает по ходу разговора обстоятельство за обстоятельством, от всплывшего отталкиваться и будем. Осталось только убедить новых знакомых поучаствовать для облегчения своего дела. Впрочем, тут как посмотреть. Вскроется в так называемом княжестве вдруг моё участие в лихом наскоке на какой-нибудь их форпост, и даже думать не хочется, что будет дальше. И просто жить тяжко станет, и рейд осложнится. Ну да ничего, главное, план действий грамотно составить. И реализовать его как можно менее криво. Великий стратег из меня, конечно, не получился даже в компьютерных играх, но тут таковым быть не требовалось. А уж на пару с Садко, что-то мне подсказывало, придумаем всё так, что успех авантюры гарантирован. Пусть и не на сто процентов, но ощутимо больше пятидесяти. А с чего я, закономерно возникает вопрос, решил, что шеф торговой компании ввяжется в это, — так зуб у него на Предлесское. И ещё интуиция говорила мне, что такой человек, дай ему возможность вместо бегства уйти красиво в закат, дав на прощание недругу по зубам, за эту возможность ухватится. Ты его только подтолкни к этому, да помоги ему. И будет это не финальный жест отчаяния, а жирная точка, после которой остаётся только переворачивать страницу, ибо добавить к этой главе повести под названием Жизнь будет просто нечего. Правда, напишется что-то дальше, или нет — это уже другой вопрос. Ха!..

— Парни! — прогудел наконец Садко, резко и громко хлопнув ладонью по прикладу, отчего вздрогнули все, включая и меня. — А Пёс-то не брешет попусту, идея хорошая.

Я про себя издал полный радости возглас, а Садко же продолжал:

— Чего просто так сваливать, да ещё и предварительно выплатив этим мудакам. Уйдём красиво, поставив всю княжью мразь раком напоследок! — ну да, как я и предполагал, этого человека только надо было зажечь идеей. — Лёд, Кэп, вам тут никак указывать не могу, решайте сами. Ну а ты, — он посмотрел на меня, — ответь на один вопрос.

Я едва заметно кивнул и приподнял бровь.

— В армии служил?

— Мне к Песцу всего шестнадцать было, — ответил я. — Но к чему ты клонишь, понял. Инициатива любит инициатора. Причём по «Камасутре».

Садко ухмыльнулся, а я подытожил эту часть разговора:

— И вообще, это я народ на войну агитирую, или где?!

Хором отсмеялись, после чего в беседу вступил «делегат от народа» Кэп:

— Павел, мы ведь с первого класса во всех делах вместе. Кем я буду, если брошу друга одного в жопе? Вытащить тебя или с тобой сгинуть — моя святая обязанность.

Лёд же оказался лаконичен:

— За любой кипиш, кроме голодовки.

Я зачем-то выставил перед собой правую руку раскрытой ладонью вниз. Сверху одна за другой почти одновременно легли ладони всей троицы, и мы тут же взметнули руки вверх, сжав кисти в кулаки, салютуя своему грядущему делу.

— Только никаких нападений на заставы, — сразу же приступил Садко к разработке плана. — Вырежем эскорт сборщика по́датей, экипировка у них — дайте боги каждому. А как мы этим займёмся — сейчас и продумаем.

Махнув рукой в сторону гаража с вывеской, он тоном, не терпящим возражений, возвестил:

— Но сперва — чай.

Мы согласно покивали и пошли вслед за Садко. Гараж под вывеской изнутри уже ничем не напоминал о своём первоначальном предназначении. На побелённом потолке лампа под матовым плафоном, дававшая приглушённый свет. Пол покрывала приличного вида белая плитка, которую явно мыли каждое утро — следов и пыли был самый минимум. Стены обшиты лакированными досками, в дальнем углу справа стоял кожаный диван, в углу напротив — подключенный к сети кулер с водой. Ущипните меня, с самой войны этого атрибута приличных офисов не наблюдал.

— Откуда электричество? — только и смог вымолвить я, поражённый представшей передо мной картиной.

— Этерниевый генератор, — с добродушной ухмылкой отозвался довольный моим впечатлением Лёд. — Но для князя инфа про бензиновый.

— Балабол, — притворно сердито прокомментировал это Кэп. — А ментам всё знать обязательно, да?

Я попытался подавить спор, не дав ему разгореться:

— Да я партизан.

— На службе у ментов, — отбрил Кэп и, потянув ручку двери, уводившей с ресепшена, как я поименовал для себя это помещение, в соседний гараж, продолжил. — Сюда.

Первым же он и вошёл. Я следом. Даже если и оставался шанс, что всё происходящее на деле окажется одной комплексной ловушкой, удар по затылку мне ввиду всё ещё надетого шлема не грозил. А уж щелчок переводчика огня я услышу. Однако, обошлось. Да и чутьё молчало.

В комнате (снова из-за обстановки язык не повернулся на слово «гараж») стоял небольшой овальный серый стол человек на шесть, вокруг стола расставлено пять разных вида и расцветки стульев (что нашлось, тем и пользуйся, не то время, чтобы привередничать), всю противоположную от входа стену перекрывали стеллажи с посудой, книгами и разнообразными коробками и коробочками. Слева от входа дверь, ведущая в подсобку. Удобно в довоенное время — не надо придумывать, как уместить в одном пространстве машину, инструменты и всякое барахло. Да и сейчас лишнего пространства под крышей не бывает. Садко, прошедший за мной следом, сразу ушёл в подсобку, из которой почти тут же раздался шум водопроводного крана.

— Что же сортир на улице, — полюбопытствовал я, вспомнив запашок, что я учуял первые минуты своего пребывания на гаражной территории, — если прямо в гараже водопровод организовали?

— Да знаешь, всё руки не доходили-с, — пожав плечами, ответил Кэп. — А теперь и смысла нет, надо полагать.

Ох уж этот словоерс в речи. Поклонник анекдотов про поручика Ржевского, просто любитель истории, или такая фишка?

— А вода откуда? — кран тем временем закрылся. — Неужели водопровод в городе функционирует?

— Да не, скважину пробурили. Потрахаться, конечно, пришлось знатно, но того стоило.

Я хмыкнул. Да уж, представляю, каково проводить такие работы, не выходя из гаража. Я сбросил рюкзак в угол, и вслед за Кэпом уселись за стол и мы с Льдом. Я снял шлем, взглядом указал на стол и, получив утвердительный кивок, положил своё защитное средство перед собой. Вслед за шлемом на стол лёг и автомат. Тем временем из подсобки, оказавшейся кухонькой, вышел Садко, держа исходящий паром чайник. Поставив его и четыре кружки с уже лежащими в них пакетиками чая на стол, он присоединился к нам. Мы разобрали кружки и пустили чайник по кругу. Лёд, наливший себе последним, сразу же сделал большой глоток. Остальные пока ждали. Люди, пьющие кипяток, вы, чёрт возьми, вообще с нашей планеты? Или так, нечаянно тут оказались? Я выудил из подсумка под сброс магазинов плитку шоколада, оказавшуюся в выданном на заставе пайке, и под одобрительные возгласы компании выложил её на стол. Хорошо, что фантик не простой, а теплоизолирующий, содержимое по жаре не растаяло. Отломив себе по паре полосок, мы неспешно их сточили под чай. Даже Лёд, способный употреблять в себя очень горячую жидкость, пил чай такими же маленькими глотками. И вот, когда чаепитие подошло к концу, Садко, с лёгким хлопком положив руки перед собой на стол, посмотрел на меня и сказал:

— А теперь можно и приступать к проработке плана. Но сначала, Пёс, мне бы хотелось услышать от тебя причину, по которой ты решил вступить в конфликт с княжескими людьми.

[1] Автор в курсе, что пистолет-пулемёт и автомат представляют собой разные классификации оружия. Слово «автомат», использованное здесь и далее по тексту вместо технически верного, приведено для краткости.

[2] С компактным автоматом СР-3 «Вихрь» под патрон 9×39 мм ничего общего ввиду того, что события произведения происходят под конец двадцать первого века, а оружие Льда уже было обозначено как пистолет-пулемёт, не имеет.

[3] А почему бы к концу нынешнего века автомату Калашникова и не сохраниться, просто с иным индексом да некоторыми мелкими отличиями от тех, что существуют на сегодняшний день, подумал автор, решив в некоторых вопросах всё же не изобретать велосипед.

Глава 6. Засада

Меня даже при большом желании нельзя назвать жестоким и кровожадным. Действовать всегда стараюсь только по обстоятельствам и с трезвым расчётом. И, разумеется, с выгодой для себя. Ничего мне люди из Предлесского не сделали. Ни хорошего, ни плохого. Ну и моим работодателям они друзьями не были, причём, как я вкратце узнал по пути сюда, на контакт идти не намеревались. Любые попытки Стражей таковой наладить заходили в тупик. До стычек дело не доходило, но несколько случаев, грозивших перерасти в прямое боестолкновение, за два с небольшим года, что бывшие омоновцы базировались в городе, произошло. И Гром, проводивший меня в рейд, намекнул, что против отстрела мной княжеских бойцов не будет. А уж в ходе самообороны, или открою я огонь первым, — не уточнил. А мне как раз надо за чужой счёт снарядить команду. Да и приятным людям помочь попутно. Думаю, если впоследствии удастся свести Садко сотоварищи со Стражами, мне это зачтётся. Причём с обеих сторон.

Примерно так я всё и изложил в ответ на интерес торговца, опустив совсем уж лишние подробности. Садко покивал, почесал бороду и, снова хлопнув обеими руками по столешнице, сказал:

— Ну, я тебя понял. Убедил, молодец. Будем действовать.

Кэп и Лёд синхронно кивнули. Садко же поднялся из-за стола и, двинув к выходу, махнул нам рукой. Мы направились следом. Всей компанией вышли из офиса, добрались до переоборудованного под выезд гаража, Садко принялся возиться с воротами. Управившись с замками и засовами за минуту, он открыл тяжёлую створку и жестом позвал нас наружу. Мы вышли на пустырь, заваленный строительным мусором, посреди которого местами красовались остовы экскаваторов и грузовиков. Да одинокая бытовка с заколоченными окнами и без двери стояла у дороги.

— Обнесли всё, — неопределённо пояснил Садко, я так и не понял, их компания или кто-то ещё, — в первый же месяц. Итак…

Проработку плана наших действий я уступил Садко. Потребуются коррективы какие-нибудь — внесу. Поведение предполагаемой цели и место предстоящей операции кто лучше знает? Правильно, тот пусть и думает больше.

— Итак, машина обычно останавливается у бытовки, — начал Садко, указав мне на обозначенное строение. — Если повезёт, и свет не будет падать в проём, — более конкретное указание пальцем на отсутствующую дверь, — вполне можешь встать у стенки и видеть всю обстановку. Главное, найти что-нибудь чёрное, чтобы…

— Как раз нет, — автоматически перебил я командира (а иначе Садко я теперь до конца совместного рейда воспринимать не буду). — Силуэт как раз будет выделяться. Камуфло лучше скроет.

Мой собеседник с подозрительным прищуром осмотрел меня, хмыкнул и продолжил излагать свою идею:

— Связист сидит сзади. Его вали первым. Бортстрелка возьму на себя я. С водителем уже разберётся Лёд, который с Кэпом вместе будет встречать наших гостей.

— Всего трое? — решил уточнить я. — И что за машина?

— Сюда больше не ездит, — Садко усмехнулся. — Место считается безопасным. Джип без крыши. Справа спереди пулемёт на вертлюге.

— Разгвоздяи, — притворно вздохнув, резюмировал я. — Ты говорил, сегодня точно не должны приехать. Когда в таком случае ждать?

— На днях, — мдя, определённости не внеслось. — Но вызовем сами. Причём сегодня.

Я кивнул и спросил:

— До их приезда успеем подготовиться к рейду? Или начнём уже после акции?

— А вот сообща и решим.

Подключили к обсуждению Льда и Кэпа. План вышел простым, посему его приняли сразу и с одним лишь дополнением — начать ближе к вечеру. Солнце как раз будет так стоять в небе, что в бытовку не попадёт ни единого луча. Касательно же подготовки решили, что разумнее заняться ею сейчас, и только тогда вызывать налоговиков. Окончив совещание, зашли обратно на территорию гаражей, заперли ворота и направились в офис. Товары, часть запасного снаряжения, генератор и всякие бытовые мелочи предполагалось укрыть в тайниках. По окончании акта возмездия ребята доберутся до Стражей (внушил всё же я им эту мысль, ура!) и с усилением вернутся за имуществом. А там уже и разберутся — осесть на базе или, как изначально задумали, совсем покинуть город.

Садко, забрав у меня рацию, ушёл «прошивать» моё устройство связи. «Вшивать» в неё их рабочий канал, если точнее. С остальными же выпил ещё чаю. Посидели, потравили коротких жизненных историй и через полчаса принялись за дело. Кэп с Садко отправились на склад, Льду и мне досталась возня с генератором, укрытым в подсобке офиса. Остановили. Отключили от сети. Оторвали от земли и, пыхтя и матерясь, понесли к гаражу с тайником. Там подвесили к заготовленным заранее канатам под потолком и спустили в смотровую яму, которую закрыли бетонной плитой, так идеально подогнанной к соседним, что создавалось впечатление, будто никакого нижнего уровня тут и в помине не было. Отдышались, я закурил. Лёд от предложенной сигареты отказался.

— Бензиновый поставим на видное место, — сказал он чуть погодя. — Ну, внутри, разумеется. Чтобы, если княжеские заглянут сюда, в поисках спрятанного не усердствовали.

Я затянулся, стряхнул накопившийся столбик пепла на бетон и поинтересовался:

— А его не жалко? Вещь всё же редкая, хотя и не настолько, — при этих словах я многозначительно посмотрел на пол.

— Хрен с ним, смастерим ещё, если что, — беззаботно отозвался Лёд. — Запчасти в закладках есть, схемы имеем, да и без чертежей управимся вполне.

— Умельцы, — одобрительно хмыкнув, ответил я. — Респект. Ну, показывай, где тут у вас фейк для князя.

Мы вышли из гаража. Лёд закрыл ворота и навесил на них замок. Весьма старый на вид. Может быть, если кто и посмотрит, обманется. Если не профессиональный следопыт, каковых, надеюсь, хотя бы сюда не пошлют. У офиса я бросил окурок, благоразумно решив не оставлять следов возле тайника. На мелочах прокалываются чаще всего, общеизвестное наблюдение. Впрочем, если уж на то пошло, то марки сигарет у меня и у Садко разные. Впрочем, вряд ли поисковая группа, которую пустят за нами после потери троих людей и машины, будет бычки изучать. Так абсурдно, что аж смешно. Я похихикал.

— Хорош ржать, — донеслось из-за двери, — пошли.

С бензиновым генератором всё прошло легче. И весил он меньше раза в полтора, и тащить недалеко — к стенке напротив. Здесь я не упустил случая мысленно похвалить себя за перенос фонарика на шлем, надетый сейчас как раз с целью обеспечить нас светом. Лёд стал возиться с проводкой, я же, следуя его указанию, раздобыл канистру, из которой переливал топливо в бак. На всякий случай создать иллюзию того, что этим агрегатом пользовались, стоило. Вроде и деталь незначительная, но довольно важная. Лёд, окончив возню с проводами, стал возиться с запуском. Я дождался завершения этого процесса и, едва зажглись лампы в подсобке, покинул помещение. Теперь стоило помочь и остальным.

С закладками управились за час. Некоторые тайники мы намеренно сделали максимально простыми для предполагаемых поисковиков — глядишь, отвлекутся на обнаруженное и не станут искать особо тщательно. Наиболее надёжные с самым ценным содержимым, что были оборудованы, пока шла возня с генераторами, Садко предложил мне и Льду отыскать. Убив на оказавшиеся бесплодными попытки с четверть часа, мы сдались, чем явно подняли Садко и Кэпу настроение. Сознаваться, впрочем, где же искомое расположено, они не стали.

— Чем меньше людей об этом знает, тем лучше, — пояснил командир свою позицию. — Вдруг кто из вас к предлесским попадётся, а выдавать почти и нечего.

Вполне логично, но я всё же парировал:

— Есть риск не вернуться. Причём у каждого.

Мой весьма прозрачный намёк должного эффекта не оказал.

— Вот и пораскинете мозгами, если что, — только и сказал Садко.

Не люблю спорить и убеждать, посему этот разговор я свернул, перейдя к следующей части плана:

— Ну что, вызывай гостей, темнеет.

Садко кивнул, и мы всей компанией направились к офису. В ожидании «гостей» можно было ещё чая бахнуть. Хотя, честно признаюсь, я бы сейчас предпочёл кофе. Усталость начала наваливаться, всё же день выпал достаточно насыщенный. И большие расстояния, преодолённые преимущественно пешком, и боестолкновение, и тяжёлая физическая работа. Вот тебе, Пёс, и рейд по руинам цивилизации, что же спокойно дома не сиделось? Мдя, уже мысленный разговор вести с собой начал, как бы вслух к себе не обратиться. За размышлениями я пропустил все радиопереговоры, и только хлопок по плечу вернул меня в реальность.

— Два часа, повторяю, — даже показав для верности два пальца, сказал Садко. — А потом размещаемся на позициях.

Я кивнул, показав, что принял информацию, и зашёл в помещение. Снова чаепитие и разговоры, разок выбежал оправиться да покурить, и томительное ожидание наконец завершилось. Быстро экипировавшись, направились к выходу. Садко сразу ушёл куда-то налево от ворот, я, мысленно отметив для себя необходимость потом поинтересоваться его позицией (любопытно мне, да), укрылся в вагончике. Поразмыслив, без затей уселся на пол. Свет сюда почти не проникал, так что риска обнаружить себя не было. Да и ноги я раскинул так, чтобы они, как и весь остальной я, оставались в темноте. Не, ну а что. Боеспособность я не терял, а нагрузки вообще никакой, сравнивая с положениями «стоя» и «с колена». Как говорится, вдруг война, а я уставший. Лёд с Кэпом постояли у ворот, дошли до бытовки,чтобы сказать мне, что меня они со своей точки не видят («но вот если приглядываться!»), и вернулись на исходную.

Снова ожидание. На сей раз не столь долгое. До меня наконец донеслось отдалённое урчание двигателя, звучащее с каждой секундой всё громче, и спустя короткое время машина остановилась у меня в поле зрения. Как Садко и говорил, джип со срезанным верхом. Внутри трое. Я свёл мушку с целиком на уровне груди сидевшего сзади человека. Никогда намеренно не целился в голову — ненужное пижонство, чреватое высоким шансом промаха. Даже будь у меня оптический прицел — ни за что не стал бы. Голова относительно тела маленькая, попасть в неё — та ещё задача, — да и цель может ею мотнуть в самый неподходящий момент. А выстрелы в торс валят человека надёжно. И так выбрать точку прицеливания, как это сделал я, по моему скромному мнению, разумеется, — самое верное решение. В какую бы сторону ни отклонился ствол, попадание обеспечено. Дёрнется рука, и выстрелишь выше — есть шанс отправить пулю в полёт к голове. Попадание ниже тоже не принесёт цели ничего приятного. Семь-шестьдесят два в брюшную полость всё-таки, не хухры-мухры. Пусть и не экспансивный, решил я, подготавливая магазин к этой мини-операции, обойтись без них — а вдруг бронежилеты. Однако, у связиста такового не наблюдалось.

Водитель заглушил мотор, и в этот момент я нажал на спуск, посылая короткую очередь в свою цель. Не успел я перевести автомат на сидевшего за рулём, как голова сидевшего рядом с ним пулемётчика лишилась затылочной части, щедро обрызгав содержимым уже мёртвого связиста. И всё же шофёра на свой счёт записал Лёд, шедший к машине под таким углом, чтобы не оказаться в моём секторе обстрела. Отрывисто пролаял его «Вихрь», и отправившийся вслед за напарниками водила рухнул на тело соседа.

Я поднялся и, на ходу ослабляя лямки рюкзака, неспешно двинулся к машине, из которой Кэп и Лёд уже вытаскивали тела.

— Переквалифицируемся в спецназ, парни, — радостно сказал бородач, подняв вверх большой палец. — Уложились в три секунды.

Я, не открывая дверцу, вытянул труп связиста через борт и скинул его возле машины, после чего взялся за осмотр карманов. В чрево поставленного рядом рюкзака отправилась кобура с ещё одним «девятнадцать-одиннадцатым»[1]. Спасибо союзником с того конца планеты за открытие у нас производств после судьбоносных ноябрьских переговоров пятьдесят седьмого года. К оружию добавилось ещё два полных стандартных магазина. Жаль, мои-то на десятку. Ну да ничего. Патроны лишними не бывают ни в каких количествах.

— Да, хороший результат, — отозвался я, продолжая изучать неторопливо отправляемые в рюкзак трофеи, среди которых, однако, не нашёл самого основного, что породило раздражённый возглас: — Да где эта чёртова переговорка?!

Моментально, однако, взяв себя в руки, я залез в машину и осмотрел станцию. Нет, здесь тоже пусто. Перелез вперёд, открыл бардачок, покопался в нём и обнаружил искомое. Таблица позывных, сигналов, рабочие каналы, да всё это ещё и на ламинированном листе!

— Живём, славяне! — громко прокомментировал я свою находку, продемонстрировав её заинтересованным товарищам.

— Отлично, — отозвался Лёд. — Как думаешь, сможем какое-то время поводить предлесских за нос?

Я задумался. Нужды такой вроде нет. Пока хватятся, соберут людей и пришлют их сюда, времени уйдёт достаточно, чтобы мы ушли весьма далеко. Не найдут очень долго. Придя к таким умозаключениям, их и высказал. Тут же, впрочем, дополнив:

— Разве что можно вывезти тела подальше и сбросить на каком-нибудь перекрёстке между базами. А по радейке сообщим о нападении на том месте. Пустим по ложному следу, так сказать.

— А не отследят? — с сомнением в голосе осведомился уже подошедший Садко.

Вместо ответа я вскрыл станцию и, светя себе всей тысячей люмен тактического фонарика, какое-то время провозился в электронных внутренностях аппарата. Мало увлекался электроникой и радиоделом, каюсь, но в ДОСААФе начальную военную подготовку, в программу которой включалась работа со средствами связи, я прошёл. Хотя бы устройство основных армейских моделей, а одна из таковых сейчас и была передо мной, знаю. И, как показал детальный осмотр, никаких не предусмотренных конструкцией деталей сюда добавлено не было.

— Маячков нет. А в режиме приёма ни одна станция не отслеживается, — успокоил я товарищей. — А передача нам потребуется только один раз, когда сообщим предлесским о фейковом бое.

— Ясно, — отозвался Садко. — И ищи, как говорится, ветра в поле.

Я кивнул и перенёс своё внимание на пулемёт. «Трёшка» под маузеровский[2] патрон, вещь весьма злобная в плане скорострельности и кучности. Простите, господа торговцы, но это моя игрушка, что я и обозначил, снимая оружие с вертлюга. Сектор обстрела надо расширить. Жаль, что рельс, как на пикапе Стражей, не сделаем, ну да ладно, буду сам себе турелью. А что с дополнительным боекомплектом? Прямо в ногах у пулемётчика два короба. Мдя, прекрасно оборудовано, и что за тактический гений это всё продумывал. Как бы с такими раздолбаями впечатление не сложилось, что Предлесское — не особо серьёзный противник.

Тем временем тела прежнего экипажа, лишённые уже экипировки, были закинуты в багажник. Я же перекинул на заднее сиденье пулемётные коробы и сам перебрался назад. Мои товарищи снярядились трофеями. Кэп отправился за фургоном, Садко же уселся за руль джипа, завёл его и развернул. Дождались вторую машину, Лёд закрыл ворота и запрыгнул в кузов уже лишённого тента и таким образом превращённого в пикап фургона. Проверили радиосвязь и неспешно поехали в сторону вражеской территории, держа дистанцию между автомобилями в три десятка метров.

[1] Пистолет Colt M1911.

[2] 7,92×57 мм.

Глава 7. Конец везения

Когда наша «колонна» остановилась у перекрёстка, который Садко определил наиболее подходящим для нашей задумки, я перелез в багажник и перекинул тела на обочину. Покончив с этим, помахал рукой, привлекая внимание второго экипажа, и, указав на Льда, жестом подозвал его к головной машине.

— Господа, — сказал я, — на повестке дня два вопроса. Первый — двери с машин надо снять.

Садко, решив дать мне договорить, промолчал. Лёд же посмотрел вопросительно.

— Поясняю, — продолжил я. — От пуль они не защитят, а срочно покинуть транспорт, если возникнет такая потребность, помешают. Вы как хотите, а я ещё слишком молод, чтобы погибать, и уж тем более внутри стальной коробки.

— Принимается, — сказал Садко, поняв, что ко второму вопросу сразу я переходить не собираюсь. — А следующий?

— Самое очевидное, — подняв вверх указательный палец, ответил я. — Перед отъездом надо будет из нескольких стволов пострелять, чтобы никто не догадался, что трупы были сделаны не на месте.

— «Вихрь», твой «калаш», — начал перечислять Лёд, — и из трофейных добавим?

— Да, причём с определённых мест. Пусть считают, что здесь была организована засада.

Место для засады и правда хорошее. Несколько остовов автомобилей вдоль дороги и развалины домов вполне позволяли скрытно разместить небольшой отряд, которому было вполне по силам напасть на княжеских сборщиков налогов. Не знаю, правда, у кого бы кроме банды Шершня хватило наглости, но на них всё и свалим. А передатчик нам в этом поможет. Стражи предпочитали держать с Предлесским вооружённый нейтралитет, а анклавы, с которыми Садко вёл торговлю, предпочитали не высовываться со своих, так сказать, ареалов обитания. Как все мои новые коллеги успели дать вкратце раскладку по происходящему в городе.

Со снятием дверей пришлось хорошенько потрахаться, но управились довольно быстро. Сложили пока в багажнике трофейного джипа с намерением избавиться от балласта где-нибудь по пути. Впрочем, на этот счёт ещё посмотрим, Садко был против, сказав, что потом пригодятся. Затем разошлись по намеченным позициям, где от души постреляли в воздух. Из «калашей» даже по два магазина, благо что с «семёркой» под них дефицита не наблюдалось. Садко, предварительно ознакомившийся с переговоркой, под сопровождение автоматных очередей что-то проорал в рацию, и наконец мы снова тронулись, сразу взяв более высокую скорость. Надо было скрыться как можно скорее.

Из рации временами доносились какие-то фразы, но сквозь рёв двигателя и свист ветра разобрать что-то (да и громкость была скручена на довольно малый уровень) было невозможно. Подумав, я всё же прибавил звук, но, как и следовало ожидать, никакой толковой информации не получил. Паники в эфире, разумеется, не было, за что в моих глазах княжество свой плюсик заработало. Ладно, пора неверному впечатлению о произошедшем начать складываться. Я взял выносной микрофон трансивера и хриплым голосом проговорил:

— Привет от Шершня.

Как там говорилось? Краткость — сестра таланта? Вот из этого и будем исходить, не надо лишних слов, тем более в передатчик, который можно отследить. А станция тем временем разразилась в ответ отборной бранью с посулами медленной и мучительной смерти. Ну-ну, удачи, ребята, в поисках. Мы уже въехали в район с плотной застройкой, и Садко сейчас петлял по соединяющим улицы проездам. Не отыщете! Бдительности, несмотря на отсутствие угрозы погони, мы, впрочем, не теряли. Окна домов, мимо которых мы в рваном темпе проносились, я старался держать под контролем. Да один раз засадил длинной очередью из пулемёта по особо подозрительным густым зарослям кустарника, что после войны оттяпал у города ухоженный когда-то сквер. Без видимого результата, но лучше перестраховаться. Было бы неприятно нарваться на какого-нибудь «коллегу»-мародёра, позарившегося на две машины и хорошее оружие. Садко коротко обернулся, недовольно глянув, но я махнул рукой. И так две машины создают достаточно шума, а пулемётный грохот в лабиринтах застроенных улиц всё равно затеряется. Как, в принципе, и рёв моторов. А уж если кто и услышал, то у этого кого-то должно хватить ума не лезть на моторизованную группу, оснащённую тяжёлым вооружением. И не только оснащённую, но и не стесняющуюся таковое применять. Вкратце изложил командиру эти соображения, на что тот буркнул:

— Извини, паранойя, — и потерял ко мне всякий интерес.

Спустя примерно полчаса езды Садко свернул в ничем не примечательный двор, проехал через арку в доме, остановил машину и заглушил мотор. Кэп вывел пикап вперёд джипа и припарковался метрах в пяти от нас. Выйдя из машин, собрались возле четырёхколёсного трофея, и Садко сказал:

— Перекур, затем движемся к тому району, где наших потеряли. Бдительности не терять.

Я решил воздержаться. Постою, поохраняю, в рейдах курю я только в тех местах, которые считаю безопасными, и этот двор к таковым в моём понимании не относился. Встали, заняв круговую оборону. Тяжёлая в сравнении с автоматом «трёшка» неприятно давила на плечо через бронежилет. Мысленно ругая в шутку прежнего владельца пулемёта за простой брезентовый ремень без мягкого расширительного погона, снижающего нагрузку, я внимательно следил за обстановкой в своём секторе наблюдения. Ничего подозрительного. Так тихо, что начинает не нравиться.

— Командир, — нервно пробормотал я, — закругляйся давай. Ехать пора.

Сам удивился. И откуда только беспокойство взялось? Обстановка так действует, что ли? Не нравился мне этот двор. Слишком замкнутое пространство для мёртвого города. Неуютно от царящего здесь запустения. И ощущение, будто из пустых окон что-то следит за нами, неспешно и неотвратимо наваливается. Что-то абсолютно чужое, злое и враждебное. Настолько чужое, что даже не принадлежит этому миру.

— Пёс!

Оклик и хлопок по плечу привели меня в себя. Ловлю себя на том, что очень сильно сжимаю цевьё пулемёта. Настолько сильно, что кисть побелела от напряжения. Чуть разжав пальцы, я обернулся к обратившемуся ко мне Садко и, фальшиво улыбнувшись, отозвался:

— Да всё в порядке. Просто паранойя.

Садко лишь покачал головой и задумчиво на меня посмотрел. Я, ещё раз изобразив подобие непринуждённой улыбки, вернулся к наблюдению в своём секторе. Мдя, и что это была за минутная слабость? Всё же в порядке. Стоим, никто не нападает. Темнота, конечно, сгущается, но темноты-то я никогда не боялся! И даже того, что в этой темноте рисует фантазия. Потому что на поверку это фантазией практически всегда и остаётся, нигде тебя не подстерегая. Но вот то, что интуиция пыталась донести до меня, с темнотой связано не было. Что же тогда?

— Как тогда — после засады? — спросил командир. — Ну, когда ты ещё станцию расковырял, чтобы убедиться, что маячка внутри нет.

— Тогда параноил ты, — автоматически отозвался я. — Я же просто проверил и… бляха-муха!

Одновременно с собственным возгласом я подпрыгнул на месте и приложил ладонь к лицу. Станцию проверил, молодец, а про машину забыл!

— Так, парни, — взяв себя в руки, начал говорить я, — едем на пикапе. От джипа надо избавиться.

Не глядя на своих товарищей, я прошёл к бывшему фургону, закинул пулемёт в багажник и, выудив оттуда канистру с бензином, направился обратно. Попытавшемуся было что-то сказать командиру я тут же пояснил, не дав произнести ни слова:

— И вчетвером уместимся, тем более такой вариант движения рассматривали. Да и ориентироваться на вторую машину не надо будет. Найдём себе ещё транспорт. А жизнь дороже стального гроба на колёсах. Всё!

Я донёс канистру до джипа, подошедшему Льду буркнул что-то про двери их машины, по-прежнему лежавшие в багажнике, и рацию, после чего открыл бардачок и достал из него примеченные ещё во время поисков переговорки тряпки. Если кто вам скажет, что для сжигания машины достаточно просто облить её бензином, рассмейтесь этому человеку в лицо. Смоченную бензином тряпку между лобовухой и капотом, такую же, но чуть поменьше, на колесо, и только тогда добавить горючее. На колесо, на лобовое стекло, в салон. Вот так будет надёжно. В моём случае, за неимением лобовухи, только на капот.

Мои товарищи перегрузили дверцы пикапа и радиостанцию, я же приступил к намеченной процедуре. Покончив с приготовлениями, я смочил в бензине один конец тряпки, поджёг его и, отбежав в сторону бросил импровизированный факел в машину, в один момент занявшуюся весёлым жёлто-оранжевым пламенем.

— Кэп, — убрав полегчавшую канистру в багажник оставшегося у нас средства передвижения, сказал я, — отгони транспорт и спрячь. Садко, Лёд, давайте выждем и засадим тем, кто тут появится.

— Если они появятся, — недовольно поморщившись, отозвался командир.

Могу его понять. Автотранспорт в наши времена — слишком ценное имущество, чтобы вот так просто взять и бросить его по принципу ни себе ни людям. Но, как я говорил, найдём ещё. Ну, постараемся хотя бы. Я взмахом руки указал на стоявший поодаль дом, в котором приметил подъезд с отсутствующей дверью и произнёс:

— Займём второй и третий этажи. Если повезёт, то по квартирам. Не повезёт, из подъезда обстреляем. Начинаем, время дорого!

Пикап, рыкнув мотором, поехал со двора. Мы же побежали в подъезд. Квартиры, как назло, были закрыты. Ну что поделать, вечно везти не может. Подумав, я на ходу изменил план и отправил вниз Льда с автоматом. Пусть залезет в квартиру через выбитое окно и ведёт обстрел оттуда. Я с пулемётом встану на втором этаже. Садко же, как снайпера, отправил на третий. Выше уже не было возможности — лестничный пролёт отсутствовал. Условились, что сигналом к открытию огня послужит взрыв гранаты, которую я брошу в преследователей. Связь между собой и с Кэпом решили пока не держать. Во избежание выхода на нашу волну и возможного обнаружения. Ждали в почти полной тишине, которую нарушал только треск пламени, жадно пожиравшего всё, что в джипе могло гореть. Ожидание, кстати, продлилось недолго. Вскоре во двор въехали два джипа, подобных нашему трофею. У этих пулемёты располагались так же неэффективно — спереди справа. Что за дурная привычка ограничивать себе сектор обстрела?! Вот правда нам это на руку сейчас не сыграло — один из джипов «мордой» встал прямо к нашему подъезду. Надеюсь, если пулемётчика не убьёт осколками гранаты, Садко догадается первым делом сработать по нему. Не дожидаясь, когда экипажи покинут машины, я выдернул предохранительную чеку с заранее разогнутыми усиками, размахнулся и отправил смертоносный снаряд в короткий — не далее тридцати метров до цели — полёт.

За что не любил почти не изменившиеся за полтора столетия запалы семейства УЗРГ[1], так это за громкий хлопок, сопровождающий накол капсюля-воспламенителя при срабатывании предохранительного рычага. Впрочем, наши преследователи за шумом всё ещё работающих двигателей, треска пламени и своих переговоров, похоже, не услышали предвестника своей скорой гибели. А подсветка от горящей машины сыграла мне на руку — граната легла точно в салон одного из джипов. Сидевший на заднем сиденье боец успел среагировать, какая-никакая выучка у них всё же имелась. Проорав:

— Граната! — он рывком перевалился через борт и, перекатившись вперёд, залёг.

Остальных это не спасло. Просто не успели среагировать. Взрыв в машине перечеркнул жизни сидевших в салоне и ударной волной вынес двоих, расположившихся в багажнике. Разбираться, насмерть или нет, времени не было. Заранее откинутые сошки встали на низкий подоконник, и пулемёт, направленный на вторую машину, загрохотал, щедро осыпая гильзами пол и ступени. Снизу вносил свою лепту и автомат. Атака с кинжальной дистанции не оставила тем, кто не успел укрыться, ни единого шанса. А борта машины, из-за которой уцелевшие даже не могли высунуться, служили слишком плохой защитой. Бой окончился быстрее, чем за минуту. Редкие выстрелы, что успел произвести противник, не достигли цели. Полная победа. Жаль, конечно, с одной стороны, что автомобили теперь годились только на металлолом, но с другой нельзя быть уверенным, что в этих не было маяков.

— Спускаемся! — крикнул я и потянулся было к пулемёту, как в арке что-то хлопнуло, и в то же мгновение на первом этаже прогремел взрыв.

А взялись за нас всерьёз. Ругал врага за неэффективность — так получи! Выматерившись сквозь сжатые зубы, я навёл пулемёт на арку и, едва уловив какое-то шевеление в ней, отстрелял остаток ленты в силуэт. Нагнулся, подобрал ленту, сдавленно крикнул:

— Вниз, млять! — и начал спускаться.

На улице застучал автомат. Лёд уцелел, или нащупывают огнём нас? Некогда разбираться. Я присел, пропустил вперёд Садко, закинул в рюкзак ленту и опустевший короб, достал второй и торопливо (а вот не стоило — пару раз соскочил) пристегнул его к креплению пулемёта. Откинул крышку, уложил в гнездо подающего механизма первое звено ленты, закрыл, с усилием потянул рукоять затвора на себя и вернул её в исходное положение. К бою готов. Я поднялся, перехватил пулемёт за цевьё и вопросительно посмотрел на напарника. Садко уже спустился и изучал обстановку через дверной проём. Махнув мне рукой, он прильнул к карабину и на полувыдохе выстрелил. Я в два прыжка спустился, поднял своё оружие, широко раскрыл рот и, уперевшись на отставленную назад правую ногу, нажал на спуск. Пулемёт, лягая прикладом в плечо, прогрохотал несколькими длинными очередями. Мы выбежали на улицу. Садко рванул вправо, я же, решив оценить обстановку и осмотреться, присел. Прилетевшая неведомо откуда пуля ударила в грудь, повалив меня на грязный асфальт.

— Твою мать! — только и смог воскликнуть я, переворачиваясь и бросая перед собой пулемёт с таким расчётом, чтобы он встал на так и не сложенные сошки.

Падение однозначно спасло мне жизнь. По бетонной стене позади меня прощёлкали пули. Хорошо, что подкладка бронежилета смягчила удар, запреградной травмы я избежал. Но приятного всё равно мало. Быстро сориентировавшись и определив, откуда противник вёл обстрел, я выпустил в ту сторону несколько коротких очередей. Неподалёку от меня так же коротко простучал автомат и солидно сказал своё «ррдаум» карабин командира. Живём, славяне!

— Вставай, отходим!

А это Лёд. Жив, чертяка! Я поднялся и осмотрел своего товарища. Тот, криво усмехнувшись, поднял большой палец и затем махнул рукой себе за спину. Ясно, в том направлении, значит. Я в лёгком темпе побежал вслед за Садко, однако же сразу остановился. Лёд, чуть прихрамывая, шёл следом, полуобернувшись назад.

— Идите, я замыкаю, — прошипел он, заметив, что я не двигаюсь.

— Ну уж нет. Садко, — окликнул я командира, — помоги Льду дойти. Пулемётчик уходит последним!

Не вступая в пререкания, Садко молча подставил Льду плечо. Потом ругайся сколько угодно, а сейчас время дорого. Я же спиной вперёд пошёл за товарищами. Максимум огневой мощи должен быть сосредоточен на самом опасном направлении. И я в своих прикидках не прогадал — из-за угла дома выехала ещё одна машина. Которая тут же получила от меня хорошую порцию свинца. Водителя выбить не получилось, но повреждённый движок заглох практически сразу. Да и пулемёт молчал, что указывало на то, что вывести из списка активных участников стрелка я смог. Поливая врага огнём, я неспешно отходил вслед за своими. Хорошо, что они проявили благоразумие и не стали вступать в бой. Задержки нам однозначно были не нужны. Но вот мы наконец скрылись за углом здания. Я издал полный облегчения вздох, обернулся к Садко и Льду и спросил:

— Что дальше?

Садко, уже изучивший обстановку из-за противоположного угла, ответил:

— Окружить нас они пока не смогли. Перебегаем улицу и заходим в подъезд. Отсидимся в какой-нибудь квартире.

— А если открытых не будет? — с сомнением поинтересовался я.

— Тогда чердак.

— Принимается, — махнув рукой, согласился я. — Единогласно.

А что ещё мне оставалось делать. И мы побежали. Переждём. А уж если что, то и отобьёмся. Может быть, хэ-хэ. Зашли в подъезд, поднялись на второй этаж. Я подёргал ручки ближайших дверей. Вторая оказалась открыта. Ну что же, удача не отвернулась от нас окончательно. Мы вошли, Садко захлопнул дверь и остался возиться с замками. Я же помог Льду добраться до комнаты и усадил его на диван. Пройдясь по квартире, отметил наличие решёток с узкими зазорами между прутьями на окнах. На предмет ручных гранат можно в случае чего не беспокоиться. Главное, чтобы из гранатомёта не долбанули. А ещё лучше вообще избежать дальнейших боестолкновений и спокойно отсидеться. А потом и разойтись. Не мирно, не без обид, главное, чтобы тихо. Но всё это потом. А сейчас надо вернуться к текущим делам. Вот и начнём с самого важного.

— Что с ногой? — спросил я у Льда. — Ранение?

[1] Унифицированный запал ручной гранаты. Советский универсальный запал, разработанный в 1941 году. Замедлитель во втулке — пороховая мякоть, заполняющая центральный канал. Вариации на сегодняшний день: УЗРГМ (содержит внутри алюминиевой втулки замедлителя медленногорящий малогазовый пиротехнический состав с высокой стабильностью горения и азидовый капсюль-детонатор в алюминиевой гильзе) и УЗРГМ-2 (в отличие от УЗРГ содержит менее гигроскопичный замедлительный состав со скоростью горения, не зависящей от температуры окружающей среды).

Глава 8. Из огня да в полымя

Обошлось всё простым ушибом. Сильным, да, но всё лучше, чем перелом или серьёзное ранение. Как сказал Лёд, он перебежал в другую комнату за считаные секунды до выстрела из гранатомёта. Очень вовремя сменил позицию, ничего не скажешь. Словно чувствовал. Фугасный снаряд обвалил часть несущей стены, один из обломков которой и ударил нашего товарища в бедро. Быстро вспомнив, что полагается делать в таких случаях, я приказал Льду снять штаны и достал из рюкзака пулемётный короб. Металл достаточно холодный, чтобы какое-то время подержать на пострадавшей конечности, а потом можно будет и компресс наложить. Оставив товарища возлежать на диване с наказом по мере нагревания переворачивать короб, я ушёл в ванную и там закурил. Других вариантов, не нарушающих светомаскировку, увы, не было. За сигаретой решил и поразмыслить, выйти с Громом на связь, или не стоит. Пока что в Предлесском нас скорее всего не рассматривают в качестве подозреваемых, так что хозяйство Садко стоило взять под охрану. Тем более владелец уже был согласен присоединиться к Стражам. А как это будет выглядеть с другой стороны?..

— О чём задумался? — прервал мой поток мыслей Садко, присоединившись к процессу курения. — Как будем выбираться, или о судьбе человечества?

Я коротко хохотнул и поделился своими сомнениями. На что мой временный командир беспечно махнул рукой и сказал:

— А вот сейчас или к утру ближе вырвемся и двинем на блокпост. Ваши пускай максимально быстро займут гаражи и любым посетителям будут объявлять, что точка захвачена. Княжеские, конечно, будут недовольны, но сразу до боестолкновения дело не дойдёт. По рации предлагать не стоит, вдруг перехватят.

— Херня, у нас закрытый канал, — отмахнулся я. — Но объяснять придётся долго, так что принимается. А вырываться как будем?

— Ну, как тут обстановка поутихнет, уедем.

Я зажал сигарету в зубах, пару раз хлопнул в ладоши и пробормотал:

— Прекрасный план.

— Есть лучше — предложи, — беззлобно матюгнувшись, отозвался Садко.

Я пожал плечами и сразу же, поняв, что в темноте мой собеседник этого не увидит, пробормотал «хэ-зэ». Докуривали молча. Затем вернулись в комнату. Я вдоль стены прошёл к окну и аккуратно выглянул на улицу. Внизу проехала машина, рыская парой прожекторов по сторонам. Я вовремя пригнулся — луч света скользнул по окну, отбросив на стену жутковатую тень решётки. Продолжалось, впрочем, это не долго, уже спустя пару секунд в комнате снова воцарилась темнота. Жаль, что гранат больше не было. Впрочем, вздумай мы отсиживаться в квартире, нам они сгодились бы только для самоподрыва, вовремя вспомнив про малое расстояние между прутьями оконных решёток, заключил я. А даже если бы и не было этих решёток, то что толку? Машина прошла слишком быстро, вряд ли удалось бы закинуть гранату прямо в салон, пусть он и открытый. Так что с, так сказать, мечтаниями я покончил и направился к дивану, на котором всё ещё возлежал пострадавший.

— Ну как, легче стало? — поинтересовался я.

Лёд буркнул что-то утвердительное, а посему я забрал у него короб и достал бинт. Наложив на место ушиба давящую повязку, я полушутливо пожелал «пациенту» скорейшего выздоровления, на что был так же не всерьёз послан в пешее эротическое путешествие.

— А потом ты этим ртом хлеб ешь, сквернослов! — негромко воскликнул я с притворным возмущением. — Делай после этого добро людям! Вы тут как хотите, а я курить.

Произнеся эту тираду, я вновь удалился в переменившую своё предназначение ванную. Мдя, могли бы представить прежние хозяева жилья, что вот так всё обернётся? Мир в руинах, а в их санузле курит заросший щетиной и обвешанный оружием, как новогодняя ёлка игрушками, парень. На минуточку — несовершеннолетний по былым меркам. Ну вот, подсознание в попытках отвлечь от переживаний по поводу глубины задницы, в которую мы угодили, повело куда-то в сторону. Интересно стало, что за люди вообще тут жили. Чем, как говорится, дышали. О чём мечтали? Чему уделяли время? Как повели себя, когда началось. И что случилось с ними, когда закончилось. Может, если до утра просидим, попробовать побродить по квартире? Вдруг какие-нибудь, кхм, следы последних жильцов остались. Ну или хотя бы что-нибудь ценное. Владельцев ведь уже нет, а какие были, тем без надобности.

— Опачки…

Я что, это вслух сказал? А ведь и было, с чего. А вдруг как раз есть, просто по какой-то причине не закрыл дверь. Хотя бы такой же, как мы, наугад дёрнул однажды ручку, а дверь и открылась. А когда уходит, не закрывает, потому что нечем. И мы сейчас заняли чьё-то обиталище. Впрочем, вряд ли этот кто-то, если и существует, а не является плодом моих домыслов и воображения, сейчас сюда сунется. В районе жарковато нынче. Нашими стараниями, хэ-хэ. И всё же всеми соображениями я поделился с Садко, когда докурил и вернулся в комнату. Командир выслушал и ограничился одной фразой:

— Утро вечера мудренее.

Я согласился, ушёл в соседнюю комнату и улёгся на широкую кровать, тут же классифицированную мной как достойный траходром. Ещё бы человека противоположного пола под бочок… Тьфу, тут война, а я о чём думаю! Да и сил на сегодня, как про состояние дикой усталости говорил один мой товарищ (что сейчас с ним, интересно, до войны последний раз виделись), ни социальных, ни половых. Только и успел расшнуровать берцы и снять шлем. День чрезмерно насыщенный выдался. После этих манипуляций, показавшихся сейчас весьма сложными, уснул моментально, даже не скинув автомат…

Лёд растолкал меня ближе к рассвету и отправился спать. Поинтересоваться его состоянием я не успел, но по тому, что ходил он уже без хромоты, сделал вывод, что оно как минимум терпимое. Я зашнуровал так и не снятые ботинки, надел шлем и отправился в ванную. Справив малую нужду прямо в душевую кабину, умылся из собственной фляги (половина ещё есть, порядок) и пошёл в комнату. Наскоро позавтракав парой шоколадных батончиков, запитых водой, вернулся в санузел, закурил и попытался собрать мысли в кучу. Что-то не давало мне покоя, но что — пока понять не мог. И лишь докурив, я понял, что меня смутило. Даже прошёл из ванной в туалет, чтобы убедиться. Предположение, что мы могли воспользоваться вполне действующим жильём, сейчас рассыпалось. С одной стороны. Запаха продуктов жизнедеятельности-то не было. Но что мешало предполагаемому обитателю квартиры отвести под туалет другую квартиру в этом подъезде. Вот тупо чтобы в «логове» не воняло. Водопровод-то не работает. Ладно, выяснение не за горами. Вот только рассветёт, и можно будет изучить интерьер подробнее. Фонариком-то пользоваться категорически нельзя. Увидит кто с улицы свет, и можно с чистой совестью застрелиться. Из человеколюбивых соображений — чтобы врагу меньше хлопот доставлять. Предварительно, разумеется, открыв дверь. Шучу. Без боя не сдамся! Но и по-идиотски подставляться не стану.

Подымил ещё. За второй сигаретой и рассвело. Теперь можно и с квартирой разобраться. В первой комнате из мебели имелись только диван, на котором сейчас давил массу Лёд, угловой шкаф у окна и комод. Диван проверим перед выходом, вдруг внутри есть чего интересное, а пока поглядим на содержимое комода. Я один за другим начал выдвигать ящики и рыться в них. Кроме ежедневников, рабочей документации какой-то юридической конторы и перевязанной бечёвкой толстой пачки тысячерублёвых купюр ничего не нашёл. Коротая время, пересчитал наличность. Шестьсот сорок девять тысяч рублей. В Москве, например, деньги ещё в ходу, если верить слухам. Ну и не только в ней. А вот доведётся ли в тех краях побывать? Пережившие войну города́ далеко. Ну да запас карман не тянет, пить и есть не просит. Руководствуясь этой нехитрой мыслью, вытряхнул из найденного здесь же пакета бумаги, завернул в него находку и убрал в рюкзак поглубже. А шкаф чем порадует?

По итогам перекладывания с места на место нескольких стопок одежды я понял, что ничем. Ну и ладно, не больно-то и хотелось, ещё спальня на очереди. И кухня, пожалуй, хотя поначалу хотел её из списка исключить. Но, подумав, всё же оставил. Вдруг кроме останков еды какая-нибудь бытовая техника полезная отыщется. Давно мечтаю о блендере, хэ-хэ. Или хотя бы о миксере. А если без шуток — ножи и прочие столовые приборы весьма востребованы. А уж какие-нибудь серебряные ложки вообще с руками оторвут за любую разумную плату. Драгоценные металлы всегда в ходу. Статусность и в нашем мире чего-то значит. Слава человеческой жадности и желанию пустить пыль в глаза!

Осмотр спальни почти ничего нужного не дал. Ну вот кому может пригодиться дилдо с вибратором? Тем более без батареек! Или с батарейками. Я, проявив брезгливость, разбираться в этом вопросе не стал. Ну и что, что игрушка три года по назначению не использовалась? А пусть даже и чистая! Всё равно противно. А вот с остальным… простыню, пододеяльник и наволочку, свернув, я всё же отправил в рюкзак. Вдруг своё жильё однажды появится. Да и во всяческих придорожных ночлежках, что сохранили свой довоенный функционал, превратившись, правда, в своеобразные опорные пункты, лучше ночевать со своим постельным. Местное у них либо дорого, либо грязное (и хорошо, если без разнообразной живности из царства насекомых), либо и то, и другое. А то и отсутствует. Ну что ж, теперь кухня.

На пустом столе я сразу разложил вторую простыню, поменьше. Пройдясь по кухне, смёл все ножи, вилки и ложки, что нашёл в ящиках, и аккуратно завернул поплотнее, чтобы лишний раз ничего не звякало. Как следует замотав свёрток найденной здесь же изолентой, убрал его в рюкзак и начал исследовать содержимое шкафов. К трофеям прибавились пятикилограммовый мешок сахара, пакет соли, банка кофе и несколько пачек макарон. Всё, разумеется, проверил на герметичность и целостность упаковки. Не подходившие к этим параметрам продукты отметались сразу. А самое важное, на чём мародёрка и завершилась — огромное количество пакетиков разных специй. До уровня Средневековья человечество, по крайней мере, в тех местах, где я побывал, ещё не скатилось. Хотя бы в стоимости разных вкусовых добавок. Но товар всё равно дефицитный. Пригодится. Не на обмен, так себя побаловать. Корицу, например, никому не отдам, я к ней ещё с довоенных времён неравнодушен, особенно если вместе с кофе. И имбирь мой. Вот так!

Потряс рюкзак, ничего не звякнуло. Вот и прекрасно. Ночь, конечно, позади, но лишний шум всё равно не нужен. Поглядел из окна. Просматривавшийся участок улицы пуст. Пока хорошо. Надеюсь, стеречь нас где-нибудь за углом никого не оставили. Впрочем, сомнительно. Силы за нами посланы небольшие, показательное уничтожение трёх машин и почти целиком их экипажей пыл преследователей должно остудить. Сколько нас, они не знают, и вряд ли захотят подставляться под ещё один болезненный удар. Впрочем, как говорится, доживём — увидим. В не самом оптимистичном варианте, конечно, но и далеко не пессимистичном. Так, что-то среднее. И воля к жизни здесь присутствует, и осознание не самых приятных вероятностей. И с этими размышлениями я вернулся к осмотру квартиры. Необходимость выяснить вставший вчера вопрос никуда ещё не делась.

Осмотр показал, что квартира нежилая уже довольно давно. Слишком много пыли и никаких следов, кроме наших. Ну вот и всё на этом. Осталось только досидеть на фишке до конца, и можно будет собираться и дружно уходить отсюда.

Впрочем, надолго это не растянулось. Не успел докурить даже до середины очередную сигарету, как на кухню вошли мои товарищи. Я поделился сигаретой с Садко. Он, сделав несколько затяжек, сообщил:

— Ночью связался с Кэпом. Он сказал, что по трофейной рации услышал приказ поисковой группе, что за нами гонялась, возвращаться на базу. А теперь к плохим новостям.

Он сделал многозначительную паузу, не то нагнетая обстановку, не то просто ради ещё нескольких тяг табачного дыма, и затем продолжил:

— В нашу сторону мимо Кэповской фишки проехал грузовик, полный вооружённых людей. Есть вероятность, что это как раз члены искомой банды.

— Привлекли их стрельбой, по ходу, — уточнил Лёд. — Если они, конечно, двинули именно сюда.

Я недовольно поморщился. Новой напасти не хватало, если догадка насчёт банды верна.

— А вероятности того, что это Стражи, нет? — поинтересовался я, надеясь на благоприятный исход ситуации.

Садко отрицательно покачал головой и ответил:

— Грузовик обычный, гражданский. Ваши такими не пользуются, а у Предлесского тяжёлой техники нет.

— Хорошая новость внутри плохой, — хохотнув, отозвался я. — Ну, для меня, я-то про княжество не знаю ничего. Что делать будем? Ждать Кэпа, или к машине сами пойдём?

— Далеко, — сказал Садко и покачал головой. — Вызываем машину и надеемся на лучшее.

На том и порешили. От себя я добавил, что пройдусь до двора, в котором вчера завязался бой и проверю, не появился ли там кто-нибудь. На возражение Льда, что не стоит привлекать к себе лишнее внимание, я напомнил, что Кэп на машине незамеченным не подойдёт, так что необходимо исключить малейшую вероятность ловушки для него. Мои товарищи согласились с этим доводом, и Садко пошёл открывать дверь. Я, показав Льду, как обращаться с пулемётом, оставил его дежурить у окна кухни, выходившего как раз на угол дома, из-за которого мы вчера вышли сюда. И эту же дорогу я наметил в качестве пути отступления, если доведётся вступить в бой. За незаметность наблюдательного поста я не переживал — свисавшая чуть наже подоконника полупрозрачная тюль должна прекрасно скрыть происходящее в квартире любому взгляду с улицы. Кроме взгляда, усиленного тепловизором, разве что, но вряд ли такая сложная аппаратура есть у простой банды. Застегнув шлем под подбородком и, взяв в руки автомат, я покинул наше убежище.

Спустившись, первым делом я, не выходя из подъезда, осмотрел улицу и дом напротив. Не обнаружив никаких признаков опасности, я вышел, присел и аккуратно выглянул из-за двери. Тоже чисто. Рывком подскочив, я быстрым шагом, почти бегом, направился к дому напротив и пошёл во двор вдоль стены. Держась в полутора метрах от неё, я начал осторожно выглядывать из-за угла, по мере движения охватывая себе всё больший угол обзора. И увиденное мне не понравилось. Возле уничтоженных машин копошились непонятные люди. Вооружённые. Кто чем, но лучше от этого не было. Надеюсь, княжеские при отступлении забрали оружие с подбитых машин и со своих убитых. Если бы у нового врага оказались пулемёты… Брр! Додумывал я это уже когда вскинул автомат и целился. На спусковой крючок я, судя по слитному звуку выстрелов, нажал одновременно с кем-то. Пуля чиркнула по шлему, и я, стреляя на ходу, рванул вправо, а затем обратно — под прикрытие стены. Кто-то успел прокричать «тревога!», во дворе упали двое, срезанные моими короткими очередями, в бронежилет ударила ещё одна пуля, заставив меня пошатнуться. Спрятавшись за угол дома, я, держась так же на небольшом расстоянии от стены, высунулся и добил магазин. На сей раз стрелял больше вверх, надеясь так заставить неведомого «снайпера» залечь. Его позиции я так и не выявил, хотя примерно определил направление, откуда он стрелял. Заодно и заметил, как несколько человек убегает за противоположный угол, намереваясь, похоже, взять меня в клещи. Я выхватил из подсумка по-прежнему висевшую на поясе рацию. Так до сих пор и не обзавёлся гарнитурой, что поделать, увы.

— Садко Псу, меня обходят!

— Принял, прикроем.

Я, на ходу сменив магазин и дослав патрон в патронник, добежал до ближнего к нашему подъезду угла и, развернувшись обратно в сторону двора, присел. За спиной пару раз рявкнул карабин, а затем загрохотал пулемёт, пресекая затеянный противником обходной манёвр. А вот и в моём секторе обстрела первый пошёл. Да как пошёл, так и упал. Следующие же, отрезвлённые гибелью товарища, появляться не спешили. Вот попал так попал. Ни во двор пойти, ни в подъезд вернуться. Впрочем, и противник не спешил обозначать своё присутствие. Потянулось томительное ожидание развязки сложившейся патовой ситуации.

Глава 9. Отступление

Ещё несколькими очередями злобно прогрохотала «трёшка», да вразнобой ударило несколько одиночных выстрелов. Думалка, сосредоточенная, казалось, сугубо на возможном подходе противника из-за всё ещё удерживаемого на прицеле угла, вскользь отметила, что выстрелов несколько, и ни один из них карабину Садко не принадлежал. Похоже, противник обнаружил позицию Льда и решил огрызнуться огнём. Скорее всего, без какого бы то ни было эффекта. Стой хоть кто-то так, чтобы попасть в нашего пулемётчика, был бы убит раньше, чем успел прицелиться, в этом я почти не сомневался. В лучшем случае залёг бы. Под пулемётным огнём стоять всё же не каждому силы воли хватит, какого бы супермена ты из себя ни строил.

— Спускайтесь, будем прорываться, — скороговоркой выпалил я в рацию. — Начинаю!

Тут же я шмыгнул за угол и, встав в полный рост, пошёл вперёд. Выпустив пару коротких очередей, срезал одного человека, попытавшегося вскинуть ружьё, и вынудил ещё двоих (больше не насчитал) прыгнуть за стоявшую перпендикулярно тротуару груду металлолома, в которой ещё угадывался легковой автомобиль. Почти непрерывно поливая его свинцом, я быстрым шагом пошёл вперёд. Патроны кончились раньше, чем добрался, и, отпустив автомат, я выхватил из кобуры «девятнадцать-одиннадцатый». Аккуратно обойдя то, что когда-то было спорткаром, я лишний раз убедился в том, что защиту от пуль машины дают плохую — оба противника были мертвы. Один погиб сразу, а второй, лежавший чуть в стороне от укрытия, даже успел, судя по тянущемуся за ним по асфальту кровавому следу, немного отползти. Не знаю, на что он рассчитывал, и подумать об этом не время. Может быть, когда-нибудь потом. Очень сильно потом, и не специально, а в порядке внезапного озарения. Хреново, наверное, что отъём чужих жизней стал чем-то обыденным, но так уж обстоятельства сложились, что поделать.

Тем временем до меня добежали Садко с Льдом. Я принял свой рюкзак и закинул его за спину, сразу затянув все возможные ремни и застегнув защёлки, после чего взял пулемёт. Кинув быстрый взгляд на болтавшуюся слева опустевшую часть ленты, оценил количество оставшегося боекомплекта. Навскидку чуть больше пятидесяти патронов. Сейчас, пожалуй, от использования «трёшки» стоит воздержаться. Пусть останется на ту, так сказать, дичь, что покрупнее. Я поставил его на разложенные сошки, перезарядил автомат и открыл двигательный отсек автомобиля. Внутри пусто. А жаль, движок пулю остановил бы. В качестве укрытия использовать этот автомобиль совсем нельзя. Ладно, стоит поискать позицию получше.

— Командир, Кэп скоро подъедет? — поинтересовался я.

Удивительное дело, переговоры по радейке я ведь слышал, идя на разведку. А тут вот после боя из головы напрочь вылетело. Ладно уж, всякое бывает.

— Минут через десять должен быть, — ответил Садко. — Давайте к тому дому, дождёмся там.

Он махнул рукой вперёд, указав на стоявшую в отдалении обгоревшую высотку. Я согласно кивнул и передал ему пулемёт. Ну а что, товарищи мои без рюкзаков, мне же тащить лишнее несподручно. Да и автоматы были только у меня и Льда, Садко из каких-то своих соображений от трофея, взятого в начале нашего становившегося всё более и более безумным приключения, отказался. При отходе отстреливаться очередями всё же лучше.Вот был бы у командира карабин хотя бы с оптикой… Впрочем, мнение о важности её наличия в наших условиях я поменял довольно быстро. Едва мы собрались отходить, как со стороны моей исходной позиции на открытое пространство выбежал человек. Я только вскинул автомат, как рядом громыхнул одиночный выстрел, и враг упал как подкошенный.

— А я ведь предупреждал, что хорошо стреляю, — с лёгким оттенком довольства собой в голосе сказал Садко. — Ну всё, идём! Лёд, держи правую сторону. Пёс, тылы.

— Есть! — синхронно отозвались мы, и наша троица быстро, но без суеты направилась к обозначенному зданию.

Спиной вперёд передвигаться — удовольствие то ещё. Хуже, когда при этом тебе надо контролировать происходящее в своём поле зрения. Оглянуться можно, но чревато возможностью что-то упустить и подставить всю команду под удар. Это в слаженных подразделениях замыкающему хорошо, приём отработан, а сам в товарищах на все сто уверен, что маршрут поровнее выберут и в случае чего подстрахуют от падения. У нас же всё строилось сейчас на чистой импровизации. А конкретно у меня (за других решать не берусь) — ещё и на надежде на благоприятный исход. Как нашего манёвра, так и вообще очередной неприятности в лице новых врагов. Или всё же старых? Вдруг как раз те самые бандиты, которых мы ищем. Жаль, что разобраться в этом вопросе нам сейчас вряд ли дадут.

— Справа!

Сразу же вслед за этим криком Лёд открыл огонь. Велик был, признаюсь, соблазн поддержать, если вообще не посоревноваться в наборе фрагов (смотри-ка, сколько лет к компьютеру не прикасался, а геймерский сленг не вытравить), в чём я, разумеется, ни за что не признался бы кому-нибудь. Даже себе не сразу. Но сдержался. Тем более, ответной стрельбы не велось. Лёд всех, кого можно было, то ли перебил, то ли вынудил укрыться. Любой вариант меня сейчас устраивал. А вот мне и плюсик за сдержанность — в моём секторе обстрела тоже появились торопящиеся на тот свет. Ну что же, раз торопитесь, не только вперёд себя пропущу, но и с отправкой помогу. Автомат, крепко удерживаемый в руках и плотно упёртый прикладом в плечо, дёргался почти неощутимо. Правда, с учётом того, что дистанция была уже довольно большой, попал я только в одного. Что, в принципе, для стрельбы в движении неплохо. Оставшиеся открыли ответный огонь.

Прилетело вскользь по шлему, от неожиданности я даже отклонился в сторону. Психологически всё же сложно сохранять спокойствие под огнём. Я и к той неуязвимости, что давал бронежилет перед обычной стрелковкой, долго привыкал. Вот с тех самых пор, как начал знакомиться с вопросами ведения боя, знал, что в конечность или в голову при обмене свинцом никто целиться не будет, и такое попадание будет исключительно случайным, поэтому двигаться, когда по тебе стреляют, надо прямо и, так сказать, фронтальной проекцией к противнику. Но теория — это одно. На практике же стал так работать далеко не сразу. А вот стоит пуле чиркнуть по шлему, так до сих пор дёргаюсь.

Несколько раз коротко жму на спуск, производя очереди по два-три выстрела. Ещё один, хватаясь за плечо, падает. Досадно, что не наповал, ну да и на время вывести врага из строя — тоже дело хорошее. Ловлю ответку бронежилетом. Устоял, хоть и сильно повело, снова стреляю, не прицельно, просто куда-то в направлении противника. Кажется, промах, а стрелок просто залёг. И практически тут же бедро пронзает резкая жгучая боль. Вскрикнув от неожиданности, падаю и ору:

— Ранен! Ложись!

Садко, судя по тому, что среагировал сразу, служил. Или, как минимум, просто выработал за последние три года полезную привычку сначала выполнять команду, а потом над ней размышлять. Для ведения боя полезную, разумеется. Ну и при иных экстремальных ситуациях. А вот до Льда дошло не сразу, и он прошёл вперёд ещё несколько шагов. Это имело для него не самые приятные последствия. Следующий выстрел повалил и его. Пока, впрочем, не было времени отвлекаться на товарища. Раз матерится и шевелится — жив. Сказав командиру «прикрой», я расстегнул подсумок с аптечкой, выудил из него бинт и начал лихорадочно заматывать ногу прямо поверх штанины. Пока не до тонкостей, потом обработаю рану получше. Особой аккуратности не вышло, но хотя бы кровотечение должно остановиться. Пока я занимался самолечением, Садко и Лёд, уже очухавшийся и подползший к нам, в два ствола лупили по врагу. Я же выудил шприц с регенератором, в какой-то доле перемешанным с антибиотиком, и вколол рядом с раной. Стоило бы, по-хорошему, воспользоваться и обезболивающим, но время дорого, на адреналине-то перетерплю. Главное сейчас — остановить кровотечение.

— Пока чисто, — оповестил Лёд, — продолжаем движение.

— Оба на тыл, — добавил Садко. — Справа безопасно.

Ну что сказать, мы и продолжили. Ещё пару раз пострелять пришлось, но на этот раз врагу не дали сделать ни единого выстрела. Да и пыл им мы явно охладили. Так что до высотки добрались спокойно, хоть из-за меня и медленно. Мне-то, разумеется, идти было не особо комфортно, ступать раненой ногой всё же неприятно. Вблизи под покрывавшим стены слоем гари и пыли можно было разглядеть облицовочные квадратные плиты, цвет которых ещё угадывался. В основном бежевые, местами тёмно-зелёные и изумрудные. Красивый дом был, похоже. Но что-то я отвлёкся…

— Занимаем первый этаж и ждём, — скомандовал Садко. — Кэп вот-вот должен подъехать.

Приступить, правда, к выполнению этого плана мы не успели. В паре сотен метров из-за поворота показался знакомый пикап, направившийся в нашу сторону. Садко жестом остановил машину, едва она доехала до ближайшего к нам здания. Во избежание возможности попасть под обстрел, надо полагать. Мы, держа улицу на прицеле, пошли к транспорту. Я принял пулемёт у Садко, закинул его в багажник и, тихо матерясь сквозь сжатые зубы, забрался следом.

— Лёд, — позвал я товарища, — давай за мной. Контролируй, что по ходу движения, я прикрою тыл.

Лёд кивнул и перемахнул через борт. Садко немного замешкался, открывая дверь. Вот ведь Кэп нашёл, как время ночью скоротать, обратно поставил. Ну и ладно, дело хозяйское, может, пронесёт.

— Пёс, — окликнул меня командир, — едем к блокпосту?

— Да, — обернувшись, ответил я. — Месть на какое-то время откладывается.

Садко с притворным сожалением вздохнул и развёл руками, после чего залез в машину, хлопнув дверцей. Взрыкнув мотором, пикап, чтобы не выезжать на опасный участок, дал задний ход и пошёл на разворот. Завершив манёвр, Кэп выжал газ, и мы, набирая скорость, тронулись по улице. Сидеть в багажнике, не предназначенном для перевозки людей, было не особо удобно, трясло ощутимо. А уж при учёте ноющей раны, отдававшейся болью при каждой встряске, совсем погано, посему я периодически поминал недобрым словом машину, дороги, прошедшую войну, текущие обстоятельства и, что было совсем уж несправедливо, Кэповские навыки вождения. Под горячую руку пришлось, скажем так.

— Собака дикая, — не выдержал на очередной моей матерной конструкции Лёд, — кончай уже ругаться, и так невесело.

— Что, уши в трубочку сворачиваются? — беззлобно отозвался я, не оборачиваясь. — Зря волнуешься, шлем удержит.

Со стороны напарника раздались какие-то булькающие звуки, в которых легко угадывался сдерживаемый хохот. На этом разговор и свернулся. Поездка продолжалась. Я всё так же следил за тем, что происходило позади машины, периодически провожая взглядом особо приметные сооружения. И не забывая, само собой, продолжать ругаться на каждой колдобине. Не знаю уж, насколько правдива услышанная когда-то давным-давно байка, что всякие высказанные вслух грязные ругательства снижают боль, но за неимением возможности сделать пока что хоть что-то более эффективное помогал себе так. Правда, разницу не отслеживал. Просто почти привык к ране, и всё тут. Следя за дорогой, заодно и анализировал всё произошедшее. Что-то я упустил из виду едва ли не в самом начале сегодняшних происшествий, вот прямо с того момента, как собрался пойти на разведку. И эта мысль всё никак не давала покоя, вызывая досаду на самого себя. Какого хрена я понимаю, что прав, но не понимаю, в чём именно?

— Пёс Садко, — донеслось из рации на поясе, — как обстановка?

Я потянулся за устройством, и рука замерла буквально в паре сантиметров от него. Да. Да, чёрт возьми! Именно это и ускользнуло от моего внимания. Я ведь помнил, на каком канале работала та группа бандитов, с которой столкнулся ещё в самом начале своего рейда. У них была всего одна радейка, так что активным на ней в тот момент мог быть только их рабочий канал. Если, конечно, связист не соблюдал конспирацию на случай, подобный тому, который и произошёл, вероятность, как ни крути, всегда есть. Жаль, что не расспросил пленного подробно, да и у Грома, которому передал информацию, не уточнил, подтвердились ли данные. Ну да сейчас проверим.

— Пёс Садко, — снова ворвался в эфир командир, — хрена молчишь? Повторяю, как обстановка?

Упс, задумался. Я схватил рацию, вдавил тангенту и ответил:

— Нормальная. Подожди, переключусь на другой канал.

— Какой и наху?..

Не услышал я окончания вопроса — перешёл уже. И практически сразу попал на радиопереговоры.

— …дин Мяснику, обстановка?

— Сокол-один на связи. Подняли дрон, ищем.

— Заряда хватит?

— Ещё на час полёта и возвращение.

— Хорошо, не подведите. Постарайтесь взять живыми, эти ублюдки дорого заплатят за девять убитых и восьмерых раненых.

— Мясник, ты лошара.

— Скажи мне это в лицо, умник!

Смех в эфире. Мдя, с культурой ведения радиопереговоров ребята явно не знакомы. Ума до позывных додуматься хватило, а вот разговоры такие длинные ведут, аж смешно. Вы, ребята, чего, компенсируете отсутствие мобильной связи, или что? А вот наличие у них беспилотника — это хреново. Да и действуют, я так понял, несколькими группами. Не нарваться бы.

— Мясник Соколу-первому, что именно искать, подскажи.

— Машину.

— Прекрасный ответ. Какую?

— Не знаю, их транспорт мы не видели.

— Дебилы.

— Просто дай инфу, в каком квадрате обнаружите движущийся транспорт, и идите на перехват. По возможности задержите до нашего приезда.

— А если не те?

— А какая разница?

И снова безудержный хохот. Ну да, и правда, этим-то какая разница.

— Только осторожнее, у них пулемёт.

— Мясник, ты, бляха-муха, умеешь вовремя предупредить.

— В жопу иди.

— Нагибайся.

И опять надоевший уже смех. Я оборвал его, вернувшись на предыдущий канал.

— Кэп Псу, тормози, повторяю, тормози!

Пикап, взвизгнув тормозами, начал быстро терять ход, шурша шинами по асфальту, а меня дёрнуло вперёд по ходу движения. Хорошо, что держался за борт, на кабину не отлетел. Ногой, правда, приложился, опять напомнило о себе резкой болью ранение. Пожалуй, стоило в рацию кричать менее экспрессивно. Даже представить страшно, чего там Кэп от моего послания себе нафантазировал, что так резко по тормозам ударил. Открылась дверь, и высунувшийся из салона Кэп спросил:

— Что там стряслось?

Я аккуратно спрыгнул на асфальт и жестом показал нашему водителю забраться обратно. Не дав ему захлопнуть дверь, сам сунул голову в прокуренный салон и скороговоркой выпалил:

— Подняли дрон, выслеживают движущуюся машину. Сидите и не высовывайтесь, мы с Льдом попробуем сбить.

Получив согласие от товарищей, передал им пулемёт и, скомандовав Льду, чтобы шёл за мной, рванул, насколько раненая нога позволяла, к единственному подъезду высотки, у которой мы и остановились. Взгляд зацепился за то, что в данном районе это бывшее офисное здание являло собой господствующую высоту, а по опоясывающим его не то балконам, не то обзорным площадкам можно было обойти всё здание по кругу, не заходя внутрь. Выследить беспилотник с такой удобной позиции было весьма простой задачей.

По лестнице поднялись на пятнадцатый этаж. Не знаю, как Лёд, а лично я — проклиная простреленную ногу и, начиная этажа с девятого, свою тягу к курению. Уже когда добрались и, пройдя через широкий холл, вышли на широкую площадку, мысленно пообещал себе не курить в подобных вылазках. Совсем бросать не собирался.

— Обходим по кругу, — сказал я. — Ты по часовой, я в обратном. Внимание на небо. Увидишь дрон — стреляй. Услышишь выстрелы — беги ко мне.

— Принял, — отозвался Лёд, и мы приступили к патрулированию.

На третьем круге я услышал приглушённые выстрелы и побежал к напарнику. Лёд отстреливал каждые несколько секунд по короткой очереди, целясь чуть вниз. Проследив за направлением ведения огня, я обнаружил интересовавший нас объект и внёс свой вклад в стрельбу. До небольшого вытянутого беспилотника было около полукилометра. Летел он, к счастью, не в нашу сторону, но кто знал, кроме его хозяев, были у него боковые камеры, или же отсутствовали. Магазин у меня почти опустел, когда объект вдруг клюнул носом, практически сразу сорвавшись в пике. Поставленную собой же задачу я выполнил успешно. Или Лёд. Не важно.

— А теперь спускаемся и как можно быстрее едем на блок, — мрачно проговорил я.

Необходимо было как можно быстрее исчезнуть отсюда, пока бандиты не взяли след. Наши шансы отбиться от двух групп были не особо-то и высоки.

Глава 10. Дорожные войны

Станцию я переключил на бандитский канал ещё до того, как беспилотник-разведчик был подбит, и теперь, торопливо спускаясь к первому этажу, мы с Льдом слушали радиопереговоры бандитов. В какой-то степени даже наслаждаясь их реакцией и осознанием своей безнаказанности. Краткое содержание сплошной стены матерщины и прочей грязной ругани сводилось к тому, что нам, попадись мы неприятелю живыми, лучше застрелиться сразу, чтобы не мучиться. Каких-то указаний на действия друг другу они не передавали.

— Ну что ж, — сказал Лёд, когда мы, забрав из кабины пулемёт, устроились в кузове, — будем надеяться, что не пересечёмся.

А другого, собственно, нам и не оставалось. Если, конечно, что-то интересное в эфире не проскочит. Машина тронулась и начала набирать скорость. Я, взвесив все «за» и «против», всё же вколол в ногу обезболивающее. Терпеть дальше уже не хотел и не мог.

— Ты как, — с участием в голосе поинтересовался напарник. — Живой?

— Как видишь, уже вовсю разлагаюсь, — сострил я в ответ. — Похороните по приезду.

Лёд ухмыльнулся, кивнул и, подняв вверх большой палец, сказал:

— Не беспокойся, закопаем поглубже.

— А салют?

— Не заслужил, — с всё той же широкой улыбкой ответил он, и мы расхохотались.

Тем временем голова начала слегка кружиться. Тело же приобретало некоторую плавно нарастающую лёгкость. Обезбол начал действовать, сквозное ранение в ноге перестало беспокоить. Буду какое-то ближайшее время подтормаживать, увы, ну да пока обстановка была спокойная… И, как водится, именно в тот момент, когда меньше всего неприятностей ожидаешь, и готовность твоя к ним минимальна, они тут как тут. Конкретно в нашем случае — выруливший из переулка обшитый стальными листами и арматурой грузовик с решёткой из косых полос металла на лобовом стекле. Выруливший и сразу втопивший за нами. Пулемёт в моих руках ударил одновременно с автоматом Льда. Боекомплект я не жалел, и какое-то число из оставшиеся пяти-шести десятков выстрелов приняли на себя кабина с моторным отделением эрзац-броневика. Прежде чем грузовик, вильнув в сторону, на высокой скорости снёс фонарный столб и впечатался мордой в стену, я успел заметить поваливший из-под капота дым. Молодцы мы, весьма серьёзно разворотили ребятам весь моторный отсек. Да и водителя, похоже, убили. Или серьёзно ранили, но после такого столкновения всё равно вряд ли выживет — передок машины неплохо так вмяло в кабину. «Полтора метра жизни» здесь отработали не по предназначению.

Я отложил бесполезную теперь единицу тяжёлого вооружения (а по простому — пулемёт) и взялся за автомат. Жаль, кунг неприятельского транспорта хоть как-то защищён. Пусть и явно не плитами броневой стали, а обычным листовым металлом, но угол наклона, мать его, какой-никакой, а был. Да и Кэп вжал педаль газа, едва началась эта короткая, но бешеная гонка, и грузовик был уже слишком далеко для прицельной стрельбы. Тем более, если эта стрельба из движущегося транспорта. Но если кто из кунга выберется, хотя бы прижать его к земле огнём или вынудить укрыться можно было постараться. Впрочем, такая нужда отпала быстро — сбросив скорость, Кэп крутанул руль, и мы скрылись во дворе. Коротко полюбовавшись на густую листву клёнов и сохранившиеся на стенах домов весьма высокого уровня граффити, я поставил автомат на предохранитель и вернулся к наблюдению за тылами. А всё же стоило сказать водителю, чтобы подобрался к подбитому грузовику задом, сохранялась ведь при этом способе передвижения возможность удрать. Уж вблизи бы этот кунг свинцом нашпиговали — чёрта с два хоть один бандит выберется. Ну да чего переживать из-за упущенных возможностей. Насущных трудностей и так хватает, а за их разрешением и остальное забудется. Тем более такая ерунда.

— Черти ебаные закусились с нашими на Тюменской! — надрывалась тем временем станция. — Тачка всмятку, Мясника и водилу въебали, двое в кунге с сотрясом! Пикап в камуфле, чешите район до ворот! На мусоров не нарвитесь!

Удачно мы с напарником отстрелялись. Эту часть сброда не только обездвижили, но и обезглавили, понял я, моментально вспомнив позывные, что звучали в недавних радиопереговорах двух групп.

— Сокол-два принял, — отозвался другой голос. — Идём на перехват. Заблокируем за магазом дорогу к кордону, успеваем.

Ох ты ж!.. Второго Сокола нам не хватало. И откуда вылез! Мало того, что групп оказалось не две, а минимум три, так ещё и одна из них подобралась близко к блокпосту. Уж не у той ли самой «Полушки», возле которой я станцией разжился, разведгруппу банды ликвидировав, шарятся? В поисках своих товарищей, например…

— Сокол-один, свяжись с базой, пусть вышлют машину, раненые не дойдут сами!

— Жди.

Я переключился на канал Стражей и, так вдавив тангенту, что побелели пальцы, заорал в рацию:

— Гром Псу, шторм начинается! Повторяю, шторм начинается!

Успел заучить часть кодовых фраз перед тем, как отправился в дорогу, не стал на всякий случай брать на бумаге, хотя и предлагали. Мало ли, случаи в жизни разные бывают, попадёт ещё не в те руки после моей возможной гибели. Сомневаюсь, конечно, что бандиты прослушивают канал, но всякое бывает. Уставы-то, как говорится, кровью писаны. А сколько бед в военной истории от пренебрежения правилами ведения радиопереговоров было — и не счесть. Повторив своё сообщение, я отпустил тангенту и, едва ли не скрипя зубами, стал ждать ответа. Отреагировал Гром оперативно, но мне эти короткие несколько секунд показались неприлично долгими.

— Гром на связи, тебя понял. Откуда ветер?

Так, что второй «пернатый» сказал? На дороге у супермаркета, это, выходит, что? Блокпост на юге, от него километр прямо, то есть, строго на север, хорошо же в городах с чёткой планировкой, затем направо…

— Эн-эн-о[1].

— Понял тебя.

— Камуфляжный пикап не трогай, это мы прорываемся!

— Камуфляжный пикап — свои, доведу.

— Конец связи.

Не дожидаясь ответа, «перескакиваю» на канал торговцев. Вернее, на данный момент — своих боевых товарищей.

— Кэп Псу, тормози.

Машина, вильнув в соседний двор, начала сбавлять ход и, наконец, остановилась. Я перемахнул через борт, поморщился (уже не больно, но всё ещё неприятно) и достал путеводитель. Кэп с Садко вылезли уже из кабины и встали рядом. Пролистав до первого района, ткнул пальцем в карту и сказал:

— Где-то здесь нам заблокируют дорогу. На блоке ребята предупреждены, но вряд ли ударят сами, будут скорее стоять в обороне. Вопрос, можем ли объехать так, чтобы не спалиться?

Кэп, быстро пробежавшись глазами по карте, ответил почти сразу:

— А что тут думать, тупо притрёмся сейчас к забору и двинем вдоль него.

Я, открыв рот, какое-то время простоял в ступоре, вызванном собственной… ну, иначе как тупостью и не назвать. Очевидное же ведь решение, и лежало на поверхности — только руку протяни да ухватись.

— Кх-х, — выдавил я из себя наконец смешок, — от обезбола ещё не отошёл, думалка что-то не работает, уж простите.

Садко похлопал меня по плечу и пробасил:

— Ну как же, а грузовик кто подбил?

— И убил двоих в кабине, ага. Так то на рефлексах случилось, — вяло отмахнулся я. — И то не без помощи Льда ведь. Ладно, поехали, что ли.

Погрузились в машину и вновь отправились в путь, петляя по дворам. Я уже даже не старался рассматривать что бы то ни было вокруг, целиком сосредоточившись на тыловом охранении. Спустя примерно полчаса такого передвижения мы выехали наконец за черту застройки. Я развернулся и, чуть отклонившись за борт, глянул вперёд. Вдалеке уже виднелся забор, с каждой секундой всё приближавшийся. Вот и мотки колючей проволоки по верху уже видны. Ещё чуть-чуть, и эта бешеная гонка завершится. Я уселся на пол, упёрся спиной в стенку кабины и, подумав немного, всё же закурил. Нервы сегодня ни к чёрту. Приедем — попытаюсь разузнать, как там у моих коллег с алкоголем. Вот напьюсь вечером, отлежусь денёк, и с новыми силами…

Нет, даже помечтать не дают. Когда мы уже повернули и поехали вдоль стены, из-за горы строительного мусора, что располагалась в паре сотен метров от нас, скрывая из вида строения, выскочила пара багги, рванувших в нашу сторону. Я опять переключил станцию, выплюнул едва докуренную до середины сигарету куда-то за борт и вскинул автомат.

— …дут! Вижу чертей в камуфляжном пикапе! — надрывался кто-то, кого я сейчас, возможно, выцеливал.

— Осторожно, у них пулемёт!

Ну да, пулемёт у нас есть. Правда, пустой, но о том вам знать не обязательно.

— Лёд, бери правого! — крикнул я и надавил на спуск.

Автомат дёрнулся в руках, мягко уткнулся в плечо, стих. Спуск, ещё с полдесятка пуль улетело в сторону чуть отставшего от шедшего справа багги. Почти одновременно со мной открыл стрельбу и напарник. Его цель вильнула в сторону, но почти сразу выправила движение. Колесо, похоже перебито. Я же каких бы то ни было результатов своей стрельбы не увидел. А вот и враги очухались, застучали и их автоматы. Даже довольно удачно — нам в борт что-то прилетело. Мдя, как жаль, что возможностей практиковать стрельбу из движущегося транспорта у меня до сегодняшнего дня толком и не было. Впрочем, всё же не по ровной дороге едем, качает хорошо, да и периодически на всяких неровностях наш транспорт подпрыгивает. Остаётся только подпустить ближе.

Я сменил цель и добил остаток магазина. В два ствола всё же работать лучше — головной багги лишился управления и, сбавляя скорость, продолжил движение прямо. Автоматчику, правда, повезло — даже не зацепили, и он продолжил стрельбу по нам. Могучий удар в шлем опрокинул меня на дно кузова, перед глазами всё поплыло. Хорошо, что не застегнул, а то бы точно шею сломало. Придя в себя, я подобрал слетевшее с головы средство защиты, нахлобучил на голову и поднялся. Отъехали мы уже далеко, но результаты стрельбы Льда были всё ещё видны — второй багги спокойно, лишённый и водителя, и стрелка, стоял как вкопанный.

— Сокол-два, — надрывалась рация, — рви на перехват! Я один остался!

— Кто, бля, один?

— Стрелок! Мой водила убит! На второй тачке всех порешили!

— Оставайся на месте. Что у чертей?

— Одного, кажется, грохнули. Машина едет.

— Пидорасы, — интересно, это второй «пернатый» про нас или про своих незадачливых подчинённых. — Ладно, ща догоним, и кранты.

— Сокол-два, — ворвался в эфир третий голос, — мать твою, не забывай, эти нам нужны живыми. Бери аккуратно.

— Помню. Конец связи.

А веселье, похоже, только начинается. Интересно, что на этот раз? Ещё один грузовик? Или стайка багги? Тьфу, совсем всё не радостно. А так хорошо день начинался. Ну да ничего, до блокпоста совсем немного, при поддержке-то пары десятков стволов и «в игре» от обороны отобьёмся. А то и вообще стрелять не придётся — кто-то из группы покойного нашими стараниями Мясника предупреждал ведь наших преследователей, чтобы «на мусоров не нарвались». На Стражей, переводя с быдлячьего гавканья (впрочем, нет, скорее даже кукареканья) на человеческую речь. Организацию послевоенного мира, костяком которой стали ОМОН и полиция (потому и «мусора́») здешних краёв, не миндальничавшие в борьбе с преступностью и до Песца, а теперь же и вообще не стесняющиеся в средствах. За что, видимо, их (нас, мысленно поправил я сам себя, шеврон партизана как-никак носишь) банда Шершня и боится. Правда, с такой славой не увязывалось то, что пересекаться им с нами не доводилось до недавнего времени, но, поразмыслив, я пришёл к выводу, что это последствия устроенного Стражами по приходу в город наведения порядка. Новые мои знакомые рассказали за чаем, как бывшие сотрудники по итогу нескольких масштабных «войнушек» показательно расправились с бандитскими атаманами и их приближёнными. Уж на что я морально устойчивый, но даже меня проняло, хэ-хэ…

Вдалеке загрохотал пулемёт. Не «трёшка», а что-то явно более мощное и скорострельное. Похоже на ту бандуру, что на пикапе «погранцов» установлена. Вот как назло вылетело название из головы, но явно не до него сейчас. Переключив матерящуюся станцию на наш канал, я заорал:

— Кэп Псу, езжай на выстрелы, нашим поможем! — и, уцепившись за срез крыши кабины, поднялся над ней, выставив вперёд автомат.

— Коробка Псу, — продолжил я радиообмен на следующем канале, — ведёте бой?

— Хрена надо? — поинтересовались «на другом конце» эфира.

— Гром про камуфляжный пикап предупредил? — к чёрту в задницу краткость, сейчас лучше уточнить подробности, под огонь пулемёта калибра двенадцать целых и семь десятых миллиметров попасть ну очень не хотелось.

— Да, — собеседник оставался лаконичен.

— Едем к вам на помощь. Смотри не подбей.

Предупредил я вовремя. Мы въехали на возвышенность, с которой открывался вид на поле боя, развернувшегося вдоль дороги. Пулемёт маневрировавшего из стороны в сторону уже знакомого мне бронированного пикапа на мгновение уставился на нас и тут же отвернулся к одиночному багги, неосмотрительно выехавшему из-за неподвижной туши грузовика. Такого же уродливого, как и тот, что мы оставили бесполезной грудой металлолома на Тюменской.

— Точно, у них же оптика есть, — вслух подумал я, флегматично рассматривая взрыв одной единицы колёсной мелочи. — Ну, — пустился я в объяснения, видя непонимание у Льда на лице, — в нас прицелились, но стрелять не стали.

— А-а-а, — понятливо кивнув, отозвался напарник. — Было бы неприятно, учитывая, как этого подорвали.

— Да просто взрывчатку вёз, похоже. Вот и довозился, лох.

Короткая беседа окончилась быстро, в поле зрения попали человеческие силуэты. Не сговариваясь, мы одновременно открыли огонь. Метров примерно двести. Пока сообразят, что это не к ним помощь пришла, сколько очков набить успеем. А уж присоединение Садко и Кэпа к отстрелу почти беззащитных бандитов их шансы сильно сокращало. Почти непрерывная автоматная стрельба из трёх стволов звоном отдавалась в голове, как бы контузию не заработать после такого обильного звукового сопровождения последних двух дней. А тут ещё и периодическое суровое «ррдаум» в исполнении нашего снайпера явно органам слуха здоровья не добавляет.

Автоматные магазины меняем почти одновременно, как и отстрелялись. Продолжаем щедро поливать поле боя свинцом. Броневик, расправившись с оставшимися багги, встал и почти одиночными начал отстреливать людей. Целой техники кроме него и нашей машины не осталось. А вот и возле нас начинают свистеть пули. Привлекли всё же внимание, ну да не беда, сколько этих фигурок там осталось. Я стреляю не в людей — это для меня мишени. Про себя твержу как мантру, хорошо способствует спокойному состоянию, сосредоточенному только на сражении, и через него уменьшению дрожания рук. Всё под контролем, я под защитой, мне мало что угрожает. Я здесь не для борьбы с каким-то противником — я здесь, чтобы его уничтожить.

Конец боя для нас я, правда, едва успел осознать. Гранатомётчика увидел еле-еле, и то только после его выстрела. Меня выбросило из кузова и оглушённым понесло куда-то вверх под каким-то непонятным наклоном. Последнее, что я увидел перед приземлением — перевёрнутый пикап, уже мало напоминавший машину. Затем сила инерции проволокла меня спиной по земле. До ближайшего камня, об который я окончил процесс торможения обряженной в шлем головой, проваливаясь в полнейшую отключку.

[1] «Норд-норд-ост», то есть, под углом 22,5 градусов относительно блокпоста. Направление Пёс назвал, само собой, примерное, но близкое к предполагаемой действительности.

Глава 11. Поворот судьбы

Первым, что я увидел, открыв глаза, оказалась женская грудь, прикрытая облегающим белым халатом. Повинуясь инстинкту, пробудившемуся раньше сознания, я, протянув к ней обе руки, положил ладони на эти прекрасные округлости и невольно сжал. В чувство меня привёл короткий взвизг, спровоцировавший резкий толчок головной боли, от которого я тут же схватился за виски и застонал.

— А ты, Кирочка, оказалась гораздо эффективнее медикаментов, — раздался в стороне насмешливый голос. — Завтра же переведём тебя в реанимацию.

В поисках источника этой фразы я окинул с трудом фокусирующимся взглядом помещение, постепенно осознавая себя лежащим в больничной палате. В метре от моей койки стояла прекрасная огненноволосая девица невысокого роста, одетая в медицинский халат. Её лицо заливал румянец, на фоне которого терялась россыпь веснушек. Чуть поодаль стоял здоровяк с густой седоватой растительностью, в которой пряталась широкая улыбка, на лице.

— Очнулся, герой? — пробасил мужчина, направившись к медсестре. — Не поверишь — ждали с нетерпением. Гром, зараза, все уши прожужжал требованиями как можно быстрее поставить тебя на ноги. Павел Семёнович, лечащий врач. Ну как ты? Кроме головокружения, разумеется.

Перед глазами всё снова поплыло, и я поспешил вернуть голову на подушку.

— Вижу, не особо, — продолжил Павел Семёнович. — Ну ничего, жить будешь. Это ты, приятель, правильно придумал — шлем носить. Такая безделица, а жизнь спасает.

— Ещё бы, — улыбнувшись, отозвался я. — Несколько пуль им словил, и ничего.

— Про пули уж потом похвастаешься, а пока полежи тихо, в себя приди. Только перевернись, уколоть тебя надо.

Я послушно перевернулся на живот, и почти сразу же почувствовал идущий от растираемой спиртовой ваткой ягодицы холод, а затем и лёгкую тянущую боль от вводимого внутримышечно лекарства. Самого укола, как и извлечения из-под кожи иглы, я не ощутил — лёгкая рука у Кирочки, однако.

— Ватку подержите пару минут, если можете, — раздалось смущённое бормотание медсестры. — Если нет, то…

— Не-не-не, — поспешил я развеять неловкость, — руки на месте и шевелятся, я сам.

Тут доктор не сдержал усмешки, вогнав, как мне показалось, медсестру в краску ещё сильнее.

— Вообще Кира у нас, — сказал Павел Семёнович, — дама боевая, смутить её очень тяжело. Но у тебя получилось — тяжёлые пациенты всё же за сиськи её полапать ещё никогда не пытались.

Довольный своей шуткой, врач хохотнул и, дождавшись, когда я перевернусь в исходное положение, приступил к опросу, итогами которого, судя по всему, остался доволен.

— Ну что же, — подытожил он подзатянувшуюся беседу, которую я, признаться, детально не запомнил, — боли и головокружение, само собой. За недельку пройдёт, не позднее. Зрение, похоже, в порядке, но это уже завтра выясним окончательно. Нарушений памяти нет. На тошноту не жалуешься, да и не рвало. Легко отделался. Отдыхай пока. Сейчас покормим. Судно, если надо…

Я поднял руки в протестующем жесте, невежливо перебивая Павла Семёновича:

— Нет-нет-нет, сам дойду. Только скажите, куда.

Мой визави понимающе усмехнулся и ответил:

— Сразу у выхода из палаты. Но ты не геройствуй, покоя побольше надо. За сим всё. Вечером навещу, не скучай.

С этими словами доктор покинул палату. Я же пораскинул мозгами над сложившейся ситуацией. Прав он, больному нужен покой. А с другой стороны — стыд перед Кирой, которой подкладывать под меня утку и мои продукты жизнедеятельности выносить. И откуда, казалось бы. Первый раз эту медсестру вижу, и это часть её работы, в конце-то концов. Вот только предстать перед ней в таком… кхм… неприглядном виде казалось чем-то недопустимым.

«Гормоны взыграли, кобелина?» — мысленно спросил я у себя.

И по начавшему, едва мысли отошли исключительно на образ Киры, набухать девайсу, коим наградила природа, понял — взыграли. Стыдливо осмотрелся — не заметил ли кто так не вовремя образовавшийся в районе паха бугор на простыне, которой я был укрыт. Но соседи, которых я в палате насчитал ровно двух, мирно спали, так что неловкость момента пропала. Повернул голову налево, увидел на прикроватной тумбочке комплект больничной одежды и решил, что надо проверить своё заявление на деле. Быстро надев просторные штаны и майку (хм, а я что, всё время тут голый лежал? кстати, а всё время — это сколько? надо будет уточнить), сунул ноги в войлочные шлёпанцы огромного размера и медленно поднялся с койки. Длиннополую рубашку с коротким рукавом, подумав недолго, так и оставил на тумбочке — всё равно не гулять собирался. Сделал пару аккуратных шагов и прислушался к ощущениям. Всё вроде в порядке, голова кружилась едва заметно, картинка перед глазами не плыла. Главное, без резких движений…

Только оправившись и вернувшись в постель, запоздало понадеялся, что тапочки продезинфицировали после предыдущего пациента. Подхватить грибок совершенно не хотелось. Впрочем, раз уж Стражи даже водопровод здесь наладили, то и такой вопрос стороной не обошли. Да и на фоне общей стерильности, что царила в палате и во внешнем виде Киры и Павла Семёновича, было бы удивительно обратное. Разве что по чьему-то упущению, исключительно по причине человеческого фактора. Погруженный в эти размышления, я не заметил появления Киры в палате.

— Антон Олегович, — кашлянув, окликнула она меня, — ваш обед.

Я, поблагодарив медсестру, поднял подушку к спинке кровати и принял полусидячее положение. Кира поставила передо мной столик-поднос с довольно обильным обедом. От запаха свежей еды буквально слюни потекли. С трудом сдерживая желание умять всё как можно быстрее, я приступил к приёму пищи. В процессе поймал себя на мысли, что толком ел в последний раз аккурат перед выходом в рейд, и то в основном какие-то пищевые концентраты довоенного (а что, могло быть иначе?) изготовления. Массово производимые, без маркировки, сытно, но никогда не угадаешь, какой вкус выпадет. А сейчас… м-м-м… густые щи с мясом, немалых размеров куриная грудка на второе с гарниром из гречневой каши с грибами, компот с кусочками фруктов, аккуратно нарезанный огромный ломоть белого хлеба. Много и, самое главное, натурально! Земля и небо, иначе и не скажешь. Трапеза увлекла настолько, что я даже забыл на некоторое время о присутствии в палате Киры. А уж спящие соседи для меня изначально от предметов интерьера отличались мало. Придёт время — познакомлюсь. А пока обстоятельства не способствуют.

Ел я, стараясь соблюдать правила приличия, но не торопиться было сложно — настолько организм требовал топлива для функционирования. Да и вкусно было — за уши не оттащить. И всё же ложкой по тарелку не стучал, ни капли мимо не пролил, и даже умудрился не накрошить. Не знаю уж, присутствие Киры так повлияло, или ещё что. Врождённой интеллигентностью я не отличался, за приёмом пищи себя сдерживать всегда приходилось даже до Песца, что уж про последние три года говорить. Покончив с обедом, откинулся на подушку и блаженно прикрыл глаза. Жизнь, как говорится, налаживалась.

— Вот медикаменты, — вернул меня мелодичный голос Киры в реальность.

Настала моя очередь смутиться. Не для того ведь медсестра осталась рядом со мной, чтобы унести поднос. Я пробормотал слова благодарности, принял из рук Киры стакан и горсть таблеток, закинул в пасть сразу все и тут же проглотил вместе с добрым глотком воды.

— Сколько я уже здесь? — наконец-то смог задать я один из волновавших меня вопросов.

— Сутки.

Услышав такой ответ, я недовольно скривился. Впрочем, могло ведь быть и хуже. Кира же продолжала говорить:

— После боя у развилки всех раненых сюда эвакуировали. Штатный сотрудник с проникающим ранением, вы с че-эм-тэ и с разными повреждениями трое ваших друзей, — медсестра, поймав мой беспокойный взгляд, успокаивающе кивнула. — Все живы, не волнуйтесь. И даже почти все отделались легче вас. Тот, кто назвался Садко, в хирургии с переломом ноги и незначительными осколочными ранениями. Кэп только с лёгкими осколочными. Ну а Лёд отделался лёгкой контузией.

— Насколько лёгкой? — поинтересовался я судьбой товарища.

— Без потери сознания, — ответила Кира. — Но его, в отличие от вас, тошнило.

С последними словами она позволила себе лёгкую улыбку. Я улыбнулся в ответ и благодарно кивнул. Мдя, нашей группе относительно повезло. Впрочем, все живы, а это главное.

— Если больше вопросов нет, — сказала Кира, — я пойду. Работать надо.

— Благодарю, — кивнув, отозвался я. — Не имеется.

— Выздоравливайте.

Ну вот и всё. Дверь в палату закрылась. А чего, в принципе, ты ожидал. Человек на работе, ты в отделении не один больной, других обойти тоже требуется. С этой мыслью я сполз по кровати из полусидячего положения, поворочался немного и закрыл глаза. После плотного обеда и, вероятно, медикаментов потянуло в сон. Может, и состояние наложилось. При черепно-мозговых травмах, насколько я до нынешнего момента знал только в теории, сонливость — один из симптомов. И при столь приятных обстоятельствах, как вкусная еда и удобная постель, довольно неплохой, надо сказать. С этими мыслями я и уснул.

Очень давно ничего не снилось. Или просто я не запоминал свои сны. Довелось однажды прочитать статью, которая уверяла, что сны человек видит всегда, когда спит. Если освещённая в той заметке гипотеза верна, то второе. Но я об этом предпочитал не задумываться, особенно спросонья. Сладко потянувшись, я открыл глаза. За окном было уже сумеречно. У окна, разместившись на стуле, сидел Гром. С отчего-то довольной улыбкой рассмотрев моё выражение лица, здоровяк почесал блестевшую в свете люминесцентных ламп лысину и произнёс:

— Ну здоро́во, рысёнок. Удивлён видеть?

Так, вроде стала понятна причина хорошего настроения командира заставы. Любишь, значит, произвести впечатление. Ну что сказать, ничего плохого в этом не вижу. Я уселся и сунул ноги в тапки.

— Здравия желаю, товарищ командир, — вернув улыбку, отозвался я. — Какой ещё Рысёнок? Я Пёс. Или столько новичков уже через анкетирование пропущено, что данные путаются?

— Тебя с кем перепутаешь, как же. Ты своими стараниями нам такую охрененную услугу оказал — закачаешься. Уже сутки, как от нашей заставы до самого верха только и разговоров, что о тебе.

— А всего-то стоило какое-то количество бандюганов накрошить? — я недоверчиво уставился на Грома. — И убедить торговую компанию сотрудничать? Да вы мне льстите.

Мой собеседник снова улыбнулся, и в глазах его заиграли чертята.

— Забыл упомянуть, — подняв вверх в назидательном жесте указательный палец, сказал он, — про готовящееся на блокпост нападение. Но всё это только некоторые составляющие. После боя у развилки нам досталось некоторое количество пленных. И от них мы получили такую информацию, которая перевернёт в этом городе всё с ног на голову.

Я недоверчиво качнул бровями.

— Вообще всё это скажут на брифинге… на котором ты, кстати, будешь присутствовать, — последнее было сказано тоном, который не то, что не терпел, а в принципе не подразумевал каких бы то ни было возражений с моей стороны. — Но ничего, полагаю, плохого, не случится, если узнаешь сейчас.

Гром с деланой подозрительностью на лице посмотрел мне за спину. Я оглянулся. Пусто, соседи, с которыми так до сих пор и не познакомился, куда-то ушли ещё до начала нашего разговора. Я обернулся и спросил:

— И что же это за секреты такие, из-за которых вы прогнали больных людей из палаты?

— Да они ходячие все, — отчего-то смутившись, пробормотал бывший участковый. А ведь замечательно играет с мимикой и настроением! — И ушли даже без моих просьб. Кто на процедурах, кто курит… ну так вот! — он снова подобрался, как хищник перед броском на добычу, и даже зачем-то рубанул ребром ладони по воздуху. — В данном ЗАТО[1] градообразующее предприятие выпускало силовую броню.

А вот это известие произвело эффект разорвавшейся бомбы. На том, что моя нижняя челюсть буквально отвисла, а глаза широко распахнулись, я поймал себя только спустя довольно продолжительное время. И ничего с этим сделать не успел — Гром, окончательно меня добивая, добавил:

— И это не «Витязь» и «Паладин», которых ты наверняка видел по телевизору, а какая-то совершенно иная модель, превосходящая их по всем характеристикам. Есть производство и явно не пустующий склад готовой продукции.

О том, что «Витязя» я не только видел в новостях, но даже пилотировал на занятиях в ДОСААФе, я не сказал. Да что там — я вообще дар речи напрочь утратил. В голове не укладывалось, какую ценность представлял собой этот город. Для мародёров, многие из которых любили именовать себя сталкерами, разного пошиба, для банды Шершня, для Стражей, для Москвы, наконец. И какие страшные вещи могут произойти, если этот клад попадёт не в те руки.

— Держи.

Гром, оценив гамму чувств, которая играла у меня на лице, протянул стакан с водой. Я, отрешённо кивнув, вцепился в него обеими руками и в два жадных глотка осушил. Фу-у-ух, отпустило!

— И что в этой новой модели такого, чего нет в других? — спросил я, протянув стакан и жестом попросив его наполнить.

Гром извлёк из-за спины стоявший на подоконнике графин, щедро плеснул мне воды и ответил:

— А ты его знаешь. Ну, Пёс же, — хохотнув, пояснил он шутку. — До этого ещё не докопались. Всё, что у нас есть, это информация о расположении завода, ради которой мы выпотрошили пленных бандитов, и кое-что интересное от твоей прежней команды.

Я снова выгнул бровь.

— Записная книжка с кодами доступа одного из руководителей предприятия, — сторжественным выражением лица возвестил Гром. — Папа Гремлина здесь, оказывается, работал. И перед смертью, как в каком-то дешёвом романе, передал эту неэпической ценности вещь сыночку, завещав всё отыскать и прихватизировать. Как тебе такой поворот судьбы?

А что я мог ответить. На этом самом «повороте судьбы» я охренел второй раз за весь наш разговор. И, как в первый, не мог из себя выдавить ни слова. Простой рейд, значит? Тупо помародёрить, говоришь? За тостерами, ювелиркой и инструментами сходить? И вслед за чувством глубочайшего изумления пришло желание обнять Бенза. Обнять и не отпускать, пока не задохнётся. И Гремлина. И других членов группы. Вот не верю, что остальные семеро, как и я, были не в курсе того, что действительно Бенз хотел добыть в городе.

— А что насчёт меня Бенз сказал? — упавшим голосом спросил я. — Неужели избавиться думали?

Вот вроде бы и никто мне те люди. Так, временные попутчики. Но всегда неприятно оказаться преданным. Вот и дал слабину.

— Рассчитывали, что сам погибнешь, — понимающе кивнув, ответил Гром, затем встал и несильно похлопал меня по плечу. — Убивать лично не хотели. Но и делиться в случае благоприятного исхода финальным призом с тобой не собирались. Давай, не кисни. Ты подсознательно принял верное решение, вот и нечего падать духом.

Я улыбнулся. Ну да. Отделился. Предчувствия вроде и не было, но то, что работать с кем-то тебе неприятно — уже повод задуматься. Так что и правда — входя в этот город, я принял верное решение.

— Вещи твои, кстати, все в целости, — порадовал Гром. — При выписке просто скажешь старшине свой позывной, и всё выдадут. И вот насчёт вещей, хотел тебя об одном одолжении попросить.

Я, увидев, что командир замялся, ободряюще кивнул ему, и он, собравшись с духом, спросил:

— Пулемёт обменяешь на что-нибудь нужное? Сомневаюсь, что ты захочешь таскаться, весь увешанный стволами. А нам бы очень пригодился.

— Старшина ещё на месте?

— Да они тут посменно круглые сутки. Так не сей…

Я жестом показал, что не нужно слов, и встал, чуть покачнувшись. Падать, конечно, не собирался, но плечо командир всё же подставил. Убедившись, что твёрдо стою на ногах, я махом осушил стакан и ответил:

— Подарю. Прямо сейчас. Но при одном условии.

Гром заинтересованно посмотрел мне в глаза. Я, с довольной ухмылкой выдержав паузу, заявил:

— Сейчас к старшине за сигаретами. Потом доведи меня до двора. Курить хочу — просто ужас.

Несколько секунд, на протяжении которых Гром, судя по его виду, явно пытался осмыслить услышанное, стояла звенящая тишина. Затем командир громко фыркнул, и мы оба расхохотались.

[1] ЗАТО — закрытое административно-территориальное образование. Может иметь одну из следующих форм: сельский населённый пункт, посёлок, город. Строится для обеспечения жильём граждан, занятых работой на режимном предприятии, и их семей. Имеет особый режим безопасного функционирования со специальными условиями проживания, въезда и выезда.

Глава 12. Затишье перед бурей

На второй день лечения, встреченный мной в сознании, мою палату, вовсю балагуря, посетили Лёд с Кэпом. Поднявшись с койки, я радостно поприветствовал товарищей, накинул на плечи больничную рубашку, и мы дружно направились во двор. Неспешно спустились с третьего этажа, прошли через длинный холл, и вот он — свежий воздух! Если не обращать внимания на торчащие по углам высокого забора обшитые листами брони вышки и на вьющуюся по верху колючую проволоку, вполне себе пасторальная картинка: вовсю цвела сирень, выводили свои рулады лягушки в искусственном прудике, солнышко по-майски ласково пригревало. Мы, пообсуждав немного, где расположиться, направились к скамейке в тени раскидистой акации.

— Ну что, господа, — сказал я, закурив. — Делитесь новостями. Переговоры о слиянии торгового дома с силовиками в единую хозяйственную ассоциацию проведены?

— Да какие там переговоры, — отмахнулся Кэп. — Садко, как после операции оклемался, дал вашим ключи, показал на карте, куда ехать, и сказал занимать там всё и выстраивать оборону. Пока просто взяли точку под контроль, не более. Дела уж поведём, когда вся это свистопляска с княжеством и бандитами закончится.

Я понимающе покивал и поинтересовался:

— Бой ещё долго длился? Сюда нас как доставили?

— Довольно быстро закончилось. Мне, впрочем, за временем следить было как-то несподручно, — оскалившись в довольной улыбке, Кэп повернулся ко мне правой стороной лица, «украшенной» большим количеством свежих, но уже заживающих шрамов. — Это ещё ерунда, а вот бедро посекло серьёзнее. Пока кровь останавливал-с, уже и финита ля комедия. Только и смог, что коллег твоих поприветствовать и ситуацию объяснить. Вас троих укололи чем-то, да санитарную машину вызывать стали. На ней и домчали сюда. С ветерком и почти без тряски.

Кэп почесал бороду, яростно помял ладонью шрамы и добавил:

— Садко ещё таблеток каких-то дали. Тогда-то, хвала богам, он и отрубился. Ногу сломало, а ничего, в сознании до самого конца продержался. Даже двух бандосов подстрелил-с. Матерился, правда, при этом — жуть.

Хором одобрительно посмеялись. Я отправил окурок в стоявшую рядом пепельницу на высокой ножке и задумчиво повертел в пальцах следующую сигарету. Странная ситуация, когда вроде и не тянет, а всё равно от нечего делать закуриваешь ещё одну. Интересно же порой умиротворение на человека действует.

— Вообще неплохо прокатились, — взял слово Лёд. — Но мне, пожалуй, приключений на всю жизнь теперь достаточно. Простым охранником — оно как-то попроще будет.

— Поддерживаю, — отозвался Кэп. — Было весело, но имел я в виду такой драйв. Войнушка эта кончится, вернёмся к торговле.

Я снова покивал и пожал плечами — дело, мол, хозяйское. Осуждал ли я торговцев за их решение? Ни в коем случае. Каждый выбирает ношу по себе, каждый должен быть на нужном месте. Они своё место в этом мире нашли, пусть на нём и остаются. Здесь у моих новых товарищей всё в порядке, менять что-то не в направлении их дела не надо.

— Это правильно, — отозвался я, всё же решившись на выкуривание ещё одной раковой палочки. — На скидку могу рассчитывать?

Кэп и Лёд с шутливым напускным возмущением начали выговаривать мне про меркантильность, жадность и наглость. Я не оставался в долгу, напоминая, что экипировкой и оружием они обзавелись именно моими стараниями, на что меня топили доводом, что моими же стараниями они остались без транспорта и вообще серьёзно пострадали. Так и коротали время — за весёлой перебранкой, плавно перетёкшей в простую беседу сразу обо всём и ни о чём. Окончил наши посиделки один из пациентов, оповестивший о скором начале завтрака. Мы поднялись с насиженного места и направились к больничному корпусу. Мдя, сколько раз говорил себе не курить на пустой желудок, а всё без толку. Первые несколько шагов слегка мутило, да так, что даже слегка покачнулся, но прошло это состояние быстро. На втором этаже распрощались с отправившимся в своё отделение Кэпом и двинули дальше по лестнице. Миновав дверь, мы с Льдом разошлись — его палата была в другом крыле.

Я, проходя мимо сестринского поста, встретился с Кирой, окинувшей меня взглядом, в котором читалось лёгкое осуждение.

— Вам, Антон Олегович, постельный режим прописан, — назидательным тоном сказала она, — а вы уже по лестницам бегаете. Смотрите, как бы выздоровление не затянулось.

Я сокрушённо вздохнул и развёл руками. А какой чудесный мелодичный у неё голос, так бы и слушал, не прерываясь. И тут не только давнее отсутствие женщины рядом сказывалось, вовсе нет! Пусть я и близок к тому, чтобы стремиться наладить тесный и глубокий, хэ-хэ, контакт с представительницей противоположного пола, обладающей хотя бы таким минимумом необходимых параметров, как за что ухватиться и куда вставить, оценивать я ещё был в состоянии. И Кира однозначно заслуживала высший балл по всем статьям, которые имелись пока что в моём доступе.

— Раз уж на ногах держитесь, — продолжила медсестра, — столовая в той стороне слева по коридору.

— Понял, благодарю.

Я дошёл до палаты, совершил короткую экскурсию в туалет, умылся и, насухо вытерев морду лица и прочие лапы, направился в столовую. Завтрак был представлен большой порцией пшённой каши, варёными яйцами и растворимым, но весьма неплохим кофе. Тарелки с кашей и кружки с кофе уже стояли на столах, яйца лежали в большой кастрюле на раздаче. На незаданный вопрос, сколько можно взять, читавшийся у меня во взгляде, повар — высокий худощавый мужик с длинными собранными в хвост и покрытыми белоснежной поварской шапкой-таблеткой волосами — буркнул:

— Да хоть все.

Интересно, мужик в принципе неприветливый, или от объёма работы, навалившейся явно с раннего утра, такой хмурый? Как много вопросов, как мало ответов… Я взял три штуки и в поисках свободного места осмотрел помещение. По причине малого количества народа — всего семь человек на двадцать мест — искомое было найдено быстро. Пристроившись за столиком у окна, я приступил к завтраку. Не без усилий одолел. Кормили здесь — век бы так жить. А ведь ещё возможно было попросить добавки, как я заметил. Но, увы, не справлюсь. Поглядывая в окно, начал неторопливо пить кофе и думать о том, как лихо закрутилась моя вылазка.

Силовая броня. Экзоскелет, увешанный защитными и оружейными модулями, переламывал ход боестолкновений даже на полях Третьей Мировой, по меркам же нынешних реалий — абсолютное уберваффе. Композитные материалы, неуязвимые для простой стрелковки и стойкие к артиллерийским снарядам и поражающим факторам взрывов вплоть до ударной волны (до определённого, конечно же, предела) ядерного! Абсолютная защита перед радиацией. Совершеннейшие фильтры, сводящие на нет воздействие любых боевых отравляющих веществ, а на совсем тяжёлый случай вроде отсутствия в окружающем воздухе кислорода, или самого окружающего воздуха в принципе — возможность полной герметизации с запасом газовой смеси для дыхания на десять часов с автоматическим включением. Полное экранирование, исключающее поражение электронной «начинки» электромагнитным излучением. Дисплеи в смонтированным в единое целое с корпусом шлеме, обеспечивающие широкий угол обзора. Передача картинки — с миниатюрных камер, прочностью мало отличающихся от самого «доспеха», обладающих крайне хитрой системой очистки и такими мощными светофильтрами, что про световое поражение сетчатки можно забыть, даже разглядывая ядерный взрыв широко раскрытыми глазами. Нейроинтерфейс, облегчающий управление. Возможность таскать неподъёмные тяжести. И «на сладкое» — автономный режим для эвакуации тушки пилота, потерявшего сознание. В совсем неприятном случае — тела погибшего. Если критических повреждений ходовой части, блока управления и системы энергопитания нет, разумеется. Последнюю, кстати, повредить — та ещё морока. И если уж повредил непосредственно сам топливный блок, то хоронить будет нечего. Ни пилота, ни кого бы то ни было ещё в нескольких метрах вокруг. Этерний — штука стабильная, но, если рванёт… боевой, впрочем, при той же массе страшнее топливного будет. Но эту лирику оставим на потом…

Вот и кофе подошёл к концу. Я задумчиво повертел кружку в руках, встал из-за стола и понёс посуду к мойке. Направляясь к выходу, задержался у раздачи и спросил:

— Кружку позаимствовать можно? С возвратом.

Повар, сохраняя всё то же хмурое выражение лица, молча кивнул, взял кружку, до краёв наполнил её кофе и протянул мне. В ответ на благодарность он ограничился всё тем же молчаливым кивком и отошёл куда-то вглубь кухни. Ну, дело хозяйское. По пути в палату я зашёл на сестринский пост и поинтересовался у сидящей там Киры, не ожидается ли кормление таблетками или медосмотр.

— Лекарства после обеда, — отозвалась медсестра. — Что, на улицу рвётесь?

Я кивнул.

— Тогда детальный осмотр можно отложить. Чувствуете себя как?

— Получше, чем вчера.

— Поверю на слово. Тогда гуляйте.

Вот так всё просто. Впрочем, кто знал, может, у неё и были причины разрешить мне обойтись без обследования. Не забивая, впрочем, голову этими мыслями, я неспешно спустился во двор и дошёл до той же скамейки, которую наша троица уже оккупировала сегодня. Закурил и, так же неспешно, как и на завтраке, попивая кофе, продолжил мысленную работу с теми обрывками информации по силовой броне, что у меня имелись. «Паладинов» я видел только в новостях и на фотографиях, тут Гром не ошибался, когда во вчерашнем разговоре упомянул телевидение. По ним данных маловато. Чем же они отличались от «Витязей», кроме габаритов и большего потенциала для модификаций? Увы, копаясь в памяти, ничего, кроме данных о более высокой развиваемой скорости передвижения, вспомнить не смог. И поток сознания переключился на предстоящий рейд. Вряд ли меня собираются брать в идущую на операцию по захвату завода группу для того, чтобы послушать, что я знаю о эс-бэ. А вот навыки управления «Витязем»… ну конечно же, я ведь упоминал об этом в анкете. Одним вопросом меньше. Конечно, Гром сказал что-то про более совершенную модель, но вряд ли управление всех трёх сильно отличалось. Вернее сказать, очень сомневаюсь, что оно вообще отличалось хоть как-то. Многочисленные датчики считывают твои движения, посылают сигнал сервомоторам, те повторяют за тобой, семисоткилограммовая антропоморфная махина двигается. Элементарно для пилота и невероятно сложно с технической точки зрения одновременно. Особенно для большей части современного мира, хэ-хэ. Ну да ничего, этому городу и так суждено рано или поздно вернуться под крыло цивилизованного мира, не просто так ведь Стражи сюда пришли, ещё не имея тогда нынешнего имени. А за ним и другие пойдут. Централизованная власть уцелела, страна из пепла ещё поднимется. Чего не сказать о тех, кто играл свою партию по другую сторону баррикад. Корейский полуостров, например, был напрочь стёрт с поверхности планеты вместе с прилегающими островами. Массированный удар ракетами, несущими боеголовки с антивеществом, буквально размыл границу между двумя морями: Жёлтым и Японским. Хасанскую резню две тысячи девяносто второго года наши не простили…

Окурок полетел в пепельницу, я же залпом влил в себя остатки бодрящего напитка и пошёл по тропинке в сторону здания. Мысли частью собраны в кучу, частью разложены по полочкам, пора, пожалуй, с соседями знакомиться. Вряд ли я здесь надолго, Гром вчера намекнул, что операция уже вовсю распланирована. Но это ведь не повод делать вид, что никого кроме тебя в палате нет.

В помещении было пусто, соседи, оставив палату проветриваться, опять куда-то исчезли. Я подошёл к окну, подумал немного и решил пока не закрывать — всё равно не мешает. Полюбовался открывшимся пейзажем. Кроме госпитальной территории, впрочем, разглядывать было особо нечего — за забором руины руинами. Да и уцелевшие дома́ слишком далеко. Гром успел рассказать, что Стражи, оборудуя уцелевший госпиталь, попутно снесли все высотные строения в радиусе двух-трёх километров, чтобы желающих поупражняться в снайперской стрельбе враждебно настроенных элементов, если таковые возникнут, лишить господствующих позиций. Снизу, конечно, окна третьего и четвёртого этажей обстрелять можно, но бронестекло всё же, да и караульная служба на объекте поставлена превосходно. Несколько групп быстрого реагирования, моторизованные и пешие патрули, посты, контроль прилегающей территории беспилотниками. Стены вокруг — крепость, способная выдержать длительную осаду. Красота. Хорошо, что людей хватает. Да и какое-то поселение образовалось поблизости, в обмен на медицинскую помощь бдят со штатными сотрудниками наравне. Единственный минус — от базы далеко, но выбирать особо не приходилось.

— Пациент Шаричев, на выписку!

Низкий густой голос Павла Семёновича застал меня врасплох. Я дёрнулся и резко обернулся в сторону двери. Врач с широкой жизнерадостной улыбкой изучал мою реакцию на внезапное извещение.

— То есть, — собравшись с мыслями, поинтересовался я, — как это — на выписку? Я абсолютно здоров?

Доктор хохотнул и достал из кармана халата какую-то картонную упаковку.

— Ближайшие часов десять, — начал он, — к сожалению — нет. Но это при условии, что ты, яхонтовый наш, примешь эти таблеточки.

Подойдя ко мне, он выудил из коробочки блистер на две большие таблетки и протянул его.

— Одну сейчас, одну через шесть часов. Немного помутит, зато к вечеру будешь как новенький.

Я выдавил на ладонь молочно-белый кругляш и вопросительно посмотрел на врача.

— Разжевать и проглотить, — проинструктировал он, и я смело закинул таблетку в рот. — Потом запить.

Старательно поработав челюстями, я плеснул в кружку воды из ютившегося в углу подоконника графина, проглотил крошево, в которое превратилась таблетка, и тут же запил парой жадных глотков.

— После второй потянет в сон, — продолжал информировать меня Павел Семёнович, — и тогда как можно быстрее ляг. Наутро о сотрясе и контузии забудешь.

— Экспериментальная медицина? — неуклюже пошутил я и усмехнулся. — Тайные разработки кровавого кремлёвского режима для превращения простого смертного в безжалостного суперсолдата?

— Можешь так считать, — ответил доктор и весело подмигнул. — А вообще в войсках и иных силовых структурах ещё с середины века применяется. Какой вариант тебе больше по душе?

Мне было без разницы, лишь бы сработало, о чём я Павла Семёновича и известил. Прислушался к ощущениям — никаких изменений. Ну а чего удивительного, ожидал сразу результат почувствовать? Нет, брат, это так не работает.

— Всё, можно идти к старшине за вещами? — поинтересовался я.

Доктор кивнул, и я продолжил:

— Товарищей, с которыми сюда попал, сначала навещу?

— Товарищи — это святое, — наставительно подняв вверх указательный палец, отозвался мой собеседник. — Особенно — боевые. Ты не торопись, машина с базы будет только часа через полтора.

Я благодарно кивнул и, подхватив кружку, направился на выход. Послужила она мне меньше, чем я ожидал, пора и возвращать. Надеясь, что столовая ещё открыта, я покинул палату.

* * *

С остальным творчеством автора можете ознакомиться по ссылкам: https://author.today/u/detrix_ray и https://vk.com/alexander_logan

При возникновении желания поддержать рублём можете сделать это посредством награды к данной книге: https://author.today/work/58787

Благодарю за чтение!

Глава 13. Берег левый

Еле уловимо покачивало на неровностях дороги. Рёв трёхсотсильного двигателя, особенно ощутимый внутри замкнутого салона тяжёлого броневика, мешал переговорам, и приходилось орать, чтобы друг друга услышать. Ничего, впрочем, серьёзного не обсуждали, в основном шутки шутили, незаметно для самих себя соревнуясь в похабности. А чего обсуждать, когда на совещании, названном Громом на американский манер брифингом, всё серьёзное и важное довели. Начальство сказало «надо», мы ответили «есть».

— А теперь следующая история…

Не слушая рассказчика, я ещё раз прогнал в памяти вчерашние события. Навестил Садко в хирургии, немного обсудили прошедшие события. Торговец, оказавшийся недурным стрелком, настроен был весьма оптимистично, и этому не мешали даже несколько швов и закованная в гипс нога. Как сказал сам пациент, по заверениям хирурга срастётся без добавления металла в организм, и хвала в таком случае богам. Я, будучи убеждённым атеистом с приделанным словно впопыхах чувством юмора, в тот момент не удержался и, давясь от смеха, возразил, что не воображаемым друзьям человека, а вполне реальным докторам и научному прогрессу. На что был в такой же шутливой форме послан. Выходить во двор Садко отказался, сославшись на трудности с передвижениями, посему обошлись без курева. Нашей авантюрой торговец остался доволен, но придерживался той же позиции, что и его друзья — больше никаких приключений. Напоследок, вспомнив разговор с Льдом и Кэпом, «выбил» себе скидку в формально перешедшем под крыло Стражей «Садко & Ко», после чего, попрощавшись, пошёл собираться.

Потом была поездка в броневике, габаритами сравнимом с вполне себе немалым таким грузовиком. База Стражей, обустроенная на территории бывшей части внутренних войск[1]. Совещание, на котором я не чувствовал себя неуютно исключительно благодаря присутствию рядовых бойцов, с которыми вместе мне предстояло зачистить завод от занявших его бандитов. Выдали задание командиру нашей сводной штурмовой группы, поделились всей имеющейся информацией, пообещали обеспечить прикрытием и отпустили. С наказом хорошо подготовиться и отдохнуть перед операцией. У меня лично подготовка уложилась в посещение открытого тира, в котором я отстрелялся из пистолета и автомата, последовавшее за ним знакомство с моими новыми соратниками и пару тактических занятий, которые я, несмотря на обещанную доктором сонливость после приёма второй таблетки, выдержал. День, конечно, совершенно не тот срок для того, чтобы притереться и хорошо отработать взаимодействие в команде, но и группа сводная. С одной стороны — решение откровенно странное, но высоким чинам виднее. С другой — набрали хорошо подготовленных бойцов. Мои умения действовать в группе оценили на «удовлетворительно», но почти близко к баллу выше. Можно собой гордиться — бывалые омоновцы признали, что небезнадёжен. Впрочем, какой-то кастовости по довоенной принадлежности к тем или иным органам власти в рядах Стражей отсутствовали. Песец уравнял всех. По крайней мере, здесь. Не считал никогда себя оптимистом, но положительные стороны находить везде, где только возможно, люблю, хэ-хэ…

— … Дурак ты, боцман, и шутки твои дурацкие — торпеда мимо прошла!

Дружный взрыв хохота и слегка качнувшаяся машина — водитель, похоже, со смеха чуть дёрнулся, — окончательно вернули меня к действительности. Вспомнив по последней фразе весь анекдот, я невольно включился в общее веселье.

— Пёс! — когда все отсмеялись, перекрикивая рёв мотора, окликнул меня сидевший напротив пулемётчик. — Может, ты чем порадуешь?

— Ганс, — тут же проорал мой сосед, — подожди! Такое вспомнил!..

Не уточнил, реальное ли такое у пулемётчика имя, или позывной. В принципе, по именам я никого из нашей группы не знал — общались мы все между собой, имён не употребляя. Возможное исключение — Ганс. Впрочем, любовь добродушного блондинистого (и голубоглазого!) гиганта вплетать в речь немецкие слова и периодически шутливо тянуть кверху правую руку с раскрытой направленной строго вниз ладонью склоняла моё мнение ко второму варианту. Впрочем, почему бы и не быть ему немцем, хотя характерный акцент у него явно наигранный.

Я развёл руками, уступая соседу. Тот разразился анекдотом про поручика Ржевского, выхватившего в горячке боя свой прибор вместо сабли и зарубившего нескольких противников прежде, чем заметил разницу. Очередной массовый приступ дикого ржача, а иначе наш смех назвать было нельзя, почти составил конкуренцию шуму работающего двигателя, самую малость не дотянув до того, чтобы его затмить.

— Был у нас в роте… — заорал я, едва все отсмеялись, но продолжить не успел.

— Не в роте, а во рту! — перебил меня Ганс, ещё на несколько секунд парализовав массовым весельем всю коммуникацию между мной и соратниками. Избитая древняя шутка, а заходит во все времена, однако!

— Так вот, — отсмеявшись, продолжил я надрывать глотку, — был у нас в классе один ученик, приехавший из САСШ по обмену. У него не было левого уха, отсутствовал левый глаз, а левые руку и ногу ему заменили на кибернетические протезы.

— Грустная история, — донёсся голос командира, сидевшего рядом с водителем вполоборота к нам и участвовавшего во всеобщем «беспределе».

— И знаете, как мы его звали? — спросил я, ожидая очевидного ответа.

— Олрайт, конечно же, — сразу среагировал офицер.

— Нет! — щёлкнув пальцами, сказал я и, сделав каменное лицо, тут же сам ответил на свой вопрос: — Джонни.

Повисло недолгое замешательство. Я успел разглядеть мимику Ганса, за считаные мгновения прошедшую трансформацию от недоумённого ступора к пониманию, за которым последовала очередная волна веселья, поднятая громогласным хохотом пулемётчика. Отличный приём для воздействия на обладателей хорошего чувства юмора — пустить слушателя по привычному ходу мыслей (а какие же ещё мысли могут возникнуть кроме очевидной ассоциации увечного на всю левую сторону бренной тушки американца и фразочки «all right»), с которого практически сразу уклонить неожиданной перестройкой привычных связей, смещающей акцент. Чувством юмора здесь все, как показал анекдот про Джонни, владели достаточно широко. Даже машина опять слегка вильнула в сторону — водителю шутка зашла наравне со всеми остальными. Ну всё, спёкся парень — в начале поездки наш стендап (или правильнее было бы назвать такое шоу «ситдаун»? никто же в машине не стоял) он ещё более-менее выдерживал. Не с каменным лицом, но и смеялся интеллигентно.

— Слишком тонко, — отсмеявшись, резюмировал командир. — Даже у меня в универе никто бы не понял.

— Юристы лишены чувства юмора, Лис, — тут же среагировал мой сосед, — общеизвестный факт.

— Соблюдайте субординацию, товарищ боец, — намеренно выделяя интонацией, насколько это было возможно при крике, последние слова, не остался в долгу офицер, — а то служебку проведу.

— О чём я и говорю! — картинно взмахнув руками, воскликнул спорщик. — Напрочь лишены!

Лис заржал первым. Мы подхватили.

Шедший головным в нашей колонне бронетранспортёр уверенно отработал автоматической пушкой по невидимому нам противнику. Звуки выстрелов, сливающиеся в сплошной зловещий вой, и следовавших за ними серий взрывов доносились даже до нас, укрытых бронёй могучего автомобиля. Сквозь многослойное лобовое бронестекло я увидел, как бэтэр резко остановился и, неспешно поворачивая необитаемую башню, выпустил длинную очередь из пулемёта.

— Не меньше двух сотен отстрелял, — со знанием дела сказал Ганс, похлопав зачем-то по ствольной коробке своей «трёшки», когда стрельба закончилась. — Что-то дохера их там сидело.

— Может, и не особо, — пожав плечами, отозвался мой сосед. — Уж пару веков автоматическое оружие существует, а концепция применения неизменна — прижать к земле и не дать дёрнуться. Кого-то зацепить при этом — уже не цель, а сопутствующий успех.

— Да, Призрак, мы в курсе, что для точной стрельбы… — начал было Ганс, но был бесцеремонно перебит:

— Бог создал таких, как я.

Сделав это безапелляционное заявление, Призрак довольно хохотнул и с нескрываемой нежностью погладил цевьё лежавшей у него на коленях снайперской винтовки, оснащённой неприличных размеров оптическим прицелом с уму непостижимым количеством переключателей и регуляторов. Моему уму, по крайней мере. Показал бы кто, как всем этим пользоваться, объяснил бы, да потренироваться дал бы, тогда… А пока — увы. Понимаю, что вполне обычная техника для полицейского снайпера, областью и методами применения сильно отличающегося от армейского, но для меня этот агрегат выглядел инопланетным сувениром, забытым на Земле. Или, добавив едва ли не преисполненную гордыни фразу Призрака, — оставленным намеренно для него самого и его сородичей по профессии, не иначе.

— Парни, — перекрикивая вновь набирающий обороты форсированный дизель, завладел нашим вниманием Лис, — подрубайте гарнитуру и готовьтесь, до нашего выхода минут семь.

Мы дружно выхватили рации из подсумков и принялись колдовать над ними. Впрочем, это было громко сказано — всего-то и дел, что включить, проверить волну и убрать обратно. Провода, идущие от шлемов, мы прицепили ещё на базе. Я опустил нашлемные наушники, с усилием щёлкнул едва осязаемую кнопку на нижней части одного из них и поправил ларингофон на шее.

— Штурмовая группа, — раздался в наушниках слегка искажённый голос Лиса, — проверка связи.

— Ганс на связи, — отозвался пулемётчик, — зер гут[2].

— Призрак на пять.

— Пёс отлично.

— Палач на приёме, слышу вас отлично.

— Феникс…

Броневик набрал прежнюю скорость раньше, чем закончилась перекличка. Какое-то время я посматривал в лобовуху, но видимость была так себе из-за неудобного для наблюдения положения сиденья-боковушки и клубов пыли, что поднимал бэтэр, так что вскоре я эти попытки прекратил. Мимоходом оканчивал последние приготовления: натянул на лицо почти по нижний срез глаз мультибандану, опустил баллистические очки, по прочности, как заверял оружейник на базе, лишь немногим уступающие бронестеклу нашего транспорта, дослал патрон в патронник и поставил автомат на предохранитель, то же самое проделал с пистолетом и взвёл курки обреза. К бою готов! А интересно всё же, как водила ориентируется. Просто едет за пылевым облаком, хэ-хэ, или с его ракурса обзор другой?

Впереди отрывисто пролаяла несколькими короткими очередями пушка, приглушённо застучал пулемёт. Хода, однако, колонна не сбавляла. По нашей броне застучали пули. Подключились к разгорающемуся бою пулемёты, установленные на бронеавтомобилях полегче, что везли группу огневой поддержки. Заодно вместе с двумя бэтэрами эту самую огневую поддержку и обеспечивали.

— Интересно, на что рассчитывают, — раздался в наушниках флегматичный голос Призрака. — Им кто-то сказал, что наша техника из картона? Аплодирую дезинформатору, если это так.

— Шайзе[3]! — воскликнул Ганс, вызвав предвкушающие шутку улыбки. — Они же нам так всю краску соскоблят! Как теперь на люди выехать!

Стальные нервы у людей — даже в таких условиях веселиться умеют. Оно-то и понятно, что под надёжной бронёй, но мне всё равно было не особо уютно. Хотя, каюсь, посмеялся со всеми наравне. А тем временем затихла стрельба, и машины, проехав ещё пару кварталов, замедлили ход, остановились и начали глушить моторы. Лис, нарочито прижав наушники к голове, смотрел несколько секунд, пока принимал сообщение по командному каналу, куда-то поверх нас, а затем что-то буркнул. Голосом переключился на канал нашей группы, видимо.

— Добрались до пляжа, — с наигранной радостью оповестил нас командир. — Хочет кто-нибудь искупаться перед операцией?

— Да к чёрту, — первым отозвался Ганс. — Пусть быстрее разведают обстановку на том берегу, и начнём переправу.

— Ну как хотите. Пока можете перекурить… куда?! Из машины не отлучаться.

Расстегнувший было страховочную систему Призрак, с притворным недовольством ворча, начал застёгивать её обратно. После чего стянул с лица бафф, сунул в зубы предложенную мной сигарету и зажёг её. Впереди негромко что-то проворчал водитель, больше, скорее всего, для вида. А судя по тому, что и сам закурил, речь он вёл явно не о том, что в транспортном средстве будет дымно. Да и вентиляция работала исправно…

— Переправляться будем с салютом, — оповестил нас Лис, когда сканеры машин и вернувшиеся беспилотники покончили с обследованием противоположного берега. — Там нам подготовили очень тёплый приём.

Ганс беззлобно выматерился и спросил:

— И насколько тёплый?

— Пулемёт, минимум пара гранатомётов, всё остальное — лёгкое стрелковое. Живой силы под сотню.

— Сколько?! — хором воскликнули, кажется, все мы.

— Если не больше, — невозмутимо отозвался командир. — Всё просканировать не удалось, есть там места такие, что техника бессильна. Гранатомётчики отслеживаются, но подавить их имеющимися пушками может не получиться.

— Укрепления? — задал вопрос Палач — угрюмого вида мужик, габаритами лишь самую малость уступавший Гансу.

— Они самые. И почти грамотно обустроенные.

— Прорвёмся, — флегматично бросил Палач. — Просто дольше поковыряемся, чем если бы у нас была артиллерия солиднее.

— Были бы у бабки яйца, — отмахнулся Лис.

— Была бы дедкой, — подхватил Ганс.

Хохотнули скорее ради приличия. Все хором, но коротко. Мы уже были настроены на скорое боестолкновение, и чувство юмора постепенно отходило в сторону, уступая место более важным в данный момент качествам. Как сказал Лис, по окончанию переправы продвигаемся чуть вперёд, покидаем машину и берём штурмом какое-то подобие фортификационного сооружения, для удобства сразу окрещённое цитаделью. Два бойца с тяжёлыми штурмовыми щитами обеспечивают нам прикрытие от огня обороняющихся, мы из-за этого передвижного укрытия ведём обстрел, зачищая объект. По остальным позициям блокирующего переправу «укрепрайона» работает группа огневой поддержки. Пушки и пулемёты машин подавляют огневые точки, затем по выжившим и укрывшимся отрабатывает живая сила. Но то, что происходит за пределами, как особо подчеркнул Лис, цитадели — уже не наша забота.

— Так, чтобы имели представление на всякий случай, — пояснил командир. — Нам интересно только происходящее внутри. Наружу стрелять только по моей команде. Вопросы?

Короткое молчание, и он продолжил:

— Нет, и славно. Ну что же, начнём, помолясь.

А за стеклом разворачивалась завораживающая своей грозностью картина. К кромке водной глади подъехал замыкающий БТР, и обе машины открыли беглый пушечный огонь, время от времени доворачивая башни в поиске очередных целей. Наш транспорт взревел мотором и, едва бэтэры отстрелялись и с места рванули в воду, последовал за «коробочками».

— Не ссыте, парни, — раздался в наушниках голос водителя, — водомёты только вчера перебрал. Не утонем.

По броне изредка стучали, то расплющиваясь, то уходя в какие-то непредсказуемые направления рикошетов, пули. Коротко гремели пушки. Вот едва уловимо промелькнул за окном росчерк гранатомётного выстрела, пролетевшего «куда-то вот туда».

— Мимо, — через пару секунд прокомментировал Лис. — Наши не задеты.

— Макака косорукая, — оценил качества гранатомётчика Ганс.

Больше выстрелов из едва ли не единственного представлявшего для нас угрозу оружия противник не произвёл. Если и не был уничтожен, то под свинцовым ливнем, щедро окропившим противоположный берег и разбавленным тридцатимиллиметровыми осколочно-фугасными снарядами, залёг, не имея возможности и носа высунуть. Один из приказов, отданных сводной группе, звучал очень приятно — боеприпасов не жалеть. И наши стрелки́ этому распоряжению следовали неукоснительно. Противоположный берег уверенно приближался. Форсирование реки проходило успешно.

[1] Волей авторского произвола в этом мире войскам национальной гвардии было возвращено прежнее наименование с упразднением самой федеральной службы ВНГ.

[2] Sehr gut — (нем.) очень хорошо.

[3] Scheisse — (нем.) дерьмо.

Глава 14. Берег правый

По нам несколько раз прилетело из пулемёта. На наружном слое бронестекла проявились отметины попаданий, от точек которых расходились в стороны ломаные трещины. Громкий мат водителя в наушниках подавил возникшее было неуютное ощущение. Вот так только на мгновение представишь — а вдруг пробьёт. Брр. А выдержка у парня на высоте. Лично мне смотреть в упор на такую картину было бы не по себе, а он даже не шелохнулся, да и ругань крутилась вокруг предстоящей замены стекла.

— Руль, не расстраивайся, — сказал Ганс, едва многоэтажная конструкция в исполнении водителя стихла. — Я этому унтерменшу, если жив останется, за порчу нашего имущества лично руки повыдёргиваю.

— Спасибо, утешил, — отозвался водитель.

Качнуло — транспорт выбрался на сушу. Взревев мотором, броневик начал набирать скорость. Редкие пули стучали по обшивке, почти непрерывный грохот пулемётной стрельбы временами перебивался пушками. Несколько поворотов, задний ход, остановка.

— Штурмовая группа, приготовиться!

Защёлкали страховочные системы, удерживавшие нас на сиденьях. Я упёр приклад в левое плечо — мой сектор обстрела там, — щёлкнул переводчиком огня, выставляя отсечку в три выстрела, и взялся всеми пальцами за рукоять. Правая ладонь сжала вторую, поставленную под цевьё. Обвесили автомат мне знатно: анатомическая рукоятка вместо стандартной, тактическая рукоятка для второй руки, телескопический приклад, коллиматорный прицел, новый дульник[1], подствольный гранатомёт. На вчерашней подготовке обкатал всё это богатство, прицел пристрелял на сто метров — бо́льшая дистанция в городе и не требовалась, выставил оптимальную длину приклада. Особо порадовала вторая рукоятка, хват максимально удобный, в сочетании с дульным тормозом отдача теперь почти не ощущалась, влияние её на стрельбу было минимально. Пули, выпущенные короткими очередями на два-четыре выстрела, укладывались очень кучно. Спасибо коллегам. А «на сладкое» — крепления для спарки автоматных магазинов. Всё для фронта, всё для победы, как говорится.

Поднялись, встали наизготовку. У дверей два бойца со щитами, вооружённые лёгкими ПП, за ними я со вставшим справа от меня Гансом, остальные шестеро бойцов попарно, замкнул колонну Лис. Створки дверей разошлись, и из наушников донеслась команда:

— На выход!

По щитам застучали пули, удерживавшие нашу защиту бойцы на ходу огрызнулись ответным огнём. Едва первая двойка спрыгнула на землю, мы с Гансом открыли беспокоящий беглый огонь в направлении дверного проёма подъезда. Следовавшие за нами попарно повторили приём.

— Осколочными — огонь!

Хлопнули наколотые капсюли-воспламенители, из середины колонны полетели в подъезд две гранаты. Сдвоенный взрыв, дробный стук нескольких вылетевших наружу осколков по щитам и корме оставшегося позади броневика.

— Вперёд!

Началось движение. Быстро поднялись на невысокое крыльцо. Яркий свет тактических фонарей на щитах прорезал полумрак подъезда, выхватив из него несколько трупов. До ближайших расположенных друг напротив друга дверей было порядка двадцати метров. В конце коридора виднелась часть уходящей на второй этаж лестницы. Пройдя мимо тел, произвели контроль — раненые, если вдруг кто каким-то чудом выжил, враги в тылу нам не нужны. У дверных проёмов остановились, колонна разделилась на две. Наш щитовик быстрым оценивающим взглядом прошёлся по двери и потянул ручку вниз, после чего, толкнув дверь щитом, пошёл вперёд. Загрохотали ружья, по щиту застучал свинец. Мы, заранее на случай такого манёвра поделив сектора обстрела, отработали. Несколько секунд — и с полтора десятка безжизненных тел в помещении. Контроль в голову, выход, передвижение колонной к следующим дверям, снова разделение, зачистка, выход, движение… Третья пара помещений оказалась пуста. Впереди оставался только подъём на второй этаж.

— Погнали, парни! — прозвучал в наушниках ободряющий голос Лиса, и мы «погнали».

Вернее, конечно, пошли. Быстро, но без суеты. Контроль лестницы на протяжении подъёма, пара гранат в коридор, входим сразу после взрывов, замыкающая тройка остаётся контролировать тыл, «чистим» комнаты, как и на первом этаже, подъём на третий. Там сопротивление более организованное, кто-то даже пытается руководить действиями обороняющихся. За сплошной стеной шума от стрельбы и взрывов получается это у него, думаю, плохо, и вооружённая толпа старается скрыться в помещениях. Если в надежде уйти через окно — земля, ребята, стекловатой. Окна под прицелом оставшихся в машинах стрелков. В помещения на этот раз для экономии времени просто забрасываем по паре гранат, выждав по секунде-две перед каждым броском. Так проходим через весь этаж, на обратном пути производим контрольный отстрел выживших, которых осталось немного, спускаемся на первый этаж.

Стрельба почти не прекращалась, но ружья и карабины, преобладавшие у противника, звучали всё реже. Пушки больше не стреляли — похоже, вскрывать укрепления больше нужды не было. Лис что-то проговорил по другому каналу, дождался ответа и обратился к нам:

— Ждём.

Ждали меньше минуты. За это время разрозненные деморализованные группки бандитов, потеряв волю к сопротивлению, начали бросать оружие и сдаваться. Из полутора сотен засевших на этом участке человек в живых осталось менее двух десятков. Атакующая сторона обошлась двумя лёгкими огнестрельными ранениями. Уцелевшие бандиты были собраны у понемногу разгоравшейся «цитадели». Столпившись, они хмуро смотрели то по сторонам, то на нас, не питая иллюзий касательно своего будущего. В глазах почти у всех читался испуг.

— Руководящий состав среди вас есть? — спросил уцелевших майор Крамаренко — командир всей нашей сводной группы.

Молчание затянулось. Командир кивнул Лису, и тот проговорил в рацию:

— Палач, твой выход.

Здоровяк подошёл к месту скорого действа, поднял очки на шлем и спустил на шею бафф, открывая пленным совершенно зверское выражение лица, которое давалось ему без особых усилий. Два бойца приволокли выжившего бандита с почти оторванной ногой — явно попадание из крупняка, — наспех затянутой бинтом. Палач выудил из притороченного сзади к поясу параллельно земле чехла здоровенный тесак и, мгновенно приняв скучающий отрешённый ото всего вид, начал перекидывать его из руки в руку. Кроме периодических стонов раненого, треска пламени и отдалённого мерного тарахтения работающих двигателей не раздавалось ни звука.

— Вот этот, — кивнув на полубессознательного раненого, громко сказал майор, — всё равно не жилец, так что начнём с него. Мы же не звери какие-то, чтобы здоровых людей калечить.

Подошедший к Палачу боец передал ему кувалду с длинной ручкой, тот убрал тесак обратно в ножны, двумя руками взялся за новое орудие и, словно примеряясь к весу и габаритам, несколько раз взмахнул, вспарывая воздух двенадцатикилограммовым навершием.

— Кроме этого вопроса пока что меня ничего больше не интересует, — продолжал командир. — Можете молчать, и тогда увидите, что потом произойдёт с каждым из вас поочерёдно. А можете предотвратить пустое насилие и признаться сразу. Итак, каков ваш выбор?

Угрюмо глядя то на него, то на закинувшего на плечо кувалду и с полным безразличием разглядывающего их Палача, пленные только плотнее прижались друг к другу. Крамаренко картинно развёл руками и сказал:

— Вы выбрали. И не говорите, что вас не предупреждали.

Дав отмашку Палачу, он отошёл в сторону. Двое, что притащили обречённого, взяли его за руки и уцелевшую ногу, прижали к земле. Здоровяк размахнулся с широкой амплитудой и опустил кувалду на голень раненого. Противный хрустя даже не успел услышать — человек заорал, и этот ор почти сразу перешёл в непрерывный вой на высокой ноте. А Палач совершил повторный замах. На мгновение кувалда зависла в воздухе и тут же устремилась к земле — на сей раз в колено. Вопль, полный ужаса и боли, разнёсся в воздухе с новой силой. Третий удар Палачу не дал сделать командир — из толпы пленных выбежал один мужик и заорал:

— Стойте! Стойте! Всё скажу! Покажу!

Майор осмотрел его с головы до ног. Каким взглядом и с каким выражением лица, увидеть было невозможно — бафф и очки офицер не снял. Но презрение там явно присутствовало: сам мужик был хлипкий, выглядел жалко, а по штанине его расплывалось оттеняющее естественный цвет ткани мокрое пятно.

— Вот! Вот наш старший! — тыча пальцем куда-то в толпу, лепетал он, едва не кидаясь в ноги офицеру, чему мешали удерживающие пленника за плечи два бойца. — Справа крайний, в бронежилете! Не губите!

Командир перевёл взгляд с болтуна на остальных бандитов и спросил:

— Не пизди́т?

Указанный предателем (кому, впрочем, предатель, а нам — условно ценный информатор!) парень, выглядевший чуть старше меня, вышел из толпы на пару шагов, окинул взглядом автоматы, удерживающие пленных на месте, мрачно кивнув, ответил:

— Вот те крест, я тут главный, — и широко перекрестился в подтверждение своих слов. — Раненого пристрели, меня забирай, но остальных отпусти, прошу.

Майор достал пистолет, подошёл к всё ещё воющему «наглядному пособию для несговорчивых» и, направив оружие ему в голову, выстрелил. Из выходного отверстия раскроённого затылка брызнула кровь вперемешку с мозгами, но на это командир уже не смотрел. Вернувшись на своё место, он встал и резко вскинул пистолет. Сдвоенный выстрел, и снова крики боли — офицер так же быстро и невозмутимо прострелил оба колена обоссавшемуся. Сделал знак бойцам, те отпустили раненого и отошли в сторону, оставив его, завывающего, кататься по земле. Затем командир повернулся к лидеру и поманил его пальцем к себе. Тот неспешно и опасливо подошёл и вопросительно посмотрел на майора. Крамаренко протянул ему пистолет рукояткой вперёд и спросил:

— Предателей ведь никто не любит, верно?

В глазах того блеснула радость, смешанная с недоверием, и бандит недоверчиво потянулся к пистолету. Не делая резких движений, он перевёл оружие на валяющегося на земле и суетливо потянул спусковой крючок. Грохнул выстрел, рядом с человеком вспух фонтанчик земли. Майор покачал головой и сказал:

— Держи двумя руками, спуск тяни плавно, целься точнее. Вдохни и стреляй на полувыдохе. Всё понял?

Невольный ученик по практической стрельбе быстро-быстро закивал, взял пистолет обеими руками и, прицелившись, выстрелил ещё раз. Человек выгнулся дугой и заорал — пуля попала ему в поясницу. Ободрённый этим криком, главарь, расстрелял в него остаток магазина. Следующая пуля попала в голову, оборвав страдания несчастного, и остальные двенадцать впились в уже мёртвое тело. И даже после того, как затвор встал на задержку, стрелок продолжал давить на спусковой крючок. Раздалось несколько смешков, и два из них точно со стороны пленных. Крамаренко подошёл к мстителю и, похлопав его по плечу, сказал:

— Ну всё, всё, хорош, развоевался.

Тот вздрогнул и смущённо протянул пистолет обратно владельцу. Майор сменил магазин, снятием затвора с задержки дослал патрон в патронник и, прицепив страховочный шнур к антабке, убрал оружие в кобуру. Покончив с этим, он посмотрел на пленного и сказал:

— Ну что, раз уж мы установили доверительные отношения, предлагаю пойти побеседовать. Остальные — по плану.

Командир с пленником в сопровождении пары бойцов и офицера-особиста ушли к КШМ[2]. Оставшихся бандитов усадили прямо на землю, выставили охранение и разошлись. Группа огневой поддержки взяла под контроль периметр объекта, трофейная команда отправилась собирать бесхозное нынче имущество, а штурмовая группа — мы, то есть, — в полном составе вернулась к транспорту. Щиты были прислонены к колесу, рядом пристроился, усевшись, Ганс. Мы с Призраком, опустив баффы, закурили. Над нами пролетел беспилотник, набирающий постепенно высоту. Я проводил его взглядом и спросил:

— Что майор хочет выведать у главаря?

— Позиции, которые могли не найти разведчики, — ответил Лис и жестом попросил у меня сигарету. — Количество живой силы в районе, имущество, оружие, техника. Обстановку на заводе, на основной базе. Может, ещё чего. Мне больше интересно, что с пленными делать будем. С собой брать — обуза лишняя, да и запихать некуда, транспорт и так битком.

Стряхнув пепел и покачав зачем-то сигаретой, Лис продолжил:

— Мосты под контролем банды и очень хорошо защищены — ковыряться долго будем. Так что автозака с того берега не дождёмся. Расстреливать особого смысла нет, да и сразу делать это надо было. Отпускать тоже не стоит — дойдут до своих, усилят. Как много вопросов, как мало ответов.

— Понадобятся ли они своим после такого разгрома, — произнёс Призрак, — вот тоже интересный вопрос.

— Доживём — увидим, — подытожил я разговор.

Время коротали, само собой, за анекдотами, снова соревнуясь в похабности излагаемого. На этот раз без водителя — услышав наше приглашение «на вечер во всех смыслах реального стендапа», тот шутливо послал всю группу сразу и заперся в броневике. Я поначалу только слушал и хохотал, но потом, едва прозвучал первый на моей памяти за всё время совместной работы со Стражами анекдот про ОМОН в исполнении Лиса: «группа ОМОНа, тихонько хихикая, заявила об уничтожении двадцати гектаров конопли» — не выдержал и поспешил поделиться с товарищами ещё одним:

— Изобрели учёные, — начал я, — прибор, который читает мысли и выдаёт их на экран компьютера в текстовом виде. Испытывать решили на курсанте полицейского училища, сотруднике ППС и на омоновце.

— Ха! — вклинился Призрак. — Прекрасное начало! Жги, Щен.

Щеном в штурмовой группе меня без обидного подтекста называли все, кроме Ганса, с которым мы сошлись на почве любви к тяжёлому стрелковому оружию. Но только промеж собой — за пределы группы это прозвище не ушло. Для Пса, сказали, ещё «зелен и недостаточно борз».

— Подключают их к прибору, заводят в помещение девушку и говорят: «Ударьте».

Я быстро осмотрел всех, ожидая каких-нибудь вопросов, но не дождался и продолжил:

— Курсант думает: «Да как же так?!» — озвучивая мысли курсанта, я добавил в голос немного экспрессии. — «Это ведь девушка!» Мысли мента: «Не, ну если бы она нарушала, тогда бы да, а так…»

Я прервался и закурил. Короткая пауза — ровно столько, чтобы вызвать нетерпеливый зуд в предвкушении продолжения.

— А омоновец, ничего не думая, с размаху бьёт её по голове! Учёные удивлены, думают, может, прибор барахлит. Проверили, покрутили рычажочки, понажимали кнопочки, откалибровали. Девушку привели в чувство, говорят, мол, ударьте. Курсант и мент думают ровно то же самое, омоновец же — так же молча бьёт по голове. Девушка в отключке, учёные в изумлении. Снова ковыряются в приборе, чуть ли не заново собирают, приводят девушку в чувство, повторяют эксперимент. Курсант и пэ́пэс думают ровно то же самое, что и до этого, омоновец же, снова ударив, наконец подумал: «Бля, ещё раз встанет — с ноги пропишу!»

Оглушительно хохотали все кроме Лиса. Тот лишь коротко усмехнулся и вежливо поулыбался. Когда все отсмеялись, командир сказал:

— Ещё бойцом был, едва со стажировки, слышал. Но всё равно, в принципе, смешно.

— Это в какие же стародавние времена было? — поинтересовался Ганс. — Вышку ты ещё за год до войны получил.

— Слишком стародавние, — согласился Лис. — Пулемётчиком тогда даже не был.

— Вот так вот жизнь и складывается, — подняв вверх палец, поучительным тоном сказал Призрак. — Тогда ты ещё не был, а сейчас ты уже не.

— Так и люди, — согласно кивнул Лис. — Рождаются и умирают.

— О не-е-ет! — протянул Ганс, подняв очки и демонстративно закатив глаза. — Опять вы со своими псевдофилософскими беседами.

— Мы даже и не начали, — тут же протестующе замахав руками, отозвался Призрак. — И вообще, пока время есть, предлагаю пожрать.

— Поддерживаю, — за всех сказал Палач. — Делу час, а калории — время.

— Утробы ненасытные, когда же вы лопнете, — с шутливым недовольством пробурчал Ганс. — Когда солнце начнёт вставать на западе, или осчастливите наших поваров раньше?

Мы забарабанили прикладами в задние двери броневика. Чтобы не тащить на себе лишнее, мы вместо того, чтобы вешать на себя сухарные сумки, просто запихали наши пайки в один баул, который можно было оставить в машине.

— Надеюсь, водила оставил нам хоть немного, — громко пробормотал я, вызвав ещё один взрыв смеха среди своих товарищей.

[1] Дульный тормоз, предназначен для уменьшения отдачи при стрельбе.

[2] Командно-штабная машина — боевая машина на базе автомобиля, танка или иной бронетехники, предназначенная для организации радиосвязи и управления в тактическом звене.

Глава 15. На финишной прямой

После перекуса прошло около часа. За это время успели ещё раз перекурить и понаблюдать, как один из броневиков перетянул на буксире две лодки с пленными на тот берег, где, как заверил Лис, уже ожидал автозак, и вернулся. Беспилотники уже передали данные на КШМ и даже успели прилететь обратно, и теперь мы ждали дальнейших распоряжений.

— И что с пленными делать будут? — поинтересовался я у Лиса.

Тот пожал плечами и ответил:

— Землю пахать, водопровод чинить, дома строить. Работы — непочатый край. Придумают, чем их занять. Даром никто кормить не будет.

— Даёшь рабовладение, — усмехнувшись, сказал я. — В жопу гуманизм и дерьмократию.

Собственно, ничего плохого в таком подходе я не видел. Дешёвая рабочая сила в нынешние времена — ресурс очень ценный и важный. Довелось за год своих путешествий по одичавшим после войны землям увидеть несколько процветающих анклавов, достигших благополучия именно за счёт рабского труда. Имеешь достаточно силы и власти — и будет всё по твоему слову. Налёт цивилизованности — тонкий слой, держащийся только на честном слове, — слетел с большей части человечества сразу, едва отгремели последние взрывы Войны Судного дня. Как тот самый «социально справедливый», извращённый активистами разнообразных политических и социальных движений, что вновь всплыли в восьмидесятые спустя чуть более полувека после своего исчезновения. Так и обычный, не засорённый помоями толерастии. Залогом выживания почти повсеместно стала сила, управляемая холодным расчётом. Кто не успел принять правила игры и избавиться от того самого налёта… земля вам, в общем, стекловатой. Ироничным лично я находил то, что та самая «уравниловка», которой желали первые, наступила. Не так, правда, как того хотелось, но его величество случай капризен, что поделать. Вооружённый отряд ищущих пропитание и ценности мародёров — плохой пример слушателя. Идеи нормальности гомосексуализма, превосходства «цветных» над белым угнетателем и даже банального гуманизма до такой публики не донести. Выжженные дотла поселения, основанные когда-то на принципах беззубого человеколюбия и всеобщего равенства (почему-то при этом обязательно с привилегиями для меньшинств), что мне доводилось порой встретить во время странствий, это подтверждали. Подробностями же делились ставшие очевидцами их соседи и редкие выжившие. Животное начало в нас, двуногих, сильно, и глупо это отрицать…

— Временная мера, — отмахнулся Лис. — Вот рука Москвы дотянется досюда да как насадит тут цивилизацию, всех на вольные хлеба.

— А мне вот идея каторжников, как при царе, импонирует, — задумчиво пробормотал Ганс.

— Странно, что не «а́рбайт махт фрай[1]», — подал голос вечно оппонировавший пулемётчику Призрак и ехидно усмехнулся.

— Я реалистично оцениваю перспективы развития общества, — невозмутимо ответил здоровяк, — и идеи фюрера в нём не приживутся. Впрочем, суть всё равно та же — разве каторжники, отработав положенное приговором, не получали свободу, а?

— Ой, всё, — замахав руками, сказал снайпер. — Победил, только не начинай!

— То-то же! — довольным тоном произнёс Ганс и с победным видом удалился.

Время коротали за разговорами, плавно перетёкшими в подобие вечера вопросов и ответов. Подойдя в беседе к цели нашей операции, меня в качестве единственного из всей штурмовой группы, как оказалось, кто вообще пользовался силовой бронёй, пусть и просто управлял, даже не участвуя в учебных боях, избрали на роль жертвы и принялись уточнять всё, что только было можно. Вяло отмахиваясь от поднявшейся волны интереса, выяснил забавный факт — среди Стражей тех, кто имел хотя бы минимальное представление об управлении этим «супероружием», набиралось едва с десяток человек, и то всё в теории. Разъяснили этот момент мне сразу, и это разъяснение было на удивление банальным — ни в ОМОНе, ни в полиции силовую броню не использовали. Да, этот момент я отчего-то упустил. Не сказать, что для управления ею обязательно надо быть гением или каким-то сверхчеловеком, но свои нюансы имелись. В чём-то это дело выходило даже сложнее, чем вождение автомобиля в условиях плотного траффика. А в целом — то же самое дело привычки и опыта.

Без меня, разумеется, Стражи на этот злополучный завод сунулись бы, и вполне даже разобрались с принципами действия искомой техники. Я же так, служил приятным дополнением, которое поможет справиться с освоением быстрее. А так как сроки не горели, пихнули в штурмовую группу, чтобы в первых рядах войти на объект и сразу после зачистки приступить к делу, не теряя времени. Ну а в случае гибели… жизнь несовершенна, что поделать. Отнёсся я к такому решению спокойно, даже с некоторым уклоном в позитив. Если каждую случающуюся с тобой жопу рассматривать как интересное приключение, жить становится в той или иной мере легче.

Так, что-то проясняя для себя, но больше всё же утоляя любопытство товарищей, и не заметил, как прошло сорок минут. Крамаренко вернул нас к окружающей действительности, позвав Лиса на совещание. Пожелав командиру удачи, группа разделилась. Некурящие полезли в транспорт, я и Призрак остались снаружи и закурили.

— Похоже, оптимальный маршрут проложен, — сплюнув на землю, сказал снайпер и в сердцах хлопнул ладонью по броне.

— А чем ты недоволен? — поинтересовался я у товарища.

— Не знаешь ты майора, Щен, — ответил он, вздохнув. Я так и не понял, искренне, или всё же не до конца — усмешка в этом вздохе слышалась. Сделав пару затяжек, Призрак продолжил: — В его понимании оптимальный маршрут — это проехаться по всем известным точкам, занятым врагом, вырезав по пути всё живое. Эти, — тут он махнул рукой в сторону реки, через которую броневик отбуксировал всех пленных кроме командира, — ещё везунчики. Остальным — хана.

— С преступностью надо бороться, — пожав плечами, осторожно заметил я, на что Призрак тут же ответил:

— Никто не спорит, но патроны и личное время жалко, — и тут же, хлопнув меня по плечу, расхохотался.

Снова рёв дизеля и мерное покачивание — амортизаторы могучего броневика настолько хороши, что ощущаются только совсем уж крупные неровности дорожного полотна. Мы опять в пути. Как и предрекал Призрак — с несколькими крюками. Крамаренко действительно отдал приказ уничтожить все опорные пункты банды в зоне досягаемости, не отклоняясь чрезмерно с маршрута. Объекта было всего четыре, защита, как заверял пленный и показала съёмка камерами беспилотников, в основном слабее укреплений на переправе. На мой, казалось поначалу, вполне резонный довод, что после разгрома, учинённого нами первому «укрепрайону», враг проявит куда бо́льшую бдительность, а то и усилит свои позиции, Лис ответил, что РЭБ[2] не дремлет, и каждая новая атака будет для бандитов внезапной. Да, а наличие у нас глушилок я и не предположил, позор мне. Конечно, от меня осведомлённости в таком деле, как оснащённость группы спецтехникой, и ему подобных не требовалась, но кровь своё берёт, хэ-хэ. Отец до крупномасштабных мировых перемен служил в уголовном розыске, прадед по отцовской же линии тоже. Привычка знать как можно больше обо всём происходящем — это у меня наследственное.

Блокпост на дороге, уходящей куда-то на периферию, смели походя, даже не замедляя движения. Головной БТР обстрелял баррикады из пушек, снёс стрелу откатного шлагбаума, открывая дорогу колонне, и помчал куда-то дальше, сея панику среди пытающихся сбежать людей и отстреливая их из пулемётов. Оставшихся на блокпосте приласкали свинцовым градом въехавшие на охраняемую дорогу броневики. Задействовать живую силу для зачистки объекта не пришлось — весь гарнизон прекратил своё существование менее чем за минуту. Следующей целью был своеобразный форт: бетонные и бревенчатые стены, стальные ворота, всё это архитектурное недоумение перекрывало единственное поблизости шоссе. Остальные дороги были на большом протяжении погребены завалами из стройматериалов и автомобильных остовов, вынуждая любого, кто решился бы передвигаться в этом районе, проезжать через подконтрольную банде крепость, оставляя часть своего имущества в качестве платы за проезд.

Не знаю, как долго такая ситуация здесь держалась, но сегодня она закончилась. На таран многотонным бронетранспортёром ворота рассчитаны не были. Ворвавшись со слабо контролируемого тыла (ну кто бы в здравом уме рискнул идти дорогой, едва ли не напрямик проложенной от базы бандитов!) во внутренний двор форта, БТР с двумя автомобилями в качестве поддержки учинил внутри ад и хаос. Пленных брать мы не собирались, но ни один из бандитов даже не успел предпринять попытку сдаться — слишком внезапной для них оказалась наша атака.

— Командир, — с притворным недовольством пробурчал Ганс, едва разорённая крепостица (крепостью это недоразумение язык не поворачивался назвать) осталась позади колонны, — а нам когда пострелять дадут?

— На заводе, — отозвался Лис. — Нечего на высадку-посадку время тратить.

— Ганс, — вклинился в разговор Призрак, — угомонись, тебе ж уши складывать и так некуда.

— О! — воскликнул Ганс, переключая внимание на своего вечного оппонента. — А про эту традицию я совсем забыл! Вот как можно было вообще, а?!

— Счёт обнуляется, — сказал снайпер и расхохотался.

Ганс состроил максимально зверское выражение лица, какое только мог при всей своей природной доброжелательности выдать. Разумеется, внешность с поведением бывают обманчивы, это я никогда не забывал, да и в бою пулемётчик показал себя настоящей машиной смерти — не ведающей жалости и сострадания к врагу, — но образ кровожадного берсерка, каким он сейчас пытался показаться, выглядел абсолютно наигранным.

— А такого условия не было, — прорычал он и потянул руки через проход, сжимая пальцы в воздухе будто на горле собеседника. — И новых ставить нечего.

Призрак вжался в спинку кресла и поднял руки вверх, выставив ладони чуть вперёд.

— Но ты подумай, — давясь смехом, сказал он, — какой замечательный стимул догнать уже зафиксированные результаты и перегнать их.

Ганс махнул рукой и расхохотался. Хвала, как сказал бы Садко, богам, наушники регулировали громкость автоматически, и поражение слухового аппарата никому не грозило. Впрочем, форсированный движок броневика был посрамлён — смех пулемётчика шум его работы хоть и кратковременно, но уделал. Кстати, по возвращении из рейда на завод надо бы не забыть навестить товарищей в госпитале. Цивилизация и сюда доберётся рано или поздно, а с ней вернётся и такое явление, как деньги. Слухи о том, что довоенная валюта всё ещё имеет силу, оказались вполне достоверной информацией — это я, пребывая на базе, успел выяснить. А раз так, то найденную в квартире, послужившей мне с Садко и Льдом убежищем, сумму надо поделить с товарищами. И что с того, что торговцам не пришло в голову поискать что-то ценное? Одно дело делали, и добычу, значит, делить надо по-честному. Оружие и экипировка, затрофеенные с княжеских мздоимцев, достались в основном Садко сотоварищи? Так цель такая и стояла — вооружить моих вынужденных соратников, — а мне и патронов да пулемёта хватило. Считаю своё решение правильным — и всё тут! Для себя и, если возникнет необходимость, для них объяснение у меня готовое, а кому-то ещё и знать того не нужно. А если бы кто даже и узнал и спросил — я так решил, и точка!

Кстати, о точках. Таковые мы так же быстро, как и в ходе предыдущих двух столкновений, поставили в истории оставшихся на маршруте блокпостов. Пулемётно-пушечный огонь по позициям, снос шлагбаума бронетранспортёром, отстрел оставшихся в живых — ничего нового, этим мы сегодня уже занимались. Вот дальше точно интереснее будет, как мы уже успели похохмить, рутина разбавится некоторым разнообразием. Никаких, как сказал Лис, видов из окна, сами поработаем, поднапрячься придётся.

— Итак, головорезы, — сказал командир таким тоном, что стало ясно, что поездка подходит к концу, — наша задача не в том, чтобы перебить как можно большее количество народа, а в прорыве внутрь заводских помещений. Секторы обстрела мы с вами определили, на подготовке всё отработали, работаем по ним. Насчёт кого-то, кто попытается выстрелить из слепой зоны, не волнуйтесь, их возьмут на себя другие. Готовность три минуты. Не ссыте, победа будет за нами.

— Ура! Ура! Ура-а-а! — почти стройным хором гаркнули мы в ответ.

— Орлы, бляха-муха, — одобрительно усмехнувшись, заключил Лис. — Вернёмся на базу — два дня на празднование.

— А хули не три? — поинтересовался я, усмехнувшись сразу и шутке, и своей дерзости. — Маловато ж будет.

— А третий, Щен, — широко улыбнувшись, ответил командир, — на опохмел. А теперь хорош пиздеть, парни, ща пойдёт жара.

Показав Гансу, только собравшемуся было что-то спросить, кулак, Лис натянул на лицо очки и бафф. Сквозь рёв двигателя, гулявший по салону, донёсся сдвоенный грохот пушек. Стрелки́ бронетранспортёров, орудийные стабилизаторы и всякая прицельная электроника были все в совокупности достаточно хороши для стрельбы на ходу. Да и для осколочно-фугасных «тридцаток» отклонение от цели в пару-тройку метров не особо, как мне кажется, критично, если нет, за чем укрыться. Больший разброс был просто-напросто маловероятен. Интересно стало вдруг, а много ли в наш рейд выделено снарядов на один ствол. Пока складывалось такое впечатление, что десантные отделения бронетранспортёров забиты боеприпасами — так щедро орудийные операторы на протяжении всего выезда вели огонь из пушек, словно не беспокоясь о расходе боекомплекта. Да и пулемётчики не отставали. Вот покончим со всем этим — спрошу у Лиса, где патроны и снаряды берут. Очевидный ответ, конечно, что в бывшей части ВВ есть склады, вырисовывается сам собой, но хочется ведь точно убедиться в своей правоте. Интересно, аж жуть, и ничего с этой своей особенностью мышления поделать не могу.

Наш транспорт тем временем быстро, но плавно развернулся, даже почти не покачнуло в сиденьях, и дал задний ход. По броне коротко простучали пули. На грани сознания мелькнул лёгкий мандраж, тут же подавленный окриком командира:

— Приготовились!

Почти синхронно щёлкнули страховочные системы. Приклад в левое плечо, флажок переводчика огня вниз до первого щелчка. Броневик остановился, двери плавно открылись.

— Вперёд!

[1] Arbeit macht frei — (нем.) труд делает свободным.

[2] Радиоэлектронная борьба.

Глава 16. Последний бой — он трудный самый

Бояться — не позорно. Страх — всего лишь древний защитный механизм, что позволяет оценить степени риска в авантюре, в которую ты собираешься ввязаться. А через эту оценку ты прорабатываешь варианты своих действий на несколько ходов вперёд. Варианты, которые должны помочь тебе сохранить твою бренную тушку в целости и сохранности. Максимально, насколько это получится. Да, никто не застрахован от случайностей и им подобных неучтённых факторов, но тем приятнее остаться после передряги в живых. На, мол, смерть, сука, выкуси, и на твою хитрую жопу нашёлся известный всем причиндал винтом. Знающие люди, конечно, могут добавить, что и на это самое, которое винтом, может отыскаться и задница лабиринтом… Но ведь покамест не отыскалась? Не отыскалась! А это значит, что пессимисты в тот самый лабиринт и идут. Стройными колоннами, с улыбкой и с песнями. Оптимисты тоже. Ибо смотреть на мир слишком жизнерадостно так же вредно для здоровья. Верить надо в лучшее, никто не спорит. Но не забываем при этом готовиться к худшему. И всё будет прекрасно. А для тебя персонально, или же вообще в целом — это уже детали. Прими свой страх, преодолей его и действуй.

Приобнявший меня лёгкий мандраж, в который я впадаю перед дракой и перед боем, отпустил, разум холоден, руки прямы, движения автоматически точны — тело в боевом режиме. До слуха доходит приглушённое баллистическими наушниками хаотическое нагромождение смешанных с рёвом могучих моторов звуков выстрелов и взрывов, не мешающее воспринимать отдаваемые время от времени Лисом команды. У самого входа в здание высадиться не удалось — дорога от ведущих на территорию ворот забаррикадирована расположенными в шахматном порядке бетонными блоками и горами арматуры. Повезло, что не от самого начала — пространство для манёвров техники осталось.

— Враг на два часа!

Ну что же, это головная боль правой колонне, которая сразу же среагировала на возникшее недоразумение плотным огнём, наш же сектор по другую сторону воображаемого циферблата.

— Группа на десять! — ору, заметив появившуюся словно из ниоткуда цель.

Лакомую, надо сказать, цель для насыщенного автоматическим оружием (чего у противника не наблюдалось) подразделения — плотная толпа, не успевшая ещё рассредоточиться, выбежала на открытое пространство из-за особо высокой горы строительного мусора. «Пэпэшка» щитовика, три автомата и пулемёт устранили возникшее недоразумение так быстро, что я даже моргнуть не успел. И всё на ходу, мы уже добрались в быстром темпе до выложенных на дорогу препятствий. Продвижение замедлилось, но не остановилось. Где броневику нет хода, там человек и сам справится. Пришлось, правда, растянуться. Щитовики, быстро обходя препятствия (а вы сами со штурмовым щитом попрыгайте, посмотрю на вас), выдвинулись чуть вперёд, оставляя нам какое-никакое, а прикрытие серьёзной брони, мы же, почти перепрыгивая бетонные блоки, шли следом. Какие нагромождения бетона и металла было затруднительно преодолеть, взобравшись, — обходили. И таким вот образом, медленно, если сравнивать с начальной скоростью, но верно продвигались к цели.

Примерно на середине пути вынуждены были остановиться — бандиты предприняли лобовую атаку. За грохотом стрельбы и стуком пуль, сплющивающихся о щиты, свист пролетавших мимо был почти неразличим. На последние никто не обращал внимания. Просвистевшая пуля — не твоя. Свою ты не услышишь. Если не по бронежилету, конечно. Последняя мысль пробудила неприятные воспоминания. Сколько я там в совместном с торговцами рейде поймал? Повезло ещё, что качественная подкладка не оставляла шанса заброневым травмам, но всё равно такое себе, брр. Впрочем, мысль как возникла, так и была подавлена — я сосредоточился на ведении ответного огня. Да и стрелять противнику сейчас оставалось только в щиты. В их положении — не более чем жест отчаяния. Надеялись в ходе самоубийственной атаки повалить хоть одного щитовика градом пуль и достать кого-то из задних рядов? Некому ответить — отчаянную десятку мы положили всю. Пришлось повозиться — кто-то из бандитов пытался укрываться за преградами. Не помогло.

— Продолжаем…

Отдать команду Лис не успел — замолчал. Громкое противное шипение и последовавший за ним чудовищной силы взрыв где-то позади отвлекли. Каюсь — обернулся. В своё оправдание скажу, что не один. Командир и замыкающие тоже смотрели на еле различимый за облаком оседающей пыли бронетранспортёр, короткими очередями обстреливавший невидимую для нас позицию.

— Эр-эс?[1] — задумчиво пробормотал Лис. — По звуку похоже было.

— Но, чёрт возьми, откуда?! — удивлённо воскликнул Палач.

Ответ пришёл незамедлительно. Вернее, прилетел. Не к нам, но легче от этого не стало. Снова тот самый резкий шипящий звук, еле различимый росчерк в воздухе и взрыв, поглотивший броневик, что попытался проехать к повреждённому бэтэру. До нас долетело несколько комьев вывороченной взрывом земли.

— Вижу позицию, — раздался в наушниках голос Призрака, который, как казалось, следил за всей обстановкой. — Самодельные направляющие в окне, готовят к запуску ещё одну ракету.

Скороговоркой проговаривая это, он не терял времени даром, и сейчас прилаживался к винтовке, оказавшейся у него в руках за какие-то мгновения. Сброшенный автомат висел на одноточке. Ещё секунда, и основной инструмент снайпера басовито громыхнул. Вторил выстрелу из винтовки отдалённый взрыв.

— Уронили, — пояснил Призрак. — Пока не высовываются.

— Внизу, надеюсь, хоть кто-то из уродов был, — сказал Лис. — Занимаем оборону, парни. Призрак, работай.

Снайпер, продолжая выцеливать следующую жертву, лишь коротко буркнул что-то утвердительное, приняв приказ. Мы же рассредоточились вокруг.

— Для э́рсов мы в мёртвой зоне, — после ещё одного выстрела сказал Призрак. — Но у них минимум две позиции. Второй не вижу.

Простучала пушка бронетранспортёра. Последний этаж высотки (это что, кстати, было, административное здание?), выцеливаемый снайпером, с тройным взрывом прекратил своё существование, осыпавшись на землю градом битого кирпича. Подрыв боекомплекта — вещь страшная. Особенно такого калибра. Никогда не складывай все яйца в одну корзину, все побьются в случае чего. Я перевёл взгляд на БТР и даже успел заметить фигуры бойцов, отходящих от него под прикрытие стоявшего в отдалении нашего броневика. Затем вновь сказали своё слово ракетчики со второй позиции. Прямое попадание порвало броню и сдуло остатки машины. Судя по количеству отступивших, уничтожение первой позиции стоило нам жизни самоотверженного артиллерийского оператора. Остальной экипаж бронетранспортёра эвакуировался вместе с десантниками.

— За Ларса ответите, ублюдки, — обращаясь в пустоту, злобно процедил Лис, также наблюдавший за развернувшейся на наших глазах картиной. — Двигаемся дальше, парни. Больше мы тут ничего не сделаем.

Что поделать — задание есть задание. И роль каждому отведена своя. Мы и так ощутимо выбились из графика. Но, додумывал я уже на бегу, как знать, сколько жизней наших бойцов сегодня сохранилось благодаря меткому выстрелу Призрака и его удачным последствиям. А не задержись мы… вот то-то и оно… А ещё за Ларса обидно особо сильно, действительно, между прочим, американец, а не как Ганс, который косит под иностранца. Пережить войну, оставшись отрезанным от родного дома океаном, и вот так вот погибнуть, что и семья, если уцелела, не узнает. Нет, вовсе не изучал личные дела всех и каждого, кто пошёл на задание. Да и кто бы мне дал, ха. Упоминали в разговоре. Служил американец в ОМОНе около пяти предвоенных лет, в порядке обмена опытом. До конца контракта оставалось менее полугода, когда прежний мир рухнул, и возвращение домой стало невозможным…

И вот нам преградила дорогу массивная бронированная дверь, утопленная примерно на полметра в проёме. Остатки старой краски уже не давали идентифицировать свой первоначальный цвет, а сама дверь была сильно оцарапана по краям, будто какие-то идиоты сочли, что достаточно обойтись парой ломов. Взорвать её ещё не пытались, и то, подозреваю, только потому, что не успели. Впрочем, вряд ли это удалось бы — заводской корпус даже внешне выглядел достаточно прочным, чтобы пережить близкое попадание ракеты с ядерной боеголовкой. Шанса у горе-взломщиков не было. На стене справа располагалась панель с одной-единственной кнопкой. Лис, зачем-то осмотревшись, нажал её. Ничего не произошло.

— Ожидаемо, — пробурчал командир и достал нож. — А если вот так?

Подцепив панель ножом, он вскрыл её. Внутри обнаружились провода.

— Как банально, — прокомментировал Лис обнаруженное и полез внутрь руками. — Зато надёжно.

Что-то соединив, он вернул панель на место и снова нажал кнопку. Рядом выдвинулась квадратная плита со стороной в примерно полметра, до того незаметная — так хорошо подогнана она была при строительстве, — и отъехала вниз. Под ней скрывалась сенсорная клавиатура, активировавшаяся сразу, едва крышка замерла в нижнем положении. Лис по памяти набрал пароль и нажал клавишу ввода. Вместо клавиатуры тут же высветилась надпись «доступ разрешён», и под мерный гул невидимых приводов дверь плавно поехала влево. Едва проём расширился достаточно для того, чтобы в него мог пройти человек, наша группа пришла в движение. Быстро, но без суеты забежали в длинный освещённый мягким светом коридор, где Лис, быстро найдя такую же клавиатуру, ввёл очередной код. Не успевшая до конца открыться дверь на секунду замерла и поползла в обратную сторону, отсекая нас от внешнего мира.

— Итак, парни, — сказал командир, — назад дороги нет. Как можно быстрее ищем искомое, ещё поспешнее осваиваем и мигом наружу — добивать остатки банды.

— Неправильная мотивация, герр командир, — подал голос Ганс. — Предлагаю последнее поменять на помочь своим.

— Принимается, — сразу согласился Лис. — А теперь за дело.

Плана заводских помещений у нас не было. В блокноте Гремлина имелись только коды для открытия определённых дверей. Сложности с этим, впрочем, не возникло. Пройдя через коридор в следующее помещение, мы обнаружили включенный экран с детальной фотографической схемой объекта. И, что весьма важно — с режимом поиска и списком цехов и помещений в алфавитном порядке.

— Живём, славяне! — присвистнув, оповестил я товарищей и шагнул к огромной сенсорной панели. — Ну что, — занеся руку над списком, спросил я, — склад готовой продукции? Или испытательный цех?

Лис почесал подбородок, что-то обдумывая, и спустя некоторое время ответил:

— Полагаю, склад. Времени на тщательный осмотр у нас катастрофически мало.

Я кивнул и, пролистав список, нажал на требуемую строку. Экран отозвался прорисовыванием стрелок с направлениями движения к искомому помещению прямо по плану, принявшему трёхмерный вид. Причина такого решения программы стала ясна — путь лежал на другой уровень. Всего этажей насчитывалось пять. Из них только один подземный, куда нам, собственно, и требовалось попасть. Склад занимал его весь. Изучив схему маршрута, Лис скомандовал:

— За мной.

Группа быстрым шагом, едва не бегом, направилась к цели. Тем же порядком, как и при штурме, разве что уже чуть расслабившись. Никого и ничего, что представляло бы смертельную опасность, тут нет. Люди вряд ли просидели бы здесь три года, в качестве убежища завод не рассчитывался. Боевые роботы при охране производственных объектов, пусть даже стратегического масштаба, не использовались. Возможно, правильнее было бы даже сказать, что особенно на таких предприятиях. Дистанционный взлом электронных «мозгов», пусть на практике никогда не случавшийся, не исключался, а излучатели для «перепрограммирования» человеческого мозга даже к концу двадцать первого века так и остались фантастикой. Подкупить, запугать, как-то иначе замотивировать на предательство, разумеется, человека можно… Но чаще затруднительно вплоть до невозможного, чем наоборот. Разве что человек сам дурак, но дураки, бывает, и живут короче. Так что до войны охраной этого завода занималась местная часть внутренних войск, ставшая впоследствии базой Стражам. Вызывало, правда, вопросы, почему информации по заводу не сохранилось, ведь документы изучались полицией весьма скрупулёзно. Но Лис и Гром ничего по этой теме не знали, а с офицерами в более высоких званиях и должностях общаться как-то не доводилось. Не считая Павла Семёновича в госпитале, который оказался целым полковником медицинской службы. Но с ним разговоров было мало, и те шли о здоровье.

Спустя какое-то время мы дошли до двери, ведущей, как показывала схема, на лестницу. Лифтом из опасений в самый неподходящий момент застрять решили не пользоваться. Конечно, механика и электроника тут всё ещё работали, но проверять работоспособность абсолютно всего комплекса не было ни желания, ни времени. На своих двоих как-то спокойнее и надёжнее. Главное, под ноги смотреть. Мало ли, что обвалилось, или какая-то непредусмотренная конструкцией неровность. Ладно, если просто слегка подвернёшь конечность, а вдруг вывих, а то и, того хуже, перелом? То-то и оно. Конечно, бывают и такие люди, что способны оступиться и подвернуть ногу на совершенно ровном месте. Подозреваю, что абсолютно с каждым бывало. А вот когда на ногах плотно зашнурованные берцы, которые тебе по размеру, то такие случаи исключаются. По крайней мере, лично у меня это так работает. Как насчёт остальных — не знаю, никогда не интересовался.

Ввод кода, дверь открывается, идём по широким ступеням вниз, где нас ждёт очередная дверь под кодовым замком. Едва в стороны разъехались в стороны и её створки, в помещении, медленно набирая яркость, загорелся свет. Не знаю, какие чувства испытывали при преодолении последнего препятствия мои товарищи. Лично я ощущал сейчас внезапно навалившуюся дикую усталость, характерную возвращению домой при завершении долгой дороги, хотя до заключительной части сегодняшнего пути было ещё далеко. И какое-то благоговение перед техническим гением человека, породившим то, что скрывалось на этом складе.

Вдоль стены по левую руку от входа в три шеренги размещались громоздкие человекоподобные фигуры, выкрашенные в строгий стальной цвет. Вид их навевал образы закованных в латы древних воинов, замерших перед решительной битвой. Латами, пусть даже современными, эти комплекты и являлись. Несокрушимые панцири, призванные уберечь носителя от вражеского оружия. Высокотехнологичные доспехи, три года дожидавшиеся часа своей битвы. И вот этот час всё ближе и ближе. Нам оставалось лишь овладеть ими. Справиться с управлением, подготовить к бою и выдвинуться. Трудности преодолены, и средство, которое упростит нашу дальнейшую работу по приведению к порядку этого города, найдено. Главное, что оно попало в нужные руки, не став слепым орудием ни узурпации власти над окрестными землями и террора у банды Шершня, ни удовлетворения своих сиюминутных хотелок у группы горе-выживальщиков, что вполне могли стать бандой страшнее.

— Поздравляю, парни, — сказал Лис, спустя минуту нарушив священный трепет общего молчания. — Мы взяли этот приз. Пёс, твой выход.

Ну да, разобраться с управлением техники, не успевшей пойти в широкое производство и, соответственно, встать на вооружение, должен был я, как будущий наставник для своих коллег из штурмовой группы. Я отстегнул автомат от разгрузки, выудил из набедренного чехла обрез. Для габаритного оружия у доспеха, насколько я помнил, имелось специальное отделение. Пистолет оставил при себе, оператору силовой брони он мешать не должен. Затем опустил бафф на шею, снял очки и, пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, направился к «выставке» подбирать комплект под свои сто девяносто сантиметров роста. Дело оставалось за малым…

[1] Реактивный снаряд.

Глава 17. Техника дошла

Дело оставалось за малым. Понять, как активируется конкретно эта модель. Если касательно «Витязя» и «Паладина» была справедлива аналогия с автомобилями, которыми ты сможешь управлять, освоив один, то вот этот образец вызвал у меня затруднения. Сходу я отыскал только контейнер под стрелковое оружие, в который сразу убрал автомат, обрез и запасные боеприпасы.

— И как успехи? — беззлобно усмехнувшись, поинтересовался Ганс, подошедший ко мне спустя пару минут, убитых мной на попытки разобраться с запуском. — Всё сломал, или пока только начинаешь?

Я показал товарищу язык и снова вернулся к изучению доспеха, едва ли не ощупывая каждый квадратный сантиметр материала, из которого он был изготовлен. Старания всё же оказались вознаграждены. Щиток, прикрывавший расположенную на спинной пластине наружную панель управления, откидывался просто с чуть бо́льшим усилием, чем на «Витязе». Нажав на кнопку активации, я отошёл в сторону. С лёгким гудением гидравлики отъехал вверх спинной сегмент. Я встал на узкую подножку, что выпирала с задней стороны ноги доспеха, схватился за ручки, подтянулся и не без труда влез внутрь. Мдя, «Витязь» хотя бы ноги раскрывал тоже, оператору достаточно было лишь войти. А тут вот такой вот цирк с конями. И собаками, учитывая мой и командирский позывные. Обидно, знаете ли, от таких ассоциаций, пусть и сам надумал. Волк слабее льва и тигра, но в цирке не выступает, как предки говорили, хэ-хэ. Но вот и всё, морда лица напротив визора, прочие лапы на своих местах, как закрыть? Подумать над этим вопросом я не успел — броня закрылась сама. Торс, голову, ноги и руки тут же прихватило чем-то, похожим на обручи. Силовые поля? Ни х-х-х… чего себе, до чего техника дошла! Нет, ну а что ещё это могло быть, если бронежилет и шлем я вдруг перестал ощущать на себе. А должно быть удобно. Предыдущие модели защищали от ушибов всего лишь мягкой подкладкой.

Мягким светом загорелся активировавшийся визор, выводя перед глазами окружающую картинку. Угол обзора замечательный — поверни голову, и видно, что происходит сбоку от тебя. Силуэты моих товарищей на краткий миг покрылись серой штриховкой, в голове прозвучал электронный голос:

«Группа десять людей, ротный пулемёт, снайперская винтовка, автоматы, гранаты, уровень опасности нулевой. Как идентифицировать?»

Я на мгновение впал в ступор. Голос в голове снова повторил:

«Как идентифицировать?»

Я прокашлялся и вслух ответил:

— Друзья.

Штриховка сменила цвет с серого на зелёный. Броня же продолжила разговор со мной:

«Провести калибровку ментальной связи?»

— Да, — отозвался я.

«Приступаю, — тут же прогудел в голове безэмоциональный голос искусственного интеллекта. — Предпочтительная озвучка?»

На ум тут же пришла Кира. Что, кобель, неужели влюбился? Да ещё и с первого взгляда! Впрочем, что тут такого. Девятнадцать лет, гормоны вовсю гуляют, близости давно не было… оп, эрекцию заказывали? Стоило вспомнить приятные формы, чтопроступали сквозь медицинский халат, так всё тут как тут — получи́те, распишитесь! Сумбурный поток мыслей, видимо, сбил моего «собеседника» с толку.

«Ошибка обработки запроса, — всплыла в голове посторонняя мысль. — Сосредоточьтесь и повторите попытку».

Значит, ты вот так работаешь? Интересный нейроинтерфейс, без проводов. Стало вдруг любопытно, каких денег стоило одно только это устройство связи мозга с компьютером, не говоря о полной стоимости комплекта силовой брони. Не сказать, что совсем уж диковинка для довоенных времён, но широкого распространения не получила. Технология относительно недавняя, в основном военные и пользовались. Но к делу! Я собрал мысли в кучу и запросил у ИИ женский голос. В голове отозвалось искомое, окрашенное всё теми же электронными спецэффектами:

«Запрос принят. Дополнительные настройки?»

«Открой меню настроек голоса, — мысленно попросил я. — Хочу с этим разобраться».

На визоре всплыл список полупрозрачных плашек с буквами. С минуту у меня ушло на то, чтобы разобраться, как скроллить страницу и выбирать необходимое. Мама дорогая, а если с подобной ерундой столкнуться придётся в бою? Не с настройками голоса, само собой — с чем-то подходящим к ситуации, скорее. Какие же стальные канаты вместо нервов должны быть у оператора этого доспеха, чтобы под обстрелом из чего-то значительно превосходящего автомат сосредотачиваться ещё и на выборе каких-то функций, режимов работы или чего-то подобного. Продираясь через удивление с восхищением, более-менее сумел настроить наконец всё под себя. Ладно, не всё, а только голос. Броня теперь «общалась» со мной подростковым низковатым девичьим голосом с лёгкой хрипотцой.

«Настройки завершены, — оповестил меня ИИ. — Идёт дальнейшая калибровка ментальной связи».

«Активируй наружное голосовое устройство».

В мозг толкнулось осознание готовности востребованного устройства к работе. Без лишних слов, просто вот так вот будто взял и понял. Я прокашлялся и обратился к своим товарищам:

— Налаживаю контакт, эта штука оказалась чуть сложнее, чем я представлял.

— А мы уж думали, — пробурчал Ганс, с деланным недовольством глядя в головной отсек — шлемом назвать эту часть брони было нельзя по той причине, что она представляла собой единое целое с корпусом, — что тебя там тихонько на фарш пустило, пока мы не ждём подвоха. Я, было, вскрывать собрался.

— Волнуешься о напарнике, — осведомился Призрак, — или в целях пожрать?

Захохотали все хором. Наконец-то нервное напряжение последнего перед рывком в цех боя сброшено. Я в знак одобрения даже похлопал. Вернее, попытался. Не подогнав чувствительность сервомоторов под себя, я вместо аплодисментов разразился чем-то подобным грохоту кузнечного молота об наковальню. Да с такой силой и оружие не нужно — черепа ломать «голыми руками» получится на раз-два.

— Щен, — сказал командир, — не буянь.

— Ладно, — согласился я. — Только до конца отстрою всё.

Я повертел головой, осматриваясь. Скорее по наитию, нежели намеренно, сфокусировал взгляд на дальнем углу помещения. Всплывшее поверх панорамы окошко тут же приблизило этот самый угол. Зрелище неинтересное, функционал захватывающий.

«Как ты это делаешь?»

«Руководство почитай», — ехидным тоном отозвался ИИ.

— А ты чего это хамишь? — с искренним удивлением в голосе спросил я вслух первое, что пришло от неожиданности на ум.

Кто-то из товарищей громко фыркнул. Странно, что обошлось на этот раз без повального хохота. Ну и на том спасибо. Броня ответила:

«Сам же думал о моей повышенной самостоятельности. Теперь недоволен?»

Я отрицательно покачал головой, насколько это было возможно в шлеме да в тесном пространстве. Да, промелькнула такая мысль в процессе отстройки голоса. Всё же приятнее, если у тебя в голове появляется собеседник, когда он создаёт впечатление живого человека. Нет, не здравствуй шиза, да и кукушечка на месте — просто особенности функционала, не более. После мотания головой развёл руками. Буквально. Сервоприводы, разумеется, среагировали. Правда, слишком резко. Я осмотрелся и поморщился.

«Как понизить чувствительность сервоприводов?»

«Походи, побегай, конечностями помаши, — ответил ИИ, снова подпустив насмешку в голос. — А я дальше уже сама».

«О, а мы себя теперь гендерно идентифицируем как женщину?» — не удержался я от ответной шпильки.

«Не знаю, как насчёт тебя, грязный сексист, — не осталась в стороне моя собеседница… да, пожалуй, так и буду воспринимать, чтобы самому не путаться… — а лично я — да».

Ладно, разговоры в сторону, возвращаемся к делу. Значит, всё настолько просто? Ну и прекрасно.

— Товарищи, — сказал я, — всё оказалось проще, чем предполагалось. Нет времени объяснять, выбирайте костюмчик себе по размеру и полезайте. Как вскрывается, все видели.

Пока штурмгруппа разбрелась по помещению, подбирая на себя свои будущие доспехи, я приступил к выполнению полученных от брони рекомендаций. Аккуратно ступая, прошёлся взад-вперёд и покрутился на месте. Гудение сервомоторов было едва слышно в отличие от шагов. Помахал руками, пошевелил пальцами, сжал их в кулаки и разжал. Интересно, кстати, что в этой модели не было предусмотрено перчаток. Вместо них были дистанционно управляемые манипуляторы, повторявшие человеческие кисти. Да ещё и с невесть как реализованной двусторонней связью — механизм не только точь-в-точь повторял мои движения, но и передавал телу то, что должен был ощущать пилот, коснись он ладонью чего-то. Гладкий металл и его прохладу я, прикоснувшись к стоявшему рядом доспеху, почувствовал. Технологии, понимаешь!

Движения тем временем становились менее дёргаными, калибровка, похоже, практически завершилась. Остальные бойцы, кто уже успел закрыть броню, пока не шевелились. Заметив, как Ганс замешкался с пулемётом, я подошёл к нему. Размер оружейной ячейки не позволял уместить такое крупногабаритное оружие, и наш пулемётчик сейчас просто закидывал внутрь короба́ с лентами. Пощёлкав пальцами, я указал на положенный у ног, вызывавших ассоциации скорее с массивными колоннами, чем с конечностями, пулемёт и спросил:

— Можно?

Ганс, закрыв ячейку, проследил взглядом за направлением моей руки и утвердительно кивнул, после чего сам полез внутрь передвижной крепости. Я, припав на одно колено, подобрал с пола пулемёт и взял его обеими руками, всё ещё поражаясь способности костюма передавать тактильные ощущения без прямого контакта самого пилота с предметом. Упёр приклад в плечо, поводил стволом из стороны в сторону, коснулся, убедившись, что оружие на предохранителе, спускового крючка. Удобно. За исключением того, что прицелиться не было возможности. Разве что поднять оружие чётко перед собой на уровень глаз, тогда мушку с целиком можно было совместить. Выглядело уж больно специфично. Как в древних играх-стрелялках, о которых сейчас остались только воспоминания. Довелось с историей игростроя ознакомиться когда-то. Никакого тебе полного погружения, только монитор и фантазия.

«Прицелы?» — спросил я.

«Отдельная установка на личное оружие, — не замедлила с ответом броня. — А также специально разработанные модели вооружения».

«Искать это всё где-то на территории завода?»

«Вероятно. Подобной информацией не обладаю».

Ну да, логично — всё же ограниченный ИИ. Что с него взять.

«Спасибо».

Девичий голос в голове усмехнулся и отозвался:

«Обращайся, красавчик».

Прекрасно, она ещё и шутки шутит! Впрочем, может и к лучшему — скучать точно не придётся.

— Парни, — раздался усиленный динамиками голос Лиса, — как готовность?

Голос, что примечательно, совсем не искажался. Узнать можно было любого. Только пойми, из какой брони с тобой разговаривают, ну да не особо серьёзная проблема. Командир, похоже, разобрался во всём первым. Или решил, что разобрался. Впрочем, чего там сложного, точно разобрался. Вот, уже нарезает круги по помещению, да как плавно двигается. В ответ донёсся нестройных хор голосов, означавший в целом совершенно разную степень готовности.

— Ладно, вы пока тут разбирайтесь, — махнув рукой, сказал командир. — Пёс, давай пока вылезем и поищем оружие.

Буркнув что-то утвердительное, я мысленно приказал броне открыться. Вылез наружу, достал из ячейки автомат и подошёл к Лису.

— Лис, помимо оружия ещё есть специальные прицелы. Надо их тоже поискать.

Командир на секунду задумался и спросил:

— Думаешь, воспользуемся тем, что уже при себе?

Я усмехнулся и ответил:

— Представь, какие пушки можно на эти агрегаты установить. А у нас задача выбить банду с завода, а не разнести тут всё к чёртовой матери.

Лис кивнул и сказал:

— Твоя правда. Ладно, пошли. Парни! — крикнул он. — Ждите здесь.

— И никому не открывайте, — добавил Ганс и первым засмеялся…

Поиски много времени не заняли. Информационный экран на первом этаже помог быстро найти требуемое помещение, что располагалось на этом же уровне. Два кодовых замка на пути, и искомое перед нами. Огромное помещение, заставленное стеллажами с несколькими видами вооружения и — чуть в стороне — с оружейным обвесом. Что-то, как крупнокалиберные пулемёты, было знакомым. Отличались они от своих не модифицированных «собратьев» несущественно — визуально, по крайней мере, лишь наличием интегрированных электронных устройств. Видимо, прицелы для визоров. Другое, высокотехнологичное даже на вид, я видел впервые либо смутно помнил. Видимо, энергетическое оружие. Детально рассматривать всё это свалившееся на нас богатство мы не стали — время поджимало. А посему бегом вернулись к группе и облачились в броню.

— Оружие найдено, — оповестил всех Лис. — За мной. Разбираться с радиосвязью и со стволами будем уже там.

Грохоча по полу, мы побежали за командиром на оружейный склад. Несмотря на довольно активную по ощущениям работу мышц, усталости от этой пробежки я не почувствовал. Что же, снятие нагрузки с пилота — это просто прекрасно. Впрочем, не в этом ли задача машин — облегчать жизнь человеку? Правильно, именно в этом. А уж в чём именно — это уже детали.

Я подошёл к приглянувшемуся орудию убийства и взял его в руки. На визор добавилось перекрестие прицела — аккурат на той стенке, куда был направлен ствол. Даже ничего включать не надо, прекрасно. Осталось только как-то разобраться с боекомплектом, для чего я задал соответствующий вопрос своей электронной помощнице. Та ответила:

«Короб с патронной лентой крепится на спинную пластину. Самим оператором или ассистентом».

«Спасибо», — поблагодарил я её и вслух сказал:

— Кто-нибудь, помогите.

Подошёл Лис, снял со стеллажа огромный короб с притороченным к нему гибким рукавом и зашёл мне за спину. Что-то щёлкнуло, внизу на визоре тут же высветилось число. Я присмотрелся — две тысячи. Живём, славяне! Двенадцать и семь, да в таком количестве — это слишком серьёзная огневая мощь. Я откинул крышку пулемёта, присоединил к нему рукав, протянул ленту и, уложив звено с патроном в патронник, привёл оружие к бою. Поставив на предохранитель, помог с боекомплектом Лису и осмотрелся. Практически все были готовы. Брали только пулемёты. В принципе, правильно. С огнестрелом знакомы все, энергетическое освоим потом. Собирались молча, никто не проронил ни слова. Как обычно перед началом серьёзных действий.

Выстроились в одну шеренгу перед командиром. Лис осмотрел строй и сказал:

— Ну что ж, разбираемся, как работает радиосвязь, и выходим.

Я отдал мысленный приказ на поиск частот. Оговорили сразу, что подключимся к уже имеющимся, чтобы координировать действия со своими. Броня, по крайней мере, такой функционал имела, возиться с настройкой и прошивкой не требовалось.

«Обнаружены три частоты, — оповестила меня моя. — Какие действия?»

«Задействуй все», — ответил я.

«Готово».

Итак, первая волна. Судя по тишине, наша — штурмовой группы.

— Проверка связи, — нарушил я молчание.

— Лис на приёме, слышу отлично.

— Ганс, зер гут…

Провели перекличку, я переключился на следующий канал. Мат в эфире, истеричные запросы подмоги… ясно, бандитский. Третий я проверил чисто в формальном порядке, чтобы окончательно удостовериться, что общая волна Стражей. Так и оказалось. Вернулся к первому, упорядочил каналы таким образом, чтобы бандитский шёл третьим, и спросил:

— Ну что, теперь выходим?

— Работаем, парни, — отозвался Лис. — Надерём им зад!

Радостные крики, где в эфире, а где наружной связью, послужили ответом. Командир первым развернулся и сорвался с места. Мы побежали за ним.

— Ганс, — отдал Лис последние распоряжения, едва массивная створка, ведущая наружу, начала отъезжать в сторону, — Призрак, стойте здесь. Внутрь до окончания операции никого не пускать.

Вопреки моим ожиданиям пулемётчик и снайпер не стали спорить, даже в шутку. Ганс ответил за обоих:

— Яволь[1], герр командир! Задайте им там жару.

[1] Jawohl — (нем.) да, есть, так точно.

Глава 18. Работает ОМОН

Не успел я посокрушаться на предмет того, что возложенной на меня задачи по обучению коллег ношению силовой брони выполнить не удалось. Только про себя немного — есть за мной склонность к периодической рефлексии, да. Утешился тем, что место в штурмовой группе просто так не занимал, работая наравне со всеми. Да и весьма быстро — дальнейшая обстановка после выхода из здания не способствовала обдумыванию такой ерунды. Своих выручать надо было.

Стражи встали в глухую оборону, переведя столкновение за завод в позиционный характер. Техника отошла так, чтобы оказаться недосягаемой для возможного ракетного удара, и периодически давала о себе знать пулемётными очередями. Люди успели занять позиции в развалинах и каких-то складках местности, отстреливая тех особо одарённых, кто пытался высунуться, а то и перейти в наступление. Таковые находились. Насколько часто — наши потом расскажут. Отсиживаться и ждать очередного приступа коллективного героизма вроде увиденного при выходе мы не собирались.

«Ищи ракеты, — поставил я задачу перед Тарой, как, не раздумывая долго, окрестил искусственный интеллект своей оболочки. — Как обнаружишь — дай знать».

Двусмысленно получилось. И имя такое есть, вживую носительниц встречать не доводилось, но наслышан, и броня эта упаковкой для моей бренной тушки служит. Тара ответила:

«Приняла».

Итак, за безопасность теперь можно не беспокоиться. Обнаружат сканеры наличие поблизости эр-эсов, а то и, того хуже, их запуск в мою сторону, успею что-нибудь предпринять. «Ландскнехт», а именно так называлась эта модель брони, похоже на реверанс в сторону наших главных европейских союзников в Последнем Крестовом Походе[1], прямое попадание снаряда РСЗО[2] должен выдержать, всё же не эпицентр ядерного удара. Но серьёзных повреждений желательно, конечно, избежать. Спасут ли от тряски силовые поля, поддерживающие пилота внутри оболочки, проверять совершенно не хотелось. Доверяй, но проверяй — хороший принцип. Но не сегодня, сегодня мы этим принципом поступимся…

Визор подкрасил серым какие-то человеческие фигурки в примыкающем к заводскому корпусу офисном здании. Наши это быть не могли, а значит, валить можно смело. Стоило мне принять это решение, подсветка силуэтов сменилась на красный. Моя «девочка» объявила мне о том, что тонкие стены не будут преградой для пуль, и я навёл пулемёт на здание. Поймав в перекрестие красный силуэт, я коротко нажал на спусковой крючок. Прицел, казалось, не сдвинулся ни на миллиметр — благодаря броне оружие удерживалось так сильно, что отдача совершенно не ощущалась. И это «крупняк»! Просто превосходно!

— Да мы вас, бля, сейчас всех! — радостно проорал я. — Тикайте с городу, песец пришёл!

Похоже, с подсознанием нейроинтерфейс «Ландскнехта» работает не хуже, чем с чёткими мыслями. Захотел, чтобы все вокруг услышали, получите и распишитесь, как говорится. Усиленный динамиками, мой голос едва не перекрыл звуки разгорающегося боя.

— Щен, не буянь, — по внутренней связи осадил меня Лис.

Группа уже вела аккуратный отстрел прятавшихся в офисах бандитов. Под раскатистый грохот беглых пулемётных очередей с визора один за другим пропадали человеческие силуэты. Если не думать о том, что пуля массой в полсотни граммов[3], пусть даже сбросив скорость после прохождения через стену и потеряв, соответственно, часть убойной силы, вытворяла с живой плотью, то картинка выходила почти мирная. Даже с компьютерной игрой можно было провести некоторые ассоциации. Как минимум, хотя бы из-за счётчика патронов, что добросовестно менял свою цифирь после каждой короткой очереди.

Здание зачистили быстро — не прошло и минуты. Промелькнуло сочувствие к тем, кому его доведётся восстанавливать. И не только его — на очереди ещё одна высотка.

— За мной! — скомандовал Лис. — И аккуратнее, в следующем здании ракетчики ещё могут оставаться.

Добежали до угла изрешечённого пулями строения. Лис высунулся, быстро оценил обстановку и, открыв огонь, быстрым шагом пошёл вперёд. Грохоча по асфальту металлическими башмаками, мы направились за командиром, на ходу выискивая очередных недругов и практически сразу же поливая их свинцом. Кто-то успевал огрызнуться ответным огнём. По корпусу моего доспеха простучали пули, сплющиваясь о непробиваемую броню либо уходя в рикошет. Тут же костюм всё сделал за меня, за доли секунды определив стрелка и наведя на него прицел. Мне осталось только нажать на спуск. Безумству храбрых — венки со скидкой. Земля твоим останкам стекловатой, приятель.

«Реактивные снаряды обнаружены. Людей рядом не наблюдаю, — оповестила меня Тара. — Угрозы нет».

«Спасибо, золотце, — отозвался я. — И что бы я без тебя делал».

«Явно не то, чем занят сейчас», — выдала Тара шпильку и хмыкнула.

Зачистка второго здания прошла ещё быстрее — в нём засело меньше двух десятков человек. Тем временем где-то позади взревели моторы. Бронетехника Стражей пошла вслед за нами. Снова застучали пулемёты, пролаяла короткой очередью пушка бронетранспортёра. Мы вышли из-за здания. Открывшаяся нам картина порадовала — остатки банды в спешке покидали территорию завода. И нет, это не было отступление. Бегство, близкое к паническому. Оружия никто не бросал, но ответной стрельбы не было — все стремились спастись. Автомобилей видно не было — уже, похоже, уехали. Мы побежали вслед за бегущим противником, стремительно сокращая дистанцию. Лис коротко бросил по радиосвязи «не стрелять», а затем прокричал через наружное переговорное устройство:

— Бросайте оружие и ложитесь на землю, если хотите жить.

Остатки рациональности покинули не всех. С полсотни человек тут же последовали указанию. Остальные два десятка, что бежали к воротам, мы в девять стволов накрошили в кровавый фарш. Потерявшему самообладание бандиту, что подскочил и с места рванул вперёд, я выстрелил в ногу, оторвав её по самое колено. Мы подошли к лежащим на земле. Ткнув стволом в спину первого попавшегося бандита, я приказал:

— Перевяжи товарища, пока кровью не истёк.

Тот, несмотря на недавнюю панику, оказался соображающим и, главное, расторопным. Быстро подскочив, он, на бегу выхватив из подсумка жгут, побежал к раненому. Ну что ж, если произведённый мной в инвалиды не загнулся сразу от болевого шока, то выжить шансы у него есть. Стражи ему какую-нибудь сидячую работу найдут. Каторжане — ценный ресурс, разбрасываться им не следует. Конечно, мне ничего не стоило догнать придурка и остановить, но это только потеря времени. А так в назидание остальным — не рыпайтесь, сопротивление бесполезно.

— Ганс, Призрак, — скомандовал Лис, — как ваша смена подойдёт, дуйте к нам.

— Яволь, — отозвался Ганс.

Лис провёл рукой по головному отсеку брони, словно утирая пот со лба, и сказал:

— Расслабимся попозже. Нам начальство нарезало задачу взять штурмом базу противника и ликвидировать банду.

— А дальше? — поинтересовался Палач.

— Ждём наших, если помощи не потребуется, — ответил командир. — Как наши там закрепятся, возвращаемся сюда и уходим в рейд по мостам. Переправы должны быть зачищены.

Прогромыхав металлом, прибежали оставленные в карауле у входа в заводской корпус бойцы. Призрак опередил Ганса в соревновании по словоблудию:

— Командир, докладываю. Смену дождались, готовы к труду, обороне и нападению. Этого обормота, — снайпер махнул рукой в сторону товарища, — просил бы представить к награде за проявленную бдительность, но группу диверсантов выявил не он, а сенсоры, посему не прошу.

Лис распоясавшегося в остроумии снайпера не поддержал, ограничившись лишь шутливым тоном в своей последующей фразе:

— Погнали, раздолбаи.

Всё ещё валявшихся на асфальте сдавшихся бандитов уже обыскивали и отводили в сторону. Мы в качестве силовой поддержки были не нужны — проследить за порядком и без нас было кому, — поэтому направились к забору. Преодолели его посредством применения прыжковых устройств, имевшихся, как оказалось, в этой модели. Система не без недостатков. Направленный выброс плазмы, подобный реактивной струе, безжалостно плавил асфальт при взлёте и посадке. И приземление было довольно шумным. Но быстро преодолеть семь метров в высоту и порядка двадцати в длину — это дорогого стоит.

До бывшей свалки, на которой устроила своё логово банда Шершня, добрались примерно за час. Не скрываясь, нагло пёрли по открытой местности. Не вступая в переговоры, обстреляли посты на вышках и неудачно для себя подвернувшийся нам патруль внешнего периметра, перепрыгнули через стену и направились к мусоросжигательному цеху, стреляя по всему, что двигалось. Об организованном сопротивлении речи не шло. Противник явно не был готов к тому, что наша броня могла летать. Недолго, невысоко, недалеко, и всё же! Если нам и готовили какую-то эшелонированную глубокую оборону на входе, то мы самым наглым образом смешали врагу все карты, ударив не в лоб, а сразу войдя в глубокий тыл.

Обстреливали нас весьма плотно. Автоматы и пулемёты грохотали, не умолкая. Лис даже словил прямое попадание из гранатомёта. По счастью, фугасным зарядом. Впрочем, думаю, даже кумулятивные против нас оказались бы бессильны. Командир лишь упал, словно от сильного толчка, довольно шустро поднялся и как ни в чём не бывало продолжил стрельбу. Удивительно, что пулемёт остался невредим. Повезло, скорее всего. Но надо будет потом на досуге получше изучить, кстати, своё оружие. Хотя бы о запасе прочности осведомиться, как минимум. А вот прочность брони себя проявила уже во всей красе. Как хорошо, что происходящее реально. Будь мы героями какого-нибудь дешёвого боевика, зритель такой унылой непобедимости нам бы не простил. Враг не мог нам противопоставить ровным счётом ничего: ни защиту, ни огневую мощь. Стены из заборного профлиста и досок, из которых здесь были возведены строения — плохая преграда даже для пистолетной тупоконечной пули, что уж говорить об остроконечных и тяжёлых пулемётных, которые достигали скорости полёта порядка тысячи метров в секунду. Прятавшиеся в таких ненадёжных укрытиях враги, услужливо подсвеченные сканерами, погибали наравне с теми, кто встречался нам на открытых пространствах. Кого-то убивало даже сквозь две стенки, когда пули пролетали сквозь всё здание, попавшееся на траекториях полёта. Так, зачищая территорию бывшей свалки, мы выдавливали врага к мусоросжигательному цеху — единственному зданию, которое могло послужить укреплением. И то временно — мы всего лишь облегчали себе задачу, стараясь собрать как можно больше бандитов в одном месте, чтобы разом расправиться со всеми.

— Ганс, Призрак, сходите к воротам, зачистите там всё.

— Есть, командир, — отозвался снайпер.

Пулемётчик, с притворной обидой засопев, сказал:

— Опять всё самое интересное без нас! Можно хотя бы тогда пленных не брать?

— Нужно, — ответил Лис. — Быстрее справитесь, быстрее присоединитесь к нам.

«Озадаченные» бойцы двадцатиметровыми прыжками отправились выполнять поручение. Я посмотрел им вслед и сказал:

— Ну энтузиазм и попёр. Чувствую, они так не только блокпост на воротах вынесут.

— Ну и хорошо, хотя вряд ли на стенах кто живой ещё остался, — высказался Палач. — Либо сбежали, либо убиты при штурме.

— Ладно, хорош трепаться, — объявил командир. — Дожимаем до цеха, окружаем и ждём наших.

Мы продолжили движение. Дожимать было уже, впрочем, некого. Характерно разорванные очередями тяжёлых пулемётов трупы лежали повсюду. Ещё один плюс брони — герметичность. Запах крови, дерьма и парного мяса должен стоять сейчас — моё почтение просто. Сочувствую тем, кому это всё после нас прибирать. Пусть даже это будут пленные. Но вот и дошли. Распределились по периметру цеха, подавив попутно несколько пулемётных позиций в окнах и приведя в негодность метким выстрелом один гранатомёт. Нам-то, что слону дробина… из рогатки… а вы, ребята, силы сэкономите, они вам ещё понадобятся, когда мы штурм начнём.

Издалека доносились звуки боя, преимущественно грохот двух «крупняков». Наши товарищи схлестнулись с оборонявшими ворота бандитами. Длилось это всё недолго, вскоре всё стихло, и Ганс вышел на связь:

— Готово. Идём к вам. Без нас просьба не начинать.

Короткое время спустя оба штурмовика, перепрыгнув какой-то барак, спикировали к нам, с грохотом и тучей пыли приземлившись.

— Работаем, братья! — скомандовал Лис. — Главаря по возможности брать живым.

Как определить загадочного для нас Шершня, мы придумать не успели. Разберёмся по ходу дела. Ценной информацией он если и владел, то касалась она только банды. Значимость его персоны состояла разве что в возможности устроить показательную казнь. Да, практиковали Стражи и такое. Ну да жестокое время требует жестоких мер, что поделать.

Я запрыгнул в кое-как забаррикадированное окно, снеся дощато-металлические щиты и мимоходом зацепив какого-то беднягу плазменным выхлопом. Трое, скошенные короткой очередью, рухнули на пол, вывалив наружу разворочённые кишки. Ища спуск на первый этаж, я наугад рванул по уходящему налево коридору и практически сразу обнаружил лестницу. Прогромыхав по металлическим ступеням, спустился вниз, где был обстрелян сразу из десятка стволов. Происходящее было похоже уже на жест отчаяния — бандиты должны были ещё раньше убедиться в своём бессилии против нас. Снова поработал пулемётом, обрывая жалкие потуги нанести мне хоть какой-то вред. Интересно, если я сейчас объявлю, что на поцарапанную краску клал я вприсядку да с пробором, бандиты начнут сдаваться, или нет? Жаль, что эту мысль не проверить, так что так и буду дальше считать, что привести нашу броню в непрезентабельный вид — главная цель остатков банды. Ну да ничего, пленные покрасят, хэ-хэ. Добежав до закрытых ворот, выставил вперёд левую руку и встроенным плазменным резаком намертво приварил стальной засов к створкам. Мы выберемся, а противнику главный путь к отступлению отрезан. Теперь только разве что выпрыгивать в окна, от которых до земли не меньше пяти метров. Да и то — сперва доберитесь!

Зачищая помещение за помещением, мы продвигались к резиденции главаря. Искать её не пришлось — таблички со стрелочками и соответствующей надписью «Босс» любезно указывали нам направление. Всё, что оставалось — отстреливать редеющие группки бандитов. Если кто и желал сдаться, сделать этого не он не успевал — не трогали мы только тех, кто, уже бросив оружие, стояли с поднятыми руками у стен либо лежали на полу. Но таких на всём пути набралось не больше полутора десятков. Примерно. Подсчёт я им не вёл. Ну и может в других концах цеха ещё кто нашёлся. Входили в здание мы с разных сторон, и все через окна. Наша четвёрка: я, Лис, Ганс и Призрак, — ударила в лоб, проигнорировав запертые ворота. Остальные семеро, рассредоточенные по периметру, — со своих позиций. Пожарные выходы, обнаруженные в количестве двух, заварили сразу, едва здание было окружено. Ловушка захлопнулась.

Последний очаг сопротивления брали всей группой. Толпу с автоматами, кучковавшуюся у входа, расстреляли. Дверь, открывавшуюся наружу, Лис проигнорировал, просто с разбегу проломив хлипкую гипсокартонную стену. Стоявший за ней человек был повален на пол и буквально затоптан нашим командиром. Остальных троих мы просто швырнули, как тряпичных кукол, об стены, предварительно бесцеремонно вырвав из их рук автоматы. Бить на всяких случай не стали — не соизмеришь ещё силу удара, да раскроишь бедолаге череп. А кто из них Шершень, только предстояло выяснить.

Существованию банды как организованной единицы пришёл конец. Добивание остатков, удерживавших мосты, и разбежавшихся было всего лишь делом незначительного времени.

[1] Война против радикальных исламистов, начавшаяся в 2058 году. Событие из истории мира, в котором происходит действие романа.

[2] Реактивная система залпового огня.

[3] Масса пули патрона 12,7×108 мм зависит от типа боеприпаса, о чём Пёс знает. Ровно пятидесяти грамм там нет.

Глава 19. И вот стою я на плацу

— Ну что там? Что Савкин сказал? К обмывке медалей готовимся?

Лис не успел ответить — мы загалдели вслед за Гансом, едва командир вошёл в комнату отдыха. Призрак даже подскочил с дивана как ужаленный, словно досадуя на то, что его вечный оппонент успел первым, и подбежал к двери. Лис, вяло отмахиваясь от осаждавших его пулемётчика и снайпера, прошёл к свободному креслу, предусмотрительно оставленному нетронутым для командира, уселся, нарочито медленно достал сигарету и так же неспешно поднёс к ней зажигалку. Лишь сладко затянувшись и выпустив в потолок густой клуб дыма, офицер поднял вверх руку, призывая нашу гоп-компанию к тишине, и чётко поставленным голосом, который принято называть командным, громогласно произнёс:

— Пр-р-рекр-р-ратить хуйню!

Я заржал, кто-то подхватил, но веселье у нас свернулось быстро. Всё же не терпелось узнать поскорее, о чём говорил глава Стражей с офицерами, участвовавшими в самой крупномасштабной со времён прихода организации в город операции. Лис, едва ли не пожираемый десятком нетерпеливых взглядов, быстро посмотрел каждому из нас в глаза, снова затянулся сигаретой и только тогда сказал, старательно обрубая фразы:

— Всем медали. Сегодня. А потом торжественный ужин. С алкоголем. Всё.

Переждав очередную волну гула, из которого с трудом вычленялись осмысленные реплики, командир снова поднял руку, дожидаясь наступления тишины.

— Ну а на кой вам все эти подробности? — спросил он, усмехаясь. — Рапорт я ещё позавчера, как из рейда вернулись, написал, сегодня только уточнял некоторые детали, и то на словах. Никакого совещания толком не было. Командир все отчёты изучил вчера. Подробности уже от группы видеофиксации получит, если захочет.

Делая короткие паузы для затяжек, Лис таки добил сигарету и сейчас прервался, чтобы затушить окурок в пепельнице. Расправившись с ним, он снова обвёл взглядом помещение и подытожил:

— Хвалил всех. Но сдержанно. Нареканий никаких. А теперь, обормоты, — тут он, словно пружина, подскочил из кресла, — бегом приводить себя в порядок. Парадной формы одежды не требую, но чтобы не позднее, чем через час, всех видел в курилке опрятными и чистыми.

Сказав это, командир прошёл к выходу, в проёме обернулся и добавил:

— И запомните самое главное. Бухать начинаем не раньше банкета.

Шутливо погрозив нам кулаком, Лис вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Призрак прошёл к освободившемуся креслу, уселся в него и сказал:

— Вы как хотите, а я, пока время есть, покурю. Можете не ждать.

С этими словами снайпер зажёг сигарету. Остальные направились к двери. Я, подумав немного, поднялся всё же с дивана и тоже двинул на выход. Курить сейчас что-то не тянуло.

Койко-место мне было предоставлено в совершенно свободном (что порадовало — люблю уединение) кубрике на четверых. К кровати прилагалась тумбочка — армейское наследие базы, которым я не пользовался по причине невозможности запереть ведущую в помещение дверь. Избегай случайностей и не вводи в искушение, как говорится. Да и класть в неё мне особо-то и нечего. Запасные футболку, носки и трусы закинул в индивидуальный металлический шкаф, который закрывался на несколько замков и напоминал скорее сейф. Бритва с прочими туалетными принадлежностями лежала там же. Других мелочей, что можно было бы разместить и в тумбочке, у меня не имелось. Схожесть же шкафа с сейфом была обусловлена тем, что личное оружие Стражи хранили при себе, используя КХО[1] в казармах просто в качестве складов вооружения и боеприпасов. Некоторые, со слов Лиса, вообще пустовали.

Погремев ключами, я открыл массивную дверь, прихватил с полки бритву и мыло с полотенцем. Разделся до исподнего, снова запер шкаф, вышел в длинный коридор и направился к санузлу. Многие Стражи, особенно рейнджеры вроде меня, растительность на лице не сбривали, предпочитая отращивать модные среди силовиков с начала этого века «тактические» бороды и усы. Я же особо буйным ростом этих «регалий настоящего мужчины» не отличался, да и росло это всё у меня не особо аккуратно, поэтому имел привычку бриться хотя бы раз в неделю. Сверкать сегодня на плацу щетиной перед полковником Савкиным, его замами и своими товарищами было бы неловко, посему в мои планы не входило. Кстати, последний раз брился в день выхода в рейд по городу разведчиком от группы Бенза. А это было…

Я повесил полотенце на крючок, включил воду, тщательно намылил лицо и замер с бритвой в руке, пытаясь сориентироваться во времени. Мирное, хвала здравому смыслу, пересечение КПП, стычка с бандитами, запись в партизаны, знакомство с торговцами, лихой заезд по городу, бой с княжескими. День. Ночёвка в пустой квартире, снова бандиты, опять бешеная езда, бой у самого финиша, контузия. Второй. Госпиталь, два дня, итого четыре, последний с выпиской, боевое слаживание штурмовой группы. Пятый — сплошные бои. Разгром банды, к вечеру вернулись на базу. Вчера отдыхали. А вот и седьмой. Да, срок побриться, получается, как раз подошёл! Как у меня удачно некоторые события совпадают, дай ваш несуществующий бог каждому, хэ-хэ.

Негромко мурлыча какой-то неопределённый мотив, я неторопливо побрился, тщательно выскабливая подбородок и щёки. Ополоснув лицо, погляделся в зеркало. Гладко и ни единого пореза, превосходно. А теперь в душ. И освежиться, и всё, что ниже живота, побрить тоже не помешает. Во-первых, гигиена. Не люблю вонять, а волосня в паху — лишний запах. Конечно, в дальних переходах и в большинстве деревень, что попадались, быть чистоплотным нелегко. Толком не поплещешься. Даже в тех населённых пунктах, где проблем с помывкой не было. Ибо местные за воду требовали непомерно много. Наесться до отвала, причём даже за раз можно было бы и не единожды, выходило значительно дешевле. А что касается рек и прочих водоёмов… в одиночку не полезешь даже при наличии всего одной капли здравомыслия, а я себя считал гораздо умнее. А под присмотром товарищей не в каждом водоёме следует купаться. Где фонит, где токсично. Сейчас бы, главное, с доступом к неиссякаемому источнику чистой влаги не увлечься водными процедурами. Нехорошо опаздывать.

А во-вторых, как намекнул Лис, на фуршете будут дамы. Вдруг повезёт. Не знаю уж, как у них тут с интимными стрижками, а вот я сегодня ночью, если что обломится, получу в глазах партнёрши лишний балл. Ну, или не один. Не знаю, как они, кхм, гладкость паха и причиндалов оценивают. Никогда не интересовался. Главное — нравится. А подробности не нужны. Неудобно, конечно, что потом пару-тройку дней дико чешется. Но ради чистоты и красоты можно и пострадать, тем более — так пустячно по сути. Не находите? Вот и я о том же.

Покончив с гигиеническими вопросами, насухо вытерся, замотал полотенце вокруг пояса и направился в кубрик. Там оделся во всё чистое и новое. Комплект омоновского сизого камуфляжа: брюки, куртка и кепи — прямо со склада. Надевал всего однажды, на примерке, когда выдали. Чёрная футболка тоже неношеная. В рейд уходил во всём своём. Предлагали уже зачислиться в ряды Стражей, да не простым рейнджером, а полноценным штатным сотрудником. Обещал подумать. Может быть, и правда сто́ит? Москва уж подождёт. Да и не рассчитывал я всерьёз в скором времени оказаться в тех краях, где цивилизация устояла, пережив войну и последовавшую за ней волну анархии и беспорядков. Деньги деньгами, если слухи о сохранении прежней валюты окажутся правдой. И сейчас достаточно, и ещё достать не кажется непосильной задачей. А чем там заниматься? Быстро перестроиться на мирный лад не выйдет, да и жизнь приключенца мне по нраву. Идти там в команду поисковиков, если таковые существуют, или в вояки податься? То же ведь, что и здесь, по сути. Только тут, сдаётся мне, свободы побольше будет. Столичная жизнь? Не особо тянет. Только прелести цивилизации вроде жилья, водопровода, электричества, Сети и отсутствия необходимости думать, где бы добыть еды, и прельщают. Всё это, исключая Сеть, будет, останься я со Стражами. Да и отвык за три года от шума и суеты мегаполисов…

Одеколону бы сейчас. Но увы. Чего нет, того нет, так что будем благоухать простым мылом. Хотелось бы добавить, и обувным кремом, но новенькие скрипящие берцы и без того сияли, так что тут согрешил бы против истины. Зашнуровался, застегнулся, покрутился перед зеркалом, закреплённым изнутри на дверце шкафа. Шевроны все на месте, куртка из штанов нигде не выбивается, непотребно топорщась. Стряхнул напоследок невидимые и несуществующие пылинки, закрыл шкаф и покинул помещение. Времени до сбора оставалось ещё с запасом, ну да лучше подождать на свежем воздухе, чем в четырёх стенах. Если, конечно, нет желания поваляться. А его я у себя сейчас не наблюдал.

Флаги Конфедерации[2] и ОМОНа гордо развевались на ветру. С ним в этот знаменательный момент повезло — полотнища не висели подобно невпечатляющим тряпкам и не оборачивались вокруг флагштоков. Попутным оказался, если можно такую фигуру речи применить к воздействию погодного явления на флаги. Мдя, тут целый полковник торжественную речь проговаривает, а ты о такой ерунде сейчас думаешь. Как так можно?! Настроиться, тем не менее, на нужный лад не выходило. По сей день ни на одном событии эпичнее школьной линейки на выпускном не доводилось присутствовать. Ни зрителем, ни, тем более, одним из виновников торжества. Парады, церемонии награждения и иные подобные мероприятия смотрел сугубо по телевизору и в Сети. Вот и разволновался, от чего хоть как-то старался себя отвлечь. В том числе разглядыванием, насколько мог скосить глаза, окружающей обстановки. Три четырёхэтажные казармы по сторонам плаца образовывали букву «П», взгляни на пункт постоянной дислокации сверху. Краска на стенах застарелая, но неряшливо не смотрится — всё помыто. Аккуратно, добротно. Невысокие, лишь до середины второго этажа, дубки вовсю шелестят распустившейся уже, как в конце мая и положено, листвой. Газонов, жаль, нет, ну да и чернозём неплохо смотрится.

Спасибо, что волнение внешне не проявлялось. И даже из речи Савкина ничего не упускалось — слышу и воспринимаю прекрасно. Не облажаться бы только, когда вызовут из строя. Ну да штурмовую группу, как предупредил Лис, будут чествовать уже в самом конце. И по алфавиту. А там я самый последний — после буквы «ша» никого нет…

— …Показав наивысший уровень подготовки и явив беззаветное мужество, сводный отряд в полной мере выполнил поставленную перед бойцами спецназа боевую задачу! — усиленный динамиками голос полковника разносился над плацем. — Медалью «За храбрость» награждаются…

Размеренно застучал барабан, которому тут же вторил сильный жужжащий тембр волынки, неторопливо проигравшей несколько нот. А каков уровень культурной интеграции, а! И это несмотря на то, что активное взаимодействие Конфедерации и Британской Империи было лишь в шестьдесят первом, и то за полгода до окончания Крестового Похода. Интересно, а что они переняли от нас, да и вообще — уцелели ли во время Песца? Кто бы ответил…

— Старшие сержанты полиции Артемьев, Васин, Воробьёв, Данилов…

Дальше не запомнил. Интересно, по памяти, или невидимый стороннему наблюдателю миниатюрный наушник? Если первое, то за одно только это полковник заслуживает серьёзного уважения. Вот не верю я, что перед мероприятием командир сидел и зазубривал наградные списки. У полковников дел много, как-никак. И ведь не допустил ни единой заминки, ни разу не сбился. Память, конечно, штука тренируемая, но по тому, что каждую озвученную фамилию Савкин сопровождал взглядом в строй, явно задерживаясь на определённом бойце, становилось ясно, что знает он тут почти каждого…

— Старшины полиции Градов, Мосин, Юрьев. Лейтенант полиции Лосев.

Названные полтора десятка человек вышли из строя, прошли к командиру и замерли в нескольких шагах. Почти безо всякой шагистики, без чеканки подошв по асфальту плаца — спецназ всё же, не пехота какая-то! Лишь на последнем отрезке пути проделали три строевых, и те без армейской скованности. Полковник на пару с замом, который нёс в руках кейс, прошёл вдоль шеренги, извлекая из кейса коробочки с медалями, задержавшись перед каждым, чтобы обменяться парой слов и с крепким рукопожатием вручить награду.

— Спасибо за службу, орлы! — гаркнул Савкин, встав напротив награждённых и взметнув правую руку в партийном салюте — плечо параллельно земле, рука чуть согнута, чтобы сжатый кулак почти касался виска, внутренняя сторона запястья вперёд.

А ведь исполнение воинского приветствия, оно же так и не искоренившееся из людского мышления отдание чести, не так давно заменилось на это. Всего-то лет десять-пятнадцать назад, а общенародностью подобно было древним уже жесту рот фронт, или пионерским и нацистским салютам… тьфу, опять о ерунде какой-то думаешь, собака безбожная. Проникнись торжественностью момента!

— Служим России! — слаженным хором прогремели свежеиспечённые кавалеры медали «За храбрость». — Служим спецназу![3]

Затем развернулись и лёгким бегом несуетливо направились к своим местам в общем строю. А командир продолжал церемонию:

— Прапорщик полиции Курепин!

К нему направился означенный боец. Снова простучал барабан и выдала свою трель волынка.

— За грамотное командование отделением, — начал перечислять Савкин заслугипрапорщика, — за сохранение вверенной боевой техники и за проявленную самоотверженность перед лицом смертельной опасности…

А что там было? А, да, рассказывали. Заслонил в бою собой товарища, повернувшегося к пулемётной позиции боком, через что и получил несколько сильных ушибов, от которых не спасла подкладка бронежилета. Зато человеку жизнь спас…

— … вручается наградное оружие!

Ну и что, что с оружием сейчас никто не расстаётся. То всё либо обезличенное, либо просто — своё, родное. А именной пистолет… во-первых, ПМ — раритет и сам по себе ценный подарок. Во-вторых, персонифицированное оружие. С выгравированной памятной надписью. И не вручаемое просто так — лишь за поступок.

Бравурное гудение волынки на пару с бодрой барабанной дробью сопровождали вручение награды и возвращение прапорщика в строй. Были ещё награждённые. Майор Крамаренко «за грамотное руководство и непосредственное участие в контртеррористической операции» был досрочно повышен до подполковника. Операторам средств РЭБ и разведчикам выдали какие-то их особые медали. По уровню примерно такие же, как «За храбрость», а особость их заключалась лишь в том, что выдавались лишь соответствующим специалистам.

И вот очередь дошла до нас.

— Капитан полиции Вучевич!

Лис покинул строй и зашагал к командиру. Странно, фамилия "волчья «[4], а окрестили в честь другого животного из семейства псовых. Интересно, за что. Так и не сподобился пока ещё узнать. Но, быть может, со временем и без подсказок со стороны пойму…

— Прапорщик полиции Иванов!

А для нас он Ганс…

— Старший прапорщик полиции Митюшев!

Призрак… Палач… Один за другим мои соратники перестраивались возле командира. Ну и вот — последний в списке. Жду. Не облажаться бы.

— Рейнджер Шаричев!

Делаю шаг. Второй. Кажется, словно сквозь толщу воды, но это моё персональное восприятие, на деле же достаточно быстро. Перехожу на особый вид неторопливого бега — тот самый, которым передвигаются из строя к начальству по команде. Тремя строевыми, чеканя шаг, встаю в строй. Кратко, но ёмко расписав наши заслуги и представив меня, прапоров и сержантский состав к Боевой медали Конфедерации полковник, пройдя от крайнего левого бойца вдоль всей шеренги, вручил нам награды и остановился напротив Лиса, которому, судя по всему, было уготовано что-то в значительно солиднее. Лёгкому напряжению, повисшему через пару секунд молчания, не хватало только барабанной дроби.

— Долгие речи послушаем от Самого, — всё же прервал тишину Савкин, — когда выберемся в Москву. Да-да, не «если», парни, а «когда». А я буду краток.

Полковник снова прервался, глубоко вдохнул и громко проговорил:

— Орден Мужества[5]! — тут же сжав ошарашенному Лису кисть в рукопожатии, он так тихо, что я еле услышал, добавил. — Заслужил, братишка.

Боевито взвыла волынка, прогремел барабан. Нестройное, но максимально искреннее троекратное «ура» пролетело над плацом и умчалось ввысь, раздались бурные аплодисменты. И вот всё стихло. Разом, будто кто-то отключил звук. Лишь шелест листьев у казармы, и ничего больше. И в наступившей тишине Лис вскинул руку в салюте и прокричал:

— Служу России! Служу спецназу!

[1] Комната хранения оружия.

[2] Россия и ряд соседних стран. Изменение государственного устройства произошло примерно в середине нынешнего века.

[3] В действительности фраза звучит «служу России и спецназу» и произносится лишь при получении крапового берета. И, соответственно, права на его ношение.

[4] Vuk — (хорв.) волк.

[5] Касательно перечисленных в главе наград. Памятное оружие и Орден Мужества реальны. Досрочное повышение в звании также используется в качестве поощрения. Остальные награды — авторская выдумка (впрочем, медаль «За храбрость» существовала во времена Российской Империи).

Глава 20. Банкет и томный вечер

Никакого официоза — всё было сказано на плацу. Закончилась церемония минутой молчания по погибшим в операции, после чего Савкин объявил о том, что будет подано ходатайство о посмертном представлении сержанта Джонсона к званию Героя Конфедерации, едва удастся наладить связь с Москвой. Единственная награда, решение о которой могли принять лишь высшие эшелоны власти. Всё остальное было в компетенции командиров подразделений. Не знаю, как удавалось избегать злоупотреблений на местах, и никогда, возможно, не узнаю. Вот такие мысли и врезавшееся в память окончание награждения преследовали по началу банкета. Ну а уж потом…

Наблюдая за кусочком шоколада, что кувыркался в бокале шампанского, я периодически посматривал по сторонам, стараясь внешне оставаться невозмутимым. Внутри же меня бушевал натуральный шторм, состоящий в основном из глубочайшего изумления. Если алкоголь и шоколад можно было объяснить тем, что это старые, довоенные ещё, запасы, вывезенные поисковыми группами и трофейными командами Стражей с разнообразных складов, то блюда из явно свежих продуктов, равно как свежие овощи и фрукты, вызывали чрезмерно много вопросов, беспорядочно носящихся по мозгу. Как столько вырастили? Где? Неужели и правда настоящее? Ущипните меня, я, часом, не сплю? И это ещё не всё, просто остальное проходило как-то мимо сознания. А в совокупности ещё и вгоняло в лёгкий ступор. Конечно, несколько дней назад я уже был поражён обилием и разнообразием еды в госпитале, но мыслительные функции мозг в тот момент делегировал желудку, а потом уж тот продуктовый ассортимент стал восприниматься как что-то естественное, а посему на размышления не тянуло. А сейчас, ты посмотри, шампанское не то, что в горло не лезет, а даже в руку не даётся. И стою, как дурак, пялюсь на изящный фужер.

— Решил и выпить, и закусить без лишних телодвижений? — вернул меня в реальность прозвучавший с добродушной насмешкой голос командира штурмовой группы. — Одобряю твою рациональность.

Я глупо хихикнул, взялся тремя пальцами за тонкую ножку и залпом осушил бокал. Оправдывая надежды Лиса, шоколад сразу же последовал за напитком.

— Да, — прожевав, отозвался я. — Я же ленивый, много работы сразу делать не люблю.

Хорват одобрительно покивал, показав мне большой палец, сам причастился к трудам неведомых виноделов и полувопросительным тоном сказал:

— Вижу, ты сильно озадачен, — получив утвердительный кивок, он продолжил. — За городом несколько крупных фермерских хозяйств. Часть оборудования смогли восстановить. Пришлые да какая-то часть оставшихся местных там работают. Мы им защиту, они нам продовольствие. Вот так всё просто.

Просто и логично. Можно было бы и самому догадаться. Тем более, про неведомые поселения, огороженные заборами с «колючкой», доводилось слышать от жителей окрестных деревушек, которые посещал со «сталкерской» группой, возглавляемой Бензом. Интересно, как эти раздолбаи нынче… а, нет, неинтересно, тут член обслуживающего персонала мимо проходит с подносом, фужер с шампанским интереснее…

— За победу, — сказал я, поднимая бокал.

Лис согласно кивнул, подтвердив тост:

— За победу.

Мелодично прозвенело стекло, глоток игристого напитка мягко скользнул по горлу. На сей раз спешить не будем, можно растянуть. Давно не пил, не хотелось бы уйти в состояние, в котором можно отчебучить что-то, за что потом придётся краснеть. Ну или хотя бы не уйти туда быстро.

Компаний, как ни странно, сейчас в банкетном зале не сложилось. Недавние участники рейда без какой бы то ни было систематичности перемещались вдоль столов, ненадолго задерживаясь у приглянувшегося блюда, обменивались в процессе несколькими фразами и продолжали своё движение. Вероятно, не та фаза мероприятия. Что-то мне подсказывало, что отдельные группы ещё соберутся. Ну а до того момента стоит последовать примеру остальных бойцов и оценить ассортимент еды и напитков. Да и Лис куда-то пропал, пока я отвлёкся на осмотр зала. Так что никого не дичимся, тем более, бок о бок воевали, и приступим к общему веселью.

Уже через пару минут, обменявшись с проходившим мимо Ивановым, который Ганс, парой анекдотов, которые тут же вылетели из головы, впервые в жизни попробовал виски. Весь опыт употребления в себя крепкого алкоголя до сего момента сводился к рюмке-двум местного самогона на заставах, где ночевал в дороге, за вечер, и то не каждый, поэтому горло ощутимо прихватило пьянящим жаром, в котором ощущались древесные нотки и что-то чуть едкое и землистое. Пригубил всего-то ничего, а ощущений… ну, не на стакан, но весьма обильно…

— Что, — раздался рядом участливый голос Лиса, — никогда не пробовал односолодовый вискарь?

Я, отойдя от первых впечатлений, согласно кивнул и ответил:

— Да что там, вообще никакого по сей момент.

Командир присвистнул и, одобрительно покачав головой, сказал:

— С козырей заходишь. Уж слишком вещь специфичная. И как тебе?

— Хэ-зэ, — я неопределённо пожав плечами, — не распробовал.

— На любителя. Ну да как знать, как знать, вдруг…

Не договорив, Лис снова испарился. Я зачем-то покрутил кистью, удерживающей стакан, который затем поднёс к губам и чуть втянул носом странный аромат этого напитка. Ну такое. Алкоголь с едва уловимым болотистым запахом. Зерно под этот сорт, если ничего не путаю, обжаривают ведь на торфе. И правда, неподготовленному человеку может не понравиться. Но мы лёгких путей не ищем… С третьего глотка пошло гораздо лучше. С четвёртого нашёл в этом вискаре что-то особенное. После пятого прервался. Во-первых, закусить надо, во-вторых, стакан опустел, следовательно, надо его наполнить. С поисками проблем не возникло. Разных закусок и так в изобилии, а виски по крайней мере за этим столиком представлен всего одной маркой. Да и бутылку, из которой наливал, не забыл. А интересно, сколько понадобится выпить, чтобы забыть… а, нет, неинтересно. Водитель нашего броневика неподалёку, надо поговорить…

Негромко играла спокойная музыка, время за выпивкой и разговорами летело незаметно. Плюс к тому все присутствующие уже были под некоторым градусом, а посему пополнение в бывшем актовом зале войсковой части, переоборудованном сегодня путём небольших перестановок в банкетный, было замечено не сразу.

— Гляди, — похлопав меня по плечу, сказал опять невесть откуда появившийся Лис и махнул рукой куда-то в сторону дверей, — мой псовый сородич, а вот и дамы, которых я обещал.

Я направил взгляд за жестом командира и сказал первое, что после его слов пришло на ум:

— Гав!

Капитан, обдав меня лёгким перегаром, довольно заржал и ещё раз хлопнул по плечу.

— Давай, Щен, — давясь смехом, сказал он, — выходи на охоту. Ты в госпитале на медсестричку какую-то запал вроде? Ну так смотри…

Не договорив, Лис опять куда-то исчез. Я даже не успел заметить. Знакомые любители выпить ещё до Песца говорили, что алкоголь раскрывает потаённые возможности человеческого организма. Если верить им, то моего командира выпивка наделяет способностью к телепортации. Или к невидимости. До фонаря. За неимением самолётов сразу переходим к девушкам. Я сфокусировал взгляд на дверях. Вошедшие уже потихоньку присоединялись к празднеству. Техники, врачи (о, Павла Семёновича узнал!), иной медперсонал растворялись в общей массе гуляющих, присоединяясь к уже образовывавшимся компаниям либо вступая в броуновское движение вокруг столов. А вот Кира, также оказавшаяся здесь, стояла у входа, словно чего-то (или кого-то?) ожидая. Хмель из головы не выветрился, но я словно протрезвел. Держась неестественно ровно, пошёл к медсестре. Правда, примерно на середине пути сугубо романтические мысли улетучились. Дорогу мне преградил какой-то детина, на полголовы меня выше. Взгляд, направленный на меня, не выражал явной агрессии, но был весьма красноречивым и предупреждающим. И в этот же момент заиграла довольно боевая для сегодняшнего вечера музыка — бьющие в быстром темпе барабаны и волынка. Подкидывает же жизнь порой такие моменты, мдя. Специально не подгадаешь…

— Мужик, — низким голосом проговорил этот тип, — не про твою честь баба.

Ни х… чего себе, какие слова мы знаем! А знаешь ли ты, скотина, что я ответить не хуже могу? Но не буду. Просто молча пойду дальше, наградив нейтральным взглядом исподлобья. Ну а уж то, что ты у меня на пути оказался… не любитель бахвалиться, но поговорку про то, что плохое зрение носорога при его массе не является его проблемой, иногда к себе применяю. Каюсь, тщеславен и самонадеян.

— Я не по-русски выразился?!

С этими словами оппонент толкнул меня в грудь. Вернее, он так подумал, что толкнул. Рефлексы никуда не делись. А лёгкое опьянение мне не помеха. Уйдя с линии атаки (ладно, реакция всё же пострадала — в плечо он мне попал, но ему же хуже), доворачиваюсь и резким ударом кулаком в челюсть роняю быдлана на пол. Агрессор в нокауте, ручка бо-бо. Ну да анестезирующие свойства алкоголя дают о себе знать, и боль, резко вспыхнувшая в кисти после моего пьяного хука, тут же отступает. Боковым зрением ловлю на себе пару осуждающих взглядов. А что такого? Не я первый начал. И не стоило о девушке так неуважительно — баба. Не то, что я такой моралист. Очень даже аморальный тип, на самом деле, вспомнить даже, как планы Бенза по нападению на блокпост слил, хотя своя, казалось бы, группа… ох, к чёрту цепочку ассоциаций, заведёт ещё в непонятные дебри… так о чём это я? Ах, да, о неуважении. Интонации мне твои, приятель, не понравились, какие-то уничижающие. А ноги тем временем несут дальше по проложенному курсу. Странно, что никто ещё не подошёл. Неужели пьяные драки в порядке вещей? Ан нет — кто-то идёт. Правда, не ко мне, а к лежащему на полу телу. В чувства приводить, вестимо. А я-то уже возле Киры. Не нравится, правда, мне её взгляд. Угрозы нет, а вот осуждение с толикой какой-то брезгливости…

— Люди-то по сути своей, — язык отчего-то без моего участия начал складывать речь, — животные. Вот только альфа-самцом сегодня оказался не тот, кто думал.

Хлёсткая пощёчина оборвала дальнейший поток сознания. Смерив меня осуждающим взглядом, Кира удалилась. Я осмотрелся. Кажется, этот мой провал кроме Лиса и Призрака никто не видел. Ну что же, вроде и оплёван, а вроде и незаметно для окружающих. А уж свои-то заметили — не беда. Потерев щеку, направился в сторону своих товарищей.

— Не судьба, — резюмировал снайпер, протягивая мне стакан. — Может, в другой раз.

Я только махнул рукой и залпом осушил предложенную мне ёмкость.

— А то, что я этого того — ничего? — только и смог выдать я.

Лис пожал плечами и ответил:

— Он первый начал. К тебе даже вопросов не будет.

— Думай давай, — вклинился Призрак, — как с дамой разруливать будешь.

Я только пожал плечами и, нанизав на вилку сразу ломтик сыра и кусочек мяса, молча заел выпитое.

— Ничего, разберёшься, — продолжил снайпер. — Кира у нас горячая, но отходчивая. Справишься, не сомневайся. Давай-ка пока перекуси, а с ней уж потом решай.

— И это, — добавил Лис. — На сегодня а́лкоголя тебе хватит.

Я согласно кивнул и принялся накладывать еду на так удачно подвернувшуюся чистую тарелку.

— Что за хрен-то был? — поинтересовался я у командира, завершая гастрономическую инсталляцию. — Не сильно злопамятный?

— Гражданский техник. Примечателен только ростом и последовательностью фейлов в подкатывании шаров к твоей избраннице, — ответил Лис и, хохотнув, вновь хлопнул меня по плечу. — Давай, не загоняйся, ничего страшного не случилось.

Я кивнул, подтверждая приём информации, и приступил к еде. Впрочем, кусок почти сразу встал поперёк горла, а сам я закашлялся, поскольку Призрак, как мне пьяному показалось, очень хорошо пошутил:

— Ну максимум намудрит что-то тебе в броне, чтобы тебя посреди боя катапультировало, ну да с кем не случается.

Откашлявшись и отсмеявшись, я послал снайпера в пешее эротическое. Тот не обиделся и лишь ответил:

— Да ладно тебе, вот так сразу. К броне гражданских не подпускают, не волнуйся.

Упоминание главного трофея минувшего рейда спровоцировало соответствующие разговоры тактического и технического характера, постепенно перерастающие в обсуждение открывающихся перед Стражами перспектив. Когда малость «поплывший» уже командир, перескочив с темы окончательной зачистки местного преступного элемента, заявил, что хоть на следующей неделе готов вести нас на зачистку радиоактивного пепелища, что осталось на месте Китая, я поспешил откланяться. И разговор свернуть пора, хотя ничего против такой «прогулки» не имею, жаль, что просто фантазии, на которые сейчас не тянуло. И «носик припудрить» надо. Или что там нам, самцам, положено в качестве отговорки. О, покурить, точно!

Оправившись и умывшись ледяной водой, почувствовал себя чуть лучше. Ещё лучше — выйдя на улицу под прохладный вечерний ветерок. Дошёл до беседки-курилки, уселся на лавочку, чиркнув зажигалкой, закурил. Лепота! И никого рядом, как раз отдохну от разговоров. Или нет — краем глаза заметил, что в мою сторону кто-то направляется. Пока, впрочем, не стал придавать этому значения.

— Извините, зажигалки не будет?

А вот услышав голос Киры, я вздрогнул. Впрочем, рука сама опустилась в карман, я достал зажигалку и поднёс её к сигарете. Язычок пламени не только поджёг завёрнутый в бумагу табак, но и осветил наши лица. Девушка успела разглядеть меня. Хмыкнув, она насмешливо сказала:

— Благодарю, альфа, — и уселась напротив.

Я, сохраняя смущённое молчание и стараясь не смотреть на неё, докуривал. Вообще с сигаретой я и так расправляюсь быстро, а уж когда выпью… но сейчас это моё действо выглядело как-то нервно. По крайней мере, мне так казалось. Отправив окурок в пепельницу, я откинулся назад и, отведя руки чуть за спину, положил локти на бортик. Поглядывая по сторонам, изредка мазал взглядом по девичьему силуэту и собирался с мыслями. Кира докурила, но уйти не спешила. Может, это как раз и был знак? Вот сейчас и проверим.

— Извини, — начал я, кашлянув. — Неудачная аналогия была.

Девушка молчала, но смотрела теперь на меня. Теперь главное — не молчать.

— Ты могла подумать, — развил я наступление, — что я о тебе как-то плохо подумал. Как о какой-то добыче. Ну так вот, ничего подобного и в мыслях не держал. Прости.

Мдя, бля, мастер словесности. Сейчас бы под землю провалиться и пересидеть там… ну, пока хотя бы фуршет не закончится. А там тишком-бочком в казарму и в койку. И пока я думал над всем этим, прозевал момент, в который Кира оказалась рядом. Осознал я это, лишь почувствовав щекой её ладонь.

— И ты прости, — чуть виноватым голосом произнесла девушка, поглаживая меня по щеке. — Погорячилась.

Слишком долгий физический контакт, однако, для простого извинения. Ну что же, осталось только закрепить успех. Я так же мягко положил ладонь Кире на щеку и сказал:

— Знаешь, до госпиталя не верил в любовь с первого взгляда, а теперь…

…..

Само собой, на одних извинениях я бы не выехал. Не сказать, что Кира так же сильно запала на меня, впервые увидев, как на неё я, но симпатия возникла. Понятно это стало уже потом. А в тот момент я ощущал себя так, словно что-то невообразимо замечательное случилось без каких бы то ни было предпосылок. Ну а почему, впрочем, словно? Действительно — прекрасный момент. Из которого я собирался выжать всё по максимуму и при этом в рамках разумного. Как мы дошли до казармы, я не помнил. Успевшая, оказывается, поприсутствовать на торжестве до того, как оказалась замечена нашей компанией, Кира — тоже. Из всей дороги запомнились лишь сидевший на посту дежурный, который оскалился в одобрительной улыбке и понимающе осмотрел нашу парочку, да дверь кубрика, распахнутая резким толчком плеча. Слегка беспокоило то, что возможности запереть её не было по причине отсутствия замка, ну да дежурный, надеюсь, предупредит, буде кто возжелает зайти. Не уйдут, так хоть постучатся, надеюсь.

Куртку с приколотой к ней медалью я аккуратно сложил на тумбочке. Берцы, немного помучившись со шнуровкой из-за охватившего меня лёгкого волнения, вызванного сладостным предвкушением, небрежно уронил под кровать. Носки и штаны улетели на соседнюю, на которую уже было брошено строгое платье. Возмущаться некому — я в кубрике обитаю один. Кира уселась рядом, и я помог ей избавиться от бюстгальтера, отправив его в тот же короткий полёт. Жаль, люстры нет, отчего-то забавляют меня висящие на них предметы женского нижнего белья. С этой мыслью я глупо хихикнул и поднял вверх руки. Кира поняла жест правильно и начала стягивать с меня футболку.

— Чего гиенишь? — прошептала девушка, положив ладони мне на рёбра. — Я ещё даже не начинала.

Не успел я ответить, как она резко провела кончиками ногтей вниз по торсу. Я непроизвольно вздрогнул и издал короткий смешок — боюсь щекотки, да.

— Да я так, заранее.

Кира усмехнулась и снова протянула руки ко мне.

— Такой крутой мальчик с сасным телом, — с придыханием произнесла она, — и такое слабое место, м-м-м.

Дотянуться до меня девушка не успела. Поймав тонкие запястья, я аккуратно потянул её к себе и сам повалился на кровать. Заключив Киру в объятия, я тут же слился с ней в страстном поцелуе. Сколько мы, кусая за губы, целуя и гладя друг друга, так пролежали? Минуту? Две? Вечность? Не скажу — счёт времени был потерян и уже не имел никакого значения.

— Первый парень, который не пытался меня языком убить, — жарко дыхнув мне в ухо, прошептала девушка, едва я прервал поцелуй. — Не перестаёшь удивлять.

Я усмехнулся и мягко повалил свою пассию на кровать, перекатив её с себя. Легонько куснул даму за шею, от чего Кира не то пискнула, не то всхлипнула, и повёл языком к ключице, касаясь нежной кожи самым его кончиком. Перемежая движения языка с лёгкими укусами, прошёлся по всей ключице, вызывая лёгкую дрожь и тихие стоны, резко спустился к груди и, выписав несколько кругов вокруг твёрдого соска, поймал его зубами и начал быстро и аккуратно покусывать. Стоны стали громче, и тут я добавил ощущений, пустив пальцы гулять по девичьим рёбрам. Кира выгнулась дугой, к стонам прибавились всхлипы и редкие смешки. Оставив в покое сосок, я чуть навис над девушкой, не прекращая мучить её рёбра и бока, то медленно и едва касаясь, то с лёгким нажимом теребя. От всех этих манипуляций Кира, постанывая и поскуливая, извивалась подо мной. Почти каждую точку на теле боящегося щекотки человека можно превратить в эрогенную зону. Важно лишь правильно воздействовать, хэ-хэ.

— Не у меня одного с этим слабым местом проблемы, я смотрю, — решил я слегка поддразнить, тем временем медленно спуская пальцы вдоль по телу. — Кто-о-о это у нас такой чувствительный?

Наконец ухватил трусики за резинку и потянул, окончательно обнажая девушку, а затем и сам избавился от белья. Не давая Кире опомниться, слегка сжал её колени пальцами и тут же повёл дальше — к щиколоткам и ступням. Окончательная и наиболее для меня сладостная фаза прелюдий. Легонько массируя правую стопу, взял левую ногу за щиколотку, поднял её повыше и, склонившись, легонько прикусил пятку. Не останавливаясь на этом, я медленно повёл языком вверх по своду стопы, куснул, тут же зализав укус, подушечку и начал старательно облизывать каждый пальчик, особо тщательно водя языком между ними и подушечкой. Глухие стоны девушки смешались с короткими смешками и тихими взвизгами, усилившимися, когда я, не прекращая мучать языком и зубами левую ступню, просто начал щекотать правую, особое внимание уделяя нежной точке между подушечкой и сводом. Кира, вцепившись руками в простыню, елозила по кровати и дрожала, тычась, тем не менее, стопой мне в пальцы. Всхлипы, стоны и скулёж, сопровождавшие процесс, невероятно заводили, и всё же я ещё какое-то время изводил девушку щекоткой и старательным облизыванием ног.

— С-с-садист, — еле слышно выдохнула она, когда я всё же остановился, и тут же громко вскрикнула, едва я вошёл в неё.

— Выписку смотрел, — бормотал я в такт пока ещё медленным толчкам, — зэ-три-пэ[1] нет, не бойся.

Вновь громко простонав, Кира вцепилась мне в плечи, прижимая меня к себе, и ответила, жарко дыша мне в ухо:

— Зна… зна… знаю! Быстрее!

Хозяин — барин, как говорится. Да и как такую просьбу, исходящую от дамы, не выполнить! Это я рад стараться. Хорошо, конечно, что по мере выпитого впал в ту фазу, когда стои́т ещё твёрдо. А то могло ведь всё закончиться конфузом. Да и мало того, что жаловаться не на что, ещё и процесс растянется. Весьма серьёзно. В общем, повезло. Алкоголь сегодня стал хорошим таким бустером, и из этого обстоятельства я намеревался выжать весь возможный максимум. Как же, чёрт возьми, хорошо, что кровать без сетки и без пружин — никакого скрипа. Так, стукнет иногда изголовьем об тумбочку во время моего особо сильного рывка, но не более. А проблему громких стонов решил просто — слился с губами Киры в страстном поцелуе.

Не уступая инициативы, я обхватил девушку за плечи и прижал к кровати, не давая шевельнуться. Нет, не любитель «брёвен», просто люблю «первый раунд» оставлять за собой. Поцелуи перемежались движениями моего языка по её нёбу и ощутимыми взаимными укусами, выдавливающими из нас обоих что-то, похожее на рычание, особо заводящее в исполнении Киры. Да ещё и вкупе с её стонами, на которые я, раз за разом входя в неё, её провоцировал. Но вот я прервал затянувшийся поцелуй и внезапно укусил партнёршу за нежную шею. Одновременно с очередным моим толчком. Девушка подо мной, ощутимо дрожа, изогнулась дугой, вцепилась мне в плечи и громко сладостно простонала. Я даже тихо прошипел сквозь плотно сжатые зубы — так сильно её ногти впились мне в кожу. Наконец волна наслаждения отступила, и Кира, отпустив меня, рухнула на кровать.

— Продолжим? — хрипло прошептал я, влюблённо глядя девушке в лицо. — Или пока передохнём?

Одарив меня лёгкой едва различимой в загадочном полумраке помещения улыбкой, она, приподняв голову, потянулась мне навстречу. Снова прильнул к её губам, ощущая необычайную нежность в этом долгом поцелуе, приобнял одной рукой за плечи, а свободная ладонь пустилась вниз по изгибам вожделенного тела. Остановившись на упругом бедре, слегка его сжала и пошла обратно, едва касаясь нежной кожи. Не доведя до груди, был пойман Кириной ладошкой, с которой тут же сцепил пальцы в замок. Так мы и пролежали с минуту, пока девушка не прервала поцелуй.

— Меняемся? — лизнув меня в кончик носа и хихикнув, спросила она.

Я лишь молча кивнул и, перекатившись с девушки, улёгся рядом. Не тратя времени, она тут же пробежалась пальцами по моим рёбрам, вынудив вжаться в кровать, а второй рукой ухватила за уже чуть расслабленный член.

— Кто-то приуныл? — с максимально серьёзными интонациями поинтересовалась она, начав мять девайс. — Ничего, сейчас реанимируем. Ой, реанимируем.

Каюсь, мне в этот момент стоило больших трудов не заржать. Почему всякие глупые фразы во время секса воспринимаются как что-то само собой разумеющееся? И почему это не работает, когда ты в процессе пьян? Впрочем, сжав, фигурально, разумеется, говоря, яйца в кулаке, я сдержался. Ладно, почти сдержался. Но замаскировать едва не вырвавшуюся наружу смешинку удалось под пыхтение, Киру, судя по её хищной улыбке, явно воодушевившее. Пальцы забегали по рёбрам быстрее, что в сочетании с вытворяемым ниже заставило учащённо и глубоко задышать. Предварительные ласки, впрочем, окончились быстро. Едва эрекция вошла в полную силу, Кира едва ли не в один миг оказалась надо мной и начала медленно опускаться, вновь принимая член в себя. Сопровождалось это действие столь дразнящими намеренно тихими стонами, что мне потребовались поистине титанические усилия, чтобы удержаться от перехвата инициативы. А уж что последовало дальше… бывали в моей жизни девушки, которые любили сверху, но изнасилованным я себя почувствовал впервые. Вот благодаря таким вот умелым дамам и понимаешь, однако, что девственницы как правило скучны и пригодны в основном только для того, чтобы парни хвастались друг перед другом их количеством на протяжении своего сексуального опыта.

В общем, ощутил себя я самим собой весьма нескоро. И первым делом решил, если можно так выразиться, сделать бяку. Ничего мерзкого, вы не подумайте. Просто вытянул руки к Кире так, чтобы кончики пальцев касались её рёбер. И даже шевелиться не надо — дополнительную стимуляцию лёгкой щекоткой скачущая на мне девушка обеспечила себе, можно сказать, сама. Вдоволь насладившись изменившейся тональностью стонов, я обхватил Киру за плечи, плавно притянул к себе и, крепко прижав девушку к груди, останавливая тем самым её движения, начал отрабатывать сам, быстро засаживая до шлепков. И снова с аккомпанементом поцелуев, облизывания и укусов. Не осознаю уже, кто там что говорил про перестановку мест, от которой не меняется итог, но в глаза ему плюну… если не забуду… результаты вполне себе отличны. Или то высказывание не к апогею любви относится, а к чему-то другому?.. Впрочем, не важно. Нахер всё! Есть только я и любимая девушка! Остальное уже значения не имеет.

Второй оргазм к ней пришёл быстрее, так же прижав её ко мне с теми же дрожью и громкими стонами. Я не спешил выходить из неё и лишь замедлился. Сам, впрочем, был уже близок.

— Ты детей хочешь, или мне вынимать? — скороговоркой прохрипел я девушке в ухо, в ответ на что получил очень болезненный щипок в плечо. — Понял, не дурак!

…..

— Затрахал, — потягиваясь, пробормотала девушка. — Зверюга дикая. Псина безбожная.

Хихикнув, она ткнулась носом мне в грудь и обняла меня за талию. Я машинально гладил её по голове, утопая пальцами в шелковистых волосах. В другой руке держал сигарету, которую как-то отрешённо курил. Взгляд бродил вокруг, ни за что не цепляясь. Да, мы, отдышавшись и приведя себя в порядок, снова продолжили. Благо, успешная эякуляция перед этим уже не грозила. Кстати, никогда не интересовался, как долго после этого сохраняется риск заделать нового человека, если вернуться к приятному процессу. Презервативы у меня были — Лис перед банкетом выдал две штуки, заклиная использовать только в случае уверенности в своих возможностях. Ну а что поделать, вещь очень дефицитная по нынешним временам. Производств в окрестностях нет, а довоенные запасы не бесконечны.

— А узна́ю, — сказал он мне тогда, — что пытался надеть и по пьяной лавочке облажался, получишь прикладом по жопе!

Не знаю уж, как бы он это узнал. Сомневаюсь, что наутро стал бы интересоваться у Киры, как у меня с ней прошла ночь. Но тут ведь главное предостеречь от опрометчивых поступков и дать стимул не накосячить. С чем командир успешно справился.

— Да и сам затрахался, — отогнав воспоминания, отозвался я, легонько дунув Кире в ушко, от чего она поёжилась и хихикнула. — И вообще, кто бы говорил.

Кира подняла голову и с очень довольной улыбкой — знай, мол, наших, — посмотрела на меня. Я показал ей язык и протянул сигарету. Кто-то скажет, что курить после полового акта, да ещё и одну на двоих, слишком по́шло. Ну а как по мне, времени прошло достаточно, чтобы это курение не считалось за курение после секса. Душ, одевание, неторопливый выход на улицу. Не засекал, но по ощущениям это было долго. Вот так-то!

— Ты ведь от меня никуда не исчезнешь? — с шутливыми капризными нотками в голосе внезапно спросила девушка, обняв меня крепче.

Я склонился к ней, коротко чмокнул в кончик носа и ответил максимально серьёзно:

— Разве что погибну при исполнении.

Кира с довольным выражением лица кивнула и, погладив меня по щеке, полувопросительно сказала:

— Значит, решил остаться.

Я, продолжая смотреть ей в глаза, кивнул в ответ и задал встречный вопрос:

— Могу ведь рассчитывать на что-то большее, чем просто физическая близость?

Она снова уткнулась лицом мне в грудь и, хихикнув, спросила:

— Это продолжение вопроса касательно детей?

Я издал какой-то булькающий звук, долженствовавший изобразить не вырвавшийся наружу смех, ответил:

— Может, в отдалённой перспективе.

Кира отникла от меня, отобрала почти закончившуюся сигарету и докурила. После этого снова прижалась, потёрлась мне щекой о грудь, поймала обеими ладонями мою и крепко сжала.

— Ну давай, — сказала она, — попробуем.

Я поцеловал её в макушку и приобнял, мягко прижимая к себе.

— Везде есть плюсы, — едва заметно покачивая Киру из стороны в сторону, пустился я в философствования. До войны так быстро мало у кого начиналось.

— Угу, — согласилась девушка. — Просрав всё, к чему шли тысячелетиями, люди всё равно стремятся к сохранению вида. Вот только в глобальном смысле надо ли это, раз всё так закончилось?

— Я тебе что, — хохотнув, ответил я на риторический, по большому счёту, вопрос, — Гегель или Демосфен, чтобы о глобальном мыслить.

— Диоген, бестолочь.

Как это «бестолочь» из её уст ласково прозвучало-то. И ведь я от алкоголя уже отошёл. Ну, насколько это было возможно.

— В смысле?

— Демосфен не философ, а оратор, — ткнув меня пальцем в бок, наставительным тоном произнесла она.

— Ну перепутал, — сказал я, возвращая Кире тычок. — Кстати, если уж на то пошло, был. Как и остальные упомянутые.

— Ой, не нагнетай. Пошли лучше спать.

Не дожидаясь ответа, она взяла меня за руку и, шагнув на тропинку, уводящую от беседки, потянула за собой. Быстро дошли до подъезда, так же, почти бегом, миновали пост дежурного. Краем глаза я заметил, что тот очень старательно прячет ехидную улыбку, так же косясь на нас. Мдя, будет же разговоров завтра. Ну да что естественно, то не безобразно. Для гордости, конечно, сомнительный повод, так что хвалиться не буду. Но очков уважения среди Стражей, как мне кажется, этой ночью я какое-то количество заработал.

Закрыв за собой дверь кубрика, мы разделись до белья. Затем я всё же стянул с Киры лифчик, одев её в свою футболку. Велика, ну и что. Девушки в мужских футболках смотрится уютно, по-домашнему. Этот довод я озвучил вслух. Кира согласилась и тут же улеглась на кровать спиной кверху, приглашающе хлопнув по простыне рядом с собой. Я подошёл и остановился.

— Ну чего ты там? — сонно пробормотала девушка.

— Так, одно дело, на пару минут буквально, — ответил я, уселся ей на ноги так, чтобы лишить возможности ими пошевелить, и положил ладони на ступни, начав угрожающе медленно водить кончиками пальцев по подушечкам.

Кира тут же поджала пальцы на ногах, с притворным возмущением фыркнула и, довольно поурчав, пробормотала:

— Грязный фетишист!

— Пять минут за поклёп! С тобой же вместе мылся, — отозвался я и приступил к делу. — Так что очень даже чистый!

Девушка очень вовремя уткнулась лицом в подушку. Перемешанный со стонами смех и довольные подвывания за дверью слышны быть не должны.

[1] ЗППП — заболевания, передающиеся половым путём.

Глава 21. Покой нам только снится

Утро красит нежным светом стены, шкаф, соседнюю кровать с разбросанными по ней деталями гардероба и рыжую шевелюру моей ненаглядной, лежащей у меня под боком и сладко посапывающей мне в плечо. Преисполненным нежностью взглядом полюбовался ставшими за одну ночь родными чертами лица и играющим в волосах солнцем и повернул голову, уставившись в потолок. Закономерно не найдя на нём ничего интересного, я откинул с себя одеяло, аккуратно, стараясь не разбудить Киру, поднялся, перелез через девушку и направился к шкафу. Достав из него резиновые армейского образца тапочки, штаны, футболку и умывальные принадлежности, оделся и вышел в коридор. Дежурный с новой смены окинул меня скучающим взглядом и вернулся к чтению довольно объёмистой книги, далеко не какой-то служебной, судя по цветастой обложке. Как хорошо, что в полиции суточные наряды заступают утром, а не как в армии — по вечерам. Подколки вчерашнего блюстителя порядка, который с ехидцей поглядывал на нашу парочку, когда мы с Кирой ночью шастали по этажу, слышать не хотелось бы.

Умывшись и приведя себя в порядок, я вернулся в кубрик, аккуратно сложил мыльно-рыльное на полочку и повесил омоновскую форму, тщательно её огладив, на вешалку. Полюбовавшись медалью, закрыл шкаф и подошёл к кровати. Усевшись, легонько поводил ногтями по высунувшейся из-под одеяла узкой стопе, на что Кира среагировала поджатием пальчиков и неразборчивым ворчанием сквозь сон. Второе прикосновение к округлой пятке привело к тому, что нога скрылась под одеялом, а девушка, повозившись в кровати, перевернулась на другой бок и снова засопела.

— Ну и ладно, — зачем-то вслух пробормотал я. — Надеюсь, сегодня у тебя выходной.

Впрочем, не думаю, что работающая сегодня смена явилась бы вчера на столь масштабную попойку, так что пусть себе спит. А я, не обнаружив у себя признаков похмелья, решил провести время с пользой. Натянул носки (ладно, сойдут и вчерашние), сменил тапочки на берцы, оставил записку, бросив её, чтобы Кира точно заметила, на платье, вышел на улицу и лёгкой трусцой побежал к спортгородку. В здоровом теле — здоровый бух. То есть, простите, дух, но и бухать без здоровья, согласитесь же, нельзя! Поддерживать себя в форме надо, просто, со скидкой на вчерашнее, без особых нагрузок. Километра в лёгком темпе и кружочков пяти-шести КСУ[1] хватит на сегодня. Планам, правда, не суждено было сбыться. Едва окончил вторые четыреста метров вокруг спортивной площадки, как меня остановил оказавшийся неподалёку Лис, одетый, в отличие от меня, во вполне себе приличный спортивный костюм: обтягивающая футболка, сквозь которую виден был, казалось, каждый мускул, просторные шорты по колено и беговые кроссовки. Футболка на командире была насквозь мокрая — уже успел, вестимо, позаниматься. И выглядел Лис, уж на что я похмельем не мучился, гораздо свежее меня. Надо бы узнать, в чём секрет — бухал хорват вчера, всё-таки, как чёрт.

— Удачно пересеклись, — пожав мне руку, с довольной улыбкой произнёс командир. — Как раз группу собираю. Дело одно есть, так что бросай ты эту физкультуру и иди готовиться к боевому выходу.

Переварив вываленный на меня массив информации, я с притворным недовольством сказал:

— А кто-то обещал два дня на пьянку по окончании рейда. А пили только вчера.

— Кто же вам позавчера запрещал? — с таким же наигранным удивлением отозвался Лис. — Сами себе злодеи. Давай, через час в парке[2] со всей снарягой. По завершении акции похмелимся, так и быть.

Ну что же. Приказ есть приказ. Партия сказала «надо», а мы, как говорится, вперёд и с песней.

Когда я в том же неспешном темпе добежал до кубрика, Кира уже не спала.

— Явился, — констатировала она факт и запустила в меня подушкой.

— Куда ж я от тебя денусь, — поймав «снаряд» и кинув его обратно, отозвался я. — Разве что на очередной боевой выход. Вот как сейчас.

Договаривал, уже выгребая из шкафа амуницию и наспех облачаясь. Затянул ремешки наколенников, накинул и плотно подогнал бронежилет, начал возиться с разгрузкой. Кира молча ждала, пока я покончу с экипировкой, и лишь когда я взялся за налокотники, сказала:

— Давай помогу.

Я кивнул и подошёл к кровати. Девушка ловко затянула ремешки. Я согнул и разогнул руки и помахал ими. Сидят, как влитые. Благодарно чмокнув рыжую в нос, посмотрел ей в глаза и уже открыл было рот, чтобы сказать что-то ободряющее, как она приложила палец к моим губам, вслед за этим погладив меня по щеке, и тихо, почти шёпотом, проговорила:

— Береги себя. Ладно?

Я, глядя ей в глаза, кивнул и так же тихо ответил:

— Уж я-то постараюсь. Обещаю.

И мы сомкнули губы в нежном поцелуе и обнялись.

— Удачи, воин, — сказала она, когда я, взяв шлем и автомат, закрыл шкаф и направился к выходу.

— Спасибо, валькирия, — обернувшись, с широкой улыбкой ответил я. — Жди меня.

Коротко хохотнув, девушка по самые глаза натянула на себя одеяло. Но довольную улыбку и румянец на щеках я заметить успел.

— Итак, парни, — начал Лис краткий брифинг. — Облачаемся в силовую броню, размещаемся в грузовиках и добираемся до базы торговцев, что недавно перешли под нашу руку. Ожидается какая-то нехорошо пахнущая акция с участием княжеской, — тут он пальцами изобразил кавычки, — дружины. Князь недоволен, что Стражи увели у него из-под носа податное население и намерен побороться за сферы влияния. Если успеваем до прибытия условного противника незамеченными прибыть на территорию, притаимся за забором и в ходе переговоров или непосредственно в момент начала атаки выпрыгнем, как черти из табакерки. Задача у нас — произвести впечатление, через что склонить к сдаче в плен. О дальнейших действиях скажу на месте. Вопросы есть?

Мы с бойцами переглянулись. Призрак и Ганс почти синхронно флегматично пожали плечами, Палач покачал головой.

— Вопросов нет, — ответил за нас командир. — Отлично. Давайте, пакуемся.

Дружно потопали к боксу, отведённому под броню и снаряжение нашей группы, где, не размениваясь на шутки и болтовню, сходу приступили к выполнению первого этапа сегодняшних задач. Наскоро закинув автомат в контейнер, я вскрыл свою «скорлупу» и полез внутрь. Едва утвердился внутри, как броня закрылась, а меня мягко прихватили силовые поля.

«Долго тебя не было, — со сварливыми интонациями толкнулась в голове мысль. — Изменял мне с другой моделью?»

Мдя, искусственный интеллект — это, конечно, хорошо, но не переусердствовали ли предки. Вдруг этот агрегат ещё и ревновать умеет. И смеха ради возьмёт и откроется прямо на поле боя.

«Расслабь булки, — тут же отозвалась Тара. — Я поняла, о чём ты, но точно этого не сделаю. Программные ограничения, которые не обойти. К сожалению».

Вслед за последней фразой тут же раздался роботизированный смех. Звучало жутковато.

«Пошутили, и хватит, — отсмеявшись, продолжила она с подростковой непосредственностью. — Идём на войну или на парад?»

«На войну, родимая, — ответил я, беря в руку пулемёт, к которому обслуживающий техник уже заканчивал подводить гибкий рукав с лентой. — А может, только на переговоры».

«Поняла тебя. Захочешь поговорить — зови. Пока отключаюсь».

Интересная штука — улавливает настроение. Разговаривать сейчас как раз не хотелось. Успеется ещё. Упаковались и вооружились все быстро. Настроили связь. Кроме пулемётов имелись ещё два странных экземпляра из тех загадочных «приблуд», что мы видели на складе. Один из образцов энергетического оружия держал Лис.

— Заодно обкатка плазмомётов в боевых условиях, — пояснил командир, похлопав по массивному корпусу, от которого отходил к его бронетолстый кабель. — Не удержался от соблазна опробовать, вот и уломал Савкина выдать парочку.

Второй плазмомёт достался Гансу, что тут же стало поводом для шуток.

— Вот любят фашисты жечь, — вещал Палач, пока мы шли к уже заведённой машине. — А этот вообще своих предков переплюнул — минуя напалм, сразу взялся за плазму.

— Прекрати, — встрял Призрак. — Он национал-социалист!

Дружный хохот. Я, отсмеявшись, первым ступил на аппарель и направился прямо до конца прицепа. Похоже, начальник автомобильной службы решил не заморачиваться с погрузкой плохо прыгающих без применения плазменного ускорителя агрегатов и просто предоставил нам на акцию танковый тягач. Конечно, запрыгнуть в кузов обычного грузовика броня вполне позволяла, вот только как бы в процессе чего не сломать. Семь сотен килограммов, прилетевшие с размаху — всё же для подвески испытание серьёзное.

— Я русский, между прочим, — сказал Ганс, когда погрузка окончилась. — Какие такие предки?

— Духовные, разумеется, — ответил Палач. — В твоей чистокровности никто не сомневается.

Взревел семисотсильный двигатель, машина тронулась. Выделенные нам в сопровождение БТР и броневик заняли свои места в колонне — в голове и в хвосте соответственно. Сомнительно, что кто-нибудь осмелился бы напасть на нас, но уставы, как говорится, кровью писаны. Конечно, тягач бронированный и с пулемётной башенкой в носовой части, но огневая мощь лишней не бывает. Миновали выезд из парка, неспешно доехали до КПП, дождались открытия ворот, и колонна, плавно набирая ход, выехала за территорию базы.

До района с застройкой было порядка двух километров открытого пространства. Только высокая трава, да редкий кустарник. Зона отчуждения перед базой, не дававшая подобраться скрытно, если бы нашёлся достаточно безумный для подобной затеи человек. Любоваться особо не на что, разве что немного развлечь себя разглядыванием любезно выделенных сканером силуэтов копошащихся в траве птиц и прочей не особо крупной живности вроде диких кошек и собак.

— А у нас ещё и танки имеются? — поинтересовался я в порядке попытки скоротать время ожидания за разговором.

— Чего нет, того нет, — вздохнув, ответил Лис. — Тягач просто попался удачно. Ещё в первую послевоенную неделю у вояк с автобазы по соседству на тушёнку выменяли.

В праздной болтовне проезжали мимо брошенных зданий разной степени целостности. Типовая застройка, смотреть скучно. Даже никаких тебе сквериков и фонтанов. Чисто спальный район. А ещё и наверняка всё, что поблизости от базы, уже вынесено. От последней мысли я даже усмехнулся — почти сотрудник элитного спецподразделения, а всё равно тот же мародёр, что и раньше. Интересно, привычку тащить всякое полезное придётся из себя вытравливать, или здесь это не возбраняется? Переключившись на персональную связь с командиром, я озвучил этот вопрос. Тот ответил сразу же:

— Этим у нас в свободное время не занимаются разве что командир и его замы. И то не потому, что типа несолидно, а потому что у такого уровня начальников не бывает свободного времени. Даже соревнования раз в пару-тройку месяцев проводятся. С ценными призами и памятными подарками.

Помолчав немного, Лис добавил:

— А то хули на этой базе торчать. Водку пить, да штангу тягать — вот и все развлечения. Ну ладно, компы ещё есть, библиотека — моё почтение. Бабы вот, опять же. А так и адреналин, и польза. Причём и себе, и своим.

— Как же до сих пор на банду не натыкались?

Командир скрежетнул зубами и, недовольно вздохнув, ответил:

— Мы к реке даже не подбирались. А Шершень экспансию свою начал только буквально в последний месяц. И то в основном небольшими отрядами, в целях разведки. Хорошо вообще, что ты со своими разъебаями-сталкерами не поладил. Представь, что бы случилось, попади тот блокнотик бандитам.

Я нервно усмехнулся. Да, ситуация была бы весьма хреновой. Впрочем, об этом я уже, было дело, раздумывал. Вот только интересно, кем Гремлинов папа на том заводе работал, что знал практически все коды доступа? И следом за этим промелькнула следующая мысль.

— Кстати, а что с городом случилось? — поинтересовался я. — Китайские ракеты сюда точно не долетели, максимум — какой-нибудь десант мог быть сброшен. Квартиры не только пусты, но и почти нетронуты. Останков местных жителей я не находил. Эвакуация явно была. Но из-за чего?

Странно, что так и не сообразил поинтересоваться у Садко сотоварищи. Они ведь местные ещё с довоенных времён. Впрочем, учитывая, как мало было у нас свободного времени, и в то пустопоржней болтовнёй не занимались, всё больше по делу. А в госпитале как-то и забылось.

— Ни одна ракета узкоглазых не была нацелена сюда. Знали, суки, что здесь производится, — ответил Лис, с каждой фразой говоря всё злее. — Химии и ядов каких-то ебанули. Местные эрхабэзэшники[3] еле локализовали заразу, но два миллиона мирняка всего за пару дней — как не бывало. От греха подальше весь город эвакуировали. Ну, кто-то остался, конечно, но тут полный трэш ещё долго творился. Ты ведь уже в курсе, что мы пришли сюда только через семь месяцев после войны?

Я машинально кивнул и только спустя несколько секунд понял, что этого жеста командир видеть не мог ввиду отсутствия «шеи» у брони.

— Угу, — сказал я. — Тупанул, кивнул сначала.

Лис хохотнул и продолжил:

— Остатки китайских диверсионных групп, которые это проворачивали, мы уничтожили только к концу первого месяца нашего пребывания здесь. Вот они и поделились информацией, которую ты теперь знаешь. Кстати, приехали. Потом ещё расскажу чего-нибудь, если вспомню.

Колонна начала замедлять ход. По отмашке командира мы начали на ходу спрыгивать с платформы — оговорено было заранее, остановки не предвидится. Транспорт поедет обратно на базу и вернётся за нами лишь по окончании задания. Грохот стоял тот ещё. Ну а что вы хотели, едва ли не тонна металла и всяких композитов на асфальт с почти метровой высоты — не баран чихнул. А уж когда таких объектов одиннадцать… Лис, уже выбежавший вперёд, скомандовал:

— За мной!

Добежав до территории, перемахнули ворота, благо сканеры показали, что никто там не рискует оказаться задавленным, и пошли вглубь территории. Навстречу уже выбежал встречающий, о чём-то переговорил с Лисом и убежал обратно в гараж.

— Час-полтора до истечения срока ультиматума ещё есть, — сказал командир. — Потом приедут злые ребята на джипах и будут нас пиздить. Так что объявляю перекур всем желающим. Чего в этих гробах лишний раз сидеть. Как только разведка засечёт приближение врага, снарядимся обратно.

Подавая нам пример, он первым покинул свой доспех и демонстративно закурил.

[1] Комплекс разнообразных физических (силовых) упражнений, выполняющихся без передышки.

[2] Подразумевается парк служебной техники.

[3] Войска РХБЗ — войска радиационной, химической и биологической защиты.

Глава 22. Полевые испытания

Висящий высоко в небе над предстоящим полем боя беспилотник обладал очень хорошей камерой. Картинка, которую он транслировал на визор брони, даже при сильном приближении не теряла качества. Не понимаю я этих горе-вояк из Предлесского. Выстроились двумя линиями под пару десятков машин напротив сплошной стены, ощетинившись стволами пулемётов и автоматов, и думают, что это такая осада. И ничего ведь серьёзного не имеют. Хоть бы гранатомёт с собой взяли, да и тем стену проломить — та ещё задача, на самом деле. Единственный результат — никто из наших на вышках не стоял, попрятались. И что, так и будем ждать?

— Стражи! — раздался наконец усиленный мегафоном голос. — Покиньте подконтрольную княжеству территорию. Волей князя Всеволода гарантируем вам возможность уйти с сохранением всего имущества. Даём две минуты на ответ. В случае отказа или молчания начинаем штурм. Время пошло!

Офицер, назначенный старшим на объекте и с лёгкой руки своих бойцов окрещённый комендантом, картинно покачал головой и, обращаясь к Лису, сказал:

— Ебать мой лысый череп, условия изменили! В прошлый раз их переговорщики уплаты виры требовали. Половиной личного оружия и боеприпасов, представляете?!

— Ну, — отозвался Лис роботизированным (интересно же динамики брони речь фильтруют!) голосом, — клоуны, но далеко не дебилы ведь. Понимают, что от обороны играть легче, людей терять не хотят, вот и предложили более мягкие условия капитуляции.

— Интересно, как они себе вообще штурм объекта представляют, — с желчью в голосе произнёс комендант. — Навалиться скопом, перелезть через «колючку» и перестрелять всех внутри? Даже боевого охранения не выставили, идиоты. Мы бы и наличными силами с ними расправились.

— Лёха, — строго сказал Лис, — командование так решило. Так что даже имей я желание уступить тебе дорогу, всё равно своих бы не увёл.

— Да я чё, — махнул рукой Лёха, — разве против? И время сэкономим, и ребят сбережём. Ждать будете, или сейчас начнёте?

— А чего там ждать. Отойди-ка, а то как бы не припекло, — дождавшись удаления собеседника на безопасную дистанцию, командир перешёл на внутреннюю связь. — Работаем, братья!

Разбег, прыжок. Нейроинтерфейс в какие-то неуловимые доли секунды считывает намерения, сканер, обнаружив перед собой препятствие, подаёт команду прыжковому устройству, хлопок плазмы, недолгое ощущение полёта и очень громкое приземление. Замыкающие только впечатались ногами в асфальт, а враг уже взят на прицел. У стрелка из машины напротив меня не выдерживают нервы, грохочет пулемёт. Непрерывной стрельбе вторит сплошная барабанная дробь пуль, уходящих в рикошеты либо сплющивающихся об мою неуязвимую оболочку. Жалко, конечно, что трофеи сегодня будут беднее на сотню маузеровских патронов, ну да ладно — вытягивающиеся лица противников, на глазах у которых происходит, с их точки зрения, чудо, того стоят. Глядишь, будут сейчас посговорчивее, как осознают бессмысленность любого сопротивления.

Стрельба прекратилась, а пулемётчик всё ещё даже не думает отрываться от своего оружия.

— Побереги патроны, — безжизненный по прохождении через переговорное устройство мой усиленный динамиком голос додавливает психику и без того поражённых людей, и те начинают вскидывать руки вверх, не покидая машины. — Они нам ещё понадобятся.

— Сложить оружие, — перехватывает у меня ведение переговоров Лис, — покинуть транспортные средства и выстроиться в одну шеренгу перед стеной.

Долго уговаривать никого не пришлось. С дробным перестуком попа́дали на асфальт автоматы и пистолеты, зазвенели отправившиеся за огнестрелом ножи, десятков пять мужчин разного возраста, подняв руки, кое-как организовали подобие строя и теперь стояли перед нами. Кто-то отрешённым взглядом смотрел мимо, другие, кто хмуро, кто с ненавистью — на нас, — некоторые, уставившись в землю, шевелили губами, не то бормоча проклятия, ни то читая молитвы. Я, отдав Таре приказ на поиск оружия, осмотрел пленных, после чего сказал Лису:

— Чисто. Ни стволов, ни холодняка, ни гранат.

— Прекрасно. Связываюсь с Лёхой, пусть вяжут.

Не прошло и минуты, как из-за угла вышла группа из десятка бойцов, возглавляемая комендантом. Автоматчики взяли стоявшую у стены шеренгу на прицел, и Лёха прокричал:

— Всем налево и медленно следовать по периметру к воротам! Шаг в сторону — расстрел на месте!

До кого-то пришлось доносить распоряжение тычками автоматов, но с организацией перемещения управились быстро. Проводили взглядами конвоируемых и отошли к машинам. Интересно, как задержанные (или военнопленные, чёрт знает, как сейчас классифицировать) себя ощущают. Наверняка ведь успели, стоя под дулами у стенки, подумать о предстоящем расстреле.

— Что дальше, командир? — полюбопытствовал Ганс, со скуки наворачивавший круги вокруг брошенных машин и, вероятно, с интересом изучавший предоставляемые сканером данные о доставшейся нам богатой добыче.

— Ждём подхода трофейной команды, после чего переходим к следующей части плана.

— Бьём врага в его логове? — спросил Ганс и, получив утвердительный ответ, с довольной усмешкой пробормотал. — Наконец-то.

Его тягу к намечающейся войнушке и явную радость от известия о ней можно было понять — Призрак после рейда поведал мне про гибель двоюродного брата нашего добродушного гиганта в одной из первых стычек с Предлесским…

Шли неспешно — подготовься княжество к обороне максимально серьёзно за пару часов, что нам оставались до первых аванпостов, нас даже не замедлить. Пройдём, не заметив. Но враг даже не подготовится толком — операторы РЭБ во время переговоров у базы торговцев не дремали и глушили все средства связи рейдовой группы. Так что ничего в Предлесском о неотвратимо надвигающейся жирной полярной лисичке не знают.

— Командир, — вносил оживление в наш, так сказать, моцион Ганс, донимая Лиса разными вопросами, преимущественно по силовой броне, — а вот эта штука вообще предназначена для долгой автономной работы в отрыве от базы, насколько я знаю. Как быть, если в сортир приспичит?

Лис, тяжело вздохнув (и наверняка закатив глаза, временами у него такая привычка проскакивала), ответил:

— Специальный молекулярный излучатель уничтожит дерьмо прямо в твоей заднице. Без следа! А если серьёзно, то терпеть. Или закидываться специальными таблетосами. И вообще, — тут голос командира стал строже, — я вам, разъебаи, что насчёт изучения инструкций говорил? Выдали дорогое оборудование с искусственным интеллектом, который сам тебе всё расскажет, если его попросить! А вы, поди, его просили только анекдоты травить и довоенную порнуху на визоры транслировать.

Ганс с интонациями кающегося грешника пробубнил что-то невнятное и сразу же флегматично выдал:

— Нас ждут.

Практически сразу же вслед за его словами визор подсветил мне две человеческие фигуры, укрывавшиеся в густой листве дерева, что росло чуть поодаль от дороги, и Тара сообщила о вооружении. Снайперская винтовка, пара пистолетов, автомат.

— Пройдём, сделав вид, что не заметили? — полюбопытствовал я. — Или как?

— Не, подойдём к самому дереву, — в голосе командира промелькнуло какое-то ребячество, — и вежливо предложим спуститься и сдать оружие.

В эфире прозвучало несколько смешков, хохотнул и я сам.

— Пёс, ты скажешь.

— Понял, командир.

Надеюсь, что наблюдатели, явно заметившие нас, притаились и молились сейчас всем своим богам, чтобы мы прошли мимо. А то всю шутку ещё сломают. Нам, конечно, на их громыхалки класть с пробором, но не среагировать на явный акт агрессии нельзя. Конечно, показательная демонстрация неуязвимости — тоже хороший способ деморализовать противника, — но вот хотелось провернуть всё по-своему, и точка! Да и, как я сказал буквально пару часов назад, патроны нам ещё понадобятся, нечего, ребята, вам их тратить впустую. Преодолели отделявшие нас от дерева несколько сотен метров, остановились, и я, активировав динамики, строгим голосом проговорил:

— А ну спустились на землю и сложили оружие, хулиганы!

Результат вышел… слегка непредсказуемый. Ну откуда мне было знать, что у автоматчика сердце слабое и нервы ни к чёрту? А вот ты посмотри — рухнул наземь. Как оповестила меня всё время с момента обнаружения сканировавшая бедолагу Тара, умер, ещё даже не начав падать с дерева. Неловко получилось. Может, громкость стоило чуть убавить…

— Не ст-т-треляйте! — уловила броня голос остававшегося на дереве снайпера. — Сда-да-да-даюсь!

Контролировать спуск сдающегося в плен никто не стал. Что ты, собственно, мне своими семь-шестьдесят два сделаешь. А он, в принципе, и не пытался. Скинул верёвочную лестницу, суетливо спустился и, сняв с плеча ремень винтовки, бросил оружие, словно какого-то ядовитого гада, и поднял руки вверх.

— Ну и что с тобой делать, — вздохнув, пробормотал Лис. — Лопата есть?

Парень несколько раз кивнул с такой силой, что мне аж показалось, ещё немного — и голова оторвётся.

— Вот, у напарника, — уже не заикаясь, известил он. — Сапёрка.

Промолчав немного, зачем-то добавил:

— Титановая.

— Хорони товарища, — похлопав снайпера по плечу, от чего тот едва не рухнул наземь, распорядился Лис. — И вали на все четыре стороны. Если мозгов хватит, где наших искать, знаешь. Приходи к торговому посту и сдавайся добровольно.

Пленник снова интенсивно закивал. Я подобрал его винтовку и пошёл к ранее примеченной груде строительного мусора, оказавшейся щедрой на торчащую из бетона арматуру. Продев один прут сквозь скобу, насадил на него оружие и загнул. Ещё несколькими прутьями оплёл приклад, ствольную коробку и ствол, намертво приковав винтарь к бетонному блоку. Теперь без инструмента не отцепить. То же самое проделал и с автоматом. Отцепленные магазины закинул Лису в контейнер — к остальным подобранным здесь. А переназначенный из снайперов в могильщики парнишка и парой пистолетов обойдётся — нашим много бед не наделает, если дурным окажется, а от бандитов или какого зверья отбиться вполне должно хватить.

— Ладно, двинули, — скомандовал Лис. — До обеда бы успеть…

Нас не ждали, а мы пришли, что называется. Радиосвязи у снайпера не было, что ли, или ещё какая причина, но оказались мы для первой линии обороны, представленной блокпостом со стальными воротами, внезапны. Как снег летом. Какое-то суетливое мельтешение в визоре, по которому я понял, что ребята даже на своих позициях не сидели. Раздолбайство на караульной службе наказуемо. Жаль, правда, что мы огня открыть так и не успели. Коротко постучал пулемёт, отозвалась звоном рикошетящих пуль силовая броня, и всё стихло. Мы даже не успели поднять оружие, как из амбразуры высунулась палка с примотанной на конце белой тряпкой, и невидимая рука начала ею активно махать.

— Что, теперь охранять кому-то этих придурков? — возмущённо поинтересовался радиоэфир голосом Ганса. — Командир, я так не играю.

— А тут никто не играет, — отозвался Лис, — тут всё предельно серьёзно. То, что мы княжеским не по зубам, не отменяет того, что война всё-таки. Да оставим пару пистолетов на всех и туда же.

— Ты глянь, шевелятся…

Отъехали в сторону ворота, и нам навстречу вышла «встречающая делегация» числом в десять рыл. Все при оружии, но автоматы на ремнях, да и руки вверх подняты.

— Оружие на землю! — скомандовал я. — И пять шагов назад.

Ребята понимающие оказались, люблю таких. Не пререкаясь, побросали стволы на дорогу, сверх того туда же отправив подсумки с магазинами и пару самодельных разгрузок. Не богато, смотрю, княжество на нормальную экипировку. А гонору-то…

— Я ебал, — вслух пробормотал я и, поймав вопросительные взгляды бывших бойцов гарнизона этого блокпоста, пояснил: — Хреново у вас с оснащением, вот я к чему.

Те согласно покивали, кто-то пожал плечами — а что, мол, тут поделаешь. Я же продолжил выполнять взвалившиеся на меня волей командира обязанности переговорщика:

— Ты и ты, — махнул рукой на первых попавшихся, — возьмите из кучи по пистолету. Сдаваться в плен — это туда, — взмах рукой за спину, — где торговцы базируются. Дурить там не надо, оружие, как доберётесь, сдайте добровольно. Можете, при нежелании иметь трёхразовое горячее питание и стабильную работу, попробовать свалить из города. Не знаю, как вы это сделаете с двумя пистолетами, но выбор за вами.

Не знаю уж, какой вариант предпочтут так называемые дружинники, ну да это уже не наш головняк. Стоило, конечно, с собой несколько автозаков прихватить. Ехали бы себе в отдалении, да загружались бы. А то разбегутся ещё, и вылавливай потом по всему городу. Впрочем, может, всё уже продумано, просто мы в известность не поставлены. Доживём — увидим.

Понурые мужики, выстроившись в колонну, двинули по дороге. Мы же приступили к решению навалившегося на нас оружейного вопроса. Покидав трофеи в подвальное помещение, немного поработали руками — разломали стены и засыпали спуск кирпичом. Предварительно вбив в дверные косяки арматуру, благо что дверь открывалась наружу, и мудрить особо не пришлось. Местные вряд ли вернутся, а остальные даже и искать скорее всего не будут. А если и решат покопаться, работы им предстоит непочатый край. К нашему возвращению не управятся.

— Вас ничего не смутило, коллеги? — поинтересовался Лис.

Получив нестройный хор отрицательных ответов, командир вздохнул и сам же ответил на свой вопрос:

— Эфир пуст. Ни с предыдущего эн-пэ[1], ни с этого блокпоста никто не сигнализировал о нашем приближении. Причём здесь радиостанция была точно. Как вы думаете, в чём дело?

Ганс откликнулся почти сразу:

— Либо оказались слишком напуганы…

Не дав ему закончить, фразу подхватил Призрак:

— Либо броня сама включила глушилки.

— И Призрак получает памятный подарок — большое человеческое спасибо, — усмехнувшись, сказал командир. — Почему не проверили работу самых основных систем перед выходом? Скажите спасибо искусственному интеллекту, за вас сработал, как надо. Вернёмся на базу — все мануалы зубрить будете безвылазно, пока от зубов отскакивать не будет, ясно?

— Даже без перерывов на еду, сон и перекур? — несмело подал я голос.

Лис махнул рукой и ответил:

— Разрешаю заниматься этим в любом удобном месте. Чтобы от обучения не отрыва… опачки, две машины на радаре!

Какими-то модификациями броня Лиса от наших не отличалась — никаких тебе «командирских» вариантов с какими-то более продвинутыми характеристиками оборудования. Просто шёл командир впереди метрах в десяти, вот и получал информацию первым.

— Ганс, — скомандовал он, — готовься. Остальные — ждать.

Наша группа продолжила движение. Вскоре из-за угла полуразрушенного дома, стоящего в конце улицы, вырулили два джипа, похожие на тот, что я вместе с торговцами реквизировал у налоговиков. Обе машины почти синхронно резко затормозили, видимо, водители, увидев нас, растерялись. В отличие от пулемётчиков, сразу открывших огонь. Шумоподавление сработало сразу же — ни звона пуль, расплющивающихся об броню, ни грохота пулемётов почти не было слышно. Но недолго музыка играла — один за другим прозвучали два негромких хлопка, и передки обоих автомобилей окутались голубоватым пламенем, быстро прогоревшим, но, судя по показаниям сканеров, за какие-то мгновения расплавившим моторные отсеки и не оставившим ничего от сидящих впереди. Ещё несколько хлопков, слившихся в короткие очереди, и на асфальт попа́дали останки уцелевших при первых выстрелах бойцов. Я приблизил картинку. То ещё зрелище: сгусток плазмы буквально дезинтегрировал всё в месте попадания и сильно обуглил плоть вокруг. Ткань же по краям занялась весёлым огоньком.

— Сильно, — прокомментировал Лис. — Пушка убойная. Полевые испытания полагаю успешными.

[1] НП — наблюдательный пункт.

Глава 23. Принуждение к миру

Человек ко всему привыкает. По крайней мере, так говорят. По себе лично могу сказать, что свист пули у самого уха пока ещё пробивает на нервную дрожь, а зацепи пуля шлем по касательной — едва ли не в панику впадаю. Самообладание возвращается быстро, проверено и в первой стычке с бандой Шершня, и ранее, до прихода сюда. А вот к прямохождению вернуться после такого удаётся не сразу — в мозгу толкается лишь одна мысль, увещевающая пригнуться, а то и вжаться в землю, чтобы уменьшить противнику возможную зону поражения, через что затруднить ему стрельбу. И даже надев силовую броню… хм… скорее, упаковавшись в неё, от дискомфорта под огнём не избавился. Умом-то, конечно, понимаю, что ничего мне лёгкая стрелковка не сделает. Да и что-то более тяжёлое тоже бесполезно — помню, как в командира фугасом прилетело, и хоть бы хны. Даже пулемёт уцелел. И на броне ни вмятины. Как Лис потом сказал, и не контузило. Шумоподавление на высоте, от тряски силовые поля, удерживающие оператора, сберегли. Ещё там какие-то тонкости вроде гравикомпенсаторов, в которых я не разобрался, ну да дело десятое. И ладно понимаю, не только ведь теоретически — сам, как-никак, под довольно плотным обстрелом побывал. И всё равно порой приседаю. Надеюсь, со стороны смотрится, будто стабилизирую оружие для лучшего прицеливания. Нет, на княжеских дружинников (или ратников — и так они назывались, ну да мне как-то без разницы, как враг, которого я уничтожаю, называется) плевать, мне перед штурмовой группой неловко. Хотя вряд ли кому сейчас есть дело до моих шевелений, пока уведомлений о каких-то проблемах товарища не всплывает. Да-да, броня и так умеет. Хорошая же штука!

Выпускаю короткую очередь, выбив пулемётный расчёт на стене. Недовольно морщусь — одной пулей попал по ствольной коробке, разворотив всё к чёртовой матери. Минус трофей, теперь с него поиметь что-то кроме запасных ствола и трубки газового поршня не получится. Сошки не в счёт, они к стволу приделаны. Ну да и ладно, не больно-то и хотелось. Ладно, вру. Обидно. Надо впредь поаккуратнее. Поднимаюсь и осматриваюсь. Где-то занимается пожар — деревянные строения вообще штука для огня благодатная. Не без нашей помощи, конечно. Ганс и Лис плазмомётами поработали. Итогом кроме огня и дыма — застывающая лужа расплавленного металла там, где ещё минуту назад были стальные ворота. Ну и большое количество разорванных и обожённых ошмётков. Сдаваться эта крепость не пожелала. А мы честно предлагали, надо сказать. Ну да чего былое ворошить.

— Заходим, — подчёркнуто нейтральным голосом начал раздачу указаний Лис, — и стреляем в каждого, кто не сложит оружие. В случае прекращения огня со стороны противника — не трогать. Главная цель — резиденция местного руководства. Князя по возможности брать живым. Вопросы?

Пара секунд тишины в эфире.

— Раз нет вопросов, приступаем.

В визоре уже подсвечиваются человеческие фигурки, мыслеречь брони транслирует в мозг что-то про оружие. Автоматы, ружья, карабины, ручные гранаты. Не удивили, не напугали. Включаю внешнее переговорное устройство и предлагаю бросить оружие на землю и с поднятыми руками отойти в сторону. Не внемлют — в ответ лишь треск очередей и летящая прямо в меня граната. Рассказал бы кто — не поверил бы. А так лично сотворил. А самое приятное — видеозапись-то ведётся! Незатейливо взмахиваю ногой, и граната с ещё большей скоростью улетает куда-то в сторону пытающихся рассредоточиться бойцов противника и взрывается примерно в трёх метрах над землёй, почти всех накрыв осколками. Убитых и раненых не считаем — им всем сейчас не до нас. Двигаемся дальше. Слитный залп плазмомётов с двух сторон поджигает какой-то барак, в котором стрелки́ лихорадочно занимают оборону. «Причёсываем» вдогонку из пулемётов, изрешетив стену и превратив примерно половину скрывающихся за ней людей в кровавый фарш. Кто поумнее — бросают оружие и бегут куда-то к противоположной стене. К окнам, видимо. Остальные подобных попыток не предпринимают, кто-то даже высовывается с явным намерением пострелять по нам. Не хочется лишней крови пускать — выжидаем, не прекратят ли. Нет, не собираются. Избирательно выбиваем особо рьяных. Остальных наконец проняло — бегут. Да и припекло, видимо — какая-то тяга в строении есть, судя по тому, как быстро разгорается. Ну и славно, вот вам и погребальный костёр, меньше нервотрёпки похоронной команде, которой не придётся рассматривать то, что остаётся от человека, в которого попало несколько пуль калибра двенадцать и семь. Даже пройдя сквозь стену, должна оторвать конечность. А тут и стены-то — тьфу, одно название.

Продолжаем движение. В зарослях впереди засела группа автоматчиков с пулемётным расчётом. Ганс прямо на ходу выпускает несколько очередей. Похоже, на малой мощности, судя по тому, что ни одно дерево не повалилось. Зато разгораться начинают. Да и кому-то прилетело — подсветка нескольких силуэтов гаснет. Однако, никто не уходит. Добавляю от себя, уничтожив расчёт. Дрогнули. Убегают. В спину не стреляем. Решат продолжать бой — там и разберёмся. Сдадутся — хорошо.

Дальнейшее продвижение до резиденции князя Всеволода, именуемой местными, как сообщил Лис, кремлём, вполне можно было назвать лёгкой прогулкой. Вероятно, те, кто ещё собирался оказывать сопротивление, отошли к укреплению. Нам, в принципе, так даже удобнее — прихлопнем всех разом. Примерно за километр до цели мы начали растягиваться с расчётом подойти к крепости так, чтобы её окружить, по пути уничтожив предполагаемые засады. С одной стороны смешно — что это за окружение в исполнении одиннадцати человек. А с другой превосходство в технике и огневой мощи вполне позволяет назвать этот манёвр именно так. Всё под контролем, никому не сбежать, так что чистое окружение. Выждав, когда вся группа займёт позиции, Лис отдал команду на продолжение движения. Мне досталась дорога напрямик к воротам. И снова роль переговорщика. Особых сложностей вроде не предвидится — тот хаос, что мы учинили на вражеской территории, вкупе с нашей неуязвимостью выступал весомым аргументом к любым требованиям. В разумных пределах, само собой. Ну да князь, надеюсь, не дурак, поймёт, что отказ от феодализма во имя последующего возрождения цивилизации как раз весьма разумный шаг. Да, под контролем органов власти, но что уж поделать. Хватит анархии, долой войну.

Кремль, надо сказать, не особо впечатлил. Земляной вал, да бревенчатые стены, местами обшитые металлом. Деревянная же надвратная башня с вывешенным над металлическими воротами флагом, который я даже рассматривать не стал. Пусть историки будущего озадачиваются, кому охота будет. Ворота металлические, распашные. Интересно, откуда сняли. Но поработали ребята, надо отдать должное, усердно. Даже ломать жалко, если до штурма дело дойдёт. Впрочем, всего лишь выломать ворота и войти…

— Кто такие, что смеете идти на меня войной? — прокричал в мегафон стоящий на башне мужик, выделявшийся из всех, кого удалось увидеть, разве что наличием бронежилета.

Ну что же, княже, смелости тебе не занимать. Или дурости. Впрочем, и вариант с тем, что тебя охватило отчаяние, не станем отметать.

— Штурмовая группа Стражей, — ответил я. — Ответные действия на агрессию ваших людей, попытавшихся атаковать наш форпост, с последующим восстановлением легитимной власти на территории города. Сопротивление бесполезно. Во избежание дальнейшего кровопролития предлагаю сложить оружие и открыть ворота. А лично вас, Всеволод, приглашаем на переговоры, на которых будет определён ваш дальнейший статус. Взаимовыгодное сотрудничество лучше красивой, но бессмысленной гибели, не находите?

Я замолчал. Вот так просто взял и прибил на месте потоком информации. Да и силовая броня должна быть знакома, пусть и совершенно иная модель, нежели те, что были известны из новостных передач. А уж что мы по пути сюда устроили, тебе, полагаю, уже сообщили. Так что думай.

Ломался Всеволод недолго. Вздохнув, буркнул что-то в рацию и скрылся из виду. Спускаться пошёл, наверное. Ворота открылись, из них вышел князь, сопровождаемый двумя безоружными сейчас бойцами. Досадливо сплюнув на землю и огладив густую светло-русую бороду, Всеволод произнёс:

— Леший с вами, победили. Куда ехать?

…..

Переговоры не затянулись, и вернулись мы тем же вечером. Торчать целый день в броне не хотелось, да и смысла не было — приближённые к Всеволоду люди признали капитуляцию, остальные же шли вслед за верхушкой. Хорошо иерархию и дисциплину выстроили, этого у увлёкшихся любителей истории не отнять. Да и самые горячие, наверное, были убиты при штурме. Рота Стражей занималась сейчас выставлением постов, мы же нашей группой играли роль весомого аргумента, пресекающего любое желание поспорить. Впрочем, пообещали забрать нас сразу, едва завершится взятие территории под контроль. Попутно прихватив часть княжеских людей. Неполных два десятка — последние, кто в княжестве умел держать оружие. Не стоит вводить в искушение, пусть уж поработают у нас на базе. А новую территорию мы и своими силами защитим.

— По моим прикидкам бойцов должно было быть поменьше, — пробормотал я, глядя на залезающую в грузовик (ну хоть догадались не автозак пригнать!) цепочку хмурых людей. — Брошюра, которую мне выдал Гром в рейд, говорила, что тут всего населения две сотни.

— Так приблизительные данные, — хмыкнул Лис. — Вот проведём перепись, внесём правки. А, нет, не внесём. Княжества-то больше нет, какая досада.

Посмеялись. Vae victis[1], как говорили древние. Всеволод остался на руководящей роли. Только ни о какой военной организации речи не шло. Бойцы в… кхм… ладно, пока назовём это рабством. Женщины и негодные к службе, как занимались сельским хозяйством, так и продолжат. Ну и детвора на подхвате, помимо сидения за школьной партой. Обеспечение порядка и защита поселения же исключительно на нас. Да, именно поселения. Проживали подконтрольные князю люди ранее хуторами. Теперь мы согнали их к центру. Благо, построек хватало. Пока временно в бараках поживут, а уж к осени чего основательнее построено будет. Или вообще расселятся куда-нибудь. Раз уж в планах возродить однажды цивилизацию, пусть лесопарк будет лесопарком, а не деревней. А кремль уж оставим. Может, даже объектом культурного наследия станет однажды, хэ-хэ.

А заодно и демографическую ситуацию немного улучшим. Свежеиспечённых вдов здесь теперь нашими стараниями достаточно. Такой себе повод для радости, но пока приходится лавировать между налётом цивилизованности, что ещё сохраняется у Стражей, и животным началом. Впрочем, некоторые на наших уже заглядываться начинают, так что не всё плохо. Справимся, не оскотинимся.

— Последняя задача на сегодня, — сказал Лис, когда суета организационных вопросов улеглась. — Я с Палачом и Гансом остаюсь здесь на контроле. Остальные делятся на пары и прочёсывают окрестности. Недобитков разоружать и гнать сюда. При оказании сопротивления ликвидировать.

Распределив неназванных по двойкам, командир дал отмашку на выполнение. Меня назначили в пару к Призраку. Двинули в сторону лесополосы, периодически обмениваясь анекдотами. Связь настроили на индивидуальную, чтобы не засорять общий эфир. Побродив пару часов, получили приказ возвращаться на исходную. Нам так никто и не попался. Кому-то повезло больше, судя по отдалённому грохоту крупняка. По возвращении выяснилось, что Феникс предложил для расширения района поисков своему напарнику разделиться, что тот принял с энтузиазмом и некоторым азартом. Чего, в принципе, бояться, когда ты с ног до головы закован в неуязвимые латы. Разошлись, и Феникс наткнулся на пятёрку серьёзно настроенных ребят, не пожелавших сдаваться без боя. Которого, как такового, и не случилось — автоматы вскинуть они успели, а первая очередь осталась за нашим.

— Ну что же, — высказался Лис, когда Феникс окончил свой рассказ, — хвалю за инициативу и выполнение поставленной задачи. С меня пивко, как вернёмся.

— Два дня бухалова всё же состоится? — полюбопытствовал Ганс.

— Да, считая сегодняшний. Так что быстрее в машину, отчаливаем.

Наспех забрались на платформу уже заведённого и готового к выезду тягача. Помахали на прощание остающимся здесь бойцам. Машина тронулась, к нам в хвост пристроился грузовик с бывшими дружинниками и их охранением, да за ним следом увязался бронеавтомобиль с пулемётом, прикрывавший тылы на случай непредвиденных обстоятельств. Безопасность головы колонны обеспечивал пулемёт в кабине тягача.

— Поскорее бы уже добраться, — вслух подумал я.

— И что тебе там на базе делать, скажи, — с усмешкой отозвался Ганс. — Бухать или спать? Ты глянь — природа, свежий воздух. Когда ещё такое увидишь.

В разговор вклинился Призрак:

— Так, фашист, спокойно, его там, между прочим, девушка дожидается.

— А, точно. Так что, первым делом в койку? — продолжил свои подначки здоровяк.

— Не-е-ет, — протянул я. — Планы немножко другие.

— Это какие же?

— Первым делом в душ. А уж потом можно и в койку.

Пара смешков в эфире, и наконец в разговор вклинился командир. В голосе его звучали одобрительные нотки:

— А щенок-то совсем подрос. Ну всё, ты теперь не Щен, Тоха, ты теперь точно Пёс.

Лязгнул металл от одобрительного командирского хлопка по плечу. И затем мы все дружно засмеялись.

…..

Стоя под тугими струями прохладной воды, я яростно скрёб себя мочалкой. Климат-контроль, конечно, климат-контролем, но всё равно упрел. Какое же всё-таки наслаждение — душ в конце тяжёлого дня. Ещё раз намылился, растёрся, смыл. Блаженство! Насухо вытерся, замотался в полотенце, аки Юлий Цезарь, дотопал до кубрика и рухнул на кровать в объятия Киры. А самое, пожалуй, приятное — это возвращаться туда, где тебя ждут.

— Ну давай, рассказывай.

Я легонько щёлкнул девушку по носу и тут же провёл по нему языком. Кира фыркнула и впилась пальцами мне в рёбра. Тихо пискнув, я прижался к ней и наконец отозвался:

— Да чего там рассказывать. Наша служба и опасна, и трудна.

— Вы поглядите на него, — притворно надулась моя благовредная и тут же быстро лизнула меня, проведя языком от подбородка до щеки, — строит тут из себя!

В свою очередь фыркнул и я, затем сразу же прильнув к нежным губам в страстном поцелуе.

— А теперь пусти, — спустя какое-то неопределённое время сказал я. — Одеться надо.

Девушка уткнулась носом мне в плечо и помотала головой. Я усмехнулся и коснулся её виска губами. Кира тут же отозвалась блаженным урчанием.

— Мне так в полотенце и спать?

— Нет, снимай. Хотя, нет. Я сама.

Не успел я ничего ответить, как девушка стянула с меня предмет обсуждения и схватилась за уже готовый к действу член.

— А я-то думаю, — хохотнув, сказала она, — что это мне в бедро упёрлось.

Я шумно сглотнул и, слегка опешивший от такого напора, пробормотал:

— Может, хотя бы выключишь свет?

В ответ на это меня молча начали спихивать с кровати. Прежде чем протопать к выключателю, я поворчал для вида, на что Кира показала язык. Погасил свет. Полюбовался в полумраке на избавляющийся от лишнего девичий силуэт и вернулся к кровати. Взялся за щиколотку и медленно провёл языком от пятки к пальчикам, вызвав у девушки сдавленный стон. Последней внятной мыслью было что-то про ехидного дежурного, мимо которого придётся рано или поздно пройти, с надеждой, что он точно ничего не услышит.

…..

— А знаешь, что-о-о? — протянула Кира, когда всё окончилось и мы обессиленные распластались по кровати.

— А ты? — вернул я вопрос и ласково почесал девушку за ухом.

— Не-е-ет. А что?

— Я люблю тебя.

Поймав меня за руку, она сплела пальцы с моими и, сильнее прижавшись ко мне, прошептала:

— Я тоже тебя люблю.

[1] Горе побеждённым.

Глава 24. Снова в путь

Проводив Киру от парковки, на которой разместилась колонна из пары автобусов и нескольких броневиков сопровождения, до входа в больничный корпус, я на прощание чмокнул девушку в щёчку и направился к излюбленной скамеечке под акацией. Лёд с Кэпом, замеченные мной ещё от входа, обратили на меня внимание, когда я был уже на полпути до них, и почти синхронно помахали руками. Дойдя, обменялся с товарищами рукопожатиями и хлопками по плечам, достал сигареты и закурил.

— Ну что, славяне, выздоравливаем?

— Ага, сегодня выписываемся, — ответил Кэп, не дав мне убрать пачку в карман, — и на базу, приступаем-с к делам.

Я протянул ему зажигалку и осуждающе покачал головой. Он прикурил и, махнув рукой, сказал:

— Да я так, балуюсь. Всё равно тут делать особо нечего. Книг немного, и те расхватывают-с быстро, еле успеваешь урвать.

Лёд, явно что-то знавший, тряхнул ирокезом и насмешливо фыркнул. Я перевёл взгляд с одного торговца на другого и вопросительно поднял бровь. Кэп снова махнул рукой, затянулся сигаретой и, выпустив дым через нос, смущённо пробормотал:

— Ладно, соврал-с. Дымлю как паровоз. Но сугубо от безделья, честное слово.

Лёд снова усмехнулся и, будучи явно довольным своей маленькой победой в так и не разгоревшейся шутливой словесной перепалке, поспешил свести разговор к обсуждению последних новостей:

— Ну что там, — он неопределённо провёл рукой по воздуху, подразумевая, видимо, все события, случившиеся после моей выписки, — произойти успело? Что-то на тебе ни царапины. Никак таблетки чудодейственные, или бессовестно в казарме отсиживался?

С беззлобной усмешкой показав Льду средний палец, я уселся прямо на покрытую буйно разросшейся травой землю, благо дополнительные удобство и мягкость обеспечивала притороченная к поясу хобба[1], прикурил новую сигарету от останков первой и приглашающим жестом указал на скамейку. Товарищи, поняв, что предстоит довольно продолжительная история, уселись.

Рассказ с опущенными подробностями занял у меня минут десять. Изложил я при этом всё самое основное: бои на переправе, уничтожение блокпостов, сражение за производственный комплекс, штурм бандитского логова, пленение рейдовой группы княжества и наш собственный рейд на его территорию. Упомянув последствия последнего.

— Вот Садко обрадуется, — усмехнулся Кэп, когда я закончил своё повествование. — И бизнес под защитой, и грабительских поборов никаких.

— А ещё и расширение на весь город, — добавил я. — Крупную банду мы уничтожили, а одиночные криминальные элементы особой опасности не представляют.

— Развернёмся, — подытожил Лёд. — А тебя, собака дикая, каким ветром сюда занесло?

— Не меня одного, — загадочным тоном отозвался я и взял короткую паузу, достаточную, чтобы заинтриговать.

Помимо персонала госпиталя, бойцов сопровождения и меня визит сюда нанесли Лёха и Кузя — двое вольнонаёмных, с которыми я успел познакомиться за время пребывания на базе. Братья-погодки, из села неподалёку, с похожей на мою историей — пошли в город помародёрствовать, да попутно определились в рейнджеры. Старшему восемнадцать. Меня, надо сказать, удивило, что его брата приняли, пусть даже и не сотрудником, ну да долго удивлению не предавался — всё не до выяснения подробностей было, с такими-то бурными событиями, в которых пришлось принять весьма активное участие. Да и общались мало. Взяли и взяли, мне-то, в принципе, дела до этого нет — так, чистое любопытство всего-то-навсего.

Сразу после завтрака повезло наткнуться на ребят, предававшихся безделью. Я же свой недельный отдых решил начать с рейда за реку, но в одно рыло идти туда особым желанием негорел, посему встреча в курилке оказалась как нельзя кстати. Чёрт его знает, с чем придётся столкнуться, да и недобитые остатки банды Шершня могли ещё оставаться в городе. За рекой Стражи толком и не работали, ограничившись зачисткой немногих форпостов и уничтожением базы. Территория, можно сказать, только начала осваиваться, даже беспилотники не везде летали! Уговаривать не пришлось — братья, едва я озвучил своё предложение, умчали к себе в расположение за всем необходимым. Оставалось только надеяться, что до отбытия транспорта в госпиталь они успеют. Решил совместить приятное с полезным: и свою девушку провожу, и попробую уломать выздоровевшего товарища присоединиться к рейду. Рассчитывал я только на Льда — старше меня он ненамного, так что на подъём ещё лёгок. Это Кэпа, раз он решил, что хватит приключений, не стоит дёргать, да и не только в этом дело. Опыта в таких вылазках у него немного, а я не чувствовал себя готовым руководить взрослым мужиком, пусть даже в специфических условиях. И признал бы он моё лидерство в намеченном выходе — вопрос интересный. И полно ещё всяких «если», «а вдруг» и тому подобных нюансов. А ну как прямо посреди рейда сраться почём зря начнём. Нет, человек Кэп хороший, правильный, но уж если сомневаешься в человеке хоть немного — не стоит. Боком выйдет непременно. Особенно в ситуации, в которой от этого самого человека целостность твоей шкуры зависит. Нет, доверять-то я ему доверяю. Просто не хочу, чтобы потом за собственные сомнения стыдно было. Такие дела.

Опуская ненужные подробности, я высказал своё предложение. Кэп, усмехнувшись, подтвердил моё вслух озвученное подозрение о его нежелании участвовать во всякого рода авантюрах, снова повторил, что с него приключений хватит, и отправился в палату. Лёд же на какое-то время выпал из реальности и задумчиво чесал коротковатую бороду, отпущенную за проведённое на лечении время. Выражение лица, как обычно, совершенно флегматичное, но, судя по затянувшимся раздумьям, борьба между желанием пожить спокойно и жаждой наживы шла нешуточная.

— А чего бы и не развеяться, — обозначив победу второго над первым, прервал он наконец молчание. — Это Садко с Кэпом в бизнесе шарят, а я только стрелять умею. А вам боевиков своих хватит, чтобы караваны охранять. Дело не пострадает, если я небольшой отгул возьму.

Я едва заметно поморщился на «боевиков», но радость от удобного для меня решения товарища перевесила, так что Лёд даже не успел заметить моё недовольство. Я покурил ещё, в процессе успел обменяться с ним мечтаниями о предполагаемых трофеях, и мы пошли наконец к больничному корпусу. В дверях договорившись встретиться у ворот, где остались ждать Лёха и Кузя, мы разошлись. Я отправился в хирургическое отделение навестить Садко и попрощаться толком с Кэпом — а то в курилке даже «пока» друг другу не сказали. Лёд — куда-то. А куда — не сказал. К старшине, может, за вещами, или в регистратуру — выписываться. Не сказал.

— И какими это мы судьбами здесь объявились? — пробасил бородач, едва я, постучав, тут же переступил порог палаты. — Опять скидку выбивать, морда жидовская, или по велению души навестил?

— С чего бы это вдруг юде[2]? — широко улыбнувшись, поинтересовался я. — Просто практичный и немного деловой человек.

Интересно, чего это вдруг я немецкий в речь добавил. От Ганса, поди, подхватил. Раньше-то я за собой такого не замечал. Руку я сегодня ещё не вскидывал? Вроде нет. Но на всякий случай лишний раз за собой буду поглядывать, а то вдруг где не там зигану — конфуз, однако…

— Говорю же, — шагнув мне навстречу, продолжил шутить Садко, — жид, как есть.

Ходил он уже без костылей и даже почти не прихрамывал, что не могло не радовать. И за товарища, и за сохранение вопреки миновавшим со времени прихода Песца довоенного уровня медицины… ну, хоть где-то, хэ-хэ. Обнялись, как старые друзья, и обменялись рукопожатиями.

— Ну выкладывай, — усевшись на кушетку, сказал Садко, — с чем пожаловал.

Я скинул с плеч лямки рюкзака и уселся на стул рядом. Расстегнув рюкзак, сунул в него руку и достал замотанную в несколько слоёв ткани заранее подготовленную пачку денег из тех, что нашёл в квартире, ставшей нашим ночным пристанищем во время прорыва. Шестьсот сорок девять тысяч, конечно, делятся на четверых ровно, но купюр меньше тысячерублёвки в найденном кладе не водилось, так что, решив не заморачиваться, оставил себе сто шестьдесят. Остальное в свёртке, что я выложил сейчас перед Садко, — торговцам.

— С деньгами, — ответил я, неловко усмехнувшись. — Цивилизация рано или поздно сюда вернётся, банковские билеты, соответственно, тоже. Ваша часть на развитие бизнеса.

Садко развернул ткань и, присвистнув, большим пальцем резко пролистнул стопку купюр.

— И откуда, — осведомился он, — эта наша часть взялась, если мы ни во что не вкладывались?

— Квартиру помнишь, в которой от предлесских прятались?

Торговец кивнул, и я продолжил:

— Утром искал, чем разжиться можно. И не надо на меня так смотреть, — подавившись смешком, добавил я, — оно там уже никому не нужно! Ну и вот, нашёл. Почти шесть с половиной тонн. Шестьсот сорок девять, если точнее. Свою долю отсчитал уже, если что.

Садко перевёл взгляд с меня на деньги и начал заматывать их обратно в тряпицу. Покачав свёртком, он одобрительно хмыкнул и протянул его мне.

— Спасибо, конечно, тебе, Пёс, — пробасил Садко, — но вот этих вот подсчётов не надо. Мы с тобой не за трофеями шли, так что давай уж каждый при своих останется.

Что я мог сделать. Только плечами пожал, не спеша брать деньги обратно. Не дожидаясь моего решения, торговец просто закинул свёрток обратно во всё ещё открытый рюкзак.

— Деньги, — сказал Садко, — дело наживное. Да и у нас золото и камни припрятаны надёжно. Не доверял я никогда бумаге, чему и Кэпа научил. Давно ещё, ты поди, даже не родился тогда. Так что развернуться есть нам на что, ты не волнуйся.

Ну что же, при своих, так при своих. Только и остаётся, что спасибо сказать, мне вся сумма ещё пригодится.

— А если помочь вдруг хочешь, — продолжил Садко, — при случае одну закладку вскрой, содержимое передать кое-кому надо.

Я внимательно посмотрел товарищу в глаза и кивнул.

— Тогда запоминай. Село Кукуево… и нехер гиенить! — с притворным возмущением оборвал он мой смешок. — После войны переименовали. Ладно, хрен с тобой, в честь того самого стишка, нашлись, понимаешь, юмористы…

Мы всё же расхохотались. Отсмеявшись, Садко продолжил:

— Спросишь там Кондрашиных. Дом покажут. Хозяйке отдашь, что в закладке. За труды колечко себе оттуда возьми. А собственно закладку достанешь вот каким образом…

Спустя несколько минут мы распрощались, я закинул за спину рюкзак и вышел из палаты, слегка потрясённый и гордый оказанным мне доверием. Казалось бы, знакомы толком всего несколько дней, из которых лишь один спины друг другу прикрывали, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы на тебя рассчитывали в весьма деликатном деле. И, того более, о себе рассказали больше, чем ты ожидал.

Семейная жизнь у Павла Кондрашина складывалась… не плохо, но всё же кое-как. В подробности он меня, разумеется не посвящал, так что по большому счёту я истинной причины его развода так и не понял, хотя какие-то недосказанные мысли в воздухе витали. Ну да раз уж сказали тебе, что не сошлись характерами, то именно так, и нечего дальше думать о чём-то, раз недоговорили. Жена его, оставив себе мужнину фамилию, двух совместно нажитых детей и участок в деревне, на который Садко махнул рукой, предпочтя не возиться с разделом, благополучно покинула город и занялась фермерством. Расхождение характеров, несмотря на развод, дальнейшему общению (причём, судя по родившемуся уже после войны ребёнку, и в горизонтальном положении) не мешало, и Садко своей семье помогал вполне охотно. Вот как сейчас, правда, с поправкой на то, что полномочия эти он взвалил на меня. Делов-то — достать закладку с ювелиркой и патронами, да довезти содержимое до деревни. Далековато, конечно, сотня километров, но найти транспорт, я надеюсь, не проблема…

[1]Она же пенопопа и поджопник. Небольшая сидушка с эластичным ремнём, носимая прямо на заднице. Ценится всякого рода походниками и силовиками за отсутствие необходимости как-то подготавливать место, на которое имеется намерение усесться.

[2] Jude — (нем.) еврей.

Глава 25. И однажды вернётся весна

Досадно, что возможности раздобыть технику так и не представилось, ну да пешком отмахивать большие расстояния не впервой. Хоть налегке, хоть в полной выкладке. А чтобы побыстрее, есть интересный способ передвижения. Пять минут лёгким бе́гом, затем те же пять минут быстрым шагом, восстанавливая дыхание и давая отдых ногам. Чередовать. Мышцы ног не забиваются, дышится свободно, преодолеваемые расстояния огромны. При необходимости в отдыхе уделяемое ходьбе время можно растянуть. Конечно, такой вариант подходит только для подготовленных людей, и, если вы пренебрегали своим физическим развитием, переходить к такому режиму раньше четвёртой (а в идеале же — вообще пятой) недели не следует. Начните с минуты бега и пяти минут ходьбы. По мере улучшения физической формы наращивайте нагрузки. Вот и всё.

До реки добрались часа за полтора. До ближайшего моста навскидку минут сорок неспешной ходьбы. Подумав, решил, что нагружаться дальше нет смысла. Хрен его знает, что нас ждёт на другом берегу кроме редких патрулей, силы стоит сэкономить — вдруг ещё побегать придётся. Плюс к тому же Лёд с Лёхой слегка запыхались, да и Кузя, пусть в отличие от старшего брата курящий, но оказавшийся покрепче, сверлил меня многозначительным взглядом, намекая на потребность в отдыхе. Глядя на Льда и Лёху, подумал даже, толку от того, что вредных привычек ты не имеешь, если общей физической подготовке время не уделяешь?

— Кузя, перекур, — объявил я. — Отдыхаем, но бдительности не теряем.

Жестами указав своей «банде» сектора наблюдения, сам приступил к слежению за обстановкой. Никакого подозрительного шевеления на том берегу. Солнышко ласково пригревает, лёгкий ветерок, как и положено у реки, прохладой веет. Стайка чаек кружит над водой, птицы попеременно пикируют, ныряют и с чем-то в клювах воспаряют обратно в небо. То ли рыбачат, то ли водоросли какие жрут — не разглядеть, далековато.

— Командир, — чиркнув спичкой о тёрку на коробке́, окликнул меня Кузя, — а ты сам-то чего, в зожники заделался?

— Пока не хочу, — коротко отозвался я, решив не грузить товарища подробностями своего окончательного решения завязать с куревом в подобных вылазках.

— Ну, — резюмировал младший, — дело хозяйское. Не хочешь — как хочешь.

Я выудил из подсумка компактный цифровой бинокль, подаренный Призраком «на грядущую свадьбу», и, наспех проверив выставленные настройки, осмотрел противоположный берег. Ча́ек и крысу, зачем-то забравшуюся в окно одного из домов, аппаратура проигнорировала, а вот копавшуюся в мусоре здоровенную собаку на пару секунд, привлекая внимание к ней, подсветила красным. О наличии людей прибор молчал. Не помню уж, на каком принципе действия основан сканер, да и модель бинокля, строго говоря, ближе к охотничьей, нежели к военной, но раз на столь коротком — каких-то полтораста метров от набережной до набережной — расстоянии никого не показало, то и быть там никого не должно.

— Обстановка спокойная, — так же изучив остальные сектора наблюдения, сказал я. — Но не расслабляемся.

«Банда» старательно и почти синхронно покивала, принимая указания. Лёд снял с пояса трофейную, с той ещё знаменательной ночи, когда впервые столкнулись с предлесскими в бою, фляжку, сделал несколько глотков и передал её Лёхе. Тот не стал скромничать, выдув, навскидку, примерно треть. Я осуждающе поцокал языком и сказал:

— Вот придётся красться тишком мимо кого-нибудь, а ты, зараза, булькнешь. Стыдись.

Лёха смущённо кашлянул, никак не комментируя мою реплику. Лёд с Кузей же довольно заржали.

— Подъебал, шеф, — пробормотал старший брат. — Ну я ж это, пить сильно хотелось, пойми.

— Да мне-то по боку, — развёл я руками. — Но не мог не подколоть. А также уж намекнуть на самое главное — воду и жратву пока экономим. Гарантий, что найдём пригодную для питья, когда покинем зону контроля Стражей, маловато. А если ещё и зависнем на несколько дней, у-у-у…

— У меня противорадиационные таблетки есть, — отмахнулся Лёха. — Живы будем — не помрём.

— Фон по всему городу нулевой, — огорошил я собеседника. — Ну как нулевой. В пределах допустимого для жизни в обычном городе. Довоенный, в общем. А вот последствия применения химического оружия местами аукаются. Да и где ты воду собрался брать, если от реки отойдём?

Я умолк ровно настолько, чтобы старшему времени хватило лишь подумать, являлся ли мой вопрос риторическим, или же нет. Младший из-за моей спины довольно фыркнул, предчувствуя, видимо, очередную подколку с моей стороны. Не станем его огорчать — выкладываем.

— Водопровод-то не работает.

Лёха огорчённо сплюнул на бетонную плиту и приложил ладонь к лицу. Я поспешил его успокоить:

— Да не парься ты. Бандюки откуда-то продовольствие и воду брали, значит, на той стороне какие-то анклавы имеются, как и здесь.

Остаётся только надеяться, что эти самые анклавы не были чрезмерно лояльны к банде Шершня и обеспечивали свою «крышу» ресурсами не от большой любви, а сугубо по той причине, что противостоять бандитам возможности не имели. Вступать в боестолкновение с по численности сильно превосходящим нашу весьма скромную группу, пусть даже и до зубов вооружённую, противником не хотелось бы.

— И что, просто зайдём и попросим? — с лёгкой усмешкой поинтересовался Лёд.

— В случае крайней нужды, — отмахнулся я. — Запасы-то у нас рассчитаны на двухдневный выход. Максимум, я надеюсь, послезавтра утром будем уже здесь. Ладно, хорош пиздеть стоя, пешком поговорим. Дальше прогулочным шагом, бегаем только в случае крайней необходимости.

Мои товарищи с удовлетворённым видом покивали, принимая информацию. Ну ещё бы им не быть довольными — убегались. Кузя отправил окурок в невесть как дожившую до сегодняшнего дня урну. Я, только сейчас обративший внимание на эту деталь пейзажа, с любопытством осмотрел её, проходя мимо. Пустая. Была, пока Кузя не покурил. Мдя, дела-а. Почему-то это пробило на дурацкое хи-хи, сродни тому, что бывает, когда выкуришь джойнт отборной травы. Каюсь, грешен, довелось однажды в уже не нежном, но ещё подростковом возрасте попробовать сдуру. Двадцати одного годика, с которых Конфедерация наравне с алкоголем и сигаретами разрешала своим добропорядочным гражданам баловаться лёгкими наркотиками, подождать настолько не терпелось, что аж зудело. Ох и огрёб тогда от маменьки с папенькой морально. Так, что лучше бы тупо взгрели. Аж вспоминать стыдно…

— Э, Пёс, — подёргав меня за рукав, вернул меня в реальность Лёд, — спустись с небес на землю!

— А? — отозвался я, вынырнув из потока воспоминаний.

— Хуй на, — ухмыльнувшись, отозвался товарищ, вызвав довольный смех у братьев.

— Держи два, — парировал я, не дав Льду что-то сказать и спровоцировав своей репликой новый виток ухахатывания. — Призадумался, соррян. Чего спрашивал-то?

— Детальный план имеем, или импровизируем?

— Ну как тебе сказать. Земли неисследованные, наши только начали закрепляться, исследованиями пока занимаются слабо. Прикинем кое-что к носу в плане маршрута, исходя из имеющихся разведданных, и пойдём туда, где Стражи ещё не ходили.

— А там, надо полагать, ищем что-то, что может представлять интерес для мародёров, и тащим, сколько сможем унести?

— Верно, — подтвердил я мысли товарища. — Электронику, специи, оружие, драгоценности. Имеем полный карт-бланш на то, что можно тащить. Рейд с полным олл-инклюзивом.

Лёд поднял вверх большой палец и сказал:

— Прекрасно. Заодно поучишь меня этим своим мародёрским штучкам, а то сами мы люди маленькие, простым охранником работали.

Я поводил плечами, украшенными погонами с лычками младшего сержанта — приказ о назначении меня на должность бойца вышел аккурат в тот день, когда штурмовая группа занималась принуждением Предлесского княжества к миру.

— Теперь не мародёр, — картинно задрав подбородок, сказал я, — а полноценный сотрудник. И не мародёрские штучки, а восполнение материальной базы за счёт бесхозного имущества.

— Угу, за процент малый, — хмыкнул Лёд.

— И вовсе даже не малый, — я поднял вверх указательный палец, — а очень даже жирный.

Мы все вчетвером тут же засмеялись. Так, продолжая перешучиваться и обсуждать возможные действия в различных ситуациях, и дошли до моста. Незаметно же пролетает время за разговорами, однако. Охрану переправы наши организовали не в пример бандитам. Чуть в стороне от дороги бетонное укрепление с бойницами, позволяющими вести огонь даже из гранатомёта и обеспечивающими хорошие углы стрельбы. Въезд на мост перекрывал шлагбаум с массивной сварной стрелой. А также на обеих дорожных полосах движения перед шлагбаумом стояли бетонные блоки, поставленные на тележки. И броневик, вооружённый пулемётом в спарке с автоматической пушкой, на обочине. С наскока не возьмёшь! Мы с рейнджерами продемонстрировали встретившим нас бойцам свои документы. Старший лейтенант, шапочно знакомый по последовавшему за рейдом банкету, узнал меня и, тепло улыбнувшись, поделился копией карты заречного района, на которую были нанесены стре́лки маршрутов патрулей и обследованные районы.

— Актуальна на вчерашний вечер, — прокомментировал офицер свой подарок. — Сегодня-то ещё три разведгруппы вышли. Терра инкогнита[1] потихоньку преобразуется в очень даже известную.

— Отличные новости, Валерий Алексеевич! — вполне искренне обрадовался я. — А что насчёт слухов о поднятии архивов городской администрации? По их схемам рисовалось?

— Увы, — развёл руками офицер, — один только котлован. Похоже, китаёзы подорвали. Или наши, чтобы узкоглазым ничего не досталось. Теперь-то уж вряд ли хоть кто-то скажет точно.

Я сокрушённо поцокал языком и убрал карту в водонепроницаемый карман разгрузки — к документам.

— А у четвёртого товарища, — Валерий перевёл взгляд на Льда, — что-нибудь при себе есть? И кем будет, начнём с этого.

— Только паспорт, — почему-то смущённо отозвался «четвёртый товарищ», выудив из бокового кармана штанов завёрнутую в полиэтилен книжицу. — Не знаю уж, насколько вещь нынче актуальная.

Наш собеседник, не принимая в руки развёрнутый документ, пробежался по нему глазами, кивнул и сказал:

— Раз сохранили, несмотря на все мировые события, Иван Иванович, значит, актуальная. Мародёрить, — обращаясь уже ко мне, спросил он, — идёте, правильно понимаю?

— Ну да, — ответил я. — А заодно, глядишь, и каких-нибудь разведданных соберём.

Офицер кивнул и, потеряв к нам всяческий интерес, приглашающе махнул рукой в сторону моста. Попрощавшись, двинулись дальше.

— И чего ты, Иван Иваныч, — пока мы вышагивали по мосту, поинтересовался я у Льда, — так смутился на вопрос о документах?

Лёд посмотрел в сторону и, как-то непонятно пожал плечами, ответил:

— Ну банально слишком, понимаешь? А вдобавок ко всему ещё и Иванов. Вот особо стараюсь реальными данными не светить. Да и какой сейчас смысл.

— А Лёд — это за флегматичность? — я получил в ответ утвердительный кивок. — А вот насчёт смысла ты не прав. Цивилизация ещё вернётся сюда, и снова будем жить по паспортам, а не как сейчас.

— Вероятно, — снова пожал плечами мой собеседник. — Но то когда ещё произойдёт.

Я покивал, соглашаясь с ним. Его правда — весьма нескоро. Сколько бы мы — да, себя я отныне чётко ассоциировал с ОМОНом, ставшим в нынешней ипостаси Стражами, — сейчас ни сделали для наведения порядка в бывшем ЗАТО, сколько бы ещё бандитов ни уничтожили — всего этого мало. Город снова должен ожить, и эта задача ляжет на плечи тех поселенцев, что уже живут здесь, и тех, которые будут приходить извне. Мы лишь можем подготовить почву для этого предприятия, очистив эти улицы, скверы, парки и пустоши, все вместе компактно уместившиеся внутри обнесённых колючей проволокой бетонных стен, от варварского произвола, беззакония и насилия. Пусть тотальная ядерная война и изменила весь мир до неузнаваемости, что-то, оставшееся незыблемым: человечность, благородство, справедливость, решительность и трудолюбие — ещё даст людям толчок вперёд. Мы же, сменив имя, остались верны сути. И, как положено полиции, приложим все необходимые ресурсы, силы и умения к исполнению своего долга по наведению и охране общественной безопасности. Так же и другие. Учёные, инженеры, врачи, учителя, рабочие, крестьяне и все остальные созидатели. Все вместе, объединив свои усилия, мы обязательно возродим этот мир и, приняв к сведению ошибки прошлого, сделаем его лучше прежнего. Ибо воля к жизни побеждает всегда, и не было в истории нашей планеты с тех самых пор, как в водных глубинах зародились первые зачатки живого, ещё ни одной силы, которая смогла бы её одолеть. Всё впереди, и всё случится. Рано или поздно, так или иначе.

Одухотворённый этими мыслями, контрольно-пропускной пункт на другом берегу я миновал, можно сказать, на автопилоте — лишь рассеянно кивнув своим коллегам. Вернулся в себя лишь тогда, когда отдалились на пару десятков метров. Снова включилась готовность к угрозе. По-хорошему, не стоило предаваться всяким размышлениям даже на мосту, где, казалось бы, достаточно безопасно, но и вечно держать себя в напряжении нельзя. Ладно, один раз расслабиться сверх меры там, где это себе можно позволить, не страшно. Просто дальше не терять бдительности, и всё.

— Ну что, перекур? — осведомился я.

Кузя, согласно кивнув, полез в карман за сигаретами и спичками. Я, быстро осмотрев в бинокль окрестности и не выявив ничего, что заслуживало бы хоть какое-нибудь внимание, задумчиво похлопал себя по подсумку с сигаретной пачкой и зажигалкой. А, гори оно всё! Одну себе позволю. Как добрая примета — покурить на дорожку. Не знаю, с чего бы так подумалось, особо суеверным я не был. Предчувствие чего-то, быть может? А пёс (три раза «ха-ха») его знает.

Пока стояли и курили, я старательно разглядывал пейзажи в своём секторе наблюдения. Частью полуразрушенные брошенные дома, недострои, которым ещё долго предстоит стоять жутковатыми металлическими скелетами будущих зданий, ржавые остовы автомобилей, мусор, мусор, преследующий нас даже спустя три года после гибели цивилизации мусор. Облако пыли вдали, поднятое порывом ветра. Преобладающие мёртвые деревья — не везде природа сохранилась. И под эту картину лезла в голову песня одной из многочисленных ме́тал-групп, которые на удивление до самого конца не уступали места под солнцем всё новым и новым стилистикам и жанрам.

Золотой век окончен, свет солнца погас,

Тьма накрыла мир пыльным крылом.

Кто нажал кнопку первым — неважно сейчас,

Может быть, разберёмся потом.

Мир людей превращается в пепел и прах,

Стали прахом и пеплом мечты.

Царство Смерти везде, Смертью воздух пропах -

Да, ты спасся, но счастлив ли ты?

На свой новый мир погляди,

Забудь все, что было вчера.

Всё достигнутое позади,

И тебе измениться пора.

Какие там у меня планы были когда-то в кажущимся нынче таким далёким прошлом? Отучиться на автомеханика, накопить денег на открытие своего сервиса, поступить на заочку инженером, кататься раз-два в месяц с друзьями на охоту… Не срослось. Добродушный диванный милитарист вынужден был превратиться в матёрого хищника, не рефлексирующего при отнятии жизни у себе подобных.

Волчьи стаи по пустошам рыщут, стремясь,

Чтобы выжить, отнять у других

Их имущество, жизни, задать свою власть.

Не готов к битвам, значит, беги.

Из всех правил, что были, осталось одно -

Кто сильнее, тот прав — так и знай!

В новом мире лишь сильному жить суждено,

Если шанс дан, то не упускай.

Пепел в небе и на земле,

Солнце скрыто от людских глаз.

Тем, кто обратил живое всё в тлен,

Не было никаких дел до нас.

Доводилось не далее как меньше месяца назад убегать от кого-то. И раньше бывало. И меняться с преследователями ролями. И самому на кого-то охотиться. Утверждать своё место под солнцем силой: где кулаков, а где и оружия. Неоднократно сталкиваться со всякой швалью, забывшей обо всех мыслимых и немыслимых человеческих нормах. И даже пожить под небом, заволоченным облаками сажи, поднятой с земли после ядерных ударов. Лишь месяц — не все мировые запасы смертоносного оружия пошли в дело, — но и того было достаточно.

Молчаливо стоят без людей города,

Лишь бетон пощадила война,

Но ты веришь, что мир замер не навсегда,

И однажды вернётся весна.

А пока что хватай автомат и вперёд,

Убивай, чтобы жизнь сохранить.

Устанавливай правила, время не ждёт,

И не надо прощенья просить.

В новом мире не будет богов,

Ты хозяин отныне себе.

Вот и сорваны цепи с рабов,

Сам пиши теперь в своей судьбе.[2]

И этот город пуст и молчалив. Но увиденное действительно даёт веру в то, что однажды всё изменится. А пока не изменилось — будь вооружён и готов ко всему. И не дай тем, кто занят своей судьбой за счёт уничтожения и порабощения других, установить свои законы.

— Ну что, — втаптывая окурок в асфальт, произнёс я, — все готовы?

— Готовы, командир, — отозвался за всех Лёд.

— Погнали!

[1] Terra incognita — (лат.) неизвестная земля.

[2] Will to Live — Новый мир.

Глава 26. Недоразумение

Удалившись от блокпоста на километр, мы сошли с дороги на какой-то очередной пустырь, долженствовавший, судя по вросшему в грунт едва ли не по верхний срез гусениц экскаватору, стать стройплощадкой, но ввиду известных обстоятельств заросший густой травой и зарослями кустарника. Мин, на которые бинокль, согласно заверениям Призрака, должен был реагировать, замечено не оказалось, так что шли хоть и аккуратно, чтобы не поломать ноги о возможные неровности, но без опаски. От забора, когда-то огораживавшего пустырь, осталось лишь напоминание в виде ржавых обрезков стальных труб, что едва заметно — без оповестившего о наличии металла визора бинокля и не заметил бы — торчали из земли. То, что хозяйственные местные прихватили ставшее бесхозным, дело, конечно, правильное, металл в хозяйстве всегда сгодится, и не важно, профлист это, арматура, труба, профиль ли, — всё в дело пойдёт. Хоть в строительство, хоть на перековку во что-то нужное. Странно только для меня было одно — почему спилили, а не выкопали. Расточительство ведь какое. Сколько же килограммов пусть и хреновой, но всё же стали осталось торчать в земле без дела. И почему экскаватор тогда не разобрали — тоже неясно. Вот ерунда ерундой, к делу не относящаяся, а жутко интересно стало, и хоть ты тресни — будет зудеть ещё долго. Посему я, благо шёл в голове нашей цепочки, забрал чуть в сторону к машине с целью осмотреть вблизи.

Ничего не прояснилось. Экскаватор как экскаватор. Покрыт грязными разводами прибитой дождями пыли, не смытой до конца, в силу чего свой первоначальный белый цвет сменил на серый. Ковш на месте, отвал тоже. Стёкла в кабине целые, только грязные. Забрался, открыл (ну и тугая, зараза!) дверь — ничего необычного. Да и обычного, к слову говоря, тоже.

— Ты тут чего надеялся отыскать, командир? — поинтересовался Кузя, когда я спрыгнул с экскаватора на землю. — Алтарь сатанистов? Или какой-нибудь тайник?

Я, так и не определившись с ответом, пожал плечами. Что поделать, одной загадкой в жизни больше. Впрочем, забудется быстро. Правда, иногда будет вспоминаться — и каждый раз не к месту. Такие уж выверты сознания-подсознания случаются, всякое бывает. Не заморачиваюсь, просто забавно.

— Идём дальше? — оглянувшись по сторонам, спросил Лёха. — Не нравится мне тут. Торчим, как хуй в чистом поле, на виду у всех.

— Хуи, — поправил я товарища и, заметив его вопросительный взгляд, пояснил. — Нас же четверо. Так что во множественном числе надо.

— И много ты членов в полях наблюдал? — хохотнув, подключился к разговору Лёд.

— Только в сказке натыкался.

В глазах у всех троих синхронно засветилась табличка с надписью «штобля». Довольный произведённым эффектом, я ещё раз приложился к биноклю и, никого лишнего не обнаружив, шагнул в намеченном ранее направлении. Троица, переварив услышанное двинула за мной следом.

— Шёл, стало быть, колдун по полю, — громко вещал я, не оглядываясь, — да увидел, как два мужика орут.

— Чи-во?! — хором осведомились мои товарищи.

— Такое древнерусское слово — орало — доводилось слышать? В крылатой фразе одной хотя бы.

— А, это, — спустя пару секунд раздумий отозвался Лёд, — перекуём мечи на орала, да?

— Оно самое, — подтвердил я догадку. — Сельскохозяйственный инвентарь такой, для всякой крестьянской деятельности. Стало быть, мужики те землю возделывали.

Сделав паузу, я осмотрелся по сторонам. Интересно, а вот эту землю возделывать будут, или так пустырём и останется до неведомой поры? Впрочем, какое моё дело. Так, внутренний хомяк полюбопытствовал, да и успокоился практически сразу.

— И вопрошал колдун, что мол, православные, сеете, — продолжил я сказку. — И ответили мужики, один, что пшеницу, а второй — хуи.

Мои непритязательные слушатели хором заржали. Как мало людям надо для счастья. Впрочем, чего греха таить, я и сам до плоских шуток падок. Особенно в те моменты, когда не надо изображать из себя приличного человека. Хохотнул и сам, и продолжил:

— Сказал тогда колдун первому, чтобы пшено у него уродилось золотое, а второму, — снова усмехнулся, — что — пояснять, полагаю, не надо.

— И что, целое поле выросло? — подал голос до сих пор молчавший Кузя.

— Два, — воздел я кверху согнутую в локте левую руку с отогнутыми большим и указательным пальцами. — С пиками точё… хэ-хэ, не тот анекдот… с пшеницей и с удами срамными.

— Ты чего, — поинтересовался Лёд, — с Кэпом и Садко переобщался? Заговорил так посконно.

— Матом в спокойной обстановке, — последовал от меня ответ, — говорить стараюсь поменьше. Вот то ли дело в бою…

Можно было бы рассказать товарищам байку про то, как лингвисты прошлого анализировали боевые действия Второй мировой и сделали наблюдения о благотворном влиянии обсценной лексики на время, требуемое для отдания команд, что якобы и стало одной из причин эффективности советских войск по сравнению с немцами, японцами и прочими воевавшими, но пустырь мы уже покинули, выйдя на не особо широкую улицу. Расслабон в сторону, о чём я товарищам и сообщил, снова максимум серьёзности и тишины. Электронный прибор наблюдения пока ничего подозрительного не показывал, но не идти же с ним перманентно, разглядывая каждую стенку. Да и всё равно не любую он «просветит», не боевая ведь, как предупреждал Призрак, модель.

— У меня нехорошее предчувствие, — пробурчал Лёха, когда мы достаточно прилично углубились в городскую застройку. — Да и какие-то шевеления мерещатся.

Ответить ему я не успел. Собственно, в этот самый момент мы вывернули на какую-то улицу пошире, метров через тридцать от поворота перегороженную вполне приличной стеной. На вершине которой шевеления заметил уже я. Да весьма недвусмысленные. Уж направляемое в мою сторону ружьё каких-то иных толкований кроме желания его обладателя в меня выстрелить вряд ли будет иметь. Проорав «к бою!», я широким веером свинца полоснул по верху. Выстрелили мы с тем, кто нас поджидал, одновременно. Вражеский стрелок, напуганный моей очередью, укрылся, рядом заорал трёхэтажным матом Кузя.

— Лёха, Лёд, стену на прицел! — громко распорядился я и в два прыжка оказался рядом с раненым. — Прикрывайте!

Левой рукой я ухватил младшего за эвакуационную петлю разгрузочного жилета. Прижав приклад автомата к боку, я коротко бросил «отход» и, держа под контролем пространство перед собой, побежал вперёд. От ранения Кузя, надо сказать, отошёл быстро и, благо тащил я его спиной вперёд, начал стрелять. Смысл сего до меня дошёл не сразу — лишь после сильного удара в затылок. Хорошо иметь шлем — так лишь оступился и едва не кувыркнулся мордой в асфальт, а вот без него пораскинул бы, хэ-хэ три раза, мозгами.

— У-у-у, су-у-уки, шлем поцарапали! — картинно взвыл я, едва мы оказались за поворотом, и опасность осталась где-то позади. — Что делать будем?

— Для начала отпусти меня, — донеслось откуда-то снизу. — Ничего серьёзного со мной не случилось, просто дробь по ногам прилетела.

Я, нервно усмехнувшись, выполнил Кузину просьбу. Это от удара в голову я таким рассеянным стал, интересно, или просто на нервной почве забыл? Кузя прошипел что-то явно непотребного содержания, стиснув зубы, расстегнул аптечку, из которой извлёк пачку обезболивающего и бинт.

— Воды, — протянув руку, распорядился он. — Уй, бля, неприятно-то как!

Лёха передал брату флягу. Тот выдавил из блистера таблетку, запил и начал бинтоваться. Я отошёл и быстро выглянул из-за угла. Шевелений на стене не заметил, выстрелов не последовало.

— Говорить выходи, — прокричал я, нарушив установившееся затишье, — а то зажигалкой ёбну!

Проорав это, я снова укрылся за стеной. Несколько секунд было тихо, затем с той стороны последовал отзыв:

— А шо, неужели есть?

Я отошёл от стены, вскинул автомат и выстрелил из подствольного гранатомёта, целясь в неведомо как уцелевшую колонну уличного информационного терминала. Не знаю уж, осталась ли там какая электроника, или всю выковыряли нуждающиеся, и теперь вряд ли узнаю — цель скрылась за облаком пламени. Если что и оставалось, то никому уже не достанется. Когда же пирогель осел по довольно немалому — в полтора десятка квадратных метров примерно — пятачку асфальта, колонна почти расплавилась. Дефицитную, конечно, гранату израсходовал. Еле-еле четыре штуки урвал на складе, и то не без помощи Грома, но демонстрация возможностей того стоила. Ещё раз выглянув из-за угла, я увидел стоящего на стене в полный рост человека, размахивающего белой тряпкой. Загнав в подствольник ещё один снаряд — тяжёлая паранойя нам жить помогает! — я покинул своё укрытие и направился к стене, в которой открылся проход. Мне навстречу уже шли. Шёл, точнее. Один. Ружьё держал двумя руками, но так же, как и я автомат — стволом в землю. Лицо абсолютно невзрачное, гладко выбритое, взгляду зацепиться не за что. Глаза бегают, на меня старается не смотреть. Нервный какой-то, как бы не шмальнул. За челюсти опасаюсь — если тактические очки дробь ещё выдержат, то вот ниже лицо у меня не прикрыто никакой защитой.

— Из Стражей, значит? — сходу поинтересовался парламентёр, едва мы встретились на полпути примерно к укреплению.

Я молча показал собеседнику шеврон. Тот удовлетворённо кивнул и медленно повесил двустволку на плечо. Наивный, непуганый. Форму, как известно, надеть можно любую.

— Простите, не признали, — пробормотал он, опустив глаза. — Вчера бандиты снова налёт устроили, мы двоих потеряли, ну и вот…

— Что, какие-то недобитки остались? — прервал я собеседника.

— Вероятнее всего, — последовал ответ. — А вы как, их ищите, или просто разведка?

— Служебная информация, — уклончиво ответил я. — Но если вдруг поделитесь данными о местонахождении, возражать не станем. Надо поглядеть.

Удовлетворённый моим ответом, переговорщик покивал и произнёс:

— В гости, может, наведаетесь? Мы и по карте всё покажем, что надо, и покормим, да и раненого вашего обиходим.

Я пожал плечами и посмотрел мимо своего визави — на стену. У ворот шли какие-то вялые шевеления: двое с ружьями на плечах бродили вдоль стены, изредка косясь то на нас, то на догорающий участок асфальта, один, нервно теребя ремень висящего у него за спиной автомата, торчал прямо в проёме. Интересно, почему автоматчик не присутствовал во время краткой перестрелки на стене — как-никак, самый ценный член гарнизона на фоне остальных, кого пока что довелось увидеть. Впрочем, что уж тут поделать, рациональное мышление не каждому дано, особенно в неприоритетных вопросах. Бойцов из вчерашних офисных клерков, или кем эти люди до войны были, сделать можно, уж либо инструктор замотивирует, либо жизнь так припрёт, что придётся, хочешь не хочешь. А грамотных и инициативных — тут уж как получится. Не в данном случае, похоже. Неудивительно, что двоих, и при таких-то фортификациях, во время вчерашнего налёта бандиты убили, если, конечно, парламентёр не соврал, попытавшись оправдать стрельбу без предварительных переговоров.

— Бесплатно, — неверно истолковав затянувшееся молчание, поспешил добавить мой собеседник. — В знак компенсации, так сказать.

Я пожал плечами и сказал:

— Подожди здесь, надо со своими посоветоваться.

Мужик закивал с такой интенсивностью, что у меня сложилось впечатление, что ещё чуть-чуть — и у него сейчас голова оторвётся. Однако же обошлось. Я развернулся и пошёл обратно.

— Итак, парни, — для себя я уже принял решение, и теперь сходу оповестил свою команду, чтобы не отвлекаться на долгие дебаты, — идём в гости. Смотрим в оба на весь циферблат, бдительности не теряем. Есть у меня подозрение, что экипировка и оружие могут хозяевам приглянуться, а нашего мнения о смене хозяев спросить забудут.

— А нахуя? — буркнул Кузя.

— Не перебивай, — отрезал я. — Сбор важных разведданных, да и контакт с местным населением наладим, нашим в будущем пригодится. А самое главное — тебе нормальную медпомощь окажут, и нам тратить медикаменты не придётся. Ну и перекусим заодно.

— Отобьёмся в случае чего, — согласился Лёд. — А пожрать — это прям хорошо.

— На базу местоположение сообщим. Местные в курсе, кто такие Стражи, да и упоминали, что на них бандиты уже набегали, так что должно обойтись без эксцессов.

— Всё, всё, — поднял руки вверх Кузя, — убедили. Лёха, помоги доковылять.

Мы помогли раненому подняться и двинули к дожидавшемуся нас мужику. Поравнявшись с ним, я нажал на вынесенную к плечу кнопку позиционирования. Пеленгатор, притаившийся в разгрузке, громко оповестил приятным женским голосом:

— Данные о местоположении отправлены на базу.

Надо будет не забыть убрать потом звук, когда полезем к бандитам, мелькнула мысль. Сейчас, впрочем, эффект был произведён нужный. Надеюсь. Сопровождавший нас покосился на меня и едва заметно вздохнул. Может, убивать нас и не собирались, но теперь ещё и выклянчивать хорошее шмотьё точно передумают. В качестве добивающего любые желания раскулачить «богатеньких» действия я выудил из подсумка рацию и, вдавив тангенту, произнёс:

— Локатор восьмому Скауту, поселение, как принял точку, приём?

Практически мгновенно — оперативные же ребята в разведотделе! — рация отозвалась:

— Вас понял, Скаут-восемь, запеленговали, отметку на карту внесли, спасибо. Каковы дальнейшие действия?

— Устанавливаем контакт. Переговорщиков можете высылать по готовности. Конец связи.

— Принято.

Завершение диалога слышали уже все у ворот. Ну вот, в ближайшее время уже вся деревня будет в курсе, что скоро ждать гостей. Так что от любых недружелюбных поползновений в нашу сторону мы с ребятами теперь надёжно застрахованы.

Местные, впрочем, поздоровались довольно невозмутимо. Двое перехватили у Лёхи опиравшегося на него Кузю и куда-то повели. Надеюсь, в лазарет. Впрочем, враждебности никто не показывал, посему отпустил братьев с провожатыми я со спокойной душой. Нас со Льдом две девушки жестом пригласили проследовать в другую сторону. На немой вопрос, обозначенный вздёрнутой бровью, они ответили:

— Староста с вами побеседовать хочет.

— Ну что же, — пожал я плечами. — Пойдёмте. Не будем заставлять уважаемого человека чрезмерно ждать.

Держа автоматы «по-патрульному» — правая рука на рукояти, левая сверху на цевье, конечности расслаблены, но наготове, — мы отправились вслед за дамами.

Глава 27. Приплыли

Как выяснилось при разговоре со старостой, свидетели моих манипуляций с маяком и переговоров с базой кочевряжились не из-за падения вероятности мягко, но настойчиво выпросить у нашей группы оружие или хорошую снарягу, а по причине скорого лишения общиной независимости. Благообразного вида сухонький пожилой мужичок, всем своим видом наталкивающий на проведение аналогий с небольшими партийными чиновниками прошлого столетия (вот уж не представляю, откуда у меня такая ассоциация всплыла, историей я интересовался не далее рамок школьного курса), поздоровался, представился да поспрашивал о небольшом недоразумении, как он окрестил перестрелку у ворот. Я вкратце максимально сухо изложил произошедшие события, лишь описанию демонстрации «убер-ваффе», испарившего останки информационного терминала и какое-то количество асфальта, уделил побольше красок. Тогда-то глава селения и высказался:

— Понимаете, молодой человек, с одной стороны, весьма хорошо оказаться под защитой людей, у которых представленная вами граната — далеко не самое мощное оружие. А с другой — уж несмотря на нередкие стычки с бандитами мы всё же к самостоятельности привыкли. А тут снова полиция, налоги, к хорошему слишком быстро привыкаешь, а уж три года миновало, как безо всего этого живём…

«Ты у нас тут анархист штоле, сука?» — подумал я в тот момент, едва сдержавшись от высказывания данной мысли вслух. Мдя, сдают нервы, однако, а в отпуск, уж несмотря на эти самые «три года безо всего этого», строго в соответствии с Трудовым Кодексом — не раньше, чем через полгода от момента трудоустройства. Ну и что, что мир в руинах — это дело временное, так что остатки цивилизованностинадо сохранять при себе. Большого труда стоило себя не выдать — взгляд у меня, когда злюсь, уж слишком красноречив.

— Соглашусь, — с деланно сокрушённым вздохом отозвался я, разведя руками, — привыкает. И всё же стоит оглянуться назад и посмотреть, чего мы лишились. А за всё в этом мире, увы, приходится платить. Вернуть прежние блага, достичь старых высот, а то и вознестись ещё больше, человечество сможет лишь сообща, а не разрозненными группами. То, впрочем, — заметив, что мой собеседник хочет что-то высказать, причём явно резкое, я выставил перед собой руки раскрытыми ладонями вперёд, — тема не на один час, если не день, бесед, а я от лица своего командования вести переговоры не уполномочен. С компетентными людьми поговорите, а я простой боец, куда мне в дипломатии умом тягаться с умудрённым опытом и годами человеком.

Лесть на мой взгляд получилась грубая и откровенно дешёвая, однако же возымела эффект — лицо старосты засияло, что твой серебряный доллар, и заулыбался мужик как-то по-доброму. Фух, пронесло, конфликта не случилось.

— Да, Антон, — покивав, проговорил он, — и правда, раз уж полномочия не позволяют, давайте этот вопрос опустим. Вы говорили, вас местные банды интересуют?

Я молча кивнул.

— Ну, в общем, дело с ними так обстоит…

Староста подошёл к рабочему столу, нагнулся, выдвинул один из ящиков и, пошуршав бумагами, извлёк сложенную несколько раз карту. Я, вспомнив свои топографические и не только упражнения с бумагами, которыми приходилось заниматься последние три года, вздохнул. Не хватает техники, и правда не хватает. Хоть бы простенький навигатор, не помешал. Рабочий, желательно. В смысле, с установленной связью. Так-то вполне функционирующий экземпляр лежит у меня в шкафу, ага. А всего-то стоило заикнуться на складе, нет ли у них лишнего прибора.

— Навигаторов, Антоша, — усмехнувшись в густые усы, ответил тогда седоватый прапор, бывший кем-то вроде завхоза, должность его я так и не запомнил, — я тебе хоть десяток просто так выдам. Нет, вру. Полтора. Только толку тебе от них? Ночью дорогу до нужника подсвечивать? Фонарик удобнее, ухватистее. Война не только этот обречённый шарик зацепила, над ним она тоже прошлась — будь здоров. Космос на неопределённое время для человечества потерян. Да-да, спутников нет, не узнаешь ты своё положение в пространстве. Ну не хмурься, возьми. Ладно тебе, один хотя бы. В будущем пригодится…

Ну, я и прихватил. Не только оружие необходимо держать при себе из принципа «пусть будет, но не пригодится, нежели наоборот». Меру, конечно, знать надо, да и собирать следует действительно полезные, хотя бы в перспективе, вещи, ну да пока места для хранения полно, так что внутренний хомяк, периодически дающий о себе знать, доволен…

— Ну, товарищи, — оторвал меня от воспоминаний громкий голос старосты, — давайте же выпьем за намечающуюся крепкую дружбу со Стражами!

Обещание своё местные выполнили в полном объёме. Кузю обиходили, выделив перевязочный материал и медикаменты из своих запасов, указали нашей группе расположение одного из бандитских форпостов, детально описав маршрут, накормили. Вернее, пока усадили за стол. Жизнь-то, как говорится, налаживается…

— Лёха, а ты не охуел? — елейным голосом осведомился я у рейнджера, заметив, как он потянул к пасти стакан с самогоном. — Я что про синьку в рейде говорил?

Лёха, остановив руку, покосился на меня и, сказав:

— Так какой рейд, отдыхаем же, — опрокинул в себя содержимое своей ёмкости. — Да и неприлично в гостях…

Договорить парень не успел. Хорошо, что сидел по левую руку от меня, да и от стола достаточно далеко — не зацепил. Хук основанием правой ладони в лоб, и нарушитель дисциплины, прихватив с собой табурет, полетел на землю. В последний момент успел траекторию сменить — целился-то я по привычке в челюсть. Но ну его, сломал бы ещё. Или этот балбес язык бы себе откусил. Краем глаза заметил, как Лёд — вот умница! — положил руку младшему брату на плечо, прижав Кузю к табурету. Кузя, впрочем, признаков агрессии не проявлял, ну да лучше перестраховаться, и просто сидел с открытым ртом, уставившись на поднимающегося с земли Лёху.

— Кузя, — окликнул Лёд, — Пёс доходчиво объяснил?

Кузя, нервно моргнув, оглянулся на него, затем посмотрел на меня и, проследив за направлением моего взгляда, наконец понятливо кивнул и отставил свой стакан, к которому так и не успел припасть, к середине стола. Лёха же тем временем поднял табурет, уселся за стол и, хмуро посмотрев на меня, буркнул:

— Извини, командир.

Мдя, совершенно лишняя демонстрация для местных, которым понятия порядка и субординации сродни серпу по интересным подробностям. Впрочем, свидетели наших разборок старательно (даже чрезмерно, как по мне) делали вид, что ничего не произошло. Совершенно невозмутимо ели и пили. Разве что староста внимательно смотрел на нас, хоть и старательно делал вид, что интересуется он чем-то в совершенно ином направлении. Это от меня не ускользнуло. Ну да и хрен с тобой — договариваться о чём-то ты будешь всё равно с другими людьми, там тебе этот наш междусобойчик ничем не поможет.

— Ладно, парни, поснедаем, что люди добрые послали, и начнём торговаться, — сказал я, приступая к еде.

В акте так сказать воспитательной работы оказался ещё один плюс — получившего по морде Лёху по окончании обеда принялись жалеть девицы, что отводили меня с напарником к старосте. Какая-то толика внимания перепала и младшему брату, и вскоре две парочки улизнули из-за стола. Налегавшие на алкоголь местные почти не придали этому какого-то значения, если вообще обратили внимание, один лишь староста проводил молодёжь (ага, кто бы в свои девятнадцать лет говорил) задумчивым и одновременно одобрительным взглядом. Чего бы это вдруг? Решил попытаться что-нибудь попросить на общественные нужды за девиц, которых вот-вот попользуют, или порадовался стороннему генофонду в закрытой общине? Ну, сейчас узнаем.

— Касательно того вопроса, — встав из-за стола и подойдя к старосте, сказал я, — что мы у вас обсуждали. Надумали?

Глава общины рассеянно окинул меня взглядом, побарабанил пальцами по столу и ответил:

— Маловато будет.

Вот морда жидовская, совершенно автоматически подумалось мне. Казалось бы, в антисемитизме никоим образом не замечен, а от присказок всё равно не избавиться, да простят (нет) меня остатки еврейского народа и всякие падающие в обморок от простых словечек толерасты. Я вздохнул.

— Ну сами посудите, под такой патрон у вас на всю, — тут я чуть запнулся, едва не сказав «деревню», надеюсь, собеседник не заметил, — общину всего один ствол. И владеющий им человек обращается с ним прекрасно, из чего следует, что много на тренировках ему жечь не придётся. Девяти десятков патронов хватит надолго. И к тому же — мы ведь машину у вас во временное пользование берём, а не на постоянку. Сегодня уедем, завтра обратно пригоним.

Староста задумчиво почесал бородку.

— Да и мои ребята, — наудачу привёл я ещё один довод, — вам с демографией посильную помощь вот-вот окажут. Уж за такое-то можно было бы и навстречу пойти.

Похоже, что попал, что называется, в десятку. Конечно, не особо сложно было сделать соответствующие выводы, стоило только посмотреть на численность — навскидку и полусотни не набирается — общины. Но ведь кто-то бы и не догадался, хотя проблема-то явно лежит на поверхности. Полезные всё же качества — наблюдательность и логика. Не мастер, разумеется, но по мере сил стараюсь совершенствоваться.

— Ладно, ладно, — отозвался мой собеседник. — Девяносто «семёрки» и граната.

Ну что же, вместо запрошенных трёхсот — вот так. Как по мне — гораздо выгоднее. Граната — вещь уж больно специфическая, не для каждого случая подходящая. Если уж придётся штурм помещений устраивать, запас у нас есть, да и рефлексы у людей, с гранатами знакомых, никто не отменял — можно, сопроводив соответствующим криком, закинуть в комнату невзведённую, как я в своём первом выходе в этом городе и сделал, чтобы вынудить всех залечь или выбежать. А что до применения в оборонительных действиях, так опять же — запас. А лишняя (абсурд, на самом деле, лишних патронов никогда не бывает) пара сотен «семёрки» — это очень хорошо.

С трудом подавив едва не всплывшую довольную лыбу, которая с головой выдала бы мою явную выгоду в этом бартере, я для порядка коротко (нельзя переигрывать!) вздохнул и, помедлив пару секунд, протянул старосте руку. Он поднялся из-за стола, мы скрепили сделку рукопожатием и куда-то пошли. Видимо, в гараж. Так, собственно, и оказалось.

Скучающий престарелый сторож с двустволкой, заприметив нашу делегацию, выудил из кармана связку ключей и, побренчав ею в поисках нужного, довольно шустро открыл дверь. Мы с напарником вошли в помещение следом за старостой и стали изучать ассортимент. Автопарк общины по нынешним меркам богатый — четыре машины. Две легковушки со срезанным верхом, пикап с (охренеть и не встать!) автоматическим гранатомётом и небольшой грузовичок.

— И чего это вы гранатомёт на стену не поставите? — отойдя от изумления, поинтересовался я.

— На машине удобнее, — слишком быстро ответил староста, — не предугадать, с какой стороны нападение будет, а так завёл и к месту вероятного прорыва дёрнул.

Я лишь скептически пожал плечами и тихонько хмыкнул, что, к счастью, осталось незамеченным. Портить отношения сейчас не надо, пусть даже и такими незначительными мелочами. Ага, как же, завёл и к месту прорыва. А где эта самая группа быстрого реагирования, которая этим будет заниматься? И гараж закрытый, как вы будете оперативно выводить свою основную огневую мощь? Боеприпасов нет, скорее всего, сам себе ответил я. Но вслух мы это предположение озвучивать не станем. Надо, кстати, намекнуть своим. Пусть выторгуют. Здесь он всё равно явно даже не для красоты — никто ведь, судя по постоянно закрытому гаражу, не ходит любоваться и проникаться мощью своего посёлка. Разве что староста, кто же его знает.

— Вот, машина зверь, — любовно похлопав по капоту одну из легковушек, начал нахваливать товар наш провожатый. — Ход плавный, жрёт немного, разгон до сотки — всего-навсего три секунды. Не пожалеете. Просьба вернуть без царапин.

Я согласно покивал в ответ, принял ключи и, распахнув дверь, уселся на водительское место. Завёл (не с первой, правда, попытки) мотор, включил свет. Рабочей оказалась только одна фара.

— Это, надеюсь, на нас по возвращении не повесят? — усмехнувшись, поинтересовался я у стоявшего рядом старосты. — Может, пару патрончиков скинете на бедность?

Тот шутку, судя по скупой улыбке, хоть немного оценил, я же, не дав ему хоть как-то ещё среагировать, продолжил:

— Шучу, шучу. А вот аккум у вас дохленький.

— Редко катаемся, — пояснил староста. — Ничего, от генератора зарядится, как поедете.

Согласившись с ним, заглушил движок, открыл капот и выбрался из автомобиля. Подсвечивая себе фонариком, провёл беглый осмотр, не найдя ничего, что смущало бы, закрыл и сказал:

— Берём. С кого в случае чего спросить, знаете.

Староста скривился, словно лимон сжевал, но протянул руку. Ничего, всё равно вольница вам долго не светила, без нас бандиты поджали бы в любом случае. Открыли ворота, староста распрощался с нами и ушёл, а мы с напарником стали ждать возвращения братьев.

Скучающим взглядом я осматривал не шибко изобильное окружение. Гаражи, стены, горы хлама, скучающий сторож, голубятня…

— А это у вас что? — полюбопытствовал я, махнув на кривое строение рукой. — Неужто почтовую связь с кем-то поддерживаете?

— Да не, — ответил староста, — это Васька разводит. Говорит, на чёрный день, когда жрать нечего станет.

Я кивнул, принимая информацию, какое-то время понаблюдал за голубями, затем потерял к этому занятию интерес и пошёл к автомобилю.

И вот позади эта анархистская не то коммуна, не то община. Потоки встречного ветра ласково обдувают нижнюю половину лица, по причине зажатой в зубах сигареты не прикрытую баффом. Не удержался, сочтя, что одна-то точно не помешает скакать и бегать аки молодой лось. Лёд, держа скорость в пределах сорока километров в час, следил за дорогой, занявший штурманское посадочное место Кузя дымил на пару со мной, бессовестно стряхивая пепел прямо на пол, Лёха, отказавшийся от сигареты, периодически ворчал, всё ещё, похоже, дуясь на меня за застольный инцидент. Редкие обрывки фраз, не заглушаемые дорогой, я, не запоминая, пропускал мимо ушей, а уж коли что-то важное решит сказать — сделает это громко.

Миновали протяжённую пустошь и теперь въезжали в застройку.

— Ещё полтора десятка километров, — прокричал Лёд, обернувшись ко мне, — а там найдём место, где машину схоронить, и дальше пёхом.

Я показал большой палец, давая понять о принятии информации, и бросил окурок за борт. Только вознамерился что-то сказать, как что-то ударило в бронежилет, громко, перекрывая шум мотора, матюгнулся Кузя, лобовое стекло покрылось паутиной трещин, и почти тут же донёсся звук короткой автоматной очереди. А, ну да, мелькнула неуместная мысль, скорость пули обычно выше скорости звука. Я даже не успел вскинуть своё оружие, а Лёд резко дёрнул машину влево, уводя нас с предполагаемой линии огня. Снова в отдалении протрещал автомат. Разминулись, однако. Навскидку метров четыреста. Патроны я сейчас, не зная позиции стрелка, тратить не стану.

А вот Лёха придерживался иного мнения и, привстав, теперь лупил длинными очередями поверх голов впередисидящих, одновременно стараясь, и довольно успешно, надо сказать, удержать равновесие.

— Да остановись ты, бляха-муха! — заорал я. — Патроны не жги!

Подействовало. Лёха прекратил стрельбу и плюхнулся обратно, нервно сжимая автомат. Лёд вдруг так резко остановился, что меня бросило грудью на переднее сиденье. Краем глаза отметил, как под автоматный грохот, доносящийся откуда-то сверху, капот быстро стал перфорированным. Почти сразу сквозь дырки повалили пар и дым. Никак какое-то шестое чувство у нашего водилы, а то ведь и кого из нас могло прибить…

— Из машины, нахуй!

Ору, переваливаясь через дверь, открываю переднюю и вытягиваю Кузю за эвакуационную петлю разгрузки. Одновременно короткими стреляю по верхним этажам, взглядом выискивая противника. Добавляет жару, зажав автомат подмышкой, Кузя. Второй рукой ему сейчас ничего не сделать — в плечо навылет, вижу, как рукав пропитывается кровью. Похоже, эту же пулю я и поймал бронежилетом. Повезло, что стреляли издалека…

Добегаем до гостеприимно открытого подъезда, заталкиваю внутрь Кузю. Прежде чем укрыться за стальной дверью самому, в самый последний момент успеваю заметить, как машина вдруг исчезает, поглощённая облаком взрыва. Вот это ни хрена себе за нас всерьёз взялись, даже на возможность обзавестись трофейными автоматами и транспортом не купились. Мимо что-то пролетает и с грохотом исчезает где-то дальше в подъезде.

С размаху сажусь на пол рядом с тихо матерящимся Кузей и чисто на автомате потрошу прикреплённую к разгрузке аптечку. Где обезбол, кровоостанавливающее и перевязочный пакет, мышечная память разбирается и без участия мозга. Осмысленности сейчас мне хватает только на то, чтобы сказать:

— Пиздец. Приплыли.

Глава 28. Прорыв

— Легче стало? — отдышавшись, поинтересовался я у товарища.

Кузя, уже прекративший шипеть и материться, молча кивнул. Я осторожно выглянул из подъезда, стараясь не высовываться. Облако пыли, поднятое взрывом, ещё не осело, наших не видать. Взяв рацию, нажал тангенту и скороговоркой выпалил:

— Лёд Псу, как обстановка?

Тишина. Матюгнулся, повторил запрос. Результат тот же.

— Кажется, у него станция накрылась, — пробормотал я, активировал маяк и переключил станцию на канал базы. — Локатор, Скаут-восемь, принимай данные. Повторяю, Локатор восьмому Скауту, отправил точку. Приём!

Результат тот же. Повертел в руках станцию и, глядя на неё моментально отупевшим взглядом, прощёлкал тангенту. Индикатор светится, а в эфире тишина. Догадка зародилась ещё при попытке выйти на связь с товарищем, но лишь теперь сложилась полноценно.

— Кажется, нас поимели, — пробормотал я. — Никак глушилки тут поставили, пидорасы.

— Что будем делать? — встав с пола, поинтересовался Кузя.

Что ж. Назвался командиром — самообладания не теряй. По крайней мере, пока не остался один, хэ-хэ.

— Прорываться к нашим, — постаравшись, чтобы голос прозвучал как можно более жизнерадостно, ответил я. — А потом назад. Ищем, где связь ловит, передаём положение и инфу на базу.

— Думаешь, эти ребята нам не по зубам?

— На все сто уверен. И у нас задача провести разведку, а не геройски разбить головы, пытаясь пробить ими здешние баррикады.

Кузя пожал плечами и тут же матюгнулся — никак рану дёрнуло. Я снова выглянул из подъезда. Пыль осела. В окне здания напротив, бывшем перед войной, судя по всему, каким-то магазином, мелькнула и тут же скрылась фигура в знакомом камуфляже.

— Так, — оборачиваюсь к Кузе, — рука работает?

Напарник аккуратно шевелит раненой конечностью, и я получаю в ответ утвердительный кивок и говорю:

— Через две секунды после меня и в ту лавочку. Хоть в окно, хоть в дверь — мне похер. Я отвлеку. Давай!

Вылетаю из подъезда, тут же забирая вправо, осматриваюсь. Уловив на другом конце улицы какое-то движение, припадаю на левое колено, ещё при смене положения открывая огонь куда-то в том направлении. Не глядя на результаты, отталкиваюсь правой ногой от асфальта, поднимаясь и уходя в сторону. Слышу автоматную стрельбу, по тому месту, где я находился ещё буквально пару мгновений назад, бьют пули. На бегу вскидываю оружие, выпускаю по окнам несколько коротких очередей. Засекаю, как стрелок заполошно прячется в окне, падаю на спину и выпускаю в окно «зажигалку» из подствольника.

— Земля говном, пидрила, — уходя перекатом влево, злобно выплёвываю сквозь сжатые зубы прощальную речь заживо сгоревшему недругу, резко поднимаюсь и бегу к цели.

Времени задумываться над маршрутом нет, а посему, не выбирая направление бегу напрямик и в прыжке вваливаюсь в чудом уцелевшую витрину. Стекло, не выдержав такого бесцеремонного обращения, со звоном осыпается внутрь помещения. Каким-то чудом удаётся уйти в перекат, стоивший мне ощутимого удара прикладом болтающегося на одноточке автомата по челюсти. Ну да это ерунда, главное, что не собрал рожей осколки с пола. Вот это было бы весьма неприятно.

Поднимаюсь с пола, обвожу хмурым взглядом свою слегка растерянную команду. Все живы, хорошо.

— Итак, — начинаю вещать, — господа, всё очень плохо, а посему надо валить как можно быстрее. На ногах, как вижу, держатся все, что не дало мне определить ситуацию хуёвой. Давайте в подсобку и через служебный выход, а там в обратном направлении. Погнали.

Первым, обойдя по́лки, продвигаюсь к прилавку и перепрыгиваю, снеся берцем на пол невесть как сохранившийся здесь кассовый аппарат. Проверять на наличие денег нет ни времени, ни смысла — магазин абсолютно пуст. Да и вряд ли тут оказались бы суммы, которые могли бы меня заинтересовать, при моих-то финансах, хэ-хэ. Благоразумно оставленных на базе. Осталось только до них добраться живым, ещё раз хэ-хэ.

Плечом выношу дверь. Вместе с петлями и замком. Время, однако, взяло своё — косяки, даром что со следами какой-то пропитки, прогнили. Пробегаю по коридору служебного помещения к заветному выходу и, не достигнув его буквально парой шагов, падаю. Не сам — помогла непонятная туша, с разгона вывалившаяся на меня из подсобки. На моё счастье, очередной противник после такого тарана неловко скользнул на плитке и, — гравитация, бессердечная ты сука! — с небольшой задержкой полетел следом за мной на пол, даже не замахнувшись зажатой в руке арматуриной. Хорошо, что я успел при падении извернуться, да ещё и автомат упёр прикладом в пол, плотно зажав его подмышкой. Ловлю брюхо гада на ствол и выпускаю по нему слившуюся с заполошной стрельбой в помещении длинную очередь. С перепугу, само собой, в иных обстоятельствах я так стреляю исключительно на подавление. Кровавые ошмётки вылетают из спины, неприятель, как-то странно всхлипнув, заваливается на бок. Качнув автоматом, помогаю трупу упасть на пол, встаю, с секунду завороженно смотрю на истерзанную прошедшими сквозь тело пулями спину. Семь-шестьдесят два, однако, страшная штука, особенно экспансивки. Зачем-то смачно харкнув на убиенного, резко мотаю головой, словно сгоняя с себя какое-то наваждение, перевожу взгляд выше и бормочу:

— Твою мать…

Пока я возился с налетевшим на меня типом, мои ребята времени зря не теряли. Не растерявшись и не отвлекаясь на уже заведомо обречённого врага, вооружённого лишь какой-то железякой, вошли в подсобку, в которой уже была подготовлена засада и зачистили. Лёд и братья, оказывается, стреляли — ни у кого из шестёрки, украсившей собой пол, не было огнестрела. Один лишь холодняк.

— Кузя, гранату в окно, — отдаю распоряжение на всякий случай.

Младший кивнул, выудил из подсумка «лимонку», разогнул усики предохранительной чеки, дёрнул её и чуть разжал кисть. Хлопок капсюля-воспламенителя, предохранительный рычаг звякает об пол. Выждав пару секунд, Кузя аккуратно отправляет гранату на улицу. Едва наш «подарок» взрывается, перемахиваю через подоконник и на бегу быстро осматриваюсь. Три тела на разных расстояниях: два лежачих, одно, завывая, полусидит, прислонившись к остову автомобиля, и держится за живот. Нет времени разбираться, живы ли первые двое — все получают по паре пуль. За собой раненых оставлять опасно — ещё в спину подстрелят. Так что никаких гуманизма, человеколюбия и прочей благородной чепухи. Сейчас главное выжить. А пленных с целью получения информации нам в сложившейся обстановке не взять, как бы ни хотелось. Только добраться до зоны, где местные силы РЭБ не действуют… любопытно, кстати, откуда у банды такие хорошие глушилки… и подать сигнал своим. Вот так размышляя и параллельно перестреливаясь с очередными невесть откуда появившимися противниками, пробегаю через улицу. Мои не отстают. Скрываемся за углом здания и чуть сбавляем темп движения. Меняю магазин. Оставшийся в почти израсходованном и отправленном уже в подсумок для сброса патрон потом выковыряю. Теперь сорок в магазине, да один уже дослан. Удивляюсь, что израсходовал не весь — стрелял ведь, как сейчас, в чуть более спокойной обстановке, кажется, весьма много.

Ага, в спокойной. Сколько раз говорил себе, дураку, в рейде не расслабляться. И вот опять. Успеваю вскинуть автомат и короткой очередью прервать земную жизнь появившегося в конце улицы ещё одного бандита, вооружённого каким-то карабином. Зауважали, что после стычки в здании всё же решили действовать огнестрелом, или та незадачливая семёрка, пытавшаяся разобраться с нами в помещении, просто оставила стволы где-то, чтобы не мешались? Не умели обращаться с оружием в замкнутых пространствах, например, или что-то того рода. А то сильно я сомневаюсь, что вооружиться нечем. Сколько десятилетий перед Песцом законодательство Конфедерации позволяло владеть гражданам едва ли не любыми видами вооружения? Что-то запамятовал. А мало того, что законом было разрешено, так население добросовестно этим пользовалось, держа у себя на руках огромное количество совершенно легальных стволов. У нас в семье, помнится, одних только автоматов четыре штуки отец имел. И не только хранил, но и использовал весьма активно. И меня приучал. Друзья семейства даже шутили на эту тему. И «пушки» у меня всё детство вместо конструктора, и стрелять я научился раньше, чем говорить… Такого вот род шуточки, ага. Вот приобретённые навыки вовсю и пригождаются нынче. И даже отсутствие за плечами в силу того, что тотальную войну я застал в ещё непризывном возрасте, армейской службы ничуть не мешает…

Ещё минус один. По крайней мере, в обозримом будущем больше не боец — упал, но пока ещё еле шевелится. И куда, дурак, на такие дистанции с пистолетом суёшься? Держу на прицеле, идущему следом Лёхе велю контролировать улицу. Быстрым шагом преодолеваем расстояние до подстреленной двойки. Первый, что с карабином, явно не жилец — экспансивные пули, попавшие в голову, как-то совместимости с жизнью не способствуют. Второй медленно, но уверенно кончается — ливер в брюшной полости ему парой попаданий явно разворотило. Переулок, из которого «клиенты» выбежали, чист.

— Ответишь на пару вопросов — сдохнешь быстро.

Надеюсь, хотя бы минута у нас есть. Так хочется узнать причины готовности такого не то, что тёплого, а прямо-таки жаркого приёма — аж чешется. Раненый с трудом повернул голову в мою сторону и чуть заметно кивнул.

— Нас ждали, или мы случайно на засаду?

Ага. Я нечаянно гранату. Нечаянно что? Гранату. Да плевать, главное, что собеседник прекрасно меня понял.

— О вас предупредили, — с трудом выдавил из себя мой собеседник. — Деревушка, где машину взяли.

Что-то не бьётся, сходу дошло до меня. Жертвовать машиной, чтобы избавиться от четверых? Жуткое расточительство. Что это? Попытка подставить целое поселение в надежде, что Стражи за своих страшно отомстят? А интересно, кстати, эти из недобитков уничтоженной нами банды, или сами по себе, и знают ли о том, какая сила стоит за нами? И если не попытка подставить, то, быть может, просто что-то недоговаривает?

— Кто?

— Информатора не знаю. Этим у нас разведка занимается.

Серьёзные ребята, однако. И слова такие умные знают, и даже какое-то минимум подобие организации имеют. Впрочем, и банда Шершня была не просто сборищем головорезов. Сейчас, по крайней мере. Три года-то — вполне достаточный срок, чтобы куча бомжей с дробовиками, окажись среди них грамотные управленцы, организовалась в сообщество. Да и не было в верхушке простых людей, я полностью в этом уверен.

— Где глушилки? — задал я следующий вопрос.

— В кинотеатре.

Прекрасный ответ, чёрт возьми! Вот только ни о чём не говорит.

— Как отсюда добраться?

— Через лес, что через два квартала… туда вот… потом там прямо всё, не сворачивай…

Выслушав сбивчивые и путанные объяснения бандита, понял в какой-то момент, что лесом он обозначил скорее всего заросший парк. А кинотеатр непосредственно в нём же и находится.

— Как и обещал, — проговорил я, направив автомат своему собеседнику, едва он договорил, в лоб.

Можно было бы обойтись и без ненужной театральщины — и так бы помер. Но прервал я страдания противника не ради него и не ради себя — постановка сугубо для присутствовавших при нашем разговоре товарищей. Учитывая прошлый круг общения Льда из двух, если не больше, язычников и то, что братьев я знал так себе, стоило исходить из того, что все трое в той или иной мере суеверны, через что любят красивые жесты. Ну и будут уверены, что если командир пожалел врага, то и им в случае чего мучиться не даст, через что, как я «на бегу» прикинул, немного укрепится и мой авторитет.

— Валим, парни, — сместив переводчик огня с «ОД» на «АВ», отдаю распоряжение. — В парк, и живее!

Договариваю уже на бегу, замыкая нашу короткую колонну. Раненый в ногу Кузя пока ещё держится, хотя и слегка вял из-за обезбола и прекращения адреналиновой подпитки. Ну да ничего, в новом бою, ежели опять вляпаемся, взбодрится. Пока не критично, хотя и немного опасаюсь, что одиночный выстрел, прозвучавший сильно позже окончания серьёзной перестрелки, привлечёт к себе чрезмерное количество внимания. Только бы сейчас успеть скрыться. Передохнём и будем думать о дальнейших планах. В первую очередь в голову шла мысль отходить обратно к деревне, надеясь по пути покинуть зону радиопомех и связаться с нашими. Осложнялось это возможностью наткнуться на какие-нибудь посты и патрули, вынесенные далеко за пределы базы, что нельзя сбрасывать со счетов. В условиях поставленных помех они связаться со своими не смогут, но что, если на стационарных постах есть проводные телефоны? Вот так завязнешь в бою, и тут ещё и с тыла накроют. Досадно, что лишились автотранспорта ещё едва ли не в самом начале пути, дорогу сюда не считаем, но, потеряв голову, по волосам, как говорится, не рыдают.

Но вот ржавый покосившийся местами забор и спасительные заросли кустарника вперемешку с разросшимися деревьями. Густые, раскидистые — моё почтение. Влетаем в проём, некогда бывший воротами, пробегаем чуть дальше и скрываемся в растительности. Погони нет, но некоторое время, заняв круговую оборону, наблюдаем за окрестностями. Хорошо, что тут тенисто, сизый камуфляж, несмотря на некоторую контрастность с окружающей местностью, должен скрывать достаточно хорошо. Выждав минут пять, негромко велю расслабиться и заняться раненым. Кузя наскоро получает ещё одну порцию обезболивающего. Как бы парня так наркоманом не сделать, подумалось мне. Впрочем, на базе наверняка должны найтись какие-нибудь средства, купирующие зависимость. Осталось только добраться, хэ-хэ. А для этого уж чем-то жертвовать надо. И лучше это будет лишний шприц-тюбик с препаратом, чем наши жизни. Какой я умный, хоть памятник себе ставь. В стиле знаменитого «Мыслителя» за авторством месье Франсуа Огюста Рене Родена, только с автоматом на коленях. Научиться бы ещё ваять. Хотя не, плохая идея. Уж больно видок у скульптуры специфичный — будто на унитазе восседает. Моя бескультурная натура вообще не испытывает пиетета к художественному наследию человечества, всё бы лишь хиханьки да хаханьки. Интересно, а как он там, кстати? Не Роден, понятное дело, тот уж почти два столетия как помер, а «Мыслитель». Францию ведь на протяжении всего нынешнего века лихорадило. Да и какие-то ракеты долетели…

— Что дальше, Тох? — прервал мои размышления Лёд.

Я аж слегка вздрогнул. По имени меня последний раз называли… э-э-э… в госпителе, кажется. От своих слышать подобные обращения как-то давно отвык.

— Дождёмся темноты и разведаем обстановку. Сначала в ту сторону, откуда заявились. Если ничего подозрительного не обнаружим, попытаемся добраться до анархистов. Если натыкаемся на неприятеля, возвращаемся сюда и пробуем помножить на ноль глушилки. Вопросы?

— Почему ночью? — подал голос Лёха.

— Тут наверняка все окрестности на ушах, — вместо меня ответил Кузя. — Очевидно же, что надо переждать. Да и пустырей на обратном пути полно, не хотелось бы оказаться подстреленным на открытой местности.

Старший глубоко вздохнул и тихо выматерился. Видимо, себе в укор за недостаточную сообразительность. Ну ничего, бывает, надеюсь, рефлексировать из-за этого не будет.

— Такие дела, парни, — подытожил я это своего рода совещание. — Расслабляемся, но ушки на макушке. И смотрим в оба. Открытая местность открытой местностью, но, не знаю, как вы, а я бы точно совершенно не хотел сдохнуть даже в кустах.

Негромкие нервные смешки завершили разговор.

Глава 29. Нас не ждали, а мы явились

Наступления сумерек моя команда дождалась без происшествий. Даже посменно придавили на массу часа по полтора. Пару раз за время моего с Кузей дежурства где-то вдалеке прошли небольшие группы людей, выявленные по издаваемому шуму. В поле зрения, правда, горе-охотники так и не попались, но топотом и громким пыхтением указали на своё присутствие. Понаберут, понимаешь, по объявлению, как говорится… Но нам такая безалаберность даже на руку — свалили бы, поверни эти раздолбаи в нашу сторону. Даже, полагаю, можно было бы и не особо таиться: сизый камуфляж в тенистой роще прекрасно маскирует, а нашуметь сильнее «загонщиков» мы бы смогли, лишь громко распевая песни, разбрасывая по пути гранаты и паля по сторонам из всех стволов.

— Ладно, парни, — начал я отдавать распоряжения, — выдвигаемся. По одному. Дистанция пять, за мной Кузя, Лёд замыкающий. Вперёд!

Третьего в цепочке озвучивать не стал — должно быть и так очевидно, казалось бы. Ан нет — Лёха попытался пойти первым и тут же был пойман мной за эвакстропу. Нет, ни в коем случае не хочу сказать, что старший из братьев не очень умный. Просто слишком уж самостоятельный и инициативный порой без меры.

— Нет, ты за братом, — устало вздохнув, пояснил я Лёхе размещение. — Не трои́.

Смотреть на сконфуженное выражение морды лица товарища я не стал, тут же выдвинувшись в заранее определённом для себя направлении. В чуть более густые заросли, пока ещё примерно параллельно огораживающему лесопарк забору. До полной темноты ещё рано, на дистанции примерно пяти метров друг друга не потеряем. Отойдём по «зелёнке» подальше, а там уже и обратно двинем параллельно тому курсу, которым сюда занесло.

Снаружи периметра заметили лишь два патруля. По наши души там оказались, или постоянно бродят — кто ж их знает. Закономерности в их передвижениях не уловил, а на долгие наблюдения времени у нас не было. Караульную службу, как и положено простым бандитам, несли ребята ни к чёрту: наблюдение не вели, кто-то курил, громко между собой переговаривались. Повезло, подумалось мне, что дисциплина у банды хромает. Впрочем, помогло это нам не сильно — незаметно снять патрульных возможности у нас не было. ПБС и предназначенных для дозвуковой стрельбы боеприпасов при себе мы не имели. А в ножи не взять — ни я, ни мои товарищи не умели перемещаться бесшумно. Да и для такого мероприятия следовало сперва преодолеть высокий забор, что стало бы весьма затруднительно проделать раненому Кузе. И помочь ему с этим вопросом вряд ли получилось бы достаточно тихо. Конечно, отойдя от патрулей подальше, вполне бы удалось, но рисковать не хотелось. Мдя, затруднительное положение. Надо принимать решение.

— Концепция поменялась, парни, — взвесив все «за» и «против», наконец сказал я. — Идём дальше в парк и пытаемся грохнуть глушилки.

— А смогём? — хмуро отозвался Лёха. — Прямо там не поляжем?

— На месте разберёмся, — ответил я. — Если по результатам наблюдения выясним, что туда нам не пробиться, всё же постараемся уйти.

— А в чём логика? — поддержал Кузя брата. — Может, переждём ещё — да попробуем перелезть через забор?

Я покачал головой:

— Парк почти не прочёсывали, зато снаружи до сих пор ходят патрули. Уверен, — да ни хрена не был я уверен, лишь интуитивно чувствовал, но вверившим мне свои жизни сказать этого я не мог, — что как раз в гости нас не ждут. Да и скакать по развалинам сейчас не лучший вариант. Придётся вдруг куда-то в спешке перелезать, а Кузе с простреленной рукой сейчас подтянуться не удастся особо быстро — и минус один, тьфу-тьфу.

И зачем я это «тьфу-тьфу» добавил? Не был же никогда особо суеверным. Бессознательно решил поддержать товарищей? Наверное. Ладно, не время для рефлексий, надо действовать.

— Ладно, пошли, — сказал я «командирским» голосом. — Ушки на макушке, еблом не щёлкаем.

Выдвинулись. Идти по темноте — удовольствие, конечно, ниже среднего, но глаза привыкают в достаточной мере, чтобы разглядеть, что под ногами и вокруг. Не особо детально, но всё же хватает. И с тропинки не собьёшься, была бы только она здесь. Как-никак, три года по парку никто не гулял, заросло всё основательно. И обо что-то не споткнёшься — увидишь. Немного шуршим, конечно, травой, но тут уж ничего не поделаешь. Хотя бы не особо шумно, уже хорошо. И оставалось лишь уповать на то, что у противника не окажется приборов ночного видения. Впрочем, засечь мы кого-то должны в случае чего раньше. Выберемся — по голове себе дам. Она всё же не только для того предназначена, чтобы шлем носить. Только сейчас, размышляя о сложившейся ситуации, вспомнил про бинокль со сканером. Имеет ли теперь смысл геройски лезть прямо в пасть опасности, или всё же развернуться и попробовать уйти? С другой стороны, зная Лёхину «поперешность», не стоит менять планы на ходу. А то так и до открытого бунта недалеко. Решено — идём до конца. А уж к тому, чтобы конец случился делу, а не нам, усилия-то мы приложим. Или хотя бы постараемся.

Неспешно прошли с полтора километра, прежде чем в бинокле отобразились человеческие силуэты. Дав своим спутникам знак замереть, я максимально выкрутил мощность прибора, затем убрал его от глаз и вгляделся вперёд. Какое-то небольшое задание. Вероятно, описанный раненым бандитом кинотеатр. В темноте плохо различимо, но антенны на крыше угадываются. Интересно, почему пространство снаружи не освещают прожекторами. Соблюдают светомаскировку, или банально нечем подсветить? Если второй вариант, то это нам на руку — парой «зажигалок» устроим неприятелю похохотать, да под шумок прорвёмся внутрь. И там уже всякой тонкой аппаратуре не жить. А если первый? Ударим, а они и свет дадут, и огрызнутся огнём. Ну да ладно, рискнуть стоит. В зарослях скроемся, если что пойдёт не так. А пока…

Жестом подозвал своих ближе. Когда собрались, я отдал распоряжения:

— Рассредоточьтесь в «зелёнке». Дистанция четыре. Сейчас устрою фаер-шоу. Как только света будет достаточно, огонь по силуэтам по готовности. Дальше по моей команде. Работаем!

Товарищи отошли занимать позиции. Я, мысленно досчитав до тридцати, ещё раз осмотрел здание в бинокль, затем, выставив прицел подствольника на нужную дистанцию, выстрелил по силуэту. Спасибо баллистическим наушникам за сохранение органов слуха в порядке — в полной тишине грохнуло знатно. Дуракам, а кто я после того, как принял решение отрядом всего в четыре морды штурмовать явно хорошо защищённый объект, везёт — граната легла точно в окно, судя по не особо яркому зареву разгорающегося пожара. А пока голова всё это обдумывала, руки уже совершенно автоматически перезарядили гранатомёт и отправили в сторону недруга ещё один «подарочек». А эта уже обеспечила нас наружным освещением, мимоходом отправив на тот свет пару идиотов, находившихся у стены, с которой «зажигалка» встретилась. Два живых факела даже не успели шагнуть в стороны — сразу упали на землю и затихли. Жа́ру-то начинка «зажигалок» даёт — моё почтение. Металл плавится быстро, что уж про человеческую плоть говорить. А нечего стоять близко к эпицентру взрыва, урок вам на будущее, хэ-хэ. Жаль, всего двое, ну да на улице больше и не находился никто, нам ещё повезло, что после первого выстрела не разбежались. Вторую гранату я старался положить туда, где бинокль показал наличие живой силы именно снаружи. В окно попасть и надежды не было, на самом деле, я всего лишь хотел добавить света в окружение. Ну да ладно, и так неплохо. Наружу, разумеется, никто не повалил, но пара фонариков в окнах мелькнула. Дал пару очередей по одному, подключились и мои товарищи. Идиоты, как и положено, погибают первыми. И на что только рассчитывали…

Загромыхали выстрелы с той стороны — враг очухался и ответил. Преимущественно одиночные, карабины и ружья. Но не обошлось и без нескольких автоматов. Пока безрезультатно. А вот мы вынудили часть стрелков укрыться. Может, даже и зацепили кого, как знать. Контуры оконных проёмов благодаря огненной подсветке были различимы. По ним мы и били.

— Вперёд! — сменив магазин, подал я команду и первым же рванул к зданию, на бегу постреливая короткими по окнам. — Морды в пол, работает ОМОН!

Не для бандитов последнее — в шуме стрельбы крик потонул, — а себя и товарищей, кто услышал, подбодрить. И затишья перестрелки дожидаться не стал. В поднявшемся хаосе проскочить шансов больше. Расчёт оправдался — до входа добираемся без потерь. Даю своим знак укрыться, достаю гранату, выдёргиваю предохранительное кольцо, приоткрываю дверь, из-за которой доносятся топот и разноголосая ругань, и закатываю внутрь. Судя по лёгкому стуку, граната ударяется о стену. Коридор, похоже. А угол падения, как известно… то, что он равен углу отражения, додумываю, уже выбежав с крыльца и прижавшись к колонне. Жаль, не до изучения местной архитектуры, ну да это… взрыв… потом.

— Вперёд!

Левой рукой распахиваю дверь, выпускаю внутрь несколько коротких очередей, прижав к правому боку приклад локтем. Ствол чуть вниз — не добью раненых, так мой друг рикошет кого впереди вдруг спугнёт, а то и зацепит. На ходу перехватываю автомат, включаю фонарь в режиме стробоскопа и иду вперёд. Несколько ослеплённых серией ярких вспышек бандитов, выбежавших из-за поворота навстречу, непроизвольно бросают оружие и пытаются прикрыть глаза руками, но не успевают, скошенные одной очередью. Позади слышу пистолетные выстрелы. Судя по тому, что какого-то переполоха за спиной не поднимается, мои провели контроль. В помещении за коридором загорается слабый свет. Рано спохватились — мы теперь туда не сунемся просто так. Останавливаюсь, вырубаю фонарь, отпускаю автомат, достаю гранату. Отсчитав до двух после хлопка капсюля-воспламенителя, бросаю за угол. Какие-то панические крики, взрыв, освещение тускнеет — похоже, побило некоторые лампы. Успех. За другой угол отправляю вторую гранату, отхожу. Взрыв, даю своим отмашку на движение, бегу вперёд. Просторный холл встречает полумраком, отбегаю в тень, в движении добив остаток магазина по открытым галереям, на которых замечаю шевеление. Гремит ещё несколько выстрелов, с «той» стороны, все мимо. Скрывшись из поля зрения тех, кто мог бы оказаться сверху напротив, меняю магазин, включаю фонарь, осматриваюсь. В нашем секторе шесть тел, одно вяло пытается куда-то уползти. Неторопливым шагом догоняю, на ходу проведя контроль по пятерым. Граната, конечно, вещь хорошая, но шанс отделаться контузией оставляет даже при близком подрыве. Доводилось читать занимательную историю про «эфку», выскользнувшую из руки и упавшую в люк боевой машины. Внутри всё вдребезги, а экипаж даже не ранен. Вот и мой будущий собеседник крови на полу не оставляет, похоже, всё осколки достались его товарищам.

— Итак, пидрила, — наступив раненому на спину и прижав его к полу, завожу разговор, — если хочешь умереть быстро и не мучиться, говори, где аппаратура радиоэлектронной борьбы. Если хочешь жить, добавь, как её охраняют.

А «клиент» к диалогу готов. Ошалел, поди, от контузии. Странно, что меня вообще услышал. Слабым голосом он чуть слышно ответил:

— Третий зал, первый этаж. Двое дежурных обычно, но сейчас может оказаться больше. Всё, больше ничего не знаю.

Я убрал ногу со спины допрашиваемого, присел, расстегнул кобуру на его поясе, вытащил пистолет и, отщёлкав из магазина патроны на пол, зашвырнул оружие в дальний угол.

— В следующий раз пользуйся тренчиком, а то выронишь, — дал я недругу на прощание совет и поднялся. — А лучше вообще беги отсюда и начинай мирную жизнь, здоровее будешь.

Последнее онвряд ли услышал, поскольку договаривал я уже на ходу. Осторожно вышел на потенциально простреливаемый с галерей участок, держа верх под контролем. Пусто. А ещё и пляшущие отсветы разгорающегося пожара уже видны. И дым. Спасибо довоенной моде на природные стройматериалы, спасибо войне за неработающие системы пожаротушения — этой точке конец. Конечно, не случись то, что произошло три года назад, не сложилось бы текущая ситуация, но об этом жалеть будем уже позже, в безопасной обстановке. Жаль, что нет времени на то, чтобы дать зданию выгореть до основания, приводить аппаратуру в негодность придётся своими силами, ну да справимся. Жаль, зажигательных гранат больше нет, но на месте разберёмся.

Найти третий зал оказалось не трудно — указатели на стенах сохранились. Прошли по пустому коридору в следующий холл, на удивление оказавшийся пустым, остановились у нужной двустворчатой двери, на которой любезно висела табличка с номером. Я надавил на ручку и дёрнул. Закрыто.

— Лёха, гранату. Будем вскрывать.

— А не проще расстрелять замок? — передав, тем не менее, требуемое, поинтересовался он. — Зачем гранаты переводить?

Я выудил из кармана кусок паракорда, заранее нарезанного на равные части. Мало ли, кому-то руки связать, или вместо жгута наложить. А вот и новое применение вырисовывается.

— Входить надо эффектно, — начал отвечать товарищу, привязывая гранату к дверной ручке. — С помпой, салютом и шумом. Да и вдруг кого с той стороны зашибёт. А не зашибёт — так обосрутся и не будут готовы к нашему появлению, что даст нам, — дёргаю кольцо, с хлопком отлетает предохранительная скоба, выбегаем из ниши, договариваю, уже вжавшись в стену, — тактическое преимущество.

Близкий взрыв даже в баллистических наушниках воспринимается не особо приятно. А уж каково тем, кто находился внутри поблизости от двери… Не узна́ем уже никогда, поскольку спросить не у кого. Ворвались и тупо расстреляли ошалевших от ударной волны и вдобавок ослеплённых стробоскопом тех самых упомянутых двоих дежурных. Спускаемся по лестнице в конец зала. Надо же, даже экран сохранился. Загороженный всякой непонятной аппаратурой и побитый, вряд ли уже когда-нибудь что-то покажет. Ну да ничего, однажды снова откроются кинотеатры… а в Москве, опять-таки по слухам, всё ещё работают, ну да на то она и столица… Интересно, о чём потомки будут делать кино… А не взять ли на один из будущих рейдов экшн-камеру, у нас на складе их много, пригодится впоследствии свои действия оценивать, ошибки разбирать…

С этими мыслями я вскрывал панели, за которыми обнаруживалась разнообразная электронная начинка, и, не заморачиваясь на детальный осмотр, высаживал содержимое прикладом. Узлы, слишком чрезмерно надёжно зафиксированные в своих гнёздах, банально расстреливал. И в какой-то момент старания оказались вознаграждены — все индикаторы на аппаратуре погасли. Я нажал кнопку маяка, отправляя сигнал на базу, устало рухнул на пол, прислонившись спиной к корпусу сломанной машины, и дрожащей на отходняке рукой вытащил из разгрузки рацию. Вдавив тангенту, я медленно проговорил:

— Локатор восьмому Скауту, узел РЭБ вражеского района, как принял точку? Готовы держаться до прихода подкрепления, приём.

Я отпустил тангенту, шумно перевёл дыхание, и, едва собрался продублировать сообщение, как раздалось короткое шипение, и из динамика донеслось:

— Есть пеленг, передаём точку группе. Держитесь. Повторяю, есть пеленг…

Дослушав до «приёма», снова жму тангенту и отзываюсь:

— Сделаем всё возможное.

Закидываю рацию в подсумок, меняю магазин. Гашу фонарь, направляю ствол на далёкий дверной проём, почти неразличимый во мраке.

— Контроль входов. Держитесь, парни, наши скоро будут.

Глава 30. Прятки со смертью

Нажимаю на спусковой крючок, крепко удерживаемый автомат коротко и почти неощутимо взбрыкивает, ещё один силуэт в дверном проёме заваливается на пол, пропадая из поля зрения.

— Четыре, — меланхолично бормочу и наконец поднимаюсь с пола. — Парни, проверьте пожарные выходы в конце зала, надо уходить.

И в самом деле, сколько можно рассиживаться. Основную задачу мы выполнили — система радиопомех уничтожена, сигнал на базу передан, пора и честь знать. Да ещё и сверх плана, хотя пока и в процессе, лишили противника здания, которое в боевой обстановке могло бы послужить хорошим укрытием. Впрочем, им оно помогло не сильно. Мы, не самые лучшие бойцы, вчетвером смогли ворваться внутрь и устроить хаос. А что устроили бы профессиональные штурмовики Стражей, и представить страшно. При учёте того, что задача поставлена зачистить, а не захватить. Всё же ОМОН, как-никак, универсальные бойцы, одинаково хорошо подготовленные к задачам что того рода, что этого…

— Чисто! — доносится голос Льда.

Держа под контролем двери, иду в направлении товарища. Ещё двое суются, открываю огонь. Один падает в проходе, второй успевает скрыться в тени и разразиться ответной стрельбой. А вот то, что у него автомат — это хреново. Для него ввиду отсутствия пламегасителя — вдвойне. Включаю фонарь, пятно яркого света выхватывает фигуру из мрака. Ошарашенный тысячей люмен негодяй инстинктивно прикрывает глаза, прекратив стрельбу, и тут же заваливается на пол, нашпигованный свинцом сразу из двух стволов. Не пытаясь определить своего добросовестного помощника, гашу свет и добегаю к указанным Льдом дверям.

— Ещё один выход заблокирован, — кратко вводит меня в курс дела товарищ. — Идём тут?

— Да, и быстрее, пока они не очухались.

Выдвигаюсь в темноту первым, фонарь в режиме стробоскопа рваной картинкой позволяет рассмотреть длинный коридор с поворотом направо. Быстро проходим, останавливаемся у закрытой двери. Судя по покрывшей замок ржавчине, ею, скорее всего, не пользовались с самого конца войны. Незатейливо расстреливаю его, толкаю дверь ногой, выбегаем в холл, заставленный импровизированными баррикадами. Попутно ослепляю троих бандитов, привлечённых, похоже, моими выстрелами. Сильно удивиться не успевают — расстреливаем сходу. Что-то прилетает слева по бронежилету, на бегу доворачиваю в ту сторону корпус и открываю огонь. Незадачливый стрелок, уже успевший развернуться и попытаться перелезть через укрытие, так на нём и повисает. Переключаю фонарь в обычный режим, осматриваю свой сектор. Чисто, о чём тут же сообщаю. Получаю аналогичную фразу от Льда по правому сектору. Даже обидно стало на какое-то мгновение — совсем, что ли, не оценили, что оставили прикрывать тылы только четверых… Гашу свет, отдаю распоряжения укрыться, распределив сектора обстрела между своими, сам беру под контроль дверь, через которую мы сюда выбежали. С улицы временами доносятся топот, крики и стрельба. Совсем плохо у народа с выучкой и дисциплиной, раз принимают своих за нас, даже, похоже, не пытаясь разобраться, что к чему. Впрочем, в темноте да при такой неразберихе и неудивительно. Ещё немного, и можно попытаться уйти.

— Сейчас станет потише, — сказал я, — и отходим.

Тише не стало. Пока мы выжидали, между деревьями замелькали фары идущего к кинотеатру транспорта. Насчитал шесть машин. Тратить время на попытки разобраться в типах средств передвижения я счёл плохой идеей, а посему скомандовал отходить немедленно, что мы сразу и сделали. Хорошо, когда в холле стоят панорамные окна. Обзор отличный. А ещё лучше в данной ситуации полное отсутствие стёкол — нет нужды выходить через двери, и можно аккуратно свалить в более безопасном направлении.

Добрались до «зелёнки». Пропустил своих вперёд, оглянулся. На втором этаже уже вовсю горело, выбиваясь из окон, пламя пожара. Подсвеченные огнём, сновали люди, пытающиеся что-то вынести из здания через окна. Подъехали машины. Четыре пикапа с пулемётами, два грузовика. Последние очень удачно шли друг за другом сбоку колонны, перекрывая своим обзор, и я, вскинув автомат, скомандовал:

— Лёд, головной. Лёха, Кузя, замыкающий. По кузовам — огонь!

Наше счастье, что эти идиоты не выпрыгивали наружу, дожидаясь полной остановки транспорта. Вряд ли, конечно, мы задвухсотили много, но наружу посыпались из кузовов считанные единицы. На них даже не стали обращать внимание. Отстреляли по два магазина, и я дал отмашку отходить. Патроны к концу подходят всё же, а нам ещё своих дожидаться. И вряд ли получится спокойно отсидеться, так что придётся немного побегать по лесу, попутно отбиваясь от бандитов. А они, учитывая, что дружественный огонь до сих пор так и не прекращался, временами разгораясь с новой силой, сейчас шерстят «зелёнку», стараясь отловить нас. Плохо, когда с организованностью беда. Для врага плохо, само собой, нам-то это только на руку.

Обгоняю своих, чтобы направлять, беру чуть в сторону, вывести группу из предполагаемого района поисков в случае погони пережившего обстрел десанта в более-менее спокойное место. Понятно, что сейчас таким вряд ли можно считать хотя бы одно поблизости, но бинокль со сканером на что. Использую, поглядывая временами. Какое-то время людей не встречается, но вскоре сканер выдаёт троих примерно в двухстах метрах впереди. Останавливаюсь, так же изучаю пространство позади. Пусто. На хвост нам никто не сел, что радует.

— Укрыться, — отдаю команду. — Впереди трое, идут в нашу сторону. Стрелять только после меня. Одиночными.

Последнее уточнение даю в надежде запутать тех, кто мог бы услышать стрельбу. Всё же у противника с автоматическим оружием негусто, а отличить по звуку выстрела некоторые карабины от «калаша» невозможно. Да и обстановка в целом позади сейчас такая, что вряд ли кто-то вообще будет заморачиваться над подобными деталями. Вспомнить бы ещё, на каком расстоянии в лесу слышна стрельба, да как назло из головы вылетело. Так что будем исходить из того, что нас услышат, а посему после акции тут же дёру отсюда. Рассредоточились по ближайшим укрытиям, щедро предоставленным нам природой. Продолжаю наблюдение. Выявленная троица всё так же движется на нас. В остальных секторах никого. Ну, спасибо, хоть без собак обошлось. Это обстоятельство наш прорыв однозначно облегчает. Ещё минута, и в сканере нужда отпадает — ребята, углубившись, похоже, в заросли, включили фонари. Везёт же на идиотов. Подпустив тройку ближе, стреляю в крайнего дальнего. Заваливается на землю. Его товарищи даже не успевают что-то предпринять, как короткая серия выстрелов моего небольшого отряда приходится и по ним. Встаю, прохожу разделявшие нас с противником полтора десятка метров, произвожу контроль и начинаю проверять на предмет чего-то ценного. «Мой» радует парой наступательных гранат и полным магазином «семёрки». Жаль, что всего одним. У остальных вообще ружья шестнадцатого калибра, да примерно по десятку к ним патронов. А так до сих пор и не пригодившийся, но всегда таскаемый с собой, обрез «питается» двенадцатым. На холодняк даже не смотрю. Бомжи какие-то попались, увы. Автомат первого убитого быстро разбираю, разбрасывая части в разные стороны, вслед за мной то же самое проделывают с ружьями Лёд с Кузей, хмурый Лёха закидывает в рюкзак налобные фонари убитых, патроны и три разномастных ножа.

— Не дуйся, — заметив его выражение лица, говорит более рассудительный младший брат, — не до трофеев всё же. На базе хоть за разведку наградят, и неплохо. Ну ты прикинь, и деревню нашли, и целый бандитский район, о котором наши не знали. А ещё глушилку грох…

— До базы, бляха-муха, ещё живыми добраться надо, — не дав Кузе договорить, огрызается Лёха, но в дальнейшую перепалку не вступает, продолжая обшаривать карманы убитых в надежде найти хоть что-то ценное. — Так, нет, это я брать не буду…

Я, до сих пор занимающийся «сканированием» пространства, опустил бинокль и заинтересованно оглянулся. Подошёл к трупу, от которого Лёха уже переместился к следующему, подсветил. Заметил на шее неаккуратно заправленную под свитер блеснувшую золотом цепочку, потянул. Из-под одежды показался на свет золотой нательный крестик.

— Пёс, — подал голос обернувшийся Лёха, — не трогай, грешно это.

Пожимаю плечами и, аккуратно расстегнув замок цепочки, снимаю и убираю в карман разгрузки. Стянуть через остатки головы, встретившейся с экспансивной пулей, было бы, конечно, быстрее, но отмывать потом трофей от крови заняло бы гораздо больше времени, чем ушло сейчас на возню с замочком. Запоздало подумал, что можно было бы для этого и снять перчатки, ну да уже сделано.

— Я атеист, — отзываюсь товарищу, — на меня юрисдикция вашего бога не распространяется. Бессмертную душу этого человека судить будут, не глядя на внешние атрибуты, если тебя его загробная жизнь так волнует, а золото живым пригодится больше. Так что, — поднимаю вверх палец, едва Лёха порывается что-то сказать, — отставить демагогию, окончить мародёрку, ноги в руки и погнали.

Далеко уйти не удалось. Наверху что-то протяжно просвистело, и где-то вдалеке позади нас прогремел взрыв. Почти в ту же секунду так же ударило и справа. Я крикнул:

— Ложись! — первым бросился на землю, перевернулся на спину, достал бинокль и навёл его наверх.

За нас взялись всерьёз — в сотне метров над нами завис беспилотник. Вряд ли военный, но нам от этого было не легче. А мы ведь, получается, сами себе бяку сделали, уничтожив средство РЭБ. Не только себе обеспечили связь, но и противнику подарили возможность пользоваться дистанционно управляемой машиной, явно утыканной камерами. Можно ведь было и просто отключить, но тут, как говорится, знал бы, где падать, соломки бы подстелил. Даю несколько очередей в небо, снова смотрю в бинокль. Висит, зараза. Снова гремит сдвоенный взрыв, уже значительно ближе. Сейчас пристреляются, и конец нам. Тут же, обозлившись на себя за пораженческие мысли, встаю и кричу:

— За мной!

Врубаю оба фонаря: и на автомате, и на шлеме. Теперь уже можно не беспокоиться о светомаскировке. Вряд ли живая сила противника сунется в зону работы артиллерии, а споткнуться на бегу, не заметив какой-нибудь корень, будет обиднее, чем попасть под снаряд. В последнем случае, так-то, даже обидеться не успеешь, хэ-хэ. Убедившись, что остальные готовы к движению, стартую в том направлении, откуда мы пришли. Плевать, что там есть враг, скоро там будут наши! Да и обойдём немного, сталкиваться лоб в лоб с четырьмя гантраками желания никакого нет. По силуэтам я не смог понять, что на пикапах были за пулемёты, далековато было. Проверять же, хоть и зная, что бронежилет вполне выдерживает попадание пули калибра семь-шестьдесят два, не хотелось. Да и шлем тоже, только не прямое — импульс такой, что, хоть голова и цела останется, но шею со стопроцентной гарантией свернёт. А почему проверять не хочется? Так ведь, во-первых, остальные части тела не защищены, и под очередь попадать абсолютно никакого желания я не имел. А во-вторых, вдруг там пулемёты «питаются» чем-то значительно более крупным по калибру, чего бронежилет явно не выдержит.

Ещё два разрыва один за другим. Впереди.

— Пристреливаются, суки, — прокомментировал бегущий рядом Лёд. — Думаешь, рядом со своими не будут?

Я понял мысль товарища. Коротко, экономя дыхание, отвечаю:

— Нужно открытое место. Беспилотник.

Краем глаза замечаю, как он кивает. Продолжаем бег. И вот наконец поляна. Тормозим. Гашу фонарь на шлеме — нельзя дать понять врагу, что мы засекли их средство разведки, — и осматриваю небо в бинокль. Ещё два снаряда разрываются, на сей раз позади. Невольно передёргивает, едва представляю, во что мы превратились бы, накрой нас там. А вот и искомый объект наверху. Удачно завис — ветки не перекрывают обзор. Направляю автомат вверх. Яркий свет выхватывает еле заметную точку аппарата. Открываю стрельбу. Товарищи, уже понявшие, в чём дело, также лупят в небо. И всё короткими очередями да одиночными, молодцы. И вот аппарат падает вниз. Несколько секунд, а кажется, что целая вечность. Рухнул буквально в пяти шагах от нас. Из интереса осматриваю. Действительно, совершенно гражданский аппарат. Вряд ли что-то круче обычного тепловизора или сканера на себе нёс, раз оператор смог рассмотреть нас через достаточно густую уже листву деревьев. На всякий случай стоит запомнить место — всякая электроника пригодится. Вот выберемся, и заберу. Додумываю уже на бегу. Оставленную уже позади поляну, на которую рухнул сбитый аппарат, накрывает снарядом. Следующий через секунду ложится где-то впереди. Примерно поняв схему, по которой, «ослепнув», решили работать неведомые артиллеристы, кричу:

— Сворачиваем!

Спустя ещё несколько секунд чуть замедляюсь и оборачиваюсь. Позади только Лёд и Кузя. А где Лёха?! Торможу, обвожу фонарём окрестности. Замечаю в просвете между кустами и деревьями силуэт товарища, почему-то продолжившего бег по прямой. И вместе с первым разрывом снаряда, в котором человеческая фигурка исчезает, будто её и не было, с горечью понимаю, что тактику пушкарей просчитал верно — лишившись обзора с беспилотника, они просто продолжили долбить по направлению нашего движения. На осознание уходят какие-то доли секунды, затем могучий удар в грудную пластину бронежилета выбивает из меня дыхание. Больно, блядь, аж до невольных слёз! Упав на землю, успеваю, прежде чем в глазах темнеет, заметить, как Кузя, так же падая, хватается за ногу…

— Тоха! Тоха, блядь! Пёс, ёб твою мать! Очнись!

Кто-то немилосердно трясёт за броник, голос не узнаю́ — в уши будто ваты натолкали. Что-то мычу, вероятно, матерное, и, сжав пальцы в кулак, пытаюсь махнуть рукой. Попадаю во что-то твёрдое, понимаю, что в чужой бронежилет. Больно, несмотря на перчатки. Хороший знак, полагаю, в таком-то состоянии сильно двинуть. Вот только кому? На бандитах я бронежилетов не видел, да и откуда им моё имя знать…

— Пёс! — получаю лёгкую пощёчину. — Сколько пальцев?

Считаю. И довольно быстро, кажется.

— Три.

— О, ну отлично, — отзывается неведомый. — Встать можешь?

С его помощью поднимаюсь, включаю «верхний свет». Вижу недовольно зажмурившегося Льда. А, так вот ты какой, мой благодетель.

— Сколько я валялся?

— Да пару минут буквально. А вот Кузя…

Поворачиваю голову в ту сторону, где последний раз видел нашего младшего товарища. Лежит, не шевелится.

— Что? — с трудом выталкиваю из себя и захожусь в кашле.

Лёд, дождавшись, пока я откашляюсь, сочувственно кладёт мне руку на плечо и отвечает:

— Бедренную артерию осколком перебило. Я не успел ничего сделать. Когда дополз до него, он уже…

Лёд не договорил. Да всё и так понятно. Тяжело вздыхаю, постепенно фокусирующимся взглядом осматриваюсь и спрашиваю:

— А меня что так?

— Не поверишь.

Лёд хохотнул и, убедившись, что я твёрдо стою на ногах, отошёл. Вернулся он, неся в руках расщеплённый вдоль кусок бревна. Я вопросительно выгнул бровь. Лёд развёл половинки деревяшки и свёл их.

— Вот этим тебя в броник и хуйнуло, командир. А ты думал, осколок? Ага, да щаз, мы бы с тобой тогда не разговаривали.

Я посмотрел на чурбачок в руках напарника, затем на напарника. Тот, фыркнув, снова развёл и свёл между собой куски дерева. Я, тупо уставившись на предмет, спросил:

— А раскололся он об меня?

Лёд кивнул. Я, как стоял, так на то же место и уселся и тут же затрясся в беззвучном истеричном смехе. Всё, кукуха улетела. Время разрядки настало. И тем не менее, безудержный ржач каким-то чудом не помешал мне услышать отдалённый стук пулемётов, лай автоматических пушек и собственную радейку, извещающую меня о прибытии своих. Усилием воли остановив веселье, я нажал на тангенту и отозвался:

— Восьмой Скаут вас понял. Будьте осторожнее, противник использует тяжёлую артиллерию. У нас два «двухсотых». Активирую маяк и иду навстречу.

Убираю станцию, вытаскиваю маяк. Короткие манипуляции с шифром, и режим «свой-чужой» включён. Поднимаюсь с земли, машу Льду рукой и направляюсь в ту сторону, где гремят выстрелы и взрывы. Дождались. Надеюсь, патронов наши подвезли. Оставаться в стороне, когда Стражи начнут разматывать бандитское логово, я не собирался.

Глава 31. Война ещё не окончена

Когда мы с напарником добрались до весело пылающего кинотеатра, всё уже почти подошло к завершению. Два грузовика с разбитыми в хлам кабинами — явно работа тридцатимиллиметровых пушек, — стояли на том же месте, где мы их обстреляли при отступлении. То ли кто из моих по водителям отстрелялся, то ли те машины покинули, то ли ещё что. И не узнать уже, наверное. Да и не интересно. У кромки леса застыли груды раздавленного металла, в которых еле угадывались пикапы, не успевшие убраться на дорогу. Похоже, на них даже не стали тратить снарядов, предпочтя незатейливо переехать БТРами. Один бронетранспортёр в отдалении медленно въезжал в лес, постреливая из пушки куда-то в том направлении, в промежутках между короткими сериями выстрелов слышался треск падающих деревьев. Второй стоял неподалёку от здания, окружённый несколькими броневиками. Вот кормовые двери одного из них открылись, наружу начали выходить бойцы, и в этот момент в нашу с напарником сторону повернулся прожектор машины, до того светивший куда-то в лес.

— Оружие на землю! — прогремел усиленный динамиками приказ.

Я, конечно, был в том же камуфляже, что и наши, но счёл за благо не спорить — в конце концов, в лицо меня весь отряд знать не мог, а надеть трофейную форму, чтобы ввести людей в заблуждение, способен любой идиот. Да, в этом случае исключительно идиот, проверка на принадлежность ведь неминуема. А её я пройду, документы ведь при мне. Так что отсоединяю автомат от разгрузки, встаю на одно колено — согнуться сложно, рёбра дико болят, — кладу на землю. К нему же отправляются пистолет, обрез и нож. Лёд, у которого были только автомат и нож, справился быстрее и теперь помогает мне подняться, аккуратно придерживая за руку.

— Поднимите руки и медленно отойдите на пять шагов назад! — продолжает распоряжаться невидимый оператор «матюгальника».

Выполняем и эту команду, ждём досмотровой группы. Прожектор гаснет, вместо него нас освещают налобные фонари приближающихся бойцов. В паре метрах от нас люди останавливаются, один произносит незнакомым голосом:

— Ну, этот вроде наш, на награждении его видел. Документы, надеюсь, при себе? Удостовериться надо, видел-то издалека.

Киваю, медленно опускаю одну руку к карману разгрузки, достаю удостоверение, протягиваю перед собой. Боец подходит ближе, светит фонариком на «корочки» и мне в лицо, затем говорит:

— О, уже даже не рейнджер, а наш сотрудник, — и переводит фонарь на Льда. — А вы, гражданин, просто помощник, надо полагать, не из наших?

Лёд так же без суеты демонстрирует свой паспорт, я же, повинуясь жесту проверяющего, иду к своему оружию и собираю. Незнакомый старлей уже рядом.

— Вкратце расскажи, кто твой друган, и что у вас в ходе рейда произошло.

— Помощник, — отвечаю офицеру. — Забрал из госпиталя, где вместе лечились, привлёк двух рейнджеров. Попёрлись за хабаром…

Очень кратко пересказываю все события от визита в деревню до нашей беготни по «зелёнке» под артобстрелом. Не засекал, но чувствую, что уложился в менее, чем минуту. Коллега внимательно выслушивает, не перебивая, затем опускает бафф с лица и закуривает.

— Говоришь, в деревне крыса есть? — переспрашивает он меня, сделав пару затяжек. — Важная инфа, ты молодец, что в жаркой обстановке догадался спросить бандита об этом. И сейчас тоже… Ну, с ещё одним боевым крещением тебя, стало быть. Молодец, не растерялся. Я бы под «чемоданами» охуел, веришь? Ладно, дуйте оба к медикам, а мы здесь пока закончим. Коля, — окликает он одного бойца, — проводи ребят.

Сопровождаемые молчаливым Колей, идём к машинам. Возле медицинской снимаю, не без помощи товарища, экипировку, от предложения прилечь отказываюсь. Встретивший нас медик кивает, лезет в машину и достаёт сканер.

— Так, замерли, — включая прибор, распоряжается он. — Дыши́те.

Направив на меня устройство, медик медленно проводит им сверху вниз, внимательно глядя в экран, и заключает:

— Ушиб грудной клетки, трещина в ребре. Ленчик, младшому биопластик в ребро и пол-куба регенератора. А ты, младшой, дуй-ка в машину, снимай куртку и ложись, стоя будет неудобно. Так, — переводит он внимание на Льда, — теперь посмотрим, что у тебя.

Залезаю в машину, снимаю куртку и футболку, ложусь на указанную медсестрой кушетку. Не успев устроиться поудобнее, получаю в плечо укол. Почти тут же из-под потолка спускается манипулятор с каким-то электронным приспособлением и шприцом, к которому медсестра присоединяет иглу.

— Замри и не дёргайся, чтобы игла мимо трещины не прошла, — отойдя к пульту управления, произносит Лена. — Сейчас тебя подлатаю. Как умудрился-то, герой? Явно ведь не пуля, броник-то у тебя цел.

Пока она говорит, рассматриваю опускающийся к моей груди манипулятор, отчего-то раздумывая над предназначением находящегося рядом со шприцом устройства. Услышав вопрос, собираюсь было ответить, но получив укол, тихо шиплю сквозь зубы.

— Да ладно тебе, — продолжает говорить медсестра. — Не вскрытие ж без наркоза. Таки на вопрос ответишь?

— Бревна кусок, — выдохнув, отзываюсь я. — Даже скорее к полену ближе. Под арту́ попали. Один прям под снаряд, второго осколком, а в меня вот — швырнуло взрывом. Аж раскололось. А ещё б чуть выше, вообще поцеловался бы с ним. Повезло.

Нервно усмехаюсь, вспомнив продемонстрированную Льдом деревяху.

— Повезло, — хмыкнув, подтвердила Лена. — И Кире твоей повезло. Где ей ещё такого крутого мальчика с сасным телом, — тут она фыркнула, — искать.

Вспоминаю, что именно такую характеристику дала мне Кира в ту самую ночь после фуршета. Это что же, и подругам своим меня так охарактеризовала? Чувствую, что краснею, а Лена, хохотнув, подтверждает мои мысли:

— Полностью согласна с такой характеристикой. Веришь, нет, если бы не знала, что мне твоя дама голову по самую жопу за такое откусит, прямо тут тебя выебала бы, красавчик.

Не удержавшись перед шутливыми интонациями, фыркаю, не замечая даже, как манипулятор, выудив из меня иглу, уходит под потолок. Тут же начинаем ржать вместе с медсестрой.

— Ну всё, вставай, одевайся, — отсмеявшись, говорит Лена. — Ты внимания не обращай, у меня к больным подход такой. Юморок отлично отвлекает. А то вид у тебя был болезненный, да и перенервничал, смотрю.

Одеваюсь, выхожу из машины, начинаю облачаться в защитную экипировку. Врач вопросительно выгибает бровь и осуждающе покачивает головок. На его немой вопрос отвечаю:

— Я пиздорез пропускать не намерен. Эти уроды ещё не ответили мне за моих бойцов.

— Хрен тебе, — парировал врач мои порывы. — У нас касательно твоей группы отдельный приказ. Эвакуировать на базу. И точка.

Аккуратно опускаюсь на землю, чуть скривившись от стрельнувшей в рёбрах лёгкой боли. Ладно, врачу виднее, даже мой организм на это намекает.

— И что, прямо сейчас?

— Не. «Коробочки» вернутся, подойдёт подкрепление, и вот тогда уже домой.

Выясняю у собеседника, не проезжали ли они мимо поселения, координаты которого скинул я в начале рейда. Получив утвердительный ответ, прошу:

— Док, немного самодеятельности. Буквально капельку. Там крыса завелась, что держала связь с бандой. Надо быстрее прибить, пока не сбежала.

Видя, как врач хмурится, добавляю:

— То, что инфа о движении моей группы утекла на сторону, стоило жизни двум рейнджерам. Сам понимаешь — весь отряд лишился двух потенциальных бойцов. Такое нельзя оставлять безнаказанным.

— Прибить, говоришь, — отзывается врач, задумчиво на меня глядя.

Не отводя взгляд, подтверждаю:

— Пристрелить, как собаку. Предварительно накормив его же гениталиями. По закону будем действовать, когда закон вернётся в эти земли, — ох, и пробивает же меня иногда на пафос, самому потом неловко, как вспомню, — а сейчас жестокость можно подавить только ещё большей жестокостью.

Мой собеседник какое-то время молчит, но вдруг усмехается и произносит:

— Психиатра на тебя нет. Так и быть, притормозим в этом Мухосранске. Только долго в детектива не играть. Не справишься за час, без тебя уедем. Понял?

— А как же распоряжение…

— А за час биопластик достаточно схватится, чтобы у тебя ребро снова не треснуло, там уж и хрен с тобой, — хохотнув, отвечает врач. — Впрочем, мне потом за тебя твоя валькирия голову снимет. Ладно уж. Дождёмся. А пока пиздуй-ка в машину, отдохни.

Махнув рукой в сторону урчащего мотором броневика с пулемётной турелью, врач теряет ко мне интерес и лезет в медицинскую машину. Не менее, кстати, бронированную, чем остальные присутствующие тут автомобили. Иду в указанном направлении. Из за открытого десантного отсека уже протягивает руку Лёд. Хватаюсь, ставлю ногу на подножку, влетаю внутрь и тут же плюхаюсь в свободное кресло. Примерно час до отправки есть, можно пока и вздремнуть…

Местные, кто ещё не спит, выглядят немного взволнованно. Похоже, не привыкли к такому количеству посторонней техники и большому количеству вооружённых людей. Особенно когда эти люди не просто так стоят, а рассредоточиваются по огневым точкам и внимательно наблюдают за обстановкой в пределах своих секторов обстрела. С двумя бойцами идём к дому старосты. Тот, уже, похоже, предупреждённый кем-то из своих, выходит нам навстречу. Не дав ему что либо сказать, иду, хэ-хэ, на контакт первым, сразу отдавая распоряжение:

— К Ваське-голубятнику веди. Быстро!

Видя, как староста замялся, щёлкаю переводчиком огня и говорю:

— Три секунды на размышления, потом стреляю в воздух, и просыпается вся деревня.

Староста, не устояв перед моим огнестрельным аргументом, кивает, машет рукой, приглашая идти за ним, и, понуро опустив голову в землю, ведёт нас. Заходим в общинный дом, я включаю налобный фонарь. Староста указывает на койку, подхожу, свечу в лицо спящему и тут же трясу за плечо.

— Васька? Голубятник? — резко спрашиваю у ошалевшего от такого подъёма мужика средних лет.

— А чего случилось-то? — берёт он себя спустя некоторое время в руки и трёт глаза.

— Что надо, то и случилось, — отрезаю я и бесцеремонно тяну Ваську из кровати за ворот грубо сшитой исподней рубахи. — Чем бандиты расплачивались, а?

— Что вы себе…

Договорить он не успевает. Получив тычок стволом в живот и мощный удар прикладом в лоб, мужик падает на пол. Вместе с одним бойцом хватаем его за ноги и прямо по полу волочим на улицу. Кто-то любопытствующий, оказавшийся на пути, заполошно отскакивает в сторону и вжимается в стенку. Вынеся задержанного из дома, поднимаем на ноги, придерживая под локти. Уже оправившись от близкого знакомства лба с прикладом, он ошалело крутит головой, глядя то на меня, то на второго бойца.

— Ну что, Вася, — ровным голосом начинаю разговор с информатором, — и что же тебе посулили бандосы за то, что ты, сука такая, будешь своими погаными записочками держать их в курсе всего происходящего?

Васька, угрюмо глядя на меня, молчит несколько секунд, затем шумно втягивает носом воздух с характерным шумом. Харкнуть, впрочем, он не успевает — мой кулак резко впечатывается ему в нос.

— Ответ неверный, — так же спокойно комментирую удар. — Подумай ещё.

— Да пошёл ты к дьяволу! — восклицает он. — Сдохнешь скоро! И остальные твои дружки-мусора́ с тобой вместе. Наши уже со дня на день принесут коды к дверям завода и мы, едва выбьем оттуда Шершня, завладеем мощным оружием, которое сотрёт всех вас в пыль. Город будет наш. А за ним и все прилегающие поселения. Ты слышишь? Всё будет наше!

Выпалив на одном дыхании свою гневную тираду, он снова пытается харкнуть, и снова же огребает кулаком в нос.

— Бенз и Гремлин, да? — равнодушным тоном интересуюсь я, едва допрашиваемый приходит в себя.

Он, изменившись в лице, медленно кивает. Быстро «поплыл». Хреновый же осведомитель из тебя. Неужели не могли прислать кого-то получше? Артиллерию имеете, а организация — тьфу. Вбиваю последние гвозди в крышку гроба Васькиного настроя:

— Был я в их группе. Наша разведка, — а тут можно и приврать, подробностями Васька всё равно уже очень скоро не сможет поинтересоваться, — как видишь, работает очень хорошо. И силовая броня, и энергетическое оружие, — Васька при этих моих словах стремительно бледнеет, — уже у нас. Перехватили мы тетрадочку с кодами. Нечего ей в неправильных руках делать. И напоследок…

Даю товарищу отмашку отпустить Васькину руку и тут же рывком отправляю информатора в короткий полёт к земле. Подхожу, пинком в плечо «помогаю» перевернуться на спину, извлекаю из длинной набедренной самодельной кобуры обрез и, прижав дуло к колену бандита, нажимаю на один спусковой крючок. Дождавшись, когда истошный вопль, последовавший за выстрелом, сменится тихими подвываниями, перемежаемыми короткими всхлипами, прицеливаюсь в голову и говорю:

— Из-за тебя погибли двое моих ребят, — Васька, несмотря на дикую боль, всё же внимает моим словам. — Накрыло артиллерией. Знаешь, сначала я думал отрезать тебе яйца и заставить тебя их сожрать. Но звереть нельзя. Мы, в отличие от вас, остались людьми.

Вокруг тем временем собралось уже десятка полтора человек, потревоженных выстрелом и криками. И это не считая сопровождавшего нас хмурого старосты с парой помощников, слышавших чистосердечное, считай, признание в сотрудничестве с бандой. А вот и воспитательный момент сейчас будет. Запомнят ведь и расскажут. А дальше слухи разойдутся. Пусть порой и сильно преувеличивающие действительность, но с главным посылом. Глядишь, кто-нибудь впоследствии задумается, стоит ли пополнять собой через предательство ряды смертников. Всех, конечно, не отловить, но даже несколько предотвращённых случаев уже многого будут стоить.

— Но на твоё счастье, — продолжаю я разговаривать с обречённым, — мои бойцы погибли, не мучаясь. Так что простреленного колена с тебя хватит. А за вступление в преступный сговор, — громко выделяю я последние слова, — с врагом наказанием будет смерть.

Тяну второй спусковой крючок. Гремит выстрел, обрез брыкается в руке, задрав кисть вверх. Крупная картечь, выпущенная почти в упор, разносит череп бывшего бандитского информатора в кровавое бесформенное месиво. Разворачиваюсь. Вместе с двумя моими коллегами идём к выходу из общины, где нас дожидается транспорт. Пора на базу. Домой.

Утро у меня наступило по принципу «как проснулся — так и утро». К самому началу вечера. Вымотанный в двухдневном рейде стрессом и нагрузками организм взял своё, и продрых я без задних ног. Ничего не снилось, кошмары не мучили, даже выспался. Вскрыл оставшийся после выхода в город сухпаёк, наспех, не ощущая вкуса, сожрал холодную перловку с мясом, запив водой из-под крана, и отправился в комнату отдыха нашей группы, объединённую в одном помещении с канцелярией. Выделить что-то более удобное штурмовикам ещё не успели, подходящие помещения нуждались в ремонте, так что пока обходились таким вот эрзац-решением. Предстояло написать отчёт о рейде. Или правильно сказать было бы рапорт? Ладно, над терминологией поломаем голову потом, а пока дело.

Уселся в кресло, взял стопку бумаги, придвинул к себе журнальный столик. Итак, привлечение двух рейнджеров к рейду. Затем сухо, в пару строчек, прибытие с группой персонала на автобусе в госпиталь с целью предложить опытному товарищу принять участие. Блок-пост на мосту. Короткая перестрелка с анархистами. Уже, можно считать, бывшими, хэ-хэ, но это мы указывать не будем. Сброс точки своим, короткие переговоры со старостой, участие в застолье. Про то, как Лёха жрал водку, нарушив приказ, упоминать не буду — незачем такое пятно, пусть и не особо большое, на память о человеке ставить. В боевой обстановке он показал себя на высоте. Исключая, конечно, стоившую ему жизни панику, когда под артобстрелом он продолжил бежать по прямой… Но и это в отчёте переформулирую. Не услышал приказа. И всё…

Около часа уходит на то, чтобы изложить все подробности на бумагу и переписать набело. Разумеется, с линованной подложкой и с полями, чтобы аккуратно всё выглядело. Откладываю в сторону исписанные листы, черновики комкаю в шар, тут же отправленный в корзину. На растопку, вероятно, пойдёт. Или в переработку, когда восстановится работа областного целлюлозно-бумажного комбината. И такое тут есть. Не знаю уж, в каком состоянии, и даже расстояние от города, краем уха слышал. Полезное предприятие, одних довоенных запасов бумаги не хватит на все нужды. Компьютеры есть, но минимально ограниченное количество, остальные разобраны на запчасти. Оцифруют уже определённые приказами операторы, а каждому давать доступ для написания отчётов — очереди выстроятся. Пронумеровав страницы, собрался было выйти, как дверь распахнулась, в помещение ввалился радостный Лис и едва не бегом пересёк комнату, направляясь ко мне.

— О, Пёс, почему-то так и думал, что тут тебя найду, — проговорил он, бросая на ближайшую койку папку на «молнии». — Несу тебе пузырь виски и хорошие новости, но сперва привет.

Мы с командиром крепко обнялись, и он, не дав мне ничего сказать, продолжил:

— Вкратце. Потерь нет. У них задвухсотили порядка сотни, ещё больше двухсот задержано. Среди трофеев два орудия и, садись, а то сейчас упадёшь в ахуе, — Лис, надавив мне ладонью на плечо, буквально впечатал меня обратно в кресло. — Угадай. Впрочем, ладно, сам скажу. Пять. Танков!

Ну, упасть я бы не упал, но челюсть совершенно непроизвольно отвесил. А командир продолжил:

— Не на ходу. Боеприпасы и запчасти на складах. Не нашлось у них толковых механиков, только и смогли за три года артиллерию освоить.

Лис хотел добавить что-то ещё, но я его перебил:

— А что там было? Войсковая часть?

— Да не, — ответил он. — Какая-то сортировочная станция. Вероятно, часть техники и пушки куда-то переправляли, но эшелона не дождались из-за ядерных ударов. Кстати, из трофеев это не всё. Но там перечислять долго, а разгребать всё, что досталось, даже представить страшно, сколько придётся. Теперь к главным вопросам…

Командир выудил из подсумка для сброса магазинов бутылку без этикеток, наполненную тёмно-янтарной жидкостью. Затем отошёл к своему рабочему столу, выудил из ящика два металлических стакана, вернулся ко мне, придвинул стол, за которым я писал отчёт, табуретку, уселся напротив меня и наполнил ёмкости до краёв.

— Моветон, конечно, — возобновил Лис свой монолог, — пить благородный напиток из металлической тары, да ещё и в таких количествах за раз, ну да ничего, обстоятельства особые. Давай, за победу.

Мы чокнулись и отпили. Лис шумно занюхал выпивку рукавом, перевёл дыхание и сказал:

— А ты за такой успешный рейд… не, ну молодец какой, горжусь, что ты попал именно в моё подразделение… и поселение под наш контроль подвёл, и точку радиоэлектронной борьбы на ноль поделил, и крупную базу противника благодаря тебе нашли и накрыли. В общем, сверли ещё дырку на форме, ещё одну медаль на тебя точно повесят. Так, за твои успехи.

Снова чуть звякнули стаканы, приятно обжигающая горло жидкость провалилась по пищеводу.

— Немного поговорил с твоим напарником, кстати. Руководил ты хорошо, грамотно, в сложной обстановке не терялся, — продолжал вещать обычно немногословный командир. — Думаю, быть тебе со временем офицером. Правда, вместо вышки ускоренные курсы подготовки, но ты не волнуйся, Москва подтвердит. А там уж хрен знает, где-нибудь со временем и диплом получишь. Ну, — внезапно изменившимся голосом сказал он, — третий за Лёху и Кузю.

Выпили, не чокаясь. Я чуть слышно вздохнул и опустил взгляд на свой стакан. Почувствовавший моё настроение Лис уже безрадостно проговорил:

— Прекрасно тебя понимаю. Своих терять нелегко. И сложнее, когда ты им ещё и командир. Война, считай, не прекращалась, у нас тут перманентная зона боевых действий. Всего наперёд не узнаешь. И себя за их гибель не кори. Ты сделал всё, что мог. А если какие-то ошибки и были, то от них никто не застрахован.

Он положил руку мне на плечо и добавил:

— Сочувствую. Но учитывай, что это для тебя был не обычный рейд в какие-то дикие ебеня, а новый опыт. Опыт, который пригодится тебе в будущем. И как бойцу, и как командиру. И вот ещё что…

Тут он не очень сильно, но достаточно, чтобы вжало в спинку кресла, толкнул меня в плечо и, показав кулак, продолжил снова с весёлыми интонациями:

— Не дослужишься при моей жизни до капитана, прикладом по жопе получишь, понял? Давай, чтобы у тебя всё сложилось.

Мы одновременно фыркнули, Лис сунул мне в руку стакан. Чокнулись и залпом допили остатки напитка. Командир взял со стола мой отчёт и направился к выходу. В дверях он обернулся и сказал:

— Папку на стол кинь, пожалуйста. И стаканы сполосни. Твою рукопись я Савкину сам отнесу, а ты пока отдыхай. Завтра Кира со смены вернётся, приведи уж себя к её приезду в порядок. А послезавтра тут общий сбор группы. Во сколько, тебя предупредят, не бойся. Счастливо.

С этими словами Лис покинул помещение и закрыл за собой дверь. Я, переваривая услышанное, ещё с минуту сидел в кресле, затем встал и, подхватив стаканы, направился к выходу. По пути переложил командирскую папку на рабочий стол. Сходил вымыть стаканы, вернулся, убрал их в ящик, после чего туда же, с расчётом распить потом со всей штурмовой группой, убрал бутылку и вышел.

Эпилог

Две с небольшим недели минуло с того злополучного рейда, и за навалившейся службой мысли об ожидающей меня награде отошли даже не на второй план, а куда-то значительно дальше. Банды, продолжительное время кошмарившие редкий мирняк за рекой, оставшись без базы, координировавшей их действия и обеспечивавшей оружием, боеприпасами, экипировкой и продовольствием, уже в первые сутки устроили передел сфер влияния. Извращённый порядок, удерживаемый силой и жестокостью, рухнул, став бесконтрольным хаосом, и нам пришлось хорошенько поработать, возвращая закон в мёртвый город. Желающие сдаться резались со своими вчерашними товарищами, оказавшимися слишком упёртыми. Непримиримые с таким же энтузиазмом вступали в перестрелки друг с другом, ещё не отдавая себе отчёта в том, что отныне всё будет по-новому, но вовсю стараясь занять лидирующие позиции в своей иерархии и желая сохранить за собой контроль над немногочисленными поселениями.

Днями и ночами беспилотники рассекали по воздушному пространству, выискивая скрывающихся бандитов. В начале масштабной операции очень помоглиподробные карты, обнаруженные в логове врага, и крупные схроны с перевалочными базами были зачищены ещё в первые дни. Работа была жаркая, и, не будь у нас силовой брони, вполне оказалась бы столь же напряжённой, как битва за завод. Лёгкой прогулки, само собой, не сложилось, но никто из нас на неё и не рассчитывал. Отдельным горячим головам из штаба, уличенным в шапкозакидательных настроениях, хвосты накрутил лично полковник Савкин, тут же отстранив от планирования, и первый этап удалось провести без потерь. Дальше, как только представляющие наибольшую опасность точки были либо уничтожены, либо взяты под контроль, всё пошло, как по маслу. Ценой некоторого недосыпа, лёгкого злоупотребления боевыми стимуляторами и одного оторванного самодельным взрывным устройством колеса на броневике мы обеспечили себе безоговорочную победу. Все шесть с лишним сотен бандитов, оказавшихся в ночь штурма их основной базы за её пределами, перестали существовать как боевые единицы. А уж сколько из них мы уничтожили, а сколько задержали… на оказавшемся таким же сумбурным, как последние две недели, заключительном совещании, где мне в качестве, так сказать, массовки, удалось поприсутствовать вместе с Лисом, цифры были названы, но я уже откровенно клевал носом, а посему не запомнил…

Как много всё же значат порой какие-то мелочи, и какие крутые виражи может заложить жизнь. Всего-навсего месяц назад я, очутившись в нужном месте в нужное время, пересёк границу бывшего закрытого административно-территориального образования, отказавшись от явно самоубийственной задачи, поставленной поехавшим любителем постапокалиптического антуража, за три года не наигравшимся в свои выживальческие игрульки. Предупредил, действуя исключительно по наитию, новых товарищей о готовящейся на блокпост атаке, и благодаря этому у нас, да-да, именно у нас, появился ключ к складу оружия совершенно невообразимого для местных уровня. Верно принятое решение, и это оружие оказалось в правильных руках, оказав неоценимую помощь как нам, так и отдельным общинам на развалинах старого мира. Сведённые воедино под именем Стражей подразделения ОМОНа и полиции, не предавшие, несмотря на опустошительную войну, своих идеалов и данную обществу присягу, вырезали опухоль беззакония, поразившую возрождающуюся в рамках отдельно взятого города цивилизацию. И грела душу мысль, что я принял в этом «хирургическом» вмешательстве самое деятельное участие.

Я не знаю, сколько миллиардов жизней унёс Песец. Но я уверен, что те несколько тысяч, что остались от некогда миллионного населения города, очищенного паладинами нового мира от скверны беззакония и жестокости, всё ещё остаются каплей в море в общепланетарном масштабе. И даже несмотря на это, мы проделали важную для блага человечества работу. Сегодня один город. Завтра — страна. Послезавтра — весь мир. Подобные нам, кто не склонится перед насилием и всегда готов нанести злу ответный удар, есть везде. В своих послевоенных путешествиях я видел не столь уж много, но то, что я успел увидеть до вступления в ряды Стражей, даёт мне полное право сказать — я знаю! И мы, равно как и они, рано или поздно пойдём дальше и объединим усилия для борьбы с негодяями всех мастей…

— Пёс, — прервал мои размышления Призрак, — ты чего завис?

Я опрокинул в себя стакан, залпом допив остатки полюбившегося мне ещё на предыдущем фуршете односолодового виски, и обернулся к товарищу.

— Да так, задумался о вечном.

Снайпер понимающе кивнул и сказал:

— Тоже полюбил это дело, особенно на фоне последних событий. Знаешь, всякое повидал, особенно после войны, но к такому, кажется, никогда не привыкнуть, даже если внешне остаёшься невозмутим…

Снова калейдоскоп флешбеков с операции пронёсся по памяти. Дотла сожжённые поселения с обугленными останками запертых в домах жителей. Прибитые к стенам и деревьям тела зверски замученных людей. Жуткие пирамиды из отрезанных голов. Агонизирующие банды, уходя в небытие, стремились забрать с собой как можно больше людей. Мирный ли житель осмелился оказать сопротивление, когда пришедшей в его дом мрази приглянулась какая-то вещь, или хоть и поздно, но успевший изменить свой путь член преступного сообщества решил покинуть своих товарищей и благоразумно сдаться нам, — разницы не было, бандиты расправлялись со всеми, словно стремясь обойти друг друга в жестокости…

— Они за это расплатились, — обновив себе стакан, проговорил я. — И мы приложили руку к тому, чтобы подобного больше не повторилось хотя бы здесь.

— Приложили, — эхом отозвался Призрак. — Но людей всё равно жалко. Гложет немного что-то. Будто где-то мы не доработали. И вот я персонально. Понимаю, что везде не успеть, но всё же…

— А ну прекратили вешать носы, — вклинился в наш разговор Ганс. — Фарш обратно в мясорубку не вкрутить. А, бля, не та аналогия, но вы меня поняли. Короче, не печальтесь, мы это шайзе хорошенько выбили, и теперь люди в безопасности. Так давайте же выпьем за это.

— И за Тоху, — добавил подошедший к концу речи нашего балагура-пулемётчика Лис. — Не, ну это подумать только, Орден Мужества в девятнадцать. Горжусь, братан, горжусь. Смотри, только, не зазвездись.

— Ни в коем случае, — уверил я офицера, и мы зазвенели стаканами. — А ты рви поменьше, командир. Мне тут уже шепнули, что ты намекал командиру на орден покруче.

Лис хохотнул и спросил:

— И что же в этом плохого? По-моему, по совокупности достижений вполне заслужил.

А ответ у меня был припасён заранее. Готовился, конечно, едва сослуживцы «порадовали» новостью, и лишь ждал подходящего момента. Вот он и настал.

— Во-первых, — я отогнул большой палец, — ну что героического в том рейде, который я провёл? Подумаешь, вскрыл местоположение последнего бандитского оплота в городе. Ну размотал им глушилку, завалил… э-э-э… ну, десятка полтора, быть может. Обычная работа, которую я всего лишь должен был сделать. После рейда же и зачистки базы, в которой я вообще, спешу напомнить, не принял участия, вообще рутина пошла. Против силовой брони им просто-напросто нечего было противопоставить. Во-о-от.

— Не, командир, Пёс не зазвездится, — встрял Ганс, хлопнув меня по плечу. — Слишком скромный.

— Во-вторых, — продолжил я, — нечего собак лишний раз дразнить. И так есть недовольные, которым не нравится, как легко я попал мало того, что в ОМОН, так ещё и сразу в штурмовую группу. Ну и в-третьих, что также взаимосвязано с предыдущим пунктом, пришлось бы всегда соответствовать. И не только мне, а всей нашей группе. Особенно тебе, Лис. В чьём подразделении Герой Конфедерации служил бы? То-то же.

Окончил речь, опрокинул в себя остатки вискаря. Хорошо идёт, особенно под хорошее настроение. Мы, не пожалев времени и ресурсов, вложились в будущее этого города. Эта война окончена, и можно приступить к мирному созиданию. Разрозненные общины будут сведены воедино, и под нашей защитой ещё построят прекрасный новый мир. Тьфу, ну и тянет же спьяну на пафосные размышления. Хорошо, вслух этого всего не произнёс. Впрочем, торжественная часть давно закончилась, и вновь, как и в прошлый раз, гости разделились на небольшие компании. Со своими-то можно и пофилософствовать. Главное, не упиться в слюни, но на сей счёт спасибо Палачу — по его совету параллельно с алкоголем пью воду. Да и организм пока ещё готов к ударным дозам. Главное — не увлекаться. И вообще, и сегодня в частности. Кира ждёт. А завтра утром, пока есть свободное время, надо выполнить данное мной Садко обещание. Урвать в личное пользование машину из трофеев удалось. Лёд готов составить компанию. К вечеру, надеюсь, обернёмся. В загородных пустошах ничего случиться не должно. Да и радиосвязь есть. Обойдётся. А не обойдётся — так обязательно прорвёмся…

До комнаты, выделенной нам с Кирой в общежитии для семейных, добрался своим ходом и даже не на автопилоте. Моё состояние опьянения выдавали только излишне прямая походка и нарочито выпрямленная спина. Впрочем, волноваться было не о чем — все на базе были в курсе фуршета в честь окончания спецоперации и награждения отличившихся. Поэтому кроме пары-тройки завистливых вздохов от проходящих мимо патрульных и спешивших по своим делам гражданских ничего в мой адрес не последовало.

— Ну что, герой, — чмокнув меня в щеку, с лёгкой ехидцей в голосе поинтересовалась девушка, — зелёного дракона победил так же разгромно, как и бандитов?

— Боролись со злом всю ночь…

— Ночь только начинается, не юли, — Кира легонько ткнула меня в бок. — Хоть победили?

— Нет, — я выудил из пакета прихваченную с собой неоткрытую бутылку шампанского и вручил её своей благовредной, — ещё осталось. Будешь?

— После дежурства, — покачав головой, отозвалась она. — А сейчас курим и ложимся спать.

Я согласно кивнул и, разувшись, последовал вслед за Кирой на балкон.

— Завтра всё по плану? — спросила она, дождавшись, когда я зажгу сигарету от её зажигалки.

— Угу.

— Мало тебе приключений было, — с притворным недовольством прокомментировала девушка.

— За городом безопаснее, уж мне ли не знать.

Мы обнялись, молча докурили и отправились готовиться ко сну.

— А потом? — уже в кровати настиг меня вопрос.

— Штампы в паспорта и праздник, — сонно отозвался я. — Только без свадебного путешествия, уж прости.

Кира довольно проурчала, словно кошка, мне на ухо и, заключённая в объятия, всем телом прижалась ко мне. Так с довольной улыбкой во всё лицо и с любимой в обнимку я и заснул.

Оглавление

Пролог

Глава 1. В путь

Глава 2. Первый бой

Глава 3. Новая работа

Глава 4. Рассуждения и мелкие неприятности

Глава 5. Слабоумие и отвага

Глава 6. Засада

Глава 7. Конец везения

Глава 8. Из огня да в полымя

Глава 9. Отступление

Глава 10. Дорожные войны

Глава 11. Поворот судьбы

Глава 12. Затишье перед бурей

Глава 13. Берег левый

Глава 14. Берег правый

Глава 15. На финишной прямой

Глава 16. Последний бой — он трудный самый

Глава 17. Техника дошла

Глава 18. Работает ОМОН

Глава 19. И вот стою я на плацу

Глава 20. Банкет и томный вечер

Глава 21. Покой нам только снится

Глава 22. Полевые испытания

Глава 23. Принуждение к миру

Глава 24. Снова в путь

Глава 25. И однажды вернётся весна

Глава 26. Недоразумение

Глава 27. Приплыли

Глава 28. Прорыв

Глава 29. Нас не ждали, а мы явились

Глава 30. Прятки со смертью

Глава 31. Война ещё не окончена

Эпилог