Пращуры, или Второе пришествие [Алендрей Привецкий] (fb2) читать онлайн

Алендрей Привецкий Пращуры, или Второе пришествие

1. На яхте «Ширли»

Едва солнце позолотило верхушки пальм и крики диких фламинго разорвали предрассветную тишину, Ширли Уайт вышла на палубу в одном бикини и потянулась, радуясь восходу. Белоснежная яхта «Ширли» уютно покачивалась на мерной зыби. В экваториальных водах Атлантики был полный штиль.

– Сирил, – воскликнула она, – посмотри, какое прекрасное утро!

Из дверей кубрика показался загорелый мускулистый торс, и Сирил, поигрывая мышцами, подошел к Ширли, обнял ее и ущипнул за попку.

– Если ты помнишь, у меня сегодня день рождения. – сказал Сирил.

– Кстати, а вот и подарок, – ответила Ширли, указывая на небо, где появился какой-то серебристый предмет. – Черт возьми, да что это?

– Сирил, черт возьми, куда ты подевал мой виски?! – спросил появившийся на палубе вечно пьяный зоопсихолог Гудвин, талантливый ученый с лицом больного полуидиота. В голове у него как всегда была каша. – Какого черта, что это на небе? Что за привычка – прятать мой виски? Черт, это же какой-то летательный аппарат.

– Нет, – протянул Сирил. – Это бутылка виски.

– Да где же мой виски? – спросил Гудвин, рассеянно покидая палубу.

* * *

Модуль «Зеро» приближался.

– Мы падаем в океан. – услышал Дик в шлемофоне голос Драгана.

– Всем приготовиться, – сказал старик Хэнк. – Катрин, включите систему приводнения.

"Вот и Земля, наконец, – думал Дик. – Какая она? Как встретит нас?"

Модуль плавно опустился на воду неподалеку от яхты "Ширли".

* * *

Зоопсихолог жадно глотал виски, поглядывая на серебристый яйцевидный предмет, Сирил успел сходить за своим «браунингом», а Ширли накинула махровый халат.

Гудвин, оторвавшись от горлышка, произнес:

– Сейчас появятся инопланетяне, а у нас не осталось ни глотка «Кюрасао». Мне за вас стыдно.

– Сирил, как ты думаешь, они не будут ко мне приставать? – спросила Ширли.

– Пусть попробуют, – ответил Сирил, дунув в ствол "браунинга".

– Эй, милитарист, – крикнул Гудвин, – засунь свой пистолет сам знаешь куда. Сейчас мы будем устанавливать контакт с внеземной цивилизацией.

– Я в контакте только с Ширли. А это, по-моему, больше похоже на очередное неудачное выступление НАСА.

В это время на модуле открылся люк, появилась взъерошенная голова и спросила:

– Эй, говорите по-английски?

– Ну а я о чем? – ухмыльнулся Сирил.

– Скучно, – сказал раздосадованный зоопсихолог, метнул за борт пустую бутылку и пошел за следующей, предварительно посоветовав: – Брось им спасательный круг и пусть убираются.

– Говорим по-английски и по-турецки, – крикнул Сирил. – Гребите сюда. Или нам подойти поближе?

– Не стоит, – сказал незнакомец, благодаря некоему устройству, расположенному у него за спиной, вылетел из люка и опустился на палубе перед Сирилом.

– Выпьем, птица? – спросил Гудвин, протягивая незнакомцу стакан с виски. – Позвольте представиться, Арнольд Гудвин, зоопсихолог.

Прилетевший невозмутимо выпил, причмокнул и произнес одно-единственное слово:

– "Баллантайнс".

2. Опасения капитана Миддлберри

На эсминце Королевских ВМС «Кромвель» царила суматоха.

– Капитан, – сказал второй помощник, – с флагмана передают, чтобы мы срочно двигались в квадрат 13–24Б. Эта штука упала там.

Капитан Миддлберри, герой Фолклендской войны, потопивший два аргентинских парохода, недовольно взглянул на агента Ми-6 в штатском и процедил сквозь зубы:

– Прекрасно. Там мы их и накроем. Объявите готовность номер один и вертолет на палубу.

– А что это вы на меня так недовольно смотрите? – спросил агент Ми-6.

– Терпеть не могу людей в штатском.

– Но ведь я такой же военный, как и вы.

– Тем более. Ненавижу военных в штатском.

Капитан Миддлберри набил трубку, сунул ее в зубы и невозмутимо уставился вдаль. Однако за этой невозмутимостью скрывалась крайняя нервозность, так как капитан не любил иметь дело с вещами, которых он не понимал. Он знал только, что несколько дней назад на орбите Земли появился некий объект, потом он почему-то взорвался, но от него отделилась какая-то штука и упала в океан. И сейчас он вел свой эсминец, не зная, с кем предстоит встреча. С инопланетянами? С русскими? Или… На Фолклендах он боялся только, что у него кончится табак, а тактика аргентинцев просто веселила его. Но сейчас он не знал, чем в него пальнут, – ядерной ракетой или еще чем-нибудь похуже.

В рубку энергично вошел лейтенант Харрисон.

– Вертолет готов, сэр! – отрапортовал он.

– Отлично, Джордж! Полетайте немножко в этом квадрате, – капитан не глядя ткнул трубкой в карту и попал точно в центр квадрата 13–24Б. – Если найдете ту штуковину, сбросьте радиобуй и немедленно возвращайтесь. И прошу вас, Джордж, на этот раз никаких вольностей. – Миддлберри вспомнил, как во время последних маневров Харрисон полетел на базу за зубной пастой и на обратном пути так нализался джином без содовой, что сел мимо палубы.

3. Откровения профессора Уайта

Утром 9 мая в редакции лондонской газеты "Дэйли Эррор" появился седой старик. Он прошел в кабинет главного редактора, сел в кресло и произнес:

– Я профессор Уайт.

"Неужели тот самый?" – подумал редактор Отто-Мария Бухвальд-Шумахер.

– Да, да, тот самый, – сказал гость. – Я хотел бы сделать заявление для печати.

– Очередная сенсация?

– Мало сказать – сенсация. Произошло грандиозное событие, которое может в корне изменить ход развития нашей цивилизации. Чтобы вам было яснее, попросите принести газету за 1 ноября 1965 года.

В ожидании газеты профессор нервно ходил по кабинету Бухвальда-Шумахера. Когда подшивка "Дэйли Эррор" двадцатипятилетней давности легла на стол редактора, Уайт попросил его прочитать маленькую заметку, которая называлась "Наша цивилизация – не первая на Земле?"

Редактор с выражением начал читать:

– "Вчера в Лондоне состоялся конгресс уфологов…"

– Дальше, дальше! – вскричал Уайт. – С третьего абзаца!

– "…Все были шокированы заявлением профессора Уайта, который выдвинул гипотезу о том, что на Земле уже существовали цивилизации, подобные нашей и даже превзошедшие ее по развитию. На основе археологических находок в Мексике, Бенине и в Сибири, а также на основе скрупулезных астрономических наблюдений, профессор вывел цикличность их возникновения и гибели. Он предположил, что не исключена возможность встречи с представителями последней цивилизации, для которой стали реальностью межгалактические экспедиции. Несложные математические вычисления позволили Уайту утверждать, что мы или наши дети вполне можем стать участниками встречи двух земных цивилизаций".

Редактор откинулся на спинку кресла, закурил сигару, выпустил клуб густого дыма и спросил:

– И что же дальше?

– В одной из инкских гробниц я нашел удивительные платиновые диски и мне удалось частично расшифровать лазерную запись на них. Многое было непонятно, но одно я могу утверждать с уверенностью: это был диск с записью программы полета к Центру энтропийных вихрей. Я знаю, где он находится, и мне не составило труда вычислить, когда звездолет вернется. – Профессор выдержал паузу, редактор нетерпеливо поерзал в кресле. – Так вот, он вернулся.

– Не может быть! – Бухвальд-Шумахер разломал сигару в пепельнице. – Неужели неизвестное тело на орбите, о котором сообщили три дня назад…

– Именно! Это он и есть! Вернее, его самого уже нет. Три дня он был на орбите, а затем взорвался при входе в плотные слои атмосферы. Расчеты экипажа оказались неверными, – ведь астрофизические параметры Земли за 200 миллионов лет сильно изменились. Но четырем членам экипажа удалось спастись и сейчас они находятся на яхте моей дочери в Атлантике. Им угрожает опасность, потому что кому-то, видимо, не выгодно их появление здесь. Мы можем изменить ситуацию, только используя гласность. Ваша газета даст сенсационный материал, я не прошу гонорара за него, все газеты мира перепечатают эту заметку, и мы спасем наших пращуров.

На следующий день в газетах появились сообщения о скоропостижной кончине профессора Уайта в результате сердечного приступа и об автокатастрофе на Флит-стрит, в которой погиб редактор "Дэйли Эррор" Отто-Мария Бухвальд-Шумахер.

4. Прерванный банкет

По случаю прибытия гостей из космоса на яхте «Ширли» был устроен банкет. Зоопсихолог Гудвин надрался первым и теперь пробовал на прочность комбинезон Катрин, пытаясь прокусить его в области бедра. Комбинезон не поддавался его острым зубам, и Гудвин удовлетворенно приговаривал:

– Какой хороший материал.

Катрин смущалась, но зоопсихолога не прогоняла.

– Академик, соблюдай этикет, – сказал Сирил и повернулся к старику Хэнку, который хватив лишнего рассказывал ему о перипетиях их космической "Одиссеи":

– …В начале пути мы еще получали некоторую информацию с Земли, но она становилась все более отрывочной, и вскоре связь оборвалась окончательно. Мы не знали, что происходит здесь, и лишь теперь поняли, что в результате космической катастрофы наша цивилизация погибла 200 миллионов лет назад. Но ведь Земля-то существует, и мы – ее дети.

– Сколько же лет прошло для вас? – спросил Сирил.

– Чуть больше восьми.

– А что случилось с вашим звездолетом?

– Он взорвался. Видимо, мы ошиблись в расчетах. И уж тем более, не ожидали такой враждебности.

– Что вы имеете ввиду?

– Находясь на орбите, мы вели переговоры с несколькими правительствами, но ни одно из них не разрешило нам посадку на своей территории. И тогда мы решили сесть в океан, но потерпели неудачу. Позиция правительств нам совсем не понятна.

Зоопсихолог оторвался от комбинезона и произнес:

– Они просто боятся вас, ведь сейчас они – хозяева положения. А кто знает, какие права предъявите вы, приземлившись.

– Неужели современные люди могут думать подобным образом?

– О, вы их мало знаете, – сказал Гудвин, плеснув себе виски, – Уверяю вас, они этого так не оставят. Ваше здоровье!

И словно в подтверждение его слов, все увидели вертолет, низко летящий над водой. Сирил напрягся. Вертолет завис над яхтой, из него высунулась голова Харрисона, и Гудвин помахал ему бутылкой:

– Эй, командир, бросай свою вертушку и присоединяйся к нашему обществу!

Лейтенанта Харрисона никогда не надо было просить дважды. Он аккуратно посадил вертолет на воду и через минуту уже принимал из рук зоопсихолога стакан виски.

Гудвин позабыл о Катрин и, обняв лейтенанта за шею, потчевал его виски и рассказывал о повадках диких слонов. Харрисон ответил такой же откровенностью, поведав о том, что чуть ли не весь британский флот занят поисками модуля "Зеро".

Сирил напрягся еще больше. Он понял, что ему предстоят боевые действия против грубой военной силы Объединенного Королевства. Сирилу, человеку по натуре мягкому и некровожадному, стало по-отечески жаль юных сынов Альбиона.

Последние несколько лет Сирил в основном убегал и отстреливался. Когда-то его звали Кирилл Смирнов, он рос в интеллигентной семье, жил в Москве и мечтал о карьере журналиста-международника. Все вышло иначе. На третьем курсе он завалил летнюю сессию и был отчислен с факультета журналистики МГУ за неуспеваемость. Его призвали в армию, и то, что он был мастером спорта по самбо, определило дальнейшую судьбу. Кирилла записали в десантную роту разведки, он дрался в Непале и в одном из боев, будучи тяжело раненым, попал в плен к моджахедам. Его перевезли в Пакистан, откуда ему удалось бежать, и он оказался на Тайване. Там его пытался завербовать наркосиндикат, но Кирилл повел с ним непримиримую войну и вскоре взял в плен и выдал сингапурским властям одного из главарей, за что был премирован поддельным английским паспортом и билетом на теплоход Сингапур-Лондон. Там, на теплоходе, он и познакомился с Ширли Уайт и вскоре оказался на ее яхте близ Берега Слоновой Кости.

– Так где же твой эсминец? – спросил Сирил лейтенанта Харрисона.

– Да вон он, – заплетающимся языком ответил Джордж, указывая на горизонт, где как раз появился «Кромвель», делающий двадцать пять узлов.

5. Любитель бабочек

Лорд Джон Ковердейл питал нездоровую страсть к бабочкам. Эта страсть заменяла ему все, – вино, женщин, положение в обществе и даже радость от получения крупных барышей с контрабанды слоновьих бивней, алмазов и золотых слитков. Он мог часами гонятся за бабочками по джунглям. Как раз сегодня утром в сплетении лиан он заметил подолирия Шнитке (такой бабочки еще не было в его обширной коллекции, которая могла бы составить конкуренцию Королевскому музею бабочек имени Чарльза Дарвина). Вот уже седьмой час он преследовал несчастного подолирия, который наконец-то совершенно выбился из сил и в изнеможении опустился на какой-то цветок, чтобы подкрепиться. Лорд Ковердейл припал к земле и пополз по-пластунски к подолирию, держа наготове свой гигантский сачок.

– Сейчас я тебя накрою, мой милый, – пробормотал он плотоядно, занес сачок и уже предвкушал миг победы, вознаграждение за семичасовую гонку, как вдруг что-то с ужасным грохотом пронеслось над ним, волна ветра раскачала траву на поляне, подхватила подолирия и унесла его в чащу тропического леса.

Ковердейл в сердцах выхватил из-за спины М-16 и изрыгая все известные ему ругательства, в том числе и шотландские, стал палить вслед подолирию. Расстреляв обойму, он опустился на землю и тихо заплакал.

Только теперь он разглядел, что же явилось причиной трагедии. Это был вертолет британских ВМС "Си Хорс", который опустился на поляне неподалеку от Ковердейла. Из вертолета выходили люди. Лорд достал вторую обойму, щелкнул затвором и хладнокровно прицелился. Но когда блеснули очки Гудвина, который просто-таки выпал из вертолета, Ковердейл опустил ствол и воскликнул:

– Оу, шит хоул! – и вышел из высокой травы.

Гудвин, не выпуская из рук бутылку "Джонни Уокер", бросился к лорду с криком:

– Боже, Джон, как давно мы с тобой не выпивали вместе!

Лорд Ковердейл был слаб на слезы, и ему пришлось расплакаться второй раз за день, смущенно объясняя остальным:

– Представьте, господа, ровно пятнадцать лет назад, день в день, мы получали дипломы Оксфорда, – он взглянул на часы. – О, господи! И даже в это же самое время! 16.05!

– И тогда мы тоже пили "Джонни Уокер"! – вскричал Гудвин, и вся компания, расстелив на поляне парашют Харрисона уселась праздновать эту знаменательную дату.

Через полчаса Ковердейл был уже в курсе всех событий, произошедших с его новыми знакомыми. Особенно его насмешило то, что эсминец «Кромвель» расплющил свой полубак, врезавшись на полной скорости в непроницаемую стену магнитной защиты, включенной в последний момент стариком Хэнком на модуле "Зеро".

– Так что – так прямо и расплющил нос? – давясь от хохота спросил Ковердейл.

– Да, так и шмякнулся. – сказал Гудвин.

– Десять тысяч тонн – не шутка, – добавил Харрисон, опрокидывая стаканчик.

– Может, тебе уже хватит? – добродушно спросил широкоплечий Драган, похлопав по спине Харрисона своей здоровенной лапой, отчего тот поперхнулся ветчиной прямо на серебристый комбинезон астронавта.

Незаметно сгустились сумерки, и подвыпившая компания повалилась спать.

Сирил и Катрин уединились в вертолете, а Дик и Ширли еще долго сидели у костра, – она положила голову ему на плечо, а он шептал ей что-то на ухо, наверное, что-то о звездах, далеких галактиках и космическом холоде. На ладонь к Ширли сел подолирий Шнитке и доверчиво сложил крылышки.

6. Секреты секретной службы

Несмотря на полученные повреждения, эсминец «Кромвель» держался на плаву. Капитан поправил повязку на лице, чтобы вставить в зубы трубку (когда эсминец врезался в невидимую преграду, Миддлберри и всех, кто был в рубке, выбросило через стекло на палубу. Капитан, как и его корабль, разбил себе нос, остальные члены экипажа отделались сотрясениями мозга и поломанными ногами). Миддлберри был очень зол. Неповрежденным правым глазом он видел, как на палубу подошедшего крейсера «Эссекс» поднимали полузатонувший и ставший уже неопасным модуль «Зеро». В небе барражировали вертолеты, вокруг эсминца сновали туда-сюда катера с подошедших судов британской эскадры. Один из них взял на буксир яхту «Ширли» и потащил куда-то в сторону Кейптауна. Опытный глаз старого морского волка заметил на горизонте истребитель марки МиГ-17, судя по опознавательным знакам принадлежавший ВВС Берега Слоновой Кости. Агент Ми-6, единственный, кто не пострадал во время чудовищного удара, перехватил взгляд Миддлберри, а Миддлберри в свою очередь перехватил взгляд агента Ми-6.

– Да, да, – покачал головой капитан. – Там уже засуетились.

– Сейчас, наверное, сидят и стряпают ноту в ООН, – подхватил агент Ми-6, – Надо заканчивать эту волынку и убираться подальше от их территориальных вод.

– Не понятно, чего мы ждем, – согласился капитан.

– Мы ждем группу захвата.

– Берега Слоновой Кости?

– Нет, этих преступных обитателей модуля и яхты.

– Если Харрисона поймаете живым, отдайте его мне.

– Не могу обещать. Это будет зависеть уже не от меня.

Из селектора послышался голос радиста:

– Капитан, гидрометцентр обещает к вечеру шторм.

– Вот и чудненько! – потирая руки сказал агент Ми-6. – Лучшего нельзя было и пожелать. Мы высадимся на берег незамеченными.

– А мы скорее всего отправимся кормить крабов, – мрачно процедил сквозь зубы Миддлберри.

Вскоре рядом с эсминцем всплыла небольшая подводная лодка.

– Мои ребята прибыли. Капитан, распорядитесь, чтобы спустили шлюпку, – сказал агент Ми-6 и вышел из рубки, бросив на ходу: – Капитан, я не прощаюсь.

– Лучше бы наши пути больше не пересекались, козел, – пробормотал себе под нос Миддлберри, большой любитель театральных эффектов, и повернулся к своему помощнику. – Спустите ялик этому сукиному сыну, и чтобы ни грамма солонины там не было.

Через несколько минут ялик достиг подводной лодки, агент Ми-6 взобрался на борт, достал из кармана связку ключей, быстро нашел нужный, отпер люк и проскользнул внутрь субмарины, после чего она бесшумно погрузилась в пучину.

7. В логове контрабандистов

Едва солнечные лучи позолотили верхушки пальм и первые крики диких фламинго разорвали предрассветную тишину, как зоопсихолог Гудвин был уже на ногах и прикладывался к бутылочке "Гордонс Драй". Просыпались потихоньку и другие участники бивуака.

Любознательный Драган, выгнав из вертолета Сирила и Катрин, легко орудовал гаечным ключом, пытаясь постичь хитроумное устройство двигателя корпорации "Виккерс".

Злой невыспавшийся Сирил, у которого ничего не получилось накануне, удалился в кусты, а Катрин виновато улыбалась Дику, показывая глазами: "Между нами ничего не было".

Дик, строя из себя рассерженного мужа, с напускным спокойствием вскрывал портативным лазером банки с венгерским колбасным фаршем.

Ширли, разложив на ящике из-под джина косметику, подводила глаза, одновременно следя в зеркало за Диком.

Старик Хэнк пытался нацарапать очередную запись в бортовом журнале, а лорд Ковердейл сидел на корточках и тупо разглядывал какое-то насекомое, сидевшее у него на ладони. Последним проснулся лейтенант Харрисон, который, обхватив голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону, приговаривая:

– Что я наделал?.. Трибунал… Капитан, я не хотел этого… О боже, моя присяга…

Это продолжалось до тех пор, пока взгляд его не сфокусировался на Драгане, который усердно разбирал вертолет.

– Эй, сволочь! – вскричал Харрисон. – Не смей трогать казенное!

Он схватил пустую бутылку, первое, что попалось под руку, и бросился на Драгана, крича:

– Мне же никогда не собрать это обратно!

– Брось, лейтенант, – сказал Гудвин, когда Харрисон уже лежал на земле. – Невелика потеря. Это же не последний вертолет Британских ВМС. Тем более, что тебя все равно расстреляют. Если вернешься к своим.

После завтрака лорд Ковердейл пригласил всех к себе в гости. Вертолет решили бросить, тем более что и горючее кончилось, а до виллы лорда, по его словам, было не более часа пути.

Все присутствовавшие выстроились в цепочку и углубились в джунгли. Впереди шел Драган и острым мачете прокладывал дорогу сквозь буйную тропическую растительность. Замыкал шествие Гудвин, который все время чертыхался и уже на десятой минуте пути начал требовать привала.

– Может, бросим его? – холодно предложил Сирил. – Все равно он ничего не несет.

– Не надо, он такой милый, – взмолилась Катрин, повиснув на плече у Сирила. Она, как и многие другие женщины, не понимала доброго мужского юмора.

Компания достигла цели только к вечеру, – с одной стороны, благодаря Гудвину, который все время то отставал, то проваливался в какие-то ямы, а с другой стороны, благодаря Ковердейлу, который постоянно сбивался с пути.

Когда чаща наконец-то расступилась, взглядам путешественников открылся огромный дом, построенный в стиле ампир с элементами позднего конструктивизма и дополненный такими чисто местными деталями, как соломенная крыша и бамбуковые стены. Гудвин даже присвистнул:

– Вот это эклектика! Хороша фазенда!

– Ты не в Латинской Америке, Арнольд. – сказал Ковердейл. – Ты в Африке, и здесь это называется "дача".

При слове «дача» Сирил вспомнил уютный загородный дом своих родителей в благоустроенном совминовском поселке Жуковка и на секунду тень прошлого омрачила его чело. Слетав мыслями на родину, Сирил сосредоточился на Африке и увидел выставленный в одно из окон местной дачи крупнокалиберный пулемет израильского производства.

На огороженной частоколом территории было разбросано еще несколько зданий, возле которых находились какие-то люди. Одни играли в кости, другие чистили автоматы и минометы, третьи просто кемарили в тени. Огромный негр копался в моторе полуразбитого джипа, а неподалеку несколько свирепого вида псов вяло грызлись из-за кости.

– Идемте в дом, – предложил Ковердейл. – Я покажу вам свою коллекцию.

– Это все ваши люди? – спросил Сирил.

– Да, мы вместе делаем наш маленький бизнес.

Когда все вошли в дом, первым, что бросилось в глаза, был плакат с фотографиями Ковердейла анфас и в профиль и подписью: "100 тысяч долларов за живого или мертвого". А лорд, не заметивший некоторого замешательства, уже раскладывал перед своими новыми друзьями красочную коллекцию и давал необходимые пояснения.

8. Отряд сержанта Пепперса

Утренние волны тихо плескались о Берег Слоновой Кости. Уютный заливчик, потягиваясь, не спеша просыпался, сновали туда-сюда рыбы и дельфины, старый негр забросил удочку, и эту картину можно было бы назвать идиллической, если бы не подводная лодка "Айрон Дюк", внезапно всплывшая в двухстах ярдах от береговой линии.

Внутри лодки послышалось несколько глухих ударов, после чего ржавый люк со скрежетом откинулся, и из него показалась голова англичанина. На заспанном лице топорщились рыжие усы и борода, он огляделся и, не заметив ничего подозрительного, воткнул в специально предназначенное для этого отверстие древко с выцветшим и промокшим британским военно-морским флагом. После чего гортанно крикнул что-то и скрылся в люке. Спустя минуту над заливом разнеслись бодрые аккорды гимна "Британия, правь морями!" Вслед за этим из люка выплеснулось ведро помоев, оттуда вылез старый матрос Джон Тэйлор, участник Ютландского боя и высадки в Нормандии, и принялся драить палубу. Старый седой негр, стоявший на берегу и широко раскрытыми от ужаса глазами наблюдавший эту картину, бросил удочку и с криком "Бамплунда катамамба!" скрылся в джунглях. Матрос посмотрел ему вслед, сел на палубу, свесив ноги, и закурил вонючую сигарету.

А в это время, попыхивая дорогой сигарой, агент Ми-6 отдавал последние указания группе захвата.

– …и помните, ребята, вы на территории суверенного государства. Если что – дерьма потом с этими неграми не оберешься. Всю ООН на уши поставят. Поэтому я не советовал бы вам брать с собой автоматическое оружие. Может, обойдетесь холодным?

Сержант Пепперс, шестифутовый детина с бычьей шеей и маленькими поросячьими глазками на красном лице, обильно покрытом угрями, хрустнул здоровенными кулачищами и расхохотался:

– Да мы их голыми руками передушим, этих недоносков!

Сержант Пепперс был потомственным дворянином, старшим сыном пэра Великобритании графа Эдуарда Гемпшира. Богатство и слава отца гарантировали ему блестящее будущее, однако он иначе распорядился своей судьбой. В раннем возрасте мальчик покинул родительский дом, чтобы приворовывать в портовых кабаках. Затем он увлекся боксом и вскоре стал участвовать в профессиональных турнирах, где ему неизменно сопутствовал успех. К тридцати годам он уже сколотил небольшой капиталец и заработал хронический гайморит. Все деньги до последнего пенса были вложены в выгодное дело. Небольшой пароходик, принадлежащий компании "Нью Гемпшир Лайн", вышел из Калькутты с грузом гашиша для курилен Амстердама. Однако груз был перехвачен, а молодому Гемпширу пришлось пуститься в бега. Доведенный до крайней степени отчаяния, на темной улице Манчестера он прирезал некоего Пепперса, под именем которого и поступил на службу в Королевские Вооруженные Силы. Фолклендский конфликт позволил ему быстро продвинуться из рядовых в сержанты и перейти в специальное подразделение коммандос.

– Душить не надо. – серьезно сказал агент Ми-6. – Они нам нужны живыми.

Он дружески ткнул Пепперса кулаком в грудь:

– Ну все, пора, ребята!

Все восемь участников группы захвата, громыхая аквалангами, тяжело двинулись к люку. Последнего агент Ми-6 пнул ногой в толстый зад, обтянутый черной резиной:

– Да пошевеливайся же ты!

Агент ни на секунду не мог поверить в успех операции.

Коммандос, еле передвигая ноги под грузом подводного обмундирования, проследовали мимо старика Тэйлора. Пепперс поскользнулся на палубе, только что вымытой Тэйлором, ударился головой о флагшток, выругался и упал в воду. Остальные попрыгали вслед за ним. Матрос провожал их полуослепшими, слезящимися от старости глазами.

Агент Ми-6 заперся в своей каюте и передал по рации первую шифрограмму в Центр: "Операция началась успешно. Высадка на берег произведена скрытно".

А рыжебородый капитан Мэй усаживался в этот момент на кубрике выпить со стариком Тэйлором стаканчик доброго рома.

– Хорошее утро выдалось, сэр! – прошамкал Тэйлор и сунул в беззубый рот трубку красного дерева.

– Куда уж лучше, старина! – ответил капитан Мэй, покачиваясь в кресле-качалке и укутывая ноги клетчатым пледом.

Тропическое солнце стояло в зените…

9. Нетелефонный разговор

– …в условиях сложившегося ныне паритета двух блоков. Поэтому наша страна считает нецелесообразным вмешательство в решение этой проблемы, так как могут быть случайно затронуты интересы некоторых дружественных нам государств.

– Товарищ президент, – вмешался переводчик. – вы не могли бы чуть помедленнее? Я не успеваю.

Президент перевел дух, сел в кресло и посмотрел на потолок, с которого сочилась вода и мелкими каплями разбивалась о металлический стол с вмонтированными в него массивными черными телефонными аппаратами. Президент поежился, – здесь, на глубине около трехсот метров сотрудниками спецуправления поддерживалась постоянная температура – плюс девять градусов. Там, наверху, светило солнце, москвичи с озабоченными лицами спешили по своим делам, а прямо над головой президента, на Садовом кольце образовалась обычная автомобильная пробка.

– …ограниченное вмешательство. – раздался на другом конце провода голос хозяина Белого Дома. – Мы хотели бы видеть там несколько наших кораблей хотя бы и под датским флагом. Не думаю, что это будет противоречить условиям Стокгольмского пакта.

Президент поменял ноги на столе и распахнул окно. В комнату ворвался кристально свежий воздух Апаллачей. Невдалеке промчался велобайкер, под горой слышался чей-то смех. Президент с тоской посмотрел вслед велобайкеру, прикрыл ладонью трубку и шепнул помощнику, развалившемуся на диване и складывающему бумажный самолетик из копии договора по ОСВ-2.

– Пол, принесите мне, пожалуйста, баночку пива. Простите, что?

Кремлевский переводчик повторил:

– Стокгольм так! Вы поступать не так! Но, как скажут, это не очень телефонный разговора. Встреча надо на Крите.

"Боже, какой у них ужасный английский!" – подумал президент. Как бы в ответ на это, на том конце провода раздались короткие гудки.

В московском подземелье президент устало поднялся со стула, достал из кармана белоснежный платок, вытер стол и заметил переводчику:

– Мне кажется, Николай Гарриевич, вы не совсем точно переводите мои слова. В школе нас, по-моему, учили по-другому.

– О, товарищ президент, с тех пор английский сильно изменился.

– Может быть, может быть. – задумчиво произнес президент. – Ну, счастливо оставаться, Николай Гарриевич.

Президент сел в вагон спецподземки, который помчал его обратно в Кремль. Он нажал кнопку на переговорном пульте.

– Адмирала Платова, пожалуйста.

– Слушаю, товарищ президент.

– Из нашего разговора мне стало ясно, что американцы тоже не прочь понаблюдать за пришельцами. Так что придется послать крейсер и нашпиговать Атлантику подводными лодками.

– Слушаюсь, товарищ президент. – сказал адмирал Платов, отключил спецсвязь, выпил рюмку водки, услужливо налитую адъютантом, и вернулся к штудированию подшивки "Красной звезды" за 1952 год. Он любил именно эту подшивку, так как в одном из номеров на первой странице была напечатана фотография отличника боевой и политической подготовки мичмана Платова.

Президент США, раздосадованный тем, что его отдых прервали, срочно вылетел в Вашингтон, где выступил в Конгрессе с речью, в которой объявил о введении экономических санкций против Гвианы. Речь была встречена тепло и с воодушевлением, а в Майами на всякий случай были усилены полицейские патрули.

Молодой переводчик Николай Гарриевич включил калорифер и улегся на невысокую кровать с металлической сеткой и упругим матрасом. До конца дежурства оставалось семь суток.

У западного побережья Африки подводная лодка "Айрон Дюк" боролась со штормом.

10. Ночная капитуляция

Сержант Пепперс в очередной раз упал, споткнувшись о лиану, и изрыгнул страшное шотландское ругательство.

– Черт бы побрал эти джунгли! – добавил он по-английски.

– Сержант, – раздался голос рядового О" Брайена. – Может быть, пора объявить привал?

– Придется.

Во время привала на рядового Мак-Миллана бросился из чащи двухметровый питон, но коммандос отогнали его кинжалами, а сержант Пепперс ухитрился ударить змею по голове аквалангом.

Коммандос шли по прорубленной Драганом просеке, и дача Ковердейла была все ближе для них. Они очень устали и хотели спать.

* * *

В столовой на даче Ковердейла ярко горели свечи, согревая своим нежным светом присутствующих гостей. Дамы переоделись в вечерние платья, а мужчины – в смокинги, благо гардероб Ковердейла был полон одежды всех времен и народов. Гудвин, решивший быть до конца эксцентричным, надел костюм испанского гранда XVI века. По стенам столовой были развешаны слоновьи бивни, боевое и ритуальное оружие местных племен, золотые украшения и картины Сальвадора Дали, Клода Моне и Ильи Глазунова, а над камином уютно примостился Георг III в полный рост, написанный умелой рукой Констебля.

Гости удобно расселись вокруг массивного дубового стола Викторианской эпохи, который был заставлен экзотическими кушаньями, – черной и красной икрой, балыком, белужьим боком и рыбными расстегаями. "Ну прямо совминовская столовая в рыбный день", – мелькнуло в голове Сирила.

Распахнулись двери, и в столовую вошла голая негритянка с подносом шампанского на голове.

– Не угодно ли освежиться? – предложил Ковердейл и, указывая на негритянку, объяснил: – это моя рабыня.

– Постойте, лорд! – воскликнул Сирил. – Разве рабство еще не отменено?

– Только не в Африке, мой юный друг, только не Африке. – с искренней досадой ответил Ковердейл, старый поборник прав человека.

Старик Хэнк поднял бокал искристой жидкости и произнес длинный тост, суть которого никто не уловил, так как Хэнк все время путался и повторялся, а в конце покраснел, тихо сел и замолчал, вконец смутившись. Над столом повисла тягостная тишина, которую нарушил Дик:

– Старик прав. Мы должны помогать друг другу. Спасибо за все.

* * *

К полуночи коммандос окончательно выдохлись. Первым заныл рядовой Мак-Миллан:

– Я устал, я хочу домой, в Лондон.

– На Пиккадилли, говорят, девки подешевели. – мечтательно произнес О" Брайен.

– Да кто тебе это сказал? – возмутился сержант Пепперс и устало опустился на корягу.

– Толстозадый Рик, он в этом деле специалист. – ответил О" Брайен, уже открывая банку тушенки.

Глухонемой Сэнди деловито складывал хворост у самых ног Пепперса и тщетно чиркал промокшими спичками. Пепперс достал свою бензиновую зажигалку, и блики пламени затрепетали на усталых и оттого еще более мужественных лицах солдат Корпуса особо опасных операций.

– Ладно, завтра мы их обязательно догоним. – сказал сержант Пепперс и повалился на землю, сраженный тяжелым сном. Ему снился маленький мальчик, который, заливаясь смехом, бежит с огромным догом по аллее графского парка в Гемпшире.

Остальные коммандос расселись вокруг костра и достали фляги с бренди.

* * *

Веселье было в полном разгаре. Забылись все тревоги и заботы прошедшего дня. Гудвин спал, положив голову на тамтам, Ширли танцевала с Диком ламбаду, Драган боролся с Харрисоном на руках, Хэнк смотрел телевизор, а Ковердейл рассказывал Катрин, как к нему попал портрет Георга III.

В этой обстановке непринужденности и веселья один лишь Сирил, которому наскучила негритянка, сидящая у него на коленях, взглянул в окно и увидел, что неподалеку от дачи кто-то развел костер.

Он тихо выскользнул из столовой и пошел на свет костра. Подойдя ближе, он присел на корточки и осторожно раздвинул высокую траву. Сомнений не было, – знакомая форма, которую он видел в кабаках Гонконга и борделях Сингапура, говорила о том, что перед ним английские коммандос.

Сирил достал сигарету, вышел на поляну и присел у костра.

– Извините, спичек не найдется? – спросил он.

– Может, тебе и стаканчик бренди? – ответил невозмутимый О" Брайен, даже не повернув головы.

Они чокнулись алюминиевыми кружками и сразу прониклись симпатией друг к другу. Поболтав о том, о сем, они пришли к выводу, что коммандос должны сдаться. "Условия капитуляции мне нравятся", – заметил О" Брайен, пожимая сильную руку Сирила. Упитанный Рик и глухонемой Сэнди собрали амуницию, остальные быстро, по-пионерски загасили костер, и все двинулись к даче Ковердейла, где им была предоставлена бамбуковая хижина, ящик виски и несколько негритянок, которые слегка подчернили их суровые армейские будни.

Сержант Пепперс, забытый всеми, под крики ночного леса предавался сладким грезам об ушедшем в небытие детстве.

11. Серые карлики

Там, где кончается Вселенная, на ее границе с Великим Пространством Небытия, в самом центре энтропийных вихрей миллиарды лет назад родились Серые Карлики. Эта отвратительная субстанция с ошеломляющей скоростью распространилась по Вселенной и стала пожирать Разум везде, где не была найдена от нее защита.

12. Утренняя война

Похмелье было тяжелым у всех, кроме Гудвина, так как он за ночь просто не успел протрезветь. Зоопсихолог первым вскочил с пола и начал призывно стучать по тамтаму. На стук пришел Харрисон и принялся шарить по всем углам в поисках чего-нибудь интересненького. Ничего не найдя, он несколько отупело воскликнул:

– Но мы же не могли вчера выпить все!

– И не выпили!

Харрисон обернулся на голос и увидел старика Хэнка, сливающего из стаканов остатки напитков. Проделав эту нехитрую процедуру, он разом осушил стакан, одобрительно крякнул и стал искать в пепельнице бычок покрупнее.

– Коктейлями балуетесь? – спросил вошедший Драган. По его невозмутимому лицу нельзя было догадаться о том, что позади у него бурная ночь.

– Да, сынок, на корабле я не мог себе позволить так расслабляться.

– Глядя на вас, кэп, можно сказать, что адаптация прошла успешно.

– Более чем, более чем, – ответил старик Хэнк, рассеянно шаря по столу глазами.

Гудвин и Харрисон завороженно следили за его действиями.

В окне показалась всклокоченная голова Дика.

– Мужики, пива нету?

– Только раки, – ответил Харрисон.

– Или раком, – поддержал его не теряющий оптимизма Гудвин.

При этих словах старик Хэнк покраснел как девушка – до ушей.

В дверях появилась Ширли в набедренной повязке и цветастом бюстгальтере. В ее густых волосах запуталось несметное количество травинок. Она плюхнулась в кресло, закатила глаза и тихо произнесла:

– Меня так тошнит!

– Боже, как меня тошнит!!! – вскричала Катрин, неизвестно каким образом появившаяся в столовой. Она схватила банку с квашеной капустой и выпила рассолу.

Последним вошел лорд Ковердейл в безукоризненной «тройке», крахмальной рубашке, бабочке, лакированных черных туфлях, белых перчатках, высоком цилиндре, гладко выбритый, набриолиненный и с ящиком шампанского в руках.

– "Экстра-брют"! Не желаете, господа? – вальяжно спросил он, не дожидаясь ответа сорвал со стены мачете и со свистом отхватил горлышко у первой бутылки, неопасно ранив при этом лейтенанта Харрисона.

Все с радостными воплями кинулись подставлять посуду под бьющую пенной струей, искрящуюся в первых лучах солнца жидкость. (“Ну, не все сразу, господа, не все сразу", – с улыбкой, довольно ворковал Ковердейл.) Женщины изумленно ахали: “Вот настоящий мужчина!", а предусмотрительный Гудвин заботливо сунул одну бутылку под диван.

– А где же Сирил? – с трудом сдерживая икоту спросила Катрин.

"Яичницу жарят", – подумал Сирил, еще не открыв глаза. "Мама, дай попить", – тихо сказал он. Но воды никто не нес. Он тяжело разомкнул веки, – прямо перед ним было посапывающее лицо О" Брайена, который лежал, нежно обняв Сирила за талию. Сирил высвободился из цепких объятий и увидел глухонемого Сэнди, чистящего большой станковый пулемет системы Дегтярева. Сэнди очень любил пулеметы. Он нежно поглаживал ствол, затвор, возвратный механизм, как бы пытаясь довести пулемет до оргазма, затем любовно вставил в него ленту с разрывными пулями и как бы шутя прицелился в Сирила.

– Пух-пух, – сказал он. Это было единственное, чему смог научить его полковой логопед.

– Я тебе дам "пух-пух"! – силясь ласково улыбнуться, произнес Сирил.

Сэнди беззвучно захохотал, повернул ствол в сторону леса и дал короткую очередь. Тут же из кустов в него полетели одна за другой две пехотные гранаты Ф-1 и бешено застрекотало автоматическое оружие.

С пригорка гулко бил пулемет системы Гочкиса, чуть правее обозначились еще две огневые точки: пулемету вторил М-16, а центральную позицию занял неведомый стрелок с "Льюисом".

Первым ответом на огневую акцию противника была вылетевшая из окна дачи пустая бутылка из-под шампанского, брошенная меланхоличной рукой Гудвина. Это дало возможность людям Ковердейла выиграть время и рассредоточиться по линии огня. Из крайнего барака выкатили полевую пушку, захваченную у буров еще в 1901 году, несколько головорезов с АКМами залегли в окопах перед дачей, другие подтаскивали снаряды и устанавливали миномет. Хорошо отлаженная система обороны постепенно приходила в действие. Но и противник развивал наступление по всем правилам позиционной войны, начав его с хорошей артподготовки и не давая людям Ковердейла подняться в контратаку.

Боевые действия принимали затяжной характер. Не унывал один лишь Гудвин. В редкие секунды затишья зоопсихолог, стараясь поддерживать на поле боя атмосферу хоккейного матча, он усаживался за рояль и наигрывал то «Марсельезу», то свадебный марш Мендельсона, то "Прощание славянки с Моисеем".

В здании дачи начал действовать штаб во главе с Ковердейлом. Все присутствующие склонились над картой района, разложенной на тамтаме, и лорд отдавал короткие приказания снующим туда-сюда ординарцам.

Катрин и Ширли организовали полевой госпиталь. Пострадавших пока было всего двое – лейтенант Харрисон с тяжелым алкогольным отравлением и бравый Рик с занозой в заднице, который пропустил стаканчик, другой, третий и пополз на передовую.

– Береги себя! – прошептала ему вслед Ширли.

Гудвин решил создать ополчение и чуть было не вышел на улицу с самодельным плакатом, на котором была начертана весьма туманная надпись: "Вступайте в ряды".

Специальным приказом Ковердейла Дик, Драган и старик Хэнк составили гвардию и с момента преобразования находились в резерве главнокомандующего.

К исходу второго часа войны, после долгого лежания на сырой земле у Сирила заломило спину, и он решил покончить с противником, предприняв смелый обходной маневр. Вскоре было получено разрешение штаба, и Сирил нырнул в высокую траву, прикрываемый О" Брайеном, который полз впереди.

Миновав незамеченными форпосты противника, они зашли ему в тыл и их глазам предстала потрясающе комичная картина. Красный, запыхавшийся и обливающийся потом сержант Пепперс перебегал от одной огневой точки к другой и, изрыгая ужасные проклятия, в том числе и шотландские, осыпал огнем головы защитников дачи. "Я вам покажу", – пыхтел он.

Покатываясь со смеху, Сирил выбрал момент и подставил ногу пробегавшему мимо Пепперсу. Тот как мешок свалился на землю и прохрипел: "Сдавайтесь, вы окружены…"

– Зря мы рисковали. Через десять минут он бы сам пришел.

– Да, – поддержал О" Брайен, прислонив измученного сержанта к пальме. – совсем выдохся, бедняга.

13. Бегство репортера

Лондон выглядел особенно мрачным в это пасмурное майское утро. Пароходные гудки тонули в окутавшем Темзу тумане. Гулкие удары Биг Бена медленно прокатились над Сити.

Репортер скандальной хроники Майкл Дуглас, лежавший на огромной двуспальной кровати, перевернулся с одного бока на другой и тихо застонал. Он начал шарить по столу рукой в поисках сигареты или хотя бы окурка и наткнулся на клочок бумаги. Поднеся его к еще плохо видящим глазам, он с трудом прочитал: "Прости, но я хочу нормальной жизни. Любившая тебя Энни." "Вот какая гадость", – подумал Майкл, скомкал листок и бросил его в угол.

…Семь лет назад выпускник Оксфорда Майкл Дуглас с дипломом журналиста-международника в кармане вошел в здание редакции "Лондон Ньюс", где был принят главным редактором и сразу же получил должность репортера уличной хроники. До сего дня в голове пылкого юноши роились поистине наполеоновские планы – руководство пресс-бюро в Москве,заведование международной службой Би-Би-Си, светская жизнь, яхты, гольф-клубы и девочки с умопомрачительными ногами. Из всего этого он получил только девочек, став своим человеком в борделях Ист-Энда. Там же он познакомился с многочисленными наркоманами, блатными и прочими ублюдками, каковыми полны эти мрачные, грязные кварталы, и вдобавок заработал удар ножом в бок, как всегда случайно оказавшись на месте выяснения отношений между двумя враждующими группировками хулиганов (то ли малайцев, то ли китайцев, то ли русских). Короче, несколько лет общения с лондонским дном изрядно поостудили пыл юноши и привели мироощущение Дугласа в соответствие с действительностью. В то же время он получил богатейший жизненный опыт, познал цену бескорыстной уголовной дружбы (почем фунт стерлингов лиха), но, к сожалению, пристрастился к спиртному. Не в духе Дугласа было приукрашивать реальность, и поэтому многие его откровенные репортажи не слишком-то нравились руководству редакции. Врожденно талантливый человек, он не терпел непрофессиональной правки "кабинетных крыс", из-за чего конфликты с начальством принимали все более острый характер. Последней каплей стал его скандальнейший материал, разоблачающий некоторые стороны деятельности Ми-6 – плод трехлетней работы Дугласа. Когда в публикации материала в его собственной газете ему было отказано, он отнес статью в корпункт советских «Известий» и, тут же получив семнадцать тысяч фунтов наличными, направился в ставший уже родным Ист-Энд, где и напился сверх всякой меры.

Это событие недельной давности вновь всплыло в сознании Майкла, затуманенном семью днями беспробудного пьянства. Баррели спиртного тяжело отозвались на его физическом состоянии. Ему было очень плохо. Однако стоявшая на полу в изголовье кровати бутылка виски вскоре все расставила на свои места. Пропустив грамм двести, потом два раза по сто, а потом опять двести, он вновь почувствовал себя англичанином, и в нем проснулась тяга к последним новостям. Под подушкой Дуглас нащупал телевизионный пульт и нажал на первую попавшуюся кнопку. На экране появилось взволнованное лицо премьер-министра. Судя по всему, он выступал в парламенте. Однако смысл его слов начал доходить до Дугласа только через несколько минут, когда пустая бутылка была уже брошена в угол. Суть дебатов заключалась в отношении к секретной службе Ми-6, в течение многих лет превышавшей свои полномочия и нарушавшей права и свободы граждан. С ужасом Майкл понял, что парламентарии оперируют фактами, изложенными в его собственном материале. Дело дошло даже до того, что кто-то из Девоншира требовал отставки правительства. "О, дерьмо!", – подумал Майкл и начал судорожно набирать номер телефона аэропорта Хитроу, чтобы заказать на вечер билет до Уагадугу…

14. Старик Хэнк раскрывает карты

– Ну и что дальше? – спросил Сирил за обедом и в сердцах бросил ложку в тарелку с черепаховым супом, забрызгав при этом жабо Гудвина.

– Да пошел ты к черту, психопат! – вскричал зоопсихолог, вылив стакан морса Сирилу на брюки.

Над столом повисла зловещая тишина. Ее нарушил побагровевший от злости Сирил, шепотом пробормотав: "Как же ты мне надоел, придурок!", после чего выхватил из супницы куриную ногу и попытался ткнуть ею Гудвину в ухо, но зоопсихолог увернулся, и Сирил попал в глаз Ширли. У нее потекла тушь, и, схватив со стола поднос с пряностями, она обрушила его на голову своего любовника, а Гудвин тут же получил несильный, но очень болезненный удар в нос от Харрисона. Вероятно, страсти накалились бы еще больше, если бы не Ковердейл, своей безукоризненной вежливостью сумевший утихомирить разбушевавшихся гостей. После того, как за столом был установлен относительный порядок, слово взял старик Хэнк:

– Друзья, я понимаю, что вы устали от приключений, а впереди нет никакой определенности. В связи с этим не наблюдается уверенности в завтрашнем дне и порою хочется просто рвать и метать. Поэтому именно сейчас я счел своей обязанностью раскрыть все карты и полностью ввести вас в курс происходящего. Прежде всего, вы должны знать о Серых Карликах.

– Ой, мамочка! – всхлипнула Ширли и машинально уцепилась за локоть Сирила.

А Гудвин, подавившись внезапным приступом веселости, прыснул вишневым компотом на белоснежную скатерть Ковердейла.

Не обращая на все это внимания, старик Хэнк продолжал:

– Так мы окрестили некую субстанцию, которая угрожает всему разумному во Вселенной. Дело в том, что Серые Карлики питаются интеллектом, достигшим определенной стадии развития. Они паразитируют подобно грибку или плесени. Совокупный интеллект начинает чахнуть, и последствия для цивилизации могут быть самыми трагическими. Нам в свое время удалось найти защиту от Серых Карликов, предотвратив падение нравственности и угасание общественной мысли. Мы совершили вторую НТР и вышли в далекий Космос. Благодаря теории нашего великого ученого Эпштейна мы сумели покорить пространственно-временные континуумы и решили уничтожить нечисть в ее же логове. Для чего силами всех землян был построен огромный звездолет «Прогресс», на котором мы и отправились к Центру энтропийных вихрей.

Увы, мечте нашей не суждено было сбыться. Мы победили время и пространство, но не смогли пробиться сквозь энтропию. Пришлось возвращаться.

Выйдя на орбиту Земли, мы поняли, что цивилизация наша погибла, а к тому же приборы показали, что отключена энергетическая защита от агрессии Серых Карликов.

Сейчас мы воочию наблюдаем последствия отключения этой системы и ощущаем на себе бремя колоссальной ответственности. Мы обязаны починить систему и дать новой земной цивилизации шанс выжить…

В столовой вновь повисла тягостная тишина. Один лишь Харрисон нарушал ее, тыкая вилкой в пустую тарелку.

– А теперь, пожалуй, главное, – сказал, предварительно откашлявшись, старик Хэнк. – Пульт управления энергетической защитой находится здесь неподалеку, в непроходимых джунглях. Если вы тоже хотите спасти землян, отправляйтесь туда вместе с нами.

После небольшой паузы все услышали голос Гудвина:

– Прости, Сирил, за обедом я немного погорячился…

15. «Голден форт» в огне

– Ба! – воскликнул лорд Ковердейл. – Ба-ба-ба!

И шумно отглотнул из бутылки "Джонни Уокер Рэд Лэйбл Крэйзи Хорс".

Занюхав кусочком черного хлеба, он нервно заходил по зале, бубня что-то себе под нос. Потом сорвал со стены карту местности, разложил ее на тамтаме и ткнул соленым огурцом в некую точку.

– Если не ошибаюсь, это – здесь! – сказал Ковердейл, торжествующе глядя на Хэнка.

Старик схватился одной рукой за сердце, а другой – за стакан.

– Откуда вам это известно?

– Там находятся культовые постройки и священная пещера. Их свято охраняют местные племена. Туда даже скорпион не проползет. Одним словом – заколдованное место.

Дик молча достал из нагрудного кармана свернутую кальку и наложил ее на карту Ковердейла. Место, отмеченное на карте красным кружком, в точности совпало с соленым огурцом лорда.

– Да, старик, он прав, – задумчиво сказала Катрин, и блуждавшая по ее лицу игривая улыбка внезапно куда-то пропала.

А Ширли достала пудреницу и со скучающим видом принялась пудрить свой покрасневший от водки носик.

Никогда не теряющий оптимизма Гудвин фатально произнес:

– Ну что, Ширли, закончился твой медовый месяц? Теперь тащиться хрен знает куда по уши в грязи?

– Вечно ты, козел, со своими шуточками, – грустно произнесла Ширли и положила голову на плечо набычевшегося Сирила.

– За козла – ответишь, – весело пропел зоопсихолог, вскочил со своего кресла, махнул стопку водки, подбежал к тамтаму и съел огурец, лежавший на карте. – Вот так вот мы их!

– Как же мы теперь найдем пульт? – не просыпаясь спросил Харрисон.

Вскоре после этого начались сборы. Пьяный Гудвин мотался по двору, засунув руки в карманы, и мешал дюжим молодцам Ковердейла укладывать в джипы мешки с провиантом и боеприпасами. Девочки ушли в сауну, поняв, что в ближайшие две-три недели помывки не предстоит. Ковердейл, стоя на крыльце, отдавал последние распоряжения, а старик Хэнк, Дик, Сирил и сержант Пепперс уселись играть в покер, при этом Пепперс проиграл все, включая свою душу и жалованье за ближайшие шесть месяцев.

Выступили под утро, как только первые крики диких фламинго разорвали предрассветную тишину. Первый джип чуть не раздавил Гудвина, который валялся неподалеку от ворот "Голден форта" в обнимку с Харрисоном. Молодцы Ковердейла бережно побросали их тела прямо на ящики с пулеметными лентами, и процессия углубилась в джунгли.

Сирил и Ширли ехали в третьем джипе.

– Может быть, поищешь какую-нибудь музычку? – попросила Ширли.

Сирил покрутил ручку настройки, и из динамиков донеслось:

– Эй, подруга, посмотри на меня! Думай обо мне, думай, как я!

– О-о-о! – простонал Ширли. – Только не Титомир, я тебя умоляю.

Внезапно музыка оборвалась, и они услышали чисто английский голос диктора:

– Вы слушаете Би-Би-Си. В Лондоне 5 часов утра. Туман, моросит дождь, влажность 983 процента, давление 786 миллиметров ртутного столба, температура +17 градусов. Цельсия. Передаем последние известия. Разрастается скандал вокруг деятельности секретной службы Ми-6. Результатом экстренного ночного заседания Палаты Лордов стало назначение парламентского расследования и создание комиссии во главе с представителем Девоншира графом Дэвидом Боуи. Сэр Боуи заявил журналистам, что он намерен идти до конца, отстаивая права и свободы граждан. Репортер Майкл Дуглас, чей сенсационный материал послужил отправной точкой скандала, исчез из своей квартиры в Ист Энде. Скотланд Ярд сбился с ног и не исключает возможности, что Ми-6 уже свела счеты с не в меру ретивым прогрессивным журналистом. Однако у Би-Би-Си есть пока не подтвержденные сведения, что Дуглас находится в Уагадуну. Держись, Майкл, мы с тобой. Эсминец «Кромвель», получивший в ходе маневров Королевского флота серьезные повреждения, буксируется крейсером «Норфолк» на базу "Куин Элизабет", что на острове Вознесения в Центральной Атлантике. Представитель ВМС отказался сообщать какие-либо подробности, однако по нашим данным, на эсминце имеются раненые. «Манчестер» обыграл вчера «Ливерпуль» со счетом 2:1. Следующий выпуск новостей в 5.30.

В это время до Сирила донесся какой-то грохот. Он выключил радио и прислушался. Без сомнения – неподалеку рвались бомбы.

Колонна остановилась. Все услышали удаляющийся гул реактивных двигателей.

– Что за черт! – воскликнул Ковердейл. – Что бы это могло значить?

Гудвин, воспользовавшись остановкой, отбежал в кусты помочиться.

– Эй, Билли, – обратился лорд к одному из своих головорезов. – Залезь-ка на дерево, посмотри, что там происходит.

Билли проворно исчез среди пальмовых ветвей.

– Ну, что видишь? – задрав голову, спросил Ковердейл.

– Да вот, тут неподалеку Гудвин мочится.

– Идиот, ты вдаль смотри!

– А, наша дача горит. Ну и полыхает!

– Ты в этом уверен?

– Ну разумеется, как в том, что вы – Джон Ковердейл.

Лорд схватился руками за голову, упал на колени и застонал:

– О, Боже, моя коллекция!

Участливый Гудвин вытащил из-за пазухи фляжку и протянул ее другу.

– Выпей, Джон, черт с ней, с коллекцией, главное, что мы живы остались. Наловим тебе еще бабочек.

Ковердейл отглотнул из фляги, поборов минутную слабость, поднялся с колен и прошептал:

– Прощай, "Голден Форт", прощайте, лучшие годы моей жизни! Вы мне еще за это заплатите, собаки. Сколь раз увижу, столь раз и убью.

Черты его лица приобрели английскую твердость и спокойствие, он невозмутимо сел за руль, и колонна двинулась дальше.

Голова авиатора Харрисона безвольно постукивала об борт последнего джипа. Билли, вдоволь наевшись бананов, наконец-то спустился с пальмы. Смеркалось. Он огляделся по сторонам и не увидел ничего, кроме нескольких пятен масла на дороге. Билли тяжело вздохнул, ослабил ремень на брюках и поплелся туда, куда вели следы протекторов. Винтовка больно била его по копчику, у него сильно болел живот, и вообще, ему очень хотелось умереть от тоски и безысходности.

16. На авианосце «Лорд Нельсон»

Агент Ми-6 вот уже битый час мерз на палубе авианосца "Лорд Нельсон". Не помогали ни заячья шуба, ни ондатровая шапка-ушанка, выписанные по случаю со склада на Фолклендских островах. Все раздражало его в это утро.

– Ну и где они? – спросил он у подошедшего старшего офицера Астли.

– Должны – вот-вот, сэр, – еле ворочая языком, ответил Астли и скромно потупил свои красные, то ли от бессонной ночи, то ли от беспробудного пьянства, глаза.

– Такое впечатление, Астли, что все это нужно только мне одному.

– Никак нет, ваша светлость. Еще командующему флотом и премьер-министру.

– Ты, брат, думай, что говоришь. За такие слова можно и звездочки лишиться.

– Так я же пошутил, ваша милость Господин Руководитель Операции.

– Ну то-то.

Прошло несколько минут. Мужчины хранили молчание.

– А-а-а! – вдруг закричал Астли, смертельно напугав этим агента Ми-6. – Вон они!

– Где, где? – беспомощно замотал головой агент.

– Там, смотрите, три черные точки на горизонте, ваше сиятельство.

– А почему они так низко летят?

– Видимо, горючее кончается, – неуверенно промямлил Астли. – В любом случае, нам лучше уйти с палубы.

Через некоторое время все три самолета, несмотря на сложные погодные условия, благополучно сели на палубу, и командир звена капитан Клэптон предстал перед агентом Ми-6.

– Цель уничтожена, ваше величество! – доложил он.

– Да не может быть! – воскликнул агент и растроганно поцеловал капитана. – Вы меня не разыгрываете?

– Никак нет! Цель уничтожена к чертовой матери, ваше преосвященство!

– А люди?

– Какие люди?

– Которые находились там.

– Так там никого не было.

Агент Ми-6 заскрежетал зубами, и желваки тяжело заходили по его внезапно обрюзгшим щекам. Подавив в себе приступ гнева, он сдержанно произнес:

– Благодарю за службу, идиот. Ступайте теперь к дьяволу.

– Слушаюсь, Отче наш.

С этими словами капитан Клэптон нетвердой походкой вышел из кают-компании.

А агент Ми-6 заперся на все замки в своей каюте, предварительно удостоверившись, что никто из матросов не болтается по коридору, достал портативную радиостанцию, сделанную в форме кисточки для бритья, и, задумчиво поводив ею по щекам, тихо, но внятно сказал:

– Лютик, лютик, ответь гладиатору, то есть, тьфу, гладиолусу.

Сонный голос ответил:

– Лютик слушает.

– Тетушка преставилась в среду.

– Гроб уже заколотили?

– Не отслужив панихиду.

– Сигареты кончаются, окурки вальс танцуют.

– После дождя птицы хлопали крыльями?

– Проявитель скис, в зажигалке чай кончился. А первым был дядя Вилли. Держись левой стороны, не стой под стрелой, не уверен – не обгоняй. Ниф-ниф?

– Наф-наф.

– Нуф-нуф.

Агент Ми-6 умело разломал радиостанцию и выкинул ее в иллюминатор. Он подошел к зеркалу, высунул язык, потом посмотрел горло, постучал ногтем по передним зубам, устало провел рукой по глазам и лег на койку. Дело принимало серьезный оборот. Во-первых, в Центре им были недовольны. Во-вторых, как он понял из разговора, Дуглас объявился в Уагадугу, нанял велорикшу и движется сейчас к границе Берега Слоновой Кости. В-третьих, нет никаких новостей от команды Пепперса, и что самое неприятное, «Ливерпуль» опять проиграл «Манчестеру». Да, думал агент Ми-6, это значит, что они переместились на четвертую строку турнирной таблицы, и «серебра» теперь не видать, как своих ушей. Впрочем, можно еще побороться за «бронзу», разумеется, но лишь при условии, что «Блэкберн» сделает «Ньюкасл», хотя «Ньюкасл» вряд ли проиграет на своем поле, во всяком случае, за последние 17 лет такого не случалось ни разу. Конечно, «Блэкберну» тоже нужны очки, и они будут бороться как раненые львы. Но даже если им и удастся отобрать эти два очка у «Ньюкасла», "Ливерпулю" необходимо будет выиграть у «Портсмута» с преимуществом в пять мячей, а это, согласитесь, при отсутствии левого крайнего Степанова, на которого три дня назад упал метеорит и сломал ему большой палец на правой ноге, практически невозможно. С этими грустными мыслями агент Ми-6 провалился в тяжелый сон.

Старший помощник Астли открыл следующую бутылку рома и услужливо плеснул в стакан командира авианосного соединения контр-адмирала Коллингвуда.

– Мы потеряли эсминец, сэр, – сказал Астли. – Не слишком ли большая плата за капризы Ми-6?

Контр-адмирал пристально посмотрел на него своим единственным глазом и ничего не ответил, но не потому, что осторожничал или хотел сохранить многозначительность, а потому что был просто мертвецки пьян.

– А ведь операция длится всего лишь три дня, – продолжал старший помощник. – Какие еще неприятности ждут нас впереди?

Сразу же после этих слов авианосец со страшным грохотом налетел на подводную скалу, и самолеты как орехи посыпались с палубы в воду.

– SOS, – с облегчением промямлил контр-адмирал Коллингвуд.

17. Бегство репортера – 2

Репортер скандальной хроники Майкл Дуглас, лежавший на огромном двуспальном деревянном настиле, перевернулся на другой бок и тихо застонал. Его туманному взгляду представилась серая каменная стена с сочащейся по ней гнилой водой. "Это еще не ад, но уже и не чистилище, – подумал Дуглас. – Ну вот, я и канул в Лету".

И вдруг внезапная мысль пронзила его уставший мозг. Начитавшийся в детстве Солженицына, Майкл понял, что он на Лубянке. В это время дверь заскрипела, и в камеру вошел огромный негр. “Наверное, из кубинских эмигрантов", – подумал Дуглас, а вслух произнес:

– Buenos dias, amigo! Que tal? – и попробовал улыбнуться.

– Доброе утро, мистер Дуглас, – сухо сказал вошедший по-английски. – Мы приветствуем вас в Центральном вытрезвителе города Уагадугу. Сейчас 7.30 утра. Температура – 45 градусов в тени. Завтрак и свежие газеты будут поданы через 20 минут.

– Как я здесь оказался? – спросил репортер и сделал слабую попытку сесть.

– Вы начали дебоширить еще в самолете рейса «Лондон-Уагадугу», а затем продолжили в аэропорту. Так разбушевались, так разбушевались… Пришлось доставить вас сюда. Но вы не волнуйтесь, сейчас мы свяжемся с консульством, и, я думаю, конфликт будет улажен.

При этих словах похмелье Дугласа как рукой сняло. Он вскочил с настила и трепетно обнял негра.

– Послушай, Том, или как тебя там, – нежно пролепетал он. – Давай обойдемся без консула. У меня здесь родственники…

– В таком случае, с вас 25 фунтов стерлингов, – нагло улыбнулся негр, освобождаясь из цепких объятий Майкла.

Репортер снял с руки золотые часы «Сейко», подаренные ему коллективом редакции на 25-летие, и без сожаления протянул их негру:

– Сдачи не надо!

– Вы можете идти.

– Только один вопрос. Вы не подскажете, как мне найти моего старого друга Мамеда?

Негр побледнел.

– Он живет в трех кварталах отсюда, на улице Шарля де Голля.

Дуглас был уже в дверях, когда негр окликнул его:

– И кстати, вы забыли свои часы…

Через 20 минут Майкл уже сидел в мягком шезлонге на берегу огромного бассейна с лазурной водой, расположенного во внутреннем дворе небольшого дворца, который был построен в мавританском стиле.

Напротив него удобно расположился чеченец Мамед. Старые знакомые жадно поглощали шашлык и с хохотом вспоминали свое криминальное истэндское прошлое.

Свою карьеру Мамед начинал во времена хрущевской оттепели. Молодой студент журфака МГУ в свободное от учебы время играл в наперстки на Курском вокзале. Затем он впал в немилость, как и многие другие авангардисты. Его осудили на три года исправительно-трудовых работ на острове Русский в Тихом океане, откуда, впрочем, Мамед успешно бежал на японской рыбацкой шхуне и был переправлен друзьями в Стамбул. У него был гуманитарный склад ума, а потому две страсти боролись в нем, – журналистика и мошенничество. Победила вторая, хотя Мамед всегда успокаивал себя тем, что она мало чем отличается от первой. Когда его не слишком сильно занимали аферы, приносившие ему солидный доход в СКВ и турецких лирах, он любил пописывать зажигательные репортажи со стамбульского дна для газеты "Сандэй Монитор". Молодой журналист был замечен руководством еженедельника и приглашен поработать обозревателем в Лондон. Сбылась мечта Мамедова детства – он получил английский паспорт и одновременно попал в досье Интерпола как преступник международного класса. Бизнес Мамеда был поставлен на серьезную основу. До сих пор своей самой большой удачей он считает заключение фиктивного брака между принцем Чарльзом и Дианой Спенсер, что принесло ему 7 миллионов фунтов чистой прибыли. Но даже не деньги тешили в данном случае душу Мамеда. Главное то, что Мамед получил титул пэра Англии и одновременно стал членом Палаты лордов Британского парламента. Однако времена менялись. На смену либералам пришли консерваторы, на смену одним консерваторам пришли другие, и Мамед, вконец запутавшись в сложном коловращении британской политической системы, погрязнув в дворцовых интригах, вынужден был отойти от дел и эмигрировать в Уагадугу. Здесь он основал транснациональную кампанию, торгующую яблоками, помидорами и бананами. Капитал его наконец-то по-настоящему заработал.

Читатель спросит – а какая же связь между пэром Англии Мамедом и репортером скандальной хроники Дугласом? Самая простая! В минуты депрессии Мамед частенько захаживал в портовые кабаки Лондона, где пахло морским ветром и авантюрой. Там-то он и познакомился с Майклом. Оказавшись родственными душами, они выпили не одну цистерну спиртного за разговорами о судьбах журналистики и методах фрактальной либо хаотической верстки газетных полос.

Мамед, естественно, понял, что Дуглас вряд ли мог оказаться в Уагадугу случайно. Но будучи человеком тактичным, он выжидал, пока Майкл сам перейдет к информации о цели визита. Наконец, когда Мамед жестом отпустил слугу, репортер приступил к главному. Он придвинулся поближе к своему другу, смущенно кашлянул и сказал:

– Видишь ли, старина, у меня возникли определенные проблемы.

– Опять что-нибудь подцепил?

– Да вроде того. Я полагаю, меня сейчас разыскивает вся британская контрразведка, – и он вкратце поведал Мамеду о событиях последних дней.

– Значит, ты сейчас вроде как в бегах, – понимающе закачал головой хитрый Мамед.

– Да, сховаться мне надо.

– Что ж, мой дом – к твоим услугам.

– Нет, нет, слишком рискованно. Я не хотел бы тебя подставлять. Все, что мне надо, это «штука» в «зелени» и добрый пистолет. Я уйду в джунгли. Перекантуюсь у пигмеев месячишко.

Через несколько минут Мамед вернулся из дома и передал Дугласу все необходимое: чудовищных размеров Smit & Wesson 1876 года выпуска и пачку новых сотенных купюр, пахнущих типографской краской.

– Вот – здесь пять тысяч. А револьвер – пусть это будет подарок. Я купил его недавно в местном краеведческом музее. Пуля вылетает отсюда, – сказал Мамед, указывая на ствол.

Дуглас улыбнулся и тут же, дав слуге денег, послал его за выпивкой.

На Уагадугу спускались сумерки. Мавританский дворец Мамеда был расцвечен китайскими фонариками. На мраморной лестнице расположился фольклорный ансамбль, а на лужайке возле бассейна абсолютно пьяный и столь же голый Дуглас под рокот барабанов в компании восьми голых же негритянок изображал танец живота. Мамед, ностальгически улыбаясь, сидел в плетеном кресле и тихо приговаривал:

– Ох, Майкл, ты все такой же.

Наконец, Дуглас упал в бассейн и моментально уснул.

Едва тропическое солнце позолотило верхушки пальм и первые крики диких фламинго разорвали предрассветную тишину, репортер скандальной хроники Майкл Дуглас разлепил веки, перевернулся на правый бок и тихо застонал. Ему было очень плохо.

Но Мамед уже торопил:

– Тебе пора уходить, Майкл, у меня есть информация о том, что в городе тебя уже ищут. Вот рекомендательные письма к вождям.

Дуглас насколько мог в своем состоянии горячо поблагодарил друга, занял у него еще три тысячи, вышел на улицу, поймал велорикшу и вскоре углубился в джунгли, пробиваясь в сторону границы Берега Слоновой Кости знакомой ему одному тропой.

18. На звездолете

В кают-компании командир «Прогресса» и его старший помощник склонились над звездными картами. Вошел адъютант и доложил:

– Мы вышли на заданную орбиту. Двигатели работают в режиме коррекции.

– Прекрасно. Всем отдыхать, кроме дежурной бригады.

Когда адъютант вышел, по лицу командира пробежала тень. Он еще больше ссутулился и хрипло произнес:

– Теперь мы можем только ждать.

Серые Карлики еще даже и не догадывались о том, что должно произойти.

19. У цели

Вдыхая утреннюю свежесть, Сирил пружинистой походкой подошел к свернувшемуся в спальном мешке Гудвину и пнул его ногой:

– Вставай, старая задница! Посмотри, какой восход.

Гудвин, не открывая глаз, тут же заныл:

– Отстань от меня, я спать хочу.

Ковердейл, уже успевший наловить змей к завтраку, подошел к зоопсихологу, влил в него рюмку виски и ласково потрепал по холке:

– Можешь, конечно, оставаться, но вряд ли это положительно скажется на твоем здоровье. Позавтракаем и в дорогу. Надо достичь цели засветло.

Недовольный Гудвин наконец-то с большим трудом освободился из спального мешка, все время путаясь в молниях и тесемках, и огляделся по сторонам. Неподалеку О" Брайен проводил с коммандос утреннюю зарядку, а разжалованный сержант Пепперс сидел у огромного котла и покряхтывая чистил корни маниоки. Ширли и Катрин направлялись куда-то, обмотавшись махровыми полотенцами. Молодцы Ковердейла с гоготом разминались перетягиванием толстенного пенькового каната. Дик и Драган перекидывались в карты, а старик Хэнк, как обычно, делал очередные записи в своем потрепанном журнале. Гудвин с досадой отметил таинственное отсутствие лейтенанта Харрисона, единственного, по сути, симпатичного зоопсихологу человека, понимавшего его во всем и всегда.

– Харрисон, где ты? – позвал Гудвин.

– Я здесь! – раздался откуда-то с неба голос авиатора.

Гудвин задрал голову и увидел привязанный к ветке баобаба спальный мешок, внутри которого что-то трепыхалось. Усилиями всей экспедиции его удалось снять, после чего Гудвин недоуменно спросил:

– Как тебя туда занесло, дружище?

– Так ты же сам меня подвесил, опасаясь, что меня искусают змеи.

– Ну и надрались же мы вчера, – резюмировал зоопсихолог. – Скажи еще спасибо, что я не закопал тебя в землю.

– Бросал бы ты свои попойки, – сказал Сирил. – У тебя слишком больное воображение.

– Если бы я не пил, – буркнул себе под нос Гудвин. – то давно бы сошел с ума от вашего идиотизма. Пращуры какие-то… Карлики Серые… Энтропия… Двинуться можно. Куда же это зверье подевало мой виски? Харрисон!

– Чего?

– Через плечо! Пить будем?

– Будем.

– Ну иди – у Ковердейла выпроси чего-нибудь.

В то время, пока вся компания разбиралась с непутевым пилотом, Ширли и Катрин углубились в чащу и спустя несколько минут достигли небыстрой реки. Они вошли в воду и с удовольствием принялись омывать свои чудесные, словно отлитые из бронзы, тела. Внезапно раздался оглушительный выстрел, девушки взвизгнули, обернулись, инстинктивно прикрыв руками свои прелести, и увидели падающую с дерева огромную черную пантеру. Вслед за этим из кустов чертыхаясь вывалился молодой человек мужественной наружности с дымящимся револьвером в руке.

– Надо же – попал! – с искренним удивлением произнес он. – Это купание могло стоить вам жизни, милые дамы. Здесь вам не Гайд-парк. Кстати, что вы делаете сегодня вечером?

– Сегодня вечером мы спасаем человечество, – хихикнула Ширли, уже успевшая накинуть полотенце. – И между прочим, не в моих правилах знакомиться с мужчиной на улице.

– Сожалею, мэм, я никогда не позволил бы себе нарушить ваше уединение, если бы не эта дикая кошка.

– Достойное оправдание. Ширли Уайт. Моя подруга – Катрин Денев.

Молодой человек щелкнул каблуками, чуть не упав при этом, и отрекомендовался:

– Майкл Дуглас, известный борец за права негров.

Внезапно кусты ощетинились стволами винтовок и автоматов.

– Бросай оружие! – раздался душераздирающий крик Сирила.

От неожиданности Дуглас выронил револьвер, который с глухим стуком упал ему на ногу. Если бы не кованый армейский сапог, он бы точно раздробил пальцы.

– Какого черта! – воскликнул репортер, когда в спину ему уперся тяжелый арбалет Гудвина.

– Молчать! – рявкнул сержант Пепперс. – Смирно! Руки за голову! Ноги на ширине плеч! Начинаем приседания! Раз-два! Раз-два! Раз-два…

Абсурдность ситуации повергла всех в состояние кратковременного шока и в создавшейся безумной тишине слышно было только похрустывание коленных суставов Дугласа, который бормотал, тяжело дыша:

– Все, все, сдаюсь. Согласно Гаагской Конвенции о военнопленных, я требую немедленно проинформировать Международный Красный Крест, а также предоставить мне горячий завтрак и свежие газеты.

Первой опомнилась Катрин:

– Эй вы, прекратите! Этот человек только что спас нам жизнь, – и она указала на тело пантеры.

Ко всем присутствующим вернулся рассудок.

Лорд Ковердейл подошел к запыхавшемуся Дугласу:

– Я вынужден принести глубочайшие извинения за себя и своих друзей в связи с досадным недоразумением, произошедшим по воле случая. Но, сэр, джунгли есть джунгли, и никто не застрахован от всевозможных неожиданностей. Пусть же это останется в прошлом. А сейчас от имени всех членов экспедиции я выношу вам благодарность за проявленные мужество и героизм, – с этими словами он пожал трясущуюся руку изумленного Дугласа.

Раздались аплодисменты, и слуги принялись обносить всех собравшихся шампанским. Гудвин и Харрисон, мгновенно осушив свои бокалы, заказали водки и "canape con caviar". Пепперса отослали обратно на кухню, дамы окружили Дугласа и вели с ним непринужденную беседу, стараясь понравиться, Ковердейл, старик Хэнк, Дик и Драган расположились за ломберным столиком сыграть партию в винт, Сирил и О" Брайен оживленно обсуждали тактико-технические данные нового русского штурмовика Ил-102. Походный оркестр Ковердейла наигрывал легкие мелодии. Судя по всему, продолжение экспедиции откладывалось на неопределенный срок.

20. Тучи сгущаются

Проблема пришельцев оставалась неразрешенной и стала волновать умы руководителей ведущих держав мира. Англичане, проявившие на начальном этапе наибольшую активность и терпящие фиаско за фиаско на этом поприще, решили-таки прибегнуть к помощи иностранных спецслужб. Коллеги, естественно, были в курсе всего происходящего и быстро согласились с тем, что лучше действовать сообща. В противном случае вся эта история легко могла стать достоянием широкой общественности, и кто знает, какие это поимело бы последствия. Посему решено было провести суперсекретную встречу представителей трех ведущих разведок мира.

Местом для обмена мнениями был избран остров Питкэрн, колония Ее Величества Королевы Великобритании. Затерянный в самом глухом уголке Тихого океана, с населением в 123 человека, он как нельзя лучше подходил для намеченного мероприятия. Спецпредставители даже не подозревали о возложенной на них миссии, так как конверты с инструкциями они имели право вскрыть только по прибытии на место.

* * *

Ранним утром, в среду, Билли Айдол по кличке Придурок вышел к морю поймать себе какую-нибудь живность на завтрак. Не успел он размотать донку, как внимание его привлекло нечто необычное. Приглядевшись, он различил человека, стремительно приближающегося к берегу на сёрфе. В тот же момент из-за мыса Кромвеля показался водный велосипед, явно управляемый англичанином, а с другой стороны заходил на посадку тяжелый одноместный дельтаплан системы Сикорского.

Придурок забыл про завтрак и бросился к губернаторскому бунгало с криками:

– Едут! Едут!

Буквально через мгновение пустынный пляж заполнился людьми. На пальмах были водружены флаги трех государств, встречающие развернули плакаты на трех языках: "Welcome!", "Добро пожаловать!" и "Enjoy Coca-Cola!", оркестр грянул 1-й концерт Чайковского. Правда, в последний момент старый филиппинец Джошуа Три чуть было не сорвал всю торжественную церемонию. Как следует не успев опохмелиться и вспомнив свою бурную молодость, прошедшую в рядах Гринпис, он достал из сундука запылившийся цинковый щит с надписью "Yankee, go home! Нет – ядерным испытаниям на атолле Бикини!" К счастью, полиция вовремя заметила демарш старого правозащитника и прогнала его пинками с пляжа.

Представители спецслужб были крайне удивлены тем, что одному был преподнесен пышащий и ароматный каравай, другому, согласно обычаю, тарелка с дымящейся овсянкой, а третьему – аппетитный чизбургер, картофель фри и пакетик кетчупа.

Губернатор выступил с кратким приветствием, в котором затронул исторические аспекты трехстороннего сотрудничества, начиная с битвы при Гастингсе, коснулся вопросов экономических преобразований на Питкэрне, рассказал о геополитическом влиянии острова в Азиатско-Тихоокеанском регионе, а также особо заострил внимание собравшихся на проблемах окружающей среды и матерей-одиночек. Вслед за этим почетный караул, состоящий из всех трех гвардейцев, под барабанный бой проследовал торжественным маршем мимо почетных гостей, после чего губернатор произнес:

– А теперь вы можете вскрыть свои конверты с секретными инструкциями. Мы отвернемся. Хочу напомнить лишь, что торжественный ужин состоится через 30 минут.

Никогда еще в истории трех стран переговоры не проходили столь быстро и столь эффективно. В течение получаса были найдены точки соприкосновения по всем возникшим проблемам. Единственной трудностью на пути сотрудничества оставался вопрос, как добраться до Африки. И тут свою лепту в развитие добрососедских отношений внес губернатор, предложивший для этой цели использовать трофейный германский дирижабль, занесенный на Питкэрн тайфуном в 1915 году.

На следующий день "Кайзер Вильгельм II" плавно поднялся в воздух и под восторженные крики островитян, тарахтя моторами, взял курс на Африку.

Джошуа Три смахнул слезу. Назначенный в декабре 41-го года на всякий случай командиром дирижабля, он до сих пор не мог поверить в то, что это сооружение сможет когда-нибудь оторваться от земли хотя бы на пару футов.

Над пращурами сгущались тучи мирового сообщества…

21. Агент объявляет «шах»

Агент Ми-6, сидя за стойкой бара в отеле «Ритц», в седьмой раз заказал двойной "Джек Дэниэлс".

– Вот, Мэри, – говорил он длинноногой красотке, примостившейся рядом с ним. – Вот вся их благодарность за годы, отданные Секретной Службе Ее Величества. Вот вся низость и подлость этих чинуш. И за что? За что? За то, что в армии и на флоте служат одни кретины. Ну, потеряли мы отряд коммандос, ну, потопили эсминец и авианосец, но я-то тут при чем? Я ж верой и правдой… Тридцать лет… Тебе сколько?

– Девятнадцать.

– Вот видишь. Поднимемся в номер?

– С удовольствием. Только сначала покажи деньги.

Агент достал несколько смятых десятифунтовых бумажек.

– О, нет. Убери это дерево. Я работаю только за валюту. Доллары есть?

В этот момент проходивший мимо араб хлопнул девушку по попке.

– Хочешь, я заплачу тебе? Золотом!

Когда они удалились, агент Ми-6 прошептал:

– За державу обидно…

Он залпом допил остаток виски, надвинул шляпу на глаза и вышел в туман, под моросящий лондонский дождик. Он тихо брел по опустевшим улицам, пока не вышел на набережную Темзы. Прямо перед ним находился Tower Bridge. "А что, – подумал агент Ми-6. – вот оно избавление, решение всех проблем". Темные воды Великой реки манили его изможденный разум.

Неожиданно он услышал громкий всплеск и крик "Помогите!" Не раздумывая ни секунды, агент бросился в ледяные волны Темзы и в несколько гребков достиг тонущей девушки. Через несколько минут они были уже на набережной, и он начал приводить ее в чувство. Девушка открыла глаза и улыбнулась:

– Господи, я жива. Как это прекрасно!

Из темноты выросла фигура полицейского, исполненного служебного рвения:

– Что здесь происходит?

– Все в порядке, – агент Ми-6 показал ему свое удостоверение. – Продолжайте патрулирование, сержант.

Полицейский взял под козырек, и не прошло и часа, как агент и спасенная им девушка уже лежали в постели, отдыхая от только что пережитого эмоционально-физиологического стресса.

– Не пора ли нам познакомиться? – спросила девушка, затянувшись сигаретой.

– Зови меня просто Ролс. Ролс Ройс.

– Необычное имя. Ты валлиец?

– Нет, я из Эссекса.

– А меня зовут Энн Дуглас.

Агент Ми-6 приподнялся на локтях.

– Ты случайно не родственница известного репортера Майкла Дугласа?

– Я его бывшая жена.

Они еще выпили немного, поболтали какое-то время, и Энн заснула. А агент Ми-6, куря сигарету за сигаретой и нервически ломая окурки в пепельнице, спокойно анализировал свое душевное состояние. Минутная слабость давно прошла, и сейчас его поражало то, что он всерьез мог помышлять о самоубийстве. Нет, теперь он стал другим человеком, и роль исполнителя, роль пешки больше не устраивала его. Он хотел сам расставить фигуры в этой затянувшейся партии. Да, рано или поздно он прикончит всех этих штабных крыс, но сначала надо рассчитаться с пращурами. Кто здесь может помочь?

Внезапно его память высветила благородное лицо пэра Великобритании, члена Палаты лордов, у которого он несколько лет был личным телохранителем и про темные делишки которого он очень многое знал. Мамед!

Никто, кроме Мамеда, не чувствовал себя так уверенно в центральной Африке и никто не пользовался там столь же огромным влиянием.

Агент Ми-6 сорвал телефонную трубку и судорожно начал набирать номер аэропорта «Хитроу», чтобы заказать билет до Уагадугу.

22. У цели – 2

Едва лучи тропического солнца позолотили верхушки пальм и первые крики диких фламинго разорвали предрассветную тишину, как участники экспедиции под руководством лорда Ковердейла, хаотично расположившиеся на поляне в центре Африки, начали томительное пробуждение.

Один за другим они стягивались к опушке, где сержант Пепперс разложил костер из разломанных накануне патронных ящиков. На вертеле жарилась пойманная им огромная жирная водяная крыса.

– Почему она так кричит? – спросил лейтенант Харрисон.

– У меня не хватило душевных сил ее предварительно задушить, – ответил сержант, человек хоть и грубоватый, но с добрым и отзывчивым сердцем.

– Сержант, чур моя правая задняя ножка! – крикнул из кустов зоопсихолог Гудвин.

– А не хочешь сесть вот на это? – моментально отреагировал Пепперс, показав Арнольду средний палец, обращенный к небу. – Пойди и сам налови.

– Не ссорьтесь, господа, не ссорьтесь! – воскликнул лорд Ковердейл, облаченный в отутюженную и накрахмаленную полевую форму британского полковника времен англо-бурской войны и высокие, до колен, яловые сапоги со шпорами. На боку у него болтался гвардейский палаш. Его ножны, рукоятка и эфес были инкрустированы алмазами. Облик этого сияющего воина дополнял маузер в деревянной кобуре и две гранаты на поясе.

– Катрин, – толкнула Ширли свою подругу. – Ты посмотри, какой мужчина. Надо с ним срочно познакомиться и пригласить на ланч, а вечером вытащить на партию в трик-трак.

Гудвину же, подавленно замершему, почудился грохот идущей в атаку кавалеристской бригады. В минутном затмении он успел почувствовать все, – страх, боль унижения, гордость последнего защитника бурского редута, ненависть к английским колонизаторам и веру в будущее своей Республики. "О Трансвааль мой, Трансвааль!" – завопил он и бросился с палкой на Ковердейла.

Лорду пришлось бы не сладко, если бы не Сирил, успевший повалить зоопсихолога.

– Что это с ним? – спросил старик Хэнк.

– Ничего страшного – белая горячка, болезнь незаразная, – ответил Сирил. – Принесите, если не трудно, ведро воды, а я пока подержу его.

Когда зоопсихолога привели в чувство, лорд Ковердейл решился, наконец, изложить свои соображения по поводу ближайших целей похода. Едва он дошел до описания красот горных перевалов, которые им предстоит преодолеть, Майкл Дуглас прервал его:

– Простите, сэр, мое любопытство – вы держите путь в "Заколдованную Долину"?

– Именно так, мой юный друг.

– Но ведь есть более простой способ попасть туда. Здесь неподалеку, милях в тридцати, проходит заброшенная узкоколейка. Если бы нам удалось починить паровоз, то, миновав несколько тоннелей, мы оказались бы сразу в долине.

– А вы уверены, что сможете найти эту ветку?

– Сэр, никто не знает эти места лучше, чем я, – развел руками репортер скандальной хроники газеты "Лондон ньюс", ни разу до сего дня не покидавший кварталы Ист-Энда.

– Ширли, – толкнула Катрин свою подругу, – Тебе не кажется, что сейчас он похож на того мужчину из рекламного ролика сигарет «Кэмел»? Какое мужественное лицо!

– Кстати, – продолжал Дуглас. – А какова цель вашего путешествия в долину?

– Не вдаваясь в подробности, – мы должны попасть в ритуальное святилище местных племен, – ответил Ковердейл, а Сирил мрачно добавил:

– Видимо, с боями. – И, вставив ленту в свой любимый пулемет, передернул затвор.

– Напрасно вы думаете, Сирил, – сказал репортер. – что племена вооружены только луками и стрелами. Но мне кажется, я смогу уладить этот вопрос. Один старый друг дал мне рекомендательные письма к вождям. Он же, кстати, поставляет им помидоры и стрелковое оружие. Так что письма здесь посильнее, чем бригада коммандос.

– Ну-ну, вы это полегче, – буркнул сержант Пепперс, перевязывая только что подвернутую на ровном месте ногу.

– Вы когда-нибудь видели такое? – раздался голос Гудвина, который до сего момента лежал на спине и тупо смотрел в небо.

Все подняли головы, – над макушками деревьев плавно проплывал дирижабль, его серебристая обшивка сверкала на солнце.

– "Кайзер Вильгельм II", – прочитал лорд Ковердейл полуистершуюся надпись на борту "сигары".

В тот же миг из окна гондолы вылетела пустая бутылка и упала к ногам зоопсихолога.

Она была без этикетки, любознательный Гудвин поднял ее, понюхал и мечтательно произнес:

– "Пшеничная".

Сирил с досадой хрустнул пальцами:

– Теперь нами занимается не только Ми-6.

– А кто же еще?

– КГБ!

С криком "Ой, мамочка!" Ширли повалилась в обморок, а глухонемой Сэнди, что-то мыча, бросился в чащу.

– Спокойно, господа! – воскликнул старик Хэнк. – Нас уже никому не остановить, – и, взглянув в Космос, шепотом добавил: – Держитесь, Серые Карлики!

Над Землей Занималась Заря Новой Жизни…

23. Агент Ми-6 идет по следу

Мамед сидел в удобном шезлонге из чистого золота на берегу бассейна, покуривая длинную манильскую сигару и размышляя об отступлении от традиционнойконцепции рока в трагедии Эсхила "Царь Эдип".

Бесшумно ступая, к нему приблизился слуга-алеут и замер, вытянув руку с платиновым подносом, на котором лежала визитная карточка.

Мамед, прервав раздумья, взял карточку с подноса и повертел в руках. С обеих сторон она была абсолютно чистая. Он бросил ее на газон и распорядился:

– Впустите этого человека.

Вскоре у бассейна появился агент Ми-6 в одежде бедуина.

– Что за дурацкий маскарад? – произнес вместо приветствия Мамед, сразу узнавший своего бывшего телохранителя.

– Меня никто не должен узнать.

– Тебя никто и не узнает. Тебя просто побьют. Здесь очень не любят секретных агентов, переодетых в бедуинов.

Агент Ми-6 моментально скинул с себя все, раскрыл чемодан и через минуту перед Мамедом стоял буддистский монах.

– Так-то лучше. И все же – в чем причина?

Вкратце агент Ми-6 рассказал о последних семи годах своей жизни, особо остановившись на обстоятельствах бракоразводного процесса со своей второй женой. Затем он перешел к главному, поведав о пращурах и о том, как они досадили ему.

Мамед, до сих пор клевавший носом, насторожился. А когда агент попросил у него крупнокалиберный пулемет и надежного проводника, он подумал: "Вот нагородил-то. Мог бы сразу сказать, что ему надо отловить одного репортеришку". А вслух, сквозь долгий зевок, произнес:

– Я должен подумать.

Мамед удалился в дом и через несколько минут вышел оттуда с бокалом "Дюбоннэ".

– Вот что, – сказал он. – Пулемета я тебе не дам.

– В таком случае, сэр, я буду вынужден предать огласке некоторые малоизвестные факты вашей биографии. Вряд ли они положительно скажутся на репутации столь уважаемого человека, как вы.

Мамед тяжело вздохнул и с грустью посмотрел в глаза агенту Ми-6:

– Тебя как, – сразу убить или, может, хочешь помучиться?

– Лучше, конечно, помучиться.

– Тогда жди здесь, – сказал Мамед и скрылся в зарослях тростника.

Не успел агент Ми-6 дочитать передовую в "Дэйли Кроникл", как перед ним возникла фигура черного человека.

– Меня зовут Нгумо, – отрекомендовался он. – Я покажу тебе дорогу в джунглях. Двадцать долларов в день.

– Ну конечно… Пятнадцать!

Нгумо молча пошел в сторону ворот.

– Ладно, ладно! – крикнул ему вслед агент Ми-6. – Восемнадцать!

Проводник повернулся к нему:

– Только не чеками Юнион-Банка.

– Наличными. За пять дней вперед.

Нгумо улыбнулся и достал карманный детектор для проверки купюр.

На следующее утро, бодро шагая за своим проводником, агент Ми-6 углубился в джунгли. Его душа пела, он представлял себе, как расправится со своими врагами. Правда, в этот момент он еще не мог предположить, что Нгумо, детально проинструктированный Мамедом, ведет его совсем в другую сторону. Через 56 дней они выйдут к побережью Индийского океана неподалеку от Могадишо, что обойдется агенту Ми-6 в одну тысячу восемь долларов и душевную рану на всю оставшуюся жизнь.

24. У цели – 3

– Oh the fucking train! – воскликнул немногословный Драган, вылезая из-под колес ржавого паровоза, и ударил огромным гаечным ключом по цилиндру высокого давления.

– Что, не получается? – поинтересовался Гудвин. – То-то!

Драган недобро взглянул на зоопсихолога, взял у него масленку и полез обратно под паровоз.

Неподалеку угрюмые молодцы Ковердейла пилили и рубили секвойю в четыре обхвата на дрова. Жаркое тропическое солнце клонилось к закату.

Толстозадый Рик умело разделывал тушу носорога, расстрелянного Сирилом из автомата незадолго до этого.

– Я есть не буду, – заявила Ширли. – Он воняет.

– Кто, – Рик? – осведомился лейтенант Харрисон.

– Про Рика я вообще молчу, – ответила Ширли и демонстративно зажала нос. – По сравнению с ним этот носорог – продукция компании "Проктэр энд Гэмбл".

Их диалог прервал пронзительный гудок паровоза.

– Браво! – закричал лорд Ковердейл. – Вам все-таки удалось починить эту груду железа?

– Нет, сэр, – ответил Драган. – Пока только свисток.

– Самая нужная деталь в этих джунглях, – язвительно заметил Майкл Дуглас, расположившийся на траве с томиком Гарриет Бичер-Стоун в руках. – Кстати, не пора ли нам чего-нибудь выпить? А, Гудвин?

Зоопсихолог моментально бросил инструмент.

– Ладно, Драган, разбирайся тут пока. Я сейчас подойду.

Лейтенант Харрисон уже открывал в кустах бутылку «Дюбоннэ», украденную им из походного баула Ковердейла.

– Убери эту барматуху, – сказал ему Дуглас. – У меня есть банановый самогон.

– А у меня – кокос на запивочку, – присоединился к компании Гудвин.

После ужина починка паровоза была возобновлена. Его осветили фарами джипов, на помощь Драгану пришли Дик и Сирил. Хитроумный О" Брайен подавал инструмент и вытачивал на походном фрезерном станке Ковердейла недостающие вентили для паропровода.

– Ну вот, – сказал Драган. – осталось перебрать золотники и клапан подачи пара низкого давления.

– И можно будет попробовать раскочегарить эту махину, – добавил Дик, вытирая руки ветошью.

– Предлагаю начать выдвижение в кочегары! – воскликнул Гудвин, картинно размахивая руками.

– Слушай, Арнольд, иди отсюда, а? – очень мягко сказал Сирил и больно тюкнул его по копчику гаечным ключом.

Зоопсихолог отбежал на безопасное расстояние, прокричал: "Убийца носорогов!" и показал Сирилу язык.

– Умники хреновы, – сказал Гудвин, возвращаясь к Дугласу и Харрисону. – Всю ночь они будут чинить этот металлолом, а утром окажется, что рельсы кончаются за ближайшим поворотом.

– Вот и сходи, проверь, – предложил Дуглас.

– Ну щас! Мне, что ли, больше всех надо? Пусть этот любвеобильный крепыш сам тащится. И пусть его по дороге съедят носороги. А мы, мля, мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути. Наливай, епты, писатель! Тимирязев!

Дуглас разлил по стаканам мутную белую жидкость, они шумно чокнулись и опрокинули в себя ужасное африканское пойло.

– А-а-а, гадская отрава, – прохрипел, отхаркиваясь лейтенант Харрисон, еще неделю назад блиставший выправкой британского офицера.

На бездонном тропическом небе зажглись звезды, но никому из тех, кто мешал Драгану чинить локомотив, не было до них никакого дела. Только Ширли, взглянув украдкой на низко висящий над горизонтом Сириус, глубоко вздохнула, подумав о чем-то своем, женском.

Незадолго до рассвета паровоз, вопреки логике и здравому смыслу, был-таки приведен в рабочее состояние. Путешественники беспорядочно повалились спать, оставив на поляне вокруг себя массу ненужных деталей. Но едва тропическое солнце позолотило верхушки пальм и первые крики диких фламинго разорвали предрассветную тишину, как лорд Ковердейл протрубил сигнал к побудке, дуя в рог убитого Сирилом и съеденного, в основном, сержантом Пепперсом носорога.

Когда все собрались у локомотива, лорд Ковердейл обратился к присутствующим с краткой речью, в которой затронул аспекты развития транспорта в регионе, вкратце осветил историю Королевских железных дорог и объявил о создании Трансафриканской корпорации узкоколеек "Coverdale Railwais Ltd." и о начале подписки на ее акции.

В самый торжественный момент появился запыхавшийся и неопохмелившийся Гудвин с чемоданом и клеткой, в которой сидел чудовищных размеров какаду, и, подслеповато щурясь, ткнул пальцем в золоченую пуговицу на мундире Ковердейла:

– Любезный, когда отправляется поезд до Стамбула?

– В 2.30 p.m. с третьего пути. Разрешение на вывоз животных можно оформить в седьмом блоке.

– Благодарю вас, – сказал какаду.

Из окна локомотива высунулся перемазанный машинным маслом Драган, дав протяжный гудок.

Ковердейл прокричал в мегафон:

– Поезд отправляется. Просьба отъезжающим занять свои места, а провожающим – покинуть вокзал.

Пара минут – и состав тронулся, в точности следуя расписанию.

Арнольд Гудвин, стоящий у окна, смахнул слезу и спросил у лейтенанта Харрисона:

– Простите, сэр, вы не знаете, открыт ли уже вагон-ресторан?

25. В Заколдованной долине

Шаман Нкомо взял тамтам, вышел из хижины, чтобы исполнить ежедневный ритуальный танец Дождя, и, посмотрев на юг, не поверил своим глазам. Небольшой поезд, пуская густые клубы черного дыма, спускался в долину по горному серпантину.

– Вот ведь принесла кого-то нелегкая, – пробормотал Нкомо по-русски. Семь лет назад его звали Яков Блумберг, он торговал на одесском Привозе тайваньской парфюмерией и некондиционной анашой. Но в какой-то момент понял, что тяжелый труд спекулянта и наркодельца не приведет его в шикарные особняки Лондона и Брюсселя. Друзья порекомендовали ему работу по контракту за границей. Через некоторое время удалось выйти на Мамеда, который устроил его шаманом в Заколдованную Долину. С тех пор Нкомо советовал вождям, когда и какие сделки им заключать, имея с каждой операции свой оговоренный процент. Деньги педантичный Мамед перечислял на счет Блумберга в одном из франкфуртских банков. Все эти годы все шло тихо и гладко, контракт заканчивался через месяц, и потому Нкомо слегка напрягся, увидев этот загадочный поезд, который столь стремительно ворвался в лишенную неожиданностей жизнь Заколдованной Долины. Нкомо стал тревожно бить в тамтам, от волнения сбился и танец Дождя закончил ритмами из танца Рыдающего Водопада. Сам разрыдался и ушел в хижину пить водку.

Пропустив пару рюмок, Нкомо надел наушники и связался по рации со Старшим Вождем, который благодаря тому, что семь лет назад появился новый шаман, страдал теперь ишемической болезнью сердца и острым циррозом тела.

– У нас непрошенные гости.

– Мне уже доложили, – ответил Старший Вождь. – Сейчас их поймают и приведут ко мне. Так что подтягивайся сюда, старина.

Нкомо накинул ватник, уселся в свой старенький УАЗик и поехал через поля, засеянные рапсом и брюквой, в центральную усадьбу. Навстречу ему попалась бригада механизаторов, направлявшаяся в ремонтные мастерские. Завидев шамана, сельчане выстроились вдоль обочины и поклонились ему в пояс.

"Эх, сейчас бы супчику куриного, да с потрошками" – подумал Нкомо.

Во дворе центральной усадьбы царило небывалое оживление. Нкомо лихо притормозил у самого крыльца и, печатая шаг, проследовал в апартаменты Старшего Вождя, который возлежал в огромной золоченой ванне, заполненной молоком диких ослиц. Он потягивал «Хеннеси» и разговаривал по радиотелефону со своим сыном, которого опять исключили из Оксфорда. Пока слуги устанавливали и заполняли вторую ванну для Нкомо, шаман подсчитывал в уме возможную стоимость телефонного разговора. Нкомо ненавидел эти купания, но свято чтил местные ритуалы и поддерживал свое реноме второго человека в иерархии Заколдованной Долины.

– Ну что, поймали? – спросил шаман, когда Старший Вождь закончил разговор.

– Поймали.

– Уже съели?

– Увы, трапезы не будет. Это люди Мамеда. И все бумаги у них в порядке.

– Что им здесь надо?

– Хотят побывать в ритуальной пещере.

– Надеюсь, вы не дали своего согласия?

– Я в раздумьях. Как бы они там чего не осквернили…

– Да, все-таки святыня.

Подали пиво и маринованных земляных червей.

– А денег много предлагают? – спросил Нкомо, смакуя деликатес.

– Килограмм золотого песка, ящик «Карданахи» и протекцию моему дебилу в Кембридже.

– Ну и пусть идут в пещеру. Проведем ночью, чтоб никто не видел.

Когда полная луна высветила отроги скалистых гор, Дик, Драган, старик Хэнк, Сирил и лорд Ковердейл, сопровождаемые Нкомо и слепым жрецом ритуальной пещеры, ступили на осклизлую лестницу, которая вела в зловонные подземелья, окутанные тайнами тысячелетий.

26. На грани всеобщего безумия

В Овальном кабинете Белого дома в Вашингтоне (округ Колумбия, США) всю эту тревожную майскую ночь горел свет. Испортился выключатель, а морским пехотинцам, охранявшим вход в святая святых американской демократии, так и не удалось вывинтить ни одной лампочки. В "Дженерал Электрикс" их, как обычно, послали куда подальше, пообещав, впрочем, прислать монтеров к обеду.

– Вам, значит, наплевать, что деньги налогоплательщиков летят на ветер? – кричал в трубку госсекретарь, специально прибывший в резиденцию по этому поводу.

– Наплевать, – было ответом на том конце провода, после чего послышался долгий зевок и короткие гудки.

Несмотря на ночную беготню и треволнения, президент спал отлично. Едва солнце позолотило верхушку Капитолия и первые крики начальника караула разорвали предрассветную тишину, он вышел на балкон в одной пижаме и потянулся, вздохнув полной грудью. Легкий бриз дул со стороны Потомака, донося запах свежескошенного в Айдахо сена, к которому примешивался аромат пиццы из ближайшего китайского ресторана и пельменей из «Макдоналдса». Президент умильно окинул взором окрестности и замурлыкал себе под нос слова американского гимна: "Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек, я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек". После пробежки, принимая душ, он понял, что этот день станет решающим днем в его борьбе с международным терроризмом.

* * *

Адмирал Платов вошел в кремлевский кабинет президента для доклада. Президент оторвался от чтения проекта бюджета на прошедший, 1989-й год и нетерпеливо спросил:

– Что за срочность такая, Зигмунд Войцехович?

– Только что ваш американский коллега Менахем Будвайзер выступил в Конгрессе с речью, в которой объявил о нанесении превентивного удара по лагерю международных террористов, расположенному где-то в джунглях Берега Слоновой Кости. Седьмой флот разворачивается в центральной Атлантике. Морская пехота получила приказ стрелять без предупреждения во все, что движется.

– Какого черта! Почему Менахем не посоветовался со мной?!

– Дык, елы-палы, – развел руками адмирал.

Президент забарабанил пальцами по столу, откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул:

– Ну, ладно. У нас там осталось еще что-нибудь на плаву?

– Сухогруз «Васин», – не к месту сострил Платов.

Президент укоризненно посмотрел на адмирала, было видно, что ему не до шуток, – он на пороге принятия важного решения.

– Вот что, Зигмунд Войцехович. Срочно свяжитесь с МИДом, пусть подготовят два заявления, одно в поддержку, другое – с осуждением. Посмотрим, как отреагируют в Улан-Баторе.

– Если там против?

– То мы – за.

– А если там за?

Президент задумался.

– Это вряд ли, – сказал он и заговорщицки подмигнул адмиралу.

* * *

Премьер-министр Великобритании узнал об американском демарше, просматривая за тарелкой овсянки утреннюю периодику. Он нанес несколько частных визитов, заехал за благословением в Вестминстерское аббатство, после чего выступил в Парламенте с краткой речью о необходимости закладки трех новых авианосцев на верфях Саутгемптона и о сокращении расходов на содержание королевской семьи.

Германия объявила всеобщую мобилизацию, Франция, на всякий случай, начала восстанавливать Линию Мажино, японцы сохраняли хорошую мину при плохой игре, Китай держал порох сухим, а Ирак, под шумок, объявил войну Бахрейну, но был наголову разбит в первом же сражении.

Цивилизованный мир еще не знал, что в ближайшем будущем его ждет спасение от всеобщего сумасшествия…

27. Второе пришествие

Миновав несколько душных тоннелей, находящихся на разных уровнях, группа смельчаков оказалась в просторной зале. В центре, вокруг некоего подобия алтаря курилось несколько светильников, источающих дурманящий запах.

– Вот он – Пульт управления энергетической защитой. – воскликнул старик Хэнк. – Драган, приступай.

Драган, легко орудуя огромной отверткой, свинтил панель, и взорам всех присутствующих, кроме, разумеется, слепого жреца, предстали бесконечные ряды кнопок.

Старик Хэнк достал из нагрудного кармана скомканную бумажку, надел очки и набрал на пульте комбинацию из семнадцати цифр. Ничего не произошло.

– Рубильник, – шепотом подсказал Дик.

Старик Хэнк хлопнул себя по лбу, нагнулся и потянул вверх массивную рукоять, выступавшую у основания пульта. В этот момент зала наполнилась голубым сиянием, в котором потонул тусклый свет факелов. Из-под пола раздался скрежет и гул, как будто начали вращаться шестерни тысячетонного механизма. По всей Вселенной прокатился душераздирающий вопль смертельно раненых Серых Карликов, этой агонизирующей сверхсубстанции, которую начала терзать породившая ее Энтропия. Но смельчакам не дано было слышать этот вой, они стояли безмолвно, пораженные грандиозным зрелищем зарождения новой жизни.

Когда гул механизмов стих и сияние локализовалось вокруг пульта, старик Хэнк металлическим голосом произнес:

– Все – программа выполнена. Hasta la vista! – и повалился на пол, рассыпавшись на мелкие кусочки.

Лорда Ковердейла чуть не стошнило, а Сирил цинично процедил сквозь зубы:

– Недолго музыка играла, – и повернулся к Дику: – Кстати, что это с ним?

– Старик Хэнк был биороботом, любимцем нашего экипажа. Такой чудной…

Нкомо разрыдался в голос, а лорд Ковердейл достал из широкого кармана галифе бутылку водки и предложил:

– Помянем?

Звезда Вифлеема вновь зажглась над Землей.

У западного побережья Африки подводная лодка "Айрон Дюк" продолжала успешно бороться со штормом.

28. Вопиющая несправедливость

Светало.

Репортер скандальной хроники газеты "Лондон Ньюс" Майкл Дуглас подбросил в костер сухих веток и продолжил рассказ:

– Так вот, господа, представьте себе: расстегиваю я зиппер, чтобы справить нужду, и вдруг мне в спину упирается холодное дуло "Магнума"…

– Ого! – пробормотал лейтенант Харрисон и заснул.

Договорить Дугласу не удалось, потому что на ритуальной поляне перед входом в ритуальную пещеру появились Дик, Драган, Сирил и лорд Ковердейл, размахивающий флагом ООН.

– О, ребята вернулись! – воскликнул неунывающий Гудвин. – А где Хэнка потеряли?

– Он жертвою пал в борьбе роковой с Серыми Карликами, – ответил Сирил и присел к костру, чтобы погреть руки.

– Помянем? – сквозь икоту спросил лорд Ковердейл и достал из кармана очередную бутылку водки.

Гудвин радостно вскочил с насиженного ритуального коврика, но в этот момент послышался свист вертолетных лопастей. Все в оцепенении замолчали. Через несколько секунд из-за ближайших отрогов гор показались три звена вертолетов, идущих на высоте не больше ста футов.

Сирил опомнился первым. Схватив за руки Ширли и Катрин, он поволок их в пещеру, подальше от костра, который представлялся хорошей целью для наведения ракет, крича на бегу:

– Уходим, мужики, уходим!

За его спиной уже рвались реактивные снаряды. Он слышал, как сержант Пепперс и Нкомо отдавали бессмысленные теперь команды, – огненный смерч бушевал в долине. Угловым зрением он увидел, что лорд Ковердейл, Дик, Драган, Дуглас и Гудвин вбежали в пещеру, прежде чем чудовищной силы ударная волна бросила его на холодный пол подземелья.

Чудом уцелевшие восемь членов экспедиции не знали тогда, что в короткие минуты сражения О" Брайен успел засадить подвернувшийся под руку «Стингер» в турбину головного вертолета, что на том месте, где лежал Харрисон, зияла теперь огромная воронка, что сержант Пепперс, расстреляв всю обойму, видел в последний миг перед смертью маленького мальчика, бегущего по аллее графского парка в Девоншире, что толстозадый Рик так и не успел выяснить, на сколько же подешевели девки на Пиккадилли, а шаман Нкомо – исполнить в последний раз танец Рыдающего Водопада.

С момента атаки прошло уже больше часа, но никто из оказавшихся в пещере не мог пока толком прийти в себя. Вход наглухо завалило.

– Что будем делать? – спросил Сирил.

– Наши современники строили основательно, – сказал Дик. – Здесь есть система подземных ходов, которая выведет нас к побережью. Важно лишь попасть на нужный уровень.

Гудвин тихо застонал:

– Уровень моей сердечной и умственной деятельности вызывает серьезные опасения.

Сирил повернулся к нему, погрозил пальцем и строго сказал:

– Вот только попробуй мне умереть.

К исходу вторых суток пути отчаявшиеся пленники подземелий увидели вдалеке солнечный свет и услышали шум прибоя. С гиканьем выбежали они на песчаный пляж, сбросили с себя одежды, провонявшие испарениями каменных колодцев, и мощными гребками принялись рассекать лазурные воды Атлантики. Они резвились и плескались как дети, словно не было ужаса, постигшего их в Заколдованной долине.

– И все же, господа, – сказал Гудвин, выбравшись на горячий песок. – Какая вопиющая несправедливость: мы спасли человечество, а оно ответило нам черной неблагодарностью.

– Библейский сюжет! – воскликнул Ковердейл, покрывая свое тело кремом от загара.

– Что вы имеете в виду? – спросил как всегда ироничный Майкл Дуглас. – Нас распяли – а нам не больно?

29. Что делать?

– Хватит философствовать! – воскликнул Гудвин. – Я есть хочу. Если вы не способны накормить меня, пойду наловлю акул.

После этих слов зоопсихолог принялся азартно гоняться по пляжу за устрицами.

– Парень слов на ветер не бросает, – сказал Сирил, погруженный мыслями в прочистку чудовищных размеров шомполом дула своего пулемета.

Дамы скрылись за ближайшим выступом скалы, чтобы немного позагорать и простирнуть свое бельишко. Дик и Драган, как они выразились, пошли на разведку, а Ковердейл занялся подсчетом накладных расходов. Майкл Дуглас дремал в тени, лениво размышляя о том, как он сядет за книгу о своих приключениях в Африке и прикидывая в уме, на сколько фунтов она потянет. Осознанно или неосознанно все старались уйти от разговора о своем будущем. Настроение было подавленным.

Вечером спутники собрались у уютно потрескивавшего костра. Надо было что-то решать.

– Насколько я понимаю, – сказал Дуглас, отсюда нужно сваливать и как можно скорее.

– Вопрос – на чем и куда, – подхватил Гудвин, запихивая в рот жирную устрицу, которая пищала и сопротивлялась.

– Здесь неподалеку есть небольшой остров моего партнера Одноухого Джо, – предложил Ковердейл. – Там можно пересидеть…

– Дня три, – продолжил его мысль Сирил. – После чего нас накроют, и Джо лишится своего последнего уха. И к тому же, как вы собираетесь туда добираться?

– Из местной древесины, даже из одного красного дерева, – сказал Гудвин, – можно построить чудесный трехдечный линкор.

– Или небольшой плотик, – вякнула Ширли.

– На воздушной подушке, – добавил Дуглас.

– Мне представляется этот проект несостоятельным, – заявил Драган, потерявший чувство юмора в Далеком Космосе. – В соседней лагуне мы с Диком видели подводную лодку под британским флагом. Она стояла на якоре. Надо просто ее захватить.

– В любом случае, – вступил в разговор Дик, – плыть нам некуда. Где бы мы ни были, нас рано или поздно обнаружат. Есть более кардинальный способ спрятаться – Вселенная.

От неожиданности Гудвин открыл рот, устрица выпрыгнула оттуда и припустилась к морю.

– А для этого, – продолжал тем временем Дик, – существует наш звездолет «Прогресс», который ждет нас на орбите Марса.

– Постойте, – воскликнул Сирил, – но ведь он взорвался!

– Ничего подобного, – возразил Дик. – Это была лишь имитация взрыва, чтобы ввести землян в заблуждение, когда мы поняли, что переговоры ни к чему не приведут.

– Арнольд, – обратился Сирил к зоопсихологу. – А слабо вместо линкора построить ракету, чтобы добраться до звездолета?

– Проще будет угнать «Шаттл», – невозмутимо ответил Гудвин.

– Или захватить Байконур, – добавил Дуглас. – Только для этой операции нам потребуется еще шесть пехотных дивизий и четыре бронетанковых.

– Шутки шутками, – усмехнулся Дик, но на самом деле нет большой проблемы в том, чтобы переделать подводную лодку в космический корабль. Так, Драган?

– Конечно. Корпус герметичен, компоненты для топлива подходят, остается немного покопаться в двигателе и все – ключ на старт.

– О, – застонала Ширли, – я же плохо переношу перегрузки. Эти воздушные путешествия – такой кошмар.

– Ладно, – подвел итог дискуссии Сирил. – Пойдем, мужики, захватим эту лодку, пока темно, а там видно будет.

– Я еще не поужинал, – тут же заныл Гудвин.

– Мы отдадим тебе одного из матросов, – пообещал Дуглас. – Может, он будет посговорчивее, чем твоя устрица?

30. Взятие «Айрон Дюка»

Чуть только полная луна высветила легкую рябь на водной глади тропического заливчика, группа смельчаков в составе Сирила, Дика, Драгана и навязавшегося к ним в компанию Дугласа отправилась вплавь по направлению к одиноко покачивающейся на волнах субмарине.

– Сирил, ты боишься акул? – спросил репортер.

– Эти твари – единственное, чего я боюсь.

– Тогда не смотри налево. Там чудесный экземпляр. Тигровая.

– О, господи! – вспотел Сирил, перешел с брасса на кроль и уже через минуту взбирался по якорному канату на замшелый и покрытый водорослями и ракушками корпус "Айрон Дюка".

Бронированная дверь рубки была приоткрыта. Через щель пробивался мягкий синеватый свет и доносились звуки марша из кинофильма "Мост через реку Квай". Когда остальные участники операции оказались рядом с Сирилом, они принялись шепотом совещаться, а Майкл Дуглас тихонько притоптывал в такт мелодии.

– Команда не спит, – Драган, как ему показалось раскрыл некую тайну собравшимся.

– И это к лучшему, – сказал Сирил. Ужасно не люблю перерезать глотки спящим людям.

В этот момент послышался стук тяжелых флотских ботинок по лестнице, и на палубе объявился старый матрос Тейлор. Он, сдавленно покашливая, подошел к леерному ограждению и стал мочится прямо в Атлантический океан. Потом повернул голову к притаившимся в тени боевой рубки диверсантам и добродушно прошамкал:

– Хорошая нынче погода, не правда ли, господа?

– Только бы дождя не было к рассвету, – сказал, чтобы поддержать разговор, находчивый Дуглас.

– Над нами не каплет, – закряхтел Тейлор застегивая ширинку и истово перекрестился.

Репортер подошел ближе, кокетливо засунув палец в ствол зенитного пулемета, криво улыбнулся и бросил как бы в никуда:

– Может, пустите обогреться?

– Да, что это я, в самом деле вас на морозе держу? – засуетился доверчивый старик. – Проходите, проходите, места всем хватит!

Рассыпаясь в благодарностях и постоянно уступая друг другу дорогу, группа захвата проследовала в хорошо натопленный кубрик, где ее любезно встретил изрядно поддатый уже к этому времени капитан Мэй со стаканом «Хеннеси» в руке.

Вскоре все вновь прибывшие с трудом ворочали языками. Рыжебородый Мэй плакал навзрыд, слушая рассказы о трагической истории отряда Ковердейла, геройской гибели сержанта Пепперса и его коммандос, о подвигах пращуров в холодных глубинах Далекого Космоса и трогательной судьбе биоробота Хэнка, который благодаря своей самоотверженности и знанию электроники спас человечество от Серых Карликов.

Когда тропическое солнце позолотило верхушки пальм и первые крики диких фламинго разорвали предрассветную тишину, Сирил и Дик с трудом столкнули за борт надувную резиновую лодку и отправились к берегу, чтобы забрать остальных.

Через час все уже были на борту, обидившийся было Гудвин получил свою порцию хереса, а Ширли и Катрин, приняв душ, наконец-то легли спать на чистом белье в капитанской каюте. "Айрон Дюк" взял курс на Остров Однорукого Джо.

Легкий бриз удивленно трепал выцветший "Юнион Джек", водруженный на корме мужественной рукой старого матроса Тейлора, участника Ютландского боя и победоносной высадки союзников в Нормандии.

31. Сомнения адмирала Шульца

Одноухий Джо как раз закончил утреннее омовение и сейчас сидел в сиреневом шелковом халате за огромным дубовым столом и завтракал. Зная привычку хозяина пролистывать в это время утренние британские газеты, слуга поднес ему увесистую кипу свежей периодики и радиограмму.

– Здесь пометка: "Весьма срочно", – обратил внимание Одноухого Джо огромный индеец навахо.

– Прочтите.

– Направляюсь неофициальным визитом борту британской подлодки "Айрон Дюк" тчк буду ланчу тчк ковердейл вск.

По выражению лица старого рецидивиста невозможно было понять, обрадован он или огорчен. Несмотря ни на что ровно в полдень в бухту вошла расцвеченная флагами субмарина, которая была встречена салютом наций из 21 залпа береговых батарей. Едва лорд Ковердейл ступил на гостеприимную землю Острова, большой симфонический оркестр Одноухого Джо грянул 1-й концерт Чайковского.

– Встречают прямо как эрцгерцога Фердинанда, мать их так, – прошепелявил старый матрос Тейлор и бросил на берег свой толстый конец, который портовые рабочие быстро обмотали вокруг кнехта.

Вечером по случаю прибытия дорогих гостей во дворце был устроен бал, на котором присутствовала вся местная знать. Гудвину как обычно удалось перевернуть один из столов и заснуть лицом в салате из элитных сортов креветок, зеленого горошка и спаржи, заправленном соусом "Picant d'Overne". Дуглас кружился в безумном танце с главной фрейлиной, держа на отлете правую руку, в которой дымилась чудовищных размеров гаванская сигара. Сирил в споре с начальником штаба критически отзывался о действиях правого крыла римских легионеров в сражении при Каннах. Старик Тейлор доедал на кухне третью тарелку бобовой каши.

Между тем на балконе, который мог бы по своим размерам составить конкуренцию автотреку «Дейтона», происходил разговор лорда Ковердейла с Одноухим Джо:

– Лодку поставили в сухой док. Я уже выписал все необходимые материалы. Работы ведутся.

– По словам Дика, руководителя проекта, на реконструкцию уйдет три дня.

– Вам следует поторопиться. По данным радиоперехвата, в районе моего острова весьма активизировались плавсредства противника.

На секунду Одноухий Джо забыл об этикете и обхватил Ковердейла за плечи:

– Старик, канать вам отсюда надо…

Через два дня "Айрон Дюк" устремленный в небо звездный скиталец, стоял на импровизированной пусковой площадке. Слезы расставания поблескивали на мужественных лицах собравшихся.

Лорд Ковердейл, Дик, Драган, Дуглас, Сирил, Гудвин, Катрин и Ширли заняли свои места согласно штатному расписанию.

– Минутная готовность, – услышали в наушниках голос Одноухого Джо космические странники.

– Есть минутная готовность, – ответил Драган и положил руки на рычаги управления дюзами.

– Продувка!

– Есть продувка.

– Ключ на старт!

– Есть ключ на старт.

– Даю обратный отсчет. Десять, девять, восемь, семь…

Гудвин перекрестился и закрыл глаза. Он сказал:

– Поехали, – и махнул рукой.

* * *

– Цель обнаружена и опознана, – доложил на мостик дежурный офицер РПУ. – Квадрат Е4, высота 2350, курс 90, скорость 1000 узлов…

– Наконец-то, – облегченно вздохнул командир крейсера. – Центральный пост, приказываю: цель уничтожить!

Две ракеты, сорвавшись с направляющих, устремились в лазурное небо Атлантики.

Адмирал Шульц проводил их мутным взглядом. Впервые за время службы он усомнился в правильности своих действий. Защита, включенная Пращурами, потихоньку начинала работать.

Ноябрь-декабрь 1992 года

Оглавление

1. На яхте «Ширли»

2. Опасения капитана Миддлберри

3. Откровения профессора Уайта

4. Прерванный банкет

5. Любитель бабочек

6. Секреты секретной службы

7. В логове контрабандистов

8. Отряд сержанта Пепперса

9. Нетелефонный разговор

10. Ночная капитуляция

11. Серые карлики

12. Утренняя война

13. Бегство репортера

14. Старик Хэнк раскрывает карты

15. «Голден форт» в огне

16. На авианосце «Лорд Нельсон»

17. Бегство репортера – 2

18. На звездолете

19. У цели

20. Тучи сгущаются

21. Агент объявляет «шах»

22. У цели – 2

23. Агент Ми-6 идет по следу

24. У цели – 3

25. В Заколдованной долине

26. На грани всеобщего безумия

27. Второе пришествие

28. Вопиющая несправедливость

29. Что делать?

30. Взятие «Айрон Дюка»

31. Сомнения адмирала Шульца