Пока цветёт абрикос [Дари Джарт] (fb2) читать онлайн

Дари Джарт Пока цветёт абрикос

Глава 1

– И ведь не поспоришь…

– Вы это мне?

Я медленно повернул голову в сторону раздавшегося вопроса, при этом испытывая странное чувство: будто моя голова выплывает из плотной дымки воспоминаний.

– Я рассуждал вслух. Прошу прощения, если побеспокоил, – я кивнул незнакомцу на другой стороне барной стойки.

Как давно я начал захаживать в бар после работы вместо того, чтобы сразу идти домой? Месяц, а может два. Ближе к 30 годам жизнь стала однообразной: один день невыносимо походил на последующий и предыдущий. Каким же дураком я был, когда хотел побыстрее вырасти и быть свободным. На самом деле сейчас я более несвободен, чем когда шатался по улицам города днями и ночами со своими закадычными товарищами. Казалось, что весь мир у наших ног, а школа только сдерживает от великих свершений и удивительных приключений.

Теперь я женатый тридцатилетний мужчина со стабильной работой в фирме, занимающейся покупкой и продажей строительных материалов. Ничего удивительного в моей работе нет: договариваюсь с поставщиками и покупателями по поставкам какой-нибудь черепицы или штукатурки в огромных количествах. Меняется в этом простом уравнении только одна производная – товар. Жена работает сменами в гостиничном бизнесе администратором, поэтому по вечерам ее часто не бывает дома. За пять лет совместной жизни секс стал чем-то вроде обязанностей, которые мы выполняем раз в неделю.

Вспомнил! Как-то раз я забыл на работе зонт, а по дороге домой начался сильный ливень. Ветер и слишком мокрый вечер загнали меня в бар практически равноудалённый от работы и дома. Такое маленькое заведение, которое и не сразу заметишь в обычный день. На неприметной светло-серой вывеске черными буквами значилось «Бар». Выбирать мне не приходилось, так как уже на пороге бара я буквально выжимал свою суть, промокшую до нитки. Внутри темнота, пять столиков и барная стойка. Несколько позиций крепкого алкоголя, несколько видов пива и закуски. Обычно в 8 часов вечера я совсем один сижу за барной стойкой, потягивая баночку светлого нефильтрованного. А ухожу как раз с первыми посетителями. Но сегодня видимо был особенный день.

– А я вот развод отмечаю, – после некоторого молчания, горько усмехнувшись, сказал незнакомец.

– Поздравляю, – задумчиво ответил я, но тут же спохватился. – Вернее, я имел в виду…

– Сам виноват, – еще раз усмехнулся парень. – А ты женат? – он даже не смотрел в мою сторону, изучая что-то на дне бокала с виски.

– Женат.

– Любишь?

– Люблю.

– А чего тогда здесь торчишь в такое время?

– У нее смена сегодня на работе.

– Вот как…

Образовалась какая-то давящая тишина. До этого разговора я его даже не приметил, однако сейчас мне стало казаться, что необходимо с ним во что бы то ни стало поговорить. И с чего бы это вдруг? Неужели беспокоюсь о чужом человеке по поводу его жизненных ситуаций? Впервые ощущаю потребность нарушить тишину.

– Давай угощу, раз такое дело, – я хотел было подсесть к нему, но он вдруг поднял руку, останавливая меня.

– Давай только без этого. Жалость мне не к чему.

Мне вдруг стало стыдно и я присел снова на своё место. Тщеславие мне не чуждо, как оказалось. Вот дурак! Взял и обидел человека, хотя вовсе этого не хотел. Я с силой зажмурился, сжал кулак и придавил себе лоб, как делал еще с детства в неловких ситуациях.

– Не заморачивайся. Поговорить вообще-то можно, – он отхлебнул немного из своего бокала.

Но разговор у нас как-то не шел. Возможно он хотел, чтобы я сам выбрал тему, так как ему сейчас на всё наплевать. Воспользовавшись молчанием, я украдкой оглядел своего соседа по стойке: короткостриженый худощавый парень, возможно моего возраста, сложно судить сидя, но довольно высокий, гвоздик-серьга с бесцветным камнем в правом ухе. Внезапно он повернулся и уставился прямо мне в глаза. Я чуть не подпрыгнул от неожиданности, но решил не отнимать взгляда от его удивительных лазурно-серых глаз. Он с минуту испытывал меня, а затем звонко рассмеялся. Громче, чем это было необходимо.

– А ты не из робкого десятка, а?

– О чем это ты?

– Обычно люди теряются от моего прямого взгляда. Жена говорила, что цвет радужки у меня не правильный, будто не из этого мира. Они застают всех земных обитателей врасплох. Не веришь? Даже наш пес в ужасе бросался прочь от меня. Хотя, признаться честно, не люблю я собак. Завели то этого горемыку из-за нее. А теперь она ушла, но пса оставила. И что мне теперь с ним делать?

– Не сказать, что я не люблю собак. Однако кошки мне нравятся больше. У моей жены аллергия, и мы не можем завести котёнка.

– А жена? – он вздернул бровь.

– Она тоже кошек обожает.

– Повезло. Мы вот в этом не сходились, и вполне может быть от этого и разошлись.

– От того, что тебе нравятся кошки, а ей – собаки?

– Из-за полярности взглядов, – он пожал плечами и снова уставился невидящим взглядом перед собой.

Нас снова окружил тихий шум пустого бара, лишенный людских голосов. Тихо играла музыка давно позабытого времени – это одна из тех вещей, которая заставляет меня каждый раз возвращаться сюда. Владелец, он же бармен, ставит свои любимые пластинки с джазом или роком 60–70-х годов на стареньком проигрывателе. Когда бар заполняется все большим количеством людей, становится тяжело разобрать даже ритмы зажигательных композиций, потому я и не задерживаюсь до их прихода.

Легкая и солнечная «Fun, Fun, Fun» от группы The Beach Boys была создана для того, чтобы, забыв обо всех трудностях и серости будней, пуститься в неистовый танец продолжающейся жизни. Однако настроение не позволяло мне даже постукивать в такт по своей уже пустой банке пива. Оно словно заковало меня изнутри по рукам и ногам, чтобы я не смел даже на подсознательном уровне удалиться от собеседника и его эмоционального состояния. Со стороны, конечно, показалось бы, что он в принципе в порядке, даже улыбается временами и отшучивается, но я считываю с каждого его движения вязкую меланхолию, готовую перерасти с минуты на минуту во что-то более серьезное.

– Сейчас бы улететь куда-нибудь, – тихо произнес незнакомец, даже не глянув в мою сторону. Мне показалось, что он говорил сам с собой.

– Я бы тоже не прочь отдохнуть, – и всё-таки я решил поддержать разговор.

– Что? – он будто очнулся ото сна и внимательно посмотрел на меня.

– Ты только что сказал, что хотел бы улететь куда-то. А я ответил, что тоже хотел бы, – спокойно повторил я.

– Вслух значит сказал… Первая стадия безумия – говорю с собой, – усмехнулся он.

– Меня, кстати, Шын зовут, – я решил представиться на всякий случай.

– Шын… Интересное имя. Что-то означает? – собеседник нахмурился.

– Ага. Переводится как «правда».

– Тебе подходит. Наверное, – он быстро прибавил и улыбнулся.

– А как твоё имя? – мне стыдно было проявлять назойливость, но любопытство взяло верх.

– Если честно, я боялся этого вопроса, – он тихо рассмеялся. – Сейчас и не пойму, подходит ли мне моё, и хотел бы я, чтобы ты меня так звал, Шын.

– Тогда придумай новое.

– Новое? – он вздернул бровь.

– Ну такое, какое бы понравилось слышать от меня в твой адрес.

– Хм, интересно. Дай-ка подумать, – он разом осушил свой бокал и постучал по нему, чтобы бармен обновил. – А какое бы имя ты мне дал?

Вот это поворот. Незнакомый человек просит выбрать ему имя. Я снова посмотрел на него. Он будто бы забыл о чем мы разговаривали и продолжал изучать взглядом пустоту перед собой. Этот человек всем видом показывал, что опустошён изнутри. Он не удерживал внимания ни на чем, включая наши короткие диалоги. Очевидно, что мысли его где-то далеко и душа не на месте.

– Жан, – тихо сказал я.

– Что? – он снова обратил взгляд своих необычных глаз на меня.

– Я бы назвал тебя Жан, – произнес я чуть громче.

– Почему? – его явно не заботило, как звучит это имя.

– Мне кажется, что ты сейчас пустой сосуд. Делаешь только то, что надо делать для того чтобы внешне выглядеть человеком. Как будто робот или кукла. Мысли путаются и не концентрируются даже на том, сколько ты уже выпил или сказал буквально только что. Поэтому я выбрал такое имя. Жан означает «душа», – на одном дыхании я попытался объяснить ход своих мыслей.

Незнакомец долго испытывающее смотрел прямо мне в глаза, будто желал углядеть саму душу. Его лицо не источало ни одну эмоцию, он был недвижим.

– Мне нравится. Пусть будет Жан, – он также безэмоционально вернулся к своему бокалу. – Как будто сказка или анекдот: «Встретились как-то в баре Правда и Душа…»

– И завели бессмысленный разговор о превратностях жестокой жизни, – добавил я.

– Грустная сказка.

– Но в сказках всегда хороший конец. А если всё плохо, значит это еще не конец.

– Хороший для протагониста. А антагонист, как всегда, попадает впросак. Жестоко.

– Не задумывался никогда. Если так посмотреть, то действительно жестоко, – мне очень понравилась эта мысль Жана. – Тогда как отличить добро от зла?

– Для начала просто не дели всё на чёрное и белое. Жизнь сложнее, чем нам говорили в детстве взрослые.

– Не понимаю…

– Чего?

– Тогда все делятся на антагонистов и протагонистов. Получается тот, кто будет тебе мешать, скажем, получить повышение по службе, становится твоим антагонистом. Но и ты становишься антагонистом этого человека, потому что можешь помешать его планам получить то же самое повышение.

– А что тебя смущает? – Жан повернул ко мне стул. – Всё логично и просто. Нет в жизни никаких врагов и героев. Есть только люди со своими мечтами и целями, со своим собственным путём. Пока вы идёте параллельно или вообще в других плоскостях, вы с легкостью сможете стать закадычными друзьями, но как только ваши прямые пересекутся – вы сразу становитесь антагонистами друг друга. Ну или протагонистами в своих историях, как тебе угодно, – он это так просто сказал, будто объяснял первокласснику сколько будет два плюс два.

– Тяжело с таким смириться, – я потёр лоб от новых впечатлений. – Если взглянуть так на мир, то всё станет намного сложнее и проще одновременно. Ты обалденно мудрый человек, Жан!

– Скажешь тоже, – усмехнулся он. – Слушай, Шын, а сколько лет ты женат?

– В этом году пять лет, – после небольшой заминки ответил я. Не то чтобы я забывал, просто такие насущные вещи часто пропадают из вида.

– А мы были вместе только год… – он снова вернулся в свое изначальное положение и отхлебнул виски.

Я заметил, что перебираю в руках пустую банку и попросил обновить пива. Расстаться после года совместной жизни… Я часто встречал людей с похожими историями. Чаще чем сам того ожидал. Но до сих пор не акцентировался на этом. Думаю, что просто не хотел вешать чужой груз на свои плечи. Расстались и расстались. Но теперь мне захотелось понять, почему так происходит. Ведь люди же не просто так в один день захотели соединить свои судьбы навсегда, а в другой день приняли решение раз и навсегда разрезать этот узел, который сами же и связали.

– Извини, если лезу не в свое дело. Но почему вы решили расстаться? Всё-таки брак – вещь серьёзная. Неужели из-за того, что не сходились во мнениях?

– Видишь ли, Шын… Мы встретились с ней однажды весенним утром под цветущим деревом абрикоса прямо на перекрёстке двух загруженных улиц в час пик. Я спешил куда-то, точно и не вспомню, как вдруг увидел её. Она стояла под этим деревом, мимо неслись люди по своим делам. Я вдруг опешил. Показалось, что рядом с ней время остановилось. Она смотрела куда-то вверх, а теплый ветер бережно касался ее волос и сарафана, окутывая белыми абрикосовыми лепестки. Я тут же позабыл про все свои дела, меня захватило непреодолимое желание подойти к ней и стоять рядом, не говоря ни слова. Кажется я начал издалека… Прости, Шын, – он одарил меня горькой улыбкой.

– Пожалуйста расскажи, что было дальше, – я не лукавил. Меня захватило начало этой красивой истории.

– Тогда приготовься: рассказ займёт целую вечность. И предупреждаю – эта история с несчастливым концом.

Глава 2

Как я и сказал, время остановилось с явлением необычной девушки под цветущим абрикосовым деревом в самый час пик. Она стояла неподвижно, что мне на мгновение показалось, будто это не живой человек, а великолепно выполненная статуя. Я медленно подошёл к ней, чтобы не спугнуть застывшее мгновение и встал рядом. Она даже не вздрогнула, потому что скорее всего не заметила моего присутствия в своем необычным мирке. Но как я не пытался, не мог понять, что так могло захватить внимание.

– Что там? – мне уже нетерпелось узнать.

Она вздрогнула и посмотрела на меня так, будто не понимала: живой ли я человек или призрак.

– Нельзя так подкрадываться к человеку! – она нахмурилась и снова вернулась к своему занятию.

– Прости, – я потер шею. Тяжеловато вот так без остановки пялиться куда-то в высоту.

– Там пчёлы пыльцу с цветов собирают, – она произнесла это так просто, будто разговор шёл о чём-то серьёзном, вроде обсуждения налогов.

Я пристально взглянул на неё. Она вся излучала какую-то лёгкую энергию, невесомую, как ветер. У людей вокруг были деловые и занятые лица, они не смотрели по сторонам, только вперёд. Мне вдруг стало неуютно оттого, что я мог очутиться в каком-то другом мире, сам того не замечая. Но взглянув на неё, мне вдруг стало гораздо спокойнее. Внезапно меня осенило, что я могу сходить с ума, а эта девушка – всего лишь видение больного сознания. Иначе как объяснить то, что все вокруг не замечают это странное существо, которое останавливает время?

– Гляди! – она, будто прочитав мои мысли, схватила меня за рукав футболки, и указала куда-то вглубь цветущей кроны. – Видишь?

– Нет. Что там? – я силился разглядеть нечто необычное, вроде пришельца.

– Пчёлы разделились на отряды, и у каждого своя ветка для сбора. Разве не чудесно?

Я непонимающе посмотрел на неё. Что тут чудесного? Пчёлы как пчёлы. Но всё же попытался посмотреть на них ещё раз. Действительно там были целые отряды. Каждое насекомое с точной методичностью садилось на цветок, собирала пыльцу и тут же перелатало на следующий, при этом не трогая ветки других отрядов. Такая отлаженная работа маленьких существ действительно восхищает и завораживает. Теперь мне стало немного понятно.

– Смотри, будто снег! – она стала ловить белоснежные лепестки ладошками, а я как зачарованный наблюдал за этим сказочным существом.

Что творится у неё в голове? Такие несвязанные мысли и рассеянное внимание. Она будто и не видела людей, которые бежали по своим делам, то и дело невольно задевая её по пути. Но она вовсе не замечала этого занятого людского мира, полностью погружаясь в мир неизвестный мне до сих пор.

Я мог бы уйти оттуда, приняв её необычное поведение за весеннее обострение. Но, сделав один шаг от неё, я снова увидел всех этих серых людей с безжизненными взглядами, отчего мурашки побежали по всему телу.

– Не бойся! Они не увидят нас здесь, – она наконец взглянула прямо мне в глаза. – Тебе наверное не просто общаться с другими людьми.

– Не замечал такого, – меня застало врасплох такое заявление от незнакомого человека, но, собравшись с мыслями, спросил: – С чего ты взяла?

– Глаза у тебя удивительные. Как море. С одной стороны боишься утонуть, а с другой стороны – вот бы утонуть в них. Наверное, ты не с нашей планеты.

– Всё может быть. Я не помню себя в детстве, – я просто пожал плечами.

– А родители не рассказывали?

– У меня их нет.

– А-а, – протянула она и вернулась к наблюдениям за пчёлами.

Знаешь, в этот момент мне хотелось сквозь землю провалиться. Как можно было двумя словами разбередить душу? Я тогда решил, что она больше походит на инопланетное существо. Но после её коротких вопросов я осознал, что тоже всегда выделялся. Просто однажды начинает раздражать негатив от других людей в твою сторону и ты пытаешься стать похожим на них. В какой-то момент вдруг ассимилируешься так сильно, что забываешь кем был на самом деле. А она взяла и напомнила мне.

Я вытянул ладони вперёд, а крошечный белый лепесток тихонько приземлился на мою кожу. Такой невесомый, что если бы я не видел приземления своими глазами, то вряд ли бы заметил. Мне показалось тогда, что это знак.

– Не хочешь сходить куда-нибудь со мной?

– Сейчас? – она вновь посмотрела на меня.

– Да.

– Но ты ведь куда-то спешил? – она задумчиво посмотрела в сторону, должно быть пытаясь припомнить, как мы встретились.

– Я уже пришел туда, куда спешил.

Она согласилась, и мы отправились в одну маленькую кофейню неподалёку. Не помню, что мы пили, ели, о чём говорили. Помню только её теплые карие глаза, сияющие в лучах полуденного солнца, запах приближающегося лета и безграничное спокойствие на душе. Лёгкость. С ума сойти, как быстро тогда всё изменилось. И я изменился. Вернее сказать, стал прежним с новым человеком.

Глава 3

Воспоминания о ней начинают путаться у меня в голове. Словно я видел сон, а теперь, когда проснулся, начинаю понемногу забывать его. Невыносимо больно вот здесь, в груди, наверное, там находится сердце. С одной стороны я очень хотел бы забыть этот сон, если память о нём заберёт с собой и боль, но с другой – помнить бы его навечно, впечатать в память её образ и запах кожи татуировкой в самое своё естество.

Тебе скорее всего стало интересно, Шын, как это такие сильные чувства не смогли удержать двух людей вместе? Вот и мне интересно, поэтому завёл этот пока бессмысленный монолог. Я вдруг вспомнил ещё один день из нашей жизни.

Вернее не день, а чувство. Вязкое отвратительное чувство, которое приходит вслед за цветением романтического. Раз уж ты женат, то наверняка вдоволь испробовал чашу с ним. Я говорю о ревности. Безотчётный страх и злоба окутывают тебя с ног до головы, а ты не знаешь как выпутаться оттуда. Некоторые люди опускают руки и полностью отдаются этому мерзкому зверю, истязающему их бедные влюблённые сердца. Этот зверь никогда не отпустит влюблённых, так как он с любовью что-то вроде сиамских близнецов: уж если ждёшь с нетерпением первого, то будь добр сосуществовать со вторым.

Однако тебе выбирать какого из зверей кормить больше: ревность или любовь. Любовь – благодарный гость. Если выбрать её, то она наградит тебя бесконечным счастьем и спокойствием, а ревность утихнет настолько, что ты перестанешь воспринимать её всерьёз. Но если ты выберешь ревность, то хрупкая любовь рассыпется на миллион осколков, оставив тебе лишь разочарование и сомнения в себе самом.

На что это больше похоже? Представь, что ты бредёшь тёмной ночью в дебрях леса, где каждый шаг в сторону от тропы может стоить тебе жизнь. Ты хочешь оставить попытки отыскать убежище и остаться там, съедаемый изнутри страхами, однако видишь свет где-то далеко впереди, и если наберёшься храбрости пройти этот тяжёлый путь, то обязательно найдёшь источник света. С другой стороны, ты точно знаешь, что по другому такому же пути идёт твой человек. Его тоже мучают страхи и сомнения, но он идёт к этому свету. В конце концов, пройдя по этой тропе, вы встретитесь. Возможно даже под цветущим абрикосовым деревом. Этот страшный путь – влюбленность, а свет в конце пути – любовь.

Я никогда не считал себя поэтом, не мог толком высказать своих чувств, да и не пытался. Она разожгла во мне огонь и поддерживала пламя сколько могла. Шын, я хочу признаться тебе: у меня не вышло пройти путь к её свету. Теперь мне стало ясно, что она дошла туда сама, зажгла факел и попыталась найти меня дальше в этом тёмном лесу, но он поглотил меня полностью. Она брела на ощупь сколько могла, окликая меня по теперь ненавистному мне имени, пока огонь в её факеле не истлел.

Она явилась ко мне, изменила весь мир и меня заодно, научила многим вещам, а затем снова куда-то исчезла. Вернее я прогнал её сам. Где теперь она? Должно быть вернулась в свою сказку и продолжает жить где-то, куда мне больше нет дороги. Но вдруг и я её изменил? Вдруг она не сможет туда добраться или, что ещё хуже, не захочет возвращаться в свою чудесную страну? Что если я уничтожил сказочную фею? Вот тебе и антагонист…

Но победил ли протагонист? Хотелось бы мне верить, что сказка закончилась счастливым концом для моей Пери.

Глава 4

– Пери? Это имя твоей жены, Жан? – я решил нарушить нарастающую тишину между нами.

– Да. Как у феи из сказки. Интересное совпадение, что ты изначально про сказки заговорил, да? – он подпёр голову рукой и обратил свой взгляд на меня.

– И в самом деле. Но может это вовсе не совпадение, а судьба. Хотя я предпочитаю не задумываться о фатальности жизни.

Жан не менял позы, а значит пристально рассматривал меня. От этого было очень некомфортно, но я не поднимал взгляда. Наверное так будет правильно, ведь и я в свою очередь разглядывал его.

– Она сразу ушла? – я нарушил молчание и посмотрел на него. Глаза Жана были направлены точно на меня, но взгляд был пустой и невидящий ничего перед собой.

– Да, – тихо ответил он. – Мы даже не попрощались. Что бы я ей сказал? «Нам было здорово, но пора и честь знать?» – Жан горько усмехнулся. – Но я собирался что-то сказать, зашёл в туалет, чтобы умыться и прийти в себя, а когда вышел, её уже нигде не было. Пропала, растворилась в воздухе. Телефон не отвечает. Мы развелись утром, утром она и пропала, а я весь день пытался до неё дозвониться. Хотел просто услышать её голос, и что у неё всё в порядке. Даже телефон новый купил, вдруг она мой номер заблокировала, – он достал из кармана джинс кнопочный телефон старой модели.

– Может ей нужно время, чтобы справиться с собой? – я попытался подбодрить собеседника.

– Может ты и прав. Да только тяжело на душе отчего-то.

Бармен вышел из своей коморки, чтобы сменить пластинку.

– Слушай, друг. Я тут у тебя торчу уже несколько месяцев почти каждый день, но так и не выяснил твоего имени, – обратился я к хозяину.

– Заки. Ударение на а, – отрывисто ответил бармен, роясь в пыльном шкафу с пластинками.

– Поставь что-нибудь из Sly & The Family Stone.

– Какой альбом? – он, не отрываясь, рылся в шкафу.

– Ну если есть, то «Fresh» 1973.

– Только он и есть, – он сдул пыль с пластинки и водрузил винил с моей любимой фанк-группой в проигрыватель. Только в таком месте стоило ожидать, что о ней не просто слышали, но и имеется годный альбом.

Из проигрывателя тут же полились мягкие и вместе с тем зажигательные мотивы моей юности. Я не застал рассвета этой группы, но меня всегда тянуло в то беззаботное время, где даже рок и фанк звучали как нечто вдохновляющее на драйв и лёгкость.

– Интересный выбор, – Жан постучал по бокалу, чтобы получить добавки, пока Заки не ушёл. – Не думал, что кто-то ещё их слушает.

Я украдкой заметил, что он ногой постукивает в такт музыке. Может рассказ о таинственной девушке немного вытягивает его из уныния? Я взглянул на часы: уже девять часов. Но в баре также никого, только мы с Жаном под ритмичное пение винилового Слая продолжаем потягивать свои напитки.

– Когда-то думал, что хочу стать исполнителем фанка благодаря этому зажигательному товарищу, – Жан уже покачивал головой под композицию «If you want me to stay».

– Хорошо поёшь?

– Нет.

– Играешь на инструменте?

– Разве нужно что-то практичное, чтобы мечтать? – он заливисто рассмеялся и, резко замолчав, встал.

Жан посмотрел на меня озорно, а затем начал раскачивать головой влево и вправо. К этому прибавились щелчки пальцев, он прикрыл глаза и с наслаждением погрузился в танец. Он отрывисто двигал руками и телом, однако в то же время делал это плавно. Жан будто погрузился с головой в ритмичную мелодию психоделических текстов. И ещё одно совпадение – слова песни накладываются на ситуацию Жана один к одному.

– Странно, да? – он будто прочёл мои мысли. – Вставай давай, а то я как сумасшедший один сотрясаюсь в танцевальных конвульсиях. Ты достаточно выпил. Заки! Повтори мне, и моему другу налей то же, что пью я!

Не успел я опомниться, как он утянул меня в центр бара, и мы вместе унеслись на волнах Слая и его группы куда-то далеко. Я не любитель танцевать, но здесь меня будто подменили. С закрытыми глазами, погружаясь в любимые мелодии, я отпустил своё тело в свободное плавание. Мои руки двигались отдельно от ног, ноги – отдельно от тела, а тело – отдельно от головы, но всё было правильно. Мысли пропали из головы, там поселилось наслаждение моментом. Мы слились с мелодией, ничего больше не беспокоило, не травмировало душу. Это был своеобразный обряд очищения, в этом неприметном, пропахшем дымом и алкоголем, местечке для двух заплутавших путников.

– Отпад! – Жан рухнул на своё место, и сразу же сделал большой глоток виски.

– Это точно, – я не уступал ему и одним махом осушил свой бокал. Виски сразу ударил мне в голову, так как я давно не употреблял чего-то более крепкого, чем пиво. Но я с удовольствием принял это агрессивное расслабление. – Может расскажешь ещё что-нибудь о Пери?

– Думаю, что теперь могу продолжить. Эй, Заки! Где тебя носит? Нам нужна добавка.

– Шуму от вас двоих больше, чем обычно от толпы посетителей! – недовольно пробурчал бармен.

– Что-то сомневаюсь, что тут бывает битком набито! Не вредничай и налей своим гостям, – Жан говорил колкие вещи, но голос его был настолько спокойным и уверенным, что не позволял кому-то усомниться в доброте его помыслов. Так что Заки подлил нам больше, чем нужно, и ушёл восвояси. – Итак следующий фрагмент нашего паззла… Знаю! Убавлю градус философии в своих воспоминаниях. Я вспомнил кое-что захватывающее.

Жан закрыл глаза и помассировал виски, собираясь с мыслями. Этот человек рождён, чтобы притягивать восхищённые взгляды, однако некая болезненная дымка всё же не даёт раскрыться его дару. Он из тех людей, которых, не задумываясь, можно назвать красивыми. Одни только необычные глаза, облачённые в чёрные длинные ресницы, чего стоят.

– Ну что ж… История третья, – он снова задумчиво уставился куда-то вперёд.

Глава 5

До свадьбы мы встречались всего только месяц. Может показаться, что решение было необдуманным и спонтанным. Однако тогда я считал, что женитьба – это единственное правильное решение. Мне хотелось как можно больше времени проводить с ней. Каждое наше расставание отзывалось невыносимой болью и печалью во мне.

На момент встречи мы были уже вполне взрослыми и самостоятельными людьми – мне было 27, а ей 25. Оба работали, снимали жильё. Чего ты так улыбаешься? Видимо и мои подозрения подтвердились: мы с тобой ровесники.

Я никогда не задумывался, когда и как мы начали жить вместе. Но сейчас я припоминаю тот дождливый весенний день. Это был выходной, и я хотел хорошенько выспаться. Нелюбимая работа сильно выматывала, а общение с коллегами выбивало из колеи. Мне просто хотелось провести весь день в кровати без еды и мыслей, просто забыться беспробудным сном.

Монотонный раздражающий звонок в дверь изрезал тишину моего сонного царства. Я решил, что кто-нибудь ошибся и вскоре уйдет. Так что я даже не стал открывать глаза и смотреть на часы. Но звонки не прекращались, а становились настойчивее. Теперь прибавился и тихий стук. Кому-то я был явно очень нужен. Я с усилием разомкнул тяжелые веки, сделал глоток воды из стакана оставленного с вечера на прикроватной тумбочке. Из окна на меня глядел хмурый дождливый день. Я медленно направился в коридор, полный решимости нагрубить непрошенному гостю.

Открыв дверь, я увидел её. Пери стояла в дверях в длинном бежевом плаще, который опускался до самых щиколоток. В руках она держала черный зонт, а лицо будто светилось изнутри. Этот светлый человек составлял контраст мрачной погоде.

– Злишься? – её глаза были не то удивленные, не то напуганные.

– С чего ты решила? – я потёр глаза тыльной стороной ладони.

– Хмуришься, – она указала пальчиком в моё межбровное пространство.

– Сегодня так модно, – я пожал плечами. – Зайдёшь?

Она молча прошмыгнула внутрь. Прошла неделя с нашего знакомства, и это был первый раз, когда мы были у меня дома. Да и вообще где-то буквально наедине. Она сняла свой плащ, под которым оказалось короткое приталенное чёрное платьице.

– Замёрзла?

– Ага. Пешком шла, – она кротко глядела на меня во все глаза, будто ребёнок, ждущий одобрения родителя.

– Я приготовлю кофе и умоюсь хотя бы, а ты пока располагайся.

– Ладно.

Она показалась мне очень странной в тот день. Страннее, чем обычно. Может что-то случилось? Я поставил чайник, а затем отправился в ванную. Посмотрев на себя в зеркало, я понял, почему она решила, что злюсь. Видимо ночью я плохо спал, отчего сильно хмурился, а теперь на переносице красуется грозная морщина. Да и в общем заспанный человек выглядит не привлекательно. Я умылся холодной водой, хотелось бы принять душ, но раз уж дома гость, то решил перетерпеть. Наскоро почистив зубы, я вернулся к плите. Чайник почти закипал, я насыпал кофе во френч-пресс и залил водой. Затем поставил стеклянную колбу на конфорку, чтобы дать кофе прокипеть. Надо было уже давно купить или турку, или кофеварку, но всё руки не доходили, да и привык к такому методу варки. Закусок дома не оказалось, а сладости я вообще не держал.

– Ты голодна? – громко спросил я.

– Нет, – послышался ответ из спальни.

Я разлил ароматный напиток по кружкам, поставил на поднос вместе с пакетиками сахара. Была у меня в те времена вредная привычка – в кофейнях таскал эти пакетики. Не знаю даже для чего, ведь сахар я сам не употребляю.

Я вошёл в спальню. Она лежала на кровати, укрывшись одеялом по самый нос, и разглядывала тучи за окном. На полу валялось её чёрное платье.

– Тебе дать домашнюю одежду? – я поставил поднос на кровать и присел рядом с Пери.

Она отрицательно покачала головой, не глядя в мою сторону. Жидкость в кружках источала ароматный манящий пар, но ей очевидно было всё равно. Я сидел и тихо наблюдал за ней. Она не двигалась, время обожает замирать рядом с ней. Кстати о времени! Я глянул на часы: 8 утра. Выходит, что выспаться у меня сегодня не получилось, но я не чувствовал огорчения. Наоборот, я был рад, что это удивительное существо сейчас здесь со мной. Она пришла ко мне в квартиру, будто это был её собственный дом. Её присутствие здесь казалось вполне естественным.

Молчание затянулось. Я принялся за свой кофе и поставил на телефоне альбом Билли Холлидей «Lady in Satin». Это альбом 1958 года, но ты из тех людей, которые наверняка знают о чём я говорю, Шын. Обычно я ставлю любимые альбомы в случайном порядке. Первой же заиграла песня «Glad to be unhappy».

– Мне нравится эта песня, – сказала гостья, не высовываясь из-под одеяла.

– Слышала уже её? – я изо всех сил пытался поддержать разговор.

– Нет. И даже не знаю кто поёт. Не надо говорить, пускай останется загадкой, – быстро прибавила Пери.

– А вдруг ты захочешь её ещё раз услышать? Как тогда поступишь?

– Попрошу тебя поставить. Ты ведь знаешь.

– А если я не пойму о чём ты говоришь?

– Тогда поставь что-нибудь ещё. Уверена, что у тебя очень много интересного в плейлисте.

– А ты музыку не слушаешь?

– Не-а. Сама никогда ничего не ставлю и специально не слушаю. Скучная? – она наконец взглянула на меня.

– Интересная. Не представляю, как можно жить без музыки.

– Слишком много мыслей в голове. Они обычно мешают мне слышать музыку и расслабляться. Весь этот поток звуков, слов и мыслей раздражает ужасно.

Пери наконец присела в постели, уронив одеяло с груди. Бюстгалтера на ней не было, но она нисколько не смутилась, будто так и должно быть. Из-за её такого простого поведения, и я чувствовал себя спокойно. Однако это не исключает тот факт, что я хотел рассмотреть грудь девушки, к которой испытывал сильные необъяснимые чувства. Её тело оказалось намного более хрупким на вид, чем я представлял: явная худоба проявила из-под бледной кожи рёбра и острые ключицы, однако грудь для её комплекции была вполне налитая, что вряд ли бы уместилась в моей ладони, но несмотря на размер она смотрелась вполне упругой, а аккуратные розовые соски торчали. Я решил, что она всё-таки замёрзла. Я встал, чтобы принести ей какую-нибудь свою футболку.

– Ты куда? – она испугано посмотрела на меня.

– Хочу дать тебе одежду.

– Не нравлюсь? – она покраснела и прикрылась одеялом.

– Не в этом дело. Мне показалось, что ты замёрзла и стесняешься сказать об этом, – с ума сойти, впервые, увидев торчащие соски у обнажённой девушки в моей кровати, я решил получше укутать её вместо того, чтобы заняться с ней сексом.

– Я не стесняюсь. И мне не холодно. Посмотри сам, – она протянула мне руку.

Я взял её за руку, а она положила её прямо себе на грудь. Её сердце часто билось внутри грудной клетки, но кожа действительно была теплая. Я посмотрел ей в глаза. Она мягко отвечала на мой взгляд. Внутри меня разливалось тепло и спокойствие. Я никогда ещё не чувствовал себя более защищённым и умиротворённым. Эта квинтэссенция пьянящего голоса Билли, дождливого томного утра и обнажённой прекрасной девушки, которая явно хотела меня, заставила оторваться от привычной реальности и погрузиться теперь уже надолго в неведомый мне мир.

Я наклонился к её губам, ведомый собственным бешено бьющимся сердцем, вдохнул теплый воздух из полураскрытых губ с ароматом кофе, а затем слился с ней в страстном поцелуе. Все мои чувства били через край эти дни. Я хотел её с нашей первой встречи: хотел исследовать все уголки её маленького хрупкого тельца своими руками, хотел покрывать поцелуями её чувственные алые губы и манящие груди. И вот моё желание исполнилось всего только через неделю. Я не мог поверить в это тогда, поэтому жадно глотал каждое мгновение этого чудесного сна.

Она страстно отвечала на мои поцелуи. Мы будто жадно поглощали друг друга, пылко сплетаясь языками. Мой член распирало, пока я сжимал её груди в своих ладонях. Я опустил руку вниз, ощутив, что она лежала под одеялом даже без трусиков. Мои пальцы погрузились в её влажную горячую киску. Я массировал клитор и целовал её до тех пор, пока мне не снесло крышу. Я скинул шорты, приподнял её бёдра, и тут же вошёл в неё. Её дырочка оказалось очень узкой, она вскрикнула от боли, но я зажал ей одной рукой рот, а другой – обе руки над головой. В тот момент я уже не думал о какой-то нежности и заботе, я хотел только иметь её, как имеют шлюх: жадно и безжалостно. Я желал унизить её своим проникновением, чтобы показать ей, кто здесь хозяин. Она послушно лежала подо мной, не пытаясь оттолкнуть меня, но я не отнимал руки от её рта. Каждый раз когда я погружал в неё член, она стонала и извивалась.

Её безропотное послушание распыляло меня ещё сильней. Я убрал руки с её губ и рук, и начал целовать и покусывать её соски, на что она отзывалась громким страстным стоном. Наши потные тела будто слились и стали неотделимы друг от друга. Я вдруг понял, что вот-вот кончу, но не знал дошла ли она к финалу. Я схватил её за талию и начал изо всей силы входить в неё, готовым извергнуться в любую секунду, членом. На мне не было презерватива, поэтому надо было успеть вынуть его, но мне так этого не хотелось. Я взглянул на неё: она содрогалась всем телом, прикрыв глаза от удовольствия.

– Кончи в меня, – её слова будто завершили это неистовство.

Ещё толчок и горячая жидкость хлынула из моего члена прямо внутрь неё. Её половые губы крепкого сжимали мой член, жадно поглощая сперму. Мозг взрывался от ощущения эйфории и высшей точки наслаждения. Я медленно опустился на неё, а она нежно обняла меня за шею. Её грудь часто вздымалась подо мной, я тоже не мог восстановить дыхание. Запах её потной кожи дурманил получше любого наркотика. Член не хотел расслабляться, но мне было необходимо время, чтобы прийти в себя, осознать, что это вовсе не сон.

– Ты любишь грубый секс? – тихо спросила Пери.

– Даже не знаю. Сегодня я будто впервые занимался сексом, – я продолжал лежать, уткнувшись ей прямо в грудь, вдыхая аромат возбуждённой Пери.

– А как часто ты занимался сексом?

– За всю жизнь? – я поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Мхм.

– Не считал. Часто. Мне ведь уже 27 и это естественно. Я никогда не демонизировал секс и не возносил. Если я хочу секса, то обычно нахожу, даже без отношений. Девушки сами хотят, чтобы их хорошенько поимели, особенно когда выпьют.

– И даже с проститутками было?

– Бывали и шлюхи. Часто на корпоративных посиделках в баню заказывают коллеги. Это у них такая забава: завести командный дух, трахая одну шлюху коллективом. Но мне если честно противно от этого. Максимум в рот давал, пока кто-то засаживал ей в задницу или киску, или занимали обе дырки. Первым кончал ей в рот. Это происходило механически, так как шлюх заказывают на общак потасканных и, честно говоря, это то же самое, что ходить в туалет на трассе. Мерзко, но по надобности и не такое вытерпишь.

– Интересно… – задумчиво пробормотала Пери.

– Считаешь меня плохим?

– Нет. Думаю, что людей нельзя разделять на плохих и хороших. Просто интересно говорить о таком с мужчиной.

– А ты?

– Что я?

– Часто этим занимаешься?

– Было похоже?

– Ну ты мастерски орудуешь языком.

– Поцелуи – это не секс, – она тихонько рассмеялась. – Твой член всё ещё твёрдый.

– Да. Хочешь, чтобы я вытащил? – я привстал на руках.

– Нет.

Я снова поцеловал её, а затем начал языком спускаться вниз. Остановившись на сосках, я принялся водить языком по кругу, посасывать и кусать их. Она застонала, показывая, что я делаю всё правильно. Затем я опустился к аккуратному маленькому пупку и дальше к гладко выбритой киске. Внезапно я заметил кровавые пятна на простыне и подсохшую кровь на половых губах и попке Пери.

– У тебя кровь! Я сделал тебе больно? – я вскочил, не зная куда себя деть и что делать.

– Не беспокойся, – она тоже привстала в кровати и оглядела себя. – Наверное такое случается, когда впервые занимаешься сексом.

Меня будто громом поразило, и, как в каком-нибудь драматическом фильме, за окном в этот самый момент действительно грянул гром. Девственница… Я даже не спросил, а теперь уже поздно что-то менять. Как я мог так поступить с ней? Мне же с самого начала стало понятно, что она не как все. Почему я решил, что если девушке уже столько лет, она обязательно должна быть опытной?

– Прости, – только и смог выдавить я.

– За что? – она внимательно посмотрела на меня.

– Что лишил тебя девственности, наверное. Ещё и был так груб в твой первый раз. Ты заслуживаешь лучшего, – громко, почти срываясь на крик, ответил я.

– Значит, ты – лучший, – она счастливо улыбнулась. – Вернись ко мне. Ты ведёшь себя так, будто я прокажённая. У меня ещё не было такого опыта, но я уверена, что смогу порадовать тебя даже так. Буду учиться.

– Почему ты ни с кем ещё не была? – я до сих пор не мог поверить в услышанное.

– Не хотелось, – она пожала плечами. – Дай мне попить.

Я подал ей бокал с водой и сам отхлебнул немного. В тот момент я всерьёз задумался, что эта девушка нереальна. Может я схожу с ума? Я дотронулся до её плоского живота и почувствовал тепло, а её кожа тут же покрылась мурашками. Моя ладонь сама по себе поползла снова туда, где я только что варварски силой отобрал нечто ценное. Там всё снова наполнилось смазкой и всеми силами манило мой член обратно. Кончив, он так до сих пор и не успокоился, требуя продолжения.

Впервые я забрал чью-то девственность. Да, друг, до того дня мне не приходилось трахаться с чистыми девчонками. Я начал заниматься сексом ещё в школе: моя первая была моей одноклассницей. Тогда мы учились в 9 классе, и трахнулись прямо в школьном мужском туалете, пока шли уроки. Она вела себя как заправская шалава: стонала, как актрисы в порнухе, задницу раздвигала, чтобы член входил поглубже, и даже туда же давала. А как она у меня отсосала! Ух! Вспоминаю мой первый раз всегда со стояком. Сиськи у неё были огромные, так что меня не удивило тогда, что крови не было, хотя она уверяла, будто ещё девственница. Мы трахались тогда все 40 минут урока, я кончил 3 раза: один раз дала прямо в жопу (глупые ведь были, не думали, что так можно залететь) и два раз в рот. Отсосала она тоже что надо. Здесь она себя сдала с потрохами: не может целка так отменно делать минет. И это я говорю о девчонке из 9 класса!

Но моя Пери действительно другая. 25 лет храня себя для кого-то особенного, она отдалась такому как мне: скучному, ненавидевшему себя и окружающий мир, эгоистичному мудаку. Секс с ней заставил меня думать о себе, как о мерзкой твари, опорочившей добродетель неземного высшего существа. Я боялся ложиться рядом с ней, я мог только стоять на коленях рядом. Теперь мне стало мерзко оттого, что я могу вновь дотронуться до её, опороченного мной, тела. Это всё равно, что вернуться на место преступления. Я убрал руки и отпрянул в сторону. Мне хотелось убежать оттуда, спрятаться или исчезнуть с её глаз. Но она на цыпочках подошла ко мне и крепко обняла, я не смел отвечать ей взаимностью. Я словно погружался в пучину ненависти к себе и не хотел спасения. И так я чувствовал себя с ней всё время после того дня. Однако я осознавал свою ответственность после необдуманного поступка, поэтому продолжил заставлять себя обнимать её, целовать и заниматься с ней сексом. Теперь я понял, что больше не хотел этого, не хотел порочить её тело, и поэтому будто каждый раз насиловал себя сексом с ней.

Глава 6

– Ты явно пьян, – заключил я, услышав столь личный рассказ от незнакомца. – Может с тебя хватит виски?

– Я только начал! – Жан яростно ударил по стойке. – Не нуди, Шын. Дай напиться с горя.

– Выходит ваши отношения развалились с того дня? – я отхлебнул из своего бокала.

– Вот всё-то ты подмечаешь. Шын! Но только не развалились, а я их развалил собственными руками, – Жан яростно глядел на свои расставленные ладони. – Она всё пыталась построить, а я тут же всё рушил, прямо как чудовище какое-то. Я ненавидел её каждый день этого года. Зачем предложил пожениться? Самообман затянулся слишком надолго. Жалко, что мы раньше с тобой не встретились, дружище. Говорю с тобой и словно осознаю как на самом деле обстояли дела, – он осушил свой бокал, а Заки уже подлил ещё, чтобы избежать ненужных споров с напившимся клиентом.

Я оглядел бар. За таким страстным рассказом я даже не заметил, что в баре появился ещё один посетитель: девушка устроилась за дальним столиком. Она потягивала янтарный напиток, похожий на виски и глядела невидящим взглядом в одну точку. Видимо этот бар был создан для таких вот одиночек, которые хотят побыть с собой наедине, но, как оказалось, которые всё-таки нуждаются в поддержке другого человека.

Рассказ Жана о сексе с женой возбудил мой затуманенный алкоголем мозг. Он рассказывал всё в таких мельчайших подробностях, что мне стало завидно, так как я даже не помнил какого это – заниматься сексом даже с собственной женой. Я не помню желания, которое появляется перед обладанием другого человека. Мне не пришлось набраться опыта в юности, так как у меня не такая яркая внешность,как у Жана.

Хотелось бы мне тоже заняться безудержным сексом. Может проститутку вызвать? Жена всё равно постоянно на сменах, даже не заметит. А может ту девчонку в углу трахнуть в туалете? Хватит думать о ерунде! Не хватало ещё со стояком сидеть в баре…

Я тряхнул головой и посмотрел ещё раз в сторону девушки, которая уже глядела прямо на меня. Видимо, задумавшись, я буравил её взглядом. Она улыбнулась мне и вернулась к своему напитку, а я улыбнулся в ответ.

– Ничё такая, – Жан оценивающе оглядел незнакомку. – Может поделим её? А то я тоже захотел кому-нибудь засадить.

– Я же говорю, что ты пьян! Ты-то засади, а я всё ещё женат, – я начал водить пальцем по краю бокала.

– И что? Это же просто трах. Не демонизируй секс. Это на уровне инстинктов. Ты как человек нуждаешься в любви, но как животное нуждаешься в сексе. Это всё естественно и необязательно трахать только лишь одну любимую, а иногда и необходимо сменить партнёршу.

– Ты изменял своей Пери? – вдруг вырвалось у меня. Я начал злиться на нового знакомца за провокацию на измену.

– Ни разу, – отрезал он.

– Тогда зачем мне такое предлагаешь?

– Жалею теперь об этом. Может если бы трахнул кого-то другого, то выпустил бы пар и у нас бы всё наладилось.

Я задумался. Действительно еще с детства секс то возносится, то низвергается нашими же родителями: то секс – это нечто высокое и надо дарить девственность кому-то особенному; то секс – это мерзкое и постыдное занятие. А измены вообще порицаются всеми членами общества, однако зачастую эти же члены общества с удовольствием втихаря прибегают к адюльтеру. А ещё я заметил, что по пьяни так и тянет на разговоры об этом, и что уже говорить о самом желании.

– Я пошёл, – Жан вдруг резко поднялся, вмиг осушив свой бокал.

– Уже домой? – я немного расстроился, что приходится вот так быстро прощаться.

– Нет, трахнуть её хочу. Если что присоединяйся.

– Она не согласится. С виду приличная девушка, – я ещё раз оглянулся на неё.

– Все они приличные, а после пары бокалов превращаются в похотливых сучек. Я же тебе говорил, что если я хочу кого-то трахнуть – трахаю. Если сомневаешься, то давай устроим пари: если она меня пошлёт, я исполню любое твоё желание, а если всё-таки согласится, тогда ты тоже её трахнешь. Идёт? – он озорно прищурился.

– Идёт, – согласился я, с удивлением заметив, что хочу, чтобы он согласилась.

Жан поправил причёску, выровнялся и отправился на «охоту». На что он надеялся, даже не взяв с собой наживки для добычи? Он присел рядом с незнакомкой и завёл с ней беседу, которую, к сожалению, не было слышно с моего места. Но, судя по реакции, девушке явно нравилось то, что он ей шептал на ухо. Жан медленно начал поглаживать зону декольте, чему она совсем не сопротивлялась. Как долго она здесь и сколько уже выпила? А может действительно у Жана такая аура, что он способен кого угодно расположить к себе?

Я почувствовал, как член набух и распирает джинсы изнутри. А рука Жана уже опустилась к ней под стол, и мне было видно, как он, отодвинув трусики, умело ласкает пальцами её киску. Девушка в этом время, прикрыв глаза и постанывая, бесстыдно и всецело отдалась происходящему, а Жан уже принялся целовать её в шею. Вдруг он в порыве страсти оголил её грудь, но здесь она уже подскочила и рывком прикрыла платьем наготу. Он взял её за руку и притянул к себе, присосавшись к губам. Затем он снова что-то ей прошептал, а она хихикнула.

– Поднимайся, – Жан подошёл ко мне и отхлебнул из моего бокала.

– Зачем? – я оторопел и от такого панибратского жеста и приказного тона.

– Трахаться, куда ещё? Ты проиграл, а значит я заберу и твою девственность, – он снова глядел на меня с озорной улыбкой.

– Я уже давно не девственник, – насупился я.

– Девственность в плане измен и хорошего траха без обязательств, – он хлопнул меня по плечу и подтолкнул в сторону туалета.

Девушки за столом уже не было: видимо уже там. Я встал и направился в туалет, как заметил, что Жан сел на своё место.

– А ты не идёшь?

– Развлекайся. Может после. Отпусти себя и делай, что вздумается. Не возноси её: для этого у тебя есть жена. А это просто потаскуха, которая даёт незнакомцу в баре просто так. Даже хуже, чем шлюха, которая зарабатывает этим себе на жизнь. Не давай ей права тобой командовать.

Я прикрыл глаза на мгновение, мысленно проклиная этот день, и отправился на встречу неизвестности.

Глава 7

Туалет в таком маленьком баре был всего один: он был тесный и узкий с одним унитазом и раковиной. Маленькая лампочка под самым потолком еле освещала эту маленькую комнатку. Я старался не ходить сюда, и терпел до дома, потому как сомневался, что хозяин так уж тщательно чистит его, в то время как звуки секса часто доносились отсюда.

Я вошёл внутрь и увидел её. Она стояла и рассматривала себя в зеркале в своём маленьком красном платье с глубоким вырезом, едва скрывающем соски. Эта девушка была очевидной красоты, с накаченными губами в красной помаде под платье и длинными черными волосами.

– А где тот? – она явно была разочарована.

– Он придёт позже, – я засомневался, что меня здесь вообще ждали.

– Ну позже так позже. А ты, как я вижу, уже готов. Ну давай приступ…

– Закрой свой рот, сучка. Будешь делать то, что я скажу, – я не дал ей договорить.

Схватив за волосы, я рывком притянул её к себе, и начал целовать её, как никогда прежде никого не целовал. Я целовал её, засовывая ей язык внутрь так, чтобы заставить её его сосать. Откуда-то изнутри меня вырывалось нечто неизведанное, и я решительно отказался анализировать это и, тем более, останавливать. Я одной рукой расстегнул молнию на джинсах и принудительно поставил её на колени. Она нисколько не сопротивлялась моей грубости, что действительно сильнее заставляло меня впадать в раж. Я достал свой, уже до предела разбухший, твёрдый член и начал водить по её накаченным губам и бить по щекам. Она же послушно раскрыла губы и наслаждалась унижением. Высунув язык, она пыталась взять его в рот, и в конце концов я позволил ей это сделать.

Эта девочка знала, что делать с членом во рту, я тут же погрузился с головой в наслаждение: она засасывала его и погружала прямо в глотку, работала руками и языком. Она мастерски отсасывала, а я резко взял её голову в обе руки и начал вводить член всё глубже, а она в это время плотно сжимала губы и всасывала его, выделяя огромное количество слюней. Возможно, из-за накаченных губ мне показалось, что я трахаю её в киску, и от этого я возбуждался ещё сильней.

Я обильно кончил ей прямо в глотку. Давно не ощущал себя так хорошо и легко: словно тело и душа разъединились на мгновение. Я взглянул на неё: она действительно напоминала теперь простую потаскуху со спермой и слюнями вытекающими изо рта, с размазанной помадой и потёкшей тушью. И мне захотелось засадить ей, чтобы она уже больше не улыбалась, а понимала кто она на самом деле.

Я рывком поднял её с пола и нагнул над самой раковиной перед зеркалом. На мгновение я не узнал сам себя: лицо изменилось и стало суровым, глаза горели. А снизу лицо мерзкой шлюшки, которую я хочу оттрахать до беспамятства, потому что просто хочу. Я сдернул платье с её грудей, которые сразу же грубо замял в руках, и резко вставил член ей в киску.

– Эй, мы с ним договаривались только на минет! – она пыталась руками отстранить меня.

– Не знаю о чём ты там с кем договаривалась. Сейчас я трахаю тебя, а другому можешь просто отсосать, – я начал входить в неё ещё грубее и быстрее, приходя в буйство от её сопротивления. – Чем ты недовольна, сучка? Мокрая же вся изнутри, и твоя киска буквально заглатывает мой член.

Она больше ничего не говорила, только стонала. Улыбка действительно пропала с её губ, теперь её взгляд выказывал покорность. Её дырка оказалась просторной, отчего стало ясно, что она часто занимается сексом. Меня это бесило, потому что было приятнее, когда член был у неё во рту. Я схватил её за шею и притянул лицо к себе. Внезапное чувство переросло в действие и я плюнул ей прямо на лицо, на что она не воспротивилась и даже открыла рот. Я снова плюнул ей в рот, продолжая засаживать член.

–Что-то слишком просторно у тебя там. А как обстоят дела с задницей? – я снова нагнул её над раковиной и, пока член находился внутри киски, засунул указательный палец ей в заднюю дырку и начал вставлять его в такт с членом, а затем засунул еще два пальца.

– Не надо, пожалуйста, – застонала она.

– Скулишь точно как сука, но не сопротивляешься. Сама напросилась, – я вынул член и с усилием засунул его ей в жопу. – О да, кайф.

Она начала громко стонать, а я с наслаждением впервые занимался анальным сексом. Шлёпая её по заднице, я с силой трахал её то вынимая, то вставляя член, а затем чередовал переднюю и заднюю дырки. Она вдруг рухнула на колени, но руками задержалась, и я продолжил трахать её сзади в позе собаки. Она раскачивалась в такт и содрогалась всем телом, из её киски сочилась смазка, а значит и она кайфовала вместе со мной. Я чувствовал, что вот-вот кончу, и засунул член ей в задницу.

– Кончи в меня, – простонала она.

Дважды просить не было необходимости. Я схватил её бёдра и что есть сил оттрахал её до семяизвержения. Я с удовольствием ощущал, как моя сперма переливается в неё. Я дал себя волю полностью отдаться этому моменту. И даже когда всё прекратилось, я на какое-то время оставил член внутри неё. В ушах звенело, а мой член хотел продолжение, но головой я осознавал, что это конец.

Теперь, когда всё закончилось, мне не хотелось встречаться с ней взглядом. Мне вдруг стало стыдно за своё грубое поведение с женщиной. Будто неистовый зверь вселился в меня под влиянием алкоголя и наущений неугомонного нового друга. Я вытащил член и подал ей руку, чтобы помочь подняться.

– Строишь джентльмена из себя теперь? – она подошла к раковине и включила воду. – Знаешь что: ты был более привлекателен минуту назад. Выпускай своего внутреннего зверя почаще.

– Я пойду, – я натянул джинсы и поспешил вернуться назад.

Глава 8

– Долго что-то, – у Жана бокал был снова наполнен, как и мой. – Ну и как она?

– Нормально… – коротко ответил я.

– И это всё что я заслужил за организованный перепихон? Требую подробностей! В задницу даёт без проблем? – он подмигнул мне.

– Да. Давай не будем об этом. Зря я это сделал, – сказал я, сделав один большой глоток.

– Не зря. Изменения уже на лицо. Иногда хороший трах может послужить лекарством для разваливающихся отношений. Смешно, что я даю советы про крепкие отношения, да? – горько усмехнулся Жан.

– Знаешь, я никогда себя так хорошо не чувствовал во время и после секса, так что возможно ты был прав. Когда ты вовлечён в такие долгие отношения, как у меня, невольно всё становится обыденным, ты пресыщаешься и относишься ко всему, как к должному. В любом случае, я благодарен за такой опыт, но, думаю, что никогда больше так не поступлю.

– С женой?

– И с ней тоже.

– Как я и думал: ты бешеный, – Жан громко рассмеялся.

– Почему ты не пришёл? Обещал сообразить на троих, – девушка, которую я трахал ещё пару минут назад, обняла Жана сзади.

– Ну что сказать? Я и половины бы не смог, что сделал с тобой мой друг, – он пожал плечами и убрал её руки от себя.

– Тогда пошли ко мне, позанимаемся вместе, – она всё не отставала от Жана.

– Ты чё такая ненасытная? Иди в любую сауну: там завались клиентов.

– Эй! Я не шлюха, – она надула свои алые губки.

– Ну потрахайся за бесплатно. Парни там будут только рады тебе удружить.

Она в ужасе отпрянула и выбежала из бара.

– А кто платить будет?! – Заки выбежал из своей коморки.

– Не переживай, Заки. Я сегодня за всех плачу, – Жан поднял руку и опустил голову на барную стойку. – Какой мир всё-таки мерзкий, а, Шын?

– О чём это ты? – я всё ещё приходил в себя от этого жуткого затмения.

– Эта девушка ведь реально не шлюха. По её словам, она работает врачом в частной клинике. Прикинь, может она педиатр и работает с детьми. Что её к такому поведению привело? Отчаяние? Одиночество? Или просто банальная похоть? А может это всё из-за меня? Ведь это я склонил её к сексу, ещё и тебя женатого подбил на измену. Тогда получается, что я кто-то вроде демона. Всё верно! Противоположности ведь притягиваются, а значит Пери ангел во плоти.

– Курить захотелось. Заки, есть сигареты, – окликнул я бармена.

Он молча вышел и подал мне и Жану по сигарете, поставив перед нами пепельницу. Я обычно не курю, но атмосфера располагала. Хоть я и расслабился ранее, но чувствовал нарастающее напряжение. Наполнив горьким сигаретным дымом лёгкие, я закашлялся. Горло разодрало непривычной отравой, но я затянулся второй раз и стало гораздо легче.

Так мы просидели довольно долго, выпуская в воздух дым и потягивая дешёвый виски бокал за бокалом. Хотелось напиться до беспамятства, чтобы этот день стал всего лишь ночными грёзами, и с течением времени забылся полностью. Но пока я его вижу, хочу погрузиться в него без остатка, чтобы не сожалеть ни о чём.

Мысли унесли меня по волнам воспоминаний. Я не чувствовал к своей жене ничего даже близко похожего, что чувствовал Жан к своей бывшей. Всё происходило, как по выверенному плану: детский сад, школа, университет, работа, женитьба. Я видимо смирился с тем, что пришёл к финалу жизни в 27 лет, и теперь замер в ожидании конца. Мне нет и 30, а я уже чувствовал себя дряхлым стариком, не способным мечтать и чувствовать, как внезапная встреча с этим удивительным человеком перевернула всё моё восприятие жизни с ног на голову. Теперь вдруг я остро ощутил потребность в самой жизни, в поиске стремлений и мечты.

Мечтать в детстве – всё равно что дышать. Это вроде безусловного рефлекса, данного нам от рождения. Однако по мере того, как мы взрослеем, наши мечты становятся всё менее доступными: где-то из-за недостатка финансов, где-то из-за отговорок близких людей. И вот в мыслях нет даже намёка на то, чего бы я хотел получить или достичь. Даже сформировать саму мысль о мечте оказалось невероятно трудно.

– Поставить что-то ещё? – голос Заки вернул нас с Жаном к реальности.

– Ты о пластинке? Да, на свой вкус. Поглядим, какой ты человек, – Жан игриво подмигнул серьёзному бармену.

Но Заки этот жест никак не оценил. Его суровое лицо даже не дрогнуло намёком на улыбку. Странно, что в таком маленьком невзрачно баре сам же хозяин не располагает радушием. Выпивка дрянь, туалет вечно грязный, воздух провонял дымом дешёвых сигарет и потом. И что заставляет меня каждый раз возвращаться сюда? Внезапно мой мозг получил мощный разряд заводного рока 60–х. И до меня наконец дошло.

– Двери?

– Да, альбом 1970 «Morrison hotel» группы The Doors, – отрывисто ответил мне Заки.

– Отличный у тебя вкус, друг, – заявил Жан, с чем я не мог ни согласиться. – Сам собирал пластинки?

– От жены остались.

– Ты получается тоже в разводе? – Жан прищурился, пытаясь разговорить молчаливого бармена.

– Я вдовец, – Заки вдруг остановился напротив Жана и смерил его взглядом.

– Блин, прости, дружище. Чёрт меня дёрнул за язык, – Жан опустил глаза.

– Не чёрт, а сотая порция виски. Почти целую бутылку в одного прикончил.

– Посиди с нами. Всё равно никого нет. Куда ты вечно уходишь? – Жан немного встрепенулся.

– Да в общем-то никуда. Слушаю ваш трёп из подсобной комнаты.

– А ты воплощения сурового работяги. Отвечаешь коротко и ясно.

– Кто-то же должен молча выслушивать твои бесконечно долгие многословные попытки закрыть глаза на свои ошибки, – Заки взял бутылочку пива и уселся на стул за стойкой напротив нас.

– О чём это ты? – Жан вдруг сделался серьёзным.

– Ноешь битый час о том, что ваши с женой отношения распались с самого начала, хотя сам же их и разрушил, эгоистичный мудак, – спокойно ответил Заки.

В воздухе повисло тяжелое напряжение. Образовалась давящая тишина, которую пыталась прорезать пластинка с зажигательно душевными звуками группы, давно ставшей историей. Заки адресовал обидные слова моему новому другу, которые словно холодным душем его обдали. Однако произнёс это всё с таким выражением, будто это всем известная аксиома, не требующая доказательств, и, тем более, душевных переживаний.

– Я типа должен молча проглотить это дерьмо? – также спокойно спросил Жан, однако в напускном спокойствии чувствовалась угроза.

– Ладно вам. Давайте расслабимся немного, – от неловких ситуаций мне всегда становилось не по себе.

– Ну тебе-то точно расслабляться больше не понадобится, – Заки перевёл внимание на меня, и я тут же пожалел, что встрял между ними.

– Не приплетай его сюда. Шын бы точно так не поступил, если бы не встретился со мной сегодня.

– Это потому что ты демон искуситель? Или инфантильный эгоист с раздутым чувством собственной важности?

Жан ничего не ответил, хотя и расслабил напряжённые плечи. Хрипловатый голос Моррисона погружал нас в спиритический сеанс, отрывая души причудливой троицы от бренных тел. В глазах всё поплыло, видимо я был уже изрядно пьян. Бар изменился до неузнаваемости и больше походил на декорации к чёрно-белому психоделическому фильму, сюжет которого крутился вокруг нас троих или даже вокруг одного только Жана, а постояльцы бара, включая меня, всего лишь являли собой второстепенные лица, которые должны путём своих действий и слов вывести главного героя к какому-то жутко заумному эпилогу.

– Сигарету? – Заки протягивал мне одну, а затем и Жану.

– Тебе сколько лет? – Жан медленно выпускал сигаретный дым из лёгких.

– 63.

– А когда жена умерла?

– 17 лет назад.

– И что никого не нашёл?

– Я и не искал никого.

– Одиноко должно быть одному столько лет? – я попытался представить какого это жить совсем одному без спутника жизни.

– В баре скучать не приходится.

– Болела чем-то, – не отступал Жан.

– Повесилась на абрикосовом дереве в лесу недалеко от дома, – спокойно ответил бармен.

– Сколько ей было?

– Хватит спрашивать о таком, Жан! Заки должно быть нелегко, – меня возмутило такое неуважение к личной трагедии человека.

– 46 лет, как и мне.

– Почему она так поступила?

– Кто её знает. Записки не оставила, на мой взгляд была счастлива и здорова. Жили мы удалённо от города в горах, и мне приходилось по работе часто ездить в город. Она занималась хозяйством, рисовала картины акварелью и на пианино играла. Животных, кроме собаки и кошки, мы не держали, а вот огород и сад был что надо. Всё её заслуга. Любила она красоту, поэтому я и купил тот дом. По вечерам чай заваривала из разнотравья, собранного в горах, и ставила свои пластинки.

– Красивая женщина была, – задумчиво сказал Жан.

– Почему ты так решил? – удивленно спросил Заки.

– Любящий красоту обязательно будет красив внешне и внутренне.

– Наверное. Да только я слеп к таким вещам. Главное, чтобы она была довольна, а я подстроюсь – вот как я решил, когда женился на ней. Ровно 20 лет прожили, а потом она наложила на себя руки. Я всё продал, уволился из компании, в которой проработал столько же лет и купил себе это место. Даже пианино её любимое продал, но вот пластинки не смог почему-то. К музыке я тоже равнодушен, но рука не поднялась избавиться от них.

– А раз не знал, что она красива, зачем вообще женился? – Жан не отставал от бедняги.

– Время подошло жениться, вот и женился, – Заки пожал плечами, а Жан уставился на меня.

– Чего? – мне стало интересно, что означает его многозначительный взгляд.

– Сгубил такую красивую душу наш бармен, потому что «время пришло» … Что на это скажешь?

– Хочешь сказать, что я повинен в её самоубийстве? Ведь каждый человек должен сам выбирать свой путь и отвечать за свои поступки. Если ей было плохо, тогда почему она притворялась? Почему не рассказала мне обо всём, что её терзает? Или просто не ушла от меня? – Заки начал терять былое спокойствие.

– Ты и не виноват в её смерти. Только вот если бы ты стал для неё более отзывчивым, то сам наверняка всё понял. Возможно она этого и ждала все 20 лет, которые любила тебя. Ведь нормальный человек не стал бы долго жить с таким эмоциональным импотентом, как ты, друг. Ты просто задушил её любящую душу своим безразличием.

Даже сквозь изрядно выпитое количество алкоголя, я испытал шок. Жан уже явно перегнул палку со своими колкими необдуманными высказываниями. Лицо Заки застыло в ужасе от услышанного, а Жан как ни в чем не бывало продолжил курить, запивая виски.

Внезапно Заки вскочил на ноги и что было сил ударил кулаком прямо в лицо Жана. От чего тот упал со стула. Я попытался оказать ему помощь, но он отрицательно покачал головой, валяясь на полу. Из носа показалась тонкая алая струйка крови, Жан прощупал нос и вытер его, неаккуратно размазав кровь по лицу. Заки стоял неподвижно, но лицо его исказил гнев и решительность нанести ещё не один удар обидчику.

– И что это всё на что ты способен? Убийца, – поднявшись на ноги, не прекращал свои нападки Жан.

– Постой! – я перепрыгнул барную стойку и зажал руки Заки. – Ты же видишь, что он напился и напрашивается на драку. Не поддавайся провокациям, Заки. Ты же не такой!

– Откуда ты знаешь, какой я?! – он так сильно оттолкнул меня, что я ударился о стену и тут же принялся наносить один за другим удары по «главному герою», который совсем не сопротивлялся.

Я снова накинулся сзади на Заки и со всей силы схватился за руки, пытаясь оторвать его от линчевания обидчика. Его глаза горели злобным пламенем, он яростно пытался вырваться из моих рук и даже старался достать Жана ногами. Человек в состоянии аффекта не имеет власти над собственными действиями и не пытается вернуть себя в обычное уравновешенное состояние. Никакими уговорами я не справлюсь. Мне ничего не оставалось, как дать пощёчину заведённому бармену.

Он тут же замер. Огонёк в глазах полностью погас, он осел в моих руках и горько заплакал. Я как можно крепче обнял Заки, а он, всем телом сотрясаясь, продолжал проливать слёзы, как долгожданный дождь над умирающим от засухи полем. Я обратил взгляд на Жана: он недвижимо лежал на полу, а на окровавленном лице красовалась довольная улыбка, которая в момент отрезвила меня. Что это за человек, который радуется боли других людей? Видно я неправильно понял его в начале знакомства: его не гнетёт собственный развод, ему нравится создавать неприятности, подбивать людей на отвратительные поступки, движимые собственными горестными мыслями, как со мной, Заки и той девушкой-врачом.

– Так тебе плевать на всех окружающих, Жан? И на жену бывшую получается плевать, а рассказывал эти сопливые истории только для того, чтобы поглумиться надо мной? Так, Жан?! Или как там тебя.

– Спасибо, – немного успокоившись и шмыгая носом, произнёс Заки.

– Обращайся, – Жан приподнялся на локтях с той же широкой улыбкой, украшенной окровавленными зубами.

Я решил, что Жан ошибся, но Заки не протестовал против сказанного, а значит действительно был ему благодарен. За что?

– Выпустить пар бывает жизненно необходимо. Не держи всё в себе, говори с людьми хоть иногда. Ты же бармен в конце концов, – Жан удалился в уборную, вероятно, чтобы смыть следы недавнего побоища.

– Всё в порядке, Заки? О чём это он? – Заки отстранился от меня и направился на своё место за стойкой.

– Не парься. Голодные вы оба наверное, один виски хлещите весь вечер. Пойду-ка пиццу приготовлю для нас.

Из-за изрядно выпитого алкоголя на пустой желудок или из-за окружения нестандартных людей мне вдруг стало казаться, что я падаю в метафорическую кроличью нору. Всё происходящее вокруг было за гранью знакомой реальности. Мне оставалось плыть по течению бреда, творящегося в этом богом забытом месте.

– Ты в порядке? – раздался позади голос Жана.

– Как сказать… – вздрогнув, я обернулся к нему.

– Футболку можно выкинуть, – он вытянул свою когда-то белую футболку вниз, чтобы я разглядел пятна на ней во всей красе.

– Можно в рамку вставить и продать какому-нибудь любителю сюрреальных картин с толстым кошельком и без царя в голове.

– Купишь?

– Ты шутишь? – я хотел было посмеяться, но увидел, что он вполне серьёзен. – Едва ли мой кошелёк достаточно толст, хоть и под второе описание я отлично подхожу.

– Меняю на твою, – он указал на мою любимую чёрную футболку.

– Идёт, – раз уж решил плыть по течению, поплыву.

Я снял футболку и отдал Жану, а он мне свою. Надевая его испачканную в крови вещь, я ненароком втянул воздух вместе с ароматом исходившем от футболки, и он взволновал меня. Какой-то парфюм? Или может стиральный порошок? Пахло свежестью и прохладой.

– Каким порошком стираешь бельё? Отлично пахнет футболка.

– Пери стирает. Я даже визуально представить не могу как выглядит наш порошок.

– Знаю, прозвучит глупо, но можно мне понюхать твою кожу? – и это сказал я.

– Нюхай. Только слишком низко не опускайся, я ещё не настолько отчаялся, чтобы экспериментировать с мужиками.

Жан послушно встал рядом со мной и немного наклонил голову вправо, отчего напомнил мне заинтересованного ребёнка. Меня тоже не влекло к сексуальным отношениям с мужчинами, однако любопытство взяло верх. Я подошёл к нему и склонился к шее. Я глубоко вдохнул запах кожи, заметив при этом, что Жан вздрогнул от касания моего носа. Я впервые был так близко к мужчине без всяких предрассудков и любопытных посторонних глаз. Я был взволнован, но сексуального влечения так и не ощутил. Интересно, это от того, что меня не привлекают мужчины, или я просто не питаю особых чувств к этому конкретному человеку? Немного отстранившись, я заметил капельки крови чуть ниже подбородка и, поддавшись внезапному порыву, лизнул Жана. Он был недвижим, но крошечная армия пупырышек возникшая на его коже заставила меня прийти в себя и теперь уже на совсем отдалиться.

– Ну и что там? – Жан вернулся на своё место.

– Сама кожа приятно пахнет, – немного подумав, ответил я.

Жан усмехнулся. Должно быть ему раньше приходилось это слышать и, вероятнее всего, от Пери. Как ни крути, а это был интимный момент: редко кого подпустишь так близко к себе. В реальном мире. Но ведь мы сейчас где-то за пределами существующей реальности, творим вещи осуждаемые обществом и, что странно, все живы-здоровы, да ещё и не испытываем дискомфорта. Но и в этом компактном чудном мире, и в реальном кожа Жана источает сладкое благовоние приправленное сладковато-металлическим ароматом крови и пота.

– Есть какие аллергии? – голова Заки вынырнула из коморки.

– Я всеяден. Шын тоже, – не задумываясь, ответил Жан.

– С чего ты так решил?

– В любом случае угадал. Ты многое подвергаешь анализу. Тяжело живётся должно быть.

– Кажется, я впервые чувствую себя легко, – ответил я. – Не задумываясь, делаю, что придёт в голову. Обычно я действительно задаюсь многими вопросами, и в конце концов прихожу к тому, чтобы не делать ничего.

– Понимаю… Я раньше тоже был таким до встречи с Пери. Как думаешь, я снова стану прежним? – он обратил ко мне свои неземные глаза полные боли.

– Ты этого хочешь?

– Не думал. Я и расставаться не хотел с ней. Она сказала, что это единственное спасение для меня, а я так запросто поверил. Но чёртов телефон молчит, и я начинаю ненавидеть себя ещё больше, что был настолько слаб, что отпустил её. А если жизни после смерти нет, и нет жизни после Пери?

– Жизнь то есть. Но нужна ли тебе такая жизнь? Может стоит попытаться вернуть её?

– Но я же дьявол! Она заслуживает лучшего и это не про меня…

– Опять заладил! – твёрдо заявил Заки, выходя из коморки и усаживаясь напротив нас.

– Где еда, бармен? – небрежно ответил Жан.

– Готовится. А ты перестань уже заниматься самобичеванием.

– А что мне делать?

– Всё просто: любишь – возвращай. Изменись сам, вот и всё. А дьявол живёт в каждом из нас. Своего ты явно перекормил уже.

– Мне вообще-то не понятно, – я задумчиво потёр шею.

– А?

– Как так получилось, что вы пришли к расставанию? По твоему рассказу я понял, что и Пери очень любит тебя. Вы прожили вместе целый год!

– О, это ещё одна хорошая история, – Жан горько улыбнулся. – Тащи закуску, а то в животе совсем пусто, Заки. Это будет мой последний рассказ о ней.

Заки удалился, чтобы принести нам пиццу, а я снова взялся за изучение моего нового знакомца. Алкоголь всё ещё не отпускал меня, а вместе с лёгкостью во всём теле после секса создавал ощущение наркотической эйфории, сквозь которую я делал свои наблюдения. Придуманное мной имя очень подходило ему, Жан излучал какую-то тёплую энергию, но вместе с тем будто заблокированную где-то внутри. Вероятно, он страдает, но лицом не показывает. Лазурно-серые глаза заволокло стеклянное покрывало, он то и дело нервно шевелил губами, но напускное спокойствие лица это не меняло.

Может драка была нужна для Заки, чтобы выпустить пар? Он никогда не интересовал меня: обычный мужчина в возрасте, правда в отличной форме. Морщины нещадно и глубоко изрезали когда-то красивое лицо, но со спины я бы не сказал, что ему уже 60 лет. Губы были всегда крепко прижаты, а глаза не выражали абсолютно ничего. Собственно говоря, я впервые увидел сегодня намёк на чувства. Эта неистовая буря унесла прочь гнетущую тюрьму, в которую он сам же себя и посадил после смерти любимой. Теперь он даже улыбается и хихикает с нами, сам же предложил перекусить. Может Жан сам какое-то неземное существо? Понять, что человеку нужна помощь и излечить его в то же мгновение – вещь божественная не иначе.

Он, наконец заметив, что я наблюдаю, одарил меня дружелюбной молчаливой улыбкой.

– Налетай! – Заки вынес две большие ароматные пиццы в каждой руке.

Замечательно пахнущие пиццы: одна с салями, другая – с грибами и сыром. От них прямо к нашим носам поднимался вместе с паром божественный аромат, в результате чего наши желудки хором заурчали.

– Вот это да! Ну и аромат! Из супермаркета? – Жан уже схватил кусочек с салями.

– Сам готовил. Тут делать то нечего, – скромно, но с явным удовольствием, заявил Заки.

Я откусил кусочек от пиццы с салями. Мои глаза сами собой прикрылись от удовольствия. Первоклассная пицца на тонком тесте с ароматным тянущимся сыром и кусочками сладких томатов. Я никогда не был в Италии, но пицца Заки подарила мне возможность ощутить её с помощью этих божественных треугольников.

– Тебе бы поваром быть, – Жан поглощал уже второй кусок.

– Чтобы быть деятелем искусства необходимы страсть и мечта. А я всего лишь методично делаю то, что прописано в рецепте.

– Мудрый ты мужик, Заки. Ну что же, – Жан с нескрываемым удовольствием облизал в отдельности каждый палец. – История номер три.

Глава 9

Один плюс всё же имелся в наших токсичных отношениях, от души приправленных моими сомнениями и страхами. Мы много разговаривали, много спорили, отчего каждый диалог становился интересным. Она легко поддерживала каждую бредовую тему, выдвинутую мной. С таким человеком каждый день становился бы особенным, если бы не мои гнетущие мысли.

Однажды дождливым осенним днём мы выбрались в джаз-кафе. Я самый настоящий адепт джаза и музыки в общем, а она мой вечный спутник. В тот день играла постоянная группа этого кафе с основным составом: дело в том, что частенько они приглашали на совместное выступление молодых ребят, играющих на саксе, рояле, гитарах, тромбоне и трубе. Группа состоит из пианиста, саксофониста, ударника, бас-гитариста, контрабасиста и иногда к ним присоединяется трубач.

Хорошо запомнилась одна удивительная вещь в тот день: её ноги. Не понятно, почему именно в тот день и именно её ноги, ведь я видел их к тому моменту уже бесчисленное количество раз. Однако тогда мне показалось, что смотрю на них впервые. Закрыв глаза и вспоминая тот день, я первым делом вижу интимную темноту помещения, пробиваемую изредка миниатюрными приглушенными настольными лампами на каждом столике; затем силуэты музыкантов на сцене, бьющихся в конвульсиях зажигательных ритмов джаза; и третья вещь – её длинные ноги, облачённые лишь в капроновые чулки телесного цвета, уходящие прочь от нашего столика. Мне становится страшно от этого образа. Какая-нибудь секунда и их с лёгкостью и жадным аппетитом сжирает эта самая тьма, которая вначале уютно укутывала меня от посторонних взглядов.

Разумеется она вернулась: просто отошла в дамскую комнату. Но ощущение было такое, будто она тут же растворилась, пропав из поля моего зрения. Не знаю из-за чего я так растревожился. И если буду вспоминать события того вечера от этого странного гнетущего ощущения страха, то остановлюсь и на том, что ударник весь вечер пялился на мою Пери несмотря на то, что мы пришли вдвоём и, думаю, всё ещё выглядели влюблённой парой.

Как только ноги растворились в видимом мной мире, группа объявила перерыв. Это был мой шанс, не привлекая внимания Пери, разобраться с этим козлом, нагло пожирающим глазами моего небожителя. Я встал со своего места и быстро направился прямо к нему. Внешне, я бы сказал, он напоминал человека моего возраста и телосложения. Оценивать мужика по внешности мне ещё не представлялась возможность и желания, но в моей памяти всплывает ничем не примечательное лицо. Наверное, не урод и не слюнтяй.

– Считаешь это нормально? – я сразу захотел перейти к сути, чтобы закончить побыстрее, но ураган мыслей не дал выразиться понятнее.

– Ты о чём? – он вроде как вполне натурально удивился.

– Пялиться на чужую девушку считается нормой для тебя? – мысли путались и из-за некоторого количества алкоголя.

– А что в этом такого? И не пялился я вовсе, – я явно заметил, как он смутился.

– Твои щёки с тобой не согласны. Ведёшь себя, как тёлка.

– Блин, ну поглядел немного. В чём проблема?

Я вдруг задумался. С чего это я начал на него наезжать? И ведь не ощущал никакой злости по сути. Да и ревностью не мучался, так как к тому моменту раздумывал, что наши отношения токсичные и, возможно, ей даже лучше будет к кому-то уйти.

– Забей, – я просто пожал плечами. – По-кайфу играешь.

– Ты же постоянный посетитель вроде? – парень присел на пол сцены и свесил ноги, прихлёбывая уже третью пинту пива за вечер.

– Часто прихожу.

– Джаз нравится?

– Можно и так сказать. А тебе?

– Можно и так сказать, – он усмехнулся, и я усмехнулся в ответ.

– Слушай, реально извини за то, что пялился на неё. Вроде как загипнотизировала. И не вся она – вот что странно, – он почесал затылок.

– Ноги?

– Блин, тебя тоже? А я думал, что уже спятил… Там за твои столиком такая мадам сидит с основательными дойками. Вполне в моём вкусе. Но эти ноги… – он задумался на мгновение, а затем, встряхнув головой, будто отгоняя навязчивые мысли, снова сделал хороший глоток.

– Да, Пери такая. Умеет удивить обыденным, – я тоже взял свой бокал.

– И имя как из сказки. Повезло тебе, мужик!

– Сказки всякие бывают.

– Даже так? Значит и тёмная сторона имеется?

– В том то и дело, что одни светлые. Ни одного даже самого мелкого чёрного гнилого пятнышка не найдёшь на ней.

– Небожитель?

– Можно и так сказать.

– Ладно, пойду покурю. Перерыв скоро закончится, – он поднялся на ноги. – Торжественно клянусь, что впредь попытаюсь усерднее бороться с искушением взглянуть на твоё сказочное существо и её небожительные ноги, – он одарил меня дружеской улыбкой и быстро удалился.

Словно сменяя сцену в любительской театральной постановке, Пери выплыла из темноты ровно в тот момент, когда ударник в ней растворился. Ноги перестали издавать притягательную ауру, и стали просто ногами в колготках. Её лицо прояснила улыбка, когда она заметила, что я наблюдаю за ней. Сам мрак заведения вдруг прояснился, и мне стало тепло на душе. Она подарила мне поцелуй в лоб и присела на стул, сложив одну ногу на другую.

– Такая очередь в уборную! Думала не успею ко второй части…

Я облокотился щекой на ладонь и безмолвно смотрел на неё. Искусно выполненная скульптура вдруг вдохнула в себя жизнь для одного вечера со мной – вот о чём я тогда подумал. Она в смущении опустила глаза, всё так же счастливо улыбаясь.

– Что-то не так?

– Всё так. Почему ты со мной? – спросил я, не отрывая от неё пристального взгляда.

– Ты же сам пригласил меня, ведь так? Тебе нравится это кафе и нравится джаз, – она пожала плечами.

– Ты считаешь, что ответила на мой вопрос? – я усмехнулся в ответ на её отвлечённый ответ.

– Не знаю, что ещё сказать. Я не такой меломан как ты, и сегодня дома было бы приятней сидеть и пить чай с какими-нибудь печеньями.

– Ты бабулька что ли? – я не смог сдержать смех. – Но, на самом деле, это очень мило. Правда я спрашивал о другом.

– О чём же?

– Почему ты со мной вообще? Не сегодня, а каждый день.

– Люблю, – она обратила на меня взгляд, полный нежности и решительности.

– Скучно, – я попросил официанта повторить мне виски, а ей коктейль.

– А ты разве меня не любишь? – она была в замешательстве.

– Люблю, разумеется. Мне порой кажется, что сердце разорвётся от этого проклятого чувства. Ни о чём другом думать не могу. Будто я уже не тот, что был раньше, и эта любовь меня сильно меняет. Не хочу ходить на работу, физически испытывая боль от нахождения в офисе. Не хочу разговаривать со знакомыми, которых раньше считал своими друзьями, а теперь тошнит от каждого их слова или действия.

– Но ведь это нормально – меняться ради другого человека?

– Меняться или терять себя? Какой я настоящий – тот, что был до встречи с тобой или тот, кто я есть сейчас? Однако сейчас я вообще не представляю, кто я. Несусь куда-то, а жизнь проходит зря.

– Главное не останавливайся. Ответ сам найдётся. Мы меняемся каждый день после своего рождения. Наверное, ты и не вспомнишь каким был в садике или школе, о чём мечтал, чего страшился больше всего. Для меня наша любовь тоже стала испытанием. Она как лакмусовая бумага обнажила ярче всего мои достоинства и недостатки. Мы с тобой всего ничего, а я кардинально изменила свою жизнь: ушла с высокооплачиваемой работы и стала двигаться в сторону дизайна, а рисование – это единственное, что в детстве получалось у меня лучше всего и без всяких учителей; стала чуть более рисковой, чуть менее застенчивой, даже изменился вкус к блюдам и напиткам. Просто дай себе время.

– Время… Легко сказать, – тут наш диалог прервало динамичное ударное соло моего нового знакомца.

Да уж, эти парни не только знают своё дело, но и занимаются им с нескрываемым удовольствием. Джаз – именно тот вид музыки, что не терпит притворства. Ты должен полностью отдаваться ему и кайфовать каждую секунду от того, что делаешь. Глядя на расслабленные лица музыкантов, на ритмичные покачивания голов и притоптывания, я сам отдался музыке без остатка. Видимо, даже просто слушатели тоже должны с головой погружаться с джаз. Он как неистовый, вечно ненасытный музыкальный монстр, которому с успехом удаётся поглощать каждого, кто открывает ему своё сердце. В подтверждение тому в зале раздавался целый гвалт щёлкающих пальцев блаженствующих жертв ритмичной музыки.

В тот день мы возвращались домой в полной тишине. В голове ещё эхом отзывался Майлз Дэвис в исполнении талантливых ребят из группы. С каких пор я так полюбил музыку? А ведь даже ни на каком музыкальном инструменте не играю, более того, никогда и не задумывался о том, чтобы научиться. Наверное, слушать музыку, выскользающую из-под твоих пальцев или губ совсем иной род удовольствия.

– А почему ты не играешь на инструментах? – Пери будто прочла мои мысли.

Мы сидели на кухне у меня в квартире. Пока она мыла посуду, я выкуривал уже вторую сигарету. Затем, сняв свой фартук с рождественской надписью, Пери достала из холодильника две банки пива и уселась напротив меня. Мы сидели в тишине и пили. С ней я наконец узнал, что такое «уютная тишина»: ты находишься в компании другого человека, вы не устали и не злы друг на друга, но с удовольствием молчите о чём-то своём. Для меня это высшая мера взаимопонимания. Когда ты один в комнате и молчишь, не слушаешь музыку, не смотришь телевизор, кажется, что ты находишься на пороге депрессии или апатии. А вот когда молчишь с кем-то вместе, то спокойно размышляешь даже о самом тяжёлом, потому что тебя защищает тишина, хранимая человеком рядом.

Но я решил вдруг нарушить эту тишину…

Глава 10

– Всё хорошо? – мы с Заки напряглись, так как Жан уже минут пять молча сидел, пялясь в пустоту.

– А? – он медленно перевёл рассеянный взгляд на меня. – Что ты сказал?

– Ты молчишь уже довольно долго, парень, – ответил ему Заки.

– И оборвал рассказ на самом интересном, – добавил я.

– Серьёзно?! – Жан удивлённо вскинул брови. – Мне казалось, что я всё рассказал…

– Так чем ты там нарушил тишину? – не унимался я.

– Какого это быть барменом? – Жан, будто не услышав мой вопрос, обратился к Заки.

– Нормально. Не пыльно, – просто ответил бармен.

– Тебе самому нравится?

– А чему тут не нравится? Хоть бар не фешенебельный и старый, клиенты есть всегда. Какой-никакой заработок, занятные гости и их истории, один день никогда не похож на другой, – пожал плечами Заки.

– Ну даёшь! Да у тебя самая крутая работа на свете, а ты описываешь её как нечто супер-скучное, типа инструкции для сковороды.

Жан вдруг так заливисто расхохотался, что у нас с Заки тоже появились улыбки на лицах. Этот человек просто искрился жизнью, заражая всех вокруг своим настроением. Как было бы приятно иметь такого друга, как Жан. Однако я даже имени его не знаю, да и вряд ли я смогу долго оставаться для него другом. Такой уж я – друг-однодневка. С первого взгляда люди очень расположены ко мне, считают интересным и приятным собеседником, но не проходит и недели, как у них перед глазами вместо приятного собеседника стоит надменный тип, который знает все их грязные нелицеприятные мыслишки, способный в один прекрасный день вывести их на чистую воду. Но я ведь не виноват, что чувствую заискивания, одарён аналитическим складом ума, из-за которого сразу раскусываю ложь, а искренность мешает спрятать эмоции до конца. Люди врут автоматически – я это знаю, понимаю и принимаю. Но они не могут принять того, что я вижу их насквозь. Вроде как извращенец, пялящийся на их нагие тела в раздевалке через маленькое отверстие в стене. Наверное, так.

– Знаете что? – Жан по-дружески схватил нас с Заки за плечи. – Я собираюсь составить конкуренцию тебе, Заки! Сначала стану барменом, а потом и бар себе куплю.

– Шикарная идея! – я искренне был рад такому заявлению. Это работа очень подходила Жану, учитывая всё то, что теперь знал о нём.

– Смелое заявление для желторотика, – усмехнулся Заки.

– Ты верно всё думаешь об оборванной истории, Шын? – Жан хитро зыркнул на меня.

– Хотелось бы поставить точку.

– Я поставил точку. По твоему совету я решил вернуть Пери. По личному примеру Заки я решил стать барменом. Как только добьюсь того, чего на самом деле хочу, как только вспомню то, о чём мечтал и кем был ещё ребенком, сразу разыщу её и не отпущу никогда. Как бы она ни старалась меня оттолкнуть или убежать, будудержать изо всех сил, потому что буду знать, что теперь то уже точно достоин быть с ней, – он задумчиво подпёр подбородок пальцами, а затем добавил: – Не каждая история должна иметь закрытый конец. По-моему надо закругляться.

У меня тоже уже кружилась голова от бесчисленного количества алкоголя выпитого за сегодняшний вечер. Столько происшествий и секс с той незнакомкой… Стоит ли мне рассказать жене? Она скорее всего подаст на развод. Ведь это не просто секс на стороне, а обман.

– Не смей, – произнёс Жан, будто прочитав мои мысли.

– О чём ты?

– Не говори о сексе с той шлюшкой жене.

– Но я не хочу врать ей.

– Воспринимай это как сеанс терапии. Неси ношу вранья, как все уважающие себя мужики в тишине. Тем более ты не из тех, кто будет ещё когда-то так поступать. Честный ты до жути, Шын.

– Парень дело говорит, – подтвердил Заки. – Ваши такси подъехали. Счастливо, – Заки махнул рукой и вернулся в свою коморку, приготавливаясь к уборке.

Странный вечер, странное прощание. С Жаном мы тоже молча пожали руки и расселись по своим машинам. «Не каждая история должна иметь закрытый конец».

Увидимся ли мы ещё когда-то?

Глава 11

Первое, что я осознал, когда проснулся – жуткую головную боль, пульсирующую в висках. Я еле продрал глаза и увидел, что шторы наглухо задёрнуты, хотя я их не прикрывал, как пришёл под утро. Кинув взгляд вниз, я заметил тазик. Значит жена уже дома и сжалилась надо мной. Нащупав телефон, я взглянул на время. 13:00. Полдня уже сгорело, надо подниматься.

Но квартира оказалась пуста. Может вышла в магазин? Должно быть её не порадовал мой вид, а ещё больше запах, исходивший от моего заспиртованного тела. Надо бы принять душ, пока она не вернулась, и вещи по местам раскидать. Может засчитается за плюсик?

В поисках чистого полотенца я начал лазить в шкафчиках комода. Тяжело без жены ориентироваться в квартире по хозяйству. Теперь то я осознал, что беспомощен как ребёнок. Надо быть более ответственным.

Что это? Моя голова, всё ещё наполненная болью, будто сразу отрезвела. В самом нижнем шкафчике под всеми простынями и полотенцами я обнаружил широкую длинную верёвку. Зачем она тут? Если она нужна в хозяйстве, то что делает рядом со всеми этими тряпками?

Внезапная догадка повалила меня с ног. Эта верёвка жгла мне руку, а страшная догадка мозг. Наш брак не назовёшь счастливым, но можно ведь развестись. Или поговорить… Когда мы говорили по душам? Да просто так, ни о чём? Когда я говорил ей, что люблю? Без сомнений я люблю её, но чувствует ли она это? Может проблемы на работе?

Что за чёрт?! Я задыхаюсь, сердце колотит изнутри, как сумасшедшее. Надо успокоиться и положить ЭТО на место. Приму душ и поговорю с ней. А как начать разговор? «Дорогая, я случайно нашёл верёвку в шкафчике. Ты что, хочешь повеситься?» Бред…

Я вернул всё на место и отправился в душ. Пустил только холодную воду. Тысячи тысяч водяных иголок пронзали холодом кожу, кости сводило и мурашки бегали по ногам и рукам, но через минуту я почувствовал облегчение. Холод отрезвлял и приводил в чувство, однако как только я прикрывал глаза, так снова возникала перед глазами та чёртова верёвка, спрятанная в комоде. Едва я выключил воду, сразу всё вокруг заволокло какой-то серой депрессивной дымкой. Каждое движение давалось мне слишком сложно, словно я находился во сне. Сознание путалось между реальностью, страшной находкой и флешбэками вчерашней ночи.

На кухне я насыпал пару ложек кофе в турку, налил воды и поставил на средний огонь. Ожидая готовности напитка, я включил телевизор, что давно уже не делал. На первом же канале шли новости, я не стал переключать, ведь мне нужен был от него лишь спасительный белый шум.

– Чёрт возьми! – задумавшись, я не убавил огонь в нужный момент и кофе частично вылился на плиту.

Вытирая свою оплошность, я поймал себя на мысли, что делаю всё машинально, не придавая значения своим действиям. Будто бесчувственная неразумная машина, выполняющая заложенный в ней код. Как часто я так делаю? Скорее всего часто. Босс не ждёт от меня творческих идей, для этого у нас целый отдел холёных старательных сотрудников, желающих каждую секунду без мыла залезть в его самовлюблённый зад. А я просто делаю то, что мне говорят, ни больше ни меньше. Дома я такой же. Если что-то надо сделать по дому, то делаю по запросу, цветы дарю на некоторые праздники, благодарю за еду.

С другой стороны наша квартира всегда в чистоте, в холодильнике и на столе полно домашней еды, цветы в вазе всегда свежие. Моя жена всегда ухожена и красива. Но сейчас я даже не могу вспомнить её улыбку. Когда-то я влюбился именно в неё. Она так искренне улыбалась мне, что сердце замирало, а её и без того красивое лицо становилось ещё красивее. Почему она так улыбалась мне? Может я тогда был достоин такой тёплой улыбки?

Жан вчера рассказывал о своей Пери, как о неземном существе, однако они всё же развелись. А я, прожив столько лет с одной женщиной, даже милого слова о ней не сказал, только голые факты. Заки же говорил о том, что его жена всегда улыбалась и ухаживала за домом, казалась счастливой, а затем повесилась, не оставив записки.

Хлебнув немного прогорклого кофе, я увеличил громкость у телевизора, стараясь снова переключиться на реальность. Женщина-корреспондент стояла впереди толпы, а сзади раскинулось огромное цветущее абрикосовое дерево. Белые цветы покрывали мощную крону старинного ствола, точно снежная шапка.

– Надо будет прогуляться с Умой под такими деревьями, пока все не отцвели.

Вдруг появилась бригада скорой помощи, которая на каталке под белым одеялом вывозила кого-то. Голова тоже была покрыта, а значит это был труп. Убийство? За мрачной процессией появился человек, и я тут же выронил чашку с остатками кофе. Этот человек не был похож на того, кого я видел ранее. Это была его тень, мрачная и чёрная, погружённая в вуаль скорби.

– Прошу прощения! Вы знакомы с жертвой? Почему она повесилась? – журналистка подлетела к тени и делала то, за что получала деньги.

Тень остановилась, а затем пронзительно взглянула удивительными лазурно-серыми глазами прямо мне в душу через объектив камеры.

– Потому что любила, – пророкотал из самых глубин своего естества мой недавний знакомец, а затем продолжил следовать за тем, что осталось от его любимой Пери.

Не знаю сколько я молча и недвижимо простоял на коленях перед телевизором, окруженный осколками и остатками кофе. Мне показалось, что я даже не дышал в те минуты.

– Что с тобой?! Шын?! – перепуганная Ума трясла меня за плечи.

Я медленно перевёл глаза на её лицо. В груди всё ныло, тяжёлые новости булыжником легли на сердце. Рядом лежал её телефон, на экране которого была остановленная песня Хью Лорри «Let them talk».

– Ума, я не заслуживаю твоей улыбки больше?

– О чём это ты?

– Могу я увидеть твою улыбку? – я чувствовал, как мои глаза увлажнились, а сердце забилось так часто, что грозило остановиться в любой момент.

Неожиданно она расплакалась. Это было как долгожданный дождь в середине жаркого лета. Она так плакала, что становилось и больно и легко одновременно. Я тоже не смог удержаться от слёз. Взглянув на меня мокрыми от слёз глазами, она одарила меня той самой жизнеутверждающей улыбкой. Я знаю, что не заслужил её, но всё-таки получил то, о чём мечтал. Я не сдамся! Ради неё, Жана с Пери и Заки, я всё исправлю, пока не поздно. Пока она дышит, пока может одаривать меня такими улыбками, я буду делать всё возможное и невозможное. Лишь бы она не погасла безвозвратно.

– Может пойдём погуляем? Абрикосовые деревья в самом цвету, – сказал я, обнимая свою надежду.

– Я с радостью, – всхлипывая ответила она, уткнувшись мне в грудь.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11