Рэмбо на Сонг-Бо [Конрад Граф] (fb2) читать онлайн

Конрад Граф Рэмбо на Сонг-Бо

Пролог

Смерть не взяла его. Когда все тело онемело до такой степени, что он не мог уже поджечь запал, его охватило тупое чувство безразличия. «А катись все к черту», — подумал он равнодушно и опустил голову на траву. Он не ощутил ее тепла, которое она вобрала в себя за этот душный горячий день, не уловил запаха пыли. Но когда кто-то стал приближаться к нему, медленно, осторожно, он скорее почувствовал шаги, чем услышал.

Неужели он не попал в Тисла и последняя пуля будет все же за полицейским? Ну что ж: пусть доставит себе удовольствие, — он заслужил это. Но ведь даже полицейский не станет добивать беспомощного поверженного врага! Надо помочь Тислу и успокоить его совесть: пусть он думает, что победил в равной схватке. Надо подняться, надо заставить себя подняться!

Рэмбо задержал дыхание, сосредоточился и, упираясь руками в мятую траву, неимоверным усилием воли заставил себя оторваться от земли. Сердце бешено колотилось, будто он поднимался по отвесной скале. Он передохнул и попытался сесть. И это ему удалось, хотя и причинило новые страдания. Теперь нужно открыть глаза — ведь Тисл не станет стрелять в него, если у него будут закрыты глаза. Это оказалось не так просто. Лицевые мускулы были словно чужие, а веки налились свинцовой тяжестью. А может быть, были залиты кровью?

«Раскис, как новобранец», — подумал о себе с презрением Рэмбо и встряхнул головой. Это ему только показалось, что он встряхнул головой. На самом деле лишь дернулась его шея. Но этого движения оказалось достаточно, чтобы почувствовать остатки жизненной силы и все же заставить себя открыть глаза.

Лучше бы он их не открывал: перед ним стоял капитан Траутмэн. На остром лице с тонким подбородком играли темно-багровые отблески огня, и казалось, что он гримасничает. Но он не гримасничал. Глаза его не выражали ничего. Они смотрели на Рэмбо спокойно, и в них тоже играли отблески огня. Траутмэн медленно поднял винтовку, и ее черный зрачок посмотрел сначала Рэмбо в глаза, потом поднялся дюйма на три выше.

— Мерзавец, — сказал Рэмбо тихо и спокойно, но Траутмэн услышал его.

И в следующее мгновение Рэмбо ослепила яркая вспышка, опрокинув тело навзничь. Выстрела он уже не услышал.

Когда он очнулся, то не сразу понял, где он и что с ним. Он открыл глаза и снова увидел перед собой лицо Траутмэна с вытянутым вперед подбородком.

«Черт вас всех побери», — подумал Рэмбо, закрывая глаза и стараясь вспомнить, что же могло произойти после того, как его убили. Но тут уловил давно уже забытый запах хлороформа и понял, что никто его не убивал и что неплохо было бы во всем разобраться. Значит, капитан поднял тогда ствол чуть выше трех дюймов, иначе бы его голову не собрать ни в одной мастерской.

— Я знал, что ты выкарабкаешься, Джони.

Рэмбо открыл глаза и посмотрел на Траутмэна. И только теперь он вдруг ярко вспомнил все, что произошло в последний момент там, в Мэдисоне: и черный зрачок смерти, и вспышку, ослепившую его до черноты.

— Ну и шутки у вас, капитан, — сказал Рэмбо и не узнал своего голоса — хриплого, противного.

— Надо было успокоить Тисла. И я утешил его перед смертью ложью.

— Я не хотел его убивать, — Рэмбо помолчал и добавил: — Он сам напросился.

— Знаю. Он тоже не хотел твоей смерти… Во всяком случае, у него была надежда, что тебя не разорвет на куски где-нибудь в холмах.

— Понял, — Рэмбо усмехнулся, представив себе, что сделал бы с ним Тисл, попадись он ему в лапы. С этого психа все и началось. А ведь он сперва решил, что встретил порядочного человека. Все они одинаковые. И чтобы не думать больше об этом, спросил: — Сколько я здесь проболтаюсь?

Траутмэн пожал плечами. — Надеюсь, тебя не задержат.

— А потом?

— Что об этом думать? Тебе надо восстановить форму.

— Чтобы я сам мог дойти до электрического стула?

— Не говори глупостей. Я ведь не только учил вас оставаться живыми, я и помогал вам выжить. Разве не так?

— Я даже не знаю, стоит ли мне благодарить вас, капитан.

— А я в этом и не нуждаюсь. Такие люди, как ты, Рэмбо, слишком дорого нам обходятся, чтобы их могли поджаривать на вертеле, как цыплят.

— Не дешево, — согласился Рэмбо и поинтересовался: — От Мэдисона что-нибудь осталось?

— Ты стоишь десять Мэдисонов, малыш. И не спорь — я знаю, что говорю. И я тебя понимаю, другие — могут не понять.

— О'кей, капитан.

Рэмбо почувствовал, как от долгого разговора голова его закружилась, тело ослабло, и он с трудом сдерживал себя, чтобы не уснуть на полуслове. Ему не хотелось, чтобы Траутмэн заметил его слабость. Но капитан и сам понял, что слишком утомил своего ученика, и поспешил проститься.

— Помни об одном, сынок, — сказал он вставая, — у тебя есть человек, который учил тебя выживать. Смерть в учителях не нуждается.

Приговор суда присяжных штата Кентукки другим быть и не мог: смертная казнь. Рэмбо выслушал его так спокойно, что Траутмэн, сидевший в зале, невольно выпрямился и выпятил грудь. Он мог гордиться своим лучшим учеником! Этот страшный приговор, подводивший черту под жизнь человека, ничуть не тронул и его. Он уже знал: такие приговоры не для его мальчиков. Суд успокоил общественность, и этого было достаточно для того, чтобы никто больше не совал нос туда, куда не следует.

А дальше все пошло обычным порядком: апелляция, пересмотр дела и новый приговор — исправительные работы.

— Ты жив, сынок, и это главное, — сказал ему после суда Траутмэн. — Знай, о тебе всегда помнят. Я помогу тебе сразу же, как только представится возможность.

— Разве я жалуюсь? — спросил Рэмбо. — По крайней мере теперь все ясно.

Траутмэн внимательно посмотрел на своего ученика.

— Послушай, Рэмбо, ты уж дай им там постричь себя.

ЧАСТЬ I

Глава 1

В этом монолите было, пожалуй, не меньше пяти тонн. Он уже дал трещину, и чтобы расколоть его, нужен был еще один хороший удар. Рэмбо выбрал стальной клин фунтов на пятнадцать, вставил его в выемку, пристукнув для верности кувалдой, и разогнулся, чтобы дать мышцам отдохнуть.

Полуденное солнце палило нещадно. Воздух замер, и в этой неподвижности лениво висела над каменоломней белая пыль. Эта пыль стекала вместе с потом по лицам и черным спинам заключенных, забивая ноздри, густо отхаркивалась вместе с бранью и ругательствами. Горы, куда ни кинь взгляд — громады гор. И на фоне мрачного нагромождения камней люди казались суетливыми черными муравьями, бессмысленно копошащимися в старых морщинах земли.

Рэмбо провел по лицу ладонью и хорошенько вытер ее о штаны. Он уже взялся за рукоять кувалды, когда заметил, что к нему неторопливо направляется полицейский охранник. Не доходя нескольких шагов, он остановился и уставился на Рэмбо огромными черными стеклами очков. Толстые красные щеки его лоснились от пота.

— Эй, Рэмбо, бросай кувалду, пошли.

Рэмбо, будто не слыша, сжал рукоять кувалды, размахнулся из-за плеча и со страшной силой ударил по клину. Монолит раскололся, и клин провалился в трещину.

— Тебе сколько раз говорить, Рэмбо?

В голосе охранника послышались нетерпеливые нотки.

«Жирная свинья, — беззлобно подумал Рэмбо. — Мне совсем некуда торопиться» Он не спеша опустился на корточки и стал шарить в расщелине рукой, пытаясь нащупать клин. Клин был очень хорош, и Рэмбо не хотелось, чтобы он затерялся. Наконец он его нащупал, вытащил и положил рядом с кувалдой на камень. Только, тоща он посмотрел на охранника.

— Вы мне?

— Тебе! А то кому же? Вперед, — охранник ткнул пальцем в сторону ворот и пошел вслед за Рэмбо.

По ту сторону сетчатой ограды Рэмбо увидел «джип» и рядом с ним прямую фигуру человека в военной форме. За его поясом торчал зеленый берет. Рэмбо сразу узнал его по тонкому лицу и выдающемуся вперед подбородку. «Значит, теперь все будет зависеть только от тебя, — сказал он сам себе. — И еще неизвестно, нужно ли тебе это» Он бросил взгляд на знаки различия Траутмэна и увидел, что тот стал уже полковником.

Рэмбо подошел к сетке и остановился. Траутмэн кивком головы отослал охранника и вплотную подошел к другой стороне сетки.

— Привет, Джони. Как дела?

— Нормально.

Траутмэн помолчал и долгим взглядом посмотрел на каменоломню.

— Мне очень жаль, что тебя засунули в такую дыру.

— Бывало хуже.

— И все-таки неприятно. Рэмбо промолчал.

— Я говорю, неприятно торчать в такой дыре еще пять лет. Помнишь, я обещал помочь тебе, как только представится возможность. Она представилась. Или тебя это устраивает? — он кивнул в сторону каменоломни.

— По крайней мере здесь мне все ясно.

— А у меня к тебе есть предложение.

— Простите, сэр, я не поздравил вас.

— С чем?

— Вы уже полковник.

— Ты не слушаешь меня?

— Слушаю, сэр: у вас ко мне есть предложение.

— Хорошее предложение. Это то, что надо, мой мальчик. Слушай. Мы готовим в Индокитае операцию. Нам нужен человек. Информационный компьютер выдал твои данные, Джони. Больше кандидатуры нет.

Рэмбо скосил глаза в сторону.

— Вьетнам?

Ты отгадал, Джони. Операция по розыску военнопленных во Вьетнаме.

— Я не верю этим компьютерам. Почему я?

— Это лагерь военнопленных, из которого ты бежал в 1973 году. Лучше тебя местность не знает никто, — Траутмэн увидел в глазах Рэмбо на секунду мелькнувший интерес и, чтобы не дать ему погаснуть, добавил: — Тебя хотят восстановить в армии США, Джони. А если операция завершится успешно, президент обещал рассмотреть вопрос о твоей полной реабилитации. Заманчиво?

— Да, сэр.

— Вот и хорошо. Все формальности я здесь улажу. Встретимся в Таиланде, в центре по подготовке операции.

— Есть, сэр.

Траутмэн покосился в сторону охранников, которые, сбившись у ворот, с любопытством наблюдали за странной беседой полковника с нашивками спецслужбы с их заключенным.

— Я хочу, чтобы ты знал, Джони, — сказал Траутмэн, — я сделал все, чтобы вытащить тебя отсюда. Ничего лучшего придумать было нельзя.

Рэмбо посмотрел ему в глаза.

— А на этот раз нам разрешат победить?

— На этот раз все будет зависеть от тебя. До встречи. Траутмэн повернулся и уверенный, прямой, гибкий легким шагом пошел к «джипу».

Глава 2

Мертвая, выжженная солнцем равнина, покрытая, будто заплатами, грязно-бурыми пятнами, простиралась до бесконечности. Не за что было глазу зацепиться. Наконец внизу показалась река, и Рэмбо понял, что это один из притоков Меконга — естественной границы между Таиландом и Лаосом. Значит, граница рядом и долгое путешествие наконец-то приближается к концу. И он не ошибся.

Через четверть часа вертолет заложил крутой вираж и пошел на посадку. Рэмбо успел заметить внизу серебристый гофрированный купол вертолетного ангара, несколько военных палаток, сборный щитовой дом, который мог служить и казармой, и полевым штабом, и чуть в стороне — посадочный круг.

Рэмбо уже ждали. Едва вертолет приземлился, дверца открылась, и в проеме появилась улыбающаяся физиономия молодого офицера с нашивками лейтенанта.

— Привет, Рэмбо! — закричал он и, чтобы не надрывать голос, оттащил Рэмбо подальше от вертолета. — Я Эрлсон. Только вас и ждем. А вы, кажется, не очень разговорчивый? Ничего, у нас тут тоска зеленая — она вам развяжет язык. А иначе вы свихнетесь от скуки, — Эрлсон захохотал и сразу же замолчал, увидев приближающегося Траутмэна. — До встречи, Рэмбо!

Полковник позволил себе улыбнуться — видно, он и в самом деле был рад встрече. Во всяком случае, для него появление Рэмбо означало начало действия. Бездеятельность томила и раздражала его. Теперь наступила ясность.

— Привет, Рэмбо. Как долетел?

— Доброе утро, сэр. Все нормально.

— Отлично. Сейчас я познакомлю тебя с майором Мэрдоком из отдела специальных операций. Ты будешь иметь дело с ним.

— Я предпочел бы иметь дело с вами. Я не знаю Мэрдока. Траутмэн уловил в его голосе обиду.

— Мы на службе, Рэмбо, — сказал он сухо и, чтобы немного смягчить свой тон, добавил: — И кроме того, я буду рядом.

Он толкнул дверь в ангар, и Рэмбо увидел перед собой офицера с торчащими розовыми ушами, сидящего за столом и углубившегося в чтение бумаг.

— Мэрдок, — окликнул его Траутмэн, — это Рэмбо.

— О, привет, Рэмбо! Как добрались? — Мэрдок выбрался из-за стола и протянул мягкую пухлую ладонь. — Нас здесь совсем доконала проклятая жара! Эй, кто-нибудь! Воды похолодней!

Солдат принес воды. Мэрдок взмахом руки освободил на столе место от бумаг и велел поставить бутылки. И все говорил и говорил не переставая. Казалось, ничто не может заставить его замолчать. «Они и в самом деле одурели здесь от жары и безделья», — подумал Рэмбо, вспомнив еще одного разговорчивого — Эрлсона.

— Садитесь, — Мэрдок ногой пододвинул к столу один стул, другой и сел сам. — Времени у нас в обрез, так что сразу перейдем к делу.

Я тут смотрел ваше дело, Рэмбо… Где оно? — Он пошарил глазами по столу и вытащил из-под бумаг серую папку. — Вот! Интересная штука! — Мэрдок перевернул обложку и стал водить пальцем по строчкам. — Так-так-так… Рэмбо Джон Джейк. Родился 7 июня 1947 года в штате Аризона от родителей индейского и немецкого происхождения. Вступил добровольцем в десантные войска 6 июля 1967 года. Прошел спецкурс по владению любым оружием, вождению вертолета, знанию языка противника. На счету 59 убитых. Все верно? — Мэрдок оторвал голову от бумаги и посмотрел на Рэмбо.

— Верно, — ответил за Рэмбо Траутмэн, не сводя глаз с Мэрдока.

— Хорошо, — Мэрдок снова положил палец на бумагу. — Имеет Серебряную звезду, четыре Бронзовых, четыре ордена Доблестного Сердца, орден За безупречную службу, Почетный орден Конгресса. Да-а, без работы вас не оставляли…

Рэмбо сидел прямо, не шевелясь, и смотрел куда-то поверх головы Мэрдока. Майор подождал немного, думая, что Рэмбо что-то скажет, но тот молчал, и тоща он решил сразу же перейти к заданию.

— Вам, наверное, известно, — он обращался теперь только к Рэмбо, — что около двух с половиной тысяч американцев считаются пропавшими без вести. Скорее всего, они погибли, но для их родителей и многих американцев эта проблема… как бы сказать… у одних задевает родственные, а у других — патриотические чувства. Вы меня понимаете?

Рэмбо продолжал смотреть поверх головы Мэрдока. И Мэрдок смутился.

— Разумеется, Рэмбо, — сказал он, — вы знаете обо мне гораздо меньше, чем я о вас Я командовал 2-м батальоном 3-й армии под Хандумом в 1966 году. Потерял много хороших солдат — своих товарищей… И я прекрасно понимаю вас и всех ветеранов… Ну, конечно, правительство и определенные круги общества… Но нам нужны неопровержимые доказательства того, что во Вьетнаме содержатся наши военнопленные. Неопровержимые! Как только мы их получим, мы найдем способ вернуть наших соотечественников на родину. Ваша задача как раз в этом и заключается: сфотографировать американцев, которых, по вашему мнению, держат в плену.

Рэмбо посмотрел на Мэрдока.

— Только сфотографировать?

— Да, только сфотографировать, — Мэрдок нахмурился и пристукнул ладонью по столу. — И ни при каких обстоятельствах не вступать в конфликт с противником.

— Оставить пленных там? — опять не понял Рэмбо.

— Я повторяю, с противником в конфликт не вступать. — Этот Рэмбо начинал его раздражать. — Вторая часть операции предполагает освобождение пленных группой «Дельта» под командованием полковника Траутмэна. Вам ясно? — Мэрдок поднялся и прошелся взад-вперед вдоль стола. — Как бы там ни было, я считаю, что при вашем участии мы имеем кое-какой шанс на успех операции. Благодарю вас. Жду обоих в штабе планирования через час.

Глава 3

Щитовой дом, который Рэмбо принял с вертолета за казарму или полевой штаб, и на самом деле оказался штабом планирования операции. Здесь к ней готовились серьезно, что Рэмбо понял сразу: такого количества электроники, собранной вместе, он не видел ни разу. Аппаратурой были заставлены все стены — от пола до потолка. И самое простое, что он увидел и с чем познакомился еще на спецкурсах, были радары, компьютеры и ультракоротковолновый передатчик. Обо всем остальном он не имел никакого понятия. Мигали разноцветные лампочки, ползли по молочным экранам ломаные и волнистые линии, на разные голоса гудели зуммеры, щелкали тумблеры. И Рэмбо стал с любопытством осматривать все это, стараясь понять, какую пользу или какой вред может принести человеку это нагромождение техники. Но поскольку, как он догадался, все это должно работать только на предстоящую операцию, а значит — на него, то прежде всего и подумал о себе. И все стало ясно. Нет, не стоит вся эта куча блестящего дерьма и одного удачного выстрела. Опусти тогда Траутмэн ствол на три дюйма ниже, и не помог бы ему никакой компьютер и никакие радиоволны. Но Траутмэн не опустил ствол, потому что он был и остается человеком. Своим человеком. Порядочным парнем, а не машиной с электронными мозгами и лампочками вместо глаз. А этот надутый индюк Мэрдок, видно, и в самом деле думает, что Рэмбо в восторге от всех этих стекляшек и жестянок, которые будто бы должны помочь ему выжить. Тогда какого черта они тащили его сюда через десяток стран, если могут обойтись своими игрушками!

— Рэмбо, идите сюда, — Мэрдок разложил на столе карту и нагнулся над ней так, что китель готов был лопнуть на его толстой спине. Он внимательно вглядывался в одну точку.

Траутмэн стоял рядом — прямой, невозмутимый, и видно было, что карта совсем не интересовала его: он давно знал ее наизусть. Рэмбо неторопливо подошел к столу и мельком бросил взгляд на карту. Господи, он облазил этот район вдоль и поперек, на черта ему нужна эта карта! Мэрдок мог бы поговорить и по-человечески. Но Мэрдок там никогда не ползал на животе, его не сосали пиявки и не грызли за пятки бамбуковые крысы, потому он очень надеялся на карту, линейку и циркуль. Тыча циркулем в карту, Мэрдок воображал себя сейчас по меньшей мере генералом Эйзенхауэром.

— Вас перебросят через Лаос и Аннамский хребет в район Сонг-Бо.

— В район Черной речки, — сказал Рэмбо, глядя в потолок.

— Правильно, — кивнул Мэрдок. — Прыгать будете с высоты триста футов. Устраивает?

— Вполне.

— Поскольку вы летите один, вам придется взять технического снаряжения больше, чем обычно. Так что не очень-то хватайтесь там за свой тесак. Здесь за вас будет работать техника, — Мэрдок помолчал и недоверчиво покосился на Рэмбо. — И вообще постарайтесь забыть о войне. Думайте только о задании — иначе вам не выжить.

— Один раз я там уже выжил, — Рэмбо начинал надоедать этот нудный разговор.

Но Мэрдок словно не расслышал его замечания.

— Трудно поверить, — продолжал он, — но все эти приборы, — он обвел вокруг рукой, — будут работать только на вас. Впечатляет?

Рэмбо давно это понял и поэтому промолчал.

— Это поможет тебе, Джони, — вставил Траутмэн, но по его тону Рэмбо понял, что полковник тоже не слишком высокого мнения о всей этой технике.

Почувствовав поддержку, Мэрдок улыбнулся и ободряюще посмотрел на Рэмбо.

— Так что, Рэмбо, можете чувствовать себя спокойно. Наше оборудование — самое совершенное оружие в мире!

— Я всегда считал, что лучшее оружие — это голова.

— Времена меняются, — упрямо сдвинул брови Мэрдок.

— Для кого как, — Рэмбо отвернулся к одному из экранов, на котором его заинтересовала пляшущая кривая, быстро бегающая слева направо: в самом деле, что бы она могла значить?

— Вернемся к плану операции, — продолжал Мэрдок. — В месте выброски вас будет ждать наш местный агент. Он проведет вас в район Ван-Ен…

Рэмбо продолжал с интересом наблюдать за пульсирующей линией. И Мэрдок взорвался.

— Полковник, — он поднял голову к Траутмэну, — он совсем не слушает меня!

— Агент будет сопровождать меня в район Ван-Ен, — повторил Рэмбо слова майора и добавил: — Это опять на Сонг-Бо — на Черной речке.

Мэрдок сел и вытер красным платком пот, обильно выступивший у него на лице.

— Знаете, полковник, — сказал он устало, — я боюсь, что он еще не упокоился после войны… Если он попадется в этом аду, я не ручаюсь за него: он может не выдержать и наговорит лишнего.

— Не выдержит? — Концы губ Траутмэна опустились, что придало его лицу презрительное выражение. — Рэмбо — лучший солдат, какого я только видел в деле. Это боевая машина, которая хочет выиграть войну, проигранную другими. И если для этого нужно умереть, он умрет без страха и сомнения. И еще, майор: все, что вы назвали адом, он называет домом.

Рэмбо посмотрел на полковника. Да, это настоящий парень. Лучше было бы иметь дело с ним, чем с этим напыщенным индюком Мэрдоком. Он ему сразу не понравился.

Глава 4

Траутмэн стоял у задней стены палатки и смотрел, как Рэмбо тщательно отбирает и укладывает в сумку оружие. Лук со стрелами, на которые навинчивались взрывные устройства, он вложил в брезентовой чехол и крепко замотал его манильской веревкой. Кажется, все. Рэмбо посмотрел на часы, потом на Траутмэна.

— Я готов, сэр.

— Тридцать шесть часов тебе должно хватить, Джони. Так что не зевай там. И если что-нибудь пойдет не так, пробирайся к точке эвакуации.

— Не беспокойтесь, полковник, все будет о'кей.

— Я так и думаю, сынок.

Траутмэн выключил свет, и они вышли из палатки. Небо было усеяно крупными звездами. Неподалеку тихо тарахтел моторами самолет. Они подошли к нему, и Рэмбо забросил в открытую дверь сумку и чехол с луком. Траутмэн протянул руку и нащупал жесткую в бугристых мозолях ладонь Рэмбо.

— Удачи тебе, сынок.

— Спасибо, сэр, — Рэмбо помолчал, а потом спросил: — Помните, Мэрдок говорил, что он командовал 2-м батальоном под Хандумом?

— Да.

— 2-й батальон сражался под Тайсуном, и командиром у них был парень что надо. Потом он погиб… Так что я верю только вам, полковник.

И Рэмбо исчез. Заскрежетал о борт самолета железный трап, дверь захлопнулась, и самолет взревел моторами.

Траутмэн проследил глазами, как он набрал скорость, уменьшился в размерах и, мелькнув на горизонте черной точкой, слился с темнотой ночи.

Мэрдок сидел рядом с оператором против зеленого экрана радара и внимательно наблюдал за вращающейся по кругу стрелкой. Увидев входящего Траутмэна, он поднялся и подошел к нему.

— Все нормально, полковник?

— Да. Как вы думаете, он найдет их?

— В этом лагере вряд ли. Но люди задают вопросы, и их нужно успокоить.

Траутмэн посмотрел на порозовевшие кончики ушей Мэрдока.

— Мне показалось, что вам все это безразлично, майор.

— Я здесь ни при чем, полковник, — поморщился Мэрдок. — И никто не заставит меня заглаживать чужие ошибки.

— Но ведь мы говорим о наших людях.

— Их посылали туда тоже наши люди. И оставим этот разговор, полковник. Мне нужно работать.

Мэрдок повернулся, прошел к радару, сел и уставился на вращающуюся стрелку с таким внимание, будто от ее вращения зависела вся его жизнь.

Траутмэн посмотрел ему в толстую жирную спину и вышел. Было душно. С раскаленного за день плато наплывал тяжелым ватным одеялом теплый до тошноты воздух. Траутмэн вспомнил, что в холодильнике должна быть вода, и направился к ангару. Он знал, что не уснет в эту ночь, — неясное чувство тревоги охватило его.

Глава 5

Рэмбо поднял руку и посмотрел на часы: до выброски оставались считанные минуты. Он закрыл глаза и откинул голову. Мерно гудели моторы.

Штурман в пилотской кабине сверился с показаниями приборов и наклонился к пилоту.

— Гаррисон, заходим в заданный район.

— Понял, — кивнул пилот.

— Как он определит место посадки?

— Они подсветят ему ракетой. Иди предупреди его.

Штурман прошел в салон, и ему показалось, что Рэмбо спит. Он уже хотел тронуть его за рукав, но Рэмбо открыл глаза. — Пора?

— Да. Приготовьтесь. — Я готов.

Рэмбо поднялся и подошел к двери. Над дверью! за красным стеклом загорелась лампочка готовности N 1, и штурман стал отсчитывать секунды:

— Пять, четыре, три, два, один. Пошел! — он рывком сдвинул дверь и хлопнул Рэмбо по парашюту. Рэмбо бросился в провал, и в то же мгновение штурман с ужасом услышал тупой мягкий удар по фюзеляжу. Стропа основного парашюта заклинилась в дверной щели и не отпускала Рэмбо. Штурман стал дергать дверь, но она не подавалась ни взад, ни вперед. Пилот, почувствовав удар, тревожно обернулся.

— Что случилось? — прокричал он в салон.

— Он зацепился! Его разорвет на части или разобьет о фюзеляж! Пилот схватил микрофон.

— Центр! Центр!

Голос Мэрдока прозвучал будто рядом:

— Что там у вас?

— Он завис!

— Как завис? — Мэрдок ничего не мог понять, такой чепухи он даже не предполагал. — Объясните же, черт возьми!

— Его тащит за самолетом, майор!

— Так отцепите его! — Мэрдок начинал злиться.

— Мы не можем отцепить! Его разорвет!

— Тогда немедленно возвращайтесь, Гаррисон! Я приказываю! Пилот позеленел от злости, как же он посадит самолет с человеком, болтающимся у него на буксире!

— Я не могу этого сделать, майор! — пилот прижал микрофон к животу и повернулся к штурману. — Он еще живой?

— Он сбрасывает груз!

— Он сбрасывает груз! — прокричал пилот в микрофон.

— Вы видели ракеты на месте выброски? — донесся голос Мэрдока.

— Ничего мы не видели…

Парашют смягчил удар Рэмбо о фюзеляж, и с этого мгновения он стал считать про себя секунды, чтобы определить потом расстояние до намеченного пункта приземления. И стал сбрасывать с себя все, что мешало ему освободить запасной парашют. Когда почувствовал себя свободным, он вытащил нож и одним ударом отсек трос.

— Ну что там у вас? — надрывался голос Мэрдока.

Пилот оглянулся и по выразительному жесту штурмана все понял.

— Он отцепился, майор! — радостно прокричал Гаррисон в микрофон. — Мы возвращаемся! — он выключил связь и заложил такой вираж, что штурмана бросило на лавку, на которой еще недавно сидел Рэмбо.

Мэрдок отложил микрофон и посмотрел на Траутмэна. — Может, это и лучше, что он остался безо всего, — проговорил он задумчиво. — Это избавит нас от лишних хлопот. Но наша совесть перед президентом и правительством чиста: мы сделали все, что от нас зависело, полковник. Теперь он едва ли выживет.

— Это ничего не значит, — возразил Траутмэн. — У него есть тридцать шесть часов, чтобы выйти на место эвакуации. А это для Рэмбо немало. И мы должны будем забрать его оттуда, майор, и, таким образом, выполнить свой долг до конца.

— Конечно, конечно, полковник, — легко согласился Мэрдок. — Но все-таки не забывайте, что через тридцать шесть часов мы сворачиваемся.

— Я помню об этом, — Траутмэн невозмутимо посмотрел на Мэрдока.

Глава 6

У Рэмбо при такой высоте да еще на запасном парашюте совсем не оставалось времени для маневрирования. Но он все-таки успел использовать те мгновения, которые ему были отпущены. Он падал на черный массив джунглей, когда, развернувшись всем корпусом, увидел внизу, совсем рядом, блеснувшую водную гладь Сонг-Бо. Он резко рванул к себе стропу, парашют круто скользнул к воде и бросил его на отмель. Он устоял на ногах и подтянул к себе упавшее в воду шелковое полотнище. Это даже хорошо, что он приземлился рядом с речкой — не нужно будет копать яму, чтобы прятать парашют, и тратить на это время. Он нашел на берегу гладкий валун фунтов на пятьдесят, замотал его в полотнище и крепко перевязал крест-накрест стропами. Потом положил этот груз на голову и вошел с ним в реку. Он шел до тех пор, пока не скрылся под водой вместе с поклажей. Здесь он освободился от нее и вернулся на берег.

Двадцать две секунды он болтался под самолетом на тросе, как телок на привязи. Значит, место приземления, где его должны были ждать, в полутора милях отсюда к юго-западу. Рэмбо вытащил нож и вгляделся в компас, вделанный в торец рукоятки.

Звезды поблекли, и небо начало быстро светлеть. Рэмбо вошел в лес, вдохнул его влажный прелый воздух, смешанный с терпкими запахами болотистой земли, гнили и цветов, и сразу же почувствовал себя свободно и раскованно. Он вернулся в свой дом, который не успел еще забыть его и который принял его, как своего. Рэмбо все видел, слышал, осязал, улавливал тончайшие оттенки запахов и чувствовал, что он снова живет. Он был теперь самим собой, и от него самого зависела его собственная жизнь. Так и должно быть. Так должно быть всегда! Он волен управлять своей жизнью по собственному желанию, а не по чьему-то капризу или настроению.

Рэмбо резко выбросил руку, и его железные пальцы сжали около головы аспидно-черную змею футов пяти длиной. Он поднес ее голову к своему лицу и долго смотрел в блестящие бусинки немигающих глаз. Чем-то они напоминали ему глаза Мэрдока. От этого мерзавца всего можно ожидать. Он думает, что в окружении своих лампочек, экранов и остального дерьма владеет ситуацией, все знает и находится в полной безопасности. Ошибаешься, Мэрдок, ты всего-навсего лишь раб этих приборов, а уничтожить тебя может любой, кто сидит выше тебя. И ты не узнаешь даже его имени. Здесь же по крайней мере все просто и ясно.

Рэмбо слегка придавил змею, и она широко раскрыла свою пасть, показав два длинных изогнутых ядовитых зуба. «Я пришел домой, — подумал Рэмбо, — и ты здесь такая же хозяйка, как и я. Не будем ссориться. Может, ты и не хотела сделать мне ничего плохого. Но я ведь тоже не собираюсь крошить тебя на куски. Живи!» И он отбросил змею далеко от себя.

Уже совсем рассвело, и Рэмбо, еще раз сверившись с компасом, быстро пошел вперед. Через четверть часа на его пути попалась неширокая мелкая заиленная речушка, видимо, впадавшая в Сонг-Бог. Он хотел уже перейти ее, как его внимание привлек странный предмет, напомнивший ему о человеке. Он подошел ближе и увидел, что это был знаменитый русский «АК» — автомат Калашникова. Виднелся только приклад, ствол торчал в иле, который со временем затвердел и превратился в камень. Рэмбо тронул приклад ногой, и автомат переломился. Сколько же лет он торчал здесь и как попал сюда? Рэмбо прошел еще несколько шагов и увидел то, что осталось от хозяина: это был выбеленный солнцем, маленький скорчившийся скелет, на котором кое-где сохранились обрывки выцветшей ткани. По выдающимся скулам черепа и по зубам Рэмбо определил, что это был молодой вьетнамец, возможно, подросток. Череп был не поврежден. Какого черта занесло этого парня сюда и что ему здесь было делать? Вот такие и числятся в списках без вести пропавших. И тут он вспомнил, что ведь и те, кого он должен был найти, тоже без вести пропавшие. Сколько их еще разбросано по джунглям, вроде этого парня, но ведь другие могут быть и в плену! Если только они живы, он найдет их. И не будет фотографировать — пусть этим занимаются репортеры, если могут. Он должен показать их живыми, и он покажет их, если только они живы!

Рэмбо быстро перешел через речушку и остановился, чтобы сбросить с себя сразу же присосавшихся к штанам пиявок. Эти твари обладали удивительной способностью в мгновение ока присасываться ко всему живому, к чему они прикасались хотя бы на долю секунды. Рэмбо счистил пиявок ножом и огляделся.

Солнце осветило уже верхушки деревьев, а лес никак не мог успокоиться: резкие крики птиц, тяжелое чавканье раскисшей земли под чьей-то поступью, ожесточенные визги обезьян, предостерегающий свист и шипение ползающих и лазающих гадов — все говорило о том, что идет яростная борьба за выживание. Она шла везде — наверху, внизу, на стволах деревьев и в воздухе, в ветвях и под ногами. Даже в земле и загустевшем иле она была не менее жестокой, но проходила без криков, предсмертных воплей и стонов — молча, сосредоточенно, по-деловому.

Свою сумку Рэмбо увидел сразу, как только вышел на небольшую голую каменистую возвышенность. Она висела на нижних ветвях старого дуба, пробив своим весом густую крону. Чехол с луком он сбросил раньше на три секунды. И ему пришлось несколько раз обойти эту каменистую площадку, прежде чем он нашел его.

Рэмбо открыл сумку и выбросил оттуда все, что навязал ему этот красноухий майор: фотоаппарат с телескопической трубой, прибор, который должен был посылать в штаб сигналы и, может быть, давно уже посылал их, еще с полдюжины приборов в футлярах, назначение которых он не знал, но должен был таскать на себе, чтобы Мэрдок в любое время мог следить за ним. Все это Рэмбо разбил, втиснул в расщелину между камнями и заложил большим куском породы, поросшей мхом. Пусть теперь Мэрдок до одурения слушает свои приборы — что-то они скажут ему!

Рэмбо перекинул через плечо ставшую совсем легкой сумку, лямки чехла и скрылся в чаще. Теперь надо было искать агента. Он должен был быть где-то рядом, но его могло и не быть совсем. Мэрдоку Рэмбо не верил. Что ж, в любом случае он найдет дорогу и один. И без компаса. Тогда у него не было не только компаса, но и обломка ножа. Потом он добыл все, что нужно было, чтобы выжить. И он выжил.

Чуть в стороне резко застрекотала сорока. Что могло ее так растревожить? Рэмбо в два прыжка достиг густых зарослей папоротника и осторожно раздвинул широкие листья. Перед ним мелькнула остроконечная соломенная шляпа и скрылась в зарослях. Рэмбо вытащил нож и бесшумно прыгнул в сторону.

Глава 7

Лейтенант Эрлсон перебрал на щите все ручки настройки, но так и не поймал ни одного сигнала. Он снял наушники и обернулся к Мэрдоку.

— Сэр, сигналы пропали.

Мэрдок покосился на Траутмэна, но лицо полковника сохраняло полную невозмутимость. Он медленно потягивал из длинного тонкого стакана пепси и будто не слышал слов Эрлсона. Мэрдок поднялся из-за стола, сел на его место и сам стал крутить ручки настройки. Но эфир был пуст — в наушниках не раздалось ни одного щелчка.

— Эрлсон, прежде чем пропасть, сигналы затухали или прекратились сразу?

— Сразу, сэр, — Эрлсон вскинул глаза на Траутмэна, но все же высказал свое предположение: Будто в аппарат попала пуля или…

— Что — или, Эрлсон?

— Или, простите, сэр, по нему ударили кувалдой.

— Ищите, Эрлсон, ищите, — Мэрдок передал ему наушники и возвратился к столу. — Хотя, честно говоря, я думаю, все кончено.

— Рэмбо не доверяет приборам, — сказал Траутмэн.

— Приборы работают независимо от того, доверяют им или не доверяют. Они работают — и все!

— Ошибаетесь, Мэрдок. Когда им не доверяют, их просто заставляют замолчать.

— Не хотите ли вы сказать, — фыркнул Мэрдок, — что Рэмбо уничтожил всю аппаратуру?

— Это джунгли, Мэрдок: в них свои правила игры.

— Но это варварство! — возмутился Мэрдок. Траутмэн поставил стакан на стол и поднялся.

— Мэрдок, но ведь Рэмбо пошел не к английской королеве на прием.

Мэрдок засопел и повернул голову к лейтенанту.

— Ну что там, Эрлсон?

— Тишина, сэр.

Глава 8

Вьетнамец был изящен, как девушка. Он шел легко и бесшумно и постоянно останавливался, то выискивая что-то в траве, то внимательно оглядывая заросли. «Может, он ищет меня? — подумал Рэмбо. Тогда надо помочь ему» И в тот момент, когда вьетнамец в очередной раз нагнулся, он прыгнул на него, зажал ему ладонью рот и занес нож. Шляпа с головы вьетнамца упала, и Рэмбо невольно разжал ладонь: это и в самом деле была девушка.

— Рэмбо!

Рэмбо спрятал нож и сел рядом с ней на траву.

— Мне не сказали, что меня встретит девушка, — сказал он по-вьетнамски. — Я думал, меня встретит парень.

— Разве тебе не все равно?

— Конечно, все равно, — Рэмбо посмотрел девушке в лицо. Она, пожалуй, была красивая. Даже очень красивая. — Как тебя зовут?

— Дин Ма, — девушка помолчала и, смущенно улыбнувшись, добавила: — Если хочешь, зови меня просто Ма. Цветок дерева ма приносит счастье.

Рэмбо кивнул. Он знал, что, когда дарят цветок дерева ма, это значит тебе дарят любовь. Но при чем же здесь счастье? Счастье — это удача, так понимал Рэмбо. А любовь, как он часто видел, не всегда приносит удачу. Но ему не хотелось огорчать девушку, и он еще раз кивнул.

— Я знаю об этом, — сказал он. — Но нам пора идти. Мы и так потеряли много времени.

— Почему ты опоздал? Ты не видел моей ракеты?

— Нет. У меня в то время были другие заботы: я зацепился после выброски, и меня протащило лишних полторы мили, — Рэмбо посмотрел на маленький узелок в руке Ма и спросил: — А где твоя ракетница?

— Я оставила ее в камнях. Это не черепаховый гребень, чтобы носить ее с собой.

Ма шла быстро и уверенно, и Рэмбо похвалил ее про себя. Он любил людей, которые знают свое дело — с ними всегда легко и просто.

— Сколько до лагеря? — спросил он.

— Это не близко. Но я договорилась с людьми Фам Вана, и они помогут нам добраться до лагеря по реке.

Еще новость. Рэмбо не привык, чтобы в его дела впутывались чужие люди.

— Кто это — Фам Ван?

— Главарь местных речных пиратов.

— Бандит?

— Тебе какое дело? Я уплатила ему, дала задаток, и он отвезет нас к лагерю и обратно. Это небезопасно, но любой другой путь займет слишком много времени, чтобы только посмотреть на пустой лагерь.

«Опять — пустой лагерь, — подумал Рэмбо. — Все будто там побывали и все видели своими глазами».

— Ты сама видела, что он пустой? — спросил он.

— Говорят… Все так говорят.

— Но ведь он охраняется? Зачем охранять пустой лагерь?

— Охраняется военная база в районе бывшего лагеря.

Рэмбо промолчал и весь напрягся. Ма, не оборачиваясь, тихо сказала:

— Спокойно, Рэмбо, это охрана Фам Вана. Мы пришли.

С дерева, под которым они только что прошли, их проводили две пары внимательных глаз.

Глава 9

Рэмбо вышел с Ма из зарослей и увидел широкую спокойную гладь Сонг-Бо. На берегу горел костер, и два полуголых вьетнамца переворачивали на жаровне куски рыбы. Несколько человек, усевшись на корточки в кружок, чинили сеть. Один из них повернулся к катеру, который стоял у бамбукового пирса, укрепленного на сваях, и крикнул:

— Ван, к тебе пришли!

На палубу вышел огромный жирный вьетнамец с лоснящимся на солнце толстым животом и, увидев Ма, заулыбался, обнажив черные зубы. Его узкие глазки совсем превратились в щелки.

— Ты пришла, Ма! А мы думали, что вы уже решили остаться в джунглях, — он расхохотался, и живот его заколыхался. Идите сюда.

Рэмбо и Ма прошли по пирсу и спрыгнули на грязную, в рыбьей чешуе, палубу буксира. Здесь пахло свежей рыбой и машинным маслом.

— Это Рэмбо, — сказала Ма, кивнув в сторону своего спутника.

— Пусть будет Рэмбо, — согласился Ван и опять показал черные зубы. — Я ведь не военный патруль и не таможня. Можем отправляться?

Рэмбо кивнул.

— Мы и так задержались. Ван повернулся к девушке.

— Ты принесла должок, Ма?

Ма развязала свой узел и подала Вану пачку долларов.

— О'кей, — улыбнулся Ван и сунул деньги в бездонный карман выцветших штанов. Потом он подошел к фальшборту и тонко свистнул. Из зарослей выбежали пять вьетнамцев, увешанных автоматами, ножами и гранатами, и поднялись на борт катера.

— Мы готовы, сэр, — улыбнулся Ван.

— Здесь часто появляется патруль? — спросил Рэмбо.

— Появляется…

— А если он появится на этот раз?

Ван поманил Рэмбо за собой к рулевой рубке и открыл крышку длинного зеленого ящика, укрепленного на палубе. Там лежал новенький гранатомет.

— Хорошая штука?

— С ней всегда спокойнее, — согласился Рэмбо и пошел к Ма, которая сидела на баковом кнехте и задумчиво смотрела вдоль реки.

— Садись, — сказала она и кивнула на кусок брезента, который лежал рядом на палубе.

Рэмбо положил сумку, чехол с луком и сел. Заработал дизель, и палуба под ним затряслась мелкой дрожью. Катер медленно отвернул от пирса и, набирая скорость, вышел на середину реки. От воды и легкого ветра потянуло прохладой.

— Хочешь есть? — спросила Ма.

Рэмбо отрицательно покачал головой. Неизвестно еще, что их ждет впереди, и он не хотел набивать свой желудок пищей.

— Тогда попозже, — сказала Ма и, глядя на реку, спросила: — Как ты сюда попал?

— Это длинная история.

Чтобы рассказать об этом, нужно было перетрясти всю свою жизнь, а Рэмбо даже не знал, хотелось ли ему этого. Но девушке, видно, было интересно кое-что узнать, и она сказала:

— Да ведь у нас и путь не близкий.

— После того, как я ушел из спецвойск, — начал Рэмбо нехотя и помолчал, раздумывая, стоит ли продолжать. — Короче, я часто переезжал с места на место.

— А после того, как ты ушел из армии? — напомнила ему Ма.

— Я вернулся в Штаты и увидел, что там идет другая война.

— Какая война? — удивилась Ма.

— Молчаливая война против тех, кто воевал… Кто старался победить… — Рэмбо никогда не мог говорить об этом спокойно и оборвал себя. — Короче, это мои проблемы. А как попала в это ты?

— Мой отец работал на разведку. Потом его убили, и я заняла его место. Тут слишком много смерти. Кругом смерть… А я не хочу жить, Рэмбо. А чего хочешь ты?

— Победить. Победить и выжить.

Ма грустно улыбнулась и посмотрела в глаза Рэмбо.

— Здесь не так-то просто выжить. Здесь идет невидимая война.

— Для того, чтобы выжить на войне, не надо от нее бегать, — Рэмбо сказал это просто, потому что верил в это, а получалось, будто он бахвалится. Он обозлился на себя, но ничего объяснять не стал.

Ма поняла его правильно.

— Потому-то они тебя и выбрали, что ты любишь драться? — спросила она.

— Я не представляю ценности, — пояснил все же Рэмбо. — Я расходный материал.

— Расходный? — не поняла Ма. — Что значит расходный материал? Рэмбо и сам не мог объяснить этого толком, он это просто знал.

И чувствовал, что он расходный материал и ничего больше. И все-таки попытался объяснить Ма так, чтобы она смогла понять.

— Видишь ли, — сказал он — это, как если бы тебя пригласили в гости, а ты не пришел, но этого никто не заметил.

Ма тихонько засмеялась, и на ее груди мелко затрясся темный медальон.

— Ты хорошо объяснил. Это плохо, когда тебя никто не замечает. Рэмбо был доволен, что девушка поняла его, и дальше продолжать этот разговор у него не было ни малейшего желания.

— Что это? — спросил он, показывая глазами на медальон.

— Он приносит мне удачу.

— Значит, ты не хочешь умереть, раз веришь в удачу.

— Это не важно, — Ма нагнула голову, и щеки ее порозовели. — А что приносит удачу тебе?

Рэмбо вытащил нож.

— Наверное, это.

Ма посмотрела ему в глаза, и Рэмбосмутился.

Глава 10

Мэрдок вызвал в штаб всех специалистов и приказал им задействовать аппаратуру на полную мощность. Траутмэн понимал причину рвения майора, который хотел показать ему, что сделал все от него зависящее и совесть его чиста. Хотя Мэрдок и был убежден, что Рэмбо нет в живых с тех пор, как только замолчал его передатчик. Он мог сорваться со скалы и разбиться вдребезги, его могли уничтожить вместе с прибором из гранатомета, мог превратить в месиво дикий слон — могло случиться все, что угодно. Но в этом его, Мэрдока, вины никакой уже не было. А если Рэмбо сам уничтожил прибор, чтобы его не засек противник, то он трижды идиот, потому что передатчик посылал сигналы в диапазоне, совершенно недоступном для вьетнамских принимающих устройств. И он предупреждал его об этом. Но ведь этот супермен даже не слушал его!

Мэрдок терпеть не мог этих суперменов, у которых гонора на доллар, а дела — на цент. Когда-то их действительно выручал тесак. Но времена меняются, и теперь человек беспомощен без электроники, которая в тысячи раз усовершенствовала все его природные органы чувств.

— Мэрдок, — прервал его размышления голос Траутмэна, — не забудьте предупредить экипаж эвакуации, чтобы к утру он был готов.

— Полковник, неужели вы верите, что Рэмбо жив? Зачем рисковать еще и экипажем?

— Мы должны действовать по инструкции, майор. Иначе задание будет сорвано.

— Ну, хорошо, хорошо…

Мэрдок и сам понимал: каким бы бессмысленным ни был полет, без него операцию нельзя будет считать завершенной. Но ведь полковник и в самом деле верит, что его Рэмбо не только жив, но и выполняет задание! Вот это упрямство и раздражало больше всего Мэрдока. И не будь здесь полковника, он давно бы уже приказал свернуть штаб. Но делать было нечего, раз уж так сложились обстоятельства.

— Хорошо, полковник, — повторил он, — никто не собирается нарушать инструкцию. Я скажу Гаррисону, чтобы он готовился. Но, положа руку на сердце, полковник, откуда у вас такая уверенность, что Рэмбо жив? Неужели вы в самом деле верите в это?

— Я знаю Рэмбо, майор.

— И все?

— Мне этого достаточно.

Глава 11

— Подожди меня здесь.

Ма молча кивнула, а Рэмбо поднялся и прошел на спардек, где, прислонившись спиной к двери рубки, стоял Ван и прощупывал острыми глазками проплывающий мимо берег. Солнце уже низко склонилось к горизонту, и наступил тот час, когда ночная жизнь джунглей еще не началась, а дневная тихо и незаметно замирала. Лишь изредка раздавался резкий крик птицы, да неполадившие между собой короткохвостые макаки вдруг раздраженным визгом нарушали лесной покой, и снова наступала тишина.

Рэмбо встал рядом с Ваном. За углом рубки его головорезы играли в кости, переругиваясь при проигрыше и довольно похохатывая при выигрыше. Все как обычно. Рядом зеленел ящик с гранатометом. Итак, пять головорезов с толстым Ваном во главе, рулевой и моторист — всего восемь человек. В машинном отделении может быть еще механик. Но Рэмбо не был в этом уверен — для такого катера хватит и одного моториста.

Весь этот подсчет Рэмбо сделал помимо своей воли — в силу привычки: он всегда должен знать ситуацию. Так спокойней. Он не доверял этим людям. Он вообще не доверял людям, которых можно легко купить. Сейчас они были с ним, потому что им за него хорошо заплатили. Но им могут заплатить еще больше, и тогда они станут его врагами. А врагов надо знать. Рэмбо еще раз отметил про себя, что ящик с гранатометом не запирался, он закрывался на две защелки. Теперь по крайней мере все было ясно.

Первым не выдержал молчания Ван.

— Скоро будем на месте, — сказал он, не поворачивая головы. Рэмбо кивнул и, помолчав, спросил:

— Ты видел здесь американцев, Ван?

— Видел.

— Когда?

— Когда шла война.

Ван, конечно же, понимал, о чем хотел спросить его Рэмбо. Значит, не хочет отвечать. Ну и черт с ним.

Из-за далеких гор всплыла яркая полная луна и осветила все дрожащим призрачным светом. Казалось, катер стоит на месте, а джунгли проплывают мимо него, будто кадры из фантастического кино.

— Мы высадим вас в полумиле от лагеря. Ближе нельзя, — сказал Ван. — Услышат мотор.

— Кто услышит?

Ван удивленно посмотрел на Рэмбо и улыбнулся.

— Как — кто? Джунгли, Рэмбо! Джунгли услышат, — Ван открыл дверь в рубку и, обернувшись, добавил: — Мы на месте. Приготовьтесь.

Ван отодвинул корпусом рулевого и сам встал на его место. Мотор сбавил обороты, и катер стал медленно приближаться к берегу. Рэмбо прошел на бак и взял сумку и чехол с луком. Ма молча поднялась и подошла к борту. Нос катера мягко врезался в заросли, и ветка сбила с головы Ма шляпу. Рэмбо на лету подхватил ее и протянул девушке. Она взяла ее и, не надевая, улыбнулась Рэмбо. При свете луны она казалась еще прекраснее.

Глава 12

Катер тихо ткнулся носом в берег, и Рэмбо оценил мастерство толстого Вана. Значит, ему не впервой бывать здесь, если он знает эти заросли как свои пять пальцев. Стало быть, у него тут свои интересы. И если кроме военной базы тут ничего больше нет, то Ван может быть связан только с ее гарнизоном. Рэмбо совсем не интересовало, чем мог быть полезен гарнизону Ван — поставлял ли он ему наркотики, спирт или проституток. Важнее было другое: среди врагов Рэмбо у Вана здесь должно быть много друзей. И это ничего хорошего не сулило, однако проясняло обстановку, в которой предстояло действовать. И Рэмбо решил, что пока все складывается хорошо.

Подошел Ван с рулевым, и они легко и бесшумно перекинули на берег бамбуковый трап. Ван хлопнул Рэмбо по плечу и улыбнулся.

Рэмбо спустился на берег и помог сойти Ма. Трап тотчас же убрали, и на катере все замерло. Ма тронула сзади Рэмбо за плечо и молча показала рукой вдоль реки. Рэмбо кивнул, вынул нож и сверил направление с компасом.

Скоро заросли отошли от реки, и идти стало легче. Приблизительно через полмили Ма остановилась и, встав спиной к реке, снова вытянула перед собой руку, а потом приложила палец к губам. Значит, цель где-то рядом. Рэмбо вытащил нож и вошел вслед за Ма в лес. Девушка шла осторожно, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. И Рэмбо вспомнил, как и он сам тогда, когда бежал из лагеря, так же прислушивался к каждому шороху и писку. И не здесь ли он шел к реке? Джунгли меняются каждый год, и теперь не узнать тот путь, который он когда-то прошел. Да тогда и не было луны — она плохой союзник при побеге. Но звезды Рэмбо запомнил. Они почему-то показались ему ярче обычного. Наверное, потому, что он оказался на свободе, а на свободе все кажется прекраснее. Во всяком случае, больше он таких звезд никогда не видел. Наверное, когда привыкаешь к свободе, привыкаешь и к окружающему тебя миру, и он начинает терять в твоих глазах первозданную красоту.

Ма вдруг резко свернула влево и шла теперь быстро и уверенно. Через десяток ярдов Рэмбо почувствовал знакомый запах. Он не был таким острым и резким, каким запомнился ему, но его нельзя было спутать ни с каким другим. Это был запах человеческого стойла, которым пропитались почва, трава, деревья вокруг и, казалось, сам воздух. Рэмбо запомнил его на всю жизнь. И сейчас он вдруг подумал: не этот ли запах страданий и скорби, невыносимых мук и отчаяния привел его сюда? Он должен был вернуться. Вернуться для того, чтобы очистить этот гнойник и отомстить за все унижения — свои и своих товарищей.

Ма раздвинула впереди листья папоротника и обернулась к Рэмбо. Он приблизился к ней и стал у ее ног на корточки. Перед ним был его лагерь. Эта огромная, вытоптанная тысячами ног и утрамбованная телами площадка была его домом в течение долгих дней и ночей. Тогда здесь стояло две длинных — от одного конца лагеря до другого — хижины, покрытых банановыми листьями. И их загоняли туда на ночь, как скотину в стойло. От этих хижин остались лишь пожелтевшие листья да кое-где торчащие в земле бамбуковые палки.

Рэмбо отлично помнил, где был его загон и его место: в самой середине хижины, подальше от угловых сторожевых вышек и прожекторов. Он протянул руки к колючей проволоке, местами обвисшей и порванной, и попробовал согнуть ее — она сразу же сломалась в его пальцах. Время не пощадило даже железо. А что же люди?

Рэмбо посмотрел на Ма.

— Теперь ты видишь? — тихо спросила она и кивнула на лагерь.

Рэмбо промолчал. Откуда же этот запах грязных и потных тел, гниющих ран и человеческих испражнений? Не могло же его не смыть дождями, не высушить солнцем, не развеять ветрами!

— Я ничего не вижу, — сказал Рэмбо, и на его скулах зашевелились желваки.

— Где твой фотоаппарат?

— Я разбил его.

— Почему? — Ма удивленно вскинула голову.

— Он был слишком тяжел для меня, — сказал Рэмбо. — И он не мог увидеть того, что хочу увидеть я.

— Но что ты хочешь увидеть?

— Людей. Они здесь, и я их чувствую.

— Солдат гарнизона? — спросила Ма.

— Нет. Я пришел за товарищами. Они здесь, и я их чувствую, — упрямо повторил Рэмбо и упал лицом в траву, успев бросить голову Ма к себе на колени. Луч фонаря рассек темноту над их головами, и где-то совсем рядом затрещал мотор мотоцикла.

Глава 13

Рэмбо оставил сумку и чехол с луком и стрелами и знаком дал понять Ма, чтобы она ждала его. Не успела Ма сказать и слова, как Рэмбо исчез в зарослях. Ему очень хотелось узнать, кто это так свободно раскатывает ночью на мотоцикле в расположении лагеря.

И если треск мотора не вызвал никакой тревоги, то уж на его шаги вряд ли кто обратит внимание.

Мотор чихнул несколько раз и заглох. Потянуло бензиновой гарью. Рэмбо подошел ближе и услышал голоса.

— Выключи свет, подружка. Ты не на проспекте в Ханое. Послышался приглушенный девичий смех.

— Я думала, вы боитесь темноты.

Рэмбо услышал легкие шаги, щелкнул выключателем, и свет фонаря погас.

— Мы даже любим темноту, — ласково пробормотал мужчина, и девушка засмеялась, видимо, отбиваясь от его ласк.

— Позови лучше Нгуйена, — попросила она.

— Везет же моему другу, — засмеялся мужчина и негромко крикнул в темноту: — Нгуйен, выходи, к тебе гости!

Рэмбо сделал еще несколько шагов и увидел, что в зарослях стоит бамбуковая хижина. Циновка, закрывающая вход, поднялась, и в проеме, слабо освещенном изнутри фонарем, показалась фигура вооруженного солдата.

— Здравствуй, любовь моя, — сказал он девушке. — Ты не боишься ездить по ночам?

— Это наш лес, Нгуйен, и он защищает своих.

— Однако от села добрых три мили, — возразил Нгуйен и тихо засмеялся. — И все же я рад, что ты приехала. Дуньти, — обратился он к товарищу, — будь добр, покарауль уж заодно мой автомат и пояс В следующий раз я тоже не откажу тебе.

Нгуйен положил у ног своего товарища автомат и пояс с ножом, обнял девушку за талию и повел ее в заросли.

— Не забудь, — крикнул ему вслед часовой, — что через час ты сменяешь меня. Поторапливайся!

Но Нгуйен его уже не слышал — он весело болтал с девушкой.

Рэмбо осторожно обогнул хижину и приблизился к тому месту, куда направился Нгуйен с девушкой. Из их болтовни можно было кое-что и узнать — ведь не о любви они будут говорить целый час! И что о ней вообще можно говорить?

Он услышал их голоса совсем рядом и остановился. Он мог, если бы захотел, даже увидеть их, но ему это совсем было не нужно. Поэтому Рэмбо нащупал ладонью гладкий корень, удобно устроился на нем и стал слушать.

— Когда лагерь закроют, ты уедешь отсюда, и мы больше не увидимся, — тихо сказала девушка.

— Нашла о чем беспокоиться, — весело ответил Нгуйен. — Эти американцы живучие, и их еще около двухсот человек. На наш век хватит!

— А их не могут перевести куда-нибудь дальше?

— Не волнуйся — такой товар опасно перевозить по стране. Лагерь останется здесь до тех пор, пока в нем будет хоть один американец. Здесь самое тихое место в стране, никому и в голову не придет искать их здесь. Так что, любовь моя, живи и наслаждайся!

Послышался звук поцелуя, девушка счастливо засмеялась, и Рэмбо поднялся. Значит, этот пустой лагерь держат для отвода глаз. Чтобы отвлечь внимание любопытных и назойливых. И Мэрдок знает, что лагерь пустой. И когда он затеял эту грязную операцию с полевым штабом, напичканным электроникой, он устраивал спектакль, который должен был успокоить общественное мнение там, в Штатах. Они послали сюда Рэмбо для того, чтобы он сыграл заранее написанную для него роль без слов. Но он не станет ее играть. Достаточно того, что он однажды уже сыграл в одном спектакле и в благодарность заслужил от правительства и Конгресса более десятка наград, а от соотечественников — презрение и клеймо убийцы. И это еще ему повезло. А вот для этих сотен несчастных спектакль все еще продолжается — страшная трагедия, которую кому-то очень хочется скрыть. Но теперь вряд ли им это удастся.

Рэмбо вернулся к хижине, подошел к ее задней стене и прислушался. В хижине стояла тишина. Потом он услышал тихий храп — спокойный, безмятежный. Рэмбо вставил лезвие ножа между бамбуковыми стволами и осторожно повернул его. Бамбук чуть скрипнул, но не нарушил покой спящего — он по-прежнему храпел ровно и самозабвенно. Рэмбо заглянул в образовавшуюся щель. Под потолком висел электрический фонарь и освещал четырех одетых солдат, спавших на циновках посреди хижины. Рядом с ними лежали автоматы и пояса с ножами.

Рэмбо вытащил из щели нож и стал искать сторожевую вышку. Если есть лагерь, должна быть и вышка. И он нашел ее. Она была невысокая — всего футов пятнадцать. На верхней площадке темнел силуэт часового. Он курил сигарету, и красноватый ее огонек отражался в стекле прожектора. Рэмбо проследил, куда был направлен прожектор. Обычно его держат направленным на охраняемый объект. Тогда в случае тревоги часовому достаточно будет только включить его и не тратить время на установку.

Рэмбо снова подошел к хижине, теперь уже с той ее стороны, где стоял часовой и охранял оружие Нгуйена. Рэмбо не хотел его сейчас трогать, чтобы не вызвать преждевременной паники. Но потом подумал, что раньше чем через сорок минут Нгуйен не вернется, а смена должна отдыхать почти до утра, и решился. Да и два автомата могут пригодиться Ма, когда он пойдет искать лагерь.

Рэмбо не стал даже таиться, он быстро подошел к часовому сзади, и когда тот удивленно обернулся, видимо, подумав, что возвратился Нгуйен, все было кончено. Рэмбо взял автоматы, пояс Нгуйена, оттащил труп часового в заросли и вернулся к Ма.

Глава 14

Начальник караула перестал храпеть и зачмокал во сне губами. Потом окончательно проснулся. Ему захотелось выйти, но лень было вставать. Наконец, он пересилил себя и сел. Рука потянулась к автомату, но на полпути остановилась. Не хватало еще и по нужде ходить с автоматом.

Он вышел из хижины и не увидел часового. Зашел за угол, заметил на тропинке мотоцикл и все вспомнил. К Нгуйену приехала девушка из соседнего села и теперь она наверняка тешит любовью и часового, и его смену. Солдаты совсем распустились в этой глуши. Только и жди, что скоро построят еще одну хижину и устроят в ней публичный дом. Что ж, денег хватает, а тратить их не на что.

Он отошел в сторону, сделал свое дело и хотел уже окликнуть Нгуйена: может, и для начальника найдется там местечко? Но раздумал, а утром решил все же задать обоим хорошую взбучку.

Он вошел в хижину, и, укладываясь, задел локтем соседа. Тот проснулся и мутными спросонья глазами посмотрел на начальника.

— Что тебе не спится?

— Часовые устроили секс-шоу во время дежурства. Я не стал им мешать. Но утром я им вправлю мозги.

— Позавидовал?

— Спи! — зашипел на него начальник. — А то подниму тревогу и заставлю вас всю ночь бегать по джунглям, — он уткнулся носом в потные руки и через минуту захрапел.

Его сосед так ничего и не понял. Он повернулся на другой бок и сразу же заснул.

Глава 15

Ма увидела Рэмбо с двумя автоматами на плече и ни о чем не спросила. Он положил автоматы и бросил на них пояс с ножом.

— Это может тебе пригодиться, — сказал он. — А может и не пригодится. Пусть будет с тобой.

— Ты хочешь снова идти? — спросила Ма.

— Да. Я хочу посмотреть кое-что.

— Но ведь ты убедился, что лагерь пуст. Ты выполнил задание.

— Нет. Я еще не выполнил задание. Они требуют доказательств. И я иду сейчас за ними.

Мы не могла понять, какие ему еще нужны доказательства и где он их сможет достать.

— Что же ты хочешь делать? — спросила она.

— Ты останешься здесь и будешь ждать меня. А я скоро вернусь.

— С доказательствами? — Да.

Рэмбо достал из чехла лук, колчан со стрелами и повесил все это за спину.

— Зачем тебе это? — спросила Ма.

— Я не люблю шум. Обычно они первыми начинают шуметь. Но тут уж ничего не поделаешь.

Ма чувствовала, что теперь его не остановят никакие силы, но все же еще раз напомнила ему:

— Рэмбо, ты выполнил задание. Мне сказали, что ты не будешь драться. Ты нарушаешь приказ.

Рэмбо посмотрел на нее темными, как омут, глазами.

— Приказ? Хватит мне приказывать! Я свободный человек и делаю то, что велит мне моя совесть. Тот, кто мне приказывает, — лжец. Такие не имеют права приказывать. — Он наклонился к Ма и попросил: — Ведь ты подождешь меня? Я должен идти, иначе я не прощу себе этого. Я скоро вернусь, Ма. И ты меня жди.

ЧАСТЬ II

Глава 1

Рэмбо посмотрел на часы: через десять минут Нгуйен должен сменять часового, и вряд ли он заступит на пост хоть минутой раньше. Пожалуй, это единственный воинский ритуал во всех армиях мира, который соблюдается неукоснительно и в годы мира, и в годы войны — смена караула. Потому что здесь действует не столько приказ — орудие насилия старшего над младшим, сколько чувство солдатской солидарности, уважение к товарищу по оружию.

Нгуйен уважал своего дуньти — друга, товарища, и поэтому готов был сменить его минута в минуту. Он стоял, прислонившись спиной к каштану, курил сигарету и молча смотрел, как его подруга приводит себя в порядок.

Эта девушка больше всего сейчас беспокоила Рэмбо. Он не воевал с женщинами, его врагами были солдаты. Но теперь она встала между ним и солдатами, и с ней надо было что-то делать. Ему нужен был Нгуйен. Но его подруга могла наделать столько шума, создать такую панику, какую не вызовет даже одиночный выстрел. Выстрел может быть и случайным, женский крик о помощи — совсем другое дело. А Рэмбо не хотел убивать ее, он просто не мог этого сделать, чтобы не потерять уважения к самому себе. И он решил действовать по обстановке, тем более никто не мешал ему быть хозяином положения.

Нгуйен загасил сигарету и обнял девушку за плечи.

— Пойдем, любовь моя. Мне пора. — Я готова.

Они направились к машине, а Рэмбо стал обходить их и остановился в зарослях так, чтобы видеть и хижину, и мотоцикл. Нгуйен, а за ним и девушка вышли из зарослей и подошли к хижине.

— Дуньти! — тихо позвал Нгуйен и осмотрел то место, где стоял часовой, которого он должен был сменить.

Ясно, он искал свой автомат и пояс И когда он не нашел ни того, ни другого, его осенила догадка, и он тихо засмеялся.

— Мой друг давно уже видит второй сон. Хорошо еще, что догадался взять мой пояс, а то бы его могли сожрать крысы.

— Проводи меня, — сказала девушка.

— Конечно, — согласился Нгуйен. — Я помогу тебе оттащить мотоцикл подальше, и там ты его заведешь. А то ты разбудишь весь караул, и уж тогда мне несдобровать.

Они подошли к мотоциклу, и Нгуйен повел его по тропинке. Рэмбо последовал за ним. Ярдов через тридцать Нгуйен остановился и, тяжело дыша, сказал:

— Ну и машина у тебя!.. У меня уже не осталось сил на дежурство.

— Нгуйен, ведь я на ней езжу, а не она на мне, — девушка засмеялась, чмокнула парня в щеку и завела мотор. — Пока!

Треск разорвал ночную тишину, и вонючее облако бензиновой гари окутало ближайшие заросли. Нгуйен замотал головой и нагнулся, закрывая согнутой рукой нос и рот. Он уже не разогнулся. И даже ничего не успел понять, когда в одном прыжке на него навалилось что-то огромное и тяжелое и чем-то остро и горячо ударило в сердце.

Рэмбо оттащил Нгуйена в заросли. С этого места часового на вышке не было видно. Рэмбо прошел несколько шагов и увидел на фоне чистого звездного неба черный корпус прожектора. Куда же делся часовой? Спуститься он не мог — это строжайше запрещалось инструкциями. Рэмбо знал об этом. Значит, он спит или лежит под прожектором.

Треск мотоцикла мог разбудить караул, и надо было торопиться.

Начальнику караула приснился кошмарный сон — будто на его пост напала рота американских солдат. Бой разгорался с каждой минутой, но, странное дело, все происходило в абсолютной тишине: не было слышно ни автоматных очередей, ни разрывов гранат, ни криков, ни стонов раненых. Это был какой-то нереальный, фантастический бой, и начальник караула действовал, как заведенная машина. И вот, когда, казалось бы, все было кончено, из-за кустов появился огромный американский солдат с волосатыми руками и направил на него ствол автомата. Начальник хотел упасть на землю, побежать, но не мог даже пошевелиться. Он с ужасом смотрел в дуло автомата и ждал неминуемой смерти. И она пришла.

Треск автоматной очереди разорвал тишину, и начальника караула подбросило на циновке. Он с трудом успокоил заколотившееся сердце, и в самом деле услышав треск. Но это был треск удалявшегося мотоцикла. Начальник караула огляделся и увидел, что его соседи тоже сидят на циновках и смотрят на него испуганными глазами.

— С меня хватит! — рявкнул начальник и стукнул кулаком по циновке. — Я прекращу это безобразие! В конце концов это военный пост или бордель?!

От его крика зашевелился и четвертый солдат, которого не смог разбудить треск мотоцикла.

— Прекрати это безобразие, начальник, — хмуро согласился солдат слева, которого подняли за эту ночь уже второй раз. — Только не шуми, пожалуйста, — люди хотят спать.

— Кажется, вы все у меня теперь поспите, — пробормотал начальник. — Вот сейчас придет Нгуйен… — он посмотрел на часы. — А-а, Нгуйен проводил свою милашку и заступил на пост… Кого он сменил?

Никто ему не ответил. Его соседи уже лежали и смотрели в потолок — сон был разбит. Начальник караула стал ждать сменившегося часового, но он не шел.

— Что они теперь там — в кости играют?

И он решил преподать им урок сейчас же, не откладывая до утра. Он затянул потуже пояс, взял автомат, надел фуражку, чтобы выглядеть официально, и вышел наружу.

— Теперь уже не уснешь, — вздохнул сосед начальника слева. Сейчас начнется учение.

Но снаружи стояла тишина. Никто никого не учил, никто не оправдывался, и солдата это удивило.

— Пойду посмотрю, — сказал он товарищу и сонно побрел к выходу.

Солдат проводил его глазами и попытался уснуть. Но сон не приходил, им овладело беспокойство. Что они там делают? И почему не слышно голосов? Солдат приподнял голову и прислушался. Джунгли жили своей привычной жизнью. Вот по вершинам деревьев прошел легкий ветерок, и листва тихо зашелестела, будто перешептываясь. Ему показалось даже, что он услышал тихий сдержанный смех. И тогда он все понял: да ведь эта девушка наверняка привезла с собой из деревни рисовой водки, и теперь Нгуйен угощает тех, кто не спит. Потому-то и не слышно их голосов, что они не хотят будить остальных.

Солдат вскочил и выбежал из хижины. Он упал тут же, не успев ничего сообразить.

Рэмбо откинул циновку и вошел в хижину. У него не было времени ждать, когда проснется последний солдат. Он сел возле него на корточки и ткнул его коленом в бок. Солдат испуганно вскинул голову, посмотрел выпученными от страха глазами на незнакомого человека и тут же упал снова. Рэмбо вытер о его гимнастерку нож и вышел из хижины.

Глава 2

Джек Смит, бывший солдат 3-й армии США, а ныне военнопленный, не смог уснуть — не давала боль. Рана на плече начала гноиться, вокруг нее образовалась красная опухоль с синеватым оттенком, а это ничего хорошего не предвещало. Он даже не мог вспомнить, откуда вдруг появилась эта рана — то ли напоролся в лесу на деревянный шип и сгоряча не заметил этого, то ли укусила какая-нибудь тварь, которых в джунглях не счесть. Рана ныла и горела, и ее больные пульсирующие толчки отдавались во всем теле. Врача в лагере не держали, а санитар из военнопленных мог помочь только советом терпеть да надеяться на собственный организм — лекарств у него не было.

Джек повернулся на своей подстилке из пожухлых банановых листьев и спугнул толстую черную крысу. Она отбежала в сторону и остановилась, повернувшись к нему. Ее морда вытянулась, и острый нос зашевелился — она жадно принюхивалась к запаху гниения. Эти крысы обнаглели и совсем перестали бояться человека. Джек пошарил вокруг себя, чем бы бросить в нее, но ничего не нашел и ударил пяткой по подстилке.

— Пшла, сволочь!..

Крыса лениво повернулась и скрылась под листьями. На них давно уже никто не обращал внимания, как никто не обратил внимания и на ругань Джека. Это было привычно, это никого не затронуло, потому что и крысы, и древесные лягушки, и змеи, и пиявки, и сколопендры входили в эту жизнь так же естественно, как в жизнь нормального человека входит кошка или комнатная собачка. И ругательства были привычными и не вызывали никакой реакции — обходились тремя-четырьмя глаголами, которые от частого употребления стерлись, потускнели и потеряли всякий смысл. Жизнь здесь давно остановилась, как останавливается она на старом отрывном календаре, заброшенном за ненадобностью в пыльный чулан.

Когда Джека и других таких же парней, как он, кинули сюда через два океана и десяток стран защищать жизненные интересы Америки, у него в Штатах оставались мать и невеста. Он теперь уже смутно помнил и ту и другую и не знал, живы ли они. Конечно, живы — все-таки они были дома. А вот его они наверняка давно похоронили. Мать уже выплакала все слезы, а невеста, если повезло, вышла замуж и растит детей. Не его детей. А ему вот не повезло. И войну проиграл, а стало быть, и славой не овеян, и денег не заработал, которые должны были обеспечить его семейное счастье. Джек даже не помнил, а была ли у него самого жизнь, или все, что было прежде, ему привиделось во сне? Ведь бывают фантастические сны, в которых происходит то, что на самом деле и вообразить невозможно.

Но в последнее время он не задумывался над этим. Он вообще ни над чем не задумывался, потому что разучился думать. Здесь это было липшее и могло причинить только боль, которой хватало и без этого. На его долю оставалось лишь одно — гнить заживо и неизвестно сколько ждать своего конца. Если этот конец не приблизит пуля охранника, которому надоест нюхать гниющий у него под носом кусок живого мяса.

От неподвижности плечо успокоилось, боль вошла внутрь и затаилась. Джек знал, что она собирается с новой силой, чтобы, вырвавшись потом наружу, как огненная лава из вулкана, обрушиться на него, довести до нечеловеческого крика и помутить рассудок. И когда за его спиной раздался резкий скрип, он не сразу понял, что это могло быть — слуховая галлюцинация или его собственный зубной скрежет. Он притих, увидев, что десятки пар глаз его товарищей смотрят на него расширенными зрачками. Может быть, у него началась агония, и теперь его товарищи по несчастью считают последние минуты его жизни? Но его друзья смотрели не на него, а куда-то через его голову, туда, откуда раздался этот странный скрип. Джек заставил себя повернуться и встретился глазами с незнакомым ему человеком. Он раздвигал мощными руками бамбуковые прутья клетки, и в глазах его было столько боли и страдания, что Джек забыл о собственной боли.

— Я Рэмбо, — сказал человек сдавленным голосом. — И я пришел освободить вас.

Никто даже не пошевелился, не издал ни одного звука — эти люди настолько отупели, настолько потеряли человеческий облик, что простые слова, сказанные на их родном языке, с трудом доходили до помутневшего сознания. И когда Рэмбо понял это, он вынул нож и стал крушить, резать и рвать бамбуковые прутья с таким ожесточением, с такой яростью, что пробудил, наконец, в этих несчастных какие-то чувства. Когда он вошел в клетку, его окружили полуголые, обросшие, изможденные существа в лохматом тряпье, которых только при большом воображении можно было принять за людей. Они ощупывали Рэмбо, трогали его лицо, волосы, лук с колчаном. И когда до их сознания окончательно дошло, что этот человек пришел, чтобы освободить их, они боязливо разбежались по своим местам и сжались в испуге.

— Как ты попал сюда?

— Уходи! Они убьют тебя!

— Зачем ты пришел?

— Он хочет навлечь на нас гнев начальника!

Рэмбо сжал зубы и опустил глаза. На него снизу вверх смотрел с мольбой Джек Смит. Рэмбо нагнулся и поставил его на ноги.

— Ты можешь идти?

— У меня болит плечо, — сказал Джек.

— Пойдешь со мной, — Рэмбо повернулся к остальным, и они притихли. — Эй, вы! Я сказал, что освобожу вас, и я это сделаю! Я это сделаю, это говорю вам я — Рэмбо!

Он схватил Джека за руку и потащил за собой в пролом.

Глава 3

Это они хитро придумали — устроить лагерь для военнопленных неподалеку от расформированного еще в самом конце войны. Тот лагерь, из которого когда-то бежал Рэмбо, был одним из крупнейших в стране, и о нем знали все. И всем его показывали — журналистам, государственным деятелям, представителям общественных организаций. Его можно было сфотографировать с воздуха. Он был пуст и свидетельствовал о выполнении договорных обязательств одной из бывших воюющих сторон.

Недалеко от него и создали небольшой лагерь, в котором содержались теперь те военнопленные, которые считались без вести пропавшими. И никому в голову не приходило, что совсем рядом с пустым полем могла таиться клетка с людьми.

Еще до войны здесь была деревня. Потом, когда прогремели первые боевые выстрелы, здесь расположился штаб партизанского движения. Скрытый в непролазных зарослях джунглей, он никогда бы не привлек внимания американцев, если бы не предательство. И тогда на этот несчастный клочок земли обрушили сотни тонн фугасных бомб. На месте деревни образовалась гигантская воронка, которая буйно поросла потом травой и кустарником. Вот эту воронку и использовали для лагеря, соорудив в ней из бамбука огромную клетку для людей. Со временем она заросла травой, покрылась мхом, и ее нельзя было обнаружить ни с суши, ни с воздуха. На каждой из ее четырех сторон был пост и сторожевая вышка. Пост, который уничтожил Рэмбо, охранял ту сторону лагеря, которая была обращена к реке. Поэтому путь к Сонг-Бо был свободен. Но оставался еще часовой на сторожевой вышке.

Рэмбо выбрался из ямы и, желая помочь Джеку, схватил его за больное предплечье. Джек вскрикнул, и перед его глазами поплыли красные круги. Часовой на вышке услышал голос и перегнулся через ограждение, всматриваясь в темноту.

— Эй, дуньти! Нгуйен, ты? Почему не идет смена? — в голосе часового Рэмбо уловил беспокойство.

Конечно, его давно должны были сменить, и он вправе нервничать. Рэмбо снял с плеча лук и потянулся к колчану за стрелой.

— Подожди, дуньти! — крикнул он часовому, стараясь подражать беспечным интонациям Нгуйена.

Но часовой слишком хорошо знал голос своего товарища, чтобы спутать его с чьим-либо другим. Он включил прожектор, и в то же мгновение стрела насквозь пронзила его шею. Он дернулся и опустился на площадку.

Рэмбо взбежал по узкой бамбуковой лестнице наверх и выключил прожектор. Когда после яркого света глаза его привыкли к темноте, он осмотрелся и увидел остальные три вышки. Третья, у противоположной стороны, была слишком далеко. Но до двух других можно было достать, если хорошо постараться. Рэмбо хорошо видел силуэты часовых, которые, кажется, смотрели в его сторону. И они могли в любой момент включить свои прожекторы.

Рэмбо легко снял двумя стрелами часовых. Дальний часовой должен теперь успокоиться — никакой тревоги не было. Мало ли что могло заинтересовать его товарища у противоположной стены — зверь, подозрительный шум. Да он просто мог осветить постового внизу, чтобы тот не дремал.

Джек ждал Рэмбо на прежнем месте. Он не знал, куда ему идти и стоит ли идти вообще, не представлял себе, что происходит, и была минута, когда он хотел уже было возвратиться на свою гнилую подстилку. Но, вспомнив о клетке, решил, что лучше уж покончить со всем раз и навсегда здесь, под открытым небом, чем гнить заживо в зловонной яме.

Рэмбо появился перед ним словно из-под земли. Он бросил ему автомат и дал знак следовать за собой. Джек поднял оружие и впервые за многие годы снова почувствовал себя человеком — солдатом. Теперь у него в руках был автомат, и он мог сражаться, мог снова защищать себя, и никакие силы не способны были вернуть его в унизительное рабство. Ему показалось даже, что он совсем перестал чувствовать боль в плече.

— Как тебя зовут? — спросил Рэмбо, когда они отошли подальше.

— Смит, Джек Смит, — ответил бывший солдат и попросил: — И не надо так быстро — я отвык от этого.

— Тебе придется немного потерпеть, — сказал Рэмбо, не сбавляя шаг. — У нас мало времени. Что у тебя с плечом?

— Наверное, заражение. Не знаю.

Рэмбо все же остановился, чтобы Джек мог отдышаться, и посмотрел на небо.

— Скоро светает. Пока дойдем, рассветет, — сказал он и спросил: — Откуда ты?

— Из Аризоны.

— Я там родился.

— Где? — вскинулся Джек. Его глаза стали лихорадочно ощупывать лицо Рэмбо, словно он надеялся увидеть знакомые черты.

— В Финиксе, — ответил Рэмбо. — Но я давно там не был.

— В Финиксе! Скажи на милость… А я из Тусона. Это же совсем рядом — и тридцати миль не будет!

— Пошли, — коротко сказал Рэмбо, и Джек замолчал. Он понял — при такой ходьбе лучше не разговаривать.

Через полсотни ярдов Джек опять стал задыхаться и хотел уже попросить Рэмбо остановиться, чтобы передохнуть, когда тот сам присел вдруг на корточки, приложил ладони ко рту и издал скрипучий звук, напоминающий крик павлина. Ему ответили. И почти тотчас из зарослей вышла Ма. Она посмотрела на Джека и все поняла.

— Ты все-таки нашел их?

— Да. Но я не могу увести всех. Принеси мою сумку.

Ма скрылась в зарослях и вернулась с сумкой и двумя автоматами.

Уже совсем рассвело. Рэмбо велел Джеку сесть, вынул из сумки флягу и ампулу с одноразовым шприцем.

— Если не будешь дергаться, мы быстро покончим с этим.

Он снял с Джека то, что осталось от рубашки, осмотрел рану и промыл ее спиртом. Потом протер смоченным в спирте тампоном руки, нож и подал его Ма ручкой вперед.

— Держи.

Он сделал Джеку укол в предплечье, и когда боль стала тупой и словно чужой, полоснул по опухоли ножом. Джек отвернулся, и под его скулами заиграли желваки. Он чувствовал, как этот парень копошится в его ране, потом ощутил на руке теплую струйку и не стал смотреть, что это — кровь или спирт. Он с трудом проглотил в горле горячий комок, и когда посмотрел на плечо, то увидел на месте раны чистый пластырь.

— Помоги ему одеться, — сказал Рэмбо Ма и стал укладывать сумку.

— Спасибо, Рэмбо, — Джек расчувствовался и, видимо, не собирался ограничиться одним коротким «спасибо», но Рэмбо повесил ему на шею автомат и тем самым прекратил разговор.

И в этот момент со стороны лагеря раздалась длинная, очень длинная автоматная очередь.

Глава 4

Начальник лагеря — коротышка Дин — загостился в эту ночь у своего приятеля в соседней деревне. Приятель слыл зажиточным крестьянином и был обязан Дину. С тех пор, как рядом появился лагерь бывших военнопленных, не пожелавших возвратиться на родину, — так объяснил крестьянам Дин, — на полях появилась дешевая рабочая сила. Дин не скупился и сдавал своих янки внаем поштучно или группами, установив умеренную плату за каждый рабочий день своего раба. За это его снабжали продуктами и водкой. В деревне начальника лагеря уважали, и каждый старался чем-нибудь угодить ему. Своему приятелю Дин давал бывших солдат бесплатно.

Когда было уже много съедено и выпито, Дин вдруг вспомнил о дочке хозяина.

— Послушай, — спросил он, с трудом разлепляя отекшие веки, — а где твоя красавица?

— Ах, господин начальник, что вам моя дочь! Вы можете взять себе любую женщину в деревне.

— Так где же она?

Дину нравилась дочка приятеля, и он непременно хотел видеть ее.

Наверное, поехала в лагерь, господин начальник. В деревне скучно, вот и ездят девушки развлекаться с вашими парнями. Что в этом плохого?

Дин не видел в этом ничего плохого. Пусть развлекается, и его парням веселее. А то они совсем скоро одичают в этих джунглях. И еще неизвестно, сколько им всем еще торчать здесь. Нет, конечно, никто его не дергает, служба спокойная. И в округе его уважают. Но все же… Что хотел сказать Дин, он и сам не знал, — мысли его уже путались. И в это время он услышал треск мотоциклетного мотора. Мотоциклист подъехал к хижине, и мотор заглох.

Вошла дочь хозяина.

— Где ты была, дочка? — спросил хозяин. — Уже так поздно.

— Ездила проведать Нгуйена.

— Нгуйен? — вскинул голову Дин. — Это мой солдат?

— Да, он проводил меня и заступил на дежурство.

— Значит, там все в порядке? — спросил Дин и, довольный, улыбнулся. — Мои солдаты — лучшие в мире! А ты, красавица, когда бываешь у нас, заходи ко мне. Почему ты никогда не заходишь ко мне, а? — он засмеялся, встал и шутливо погрозил девушке пальцем. — Приеду, спрошу Нгуйена, хорошо ли ему было с тобой. Может, ты его чем обидела? — и заплетаясь ногами, он пошел к двери.

Хозяин проводил его до мотоцикла с коляской, в которой спал солдат. Дин растолкал его, ввалился в коляску и приказал:

— Домой. Поедем к Нгуйену!

Дин хотел немного вздремнуть дорогой, но коляску так подбрасывало на корнях и камнях, что ему пришлось крепко сжать зубы, чтобы не прикусить себе язык, и вцепиться обеими руками в борта.

Уже подъезжая к лагерю, солдат притормозил.

— Куда прикажете, господин начальник? Домой? — Ему хотелось спать, а не трястись по лесным тропинкам при свете луны.

Хмель еще кружил голову Дину, и он повторил:

— Поедем к Нгуйену.

Он вдруг почувствовал себя обиженным, что девушка предпочитает ему какого-нибудь Нгуйена. А он все-таки начальник лагеря, а не какой-нибудь мальчишка. Вот Дин и проверит сейчас, каков солдат из этого Нгуйена. Он велел остановиться подальше от поста, взял автомат и осторожно пошел к хижине. Обогнув ее, он выглянул из-за угла и никого не увидел. Заглянул за другой угол — и там не было часового.

Неужели все спят? Ну, стервецы! Дин отбросил циновку на двери, увидел под фонарем спящего на спине солдата, подбежал к нему и пнул его ботинком в бок. Солдат не пошевелился. И тогда Дину бросилось в глаза большое кровавое пятно на его груди. Он закричал, и на его крик прибежал мотоциклист. Увидев труп, он в ужасе попятился назад и выскочил наружу.

— Эй, на вышке!

Часовой на вышке молчал. И пока мотоциклист торопливо, соскальзывая ногами со ступенек, поднимался к нему, Дин осмотрел место часового и по следу примятой травы обнаружил в ближайших зарослях трупы солдат. Нгуйена среди них не было.

Дин сразу отрезвел. Он услышал скрип лестницы и увидел, как мотоциклист спускает с вышки безжизненное тело часового-прожекториста. И только тогда Дин вспомнил, что держит в руках автомат. Он поднял его, и ночную тишину прорезала длинная очередь. Он стрелял до тех пор, пока в диске не кончились патроны.

Глава 5

— Вертолет к вашим услугам, полковник, — Мэрдок избегал смотреть в глаза Траутмэну. — И все же я советовал бы вам еще раз подумать.

— О чем?

— Гаррисон и его штурманы — опытные авиаторы, и вам совсем ни к чему лететь с ними. Они прекрасно знают, что от них требуется, и выполнят свой долг до конца.

— Ваш Гаррисон уже показал однажды свое мастерство, — усмехнулся Траутмэн.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Мэрдок.

— Только то, что он протащил Рэмбо несколько миль под фюзеляжем.

— Ну, знаете!.. — Мэрдок чуть не задохнулся от негодования. — Еще неизвестно, кто здесь больше блеснул мастерством Гаррисон или ваш супермен!

Мэрдок мог бы наговорить Траутмэну еще кучу дерзостей, защищая честь своих авиаторов, но, увидев спокойное лицо полковника, вовремя сдержал себя.

Не будем ссориться, — сухо сказал Траутмэн. — Я обещал Рэмбо быть рядом с ним и не хочу его обманывать. И кроме того, простите, Мэрдок, но я ведь не знаю, чего вы потребовали от экипажа.

Мэрдок напыжился, но промолчал. Не мог же он открывать свои карты перед полковником! Траутмэн всего-навсего исполнитель, такой же, как и его Рэмбо, только выше чином. Он же, Мэрдок, — творец! Творец большой политики, доступ к которой всем этим траутмэнам строго запрещен. Так пусть уж лучше думает, что и он участник большой игры.

Хорошо, полковник, — сказал Мэрдок примирительно. — Я ценю ваше благородство, и если я чего хотел, так только предостеречь всех от всяких случайностей. Поверьте, бессмысленная потеря людей всегда оставляет на душе горький осадок.

Благодарю вас, Мэрдок, за теплую заботу. — Траутмэн посмотрел на часы. — Мне пора. Прощайте.

Прощайте, Траутмэн. Я буду молиться за вас. Он проводил полковника насмешливым взглядом, и когда тот скрылся за дверью, приказал личному составу готовиться к свертыванию операции.

Траутмэн подошел к вертолету и, к своему удивлению, увидел, что Гаррисон со штурманом лежат на траве и дремлют.

— Гаррисон, вы разве не получили приказ?

Гаррисон неторопливо поднялся и с недоумением посмотрел на Траутмэна.

Мы все-таки летим, полковник?

— Запускайте двигатель. Разве кто-нибудь отменял приказ? Гаррисон пожал плечами.

Не знаю. Но я подумал… У нас и так мало горючего, полковник.

— Хватит болтать, Гаррисон. Поехали.

Траутмэн залез в кабину, и Гаррисону со штурманом не оставалось ничего другого, как последовать его примеру.

Глава 6

Рэмбо не хотел рисковать и не пошел сразу к реке. Он знал, что солдаты прежде всего отсекут их от Сонг-Бо и тем самым сузят круг своего поиска. Кроме того, они, конечно же, подумают о катере Вана и постараются найти его. Пока они будут его искать, нужно опередить их. Поэтому Рэмбо велел идти на север, чтобы обойти лагерь там, где их меньше ждут, а потом круто свернуть к реке и выйти прямо к катеру. Этот путь был значительно длиннее, чем если бы идти вдоль реки, но намного безопаснее.

Они прошли, вернее,пробежали первые четверть часа и не услышали ни одного выстрела, ни одного голоса. Значит, погоня еще не началась. И Рэмбо, посмотрев на страдальческое лицо Джека, разрешил три минуты отдыха.

Ты уверена, что военная база тут действительно существует? — спросил Рэмбо Ма, — Или это такая же пустышка, как заброшенный лагерь?

Существует, — кивнула Ма. — Я ходила туда.

Зачем?

Чтобы убедиться, что она существует. Она далеко отсюда?

Нет. Ты думаешь, они пришлют солдат оттуда?

— Но ведь не снимут же они лагерную охрану.

Ма не подумала об этом. Но чтобы добраться сюда, солдатам базы потребуется не меньше часа. Она так и сказала об этом Рэмбо. Он ничего не ответил и посмотрел на Джека. Ты готов? Надо потерпеть.

Я потерплю, — сказал Джек. — Но скажи мне, неужели и в самом деле все считают, что здесь нет военнопленных?

— Считают, — коротко ответил Рэмбо и поднялся. — Пошли.

И в этот момент они услышали шум вертолета. Он шел навстречу им с севера, и они скрылись в зарослях. Вертолет пролетел над их головами и завис над заброшенным лагерем. Потом он сел, и пилот выключил двигатели. «Значит, прилетело начальство», — подумал Рэмбо, и, стало быть, пройдет не меньше часа, прежде чем высокие чины выяснят все обстоятельства происшествия, а уж потом примут решение. Это его вполне устраивало.

Глава 7

Начальник лагеря Дин срочно дал знать о чрезвычайном происшествии на военную базу, а сам стал искать с солдатами Нгуйена. Его нашли недалеко от того места, где стоял мотоцикл девушки: на вытоптанной траве Дин обнаружил даже небольшое масляное пятно. И тогда он вспомнил. Дочь его приятеля, возвратившись ночью из лагеря, сказала, что Нгуйен, прежде чем заступить на дежурство, проводил ее. Вот здесь они и стояли. Дальше идет только след от колес мотоцикла. Значит, девушка уехала, а Нгуйен остался, чтобы погибнуть. А может, Нгуйен сперва погиб, а потом уж девушка уехала?

И Дин приказал немедленно привезти ее из деревни. Он ничего не хотел думать по этому поводу, ничего не предполагал — он просто был начальником лагеря. Но в этом совпадении — живая девушка и мертвый Нгуйен что-то показалось ему подозрительным. И чтобы хоть как-то оправдаться в глазах начальства за вырезанный пост, он решил проявить усердие.

Девушку привезли в тот момент, когда на поле бывшего лагеря сел военный вертолет. Дин взял мотоцикл с коляской и сам поехал встречать гостя. Им оказался плотный высокий мужчина с обрюзгшими щеками, одетый в полувоенную форму. Не подавая руки, он представился:

— Начальник контрразведки Дзанг, — и мотнув головой за спину, добавил: — Мой помощник Нго.

Стоявший за спиной Дзанга толстяк с могучей шеей, которая не давала ему поднять голову, исподлобья смотрел на Дина маленькими острыми глазками.

Дин привез их к несчастному посту и объяснил ситуацию. Дзанг с помощником прошел в хижину и велел снять полотно, которым были накрыты трупы солдат. Все три прожекториста были убиты стрелами, все постовые — ударом ножа в сердце.

— И никто ничего не слышал? — спросил Дзанг.

— Никак нет, господин Дзанг, — преданно глядя в глаза начальнику контрразведки, ответил Дин и вдруг опомнился. — То есть, может быть, кто слышал. Но ведь они все убиты! и тогда он вспомнил, что один свидетель все-таки есть. — Четвертый часовой на вышке остался жив, господин Дзанг.

— И что он говорит?

— Он сказал, что видел, как на нашем посту загорелся прожектор.

— И что же?

— А потом погас, — упавшим голосом сказал Дин.

— И это не показалось ему подозрительным?

— Нет, господин Дзанг. Это обычная проверка: мало ли что могло померещиться прожектористу. Ведь не было никакого сигнала тревоги.

— А лагерь?

— Что лагерь? — не понял Дин, и ему вдруг стало жарко: он забыл проверить лагерь! Голова совсем не работала. И чтобы как-то загладить свою нерасторопность, пробормотал: — Я не осмелился сам, господин Дзанг… Следы, улики… Я ждал вас.

«Загубить пост он позволил, — подумал с неприязнью Дзанг, — а свой собственный лагерь проверить не осмелился. Сволочь!»

— А где вы сами были в это время, когда все это?.. — Дзанг обвел рукой вокруг.

— Я?.. — Дин еще не придумал, где он мог быть, когда вырезали его пост, и чувствуя, что ему становится плохо, пробормотал: — Дела, господин Дзанг… Очень много дел, господин Дзанг…

Но когда они спустились к лагерю, и Дин увидел развороченную стену клетки, у него подкосились ноги.

— Здесь что, бушевал дикий слон? — с издевкой спросил Дзанг. — И вы так увлеклись своими делами, что ничего не слышали?

Дин промолчал — говорить ему было нечего. Начальник контрразведки прошел в пролом и оглядел военнопленных, которые лежали, не шевелясь, и делали вид, что спят.

— Что здесь произошло? — спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Никто даже не пошевелился. Дзанг подождал немного и обернулся.

— Нго, где ты?

— Я здесь, господин.

— Спроси вон того, что он видел сегодня ночью.

Нго подошел к человеку, на которого показал Дзанг, и тот сжался под его взглядом.

— Что ты видел сегодня ночью? — спросил его Нго.

— Я не понимаю… Что вы хотите? — бывший солдат готов был вжаться в подстилку, если бы мог.

И тогда Нго взял его одной рукой за шею и рывком поставил на ноги.

— Может быть, ты спал? — спросил Нго и сжал его шею. Пленный захрипел.

— Скажи ему, Вольф, или он задушит тебя, — донеслось из угла. Нго разжал пальцы и улыбнулся. Вольф потер ладонью шею.

— Он взял Смита и ушел, — сказал он тихо.

— Кто — он? — спросил Дзанг.

— Я не знаю. Мы его не видели раньше.

— Это был вьетнамец, американец?

— Он говорил по-английски, — сказал Вольф. — А был похож на индейца.

— Интересно, — протянул Дзанг. — Во Вьетнаме появились индейцы! И вы ничего не знали об этом, Дин?

Дин чувствовал, что приходит его конец, и опять промолчал.

— Он был один? Вооружен?

— Один. И у него был, кажется, только лук с колчаном.

— И о чем же он говорил с вами?

Вольф оглянулся на товарищей и упрямо повторил:

— Он взял Смита и ушел.

— Значит, в джунглях появился американский индеец, который крадет военнопленных, — задумчиво проговорил про себя Дзанг. — Ему очень нужны военнопленные! Это уже интересно, — он повернулся и быстро поднялся наверх.

И тут Дин вспомнил о девушке. Проклятая голова совсем не работала! Он догнал Дзанга и, заикаясь, объяснил ему, что задержал девушку, которая могла действовать заодно с этим индейцем.

— Что же вы молчали? Где она?

Девушку как привезли на мотоцикле, так и оставили сидеть в коляске под охраной часового. Дзанг посмотрел на ее испуганное заплаканное лицо и спросил, кто она и что делала ночью в лагере. Девушка назвала своего отца и объяснила сквозь слезы, что Нгуйен был ее женихом, а теперь его убили, и она не переживет этого… Но Дзанг уже не слушал ее. Он повернулся к начальнику лагеря и, глядя на него глазами, тихо прошипел:

— Вы совсем отупели в джунглях, Дин. Вам надо сменить обстановку. Немедленно отправьте девчонку домой!

Ее отец был осведомителем Дзанга, и теперь он еле сдерживал свою ярость, чтобы не надавать этому тупице Дину пинков. Потерять столько времени из-за этого идиота! Ну, это ему даром не пройдет…

— Нго! К вертолету!

Нго с одного рывка завел мотор, Дзанг плюхнулся в коляску, где только что сидела девушка, и мотоцикл с треском развернулся на тропе.

Сколько же времени потерял он, и как далеко мог уйти этот таинственный индеец со своим Смитом? И зачем ему нужен был именно Смит? «Слишком много вопросов, — подумал Дзанг. — Надо выбрать главный» А главным был один: куда они могли направиться, в какую сторону? Конечно, только к лаосской границе. И тогда, стало быть, индейцу нужен был не обязательно этот Смит, а любой военнопленный. Любой! Он и взял того, кто первый попался ему под руку. И этот Смит сейчас был намного дороже того, кто похитил его. Все встало на свои места. Самое важное сейчас — не дать им переправиться через Сонг-Бо, оцепить весь участок реки.

И когда в вертолете Дзанг надел наушники и услышал голос с военной базы, с которой радист держал постоянную связь, то первое, о чем он спросил: сколько и когда было послано солдат? Ему ответили, что две роты должны уже поступить в его распоряжение. И тогда он задал второй вопрос:

— Где сейчас катер Фам Вана?

— Фам Ван ушел вчера вечером вверх по Сонг-Бо, — ответили ему.

И Дзанг улыбнулся.

— Были ли на борту посторонние?

— Да, парень, похожий на индейца, и с ним молодая красивая женщина по имени Ма, Она передала Вану валюту.

Дзанг был доволен собой — его осведомители не зря получали деньги. Даже в банде осторожного и подозрительного Вана ему удалось купить нужного человека. Все продается, все покупается.

Дзанг воспрянул духом и велел радисту связать его с командирами рот.

Глава 8

Им пришлось сделать порядочный крюк, прежде чем они повернули на юг, к реке. И опять они не услышали ни одного выстрела, ни одного голоса. Рэмбо понял, что тот, кто организовал их поиск, — серьезный человек, и к ним относится тоже серьезно. Пожалуй, он даже имел опыт борьбы с партизанами. И Рэмбо подумал, что это даже хорошо — иметь дело с профессионалом, маневры которого можно предугадать, чем с дилетантом, действия которого всегда непредсказуемы. Этот профессионал должен был построить две цепи солдат, чтобы исключить всякую случайность.

Значит, Рэмбо поступил правильно, выбрав этот путь. Теперь солдаты должны блокировать реку, на которую, конечно, уже выдвинуты посты, и его задача состоит в том, чтобы нащупать в кольце хотя бы небольшой разрыв. И если это не удастся, придется прорываться к реке. Но Рэмбо очень не хотелось бы этого делать — неизвестно еще, как поведет себя Ван, услышав пальбу. Не даст ли он своему катеру задний ход, чтобы не вмешиваться в слишком опасные дела.

Первых солдат Рэмбо увидел ярдах в ста от берега, где, по его расчетам, должен стоять катер Вана. Они шли медленно, то и дело останавливаясь и внимательно оглядывая заросли. Они не перекликались между собой. Им незачем это делать, потому что они старались идти так, чтобы слева и справа видеть соседа. И Рэмбо понял, что втроем им не пройти незамеченными через две цепи. Нужно делать «коридор» Он положил лук с колчаном перед Ма, жестом велел оставаться с Джеком на месте и скрылся в зарослях.

У него не было выбора. И когда солдат, шедший впереди, скрылся от соседей за стволами деревьев, он прыгнул на него, и сразу все было кончено. Рэмбо быстро раздел его, взял автомат и вернулся на место. Время шло на секунды, в каждую из которых могли заметить отсутствие солдата и поднять тревогу.

Рэмбо помог Ма переодеться в солдатскую форму, натянул ей поглубже на голову форменную фуражку и повесил на шею автомат. Уже через минуту Ма шла в цепи. У соседей даже не шевельнулось подозрения. Каждый внимательно осматривал свой путь.

Теперь Рэмбо мог выдвинуться с Джеком вперед — Ма шла за ними. И Рэмбо увидел, что впереди солдат уже не было. Значит, не так уж и много прислали их, и тот, кто командовал операцией, допустил ошибку, стараясь охватить как можно больший участок реки: ячейки у сети получились слишком большими. И теперь Рэмбо презирал неудачливого ловца.

Глава 9

Дзанг сидел в вертолете и ждал новостей. Командиры рот выходили в эфир через каждые пять минут, но ничего нового не сообщали. А длинная цепь солдат подходила уже к берегу — до реки оставалось не более сорока ярдов.

Радист непрерывно держал связь со всеми судами на Сонг-Бо, но и их капитаны не могли сказать ничего утешительного. Катер Вана молчал, будто его не было вообще, — его позывные радист так и не услышал. Но ведь он должен быть где-то совсем рядом, чтобы принять на борт беглецов. В этом Дзанг ничуть не сомневался — видно, Вану хорошо заплатили, если он не боялся вступать в конфликт даже с военными. И Дзанг велел радисту вызвать речной сторожевой пост.

Связавшись с начальником поста, он приказал ему немедленно выслать сторожевой катер. Он должен пройти вверх по Сонг-Бо вдоль левого берега и во что бы то ни стало найти катер Фам Вана.

Теперь индеец с пленным был в мешке, который оставалось только завязать. Если же они ушли вглубь, тем хуже для них. Тогда Дзанг будет лишь ждать, когда их приведут к нему местные крестьяне. Уж они-то не станут давать приют бродягам, вооруженным луком и автоматами.

Дзанг вспомнил, что с лагерного поста исчезло три автомата. Тогда он подумал, что лишний автомат индеец мог взять про запас. Но сейчас он засомневался в этом: зачем ему таскать с собой оружие, если он мог взять только диск с патронами? Значит, их трое? Да, трое. И когда индеец заходил в лагерь, другой охранял его наверху. Потом к ним присоединился Смит, поэтому им и нужно было три автомата. И третьей была молодая красивая женщина по имени Ма. Дзанг не забывал о ней, но считал, что Ма выполняла лишь роль проводника. Значит, не совсем так: она была еще и активной участницей акции. Они могли пробираться к реке все вместе — втроем, а могли рассредоточиться. Но не поодиночке. Им нужен был пленный, поэтому с ним обязательно должен оставаться один из двух похитителей. Один и два — только так они могли отходить к реке. Причем третий в самый критический момент должен будет прикрывать отход двоих. Но он может и отвлекать внимание от них, чтобы дать им возможность уйти. И в том, и в другом случае без крови не обойтись.

Дзанг приказал командирам рот быть предельно внимательными, и в случае стычки с кем-либо из преследуемых не мять цепи, не поднимать панику, а продолжать движение к берегу.

С реки послышался шум мотора, и над Сонг-Бо раздался вой сирены. Дзанг выругался. Он связался со сторожевиком и рявкнул:

— Это что, обязательно нужно было?

— Что именно, господин Дзанг?

— Выть на всю реку, идиоты!

— У нас сторожевой корабль, господин Дзанг, — донесся обиженный голос командира катера. — И мы…

— Где вы? — перебил его Дзанг.

— На траверзе Ван-Ен.

— И вы ничего не заметили?

— Нет, господин Дзанг.

— Продолжайте поиск, — Дзанг отключил связь и недовольно засопел. Этот вой сбил весь порядок его мыслей. Ему вдруг стало казаться, что он о чем-то забыл, что-то упустил, чего-то недодумал. Но что? И тогда он вспомнил о красной ракете. Ее должна была выпустить группа захвата. Дзанг просил командира группы выходить с ним на связь только с случае крайней необходимости, а при завершении операции дать сигнал красной ракетой. Ракета не появлялась. Да и где могла быть эта группа, если до сих пор никем не обнаружен катер Вана.

Глава 10

Рэмбо увидел солдат этой группы, человек двенадцать, когда до реки оставалось ярдов тридцать. Они шли левее как-то вразброс и явно нервничали. Солдаты понимали: чем ближе к реке, тем больше неожиданностей их подстерегает. Ежеминутное ожидание этих неожиданностей заставляло их то сбиваться в кучу, то рассеиваться. И Рэмбо решил воспользоваться этим. Он пропустил группу мимо себя, и, оказавшись у них в тылу, выпустил одну за другой четыре стрелы. Группа сразу поредела, и по сигналу офицера начала медленно возвращаться назад, не понимая, что могло случиться. Рэмбо опять оказался у них сзади и выпустил еще четыре стрелы и первую — в офицера. Четверка, оставшаяся в живых, сбилась в кучу и вскинула автоматы. Но никто не собирался на них нападать, и джунгли жили своей обычной жизнью. Кроме того, командир приказал соблюдать строжайшую тишину и применять оружие только по его приказу — в исключительном случае. Теперь командира не было, и некому было подсказать, наступил ли этот исключительный случай. А враг не появлялся. И тогда их охватил панический суеверный ужас. Они стали пятиться назад, потом повернули, бросили автоматы и, закрыв головы руками, кинулись бежать, — молча, без стонов и жалоб, чтобы не вызвать ярость лесного духа.

Глава 11

Ма сбросила с себя в зарослях солдатскую форму и догнала Рэмбо и Джека уже у самого катера. Ван подал им трап и дал знак рулевому. Катер на малых оборотах стал выходить из кустов. И в тот же момент на берегу показались солдаты. Они вскинули автоматы, но команды открыть огонь не последовало. И Рэмбо понял: игра только начинается — их хотят взять живыми.

Когда командир первой роты доложил Дзангу, что двое мужчин и женщина взошли на борт катера, и он отходит, начальник контрразведки приказал прекратить операцию. Солдаты выполнили свою задачу — выгнали из леса зверей и загнали в клетку. Теперь оставалось только поломать им зубы и когти, чтобы они не кусались и не царапались, и высадить на берег.

Дзанг связался со сторожевиком и приказал ему догнать и взять катер Вана вместе с экипажем и пассажирами.

Ван заменил рулевого и сам вывел катер на середину реки. Только после этого он включил рацию и сразу же понял, что его ищут, давно ищут и хотят с ним поговорить. Поговорить серьезно. Командир сторожевика, которого еще и не было видно на реке, приказал Фам Вану застопорить машину и ждать его прибытия. Вана это ничуть не заинтересовало. Если бы он все время слушал эти глупые приказы, ему нечего было бы делать на реке. Ван никогда не мечтал о новой рации, его вполне устраивала именно эта, старенькая, которая всегда выходила из строя, когда ему что-то приказывали. И вообще он не был обязан держать ее включенной: Ван работал сам по себе и не нуждался в советах. Но когда он услышал спокойный голос Дзанга, этого свирепого начальника контрразведки, то понял, что дело принимает серьезный оборот. И он решил ответить. Дзангу он просто не мог не ответить.

— Господин Дзанг, я вас плохо слышу, — сказал он шепотом, прикрывая рот ладонью. — Я попытаюсь наладить рацию… Вы меня слышите?..

— Ван, — сказал Дзанг, не повышая голоса, — я знаю, что ты меня слышишь прекрасно. Так вот, слушай внимательно. Если ты не остановишься и не арестуешь немедленно своих пассажиров, я прикажу расстрелять твое корыто.

— Рация… — пробормотал Ван.

— Заткнись! — рявкнул Дзанг. — Это опасные государственные преступники! А теперь думай. У тебя совсем не осталось времени, но оно еще есть.

Ван отключился и передал управление рулевому. Не надо было выходить в эфир — лучше бы он ничего не слышал. А теперь Дзанг уверен, что его хорошо поняли, и ничто не помешает ему выполнить свое обещание. Но ведь Ван получил уже за свою работу деньги, и все видели это. Ему незачем было скрываться — капитан доверял своему экипажу, а экипаж верил капитану. Что же станется с его бизнесом, если он будет получать деньги и не выполнять свои обещания? Завтра же об этом узнают по всей Сонг-Бо, и он никому не станет нужен.

Ван спустился на палубу и посмотрел вверх по реке. Из-за поворота показался сторожевик, и вслед катеру Вана полетела красная ракета — сигнал остановиться или сбавить ход. Этого уж Ван никак не мог не заметить. Ракету увидели все. Теперь он не мог сослаться и на испорченную рацию.

Ван покосился на своих пассажиров, которые стояли на корме и спокойно смотрели, как ракета, описав пологую дугу, плюхнулась в воду далеко позади. И тогда ему в голову пришла блестящая мысль. Как же он не додумался до этого раньше! Он подошел к Ма и, улыбаясь, показал ей глазами на Джека.

— Ма, мы ведь так не договаривались.

— О чем ты, Ван?

— Ты говорила, что вас будет двое. А вас стало трое. Мы так не договаривались.

— А какая тебе разница, — спросила Ма, — двое или трое?

— Ты что — смеешься надо мной? Двое — это совсем не трое.

— Я уплачу тебе за третьего, Ван. Как только мы сойдем на берег.

— Ты не поняла меня, Ма, — сказал Ван. — Я ведь не о деньгах. Ты нарушила договор. Мы ведь не так договаривались.

— Что же теперь делать, Ван? Никто не мог знать этого заранее, — Ма тоже улыбнулась Вану. — Ведь не хочешь же ты выбросить его за борт?

— Ну что ты, Ма! Разве я об этом! Просто из-за этого третьего, как я понимаю, у меня могут быть большие неприятности. Ты обманула меня, Ма.

— Я не хотела этого, Ван. Кто же знал, что так получится, — Ма поняла уже, что Ван нашел прекрасный предлог, чтобы, сделав подлость, спасти свою репутацию. И теперь никто не осудит его за вероломство, — его обманули, и он вынужден был принять меры. — И что же ты предлагаешь, Ван?

— Я думаю, сдаваться властям у вас нет никакого желания, поэтому я вынужден арестовать вас.

Ван поднял руку, и из-за рубки показалось пять автоматных стволов. Бандиты Вана окружили группу Рэмбо, приказали бросить оружие и сесть на палубу. Сторожевик быстро приближался.

Глава 12

Мэрдок встрепенулся, он сразу узнал раскатистый бас генерала. Генерал был молод, жизнерадостен и играл своим голосом, как провинциальный актер в старой трагедии.

— Майор Мэрдок? — пророкотал голос.

— Майор Мэрдок слушает вас, господин генерал!

— Что у вас нового, Мэрдок?

Операция приближается к завершению, господин генерал.

— От Рэмбо так и не поступили сигналы?

— Никак нет, господин генерал. Было бы удивительно, если бы он остался жив.

— Это упрощает нашу задачу, — нежно пророкотал генерал и, помолчав, спросил: — Где Траутмэн?

— Он вылетел за Рэмбо, господин генерал.

— Разве это входило в его задачу, Мэрдок?

— Нет, господин генерал, полет не входил в его задачу. Но как руководителю группы «Дельта» я не мог ему отказать.

— Вы что же, Мэрдок, всерьез полагаете, что группа «Дельта» будет задействована? Что с вами, Мэрдок?

— У меня нет в этом ни малейшей уверенности, господин генерал. Но я хотел бы, чтобы отчет об операции скрепила и подпись полковника — это придаст документу большую убедительность.

— Наверное, вы правы, — сказал, подумав, генерал. — Ну что ж, я желаю вам успеха, Мэрдок, и надеюсь, что не услышу от вас докладов ни о каких эксцессах.

— Можете быть уверены, господин генерал. Мэрдок был доволен, что все идет, как надо.

— Эрлсон, — попросил он, — свяжите меня с Гаррисоном.

— Я вас слушаю, майор, — сразу же отозвался пилот.

— Где вы, Гаррисон?

— Подходим к заданному району.

— Гаррисон, я ничего не предполагаю и ничего не имею в виду, но хочу еще раз предупредить вас: я не желаю слышать докладов ни о каких эксцессах.

— Я вас понял, майор.

— И еще хочу напомнить вам: вы командир вертолета, и на его борту нет никого, кто мог бы приказывать вам. Всякое вмешательство в ваши действия можете расценивать как попытку насилия над вами. Вы все поняли, Гаррисон?

— Я все понял, майор, — Гаррисон отключил связь и обернулся. — Господин полковник, входим в заданный район.

Траутмэн кивнул и придвинулся ближе к пилотской кабине.

Глава 13

Ван махнул рулевому рукой, и тот застопорил ход. Наступила тишина. Катер несло теперь по течению.

— Это все из-за меня, — тихо сказал Джек. — Не надо вам было связываться со мной.

Рэмбо промолчал и только выразительно показал Джеку глазами на одного из подручных Вана, который стоял рядом с ним и больше смотрел на приближающийся сторожевик, чем на тех, кого он должен был охранять. Теперь все, собравшись на корме, смотрели на сторожевик, и даже подозрительный Ван на секунду потерял осторожность и отвернулся от Рэмбо. Этого было достаточно. Рэмбо выхватил из потайного кармана пояса стальное лезвие, и Ван только дернулся. Джек выбил у стоящего рядом бандита автомат и дал длинную очередь. Все произошло в одно мгновение. Обезумевший от страха рулевой застыл в неподвижности, а потом с диким криком прыгнул прямо из рубки за борт. Но он не рассчитал и, зацепившись ногой за леер, ударился головой о брус и безжизненно шлепнулся в воду.

Сторожевик был уже совсем рядом, но у Рэмбо хватило времени, чтобы выхватить из зеленого ящика гранатомет и всадить заряд в самое основание его рубки. Раздался взрыв, и в воздух полетели обломки досок. Всю команду, будто шквалом, смело за борт. Сторожевик охватило пламя. И этот огненный вихрь неумолимо настигал их с каждой секундой.

Рэмбо подхватил свой лук с колчаном, автомат, валявшийся на палубе, и подтолкнул Ма к борту.

— Прыгай! Джек!

Джек прыгнул через борт, и за ним в воздухе мелькнуло тело Ма. Рэмбо выбросило за борт в момент столкновения катеров. Он плыл под водой до тех пор, пока хватало сил не задохнуться. И когда, наконец, вынырнул и оглянулся, то увидел гигантский столб огня, смешанный с черными клубами дыма. Джек и Ма подплывали уже к правому берегу. Выбравшись вслед за ними на отмель, Рэмбо хотел подняться, и в ту же секунду рядом ударила граната, другая. Из-за камней выбежали солдата*. Они не стреляли в уверенности, что противник не окажет никакого сопротивления.

— Ложись! — крикнул Рэмбо Ма, и не успела она плашмя упасть на землю, как Рэмбо стал поливать солдат свинцом. Он не знал, сколько их и где они еще могут ждать его. Но у него оставались считанные минуты, и ему нужно было успеть добраться до места эвакуации. Эта каменистая площадка, удобная для посадки вертолета, должна была находиться где-то рядом, и Ма показывала рукой, куда нужно бежать, когда из-за леса показался вертолет.

— Назад, Ма, назад!

Она выполнила свое задание, и теперь ей нужно было уходить.

— Уходи, Ма! Ты здорово мне помогла, а теперь уходи!

— Я останусь с вами до конца, — сказала Ма и выхватила из рук убитого солдата автомат.

— Это и есть конец, иди, Ма.

Рэмбо бросился с Джеком к площадке. Ма посмотрела им вслед и, не выдержав, закричала:

— Рэмбо! Ты не расходный материал! Слышишь меня? Ты не расходный материал!

Она не была уверена, расслышал ли ее Рэмбо за шумом вертолета, но ей очень хотелось, чтобы он услышал и понял ее. Она прыгнула в сторону и скрылась в зарослях.

Глава 14

Гаррисон сразу увидел Рэмбо с человеком, одежка которого чем-то напоминала форму американского солдата. Они стояли на каменистой площадке и махали ему руками. Гаррисон отказывался верить своим глазам. Он был абсолютно убежден, что Рэмбо давно нет в живых, и первым высказал эту мысль Мэрдоку еще тогда, после ночного полета. Если запасной парашют и сработал, то он мог опустить на землю лишь безжизненное тело незадачливого парашютиста. Тогда Мэрдок попытался сделать вид, что крайне огорчен и озабочен происшедшим, но Гаррисон-то хорошо его знал и видел: Мэрдок был даже доволен таким исходом — это освобождало его от излишних забот. Но рядом стоял Траутмэн, и Мэрдок не мог позволить себе оставаться равнодушным к такому чрезвычайному событию, как гибель его агента. Траутмэн же, кажется, не обратил на сообщение Гаррисона никакого внимания: он верил только Рэмбо. В полковнике жила какая-то фанатическая вера в своего ученика, и ничто не могло поколебать ее. И Траутмэн оказался прав! Рэмбо не только выжил, но и помог выжить кому-то еще.

— Это Рэмбо, Гаррисон! — Траутмэн показывал пальцем вниз.

— Но он не один, — Гаррисон завис над площадкой, не зная, что предпринять. Он оказался в нелепой ситуации. С одной стороны, он должен был взять на борт Рэмбо — за этим он и прилетел сюда. Но, с другой стороны, Рэмбо здесь не должно быть: так считал Мэрдок. И что он имел в виду, когда говорил о нежелательных эксцессах? Гаррисон понял так, что он должен был избегать конфликтов с пограничниками, но Мэрдок, кажется, понимал под эксцессами нечто совсем другое. И чтобы избежать неприятностей, Гаррисон связался со штабом.

— Майор, мы видим Рэмбо, но он не один.

Мэрдок, казалось, лишился дара речи, но быстро взял себя в руки.

— Как не один? — спросил он в недоумении. — С ним агент?

— Нет, — ответил Гаррисон. — Судя по всему, с ним военнопленный. Он, наверное, нашел одного из наших. Что делать, майор? Я жду приказаний. Торопитесь, их окружают!

На площадке показались солдаты. Штурман не выдержал и выпустил из пулемета длинную очередь. Солдаты бросились врассыпную. Рэмбо не мог понять, почему вертолет висит над площадкой и теряет драгоценные секунды.

Мэрдок в штабе нервничал оттого, что не мог при людях, которые слышали начало разговора, отдать приказ Гаррисону возвращаться. А время шло — ведь могли обстрелять и вертолет. И тогда он, вне себя от ярости, затопал ногами.

— Вон отсюда! Все вон отсюда! Быстро!

Солдаты и офицеры, опрокидывая стулья и бутылки с водой, бросились к выходу, не понимая, что могло случиться. Мэрдок вырвал у радиста микрофон, а самого отшвырнул плечом.

— И вы вон отсюда!

Когда радист выбежал за дверь, Мэрдок перевел дыхание и, пытаясь казаться спокойным, проговорил:

— Гаррисон, немедленно прекращайте операцию и возвращайтесь на базу.

Гаррисон не удивился. Теперь он понял, что имел в виду Мэрдок, когда дважды упомянул об эксцессах: ему не нужны были военнопленные. Но пилот был исполнительным офицером и подчинялся Мэрдоку. Поэтому, чтобы в дальнейшем не было недоразумений, попросил:

— Повторите приказ, я вас не понял.

— Приказываю немедленно прекратить операцию, — раздельно и четко произнес Мэрдок, — и возвращаться на базу.

Гаррисон повернулся к Траутмэну.

— Господин полковник, я получил приказ возвращаться. Траутмэн выхватил у Гаррисона микрофон.

— Мэрдок, какого черта! Мы их видим! Я пошел вниз! Траутмэн бросил микрофон и хотел перехватить у Гаррисона управление. Но Гаррисон подставил ему спину и бросил взгляд на штурмана.

— Штурман, арестуйте полковника.

И в следующее мгновение Траутмэн почувствовал, как в его правый бок жестко уперся ствол пистолета.

— Спокойно, полковник. Никуда вы не пойдете, и не мешайте работать пилоту.

Траутмэн опустился в свое кресло и закрыл ладонями лицо.

— Сволочи!.. Сволочи… Там люди, там наши люди…

Ему никто не ответил. Траутмэн понял, что его втянули в какую-то грязную игру, в которой и он, и Рэмбо оказались всего-навсего подставными фигурами. И это было отвратительно, гадко. И если его хоть что-то успокаивало, то только то, что Рэмбо жив, а значит, не все еще потеряно. Он открыл глаза и увидел пистолет, который продолжал держать в руке штурман.

— Уберите свою железку, — сказал он штурману. — А то как бы я не размозжил вам ею вашу глупую башку.

Он отвернулся и посмотрел вниз. Под ними уже громоздились острые пики вершин Аннамского хребта.

Глава 15

Дзанг был поражен, когда перехватил и записал на пленку радиопереговоры вертолета с таинственной базой в Таиланде. Он прокрутил пленку несколько раз и задумался.

Теперь ему было ясно лишь одно. С территории Таиланда через Лаос был переброшен агент по имени Рэмбо. Он должен был обнаружить лагерь военнопленных и похитить одного из них. Считалось, что во Вьетнаме американских военнопленных больше нет. Американцы хотели доказать, что они есть. И здесь мысль Дзанга заходила в тупик. Если Рэмбо все-таки нашел лагерь и увел военнопленного, то почему в последнюю минуту вертолет отказался взять их на борт? А ведь именно для выполнения этой задачи, как понимал Дзанг, и была развернута в Таиланде временная база. Раньше об этой базе он ничего не слышал. Ради этой операции была задействована агент-проводник, работающая на территории Вьетнама. Они блестяще выполняют свое задание. Вертолет возвращается за ними в заранее условленное время и место и — отказывается их принять. Что вдруг могло случиться? Только одно: в большой политике произошел невидимый для постороннего взгляда сдвиг, который чуть сместил какие-то акценты, и все стало выглядеть в совершенно ином свете.

И тогда Дзанг решил связаться со своим бывшим шефом, который работал теперь в министерстве иностранных дел. Обменявшись любезностями Дзанг как бы между прочим спросил:

— А что, господин генерал, американцы не пытаются по линии МИДа нащупать контакты со своими военнопленными?

— Ну, это был бы уже верх наглости! — возмутился генерал. — Это все равно, как если бы они потребовали у нас материальное вознаграждение за разрушенную ими же страну. Что это вам взбрело в голову, Дзанг?

— Почему же они нащупывают эти контакты по линии военной разведки? — спокойно спросил Дзанг.

— Вы думаете? — недоверчиво спросил генерал, забыв, что разговаривает с начальником контрразведки. — Знаете, Дзанг, им вообще следует помалкивать — они предали своих военнопленных. И по каким бы линиям ни действовали, это не в их пользу: со всех точек зрения они выглядят не лучшим образом. Я вам расскажу об этом как-нибудь поподробнее, а сейчас, простите, Дзанг, у меня куча дел.

Итак, никаких сдвигов в большой политике не произошло. А что касается подробностей, связанных с проблемой американских военнопленных, то Дзанг знал о них не меньше генерала. И сейчас это ровным счетом ничего не проясняло.

А может быть, американцам нужен был все-таки именно Смит?..

Дзанг связался с лагерем военнопленных и услышал испуганный голос Дина. Начальник лагеря все еще не мог прийти в себя. Ах, как бы хотелось Дзангу рявкнуть на него, но он сдержал себя и приказал срочно найти дело военнопленного Смита и зачитать ему его анкетные данные.

— Я готов, — сразу же ответил Дин.

Значит, дело Смита лежало перед ним. Видно, этот растяпа Дин тоже ломал голову над вопросом: кто такой Смит и зачем он понадобился этому индейцу.

— Читайте, — приказал Дзанг.

— Смит Джек Джеймс, — захлебываясь и торопясь, зачастил Дин.

— Не гоните! — оборвал его Дзанг. — За вами пока еще никто не гонится.

— Так, — сбавил скорость Дин, — Джек Джеймс, родился 27 сентября 1945 года в штате Аризона… Отец давно умер. Был сельскохозяйственным наемным рабочим. Мать… в общем, случайные заработки.

— Хватит, — Дзанг прервал связь.

Нет, такой Смит никому не нужен. Значит, он просто первым попался Рэмбо на глаза, и, стало быть, ему был нужен любой военнопленный. И в этом Дзанг уже не сомневался. А чтобы найти окончательные ответы на все вопросы, которые так мучили Дзанга, нужен был сам Рэмбо. Только он и мог знать то, что хотел бы знать и Дзанг. На всякий случай он запросил информационный отдел контрразведки, попросил сообщить, что им известно о человеке по имени Рэмбо, и стал искать связь с командиром правобережного отряда.

Глава 16

Рэмбо ничего не мог понять — вертолет висел над ними в каких-нибудь двенадцати ярдах и не садился. Он хорошо видел Гаррисона, который вел по рации какие-то длинные, бесконечно длинные переговоры и не сажал машину. Когда штурман отогнал пулеметной очередью солдат, Рэмбо решил, что он расчистил себе место для посадки. Но вертолет не садился.

Джек прокричал что-то и в отчаянии затряс над головой кулаками. И тогда Рэмбо увидел за плексигласом фонаря искаженное яростью лицо Траутмэна. Оно появилось в пилотской кабине рядом с лицом Гаррисона и сразу же скрылось, будто полковника кто одернул. Вертолет резко свернул в сторону и стал уходить, набирая высоту.

— Они предали нас! — закричал Джек. — Это опять виноват я, Рэмбо: я им не нужен! Мы все им не нужны!

Он упал на колени и заплакал, обхватив голову руками. Рэмбо не мог поверить, что их бросили. Но зачем же они тогда прилетали? И тогда он вспомнил слова Мэрдока. «Только сфотографировать, — сказал он. — И ни при каких обстоятельствах не вступать в конфликт с противником» Мэрдоку нужны были снимки пустого лагеря, а Рэмбо привел военнопленного. Джек прав — он им не был нужен. Но почему? Этого Рэмбо понять не мог.

Вертолет скрылся за верхушками деревьев, и наступила тишина. «Мэрдок еще ответит за это», — решил Рэмбо, проводив глазами вертолет, и поднял Джека.

— Вставай, Джек, нам пора идти. Нас ждут.

Джек поднялся и увидел, что площадка плотно окружена солдатами. Они стояли молча, держа их под стволами автоматов. С пистолетом в руке вперед вышел офицер и приказал Рэмбо положить оружие. Рэмбо не стал возражать. Он осторожно положил на камни автомат и лук с колчаном.

— Это нужно сберечь, — сказал он офицеру. — Они могут мне еще пригодиться.

Офицер оценил шутку Рэмбо и позволил себе улыбнуться. Потом он велел ему с Джеком отойти в сторону и сесть, а сам стал вызывать по рации вертолет с военной базы. Ему приказали ждать, и он подошел к Рэмбо.

— С вами была женщина, — сказал он.

— Я этого не заметил, — безразлично ответил Рэмбо.

— О чем он спрашивает? — Джек понял из фразы офицера только одно вьетнамское слово: «женщина».

— Не называй ее имени, — предупредил Рэмбо и обратился к офицеру по-вьетнамски: — У вас здесь хорошо. Мне нравится. Мой друг просил передать вам, что он тоже доволен.

— У господина Дзанга вам понравится еще больше, — сказал офицер. — Господин Дзанг очень любит принимать таких гостей, как вы.

— Я с ним не знаком. Кто это — господин Дзанг?

— Скоро он вам сам представится, — вежливо улыбнулся офицер. — Но чтобы вы заранее подумали, как вам следует вести себя с ним, могу сказать: господин Дзанг — начальник контрразведки.

— Я встречался с более значительными людьми, — сказал Рэмбо. — Думаю, что не ударю в грязь лицом и перед господином Дзангом.

— Я вижу, вы очень разговорчивы, — заметил офицер, — и не доставите господину Дзангу больших хлопот.

— А это уже его проблемы, — буркнул недовольно Рэмбо и отвернулся.

В самом деле, что это он вдруг так разговорился? С ним это случалось довольно редко. И когда он снова вспомнил о Мэрдоке и вертолете, то догадался: он хотел забыть обо всем этом, и отвлеченный разговор был для него сейчас, как наркотик. О Мэрдоке будет еще время подумать, а теперь нужно приглушить, задавить все чувства и стать самим собой, чтобы быть готовым к встрече с господином Дзангом. Значит, этот господин, которого он принял за профессионала, и устроил на них облаву. Что же, один раз Рэмбо уже обвел его вокруг пальца и повел в счете 1:0. Наверное, господину Дзангу это очень не понравилось, и теперь он будет стараться во что бы то ни стало сравнять счет. И, конечно же, станет нервничать. А нервный противник — слабый противник: он быстро теряет контроль над собой и совершает множество ошибок.

— Так, значит, женщины вы не заметили? — спросил офицер. — А говорят, женщина очень красива.

— Я равнодушен к женщинам.

Чуткое ухо Рэмбо уловило далекий звенящий звук мотора. Он посмотрел туда, за реку, откуда доносился этот звук, и заметил черную точку, которая быстро увеличивалась в размерах. Он обернулся и обвел глазами заросли, в которых скрылась Ма. Она молодец, эта девушка. Она обещала остаться с ним до конца, и он верил ей: ведь конец еще не наступил. Рэмбо повернулся к офицеру и громко спросил:

— Это летит сам господин Дзанг, или он встретит нас с почетным караулом на военной базе?

— Думаю, он встретит вас на базе. У него свой вертолет. Солдаты плотным кольцом окружили Рэмбо с Джеком и оттеснили их в сторону, освободив площадку. Вертолет сел, и из него вышло несколько офицеров. Они надели на Рэмбо и Джека наручники и повели к вертолету. Проходя мимо своего лука с колчаном, Рэмбо остановился и обратился к окружавшим его офицерам:

— Прошу захватить мое оружие: господину Дзангу оно может послужить важным вещественным доказательством.

Ма проводила глазами вертолет и стала спускаться с дерева. Она поняла, что Рэмбо рассчитывал на нее, когда громко спросил офицера о военной базе. Он давал ей знать, где он будет, где его искать. Значит, он обманул ее, когда сказал, что наступил конец. Он хотел спасти ее и спас И теперь она должна спасти Рэмбо, и она спасет его, потому что он человек, а не расходный материал. И он верит в нее.

Амулет всегда приносил ей удачу. А она принесет удачу ему, Рэмбо: ведь он верит в нее.

Глава 17

Гаррисон посадил самолет, выключил моторы и откинулся на спинку кресла.

— Вы свободны, господин полковник, — устало сказал он.

— Благодарю вас! — рявкнул Траутмэн, открыл дверь и спрыгнул на площадку.

Он пытался сдержать свой гнев и не мог. Такого с ним никогда еще не случалось. Но ведь его никогда и не предавали так — нагло, бесстыдно, в открытую! Он распахнул дверь штаба и остановился, заставляя себя успокоиться. Мэрдок поднялся из-за стола и, улыбаясь, вышел навстречу.

— А, господин полковник! С благополучным возвращением!

— Я хочу поговорить с вами, Мэрдок, — сдержанно сказал Траутмэн и обвел глазами солдат и офицеров, испуганно смотревших на него.

— Вы хотите… — начал было Мэрдок, но Траутмэн перебил его:

— Я хочу поговорить только с вами, Мэрдок.

— Хорошо, полковник. В конце концов настало время поговорить, — он обернулся к своим подчиненным. — Прошу оставить нас одних, господа.

Штаб быстро опустел.

— Садитесь, полковник, — Мэрдок подождал, когда Траутмэн сядет, и сам сел по другую сторону стола. — Итак, о чем вы хотели поговорить?

Траутмэн, собравшийся высказать Мэрдоку все, что он думает о нем и его операции, распалявший себя во время полета, вдруг растерялся и не знал, с чего начать.

— Я видел Рэмбо так, — наконец сказал он, — как вижу сейчас вас. Его окружали враги… И я его бросил. Я оставил его, Мэрдок. Что произошло? Я ничего не могу понять!

— Успокойтесь, полковник. Ведь Рэмбо был не один?

— Не один. С ним был военнопленный. Я это сразу определил — на нем была форма… Вернее, то, что осталось от формы.

— Господин полковник, мы военные люди, и оба прекрасно знаем, что заслуживает солдат, не выполнивший боевой приказ. Рэмбо не выполнил своего задания.

Траутмэн даже приподнялся на стуле.

— Рэмбо?.. Не выполнил?.. Да он сделал больше, чем от него требовалось!

— А от него требовалось только выполнить приказ, — спокойно сказал Мэрдок. — Вы помните, полковник, я обратил ваше внимание на то, что он невнимательно слушал меня. И вот вам результат.

Траутмэн хотел что-то возразить, но Мэрдок предупреждающе выставил перед собой ладонь.

— Простите, полковник, я не закончил. Я дважды повторил ему приказ сфотографировать — только сфотографировать! — лагерь, к которому его выведет наш агент, и ни при каких обстоятельствах не вступать в конфликт с противником. Вы помните мои слова, полковник?

— Да, Мэрдок, прекрасно помню. Вы приказали сфотографировать американцев, которых, по его мнению, держат в плену.

— Это не имеет никакого значения, — возразил Мэрдок. — В том лагере, к которому его должны были вывести, американцев нет.

— И вы знали об этом?

— Разумеется.

— Но тогда чего вы добивались? Какие вам нужны были доказательства?

— Нам нужны были доказательства того, что американских военнопленныхво Вьетнаме нет.

Траутмэн поднялся.

— Что вы хотите этим сказать?

— Сядьте, Траутмэн, и не стройте из себя невинную девицу. Если вы о чем-то успели забыть, я вам напомню. Но, скорее всего, вы не забыли, а просто не придали в свое время одному эпизоду никакого значения. Так вспомните. Сразу же после войны мы должны были, по соглашению, выплатить Вьетнаму за нанесенный стране ущерб триста миллионов долларов. Мы не выплатили им, Траутмэн.

— И они отказались вернуть нам пленных?

— Они отрабатывают деньги, которые соотечественники оставили в своем кармане. Думаю, теперь вы все поняли, полковник. А мы вынуждены были объявить наших пленных без вести пропавшими.

— И теперь вы хотели подтвердить свою ложь фотодокументами и вот этой, — Траутмэн обвел вокруг рукой, — вот этой театральной декорацией?

— Да, полковник, мы собрали с помощью этой декорации достаточно свидетельств того, что наших пленных не существует. И эти свидетельства будут щедро представлены прессе и телевидению.

— Но Рэмбо доказал обратное: пленные есть!

— Рэмбо мы преподнесем средствам информации как национального героя, погибшего в поисках истины. Вас это устраивает? А потом… Со временем, полковник, со временем!.. Мы подключим дипломатические каналы. Если ничего не удастся, то ведь вашу группу «Дельта» никто еще не упразднял. Ждите своего часа, полковник.

Мэрдок прошел к холодильнику, вынул запотевшую бутылку пепси, налил в стаканы себе и Траутмэну. Отхлебнул глоток и посмотрел на него так, как смотрит мать на больного ребенка.

Траутмэн, вы представляете себе, что было бы, если б хоть один военнопленный выступил по национальному телевидению? Это было бы равносильно объявлению войны. Снова вторжение, бомбежка Ханоя, антивоенные митинги, смена правительства… Неужели вы всерьез полагаете, что кто-то пойдет на это из-за нескольких десятков призраков?

— Людей, людей, черт побери!

— Полковник, — в голосе Мэрдока появились предостерегающие нотки, — вы, как и ваш Рэмбо, никак не навоюетесь. А времена меняются, и не забывайте об этом. Я же, со своей стороны, готов забыть о нашем разговоре.

— Благодарю вас Услуга за услугу: а я прошу вас не забывать о Рэмбо.

— Что вы хотите этим сказать?

— Он придет к вам, Мэрдок. Мэрдок улыбнулся.

— Я не суеверный, полковник. И кроме того…

Его перебило жужжание зуммера, на табло загорелась красная лампочка. Мэрдок схватил микрофон, щелкнул тумблером.

— Майор Мэрдок у аппарата.

Раздался знакомый рокочущий голос генерала.

— Почему не докладываете, Мэрдок? Что-нибудь не так?

— Прошу прощения, господин генерал, только что возвратился полковник Траутмэн. Все так, господин генерал! Завтра мы сворачиваемся.

— Благодарю вас, Мэрдок. Дайте мне Траутмэна.

Мэрдок протянул полковнику микрофон и зажал его ладонью.

— Послушайте мой совет, полковник: не усложняйте себе жизнь. Поверьте, это очень серьезно.

Траутмэн взял микрофон.

— Полковник, вы слышите меня? — пророкотал голос генерала.

— Я вас слышу, господин генерал.

— У вас все в порядке?

— Да… Но я хотел бы, чтобы вы приняли меня.

— С удовольствием, Сэм! Я тоже соскучился по тебе, старина. Жди благодарность от президента. А я обнимаю тебя, дружище, и благодарю от своего имени.

Раздался щелчок, красная лампочка погасла. Мэрдок осторожно вынул из ладони Траутмэна микрофон и с довольной улыбкой предложил:

— А не выпить ли нам чего-нибудь покрепче…

Глава 18

Сообщение о захвате Рэмбо должно было бы обрадовать Дзанга, но не обрадовало. Слишком велики были потери, чтобы он мог чувствовать себя удовлетворенным. Пусть гибель сторожевого катера останется на совести его командира, который не сумел взять этого индейца. Что касается Фам Вана и его бандитской команды — туда им и дорога. Пусть гибель часовых в лагере будет вечным укором этому растяпе Дину. Но смерть семи солдат и офицера, жизни которых были доверены ему, Дзангу, а он не сумел сохранить их, лежала только на его совести и больно ущемляла самолюбие.

Он снова и снова, пытаясь быть беспристрастным, анализировал свои действия и не находил в них никаких ошибок. Но ведь Рэмбо ушел от него! Значит, все дело в нем, руководителе операции! Видимо, он недооценил Рэмбо, если тот смог переиграть его. Противника надо знать. Дзанг вступил с ним в борьбу, не имея о нем ни малейшего представления. И как бы ни оправдывал себя профессиональный контрразведчик — недостатком времени, ограниченностью места действия, скоротечностью событий, он не мог не признать, что действовал опрометчиво. И сознание собственной неполноценности давило на его мозг, вызывало приступ бешеной ненависти к противнику.

Он с трудом оторвался от своих мыслей, когда радист, кажется, уже дважды окликнул его.

— Информационный отдел, господин Дзанг. Дзанг взял микрофон.

— Ну что там у вас?

— Очень немного, господин Дзанг, но кое-что мы все же нашли. Вы меня слушаете?

— Слушаю, слушаю, — Дзанг нетерпеливо заерзал в кресле.

— Итак, — информатор сделал паузу и стал читать. — Рэмбо Джон Джейк, родился в сорок седьмом году в Соединенных Штатах Америки, штат Аризона. Служил в американской десантной части, переброшенной во Вьетнам в 1968 году. Взят в плен в 1972 году. Содержался в лагере под Ван-Ен.

— Как вел себя в лагере? — спросил Дзанг.

Ничем особенно не выделялся, господин Дзанг. Молчалив, сдержан, физическую боль переносит спокойно… Обладает мгновенной реакцией. Это естественно, господин Дзанг, — десантник!

— Хорошо. Дальше.

— В 1973 году, разоружив охрану, совершил побег с группой военнопленных. Вся группа была уничтожена, Рэмбо удалось уйти. Считается, что он погиб в джунглях. Все, господин Дзанг. У вас будут вопросы?

Если больше нечего добавить, то какие могут быть вопросы?

— Благодарю вас.

Дзанг вздохнул с облегчением, будто сбросил с себя непосильный груз. То, что он услышал, уже несколько оправдывало его в собственном мнении. Мало того, что Рэмбо был профессиональным военным, он еще и прекрасно знал местность, в которой действовал. Мгновенная реакция? Об этом Дзангу уже рассказали солдаты. А вот что касается безразличия к физической боли, то в этом Дзанг очень сомневался. Боль — это то, к чему никто не может привыкнуть. Можно относится спокойно даже к смерти. К боли относится спокойно невозможно.

Теперь, когда он знал, кто предстанет перед ним, легче будет развязать ему язык. И потом ведь есть еще этот Смит. И если Рэмбо так уж нечувствителен к собственной боли, то ведь его может глубоко тронуть боль товарища. Жаль, эти растяпы упустили красивую девушку по имени Ма… Но Дзанг был уверен, что теперь она далеко не уйдет. Он негромко позвал:

— Нго, где ты?

В проеме двери показалась форменная фуражка, надвинутая на низкий лоб Нго.

— Я здесь, господин.

— Иди на базу, — сказал Дзанг. — Я вижу, ты скучаешь. Там тебя ждет работа. Тебе дадут одного человека: я хочу, чтобы ты подготовил мне его.

— Я подготовлю, господин, — улыбнулся Нго, и даже начальнику контрразведки стало не по себе.

— Нет, это не то, что ты думаешь, — поморщился Дзанг. Ты только устроишь ему ванну и ничего больше. Понял меня?

— Понял, господин.

— Пусть он купается до моего прихода. И будь с ним осторожен — это очень нехороший человек, Нго. Совсем нехороший.

— Когда вы придете, господин, — опять улыбнулся Нго, — он будет совсем хороший.

Глава 19

Территория военной базы, огороженная колючей проволокой, располагалась рядом с лагерем, но к лагерю база не имела никакого отношения. Правда, иногда Дин, когда его просили об этом, посылал туда военнопленных на разные черные работы. Их там кормили, и хозяйству Дина это тоже приносило какой-никакой навар.

На базе был солдатский клуб, в котором личному составу почти ежедневно крутили старые киноленты. А когда фильмы надоедали, устраивали танцы. Так на базе стали появляться девушки из ближних деревень. Солдаты почти всех их знали в лицо и, конечно же, знали, кто ищет женихов, а кто не прочь заработать несколько донгов.

Ма лишь однажды приказали посмотреть эту базу. И она сходила туда с девушками из соседнего села, где у нее жила дальняя родственница. Больше базой не интересовались. Ма понимала, что сейчас ее ищут. И стоит только ей появиться на базе одной, на нее сразу же обратят внимание. Ничего не оставалось делать, как идти в деревню, чтобы вечером присоединиться к девушкам, — рисковать она не могла.

Родственница старушка покормила ее, перебрала все деревенские новости и почему-то шепотом рассказала о несчастье, случившемся у соседей: у дочки хозяина убили жениха Нгуйена, который служил где-то тут рядом.

— Кто же убил? — спросила Ма.

— Этого никто не знает — даже сам начальник, — испуганно выкатила выцветшие глаза старушка. — Думаю, без лесного духа здесь не обошлось… Ведь ее, дочку хозяина, даже возили туда, спрашивали…

— И что же?

— Ничего. Отпустили… Откуда ей знать то, чего и сам начальник не знает?..

Ма догадывалась, что база не связана с лагерем. Но если такое происшествие случилось в лагере, то не поднимут ли тревогу и на базе? Это намного бы все усложнило. Если базу закроют, придется пробираться одной, а это уже небезопасно.

Остаток дня она не могла найти себе места: что с Рэмбо? Она понимала, что, прежде чем уничтожить, его будут допрашивать, может быть, пытать. Может, уже пытают, и он ждет ее, а она ничем не может помочь ему.

Наконец, наступил вечер, и девушки все-таки собрались в клуб. Они с удовольствием приняли в свою компанию Ма и отправились в путь.

Глава 20

Солнце палило нещадно. От испарений воздух стал вязким и клейким. Рэмбо лежал, уткнувшись лицом в траву, и вдыхал гнилостный запах болотной тины. Болото было где-то рядом, он почти физически ощущал его. Рядом лежал Джек и, стараясь сдержать стон, скрипел зубами. Он уже не мог понять, что у него болит. Боль от раны разлилась по всему телу, проникая в каждую клетку, и теперь он весь горел, словно в огне.

В двух шагах от них в тени от хижины сидел солдат и что-то лениво жевал, смачно сплевывая. Потом Рэмбо услышал, как он быстро встал, переложив автомат из руки в руку, и отошел в сторону.

— Сюда, Нго, сюда! Они здесь! — крикнул он.

Кто-то медленно подошел тяжелой походкой и остановился рядом с Рэмбо.

— Тебе нужны оба? — спросил солдат. — Забирай их, они мне надоели. Пойду вздремну.

— Нет, ты не пойдешь, — ответил Нго, — ты будешь охранять этого. Мне нужен только один.

Он ткнул носком ботинка Рэмбо в бок.

— Вставай, здесь слишком жарко. Пойдем купаться.

Рэмбо открыл глаза и сел. Перед ним стоял толстяк с короткой бычьей шеей и оценивающе сверлил Рэмбо острыми глазками. Рэмбо поднялся. Нго взял у солдата ключи от наручников и подтолкнул Рэмбо кулаком в спину.

— Пошел.

Они прошли шагов двадцать и вышли на небольшую насыпную плотину, где их ждали четыре солдата, сидевшие на толстой связке бамбука. Теперь Рэмбо увидел, откуда шел тошнотворный гнилостный запах. Болото почти до середины поросло густо-зеленой растительностью, и только в самом центре и у плотины чернела вода. Поверхность ее будто шевелилась: болото кишело пиявками. И Рэмбо понял, какое купание готовит ему Нго. «Пусть позабавится, — подумал он. — Может, потом придумает что-нибудь поновее».

Нго снял с Рэмбо наручники, солдаты крепко прикрутили его руки к бамбуковой связке и сбросили с плотины. Рэмбо окунулся в теплую болотную гниль, но бамбук удержал его голову над поверхностью. Он оказался лицом к болоту. Нго захохотал.

— Ну как, дуньти, это лучше, чем печься на солнце?

— Мне нравится, — спокойно сказал Рэмбо и уже не слушал ни ругательств Нго, ни смеха солдат на плотине. Он думал о Ма. Он все-таки правильно сделал, что прогнал ее. Еще немного, и ей бы не уйти. А теперь она на свободе и она придет. Ма не может не прийти, потому что она не считает его расходным материалом, как остальные. Как этот мерзавец Мэрдок. Вспомнив о Мэрдоке, Рэмбо представил себе, как он придет к нему — а он обязательно придет! — и возьмет его за глотку. Конечно, эта жирная свинья с розовыми ушами сразу наложит в штаны от страха.

Рэмбо почувствовал, как по шее, а потом по щекам поползли пиявки и на скулах остановились. Это хорошо. Плохо, если бы они залепили глаза. Хотя, по правде говоря, что тут и смотреть? Перед его глазами бегали жучки, комары, и он хорошо видел, как под их ножками упруго прогибалась поверхность воды. Раньше ему не доводилось этого видеть. Потом вся эта мелкая живность замелькала в глазах черными точками, слилась в один темный вращающийся круг, и он потерял сознание.

Когда он очнулся, то никак не мог открыть левый глаз — его будто залепили клейким пластырем. Он попытался нагнуть голову, чтобы достать лицом до воды, но это ему не удалось. Да пиявку и не смоешь водой. «Черт с ней, пусть сидит, если ей нравится, — подумал Рэмбо. — Надоест, отвалится сама».

Время близилось к вечеру. База жила своей жизнью. Рэмбо слышал голоса, треск мотоциклетных моторов. Где-то недалеко жарили рыбу, и запах дыма смешивался с запахом гнили. На плотине остановилось несколько человек, наверное, солдаты. Они поговорили о чем-то, посмеялись и пошли дальше. «Если Нго не придет до утра, — подумал Рэмбо, — эти твари оставят от меня одну оболочку. А я нужен Дзангу живой, и ему пора бы и прийти».

И Дзанг пришел. Он велел вытащить Рэмбо и отвязать. Никогда еще Рэмбо не чувствовал себя таким слабым и беспомощным. Ноги его подогнулись, и он бы упал, если б его не поддержали солдаты. Дзанг усмехнулся.

— Ну как, Рэмбо, — спросил он, — ведь это не больно?

Рэмбо спокойно посмотрел ему в глаза. «Этот старый обвисший мешок с дерьмом и есть, наверное, сам Дзанг», — подумал он без всякого интереса и сказал, глядя поверх его головы:

— Не больно, Дзанг.

— Ты знаешь, кто я? — удивился Дзанг.

Но Рэмбо не ответил. И тогда Дзанг вынул из ножен широкий плоский штык и поднес к его левому глазу. Рэмбо не шевельнулся.

Дзанг осторожно снял острием штыка пиявку с глаза Рэмбо и улыбнулся.

— Теперь ты лучше будешь видеть. Значит, ты знаешь, кто я. А я знаю, кто ты. Нам легче будет разговаривать, Рэмбо. Нго, — он повернулся к своему помощнику, — ты знаешь, я не выношу пиявок… Помоги ему почиститься и приведи ко мне.

Глава 21

— А почему я тебя не видел раньше?

— Не знаю. Я была здесь.

— Да подожди, не беги!

Молоденькому солдату Ма понравилась сразу, как только он увидел ее на контрольном посту. И он решил во что бы то ни стало познакомиться с ней поближе. Девушки, с которыми пришла Ма, поняли это и с веселым смехом оставили их на тропинке между контрольным постом и клубом.

— Не задерживайся, Ма, — опоздаешь к началу!

— У тебя хорошее имя, — улыбнулся солдат и поправил автомат не плече, пытаясь придать себе бравый вид.

— Это имя у каждой третьей девушки, — засмеялась Ма. — Но мне нужно идти.

— У тебя здесь уже кто-нибудь есть? — ревниво спросил солдат.

И Ма усмехнулась: этот Коротышка, как прозвала она его про себя, уже ревнует. Ее не интересовало его имя. Наверное, он считал себя неотразимым сердцеедом, потому что сразу же повел себя уверенно, ничуть не сомневаясь в своей победе. «Это даже хорошо, — подумала Ма. — С таким петушком будет меньше мороки».

— Я никого здесь не знаю, — ответила она, — но хотела бы познакомиться. В деревне так скучно.

Послушай, Ма, я сейчас заступлю на пост. Видишь вон тот склад? Придешь?

— А ты меня не застрелишь? Коротышка рассмеялся.

— Я тебя буду охранять. Там нам никто не помешает… поговорить. Ты тихонько свистни, а я тебе отвечу. Умеешь свистеть?

Ма тихо свистнула, и Коротышка остался доволен.

— Как только начнется кино, сразу уходи. Я буду ждать тебя, Ма.

Она успела к началу сеанса. Свет еще горел, и нетерпеливые подружки, оставившие для нее крайнее в ряду место, сразу же потянулись к ней пошептаться.

— Что он тебе сказал, Ма?

— Как его зовут?

— Красивый парень, только очень маленький…

Ма ничего не успела ответить: погас свет, и фильм начался. Это была какая-то старая американская лента про роковую любовь. Ма видела ее, когда еще был жив отец. Подружки ее сразу замолчали и вытянули к экрану шеи. Ма посидела минут пять и тихо, согнувшись, чтобы никому не мешать, вышла из зала. На нее никто даже не обратил внимания.

День близился к концу. Ма обогнула клуб и напрямую через кустарник пошла к складу. Это был длинный бамбуковый сарай, крытый банановыми листьями. Ма подошла поближе и тихо свистнула.

Глава 22

— Нго, чем ты там занят? — Дзангу очень хотелось, чтобы Рэмбо, который сидел на полу и смотрел куда-то в потолок, обратил внимание на его помощника.

— Я хочу приготовить инструмент, господин, — сказал Нго. — Может, он мне понадобится.

Рэмбо не повернул голову и не поинтересовался, что там готовит этот Нго. А Нго снял чайник с электроплиты и положил на нее острие длинного ножа.

— Я думаю, до этого не дойдет, Нго, — продолжал Дзанг. Вот увидишь, мы поладим с Рэмбо. Он умный парень и уже бывал у нас, так что понимает: Азия это не Европа или какая-то там Америка. Азия — это Азия! А впрочем, — добавил он, — делай, как знаешь, а мы пока поговорим с Рэмбо.

Рэмбо надоело смотреть в потолок, и он перевел взгляд в дальний угол хижины.

— Объясни мне, Рэмбо, зачем тебе понадобился военнопленный? Молчишь… А я тебе скажу, почему молчишь: ты сам не знаешь, зачем он тебе нужен. Думаю, что и тому, кто посылал тебя сюда, он тоже не нужен. Я угадал?

По лицу Рэмбо пробежала тень, и Дзанг понял, что его слова попали в цель.

— Видишь ли, — продолжал он, — я понял это из разговора майора Мэрдока с пилотом Гаррисоном. Вот послушай, и тебе самому все станет ясно.

Дзанг пододвинул к себе на столе портативный магнитофон, который лежал рядом с луком и колчаном, нажал кнопку, и Рэмбо услышал знакомые голоса:

«ГАРРИСОН. Майор, мы видим Рэмбо, но он не один.

МЭРДОК. Как не один? С ним агент?

ГАРРИСОН. Нет судя по всему, с ним военнопленный. Он, наверное, нашел одного из наших. Что делать, майор? Я жду приказаний. Торопитесь, их окружают!»

Наступила пауза, после чего послышалась длинная пулеметная очередь, и — снова пауза, после которой Рэмбо услышал спокойный голос Мэрдока:

МЭРДОК. «Гаррисон, немедленно прекратить операцию и возвращаться на базу».

И тут в запись ворвался возмущенный голос Траутмэна: «Мэрдок, какого черта! Мы их видим! Я пошел вниз!» Что-то щелкнуло, и запись оборвалась.

Дзанг выключил магнитофон и посмотрел на Рэмбо.

— Вот видишь, Рэмбо, ты зря старался. Ни твой Смит, ни ты сам никому не нужны: свои тебя бросили, а для нас ты тоже не представляешь никакой ценности. Но ведь зачем-то тебя все-таки посылали! Зачем, Рэмбо?

Но Рэмбо не слушал Дзанга. Вся его ненависть обратилась теперь к Мэрдоку. Этот мерзавец должен ответить за все, и он ответит. Нужно только выжить. Что они могли сделать с Траутмэном? Траутмэна он им тоже не простит. Дзанг, кажется, начинает злиться. Но он — враг, и он должен злиться, когда ему не подвластен противник. Против Дзанга он ничего не имеет — здесь все идет по правилам: кто кого переиграет. Но Мэрдок!..

— Рэмбо! — рявкнул, не сдержавшись, Дзанг. — Ты меня не слушаешь? Понимаю, этой записью я испортил тебе настроение. Но пойми и меня, я не могу подлаживаться под твои капризы. Ответь мне, зачем тебя посылали, и ты будешь таким же военнопленным, как и твой Смит. Вы, кажется, успели подружиться, и вам, думаю, не хотелось бы расставаться. Отвечай, Рэмбо. Только не рассказывай, что ты соскучился по своему лагерю, из которого сбежал в семьдесят третьем.

И это он знает!

— Дзанг, — сказал Рэмбо, — если ты все знаешь, какого черта пристал ко мне?

Дзанг чуть не задохнулся от возмущения, но выровнял дыхание и, стараясь быть спокойным, сказал:

— Я ведь не спрашиваю тебя, где ты спрятал красивую девушку по имени Ма. Я спрошу об этом позже. А может быть, и не спрошу. Ну и что же, Рэмбо?

— Пошел вон от меня, — сказал Рэмбо, не повышая голоса, и отвернулся.

— Я думал, мы договоримся, — вздохнул Дзанг и обратился к помощнику: — Нго, нашему другу стало холодно после ванны, согрей его.

Нго подошел к Рэмбо и тихо сказал:

— Встань.

Рэмбо нехотя поднялся с пола. Нго обхватил его сзади могучими руками, подтолкнул к металлической решетке, стоящей у стены, развернул и привязал к ней спиной за руки и за ноги. Потом он включил ток и стал медленно увеличивать реостатом напряжение. Рэмбо почувствовал, как все его тело начинает сводить судорога. Казалось, она выворачивала суставы и скручивала ребра. Он невольно застонал, и тогда Нго еще довернул ручку реостата. Рэмбо закричал.

— Подумай, Рэмбо, ради чего ты все это терпишь? Ради тех, которые, не задумываясь, предали тебя? — Дзанг безнадежно махнул рукой, и Нго стал медленно вращать ручку.

Рэмбо закричал так, что замерли от ужаса в своей клетке военнопленные, умолкли в джунглях птицы, и Ма вздрогнула всем телом: она узнала его голос.

Глава 23

— Что это?

Коротышка от обиды чуть не застонал. Отложив автомат в сторону, он обнял Ма и только хотел ее поцеловать, как раздался этот страшный вопль.

— Чего ты испугалась? — бросил он недовольно. — Припекли, наверное, бандита.

— Какого бандита? — спросила Ма и освободилась из объятий Коротышки.

— Поймали какого-то индейца с луком и стрелами, — Коротышка снова потянулся к Ма. — Да нам-то что до этого! Ма, дорогая моя…

Ма ребром ладони коротким взмахом ударила Коротышку по шее. Он стал хватать ртом воздух и рухнул на траву. Ма взяла его автомат, передернула затвор и прыгнула в кусты.

Глава 24

— Выключи свой аппарат, Нго. Я вижу, наш друг согрелся — видишь, какой он мокрый. Ну что, Рэмбо, теперь ты мне скажешь что-нибудь? Опять молчишь… Нго, что ты там приготовил на плите?

Нго снял со спирали нож с раскаленным добела концом. Он подошел к Рэмбо и оглянулся на Дзанга, тот чуть кивнул головой. Ему было интересно: действительно ли так уже равнодушен этот Рэмбо к боли. Нож коснулся щеки Рэмбо и пошел вниз, к подбородку. Послышалось тихое шипение, и по хижине пополз приторный запах горелого мяса. Грудь Рэмбо заходила ходуном, но он не издал даже стона. «Ах ты, дерьмо. Ну погоди, я доберусь до тебя» Теперь он и сам не знал, кому грозит. Мэрдок, Дзанг и этот толстый палач Нго — все они вдруг объединились в его сознании в одно целое, имя которому — Враг. И нужно было выжить, чтобы наказать Врага. И он посмотрел на Дзанга с такой ненавистью, что тот опустил глаза.

Кончик ножа дымился. Нго вытер его о край плиты и снова положил на спираль.

— Хорошо, — сказал Дзанг, — я понимаю, ты молчишь, потому что тебе нечего сказать. Теперь я это вижу. Извини, что Нго пришлось побеспокоить тебя. Но ты сам виноват. И я хочу тебя выручить.

Дзанг подошел к передатчику, включил его и настроил.

— Можешь вызвать своего майора и спросить его, зачем он посылал тебя сюда. Если майор сможет объяснить это, ты пойдешь отдыхать. Скажу тебе честно, как солдат солдату, ты мне нравишься, и я хочу тебе помочь.

Теперь Рэмбо смотрел не на Дзанга, а опять поверх головы, и в глазах его было полное безразличие. И Дзанг понял, что никакие пытки не заставят его говорить. Ну что ж, в запасе есть еще этот — военнопленный Смит, Джек Смит. Если уж Рэмбо так полюбил его, не станет же он ему желать зла.

— Нго, приведи сюда того военнопленного, который прохлаждается на травке. Думаю, безделье его утомило.

— Я приведу его, господин.

Нго вышел и через минуту приволок и бросил на пол Смита. На него было больно смотреть: щеки его совсем ввалились, глаза безумно шарили по Рэмбо, словно Смит не верил, что тот еще живой. Отдышавшись, он поднялся и сказал тихо, но внятно:

— Не говори им ничего…

— Что ж, Рэмбо, — сказал Дзанг, — если тебе не дорога собственная жизнь, может, ты пожалеешь жизнь своего товарища. Ведь не затем же ты его спасал, чтобы отдать нам. Нго, мне кажется, два глаза для Смита очень много — хватит ему и одного. Как ты думаешь?

— Хватит, господин, — улыбнулся Нго и снял с плиты раскаленный нож.

Смит с ужасом смотрел, как Нго подходит к нему. И все же у него хватило еще сил, чтобы повторить:

— И все равно не говори им ничего.

Нго зажал голову Смита в сгибе своей толстой руки и поднес острие ножа к его левому глазу.

— Не надо, — глухо сказал Рэмбо.

— Нго, отпусти его, Рэмбо просит за своего друга. Я знал, что он настоящий друг Смита. Будешь говорить, Рэмбо?

Рэмбо кивнул.

— Отвяжи его, Нго, и проводи к передатчику.

Нго разрезал на руках и ногах Рэмбо веревки и хотел подхватить его, но Рэмбо так посмотрел на своего палача, что тот набычился и отступил. Почувствовав себя свободным, Рэмбо вздохнул полной грудью и расправил мышцы. «Ну, Дзанг, хватит, — подумал он. — Ты слишком много возомнил о себе и в самом деле почувствовал себя хозяином. Пора переубедить тебя в этом».

Он еще не знал, что предпримет в следующее мгновение, но уже чувствовал, как нарастающая в нем ненависть вливает в его мышцы живительную силу. Он снова ощущал себя самим собой. Но он не стал искушать злобный нрав Дзанга и нарочито медленно, едва передвигая ноги, подошел к аппарату. «Нужно отдохнуть. Нужно за эти минуты полностью восстановить силы. Другого случая может и не быть». Он сел на стул и закрыл глаза.

— Мне нужно отдохнуть, — сказал он устало. — Иначе они могут подумать, что я говорю под пыткой.

Дзанг весело рассмеялся.

— В самом деле, Рэмбо! Ты молодец. Они подумают! Отдохни. Хочешь пить?

Рэмбо отрицательно покачал головой. Минуты через две, когда дыхание полностью восстановилось, он открыл глаза и взял в руку стойку микрофона. Это была литая чугунная стойка, и она очень понравилась Рэмбо. Другой рукой он проверил настройку и стал вызывать штаб.

— Два — семь — девять — два — девять. Говорит Одинокий Волк. Два — семь — девять — два — девять. Говорит Одинокий Волк. Ответьте мне.

И он услышал радостный голос Траутмэна.

— Одинокий Волк, мы слышим тебя! Где ты? Сообщи, где находишься!

Рэмбо посмотрел на Дзанга. Дзанг показал глазами на Смита, которого Нго снова держал за шею и водил у его лица острием ножа.

— Смелее, Рэмбо, — заерзал на стуле Дзанг. — Вы же не хотите, чтобы ваш друг умер!

— Джони, — волновался полковник, — ответь мне. Где ты?

— Мэрдок, — сказал Рэмбо и сжал стойку микрофона.

— Рэмбо! — сразу же раздался бодрый голос майора. — Это я — Мэрдок. Мы рады, что вы живы. Где вы находитесь? Мы прилетим за вами.

Рэмбо поднялся, сжимая в руке стойку микрофона, и громко сказал:

— Мэрдок, слушай меня внимательно. Я сам приду за тобой!

Почти не размахиваясь, Рэмбо ударил Дзанга стойкой в солнечное сплетение и резко обернулся. Нго не успел опустить нож на его плечо, — короткая автоматная очередь разнесла его череп.

— Ма, я знал, что ты придешь!

В дверях стояла Ма с автоматом в руках.

Глава 25

«Конец индейцу», — подумал Дин, услышав короткую автоматную очередь. Он уже подходил к хижине начальника контрразведки и тут остановился в раздумье: идти или не идти. Дзанг просил зайти к нему вечерком, чтобы посмотреть на человека, который вырезал его пост. У Дина очень чесались кулаки — не мешало бы выбить этому индейцу зубы, чтобы больше не кусался. Но он боялся Дзанга. Дину уже рассказали о его крутом нраве — во время пыток контрразведчик зверел и терял над собой контроль. Да и с его помощником Нго не хотелось бы лишний раз встречаться: бандитская рожа, никогда не знаешь, что он замышляет. И зачем это вдруг Дзанг позвал его, Дина? Может, он и не хочет видеть этого индейца. Значит, у Дзанга было на уме что-то другое.

В это время в хижине Дзанга раздался треск, будто разбили ящик или раскололи ударом приклада череп. Дин попятился. «Конец военнопленному Джеку Джеймсу Смиту, Соединенные Штаты Америки, штат Аризона…»

— Дин, что вы здесь делаете?

Дин вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял знакомый офицер с базы.

— Я?.. Меня пригласил господин Дзанг, — пробормотал Дин. — Но, думаю, что не вовремя… Я там буду лишним.

Офицер рассмеялся.

— Господин Дзанг не любит лишних. Слышали? Кажется, одного лишнего он уже убрал. Сходите лучше в кино — там веселее.

— Благодарю вас Я наверное, так и сделаю.

И они разошлись: офицер пошел дальше по своим делам, а Дин, спотыкаясь на кочках и корневищах, поторопился к клубу, словно там было его спасение от безжалостного Дзанга и свирепого Нго.

Глава 26

Рэмбо вырвал из передатчика шнур микрофона и связал им за спиной руки Дзанга. Другим шнуром, который вел от реостата до железной решетки, где его пытал Нго, он обмотал ноги Дзанга, стащил с него ботинки, снял носки и засунул их ему в рот. Ма скинула передатчик на пол и ударила по нему прикладом автомата. У стола, где стояла плита, она увидела сумку с продуктами и перекинула ее через плечо.

— Уходим, — Рэмбо взял со стола лук с колчаном и увидел портативный магнитофон. — Возьми его, Ма, а я понесу твой автомат.

Он осторожно выглянул за дверь и, к своему удивлению, не заметил никакой тревоги. Светила полная луна, ярко мерцали звезды в мире ничего не изменилось. База будто вымерла. Ма помогла подняться Смиту с пола.

— Вы можете идти?

— Наверное…

Они обогнули хижину Дзанга, и Ма через кустарник повела их к складу, где оставила Коротышку. За складом тянулось проволочное ограждение. Коротышки на месте не было. Ма обошла склад и нигде не обнаружила его.

— Он поднимет тревогу, — сказал Смит.

— Нет, — ответила Ма. Часовой, который на посту занимался любовью и у которого девушка отняла оружие, не покажется на глаза товарищам. Военный суд будет, конечно, строже. Он мог только уйти в джунгли.

Ма подошла к колючей изгороди и показала на дыру в ней. Здесь же лежала форменная фуражка — видно, Коротышка так торопился и нервничал, что не стал за ней возвращаться.

Они вылезли за территорию базы и пошли по направлению к лагерю.

В четвертый раз Рэмбо шел по этому пути. Первый раз в семьдесят втором, когда их привели сюда. Потом — в семьдесят третьем, когда бежал. В третий раз вчера. Казалось, какая-то неведомая сила держит и не хочет отпускать его отсюда. Если бы он верил в лесных духов, ему проще было бы объяснить, какая сила кружит его вокруг лагеря и водит вдоль Сонг-Бо. Но Рэмбо не верил в чертовщину, он полагался только на себя и на случай. Впрочем, он был уверен, что и случай зависит только от него.

У того конца лагеря, где Рэмбо снял пост, они остановились.

— Тебе придется подождать нас, Джек, — сказал Рэмбо.

— Вы думаете вернуться? — спросил недоверчиво Джек.

— Я не думаю, я вернусь, — упрямо сказал Рэмбо. — Я обещал вас освободить и освобожу.

Ма вынула из сумки пачку галет и целлофановый пакет с запеченной рыбой и сунула в руки Джека.

— Возьмите. Вам нужно набраться сил.

Джек прижал это богатство к груди, и в глазах его появились слезы. Он опустил голову и отвернулся, ему было стыдно за свою слабость, за свое ничтожество, до которого низвело его рабство, было стыдно за то, что он живет на свете. Но Рэмбо так уверенно обещал им свободу, что Джек, истосковавшись по ней, не мог не поверить ему. Он поднял голову, чтобы поблагодарить хотя бы за слова утешения, но ни Рэмбо, ни Ма уже не было.

Глава 27

Дин смотрел фильм, на экране мелькали кадры, но он ничего не видел — он думал о Дзанге, а в его воображении стоял, набычившись, угрюмый Нго. И он никак не мог отогнать от себя это видение.

Его место было крайним в ряду, на котором сидели девушки из соседней деревни. Дин узнал некоторых из них и подумал о дочери своего друга-крестьянина. Интересно, пришла ли она в кино после гибели своего жениха Нгуйена? Вряд ли. Он хотел спросить об этом соседку, но так и не вспомнил, как зовут дочку друга.

Опомнившись, он мысленно обругал себя последними словами: его ждет Дзанг, а он думает о какой-то девушке! Но Дзанг ведь не приказывал ему прийти, а просил. Он так и сказал: «Дин, прошу вас быть сегодня вечером у меня» Нет, даже просьба Дзанга — это приказ. С контрразведкой шутить нельзя. Ведь Дзанг может подумать, что Дин избегает его, скрывается. А почему? И Дзанг очень серьезно будет спрашивать, почему Дин скрывается. И что же это за напасть вдруг обрушилась на его голову!

Дин поднялся и вышел из клуба. Лучше идти самому, а не ждать, когда тебя приведут в наручниках. Этот Дзанг все может.

Луна хорошо освещала тропинку, ведущую к плотине, недалеко от которой стояла хижина Дзанга. Дин не дошел до нее шагов двадцать и остановился. Из хижины не доносилось ни звука. Если с индейцем и Смитом все покончено, то где трупы? Они, наверное, должны были выбросить их из хижины. Чего на них любоваться? Дин подошел ближе, осмотрелся, но трупов не увидел. Тогда он подошел к двери. Как же он сразу не обратил внимание на то, что дверь была приоткрыта и на траву падала яркая полоска света! Дин открыл дверь шире и заглянул внутрь.

— Разрешите?

Ему никто не ответил — хижина была пуста. И это обрадовало Дина: он приходил, но никого не было, господин Дзанг! Он уже хотел тихо притворить дверь, когда услышал то ли стон, то ли мычание. Он снова заглянул в хижину и увидел под столом связанного человека. Но это был явно не индеец: связанный человек в полувоенной форме скорее был похож на самого Дзанга. И Дин рискнул войти. И как только он вошел, сразу же увидел на полу за столом жирную тушу Нго, у которого вместо головы было нечто бесформенное, лежащее в луже крови. Дин отвернулся, присел на корточки и повернул к себе лицом связанного человека. Это был Дзанг.

— Вы просили прийти, господин Дзанг, — сказал Дин почему-то тихо, испуганно глядя ему в лицо. — Что с вами, господин Дзанг?

Вместо ответа Дзанг замычал и затряс головой. Выпученные красные глаза пылали злобой и ненавистью. И только тут Дин заметил, что из его рта торчит носок. Он потянул за него и вытащил весь кляп. Дзанг глубоко вздохнул и судорожно зевнул.

— Да развяжите меня, черт побери!

Дин трясущимися руками принялся распутывать узлы, но провод не поддавался его коротким толстым пальцам.

— Возьмите нож. Там! — Дзанг мотнул головой в сторону стола, на котором стояла плита.

Дин взял с плиты нож с раскаленным добела концом и не знал, что с ним делать.

— Подуйте на него! — со злобой выкрикнул Дзанг.

Дин подул и только тогда опомнился: этот Дзанг еще и издевается над ним! «Если б не я, лежать бы тебе с крысами до утра!»

Наконец, он кое-как размотал провод и помог Дзангу сесть на стул. Дзанг молчал и только тяжело дышал. Дин стоял за его спиной и тоже молчал. «Вот так, господин Дзанг, — думал он. — Да, у меня вырезали пост, но зато я сам не попался в капкан. А тебя скрутили, как поросенка. Что ты теперь скажешь?»

И Дзанг сказал, глядя в пол:

— Благодарю вас, Дин. Я не забуду этого, — он помолчал и стал с трудом выдавливать из себя слова: — Как вы понимаете, об этом никому ни слова… Слышите?

— Конечно, господин Дзанг, я понимаю… Я ничего не видел, пробормотал Дин и мстительно подумал: «Вот ты и сам затрясся, скотина. Это тебе урок!»

Мы сами разберемся в этом… инциденте, Дзанг поднялся, шагнул и споткнулся обо что-то. Он посмотрел себе под ноги и увидел разбитый передатчик. — Дин, объявите тревогу.

Дин выскочил за дверь, на ходу выхватывая пистолет, и стал палить в воздух.

— Тревога! Тревога!

На сторожевых вышках лагеря вспыхнули прожекторы.

Глава 28

Рэмбо услышал пистолетные выстрелы, когда спустился с Ма к реке. Они подошли к тому месту, где еще вчера их ждал Ван со своим катером. Теперь нет ни Вана, ни его команды, ни катера. Не нужно было ему хитрить. Перехитрил сам себя. Но почему Ван поставил катер именно здесь? Рэмбо внимательно осмотрел место и обнаружил в зарослях большой бамбуковый плот. Вряд ли он служил для переправы или для путешествий по Сонг-Бо: его неудобно было спускать к реке, и связан он был так, чтобы только не расползлись стволы. Так настоящие плоты не вяжут. Это, скорее всего, была площадка, на которой Ван вел свой торг — маленькая базарная площадь. Между стволов бамбука Рэмбо обнаружил множество окурков, смятые пачки из-под сигарет, жестяные банки из-под воды, пива, фруктов. Конечно, место было выбрано очень удачно: недалеко от базы, скрытное, и глубина у берега позволяла катеру входить в самые заросли, густо окружающие эту уютную бухту.

Здесь и остановились Рэмбо и Ма. Рэмбо лег на спину и стал смотреть на крупные, совсем близкие звезды. Ма села рядом.

— Утром начнется охота, — сказал Рэмбо.

— Надо было уничтожить Дзанга, — Ма ненавидела его за то, что он причинил столько боли Рэмбо.

— Нет, не надо, — возразил Рэмбо. — Дзанга я уже знаю, он глуп и самоуверен. Это хорошо. Другой на его месте может оказаться умнее.

Ма согласилась с Рэмбо и посмотрела на его лицо.

— Ты ужасно выглядишь.

— Трудная ночь.

— День тоже был суетливый, — сказала Ма и вгляделась в кровоточащий шрам на щеке Рэмбо. — Кто тебя так — Дзанг?

— Нго.

— Значит, я отомстила за тебя, — сказала Ма и погладила пальцами щеку вокруг раны. — Тебе очень больно?

Рэмбо зажмурился.

— Нет, мне приятно. У тебя шелковые пальцы. Ма тихо засмеялась и поднялась.

— Сейчас я сделаю тебе компресс, и к утру все будет о'кей.

— Так не бывает, — сказал Рэмбо. — Если только ты не волшебница.

— У меня бабушка была колдунья, и она меня кое-чему научила. Ма сошла с плота и стала ходить вокруг, срывая какие-то листья и травы. Потом она спустилась к воде, вымыла все это и вернулась. Рэмбо повернул голову и с любопытством наблюдал за ней. Ма оторвала от платья небольшой лоскут, положила на бамбук и стала тщательно жевать листья. Наверное, они не были сладкими, потому что лицо Ма сморщилось, и она дернула головой. Она выплюнула кашицу на лоскут и размазала ее ровным слоем.

— Может, тебе это неприятно видеть, но так надо, — сказала она и приложила свое снадобье к ране.

— Мне это приятно, — сказал Рэмбо, и действительно через несколько минут боль утихла, и он почувствовал себя на верху блаженства. — Ма, если тебе не трудно… Дотронься еще пальцами до щеки.

Ма улыбнулась и стала тихо, едва касаясь, водить кончиками пальцев по щеке Рэмбо.

— Знаешь, Ма, — сказал он, закрыв глаза, — я хотел тебе сказать… Ну, понимаешь, все, что ты сделала там… Я никогда не забуду. Спасибо тебе, Ма.

— Я тоже не забуду, — сказала Ма. — Если бы ты не прогнал меня тогда, я бы не могла тебе помочь.

— Я думал, ты обиделась.

— Сперва обиделась, а потом поняла. Ты молодец, Рэмбо, Ма помолчала и вдруг спросила: — Послушай, а я ведь не знаю, как твое имя?

— Это не главное, — сказал Рэмбо. — Но если хочешь — Джон. Полковник иногда называет меня Джони. Это когда он очень хочет помочь мне.

— Кто это — полковник? Он послал тебя?

— Нет. Его тоже обманули. Как и меня. Поэтому я и должен выжить, чтобы отомстить: за себя, за полковника, за всех наших.

— Плохие люди есть везде, Джони. Можно, я тоже буду называть тебя Джони?

— Мне это приятно, — сказал Рэмбо. — Помню, мать тоже называла меня так. Но это было давно, и я уже стал забывать.

— Я не утомила тебя, Джони?

— Нет, мне нравится, когда ты говоришь.

Ма прикоснулась пальцами ко лбу Рэмбо, погладила его брови.

— Что ты думаешь теперь делать? Попытаешься опять пробраться в лагерь?

— Я проберусь.

— Но как?

— Чтобы выжить на войне, не надо от нее бегать.

— Ты уже говорил мне об этом. Но война давно кончилась, Джони.

— Для меня и таких, как Смит, она продолжается. Разве не так?

— Наверное, — сказала Ма. — А когда ты спасешь их, опять уедешь в Америку?

— Да.

Ма помолчала, не решаясь спросить. И все-таки спросила:

— А ты не хочешь взять меня с собой, Джони?

— Я возьму тебя, Ма. Мне хорошо с тобой.

— Спасибо. Я не буду тебе в тягость, — Ма нагнулась и поцеловала Рэмбо в губы. — А теперь спи. Тебе надо отдохнуть.

— А ты?

— Я посижу. Мне не хочется спать.

Рэмбо уснул мгновенно. Ма слушала его ровное дыхание, смотрела на его лицо и ни о чем не думала. Ей было хорошо сейчас, и она не хотела загадывать, что будет, когда наступит утро. А Штаты были так далеко, что Ма и вообразить себе не могла ни этой дали, ни той жизни, которая могла бы быть ее жизнью. И если она спросила Рэмбо, возьмет ли он ее с собой, то только для того, чтобы услышать от него то, что могло бы считаться объяснением в любви. Это объяснение она услышала и теперь была счастлива.

Наступал рассвет. Нагретая за день река все еще отдавала свое влажное тепло и без того разморенным от сырости джунглям.

Рэмбо проснулся так же сразу, как и уснул. Он открыл глаза и нащупал руку Ма.

— Ты здесь, Ма?

— Здесь, Джони. Тебе что-нибудь приснилось?

— Нет, я не вижу снов — они мешают спать. Что там у меня со щекой?

— Сейчас посмотрим. Лежи.

Она сходила к реке, оторвала от платья еще лоскут, прополоскала его в воде и вернулась. Когда она очистила рану от травы и промыла ее, то осталась довольна.

— Я же говорила тебе, что все будет окей.

— Ты молодчина, Ма. А теперь пошарь в сумке, что там у тебя? Ма вытащила пачку галет, несколько целлофановых пакетов и две банки с соком. Это было все, что, наверное, приготовил Нго на завтрак себе и своему господину. Они поели, и Рэмбо засунул сумку с пустыми банками и мусором под плот.

— Спасибо тебе, Ма. Ты хорошая хозяйка, — Рэмбо поцеловал девушку, и она стала подниматься.

— Я люблю тебя, Джони, — сказала она, вздохнув, и поднялась во весь рост.

В этот момент и раздалась короткая автоматная очередь.

Едва ли Коротышка и сам знал, почему его сразу же потянуло именно сюда.

Вчера, когда он очнулся, то обнаружил: нет ни красивой девушки Ма, ни его автомата. Он даже не сразу понял, что произошло с ним. А когда память его окончательно прояснилась, вспомнил: офицер говорил им не только о двух пойманных бандитах, но и о девушке, которая успела скрыться. Неужели Ма и была той самой девушкой? Если это так, то Коротышка даже и представить себе не мог, какое наказание ждет его — о Дзанге ходили самые невероятные слухи. И тогда он решил уходить. Но он не рискнул идти в джунгли без оружия. Коротышка пришел в караулку,минуту-другую потолкался среди бодрствующей смены, незаметно взял из стойки автомат, прихватил ножницы, которыми резали при ремонте изгороди проволоку, и так же незаметно вышел. За складом он вырезал в ограждении «окно», бросил ножницы и кинулся бежать. В районе плотины, как он определил по звуку, раздалась автоматная очередь. Нет, это еще не погоня, еще рано. Где-то с него слетела фуражка, но он не стал искать ее — Коротышка торопился уйти как можно дальше. Он не помнил, сколько он бежал, время для него остановилось.

Горы Аннамского хребта, синеющие далеко за Сонг-Бо, стали темнеть. Наступала ночь.

Река была рядом, и Коротышка решил не уходить от нее далеко, а рано утром продолжить свой путь на восток. Нужно было дойти до деревни, снять с себя форму, переодеться в крестьянскую одежду, а там будет видно, что делать дальше.

«А что будет видно?» — с тоской подумал Коротышка и в этот момент услышал далекие пистолетные выстрелы со стороны базы. Но он так же не обратил на них никакого внимания, как и на автоматную очередь — подгулявшие офицеры позволяли себе иногда расслабиться. Коротышка даже не оглянулся. На берегу он остановился, присел на корточки и сполоснул парной водой разгоряченное лицо.

Фам Ван!.. Вот к кому он всегда мечтал попасть в команду! Вольная жизнь, много денег и немало приключений. Но вспомнив о последнем приключении Вана, Коротышка вздохнул и возблагодарил судьбу, что не попал в его команду.

Он выбрал себе в зарослях место, устроился поудобнее и лег. Очень хотелось есть. И сигареты кончились. Хорошо, что есть спички. И он вспомнил.

Вспомнил плот Фам Вана, на котором тот устраивал небольшой базар. Там всегда было много окурков, там же угощали друг друга, совершая большие и малые сделки. Не могли же они все выпить и съесть! Завтра он поищет на плоту и наверняка найдет не до конца опустошенные банки и бутылки. С этой мыслью он и уснул.

Коротышка проснулся от боли — какая-то тварь укусила его в лодыжку. Не открывая глаз, он подтянул ногу к себе и стал скрести ногтями укушенное место. И тогда проснулся окончательно, открыл глаза и вспомнил, где он.

Восток заметно побледнел. Надо идти. На базе, конечно, уже подняли тревогу: в это время его должны были сменить на посту. До плота, по его расчетам, оставалось несколько шагов. И тут он услышал знакомый женский голос. Он узнал бы его из тысячи других. Коротышка вскинул автомат, и когда Ма показалась из зарослей, выпустил очередь и в то же мгновение упал сам. Но прежде чем упасть, он увидел страшное, искаженное ненавистью лицо, обрамленное длинными растрепанными волосами, с красным шрамом на щеке.

Рэмбо бросил автомат и успел подхватить медленно оседающее тело Ма. Из уголка ее рта потекла тонкая струйка крови.

— Ма, ты что?.. — Рэмбо опустил ее голову себе на колени и нежно погладил, как засыпающего ребенка. — Ма, нам надо идти… Ты слышишь меня, Ма?

Ма пошевелила губами, она не могла говорить. Рэмбо чуть приподнял ее голову, и она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Ты… Ты ведь не забудешь меня… Джони?

— Нет, Ма… Я не забуду тебя… Не-ет! — закричал он яростно, когда почувствовал, как ее тело обмякло и глаза застыли, мертво глядя в небо. — Не-ет!

Он упал вниз лицом и стал бешено колотить по плоту кулаками. Потом затих, и только плечи его тряслись, как в ознобе, и он долго не мог успокоить в себе эту дрожь.

Потом он поднялся, закрыл ей глаза и долго смотрел в ее лицо, в лицо Ма, которую он хотел взять с собой в Америку, в штат Аризона… «Теперь война для тебя кончилась, подумал он. — А для меня все еще продолжается. Я отомщу за тебя, Ма. Они рады будут теперь умереть, сами будут искать своей смерти, чтобы только не встретиться со мной. Это будет ужасная месть, Ма. Ты почувствуешь это даже там… Там, где ты будешь».

Рэмбо посмотрел на подол ее темного платья, на то место, откуда она брала лоскуты для его раны, и оторвал длинную ленту. Он повязал этой лентой свой лоб и будто почувствовал прикосновение шелковых пальцев Ма. Потом он снял с нее медальон и повесил себе на шею. «Он не принес тебе удачу, Ма, — подумал он. — Может, принесет мне».

Он взял оружие, поднял легкое тело Ма на руки и понес к реке. Стволом автомата и руками он вырыл на берегу могилу, выложил ее листьями папоротника и опустил тело. Сверху он тоже положил листья и засыпал все землей. Потом он выровнял ладонями небольшой холмик и поднялся.

Одинокий Волк… Только теперь он почувствовал все свое одиночество, внутри образовалась черная пустота. Но постепенно эту пустоту стала заполнять горячая тугая волна жгучей ненависти. И когда она заполнила все его существо и ему стало трудно дышать, он, чтобы не задохнуться, поднял лицо к небу и закричал. И крик его, в котором смешались боль тоски и ярость мести, разнесся далеко над джунглями и над мутной гладью величавой Сонг-Бо.

ЧАСТЬ III

Глава 1

Полковник Траутмэн так и не уснул в эту ночь. Ему не давал покоя вчерашний разговор с Рэмбо. Он пытался понять, откуда он мог говорить и почему не сказал, где находится. Хотя Мэрдоку он ничего другого и не мог сказать, как только обрушить на него свою ненависть. «Мы прилетим за тобой!» Уже один раз прилетали. Рэмбо имел все основания не верить Мэрдоку и знал цену его обещаниям. Майор начал со лжи и сразу же вызвал у Рэмбо презрение. И кончил тоже ложью, которая обернулась прямым предательством. Оглянувшись в последний момент, прежде чем вертолет скрылся за лесом, Траутмэн сам видел, как Рэмбо и военнопленного окружают солдаты. Сопротивляться было бессмысленно. В такой ситуации, чтобы выжить, остается один выход: сдаваться. Что Рэмбо и сделал. Иначе он был бы мертв. Стало быть, Рэмбо взяли и заставили говорить из штаба базы. Другого варианта здесь и быть не могло. Об этом свидетельствовала и вклинившаяся в разговор фраза, сказанная кем-то по-вьетнамски: «Смелее, Рэмбо…» Дальше трудно было разобрать, кроме последних слов: «…друг умер». Может быть, речь шла о военнопленном, которого хотел спасти Рэмбо?

Значит, от него требовали, чтобы он что-то передал или о чем-то спросил. Рэмбо не сделал ни того, ни другого, а вместо этого стал угрожать Мэрдоку. Стало быть, Рэмбо в форме и уверен, что вернется. Более того, Траутмэн не сомневался, что Рэмбо уже на свободе. В этом убеждала запись на пленке после того, как Рэмбо, видимо, бросил микрофон. Бросил ли? Скорее всего, он ударил им по чему-то мягкому, после чего раздался треск автоматной очереди и Рэмбо громко сказал: «Ма, я знал, что ты придешь!» Потом запись резко оборвалась — аппарат или отключили или разбили.

Траутмэн попросил Мэрдока прокрутить пленку несколько раз, и он зримо увидел перед собой всю картину происшедшего. Мэрдок был начисто лишен воображения, поэтому запись не столько заинтересовала его, сколько вызвала в нем глухое раздражение. Этот щенок еще смеет угрожать ему! К тому же он настолько глуп, что совершенно не думает о том, что на его пути две государственные границы. А за эту угрозу он еще ответит… Подумав так, Мэрдок удивился сам себе: неужели в его подсознании тоже гнездится наивная мысль о возвращении Рэмбо? Чушь собачья! Просто разгулялись нервы. Совсем не думал, что с этими безмозглыми суперменами будет столько мороки.

— Кто эта Ма?

— Что? — Мэрдок не сразу понял, о чем спросил его Траутмэн, и ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. — Это наш агент. Она должна была проводить Рэмбо к лагерю. И она уже выполнила свою задачу. Не понимаю, какого черта она еще крутится там!

— Значит, она хотела помочь Рэмбо.

— Ему нечего было помогать. Щелкнуть затвором фотоаппарата может любой мальчишка. Нет, полковник, упаси Бог, чтобы я еще когда-нибудь связался с вашими мальчиками.

— Чем они вам не нравятся? — холодно спросил Траутмэн. — Тем, что в отличие от других честно выполняют свой долг?

— Прекратите, полковник. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. И не усложняйте себе жизнь.

С Мэрдоком бесполезно говорить. И Траутмэн вспомнил разговор с генералом. Ведь генерал так и не услышал всей правды, он вообще не знает, что происходит. И Траутмэн укорил себя за то, что сразу не сказал ему о военнопленных, найденных Рэмбо. Это, конечно бы, изменило весь ход событий. Но разговор был таким неожиданным и таким быстротечным, что Траутмэн не успел ничего сказать о развитии самой операции. А Мэрдок вряд ли довел до сведения генерала такую незначительную «подробность».

Генерал был старым боевым другом Траутмэна, хотя они и не считали себя стариками. В каких только точках земного шара они ни побывали: Африка, Латинская Америка, Ближний Восток… Всего и не упомнишь. Солдат солдата всегда поймет. А этот напыщенный майор если и нюхал порох, то только на учебных полигонах да на закрытых стрельбищах. Даже не мог правдоподобно соврать от своем участии во Вьетнамской войне. И кому? Рэмбо! Человеку, который по именам знал весь офицерский состав 3-й армии.

И Траутмэн твердо решил с наступлением утра связаться с генералом и попросить его немедленно ввести в действие группу «Дельта». Это будет блестящее завершение операции!

Траутмэн встал с постели и вышел из палатки. Уже светало. Он пробежал свою обычную пятикилометровку, умылся, побрился и приготовил кофе. Он не ходил завтракать в столовую, а ограничивался чашкой крепкого кофе по-турецки собственного приготовления. За чашкой кофе он окончательно продумал весь план разговора с генералом и направился к штабу.

Мэрдок был уже на месте. Он один сидел за столом среди нагромождения аппаратуры и что-то быстро писал. Этот Мэрдок вообще отличался пунктуальностью, ревностной службой и исключительным послушанием — всеми теми качествами, которые особенно ценятся начальством. Он встал и протянул полковнику руку.

— Доброе утро, полковник. Как спали?

— Доброе утро, Мэрдок. Благодарю вас, спал прекрасно. Я хотел бы попросить вас связать меня с генералом.

— Что случилось? — притворно удивился Мэрдок. — Вам приснились какие-нибудь идеи?

— Нет, я обдумал их наяву.

— Вы не хотели бы поделиться ими со мной?

— Вы услышите об этих идеях, когда я буду излагать их генералу. Мэрдок, вы помните, генерал обещал принять меня?

— Конечно.

— Свяжите меня с ним и считайте, что я пришел к нему на прием.

— Вы что-то решили, полковник?

— Мэрдок, вы же будете присутствовать при разговоре.

— Это так, полковник, — Мэрдоку явно не хотелось нарушать спокойное течение событий, и он, видимо, искренне хотел предостеречь Траутмэна от неприятностей. Я догадываюсь, о чем вы собираетесь говорить, и хотел бы еще раз предупредить вас, полковник: не ввязывайтесь в политику. Это большая политика, а вы в ней — маленькая шестеренка. И как только они почувствуют, что шестеренка дает сбои, ее сразу же выбросят и заменят другой. — Мэрдок умоляюще посмотрел на Траутмэна и не увидел на его непроницаемом лице никаких сомнений. И тогда он напомнил ему о том, что не могло не тронуть полковника. — Как я понял, генерал считает вас своим другом?

— Смею надеяться.

— Так вот, вы потеряете этого друга.

— Что вы говорите, Мэрдок?

— Он вам руки не подаст.

— Ну знаете!.. — Траутмэн готов был возмутиться, но сдержался: что может знать этот Мэрдок о боевой дружбе!

— Хорошо, полковник, — вздохнул Мэрдок. — Но не говорите потом, что я вас не предупреждал.

Он сел к аппарату, и через минуту Траутмэн услышал знакомый рокочущий голос генерала.

— Говорит Мэрдок. Сэр, вы обещали принять полковника Траутмэна — он пришел на прием.

Генерал красиво рассмеялся.

— К чему такая торжественность, Мэрдок? Где он там? Давайте мне его, у меня как раз есть свободное время.

— Доброе утро, сэр, — Траутмэн сел поудобнее.

— Доброе утро, дружище! У вас что там сегодня — торжественное построение?

— Это очень серьезно, сэр, — Траутмэн помолчал и решил выложить сразу все. — Сэр, Рэмбо обнаружил на Сонг-Бо лагерь с нашими военнопленными. Необходимо срочно задействовать группу «Дельта» К выполнению второй части операции, готов. Жду приказа, сэр. Вы меня слышите, генерал?

В динамике что-то пророкотало, и наступила пауза. Траутмэн хорошо слышал тяжелое дыхание и тихий угрожающий рык. Видимо, генерала все-таки потрясло сообщение, и ему нужна была эта пауза, чтобы переварить новость. Траутмэн молчал и ждал.

— Слушайте меня внимательно, полковник, — наконец проговорил генерал. — Группа «Дельта» расформирована в связи с окончанием операции. Вам предписано по возвращении домой приступить к исполнению своих прежних обязанностей. Вы все поняли?..

— Нет, сэр. Я не понял, почему мы бросаем на произвол судьбы наших военнопленных?

— Оставьте это политикам, полковник, и не вмешивайтесь не в свои дела! — голос генерала набирал силу.

— Я считаю, сэр, что судьба наших сограждан, преданных политиками…

Молчать! — генерала прорвало. — Я приказываю вам, полковник, немедленно отправиться под домашний арест. Выполняйте приказ. Все! Связь оборвалась.

— Я предупреждал вас, полковник, — Мэрдок щелкнул тумблером. — Вы не прислушались к моему совету.

Траутмэн молча прошел мимо него и у двери остановился.

— А что если Рэмбо возвратится не один… Что тогда, Мэрдок? Мэрдок хотел улыбнуться, но улыбки не получилось.

Глава 2

Рэмбо поднял автомат, ствол которого был забит землей, и забросил в реку. Потом пошел к тому месту, где нашел свою смерть убийца Ма. Он не стал переворачивать его, чтобы посмотреть ему в лицо. Взял автомат, который лежал рядом с ним, и поднялся на плот. Здесь развязал колчан, достал взрывные устройства и стал навинчивать их на стрелы. Этот недоумок Дзанг даже не поинтересовался содержимым колчана. Если бы он увидел эти наконечники, то конечно бы, изменил свое отношение к древнему оружию американских индейцев.

Интересно, что теперь предпримет Дзанг? Опять бросит солдат прочесывать джунгли до Сонг-Бо? Да, так он и сделает. Теперь он знает, кто его противник, и понимает, что в глубь страны Рэмбо не пойдет: он опять будет отходить к реке и попытается переправиться через нее. Что ж, тогда придется спутать все его планы.

И Рэмбо стал уходить от реки. Он пошел тем путем, которым они шли к катеру Вана. Тогда он приметил чуть в стороне огромный обломок скалы футов тридцать высотой, заросший мхом. Рэмбо обошел его с востока и по расщелинам поднялся на вершину. Это была прекрасная смотровая площадка — база была перед Рэмбо, как на ладони.

Чуть правее того склада, который стоял у ограждения, он увидел еще два, а за ними — серебристые цистерны с горючим. Ближе к реке, за плотиной, стояло еще два склада. Значит, солдаты, которые стояли тогда на плотине и смеялись над ним, шли сменять караул. А вот, почти рядом с прудом, где он кормил собой пиявок, и хижина Дзанга. Конечно, Дзанга там уже нет — без связи ему нечего там делать. Он или в штабе, или в своем вертолете. «У него свой вертолет», — именно так сказал тогда офицер, взявший Рэмбо. Вертолет Рэмбо не увидел, а вот штаб не угадать было нельзя. Он стоял ярдах в тридцати от хижины Дзанга, почти в центре базы — куб из гофрированного дюраля, покрытый банановыми листьями.

Первая стрела разнесла штаб в клочья, и от его обломков вспыхнула хижина Дзанга. Вторая ударила в цистерну с горючим, и серия оглушительных взрывов сотрясла землю. Рэмбо почувствовал, как содрогается под ним камень. Взрывной волной, как карточные домики, снесло все хижины, которые за мгновение до этого мог видеть Рэмбо. Огромный багровый факел, смешанный с черными клубами дыма, взметнулся к небу и закрыл солнце. До Рэмбо донеслись вопли раненых и горящих людей. Он видел, как солдаты, объятые пламенем, катались по траве, вскакивали и снова падали, чтобы догореть, дотлеть и оставить после себя только черный дымящийся комок.

Рэмбо спустился вниз и побежал берегом реки к лагерю. Дважды его пытались остановить, но он проложил себе путь автоматными очередями. И тогда услышал истерический вопль:

— Деса-ант!

Это страшное слово разнеслось по всей базе, и паника усилилась. Ужаснее всего было то, что никто не видел неприятеля ни с реки, ни с воздуха. А тот, кто видел Рэмбо, уже ничего не мог сказать. С автоматом он прорвался между складов у плотины, обернулся, выпустил в них две последние стрелы и бросил лук. Теперь море огня охватило базу со всех сторон.

Когда Рэмбо подбежал к лагерю, он не увидел ни одного часового.

— Рэмбо!

Это был Смит с автоматом.

— Мы ждем тебя, Рэмбо. Ты обещал.

— Где охрана?

— Мы перебили ее. Кто-то убежал. У нас есть оружие, Рэмбо. Из зарослей стали выходить военнопленные с автоматами.

— Теперь мы охраняем себя сами. Что нам делать?

— Ждите меня здесь.

Рэмбо бросился к караульному посту. Отбросив циновку, он вскинул автомат. Хижина была пуста, и только в правом ближнем углу он увидел скорчившуюся фигурку солдата. Солдат закрыл голову руками и бормотал что-то про себя. Рэмбо взял его за шиворот и встряхнул. Солдат с ужасом смотрел на него расширенными зрачками: он понял, что это и есть тот самый американский индеец, который уничтожил недавно этот пост. Но солдаты с базы говорили, что он у Дзанга в руках! Как он оказался здесь?

— Где вертолет Дзанга? — спросил Рэмбо.

Солдат, услышав, что американский индеец говорит по-вьетнамски, совсем потерял дар речи, и Рэмбо пришлось еще раз встряхнуть его.

— Где стоит вертолет Дзанга?

— Вертолет… На поле, — выдавил из себя солдат.

— Что это за поле?

— Там, — солдат махнул рукой. — Бывший лагерь военнопленных.

Рэмбо отпустил его и выбежал из хижины. Надо взять вертолет Дзанга!

Глава 3

Дзангу крупно повезло. Едва он выскочил из штаба и успел пробежать полсотни шагов, как сзади рвануло. Взрывной волной его сбило с ног и оглушило. С трудом он поднялся на корточки, оглянулся и не увидел штаба. А вслед за тем одна за другой стали рваться цистерны с горючим. Дзанг, спотыкаясь и падая, побежал к своей хижине, но еще издали увидел на ее месте бушующее пламя. Он бросился ближе к пруду это было единственное спасение в море огня. И когда он уже добежал до плотины, там, за прудом, взлетели в воздух два склада с боеприпасами.

Мимо него с искаженными от страха лицами пробегали солдаты, офицеры, и он никого не в силах был остановить — все словно обезумели. И тогда он услышал крик, который потряс базу не меньше взрыва: — Деса-ант!

Дзанг сел на берегу пруда. Нужно было прийти в себя, понять происходящее, оценить ситуацию. В голове шумело, жирный черный дым, потянувшись над землей, проникал в легкие и выворачивал наизнанку. Неужели все это мог сделать один человек? Неужели все это — Рэмбо? А почему бы и нет… Если он мог уничтожить лагерный пост и снять на вышках часовых, если ему удалось разнести в щепки два катера, то кто мог помешать ему поднять на воздух склад с горючим, для которого достаточно всего одной спички?

Значит, он недооценил индейца и поплатился за это. Его не нужно было брать живым, его следовало уничтожить еще там, на правом берегу, когда он стоял в оцеплении солдат. И если не уничтожили там, то надо было приказать Нго прикончить его сразу же здесь, на базе. А они кормили им пиявок, трясли на решетке, царапали щеку… Плевать он хотел на все это! И вот результат: Нго размозжили голову, а Рэмбо теперь добирается до него. И, может быть, он уже рядом, следит за ним. Дзанг был не из пугливых, но ему стало не по себе. Он оглянулся и выругал себя за трусость. И только теперь понял, почему чувствует себя неуютно — при нем не было никакого оружия.

Дзанг поднялся на плотину и увидел два трупа — солдат достали осколки, когда взлетели на воздух склады с боеприпасами. Рядом с ними валялись два автомата. Дзанг взял один и пошел к своему вертолету. Оглянувшись, он увидел на месте бывшего штаба искореженные листы дюраля и понял, что теперь кроме него некому взять на себя ответственность.

Он собрал испуганных офицеров и приказал им прекратить панику и привести солдат на место бывшего лагеря.

Когда Дзанг вышел к вертолету и обернулся, он увидел за собой толпу солдат. Среди них были раненые, обожженные, одежда с некоторых свисала клочьями.

Постройте их и пересчитайте, — приказал он старшему по званию офицеру.

Солдат построили. Их оказалось чуть больше сотни, это из трехсот пятидесяти человек гарнизона!

Дзанг рассудил, что теперь Рэмбо попытается во что бы то ни стало захватить вертолет. Больше ему не на чем выбраться отсюда. Поэтому он приказал офицеру с пятьюдесятью солдатами занять вокруг вертолета круговую оборону, а остальным — прочесать побережье.

Дзанг поднялся в пилотскую кабину и с удовольствием сел в кожаное кресло. Здесь он чувствовал себя уверенно. Пилот и стрелок-радист, как всегда, были на месте. Они молча смотрели на Дзанга и ждали его вопросов. Дзанг не любил, когда подчиненные задавали вопросы ему.

— Что в эфире? — усевшись поудобнее, спросил наконец он.

— Соседи очень волнуются, господин Дзанг. Они спрашивают, что у нас происходит и почему молчит штаб.

— Они выслали нам помощь?

— Нет, господин Дзанг. Они сказали, что, пока не выяснят обстановку, не могут оставить без прикрытия свой участок.

Соседняя база была в трех милях севернее. «Идиоты, — выругался про себя Дзанг. — Может быть, они думают, что началась война?»

— Свяжите меня с ними.

Соседи откликнулись сразу же. На связь вышел сам командир базы.

— Дзанг, наконец-то! Что у вас случилось?

Диверсия, — сдержанно ответил Дзанг. Действует группа диверсантов из двух, возможно, из трех человек.

— Но мы видим в вашей стороне гигантский столб огня и дыма!

— Так всегда горят горюче-смазочные материалы, — сухо ответил Дзанг и не стал больше распространяться на эту тему. — Командир, я прошу прислать сотню автоматчиков.

— Дзанг, а вы уверены, что действует только одна группа?

— Уверен.

— Ведь если это десант…

— Это не десант, — зло перебил его Дзанг. — Это даже не группа: это один человек, если на то пошло! И если вы не поможете нам его нейтрализовать, он прорвется к вам, и над вашей базой тоже повиснет черная туча!

— Ну хорошо, хорошо, Дзанг. Я вышлю к вам автоматчиков.

— Спасибо, — Дзанг вытер со лба пот и попросил радиста связать его с боевым вертолетом своей базы. Этот вертолет использовали очень редко: лишь на военных учениях и на учебных тревогах. Его команда — пилот с помощником и стрелок-радист — подчинялись только командиру базы. Теперь командовал тем, что осталось от базы, он, Дзанг. Он приказал экипажу поднять машину в воздух, пройти вдоль левого берега Сонг-Бо и при обнаружении террориста или террористки немедленно уничтожить всеми имеющимися средствами вплоть до напалма.

— Что с командиром? — спросил все же стрелок-радист.

— Штаб уничтожен, — ответил Дзанг. — Связь только со мной.

Он снял наушники и стал смотреть в боковое стекло. Через три минуты над джунглями показался вертолет.

Глава 4

Рэмбо поднялся на сторожевую вышку и увидел голубой вертолет Дзанга, который стоял ярдах в двухстах, окруженный полусотней автоматчиков. Но Рэмбо увидел и другое: растянувшись двумя цепями, к реке спускались солдаты. «Видно, Дзанг поумнел за последние сутки. Он закинул сеть, из которой трудно будет выбраться». И даже если он постарается и обойдет цепи с востока, вертолет ему не взять: слишком много перед ним открытого пространства. И, как он понял, Дзанг не будет теперь брать его живым — он нужен ему только мертвым.

Ну что ж, если Дзанг не хочет подпустить Рэмбо к себе, то надо выманить оттуда самого Дзанга.

Чуть выше по Сонг-Бо Рэмбо заметил перекат — каменистая гряда наполовину перекрывала реку, которая прорываясь через расщелины между камнями, яростно кипела и бурлила, поднимая фонтаны брызг. Берег у переката был загроможден крупными валунами. А ярдах в тридцати от воды сплошной стеной стоял сухой тростник. Лучшего места для игры с Дзангом нельзя было и придумать.

Рэмбо спустился с вышки, вышел к реке и побежал берегом к зарослям тростника. В колчане у него оставалось два зажигательных устройства. Все-таки он был благодарен Дзангу за то, что тот не проверил его колчан. Рэмбо вынул два небольших металлических шара, напоминающих мячи для игры в гольф, довернул запалы и выбросил колчан. Теперь он был ему не нужен.

Солдаты шли медленно, с трудом продираясь сквозь жесткий тростник, и стоял такой треск, будто приближалось стадо диких слонов. Но выйти из зарослей Рэмбо им не дал. Определив, что до открытого места им осталось идти не больше тридцати футов, он бросил перед цепью солдат первый шар. Тростник вспыхнул, как порох. Солдаты с криками и воплями кинулись назад, и в этот момент Рэмбо забросил второй шар за вторую цепь. Солдаты оказались в кольце сплошного огня.

Рэмбо отошел к реке и сел за валун. Но к нему так и не прорвался ни один автоматчик. И тут он услышал звенящий звук мотора. Вертолет обошел кипящее море огня, развернулся над Сонг-Бо и пошел, снижаясь, вдоль берега на Рэмбо. Но это не был вертолет Дзанга. На него шла боевая машина, выкрашенная в ядовито-зеленый цвет. «Что ж, — успел подумать Рэмбо, — это уже лучше». И в следующее мгновение далеко перед ним ударила ракета. Рэмбо даже не пригнулся. «Если они так будут стрелять, — огорчился Рэмбо, — то долго придется играть в кошки-мышки» Он вышел из-за валуна и, пока вертолет разворачивался, перебежал к перекату. Вторая ракета врезалась в реку ниже по течению, подняв столб воды. Вертолет снова пошел на разворот. Но почему он не зависает? Ведь они могли просто расстрелять его из пулемета. Значит, Дзанг очень поумнел, — он наверняка посоветовал пилоту держаться от Рэмбо подальше. И пилот не хотел рисковать.

— Мы обнаружили его, господин Дзанг! — радостно кричал в микрофон стрелок-радист. — Ему некуда деться!

— Он один?

— Один, господин Дзанг. Мы загнали его в реку!

— Смотрите, как бы он не ушел от вас по дну реки.

Не уйдет, господин Дзанг, засмеялся стрелок-радист. Будьте спокойны.

— Я не успокоюсь, пока не увижу его труп.

— Мы покажем его вам. Идем в атаку!

Рэмбо по камням добежал до конца гряды и остановился, глядя на приближающийся вертолет. Он видел, как из-под его брюха вывалились две оранжевые бочки и, кувыркаясь, понеслись прямо на него. «Напалм — это серьезно», — подумал Рэмбо, бросил автомат и прыгнул в воду. Течение подхватило его и отбросило под гряду. Здесь было спокойнее. В последний момент он увидел, что вертолет опускается к реке, и не стал ждать, когда рванут бочки. Он нырнул и обхватил ногами гладкий скользкий валун. Надо немного продержаться.

Стрелок-радист открыл бортовую дверь и высунулся. Вертолет коснулся поплавками воды.

— Командир, его нигде нет!

— Смотри лучше! — обернулся пилот. — Потом я подниму машину.

Стрелок-радист вытянул шею, и вдруг какая-то страшная сила вырвала его из дверей и бросила в реку. Рэмбо, стоя на поплавке, заглянул внутрь. Пилот и его помощник внимательно осматривали реку и были так увлечены, что скорее почувствовали, чем услышали Рэмбо, когда он уже шагнул к пилотской кабине. Они обернулись одновременно, и помощник пилота не растерялся. Это был не человек, а североамериканский гризли. Огромный, массивный, он бросился на Рэмбо, сбил его с ног, и они покатились к напольному люку, который стрелок-радист не успел закрыть. Голова Рэмбо оказалась над люком, а на нем сидел этот верзила и упирался в его подбородок жесткой потной ладонью. Рэмбо дал ему возможность насладиться своей силой, и, когда помощник пилота уже торжествовал победу и на долю секунды расслабился, Рэмбо выскользнул из-под него, и тяжелая туша рухнула в люк. Пилот не стал искушать судьбу и, распахнув дверь кабины, прыгнул в реку.

Рэмбо сел за штурвал и осмотрелся. Пулемет был на месте. Между креслами пилота и его помощника он увидел длинный зеленый ящик, точно такой же, какой стоял на палубе катера Вана. Тогда эта штука здорово выручила Рэмбо. Он открыл замки и полюбовался новеньким гранатометом. Он был готов к действию хоть сейчас. Из-под кресла помощника торчал ствол автомата. Авиатор даже не воспользовался им. А ведь он не растерялся. Вот к чему приводит самонадеянность.

Рэмбо остался доволен осмотром — вертолет был почти новым и, видимо, редко использовался. Правда, был заполнен всего один пулеметный ящик. Экипаж явно не готовился к бою или надеялся на легкую победу. Опять самонадеянность. Он включил рацию и услышал знакомый голос.

— …Почему не отвечаете? Что случилось? — надрывался Дзанг. Чувствовалось, что беспокойство его достигло предела.

Рэмбо не стал отвечать и выключил рацию. Ему еще нужно было время, чтобы взять военнопленных и уйти. А если он ответит, Дзанг сразу же прилетит сюда и навяжет бой. Пусть пока волнуется и ждет, когда ему ответят. Время сейчас играло на Рэмбо.

Глава 5

Траутмэн сидел в своей палатке у открытого полога и смотрел в дрожащее марево. Безжизненное, выжженное солнцем плато уходило в бесконечность. Горизонта не было, и не было дали — все растворилось в зыбком мареве. Полковник поймал себя на том, что и мысли его под воздействием этой картины не имеют четких очертаний. Они расплывчаты, неопределенны и не ограничены строгой линией горизонта. Ему не хотелось думать ни о большой политике, которая всегда была ему отвратительна своей мерзостью, ни о генерале, предавшем старую солдатскую дружбу, ни о Мэрдоке, готовом выполнить любой бессмысленный приказ. И тогда он зацепился мыслью за Рэмбо. Если не произойдет никакой случайности, он вернется. Рэмбо попадал не в такие переплеты — и возвращался.

Послышались шаги, и Траутмэн увидел Эрлсона. Он шел от ангара, неся в руке целлофановую сумку.

— Как себя чувствуете, сэр?

Благодарю, Эрлсон. Что нового? Заходите, у меня хоть не печет солнце.

Эрлсон вошел в палатку и выставил на стол несколько бутылок пепси.

— Прямо из холодильника, сэр. Вам открыть?

— Откройте, Эрлсон. Посидите со мной, если не торопитесь. Эрлсон открыл две бутылки и сел.

Есть новость, сэр. Только между нами. Военная база на Сонг-Бо, которую мы прослушиваем, не подает никаких признаков жизни.

— Вы перехватываете радиопереговоры штаба?

— Не только. Все радиоточки базы. И они вдруг все замолчали.

— И что думает по этому поводу Мэрдок? Эрлсон пожал плечами.

— Это необъяснимо, сэр, и Мэрдок отказывается что-либо думать.

Траутмэн чуть улыбнулся, его лицо просветлело.

— Когда это случилось, Эрлсон?

— Утром, сэр.

— А накануне вечером замолчал передатчик, по которому выходил на связь Рэмбо?

Совершенно верно, сэр, добродушное лицо Эрлсона расплылось в улыбке. — Неужели вы полагаете, полковник…

— Я не полагаю, — сказал Траутмэн. — Рэмбо жив. И, думаю, он уже не нуждается в помощи. Скоро он будет здесь. Это приятная новость, Эрлсон.

Лейтенант с сожалением посмотрел на Траутмэна. Как бы ему самому хотелось верить в это, но чудес не бывает. А полковник — фанатик. Тем тяжелее для него будет разочарование.

— Сэр, простите меня, но здесь можно рехнуться, — Эрлсону было очень жаль полковника. — Пойдемте в штаб, там хоть есть с кем поговорить.

— Как вы знаете, я под арестом.

Все мы здесь под арестом, сэр. Генерал, видимо, только по карте представляет себе географическую точку, где мы находимся…

— Наверное, вы правы, Эрлсон, и нарушение приказа о моем аресте будет весьма и весьма условным.

— В самом деле, сэр. И Мэрдок будет рад вас видеть. По правде говоря, он очень страдает.

Эрлсон пропустил Траутмэна вперед и вышел за ним из палатки. Они сразу будто попали в пылающий камин.

Никогда не думал, сэр, что есть страны, на земле которых можно жарить яичницу.

— Что с вами, Эрлсон? Ведь это всего-навсего двадцатая параллель. И кроме того, вам повезло. Хотелось бы мне посмотреть на вас, когда начнутся тропические дожди.

— Думаю, к этому времени мы успеем дать деру, — засмеялся Эрлсон.

Мэрдок не удивился появлению Траутмэна. Он понял, что его вытащил из палатки Эрлсон.

— Здравствуйте, Мэрдок. Я не помешаю?

Мэрдок вышел, улыбаясь, навстречу и крепко пожал Траутмэну руку.

— Здравствуйте, полковник. Я уж было и сам хотел послать за вами. Здесь и того веселее — хоть зуммеры жужжат.

— Что нового, Мэрдок?

Мэрдок подозрительно посмотрел на Эрлсона, но тот спрятал взгляд и прошел к локатору.

— А что у нас может быть нового? Тишина. Мертвая тишина! Хотите что-нибудь выпить, полковник?

— Благодарю. Эрлсон уже угощал меня, — Траутмэн сел и положил ногу на ногу. — Мэрдок, вы ничего не слышали об эсминце «Элдридж»?

Мэрдок посмотрел задумчиво в потолок, но ничего не вспомнил.

— Нет. А что с ним случилось?

— В начале сороковых годов с ним проводили опыты, в результате которых он исчез.

— Утонул?

— Нет. Просто исчез на глазах изумленных свидетелей. А потом снова появился.

— Гипноз?

— Опять не угадали. Вокруг него создали такое электромагнитное поле, что он оказался в другом измерении. Вместе с командой. А через некоторое время снова появился на том же месте.

Фантастика? Я не читаю фантастику, полковник. Все это бред больного воображения.

Не скажите. Опыты проводил гениальный Эйнштейн. Об этом были сообщения в серьезных научных журналах, а в газетах — интервью с членами экипажа. Мэрдок внимательно посмотрел на Траутмэна и рассмеялся.

— Полковник, я знаю, к чему вы клоните. Вы же боевой офицер, реалист, а верите в другие измерения! Одной шальной пули достаточно, чтобы разрушить все ваши измерения. И поверьте…

Он не договорил и бросился к аппарату.

— Два — семь-девять — два — девять… Говорит Одинокий Волк. Ответьте мне.

Мэрдок схватил микрофон.

— Волк, это вы…

— О'кей.

И связь прервалась.

Траутмэн улыбался. Мэрдок посмотрел на него и побледнел.

— Фантастика…

Глава б

Убедившись, что связь со своим штабом устойчива, Рэмбо опять отключил рацию, чтобы не привлекать внимания Дзанга, и поднял вертолет в воздух. Он пролетел над Сонг-Бо и развернулся над тем местом, где оставил Ма. Ему показалось даже, что он увидел небольшой холмик.

— Прощай, Ма… Я не забуду тебя, — сказал он вслух и направил вертолет в сторону лагеря.

Он увидел своих соотечественников там, где и оставил их недавно, — на поляне перед постом, до которого так и не дошел в свой последний раз солдат Нгуйен.

Пленные махали ему руками, кричали что-то, возбужденно бегали по поляне.

Рэмбо посадил машину и открыл дверь.

— Я не могу взять всех! — крикнул он в толпу. — За вами прилетят. Я обещаю вам это. Сейчас я возьму только больных. Смит, где ты? Помоги отобрать людей.

— Я здесь, Рэмбо! — Смит подбежал к вертолету, и в это время раздалась автоматная очередь.

Смит выронил из рук автомат и повалился на бок. Рэмбо бросился в кабину и нажал на пулеметную гашетку. Это взбодрило военнопленных, и те, у которых было в руках оружие, повернулись к зарослям. Начался бой. Тем временем раненые и больные забирались в вертолет.

«Значит, Дзанг бросил сюда последних солдат — свою охрану, и скоро сам будет здесь, — подумал Рэмбо. — Надо уходить».

Он высунулся из кабины, дал знак, чтобы закрывали дверь, и поднял тяжелую машину в воздух. Надо успеть набрать высоту, только набрать высоту. И когда он начал разворачиваться над Сонг-Бо, увидел, как прямо на него идет голубой вертолет. Все-таки он выманил Дзанга, но как раз сейчас он и не был нужен Рэмбо.

Глава 7

Дзанг слишком поздно понял, что опять упустил время. В который раз этот индеец провел его! Нужно было сразу вылетать, как только Дзанг почувствовал что-то неладное, как только зародилось тревожное чувство. Но он никогда не доверял своим чувствам, ему нужно было услышать голос радиста. Увы, радист вертолета упорно молчал.

Сперва Дзанг ждал, когда вертолет выйдет из атаки, и ему доложат об уничтожении или захвате Рэмбо. Но время шло, а вертолет молчал. Тогда Дзанг подумал о худшем: не упала ли машина в реку, увлекшись погоней? И не остался ли в таком случае Рэмбо живым и невредимым? Если это так, он опять попытается прорваться к лагерю, и никто не помешает ему это сделать. И Дзанг приказал своей охране идти и защищать лагерь, а экипажу объявил пятиминутную готовность. Он еще на что-то надеялся, а время шло. И когда, наконец, со стороны реки появился вертолет и низко пошел над джунглями, Дзанг вздохнул с облегчением и спрыгнул на землю, он сгорал от нетерпения. И уже в следующее мгновение все понял.

Вертолет не долетел до него. Он завис над лагерем и стал спускаться. Только тогда до сознания Дзанга дошло, что Рэмбо снова обвел его вокруг пальца. Но разве мог он хотя бы предположить, что безоружный человек может захватить боевую машину! И как он доверил такую операцию обленившемуся и бездарному экипажу! А ведь если бы радист держал связь, Дзанг мог уничтожить Рэмбо еще на реке. Без всяких усилий.

Сейчас оставалась последняя возможность рассчитаться с индейцем: расстрелять его, пока он не взлетел. И-Дзанг приказал поднять машину и вести ее на лагерь, а сам в последний раз попытался связаться с вертолетом. И он услышал две последние фразы:

— Волк, это вы?..

— О'кей.

И рацию отключили. Он сразу узнал эти голоса: один принадлежал Мэрдоку, другой — Рэмбо. Неужели он еще на что-то надеется? И тут он увидел, как зеленая машина поднялась над деревьями и стала уходить в сторону реки, резко набирая высоту. Дзанг и тут не успел. Отодвинув плечом стрелка-радиста, он сам встал за пулемет. Теперь он никому не доверял.

Глава 8

Рэмбо, разреши мне стать за пулемет? — прокричал кто-то над его ухом. — Я Боби-стрелок!

Рэмбо кивнул, не оборачиваясь, и бросил машину в сторону. На одно мгновение он увидел искаженное яростью лицо Дзанга и услышал, как по поплавкам ударила пулеметная очередь.

Пулемет Боби коротко огрызнулся, но не достал голубую машину Дзанга.

Пилот Дзанга стал набирать высоту и заходить сзади. Но Рэмбо понял его маневр, скользнул вбок, уходя от пулемета, резко набрал высоту и сам оказался на хвосте у Дзанга. Теперь Боби дал длинную очередь и прошил брюхо голубой машины. Пилот Дзанга отвел вертолет в сторону — кажется, это его отрезвило, и он вспомнил, с кем имеет дело.

Рэмбо не отходил от Сонг-Бо. Река был то слева, то справа, то под ним. Он не хотел рисковать жизнью людей, которых обещал спасти, и в крайнем случае надеялся посадить машину на воду. Экипаж как чувствовал, что больше им заправиться будет негде: если прибор не врал, то баки были заполнены под завязку, и Рэмбо мог позволить себе немного поиграть с Дзангом. Сверху хорошо было видно, как пылают развороченные цистерны и озеро с горючим, стекающим огненными ручьями к реке.

Теперь Дзанг бил издалека, опасаясь подойти ближе. И тогда Рэмбо решил сам атаковать. Он поднял машину и сделал вид, что уходит за реку, к границе. Дзанг этого допустить не мог и бросился вслед. Рэмбо только этого и ждал. Он кинул вертолет ему навстречу и, развернув, дал возможность Боби выпустить прицельную очередь. Но пилот Дзанга вовремя рванул машину вверх, и пули еще раз прошили голубое брюхо вертолета.

Рэмбо понял, что его противник не новичок в воздушном бою. Дзанг мог себе позволить отобрать лучшего пилота.

Рэмбо довернул машину и подставил кабину Дзанга под пулемет. Боби-стрелок был, видно, мастером своего дела. Он не упустил эту возможность. Рэмбо видел, как несколько пуль пробили плексиглас кабины, но пулемет Боби тут же захлебнулся. Стрелок даже закричал от досады.

— Все, Рэмбо!

Рэмбо и без него знал, что с таким боезапасом много не навоюешь. Но он был жив, и значит, не все еще кончено — так его учили, так он привык думать.

— Уходи отсюда! — крикнул он Боби. — Всем лечь на пол! Рэмбо одной рукой открыл замки на длинном зеленом ящике, вынул гранатомет и положил рядом.

— Ну что, Дзанг, давай — действуй, — сказал он вслух. — Ты же видишь, я жду тебя.

Дзанг понял, что Рэмбо беспомощен, но еще не решил, что с ним делать. На всякий случай он приказал держать машину подальше, ведь этот ненормальный индеец мог пойти и на таран: ему нечего терять. И Дзанг оставлял пилоту возможность маневрирования. Но когда Рэмбо подставил под его пулемет кабину, Дзанг не выдержал и дал короткую очередь. Несколько пуль прошили фонарь, и Дзанг ясно увидел, как Рэмбо резко откинулся в кресле, будто получил прямой удар в переносицу. Вертолет начал резко снижаться к реке, болтаясь, словно пьяный, из стороны в сторону.

Пилот Дзанга подвел свою машину ближе и стал снижаться вместе с вертолетом Рэмбо. В какой-то момент Дзанг увидел изуродованное лицо Рэмбо, запрокинутое кверху. Челюсть его отвисла, и рот был широко открыт, словно он закричал перед смертью, да так и остался с открытым ртом.

Дзанг устало опустился в кресло и показал пилоту пальцем вниз.

— Садись!

Это была достойная победа, и Дзанг не скрывал своего торжества.

Мы отбуксируем его к берегу! — прокричал он пилоту и в этот миг увидел, как Рэмбо поднялся во весь рост и поднял гранатомет.

В следующее мгновение голубой вертолет Дзанга разлетелся на куски.

Глава 9

Рэмбо убавил обороты, обернулся и только теперь увидел своих пассажиров: изможденные обросшие лица бывших военнопленных; полуистлевшая форма, свисающая клочьями с иссохших тел; неестественно тонкие руки; ноги, обмотанные тряпьем, обутые в разбитые армейские ботинки и просто босые… Но прежде всего он увидел глаза, множество счастливых глаз, в которых стояли слезы. Эти глаза смотрели на него с верой и надеждой. И он не мог обмануть их веру в свободу и надежду на спасение.

— Боби, посчитай, сколько нас.

— Двенадцать. Вместе с тобой, Рэмбо.

— Сколько больных и раненых?

— Все больные, Рэмбо. А раненых трое. Крепко задело Смита.

— Какого Смита?

— Джека Смита, Рэмбо. Твоего приятеля.

— Значит, он жив? — обрадовался Рэмбо. — Несите его сюда.

Джека посадили в кресло помощника пилота, Рэмбо пристегнул его ремнями и осмотрел рану. Опять это плечо! Пуля прошла под ключицей и застряла, видимо, в лопатке.

Рэмбо достал из медицинского ящика бинт, йод, пластырь и обработал рану.

— Ты потерпишь, Джек?

— Я потерплю, Рэмбо… Мне осталось недолго… Я хочу поговорить с тобой.

Мы поговорим. А теперь сиди спокойно. Или тебе лучше лечь?

— Нет… Мне хорошорядом с тобой.

Рэмбо прибавил обороты, вертолет оторвался от воды и стал набирать высоту. Внизу проплыла знакомая каменистая площадка, где его должны были встретить, но вместо этого — предали. Мэрдок!.. Теперь Рэмбо встретится с ним. Мэрдок не верил в это, теперь ему придется поверить. Ну да, он ведь верил только в свои железки и лампочки. Как он тогда сказал? «Все эти приборы будут работать только на вас. Так что, Рэмбо, можете чувствовать себя спокойно».

Ах, мерзавец! Если бы Рэмбо надеялся на железки и лампочки, его давно бы уже не было в живых. Мэрдок командовал батальоном под Хандумом! Если об этом рассказать вьетнамским попугаям, они хохотали бы на все джунгли!

Позади остались тропические и хвойные леса восточного склона Аннамских гор, и Рэмбо набрал высоту семь тысяч футов. Когда он бросил взгляд на карту Мэрдока, там, в штабе, он приметил лишь две заметные вершины, которые могли служить ему ориентиром: одна — около шести тысяч футов, должна показаться чуть восточнее и другая, милях в семидесяти от Меконга, намного выше. Тоже на востоке. Мимо первой вершины он уже проскочил и убедился, что маршрут взял правильно.

Когда горы стали мельчать и опускаться и внизу поплыли лиственные леса, а потом показались саванны, Рэмбо снизился до полутора тысяч футов и позволил себе расслабиться. Он включил рацию и сразу же связался со штабом. Ему ответил Эрлсон.

— Эрлсон, это я — Рэмбо.

— Где вы, Рэмбо? Ответьте мне! — Эрлсон покосился на Мэрдока. Мэрдок и Траутмэн, сидевшие за столом, поднялись. Но Мэрдок даже не сделал попытки приблизиться к аппарату. Он словно окаменел.

— Эрлсон, я буду через тридцать минут. Слушайте меня внимательно. На борту больные и раненые — одиннадцать человек. Их нужно встретить. Вы поняли меня?

— Я вас понял, Рэмбо! Мы встретим вас!

— Все, — Рэмбо отключил рацию и повернулся к Смиту.

Джек хватал ртом воздух и, видно, пытался что-то сказать. Рэмбо надел на него наушники с микрофоном и спросил:

— Плохо, Джеки?

— Я… не долечу, Рэмбо… Все…

— Держись, Джеки. Мы уже пролетаем вторую вершину. Скоро будет Меконг. Ты не видел сверху Меконг, Джеки? Я тоже. Мы вместе посмотрим Меконг. Это граница.

— Не надо…

— Что не надо?

Рэмбо слышал его тяжелое хриплое дыхание. Временами в горле у Джека что-то булькало, и тогда дыхание прерывалось.

— Слушай, Рэмбо, — отрывисто сказал Джек. — Ты вернешься… в Аризону. Найди… мою мать. Ты помнишь… Тусон… Тусон, Рэмбо. Скажи ей… Скажи ей… — в горле Джека заклокотало, и голова его упала на грудь.

Сзади стоял Боби-стрелок. Он отстегнул ремни на Джеки, взял под мышки его легкое обмякшее тело и вытащил из кабины. Потом вернулся, сел на его место и надел наушники.

— Джеки отмучился, — сказал он после паузы. — Он слишком много страдал…

Рэмбо кивнул. Лицо его окаменело. Как сквозь туман, он видел приближающуюся темную ленту Меконга. Джек не перелетел через Меконг и не посмотрел на него сверху. Он не смог потерпеть еще немного…

— Рэмбо, — услышал он голос Боби, — нам нечем отблагодарить тебя. Ребята просили передать тебе вот это, — и он положил ему на колени что-то большое и тяжелое.

Рэмбо опустил глаза и увидел свой любимый нож с зазубринами и компасом, вделанным в торец ручки. Он наполовину был вынут из ножен — его ножен!

— Где вы взяли его?

— Ребята сняли с какого-то мертвого вьетнамца. Он лежал на берегу реки.

Значит, это был один из бандитов Вана. Рэмбо даже запомнил его. Он снял нож с пояса Рэмбо и повесил себе на пояс А потом он охранял их. Это у него Смит выбил автомат, когда Рэмбо пырнул Вана. Стало быть, доплыл бандит до берега. А скорее всего, его бросила туда взрывная волна.

— Это мой нож, — сказал Рэмбо. — Вы мне сделали большой подарок, Боби. Спасибо.

Рэмбо пристегнул ножны к поясу. Он вспомнил, как они сидели на палубе катера, и Ма спросила, что ему приносит удачу. И тогда он показал ей этот нож. Все-таки он принес ему удачу. А вот Ма с талисманом не повезло. Рэмбо нащупал на груди маленький медальон. Значит, он принес удачу ему. Ма и после смерти заботилась о нем и еще раз спасла его.

Рэмбо посмотрел вперед и увидел знакомые постройки базы. Он показал Боби глазами вниз.

— Мы прилетели, Боби-стрелок.

— Какая это страна, Рэмбо?

— Таиланд.

Рэмбо завис рядом с вертолетом Гаррисона и стал опускаться. Он видел, как из штаба, из ангара, из палаток выбегали люди и бежали к нему. Они что-то кричали и размахивали руками. У вертолета Гаррисона стоял, подняв вверх два растопыренных пальца, улыбающийся полковник Траутмэн.

Глава 10

— Благодарю вас за службу, Мэрдок, — в голосе генерала звучала такая откровенная издевка, что Мэрдок задержал дыхание и надулся. — Вы не могли провести даже такую дерьмовую операцию. Вы обещали мне, что я не услышу от вас докладов ни о каких эксцессах. Вы убеждали меня, что у вас все о'кей. И что же? — рокот генерала набирал силу. О чем вы мне докладываете? Вы что, хотите быть умнее правительства? Хотите диктовать ему свою волю? Кто вы такой, Мэрдок? Что вы о себе думаете?

Мэрдок потихоньку перевел дыхание. Лицо его покрылось крупными каплями пота.

— Сэр, я не предполагал, что Рэмбо…

— Молчать! — мембрана задрожала. — Я знать не желаю никакого Рэмбо! Я разговариваю с вами, а не с бандитами полковника Траутмэна! Извольте отвечать за себя! Вот они-то как раз и делают то, что им приказывают, в отличие от вас, Мэрдок! Я очень подозреваю, что вы не смогли даже вразумительно объяснить Рэмбо его задачу. Вы способны работать только с клерками, Мэрдок, — крутые парни вам не по зубам!

Выкрикнув последнюю фразу, генерал, кажется, сказал все, что хотел сказать, и замолчал. Мэрдок тоже молчал, опасаясь неосторожным словом снова вызвать гнев начальства.

— Ну что вы теперь молчите?

— Жду ваших приказаний, сэр.

— Что толку от моих приказаний, если вы их не выполняете, — пробурчал генерал. — Рэмбо сел?

— Так точно, сэр.

— Я вам не завидую. Выкручивайтесь сами и не смейте мне жаловаться! Это крутые парни, Мэрдок. Да вы скоро убедитесь в этом сами. Я высылаю санитарные вертолеты. Вы будете лично сопровождать их до Кхонкэна. Там прекрасный госпиталь. Я назначу вас сестрой-сиделкой, Мэрдок, и когда наши люди почувствуют себя хорошо, вы будете по одному отправлять их на родину. Никто не собирается выгребать за вас дерьмо.

В передатчике щелкнуло. Мэрдок осторожно положил на стол микрофон, сел и устремил взгляд в одну точку.

Глава 11

— Я знал, что ты вернешься, сынок, — Траутмэн обнял Рэмбо и прижал к себе. — Ты молодец. Я горжусь тобой.

— Я тоже, сэр, горжусь вами, Я все знаю.

— Их много там осталось, Джони? — Траутмэн кивнул на солдат, которым помогали спускаться из вертолета.

— Много сэр. Посмотрите на одного из них.

Рэмбо подошел с Траутмэном к носилкам, на которых лежало тело Смита, и снял с его лица покрывало.

— Это Джек Смит, — сказал он. — Тусон, штат Аризона.

— А ты из Финикса, Джони. Это совсем рядом. Рэмбо кивнул.

— А ведь он мог бы остаться живым, сэр.

— Это с ним я видел тебя? — спросил Траутмэн.

— С ним. А потом Мэрдок предал нас — его, меня, всех. И Джек погиб. А Мэрдок жив. Ведь он жив, сэр? С ним ничего не случилось?

Траутмэн внимательно посмотрел на Рэмбо.

— Ты что задумал, Джони?

— Ничего. Просто хочу с ним поговорить.

— Только не делай глупостей. Ты меня слышишь?

Рэмбо кивнул и полез в вертолет. Там он достал из-под сиденья помощника пилота автомат, спрыгнул на землю и молча прошел мимо Траутмэна.

— Ты меня понял, Рэмбо? — крикнул ему вслед полковник. Рэмбо, не оборачиваясь, кивнул. Он подошел к штабу, ударом ноги распахнул дверь и остановился.

Мэрдок, побледневший, смотрел на него расширенными от ужаса глазами. Рэмбо поднял автомат, и его черный зрачок уставился Мэрдоку в лоб. И лишь в последний момент Рэмбо поднял ствол на три дюйма выше и нажал на спусковой крючок. Треск бесконечной автоматной очереди слился со звоном стекла и взрывами компьютеров и радаров. Аппаратуру охватило пламя. Когда патроны кончились, Рэмбо отбросил автомат, вынул нож и медленно, очень медленно стал подходить к Мэрдоку. Мэрдок отступил на шаг и уперся задом в стол.

Послушай, Рэмбо, ты знаешь, не я отдаю приказы. Я их только выполняю. Так же, как и ты. Что ты хочешь?.. Клянусь тебе, то, что случилось, не должно было случиться! Рэмбо, остановись!

Рэмбо взял Мэрдока левой рукой за горло и опрокинул на стол. Потом он поднял свой страшный нож и обрушил его в двух дюймах от виска Мэрдока.

— Задание выполнено, — сказал Рэмбо и посмотрел в белые от страха глаза Мэрдока. — Ты знаешь, что там остались другие?

— Да, Рэмбо…

— И знаешь теперь, где их искать?

— Знаю…

— Разыщи их или я разыщу тебя.

Рэмбо отпустил Мэрдока и вышел из штаба. У двери стояла толпа солдат и офицеров. Бывшие военнопленные сбились в отдельную группу. Они ничего еще не могли понять.

Подошел Траутмэн.

— Он живой? Рэмбо кивнул.

— Тебя ждет еще одна почетная медаль Конгресса, — сказал Траутмэн.

— Отдайте им, — Рэмбо кивнул в сторону бывших военнопленных. — Они заслужили ее, сэр.

— Я сдержал свое слово, Джони — теперь ты свободен.

Рэмбо поднял глаза, посмотрел куда-то выше головы полковника и промолчал.

— Все, что здесь произошло, Рэмбо, несправедливо, — продолжал Траутмэн. Но нельзя же из-за этого ненавидеть всю страну!

— Ненавидеть?.. Я умру за нее, сэр.

— Так что же ты хочешь?

— Я хочу того же, что и они, — Рэмбо показал на группу изможденных оборванных людей, которые когда-то были солдатами. — Хочу того же, чего хотел каждый парень, который приехал сюда и отдал все, что мог. И проливал свою кровь. И был убит, — он кивнул в сторону носилок с телом Смита. — Я хочу, чтобы наша страна любила нас так же, как любим ее мы. Больше я ничего не хочу.

На глазах Рэмбо показались слезы. Он повернулся к бывшим солдатам 3-й армии Соединенных Штатов Америки, и они вытянулись перед ним, отдавая ему честь. Что он мог им сказать? Ничего, кроме того, что они уже слышали. Рэмбо почувствовал, что ему сейчас нужно побыть одному. Очень нужно побыть одному.

Он прошел мимо людей, которые расступились, давая ему дорогу, и когда остался один, остановился и вздохнул глубоко.

Впереди расстилалось голое безжизненное плато, и над ним дрожал, скрывая горизонт, перегретый солнцем воздух. Туда, в таинственную неопределенность, и направился Рэмбо.

Траутмэн долго смотрел ему вслед. До тех пор, пока Рэмбо не растворился в этом дрожащем мареве.

Оглавление

Пролог

ЧАСТЬ I

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

ЧАСТЬ II

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

ЧАСТЬ III

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава б

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11