Ночью прошел дождь, и летнее хмурое утро нехотя заглядывало в окно к дежурному следователю Сергею Васильевичу Бизюкову. Дежурство подходило к концу, и Серега, забросив ноги на казенный истрепанный стол, скатывал руками крепкие, маленькие газетные шарики и, прицеливаясь, метал их в человечка на схеме эвакуации, висевшей на противоположной стене. «Если попаду в него десять раз подряд, бывшая сама сегодня позвонит. Черт, до чего же не хочется возвращаться в пустую квартиру».
Предательски зазвонил телефон, изгадив до конца настроение.
– Да. Дежурный Бизюков слушает.
– Серега, на выход! У нас два трупа возле аэродрома.
– У вас?
– И у тебя тоже! Машина сейчас подойдет. Медик уже выехал.
– Начинайте без меня, я тут кое-какие дела доделываю.
Шарик пролетел мимо. Серега сплюнул, ведь почти получилось!
– Какие, блин, дела! Не доспал что ли!
Серега кинул трубку, зло поглядел на недопитый чай, истерзанную газету и походкой идущего на эшафот двинулся к двери, разминая затекшие ноги. Не могли их чуть позже замочить?
В глазах рябило от мокрой зелени: блестела листва на высоких тополях, трава, чавкающая под ногами, даже дом неподалеку мерцал советской зеленой краской через легкую утреннюю дымку. Серега неприязненно взглянул на трупы, замершие в нелепых неестественных позах: на животе, лицом в траву, ноги-руки скрючены. В этот раз картина усугублялась тем, что жертвами оказались крепкие здоровые парни лет под тридцать.
– О, какие люди! Никак сам Сергей Васильевич пожаловал. А то в прошлый раз стажера вместо себя прислали. Сегодня некого было? – трепался медэксперт, одновременно осматривая убиенных.
– Не гуньди, Тарасюк. Чего скажешь по жмурикам?
– А что я тебе скажу, мил друг, хотя какой ты мне друг. Вообще не могу понять, чем их того, жизни лишили. Здоровенные бугаи. Одежда вся целехонька, чистейшая, как только что из магазина. Не с рынка. Ты смотри, на пальце след от кольца. Женатый, видимо, был, или просто снял.
Серегу передернуло, сам недавно кольцо снял.
– Наколок нет. Даже парфюм чувствуется. Ох, не наш товарищ.
– Кто обнаружил?
– Вон, в окне на первом этаже бабуля мельтешит.
Бабуля как будто уловила главную для нее фразу в разговоре, чуть не выскочила из своего наблюдательного пункта, но передумала и через пару минут с накинутым пестрым платком и в домашних стоптанных тапках возникла в подъезде шестиэтажной хрущевки.
– Товарищ полицейский, плохо сплю по утрам. Совсем не сплю, особенно, когда вертолетчики пьяные под окнами горланят.
– И сегодня горланили.
– Нет, сегодня тихо так было. Я думаю, что так тихо. Только подумала, как вдруг совсем не тихо стало. Слышу возня какая-то. Глядь, местные эти, темные, узбеки или кто они там, этих здоровяков задирают.
– Что значит задирают? Обзывают что ли?
– Нет, товарищ полицейский, они у них что-то отбирали, кажется.
– И сколько узбеков этих было? Не томите, женщина.
– Двое. На голову их ниже. И надо же как-то убили, – сокрушенно покачала головой свидетельница.
– Что значит, как-то? Вы не видели, что ли?
– Товарищ полицейский…
– Сергей Васильевич мое имя.
Врач хихикнул
– Очень приятно, Сергей Васильевич, – заулыбалась женщина. – Нет, не видела. Один из них как зыркнет в мою сторону, я прямо обмерла и затаилась. А когда выглянула так медленно, эти двое лежат, а тех уже не было. Всё.
– Завтра придете в участок, мы все запишем.
– Хорошо, Сергей Васильевич, обязательно приду. Может вспомню еще чего.
Она все кивала, улыбалась, кутаясь в свой платок, и не собиралась уходить. Серега как можно противней сплюнул и достал сигарету. Снова стал накрапывать колючий дождик. Трупы отфотографировали, упаковали, чтобы увезти. Надо еще какие-нибудь сведения подсобрать для отчетности. Завтра бабку еще покрутим. Они на другой день больше сведений сообщают, почему-то.
Он огляделся. Трава мокрая, естественно, никаких следов. Про машину эта гражданка ничего не упоминала. Василь-евич поежился, застегивая на молнию легкую ветровку, пошел за деревья, которые росли здесь довольно плотненько и наткнулся на низкий забор из штакетника. А совсем недалеко, шагов десять-пятнадцать виднелась калиточка и, удача, административный домик алкоголиков-вертолет-чиков. И от дождичка тебе спрятаться и поболтать с мужиками можно.
Мужиков не оказалось! Еще одна шустрая бабушка-техничка поливала буйно цветущую герань на окне. Она так обрадовалась гостю, что выплеснула целый литр воды на бедное растение и кинулась к порогу.
– Здравствуйте, вы, наверное, наш новый командир бригады.
– Нет, я старший следователь Бизюкин. Вы ночью находи-лись здесь?
– Нет. Только вот недавно зашла. А что-то случилось?
– Случилось, случилось. Два тощих узбека завалили двух спортсменов-качков. Прямо у вас тут под носом.
– Ох ты, боженьки! У нас узбеков нет. Ребята крепкие есть, конечно.
– Нет. На ваших алкоголиков не похоже. Я тут осмотрюсь пока.
– Можно, конечно. На каких алкоголиков? У нас ребята непьющие. Как бы их к полетам допустили, – озадачилась старушка.
Все комнаты чистые, по-армейски убраны, в шкафах, на столах полный порядок, ничего подозрительного. Но чутье старого следака подсказывало, что этот стерильный домик чем-то все-таки запачкан или, по крайней мере, связан с этой нехорошей историей.
– А что это у вас за раритет такой? Как память что ли стоит?
В комнате начальника на рабочем столе стояла старая давно не востребованная ЭВМ еще с дискетами.
– Не, какая память. Он рабочий. Константин Аркадьевич всегда его включает, когда на работе. Поставили давно, меня здесь не было, лет тридцать назад.
– Включить можно?
– Ой, давайте, когда Константин Аркадьевич придет, – умоляюще посмотрела на Серегу женщина.
Он махнул на это рукой. Что может содержать полезного этот пережиток советского прошлого. Выглянул машинально в окно и притормозил. Ему представилась картина из постапокалиптических фильмов. Старый полусгнивший запорожец с неродными колесами большего размера. На корпусе накручены болты, смотаны провода, что-то похожее на антенны, только квадратной формы, а из-под багажника тянулись толстые перемотанные кабеля и шли прямо к зданию. Еще валялись круглые полосатые диски.
– А это, что у вас за свалка на охраняемой территории?
Бабушка выглянула из-за плеча Сереги.
– А это? Всегда так было. Говорят, наше здание отапливается так. Я не знаю.
Серега посмотрел на нее, как на дуру.
– Отапливается, говоришь. Это мы сейчас проверим без Константина Аркадьевича.
Женщина отпрыгнула, давая следователю дорогу, занервничала, но мешать не посмела.
Бизюков пнул ногой диск, тот, звякнув, отлетел в сторону. Серега плюхнулся на пожеванное временем кресло «Запорожца», скривился от запаха плесени, попытался закрыть дверцу, но она безвольно отвалилась, как только ее тронули за ручку. Серега хмыкнул и заметил, что приборная панель не похожа на то, что должно было быть у старой колымаги.
У оригинала отродясь столько кнопок не было – все они были какие-то разномастные, разноразмерные, разноцветные. Кое-где под кнопками виднелись остатки приклеенных кусочков бумаги с какими-то символами от руки синими чернилами. А что – разобрать невозможно – время, влага, солнце свою работу сделали. На панели со стороны пассажира были отверстия явно под такие же кнопарики – грубые, со следами неудавшихся попыток просверлить металл. В одном отверстии малого диаметра даже торчал обломок еще советского сверла.
«Криворукий Илон Маск совкового разлива». – Бизюкова даже брезгливо улыбнулся.
С чувством собственной абсолютной правоты, так характерной для людей недалеких, но при власти, он уверенно нажал красненькую кнопочку – единственно красную и большего других размера.
В середине панели что-то громко щелкнуло, часть панели на пружине отлетело прямо к лобовому стеклу и на поверхность
«выбросило» экран маленького телевизора с шильдиком «Юность – Ц405».
От неожиданности и резких громких звуков с Бизюкова слетели остатки сна и меланхолии.
Прошло несколько спокойных секунд, в течение которых ничего вроде не произошло. Бизюков выдохнул, опустил руки, прижатые в испуге к груди – и тут экран засветился. Глаза мгновенно «влипли» в новый источник опасности. Ноги резко напряглись для капитуляции, и правая больно ударилась об какую-то железяку.
«Ай! – Дернулся Бизюков, – Что – кровь?». Увидев, что ранения нет, вернул взгляд на экран, на котором на фоне каких-то разноцветных пятен начали мелькать буквы и целые фразы, как у программистов на их компьютерах. В конце каждой строки обязательно после небольшого раздумья появлялась надпись «…Ок!».
«О, это понятно. Код!!!» – даже немного оживился Бизюков, увидев знакомый любому первокласснику термин. Строки команд продолжали безопасно мелькать, страх постепенно отступал, дыхание стало свободнее, лицо порозовело. Даже глаза снова начали шарить по салонным прибамбасам не запорожского производства, как что-то пискнуло в мониторе. На нем появилась картинка-надпись из нулей и единичек «Тыкву не мотать – настройка управления». «Чегоооо? Какая тыква!» – только успел подумать следак, как резко кольнуло в затылке.
Новая надпись – «Повторяй – вверх». «Верх,» – непроизвольно подчиняясь, повторил Бизюков. «…Ок!» появилось в конце строки и уже легкий укол в голове. «Ого, это что такое? Робот? Киборг? А кто – он или я? В каком фильме видел подобное?» – мысли в секунду рванули в голове, которая даже немного закружилась.
«Повторяй – вниз»
«Да что за фигня такая!»
«ERROR! Повторяй – вниз»
«Вниз»
«…Ок!» Укол. «Повторяй – вправо»
«Вправо! Дятел!»
«ERROR! Повторяй – вправо»
«Вправо»
«…Ок!» Укол. «Повторяй – влево»
Даже забавно стало Бизюкову – к чему приведет эта игра в слова. Все остальные команды он послушно повторил, как и просил невидимый командир в старом советском цветном телевизоре с жутко намагниченным кинескопом.
«Ну все – теперь режим команд».
«Ну все – теперь режим команд» – по инерции повторил подопытный кролик – «А где …Ок?» – насторожился он.
Надпись поменялась – «Ну что, покойнички – полетаем!!».
«Петросян хренов! Юмору сто лет в обед!!» – мысленно презрительно сплюнул следак. «Какое полетаем?» – вслух начал допрос монитора Бизюков.
Вдруг какие-то лампочки замигали по контуру кабины, послышался неприятный тонкий жужжащий звук. Глаза следователя снова быстро округлились, по макушке пробежал леденящий холодок, на лбу проступила легкая испарина. «Сейчас на хрен взлечу.» – четко обозначилось в голове.
Старое корыто издало звук, похожий на неприличный для общества, и резко поднялось вверх.
Сергей Васильевич машинально дернул ремень, чтобы закрепить свое бренное тело, ремешок мягко отвалился и выпал, кувыркаясь, из кабины полуистлевшей черной ленточкой. «Что за дьявол! Сейчас выкинет меня к чертовой матери!» – вопило существо Сереги, но кричать и звать на помощь он не мог, его парализовал ужас. Он вопил внутри себя. Машина вдруг накренилась, исследователь схватился мертвой хваткой за еще крепкий корпус взбесившейся машины. «Что за … карусель такая!» Перед глазами замелькали земля, деревья, небо. Его сильно замутило, страшно захотелось в нужник. Все напоминало смертельный аттракцион, только без страховки. После следующего витка головокружительного полета, желудок спазмировал и очистил свое содержимое. Вытереться не представляло никакой возможности, так как руки выполняли спасательную функцию. «Все сейчас расшибусь в лепешку!» – паниковал Серегин мозг. Машина мгновенно устремилась вниз к земле. «А-а-а! Только не так быстро, Господи! Медленнее». Это старое корыто вдруг замедлило падение и мягко, покачиваясь, стало опускаться. Только тут Серега соотнес свои мысли и действия адской машины. «Вперед.» – осторожно скомандовал Сергей. Аппарат четко двинулся вперед по прямой. «Быстрее». Машина стала разгоняться. В новом приступе ужаса Серега увидел, что его несет прямо на стену дома. «Влево, о нет, вправо.» Запорожец заметался, Столкновение не произошло. «Все – назад, назад». И тут же почувствовал, что машина дала задний ход. «Что ж и подумать лишнего ничего нельзя?! Вниз, под кустики, медленно и аккуратно».
Когда Серега почувствовал твердую землю под колесами этого пылесоса, его тело выпало из салона, медленно отползло от этого технологического ужаса и минут пятнадцать оставалось в состоянии покое на безмятежной зеленой травке.
*****
– Товарищ, как вас там. Товарищ.
Контроллер – охранник Степаныч нехотя вышел из служебной комнаты и встал у решетчатой двери, отделяющей барачную зону от промышленной.
– Чего тебе, зэк!
– Мне на промку надо. Работать хочу.
Степаныч недоверчиво посмотрел на просящего. Темный, как цыган, волосы черные уже с проседью торчат во все стороны, как будто живут своей собственной от головы жизнью. Глаза детские, сияющие с блеском. «Наркоман что ли». Черная зэковская фуфайка наполовину вылезла из штанов, открывая мягкое нетренированное пузико. Руки постоянно находились в движении, словно искали полезной работы.
– Новенький что ли. На комиссии был? Допуск дали? Почему не к 8-ми как положено. Фамилия.
– А, Степаныч, это же Миха из десятого отряда, рабочего. Не отрицалово. Не признал, что ли? – Подошел еще один гуфсиновец молодой, веселый, еще не испорченный властью Федюня. – По особому указанию – (пальцем вверх) принтер «красным» чинил в диспетчерской. Вот он тебе твои ворота на электронике и починит. Шаришь в электричестве, Миха?
– Да, – мотнул головой Миха. – Я с ним дружу.
– С кем? – Степаныч еще подозрительней посмотрел на заключенного.
– С электричеством, – немало не смущаясь, подтвердил электрик.
– А мы сейчас это и проверим, – открывая замок, сказал Федюня. – Вон, ворота. Постоянно клинят. Приходиться по несколько раз на кнопку жать. С воли уже несколько машин скопилось, а запустить не могу.
Миха потер нос, нагнулся к пульту, заглядывая в щелку.
– Открыть надо.
– А если не открывать? Ты же с ним дружишь, с электричеством, – съехидничал Федюня. Степанычу все это уже не нравилось, но ворота действительно достали, а здесь на зоне начальство любило тех, кто бесплатно решает проблемы.
– А не открывая, могу только вырубить все электричество. Магниты отпустят и силком вручную откроем.
– Да ладно, – веселился Федюня. – Ну, давай – валяй, мы хоть поразвлечемся. Думаешь, ворота придумывали пальцем деланные!
Миха быстро нашел двойной проводок, отходящий от пульта ворот. В одном месте он очень кстати вылез из изоляции на природу. Как фокусник извлек из кармана кусочек от безопасной бритвы Жиллет. Разделил проводок на две линии, одну перерезал, зачистил. Тут же в ладоне оказались какие-то мелкие детальки. «Прапорщик, однако! Все свое ношу с собой!» – хитро подмигнул обоим Миха. Как неуклюжий тюлень с суши попадает в свою водную стихию, которая несет его в свободном потоке, превращая увальня в стремительного пловца, так и из забитого зэка в мгновение Миха превратился в уверенного, даже нахального мага-мастера. Одну из деталек прикрутил, задумался. Потом вскрикнул: «А-а, ладно! Сойдет. Позвольте!» – и сорвал фуражку с Федюни.
– Э! Ты чего?! Псих! Захотел за нападение присесть?
– Сейчас, сейчас.
Затем «псих» потер фуражку об свои лохматые волосы и прикоснулся пальцем к детальке. Искра! Треск! Где-то вдалеке глухо коротко бубухнуло, вся зона погрузилась во мрак и тишину.
– Принимайте! Двери толкаем?
– Ты че сделал? – Федюня сначала густо покраснел, потом щеки постепенно стали белеть. – Почему огни сигналок по периметру погасли? Ты и сигнализацию отключил?
– Ага. Я же говорил, —радостно сказал Миха, весь светясь от энтузиазма, как будто только что открыл новый закон электропроводимости. – Можно, находясь здесь, отключить свет во всем городе, только…
– Назад в отряд! – взревел Степаныч. Ему на рацию шел вызов. По периметру тюремной территории активировалось движение. На смотровых площадках замельтешили, как потревоженные муравьи, вооруженные охранники.
– Да мне ж на промку надо, – заикнулся было сумасшедший зэк.
– В отряд, я сказал! Иначе рапорт напишу! Сгною в шизо!
Миха все понял, больше слушать не стал и молча ретировался.
*****
Муха чесал белобрысый стриженный затылок и грустно смотрел на доверенный ему синтезатор.
– Чё? Репетировать будем? – Подбежал Валерик к главному музыканту по зоне. – Слышь, говорят, сам «папа» с управы должон появиться.
– Да знаю я все. Инструмент – гад сдох. Вчера еще музыку пер, сегодня как обрубило. Китаеза есть китаеза. Что делать. Понятия не имею.
Появились гитарист Леха и главный солист Витасик, прозванный так за очень высокий голос.
– Где музыка? Душа требует выхода.
– Засунь свою душу, знаешь куда?
– А что так?
– Да синтез, говорит, сдох, а через день концерт.
– Так, а Миха из десятого на что? Золотая голова, – не смутился Витасик.
Валерик хихикнул:
– Это который зону всю обесточил?
Миха появился почти сразу. Как отказали ему работать на промке, он затосковал, и, казалось, впал в полусонное состояние. Периодически водил руками по воздуху, двигал пальцами и шевелил губами. Когда его спрашивали, как он умудрился вызвать сбой в электросистеме элементарной статикой, он что-то мычал, что статика здесь, собственно, не главное, нужно было просто поменять 0 на 1 и отстраненно замолкал. На предложение посмотреть испорченный синтезатор, в глазах мгновенно засветилась жизнь.
Он открыл нутро инструмента и уставился на электронные кишки.
– Мне бы того, на свалочку слетать, – замялся ремонтник.
Вылазку ему организовали под строгим секретом, с подкупом, с обстоятельными объяснениями в технической необходимости. Всех озадачила просьба Михи принести кусочек воска из зоновской часовни. Выполнили.
Миха выгнал всех из спортивного зала, где должна была проходить репетиция и занялся инструментом. Он что-то мерил, чертил в истрепанной тетрадке, то нечленораздельно мычал, то вдруг вскакивал, начинал ходить по кругу, грызя собственный палец. Наконец, подпрыгнул, как ужаленный, с горящими глазами стал интенсивно исписывать невинные тетрадные листочки, разложил вокруг все записи, долго всматривался, вскрикнул: «А ладно! Сойдет!», схватил обломок бритвы, проводки и стал ваять.
Через три часа музыканты тупо уставились на вспоротый синтезатор, наверху которого было скручено-наживулено невообразимое количество деталек, проводков, диодиков и кусочков воска.
– Это что? – ошеломленно с расстановкой произнес Муха, тыкнув пальцем в кружева проводов.
– Не-е не трогайте! Не дышите. – Миха растворялся в экстазе. В глазах прыгала хитринка, обнаруживающая маленький припасенный секретик. – Жми только на клавишу, – кивнул головой Мухе.
Тот недоверчиво нажал на «до» первой октавы, и тут же все подпрыгнули. Звука в нашем понимании не прозвучало, но в ушах каждого ангелом пропела чистая «до».
– Ну. Играй еще, играй. – подзадоривал Миха, улыбаясь как юродивый.
Муха собрал всю свою музыкальную эрудицию и мастерство и стал наигрывать мелодию из «Крестного отца». Все расплылись в улыбке и стали подергиваться в такт музыке. Со стороны смотрелось жутковато. В спортивный зал стал подтягиваться народ с круглыми глазами и счастливым видом.
– Они тоже слышат, что ли? – изумился Витасик.
– Да, так получилось, что покрываем метров так на двести. – подтвердил Миха.
– Нормально! – обрадовался Муха и вдруг сменил культур-ный медляк на оторванный блатной репертуар.
Зона ожила. Никто ничего не понимал, что происходит, но веселье завладело даже самыми депрессивными субъектами. Переспрашивали друг друга, кто, что слышит, а, выяснив, что одинаковую мелодию, началось массовое блатное караоке.
В это время в кабинете у начальника зоны Храпова Виктора Богдановича проходило совещание, где он, Храпов, распекал лейтенанта Ряпушкина за опоздание на службу. Когда в ушах зазвучал бессмертный «Крестный отец», Виктор Богданович, человек суровый, без намека на чувство юмора, замер на полуслове и лихорадочно оглянулся, прикрывая уши. Музыка зазвучала еще ярче в голове. С облегчением заметив, что другие тоже неестественно напряглись, рыкнул:
– Мужики, что происходит?
– Виктор Богданович, у меня кто-то в ушах музыку наяривает, – как-то весело, но честно признался рыжий весь в веснушках прапорщик Лобанов.
Все радостно утвердительно загалдели. Компанией и с катушек съезжать веселее.
– Молчать! Кто-нибудь может объяснить, откуда идет звук?
Все затихли.
– Совещание закончено! Срочно выяснить причину безобра-зия! – вскричал Храпов и первый ринулся из кабинета.
Все, кто встречался на пути Виктора Богдановича: от самого низкого неприкасаемого до уважаемого охранника, имели либо озадаченный, либо ненормально радостный вид, что начальник понял, что музыку слышат все. Нестройный хор в третьем отряде заставил Виктора Богдановича еще более ускорить шаг.
Храпов выскочил на улицу, еще не понимая, где искать виновников, как вдруг на его глазах потемнело небо точно над территорией зоны, воздух в этом месте задрожал, и проявилась полупрозрачная голубая сфера. Из нее вспышками исходило сияние. В какой-то момент выплюнулся голубой шарик, который описал дугу, приземлился на крышу здания, где находился спортивный зал, легко прожег перекрытие и скрылся внутри. Тут же в ушах воцарилась тишина. Сфера медленно закружилась и растворилась в воздухе. Небо просветлело.
Это продолжалось не более минуты. Храпов присел от неожиданности и на полусогнутых помчался на место происшествия.
В спортивном зале на потолке зияла небольшая, совершенно ровная по краям оплавленная дыра, внизу под ней должен был стоять злополучный перекроенный синтезатор. Вместо этого чуда, от которого ничего не осталось, в полу образовалась яма метр на полтора, уходящая глубоко вниз, источающая легкий запах формалина. Муха с открытым ртом, с совершенно белым лицом, с поднятыми для игры руками стоял, замерев, боясь глянуть вниз, но другие зэки восторженно заглядывали в образовавшееся отверстие. Кто-то присел и трогал оплавленные, но холодные края. Кто-то норовил бросить что-нибудь вниз и проверить, насколько ямочка глубока.
Миха чесал свой лохматый затылок и бормотал: «Что-то я не учел. Не подрассчитал немного».
Храпов еще с минуту стоял и молча, но злобно, открывал и закрывал рот, как рыба. Наконец, прохрипел:
– Кто?! Кто посмел?
Зэки уважительно и торопливо расступились, выставив изобретателя на расправу.
– Кто такой?
– Михаил Исаевич Рузанов, десятый рабочий отряд – подско-чил к начальнику Лобанов.
– За что сидит?
– Да, ерунда. Кража. Задержали с неоплаченным товаром. Полгода дали.
– По беспределу ментовскому пошел, мать вашу! Сколько ему осталось?
– Да на УДО уже подал.
– Верещагин!
Длинный, тощий Верещагин взялся из неоткуда с подобострастным и озабоченным лицом.
– Да, Виктор Богданович.
– Сделай так, чтобы через неделю духа этого Рузанова здесь не было!
В пятом измерении на космическую станцию пришло шифрованное сообщение: «Объект, создающий помехи работе систем межгалактической связи, ликвидирован».
*****
Серега пробирался по дальним закоулкам, чтобы свои же не остановили. Ввалился в свою съемную квартиру, прямо в коридоре на ходу скидывая мокрую изгаженную одежду. Слава Богу, что не одел сегодня форму. Пробрался к холодильнику и припал к «лекарству», вливая водку прямо из горла. Ему стало еще хуже: содержимое срочно запросилось обратно. Старший следователь в обиде чуть не разбил услужливый унитаз, но сдержался и полез под холодную струю воды. Он стоял под душем, смывая с себя грязь, пот, тошнотворные запахи, панические страхи и потихоньку приходил в себя. Трясун еще присутствовал, но голова стала проясняться. Что это было? Кто-то это сделал лет тридцать назад! С ума сойти! Связано это с сегодняшним убийством? Да понятия не имею! Но под эту сурдинку можно раскрутить этих тихих вертолетчиков. Ишь ты, какую-то хрень имеют, которая как-то их отапливает, еще и летает, и еще не понятно, что может, и молчат себе в тряпочку. Ой, неспроста это все.
Наконец, дрожа от холода, вылез из душевой, закутался в полотенце и почувствовал, что, кажется, у него начинает подниматься температура. Залезая в постель под одеяло, набрал номер секретарши в следственном комитете.
– Тамарочка, я сегодня не приду. Приболел чуток.
– Хорошо, Сережа. А сегодняшнее дело передать кому-нибудь? Тут опера приходили…
– Нет! Не в коем случае! Я сам все оформлю, и вести это дело буду сам. Только очухаюсь.
Тамарочка выпятила губку и положила трубку:
– Точно заболел.
*****
Сергей проснулся от настойчивого звонка телефона в прекрасном состоянии духа и тела. Приснился что ли ему весь ужас.
– Да. Лепехин, слушаю.
– Сергей Васильевич, сколько отдыхать намерены? Вчера не были, сегодня полдня прошло.
– Ладно тебе, докладывай, что по нашим спортсменам.
– Да, знаешь, тут такое вырисовывается, что область может забрать енто дело себе.
– Дудки им, а не дело. Говори, не томи.
– Ладно, Женька оказался прав, ребята не наши. У них в теле чип обнаружили. Наши специалисты ни сном, ни духом, что это. По знакомству отправили в «Заслон». Там ребята поближе к прогрессу. Они однозначно сказали, что не российское производство и, вероятней всего, США. Очень напоминает продвинутую систему пассивного наблюдения за объектом. Как понял – со спутника подсвечивают и определяют координаты. А сам чип ничего не излучает. Сквозь любые рамки в аэропорту проходят незаметно.
Что понадобилось американским спецагентам в нашем заштатном городишке, и не городе даже, муниципальном образовании на теле Н-ской области?
– А замочили их, похоже, тоже спецы еще те. Либо вырубили физически специальными приемами, или электричеством. Остановка сердца у обоих. На теле никаких повреждений внешних нет. Я очень сомневаюсь, что узбеки могли это сделать. Свидетелей больше не нашли. Собираюсь Караваева к вертолетчикам направить. Они звонили в главк, собираются жалобу какую-то строчить.
– Я же там был.
– Вот, и я об этом. Может, Толька все уладит?
– У меня у самого к ним вопросы есть. Ещё не известно кто на кого напишет.
– Ну как знаешь.
Серега кинул трубку. Жалобу, говорите, хотят.
Он схватил такси, чтобы без свидетелей поговорить с таинственным Константином Аркадьевичем, и прямиком помчал к аэродрому. Интересно, а видела ли вахтерша его незабываемый полет?
Вот и заветная калиточка. Сергей Васильевич сразу напра-вился к конторе, не обращая внимание на парней, стоящих и что-то громко обсуждающих на взлетном поле. В дверях он столкнулся с высоким капитаном очень интеллигентного вида. Жаль, хотелось поговорить по-мужски.
– Здравствуйте, – произнес Серега, – Константин Аркадьевич? Я не путаю?
Константин Аркадьевич остановился:
– Да. С кем имею честь? Не вы ли вчера у нас в гостях были?
– Старший следователь Бизюков. – Серега вытащил удосто-верение. – Я, и не в гостях, а по долгу службы. Пройдемте, мне надо задать вам пару вопросов.
– Очень хорошо, пройдемте.
В кабинете находились еще двое сотрудников. Один что-то печатал на современном компьютере, другой громко «валял дурака» с чашкой чая в руке. Древняя ЭВМка работала!
Когда следователь и капитан вошли, парни вскочили:
– Константин Аркадьевич, отчет еще не составили! – гаркнул один из них.
– Отставить, Пахомов. Вот нам Сергей Васильевич может разъяснит ситуацию.
– Давайте так. Задаю вопросы я. Вы отвечаете. Что не понятно, будем выяснять. Вчера рано утром недалеко от вашей конторы произошло убийство. Жертвы – два зрелых крепких мужика. И у меня есть подозрение, что ниточка идет из вашей конторы.
– Вот как? Каким образом?
– Что это у вас? – Сергей кивнул на работающий раритет.
– Старый друг установил нам программу очень давно, чтобы отслеживать полеты нашей авиации. Тогда здесь еще и военная часть была. Причем работает на только ему ведомыми принципами. Он эту программу без дискеты запустил, что-то там напаял, и до сих пор работает.
– А там, – Сергей кивнул за окно, – Что?
– А там, мил человек, этот же непризнанный гений сотворил нам отопительный агрегат. Мы тогда жутко мерзли в ноябре. Отопление у нас полетело. А он, Мишка, приехал на полуживом «Запорожце» и говорит: «А хотите автономное отопление?» У него что-то, говорит, в голове щелкнуло, три дня провозился, и мы до вчерашнего дня горя не знали. А что вчера случилось здесь?
– А вахтерша где?
= А Евдокия Григорьевна вчера же и уволилась. Что же вчера здесь произошло?
– А он у вас только как отопительный центр работал? Больше ничего.
– Нет, только отопление. Вы мне объясните, куда машина подевалась?
– Улетела. Евдокия Григорьевна вам бы подтвердила. Где мне найти вашего гения? У меня подозрение, что за ним охотятся.
– За Михой?! Вы смеетесь. Потом этим изобретениям около тридцати лет. Почему именно сейчас?
– Вот это я и хочу понять. Где мне его найти?
– Да понятия не имею. Мы с ним лет двадцать не общаемся.
– Хорош друг!
– Слушайте, просто дорожки разошлись. Я вообще считал, что его должны в Москву забрать с его-то мозгами.
– Как фамилия его?
– Михаил Рузанов.
– Рузанов, Рузанов, что-то знакомое.
– Да вы что! Он по вашей части никак не мог проходить! Мухи не обидит.
Но у Сергея эта фамилия предательски вертелась в голове и как-то нехорошо вертелась, как будто он старательно хотел что-то забыть, а вот эта фамилия начинала ковырять его совесть.
– Хорошо. Спасибо за сведения. – и добавил. – Писать жалобу не советую. Преступники еще не найдены.
*****
Ну да, блин. Серега держал дело этого с позволения сказать «преступника». Его подставили в магазине, скинули на выходе в пакет дорогой одеколон, пока он сосредоточено размышлял, как сам говорил, о формуле поля. Потом он не явился раз на заседание, второй на взятие показания, ну, Серега рассвирепел и подписал его на статью. Тот и на суде толком ничего в свою защиту не смог сказать. Жена. Жена просила о снисхождении. Дали полгода. Даже не условно. Серега постарался, расписал. Уж больно раздражал его этот бомжеватого цыганистого вида товарищ. Некрасиво получилось. Должен еще сидеть.
Пристыженный следак набрал номер знакомого в колонии, куда Миху определили.
– Здорово, Серый! Это я. Михаил Рузанов в данный момент у вас чалится?
На другом конце провода нервно захихикали:
– Приветик! Рузанов, говоришь? Не, уже не сидит. Выпусти-ли условно-досрочно за исключительное поведение.
– Стоп. Это за какое это исключительное поведение?
– Не велено говорить. Под строжайшим запретом. – И снова смешок.
– И когда это он вышел?
– Дня три назад.
*****
Серега стоял у знакомой двери. В голове все смешалось: трупы американских бондов, непостижимый полет, посаженый им со зла изобретатель. Он чувствовал, что сейчас должно произойти для него что-то очень важное. И в первый раз в жизни ему не хотелось показывать удостоверение. Наконец, нажал звонок. Открыла худенькая женщина с тонким подвижным лицом и смеющимися глазами и охнула:
– Что опять случилось?
Узнала.
– Здравствуйте. Ничего не случилось. Пока. Ваш муж дома?
– Да. Проходите.
Её взгляд потух, пропуская в дом служителя закона.
Миха в футболке и джинсах выглянул из кухни. Он добродушно улыбался.
– А вы к кому?
– Ты, вы меня не узнаешь?
Миха почесал затылок:
– Ну, наверное…
– Это не важно. Я пройду? Срочно нужно поговорить.
Они прошли на маленькую кухню и словно оказались в советском прошлом. Маленький столик, накрытый клеенкой в яркий цветочек, три табурета, два холодильника, один очень старый «Бирюса». Что за любовь к старью! А обои лет десять не меняли…
Миха сел на табурет, подпер подбородок рукой и с любопытством поглядел на гостя.
– Может, чаю. Кофе не держим.
– Не надо. Михаил, вы помните, что за программу установили своему другу Константину в кабинете на аэродроме давно уже, еще на дискетном компьютере?
У Михи заискрились глаза:
– Конечно, помню. А что? Еще работает?
– Да. Работало и отопление на машине, пока машина не полетела и кабеля не вырвала.
Сергей наблюдал за реакцией «гения». Миха в восторге подпрыгнул:
– Надо же! Значит, система оказалась еще и стабильной! То есть как она полетела? Там еще не все было продумано. Я только нащупывал. Пробовал. А кто на ней летал?
– Я!!!!! Она, эта чертова машина, реагировала на мои мысли. Как, черт побери!
– А где она сейчас?
– Не знаю. Я чуть не умер. Как это работает?
Серегу неожиданно стала бить дрожь. Но Миха ничего не замечал.
– Понимаете, как вас?
– Сергей.
– Понимаете, Сергей, все в этом мире, кроме природы, носит на себе отпечаток мысли человека. Вон спичка к примеру – Миха сунул под нос следаку обычную спичку, видимо задумал прикурить да разговор пошел интересный. – Природа? Нет, человек. Придумал, проверил, изобрел как сделать, дизайн даже какой-никакой, технологическое оборудование, какое потребно, и много чего еще. В итоге – материалы природные после обработки творческой мыслью человека-инженегра превратились в то, чего нет в природе. Кто Творец – человек! Что мир вокруг преобразует – Мысль!
Вот Природу создал тоже Творец, и тоже приложением Мысли. Только уровень покруче, конечно.
– А Вы, ты, рядом стоял, наблюдал – съязвил Сергей.
– Да ну ты чего – стоял. – нимало не обиделся Миха, – ты внимательней понаблюдай за природой вокруг себя и сравни с любой фабричной безделушкой – техпроцесс же создания один. Только при изготовлении природы больше ГОСТов, а так – Мысль и там, и тут. Вот и задумалось мене разобраться – можно ли внести коррекции в уже сформированный предмет, изменяя в режиме онлайн изначальную мысленную матрицу. Вот чего будет – Миха ткнул в сторону слушателя пальцем. – Форма останется, если замысел изменился?
Ох и сложно реагировать на такой внезапный вопрос, особенно когда ничегошеньки не понятно. Сергей широко раскрыл глаза, изображая максимальное внимание.
– Форма действительно начинает изменяться, но медленно. Как правило постепенное разрушение, пыль, тлен. Природные свойства материалов держат во времени процесс. Только придумал, как внешним энергетическим всплеском, модулированной мыслью-приказом на полное разрушение всех связей, резко ускорить процесс распада. Все равно долго: отвертку неделю ждал пока рассыпится. Правда простейший вариант плазмы применял – статику – шапку об сукно и разряд на предмет. Я даже писал в Минобороны, что можно таким способом любым ракетам и снарядам на любом расстоянии приказать саморазрушиться. Да чет ничего в ответ. Да, наверно, все уже разработано, чего тут сложного-то. Там умы-то ого-го, умищщи! Это у меня колхоз, а там бюджетище! Сотни тысяч! – махнув руками в стороны, как бы изображая гигантские для него деньги аж в сотни тысяч рублей, Миха сбил пустой стакан со стола. Но умудрился поймать и водрузил на место. У слушателя же такой объем новой информации ввел мозг в легкий стопор. Но даже находясь в тумане прошел сигнал, что со стаканом что-то не так. Только на пятый раз взглянув на него, Сергей понял, что стакан поставлен верх дном.
С трудом отведя глаза от стакана (это же победа – понять, что стакан не так стоит!) спросил:
– А запор – пепелац как летает?
Миха аж подпрыгнул – Во, а вот это уже мой геморрой! – Миха на секунду замер – «Мой геморрой. Смотри-ка – рифма! Маруся, – обернулся к жене, которая внимательно следила за разговором, отмывая кастрюлю, – может стихи сочинять могу, детские песенки!».
– Не трожь святое! – улыбнулась Маруся. – Тебе своего мало, решил след в поэзии оставить?
– Шутю, шутю – довольный экспромтом Миха вернулся к теме. – А вот с полетами полез куда не надо: решил пошшупать законы природы. Ведь чего такое закон – то же мысль, только устойчивая жутко, и все материальное ему подчиняется. Из разряда Высших законов мироздания. Но отменить его может только более сильная мысль-приказ. У нас-то хилых слабых не мысль а так – мыслишки. Не то что горы двигать, канал телека не переключить с дивана без пульта. А здорово было бы – да? Лежишь, переключаешь. Пивко, жена рядом мягкая – ляпота! – Миха закатил глаза в мечтательном блаженстве. Хихикнув от перспектив, продолжил. – А где мощщю взять, совпадающую по структуре с мощщой мысли – приказа Закона Тяготения на матушке Земле! Чтоб потом свою писк-хотелку наложить на мощщу и изменить закон тяготения или даже его отменить. Но локально, а то все взлетят. Ну где? – снова вопросил Миха следака.
– В Караганде? – предположил несчастный. Обычно допра-шивать приходилось ему, а тут его, нисколько не смущаясь, «колол» какой-то техногик.
– Ха, не-а! А может по-другому решить? Отдать приказ более высокого информационного уровня, которому закон тяготения должен подчиняться абсолютно и безусловно!! – Миха с восторгом уставился на собеседника. – Ну ведь просто же, а? И, оказалось, гомо цапус может генерить такие мысли-приказы!! Слабенькие по силе, но невероятно властные по сути. Чуешь – властелин мира на диване с пивным брюшком!! Очуметь!! Я когда дополз до понимания процесса путем проб и ошибок, просто поразился – почему люди не управляют Вселенной сидя на горшке – схватившись обеими руками за голову Миха, изобразил крайнюю степень удивления тупостью человечества. Отпустив голову, схватил особенный стакан – удивительно! – перевернул, налил воды из-под крана, залпом проглотил, поперхнулся, закашлялся, вытерся рукавом и продолжил – Вся проблема была, как зафиксировать мысль во времени, чтобы постоянно приказывала мирозданию в данном месте, а то перестанет – все вернется обратно к устойчивому природному состоянию. Понятно?
– Угу. – а что ответит первоклассник академику.
– Ну вот, и нашел материал, который здорово програм-мируется и держит мысль в своей структуре. Угадай какой?
– Информацию держит. Долго. Флэшка? – кажется следак начал чего-то понимать.
Миха оторопело воззрился на гения мысли:
– Флэшка? – как будто не расслышав, переспросил – Воск, обычный пчелиный воск! Воду пробовал, хорошо запоминает, но неудобно работать – много ограничений. А вот воск самое то – и старую информацию стирает при расплавлении, и хорошо программируется мыслью, очень стабилен во времени. Только лучше в термостате держать в строгом диапазоне температур – тогда надолго хватает. Наподобие инкубатора для курей. Но чтоб на 30 лет – ого! Не ожидал. Я там в машине сделал преобразователь энергии вселенной по тому же принципу – отливкой в воске мысли, приказал локально образоваться аномалии магнитного поля и просто в том месте мотор от неисправного пылесоса поставил. Провода потолще намотал. Ток пошел, термостат стал температуру воска поддерживать, еще и на отопление кандейки летунов хватило. А термостат, кстати, это биметаллическая пластина, из утюга вытащил.
– В смысле!! – выдала запрос Маруся. – Это из нашего утюга что ли? Ты же сказал – не смог починить и выкинул! Обманул?
– Ничего не обманул – Миха оскорбился. – В подошве нагреватель сгорел. – Миха развернулся к жене, раскинул руки и начал махать ими, как будто стряхивал воду с кистей – Ну никак там не поправить было, я ж тебе новый купил потом.
– Ага, через два года. Все помню. Не прощу. – со смешинкой завершила тему Маруся.
«Блаженные, ну, точно – семейка блаженных» – Бизюков очень устал ломать свою голову, чтобы хоть чего-то понять.
– Ну вот – возвращаясь к полетам – Миха поерзал на стуле, усаживаясь поудобней. – А вторая восковая отливка в термостате отменяла закон тяготения для тяжелого металлического каркаса болида Формулы 1.
Не сразу до Бизюкова дошло что речь шла о ржавом Запорожце времен «уважаемого Леонида Ильича».
– Только для каркаса – повторил Миха – Все внутри и снаружи не испытывали отмены закона тяготения.
– Как это? Там же везде железо?
– А – вот так: расплавил кусок воска, дождался, чтоб в нужное состояние его структура перешла, и тупо мысленно командовал, глядя на кузов – «А тебе летать, притяжение Земли отменяю». Отключил нагрев, и, пока не застыл, продолжал командовать. Ну, мыслеформа и заархивирова-лась в воске. Фу, жутко устал, держать одну мысль в голове знаешь, как утомительно. А он, зараза, долго твердеет. Воск.
– А право – влево.
– Ну так аналогично, только команды опирались на то, что корпус уже без тяготения. Ну, вроде подкоманд, где главная это отключение тяготения, а остальные – вспомогательные. А «право-лево» – так это простая магнитная аномалия запускалась, местное искажение магнитного поля земли. А в кузов я запихал магнитов от громкоговорителей со свалки. На заводе ж раньше колонки выпускали, брака немерено. А тут вот пригодились – аномалия на магниты воздействовала, они отталкивались от нее, ну, кузов и перемещался. Марусь, – Миха резко повернул голову в жене. – Помнишь, сколько их я принес? На кухне же их при тебе выколупывал из корпусов.
– Сто восемьдесят семь штук целых, тридцать два расколол и трое ножниц намагнитил. До сих пор иголки липнут. – был квалифицированный ответ.
– Во как! Передвижная база данных, Оракл отдыхает.
– А что в голове кололо?
– Да хотел любимую женушку водителем сделать. – Миха, повернув голову, с нежностью взглянул на благоверную. – Сам не особо люблю ездить. И летать. Думать люблю. А мыслей-то много, а за дорогой следить надо. А Маруся – дело другое: спокойная, внимательная, в меру упитанная…ой! – шлепок полотенцем по спине чуть не опрокинул Миху на пол со стула. – Виноват, исправлюсь, гражданин начальник!
Глядя на довольные лица обоих драчунов Бизюкову ясно стало, что подобные разборки – норма в этой семье. «Ты смотри, а ведь счастливые!» – зависть кольнула его.
– Вот, – лекция продолжалась. – а мысли моего женераля не совсем такие, как у меня, чтоб сразу управлять. Вот и тонкую подстройку ввел в программу под мыслю любого человека. Надо ж отсеять мысленный мусор, искажающий мыслесиг-нал. Ну, там испуг, страх и все такое.
– Ну да, ну да. Понимаю. – аж передернуло Бизюкова от воспоминаний пережитого. – Очень полезная вещь, очень дальновидно.
– Вооо – Миха назидательно поднял палец вверх. – Соображаешь!! А кололо – так это лень было каждый раз в экран смотреть, телеметрию проверять. Вот и придумал, так сказать, «тактильное» подтверждение. Ну вроде «…Ок!», но в голове. Удобно: ковыряешься в кишках системы, и понимаешь, что загрузка по плану идет. Я потом еще разок эту фичу применил, чтоб музыка в голове звучала не через уши. Она по каналу приема мыслей транслировалась. Искажений правда многовато. – Миха взъерошил вихры на затылке. – Все нечетного ряда. Да ладно, для глухих самое то будет. Представляешь: глухой от рождения вдруг все слышать начинает. Даже тише-громче, все как в наушниках, но вголове. Посидеть бы, додумать до конца. А некогда, дел много.
– По каналу приема мыслей? Это что такое, ни разу не слышал. Я думал, что все, что я думаю, это только мои думы, разве не так?
– Процентов 10-20 да, остальное извне по каналу, как я его определяю.
– Извне?
– Конечно! Для твоих-то мыслей канал не нужен, а со стороны обязан вход быть в твою систему. Просто не отличаешь свое от чужого, думаешь все твое. А вот если заинтересовался да пригляделся повнимательней к своим мыслям в голове, то быстро обнаружил бы, чем своей от не своей отличается. Ты ж мужик, аппарат обработки информации должен быть по любому.
– Хорошо, я половину не понял. Вообще ничего не понял. Но почему ты не патентуешь свое изобретение?
Миха замялся:
– Пока многие вещи могу повторить только я. Такое не запатентуешь. Потом все это еще во многом на уровне интуиции.
– Хорошо. Ты мне скажи, как тобой могли заинтересоваться иностранные спецслужбы?
Миха искренне изумился:
– Не знаю.
– С кем-нибудь из иностранцев общался?
– Да нет же! Подожди, я тебе кое-что покажу.
Вскочив и опрокинув стул, Миха рванул в другую комнату, где стояли широкая самодельная кровать, стол с компьютером, вокруг которого навален всевозможный хлам, с точки зрения нормального обывателя. Изобретатель включил компьютер, вытащил кабель, вставил его в какую-то самопальную коробку. Потом пощелкал клавишами, и на экране появилась карта мира. По океанам двигались маленькие точки с точными координатами.
– Это что?
– Это расположение всех кораблей всего мира, – гордо заявил Миха. – торговых, военных, даже прогулочных катеров. В общем всего, чего плавает на и под водой. – Миху прямо распирать стало от удовольствия.
– Вот, смотри. – мышкой ткнул в значок пушки на экране – Часть точек погасла. – Это только военные, это – в ниспадающем меню под пушкой указал на значок гриба. – военные с ядерным оружием или ядерной энергетической установкой, это, – после нажатия на какой-то символ. – подводные лодки и все прочее. Подразделов много, не все еще вбил. Слушай, хочешь расскажу, как в просак попал с кораблями? – не получив ответа, начал рассказывать, махая руками. – Начал делать восковую матрицу на все плавающее, как чего-то придумалось, что лучше, чем в институте водников, я информации не найду. Там же все про флот разговоры. Сидел полдня там в туалете, несколько раз переделывал. Но сделал! – Миха гордо подбоченился. – Пришел, подключил, приготовился смотреть, а корабли по земле ходят!! – Руки разлетелись в стороны – Как??? По улицам, горам!!! Вот тут я чуток завис – логика отказала. Ничего в голову не приходило. Ну кто мог подумать, – следователь получил толчок в плечо. – у них там одни девки на уме. Представляешь, при максимальном увеличении у меня авианосец прям по улице моей плыл! Выглядываю в окно – краля накрашенная «гребет», кормой вихляя! Я вот ЭТОГО не понимаю. У нас в наше время было только так: жене говоришь, что пошел к любовнице, любовнице – что жена не пускает, а сам на чердак и паять, паять, паять!! А у этих современных одно на уме, только б не учиться!! – возмущению Михи не было предела.
Бизюков, слушая этот поток сознания, начал постепенно багроветь.
– Эта штука только у тебя показывает?
– Не, я этот сайт еще до… отдыха своего… в сеть пустил. С прогой удаленного доступа, чтоб удобней редактировать можно было из любого места. Программа хорошая, американская, с шифрованием.
– Американская, с шифрованием, никто не взломает. Кроме самих. – вполголоса задумался следователь.
– А узбеки, армяне, таджики могут?
– Ээээээээ… за них не знаю, может быть, а вот евреи и китайцы – точно.
– Говорим узбеки – подразумеваем китайцы. – очень неуютно стало Бизюкову, под ложечкой сильно засосало. Вот это картинка проглядывает! На сайт обратили внимание Штаты и китайцы. Ну понятно: кому ж понравится, что все твои секреты по обороне в открытом доступе!! Да с координатами, хоть сейчас вноси в ракеты и бомби!! Стоп, а почему у аэропорта пересеклись?? Старый компьютер!!
– А у вертолетчиков вы чего сделали?
– Аналог радара. Показывал, где самолеты и вертолеты в данный момент. Штатный был слабый и дряхлый. Константин меня уже достал своими «почини да почини». Надоело – сделал этот и отвалили. Но, кстати, именно там в коробке под компом и стоят в термостате матрицы на корабли и воздушные суда. Нужную летунам информацию я вывел на их компьютер, а по водным – на свой, на этот. По телефонным проводам, как раньше через модем.
– А программа обработки или как там, сложно написать?
– Да ну, любой пацан на коленке!
– То есть коробочка важнее программы?
– Кооонечно!! Суть-то в принципе работы системы, а она в коробке. Вы сказали при взлете кабеля оторвало? Эх – жаль! Недолго проживут матрицы в термостате, от машины же питался.
«Ну вот и ответ – почему у аэродрома. За коробкой лезли. Да встретились на узкой дорожке. Бонды хилея оказались. И следов насилия нет. Ну точно, восточные штучки, кунг-фу там, смертельные точки. Их стиль». Но от понимания легче не стало.
– Да в чем дело-то! – Миха встревоженно глядел на следака.
– В чем дело? Да ты, гад, весь наш флот подставил! Американцы свои корабли-то знают, где они находятся, значит, все остальные чужаки. Ты можешь отделить наши корабли от других?
– Не, эта информация довольно абстрактная. Нацепи другой флаг, уже другое государство. Это невозможно.
– Так, вырубай свою игрушки со всеобщего обозрения, изобретатель хренов.
– Ты че.. – от такого неожиданного напора Миха пригнулся.
– Я – следователь, расследую убийство неких американцев, которые шарахались возле нашего аэродрома.
– Да, может, это случайность.
– Вырубай, говорю, пока снова не засадил.
Тут Миха вздрогнул, кинул быстрый взгляд на Сергея и быстро стал колотить по клавиатуре.
– Все, начальник, убрал. А жаль, много еще хотел поэкспери-ментировать.
Вдруг у него из кармана раздалась песня Цоя, Миха вытащил телефон.
– Да, я. – потом долго слушал, постепенно лицо его просветлело. – Да, я сейчас. Мне срочно нужно. Заказ предложили. Деньги нужны очень. Вы меня подождите, я быстро.
Он кинулся к двери.
– Ты куда? – встрепенулась жена.
– Маруся. Я скоро. Заказ предложили.
Сергей сидел и переваривал все, что услышал, пытаясь хоть что-то разложить по полочкам.
– Деньги дадут.
– И сколько?
– Много, Маруся.
– Куда! Ботинки одень!
– Да я быстро. – Миха, не переобуваясь, натянул кепку, с возгласом «Ес!» выскочил за дверь.
Маруся вернулась на кухню:
– Может, чаю попьете, если хотите дождаться? Когда появится, не известно. У Миши со временем неоднозначные отношения.
– И часто исчезает?
– Нет, но бывает. Он ведь живет как в параллельном мире. Я его с детства знаю. Учились в одном классе. – говорила она и привычными движениями ставила электрический чайник, машинально вытирала старенькую, еще двухкомфорочную плиту. – Еще в школе решал задачки своим особым способом, а учителя не принимали. Он кричит: «Ответ ведь сходится!», а они спорят, дескать, ответ притянул. – она махнула рукой. – Та же петрушка в институте. Представляете, Миша придумал свою систему семеричную! Утверждал, что все законы природы, да что природы, мироздания укладываются именно в эту систему. А десятеричная арабская система может все объяснить лишь элементарные законы, а потом неизбежно уткнется в тупик. Потом увлекся какой-то ассоциативной математикой.
Она присела на табурет:
– Всю жизнь верила, что изобретет, что-то такое… И ему дорогу дадут. Но ничего… Смеются все, его исследования считают бредом самоучки.
Тут постепенно до следователя доходит Михина фраза «Деньги», «Много». Серега вдруг подскочил.
– Мария, как вас?
– Мария Егоровна.
– Мария Егоровна, а часто он заказы получает?
– Да что вы. Редко, уже не помню, когда в последний раз было, а так бесплатно все помогает.
– Но, если заказы все-таки бывали, много платили?
– Да копейки.
– А сейчас много?
– Да для него и пять тысяч кажется много. Его же в магазин нельзя пускать! Сами знаете…
– Знаю, знаю. А вдруг сейчас действительно много!
Ничего более не объясняя, Сергей помчался на улицу. Голова твоя дурная! Сейчас твоего изобретателя или завербуют к едрене фени или еще хуже – грохнут. Дверь истерично взвизгнула, когда Васильевич выскочил на улицу. Два пацана возились с велосипедом у подъезда.
– Парни, тут мужчину в тапках не видели, куда побежал?
– Дядя Миша. – по-доброму заулыбались мальчишки. – За угол к остановке.
Серега чуть не сшиб угол дома и тут же, держась за него, притормозил. Рядом с остановкой маршруток стоял Миха в тапках и разговаривал с двумя представителями Средней Азии. Не китайцами! Это он очень хорошо разглядел. И надо же, оживленно так разговаривали, как родные на одной волне.
Сергей набрал своих оперов:
– Лепехин, слушай сюда. Я стою на улице Чайковского 54. На остановке мой главный фигурант разговаривает с подозреваемыми узбеками. Высылайте группу… Подождите, черт, они его садят в машину. Я за ними, потом отзвонюсь.
Следователь хватает первую попавшуюся машину и ментовским голосом приказывает водителю ехать за нужной машиной. Как он любил эти моменты! Когда ты уверен в своей правоте и готов горло перегрызть за правду!
– А вы их знаете? – спрашивает шофер с подозрительным акцентом.
Васильевич повернулся и напрягся. Перед ним сидел узбек или кто там из них и лыбился. Мафия, блин!
– Старший следователь, слежу за подозреваемыми в убийстве, – и протянул удостоверение.
– Я понял, понял. – водитель как-то сразу сник и загрустил.
По закону жанра, преступники покатались по городу. Бизюков презрительно ухмыльнулся, его запутать в родном городишке? Попробуйте. Да, город небольшой, много не поездишь, достаточно быстро выехали на трассу вдоль леса. Лес хвойный, густой, в нем легко затеряться, заблудиться и пропасть. Остановились на совершенно безлюдном участке без каких-либо указателей, вышли и направились в хвойник.
– Начальник, я ждать не буду. У меня…
– Знаю, знаю. Родня большая.
Он сунул таксисту двести рублей, что завалялись в кармане, и поспешил за подозрительной тройкой. Серега будто в детстве, играя в войнушку, медленно и неслышно пробирался следом. Он уже прикидывал, как лучше обездвижить преступников. Еле сдерживая ментовский азарт, собрался уже позвонить своим, как вдруг одежды узбеков стали растворяться медленно, как будто распыляясь в воздухе. И вместо людей с Михой уже шли, почти плыли светящиеся существа. Миха при этом непрерывно жестикулировал и говорил, как будто ничего особенного не происходило. Они вышли на маленький лесной пятачок без деревьев, встали лицом друг к другу, взялись за руки. Вокруг них вдруг образовалась голубая сфера, которая закружилась и растворилась вместе с пассажирами.
Сергей Васильевич медленно вышел из укрытия и подошел к месту, где только что вращалась сфера. Никаких повреждений, лишь легкий запах, похожий на запах формалина. Возле дерева обнаружился увесистый пакет, в котором лежали пачки денег, сверху часы и венчальное золотое кольцо. На пакете приклеена записка «Жене Марусе» и адрес. Когда Миша успел это положить? В руках ведь у него ничего не было?
И что он напишет в отчете? Главные подозреваемые инопланетяне утащили главного фигуранта дела, человека, который оказался не нужен Земле. Ни одну психологическую экспертизу не пройдет. Ну, и пусть. Тут мысли переметнулись в другом направлении. Ученые, говорите, в институтах работают. Прорыва в науки ждете? Не там ищите, господа! Не там. Они обитают в других сферах. Их отвергают школы, институты. Они, игнорируя классическое образование, буквально на кухне открывают новые законы. Но понять их могут пока только инопланетяне. И Сереге так захотелось хоть на минуту оторваться мыслями от грешной Земли и хоть на мгновение почувствовать то, чем жил бомжеватого вида гений.
P.S.
Сергей протянул пакет Марии Егоровне.
– Это вам от Миши. Его больше нет на Земле.
Маруся развела руки в стороны, беспомощно оглянулась.:
– Господи! Как же так! Витя, сынок! – закричала женщина. – Нет больше отца!
Из соседней комнаты появился мальчишка, лет тринадцать копия Михи, такой же увалень со взъерошенными волосами.
– Да, знаю, мама, мы с ним сейчас говорили, – заявила копия. Говорит, что на пятом уровне поля не стабильны, но он это исправит. Подожди, связь очень плохая.
Он резко развернулся, чтобы пройти в комнату, чуть не сшиб угол, даже не ойкнув, как будто мысленно уже был в комнате, а тело никак не поспевало за мыслью.
