Ширли Лендинг [Александр Феликсович Борун] (fb2) читать онлайн

Александр Борун Ширли Лендинг

Фанат-астронавт и артистка

Ширли Лендинг совсем замоталась. Это сыграло определяющую роль во всём произошедшем. Она торопилась с пробной записи на репетицию, но планировала всё же успеть хлебнуть кофе, когда к ней пристал тот тип. Парень примерно её возраста, с виду похож на чикано, высокий, тощий, загорелый, с длинными усами, но говорит так, что понятно: во всяком случае, живёт здесь если не всю жизнь, то очень давно. Впрочем, подробно она его не разглядывала – больно надо! Как шла, так и продолжала идти.

– Простите, вы же Ширли Лендинг! – воскликнул он. – Постойте, не убегайте, я вас узнал! Мне очень нужно с вами поговорить!..

Конечно, затеряться в толпе в центре Л.А. невозможно, так как никаких толп в центре нет; более того, там угнетающе пусто. Анджелинос недаром считают центральную часть своего города чужой и враждебной. Такой она получилась в результате джентрификации. Даже в Голливуде мало что осталось от ранее многочисленных киностудий. Собственно, только съёмочный павильон «Парамаунт». Остальные расползлись по окраинным районам и городам-спутникам, проглоченным большим Лос-Анджелесом. И всё равно удивительно, что он её сходу узнал, в тёмных очках, белом сомбреро, обыкновенных джинсах и белой маечке с непритязательным голубым принтом пасифика. Ей казалось, что она выглядит абсолютно обыкновенно и никому не придёт в голову опознавать в ней медиа-персону.

Тем более, что медиа-персона она начинающая, и неизвестно ещё, какое будет продолжение. Может, никакого. Четвертьфинал в пятом сезоне конкурса «Америка ищет таланты», конечно, вещь неплохая, но только если сравнивать с толпами тех, кто выбыл раньше. Четвертьфиналистов было сорок восемь, плюс двенадцать участников из прослушиваний в Youtube и пять номеров, которые первоначально выбыли в Лас Вегасе, но были возвращены, чтобы составить конкуренцию в эпизоде «Дикой карты», итого её номер терялся среди шестидесяти пяти победителей предыдущих этапов конкурса. В полуфинал после шести недель выступлений прошло тридцать два из них, уже без неё. Это не похоже на какой-нибудь четвертьфинал в спорте, куда попал – и, считай, у тебя пятьдесят процентов шансов на одно из четырёх призовых мест. Совсем не похоже. К тому же в «Америка ищет таланты» приз в миллион долларов достаётся вообще одному-единственному выступающему (или единственному коллективу), занявшие второе и прочие места получают только рекламу. Да и чаемый миллион слегка подпорчен тем, что его не выдадут весь сразу, а растянут выплату на 40 лет. Рента в $25 тысяч в год совсем неплоха сама по себе, но отнюдь не располагает к тому, чтобы артист превратился в рантье. На то и расчёт, иначе конкурс нужно было бы назвать «Америка хоронит таланты».

В общем, настроение не такое, чтобы поднять лапки кверху, но и не шапкозакидательское. Ясно, что нужно упорно работать. Она и работала. Всякие там узнавания фанатами на улице – дело будущего. А тут на тебе.

Ширли искоса посмотрела на Условного Мексиканца ещё раз (он первоначально шёл навстречу, но теперь развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы пойти рядом с ней, и глазел на неё, кажется, с обожанием), и не сочла опасным, скорее, смешным. Но, на всякий случай, стала высматривать полицейских, вдруг начнёт приставать? Конечно, и такие взгляды, как у него, тоже следовало бы, по её ощущению, отнести к харассменту, тем более, то, что он не поинтересовался как она отнесётся к тому, что он пойдёт рядом, но формально пока что всё в пределах нормы. В конце концов, «нужно поговорить» бывает очень разное.

– Я видел ваше выступление по ТиВи, и обратил на него внимание моих работодателей, и у меня есть для вас деловое предложение от них! – продолжал наблюдательный фанат, с похвальной деловитостью беря быка за рога. – Это предложение возникло буквально на днях, и я ещё думал, как вас найти, а тут вдруг такая удача! Я вижу, вам сейчас некогда, не могли бы вы назначить время и место, чтобы поговорить со мной?

У неё был соблазн сказать, что он обознался, но что, если у его работодателей и правда интересное предложение? Если бы он сказал о своём деловом предложении, это было бы более чем сомнительным, но его работодатели, пока что мифические, могли иметь свои причуды, насколько серьёзно выглядящих людей нанимать. Да и неизвестно, какие функции ему поручены, может, вовсе не организатора концертов, это так, случайно вышло? А на самом деле он спец по компьютерам, например, и может выглядеть как угодно несерьёзно в другом качестве.

– Верно, некогда, – сказала она, – давайте, я вам дам визитку, и вы мне напишете в ящик, окей?

Подразумевая «а по указанному там же телефону звонить не будете, а если будете, то это будет хамство, и плакали ваши шансы на сотрудничество по любому поводу, деловому в том числе».

Парень расстроился.

– Да, конечно, понимаю… – забормотал он, – у вас сейчас, небось, от предложений выступлений и записей… записи?.. отбою нет… И сейчас, наверное, на запись опаздываете?..

– Нет, наоборот, только что с записи, а опаздываю на репетицию, что чуть лучше, но всё равно – люди будут ждать, – честно объяснила она. И, поддавшись импульсу, – но опаздываю я выпить кофе с пиццей и пять минут передохнуть, а мне это совершенно необходимо.

Мексиканец мгновенно сориентировался, слегка повысив её впечатление о своих, вполне возможно, всё-таки наличествующих деловых качествах.

– Так может, я и закажу вам пиццу и кофе, а пока вы отдыхаете, предварительно обрисую предложение? А уж потом по почте спишемся о деталях, если вы не пошлёте меня сходу? У вас тут пиццерия где-то по дороге, правильно я понимаю?..

Ширли понравился этот вариант – именно тем, что был шанс совсем не потерять времени на переписку, если это окажется какая-нибудь ерунда. Экономить на кофе и пицце пока необходимости не было. Так что не это повлияло на её согласие. Но это была вполне справедливая плата за то, что она будет не на предстоящую репетицию настраиваться, а слушать и оценивать новую инфу. Она совершенно не собиралась из благодарности за пиццу соглашаться на само предложение, каково бы оно ни было.

********

Себе представитель потенциальных нанимателей пиццу заказывать не стал, а к кофе взял микроскопическую булочку с сыром, которую заглотал, кажется, не жуя, как оголодавший барбос, чтобы не мешала говорить.

– Меня зовут Дэвил Син, D-e-v-i-l S-i-n, – представился он. Псевдоним, конечно. И только такой молодой парень мог такой ник придумать, считая, что это очень круто! «Грех Дьявола», ухохотаться можно. – Шефы хотели бы предложить вам не совсем обычную вещь. Сделать и показать, а также записать на видео новый номер. Точнее, два новых номера. У них есть общая идея для обоих, и один из них является, так сказать, испытательным для другого. То есть, если он не получится, то идею второго не стоит и пробовать. Скорее всего. Первый гораздо проще, он связан только с игрой на флейте, хотя тоже чуть-чуть необычен, а второй потребует и играть на флейте, и танцевать, что вы, судя по выступлению на конкурсе, замечательно умеете делать. После того как мы изложим вам идею, вам останется сочинить музыку, впрочем, это может быть и кавер на чью-нибудь уже известную, срежиссировать самой себе танец для второго номера, прорепетировать и показать. Под запись, но права на неё будут у вас – сможете её выставлять в сеть и продавать на диске и вообще что захотите. С нас – организация сопровождения, в том числе музыкального, аппаратура, декорации, костюмы, в общем, всё необходимое, кроме того, что я перечислил как входящее в вашу задачу. Информационный поиск нужной музыки, если вы предпочтёте её своей, вообще всё, что может понадобиться. И оплата, конечно. Поскольку непонятно, сколько времени может занять этот проект, оплата предлагается повременная. Это, конечно, не будет мотивировать вас сделать всё поскорее, но вряд ли вы будете тянуть время специально, у вас ведь много и своих дел, от которых вам придётся отвлечься. Качество важнее срочности, а терпения моим шефам не занимать. Можете сделать сколько угодно пробных записей, пока не скажете, что вот, получилось нормально, контракт не будет считаться закрытым. Вот. Ну как?

– Надо подумать, – сказала Ширли, – и притом – после того, как услышу идеи этих номеров. Может, они мне не понравятся! А может, даже и понравятся, но я сочту, что они мне не по силам. Или даже по силам, но займут столько времени, что я не смогу на это время отложить прочие проекты, чтобы они не развалились до полной невозобновляемости. Могу дать обязательство не реализовывать их идей самостоятельно и никому не рассказывать. Чтобы вы могли подобрать кого-нибудь другого для реализации. И ещё вы не сказали, какая именно предполагается та повременная оплата. Стоит ли ради неё всё бросить?.. Впрочем, всё бросить немедленно я и не могу, но некоторое время спустя, закончив то-сё, смогу отложить пятое-десятое… – она слегка преувеличивала свою занятость и востребованность, но лишь слегка. Закончить обязательно нужно было на самом деле не «то-сё», а только «то», а отложить не «пятое-десятое», а «второе-четвёртое». Но и так она не хотела в музыкальном сообществе приобрести репутацию человека, неожиданно бросающим начатые дела.

– Правильно, – согласился Дьявольский Грех, – дьявол скрывается в деталях. Контракт придётся разбить на две части, до сообщения идей и после. Кроме самих идей надо будет рассказать вам о нескольких дополнительных обстоятельствах. Которые тоже хорошо бы сохранить в секрете. Что касается величины повременной оплаты, начальство предлагает рассчитывать её так. Оно полагает, что при достаточно энергичных усилиях вы, создав себе в сети блог, через который будете рекламировать свои выступления в виде клипов, и выпуская, скажем, шесть клипов в год, будете зарабатывать их продажей миллиона полтора. В год. Ещё по полтора миллиона вам дадут музыкальные туры по всему миру, сотрудничество с разными брендами и реклама на сайте, итого миллионов шесть в год безо всякой необходимости продаваться в рабство фирмам музыкальных записей, продюсерам и прочим хищникам. Всё это будет работать одно на другое и друг друга поддерживать, но это дело будущего, и мы будем рассматривать для оценки только клипы. Итак, полтора миллиона за шесть клипов, это по $250 тысяч за клип, на создание которого уйдёт примерно два месяца. Предполагая, на всякий случай, что на клипы по их идеям времени может уйти больше, скажем, по четыре месяца на каждый, то есть они потенциально должны стоить по $500 тысяч… Потому что, возможно, эти два клипа вы будете делать более ответственно, а также ввиду особых условий, про которые вы узнаете после подписания первой части контракта… И желая придать своему предложению повышенную привлекательность, они предлагают за каждый по миллиону. То есть два миллиона за восемь месяцев работы. Если времени уйдёт больше или меньше, оплата будет пропорционально изменена, она ведь повременная. Впрочем, если вы будете после сообщения вам идей этих двух номеров твёрдо рассчитывать на то, что работа займёт меньше времени, и не пожелаете терять деньги из-за своей честности, можно включить в контракт возможность в этот момент выбрать другой принцип оплаты, сдельный, тогда предложение превращается в такое: миллион долларов за каждый клип независимо от времени на создание номера и съёмку клипа. Учитывая, что клипы будут в вашем распоряжении, и свои двести пятьдесят тысяч вы за них потом также получите, по-моему, это хорошее предложение.

Даже слишком хорошее, – подумала Ширли. – Самое время вспомнить о бесплатном сыре в мышеловке. Но демонстративно спрашивать сейчас, в чём подвох, было бы глупо – этим она признает, что тоже считает предложение оплаты очень щедрым. А может, она должна сперва скроить кислую физиономию и ещё поторговаться?..

– Да вы мне тут целый бизнес-план нарисовали, – сказала она. – Но вы же не думаете, что сказочки о фантастически счастливом будущем, которое уже совсем не предполагает ваше участие, помогут вам сделать более привлекательным и ваше предложение? Ведь, если я правильно понимаю ваши намёки про особые условия, вы хотите потребовать моего неучастия в каких бы то ни было проектах на время выполнения вашего заказа? А тогда ваши сказки работают против вас. Получив от вас два миллиона примерно за две трети года и начиная заново всё остановленное в оставшуюся треть, я потеряю за этот год, по вашим же уверениям, шесть миллионов, так? Четыре миллиона упущенной прибыли?

– Не совсем, – возразил Син, или Дэвил, кстати, где у него имя, где фамилия, в этом псевдониме? – это всё требует времени на раскрутку. Скорее всего, шесть миллионов в год вы станете получать лет через пять. А пока, сами понимаете, ни солидные бренды с вами сотрудничать не будут, ни денежные рекламщики на новый сайт не пойдут, вы же его только-только создали, ни зрители на ваши музыкальные туры в большом количестве не захотят, ни клипы в большом количестве фанаты покупать не станут. Вот лет через пять, когда у вас будет много номеров, и они будут крутиться в сети, популярность станет такая, что эта, как вы выразились, «сказка» сможет осуществиться.

– Допустим, – согласилась Ширли, – всё так и есть. Пусть всё будет через пять лет упорной работы. И вы, значит, предлагаете мне отложить где-то на год начало этой работы по зарабатыванию известности, а вместе с ней и тех самых обещанных шести миллионов в год, что не особо лучше их потери. Кроме того, если я начну сейчас, как и собиралась, будет легче, пока ещё многие помнят выступление на конкурсе, а если отложу на год, сами понимаете, все забудут…

– Допустим, – зеркально согласился и собеседник, – всё так и есть. Но вы ведь не бросите работать. Вы будете делать клипы, которые выставите потом на своём сайте. Именно это вы собираетесь делать так и так. Клипы будут несколько другие, вот и всё. Но свои собственные замыслы вы потом тоже сможете реализовать. Никто от вас и не ожидает, что вы сразу после одного выступления тут же с нуля мгновенно сделаете новый номер. Какое-то время у вас всё равно уйдёт. Задержка будет, но всё же не на год. Это от вас зависит, за какое время вы сможете управиться.

– Окей, – сказала Ширли, – сейчас мне пора бежать, теперь я опаздываю уже не на кофе перед репетицией, а непосредственно на репетицию. Итак, всё будет зависеть от ваших идей. Если они мне очень понравятся, и я решу, что на них стоит тратить время больше, чем на уже имеющиеся мои и моих товарищей по подготовке новых номеров, то я за них возьмусь. Нет – ну, сами понимаете… И про таинственные особые условия тоже, конечно, очень любопытно послушать, может, вы там собираетесь каждый день требовать отчёта о проделанной работе на дюжину страниц, а за несданный вовремя отчёт штрафовать пропорционально времени опоздания. Пишите на почту, я отвечу, когда смогу встретиться снова насчёт всего этого. Спасибо за кофе и пиццу, пока!

И она, оставив на столике визитку, убежала.

Переписка. История погибшего астронавта

Дэвил Син – Ширли Лендинг:

Вот мой адрес для переписки. Спасибо, что выслушали меня тогда. В приложении – контракт, точнее, его первая часть. В ней общее описание обеих частей, которое я Вам изложил в пиццерии, в том числе, условия оплаты, в обоих вариантах, сдельном и повременном, на Ваш выбор. С обещанием после подписания не раскрывать детали второй, основной части – в чём именно состоят идеи двух заказываемых Вам номеров, и про какие особые условия при выполнении контракта шла речь. Независимо от того, будете ли Вы подписывать вторую часть и выполнять заказ. Искренне Ваш, Дэвил Син.

********

Ширли Лендинг – Дэвилу Сину:

Хай, Дэв! Какой ты вежливый, с ума сойти :) А давай лучше попросту, а? Мы с тобой не такие старые, чтобы общаться таким образом. Кстати, извини, не успела спросить, что у тебя в псевдониме имя, а что фамилия? Контракт скачала, первую часть могу хоть сейчас распечатать, подписать и прислать скан, тем более там уже стоит твоя подпись и написано, что ты действуешь от имени своих нанимателей, но обсудить вторую часть пока не выйдет. Так же, как тогда, встретиться в кафе на бегу и за кофе за десять минут выслушать и оценить идеи номеров и таинственные особые условия я не готова, а выкроить время на нормальную встречу проблематично. По твоей оценке, сколько времени на неё потребуется, чтоб я знала, как планировать её? А то, может, можно вторую часть тоже по почте? Бывай!

********

Дэвил Син – Ширли Лендинг:

Хай, Ширли!

Это у меня не ник, а имя и фамилия такие странные. Дэвил – фамилия, Син – имя. Если тебе интересно, Син – это халдейское лунное божество. Родители были этнографы, вот и назвали… Так что «Дэвил Син» – не Дьявольский Грех, а Дьявольская Луна, что всё же чуть лучше.

Польщён твоей оценкой моего возраста, но я несколько старше, чем кажусь. Хотя, ты права, не настолько, чтобы отказаться общаться в молодёжном стиле.

Если интересно, могу рассказать о себе подробнее, хотя, конечно, хотелось бы в порядке обмена.

Подписанную первую часть контракта присылай, конечно. Этого вполне достаточно, чтобы считать его на эту часть заключённым и рассказать тебе детали при встрече. Думаю, на неё потребуется не очень много времени. Не десять минут, конечно, которые у нас были в прошлый раз. Думаю, полчаса-час. В конце концов, если не успеем за час, можно отложить и перенести остальное.

Но! Шефы ожидают, что достаточно скоро после подписания второй части ты начнёшь над их заказом работать, так что всё же планировать свои дела нужно с учётом этого, а не только времени самой встречи.

Что касается «по почте», то теоретически этому ничто не мешает, кроме нашего слабого знакомства. Ты мне просто не поверишь. Может, если бы мы были хорошо знакомы, и ты точно знала бы, что я врать не стану, а так – нет. Извини.

Искренне твой, Син.

********

Ширли Лендинг – Дэвилу Сину:

Хай, Син! Извини, если слишком резко для тебя предложила перейти на простое общение, впрочем, раз ты не обиделся, то, наверное, всё в порядке (фраза зачёркнута). Конечно, мне было бы интересно узнать о тебе подробнее, чем внешний вид, имя и фамилия :)

О себе мне почти нечего рассказывать :( Флейтой и танцами я увлекалась с детства, но денежные обстоятельства у семьи были стеснённые, так что родители предложили выбирать, чем заниматься, либо одно, либо другое :( Я выбрала флейту, а танцами занялась уже после школы. Уроки игры на флейте тоже были дорогие, $45 за часовой урок, так что я для экономии брала короткие уроки по четверти часа. Но всё-таки как-то выучилась. Результат ты видел по ТВ.

Скан подписанного контракта, в смысле, первой части, высылаю.

Встречу по поводу второй части постараюсь запланировать примерно через неделю-полторы. Пока что жду подробностей твоей биографии. Надеюсь, она интереснее, чем моя :)

Пока!

********

Дэвил Син – Ширли Лендинг:

Хай, Ширли!

Спасибо за присланную первую часть контракта. По поводу второй планируй, как тебе удобнее. Шефы подождут, сколько потребуется. Как я тебе уже говорил, терпения им не занимать.

Спасибо и за твою биографию, хоть она и короткая такая.

Что касается моей, я могу изложить её ещё короче :) Но помни, ты подписала контракт в первой части, так что никому ни слова :( Ты вскоре увидишь, почему :( Мне, поскольку меня назвали фактически Луной, пришлось соответствовать. Стал астронавтом и принял участие в лунной программе. А теперь ты увидишь, почему я могу изложить биографию так коротко: посмотри списки астронавтов. Там и ссылка на биографию будет, так что можно вообще ничего не рассказывать :)

Пока-пока!

Твой Син.

********

Ширли не сразу полезла в сеть в поисках списка астронавтов. Всё это чем дальше, тем больше походило на глупый розыгрыш, и тратить время напрасно не хотелось.

Всё же дня через два она для очистки совести список нашла… и нашла в нём Дэвила Сина! Он, согласно общепринятым сведениям, трагически погиб в период подготовки к лунной экспедиции, и на Луну не летал. В целом в период с 1968 по 1972 год было шесть полётов к Луне, из них в четырёх производилась высадка. Каждый раз прилунялось три астронавта, наружу выходили двое, один на всякий случай оставался в посадочном модуле. Итого на поверхности Луны побывали двенадцать человек, из них восемь прошлись по ней своими ногами. Но увы, среди этих двенадцати Дэвила Сина не было. В 1967 году, оказавшимся для астронавтов каким-то роковым, он погиб при полёте на Т-38. Это произошло в самом начале года, Так что он открывал эту часть списка:

1967.01.01 г. DEVIL Sin катастрофа при полёте на Т-38;

1967.01.27 GRISSOM Virgil 'Gus' Ivan, WHITE, II Edward Higgins и CHAFFEE Roger Bruce ожоговый шок от пожара при тренировке в кабине КК Apollo-1, установленного на РН Saturn 1 на мысе Канаверал – сразу трое (и, да, действительно, вовсю идёт подготовка к полёту на Луну. Даже до тренировки непосредственно в готовом к старту корабле дошло);

1967.06.06 GIVENS, Jr Edward Galen автомобильная авария;

1967.09.13 ROGERS Russel Lee отказ двигателя при полете на F-105. Катапультировался, но умер от полученных травм;

1967.05.10 WILLIAMS, Jr Clifton Curtis катастрофа при тренировочном полете на Т-38;

1967.12.08 LAWRENCE, Jr Robert Henry катастрофа при взлете на F-104;

1967.12.15 ADAMS Michael James при полете на ракетоплане Х-15 сорвался в гиперзвуковой штопор, приведший к разрушению аппарата.

Девять погибших, из них только один – в автомобильной аварии, остальные, видимо, в ходе тренировок, готовясь к полёту на Луну. А тренировки проводились, похоже, в виде полётов на самолётах. Во всяком случае, эти были наиболее опасными. Опаснее даже тренировок в космическом корабле. Впрочем, это ведь в стоящем корабле…

Для русских этот год тоже был плохим: кажется, у них впервые погиб космонавт в ходе выполнения космического полёта: Комаров Владимир Михайлович столкновение с Землей СА КК "Союз-1" из-за отказа парашютной системы.

А в следующем, 1968 году погиб первый космонавт Гагарин Юрий Алексеевич катастрофа при полете на УТИ МиГ-15 вместе с В.С. Серегиным. Но это уже за пределами ужасного шестьдесят седьмого.

Посмотрела даты рождения, которые тоже были в том списке. Тут Дэвил Син тоже выделялся. Он не только погиб первым в этот год (собственно, раньше было бы трудно: первого января!), но и оказался самым молодым, 1947 года рождения. Остальные были намного старше, двое 35 года, один 32-го, трое 30-го, по одному 28-го, 27-го и 26-го. Если сравнивать с тем же Гагариным, который 34-го года рождения, то моложе всего двое, не считая Дэвила. С другой стороны, Гагарин-то полетел в 1961-м! Он погиб через семь лет после космического полёта, а тогда, в 61-м, ему было 27 лет. Если бы Дэвил полетел на Луну в 1972 году, ему в это время было бы 25, немного младше Гагарина. А так он погиб в 67-м в возрасте всего 20 лет.

Стоп! Кто погиб?

То есть, понятно, погиб астронавт Дэвил Син, но её молодой знакомый никак не походил на человека, родившегося в 47-м. Хоть это и намного позже всех остальных в этом списке, всё равно – ужасно давно. Ничего себе он «несколько старше, чем кажется»! Ему тогда было бы… 2010 – 1947… 63 года, вот сколько. Может, это внук, которого назвали в честь деда? Сыну, если он родился в том самом 67-м, было бы сейчас 43, так что на сына он тоже не похож. Или всё-таки глупый розыгрыш? То-то он не рассчитывал, что она поверит его сказкам. Где уж тут поверить, при такой «биографии».

Биографию того Дэвила Сина она даже не стала читать. Вряд ли там есть такие подробности, что у его сына, если он тогда уже родился, а не был в проекте, когда-то тоже будет сын, которого его отец назовёт в честь его деда, своего отца. Которого внук не видел точно, да вряд ли помнил и сын. Запутаться можно в этих Синах и сынах. Главное, она не выяснит, розыгрыш это в чистом виде, или он хоть родственник того и имеет право так представляться.

В принципе, конечно, могут и не родственника назвать так же, как давно погибшего астронавта. И он тоже будет иметь полное право представляться своим именем.

Но дело в том, что этот Дэвил Син не только имя использует, он прямо написал, де, ищи в списке астронавтов, там и биографию найдёшь по ссылке. То есть он претендует на то, что он не тёзка, а тот самый погибший астронавт. Что явная чушь даже при учёте всяческой мистики: не похож он ни на призрака (кофе-то пил и даже какую-то булочку, помнится, заглотал), ни на зомби (особенно как тот должен выглядеть после авиакатастрофы), ни на старика, всё-таки как-то уцелевшего в той катастрофе (например, с ним поменялся очередью тренировки товарищ, который и погиб). Во-первых, это бы быстро выяснилось, и он бы не попал в тот список за 67 год. Во-вторых, он вообще на старика не похож. Пусть он и старше, чем выглядит, и не её ровесник 1986 года рождения, но не на тридцать же девять лет! Чуть ли не сорок! Тридцать девять? Да, всё правильно, сейчас 2010 год, ей 24, ему, если бы он не врал, было бы 63, да, она уже считала. Она могла бы ещё ошибиться на десять лет, может, ему не 24, а 34, и то вряд ли, но на сорок лет ошибиться нельзя никак.

Разве что его сразу после катастрофы заморозили, а спустя тридцать девять лет… то есть, получается, четыре года назад… разморозили. И вылечили от последствий катастрофы. Или, если ему сейчас биологически всё же не 24, а 34, и он действительно кажется моложе своего возраста, то разморозили 14 лет назад. Или надо вычитать, а не прибавлять? Нет, тогда получился бы год разморозки через шесть лет после нынешнего, это чушь. Так что всё правильно, разморозили где-то между 2006 и 1996.

Нет, так тоже не может быть. Чтобы такой грандиозный успех медицины остался втайне? Чтобы человека записали в мертвецы, а сами надеялись оживить, когда, скажем, медицина будет в состоянии справиться с увечьями, полученными при аварии самолёта. И таки оживили! И всё осталось в секрете?! Чтобы толпы безнадёжно больных не ринулись осаждать медиков, что ли?.. Какая-то конспирология получается. Секретная медицина, секретный анабиоз…

Впрочем… недаром же он настаивал на сохранении всех сообщаемых ей сведений в тайне.

Ага, позаботился о том, чтобы знакомые не сочли её сумасшедшей, либо полной дурой, которой можно втюхать подобные байки, а она им подбирает правдоподобные объяснения. Но всё-таки недостаточно правдоподобные, чтобы об этом кому-то рассказать! А тогда зачем требование хранить тайну? Которое она, между прочим, уже подписала.

Плюнуть и забыть про этого наглого шутника. Вот что нужно сделать. И не тратить больше на него времени. Ни на его истории, якобы содержащиеся в сети в виде биографии погибшего астронавта, ни на него лично, в смысле, не встречаться с ним и не писать.

Так она и сделала. Вернее, не сделала: не стала отвечать на письмо.

********

Дэвил Син – Ширли Лендинг:

Хай, Ширли! Я так понял, судя по тому, что ты мне не ответила, ты не поверила и обиделась. Потому что ты серьёзно рассказала о себе, пусть и немного, но важное, а я, как ты решила, ответил какой-то чушью, воспользовавшись тем, что являюсь однофамильцем и тёзкой погибшего астронавта.

Я бы не стал реагировать на отсутствие твоей реакции, но ты собиралась назначить встречу (где я мог бы предъявить доказательства своей правдивости) через неделю-полторы, а прошло уже две, как ты не пишешь. Так что, наверное, обиделась настолько, что решила больше не общаться.

Между прочим, я предупреждал, что детали лучше излагать при встрече, так я мог бы привести доказательства своей невероятной на первый взгляд истории, а в письме ничего не выйдет. Но, очевидно, то, что я тебя предупреждал, ты сочла только свидетельством того, что я уже тогда собирался обвешивать твои ушки лапшой.

Кстати, ты знаешь, что так делают многие жулики? Не знаю, это у них такой извращённый шик, хвастаться перед коллегами по профессии игрой на грани провала, или попытка успокоить остатки совести, но они часто предупреждают обуваемых лохов. Стараясь, естественно, предупредить так, чтобы те не догадались. Я узнал об этом после того, как в историческом центре одного европейского города наткнулся на здание в лесах, с табличкой, что его реставрирует фирма «Лямминкяйнен».

Поскольку мои родители всё-таки этнографы, я знал, кто такой Лямминкяйнен. Это герой финского эпоса, точнее, он не герой, а трикстер. Всех обманывает, над всеми издевается. В мифах о нём есть, например, такой.

Нанялся он пасти стадо коров…

Между прочим, в древнегреческом эпосе есть миф о том, как бог Гермес, тоже по характеру трикстер, спёр пятнадцать коров из стада Аполлона. Не для какой-то выгоды, а просто поиздеваться и доказать, что он круче. Собственно. в качестве детской шалости. Очень детской – ему пришлось выпутаться из пелёнок и вылезти из колыбели. Укрыть следы от бога нечего было и пытаться. Но хитрый Гермес отвёл коров в пещеру, причём заставил их входить в неё задом наперёд. Поскольку по следам получалось, что коровы шли из пещеры, а не в неё, заглянуть туда Аполлон не догадался. В мифе гораздо больше подробностей, но я его упомянул только как удивительную параллель.

Так вот, Лямминкяйнен украл всё стадо, которое нанялся пасти, а чтобы владельцы не поняли, что произошло, отрезал коровам хвосты и воткнул их в болотистую финскую землю. Им он сказал, что коровы утонули, а когда те попытались вытаскивать коров, хвосты, естественно, «отрывались», и стадо было для них потеряно.

Интересна такая параллель между мифами древних греков и финскими, но на самом деле это ещё не всё. Точно такой приём, как Лямминкяйнен, если помнишь, использует Братец Кролик, герой (и притом тоже трикстер) популярных «Сказок дядюшки Римуса». Правда, там речь не о стаде, а об одной корове, а именно, корове Братца Волка, с которым у Братца Кролика давняя естественная вражда. «Горе-то какое, Братец Волк! – восклицает он, показывая на торчащий из земли хвост, –твоя корова в землю ушла!» Потом он ещё и заставил Братца Волка вскопать ему огород, «замечая» то там, то сям в земле мелькнувшее, якобы, пятно коровьей шкуры, после чего Братец Волк бросался в указанное место и начинал копать… А родом эти сказки, как ты понимаешь, из Африки. Джоэль Харрис их написал, основываясь на фольклоре рабов южных штатов. Прикинь, где Африка, а где Финляндия!

Но я отвлёкся на этнографию, а вот если бы её знали люди, заказавшие фирме «Лямминкяйнен» реставраторские работы, то они бы, может, выбрали другую. Название вполне может быть неявным предупреждением. «Мы жулики, а если вы этого не понимаете, пеняйте на себя».

Не буду больше приводить примеров, хотя потом разузнал ещё несколько. Наверное, махинаторы знают их гораздо больше, но не очень склонны раскрываться перед лохами. Скорее, эти, известные нам истории – из тех, в которых жертва обмана с опозданием догадалась, в чём состояло предупреждение, когда афериста уже след простыл.

Ну а я в истории с фирмой «Лямминкяйнен» только предполагаю, что в этом названии такое предупреждение. Может, я и не прав. Владельцы фирмы могли даже не знать, каков характер героя, выбранного ими, если знали финский эпос поверхностно. Он ведь и какие-то героические деяния совершал, Лямминкяйнен. Это ведь герой «Калевалы», а в ней этой истории с коровами нет. Там описано другое. Какого-то волшебного лося Хийси ловил, ещё каких-то волшебных зверей, кажется, рыжую лошадь Хийси (Хийси – имя не самого зверя, а принадлежность Хийси, духу – хозяину леса). Кого-то убивал, сам был убит и воскрешён… «Калевалу» на основе финского фольклора составил в девятнадцатом веке Элиас Лённрот. Он составил из дохристианских финских эпических песен единое повествование, для чего какие-то изменил для лучшей стыковки, какие-то включать не стал. В общем, это не эпос в чистом виде, а литературное произведение, так же как «Сказки дядюшки Римуса». Тем более, не полный эпос. Ну ладно. Хватит мифологии.

Конечно, было бы с моей стороны умнее ничего не рассказывать тебе в письмах. Ни кто я такой, ни что в обычае аферистов намекать жертвам их обмана на то, что это именно афера. Наверное, я глупею от общения с тобой :) Но что-то меня отталкивает от того, чтобы тебе врать, как бы неправдоподобно ни выглядела правда. Надеюсь, ты всё же дашь мне шанс доказать это. А пока могу добавить не столь неправдоподобных деталей своей биографии. Хотя – это ещё как поглядеть, может, ты сочтёшь их ещё более неправдоподобными…

В списке погибших астронавтов я потому, что был сочтён погибшим, причём именно тогда, первого января 1967 года, но всё не так просто. Это был вовсе не тренировочный полёт на самолёте Т-38, как написано в том списке, а пробный полёт на Луну. Было два варианта лунного проекта, лететь в одиночку или группой. Естественно, ракету гораздо легче сделать для первого варианта: кроме того, что нужно поднять за атмосферу, посадить на Луну, взлететь с неё и посадить на Землю человека, нужно ведь тащить с ним вместе кучу всего для обеспечения жизнедеятельности: кислород, еду, воду, фильтры для поглощения углекислого газа, контейнер для, прошу прощения, отходов жизнедеятельности и тэдэ. И каждый килограмм полезной нагрузки ракеты превращается в тонну, а то и больше, сожжённого горючего и увеличивает на кубометр или больше размеры ракеты. С другой стороны, одному опаснее. Труднее справиться с неисправностями и тэдэ. Мнения разделились, и сторонники одиночного полёта оказались в меньшинстве. Но им дали одну попытку, чтобы доказать свою правоту – раз уж она гораздо дешевле. Ну и они доказали свою неправоту. После моего неудачного полёта этот вариант лунного проекта был закрыт, а в прессе о нём и раньше ничего не упоминали.

Теперь, как вышло, что я не попал в астронавты, геройски погибшие при выполнении своего подвига. Предупреждение: многабукаф.

Ошибка времени срабатывания двигателей при спуске на Луну привела к тому, что место посадки оказалось не на видимой стороне Луны, а на обратной. Точнее, почти на границе между ними. Но, увы, всё-таки слегка за этой границей. Поэтому, когда сигнал радиосвязи пропал, сперва было неясно, удалось совершить мягкую посадку, или произошла авария. Он мог пропасть, заслонённый Луной. Точнее, всё опять было не так просто.

Если ты знаешь, что такое либрация, то хорошо, а если нет, можешь подробно посмотреть в сети. Коротко, Луна не то чтобы очень точно смотрит на нас всегда одной стороной. Она немного покачивается. Видов либрации несколько, у всех свои причины, в данном случае речь пойдёт о либрации по долготе. Орбита Луны не совсем круговая, она эллиптическая, поэтому скорость её движения по орбите непостоянна, она то больше, то меньше средней. А скорость её вращения практически одинакова всё время, поэтому мы видим то узкий западный краешек «невидимого» полушария, то восточный. Амплитуда этого качания чуть меньше 8°. Это ломтики с каждой стороны примерно по 120 км шириной в самом их широком месте.

Так вот, именно в такой ломтик я попал, так что в момент посадки было не видно, успешно ли она произошла, но этот участок поверхности должен был стать видимым, и, соответственно, доступным для радиосвязи. Да и без радиосвязи можно было бы в телескоп хоть посмотреть, цел ли посадочный модуль, или разбился вдребезги. Конечно, он мог на вид казаться целым и всё же быть сильно повреждённым, но всё же.

К сожалению, всё было ещё хуже. Если бы я попал в западный сектор либрации в то время, когда был хорошо виден восточный, то западный можно было бы рассмотреть через две недели. Но, к сожалению, я попал в него как раз тогда, когда он был хорошо виден. Вот только на него никто не смотрел. Зачем, если есть данные телеметрии с самого космического корабля? Вот только на базовом корабле, находившемся на орбите вокруг Луны, при отделении от него посадочного модуля оказалась повреждена антенна, а то и передатчик, в общем, он тоже не мог передать, как его оптические датчики видят место посадки. Хотя и пролетал над ним периодически, причём очень близко. Кстати, потом на «Аполлоне-13» тоже произошла авария с отказом командного модуля, и именно посадочный модуль использовался на обратном пути для обеспечения жизнеобеспечения и двигательных ресурсов. Так что посадочный модуль оказался надёжнее основного корабля.

На то, чтобы нацелить в место посадки большой телескоп, ушло время – они довольно неповоротливы, и не в физическом смысле, а в организационном, ведь у них у всех большая нагрузка и график наблюдений расписан на месяцы вперёд. Тем более что потребовался такой, где можно было сохранять всё в секрете до поры до времени. Кстати, даже не знаю, где такой взяли, неужели у военных или цээрушников есть свой большой телескоп? Зачем бы это? Неважно. Всё равно это потребовало времени. Вот за это время место посадки, или же катастрофы, ушло из видимости. И теперь в следующий раз должно было стать видимым не через две недели, а через месяц. А именно, 28-го января.

Скорее всего, конечно, без какой-то аварии не обошлось, думали на Земле. Ведь радио замолчало. Но авария могла быть не очень большой, например, сломанная антенна. Это ещё не означало, что пора астронавта записывать в геройски погибшие. Нужно было месяц подождать. Кстати, и припасов мне должно было хватить примерно на это же время, так что, если бы я не починил посадочный модуль за это время и не взлетел, независимо от работающего или молчащего радио, можно было бы считать меня погибшим, даже если на вид корабль казался бы целёхоньким.

Если ты посмотрела список погибших астронавтов достаточно внимательно, а не только нашла в нём меня, ты видела, каким ужасным был 67-й для астронавтов. За день до того, как в телескопы стало бы хорошо видно то место, 27 января, ужасной смертью погибли сразу трое астронавтов, Гриссом, Уайт и Чаффи. В кабине «Аполлона», уже установленного на ракету-носитель «Сатурн» на мысе Канаверал, произошёл пожар, а там, в этой кабине, надо сказать, предполагается в условиях полёта поддерживать пониженное атмосферное давление (примерно треть атмосферы), но с повышенным содержанием кислорода – практически, чистый кислород. Это понижает опасность утечки атмосферы в космосе, облегчает герметичную конструкцию корабля и уменьшает сложность системы жизнеобеспечения. Но повышает пожароопасность. А если пожар начинается, то он свирепее обычного. Потому что при тренировке на Земле нельзя использовать пониженное давление кислорода, конструкция рассчитана на удержание газа внутри, а не когда он пытается ворваться снаружи. Так что на тренировке использовалась кислородная атмосфера с давлением даже немного выше атмосферного. Очень опасная.

Подробно можешь опять же прочесть в сети, а может, ты и сама знаешь эту трагедию, причины и как всё произошло. Но не сообщалось, что они собирались работать уже по второму варианту полёта к Луне, и могли бы попытаться прийти на выручку астронавту, летевшему по первому, одиночному варианту, и севшему на Луну с неясным результатом. Так что, возможно, они погибли из-за меня, если подготовка к их полёту была ускорена, и именно из-за этого было принято решение тренироваться не в обычной атмосфере, а в кислородной. Не знаю.

Как бы то ни было, ни о каком полёте «на выручку» речи больше быть не могло. А в тени этой трагедии можно было и дальше не добавлять трагизма в новости, рассказывая об ещё одной.

Тем более что ясности не прибавилось, наоборот. Когда на следующий после трагедии день большой телескоп рассмотрел-таки место моего прилунения, он вообще не нашёл там ни посадочного модуля, ни его обломков. В то время как посадочная скорость вовсе не была такой большой, чтобы модуль разбился на очень мелкие фрагменты. В конце концов, на всём протяжении траектории снижения аппаратура посадочного модуля докладывала о штатном режиме посадки. За исключением неправильного места посадки, конечно. И, кроме того, фактическое место посадки не могло настолько сильно отличаться от известного, чтобы оказаться всё же за пределами видимой области Луны. Ошибка в его определении могла быть, но не на сотни километров.

Оставалось предполагать, что модуль оказался за какой-то возвышенностью, что на самом краю видимого полушария Луны могло легко заслонить его от наблюдения. В яму попал, или за горкой. Высота лунного модуля для «Аполлона-1» и прочих была 7 м, для моего, условно говоря, «Аполлона-0», ещё меньше, 5 м. Любой скалы шестиметрового размера достаточно, чтобы заслонить его. Если он стоит вплотную за ней. Или овражка глубиной 6 м, с почти вертикальным склоном, если в него сесть. Конечно, сажать корабль вплотную к скале или в овраг было бы глупо, но, мало ли, может, у меня не было выбора? Если не вплотную к скале или стенке ямы, всё равно большой размер препятствия не нужен, чтобы заслонить луч зрения под углом 4° к горизонту. Эти градусы – примерно 0,07 часть радиана. Значит, удаление от препятствия на сто метров потребует увеличить его высоту на семь метров, чтобы всё равно заслонить модуль. Скажем, сел в ста метрах от скалы, а она высотой 13 м, вот и всё. Или во впадину глубиной 13 м в ста метрах от края.

В общем, так и решили, запланировав на будущее поиски модуля с орбиты вокруг Луны будущими экспедициями.

Забегая вперёд, ничего они не нашли. Эта трагедия осталась загадкой. Куда мог деться пятиметровый металлический объект? Не в пещеру же он заполз? Мог сесть ещё хуже, чем рядом со скалой – прямо на лавиноопасный склон. Ну, не снежный, конечно, просто неустойчивые камни. Получился обвал, и теперь модуль засыпан слоем лунного грунта. Такое могло произойти и без жёсткого удара о поверхность. Конечно, садиться на сильно наклонную поверхность ещё глупее, чем рядом с ней, но, опять же, кто знает, если выбор был между «сесть плохо» и «сесть ещё хуже»…

На самом деле модуль был именно в пещере, но тут я вступаю в такую фантастическую область, что ты точно без доказательств не поверишь, так что отложу. Вдруг ты любишь фантастику и захочешь встретиться со мной, чтобы узнать продолжение истории, независимо от её фантастичности, а не только про предлагаемую работу.

А тогда, не найдя посадочного модуля в телескоп, меня решились всё же объявить погибшим, причём не тогда, когда должен был кончиться кислород, тем более что это можно было определить только примерно, а в день прилунения, решив, что это более вероятно.

Но, чтобы не было вопросов, почему об этом не объявили раньше, заменили причину на авиакатастрофу. Тем более, если ты посмотришь список, в тот год жизни ещё четырёх астронавтов унесли авиакатастрофы. Где четыре, там и пятая, решили руководители проекта. И скрыли первый вариант полёта вообще :(

Уф. Извини за многабукаф, как сейчас говорят. Если ты дочитала до этого места :)

Пока-пока! Твой Син.

********

Ширли Лендинг – Дэвилу Сину:

Ладно, старик :) должна признаться, врёшь ты прикольно. Согласна послушать ещё. Скажем, завтра часов примерно в 17, в той же прикольной пиццерии, годится?

Деловые переговоры в пиццерии

Не зная в точности, какого протокола нужно придерживаться на этой встрече, Ширли собиралась прийти вовремя. Как работник на встречу с работодателем нужно было бы прийти раньше, как звезда на встречу с фанатом – позже, но что это за встреча на самом деле, не оченьпонятно.

В результате она нечаянно опоздала на пять минут, что не слишком отличалось от намеченного, но всё же чуть-чуть обозначало её настроение как скорее не соглашаться на неведомый заказ, чем соглашаться. Ну что ж, всё правильно. Так она и была настроена.

Син, заранее занявший столик в уголке «прикольной пиццерии» (кстати, что он в ней нашёл прикольного? Совершенно обычная пиццерия. Разве что освещение разноцветными лампочками, в попытке создать праздничное настроение?), отнёсся к её небольшому опозданию как к должному. Хоть она и согласилась встретиться, он, должно быть, был не уверен, что она не передумает. В конце концов, если она считает, что он со своими бреднями над ней поиздевался в своё удовольствие, то с неё сталось бы ответить тем же.

С выражением облегчения на лице он вскочил при её появлении, отодвинул ей стул и придвинул обратно, пока она садилась, и попросил придерживать столик, пока он мигом слетает за пиццей к стойке.

– Мне с маслинами, солёными огурчиками, помидорами и салатом, – попросила Ширли, – кетчупа поменьше, но с горчицей. И пепси, вишнёвое.

Себе Син притащил пиццу с морепродуктами и фанту.

– Предлагаю такую очерёдность беседы, – сказал он, когда она принялась за свою пиццу, – сперва я рассказываю о предполагаемой работе и о тех самых деталях, которые нужно хранить в секрете, а ты пока без помех ешь, потом я отвечаю на вопросы, если они появятся, потом демонстрирую доказательства, что не вру, и в самом конце досказываю свою историю.

– Ну, мне бы, конечно, хотелось начать как раз с истории, – задумалась Ширли, – но у тебя, наверное, есть какие-то основания для именно этого порядка?

– Ну да, – согласился Син, – после первых трёх пунктов ты, как мне кажется, уже и так всё поймёшь про окончание моей истории, и рассказывать не придётся.

– С трудом могу себе представить, но… может быть и так. Ладно, я не возражаю. Но заранее предупреждаю, я тебе не верю.

– Я понимаю, но прошу верить условно. Примерно как ты веришь, когда читаешь фантастическую книгу, или смотришь фантастический фильм. Ты понимаешь, что это выдумано, но, чтобы получить удовольствие от происходящего, временно настраиваешься так, как будто всё это возможно.

– Ну, – рассудительно сказала Ширли, – это зависит от убедительности книги или фильма, да?

– Понял, – засмеялся Син, – мне предстоит конкурировать с лучшими писателями-фантастами и лучшими специалистами по спецэффектам в кино. И если я не предъявлю что-то равноценное, веры мне не будет. Ладно, я постараюсь. Но это – когда нужно будет предъявлять доказательства. Что касается замысла предполагаемых музыкальных номеров, точнее, одного чисто музыкального, разве что с очень маленькой примесью пантомимы, и второго – музыкально-танцевального, то в них самих нет ничего фантастического. Точнее, есть, но в клипе такую степень фантастики легко организовать, совмещая результаты неоднократной съёмки. Однако… для специалиста или просто опытного зрителя обычно ясно, где кинотрюк, а где настоящая съёмка, так что разница всё же есть. Замысел обоих номеров в том, что тебя будет две. В первом вы даже почти не отличаетесь друг от друга. Одинаковые макияж и причёска и похожие, лишь немного отличающиеся костюмы. Исполняете дуэт на флейтах, причём, по замыслу, каждая относится к другой слегка иронически. Например, когда другая играет соло – в дуэте должны быть соло для обеих – ожидающая своей очереди подчёркнуто, демонстративно скучает. Нам с шефами показалось, видишь ли, что когда у тебя группа поддержки, она не только поддерживает, но и отвлекает, а ты, нам кажется, и способна сыграть сольно, но, если себе это представить, как-то пустовато в кадре. Вот мы и придумали, точнее, они придумали, но я с ними согласен, что может получиться круто, если тебя будет двое, и роли будут немного различаться. Во втором номере принцип тот же. Но там большие различия и между вами. Одна ты – это ты, а другая – твоя тень. Обе играете на флейте и танцуете. Причём сначала кажется, что тень и есть тень, но вскоре накапливаются и делаются всё яснее различия в поведении, тень всё хуже копирует оригинал, наконец, откладывает флейту, и начинает только танцевать, более энергично, ведь у неё руки не связаны флейтой. Та ты, которая не тень, сперва пугается, но номера не прерывает, играет и танцует дальше. Под конец тень опять берёт флейту и подлаживается под оригинал. Ты понимаешь, почему я сказал, что это можно снять, достаточно идеи, потому они и попросили не раскрывать её. Собственно, сама идея двойника очень старая, им просто показалось, что для тебя она очень подошла бы. Потом ты уже сама можешь развить её дальше, например, как тебе такое: тебя четыре, все играют на флейтах и танцуют в совершенно разной обстановке, потому что представляют собой четыре стихии. Вода, огонь, воздух и земля. Тут притворяться, что в кадре одновременно больше одного актёра, даже не надо, каждая стихия «у себя дома». Но и мелодия, и элементы танца продолжаются при переключении кадра, так что на самом деле стихии едины, это ведь и есть природа… Но это когда-нибудь потом, а пока вот эти две вещи, дуэт на двух флейтах и танец с тенью. И тоже с флейтой. Уже есть вопросы?

– Ага, – сказала Ширли, дожевав очередной кусочек пиццы, – ты, вроде, если я правильно поняла, намекал, что, хотя это легко сделать и с помощью монтажа, но предложение состоит в чём-то другом? У вас там что, и впрямь случайно завалялся мой близнец? И тоже умеет одновременно играть музыку, причём именно на флейте, и танцевать?

– В точку! – обрадовано воскликнул Син. – Не завалялся, конечно, – тут же поправился он, – зачем такое грубое слово применять к столь очаровательной девушке. Да и нет его пока что. Но, если ты согласишься, мы этого двойника… двойницу?.. для тебя сделаем. Потому что – это и есть секретные детали помимо самой по себе выигрышной, как нам кажется, идеи номера – мы там занимаемся именно этой секретной работой…

– Клонированием, что ли? Так пока вы обучите клона…

– Нет-нет, не клонированием, но мы можем сделать… долго объяснять, скажем, искусственного человека. Не совсем человека, но и не робота. На основе кремнийорганических соединений, впрочем, это несущественно. Можно, в принципе, назвать его роботом-андроидом, очень похожим на человека. Но на самом деле он не робот, так как сделан не из шестерёнок, а из искусственных костей, искусственных мускулов, и так далее. То есть, по большей части, копия человеческого организма. А похож не только внешне, манекены уже давно изготовляются, но и по двигательной динамике, и, главное, по сознанию. Скопируем этому андроиду твою память – и вуаля! Партнёрша для номера «ты вдвоём» готова! Не беспокойся, мы к твоей копии отнесёмся по-человечески. В рабство не заберём. Предложим и дальше работать по специальности у нас, то есть – готовить и показывать новые музыкально-танцевальные номера, а не согласится – заплатим за работу, как тебе, и пусть устраивается в жизни самостоятельно.

Ширли долго придумывала очередной вопрос. Такого она не ожидала. Во-первых, не верилось, что это всё же не розыгрыш, во-вторых, если условно поверить, то что можно спросить в такой страной ситуации?

Син воспользовался паузой, чтобы приналечь на свою пиццу. Как показалось Ширли, уже основательно остывшую.

– То есть, – сказала, наконец, Ширли, – ваш основной интерес, может, и не в музыкальном номере… недаром вам права на изготовленные клипы не нужны… а в моём разрешении изготовить, ради какого-то эксперимента, похожего на меня робота? Хорошо, не робота, а человекоподобного андроида? А потом вы меня тихо прикопаете под кустом, а он займёт моё место и послужит началом завоевания Земли гнусными негуманоидными пришельцами? Потому что, если бы они были человекообразными, им бы такое не понадобилось?..

– Чем дальше, тем больше поражаюсь твоей интуиции, – ничуть не испугался разоблачения коварных планов агент негуманоидных пришельцев. – Да, верно, они не люди. Правда, по этой самой причине им Земля не нужна. Они на ней попросту не выжили бы. Так что планов её захвата у них нет. Хотя… если твоя копия вместе с тобой прославится… а потом откроется, кто она… отношение к ним будет несколько более благожелательным, чем если отношения начнутся с нечаянной встречи. Всё-таки годы, предположительно, нормальной жизни среди людей… Но это всё вилами на воде писано. О! Кстати! Ты можешь вернее всех выяснить, что она предпочтёт: и дальше выступать вместе с тобой, если вы сработаетесь – или держаться от тебя подальше. Причём выяснить до всего прочего, если хочешь – прямо сейчас.

– Как это? – растерялась Ширли.

– Очень просто. Представь себя на её месте. Это же копия. Вот представь, ты оказалась в теле кремнийорганического человека. Что ты станешь делать, постараешься затеряться среди людей или будешь держаться от них подальше?

Ширли содрогнулась.

– Ничего себе задачка. Даже думать о таком не хочется. Лучше уж я не разрешу вам меня копировать. Чтобы не думать, каково моей копии придётся.

– Да? А тебе разве никогда не хотелось быть сильнее, быстрее, более ловкой, немного выше ростом, в конце концов?

– Эй! – запротестовала Ширли. – Что за неполиткорректные намёки? Я же не сравниваю тебя с мачтой сотовой связи, хотя, по правде сказать, такое сравнение напрашивается? Я не коротышка, а альтернативно высокая.

– Извини. Беру слова о росте обратно. А как насчёт остального?

– Может, ты пообещаешь меня ещё и умнее сделать?

– Ну… если уж об этом зашла речь… не в буквальном смысле умнее, но если так, как измеряется АйКью, то да. Там же дают много-много простых задач, которые нужно решать на время. А скорость, с которой твоя копия будет думать, увеличится. Потому что аксоны передают нервный импульс со скоростью до ста метров в секунду, а электрический ток распространяется со скоростью света. В современных системах передачи информации в микросхемах к этому добавляется время на установление сигнала передатчика, но это всего одна наносекунда, что на длине проводника в один метр даст прибавку к времени прохождения сигнала всего на треть. Так что вместо одной сотой доли секунды в клеточном организме получим четыре миллиардных доли секунды. Правда, думать со скоростью компьютера ты не сможешь, всё-таки обработка информации не сводится у человека только к передаче сигналов, и уж точно не факт, что ты сможешь решить какую-то сложную задачу, которую не можешь решить сейчас. Но быстро-быстро решать те же самые простые задачи, что сейчас, – да. Не думай, что ты будешь, так сказать, первым экспериментом. Опыты уже проводились. Они показали увеличение АйКью втрое. Дело другое, что сам по себе АйКью – сомнительный инструмент, чтобы оценить, умён человек или глуп. С этой оговоркой – да, ты станешь умнее.

– Хм, тогда ладно. С условием, что я условно верю, пожалуй, я бы согласилась, – засмеялась Ширли.

– А как насчёт дальнейшей жизни? Что ты предпочтёшь?

– Э-э-э… Вот это, пожалуй, всё-таки, нет. Не скажу. Настолько я всё-таки не могу себя заставить поверить, чтобы взяться за такие непростые этические задачи. Всё же представлять себя в этой роли мне по-прежнему не хочется. Я не уверена, что мне в роли копии не захочется оторвать самой себе, то есть оригинальной мне, голову, за то, что поспособствовала моему созданию. А ты хочешь узнать насчёт каких-то пусть важных, но всё же более второстепенных вещей: чем заниматься, где жить…

– Ну ладно, – не расстроился Син, – ты права, пусть она сама решает, если и когда до этого вообще дойдёт. Ещё вопросы?..

– М-м-м, дай подумать… Поскольку твой корабль, по рассказанной тобой истории, потерялся на Луне, твои пришельцы там и сидят, и корабль, конечно, спрятали они?

– Точно! Я же говорил, никакие вопросы об окончании моей истории тебе не понадобятся!

– И они, конечно, хоть не гуманоиды, но очень гуманные… э-э-э… существа, и помогли тебе с медицинской помощью, если ты пострадал при нештатной посадке?..

– И это правильно!

– И именно потому ты так молодо выглядишь, хотя тебе, вроде бы, шестьдесят три года?

– Верно!

– Они что, заморозили тебя, а совсем недавно воскресили? или владеют секретом продления жизни? Даже для гуманоидов?

– Ну… на этот раз не угадала. Хотя, пожалуй, вторая догадка ближе к истине, чем первая. Уж во всяком случае. они меня не замораживали. Но не могли же селениты не спасти человека с таким именем, правда? Не волнуйся, я шучу. Имени они тогда не знали. Я вообще сперва был без сознания. Но недолго. Не то чтобы они меня лечили всё это время и только что разбудили.

– Ой! – сказала Ширли. – То есть, ты всё это время не спал, а жил нормально, и тебе не только по документам шестьдесят три, но и по ощущению прожитых лет? Тогда мне как-то неудобно с тобой так неуважительно разговаривать. Наверное, надо как с человеком того поколения, дедушек-бабушек…

– Ну, попробуй, – согласился было Син серьёзно, но тут же не выдержал и прыснул. – По-моему, будет очень смешно. Я что, похож на дедушку? Фиг бы я в таком случае обратил внимание на твоё выступление в сети и настолько впечатлился, что очень постарался обратить на тебя внимание селенитов. – Выражение лица у него, когда он, очевидно, вспомнил впечатление от записи, было сложное. Оно было отчасти восторженным, что, безусловно польстило бы Ширли, если бы одновременно не было удивлённым – как будто он сам же удивлялся на такую свою реакцию. То есть, ничем таким уж серьёзным то, чем она занималась, он не считал, и в этом они с Ширли сильно расходились. Она не могла бы посвящать всю жизнь флейте и танцам, если бы не увлеклась ими очень, очень всерьёз. Конечно, может быть, с точки зрения астронавта это всё ерунда, не заслуживающая особого внимания… Но не спорить же с ним по этому поводу, тем более выражение лица к спору не привлечёшь.

– Ой, лучше бы ты не старался, – проворчала Ширли.

– Что, загрузил не по-детски? Не нравятся проблемы?.. Ну так и ты уже не девчонка, выступающая на школьном празднике. Ты в шоу, детка. Если не хочешь свалить все такие проблемы на продюсера, который и будет забирать себе всё тобой заработанное, разбирайся с проблемами сама. Вот тебе заказ на подготовку номеров и выступления, думай, оценивай, возьмёшься или нет. Да, немного необычные условия заказа, но всё сводится к простому выбору, да или нет. Не хочешь проблем – отказываешься и плюёшь на пару миллионов баксов, хочешь их заработать – решаешь проблемы. Конечно, надо хорошо подумать, впрягаться или нет. Ещё вопросы?.. Кстати, чуть не забыл! Это одна из деталей. С оплатой будет дополнительная проблема. Думаю, вполне решаемая, но тоже требующая каких-то усилий. Они хотят платить золотом, а у вас запрещено частным гражданам владеть золотом в таком количестве. Надо разузнать, как сдать его государству за нормальную стоимость и не оказаться под судом за владение им. Но, я думаю, это надо спросить в какой-нибудь юридической конторе.

– А сколько это золота – пара миллионов баксов?

– Сейчас оно стоит, я смотрел, в районе шестидесяти тысяч за килограмм, так что где-то пара пудов.

– Пара чего?!

– Пудов. Пуд – шестнадцать килограммов. Старинная мера веса. Ты, наверное, видела такие гири, шарообразные, с ручкой сверху, они традиционно делаются пудовые, полуторапудовые, двухпудовые, то есть шестнадцать килограммов, двадцать четыре, тридцать два… Ими атлеты в цирке жонглируют… Но гири, конечно, из чугуна, а не из золота. Я о них вспомнил только потому, что ты спросила, что такое пуд. Если государство не захочет брать золото по официальной цене, не волнуйся, шефы прибавят килограммчиков, чтобы в итоге получилась та самая пара миллионов. Или, если ты предпочтёшь повременную оплату, больше или меньше, в зависимости от того, сколько времени понадобится на работу.

– По-моему, – сказала Ширли, – это всё-таки уже не моя проблема. Идти к юристам, выяснять, не попаду ли я под суд за не моё золото. Давай лучше ты сперва продашь государству или кому хочешь это золото, хоть на мафии чёрном рынке, мне без разницы, и заплатишь натуральными баксами?

– Ого, какая деловая хватка, – похвалил Син. – А ещё говоришь, что не хочешь проблем. Совершенно правильный подход к их решению. Окей, так и сделаем. Трудность тут в том, что мне никто не поверит, если я предъявлю свои стариковские документы, так что для меня вероятность загреметь за решётку больше. Сперва придётся раздобыть документы, причём такие, чтобы они выдержали проверку, а она будет, как только я припру пару пудов золота… Но ты права, проблема не твоя… Будешь навещать меня в тюрьме, если что?

– Вот ещё, – фыркнула Ширли. – Это тоже не мои проблемы.

– Ну да, – грустно согласился Син, – как на сайте к фанатам обращаться, так «I love you guys!», а как навестить в тюрьме человека, попавшего туда из-за старания заплатить тебе $2 000 000, так «не мои проблемы». Ладно, меня Ширли-Вторая навестит. За тобой мне нельзя приударить, всё-таки я представитель заказчика, получится типичный харассмент на рабочем месте. А с ней мы будем в одной команде, обеспечения номера, она – типа подтанцовки, я за техническое обеспечение. А ты думала, – добавил он, глядя на её удивлённое лицо, – мы ещё кучу народу на Земле наймём? Не-ет, это всё будут мои проблемы и ничьи больше. Помочь тебе с поиском музыки, сделать костюмы, какие ты захочешь, декорации, освещение, съёмка, экскурсия по Луне…

– Что? Экскурсия по Луне? Так это что – выступать надо будет там?!

– Ага. Это тоже одна из деталей, которые надо держать в секрете. Я же говорил, селениты на Земле не выживут. Они слишком хрупкие. А мы на Луне – легко. Был бы воздух, а к лунной силе тяжести легко привыкнуть. Это я как астронавт тебе говорю. У меня есть опыт, я могу сравнивать. Вот к перегрузке трудно привыкнуть, надо тренироваться. С невесомостью та же фигня. А на Луне – примерно как под водой, только сопротивления воды нет, так что не совсем так, но много общего. Двигаешься медленно не потому, что вода мешает, а потому что не хочешь подпрыгнуть до потолка. Зато прикинь, какие там можно выделывать пируэты в танце! У тебя и так здорово элементы балета идут, ну, там, махнуть ногой выше головы, потом, пока она опускается, последовать за ней, покрутиться, и только потом поставить. Там – после совсем небольшой тренировки – можно как на батуте. Подпрыгнешь, сделаешь пару-тройку сальто с винтом и приземляешься как ни в чём не бывало. Ну, такого в танце делать не нужно, чтобы не раскрыть секрет, так сказать, производства. А впрочем… Если придумать нормальное обоснование… Можно же привязать лонжу, как в цирке, и, вися на ней, летать, а потом в записи её стереть. Да её и сразу можно незаметной сделать на соответствующем фоне. Ну ладно, это всё детали. Главное, разве тебе не хочется побывать на Луне? Даже без возможности потом об этом рассказать? По крайней мере, до контакта селенитов и землян. Который будет неизвестно когда. Но до бесконечности его оттягивать нельзя. Рано или поздно люди начнут осваивать Луну всерьёз, построят там станции, лаборатории, промышленное производство… Найдут, что добывать… Скажем, добывать будут тритий и поставят термоядерный реактор. Или попросту поставят солнечные батареи или другую солнечную электростанцию. С зеркалами, тупо нагревающими паровой котёл. Солнышко там не в пример более яркое. И никому не нужной пустынной площади полно, никакой зелёной растительности солнце своими зеркалами, или там, солнечными панелями не закроешь. Только придётся либо решить проблему передачи энергии на Землю, какими-то микроволновыми пучками, лазерами, или очень ёмкие аккумуляторы перевозить, которые ещё изобрести надо. Либо тут же, на Луне, ставить рядом с электростанцией энергоёмкое производство, какую-нибудь выплавку алюминия, изготовление полупроводниковых приборов для микроэлектроники… Если речь о нагреве, кстати, там, может, не придётся сперва солнечную энергию в электричество переводить, сразу солнечные лучи зеркалами на нагреваемый объект направить, и всё¹… Ну ладно, всё это дело не совсем ближайшего будущего, хотя и не предельно далёкого, а пока селениты хотят оставаться в тени. Опасаются они нас, и не без причины. Надеются, человечество будет осваивать Луну всерьёз уже когда перерастёт всю эту международную напряжённость, детство, можно сказать.

– Почему детство? – спросила Ширли, несколько ошеломлённая чужими проблемами. – Там всё очень по-взрослому как раз. Патриотизм, никто не хочет оказаться вымершим народом, как древние греки…

– Потому что государства ведут себя как пятилетние дети в песочнице. «Отдай мой совочек!..» – «А ты вообще уйди отсюда, ты не из нашего двора!..» – «А я на тебя брату пожалуюсь, нельзя песком в глаза!..» – «А я своему брату пожалуюсь, он твоего побьёт!..» – «А с ябедами никто не дружит!..»

Ширли улыбнулась. Но сразу посерьёзнела. Текущая международная обстановка не очень её занимала в данный момент.

– Окей, – сказала она решительно. – Как насчёт доказательств?.. А, нет, стой, ещё вопрос. Ты говорил, к перегрузке трудно привыкнуть, хотя потом на Луне легко будет. А как туда попасть? Это же на ракете лететь надо? Как же тогда без перегрузок?

– А вот это, – обрадовался Син, – уже и относится к доказательствам! Никакой ракеты не понадобится. Как ты догадываешься, хотя бы по способности создавать кремнийорганических людей, селениты нас слегка опередили в научном плане. Хотя, надо признаться, их наука и не настолько развита, чтобы создавать нормальные углеродные организмы, в которых каждая клетка – сама по себе полноценный живой организм и фабрика биоматериалов и могла бы, в принципе, обойтись без остальных. В этих, кремнийорганических, таких самостоятельных клеток нет, хотя на вид и не скажешь… Вот, смотри.

Он полез в карман джинсов и достал – нет, не кремниевый организм, как начала было опасаться Ширли – фиолетовый пластиковый кубик, очень маленький, не больше сантиметра. Взявшись за него кончиками пальцев обеих рук, притом с некоторым трудом их там уместив, слегка потянул в стороны и превратил кубик в палочку с квадратным сечением толщиной в сантиметр и длиной сантиметров десять. Почему-то уже синего цвета. Палочку он взял за середину и, легко растянув в ширину, превратил в десятисантиметровый квадрат толщиной в сантиметр. Как игрушка для маленьких детей. Квадрат получился зелёный. Наконец, расположив пальцы вокруг квадрата, взяв его за все края по периметру и держа его ребром к себе, он без видимого сопротивления растянул его в толщину в десятисантиметровый кубик жёлтого цвета. Теперь он ещё больше напоминал детскую игрушку. Но тут из верхней стороны кубика, лежащего у Сина на ладони, высунулись тонкие палочки, которые, наверное, играли роль кнопок, но были тоньше и не нажимались, а отклонялись от вертикали и возвращались в перпендикулярное положение. Причём не как тумблеры с двумя положениями, а в любую сторону и на любой угол. Это выяснилось, когда Син провёл пальцем по ощетинившейся поверхности кубика, расталкивая щетинки и рисуя какую-то сложную фигуру. Очевидно, это был такой способ управления. Ширли подумала, что не взялась бы воспроизвести эту загогулину. А если там играла роль сила нажатия на каждую щетинку, то это был великолепный способ защитить свой инопланетный прибор от чужого управления. А что будет, если задеть не те щетинки, какие надо? Наверное, в лучшем случае он сломается, а может, только заблокируется, а может, и непрошенному управителю не поздоровиться. А вот интересно, насколько сам он хорошо научился и не взорвётся ли кубик у него в руках?..

Но испугаться как следует она не успела. Прибор селенитов сработал. Рядом с их столиком, ближе к Сину, чем к Ширли, в воздухе образовался не очень заметный прямоугольник величиной с небольшую дверь. Двери не было, только дверной проём. Да и косяка вокруг него не было, и края были размытые, за ними по-прежнему была видна обстановка кафе. А в самом проёме виднелась какая-то комната, причём освещена она была в точности как пиццерия – такими же по яркости цветными лампочками. Очень умно – никто не обратил внимания. У всех свои дела. А если кто и заметил, так в этой пиццерии было легко встретить фокусника. Голливуд…

Син уже стоял и жестом швейцара приглашал Ширли войти в эту штуку. – Вот! – сказал он. – Никаких ракет. Никакой перегрузки и невесомости. Телепорт. Абсолютно безопасно. Теорию изложить не могу – понимаю в этом столько же, сколько средневековый алхимик в генетике. Но сто раз проверял на практике.

– Генетику открыл средневековый монах Мендель², – заспорила Ширли, не торопясь входить в подозрительное явление природы, изготовленное неведомыми лунными существами. – Мы в школе проходили.

– Не буду спорить, – согласился Син, – тем более что на это нет времени. Энергия зря расходуется. Пошли скорее!

И, поняв, что перед ним она туда не сунется ни за какие коврижки, сцапал её за руку и нырнул в проём, таща её за собой. Ширли было упёрлась, желая ещё расспросить о каких-то подробностях, но Син оказался неожиданно сильным молодым человеком. Словно не заметив её сопротивления – впрочем, она от неожиданности и не успела упереться как следует – он втащил её… в какую-то небольшую комнату.

Проём с видневшейся в нём обстановкой пиццерии тут же погас.

Луна

Первое, что бросалось в глаза, подделанное под пиццерию освещение оказалось на поверку совсем другим. Никаких цветных лампочек не было, как, впрочем, и нецветных. Разноцветные пятна на стенах, полу и потолке светились сами по себе мягким рассеянным светом. Светящаяся краска? Но, как только они вошли, свет, оставаясь таким же рассеянным, стал белым, как от солнца, хотя никакое солнце в комнату не заглядывало. В ней вообще не было окон, а стены, пол и потолок были белыми, что неприятно напомнило Ширли больницу.

Но это впечатление перекрывало другое, уже не зрительное, а гравитационное: она почувствовала себя воздушным шариком. Не надутым гелием, всплыть под потолок не тянуло, но вес, уменьшившийся разом в шесть раз, производил ошеломляющее впечатление. К счастью, Син не отпустил её руку, а то бы она, дёрнувшись от неожиданности, наверное, стукнулась бы о потолок. Хотя, может, и нет – он был тут предусмотрительно высоким, метров десять, наверное. Размеры комнаты были примерно такие же, и она была почти пустая. Что ж, для комнаты, куда входишь из телепорта, вполне разумно.

Не совсем пустая: оглянувшись, Ширли увидела, что на этой стороне телепорта он обозначался чем-то вещественным. На белом полу выделялся металлический круг, к которому была прикреплена рамка, повторяющая контуры того проёма, правда, сейчас в неё было видно только эту же комнату. Рамка была на вид стеклянная, с намотанным на неё спирально толстым медным проводом. Причём стекло рамки сделано специально ребристым, очевидно, чтобы витки провода не соприкасались между собой. А разве в проводе не всюду один и тот же ток течёт? – удивилась Ширли. – Какая разница, соприкасаются они или нет?.. А вот интересно, Син не боится, что я расскажу про эту рамку на Земле? Хотя, скорее всего, попытка построить телепорт по таким данным – это примерно как воспроизвести газовую плиту по горелой спичке, которой на ней разожгли конфорку. А впрочем… Современными научными методами, может быть, удалось бы определить, что вместе с деревом спички горело что-то ещё. Наверное, в порах что-то осталось и от материалов головки спичке, и, возможно, от метана из конфорки? Да нет, вряд ли, метан, скорее всего, весь сгорел, а продукты его горения – углекислый газ и вода, по ним ничего не определишь. Или мог сгореть не весь?.. Это я от растерянности про что-то постороннее думаю, – поняла Ширли. – В качестве психологической защиты. Неожиданно всё как-то…

Из этой комнаты они прошли не столь большим, шириной и высотой только метров пять, коридором в другую комнату, похожую по обстановке на кухню-столовую. Ну как прошли – Ширли по большей части плыла по воздуху, слишком сильно оттолкнувшись от пола, а Син так и тянул её за руку, удерживая от встречи с потолком. В столовой он, наконец, отпустил её руку, но только после того, как усадил Ширли на стул с подлокотниками, в которые она немедленно вцепилась. И вознамерилась не вставать с этого стула на протяжении оставшегося времени визита.

Столовая впечатляла. Стены были прозрачные и за ними видны были лес и лужайка. Наверное, только изображение, но очень качественное. Деревья слегка покачивались и шелестели листьями, по траве пробегали волны от ветра. В столовую тоже словно бы залетал несильный ветерок, он чувствовался, причём пах именно лесом, но никаких вентиляторов слышно не было. Слышен был приглушённый фон леса. Не только шелест листвы и иногда скрип деревьев, но и голоса птиц. Где-то неподалёку журчал ручей, но вне видимости.

На фоне этого великолепия она всё же заметила забавные особенности лунной мебели. В середине комнаты стоял квадратный столик примерно на четыре места, но стул был только один. Либо селениты вообще не ходили в эту чисто человеческую столовую, либо все пользовались ей только индивидуально. Может, в ней можно заменять атмосферу? И у стола, и у стула ножки были обычные на три четверти длины, но нижняя часть «обута» в расширяющийся книзу массивный чугунный конус, очевидно, для устойчивости. Мало того, в пол были вделаны металлические десятисантиметровые чуть выпуклые круги, расположенные в узлах воображаемой квадратной решётки, с расстояниями, как раз подходящими и столу, и стулу, так что каждая ножка мебели стояла на таком кружке. Нет, эти расстояния были не как раз как между ножками стула, а втрое меньше, чтобы стул можно было переставить, сдвинув не на всю его длину или ширину, а поближе. Всё равно не так уж удобно, как угодно не поставишь, но, наверное, всё же удобнее, чем бесконтрольно разлетающаяся по комнате от нечаянного толчка мебель, рассеивающая по полу тарелки с едой. – Скорее всего, что-то из них магнитное, или нашлёпки на полу, или конусные ботиночки мебели, – подумала Ширли, – а то и все они. А нижняя поверхность конусов, должно быть, слегка вогнута, чтобы удобно вставать на эти кружочки.

Кухонный уголок поражал сочетанием знакомых бытовых приборов, таких как электрический чайник и что-то, очень похожее на СВЧ-печку, и совершенно не знакомых. Зачем там, например, монитор и клавиатура?

Столовая убедила Ширли в техническом превосходстве селенитов больше, чем телепорт. Хотя объективно, конечно, телепорт был определённо за гранью земной физики. Но в фантастике это было обычное дело… В особенности её поразили стены – она никак не могла определить, это на них объёмная картинка или всё-таки там, за пределами комнаты, настоящий лес. Впрочем, какой ещё лес? Судя по этому лесу, они и войти должны были через него, не было в этом лесу, как он был расположен со всех сторон вокруг столовой, места для коридора пятиметровой ширины и высоты, по которому они сюда шли. Более того, дверь в столовую была не в конце коридора, а боковая, то есть он проходил мимо столовой и, если сделать стены столовой прозрачными, должен был отнять у леса одну стену целиком и идти дальше в обе стороны через лес…

Техника – дело хорошее, но препятствие для работы здесь совсем другое. Она не могла себе представить, как можно быстро привыкнуть к такой силе тяжести.

– И это ты называешь «легко привыкнуть»? – сказала она ядовито. – Как я здесь буду танцевать? Да я с этого стула не встану! Потому что если встану, тут же набью шишку об потолок. Или, ещё лучше, в горячую плиту врежусь.

– Здесь нет горячей плиты, – сказал Син, – все горячие поверхности закрыты. Вот, СВЧ и чайник, это для быстрого перекуса, а вот, для основательного обеда, кибер-повар. Набираешь меню кнопками или выбираешь тачпадом на экране, он готовит – где-то у себя внутри – и выдаёт готовые блюда. Тарелки и чашки с тяжёлыми донцами и примагничиваются к столу для устойчивости. И они с закраинами, загнутыми внутрь, чтобы не летели брызги или кусочки еды от неосторожного движения ложкой. Но, если что, тоже не страшно, тут убирает робот-пылесос. Может и целый уроненный биг-мак сожрать, если не подберёшь. Но он не кидается, как коршун на добычу, сперва ждёт, будешь, скажем, кетчуп с пола языком подлизывать, или оставишь убрать ему.

– Ложкой? – тут же зацепилась языком Ширли за оговорку Сина. – А вилок и ножей, что, нет, чтобы не ткнуть ими себе в глаз? Что-то всё это не похоже на условия, к которым легко привыкнуть, скорее, на обстановку, приспособленную к невесомости!

– Есть ножи и вилки, – засмеялся Син, – всё есть, даже китайские палочки. Это я так сказал «ложкой», для краткости. В глаз себе вряд ли ткнёшь, ты же на Земле не потому не промахиваешься мимо рта, что вилка очень тяжёлая, а из-за правильной координации движений. Здесь она ничуть не хуже. Другая сила тяжести влияет на взаимоотношения с пространством и теми предметами, которые отдельно от тебя. А если уж вилка в руке, то дело в шляпе. Ты же своим же пальцем в глаз себе не ткнёшь? Кстати, если уронишь ту же вилку, скажем, с уже насаженным на неё пельменем, у тебя куча времени, чтобы её поймать, пока она долетит до пола.

– М-да? – усомнилась Ширли. Она была почему-то настроена очень критически. – А мне показалось, тут долго порхаешь в воздухе не потому, что долго падаешь. А потому, что нечаянно высоко подпрыгиваешь. А падаешь хоть и медленнее, чем на Земле, но не в шесть раз, а раза в три максимум.

– Не может быть, – машинально заспорил Син, – ведь тяготения в шесть раз меньше, а там в формуле квадрат. Я всегда думал…

– Она права, а ты – нет, – сказал вдруг кто-то из кухонного угла – видимо, тот самый кибер-повар, во всяком случае, никто, кроме них, в комнату не входил и в том углу не стоял. – В квадрате там время, так что при вшестеро меньшей силе тяжести время падения с той же высоты будет больше в квадратный корень из шести раз, то есть чуть поменьше, чем в два с половиной раза. Вилка с пельменем, уроненная с высоты метр, долетит здесь до пола примерно за одну и одну десятую секунды, а на Земле – за сорок пять сотых секунды. При достаточной скорости реакции можно поймать и там, и тут, а если растеряешься, то, скорее всего, ни там, ни тут не поймаешь. А вот подскочить от неосторожного толчка можно, действительно, в шесть раз выше. Если энергия толчка одинакова, она перейдёт в потенциальную энергию, пропорциональную силе тяжести и высоте прыжка, и на Земле вшестеро больше сила тяжести, а здесь – высота. И вот тогда будешь опускаться в шесть раз дольше, чем на Земле. Потому что и высота вшестеро больше, и сила тяжести вшестеро меньше. И если бы не время в квадрате, то было бы в тридцать шесть раз дольше.

– Это что, – удивилась Ширли, – у тебя кибер-повар – учитель физики заодно?

– Да нет, – досадливо сморщился Син, – это к его динамику селениты подключились. Столовая – общественное место, они проявили любопытство и слушали, о чём мы говорим, а тут не выдержали и невежливо включились в разговор. Но в личных комнатах они не подслушивают и не подглядывают. У меня были случаи убедиться. – Он помрачнел – наверное, случаи были не очень приятные. – А кстати, – снова приободрился астронавт, – давай я заодно вас познакомлю? Прямо сейчас к ним сходим, раз они отступили от своей обычной логичности и бесстрастности настолько, что в разговоры вмешиваются. Это с ними редко бывает. Я-то хотел сперва показать тебе тут обстановку везде, как я подготовил, жилые каюты, студию, тренажёрный зал – это при слабом тяготении вещь обязательная, душевую, она просто улётная, увидишь, я ничуть не преувеличиваю, со столовой, наверное, зря начал, тут я хотел показать возможности кибер-повара, но это не сразу, а то мы только что поели в пиццерии, – он не объяснил, почему же, в таком случае, начал со столовой, но Ширли догадалась сама: она, наверное, оказалась ближе всего к портальной комнате, и Син, заметив крайнюю неприспособленность Ширли к лунному весу, потащил её к ближайшему месте, где можно присесть, – знакомство же с селенитами я собирался оставить на потом, но…

– Но, – перебила его Ширли, – на потом придётся оставить всё перечисленное, и знакомство с негуманоидами тоже. Во-первых, я от этого стула отцеплюсь только чтобы вернуться на Землю, во-вторых я прошу тебя организовать это. Прямо сейчас.

– Но почему? – расстроился Син. – Как-то так, вдруг…

– Ничего не вдруг, просто тебя, извини, нельзя отнести к очень чутким людям. А то бы ты заметил, что мне из-за лунного тяготения не по себе. То есть ты вроде и заметил, но выводов не сделал. Нужно привыкать небольшими порциями, и на сегодня с меня хватит. Кроме того, пойми, пожалуйста, правильно: я не отказываюсь от сотрудничества, идеи для сценок мне понравились, то, что я побаиваюсь твоих шефов, нормально, с этим я справлюсь как-нибудь, доказательства того, что ты не разыгрываешь меня, я получила…

– Но?..

– Но визит ты подготовил не очень хорошо. Без спроса тащил меня за руку и даже не извинился, попытался на меня повесить какую-то продажу груды золота, а вдруг там какие-то препятствия будут, не предупредил, что вне пределов какого-то специально обозначенного личного пространства, которого я пока не видела, кто-то ещё может слушать, а то и видеть всё, что тут делается, так что получился неприятный сюрприз… В общем, одичал ты тут Син, вдали от человеческого общества. Ты хоть телевизор смотришь?

– А как же. В нём-то я тебя и увидел, ты забыла? И вообще, я в последнее время часто наведываюсь на Землю. Но в целом ты права. Общения мне не хватает. И все мои ляпы ты правильно перечислила, так что я за всё перечисленное прошу прощения. И, да, я понимаю, если я попытаюсь тебя уговорить пробыть тут хоть на пять минут подольше, ты вообразишь, что я вообще хочу тебя похитить, посадить тут под замок и больше не пускать на Землю. Так что – прямо сейчас так прямо сейчас. Пойдём, я отведу тебя в телепортационную комнату, она настроена на пиццерию. А насчёт следующей встречи, уже, надеюсь, для подписания основной части контракта, я тебе напишу. – И он протянул руку.

Селениты

– Проблему с золотом я решил! – гордо объявил Син, когда они встретились опять в той же пиццерии через неделю. – Прикинь, предъявил на пробу своё настоящее удостоверение личности, а оно и сошло. На фотку я похож один в один, это главное, а что там какая-то невероятная дата рождения, никому не интересно, кто на неё смотрит. Так что золото я продал, вот карточка, на счёте там два лимона баксов, но они пока что заблокированы до окончания работы. Вот основная часть контракта, подпиши и отдам твой экземпляр вместе с карточкой. Или ты хочешь сперва всё-таки познакомиться с работодателями? Они не страшные, сразу могу сказать. Не как уэллсовские марсиане. Только давай здесь сейчас пиццу брать не будем, сразу пойдём на Луну, испытаем тамошнюю кухню, вдруг вообще что-то съесть при лунном тяготении для тебя окажется проблемой, или, наоборот, с этим проблем не будет, но блюда кибер-повара не понравятся, и придётся тогда притаскивать еду с Земли – не тратить же время на то, чтобы выяснить, что именно не так и перепрограммировать его. Там, посолить до варки, в процессе или после… Я, честно говоря, различий с земной пищей не ощущаю, но вдруг я просто привык к его готовке? Не то что бы я был спецом по программированию кибер-поваров… И то я его недавно собрал, а раньше ел, прикинь, полётный рацион, сделал под руководством селенитов синтезатор и по недоеденным образцам насинтезировал кучу жутко однообразной еды…

Как только Ширли подписала контракт, Син повёл её лично представиться селенитам. Ничего особенного, тот же коридор, но в конце…

– Это они и есть? – спросила Ширли почему-то шёпотом.

Они стояли перед стеклянной перегородкой, которой оканчивался коридор. За ней была большая комната, или даже, скорее, пещера, с неровными, грубо обработанными каменными стенами. На стенах без особого порядка в расположении росли ветвистые кристаллы, как какие-то фантастические колючие кусты. Состояли они из какого-то прозрачного минерала с цветом от тёмно-красного до бледно-розового. Оттенок различался как у каждого куста, скажем, ствол и основания веток были обычно темнее кончиков, так и между разными кустами. По размерам они тоже отличались, от гигантов в несколько метров до малюток, не достигающих и двадцати сантиметров. Впрочем, и гиганты производили впечатление нереальной хрупкости. Такие тонкие узоры – из любого материала, пусть это был бы хоть алмаз! – были возможны только в слабом поле тяготения. Подумав о хрупкости узоров, образуемых ветками и иглами кустов, Ширли заметила, что они всё-таки не очень похожи на живые кусты по структуре. Живые практически только ветвятся, редко два ствола могут срастись, а здесь преимущество ветвления над срастанием было, скорее, слабой тенденцией, в основном, прослеживающейся в большом масштабе – в переходе от ствола к веткам и от веток к иглам, но столь же часто ветки срастались между собой, иглы соединялись, образуя причудливое кружево. Скорее как морозные узоры на стекле, напоминающие растения, чем как сами растения.

Как и в человеческих помещениях, лампочек не было, освещалась пещера светом равномерно люминесцирующих стен. Кристаллические кусты тоже слегка светились.

– А это не опасно?.. – вдруг забеспокоилась Ширли.

– Нет, – угадал, о чём она, Син, – свечение не радиоактивное. Странновато выглядят, конечно, но уж какие есть.

– Надеюсь, ты понимаешь, – сказала Ширли, – что вступать в контакт с человечеством им нужно как можно позже? Потому что в нём найдутся люди, которым плевать на разумные существа, гуманоиды они или нет, если можно завладеть и продать за большие деньги красивый кристалл? Тем более, с рекламой, что он с Луны. А если, как ты говоришь, им на Земле не выжить, так это даже лучше. Рабство запрещено, хотя для таких необычных существ это тоже может оказаться под вопросом, но продать череп какого-нибудь туземца можно.

– Понимаю, – грустно согласился Син. – И они тоже понимают. Но меня радует твоя непосредственная реакция. Правда, на Земле эти кристаллы осыплются, но это для торговцев не проблема. Зальют в какой-нибудь пластик, и всё. При массовом контакте придётся ставить охрану. И не пускать сюда людей в скафандрах, которые могли бы выйти в вакуум и устроить покушение на селенитов.

– А, кстати, насчёт контакта. Как с ними общаться-то? У меня же нет радиочипа в голове.

– Если письменно, то вот, на стене, устройство связи с экраном и клавиатурой. Как в чате, печатаешь и смотришь ответные реплики. А если голосом, то в нём есть микрофон и динамик. Ну или можно через меня, – он притронулся к своей голове, – но для этого не обязательно сюда приходить. Да, в общем-то, в любом случае не обязательно, можно общаться через любое устройство ввода-вывода, хоть кибер-повара. Но если хочешь поговорить,глядя на них, то вот.

– А как выбирать, к кому из них обращаешься?

– Не требуется выбирать. У них есть какие-то различия между собой, и взаимоотношения есть, но для нас всё их общение протекает слишком быстро. Это практически то же самое, что общаться с любым из них, или, на самом деле, со всеми сразу, как с одним существом. А поскольку они ещё и неподвижны… Вернее, мы не видим, как они двигаются, потому что это – движение зарядов в них… По сути, в нашем смысле слова, не двигаются, только мыслят, и могут излучать радиоволны для общения. Но мы, опять же, не видим, кто именно передаёт, и один или несколько, а если бы видели радиоволны, то всё равно не успели бы ничего понять, когда они говорят между собой… Я за все эти долгие годы так и не научился их различать. Так и общаюсь со всеми сразу. И они, конечно, растут, но так медленно, что на человеческий взгляд это нулевая скорость. Да не такой взгляд, что посмотрел-посмотрел, и всё, так и за минутной стрелкой часов не уследишь, как она ползёт. А, да ты же, наверное, не знаешь, что такое минутная стрелка часов, у вас теперь только с цифрами. Я имею в виду, за все годы, что я тут провёл, никакого изменения в их размерах не произошло. Теперь ты понимаешь, что захватывать Землю им совершенно не для чего? Мы с ними живём в разном времени. Если сравнивать скорость мысли, то они гораздо быстрее нас. Пока мы тут прикидываем, как приступить к разговору, они уже парочку теорем Ферма доказали. А если брать вещественную деятельность, то в точности наоборот. Пока они на миллиметр выросли, прошла вся история человечества, начиная с обезьян.

– Погоди, – вдруг удивилась Ширли, – ты хочешь сказать, они вообще не двигаются? И каким-нибудь телекинезом не владеют или типа того?

– Правильно.

– А кто же тут всё устроил для людей?

– Я. С помощью киберов. Очень долго работал, и вот. И киберов сам сделал. С их подсказками. Горнопроходческого, в частности, вот откуда все коридоры и комнаты, где ты была. Цех пластмасс… Металлургический… Но коридоры и комнаты – это ещё что! Вот ты на студию посмотришь! Зал диаметром сто метров! До потолка – пятьдесят!..

– Погоди-погоди, – прервала Ширли его самовосхваления. При чём тут горнопроходческие работы? Дело же не в том! – А как же они тогда… сумели тебя вылечить?! Если не двигаются.

– Да, это у меня тоже был первый вопрос, когда мы увиделись, так сказать, лицом к лицу, – не растерялся Син. – Они, понимаешь, взяли под контроль все уцелевшие в посадочной ступени приборы, в которых было радио. Главную роль там сыграл автоматический сборщик проб грунта. У него есть и радио, и манипуляторы, и колёсики для передвижения. Под их руководством он из всего хлама, в который превратилось оборудование модуля, собрал… э-э-э… ну, можно сказать, операционную, и сам же сыграл роль главного врача, если бывает главный врач с чужими мозгами. Что ты меня так смотришь? Я не похож на человека, собранного из деталей манипуляторами кибера? Должно было получиться сикось-накось и с грубыми швами, как чудовище Франкенштейна? Вообще-то, сначала было гораздо хуже, чем сейчас, так что хорошо, что ты меня тогда не видела. А потом уже я сам под их руководством оказался ещё более хорошим механиком, чем несчастный сборщик проб.

– Механиком? Ты хочешь сказать, хирургом?

– Да нет, механиком. В смысле, я собрал гораздо более рукастого кибер-доктора, чем был сам сборщик, а уж тот – опять же, под руководством селенитов – занялся мной. Но вообще-то про меня и неинтересно, и всегда можно к этой теме вернуться, а сейчас – ты будешь с ними разговаривать?

Ширли подошла к переговорному устройству и, по подсказке Сина, нажала нужную кнопку. Молчание.

– Говори ты первая, – подсказал Син. – Они мыслят с совсем другой скоростью, так что им очень нелегко определить, когда подходящий для нас момент начала разговора.

– Здравствуйте, – сказала Ширли. – Позвольте мне выразить удовольствие от знаменательной для человечества встречи с внеземным разумом.

Син беззвучно захихикал, и она поняла, что встреча произошла давно, и не она была представителем земного разума, а он. Но, кажется, он не обиделся на её нечаянную попытку отнять у него лавры первооткрывателя селенитов.

– Извините, я в растерянности и сама не знаю, что несу, – добавила Ширли в качестве извинения. – Может, вы хотите у меня что-нибудь спросить?

– Нет, – мгновенно последовал равнодушный ответ, произнесённый переговорным устройством. Говорил, похоже, синтезированный голос, совершенно без интонаций.

Ширли растерянно обернулась к Сину.

– Да, вот так они и разговаривают, – пожал плечами тот. – Как роботы в фильмах. Причём ранних поколений. Сейчас роботы в фильмах разговаривают не хуже людей. На самом деле селениты могут говорить с любыми интонациями, в конце концов, они модулируют любые радиоволны, которые и превращаются в звук этим динамиком. Хоть оперные арии могли бы петь. Но им неинтересно. А притворяться ради вежливости влом. Чувства наподобие человеческих им не чужды. В частности, лень как двигатель прогресса.

– А почему они не хотят со мной разговаривать?

– Ну, не совсем не хотят, это ты преувеличиваешь. У них нет к тебе вопросов. И то, надо учесть, имеется в виду, нет вопросов в данный момент времени, когда ты спросила и они ответили. Может, появятся потом.

– А! – утешилась Ширли. – Ну тогда ладно. Я то уж подумала, вдруг ты их заранее попросил со мной не особо общаться.

– Зачем бы мне такое понадобилось?

– Мало ли, может, у тебя есть какие-то секреты, которые они могли бы нечаянно выдать?

– Даже не знаю, что на это сказать, – растерялся Син. – Да ты просто гений конспираторских теорий. А, кстати, у тебя нет к ним вопросов?

– Может, тоже появятся потом, – отказалась было Ширли мстительно, но потом передумала. – Впрочем, есть. Скажите пожалуйста, господа селениты, то, что мне тут говорил этот человек – всё правда?

– Да, – сказал динамик.

Син улыбнулся. Неужели он боялся другого ответа?..

И они ушли в столовую и пообедали. Готовил кибер-повар вполне сносно. А потом они пошли смотреть студию.

Линда Шиллинг

А в студии их ждал сюрприз. Да такой, что сама студия отошла на второй план. То есть сюрприз-то это был только для Ширли. Дэвил Син, Подколодный Змей Кетцалькоатль, всё запланировал заранее.

Сюрпризом была незнакомая чернокожая девушка. Здесь, на Луне, где по определению не было никаких людей, кроме Ширли и Сина! Нет, это была не совсем незнакомая чернокожая девушка. Скорее, смутно знакомая. Притом Ширли с ней точно никогда раньше знакома не была. И – она была очень странная. Сперва Ширли сбил с толку очень яркий макияж, но потом…

Верхняя часть лица чем-то знакомой незнакомки была раскрашена под броскую венецианскую маску. Но это была не маска, а макияж, потому что между его элементами оставались промежутки, и такая маска, скорее всего, рассыпалась бы. Нет, это прямо на кожу прилепили драгоценные камешки или стразы с зеркальной подкладкой, нарисовали им золотую и серебряную кружевную оправу, продолжающую абрис глаз и бровей и подчёркивающую их, добавили синевы, зелени, красного и жёлтого – и всё это, похоже, светилось. Вполне в духе здешнего освещения, надо полагать.

Как только Ширли себя одёрнула и перестала возмущаться слишком смелым макияжем (в конце концов, это не её дело, может, у девушки роль такая, и она в образе, да и вообще у нас свобода), она обратила внимание, что кожа-то у девушки – чернее не бывает, а черты лица абсолютно не негроидные…

И тут её буквально ударило узнаванием. – Это же я! – поняла Ширли с испугом. – Нет! Это чёртов андроид! Моя копия!

Она-то ожидала, что изготовлению андроида – пусть он и попроще устроен, чем человек, но всё же гораздо сложнее обычного робота – будет предшествовать какая-то процедура обмеров, анализов… И разве для копирования всех её воспоминаний не требуется напялить на неё какой-нибудь шлем, в конце-то концов, и продержать под ним несколько часов?.. Или… это всё ещё предстоит, и перед ней сырая заготовка, андроид с её лицом (но почему чёрного цвета? и что за дикая раскраска?), но безличный, это пока примерка, вдруг ей что-то не понравится, она укажет на какую-то ошибку, будут переделывать, а потом уже попросят поделиться воспоминаниями… А демонский макияж – специально, чтобы она к нему прицепилась и удовлетворилась его отменой… Но она уже понимала, что надежда напрасна, никто ничего откладывать не будет. Всё уже свершилось. Её копия перед ней, и с ней надо как-то налаживать контакт… Она же молчит, несмотря на рекламировавшуюся Сином скорость реакции, предоставляет ей, оригиналу, право первого хода, а может, просто ждёт узнавания…

– Вот уж не знала, – чуть было не сказала Ширли, – что я способна на такую боевую раскраску… – Но вовремя представила себя на месте той, ей было бы обидна подколка, когда требуется максимальная поддержка… А с другой стороны, зачем же тогда вся маскировка? Испытание для неё, как она среагирует?

– Это – для роли тени? – мягко спросила Ширли, притрагиваясь к своему виску.

– Угадала, – улыбнулась копия ослепительно белыми на чёрном лице зубами. – Точнее, демонстрация возможностей. Заранее, так-то сейчас нужно не это, ведь первый номер будет с двумя одинаковыми девушками, а не с тенью.

И, не успела Ширли спросить, долго ли смывать такой грим и не жалко ли было его наносить только для краткой демонстрации, как стало понятно, что та говорила о совсем других возможностях. Клоунский макияж стал бледнеть, чёрная кожа посерела, потом побелела, и секунд через пять перед ней оказалась именно та, кем она и была – её копия. Макияж перешёл в её привычный повседневный – почти исчез.

– Я решила, что меня будут звать Линда Шиллинг, – сказала копия, протягивая руку. Конечно, это слишком очевидно переделанное имя Ширли Лендинг.

– Привет, сестрёнка, будем знакомы, – ответила Ширли, пожимая её, и морщась про себя от сочетания Ширли Лендинг – Линда Ширлинг, которое придётся ставить в титры клипов. Или наоборот, Линда Ширлинг – Ширли Лендинг. Ничуть не лучше. Фанаты сначала языки сломают от этой скороговорки, а потом перестанут фанатеть от таких издевающихся над ними артисток. Ладно, это потом. С титрами как-нибудь образуется. До фанатов надо ещё дожить. Старикашка Дэвил не в счёт.

– А ты ничего себе держишься при встрече со страшным андроидом, – одобрила её Линда. – Да ещё притом твоим доппельгангером, встреча с которым предвещает, согласно суевериям, страшные несчастья и даже смерть.

– Не помню таких суеверий, – сказала Ширли.

– Как это, – удивилась Линда, – я помню, как читала про них, а ты – нет? Эй, мне что, подсадили чужую память?

– Это нормально, – поспешил успокоить их Син, пока не стала возмущаться и Ширли, – в процессе записи воспоминания немного, если можно так выразиться, активировались, стали более интенсивными, отчасти даже перешли из долговременной памяти в кратковременную, в особенности те, что имеют какое-то отношение к текущей ситуации, это через некоторое время плавно нивелируется. Так мне селениты объяснили, – добавил он девушкам, уставившимся на него в ответ на такую профессорскую речь. – Ладно, давайте знакомиться в рабочем порядке, тем более что на самом деле вы прекрасно знакомы. Каждая из вас знакома с другой, как с самой собой, – он усмехнулся, и стал в эту секунду откровенно неприятен Ширли. От этого типа незачем ждать сочувствия и понимания в трудной ситуации, подумала она. Линда, казалось, его усмешки не заметила – похоже, сосредоточилась на своих проблемах. Что называется, ушла в себя. – Давайте, я лучше со студией вас познакомлю, – завершил своё предложение Син.

– Так, а что же с демонстрацией возможностей? – спросила Ширли. – То есть, я поняла, это как-то регулируется, но, может, вы мне расскажете, как?

– Что, завидно? – позлорадствовал Син, но тут Линда отмерла и перебила его.

– У людей такого нет, увы, – сказала она, – а нам, андроидам, это легко. То есть, – поправилась она, – легко научиться. Я тренировалась примерно полчаса, пока вы обедали. Мне пока что есть не хочется. Голод ещё не проснулся, что ли. Делается это так: представляешь себе на коже рисунок, потом такое особое усилие воли… говорят, некоторые актёры умеют по заказу плакать или краснеть… вот, наверное, на это похоже, но описать не берусь… и рисунок появляется. И остаётся, сам собой поддерживается, пока не захочешь отменить. Регулируемая пигментация кожи. Лучше всего смотреть в зеркало, чтобы не вышло криво. Ну, или прямо на это место, если оно не на лице. Я потом тебе покажу, в душе, когда будем мыться после репетиции…

Син только вздохнул и закатил глаза, мечтательно и в то же время раздражённо. Ему никто не собирался предлагать тоже посмотреть. Отчего, конечно, только больше хотелось.

– Ой, – сказала Ширли, всерьёз озабоченная фразой, сказанной Линдой так, между прочим, – что значит, голод ещё не проснулся? Не создавали же тебя с полным желудком? Ты, наоборот, должна была быть голодной, как волк. А если он так и не проснётся?!

– Нет-нет, это тоже нормально, – поспешил успокоить её Син. – Мне тоже селениты объясняли. Только я их объяснений тогда не понял. Но что нормально, это точно. Голод проснётся примерно через три часа. Я заранее кибер-повара запрограммировал на это время.

– Спасибо, конечно, что заботитесь о Линде, – напустилась на него Ширли, – но разве не лучше было присутствовать, так сказать, при пробуждении, оказать моральную поддержку, всё объяснить, про голод, про воспоминания. Может, ещё про что-то. А вы меня в это время водили к селенитам. А она даже про пигментацию кожи сама должна была догадываться. Бросили, как бесчувственного робота, в одиночестве!..

– Да ладно, успокойся, – прервала её Линда. – Незачем так переживать. Не знаю, было бы мне легче справиться со своими чувствами, когда я очнулась и поняла, что я – не ты, что я – андроид, и уже никогда не буду человеком? Или в присутствии какого-нибудь человека было бы только хуже. И совсем одна я не была. И без объяснений не осталась. Я очнулась у селенитов, как в своё время Син. И они мне, как и ему, всё объяснили. Только радиогаджета в голову вставлять не стали, за это им спасибо. Говорили через динамик. Причём очнулась сразу после того, как повернулась уходить от них, там, возле прозрачной перегородки. Только отвернулась от перегородки – всё как-то поплыло, и я уже лежу в хрустальном гробу, вокруг их пещера, и они мне объясняют, что только что меня синтезировали. И действительно, этот гроб ещё едет, и там, в ногах, какая-то дверь, вроде как в помещение какого-то медицинского центра, какие-то шланги, блестящие инструменты, провода, приборы, яркие направленные лампы под потолком… Тут-то всюду рассеянное такое освещение, и у них в пещере, а там, за той дверью – нет… Или я не могла всё это рассмотреть, а уже что-то нафантазировала? И они мне начинают всё объяснять, да я и сама догадалась, хотя и не верила поначалу, просто не хотела верить…

– Ага, – сказала Ширли, переживавшая за Линду больше, чем за себя, – значит, всё сканирование у них было в то время, что я их тупо разглядывала, какие они красивые, и беспокоилась, как бы их кто не убил, чтобы продать как драгоценности. – Получилось не очень. Так себе сочувствие, вроде участливой фразы «и почём была сметанка?» в адрес человека, разбившего вдребезги банку со сметаной. Как будто она больше переживает о себе, что её подло скопировали исподтишка, можно сказать, украли, пока она беспокоилась о том, как бы не украли воров.

– В каком-то смысле они и есть драгоценности, – неожиданно встрял Син, довершая для Ширли свой облик очень нечуткого человека. – Основной состав их тел – какие-то модификация рубина и граната, с примесью чего-то проводящего, каких-то полупроводниковых соединений. И, конечно, с очень тонкой структурой, в отличие от обычных драгоценностей. Во всяком случае, когда я продал на Земле не четыре пуда золота, как собирался вначале, а десять, и накупил по их заказу на шесть лимонов гранатов и рубинов, то они им очень обрадовались. Типа, как для нас еда, или, может, кислород. Как для растений – углекислый газ, так вернее всего. Только растения не мыслят, а селениты – ещё как… – Как будто речь у них шла о составе этих бесчеловечных кристаллов и их умственных способностях, а не об этике, о которой они, естественно, не имели никакого понятия!

– А почему четыре? – вдруг спросила Ширли, которую с опозданием зацепила эта подробность произнесённого Сином.

– Что? – не понял тот.

– Почему ты собирался продать четыре пуда золота, – пояснила свой вопрос Ширли. – Ты же мне раньше говорил про цену на золото, и я так поняла, там примерно отношение один пуд – один лимон баксов?

– Всё я правильно говорил, – буркнул Син, обиженный каким-то новыми подозрениями в свой адрес. – А если ты про свой гонорар в два лимона, то такой же полагается и ей!

Ширли стало очень стыдно.

– Да? – поспешила ей на помощь Линда. – А я думала, это гонорар за определённую художественную продукцию, за клипы. Ты же тогда так подсчитывал. Сколько стоит клип, и, исходя из этого… А каждому участнику…

– Ну да, – согласился с ней Син. И, нет бы помолчать, когда намекают, принялся объяснять, – но я считал, сколько конкретно денег будет где-то через пять лет приносить один клип именно Ширли. Примерно двести пятьдесят тысяч долларов. Сколько он приносит другим участникам съёмки, я не знаю. Так что нет, это не за клип в целом, а личный гонорар.

– А откуда ты так точно знаешь, сколько будет приносить клип, да ещё через пять лет? – спросила Ширли. Раньше она как-то не успела задать этот вопрос.

– Мне селениты сказали, – бесхитростно объяснил астронавт, – это их прогноз на основании анализа тенденций моды в шоу-бизнесе, психологии людей, и твоего выступления на конкурсе, которое транслировалось по ТВ. А потом ещё раз запись показывали, и я записал и показал им. А может, они и сами уже записали. Я им провёл с поверхности провод от антенны, они смотрят все передачи. То есть вообще все. Наверное, как-то фильтруют пропаганду, рекламу, или и из них тоже какие-то выводы делают. В общем, они нас неплохо знают и что-то могут предсказывать. Как я на них злился, когда они заявили, что ещё не готовы встретиться с людьми, и не пустили меня контактировать с участниками лунных экспедиций в шестьдесят восьмом – семьдесят втором… Так вот, ещё больше я разозлился, когда они предсказали, что на этом лунная программа будет свёрнута и отложена на неопределённый срок, и я застряну тут. И они оказались правы, хотя я не хотел им верить. Но они, к счастью, не совсем бесчувственные. Увидев, в каком я отчаянии, они взялись за теорию телепортации. А я им старательно помогал в экспериментальной части, а уже в остальное время оборудовал эту базу. Можно сказать, оказался причастным к великому физическому открытию! Хотя они так не считают. Говорят, их физика, теоретическая, в смысле, это знала, а тут пришлось только всё перевести в практическую плоскость. Не знаю, может и так, но с точки зрения земной физики – это открытие. Я даже думал, что мы посрамили старика Эйнштейна, но они объяснили мне, что нет. Телепорт работает очень быстро, но не мгновенно. По нему можно переместиться из одного места в другое не быстрее скорости света. Если сделать телепорт до другой звезды, это, конечно, поможет путешествию туда, но всё равно оно займёт несколько лет. Кроме того, на него потребуется столько энергии, что, если её брать от той звезды, она потухнет. Увы. Но между планетами – это вещь! А развитие его на Земле… Так, стойте, – прервал он сам себя. – Телепорт вас, собственно, не касается. То есть, для вас он только средство транспорта конкретно между пиццерией и Луной. А я ещё не продумал как следует, каких привлечь союзников против сопротивления всех, кого это заденет: автомобильных промышленников, нефтяников, газовиков, железнодорожных баронов, самолётостроителей, связанных с ними банков и политиков, профсоюзы шофёров, лётчиков и моряков, грузчиков, чертей в ступе… И стоит ли вообще со всеми ними связываться, или поберечь нервы… Короче, давайте я вам всё-таки студию покажу.

Оборудование студии Син показывал обеим, даже, может, больше обращаясь к Линде. Похоже, он и правда считал, как когда-то и сказал Ширли, что с ней у него больше шансов. Но Линда держалась довольно безучастно. Похоже, всё ещё была в своих проблемах. Почти все вопросы задавала Ширли.

Работа

– …Нет, этот пируэт должен быть у вас ещё одновременным, а уже со следующим Линда чуть отстанет… Нет, я не хореограф, это из расчёта времени клипа так получается… Нет, не догма, но лучше для начала сделать, как рассчитано, а потом улучшать, а пока улучшать нечего… Ладно-ладно, понял, заткнулся, как скажешь, шеф, то есть, мадам, то есть, госпожа артистка Лендинг, тебе виднее, потому что ответственность на тебе.

…

– Нет, как ты не видишь? Идея была всем хороша, но так ещё лучше. Конечно, в конце мы обе должны опять двигаться вместе, это же был не бунт тени против своего человека, а сотрудничество. Но я считаю, для того, чтобы снова синхронизироваться, не тень должна ко мне подстраиваться, а я к ней. Как только она снова возьмёт флейту и начнёт снова играть, я начну повторять её движения. Именно в этот момент не потому что что-нибудь там, а просто раньше, когда она пляшет без флейты, смысла нет. Разве что положить свою, но тогда станет непонятно, откуда музыка, лучше так без крайней необходимости не делать. Ну вот, и я буду повторять, стараясь попасть в такт, и это получится сперва с большим опозданием и не совсем точно то же движение, но постепенно всё лучше, и когда получается окончательно, номер кончается.

– А я не понимаю, чем это лучше первоначального замысла, когда она к тебе подстраивается.

– Линда, а ты чего молчишь? Тебе как больше нравится?

– А что, чёрный андроид имеет право голоса, когда белые господа спорят? Чего это ты меня вдруг спросила?

– Ну брось ты, что ты опять… Никто о тебе так не думает, что ты чёрный андроид, если бы я умела так раскрашиваться, я бы с радостью с тобой поменялась ролями. Но придётся тратить много лишнего времени на грим, а у нас и так его мало. Ты сама молчишь и молчишь, ничего не предлагаешь, мы тебя и не дёргаем, а сейчас вот решили спросить, а ты…

– Ага, а я всё ещё со своими проблемами не разобралась, и с чего бы это?

– Ты хочешь сказать, мы тебя как-то дискриминируем, что ли? – искренне удивляется Ширли.

– Нет, – идёт на попятную Линда, хотя ей временами и кажется, что да, но она понимает, что в творческом процессе каждый и должен невольно задвигать остальных в угол, самовыражение, чтоб его… – Но вы и не помогаете мне.

– Вау. Извини, это верно, всё эта спешка, совсем человеческий облик потеряли. Линда, не смей обижаться, это я не в твой адрес, про человеческий облик, а в свой! А давайте сделаем перерыв, пойдём, перекусим, что ли, и обсудим твои проблемы.

– Я тоже мог бы поучаствовать, – подключается Син.

– А ты возьми у кибер-повара еды и поешь у себя в каюте! Мы сами, между нами, сёстрами, пошушукаемся. Кстати, точно! Ты оставайся в столовой, а мы, наоборот, пойдём в нашу каюту. Незачем селенитам участвовать, даже молча.

…

– Не понимаю, что не так? Первый клип занял, против расчётного месяца, две недели, хотя всем и пришлось осваивать смежные специальности звукорежиссёров, костюмеров, монтажёров и так далее. А второй – уже больше месяца бьёмся, и до успеха пока далеко… – произносит Син с безнадёжностью во взоре.

– А то и не так, в частности, о чём я тебя сразу предупреждала! Одно дело – привыкнуть к Луне настолько, чтобы сыграть простенькую сценку, с минимумом движений, притом что в клипе можно изменить скорость воспроизведения, чтобы эти движения казались более естественными. Другое – чтобы отплясывать, играя на флейтах. И если Линда тут, можно сказать, с рождения… Ну, то есть с рождения её тела, хотя бы… Так что у неё чуть лучше с этим… То память моего тела всё время сбивает меня на неправильные движения! А ты отказываешься снимать студию в Л.А. из-за, якобы, возможности утечки инфы! – злобно реагирует Ширли.

– Это не я! Это шефы опасаются преждевременного контакта! – огрызается Син, хотя его взор при повторении Ширли слова «тело» делается излишне мечтательным. Что дополнительно выводит её из себя.

– Всё ты врёшь! Ты это сам же им советуешь, чтобы мне на Земле не пришло в голову, что с меня хватит, в конце концов, и плюнуть на ваши лунобаксы! – Она уже чуть не плачет.

– Ничего я не вру! Можешь сама к ним сходить и спросить!

– Ширли, да что ты на него так срываешься, – успокаивает её Линда. – Он же не занимался всем этим раньше, какой с него спрос. У астронавтов, небось, дисциплина, ни от каких движений души ничего не зависит. Тренировка – результат, тренировка – результат. Вот он и высказывается скептически, от усталости и с непривычки. А ты сразу принимаешь на свой счёт. Он вовсе не хотел сказать, что это именно ты что-то не так делаешь.

– Да? А ты с чего это его защищаешь? А если уж он тебе так понравился, что ты хочешь сделаться его гёрл-френд, то и иди целуйся с ним, а меня тогда нечего успокаивать!.. Эй, ты чего?

– Ага, – всхлипывает теперь уже Линда, – конечно, гадкому андроиду некуда деваться, кроме как к эмоционально ущербному астронавту, тем более тот давно клинья подбивает.

– Ой, прости меня, Линда, я не хотела ничего такого сказать. Ну прости меня, ты права, конечно, тебе-то гораздо сложнее психологически, свои душевные проблемы, и ты держишься, а я вот срываюсь, да ещё на тебя.

– Душевные? А ты уверена, что у меня есть душа?

– Ну, если ты так ставишь вопрос… То, конечно, разумеется, само собой, на сто процентов, настолько же, насколько уверена, что она есть у меня! То есть – нет, не уверена!

– Что?! Ах ты, скверная сестричка! Как ты можешь шутить в такой момент!

– Ну, почему – шутить… Нет-нет, я шучу, конечно, но в каждой шутке, как говорится… Нет, я понимаю, что ты хочешь сказать. Вдруг тебя сделали, а Бога в известность не поставили, или Он Сам побрезговал давать душу андроиду, пусть тот и ощущает себя человеком. Но если ты начнёшь так сомневаться, то и я могу. – Линда в молчаливом изумлении поднимает брови. – То есть, я всегда как-то чувствовала, что у меня есть душа, – объясняет Ширли. – А тут, на Луне, как-то так пусто… Коридоры эти… Лес фальшивый… Кристаллы эти молчат и смотрят, насквозь просвечивают… В общем, я уже ни в чём не уверена. Вдруг они у меня вместе с памятью и душу вынули и тебе пересадили? Или не они, а она сама как-то. Недаром дикари боялись фотографироваться, опасаясь, что фотоаппарат вместе с изображением и душу украдёт. А ты ещё и помнишь всё наше прошлое лучше, чем я сама!

Теперь рыдают обе.

– Послушай, – первой приходит в себя Ширли. На ней в самом деле ответственность, она не может отвести много времени на нервную разрядку. – А этот куда делся?

– Выскочил из студии, как только мы стали разводить сырость. Наверное, астронавтов не учат утешать плачущих девушек.

– Ты хочешь сказать, я начала разводить сырость. Ты-то только потом присоединилась. За что тебе большое человеческое спасибо. А он, по-моему, исчез ещё до сырости. И, да, астронавтам психологии не преподают, скорее всего, но он мог бы и сам научиться.

– Где, на Луне? Ха-ха. Не смешно, – Линда, как обычно, слегка защищает Сина.

– Ты ещё скажи, что он выскочил раньше, потому что увидел, к чему идёт.

– Ага, ему по радио селениты подсказали. Они же умные, как сто китайцев, – вдруг присоединяется к перемыванию косточек отсутствующего астронавта Линда.

– Вот-вот. К ним-то он и побежал, – воодушевляется Ширли. – И не совета спрашивать, как нашу истерику успокоить, а чтобы им срочно посоветовать не отрицать, что это именно они нас на Землю не пускают клип репетировать и снимать, только так, развеяться, знакомых навестить, чтобы все не думали, что мы пропали куда-то, и нам самим не казалось, что мы тюремные артисты. Потому что если мы там и проболтаемся про Луну, никто не поверит. Подумают, розыгрыш, и притом глупый. Так что это безопасно. А от начатого номера убегать мы не будем. Даже не потому, что жалко потраченного времени и нервов. А потому, что если с этого начать – бросать, когда не идёт – то и дальше ничего хорошего не получится.

– Тут ты права. А насчёт Сина, что он какие-то интриги плетёт, не уверена, – опять защищает астронавта Линда.

Ширли чуть было снова не послала Линду с ним целоваться за такое половинчатое отношение, но сдержалась. И они возобновили репетицию, не дожидаясь возвращения Сина.

Отдых

– А душ тут и правда прикольный, скажи, – говорит, слегка задыхаясь, Линда, выскакивая из отсека с бьющими со всех сторон струями, чтобы намылиться. Часть струй бьёт из стен, часть даже из пола, и все направлены в центр помещения. При этом часть форсунок выбрасывают не непрерывные струйки, а очередь капель, создавая некоторый хаос. Кроме того, общее направление на центр разбавлено некоторой хаотизацией, и чуть-чуть модулировано средней тенденцией к небольшому отклонению направлений форсунок по часовой стрелке, отчего создаётся впечатление водяного вихря. Собственно, воздушно-водяного, так как вода эффективно вовлекает в своё движение и воздух. В отличие от знаменитого «глаза урагана», здесь в центре нет никакого затишья, наоборот, там-то и сосредоточена максимальная сила этого искусственного буйства стихий.

– Ага, – слабо соглашается Ширли. Она, подняв руки и зажмурясь, стоит в самом центре бешеного душа в некоторой прострации. Горизонтальные струи и траектории капель почти прямые, и, хотя они так слабо искривляются благодаря малой силе тяжести, скорость у них и в самом деле довольно большая. А на глаз в результате этого «обмана зрения» кажется совсем запредельной. Кроме того, в результате закручивания воздуха, кажется, и струи воды завиваются горизонтальной спиралью. А у тех, что с пола, даже не горизонтальной, а восходящей, как у настоящего смерча. При этом всё буйство стихий почти бесшумное и позволяет разговаривать, почти не повышая голос.

– Я-то думала, – продолжает Линда, – вода тут будет медленно падать, никакого напора, устанешь ждать её падения, пока помоешься. Не подумала, что напор не от силы тяжести зависит, а от силы насоса.

Ширли не говорит «это я так думала, а не ты», уже привыкла к общей с Линдой памяти. И к тому, что обычно Линда раньше неё успевает сказать то, что она, может быть, собиралась сказать через некоторое время. Ничего, это даже полезно. Мобилизует. Нечего ушами хлопать и клювом щёлкать. Иногда и ей удаётся сказать что-то раньше Линды.

– И потом, мне казалось, – продолжает та, – тут воду надо экономить, Луна всё-таки. Ведь Син не таскает через телепорт канистры с водой, правда?

– А кто его знает? Я за ним не следила.

– Ну, я тоже не следила, но ты представляешь, сколько надо натаскать воды, чтобы такое устроить? Его бы там засекли за этим занятием. А пустить через телепорт шланг… Что-то я не уверена, что это возможно. И потом, он же говорил, на него много энергии уходит, а тут пришлось бы долго держать. И тоже подозрительно выглядело бы.

– Ну, мало ли, – подключается, наконец, к обсуждению Ширли, оставаясь, правда в центре тёплого водяного вихря и не открывая глаз, – может, у него телепорт не только в пиццерию. Это он нам показал только его, а сам втихомолку провёл в какое-нибудь озеро или реку, и качает себе воду, сразу большой бак можно зачерпнуть.

– Почему бы ему скрывать от нас телепорт в озеро или реку? Мы бы могли там поплавать, – удивляется Линда.

– Ага, и попасться кому-нибудь на глаза, а потом таинственно исчезнуть. Он его, наверное, куда-то под поверхность воды провёл. А может, там акулы водятся, и купаться нельзя, – возражает Ширли. Она, опять же, не предлагает версию «скрыл потому, что он – бездушное чудовище». Знает по опыту, что тогда, во-первых, Линда будет защищать Сина от несправедливых обвинений, тем более, предположительных, а во-вторых, слова типа «бездушное чудовище» немедленно покажутся ей намёком на неё, и, если она и не придерётся к ним формально, настроение они ей всё равно испортят.

– Нет, акулы только в море, а тут из душа не солёная вода бьёт.

– Ну, крокодилы. Или пираньи. А воду можно опреснять. Хотя, ты права, зачем её опреснять, когда можно набрать сразу пресной. Но главное, мне кажется, тут может оказаться не такой уж большой расход воды. На космической станции ещё до всяких телепортов должен быть такой порядок, что вся использованная вода очищается и используется снова. Так что это не воду, а ресурсы фильтрующей установки мы с тобой тут бездумно расходуем. Но нас же не предупреждали, чтобы мы не роскошествовали с мытьём, правда? Значит, ничего страшного. Переживут. Или предупредят.

– А почему это ты не обвиняешь во всём мерзкий характер Сина? – спрашивает вдруг Линда, демонстрируя, что душевная чуткость не зависит от того, из мяса ты сделан или из кремнийорганической пластмассы, что твёрже любого мяса.

Ширли выходит из центра тайфуна, отдохнуть от чересчур интенсивного отдыха, и присаживается на тёплую приступочку в «тени»: в этой стенке от пола до уровня выше головы сидящего человека нет форсунок. Впрочем, как только она покидает центр, буйство смерча стихает. Видеодатчиков, как заверил их Син, здесь нет, но для управления хватает и ёмкостных. – Почему нет видеодатчиков? – спросила тогда Линда, и Син смутился. – Ну, они как-то похожи на видеокамеры, – объяснил он. – Но мне бы и голову не пришло ставить в душе видеокамеры. Даже с трансляцией только селенитам. – Этот разговор оставил неприятный осадок. Получилось, вроде как селениты просили его… или намекнули… или как-то ещё выразили свой интерес… Но скоро душевный осадок буквально растворился в этом замечательном душе.

Линда, в свою очередь, выходит в центр и взмахнув несколько раз руками снизу вверх (опуская руки плавно и поднимая резко – видимо, датчики ловят даже это различие), увеличивает напор струй до предела. Она не стала бы так делать, если бы рядом стояла Ширли: для той это уже получился бы не массаж, а практически побои. Но сейчас Линда пользуется возможностью поблаженствовать под правильным для неё массажем. И смыть мыло и жир с кожи без помощи мочалки.

Как ни странно, оказалось, кремнийорганический андроид тоже потеет. И даже запах похожий. То ли приспособительный механизм, чтобы не выделяться среди людей, то ли не нашлось более совершенного механизма охлаждения. То ли и то, и другое, скажем, сам пот – для такого же охлаждения тела, как у человека, или даже более интенсивного, ведь мускулы андроида сильнее… наверное, там тоже водный раствор, но с большей теплотой испарения… а уже его запах – для маскировки…

И всё-таки Ширли не завидовала сестре, если той придётся жить среди людей. Вечно таиться, скрывать свои физические возможности… Шевелиться еле-еле, когда можешь побить все мировые рекорды… Потому что ни на кого медики так не накидываются, как на спортсменов, особенно – рекордсменов… а попасть в лабораторию и быть разобранной на детали «шпионкой инопланетян» совсем не хочется… С другой стороны, одиночество – тоже очень неприятная штука…

– Чего молчишь? – прервала Линда ушедшие в её сторону размышления Ширли, немного понежившись под своим садистским, вернее, мазохистским душем, то есть, мазохистским он был бы для Ширли, конечно… Ширли не захотела начинать пикировку. Кто он такой, в конце концов, этот Син, чтобы из-за него ссориться.

– Да ладно, – сказала она примирительно, – я что? Я ничего. В качестве специалиста за всё про всё он вовсе неплох. И даже по костюмам. В смысле, насчёт сделать, модели-то мы сами придумываем… Он ведь не шьёт их, а как-то клеит или сваривает, да? Или это он не сам, а у него есть, кроме кибер-повара, и кибер-портной?.. Сверх того он иногда полезные советы даёт с точки зрения зрителя, правда, по-моему, они у него бывают слишком ориентированные на личные вкусы, но бывают и объективные… И как режиссёр, ну, или, со-режиссёр полезен, и как звукооператор хорошо со всей аппаратурой управляется. А как оператор – мне даже нравится его работа. Ну, в монтаже, мне кажется, ты больше делаешь… В общем и целом, отличный временный сотрудник для нас получился. Не говоря уже о том, что я очень благодарна ему и селенитам за то, что они подарили мне тебя. Прости, я понимаю, что для тебя это не такое уж счастье, но я так тебя воспринимаю. – Линда села рядом и молча растроганно приобняла Ширли, стараясь не сжимать слишком сильно, как если бы Ширли была сделана из тонкого хрупкого стекла, как ёлочная игрушка. «Я тоже тебя так воспринимаю» – говорили её объятия. – При всём при том его заигрывания со мной и, особенно, с тобой, могли бы, я понимаю, и не раздражать меня. Ну манера у него такая, немного слишком направленная в сторону… э-э-э… тесного общения. В конце концов, он же из эпохи до современного феминизма, острой реакции на харассмент и всякого такого. Ради пользы дела можно не обращать внимания. Вдобавок, он немного слишком язвительный иногда, склонен срываться на окружающих при неудачах, но это тоже простительно, ты правильно говорила, он же не из шоу-бизнеса. Но, понимаешь, я-то тоже в шоу-бизнесе недавно. Да, конкурс, но там была команда побольше, а это первая большая работа, так сказать, индивидуальная, чуть ли не в одиночестве, во всяком случае, вы меня тут сделали главной и ответственной за результат, и она на продажу. Именно как работа, занятие для зарабатывания денег, а не только известности. Возможно, решающее испытание, получится ли построить на флейте и танцах жизнь, или это всё были напрасные мечты. Извини за пафос. Так что я, конечно, нервничаю, и когда он вместо сочувствия намекает, что я всегда неправа, или начинает в порядке утешения заигрывать, мол, для такой красивой девушки всякие ляпы простительны, то я срываюсь. Я постараюсь так не делать… Или делать поменьше… Я понимаю, тебе неприятны дрязги в таком тесном коллективе, когда у тебя душевные проблемы, а тут ещё мы начинаем препираться… А у тебя, может, к нему чувства, как к отцу, всё же он вместе с селенитами тебя создал… – Линда молчала. – Хотя вряд ли, ты же ещё не поняла, нужно ли нас всех, меня, Сина и селенитов, поблагодарить за это – или проклясть. Наверно, хочется сделать сразу и то, и то… А может, даже и не как к отцу, ты же считаешь себя изгоем среди людей, а тут парень неровно дышит, как доказательство, что это вовсе не так, самое то… – Линда ничего не ответила. – А что это ты всё молчишь, – озвучила Ширли вдруг появившееся подозрение, – скверная девчонка, ты что, может, уже и в его постели побывала? – Линда спрятала лицо, уткнувшись Ширли в плечо твёрдым лбом. Ширли напомнила себе, что у всех людей лоб твёрдый, нехорошо воспринимать так именно Линду.

– Ага, – продолжала она прокурорским тоном, – мы имеем фактически признание, – тут она сбилась с прокурорского тона и захихикала, – ну и как он?

– А ты не сердишься? – робко спросила Линда, не отрываясь от её плеча.

– Ну конечно, нет, – правдиво ответила Ширли, – я, конечно, беспокоюсь о тебе, как о сестре, но права указывать тебе, кого выбрать в качестве бой-френда, а кого нет, я себе присваивать не собираюсь. Но если он тебя обидит, я его побью, будь он самый астронавтовский из всех мартовских котов!

– Да ладно, – сказала Линда с облегчением, – какой там бой-френд. Так, немного лишнее любопытство…

– Не понравился? Не оправдал ожиданий?

– Да, знаешь, именно что не оправдал ожиданий. Правильно ты сформулировала.

– А в чём? Подробнее давай! Хочу подробностей!

– Ну… тут трудно точно определить… как-то… какой-то он, как ты и говоришь, эмоционально не чуткий… или недостаточно чуткий, не знаю. Временами, вроде, ничего, а временами чувствуешь себя как девушка по вызову. Как объект. Объект приложения сексуальных чувств, обусловленных инстинктом, и больше ничего… А может, мне это всё почудилось, в конце концов, мужик без женского общества на Луне много лет сидел. Можно извинить, – начала она привычно оправдывать Сина. – Да и, наверное, все они где-то такие, за очень редким исключением… И вообще, что ты ко мне пристала! – вдруг психанула Линда. – Хочешь подробностей – постучи к нему в каюту ночью, и всё узнаешь!.. Хотя нет, лучше не надо, – тут же отменила она свой экстремальный совет, – даже не знаю почему, но мне кажется, для тебя это был бы ещё более неприятный опыт. Ты и так его считаешь чёрствым мужиком, так и ну его к селенитам. Хотя, – вдруг заулыбалась она, – Если тебя привлекают сильные парни, способные обнять так, что рёбра затрещат, то с этим к нему. Я даже не ожидала. На вид и не скажешь, но эти астронавты – очень сильные ребята. Представляешь, он, похоже, не слабее меня!.. Да, жалко, обратно память не передаётся, – вдруг сказала она. – Представляешь, как было бы круто?

– Да, – с энтузиазмом поддержала Ширли эту фантазию, чувствуя, что с неприятными для Линды расспросами пора заканчивать, – я тоже об этом уже думала. Мы помним вместе то, что было раньше, и от этого ощущение близости, но дальше мы будем расходиться всё дальше, и с этим, увы, ничего не поделаешь. А вот если бы можно было время от времени объединяться обратно…

– Ну, не совсем прямо уж ничего не поделаешь, – вдруг сказала Линда, прижимаясь чуть-чуть теснее и переходя почему-то на интимный шёпот, – ты научила меня всему, что я знаю, а теперь, кажется, моя очередь тебя кое-чему научить… Раз уж ты так жаждешь подробностей…

…И она научила…

– Ты на меня не сердишься? – спросила некоторое время спустя Линда, снова очень робкая и неуверенная в себе. Это после своей инициативы, о которой Ширли и подумать было бы страшно. Видимо, в чувстве отстранённости от человечества есть свои плюсы – не так давят стереотипы. Но есть и минусы – недостаточное чувство самоценности, что ли.

– Ну что ты, нет, конечно. Я тебе очень благодарна, – совершенно искренне ответила Ширли. Хотя она и в любом случае не собиралась расстраивать неожиданно обретённую близняшку. Теперь уже и в другом, нестандартном смысле. – Ты совершено волшебно меня чувствуешь, как будто подключилась к моим нервам, и к моим переживаниям, как это будет?.. К фибрам души, вот! Совершенно противоположно тому, что ты рассказала о своём неудачном опыте общения с этим типусом.

– Вот именно, – подхватила Линда, – я и хотела чего-то противоположного, ты меня правильно поняла. И совершенно так же отвечала. Что и не удивительно, я имею в виду ощущать другую, как саму себя. Только мне приходилось делать поправку на твою хрупкость по сравнению со мной, а тебе, наверное, наоборот, всё время напоминать себе, что меня нужно приложить как следует, чтобы я почувствовала шутливый шлепок.

– Да, – согласилась Ширли, – так и было… Но я подумала, у тебя есть ещё какое-то неизвестное мне чувство… Понимаешь, после того, как оказалось, что ты видишь нетри цвета, а семь, реально семь, а не те семь цветов радуги, что вижу я, из которых половина искусственные, слепленные из трёх основных… и запахи различаешь чуть ли не как охотничья собака…

– Только в этом, боюсь, нет никакого преимущества, – вздрогнула Линда. Они полулежали, полуплавали в бассейне, обнявшись, и Ширли это хорошо почувствовала. – Ладно ещё тут, на станции, а в городе, наверное, будет временами туго. Впрочем, как раз собаки могут, ради маскировки, что ли, вываляться в тухлых рыбьих внутренностях, и им ничего. Я надеюсь, у меня тоже обнаружится такая избирательность нюха. А то придётся в нос фильтры вставлять. Прости, я перебила. что ты говорила про какое-то неизвестное чувство?

– Да нет, ты всё и так объяснила. Ты не подключалась к моим нервам, просто ты знаешь, где и как прикоснуться… потому что знаешь меня, как себя… тем более, ты говоришь, я тоже успешно с этим справлялась?..

– И даже очень успешно, – подтвердила Линда, продолжая между тем доказывать, что знает, где и как прикоснуться. Ширли даже замурлыкала, как кошка. Но продолжала говорить, удовлетворяя потребность в таком близком общении.

– Это было восхитительно, но… – говорила Ширли. Линда замерла.

– Но?..

– Но ты меня даже больше поразила другим. Своей смелостью. Я бы ни за что не осмелилась такое тебе предложить, хоть мы и сёстры-близняшки, а ты ещё и более робкая, чем я. Хотя, иногда, в творческом процессе, оживляешься и начинаешь предлагать свои идеи, и неплохие, надо сказать, так что это, наверное, временное, такая робость в общении… Но она у тебя всё же есть. Как же ты сумела?..

– А, пустяки, – с облегчением задышала снова Линда, испугавшаяся было неосторожно сказанного Ширли «но», – дело в том, что мы с тобой гораздо больше, чем даже сёстры-близняшки. Ты мне этого не говорила, но, надеюсь, ты тоже так чувствуешь. Ближе, чем сёстры. Практически, мы пока что – одна и та же девушка в двух лицах. А самой себя нечего стыдиться. Стыд – это для других. Мы можем друг другу сказать всё, что угодно, и не опасаться получить в ответ неприятие, осуждение, всякий такой негатив… Вот, эксперимент, – вдруг объявила она, – что ты почувствуешь, если я напомню тебе, чем ты иногда в детстве занималась наедине сама с собой?..

– Ой, – сказала Ширли испуганно, – ты знаешь, когда ты говорила, что мы – один человек, я чувствовала, что это так и есть, ты совершенно правильно определила, что мы гораздо ближе, чем даже сёстры-близняшки. Но сейчас, когда ты напомнила… я… мне стало стыдно. Неужели я не так хорошо тебя чувствую, как ты меня?!

– Нет-нет, всё правильно, – успокоила её Линда, – я тоже почувствовала стыд. Напомнив сама же себе. Потому что мы знаем, что этим заниматься стыдно. Общественный стереотип. Этим занимаются другие – полный интернет их делает это даже на камеру. Но – неприлично, стыдно, да. Но я могу сказать тебе даже такое, как себе. И ты мне, конечно, тоже. Только ты больше боишься меня обидеть. Потому что у меня психологические проблемы, бла-бла-бла. Тебе лучше было бы не обращать на них внимания, чем носиться со мной, как с ёлочной игрушкой.

– Да ладно, – возразила Ширли, – ты же обращаешься со мной, как с ёлочной игрушкой, я имею в виду, в физическом плане. А мне нужно так себя вести в психологическом плане. Только не всегда получается.

– И не надо, на самом деле… А впрочем, как хочешь. Давай и дальше так, это очень трогательно. А я буду этим бесстыдно пользоваться.

И она немедленно стала этим бесстыдно пользоваться.

Они так и уснули в душе. Ширли – в тёплом неглубоком бассейне, положив голову в углубление на краю, казалось. для этого и предназначенное, а Линда – прямо на керамическом полу, который ей не казался таким жёстким, как Ширли. Впрочем, при лунной силе тяжести и Ширли никакая поверхность не казалась особо жёсткой: давление-то на неё получалось вшестеро меньше, чем на Земле, и такой же была сила реакции опоры, давящая на кожу. Очень удобно: спи, где хочешь. А когда вымотаешься на репетиции и потом по полной оттянешься в душе, то хочешь спать где угодно.

Но спали не очень долго, всё-таки много воды надоедает, хоть и тёплой. Вытираясь и одеваясь, стали по следам предыдущего разговора опять обсуждать неудачный опыт Линды с астронавтом – то, что уже разделило их, потому что Ширли этот опыт повторять не хотела. Мелькала у неё раньше эта мысль, теоретически, но после такого отзыва Линды, которая, вообще-то, была больше расположена к Сину, – ну их, такие эксперименты.

– Почему он такой, как тебе кажется? – спрашивала Ширли.

– Да кто его разберёт, – равнодушно отвечала Линда. На самом деле неудача её задела, и даже последний успех в налаживании с Ширли предельно тесного контакта вылечил её досаду не до конца. Но расстраивать Ширли ей не хотелось, и она свою досаду старательно скрывала. Дескать, не вышло, ну и что. Наплевать и забыть. – Мало ли причин. Такой от природы, такое воспитание, такой неудачный предыдущий сексуальный опыт, такое мировоззрение, что угодно.

– Ага, постель – не повод для знакомства, – подхватила Ширли.

– Вот-вот.

– Слушай, но он же из поколения хиппи, нет? Дети цветов, любви – да, войне – нет… Как же?..

– Ну, он-то никак не хиппи. Их не брали даже в армию… или нет, это я вру, наоборот, брали насильно, а они сопротивлялись… Неважно. То есть вообще важно, но не сейчас. Короче, я хочу сказать, астронавты же, в основном, военные лётчики. Если не вообще все поголовно. Какие хиппи?

– Да-а, точно, а я и не подумала. Поколение – это ещё не человек.

– Ну конечно, все люди разные. И Син такой. В чём-то – очень даже ничего. Ну и не надо от него требовать того, что он не в состоянии дать.

– Да, ты права, конечно… Слушай, – оживилась Ширли, которая не могла перестать думать на эту тему, – а может, он от селенитов нахватался этой самой эмоциональной низкой восприимчивости? Они же такие все из себя… Бессмертные компьютеры. Кристаллы. Жил с ними долго, ну и…

– А почему, кстати, он их называет селенитами, ты не спрашивала? – вдруг спросила Линда. – Это ведь так некрасиво? Похоже, вот именно, на какой-то лунный минерал. От названия Луны «Селена» и с характерным для минерала окончанием. Серпентинит, сидерит, силлиманит, симпсонит, сингалит, скаполит, скородит, смарагдит, смитсонит, содалит, спектролит, ставролит, старлит, стеатит, стильбит, стеллерит, стурманит, сугилит, сфалерит, и, между прочим, есть и минерал селенит тоже! – закончила она на победной ноте этот поразивший Ширли своей длиной список.

– Да ты что? Есть?

– Представь себе. Разновидность гипса. Всего-навсего.

– Послушай, а откуда ты их так много знаешь? Я вот ничего такого и близко не помню. Что-то мне показалось знакомым, но не больше, чем один-два… Сфалерит, и этот, как его, спектролит, только я думала, это такой очень пластик, для шлемов лётчиков и астронавтов, что ли. И какие-то фамилии мелькали, наверное, по открывателям назвали минералы, Симпсона, Смитсон… Ещё старлит, наверное, означает «звёздный камень»…

– Ты быстро схватываешь, – похвала её Линда. – Уловила в списке…

– Нет, до тебя мне как до Луны… То есть…

Обе захихикали. Действительно, это сравнение в данный момент было не самым удачным.

– Ну, ты поняла, – продолжала допытываться Ширли. – Откуда ты знаешь геологию? Э-э-э… минералогию?

– Да не знаю я минералогию. Посмотрела в интернете минералы на букву эс. А увидев там селенит, глянула, что это.

– И что, запомнила весь список?

– Ну да, а что? Там их всего двадцать штук…

– С одного прочтения? Что-то я раньше таких чудес за своей памятью не замечала!

– Да это тоже временный эффект. Всего лет на двести, а потом… Извини, я тебя разыграла, – покаялась Линда. – Я его выучила, конечно. Ты забыла, у меня как бы больше времени в сутках. Это для тебя было бы одно прочтение, а для меня три за то же время. И не три раза его прочла, а раз десять. И, кстати, могла и забыть какой-нибудь, и перепутать буквы в названии. Ты же не могла так сходу проверить и поймать меня на ошибке. А я нагло этим воспользовалась.

– Погоди, так это что, неправильный список?

– Нет, правильный, но только он примерно правильный, а я выдала его так, как будто запомнила назубок.

– Да? Ну ладно, – Ширли всё не могла опомниться. – Но я тебя тоже как-нибудь разыграю. Тоже мне вундеркинд-минер… минерал… минеролог? Минералогог? Минёр?

– Раз от геологии – геолог, то от минералогии – минералог, – предположила Линда. – Нет. Как-то странно звучит. Да ну его. Ты забыла мой вопрос. Почему Дэвил Син неполиткорректно обозвал местных селенитами? Прикинь, видишь, люди рядом с болотом живут, давай назовём их болотниками, и плевать, что это сапоги такие. Или приезжаешь вообще в Англию, а там всё время твоего посещения дождь, давай тогда англичан назовём дождевиками. Хотя это плащ. Или гриб. Так что он назвал их нехорошо. Не сами же они себя так обозвали, правда?

– А как назвать? Луняне? – Ширли захихикала.

– Да, я тоже представила эту сценку. Он очнулся, а они такие: не беспокойтесь, вы разбились практически всмятку, но мы вас воскресили, и вообще больше вам не о чем беспокоиться, мы, ваши луняне, всё обеспечим. Луняни!

– Ой, а откуда ты знаешь, что я именно это представила?

– Мы ещё всё-таки очень недалеко разошлись. Я просто думаю по большей части то же самое, что ты. Но различия уже есть. Почему бы иначе именно я говорила то, что говорю я, а ты – то, что ты?

– Ой, ну, я могу и сама с собой так разговаривать. Я давно мечтала, вот если бы у меня была сестра-близняшка…

– Знаю. И я, то есть ты, в основном и согласилась на этот странный контракт… то есть согласилась ты, но я-то тоже помню, как его подписывала и почему… именно из-за этого, а не потому, что интересно побыть на Луне, и не потому, что хочется заработать пару лимонов баксов. То есть, это всё тоже здоровски устроилось, но главное…

– Да…

Линда вдруг зарыдала – совершенно неожиданно! – и уткнулась лицом в плечо Ширли. Та некстати подумала, что даже не знает, могут ли кремнийорганические люди плакать, в смысле, текут ли у них слёзы? Из-за душа раньше было непонятно. А теперь оказалось, могут. Вроде, когда-то считалось, что плакать не могут ведьмы, когда ещё верили во всю эту мистику… И чего это она вдруг?

– Прости, – всхлипнула Линда, – я не могу тебя ни в чём обвинять, ведь я прекрасно помню, как сама согласилась… но быть нечеловеком так страшно! Даже ты смотришь на меня с опаской, а что уж говорить о других людях. И, прикинь, они мне сразу заявили, что детей у меня не будет. По крайней мере, естественным путём. Потому что никаких генов у меня нет. При большом желании могу заказать им же сконструировать мне ребёночка. Но это же совсем не то! Они его должны будут потом сами же регулярно модифицировать, как будто он растёт, представляешь, какой ужас!

– Да я и не планировала пока никаких детей, – растерялась Ширли.

– Да, но это – пока, а это – никогда!

– Да, верно, извини, я глупость сморозила.

– И дело не только в детях. Я вообще не человек, можешь ты себе представить? То есть я чувствую себя, как обычно, то есть, как ты, но всё время боюсь, что может открыться. А вдруг что-то во мне сломается, а они не починят? Извините, скажут, необкатанная модель. Гарантийному ремонту не подлежит. А вдруг они будут управлять мной по радио? А вдруг они уже управляют, а я не замечаю, потому что они тут же стирают такие сомнения?

– Если у тебя возникают такие мысли, значит, не стирают, – как можно беззаботнее рассмеялась Ширли. – И, что касается необкатанной модели, Син же разве не говорил, что опыт создания таких кремнийорганических людей у них уже есть?..

Они уставились друг на друга, поражённые одной и той же догадкой.

– Это он и есть! – сказала Линда, уже не в первый раз опередив Ширли, – Дэвил Син!

– Точно! Вот как он оказался на вид таким молодым! А я ещё его спрашивала, они его не замораживали? Ой, так и ты, выходит, не состаришься?

– Не завидуй, – ответила Линда, сморщившись, как будто хотела опять заплакать, – да, много преимуществ, конечно, но и плата за них большая, а проблем сколько предстоит, и представить себе нельзя.

– Ничего, вместе как-нибудь решим!.. Но Син-то, Син каков! Как он меня за руку тащил, думала, синяки останутся! И ты тоже говоришь, он сильный, не слабее тебя…

– Радиочип в голове, – подхватила Линда. – Хорошо ещё, он мне такого не предложил…

Они смеялись всё громче, обрадованные замечательной общей догадкой. И в этом совместном смехе растворялось всё то, что лежало между ними: со стороны Ширли – опасения по поводу того, что Линда всё-таки не совсем человек, со стороны Линды – вина Ширли в её создании, со всеми проблемами.

– Нет, погоди, – вдруг сказала Ширли, на этот раз опередив Линду. Скорее всего, потому, что та всё время пыталась отстраниться от своих воспоминаний «периода до андроида», считая, что теперь не имеет на них полного права. – А как же тогда селениты? Луняни? Они что, могут врать? А я думала, они как-то выше этого… Я же спросила их, ну, когда Син меня им представлять сводил… Кстати, ничего похожего на формальное представление он почему-то не сделал, невежа. Дескать, знакомьтесь, это Ширли… Неважно… Я их спросила, всё ли правда, что он мне там рассказал – как они его вылечили с помощью кибернетического сборщика проб лунного грунта. И они подтвердили. А ведь они его, выходит, не вылечили, а сделали с него андроида?..

Обе задумались. Может, играет роль, как она сформулировала вопрос? Кажется, что-то вроде «правда ли всё, что мне тут говорил этот человек?» Человек!

– Да, в этом и фишка, – сказала Линда. – Из посылки с неверным условием можно вывести любое следствие, или как-то так. При условии, что ты считаешь андроида человеком, всё, что он говорил, правда, мы его вылечили. Если же ты не готова пока считать его полностью человеком, вопрос вообще к нему не относится. Никакой человек ничего не говорил, можно считать, что никакой человек тебе не наврал.

– Хитрюги! – сказала с удивлением Ширли.

– Казуисты, – подтвердила Линда.

Они опять засмеялись, но на этот раз смеялись недолго.

– Так, – сказал Линда, успокаиваясь. – И что мы с этим будем делать?

– В смысле?

– В смысле, скажем ему, что догадались?

– Не-ет, не скажем. Зачем? Раз он сам не говорит… А, кстати, почему он не признаётся, как ты думаешь?

Линда всерьёз задумалась.

– Ты знаешь, – медленно сказал она, – мне кажется, он это может оставлять на потом, как последний козырь. Так же как ты мечтала о сестре-близняшке, он, наверное, долгие годы мечтал привести к себе на Луну девушку. Именно такую, андроида, как он. Чтобы от него не шарахалась. Чтобы была, как и он, изгоем в человеческом обществе. Чтобы ей было некуда деваться, в конце концов! Ну и придумал такой вот хитрый план. А ты, кстати, сразу стала давать ему понять, что он не в твоём вкусе. Претензии предъявлять, спорить по каждому поводу… Так что он сразу убедился в том, что с нормальной девушкой каши не сварит, нужна ненормальная…

– Брось ты эти глупости! – возмутилась Ширли. – Никакая ты не ненормальная, и никакой не изгой, если сама не захочешь, и будешь вести себя осторожно, никто не сможет заметить разницы. А раз ты сама себя внутренне ощущаешь, как обычно, то и вообще непонятно, зачем тебе…

– Да, я тебя поняла, – согласилась Линда. – Постараюсь не создавать себе – и тебе – проблем на этом месте, но пока давай про Сина. Со своим признанием он не то чтобы вообще решил навсегда затаиться, а ждёт подходящего момента. Вот ты меня позовёшь на Землю, чтобы всем представлять как свою сестру, а я испугаюсь, почувствую себя вне общества, обрушатся на меня все психологические проблемы чужака, приду я в отчаяние, а тут он, весь такой же, как я, с теми же проблемами, давай, дескать, решать вместе, ага?..

– А ты? – со страхом спросила Ширли.

– А я: накося выкуси! – с торжеством в голосе сказала Линда. – Не подходит мне твой новый ангажемент! Одно дело – номер, другое – брак, или типа того. А по поводу номеров у меня намечается сотрудничество получше. Да и по поводу семьи тоже. Ведь так?

– Конечно, так! Никаких сомнений! Мы с тобой – семья! Послушай, а если он увяжется за нами на Землю?

– И пускай. Он, вроде, неплохо снимает клипы, как тебе кажется? А всё, что помимо клипов, дело другое. Сразу так и предупредим, если он вообще захочет. А то, может, увидев, что дело не выгорело, он останется тут и наметит себе другую девушку по ТВ. Пригласит выступить, попросит своих лунянь сделать с неё андроида… Но мы, не зная, кто она, предупредить её не сможем. Так что это будут уже не наши проблемы, удадутся ему такие хитрые матримониальные планы, или нет. Ну а если захочет окунуться в жизнь и присмотреть себе кого-то обычным путём, то и пусть. Зачем человеку мешать. Раз уж мы с тобой договорились, что мы, в смысле, я с ним, в смысле, андроиды, всего лишь не совсем обычные люди, а не монстры в человеческом обличье… А кстати, – вдруг сменила она тему, – представь себя на его месте. Я вот легко могу. Приходишь в себя, а ты – уже не человек, а андроид. Извините, говорят тебе представители дружественного инопланетного разума. Мы вас скопировали с вон того инвалида, вылечить которого не смогли. Так как ни разу не медики в вашем понимании.

– Или без «извините», этим луняням эмоции не всегда свойственны, – внесла поправку Ширли.

– Да, или без «извините», – согласилась Линда. – Скопировали мы вас с того инвалида, а вы его добейте, пожалуйста, если не хотите, чтобы он мучился, нам-то пофиг… Иначе – где же оригинал? Тот старикан-астронавт, герой, участник лунной программы и даже не рядовой участник, а первопроходец?

– Ну, может, всё не так страшно, – возразила Ширли. – Наверное, тот сам умер. Может, даже до того, как этот пришёл в себя. Вообще, может, они еле успели скопировать память с умирающего мозга, куда-нибудь к себе, в кристаллы, а потом изготовили андроида и списали ему.

– Непринципиально, – отмахнулась Линда, – пускай так. Приходишь ты в себя, а ты – андроид. Так вышло, говорят тебе. А говорят, между прочим, через радиочип в голове, который поставили, не спросив, хотя, скорее всего, в такой ситуации ты бы согласилась, чтобы поставили. Чтобы они могли управлять твоими руками., когда ты под их руководством собираешь кибер-повара, кибер-хирурга, горнопроходческий комбайн…

– Погоди, зачем хирурга?

– Ах, да, это из его рассказа создалось такое впечатление, что они его сперва починили начерно, манипуляторами мелкого кибера, а потом он собрал под их руководством доктора… Да, выходит, этот доктор был не хирург, а какой-то спец по улучшению андроидов. Может, этот первый кремнийорганик даже был негуманоидным. А что, технику собирать. Маленький, но сильный, многорукий, многоглазый, с пальцами разного размера и формы – для разных гаек и болтов, или из чего там инопланетная техника собирается. Впрочем, в качестве материалов всё равно был только лунный посадочный модуль. Так что это была инопланетная техника из земных деталей.

– А может, и не только, – подхватила Ширли, – если он собрал бурильный станок, мог добыть руду, выплавить металл, понаделать деталей, собрать технику…

– Вот на что и ушло почти сорок лет. Адская работёнка.

– Ага. А уж потом, когда всё готово для людей, того паучка переделали в человекоподобного. Но он ещё не привык, наверное, недавно стал таким, так что всякие несообразности поведения, ну, там, нечуткость, слабую эмпатию, ему можно простить.

– Простить – не значит понять!

– Наоборот!

– Я имею в виду, мужики вообще все с недостаточной эмпатией, это же не значит, что им нужно во всём уступать. Можно ему простить что угодно, и вообще он герой, бла-бла-бла, но не соглашаться же оставаться с ним на Луне!

– А вот это точно!

Примечания

1

Эту лекцию о перспективах развития Луны Ширли почти не слушала и запомнила смутно.

(обратно)

2

Вообще-то, Мендель был хоть и монах, но не средневековый. Всё-таки середину девятнадцатого века нельзя считать Средневековьем.

(обратно)

Оглавление

Фанат-астронавт и артистка

Переписка. История погибшего астронавта

Деловые переговоры в пиццерии

Луна

Селениты

Линда Шиллинг

Работа

Отдых

*** Примечания ***