КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Восьмой день [Джон Кейз] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джон Кейз Восьмой день

Посвящается Элейн

Глава 1

Телефон в полицейском участке зазвонил, когда до конца дежурства Делейни оставалось всего полчаса.

— Я почтальон, — взволнованно проговорил мужской голос. — Его пикап… ну, мистера Терио… стоит у дома, в окнах свет, в общем, все вроде нормально, в доме должен кто-то быть. Но прошло уже много дней, и он не открывает, сколько я ни стучал. Почтовый ящик переполнен. Ну, значит, я и подумал — наверное, с мистером Терио что-то случилось.

Они сразу же выехали, Делейни и его напарник Пирс. Как не вовремя позвонил этот почтальон! Делейни поморщился. На часах пять минут шестого, а в шесть у Брента игра, причем решающая. Хелен обидится. «Джек, ты просто обязан его поддержать, — с мольбой говорила она утром. — Это ведь не кто-нибудь, а твой собственный сын. Прошу тебя, сегодня не задерживайся». Да его и уговаривать не нужно было, он всегда с удовольствием ходил на матчи с участием сына. Сейчас Брент в отличной форме, и так приятно немного погреться в лучах славы своего ребенка. Правда, когда у Брента все хорошо, присутствие отца ему не очень-то нужно. Хуже, когда напортачит. Он ведь такой впечатлительный, тяжело переживает промахи. А о Хелен лучше не вспоминать. Она даже плачет иногда. Делейни с трудом выдерживал ее причитания. «Зачем ты так убиваешься! Это всего лишь игра». В общем, сегодня на этом матче ему очень хотелось побывать. Но куда там! Они уже заехали к черту на рога.

Сидящий за рулем Пирс покосился на Делейни и усмехнулся:

— Не беспокойся, может, еще успеешь. Хочешь, включим сирену?

— Не надо, мы уже почти прибыли.

— Он наверняка куда-нибудь срочно смотался, — продолжил Пирс. — Забыл выключить свет, не предупредил почтальона. Такое случается. Мы сейчас осмотрим все как следует, и отваливай. А я останусь, составлю протокол. Нет проблем.

Делейни посмотрел в окно. Неподвижный, тяжелый воздух наводил еще большее уныние.

— Кажется, собирается гроза, — заметил он.

Пирс кивнул:

— Правильно. Думай о приятном.

Неожиданно полицейский джип въехал в совершенно безлюдную местность, хотя всего в миле отсюда находился довольно оживленный жилой массив. Участки густого леса сменяли засеянные поля, и ни единой души, ни единого дома, лишь полуразвалившиеся сараи.

— Ты здесь бывал? — спросил Пирс.

— Не помню, — отозвался Делейни и вгляделся в покореженный указатель: ПРИЧЕРМАН-ЛЕЙН. — Нам сюда. Сворачивай.

Джип запрыгал по ухабам. С обеих сторон к узкой дороге подступал густой лес.

— Даже не думал, — пробормотал Пирс, — что в округе Фэрфакс существуют такие места.

Джип поднялся на небольшой холм, и напарники увидели желтый фермерский дом.

— Не сомневайся, — сказал Делейни, — через год-два город доберется и сюда.

Почтовый ящик — обшарпанный алюминиевый цилиндр — был прибит к небольшому бетонному столбику, врытому в землю в конце подъездной дорожки.

Он действительно был переполнен. В щель между задней стенкой и столбиком почтальон всунул несколько номеров «Вашингтон пост». Другие издания, не меньше десятка, он сложил аккуратной стопкой на землю. Верхние уже успели пожелтеть.

Блюстители порядка вышли из джипа и постояли с минуту, прислушиваясь к шуму машин, доносящемуся со скоростного шоссе. Время от времени его перекрывали раскаты грома. На юге уже бушевала гроза.

— И вот яви-ились мы-ы… Спасти положение-е… — затянул Пирс хриплым баритоном начало знаменитой песни «Битлз», переиначивая на свой лад.

— Ну давай разбираться, — проворчал Делейни и направился к дому.

Они миновали старую «тойоту», стоявшую к дому задом, будто хозяин недавно выгружал из нее что-то, и подошли к входной двери. Дверное кольцо оказалось необычным: в форме стрекозы.

Пирс дернул за него и громко произнес:

— В доме есть кто-нибудь?

В ответ тишина.

Пирс повторил вопрос и прислушался. И на сей раз никакого отклика не последовало. Он подергал дверь, убедился, что она заперта, и пожал плечами.

— Пошли, посмотрим, что там сзади.

Полицейские начали обходить дом, заглядывая в окна.

— Надо же, повсюду горит свет, — удивился Делейни.

За домом находился небольшой огород — помидоры, перец, кабачки, фасоль, — заросший сорняками. Дверь на кухню предваряла еще одна, легкая, с проволочной сеткой для защиты от насекомых. Пирс настойчиво постучал по деревянному наличнику.

— Есть кто в доме? Мистер Терио, откройте!

Из-за двери не доносилось ни звука, вернее — так поначалу показалось, потому что сквозь треск цикад, жужжание других насекомых и прочие шумы пробивалось еще что-то. Какие-то странные звуки. Делейни настороженно вскинул голову и прислушался. Это был… смех. Женский смех. Через пару секунд он сообразил, в чем дело.

— Там работает телевизор.

Пирс кивнул.

Делейни с грустью констатировал, что теперь уже на бейсбольный матч с участием сына он определенно не попадает. Не стоит даже и надеяться.

Двери дома были заперты, а ломать без ордера полицейским не позволялось. Для оказания хозяину скорой медицинской помощи также достаточных оснований не было, а следы какого-либо преступления полностью отсутствовали. Однако подозрения были налицо, и напарникам надлежало тщательно осмотреть территорию.

Пирс вернулся к почтовому ящику. Присел на корточки и принялся разбирать газеты. Самая ранняя — от девятнадцатого июля, то есть прошло уже более двух недель.

Делейни занялся осмотром «тойоты». На переднем сиденье обнаружился сморщенный, пожелтевший товарный чек из магазина строительных и отделочных материалов для дома «Хоум дипо», также датированный девятнадцатым июля. Мистер Терио тогда приобрел десять мешков цемента, сто тридцать блоков из шлакобетона, растворосмеситель и пластиковый чан.

— Похоже, он замышлял серьезный ремонт. — Делейни показал Пирсу товарный чек и направился к джипу за блокнотом.

— А я пойду порыскаю вокруг дома, — сказал Пирс.

Делейни начал писать. Запись получилась короткая.

3 августа

К. Терио

2602, Причерман-лейн

Самая ранняя газета — от 19 июля

Товарный чек из «Хоум дипо» от того же числа

Он взглянул на часы и отметил время — 17.29. Но все это не имело никакого значения. За десять лет службы в полиции Делейни выезжал по таким делам раз двести, не меньше, и в девяти случаях из десяти в доме оказывались старики, чаше всего в подпитии. Порой их заставали мертвыми. Кто-то лежал, распростершись на полу в ванной комнате, кто-то сидел в кресле. Работа, какую выполняли полицейские в подобных случаях, была сродни услугам по уборке помещений.

— Джек!

Делейни поднял голову. Пирс стоял у правого торца дома, махал рукой. Видимо, обнаружил что-нибудь интересное. Делейни бросил блокнот на переднее сиденье джипа, посмотрел на небо, которое с южной стороны было обложено грозовыми тучами — что давало надежду на отмену матча из-за дождя, — и направился к напарнику.

Там оказался вход в подвал. Широко распахнутая стальная дверь открывала ведущие вниз бетонные ступени.

— Что будем делать? — спросил Пирс.

Делейни хмуро оглядел дверь, пощупал ржавые петли.

— В каком положении ты ее обнаружил?

Пирс усмехнулся.

— А в таком и обнаружил. Раскрытой.

Делейни пожал плечами.

— Не исключено ограбление. Давай быстро слазим туда.

— Мистер Терио! — выкрикнул Пирс и начал спускаться по ступенькам.

Делейни последовал за ним, повторяя про себя заклинание: «Боже, сделай так, чтобы там ничего не оказалось, иначе нам придется провести здесь всю ночь».

Подвал был довольно просторный, прямоугольной формы, потолок чуть выше двух метров, стены сложены из шлакоблоков, пол бетонный. Помещение освещала единственная лампа дневного света, мигающая и гудящая, висевшая над верстаком в углу. Арматура лампы вся засижена мухами.

Делейни с тревогой оглядел помещение, поскольку не любил подвалов. Он боялся их с детства, хотя ни в одном с ним никогда ничего плохого не случилось. Здесь все было, как в любом другом подвале. Полки, уставленные банками с краской, коробками с гвоздями, винтами и прочим крепежом, разные инструменты. Но все равно во всем этом ему чудилось нечто зловещее.

Пирс принюхался.

— Что, — спросил Делейни, шаря глазами по потолку, — тоже почуял запах?

— Да, — ответил напарник, — мне кажется, откуда-то чем-то разит.

Под верстаком на полке Делейни увидел красную пластиковую канистру с надписью: ГОРЮЧЕЕ ДЛЯ ДВИГАТЕЛЯ.

— Наверное, бензин.

Пирс пожал плечами.

— Да какая нам разница! Все равно здесь никого нет.

Он двинулся к выходу, поднялся на несколько ступенек и остановился, увидев, что Пирс остался в подвале.

— Что там? — спросил он, оглянувшись на напарника, который держал фонарь на уровне плеча, освещая дальний угол подвала.

— Вон там, — пробормотал Пирс, медленно направляясь в ту сторону. — По-моему, это странно.

Делейни вгляделся. Да, действительно странно. Угол в конце подвала был отгорожен двумя шлакоблочными стенами, которые возвели совсем недавно. Расположенные под углом друг к другу, каждая примерно метр двадцать в ширину, высотой от пола до потолка, они образовывали своеобразный чулан. Чулан без двери. Кладка была выполнена непрофессионально. Из-под шлакоблоков выпирал раствор, сами они положены кое-как, наспех, неровно.

— Это из тех материалов, что он купил в «Хоум дипо», — заметил Делейни. — Должно быть…

— Ты чувствуешь вонь? — спросил Пирс.

Делейни, конечно, чувствовал. Два года он прослужил на военно-воздушной базе в Довере, и ему в том числе пришлось познакомиться и с запахом смерти.

— Наверное, крыса, — предположил Пирс. — Случайно оказалась в чулане и…

Делейни отрицательно покачал головой и начал внимательно осматривать сооружение.

Наиболее небрежно были положены шлакоблоки ближе к потолку. Он отломил кусочек засохшего раствора и растер между пальцами.

— Ты не думаешь, что это… — Пирс не успел закончить фразу, поскольку Делейни бросился к верстаку и вернулся с молотком и отверткой. — Может, нам лучше позвонить и сообщить?

— Сейчас, — сказал Делейни и с помощью принесенных инструментов стал откапывать раствор. В воздухе образовалось небольшое облачко пыли.

— Разве ты не знаешь, что на месте происшествия ничего трогать нельзя? — проворчал Пирс.

— Нам с тобой положено произвести тщательный осмотр, — пробормотал Делейни, продолжая работать. — Вот мы и его и производим.

Через минуту шлакоблок зашатался, и зловоние усилилось настолько, что стало едва переносимым. Делейни несколько раз ударил по блоку молотком, положил инструменты на пол и повернулся к Пирсу.

— Давай вместе.

Они несколько раз качнули блок и вынули из стены. Теперь полицейские уже не сомневались в том, что ждет их в чулане, но увидеть пока еще ничего не могли, ведь дыра располагалась слишком высоко. Делейни снова взял инструменты и с остервенением принялся за нижний шлакоблок. Работать пришлось, задерживая дыхание. Вскоре второй шлакоблок был тоже вынут, и они наконец смогли заглянуть внутрь чулана.

Делейни сбегал к верстаку за стулом, взобрался на него и посветил фонариком в дыру. Откуда-то сверху из дома доносились взрывы хохота. Наверное, по телевизору шла юмористическая программа.

— Ну и что там? — спросил Пирс. — Чего ты молчишь?

Делейни покачнулся.

— Погоди… меня сейчас стошнит.

* * *
Через сорок минут прибыли медэксперт, детектив по расследованию убийств, трое помощников, судебный представитель и санитарный автомобиль. Медэксперт Икабод Крейн — пожилой человек, тощий, длинный (рост под два метра, вес килограмм семьдесят), судя по желтоватым пятнам на пальцах, заядлый курильщик.

Через несколько минут после их приезда началась гроза. Молнии, гром, все как положено. Помощники детектива быстро распределили обязанности. Один организовал освещение места, которое теперь называли «склепом», второй принялся снимать отпечатки пальцев со всех поверхностей, а третий фотографировал, устраивая маленькие молнии в подвале в дополнение к тем, что мелькали снаружи. Затем медэксперт попросил частично разобрать стены, чтобы осмотреть тело.

Пока он не вынесет заключения, гибель хозяина дома будет считаться убийством. И не только в этом случае, а всегда, даже если налицо несчастный случай, до заключения медэксперта, а потом и окончательного, сделанного коронером, смерть считается насильственной. Таковы правила.

— Поразительно, — пробормотал медэксперт.

Делейни набросал отчет о своих и Пирса действиях на месте происшествия до прибытия группы и передал детективу. Там были перечислены места, к которым они прикасались — входная и задняя двери, одно из окон, почтовый ящик, дверца «тойоты», а также молоток, отвертка, шлакоблоки и выключатель. К отчету приложил товарный чек из «Хоум дипо».

— Какие изверги! — громко возмутился Делейни. — Надо же сотворить такое с человеком!

Медэксперт прикурил сигарету от спички и взглянул на него:

— Что вы имеете в виду?

Делейни пожал плечами.

— Что я имею в виду? А то, черт возьми, что его похоронили заживо!

— Кто?

Делейни помрачнел. Какой идиот этот медэксперт!

— Откуда мне знать? Преступники.

— Скорее всего он сделал это сам.

Делейни ошеломленно уставился на тощего верзилу.

В разговор вмешался детектив:

— Да, пока здесь все указывает на самоубийство. Довольно своеобразное. Посмотрите, — он кивнул в сторону «склепа», — внутри все заляпано раствором. Там же чан, мастерок, мешки из-под цемента.

— Вы думаете, что он сам себе соорудил могилу? — усмехнулся Делейни.

— Похоже на то.

Делейни вгляделся в «склеп», который был теперь почти открыт. Мертвец сидел на полу, опершись спиной о стену. Ноги раскинуты, глаза выпучены.

— Не понимаю, — проговорил Делейни. — Зачем ему понадобилось городить такое?

С его точки зрения, это было немыслимо. Даже мастерок, лежащий на полу у ног мертвеца, ничего не доказывал. Кто сказал, что не было второго мастерка, второго чана, еще одного мешка с цементом?

Медэксперт молча протиснулся в «склеп», на ходу надевая хирургические перчатки. Начав осматривать карманы мертвеца, задумчиво произнес:

— Существует множество причин, почему люди решают расстаться с жизнью. Немало таких, кто делает это из ненависти к себе. — Он раскрыл бумажник и вытащил водительское удостоверение. — Терио. Диктую по буквам. Кто записывает?

— Я, — отозвался один из помощников детектива.

— Имя: Кристиан; второе имя Энтони. Дата рождения: шестое ноября тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. — Медэксперт положил бумажник в прозрачный полиэтиленовый пакет, подписал, осветил фонариком-ручкой глаза мертвеца. — Два года назад у меня было дело. Человек сам себя обезглавил… отрезал себе голову!

— Ничего себе! — воскликнул Пирс. — Разве такое возможно?

— Оказалось, что да, — промолвил медэксперт, обращаясь ко всем. — Он сделал это следующим образом: один конец веревки привязал к дереву, а другим обвил себе шею. Затем сел в машину и дал полный газ. У него был «камаро», все получилось чисто.

— Но… зачем? — удивился Делейни.

— Депрессия, — буркнул медэксперт и продолжил осмотр тела.

— Вот это да! — Пирс нервно всхохотнул.

Делейни снова почувствовал дурноту и покинул подвал. Пробежал под дождем к машине, откинулся на спинку сиденья и попытался не думать о подвале, наблюдая струи, стекающие по ветровому стеклу. Но это оказалось невозможно. Увиденное ошеломило его. Он замечал у себя некоторые признаки клаустрофобии, и представить кошмар, когда несчастный сидит в темноте, в тесном, наспех сооруженном «склепе», ожидая смерти, было совершенно невыносимо. Даже если медэксперт прав и это действительно самоубийство, то тогда все получалось еще хуже. Потому что Терио, очевидно, передумал. Делейни был в этом уверен. Первое, что он увидел, осветив фонариком мертвеца, были его руки. Вернее, то, что от них осталось. Они представляли собой сплошное кровавое месиво.

Он пытался выбраться наружу, решил Делейни. Хотел выбить хотя бы один шлакоблок. Не получилось…

Глава 2

Равнодушно взирая на простирающуюся по обе стороны дороги унылую равнину, Дэнни уже в который раз отметил достоинства машины Кейли. Они славно провели пять дней в курортном местечке Нагс-Хэд и сейчас возвращались домой в Вашингтон. Скорость была шестьдесят две мили в час, и ни малейшей тряски. Полная тишина. Да, да, именно полная. В том смысле, что сидящая за рулем подруга хранила многозначительное молчание.

«И зря, — подумал Дэнни. — Мы прекрасно провели время в этом милом коттедже. До моря всего квартал. Отлично покатались на новых досках „буги“, благо что волны были высокие. Понежились на солнце. Танцевали до двух ночи в дискотеке. А мини-гольф, а ужины при свечах, а прогулки по берегу на закате… А какой потрясающий секс! — Дэнни вздохнул. — И вот теперь от нее исходит арктический холод». А все потому, что он опять не сделал ей предложение и это ее задело.

Они были вместе уже целых три года, любили друг друга, но Дэнни до сих пор не мог решиться. Основная проблема состояла в том, что Кейли, только что окончившая школу бизнеса, получала восемьдесят тысяч в год, а он, выпускник института искусств, спустя четыре года зарабатывал восемьдесят баксов в день.

Кейли работала в фонде Джона Голта в отделе контроля и управления портфелем активов, безропотно вкалывая по шестьдесят часов в неделю. Таких трудоголиков нужно поискать. Даже на отдыхе Кейли вставала в семь утра, чтобы поспеть в единственный в городке газетный киоск и перехватить один из четырех экземпляров «Уолл-стрит джорнал». Дважды в день она посещала местную библиотеку и проверяла свою электронную почту. Дэнни неоднократно заставал ее за просмотром новостного сайта Эн-би-си с выключенным звуком.

Для Кейли зарабатывать деньги было все равно что заниматься искусством. Одновременно она усматривала в этом элементы какой-то игры и предавалась ей с вдохновением, как профессиональная балерина танцу. А Дэнни нравилось шутливо повторять, что он «художник и деньги для него ничего не значат».

Разумеется, это было не так. Большую часть скудного заработка давало вовсе не занятие искусством, а работа на стороне. В галерее, где плата была мизерной, но зато имелась возможность время от времени выставляться, и в солидном частном детективном агентстве «Ассоциация Феллнер», где Дэнни добывал основные деньги (от двадцати пяти долларов в час). Работа там легкая, но неинтересная, рутинная, в основном сбор различных третьестепенных материалов, связанных с судебными тяжбами. Дэнни уже давно понял, что «Ассоциация Феллнер» почти всегда обслуживает неправую сторону, чем и гордилась. Ведь у неправой стороны имеются деньги, то, ради чего «Ассоциация Феллнер» существует.

Худо-бедно, но подработки позволяли оплачивать счета, хотя в мире существовали вещи, о которых Дэнни лишь мечтал. Не последнее место в этом списке занимал нелинейный видеоредактор — с его помощью открывались невиданные возможности в творчестве.

Устройство стоило двадцать тысяч долларов — примерно в двадцать раз больше суммы, какая была у него на счете, что делало мечту практически неосуществимой. Столько скопить, работая в «Ассоциации Феллнер», никогда не удастся, а что касается искусства, то тут и говорить нечего. С тех пор как банк «Латино» купил его бронзовую композицию (а прошло уже несколько месяцев), Дэнни не удалось продать ни одной своей работы.

Приемник Кейли был настроен на утренний выпуск новостей национального государственного радио. Эта дурацкая болтовня ей нравилась, а ему нет. Дэнни выключил радио, прислонил голову к слегка подрагивающему окну и закрыл глаза.

Кейли вдруг вздумалось прервать многозначительное молчание.

— Ну… и о чем ты сейчас думаешь?

Притворяясь дремлющим, Дэнни недоуменно пожал плечами. «Да о том, что не продаю свои работы, у меня нет денег и поэтому не могу жениться. Я думаю обо всех этих болевых точках моей жизни».

— Дэнни!

Он приоткрыл веки. Надо же, какая упорная.

— Что?

— О чем ты думаешь?

В их отношениях существовала какая-то загадка, потому что они, вроде бы не имея ничего общего, тем не менее были созданы друг для друга. После первой же встречи с Кейли у Дэнни внутри что-то вспыхнуло, и он верил, что это никогда не погаснет. Стоило им разлучиться на несколько дней, как он начинал тосковать, буквально не находя себе места. То же самое происходило и с Кейли — во всяком случае, так она говорила. А вместе им было замечательно, просто волшебно. Они словно подпитывали друг друга энергией. Несмотря на совершенно различный род занятий и воспитание, между ними существовала такая гармония, что они могли читать мысли друг друга. «Наверное, у нас с тобой общий мозг», — повторял Дэнни. И Кейли с ним соглашалась.

«Ясное дело, в конце концов мы поженимся, — подумал Дэнни. — Вот встану на ноги, найду наконец настоящую работу и…»

— Дэнни, — снова прервала его размышления Кейли, — полиция контроля мозгов требует отчета.

Он открыл глаза. Прищурился.

— Я обгорел.

— Бедный ребенок!

— И на зубах скрипит песок.

— Вот это уже хуже.

— Еще я думал о том… что пора кончать с «Дэнни» и становиться «Дэниелом».

Кейли задумалась.

— Зачем?

— Завтра мне исполняется двадцать шесть лет.

— Неужели? Но день рождения еще не повод для смены имени.

— Наверное, ты, как всегда, права. — Дэнни потянулся за ее рукой и поднес к губам. На вкус пальцы Кейли были чуть солоноватые. — Хватит обо мне. Давай поговорим о тебе.

Кейли улыбнулась.

— Уверен, ты мечтаешь поскорее добраться до дома. Соскучилась по компьютеру, своей духовной пище. К тому же надо кое-куда позвонить.

— А тебе не нужно кое-куда позвонить?

— Мне тоже…

Кейли вздохнула и щелкнула выключателем приемника.

— Я знаю, это тебе кажется скучным…

— Нет же, — проговорил он. — Заниматься бизнесом даже интереснее, чем искусством… но, понимаешь, обстановка, все, что бизнес окружает…

Кейли рассмеялась.

— Ты вспомнил об этом, потому что надо идти на открытие выставки Джейка и подхалимничать перед владельцами галерей.

Дэнни поморщился. Впрочем, все равно хорошо, что лед наконец-то растаял.

— Пойдешь со мной?

Кейли загадочно улыбнулась.

— Или вымоешь голову и сядешь смотреть обозрение «Уолл-стрит джорнал» за неделю?

— С чего ты взял?

— А вот с того.

— Опять прочитал мои мысли.

— Может, мне тоже остаться дома? — мечтательно промолвил Дэнни. — Вымою голову… там столько песка.

— Тебе никак нельзя, — возразила Кейли.

— Почему?

— Мы не имеем права подводить Джейка. Он на нас рассчитывает. К тому же там будет не так уж плохо.

— Да, — согласился Дэнни и снова прислонил голову к окну.

* * *
Выставка Джейка открывалась в галерее «Петрус» в Джорджтауне.

Вся галерея состояла из единственного ярко освещенного зала с высоким потолком и розовыми кирпичными стенами и, как ни странно, в негритянском районе — шесть кварталов вдоль реки Потомак рядом со сваями скоростного шоссе, — хотя в полумиле на восток эти кварталы вливались в каньон, образованный вздымающимися ввысь великолепными современными зданиями, где размещались адвокатские фирмы и различные неправительственные учреждения вроде Всеамериканской организации здравоохранения.

Дэнни откровенно маялся. Он дал себе зарок, что если хотя бы еще раз услышит, что «нынешний июль — самый прохладный в истории Вашингтона», то непременно уйдет, рискуя сократить и без того скудное количество присутствующих. Всего их было около двадцати пяти, и развешанные по стенам мрачные полотна вроде никого не интересовали. В основном гости налегали на бесплатную выпивку, ради которой они, видимо, сюда и пришли. В мусорных урнах росли горы порожних банок.

Слева кто-то снова начал настаивать, что «поскольку до 1918 года никакой регистрации погоды в регионе не вели, то нынешний июль, несомненно, следует признать самым холодным за всю историю».

Ну что ж, сказал себе Дэнни, ничего не поделаешь, пора сматываться.

Кейли не отпускала от себя мама Джейка. Они уже разговаривали пятнадцать минут, и подруга бросала на Дэнни выразительные взгляды. Дескать, выручай. Он уже перекинулся парой слов со всеми нужными людьми, в том числе с влиятельным критиком из «Пост» и обозревателем из «Современного искусства», так что причин задерживаться не было.

Примерно на полпути к Кейли его окликнули.

— Дэнни Крей, это вы?

Лавиния. Необыкновенная женщина. Никто не знал точно, сколько ей лет, но существовали фотографии, где она была запечатлена рядом с Джоном Кеннеди, Энди Уорхолом, Пегги Гуггенхайм[1] и Лу Ридом[2]. Она владела двумя галереями — «Неон» в Вашингтоне и «Кунстблитц» в Берлине — и была заметной фигурой в вашингтонских художественных кругах.

— Вы не ошиблись, — ответил Дэнни, приглаживая ладонью свои короткие волосы ежиком, а затем после ритуального объятия добавил: — По крайней мере мне так кажется.

Она захохотала, будто он сказал что-то невероятно остроумное, и внимательно посмотрела на него сквозь сильно подведенные тушью ресницы. Чуть ли не флиртовала. Кейли, увидев его рядом с Лавинией, вскинула брови и послала ободряющую улыбку.

— Мне тоже кажется, что это вы, — произнесла Лавиния. — И это очень кстати, ведь именно вас я ищу. — Она протянула Дэнни пустой бокал. — Принесите, пожалуйста, «плонк», только белый… а потом поговорим.

Они вышли в небольшой садик за галереей, и Лавиния закурила. Воздух был столь тяжел и напитан влагой, что дым от сигареты не поднимался, а стелился, как туман. Дэнни, чтобы поддержать друга, спросил у Лавинии, что она думает о выставке Джейка.

Она пренебрежительно тряхнула своими пышными волосами.

— Это не в моем вкусе.

— Почему? Разве его работы не хороши?

Лавиния усмехнулась.

— Нет, палитра мутная. К тому же все вторично. Но я хотела поговорить с вами не об этой выставке. — Она кокетливо взглянула на Дэнни и неожиданно ткнула его в грудь ярко-красным ногтем. — А о… вас!

Лавиния рассказала, что видела его скульптуру в «Банко Сальвадор» и работа произвела на нее сильное впечатление, такое, что она стала искать возможность познакомиться с другими его произведениями. Ей удалось посмотреть литографии, которые он дал во временное пользование ресторатору в Джорджтауне, картину, купленную Кафритцами (она висит у них в музыкальной гостиной), а также инсталляцию в «Торпедо фактори» в Александрии.

— Мне понравилось.

— Какая из работ? — спросил Дэнни.

— Да все понравились!

— Замечательно.

— А теперь слушайте самое главное, — сказала Лавиния. — В расписании выставок галереи «Неон» образовалось «окно». И очень даже широкое. Две недели в октябре. Я могу открыть вашу выставку в пятницу, пятого октября. Вас это интересует?

— Так ведь…

— На монтаж два дня, среда и четверг, то есть третьего и четвертого. — Неожиданно она что-то вспомнила. — А работ у вас достаточно?

— Конечно, — ответил Дэнни не задумываясь. — Но… как получилось, что…

Лавиния драматически устремила взор в небо.

— Выпал один из моих художников. Яркое дарование, молодой… но совершенно неуправляемый. Теперь вот он в депрессии, валяется в постели, ничего не делает. И это продлится до Рождества. А я ждать не могу. У меня бизнес, а не клиника. — Она вопросительно посмотрела на Дэнни. — Так что?

— Прекрасно, — промолвил он, глупо улыбаясь.

После этого разговора Дэнни решил, что должен остаться. Ему казалось неприличным уходить прежде Лавинии.

Через минуту появилась Кейли вместе с Джейком и его мамой.

— Это была та самая Лавиния Тревор? — воскликнула она с восторженными нотками в голосе. — Поведала что-нибудь интересное?

Дэнни пожал плечами. При Джейке рассказывать не хотелось, поскольку галерея «Неон» была солиднее «Петруса».

— Кто-то же должен был принести ей вина и составить компанию, пока она курит.

— Но она что-нибудь сказала? — спросил Джейк. — Насчет выставки? Свое мнение?

— Извини, я очень старался, но склонить к обсуждению твоих работ галерейщицу не удалось. Один из ее любимцев не вылезает из депрессии. Она все время распространялась об этом.

Кейли скосила глаза на часы. По понедельникам ей нужно было вставать в пять тридцать, чтобы успеть прочитать утренние газеты и до открытия рынка ценных бумаг написать в Интернете колонку.

Дэнни сжал ее руку.

— Тебе пора двигать домой. А меня кто-нибудь подвезет.

Кейли улыбалась. Она была уверена: Лавиния что-то замыслила.

Галерейщица собралась уходить только через полтора часа после Кейли. Направляясь к двери, она бросила на Дэнни заговорщицкий взгляд и кивнула. А он понял, что ему придется остаться до конца. Джейк был очень пьян и вести машину не мог.

Даже по пути домой он продолжал потягивать мерло из наполовину опустошенной бутылки.

Дэнни пытался его успокоить.

— Все прошло замечательно.

— Правда? — с надеждой произнес Джейк.

— Конечно. Большой успех.

— Но ничего не продано. — Джейк отвернулся к окну.

— Разве в этом дело? — с жаром проговорил Дэнни, хотя друг был прав. — Вначале выставляешься, а продаешь потом. Между этими двумя фазами должно пройти время.

— Ты так считаешь?

— Разумеется.

Неожиданно Джейк вскинул голову и с подозрением посмотрел на Дэнни.

— А чего это ты сегодня такой веселый?

— Веселый? — усмехнулся Дэнни. — С чего ты взял? В последнее время я не вылезаю из депрессии.

Друг сосредоточенно задумался, удовлетворенно кивнул, закрыл глаза и через секунду громко захрапел.

А у Дэнни после того, как он отвез Джейка, настроение начало портиться. Наверное, не надо было поминать депрессию. Дело в том, что годных для показа работ у него явно недостаточно. Придется собрать все проданное, а также подарки друзьям. Над инсталляцией в «Торпедо фактори», которая так понравилась Лавинии, тоже придется поломать голову, ведь аппаратуру для создания видеоэффектов, которая использовалась для нее, кооператив художников потребовал вернуть. Владелец решил употребить ее для более прибыльного занятия — создания видеомемориалов в память усопших домашних питомцев. Действительно прибыльно, ничего не скажешь.

Также впереди маячила еще одна проблема. Самой интересной из его скульптур, гвоздевым экспонатом любой выставки, был «Вавилон II». Он представлял собой потрясающую конструкцию, состоящую из более чем восьми тысяч прозрачных элементов конструктора «Лего», образующих призрачный город, в центре которого размещалось полутораметровое трехмерное голографическое изображение Уолтера Мондейла[3], склонившегося над гробом Курта Кобейна[4]. Голограмма поражала своей утонченный эфемерностью, ярко подчеркивая преходящую славу своих персонажей. Проблема состояла в том, как доставить вещь в галерею «Неон», не разбирая.

«Впрочем, это ерунда, — подумал он. — Что-нибудь придумаю. У меня впереди еще целых два месяца».

Добравшись наконец до дома, Дэнни бегом преодолел два лестничных пролета. Не терпелось рассказать Кейли о предложении Лавинии. Подруга пришла в еще больший восторг, чем он.

— Я знала! — воскликнула она, бросаясь ему на шею. Затем побежала к холодильнику и вернулась с бутылкой дорогого шампанского. — Это приготовлено к твоему дню рождения, но мы купим другую.

Когда в пять минут первого зазвонил телефон, у Дэнни внутри абсолютно ничего не шевельнулось. Кейли сняла трубку и с недоуменным видом передала ее Дэнни.

— Тебя спрашивает Джуд Белцер.

Фамилию и имя Дэнни слышал впервые. Незнакомым оказался и голос. Акцент какой-то странный, вроде бы британский…

— Мистер Крей?

— Просто Дэнни.

— Как вам угодно. Извините, что звоню так поздно…

— Я еще не сплю.

— Моя фамилия Белцер. Я адвокат.

— Слушаю вас.

— Один общий знакомый посоветовал мне связаться с вами.

— Кто? — спросил Дэнни.

— Один из ваших многочисленных коллег в «Ассоциации Феллнер», — пояснил адвокат. — Дело в том, что я только прилетел из Милана, а завтра вылетаю в Сан-Франциско. Поэтому… не могли бы вы изыскать возможность встретиться со мной утром? Я знаю, что позвонил слишком поздно, но…

— Понимаете…

— Я намерен предложить вам работу, которая, мне кажется, вас заинтересует. Мы могли бы встретиться в здании аэровокзала, в «Клубе адмиралов».

Дэнни молчал.

— Вы меня слушаете, Дэнни?

— Да.

— Так вот… в десять вас устраивает?

Дэнни не знал, что ответить. Выставка в галерее «Неон» — это, конечно, грандиозно, но потребует колоссальных усилий. А денег на счету в банке всего тысяча. И что делать, когда они закончатся? В любом случае жить за счет Кейли он не станет.

Молчание затянулось настолько, что Белцеру пришлось окликнуть его во второй раз.

— Дэнни…

— Да, конечно, в десять меня вполне устраивает.

— В «Клубе адмиралов».

— Да. В здании аэровокзала.

Положив трубку, Дэнни вдруг сообразил, что не договорился, как они узнают друг друга. Но ему почему-то показалось, что это не важно. В тоне адвоката Белцера звучат намек, будто он уже знает, как Дэнни выглядит. И может, гораздо больше.

Глава 3

«А что… я выгляжу вполне прилично».

К такому заключению Дэнни пришел, стоя перед зеркалом после душа. Правильные черты лица, голубые глаза, чистая кожа. Высокий, стройный и, если не сравнивать с теми, кто «качается», в довольно неплохой форме. Хотя спорту нужно было бы уделять больше внимания. Домоседом Дэнни не был. Два раза в неделю ходил в городской парк поиграть в европейский футбол, иногда, если вставал вместе с Кейли, делал с ней пробежку.

В общем, он решил, что выглядит нормально. А это очень важно для первой встречи с адвокатом. Дэнни немного нервничал. Его смущали волосы. У них были осветленные концы. Он покрасил их по совету Кейли. Может, смазать их гелем и зачесать назад, как у знаменитого баскетболиста Пэта Рейли? Тогда будет казаться, что они просто выгорели на солнце.

Дэнни провел расческой по волосам, вскинул голову и посмотрел в зеркало, чтобы оценить результат. Неплохо. Кроме, пожалуй, одного. Из зеркала на него смотрел пират. Молодой и приветливый морской разбойник. Внешность, совершенно не подходящая для деловой встречи. Причиной были татуировка и пирсинг. Татуировка представляла собой абстрактный черный силуэт на правом предплечье. Пирсинг — три золотых кольца в левом ухе и четыре под правой бровью — Дэнни был вынужден сделать, потому что недавно проиграл пари. Но это поправимо. Татуировку скроет рубашка, а кольца он сейчас снимет.

Через минуту, превратившись во вполне приличного молодого человека, Дэнни направился в спальню, где облачился в костюм от известного модельера Зегна, специально купленный для подобных случаев. Галстук ему подарила Кейли (приобретен в бутике), белоснежная рубашка тоже не простая, а от Джозефа Эббуда. Наконец, мягкие кожаные мокасины из магазина фирмы «Коул-Хаан», купленные по случаю окончания института искусств. Дэнни посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся. Вот как можно замаскироваться!

Дипломат он решил не брать, ограничился кожаной папкой, внутри которой лежали блокнот из желтой линованной бумаги и перьевая ручка «Марк Кросс», отцовский подарок.

В метро до станции «Аэропорт» Дэнни читал «Вашингтон пост», точнее — разделы «стиль» и «спортивный». Выйдя к терминалу В, он спросил охранника, как пройти в зал Американских авиалиний. Тот направил его на третий этаж в южном крыле терминала. Рядом с дубовой дверью была прикреплена медная пластина с надписью: КЛУБ АДМИРАЛОВ.

Ниже Дэнни заметил звонок и нажал кнопку. Служащий впустил его в просторный зал. В дальнем конце вся стена была из зеркального стекла. Вначале Дэнни проводили к стойке, где предложили зарегистрироваться в качестве гостя, а затем к столику у окна, откуда виднелись взлетно-посадочные полосы аэропорта.

Джуд Белцер восседал в кожаном кресле с подголовником, похожем на трон, и наблюдал за приближающимся Дэнни. За соседним столиком трое мужчин в деловых костюмах потягивали кока-колу и грызли поджаренные на меду орешки. Не было никаких сомнений, что это телохранители. Зачем адвокату такая охрана? Они показались Дэнни похожими друг на друга, как братья. Лет тридцати с небольшим, крепко сбиты, волосы густые, черные, очень коротко подстриженные. Только тот, что сидел посередине, имел особую примету — рассеченную надвое правую бровь. Казалось, у парня не две, а три брови.

Белцер не сильно отличался от своих телохранителей. А может, это просто помощники? В нем все было темного цвета — от костюма до черных как смоль волос и массивных, сильно тонированных очков. Когда Дэнни приблизился, он снял их, обнаружив красивые карие глаза, и поднялся пожать гостю руку, опираясь на изящную трость с серебряным набалдашником. Дэнни успел заметить у него на запястье золотые часы «Роллекс» и кожаный ортопедический ботинок на ноге.

— Дэнни Крей.

— Джуд Белцер.

Рукопожатие адвоката оказалось крепким, и вообще он был прекрасно сложен и по-настоящему красив. Молоденькая официантка, возникшая принять заказ, поедала его восхищенным взглядом. Дэнни представил, как она силится вспомнить, в каком фильме видела этого красавца. Покраснев, она ринулась прочь за кофе для Дэнни и минеральной водой «Пеллегрино» для Белцера.

Адвокат снова водрузил на переносицу солнечные очки.

— Извините, но мои глаза очень чувствительны к яркому свету.

Дэнни понимающе улыбнулся. Белцер тоже улыбнулся и чуть подался вперед.

— Так вот, я пригласил вас, чтобы предложить работу.

— Работу?

Белцер кивнул.

— Небольшое независимое расследование. Вы ведь занимались подобными вещами, верно?

— Да, — ответил Дэнни, — приходилось.

— Вот и замечательно. — На губах адвоката появилась ослепительная улыбка. — Мой клиент, итальянский бизнесмен Зереван Зебек… — Белцер замолчал, ожидая реакции. Дэнни никак не отреагировал, и он продолжил: — Некоторое время назад в итальянской прессе против моего клиента, мистера Зебека, была организована клеветническая кампания с целью очернить его репутацию.

Дэнни изобразил на лице озабоченное выражение, подождал, пока официантка разгрузит поднос, и спросил:

— Когда это началось?

— Несколько месяцев назад, — промолвил Белцер. — Одна флорентийская газета, «Република», разразилась серией статей.

— И что это были за статьи?

— Там обсуждались дела мистера Зебека. Наша первая реакция…

— Но что конкретно говорилось в этих статьях? — произнес Дэнни. Белцер помрачнел: видимо, он не привык, чтобы его прерывали. Заметив это, Дэнни поспешно добавил: — Мне просто хочется знать, в чем вашего клиента… обвиняют.

Адвокат нетерпеливо взмахнул рукой.

— Вам-то какая разница?

Дэнни откинулся на спинку кресла и глотнул кофе. Воцарилась неловкая тишина. Наконец Белцер вздохнул.

— В общем, там говорилось, что он связан с мафией… занимается незаконной торговлей оружием… и вообще грязный делец. Настоящий дьявол во плоти.

Дэнни улыбнулся.

— А в действительности?

Белцер пожал плечами.

— Обычный предприимчивый делец. Скрытный? Разумеется. Но это естественно, ведь его бизнес очень рискованный. Он вложил несколько сотен миллионов долларов в очень перспективные разработки. Это не заказ пиццы по телефону, а современная наука, робототехника и микроэлектроника.

Для Дэнни было все равно, что микроэлектроника, что производство шоколадных конфет, но суть дела он понимал. Компании, занимающиеся высокими технологиями, ожесточенно соперничают друг с другом. Еще бы, деньги там считают на миллиарды. Очевидно, на его клиента «наехал» кто-либо из конкурентов.

— Но почему ваш клиент не подает иск в суд?

Белцер глотнул воды и снова подался вперед.

— В этом-то все и дело. Именно поэтому вас и приглашают.

— Значит…

Адвокат откинулся на спинку кресла.

— Понимаете, эти продажные писаки из таблоидов нас не очень интересуют. Какой смысл связываться с ними? Мы хотим добраться до источника… выяснить, кто за всем этим стоит. Нам доподлинно известно, что один из участников этой кампании — американец.

— Вот как?

— Да. Его фамилия Терио. У нас есть запись его беседы с репортером.

— Вы хотите сказать, что ему поставили «жучок»? Без ведома ФБР?

Белцер усмехнулся:

— Успокойтесь, мистер Крей. Это было в другой стране, а там иные законы.

Дэнни задумчиво кивнул.

— И в чем будет состоять моя работа?

— Вам нужно добыть бумаги мистера Терио, чтобы мы могли на них взглянуть.

— Бумаги, — повторил Дэнни. — Какие бумаги?

Белцер пожал плечами.

— Какие есть. А если вам удастся выяснить, с кем еще он успел поговорить, кроме упомянутого репортера, это будет еще лучше.

— Что значит «успел»? — уточнил Дэнни.

— Мистера Терио нет в живых.

— Ах вот оно что!

— Это передавали в новостях по телевизору, по радио, в газетах.

— Мы с подружкой пять дней провели в Северной Каролине, — произнес Дэнни, будто извиняясь, — и только вчера приехали, так что…

— В общем, мистера Терио уже похоронили, — сообщил Белцер. Дэнни задумался.

— Выходит, этот человек был… заметной фигурой. Ведь чтобы попасть в газеты…

— Нет, — прервал его адвокат, — заметной фигурой он не был. Обычный университетский преподаватель. А в газеты попал по причине необычности своей кончины.

Дэнни глотнул кофе и вопросительно посмотрел на адвоката. Тот закончил наблюдать за приземлением «Боинга-737» и перевел взгляд на Дэнни.

— Мистер Терио замуровал себя в подвале.

Дэнни решил, что ослышался.

— Простите, не понял.

— Я сказал, что он замуровал себя в подвале, — бесстрастно повторил Белцер.

Вот, пожалуйста, подумал Дэнни, этот человек превосходно владеет английским, но все равно в переводе с родного языка могут возникнуть неточности.

— Когда вы сказали «замуровал», то имели в виду, что это как… в рассказе Эдгара Алана По?

Белцер кивнул.

— Ну… приблизительно. Он захоронил себя живьем.

— Что? — Дэнни не сумел скрыть изумления. — Разве такое возможно?

— Это официальная полицейская хроника, — терпеливо разъяснил адвокат, — согласно которой мистер Терио съездил в специализированный магазин «Хоум дипо», приобрел необходимые материалы, вернулся домой, устроился в углу подвала и окружил себя стенкой, образовав маленький склеп.

— Но зачем? — вырвалось у Дэнни. — Зачем надо было городить такое? Когда для этого есть мосты, таблетки, оружие…

Белцер недоуменно пожал плечами.

— Очевидно, он был сумасшедший.

— Пусть даже сумасшедший, — не унимался Дэнни. — Но… что заставило его это сделать? Даже у сумасшедших есть причины совершать те или иные поступки. Свои, сумасшедшие, но причины.

— Насчет этого можно только гадать, — заметил Белцер.

Дэннипригладил ладонью волосы.

— Ладно… мистер Терио умер такой загадочной смертью. Но почему я? Вам нужно выяснить, кто ведет клеветническую кампанию против вашего клиента, так… почему не обратиться в «Ассоциацию Феллнер»? — Адвокат собирался ответить что-то, но Дэнни быстро продолжил: — Поймите меня правильно… я польщен. Но дело в том, что… они — мощная организация. А я одиночка. У меня нет никаких технических ресурсов.

Обойти этот вопрос было невозможно. У Дэнни отсутствовала даже лицензия на производство частного расследования, а в «Ассоциации Феллнер» имелись двенадцать отделений в шести странах и сто двадцать штатных сотрудников, включая бывшего заместителя директора ЦРУ. У нее также была необыкновенная по информативности база данных и обширная картотека с фамилиями и номерами телефонов экспертов по всем мыслимым и немыслимым вопросам. Так что вопрос «Почему я?» ни в коей мере не был праздным.

— Ну, во-первых, — сказал Белцер, — вы уже выполняли работу для мистера Зебека.

— Вот как? — удивился Дэнни.

— Да. Участвовали в расследовании, которое «Ассоциация Феллнер» выполняла для холдинговой компании Зебека.

— Напомните, пожалуйста, название компании, — попросил Дэнни.

— "Система Ди Павоне".

Дэнни задумался. Дело в том, что в «Ассоциации Феллнер» он работал на таком низком уровне, что порой ему даже не сообщали фамилию клиента. Во всяком случае, название «Система Ди Павоне» ему ни о чем не говорило. Но признаваться в этом показалось Дэнни невежливым.

— Так-так… смутно припоминаю.

— Дело в том, что мистер Зебек широко пользовался и пользуется услугами «Ассоциации Феллнер». Для различных целей. Но вопрос Терио — особый. В какой-то степени даже интимный. — Белцер замолчал, желая убедиться, что Дэнни уловил смысл сказанного, и продолжил: — Так что привлекать к этому расследованию «Ассоциацию Феллнер» пока нет необходимости. До поры до времени нам бы хотелось сохранить некоторую конфиденциальность. Вы меня понимаете?

Дэнни кивнул. Сейчас самое время было заговорить об оплате. Вопрос сложный. В «Ассоциации Феллнер» ему платили двадцать пять долларов в час, но проводили по своим бумагам двойную сумму. Может, стоит запросить тридцать пять или даже пятьдесят? Если удастся сохранить при этом невозмутимый вид?

Объявили посадку на очередной рейс, и Белцер посмотрел на часы.

— Когда у вас самолет? — спросил Дэнни.

— Когда я пожелаю, — едва заметно усмехнулся адвокат.

Только через несколько секунд до Дэнни дошел смысл его слов.

— Ну что ж, — промолвил он, — наверное, я взялся бы за эту работу. Но… может, вы более конкретно поставите задачу?

— Нас интересует Кристиан Терио. — В тоне Белцера угадывалось некоторое раздражение. — Каким он был человеком, его дела, связи…

— Вы сказали, он работал преподавателем.

— Да, — подтвердил Белцер. — На факультете философии и религии университета Джорджа Мейсона. Именно это и не понятно. Почему такой человек вздумал принимать участие в клеветнической кампании против мистера Зебека? В связи с этим вам надлежит выяснить все о его друзьях, приятелях, коллегах. Был ли он с кем-то близок? Вел ли переписку? Не исключено, что его использовали втемную, не раскрывая целей кампании. Узнайте также, кто ему платил и сколько.

— А можно ознакомиться с этими статьями? — спросил Дэнни.

— Вы знаете итальянский язык? — быстро осведомился Белцер.

— К сожалению, нет.

— Я могу заказать перевод, хотя сомневаюсь, что это вам поможет. — Он ненадолго задумался. — Особенно нас интересуют любые материалы Терио. Бумаги, файлы компьютера — в общем, все.

— Но там может оказаться много не относящегося к делу вашего клиента.

Белцер взмахнул рукой.

— Не имеет значения. Чем больше сырого материала вы добудете, тем лучше. Не пренебрегайте даже самыми, с вашей точки зрения, несущественными деталями. Нам сгодится все.

— В том числе и его финансовые дела?

Адвокат кивнул.

— Но это, думаю, будет не очень сложно. Ведь Терио являлся профессором, а не нигерийским диктатором. Состояние его финансов подскажет, кто ему платил.

Дэнни откашлялся.

— Проблема ясна, но мне хотелось бы знать, каким бюджетом вы располагаете.

Адвокат улыбнулся.

— Бюджет открытый. Мы оплатим любые ваши расходы, а почасовая ставка будет… ну, скажем, сто долларов. Это вас устроит?

Дэнни пытался не выдать волнения. Он считал нахальством запрашивать тридцать пять или сорок баксов в час, а тут Белцер сам предлагает сотню!

— Это прекрасно.

Адвокат одобрительно кивнул.

— Мне известно, что вы художник, мистер Крей…

— Дэнни.

— …а также то, что вы пока еще на встали на ноги. Я мог бы помочь, после того как интересы моего клиента будут защищены. Я слышал о вас много хорошего.

— Вот как? — Беседа казалась настолько невероятной, что Дэнни не сдержал нервный смешок.

— Да, — сказал Белцер. — Мне удалось увидеть одну вашу вещь в галерее «Окно в мир». Полированный алюминий. Очень мило. И мне сообщили, что в «Торпедо фактори» тоже есть прекрасная ваша работа. Хорошие отзывы в прессе. Некоторые критики считают вас подающим большие надежды.

Дэнни был одновременно польщен и немного насторожен. Слишком уж информированным выглядел Белцер.

— Когда дело будет закончено, — продолжил адвокат, — может, мне удастся посмотреть все ваши… творения.

— Вообще-то у меня намечается выставка, — промолвил Дэнни. — В октябре… в галерее «Неон».

— Замечательно. Я не слишком активный коллекционер произведений искусства, но кое-что периодически покупаю. — Белцер протянул Дэнни конверт с логотипом «Клуба адмиралов». — Здесь аванс. Для начала пять тысяч, за работу и на расходы. В дальнейшем мы можем переводить деньги на ваш банковский счет.

Это был первый аванс Дэнни. Обычно в «Ассоциации Феллнер» денег приходилось ждать по крайней мере два месяца. Такая сумма наличных его даже испугала.

— Так, значит…

— Просто делайте то, что мы обговорили, — заявил Белцер.

Опершись на трость с серебряным набалдашником, он поднялся и извлек из внутреннего кармана пиджака визитную карточку, где был вытиснен только номер телефона.

— Это номер моего мобильного телефона, — пояснил адвокат. — Звоните, когда у вас появятся какие-нибудь результаты.

Он развернулся и, слегка покачнувшись, направился к двери, упираясь тростью в густой ворс ковра.

Дэнни застыл с карточкой в руке. Сто долларов в час, восемь часов в день, пять дней в неделю… а где ребята с жареными орешками? Он оглянулся. Ребят как ветром сдуло.

«Итак, четыре тысячи в неделю, шестнадцать тысяч в месяц…» — продолжал подсчитывать Дэнни, спускаясь в метро. А потом неожиданно сообразил: никогда не слышал, чтобы адвоката сопровождали телохранители.

Глава 4

Это был сон, и Дэнни знал, что это сон. И все же было немного страшновато. Он стоял на вершине скалы на берегу океана. От высоты кружилась голова. В руке визитная карточка Белцера, но что там написано, прочитать не удавалось. Дэнни напрягал зрение, но цифры расплывались, а затем начали трансформироваться в буквы, тоже совершенно неразборчивые.

Рядом с постелью настойчиво зазвонил телефон. Как же так? Ведь нужно прочитать, что написано на карточке. Это так важно… Но рука уже нащупала трубку.

— С днем рождения, сынок! — пробубнил гулкий голос отца.

Дэнни пробормотал что-то нечленораздельное, потер глаза и оперся на локоть.

— Я уговаривала отца подождать, — присоединилась мама, — но ты ведь его знаешь.

— Привет, мама, привет, папа. — Дэнни зевнул.

Родители звонили ему из Мэна, там у них был коттедж (его построил дедушка), где они отдыхали летом.

— Сейчас семь тридцать, — объявил отец с притворным простодушием. — В это время все уже на ногах. Так заведено в мире.

— С днем рождения, Дэнни, мальчик, — проворковала мама. — Извини, что мы тебя разбудили.

— Долго спать — с долгом встать, — добавил отец.

Дэнни улыбнулся.

— Все в порядке. К тому же мне все равно снился плохой сон.

— Я считаю, что отцу уже давно пора научиться уважать твой распорядок дня, — заметила мама. — У художников совсем другие отношения со временем.

Отец что-то проворчал.

— Фрэнк, я говорю совершенно серьезно.

Как всегда, родители принялись добродушно препираться. Их привязанность друг к другу Дэнни восхищала. Он был младшим из троих сыновей семейства Крей и самым покладистым. Ему в отличие от Кевина и Шона эти шутливые препирательства доставляли удовольствие.

— И что это был за сон? — спросил отец. — Какой-нибудь кошмар? Тебе приснилось, что в тридцать лет у тебя все еще нет настоящей работы?

— Фрэнк, — произнесла мама, — ты забыл, что сегодня у него день рождения?

— Папа, но мне еще только двадцать шесть.

— Не может быть! — удивился отец. — Неужели я перепутал?

— Фрэнк…

Дэнни вылез из постели и с прижатой к уху телефонной трубкой потопал на кухню.

— Вообще-то у меня хорошие новости. В октябре намечается выставка. В галерее «Неон».

— Вот это да! — воскликнул отец, внезапно посерьезнев.

— Да, самая настоящая выставка, — подтвердил Дэнни, наполняя водой электрочайник.

— О, Дэнни, как я рада! — проговорила мама.

Он сварил кофе, слушая мамины излияния по поводу того, какой он гениальный, и что все об этом знают, и «это только вопрос времени», пока отец не выдержал и вмешался:

— Мы с твоей мамой собираемся на родину.

— Куда?

— На родину, сынок. В турпоездку — тринадцать дней, двенадцать ночей, Дублин, Уотерфорд, Керри, Корк. Представляешь, как это будет здорово!

Дэнни засмеялся. Ничего себе «родина». Насколько ему было известно, за последние сто лет никто из родственников ни разу в Ирландии не бывал.

Перед уходом на работу Кейли приготовила праздничный завтрак, который Дэнни начал поглощать, слушая восторженную болтовню родителей по поводу предстоящего путешествия. В основном они с Кейли ели вегетарианскую пищу плюс молочные продукты и иногда рыбу. В завернутой в пленку тарелке лежал копченый лосось со сливочным сыром, обложенный тонкими кольцами лука. В тостере его дожидался маковый рогалик. Дэнни нажал кнопку, наблюдая, как вспыхнула оранжевая лампочка.

К солонке с перечницей была прислонена поздравительная открытка, на ней плюшевый медвежонок приготовился задуть свечи на праздничном торте. Дэнни раскрыл открытку и прочитал:

«Милый, поздравляю с днем рождения. Твоя К.».

Он начал пить кофе, терпеливо слушая отцовский монолог о Кейли. Когда он успел перейти от Дублина к Кейли?

— Кейли — замечательная девушка, — говорил отец, — и ты должен ценить, что она тебя терпит, сынок. — Он на секунду замолчал. — Мы приготовили тебе подарок… я хотел послать, но мама…

— Я надеялась, — сразу вмешалась мама, — что ты приедешь хотя бы на уик-энд. Папа собирается покупать новую лодку, и ему нужен твой совет. В общем, до встречи, дорогой, и еще раз с днем рождения!

— Спасибо.

Щелкнул тостер.

— Целуем тебя много раз!

— Я вас целую тоже.

* * *
В девять часов Дэнни устроился за кухонным столом перед ноутбуком и начал искать в Интернете. К десяти удалось кое-то накропать. Сначала он вышел на сайт университета Джорджа Мейсона, откуда получил данные по Терио: адрес, номер телефона и факса, адрес электронной почты. Факультет философии и религии имел в Интернете собственную страничку, где были опубликованы биографические сведения обо всех преподавателях. Дэнни узнал, что в 1978 году Терио закончил университет в Джорджтауне. Диссертацию защитил в университете Джона Хопкинса лишь через двенадцать лет. Почему так долго тянул? Затем преподавал некоторое время в Бостонском университете, а после перешел в университет Джорджа Мейсона. За последние десять лет Терио опубликовал в разных изданиях двенадцать статей, а в 1995 году книгу «Лучезарная гробница: экстаз и отшельничество в раннем христианстве».

Выяснилось, что тираж давно распродан, и Дэнни пришлось найти букинистический сайт, где обнаружился один экземпляр за двадцать восемь долларов с мелочью. Он заказал книгу, заплатил за доставку на следующий день и попробовал выйти на сайт «Вашингтон пост», где намеревался почерпнуть сведения, касающиеся обстоятельств гибели Терио. К сожалению, сайт был закрыт, а когда откроется не известно — может, через несколько минут, а может, часов.

Дэнни сварил себе еще кофе, затем попытался снова. Опять то же самое.

Он вздохнул и принялся качаться на стуле. В «Пост» у него хороших знакомых нет, таких, кого можно попросить об одолжении, но есть приятели, имеющие доступ к «Нексис», необыкновенно дорогой базе данных, в электронном архиве которой хранился полный текст десятков тысяч газетных и журнальных статей. А если никого не просить — ведь «Ассоциация Феллнер» имела на «Нексис» подписку, которой Дэнни мог пользоваться? Но… Белцер ясно дал понять, что не хочет вмешивать в это дело «Ассоциацию Феллнер». Так что придется действовать по старинке — отправиться в библиотеку.

Дэнни взял папку с блокнотом и ручкой и пошел проверить почтовый ящик. Не обнаружив там ничего, он двинулся дальше. Свой огромный драндулет решил не трогать. И не только потому, что «олдсмобиль» требует для парковки места в два раза больше, чем обычная машина, но и в связи с тем, что на нем все еще были виргинские номера, а значит, в большинстве мест, отведенных для жителей округа Колумбия, он не мог поставить автомобиль дольше чем на два часа. Кроме того, не работал кондиционер, барахлил стартер, и в любом случае парковка всегда была сопряжена с трудностями. Дэнни решил поехать автобусом. Из магазина напротив звучала громкая латиноамериканская музыка, по тротуарам носились дети на скейтбордах, на углу хорошо одетая белая женщина спорила с безжалостным черным копом, который приклеил на ее «ягуар» штрафную квитанцию.

— Почему это я здесь не могу поставить машину? — возмущалась она. — Вы не указали причину! Только потому, что сломан счетчик? Но это еще не означает, что место скончалось.

Дэнни улыбнулся. Он том, что место может «скончаться», он слышал впервые. Но ведь это район Адамс-Морган, где половина жителей плохо владеет английским языком.

Он прождал на остановке рядом с банком минут семь, пока рубашка не прилипла к телу, и вдруг его осенило. Они ведь оплачивают все расходы! Да если бы даже не оплачивали — за сто баксов в час он вполне может не ждать автобуса.

Дэнни остановил такси и через пять минут стоял перед входом в библиотеку на Коннектикут-авеню. Он избегал библиотек. Управляться с микрофильмами было очень неудобно, да и сами микрофильмы не лучше. Порой он даже находил в библиотеке то, что искал, но машина выплевывала листочки, на которых ничего нельзя было разобрать (серое на сером). К тому же они свертывались. В общем, работать в библиотеках он не любил.

Ему повезло. Терио умер сравнительно недавно, и нужные газеты еще лежали на полках. Впрочем, материала было кот наплакал.

«Пост» поместила некролог с фотографией. Дэнни долго ее изучал, но ничего особенного во внешности Терио не заметил. Симпатичный мужчина лет сорока. Бородка с проседью, мягкая улыбка. Некролог короткий, всего три абзаца. Дэнни бросилась в глаза фраза «у покойного не было родственников». Терио шесть лет прослужил иезуитским священником, затем снял с себя сан и занялся преподавательской деятельностью. Вот, значит, почему он тянул с диссертацией.

В «Вашингтон таймс» некролога не было, зато сообщались обстоятельства обнаружения тела, включая фамилии почтальона и помощников шерифа округа Фэрфакс. Согласно заключению медицинского эксперта, смерть наступила между двадцать третьим и двадцать четвертым июля в результате обезвоживания организма.

Больше из газет Дэнни ничего полезного не почерпнул и стал искать в каталоге статьи покойного профессора. Их было совсем немного. Дэнни переписал в блокнот названия и соответствующую библиографию. Это пригодится для отчета, если больше ничего добыть не удастся. Особо он выделил две последние статьи: «Синкретизм[4a] в Западном Курдистане» и «Узельюрт — Ватикан иезидизма».

Дэнни считал себя начитанным, но о Курдистане почти ничего не знал. А что касается иезидизма, то и подавно. Насчет Курдистана его просветила энциклопедия.

«…территория в Зап. Азии в пределах Ирана, Турции, Ирака, Сирии и небольшой части Армении, гл. обр. в Курдистанских горах. Населена в осн. курдами».

Единственное, что Дэнни вспомнил о курдах, — так это что у них какие-то сложности с самоопределением.

Взяв другой том энциклопедии, он обнаружил там упоминание о иезидизме, который определялся как «синкретическая религия на Ближнем Востоке».

Вот и все, что Дэнни удалось найти в библиотеке. Он прошел по Коннектикут-авеню до итальянского ресторанчика, быстро съел пиццу, а затем остановил такси, чтобы доехать до университета Джорджа Мейсона. Водителем оказался иммигрант, бывший либерийский дипломат, и Дэнни пришлось все время показывать дорогу.

Университет Джорджа Мейсона, чей кампус был расположен в пятнадцати милях от Вашингтона, являлся государственным учебным заведением, репутация которого в последние годы сильно возросла и, соответственно, количество студентов. Дэнни знал, где он находится, поскольку два месяца назад водил сюда Кейли на концерт рок-группы Дейва Мэттьюза.

Выйдя из такси у Гостевого центра, он засомневался, не теряет ли зря время. В конце концов, что тут вообще можно накопать? Наверное, ничего, как всегда, когда заходишь с фасада. Но посещение университета в любом случае обязательно, иначе он будет выглядеть в глазах нанявшего его адвоката идиотом.

Он зашел в Гостевой центр, и плотная молодая женщина вручила ему брошюру с картой на обложке.

— Вам нужно в «Робинсон», — сказала она. — Кафедра истории религии на втором этаже.

По дороге в «Робинсон» Дэнни размышлял о том, под каким предлогом будет спрашивать о профессоре. Тут нужно придумать что-нибудь простое, скучное, вроде… «Здравствуйте, я друг семьи… решил вот посмотреть, не остались ли в кабинете Криса какие-нибудь личные вещи». Нет, лучше вот так: «Несколько недель назад я дал ему почитать книгу… позвольте мне посмотреть в его столе. Может, она там».

Это была, конечно, ложь, но безобидная. А кроме того, предлог просто необходим. Без него не проведешь никакое расследование.

Но сейчас предлога не понадобилось. Секретарша деканата — широколицая женщина в цветастом платье — сообщила, что у покойного профессора кабинета не было.

— Вы хотите сказать, что у него больше нет своего кабинета? — спросил Дэнни.

Секретарша терпеливо улыбнулась.

— Да, примерно так. У профессора Терио имелся кабинет, но… в связи с расширением у нас не хватает помещений. Поэтому, когда он ушел в годичный отпуск для научной работы, мы передали его кабинет доктору Моррису, приехавшему в командировку из Оксфорда.

— Вот оно что… — разочарованно протянул Дэнни.

— Профессор Терио должен был вернуться, — продолжила секретарша. — Но доктор Моррис уже месяц назад уехал обратно в Англию, а… профессор Терио по какой-то причине задерживался. Впрочем, его никто не торопил, и он, очевидно, собирался приступить к работе, но… — Она тряхнула седыми кудрями и зажмурилась.

— Да, это ужасно, — проговорил Дэнни.

— Близко знакомы мы не были. Но это действительно… просто ужасно. Каждый раз, когда я вспоминаю о нем… — Секретарша передернула плечами и снова зажмурилась.

Дэнни выдержал паузу и спросил:

— Как долго он находился в отпуске для научной работы?

— Обычный срок, год. Он занимался какими-то исследованиями на Ближнем Востоке, в Анкаре… ну, в общем, где-то там. А потом, кажется, переехал в Рим.

— А когда вернулся?

— Два месяца назад, — ответила она. — Осенью должен был начать работу на кафедре. Теперь вот мы вынуждены отменить два его курса. К счастью, они не были обязательными.

— Как вы думаете, что заставило его так… поступить? — произнес Дэнни.

— Представления не имею. Я всегда считала, что такой человек, как профессор Терио, не может покончить… ну, сделать то, что он сделал с собой. Он был очень религиозный. Впрочем, я полагаю, с этой точки зрения его поступок не самоубийство. Терио ведь только… создал условия для…

— А я слышал, будто он сложил с себя духовный сан, — сказал Дэнни.

— Но веру профессор не потерял. — Секретарша вздохнула. — А вы… его приятель?

— Нет. Я из адвокатской фирмы, которая ведает недвижимостью доктора Терио, — ответил Дэнни и удивился своему экспромту. — Нам нужно убедиться, что завещание, которым мы располагаем, — самое последнее.

Похоже, такое объяснение удовлетворило секретаршу. Она снова улыбнулась.

— А нельзя ли мне сейчас поговорить с кем-нибудь из его коллег? — промолвил Дэнни.

Секретарша вскинула брови:

— Вы шутите? Сейчас каникулы. В университете, кроме нас, рабов, больше никто не трудится. Преподаватели здесь появятся не ранее чем через пару недель.

— Хорошо, — кивнул Дэнни. — Я зайду через пару недель.

Он поблагодарил секретаршу и вышел, прихватив с собой на всякий случай программу курсов, которые будут читаться на факультете в осеннем семестре. Терио должен был читать лекции по курсу «Исламский мистицизм» и вести семинар по какому-то странному предмету, который назывался «Черные писания».

Дэнни почувствовал, что ужасно проголодался (на часах было почти три), и направился в кафетерий, предварительно вызвав по телефону такси. Быстро расправившись с овощным гамбургером, он покинул кафетерий, но такси еще не приехало. Пришлось подождать пять минут, которые в соответствии с его почасовой ставкой стоили примерно восемь долларов тридцать три цента.

Дэнни попросил водителя доставить его к зданию суда округа Фэрфакс, где надеялся посмотреть завещание профессора Терио и идентифицировать исполнителя этого завещания, который знает все о его бумагах. Поскольку наследников у покойного не было, его собственностью должен управлять также исполнитель завещания.

Дэнни приходилось бывать в судах много раз, но даже при его опыте, для того чтобы посмотреть на завещание, потребовалось потратить почти час. Здесь его ждало разочарование. Согласно завещанию, составленному пять лет назад, всю свою собственность Терио оставлял «священникам и монахиням приюта, в котором меня воспитали». Приют находился в Бруклине, в Нью-Йорке, а в качестве исполнителя завещания была указана некая адвокатская фирма.

Служащий напомнил Дэнни, что в пять они закрываются (на часах было без пяти), и он поспешно перенес в блокнот скудную информацию, а затем влился в поток часа пик, который понес его к ближайшей станции метро. Через полчаса, когда поезд прогрохотал мимо Арлингтонского кладбища, Дэнни прервал размышления о Терио, внезапно вспомнив, что сегодня у него день рождения. Еще приятнее было осознать, что сегодня он заработат семьсот баксов.

«Спасибо Тебе, Господи!»

Глава 5

«Спасибо Тебе также и за эту дивную девушку».

Эти слова Дэнни повторял спустя два часа, шагая рядом с Кейли по Колумбия-роуд. Его подруга была родом из Южной Дакоты, из столицы штата, города Пирр, который — Кейли нравилось это напоминать людям, — хотя и пишется на французский лад, Пьер, но произносить надо обязательно Пирр.

В прошлом году, поехав с ней на Рождество, Дэнни был поражен тамошней природой. Впрочем, в этих краях его удивляло буквально все. Особенно земля, светло-серая, плоская, твердая, как деревянный пол, простирающаяся к самому горизонту. А также климат. Зимой здесь температура воздуха падала до минус двадцати. Как же такое можно выдержать? А ее родня… Кейли была любимой дочкой, единственной девочкой в семье из восьми детей. Все ее братья, как на подбор, великаны, веселые и радушные, казалось, принадлежали совсем к другой породе. Странно, как в этом клане земледельцев и торговцев тракторами мог появиться такой ребенок, нежный, весь светящийся, умный и к тому же красивый. Да, Кейли была настоящая красавица, хотя не признавала этого. «По-моему, я выгляжу вполне прилично» — так она обычно себя оценивала.

Но парни-латиносы, что околачивались на углу Восемнадцатой улицы и Колумбия-роуд, были иного мнения. Когда Дэнни и Кейли проходили мимо, один воздел глаза к небу и забормотал что-то вроде молитвы, а его приятель прикинулся пораженным молнией. Потом он вроде как очнулся, хлопнул третьего по спине и воскликнул: Chica sabrosa, chavo![5]

После чего все трое взорвались смехом.

Кейли остановилась у зоомагазина, владелица которого, Магда, была ее приятельницей. Дело в том, что Кейли очень хотела завести собаку (она вообще безумно любила всех живых тварей), а в доме, где они жили, никаких животных держать не разрешалось. Каждое воскресенье она просматривала объявления агентств недвижимости в поисках жилья, «где к домашним питомцам относятся по-дружески», таскала Дэнни туда-сюда, но пока ничего путного подыскать не удалось.

Они вошли в магазин, поболтали немного с Магдой, посмотрели нового щенка (из породы охотников за выдрами) и направились в свой любимый итальянский ресторан.

Метрдотель Марко приветствовал их своим традиционным «Buona sera!»[6], затем, как обычно, схватив руку Кейли, с серьезным видом осведомился, достойно ли к ней относится Дэнни. Получив утвердительный ответ, он широко улыбнулся и проводил пару к лучшему столику у окна, выходящего на улицу.

— Этот парень в тебя просто влюблен, — пробормотал Дэнни, глядя ему вслед.

— Да брось ты, — отмахнулась Кейли. — Это же Марко. Он ведет себя так со всеми.

— Конечно. Именно поэтому мы и сидим за столиком, куда, кроме нас, он приглашает разве что мэра, и то не всегда.

— Давай лучше расскажи о деле, — попросила она.

Подошла официантка принять заказ.

— О каком деле? — спросил Дэнни, когда официантка удалилась.

— Сам знаешь каком, — улыбнулась Кейли. — Ты у нас превратился прямо в настоящего Ниро Вульфа.

Дэнни протестующе поднял руку.

— Во-первых, Ниро Вульф был толстый, а во-вторых, старый. К тому же он редко выходил из дома.

— Ну, не в Ниро Вульфа, так в Арчи Гудвина, — согласилась Кейли. — Все равно рассказывай.

Дэнни пожал плечами.

— Дело не такое уж сложное. И самое главное — хорошо оплачиваемое.

Официантка принесла блюдо с брусеккой (специально приготовленные спагетти с помидорами) и бутылку «Греко ди Туффо». За трапезой он рассказал Кейли о том, как провел день.

— А из университета я поехал в суд.

— Зачем?

— Посмотреть завещание.

— Какой смысл? Ведь завещание могло быть интересным, если… — Кейли посмотрела на спагетти, обвившиеся вокруг небольшого маслянистого помидора. — Смотри, поссорились, а теперь мирятся. — Она подумала пару секунд и добавила себе в тарелку еще немного. — Вообще-то мне не следовало бы так налегать на макароны, но очень уж вкусно.

Десять лет назад Кейли перебралась из Пирра на восток, но все равно в разговоре слегка растягивала гласные. Она была очень современная и модная, однако ни престижный колледж, ни Гарвард, ни Вашингтон не уничтожили в ней девушку с фермы. Кейли не только умела водить трактор, но и могла его починить.

Дэнни тоже положил себе в тарелку еще брусекки.

— Так что там, с его завещанием? — напомнила Кейли.

— Оказывается, он был сиротой.

— Вот как?

— Все имущество Терио завещал своему нью-йоркскому приюту. Больше в суде ничего по этому поводу нет. Завещание составлено пять лет назад, ни о каком архиве или личных вещах там не упомянуто.

— А кто исполнитель завещания?

— Адвокатская фирма, которая его составила.

— Значит, у него совсем не было ни родственников, ни друзей?

— Да.

— Ужасно!

Кейли — добрая душа, подумал Дэнни. Пожалела совершенно незнакомого ей Терио и готова расплакаться.

— И что с его бумагами? — спросила она.

— Не знаю.

— Может, тебе позволят на них посмотреть?

— Скорее нет, чем да.

— Почему?

— Потому что бумаги официально принадлежат тому, на кого составлено завещание.

— Ты имеешь в виду этот приют?

— Да, католический приют для сирот в Нью-Йорке. Я проверял, такой существует.

— Но они все-таки могут позволить тебе на них взглянуть?

Дэнни кивнул.

После некоторых колебаний Кейли рискнула положить себе еще брусекки.

— То есть ты фактически пока на нуле?

Дэнни усмехнулся:

— Нет, дорогая, сто баксов в час — это уже само по себе большое достижение. Представь, я взял и в два дня распутал дело. Что дальше? Вот тогда я действительно останусь на нуле. А пока буду потихоньку копать.

В тот вечер они больше не говорили о Терио. Вернулись к себе очень довольные друг другом.

— Теперь тебя ждет потрясающий десерт, — пообещала Кейли, вспыхнув своими бездонными голубыми глазами, и направилась в спальню.

Дэнни наблюдал, как она удалялась, элегантно покачивая бедрами, снова и снова удивляясь, что это чудо принадлежит ему. «Господи, за что? Я этого совершенно не заслужил, но все равно прошу Тебя, не отбирай. Без нее жизнь для меня невозможна».

У двери Кейли обернулась.

— Не заходи.

Дэнни послушно остался сидеть. Прошло несколько минут. Он написал для памяти бумажку, которую приклеил к дверце холодильника: «Позвонить адвокату, ведающему имуществом Терио». Затем позвонил в информационную службу и попросил прислать данные о междугородных телефонных разговорах, которые тот вел за месяц до гибели.

— Мне нужны не только номера телефонов, — уточнил Дэнни, — но и фамилии.

Он продиктовал реквизиты своей карты «Виза» и закончил как раз в тот момент, когда Кейли впорхнула в гостиную в черном прозрачном пеньюаре.

— Ого! — воскликнул Дэнни, делая вид, что никуда не звонил, а просто играет телефонной трубкой. Наконец ему удалось положить ее на место. — Я, как всегда, не могу предложить тебе ничего, кроме своей любви.

Кейли радостно засмеялась.

— Ну что ж, этого мне вполне достаточно.

* * *
Дэнни проснулся, когда Кейли уже давно ушла. Принял душ, позавтракал и начал звонить Алфреду Данкерку, адвокату, ведающему имуществом Терио.

— Меня интересует дом, — сказал он. — Когда его выставят на продажу?

Адвокат разговаривал с ним холодно, даже не скрывая пренебрежения.

— Этим занимается агентство недвижимости «Спенсер». Свяжитесь с ними. Желаю удачи. — Адвокат положил трубку.

Ну что ж, агентство так агентство. Дэнни набрал номер.

— Агент по продаже недвижимости Адель Сливински, — ответил приятный женский голос.

— Мне посоветовал позвонить вам Алфред Данкерк, — произнес Дэнни. — Вы занимаетесь недвижимостью Терио?

— Да.

— Меня заинтересовал дом. Можно его посмотреть?

— О… это замечательно, но… к сожалению, в реестр я внесу его только на следующей неделе.

— Жаль, — разочарованно вздохнул Дэнни.

— Продать этот дом сейчас пока нельзя, — поспешно добавила Адель, — но если вы действительно интересуетесь… то пожалуйста, посмотреть его можно прямо сегодня.

* * *
Следовало произвести впечатление солидного клиента, поэтому ехать в офис агента по продаже недвижимости на «бомбардировщике» (так Дэнни шутливо называл свой «олдсмобиль») Дэнни не решился. Пришлось опять взять такси.

Адель оказалась энергичной сорокалетней женщиной с копной жестких белокурых волос и носом-пуговкой, который казался на ее лице лишней деталью. А еще у нее был белый «мерседес» со специальным номерным знаком, «ИНТИМНЫЙ».

— Мне понравился ваш номерной знак, — заметил Дэнни, когда они отъехали от тротуара, направляясь в сторону Пятидесятого западного шоссе.

— Я хотела что-нибудь, связанное с домом, но все было занято. Пришлось согласиться на этот.

— А чем он вас не устраивает?

— Люди порой понимают неправильно.

Дэнни улыбнулся.

В пути Адель тараторила насчет процентных ставок по закладным и кредиторов, сравнивала новые дома со старыми и тому подобное.

— Видите? — воскликнула она, когда машина свернула на дорогу, напоминающую стиральную доску. — Это один из последних уголков округа Фэрфакс, который еще не задушила в своих объятиях цивилизация.

Дом показался Дэнни неказистым, но при ближайшем рассмотрении оказался в приличном состоянии. Сточные желоба медные, а большую часть крыши затенял высокий дуб. Внутри все чисто и аккуратно. Пол в гостиной устлан бордовым восточным ковром, на стенах развешены гравюры девятнадцатого века в простых деревянных рамах. Пейзажи, изображающие пустыню, караван-сараи, сцены восточных базаров.

Симпатичные вещицы, подумал Дэнни. Главное, настоящие. Такие в торговом центре не купишь.

Мебель была не новая, но удобная. Мягкие диваны, кресла. Адель открывала и закрывала пустые стенные шкафы, заглянула в ванную комнату и наконец отвела Дэнни на кухню, объявив ее «пригодной для эксплуатации».

— Правда, если бы это было мое, — сказала она, — я бы эти золоченые финтифлюшки обязательно убрала. Они тут ни к чему.

Потом она ознакомила его с «комнатой для стирки» и «милой просторной кладовой для провизии». Наконец со вздохом толкнула белую дверь.

— А это кабинет. Извините за его состояние, но… вы же знаете подоплеку всего и, надеюсь, поймете, что у меня не было возможности навести здесь порядок.

Адель открыла дверь и посторонилась, пропуская Дэнни вперед.

Он ожидал увидеть какой-то немыслимый кавардак, но кабинет выглядел вполне опрятным. Только немного тесноватый и перегруженный вещами. Черные картотечные шкафы, заполненные книгами полки. Деревянный письменный стол. На нем монитор с плоским экраном, пачки бумаг и книг. Некоторые выглядели антикварными. Разумеется, вся покрыто пылью. Под столом системный блок фирмы «Делл дименшн». На одной стене карта восточной Турции, на другой — Ватикана.

Дэнни почувствовал, что подбирается к чему-то существенному.

— Здесь такой затхлый воздух, — посетовала Адель.

— Но комната чудная, — проговорил Дэнни, изучая содержание одной из книжных полок.

Большинство книг были академическими изданиями, посвященными различным аспектам религии. Описания жизни и трудов средневековых мистиков и святых, эзотерика во всех ее проявлениях. Дэнни бросилось в глаза название «Елизаветинские евреи». Были книги на арабском и итальянском языках. Об их содержании Дэнни мог только догадываться.

Адель сморщила нос.

— Конечно, на самом деле это помещение гораздо просторнее, чем выглядит. Видите, как перегружено. И встроенные полки, это ведь совсем неплохо.

— Да, — согласился Дэнни. — Хорошо придумано.

— Мне очень нравится здесь планировка, — продолжила Адель. — Очень удобно переходить из одной комнаты в другую. Правда?

Дэнни кивал, не слушая. Его внимание была приковано к полке над столом профессора, где книги, большей частью в ярких обложках, были новые в отличие от тех, что на остальных полках. Он быстро прочитал некоторые названия.

«Липидные сосуды и парадигма молекулярной инженерии»

«Герметический катаклизм»

«Компьютеры на протеиновой основе»

«Магические писания Томаса Воэна»

«Нанотехнология и квантовый заслон»

— Потрясающая комната, если у вас много книг, — заметила Адель. — Такое количество полок.

— Вы много читаете, Адель? — спросил Дэнни, чтобы протянуть время.

— Вообще-то читаю, — ответила она. — Сейчас, например, увлечена новой книгой Маргарет Этвуд[7].

Дэнни одобрительно кивнул и снял с полки первую попавшуюся книгу. Она раскрылась в его руках. Он прочитал предложение: «Нанотехнология — это искусство и одновременно наука построения комплекса различных устройств с атомной точностью». И захлопнул книгу. Любопытно.

Действительно, очень любопытно и загадочно. Странная полка с книгами, не многие из которых имели отношение к компетенции Терио. Они вообще были какие-то разнородные. Терио занимался религиозными учениями, а тут… магия и высокие технологии, алхимия и молекулярная биология. С одной стороны, средневековье, а с другой — чуть ли не научная фантастика.

Адель негромко чихнула.

— Будьте здоровы.

Она смущенно улыбнулась и повернулась уходить, но, увидев, что Дэнни последовал за ней, остановилась в дверном проеме.

— Я вижу, вам здесь понравилось.

— Меня также заинтересовал компьютер, мебель и все остальное, — сказал он. — Их можно будет приобрести?

— После продажи дома все вещи будут выставлены на аукцион, — ответила Адель, выуживая из сумочки салфетку, чтобы вытереть нос. — Скорее всего этим займется адвокатская фирма, исполнитель завещания.

— И эти картотечные шкафы тоже? — уточнил Дэнни, небрежно выдвигая один из ящиков и заглядывая внутрь.

Там было все как положено. Материалы расположены по алфавиту и снабжены аккуратными маленькими наклейками.

— Я думаю, они постараются сбыть все, — откликнулась Адель.

Она развернулась, и Дэнни пришлось покинуть кабинет.

После осмотра спален они поднялись на самый верх, в мансарду, которая оказалась практически пустой, а затем спустились во двор. Адель заперла дверь.

— Ну, как ваше мнение?

Дэнни улыбнулся.

— Все довольно симпатично, но… мы не видели подвал. Я бы хотел посмотреть и его.

Адель кивнула:

— Пожалуйста.

Она обвела Дэнни вокруг дома, затем, нагнувшись к замку, начала набирать комбинацию. Покончив с этим, с озабоченным видом взглянула на Дэнни:

— Надеюсь, вы не суеверный?

Он притворился, будто не понимает вопроса.

— Дело в том, что мистер Терио… умер… именно в этом подвале.

— Да?

— Об этом писали в газетах. Самоубийство.

Дэнни изобразил скорбную гримасу.

— Некоторых людей такие вещи пугают. — Адель распахнула дверь и с преувеличенной осторожностью стала спускаться по ступенькам. Войдя в подвал, щелкнула выключателем и пробормотала: — Ой, как тут темно. Надо будет сменить лампочку. — Она повернулась к Дэнни. — Ну вот и подвал. Как видите, помещение совсем неплохое. Просторное. Здесь можно поставить, например, бильярдный стол. Вы женаты?

— Пока нет, — буркнул Дэнни и двинулся вперед. Когда глаза привыкли к полумраку, он разглядел место, где закончил свои дни хозяин дома.

— Посмотрите, какой хороший верстак, — не унималась Адель, надеясь отвлечь клиента от разглядывания «склепа». — Очень хорошая вещь. И я уверена, его можно транспортировать.

Дэнни кивнул, хотя ничего не слышал. Ему хотелось внимательнее осмотреть конструкцию, возведенную Терио (вернее — то, что от нее осталось), но сейчас такой возможности не было.

Адель направилась к двери. Они вышли во двор.

— Вот вы осмотрели и подвал, — прощебетала она, ведя его к «мерседесу».

Он задержал взгляд на почти полном мусорном контейнере.

— О Боже! — воскликнула Адель. — Вы думаете, служба сервиса заберет его, если я им позвоню?

— Наверное, — ответил Дэнни и захлопнул крышку контейнера. Попробовал потянуть за ручку. Контейнер был на колесиках, но по гравию катился с большим трудом.

Когда они вернулись в офис, Адель вызвала для Дэнни такси и подготовила папку с информацией о доме, прикрепив к обложке свою визитную карточку.

— Звоните, если возникнут какие-нибудь вопросы.

Они тепло распрощались.

Через час Дэнни прибыл домой. У двери лежал пакет с заказанной по Интернету книгой. Дэнни вошел в квартиру, положил пакет на письменный стол и увидел на полу два листка, выброшенные факсом.

Это было сообщение из службы информации. Первый лист — товарная накладная за услуги: $425,15. Особенно трогательно выглядели эти пятнадцать центов. На втором листке распечатан список абонентов, которым Терио звонил по междугородной связи в последний месяц своей жизни, с указанием фамилии абонента, номера телефона, а также даты, времени и длительности разговора.

Список был короткий. Особенно Дэнни заинтересовали три звонка, которые Терио сделал за день до смерти. В Осло, Стамбул и Пало-Альто.

Совершенно невероятное сочетание. Дэнни задумался. Это все равно, что в одну компанию собрать Хелен Келлер[8], Сильвестра Сталлоне и… скажем, Дядюшку Скруджа[9]. Что может быть между ними общего?

В Стамбул Терио звонил некоему Реми Барзану, а также в агентство Франс Пресс, в Пало-Альто — Джейсону Пателу, а в Осло — Оле Гуннару Ролваагу из «Института Осло». Все фамилии были Дэнни незнакомы, но о Турции говорила секретарша деканата. Терио брал годичный отпуск, который закончился два месяца назад. Он провел его в Анкаре и, кажется, в Риме.

Скорее всего телефонные разговоры имели отношение к его научной работе, решил Дэнни. Это очевидно, ведь Пало-Альто — это Стэнфордский университет, а Стамбул… так там, наверное, Терио занимался своими исследованиями. «Исламский мистицизм» и «Черные писания».

Что касается агентства Франс Пресс, то, если Терио действительно распространял клеветнические измышления о клиенте Белцера, оно как нельзя лучше подходило для этих целей. В любом случае это была нить, за которую можно ухватиться. А вот с Осло пока не понятно.

Можно позвонить по одному или двум номерам и посмотреть, что получится. Но торопиться не следует. Вначале надо все тщательно продумать. Кем представиться, что говорить и так далее. Кроме того, необходимо предварительно посоветоваться с Белцером. Позвонить, доложить о результатах. Но это позже. Сейчас нужно позвонить Хауи Калпепперу, агенту по продаже с аукционов. Его номер телефона был в бумагах, которые дала ему Адель.

Тот ответил после первого гудка.

— Калпеппер! — У аукционера был странный акцент. По голосу вроде добродушный весельчак. Когда Дэнни спросил, можно ли купить компьютер и картотечные шкафы из дома Терио, агент вначале гулко захохотал, а затем рассыпался в сожалениях. — Очень извиняюсь, что не могу вам помочь. Очень хочу, но не могу! Назначена дата ликвидации, до этого лот реализовать нельзя.

— Неужели?

— Уверяю вас! Иначе это будет грубым нарушением правил.

— Понимаете, мне нужен компьютер и несколько картотечных шкафов, — сказал Дэнни. — И я подумал, что подержанные обойдутся дешевле, чем покупать в магазине.

— Да, вы выгадаете, но придется подождать.

— И до какого числа? Когда аукцион?

Калпеппер пробормотал в трубку что-то неразборчивое, и Дэнни услышал, как он переворачивает страницы какого-то гроссбуха.

— Вот нашел… первого октября. В полдень. Если хотите, я пришлю вам список всех лотов, а также план здания. Это поможет?

Дэнни поблагодарил и продиктовал свой адрес. Положил трубку, посмотрел на часы. Было двенадцать тридцать, значит, в Сан-Франциско сейчас девять тридцать. Самое время позвонить, но… пора собираться на работу. С часу до пяти он должен находиться в галерее, и опаздывать не хотелось. Даже если Дэнни придет позже на десять минут, управляющий, неврастеник-англичанин по имени Айан, надуется как индюк и может остаться в таком состояниидо конца дня. И главное, ничего не скажет. Просто будет медленно кипеть недовольством, отравляя вокруг себя воздух. Но время еще оставалось, поэтому если все сделать быстро, то можно успеть.

Дэнни вытащил из бумажника визитную карточку Белцера и набрал номер. Адвокат ответил после нескольких гудков, и слышимость была потрясающей, как из соседней комнаты.

— Здравствуйте, это Дэнни Крей.

— О, Дэнни! Оччень рад.

— Я решил с вами посоветоваться. Есть кое-что сообщить.

— Уже? А вы быстрый.

Дэнни рассказал о междугородных звонках Терио за день до гибели.

— Вы хотите, чтобы я продолжил?

— В каком смысле?

— Ну… люди, которым он звонил… я могу с ними связаться и…

— Неет! — оборвал его Белцер. — Вам этого делать не нужно. Передайте мне этот список по факсу, и я сам сделаю все необходимое. — Адвокат продиктовал ему номер и код Сан-Франциско.

— Я вышлю вам список сразу после нашего разговора, — заверил Дэнни.

— Превосходно.

— Я побывал в доме, — добавил Дэнни.

— Чьем?

— Терио. Это за городом. Там есть компьютер… который может представлять интерес… и несколько картотечных шкафов.

— В них что-нибудь есть?

— Полно бумаг. У меня не было возможности их прочитать, но если вас это интересует, то можно купить. Первого октября, на аукционе.

— Но это через два месяца, — недовольно протянул адвокат.

— Да.

— А если подать заявку на преимущественное право покупки?

— Не думаю, что получится, — ответил Дэнни. — Я разговаривал с агентом, и он…

— У вас есть что-нибудь еще мне сообщить? — прервал его адвокат.

— Пока это все, что удалось добыть.

— Bene[10], — проговорил Белцер. — Для начала совсем неплохо. Продолжайте меня информировать. Я не сомневаюсь, что в конце концов мы докопаемся до истины. Чао! — Адвокат нажал кнопку разъединения.

Дэнни торопливо надел черные твидовые брюки и зеленовато-желтую рубашку фирмы Томми Багама, подарок Кейли на Рождество. Зашел в ванную и вставил в верхнюю часть уха золотые колечки. Причесался.

Сбегая вниз по ступенькам, Дэнни принял решение для экономии времени ехать в галерею на «бомбардировщике», невзирая на то что Айану не нравилось, когда он ставил машину на стоянке галереи. «Дэнни, ваш автомобиль занимает два места. И выглядит ужасно». Айан был прав. Первоначально бронзовый цвет автомобиля с годами превратился в матово-коричневый. Приборный щиток был весь в трещинах, сиденья скособочены и продавлены, а зеркало заднего вида держалось на честном слове. Двигатель потреблял четыре литра бензина на двенадцать миль (и это на шоссе), а также два литра масла в неделю.

Иными словами, машина была совершенно негодна ни по каким статьям — ни с точки зрения эксплуатации, ни эстетики. К тому же она загрязняла атмосферу. Но Дэнни все равно ее любил. Во-первых, это был подарок дедушки, а во-вторых, ему нравился ее звук. Повернешь ключ зажигания, и двигатель зарычит, по-настоящему зарычит, как бенгальский тигр.

Конечно, припарковать автомобиль было примерно так же легко, как трактор-тягач, но всегда получалось, получится и на сей раз. У Дэнни была способность правильно оценивать пространство, и он мог втиснуться даже в самое тесное место. Причем без заметных усилий, что порой приводило Кейли в ужас.

«Бомбардировщик» плавно въехал на небольшую стоянку у галереи и встал рядом с «родстером» Айана. Пусть позлится. Дэнни улыбнулся.

Войдя в галерею, он увидел Айана рядом с женщиной лет пятидесяти. Управляющий стоял с глубокомысленным видом, рассматривая вместе с ней небольшую акварель, чрезвычайно перегруженную деталями. Утка, плавающая под дождем в пруду. Наконец Айан вскинул руку и пробормотал что-то по поводу «круговой композиции».

Затем началась обычная рутина. Время словно остановилось. Примерно полчаса Дэнни провел в выставочном зале, помогая женщине в белом льняном костюме «подобрать» картину к ее обоям алого цвета, образец которых она держала в руке. Айан с ужасом наблюдал, как дама прикладывала образец то к одной картине, то к другой, включая литографию Раушенберга[11], стоимость которой выражалась пятизначной цифрой. Конец дня ушел на упаковку в ящики проданных работ, заполнение товарных накладных и прочее. Дэнни получает здесь девять баксов в час, а имел бы в десять раз больше, выполняя задание Белцера. Но бросать эту работу неразумно. Во-первых, Белцер может в любое время аннулировать заказ, а кроме того, связи с галереей всегда пригодятся.

В пять часов Дэнни помог Айану запереть помещения, а затем направился в округ Фэрфакс, влившись в поток тех, кто добирается на работу из пригорода. Через сорок две минуты он подъехал к дому Криса Терио. Вышел из машины и, чувствуя себя правонарушителем, начал извлекать из бака мешки с мусором. Неожиданно ему пришло в голову, что не так уж трудно проникнуть в дом и внимательно ознакомиться с бумагами покойного профессора. Нет, нельзя. Одно дело — забрать мусор, и совсем другое — залезть в дом. Мусор может взять любой. Он ничей.

В общем, «проникновение со взломом» Дэнни осуществлять не стал. А вот разгребание мусора, хотя он сам никогда прежде этим не занимался, было у детективов (и не только частных) обычным занятием. В картотеке каждого частного детективного агентства имеется один или несколько «специалистов» такого рода.

Слава Богу, мешки оказались целые и содержимое не промокло. Дэнни побросал их в багажник и двинулся обратно, морщась от запаха гнилых фруктов.

* * *
Утром он купил в аптеке банку мази для растирания при простуде, после чего направился в хозяйственный магазин, приобрел два куска пластиковой пленки, упаковку резиновых перчаток и промышленный освежитель воздуха «Озиум». Отнес покупки к «бомбардировщику» и поехал к себе в мастерскую.

Она находилась на третьем этаже бывшего универмага. Давно заброшенное кирпичное здание, все исписанное граффити. Вокруг мусор, битое стекло, сидят пьяницы, суетятся мелкие торговцы наркотиками.

А сама мастерская, такая же непрезентабельная, как и здание, была на удивление просторной и светлой. Притом что аренда стоила невероятно дешево. Первый этаж здания уже двадцать лет заложен кирпичом, зато все остальные имели окна от пола до потолка.

Дальний левый угол мастерской служил Дэнни «кабинетом». Там стоял старый железный стол, потертая кушетка и такое же кожаное кресло. На ящике видавший виды телевизор, в полутора метрах дальше небольшая раковина, столик, электрический чайник.

Вот такую примерно мастерскую описал когда-то в одном из своих рассказов Хемингуэй. Правда «свежестью» здесь, к сожалению, даже не пахло. Деревянный пол заляпан краской, будто над ним вдохновенно поработал Джексон Поллок[12] с несколькими кистями в каждой руке. В другом углу стоял сварочный аппарат рядом с беспорядочным переплетением арматуры. Для каких целей он приволок все это сюда, Дэнни уже не мог вспомнить. У окна высился бюст Джона Эдгара Гувера, изваянный из мыльного камня (стеатита). Дэнни сделал его еще в колледже. Основатель ФБР грустно взирал на мир за окном, а рядом пылилась дюжина прислоненных к стенке холстов, большую часть которых Дэнни написал много лет назад, после окончания колледжа на Майорке, где жил с красивой, немного странной голландкой, артисткой пантомимы.

Затащив в мастерскую пакеты с мусором Терио и предметы, купленные в хозяйственном магазине, Дэнни решил, что ему следует провести инвентаризацию всех своих работ. И тех, которые у него, и тех, что у приятелей. Тогда будет ясно положение дел перед выставкой.

Дэнни сразу включил телевизор (радио не работало) и грустно оглядел мастерскую. Можно ли хотя бы что-нибудь из этого показать на выставке? Вон несколько фигур из проволоки, пара коллажей, незаконченная инсталляция. Белый контур на полу, очень похожий на контуры, какими детективы очерчивают положение трупа. Однако при более внимательном рассмотрении заметны различия. Некоторые выпуклости в области плеч — то ли крылья, то ли зачатки крыльев, — и тщательно выписанная кисть руки. Крылья и рука были такими неопределенными, неоднозначными и потому волновали. Крылья только возникали или исчезали? И сама фигура… повержена или встает? Этого не знал даже Дэнни.

Он создал ее за неделю. Теперь осталось купить красный проблесковый маячок, какие используют в полицейских машинах. Маячок будет посверкивать над контуром, из динамиков польются звуки «Мессии» Генделя, и инсталляция вызовет у зрителей напряженное, тревожное настроение.

И наконец, «Вавилон II».

Расположенная в центре мастерской, залитая сейчас солнцем, последняя работа Дэнни была, несомненно, самой лучшей. Прозрачный город с таинственной голограммой в сердцевине. При дневном свете он казался еще более призрачным, чем даже замышлял Дэнни.

Он распахнул окна, расстелил на полу пленку, смазал ноздри мазью, чтобы хотя бы как-то защититься от вони. Вывалил на пленку содержимое одного из мешков и надел одноразовые перчатки.

Мусор был старым, но не таким уж мерзким, как боялся Дэнни. Похоже, Терио был вегетарианцем. По крайней мере мясные отходы отсутствовали. Зато над пленкой тут же начали виться плодовые мушки-дрозофилы.

Орудуя ручкой швабры, Дэнни равномерно распределил мусор по пленке. В принципе Терио мог быть кем угодно — наркоманом, диабетиком, больным гемофилией. Но никаких игл, бинтов и прочего, тем более с кровью, среди мусора не наблюдалось. Одни упаковки. Коробка из-под овсяных хлопьев, из-под яиц, коробочки из-под йогурта, заплесневевшая обертка от кукурузных хлопьев. Встречались кофейные зерна и фильтры от кофеварки, смятые банки из-под кока-колы, шесть пустых бутылок из-под минеральной воды «Дасани». Смятая обувная коробка, в которой хранились туфли «Найк предэторз» (размер 101/2) и много старых газет. Пока ничего путного.

А вот уже кое-что более существенное. Наклейки на холодильник с телефонными номерами и прочими напоминаниями, списки продуктов, которые нужно купить (масло, лук-порей, йогурт, хлеб), конверты, квитанции, рекламные бумажки, каталоги и чеки об оплате по кредитным картам. Все бумажки Дэнни отложил в сторону, чтобы изучить позднее, а остальной мусор отправил обратно в мешок. Надо поскорее покончить с этим, пока вонь не распространилась по мастерской.

Телевизор оказался включенным на любимый канал Кейли, экономический Эн-би-си. На экране двое аналитиков рассуждали о каких-то «основных принципах» и тревожились по поводу предстоящей встречи с сотрудником какого-то федерального ведомства. Кейли передачи Эн-би-си развлекали больше, чем концерты. Дома у них телевизор всегда был включен. Подруга напряженно следила за подъемом и снижением курсов ценных бумаг, политикой интернет-компаний и плавающим индексом Доу-Джонса.

Когда Дэнни в первый раз осознал масштабность ее интереса к финансам, он немного испугался, словно проведал о каком-то неприличном секрете. Ему показалось, что этот интерес должен быть симптомом более глубокого порока, например, алчности, и порок вряд ли позволит им ужиться в будущем. Однако Дэнни очень быстро пришел к пониманию, что увлечение Кейли финансами не имеет никакого отношения к потреблению. Она была равнодушна к покупкам. Рынок акций для нее был чем-то вроде чемпионата по легкой атлетике, где хотелось занять призовое место. На стадионе нужно прыгнуть, метнуть снаряд или пробежать быстрее всех, а здесь — проявить интуицию и мастерство анализа. Деньги для Кейли являлись таким же мерилом успеха, как показания секундомера для спортсмена.

Дэнни понимал это, но все равно не разделял ее энтузиазма ни по отношению к рынку ценных бумаг, ни к каналам, которые освещали его деятельность. Для него экономические новости Эн-би-си были чем-то вроде снотворного. Говорящие головы бормотали что-то, рассматривая загадочные свитки, испещренные красными и зелеными символами. Дэнни бы сейчас переключил канал, да руки грязные. В конце концов, все равно, пусть бормочут.

Покончив с первым мешком, он плотно затянул на нем красный шнурок и отставил в сторону. После чего вывалил на пленку содержимое второго и склонился над ним, время от времени поглядывая на экран телевизора.

Числа у них там в основном были зеленые. Это хорошо. Значит, Кейли придет домой в приподнятом настроении. Ему пришло в голову, что забавно было бы создать что-нибудь на темы Уолл-стрит. Например, инсталляцию с телеграфным аппаратом, непрерывно печатающим на ленте последние биржевые новости. Пусть эта лента волнообразно колеблется, не сворачиваясь в свиток. Нет, не так. Может, ее приладить на лоб молодого человека в костюме в тонкую полоску? И не просто любого молодого человека, а «Мужчины в котелке», со знаменитой картины Магритта[13].

Нет, наверное, так не пойдет. Получится буквализм.

Заканчивая второй мешок, Дэнни вяло размышлял над будущей инсталляцией. Интересно, надо ли получить разрешение компании на использование биржевых новостей? Это ведь можно снять на видеопленку, а потом воспроизвести на новом видеомонтажном устройстве. Которого у него нет. Пока нет. Дэнни уже потрудился для Белцера четырнадцать часов и заработал тысячу четыреста баксов. За столь короткий срок заработать такие деньги очень здорово, но они всего лишь капля в море. Ему нужно самое малое пятнадцать тысяч, если удастся найти устройство на распродаже.

В общем, не надо торопиться. Это не выгодно. Лучше работать не спеша, все скрупулезно изучая. Дэнни вздохнул и посмотрел на экран, где корреспондент вел репортаж, стоя у входа в офис какой-то фирмы.

— …обитателей Кремниевой долины шокировало убийство руководителя технического отдела…

Его внимание привлекла не столько печальная судьба руководителя технического отдела, сколько необычность репортажа. До сих пор экономический канал Эн-би-си об убийствах никогда не сообщал.

Рядом с корреспондентом была видна дверь с табличкой CMC. Щурясь на солнце, он вещал:

— …в предгорьях. Должен заметить, что это событие взволновало служащих компании и всю местную общественность не только потому, что в последнее время компания нуждалась в инвестициях, а такого рода происшествия отпугивают кредиторов. Прежде всего их потрясла жестокость, с какой действовали убийцы. Как сообщили в пресс-центре полиции, тело мистера Патела было обнаружено сегодня рано утром в одном из самым удаленных участков пустыни Мохаве, который редко посещают даже туристы и путешественники. Он был привязан к дереву юкка волоконно-оптическим кабелем. По-видимому, Патела пытали. Власти считают чудом, что тело вообще удалось обнаружить, тем более так быстро.

Пател?

Следующий сюжет был из студии. Ведущая, красивая азиатка, спросила корреспондента:

— А в компании, где работал мистер Пател, это как-то прокомментировали?

— Пока нет, Пэм.

Дэнни осознал, что не отводит взгляда от экрана. Это другой Пател! Убили другого, не того, кому звонил Кристиан Терио!

Из здания вышел рыжеволосый мужчина среднего возраста в темном костюме. Корреспондент тут же бросился к нему.

— Вы знали убитого?

Пател, кажется, индийская фамилия, вспомнил Дэнни. Был у них какой-то знаменитый Пател, революционер или что-то в этом роде. Пателов там, наверное, много.

— Джейсона знали все, — ответил служащий. «Боже мой, неужели Джейсон?» — У нас ведь фирма не очень большая. А теперь извините, мне нужно идти.

— Но он руководил техническим отделом? — спросил корреспондент.

— Да. — Служащий стрелял глазами направо и налево в поисках убежища.

— Вы можете нам сказать, над чем он работал?

— Нет! — резко бросил мужчина.

Вот так чертовщина, подумал Дэнни. Надо сообщить Белцеру. Или не надо?

Вероятность существования в Калифорнии нескольких Джейсонов Пателов очень мала, но все же отлична от нуля. Так что, прежде чем звонить Белцеру с этой новостью (если она для него новость), необходимо узнать номер телефона убитого и сравнить с тем, по которому звонил Кристиан Терио.

Но Дэнни уже не сомневался, что это тот самый Пател. Итак, убили двоих (в том, что Терио убит, Дэнни тоже не сомневался), причем изуверски. Одного замуровали живьем, а другого пытали до смерти. Разумеется, их разговор по телефону мог быть совпадением, но Дэнни в совпадения не очень верил.

Дэнни отвернулся от экрана. Из мусора удалось извлечь график игр в европейский футбол команды университета Джорджа Мейсона, меню китайского ресторана, обращения Гринпис и ассоциации ветеранов. Он пошуровал ручкой швабры в последний раз и свалил все обратно в объемистый мешок, который плотно завязал. Пленка была скользкая, и Дэнни решил выбросить ее вместе с мусором. Он развязал третий мешок, сунул туда смятую пленку, перчатки и поволок мешки на выход.

Вернувшись, он принюхался, достал освежитель воздуха «Озиум» и принялся махать им, как дирижерской палочкой. Затем начал сортировать добытые из мусора «сокровища». Два предложения кредитных карт, несколько знакомых каталогов, разнообразные квитанции об оплате за свет, за покупки по Интернету, за междугородную телефонную службу «Спринт», за телевидение. Напоминание из библиотеки округа Фэрфакс, что книга «Механизмы созидания» просрочена и ее нужно сдать.

И вдруг он увидел ее. Влажную, дурно пахнущую квитанцию «Федерал экспресс», датированную девятнадцатым июля. Именно в этот день Терио звонил Джейсону Пателу и остальным. Именно в этот день, согласно статье в «Вашингтон пост», он ездил в магазин «Хоум дипо» за материалами для своего склепа.

Дэнни внимательно изучил квитанцию.

Получатель: Пьеро Инцаги, Общество Иисуса

Некоторые буквы расплылись, но адрес удалось разобрать.

Виа дель Скрофа, № 42А, Рим, Италия

Инцаги — очевидно, священник, иезуит. Вероятно, старый приятель, решил Дэнни, с тех пор, когда сам Терио был священником.

Ниже на квитанции, под адресом получателя, была записана информация таможни:

Всего пакетов: 1

Общий вес: 3,9 кг

Описание вложения: ноутбук «IBM» (подержанный)

Обшая стоимость для таможни: $900

Любопытно, подумал Дэнни. Белцеру это, конечно, понравится, но тогда… Что тогда?

А все очень просто. Квитанция означала конец расследования. Ему просто нечего больше делать. Разговаривать с людьми из списка (Ролваагом, Барзаном, Пателом) Белцер пожелал сам. Аукцион по распродаже имущества Терио состоится через два месяца. Возможно, Белцер попросит Дэнни принять в нем участие и поторговаться, но это лишь два-три часа работы. А ноутбук находится в Италии, на родине Белцера. Так что он наверняка позаботится о нем сам.

Все. Конец истории.

Глава 6

Но конец можно попытаться на некоторое время оттянуть.

Во-первых, требовалось написать отчет, а во-вторых, кое-что проверить. Дэнни включил компьютер и вышел в Интернет на сайт службы «Федерал экспресс». Напечатал номер накладной, чтобы узнать, прибыл ли компьютер в Рим.

Прибыл.

Затем следовало убедиться, что убитый в Калифорнии Джейсон Пател был тем самым Пателом, которому звонил Терио. Для этого существовали два способа. Первый, самый простой, — позвонить по этому номеру и поговорить с тем, кто ответит. Но если это был тот самый Джейсон Пател, то весьма велика вероятность, что трубку снимет полицейский. Дэнни использовал второй способ, безопасный и проверенный. С помощью номера телефона была возможность выяснить кредитоспособность Джейсона Патела. Конечно, это не совсем законно. Сведения о кредитоспособности физических лиц имели право получать домовладельцы, сдающие квартиры, работодатели, а также страховые компании, агентства по сбору платежей и торговые предприятия, предоставляющие кредит покупателям.

Теоретически все именно так и было, но на практике сведения о кредитоспособности мог получить кто угодно от имени вымышленной организации. «Ассоциация Феллнер» имела в своем арсенале три таких организации: «Агентство недвижимости Франклин», «Первый инвестиционный фонд» и «Сеть универмагов Харриман». Дэнни часто доводилось проверять кредитоспособность, и у него ушло всего несколько минут, чтобы в одном из старых блокнотов найти нужный пароль.

Он вышел на сайт компании «Икспириан», которая давала сведения о кредитоспособности, и ввел соответствующую информацию: существо запроса, полное имя и фамилию и номер телефона. Щелкнул мышью по одному из прямоугольничков на экране, указывая, что ему нужен только «заголовок» сообщения, который содержал последний адрес Патела и его текущего работодателя. Дэнни не нужно было знать, сколько Пател зарабатывал и оплачивал ли вовремя счета. Его интересовало, тот ли это человек, которого замучили до смерти в пустыне.

Через несколько секунд на экране возникла информация. Фамилия, адрес и номер телефона, а ниже:

Компания «Сверхмалые системы»

Руководитель технического отдела

Выходит, это был тот самый Пател.

Нужно позвонить Белцеру. Дэнни ринулся к телефону и… остановился. Вспомнил, что в Сан-Франциско сейчас раннее утро. К тому же надо все как следует обдумать.

Он вытащил из верхнего ящика стола небольшой блокнот, где были записаны скульптуры, картины, литографии, находящиеся в данное время в галереях и у приятелей. Из пятнадцати Дэнни нравились девять-десять. Если к ним присовокупить то, что имеется в мастерской и дома, то можно набрать для выставки работ двадцать.

Дэнни пересек мастерскую, подошел к окну. Шаря взглядом по верхушкам деревьев, он их не видел, потому что мысленно размещал свои работы в галерее «Неон». Там было два больших зала с очень высокими потолками и меньший на втором этаже. Большую часть произведений можно прекрасно разместить в одном из больших залов и кое-что еще на втором этаже. Но задействовать всю галерею не получалось.

Значит, хорошо, что работа у Белцера заканчивается. Нужно суетиться.

Дэнни вдруг вспомнил оценивающий взгляд Лавинии, ее сильно накрашенные губы и резкий голос. «А работ у вас достаточно?»

«Какое сегодня число? — спохватился он. — Десятое августа. А выставка пятого октября. У меня в запасе почти два месяца… но двадцать часов в неделю нужно отдавать Айану. Бросить работу? — Дэнни задумался. — Это имеет смысл, ведь выставка важнее. Но сколько у меня лежит в банке? Тысяча? Плюс то, что я получу от Белцера. Нет, недостаточно. К тому же какие-то деньги уйдут на организацию выставки. Если я брошу работу у Айана, то перейду на иждивение к Кейли, что крайне нежелательно».

Видеоустановка. Она необходима ему. С ее помощью можно сделать такое… Но добыть сокровище, наверное, не удастся. Над заданием Белцера он проработал примерно двадцать пять часов. Этого недостаточно даже для покрытия аванса. Ну отчет, ну даже участие в аукционе — за все вместе наберется часов тридцать. А на первый взнос за хорошую систему нужно вдвое больше.

Расстроенный Дэнни схватил мобайл[14], который отложил неделю назад, и принялся ожесточенно его доделывать. Мобайл представлял собой символический портрет Альберта Эйнштейна, сплетенный из медной проволоки большого сечения. На нейлоновой нити он будет свешиваться с потолка и медленно поворачиваться вокруг оси. У зрителей должно создаваться впечатление, словно он парит в воздухе. Интересный эксперимент, и Дэнни им дорожил. Только надо еще добиться, чтобы мобайл работал со всех ракурсов. Не важно, какой стороной он повернется и где в зале будет находиться зритель — для него должно быть очевидно, что это Эйнштейн. Поэтому работы еще очень много. Сейчас Эйнштейн больше смахивал на Джерри Гарсиа[15]. Работая плоскогубцами, Дэнни сгибал проволоку и так и этак, что-то добавляя здесь, что-то убирая там, и вскоре потерял ощущение времени.

Так продолжалось почти час. Дэнни вскинул голову и задумался. Встал, сделал несколько шагов назад, постоял, обошел мобайл. Неплохо. Теперь этот парень стал больше похож на Альберта и меньше на Джерри.

Часы показывали четверть первого. Следовало поторопиться, ведь в галерею ему надо прибыть к часу. Но он все равно задержался на пару минут у «Вавилона II». Это была его лучшая работа, без которой выставка немыслима. Но как, черт возьми, перевезти ее, не разбирая?

* * *
Остаток рабочего дня Дэнни находился в галерее, как положено. Звонила Кейли («Это вас», — прошипел Айан, передавая трубку), сказала, что задержится, а завтра летит в командировку в Сиэтл, и планы на уик-энд придется отменить. Заскочил Джейк занять двадцать баксов, после чего Айан разразился небольшой, но содержательной речью относительно нежелательности «телефонных разговоров на рабочем месте по личным делам и визитов друзей». Дэнни терпеливо слушал, лениво поигрывая колечком в ухе. Ему было жаль этого человека, переполненного желчью настолько (причем в любой, произвольно взятый момент времени), что это грозило интоксикацией всего организма. Видимо, чувствуя приближение комы, Айан делал глубокие вдохи, чтобы насытить легкие кислородом.

— Я все понял, — кивнул Дэнни, когда Айан закончил. — Только зачем так волноваться?

Эта фраза завела управляющего снова.

— Как же не волноваться? — просопел он. — Я не могу не волноваться, если… если… — И так далее.

Наконец Айан распалился настолько, что Дэнни не выдержал.

— Вы забыли, — спокойно промолвил он, — что платите мне всего девять баксов в час.

Слава Богу, Айан уже выдохся, а то неизвестно, какая бы разразилась буря.

* * *
По пути с работы Дэнни заскочил в мексиканское кафе «Мицтек», съел тарелку риса с фасолью, запив двумя бутылками мексиканского пива «Негро модело». Потом поехал домой, быстро составил отчет, указав отработанные часы, перечислив расходы, и позвонил Белцеру.

— Очень хорошая работа, — похвалил Белцер, узнав об обнаруженной среди мусора квитанции. — Умно!

— Спасибо.

— Значит, он отослал компьютер в Рим?

— Да, — ответил Дэнни. — Какому-то священнику Инцаги.

— Инцаги. Так, так, понятно. А как вы узнали, что он священник?

— После его фамилии стояло «О.И.», то есть Общество Иисуса. Этот Инцаги — иезуит.

— Понятно, — снова проговорил Белцер. — Надо же… в Рим.

— Симпатичный город, — пошутил Дэнни. — Если вам некого туда послать, навестить святого отца… пожалуйста, я в вашем распоряжении.

К удивлению Дэнни, после его шутки последовало долгое молчание.

— Вы же сказали, что не знаете итальянского, — произнес наконец Белцер.

Дэнни рассмеялся.

— Единственное, что я могу по-итальянски, — это заказать макароны. «Пенне, пенне, пенне. Вино». — Он замолчал на секунду. — Что означает три раза макароны пенне и… вина.

Белцер усмехнулся.

— Я подумаю и позвоню вам утром. Договорились?

— Да, — рассеянно промолвил Дэнни.

На этом разговор закончился.

* * *
Телефон зазвонил, когда Дэнни размазал джем по тосту. К его изумлению, это был Белцер.

— Я поразмыслил, — сказал адвокат, — и решил, что это неплохо.

— Что? — спросил Дэнни.

— То, что вы американец. И не знаете языка. Это дает преимущество.

«Неужели он серьезно?» — подумал Дэнни и проговорил:

— Я не понял. В чем состоит преимущество, когда я не могу побеседовать с ним насчет компьютера? Ведь речь идет об этом священнике, верно? Священнике и… компьютере?

— Да. Но у вас будет удостоверение. Хорошее удостоверение и… поддержка. Вы представитесь священнику как детектив — полицейский детектив — и объясните, что расследуете дело о гибели мистера Терио.

Предложение было таким неожиданным и нереальным, что Дэнни ошеломленно замолчал.

— Дэнни!

— Да…

— Так, какие ваши соображения?

— Мне кажется… я на такое не способен, — признался Дэнни.

— А мне кажется, как раз наоборот, — возразил Белцер, — вы на это способны. Разве, общаясь с агентом по продаже недвижимости, вы не притворялись, будто собираетесь купить дом?

— Конечно, но выдавать себя за полицейского… С домом — это просто белая ложь, а тут уголовное преступление.

— В Штатах возможно, а в Италии нет, — усмехнулся Белцер. — В Риме помощник шерифа округа Фэрфакс не имеет никакой власти. Если вы станете выдавать себя за него и даже будете разоблачены, то это расценят как эксцентричный поступок, а не преступление. Вот если бы вы узурпировали какую-то власть… тогда другое дело. И не забывайте, чем мы с вами занимаемся. Зеревана Зебека опорочили на всю Европу, и это стоило ему миллионов. Зебек — очень богатый человек, но пострадал не только он. Из-за сокращения в компании «Система ди Павоне» некоторые потеряли работу, поставщики понесли убытки. Это похоже на снежную лавину.

— Я все понимаю, но…

— Это ведь всего лишь небольшая уловка, ухищрение. Практически здесь нет ничего противоправного.

— Да, но…

— Может, все-таки попробуете? — настаивал Белцер.

Дэнни задумался. Рим! Вечный город! Кругом одни итальянцы и никакого Айана!

— Это будет очень хорошо оплачено, — добавил Белцер.

— И что я там должен сделать?

— Познакомиться со священником и постараться добыть компьютер.

Дэнни попытался вообразить, как он будет это делать, а адвокат продолжил:

— На компьютер я дам вам десять тысяч долларов, в дополнение к почасовой оплате и покрытию расходов на случай, если священник согласится его продать. Вы сказали, что таможня оценила ноутбук в девятьсот долларов, значит, весь остаток можете взять себе. В любом случае мне безразлично, как вы это сделаете. Надеюсь, проявите свойственную вам сообразительность. Но даже в худшем случае, если успех не будет достигнут, затраченное время вам оплатят.

Дэнни не знал, что ответить. Перспектива выдавать себя за копа ему очень не нравилась. Даже если это не было противозаконно, все равно выглядело некрасиво, как, например, компьютерное «копание в мусоре»[16]. Это тоже вроде законно, но вряд ли вы бы захотели вставить подобный эпизод в свое резюме. К тому же сегодня ночью Дэнни приснился плохой сон. Он стоял рядом с женщиной в красном костюме перед чудовищным деревом юкка. Она говорила, щурясь на солнце: «Представляешь, приятель, тело Патела проткнули несколькими десятками иголок кактуса чолья. А ты знаешь, какие они твердые и острые? Даже если ты в ботинках на очень толстой подошве вдруг нечаянно наступишь на иглу, она проткнет подошву и вопьется в ногу». — «Погоди, — возражал Дэнни, — но мистер Пател умер не от потери крови, а от обезвоживания организма. Точно так же, как Терио». В этот момент сон прервался.

Дэнни не мог решиться. Затея Белцера ему не нравилось, как и сам Белцер. Очень странный, даже для адвоката. Предложил выдавать себя за копа… Однако десять тысяч долларов! Может, удастся купить компьютер. Вдруг он священнику не нужен? В Ватикане полно компьютеров. Вероятно, они там завалены компьютерами. Даже если священник запросит, предположим… две или три штуки, то у Дэнни останутся… семь или восемь. А если святой отец не захочет продать эту чертову штуковину и вообще не пожелает разговаривать, то Дэнни наварит по восемьсот долларов в день.

— Мы также оплатим все ваши расходы, — напомнил Белцер. — Вы меня слушаете?

— Да, — ответил Дэнни.

Он уже бывал в Италии. Сразу после окончания колледжа они с Джейком отправились в туристическую поездку. Страна оказалась невероятно дорогой. Они перебивались на хлебе и сыре, ночевали в студенческих общежитиях и туристических лагерях, но в Рим попасть не удалось. Четыре дня пожили во Флоренции, истратили свой двухнедельный бюджет и поняли, что продолжать поездку не в состоянии. Теперь, значит, пришло время посмотреть Рим.

"Интересно, сколько длится полет? Часов семь или восемь. Значит, от двери до двери получатся все десять. То есть только за один перелет туда я заработаю штуку. И обратно столько же.

А как же Пател? Ты передал фамилию, и его нашли мертвым. Тебя вроде это не интересует, ты думаешь только о своей почасовой оплате. Это аморально. — Дэнни тряхнул головой. — А что аморального? Почему я должен брать на себя вину за гибель человека? Что я знаю о Джейсоне Пателе? Почему его гибель должна иметь какое-то отношение к Зеревану Зебеку, клиенту мистера Белцера?"

— Вы меня слушаете? — спросил адвокат.

— А? Конечно! Да… я, пожалуй, возьмусь за эту работу.

— Превосходно! Я рад.

— Но ничего не обещаю.

— Разумеется. Я надеюсь, вы постараетесь использовать весь свой потенциал, — сказал Белцер и добавил после паузы: — Когда вы сможете вылететь?

Чем раньше, тем лучше, подумал Дэнни. Надо готовиться к выставке.

— Когда угодно.

— Завтра вечером?

— Прекрасно.

— Я пришлю за вами машину. Полетите восьмичасовым рейсом из аэропорта Даллеса. Водитель передаст вам все необходимое: деньги, билеты, удостоверение…

— Какое удостоверение?

— Я понял, что паспорт у вас есть. Верно? А удостоверение… ну мы уже обсудили это.

— Но… может, оно не понадобится? — с надеждой проговорил Дэнни.

— Если вы найдете какой-нибудь другой предлог, который сработает, я возражать не буду. Удостоверение просто на всякий случай, если придумать ничего не удастся.

Дэнни вздохнул.

— Хорошо.

— Значит, договорились. Buon viaggio, Danielo![17]

* * *
Вечером Кейли очень порадовалась за него. Конечно, лучше бы им поехать вместе, но, к сожалению, это невозможно. Они распили бутылку красного вина за успех поездки.

— Что тебе привезти? — спросил Дэнни. — Я постараюсь выполнить любое пожелание.

— Никакой бижутерии, мне она надоела. — Кейли задумалась. — Знаешь, привези мне футболку с Колизеем. Это будет здорово.

Вечером следующего дня Дэнни стоял у окна, высматривая машину, которую должен был прислать Белцер. Перед домом остановился черный длинный «мерседес». Надо же, какой богач, усмехнулся Дэнни, уже начиная нервничать, почему так долго не появляется машина. Прошла минута, другая, и тут он видит, что водитель «мерседеса» медленно направляется к двери их подъезда. Даже когда зазвенел дверной звонок, Дэнни еще не полностью осознал, что этот лимузин прислан за ним.

Водитель, коренастый мужчина лет сорока в превосходном черном костюме, не менее превосходных туфлях и мягкой черной шляпе с продольной вмятиной, взял рюкзак Дэнни, неспешно вернулся к машине и распахнул заднюю дверцу.

— Это для вас, — сказал он, кивая на лежащий на сиденье кожаный дипломат.

Пытаясь сделать вид, что все это для него в порядке вещей, Дэнни буркнул «спасибо» и скользнул на заднее сиденье. Дверца захлопнулась с глухим стуком.

Салон автомобиля оказался практически звуконепроницаем. Сзади водитель мусоровоза давил на клаксон, поскольку «мерседес» загораживал ему дорогу. Дэнни понимал, что гудок громкий, но в кабине он был едва слышен. Водитель лимузина не обращал на мусоровоз никакого внимания. Он неспешно погрузил рюкзак Дэнни в багажник, обошел машину, сел за руль и пристегнул ремень безопасности. Глядя в зеркало заднего вида, тщательно поправил шляпу и улыбнулся.

— Тепер мы поедэм. — Акцент у него был какой-то странный.

Наверное, откуда-нибудь из Центральной Европы, решил Дэнни.

Лимузин двинулся вперед. Дэнни осмотрел салон. Небольшой телевизор, штук шесть журналов, маленькая бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом. Ярко-красная роза в хрустальной вазе подпитывала воздух своим ароматом. Окна лимузина были тонированные, и в салоне царил полумрак.

Дэнни включил свет, чтобы посмотреть журналы, и удивился. Они были выбраны специально для него. «Американское искусство», «Дарума»[18], «Бомба», «Искусство Азии». С бьющимся сердцем он раскрыл дипломат. Внутри лежал мобильный телефон с инструкцией по пользованию и короткая записка.

«Это для связи. Американские мобильные телефоны в Европе не работают, а в отелях телефонная связь не защищена от прослушивания. В случае необходимости используйте этот телефон. Б.».

Дэнни быстро просмотрел инструкцию. Там объяснялось на шести языках, что телефон цифровой, европейского стандарта GSM, со встроенным кодирующим устройством. Под телефоном в дипломате он обнаружил кожаную папку с билетами и путеводителем, куда был вложен сертификат бронирования номера люкс — подумать только, номер люкс! — в отеле «Англетер». К путеводителю была прикреплены визитная карточка «Паулина Пасторини, переводы» и конверт с фальшивым ламинированным удостоверением на имя Фрэнка Маллера, детектива. Дэнни с удивлением рассматривал свою фотографию (откуда они ее достали?) и небольшую пачку визитных карточек с золотым тиснением.

Особенно его взволновал жетон — выпуклый металлический значок с крылышками и номером 665. А если его обнаружит в аэропорту при прохождении через металлодетектор? Как объяснить наличие фальшивого удостоверения, причем полицейского? «Успокойся, — сказал он себе, — все это я положу в рюкзак».

До аэропорта Даллеса они добрались за сорок минут. Дэнни раскрыл билет и с удивлением увидел, что летит первым классом. Надо бы обрадоваться, но он, наоборот, встревожился еще сильнее. Лимузин, номер-люкс в отеле, билет первого класса. «Куда я вляпался?» — спрашивал он себя.

Служащая за стойкой одарила его сияющей улыбкой, зарегистрировала билет, прикрепив бирку ПРИОРИТЕТ/ПЕРВЫЙ КЛАСС к его рюкзаку, купленному на распродаже военного имущества. Вскоре он откинулся на спинку кожаного кресла, глотнул из бокала шампанского, посмотрел на Вашингтон, постепенно уменьшающийся под крыльями самолета. Сейчас бы ему пребывать в телячьем восторге, и он бы пребывал, если бы не жетон в рюкзаке.

Жетон — это плохо. Неправильно. Жетон заставлял Дэнни нервничать. Разве можно выдавать себя за копа? Добропорядочные люди так не поступают. И тут же следом возникал еще один вопрос, очень серьезный и настолько важный, что Дэнни даже не хотел о нем думать.

«А если я совершаю непоправимую ошибку?»

Глава 7

Пройдя таможенные формальности, Дэнни вышел в зал прилета. Здесь человек шесть водителей такси стояли цепочкой, похожие на хозяев, встречающих гостей на официальном приеме. Ждали пассажиров. Взгляд Дэнни почти сразу уперся в плакатик, на котором черным маркером было написано:

КРЕЙ

«СИСТЕМА ДИ ПАВОНЕ»

Его держал невысокий человек с густыми черными бровями. Увидев, что Дэнни обратил внимание на плакатик, он подошел и улыбнулся.

— Синьоре Крей?

— Si[19].

— Benvenuti! — Он взял из рук Дэнни рюкзак и быстрым шагом повел его по залу, бросив через плечо: — Parle Italiano?[20]

— Нет.

Плечи встречающего приподнялись и опустились.

— Non importa[21]. Я везу вас в отель «Английский», нормально?

— Si.

— Molto bene[22].

На выходе из здания аэровокзала Дэнни обдало густой волной жаркого воздуха, обильно насыщенного запахами горючего. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Перевозбужденный, невыспавшийся, к тому же сказывалось нарушение суточного ритма организма в связи с перелетом. Казалось, ему в жилы впрыснули кукурузного сиропа «Каро». Встречающий подвел Дэнни к новенькому «альфа-ромео», открыл заднюю дверцу. Автомобиль был припаркован в зоне, отведенной для такси, но стоящего неподалеку полицейского это, похоже, не волновало. Он почтительно кивнул сопровождающему Дэнни, тот изобразил рукой салют и завел машину.

Промышленные пригороды Рима выглядели как окраины любого большого города. Фабрики, различные офисные здания и представительства автомобильных фирм, современные и в меру уродливые, разделяли заросшие сорняками и заваленные мусором пустыри. От шоссе их отделяла стена олеандровых кустов. В принципе такой ландшафт мог быть в любой стране, где жарко. В бесцветном небе ярким слепящим пятном выделялось солнце.

Видимо, Дэнни задремал, поскольку в следующий момент оказался в самом городе и поразился грандиозности и великолепию памятников старины, неожиданно окруживших его со всех сторон. Двигаясь по набережной Тибра, «альфа-ромео» обогнул огромный замок, проехал по мосту на другую сторону реки и оказался на широкой, очень красивой площади, где, рассеивая стайки монахинь, плавно скользнул в каменные, увенчанные башней ворота, открывающие путь в протяженный тенистый парк.

— Это монастырь? — спросил Дэнни, подавшись вперед.

— Е la Villa Borghese[23], — отозвался водитель скрипучим голосом.

К сожалению, они покинули парк почти так же быстро, как и въехали. Дэнни не успел ничего толком рассмотреть. Теперь автомобиль мчался по большой оживленной улице, заполненной «фиатами» и «веспами»[24]. На тротуарах не протолкнуться. Кругом сплошь антикварные салоны и бутики: «Миссони», «Зегна», «Гуччи», «Булгари». Дэнни показалось, что он листает рекламный каталог. Движение заметно замедлилось. Водитель осторожно вел машину, ворча на пешеходов и коллег. К удивлению Дэнни, он ни разу не нажал на клаксон, удовлетворяясь лишь бранными итальянскими выражениями.

«Альфа-ромео» свернула на боковую улицу, вымощенную булыжником, и примерно через минуту плавно остановилась у тротуара, покрытого выцветшим красным ковром. Водитель вызвал швейцара, скрипнул крышкой багажника и открыл дверцу, чтобы выпустить Дэнни. Перед ним высилось бледно-желтое старинное каменное здание с вывеской ALBERGO D'INGHILTERRA[25].

Водитель исчез. Дэнни передал портье паспорт для регистрации, затем пожилой коридорный проводил его в номер.

Это был люкс, как и обещано. Две смежные комнаты с обстановкой, похожей на театральные декорации. На окнах бархатные портьеры, неяркое освещение, хорошая звукоизоляция. В центре большей комнаты на круглом столе из красного дерева в вазе стоял букет живых цветов, сладкий аромат которых смешивался с едким запахом мебельной мастики.

В спальне доминировала стильная массивная кровать с толстым матрацем, застеленным тонким покрывалом. У спинки высилось множество перьевых подушек. Дэнни решил проверить мягкость матраца, повалившись на спину. Только на минутку, сказал он себе и… отключился.

* * *
Проснулся Дэнни лишь вечером, внезапно и с ощущением, что куда-то опоздал. Он вскочил с постели, неслышно пробежал по восточному ковру в душ, где стремительный поток воды вымыл из костей разницу во времени.

Неожиданно почувствовав голод и одновременно восторг, что он в Риме, Дэнни оделся, спустился в вестибюль и вышел на улицу с поэтическим названием Бокка ди Леоне. Ему было все равно, куда идти. Он просто влился в поток пешеходов и через некоторое время обнаружил, что взбирается по ступеням лестницы на площади Испании. После чего затерялся наверху в лабиринте боковых улиц и через двадцать минут вынырнул на виа Венето, понятия не имея, в какой сторонеотель.

Опустившись на стул в «Кафе де Пари» (столик стоял тут же, на тротуаре), Дэнни заказал сыр моззарелла и сандвич с помидором («Si, si, si — a Caprese, signore»)[26], бутылку воды «Пеллегрино» и «Кампари-сода». Затем принялся разглядывать прохожих.

Публика была стильная, даже элегантная. Почти все женщины стройные, нарядно одеты, как, впрочем, и большинство мужчин. Многие курили, и ни у кого он не заметил поясного кошелька, кроме туристов. Тех, кто отличался избыточным весом, Дэнни причислил к американцам. Что касается самого Дэнни, то с ним вроде было все в порядке. Не толстый, в хороших мокасинах фирмы «Коул-Хаан», но в остальном он ощущал себя почти оборванцем на фоне итальянцев. Брюки цвета хаки из магазина молодежной моды «Гэп» и тенниска неизвестного происхождения.

Вечер можно было провести двумя способами. Начать работать прямо сейчас или, что казалось более естественным, пошататься несколько часов по разным кафе, почитать «Гералд трибюн» и насладиться la dolce vita[27].

В этом противоборстве устремлений восторжествовала добродетель. Дэнни расплатился карточкой «Виза», пересек улицу, подошел к банкомату, терпеливо дождался, когда тот выдаст полмиллиона лир, поймал такси и поехал обратно в отель.

Добравшись до своего номера, Дэнни плюхнулся в кресло у окна с телефоном в руке, репетируя короткую речь, которую придумал в самолете. Убедившись, что все помнит правильно, он набрал номер. Все было как обычно. Сначала гудки, а затем голос автоответчика: «Ciao! Avete raggiunto Inzaghi. Non posso ora venire al telefono…»[28]

Чао, Инцаги и телефон — это единственное, что Дэнни распознал, но существо дела ясно. Священника дома нет. Значит, нужно позвонить утром.

Больше делать было нечего. Он приехал в Рим, чтобы встретиться с отцом Инцаги. «Если священника нет в городе или он откажется встретиться, то клиент Белцера просто зря потратит деньги. Это его проблема, — подумал Дэнни. — Если Белцер захочет, чтобы я пробыл в отеле день, неделю, месяц, звоня священнику каждые два часа, то я… в принципе согласен».

Дэнни вытащил из мини-бара бутылку воды «Перони», опустился в кресло и включил телевизор. Через полминуты он с интересом смотрел драматический матч на кубок УЕФА, не ведая, что матч сыгран месяц назад.

Вскоре зазвонил телефон.

— Слушаю, — резко проговорил Дэнни в трубку.

— Мистер Крей? — произнес низкий женский голос с легким акцентом.

Он нажал на пульте кнопку выключения звука.

— Да, это Дэнни Крей.

— Меня зовут Паулина Пасторини. Я ваша переводчица. Синьор Белцер предупредил вас обо мне?

— Д-да!

— Ну… во-первых, позвольте мне поздравить вас с прибытием в Рим…

— Спасибо…

— …и спросить, не нужна ли какая помощь. У вас есть все необходимое?

— Кажется, да, — ответил Дэнни, — но… я пытался связаться с ним по телефону…

— И что?

— Пока безрезультатно. Он священник. Очевидно, работает в Ватикане.

— Вот как?

— У меня есть его номер телефона, но отозвался автоответчик. И разумеется, по-итальянски, так что…

— Если хотите, я могу позвонить от вашего имени. Выясню, говорит ли он по-английски.

— Я должен встретиться с ним по довольно щекотливому делу, — произнес Дэнни после непродолжительного размышления.

— Я знаю. Наш друг мне все объяснил. Но это не проблема. Я представлюсь вашей помощницей.

— Но…

— Вы ведь «детектив Маллер», да?

— Да.

— В таком случае я позвоню ему утром, — объявила переводчица.

— Замечательно. — Дэнни пытался скрыть разочарование, но вряд ли это ему удалось. Его почему-то расстроило, что переводчица знает насчет «детектива Маллера», хотя, конечно, в этом не было ничего удивительного.

— Я назначу встречу, — продолжила она. — Если он не говорит по-английски, буду вам переводить. Согласны?

— Да.

— В таком случае договорились. А вы… завтра свободны?

— Как птица, — усмехнулся Дэнни.

— Извините, не поняла.

— Я сказал, что свободен как птица.

Она рассмеялась, издав вибрирующую трель.

— Прошу меня извинить, но у нас в Италии такой идиомы нет. В частности, потому, что большинство птиц в Риме — голуби, а к ним вряд ли подходит определение «свободны». Они просто… как же это называется… бездомные.

Теперь пришла очередь Дэнни засмеяться.

Они распрощались. Дэнни открыл вторую бутылку «Перони» и позвонил в Штаты, чтобы прослушать свой автоответчик.

Первое сообщение было от Джейка. Он действительно продал картину. «Позвони мне, старина. Я на коне». Второе от Кейли. Звонила с Тихоокеанского побережья сообщить ему номер телефона в отеле. «Я люблю тебя, Дэнни, дорогой мой! Чао!» Потом мама. «Звоню просто так. Напоминаю, что во вторник мы уезжаем в Ирландию. Если тебе что-нибудь понадобится, Кевин знает, как с нами связаться». А дальше почти заговорщицки: «Почему бы вам с Кейли не приехать сюда, пока нас нет? Я оставлю ключи в обычном месте. Капитан остановился у мистера Хатчинса». И наконец: «Дэн, привет. Это Адель Сливински. К сожалению, вынуждена сообщить вам плохую новость. Не знаю, насколько серьезно вы настроились на покупку дома Терио, но сейчас вы можете получить только стройматериал… — Тяжелый вздох. — В общем, дома нет. Вчера ночью случился пожар, и от дома ничего не осталось. Но хочу, чтобы вы знали: у меня есть похожие здания в том же районе. Думаю, какой-нибудь из них вам понравится». Адель снова тяжело вздохнула и продиктовала несколько адресов.

Теперь уже никто не сумеет ознакомиться с бумагами Терио, подумал Дэнни, швыряя телефон на диван. Он встал, подошел к окну, раздвинул шторы и начал смотреть на улицу. На душе становилось жутковато. Вначале Терио, затем Пател, теперь вот дом. Неужели это все совпадения? Хотя дом могли поджечь обыкновенные вандалы. Вполне вероятно. Дом старый, стоял на отшибе, в нем никто не жил. Какие-то слухи насчет «склепа в подвале»… Это могли сделать подростки из жилых кварталов, расположенных неподалеку.

Ему очень хотелось в это верить. Дэнни представил группу подростков. Подвыпили, запрыгнули в отцовскую машину и погнали к дому Терио. Вандалы, подумал он. Определенно, они. Видели дом по телевизору, слышали про него какие-то страшные истории, вот и решили поставить фильм ужасов с собственным участием. Взломали замок, устроили там гулянку, зажгли свечи или кто-то бросил окурок, и… начался пожар. Там могло произойти что угодно.

* * *
Он заснул в десять часов. Отключился, сидя перед телевизором — смотрел Си-эн-эн, положив ноги на кофейный столик. Ему опять приснился дурной сон, который прервали голоса пьяных американцев на улице. «Ах ты, моя резиновая прелесть!»

Из сна Дэнни помнил только то, что он был страшный. Во второй раз, уже окончательно, он проснулся в седьмом часу утра, когда в окно начало светить солнце. Дэнни забыл задернуть штору и не помнил, как раздевался и ложился в постель. Странно.

Валяться в постели он не стал, а вышел поискать «Гералд трибюн» в надежде обнаружить там что-нибудь о Джейсоне Пателе. Большинство магазинов были еще закрыты, но на виа дель Корсо он нашел газетный киоск. Купил газету и двинулся в кафе на пьяцца Колонна. Там некоторое время стоял у стойки, чтобы уяснить порядок получения заказа. Значит, вначале нужно выбить чек в кассе, подойти с ним к одному из раздатчиков за стойкой и получить требуемые блюда.

Заведение заполняли продавщицы и торговцы, а также служащие, заглянувшие по пути на работу. Были там и двое итальянских солдат. На фуражках у них Дэнни заметил какие-то перья. Чудно. За столиком в углу играли в карты, попивая кофе с небольшим количеством бренди, трое работяг в грязных синих комбинезонах. Очевидно, закончили смену. Почти все улыбались и пребывали в хорошем настроении. В небе сияло солнышко. Здесь все было совершенно не таким, как в Вашингтоне, и это возбуждало. Если бы удалось переговорить с Инцаги, можно было бы взять свободный день и посетить Сикстинскую капеллу. Пройтись по парку «Вилла Боргезе», купить подарок Кейли…

Когда капуччино наконец приготовили, Дэнни взобрался на табурет рядом с обитой медью стойкой и просмотрел газету. О Пателе ни слова. Неудивительно, ведь это всего лишь очередное убийство в Америке, где они случаются каждый день.

И дома горят. Тоже в большом количестве.

Солнечные лучи причудливо расцвечивали висящую в воздухе пелену сигаретного дыма. «Пора себе признаться, — подумал Дэнни, — что я предпочел бы поскорее разделаться с этой работой и забыть о ней. Рим, конечно, прекрасен, но поручение Белцера какое-то… тухлое. И вообще в последнее время слишком много плохих новостей, связанных с насилием. А условия, в которых я живу, слишком роскошные, просто нереальные, чтобы все было похоже на правду».

Дэнни доел второй рогалик и соскользнул с табурета. «Ты должен закончить это дело, — уговаривал он себя. — Не такое уж оно сложное. Задай простые вопросы священнику насчет компьютера и в зависимости от его ответов решай, что делать дальше. А потом ты полетишь домой и вернешься к работе. Твоей настоящей работе».

В отель Дэнни пришел почти в половине восьмого вечера. Переводчица ждала его в вестибюле. Она приблизилась, когда он спрашивал у портье ключ.

— Мистер Крей? Я Паулина.

Дэнни представлял ее женщиной лет за сорок, начитанной, приятной в общении, в очках, причем сильных. Та, что стояла перед ним, оказалась совершенно иной. Темноволосая красавица лет тридцати, излучающая шарм, который стоил настоящих денег. Она была в льняной блузке с большим вырезом, очень короткой юбке и коричневых туфлях из крокодиловой кожи на высоких каблуках.

— Привет. — Это единственное, что Дэнни смог выдавить.

На ее лице вспыхнула ослепительная улыбка.

— Я думала, вы старше, — кокетливо проговорила Паулина, рассматривая Дэнни сквозь густые ресницы.

— А я думал, вы старше.

Паулина засмеялась. Смех мелодичный, просто божественный.

— Может, выпьем кофе?

Она не стала ждать ответа, а, развернувшись, направилась в кафе-бар отеля. Дэнни двинулся за ней, не отрывая взгляда от восхитительно покачивающихся бедер. Юбка Паулины была такая короткая, что едва прикрывала то, что нужно, когда Паулина взобралась на табурет. Когда же она небрежно закинула ногу на ногу, Дэнни почувствовал, что вообще потерял дар речи.

Положение спас подошедший официант. Переводчица вопросительно посмотрела на Дэнни:

— Капуччино?

Он кивнул и с усилием добавил:

— Конечно.

— Извините, что явилась без предупреждения, — сказала Паулина, — но ваш телефон не отвечал, а передавать сообщения автоответчикам я не люблю, так что… — Она пожала плечами, привлекая этим жестом внимание к изяществу своей шеи. — Я решила оставить вам записку. И тут… — еще одна обворожительная улыбка, — явились вы!

— Да! — произнес Дэнни, сознавая, как это глупо звучит. — И… о чем вы собирались написать?

В ответ послышался трепетный вибрирующий смех.

— Об отце Инцаги, конечно. Решила позвонить ему пораньше, пока он не ушел куда-нибудь на целый день. — Паулина взмахнула руками. — Не знаю, что делают остальные священники в течение дня, может, молятся, но, чем занимается отец Инцаги, мне известно.

— И чем же?

— Трудится в Ватиканской библиотеке.

— Над чем?

— Оцифровывает эти… как они называются… ну, инкунабулы.

— В самом деле? — удивился Дэнни.

Паулина грациозно кивнула.

— А инкунабулы — это… что такое?

— Хорошо, что вы тоже не знаете! — шутливо воскликнула Паулина. — Потому что я не знала. Пришлось спросить. А если бы вы знали, то мне было бы неудобно, ведь это… вроде как моя специальность. — Она наклонилась ближе, видимо, не замечая, какой эффект производит на Дэнни ее грудь. Дэнни пытался не смотреть, но это было примерно так же, как игнорировать земную гравитацию.

Глаза Паулины вспыхнули.

— Я думала, инкунабулы — что-нибудь загадочное, а это просто книги, напечатанные до тысяча пятисотого года. Наш священник Инцаги — эксперт по инкунабулам. И по компьютерам тоже. Не вылезает из архивов. За это его прозвали Рекс Топо.

Дэнни вопросительно вскинул брови. Глаза Паулины снова вспыхнули.

— Мышиный король. Мыши! Так зовут священников, которые работают с книгами. А он их король. — Паулина развернулась на табурете и поднялась. — Извините, я отлучусь на минутку.

Она одарила Дэнни своей фирменной улыбкой и, плавно покачивая бедрами, удалилась, как магнитом притягивая к себе взгляды всех мужчин в зале.

Через несколько секунд прибыл официант. Он быстро расставил фарфоровые чашки, наполовину заполненные кофе, небольшой белый кувшинчик с пенящимся молоком и такого же размера конструкцию (стекло и металл), на которой лежали четыре вида сахара.

Дэнни глотнул вкуснейшего кофе и замер от наслаждения. В воздухе стоял гул голосов — большинство столиков в кафе уже были заняты. Еще глоток, и разговоры вдруг стихли, что заставило Дэнни поднять голову. Ну конечно, всему виной была она, направляющаяся к нему. Сумочка вызывающе постукивала по бедру. Отвести взор было просто невозможно.

— Так на чем я остановилась? — спросила Паулина, укладывая сумочку на стойку и взбираясь на табурет.

— Вы говорили о мышах.

— Верно! — Она глотнула кофе, поставила чашку и сделалась серьезной. — Так вот, рано утром я поговорила с Инцаги. Сообщила, что вы хотите с ним встретиться по поводу… ну, по одному вопросу. Мол, дело полицейское, касающееся профессора Терио.

— И что он сказал?

— У вас с ним ленч после полудня. Я зарезервировала столик в первоклассной маленькой траттории на виа де Картари. Думаю, если вы его хорошо угостите (разумеется, с вином, которого должно быть много), он может оказаться полезным.

— А вы… там будете?

Паулина отрицательно покачала головой.

— Инцаги превосходно владеет английским, он учился в Шотландии. К тому же без меня вам будет лучше.

— О, я в этом сомневаюсь, — промолвил Дэнни и тут же пожалел.

Глаза Паулины замерцали.

А Дэнни почувствовал себя идиотом: несмотря на то что даже не прикоснулся к этой женщине и ничего такого не сделал (пока), все равно его предательство по отношению Кейли казалось свершившимся фактом.

— Спасибо, — сказала она, — но думаю, один на один с ним вы станете чувствовать себя свободнее. И он тоже.

Дэнни пожал плечами и потянулся за молочником. Помешивая кофе, он случайно посмотрел на ее сумочку на стойке. Шелковая сумочка-мешочек салатового цвета закрывалась с помощью затягивающегося шнурка, который сейчас был развязан. Внутри виднелся белый цилиндр «Тампакса», а рядом — темно-синий цилиндр пистолетного дула.

Дэнни резко отвел глаза и тут же взглянул снова. Он слышал, что настоящие пистолеты, когда смотришь на них, выглядят как игрушки. Этот действительно походил на игрушечный, однако спутать было нельзя. Удобное портативное оружие, которое легко спрятать. Небольшая смертоносная штуковина. Может, так надо, подумал Дэнни, и в Риме все привлекательные женщины носят оружие для защиты?

— Итак, — проговорила Паулина, — я сейчас напишу название ресторана. Столик заказан на двенадцать тридцать. — Она достала из сумочки ручку и быстро написала адрес на салфетке.

— Далеко туда ехать? — спросил Дэнни, беря у нее салфетку.

Она очаровательно сморщила носик.

— Если пешком, то минут двадцать. А если возьмете такси, то… — Паулина сделала паузу и одарила Дэнни еще одной улыбкой мощностью в несколько киловатт, — дольше. — Она бросила взгляд на часы и подняла руку, приглашая официанта.

— Я расплачусь, — промолвил Дэнни.

— Ладно. — Она встала и оправила юбку. — Извините, но мне действительно нужно идти. Если вам что-нибудь понадобится, звоните.

— Хорошо.

Неожиданно Паулина наклонилась, скользнув волосами по его лицу, и, одурманив ароматом дорогой косметики, поцеловала сначала в одну щеку, затем в другую. И это не были поцелуи, как обычно в галерее, когда люди целуют воздух, — она это делала по-настоящему. А на втором поцелуе даже чуть задержалась, слегка расслабила губы, и Дэнни ощутил на щеке ее дыхание. Затем Паулина отстранилась, положив руки ему на плечи, и хихикнула.

— Ой, я кажется испачкала вас помадой. — Она потерла салфеткой его щеку, внимательно посмотрела и удовлетворенно уронила ее на стойку. — Buona fortuna![29]

Он и слова не успел произнести, как переводчица исчезла.

* * *
Дэнни представлял маленькую тратторию уютным тихим местечком с клетчатыми скатертями на столиках и бутылками «Кьянти», завернутыми в пальмовые листья. Заведение, куда он вошел, оказалось обителью изощренного минимализма. Темно-синие стены, покрытые белой кисеей столики. Дэнни назвал себя метрдотелю, и тот указал на столик у окна, за которым уже сидел невысокий полный человек лет пятидесяти пяти. Увидев приближающегося Дэнни, он поднялся и почтительно кивнул.

— Investigatore![30] Рад познакомиться. — Они обменялись рукопожатием.

Он был в видавшем виды темно-синем костюме. Рукава в некоторых местах лоснились, а в одном заметны крошечные дырочки. Значит, в Ватикане водится моль, подумал Дэнни. На духовный сан указывала единственная деталь — маленький золотой крест, прикрепленный к лацкану пиджака.

Появился официант с меню, спросил насчет напитков. Для Дэнни было непривычно пить за ленчем, но он предложил Инцаги выбрать вино. Священник согласился с видимым удовольствием. Водрузив на нос очки, он внимательно, со скептическим выражением лица изучил карту вин, захлопнул ее и протянул официанту. Они немного поговорили, после чего официант удалился.

Инцаги откинулся на спинку стула и начал протирать очки, поглядывая на Дэнни.

— Вы очень молоды.

Дэнни кивнул.

— Для детектива, я имею в виду. Но вы, должно быть, смышленый.

Дэнни не знал, что сказать, лишь пожал плечами. Все начиналось как-то не так.

— Известие о смерти Кристиана меня буквально повергло в шок, — продолжил священник. — Я все время пытался с ним связаться, посылал сообщения по электронной почте, звонил и… ничего. Тогда я позвонил в университет, и мне сообщили. Самоубийство! — Он сокрушенно покачал головой.

— Вас это удивило? — спросил Дэнни.

— Удивило? Конечно. Да, у него были проблемы, но он очень любил жизнь! И обладал замечательным чувством юмора. Хотя… — священник подался вперед и добавил конфиденциальным тоном: — порой его шутки звучали весьма странно.

Дэнни улыбнулся.

— Как?

— Может, это потому, что мой английский…

— Мне кажется, вы владеете им превосходно.

— В любом случае некоторые каламбуры Кристиана я не понимал. Вот, например, я спрашиваю вас, что такого смешного в выражении «брикли, бракли Терио»?

— Не знаю, — усмехнулся Дэнни. — По-моему, есть такая детская прибаутка, только я ее точно не помню.

— Вот и я так думаю! Вовсе не смешно. Но Кристиан любил время от времени повторять «брикли, бракли Терио» и смеялся. Говорил, это у него вроде напоминающего сигнала, на случай, если он забыл компьютерный пароль. — Священник помрачнел. — Я его подвел.

— Почему вы так считаете? — спросил Дэнни.

— Потому что он был моим другом! — Инцаги тяжело вздохнул. — Мне следовало проявить большую чуткость… я должен был что-то заметить. Но я понятия ни о чем не имел.

— Так думают большинство людей, — утешил его Дэнни, — когда умирает кто-нибудь из близких. Человек погибает в результате несчастного случая, а друг изводит себя, повторяя: «Если бы я тогда был с ним, он бы сейчас был жив». Но как правило, никто ничего сделать не может. И в данном случае вы бы тоже ничем ему помочь не смогли.

Появился официант с бутылкой «Барбареско», эффектно откупорил ее и стал ждать одобрения Инцаги. Священник глотнул вина, замер на несколько секунд и удовлетворенно кивнул. Официант наполнил бокалы и принял заказ. Когда он удалился, Инцаги подался вперед и смущенно произнес:

— Детектив, мне очень неудобно, но…

— Я вас слушаю.

— Нельзя ли взглянуть на ваше удостоверение?

Дэнни удивился и нервозно улыбнулся. Одно дело — врать что-либо безобидное по телефону, а другое — выдавать себя за копа.

— Разумеется, — сказал он и полез в карман пиджака. — Вот.

— Это потому, что вы такой молодой, — пояснил священник извиняющимся тоном. — Я ожидал увидеть человека постарше. — Он едва взглянул на удостоверение и протянул его обратно.

— Все нормально, — промолвил Дэнни. — Вы поступаете правильно. В наше время лучше проявить излишнюю осторожность, чем потом жалеть.

— Да, да, конечно, — отозвался священник.

— Итак… вы позвонили в университет. Вам рассказали, как это произошло?

— Нет. — Инцаги сокрушенно покачал головой. — А какая разница?

— Есть, — задумчиво проговорил Дэнни, — есть разница. Это одна из причин, почему я здесь. Дело в том, что самоубийство было весьма необычным.

Священник удивленно поднял глаза.

Дэнни рассказал, как было обнаружено тело Терио. Инцаги внимательно выслушал, отпил из бокала вина и промокнул рот салфеткой.

— Боже мой! С одной стороны, это действительно какой-то абсурд, а с другой… — он поднял указательный палец, — я хочу сказать, что подобный способ ухода из жизни не столь уж неслыханный.

Дэнни прищурился.

— Лично я о таком узнал впервые. Большей частью самоубийцы прыгают откуда-нибудь или стреляются. Иногда глотают таблетки.

— Да, вы, конечно, правы… но в контексте веры — в контексте христианства — это явление имеет длинную историю.

— Вот как? Длинную историю? — Дэнни был озадачен. В религиозных вопросах он разбирался слабо, однако если бы люди часто заточали себя в склепах во имя Иисуса, он бы слышал об этом.

Священник снова выпил, долил еще из бутылки и на несколько мгновений залюбовался цветом вина.

— Мирская суета, — объявил он, — враг спасения души. И с этим ничего нельзя сделать. Это поле боя души, место, где плоть искушает дьявол. Откажись от мирской суеты, уйди, и дьявол тебя не коснется. — Он наклонился к Дэнни. — Таких людей звали отшельниками, затворниками, анахоретами — от латинского «анахорео», что означает «я ухожу, отказываюсь». Ранние анахореты уходили в пустыню или жили в пещерах. Самыми странными из них были пустынники, столпники, проводившие жизнь на верху колонн.

— Колонн?

— Да, обычно старинных развалин, — пояснил священник.

— И они проводили там жизнь? Сидя на колонне?

— Большую часть жизни, — подтвердил Инцаги. — Позднее, в Средние века, анахореты начали укрываться в церковных стенах, как правило, северных. Погребали себя там.

— Погребали себя, — повторил Дэнни.

— Мне кажется, я нашел правильное слово. Ведь per seppellire vivo означает «погребать заживо». Это верное слово?

— Да, — ответил Дэнни.

— Я тоже так думаю, но порой английские слова куда-то от меня улетают. Итак, эти отшельники запирались в маленькие кельи за алтарем. Там были узкие окна, скорее — щели, чтобы святые люди могли наблюдать мессу и принимать еду. Но, оказавшись внутри, они оттуда больше никогда не выходили. Двери отсутствовали.

Дэнни ошеломленно молчал, пытаясь представить, как это выглядело не с точки зрения отшельника, который, несомненно, был сумасшедший, а для тех, кто приходил в церковь молиться. Из щели за тобой следят. Он поежился.

Инцаги усмехнулся.

— В кельи запирались не только мужчины. Были также и анахоретки. Каждый, кто попал за эти стены, становился узником веры и мертвым для мира. Официально и фактически. Единственным признаком их существования был прием скудной пищи.

— Боже, — пробормотал Дэнни.

— Вам следует прочитать книгу Кристиана, — сказал священник. — Она, конечно, написана в академической манере, но все равно интересная. Особенно глава о так называемых вынужденных анахоретах.

— А кто они такие? — спросил Дэнни.

— Анахореты, которые не хотели ими быть, — быстро ответил Инцаги. — Мужчины и женщины, подростки и даже маленькие дети, которых помещали за стены против воли.

Прибыл официант с салатами. Трижды тряхнул над каждой тарелкой перечницей в виде мельницы и резко отдернул ее, мягко проговорив: «Prego»[31].

— Значит, анахореты, которые не хотели быть анахоретами… — начал Дэнни.

— Вам действительно следует почитать книгу Кристиана. Она у вас есть?

— "Лучезарная гробница"? — уточнил Дэнни. — Да, я привез ее с собой.

— Там обо всем этом написано, — пояснил Инцаги.

— Я посмотрю вечером.

— Детектив, — священник чуть подался вперед, — мне не совсем ясно, зачем вы сюда приехали. Если Крис совершил самоубийство, то…

— В том-то и дело, что мы не полностью уверены, что это было самоубийство.

— Ах вон оно что-о-о… — протянул священник. Он отложил вилку и в упор посмотрел на Дэнни.

— Возможно, мистера Терио убили, — тихо промолвил тот.

Священник медленно кивнул.

— В этой версии смысла больше. Я заметил, что Кристиан в последние дни в Риме был чем-то сильно встревожен, даже напуган.

Вот теперь пришла пора для Дэнни по-настоящему играть роль детектива.

— Из-за чего? — спросил он.

— С ним что-то случилось.

— В Риме?

— Нет, в восточной Турции.

Логично, подумал Дэнни. Большую часть годичного отпуска Терио провел именно там и звонил в Стамбул даже после возвращения в Штаты.

— И чем он там занимался?

Инцаги развел руками.

— Исследованиями.

— Какими?

— Собирал материл для новой книги. «Символы синкретизма». — Священник улыбнулся. — Названия ему не всегда удавались.

Когда-то Дэнни слышал эти слова, но смутно представлял их значение. Шесть лет назад на лекциях по курсу «История западных цивилизаций» в колледже они влетали ему в одно ухо и вылетали из другого.

Инцаги заметил его смущение и произнес:

— Кристиан изучал жизнь и учения основателей некоторых религиозных течений Ближнего Востока, которые включали в себя элементы различных религий.

— И кто были эти основатели?

— Мани и Заратустра. Баха-Алла и Шейх Ади.

Первые три имени были ему смутно знакомы, будто являлись вариантами ответа на какой-то вопрос теста выпускного экзамена. Дэнни знал о существовании трех, правда, совершенно непонятных для него религиозных течений: манихейства, зороастризма и бахаизма. Что касается Шейха Ади, то о нем он вообще ничего не слышал. Ну и слава Богу, ведь обыкновенному детективу такое знать не положено.

Дэнни хмыкнул, глотнул вина и поддел вилкой салат.

— Это основатели религиозных сект на Среднем Востоке, — пояснил отец Инцаги.

— Я понял.

— Значит, вы о них слышали?

— О трех первых.

— Но не о Шейхе Ади.

Дэнни кивнул.

— Я так и думал, — оживился Инцаги. — Иезиды не так хорошо известны.

— Иезиды?

— Шейх Ади. Он из иезидов.

Дэнни обнаружил, что играть роль не очень эрудированного детектива несложно.

— Это одно из курдских племен, — пояснил священник. — Субэтническая группа.

Вот теперь появились еще и курды, грустно подумал Дэнни. Все, что он знал о курдах, укладывалось в одну фразу: они живут в Турции или Ираке (а может быть, в Иране) и подвергаются гонениям. И больше ничего.

— Шейх Ади был их пророком, — добавил Инцаги, наворачивая на вилку немного зелени.

— Иезидов?

— Да, иезидов. Кристиан поехал туда изучать «Черное писание». Это священная книга.

Официант принес аппетитно выглядящий стейк для Инцаги и посыпанные крупинками черных трюфелей макароны лингвини для Дэнни. Сам Дэнни, откинувшись на спинку стула, прикидывал в уме, как лучше направить разговор в сторону компьютера.

— А почему они называют эту священную книгу «Черным писанием»? — спросил он.

— Кто знает? — Инцаги задумчиво прожевал кусочек стейка. — Мне их устремления не понятны, ведь они апологеты культа ангела-павлина.

— Вы хотите сказать, что иезиды обожествляют павлинов?

— Не птиц, а сатану.

Дэнни усмехнулся.

— Извините, святой отец, но… я не улавливаю связи.

— Все очень просто, павлин для них является символом дьявола.

— Павлин?

— Да.

Дэнни задумался.

— Вот, значит, как… курды обожествляют дьявола.

— Не все курды. Большинство из них мусульмане.

— Только иезиды?

— Вот именно. Сатане поклоняются иезиды.

Дэнни внимательно посмотрел на священника:

— А вы меня не разыгрываете? Сатана имеется в виду… тот самый?

Отец Инцаги кивнул, продолжая жевать стейк.

— Когда-то племя иезидов было многочисленным, да и сейчас их на земле почти миллион. В течение многих лет они подвергались невероятным гонениям. Во-первых, как курды, а во-вторых, как иезиды. На них лежало как бы двойное проклятие. Многострадальный народ.

Дэнни вздохнул.

— Неудивительно. Того, кто обожествляет дьявола, по головке не гладят.

Инцаги засмеялся.

— Это не то, что вы думаете. Они не приносят в жертву младенцев и не летают на метлах. Иезиды приняли сознательное решение поклоняться сатане, потому что в «Черном писании» говорится, что на восьмой день Бог утомился от мира и предоставил его в распоряжение дьявола. Для них дьявол — это не зло, а Тавус, нечто вроде главного ангела.

— Как Люцифер.

— Да, как Люцифер, но оставшийся на небесах.

— Это интересно, — сказал Дэнни, — но вернемся к Терио. Вы говорили, что он был расстроен чем-то, происшедшим с ним в Турции.

Священник задвигался на стуле, словно внезапно почувствовал дискомфорт.

— Верно.

— И что же там произошло?

— По словам Кристиана… я знаю, это звучит смешно, но он сказал, что видел там дьявола.

— Что? — удивленно воскликнул Дэнни.

Священник нервно усмехнулся.

— Он утверждал, будто видел там дьявола.

— Невероятно!

Дэнни не знал, как реагировать. Он считал себя католиком, однако по-настоящему религиозными в их семье были только две тетушки, старые девы. В жизни остальных членов клана Креев церковь играла лишь обрядовую роль. Там они женились и крестили детей (его собственное свидетельство о крещении лежало в конверте в верхнем ящике маминого бюро). Церковь надзирала за их похоронами и совершала обряд погребения. Некоторые даже более или менее регулярно ходили на мессу, особенно когда становились старше. Правда, родители Дэнни этой стадии пока не достигли. Но никто в их семье, кроме тетушек, не верил в дьявола. Зло, разумеется, существовало, но не воплощенное в каком-либо конкретном образе. Для Дэнни дьявол был как… фея из сказки.

— И как же он выглядел? — спросил наконец Дэнни. — С рогами, высокий?

— Кристиан не уточнил, — смущенно промолвил священник. — Упомянул только, что ездит на «бентли».

— Дьявол?

— Именно.

— И где это было? — спросил Дэнни.

— В восточной Турции. — Инцаги наклонился вперед и добавил со слабой улыбкой: — А вы думали, дьявол ездит на «роллс-ройсе»?

Дэнни усмехнулся. Как на это должен отреагировать коп? Священник испытывает его или просто шутит?

— Странно.

— Я согласен, — произнес Инцаги.

Когда официант начал убирать тарелки, Дэнни решил, что пора переходить к делу. Он вытащил квитанцию, выуженную из мусора Терио, и спросил, можно ли посмотреть компьютер профессора.

— Мы надеемся там что-нибудь найти, что помогло бы расследованию.

Священник помрачнел.

— К сожалению, его у меня нет. Пока нет.

— Почему?

— Он все еще лежит на таможне. Пошлина составляет более миллиона лир — примерно пятьсот долларов, — и я ее не заплатил. Поэтому ноутбук находится на складе в аэропорту Леонардо да Винчи. Вы же знаете, как это бывает, — расстроенно продолжил Инцаги, — я попросил ссуду, но дадут ее через несколько месяцев. К тому же иметь ноутбук, конечно, неплохо, но мне он вообще-то не нужен. В моем распоряжении несколько прекрасных компьютеров.

— Зачем же тогда Терио вам его послал?

— Хотел сделать подарок. Однажды я обмолвился, что хотел бы иметь портативный компьютер, а для Кристиана этот ноутбук казался чересчур тяжелым.

Дэнни засмеялся.

— Получается: на тебе, Боже, что мне не гоже?

— Ну, не совсем так. Ноутбук был бы уже давно у меня, если бы Кристиан послал его на мой офис в Ватикане. А он указал домашний адрес на виа делла Скрофа. Значит, придется раскошелиться.

Дэнни сделал вид, что задумался, и произнес:

— А если я получу его для вас? В управлении шерифа мне выдали некоторые средства на расходы, и требуемая сумма имеется. Я посмотрю его несколько дней, а затем передам вам.

— Согласен.

Инцаги вытащил из кармана красивую визитную карточку и протянул Дэнни.

— Наверху указан номер моей квартиры в доме, который называется «Каса Клера». Я прихожу туда обычно к вечеру. Но вы всегда можете связаться со мной по мобильному, если я в это время не в церкви. Там я телефон выключаю.

— Прекрасно, — сказал Дэнни и на обороте визитной карточки детектива Фрэнка Маллера нацарапал номер своего мобильного телефона. — Вот. — Он протянул ее священнику.

— Я составлю письмо для таможни, — сказал Инцаги, — и сегодня же передам вам вместе с декларацией. Никаких проблем у вас возникнуть не должно.

Дэнни улыбнулся:

— Вы очень любезны.

— Вы тоже, — ответил священник. — Мы с вами прекрасно договорились. Услуга за услугу.

Глава 8

В Ватикан они направились пешком по лабиринту старинных улиц, очень узких и сумрачных даже в середине дня. Свернув за угол, оказывались на залитой солнцем площади, а через полминуты сворачивали за другой угол, и все предметы из золотых сразу становились серебряными.

Инцаги подвел Дэнни к пешеходному мосту через Тибр. Справа возвышалась громада замка Святого Ангела. На мосту вовсю шла торговля. Смуглокожие арабы и апатичные африканцы продавали все, от зонтиков, бижутерии и оловянных солдатиков на батарейках, ползающих на животе с ружьями в руках, до гашиша.

Они вышли на виа делла Кончилационе и влились в поток туристов, двигающихся к площади Святого Петра. Нещадно палило солнце. Площадь была уставлена складными стульями — видимо, сегодня должен был появиться папа. Римский священник и Дэнни миновали пост швейцарских гвардейцев и через боковую улочку попали в открытый внутренний двор Кортиле делла Пинье, окруженный темно-коричневыми зданиями с арками. Двор был разделен на крупные квадраты с булыжными дорожками между ними. В центре каждого квадрата находился окруженный зеленым газоном журчащий фонтан. В дальнем конце двора Дэнни восхищенно засмотрелся на гигантскую мраморную сосновую шишку примерно три метра высотой, установленную на великолепной резной капители.

— Откуда она здесь?

Инцаги пожал плечами.

— Возможно, дар или трофей.

Они направились через аркаду в здание, которое оказалось внутри таким же современным, как и старинным снаружи. Инцаги зарегистрировал себя и гостя, после чего повел Дэнни к эскалатору. Они спустились на два пролета и вошли в ярко освещенную комнату, отделенную от книгохранилища прозрачной стеклянной стеной, за которой виднелись уходящие в бесконечность ряды полок. Надпись на табличке гласила: ARCHIVO SEGRETO[32].

— Хранилище перестроили примерно лет десять назад, — пояснил Инцаги. — Здесь была ужасная теснота, особенно в секторе манускриптов. А теперь мы имеем сорок три километра металлических полок. Так что вдоль них вы можете пробежать марафон. — Священник улыбнулся. — Я удалюсь на несколько минут, чтобы все оформить.

Дэнни остался в обществе пожилой монахини. Она сидела за антикварным письменным столом и, не обращая на него никакого внимания, тихо говорила что-то в микрофон радиотелефонной гарнитуры, не отводя глаз от дорогого монитора. Правая рука периодически щелкала мышью.

Вскоре вернулся Инцаги с толстым конвертом.

— Извините, что так долго, но я решил подготовить также справку, что вы уполномочены получить для меня компьютер. Не уверен, что она необходима, но… — Инцаги засмеялся, — мы с вами в Италии, а здесь чем больше бумаг, тем лучше.

— Спасибо.

— Вы сообщите мне, когда что-нибудь выясните?

— Разумеется.

Все идет замечательно, подумал Дэнни. Самая неприятная и трудная часть работы, которую он так боялся, — лгать священнику, выдавать себя за копа, — уже позади. И все прошло совсем неплохо. Инцаги оказался добрым. Вот, даже подготовил какую-то справку.

— И сколько пробудет у вас компьютер? — спросил священник.

Дэнни задумался. Белцер не должен продержать его очень долго. Правда, файлы могут оказаться зашифрованными, и тогда потребуется время… но их же можно скопировать.

— Не очень долго, — пообещал Дэнни. — Если нам повезет и мы обнаружим какие-нибудь свидетельства… — он дал возможность фразе повиснуть в воздухе, — ну, тогда потребуется какое-то время.

Инцаги кивнул:

— Я понял. Все в порядке. У вас есть номер моего телефона, у меня — вашего.

— Верно.

— Но думаю, сегодня затевать вам это не следует.

— Что именно? — спросил Дэнни.

— Ехать в аэропорт получать компьютер, — ответил Инцаги. — Сейчас три, — он постучал пальцем по циферблату часов на запястье, — и с нашими пробками… вы не успеете.

— Таможня работает до пяти. Я узнавал.

— Да. Однако это означает, что служащие уйдут оттуда в четыре.

Он улыбнулся и повел Дэнни к эскалатору. Там они тепло распрощались, очень тепло. Священник долго жал ему руку и приветливо заглядывал в глаза. Его искренность и доброта были обескураживающими. У Дэнни даже немного испортилось настроение. По пути в отель его не покидала мысль, что сегодня он совершил какую-то подлость.

Но день еще не закончился. В небе сияло солнце, а его со всех сторон обступал Рим. Самый настоящий. Дэнни поднялся к себе в номер, принял душ. Достал из дипломата «Лучезарную гробницу» Терио, которую прислали незадолго до отъезда. Он ее даже ни разу не открыл. Книжка тонкая, с фотографией Терио на тыльной стороне обложки, той же самой, какую поместила «Вашингтон пост». Сунув книгу под мышку, Дэнни спустился в холл и вышел на улицу. Остановил такси.

— "Вилла Боргезе", — сказал он водителю и добавил: — Per favore[33].

Поездка была недолгой. Парк, как предполагал Дэнни, оказался прекрасным местом для чтения в летний день. Дивные зеленые лужайки и цветники, затененные огромными платанами скамейки. По дорожкам прогуливались влюбленные, в песочницах играли дети. Продавцы мороженого возили свои тележки. Дэнни купил стаканчик фисташкового, сел и начал читать.

Первая половина книги была посвящена зарождению движения анахоретов. Терио указывал, что на Запад монашество принес святой Антоний Египетский[34] и его последователи. У религиозных странников очень скоро появилось множество последователей. И чем более глубоким было их отшельничество, чем дальше они удалялись в пустыню, тем более многочисленными (такова ирония) оказывались их адепты. В раннем Средневековье европейское монашество сыграло весьма положительную роль, поскольку именно в монастырях удалось сохранить написанное слово, что спасло западную цивилизацию от полного невежества.

Это все интересно, но не по существу. «Вынужденных анахоретов» Дэнни нашел в главе ближе к концу книги. Терио подробно анализировал народную балладу «Замурованная жена», возраст которой перевалил за тысячу лет. Эта песня была хорошо известна всюду, от Бомбея до Бухареста. Существует более семисот ее версий на различных языках и диалектах.

В сербском варианте женщину замуровывают в крепостную стену. В Турции это караван-сарай. В Персии мост. И всегда это делалось, чтобы поймать удачу, а в случае с мостами — ради умиротворения речных духов, чтобы они не гневались на то, что люди устроили здесь переправу.

Самой трогательной Дэнни показалась трансильванская баллада, в ней рассказывалось о каменщиках, которые работали вдали от дома на постройке монастыря. Работа почему-то не ладилась. Поговаривали, будто это происки речных духов, которые не дадут им возможности вернуться домой. Однажды старший каменщик во сне услышал голос, тот сказал, что речных духов можно умиротворить, только принеся в жертву женщину. Причем именно первую женщину, которая придет к ним. Ее нужно замуровать в основание моста. Утром старший каменщик пересказал свой сон товарищам, и они сообща решили, что, мол, так тому и быть: первая женщина, которая придет к ним, должна быть погребена заживо. Проходит час, и они увидели вдалеке на дороге женщину, направлявшуюся в их сторону. Когда она подошла ближе, старшего каменщика охватил ужас. Это была его молодая жена. Несла ему еду, вино и цветы. Он молил Бога, чтобы она повернула обратно, но этого не случилось. Ее замуровали в стену, а старший каменщик умер от горя.

Терио пишет, что интерпретаций значения этой песни существует столько же, сколько и вариантов текста. Некоторые ученые-постмодернисты считают песню метафорой замужней жизни (когда женщину фигурально замуровывают в браке, чтобы сохранить ее добродетель). Другие комментаторы идут дальше. Они полагают, например, что в песне символически показано, как мусульманские завоеватели замуровали сербов.

Терио настаивает, что песню следует понимать буквально. По его мнению, в балладе «Замурованная жена» описан варварский обычай, когда женщин и детей заживо замуровывали в стены, чтобы обеспечить успех строительству какого-нибудь важного сооружения. Терио ссылается на конкретные исторические факты. Например, на то, как в стену немецкого замка Нидер-Мандершайд замуровали девственницу, или на знаменитый бременский мост.

Когда его в девятнадцатом веке сносили, то в основании нашли скелет ребенка. Подобные свидетельства были обнаружены также в процессе реконструкции английских церквей и французских соборов. Некоторые ученые уверены, что детский стишок «Лондонский мост» также имеет отношение к этому жуткому обычаю.

Дэнни сразу вспомнил его.

Лондонский мост проваливается.
Он проваливается, проваливается.
Лондонский мост проваливается.
А у меня есть подруга-красавица.
Возьму-ка я ключ и запру ее,
Запру ее, запру ее,
Мою красавицу…
Он никогда не усматривал здесь никакого смысла. Просто набор слов. Какой ключ? Куда ее собираются запереть? Теперь вдруг все стало ясно. Красавицу нужно запереть, чтобы удержать мост, сделать так, чтобы он не проваливался. Боже… У Дэнни по коже пошли мурашки.

В конце концов, это все было очень давно, тогда нравы царили жестокие. Он поднял взгляд от книги и с удивлением обнаружил, что уже вечер. В парке зажгли фонари, теперь уже редкие прохожие отбрасывали длинные тени.

Дэнни встал, осмотрелся и решил направиться к зареву огней вдалеке, где находилась пьяцца дель Пополо. Впрочем, это было не так важно. Заблудиться он не боялся, зная, что в любом месте можно поймать такси, которое доставит его в отель, где он спокойно поужинает и ляжет спать. Дэнни медленно шел по парку, зажав в руке книгу. Неужели Терио сделали вынужденным анахоретом? Похоронили заживо. Но кто?

Дэнни попытался освободиться от этой мысли, но ее сменила другая, не лучше. Если это было самоубийство и Терио замуровал себя сам, то о чемон думал? О чем думал этот человек, устанавливая на место последний шлакоблок?

* * *
С утра было жарко настолько, что шершавый воздух слегка раздражал кожу. Дэнни стоял у таможенной стойки в аэропорту Леонардо да Винчи, ожидая, когда оформят документы. За стойкой элегантный молодой человек с тлеющей сигаретой в углу рта долбил по древней пишущей машинке. Он был на редкость сосредоточен и напряженно-внимателен, словно выполнял работу чрезвычайной важности. Время от времени таможенный чиновник легонько ударял по каретке, чтобы вернуть ее в исходное положение, вглядываясь сквозь дым и продолжая стучать. Наконец остановился, очень медленно прочитал напечатанное и объявил:

— Vabene[35].

Он завертел валик, извлекая страницу. Поднявшись, чиновник толкнул бумагу через стойку к Дэнни.

— Распишитесь.

Дэнни расписался, чиновник тоже. Затем поставил печать.

— Прошу заплатить. — Чиновник указал на цифру на бумаге (1 483 000).

Дэнни достал пачку купюр, полученных утром в банке, и отсчитал нужную сумму. Чиновник рассортировал купюры и убрал в ящик под стойкой. Запер ящик, пробормотал что-то непонятное и исчез в задней комнате. Через минуту он вернулся с коробкой, держа ее так, будто это была какая-то драгоценность.

— Grazie![36] — поблагодарил Дэнни.

— Prego![37] — ответил чиновник.

Дэнни уселся на заднее сиденье такси, коробку с компьютером положил рядом. Он намеревался переслать его Белцеру по службе «Федерал экспресс», но неожиданно ему пришло в голову, что следует предварительно скопировать файлы. «Федерал экспресс» — компания надежная, но всякое может случиться. И если компьютер пропадет, Дэнни потеряет огромную кучу денег.

Он попросил водителя остановился у небольшого элегантного магазина офисного оборудования на виа дель Корсо и через десять минут вернулся в машину с коробкой дискет и пачкой почтовых наклеек. Поднявшись к себе в номер, сел на диван и с помощью ножа для конвертов осторожно вскрыл коробку.

Компьютер был знакомый. Ноутбук «Синкпэд» фирмы «Ай-би-эм» в черном футляре, обтянутом синтетической тканью, со всеми принадлежностями, включая внешний дисковод и переходники для итальянских разъемов. Чтобы все наладить и запустить, потребовалось не больше пяти минут.

Дэнни сразу перешел в корневой каталог, где обнаружил дюжину директорий, содержащих текстовые файлы. Прикладные системы его не интересовали. Он переписал нужные директории на дискеты и скопировал на них текстовые файлы. Уложил дискеты в конверты с символикой отеля, надписал и сунул в свой рюкзак, а ноутбук упаковал в коробку.

Пришло время звонить Белцеру. Получить заработанное. Дэнни набрал номер мобильного телефона. В трубке стояла тишина, иногда прерываемая отдаленными электронными трелями. И наконец:

— Prego.

— Можно попросить к телефону мистера Белцера?

Голос потеплел.

— Дэниел! Друг мой! Ну, какие впечатления от Вечного города?

— Сногсшибательно! Я просто потрясен!

— Чудесно! И у вас есть для меня новости?

— Да, — быстро ответил Дэнни. — Хорошие.

— Вот как! Значит, вы уже виделись со священником?

— Даже лучше. У меня компьютер.

— Поразительно!

— Теперь скажите, как его к вам переправить. — Дэнни застыл с ручкой в руке. — Я подумал, что это можно сделать по «Федерал экспресс».

Белцер усмехнулся.

— Думаю, да. Но есть более простой способ.

— Какой?

— Просто возьмите и поднимитесь ко мне в лифте.

— Что? — Дэнни показалось, что он ослышался.

— Я сказал, что вы можете принести его ко мне на третий этаж.

Наверное, он шутит, подумал Дэнни, а потом решил, что нет. В таком случае что он здесь делает? Живет. И как долго? Его беспокоило то, что Белцер остановился в том же самом отеле в то же самое время и ничего не сообщил, будто это в порядке вещей. «Может, это его любимый отель? Поэтому и меня поселил сюда же? А в Рим приехал… по делам. Впрочем, какая разница. Ведь это только облегчает мне работу».

— Какой ваш номер? — спросил он.

Белцер усмехнулся.

— В моем распоряжении весь этаж. — Белцер на секунду замолчал и пояснил: — Это из соображений безопасности. К тому же я люблю уединение, так что пусть будет несколько лишних комнат.

Ничего себе несколько лишних комнат! По пять сотен баксов в сутки.

— Я сейчас поднимусь, — произнес Дэнни.

Как только двери лифта раскрылись на третьем этаже, к нему подошел квадратный человек в черном деловом костюме. В конце коридора стояли еще двое. Почтительно поклонившись, он показал, куда идти.

Белцер принял Дэнни в библиотеке, обставленной антикварной мебелью.

— Дэнни! — воскликнул он, обходя великолепный письменный стол, чтобы пожать руку. Белцер был в прекрасно сшитом темном костюме и очках с серыми стеклами. Не совсем солнечные, но достаточно темные, чтобы не различить глаза. — Вы не представляете, как я рад вас видеть. В самом деле. — Адвокат взял Дэнни за локоть и повел к овальному столу у окна. — Это оно?

— Да. — Дэнни передал коробку и устроился в кожаном кресле.

Обнаружив, что коробка вскрыта, Белцер вопросительно поднял брови.

— Я захотел убедиться, что там лежит именно ноутбук, — объяснил Дэнни.

Белцер кивнул и сел за стол. В библиотеку вошел официант с прохладительными напитками.

— Может, хотите кофе? — спросил Белцер. — Или сигару?

Дэнни улыбнулся.

— Спасибо, не нужно.

Белцер отпустил официанта и вытащил ноутбук из коробки. Раскрыл, включил в сеть. Примерно через минуту прозвучали фанфары и пальцы адвоката забегали по клавиатуре.

Чем именно занимается Белцер, определить было трудно, поскольку Дэнни экрана не видел, но догадывался, что адвокат рыщет по директориям в поисках чего-то конкретного. Или он просто забрасывает невод наудачу?

Прошло пять минут, десять. Время от времени Белцер останавливался, чтобы прочитать или перечитать интересный фрагмент. Дэнни особенно за ним не следил. Просто сидел, осматривая стены, обшитые ореховыми панелями, суммируя в уме часы. Хотелось бы поточнее вспомнить, что сказал тогда адвокат насчет компьютера. Кажется, вроде: «В дополнение к почасовой оплате я вам дам десять тысяч долларов на случай, если священник согласится продать компьютер. В таком случае оставшуюся сумму можете оставить себе».

Дэнни глотнул воды и подсчитал. Полтора миллиона лир — это примерно шестьсот семьдесят пять долларов. Именно столько он заплатил за ноутбук на таможне. Куда отнести эти деньги? К расходам? Или… "Не жадничай, — упрекнул он себя. — Неужели тебе мало, если Белцер оплатит только часы? Разве это работа? А за десять штук я просто не знаю, что нужно сделать — очевидно, подвергнуться смертельной опасности. Так что не причисляй эту сумму к расходам. В общем, получается… примерно девять тысяч долларов. Если только Белцер не захочет оставить ноутбук у себя. Тогда придется купить его у священника. Ну и сколько стоит ноутбук? Подержанный. Штуку? Это у нас. А в Италии? Две?

В любом случае… по самому худшему сценарию, то есть если Белцер оставит ноутбук у себя, я наварю семь с половиной тысяч баксов плюс часы. Это составит восемь девятьсот с чем-то. Все вместе, наверное, штук пятнадцать. Уже достаточно для видеосистемы. По крайней мере недостающую сумму можно спокойно занять у родителей".

Белцер возился с компьютером еще минут пять. Дэнни начинал что-то говорить, мол, мне оставаться или уйти, но адвокат, не отрывая взгляда от экрана, делал жест, чтобы тот подождал.

Наконец Белцер открыл дипломат, стоящий на полу рядом со толом, и извлек оттуда компакт-диск. Вставил в компьютер и заработал на клавиатуре. Вскоре заскрежетал жесткий диск. В библиотеке, обставленной в стиле девятнадцатого века, этот пульсирующий шум звучал неуместно. Что-то копирует, решил Дэнни. Прошло еще несколько минут, Белцер выключил компьютер и закрыл крышку.

— Мне с вами очень повезло, — промолвил он, одаряя Дэнни широкой улыбкой.

Дэнни покраснел.

— Спасибо.

Белцер усмехнулся и снял затемненные очки, оставляя их в руке. Дэнни уже привык, что этим адвокат подчеркивает важность момента.

— Нет. Это я вас должен благодарить. Если бы вы не нашли квитанцию «Федерал экспресс» среди мусора, то дело бы существенно осложнилось.

Дэнни пожал плечами.

— Я отдавал себе отчет, — продолжил Белцер, — что вы человек смышленый, изобретательный, работаете очень быстро. А теперь вот вижу, что вы еще и везучий. Для вас не существует никаких препятствий. Это редкость.

— Спасибо, — смущенно пробормотал Дэнни. Он посмотрел адвокату в глаза и отметил, что они у него не карие, как показалось при первой встрече, а цвета болотной тины.

— Так вот… я подумал: а не пора ли мне изменить ваш статус?

— Как же?

— А так, чтобы вы стали моим штатным сотрудником.

— Спасибо, — быстро проговорил Дэнни, — но… я не думаю, что такое возможно. Дело в том, что для меня это… вроде как побочный заработок. — Он замолчат, готовясь упомянуть об искусстве и о том, как оно для него важно, но адвокат произнес:

— Послушайте меня внимательно. Вы станете очень много зарабатывать, я вам обещаю. Работа будет связана с поездками, разумеется, только первым классом, и вообще, думаю, она не покажется вам слишком обременительной.

Дэнни задумался. Путешествовать он любил, особенно первым классом. Такое случилось с ним только один раз, совсем недавно, но очень понравилось.

— И куда надо ездить? — спросил он.

— У моего клиента широкие интересы. Лондон, Москва, Токио… Лос-Анджелес. Куда угодно. Вы возглавите отдел чрезвычайных ситуаций, возможно, состоящий из одного человека. При возникновении подобной ситуации вы садитесь в самолет и летите. Подчиняться будете лично мне. Работа интересная, как раз для вас. Пройдет год или два — не понравится, уйдете. — Белцер снова надел очки и откинулся на спинку кресла, словно предлагая Дэнни все хорошенько обдумать.

И он принялся обдумывать. Причем без арифметики здесь было не обойтись. «Итак, если даже останутся те же сто долларов в час, то за сорок часов в неделю, за пятьдесят две недели это будет… Ого, двести штук в год! Неплохо для двадцатишестилетнего художника. Представляю, как обрадуется Кейли. Но ведь я перестану быть художником, и…»

Дэнни посмотрел на Белцера.

— Вам не нужно решать это немедленно, — произнес адвокат. — Подумайте пару дней и дадите мне ответ в уик-энд.

— Уик-энд?

— Мы поговорим об этом в Сиене. Я хочу, чтобы вы приехали туда на Палио.

— А что такое Палио?

— Вы не знаете? — Адвокат улыбнулся и подался вперед, поставив локти на стол. — Это самые старинные и самые зрелищные лошадиные скачки в мире. Они проводятся дважды в год на Кампо, самой красивой площади в Италии, имеющей форму морской раковины. Каждая контрада выдвигает на скачки свою лошадь и…

— А что такое контрада?

— Сиена поделена на районы, которые называются контрады. — Белцер засмеялся. — В старые времена контрады враждовали друг с другом. Там разыгрывались драмы в стиле «Вестсайдской истории» или «Ромео и Джульетты». В общем, Монтекки и Капулетти. Сигнал к началу скачек подает выстрел из пушки. На Кампо набиваются пятьдесят тысяч человек. Стоят плечом к плечу. Неоседланные лошади бегают по кругу. Жокеям приходится проявлять большое мужество и обладать не меньшим мастерством.

— Как интересно!

Белцер снова снял очки и наклонился к Дэнни.

— Восхитительно. Италия в этот момент вся замирает. Мне кажется, для художника, такого, как вы, это и есть жизнь. Бешеный темп, дикие страсти, возможно, даже кровь. — Мутные глаза Белцера вспыхнули.

«Не знаю, — подумал Дэнни. — Лично для меня жизнь — совсем другое. И вообще, мне очень хочется поскорее получить свои денежки, купить билет на ближайший рейс, вернуться в Штаты и упасть в постель с Кейли. А потом снова…»

— Там вы увидите Зебека — он хочет познакомиться с вами, — и мы сразу же выпишем вам чек. Вернее, он будет готов к вашему прибытию.

Дэнни не знал, что сказать. Адвокат усмехнулся.

— Отдохнете пару деньков. А почасовые вам будут продолжать начисляться плюс расходы.

— Дело не в этом, — вздохнул Дэнни. — У меня там приближается выставка…

Белцер нахмурился.

«Я выгляжу неблагодарным, — подумал Дэнни. — Адвокат такой щедрый, и потом… если я не поеду за чеком, то когда они его мне пришлют? Будет ли там именно та сумма? Или Белцер решит пересмотреть размеры своей щедрости? И Зебек… интересно с ним познакомиться. Вдруг он коллекционирует произведения искусства?»

— Хорошо, — кивнул Дэнни, — я приеду. Ведь не каждый день посещаешь Италию.

— Чудесно, — промолвил Белцер. — Я буду ждать вас завтра в восемь вечера. Ужин на воздухе, прямо на Кампо. Это особенный вечер, накануне скачек.

— А как я вас найду?

— Отправляйтесь на Кампо и ищите палаццо Ди Павоне. Столики будут поставлены внизу. Вы увидите флажки.

Дэнни поискал в карманах ручку.

— Не нужно ничего записывать, — сказал Белцер. — Палаццо Ди Павоне знает любой. Ищите длинный балкон с павлинами. На Кампо он единственный.

Дэнни вспомнил, что говорил Инцаги об ангеле-павлине.

— У вас там живые павлины… прямо в городе?

Белцер рассмеялся.

— Ничего удивительного. Собак в городе держат, почему нельзя павлинов? Чем они хуже? Вот Зебек и воспользовался случаем. Как только представилась возможность, купил дворец шестнадцатого века, для полного комплекта. — Заметив недоумение на лице Дэнни, Белцер пояснил: — Я забыл, что вы не знаете итальянского. Дело в том, что каждая контрада имеет символ. Чаще всего это животное или птица. У контрады, где живет Зебек, символом является павлин. По-итальянски «павоне». Как вам известно, фирма, которой он владеет, называется «Система Ди Павоне», и ее центральный офис находится в Сиене. Так что приобрести палаццо Ди Павоне, дворец Павлинов, было просто делом чести. В общем, павлин у Зебека вроде торговой марки. — Белцер уперся тростью в пол и поднялся.

— А что с компьютером? — спросил Дэнни, тоже вставая.

Адвокат бросил на коробку безразличный взгляд.

— Я обещал священнику вернуть его.

— Ну так верните. — Белцер посмотрел на свой «Роллекс». — Да, чуть не забыл. — Он извлек из кармана пиджака коричневый конверт и протянул Дэнни.

— Что это?

— Ваш билет на rapido[38] до Сиены. Уходит с вокзала Термини в десять тридцать две утра. А это бронь в отель. Конечно, хотелось бы поселить вас в центре, но во время проведения Палио город переполнен, и я рад, что вам досталось хотя бы это. А то ведь многие ночуют в палатках.

Дэнни пробормотал слова благодарности.

— Завтра в восемь, — напомнил Белцер, пожимая ему руку. — А на следующий день вы будете наблюдать скачки вместе с нами с балкона. Незабываемое зрелище!

* * *
Утром Дэнни сидел за столиком в ресторане отеля и, уставившись в одну точку, медленно пережевывал завтрак. Много о чем следовало подумать, а в голове вертелся рефрен старой песенки:

Мне остаться
Или уйти?
«С одной стороны, у меня своя жизнь, значит, надо ехать домой и работать, работать, работать. Это самое правильное. Может, удастся купить видеосистему, кто знает. Достаточно зарабатывать, чтобы иметь возможность продолжать работать, — вот предел мечтаний настоящего художника. Если я когда-нибудь добьюсь настоящего успеха, это будет прекрасно. Но главное — работа. Не деньги».

— Еще кофе, синьор Крей?

Дэнни поднял голову и кивнул:

— Пожалуйста.

Официант снова наполнил чашку.

«А с другой стороны… я бы взялся за эту странную работу. Разумеется, не навсегда. Поработаю некоторое время, приобщусь к миру частных самолетов и шикарных отелей с бельгийским шоколадом на столе. Ведь именно это мне предлагает Белцер — шанс пожить на широкую ногу».

Соблазнительно… Но, прежде чем поддаваться искушению, следовало ответить на кое-какие вопросы. Например, о самой работе. Опыт Дэнни, правда весьма ограниченный, подсказывал, что богатые редко воюют достойными средствами и «за правое дело». Такова правда жизни.

И в деле Белцера Дэнни не имел возможности выяснить, кто прав, а кто виноват. Он даже не знал истинного существа дела. А теперь вопрос: действительно ли это так важно, чью сторону он занимает? Прежде ему казалось, что важно, но теперь, когда Белцер сделал предложение, Дэнни начал сомневаться, что все его так называемые положительные качества, нравственность, добродетель и прочее, существуют не столько по причине целостности его натуры, сколько из-за отсутствия возможностей. А если он не такой уж хороший, каким всегда себя воображал, а плохой, у которого еще не было шанса обнаружить дерьмо, находящееся внутри? Просто за его добродетели еще никто не предлагал хорошую цену.

Дэнни глотнул кофе, полюбовался кремовой фарфоровой чашечкой. Все, связанное с Белцером, ему было непонятно и настораживало. Возня с компьютером Терио, павлины… Тянуло даже перекреститься.

Расстроенный, Дэнни расплатился и вернулся к себе в номер. Достал из-под кровати ноутбук Терио, положил на диван и включил, надеясь обнаружить в файлах нечто такое, что помогло бы ему решиться. Но файлов никаких не было. Ничего.

Дэнни вгляделся в пустой экран. Неужели сломался? Вроде не должен, ведь вчера у Белцера работал. Он захлопнул крышку и снова включил. То же самое. Дэнни долго сидел на диване с ноутбуком на коленях, пытаясь вспомнить, что вчера делал Белцер. Вставлял какой-то компакт-диск, это точно. Копировал файлы? Потом заскрежетал дисковод…

Наконец Дэнни понял. Белцер не копировал файлы. Он реформатировал жесткий диск с помощью какой-то специальной программы, когда после записи все файлы на диске стираются. Вот для чего понадобился компакт-диск.

Это открытие Дэнни ошеломило. Когда он полностью осознал значение действий Белцера, стало ясно, на чьей стороне он играет. На неправой. И то, что поручил ему адвокат, — вовсе не расследование, а пособничество. Никакой клеветнической информации о Зебеке Терио не распространял, поскольку в этом случае Белцер должен был скопировать файлы, прежде чем отдавать компьютер Инцаги. Это были бы свидетельства «злодейства» Терио. А вместо этого адвокат их стер.

Теперь до Дэнни дошло. Его использовали как простака, марионетку. Адвокат Белцер платил ему не за смышленость и изобретательность — «Ассоциация Феллнер» была много смышленее и изобретательнее, — он платил ему за наивность. В «Ассоциации Феллнер» быстро бы раскусили его замыслы. Первое, что сделали бы в детективном агентстве, — это проверили по системе «Нексис» насчет клеветы против Зебека. И если бы оказалось, что клиент врет, они бы сразу же отказались от дела.

Дэнни разозлился настолько, что даже покраснел. У него был легкий, покладистый характер, но в глубине души он продолжал оставаться ирландцем. И, когда ему наступали на больное место, это грозило непредсказуемыми последствиями. Маму это очень беспокоило. «Дэнни, ты похож на сломанный молоток. Когда соскакиваешь с ручки, то сам не знаешь, по кому ударишь».

Но сейчас он знал, по кому ударить. Ему хотелось прибить Белцера. Но это невозможно, да и не нужно.

Он отодвинул компьютер. Откинулся на диван, уставился в потолок. Что теперь? Идти на конфликт с Белцером бессмысленно. Следует продолжать игру, получить деньги и мирно разойтись. «Спасибо за предложение, мистер Белцер, оно довольно интересное, но мне необходимо готовить выставку. Чао!»

«Но я его все равно одурачу, — подумал Дэнни. — У меня же есть дискеты, значит, файлы можно восстановить. Белцер о дискетах ничего не знает. А священник получит то, что посылал ему Терио. Может, там не было никакого послания, просто подарок другу, и все. В таком случае отец Инцаги сам сотрет эти файлы с жесткого диска».

Но они имеют какое-то значение, иначе бы Белцер не стал их стирать. Дэнни Крей не знал, почему адвокат так поступил, и не хотел знать. Он передаст ноутбук с восстановленными файлами священнику и этим хотя бы как-то успокоит свою совесть. А потом постарается поскорее обо всем забыть.

* * *
Все было не так просто, как казалось. Белцер реформатировал жесткий диск, разрушив не только текстовые файлы Терио, но также и операционную систему «Windows». Вначале нужно было восстановить ее. До сих пор Дэнни этого никогда не делал. Лучше, если займется специалист.

Одно из преимуществ жизни в шикарном отеле — возможность получить что угодно. Любую нужную информацию, забронировать билеты — в общем, все и в любое время. В отеле этим занимался Джорджио. Дэнни изложил ему свою проблему и вернулся в номер, а через час в дверь постучал невысокий молодой человек с дипломатом, набитым пиратскими копиями различных программ, в том числе и операционной системы «Windows-98».

На ее установку потребовалось немногим более получаса. Когда работа была закончена, Дэнни дал парню сто долларов и закрыл за ним дверь. После чего восстановил все файлы, удаленные Белцером. Затем позвонил Инцаги.

— Быстро у вас получилось, — удивился священник. — Я думал, вы продержите его по крайней мере несколько дней.

— Ничего интересного там для нас не оказалось, — сказал Дэнни. — Как мне его вам передать? Дело в том, что завтра я уезжаю. Послать по «Федерал экспресс»?

— Конечно, можно… а… куда вы уезжаете? Обратно в Штаты?

— Нет, в Сиену.

— На Палио! Понятно. Красивый город, я вам завидую. Обязательно посмотрите собор. Великолепное сооружение. Такого же уровня, как и собор Святого Петра.

— Обязательно.

— А как вы поедете? — спросил священник после паузы.

— Поездом.

— Хм… в таком случае… утром я еду во Фрискати и мы могли бы встретиться на вокзале Термини.

— А где?

— Давайте у информационного табло в главном зале. Когда у вас поезд?

— В десять тридцать две.

— Тогда встречаемся в девять сорок пять. Только вы… — Инцаги замолчал.

— Что?

— Остерегайтесь детей.

— Каких детей?

— Цыганских. Они очаровательны, но очень быстро очистят ваши карманы.

Глава 9

На вокзале было людно, пыльно и шумно. Дэнни и священник сели за столик в кафе неподалеку от выхода к поездам. Инцаги обернул вокруг кисти ремешок футляра ноутбука. На всякий случай. По вокзалу рыскали дети-воришки, высматривая открытые сумочки и оставленный без присмотра багаж. Глотнув кофе, он поморщился:

— Не очень хороший.

Дэнни кивнул, не слушая Инцаги. Он задумался, забыв на мгновение обо всем — о человеке, сидящем напротив, вокзальной суете, поездке в Сиену, Палио и предстоящем разговоре с Белцером, где он скажет: спасибо, но я… и так далее. Он находился сейчас в нескольких тысячах миль от этого места, покупал видеосистему в магазине на Нижнем Манхэттене.

— Да, детектив, на любой заправочной станции в провинции вам сварят лучший кофе, — произнес Инцаги. — Мне стыдно, что я итальянец.

Дэнни вздрогнул. Слово «детектив» вернуло его к действительности, обратно в Италию. Он поднял взгляд на священника.

— Понимаете… я должен сообщить вам кое-что.

Инцаги настороженно вскинул брови.

— Я вас слушаю.

— Дело в том… что я вообще-то не совсем детектив. То есть, конечно, детектив, но…

— Что?

— Частный детектив, — закончил Дэнни.

В глазах священника мелькнуло любопытство.

— Я не сотрудник управления шерифа округа Фэрфакс, — уточнил Дэнни.

— Но… — Инцаги вскинул руки и опустил, — но ваше удостоверение… я его видел. Там написано: округ Фэрфакс. Виргиния. И потом… вы выкупили для меня это. — Он похлопал по компьютеру.

Дэнни кивнул:

— Верно. Но меня зовут Дэнни Крей. И на самом деле я художник, скульптор. Подрабатываю в частном детективном агентстве, чтобы свести концы с концами. А эту работу взялся выполнять частным образом. Извините, что пришлось прибегнуть к такой уловке.

Инцаги был удивлен, но не рассержен.

— И кто вас нанял?

Отвечать на этот очевидный вопрос не хотелось, но пришлось. Дэнни рассказал о Белцере и Зебеке. Покрутил пальцем у виска.

— Я поступил глупо, очень глупо. Думал только о деньгах. А когда Белцер затянул меня в свою паутину, пришлось стать «детективом Маллером».

Инцаги нахмурился. Откинулся на спинку стула, забарабанил пальцами по столу.

— Вот цыгане так же используют детей.

— Как?

— Спекулируют на людской доброте. Наивности.

Дэнни со смущенным видом опустил голову.

— Он предложил мне приличные деньги, так что с моей стороны это не было простодушием. Я сознавал, на что иду.

Священник улыбнулся.

— Я имел в виду не вас, а себя.

Дэнни смутился еще сильнее. Он отодвинул стул и начал подниматься.

— Да… я вас понимаю.

Священник взял его за руку.

— Садитесь. Я вовсе не обижен. Компьютер у меня, и самое главное, вы сочли возможным рассказать мне правду.

— Спасибо. — Дэнни перевел дух и сел.

— Но вам следует проявить осторожность, — продолжил священник, наклоняясь ближе.

— Я скоро буду дома.

— Нет. Скоро вы будете в Сиене. А дома позже. Так вот, в Сиене вам следует быть осторожным.

— Спасибо, постараюсь.

Священник внимательно посмотрел на него.

— Позвольте вас спросить: вы об этом Зебеке что-нибудь знаете?

— Почти ничего.

— Я так и думал. — Инцаги кивнул. — Эта фамилия редко упоминается в прессе, разве что в списках.

— В каких списках?

— Самых богатых и могущественных людей Италии. Они всегда идут по алфавиту: Анджелини, Берлускони, Зебек и так далее. А он ведь даже не итальянец.

— Неужели?

Священник усмехнулся.

— Зереван Зебек — турок, хотя живет в Италии уже много лет. — Заметив на лице Дэнни растерянность, он добавил: — И никакой клеветнической кампании против него в прессе не было.

— Вы уверены?

— Абсолютно. В Италии о нем вообще мало публикаций. Я могу вспомнить только фотографию в газете «Монд», где он снят на благотворительном обеде в Милане в поддержку чего-то, кажется, борьбы со СПИДом, и списки. Вот и все.

— Но если он такой богатый… — протянул Дэнни.

— Ходят слухи, будто Зебек связан с мафией, — прервал его священник. Увидев, что Дэнни побледнел, он произнес: — Или еще хуже.

— Что же может быть хуже?

— Он турок, а значит, все может быть гораздо хуже.

— Не понимаю.

— В этой стране некоторые богатые кланы владеют банками, полями опиумного мака, военными заводами и компаниями грузовых перевозок. Внешне все выглядит вполне респектабельно — партнерство с западными корпорациями и прочее. Но думаю, если копнуть глубже, то можно нащупать их связи с военными группировками в Ливане по обе стороны «Зеленой линии»[39], албанскими бандитами, экстремистскими группировками в Ираке, Иране, Сирии и даже в Америке. Разумеется, контрабанда. По сравнению со всем этим наша мафия — институт благородных девиц.

— Откуда вам известно?

— Читаю «Монд».

— И вы думаете, что Зебек…

Священник вздохнул.

— О Зебеке я знаю только то, что ничего о нем не знаю. Мистер Зебек — загадка, как, впрочем, и вы тоже.

— Почему я? — удивился Дэнни.

— Потому что мне по-прежнему не известно, зачем вам понадобился компьютер.

— Компьютер понадобился не мне, а Белцеру. Для того, чтобы стереть кое-какие файлы.

— Теперь понятно, — грустно проговорил священник. — Дело в том, что Кристиан тогда сказал, что оставил в ноутбуке для меня материалы к своей незаконченной работе. Хотел, чтобы я их прочитал. На их основе я подготовил бы его посмертную публикацию. А теперь это невозможно.

— Возможно, — успокоил его Дэнни. — Перед тем как передать ноутбук Белцеру, я скопировал файлы на дискеты. Он об этом не знает. Я полностью их восстановил.

Инцаги просиял.

— Это очень любезно с вашей стороны. Но… сейчас я почти уверен, что ехать в Сиену вам не следует.

— Что вы, святой отец! — запротестовал Дэнни. — Как же не ехать! Ведь меня там ждут деньги. И я поеду. Обязательно.

* * *
Жемчужина Тосканы, куда Дэнни прибыл рано утром, сразила его наповал. К такой красоте он не был готов. Сиена напоминала драгоценный камень, вправленный в золотистый пейзаж, центральное место в котором занимали три живописных холма. Дворцы с причудливыми башнями, оливковые рощи, фермы.

На вокзальной площади он нашел такси — старый «фиат», — сел на заднее сиденье. Водитель, невысокий, смуглый, с ярким шелковым шарфом на шее, сразу врубил максимальную скорость, пустив машину по узкой дороге, спиралью поднимающейся на холмы. Опоясанная старинными каменными стенами, Сиена то возникала, то пропадала из вида.

— Вы приехали на Палио? — спросил водитель. Пурпурно-зеленый шарф с золотым драконом выглядел странно на фоне выцветшей футболки и серых брюк. Видимо, он что-то означал.

— Да, — ответил Дэнни, повышая голос, чтобы перекричать шум двигателя. — На Палио.

Водитель подергал конец шарфа.

— Драго, — объявил он, посмотрев в потрескавшееся зеркало заднего вида, чтобы увидеть реакцию пассажира.

Дэнни тоже решил обозначить свое подданство.

— США, — произнес он и слегка подергал ворот своей рубашки.

Водитель засмеялся и резко повернул руль направо, потом налево. Черный «рено» прижал его к обочине. Изрыгнув поток ругательств, водитель повернулся, чтобы наказать автомобиль-обидчик укоряющим взглядом. Пришла очередь выругаться Дэнни, когда встречный грузовик выскочил из-за поворота и чуть не столкнулся с ними лоб в лоб.

— Драго, — сказал таксист, — по-английски «дракон». Это символ нашей контрады. Мы выиграем. — Он убрал руку с руля и поцеловал щепоть. Потом снял другую, чтобы сделать экспансивный жест. — Я видел нашего коня. Настоящий зверь.

Дэнни очень хотел, чтобы таксист положил руки на руль. Когда машина наконец влетела в выложенный булыжником двор отеля, его радость по этому поводу вылилась в большие чаевые, хотя в пути он по меньшей мере дважды подвергался смертельной опасности, что, впрочем, для Италии было нормальным явлением.

Отель располагался на склоне холма над оливковой рощей. У Дэнни дух захватило от восторга. Зарегистрировавшись, он направился к себе в номер с окнами, выходящими на тихий двор, где стены были увиты вьющимися розами. Жужжали пчелы, пели птицы, журчала вода. Повсюду стояли терракотовые кадки с цветами и вьющимися лозами. Воздух пропитался ароматом роз и лаванды.

Номер Дэнни понравился. В комнатах царила приятная прохлада, потолок был выложен темными деревянными брусами, в углу камин, ванная комната отделана розовым мрамором. Ему не терпелось посмотреть город, но он решил вначале немного перекусить.

Паулина Пасторини возникла, когда Дэнни уже заканчивал второй бокал «Кампари-соды», блуждая взглядом по оливковой роще внизу. Увидев его, она помахала рукой и, умопомрачительно покачивая бедрами, пересекла веранду.

Она была в оранжевом платье на бретельках, белых босоножках на высоких каблуках, глаза спрятаны за дорогими солнечными очками. Если добавить ко всему еще ее великолепные волосы и кожу — кофе с молоком, — то эффект был сногсшибательный. «Дэнни, — прошептал внутренний голос, — тебе лучше провести время в Сиене одному. Без нее. Но раз уж она здесь, веди себя сдержанно… берегись, Дэнни, берегись». Но он к этому голосу не очень прислушивался, вернее — совсем его не слышал, настолько восхитительна была эта женщина.

— Вот мы и снова встретились. Могу я составить вам компанию? — Паулина блеснула зубами, отбросила назад волосы и, не дожидаясь ответа, отодвинула стул.

Тут же возник официант.

— Синьорина?

Паулина сказала что-то по-итальянски. Официант кивнул и удалился, а она мягко улыбнулась, глядя на Дэнни поверх солнечных очков. У нее глаза как у олененка Бэмби, подумал он.

— Надеюсь, вы вели себя примерно? — спросила она.

Дэнни заерзал на стуле, лихорадочно соображая, что бы произнести такое умное.

— Я полагаю, да.

Паулина засмеялась.

— А вы приехали на Палио? — промолвил он.

Паулина отрицательно покачала головой.

— Я приехала к вам. — Она на мгновение замолчала. — Чтобы показать Сиену, переводить… в общем, помогать.

Официант принес бутылку «Гриджо» и два бокала. Наклонил ее к Паулине, ожидая одобрения. Она кивнула. Он быстро открыл бутылку и налил немного вина в ее бокал. Когда Паулина, попробовав вино, в шутливом восторге чмокнула губами, официант засмеялся, Дэнни тоже.

День начинался замечательно, просто великолепно. Его со всех сторон окружала красота — природа, город где-то совсем рядом и женщина. Вот, оказывается, что значит быть богатым, думал Дэнни. Это когда жизнь сплошная П-а-у-л-и-н-а.

Допив бутылку почти до конца, они сели в машину Паулины — белую «ланчию» — и поехали вниз, в город. Она прекрасно вела автомобиль, в сто раз лучше таксиста, осторожно переключая скорости на поворотах. Дэнни обнаружил, что смотрит на ее ноги, и отвернулся.

— Я слышала, вы художник, — сказала Паулина.

Он кивнул.

— Синьор Белцер говорит, что вы хороший художник. Настоящий Пикассо.

Дэнни усмехнулся.

Паулина улыбнулась.

— Это его слова. Я только передаю. — Она сделала паузу. — Мы с вами походим по городу. Здесь есть на что посмотреть. И вообще я могу показать вам такое… вы будете просто ошеломлены.

Паулина произнесла это таким чувственным тоном, что фраза получилась двусмысленной.

Разумеется, она повела Дэнни в собор, где он осмотрел знаменитый придел и рельефы Донателло, полюбовался на изысканный мраморный тротуар у входа, а также в палаццо Публико[40] со знаменитыми фресками «Власть Хорошая и Плохая».

Потом Паулина стала рассказывать о Палио.

— Сиена не такой уж большой город. В семнадцати контрадах живут шестьдесят тысяч человек. — Она посмотрела на Дэнни. — Вам известно, что такое контрада?

— Городской район, — ответил он.

— Удивительно! — восхитилась Паулина. — Американцы ничего об этом не знают. Так вот, между контрадами существуют четкие границы, и каждая имеет свою часовню, музей и общественный клуб. У каждой есть свой собственный покровитель-святой и символ.

— Например, дракон.

— Да, дракон. Есть также пантера, волк, но символами контрад являются не только хищники. Это не как в спортивных командах в Штатах, где символы должны быть сильные, быстрые и безжалостные. Здесь иначе. — Она мелодично засмеялась. — Совсем иначе.

— А как же?

— Некоторые контрады выбрали своими символами гуся, улитку, а также волну, лес и даже гусеницу. — Паулина снова захихикала, и Дэнни решил, что это, наверное, результат действия вина. — И гусеница не такая симпатичная, как персонаж «Алисы в Стране Чудес». У нее нет ни полосок, ни причудливых усиков. Просто зеленый помидорный червь.

— Вылезает оттуда.

— Я не шучу. — Она постучала по бицепсу Дэнни пальчиком с превосходно наманикюренным ногтем. — Вы сами увидите. Уроженец здешних мест предан своей контраде навсегда. Если ты улитка, значит, навек улитка, то же и с остальными. Девушка выходит замуж, уезжает из своей контрады, но остается ее подданной.

— А вы? — спросил Дэнни. — Вы из какой контрады?

— А я… девушка с окраины.

* * *
Паулина повела Дэнни в часовню Пикколомини посмотреть ранние работы Микеланджело. Когда они вышли на улицу, оказалось, что солнце уже скрылось за холмами, оставив город в тени.

— Пойдемте на Кампо, — предложила Паулина и, взяв Дэнни за руку, повела по лабиринту небольших улочек. — Мы сейчас на территории контрады Онда, — пояснила она. — То есть волны.

Флаги с символикой контрады (чередующиеся цвета, белый и ярко-синий) свисали с каждого балкона. Точно так же были украшены декоративные цветочные горшки, двери, основания фундаментов зданий. Посмотрев на уличный фонарь впереди, Дэнни засмеялся. Он имел форму рыбы. Стилизованная рыба прыгала по стилизованным волнам.

— А вы знаете, — произнесла Паулина, — что социологи со всего мира приезжают сюда изучать систему контрад? Говорят, в древности контрады были племенами. Что-то наподобие большой семьи, где все родственники. Они заботились друг о друге и воевали с другими контрадами. А теперь, мне кажется, соперничество между ними объединяет город.

Они миновали небольшую площадь, где дети в шарфиках с символикой Палио играли в футбол красным резиновым мячом.

— А скачки? — спросил Дэнни.

— Они проводятся дважды в год, — ответила Паулина. — В одни и те же числа, не важно, выпадают они на выходные или нет. Второго июля и шестнадцатого августа. И не все контрады принимают участие. Мест хватает только для одиннадцати. Так что в июле соревновались шесть, которые не принимали участия в августовских скачках прошлого года, плюс еще пять, вытянувших жребий. А в августе другие шесть плюс еще пять, которые вытянут жребий.

— И что это такое? Просто пышное зрелище? Или честные скачки?

— Шоу необычное. Здесь гибнут лошади, иногда жокеи. Случается, и зрители.

— Неужели?

— К скачкам контрады относятся очень серьезно, ведь этому действу уже тысяча лет. Целая неделя праздника. Зрелище. Спектакль. Сегодня последний вечер перед скачками, и кое-что вы увидите сами. Средневековые обряды не забыты до сих пор — песни, бросание флагов. Правда, все вполне цивилизованно. Когда же пушечный выстрел подаст сигнал к началу скачек… вот тогда ни о какой цивилизованности или честности не может быть и речи. Жокеям предстоит проскакать всего три круга вокруг Кампо, без седел, а собравшиеся в центре площади пятьдесят тысяч человек будут орать что есть мочи. Причем длится все каких-то полторы минуты.

— Вы сказали что-то об отсутствии честности. Я не понял.

Паулина пожала плечами.

— Там все дозволено. Большинство жокеев приезжают сюда из Мареммы. Они мастерски владеют хлыстами, но чаще хлещут ими не лошадей, а друг друга. Лошадей накачивают допингом (не всех, но многих), и каждый год одна или две издыхают, не дойдя до финиша. И конечно, у них там все заранее договорено, хотя не всегда срабатывает из-за хаоса, возникающего в процессе скачек. Одному жокею заплачено, чтобы он проиграл, другому — чтобы он помешал третьему, но в конце концов все зависит от лошадей — ведь им, в принципе, наездник не нужен.

— Как же так?

— Это не похоже на скачки в Кентукки. Здесь половина жокеев не доходят до финиша — их сносит на повороте, — а лошади мчатся дальше и какая-то приходит первой. Вот и все. Наездник особой роли не играет.

— Кто победил в июле?

Паулина задумалась.

— Точно не Павоне. Кажется, Истрице.

— Попробую догадаться, кто это, — улыбнулся Дэнни. — Страус?

Она отрицательно покачала головой.

— Дикобраз.

Они свернули направо на очень узкую улочку. Паулина тронула его руку, чтобы показать, что декоративное убранство изменилось. Теперь флаги были бирюзово-золотистые, и повсюду появились изображения павлина с распущенными перьями.

— Теперь мы находимся на территории Павоне, одной из центральных контрад. — Паулина прижала палец к губам. — Ш-ш-ш… Слышите?

Дэнни различил приглушенный шум, создаваемый человеческими голосами, звоном бокалов и тарелок, стуком столовых приборов. И все это на фоне тихой музыки, в которой солировали трубы.

— Правда, волшебно? — спросила Паулина.

Они двинулись дальше. У входа в узкую аркаду она, неожиданно споткнувшись, ухватилась за руку Дэнни, а он, одурманенный ароматом дорогой косметики, успел заметить несколько капелек пота на ее лице и влажные волоски бровей. На выходе из аркады на них обрушился водопад шума.

Кампо.

Площадь — по здешнему пьяцца, — окруженная особняками, каждый из которых старше Америки, была выложена красновато-коричневым камнем, характерным для этого города, сотканного миллионом оттенков цвета, который носит название «жженая сиена». В данный момент вся пьяцца была заставлена пятнадцатиметровыми банкетными столами (их было здесь не менее сотни) за которыми пировали тысячи веселых сиенцев. Под звуки традиционной музыки носились взмыленные официанты с подносами макарон, рыбы и дичи. Повсюду разноцветные флаги — на столах, на балконах.

Дэнни обратил внимание, что стоит на импровизированной беговой дорожке. Старинные камни Кампо по периметру покрыты квадратными кусками перевернутого дерна.

Паулина повела его в сектор их контрады, где два десятка столов были покрыты золотистыми скатертями. На принадлежность к данной контраде указывали также павлиньи перья и различные предметы с изображением этих птиц. Паулина показала на дворец из темно-коричневого камня, возвышавшийся в темноте позади столов.

— Палаццо Ди Павоне. Завтра мы будем наблюдать оттуда за скачками.

Дэнни поднял голову. По длинному извилистому балкону, уставленному кадками с пальмами, разгуливали павлины.

— А сегодня там побывать нельзя? — спросил он. — Я бы хотел увидеться с Белцером.

Паулина огорченно надула губки.

— Синьор Белцер задерживается. Я беседовала с ним утром. Он сказал, что увидится с вами завтра. А сегодня просто веселитесь. — Заметив на лице Дэнни разочарование, Паулина обиженно проговорила: — А мое общество вас не устраивает?

— Почему же…

Она взяла его за локоть и потянула вперед.

— Пошли. Наш стол третий.

Вспомнив об ужине, Дэнни сразу почувствовал голод. А утолить его здесь было чем. Блюда следовали одно за другим, каждое в паре с соответствующим вином. Все очень вкусно, а тот факт, что трапеза проходила на Кампо, заряжал еду особой энергетикой. Посередине празднества вдруг зазвучали фанфары. За столами все затихли, а через минуту взорвались аплодисментами. Через один из арочных проходов на площадь вышла колонна мужчин и женщин в средневековых одеяниях и медленно двинулась по широкому проходу между столами. Приветствуемые пением и радостными возгласами, представители каждой контрады пронесли знамена к центру площади, где в окружении факелов была устроена импровизированная сцена. Когда группа Павоне достигла середины Кампо, все пирующие вокруг Дэнни встали и запели, медленно размахивая маленькими флажками с изображением павлинов. С балконов начали бросать золотистые и лазурные конфетти, которые образовали над столами сказочную метель.

Завести беседу можно было лишь с теми, кто сидел рядом, но никто, кроме Паулины, по-английски не говорил. Когда она отошла навестить приятелей за другими столами, Дэнни почувствовал себя покинутым. Время от времени кто-нибудь поворачивался к нему и, приветливо улыбаясь, предлагал тост, вроде «Buona fortuna»[41] или «Victoria a Pavone»![42], и Дэнни, тоже улыбаясь, охотно чокался и выпивал. В одиннадцать часов перешли к кофе, десертному вину, а затем и к граппе, виноградной водке.

Дэнни уже собирался уходить и поискал взглядом Паулину, которая стояла в метрах десяти от него у стола, оживленно разговаривая с элегантным седым мужчиной. Заметив Дэнни, она кивнула.

Дэнни постучал по часам, махнул рукой и встал. Площадь закачалась.

— Ура! — выкрикнул он. — Grazie tutto, grazie mille![43] — В голове мелькнуло: «Как же я здорово говорюпо-итальянски!» — Arrivederci, mon amici![44] — Те, кто сидел с ним рядом, засмеялись и подняли бокалы.

— Дэнни, — промолвила Паулина, беря его под руку, — я и не предполагала, что вы знаете итальянский язык.

— Это я так… — пробормотал он.

— Куда же вы собрались идти?

— В отель. — Он принялся жать руки соседям.

— Уже? Но сейчас еще нет и полуночи.

Дэнни слегка покачнулся.

— Я немного… устал.

Она хихикнула.

— А мне показалось, что вы немного… опьянели.

Он задумался, затем произнес с преувеличенной серьезностью:

— Вполне возможно.

— Тогда пошли, — сказала Паулина, глотнув напоследок десертного вина из бокала.

Дэнни отрицательно покачал головой.

— Оставайтесь. Я возьму такси.

— Не глупите. Я обязана присматривать за вами. Это моя работа. Сегодня вы такси нигде не найдете.

Они направились к машине. Дэнни сосредоточился на булыжной мостовой, движение по которой требовало от него значительных усилий. Паулина весело болтала о чем-то, покачивалась на высоких каблуках.

Они сели в «ланчию» и поехали. Паулина вставила в плейер компакт-диск, и Телониус Монк[45] расплескал вокруг них свои причудливые аккорды. «Какой великолепный вечер, — думал Дэнни. — Какая замечательная девушка рядом со мной».

Ее рука слегка касалась его бедра, и это не казалось ему случайным. Дэнни был полон решимости сохранить верность Кейли, хотя это было нелегко. Он знал, что такой девушки ему больше никогда не найти. Кейли единственная, он был в этом убежден, и, уличив в неверности, она уйдет от него, поскольку верность значила для нее все. Кейли дала ему это понять с самого начала.

На ветровое стекло упали несколько дождевых капель, но «дворники» Паулина включать не стала. Капли сверкали на стекле, как драгоценные камни, освещенные фарами встречных машин. Паулина рассказывала о своей последней поездке в Штаты.

— Там все такое огромное. Дома, автомобили, закусочные. Все!

Дэнни согласно кивал, заставляя себя отвести взгляд от ее ног.

— А вы? — спросила она.

— Что я?

— У вас тоже все огромных размеров?

У Дэнни внутри все сжалось. «Я действительно слишком много выпил, — осознал он. — Паулина не имела в виду то, что… ну, в общем, английский ведь не родной ее язык, вот и возникают иногда недоразумения».

— Нет, — ответил он. — Я всего лишь немного выше среднего роста.

Она усмехнулась и переключила скорость, потому что приближался поворот. Ее рука мимоходом погладила его бедро. Кейли никогда не узнает, мысленно твердил Дэнни. Она находится за многие тысячи миль отсюда. Пути этих женщин никогда не пересекутся, даже через миллион лет.

Он скользнул взглядом по круглым коленям Паулины.

Что будешь делать, парень?

Что будешь делать?

Он засмеялся и отвернулся.

— Почему вы засмеялись? — спросила Паулина.

— Так… вспомнил одну песенку из альбома, который недавно слушал.

— Какого?

— Одной нашей не очень известной группы. Альбом называется «Как будто за тобой носятся черти».

— Никогда о таком не слышала.

Некоторое время Дэнни обдумывал, стоит ли рассказывать Паулине об этом альбоме и особенно о песне, откуда эти строчки. Она называлась «Блаженство, какое создает свет от приборного щитка автомобиля». И решил, что лучше не надо.

Важно даже было не то, узнает об этом Кейли или нет. Хотелось просто сохранять верность и не лгать. Ложь разъедает душу и не исчезает бесследно. После нее остается мерзкий осадок, критическая масса которого может когда-нибудь взорвать отношения, как противопехотная мина.

Теперь рука Паулины покоилась на колене Дэнни. «Очевидно, я слишком пьян, чтобы отвечать за свои поступки», — подумал он.

Впереди появилось здание отеля, а через минуту «ланчия» с шумом въехала во двор. Паулина заглушила двигатель, бросила ключ привратнику и, взяв Дэнни под руку, повела к двери. Они вошли в вестибюль, поднялись на лифте на третий этаж. В коридоре Паулина в нерешительности остановилась. Ее номер был налево, а его направо.

— Итак?.. — проговорила она, заглядывая в лицо Дэнни.

— Спок… ночи, — пробормотал Дэнни. — Спасибо. Вечер был просто великолепный. — Он наклонился, чмокнул ее в щеку и направился к своему номеру, ощущая одновременно и облегчение, и разочарование.

Он долго возился с ключом, проклиная сидевшую внутри добродетель. «Что ты наделал, пьяный идиот? — кричал внутренний голос. — Упустил такую красавицу. Кейли находится на расстоянии шести часовых поясов. У нее даже сейчас другой день недели. Дурак!»

«Заткнись! — цыкнул на него Дэнни. — Я все сделал правильно».

Он повернул ключ в замке, закрыл за собой дверь, оставив все искушения позади. Потоптался немного на середине комнаты и двинулся в ванную, где медленно разделся, помылся и почистил зубы. Вроде бы не так много выпил, но вино действительно ударило в голову. Он достал две таблетки эдвила и запил водой, надеясь, что это смягчит завтрашнее похмелье. Выключил в ванной свет и направился к постели.

А там была… она. Лежала, разметав по подушке волосы. На губах дразнящая улыбка. «Хорошо, что я трусах», — почему-то подумал Дэнни. Она потянулась, всколыхнув груди.

— Я вспомнила, что обязана присматривать за тобой.

Пока Дэнни соображал, что ответить, Паулина сбросила одеяло.

— Давай же, Пикассо, чего ты ждешь? Ныряй.

Глава 10

Дэнни лежал с закрытыми глазами, то просыпаясь, то снова погружаясь в сон. При этом каким-то образом осознавая, что комната залита солнечным светом. Очень хотелось подольше побыть в стране, где сбываются мечты, но нужно было набраться храбрости и встать. Его ждали важные дела.

Он чуть приоткрыл глаза и сразу зажмурился.

— О-о-о… Боже…

Украдкой пошарил рукой по одеялу и облегченно вздохнул. Ушла. С негромким стоном заставил себя открыть глаза во второй раз.

«Ты мерзавец и подлец».

Он просидел на постели очень долго, разглядывая свои голые ноги и припоминая события вчерашнего вечера. Фрески Лоренцетти, рельефы Донателло, Паулину… все.

— О Боже! — Дэнни пытался вспомнить что-нибудь конкретное, но не мог. Перед глазами возникали пейзажи Сиены, пиршественные столы на Кампо, тарелки с едой, голуби, золотистый дождь конфетти и Паулина, красивая и веселая. Как она сказала? «Давай же, Пикассо, чего ты ждешь?»

Наконец ему удалось полностью оценить параметры своего похмелья, где доминирующую роль играло некоторое подергивание в основании черепа и несильная резь в глазах. Голову сдавило, будто за ночь мозг разросся и ему стало тесно в черепе. И все же похмелье не такое уж тяжелое. Могло быть хуже. Он медленно поднялся и побрел в ванную, где принял контрастный душ. Полегчало.

Вытираясь, Дэнни посмотрел в зеркало и увидел на нем малиновый отпечаток. Поцелуй. А на хромированном держателе зубной щетки приклеена записка на бумаге с символикой отеля.

"Данилиссимо!

Я уехала на работу (скукоти-ища). Вернусь около двух, отвезу тебя в город. Б. назначил встречу в палацио в два тридцать. Какая дивная у нас была notte di amore[46]! Я никогда ее не забуду… надеюсь, и ты тоже. Верно? Люблю и целую (ты знаешь куда)!

П."

— Боже, — пробормотал Дэнни, сминая записку. — Notte di amore.

Он тщетно пытался выбросить это из головы, но перед мысленным взором снова возникала Паулина то в одной позе, то в другой. Вспоминался вкус ее губ, мягкая округлость живота, восхитительная сладостность грудей. Он не лег с ней в постель. Нет. Он действительно нырнул. Это было непередаваемое блаженство.

Закончив вытираться, Дэнни взял махровую салфеточку, стер с зеркала поцелуй Паулины, пригладил волосы и оделся. Глаза покраснели. Нужно найти где-то темные очки.

Спустившись на веранду, Дэнни заказал двойной эспрессо и большой бокал свежевыжатого апельсинового сока. Опять чуть-чуть полегчало.

Время приближалось к полудню. В небе сияло солнце, не позволяя поднять глаза. Портье за стойкой рассказал, где можно найти солнечные очки, и крикнул коридорному, чтобы тот вызвал Дэнни такси. Потом протянул ему паспорт.

— Grazie.

Таксист отвез его в городское предместье, где Дэнни купил вполне приличные солнечные очки, затем вернулся в отель, поднялся к себе в номер и принялся собирать рюкзак. Посмотрел на дискеты. Они ему больше не нужны. Работа для Белцера закончена, а файлы у Инцаги есть. И все же его одолевало любопытство. «Ладно, посмотрю, когда приеду в Штаты». Сунул дискеты в рюкзак, застегнул молнию.

Спустился в вестибюль и подошел к портье спросить насчет железнодорожного сообщения между Сиеной и Римом.

— Увы, — сказал портье, — поезда у нас ходят нерегулярно. Ведь на Сиену проложена ветка от основного пути. Проще было бы автобусом.

— Дело в том, что у меня рейс на девять пятнадцать.

— Но на Палио вы останетесь? — спросил портье.

— Разумеется.

— В таком случае выехать вам будет трудно. Скачки начинаются в четыре, так что единственная возможность — это автобус в пять сорок пять на Квизи. Оттуда вы успеете на автобус, который в шесть сорок пять идет на Рим. Он доставит вас в город к… — портье крутанул рукой в одну сторону, затем в другую, — к восьми или немного позднее. Потом на такси в аэропорт… это еще полчаса. В общем, не знаю. — Портье сочувственно посмотрел на Дэнни.

— Получается впритык, — усмехнулся он, — но у меня первый класс…

— В таком случае, — заметил портье, — это возможно, но все равно трудно. Возьмите такси, хотя именно в этот уик-энд поймать его сложно.

— И сколько стоит такая поездка? — поинтересовался Дэнни, полагая, что счет должен идти на тысячи.

— До Рима? — Портье пожал плечами. — Думаю, долларов двести.

Дэнни попросил его заказать такси, решив, что эту сумму можно смело отнести к обоснованным расходам — ведь если он не успеет на самолет, то придется тратиться на отель. Портье сказал, что не обещает, но постарается.

— Синьор должен понять, что Палио бывает только дважды в год. Население города увеличивается в три раза, а такси остается столько же.

Дэнни заявил, что понимает. Он расплатился и попросил поставить куда-нибудь недалеко рюкзак, чтобы по возвращении из города можно было быстро взять его и сесть в такси. Затем он уселся в кресло и стал ждать Паулину, хотя встречаться с ней не очень хотелось. Лучше бы просто взять такси. В два двадцать Дэнни начал нервничать. Белцер — человек, безусловно, занятой, и опаздывать не хотелось. Если она не появится через пять минут, то…

Закончить мысль Дэнни не успел, поскольку мобильный телефон издал тревожный вибрирующий сигнал. Он раскрыл его и прижал к уху, думая, что это Паулина.

— Дэниел? — раздался мужской голос.

— Да… а кто это?

— Инцаги! Вы меня слышите?

— Отлично.

— Что?

— Я сказал, что слышу вас отлично. Кричать не нужно.

— Где вы? — взволнованно спросил священник.

— В Сиене. Собираюсь на Палио. Я вам говорил.

— Не ходите туда. Это для вас опасно.

— Почему?

— Возвращайтесь в Рим. Нам нужно побеседовать.

— О чем?

— Дэниел, я всю ночь провозился с этими файлами и…

— Какими файлами?

— Терио, с какими же еще! С теми, что в компьютере. Там ужас! Вы просто не представляете, что замыслил этот Зебек!

— И что он замыслил? — спросил Дэнни. Инцаги начал рассказывать, но в этот момент в вестибюль влетела Паулина в облегающем черном костюме, большой белой шляпе и массивных солнечных очках. Дэнни бросил взгляд на часы. Два тридцать. — Подождите минутку, — промолвил он в трубку и поднялся.

— Извини за опоздание, — улыбнулась Паулина, придерживая шляпу рукой. — Ты готов? Встреча перенесена на три, но все равно нам нужно поторопиться.

Дэнни кивнул и заговорил в трубку:

— Мне нужно идти. Я перезвоню вам через пару часов. Хорошо?

— Нет, Дэнни. Я думаю, вам следует…

Паулина показала на часы.

— Очень жаль, но мне действительно нужно идти, — сказал Дэнни священнику. — Я свяжусь с вами при первой же возможности. — Он нажал кнопку разъединения и поспешил за Паулиной к машине.

Вскоре телефон зазвонил снова.

— Я вас не слышу, падре! — крикнул Дэнни и выключил телефон.

— Надо же, какой настойчивый, — усмехнулась Паулина, садясь в машину.

Конечно, хотелось узнать, что там раскопал священник, но сейчас важнее было встретиться с Белцером, получить заработанное и успеть в аэропорт Леонардо да Винчи. К тому же все равно в присутствии Паулины ни о каком разговоре о файлах Терио не могло быть и речи. «Я позвоню ему по дороге в Рим», — подумал Дэнни и посмотрел на Паулину:

— Чувствуешь похмелье?

— А как ты думаешь? Просто умираю. — Она мягко рассмеялась.

Вскоре они подъехали к городским стенам, но арочный проезд загораживал красно-белый шлагбаум, возле которого дежурили полицейские. Паулина остановила машину у тротуара. Вышла, но двигатель не заглушила.

— Я высаживаю тебя здесь, потому что в centra[47] сегодня ни одному автомобилю проезда нет. Ты просто спустись с холма, а дальше все дороги ведут в Кампо. Где палаццо, ты знаешь. Иди к воротам. Они под длинным балконом, мы там вчера сидели. Назовешь себя, охранник посмотрит список и пропустит. — Паулина бросила взгляд на часы. — Бежать не надо, но и… глазеть на витрины тоже. Понял?

— А ты?

— А я… уезжаю в Турин. Как всегда, переводить. Срочная работа. Палио я видела много раз. Ну что ж… — Паулина сняла шляпу, бросила на заднее сиденье и тряхнула головой. Затем подалась вперед и поцеловала Дэнни в губы. — Чао, дорогой. Может, еще увидимся. Но нам было вместе весело. Правда?

* * *
На Кампо, разумеется, столы уже давно убрали, а к стенам зданий вдоль беговой дорожки приспособили толстые амортизирующие маты. Дэнни пробирался сквозь толпу, посматривая на длинный извилистый балкон с золотисто-голубыми флагами. К воротам из кованого металла с изображением павлинов он прибыл, когда на часах было почти три.

В тенистом дворе у фонтана стоял мускулистый охранник в черных слаксах и туфлях «Док Мартенс». На передней стороне дорогой черной футболки стилизованным шрифтом было выведено «Pavone». Буква "о" в этом слове изображена в виде золотисто-бирюзового глаза на павлиньем пере. Дэнни назвал себя, охранник сверился со списком и прошептал что-то в мобильный телефон.

Вскоре к ним подошла пышнотелая красавица в золотистой мини-юбке и голубом топе, заканчивающемся над пупком.

— При-ивет, — проворковала она с акцентом, похожим на немецкий. — Меня зовут Верушка.

— А меня Дэнни, — сказал он.

— Я знаю. — Она взяла его под руку. — Меня назначили вас опекать. Не возражаете?

— Замечательно.

Они начали подниматься по каменной лестнице туда, откуда слышались смех и звуки фортепиано.

«Я ее где-то видел, — подумал Дэнни. — Но где? Где я мог встретить такую красавицу?» Наверху лестницы он повернулся к ней:

— Мне почему кажется, что мы где-то встречались.

Она хихикнула.

— Вряд ли.

И тут его осенило. Каталог женской одежды «Секреты Виктории», который каждый месяц приносила Кейли. Там почти на каждой странице была эта самая Верушка.

Они вошли в зал, и Дэнни остолбенел. Таких людей ему близко наблюдать еще не приходилось. За массивным черным «Стейнвеем» сидела известная скандинавская эстрадная певица, напевая грустную песенку «Когда ты покинул небеса?». Несколько генералов НАТО оживленно беседовали с саудовскими шейхами в белых одеяниях. Рядом стояла странная пара белокурых молодых людей. Верушка объяснила, что это трансвеститы, наследники крупного немецкого промышленного капитала. Дэнни узнал нескольких знаменитых журналистов и телеведущих. Других ему называла Верушка. Там были банкиры, бизнесмены, политики и писатели. Молодой человек в кресле с увлечением читал книжку комиксов. Верушка наклонилась к Дэнни и прошептала:

— Это Ривалдо[48].

Она сняла с подноса проходящего мимо официанта два бокала шампанского. Один передала Дэнни. Взяла его за руку и повела на балкон, полюбоваться на Кампо. В данный момент там заканчивалось представление стилизованной средневековой мистерии.

— А где сейчас лошади? — спросил он.

Верушка хихикнула.

— В церкви. Получают благословение. — Заметив его удивление, со смехом добавила: — В самом деле!

— Их заводят в церковь?

— В часовню. У каждой контрады своя. Затем приводят сюда к стартовым воротам. — Она показала направо. — Это вон там. Всего за несколько минут до начала скачек. После этого Кампо блокируют, пока все не закончится. — Она глотнула шампанского. — Ставить сегодня следует на Павоне.

— Многие участвуют в тотализаторе?

Она снова хихикнула.

— Конечно.

Дэнни улыбнулся, но на душе было неспокойно. Он присутствует на приеме, где все, кроме него, богатые и знаменитые. А рядом на руке висит, влюбленно заглядывая в глаза, красавица, королева дамского белья. Впереди скачки Палио, которые он будет наблюдать с балкона великолепного дворца. Дэнни казалось, что во всем этом есть что-то неправильное. Наконец он понял, что такого просто не может быть. Не должно.

Дэнни был молод, имел привлекательную внешность и нравился женщинам. Неплохо танцевал, умел слушать людей. В общем, вроде все прекрасно. Однако до недавнего времени красивые женщины к нему не липли, как железные опилки к магниту. Он же не Брэд Питт и не Джордж Клуни, а всего лишь Дэнни Крей. Значит… значит, по какой-то причине Белцер…

— И где же наш друг? — спросил он.

Верушка вопросительно посмотрела на него.

— Белцер. Адвокат Зебека.

Она пожала плечами.

— У хозяина этого дома много адвокатов, но не думаю, что они ходят на его приемы.

Дэнни собирался ее о чем-то спросить, но неожиданно ело плеча коснулся подошедший охранник, с виду культурист.

— Scusi[49]. Вас хочет видеть синьор Зебек.

Дэнни кивнул своей сопровождающей (возможно, она приставлена к нему и в каком-то ином качестве), изображая, что ему не хочется с ней расставаться, и последовал за охранником вверх по мраморной лестнице, затем по длинному коридору в большую затененную библиотеку, где его ждал Белцер в кожаном кресле с подголовником, сидя за письменным столом, украшенным изысканной резьбой. Случайно проникший в помещение луч солнца освещал висевший на стене этюд к картине «Наказание Марсия». Дэнни сразу понял, что это последний из этюдов Тициана, оригинал. Белцер показал на кресло.

— А мистера Зебека не будет? — спросил Дэнни, усаживаясь.

Белцер усмехнулся.

— Жаль, что так и не удалось с ним познакомиться, — удрученно проговорил Дэнни.

— А вы уже с ним давно знакомы.

Прошло несколько секунд, прежде чем Дэнни понял.

— То есть вы… — Он громко рассмеялся.

— Наконец-то детектив сообразил, — сказал Белцер.

Дэнни покосился на мускулистого телохранителя, застывшего у двери.

— Но зачем?

— Так надо! — угрюмо бросил Белцер-Зебек. Полез в верхний ящик стола, вынул толстый конверт и толкнул к Дэнни. — Почасовая оплата, премиальные и расходы. Сосчитайте.

Потрясенный весом конверта, Дэнни отрицательно покачал головой:

— Не нужно. Я уверен…

— Сосчитайте.

Смущаясь, он открыл конверт и извлек пачку стодолларовых купюр. Их оказалось сто шестьдесят четыре.

— Я справедливо оплатил вашу работу? — поинтересовался Зебек.

— Конечно! — воскликнул Дэнни. — Даже…

— А теперь верните, пожалуйста, конверт с деньгами мне.

Дэнни непонимающе посмотрел на Зебека.

— Я не…

Зебек протянул руку, и Дэнни рефлекторно отдал конверт.

— Больше всего я ненавижу, когда меня дурят, — промолвил адвокат, только что на глазах Дэнни превратившийся в миллиардера.

Дэнни показалось, что он ослышался, настолько неожиданно прозвучала эта фраза. Вернее, надеялся, что ослышался. А Зебек тем временем положил деньги обратно в ящик и задвинул его.

— Что все это значит?

Зебек сделал вид, что не слышал вопроса.

— С тобой получилось примерно то же, что и с Бруко.

— С каким Бруко?

— Бруко — это гусеница, помидорный червь. Но пишется с большой буквы, потому что имя собственное. В данный момент с Бруко у меня тоже получилась неприятность.

— О чем вы говорите? — У Дэнни начала кружиться голова. Он сознавал лишь одно — что Зебек, кажется, не собирается платить.

— О Палио, конечно, — ответил Зебек. — Здесь есть свои фавориты, так же как на Кентукки-дерби. В этот раз стоило ставить на двух лошадей — от контрад Павлина и Гусеницы. Pavone о Bruco. — Он взмахнул рукой. — Bruco о Pavone. Я поставил на Бруко, но… кто знает? Наездник местный, а большинство жокеев из Мареммы, профессионалы. А этот паренек… я думаю, он хочет покрасоваться перед девушками. — Белцер сокрушенно покачал головой. — В общем, я поступил неразумно.

— Вы рассказываете мне какую-то притчу? — растерянно промолвил Дэнни.

Зебек усмехнулся:

— Да. Но это не имеет значения. Так просто забавнее. А о Бруко позаботятся другие наездники. Ведь им за это платят.

Дэнни кивнул, лихорадочно соображая. «Он думает, что я его обманул. Это правда, но вряд ли ему известно что-либо определенное. Скорее всего только подозрения. Он просто блефует, испытывает меня. Надо держаться изо всех сил».

— Итак, я полагаю, ты решил отказаться от моего предложения, — произнес Зебек, меняя тему разговора.

Вот, значит, в чем дело. Дэнни облегченно вздохнул. Он привык получать желаемое, и любой, кто говорит ему «нет», сразу становится врагом.

— Понимаете, — начал он, — ваше предложение потрясающее, но… а как вы узнали, что я решил отказаться?

Зебек ухмыльнулся, снял темные очки и в упор посмотрел на Дэнни. Нажал кнопку на столе. Из динамика раздался голос Инцаги:

« — Возвращайтесь в Рим. Нам нужно побеседовать».

Сердце Дэнни сжалось. Затем он услышал свой голос:

« — О чем?

— Дэниел, я всю ночь провозился с этими файлами и…

— Какими файлами?

— Терио, с какими же еще! С теми, что в компьютере. Там ужас! Вы просто не представляете, что замыслил этот Зебек!»

Дело оборачивалось гораздо хуже, чем Дэнни предполагал. Запись закончилась, Зебек выключил магнитофон.

— Я думал, мобильные телефоны защищены от прослушивания, — вздохнул Дэнни. — Стандарт GSM, или как он там называется.

— Ты прав. Защита существует. Но можно продублировать SIM-карту и получить параллельный телефон. — Он замолчал на несколько секунд, чтобы собеседник усвоил сказанное, и продолжил: — А теперь поведай, мальчик, что именно ты сделал? Сначала скопировал файлы, а потом снова поставил в компьютер?

Дэнни отвернулся. Зебек грустно посмотрел на него.

— И почему этот сумасшедший священник называет тебя Дэниел? — Не дождавшись ответа, он задал следующий вопрос: — Ты даже не потрудился показать ему удостоверение?

— Я ему показывал. А вы… подслушиваете всех, кто на вас работает?

Зебек поморщился:

— Нет. Только новичков. Дэниел, прежде чем меня дурить, тебе следовало бы хорошенько подумать. — Зебек вскинул голову. — Ты знаешь, чем я занимаюсь?

Дэнни отрицательно покачал головой, пытаясь сообразить, к чему клонит Зебек. «Может, он меня как следует отчитает и все-таки заплатит? Главное — сохранять спокойствие».

— Я спросил: знаешь ли ты, чем я занимаюсь? — повторил Зебек.

— Вложением капитала с риском.

— Хм… в самом общем виде это так, но сейчас я главным образом вкладываю деньги в разработку технологии свертывания белка и исследование методов максимальной энтропии. Вот, — он постучал пальцем по черной металлической коробке на столе, соединенной кабелем с пультом. — Это первые результаты моделирования личности.

Дэнни с недоумением осмотрел черную коробку.

— Тебе известно, что такое призрак-двойник?

— По-моему, да, — ответил Дэнни. — Это чей-то двойник. После встречи с ним человек вскоре погибает[50].

Зебек улыбнулся.

— Да, существует такое поверье. Но те двойники, о которых я говорю, — те, которых мы делаем, — виртуальные. По крайней мере на данный момент.

Дэнни по-прежнему ничего не понимал.

— Это получается довольно просто, — продолжил Зебек лекторским тоном. — Мы делаем матрицу, имея в распоряжении всего минуту записи, аудио и видео, можно любительской.

— Какую матрицу? — рассеянно спросил Дэнни.

— Обычную, размером с кредитную карточку, на которой закодирован алгоритм твоей личности. В результате можно создать так называемую модель личности. Я вставляю карту вот в такую коробку, и твое изображение или голос передается по линии связи. Понимаешь? — Зебек доверительно понизил голос: — Мы подали заявку на несколько патентов в Штатах. Сейчас проводим эксплуатационные испытания. Пройдет год или чуть более, и мы совершим переворот в кинопроизводстве. Окажется возможным снимать новые фильмы с давно умершими актерами, используя их прежние роли для создания матриц. Если двинуться с этим в политику, то все будет еще интереснее. Но это только начало. Ты слышал о клонировании? Это метод дублирования биологической сущности некоего живого существа, но… не его личности. А наши технологии позволят создать генетическую копию человека, используя модели личности. И тогда в лабораториях можно будет получать идеальных двойников.

Дэнни слушал вполуха. Неужели он не заплатит?

Это единственный вопрос, который его сейчас волновал.

— Я вижу, ты мне не веришь, — усмехнулся Зебек. — Тогда смотри, что получилось.

Он достал из верхнего ящика стола пластиковую карту, вставил ее в прорезь черной коробки и щелкнул тумблером. Загорелся зеленый светодиод. Затем он подключил мобильный телефон к пульту и предложил Дэнни надеть наушники. Подал знак телохранителю, чтобы тот встал за его спиной.

— Gaetano, se dice niente, l'uccide[51]. — Зебек повернулся к Дэнни. — Попробуй только открыть рот, этот парень мгновенно сломает тебе шею. — Заметив в его глазах удивление, добавил: — Я не шучу. Он проделывал такое неоднократно и не прочь повторить.

Усмехаясь, Зебек набрал номер на мобильном телефоне и откинулся на спинку кресла. Дэнни услышал в наушниках несколько гудков, и голос Инцаги произнес:

— Prego.

Он встрепенулся и тут же почувствовал на шее крепкую ладонь.

— Отец Инцаги, это Дэнни, — произнес в микрофон Зебек.

Дэнни испуганно охнул, чувствуя, как на затылке поднимаются волосы. Это был его голос. Интонация, тембр…

— Слава Богу! — Инцаги облегченно вздохнул. — А я так беспокоился. Где вы?

— В Сиене, — ответил Зебек.

— Уезжайте! Я серьезно, Дэнни. Вы понятия не имеете, какие это люди. И ради Бога, постарайтесь с ними не встречаться. Это опасно.

— Со мной все в порядке, — сказал Зебек. — Сегодня вечером я приеду к Рим, и мы побеседуем. Мобильным телефонам я не доверяю.

Зебек говорил его голосом. Это было настолько невероятно, что Дэнни казалось, будто у него украли душу. Но сделать он ничего не мог. Только слушать.

— Да, насчет телефона вы, наверное, правы, — согласился священник. — Я об этом не подумал. Когда вы приедете?

— В девять или десять, — произнес Зебек голосом Дэнни. — Мы встретимся у вас, а потом я устроюсь в каком-нибудь отеле.

— Конечно, — сказал Инцаги. — Сейчас я продиктую адрес. У вас есть ручка?

Больше Дэнни терпеть не мог. Нужно предупредить Инцаги. Но Гаэтано, видимо, что-то почувствовал и несильно сжал его шею. А потом наклонился, отвернул один наушник и прошептал:

— Не надо.

Дэнни бессильно откинулся на спинку кресла, а Зебек тем временем записал адрес и распрощался с Инцаги. Он с улыбкой повернулся к Дэнни.

— И что теперь? — спросил тот, сознавая, что денег получить не удастся.

Зебек уперся тростью в пол и встал.

— Хороший вопрос, Дэнни. Действительно, я еще не решил, что с тобой делать. В том смысле, каким способом от тебя избавиться. — Наслаждаясь растерянностью своего бывшего внештатного сотрудника, он стал прохаживаться вдоль книжных шкафов. — Можно просто сломать тебе шею и сделать вид, будто ты оступился и упал, но это как-то неинтересно.

Дэнни похолодел.

— Обещали заплатить, а теперь… такая жестокость лишь за то, что я скопировал какие-то файлы.

Зебек взглянул на него и усмехнулся.

— Дэнни, ты сам виноват. Испортил все по глупости. А сейчас задний ход давать уже поздно.

Дэнни возбужденно подался вперед и затараторил, удивляясь пронзительности своего голоса:

— Я буду кричать. Там много людей, они услышат, позовут полицию. — Ему вдруг пришло в голову, что можно броситься на Зебека, что-нибудь перевернуть в комнате. В общем, поднять шум.

— А знаешь что? — произнес Зебек, поднимая палеи. — Мы сыграем с тобой в игру. Старинную детскую игру, похожую на прятки. Ну, раз, два, три, четыре, пять — я иду искать. — Он улыбнулся. — Вот это уже интереснее. Итак, в твоем распоряжении пять минут… а потом начнется охота.

Дэнни покосился на телохранителя, потом на Зебека.

— Вы сумасшедший! Ваше место в дурдоме!

Зебек кивнул:

— Наверное, ты прав. — Он посмотрел на часы. — Осталось четыре с половиной минуты. Ты все еще здесь?

Дэнни поднялся с кресла и бросился к двери, ожидая, что его остановят, готовый биться до конца.

— Я буду следить с балкона! — крикнул вслед Зебек.

Дэнни выскочил в коридор, промчался мимо группы натовских генералов, увидел лестницу и рванул вниз. Прием был в полном разгаре. Со всех сторон доносились голоса, музыка, смех. Гости Зебека веселились. Он достиг ворот, где охранник, закончивший говорить по телефону, распахнул калитку.

— Ciao.

Дэнни выскочил на беговую дорожку примерно в трех метрах от красно-белого деревянного забора, за которым теснились пятьдесят тысяч человек, итальянцев и туристов. Шум, запахи, духота. К нему подошел полицейский, схватил за руку и, отчаянно жестикулируя, повел прочь с дорожки, чтобы вытолкнуть за забор, где Дэнни быстро исчез в толпе.

Нужно было бежать и бежать, но как это сделать в такой толчее? Приходилось медленно передвигаться шаг за шагом, как по зыбучим пескам.

— Scusi, scusi…

Неожиданно толпа всколыхнулась и понесла Дэнни назад. Сопротивляться он мог не более чем кленовый лист в речном потоке. Едва удавалось удерживаться на ногах.

В такой толчее он прежде никогда не бывал. Даже на Таймс-сквер в новогоднюю ночь, на рок-концерте и в метро в час пик просторнее. Жара, шум, острый запах пота, чеснока и конского навоза… Его сжали со всех сторон. Сзади кто-то уперся локтем в спину, сбоку давила чья-то ременная пряжка. Если бы люди просто стояли, то было бы ничего. Но в толпе шла постоянная перегруппировка. Представители одной контрады держались за руки, горланя песни и размахивая флагами. Крики, говор на десятке языков и диалектов. Кто-то слева бил в барабан, а справа дудел на дудке. Зазвучали фанфары, и толпа заревела. Приподнявшись на цыпочки, Дэнни увидел, как к стартовым воротам ведут двенадцать лошадей.

«Пока вроде неплохо, — подумал он, чувствуя себя иголкой в стоге сена. — Головорезам Зебека до меня не добраться». Толпа донесла Дэнни до центра Кампо, где было относительно спокойно, как в эпицентре тайфуна. Люди сидели на мостовой, скрестив ноги, измученные долгим ожиданием, жарой и шумом.

Но отсюда наблюдать за скачками труднее. Даже Дэнни, при его росте метр девяносто, нужно встать на цыпочки, чтобы что-нибудь увидеть. Другим, пониже, приходилось созерцать лишь затылки. Правда, некоторые девушки и дети блаженствовали, сидя на плечах приятелей или отцов.

Скачки Дэнни совершенно не интересовали. Он рассматривал балконы, пока наконец не нашел Зебека. Злодей стоял рядом с павлином, разговаривал по мобильному, глядя прямо на Дэнни в сильный бинокль.

Их взгляды встретились (Зебек был без темных очков), и Дэнни осознал, что Кампо — это ловушка, из которой нет выхода, и Зебек следил за ним с тех пор, как он убежал из палаццо. Прикончить его здесь было проще простого. Под барабанный бой, пение, крики и смех. Никто не заметит, как он медленно осядет на землю с ножом в спине.

Дэнни догадался, что Зебек по мобильному наводит убийцу на цель.

Стартовое преимущество давно себя исчерпало (если вообще существовало), и теперь Дэнни был дичью, на которую идет охота. Несколько секунд он озирался в поисках охотника, затем вжал голову в плечи и глубже нырнул в толпу.

Наконец, подобно раскату грома, прогремел пушечный выстрел. Лошади рванули, толпа заревела, и тысячи людей запрыгали на месте, превратив Кампо в батут. Рядом блондинка на плечах своего дружка молотила воздух кулаками, крича: «Оса, оса, оса!»[52]

Согнувшись в три погибели, Дэнни двинулся налево к воротам, самым дальним от палаццо Ди Павоне. Если немного повезет, то он выберется из толпы. Мысль, что в человеческой каше его может кто-нибудь преследовать, казалась смехотворной до тех пор, пока он не увидел… его.

В нескольких метрах с футболки ему подмигивал павлиний глаз. Дэнни поднял голову и встретился взглядом с Гаэтано. Еще шаг, и он попал бы ему прямо в руки. Мгновение они стояли на месте — единственные застывшие фигуры среди неистовствующей толпы. В левой руке у головореза был мобильный телефон, в правой нож.

Дэнни спас футбольный прием. Опустив плечо, он сделал финт вправо, нырнув в толпу налево. Гаэтано попер, как танк, плечом вперед, грубо расталкивая людей. Сгорбившись, Дэнни затаился в толпе, которая оглушительно заревела. Лошади вышли на финишную прямую. Все кончилось так же быстро, как началось. Толпа задержала дыхание и обмякла. Рев стих, и стал отчетливо слышен полоснувший по нервам женский визг, потом сердитые выкрики.

«Он порезал кого-то, когда рванул меня искать», — подумал Дэнни.

— Е Pavone! — крикнул мужчина рядом. — Pavone vince[53].

Визг женщины стал громче и истеричнее.

Дэнни двинулся к воротам. Потерял его Зебек или нет, проверить можно только экспериментальным путем. К сожалению, оставаться в скрюченном состоянии далее нельзя. Толпа начала медленно вытекать с Кампо через шесть выходов. Дэнни, как и остальные, делал лишь маленький шажок в секунду.

Примерно в двадцати метрах впереди виднелась старинная арка. Только бы туда добраться, молился Дэнни. Тогда можно будет побежать. Неожиданно он почувствовал какое-то волнение слева и обернулся. Сквозь толпу отчаянно пробивался к нему Гаэтано.

Женщину, которая загораживала путь, убийца грубо отшвырнул в сторону. Стоящий рядом мужчина, муж, попробовал протестовать, но рухнул на колени, получив сокрушительный удар головой в переносицу. Потом кто-то еще получил удар кулаком в нос. Раздался детский плач. В толпе возникла паника. Идущая рядом с Дэнни темноволосая женщина с тщательно подрисованными бровями вскрикнула от испуга. Он сочувствовал ей, но ничем помочь не мог. Примерно в трех метрах от выхода толпа спрессовалась, а затем выбросила Дэнни сквозь арку, как пробку от шампанского. Это было похоже на «большой взрыв» во время возникновения Вселенной. Выбравшись из Кампо, люди ринулись во всех направлениях, и расстояния между ними начали увеличиваться. Дэнни перешел на быстрый шаг и очень скоро помчался по увешанной флагами узкой улочке. Здесь было меньше народа. Налево, направо, вверх в проход между домами и вниз к аркаде. Он бежал, пока окончательно не выдохся. Прислонился к витрине магазина, чтобы отдышаться.

Из-за угла появилась темноволосая женщина в бледно-лиловой юбке, держа за руку девочку в комбинезончике. Увидев Дэнни, она решила, что он пьяный, и поспешно перешла на другую сторону улицы. Девочка прикрылась маминой юбкой. В кафе напротив десяток мужчин смотрели по телевизору повтор скачек в записи.

Восстановив дыхание, Дэнни продолжил спускаться с холма. Что делать? Позвонить Инцаги и предупредить. Придется воспользоваться мобильным телефоном. И пусть Зебек подслушивает. Теперь это никакого значения не имеет, ведь за ними обоими охотятся.

После четвертого гудка заработал автоответчик. Дэнни дождался нужного момента и проговорил:

— Наша встреча отменяется. Вам нужно немедленно скрыться. Зебек действительно очень опасен, и он знает о файлах. Я буду звонить вам каждые два часа.

Теперь нужно забрать из отеля рюкзак. Слава Богу, что паспорт с собой, но в рюкзаке билет и все остальное. Самое главное — оторваться от Зебека. Может, удастся поймать такси и договориться, чтобы отвезли в другой город. Поездом добраться до Рима, переночевать в каком-нибудь отеле, а утром на самолет. «Вот вернусь домой и разложу все по полочкам. Изучу файлы Терио на дискетах. Сообщу в ФБР. В общем, сделаю, что сумею».

Но сначала рюкзак. Ехать в отель нельзя. Зебек наверняка уже послал туда людей. Но можно позвонить и попросить портье прислать в назначенное место такси с рюкзаком.

Дэнни вошел в кафе в конце улицы контрады Дракон, заказал двойной эспрессо и поискал в бумажнике карточку отеля. Спросил у бармена разрешения воспользоваться телефоном. Набрал номер. Ответил портье.

— Не могли бы вы послать за мной такси? — спросил Дэнни.

— Как вам будет угодно, синьор…

— И передайте водителю мой рюкзак.

— Я думаю, произошло недоразумение, — расстроенно произнес портье. — Дело в том, что ваш рюкзак несколько минут назад забрали люди синьора Зебека. К счастью, они еще здесь, ждут вас на улице. Хотите, я позову кого-нибудь из них к телефону?

Глава 11

Ему повезло встретить троих англичан. Отпускников из Ливерпуля, работников кондитерской фабрики. В Сиене они устроиться на ночлег не сумели и направились в другой город, как вдруг спустила шина. Ребята взялись менять колесо и как-то незаметно напились, так что машину, взятый напрокат «фольксваген-гольф», вести не могли.

Дэнни наткнулся на них на окраине города. Они безуспешно пытались сменить колесо, одновременно поглощая светлое пиво, банку за банкой.

— Приятель! — крикнул один, увидев Дэнни. — Ты, случайно, не знаешь, как, черт возьми, наладить эту штуковину?

«Этой штуковиной» был современный параллелограммный домкрат, которым Дэнни умел пользоваться. Он быстро сменил колесо, и англичане, преисполнившись благодарности, сунули ему в руку банку «Хольстена» и предложили сесть за руль. В общем, поезжай куда хочешь.

Он решил ехать в Сан-Джиминьяно, примерно в двадцати милях отсюда, старинный город, знаменитый своими средневековыми сторожевыми башнями (из семидесяти двух до нашего времени дожили только четырнадцать), очертания которых на фоне лазурного неба напоминали детский рисунок Нижнего Манхэттена.

Дэнни оставил англичан в небольшом пансионате, а сам отправился искать такси до Рима. Ничего не вышло. Никто не хотел ехать назад порожняком. Наверное, сработала бы пачка денег, но у него ее сейчас не было. На автобусной станции повезло больше. Через полчаса отходил экспресс до Флоренции. А там через пятнадцать минут можно сесть на другой экспресс до Рима или попытаться взять такси. Дэнни купил билет до Флоренции, зашел в кафе, заказал бутылку минеральной. Вытащил мобильный телефон, чтобы позвонить Инцаги.

Дожидаться, когда зазвучит автоответчик, он не стал и после третьего гудка отключился. Оставлять то же самое сообщение смысла не имело. Кроме того, этот мобильный телефон начал его беспокоить. Не подает ли он какие-нибудь сигналы, с помощью которых можно определить местонахождение? Дэнни вспомнил, как однажды прочитал в газете о похищении женщины. Она успела набрать на своем мобильном «911» и не отключилась, а злоумышленники этого не заметили. В конце концов полицейские сумели ее отыскать и освободили.

В газете говорилось, что полиция звонок вроде как запеленговала, но это было не совсем точно. Машина похитителей находилась в это время за городом, и телефонный сигнал мог принимать лишь один ретранслятор. Поэтому полицейским удалось лишь идентифицировать ячейку сети мобильной связи и расстояние, на котором данный телефон находился от центра ячейки. Этого оказалось достаточно. А если бы похитители находились в городе, где ретрансляторов существенно больше, копы могли бы действительно запеленговать телефон, измерив время прохождения сигнала в трех различных направлениях. Они сумели бы определить местоположение женщины с точностью до одного метра.

Есть ли такие возможности у Зебека? Дэнни посмотрел на телефон. Наверное, нет. Даже если он задействовал копов, все равно телефон-то выключен. Так что все должно быть в порядке, если только…

Если только этот телефон не начинили чем-то особенным, что казалось весьма вероятным. Зебек намекнул, что для него нигде нет преград. Телефон мог быть оборудован, например, «усиленной 911». Эта система обеспечивает независимую непрерывную подачу специальных сигналов, позволяющих установить местонахождение телефона с точностью до пятнадцати метров.

К чертям собачьим, подумал Дэнни и по пути на автобусную станцию уронил мобильный телефон в мусорную урну. Через час он был во Флоренции, а еще через двадцать минут уже ехал в Рим. В салоне работал видеомагнитофон. Показывали старый диснеевский фильм «Удивительное путешествие». Дэнни хмуро наблюдал за приключениями двух дворняг и их суетливого маленького друга, кота. Разумеется, все персонажи говорили по-итальянски.

Он знал этот фильм наизусть еще с детского сада, однако очень скоро сказка его захватила. Видимо, потому что он сам сейчас, как эти симпатичные существа, отчаянно пытался добраться домой, или ему просто нравились мультфильмы для пятилетних. За это его неоднократно порицал Айан, которого раздражала всеядность Дэнни. «Одно дело — быть открытым, — однажды заметил он, — а другое — мусорным контейнером с открытой крышкой». Дэнни любил играть в баскетбольных дворовых командах, слушал какие-то дурацкие рок-группы и считал, что «Веселый кот»[54] интереснее Энди Уорхолла. А вот Кейли это в Дэнни нравилось. Она даже находила очаровательным, что он в одну субботу затаив дыхание слушал Верди в «Центре Кеннеди», а в другую получал не меньшее удовольствие на вечеринках «Выживание»[55].

Кейли… Подумав о подруге, Дэнни сразу вспомнил и Паулину, а вместе с ней и дерьмо, в которое вляпался. Это было настолько мучительно, что он непроизвольно издал негромкий стон. Сидящая рядом женщина, не отрывая взгляд от экрана, кивнула с улыбкой:

— Si, e cosi triste[56].

Глаза у нее были влажные от слез. Дэнни с ужасом обнаружил, что и его собственные тоже.

Сгустились сумерки. Ему надоело пялиться на свое отражение в окне, и он завел разговор с Богом. Что-то вроде молитвы. Просил помочь выбраться из сложившейся ситуации, обещал жениться, хранить жене верность и вообще вести праведный образ жизни. Ведь Дэнни католик, что само по себе кое-что значит. Вот если бы удалось спасти Инцаги… тогда, наверное, можно на что-либо рассчитывать. Все-таки священник.

Из темноты выплыло лицо Зебека. Вздымая трость, богач сверлил его взглядом. «Дэниел, прежде чем меня дурить, тебе следовало бы хорошенько поразмышлять. Зря ты этого несделал». Замурованный в своем подвале Кристиан Терио и замученный в пустыне Джейсон Пател — эти жертвы наверняка на совести Зебека. Так же как и дом Терио, от которого остался лишь пепел.

«Злодей сказал моим голосом по телефону, что приедет в Рим к девяти или десяти часам, — вспомнил Дэнни. — То есть я опаздываю минимум на час. Он, естественно, понимает, что я попытаюсь предупредить священника, и постарается принять меры, но все равно сначала надо идти туда. А если Зебек именно на это рассчитывает? Дождаться меня и убить одним выстрелом двух зайцев. Ничего не получится. Я там устрою такой переполох, мало не покажется. Включу пожарную сигнализацию, вызову копов… в любом случае застать священника врасплох им не удастся. Буду действовать как Шедоу».

В этот момент Шедоу — так звали пса — уже почти сдался. Только друзья выбрались из одной передряги, едва не угодив под колеса поезда, как сразу попали в другую. Ступили на гнилые доски и провалились в глубокую яму. Кот и молодой пес сумели выбраться, карабкаясь по скользким стенам, а Шедоу не удалось. Старого пса эти приключения доконали. «Прыгай, Шедоу! Прыгай!» — умолял кот Сэсси.

— Просто не верится, — усмехнулся Дэнни. — За мной охотятся убийцы, а я переживаю за мультяшную псину, которая провалилась в какую-то яму.

«Continuare senza de mi»[57], — приказал друзьям Шедоу густым усталым баритоном. Дэнни, конечно, знал, что создатели фильма не допустят, чтобы этот миляга испустил дух в какой-то грязной яме, однако облегченно вздохнул, когда в финале фильма Шедоу наконец встретился со своим молодым хозяином-другом. Автобус тем временем остановился у здания римского автовокзала.

— Ессо![58] — объявил кондуктор.

Двери с пыхтением распахнулись, и выходящих пассажиров обдало теплым, почти горячим, несмотря на вечернюю пору, римским воздухом. Дэнни пришлось буквально протискиваться сквозь толпу провожающих, приехавших и уезжающих. Мимо деловито сновали носильщики. Из громкоговорителей раздавалось непонятное бормотание.

Он прошел через здание автовокзала на улицу, где обнаружил, что взять такси здесь не так-то просто. Стоянка не обозначена, и люди ловили машины где придется. Разумеется, никакого намека на очередь не существовало. Простояв без толку минут десять, Дэнни сделал рывок, опередив хорошо одетую женщину в красном, и, не обращая внимания на ее шумные протесты, скользнул на заднее сиденье, сунув водителю визитную карточку Инцаги с адресом. Тот бросил взгляд на карточку, опустил стекло и недовольно посмотрел на женщину в красном, которая имела нахальство ударить кулаком по крылу автомобиля.

— Andiamo![59] — строго произнес он и отъехал от тротуара.

Насколько мог судить Дэнни, в центре Рима не было ни широких транспортных магистралей, ни развязок. Прошло минут двадцать. Таксист постоянно сворачивал то направо, то налево. По ветровому стеклу забарабанили капли дождя. Мостовая заблестела, отражая неоновые огни, как в фильмах Майкла Манна[60] или на литографиях Хиросиге[61].

Народу на улицах было полно, несмотря на дождь и поздний час. Кафе и бары заполнены под завязку, у тележек с мороженым очереди, на переходах небольшие толпы, ожидающие зеленого света. Впрочем, терпение проявляли далеко не все. Таксисту пришлось хлопнуть пару раз по клаксону, чтобы убрать с пути недисциплинированных пешеходов, но этот жест был почти символическим. Видимо, в Риме звуковые сигналы запрещены, решил Дэнни, иначе итальянцы давили бы на клаксоны постоянно. Опять же, насколько он мог судить, застенчивыми или робкими местные жители не являлись.

На одном из перекрестков молодая пара буквально выпрыгнула из-под машины, заливаясь хохотом. Парень обнимал девушку за плечи. Дэнни увидел у нее в руке конусообразный стаканчик с мороженым. Она дала откусить парню, и тот зажмурился от восторга. Что-то в этой девушке напомнило ему Кейли.

«Боже, как я очутился в Риме? Как мне добраться домой, в Вашингтон, где осталось все, что я люблю? О чем я думал, отправляясь сюда?»

— Merda[62], — неожиданно пробормотал таксист, побарабанив пальцем по приборному щитку. Затем повернулся к Дэнни и что-то спросил.

— Извините. — Дэнни беспомощно развел руками.

— No capiche?[63] — Таксист откинулся на спинку сиденья и вздохнул. Рядом, буквально в десяти сантиметрах, со стоном пролетел мотороллер «веспа». Таксист достал книжку с планами улиц пода и начал листать. Вздохнул, выключил счетчик, вышел из машины и распахнул дверцу заднего сиденья.

— Camminata[64]. Вы пойдете теперь. — Эту фразу он уже добавил на ломаном английском.

— Что?

— Это недалеко. Accidenti[65].

Действительно, дальше проезда не было. Глухая пробка.

Дэнни заплатил по счетчику, добавив две тысячи лир.

— А куда идти?

Таксист показал сначала направо, потом налево.

— A destra, sinistra, a destra[66]. Только спокойно, хорошо?

Дэнни кивнул, вовсе не уверенный, что все будет хорошо.

— Чао! — Прежде чем сесть за руль, таксист ободряюще улыбнулся и слегка хлопнул Дэнни по плечу.

Дэнни двинулся направо, налево и снова направо. Наконец долгожданная табличка на углу: ВИА ДЕЛЛА СКРОФА. Довольно оживленная улица со множеством магазинов, но не прямая, как в Вашингтоне или Нью-Йорке, что было для Дэнни непривычно. Стоящие рядом со своими машинами люди поднимались на цыпочки и вытягивали шеи, пытаясь увидеть, что там впереди. Седой мужчина посмотрел на Дэнни:

— Che cosa e questo?[67]

Пришлось, уже в который раз, пожать плечами. Он миновал художественную галерею, обувную мастерскую, букинистический магазин и свернул за угол. И здесь стала ясна причина пробки. На мокром тротуаре отражались огни синих и красных проблесковых маячков. У заграждения собралась довольно внушительная толпа.

— Che cosa e?[68] — спрашивали люди друг друга.

Наконец-то прозвучала родная речь. Сочный британский выговор.

— Аластэр, там авария?

— Не знаю, милая. Пока ничего разглядеть не могу.

Дэнни посмотрел на номер дома и похолодел. Следующим был дом Инцаги. Аластэр повернулся к Дэнни и на превосходном итальянском переадресовал вопрос жены. Заводить праздный разговор желания не было, и Дэнни опять пожал плечами.

— Что? — воскликнула она.

— Он тоже не знает, — ответил муж.

Непрерывно сигналя, к заграждению подъехал полицейский автомобиль. Толпе пришлось разделиться. Люди потеряли терпение и тоже принялись жать на клаксоны.

— Я сейчас попробую поговорить с полицейским, — сказал Аластэр. — Узнаю, существует ли здесь какой-нибудь объезд. А ты иди в машину.

— Но мы не можем стоять здесь вечно, — проворчала жена.

— Не беспокойся, скоро все закончится. — Аластэр стал протискиваться сквозь толпу.

Дэнни решил его дождаться. Уже не оставалось сомнений, что случилось что-то очень страшное.

— Там действительно авария? — спросил он вернувшегося Аластэра.

Англичанин удивленно посмотрел на Дэнни и покачал головой:

— Нет, самоубийство. Из окна своей квартиры (дом, кажется, называется «Каса Клера») выбросился какой-то падре. — Заметив, как изменилось лицо Дэнни, он добавил: — Не переживайте, его сейчас уберут.

Дэнни хотелось бежать, но он против воли начал пробираться ближе к месту происшествия. Вот и ограждение. За ним две полицейские машины, «скорая помощь», фотограф. Пульсирующие вспышки напоминали зарницы.

Инцаги лежал на тротуаре на боку, мертвый, в синей рубашке и темных брюках. Левая рука вытянута, кисть правой согнута. Ноги как-то странно переплелись. Сработала вспышка полицейского фотографа, и Дэнни увидел, что правая сторона головы священника чудовищно расплющена и под ней лужа крови. С ужасом сознавая, что ему уготована примерно та же участь, Дэнни был не в силах отвести взгляд от кровавого ореола вокруг головы Инцаги.

Все выглядело как самоубийство. Друзья, родственники, все, кто любил, будут мучиться виной, что недоглядели, не пришли вовремя на помощь.

Прибыла санитарная машина, забирающая трупы. Ограждение раздвинули, чтобы пропустить тележку на колесиках. После короткого разговора с детективом в штатском санитары, надев хирургические перчатки, осторожно переместили тело священника в чехол и застегнули молнию.

Заграждение должны были скоро убрать, и люди начали расходиться. Вздохи, ахи, тихие фразы. Неожиданно Дэнни увидел знакомого. Мускулистый парень внимательно оглядывал толпу, явно выискивая в ней кого-то. Гаэтано! «Разумеется, Зебек знал, что я приду сюда, и устроил засаду. Они ждали меня в квартире. Это, конечно, прокол. Если бы они поставили пост на улице… Инцаги нарушил их планы и вынудил действовать… Пора двигать отсюда», — оборвал свои рассуждения Дэнни.

Идти не оборачиваясь оказалось очень трудно. Помогли витрины магазинов. Пару раз он делал вид, будто ему что-то понравилось, и останавливался, наблюдая в стекло за тем, что происходит сзади. Моросящий дождь превратился в туман, а вскоре прекратился, и жара быстро высосала из воздуха влагу.

Преследования пока Дэнни не обнаружил. Хотя… кроме Гаэтано, у Зебека наверняка есть и другие подручные. А как их распознаешь среди такого количества народа?

Дэнни убыстрил шаг. Свернул за угол и через арку вышел на площадь с великолепным фонтаном в центре. Он был художник и сразу понял, где находится. Знаменитая пьяцца Навона с шедевром Бернини «Фонтан четырех рек». На площади был развернут настоящий рынок. Достаточно многолюдный, несмотря на позднее время. По периметру площади у фонарей работали художники-шаржисты. Далее к центру несметное количество лотков с сувенирами, цветами, детскими и взрослыми игрушками и прочими, порой весьма неожиданными товарами. Шныряли стайки подростков, среди них немало девочек. Его внимание привлекли африканцы, торгующие игрушечными кошками, работающими от батареек. Наблюдая забавные движения своих подопечных, продавцы взрывались хохотом. У кошек были сияющие зеленые глаза, они переминались с лапы на лапу и слабенько мяукали.

Дэнни приблизился к фонтану, захватил в ладонь воды и окропил затылок. Что теперь? Он остановил взгляд на освещенной прожектором скульптуре титана, который стоял в воде, окруженный вьющимися мошками. Теперь-то что?

В голове была сплошная сумятица. Свое положение он оценил, лишь увидев тело Инцаги — разбитую голову, лужу крови. Это уже не газетное сообщение о смерти Терио или телевизионный репортаж об убийстве Патела. Дэнни своими глазами увидел кровь. Очень близко, так, что мог окунуть в нее палец и даже всю руку.

Заметив в кафе напротив незанятый столик, Дэнни вошел и сел. Вокруг веселье, разговоры, смех, звон бокалов, отдаленное рычание мотороллеров. Он остановил проходящего мимо официанта и заказал пиво, пытаясь вспомнить, когда ел в последний раз. Кажется, утром… или вчера вечером. Впрочем, какая разница?

Столики обходила восточная женщина с корзинкой небольших бронзовых херувимов. Под бурные восклицания она демонстрировала херувимский секрет. Нажимала ему на затылок, и из его маленького пениса извергался красный луч света. В другое время Дэнни бы позабавило то, как обошлись с шедевром Бернини, но сейчас красный цвет у него ассоциировался с кровью Инцаги и эта игрушка показалась ему отвратительной и похабной.

"Пойти в наше посольство и попросить помощи? Но что могут сделать в посольстве? Направят меня в полицию. А что я там скажу? Что головорезы Зебека убили священника? Представляю реакцию детектива. Он скрестит руки на груди, вскинет голову и начнет сверлить меня глазами.

— Молодой человек, вы отдаете себе отчет, кто такой сеньор Зебек? У вас есть какие-то доказательства?

— Да… вообще-то никаких… но Зебек угрожал мне и падре Инцаги.

— А каковы мотивы?

— В распоряжении падре были компьютерные файлы.

— Ах вот оно что! Какие файлы?

— Не знаю.

— Понятно…

Разговор с полицейским детективом мог бы быть более плодотворным, если бы у меня остались дискеты. А так я даже не знаю, что в этих файлах, и теперь уже, наверное, никогда не узнаю. Но там что-то важное, иначе Инцаги не убили бы. Дискеты я положил в рюкзак, который забрали у портье люди Зебека. И у меня нет ничего, кроме слов. На этом далеко не уедешь.

А если в полиции заинтересуются моими отношениями со священником? Тогда обнаружится, что я выдавал себя за копа. А это уже скверно. Если же я заговорю об убийстве Терио и Патела, меня могут просто отправить в психушку. Копы отпадают. Значит, домой. К Кейли, в мастерскую. — Дэнни задумался. — К сожалению, домой тоже нельзя. Там меня ждут люди Зебека. Но… я буду в своей стране, где родной язык и легче ориентироваться.

А разве Кристиан Терио и Джейсон Пател сумели как-то использовать преимущества игры на своем поле? К тому же у меня есть Кейли. Приехав домой, я невольно подставлю ее, если уже не подставил. — Осознав это, Дэнни застыл на стуле. — Ведь Зебек знает обо мне почти все! Про инсталляцию в «Торпедо фактори», работу из полированного алюминия в галерее «Окно в мир». Очевидно, о Кейли он знает тоже. Нужно найти телефон".

Дэнни сунул под пустую бутылку десятитысячную купюру и покинул кафе. Через некоторое время, освоив правила пользования здешним телефоном-автоматом, он набрал номер. И услышал собственный голос: «Привет, вы позвонили Кейли и Дэнни. В данный момент мы говорить не можем…»

Сейчас в Риме полночь, значит, в округе Колумбия шесть часов вечера. То есть определить, где Кейли находится, сложно. На работе, в метро или поднимается по лестнице в квартиру? Он попытался позвонить в ее офис, где тоже включился автоответчик. На сей раз это был голос Кейли, и сердце Дэнни сжалось от тоски. Он собирался сказать, что попал в очень неприятное положение (неприятное по-настоящему), которое объяснить сейчас невозможно, и ей следует провести пару дней у подруг, Мишелл или Магды, но передумал.

«Такие слова напугают. Кейли станет переживать за меня и никуда не поедет. Будет ждать звонка».

Дэнни проговорил в трубку:

— Привет, милая. Очень по тебе соскучился, но пока приехать не могу. Все объясню при встрече. Попытаюсь позвонить завтра. Пожалуйста, проверяй, надежно ли заперта дверь.

Ну и что теперь? Дэнни очень устал и надеялся устроиться на ночлег в каком-нибудь отеле. Большинство отелей в районе пьяцца Навона были трех— или четырехзвездочные, а ему нужно что-нибудь подешевле.

На небольшой и тоже очень оживленной пьяцца Ди Ротонда толстый американец с лонг-айлендским выговором громко восторгался Пантеоном[69].

— Ты вообще-то представляешь, что это такое, Пантеон?

Ответ приятеля Дэнни не расслышал.

— Ты знаешь, кто такой был Юлий Цезарь? — не унимался толстяк. — Вот здесь, по этим камням, где мы с тобой стоим, две тысячи лет назад ходили римляне. В тогах! Просто не верится.

В обступающих площадь домах размещалось шесть отелей, причем прямо напротив знаменитого Пантеона — двухзвездочный «Абруцце». Дэнни заполнил регистрационный листок и, по предложению портье, заплатил наличными.

— No bagaglio?[70]

— Потерялся в аэропорту, — объяснил Дэнни.

Грустно усмехнувшись, портье воздел глаза к потолку, потом выхватил из ящика ключ и повел Дэнни на второй этаж в небольшую комнату с высоким потолком.

— Caldo[71]. — Портье подошел к окну открыть ставни.

Шторы всколыхнул слабый ветерок. Портье улыбнулся и приветливо кивнул. Дэнни настолько устал, что не сразу сообразил, на что он намекает. Наконец до него дошло. Он порылся в карманах, нашел долларовую купюру.

— Grazie, e buona notte[72], — произнес портье с почтительным поклоном и вышел.

Оставшись наконец один, Дэнни сел на кровать, затем откинулся на спину и закрыл глаза. За окном мягко звучал саксофон. Слышался плеск фонтана. Обрывки итальянских, французских и английских фраз. Взрывы смеха. Что это за музыка? Дэнни никак не мог вспомнить. Боже, да ведь это «Мой забавный Валентин»!

Он не знал, смеяться ему или плакать.

Дэнни даже не заметил, как провалился в сон. Проснулся, когда щеку начало припекать солнце, а на улице загремели мусоровозы и мотороллеры. Он посмотрел на часы. Седьмой час. Надо бы поспать подольше, но нельзя. Можно упустить Кейли. Разница во времени между Вашингтоном и Римом составляла шесть часов, значит, в Штатах сейчас первый час ночи. Дэнни точно знал, что Кейли дома.

В номере телефон отсутствовал, пришлось одеться и выйти на улицу. Кейли ответила после второго гудка. Голос хриплый со сна и какой-то странный. Услышав ее нерешительное «да», Дэнни вдруг решил прямо сейчас сделать ей предложение, но сразу от этой идеи отказался. Предложения руки и сердца по телефону не делают.

— Привет, милая… — Связь была идеальная, и тишина в трубке его насторожила. — Кейли, ты меня слышишь?

— Катись ко всем чертям! — бросила она и повесила трубку.

В первый момент Дэнни показалось, что он не туда попал, но только в первый, поскольку это была Кейли. «Плохо, — подумал Дэнни. — Совсем не то, что мне нужно… совсем не то».

Он снова набрал номер. На этот раз сработал автоответчик, что означало одно из двух: либо она говорит с кем-то еще (маловероятно), либо телефон отключен. Дождавшись сигнала, Дэнни произнес:

— Послушай, Кейли, у меня возникли небольшие неприятности, так что… позвони мне в Рим, в отель «Абруцце». — Он вытащил из кармана карточку и продиктовал номер телефона.

Дэнни постоял в будке, размышляя о тоне, каким Кейли произнесла единственную фразу. Рассерженным или обиженным? Скорее первое, чем второе, но по нескольким коротким словам ничего не определишь. Он тоже разозлился. «Мне и без ее обид тошно. А тут… Чего она взбеленилась? Что я не звонил ей каждый вечер? Подумаешь, преступление!»

В Штатах было уже поздно, но Дэнни не мог ждать до полудня и начал звонить. Вначале Престону, которого не оказалось дома, затем Джейку, но тот, к сожалению, был вдрызг пьян. После выставки в галерее «Петрус» он Кейли не видел.

— Откуда ты звонишь?

— Из Рима.

Пауза.

— Из Италии?

— Да.

— И что ты делаешь в Италии? Отдыхаешь?

— Нет, работаю. Правда, в данный момент спасаюсь от убийц.

Джейк рассмеялся:

— Здорово! Значит, увлекся компьютерными играми?

— Я серьезно!

— Конечно, серьезно. Ты попал в опасную ситуацию? Один или вместе с авианосцем?

— Какой дрянью ты накачался?

— А как ты думаешь, какой? — заносчиво спросил Джейк. — Какой дрянью может накачаться настоящий художник?

Поговорив в таком духе, Дэнни спросил телефон Мишелл, самой близкой подруги Кейли. Она наверняка знает, что случилось. Так оно и оказалось.

— Ты меня очень удивляешь.

— Чем? — недоуменно спросил Дэнни.

— Тем, что такой болван, — ответила Мишелл — Как ты мог?

— Что?

— Послать ей такое.

— Что?

— Ну… по электронной почте.

— Что я ей послал?

— Ну, этот видеоклип… по электронной почте. Главное, предложил немедленно загрузить. Вот она и загрузила.

Дэнни встряхнул головой, словно пытаясь ее очистить, глубоко вдохнул и выдохнул.

— Послушай, Мишелл…

— Ты спятил или как?

— Я ей ничего не посылал! — воскликнул Дэнни. — У меня здесь даже нет компьютера. И что за видеоклип?

— Ты знаешь.

— Нет, Мишелл, я ничего не знаю, поэтому и спрашиваю: какой видеоклип?

— Там ты и твоя милая подружка. Развлекаетесь. Очень интересно.

— Какая подружка?

— Откуда мне знать? Она твоя подружка, не моя! Значит, решил похвастаться успехами? Думаешь, Кейли мучается от ревности?

— Мишелл…

— Ты просто… ее потерял. Неужели напился так, что даже не помнишь?

— Послушай, — произнес Дэнни, — я даже не понимаю, о чем идет речь.

Мишелл ехидно засмеялась.

— Не понимаешь? — Она сделала паузу. — Вот что, Дэнни, я всегда считала тебя хорошим парнем, но… больше не звони мне. Ладно?

На этом беседа закончилась.

Он долго стоял, прокручивая разговор в голове, пытаясь уловить его смысл. Неужели речь шла о той ночи с Паулиной? Боже мой! Но при чем здесь электронная почта? Значит, в номере была камера и… конечно, Зебек на все способен.

Дэнни двинулся к отелю. Разделся, встал под душ, откуда едва капала тепловатая водичка. Простоял под ним, лихорадочно соображая. Никакого блестящего плана выработать не удалось, но нужно было предпринимать что-то, и срочно. Он поспешно оделся, спустился в вестибюль.

«Вчера вечером я проходил мимо интернет-кафе, оно расположено где-то неподалеку».

Кафе оказалось на виа дель Корсо, в двух кварталах от отеля.

Итак, полиция отпадает. Домой возвращаться тоже нельзя. Что остается? «Думай, думай. Терио звонил в Пало-Альто, Стамбул и Осло. В Пало-Альто соваться ни в коем случае нельзя, а вот человек в Стамбуле может быть еще на месте». Дэнни напряг память, пытаясь вспомнить фамилию. Звали его Реми, точно. А вот фамилия… Бальзак? Реми Барзан. И еще Терио звонил в агентство Франс Пресс. Вдруг там помогут найти этого Реми? Все зависит от того, сколько в стамбульском бюро сотрудников. Двое или трое? Десять или двадцать? Единственный способ выяснить — позвонить и спросить.

Дэнни заказал двойной macchiatto[73], заплатил служащему за час работы в Интернете и уселся в удобное кресло за один из двенадцати компьютеров. Войдя в поисковую систему «Йеху», по привычке проверил свою электронную почту. Единственное достойное внимания сообщение было от Лавинии, которая информировала, что на открытии выставки обещали быть сотрудники журнала «Флэш арт», и спрашивала, как дела.

«Все идет как надо, — напечатал Дэнни, радуясь, что ничего не нужно объяснять. — Работаю не покладая рук!»

Щелкнув мышью по прямоугольничку «ПЕРЕДАТЬ», он откинулся на спинку кресла и задумался. «Кейли… Что я могу ей сказать? Сожалею? Был пьяный? Больше никогда так не поступлю?»

Дэнни щелкнул по опции «ФОРМИРОВАТЬ». Открылось новое окно. Он ввел адрес Кейли, а ниже напечатал:

«Кейли, любимая!»

Он наблюдал за миганием курсора. Прошла минута, другая, третья. Наконец ему пришла в голову правильная мысль. Он подался вперед и начал быстро печатать:

«Не верь своим глазам. Я знаю, это звучит безумно, но, пожалуйста, прочти все до конца».

Перечитал и поморщился. Врать грех, но потерять Кейли страшно. «Я не стал бы ей врать, если бы не любил».

«Я попал в неприятное положение. Подробно рассказывать не стану. Скажу лишь, что богач, с которым я связался, — негодяй. Он располагает невероятными финансовыми, а главное, техническими возможностями. У него есть устройства, позволяющие делать фильмы с виртуальными актерами, — их создают с помощью фрагментов старых фильмов. Он называет это „моделями личности“. Иными словами, он может создать римейк „Звездных войн“ с Хэмфри Богартом… или со мной… в роли Люка Скайуокера.

И не только «Звездные войны», но и римейк порнофильма «Глубокая глотка». Судя по тому, что сообщила Мишелл, он, видимо, так и сделал.

Она говорит, ты получила от меня какое-то сообщение по электронной почте, с видеоприложением. Клянусь Богом, я его не посылал. Подумай сама, даже в пьяном виде я не мог настолько обезуметь, чтобы поступить так. И зачем, спрашивается?

Кейли, прошу тебя, не верь ничему присланному от меня, даже если оно покажется тебе убедительным. У богача, его фамилия Зебек, есть возможность подделывать мой голос, поэтому не принимай от «меня» никаких звонков. Они будут не от меня, а от него.

И вообще не верь ничему, пока я сам не приеду и не расскажу. Я всегда тебя любил, люблю и буду любить.

Д.

P.S. Это сообщение сразу же сотри»..

Дэнни задумался. Надо послать еще одно сообщение. Мамаду Буазо, приятелю, почти ровеснику. Мамаду (или Дью, как его все называли) было двадцать четыре года, и он в отличие от Дэнни являлся в «Ассоциации Феллнер» штатным сотрудником. Вырос в Вашингтоне, отец — дипломат Республики Берег Слоновой Кости, мать — американка. Выпускник Ренслерского политехнического института, специальность — информационные бизнес-системы. Дью был человек необыкновенный, просто уникальный. Фанат научной фантастики, ни с того ни с сего вдруг взялся учиться игре на волынке и достиг совершенства, очень толковый парень и, что немаловажно, порядочный. Дэнни был уверен, что Дью, у которого бампер автомобиля (он ездил на «хонде») облеплен выгоревшими на солнце наклейками с призывами выбросить телевизоры и тем самым избавиться от промывания мозгов, не пойдет докладывать боссу, даже если его кто-нибудь очень попросит.

«Дью!

У меня большие проблемы с одним нашим клиентом. Дело дошло до того, что он собрался меня убить (нет, это не шутка!). Я взялся делать для него работу частным образом, и вот…

Я буду тебе обязан… налажу освещение дорожки, о чем ты тогда говорил, вставлю в красивую рамку плакат «Матрицы», который висит в твоем кабинете, и вообще что хочешь. А тебя прошу сделать вот что.

Узнай все что можно об итальянской компании «Система Ди Павоне», главный офис в Сиене (Италия), а также «Сверхмалые системы» из Пало-Альто. Обеими компаниями владеет Зереван Зебек (он же Джуд Белцер).

Будет полезно все, что тебе удастся выяснить, но главное — чем они занимаются? На рынке, насколько я понял, они не очень заметны, однако Зебек вкладывает в исследования большие деньги. Меня очень интересует, что это за исследования, а также их финансовое положение и какую работу выполняет или выполняла для Зебека «Ассоциация Феллнер». Попытайся также разузнать что-нибудь о Джейсоне Пателе, крупном менеджере из «Сверхмалых систем», которого недавно убили в Калифорнии.

Заранее благодарю, Д.».

Отправив сообщения, Дэнни вышел на виа Дель Корсо. Окутанные густой дымкой выхлопов, машины двигались бампер к бамперу, но быстро. Проходя мимо универмага, он заглянул купить кое-что из одежды. Через двадцать минут появился с пакетом, где лежали брюки, пара футболок, носки и нижнее белье. По дороге на пьяцца Ди Ротонда на уличном лотке приобрел рюкзак, куда засунул пакет.

Начало припекать. Дэнни остановился у входа в туристическое агентство, засмотрелся на витрину. Там рекламировали распродажу горящих путевок (индивидуальные и групповые туры) куда угодно — Тенерифе, Прага, Майорка, Бангкок, Орландо и даже (вот совпадение) Стамбул, куда можно поехать за триста пятьдесят тысяч лир. А сколько это в долларах? Дэнни прикинул в уме, получилось менее двухсот долларов. Странно. Хотя чего удивляться, ведь это не так уж далеко от Рима.

Через несколько минут он стоял в тени Пантеона. Огромное древнее сооружение, казалось, излучало флюиды времени, подобно тому как нагретая асфальтовая мостовая излучает тепло. Миновав массивные врата, Дэнни вошел внутрь.

Стены храма оставались в вечной тени, лишь его сердцевина освещалась солнцем, проникающим сквозь круглое отверстие в куполе высоко наверху. Все вокруг было настолько грандиозно, что Дэнни на несколько мгновений забыл о своих неприятностях.

Он двинулся дальше, но вскоре остановился, объятый ужасом. Поднял глаза к потолку. Ему вдруг почудилось, что через отверстие в куполе за ним сейчас внимательно наблюдает Зереван Зебек, ухмыляясь.

Туристы кружили вдоль стен, негромко переговариваясь, а Дэнни чувствовал, будто его накрыли большим стеклянным колпаком. «У меня потихоньку начинает съезжать крыша, — подумал он. — Плохо. Нужно взять себя в руки». Дэнни заставил себя через силу улыбнуться и взглянуть на освещенную солнцем фреску, откуда на него смотрели ангелы. От сердца немного отлегло.

Он покинул Пантеон, пересек площадь, направляясь к отелю, и… увидел их. Они как раз выходили из отеля. Два широкоплечих крепыша в дорогих темных костюмах и солнечных очках. На туристов не похожи. Скорее борцы или боксеры, члены сборной на отдыхе.

Дэнни спрятался в тени зонтика кафе. Они встали недалеко от дверей отеля, изучая площадь. Один снял очки, и Дэнни сразу его узнал: телохранитель Белцера, который во время их первой встречи в «Клубе адмиралов» с аппетитом поглощал жаренные с медом орешки. Запоминающееся асимметричное лицо и рассеченная шрамом бровь. Меченый.

«Но как они меня нашли? Как узнали, где искать? Они следовали за мной вчера вечером от дома Инцаги? Если так, то почему не схватили сразу?»

Дэнни развернулся. Хотел побежать, но это привлекло бы их внимание. Что означало смерть. Поэтому он двинулся не спеша, не важно куда, лишь бы подальше.

Перевести дух удалось только на том берегу Тибра. Дэнни зашел в бар, заказал «Кампари-соду» и позвонил в отель «Абруцце». Когда портье сняла трубку, он назвался и спросил, нет ли для него сообщений.

— Да, сеньор Крей. К вам только что приходили двое мужчин.

— И что?

— Спрашивали разрешения подождать в вашем номере, но это… — портье сделала паузу, — у нас не разрешено.

— И где они сейчас?

— Думаю, где-то рядом, пьют кофе.

Дэнни повесил трубку и расплатился. Вышел на улицу, продолжил путь. «Как они меня нашли? Вчерашний день отпадает, иначе я был бы уже готов. Все отели в Риме обойти невозможно, однако они каким-то образом выяснили, где я остановился. Как? Номер я не бронировал, кредитную карточку не использовал. Значит, остается… мой звонок Кейли. Но для получения информации о междугородных звонках, подобно той, какую я получил о переговорах Терио, нужно минимум сорок восемь часов».

Наконец Дэнни сообразил. Они прослушали запись на автоответчике Кейли. Другого способа нет.

Сам Дэнни никогда так не поступал, но знал, что это возможно. Большинство автоответчиков однотипные. Для того чтобы прослушать, что там записано, вы звоните по данному номеру и ждете, когда включится автоответчик, а затем жмете либо на звездочку, либо на значок фунта стерлингов. После чего нужно набрать код доступа, две или три цифры в зависимости от конкретного аппарата. В основном люди используют код 1234, который легко запомнить. В любом случае это не проблема. Но можно и не ломать голову, а за пятьдесят баксов купить по Интернету тоновый номеронабиратель и программу, с помощью которой все получается само собой.

«То есть я сам дал им наводку. „Позвони мне в Рим, в отель „Абруцце““. У них даже был номер телефона.

Молодец, Шерлок Холмс!

Надо убираться отсюда, и поскорее. Если подручные Зебека узнают, что я догадался, как они меня нашли… Это будет еще большей глупостью, чем оставить на автоответчике Кейли подобное сообщение. Но возможно, я ошибаюсь. Если так, то они отыщут меня снова и тогда придется распрощаться с жизнью».

Глава 12

Но пока он только распрощался с Римом.

Размышления были недолгими. Одно из двух: Стамбул или Осло. Дэнни остановился на Стамбуле. Во-первых, в Норвегии климат прохладнее, а во-вторых, свои исследования Терио проводил именно в Турции.

Дэнни немного расслабился, лишь когда прошел таможню. Посмотрел на багряный закат и перевел дух. Международный аэропорт имени Кемаля Ататюрка ему понравился. Современный, стерильно чистый, обслуживающий персонал вышколенный. Он сунул в банкомат двести долларов и взамен получил почти четверть миллиарда турецких лир. Удивительно. Новенькие хрустящие купюры были разноцветные, хотя выглядели одинаково. «Значит, при расчетах, пока не запомню цвета, придется внимательно считать нули».

На площади перед аэровокзалом он наклонился к окошку первого попавшегося на глаза такси:

— До Канкуртарана сколько? — Об этом районе Дэнни прочитал в рекламном журнале в самолете. Судя по всему, это был туристский район. Там находились Голубая мечеть и Айя-София, один из самых древних христианских соборов. Затеряться будет не сложно.

— Десять миллионов, — ответил таксист.

Замечательно, подумал Дэнни и открыл дверцу.

Движение на дороге было невероятно плотным, но таксист попался опытный. Он постоянно съезжал с дороги на трамвайные пути, что позволяло держать скорость до шестидесяти миль в час. Они успевали обогнать сотню-другую легковых автомобилей и грузовиков, пока впереди не возникал трамвай с включенной мощной фарой. Таксист неохотно сворачивал на дорогу, но, как только трамвай проезжал, сразу возвращался на пути.

— Это разрешено? — спросил Дэнни.

— Конечно, нет, — весело отозвался таксист. — Если меня застукают, будут большие неприятности. В прошлом месяце на этих путях трамвай протаранил такси. Погибли оба, и водитель, и пассажир.

Дэнни безуспешно поискал глазами ремень безопасности. Такая роскошь в турецких такси, видимо, не предусмотрена. Но это его совсем не обеспокоило. Человеку с неоперабельным раком бояться автомобильной катастрофы не следует. У него иммунитет к любым несчастным случаям. А Дэнни сейчас ощущал себя именно неизлечимо больным, обреченным.

Если на тебя нацелился Зереван Зебек, никакие ремни безопасности не нужны.

Тем временем за окнами автомобиля замелькали городские строения, беспорядочная смесь современности и старины, протяженные жилые кварталы, мечети, рынки. Впереди снова засияла трамвайная фара, и таксист свернул на дорогу. Они выехали на набережную, которая, к удивлению Дэнни, была названа в честь президента Кеннеди. Угольно-черные воды Мраморного моря, по контрасту с ними сияющие палубы судов, справа панорама Стамбула.

Дэнни подумал, что такой красотой хорошо бы любоваться вместе с тем, кого любишь. То есть с Кейли, которая совсем недавно… Что она сказала, перед тем как положить трубку? «Катись ко всем чертям».

Пансион «Азиатский берег», старое деревянное сооружение, десять лет назад отреставрированное «Обществом автомобильного туризма», располагался неподалеку от железнодорожного вокзала на склоне холма, откуда открывался великолепный вид на бухту Золотой Рог. Всего там было десять номеров, кафе внизу и на крыше.

Номер, в котором поселился Дэнни, оказался вполне сносным, если учесть, что это почти задаром — двадцать три миллиона в сутки (около пятнадцати долларов). Обставлен бедновато, но чистый и просторный. А вид из окна, откуда можно обозревать половину Стамбула, просто потрясающий. С бухты доносились звуки рожков, предупреждающих суда о тумане. В общем, романтика. Правда, наслаждаться ею у Дэнни настроения не было.

Он поставил на пол рюкзак, который купил в Риме, принял душ, переоделся и отправился что-нибудь поесть. В этом отношении здесь предложение существенно превышало спрос. Всевозможнейшие рестораны, кафе, бары на любой вкус и достаток. Дэнни устроился в небольшом прокуренном заведении в двух кварталах от отеля, где с жадностью проглотил овощной кебаб на вертеле с рисом и салатом из баклажанов, сдобренным пряностями. На обратном пути ему четыре раза предлагали купить ковер. Самое удивительное, что он чуть не купил.

В вестибюле отеля Дэнни подошел к молодому портье, Хасану.

— Разрешите посмотреть телефонный справочник?

Портье отрицательно покачал головой.

— Старый вам смотреть нет никакого смысла, а новый не издавали уже несколько лет. Но я могу узнать через справочную службу все, что вас интересует.

— Барзан, — сказал Дэнни. — Мне нужен номер телефона и адрес Реми Барзана.

Хасан снял трубку, набрал номер и быстро произнес несколько фраз оператору. Ждать пришлось минуту. Хасан сделал запись в блокнот, положил трубку, вырвал листок. Повернулся к Дэнни. С турецкого на английский он перешел без малейшего напряжения.

— Это в Бейолу. Рядом с католической церковью.

Дэнни поблагодарил и попросил разбудить его утром телефонным звонком.

Хасан улыбнулся:

— Вам это не понадобится.

— Дело в том, что я…

— Поверьте мне! Вам это не понадобится.

— А я вас уверяю, что понадобится.

Портье засмеялся.

— Во сколько?

— В восемь.

— Нет проблем. Я позвоню убедиться, что вы уже проснулись.

Странно, усмехнулся Дэнни, поднимаясь к себе. Парень даже ничего не записал. Может, у них в Турции так принято? Оказавшись в номере, он кинулся к телефону. Объяснять сейчас Реми Барзану ничего не нужно. Главное — договориться о встрече, и поскорее. Но у Барзана никто не отвечал. Включился автоответчик и забубнил по-турецки. События в Риме научили Дэнни, что оставлять сообщения опасно, поэтому он просто положил трубку на рычаг, сбросил одежду и упал в постель.

* * *
Хасан был прав. Призыв муэдзина на молитву разбудил Дэнни гораздо раньше назначенного времени. Где именно находились динамики, он не видел, но мощность звукоусилительной системы была впечатляющая, примерно такая же, как у группы «Металлика» на стадионе «Янки» в Нью-Йорке. Казалось, этот заунывный вопль не кончится никогда. Муэдзин напоминал, уговаривал, даже умолял.

Дэнни спустился в кафе, где его ждал завтрак — хлеб, оливки, сыр, помидоры. Все это он запил свежевыжатым апельсиновым соком и горячим черным кофе. В дверях появился улыбающийся Хасан.

— Уже проснулись?

Дэнни засмеялся.

— Разве можно спать, когда за окном такое славное пение?

— Мы очень религиозны.

— Да.

— Если нужно такси, я порекомендую вам хорошего водителя. Берет дешево.

— Спасибо, — промолвил Дэнни, — но я хотел бы прогуляться. Кстати, не могли бы вы мне помочь с адресом агентства Франс Пресс?

— Нет проблем. — Портье вышел из кафе и через минуту вернулся с адресом. — Это в Такизме. Самый короткий путь такой: доходите до паромной пристани и попадаете в старый Стамбул, который называется Эминёню. Кстати, район Бейолу, где живет ваш знакомый, — это новый Стамбул. Потом, значит, сворачиваете налево, идете по берегу к мосту Галата, переходите на ту сторону бухты Золотой Рог и поднимаетесь к башне. Оттуда уже не очень далеко.

— Что за башня?

— Башня Галата. Каменная, круглая, очень высокая, не помню, сколько метров. Возраст лет семьсот, не менее. Вы не пропустите ее. Там уточните у кого-нибудь дорогу, ведь у нас улицы не такие прямые, как в Штатах. — Хасан протянул Дэнни листок с адресом. — Возьмете такси?

— Пожалуй, я все же пойду пешком, — ответил Дэнни, беря бумажку.

Ему очень хотелось прогуляться по городу, который, судя по первому впечатлению, походил на гибрид Сан-Франциско и Танжера.

До паромной пристани он добрался довольно быстро. Толчея там была как на Центральном вокзале Нью-Йорка. Корабли, паромы приплывали, отплывали в обе стороны Босфора. Некоторые суда, особенно маленькие, нещадно дымили. Река пешеходов текла по лабиринту проходов между лотками. Во многих местах продавали жареную рыбу с хлебом. Дэнни обратил внимание на корку, которая была покрыта кунжутными семенами. Его удивило почти полное отсутствие женщин. Кругом одни мужчины. Все выглядели одинаково — густые усы, короткие черные волосы.

Он наконец протиснулся к мосту Галата, где влился в поток опять же мужчин. Одни, видимо, направлялись на работу, другие домой. На воде движение было столь же интенсивным, как и на суше. Ржавые грузовые суда, а рядом сверкающие великолепием круизные теплоходы. Парусные шлюпки и танкеры. Со всех направлений звучала восточная музыка, диссонансная и немного истеричная. Чайки то стремительно опускались на воду, то взлетали высоко в небо. Мерцающие на солнце волны. Голубейшее небо. Такой пейзаж мог написать Чайлд Хассам[74] под наркотиком.

На другой стороне Босфора дорога пошла в гору. Узкая улица, захудалые магазинчики, где продавалось все — от спутниковых тарелок до ерунды. В башне Галата Дэнни обнаружил небольшое кафе, где с удовольствием выпил чашку превосходного турецкого кофе. Затем показал официанту бумажку с адресом.

* * *
Офис агентства Франс Пресс располагался в переулке, на третьем этаже простого кирпичного здания, недалеко от пешеходной улицы со множеством магазинов. Дэнни позвонил. Открыл похожий на ученого толстый мужчина в массивных очках. Волосы аккуратно зачесаны, прикрывают лысину. За его спиной Дэнни увидел два письменных стола, заваленных книгами, газетами и бумагами. Спутанные провода шли к компьютерам, телефонам, факсу и принтеру. В глубине комнаты женщина оживленно беседовала по мобильному телефону, время от времени поглядывая на экран ноутбука.

— Oui?[75] — спросил мужчина, с любопытством рассматривая Дэнни. Видимо, посетителей у них было мало.

— Вы говорите по-английски? — спросил Дэнни.

Мужчина махнул рукой:

— Un peu[76].

— Я ищу… — Дэнни задумался. То, что Кристиан Терио звонил на квартиру Реми Барзана и в агентство, не означало, что Реми работает здесь. Может, у Терио в Стамбуле были еще знакомые. И все же… — Я ищу Реми Барзана.

У сотрудника агентства моментально испортилось настроение. Он помрачнел, скрестив руки на груди.

— Его здесь нет.

— Но вы его знаете?

— Конечно.

— Значит, он ваш сотрудник?

— Да. Освещает проблемы Курдистана. — Мужчина наклонился, словно хотел лучше рассмотреть Дэнни, и помрачнел еще сильнее. Будто то, что он увидел, ему не понравилось. — Зачем он вам нужен?

Хороший вопрос.

— Я только что приехал в Стамбул… меня попросили с ним встретиться… Вы не знаете, когда он придет?

— Нет. Мы его уже давно не видели. Если честно, то мы даже не знаем, вернется ли он вообще. — Заметив расстроенное лицо Дэнни, он смягчился. — Домой вы ему звонили?

— Там никто не отвечает.

Мужчина кивнул и повернулся.

— Доната… тут спрашивают Реми.

Она продолжала говорить по телефону. Мужчина пожал плечами, что означало конец разговора. Но уходить Дэнни не собирался. Барзан был единственной нитью, за которую можно как-то ухватиться. Оставалась еще Норвегия, но там наверняка глухо.

Женщина наконец завершила беседу и направилась к ним. Она была полная. Волосы рыжеватые, курчавые, яркий макияж.

— Доната, — объявила она, протягивая пухлую руку.

— Дэнни Крей.

— Вы хотите видеть Реми?

— Да.

— Насколько это важно?

— Очень важно. Понимаете… это длинная история… меня попросили с ним встретиться… по очень важному вопросу.

Доната помолчала и промолвила:

— Вероятно, он на востоке.

— А что значит «на востоке?» — уточнил Дэнни.

— Он ведь специализируется по курдам, — ответила Доната. — Часто бывает в Диярбакыре. Но ехать туда я бы вам не советовала. Это опасно.

— Почему?

Мужчина пожалел Дэнни. Бросив взгляд на Донату, будто спрашивая разрешения, он объяснил:

— Это территория, где действуют курдские сепаратисты. Их много, и они вооружены. Там постоянно что-то случается. Неприятное. Понимаете? Журналисты, конечно, работают, но сильно рискуют, а туристам вообще в эти края ездить не рекомендуется.

Доната вздохнула.

— Не знаю, что мы будем делать, если Реми не вернется. Когда он начинал у нас, я думала, что парень просто развлекается. Богатый, в деньгах совершенно не нуждается. Но вскоре выяснилось, что Реми —яркий, талантливый журналист. И к своей работе относится очень серьезно. — Она покачала головой. — Заменить его будет трудно.

— Вы говорите так, будто не надеетесь на его возвращение, — заметил Дэнни.

Доната обменялась с коллегой взглядами.

— Я не вижу причин скрывать. Дело в том, что Реми… исчез, — вздохнула она и подняла глаза к потолку, словно там был приклеен календарь, — неделю назад. В тот день, когда взорвали его автомобиль.

Сердце Дэнни сжалось.

— Но самого Реми в машине не было?

— Нет. Там сидела его квартирная хозяйка, студентка колледжа. В последнее время она ездила на этом автомобиле.

«Скорее всего это тоже моя вина, — подумал Дэнни. — Зебек планомерно уничтожает всех абонентов Терио из списка, который я ему передал».

— И что за причина?

Коллега Донаты шумно вздохнул.

— Наверное, как-то связано с курдами. — Он замолчал, подыскивая нужное слово. Затем повернулся к Донате: — Qu'est-que-c'est «un panier de crabes»?[77]

— «Пауки в банке», — ответила Доната и обратилась к Дэнни: — У вас есть такое выражение?

Дэнни кивнул.

— Так вот, — продолжил мужчина, — они там похожи на пауков в банке. Возможно, Реми написал статью, которая кому-то не понравилась в РПК[78]. Кто знает? В общем, он исчез.

— Но звонил, — вмешалась Доната. — В тот день, когда взорвали машину. Сообщил, что некоторое время будет отсутствовать. — Она повернулась к коллеге. — Как именно он сказал?

Тот грустно улыбнулся, пробормотал что-то по-французски и вскинул голову, удовлетворенный переводом.

— Реми признался, что вынужден на время затаиться. Ну, не высовываться. — Чтобы проиллюстрировать сказанное, он вжал голову в плечи и наклонился. — Понимаете?

Дэнни кивнул.

— В данный момент, я думаю, с ним все в порядке, — произнесла Доната. — Надеюсь, он просто уехал домой. Его… ну, этническая группа, к которой Реми принадлежит, — очень закрытое общество. Не знаю, как вам объяснить…

— Вы имеете в виду иезидов? — спросил Дэнни.

Доната удивленно посмотрела на него.

— Да.

— Где он живет?

— В Узельюрте, — ответил мужчина.

— Вы знаете, где Узельюрт? — добавила Доната.

— Нет, — признался Дэнни.

— Это в Турции, но далеко на востоке, на самой границе.

— Вы считаете, он там?

— В Узельюрте все его родственники. Они богатые и обладают какой-то властью. — Доната пожала плечами. — Но не исключено, что Реми в Париже. Он прожил там много лет. В принципе он мог уехать куда угодно.

— Но если бы это было для вас очень важно найти его, по-настоящему важно, где бы вы стали искать?

— Я бы начала с востока.

— А этот, как вы его назвали… Узельюрт… там есть поблизости какой-нибудь крупный город?

Коллега Донаты шумно втянул в себя воздух, пригладил остатки волос на голове, словно желая убедиться, что они еще там.

— Это глушь беспросветная. Там поблизости ничего нет.

* * *
Дэнни двинулся обратно, на азиатский берег Босфора. По дороге ощущение какого-то прогресса выветрилось. Получалось так, что он в тупике. Вероятность отыскать Реми Барзана в этой самой «глуши» была минимальной и еще меньше, что тот сможет оказать какую-то помощь. Но выхода не было. Дэнни уже в Турции.

В отеле он попросил Хасана показать ему на карте Узельюрт. Тот вытащил потрепанную карту автомобильных дорог Турции, расправил, изучил пояснения и вскоре нашел нужную координату Р12 в двух с половиной сантиметрах правее Диярбакыра.

— Вы хотите туда ехать?

— Не знаю. — Дэнни пожал плечами. — А туда трудно добраться?

— Только самолетом. Причем довольно долго. Но дело не в этом. Там… контрольно-пропускные пункты, комендантский час. В общем, опасно.

— Почему?

— Сравнительно недавно в тех местах была гражданская война. Диярбакыр был оплотом курдов. Война закончилась, так по крайней мере пишут в газетах, правительственная армия победила. Но это только днем. А ночью там орудуют преступники. Террористы.

— Но если мне все же нужно туда поехать, — произнес Дэнни после некоторого размышления, — как это осуществить?

— Вы имеете в виду Узельюрт?

— Да.

Хасан задумался.

— Хм… вам нужно лететь до Диярбакыра, а затем автобусом или на такси, если они там есть. — Он посмотрел на Дэнни. — Но я вам не советую. Там нет ничего интересного. Ни бизнеса, ни каких-то туристических объектов. Одна степь. — Хасан сделал паузу. — А здесь вы что-нибудь уже посмотрели? Например, дворец Топ-Капы[79]?

— Еще нет, — ответил Дэнни.

— Айя-Софию?

— Тоже.

— Голубую мечеть?

— Тоже.

Хасан горестно вздохнул и свернул карту.

— Не были в Айя-Софии, построенной в шестом веке, которая прямо здесь, рядом с отелем, занесена ЮНЕСКО в список мировых сокровищ, но намереваетесь ехать в Узельюрт. Странно.

Дэнни улыбнулся.

— Это так, предположение. И я с вами согласен, прежде всего нужно осмотреть все здесь, и дворец Топ-Капы, и остальное. Но вначале мне хотелось бы утолить жажду. Сад на крыше открыт?

— Конечно. — Хасан сделал жест в сторону лестницы.

На крыше под большим зонтом стояли шесть столиков. Дэнни сел, попросил официанта принести подслащенного яблочного чая и залюбовался пейзажем. «Какая красота, а я один!»

Рядом расположилась небольшая группа соотечественников-туристов. Посмеиваясь, они обсуждали достоинства ливанского хаши, спорили по поводу, какой клуб в Бодруме самый лучший и какой пансион в Эфесе самый дешевый. Дэнни им искренне позавидовал: они вместе и в полной безопасности.

Чай оказался вкусный. Наблюдая за кораблями в бухте Золотой Рог, он вдруг почувствовал острое желание позвонить Кейли, но нашел в себе силы подавить его. На соседнем стуле лежала оставленная кем-то газета «Интернэшнл гералд трибюн». Дэнни потянулся за ней и попросил официанта принести еще чаю. Откинулся на спинку стула, раскрыл газету на спортивном разделе, решив немного почитать. Потом он собирался посмотреть знаменитый собор Айя-София, после чего отправиться в туристическое агентство и купить на завтра билет в Диярбакыр. Не успел Дэнни порадоваться победам Барри Бонда, как снизу, из вестибюля, донеслись громкие голоса.

Очень скоро они стали резче и настойчивее. Туристы замолчали и начали переглядываться, а Дэнни весь напрягся, пытаясь разобрать хотя бы слово. Но разговоры быстро стихли, послышался какой-то невнятный шум, кто-то вскрикнул, словно от боли, и по лестнице застучали каблуки. Они остановились на втором этаже. Затем… тишина, которую неожиданно взорвал громкий треск. Дэнни сообразил, что ломают дверь в его номер. Вскочил, растерянно осмотрелся и осознал, что бежать некуда. И спрятаться тоже негде. Выйти отсюда можно двумя способами: спуститься по лестнице или спрыгнуть. И то и другое для него равносильно самоубийству.

— Vaff![80]

— Dove e lui?![81]

— Porco mondo![82]

Дэнни не понимал, что означают эти фразы, но язык, несомненно, итальянский и говорили в его номере или поблизости. А на крыше не было ничего, что можно использовать в качестве оружия. У одного из туристов имелась трость, но для таких ребят это как слону дробина. Здесь как минимум нужна цепная пила или пистолет «глок». Лучше бы и то и другое.

Быстро пройдя к краю крыши, Дэнни оценил расстояние до каштана. Если сделать хороший рывок, то, наверное, можно допрыгнуть. Но удастся ли ухватиться за ветку, вот вопрос. Впрочем, это в любом случае было невыполнимо. Крышу окаймлял бордюр примерно полтора метра высотой, поэтому следовало совершить прыжок не только в длину, но и в высоту.

А вот и они. Слава Богу, не на крыше, а на улице, рядом с отелем. Остановились в тени каштана. Тот, с рассеченной бровью, — Меченый, как прозвал его Дэнни, — и еще один. Похоже, итальянцы были слегка растеряны. Дэнни с ужасом увидел, что они стоят рядом со стендом, рекламирующим прелести сада на крыше. Если обратят внимание, то обязательно поднимутся проверить.

Но они не обратили внимания.

Меченый достал мобильный телефон, раскрыл, набрал номер. Ожидая соединения, медленно осматривал верхние этажи отеля, слева направо. Затем ему ответили. Он напряженно поговорил секунд двадцать, сунул телефон в карман и кивнул напарнику. Они двинулись к Голубой мечети.

Дэнни перевел дух. Боже, словно смотришь боевик, только это совсем не забавно, когда все происходит в действительности.

Он добрался до второго этажа, посмотрел на дверь своего номера — она висела на петлях — и спустился в вестибюль. Хасан сидел на полу у стойки, прижимая к носу окровавленный платок. Сзади испуганный владелец отеля что-то бормотал в телефон.

— Наверное, они видели, как вы вошли, — сказал портье, подняв глаза на Дэнни.

— Кто они?

— Итальянцы. Они хотели пройти в ваш номер. Я не разрешал, но… — он поморщился от боли, — не помогло.

— Негодяи.

— Вы были на крыше?

Дэнни кивнул. Портье усмехнулся и поднял голову:

— Они, кажется, сломали там дверь.

— Я видел. — Дэнни наклонился. — Хасан, даже не знаю, как вас отблагодарить.

Портье отмахнулся и указал в сторону кафе, где утром Дэнни завтракал:

— Идите туда, там есть еще один выход в переулок. Если пользовались мини-баром, то…

— Нет, Хасан, мини-бар я не открывал, — промолвил Дэнни. — А вам еще раз большое спасибо.

* * *
Переулок вывел его на тенистую улицу со множеством магазинов, кафе и небольших отелей. Идти отсюда можно было двумя путями. Подняться в гору к собору Айя-София или по этой улице вниз к шоссе, которое тянулось вдоль набережной. Если повезет, можно поймать такси до аэропорта. Если повезет… Дэнни задумался. «Если бы мне везло, я бы не стал пугливо озираться на каждой улице».

Он направился в гору. Обогнул старинный собор, бросил взгляд на дворец Топ-Капы справа, миновал небольшой парк с маленьким зверинцем, пару кварталов с дешевыми пансионатами, кебабными и разными магазинами и начал спускаться к пристани. Свернув за угол, Дэнни случайно увидел вывеску «Интернет-кафе и прачечная самообслуживания» и вошел, решив проверить, нет ли сообщений от Мамаду. Заказал чашку кофе, сел за один из компьютеров, загрузил поисковую программу «Йеху». Рядом пожилой седой мужчина, стоя у стиральной машины, читал потрепанную книжку карманного формата. В следующую машину девушка загружала футболки и нижнее белье.

Сначала надо было продраться сквозь компьютерный мусор, «спам», где обещали вытащить его из долгов и предлагали подключить к сети через самых классных провайдеров. Потом шли шутливые послания от брата Кевина, но они сейчас казались плоскими. И вот наконец:

Отправитель: Maмaдy3@fellner.com

По поводу: Твоей Большой Проблемы

Зебек собирается тебя УБИТЬ? Если это шутка, то неудачная, ведь он один из самых важных клиентов «Ассоциации Феллнер». Думаю, только в прошлом году мы выставили его чуть ли не на полмиллиона. Что ты такое для него делал?

Предположим, это не шутка. Почему тебе не пришло в голову обратиться к копам? Я не вижу, как могут помочь в таком деле сведения о финансах. Но если ты хочешь… то я сделаю. Пока же мне удалось раскопать следующее:

Зереван Халил Зебек родился 6 июня 1966 года в Турции. Степень бакалавра по специальности «Экономика предприятий и менеджмент» получил в университете ди Ка'Фоскари в Венеции, Италия, в 1987 г. Степень магистра по проблемам управления в Массачусетском технологическом институте, 1 989 г. Место постоянного жительства: палаццо Аи Павоне, Сиена, Италия. Директор холдинга «Зебек, Plc» (Лихтенштейн); главный администратор "Система Ди Павоне, S.A.[83]" (Сиена). Ни в каком криминале не замечен ни в Штатах, ни в Италии.

«Сверхмалые системы» (CMC) — дочерняя компания «Система Ди Павоне». Ее контролируют держатели акций на предъявителя, которые скорее всего имеют отношение к холдинговой компании в Лихтенштейне. (Возможности узнать подробнее не было.)

Примерно год назад работу по CMC делал Кролл, но отчет достать не удалось. Какие-то японские дзайбатсу[84] (а разве есть другие?) выходили с предложением купить ее, но ничего не случилось. Странно, поскольку у компании серьезные проблемы с оборотом денежной наличности.

(На сайте «Раппопорт, Рейх и Грин» сказано, что CMC получили кредит на $32,4 миллиона. Это было в феврале. Но доходов у них пока никаких, а каждый месяц сгорает по $4 миллиона. Очевидно, им понадобится ангел, и скоро.)

Компания засекречена настолько, насколько возможно… и это неудивительно. Станешь засекреченным, если нет ни клиентов, ни дохода, ни продукта. Насколько я понял, все у них на данный момент находится на стадии опытно-конструкторских разработок.

Как ты догадался, все это я добыл прямо из сети, что, разумеется, явно недостаточно для серьезных выводов. И все же, мне кажется, твоя проблема связана с промышленным шпионажем. Это возвращает меня в первоначальному предложению: полиция. Все-таки следует обратиться к ним.

Удачи тебе. С приветом, Дью.

P.S. О Пателе ничего нового. На CMC он занимал пост руководителя технического отдела. В Долине только хорошие отзывы. Но он был «голубой», и копы считают, что его убийство — «разборки между голубыми» (примерно в таком духе). Все это было в газетах. На следующей неделе я попытаюсь добыть больше. Просматривай свою почту.

* * *
Он увидел их, выходя из интернет-кафе. Они шли по другой стороне улицы. Меченый говорил по мобильному, а напарник — крепыш с длинными волосами, в солнечных очках — вышагивал рядом.

Они пока не заметили его, и Дэнни не собирался ждать, когда это случится. Он примкнул к группе туристов. Хотелось вообще исчезнуть, но пришлось лишь пригнуться и вперить взгляд в землю, будто что-то потерял и ищешь. В общем, Дэнни поступил в точности как в аналогичной ситуации страус. Но смотреть на итальянцев, проверять, заметили они его или нет, было опасно.

Пройти пришлось всего двадцать метров. Как оказалось, группа направлялась к Цистерне, одной из достопримечательностей Стамбула, посещение которой входит в обязательную программу любой экскурсии по городу. Дэнни просочился внутрь невысокого невыразительного строения с кассой сразу за входной дверью. Далее, примерно в двух метрах, находился турникет, за которым виднелась темная узкая лестница, ведущая… вниз.

Покупая билет, Дэнни набрался смелости и оглянулся посмотреть, что там сзади. Оказалось, ничего особенного. Одни туристы, такие же, как он. Ни Гаэтано, ни длинноволосого головореза, ни Меченого. Он вздохнул с облегчением и миновал турникет, следуя за группой пожилых англичан, которую вела рыжеволосая женщина-гид. Время от времени она поднимала трость, увенчанную поблекшим букетом искусственных цветов, хотя здесь это не требовалось. Подопечные следовали за ней, как детсадовская группа. По дороге она непрерывно давала пояснения.

Неожиданно Дэнни увлекся, несмотря на трагичность ситуации. Цистерна действительно являлась резервуаром для сбора дождевой воды, но весьма необычным. Вот почему сюда приезжают туристы со всего света. Это был подземный храм, залитый водой. Храм величественный и даже фантастический. Высотой три этажа, со сводчатым потолком, поддерживаемым множеством массивных каменных колонн, основания которых скрывались в черной воде. Озерце было неглубокое, приблизительно семьдесят сантиметров, размерами со скаковой круг. Черноту во многих местах пронизывал свет прожекторов, создавая эффект светотени.

Зазвучала классическая музыка.

— Вот мы и пришли, — сказала гид, заходя на один из деревянных мостков, проложенных над подземным озером. — Прохладно, не правда ли? — Туристы согласно закивали. — Вода в Константинополь поступала из источника по акведуку длиной семнадцать километров. Чтобы иметь возможность пережить длительную осаду, была построена целая система цистерн, где хранилась вода. В этой, как и в других цистернах, она могла при необходимости накапливаться, поднимаясь до самой крыши. Впечатляет?

— Ой, смотрите, рыба! — воскликнула женщина с густыми седыми кудряшками. Все вытянули шеи, чтобы разглядеть скользящий между колоннами косяк карпов.

— Считается, что Цистерну построил наш старый знакомый император Константин, — продолжила гид. — Сверху ее венчала базилика, сгоревшая в четыреста двадцать пятом году. Поэтому полное название этой реликвии Цистерна-Базилика. Прошу следовать за мной.

Они остановились у бассейна «Исполнения желаний», куда почти все, включая Дэнни, послушно бросили монетки. Наблюдая, как они опускаются на дно, уменьшаясь в размерах, он понял, что гид ошиблась. Глубина озера была два метра, не меньше. Он загадал желание, чтобы ему благополучно выбраться отсюда… и чтобы Кейли простила.

— Сюда… — Гид покосилась на Дэнни, намекая, что нечего примазываться на дармовщину. Но ему некуда было деваться. Мостки узкие, а экскурсионный маршрут для всех одинаковый. Движение только в одну сторону, к выходу. И все же он постарался максимально увеличить расстояние между собой и англичанами.

В конце освещенного участка мостки были проложены между двумя колоннами, а затем поворачивали к выходу. Дэнни увидел две массивные мраморные головы, залитые светом. Они были перевернуты и поддерживали огромные колонны, за которыми зияла черная пустота. Гид объяснила, что освещена лишь малая часть цистерны, там, где мостки, а большая скрыта во тьме.

— Это головы медузы, — сказала она.

Действительно, курчавые волосы представляли собой клубок змей. Но все выполнено очень утонченно. Это не были отвратительные извивающиеся гады. Однако если внимательно присмотреться, можно заметить, что это рептилии. Монстрами медузы не выглядели. Они скорее походили на огромных херувимов, которые смотрели большими незрячими глазами.

— В пятьсот тридцать пятом году Цистерну перестроил и реставрировал Юстиниан, — продолжила гид. — Ученые полагают, что эти медузы, как и часть колонн, привезены из языческих храмов Ливана. Юстиниан считался большим специалистом по повторному использованию реликвий. — Последняя реплика была встречена веселым смехом. — Итак, — произнесла гид твердым тоном, — на этом наша экскурсия закончена. Теперь все двигаемся к выходу. Наверху вас ждет второй завтрак. Если не возражаете, мы сразу сядем в автобус.

Негромко бормоча, англичане послушно зашаркали ногами по мосткам и стали медленно подниматься по лестнице. Дэнни не хотел плестись за ними и отстал, смешавшись с группой испанских туристов, с которыми долго взбирался к дневному свету.

Наверху его окатило волной жаркого воздуха. После влажной прохлады темной цистерны он испытал почти шок. Перехватило дыхание, из окружающего мира на некоторое время исчезли все краски.

Дэнни стоял у выхода, потирая глаза. Щурился, ждал, когда они привыкнут к дневному свету. И как только это случилось, он увидел… их. Даже не увидел, а скорее опознал. Они стояли, прислонившись к автомобилю. Один ел сандвич с бараниной, луком и помидорами, наклонившись вперед, чтобы соус не капнул на пиджак.

Дэнни быстро развернулся и машинально стал спускаться боком, чтобы миновать встречный поток испанцев. Лестница была шириной полтора метра, и испанцы время от времени выражали протест недовольными возгласами.

Оказавшись внизу, он направился к медузам, по-прежнему двигаясь против течения. Сзади наверху кто-то вскрикнул, потом еще и еще. Было ясно, что команда Зебека опознала Дэнни и начала погоню. Он растерялся. Похоже, что выхода не было, он в ловушке. По шуму сзади можно было судить, что его преследователи чрезмерной вежливостью не отличались. Наконец Дэнни решился. Перелез через перила, на секунду замер, а затем нырнул в ледяную воду. Его будто ударило током. Но, ничего не замечая, Дэнни быстро поплыл туда, где зияла чернота.

Первые тридцать метров он видел колонны. Они шли рядами, и Дэнни плыл между ними, изо всех сил стараясь создавать минимальное волнение. Что дальше? Через каждые десять — двадцать метров он нырял и находился под водой как можно дольше, пока в легких оставалась хотя бы капля воздуха. Однако наступил момент, когда его с трех сторон охватила тьма, он замедлил движение и остановился. Ноги нащупали дно, которое было совсем рядом, поскольку в этом месте глубина чуть больше метра. Дэнни обернулся, удивившись, как далеко заплыл. До медуз, по его оценке, было метров двести, и свет сюда уже не достигал. В том месте, где он прыгнул в воду, все еще сохранялось волнение. Дэнни слышал странную какофонию звуков, похожих на выкрики, усиленных акустикой подземного каменного храма. В некоторых местах поверхность воды перестала быть неподвижной, и свет отскакивал от нее во всех направлениях, к колоннам и к сводчатому потолку. Вскоре Дэнни осознал, что в воде находится не только он один. Он инстинктивно принял влево, но все равно крупная рыба, проскальзывая мимо, больно ущипнула за ногу, и Дэнни чуть не вскрикнул.

Вода была неимоверно холодной. Дэнни не мог сдержать отчаянную дрожь во всем теле. Зубы клацали настолько громко, что приходилось крепко сжимать губы. Вероятно, скоро наступит момент, когда он просто окаменеет. Но пока он еще мог оставаться без движения, наблюдая и прислушиваясь. Возле каменных медуз было какое-то мельтешение. Дэнни предположил, что это охранники выпроваживают из Цистерны туристов. Они бегали по мосткам, светя фонариками в воду. Искали его. Возможно, подозревали, что он утонул.

Они его найдут, рано или поздно. Дэнни был уверен. А что потом? Передадут полиции. Те наденут на него наручники… Страшно другое. Если люди Зебека, которые наверняка караулили у входа, отобьют его у полиции. А в наручниках он даже не сумеет сопротивляться.

Дэнни принял решение. Он сделал несколько упражнений из комплекса утренней зарядки и поплыл на свет. Самым ярким местом в Цистерне был бассейн «Исполнения желаний». Там светильники располагались и под водой. Подобравшись близко, Дэнни присел в воду позади колонны и осмотрелся. Охранники все сосредоточились слева от него на мостках, поблизости от голов медузы. Двое на небольшом резиновом плотике медленно двигались между колоннами, светя в темноту фонариками. Из туристов осталось человек двадцать. Охранники собрали их на ступенях у выхода. А вот вход был совершенно свободен.

Дэнни поплыл к широкой платформе, на которой останавливались вошедшие туристы, чтобы глаза привыкли к полумраку. Вылез из воды, создавая больше шума, чем хотелось, задубевший от холода и потому неуклюжий. Но медлить было опасно, и он начал быстро подниматься по лестнице.

Оказавшись наверху, он перепрыгнул турникет и выбежал на улицу, где почти сразу же встретился взглядом с Меченым. Тот стоял слева, в пяти метрах от входа, оживленно разговаривая по мобильному. А напарник сейчас, видимо, следил за выходом. Пока Меченый удивленно таращил глаза, Дэнни успел сгруппироваться, разогнался и сильно ударил его головой в живот. Не ожидавший такого маневра головорез отлетел назад. Удар получился хороший. Особенно если учесть, что Дэнни, даже насквозь промокший, весил не более восьмидесяти килограмм.

Затем он рванул, как на спринтерскую дистанцию. Нужно как можно скорее затеряться в толпе, добраться до пристани у моста Галата. Дэнни свернул в переулок, пробежал, хлюпая туфлями, метров тридцать и снова свернул, постепенно спускаясь к пристани. Время от времени приходилось оглядываться, но погоня отстала. Крутые ребята в скорости ему явно проигрывали.

Он вспомнил схему паромных маршрутов, которую видел в путеводителе. От пристани Эминёню можно добраться в Стамбул. Этот город, как и Нью-Йорк, с трех сторон окружен водой.

Через две минуты Дэнни уже был на пристани, дымной и кишащей людьми. Встал в очередь в кассу купить билет на паром. Любой, лишь бы отплывал пораньше. С одежды уже не капало, но она была мокрая, и это привлекало взгляды.

С четвертого причала через две минуты отходил паром на Юскюдар. Замечательно. Дэнни быстро прошел к парому, по дороге свернув пару раз, убедиться, что нет погони. Кругом были одни турки. Усатые, с короткими волосами, все похожие друг на друга. Он поднялся по сходням на паром и дальше на верхнюю палубу. Нашел укромный уголок, где устроился на отполированном деревянном сиденье спиной к перегородке.

Эти несколько минут показались Дэнни вечностью. Наконец раздался гудок. Палуба задрожала, паром медленно отошел от берега. Дэнни облегченно вздохнул и немного расслабился. Ему опять удалось уйти от преследования. Но сколько это может продолжаться? Они каким-то образом его находят. Как им удается?

«Кредитные карты я не использовал, расплачивался наличными, и таким способом они меня выследить не могли. Но они обнаружили мое местонахождение не один или два, а целых три раза. Допустим, отель „Абруцце“ в Риме люди Зебека вычислили, прослушав сообщения на автоответчике телефона Кейли. Но пансионат в Стамбуле, а потом Цистерна… Я звонил лишь однажды Реми Барзану и, наученный горьким опытом, не оставил сообщения. Как же они отыскали меня здесь?»

Дэнни принялся усиленно размышлять. Сразу возникли два варианта. Первый — система «Стар-69». Кто-то контролировал телефон Барзана. Неужели такая возможность есть и в Турции? Определить номер телефона, с которого звонили данному абоненту. А почему нет? Технический прогресс сейчас достиг даже отдаленных уголков земного шара, а Турция — развитая страна, член НАТО.

А второй вариант — регистрационная карта, которую Дэнни заполнил в отеле. Эти карты каждое утро передают в полицию. Подобный порядок существует везде. В Лондоне, Париже, Нью-Йорке.

«Неужели у Зебека такие связи? — удивился Дэнни. — Здесь так эффективно работает полиция? А почему нет?»

Панораму Стамбула загородил ржавый контейнеровоз.

"Но как Зебек узнал, что я в Стамбуле?

Скорее всего просто догадался. В конце концов, это не очень трудно. Зебеку известно, кому звонил Терио перед гибелью. Патела уже ликвидировали. Остались Барзан в Стамбуле и этот в Осло как его фамилия… кажется, Ролвааг. Так что, очевидно, Зебек послал одну группу бандитов в Турцию, а другую в Норвегию. А если я решу вернуться домой, там меня будет ждать третья группа. Но все равно… это не объясняет, как они выследили меня сегодня. Ведь я сам не знал, куда попаду. Как же об это узнал Меченый? Я примкнул к группе туристов и совершенно случайно оказался в Цистерне. И они там же, тут как тут. Просто повезло? А почему нет? Ведь отель располагается на небольшом мысе, выступающем в Мраморное море. Если у тебя нет лодки, то единственный путь в город — мимо собора Айя-София и Голубой мечети. Интересно, с кем Меченый разговаривал по мобильному? С Зебеком? А может, их здесь не двое, а целая группа? И ведут тотальную слежку?"

Мимо протиснулась стайка школьниц. Девочки хихикали, бросая несмелые взгляды в сторону Дэнни. Он осознал, что разговаривает сам с собой, и девочки это заметили.

«Представляю, что они сейчас обо мне думают. Видишь того парня? Он весь мокрый. И постоянно шевелит губами. Наверное, сумасшедший».

Дэнни усмехнулся. "Это какой-то кошмар. Зачем, спрашивается, Зебеку такие хлопоты? Ведь я практически ничего не знаю. И даже то, что знаю, все равно никогда не сумею доказать.

Зебек уверен, что я подробно ознакомился с файлами. Хотя какое это имеет значение? Скорее всего охота на Дэнни Крея — для миллиардера просто развлечение. У него есть возможности. Почему бы их не использовать?"

Массивный корпус контейнеровоза пропал из поля зрения, и снова возник Стамбул, словно сдвинули в сторону занавес. На дальнем берегу небоскребы были похожи на спускающихся с горы слаломистов. Их широкие белые плечи бриллиантово поблескивали на солнце.

А если это что-то совсем другое? И автоответчик с регистрационной картой ни при чем? Внезапно ему в голову пришла ужасная мысль. «А если я ношу на себе источник радиосигнала? „Жучок“, вшитый в ворот рубашки или спрятанный под каблуком туфли. Рубашка отпадает, она новая. Вся моя одежда новая, я купил ее в Риме. Кроме обуви. Вот туфли на мне те же самые, в каких я был в Сиене и раньше. Мои самые лучшие туфли, мокасины фирмы „Коул-Хаан“».

Дэнни уставился на свои ноги, чувствуя себя магазинной игрушкой, к которой прикреплен ярлык. Он снял один мокасин, потом другой. Попытался пошевелить каблуки туда-сюда, они не подавались. Все казалось совершенно нормальным. Но для умельцев Зебека это не проблема. Они ведь профессионалы.

«Итак, подведем итоги. Как они меня нашли, достоверно выяснить невозможно, поскольку в двадцать первом веке человеку просто негде спрятаться. Меня могли выследить по автоответчику, с помощью системы „Стар-69“, по регистрационной карте, по „жучку“. Последнее более вероятно». Дэнни взял мокасины и побрел к поручням, где уронил их в зеленую воду Босфора. Придется поносить шлепанцы, усмехнулся он и вернулся на место.

Сзади школьницы снова захихикали.

Глава 13

Юскюдар оказался чистеньким пригородным районом. Сойдя с парома, Дэнни направился по тенистому бульвару вдоль Босфора. Купил в первом попавшемся магазине пару кроссовок и неожиданно остановился у витрины парикмахерской, где была выставлена большая фотография знаменитого турецкого футболиста. Внимание Дэнни привлекла тщательно выбритая голова парня.

Он вошел, показал на фотографию, затем на себя. Мастер расправился с его волосами за пять минут, орудуя электромашинкой и электробритвой. Подмастерье выметал белокурые пряди, а Дэнни напряженно разглядывал себя в зеркале. Он был доволен, поскольку очень изменился.

Из парикмахерской он двинулся в порт, чтобы вернуться на европейский берег Босфора, в район Бесиктас, где находились туристические агентства. Красота была необыкновенная. Впереди вырисовывалось нечто похожее на Версаль, великолепный дворец, а дальше жилые дома, офисные здания. Хотелось узнать, что это за дворец, но Дэнни не имел возможности спросить, а кроме того… не время сейчас интересоваться достопримечательностями.

Туристическое агентство он нашел быстро. Жаль только, что там никто не говорил по-английски. Дэнни уже собрался уходить, как появился пожилой сотрудник.

— Куда вы желаете поехать? — спросил он, внимательно глядя сквозь очки в металлической оправе.

— В Узельюрт, — ответил Дэнни.

Пожилой турок прищурился, пригладил седые волосы и подался вперед, словно плохо слышал.

— Простите?

— Говорят, это рядом с Диярбакыром, — пояснил Дэнни.

— Диярбакыр… Очень интересное место вы выбрали для посещения.

— Вы так считаете?

— Конечно. Поножовщина по дороге из аэропорта вам гарантирована. Ну а что случится в городе, одному Богу известно.

* * *
В ресторане аэропорта было не продохнуть от сизого сигаретного дыма. Дэнни, некурящий, сел за столик в кабинке, лицом ко входу. В этой одежде, лысый, он в принципе мог сойти за турка. Впечатление усилилось после того, как Дэнни развернул и начал внимательно просматривать лежащую на столе стамбульскую ежедневную газету «Кумхуриет».

Пиала супа, салат, чашка кофе и яблочный чай — все было съедено и выпито, а рейс не объявляли. Казалось, время стоит на месте. Наконец женский голос из громкоговорителя сообщил, что рейс на Диярбакыр откладывается до девяти сорока пяти. Посадку объявили, когда за окном уже стемнело. Дэнни подождал минут десять, чтобы не толкаться, и поспешил к выходу, указанному в посадочном талоне. Он ожидал увидеть Гаэтано с Меченым и облегченно вздохнул, нигде их не обнаружив. По-прежнему было не ясно, как они его находили. Может, действительно в туфли вмонтировали «жучок», подающий сигналы для пеленга? «Интересно, знают ли подручные Зебека, что я ходил в агентство Франс Пресс, искал Реми Барзана? А теперь вот направляюсь в Узельюрт?»

Кругом все говорили по-турецки, что создавало определенного рода эмоциональный вакуум. Очередь двигалась медленно, а Дэнни размышлял о том, что если преследователи способны вычислить маршрут его передвижений, то как ему действовать дальше? Люди продолжают гибнуть. Недавно взорвали машину Барзана. Убили ни в чем не повинную девушку, а ведь целились в него. Значит, этот человек знает какую-то тайну Зебека. Как и другие, уже погибшие. Что это за тайна, почему Зебек беспощадно расправляется с людьми? «Об этом можно узнать, только если я найду Барзана или Ролваага».

Перед посадкой проводилась обычная проверка безопасности. Дэнни прошел через металлодетектор. Странно, но прощупывать его не стали, а вот женщин, особенно в традиционной одежде, угрюмые охранники обыскивали с особой тщательностью.

У самого выхода на посадку пассажирам следовало опознать свои чемоданы на тележке с багажом. После этого охранники ставили на каждом метку мелом. Дэнни принялся показывать жестами, что у него нет чемоданов, а охранник молча взирал на него с недовольной гримасой и не пропускал дальше. Наконец стоящая сзади женщина в платке объяснила:

— Он вас не понимает. Думает, вы дурачитесь.

Она сказала охраннику что-то по-турецки, и тот разрешил Дэнни пройти.

В самолете первый и бизнес-класс отсутствовали. Дэнни занял место у окна. Рядом сел смуглый мужчина с золотыми зубами. Он улыбнулся и предложил фисташковые орехи. Дэнни снова удивился доброте этих людей. Он вспомнил портье Хасана, которого побили за то, что он защищал гостя. Через полчаса подали ужин. На контейнере был изображен перечеркнутый по диагонали кружок с красным силуэтом свиньи. Ниже следовала надпись по-английски: «Для приготовления этого блюда свинина не использовалась». Дэнни предпочел бы ужин вообще без мяса, но в Турции вегетарианцы встречались редко. Он вскрыл небольшую пластиковую коробку и с помощью холодных как лед ножа и вилки терпеливо отделил овощи и рис от кусочка курицы в йогуртовом соусе, сдвинув его к краю.

За едой он продолжал размышлять. Объяснение гибели Джексона Патела «разборками голубых», конечно, ерунда, а вот промышленный шпионаж… возможно. Зебек интересовался бумагами Терио, приказал сжечь его дом, уничтожил файлы в компьютере. Зачем любой преступник уничтожает улики? Видимо, файлы Терио содержали копии каких-то чертежей и документов или переписку Зебека со своими агентами, сотрудниками каких-то фирм и их отчеты.

Кристиан Терио был гуманитарий, но, судя по книгам на полке над письменным столом, проявлял интерес к высоким технологиям. Особенно Дэнни запомнился «белковый компьютер». Для него это выражение имело не больше смысла, чем «холодная жара». Он представлял «белковый компьютер» в виде бифштекса на косточке с небольшой наклеечкой: «Intel Inside». Но все равно это определенно имело отношение к высоким технологиям, поскольку Терио звонил Джейсону Пателу, ведущему специалисту в «Сверхмалых системах». Значит…

Дэнни посмотрел в окно на покрасневшее небо. «И что это значит? Ничего. Высокие технологии. Сейчас почти все с ними связано. Вот я сижу на пластиковом сиденье на высоте двенадцать километров, поедаю генетически модифицированный рис, разогретый в микроволновой печи стюардессой, которая в принципе могла быть зачата в пробирке. Но Зебек убивает людей. Это единственное, что я знаю определенно. Инцаги погиб, потому что ознакомился с компьютерными файлами. Скорее всего Терио тоже уничтожили из-за них. Пател… Если бы его фамилии не было в списке, который я передал Зебеку, он наверняка бы здравствовал и поныне. Но он мертв».

Собственные перспективы представлялись Дэнни столь же безрадостными, что и у отошедших в мир иной. «Я переписал файлы на дискеты. Этого достаточно, чтобы меня прикончить. К тому же Зебеку очень хочется меня наказать за обман. Что означали слова Инцаги: „Вы не представляете, что замыслил этот Зебек!“? Имеют ли они какое-то отношение к высоким технологиям?»

Расстроенный Дэнни глубже погрузился в кресло. «В этом-то все и дело, что я не представляю, что замыслил Зебек».

Неожиданно самолет начал падать, его затрясло. Воздушная яма? Пилот объявил что-то сначала по-турецки, потом по-английски. Дэнни все равно ничего не понял, потому что динамик ужасно хрипел. Он посмотрел на пассажиров — никто не насторожился. Значит, все в порядке. После того как самолет, войдя в облака, нырнул во второй раз, загорелся сигнал пристегнуть ремни. Тряска напомнила Дэнни поездку на «вольво» отца к их дому в Мэне, где дорога напоминала стиральную доску. У женщины, сидевшей через проход, поднос съехал с подставки и со стуком полетел на пол. Сидевший рядом золотозубый мужчина вскинул брови и поморщился.

Обычно в полете Дэнни слегка нервничал, однако сейчас был совершенно спокоен. Он твердо знал, что Зебек привил ему иммунитет к любым катастрофам. Следовательно, даже при самых неблагоприятных обстоятельствах с их самолетом ничего не случится. Подобное ощущение было у него и тогда, в такси, по дороге из стамбульского аэропорта. Зереван Зебек непостижимым образом приватизировал право лишить его жизни.

* * *
Аэропорт в Диярбакыре напоминал военный лагерь. Всюду солдаты, которые ходили по двое с автоматами на плече, внимательно оглядывая каждого встречного. Было ясно, что это не скучающие патрульные, выполняющие рутинные обязанности, а спецназовцы, готовые открыть огонь в любую минуту. Поэтому обычно скучный процесс прилета приобретал определенную напряженность.

Как только пассажиры прошли в помещение для получения багажа, многие сразу бросились к стеклянным автоматическим дверям и радостно замахали руками встречающим. Дэнни постоял, по привычке ожидая, когда появится его рюкзак, но вспомнил, что у него нет багажа, и вышел за дверь, проталкиваясь через толпу к стойке «Турецкие авиалинии».

— Вы говорите по-английски? — спросил он служащего.

— Да, — ответил тот.

— Как мне попасть в Узельюрт?

— А что это такое?

— Город. — Дэнни написал название на бумажке.

Служащий задумался и подозвал молодую женщину в форме. Она посмотрела на бумажку, потом на Дэнни и улыбнулась.

— Это недалеко от Шивы. Туда ходит автобус. До автобусной станции можно доехать на долмусе. Или… — она смерила его взглядом, словно оценивая финансовые возможности, — на такси.

— А что такое долмус?

— Фургончик, мини-автобус. Они ходят из аэропорта в разных направлениях. До отогара, то есть до автобусной станции, тоже. Она на другом конце города. — Женщина сочувственно добавила: — Возможно, автобус придется ждать несколько часов.

— А сколько стоит такси?

— До Узельгорта? — Она задумалась. — Долларов пятьдесят — шестьдесят.

— Я, пожалуй, поеду на автобусе, — произнес Дэнни.

Служащий написал на листке бумаги «Диярбакыр отогар».

— Покажите любому водителю долмуса. Он подскажет, в какой вам садиться.

Дэнни вышел из ярко освещенного здания аэровокзала на небольшую площадь, показал бумажку мужчине с роскошными усами, и тот направил его к белому фургончику, наполовину заполненному пассажирами. Дэнни занял место в середине, и с ним почти сразу кто-то заговорил. Пришлось смущенно пожать плечами, а затем слегка стукнуть ладонью по груди.

— Американец.

Все вокруг заулыбались.

Они совершенно не похожи на американцев, прилетевших, например, в Вашингтон из Далласа. Те — усталые, всклокоченные — скучно бормотали что-то в свои мобильные телефоны. А эти люди все радостно возбуждены и необыкновенно приветливы друг к другу. Очевидно, такое впечатление у Дэнни создавалось, поскольку он не понимал, о чем они говорят. К нему же вообще было отношение как к ребенку. Дэнни даже почувствовал себя бодрее, тем более что вокруг не было никаких признаков Гаэтано и остальных громил.

Через пять минут долмус остановился на армейском блокпосту. В фургончик заглянул человек в камуфляже и приказал всем выйти вместе с багажом. На плече у него висел «Калашников» или «узи», Дэнни не разобрал. Двое солдат быстро проверили документы и потыкали багаж. Паспорт Дэнни был все еще влажным после Цистерны, что вызвало ряд непонятных вопросов.

— Стиральная машина. — Он сделал красноречивый жест, показывая, как работает это устройство.

Солдаты хмуро наблюдали за его действиями, наконец один догадался.

— Майтаг, — сказал он напарнику и улыбнулся. Тот кивнул и вернул паспорт Дэнни, сопроводив это дружеским салютом. Солдаты махнули оружием в сторону долмуса — мол, все могут садиться обратно.

Через двадцать минут они въехали на кольцевую дорогу, внутри которой располагался старый город. Диярбакыр оказался вполне современным и благоустроенным, что Дэнни удивило. Хотя непонятно почему. Он ожидал, что за пределами Стамбула люди живут в юртах? Вообще-то он не ожидал ничего. До недавнего времени для него было все равно, что Турция, Болгария или Киргизия. А вот теперь он здесь, в окружении веселых, неунывающих незнакомцев, собирается добраться до такого глухого уголка Турции, который сами турки долго ищут на карте.

На автобусную станцию они прибыли после полуночи. Дэнни поразило множество окошек: у каждого автобусного маршрута своя касса. Но сейчас они все были закрыты. Он собирался попросить таксиста отвезти его куда-нибудь, где можно переночевать, но поблизости нигде ничего похожего на такси не наблюдалось. Прогуливаться же ночью по Диярбакыру в поисках ночевки желания не было. Дэнни вздохнул и улегся на скамейку под внимательным взглядом легендарного Кемаля Ататюрка, смотрящего на него с плаката. Через несколько секунд он крепко заснул.

* * *
Разбудили его мягкие тычки под ребра утяжеленной полицейской дубинки. Дэнни протер глаза и увидел недовольного полицейского, который стоял над ним и повторял что-то похожее на «Уянмак!».

— Не понимаю… американец.

— Америк? — удивленно воскликнул полицейский.

— Да. — Дэнни быстро поднялся. — Прошу прощения, если что-нибудь нарушил. Дело в том, что…

— Все нормально, — успокоил его полицейский и ушел.

Зал ожидания ожил. Сквозь закопченные окна наверху струился солнечный свет, а пассажиры все прибывали и прибывали с огромными пластиковыми чемоданами и большими сумками. Дэнни купил у торговца с тележкой чашку кофе, выпил и решил, что пора начинать маршрут из пункта А в пункт Б.

Кассы открылись. Дэнни обошел их все, произнося у каждой «Узельюрт?», словно это была какая-то еда, которую он продавал. Но наверное, название следовало произносить иначе, поскольку в ответ все недоуменно пожимали плечами. Наконец Дэнни догадался написать название на бумажке и показал ее пожилому мужчине в поношенной синей форме. Он взял Дэнни за локоть и проводил к окошку в конце зала. Сказал что-то скучающему кассиру, тот кивнул, постучал по часам и показал на пальцах, что ждать нужно два часа. Дэнни купил билет.

Послонявшись вокруг автобусной станции, он поел турецкой пиццы с овощами и сыром, которую запил литром минеральной воды. Вышел в тень и начал думать о Кейли.

Очень хотелось позвонить. Если не удастся поговорить, то хотя бы услышать ее голос,ощутить присутствие. Если же она согласится его выслушать, он повторит предупреждение, постарается добиться, чтобы Кейли восприняла это серьезно. Так что причина для звонка была, и основательная.

Что касается возможностей Зебека контролировать все входящие звонки Кейли, то теперь Дэнни имел достаточно времени поразмышлять об этом и пришел к выводу, что в Риме и Стамбуле его выследили иным способом. Даже если в ее телефон было вмонтировано подслушивающее устройство, все равно узнать, откуда звонят, невозможно. Долго оставаться на линии Дэнни не собирался, а турецкие телефоны-автоматы вряд ли подключены к системе «Стар-69». Конечно, происхождение звонка можно выяснить из документов телефонной компании, но для этого требовалось по крайней мене двое суток.

Дэнни нашел киоск, где продавали телефонные карты. Неподалеку в парке оказался довольно приличный телефон-автомат. С удовлетворением обнаружив, что все здесь работает так же, как в Штатах, он вставил карту в прорезь и набрал номер.

Один гудок, второй, третий. У Дэнни защемило сердце. Заработал автоответчик. Сообщение было не то, которое он записал, начинающееся словами: «Привет, вы позвонили Кейли и Дэнни…» Сейчас автоответчик говорил ее голосом: «Привет! Это Кейли. Оставьте сообщение, и я вам перезвоню».

«Вот, значит, до чего дошло дело, — вздохнул Дэнни. — Я для нее уже не существую».

Глава 14

Стоило покинуть Диярбакыр, и в пейзаже начал доминировать лишь один цвет. Светлый. Цвет пшеничного поля, строительного песка, цвет волос Кейли. Единственное разнообразие вносили посаженные ровными рядами тополя, образующие защитные лесополосы, и виноградники. В отличие от американских на здешних подпорки не применялись. Лозы просто вились по земле.

Это была Анатолия. Степи. Холмы. Желтое солнце.

Примерно каждые двадцать минут автобус огибал холм и въезжал в городок или деревню. Гунесли, Улкелет, Сариоглан. Дэнни казалось, что взрослое население здесь состоит лишь из мужчин. Женщин он видел очень редко, и они все, укутанные с головы до пят в черные или белые одеяния, были похожи на монахинь.

Почти во всех городках шло строительство. Во многих местах виднелись краны и строительные материалы. Уже построенные здания стояли рядами, с виду прочные, без архитектурных изысков, на крышах виднелись панели солнечных батарей и водонагреватели. По мере продвижения автобуса на восток населенные пункты стали мельчать и попадались реже, зато появились пастухи с отарами овец и крестьяне, обрабатывающие землю примитивными мотыгами.

Через некоторое время пейзаж изменился. Возникли невысокие горные образования, имеющие разнообразные формы. Цвет остался тот же самый, светло-медовый. Камень, очевидно, был мягкий, потому что все жилища в населенных пунктах вырезаны в нем. Они напоминали пещеры, но рукотворные. Окна, дверные проходы — все как в настоящих домах. Дэнни с удивлением увидел, что к некоторым «пещерам» прикреплены спутниковые тарелки. Рядом припаркованы автомобили. К каждому жилищу проведено электричество.

Он даже не подозревал, что подобные места существуют на свете. Все было незнакомым, и не просто незнакомым, а чужим. Шло время, автобус пожирал милю за милей, а на душе у Дэнни становилось все тяжелее. Надежда на успех таяла на глазах. Прежде всего потому, что в этих краях наверняка никто не знает английского языка, а его турецкий ограничен четырьмя словами: «да, нет, туалет, привет». Он радовался, что запомнил хотя бы их, но они вряд ли помогут разрешить проблемы. Кроме этих слов, Дэнни знал еще одно, ожидая услышать его перед каждой остановкой. Узельюрт.

Пейзаж снова изменился. Дорога долго шла по краю ущелья, образованного речкой, из которой, наверное, миллионы лет назад утоляли жажду динозавры, а потом свернула на холмистую равнину. Цвет грунта стал золотистым, а затем вообще вспыхнул алым, когда автобус помчался мимо полей опийного мака. Вдалеке у невысокого холма сквозь марево горячего вибрирующего воздуха Дэнни заметил настоящую средиземноморскую виллу. Автобус резко свернул, вилла исчезла, и опять пошли маки.

Он попытался представить обитателей виллы, но размышлять пришлось не очень долго. Проехав несколько миль, водитель заглушил двигатель у ржавого указателя, свидетельствующего, что автобус прибыл в Узельюрт. На часах было десять минут первого.

Дэнни вышел. Под рифленым железным навесом стояли шесть фургончиков, возле них теснились люди. Погружались, выгружались, ждали. Неподалеку рабочие в длинных штанах и плотных вязаных шапочках курили, прислонившись к шлакоблочной стене. Разглядывали прибывшего. Автобус, в котором прибыл Дэнни, загромыхал, отъезжая. Он проводил его взглядом, подавив желание побежать следом.

В городе была единственная мощеная улица — главная. С холмов к ней, как притоки к реке, спускались примерно двенадцать узеньких боковых. Дэнни поглядывал на вывески. Несколько магазинчиков — бакалейный, хозяйственный и прочие. Автозаправочная станция с одной колонкой, маленькая автомастерская, где лязгало железо и сверкала сварка. Единственный ресторан был закрыт, но дальше Дэнни обнаружил симпатичную кондитерскую и заказал чашку яблочного чая. Вышел на улицу. Увидел на холме трехэтажное здание с вывеской «Отель „Хетт“» и направился туда. Пройдя примерно полпути, остановился у магазинчика, с выставленными у дверей корзинами с фисташками, финиками и другими фруктами. Решил зайти. Внутри как обычно. На полках пепси-кола, пиво, вода, кукурузные хлопья, моющие средства. Рядом с прилавком вращающийся стеллаж с видеокассетами. Фильмы почти все американские, но с турецкими надписями. Дэнни узнал «Рыбу-меч», «Криминальное чтиво» и «Матрицу». Он купил зубную щетку, бутылку минеральной воды, два пива «Эфес Пильзень» и пакетик сушеных абрикосов. Протянул купюру в десять миллионов. Давая сдачу, бакалейщик улыбнулся.

— Канадец?

Дэнни отрицательно покачал головой.

— Американец.

Улыбка бакалейщика стала еще шире.

— Мой сын! Колумбийский университет. Теперь в «Морган-Стэнли»[85]! — Он показал на переводную картинку с символикой Колумбийского университета, прилепленную сбоку кассового аппарата, потом на макет каменистых образований в окрестностях Узельюрта. — Сын раньше жил си-десь… в пещер… А потом в Лиг Плющ[86]. А теперь… я не знай. — Бакалейщик гулко засмеялся.

— Ваш сын, должно быть, толковый, ведь Колумбийский университет — это круто.

Бакалейщик закивал, но разговора не получалось. Познания в английском у бакалейщика были не намного шире, чем у Дэнни в турецком.

— Ладно, — сказал Дэнни, — увидимся позднее.

— О да! — подхватил бакалейщик. — Позднее!

Отель не имел звездочек, что Дэнни вполне устраивало. Вестибюль представлял собой небольшую комнату с высоким потолком. Вместо регистрационной стойки письменный стол, за которым сидел старик, не говорящий по-английски. На стене табличка с прейскурантом, согласно ему суточное проживание в номере на одного стоило шесть миллионов лир, примерно пять баксов.

Дэнни протянул паспорт. Старик усмехнулся, увидев его состояние, и вернул вместе с регистрационной картой и ручкой. Дэнни заполнил карту. Продолжая улыбаться, старик покосился на нее и положил сверху на стопку из шести таких же. Затем поднялся, показав Дэнни следовать за ним. Что тот и сделал, предварительно успев схватить со стола и сунуть в карман свою регистрационную карту.

Они прошли по темному коридору во двор, где под большим красным зонтом стояли несколько столиков с пластиковыми крышками. Вдоль бетонных стен, усыпанных сверху битым стеклом, буйствовал цветник. Старик потянул Дэнни за рукав и показал жестами процесс еды.

— Понял. — Дэнни произнес это слово громко, как обычно, когда говорят с глухими. — Я поем позднее.

Старик-портье почтительно кивнул и протянул ключ с номером.

В номере Дэнни обнаружил койку с тонким матрацем, металлический стол, три стула и старый комод. Плиточный пол покрывал плетеный турецкий ковер, килим, изрядно потертый. На окнах ставни, выкрашенные в синий цвет, на потолке небольшая флуоресцентная лампа под гофрированным козырьком. Особое внимание привлек стоящий рядом с кроватью баллончик с веществом от тараканов «Рейд». Несмотря на скромность обстановки, комната была на удивление чистая. На кровати постелены белоснежные хрустящие простыни, на которые тут же захотелось лечь, но Дэнни подавил искушение. Написал на обороте автобусного билета «Реми Барзан» и спустился в вестибюль.

Старик-портье прочитал фамилию, задумался, затем отрицательно покачал головой и вернул бумажку.

Дэнни вышел из отеля, щурясь от яркого солнечного света. На улице царило настоящее пекло, от которого перехватывало дыхание. Пейзаж был соответствующий — почти полностью лишенный деревьев, с белесыми камнями и блеклым небом. Проходящая мимо женщина неопределенного возраста, вся с головы до пят в белом, приветливо улыбнулась, блеснув золотыми зубами. На противоположной стороне улицы мальчик лет десяти тащил в гору зарезанную овцу, закинув тушу на плечо. Белые глаза овцы уставились на Дэнни. Все это казалось ему декорациями, реквизитом к какому-то абсурдитскому спектаклю.

Он заглянул к знакомому бакалейщику, показал бумажку. Тот пожал плечами. С тем же результатом Дэнни посетил магазин, где продавали пиво и водку, которая здесь называлась арак. Напротив виднелась пыльная витрина магазина ковров. Внутри, неподалеку от двери, трое молодых людей пили чай и играли в нарды. Заметив Дэнни, самый крупный из троих, в почти новой футболке с символикой фирмы «Найк», прыжком вскочил и радостно приветствовал его:

— Wilkommen! Hereingekommen, bitte![87]

Дэнни смущенно объяснил:

— Вообще-то я американец.

Молодой турок расплылся в улыбке:

— Тем лучше, поскольку по-немецки я толком говорить не умею. Откуда вы?

— Из Вашингтона, — ответил Дэнни, удивляясь, как свободно владеет его родным языком парень.

— Эх, прия-ятель, — весело произнес тот, — я вам, конечно, сочувствую, но в этом сезоне ваша команда в финал не выйдет. — Он повернулся к остальным и перевел, после чего все засмеялись, включая Дэнни.

— Еще не все потеряно, — сказал он, — ведь должен играть Майкл.

— Я слышал, он получил травму, — промолвил парень в футболке. — Успеет ли оправиться?

— Надеюсь. — Дэнни нерешительно посмотрел на парня в футболке. — Я хотел бы…

— Вам нужен ковер? В таком случае, прия-ятель, вам повезло. Вы оказались в нужном месте.

— Но я…

— Для вас у меня будут специальные цены.

— Спасибо, но…

— Прия-ятель… я говорю серьезно. Таких цен, как у меня, вы нигде не найдете.

Дэнни отрицательно покачал головой:

— Ковер мне пока не нужен. В данный момент я ищу знакомого.

«Приятель» — так прозвал этого парня Дэнни — удивленно посмотрел на него.

— Я ищу знакомого, — повторил Дэнни и протянул бумажку. — Может, вы его знаете?

Приятель бросил на бумажку взгляд, показал друзьям. Один пробормотан что-то нечленораздельное и пожал плечами.

— Нет, — сказал Приятель, отдавая бумажку Дэнни, — этот человек здесь не живет. Если бы жил, мы бы его знали. — Он вернулся на ковры и глотнул чаю.

— Ладно, — вздохнул Дэнни, выходя, — извините за беспокойство.

«А кто сказал, что это будет легко?» — подумал он, направляясь к кассе рядом с автобусной остановкой. Встал в небольшую очередь, показал бумажку кассиру. Тот вгляделся сквозь очки в золоченой оправе, вскинул голову, закрыл глаза и помахал перед Дэнни пальцем туда-сюда, как автомобильным дворником. Затем открыл глаза.

— Вы его знаете? — спросил Дэнни.

Кассир проделал то же самое во второй раз. Опять неудача.

Дэнни увидел такси. Подошел, сунул бумажку водителю. Тот поначалу оживился, посмотрел на нее и, не сказав ни слова, отъехал. На следующем перекрестке был полицейский участок, который почему-то оказался закрыт. Как же может быть закрыт полицейский участок?

Неподалеку двое солдат в джипе мерно покачивали своими «М-16». Дэнни приблизился, улыбнулся, показал бумажку. Они недоуменно взглянули на него, пожали плечами и отвернулись.

Неожиданно запахло жареным перцем, чесноком и луком. Дэнни понял, что очень голоден. Используя нос в качестве компаса, он взбежал по лестнице в ресторан с покореженной вывеской. В просторном зале работали два мощных вентилятора. Освещение флуоресцентное. Дэнни уже догадался, что лампы накаливания здесь не применяют из-за чрезвычайной дороговизны электроэнергии.

Пожилой официант встретил его поклоном и повел к холодильному шкафу с закусками, которые здесь назывались «меззе». Дэнни показал на долму с рисом, салат из помидоров и баклажанов, пюре из нута и зелень. Официант одобрительно кивнул, направил его к гриль-бару, где орудовал светловолосый мужчина в голубой футболке. Дэнни показал на тарелку с овощными кебабами. Повар скривился и сделал жест в сторону куриных, бараньих и колбасных. Дэнни отрицательно покачал головой.

— Только овощные.

Повар с недоумением спросил:

— США?

— Да.

— У меня там кузен, — сообщил повар.

— Неужели?

— Реобот-Бич, Делавэр. Химчистки, это его бизнес.

— Я там живу недалеко. В округе Колумбия.

— Неужели? А Реобот-Бич — это хорошо?

— Да, — ответил Дэнни. — Замечательно. Понимаете, там песок, океан, солнце. Но… не такое, как здесь.

Повар ткнул себя в грудь:

— Меня зовут Атилла. — Он улыбнулся. — Как предводителя гуннов.

Дэнни тоже улыбнулся.

— А я Дэнни Крей.

Атилла кивнул на кебабы:

— Значит, только овощные?

— Да.

Повар зажег газовую горелку, отрегулировал пламя.

— Тогда вы должны обязательно попробовать фисташки. Они у нас лучшие в мире.

— Вы отлично говорите по-английски. Где вам удалось его выучить?

— В школе.

— Здесь такие хорошие школы?

Атилла взял пару овощных кебабов, окропил маслом, спрыснул лимонным соком, посыпал солью, перцем, нанизал на шампур и положил на гриль.

— Да, система образования у нас довольно приличная. Все дети ходят в школу до двенадцати лет, потом начинается специализация. Средняя школа, техническое училище, дальше, если ребенок способный, университет. У нас их целых тридцать.

— И любой может туда поступить?

Атилла мотнул головой:

— Ни в коем случае. В университет попасть трудно. Нужно пройти тестирование. Конкурс очень большой. — Атилла усмехнулся. — Я знаю, что вы думаете… вот он готовит кебабы. Но так было не всегда. Я закончил Стамбульский университет, экономический факультет. — Атилла отвел взгляд от гриля. — Экономика — темная наука.

— Да, — согласился Дэнни. — Но зачем вы ее изучали?

— А у меня не было выбора. Я хотел стать ветеринаром, но дома решили, что экономистом лучше. Я не возражал. Язык по-настоящему выучил, конечно, в университете. Там ведь почти все преподавание на английском. — Он перевернул кебабы.

— А что вы… — начал Дэнни.

— Что я здесь делаю?

— Да.

Атилла лукаво улыбнулся.

— В данный момент, мой друг, я готовлю для вас кебабы. — Он на секунду замолчал и добавил: — Этим заведением владеет мой отец. Он… сейчас не имеет возможности работать. Я ему помогаю.

— Понимаю.

— Нет, не понимаете.

— Почему?

— Потому что он в тюрьме. — Заметив на лице Дэнни удивление, Атилла объяснил: — Мы курды. Здесь все курды, кроме армейских. Они… набраны из кого угодно. У нас много проблем.

— Я слышал.

— Они хотели уничтожить нашу культуру и пытались умертвить язык. Десять лет назад на нем нельзя было преподавать, вести радиопередачи. Я даже не мог назвать своих детей по желанию. Приходилось давать им турецкие имена.

— Теперь, значит, стало лучше?

Атилла снова перевернул кебабы.

— Не очень. Что касается меня, то я перееду в Штаты и займусь бизнесом с кузеном. Как только получу визу. А вот другие сдались. Или присоединились к РПК. — Он посмотрел на Дэнни. — Это курдские сепаратисты. Очень жесткие, непримиримые. В Анкаре их называют террористами.

— А разве это не так?

Атилла улыбнулся:

— Да, именно так. Только в последнее время они утихомирились.

— Почему?

— Поймали их лидера.

— Вы, кажется, не очень об этом сожалеете.

Атилла пожал плечами.

— В маленьких городках, как вот этот… людей имеет и РПК, и армия.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать вот что. Предположим, эти ребята — речь идет о РПК — пришли к вам за помощью. Им нужны пища, деньги, ночлег. Не надейтесь, церемониться с вами они не станут. Выжмут все. У них оружие. Естественно, вам придется им помогать, хотите вы или нет. А потом они уходят. Это ведь как саранча. И следом сразу появляется армия. «Мы слышали, вы помогаете мятежникам». И бах-бах. — Атилла горько усмехнулся. — Так упрятали в тюрьму моего отца. И вот почему, мой друг, я готовлю здесь кебабы. — Он поднял шипящие шампуры с гриля, стянул кебабы на тарелку, добавил рис, сдобрил его солидной порцией йогуртового соуса и указал в сторону обеденного зала.

Дэнни понес тарелку к столу, где стояли закуски. Атилла двинулся следом.

— Что вы будете пить? Лимонад? У нас свой, фирменный.

— Замечательно, — произнес Дэнни, садясь.

Атилла кивнул официанту и отодвинул стул напротив Дэнни.

— Вы не возражаете?

— Конечно, нет.

Официант принес два бокала лимонада. Рядом в углу четверо пожилых мужчин играли в карты. Больше никого в зале не было. Атилла сделал глоток.

— Вы не турист.

Дэнни засмеялся.

— Вы так считаете?

— Да.

— Почему?

— Туристы к нам не приезжают. Отсюда десять миль до Сирии и двадцать до Ирака. А наркодельцов в наших краях можно встретить. Змееловов. Сюда также ездят за коврами. Иногда ученые. К какой категории относитесь вы?

— Вообще-то… я скульптор, — объяснил Дэнни, проглотив ложку вкусного пюре из нута.

— Скульптор, — повторил Атилла, будто Дэнни признался, что он аист.

— Но сюда я попал… потому что ищу одного человека.

— В Узельюрте? — удивился Атилла.

— Да.

— Ну, это не очень сложно. Как его зовут?

— Барзан.

Атилла напрягся.

— Реми Барзан.

Атилла задумчиво кивнул, допил лимонад и поднялся.

— Я, пожалуй, пойду.

— Подождите секунду! — Дэнни уже сообразил, что фамилия Барзан по какой-то причине местным жителям не нравится. — Вы ведь знаете, о ком я говорю, верно?

Атилла пожал плечами.

— Возможно. Ну и что?

— Как его найти?

— Поспрашивайте у людей. — Он собрался уходить, но обернулся: — Хотя я не советую вам этим заниматься.

— Почему?

— Он не хочет, чтобы его находили.

— Я понимаю, но…

Атилла наклонился.

— Послушайте, вы приехали в такое место, где нельзя задавать вопросы. У Реми много родственников. Барзаны — большой клан, довольно влиятельный.

— Но я все равно не…

Атилла выпрямился.

— Эта гражданская война… длится уже сто лет. И они делают то, что должны.

— Что же именно?

— А что угодно. Для нас, для всех.

Дэнни был совершенно сбит с толку, и Атилла над ним сжалился.

— Если вы хотите отыскать Реми, вам следует повидаться с Муниром.

— А кто он?

— Старейшина рода. Шейх Мунир, дед Реми. А спрашивать ни у кого больше не нужно. Только наживете неприятности.

— Где он живет?

Атилла вздохнул.

— Вы видели маковые поля?

— Те, что по дороге в город?

— Да. И дом, большой дом…

— На холме? Вилла?

* * *
Когда Дэнни сообщил таксисту, куда ему надо, тот категорически отказался ехать, не объясняя причины. Пришлось проголосовать на выезде из города. Остановился старый грузовик, которым управлял пожилой общительный крестьянин. Машина пропахла запахами скотного двора, но до виллы было всего несколько миль. Через десять минут грузовик поднялся на холм к маковым полям.

— Мы уже почти на месте, — промолвил Дэнни, показывая на виллу.

Крестьянин посмотрел вперед, негромко выругался и круто развернул грузовик.

— Эй! Что вы делаете? Остановитесь!

Крестьянин мотал головой и давил на газ. Дэнни не знал, что предпринять. Грузовик успел прогромыхать большую часть мили, пока Дэнни набрался смелости и выдернул ключ зажигания. Машина остановилась. Крестьянин, выпучив глаза, наклонился, распахнул дверцу и приказал:

— Ayril! Ayril!

Вот так в словаре Дэнни появилось пятое турецкое слово. «Если все продолжится в таком духе, — подумал он, — то лет через сто я заговорю на этом языка свободно».

Идти назад к вилле пришлось минут десять. Приблизившись, Дэнни увидел, что дом огорожен каменной стеной. Наверху опять поблескивало битое стекло. Незаметно подобраться к дому было невозможно. В этом он убедился, повернув голову. К нему направлялись двое парней с сигаретами в зубах. У каждого автомат. Дэнни нервно улыбнулся и махнул рукой:

— Привет…

Видимо, они поняли, что он не говорит по-турецки. Один взял Дэнни за локоть и ввел под арку во двор. Обычный двор, если не считать стоящего у двери серебристого «ягуара» и мраморного фонтана в центре, заросшего водорослями. Парень кивнул Дэнни, сказал что-то напарнику и скрылся в доме.

Дэнни присел на край фонтана и стал разглядывать дом под пристальным наблюдением парня с автоматом. Это действительно была настоящая вилла в средиземноморском стиле, с высокими прямоугольными окнами и крашеными оштукатуренными стенами. Шторы на всех окнах плотно задернуты.

Наконец старший охранник вышел. Жестом приказал Дэнни раздвинуть ноги и поднять руки. Передал свой автомат напарнику и начал обыск. Это не было похоже на проверку в аэропорту Хитроу или Ла-Гуардиа. Охранник потратил на методическое ощупывание минуту. Затем забрал у напарника автомат и разрешил Дэнни войти в дом.

Обстановка оказалась не такой, как он ожидал. Стиль не загородный, а скорее похожий на интерьеры отеля «Четыре времени года»[88]. Дорогая, со вкусом подобранная мебель, мягкие звуки классической музыки, доносящиеся из соседней комнаты. Единственный намек на Восток — старинные гравюры на стенах. Присмотревшись, Дэнни понял, что они не старше девятнадцатого века. Крытый базар в Стамбуле, одномачтовые арабские фелюги в бухте Золотой Рог…

— Avete desiderate vederli?[89]

Дэнни обернулся. Его разглядывал старик в очках в золотой оправе. Темный деловой костюм, густая седая шевелюра, борода. Роста примерно такого же, как и Дэнни, но сутулый.

— Извините, — сказал Дэнни, — но я…

— No capiche[90]. — Старик улыбнулся. — Мой человек почему-то решил, что вы итальянец.

Обрадовавшись, что хозяин говорит по-английски, Дэнни представился и спросил, не дед ли он Реми Барзана.

— Да. Я шейх Мунир Барзан.

— Я пришел к вам за помощью, — объяснил Дэнни. — Мне нужно встретиться с вашим внуком. Это очень важно.

— Вы друг Реми? — хмуро спросил старик.

— Нет. Мы даже не знакомы, но…

— И тем менее вы приехали сюда, в такую даль.

— Из Рима не так далеко, — произнес Дэнни, — а я прибыл оттуда, не из Америки. Мне необходимо его увидеть.

— Насколько мне известно, Реми в последнее время не желает ни с кем встречаться.

— Я понимаю, но у нас с ним общая проблема. И возможно, мы сумеем помочь друг другу.

Старик подошел к окну.

— Я не общался с ним уже несколько недель.

— Но вы знаете, где он.

— Конечно.

Дэнни вздохнул.

— Реми угрожает опасность.

— Да, — проговорил Мунир Барзан, не отрывая взгляда от окна, — поэтому он приехал домой. Я понял, что вам, мистер Крей, угрожает та же опасность?

Дэнни кивнул, и старик посмотрел на него с сочувствием.

— Печально слышать. Но может, вам тоже следует поехать домой?

Дэнни отрицательно покачал головой.

— Я должен побеседовать с вашим внуком.

Старик недоуменно пожал плечами.

— Я не знаю, — начал Дэнни, — насколько вы в курсе дела…

— Я совсем не в курсе дела, мистер Крей, — прервал его старик. — Реми мне ничего не рассказывал.

— Один человек организовал на него настоящую охоту.

Мунир Барзан помрачнел еще сильнее.

— Такое, к сожалению, случается. Молодые люди попадают в переплет. Но сейчас Реми в полной безопасности.

— Этот человек располагает огромными возможностями, — настаивал Дэнни.

Мунир Барзан усмехнулся.

— У нас большая семья. И мы тоже располагаем некоторыми возможностями.

— Мистер Барзан, похоже, вы до конца не понимаете…

— Вы сказали, у вас с Реми общая проблема. Этот человек охотится и на вас. Верно?

— Да.

— В таком случае я уверен, вы меня поймете. В данный момент последнее, что нужно Реми, — это встречаться с чужаками. — Мунир замолчал, желая убедиться, что Дэнни усвоил сказанное, повернулся к стоящему у двери парню, дал ему какое-то указание. — При встрече с Реми я упомяну о вашем визите, мистер Крей. А теперь, если вы не возражаете, я пойду готовиться к завтрашней поездке. Юсуф отвезет вас в отель.

* * *
Дэнни вернулся к себе в номер, включил вентилятор, сбросил кроссовки и упал на постель. Его вымотала не столько жара, сколько разговор с Муниром Барзаном. Он намеревался вздремнуть минут двадцать, но ко сну здесь располагало все. И хрустящие простыни, и ветерок от вентилятора, и сумерки, создаваемые закрытыми деревянными ставнями.

Проснувшись, Дэнни долго не мог сообразить, где находится, долго смотрел на часы. «Значит, заснул я где-то около четырех, а сейчас?.. Ого, почти десять!»

Голода Дэнни не чувствовал, но знал, что нужно поесть, тем более что заснуть снова удастся не скоро. Неплохо бы выпить пива.

Спускаясь с холма, он ежился от холода. Вот что значит степная зона. Стоит зайти солнцу, и сразу надо облачаться чуть ли не в свитер. Это, наверное, потому, что здесь ничто не может удержать тепло. Вокруг одни камни. На улице кое-где горели фонари, вдалеке прогрохотал грузовик, окна большинства домов были освещены. Везде флуоресцентные лампы. А жара ушла, словно ее не было.

Дэнни зашел в кафе на одной из боковых улиц, во дворе. В углу жаровня на древесном угле, на стене включенный телевизор. Столы грубые, деревянные. Немногочисленные посетители курили, играли в карты. Он узнал нескольких. Одного парня из магазина ковров, официанта из ресторана и еще двоих, у которых спрашивал о Реми Барзане.

Он кивнул им и сел рядом с жаровней, которую здесь называли хибат. Заказал бутылку «Эфес Пильзень», откинулся на спинку стула, вгляделся в небо. К его удивлению, оно было припорошено облаками. А звезды если кое-где и виднелись, то все равно были какими-то поблекшими, тусклыми.

Примерно такое же у него было сейчас настроение. Поход на виллу закончился полным провалом. Значит, с Реми Барзаном встретиться не удастся. Что же остается? Утренним автобусным рейсом обратно в Диярбакыр, оттуда в Стамбул. А там? Там тоже ничего. Можно попытать счастья в Осло, но наверняка и там ничего хорошего его не ждет. И сколько можно так бегать? До тех пор, пока есть деньги. Но они скоро закончатся. И тогда Зебек возьмет его в кольцо. Это будет не трудно. Сделает заказ «Ассоциации Феллнер», а там — это Дэнни хорошо знал — умели находить людей, которые не хотели, чтобы их нашли. Он сам работал по двум подобным делам. Участвовал в поисках бухгалтера, удравшего с деньгами клиентов, и незадачливого разведенного папаши, увезшего детей в Парагвай. Так что продлится это недолго. Тем более что Зебеку нужно только указать местонахождение, а доберется до него он сам.

«В общем, мне так и так крышка…»

* * *
Из кафе он вышел в полночь. Собирался выпить одну бутылку пива, а получилось три. Но решение все же принял. Никакого Осло. С Ролваагом, в конце концов, можно связаться по телефону или по Интернету, но он, похоже, тоже мертв. Надо добраться до Стамбула и первым же рейсом вылететь в Вашингтон. Там по крайней мере игра продолжится на своем поле. И кто знает, если обратиться в полицию и поднять шум, вероятно, Зебек отступит.

Настроение улучшилось. Немаловажную роль в этом, конечно, сыграло пиво, но и перспектива увидеть Кейли тоже радовала. Дэнни шел по небольшому запущенному парку, где росли высокие сосны, и вглядывался в темноту. Светила только луна, а уличные фонари почти все были разбиты. Из ламповых патронов свисали пучки проводов. То ли вандалы постарались, то ли сами городские власти, ведь электричество в Турции стоит очень дорого.

Об этом можно судить по множеству солнечных батарей, флуоресцентных ламп и темноте на улицах.

Невдалеке прогрохотал трактор, следом самосвал со сломанным глушителем. На поляне подростки играли в салочки, и Дэнни остановился понаблюдать за ними. Ребята бегали в полумраке, смеялись и кричали.

У подножия холма, в хозяйственном магазине, разумеется закрытом, чайники, стиральные доски, дуршлаги, щетки, свечи, велосипедные шины были соединены цепью и развешены над дверьми.

«Я один в мертвом городе…»

Неожиданно с холма спустился черный «мерседес» и затормозил. Дэнни испугался, что водитель начнет спрашивать дорогу, а он не сумеет ответить, придется опять пожать плечами. Только когда «мерседес» развернулся и двинулся прямо на него, Дэнни осознал, что бояться надо совсем другого.

Глава 15

Жертвы в один голос утверждали, что все происходило очень быстро. Он сам слышал много раз. Кого-то пырнули складным ножом на автомагистрали между штатами, у женщины на улице в центре города выхватили сумочку из рук. Теперь Дэнни тоже мог подтвердить: подобные дела действительно проворачивают очень быстро.

«Мерседес» рванул так, что взвизгнули шины, и развернулся, загородив улицу. Дэнни успел лишь повернуть голову и увидеть другой автомобиль, остановившийся сзади. Распахнулись дверцы. К нему подбежали трое. Дэнни отступил на шаг, попробовал сгруппироваться, но его сбили с ног и потащили к «мерседесу». По дороге он взбрыкнул ногой и тут же вскрикнул от боли. Потом его уложили на пол рядом с задним сиденьем, заставив согнуть колени.

Зарычал двигатель. Немного очухавшись, Дэнни попытался встать на четвереньки, но удар кулаком в ухо снова опрокинул его на ковер. В лицо посветили фонариком.

— Пошевелишься — зарежу, — прошептал кто-то невидимый, и Дэнни почувствовал на горле острие ножа.

Он сник, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Ему заломили руки и надели пластиковые наручники. Наступила тишина. Дэнни напряг слух, но ничего не расслышал, кроме биения собственного сердца. От коврика чем-то воняло.

Он был уверен, что его везут к ущелью недалеко от въезда в Узельюрт. Выкинут, и дело с концом. Но пока никаких признаков торможения не наблюдалось, лишь шорох шин на фоне негромкого ворчания двигателя. В голове почему-то снова и снова, подобно шарику рулетки, прокручивался куплет из старой песни Дилана:

Отсюда должен быть какой-то выход,
Сказал священнику Джокер…
Дэнни понимал, что его везут убивать, и очень боялся. Даже не самой смерти, а мучений. Ведь Зебек расправлялся со своими жертвами самыми экзотическими способами.

Машина куда-то свернула, начало трясти. Дэнни слышат, как по днищу постукивают камешки. Водитель затормозил.

«Все, — подумал Дэнни. — Приехали. Вот, оказывается, как это происходит. Просто и буднично. Еще чуть-чуть, и я превращусь в мусор».

В нос ударил запах чеснока.

— Лежи тихо, — приказал похититель и пошевелил лезвием.

Секунды тянулись бесконечно. Водитель вышел, оставив дверцу открытой. Подуло холодным воздухом. Похитители посовещались о чем-то, и тот, что с ножом, схватил Дэнни за ворот рубашки и перевел в сидячее положение. Он успел увидеть какие-то фигуры, чей-то затылок, открыл рот, чтобы что-то сказать, но ему быстро заклеили рот пленкой и надели на голову наволочку, туго затянув на шее шнур. Наволочка пахла хозяйственным мылом. Дэнни почувствовал на плече руку.

— Слушай меня, прия-ятель.

Владелец магазина ковров!

— Не трепыхайся! — произнес Приятель угрожающим тоном. — Если будешь сопротивляться, мне придется тебя пристрелить. А делать это мне очень не хочется. Конечно, можно всадить инъекцию кетамина[91], но тебе станет плохо, начнется рвота, ты будешь не в форме. В общем, не трепыхайся. Понял?

Дэнни кивнул.

— Вот и замечательно. Сейчас мы пересадим тебя в грузовик. Будет немного неудобно.

Дэнни напрягся. В детстве старшие братья научили его, что сдаваться нельзя. Даже если противник сильнее во много раз, все равно нельзя позволять ему легко справиться с собой. Шуточки братьев порой бывали жестокими. Однажды они посадили Дэнни в картонную коробку, заклеили и спихнули с крутого холма. Он получил тогда сотрясение мозга. В другой раз, когда они всей семьей в Мэне ездили посмотреть форт времен Гражданской войны, братья встали с ним на краю крепостного вала, где внизу плескался океан. Кевин держал за ноги, а Шон за руки. Им было очень смешно, они притворялись, будто вот-вот его отпустят. Правда, никому другому они обижать Дэнни не позволяли. Но после случая в Мэне он разозлился. В тот же вечер подошел к Кевину сзади и сильно ударил по голове палкой, сознавая, что его изобьют. Однако прежде чем начать над ним издеваться, они хорошенько подумают.

Приятель собирался сказать еще что-то о том, как важно не трепыхаться, но Дэнни уже было безразлично. «Я мертвец в любом случае. Какая разница, захлебнусь ли собственной рвотой, или меня изобьют до смерти, или умертвят иным способом. Терять нечего».

Ориентируясь на голос, он сгруппировался и сильно ударил Приятеля головой. Кажется, попал. Раздался хруст, Приятель вскрикнул от боли, и в голове Дэнни что-то взорвалось. Мир вначале стал красным, потом черным.

Когда Дэнни пришел в себя, то не мог понять, сколько прошло времени и где он находится. В каком-то теплом месте, и очень тесном. Насчет шума пока было неясно. Скорее всего источник находился у него в голове. Руки заломлены за спину и по-прежнему в наручниках. На голове наволочка, рот заклеен пленкой. Через некоторое время он сообразил, что его положили в какой-то ящик. Возможно…

Дэнни вдруг содрогнулся от ужаса. «Меня похоронили заживо». Исходя потом, он выгнулся, начал крутиться, биться лбом о стенки ящика. Обессилев, догадался, что шумит не только в голове. Это машина. Его куда-то везут, значит, еще не похоронили. Ящик установлен в багажнике или под шасси.

Он начал успокаиваться. И одновременно возвратилась способность ощущать запах нагретого металла, моторного масла, дизельного топлива. Иногда по днищу ударял камешек. Тормозил водитель редко, еще реже поворачивал. Когда это случалось, Дэнни нещадно швыряло. Видимо, он в грузовике. Приятель так и сказал. Ящик размером чуть больше гроба. Металлический. Закреплен где-то у шасси. Воздуха катастрофически не хватало.

Дэнни пытался разгрызть пленку, чтобы можно было дышать и ртом, но ничего не получалось. Только слюна во рту пропиталась противной химией. Он чувствовал, что теряет сознание. В этот момент грузовик остановился, тряска прекратилась, стало тихо. Сердце Дэнни тревожно сжалось.

Он услышал, как открылась дверца грузовика. Голоса. Потрескивание остывающего двигателя. Вначале ему показалось, что они уже прибыли к месту назначения и его скоро начнут вытаскивать, но затем понял, что это блокпост. Дэнни попытался поднять шум, вертелся с боку на бок, бился о стенки ящика, но было так тесно, что шума не получалось. Неожиданно мотор снова ожил. Грузовик тронулся.

Его опять затошнило, стал накатывать волнами страх. «Надо было послушаться Приятеля, — упрекал он себя. — А теперь они меня наверняка выбросят в пропасть или утопят». Пот градом катился по лицу, заливал глаза.

«Только бы не умереть раньше. Прежде, чем они возьмутся меня убивать. Ведь когда меня выволокут из ящика, можно попробовать сделать какой-нибудь ход».

Дэнни некоторое время тешился этой мыслью, а затем спросил себя: «Какой же ты ход собираешься сделать? В наручниках, с мешком на голове. Кинешься на них и сразу упадешь? Нет, ничего у тебя не выйдет. Лежи и не трепыхайся, как советовал Приятель. И вообще, странно, почему они меня до сих пор не убили? Может, у них на уме что-нибудь другое, особенное? Ладно, перестань об этом думать, лучше вспомни Вашингтон, друзей, знакомых».

Ничего приятного не вспоминалось. Он представил Айана, беседующего с дамой в серьгах. Как ее звали? Она всегда носила массивные серьги, которые так приятно позвякивали. Дэнни почему-то раздражало, что он не может вспомнить ее имя.

«А где Дэнни Крей? — спрашивает она. — Что-то давно его не видно. Такой славный парень».

«Разве вы не слышали? — отвечает Айан, скорчив страдальческую гримасу. — Дэнни только недавно нашли. С него… о Боже… с живого содрали кожу. Где-то в Турции. Подружка поначалу очень переживала. А теперь ничего, вроде успокоилась. Говорят, уже нашла нового парня. Жизнь продолжается».

Дэнни засмеялся, потом всхлипнул. А вскоре вообще потерял нить размышлений. Во тьме ящика, наполненной рокотом мотора, сознание то пропадало, то возвращалось. Наконец грузовик затормозил. Вот и все, подумал Дэнни, удивившись своему спокойствию. Страх пропал. Вместе со всем остальным.

Он услышал лязг цепи, протаскиваемой сквозь серьгу запора. Его взяли под руки и выволокли на холодный ночной воздух. Дэнни попытался встать, покачнулся. Вот сейчас и надо бы сделать «ход». Но как, если не можешь стоять? Бой проигран. Ноги Дэнни подогнулись, и он упал на колени.

«Выстрел! Почему я его не услышал и ничего не почувствовал? Так не бывает».

Его взяли за руку, рывком подняли и повели. Он спотыкался, но шел. Скрипнула дверь. Его ввели в комнату, усадили на стул с прямой спинкой. Один человек снял с него наручники и прикрепил руки клейкой лентой к боковинам стула. Другой в это время прикрепил ноги. С головы сняли наволочку и освободили рот. Дэнни вдохнул полной грудью прохладный, насыщенный кислородом воздух. На душе стало чуть веселее, хотя он понимал, что если похитители не боятся быть увиденными — иначе они не сняли бы у него с головы наволочку, — значит, надежды нет.

Он неохотно поднял голову. Их было двое. Один, как и следовало ожидать, оказался старым знакомым, Приятелем из магазина ковров. С синяком под глазом. Другой — лет тридцати, повыше ростом. Чисто выбритый, красивый. В вязаной шапочке, линялой розовой футболке с символикой баскетбольной команды «Чикагские быки», брюках хаки и кроссовках. Когда он повернулся спиной, Дэнни с удивлением увидел, что фамилия на футболке не «Джордан», а «Кукоч»[92].

Комната была небольшая. Шлакоблочные стены, бетонный пол. Из мебели кровать и пара разномастных стульев. На дальней стене потертый турецкий ковер, килим. Над головой шипела и потрескивала флуоресцентная спиральная лампа. В углу верстак. В нескольких местах висели облепленные мухами липучки.

— Тяжелая поездка. Да? — произнес парень в футболке с «Чикагскими быками».

Дэнни уже прозвал его «Кукоч». Не дождавшись ответа, Кукоч продолжил:

— Обычно мы так людей не перевозим. Это ведь приспособлено для грузов, понимаешь? А для людей у нас специальный грузовик. Там есть туалет и все остальное. Только он сейчас в Бухаресте. Пришлось использовать, что было под рукой.

Дэнни молчал. Попробовал выяснить, есть ли какое-то пространство для маневра в путах, какими его привязали к стулу, и не обнаружил.

Кукоч подался вперед.

— Эй, проснись, герой! — У него был неприятный взгляд. — У нас здесь такой порядок: я спрашиваю — ты отвечаешь. Понял? — Дэнни по-прежнему молчал, и Кукоч начал терять терпение. — Перестань действовать мне на нервы, это плохо кончится!

Дэнни вздохнул. Бить будут в любом случае. Не важно, что говорит этот подонок. Терять нечего.

— Сначала поцелуй меня в задницу, придурок! — бросил Дэнни и собирался добавить «а потом поговорим», но не успел.

Приятель удивленно хмыкнул, а Кукоч рванул вперед и нанес Дэнни боксерский удар, едва не выбив передний зуб. Стул повалился вместе с Дэнни. Он выплюнул кровь. Кукоч с Приятелем поставили стул в вертикальное положение. И сразу же подняли, качнули вперед и уронили так, чтобы Дэнни упал лицом вниз. Высота была чуть более метра, пол бетонный. Зуб выскочил из десны. Боль была неописуемая.

«Надо же, какое у турок своеобразное чувство юмора! Веселые ребята».

Они оставили Дэнни лежать, а сами закурили. Облокотились о верстак, забубнили по-турецки. Дэнни в это время созерцал их ноги. У одного кроссовки «Асикс», у другого «Тевас». Правда, у Кукоча подошвы потолще. Пол был грязный, пахло мочой. Скверный признак. Видимо, Дэнни не первый, кого здесь допрашивали.

Прошла минута, и стул снова поставили на место. Приятель наклонился к Дэнни и покачал головой, чуть ли не восхищаясь.

— Ты забавный парень. Умеешь смешить. Но теперь довольно. Пошутил — и хватит. Хорошо? — Он провел пальцем по его щеке. — Я тебя не осуждаю… ты загнан в угол, как зверь. Но давай же, возьмись за ум. Не надо злить моего друга, а то потеряешь больше, чем зуб.

Дэнни ничего не мог с собой поделать. Такой уж у него был характер. Старшие братья воспитали. Нельзя сдаваться. Нельзя подставлять горло — тут же вцепятся. Он вздохнул, напрягся и послал Приятеля туда, куда следовало послать. Правда, первое слово из-за отсутствия переднего зуба у него получилось «Посёл».

Стул опять подняли, еще выше, а потом уронили. И снова Дэнни сильно ударился лицом о бетонный пол. После чего стул снова поставили на место.

— Эх, прия-ятель, прия-ятель, зачем ты сам себе делаешь больно? — усмехнулся похититель. — Вспомни заповеди вашего Иисуса. «Благословляйте проклинающих вас, молитесь за обижающих вас». Тебе ведь еще не задали ни одного вопроса. Общение только началось.

Чтобы унять дрожь, Дэнни прикусил изнутри щеку. Глаза туманили слезы. Он знал, что долго не выдержит. В конце концов, он был всего лишь скульптором, а не десантником из морской пехоты. Какой смысл сопротивляться, если Зебек уже приговорил его к смерти?

— Итак, — спросил Кукоч деловым тоном, — как тебе поездка? Понравилась?

Дэнни мотнул головой:

— Нет.

— Вот так-то лучше. — Кукоч задумался. Дэнни казалось, что он слышит, как в голове мерзавца скрипят рычажки. — И что ты забыл в Узельюрте?

Дурацкий вопрос. Он весь день потратил на поиски Реми Барзана, не делая из этого секрета. Но боль во всем теле, особенно в голове, подсказывала, что от сарказма следует воздержаться, поэтому он ответил:

— Мне нужно встретиться с Реми Барзаном.

Говорить было трудно, нижняя челюсть болела и противно щелкала.

— Замечательно, — сказал Кукоч. — Вот так и будем продолжать. Я задаю простые вопросы, а ты даешь простые ответы. Итак, зачем он тебе понадобился?

— Это длинная история, — проговорил Дэнни.

— У нас есть время.

У Дэнни вдруг появилось идиотское желание поправить своего мучителя. Тот говорил по-английски совершенно свободно, но плохо произносил окончания некоторых слов.

— Примерно три недели назад, — начал он, — мне позвонил некий Белцер. Джуд Белцер. Так он себя назвал.

— И что потом?

— Мывстретились.

— Где?

— В аэропорту.

— В Стамбуле?

— Нет, в Вашингтоне.

— Что он хотел?

— Предложил работу.

— Отыскать Реми?

— Нет. Найти тех, кто чернит его в прессе.

Кукоч с Приятелем обменялись парой фраз по-турецки.

— Чернит — значит, клевещет? — уточнил Кукоч.

— Да. Он сказал, что против него развернута клеветническая кампания в газетах.

— Выходит, ты знаменитый сыщик? — ехидно спросил Кукоч.

— Нет.

— Агент ЦРУ? Вроде Макгайера?

— Нет, хотя я не знаю, кто он такой.

Приятель засмеялся.

— У нас по телевизору крутят много ваших старых сериалов.

— Я художник, — объяснил Дэнни. — Подрабатываю в детективном агентстве. Впрочем, вашему хозяину об этом известно, так что…

— Какому хозяину? — удивился Кукоч.

— Зебеку, какому же еще?

— Зебеку?

— Да, — ответил Дэнни, озадаченный тем, как у мучителей изменились лица.

— Ты имеешь в виду Зеревана Зебека?

— Да.

— Ты с ним знаком? — с нажимом спросил Кукоч.

— Конечно. Я выполнил для него работу, а потом… собственно, сюда я приехал именно поэтому.

Кукоч покраснел, выругался по-турецки и крепко схватил Дэнни за уши. Это было не очень больно, но неожиданно. Глаза Дэни опять затуманили слезы.

— Перестань меня дурачить! — выкрикнул Кукоч.

— Я говорю правду.

— Ты же заявил, что работал у этого… еврея… Белцера!

— Он не еврей. Хотя я точно не знаю, но…

— Ты же сам сказал, что он еврей! — возмутился Кукоч.

— Нет. Я сказал, что его зовут Джуд[93]. Это ничего общего не имеет с национальностью.

— Я предупреждаю: не вздумай со мной шутить. Понял?

— Да.

— Ладно. — Кукоч глубоко вздохнул, словно подчеркивая, что изо всех сил старается контролировать свой гнев. — Итак, на кого ты работал? На Джуда?

— Да, — ответил Дэнни, — но…

— Или на Зебека?

— Дело в том, что Зебек и…

Кто его ударил, Дэнни не видел, поскольку сразу отключился. Придя в себя, он обнаружил, что лежит на животе на койке, разглядывает муху, ползущую по бетонному полу. Скорей бы конец, с тоской подумал он, повернул голову и застыл от ужаса.

Мучители стояли у верстака, пытаясь зажечь газовую горелку. Кукоч извел одну спичку, вторую, третью. Ничего не получалось. Разозлившись, он отшвырнул горелку в сторону и сказал что-то Приятелю. Тот посмотрел на Дэнни.

— Тебе повезло. У нас кончился пропан.

Он стянул с Дэнни туфли и носки, связал лодыжки пленкой. Прохладный воздух приятно обдувал подошвы.

— Ч-ч-ч-то вы собираетесь делать? — прошептал Дэнни.

Подошел Кукоч с куском ржавой трубы в руке.

— Ты забыл, что вопросы здесь задаю я?

— Но…

Кукоч наклонился и проговорил доверительно:

— Послушай… дружище… я буду с тобой откровенен. Если это не поможет, то тебя ждет ацетоновая ванна. Мне очень не хочется прибегать к крайнему средству. Так что помоги мне… и себе. Хорошо?

Ацетон, вяло подумал Дэнни. Это растворитель. На его основе изготовлена жидкость для снятия лака с ногтей, которой пользовалась Кейли.

Приятель тем временем крепко сжал лодыжки Дэнни, а Кукоч размахнулся и ударил трубой по подошвам. Дэнни раскрыл рот, но крика не получилось, лишь глотнул воздух. За первым ударом последовали еще два. Стопы постепенно начали терять чувствительность.

— Такая процедура у нас называется фалакка, — объяснил Приятель тоном экскурсовода.

— Кто был этот еврей? — спросил Кукоч. — Отвечай!

Вот так началась пытка. И когда она закончится, его растворят в ацетоне.

* * *
Боль то стихала, то нарастала. Это было похоже на холмистую равнину. В прогалинах Дэнни пытался отдышаться в надежде, что пытка закончена. Но она продолжалась снова и снова. Казалось, организм ее не вынесет. Но к сожалению, сознание отказывалось покидать его надолго.

Действовал один Кукоч. Дэнни отметил, что Приятель в пытках участия не принимал. Он испуганно таращил глаза и болезненно морщился, словно били его.

Дэнни рассказал им все: про встречу в «Клубе адмиралов», про Терио, про отца Инцаги и про Цистерну. Информация извергалась из него порциями, вперемежку с криками. Вопросы Кукоча и его ответы напоминали диалог из какой-то абсурдистской пьесы. Кукоч был, несомненно, тупой, но и он после того, как Дэнни изложил все в шестой раз, наконец понял, что Джуд Белцер — это Зебек и Дэнни сбежал от него несколько дней назад и вот теперь ищет Реми Барзана в надежде спасти свою жизнь и его.

Дэнни потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел, что Кукоч и Приятель стоят в углу и о чем-то спорят по-турецки, а возможно, по-курдски. Потом Кукоч уронил трубу на пол, и мучители ушли, оставив его одного, терзаемого болью.

Боль должна была сосредоточиться только в ногах, но она перемещалась по телу, отбивая чечетку в самых разнообразных местах. Ступни походили на перезрелые помидоры. Казалось, кожа вот-вот лопнет и сок хлынет наружу. Во рту было ощущение, будто пришлось долго жевать бритвы, а сердце работало импульсами.

Подняв голову, Дэнни увидел, что сквозь килим на стене сочится свет. Только сейчас он сообразил, что это занавешенное окно. Значит, уже утро.

Наконец боль чуть-чуть стихла, уступив место другим ощущением. Похитители, выслушав его отчет, ушли готовить ацетоновую ванну. Нашли подходящий чан, теперь заливают жидкость…

Видимо, Зебеку очень важно узнать, насколько Дэнни осведомлен в его делах. А теперь он уже окончательно превратился в отработанный материал.

Дэнни предпринял отчаянную попытку разорвать путы, которая неожиданно удалась. Руки были свободны. Тяжело дыша, он сел на койке и сорвал пленку с лодыжек. Выждал какое-то время, сбросил ноги на пол и… вскрикнул.

Ступни были каждая размером с небольшую подушку, наполненную желе. Жгучую боль причиняло даже самое легкое прикосновение. Он сдернул ноги с пола и упал на спину.

«Все. Выхода нет. Я мертвец».

* * *
Наверное, он заснул или потерял сознание, потому что в следующий момент увидел Приятеля, который нагнулся над ним с небольшим пластиковым кувшином в руке. Там кислота, безразлично подумал Дэнни, или ацетон.

Странно, но руки Приятеля перчатками защищены не были, а глаза очками. Он погрузил губку в кувшин, выжал. Затем, пробормотав: «Эх, прия-ятель, прия-ятель, зачем же ты был таким настырным?» — осторожно вытер с лица Дэнни кровь, вымыл ступни и насухо вытер. Разумеется, было больно, но не настолько, чтобы Дэнни перестал думать. По его мнению, это было каким-то ритуалом, который исполняют курды перед тем, как растворить приговоренного в ацетоне.

Приятель натянул ему на ступни носки. Хотел надеть кроссовки, но не получилось. Он исчез и вскоре вернулся с большими сандалиями на резиновой подошве, которые надел на Дэнни, аккуратно застегнув, как заботливый отец, собирающий на прогулку начинающего ходить ребенка. С ободряющей улыбкой помог ему встать и повел к двери. Морщась от боли, Дэнни медленными шажками побрел вперед.

За дверью сияло солнце. Когда глаза привыкли к свету, он увидел, что его темницей был каменный сарай рядом с загоном для скота. По другую сторону сарая стоял ярко-зеленый джип. Несмотря на боль, Дэнни усмехнулся. В таком же джипе ездил отец Кейли на своем ранчо в Южной Дакоте. Заметив его улыбку, Приятель страшно обрадовался, и Дэнни впервые допустил возможность, что его казнь по каким-то причинам откладывается.

Джип двинулся по гравиевой дорожке, окаймленной подстриженными ивами. Легкий ветерок ворошил серебристые листики, выворачивая их так, чтобы они сияли на солнце. Все это было бы мило, если бы каждый ухаб не заставлял Дэнни морщиться от боли. Подручный палача, ставший вдруг невероятно заботливым, посмотрел на него с сочувствием, но хода не замедлил.

Впрочем, дорога была недлинной. Вскоре машина подъехала к арочным воротам в длинной каменной стене, верх которой был усыпан битым стеклом. Из окна небольшой будки высунулся охранник, обменялся приветствием с Приятелем и исчез. Через несколько секунд автоматические ворота заскользили вбок, впуская джип в обширный двор, засаженный деревьями и цветами. Посередине возвышалась великолепная двухэтажная вилла из камня медового цвета с арочными проходами.

Дэнни с трудом вылез из джипа, разумеется, с помощью Приятеля. Еще труднее было взобраться по лестнице на второй этаж. Там сопровождающий нажал соответствующие кнопки на прикрепленной к стене панели, и резная деревянная дверь почти бесшумно распахнулась. Звуки фортепианной музыки перекрыло грозное рычание. Дэнни застыл на месте. Примерно в десяти сантиметрах, свирепо ощетинившись, стояли две крупные родезианские овчарки.

Приятель усмехнулся и погладил псов.

— Кастор… Полидевк[94]. Все в порядке, здесь свои.

Псы мгновенно потеряли интерес к Дэнни. Рычание сменилось зевотой. Один отошел, а другой лег у двери, не обращая на вошедших внимания.

Недавний мучитель завел Дэнни в гостиную. Такого помещения он еще не видел. Очень просторная комната с высоким, приблизительно семиметровым, сводчатым потолком. Две стены и потолок сложены из массивных блоков медового камня, другие две стеклянные. Одна выходила в сад, вторая — в живописный крытый портик в центре дома. Мраморный пол покрывали замечательные восточные ковры. Из динамиков звучала музыка Баха.

У одной стены стояла скамья с декоративными вышитыми подушками. Над ней висели картины и рисунки немецких экспрессионистов. Дэнни сразу узнал творения Отто Дикса, Эмиля Нольде и Оскара Кокошки. Вдоль другой стены располагался длинный откидной стол из полированного ореха, на котором стоял компьютер и очень дорогая стереосистема «Бозе». В стены были встроены четыре монитора с плоскими экранами. У компьютера в удобном кресле сидел мужчина с пистолетом сорок пятого калибра за поясом. Новейшая клавиатура «Майкрософт» и пистолет странно смотрелись рядом. Приятель тронул Дэнни за плечо, остановил и направился к человеку за компьютером. Скорее всего хозяину дома.

Дэнни посмотрел на мониторы. Они входили в систему наблюдения. На одном были видны ворота, на другом дорога, ведущая к вилле, но самое удивительное, что экран четвертого монитора показывал внутренность сарая, где его истязали. Он перевел взгляд на картины. Одна его особенно поразила. Самый интересный импрессионистский этюд, какие Матисс сделал во время путешествия по Марокко. Превосходно выбрано и место для картины. На нее можно любоваться, находясь в крытом портике. Дэнни настолько увлекся работой Матисса, что даже не заметил подошедшего хозяина. Впрочем, он был слишком измотан, чтобы как-то отреагировать.

Хозяин дома имел примерно такую же комплекцию, как Дэнни, и если был старше, то на несколько лет. Черные как смоль волосы нуждались в стрижке, щеки заросли щетиной. Он протянул руку для пожатия, блеснув золотым «Роллексом».

— Я Реми Барзан. Давайте присядем. — Хозяин указан на покрытый килимом диван. — Хотите чего-нибудь выпить?

Дэнни молча сел. «Значит, что же это получается? Он поставил на проигрыватель „Гольдберг-вариации“ Баха и наблюдал, как меня пытают? А рядом висит шедевр Матисса? Очень интересно».

Сосредоточиться удалось через минуту.

— Да, — ответил Дэнни, — но вначале неплохо бы вкатить мне порцию новокаина. А потом прикажите подать шампанского.

— Шампанского? — удивленно спросил Реми Барзан.

— У меня сегодня праздник, — объяснил Дэнни.

— Праздник? И по какому поводу?

— Я снова родился на свет. Мне чудом удалось избежать ацетоновой ванны.

Барзан смутился и вздохнул.

— Надеюсь, еще все поправимо.

Глава 16

Новокаина в домашней аптечке не оказалось, но Барзан отыскал гвоздичное масло. Дэнни смочил им ватный тампон, осторожно прижал к разбитым деснам. Боль вспыхнула, но вскоре почти стихла.

— Мне очень жаль, что так получилось, — произнес Барзан.

Дэнни промолчал. А что сказать? Его чуть не замучили до смерти, а теперь Барзан сожалеет о случившемся. Понаслаждался, наблюдая за мучениями несчастного, и извиняется. Но на данный момент хозяином положения был Барзан, а Дэнни едва передвигал ноги.

— Представляете, я ничего не знал о судьбе Кристиана. — Барзан снова тяжело вздохнул. — Хотя подозревал, что с ним что-то случилось.

— Вы были друзьями?

— Да. — Барзан пригладил волосы. — Послушайте, вам сейчас лучше отдохнуть. Я распоряжусь, чтобы приготовили постель, а поговорим мы позднее.

Очень своевременное предложение, тем более что к разговорам Дэнни совершенно не был расположен. Когда он произносил какое-нибудь слово, в левом ухе стреляло и сильно отдавало в нижнюю челюсть. Барзан отослал куда-то слугу, и тот вернулся, толкая перед собой антикварное кресло на колесиках. Дэнни предпочел бы идти сам, но ноги не слушались. Они действительно были как перезрелые помидоры, готовые лопнуть в любую секунду. Прерывисто вздохнув, он устроился в кресле, откинул голову на спинку.

— До ужина! — крикнул вслед Барзан.

* * *
Он заснул в кожаном кресле у окна. Разглядывал двор, опустив ноги в тазик с ледяной водой, и отключился. Глубокий сон без сновидений длился несколько часов, потом Дэнни вздрогнул и выпрямился, пытаясь сообразить, где находится. Вспомнил быстро. Солнце за окном уже стало розовым, а вода в тазике теплой. Из соседних комнат доносился голос Билли Холидей[95].

Дэнни медленно поднялся, постоял и поковылял по плиточному полу в ванную комнату. Открыл краны, отрегулировал температуру воды и с трудом влез в ванну. Во всем теле чувствовалась необыкновенная слабость, кружилась голова, поташнивало. Он заставил себя повернуться к зеркалу, посмотрел и застонал. Рубашка залита кровью, нижняя губа разорвана, щека распухла, правый глаз закрыт. Внизу на месте зуба зиял пробел.

Ванна его восстановила, но до нормального состояния было еще далеко. На столе в комнате Дэнни увидел серебряный поднос с бутылкой холодного пива «Сан-Паулу герл». Рядом лежала упаковка перкосета[96]. Вот это то, что надо. Он проглотил две таблетки, запив водой, и облачился в одежду, приготовленную для него по указанию Барзана: льняные темные слаксы, белую рубашку и большие кожаные босоножки.

Скорее бы начал действовать перкосет, подумал он, и поковылял вслед за слугой в гостиную, где его встретил Реми Барзан в кресле у затопленного камина.

Слуга принес пива. Барзан поднял бокал:

— Ваше здоровье! А теперь расскажите о своих отношениях с Зебеком.

Вначале произносить слова было трудно, но когда перкосет подействовал и боль стихла, Дэнни разговорился. За час ему удалось осветить большую часть событий: встреча с Зебеком в «Клубе адмиралов», поиски компьютера Терио, убийство Инцаги, бегство в Стамбул. Барзан внимательно слушал, задавая по ходу вопросы, как хороший журналист. Появился слуга с пиалами дымящегося чесночного супа и блюдом с сыром и хлебом. Дэнни с жадностью набросился на вкуснейшую еду, с удивлением обнаружив, что очень голоден. Наконец рассказ был закончен. Барзан попросил уточнить кое-какие детали, о которых Дэнни упомянул вскользь. О телефонных разговорах Терио с Пателом, о том, как люди Зебека постоянно находили его, о дискетах, оставшихся в рюкзаке.

— Итак, вы передали ему список людей, которым звонил Кристиан накануне гибели, — промолвил Барзан. — И сколько в нем было фамилий?

— Две, — ответил Дэнни. — Вернее, три.

— Пател…

— …Ролвааг…

— Норвежец. — Барзан задумался. — Как его зовут?

— Оле Гуннар, — сказал Дэнни.

Барзан кивнул.

— А третьим в списке были вы, — признался Дэнни.

— Вот, значит, откуда Зебеку стало известно о моем знакомстве с Кристианом.

— Если бы я знал, что такое случится! — сокрушенно проговорил Дэнни. — Ведь добыванием сведений о междугородных переговорах занимаются все частные детективы. Это обычная практика.

— Все понятно, — произнес Барзан. — Один из этого списка уже убит. Даже двое, если считать мою квартирную хозяйку. В тот день она взяла мой автомобиль…

— Мне об этом рассказали в Стамбуле. Доната, из вашего офиса.

— В полиции сообщили, что мощность заряда была эквивалентна килограмму тротила, — продолжил Барзан. — Взрыв произошел, когда она включила зажигание. Почти во всех домах квартала повылетали стекла, а ее тело пришлось собирать по частям. — Он посмотрел на Дэнни. — Знаете, почему Зебека интересовали файлы в компьютере Терио, который тот подарил Инцаги?

— Наверное, там были какие-нибудь технологические секреты. А у вас есть предположения?

— Я не предполагаю, а знаю точно.

— И что же было на этих файлах? — нетерпеливо спросил Дэнни.

— Сведения о годичных кольцах.

— Простите, не понял.

— Я сказал, что Зебека очень интересовали компьютерные файлы со сведениями о годичных кольцах.

«Неужели так действует перкосет?» — удивился Дэнни.

— Какие годичные кольца?

— Вот почему Кристиан звонил в Норвегию Ролваагу, — произнес Реми Барзан, будто не слышал вопроса. — Кстати, вы пытались с ним связаться?

— Пока нет.

— Может, пришло время. Где он живет?

— Институт, куда звонил Терио, находится в Осло.

— Его нужно предупредить. И получить отчет.

— Какой отчет?

Реми помрачнел.

— Боюсь, мы уже опоздали.

Он встал, прошел к телефону на антикварном письменном столе. Долго дозванивался до справочной службы в Норвегии, затем в институт. Дэнни задремал — сказалось действие лекарства, — и вдруг из динамика раздался женский голос. В институте включился автоответчик.

— Конечно, — сказал Барзан, — ведь сейчас в Норвегии ночь. — Он уже наклонился положить трубку, как другой женский голос на том конце линии быстро произнес:

— Hallo! Vaersa snill[97].

Барзан догадался, о чем идет речь, и подождал секунд двадцать.

— Hallo, — снова произнес женский голос. — Таак[98].

— Вы говорите по-английски? — спросил Реми.

— О да.

— Я хотел бы побеседовать с Оле… Оле Ролваагом.

— Оле? — переспросила женщина. — Мне очень жаль, но это невозможно.

— Тогда я оставлю для него сообщение.

— Не имеет смысла.

— Вы хотите сказать, что…

— Да… он умер. Одиннадцатого августа. Произошел несчастный случай, — пояснила женщина. — Оле ехал с работы на мотоцикле, а машина… сбила его и скрылась.

— Водитель сбежал с места происшествия? — уточнил Реми.

— Да. Оле умер на месте. А эту машину так и не нашли.

Реми Барзан откашлялся.

— Дело в том, что мистер Ролвааг…

— Доктор Ролвааг, — поправила его женщина.

— Он выполнял работу для моего друга, Кристиана Терио.

— Какую?

— Анализ образца. С кем я могу побеседовать по поводу получения экземпляра отчета?

— Со мной, — сказала женщина, растягивая слова на скандинавский манер. — Все отчеты хранятся в нашей базе данных. Разумеется, нужно будет оплатить.

Реми начал перечислять данные: фамилию заказчика (Кристиан Терио), примерную дату подачи заказа, но женщина его остановила.

— У нас в каталоге фамилии заказчиков расположены по алфавиту. Пожалуйста, произнесите фамилию по буквам.

Он произнес.

— Пре-е-екрасно, — сказала она. — Я посмотрю.

Примерно с минуту из динамика было слышно только, как щелкают клавиши компьютера.

— Нет, — наконец промолвила она. — Здесь я этого файла не нахожу. Правда, недавно у нас был сбой компьютерной системы. Надо посмотреть физические файлы, связанные с образцами. Вы будете ждать? Или перезвоните?

— Конечно, я подожду, — ответил Реми.

По его поведению Дэнни догадался, что сведения о годичных кольцах очень важны. Через некоторое время женщина снова взяла трубку.

— Очень жаль, но этот файл исчез. Нет даже образца, хотя я вижу, что он там был. Плексигласовый футляр остался, а его нет. И самое главное! — гневно воскликнула она. — Отсутствует запись в журнале о его выносе. Такого в нашем институте еще не случалось. Существует порядок, который…

— И что же теперь делать? — спросил Барзан.

— Завтра я подробно все выясню, а вы перезвоните.

— Спасибо. Я так и сделаю.

— Как ваша фамилия?

— Реми Барзан.

— Хорошо. Я оставлю для вас сообщение.

— Спасибо.

— До свидания.

Как только Реми положил трубку, Дэнни забросал его вопросами:

— Что за отчет? О каком образце вы с ней говорили?

Реми Барзан посмотрел на часы и встал.

— Мы обсудим это завтра, после того как вы посетите стоматолога. А сейчас отправляйтесь спать, а я позвоню кое-куда.

* * *
Утром Дэнни осмотрела молодая женщина, подруга Реми Барзана. Наложила на губу швы. Потом вывела его во двор к джипу, где сидел огромного роста парень с «М-16» и читал комиксы. Увидев Дэнни, он улыбнулся и бросил книжку на заднее сиденье. В молчании они проехали примерно тридцать миль до небольшого городка. Парень остановил джип у заведения с красноречивой вывеской. Гигантский коренной зуб излучал во все стороны флюиды радости. Вывеска напомнила Дэнни английский паб в Вашингтоне, «Счастливый зуб» кажется. Он немного заволновался, но доктор Цирлик работал очень профессионально и без боли. За час на месте отсутствующего зуба он приспособил коронку из нержавеющей стали. Поднес к Дэнни зеркало. Тот глянул и поморщился. Сверкающая металлическая коронка ему не понравилась. Пустое место выглядело красивее, но дело было сделано, и они поехали обратно.

На вилле его ждал Реми Барзан. Он сидел во дворе за длинным деревянным столом и читал газету. По обе стороны лежали собаки, словно заключив хозяина в бежевые круглые скобки. Барзан показал на стул напротив. Дэнни сел.

— У вас очень уютный дом.

Реми улыбнулся.

— Дом не мой. — Увидев на лице Дэнни удивление, он добавил: — Вилла принадлежит моему другу, депутату парламента, который живет в Анкаре. Если я остановлюсь у кого-либо из родственников, Зебек найдет меня через день-два. А так есть шанс продержаться дольше.

— Сейчас он получит бонус. В дополнение к вам еще и меня, — заметил Дэнни.

Реми Барзан усмехнулся.

— Вы в любой момент можете уйти.

Но Дэнни некуда было уходить. Он специально приехал в Узельюрт, чтобы встретиться с Реми Барзаном. Теперь же, когда выяснилось, что Оле Гуннар Ролвааг мертв, Реми остался его единственной надеждой.

— Здесь-то он, надеюсь, нас не отыщет.

Барзан отрицательно покачал головой.

— Отыщет, он ведь иезид. У меня на блокпостах свои люди, которые регулярно докладывают обстановку, но все равно это лишь вопрос времени.

— Неужели наши дела настолько плохи?

Реми улыбнулся.

— Не обязательно. Может, мы переедем куда-нибудь до того, как он нас обнаружит. Раскусим его раньше, чем он нас. Давайте верить в лучшее.

Дэнни посмотрел на Реми Барзана и тоже улыбнулся. Этот человек наблюдал, как его мучили. За это вроде бы следовало ненавидеть, а он, наоборот, проникался к нему все большей симпатией. Дэнни нравились его скромность, чувство юмора, неизменная доброжелательность.

— У вас есть братья, сестры? — спросил он.

— Конечно, — ответил Реми. — У моего отца шесть сыновей и три дочери. Кроме того, есть еще четыре дяди, пять теток, двадцать двоюродных братьев и сестер, бабушки и дедушки. Два моих брата служат в армии. Один в правительственной, другой в РПК. Охотятся друг за другом. Два занимаются бизнесом. Один легальным, другой не очень. Еще один брат занимается политикой. И наконец, я. Вначале пробовал заняться виноделием — у меня есть отличный виноградник в Капподакии, — а потом ушел в журналистику. Во французской прессе я занимаю отдельную нишу, освещаю курдские проблемы. — Он засмеялся и налил себе и Дэнни скотча без льда. — А у вас?

— Двое братьев и я. Ни генералов, ни сенаторов.

— Вам повезло, — пошутил Реми.

Прибыл слуга с кофе-эспрессо и блюдом фисташковой пахлавы.

— Вы обещали рассказать о годичных кольцах, — напомнил Дэнни.

— Этим мы займемся позднее. А пока расскажите, что вы знаете о нас.

— О ком?

— Об иезидах, — сказал Барзан. — Или вообще о курдах.

Дэнни вспомнил разговор со священником.

— Инцаги объяснил что-то, но… я был настолько зациклен на компьютере, что почти ничего не запомнил. Насчет иезидов знаю только, что они поклоняются дьяволу.

— Дело в том, что у курдов нет своего государства, как и у евреев до образования Израиля. Когда-то курды заселяли всю Месопотамию, где сейчас расположены Турция, Ирак, Сирия, Иран и Азербайджан. Нас тридцать миллионов, и сосредоточены мы в регионе площадью не более Техаса. Если бы у нас было собственное государство, Курдистан, численность его населения была бы больше, чем в любой арабской стране, кроме Египта. Вот почему этого никогда не случится. Да, у нас есть собственный язык, обычаи, но для формирования суверенного государства этого мало. Хотя в борьбе за создание такого государства сепаратисты отдали и продолжают отдавать жизни. Мешают этому, с одной стороны, племенная обособленность курдов, а с другой — желание стран сохранить свою территориальную целостность.

Иезиды — это одна из субэтинических курдских групп. Есть курды христиане, мусульмане, последователи Заратустры, иезиды и такие, которых вообще сложно классифицировать. Но все они многие столетия боролись с местными властями. Неудивительно, что их издавна считают мятежниками и жестоко с ними расправляются. Даже не в древности, а сравнительно недавно вырезали целые деревни, уничтожали язык и культуру курдов. В Ираке против них применяли биологическое и химическое оружие. В Турции они много десятилетий вели партизанскую войну. Она до сих пор продолжается, хотя не так интенсивно.

— Тяжелая вам выпала доля, — посочувствовал Дэнни.

— Мне-то еще повезло, — сказал Реми, — а вот Зебеку действительно пришлось пережить настоящий ужас. Его родителей убили, а сам он остался в подземном городе.

— В подземном городе? — переспросил Дэнни.

— Да. В местах проживания курдов много подземных городов. Вся западная Анатолия продырявлена ими. В одной только Капподакии их дюжина. Чтобы попасть туда, туристы выстраиваются в очередь. Правда, самые знаменитые подземные города находятся в Сирии.

— И как они устроены?

— Как муравейники. В туфе — это такой камень, который легко обрабатывать, — прорезаны ходы, помещения. Археологи считают, что первые такие города появились где-то в девятитысячном году до новой эры. Их возраст почти как у сфинкса.

— Они большие? Или вроде стамбульской Цистерны?

— О, много больше. Недалеко от Узельюрта есть подземный город Невазир. Он имеет километр в поперечнике и семь этажей в глубину. Там довольно сложная вентиляционная система, разные люки и складские помещения для пиши и воды. В этом городе несколько недель могут автономно жить тысячи человек.

— Но зачем? С какой целью построены города?

— Точно никто не знает. Вроде бы в древности в них можно было укрыться от всяких напастей. Когда завоеватели опустошали целые районы. Именно в Невазир увели Зебека после гибели родителей, поскольку там было самое безопасное место. Но людей, которые оставили его там одного и должны были на следующий день прийти, убили. И он, шестилетний, провел четыре или даже пять дней под землей на глубине тридцать метров. Причем в полной темноте, потому что свеча скоро выгорела.

— Да, ужасно.

— Когда его вывели на свет, первое время он вел себя как дефективный. Но Зебек все-таки выжил, а многих просто уничтожили. Ведь в этих краях часто проводили так называемые этнические чистки. Кто побогаче, тот закрывал свой дом и уезжал. Переждать где-нибудь, пока ситуация улучшится. Меня родители в пять лет увезли в Париж, а у Зебека нашлись родственники в Риме. Я вернулся сюда шесть лет назад.

— Уехала вся ваша семья?

— Кроме дедушки. Он остался присматривать за домом.

— Вы говорите о шейхе Мунире?

Реми кивнул.

— Вас не удивляет, что я его знаю? — спросил Дэнни.

— Нет. Мне сообщили, что вы с ним виделись. Кстати, эти двое, которые привезли вас сюда, даже не знаю, как их назвать… ну, что-то вроде гвардии. Но конечно, так обращаться с вами он им не поручал.

— Значит, Мунир у вас вроде… мэра?

Реми засмеялся.

— Он один из пяти старейшин. Это очень почетное звание, потому что именно совет старейшин пяти географических районов, где проживают иезиды, выбирает пожизненного верховного правителя, имама.

— Но если ваш дедушка иезид, значит, и вы тоже?

— Разумеется. Иезиды — очень древний народ. Миф о всемирном потопе был известен в Курдистане раньше, чем появился Ветхий Завет.

— Вы совершенно не похожи на человека, который поклоняется дьяволу, — признался Дэнни.

Реми Барзан улыбнулся:

— Я вообще вне религии.

— А шейх Мунир?

— Да, он исповедует культ ангела-павлина, или малак-тавуса. По-вашему — Люцифера. — Увидев недоумение на лице Дэнни, Реми добавил: — Если хотите, называйте это поклонением дьяволу, но суть в ином. Для иезидов малак-тавус — самый могущественный из всех ангелов, любимец Бога.

— Он же Люцифер, — заметил Дэнни.

— В верованиях иезидов, — объяснил Реми, — отсутствует понятие первородного греха и борьбы за людские души. В «Черном писании» сказано, что Бог создал землю за шесть дней, а на седьмой отдыхал. Когда же наступил восьмой день, он перенес свой интерес на другое, а за своим творением поручил надзирать ангелу-павлину. Рано или поздно должен наступить день, когда он сойдет к людям, и тогда миром станут править иезиды, единственный народ, который его почитает.

Дэнни этот разговор уже наскучил, поскольку не имел никакого отношения к тому, что случилось с ним, Терио и Пателом. Он попытался сменить тему:

— Вчера вы упомянули, что Терио послал вам какие-то файлы.

— Да, по электронной почте. Но они так и не прибыли.

— Еще вы сказали, будто они имели отношение к каким-то годичным кольцам, — напомнил Дэнни.

Барзан кивнул.

— С Кристианом мы познакомились в Стамбуле, где он занимался научной работой. Мы быстро подружились, и я познакомил его кое с кем в Диярбакыре. Он был там во время покушения на имама. — Реми посмотрел на Дэнни. — Духовному предводителю иезидов было восемьдесят семь лет, из которых пятьдесят он служил имамом.

— И как это случилось?

— Как в кино. Двое на мотоцикле. Один едет, другой стреляет.

— Они, конечно, скрылись?

— Да.

— Но зачем? Человеку было восемьдесят семь лет…

— Вы хотите спросить, кто это сделал? Полиция обвиняет в этом Рабочую партию Курдистана.

— А вы?

— Я просто знаю, что имама убили люди Зебека. После покушения Кристиан приехал в Узельюрт. Он готовил большую работу об иезидах и очень хотел увидеть санджак. Говорил, что такая возможность предоставляется раз в жизни. — Барзан бросил взгляд на Дэнни. — Это религиозная святыня, статуя, точнее, бюст. У каждого рода иезидов есть свой санджак, у некоторых даже два. Наш находится в Невазире, подземном городе, о котором я говорил. — Один из псов, лежащих рядом с хозяином вдруг поднял голову и негромко гавкнул, будто чему-то удивился. Реми погладил его и продолжил: — Кристиан просто бредил подземными городами. Говорил, будто это единственный пример в мире «истинного коллективизма».

— И как он собирался увидеть санджака?

Барзан усмехнулся.

— Это очень трудно сделать. Дело в том, что его уже пятьдесят лет вообще никто не видел. Но я нарушил законы, потому что… — он пожал плечами, — вам уже известно, что я человек нерелигиозный. Для меня санджак — просто предмет материальной культуры.

— Но почему его столько лет никто не видел?

— Во-первых, его прятали, чтобы спасти от уничтожения. Дело в том, что Турция даже после Ататюрка по-прежнему оставалась исламским обществом. Вы, наверное, знаете, что в исламе запрещено изображать существа, имеющие душу. Вот почему на фресках в старинных церквах у святых стерты лица. По этой же причине мусульмане заштукатурили мозаику в соборе Айя-София. Сунниты уничтожают любые изваяния и картины, на которых изображены люди. Помните, как сравнительно недавно талибы разрушили статую Будды в Афганистане? Они… — Барзан затруднился с выбором нужного английского слова. — Как у вас называют тех, кто уничтожает религиозные образы?

— Иконоборцы, — предположил Дэнни.

— Вот именно! — воскликнул Барзан. — В Турции храмовые стенные росписи повсюду уничтожены, лица тщательно соскоблены; кстати, и животных тоже. Эта тенденция присуща не только исламу. В христианстве в восьмисотом году тоже существовали иконоборцы. Многие столетия длился сезон охоты за любым произведением искусства, где было изображено лицо. В общем, санджак прятали в Невазире. Он хранится там до сих пор, задрапированный покрывалом, которое снимают только во время выборов имама на совете старейшин. Считается, что санджак в этот момент подает им какие-то знаки. — Реми усмехнулся. — Для меня санджак — всего лишь изваяние, для деда — святыня, а весь ритуал открытия его на совете старейшин преисполнен глубокого смысла.

Неожиданно собаки вскочили и с яростным лаем ринулись к воротам. Одновременно зазвенел мобильный телефон Реми. Он поднес его к уху, произнес несколько слов и встал.

— Я скоро вернусь.

— Что-то случилось? — спросил Дэнни.

— Нет, просто приехали ребята с ближайшего блокпоста. Они заглядывают ко мне каждые два дня.

* * *
Пока Реми общался с солдатами, Дэнни пытался осмыслить услышанное. Никакой ясности не возникало. Зачем Зебек убил престарелого имама? И как это связано с религиозной святыней, хранящейся в подземном городе?

Через несколько минут Реми Барзан вернулся. Следом плелись собаки. Дэнни напомнил ему о годичных кольцах.

— Вы так и не объяснили, что это такое.

— Мы скоро дойдем и до годичных колец, — успокоил его Реми. — Закончим с санджаком, а потом вы сами все поймете. Значит, Кристиан очень хотел увидеть святыню иезидов, хотя бы на фотографии. И я это устроил. Показать фотографию?

— Конечно.

Реми принес из дома снимок и, улыбаясь, протянул Дэнни.

— Вот. Мне очень интересно проследить за вашей реакцией.

Снимок был сделан со вспышкой. Небольшой альков, выдолбленный в туфе медового цвета, заливал резкий белый свет. В центре на некоем подобии алтаря стоял великолепный бюст, вырезанный из дерева. Бюст… Зеревана Зебека.

Дэнни ойкнул. Коротенькие волосы на затылке, очевидно, поднялись дыбом.

— Это он?

Реми засмеялся.

— Кристиан реагировал примерно так же.

Дэнни не верил глазам. Это был Зебек. Тяжелые веки, то же скуластое лицо, ямочка на подбородке и волосы, спускающиеся треугольным выступом ко лбу. Совпадением это никак быть не могло. Значит, санджак — это Зебек? Или наоборот?

— А разве Терио с ним встречался?

— Он его видел однажды в Диярбакыре, не зная, кто это такой. Зебек то ли выходил из «бентли», то ли садился в него.

— И он его узнал?

Барзан кивнул.

— В наших местах «бентли» встречаются редко, и Кристиан рассмотрел мужчину.

Дэнни вспомнил разговор с Инцаги за обедом («А вы думали, дьявол ездит на „роллс-ройсе“?»). Вспомнил встречу с Белцером в «Клубе адмиралов» («Говорят, он связан с мафией… реинкарнация дьявола»).

— И что же теперь получается? — воскликнул он. — Зебек — это тавус?

Реми Барзан собирался ответить что-то, но снова зазвонил мобильный телефон. Разговор длился не более минуты. Реми встал и произнес:

— Меня ждет машина. Я должен идти.

— Вы уезжаете? — спросил Дэнни.

— Да. Повидаться с дедом.

— А когда вернетесь?

— Через день или два. Утром старик отправляется в Диярбакыр, оттуда в Цюрих. Мне нужно побеседовать с ним до отъезда.

— Но вас могут увидеть!

— Нет.

— А как мне себя вести?

— За всем проследит Лайла. Она лечила вашу губу. Старайтесь не держаться на виду, и все будет в порядке.

* * *
Вечер Дэнни провел в библиотеке. Опустил ноги в тазик с раствором морской соли, принял перкосет. Обнаружив на столе катушку толстой медной проволоки и опрессовочные клещи для беспаечного соединения проводов, он начал делать маску Зеревана Зебека и занимался этим до ужина. Получив наконец удовлетворительный результат, он смотрел на него несколько минут, а потом скатал проволоку в шар и бросил в мусорную корзину.

«Оказывается, опрессовочные клещи — классная штуковина, — подумал Дэнни. — Можно сделать что-нибудь интересное. Надо обязательно придумать что-нибудь для Барзана. Вроде как подарок в благодарность за то, что он не позволил замучить меня до смерти».

Вкусы у владельца виллы были эклектические. Большая коллекция джазовых компакт-дисков и огромный стеллаж во всю стену с альбомами по искусству. О некоторых художниках и исполнителях Дэнни не знал. Когда слуга принес на медном подносе ужин — пюре из нута, ливанский салат «табули», рис, овощные кебабы, хлеб, бутылку холодного белого вина, — он заканчивал пролистывать систематический каталог работ Кейллибота, слушая компакт-диск скандинавской джазовой певицы Лизы Экдхал.

Все складывалось не так уж плохо, вот только Кейли… Дэнни мужественно сопротивлялся искушению позвонить ей. Ведь она наверняка бросит трубку. А если даже не бросит, то что он ей скажет?

* * *
Утром его ступни были почти нормальными. Дэнни надел свои кроссовки, но тут же снял. Позавтракав во дворе, сходил в библиотеку за опрессовочными клещами и проволокой. Сел под абрикосовым деревом и принялся за работу. Прошло часа два. Лайла, женщина, которая зашивала ему губу, подошла и, увидев его творения, засмеялась и захлопала в ладоши.

— Это для шиша… верно?

Дэнни кивнул:

— Конечно. А что такое шиш?

Она подняла самую крупную вещь и промолвила:

— Это кинк?

Его вдруг осенило: это же шахматные фигуры.

— Да! — воскликнул он. — Король… а это ладья. Вот слон.

— Так хорошо! — сказала она. — Вы, я думаю… вы… есть настоящий художник.

— Спасибо.

Дэнни даже смутился. Ему еще никогда никто не говорил таких милых комплиментов. Пальцы уже устали, и он отнес клещи в библиотеку. Сел за стол перед компьютером. Пока программа загружалась, смотрел, что делается на экранах мониторов наблюдения. На одном были видны ворота, у которых дремали собаки. На втором картинка менялась каждые несколько секунд. Гостиная, кухня, холл. Третий отслеживал ситуацию за воротами, а четвертый показывал обстановку в сарае, где мучили Дэнни. Просто не верится, что Реми Барзан все время сидел и спокойно наблюдал.

Дэнни хотелось проверить свою электронную почту, он даже начал печатать фамилию, но передумал. Люди Зебека вполне могут влезть в серверы компаний «Америка онлайн» и «Йеху» и проследить весь путь не только к провайдеру, но и конкретному компьютеру, откуда передано сообщение. Он выключил компьютер и стал рыться на книжных полках. Нашел английское издание Орхана Памука «Белый замок», прилег на кушетку у окна почитать. Неожиданно его разбудила Лайла.

— Уже вечер. Пора есть. — Улыбаясь, она включила свет, показала на поднос рядом с компьютером. — Хорошо. — И, взмахнув рукой, вышла.

На подносе стояли пиала с дымящимся чечевичным супом, тарелка с рисовой долмой, бутылка холодного пива. Все выглядело очень вкусным. Дэнни начал есть, наблюдая по телевизору за ходом футбольного матча. Играли турецкие команды высшей лиги. Хорошая игра. Приятный вечер. Он чувствовал, что выздоравливает.

* * *
Реми Барзан приехал на следующий день поздно вечером, и поговорить не удалось. Но Дэнни разбудили в семь утра, пригласили в библиотеку, где его ждал хозяин. Они сделали по глотку кофе, как вдруг раздался глухой стук. Оба вскочили, посмотрели на застекленную стену, выходящую во внутренний дворик. Реми подошел, вгляделся.

— Птица. Увидела отражение деревьев в стекле и полетела. — Он грустно улыбнулся. — Садовник говорит, что каждый месяц здесь погибают несколько птиц.

Дэнни увидел птицу на земле, рядом с цветущим кустом.

— Может, она не погибла. — Он тихонько стукнул три раза костяшками пальцев по голове: этому его научила тетя Марта, потому что мертвые птицы — плохая примета.

Барзан помешал кофе.

— Я пытался уговорить Мунира отложить встречу, но он отказался.

— Какую встречу?

— Старейшин. В которой принимает участие и Зебек. Они встречаются через восемь дней в Цюрихе, в отеле «У озера».

— И Зебек тоже там будет? — удивился Дэнни. — Он же маньяк.

Реми задумчиво кивнул.

— Не сумел я отговорить деда не ездить в Цюрих. Дело в том, что каждый год там собираются все улема на шуру. — Он пояснил: — Улема — так на нашем языке называют старейшин рода, а шура — это когда они собираются вместе на совет. Помимо общественных, у деда в Швейцарии есть личные дела.

— Какие?

— Ну… ему там оказывают интимные услуги.

— Проститутки?

— Да.

Дэнни улыбнулся.

— Но ему, наверное, уже перевалило за восемьдесят?

— Деду скоро исполнится семьдесят пять. Шура собирается в Цюрихе каждый год в одно и то же время в одном и том же месте. Но сейчас это будет скорее похоже на заседание совета директоров холдинга «Тавус».

Дэнни удивленно вскинул брови.

— Помните, я вам рассказывал о санджаке? — спросил Барзан. — Так вот, он фальшивый. Зебеку каким-то образом удалось заменить оригинал.

— Зачем?

— Чтобы совет провозгласил его новым имамом.

— Неужели такое может случиться?

— После смерти имама, чтобы назвать имя преемника, старейшины собираются в подземном городе Невазир в помещении, где хранится санджак. Процедура занимает несколько дней или недель. Как выборы папы римского. Слишком многое поставлено на карту.

— Но почему старейшины должны избрать Зебека? Они его хорошо знают? Ведь вы упоминали, что он с детства живет в Италии.

— В Турции есть телевизионное шоу, — произнес Реми, — похожее на «60 минут»[99]. Очень популярное. Обычно туда приглашают знаменитостей: политиков, спортсменов, кинозвезд. Но иногда в качестве гостей там появляются турецкие эмигранты, достигшие успеха на новой родине. Например, художники, предприниматели ставшие известными в Лондоне или Нью-Йорке. Телезрителям как бы напоминают, что Турция — страна западной демократии.

— И Зебек был гостем шоу?

— За два месяца до убийства имама. Но вначале он приказал вырезать из дерева бюст. Потом подсунуть его вместо оригинала. И только после этого отправился на шоу.

— Кое-кто из старейшин видел шоу…

— Его видели все, — уточнил Барзан. — Это одна из самых популярных передач в стране. Тем более что это была сенсация. В подобную программу курда никогда не приглашали. А тут на вас с экрана смотрит симпатичный бизнесмен, выпускник Массачусетского технологического института.

— Ведущие подчеркивали, что он курд?

— Нет, — ответил Реми. — В Турции «Зереван Зебек» звучит так же, как в США или Европе «Менахем Гольдберг». Фамилия и имя говорят сами за себя. Кстати, если бы он жил здесь, ему бы пришлось взять турецкую фамилию. Потому что все началось меняться только совсем недавно.

— И что случилось потом?

— Проходит месяц, другой, и в Диярбакыре убивают имама. Через два дня в Невазире собирается шура.С санджака снимают покрывало, и… все потрясены. Они хорошо помнят человека, которого показывали по телевизору. Это он.

— И Зебека провозглашают имамом.

— Официально это должно произойти через восемь дней в Цюрихе.

— Вы сообщили деду о фальшивке?

— Конечно.

— А он?

— Возразил, что без убедительных доказательств такое серьезное обвинение Зебеку предъявить не может. — Реми подался вперед. — Ведь большинство старейшин поверили, что явление Зебека — это воплощение пророчества, сказанного в Писании. Он тавус, и иезиды скоро станут властвовать на земле. — Реми горько усмехнулся. — Разве можно живому божеству задавать какие-нибудь вопросы? Для этого должны быть очень веские основания. Вот почему был так важен отчет Ролваага.

— Относительно годичных колец?

— Да. — Реми подпер подбородок ладонью. — Когда Кристиан увидел фотографию санджака, он вспомнил человека, который за несколько дней до этого садился в «бентли».

— Он знал, что это Зебек?

Барзан отрицательно покачал головой:

— Нет. Просто увидел, что человек в «бентли» — двойник санджака. Но я-то знал, кто это такой.

— И сказали Терио.

— Да. Кристиана это оскорбило даже больше, чем меня. Он возмущался столь циничным попиранием древних традиций. Говорил, что нельзя допустить, чтобы Зебек добился успеха.

— А потом?

— Надо было доказать, что санджак фальшивый и Зебек совершил кощунственный подлог, чтобы обеспечить свое избрание имамом. Доказать можно с помощью годичных колец. Это придумал Кристиан. Он был ученый, занимался историей религии, а она тесно связана с археологией. Археологи же сотрудничают с дендрохронологами, специалистами по определению возраста деревянных образцов по количеству годовых колец. Это широко распространенный сравнительный метод. Поэтому Кристиан связался с Ролваагом.

— Ролвааг был дендрохронологом?

— Да, и располагал обширной базой данных по Месопотамии. Ведь археологи копаются здесь уже сотни лет.

— Я понял, — промолвил Дэнни. — Нужно было определить возраст бюста.

— Вот именно. Оригиналу должно быть лет восемьсот — девятьсот, не менее. Считается, что его вырезал из дерева сам шейх Али.

— Но как вам удалось взять образец? — удивился Дэнни.

— Я подкупил смотрителя, и они оставил нас с санджаком на несколько часов наедине. Мы отпилили кусочек от основания и отправили в Норвегию.

— А Ролваага прикончили…

— Да, кстати, — вспомнил Реми, — я снова звонил в Осло той даме. Ничего. Ни образца, ни отчета.

— Но можно взять еще один образец и…

— Нельзя.

— Почему? Ведь дорога проторена.

— Смотритель, с которым я имел дело, умер при невыясненных обстоятельствах, а его место занял человек Зебека. Так что до бюста теперь не доберешься.

— И ваш дед тоже не может?

— Никто. Кроме самого имама или совета старейшин.

— А если попробовать убедить их?

— Бесполезно. Они уже уверовали, что Зебек — живой бог.

Воцарилась долгая пауза.

— Я все равно не понимаю, — произнес наконец Дэнни. — Зачем это Зебеку нужно? Ведь он и так уже почти сравнялся с богом. Миллиардер. Один из хозяев земли.

Барзан усмехнулся.

— Я не шучу! — воскликнул Дэнни. — У него свой реактивный самолет!

— Он делает это ради денег. Ему нужны деньги.

— Но откуда они могут появиться?

— Род иезидов, к которому мы принадлежим, очень богатый. — Реми улыбнулся. — Конечно, вам это кажется непонятным. Действительно, откуда деньги в таком бедном городке, как Узельюрт, фактически деревне, где крестьяне пасут скот, выращивают абрикосы, плетут килимы. Кругом пыль, тесные, убогие жилища, вечером темно, поскольку электричество стоит очень дорого. Но как это ни парадоксально звучит, иезиды на самом деле очень богатые.

— Поясните, пожалуйста, в чем тут дело, — попросил Дэнни, совершенно сбитый с толку.

— Все очень просто. Деньгами рода распоряжается имам. Старый, покинувший этот мир, ничего для людей не делал. Многие деревни страдают из-за недостатка воды, дороги, по которым возят товары на рынок, не ремонтировались многие десятилетия. А все сорок семь лет, что он правил, деньги шли на поддержку РПК, то есть на оружие и взрывчатку. Их достаточно, чтобы в двадцать первом веке обеспечить нашим людям достойное существование.

— Откуда они взялись?

— От продажи гуано.

Дэнни удивленно вскинул брови. Такого слова он прежде не слышал.

— Помет летучих мышей, — пояснил Реми. — Во всяком случае, начальный капитал получен от продажи гуано. Теперь уже доходы приносят выгодные инвестиции, но еще сравнительно недавно иезиды водили по Великому Шелковому пути караваны из Узельюрта в Китай. Купцы возвращались морем. В одном из таких плаваний иезид по имени Дерай в обмен на килограмм шафрана получил в собственность несколько необитаемых островов в архипелаге Сулу. Эти острова изобиловали пещерами, которые кишели летучими мышами. Так что гуано, ценнейшее из удобрений, какие существуют в мире, там накапливалось веками. Острова оказались дороже золотых россыпей. Гуано практически ничего не весит, его легко добывать и транспортировать. А острова были им просто завалены.

— Этот человек, который их открыл… он сильно разбогател? — поинтересовался Дэнни.

— Нет, — ответил Реми. — Дерай заболел холерой и умер по пути домой. Острова стали собственностью рода. Из них почти сто лет выкачивали прибыль, и к тому времени, когда запасы гуано исчерпались и появились эффективные химические удобрения, деньги были вложены в различные предприятия. Главное из которых — холдинг «Тавус».

* * *
Вошла улыбающаяся Лайла со свежесваренным кофе на серебряном подносе. Реми Барзан притянул девушку к себе. Она покраснела.

— Славная девушка, — заметил Дэнни, когда Лайла удалилась.

Реми расплылся в улыбке.

— Лучшая в мире. Золотое сердце.

Дэнни сделал глоток превосходного кофе.

— Вначале я думал так же, как вы, — сказал Реми. — Зачем деньги миллиардеру, у которого собственный «боинг»?

— В том-то и дело, — согласился Дэнни. — Здесь не видно смысла.

— Оказалось, ему нужны деньги. Он почти все вложил в «Сверхмалые системы», а там все лишь на стадии разработок. Необходимо вкладывать еще и еще. У меня есть приятель в корпорации «Морган — Стенли». Они собирались вложить туда деньги, а потом он звонит мне и сообщает, что фирма на мели. Долг триста миллионов, на счету всего двадцать, а расходы примерно четыре миллиона в месяц.

— Когда это было?

— Пару месяцев назад.

— Так недолго и разориться.

— Он уже разорился. Поэтому ему так важно как можно скорее наложить лапу на холдинг «Тавус», когда старейшины окончательно провозгласят его имамом.

— Там так много денег?

— Очень много.

Дэнни задумался. Он был слегка разочарован. Он представлял, что за всем эти скрыты какие-то чудовищные тайны, а выходит, Зебек жестоко расправлялся с людьми просто из-за денег. Теперь уже окончательно было ясно, что гибель Терио не самоубийство.

— Но как Зебек узнал о замыслах Терио?

— Очень просто. Кстати, Кристиан звонил мне редко. Моя фамилия появилась в вашем списке, потому что он поспешил передать радостную новость. Из Норвегии пришло сообщение. Анализ сделан. И мы были правы. Ролвааг сказал по телефону, что образец дерева, который мы отпилили от санджака, не старше ста лет, даже младше, и происходит он из Йемена. Таким образом, доказательство получено: санджак фальшивый. Кристиан сказал мне, что составил письмо на имя председателя совета директоров холдинга «Тавус» с предложением официально проверить подлинность бюста. Я думаю, это его и погубило.

— Почему?

— Потому что в управлении холдинга «Тавус» есть одна служащая, Пасторини, она работает на Зебека.

Дэнни охнул.

— Вы ее знаете? — спросил Реми.

— Да, приходилось встречаться, — пробормотал он, не отрывая взгляда от мониторов наблюдения. — Вон, ваши приятели появились.

У сторожевой будки остановился джип, из которого вышли двое мужчин в форме. Один поправил берет и стукнул в дверь. Во дворе залаяли собаки.

Реми оттолкнул кресло от стола.

— Ладно. Пойду поговорю. Узнаю, не интересовался ли кто-нибудь нами.

Он поднялся, и неожиданно раздался выстрел. А затем еще два. Казалось, стреляют из игрушечного пистолета пистонами. На мониторе были видны солдаты с оружием в руках. Реми выругался, выхватил из-за пояса свой пистолет сорок пятого калибра и побежал к двери.

— Оставайтесь здесь!

Дэнни смотрел на монитор. Собаки, обезумев от ярости, кидались на ворота, отскакивали и кидались снова. Через двор побежала Лайла, Реми распахивал одну дверь за другой. Мимо фонтана с автоматом в руках промелькнул парень, возивший Дэнни к стоматологу. Вдруг ворота распахнулись. Собаки выскочили. И началось настоящее светопреставление.

Глава 17

Во дворе затрещали автоматные очереди. На экране одного монитора солдат упал на колени рядом с фонтаном, удивленно глядя на расплывающееся на груди черное пятно. На втором мониторе было видно, как к вилле приближается открытый грузовик, оставляя позади облако пыли. В кузове сидели шестеро солдат с автоматами. На других мониторах метались люди, вспыхивали выстрелы.

Надо было что-то делать, но Дэнни чувствовал, что не в силах сдвинуться с места. Бойня на голубых экранах казалась какой-то ненастоящей, киношной. Крики, вопли, одиночные выстрелы, автоматные очереди — все это он часто наблюдал в боевиках и триллерах. Вот солдат опрокинулся на землю, и один из псов тут же вцепился ему в горло, а второй в промежность. Другой солдат побежал ему помочь, но парень, возивший Дэнни к стоматологу, выстрелил из «М-16». Пуля разорвала солдату голову.

Появился Реми Барзан. Сунул Дэнни в руку пистолет, такой же, как у него.

— Пошли.

На экране монитора у ворот резко затормозили еще два грузовика. Из кузовов на землю попрыгали солдаты. На другом Лайла влетела в какую-то комнату, посмотрела с экрана прямо на Реми и Дэнни, а в следующее мгновение в нее ударила автоматная очередь. Прежде чем упасть, она несколько мгновений балансировала на одной ноге, как оступившаяся танцовщица. Ударила вторая очередь, и во дворик обрушился водопад стекла.

Дэнни поковылял за Реми, стараясь не потерять из вида его желтый свитер. «Сколько их там? — спрашивал он себя. — Ведь еще два грузовика. А я с покалеченными ногами и пистолетом, из которого не умею стрелять. Какой из меня Рэмбо? Я сейчас скорее похож на Дамбо»[100].

Реми Барзан исчез за углом, но вскоре появился с поднятыми вверх руками, отвечая что-то тому, кто шел сзади. Дэнни понял, что пришла пора действовать. Взял пистолет обеими руками, как это делают копы по телевизору, и стал ждать, когда появится человек, угрожающий Барзану.

Но никто не появился. Реми Барзана просто прошила автоматная очередь от поясницы до середины спины. Он врезался в стол, свалил вазу с цветами и рухнул на пол. Появился стрелявший.

Дэнни повезло как новичку. Он успел выстрелить раньше, и очень удачно. Пуля попала солдату в висок. Второй и третий выстрелы разбили стеклянную стену, выходящую на внутренний дворик. Дэнни подбежал к Барзану, по дороге поскользнувшись в луже крови, оперся о стену и глубоко вздохнул. Мертвый Реми пристально смотрел на него остановившимися мраморными глазами. Перестрелка во дворе почти закончилась. Было слышно, как солдаты идут по дому, ногами распахивая двери.

Бежать было некуда. И спрятаться тоже. Как тогда, в стамбульском отеле. Нет, сейчас гораздо хуже. Солдаты двигались по коридору в обоих направлениях. Минута-другая, они свернут за угол, и… Думать было некогда. Сорвав со скамьи коврик, Дэнни рванулся к стеклянной стене. Защищая ковриком руки, выломал из оконного переплета крупные куски стекла.

Высота была чуть более трех метров. Прыжок не простой даже при самых благоприятных обстоятельствах, а если учесть состояние его ног, то и вообще невозможный. Дэнни покрыл ковриком стеклянные зазубрины внизу и попытался собрать в кулак все мужество, какое сохранилось.

Шаги в коридоре становились громче. Дэнни бросил взгляд на Реми Барзана, лежащего в луже крови, сгруппировался и выпрыгнул. Приземлился на ноги, даже не почувствовав боли. Она вспыхнула фейерверком где-то на периферии мозга, но Дэнни лишь скрипнул зубами, сжал кулаки и поковылял через дворик к аркаде, которая поддерживала второй этаж дома. На первом этаже хозяйственные помещения чередовались с проходами в главный двор. Дэнни открыл первую попавшуюся дверь. Обезумевшая от страха полная женщина в белом платье и платке стояла, прислонившись к чану с выстиранным бельем, часть которого уже успела развесить.

Он приложил палец к губам и закрыл дверь. Во дворе трупы валялись повсюду. Четыре солдата. Женщина, которую он ни разу не видел. Парень, возивший его к стоматологу. Один из псов. Дэнни поразил рыжий кот, спокойно дремавший на солнышке. Когда Дэнни приблизился, он чуть пошевелился, но глаза не раскрыл.

Дальше шла стена из камня медового цвета. Наверху поблескивало битое стекло. Высотой она была метра два, битое стекло добавляло еще сантиметров пять. Дэнни развернулся, и в этот момент в доме прогремел выстрел, потом второй, третий. Испуганный кот вскочил и побежал к стене, где залег, прижавшись к земле. Дэнни сообразил, что это они производят контрольные выстрелы. Добивают раненых. Он подошел к стене, попытался подпрыгнуть. Увидеть удалось лишь небо и верхушки ив, окаймляющие подъездную дорожку.

Дэнни вернулся в помещение для стирки, сдернул с кушетки матрац и обратился к женщине:

— Пошли. — Он кивнул в сторону стены. Женщина тихо заплакала, но с места не двинулась. — Пошли, — повторил Дэнни, — ведь они тебя убьют.

Она отчаянно замотала головой, видимо, не понимая, чего он от нее хочет. Дэнни полоснул ладонью по горлу и показал на дом. В ответ она в ужасе закрыла лицо руками. Тогда он схватил стул с высокой спинкой и направился во двор, таща за собой матрац. Спину покалывало. Он ждал пули, которая вопьется ему в позвоночник, раздробит, продырявит легкие…

Дэнни придвинул стул к стене, залез и посмотрел. Грузовиков видно не было — они, наверное, въехали во двор, — а у ворот, до которых было метров тридцать, стоял джип с незаглушенным двигателем. Сидящий за рулем солдат вел переговоры по рации. Еще двое курили у сторожевой будки, не глядя на лежащее неподалеку тело убитого товарища. Слева небольшой сарай, где его истязали. Дальше еще сараи, загоны для скота, площадки для выгула.

Надо попробовать добраться туда. Дэнни положил матрац на стекло, подтянулся и перекинул ногу через стену. Перекатившись по матрацу, спрыгнул на землю, приземлившись на сей раз очень удачно, на носки. Стащил матрац со стены, согнулся и побежал. Бросился к знакомому сараю, но вспомнил, что он включен в сеть наблюдения. Принял вправо, топая по высохшему навозу, пересек овечий загон, позади которого стоял небольшой амбар с полуоткрытой дверью.

Густой фруктовый аромат в амбаре показался ему неуместным. Дэнни постоял немного, прислушиваясь к биению своего сердца, пока глаза не привыкли к полумраку. Заметил прислоненные к стене совковые лопаты, грабли, ящик с ветошью, тяпку, пустое корыто и пластиковые канистры. На каждой аккуратными печатными буквами было написано: АЦЕТОН.

Дэнни оперся спиной о стену и медленно соскользнул на пол. «Пусть они поймают меня где угодно, только не здесь. В поле все закончится за несколько секунд. Выстрел в голову — и меня нет. А если это произойдет здесь, и они увидят ацетон, то, вероятно, захотят немного развлечься. Нужно уходить».

Дэнни с трудом поднялся, подошел к двери, выглянул. К вилле по извилистой дорожке двигался большой черный автомобиль. Он похолодел. Это был «бентли».

Автомобиль остановился. От сторожевой будки к нему побежал солдат — висящий на ремне автомат мерно бил его по боку, — приблизился, наклонился, опершись рукой о крышу, и стал ждать, когда опустится стекло задней дверцы. Последовал короткий разговор. Солдат смеялся и жестикулировал, показывая на дом. Затем сделал два шага назад и отдал честь.

Задняя дверца открылась, и появился Зереван Зебек. Он расстегнул молнию на брюках и начал мочиться в сторону амбара. На мгновение Дэнни почудилось, что его обнаружили и Зебек мочится в его сторону намеренно, желая унизить. Но тот завершил свое дело, застегнул молнию, сел в машину и поехал к вилле.

Дэнни увидел солдат, которые двигались по полю с автоматами наготове, прочесывая местность, и оглянулся на амбар, высматривая место, где можно спрятаться. Заметил лестницу, прислоненную к сеновалу. Быстро влез, втащив ее за собой. В сене проворно скрылось какое-то существо. Мышь, понадеялся он, хотя чувствовал, что это змея. А змей Дэнни не любил.

Теперь он не знал даже, кого сильнее боится — солдат или притаившуюся где-то рядом гадину. Ладно, все равно деваться некуда. Забравшись подальше от края, Дэнни прилег на сено и почувствовал, что одна нога у него мокрая. Прекрасные льняные брюки, подарок Реми Барзана, прилипли к телу ниже правого колена. Он подтянул брючину и увидел, что икра вся в крови. Когда удалось вытереть сеном кровь, обнаружилась глубокая резаная рана.

«Когда это случилось? Наверное, когда я перелезал через стену. Впрочем, какая разница? Сейчас надо остановить кровь».

Дэнни вытащил из брюк плетеный кожаный ремень, обвязал им икру над раной и сильно стянул. Кровотечение прекратилось. Он полежал минут десять, то ослабляя жгут, то снова стягивая. «Все-таки я порезался, прыгая через разбитую стену во внутренний дворик. Или позднее? В любом случае рана кровоточила уже довольно долго. Так что везде, где я проходил, должны остаться следы крови».

Дэнни подполз к краю сеновала и посмотрел на бетонный пол. От двери до того места, где стояла лестница, тянулась дорожка из кровяных пятен. Это было все равно, что поставить стрелочку, указывающую на сеновал. Он поискал глазами источник воды. Заметив висящий на стене шланг, опустил лестницу. Слез на пол, подошел к крану и отвернул его. Вода изверглась с такой силой, что конец шланга взбрыкнул и сильно ударил по бетону. Дэнни уменьшил напор и смыл следы крови. Возможно, солдаты услышали. Ведь шланг стукнул по полу, как палочка по жестяному барабану. Что они подумают, увидев мокрый пол?

Дэнни закрыл кран, повесил шланг. Снова забрался по лестнице на сеновал, втащил ее, пообещав себе, что уберется отсюда, как только стемнеет. Вдоль стены прошмыгнуло какое-то существо.

Время замедлило ход. Дэнни чувствовал себя скверно. Он был голоден, ранен, измотан и напуган. Запахи сена, навоза и ацетона образовывали омерзительную смесь. В лицо лезли мухи, в кожу впивались невидимые паразиты. Он не мог вспомнить, куда девался пистолет, и ругал себя за то, что не сумел сохранить его. С пистолетом было бы спокойнее.

Кейли красила ногти бесцветным лаком, который пах ацетоном. Подумав о ней, Дэнни совсем приуныл. «Как ее вернуть? Прежде всего попытаться выжить. Но как это сделать? Дождаться темноты, угнать автомобиль и поехать… к границе? Так всегда поступают в кино храбрые парни. Им, чтобы спастись, нужно только пересечь границу. А мне? Даже если у меня будет машина и я буду знать дорогу. Ведь паспорт и бумажник остались в доме».

Он вспомнил Реми Барзана. Как он дернулся несколько раз и упал на стол. Полетевшую на пол вазу с розами. Солдата, удивленно глядящего на него, потом выстрел.

«Нет, ехать к границе нельзя. Если я даже миную блокпосты, то на границе с Сирией или Ираком спросят визу, а у меня нет даже паспорта. И вообще ничего нет, ни водительских прав, ни денег. Значит, следует добираться до посольства в Анкаре. Тоже проблема, но все-таки границу пересекать не надо. Всего восемьсот миль по горам и степям».

Из сена, подрагивая маленьким язычком, выползла толстая коричневая змея с безобразной головой. Ее привлек запах крови. Дэнни оцепенел. Змея замерла, зафиксировав взгляд на мокрой от крови брючине. Дэнни казалось, что он читает ее мысли. Она думала о том, как хорошо пристроиться возле такой привлекательной раны. Ему захотелось спрыгнуть с сеновала. «Ну, сломаю себе шею, зато…»

В амбар тихо вошли солдаты с автоматами наготове. Пошныряли глазами направо, налево. Негромко переговариваясь друг с другом, они начали обходить помещение. Странно, но змея подняла голову и стала вроде как прислушиваться. А потом лениво подползла ближе к ноге.

В этот момент к горлу Дэнни что-то подступило. Он не сразу понял, что это крик, который он проглотил.

Подступил еще один, однако его проглотить, как он сделал с первым, было невозможно. Дэнни почудилось, что он уже слышит пронзительное шипение. Солдаты должны были его почуять так же легко, как змея чует кровь.

Ситуация чудесным образом изменилась в самое последнее мгновение, когда Дэнни осознал, что больше не в силах сдерживаться. Один солдат крикнул что-то остальным. Те засмеялись и потопали к выходу. И почти одновременно с ними змея вдруг развернулась и скрылась в сене.

В этот миг, как сказано в Писании, Иисус прослезился.

Что касается Дэнни, то тут и говорить нечего.

Глава 18

Он проснулся в кромешной тьме. Где находится, долго вспоминать не пришлось — помог мерзкий запах ацетона. Удивился, что удалось заснуть. Видимо, из-за потери крови и сгоревшего адреналина. Долго нащупывал лестницу, наконец нашел и опустил. Слез, выставив перед собой руки, как монстр Франкенштейна, делающий первые шаги по лаборатории. Проковылял по амбару к двери.

Пятно луны в черном небе то и дело закрывали стремительно проносящиеся облака, но все же кое-что разглядеть удалось. Дэнни остановился в дверях, прислушиваясь. Откуда-то издалека доносилось бормотание радиоприемника или телевизора. И больше никаких звуков. Ни голосов. Ни шагов. Ни шума машин. Можно идти. Но он не знал, в какой стороне дорога. Когда в очередной раз из облаков выползла луна, Дэнни различил серебристые ивовые листочки и вспомнил, что ивами обсажена подъездная дорожка к вилле. А дальше должна идти дорога, по ней его вез к стоматологу высокий добродушный парень. Который теперь был мертв.

Дэнни направился к ивам, отыскал дорожку и пошел вдоль нее по утоптанной грязи. Он бы побежал, да не мог. Увенчанные шарами каменные столбы он принял за часовых, замер, но догадался, что их раскачивание — игра света. Теперь нужно было решить, в какую сторону идти. Асфальт простирался в темноту направо и налево. Он поднял глаза к небу, нашел Большую Медведицу. Кажется, ручка ковша указывает на север. Или на юг? На восток или запад? Он двинулся налево, по обочине.

Шум автомобиля возник минут через сорок. Машина была еще далеко. Когда же шум стал громче, Дэнни запаниковал. А если там военные? Или люди Зебека? Он спрятался за кусты и стал ждать. Когда машина подъехала совсем близко и он увидел, что это «БМВ», то останавливать ее было уже поздно. Машина промчалась мимо, прорезая фарами темноту. Дэнни ужасно разозлился на себя. Выбора нет. Пешком до Анкары все равно не доберешься, нужно, чтобы кто-нибудь подвез. Без риска не обойтись.

Конечно, если его задержат солдаты, то тюрьмы не миновать, ведь он без документов. Какие в Турции тюрьмы, Дэнни видел в «Полуночном экспрессе»[101], и ему очень не хотелось туда попасть.

Что касается Зебека, то этот злодей вряд ли подозревает о его присутствии на вилле. Его люди искали Барзана. Кто они такие? Солдаты турецкой армии? Но форма ничего не доказывает. О Дэнни же знали всего несколько человек, которые уже мертвы. Чем больше он об этом думал, тем меньше ему представлялась вероятность погони. Конечно, они могут обнаружить его паспорт, но для этого потребуется время.

Прошел час или два, и снова возник шум приближающейся машины. Судя по звуку двигателя, это был грузовик, с трудом взбирающийся в гору. Теперь Дэнни уже не прятался, а наоборот, с нетерпением ждал. И вот грузовик появился. Горела только одна фара — значит, машина не военная.

Он вышел на середину дороги и поднял руки.

Грузовик с грохотом остановился примерно в десяти метрах. Из кабины раздавались завывания турецкой музыки. Сердце Дэнни отчаянно заколотилось. Порыв ветра донес до него сладкий запах дыни. Он подошел ближе. Кузов грузовика с высокими бортами был доверху наполнен дынями. Из кабины вылез парень в джинсах, футболке и бейсбольной кепке козырьком назад. Он снял ее, обнаружив копну черных волос, и крикнул что-то по-турецки.

— Мне нужна помощь, — ответил Дэнни по-английски. — Я попал в беду. — Он попытался изобразить несчастную улыбку.

Парень окинул его взглядом, нахмурился и снова нахлобучил кепку.

— Что случилось?

— Понимаете, я… — Дэнни вдруг осознал, что даже не удосужился придумать какую-нибудь историю о том, как он сюда попал и что с ним приключилось. Правду не расскажешь. А то, что парень из грузовика говорит по-английски, вообще лишило его дара речи. Он тупо смотрел на него, покачиваясь из стороны в сторону.

— Как ты сюда попал? Где твоя машина? Разбил?

— Ты говоришь по-английски? — выдавил Дэнни.

— Немного. А ты немец, да? Что с тобой случилось?

Дэнни засмеялся и подошел к парню.

— Да вот, попал в переделку.

— Тебя не предупредили, что здесь опасно? Как ты вообще сюда добрался? — Парень безуспешно поискал взглядом машину или мотоцикл.

— Я… — начал Дэнни. Вдалеке, со стороны виллы, засветились автомобильные фары. — Можно сесть в кабину?

* * *
Он перевел дух, когда стало ясно, что автомобиль поехал в другую сторону, а грузовика сзади нет. Небо светлело, когда Дэнни закончил рассказ о том, как оказался в этих краях с порезанной ногой и без документов. Историю он прочитал в какой-то газете. В поезде парень познакомился с двумя симпатичными ребятами. Они поболтали немного и отправились в вагон-ресторан выпить пива. А затем провал памяти. В себя он пришел где-то на обочине дороги. Без бумажника, паспорта и чемодана.

Водитель серьезно выслушал и произнес:

— Типичная история о приключениях иностранца в Турции. Я слышал такие много раз. Но чаще всего так влипают женщины. Обычно их потом насилуют. Тебя изнасиловали?

— Нет. Только обобрали.

Салим засмеялся.

— Иногда они применяют газ. Тебе повезло, что остался жив.

Дэнни кивнул. Врать этому доброму парню было очень неприятно. Но что делать? Нельзя же поведать ему о Реми Барзане и о том, какую бойню устроили люди Зебека на вилле.

— Сюда только в прошлом году начали пускать туристов. — Салим указал на холмы за окном. Он говорил по-английски совершенно свободно, лишь гласные произносил как-то по-особому. — Здесь опасно.

— И ты рассказываешь это мне?

— Что значит «рассказываешь»? Не понимаю.

Дэнни улыбнулся.

— Ну, это из старого анекдота. Человек упал со скалы, зацепился рукой за что-то и висит. А другой проходит мимо, смотрит и говорит: «Ты попал в затруднительное положение». А тот, что висит, отвечает… «И ты рассказываешь это мне?»

Салим засмеялся. Повторил фразу несколько раз, видимо, желая получше запомнить, и серьезно добавил:

— Значит, они забрали твой паспорт, деньги…

— Все.

— Дело дрянь.

— Помочь могут в посольстве. В Анкаре.

— Да.

— А эти дыни ты везешь…

Салим засмеялся.

— Нет, не в Анкару. Они едут в Догубейязит.

— Куда?

— Туристы, когда они сюда приезжали, называли этот город Собачий бисквит[102]. Он расположен прямо у подножия Арарата, рядом с иранской границей.

— Вот оно что.

— Это мой родной город. Но я попытаюсь найти кого-нибудь, кто подвезет тебя в Анкару.

Дэнни повеселел.

— Думаешь, удастся?

Салим пожал плечами:

— Посмотрим.

— Я… — Дэнни не знал, как выразить благодарность. Хотел пообещать прислать деньги, но побоялся, что Салим обидится. — Я навеки буду твоим должником.

— Когда-нибудь, возможно, и мне придется обратиться к тебе за помощью, — сказал Салим.

Мерно гудел двигатель, грузовик подскакивал на редких ухабах. Под этот аккомпанемент Дэнни слушал грустную историю Салима. Он был инструктором по туризму, водил группы на Арарат, но после мятежа РПК в восточную Турцию перестали приезжать не только туристы, но и спортсмены. Он занялся оптовой продажей мобильных телефонов, однако недавний экономический кризис разорил и этот бизнес. Женат, имеет двоих детей и вот теперь работает у тестя, водит грузовики.

— Да, скверно, — промолвил Дэнни.

Салим улыбнулся:

— И ты рассказываешь это мне? — Он поправил бейсбольную кепку. — Надеюсь, вскоре ситуация улучшится.

Когда рассвело, открылся изумительный вид на Арарат. Великолепные конические склоны напоминали Фудзияму, но Арарат был значительно выше. Увенчанная снеговой шапкой вершина терялась в облаках. Гора поразила Дэнни. Салим сказал, что высота Арарата пять тысяч метров, но он кажется выше, поскольку отсутствуют предгорья. Гора вздымается к небу прямо из равнины.

* * *
При въезде в Догубейязит они миновали два блокпоста, и Салим предписывал Дэнни притвориться спящим. Он напряженно прислушивался к непонятным фразам, какими водитель обменивался с постовыми, но никто его не потревожил.

Ранним утром Салим умело завел грузовик на разгрузочную платформу, где бригада грузчиков начала раскладывать дыни по большим корзинам. Дэнни поплелся за Салимом к неказистому зданию конторы, где ему нужно было подписать какие-то бумаги. Затем они прошли несколько кварталов до остановки долмуса.

Салим жил в однокомнатной квартире на верхнем этаже. Окна плотно зашторены, чтобы не впускать в дом жару, потому что в семь утра на улице уже двадцать пять градусов. Миловидная жена Салима поклонилась Дэнни, подала яблочный чай и о чем-то быстро заговорила с мужем. Она заметила кровь на брюках Дэнни.

— Айала права, — произнес Салим. — Надо перевязать рану.

Мгновенно появился тазик с водой, ножницы и салфетка. Айала отмочила брючину, осторожно отлепила от кожи и тщательно промыла рану перекисью водорода. Разрез был длиной примерно сантиметров семь, но, к счастью, не нагноился. Айала перевязала рану, принесла еще чаю и удалилась.

Пока Дэнни с Салимом пили чай, из соседней комнаты доносился ее ровный голос, уговаривающий плачущего младенца, который прерывался высоким фальцетом ребенка постарше. Потом она вышла с двумя сыновьями. Салим принялся играть со старшим в какую-то сложную игру, известную только им двоим, а жена с полугодовалым младенцем на руках наблюдала за ними с нескрываемым обожанием. Старший сынок быстро говорил что-то Салиму, показывая на Дэнни, затем подергал свой зуб.

— Ему нравится твой серебряный зуб.

Дэнни смутился.

— У меня пародонтоз, понимаешь? Болезнь десен, когда зубы шатаются и выпадают. Эта неприятность случилась с мной еще в Стамбуле. Пришлось поставить временную коронку. — Он улыбнулся. — Выглядит здорово?

— Мой сын в восторге, — сказал Салим. — Уже придумал название — Суперзуб.

Дэнни засмеялся, а вместе с ним и все остальные. Айала поцеловала Салима и поклонилась Дэнни.

— Я должен поспать, — объяснил Салим, — поэтому они идут к ее родителям. Собственно, и тебе необходимо выспаться. Пока сходи в ванную комнату. У нас есть горячая вода. И кондиционер тоже.

К сожалению, из-за перебинтованной ноги принять ванну не удалось, но все равно помылся он славно. Правда, сразу же дали знать многочисленные ссадины, что даже несколько приглушило боль в ступнях, которые были красновато-лилового цвета и только-только начали бледнеть. Смотреть на них Дэнни очень не нравилось. Он грустно улыбнулся. Любимый пиджак Кейли имел такой же оттенок. «Сейчас в Штатах полночь, значит, она спит. Что ей снится? Как я лежу в постели с Паулиной?»

Дэнни пустил в тазик детскую лодочку и долго наблюдал, как она покачивается рядом с его изуродованными ступнями.

* * *
— Давай, ложись, — сказал Салим, когда Дэнни вышел из ванной комнаты, переодетый в его брюки, которые не доходили ему до лодыжек, и футболку с надписью на груди «Я на стороне дураков».

Салим отправился в спальню, а Дэнни буквально рухнул на застеленный чистыми простынями диван и закрыл глаза. Его окружали звуки, которые он слышал неотчетливо, словно сквозь толстый слой ваты. Приглушенные голоса, восточная музыка, рокот машин, негромкое гудение клаксонов. Последнее, что он запомнил, были первые такты увертюры к опере «Вильгельм Телль», — кто-то позвонил Салиму по мобильному.

* * *
— Пора просыпаться.

Дэнни открыл глаза. В дверях гостиной стоял улыбающийся Салим. Наступил вечер, но жара если и спала, то незначительно.

— Выспался?

— Кажется, да, — ответил Дэнни, вставая.

— Тогда пошли искать того, кто едет в Анкару.

Салим сразу взял высокий темп, Дэнни едва за ним поспевал. Полностью переносить вес тела на ногу по-прежнему было нельзя, и приходилось идти то на цыпочках, то на краях ступни. Минут через десять они вошли в кафе. Посетители, разумеется, только мужчины, пили чай, играли в карты, читали газеты, беседовали. С телевизионного экрана что-то вещала Кристин Аманпур[103], но внимания на нее никто не обращал.

Салим начал обходить столики. Здоровался, перекидывался шутками, кивая на Дэнни. Тот смущенно улыбался и пожимал плечами.

— Ты уже, наверное, пожалел, что подобрал меня, — сказал Дэнни, когда они приблизились к пятому столику.

Салим обиженно хмыкнул.

— Я обязан тебе помочь. Ведь Аллах просто так, без причины, не поставил бы тебя на моем пути. Там, на дороге.

Все знакомые Салима светились дружелюбием, улыбались, но, когда он грустно покачивал головой и воздевал руки к потолку, что означало «у него совсем нет денег», они тоже грустно качали головами.

Наконец Салим и Дэнни присели за столик выпить по чашке яблочного чая. Дело казалось совершенно безнадежным. Но после второй чашки произошло чудо. К их столику шагнул пожилой мужчина и негромко сказал что-то Салиму. Тот просиял.

— Минут через тридцать на запад должен выехать Хакан Гултепе с грузом фисташек. Я попрошу его хозяина, чтобы он разрешил подвезти тебя.

Они свернули за угол и вошли в другое кафе, где Салим поспешно направился к столику в самом конце зала. Наклонился к одному посетителю и начал быстро говорить. Тот слушал, не перебивая, с мрачным выражением лица. Все должно было закончиться как обычно, но, к удивлению Дэнни, они заулыбались и пожали друг другу руки.

— Ты поедешь, — объявил Салим, — но следует поторопиться.

Они поспешили к рынку, куда утром Салим привез дыни. Здесь он познакомил Дэнни с Хаканом Гултепе, крупным парнем с густыми черными усами и ртом, полным золотых зубов. Хакан заулыбался и дружески похлопал Дэнни по плечу.

— Он не понимает по-английски, — сообщил Салим. — Но это не важно. Главное, ты с ним доедешь до Бингёля. Дальше пересядешь в автобус. Хакан высадит тебя у отогара, так что не заблудишься. Денег я тебе дам — нет, нет, это обязательно, тем более что сумма не такая уж большая, — и ты сядешь в автобус до Кайсери, а оттуда есть прямое сообщение с Анкарой. — Он написал все подробно на обороте визитной карточки и протянул Дэнни вместе с купюрой в десять миллионов лир.

Дэнни не знал, что сказать.

— Я верну…

Салим пожал плечами:

— Вовсе не обязательно. Помогать страждущим велит ислам. Кроме того, я хочу, чтобы ты знал: в Турции живут не только плохие люди.

— Салим…

— У тебя есть мой адрес. Доберешься до дома, пришли сообщение по электронной почте. Хорошо?

— Обязательно.

— Тогда счастливо. — Они пожали друг другу руки.

Салим зашагал прочь и вскоре скрылся за фургонами. Дэнни проводил его взглядом и влез в кабину грузовика, который оказался близнецом салимовского, только кузов был заполнен с верхом мешками с фисташками. Хакан Гултепе осветился золотозубой улыбкой, двигатель закашлял, и под звуки восточной мелодии, льющейся из приемника, грузовик двинулся в ночь.

Глава 19

До бульвара Ататюрка, где находилось посольство США, было далеко, но добраться туда Дэнни мог лишь пешком. От щедрот Салима остался примерно миллион. Этого хватало на сандвич, но уж не на такси. Он ел на ходу, покачиваясь в такт призывным выкрикам муэдзина.

Через полтора часа наконец показался родной флаг, и Дэнни встрепенулся: «Неужели я дома?» Как выяснилось, пока еще нет.

Он всегда думал, что служащие американских посольств для того и существуют, чтобы помогать американцам. Своим гражданам, которые встретились на чужбине с трудностями. Черта с два.

Дэнни принял чиновник, молодой человек примерно его возраста. Однако на этом их сходство заканчивалось. На Дэнни были подаренные Салимом брюки хаки и поношенная футболка, а чиновник — в безупречном темно-синем костюме, белоснежной рубашке и красновато-коричневом галстуке. На столе лежала принстонская газета «Тори».

Дэнни усмехнулся, обнажив зуб. Конечно, осуждать парня за то, что он так одет, у него нет права, но все же… принстонская «Тори». Это уж слишком.

Чиновник слушал рассказ Дэнни, откинувшись на спинку кресла, даже не пытаясь скрыть скуку и презрение.

— Разумеется, прежде чем сюда отправиться, вы читали путеводители, — со вздохом произнес он. — Рыскали по Интернету. Зачем нужно было лезть в район озера Ван?

— Но…

— Захотелось неприятностей?

— Никаких неприятностей я не искал, — возразил Дэнни. — Так получилось.

— Я вижу. — Чиновник усмехнулся и покачал головой. — Но непонятно только, почему я должен по этому поводу суетиться.

Дэнни был поражен.

— А я думал, что вы вроде должны суетиться. Разве посольство не обязано помогать американцам?

Чиновник снова вздохнул.

— Поверьте, у нас есть более важные дела.

— Неужели?

— Да.

Дэнни мечтал съездить ему по морде, но очень нужно было добраться до дома, и желательно не в наручниках. Пришлось стерпеть хамство.

— Но все же подскажите, что мне делать. Как попасть домой? — Ему хотелось добавить «ведь это из моих налогов вам платят жалованье», но он промолчал.

Чиновник бросил на него усталый взгляд и свинтил колпачок с перьевой ручки «Монблан».

— Ну что, давайте запишем. Вы потеряли паспорт…

— Его украли.

— Украли. Когда?

— Три дня назад.

— И где это случилось?

— В Догубейязите.

— Понятно, понятно. — Чиновник записал название города и уточнил: — А вещи?

— У меня был только рюкзак, — ответил Дэнни. — И его тоже украли.

— Вместе с деньгами?

— Да, — буркнул Дэнни. — Бумажник они забрали тоже.

— Значит, у вас нет даже водительского удостоверения.

Дэнни кивнул.

— И что вам сказали в полиции?

— Я туда не обращался, — ответил Дэнни.

— Почему?

Он пожал плечами:

— Сам не знаю. Наверное, потому, что находился в шоке.

Чиновник отложил ручку. Откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и долго рассматривал Дэнни. Потом бросил взгляд на стенные часы, которые показывали двенадцать двадцать шесть, тяжело вздохнул и встал.

— Заполните этот бланк. Мы сделаем запрос в Штаты и, если все будет нормально, выпишем вам временный паспорт и купим билет до Вашингтона.

— Спасибо.

— А вот благодарностей не надо, — промолвил чиновник. — Вам это обойдется недешево. Мы не турагентство, и у нас нет специальных льготных тарифов. Вы получите то, что положено по закону, и в течение месяца возместите расходы. Если вы этого не сделаете, вас вызовут в суд и вычтут сумму из жалованья. — Он ехидно улыбнулся. — Вы где-нибудь работаете?

— Нет. — Дэнни тоже позволил себе ехидно улыбнуться. — Я художник.

* * *
Через три часа у него в руках был новый хрустящий паспорт и небольшой конверт, в котором лежал билет на самолет до аэропорта Даллеса вместе с четырьмя двадцатидолларовыми купюрами. Чиновник потребовал подписать обязательство в течение месяца вернуть в казну Соединенных Штатов $1751,40. На фотографии в паспорте Дэнни был похож на одну из моделей на рекламе одежды Кельвина Кляйна. Взгляд отрешенный, вид изможденный.

На ночь он устроился в отеле «Спар», что обошлось ему в восемь с чем-то долларов. Номер простой, не очень чистый, но Дэнни он показался сущим раем. Он лежал на тонком твердом матраце, глядя в потолок. Перед мысленным взором проносились кровавые события вчерашнего дня. Господи, неужели это случилось вчера? Или уже позавчера?

Лайла, Реми Барзан. Прачка. Собаки. Падающий на пол солдат с простреленной головой. Дэнни вспомнил, куда девал пистолет. Он положил его рядом с телом Реми, словно вернул взятую почитать книгу. Наконец он заснул.

А утром сел в такси, доехал до аэропорта, где провел полчаса, отвечая на вопросы пограничников. Это его не удивило. Багажа нет, билет в одну сторону, оплачен наличными. Одежда явно с чужого плеча, брюки чересчур короткие, рубашка тоже. Все турецкое. Волосы только начали отрастать. На руках и лице царапины и ссадины. И еще зуб. Если бы он был копом, то наверняка сам бы себя арестовал.

И все же нет худа без добра. В салоне у него было место в среднем ряду рядом с мальчиком восьми лет и его мамой. Стоило ему устроиться, как мамаша нажала кнопку вызова стюарда. В результате через несколько минут в распоряжении Дэнни были целых три кресла. Он остался наедине со своими мыслями.

Кейли… Что делать? Может, просто купить букет цветов и заявиться таким вот измотанным и несчастным? Бить на жалость? Нет, не получится. Тут потребуется длительная осада с весьма проблематичным исходом.

До тех пор, пока Дэнни не появился в посольстве, у Зебека не было возможности узнать о его местонахождении. Хотя он, вероятно, догадывался, что объект все еще в Турции. Как широко раскинуты его сети? Есть ли у него доступ к документам таможенной и иммиграционной службы? В любом случае рано или поздно Зебек узнает, что Дэнни вернулся в Штаты. Что делать? Ведь невозможно вечно находиться в бегах. Этого не выдержит никто. Выход один: необходимо изобличить Зебека как мошенника и убийцу. Но как?

Далеко внизу плескался Атлантический океан. Стюардесса разносила напитки, среди которых оказался джин «Танкери». Дэнни выпил и вскоре погрузился в состояние, больше похожее на кому, чем на сон. Стюардесса разбудила его, когда самолет начал снижаться. Внизу сквозь туман просвечивали огни Вашингтона.

* * *
Родители жили в зеленом пригороде в пятнадцати минутах езды от аэропорта. Дэнни вырос в этом доме на берегу Потомака с участком в четверть акра. Здесь все было знакомо, однако, когда он опустился на колени рядом с цветочной кадкой и начал нащупывать ключ от входной двери, вдруг упал мощный луч света. Дэнни замер, ожидая, когда завоет сигнализация, но, к счастью, папа еще не успел ее установить. После ухода на пенсию отец активно занялся хозяйством. Раньше на это времени не хватало. Он принялся все чинить и налаживать и всегда был при деле.

Дэнни вставил ключ в замочную скважину, вошел в кухню, включил кондиционер, вытащил из холодильника банку пива. Неспешно двигаясь по дому, добрался до ванной комнаты на втором этаже исбросил одежду. Осторожно снял повязку. Рана почти зарубцевалась — значит, можно принять душ. Он встал под воду и закрыл глаза. Так и хотелось воскликнуть: «Жизнь прекрасна!» — если бы не…

Обвязав вокруг талии полотенце, он поднялся к себе в комнату на третьем этаже. Как самому младшему в семье ему положена самая маленькая комната. В мансарде с наклонными стенами и несколькими слуховыми окнами.

В комоде лежала старая одежда Дэнни. Мама держала ее там выстиранной и выглаженной на такой случай, как сейчас. Он надел свежее белье, носки, джинсы и красную трикотажную рубашку, блаженствуя от ощущения, когда надеваешь свою собственную чистую одежду. Окинул взглядом комнату. В груди защемило. Мебель, плед на постели. На одной стене плакат группы «Пиш», на другой — «ранний Крей». В углу на небольшой книжной полке футбольные награды и жетон за второе место в беге на восемьсот метров на соревнованиях в Вудбридже.

На столе стопка писем. Вся несрочная корреспонденция приходила сюда, на адрес родителей. Обычно он приезжал каждые две недели и просматривал. Обращение к бывшим питомцам колледжа, каталоги художественных принадлежностей, предложения кредитных карточек. А вот и кое-что существенное. Дэнни взвесил на ладони конверт. Там оказалась платиновая карта «Виза». Он уже забыл, что подал заявку на возобновление счета, а вот прислали карту. Очень кстати. Срок годности до конца 2004 года, лимит десять тысяч долларов. Настоящий дар богов.

На пакетике указано, что ее необходимо активировать с домашнего телефона, то есть отсюда. Дэнни прошел по коридору в комнату Кевина и набрал номер, одновременно просматривая остальную почту. Пачка открыток из галерей (они, видимо, никогда не обновляют список почтовой рассылки), включая галерею «Неон». На открытке Лавиния решила поместить репродукцию одной из его лучших картин, а на обороте значилось:

Пятница

5 октября в 7 часов

Выставка работ Дэниела Крея

Выставка. Замечательно, но… прежде надо постараться до нее дожить.

Наконец к телефону подошли. Дэнни активировал карту, вежливо отклонил предложение «застраховать кредиты», положил трубку. Вытащил карту из пакета. Подержал в руке и вдруг вспомнил о других деньгах, которые…

Он вернулся к себе в комнату. Открыл стенной шкаф, старый и очень тесный. Папа его расширил — это был один из его первых хозяйственных проектов, — в результате чего сзади образовалась просторная ниша, куда Дэнни прятал свои сокровища. Сначала простые игрушки, потом электронные, хоккейные щитки, электрогитара, ласты. Внизу Дэнни оборудовал тайник глубиной примерно в два с половиной сантиметра, где держал журналы «Плейбой» и «Пентхаус», пачки «Мальборо», папиросную бумагу для закруток и пластиковую коробку от сандвичей с марихуаной.

В этом же тайнике и по сей день хранились сбережения братьев. «НЗ», как называл заначку Кевин. В конце каждого дня они собирали лишние деньги, что у кого оставалось, и складывали сюда. У них была цель — купить скаковую лошадь. И не просто лошадь, а арабского скакуна, причем обязательно черного.

Руководил всем Кевин, отчаянный энтузиаст. Это продолжалось несколько лет. Первое время им удавалось вкладывать не более пятнадцати долларов в неделю. Они зарабатывали тем, что косили лужайки, выполняли другую подобную работу, не гнушались и тем, что шарили по диванам и между сиденьями автомобиля в поисках потерянной мелочи. Все отправлялось в «энзе». Каждую неделю мелочь менялась на купюры. Это была обязанность Дэнни. Он носил монеты в местный супермаркет, где был специальный автомат, который считал мелочь и выдавал купюры, вычитая комиссионные. Вскоре Дэнни стал приходить туда раз в две недели, затем раз месяц, раз в два месяца.

Наконец Кевин удосужился сделать расчеты. Оказалось, для того чтобы собрать достаточную сумму на покупку жеребца (они уже придумали ему имя — Янки-Паша), потребуется примерно триста лет. Основную сумму они сразу истратили на какие-то насущные нужды, а остаток до сих пор лежал в тайнике.

Дэнни встал на колени и запустил туда руку. Вытащил деньги. Принес на кровать, сосчитал: сто восемьдесят два доллара в мелких купюрах. Ходить с такими деньгами очень неудобно. В бумажник они не помещались, пришлось свернуть в рулон. Получился толстый, но что поделаешь.

Дэнни побродил по дому. Зашел в спальню родителей, подумал о том, чтобы там устроиться на ночлег, но отправился к себе и завалился в старую милую постель.

* * *
Он проснулся в шесть часов из-за птиц. Мама прикармливала их и даже заплатила соседскому мальчишке, чтобы он продолжал это делать, пока она в отъезде. В общем, за окном был настоящий птичий базар. Дэнни спустился в кухню, сварил кофе, сел у окна и стал писать на листе бумаги.

Нужно позвонить. Больше всего хотелось, конечно, Кейли, но Дэнни прекрасно знал, какой она бывает, когда чувствует себя обиженной.

«Люди Зебека наверняка продолжают прослушивать ее телефон. Пусть думают, что у нас все кончено. Если не произойдет чуда, то скорее всего так и случится. Позвонить братьям? Родителям? Тоже нельзя. Они встревожатся, а что-либо определенное сообщить я им сейчас все равно не могу».

Дэнни посмотрел на листок, покрытый черточками и точками, и записал:

1) Дью

2) Дело Патела

Потянулся к телефону и набрал номер «Ассоциации Феллнер», который знал наизусть. По сигналу набрал добавочный Мамаду.

— Буазо, — ответил мягкий, немного взволнованный голос.

— Дью? Это…

Щелчок. Дэнни озадаченно посмотрел на телефон. Набрал номер во второй раз и выслушал сообщение автоответчика. «Наверное, у него в кабинете кто-то есть. Вечером позвоню домой».

Он собрался сварить еще кофе, и тут зазвонил телефон. Это был Мамаду, запыхавшийся. Он звонил из уличного автомата. Дэнни слышал шум машин.

— Зачем звонишь туда? — набросился на него Дью. — Ты спятил?

— Дью, объясни, что происходит, — попросил Дэнни. — Я не понимаю.

— Во-первых, ты перехватил у фирмы самого крупного клиента. Они на тебя злятся, но дело не в этом. Он ведь сам тебя нашел. Верно?

— Да.

— Ты попросил собрать досье на этого человека, то есть решил сделать меня, твоего бедного друга, афроамериканца, соучастником?

— Каким, черт возьми, соучастником? — взорвался Дэнни.

— Обыкновенным. В промышленном шпионаже! — рявкнул Дью.

— Ничего не понимаю.

— Наши взяли тебя в разработку, — объяснил Дью. — По его заказу. Он заявил, будто ты сбежал, прихватив с собой его интеллектуальную собственность.

— Какая чушь!

— Позволь мне задать вопрос, — сказал Дью.

— Давай, — произнес Дэнни, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

— Ты занимался каким-то компьютером в Италии?

— Да.

— И представлялся там копом?

— Но…

— Боже мой, дружище! Тебе грозит тюрьма!

— Дью…

— Этот человек от Зебека заказал нам найти тебя!

— Успокойся, — промолвил Дэнни. — Все было совсем не так.

— В данный момент ты наше самое крупное дело. Понимаешь? Я сейчас разговариваю по телефону с нашим самым крупным делом.

— И кто этим занимается?

— Писарчик.

Ничего себе! До прошлого года Писарчик возглавлял отдел в ЦРУ.

— На твоем месте, — продолжил Дью, — я бы держался подальше от людных мест. И вообще подумал бы о том, чтобы где-нибудь скрыться… ну, например, в Иокогаме. Или на побережье Берингова пролива.

— Ты хочешь сказать…

— Твоя квартира под круглосуточным наблюдением. — Дью дал ему время усвоить информацию. — Знаешь, сколько это стоит? Три бригады по два человека двадцать четыре часа, семь дней в неделю.

— Знаю, знаю, — простонал Дэнни. — Что еще?

— Много чего. У Писарчика на стене висит карта, где жирно отмечены галерея, где ты работал, мастерская, дом твоих родителей, офис Кейли…

— Дом моих родителей?

— Да, тебя ищут повсюду. Писарчик нанял местных, чтобы не спускали глаз с дома твоих родителей в Мэне. Так что об этом забудь тоже. Но под круглосуточное наблюдение поставлена лишь квартира, где ты жил с Кейли. В остальных местах они работают наездами. Обходят пункты по очереди.

Дэнни встрепенулся.

— А как ты узнал, где я нахожусь?

— У меня есть определитель номера.

— Дью, я твой должник!

— Есть еще информация.

— Какая?

— О фирме Зебека.

— "Система Ди Павоне".

— Да, и той, что на Западном побережье. «Сверхмалые системы». Она занимается нанотехнологией.

— А что это такое?

— Нанотехнология? Сверхмалые системы! Это серьезно. Понял?

— Нет.

— Ну, вроде как… технология будущего. Может изменить мир.

— Как? — спросил Дэнни.

— Не знаю. Но суть в том, что системы эти действительно очень маленькие. С их помощью можно вторгнуться в святая святых природы. Создать роботов размером с молекулу, так называемые белковые компьютеры. Вот чем занимается твой приятель Зебек. Официально она является дочерней фирмой его итальянской компании, но поверь мне, это хвост, махающий собакой. Ты понял, о чем я говорю?

Дэнни собирался ответить, но зазвонил дверной звонок. Сердце екнуло.

— Кто-то звонит в дверь, — прошептал он.

— Не открывай и не откликайся.

Дэнни огляделся. В этом месте, где он сидел, увидеть его было нельзя. Свет в доме погашен. Прижав к уху трубку, он двинулся в столовую, окна которой выходили на улицу и сейчас были закрыты ставнями. Посмотрел в щель. Перед дверью стояли двое мужчин в костюмах. Снова зазвонил дверной звонок.

— Ребята в костюмах, — прошептал Дэнни.

— Ты их узнал?

— Нет.

— Тогда это, наверное, дополнительная бригада.

— Да, — согласился Дэнни.

Один из стоявших шагнул к боковому окну рядом с дверью, сказал что-то напарнику, и они направились к своему автомобилю, серой «тойоте», припаркованной на противоположной стороне улицы.

— Они сели в машину.

— Тогда жди, — сказал Дью. — У них большой список пунктов. Через полчаса уедут.

— А потом что?

Дью усмехнулся:

— Надевай ласты и головой вниз. Учи иностранный язык.

* * *
Он стал быстро собираться. Нашел в кладовке старый рюкзак, положил туда кое-какую одежду, зубную щетку, бритву. Проверил, на месте ли паспорт, новая кредитная карта и ролик с деньгами из тайника. Сел и начал листать старый журнал.

Дью был прав. Через двадцать пять минут автомобиль отъехал от тротуара. Дэнни подождал еще минут десять на случай, если они решат вернуться, и вышел через черный ход, скрытый сильно разросшимся кустом камелии. Продираясь сквозь густые ветки, он вспомнил, сколько раз вот таким способом ускользал из дома в детстве. Сейчас все это показалось ему глупым и театральным, пока он не вспомнил Реми Барзана, Инцаги и Кристиана Терио.

Станция метро «Кинг-стрит» находилась в нескольких кварталах от дома. Дэнни опустил в автомат две долларовые бумажки и сел в голубой поезд. Ему нужно было добраться до Арлингтона, города на правом берегу Потомака, уже в Виргинии, а там до жилого района Росслин, где можно легко затеряться. Это напротив Джорджтауна.

Дэнни думал о нанотехнологии. Вспомнил передачу, которую слушал в машине, пока ехал с Кейли в Харперс-Ферри[104]. Она называлась «Шоу Дайаны Рем».

Мамаду был прав. Нанотехнология позволяет создавать машины, работающие на атомном уровне. Не надо рыть шахты и добывать оттуда алмазы. Их можно создавать из атомов, как природа. Теоретически таким способом можно создать все — и алмазную проволоку, и красивейшую розу, — причем из обычных материалов, например, морской воды, песка, воздуха. Но столь многообещающей нанотехнологию делает не только подобная возможность. Со временем, работая на атомном уровне, можно будет восстанавливать озоновый слой, обнаруживать и удалять из питьевой воды различные загрязняющие вещества и многое другое.

Мимо мелькали станции: «Кристал-сити», «Пентагон-сити», «Пентагон». Дэнни вспомнил книжные полки в доме Кристиана Терио. В одной из книг говорилось о белковых компьютерах, а в названии другой было слово «нанотехнология».

Терио был достаточно компетентен, чтобы разговаривать об этом с Пателом. А кем работал Пател? Ведущим специалистом в «Сверхмалых системах». Это детище Зебека, судя по тому, что сказал тогда Реми Барзан, стояло на пороге финансового краха.

* * *
В самом Джорджтауне станции метро не было. Когда прокладывали линию, местные жители, в основном богатые, воспротивились, боясь, что здесь начнут «шляться всякие».

Дэнни поднялся по эскалатору, вышел на жаркую улицу. Микрорайон Росслин состоял из двадцати— и тридцатиэтажных зданий. Странный архитектурный феномен. Казалось, он возникает ниоткуда, на пустом месте, как Эйр-Рок[105]. Дэнни шел по мосту в Джорджтаун, посматривая на сверкающие на солнце золотистые башни. Идти пришлось долго. Студенческий городок Джорджтаунского университета располагался на значительном расстоянии от торговых кварталов. Войдя в университетскую библиотеку, Дэнни с наслаждением вдохнул прохладный воздух.

Работа в «Ассоциации Феллнер» научила его, что большинство университетов отличаются неслыханной щедростью. Читательский билет нужен, только чтобы получить книгу. Что же касается остального, то никому нет дела до того, кто пользуется компьютерами и справочными материалами. Видимо, считается, что все это либо студенты, либо сотрудники университета.

Дэнни сел в конце длинного стола и нашел базу данных «Лексис/Нексис», чтобы отыскать газетные и журнальные статьи, где упоминался Джейсон Пател. В отличие от «самоубийства» Кристиана Терио смерть Патела была явно насильственной. Причем это жестокое убийство до сих пор не раскрыто и потому вызвало широкий отклик в прессе. На экране появилось сто двадцать шесть названий: от расшифровок телевизионных передач до газетных отчетов и некрологов в «Сан-Хосе меркьюри» и других газетах.

В основном Дэнни искал фамилии. Друзья, родственники, коллеги по работе, кто знал Патела, и с кем можно было поговорить. Он скопировал несколько материалов и нажал кнопку «НОВЫЙ ПОИСК».

Хотел посмотреть, что есть в Интернете о «Сверхмалых системах», или CMC. Оказалось, не так много, двадцать семь названий, если учесть, что система «Нексис» включает даже самые малоизвестные технические и бизнес-издания.

Дэнни просмотрел все материалы и обнаружил, что большинство из них посвящены конференции по белковой инженерии, прошедшей три года назад в Филадельфии. Ее организаторами были «Сверхмалые системы».

Поиск «Зеревана Зебека» не дал результатов. Можно только удивляться полному отсутствию информации о человеке с такими деньгами.

Дэнни пересел к другому компьютеру, вошел в систему поиска «Гугл» и начал прочесывать Интернет в поисках статей о нанотехнологии. Здесь оказалось все в порядке. Почти моментально возникло примерно полмиллиона названий. Он перелистывал их больше часа и напечатал двенадцать статей.

Дэнни сложил добычу в аккуратную стопку и пошел поесть. Купил по дороге папку, убрал туда распечатки, увидел на противоположной стороне улицы пиццерию и занял столик в углу, подальше от окон. В ожидании официанта стал просматривать статьи.

Через час, когда Дэнни пил уже вторую чашку кофе, его знания об убийстве Джейсона Патела существенно расширились. Официальный некролог был помещен в «Купертино курьер». В нем говорилось, что Пател окончил университетский колледж в Беркли и Калифорнийский технологический институт по специальности «вычислительная техника и молекулярная биология». Защитил диссертацию в Массачусетском технологическим институте, широко публиковался и получил премию Сидрана за исследования в области микроэлектромеханических систем (МЭМС). Погиб в возрасте сорока двух лет. Из родственников и близких остались сестра Индира в Дели и сожитель Гленн Ангер в Купертино[106].

Вначале газетные статьи намекали на подозрения в инсценировке. Но на второй день смерть Патела была квалифицирована как убийство. Пресс-служба полиции упоминала насчет «серьезных улик, которые помогут раскрыть дело», и о том, что Джейсон Пател — скорее всего жертва однополой страсти, но невероятная жестокость, с какой было совершено убийство, о чем поведали потрясенные полицейские, обнаружившие тело Патела в пустыне, вскоре дезавуировала все эти утверждения.

Дэнни заинтересовало интервью с археологом, который теоретизировал по поводу того, в каком виде убийцы оставили Патела. Он считал, будто это подражание похоронным обычаям некоторых древних армянских племен. У них это называлось развоплощение (освобождение от плоти), когда тела усопших оставляли на съедение птицам. Профессор утверждал, что подобные обычаи погребения до сих пор сохранились в некоторых сектах на Востоке и что это связано с мифом о Прометее. По мнению профессора, в убийстве Патела прослеживается также отклик на центральное событие христианской веры. Дело в том, что племена и секты, практикующие развоплощение, делали это с усопшими. Они воздвигали специальные похоронные площадки и на них оставляли тела на съедение птицам. Патела же оставили живым, проткнув тело множеством кактусовых игл и прикрепив к дереву, имеющему форму креста. То есть распяли.

Глава 20

Вернувшись в библиотеку, Дэнни начал искать по справочной системе дешевый рейс на Сан-Франциско. Из Вашингтона необходимо исчезнуть в любом случае, а Калифорния возникла потому, что «Сверхмалые системы», кажется, являлись ключом к разгадке тайны Зеревана Зебека.

Разумеется, он не надеялся, что кто-нибудь организует ему экскурсию по предприятию. Но там был друг Патела, Гленн Ангер.

Возникшая на экране реклама фирмы проката автомобилей «Херц» навела Дэнни на грустные размышления. Ведь в Калифорнии без колес не обойтись. Обычно люди берут в аэропорту машину напрокат. Но у него нет водительского удостоверения. Придется взять такси. Сколько это будет стоить от аэропорта до Купертино, где живет Гленн Ангер? Нужно бежать в департамент автомобильного транспорта за дубликатом удостоверения.

В распоряжении Дэнни был только час, чтобы забронировать билет на отличный рейс, который удалось отыскать в Интернете. Проделав половину манипуляций на компьютере, он передумал. Для бронирования билета по Интернету надо использовать кредитную карту. А если у Зебека имеется доступ к расчетам по кредитным картам? Дэнни вспомнил, что у него есть платиновая карта, по которой можно получить деньги в банкомате.

Свой автомобиль он зарегистрировал по адресу родителей, — там была дешевле страховка, — а водительское удостоверение получал здесь, в Виргинии. Прежде чем выключить библиотечный компьютер, он посетил сайт департамента автомобильного транспорта Виргинии. Выяснилось, что отделение департамента находится прямо через мост, в Росслине. Дэнни покинул библиотеку, двинулся по жаре до банка и через несколько минут вышел с двумя с половиной тысячами долларов. Это была предельная сумма, какую можно получить по карте.

Двадцать минут ходьбы до департамента — и он уже стоял в очереди. Чтобы скоротать время, начал гадать, на каких языках говорят люди вокруг. Сразу удалось идентифицировать испанский и арабский, потом немецкий. А вот китайский это, или вьетнамский, или тайский, определить невозможно. Еще там звучал какой-то славянский язык. Русский или чешский. Дэнни в очередной раз подивился, в какой стране живет. Наконец подошла его очередь. Он объяснил женщине за стойкой, что потерял бумажник во время плавания под парусом.

— Я не поняла, где это случилось? — спросила она.

— В туристическом походе.

— В туристическом походе? — Служащая поморщилась. — Мне показалось, что вы говорили о каком-то плавании.

— Да, в походе на парусной лодке, — пояснил Дэнни. — Я свесился за борт, чтобы лодка шла быстрее.

— Но почему вы не поставили мотор? — улыбнулась служащая.

— Потому что тогда бы это не было плаванием под парусом.

Она недоуменно пожала плечами, напечатала что-то на компьютере и отправила Дэнни дальше. Вскоре он сидел на высоком табурете перед пучеглазой женщиной с очень длинными ногтями.

— Скажите «кесо»[107]! — приказала она.

Дэнни повиновался. Она кивнула и щелкнула затвором. Сработала вспышка. Наконец его пригласили к стойке, где вручили ламинированое водительское удостоверение. Он неохотно посмотрел, и… о Боже! Здесь получилось даже хуже, чем на фотографии в паспорте. Вид одновременно изможденный, ошеломленный и сумасшедший, как на стенде «Их разыскивает полиция». Глаза полуоткрыты, рот скривился, обнажив сияние коронки из нержавеющей стали, что добавило к его импозантной наружности некоторого слабоумия. И все это на ярко-синем фоне. Но волосы, черт возьми, уже зачесаны назад.

* * *
Рейс был прямой через Солт-Лейк-Сити. Место Дэнни оказалось в среднем ряду в задней части самолета рядом с двумя приятелями в костюмах для гольфа, возвращающимися из тура по северной Шотландии. Не успел самолет подняться в воздух, как один попросил стюардессу принести пару пластиковых стаканчиков, достал отделанную серебром фляжку и начал наполнять стаканчики виски.

— Вы с гольфа? — спросил он Дэнни.

— Нет. Я…

— Все равно вы этим увлечетесь, — сказал второй. — Рано или поздно, но к гольфу приходят все.

Прикладываясь к стаканчикам, они наперебой делились впечатлениями от поездки, пока их не сморил сон. Дэнни наконец получил возможность почитать статьи, которые скопировал в Джорджтауне.

Он щелкал мышью по названиям, которые показались интересными, в результате получилась мешанина. Одна статья изобиловала техническими подробностями, другая — философскими рассуждениями о будущем. И все же, когда самолет пересек континентальный раздел[108], Дэнни удалось более или менее понять, что такое нанотехнология.

Основателем этого направления считается научный сотрудник Массачусетского технологического института Эрик Дрекслер, написавший в восьмидесятые годы книгу «Машины мироздания». Одни считали его провидцем, заглянувшим в далекое будущее, другие — наивным мечтателем. Автор из первой группы объявлял, будто Дрекслер нашел ключ к земле обетованной, а из второй — настаивал, что его гипотеза никакой научной базы не имеет. Основная идея нанотехнологии состояла в создании или реконструировании материальных предметов с атомной точностью. Это может быть достигнуто с помощью белковой инженерии, соединенной с компьютерной техникой. В результате будут вначале спрограммированы, а затем созданы самозаменяющиеся роботы размером с молекулу. Оперируя отдельными атомами, эти «сборщики» смогут создавать все — от алмазных пленок толщиной в микрон до субмикроскопических спреев, способных мгновенно залечивать раны. Другие миниатюрные корпускулы, введенные внутрь человеческого тела, станут уничтожать раковые клетки и очищать стенки артерий от тромбов. В общем, они будут способны делать все, что угодно, ничего для этого не требуя. «Сборщиков» можно запрограммировать на постоянную очистку окружающей среды на глобальном уровне. В результате возникнет мир абсолютного изобилия. Бедность и нищета останутся в прошлом. Экология земли полностью восстановится, продолжительность человеческой жизни существенно увеличится. От роботов эти корпускулы будет отличать наличие ДНК, то есть они будут живыми. Маленькими Франкенштейнами.

* * *
Самолет приземлился в Солт-Лейк-Сити. Два попутчика Дэнни, пошатываясь, вышли, а он остался сидеть, погрузившись в статью о креативном тумане, представляющем собой некую совокупность «сборщиков», способную делать для людей буквально все. Туман может принимать по команде форму дома, изменять не только структуру и цвет, но также и само состояние. В один момент он может быть крепким, как кирпич, а в следующий — пористым, как пенопласт. Одно движение руки — и обитатель дома будущего пройдет сквозь стену или, когда нужно, перед ним прямо из пола возникнет мебель любой формы и материала, какой он пожелает. Таким образом, нанотехнология обещала (или угрожала) создать мир неограниченных возможностей, в котором обычное действие будет равносильно магии.

Самолет снова поднялся в воздух. Дэнни продолжил чтение, потягивая джин с тоником. Понятна была только небольшая часть текстов. Некоторые статьи, насчитывающие до пятидесяти страниц, где упоминались «лепестковые триггеры», «экстрофия» и «стрелочная система Кнута», требовали специального образования.

Когда самолет начал снижение у Сан-Франциско, Дэнни сознавал, что нанотехнология — очень важно, противоречиво и… большей частью пока еще теория. Перспективы столь грандиозны, что в эту область науки уже вложили и продолжают вкладывать огромные деньги такие крупные компании, как «Хьюлетт-Паккард», «Ай-би-эм» и другие. Администрация президента удвоила инвестиции в развитие нанотехнологии до пятисот миллионов долларов. Вот цитата из резолюции «Совета по национальной науке и технологии» в поддержку увеличения финансирования данной отрасли:

Нанотехнология может существенно повлиять на производство любого продукта жизнедеятельности человека, от автомобилей, шин, компьютерных сетей до медицины, и приведет к созданию объектов, которые пока невозможно вообразить…

В начале двадцать первого века влияние нанотехнологии на здоровье, благосостояние и безопасность человека ожидается не меньшим, чем комбинированное влияние в двадцатом веке антибиотиков, интегральных схем и синтеза белка.

Это кое-что значило. Все авторы единодушно предсказывали, что практических результатов исследований следует ожидать уже через десять лет. Это подтверждает недавнее открытие нанотранзистора, с помощью которого можно изменить всю микроэлектронику, создать интегральные схемы невообразимо малых размеров, работающие в отличие, например, от кремниевых при комнатной температуре, нечувствительные к пыли и прочим примесям. Пока наиболее важные прорывы в этой области удавалось сделать отдельным талантливым ученым. Один создал наногитару, другой — миниатюрный пинцет, которым можно брать отдельные молекулы. Уже созданы молекулярный переключатель и даже квантовый загон для скота. Эти достаточно скромные достижения потребовали огромнейших усилий. Большинство ученых продолжали утверждать, что пока создание вещества на атомном уровне технически невозможно.

Возражения оппонентов Дрекслера в основном состояли в следующем. «Сборщиков» должны создать биохимики, микробиологи и молекулярные инженеры, а оперировать ими станут компьютерщики, у которых пока нет для этого эффективных механизмов. Считается, что в качестве сырья «сборщики» будут использовать воздух, воду и песок. Эти материалы разложат на молекулы и снова соберут в соответствии с техническими условиями. Но кто подпитает энергией самих «сборщиков»? Солнце? Возможно. А как поступить с огромным теплом, которое будет выделяться в процессе разложения и синтеза молекул? Что делать с ним?

Фантазеры рисовали милые картинки, где твари с руками в виде нанотрубок способны расщеплять и сплавлять молекулярные связи, а скептики подвергали сомнению саму возможность манипулировать отдельными атомами. И что это вообще за «руки» у «сборщиков»? Как они будут «удерживать» отдельные атомы так, чтобы они собирались в соответствии с планом? Фантазеры предполагали, что для этого будут использованы химические связи, скептики возражали им, что это очень сильные связи. Как «сборщики» сумеют разрушать их и восстанавливать?

Вероятно, на некоторые вопросы найдут ответы, подумал Дэнни. Не сегодня, а через некоторое время. А в далеком будущем ученые, очевидно, объяснят все. Но почему людей убивают сейчас?

* * *
В аэропорту Сан-Франциско самолет приземлился около восьми вечера. Рейсовый автобус доставил Дэнни в центр обслуживания Аламо, где его ждал белый «призм». Наличными заплатить не удалось, поскольку по условиям страховки требовалось записать в договор номер кредитной карты. Ладно, сказал себе Дэнни, машина — все же движущаяся цель, в нее попасть сложнее.

Он поехал, но через час оказалось, что не туда. Пока возвращался, уточнял дорогу, выяснилось, что в Купертино можно попасть не раньше одиннадцати тридцати. Увидев в Берлингейме[109] мотель, Дэнни остановился. Через полчаса он спал глубоким сном, измученный настолько, что даже забыл погасить ночник.

Рассчитывал проснуться рано, но проспал подряд четырнадцать часов. Пошел позавтракать. В ожидании, когда принесут бельгийские вафли, стал читать статью в журнале, который прихватил в самолете, когда сделал перерыв в чтении материалов по нанотехнологии. Полез в карман перед сиденьем и обнаружил «Нэшнл джиографик». Перелистал, увидел статью об острове Пасхи и решил взять с собой. Теперь, рассматривая фотографии, Дэнни разглядел в этих истуканах не остатки былой цивилизации, а скульптуры. И они его заинтересовали.

Оказалось, что история острова Пасхи весьма поучительна. Когда тысячелетия назад его достигли полинезийцы, это был рай. Прекрасная питьевая вода, великолепные леса, рыба, стаи птиц — всего в изобилии. Население острова быстро росло. Люди достигли больших успехов, о чем свидетельствуют сотни каменных фигур. Эксперты считают, что при их возведении (плюс добыча камня и его транспортировка) строители столкнулись бы с техническими трудностями даже сейчас. Как это удалось примитивным островитянам, до сих пор остается загадкой.

Минуло тысячелетие, и природные ресурсы острова полностью истощились. Наступила экологическая катастрофа. Исчезли леса, и островитяне не могли больше строить лодки и ловить рыбу. Изменился состав почвы — ведь без деревьев, генерирующих влагу, пересохли ручьи, улетели птицы, потому что им здесь негде было гнездиться. Примерно с 1600 года население острова разбилось на несколько враждующих группировок. Когда голландский путешественник «открыл» этот остров в пасхальное воскресенье 1720 года, островитяне буквально поедали своих детей. Каннибализм к тому времени стал главным источником их существования. Самыми вкусными считались женщины и дети, а лакомыми кусочками — пальцы их рук и ног.

У Дэнни появился повод в очередной раз порадоваться, что он вегетарианец.

Было уже около полудня, когда он выпил вторую чашку кофе и собрался в дорогу. Машина двигалась на юг, в Купертино, ровно гудел мотор. Дэнни смотрел перед собой, обдумывая инсталляцию для выставки в галерее «Неон», идея которой только что родилась в голове. Она будет называться «Говорящие головы». Он сделает их из папье-маше по типу истуканов с острова Пасхи, но это будут головы… реальных телевизионных и газетных журналистов: Дэна Рэзера, Майка Уоллеса, Опры Уинфри. Идолов сегодняшнего дня. На острове Пасхи большинство голов стояли на специальных платформах ану, где островитяне отправляли свои ритуалы. В инсталляции тоже будут платформы, деревянные, куда Дэнни поставит телевизоры. Они станут показывать новости, аналитические программы и ток-шоу.

Логика инсталляции казалась несколько расплывчатой, но идея ему понравилась. Дэнни чувствовал, что это будет любопытно, хотя не совсем понимал смысла. Он прибавил газ и включил приемник.

* * *
Дом Патела, теперь принадлежащий Гленну Ангеру, был великолепным бунгало, которое с учетом местоположения стоило не менее миллиона. Добротная дверь из натурального дуба, боковые окна, сверкающие, как бриллианты. В центре черный венок. Дэнни поежился. Венок был сделан из длинных черных перьев, которые переливались радугой.

Он глубоко вздохнул и потянулся к медному дверному кольцу в центре венка. Дверь распахнулась мгновенно. Дэнни отшатнулся.

— Я вас слушаю…

Мужчина лет сорока, в шортах, резиновых шлепанцах и очках. Сложен великолепно.

— Что вы хотите?

Звонить в двери и объясняться с хозяином, стоящим на пороге своего дома, Дэнни не очень нравилось, но такими делами вынужден заниматься каждый сотрудник частного детективного агентства, поскольку некоторые отказываются разговаривать по телефону. В первое время Дэнни просил у начальства совета, как это лучше сделать.

— Что я ему скажу? Ведь мы совсем не знакомы.

— Притворись, будто играешь в «кошелек или жизнь»[110], — отвечал босс. — Вручи ему экземпляр «Сторожевой башни»[111]. Мне, в общем, все равно, как ты это сделаешь.

И Дэнни делал, причем довольно успешно.

— Мистер Ангер?

Человек в дверях прищурился:

— Да.

— Меня зовут Дэнни Крей, я хотел бы поговорить о вашем друге, мистере Пателе.

Ангер раздраженно воскликнул:

— Ради Бога, только не это! Откуда вы? Из какой-то заштатной газеты?

— Нет.

— Я не собираюсь вести никаких бесед. Ни с кем.

— Это понятно, но…

— В таком случае вы поймете, почему я сейчас закрываю дверь. Прощайте!

Дэнни еще не приходилось всовывать ногу в дверной проход, но сейчас он это сделал.

— Я добирался сюда с большими трудностями, — произнес он. — Поэтому прошу меня выслушать.

Ангер посмотрел на его ногу в проходе.

— Прошу вас, уберите.

— Я проехал много тысяч миль.

— И вам не стыдно так себя вести?

Дэнни пожал плечами, но ногу не убрал.

— Я собираюсь рассказать вам, почему убили мистера Патела.

Ангер вскинул голову и быстро оглядел Дэнни.

— Вы думаете, это для меня новость? Все знают, почему убили Джейсона.

— Вот как? — удивился Дэнни.

— Конечно. Его убил какой-то спятивший ненавистник гомосексуалистов. Или их было несколько. У вас другая информация?

— Да.

Ангер поджал губы.

— И какая же?

— Убийство Джейсона Патела не имеет отношения к его сексуальной ориентации.

Ангер заколебался.

— Это наверняка какая-то чепуха…

— Нет, не чепуха, — заявил Дэнни.

Ангер вздохнул и посторонился, широко раскрыв дверь.

— Ладно, входите.

* * *
Интерьер бунгало напоминал антикварный магазин, торгующий мебелью в ремесленном стиле[112]. Все предметы были именно того периода, даже рамы картин. Дэнни поймал себя на мысли, что почти ожидает увидеть прикрепленные к мебели таблички с ценами. Ангер провел его через ряд комнат и кухню в том же стиле в небольшой дворик в самом конце дома. Там журчал небольшой фонтан, на столе стоял кувшин из кованого железа с холодным чаем и тарелка имбирного печенья.

Ангер указал на стул. Они сели друг против друга, Ангер размешал содержимое кувшина специальной палочкой в форме жирафа с очень длинной шеей и предложил:

— Хотите чаю со льдом?

Дэнни кивнул:

— Спасибо.

Самая трудная часть — переступить порог — слава Богу, осталась позади. Теперь необходимо завоевать доверие хозяина. Дэнни знал единственный способ, как этого добиться: быть искренним. Он откашлялся и произнес:

— В какой-то мере я считаю себя ответственным, разумеется косвенно, за гибель мистера Патела.

Ангер бросил на него тревожный взгляд.

— Меня нанял человек по имени Зереван Зебек, — объяснил Дэнни. — Поручил выяснить, с кем общался некий профессор Терио. — Он глотнул чаю. — Речь шла о клеветнической кампании против Зебека в итальянской прессе, за которой стоял Терио.

Ангер сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, не сводя с Дэнни глаз.

— Он хотел выяснить, с кем общался Терио. И я это сделал. Достал для него список телефонных разговоров.

— Как вам это удалось? — удивился Ангер.

— Есть информационные агенты, которые оказывают подобные услуги.

— А вам не приходило в голову, что вы вторгаетесь в частную жизнь Джейсона?

Дэнни беспомощно развел руками.

— Да, я полагаю, вы правы, но когда занимаешься расследованиями…

— Продолжайте.

— Итак, я обнаружил, что Терио разговаривал по телефону с вашим другом и еще с двумя: ученым из Осло и журналистом из Стамбула.

— Но Джейсон никогда не бывал в этих городах.

— Не в этом дело, — сказал Дэнни.

— Тогда в чем же?

— Все они мертвы.

— Кто?

— Терио. Ученый из Осло. Турецкий журналист. Пател.

Ангер глотнул чая и подался вперед.

— Чушь собачья!

Дэнни усмехнулся.

— Вовсе нет.

— Вы считаете, что Джейсона убили по приказу Зебека?

— Да.

— Но Зебек — владелец «Сверхмалых систем».

— Верно, — согласился Дэнни. — Владелец.

— И вы решили, что он приказал убить Джейсона после того, как переманил его из «Протеин динамикс»? После того, как соблазнил деньгами и возможностями исследований?

— Да.

— Но в этом нет смысла, — возразил Ангер. — Джейсон был в «Сверхмалых системах» вроде гуру. Его потеря — катастрофа для фирмы. Он был выдающийся ученый.

— Не сомневаюсь, — произнес Дэнни. — Но видимо, следует учесть кое-какие факторы.

— Вы имеете в виду вздор насчет очернительской кампании в прессе?

— Нет.

— Тогда что?

Дэнни вздохнул.

— Не знаю. Я надеялся, вы поможете мне.

* * *
Дэнни рассказал все подробно с самого начала, и с красивого лица Гленна Ангера исчезло скептическое выражение.

— Я мог бы поведать вам еще о многом, — промолвил Дэнни. — Но это самое главное.

— Вы были в полиции? — спросил Ангер.

Дэнни отрицательно покачал головой.

— Местная полиция не станет ломать над этим голову. Подумайте сами. Пять убийств в четырех странах. Плюс погром на вилле в Турции. Все погибшие были знакомыми Терио. Это единственное, что я могу доказать.

Ангер кивнул.

— В последнее время Джейсона сильно беспокоило что-то на работе. Он был знаком с Терио. Наверное, они встречались на какой-нибудь конференции. Он разговаривал с ним по телефону пару раз. Наверняка обменивались сообщениями по электронной почте. Но… — Он поднял глаза, пытаясь вспомнить что-то, покачал головой и спрятал лицо в ладонях. Потом отнял руки, сжал виски. Уронил руки на колени и опять покачал головой. — Не знаю… просто не знаю. — В его глазах стояли слезы.

— Прошу вас, успокойтесь, — сказал Дэнни.

— Если то, что вы рассказали о Зебеке, правда… — Он на секунду замолчал. — Конечно, Джейсона уже не вернуть, но справедливость должна восторжествовать. Понимаете, в полиции полагают, будто это разборка геев. Что это нормально, когда Джейсона убили вот таким способом. Они нас за людей не считают. Думают, что мы бездельники, ищущие удовольствий. А ведь мы работали как проклятые: и я — моя профессия архитектор, — и Джейсон. Мне ведь порой буквально приходилось тащить его с работы. Он… впрочем, давайте не будем о нем. — Ангер тяжело вздохнул. — В общем, я вам признателен.

— Спасибо.

— Теперь скажите, чем я могу помочь.

— Для начала я хотел бы посмотреть его компьютер.

Ангер грустно улыбнулся, поднялся и сделал знак Дэнни следовать за ним. Они прошли в гостиную, где на дубовом письменном столе стоял монитор с плоским экраном. Ангер сел во вращающееся кресло, протянул руку и включил компьютер.

— Это он? — удивился Дэнни. Ему казалось, что у Патела должно быть что-нибудь покруче.

— Это мой, — ответил Ангер. — У Джейсона здесь был ноутбук, другой в офисе. И еще один «Палм».

— И где это все?

— Забрали полицейские.

Под звуки компьютерных фанфар на экране появился «рабочий стол». Фоном была фотография Ангера и еще одного мужчины, ниже ростом, темноволосого, симпатичного. Они стояли, облокотившись на поручни круизного парохода.

— Это Джейсон? — спросил Дэнни.

Ангер кивнул.

— А его электронная почта? У вас есть что-нибудь?

— Нет. Я работаю с порталом «Йеху», а Джейсон брал свою почту на работу. Там у них есть «брандмауэр»[113] и все остальное.

— Вы знаете его пароль?

Ангер усмехнулся.

— Это была беспорядочная смесь букв и чисел. Но служба безопасности меняет пароли каждый месяц, так что это бесполезно.

Дэнни задумался.

— А вы могли бы провести меня в офис фирмы «Сверхмалые системы»?

— Что?

— Ну, чтобы я поговорил с кем-нибудь, выяснил, чем они занимаются.

— Это невозможно! — воскликнул Ангер. — Дальше входной двери вы не пройдете.

— Понятно.

— Но я могу рассказать вам, чем они занимаются, — сказал Ангер. — Там ищут способы лечения рака.

— Неужели? — удивился Дэнни. — Почему же так ведет себя Зебек?

Ангер пожал плечами.

— Вначале они занимались раком груди, потом перешли и на другие виды опухолей. — Он вскинул голову. — Перспективы грандиозные.

— Рак груди, — повторил Дэнни.

— Вот почему Джейсон ушел из «Протеин динамикс». Появилась возможность сделать что-то настоящее. Надоело заниматься чистой теорией. Его мама умерла от рака груди, так что тут примешивалось и личное. Ну и, конечно, за работу хорошо платили. Там проводили важные научные исследования. Я могу даже описать, как это работает. Приблизительно. Они создали так называемые опухолевые бомбы, которые внедряются внутрь раковых клеток груди — к сожалению, пока только этих клеток — и разрушают их. Сейчас там работают над опухолевыми бомбами, способными уничтожать раковые клетки других видов.

Дэнни помрачнел. Чем больше он слушал, тем меньше это все ему нравилось.

— Вы упомянули, что Джейсона в последнее время на работе что-то беспокоило.

Ангер кивнул.

— Его волновала Серая слизь.

— Что?

— Долгое время Джейсон считал, что Серая слизь — фантазии противников нанотехнологии. Он называл их луддитами. Были такие в Англии — не помню уж, в каком веке, — противники механизации. Разрушали станки. Но в последнее время Джейсона это беспокоило.

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — воскликнул Дэнни.

Ангер удивленно посмотрел на него.

— О проблеме Серой слизи.

— Ну и что это такое?

— Вы не знаете?

Дэнни отрицательно покачал головой.

Ангер вздохнул и промолвил:

— Серая слизь… это конец света. По меньшей мере.

Глава 21

— Мистер Ангер, — произнес Дэнни после долгого молчания.

— Зовите меня просто Гленн.

— Хорошо. Так… я не понял насчет конца света. Это ведь что-то страшное, да?

Ангер засмеялся.

— Вы знакомы с нанотехнологией?

— Мне известно, что это такое.

— Но не знаете о Серой слизи?

— Нет.

Ангер открыл рот, собираясь сказать что-то, затем закрыл и сжал губы.

— Лучше, если это вам объяснит Харри. Ведь я не специалист.

— Да, но…

Ангер вскочил.

— Все будет в порядке. В особенности если я угощу его ужином. Только звонить не стоит. Он может слегка запсиховать. Решит, что это заранее спланировано.

— Кто он? — спросил Дэнни.

— Харри Манцигер — научный сотрудник фирмы. Занимается белковой инженерией. Думаю, самое лучшее — просто к нему заехать.

* * *
Ангер попросил Дэнни отогнать «призм» и открыл дверь гаража, где стоял великолепный «форд-тандерберд» в стиле ретро цвета кобальтовой сини. Вывел машину, посидел немного и снова въехал в гараж.

— Нет, для ужина с Харри это не годится. Поедем в вашем автомобиле.

Начался слабый дождь. Дэнниманеврировал на мокрой мостовой в густом потоке машин, делая повороты по указаниям Ангера, не ведая, куда это все его заведет.

Вскоре они остановились у бунгало примерного такого же вида, как у Ангера, но двор зарос сорняками и был невероятно захламлен. Через открытую дверь гаража было видно, что там склад. Разнообразные коробки, старые игрушки, инструменты, велосипеды, грабли, лыжи, банки с краской, детали старых компьютеров, мониторы, телевизоры. Входную дверь открыл толстый угреватый подросток, одетый во что-то черное.

— Харри дома?

— Папа! К тебе гости.

— Кто? — раздался издалека голос.

— Общественные уборщики помещений! — ответил мальчик.

— Джордан!

Они вошли. Завидев их, залаял пудель с глазом, затянутым катарактой.

— Я сейчас поднимусь! — донеслось из подвала.

Мальчик повернулся к пуделю:

— Тьюринг[114], когда ты, скотина, заткнешься?

Пес обиженно проследил, как Джордан снимает с крючка у двери кольцо с ключами.

— Скажите папе, что я взял машину, ладно?

Ангер проводил парня удивленным взглядом.

Такого беспорядка, какой царил в гостиной Манцигеров, Дэнни не видел никогда. В темно-красный ковер с грубым ворсом глубоко въелась собачья шерсть и остатки засохшей пищи. Кофейный столик у неказистого дивана с зеленой обивкой завален газетами и журналами. Повсюду валялись разные предметы и одежда. Пустые банки от напитков. Футболка. Там же, на кофейном столике, две пивные бутылки рядом с двумя подносиками из-под готовых ужинов из замороженных полуфабрикатов. Подносики казались аккуратно вылизанными, только кое-где остались малиновые пятна клюквенного соуса.

— Наверное, Харри вначале немного занервничает, — предупредил Ангер. — Очень беспокойный тип.

Наконец в дверном проходе возник Харри Манцигер с розовой корзиной, полной выстиранного белья. Он был двухметрового роста и килограмм сто пятьдесят веса. В летних брюках из хлопчатобумажной ткани — пояс утонул где-то глубоко под животом — и тесной рубашке. В левом ухе серьга с бриллиантом.

— Гленн, — произнес Харри, и на его круглом лице появилось беспокойное выражение. — Что случилось? — Он бросил взгляд на Дэнни и отвернулся, показав на шее татуировку «Джек-фонарь»[115].

— Это Дэн Крей, — сказал Ангер. — Я привел его, чтобы ты кое-что ему объяснил. Не возражаешь, если мы присядем? — Не ожидая ответа, он сбросил с кресла несколько предметов одежды и сел на подлокотник. Дэнни попытался сделать то же самое с другим креслом, но для этого пришлось произвести более серьезные раскопки. Манцигер поплелся за ними.

— Что объяснить?

— Ну, например, проблему Серой слизи и что там было такое в «Сверхмалых системах», из-за чего Джейсон в последнее время переживал.

Толстяк прижал корзину с бельем к груди, словно она могла его защитить.

— И почему я должен это делать?

— Ты был другом Джейсона. Кстати, Дэнни считает, будто его убийство имело какое-то отношение к делам фирмы.

— У полиции другая версия, — возразил Манцигер.

— Только не надо про полицию! — раздраженно бросил Ангер.

— Я не знаю, — пробормотал Харри, переминаясь с ноги на ногу.

— Харри! Сделай это в память о Джейсоне. В этом нет ничего предосудительного, ты не покушаешься ни на чью собственность. Просто расскажи Дэнни о Серой слизи.

— Ладно… — начал толстяк и покачал головой.

— Говори скорее, а то я сейчас умру от голода. У меня гипогликемия[116].

— Я могу угостить тебя английской сдобой, — предложил Харри.

— Нет. Давай лучше поедем куда-нибудь и побеседуем за ужином. Это для меня лучшее лекарство.

Идея Манцигеру настолько понравилась, что он сразу поставил корзину с бельем на кофейный столик и вышел, бросив через плечо:

— Пойду приведу себя в порядок.

Через минуту Харри вернулся, причесанный и пахнущий лосьоном «Олд спайс».

— Только учти, — сказал он, усаживаясь в машину, — о самом проекте я говорить не стану. Никаких деталей. Это verboten[117].

* * *
Они подъехали к заведению, которое называлось «Голубая картофелина». Ангер сообщил, что ресторан новый, но они с Джейсоном были здесь однажды, и им понравилось.

Меню подала бледная официантка, похожая на сиротку из комиксов. Как и следовало ожидать, большинство блюд здесь было из картофеля. Вскоре официантка вернулась и принесла «Пино гриджио» для Ангера, мартини «Бомбейский сапфир» для Манцигера и «Сьерра-Невада» для Дэнни. Затем она приняла заказ, аккуратно записывая каждое слово в маленький блокнотик и болезненно морщась — видимо, задача представлялась ей невероятно трудной. Шариковую ручку она сжимала, как обезьяна, в кулаке.

Ангер повернулся в Манцигеру:

— Ну, начинай.

— Хорошо, хорошо, — проговорил Манцигер, выуживая из бокала оливку и отправляя ее в рот. — Так вот, вся суть в экспонентах и ограниченном окружении. — Он замолчал.

— Вот, значит, как, — отозвался Дэнни.

Манцигер скрипнул сиденьем и вздохнул.

— Послушайте, если забыть о последнем месяце, то практически все время Джейсон считал проблему Серой слизи отвратительной истерией. Я по-прежнему придерживаюсь того же мнения. Единственная реальная проблема фирмы — движение денежной наличности. Без инвестиций ничего не делается. Но скоро все изменится. Мы получили сверху чек…

— От Зебека? — спросил Дэнни.

— Сверху, — многозначительно промолвил Манцигер. — Нам сделали существенное денежное вливание, и в сентябре мы совершим прорыв. А что касается всего остального… — Он покачал головой.

— Тебя это не беспокоило? — спросил Ангер. — Совсем?

— Нет. Ну разве что… — Манцигер сжал пальцы в маленькую шепотку, — вот столько. Мне казалось, Джейсон переживает… ну, что-то вроде кризиса среднего возраста. Переход в состояние немолодой бабенки. — Он усмехнулся.

— Прошу тебя, перестань! — возмутился Ангер. — Мои приятельницы находят эту метафору обидной.

Манцигер вскинул брови и сделал большой глоток мартини.

— Я не знал, что у тебя есть приятельницы. Ладно, ладно, извини.

Ангер отвернулся.

— Давайте вернемся к предмету обсуждения, — терпеливо проговорил Дэнни. — К Серой слизи.

Манцигер кивнул и быстро глотнул мартини.

— У разных людей разные мнения. Лично я относительно этого не беспокоился. И мне кажется, у меня есть для этого основания. Развитие нанотехнологии обещает конец голода, болезней, недомоганий и, возможно, самой смерти. Конец любого дефицита и крушение любой мировой иерархии. Но ей нужно дать эту возможность — развернуться. А на данном этапе исследований есть люди, использующие проблему Серой слизи как предлог, чтобы эти исследования ограничить.

— Объясните, почему нанотехнология будет способствовать крушению иерархий? — попросил Дэнни.

Манцигер пожал плечами.

— Само собой разумеется. Если появится возможность производить почти все из простых материалов, то не все будут от этого счастливы. Вы поняли, что я имею в виду? Если вы можете сами делать нефть, алмазы, золото, то что станет с компаниями «Стандард ойл», «Де Бирс» и другими? Вы думаете, они обрадуются?

— Я понял, — сказал Дэнни.

— Речь идет о перераспределении богатства. — Манцигер оживился. — Этот процесс инициирует развитие нанотехнологии. Вот почему так важно дать ей возможность развиваться самой по себе, как Интернету. Да, в сети пока еще много хаоса, но если бы она не развивалась без всяких ограничений, как это случилось, то вообще бы не существовала. А если бы даже и появилась, то была бы для большинства из нас бесполезна, ведь существовали бы ограничения, которые мы не можем даже вообразить.

— Я вашу мысль уловил, — промолвил Дэнни, — но не вижу, какое это имеет отношение к Серой слизи.

— Харри только готовит почву, — заметил Ангер.

— Верно, я готовлю почву. — Он уже достаточно разогрелся и должен был вспыхнуть, как к их столику приблизилась официантка с тарелками. Она поставила их очень осторожно, словно это были хрупкие статуэтки.

Ангер погрузил кружок кальмара в маринад, пожевал, проглотил и объявил, что это очень вкусно.

— Неужели? — усмехнулся Манцигер и набросился на еду.

Дэнни пригладил волосы, вздохнул и последовал их примеру. Наконец Манцигер промокнул рот салфеткой.

— Вы понимаете, в чем суть нанотехнологии?

Дэнни пожал плечами.

— Ну, более или менее.

— Хорошо. Существенным фактором здесь являются «сборщики». — Любопытно было наблюдать за тем, как исчезала неуклюжесть Манцигера, когда он говорил о своем деле. Этот человек был прирожденным педагогом. — С помощью протеиновой инженерии создаются роботы, которые, в свою очередь, создают молекулы в соответствии с техническими условиями. Вы называете условия, они работают. По вашему желанию эти роботы могут построить для вас алмазный дом. Но каждая задача требует создания специальной программы, прикладного интерфейса и специальных «сборщиков». Их должно быть очень много. Для того чтобы иметь возможность создавать все, вам потребуются миллиарды маленьких гномиков. — Он замолчал, чтобы отправить в рот еще несколько кальмаровых колечек.

— Я об этом читал, — сказал Дэнни.

— В таком случае мне придется кое-что для вас повторить. Наберитесь терпения. Итак, о «сборщиках». Создание хотя бы одного — невероятно трудная задача. В фирме мы потратили целых шесть лет, чтобы получить первый «сборщик» для лечения рака груди. А как же тогда быть с решением остальных задач, которых многие миллионы? Такое количество «сборщиков» создать невозможно. Для этого потребуется бесконечное количество времени и столько же денег. Неужели нет выхода? Оказывается, есть. Нужно сделать так, чтобы они самовоспроизводились.

— Иными словами, — вмешался Ангер, — вы делаете первого и программируете его так, чтобы он сам себя копировал.

— Вот именно. Но как раз это и вызывает у некоторых беспокойство. Хотя если подумать, что в этом особенного? — Манцигер ткнул себя в грудь большим пальцем. — Вот я самовоспроизводящийся, и вы тоже. По крайней мере в тандеме еще с одним индивидуумом. — Он указал на картофель в тарелке Дэнни. — Он самовоспроизводящийся. Так из-за чего переполох?

Дэнни улыбнулся, наколол вилкой кусочек картофеля и отправил в рот.

— А переполох из-за того, — продолжил Манцигер, — что этих гномиков производим мы, а не мать-природа и нет никакой гарантии, что они перестанут самовоспроизводиться, даже если существуют миллионы способов запрограммировать их, чтобы этого не случилось.

— Какие? — спросил Дэнни.

Манцигер обмакнул вилку в маринад на своей тарелке и облизнул.

— Например, можно сделать так, чтобы они репродуцировались только при определенной температуре — минус девяносто градусов по Цельсию — или в атмосфере, которая не существует в природе. В общем, есть много путей.

— Что же такое Серая слизь?

— Мы почти до нее добрались. — Манцигер кивнул на картошку в тарелке Дэнни. — Вы будете это доедать?

Тот отрицательно покачал головой.

— Тогда, если не возражаете…

— Пожалуйста, берите.

Манцигер быстро поменялся с Дэнни тарелками.

— Итак, предположим, в результате огромных усилий фирма наконец получила первый действующий «сборщик». На его создание ушло примерно десять лет, но теперь он работает и может скопировать себя за десять минут. То есть у вас их уже двое. На первого потрачено десять лет, на второго — десять минут. — Манцигер улыбнулся и устремил на Дэнни повлажневшие глаза. — Насколько вы сильны в математике?

— Умею делить столбиком.

— Я серьезно.

Дэнни улыбнулся.

— Я пошутил. Так в чем дело?

— Вы знаете, что такое экспонента?

— Смутно.

— Понятно. — Манцигер погрузил пальцы в свой бокал с мартини и вытащил мешалку, похожую на хоккейную клюшку. — Не до всех сразу доходит, что на ранней стадии экспоненциального развития изменение ускорения практически незаметно. — Он показал на начало кривой, где нижняя часть клюшки, чем бьют, сопрягалась с ручкой, за что держат. — Видите, почти горизонтально. А теперь, — его палец последовал вверх по древку, — как только закругление закончилось, линия становится вертикальной.

— Хорошо, но…

Манцигер взмахнул рукой:

— Дослушайте. Сейчас все станет ясно.

Дэнни допил пиво и попросил официантку принести еще.

— Такова экспонента. — Манцигер посмотрел на Дэнни. — Вы играете в шахматы?

— Немного. — Он вспомнил фигуры, которые тогда во дворе сделал из проволоки. Лайлу. Почувствовал тяжесть в груди и печаль. «Вот это кинк?» — спросила она, поднимая большую из фигур.

— Как известно, шахматы изобрели в Индии. Раджа пришел в восторг от игры и захотел наградить изобретателя, придворного математика. Он пообещал дать ему все, что тот захочет. Математик был большим умником. Он попросил, чтобы на первую клетку шахматной доски положили одно зернышко риса, на вторую два и так далее, удваивая количество зернышек на каждой последующей клетке. — Манцигер оживился, ощутив себя в своей стихии. — Выслушав математика, раджа обрадовался. Это же невероятно дешево! Вначале все так и выглядело, потому, что развитие начиналось медленно. Одно зернышко, два, четыре, восемь… их считали в чайной ложке. Но затем понадобилась столовая ложка, чашка, кувшин, бочка. А количество зернышек увеличивалось. — Манцигер взглянул на Дэнни. — Вы слушаете?

— Да.

— Раджа заволновался. Пройдена лишь половина доски, а уже понадобилась повозка. Еще две или три клетки — и уже нужна башня. — Он засмеялся и удовлетворенно откинулся на спинку стула.

— Что стало с изобретателем? — спросил Ангер.

— Ему отрубили голову. А как еще могли с ним поступить? Ведь он запросил около восемнадцати миллионов триллионов зерен риса. Это…

— …больше, чем риса в Индии? — предположил Дэнни.

Манцигер засмеялся.

— Риса изобретатель потребовал больше, чем может произвести земля. Вот почему раджа приказал обезглавить умника.

— И какое это имеет отношение к Серой слизи? — промолвил Дэнни.

— А такое, что «сборщики» будут воспроизводиться экспоненциально, точно так же, как рисовые зернышки на шахматной доске, — сказал Ангер. — Вы начнете с одного…

— Совершенно верно, — подхватил Манцигер, — и поначалу даже не заметите приближение катастрофы. Через двадцать минут у вас будет два «сборщика». Еще двадцать минут — и их уже восемь. Спустя четыре часа их окажется около ста двадцати восьми тысяч, но вы по-прежнему ничего не заметите. Только через десять часов, когда «сборщиков» станет примерно шестьдесят восемь миллиардов, вы их увидите. Это будет огромная биомасса. Вот тогда-то все и начнется. Учтите, что минул всего день, а вы уже оказались на вертикальной части кривой. — Он снова вытащил «хоккейную клюшку». — Вот здесь, прямо над закруглением.

Дэнни внимательно следил за его рукой.

— Через два дня, — продолжил Манцигер, — если вам не удастся остановить воспроизведение «сборщиков», их масса превысит массу Земли. Еще четыре часа — и она станет больше массы Солнца и планет. Еще четыре часа — и… если они смогут найти горючее и материал, то отправятся к звездам. — Он осушил бокал и со стуком поставил его на стол. — В этом и состоит проблема Серой слизи. В ореховой скорлупе.

— Вот, значит, почему это так называется, — усмехнулся Дэнни.

— Да, Серая слизь, — подтвердил Манцигер. — Бесформенная, фактически бесцветная масса. Вязкая. Теоретически «сборщики» могут съесть Вселенную за три дня, производя при этом туалетную бумагу или футбольные мячи. Наступит Армагеддон. Вселенная будет проглочена… слизью.

Подошла официантка с подносом, делая шаги, как в медленном балетном дивертисменте. Овощная пирамида на тарелке Дэнни угрожала развалиться, и он чуть не зааплодировал, когда девушка сумела поставить ее на стол непотревоженной. Ангер скептически рассматривал на своей тарелке сложную конструкцию из сладкого картофеля и мелких креветок. Манцигер с ходу атаковал стейк с жареной картошкой. Очевидно, перспектива Армагеддона на его аппетит не повлияла.

— Это действительно может случится? — спросил Дэнни.

— Конец света?

— Да.

Манцигер сделал гримасу.

— Теоретически такое возможно. Ведь «сборщики» живые и запрограммированы на воспроизведение. А с другой стороны, ну и что? — Он мотнул головой. — Допустим, у вас есть монстр. Но он хороший работник. Разве вы его убиваете? Нет. Просто держите в надежной клетке. — Он порезал стейк на небольшие кусочки. — Я хочу сказать, что не нужно выплескивать из купели вместе с водой и ребенка. Эти же слова обычно повторял и Джейсон. — Неожиданно Манцигер повысил голос, и Дэнни догадался, что он имитирует индийский акцент Джейсона Патела. — Пессимисты постоянно волнуются по поводу того, что это может случиться. Но я ученый. Прежде всего приведите мне серьезные доказательства. Иначе… — Манцигер пожал плечами, наколол вилкой кусочек стейка и отправил в рот.

— О какой клетке вы говорите? — спросил Дэнни. — Как можно держать «сборщиков» взаперти?

— Есть много способов.

— Например?

Манцигер промокнул полные губы, почесал татуировку.

— Вы можете запрограммировать их перестать воспроизводиться в определенный момент. Когда их количество превысит определенную величину. То есть программируете их на воспроизведение и выполнение определенной задачи, а затем, когда задача выполнена, они самоуничтожаются.

Дэнни задумался.

— Что-то вроде операционной системы?

Манцигер кивнул.

— Как «Windows»?

— Да.

Дэнни вскинул руки.

— Не знаю, как ваш компьютер, а мой ломается два-три раза в неделю. Разве можно рисковать судьбой планеты, отдавая процесс под контроль нанотехнологического эквивалента «Windows-98»?

Манцигер усмехнулся:

— Хороший довод. Но не следует класть все яйца в одну корзинку. Если вы не доверяете программистам, что они сделают все правильно, — и мы не доверяем, — существуют еще способы создать систему, устойчивую к отказам.

— Какие?

— Придумать так, чтобы «сборщики» воспроизводились в определенной среде, не встречающейся в природе.

— Например? — спросил Дэнни.

— Глубокая заморозка. Запрограммировать «сборщиков» на воспроизведение только в определенных температурных границах. Так существуют многие вирусы. При температуре тридцать шесть и шесть плюс минус два градуса они чувствуют себя прекрасно. У их носителя повышается температура, и они гибнут. Если вы создадите условия для их воспроизведения при температуре ниже двадцати градусов, то ваша фабрика будет прекрасно работать. Но за ней надо время от времени присматривать.

— Я понял.

— Другой способ — ограничить сырье, используемое «сборщиками». Это может быть не обязательно что-нибудь очень дешевое, имеющееся в изобилии, например, морская вода, а осмий или ксенон. При самом кратковременном похолодании маленькие «сборщики» сойдут с ума и перестанут работать. Еще способ — запрограммировать «сборщиков» прекратить работу, если их скопилось определенное количество. Так самоограничиваются бактерии. — Он отправил в рот порцию жареной картошки и шумно прожевал.

— Все эти способы подарила нам мать-природа, — вздохнул Ангер.

— Да, — согласился Манцигер.

— Я все равно не понял, почему Джейсон вдруг забеспокоился, — произнес Дэнни. — Столько лет все было нормально… Что случилось?

Ангер задвигал бровями.

— Он волновался по поводу упрощения методов исследований. Жаловался, что на него давят, чтобы он шел к цели кратчайшим путем.

— Ты говоришь о лечении рака груди? — уточнил Манцигер. — Никто на него не давил. — Он посмотрел на Дэнни. — Вы знаете, сколько мы спасли жизней? И какими средствами? Нет, Джейсон просто сдрейфил…

— Вот как? — спросил Дэнни.

— Дело в том, что это долгий процесс, — промолвил Манцигер, словно не слышал вопроса. — Нужно получить одобрение управления по контролю за продуктами и лекарствами, выполнив все их требования. Меры предосторожности, о каких говорил Джейсон, отбросили бы нас назад на пару лет, а у фирмы не было денег. — Эта мысль так его расстроила, что он некоторое время жадно поглощал жареную картошку. — Мы ошибались скорее в научном смысле, чем…

— Так что все-таки заставило Патела волноваться? — спросил Дэнни.

Подошла официантка узнать насчет десерта. Дэнни и Гленн Ангер отказались, а Манцигер засуетился.

— Я возьму крем-брюле и чашку кофе без кофеина. И… еще, пожалуй, коктейль «Слипери нипл». — Официантка удалилась, и он снова повернулся к Дэнни. — Джейсон беспокоился по поводу мутации.

— Мутации?

— Да. В его лаборатории что-то случилось. Одна из нуклеотидных последовательностей начала изменяться от поколения к поколению.

— Он был просто взбешен, — заметил Ангер. — Я никогда не видел его таким.

Манцигер кивнул.

— В лаборатории всякое может случиться, понимаете? Но Джейсон считал, будто это мутация. «Сборщики» вроде как живые существа, так что теоретически это могло произойти.

— А что плохого? — спросил Дэнни.

— Мутация — кошмар! — бросил Манцигер. — Предположим, вы запрограммировали корпускулу воспроизводиться только в присутствии родия. Просто поставили жесткое ограничение. А потом видите…

Официантка принесла десерт, и Манцигер замолчал, наблюдая, как она ставит перед ним лакомство. Наконец он продолжил:

— Джейсон подумал, что «сборщики» повели себя как тараканы, или бактерии, или вирусные организмы. То есть выработали в себе иммунитет, адаптировались. Не все, конечно, но ведь достаточно лишь одного.

— И затем монстр вылезет из клетки, — заключил Дэнни.

— Да, — согласился Манцигер и стал шумно и быстро поглощать крем-брюле.

Дэнни откинулся на спинку стула и обменялся взглядами с Ангером.

— Харри, я всегда удивлялся, — неуверенно произнес Ангер, — почему тебя это не беспокоило.

Толстяк пожал плечами.

— Потому что я не верю, что была мутация. Думаю, Джейсон где-то напортачил. В какой-то программе.

— Но он считал иначе, — заметил Дэнни.

— Он уверял всех, будто это мутация, но не мог доказать, поскольку нуклеотидные последовательности, с каких он начал, были уничтожены. Из-за этого-то он и взбесился.

— Харри! — воскликнул Ангер.

Манцигер спокойно посмотрел на него.

— Что?

— Без Джейсона, который сейчас не может тебе возразить, обсуждать это некорректно.

Манцигер смущенно пожал плечами и принялся доедать крем-брюле.

— Джейсон заявлял, что образцы кто-то уничтожил намеренно. Но это же смехотворно. — Он пошуровал ложкой в порционной формочке, выковыривая из неровностей небольшие кусочки пудинга.

— Почему?

Глаза Манцигера расширились.

— Потому что такое не мог сделать никто. Ни при каких обстоятельствах.

— Вы же сами сказали, что на кон поставлены большие деньги.

Манцигер усмехнулся.

— Если говорить о деньгах и Джейсон был прав, то мы в полном дерьме. Нанобактерии не имеют права мутировать. Они должны быть абсолютно стабильны. И дело не в этом частном случае мутации, какой он обнаружил. Речь идет о мутации вообще — любой мутации. Если бы факт мутации нанобактерии удалось доказать, то все исследования в данной области прикрыли бы в течение суток. — Он наклонил голову, зацепил с капуччино пену и с чавканьем проглотил.

— Потому что это бы означало…

— Слизь! — Манцигер крикнул так громко, что несколько посетителей обернулись. Он улыбнулся и взмахнул рукой, показывая, что извиняется. — Но Джейсон ошибался.

— Почему? — спросил Ангер.

— Потому что у нас есть образцы всех препаратов, с которыми проводили испытания. Они хранятся в специальном архиве. Вы начинаете серию экспериментов, проводите большую работу. У вас что-то не получается, вам нужно кое-что скорректировать. Для этого необходимо иметь первоначальный материал. Верно?

Дэнни и Ангер молчали.

— Вот так обстоят дела. А Джейсон утверждал, что его материал был каким-то образом изъят из архива и уничтожен. Кто это мог сделать?

— Любой сотрудник фирмы, — предположил Дэнни. — Вы сами сказали, что исследования могли прикрыть. А кому хочется лишаться денег?

Манцигер покачал головой.

— Вы не оценили серьезность ситуации. Это ведь не какие-нибудь таблетки от артрита, кое-как состряпанные и прошедшие сомнительные клинические испытания. Если «сборщики» действительно мутировали, это значит, что они умеют адаптироваться. Не сегодня, не завтра, но в конце концов такими могут стать все. Поэтому, какие бы мы ни разработали ограничения на их деятельность и воспроизводство, действовать эти ограничения не будут.

— То есть их невозможно остановить? — уточнил Ангер.

— Вероятно, в конце концов заработает программа контроля воспроизведения, — ответил Манцигер. — Если нет, то в вашем распоряжении будет примерно двенадцать часов. Есть, конечно, выход — ликвидировать их с помощью ядерного взрыва. Иначе… добро пожаловать на планету Серой слизи.

— Какой же вывод? — спросил Дэнни. — Если кто-то точно знает, что эти штуковины имеют способность мутировать, и продолжает с ними исследования, то он сумасшедший?

Манцигер залпом осушил капуччино, и на его верхней губе остались следы пены.

— Сумасшедший? Слово не совсем подходит. Злодей. — Он задумался на пару секунд. — Даже больше, чем злодей. Этот человек должен быть… воплощением дьявола.

Глава 22

Дэнни поежился.

Воплощение дьявола.

Ангел-павлин, с важным видом вышагивающий по балконам палаццо Ди Павоне, прибирающий к рукам холдинг «Тавус», устроивший бойню на вилле у озера Ван. Этого человека увидел Терио, когда тот выходил из «бентли» в Диярбакыре.

Безумный злодей Зебек действительно был воплощением дьявола, а Дэнни не имел возможности его остановить. Он глубоко задышал, ему показалось, что воздух в ресторане стал густеть. Скоро совет старейшин соберется в Цюрихе, где передаст право контроля денежных фондов иезидов Зебеку, а он использует эти деньги для создания первого «сборщика». Через год, возможно, они научатся лечить рак груди. А еще через год погубят жизнь на земле.

Дэнни расплатился по счету, поблагодарил Манцигера и Ангера за помощь и развез их по домам. Затем направился в аэропорт, надеясь успеть на ночной рейс на Вашингтон. К вечеру сгустился туман, в котором фары пробивали туннель. По влажному ветровому стеклу работали «дворники». Дэнни включил приемник, послушал одну станцию, другую и выключил. Везде передавали веселую музыку, а ему впору было заказывать панихиду.

Дэнни горько усмехнулся. «Ведь я сделал невозможное. Расследовал чертовски трудное дело, разгадал тайну Зебека. Узнал, почему он убил Терио, Патела, Барзана, Инцаги и Ролваага. Этот миллиардер, самозванец, обманывающий соотечественников, безумец, способный поставить на карту судьбу Вселенной, всех принес в жертву своей алчности и амбициям. Зебек готов уничтожить любого, кто стоит на его пути, мешает овладеть богатством иезидов, деньгами, которые нужны ему для финансирования безумного проекта в „Сверхмалых системах“. И я помог ему идентифицировать этих людей. Фактически выставил их перед ним как мишени. И что теперь? Я не могу его остановить. Игра закончена. Я проиграл».

* * *
В восемь тридцать он вернул автомобиль в Аламо и сел в рейсовый автобус до аэровокзала. Здесь выяснилось, что ближайший рейс — в одиннадцать сорок пять. Надо как-то убить время. Дэнни зашел в бар, где шесть пассажиров смотрели по телевизору тренировочный матч по американскому футболу, и выпил бутылку пива. Немного поразмышлял, не напиться ли, чтобы поспать в самолете, но не стал. Во-первых, выпивохой он не был, а во-вторых, не следует облегчать им задачу. Когда его наконец придавят (а он был уверен, что рано или поздно это обязательно случится), то пусть в этот момент хотя бы не будет похмелья. Он покинул бар и начал прогуливаться по аэровокзалу в поисках газетного киоска. На глаза ему попалась вывеска «Подключись ко мне!». Здесь сдавались в аренду «места» с выходом в Интернет, телефонами и факсами. Молодой парень в черных джинсах и футболке с символикой рок-группы «Бен Фолдс файв» направил его в кабинку, где за тридцать долларов в час Дэнни получил в свое распоряжение небольшой офис, в котором можно проверить электронную почту, работать в сети и звонить. Впрочем, последнее для него запрещено.

Он посидел с минуту, уставившись на логотип фирмы «Делл» на мониторе, не зная, чем заняться. И тут ему пришла в голову идея. Все, кто что-нибудь знал о Зебеке, мертвы. Кроме Дэнни. Да и он, как говорится в анекдоте, тоже чувствовал себя неважно. Но еще не все потеряно. Можно передать материал в газеты и вообще распространить. Один экземпляр Кейли, другой братьям, Кевину и Шону, третий Муниру в Узельюрте, а также местным полицейским, расследующим убийство Патела. Толку, наверное, не будет, но все же…

Он поставил курсор на иконку «Word», щелкнул мышью и стал печатать свой итоговый отчет, начинающийся словами: «В случае моей смерти знайте, что…»

Через час получился документ из пяти страниц, где было рассказано обо всем, начиная со звонка Зебека, приглашающего его на встречу в аэропорту, о мнимой клеветнической кампании против него и дальше о списке телефонных разговоров Терио, о компьютере, посланном отцу Инцаги, о том, что произошло в Италии, включая бегство из Сиены в Рим и убийство Инцаги, о поисках Реми Барзана (о похищении и истязаниях Дэнни умолчал, написал лишь, что «Барзана мне удалось отыскать довольно сложным путем»), о том, что сообщил Барзан, о фальшивом санджаке, убийстве престарелого имама.

Рассказ получился несколько сумбурным. Например, Дэнни начал описывать историю несчастного дендрохронолога норвежца Ролваага и обнаружил, что еще ничего не сказал о холдинге «Тавус», и таких мест было несколько. Но даже в таком виде информации о Зебеке достаточно. Дэнни, разумеется, сослался на Гленна Ангера и Харри Манцигера, которые могли дать соответствующие комментарии. Он отпечатал шесть экземпляров, добавив к списку получателей «Уолл-стрит джорнал» и «Бюро оценки технологий»[118].

Дэнни купил у парня, обслуживающего зал, конверты и марки, вернулся в кабинку, вошел в Интернет, чтобы найти адреса, которые не знал, потом отправил конверты, бросив в почтовый ящик. После чего решил все же просмотреть свою электронную почту.

Его ожидали шестьдесят семь сообщений, большинство из которых были шуточные (четырнадцать от брата и двенадцать от Джейка), а так же спам и предложения купить принадлежности для художественного творчества. Остались три, представляющие интерес. Одно от Лавинии Тревор.

Дэнни-мальчик! Где ты? Надеюсь, работаешь не покладая рук! 1 — 2 сентября у нас будет выставка. Залы освободят к 3-му, и ты немедленно должен начать работу по оформлению. Открытие выставки намечено на первую пятницу октября, то есть 5-го, в 7 вечера. Если найдешь время, свяжись со мной. Я немного беспокоюсь.

Дэнни сразу же выдал ответ: нет проблем — все готово — не могу дождаться — привет! А какого черта? Если удастся выжить, то выставку он осилит (хотя Бог знает, что он на ней представит). Он согревал себя идеей «Говорящих голов». Их создание не займет много времени, и установка тоже. С «Вавилоном II» придется повозиться, со всем остальным тоже. Но главное — выжить.

Следующее сообщение было от родителей. Они вернулись в Мэн. Где он? Звонили Кейли. Что случилось?!! Мама беспокоится, позвони домой!

Дэнни нажал опцию «ОТВЕТ» и послал им записку, которая должна была как-то успокоить. В детали не вдавался.

Рад, что вы вернулись домой! Скоро увидимся. Нет причин для беспокойства. Я работаю, готовлюсь к выставке. Очень люблю вас.

Дэнни.

В третьем сообщении был скулеж от Айана, объявляющего, что Дэнни уволен. Ему удалось подавить искушение остроумно ответить, и он просто извинился за долгое отсутствие и пообещал объяснить все, когда вернется.

Задумался, не отправить ли сообщение Кейли, но решил, что бесполезно. Она поступит с ним так же, как он с этим спамом. То есть немедленно сотрет.

Он послал сообщение в Догубейязит, своему благодетелю Салиму. Снова поблагодарил и пожелал ему и семье всяческого благополучия. Когда-нибудь он обязательно отплатит этому человеку достойным образом.

Теперь осталось убить еще час, а делать особенно было нечего. Через два дня Зебек встретится в Цюрихе со старейшинами иезидов, и это будет означать конец. Мунир получит отчет Дэнни после этой встречи. Да и он ничего не даст в любом случае, Дэнни был уверен. Там только слова, а старейшинам необходимы доказательства. А так они воспримут это как клевету на живого бога, воплощение тавуса. Доказательства существуют, но где? Терио и Барзан проделали большую работу, добыли образец древесины от санджака в подземном городе. С помошью Ролваага им удалось почти определенно задокументировать подделку, но все трое мертвы. И послание Дэнни… оно ведь тоже мертвое.

Где-то что-то сохранилось, думал он. В каком-нибудь шкафу в Норвегии. Или в компьютере Ролваага. Нет, Зебек об этом позаботился, так же как и насчет Терио.

В кабинку сунул голову парень в футболке с рок-группой «Бен Фолдс файв».

— Не нужно чего?

— Нет, у меня все в порядке, — рассеянно ответил Дэнни.

— Если что-нибудь понадобится, крикните.

Он откинулся на спинку кресла, поворачивая его то в одну, то в другую сторону. Вспоминал, что рассказал Реми Барзан. Они с Терио ждали письменного отчета Ролваага о возрасте образца древесины, взятого с санджака. Терио удалось поговорить с Ролваагом по телефону, и тот вкратце рассказал о том, что обнаружил. После чего Терио написал письмо в холдинг «Тавус», предлагая встретиться и обсудить подлинность санджака. Письмо попало к Паулине и было передано Зебеку, который спешно организовал убийство Терио.

Но знал ли Ролвааг об этом убийстве? Наверное, нет. Тело Терио обнаружили через несколько недель после погребения заживо. А Ролвааг продолжал работу и завершил отчет. Потом отправил клиенту письмо или сообщение по электронной почте. Но ведь почта не перестает приходить к человеку даже после смерти, в том числе и электронная. Провайдер отключит Интернет, если на вашем счете не будет денег, но не раньше. А некоторые, насколько Дэнни знал, еще какое-то время продолжают обслуживать клиентов в кредит. Дэнни подозревал, что в университетах вообще проверка финансового состояния местных пользователей производится раз в год, если вообще такое случается. Значит, доказательство, необходимое сейчас Дэнни (отчет Ролваага), вероятно, находится где-то в сервере.

* * *
Пять минут ушло у него, чтобы найти данные по электронной почте Терио в университете Джорджа Мейсона. Он вышел на сайт университета, отыскал философский факультет, кафедру истории религии и быстро обнаружил то, что нужно: все данные о Кристиане Терио. Фотографии, краткая биография, список публикаций и программы курсов, которые он планировал читать осенью. А также адрес его электронной почты c.terio@gmu.edu.

Дэнни помнил, что большинство университетов имеют многозвенную серверную систему с доступом через Теленет. Он запросил в соответствующем сайте сети информацию об онлайновой регистрации и вскоре был соединен с веб-мастером[119], вежливой молодой женщиной. Она приняла его объяснение насчет того, что он свободный журналист, хочет написать статью о серверах сети, и рассказала все о серверах университета Джорджа Мейсона. Их было четыре («пока четыре, но мы растем!»), которые названы именами различных выдающихся деятелей: Мэдисон, Джефферсон, Адамс и Хейл.

Он загрузился в Теленет и попытал счастья на каждом, пока наконец не соединился с Терио в сервере «Адамс». И вот тогда система запросила пароль. Курсор — серый квадратик на черном фоне — терпеливо помигивал.

Из разговоров с технарями в «Ассоциации Феллнер» Дэнни было известно, что около девяноста процентов компьютерных пользователей в качестве пароля используют слово «пароль». Он напечатал «пароль» — и тут же отклик: «пароль указан неверно».

Ладно, значит, Терио был паршивой овцой в стаде и придумал нечто оригинальное. Что обычно люди придумывают для пароля? Кличку домашнего животного, имя ребенка или жены. Так поступают девяносто процентов из оставшихся десяти (по словам крупного эксперта по компьютерам «Ассоциации Феллнер» Боба Лабраска). Но профессор Терио не был женат, не имел детей и домашних животных.

В поисках ключа Дэнни снова прочитал краткую биографию профессора. Ввел дату рождения: 14-10-60. Отклик: «пароль указан неверно». Тогда колледж, где Терио делал дипломную работу: «Джорджтаун», — «пароль указан неверно».

Он попробовал еще несколько вариантов и перешел к словам, которые могли занимать в лексиконе Терио особое место: «мани, зороастр, шейхади, иезид, павлин, санджак, Месопотамия, аватар…» Безнадежно. Даже если случайно угадать нужное слово, Терио мог записать его задом наперед, или добавить "1". Ведь Дэнни об этом человеке почти ничего не знал.

«Луималь» — «пароль указан неверно», «нейтрино» — «пароль указан неверно», «нейтрино 1» — «пароль указан неверно».

* * *
Терио мог придумать, что угодно. Например, какой-нибудь умный пароль, который никому в здравом уме не придет в голову, например «ljq3%7tf0». Мимо.

Конечно, можно разгадать любой пароль. Лабраска со смехом утверждал, будто все пароли бесполезны, и если у тебя есть соответствующий компьютер и нужная программа, то в конце концов ты это сделаешь. Да, но не таким способом, как Дэнни, вводя слова наугад. Потребуется сто тысяч лет. Это ведь как в немецкой сказке. Угадай имя карлика. А того звали Румпельштилскин. Девушка из сказки угадала, но Дэнни не помнил, как ей удалось. Очевидно, она располагала какой-то конфиденциальной информацией.

Грустно вздохнув, Дэнни откинулся на спинку кресла и начал вращаться направо-налево, уставившись в потолок, выложенный акустической плиткой. Тупик, из которого нет способа выбраться. А шейх Мунир, по словам убитого внука, не станет верить словам. Он потребует доказательств.

Закрыв глаза, Дэнни искал в памяти еще что-нибудь о Терио.

«полный полумесяц» — «пароль указан неверно».

Он вспомнил разговоры с отцом Инцаги, довольно близким другом Терио.

«инцаги» — «пароль указан неверно».

Священник удивился, узнав о «самоубийстве» Терио, поскольку тот был человеком веселым и любил жизнь.

«неполный полумесяц» — «пароль указан неверно»,

«ларри» — «пароль указан неверно».

«мо» — «пароль указан неверно»,

«кудрявый» — «пароль указан неверно»[120].

«Остановись, — говорил себе Дэнни. — Ты напрасно тратишь деньги».

А если у Терио было своеобразное чувство юмора?

«shemp»[121] — «пароль указан неверно».

Кажется, Инцаги упоминал о какой-то странной шутке, которая нравилась Терио. Игра слов, каламбур. Дэнни задумался. Что-то вроде Румпельштилскина, из детского стишка. И вспомнил.

«брикли, бракли, Терио» — «пароль указан неверно».

Дэнни попробовал напечатать все слитно, но получил тот же результат. Он пригладил ладонью волосы (они уже были достаточно длинными) и уставился на экран. Терио — это, конечно, неправильно. Должен быть какой-то каламбур, делающий это забавным. Но какой? В стишке говорилось о прохожем.

Дэнни сидел перед монитором, не сводя взгляда с мигающего курсора, и вдруг тихо нараспев продекламировал:

Брикли, бракли, чудеса,
Свинка скачет в небеса.
Но прохожий в шляпе черной
Цап ее — какой проворный! —
Брикли, бракли, чудеса[122].
Прохожий. Брикли. Бракли. Какие, к черту, брикли?

Он напечатал:

«прохожий» — «пароль указан неверно».

«нопрохожий» — «пароль указан неверно»,

«прохожийвшляпечерной»

И мгновенно экран заполнил длинный список сообщений электронной почты. Сердце Дэнни встрепенулось, когда он увидел, что сообщения приходили почти два месяца.

Быстро просмотрел аккуратные колонки «Отправитель», «Дата», «Объем» и «Тема». Выяснилось, что профессору поступило более сотни сообщений, которые он не прочитал, и, наверное, тысяча других — их он прочитал, однако не стер. Терио использовал университетский сервер в качестве онлайнового шкафчика для хранения документов.

Дэнни читал заголовки. Большинство сообщений не имели к теме никакого отношения. Межкафедральная переписка, вопросы студентов и прочее. Но скоро обнаружил то, что искал.

Отправитель:

О. Ролвааг 7-22-01 7к Образец из Невазира

Дэнни щелкнул мышью.

Уважаемый м-р Терио!

Из лаборатории «Альфа аналитикс» пришли результаты углеродного анализа. К ним я присовокупил результаты сравнения годичных колец, которые мы сделали в нашей лаборатории. Вывод: возраст данного образца составляет не более 111 лет.

Я полагаю, что данный стограммовый образец кедрового дерева скорее всего моложе. Если желаете, мы проведем еще анализы и установим возраст точнее. Но на это потребуется определенное время и, соответственно, все будет стоить дороже. Поскольку вас интересовало лишь, действительно ли возраст данного образца 800 лет, мы временно приостановили работу и ждем дальнейших указаний.

Громкоговоритель захрипел, и Дэнни услышал, что объявляют посадку на его рейс. Надо было идти, но он не отрывал взгляда от монитора.

Образец вырезан из дерева, прекратившего рост между 1890 и 1920 г. Предварительный анализ показал, что дерево росло в Йемене.

Приложения к данному сообщению:

1) Компилированный пакет сравнения годичных колец, результаты сканирования компьютерной корреляции и описание нашей методики проведения испытаний.

2) Диаграмма цифрового фотоанализа с пояснениями, понятными неспециалистам.

3) Отчет лаборатории фирмы «Альфа аналитикс», включающий информацию о калибровке календаря, методе предварительной обработки, краткое описание процедуры анализа (в данном случае техника AMS) и заключение лаборатории.

Полный счет-фактура будет выслан на ваш офис обычной почтой.

Уточнить возраст образца можно с помощью радиометрического тестирования. Но на данный момент результаты анализа годовых колец и AMS совпадают в допустимом диапазоне погрешностей, что исключает возможность того, что образец имеет заявленный вначале возраст. В соответствии с этим мы не видим причин для продолжения тестирования, если только результаты анализов не требуется представлять в суд. (В случаях, когда нужно представлять доказательства в суд или подтверждать подлинность антиквариата, то чем больше экспертиз и анализов, тем лучше!)

Тем не менее, если вы пожелаете уточнить возраст образца, мы остаемся к вашим услугам. (NB: При этом в результате анализов образец будет разрушен. Пожалуйста, сообщите ваши соображения по данномуповоду.)

Наконец, относительно судебных дел. Довольно часто возраст того или иного антиквариата приходится доказывать и оспаривать в суде. В этой связи вам полезно будет знать, что фирма «Альфа аналитикс» может обеспечить присутствие в суде опытного свидетеля-эксперта по технике углеродного анализа. Если понадобятся аналогичные свидетельства в суде по поводу анализа годичных колец, я тоже могу выступить в качестве эксперта-свидетеля (за 1400 долларов США в день плюс расходы).

После получения указаний я отправлю в ваш офис отпечатанный текст отчета вместе с образцом.

— Пассажиров рейса «Юнайтед эрлайнс» один-шестьдесят-один до аэропорта Даллеса, Вашингтон, просьба пройти на посадку к выходу номер двадцать. Пассажиров рейса «Юнайтед эрлайнс» один-шестьдесят-один…

Дайте мне знать, будете ли вы использовать ваш личный номер счета (или вашего института) для оплаты курьера.

Всего вам доброго,

Оле Ролвааг, доктор философии.

Дэнни глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла. Доказательства преступления Зебека были перед ним на экране монитора. Что теперь? Он переписал файл на дискету и отпечатал текст на принтере, чтобы внимательно прочитать в полете. На каждой странице сверху было написано:

«Осло, Научно-исследовательский институт — Месопотамский дендрохронологический проект.

„Образец из Невазира“».

На трех листах изложены результаты углеродного анализа образца, взятого с санджака, еще на трех — результаты дендрокалибровки по годичным кольцам.

Все это выглядело достаточно солидно. Конечно, было бы лучше, если бы в отчете утверждалось, что образец имеет возраст ровно 82 года, но в любом случае данный образец дерева не имеет никакого отношения к санджаку шейха Ади, который вырезал его около 1200 года.

Громкоговоритель аэропорта хрипел возмущением, посадку на рейс Дэнни объявляли в третий раз. Он вскочил, аккуратно сложил бумаги и отправился рассчитаться с парнем в футболке с рок-группой «Бон Фолдс файв».

Давая сдачу, тот посмотрел на пачку листов.

— Может, возьмете это? — Он показал Дэнни плотный конверт с логотипом аэропорта. Дэнни поблагодарил, сунул туда бумаги и двинулся к выходу номер двадцать три.

Через минуту, запыхавшийся, он был уже там. Проверяющая билеты девушка улыбнулась и так напоминала ему Кейли, что у него закололо сердце. Однако ее улыбка сменилась недовольной гримасой.

— Это вы, — сказала она, компостируя билет. — Последний пассажир. Я только вас и жду. — Она протянула ему билет. — Вы всегда приходите в последний момент?

— Да, вы совершенно правы, — ответил Дэнни. — Так получается, что я всегда поспеваю в самое последнее мгновение.

Глава 23

«Боинг-747» парил над просторами Америки, а Дэнни сидел в кресле с бокалом красного вина, уставившись невидящим взглядом в иллюминатор. Наступила полночь, но, когда под крыльями самолета проносились города, в чернильной тьме вспыхивали огни.

В салоне было мало пассажиров. Дэнни находился в своем ряду один, пытаясь вспомнить, что говорил Реми Барзан о сборе старейшин в Цюрихе. Это было совещание совета директоров холдинга «Тавус», но поскольку все директора являлись старейшинами иезидских кланов, то оно называлось «шура». Реми сказал, что совещание откроется через восемь дней. В отеле «У озера». Но сколько времени прошло с тех пор, как Реми Барзан сообщил, что встреча состоится «через восемь дней»? Шесть дней? Семь? Пять? Это важно. Если встреча уже состоялась, то лететь туда с отчетом Ролваага бесполезно.

Дэнни глотнул вина и попытался вспомнить. Это были последние слова Реми перед тем, как началась стрельба. «Встреча старейшин намечена в Цюрихе через восемь дней».

Итак, первый день — я встретил Салима. Второй — поездка, вначале на грузовике, потом на двух автобусах до Анкары. Третий — ночь в отеле в Анкаре и перелет в Вашингтон. Затем я провел ночь в доме родителей (все тот же день), и перелет в Калифорнию на следующий. Значит, сколько всего прошло дней? Четыре, считая ночь в отеле в пригороде Сан-Франциско. Сегодняшний день — пятый, хотя «сегодня» — это уже вчера, потому что сейчас второй час ночи.

Итак, сегодня начало шестого дня, а встреча состоится… завтра. Я успеваю. В аэропорту Даллеса мы должны приземлиться около девяти. В два или три часа дня я уже пересеку Атлантику и приземлюсь в Цюрихе рано утром на седьмой день. День встречи.

Дэнни удовлетворенно кивнул, допил вино и поставил бокал на поднос. Выключил свет над головой, натянул одеяло на грудь, прислонил голову к иллюминатору.

«Пойду до конца. А там будь что будет».

* * *
Найти в аэровокзале Цюриха стойку информации не составило труда. Над ней висел гигантский восклицательный знак. Улыбчивая брюнетка, говорившая по-английски лучше, чем Дэнни, сообщила, что самый удобный способ добраться до города — поездом.

— Спуститесь по эскалатору. Поезда на Хауптбанхоф отходят каждые двенадцать минут. Это главный вокзал. — Она сверилась с расписанием. — Ближайший поезд отправляется в девять ноль четыре с пятой платформы, следующий — в девять шестнадцать с третьей. На вокзальной площади можно взять такси или пройтись пешком, если у вас не много багажа. Могу я спросить, где вы предполагаете остановиться?

— В отеле «У озера».

Она окинула взглядом его футболку, джинсы и удивленно вскинула тонкие брови.

— Это очень хороший отель. Вы будете передавать информацию о прибытии? Потому что обычно он обеспечивает своих гостей транспортом.

— Нет, — ответил Дэнни. — Я очень тороплюсь.

С ее лица не сходило удивленное выражение.

— От вокзала до отеля примерно километр по Банхофштрассе. — Она развернула туристскую карту, разложила на столе, чтобы Дэнни мог видеть, и показала маршрут.

Он успел на поезд девять ноль четыре, поднялся в верхний салон второго класса, чтобы полюбоваться красотами Швейцарии. Все оказалось совсем не таким, как он представлял. Не было ни коров, ни Альп, ни лыжников, ни блондинок с украшениями в волосах. Поезд проносился мимо солидных домов с густыми садами. Ближе к городу их сменили жилые кварталы, отгороженные от железнодорожного полотна стенами, сплошь исписанными яркими граффити с большим количеством картинок.

И климат в Швейцарии оказался не таким, как воображал Дэнни. Он вышел из здания вокзала во влажную, знойную духоту. Сероватое небо слегка подрагивало, готовое вот-вот взорваться. Если бы не надписи вокруг, можно подумать, что это не Цюрих, а Флорида.

На Банхофштрассе было оживленно. Дорогие магазины, банки, офисы. Мимо Дэнни со свистом проносились трамваи. Двенадцать кварталов он прошел примерно за двенадцать минут и оказался на Борзенштрассе. Рядом по Цюрихскому озеру двигался пассажирский паром на фоне поросших хвойными деревьями гор, похожих на театральные декорации.

Свернув направо, Дэнни неожиданно обнаружил райский уголок. Отель «У озера» — величественное здание из белого камня — располагался в парке в квартале от озера. Над центральным коньком колыхались три флага. Средний — белый крест на красном фоне — был знаком ему, как швейцарский складной нож. У входа на подъездную дорожку дежурил человек в униформе. Они обменялись улыбками, и Дэнни направился к двери, но в последнюю секунду передумал и свернул во дворик, в кафе. Постоял там немного, пытаясь успокоиться.

Дворик затеняли два огромных дерева неизвестной породы. За столиками под белыми зонтами сидели несколько человек, почти все азиаты, за исключением троих мужчин в костюмах для гольфа. Сумки с принадлежностями лежали рядом на стульях. И азиаты, и игроки в гольф (очевидно, англичане) в очень дорогих костюмах.

— Скоро тут польет как из ведра, — объявил один из англичан. — Передавали по радио.

В задней части дворика в саду журчал фонтан в форме лиры, в которой струны формировали тонкие, как проволока, струи воды. Перед Дэнни возник официант с перекинутой через руку белой салфеткой и бодрым театральным голосом осведомился:

— Чем могу быть полезен, сэр?

Неужели так заметно, что я американец, удивился Дэнни и ответил:

— Спасибо. Пока ничего не нужно. — Он улыбнулся и направился к вестибюлю.

За регистрационной стойкой стояла женщина среднего возраста в кружевной блузке. Она посмотрела на него поверх очков и дала на каждый вопрос четкий ответ.

— Совещание холдинга «Тавус» намечено на четыре часа. В зале «Винтерхур». Третий этаж. Герр Барзан действительно зарегистрировался, но в данный момент отсутствует. Не желаете оставить записку?

— Да.

Она улыбнулась и предложила стандартный лист почтовой бумаги с символикой отеля вместе с соответствующим конвертом и белой ручкой. Дэнни встал за антикварный секретер с бордовой кожаной вставкой и написал:

«Мистер Барзан».

Но правильно ли так обращаться к шейху? Пожал плечами и продолжил:

«У меня для вас срочная информация, с которой вы должны ознакомиться до совещания холдинга „Тавус“».

Он задумался, не зная, следует ли вдаваться в детали.

«Ваш внук, который стал моим другом, хотя мы были знакомы всего несколько дней, зверски убит. Сегодня в четыре часа вы встретитесь с его убийцей. Реми успел сообщить мне о своих попытках доказать, что санджак фальшивый. Говорил, что вы требуете доказательств».

Дэнни размышлял, какой контакт предложить Муниру. Ведь он еще не устроился в отеле, и у него нет мобильного телефона. В таком случае самое лучшее — назвать время, когда он позвонит. Дэнни посмотрел на часы, но они показывали вашингтонское время, то есть на четыре часа раньше. Или на шесть? Он повернулся к стойке взглянуть на стенные часы и… увидел красавицу Паулину. Она не сводила с него своих прекрасных карих глаз. Так, наверное, пантера изучает свою жертву.

Они простояли очень долго. Наконец Паулина, постукивая каблучками по плиточному полу, поспешно направилась к лифтам, где спиной к вестибюлю стоял Меченый.

Дэнни только сейчас заметил его и ринулся в противоположную сторону. Быстро прошагал через дворик, миновал фонтан-лиру, а потом побежал и вскоре оказался на берегу канала. Свернул налево. Вышел на Тальштрассе, лавируя между трамваями, и скрылся в небольшом парке за киоском с напитками и чипсами. Обернувшись, он увидел Меченого, который находился примерно в пятидесяти метрах на Банхофштрассе, озираясь.

Надо попасть на оживленную улицу на той стороне реки Лиммат. Если удастся пересечь незаметно мост, то тогда нетрудно затеряться в толпе. Но он поступил иначе. Встал в очередь за итальянским мороженым, стянул с себя футболку и сунул в рюкзак. Паулина и головорезы будут искать в толпе красную футболку, а не белую, в которую он переоделся. Подняв голову, Дэнни увидел, что к Меченому присоединился второй. Они стояли у фотомагазина, внимательно оглядывая Банхофштрассе. Неподалеку Паулина разговаривала по мобильному.

Дэнни глубоко вздохнул, развернулся и медленно двинулся к многолюдной площади. Справа было Цюрихское озеро, слева — река Лиммат. Если приспичит, то можно перепрыгнуть ограждение и присоединиться к лебедям.

Переход через недлинный мост, казалось, длился вечно. Как и тогда, в Риме, самым сложным было постоянно держаться к головорезам спиной. Не оглядываться, не знать, где они. Впрочем, Дэнни был уверен, что если кто-нибудь из них его заметит, то позовет других и он услышит. Тогда придется припустить изо всех сил.

А если Меченый уже увидел его на мосту, ничего не сказал остальным, а просто пошел следом? В этом случае смерть неизбежна. Нож под ребро. Пуля в голову. Рука на шее и быстрый рывок с поворотом.

Пора перейти на спортивную ходьбу, подумал Дэнни и замедлил шаг. Он чувствовал взгляд на спине, словно кто-то его слегка подталкивал вперед.

Наконец мост удалось преодолеть. С колотящимся сердцем Дэнни пересек площадь и свернул на узкую улочку, где тоже были магазины и рестораны, поднялся по эстакаде в небольшой парк на берегу реки. В центре работал круглый фонтан — три льва, извергающие потоки воды. В фонтане мыла термос девушка с длинными белокурыми волосами. Посмотрела на Дэнни и нахмурилась. «Это, наверное, потому, что я запыхался», — решил он. Но оказывается, просто начался дождь. Первые несколько капель были редкие и крупные и почти его не задевали, но вскоре грянул ливень. Люди кинулись в укрытия. Дэнни нырнул на свободное место под навес. Дождь мигом наполнил сточные канавы, и вся улица превратилась в сплошной поток.

Необходимо поскорее попасть в отель, откуда можно позвонить. Записка, которую он начал писать Муниру, лежала смятая в кармане. Нужно позвонить старику и попытаться встретиться. Итак, отель. Но какой? Дэнни вгляделся в серую стену ливня. Надо перебраться в другую часть города, ведь здесь можно неожиданно столкнуться со «знакомыми».

Когда дождь стих, Дэнни сразу двинулся вслед за потоками воды вниз, повернул за угол, на широкую оживленную улицу, где люди стояли под зонтиками на трамвайной остановке. Он успел сесть в переполненный прицепной вагон номера 23. Осмотрелся. Это хорошо, что переполнен. Кондуктора не было. Никто из пассажиров не суетился, чтобы заплатить. Наверное, здесь так положено.

На полу подрагивали лужи, окна запотели. Вскоре трамвай прибыл на сложный перекресток, где сходилось много маршрутов. Объявили: «Бельвью плац». В раскрытую дверь Дэнни увидел огромное колесо обозрения у озера и вышел. Он пересел в другой трамвай, номер 4. Вгляделся в окно, не видно ли Паулину и остальных. Когда трамвай отъехал, ему показалось, что вдоль реки идет Меченый, промокший насквозь. Нет, не он.

Через десять минут Дэнни был в каком-то жилом районе. Посмотрел на табличку на углу: «Зеефельдштрассе». Магазины здесь были попроще, не для туристов. Он миновал хозяйственный, канцтоваров, диетпродуктов, парикмахерскую, туристическое бюро, два или три магазина одежды. Дальше располагался оружейный магазин, на витрине красовались арбалеты, ружья и ножи. Манекен в камуфляже целился из ружья в чучело медведя.

Он шел дальше. Кабинет массажиста. Парикмахерская. Магазин фен-шуй. Миновал три длиннющих квартала и уже хотел повернуть назад, но заметил вывеску отеля «Зеефельд».

Дэнни осведомился у портье, великолепной блондинки с длинными серебряными серьгами, есть ли свободные номера, и получил бодрый ответ:

— Конечно.

Она стукнула пару раз по клавишам компьютера и пожаловалась на погоду.

— У нас сейчас жуткая жара. И так по всей Швейцарии. — Девушка протянула ему карточку-ключ и понимающе улыбнулась. — Полагаю, вы не из тех американцев, которые не могут жить без кондиционера?

Дэнни кивнул. Он не из таких.

Его номер на третьем этаже представлял собой ультрасовременную кабинку. Все полированное — дерево, хром, — и все черно-белое. Жарко, как в пекле. Дэнни сдвинул шторы у застекленной двери, ведущей на маленький балкончик, выходящий на Зеефельдштрассе. Оказалось, что открыть дверь не просто. Механизм управления был, видимо, таким же сложным, как швейцарские часы. Согнувшись над ним, как взломщик сейфов, истекая потом, Дэнни провозился пять минут, пока наконец дверь рывком не распахнулась и в комнату ворвался поток влажного воздуха.

Дэнни снял трубку и попросил телефонистку соединить его с отелем «У озера». В номере Мунира Барзана зазвонил телефон. После шестого гудка автоответчик предложил оставить для гостя сообщение. Дэнни повесил трубку.

Итак, ситуация драматическим образом изменилась. Теперь, когда он засветился перед Паулиной, проникнуть на совещание холдинга «Тавус» едва ли возможно. Зебек наверняка уже поставил людей в вестибюле и у всех дверей. Какую тут можно проявить хитрость?

«И все же у меня есть перед ним преимущество, — решил Дэнни. — Он не знает, что я все знаю. И уж разумеется, самый крупный мой успех — взлом сервера электронной почты Терио и отчет Ролваага. Впрочем, это не имеет значения. Зебеку и знать ничего не нужно. Он просто прикажет меня убить, вот и все».

На столике рядом с кроватью часы показывали 12.18. Как встретиться с Муниром до совещания? Дэнни закрыл глаза и вспомнил, что Реми упоминал о каких-то развлечениях дедушки в Цюрихе. Сел, схватил телефонный справочник «Желтые страницы» и обнаружил, что он на немецком или на швейцарском немецком. Разницы никакой, потому что он все равно ничего не понимал. Может, попросить помочь девушку-портье? Неожиданно Дэнни сообразил, что такие понятия, как «гольф», «диско», «эскорт-сервис», не требуют перевода.

В справочнике по нужной теме было указано около тридцати номеров телефонов. Пришлось начать по списку. Вскоре оказалось, что беспокоился Дэнни по поводу языковой проблемы напрасно. Сотрудники «эскорта» обслуживали в основном бизнесменов-иностранцев, приехавших в Цюрих на несколько дней. Сделав пару звонков, он понял, что женщины, которые ему отвечали, говорят по-испански, по-русски и даже по-японски. А уж английским все владели свободно.

Дэнни представлялся личным секретарем Мунира Барзана и заявлял, что ему необходимо срочно с ним побеседовать, поскольку дело не терпит отлагательства. Женщины были очень любезны, но быстро заканчивали разговор. Он уже позвонил в десяток мест — и все безрезультатно. Наконец хриплоголосая мадам все прояснила.

— Вы напрасно теряете время, — сказала она.

— Почему?

Дама весело рассмеялась.

— Во-первых, если бы вы действительно были личным секретарем этого человека, то именно на вас лежала бы обязанность организовывать для него подобного рода дела. Разве не так?

— Верно, но…

— А во-вторых, — продолжила она, подавив смех, — наивно звонить сюда и просить позвать кого-нибудь из клиентов к телефону. Вы думали, вам сейчас скажут: «Не кладите трубку, он уже заканчивает с Еленой»?

— Вы правы, — признался Дэнни, — это глупо, но мне действительно нужно отыскать Мунира Барзана. У него серьезные неприятности.

— Это чувствуется по вашему тону. Позвольте мне у вас кое-что спросить, — произнесла дама.

— Пожалуйста.

— Джентльмен, которого вы ищете, араб или африканец?

— Это имеет значение?

— В «эскорте» существует определенная специализация.

— Он курд.

— Насчет курдов не знаю. Но есть два заведения, очень популярные у клиентов со Среднего Востока. «Тайская безделушка» и «Маленькая черная книга». Просто оставьте сообщение, чтобы человек срочно вам позвонил.

— Спасибо за добрый совет, — поблагодарил Дэнни.

— Не стоит, — промолвила она. — Надеюсь, вам повезет.

* * *
Дэнни повезло, но он не сумел этим воспользоваться. В час пятнадцать удалось дозвониться до каждого борделя и везде оставить сообщение. Уже давно сказывался эффект разницы во времени, но спать было нельзя. Он позвонил портье узнать, обслуживают ли клиентов в номерах, и получил отрицательный ответ. Пошел в ванную, умыл лицо холодной водой. Помогло, но всего на пару минут, после чего он снова стал клевать носом. Дэнни пытался сообразить, как добраться до Мунира — ведь в его распоряжении чуть более двух часов. Он вспомнил тело Инцаги, распростертое на мостовой, гибель Реми Барзана, рассказ Манцигера о Серой слизи. Мозг был настолько затуманен, что не мог породить ни единой идеи. Наконец Дэнни встрепенулся. Нужно выпить кофе, он поможет. В конце квартала есть кафе.

Там был только эспрессо. Но не важно, пробежка и запах кофе уже взбодрили Дэнни. Он заказал тройной на вынос и ринулся обратно в отель с бумажным стаканчиком, обжигающим пальцы.

Он отсутствовал пять минут, но за это время кое-что произошло. На телефоне мигала красная лампочка. Бормоча проклятия, Дэнни нажал кнопку воспроизведения сообщения и услышал низкий голос Мунира: «Это Мунир Барзан. Я получил сообщение, но вас не было на месте. Я живу в отеле „У озера“, однако сегодня весь день у меня занят. Если это срочно, можете связаться со мной вечером». Сообщение было передано в двенадцать сорок пять.

Дэнни осознал, что Мунир звонил, когда он еще обзванивал офисы «эскорта». Видимо, телефонная система отеля не включила режим ожидания звонка, поэтому сработал автоответчик. На мгновение Дэнни почувствовал облегчение, что причиной провала явилась не его пробежка за кофе, а потом пришел в ярость. Швырнул трубку на телефон и выскочил на балкон.

— Будь оно все проклято!

Он проиграл.

Дэнни упал на постель и уставился в белый потолок, ощущая себя избитым дубиной. Что теперь? Внизу под балконом прогремел трамвай. В коридоре беседовали женщины на языке, который он не смог определить. Одна рассмеялась, и ее веселье было таким искренним, что он почувствовал себя еще хуже.

Наконец Дэнни набрался смелости позвонить в отель «У озера», но Барзана в номере не было. Он сел на край постели, обхватив голову руками, все глубже погружаясь в отчаяние. И вдруг его осенило. Он вспомнил оружейный магазин, который попался по пути в отель, — там в витрине стоял манекен в камуфляже.

«А что мне мешает это сделать? Потратил пенни, так потрать и фунт, как говорят англичане. Какого черта? Ведь я в любом случае уже почти мертвец».

В десятом классе ему очень нравилась Холли Сакстон. Девочка очень симпатичная, но невозможная интеллектуалка. Чтобы как-то подняться до ее уровня, Дэнни стал членом дискуссионного клуба, где она была звездой. Никаких особенных успехов он не достиг ни в отношениях с Холли, ни в клубе и, казалось, вообще забыл об этом. Но сейчас неожиданно вспомнил дискуссию о проблемах частного владения оружием.

Однажды ему выпало там защищать позиции Национальной стрелковой ассоциации, согласно которым ограничение прав граждан на приобретение и хранение оружия никак не повлияет на статистику преступности. Одним из основных его доводов были законы об оружии, принятые в Швейцарии, потому что в этой стране почти не существовало никаких ограничений на приобретение оружия и практически отсутствовали тяжкие преступления. Процент убийств, совершаемых в Швейцарии, был ниже, чем в Англии, Канаде и Японии, где существует очень строгий контроль за оружием.

Швейцарцам, как и американцам, удалось завоевать независимость в войне, в которой участвовали народные массы. С тех пор эта страна во всех военных конфликтах сохраняла строгий нейтралитет, но по-прежнему все были вооружены, чтобы отбить охоту у желающих вторгнуться на их территорию.

В Швейцарии существует всеобщая воинская повинность для мужчин. Каждый мужчина в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, находящийся в запасе, имеет право (это считается желательным) хранить дома боевое оружие. Дэнни вспомнил даже, что это был автомат «Штурмгевер-90».

Единственным огнестрельным оружием, на которое требовалось специальное разрешение, были крупнокалиберные пистолеты и автоматы, но и на них такое разрешение можно было легко получить. А всякие дробовики вообще не фигурировали в списке огнестрельного оружия. Купить охотничье ружье двенадцатого калибра так же просто, как тостер. То же самое и полуавтоматическое ружье. Соседи Швейцарии неоднократно пытались оказать давление, чтобы там приняли законы, регулирующие продажу оружия хотя бы иностранцам, но проекты данных законов неизменно проваливало мощное парламентское лобби Национальной стрелковой ассоциации. Так что Дэнни мог сейчас пройти несколько кварталов и купить любую пушку, какую захочет.

Проблема состояла в том, что он не умел обращаться с оружием. Настоящий пистолет держал в руках лишь однажды, на вилле, но заряженный и готовый к стрельбе. Нужно только нажать на спуск. А что делать, например, с ружьем, не говоря уже об автомате, он понятия не имел.

В его семье не было охотников, даже среди двоюродных братьев. Это считалось не совсем обычным, поскольку почти в каждой американской семье имелся по крайней мере один спятивший дядюшка-холостяк, который учит племянников стрелять и привозит на День благодарения дичь.

Вот Кейли — другое дело. Она умела стрелять, как заправский ковбой. В детстве, когда Дэнни отрабатывал во дворе технику вождения мяча и всякие финты, она в Черных горах стреляла гремучих змей и преуспела в этом.

«И все же, — подумал он, — неужели это так трудно? Просто прицелься и стреляй. Ведь я прикончил того бандита на вилле. Здорово получилось. А вдруг я прирожденный убийца, как герой Вуди Харрельсона в фильме Оливера Стоуна?»

Нет, конечно, он таким не был.

Но сейчас все решить можно только с помощью оружия. Как поется в одном блюзе: «Если мне не поможет разобраться с этим пистолет, я не разберусь вообще…»

Дэнни попытался позвонить в отель «У озера» в последний раз. Мунир не отвечал. Он поднялся, сделал пару дыхательных упражнений, затем закрыл за собой дверь, быстро спустился по лестнице в вестибюль. Через несколько минут Дэнни стоял у прилавка магазина, который назывался «Вильгельм Телль — арсенал охотников».

Продавцу было лет пятьдесят. Лицо одутловатое, с красными прожилками, глаза проницательные, голубые. В левом ухе серьга в форме эдельвейса.

— Bitte, — произнес он.

— Мне надо оружие, — сказал Дэнни, подчеркнув свои намерения энергичным жестом.

Продавец вскинул брови и улыбнулся.

— Как видите, вы в нужном месте. Какого рода оружие?

Необходимо что-то впечатляющее, подумал Дэнни, чтобы нагнать на них страху.

— Например, вот это. — Он показал на изящную черную вещицу. Вроде с такой штуковиной Шварценеггер вошел в бар байкеров в Сан-Берду.

Ситуация вообще-то уникальная. Ведь здесь любой сумасшедший может идти по улице и заглянуть в магазин, где для него снимут с полки любое смертоносное оружие. Он заплатит деньги и уйдет с ним.

— "Узи"?

— Да.

Продавец кивнул, одобряя выбор Дэнни.

— Великолепное атакующее оружие, легкое и очень надежное. Автомат складывается, что делает его удобным для транспортировки. — Чтобы продемонстрировать, он взял автомат и согнул ложе к дулу.

— Замечательно, — произнес Дэнни.

— Весит четыре с половиной килограмма, почти портативный. — Продавец поднял оружие, перебросил с руки на руку. — Рукоятка пистолетная. Обойма вставляется в торце, что удобно для ночной стрельбы.

— Почему? — спросил Дэнни.

— Потому что можно перезаряжать не глядя. Оружие замечательное. — Он положил автомат на прилавок.

— Сколько стоит?

Продавец потянулся за очками, которые висели на шее, и водрузил на переносицу.

— В долларах США?

Дэнни кивнул. Продавец повернулся к небольшому столику за прилавком, где стоял компьютер, стукнул несколько раз по клавишам, подождал и посмотрел на Дэнни.

— Две тысячи двести восемьдесят один доллар.

— Хорошо, беру, — быстро проговорил Дэнни и вытащил бумажник.

Продавец, несомненно, был доволен, но что-то его встревожило. Он вздохнул.

— Но вначале, пожалуйста, предъявите разрешение.

Дэнни нахмурился:

— Разрешение?

— Да. У вас должно быть разрешение.

— С каких это пор?

Продавец пожал плечами.

— Такой порядок существует уже несколько лет. — Заметив на лице клиента разочарование и боясь упустить выгодную продажу, он смягчился. — У вас его нет?

Дэнни развел руками.

— Это подарок тестю на день рождения. Он коллекционер. А я… завтра утром возвращаюсь в Штаты.

— Понимаю.

Они постояли в молчании некоторое время, глядя друг на друга. Наконец Дэнни спросил:

— Есть какой-нибудь способ обойти это препятствие?

Продавец смущенно опустил голову.

— У меня есть паспорт и все остальное, — сказал Дэнни, — так что какие-то сведения обо мне вы можете представить куда надо.

— Да, но мне нужно свидетельство, выданное вашими властями, подтверждающее, что вы не преступник и не сумасшедший.

— Это не проблема. Я передам его вам позднее, по факсу.

Продавец колебался.

— Это, конечно, нарушение правил, но… — Он сделал паузу. — Давайте округлим сумму.

— До двух тысяч пятисот? — уточнил Дэнни.

Продавец пожал плечами.

— Нет, пожалуй, лучше до трех тысяч.

— Хорошо, заверните в подарочную обертку.

Глава 24

Продавец обернул «узи» рельефной пленкой и засунул в картонную коробку, закрепив внутри пенопластовыми уголками. После чего завернул коробку и принадлежности в коричневую бумагу и связал белым шнуром. Пакет мог легко сойти за белье из прачечной.

По пути в отель Дэнни обдумывал план проникновения на совещание холдинга «Тавус». Он собирался доехать до отеля «У озера» на такси, распаковать «узи» в мужском туалете и прорваться на совещание. Больше ничего в голову не приходило. А как пройти в отель? Ведь Зебек наверняка расставит повсюду своих людей. Изменить внешность?

Дэнни быстро поднялся к себе и позвонил Муниру в отель «У озера». Теперь он уже знал номер телефона наизусть. Если бы удалось поговорить со стариком, то они могли бы где-нибудь встретиться. Он бы передал дискету с отчетом Ролваага и успел на ближайший рейс в Штаты. Но Мунир не отвечал.

Итак… чуда не случилось. Теперь все зависело только от Дэнни и его нового друга, мирно лежащего в коробке.

Автомат «узи» поможет попасть на совещание, а вот для проникновения в отель нужно изменить внешность. Дэнни вспомнил, как Реми Барзан отреагировал — точнее, не отреагировал — на прибытие к вилле солдат. Только с началом стрельбы он сообразил, что они пришли по его душу. Дело в том, что когда человек в форме, то обычно люди в первую очередь обращают внимание на нее, а не на человека. К сожалению, форму в отеле «У озера» носил лишь швейцар.

Но были еще англичане, игроки в гольф. Дэнни вспомнил их сумки на стульях во дворике. Сумки с принадлежностями для гольфа! Это же идеальное место, куда можно спрятать автомат. И никто ничего не заподозрит. Как эти люди выглядели? Шляпы с короткими полями, солнечные очки. Замечательно!

Он посмотрел на часы. 2.43. Взял под мышку коробку с «узи», проверил, на месте ли дискета с отчетом норвежского ученого, и сбежал по лестнице в вестибюль.

Блондинка охотно объяснила, где в центре можно купить принадлежности для гольфа.

* * *
— Очень мило, сэр. Для меня просто удовольствие — видеть молодого человека, который предается игре с таким энтузиазмом. — Темноволосый продавец сделал шаг назад и кивнул.

Дэнни ошеломленно рассматривал себя в зеркале примерочной спортивного отдела универмага на Банхофштрассе и не узнавал. Он был в бриджах цвета беж, спортивной рубашке-гольф навыпуск с короткими рукавами. У воротника за одну дужку небрежно повешены новенькие солнечные очки «Рейбэнз». На ногах вязаные гольфы и черно-белые кожаные туфли. Завершали ансамбль шотландская походная шляпа, скрывающая от людских глаз его безобразную прическу, и замшевые гольфовые перчатки, небрежно засунутые в задний карман.

— Что-нибудь еще, сэр? Дождевик? Зонтик?

— Нет, спасибо.

Разумеется, еще сумка для гольфа из влагостойкой ткани «готекс» с желтовато-зеленым отливом. Ручки из воловьей кожи придавали ей вид очень дорогой вещи. Там лежат минимальный набор самых дешевых клюшек в вязаных чехольчиках. Дэнни выбирал сумку так, чтобы там имелись специальные отделения, куда всовывать клюшки. Иначе будет трудно вытаскивать «узи».

— Я, пожалуй, в этом и пойду, — сказал он. — У меня ведь через час первый удар.

— Конечно. А вашу одежду я сейчас запакую. — Продавец взял у Дэнни карту «Виза» и аккуратно сложил его голубые джинсы и футболку в очень элегантную коробку.

Поначалу Дэнни хотел переложить «узи» в примерочной кабинке, но вспомнил, что в крупных универмагах везде поставлены камеры наблюдения. Он подписал корешок чека и вышел.

До отеля «У озера» было недалеко, всего несколько кварталов по Банхофштрассе, но лучше прибыть на такси. Водитель открыл багажник, положил туда сумку для гольфа, рядом поставил коробку с «узи» и распахнул заднюю дверцу для Дэнни.

* * *
Часовые Зебека дежурили у подъездной дорожки отеля. Гаэтано был очень сосредоточен. Он внимательно осмотрел проезжающее такси, скользнул взглядом по Дэнни в темных очках и шотландской шляпе и отвернулся. Остальные тоже не обратили на него внимания. Он вышел из машины, расплатился с таксистом, оставив чаевые, взял сумку с пакетом и не спеша двинулся мимо околачивающегося у двери накачанного итальянца. Проходя мимо стойки регистрации, Дэнни заметил на подставке объявления в позолоченной рамке:

Ежегодное собрание холдинга «Тавус»

фармацевтической фирмы «Новартис» в зале «Винтерур» — L2

в зале «Юнгфрау» 4 дня

2.15 дня

Он направился к полированной дубовой двери туалетной мужской комнаты, вошел и заперся в кабинке. Устроился на сиденье, достал из коробки «узи», вставил обойму. Удовлетворенно кивнул, как бывалый спецназовец в боевике. Вытащил из сумки клюшки и расставил их вдоль стены кабинки. Вложил в сумку автомат, после чего вернул клюшки на место.

В вестибюле Дэнни испытал искушение броситься вперед, но сумел подавить его. Спокойно шагнул к лифту. Рядом встал смуглый мужчина в черном деловом костюме. Казалось, лифт не придет никогда. Дэнни нажимал кнопку вызова снова и снова, ища индикатор, указывающий, на каком этаже находится кабина. Но индикатор отсутствовал. Наконец мягко зазвучали колокольчики, двери раздвинулись, и коридорный выкатил золоченую тележку, наполненную багажом.

Пришлось спуститься на первый этаж. Это заняло примерно минуту, и все это время Дэнни задерживал дыхание. Самопроизвольно. Зазвенели колокольчики, бизнесмен вышел. Двери сомкнулись. Дэнни сделал глубокий вдох.

Итак, вперед.

Его план (если это можно назвать планом) был довольно простым. Выйти на третьем этаже. Выхватить из сумки «узи» и ворваться на совещание. Приказать всем замереть и молчать. Как это делал Брюс Уиллис.

Колокольчики оповестили, что он прибыл на третий этаж. Двери раздвинулись. Прямо напротив лифта спиной к закрытым двойным дверям в зал «Винтерур» сидел Меченый. Они увидели друг друга одновременно, но Меченому все же потребовалось три секунды, чтобы примириться с фактом, что стоящий перед ним пижон и есть тот самый поганый художник, которого уже давно следовало прикончить. Первая секунда ушла на подготовку, вторую он пребывал в шоке, а в третью секунду Меченый вскочил со стула, однако двери лифта закрылись.

Дэнни мгновенно нажал какую-то кнопку. Пришлось снова возвращаться на третий этаж, что было плохо, поскольку он уже спугнул Меченого. Автомат в руках казался чужим и холодным. От него слегка пахло маслом и металлом. В голове Дэнни вихрем проносились мысли. «Что я делаю? Это же безумие! А если они не захотят подчиниться? Значит, начнется смертоубийство? Мне придется убивать!» Автомат был очень тяжелым. Возникло ощущение, что бикфордов шнур уже подожжен и бомба вот-вот взорвется.

Дзинь! Звон колокольчика прозвенел в его голове, как разрыв ручной гранаты. Двери раздвинулись снова. Меченый стоял у двери в зал «Винтерур», разговаривал по мобильному. «Узи» он заметил сразу и замолчал. Потом пробормотал «чао», уронил телефон на пол и поднял руки.

Боковым зрением Дэнни увидел, что к нему с обоих концов коридора бегут те, кто охранял выходы с лестницы. При виде «узи» они замедлили шаг, а затем и вовсе остановились.

— Вперед, в зал! — приказал Дэнни Меченому и остальным используя «узи» в качестве указки. Они безропотно повиновались.

Зебек сидел во главе длинного полированного стола. По бокам расположились девять старейшин иезидов в темных деловых костюмах. В центре красовался кривой кинжал с рукояткой, усыпанной драгоценностями.

— Прошу прощения, — сказал Дэнни, показывая Меченому и остальным отойти в сторону.

Перед каждым из присутствующих стоял бокал с водой, рядом голубая папка и дорогая ручка. На папках золотом вытеснен логотип ХОЛДИНГ «ТАВУС». Перед тремя старейшинами, включая шейха Мунира, стояли ноутбуки.

— Шейх Мунир, — произнес Дэнни, — я пришел поговорить с вами.

— Вызови охрану! — крикнул Зебек красавице Паулине. Она потянулась к телефону.

— Сиди, дурочка, смирно, — усмехнулся Дэнни, — если не хочешь, чтобы я перебил тебе руки. И не поглядывай на сумочку. Если полезешь за пистолетом, получишь пулю в голову. Поняла?

Она обиженно надула губки и сложила руки на коленях.

Один из старейшин задал Муниру какой-то вопрос. Тот отрицательно покачал головой и повернулся к Дэнни.

— Разве мы знакомы?

— Я приходил к вам в Узельюрте. Помните? Пару недель назад.

Краем глаза Дэнни увидел, что Меченый подбирается ближе, и взмахнул автоматом. Тот замер. Дэнни повернулся к Муниру и снял шляпу.

— Потом по вашему приказанию меня похитили и привезли к Реми. Вспомните, пожалуйста.

Мунир вгляделся.

— Да, конечно. Но ведь Реми…

— Это случилось на моих глазах, — промолвил Дэнни.

И тут Зебек совершил роковую ошибку. Он ухмыльнулся и показал на что-то Паулине и Меченому. Дэнни успел проследить за их взглядами и обнаружил, что не опустил рычажок предохранителя.

— Промашка вышла, — пробормотал он. Спустил предохранитель, а затем неожиданно рванулся к Зебеку и сильно ударил кулаком в челюсть. Тот вылетел из кресла.

— Разве вы не видите, что это сумасшедший? — прохрипел Зебек с пола.

— Я тебя выслушаю, — объявил Мунир. — Только отдай мне оружие. Не бойся, без моей команды здесь тебя никто не тронет.

— Что? — воскликнул Зебек, снова усаживаясь в кресло. И затараторил по-курдски.

— Я сказал, что готов его выслушать, — повторил Мунир, принимая автомат, который Дэнни отдал с явным облегчением.

Зебек заговорил снова. Мунир слушал и кивал. А потом сказал:

— Ты пока еще не имам. А я председатель совета директоров холдинга. Поэтому пусть этот молодой человек говорит. — Он повернулся к Дэнни. — Ты видел, как умер мой внук?

— Его убил он! — выкрикнул Зебек.

— Это правда? — спросил Мунир.

— Нет, — ответил Дэнни. — Наглая ложь.

— Тогда объясни, как все произошло.

Дэнни стал рассказывать о событиях на вилле. Один из старейшин переводил для тех, кто не знал английского. Зебек дважды пытался его прервать, но Мунир приказывал замолчать.

— У Реми была договоренность с солдатами блокпоста. Они приезжали два раза в неделю докладывать обстановку. И в тот день у дома тоже появились солдаты, вернее — бандиты в военной форме. Реми увидел их на экране монитора и пошел к ним. А потом началась бойня.

Зебек усмехнулся.

— А ты? — произнес Мунир, глядя в глаза Дэнни.

— Мне удалось спрятаться и затем убежать.

— Что это были за люди? Просто грабители?

— Нет! — воскликнул Дэнни. — Люди Зебека.

Кандидат в имамы снова попытался что-то возразить, но Мунир остановил его, вскинув руку.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Потому что я видел его.

— Какая дикость! — выкрикнул Зебек.

— Когда все кончилось, он приехал на своем «бентли». Я наблюдал за ним из сарая.

Мунир очень долго смотрел на Дэнни, глубоко вздохнул и повернулся к Зебеку. Тот потер челюсть в том месте, где приложился Дэнни, и откашлялся.

— Мунир, вы сказали, что мы собрались на деловое совещание. Наши отношения с Реми тут совершенно ни при чем. Я предлагаю продолжить совещание, а с этим разобраться позднее.

Мунир повернулся к Дэнни.

— Он говорит правду? Гибель Реми действительно не имеет отношения к вопросу, который мы хотели здесь обсудить?

Дэнни отрицательно покачал головой.

— Это все имеет прямое отношение к данному вопросу.

— Объясни, — приказан Мунир.

— Я послал вам письмо. Вы получите его через несколько дней по почте. А пока… — Он достал из кармана дискету с отчетом Ролваага и протянул через стол Муниру. — Возьмите вот это.

Мунир передал дискету сидевшему рядом старейшине, который сунул ее к ноутбук и запустил файлы. На экране возникли сравнительные дендрохронологические диаграммы.

— Что это? — удивился шейх Мунир.

Зебек вытянул шею, чтобы посмотреть на экран, и побледнел, осознав, что там такое.

— Позвольте мне рассказать с самого начала, — промолвил Дэнни. — И тогда все станет понятно.

— Говори.

— Этот человек позвонил мне месяц назад. — Дэнни указал на Зебека. — Назвался Белцером, заявил, что он адвокат. Предложил встретиться в аэропорту…

* * *
Говорить пришлось довольно долго. Некоторые детали Дэнни забывал, поэтому приходилось возвращаться и кое-что уточнять. Несколько раз переводчик просил его повторить, чтобы можно было уловить смысл. Наконец рассказ подошел к концу.

— Итак, — подвел итог Дэнни, — этот человек заменил санджак шейха Ади фальшивым, поскольку это был для него единственный способ добраться до денег, которые ему сейчас так необходимы. Подлог обнаружили Кристиан Терио и Реми Барзан. Им удалось взять с фальшивого санджака образец дерева и послать на анализ доктору Ролваагу. У вас теперь есть его отчет. Санджак действительно фальшивый. А Зебек… — Дэнни на секунду задумался, — опасный маньяк.

В зале установилась такая тишина, что даже щелчок клавиши ноутбука прозвучал чересчур громко. Неожиданно Зебек зааплодировал.

Все посмотрели на него.

— Я просто удивляюсь, — произнес он, сложив руки в молитвенной позе. — Этот подонок ворвался на наше совещание с автоматом, набросился на меня, вашего имама, с кулаками, а вы его вежливо и терпеливо слушаете. — Зебек сделал многозначительную паузу. — Разве не очевидно, что он и его сообщники, Терио и Реми Барзан, преследовали собственные гнусные цели?

— Какие? — спросил Дэнни.

Зебек не удостоил его взглядом.

— Этот тип работает в «Ассоциации Феллнер», которая занимается промышленным шпионажем. Они хотят разорить мой бизнес.

— Чушь! — воскликнул Дэнни.

— А это? — Мунир показал на экран монитора. — Отчет тоже ложь?

Зебек усмехнулся.

— Почему же, ученый добросовестно выполнил заказ. Определил возраст образца древесины. Я не сомневаюсь, что в отчете все правильно.

— И что это значит? — спросил Мунир.

— Ничего, — ответил Зебек. — Ученый утверждает, будто возраст образца древесины пятьдесят лет или сто. То есть во много раз моложе дерева, из которого вырезан наш санджак. И что это доказывает? Что санджак фальшивый? Это лишь доказывает, что Терио и Барзан послали ученому кусок дерева, которое не имеет никакого отношения к санджаку.

— Откуда же они его взяли? — спросил Дэнни.

Зебек пожал плечами.

— Может, отпилили от ящика из-под сигар. — Он сокрушенно покачал головой. — Я не понимаю, почему мы вынуждены слушать весь этот бред.

Старейшины начали что-то бурно обсуждать друг с другом. Дэнни повернулся к Зебеку.

— А ты, оказывается, еще более гнусный негодяй, чем я предполагал.

Зебек отвернулся. Мунир поднял руку, и в зале стало тихо.

— Нам необходимо выяснить правду. Только после этого мы обсудим другие вопросы.

— Я полностью согласен, — подхватил Зебек. — Вам нужно наконец решить, кому верить. Мне или этому американскому придурку.

— Твой самолет в аэропорту? — спросил Мунир, поднимаясь.

— А при чем здесь мой самолет?

— Потому что мы полетим на нем, — ответил Мунир.

— Куда? — крикнулЗебек. — Куда вы хотите лететь?

Вместо ответа Мунир повернулся к старейшинам и о чем-то с ними посовещался. После чего все встали и потянулись к выходу.

* * *
Самолет взлетел в семь часов вечера. Пилотам было приказано взять курс на Афины, но через час Мунир заглянул в кабину и объявил, что маршрут изменен. Новое место назначения — Диярбакыр.

Зебек сидел мрачный, опустив голову. Дэнни тоже чувствовал себя скверно. Перед вылетом у него с Муниром состоялся краткий разговор.

— Я не понимаю, зачем вы заставляете меня куда-то лететь, — сказал он. — Я уже все вам рассказал и передал отчет Ролваага. Отпустите домой.

— Ты полетишь с нами, — произнес Мунир. — Потому что нам надо выяснить, кто из вас лжет.

Лететь пришлось долго, примерно как из Нью-Йорка в Денвер. К концу полета Зебек вдруг пересел к Дэнни.

— Все еще можно поправить, — прошептал он.

Дэнни покосился на него и ничего не ответил.

— Подумай, пока не поздно, — продолжил Зебек. — У тебя будут деньги. Нет, не жалованье, а настоящие деньги, которые ты не сумеешь потратить за всю жизнь. — Он внимательно посмотрел на Дэнни. — У тебя будет все, о чем мечтает художник. Ты сможешь жить в Париже и вообще в любом месте, каком пожелаешь. А рядом будет… Паулина.

— Чего ты так боишься? — вдруг спросил Дэнни.

Зебек чуть не подпрыгнул. Казалось, что его ударило током.

— Я ничего не боюсь. Понял? Это тебе следует бояться. Потому что Мунир везет нас в Узельюрт.

— Зачем?

— На большую сходку, вроде городского собрания, где решат, кто из нас двоих говорит правду. Не думаю, что у тебя есть какие-то шансы на успех.

Дэнни тоже сомневался. Зебек для них свой, и не просто свой, а без пяти минут имам. А он — иностранец, скульптор в костюме для гольфа.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Скажи им, что соврал, — ответил Зебек. — А я все улажу, не сомневайся. В том числе и твою проблему с подружкой. Найду способ. Самое главное — признайся Муниру, что солгал, а остальное предоставь мне. Чем скорее ты это сделаешь, тем лучше.

— Нет.

* * *
В два часа ночи самолет приземлился в Диярбакыре. Вслед за Муниром все вышли на автостоянку, где ждали черные «мерседесы». Дэнни удивился, увидев старых знакомых, Приятеля и Кукоча. Мунир подал им какой-то знак, и они предложили Зебеку сесть на заднее сиденье, а сами устроились по обе стороны от него.

Дэнни посадили во второй автомобиль, куда сел также Мунир и еще двое старейшин. «Мерседесы» тронулись в путь.

— Во сколько собрание? — спросил Дэнни, подавляя зевоту. — Надеюсь, мне дадут хотя бы немного поспать.

— Никакого собрания не будет, — объявил Мунир.

Дэнни почувствовал, как у него холодеет позвоночник.

— Но… Зебек мне сказал, что в Узельюрте будет что-то вроде городского собрания и…

— Зебек ошибся. Мы едем не в Узельюрт.

«Куда же еще здесь можно ехать?» — подумал Дэнни.

— Мы направляемся в Невазир, — произнес он, словно прочитав его мысли.

— В подземный город? — Дэнни ничего не понимал. Он устал от полета, от разницы во времени, был измучен телом и душой. Самое большее, на что он сейчас был способен, — это, наверное, умножить два на два. — А что там?

Мунир прикурил сигарету, глубоко затянулся и выдохнул тонкую длинную струю дыма.

— Не знаю. Может, и ничего.

* * *
Дэнни смотрел в окно. При лунном свете белесая земля казалась серой. Подъем в гору, а потом вниз. И так целых два часа. Наконец автомобили свернули с дороги и медленно поползли по колее засохшей грязи, которая закончилась площадкой, обсаженной кипарисами. В машинах заглушили двигатели.

Зебек был очень недоволен. И не только опекой Кукоча и Приятеля. Он постоянно поворачивался к Муниру и что-то выкрикивал. Очевидно, не ожидал, что его привезут сюда.

Пройти пришлось всего двадцать метров. Дэнни увидел массивные металлические ворота, явно старинные. Они были распахнуты, открывая вход в черноту пещеры. Рядом молодой человек стоял с ящиком фонариков и протягивал каждому входящему.

Дэнни приблизился к Муниру.

— Это Невазир?

Старик кивнул.

— Может, вы пойдете, а я подожду снаружи? Мне не очень нравятся пещеры.

Мунир улыбнулся, покачал головой, дал Дэнни фонарик, взял его за руку и повел по длинному извилистому туннелю с низким потолком. Они двигались вниз, в подземный город. Лучи фонариков прорезали тьму, оставляя вспышки на каменных стенах. Дэнни старался дышать носом. В голове был полный сумбур. «А если они меня здесь оставят? Батарейки в фонарике скоро сядут и…» Постепенно начала накатывать клаустрофобия.

Дэнни задержался у массивного камня слева от прохода. Его поразила сложная конструкция из нескольких меньших камней, будто удерживающих его в покое.

— Что это? — спросил он.

— Система блокировки туннеля, — объяснил Мунир. — В старые времена наши люди, преследуемые врагами, закрывали за собой проход.

— А потом? Камень можно откатить назад?

Мунир отрицательно покачал головой:

— Нет, это можно сделать, только находясь снаружи. И то если знаешь секрет. А изнутри придется рыть новый проход.

Прошло пятнадцать минут. Шли медленно, поскольку старейшины все были пожилые, да и Зебек хромал с палкой.

— На какой мы глубине? — спросил Дэнни.

— Примерно двадцать метров, — ответил Мунир. — Теперь уже не далеко.

Действительно, это оказалось недалеко. Через несколько минут возник проход в помещение с высоким сводчатым потолком и глубокой нишей в стене, которую закрывала золоченая портьера, свисающая с железной перекладины. Воздух был тяжелый и затхлый.

— Вот мы и пришли, — объявил Зебек, выходя на середину. — Что дальше? — В его голосе звучала бравада.

Мунир откашлялся.

— Я подумал, что ты, возможно, прав. Этот молодой человек, Реми и профессор Терио устроили против тебя заговор.

— Да! — выкрикнул Зебек. — Именно так все и было. Подумайте сами, кто они такие. Два американца и наш отщепенец. Почему нужно верить им, а не мне, правоверному иезиду? Ведь нас связывает тысячелетняя история борьбы за выживание!

Мунир кивнул, вроде как соглашаясь.

— Я задал себе вопрос: как узнать, откуда взят образец, который они послали на анализ в Норвегию? Действительно из санджака или этот кусок дерева подобрали на берегу озера Ван? Вопрос очень серьезный. Если наша самая священная реликвия, созданная самим шейхом Ади, заменена фальшивкой, значит, это совершенно неслыханное кощунство.

Старик ненадолго замолчал и откашлялся.

— Однако не исключено, что существуют силы, которым по личным или политическим причинам не нравится новый имам, избранный советом старейшин. Они ищут повод, чтобы посеять сомнения в легитимности избранного гуру, и с этой целью сфабриковали дело о подмене санджака. Вероятно, это попытка выиграть время для подготовки покушения. — Старик посмотрел на Дэнни, который сделал над собой усилие спокойно встретить взгляд. — Это деяние, — продолжил Мунир, — я имею в виду фальшивый образец дерева, отправленный на анализ возраста, и отчет, который теперь представлен в качестве доказательства подлога, — в равной степени является кощунством, попыткой вмешаться в исполнение воли тавуса и пророчества «Черного писания». Но как это определить?

Зебек начал что-то говорить, но Мунир остановил его.

— Мне пришло в голову, что если санджак, который старейшины видели в момент размышления над выбором нового имама, был действительно фальшивый, то тогда злоумышленник должен его изъять. Ведь он свою задачу уже выполнил. Санджак демонстрируют только во время процедуры выборов. Новый имам молод, и он наверняка переживет всех старейшин. Допускаю, что в этом случае на место уже возвращен подлинный санджак. Это мы сейчас проверим.

Мунир посмотрел на Дэнни, потом на Зебека.

— Если на анализ была отправлена какая-то деревяшка, не имеющая к нашему санджаку никакого отношения, то мы его увидим таким, каким он был некоторое время назад. — Он вздохнул. — А если нет…

— С меня хватит! — взорвался Зебек и собрался уходить.

Приятель загородил ему дорогу. Мунир медленно двинулся к нише. Потянулся к портьере. Зебек рванулся к нему, но Кукоч с Приятелем его остановили.

— Это запрещено! — выкрикнул он. — Видеть санджак никто не имеет права.

Старик сдвинул портьеру в сторону, и старейшины затаили дыхание. На пьедестале из черного мрамора было бархатное покрывало и… больше ничего. Один старейшина бросился к Зебеку с выкидным ножом в руке. Тот уклонился от удара и побежал по проходу, но вскоре его настиг Кукоч.

— Что ты с ним сделал, Зереван? — спросил Мунир дрожащим голосом. — Где настоящий санджак?

Казалось, Зебек стан ниже ростом.

— Если я скажу, вы… меня отпустите?

— Не ставь никаких условий, — приказал Мунир. — Потому что Али и Суа, — он показал на Кукоча и Приятеля, — все равно заставят тебя разговориться. Лучше сам избавь себя от мучений.

— Не понимаю, о чем я должен рассказывать, — простонал Зебек.

Дэнни замер. К Зебеку приблизились два давешних его мучителя. Он испугался, что не сможет наблюдать допрос с пристрастием, просто не выдержит. Но к счастью, одной лишь угрозы оказалось достаточно. Зебек раскололся без посторонней помощи.

— Я сдал его на «Сотбис», — пролепетал он.

Потрясенный Мунир тихо промолвил:

— Ты его продал?

— Еще нет. Аукцион состоится в следующем месяце.

Лицо Мунира стало непроницаемым. Он выпрямился и провозгласил:

— Мы тебя оставляем.

И старейшины начали медленно покидать священную пещеру. Зебек быстро заговорил по-курдски — видимо, просил, умолял, угрожал.

Мунир тронул Дэнни за рукав.

— Дай ему свой фонарик. А потом его вынесут на террасу… птицам. Это наш старый обычай.

Дэнни прекрасно понимал, что это такое. Он подошел к Зебеку и сунул ему в руку фонарик.

— Вот.

Несостоявшийся имам поднял на Дэнни глаза. В них блестели слезы.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Не надо.

«Вспомни Кристиана Терио!» — хотел выкрикнуть Дэнни, но сдержался, лишь буркнул «чао» и направился к выходу.

Вместе с Муниром и старейшинами он наблюдал, как Кукоч, действуя железным прутом как рычагом, удалил камень, подпирающий основной. Тот неожиданно пошевелился, затем покатился и встал на место, плотно загородив проход.

Дэнни успел увидеть Зебека. Он стоял, устремив луч фонарика в пол, дико озираясь по сторонам. Через мгновение камень запер его в черной гробнице. Теперь уже навсегда.

Эпилог

Самым трудным оказалась не выставка, а Кейли.

Инсталляцию «Говорящие головы» Дэнни собрал, потратив примерно сто долларов. В ход пошло всякое старье. Для папье-маше он купил газет в центре переработки, плюс двадцать пять килограмм порошка и несколько галлонов воды, вскипяченной в маминой кухне.

Теперь семь голов были более или менее готовы. Пришлось проклеить каждую множеством слоев бумаги, чтобы они выдержали перевозку в галерею. Сейчас головы сушились в подвале дома родителей, для чего пришлось взять напрокат несколько промышленных вентиляторов и осушителей воздуха.

Чем больше Дэнни смотрел на головы, тем больше они ему нравились. Выставленные в том виде, как он задумал, они станут почти такими же загадочными, как их прототипы с острова Пасхи. Скоро он покроет головы коллажами из газетных заголовков и фотографий телевизионных ведущих. Майк Уоллес и Опра Уинфри. Дэн Рэзер и Барбара Уолтерс[123]. В законченном виде инсталляция сумеет заставить публику задуматься над тем, что такое в Америке раскрученная телезвезда. В любом случае что-то должно получиться.

Когда Дэнни не работал над головами, то сидел на телефоне. Надо организовать доставку дерна для покрытия полов в галерее, взять напрокат телевизоры, которые поместят на специальные постаменты. Над ними трудился отец. Дэнни был так занят, что даже не сходил в стоматологу по поводу зуба. Да и денег не было, хотя мама каждый раз, когда он улыбался, морщилась и говорила:

— Дэниел, я заплачу. Это мой запоздалый подарок к твоему дню рождения. С таким зубом ты похож на бродягу.

Но дел было действительно невпроворот. Он уже подготовил к перевозке в галерею картины и скульптуры, включая «Вавилон II». Отец помог его разобрать и отметил в схеме цвет каждого элемента, чтобы можно было легко собрать. Потом они долго занимались упаковкой, которую отец заказал в фирме с довольно оригинальным названием «М-р Упаковка». К товару прилагалась видеокассета с инструкцией.

— Нужны еще рулон полиэтилена и струйная воздушная сушка, — сказал он. — Упаковка получится крепкой, как камень. В подобном виде перевозят лодки.

У Дэнни уже появилась надежда, что выставка пройдет удачно. Может, даже удастся что-нибудь продать. Разговоры о ней уже шли. Лавиния сообщила, что в «Культур экзотик» хотят организовать с Дэнни онлайновое интервью и «Пост» собирался представить его в воскресном номере в рубрике «Три вашингтонских художника на подъеме». Вот если бы личные дела были хотя бы наполовину такими же успешными!

Но Кейли общаться решительно отказывалась. Дэнни обдумывал способы, как ее вернуть, но они все были либо банальными, либо очень дорогими, либо и тем и другим. Например, нанять самолет, выписывающий в небе «Дэнни + Кейли = любовь». Корзины маргариток (ее любимых), доставленные в офис. Оперный певец поет под ее окном серенады. Щенок. И дело тут не в банальности. Если бы существовала какая-то надежда, Дэнни бы с этим смирился. Но он сознавал, что все бесполезно, не стоит суетиться.

Однажды вечером, когда он сидел с родителями в гостиной и смотрел по телевизору «Форест Гамп», ему пришла в голову идея. Если Гамп может танцевать с Элвисом и пожимать руку Джону Кеннеди, то наверняка это доступно и кому-то еще. А вдруг сработает?

* * *
— Вот что, мистер, — произнес Клинт, отец Кейли, — в последний раз, когда я с ней разговаривал, она заявила, что не хочет иметь с вами ничего общего.

Этим «мистером» папаша словно ударил Дэнни кувалдой по голове. Дэнни даже покачнулся. Ведь совсем недавно они были друзьями. Собираясь вместе, шутили и наслаждались обществом друг друга. А сейчас он стал «мистером».

Дэнни вздохнул.

— Мы с мамой просто не знаем, что можно сделать, — признался отец Кейли.

Родители Кейли называли друг друга «мама» и «папа». Это была на редкость крепкая, душевная семья, излучающая доброту и щедрость. А какое замечательное у них чувство юмора! Приезды к ним на ранчо Дэнни всегда воспринимал как праздник, и вот теперь он этого лишался тоже.

— Я все ждал, когда вы с Кейли наконец поженитесь, — промолвил Клинт. — Подарите нам внуков.

— Я бы с радостью женился! — воскликнул Дэнни. — Но к ней невозможно подступиться. Она не хочет со мной разговаривать.

Они помолчали некоторое время, потом Клинт спросил:

— Но как же тебя угораздило попасть в это дерьмо? — Заметив смущение Дэнни, он попросил: — Рассказывай все. Я должен знать.

— Все получилось очень… глупо, — начал Дэнни.

Клинт тяжело вздохнул.

— Она тебя с кем-то застукала. Да?

Дэнни чуть не рассмеялся.

— Нет. Я был за границей… ну, это очень долго объяснять… в общем, меня подставили.

— Ладно, какая разница. Насколько я понял, прощать тебя у Кейли нет настроения.

— Нисколечко-ничуть-ни капельки, — быстро добавил Дэнни. В семье Эвансов это было излюбленное выражение.

Клинт усмехнулся. Ему понравилось, что Дэнни его помнит.

— Послушайте, Клинт, у меня есть идея. Я, кажется, придумал способ, как нам помириться.

— Какой?

— Но для этого мне нужен фрагмент видеозаписи, где есть Кейли. Всего на пару минут. Например, вечеринка по случаю дня рождения… еще лучше, если бы она играла где-нибудь в лакросс[124].

— Зачем?

— Долго объяснять, — нерешительно промолвил Дэнни.

— Рассказывай.

— В общем, я придумал… смонтировать фильм, который ей должен понравился. Это поможет установить первый контакт.

Клинт хмыкнул.

— Ну что ж, я помогу тебе.

— Замечательно! — Дэнни с облечением перевел дух.

— Честно говоря, я хочу, чтобы тебе повезло. — Клинт улыбнулся. — Знаешь, когда она в первый раз привезла тебя сюда, ты мне не понравился. Вегетарианец, художник… черт знает что. Но теперь я считаю, что для нашей Кейли ты самый подходящий парень.

* * *
Джейк взялся помочь. Они отнесли кассету в студию, где ее оцифровали и загрузили в компьютер. Дэнни радовался, что у Джейка сохранилась старая программа обработки изображений, хотя похожую можно было отыскать в Интернете. Такую технологию уже разработали не менее пяти фирм.

Подобрать сюжет восхождения на гору оказалось сложнее. Хотя сайт предлагал сто девять тысяч элементов, для загрузки подходили немногие, да и те все были с мужчинами. Потребовался час, пока Джейк нашел молодую женщину-скалолазку, взбирающуюся по вертикальной стене в Голубых горах Австралии.

— А теперь, — сказал он, — надо придумать что-нибудь страшное.

Компьютер жужжал, Джейк напряженно трудился. Через два часа они получили видеосюжет на пятьдесят три секунды, в котором Кейли крупным планом висела под скалой, ища ногами, куда упереться. Затем камера отъезжала, показывая общий план, и вдруг Кейли срывалась и летела в пропасть. Камера продолжала за ней следить. Через десять или пятнадцать метров веревка наконец натягивалась и она повисала над бездной. Камера опять показывала Кейли крупным планом. Брови вскинуты, на губах улыбка, губы что-то шептали, вроде «Слава Тебе, Господи!»

В действительности в этот момент она смотрела на торт, на котором горели девять свечей. Да, на веревке висела девятилетняя Кейли в джинсах, ковбойских сапожках и желтом свитере с пандами на спине. Фантастическая картина.

— Просто не верится! — воскликнул Джейк. — Даже немного страшновато.

— Думаешь, сработает? — спросил Дэнни.

Они просмотрели запись еще раз.

— Кейли будет в восторге, — объявил Джейк. — И ты своего добьешься.

Дэнни кивнул, но на душе было тревожно. Это единственный способ вернуть ее, какой он мог придумать, но… этично ли пользоваться методами Зебека? «Чепуха, я ведь не просто так, а чтобы вернуть любимую. Любовь — единственное, что нужно человеку. Кто это сказал? Кажется, Джон Леннон». Дэнни мысленно дал торжественное обещание, что, если все получится, он обязательно расскажет Кейли правду. Когда-нибудь, обязательно…

— Перестань витать в облаках, Дэнни, — произнес Джейк. — Спустись на землю.

— Что? — Он оторвал взгляд от экрана.

— Убежден, ты своего добьешься.

— Будем надеяться.

* * *
Вечером он купил охапку маргариток в трех разных цветочных магазинах и направился к Кейли. К счастью, она не сменила в квартире замки и не надо было проявлять никаких ухищрений.

Находиться в этой квартире было неуютно. Вещи Дэнни Кейли сложила в коробки и поставила в угол. Знакомые предметы теперь казались чужими. Он разбросил по комнате маргаритки и сел на диван.

Через минут двадцать на лестнице послышались ее шаги. Кейли вошла, увидела его на диване с цветком в зубах и повесила сумку на крючок рядом с дверью.

— Мило. Я бы даже сказала, романтично. А теперь убирайся.

Он уронил цветок на пол.

— Погоди…

— Убирайся!

— Кейли, вспомни сообщение, которое я тебе послал по электронной почте. Там говорилось, чтобы ты не верила своим глазам. Помнишь?

— Нет. — Кейли отвернулась. — Зато другое твое послание произвело на меня огромное впечатление. До сих пор не могу оправиться. — Она посмотрела на Дэнни. — Я жду, когда ты уйдешь. Мне нужно принять ванну.

— Но я не посылал это сообщение, клянусь Богом!

Кейли прищурилась.

— А кто же тогда его послал? Впрочем, не имеет значения.

— Нет, имеет! — горячо возразил он. — Причем большое значение, поскольку этого на самом деле не было. Тебе прислали монтаж. Специально. Позднее я расскажу, почему это сделали, а сейчас посмотри кое-что. — Он протянул Кейли кассету.

— Спасибо, не надо, — усмехнулась она и отвернулась.

— Кейли, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Ее лицо вспыхнуло.

— Твоей женой?

— Да!

Она взглянула на кассету:

— Это что, вторая серия?

— Поставь в магнитофон, увидишь. Сюжет длится всего минуту, а потом, если будешь настаивать… я уйду.

— Ладно, — проворчала она.

Выхватила кассету из его рук и вставила в видеомагнитофон. Нажала на воспроизведение и встала перед экраном, скрестив руки на груди.

Ее лица Дэнни не видел. Кейли стояла к нему спиной. Услышал, как она ойкнула, и понял, что попал в цель. Дело в том, что Кейли страшно боялась высоты. Наконец она повернулась к нему.

— Что все это значит?

— А то, что тебе прислали аналогичный монтаж. — Дэнни указал на экран, где девятилетняя Кейли болталась над пропастью. — Чтобы меня опорочить.

Она смотрела на него очень долго. Подняла маргаритку и начала отрывать лепестки. «Любит, не любит, любит, не любит, любит, не любит…» Последний лепесток плавно опустился на пол.

— Но я люблю тебя! — воскликнул Дэнни. — Да, да, люблю настолько сильно, что у меня даже перехватывает дыхание. Без тебя я погибну. Ты нужна мне, чтобы жить. Как вода и воздух.

— Звонил Дью, — неожиданно произнесла Кейли, словно не слышала его слов. Взяла другой цветок и начала вертеть между пальцами. — Вообще-то я за тебя беспокоилась.

— Неужели?

— И… если ты действительно хочешь, чтобы я стала твоей женой… Если ты на самом деле сделал мне предложение, то…

— Что? — прошептал Дэнни.

— Вначале приведи в порядок свой зуб. — Кейли не выдержала и улыбнулась. — Он тебе не идет.

Дэнни не мог поверить своему счастью. А Кейли наклонилась и сунула цветок ему за ухо.

— Вот так ты выглядишь лучше!

Примечания

1

Маргерит Гуггенхайм («Пегги») (1898 — 1979) — внучка и продолжательница дела знаменитого филантропа Мейера Гуггенхайма (1828 — 1905), основателя нью-йоркского Музея современного искусства.

(обратно)

2

Лу Рид (р. 1942) — известный американский рок-певец и гитарист.

(обратно)

3

Уолтер Мондейл (р. 1928) — политический и государственный деятель; вице-президент при Джимми Картере.

(обратно)

4

Курт Кобейн (1967 — 1994) — лидер скандально известной рок-группы «Нирвана».

(обратно)

4a

Смешение, неорганичное слияние различных культов и религиозных систем.

(обратно)

5

Вот это девочка! (исп.)

(обратно)

6

Добрый вечер! (ит.)

(обратно)

7

Маргарет Этвуд (р. 1939) — известная канадская писательница-феминистка.

(обратно)

8

Хелен Келлер (1830 — 1968) — известная деятельница Американского общества слепых.

(обратно)

9

Дядюшка Скрудж — скопидом, персонаж повести Ч. Диккенса «Рождественская песнь в прозе».

(обратно)

10

Хорошо (ит.).

(обратно)

11

Раушенберг, Роберт (р. 1925) — художник, неодадаист, один из основателей направления поп-арт.

(обратно)

12

Джексон Поллок (1912 — 1956) — знаменитый художник-абстракционист.

(обратно)

13

Магритт, Рене (1898 — 1967) — знаменитый бельгийский художник-сюрреалист.

(обратно)

14

Подвижная абстрактная скульптура (обычно подвесная) из листового железа и проволоки.

(обратно)

15

Гарсиа, Джером (Джерри) (1942 — 1995) — лидер известной рок-группы «Грейтфул дэд».

(обратно)

16

Способ извлечения своевременно не уничтоженной информации из виртуальных мусорных корзин компьютерных систем.

(обратно)

17

Счастливой поездки, Даниело! (ит.)

(обратно)

18

Японский монах дзэн-буддист.

(обратно)

19

Да (ит.).

(обратно)

20

С приездом! Говорите по-итальянски? (ит.)

(обратно)

21

Не имеет значения (ит.).

(обратно)

22

Очень хорошо (ит.).

(обратно)

23

Парк «Вилла Боргезе» — одна из достопримечательностей Рима. Расположен на холме Пинчо за древней городской стеной.

(обратно)

24

Итальянский мотороллер.

(обратно)

25

Отель «Англетер» (ит.).

(обратно)

26

Да, да, да, синьор, Капресе (ит.).

(обратно)

27

сладкой жизнью (ит.).

(обратно)

28

Привет! Вы позвонили Инцаги. К телефону он сейчас подойти не может… (ит.)

(обратно)

29

Удачи! (ит.)

(обратно)

30

Детектив! (ит.)

(обратно)

31

Прошу (ит.).

(обратно)

32

секретный архив (ит.).

(обратно)

33

Пожалуйста (ит.).

(обратно)

34

Антоний Египетский (251 — 356) — религиозный странник, один из самых первых монахов, которого считают отцом-основателем христианского монашества.

(обратно)

35

Все нормально (ит.).

(обратно)

36

Спасибо! (ит.)

(обратно)

37

Пожалуйста! (ит.)

(обратно)

38

скорый поезд (ит.).

(обратно)

39

Баррикады, разделявшие с 1970 по 1990 г. Бейрут на христианский и мусульманский.

(обратно)

40

В палаццо Публико, построенном в конце XIII века, размещались органы гражданской власти, и его стены были украшены соответствующими назидательными фресками Амброджо Лоренцетти.

(обратно)

41

За победу Павоне! (ит.)

(обратно)

42

Пусть нам повезет (ит.).

(обратно)

43

Спасибо за все, большое спасибо! (ит.)

(обратно)

44

До свидания, друзья! (ит.)

(обратно)

45

Телониус, Монк (1917 — 1982) — выдающийся американский джазовый композитор и пианист.

(обратно)

46

ночь любви (ит.).

(обратно)

47

центр города (ит).

(обратно)

48

Ривалдо (Виктор Борба Феррейра) — выдающийся бразильский футболист.

(обратно)

49

Прошу прощения (ит.).

(обратно)

50

Призрак-двойник (доппельгенгер) — персонаж немецкого фольклора; призрак (не привидение) — точная копия любого живого человека, животного и птицы, в старину верили, что встреча с ним предвещает смерть.

(обратно)

51

Гаэтано, убей его, если он скажет хоть что-нибудь (ит.).

(обратно)

52

Гусь, гусь, гусь! (ит.)

(обратно)

53

Павлин! Победил Павлин (ит).

(обратно)

54

Серия знаменитых комиксов, созданных и 1903 г. американским карикатуристом Джорджем Херриманом (.1881 — 1944).

(обратно)

55

"Игра типа «Последний герой», но вариант для вечеринок и дней рождения, которую устраивают специальные фирмы.

(обратно)

56

Да, это так печально (ит.).

(обратно)

57

Уходите без меня (ит.).

(обратно)

58

Приехали! (ит.)

(обратно)

59

Отойдите! (ит.)

(обратно)

60

Майкл Манн (р. 1943) — американский кинорежиссер, сценарист и продюсер фильмов «Вор», «Охотник на людей» и «Последний из могикан».

(обратно)

61

Хиросиге Андо (1797 — 1858) — японский художник-пейзажист.

(обратно)

62

Вот дрянь (ит.).

(обратно)

63

Не понимаете? (ит.)

(обратно)

64

Выходите (ит.).

(обратно)

65

Происшествие (ит.).

(обратно)

66

Направо, налево, направо (ит.).

(обратно)

67

Что там случилось? (ит.)

(обратно)

68

Что там такое? (ит.)

(обратно)

69

Древний храм в Риме, одна из главных достопримечательностей.

(обратно)

70

Вы без багажа? (ит.)

(обратно)

71

Душно (ит.).

(обратно)

72

Спасибо, спокойной ночи (ит.).

(обратно)

73

Кофе с небольшим количеством молока (ит.).

(обратно)

74

Хассам, Чайлд (1859 — 1935) — один из первых американских импрессионистов.

(обратно)

75

Да (фр.).

(обратно)

76

Немного (фр).

(обратно)

77

«Корзина с крабами», как это будет по-английски? (фр.)

(обратно)

78

Рабочая партия Курдистана; объединяет сепаратистов, с 1984 г. начавших вести вооруженную борьбу за создание независимого государства, в состав которого должна войти юго-восточная часть Турции.

(обратно)

79

Бывшая резиденция оттоманских султанов.

(обратно)

80

Проклятие! (ит.)

(обратно)

81

Где он?! (ит.)

(обратно)

82

Вот сволочь! (ит.)

(обратно)

83

PLC; S.A — открытая компания с ограниченной ответственностью.

(обратно)

84

Промышленная и финансовая монополия.

(обратно)

85

Крупная американская фирма, занимающаяся финансовым консалтингом.

(обратно)

86

Имеется в виду «Лига Плюща» — восемь старейших и самых привилегированных частных колледжей и университетов на Атлантическом побережье США.

(обратно)

87

Добро пожаловать! Входите, пожалуйста! (нем.)

(обратно)

88

Фешенебельный отель в Нью-Йорке.

(обратно)

89

Увидели что-то интересное? (ит.)

(обратно)

90

Не понимаете (ит.).

(обратно)

91

Сильный препарат, используемый при анестезии.

(обратно)

92

Фанаты обычно носят футболки с фамилией своего любимого игрока на спине. Всеобщим любимцем «Чикагских быков» является Майкл Джордан. Дэнни удивился, поскольку на майке похитителя была фамилия знаменитого европейского легионера, хорвата Тони Кукоча.

(обратно)

93

Английское имя Джуд и слово «еврей» (джу) для этих людей звучат одинаково.

(обратно)

94

Близнецы Диоскуры, символ вечной дружбы в греческой мифологии.

(обратно)

95

Билли Холидей (1915 — 1959) — выдающаяся американская джазовая певица.

(обратно)

96

Сильное жаропонижающее и обезболивающее средство.

(обратно)

97

Алло! Подождите, пожалуйста (норв.).

(обратно)

98

Говорите (норв.).

(обратно)

99

Еженедельный американский информационно-публицистический тележурнал; выходит в эфир с 1968 г.

(обратно)

100

Неуклюжий слоненок, герой одноименного мультфильма Диснея, предмет насмешек и издевательств со стороны других зверей.

(обратно)

101

Знаменитый фильм Алана Паркера, где очень ярко показаны ужасы турецкой тюрьмы.

(обратно)

102

Игра слов: Собачий бисквит (по-английски «Доги бискит») созвучен с названием города.

(обратно)

103

Известная тележурналистка Си-эн-эн, освещающая события в странах Ближнего Востока.

(обратно)

104

Городок недалеко от Вашингтона, национально-исторический заповедник.

(обратно)

105

Самый протяженный горный монолит в мире, расположенный в Северной Австралии.

(обратно)

106

Город в западной Калифорнии, недалеко от Сан-Хосе, центр электронной промышленности.

(обратно)

107

«Кесо» — по-испански сыр; при произнесении этого слова человек раздвигает губы в невольной улыбке.

(обратно)

108

Воображаемая линия, разграничивающая бассейны Тихого и Атлантического океанов (в Северной Америке она проходит по Скалистым горам).

(обратно)

109

Небольшой город в западной Калифорнии на берегу залива Сан-Франциско.

(обратно)

110

Детская игра, когда дети ходят от двери к двери и просят их угостить, угрожая какой-нибудь проделкой.

(обратно)

111

Журнал секты свидетели Иеговы.

(обратно)

112

Стиль мебели начала двадцатого века, основоположником которого был американский мебельный мастер Густав Стикли (1858 — 1942).

(обратно)

113

Аппаратно-программные средства межсетевой защиты.

(обратно)

114

Собаку назвали в честь Тьюринга Алана Матисона — выдающегося английского математика, впервые описавшего абстрактную вычислительную машину (машину Тьюринга), послужившую основой для создания современного компьютера.

(обратно)

115

Фонарь из полой тыквы с отверстиями в виде глаз, носа и рта с горящей свечой внутри; по традиции ставится у входа в дом или на подоконнике в канун Хэллоуина (31 октября).

(обратно)

116

Ненормально большой аппетит, связанный с низким процентом содержания глюкозы в крови.

(обратно)

117

Запрещено (нем.).

(обратно)

118

Вспомогательный аналитический орган конгресса США, который анализирует и оценивает общественно значимые проблемы, возникающие в связи с новыми научно-техническими открытиями.

(обратно)

119

Официальное должностное лицо, ответственное за нормальное функционирование конкретного сервера сети и всех его страниц.

(обратно)

120

Дэнни, видимо, вводит слова одной из песенок известного мюзикла «Пять парней, которых звали Мо».

(обратно)

121

Известный порносайт.

(обратно)

122

Перевод О. Седаковой.

(обратно)

123

Барбара Уолтерс (р. 1931) — одна из самых известных ведущих современного американского телевидения.

(обратно)

124

Игра индейского происхождения, распространенная на востоке США; две команды по 10 — 12 человек с помощью палки с сетью на конце должны ловить тяжелый резиновый мяч и забросить его в ворота соперника.

(обратно)

Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Эпилог
  • *** Примечания ***