Форсаж в бездну: общество после ископаемого топлива [Ричард Хейнберг] (fb2) читать онлайн

Все это не достойно восхищения, если даже подлинно, а не просто оформление витрины. Вот проверка реальности в этом отношении: Exxon инвестирует около десяти миллионов долларов в год в Глобальный климато-энергетический проект - сумма, которая почти в точности равна личной компенсации г-на Тиллерсона в 2010 году. Десять миллионов долларов также равняются примерно трем часам работы Exxon.

Даже если инвестиции Exxon в устойчивое энергетическое будущее и будут в приемлемом масштабе, они откладываются на поздний срок. Мы все еще в тисках.

Это потому, что не существует источника энергии волшебного, который позволил бы мировым запасам энергии продолжать расти по мере истощения ископаемых видов топлива.

Возобновляемая энергия жизнеспособна и необходима, и мы должны делать гораздо больше для ее развития. Но у солнечной, ветровой, геотермальной, приливной и волновой энергии есть ограничения и недостатки, которые не позволяют им поставлять энергию так дешево и в больших количествах, как нам хотелось бы.

Нашей задачей является то, что мы построили нашу существующую транспортную инфраструктуру и продовольственные системы на основе источников энергии, которые с каждым годом становятся все более проблематичными, и у нас нет плана B.

Это означает, что в будущем у нас, вероятно, будет меньше энергии, чем больше.

Ваше пост-нефтяное будущее

Опять же, я обращаюсь со своими словами специально к вам, студенты. Это будет определяющая реальность вашей жизни. В какой бы области вы ни работали - в бизнесе, финансах, машиностроении, транспорте, сельском хозяйстве, образовании или развлечениях - ваш опыт будет зависеть от происходящего сейчас энергетического перехода. Чем лучше вы это поймете, тем более эффективно вы сможете вносить свой вклад в жизнь общества и продвигаться в этом мире.

Мы находимся на одном из величайших поворотных моментов в истории. В течение своей жизни вы увидите изменения в мире, более значительные по размеру, чем когда-либо видели люди. У вас будет возможность принять участие в реорганизации основных систем, поддерживающих наше общество - нашей энергетической системы, продовольственной системы, транспортной системы и финансовой системы.

Я говорю это с некоторой уверенностью, потому что наши существующие энергетические, продовольственные, транспортные и финансовые системы не могут поддерживаться в развивающихся обстоятельствах - условиях истощения ископаемых видов топлива и нестабильного климата. В результате то, чем вы решите заниматься в жизни, может иметь гораздо более серьезные последствия, чем вы можете себе представить.

В течение вашей жизни обществу необходимо будет решить некоторые основные проблемы:

• Как выращивать продукты питания устойчиво без использования ископаемого топлива и без эрозии верхнего слоя почвы или использования все более дефицитных запасов пресной воды;

• Как поддержать семь миллиардов человек (и их количество растет), не истощая природные ресурсы, включая леса, рыбу и ограниченные запасы полезных ископаемых и металлов; и

• Как реорганизовать нашу финансовую систему, чтобы она могла продолжать выполнять свои основные функции - реинвестировать сбережения в социально полезные проекты - в контексте экономики, которая является стабильной или сокращающейся из-за сокращения поставок энергии, а не постоянного роста.

Для решения каждой из этих основных проблем потребуются время, интеллект и мужество.

Это испытание, подходящее для героев и героинь, достаточно большое, чтобы удержать даже самое великое поколение в истории полностью занятым. Если каждый кризис - это возможность, то это самая большая возможность, которую когда-либо видело человечество.

Лучшее из обстоятельств, которые подсказывает нам жизнь, - это, пожалуй, самый важный настрой и навык, которые мы можем надеяться развить. То обстоятельство, что жизнь сейчас не обслуживает нас, - одно из принципиально изменившихся экономических условий. По мере того как это десятилетие и этот век изнашиваются, среднестатистические американцы будут иметь меньше материальных благ и станут менее мобильными.

Через несколько лет мы оглянемся на Америку конца 20-го века как на время и место потребления, подпитываемого рекламой, которое было совершенно несоразмерно тому, что Природа может обеспечить. Я подозреваю, что мы будем думать о тех временах - с сочетанием тоски и сожаления - как об утраченном золотом веке изобилия, но также как об эпохе глупости и жадности, которая подвергала риску весь мир.

Лучшее из наших новых обстоятельств будет означать обретение счастья в разработке более качественных продуктов, которые можно будет повторно использовать, ремонтировать и перерабатывать почти бесконечно, и найти удовлетворение в человеческих отношениях и культурных мероприятиях, а не в бездумных покупках. К счастью, из недавних кросс-культурных психологических исследований мы знаем, что между уровнем потребления и уровнем счастья мало корреляции. Это говорит нам о том, что на самом деле жизнь может быть лучше без ископаемого топлива.

Так что, рассматриваем ли мы эти времена как тяжелые или как времена больших возможностей, на самом деле вопрос перспективы. Подчеркну последнее. Это время беспрецедентной возможности служить своему сообществу. Это время, когда можно будет по-настоящему изменить мир, потому что мир все равно должен измениться. Это время, когда вы можете изменить ситуацию, помогая сформировать это необходимое и неизбежное изменение.

Путешествуя, я встречаю молодых людей в каждой части страны, которые берутся за дело построения пост-нефтяного будущего: 25-летнего фермера из Нью-Джерси, который пашет с лошадьми и не использует химикаты; операторп биодизельного кооператива в Нортгемптоне, Массачусетс; установщика солнечных батарей в Окленде, Калифорния. Энергия перехода к вашему пост-нефтяному будущему 81 потребует нового мышления во всех областях, которые вы можете себе представить, от изобразительного искусства до банковского дела.

Компании повсюду нанимают специалистов по устойчивому развитию, которые помогут им справиться с трудностями и найти новые возможности. В то же время многие молодые люди присоединяются к инициативам активистов в области энергетики и климата, таким как 350.org и движение Transition.

Итак, вот мое сообщение вкратце. Ископаемое топливо позволило построить мир, в котором вы жили в детстве, а затем в школьные годы. Теперь вам нужно представить и построить мир на ископаемом топливе. Это вызов и возможность вашей жизни. Желаю вам хорошего настроения и удачи, когда вы извлечете из этого максимум пользы. - мэй 2011

БОРЬБА ВЕКА

В то время как мировая экономика терпит крах из-за ограничений по долгу и ресурсам, многие страны в ответ пытаются спасти то, что на самом деле является их наиболее расходным материалом - коррумпированные, неплатежеспособные банки и раздутые вооруженные силы, - в то же время оставляя большинство своих людей томиться в «жесткой экономии».

Это привело к серии восстаний, принимавших самые разные формы в разных странах. Такие условия и ответные меры рано или поздно приведут к социальным, а также экономическим потрясениям - и к коллапсу инфраструктуры поддержки, от которой миллиарды людей зависят для самого своего выживания.

В принципе, нации могут предотвратить социальный коллапс, предоставив самые необходимые средства существования (пища, вода, жилье, медицинское обслуживание, планирование семьи, образование, занятость для тех, кто способен работать, и общественная безопасность) повсеместно и таким образом, чтобы это было возможно поддерживать в течение некоторого времени, платя за это сознательным сокращением других характеристик общества - начиная с военного и финансового секторов - и взимая налоги с богатых.

Стоимость покрытия базовых услуг для всех по-прежнему находится в пределах возможностей большинства стран. Обеспечение человеческих потребностей не устранит все фундаментальные проблемы, сходящиеся в настоящее время (изменение климата, истощение ресурсов и необходимость фундаментальных экономических реформ), но обеспечит платформу социальной стабильности и справедливости, чтобы дать миру время для решения более глубоких, экзистенциальных проблем.

К сожалению, многие правительства против такого курса действий. И если бы они действительно обеспечивали универсальные системы социальной защиты, продолжающееся экономическое сокращение все равно могло бы привести к конфликту, хотя в данном случае он мог возникнуть из-за групп, противостоящих предполагаемым неудачам «большого правительства».

Более того, даже в лучшем случае системы безопасности могут только выиграть время.

Способность правительств поддерживать потоки денег и товаров ослабнет. Таким образом, домашние хозяйства и общины будут все больше и больше обеспечивать себе основы, снижая при этом свою зависимость и уязвимость от централизованных систем финансовой и государственной власти.

Это создаст фундаментальное противоречие. Когда правительство пытается предоставить людям базу, власть централизуется, но по мере того, как возможности правительства ослабевают, оно может чувствовать угрозу со стороны людей, пытающихся обеспечить себе базу и действовать, чтобы обескуражить или даже криминализировать их.

Теоретики как крайне левого, так и крайне правого политического спектра десятилетиями выступали за децентрализацию продовольствия, финансов, образования и других базовых систем социальной поддержки. Некоторые усилия по децентрализации (например, движение за местные продукты питания) привели к развитию нишевых рынков.

Однако здесь мы говорим не только о постепенном росте социальных движений или маргинальных отраслей, но и о том, что может стать сигнальной экономической и социальной тенденцией на оставшуюся часть XXI века - тенденцией, которая в настоящее время игнорируется и сопротивляется правительственным, экономическим и социальным структурам и медиа-элите, которые не могут представить себе альтернативы, помимо дихотомии свободного предпринимательства и плановой экономики или кейнсианского стимулирования и жесткой экономии.

Децентрализованное обеспечение предметами первой необходимости вряд ли вытекает из утопического видения совершенного или даже улучшенного общества (как это было с некоторыми социальными движениями прошлого). Вместо этого оно возникнет из повторяющихся человеческих реакций на устрашающий и усугубляющийся комплекс экологических и экономических проблем, и во многих случаях ему будут препятствовать и противодействовать политики, банкиры и промышленники.

Именно это соперничество между традиционными правящими элитами и растущими массами обездоленных бедных и бывших представителей среднего класса, пытающихся обеспечить самих себя предметами первой необходимости в контексте сокращающейся экономики, превращается в борьбу века.

Когда цивилизации приходят в упадок

В своей эталонной книге 1988 года «Крах сложных обществ» 1 археолог Джозеф Тейнтер объяснил возникновение и упадок цивилизаций с точки зрения сложности. Он использовал слово «сложность» для обозначения «размера общества, количества и отличительных черт его частей, разнообразия специализированных социальных ролей, которые оно включает в себя, количества присутствующих различных социальных личностей и разнообразия механизмов для их организации В связное, функционирующее целое »2.

Цивилизации - это сложные общества, организованные вокруг городов; они получают пищу от сельского хозяйства (полевые культуры), используют письмо и математику и поддерживают разделение труда на постоянной основе. Они централизованы, люди и ресурсы постоянно перетекают из внутренних районов в городские центры.

Тысячи культур процветали на протяжении всего человеческого прошлого, но было всего около 24 цивилизаций. И все, кроме нашей нынешней глобальной индустриальной цивилизации (пока), в конечном итоге рухнули.

Тейнтер описывает рост цивилизации как процесс инвестирования социальных ресурсов в развитие все большей сложности с целью решения проблем.

Например, в деревенских племенных обществах может вспыхнуть гонка вооружений между племенами, требуя, чтобы каждая деревня стала более централизованной и сложной для отражения нападений. Но сложность стоит энергии. По словам Тейнтера, «более сложные общества обходятся дороже в обслуживании, чем более простые, и требуют более высокого уровня поддержки на душу населения». Поскольку доступные энергия и ресурсы ограничены, наступает момент, когда увеличение инвестиций становится слишком дорогостоящим и приводит к снижению предельной прибыли.

Даже поддержание существующих уровней сложности обходится слишком дорого (граждане могут воспринимать это как обременительные уровни налогообложения), в результате чего происходит общее упрощение и децентрализация общества - процесс, который в просторечии называется коллапсом.

В такие времена в обществах обычно наблюдается резкое сокращение численности населения, а выжившие испытывают серьезные трудности. Элиты теряют контроль над властью. Вспыхивают внутренние революции и иностранные войны.

Люди покидают города и основывают новые, меньшие по размеру общины во внутренних районах. Правительства падают, и возникают новые системы властных отношений.

Страшно думать о том, что коллапс будет означать для нашей нынешней глобальной цивилизации. Тем не менее, как мы скоро увидим, есть веские основания для вывода о том, что наша цивилизация приближается к пределам централизации и сложности, что предельная отдача от инвестиций в сложность снижается и что упрощение и децентрализация неизбежны.

Мыслить в терминах упрощения, сжатия и децентрализации более точно и полезно и, вероятно, менее страшно, чем размышлять о коллапсе. Это также открывает возможности для предвидения, изменения и даже использования неизбежных социальных процессов, чтобы минимизировать трудности и максимизировать возможные выгоды.

Почему неизбежны сокращение, упрощение и децентрализация

Предпосылка о том, что упрощение глобальной индустриальной цивилизации скоро неизбежно, является обобщенным выводом надежного дискурса, развитого в десятках книг и сотнях научных статей за последние четыре десятилетия, на основе достижений в исследованиях экологии, истории цивилизаций, экономики энергетики и теории систем.

Эту предпосылку можно сформулировать следующим образом:

• Резкое увеличение социальной сложности, наблюдавшееся в течение последних двух столетий (измеряемое, например, неуклонной тенденцией к урбанизации и резким ростом объемов торговли), было вызвано, прежде всего, увеличивающимися темпами потока энергии для производства и транспорта. Ископаемое топливо обеспечило самую крупную энергетическую субсидию в истории человечества и привело к индустриализации, урбанизации и массовому росту населения.

• Сегодня, поскольку традиционные ископаемые виды топлива быстро истощаются, мировые потоки энергии, похоже, будут сокращаться. Несмотря на то, что существует огромное количество нетрадиционных ископаемых видов топлива, которые еще предстоит освоить, их добыча вскоре станет настолько дорогостоящей - в денежном, энергетическом и экологическом плане, - что дальнейший рост имеющихся запасов ископаемой энергии маловероятен; Между тем альтернативные источники энергии остаются в значительной степени неразвитыми и потребуют огромных инвестиций, если они хотят компенсировать сокращение объемов ископаемой энергии.

• Снижение темпов потока энергии и ухудшение качества энергии будет иметь предсказуемые прямые последствия: более высокие реальные цены на энергию, потребность в повышении энергоэффективности во всех секторах общества и все большая доля все более скудного инвестиционного капитала, направляемого в энергетический сектор. .

Экономическое сокращение не будет таким постепенным и упорядоченным, как экономический рост. Такие эффекты могут включать неконтролируемое и катастрофическое сворачивание глобальной системы кредита, финансов и торговли или резкое расширение войны в результате обострения конкуренции за энергоресурсы или защиты торговых привилегий.

• Для крупномасштабной торговли нужны деньги, поэтому для экономического роста потребовалось постоянное расширение валюты, кредита и долга. Однако возможно, что кредит и долг будут расширяться быстрее, чем «реальная» экономика производства и торговли, подпитываемая энергией; когда это происходит, результатом является кредитный / долговой пузырь, который в конечном итоге должен сдуваться, что обычно приводит к массовому уничтожению капитала и чрезвычайным экономическим бедствиям. За последние несколько десятилетий промышленно развитый мир раздул самый большой кредитный / долговой пузырь в истории человечества.

• Поскольку потребление ресурсов резко возросло за последнее столетие, также увеличилось его воздействие на окружающую среду. Засухи и наводнения становятся все более частыми и интенсивными, создавая нагрузку на продовольственные системы, а также влекут за собой прямые денежные издержки (многие из которых в конечном итоге ложатся на страховую отрасль).

Эти воздействия - в первую очередь вызванные глобальным изменением климата, вызванным потреблением нами ископаемого топлива - теперь угрожают подорвать не только экономический рост, но и экологическую основу цивилизации.

Подводя итог этому уже краткому резюме: из-за ограничений по энергопотреблению, непосильного долгового бремени и накапливающегося воздействия на окружающую среду мир достиг точки, когда дальнейший экономический рост может оказаться недостижимым. Следовательно, вместо того, чтобы увеличивать свою сложность, общество в обозримом будущем и, вероятно, будет сбрасывать сложность.

Общий экономический спад, вероятно, уже начался в Европе и США. Знаки везде. Высокий уровень безработицы, стагнация или снижение энергопотребления и беспокойные рынки предвещают то, что некоторые медвежьи финансовые аналитики описывают как «большую депрессию», которая, возможно, продлится до середины века3, игнорируя при этом его энергетическую и экологическую основу.

Независимо от того, понимаются ли в целом коренные причины мировых экономических потрясений, эти потрясения уже влияют на политические системы, а также на повседневную жизнь сотен миллионов людей.

Правительства и центральные банки, стремящиеся предотвратить заразное дефляционное разрушение мирового капитала, выручили банки, которые внедрили новаторские методы банкротства в годы, предшествовавшие 2008 году.

Между тем, правительства, которые в течение последних десяти или двух лет брали большие займы в расчете на то, что дальнейший экономический рост приведет к увеличению налоговых поступлений и упростит выплату долгов, теперь трудно достичь реального роста.

В некоторых случаях те самые финансовые учреждения, которые некоторые правительства временно спасли от банкротства, в настоящее время подрывают экономики других правительств, вынуждая понижать их кредитные рейтинги, что затрудняет пролонгацию долга. Этим последним правительствам ставят ультиматум: сократить внутренние расходы или исключить их из системы глобального капитала. Но во многих случаях государственные расходы - это все, что поддерживает функционирование национальной экономики.

Даже в странах, недавно считавшихся хорошими кредитными рисками, затраты на предотвращение краха финансового сектора все чаще перекладываются на широкие слои населения посредством мер жесткой экономии, которые приводят к экономическому спаду и всеобщему бедствию.

Глобальное народное восстание - это предсказуемый результат сокращения правительством социальных услуг, их усилий по защите богатых инвесторов от последствий их собственной жадности, а также роста цен на продукты питания и топливо. В последние годы периодические протесты вспыхнули в Африке, на Ближнем Востоке, в Азии, Европе и Северной Америке.

Долгосрочные цели протестующих во многих случаях не сформулированы, но непосредственные причины протестов определить нетрудно. По мере того, как цены на продукты питания и топливо растут, бедные люди, естественно, в первую очередь чувствуют себя в затруднительном положении. Когда бедняки все еще могут выжить, они часто не хотят рисковать, собираясь на улице, чтобы противостоять коррумпированным, укоренившимся режимам.

Когда они больше не могут сводить концы с концами, риски протеста кажутся менее значительными - терять нечего; жизнь все равно невыносима. Широко распространенный протест открывает возможность для необходимых политических и экономических реформ, но также ведет к перспективе кровавых репрессий и снижению социальной и политической разрухе.

Сценарии упрощения общества

Если вышеуказанная предпосылка верна, то можно легко представить себе два сценария:

A. Продолжение (все более отчаянное) стремления к обычному бизнесу. В этом сценарии лица, определяющие политику, пытаются возобновить экономический рост с помощью расходов на стимулирование и спасение; все усилия направлены на увеличение или, по крайней мере, на поддержание сложности и централизации общества.

Дефицит не учитывается.

Это было общей стратегией многих правительств в последние годы, когда они боролись с первой фазой мирового финансового кризиса.

США и более сильные члены ЕС достигли ощутимых, но ограниченных успехов в обеспечении восстановления и предотвращении дефляционного краха своей экономики за счет дефицитных расходов. Однако 90 фундаментальных проблем, которые привели к кризису 2008 года, просто замалчивались.

Ограничения этого курса действий проявляются по мере того, как «восстановление» в США не набирает обороты, экономический рост в Китае замедляется, а Европейский Союз скатывается в рецессию и выходит из нее.

Дальнейшие расходы на стимулирование потребуют еще одного массивного раунда государственных заимствований, и это столкнется с сильными внутренними политическими проблемами, а также сопротивлением со стороны финансового сообщества (в виде понижения кредитного рейтинга, что сделает дальнейшие заимствования более дорогими).

Между тем, несмотря на много разговоров о потенциале низкосортных нетрадиционных источников нефти, таких как битуминозные пески и плотная нефть, мировые запасы энергии находятся практически в тех же условиях, что и в начале кризиса 2008 года (что важно, напомним, частично он был вызван резким скачком цен на нефть).

А без увеличения и доступных по цене потоков энергии подлинное восстановление экономики (что означает возврат к росту производства и торговли) может оказаться невозможным. Таким образом, финансовая подкачка будет приносить убывающую прибыль.

Погоня за обычным бизнесом, кажется, просто возвращает нас к беспорядкам, наблюдавшимся в 2008 году; однако в следующий раз ситуация будет хуже, поскольку правительства и центральные банки уже исчерпали большую часть боеприпасов для стимулирования экономики.

Если они смогут опередить дефляцию долга и сокращение доли заемных средств за счет массовой «печати» новых денег, в конечном итоге результатом будет гиперинфляция и валютный коллапс.

Б. Упрощение строгостью. В этом сценарии страны отступают от своего нынешнего состояния чрезмерной задолженности и умиротворяют рынки облигаций путем сокращения внутренних социальных расходов и отмены систем социальной защиты, созданных в течение последних нескольких десятилетий устойчивого роста. Эта стратегия принимается Соединенными Штатами и многими странами ЕС отчасти из-за осознанной необходимости, а отчасти по совету экономистов, которые обещают, что сокращение внутренних социальных расходов (наряду с приватизацией государственных услуг) будет стимулировать еще больше экономическую деятельность частного сектора и тем самым приведет к устойчивому восстановлению.

Доказательства эффективности жесткой экономии как пути к укреплению экономического благополучия в лучшем случае неоднозначны в «нормальные» экономические времена. В нынешних обстоятельствах есть неопровержимые свидетельства того, что это приводит к ухудшению экономических показателей, а также к социальным распадам.

В странах, где предписание жесткой экономии применялось наиболее активно (Ирландия, Греция, Испания, Италия и Португалия), сокращение продолжалось или даже ускорилось, а народные протесты нарастают. Это Даже сказывается на Германии, самой сильной экономике Европы. Как Джефф Мэдрик утверждал в New York Review of Books 4, политики не видят, что растущий дефицит является скорее признаком более медленного экономического роста, чем причиной.

Жесткая экономия имеет аналогичный эффект в штатах, округах и городах США. Правительства штатов и местные власти сократили примерно полмиллиона рабочих мест в 2009–2010 годах; если бы они продолжали нанимать сотрудников в прежнем темпе, чтобы не отставать от роста населения, они бы вместо этого добавили полмиллиона рабочих мест.

Между тем, из-за низких налоговых поступлений местные власти разрешают асфальтированным дорогам превращаться в гравий, закрывают библиотеки и парки и увольняют государственных служащих.

Здесь нетрудно распознать самоусиливающийся цикл обратной связи. Снижающаяся экономика означает снижение налоговых поступлений, что затрудняет выплату государством долга. Чтобы избежать понижения кредитного рейтинга, правительства должны сократить расходы. Это еще больше сжимает экономику, что в конечном итоге все равно приведет к понижению кредитного рейтинга. Это, в свою очередь, увеличивает стоимость заимствования.

Таким образом, правительство должно сократить расходы еще больше, чтобы оставаться кредитоспособным. Потребность в социальных расходах резко возрастает по мере роста безработицы, бездомности и недоедания, в то время как доступность социальных услуг снижается. Единственный очевидный выход из этой смертельной спирали - возобновление быстрого экономического роста. Но если вышеприведенная посылка верна, это всего лишь несбыточная мечта.

Оба этих сценария приводят к неприемлемым и нестабильным результатам. А других возможностей нет? Ну да. Вот две.

C. Централизованное предоставление основ. В этом сценарии страны напрямую предоставляют рабочие места и предметы первой необходимости населению, сознательно упрощая, сокращая или устраняя расходные элементы общества, такие как финансовый сектор и вооруженные силы, и облагая налогами тех, кто может себе это позволить - богатых людей, банки и т. Д. более крупные предприятия - по более высоким ставкам. Это путь, обозначенный в начале эссе; здесь уместно добавить немного больше деталей.

Во многих случаях централизованное обеспечение предметами первой необходимости относительно дешево и эффективно. Например, с начала текущего финансового кризиса правительство США в основном занялось созданием рабочих мест, направляя налоговые льготы и стимулирующие расходы в частный сектор. Но это оказалось чрезвычайно дорогостоящим и неэффективным способом создания рабочих мест, гораздо большее количество которых можно было бы создать (на каждый потраченный доллар) путем прямого найма правительством5.

Здравоохранение, требующее от людей приобретения частной медицинской страховки, обходится дороже, чем просто предоставление универсальной государственной программы медицинского страхования, как это делает любая другая промышленно развитая страна.

Если судить по опыту Великобритании во время и сразу после Второй мировой войны, тогда лучший доступ к более качественным продуктам питания может быть обеспечен с помощью государственной программы нормирования, чем с помощью полностью приватизированной продовольственной системы. И правительственные банки, возможно, могли бы предоставлять более надежные государственные услуги, чем частные банки, которые направляют огромные потоки нетрудового дохода банкирам и инвесторам.

Если все это звучит как аргумент в пользу утопического социализма, читайте дальше - это не так. Но действительно существуют реальные выгоды от предоставления государством предметов первой необходимости, и было бы глупо игнорировать их.

Аналогичная линия рассуждений выглядит так. Сразу после стихийных бедствий или крупных промышленных аварий пострадавшие обычно обращаются за помощью к государству. Поскольку глобальный климат хаотично меняется, а охота за все более низкими ископаемыми источниками энергии вынуждает компании бурить глубже и в более уязвимых районах, мы, несомненно, увидим ухудшение погодных кризисов, ухудшение состояния окружающей среды и загрязнения, а также промышленные аварии, такие как нефтяные разливы. Неизбежно, что все больше семей и сообществ будут полагаться на государственную помощь при ликвидации последствий стихийных бедствий6.

Многие люди с тревогой восприняли бы расширение услуг государственной поддержки как расширение полномочий и без того раздутого центрального правительства. Этот страх вполне может иметь под собой основание, в зависимости от того, как будет реализована стратегия. Но важно помнить, что экономика в целом в этом сценарии будет сокращаться - и будет продолжать сокращаться - из-за ограничений ресурсов.

Думайте о предоставлении услуг государством не как об утопическом социализме (независимо от того, воспринимается ли эта фраза положительно или отрицательно), а как о стратегической реорганизации общества с целью повышения эффективности в периоды дефицита.

Возможно, лучшей аналогией было бы нормирование во время войны, практика, в которой правительство берет на себя большую роль в управлении распределением, чтобы высвободить ресурсы для борьбы с общим врагом.

Как платить за такое расширение услуг во время чрезмерной задолженности и дефицита кредитов? Финансовую отрасль можно уменьшить за счет налогообложения финансовых операций и нетрудового дохода. Кроме того, национальное правительство могло создавать собственное финансирование напрямую, без необходимости брать займы в банках.

Можно подумать, что если правительство сможет просто создать столько денег, сколько захочет, то оно сможет полностью покончить с нехваткой денег. Но, в конце концов, не деньги заставляют мир крутиться. При дефиците энергии и ресурсов реальная экономика будет продолжать сокращаться независимо от того, сколько денег напечатает центральное правительство; печать поверх просто приведет к гиперинфляции. Однако до определенного момента повышение эффективности и справедливое распределение могли минимизировать человеческие страдания, даже если экономический пирог продолжает сокращаться.

Некоторые страны уже начали вносить изменения в политику в соответствии с направлениями, предложенными в этом сценарии: Эквадор, например, расширил прямую государственную занятость, обеспечил соблюдение положений о социальном обеспечении для всех работников, диверсифицировал свою экономику, чтобы уменьшить зависимость от экспорта нефти, и расширил государственную банковскую систему.7

В некоторых крупных индустриальных странах, таких как Соединенные Штаты, укоренившиеся интересы (в основном, нефтеолигархи, финансовая и оружейная промышленность) будут работать, чтобы предотвратить движение в этих направлениях - как они уже делают.

Между тем, тот факт, что экономика все еще сокращается, даже несмотря на напряженные усилия правительства, может заставить многих людей поверить в то, что сокращение происходит из-за правительства, и поэтому народное сопротивление правительству (по крайней мере, с некоторых сторон) может усилиться. Правительство может быть мотивировано на подавление такого инакомыслия для поддержания стабильности (это, конечно, то, чего больше всего опасаются ультраправые антиправительственные группы). Страна, которая десятилетиями придерживалась варианта C, скорее всего, станет напоминать Советский Союз или Кубу.

В любом случае трудно сказать, как долго эта стратегия может сохраняться в условиях сокращения поставок энергии. В конце концов, способность центральных властей управлять и ремонтировать инфраструктуру, необходимую для продолжения поддержки простых граждан, может подорваться до такой степени, что центр больше не сможет удерживать народ. На этом этапе стратегия C исчезнет, ​​а стратегия D проявится.

D. Местное обеспечение основ. Предположим, что по мере сокращения экономики национальные правительства не в состоянии предоставить своим гражданам основы существования. Или (как только что обсуждалось) предположим, что эти усилия со временем ослабевают из-за неспособности поддерживать инфраструктуру национального масштаба.

В этом последнем сценарии местные органы власти, специальные общественные движения и неправительственные организации могли бы организовать предоставление предметов первой необходимости.

Эти группы могут включать малые предприятия, церкви и секты, уличные банды с расширенной миссией, а также формальные или неформальные кооперативные предприятия всех видов.

В отсутствие глобальных транспортных сетей, электросетей и других элементов инфраструктуры, объединяющих современные страны, любые уровни поддержки, которые могут исходить на местном уровне, обеспечили бы лишь тень того уровня жизни, которым в настоящее время пользуются американцы среднего класса или европейцы. Только один показательный пример: мы, скорее всего, никогда не увидим, чтобы семьи собирались в кузницах, чтобы с нуля производить портативные компьютеры или сотовые телефоны.

Постоянное предоставление еды и простейших промышленных товаров на местном уровне является разумной возможностью при условии разумных совместных усилий; однако по большей части в течение следующих нескольких десятилетий истинно местная экономика будет в основном экономикой спасения8.

Если центральные правительства стремятся сохранить сложность за счет более рассредоточенных правительственных узлов (правительства городов, округов и штатов), то вероятен конфликт между сообществами и распад национальных или глобальных центров власти. Сообщества могут начать отказываться от поддержки со стороны центральных властей - и не только государственных, но также финансовых и корпоративных.

В последние десятилетия общины считали, что в их интересах предоставлять национальным и глобальным корпорациям налоговые льготы и другие субсидии для размещения заводов и магазинов в пределах местного налогового округа.

Постфактумный анализ показывает, что во многих случаях сделка была невыгодной: налоговых поступлений было недостаточно для компенсации затрат на новую инфраструктуру (дороги, канализация, водоснабжение); Между тем, большая часть богатства, создаваемого заводами и мегамагазинами, как правило, поступает в удаленные штаб-квартиры корпораций и инвесторам с Уолл-стрит9.

Сообщества все чаще признают крупные сетевые розничные корпорации (а также крупные банки) паразитами, выкачивающими местный капитал, и вместо этого ищут способы поддержать малый, местный бизнес и банки.

Органы власти городов и округов только начинают проявлять аналогичное отношение к федеральному правительству и правительству штатов. Раньше более крупные государственные структуры предоставляли субсидии для местных инфраструктурных проектов и программ борьбы с бедностью. По мере того, как потоки финансирования для этих проектов и программ иссякают, местные органы власти начинают все больше конкурировать со своими голодающими старшими братьями.

Если общинам приходится бороться со снижением налоговых поступлений, конкуренцией со стороны более крупных правительств, хищных мегакорпораций и банков, то некоммерческие организации, которые поддерживают десятки тысяч местных благотворительных организаций, сталкиваются, возможно, с еще более серьезными проблемами. Нынешняя модель благотворительности полностью основана на предполагаемом экономическом росте и греховном ссудном проценте: гранты фонда поступают за счет прибыли от инвестиций фонда (на фондовом рынке и в других местах).

По мере того, как экономический рост замедляется и обращается вспять, мир некоммерческих организаций будет дрожать и рушиться, и жертвами станут десятки тысяч агентств социальных услуг, образовательных программ и организаций по охране окружающей среды ... а также бесчисленные симфонические оркестры, танцевальные ансамбли, музеи и так далее.

Если национальное правительство утратит свою хватку, если местные органы власти будут ущемлены одновременно сверху и снизу, и если некоммерческие организации будут испытывать недостаток финансирования, откуда появятся средства для поддержки местных сообществ необходимыми социальными и культурными услугами? Местные предприятия и кооперативы (включая кооперативные банки, также известные как кредитные союзы) могут взять на себя часть бремени, если они смогут оставаться прибыльными и не стать жертвами крупных банков и мегакорпораций до того, как последние разорятся.

Следующая линия поддержки будет исходить от волонтерских усилий людей, готовых упорно трудиться для общего блага. Каждый городок изобилует церквями и обслуживающими организациями. Многие из них были бы хорошо подготовлены, чтобы помочь просвещать и организовывать население в целом, чтобы способствовать выживанию и восстановлению - особенно некоторые из недавно прибывших, таких как Transition Initiatives, для которых готовность к коллапсу уже является смыслом существования.

В лучшем случае волонтерские усилия начнутся задолго до того, как разразится кризис, путем организации фермерских рынков, программ поездок и обмена автомобилями, местной валюты и кампаний «покупай местное». Появляется все больше литературы, призванной помочь этим докризисным усилиям; недавняя достойная запись в этой области – «Местные Доллары, местный смысл: как перевести деньги с Уолл-стрит на главную Улицу и достижение настоящего процветания», Майкла Шумана.

Последний источник поддержки будет состоять из семей и соседей, объединившихся, чтобы делать все необходимое для выживания - выращивать сады, держать кур, повторно использовать, перепрофилировать, ремонтировать, защищать, делиться и, если все остальное терпит неудачу, учиться обходиться без. Люди будут переезжать в совместное жилье, чтобы сократить расходы. Они будут заботиться друг о друге, чтобы поддерживать безопасность.

Эти экстремальные местные методы иногда противоречат местным и национальным законам. В случаях с «Битвой века», даже если им негде оказать материальную помощь, но местные органы власти могли бы протянуть руку помощи, просто уйдя с дороги - например, изменив правила зонирования, чтобы разрешить новые способы использования пространства.

(Или в более неотложных ситуациях, они могут использовать земельные банки, чтобы захватить неиспользуемые участки и сделать их доступными для общественных целей.11) Благодаря этому районные комитеты могут выявлять свободные дома и коммерческие помещения и превращать их в общественные сады и центры встреч. В свою очередь, поскольку кварталы соединяются с другими районами, более прочная социальная ткань может оживить местное самоуправление.

Как обсуждалось выше, движения в поддержку локализации - какими бы благими они ни были - могут быть восприняты национальными властями как угроза. В тех случаях, когда национальные правительства считают требования местных жителей большей автономии угрожающими, ответные меры могут включать наблюдение, отказ в праве на публичные собрания, проникновение в протестные организации, милитаризацию полиции, разработку все большего количества несмертельного оружия для использования против протестующих, принятие законов, отменяющих право на судебное разбирательство и слушание доказательств, а в крайних случаях - пытки и развертывание «эскадронов смерти».

Канадская активистка Лия Хендерсон в письме, написанном коллегам-диссидентам перед тем, как ее отправили в тюрьму за ее роль в протестах на саммитеG20 2010 года, убедительно отметила, что «Мои навыки и опыт - в качестве фасилитатора, тренера, юриста и человека, связующего различные сообщества и движения - все это были целью их атаки, когда государство пыталось изобразить меня как« промывателя мозгов »и как вдохновителя хаоса, насилия и разрушения ... Ясно, что навыки, которые делают нас сильными, альтернативы, которые уменьшают нашу зависимость от их систем [курсив добавлен] и создают прообраз нового мира, - это именно то, чего они больше всего боятся . »12

В целом, путь к локализму может оказаться не таким легким и веселым, как изображают некоторые его сторонники. Он будет наполнен тяжелой работой, ловушками, конфликтами и борьбой, а также товариществом, общностью и вежливостью. Его главное преимущество: основные тенденции текущего столетия (обсуждавшиеся выше), похоже, в конечном итоге ведут в этом направлении. Если все остальное не поможет, местная матрица из соседей, семьи и друзей предложит нам последнее убежище.

Осложнения

Сценарии - это не прогнозы; они инструменты планирования. Как пророчества, они ненамного надежнее снов. То, что на самом деле произойдет в предстоящие годы, будет во многом определяться событиями «черного лебедя», а также тенденциями истощения ресурсов или кредитных рынков.

Мы знаем, что воздействие изменения климата на окружающую среду усилится, но мы не знаем точно, где, когда и насколько серьезно это воздействие проявится; Между тем, всегда существует возможность крупномасштабного экологического бедствия, не вызванного деятельностью человека (например, землетрясение или извержение вулкана), которое произойдет в таком месте или в таком масштабе, что существенно изменит ход мировых событий.

Войны также невозможно предсказать с точки зрения интенсивности и исхода, но мы знаем, что геополитическая напряженность нарастает. Это просто возможно (не очень, но просто) что некоторые новые энергетические технологии - такие как холодный ядерный синтез - могут отодвинуть часы коллапса, что позволит мировой экономике качнуться еще на пару десятилетий, прежде чем человечество выйдет за следующий критический естественный предел.

Упрощение общества, вероятно, будет сложным и удивительным процессом. Тем не менее, четыре предлагаемых здесь сценария действительно представляют собой рудиментарную карту некоторых из основных возможностей реакции общества.

Эти сценарии не исключают друг друга. Одна нация может пройти через две, три или все из них за годы или десятилетия.

Если наша посылка верна, то стратегия А (стремление к ведению бизнеса) по своей сути несостоятельна, за исключением очень краткосрочного периода; вскоре она должна уступить место B, C или D.

Стратегия B (жесткая экономия), по-видимому, быстро ведет через социальную и экономическую дезинтеграцию к D (обеспечение основ на местах), о чем свидетельствует статья в New York Times 2012 года о возвращении греков к натуральному сельскому хозяйству перед лицом правительственных сокращений13.

Стратегия C (центральное положение основ), вероятно, приведет к

D, хотя путь, вероятно, займет больше времени - возможно, намного дольше - чтобы пройти. Другими словами, кажется, что все дороги в конечном итоге ведут к местничеству; вопросы: как и когда мы туда приедем и в каком состоянии? (И насколько?)

Путь через строгость имеет то достоинство, что он быстрее, но только потому, что он приносит больше страданий более внезапно.

Централизованное обеспечение предметами первой необходимости может быть просто способом продлить агонию краха - если власти не осознают неизбежную тенденцию событий и намеренно не планируют постепенный переход от централизованного к местному обеспечению основных потребностей. США могли бы сделать это, например, приняв сельскохозяйственную политику в пользу небольших коммерческих и натуральных хозяйств, одновременно отменив субсидии для крупного агробизнеса.

Аутсорсинг, офшоринг и другие практики, которые служат интересам мирового капитала за счет местных сообществ, могут быть воспрепятствованы регулированием и налогообложением, в то время как отечественным производителям можно отдать предпочтение (этот «протекционизм», несомненно, будет осужден либерастами как внутри страны, так и на международном уровне).

В целом, запланированный переход от C к D может составлять отдельный сценарий, возможно лучший.

Успех правительств в проведении предстоящих переходных процессов может зависеть от измеримых качеств и характеристик самого управления. В этом отношении могут быть полезные подсказки, которые можно почерпнуть из

World Governance Index, 14, который оценивает правительства по критериям мира и безопасности, верховенства закона, прав человека и участия, устойчивого развития и человеческого развития. В 2011 году Соединенные Штаты заняли 32-е место (и упали: в 2008 году они были 28-м) - после Уругвая, Эстонии и Португалии, но опередили Китай (140-е место) и Россию (148-е место).

С другой стороны, «готовность к коллапсу» (запомнившаяся фраза Дмитрия Орлова) может сосуществовать с правительственными методами, которые в доколлапсных условиях кажутся неэффективными и даже репрессивными. В его книге Reinventing Collapse, 15 Орлов утверждает, что Советский Союз, при всей его мрачности и плохом управлении, обеспечил большую готовность к краху, чем Соединенные Штаты сегодня, отчасти потому, что ожидания людей в СССР были уже низкими после десятилетий скоромного житья.

Или же высокий уровень готовности СССР к распаду во многом объяснялся тем, что он долгое время гарантировал своему народу самые основы существования? Никто не стал бездомным, когда советская система распалась, поскольку ни у кого не было ипотеки, за невыплату которой забирают дом; когда экономика рушилась, люди просто оставались там, где были (зато вымерло 30 млн – больше, чем в войну).

В эпоху экономического спада компетентность правительства не будет определять все перспективы наций. Демографические данные также будут иметь решающее значение: политический и социальный беспорядок в Египте вызван не только усталостью от коррупции, но и высоким уровнем рождаемости (похотливости)), который привел к 83-процентной безработице среди людей в возрасте от 15 до 29 лет, необразованности и революциям, высокому уровню бедности и растущей неспособность нации прокормить себя (сейчас около половины еды Египта импортируется).

Возможно, можно было бы утверждать, что одним из первых признаков грамотного управления является эффективная демографическая политика.

Ради любого лица, определяющего национальную политику, который может читать это эссе, вот несколько основных пунктов, которые суммируют большинство советов, которые можно почерпнуть из нашего сценария:

• Гарантировать основы существования широкой публике как можно дольше.

• В то же время продвигать местное производство товаров первой необходимости, укреплять местную социальную взаимосвязь и поддерживать местную экономику.

• Содействовать защите окружающей среды и сохранению ресурсов, всемерно сокращая использование ископаемых видов топлива.

• Стабилизировать уровни населения.

• Содействовать разумному управлению (особенно с точки зрения участия и прозрачности).

• Обеспечить всеобщее обучение практическим навыкам (садоводство, кулинария, ремонт велосипедов, шитье и т. Д.), А также базовым академическим предметам (чтение, математика, естественные науки, критическое мышление и история). И наконец,

• Не будьте злыми - то есть не поддавайтесь искушению применить военную тактику против вашего собственного народа, когда вы чувствуете, что ваша власть ускользает; процесс децентрализации неумолим, поэтому планируйте его облегчить.

Можно задаться вопросом, сколько крупных правительственных централистов левого, правого крыла или центра, которые часто считают стабильность государства, статус своей карьеры и конечное благо людей практически идентичными, вероятно, примут такие предписания.

Последние мысли

Чтобы повторить тему этого эссе в последний раз: сокращение ресурсов, доступных для поддержки социальной сложности, создаст центробежную силу, которая повсюду разрушит существующие экономические и правительственные структуры власти. В результате назревает борьба - затяжная и интенсивная, затрагивающая большинство, если не все страны, - за доступ к сокращающемуся экономическому пирогу. Это проявится не только в соревновании между нациями, но и в конфликтах внутри наций, между правящими элитами и все более обнищавшими массами.

История учит нас по крайней мере столько же, сколько и упражнения на фантазию. Конвергенция долговых пузырей, экономический спад и крайнее неравенство вряд ли являются уникальными для нашего исторического момента.

Особенно поучительный и судьбоносный предыдущий случай произошел во Франции в конце 18 века. Результатом этого стала Французская революция, которая избавила простых людей от бремени высокомерной, укоренившейся аристократии, породив при этом идеалы свободы, равенства и всеобщего братства. Однако революция также принесла с собой войны, деспотизм, массовые казни - и полную неспособность решить основные экономические проблемы16.

Они идут на войну, надеясь таким образом как выиграть трофеи, так и дать толпам разгневанных молодых людей мишень для своих разочарований, кроме своего собственного правительства. Гамбит редко бывает удачным; Наполеон заставил это работать какое-то время, но ненадолго. Франция и (большая часть) ее жителей пережили беспорядки.

Но затем, на заре XIX века, Европа стояла на пороге новой революции - промышленной революции, работающей на ископаемом топливе, - и на горизонте мерцали десятилетия экономического роста. Сегодня мы только начинаем наше долгое сползание вниз по кривой предложения ископаемого топлива. Сможем ли мы справиться с неизбежными социальными конфликтами более мудро, чем это сделали французы? Будем ли мы извлекать уроки из истории?

Иногда исторический социальный конфликт принимал форму правых групп, борющихся против левых демократических национальных правительств (Германия в 1920-е годы), иногда левых групп, ведущих борьбу с правоцентристскими или ультраправыми правительствами (Никарагуа в 1960-х и 1970-х годах).

В сегодняшних странах существует большой потенциал для обеих разновидностей конфликтов, которые сильно различаются с точки зрения их вероятных траекторий. (Если вы мобильный гражданин мира, который может позволить себе роскошь выбирать страну проживания, возможно, это эссе поможет в оценке ваших перспектив.)

Мыслить в терминах общей картины полезно для тех, у кого есть доступ к информации и время для размышлений; это дает ощущение перспективы и потенциал для более эффективных действий. Для тех из нас, кто сидит, подобно Арджуне, перед полем битвы 21 века, возникает вопрос: какова наша соответствующая роль? Будем ли мы вступать в конфликт?

Или лучше предотвратить, разрешить или избежать? Разные обстоятельства и личные темпераменты приводят к разным ответам. Если бы это эссе было полемикой, оно могло бы побудить читателей сопротивляться и выступать против тех, кто обладает централизованной политической и экономической властью. Но моя цель здесь не в этом; скорее, это просто обзор ландшафта конфликта, чтобы увидеть, где могут находиться точки воздействия. Читатели должны делать с этим очень элементарным анализом, что они захотят.

Если предпосылки и сценарии, изложенные выше, хоть в какой-то степени точны, то локализм рано или поздно станет нашей судьбой и нашей стратегией выживания. Кажется довольно очевидным, что, какой бы ни была наша позиция в отношении конфликта, усилия, потраченные сейчас на приобретение практических навыков, повышение самостоятельности и формирование доверительных отношений с соседями, окупятся в долгосрочной перспективе. - Февраль 2012

Антропоцен: дело не только в нас

Время праздновать! У-у-у! Это официально: мы, люди, начали новую геологическую эпоху - антропоцен. Кто бы мог подумать, что только один вид из миллионов способен на такое удивительное достижение?

Но давайте подождем, чтобы запастись подарками для вечеринок. В конце концов, антропоцен мог быть довольно мрачным. Причина, по которой наша эпоха получила новое название, заключается в том, что будущие геологи смогут обнаружить фундаментальный разрыв в пластах горных пород, который документирует наш небольшой отрезок времени в многомиллиардном зрелище Земли. Этот разрыв может быть прослежен в результате человеческого присутствия. Подумайте об изменении климата, закислении океана и массовом вымирании.

Добро пожаловать в антропоцен: мир, который может мало отличаться от многоклеточной океанской жизни, кроме медуз, и на континентах которого могут доминировать несколько универсальных видов, способных быстро занять новые и временные ниши по мере деградации среды обитания (крысы, вороны, а на ум приходят тараканы). Мы, люди, начали Антропоцен, и мы гордо назвали его в честь себя, но, по иронии судьбы, нас может не хватить, чтобы получить от этого удовольствие. Цепочка воздействий, которую мы инициировали, потенциально может длиться миллионы лет, но это вопрос, будут ли выжившие геологи-люди, чтобы отслеживать и комментировать ее.

Безусловно, есть деятели антропоцена, которые считают, что мы только начинаем, и что люди могут и будут формировать эту новую эпоху сознательно, разумно и надолго. Марк Линас, автор книги «Виды Бога», утверждает, что антропоцен потребует от нас думать и действовать по-другому, но население, потребление и экономика могут продолжать расти, несмотря на изменения в системе Земли.1

Стюарт Брэнд говорит, что у нас, возможно, больше не будет выбора, полностью ли переделывать мир природы; по его словам: «У нас есть выбор только для хорошего терраформирования. Это зеленый проект этого столетия »2. В своей книге« Любите своих монстров: постэкология и антропоцен », Майкл Шелленбергер и Тед Нордхаус из Breakthrough Institute говорят, что мы можем создать мир, в котором десять миллиардов людей достигнут уровня жизни, позволяющего им реализовывать свои мечты, хотя это станет возможным только в том случае, если мы примем за основу рост, модернизацию и технологические инновации3.

Эмма Маррис (которая признает, что почти не проводила времени в дикой природе), утверждает в Rambunctious Garden: Saving Nature in the Post-Wild World, что дикая природа ушла навсегда, что мы все должны привыкнуть к идее об окружающей среде как о якобы человеком построенной, и что это якобы потенциально хорошая вещь.

Является ли антропоцен кульминацией человеческого безумия или началом человеческой божественности? Будет ли наступающая эпоха истощенной и постапокалиптической или будет со вкусом обставлена поколениями технологически продвинутых инженеров экосистемы? Философы окружающей среды в настоящее время вовлечены в горячие споры о пределах человеческой деятельности. Это обсуждение особенно увлекательно, потому что ... все дело в нас!

Жизнеспособность версии антропоцена - назовем его техно-антропоценом - «за которую мы отвечаем и любим», вероятно, зависит от перспектив развития ядерной энергетики. Концентрированный, надежный источник энергии потребуется, если мы хотим поддерживать и развивать индустриальную цивилизацию, и почти все согласны с этим - вне зависимости от того, находимся ли мы в точке «пика добычи нефти» 5 - ископаемое топливо не будет продолжать подпитывать цивилизацию энергией в ближайшие столетия.

Солнце и ветер являются более экологически чистыми источниками, но они диффузны и непостоянны. Из существующих в обществе источников энергии, не являющихся ископаемыми, только атомная энергия является концентрированной, доступной по запросу и (возможно) способной к значительному распространению. Таким образом, не случайно сторонники техно-антропоцена, такие как Марк Линас,

Стюарт Брэнд, Тед Нордхаус и Майкл Шелленбергер также являются большими сторонниками ядерной энергетики.

Но перспективы современных ядерных технологий не радужны. Разрушительные аварии на Фукусиме в 2011 году напугали граждан и правительства по всему миру.6 Япония будет бороться с радиацией и воздействием на здоровье в течение десятилетий, если не столетий.7 До сих пор нет хорошего решения для хранения радиоактивных отходов, образующихся, даже когда реакторы работают по плану.8

Атомные электростанции дороги в строительстве и, как правило, страдают от значительного перерасхода средств.9 Мировые поставки урана ограничены, и к середине века, вероятно, возникнет дефицит даже при отсутствии значительного расширения электростанций10, атомные электростанции связаны с распространением ядерного оружия11.

В 2012 году журнал The Economist посвятил специальный выпуск отчету по атомной энергии; что характерно, доклад был озаглавлен «Атомная энергетика:

мечта, которая провалилась» 12. Его вывод: атомная промышленность может находиться на грани развития лишь в нескольких странах, в основном в Китае; в других местах - на жизнеобеспечении.13

Ничто из этого не пугает сторонников техно-антропоцена, которые заявляют, что новые ядерные технологии могут выполнить обещания, изначально данные для нынешнего парка атомных электростанций. Центральным элементом этой новой технологии является интегральный быстрый реактор (IFR).

В отличие от легководных реакторов (которые составляют подавляющее большинство эксплуатируемых сегодня атомных электростанций), в IFR в качестве теплоносителя будет использоваться натрий. Ядерная реакция IFR использует быстрые нейтроны, и она более тщательно потребляет радиоактивное топливо, оставляя меньше отходов. Действительно, ППП могут использовать существующие радиоактивные отходы в качестве топлива. Кроме того, они, как утверждается, обеспечивают более высокую операционную безопасность и меньший риск захвата террористами.106

Эти аргументы убедительно приводятся в документальном фильме 2013 года «Обещание Пандоры», снятом Робертом Стоуном14. В фильме утверждается, что ППП - это наша цель, лучший инструмент для смягчения антропогенного глобального потепления, и далее предполагает, что заблудшие бюрократы намеренно пытались саботировать разработку реакторов IFR.

Однако критики фильма говорят, что эти утверждения преувеличены, а технология быстрых реакторов очень проблематична. Более ранние версии реактора-размножителя на быстрых нейтронах (одной из версий которого является IFR) оказались коммерческими провальными и катастрофами для безопасности.

Сторонники интегрального реактора на быстрых нейтронах, говорят критики, упускают из виду его непомерные затраты на разработку и развертывание и сохраняющиеся риски распространения. IFR теоретически только «трансмутирует», а не устраняет радиоактивные отходы. Однако до широкого внедрения этой технологии еще несколько десятилетий, а использование жидкого натрия в качестве хладагента может привести к пожарам и взрывам15.

Дэвид Бьелло, пишущий в Scientific American, заключает, что «на сегодняшний день реакторы на быстрых нейтронах без столку потребили шесть десятилетий и 100 миллиардов долларов со всего мира, так что остается «выдавать желаемое за действительное» »16.

Даже если сторонники реакторов IFR правы, есть одна гигантская практическая причина, по которой они могут не обеспечивать энергию в антропоцене: мы, вероятно, не увидим от них выгоды достаточно скоро, чтобы что-то изменить. Проблемы изменения климата и истощения запасов ископаемого топлива требуют действий сейчас, а не через десятилетия.

При наличии достаточного инвестиционного капитала и при условии, что у нас были десятилетия для улучшения существующих технологий, реакторы IFR действительно могут показать значительные преимущества по сравнению с нынешними легководными реакторами (только многолетний опыт может сказать наверняка). Но у нас нет роскоши в виде безграничного инвестиционного капитала, и у нас нет десятилетий, чтобы исправить ошибки и создать эту сложную, непроверенную технологию.

Вердикт журнала Economist остается в силе: «[Не] ядерная энергетика будет по-прежнему порождением политики, а не экономики, причем любой рост будет зависеть от политической воли или побочного эффекта защиты электроэнергетических компаний от открытой конкуренции .... Ядерная энергия никуда не денется, но ее роль, возможно, никогда не будет более чем маргинальной ».

Бросая вызов риску избыточности, я четко сформулирую: дешевая энергия в изобилии является предпосылкой техно-антропоцена.

Мы можем справиться с проблемами истощения ресурсов и перенаселения, только затрачивая больше энергии. Заканчивается пресная вода?

Просто постройте опреснительные установки (которые потребляют много энергии). Деградация верхнего слоя почвы, чтобы произвести достаточно зерна, чтобы прокормить десять миллиардов человек?

Просто постройте миллионы гидропонных теплиц (для их строительства и эксплуатации требуется много энергии). Поскольку мы разрабатываем более глубокие месторождения металлов и полезных ископаемых и перерабатываем руды с более низким содержанием, нам потребуется больше энергии.

Повышение энергоэффективности может помочь нам добиться большего с каждым приростом мощности, но рост населения и рост уровня потребления на душу населения с лихвой преодолеют этот выигрыш (как они постоянно делали в последние десятилетия). Как ни крути, если мы хотим сохранить нынешнюю траекторию роста индустриального общества, нам потребуется больше энергии, она нам понадобится в ближайшее время, и наши источники энергии должны будут соответствовать определенным критериям - например, Эти основные критерии можно свести к четырем словам: количество, качество, цена и сроки. Ядерный синтез теоретически может дать энергию в больших количествах, но не скоро.

То же самое и с термоядерным синтезом (даже если - и это большое если - можно подтвердить, что процесс действительно работает, и его можно расширить). Биотопливо обеспечивает очень низкую окупаемость энергии, вложенной в его производство (решающий вопрос качества). Тепловая энергия океана и энергия волн могут служить прибрежным городам, но, опять же, эту технологию необходимо испытать и расширить.

Уголь с улавливанием и хранением углерода экономически неконкурентоспособен по сравнению с другими источниками электроэнергии. Солнечная и ветровая энергия дешевеет, но они действуют непостоянно и, как правило, подрывают бизнес-модели коммерческих коммунальных предприятий. Хотя наш список потенциальных источников энергии велик,Это означает, что ближайшее будущее человечества почти наверняка будет ограничено энергией.

А это, в свою очередь, гарантирует, что мы по-прежнему будем зависеть от экосистем, которые в значительной степени находятся вне нашего контроля.

Как вид, мы добились впечатляющей степени влияния на нашу окружающую среду, намеренно упростив экосистемы, чтобы они поддерживали больше людей, но меньше других видов. Нашей основной стратегией в этом проекте было сельское хозяйство - в первую очередь, форма сельского хозяйства, ориентированная на выращивание нескольких вредных однолетних зерновых культур.

Мы присвоили до 50 процентов первичной биологической продуктивности нашей планеты, в основном за счет земледелия и лесоводства.17. Это имело чрезвычайно негативные последствия для не одомашненных растений и животных. Последующая потеря биоразнообразия все больше ставит под угрозу перспективы человечества, потому что мы зависим от бесчисленных экосистемных услуг (таких как опыление и регенерация кислорода), которые мы не организуем или не контролируем и за которые мы не платим.

Суть нашей проблемы заключается в следующем: побочные эффекты нашего всплеска роста быстро усугубляются и угрожают кризисом, в котором искусственные системы поддержки, которые мы создали за последние десятилетия (среди прочего, продовольственная, транспортная и финансовая системы) - а также дикие природные системы, от которых мы все еще зависим, - все они могут рухнуть более или менее одновременно.

Если мы достигли точки убывающей отдачи и потенциального кризиса в отношении нашей текущей стратегии постоянного роста населения / потребления и поглощения экосистемы, тогда может показаться, что смена направления необходима и неизбежна. Если бы мы были умны, вместо того, чтобы пытаться придумывать способы дальнейшей реинжиниринг природных систем непроверенными (и, вероятно, недоступными) способами, мы бы ограничивали и смягчали воздействие на окружающую среду нашей глобальной промышленной системы, сокращая при этом наше население и общий уровень потребления.

Если мы не будем активно ограничивать население и потребление, природа в конечном итоге сделает это за нас, и, вероятно, очень неприятными способами (голод, чума и, возможно, война). Точно так же мы можем обуздать потребление, просто продолжая истощать ресурсы до тех пор, пока они не станут недоступными по цене.

Правительства, вероятно, неспособны вести стратегическое отступление в нашей войне с природой, поскольку они систематически привязаны к экономическому росту18. Но может быть и другой путь вперед. Возможно, граждане и сообщества смогут инициировать изменение направления.

Еще в 1970-х годах, когда произошли первые энергетические потрясения и процветало движение за охрану окружающей среды, экологические мыслители начали решать вопрос: каковы наиболее биологически восстановительные и наименее вредные способы удовлетворения основных потребностей человека? Один из этих мыслителей, австралийец Дэвид Холмгрен на лженаучных теориях построил систему, которую они назвал пермакультурой.

По словам Моллисона, «пермакультура - это философия работы с природой, а не против нее; в длительном и вдумчивом наблюдении, а не в длительном и бездумном труде; рассматривать растения и животных во всех их функциях, а не рассматривать любую часть как отдельную »19. Сегодня во всем мире работают тысячи лжеспециалистов по пермакультуре, и курсы дизайна пермакультуры часто предлагаются почти в каждой стране, принося неплохой доход. 20

Другие экологи не стремились создать всеобъемлющую систему, а просто участвовали в отдельных исследованиях методов, которые могли бы привести к более устойчивому способу производства продуктов питания, - методов, которые включают совмещение культур, мульчирование и компостирование.

Один амбициозный ученый-агроном, Уэс Джексон из Земельного института в Салине, штат Канзас, провел последние четыре десятилетия, выращивая многолетние зерновые культуры (он указывает, что наши нынешние однолетние зерновые культуры ответственны за подавляющую часть эрозии почвы, в том числе за 25 миллиардов тонн в год).21

Между тем в тысячах городов по всему миру были предприняты усилия по обеспечению устойчивости сообществ, включая движение Перехода.

Инициативы, которые приводятся в движении неотразимой, гибкой, низовой организующая моделью и видением будущего, в котором жизнь лучше без ископаемого топлива.

Population Media Center пытается сократить население пока нас не стало десять миллиардов, привлекая творческих работников из стран с высокими темпами роста населения (которые, как правило, также относятся к беднейшим странам мира) для создания радио- и телесериалов с участием сильных женских персонажей, успешно решающих проблемы, связанные с планированием семьи. Эта стратегия оказалась наиболее экономически эффективным и гуманным средством снижения высокой рождаемости в этих странах23.

Что еще можно сделать? Замените трудом топливо. Локализуйте пищевые системы. Улавливает атмосферный углерод почвой и биомассой. Высаживайте леса и восстанавливайте экосистемы. Переработка и повторное использование. Производство товаров длительного пользования. Переосмыслите экономику, чтобы обеспечить удовлетворение людей без бесконечного роста. Во всем мире есть организации, работающие над достижением каждой из этих целей, обычно при небольшой государственной поддержке или без нее. Взятые вместе, они могут привести нас в совершенно другой антропоцен.

Назовите это зеленым антропоценом.

У техно-антропоцена есть ахиллесова пята: энергия (точнее, недостатки ядерной энергетики). У бережливого зеленого антропоцена тоже есть: человеческая природа.

Трудно убедить людей добровольно сократить потребление и ограничить воспроизводство. Это потому, что люди необычно напористые и жадные создания. Многие живые организмы стремятся максимально увеличить размер своей популяции и уровень коллективного использования энергии. Внесите колонию бактерий в подходящую питательную среду в чашке Петри и посмотрите, что произойдет.

Колибри, мыши, леопарды, весельники, секвойи или жирафы: в каждом случае принцип остается неизменным - каждый вид максимизирует популяцию и потребление энергии в пределах, установленных природой. Системный эколог Ховард Т. Одум назвал это правило принципом максимальной мощности: «в природе развиваются и преобладают конструкции систем, которые максимизируют потребление энергии, преобразование энергии и те виды использования, которые усиливают производство и эффективность» 24. (Правда они производят на благо всех, а не убивают все и потребляют как люди).

В дополнение к нашей неврожденной склонности к максимальному увеличению населения и потребления нам, людям, также трудно приносить жертвы в настоящем, чтобы сократить будущие затраты. Мы якобы генетически запрограммированы на то, чтобы реагировать на непосредственные угрозы реакцией «бей или беги», в то время как отдаленные опасности для нас гораздо менее важны. Дело не в том, что мы вообще не думаем о будущем; скорее, мы неосознанно применяем ставку дисконтирования, основанную на количестве времени, которое может пройти, прежде чем возникнет угроза25.

Верно, что у отдельных людей есть некоторые различия в предвкушении будущего. Небольшой процент населения может изменить свое поведение сейчас, чтобы снизить риски для будущих поколений, но подавляющее большинство вряд ли сделает это26. Если бы этот небольшой процент мог наблюдать за нашим коллективным планированием будущего, у нас было бы гораздо меньше поводов для беспокойства.

Но это сложно устроить в демократических странах, где люди, политики, корпорации и даже некоммерческие организации продвигаются вперед, обещая немедленное вознаграждение, обычно в виде большего экономического роста. Если ни один из них не может организовать упреждающее реагирование на долгосрочные угрозы, такие как изменение климата, действия нескольких людей и сообществ могут оказаться не столь эффективными для смягчения опасности.

Это пессимистическое ожидание подтверждается опытом. Общие очертания экологического кризиса XXI века стали очевидны с 1970-х годов. Однако на самом деле не так много было достигнуто благодаря усилиям по предотвращению этого кризиса. Можно указать на сотни, тысячи, возможно, даже миллионы творческих, смелых программ по сокращению, переработке и повторному использованию - но общая траектория индустриальной цивилизации остается относительно неизменной.

Человеческая природа может не позволить посланию экономных зеленых полностью предотвратить экологический кризис, но это не значит, что послание бессмысленно. Чтобы понять, как это может иметь долгосрочную полезность, несмотря на нашу склонность к краткосрочному мышлению, полезно вернуться к шагу 1 и посмотреть, как отношения общества с окружающей средой имеют тенденцию развиваться.

Символические экологические кризисы антропоцена (безудержное изменение климата и закисление океана, среди прочего) произошли недавно, но люди так или иначе изменяли нашу окружающую среду в течение долгого времени. Действительно, среди геологов существуют разногласия по поводу того, когда начался антропоцен: одни говорят, что он начался с промышленной революции, другие отмечают его как начало земледелия около якобы десяти тысяч лет назад, а третьи связывают его с появлением современных людей тысячи лет назад.

Люди изменили мир благодаря двум основным преимуществам: у нас есть ловкие руки, которые позволяют нам создавать и использовать инструменты, и у нас есть язык, который помогает нам координировать наши действия во времени и пространстве. Как только оба были созданы, мы начали использовать их, чтобы захватить экосистемы. Палеоантропологи могут датировать прибытие людей в Европу, Азию, Австралию, острова Тихого океана и Америку, отмечая время исчезновения крупных видов добычи.

Список животных, которые, вероятно, были уничтожены первыми людьми, велик и включает (в Европе) несколько видов слонов и носорогов; (в Австралии) гигантские вомбаты, кенгуру и ящерицы; и (в Америке) лошади, мамонты и гигантские олени27.

Люди также сознательно реорганизовывали экосистемы в течение десятков тысяч лет, в основном используя огонь для изменения ландшафта, чтобы он производил якобы больше пищи для людей28 и, следовательно, для роста нашего населения. Земледелие давало хранимые излишки еды, что привело к появлению городов - основы цивилизации. Именно в этих городских социальных котлах якобы зародились письмо, деньги и математика.

Если сельское хозяйство подтолкнуло человеческий проект вперед, то индустриализм, работающий на ископаемом топливе, придал ему импульс. Всего за последние два столетия население и потребление энергии увеличились более чем на 800 процентов.

Наше воздействие на биосферу более чем поспевает.

Индустриализация сельского хозяйства снизила потребность в рабочей силе на фермах. Это позволило или заставило миллиарды людей переехать в города. По мере того, как все больше людей переезжали в городские центры, они оказывались все более отрезанными от дикой природы и все более занятыми словами, изображениями, символами и инструментами.

Есть термин, обозначающий склонность человека смотреть на биосферу, может быть, даже на вселенную, как будто это все для нас: антропоцентризм.

До некоторой степени это понятная и даже неизбежная склонность.

В конце концов, каждый человек является центром своей вселенной, звездой своего собственного фильма; почему наш вид в целом должен быть менее эгоцентричным?

Другие животные так же одержимы себе подобными: независимо от того, кто дает корма, собаки одержимо интересуются другими собаками. Но есть здоровые и нездоровые степени индивидуального и видового эгоцентризма. Когда индивидуальное человеческое самовосприятие становится явно разрушительным, мы называем это нарциссизмом.

Может ли целый вид быть чрезмерно эгоцентричным? Охотники-собиратели, безусловно, были заинтересованы в собственном выживании, но многие коренные народы-собиратели считали себя частью более широкого сообщества жизни, несущего ответственность за поддержание сети существования.29 Сегодня мы думаем более «прагматично» (как экономист можно было бы выразиться), поскольку мы ровняем все бульдозерами, вырубаем леса, чрезмерно ловим рыбу и истощаем наш путь к мировому господству.

Однако история - это не постоянный рост человеческого высокомерия и отчуждения от природы. Периодически люди подвергались ударам.

Голод, конфликты из-за ресурсов и болезни уничтожили население, которое ранее росло. Цивилизации поднимались, а затем падали. Финансовые мании приводили к краху. Бумтауны превратились в города-призраки.

Божьи кары, вероятно, происходили относительно часто в досельскохозяйственные времена, когда люди более напрямую зависели от изменчивой продуктивности дикой природы. Аборигены Австралии и коренные американцы, которых часто считают образцовыми интуитивными экологами из-за их традиций и ритуалов, сдерживающих рост населения, защищающих виды добычи и утверждающих место человечества в более крупной экосистеме, вероятно, просто извлекали уроки из горького опыта.

Только когда мы, люди, несколько раз получим жесткие удары, мы начинаем осознавать важность других видов, сдерживая свою жадность и научимся жить в относительной гармонии с нашим окружением.

Отсюда возникает вопрос: являются ли зеленые пророками системы раннего предупреждения нашего вида, чья функция заключается в предотвращении катастрофы, - или они просто опережают свое время, готовясь к атаке природы, которая предсказуема, но еще не в полной мере?

На протяжении всей истории люди, кажется, жили в двух разных режимах: времен бума и темные века. В доисторические времена случался бум, когда люди приезжали в новую среду обитания, чтобы обнаружить изобилие крупных хищных животных. Бум также был связан с освоением новых энергоресурсов (особенно угля и нефти) и расширением больших городов - от Урука, Мохенджо-Даро, Рима,

Чанъан, Ангкор-Ват, Теночтитлан, Венеция и Лондон, вплоть до Майами и Дубая. Во времена бума поведение склонно к риску, уверенное до высокомерия, экспансивное и экспериментальное.

Историки используют термин «темные века» для обозначения времен, когда городские центры теряют большую часть своего населения. Представьте себе Европу пятого-пятнадцатого веков, Ближний Восток после краха бронзового века около 1200 г. до н. Э., Камбоджу между 1450 и 1863 г., Центральную Америку после краха майя 900 г. н.э.

Поведение в пожилом возрасте консервативно и не склонно к риску.

Это отголоски взглядов коренных народов, которые жили в одном месте достаточно долго, чтобы снова и снова сталкиваться с экологическими ограничениями. Люди темного века не обошли принцип максимальной силы; они только что научились (по необходимости) добиваться этого, используя более скромные стратегии.

Излишне говорить, что у темных веков есть (кхм) темная сторона. На ранних этапах таких периодов большое количество людей обычно умирает от голода, войны или других форм насилия. Темные века - это времена забвения, когда технологические и культурные достижения часто теряются. Письмо, деньги, математика и астрономия могут исчезнуть.

Тем не менее, эти времена не однозначно мрачные. Во время средневековья в Европе рабство почти исчезло, когда появились новые методы ведения сельского хозяйства, и лучшие породы лошадей и волов сделали принудительный труд людей менее экономичным.

Люди, которые раньше были связаны рабством, становились либо свободными рабочими, либо, в худшем случае, крепостными. Последние не могли подниматься и двигаться без разрешения своего господина, но обычно пользовались гораздо большей свободой, чем рабы. В то же время с ростом христианства появились новые организованные благотворительные мероприятия и учреждения, включая хосписы, больницы и приюты для бедных30.

Сегодня почти все в промышленно развитом мире придерживаются поведения времен бума. Нас поощряют к этому непрекращающиеся рекламные сообщения и правительственные лидеры роста экономики. В конце концов, мы только что пережили самый большой бум в истории человечества - почему бы не ожидать того же самого?

Единственными значительными ударами в недавней культурной памяти были Великая депрессия и пара мировых войн: по сравнению с экологическими узкими местами в древние эпохи это были второстепенные дела; более того, они были относительно короткими и разыгрывались три или более поколений назад. Для большинства из нас сейчас поведение людей темных веков кажется странным, бессмысленным и пессимистичным.

Было бы извращением желать Великой Пощечины. Только социопат приветствовал бы массовые, широко распространенные человеческие страдания. В то же время невозможно игнорировать эти двойные факты: фиеста потребления населения нашего вида убивает планету, и мы вряд ли закончим вечеринку добровольно.

Сможем ли мы предотвратить или столкнемся с большим ударом?

Мы уже видим первые признаки грядущих неприятностей в виде экстремальных погодных явлений, высоких цен на нефть и продукты питания и усиления геополитической напряженности.

К сожалению, похоже, что будет сделано все возможное, чтобы вечеринка продолжалась как можно дольше. Даже на фоне явных признаков экономического спада большинству людей все равно потребуется время, чтобы адаптироваться к аду. Более того, пощечина, скорее всего, не будет внезапной и полной, а может разворачиваться поэтапно.

После каждой мини-пощечины мы будем слышать заявления от приверженцев времен бума о том, что взлет техноутопии просто отложен, а экономическая экспансия скоро возобновится, если только мы будем следовать тому или иному лидеру или политической программе.

Но если городские центры почувствуют кризис, и широко распространенные техноутопические ожидания не оправдаются, мы можем ожидать увидеть доказательства глубокого психологическогоразрушения. Постепенно все больше и больше людей придут к выводу - опять же, в результате тяжелого опыта, - что природа здесь не только для нас.

Независимо от того, является ли это осознание результатом экстремальных погодных условий, эпидемий или нехватки ресурсов, оно приведет к тому, что постоянно увеличивающаяся доля населения будет неохотно обращать больше внимания на силы, неподконтрольные человеку.

Так же, как люди сейчас формируют будущее Земли, Земля будет определять будущее человечества. В условиях быстрых экологических и социальных изменений идея «бережливого производства» станет более актуальной.

Это сообщение может и не спасти белых медведей (хотя программы защиты экосистемы заслуживают всяческой поддержки), но оно может значительно облегчить неизбежный переход к новому поведенческому режиму для всего вида. Это может привести к темному веку, который будет менее темным, чем он был бы в противном случае, тем временем, в котором сохраняется больше наших культурных и научных достижений.

Многое может зависеть от интенсивности и успеха усилий небольшой части населения, которая в настоящее время открыта для бережливого мышления - успеха в приобретении навыков, развитии институтов и передаче убедительного видения желательного и устойчивого пост-бум общества.

В конце концов, самое глубокое понимание антропоцена, вероятно, будет очень простым: мы живем в мире миллионов взаимозависимых видов, с которыми мы вместе эволюционировали. Мы разрываем эту паутину жизни на свой страх и риск. История Земли увлекательна, богата деталями и постоянно самораскрывается. И дело не только в нас. - май 2014 г.

КОНФЛИКТ В ЭПОХУ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СПАДА

Многие из читателей моих работ и моих коллег пришли к тому, чтобы разделить определенный взгляд на мир. Вероятно, будет справедливо сказать, что как группа мы видим истощение ресурсов, финансовый хаос и экологические катастрофы (в основном связанные с глобальным изменением климата) как надвигающиеся штормы, сходящиеся над индустриальной цивилизацией.

Мы также склонны рассматривать беспрецедентный уровень сложности современного общества как результат недавнего исторического субсидирования ископаемыми видами топлива и, в определенной степени, способствующего фактора долга в различных формах. Таким образом, по мере того, как качество и количество наших источников энергии неизбежно снижаются, а финансовые претензии исчезают с продолжающимся взрывом крупнейшего в истории кредитного пузыря, мы считаем неизбежным упрощение и децентрализацию социальных систем.

В этом эссе я надеюсь исследовать некоторые из более широких социальных последствий упрощения и децентрализации. Будут ли войны и революции вспыхивать все чаще? Будет ли процветать демократия или травмированные массы окажутся во власти тиранов? Выживут ли национальные государства или они распадутся? Смогут ли региональные полевые командиры править обнищавшими и порабощенными выжившими? Или местные сети питания и группы переходного периода воссоздадут общество с нуля?

Я не утверждаю, что имею функционирующий хрустальный шар. Но отслеживание текущих тенденций и поиск исторических аналогий может помочь нам лучше понять наши перспективы и помочь нам максимально использовать их.

Конфликтный ландшафт 21-го века

Заглядывая вперед, легко заметить четыре основных движущих фактора конфликта.

По пути может скрываться еще больше.

Во-первых, это растущая перспектива конфликта между богатыми и бедными, то есть между теми, кто выиграл во время крупнейшего в истории скачка роста, и теми, кто предоставлял рабочую силу, сидел в стороне или был оттеснен в результате захвата ресурсов.

Побочным продуктом экономического роста является неравенство. Как указывал Маркс, промышленники не только присваивают прибавочную стоимость труда своих рабочих, но и кредиторы накапливают богатство за счет процентов, выплачиваемых заемщиками.

Мы видим, что неравенство порождается экономическим ростом в реальном времени в Китае, где примерно шестьсот миллионов человек избавились от бедности за последние 30 лет в результате среднегодового экономического роста в девять процентов, но где экономическое неравенство сейчас превышает уровни Соединенных Штатов.

Подобно тому, как экономический рост рождает победителей и проигравших внутри страны, уровень неравенства в благосостоянии между странами растет по мере роста мировой экономики. Сегодня разрыв между средними доходами в самых богатых и беднейших странах мира выше, чем когда-либо.

Основными силами, работающими против неравенства по мере роста экономики, являются государственные расходы на всевозможные социальные программы и проекты международной помощи.

Когда экономический рост останавливается, те, кто получил наибольшую выгоду, имеют как стимул для сохранения своего относительного преимущества, так и, во многих случаях, средства для этого.

Это означает, что в условиях сокращающейся экономики те, у кого меньше всего, как правило, больше всего теряют. Конечно, есть исключения. Теоретически миллиардеры могут разориться в считанные часы или даже секунды в результате обвала рынка.

Но в эпоху банков и корпораций, которые «слишком велики, чтобы обанкротиться», правительство с большей готовностью обеспечивает защиту для богатых, чем для бедных.

Конфликт в эпоху экономического спада

Высокое и растущее неравенство обычно терпимо во время бума, поскольку люди, находящиеся у основания пирамиды богатства, воодушевлены перспективой ее общего расширения. Однако, как только рост прекращается и скатывается вспять, неравенство становится социально неустойчивым. Снижение ожиданий приводит к беспорядкам, в то время как абсолютное несчастье (в смысле недостатка еды) часто приводит к революции.

Мы видели множество примеров этих тенденций за последние несколько лет в Греции, Ирландии, Испании, США и на Ближнем Востоке.

Во многих странах, включая США, усилия правительства по предотвращению или пресечению восстаний, по-видимому, принимают формы криминализации инакомыслия, милитаризации полиции и массового расширения слежки с использованием ряда новых электронных шпионских технологий.

В то же время спецслужбы теперь могут использовать современные социологические и психологические исследования для проникновения, кооптации, неверного направления и манипулирования народными движениями, направленными на достижение экономического перераспределения.

Однако эти военные, полицейские, связи с общественностью и разведывательные усилия требуют огромного финансирования, а также функционирующей сетевой, топливной и транспортной инфраструктуры.

Кроме того, их эффективность ограничивается, если и когда уровень экономической боли страны становится слишком интенсивным, широко распространенным или продолжительным.

Второй источник конфликта состоит в усилении конкуренции за доступ к истощающимся ресурсам, включая нефть, воду и полезные ископаемые. Среди самых богатых стран нефть, вероятно, станет объектом наиболее интенсивной борьбы, поскольку нефть необходима почти для всех видов транспорта и торговли.

Гонка за нефтью началась в начале 20 века и сформировала политику и геополитику Ближнего Востока и Центральной Азии; теперь эта гонка распространяется на Северный Ледовитый океан и глубокие океаны, такие как

Южно-Китайское море.

Конфликты за ресурсы происходят не только между странами, но и внутри общества: посмотрите на продолжающиеся мятежи в дельте Нигера, где доходы от нефти подпитывают безудержную политическую коррупцию, в то время как бурение ведет к разрушительным последствиям для окружающей среды, ощущаемым в первую очередь этнической группой огони; см. также политическую борьбу в стране гидроразрыва здесь, в Соединенных Штатах, где экологические последствия создают все большую нагрузку на социальную ткань.

Соседи, получающие арендную плату, больше не разговаривают с соседями, которым приходится мириться с загрязненной водой, испорченным ландшафтом и шумом тысяч грузовиков, перевозящих оборудование, воду и химикаты. Однако в конце концов города превращаются в города-призраки, и почти все проигрывают.

В-третьих, изменение климата и другие формы экологической деградации могут привести к конфликту из-за доступа к местам убежища от стихийных бедствий. Ответственные агентства, в том числе Институт окружающей среды и безопасности человека Университета Организации Объединенных Наций, отмечают, что во всем мире уже насчитывается 12 миллионов экологических беженцев, и что это число будет стремительно расти по мере увеличения частоты и серьезности экстремальных погодных явлений.

Обычно, когда наступает непогода, люди покидают свои дома только в крайнем случае; в худшем случае у них нет другого выхода. Как Америка узнала во время

Пыльных бурь 1930-х годов, когда сотни тысяч людей были перемещены с ферм в прериях, быстрое перемещение населения из-за вынужденной миграции может создать экономические и социальные проблемы, включая конкуренцию за дефицитные рабочие места, землю и ресурсы, что привело к дискриминации, а иногда и к насилию.

Куда уходят беженцы, когда мир уже заполнен? Растущие экономики обычно способны принимать иммигрантов, и правительства могут даже поощрять иммиграцию, чтобы снизить заработную плату. Но когда экономический рост прекращается, часто считают, что иммигранты забирают рабочие места у местных рабочих.

По этой же причине конфликты будут возникать как внутри стран, так и между ними. Низменные островные государства могут полностью исчезнуть, а трансграничные миграции, обусловленные погодными условиями, резко увеличатся. Жители прибрежных поселений переместятся дальше вглубь суши.

Фермеры в районах, страдающих от засухи, сделают ставку. Но могут ли все эти люди жить в трущобах огромных мегаполисов мира? Или, по крайней мере, некоторые из этих городов сами столкнутся с исходом населения из-за неспособности поддерживать базовые услуги жизнеобеспечения?

Наконец, изменение климата, нехватка воды, высокие цены на нефть, исчезающая кредитоспособность и падение продуктивности гектара и количества пахотных земель - все это вместе создает условия для исторического продовольственного кризиса, который в первую очередь затронет бедных и наиболее насильственно. Высокие цены на продукты питания порождают социальную нестабильность - будь то Франция 18-го века или Египет 21-го века.

По мере дальнейшего роста сегодняшних высоких цен социальная нестабильность может распространиться, что приведет к демонстрациям, беспорядкам, мятежам и революциям1.

Таким образом, конфликты в предстоящие десятилетия, вероятно, будут связаны с четырьмя факторами: деньгами, энергией, землей и едой. Эти источники конфликта могут пересекаться по-разному. Хотя экономическое неравенство само по себе не является корнем всего этого конфликта (можно утверждать, что рост населения является более глубокой, хотя часто и неосознанной причиной раздоров), неравенство, похоже, должно сыграть роль в большинстве конфликтов, независимо от того, является ли непосредственным спусковым механизмом экстремальные погодные условия, высокие цены на продукты питания или нехватка энергии.

Это не означает, что все конфликты будут из-за денег, энергии, земли или еды. Несомненно, во многих случаях религия будет служить якобы знаменем для раздора. Однако, как это часто бывает в истории, это скорее вторичный, чем первичный фактор разногласий.

Война и мир в условиях сокращающейся экономики

Приведет ли рост конфликта к росту насилия?

Нет, если прав нейропсихолог Стивен Пинкер. В своей обширной и получившей широкое признание книге «Лучшие ангелы нашей природы: почему

насилие уменьшилось» Пинкер утверждает, что в целом насилие уменьшилось за последние несколько десятилетий. Он утверждает, что эта тенденция имеет древние корни в нашем переходе от странствующей охоты и собирательства к оседлому земледелию; более того, за последние пару столетий эта тенденция сильно усилилась. С появлением философии Просвещения и ее уважения к личности произошло то, что Пинкер называет Гуманитарной революцией. Гораздо позже, после мировой войны, насилие было подавлено сначала политикой «гарантированного взаимного уничтожения» двух противостоящих ядерных сторон в холодной войне, а затем глобальной гегемонией Америки. Пинкер называет это Долгим миром.

Войны стали менее частыми и жестокими, и в большинстве обществ наблюдалось то, что можно было бы назвать упадком терпимости к нетерпимости - будь то драки на школьном дворе, издевательства над геями и представителями меньшинств.

Но есть проблема с подразумеваемым выводом Пинкера о том, что глобальное насилие будет продолжать снижаться. Долгий мир, который мы знаем со времен

Второй мировой войны, вполне может оказаться короче, чем ожидалось, когда мировой экономический рост остановится и американская гегемония пошатнется, - по словам Джона Майкла Грира о том, как «затраты на поддержание глобального имперского присутствия резко возрастают, а прибыли от имперского богатства резко падают» 2.

Книг и статей, предсказывающих конец американской империи, великое множество; в то время как некоторые просто указывают на подъем Китая в качестве глобального соперника, другие описывают надвигающийся крах важнейшей основы имперской системы США - глобальной системы добычи и торговли нефтью (с ее программой утилизации нефтедолларов), сосредоточенной в центре Востока. Существует множество сценариев, описывающих, как может наступить конец империи, но мало достоверных рассказов, объясняющих, почему этого не произойдет.

Когда империи рушатся, как это всегда происходит в конце концов, результатом часто становится всеобщее общение между предыдущими подчиненными нациями и потенциальными соперниками, когда они выясняют отношения сил. Британская империя была кажущимся исключением из этого правила: в этом случае центр военной, политической и экономической власти просто переместился к союзнику через Атлантику.

Подобная изящная передача кажется маловероятной в случае Соединенных

Штатов, поскольку экономический спад 21 века будет глобальным по своим масштабам. Лучшей аналогией с нынешним случаем могло бы быть падение Рима, которое привело к столетиям вторжений варваров, а также восстаниям в государствах-клиентах.

Бедствие само по себе не обязательно должно вести к насилию, как утверждает Ребекка Сольнит в своей книге «Рай, построенный в аду: необычные сообщества, возникающие во время бедствий». Она документирует пять катастроф - последствия урагана Катрина; землетрясения в Сан-Франциско и Мехико; взрыв гигантского корабля в Галифаксе, Канада; и 9/11 - и показывает, что беспорядки, грабежи, изнасилования и убийства не были автоматическими результатами. Вместо этого, по большей части, люди сплотились, делились ресурсами, заботились о жертвах и во многих случаях находили новые источники радости в повседневной жизни.

Тем не менее, виды социальных стрессов, которые мы сейчас обсуждаем, могут отличаться от обследований, проводимых Solnit по бедствиям, тем, что они представляют собой «длительную чрезвычайную ситуацию», если использовать устойчивую фразу Джеймса Канстлера. На каждый трогательный анекдот о сближении спасателей и опекунов на месте бедствия приходится мрачная историческая история о конкуренции за ресурсы, превращающей обычных людей в монстров.

В нынешнем контексте постоянным источником беспокойства должно быть большое количество ядерного оружия, разбросанного в настоящее время среди девяти стран. Хотя это оружие в первую очередь существует как средство сдерживания военной агрессии, и хотя окончание холодной войны, возможно, снизило вероятность его массового выброса в апокалиптической ярости, все же можно представить несколько сценариев, в которых ядерный взрыв может произойти в результате несчастного случая, агрессии, упреждения или возмездия.

Мы участвуем в гонке - но это не просто гонка вооружений; действительно, это может закончиться гонкой вооружений наоборот. Во многих странах по всему миру средства для оплаты вооружений и войны начинают исчезать, в то время как стимул к участию в международных конфликтах растет, как способ перенаправить энергию безработных молодых мужчин и отвлечь население в целом, что в противном случае могло бы быть в революционном настроении.

Мы можем только надеяться, что исторический импульс сможет поддерживать Великий мир до тех пор, пока промышленные страны не станут настолько банкротами, что не смогут позволить себе развязывать иностранные войны в сколь-нибудь значительных масштабах.

Пост-углеродное управление

Идем ли мы к более авторитарному или демократическому будущему? Нет однозначного и быстрого ответа; результат может отличаться в зависимости от региона. Однако недавняя история действительно дает некоторые полезные подсказки.

В своей недавней важной книге «Углеродная демократия: политическая

власть в эпоху нефти» Тимоти Митчелл утверждает, что современная демократия во многом обязана углю.

Уголь не только питал железные дороги, которые связывали вместе большие регионы, но и забастовавшие шахтеры смогли остановить нации, поэтому их требования профсоюзов, пенсий и лучших условий труда сыграли значительную роль в создании современного государства всеобщего благосостояния. Маргарет

Тэтчер сокрушила угольную промышленность Британии не только по прихоти ; она считала ее упадок непременным условием триумфа неолиберализма.

Уголь в качестве основного источника энергии был заменен нефтью. Митчелл предполагает, что нефть предлагала промышленно развитым странам путь к снижению внутреннего политического давления. Ее производство меньше зависело от горняков из рабочего класса и больше от геологов и инженеров, получивших университетское образование.

Кроме того, нефть продается по всему миру, поэтому на ее добычу больше влияет геополитика, а не местные забастовки рабочих. «[Политики] рассматривали контроль над нефтью за границей как средство ослабления демократических сил внутри страны», - считает Митчелл, и поэтому не случайно к концу 20 века государство всеобщего благосостояния находилось в состоянии упадка, а в середине - нефтяных войнах.

Восток стал почти рутиной. Проблема «избыточной демократии», которая неизбежно принесла с собой опору на уголь, была успешно решена, что неудивительно, благодаря еще большему количеству групп экспертов с университетским образованием - экономистов, специалистов по связям с общественностью, планировщиков войны, политических консультантов, маркетологов и социологов.

Мы организовали нашу политическую жизнь вокруг нового организма - «экономики», которая, как ожидается, будет расти бесконечно, или, что более практично, до тех пор, пока продолжает увеличиваться предложение нефти.

Эндрю Никифорюк также исследует подавление демократических устремлений в условиях энергетического режима, в котором доминирует нефть, в своей блестящей книге «Энергия рабов: нефть и новое рабство». Энергия нефти эффективно заменяет человеческий труд; в результате каждый североамериканец пользуется услугами примерно 150 «энергетических рабов».

Но, по словам Никифорука, это означает, что сжигание нефти делает нас рабами - а все рабовладельцы склонны имитировать одно и то же отношение и поведение, включая презрение, высокомерие и безнаказанность. Как наркоманы власти, мы становимся менее общительными, и нами легче манипулировать.

В начале 21 века углеродная демократия все еще идет на спад, как и глобальный нефтяной режим, зародившийся в конце 20 века.

Добыча нефти в США на основе гидроразрыва пласта («гидроразрыва пласта») снижает относительное доминирование нефтегазовых государств Ближнего Востока, но в пользу Уолл-стрит, которая обеспечивает творческое финансирование для спекулятивного и малоприбыльного бурения внутри страны.

Нефтяные войны Америки в значительной степени не смогли установить и сохранить тот порядок на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, к которому стремились. Высокие цены на нефть обрушивают доллары на производителей энергии, но истощают экономику в целом, что в конечном итоге снижает спрос на нефть. Системы управления кажутся неспособными решить или даже серьезно заняться надвигающимися финансовыми, экологическими и ресурсными проблемами, а «демократия» сохраняется в основном в сильно разбавленном решении, основными составляющими которого являются деньги, шумиха и т. Д.

Короче говоря, сама система управления ХХ века дает трещины.

Итак, что будет дальше?

Поскольку бум гидроразрыва неизбежно терпит неудачу из-за финансовых и геологических ограничений, неизбежно возникнет новый энергетический режим. Почти наверняка он будет характеризоваться главным образом дефицитом, но в конечном итоге в нем будут преобладать возобновляемые источники энергии - будь то солнечные панели или дрова.

Это фактически открывает двери для ряда возможностей управления. По мере снижения мобильности более мелкие и более локальные системы управления будут более долговечными, чем империи и охватывающие континенты национальные государства. Но будут ли выжившие региональные и местные органы власти в конечном итоге выглядеть анархическими коллективами или полевыми командирами? Недавние демократические инновации, впервые реализованные во время «арабской весны» и движения «Оккупируй какую-то улицу», дают для первых больше, чем проблеск надежды.

Антрополог Дэвид Грэбер утверждает, что крах централизованных правительственных институтов может открыть путь для демократической самоорганизации; В качестве доказательства он приводит собственный опыт проведения докторских исследований в деревнях Мадагаскара, где государство прекратило сбор налогов и защиту полиции. Сбор доходов и обеспечение соблюдения законов - самые основные функции правительства; таким образом, эти общины были фактически предоставлены самим себе.

По словам Грэбера, у них все получилось на удивление хорошо. «люди придумали гениальные приемы, как справиться с тем фактом, что формально правительство все еще существовало, просто оно было очень далеко. Отчасти идея заключалась в том, чтобы никогда не поставить власти в такое положение, когда они потеряли бы лицо или когда им пришлось бы доказывать, что они не несут ответственность.

Они были невероятно милы с [правительственными чиновниками], если они не пытались использовать власть, и максимально усложняли задачу, если делали это. Курс наименьшего сопротивления заключался в том, чтобы [власти] согласились с шарадой »4.

Профессор журналистики Грег Дауни, комментируя идеи Грэбера, отмечает: «Я видел нечто очень похожее в лагерях Movimento Sem Terra (MST или «Движение безземельных») в Бразилии.

Придорожные бараки привлекали бывших издольщиков, бедных фермеров, чьи небольшие участки были заняты проектами гидроэлектростанции, и других беженцев из-за серьезной реструктуризации сельского хозяйства в сторону крупномасштабного корпоративного сельского хозяйства ». Эти фермеры были жертвами, но ни в коем случае не были беспомощными.

«Активисты и религиозные лидеры помогали этим общинам создавать собственные правительства, принимать коллективные решения и, в конечном итоге, занимать обширные ранчо ... MST воспользовалось земельными владениями, чтобы потребовать от правительства Бразилии соблюдения конституции страны, которая предусматривала аграрную реформу, особенно крупных хозяйств, которые были плодами мошенничества .... [c] общественные группы, даже кооперативы, созданные людьми с очень низким уровнем образования, развивали все большую и большую способность управлять собственной жизнью, когда государства не было рядом. Они избирали своих собственных должностных лиц, проводили марафонские собрания сообщества, на которых голосовал каждый член (даже дети), и, когда они в конечном итоге получали землю, часто становились процветающими, сплоченными сообществами »5.

Теория изменений в течение столетия кризиса

Если группы, стремящиеся сделать переход к пост-углеродному периоду более гладким и справедливым, имеют большие надежды на успех, им нужна разумная стратегия, основанная на реалистичной теории изменений. Вот вкратце теория, которая мне понятна.

За последние четыре десятилетия, после выхода книги «Пределы роста, конфликт в эпоху экономического спада» 127, было предпринято много разрозненных усилий по разработке альтернатив нашей нынешней промышленной парадигме, основанной на ископаемом топливе и основанной на росте.

К ним относятся системы возобновляемой энергии; местные, органические и пермакультурные продовольственные системы; движения городского дизайна, стремящиеся уменьшить доминирование автомобиля в нашей застроенной среде; архитектурные программы с целью проектирования зданий, которые не требуют внешнего энергоснабжения и построены с использованием возобновляемых и переработанных материалов; альтернативные валюты, не привязанные к процентному долгу, а также альтернативные банковские модели; и альтернативные экономические показатели, учитывающие социальные и экологические факторы.

Хотя такие усилия достигли некоторой небольшой степени реализации,

Что потребуется для победы консерваторам, локализаторам и де-гроутерам? У них много против них. Интересы, способствующие продолжению обычного роста, очень сильны, и на них потрачены десятилетия, оттачивая рекламу и сообщения СМИ, распространение которых ежегодно субсидируется сотнями миллиардов долларов.

Этим интересам привержены почти все избранные официальные лица в мире. Большинство обычных людей легко увлечены материальностью, потому что им нужно больше и лучше работать, более дешевый бензин, больше телевизоров с плоским экраном и все другие льготы, которые дает экономический рост на ископаемом топливе.

Основным недостатком обычного роста является его неустойчивость: ему суждено закончиться истощением ресурсов, экономическим распадом и экологической катастрофой.

Поэтому консерваторы, локализаторы и деграутеры должны надеяться, что, если не удастся повернуть вспять тенденцию к обычному росту с помощью убеждения, ее неизбежный крах будет происходить постепенно, чтобы они могли воспользоваться каждым снижением промышленного производства как возможностью для продемонстрировать и продвигать потребность в альтернативах.

Сторонники теории изменений после углеродного кризиса могут привести несколько полезных исторических примеров. Одним из них является преобразование продовольственной системы Кубы в «особый период» этой страны в 1990-х годах.

Распад Советского Союза и, как следствие, исчезновение субсидируемых поставок советской нефти подготовили почву для кризиса. Несколько кубинских агрономов ранее выступали за более локализованное и органическое сельское хозяйство, но безрезультатно, но когда стране внезапно нависла угроза голода, их призвали перестроить всю продовольственную систему.

Мораль этой истории: сторонники постуглеродной экономики, вероятно, добьются ограниченного прогресса в периоды дешевой энергии и быстрого экономического роста, но когда дело доходит до натиска, препятствия могут исчезнуть. Пример Кубы обнадеживает.

Пол Гилдинг в своей книге The Great Disruption предлагает Вторую мировую войну как иллюстрацию теории изменений, вызванных кризисом: «Гитлер представлял явную и неоспоримую угрозу задолго до того, как были приняты меры по его поражению», - пишет он. «Известно, что Черчилль и другие давно предупреждали об этой угрозе и в значительной степени игнорировались или даже высмеивались.

Общество оставалось в отрицании, предпочитая не признавать угрозу. Это произошло потому, что отрицание позволило избежать полного принятия и того, что это означало - войны и серьезного изменения статус-кво. Но как только ... отрицание закончилось, реакция была быстрой и драматичной. Все изменилось почти в мгновение ока.

Без ретроспективного взгляда было бы намного труднее предсказать, когда именно закончится отрицание угрозы Гитлера. Так что также трудно предсказать, когда наступит момент [когда необходимость принятия мер по изменению климата будет наконец признана].

Постфукусимская Япония предлагает еще один пример. После катастрофических аварий на атомных электростанциях японский народ настоял на остановке других реакторов; вскоре работали только две атомные электростанции страны.

В результате у Японии осталось значительно меньше электроэнергии, чем обычно - дефицит, достаточный для того, чтобы экономический коллапс мог привести к конфликту в эпоху экономического спада 129. Вместо этого предприятия и домохозяйства сократили потребление энергии, руководствуясь коллективным этическим императивом. Солнечные фотоэлектрические (PV) системы появились на крышах домов по всей стране.

Канзасский город Гринсбург был разрушен торнадо в Мае 2007 года, но жители - вместо того, чтобы уходить прочь или просто пытаться восстановить то, что у них было, - решили вместо этого использовать страхование и деньги на государственную помощь в случае стихийных бедствий, чтобы построить то, что они называют «самым зеленым сообществом Америки», делая упор на энергоэффективность и использование 100% возобновляемых источников энергии.

Экономист Милтон Фридман, возможно, изложил манифест теорий изменений, вызванных кризисом, когда он написал: «Только кризис - реальный или предполагаемый - производит реальные изменения. Когда наступает кризис, предпринимаемые действия зависят от идей, которые лежат повсюду. Я считаю, что это наша основная функция: разрабатывать альтернативы существующей политике, сохранять их живыми и доступными до тех пор, пока политически невозможное не станет политически неизбежным ».

В этом кратком отрывке Фридман не только хорошо резюмирует теорию, но и заставляет задуматься над ее темной стороной. В своей книге 2007 года «Доктрина шока: рост Капитализма катастроф», Наоми Кляйн описывает, как Фридман и другие неолиберальные экономисты использовали кризис за кризисом, начиная с 1970-х годов, как возможности для подрыва демократии и приватизации институтов и инфраструктуры по всему миру.

Каким-то образом граждане и сообщества должны первыми воспользоваться возможностями, открывающимися кризисом, для создания местного производства с низким уровнем выбросов углерода и поддержки инфраструктуры.

Пост-углеродная теория изменений не стремится ускорить или усугубить кризис; вместо этого он способствует укреплению устойчивости социальных систем, чтобы минимизировать травму, причиняемую быстрыми изменениями.

Устойчивость часто определяется как «способность поглощать удары, реорганизовываться и продолжать функционировать». Очевидно, что потрясения не за горами, поэтому мы должны делать все, что в наших силах, для создания локальных запасов и рассредоточения контрольных точек для критических систем.

Мы не должны ни просто ждать, пока разразится кризис, ни надеяться на кризис как на возможность изменить статус-кво; скорее, мы должны сделать как можно больше для сохранения экосистем и переместить производство и торговлю прямо сейчас, чтобы минимизировать кризис, который, в конце концов, потенциально может оказаться огромным как для человечества, так и для нечеловеческой природы. Если и когда наступит кризис, Какова вероятность успеха? Частично это зависит от того, как мы определяем термин в этом контексте.

Многие люди говорят о «решении» таких проблем, как изменение климата, как если бы мы могли вложить скромные средства в новые технологии, а затем продолжать жить, как обычно. Теория изменений после углеродного кризиса подразумевает понимание того, что то, как мы живем сейчас, лежит в основе нашей проблемы.

Таким образом, успех можно было бы лучше определить с точки зрения сведения к минимуму человеческих страданий и экологических нарушений, поскольку мы адаптируемся к совершенно иному образу жизни, характеризующемуся значительным сокращением потребления энергии и материалов.

Некоторые самопровозглашенные «обманщики» пришли к выводу, что кризис захлестнет общество, что бы мы ни делали. Многие присоединились к движению «выживальщиков», накапливая запасы оружия и консервов в надежде сохранить собственное хозяйство, поскольку остальной мир начинает напоминать роман Кормака Маккарти «Дорога». Другие обманщики убеждены, что человеческое вымирание неизбежно и что усилия по предотвращению этого исхода - пустая трата времени.

Я не разделяю ни одной точки зрения. Конечно, нет никакой гарантии, что кризис откроет возможности для разумной адаптации, а не просто ударит нас, оставив человечество и природу раненными и пошатнувшимися.

Но для тех, кто понимает, что впереди, просто отказаться от усилий по защите природы и человечества до того, как дела станут тяжелыми, кажется в лучшем случае преждевременным. На карту поставлено все; поэтому чрезвычайные усилия и крайняя настойчивость будут казаться оправданными, если не обязательными с моральной точки зрения. Теория изменений после углеродного кризиса может показаться стратегией, рожденной отчаянием. Но мы должны учитывать возможность того, что она окажется на удивление подходящей и эффективной - в той мере, в какой мы приложили усилия.

По мере того, как мы повышаем устойчивость и готовимся максимально использовать открывающиеся возможности, важно отметить улучшение качества жизни за счет снижения нашей зависимости от потребления, рекламы, автомобилей и т. Д. и всех других удушающих жизнь принадлежностей нашего рушащегося промышленного существования.

Давайте также будем отмечать нашу способность приспосабливаться во времена кризиса и постоянно напоминать друг другу, что небольшие преданные группы иногда действительно творят историю - точно так же, как история их делает. - Декабрь 2012 г.

ВСЕ ДОРОГИ ВЕДУТ ОТ РИМА

Калифорния славится тем, что является законодателем мод. Синие джинсы (Сан-Франциско), закрытые торговые центры (Лос-Анджелес), тематические парки (Анахайм) и Интернет (Кремниевая долина) - все это зародилось здесь.

Одна из самых сильных современных тенденций в округе Сонома, Калифорния, где я живу, - это местничество. В Санта-Розе, моем городе, в центре города находится витрина магазина Share Exchange - возможно, лучше всего его можно описать как местный мини-торговый центр, в котором размещается торговая площадка «Made Local», коворкинг-центр «share space» и кооперативный бизнес-инкубатор. Вывески на окнах и фонарных столбах Санта-Росы советуют жителям «Делать покупки в местных магазинах», «Ешьте по-местному» и «Местные отбросы - в компост».

В 2014 году открылось новое районное некоммерческое энергетическое агентство Sonoma Clean Power. Меню в высококлассном ресторане в центре города гласит: «Мы предлагаем органические продукты питания от местных фермеров». А в округе Сонома в настоящее время насчитывается около 250 мелких коммерческих производителей продуктов питания1.

Конечно, локальность не уникальна для Калифорнии; она процветает по всей Америке, а программы Go Local успешно работают в Бостоне, Атланте, Такоме и других городах. Министерство сельского хозяйства США перечисляет 8144 фермерских рынка в своем Национальном справочнике фермерских рынков по сравнению с 5000 в 2008 году. Действительно, местные продукты питания являются одним из наиболее быстрорастущих сегментов американского сельского хозяйства, хотя он еще не стал таким популярным как синие джинсы или торговые центры.

Безусловно, у локализма есть свои критики, которые утверждают, что это просто снобистская, ностальгическая причуда; они говорят, что глобализация - по сути, анти-локализм - дала нам экономический рост и удешевление потребительских товаров, вырвала сотни миллионов жителей бедных стран из бедности и способствовала межкультурному взаимопониманию. По словам его недоброжелателей, местничество противоречит ходу истории.

Сторонники локализма возражают, что глобализация подстегнула экономическое неравенство и уничтожила рабочие места. Кроме того, местные жители обеспокоены тем, что глобализация является по своей сути неустойчивой тенденцией, из-за которой домашние хозяйства и общины останутся беззащитными, когда она неизбежно даст сбой.

Практически все согласны с тем, что глобальное общение и культурный обмен - это хорошо, а полная местная самодостаточность, вероятно, недостижима и нежелательна. Тем не менее, местные жители утверждают, что за последние десятилетия экономический маятник слишком сильно качнулся в сторону глобализма и теперь готов повернуть вспять, сделав локализм доминирующей тенденцией до конца этого столетия.

В этом эссе, иллюстрируя доводы в пользу желательности и неизбежности возврата к более коротким цепочкам поставок, я возвращаюсь к примерам и свидетельствам из моего родного региона. Читатели могут легко найти аналогичные примеры на своей собственной шее. Мы также исследуем способы, с помощью которых локализованное будущее может бросить вызов многим из наших нынешних привычек и ожиданий, и предложим способы, которыми просвещенные политики могут помочь облегчить уход глобализма и повторное укоренение сообществ.

Что сделала для вас глобализация за последнее время?

В широком смысле можно сказать, что глобализация имеет долгую историю.

Римская империя, пост-1492 завоевания, британская Империя и массовое расширение международной торговли, начавшееся в конце 20-го века, повлекли за собой более дальние связи, путешествия и перевозки товаров. Все эти проекты привели к увеличению благосостояния элит в городских торговых центрах и увеличению затрат, которые несут в основном коренные народы и нечеловеческие виды.

Последний из этих четырех великих проектов, для которого был придуман термин глобализация, был, безусловно, наиболее интенсивным и обширным. Этому способствовало объединение ключевых ресурсов, разработок и изобретений: дешевая нефть, спутниковая связь, контейнеровозы, компьютеризированный мониторинг запасов, процветание транснациональных корпораций, распространение договоров о либеральной торговле и появление таких транснациональных организаций, как Всемирная торговая организация.

Для экономистов глобализация имела смысл. Доктрина сравнительного преимущества заключалась в том, что если низкооплачиваемые рабочие в Шанхае могут делать виджеты дешевле, чем это могут сделать объединенные в профсоюзы работники фабрики в Камдене, штат Нью-Джерси, то производство виджетов должно быть перенесено в Китай.

И в значительной степени так и было.

Экономисты заявили, что в конечном итоге от этого выиграют все, но быстро росли потери. Реальная заработная плата американских рабочих перестала расти в 1970-х годах. Высохли промышленные города на Северо-Востоке и Среднем Западе.

Тем временем Китай начал сжигать огромное количество угля, чтобы сделать горы игрушек, мебели, одежды, инструментов, бытовой техники и бытовой электроники, окутав свои города завесой токсичных паров и доведя выбросы парниковых газов до мировых рекордов. Фактически, Соединенные Штаты импортировали дешевые потребительские товары, одновременно экспортируя рабочие места и загрязнение окружающей среды. И в Китае, и в США резко выросло экономическое неравенство.

Эти тенденции имеют прямое и косвенное проявление в Сономе.

В первой половине 20 века экономика моего региона была разнообразной и основывалась на сельском хозяйстве.

Фермеры и владельцы ранчо производили разнообразные продукты, включая пшеницу, хмель, чернослив, яблоки, яйца, молоко и говядину. Строительные материалы были получены из близлежащих лесов и карьеров. Сегодня графство делает ставку на один важный продукт: вино.

Большая часть идет на экспорт. Алкоголь превратился в экологическую болезнь сельских районов, где виноградники простираются от горизонта до горизонта, вытесняя экологически разнообразные коренные дубовые леса. Вино уезжает грузовиком, в то время как все остальные жители округа Сонома прибывают на кузовах восемнадцатиколесных транспортных средств, в основном из Китая.

Подавляющее большинство потребляемых здесь продуктов питания, которыекогда-то выращивались здесь, теперь импортируются. Обработанные и упакованные продукты питания, доступные в небольших супермаркетах и ​​сетях быстрого питания в Санта-Розе, идентичны тому, что сегодня можно найти где-либо еще в Америке, и способствуют росту региональных показателей ожирения и других болезней, связанных с пищевыми продуктами.

Калифорния - один из штатов, наиболее зависимых от торговли. Кремниевая долина (всего в паре часов езды к югу от округа Сонома) генерирует легендарное богатство, якобы благодаря новаторским идеям ее инженеров и техников. Одной из самых горячих идей стал смартфон - изобретение, которое охватило весь мир. Но идея смартфона ничего не значила бы без дешевой рабочей силы в Азии, с помощью которой можно было бы по доступной цене производить сотни миллионов этих маленьких устройств, и без рудников по всему миру, вырабатывающих сырье для их изготовления.

Богатство Северной Калифорнии, полученное в значительной степени благодаря глобализации, привлекает сюда людей. В результате в этом районе одни из самых высоких цен на землю и арендную плату в стране. Это не проблема, если вы высококлассный технический барон или винодел; но если вы работаете в сфере услуг или пытаетесь зарабатывать на жизнь выращиванием чего-либо, кроме винограда, вам будет сложно.

Принимая во внимание стоимость жизни, в Калифорнии самый высокий уровень бедности в стране. В штате проживает около 12 процентов всего населения США, но целая треть получателей социальных пособий США. Неравенство доходов здесь уже выше, чем почти в любом другом штате, и оно быстро увеличивается: по данным журнала The Economist, за последние пять лет количество калифорнийцев, зарабатывающих от 50 до 100 тысяч долларов, сократилось почти на 75 тысяч, в то время как уровни доходов выше и ниже выросли.

Спроецируйте эти тенденции на пару десятилетий в будущее, и вы попадете в некую версию ада - общество, которое разрушено в социальном и экологическом отношении. Многие калифорнийцы уже выполнили это упражнение по визуализации, и это побуждает их хотеть больше рабочих мест на местном производстве, больше продуктов местного производства и более сильные сообщества, состоящие из квалифицированных, мотивированных, заинтересованных и прилично оплачиваемых людей.

Но аргумент в пользу локализма на самом деле намного сильнее, чем этот: даже если мы отчаянно хотим более дешевых иностранных товаров и будем счастливы торговать экономическим равенством и экологической устойчивостью, чтобы получить их, глобализация - это ограничивающая игра, которая почти исчерпала себя.

Подпитывая двигатель глобализма

Без дешевого транспортного топлива глобализация, как мы ее знаем, была бы невозможна. Да, Британии и Испании удалось построить заокеанские империи, используя паруса, но сегодняшняя значительно более крупная мировая торговая империя требует контейнеровозов, работающих на нефтяном топливе, грузовиков и поездов с дизельными двигателями, а также реактивных двигателей и ракет, потребляющих керосин (последние используются для запуска спутников связи). на орбиту). Высокая подвижность означает нефть.

Калифорния не новичок в нефтяном бизнесе, и штат служит полезным примером того, что происходит в нефтяном мире в более широком смысле. В начале 20 века ряды нефтяных вышек усеяли Лос-Анджелес, Лонг-Бич и Хантингтон-Бич. Действительно, в 1920-е гг. Standard Oil Company of California была крупнейшим производителем сырой нефти в Соединенных Штатах, поставляя топливо по всей Америке.

В то время как нефть была основным экспортным товаром Калифорнии на протяжении большей части прошлого века, добыча достигла пика в 1985 году и постепенно снижалась. Сегодня домкрат все еще тихо потягивает сырую нефть за забором на Саут-Маунтин- Вью-авеню в Лос-Анджелесе, в то время как буровые установки с яркой маскировкой устремляются вниз по Беверли-Хиллз.

Водители на автомагистрали 5 рядом с Бейкерсфилдом и на шоссе 101 к северу от Санта-Барбары видят больше буровых и эксплуатационных установок. Промышленность по-прежнему добывает из-под земли полмиллиона баррелей нефти в день, но текущий уровень производства в штате составляет менее половины того, что было 30 лет назад.

Это обычная проблема в нефтяном мире: большинство нефтедобывающих стран вышли из своего пика. Продолжающееся истощение унаследованных гигантских нефтяных месторождений вынуждает компании вести разведку в опасных регионах (например, в Арктике) или в глубоких водах (Мексиканский залив), и они должны все больше полагаться на нетрадиционные ресурсы, такие как битуминозные пески Канады и другие технологии, такие как гидроразрыв пласта и горизонтальное бурение.

Северная Дакота и Техас являются эпицентрами нового бума ГРП с плотной нефтью, но залежи, поддающиеся гидроразрыву, присутствуют и в Калифорнии. Действительно, в 2011 году Управление энергетической информации США (EIA) оценило сланцевую формацию Монтерея, которая составляет более 1700 квадратных миль в южной части штата, содержащей более 15 миллиардов баррелей «технически извлекаемой» нефти - вдвое больше чем запасы Северной Дакоты и Техаса, вместе взятые.

Когда геолог Дэвид Хьюз, мой коллега из Post Carbon Institute, изучил данные бурения формации Монтерей в Калифорнии в 2013 году, он обнаружил, что начальные дебиты скважин составляют лишь от половины до четверти от предполагаемых правительством США, а общий объем добычи нефти на скважину за весь срок службы, вероятно, составит в среднем одну треть или меньше оценок EIA. Кроме того, геология намного сложнее и сложнее, чем в месторождениях плотной нефти в Северной Дакоте и Техасе.

Оценка EIA в 15 миллиардов баррелей извлекаемой нефти в Монтерее была сильно завышена (действительно, EIA резко снизило прогноз Монтерея до 600 миллионов баррелей в 2014 году) 2.

Что касается нефтяной промышленности, большие объемы производства увеличивают стоимость запасов; правительства тоже питаются экономическим оптимизмом. Но если углубиться в глубину бурения, данные свидетельствуют о том, что нынешний бум гидроразрыва в Калифорнии и других местах, на самом деле является симптомом быстрого уменьшения доходности во всем нефтяном секторе. Таким образом, это может быть последнее краткое «ура» не только для нескольких буровых компаний с чрезмерным заемным капиталом, но и для всего нашего глобального, основанного на нефти, образа жизни.

Так можем ли мы продолжить глобализацию по-другому?

Мы истощаем естественные месторождения нефти в мире в течение примерно двух столетий - мгновение ока в истории человечества, но относительно длительный интервал с точки зрения субъективного восприятия времени большинством людей. Остается еще много нефти, которую нужно добыть, и, по всей вероятности, мировые поставки транспортного топлива столкнутся не с внезапным отключением, а с сокращением за десятилетия (хотя и с постоянно растущими затратами).

Большинство людей полагают, что мы просто постепенно перейдем к использованию других источников энергии для паразитирования. Но на что нужно перейти, чтобы мы получили такой же уровень мобильности?

Нефтяная промышленность предлагает более широко использовать природный газ в качестве транспортного топлива, поскольку сланцевый газ (добываемый, как и нефть из плотных пластов, путем гидроразрыва пласта) в настоящее время является доступным и дешевым. Однако ресурсы сланцевого газа страдают от тех же проблем, что и плотная нефть, - быстрые темпы падения добычи на скважину и ограниченное количество прибыльных буровых площадок.

Разрекламированный как мостовое топливо, природный газ на самом деле может стать мостом в никуда.

Электричество может приводить в действие некоторый транспорт, и сегодня на дорогах ездит больше электромобилей, чем когда-либо прежде. Но откуда будет добавляться электричество, чтобы электрифицированный транспорт продолжал расти в середине века?

Мировая атомная промышленность умирает. Высокие инвестиционные затраты и пересмотренные оценки рисков после аварии на Фукусиме привели к тому, что некоторые страны полностью отказались от ядерной энергетики; другие сократили планы расширения.

Некоторые энергетические аналитики выступают за более широкое использование угля с использованием технологий улавливания и хранения углерода (CCS, часто обозначаемые как «чистый уголь»). Тем не менее, везде, где это предлагалось, CCS отвергается как слишком дорогостоящая.

Без УХУ борьба с климатическим кризисом потребует сокращения глобального потребления угля почти до нуля к середине века. Даже если мир отказывается серьезно относиться к защите климата, есть веские доказательства того, что экономически полезные мировые запасы угля были существенно переоценены, поэтому уголь, возможно, в любом случае не сможет продлить жизнь партии.

Ветер и солнце помогут решить климатический кризис, и они являются возобновляемыми (хотя машины, используемые для улавливания энергии ветра и солнечного света, сделаны из невозобновляемых материалов). Но характеристики солнечной и ветровой энергии отличаются от энергетических характеристик ископаемого топлива: они являются прерывистыми и сезонными, и эта проблема может быть решена только с помощью крупных инвестиций в накопление энергии или передачи на большие расстояния.

В то время как несколько аналитиков утверждают, что одни только возобновляемые источники энергии могут обеспечить энергией Америку, 3 сетевых оператора в Германии и Испании сообщили о проблемах с интеграцией возрастающих объемов солнечной и ветровой электроэнергии4.

Электроэнергия не является полным транспортным решением, даже если у нас ее достаточно. Электрические авиалайнеры были бы слишком тяжелыми, чтобы летать даже с 40-кратным увеличением эффективности аккумуляторов. Военные США и Авиакомпания Virgin экспериментируют со сложным авиационным биотопливом, но прогнозы стоимости астрономические.

Последние пару десятилетий футуристы в области энергетики рекламировали «водородную экономику». Бывший губернатор Калифорнии Арнольд Шварценеггер любил фотографироваться за рулем своего « Хаммера» с водородным двигателем и выступал за «водородную магистраль» - сеть заправочных станций, оборудованных водородом для обслуживания автомобилей с двигателем H2.

Toyota планирует выпустить водородный автомобиль в следующем году и обещает помочь в создании вспомогательной инфраструктуры в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. Тем не менее, по состоянию на 2014 год в Калифорнии было всего девять общедоступных водородных заправочных станций по сравнению с почти десятью тысячами бензиновых и дизельных станций.

Мое государство сделало больше, чем почти любое другое, для разработки возобновляемых источников энергии и водорода (который, как и электричество, является не источником энергии в строгом смысле слова, а энергоносителем). Но переход на возобновляемые источники энергии даже здесь - не говоря уже о стране в целом - не происходит достаточно быстро, чтобы существенно ограничить воздействие на климат или предотвратить экономические последствия истощения запасов нефти.

Если мы находимся под угрозой нехватки энергии для поддержания транспортных систем в текущем масштабе, то нам следует срочно изменить виды транспорта, чтобы максимально увеличить эффективность использования топлива на тонну и милю. Суда - самые энергоэффективные тягачи, потом поезда; грузовики гораздо менее, в то время как самолеты обычно являются наименее энергоэффективным средством передвижения людей и грузов.

С точки зрения энергоэффективности грузовые перевозки, которые перевозят большую часть грузов США с заводов, отгрузочных терминалов и складов в магазины и дома, являются самым слабым звеном в нашей нынешней транспортной цепочке. Мы могли бы повысить эффективность перевозок, заменив грузовики поездами во многих случаях, но американская железнодорожная сеть неспособна взять на себя значительные новые мощности, и мало что делается для ее расширения.

Здесь, в Санта-Розе, городе с населением 170 000 человек, железнодорожные пути проходят через центр города, но в течение многих лет здесь не было ни грузовых, ни пассажирских перевозок.

Рельсы реконструируются для пассажирского поезда Sonoma-Marin Area Rail Transit (SMART) с дизельным двигателем , который будет курсировать по 70-мильному коридору от Кловердейла на севере до Ларкспура на юге. Также предусмотрены ограниченные грузовые перевозки с использованием тех же путей, и есть надежда на возможную электрификацию SMART, который начнет работу в 2016 году.

Тем временем округ, имея пару миллиардов долларов на государственном и федеральном финансировании, потратил последние три года на расширение шоссе 101 США (которое делит пополам Санта-Розу) до шести полос движения и расширение Аэропорта Сономы. В целом, невозможно избежать вывода о том, что мой город, округ, штат и нация сделали ставку в основном на автомобили, грузовики, самолеты, шоссе и взлетно-посадочные полосы - и, следовательно, фактически, на нефть. Похоже, это проигрышная ставка.

Местная антиутопия, местная утопия

Худший сценарий для нашего энергетического и транспортного будущего действительно мрачен: разорванные цепочки поставок и разваливающаяся экономика. Тем не менее, поскольку морские перевозки являются нашим наиболее экономичным видом транспорта, глобализация не исчезнет в ближайшее время только потому, что перевозка контейнеров с продуктами из Гуанчжоу в Окленд на медленных лодках стала дороже.

Высокие цены на топливо в первую очередь повлияют на аспекты экономики, более напрямую зависящие от автомобилей, грузовиков и самолетов. Компании, вероятно, попытаются компенсировать рост цен на нефть за счет сокращения других расходов - снижения заработной платы и увольнения рабочих. Экономисты заметят, что спрос на всевозможные продукты падает, и будут винить в результате экономического спада демографические тенденции, финансовые пузыри, дерегулирование или слишком жесткое регулирование - что угодно, только не доступную по цене нефть.

Мы попробовали именно этот сценарий в 2008 году. Когда цены на нефть взлетели, мировая финансовая система рухнула по явно не связанным с этим причинам.

Торговля упала. Правительства и центральные банки бросились к спасению, повысив общий спрос за счет дефицитных расходов, сохранив при этом процентные ставки на низком уровне за счет количественного смягчения. Экономическое неравенство тревожно усилилось, но кризис удалось сдержать. Неясно, как долго эти стратегии будут поддерживать подобие нормального состояния, поскольку истощение запасов нефти продолжает неумолимо подрывать энергетическую основу нашей глобальной экономики.

Между тем изменение климата может подтолкнуть локализацию к ускорению. Представьте себе следующую последовательность событий в недалеком году: летом на Среднем Западе обрушивается сильная засуха; затем ранней осенью сильный ураган опустошает районы побережья Персидского залива.

С наступлением зимы эпические дожди затопляют Центральную долину Калифорнии и прибрежные города, в результате чего миллион человек остались без крова.

Республиканцы доминировали Конгресс, страдающий от усталости бедствий и дефицита федерального бюджета, отказывается одобрить рельефные деньги для Калифорнии. Вывод: цепочки поставок, охватывающие все континенты, - это потрясающее вложение в годы бума, но если и когда затраты на техническое обслуживание возрастут ... то вы сами по себе.

Для «обманщиков» и «выживальщиков», которые не спят по ночам, беспокоясь об изменении климата и истощении ресурсов, отказ сложных национальных и глобальных систем снабжения равносилен не чем иным, как коллапсу и катастрофе.

Но другие футуристы рассказывают более удачную предсказательную историю о локализации, и она начинается с возобновляемых источников энергии.

Солнечная энергия и ветер, возможно, не смогут воспроизвести все выгоды от использования ископаемого топлива, которое сконцентрировано, доступно по запросу и идеально подходит для заправки централизованных энергосистем и транспортных средств всех видов.

Но что, если бы общество использовало сильные стороны этих новых источников энергии, а не пыталось насильно встроить их в системы, предназначенные для нефти, угля и газа? Результатом, вероятно, будет распределенная, децентрализованная и находящаяся под местным контролем энергетическая экономика.

Эта тенденция, возможно, уже начинается незаметно: поскольку обычные коммунальные предприятия с трудом справляются с высокими уровнями непостоянной подачи электроэнергии, некоторые начинают наказывать за солнечные панели на крыше с привязкой к сетке.

Для домовладельцев, использующих солнечную энергию, способ избежать этих финансовых препятствий - отключиться от сети. Хотя требуемые начальные инвестиции высоки, возобновляемые системы генерации обходятся дешево в эксплуатации, поскольку отсутствуют затраты на топливо.

Если бы отключение от сети стало широко распространенным, конечным результатом было бы намного более низкий общий уровень энергопотребления в национальной энергетической системе, которая весьма разнообразна, локализована и даже анархична по нынешним стандартам, с использованием электроэнергии в основном при наличии прерывистой энергии.

Еще одна технологическая разработка, которая, возможно, приведет к счастливому местному будущему, - это трехмерная печать. Струйные принтеры, которые распыляют частицы металла или пластмассы вместо чернил, накапливая слои для создания полезного объекта, все еще относительно редки. Но принтеры быстро развиваются, и их цена стремительно падает.

По мере расширения применения технологии будет производиться больше продуктов в местах их покупки или использования. Хотя производственные затраты на единицу продукции могут быть выше, сокращение затрат на транспортировку и инвентаризацию более чем компенсирует их. Потребуются цепочки поставок сырья - от шахт до типографий, и некоторые защитники окружающей среды имеют законные опасения по поводу отходов и токсичных веществ, производимых этими машинами; тем не менее, исследования показывают, что общее потребление материалов и энергии будет меньше, чем в случае с нашей нынешней централизованной экономикой.

Дополнительные обнадеживающие новости из мира технологий поступают от фермера-физика Марчина Якубовски и его коллег, которые за последние несколько лет изобрели Global Village Construction Set - чертежи с открытым исходным кодом, которые позволяют изготавливать (из имеющихся на месте переработанных материалов) 50 штук ключевых промышленных машин, включая тракторы, ветряные турбины, экструдеры биопласта и трехмерные принтеры.

Цель Якубовски - предоставить каждому сообществу доступ к основным технологиям, необходимым для поддержания комфортного, устойчивого и самодостаточного существования на местном уровне. Пока что только несколько модульных машин были полностью спроектированы и прототипированы, но проект Якубовски привлек как инвесторов, так и стажеров.

Для местных жителей, ориентированных на поиск решений, эти обнадеживающие события объединяются в видение страны мелких производителей, живущих в процветающих городах, поселках и деревнях, с цыплятами на каждом заднем дворе, ядовитыми солнечными батареями на каждой крыше, 3-D принтером на каждом рабочем столе, а также набором производственного оборудования с открытым исходным кодом в каждом районе. В таком будущем глобальные коммуникации (и, следовательно, культурный обмен) могут сохраниться, но без потери рабочих мест и экспорта загрязнения.

Что это будет - местная антиутопия или утопия? По всей вероятности, в нашем реальном будущем будет и то, и другое. Относительное сочетание этих двух факторов, вероятно, зависит от того, что мы делаем сейчас.

Вся политика локальна ... и глобальна

Среди защитников окружающей среды наиболее распространенной критикой локализма является то, что изменение климата - экзистенциальная планетарная угроза - требует глобального ответа. Для отдельных лиц или сообществ бесполезно снижать выбросы CO2, если общие выбросы от электростанций и автомобилей продолжают расти.

Если мы не сможем достичь международного соглашения о сокращении выбросов углекислого газа, мы все будем тостами - даже если мы гордимся тем, что мы - цельнозерновые тосты местного производства.

Хотя я не проводил надлежащего исследования, у меня сложилось впечатление, что большинство местных жителей решительно поддерживают глобальный климатический договор. Но 20 лет усилий по выработке значимого глобального режима сокращения выбросов пока не увенчались успехом. Причина проста: замедление климатических изменений означает подсыпание песка в шестеренки механизма экономического роста, работающего на ископаемом топливе.

Да, журнальные столики экологических некоммерческих организаций стонут под тяжестью благонамеренных книг и отчетов, стремящихся показать, как компенсация выбросов углерода, торговля углеродными квотами и зеленые технологии могут поддерживать рост экономики даже при сокращении выбросов парниковых газов. Но большая часть такой риторики, в конце концов, политически мотивирована и непреднамеренно вводит в заблуждение. Климатолог Кевин Андерсон из Базирующегося в Великобритании Tyndall Center демонстрирует освежающую честность в своем призыве к запланированной экономической рецессии. Андерсон считает, что промышленным странам необходимо сокращать выбросы углерода на десять процентов в год, чтобы предотвратить катастрофу, и совершенно очевидно, что такое быстрое сокращение, по его словам, «несовместимо с экономическим ростом» 5.

Итак, давайте создадим депрессию.

Тем временем в Вашингтоне, Пекине и Лондоне все политики верят в то, что рост - единственное, что имеет значение. Президент Обама ясно объяснил свои приоритеты на пресс-конференции в ноябре 2012 года: «Если мы собираемся каким-то образом игнорировать рабочие места и рост просто ради решения проблемы изменения климата, я не думаю, что кто-то пойдет на это. Я не пойду на это »6.

Фактически, мы, защитники окружающей среды, придерживаемся двух стратегий, ни одна из которых не работает очень хорошо: первая - удвоить грандиозные планы перехода на энергоносители, которые обещают больше рабочих мест и рост (игнорируя при этом реальные экономические издержки); вторая - призывать к национальной политике по сокращению экономической отдачи, зная, что ни один высокопоставленный политик не подпишется на нее.

Локализм предлагает третий подход, который напрямую не противоречит ни одному из них. Проще говоря: давайте сделаем все, что мы можем на местном уровне, чтобы сократить потребление, тем самым уменьшив глобальную углеродную нагрузку, одновременно повышая индивидуальную и общественную устойчивость, чтобы мы могли лучше реагировать на теперь неизбежные климатические и экономические воздействия. Обычно легче изменить личное поведение или местные постановления, чем вводить в действие национальную или международную политику - так почему бы не начать с малого?

Большинство хороших новостей в отношении усилий по смягчению последствий изменения климата в любом случае поступает из небольших стран, штатов, округов и городов.

Здесь, в округе Сонома, некоммерческая организация под названием «Защита климата» подписала региональные города с самыми амбициозными целями по сокращению выбросов углерода в стране. Transition Network, которая способствует «мелкомасштабным местным ответам на глобальные проблемы изменения климата, экономических трудностей и сокращения поставок дешевой энергии», может похвастаться тысячами проектов в 44 странах, включая пять в

округе Сонома7.

Поскольку усилия по локализации часто нацелены на сокращение потребления в качестве одной из вспомогательных целей, у политиков фактически нет стимулов поддерживать такие усилия. В конце концов, если все будут сокращать расходы, экономика сократится, а налоговые поступления уменьшатся.

Подобно тому, как у некоторых политиков есть более качественные климатические карты, чем у других, мы можем ожидать, что некоторые будут более (или менее) поддерживать локализацию. Следует напомнить властям штата, округа и города, что деньги, потраченные на местные предприятия, как правило, остаются в местных сообществах и рециркулируются в три раза больше, чем деньги, потраченные в сетевых магазинах8.

Сейчас мы можем воспользоваться множеством подсказок и возможностей, которые помогут нам реализовать обещание и минимизировать опасность в будущем. Мы с большей вероятностью узнаем эти подсказки и возможности, когда начнем уделять больше внимания нашим соседям, нашей региональной истории и нашей местной экологии.

Наше существование и выживание будут все больше зависеть от отношений с людьми и природными системами вокруг нас; по мере того, как мы питаем и защищаем их, у них будет больше возможностей делать то же самое для нас.

НАША ЭФФЕКТИВНАЯ КУЛЬТУРА - И УДИВИТЕЛЬНАЯ ОБЯЗАННОСТЬ БИБЛИОТЕК

Насколько безопасны накопленные знания нашей цивилизации? Это вопрос, который в фундаментальном смысле выходит за рамки многих жизненных опасений (угроз болезни, стихийных бедствий или военного вторжения), которые побуждают нас тратить целые состояния на страхование, здравоохранение и вооружение. Мы знаем, что каждый в отдельности умрем, хотя мы готовы пойти на все, чтобы отложить событие как можно дольше.

Но у нас есть общая общая заинтересованность в том, чтобы мир идей продолжался без нас: чтобы наши потомки продолжали сочинять музыку, изобретать инструменты, совершенствовать научные знания и писать истории, распространяя в неопределенное будущее совокупную, постоянно развивающуюся вселенную знаков, символов и навыков, которые обогатили нашу жизнь. Культурная смерть - уход мудрости, художественных творений, и все же культуры умирают. Примеров из истории масса. Антропологи и археологи идентифицировали более десяти тысяч различных человеческих культур, большинство из которых исчезли, многие из которых были поглощены той или иной многонациональной цивилизацией.

Лингвисты каталогизировали более шести тысяч человеческих языков; опять же, большинство из них вымерли или находятся под угрозой исчезновения, часто по той же причине - поглощение коренного населения многоэтническими городскими цивилизациями. Но цивилизации также смертны: известно, что за последние несколько тысяч лет существовало около 24, и, опять же, большинство из них теперь превратилось в пыль.

Вот, пожалуй, самый важный факт: когда прошлые цивилизации находились в процессе упадка и краха, они, похоже, недостаточно думали о сохранении лучших из своих достижений. Действительно, часто происходило обратное - библиотеки сжигались, статуи обезображивались, могилы разграблялись. Археологи прилагают героические усилия, чтобы собрать воедино истории этих исчезнувших империй, но они сталкиваются с огромными препятствиями.

Даже монументальная и долговечная цивилизация Древнего Египта оставила больше вопросов о себе, чем ответов: мы даже не уверены, сколько арифметики и географии знал средний образованный египтянин.

Может показаться, что достижения нашей цивилизации менее уязвимы. В конце концов, чистый вес, объем и разнообразие современных культурных материалов беспрецедентны, в том числе сотни миллионов книг и сотни миллионов газет, журналов, картин, скульптур, фотографий, кинофильмов, граммофонных пластинок, компакт-дисков, DVD-дисков, сайтов и так далее.

Но весь этот объем и разнообразие может быть обманчивым. В некоторых отношениях наша культура, возможно, более эфемерна, чем большинство других, и удивительно большая часть наших культурных материалов может быть унесена с поразительной скоростью, практически не оставив следов - как пламя свечи, исчезающее в порыве ветра. Египтяне высекли свои мысли в прочном камне; мы размещаем наши на веб-сайтах, которые меняются молниеносно, а иногда и вовсе исчезают.

Если мы хотим, чтобы будущие поколения получили пользу от наших достижений, нам следует более серьезно задуматься о том, что сохранить и как это сохранить.

Господство электронных СМИ

Борьба за выживание оставшихся газет Америки является симптомом тенденции, которая началась в 1970-х годах, когда компьютеры начали проникать в бизнес, школы и дома. Сегодня большинство из нас уже получает новости с экрана, а не из местной печати ежедневно - и эта тенденция растет.

Практически каждая газета теперь имеет веб-сайт, сопровождающий ее печатное издание, и многие отраслевые аналитики говорят, что печатные издания могут не просуществовать долго. Даже до начала Великой рецессии доходы от рекламы в газетах резко сокращались, и только в 2009 году средний ежедневный тираж 395 газет упал на 7,1 процента до 34,4 миллиона (с 37,1 миллиона в 2008 году) .1 В последние годы Rocky Mountain News и Post Сиэтл Intelligencer прекратили печатать новости, а газеты Chicago Sun-Times и Chicago Tribune объявили о банкротстве. Другие - например, New Orleans Times-Picayune, Detroit Free Press и Detroit News - сократили свой график публикации до нескольких дней в неделю или сократили количество страниц в среднем выпуске2.

Торговля журналами и книгами также быстро развивается под давлением Интернета. Ежегодно в Соединенных Штатах по-прежнему появляется более трехсот тысяч новых названий книг, и доход от продаж книжной индустрии продолжает расти; 3 однако многие инсайдеры считают, что достижения в области цифровых публикаций вызовут беспрецедентную трансформацию отрасли, поскольку все меньше книг выпускаются не в печатных версиях, а в других форматах онлайн или электронных книг - тенденция, уже охватившая рынок академических учебников.

Как и в случае с газетами, большинство журналов теперь публикуют свой контент в Интернете, а некоторые (например, «Эколог») уже перешли на полностью электронный формат, отказавшись от печатных версий. Возможно, наиболее экономически стабильные печатные публикации также являются наиболее эфемерными по своему содержанию - Журнал People и другая мукулатура у кассовой линии супермаркета.

И процессы производства книг, журналов и газет - от написания до набора, печати и распространения - уже полностью компьютеризированы.

Оцифровка почти завершила захват киноиндустрии, фотографии и музыки. Просто попробуйте купить упаковку пленки Kodachrome для вашей 35-миллиметровой камеры или аналоговую запись последних песен любимой группы. Интернет постепенно становится основным средством доставки видео и аудио.

Библиотеки вынуждены приспосабливаться, поскольку они сталкиваются с огромным давлением по расширению цифровых медиа за счет традиционных медиа. Для архивистов возникающую тенденцию можно описать одним словом: оцифровка. Независимо от того, существует ли оригинал на бумаге, виниле или целлулоиде, его будущее заключается в бесконечных цепочках единиц и нулей, закодированных на магнитных или лазерных носителях, которые предположительно сохранят исходный контент, сделав его доступным для миллионов или миллиардов людей сегодня и в будущих поколениях.

В то же время сама функция библиотек доступна для всех: презентация на конференции Американской библиотечной ассоциации 2008 года, опубликованная в журнале «Библиотека», предложила, чтобы библиотеки «все больше и больше становились местом для работы, а не только для поиска материала. Нам нужно перестать быть продуктовым магазином и стать кухней »5.

По мере того как библиотеки становятся многоцелевыми культурными центрами (во многих случаях служащими неформальными дневными приютами для бездомных), одной из их основных практических функций является обеспечение бесплатного общественного доступа в Интернет с компьютерами в комплекте.

Тем не менее, эти новые требования и функции появляются в то время, когда финансирование библиотек сокращается, поскольку бюджеты городов и штатов сокращаются, чтобы соответствовать испаряющимся налоговым поступлениям.

Сохранение оцифрованных знаний может стать проблемой просто из-за устаревания. Подумайте о миллиардах гибких дисков, изготовленных и закодированных в период с 1980 по 2000 год: у немногих из нас все еще есть работающие компьютеры, способные извлекать данные с этих дисков. Физическая деградация также представляет угрозу как для магнитных носителей, так и для носителей с лазерным травлением6. Но вряд ли они являются наиболее уязвимыми местами всемирной информационной системы.

В конечном итоге весь проект оцифрованного сохранения культурного наследия зависит от одного: электричества. Как только отключается питание, отключается доступ в интернет. CD и DVD становятся бессмысленными пластиковыми дисками; электронные книги становятся непостижимыми и бесполезными; цифровые архивы становятся неразборчивыми, как клинописи, - фактически даже в большей степени. Оцифровка представляет собой огромную ставку на способность общества держать свет включенным вечно.

Что бы выжило без драгоценных киловатт? Скульптура и архитектура сохранятся. Предыдущие поколения звуковых и визуальных средств массовой информации можно было расшифровать: старые граммофонные пластинки все еще можно использовать для воспроизведения музыки, найдя ручную рукоятку, иглу и мегафон, а немые фильмы было бы относительно легко показывать.

Книги и коллекции бумажных газет и журналов будут жить достаточно хорошо в течение нескольких десятилетий, но испорченная бумага, содержащая кислоту, угрожает выживанию примерно 85 процентов книг и почти 100 процентов газет и журналов (древние книги написаны на пергаменте и не содержат кислоты. Сама бумага могла прослужить еще много веков).

Забавно думать, что наскальные рисунки Ласко могут быть гораздо более долговечными, чем фотографии с космического телескопа Хаббл.

Если бы свет погас сейчас, всего через столетие или два подавляющее большинство наших недавно записанных знаний исчезло бы или стало бы недоступным.

Насколько вероятно отключение электричества?

Если бы мы могли быть полностью уверены в том, что более или менее постоянное отключение электричества немыслимо, то это обсуждение было бы чисто академическим упражнением. Откуда такая уверенность?

Два вопроса могут помочь нам оценить величину риска: что должно пойти не так, чтобы свет погас? И что должно пойти правильно, чтобы он не отключился?

Вот краткий список того, что может пойти не так:

• Неспособность заменить устаревшую инфраструктуру. Все осведомленные наблюдатели согласны с тем, что энергосистему Северной Америки давно пора провести масштабную модернизацию. По словам консультанта по электротехнике

Джейсона Маканси в своей книге 2007 года «Гаснет свет: энергетический кризис, мировая экономика, что это значит для вас»: «Вы почти не можете найти отчет об электроэнергетической отрасли США, в котором не осуждается состояние передающей сети страны. ” Последствия неспособности инвестировать десятки миллиардов в новую инфраструктуру будут более частыми, а также все более продолжительными отключениями электроэнергии, что, возможно, приведет к нормированию электроэнергии и множеству довольно тяжелых экономических последствий.

• Отсутствие достаточного инвестиционного капитала. Замена инфраструктуры потребует капитала и политической воли. Существующая сеть была построена, когда энергия была дешевой, спрос на электроэнергию был ниже, а экономика росла быстрыми темпами. Сегодня инвестиционный капитал недостаточен, поэтому федеральное правительство должно будет оплатить большую часть модернизации сети. Но бюджет США уже чрезмерно расходуется на оплату пакетов финансовой помощи и стимулов, не говоря уже о военном присутствии по всему миру. До тех пор, пока не разовьется неизбежный кризис, инвестиции в энергосистему, вероятно, будут и дальше возвращаться в ряд проектов, нуждающихся в деньгах.

• Неспособность отрасли поддерживать достаточные запасы ископаемого топлива для производства электроэнергии. В своей книге «Блэкаут» 2009 года я обсуждал достоверные отчеты, предполагающие, что добыча угля в США может достигнуть пика в период между 2020 и 2030 годами, а затем снизиться, а цены на этот ресурс неизбежно возрастут. Кажется, что природного газа пока в изобилии, но продолжение разведки и добычи на новых месторождениях сланцевого газа требует высоких цен на газ; кроме того, проблемы с продуктивностью скважины, ограничения потенциальных мест бурения, а низкая отдача от вложенной энергии может превратить новый сланцевый газ в пустоту, как я утверждал в своей книге 2013 года «Змеиная нефть: как ложное обещание изобилия Фрекинга ставит под угрозу наше будущее».

• Неспособность альтернативы восполнению ископаемого топлива. Если бы более дорогие и вскоре дефицитные уголь и газ можно было бы легко, быстро и дешево заменить другими источниками энергии, ограничение поставок ископаемого топлива не составило бы большой проблемы. Однако все доступные альтернативы так или иначе неадекватны. Да, у нас могло бы быть больше ветровой, солнечной, геотермальной и приливной энергии, но это потребует времени и огромных объемов инвестиционного капитала (см. Выше), и большинство из этих альтернатив - прерывистые источники энергии. И с транспортировкой рабочих, топлива и отходов, скомпрометированных истощением нефти, и наличия охлаждающей воды, непредсказуемой из-за засух и наводнений, связанных с изменением климата, ядерная энергетика станет больше проблемой, чем решением7.

• Ядерная война. Электромагнитный импульс, генерируемый взрывом водородных бомб, способен почти мгновенно поджечь сеть и сотни миллионов электрических устройств, подключенных к ней. Для специалистов по военному планированию такая возможность не только реальна и вероятна, но и является одной из самых серьезных причин для беспокойства в отношении национального выживания после любого обмена ядерными ударами.

• Солнечный импульс, геомагнитная буря. В редких случаях чрезвычайно интенсивная солнечная вспышка способна уничтожить электрические сети на целых континентах. В 1989 году в результате одного такого шторма в Квебеке отключилось электричество. Самая большая зарегистрированная геомагнитная буря, часто упоминаемое как событие Кэррингтона, произошло 1-2 сентября 1859 года. Загорелись телеграфные провода как в Соединенных Штатах, так и в Европе, в некоторых случаях шокировав операторов телеграфа и вызвав пожары. Если бы событие подобной силы произошло сегодня, миллионы электронных устройств были бы безвозвратно повреждены вместе с важнейшими высоковольтными трансформаторами, обслуживающими электрические сети. Солнечное извержение аналогичной интенсивности, нацеленное на нашу планету, неизбежно произойдет в какой-то момент8.

• Системные уязвимости. Мы живем в мире, который становится все более взаимосвязанным и в котором стремление к экономической эффективности снижает общую устойчивость. В такой системе проблемы в одной области могут перетекать и создавать новые проблемы в других местах. Например, трудности с поставкой нефти также в конечном итоге повлияют на систему электроснабжения, поскольку запасные части и топливо (особенно уголь) для этой системы производятся и / или транспортируются нефтью; Аналогичным образом проблемы с электросетью повлияют на поставки нефти, поскольку насосы и нефтеперерабатывающие заводы требуют переменного тока. Стихийные бедствия, саботаж, социальный распад и экономический коллапс могут иметь побочные эффекты (некоторые слишком окольные, чтобы их предсказать), которые поставят под угрозу непрерывную надежную подачу электроэнергии154.

Что нужно делать правильно, чтобы избежать выхода из строя сети? Во многих отношениях этот список является зеркальным отражением предыдущего:

• Успешные массовые инвестиции в модернизацию сети. Как обсуждалось выше, это далеко не гарантировано.

• Быстрый и успешный переход на альтернативные источники энергии. Опять же, как упоминалось выше, это в лучшем случае долгий путь.

• Предотвращение международных конфликтов, которые могут стать ядерными. Пока все хорошо.... но.. (если б была возможность пиндосы уже бы долбанули))

• Предотвращение выхода из строя сети из-за стихийных бедствий и т. Д. Или быстрое восстановление после таких проблем. Обществу удавалось делать это десятилетиями: даже в случае ураганов, землетрясений и войн восстановление обычно происходило быстро. Но все чаще кризисы становятся синергетическими.

Поломка систем электроснабжения - это не только теоретический вопрос. Примерно в сотне стран по всему миру поставка электроэнергии уже проблематична. Рассмотрим только один пример: ядерное государство Пакистан. Вот цитата из статьи, опубликованной несколько лет назад на веб-сайте All Things Пакистан:

Хотяотключение электроэнергии или отключение нагрузки, как это известно на местном уровне, всегда было основным явлением повседневной жизни в Пакистане, проблема обострилась в последние пару лет. Во второй половине декабря ситуация настолько ухудшилась, что WAPDA и KESC [предприятия по производству электроэнергии в Пакистане] прибегли к драконовским уровням отключения нагрузки. Отключение электроэнергии в это время составляло 20–22 часа в день в большинстве малых городов, и даже в таких городах, как Карачи, отключение нагрузки происходило на 18+ часов.9

Пакистан - бедная, политически нестабильная страна; конечно, ничего подобного не могло случиться в богатой индустриальной стране! Тем не менее, рассмотрите ситуацию в Великобритании: статья 2009 года в Telegraph была озаглавлена: «Британия возвращается в темные века: в ближайшие несколько лет Великобритания столкнется с переломным моментом в своей способности генерировать достаточно энергии, чтобы удовлетворить потребности постоянно растущего спроса »10.

В статье отмечается:« В течение следующих 10 лет одна треть энергетических мощностей Великобритании должна быть заменена на более чистые виды топлива в результате принятия европейских законов о загрязнении окружающей среды.

Ожидается, что к 2025 году ситуация ухудшится ... »

Другая статья, на этот раз на BBC, называется« Британия может столкнуться с отключениями электричества к 2016 году »11; в ней цитируется Дэвид МакКей, исследователь из Кембриджского университета, который вскоре - быть государственным советником по энергетике, говоря: «Масштабы строительства, необходимые [для предотвращения отключений электроэнергии], абсолютно огромны».

В принципе, производство электричества не так уж и сложно; люди занимаются этим с 19 века. Но производство его в больших количествах, надежно, без как дешевых энергозатрат, так и без гарантированной доступности запасных частей и инвестиционного капитала для технического обслуживания, представляет собой растущую проблему.

Конечно, здесь, в Соединенных Штатах, свет вряд ли погаснет сразу и навсегда, в ближайшее время. Наиболее вероятный сценарий предусматривает постепенное увеличение числа веерных отключений электроэнергии и других форм нормирования электроэнергии, начиная с десятилетия или двух, при этом некоторые регионы будут жить лучше, чем другие.

Еще через несколько лет, если правительства и коммунальные предприятия не смогут приложить необходимые усилия, электричество все больше будет рассматриваться как роскошь. Надежное, повсеместное, круглосуточное электропитание могло стать лишь тусклым воспоминанием.

Если указанные выше проблемы не будут решены, многие страны, в том числе Соединенные Штаты, могут оказаться в таком затруднительном положении к третьему десятилетию века.

В лучшем случае страны перейдут в максимально возможной степени на возобновляемые источники энергии, поддерживая функционирующую национальную сеть или сеть местных распределительных систем, но поставляя нормированную электроэнергию в меньших количествах, чем это имеет место в настоящее время. Оцифрованные данные по-прежнему будут доступны для некоторых людей.

Тем не менее, даже распределенные системы возобновляемых источников энергии и дорогие топливные элементы (уже используемые в качестве резервных для крупных зданий) будут уязвимы из-за отсутствия запасных частей и, таким образом, могут оставить общины без электричества на длительные периоды времени.

Хотя Интернет предназначен для выживания, если участки сети будут разрушены, фермы серверов, которые являются его опорой, требуют огромного количества электроэнергии, как это делают бесчисленные серверы, на которых размещаются частные веб-сайты. Таким образом, даже если ваш собственный дальновидный район сможет поддерживать питание 24/7 с помощью солнечных батарей и метановых реакторов, серверы, на которых когда-то хранились годы вашей электронной переписки, семейных фотографий и финансовых отчетов, могут сидеть в темноте и мертвых в зданиях за тысячи миль отсюда.

(Действительно, если вы хотите узнать будущее Интернета, не смотрите на Google или Microsoft; вместо этого посмотрите на Грецию, Испанию, Нигерию или Кению, где люди с небольшими деньгами максимально используют ограниченный доступ к сети. Преимущества глобальной связи во время дефицита будут зависеть не от нашей готовности постоянно обновлять оборудование и программное обеспечение, а от нашей способности поддерживать функциональность устаревшего набора устройств, используя как можно меньше энергии, финансовых и других ресурсов - и по мере необходимости небольшую пропускную способность - насколько это возможно.)

В худшем случае экономические и социальные кризисы, войны, нехватка топлива и инженерные проблемы будут накладываться друг на друга, создавая снежный ком системных сбоев, ведущих к постоянному и полному отключению электроэнергии. Может показаться невероятным, что до этого когда-нибудь дойдет. В конце концов, электроэнергия так много значит для нас, что мы предполагаем, что ответственные должностные лица сделают все необходимое, чтобы электроны текли. Но, как документально подтверждает Джаред Даймонд в своей книге «

Коллапс», элиты не всегда поступают разумно, даже если альтернативой рациональным действиям является всеобщее бедствие.

В целом предположение о том, что долгосрочная потеря энергии немыслима, просто не выдерживает критики. Сценарий постоянного отключения электроэнергии должен существовать в качестве непредвиденного обстоятельства в нашем процессе коллективного планирования.

Помните сайты?

В краткосрочной перспективе, если бы власть отключилась, потеря культурных знаний не была бы на первом месте в списках забот большинства людей.

Они будут беспокоиться о более мирских нуждах, таких как охлаждение, свет, тепло и банковское дело. Достаточно нескольких мгновений размышлений (или переживания стихийного бедствия), чтобы понять, сколько повседневных потребностей и тонкостей внезапно исчезнет.

Наша неуловимая культура

Конечно, всего несколько поколений назад все жили без электричества, и сотни миллионов людей во всем мире все еще живут без электричества. Так что, безусловно, можно вести жизненно важные аспекты жизни человека без исправных розеток. Можно утверждать, что после отключения электроэнергии наступит период адаптации, во время которого люди перестроят общество и просто продолжат заниматься своим делом - возможно, живя так же, как их предки или современные амиши.

Проблема с этой обнадеживающей картиной заключается в том, что мы стали полагаться на электроэнергию для очень многих вещей - и настолько полностью отказались от знаний, навыков и механизмов, которые могли бы позволить нам жить без нее, - что адаптивный процесс может не сработать. Выжившие, возможно, не смогут достичь образа жизни 19-го века, не потратив годы, десятилетия или, возможно, даже столетия на повторное приобретение знаний и навыков и новое изобретение техники.

Представьте себе сцену, может быть, через два десятилетия. После нескольких лет постепенного увеличения отключений электричества в вашем городе на несколько дней упало электричество, и никто не знает, можно ли его восстановить и когда это будет. Никто даже не уверен, было ли отключение электричества на весь штат или на всю страну, потому что радиопередачи стали спорадическими. Способные члены вашего сообщества объединяются для решения растущих практических проблем, угрожающих вашему коллективному существованию. Вы проводите встречу.

Кто-то поднимает проблемы водоснабжения и очистки сточных вод: коммунальные предприятия нуждаются в электроэнергии для обеспечения этих жизненно важных услуг. Женщина в задней части комнаты говорит: «Я однажды читала о том, как можно очистить воду с помощью керамического горшка, песка и древесного угля. Это было написано на веб-сайте («пермакультура для лохов»)… - ее голос затихает. Больше нет веб-сайтов.

Разговор переходит к еде. Теперь, когда супермаркеты закрыты (нет работающего освещения или кассовых аппаратов) и опустошены мародерами, очевидно, что стоит поощрять садоводство на заднем дворе и в общественных местах. Но где горожанам брать семена (и достаточно места)? Джентльмен среднего возраста восклицает: «Есть такая замечательная компания по продаже семян по почте (где есть 30000 видов растений) - просто зайдите в Интернет ...» Он внезапно выглядит сбитым с толку и садится. Интернета нет.

«Онлайн» - это мир, которого больше не существует. Даже если заказ можно было бы каким-то образом разместить, местное почтовое отделение закрыло свои двери, а в грузовиках для доставки закончилось топливо, потому что для работы насосов бензоколонок требуется электричество.

Что мы должны делать?

Здесь есть сообщение для руководителей на всех уровнях правительства и бизнеса - очевидно, для организаций по реагированию на чрезвычайные ситуации. Но в этом эссе я выделил библиотекарей, потому что они могут нести самую серьезную ответственность за подготовку к возможному концу электрической цивилизации.

Без общедоступной практической информации восстановление после окончательного отключения электроэнергии было бы чрезвычайно трудным. Поэтому важно, чтобы виды информации, которые могут понадобиться людям, были идентифицированы и сохранены таким образом, чтобы они были доступны в экстремальных обстоятельствах и людям в широко разбросанных местах.

Конечно, библиотекари никогда не могут нести единоличную ответственность за сохранение культурного наследия; для этого нужна деревня, как однажды заявила Хиллари Клинтон в другом контексте. Книги явно необходимы для культурного выживания, но они всего лишь инертные объекты в отсутствие людей, которые могут их читать и понимать; нам также необходимо образование на основе навыков, чтобы поддерживать как практическое, так и исполнительское искусство.

Что хорошего в наборе партий поздних струнных квартетов Бетховена - возможно, величайшей музыки, которую когда-либо создавал наш вид, - если рядом нет никого, кто мог бы играть на скрипке, альте или виолончели достаточно хорошо, чтобы понять их? И какая польза от письменного описания вспашки или отбивке косы для постиндустриального фермера без возможности поучиться на практике у кого-то с опытом?

Тем не менее, для библиотекарей послание не могло быть более ясным: не позволяйте книгам умирать. Понятно, что библиотекари прилагают много усилий, пытаясь не отставать от цифровой революции в хранении и поиске информации: их основная обязанность - служить своему сообществу как таковому, а не сообществу, которое существовало несколько десятилетий назад или которое может существовать десятилетия спустя.

Тем не менее, мысль о том, что они могут сделать материалы, которые они пытаются сохранить, еще более уязвимыми для потерь, должна быть поводом для паузы.

Есть задача, которую необходимо выполнить: сохранение основных культурных знаний в нецифровой форме. Эта задача потребует сортировки и оценки информации на предмет ее полезности для культурного выживания - сортировки, если хотите, - а также ее сохранения. Может быть нереалистично ожидать, что библиотекари возьмут на себя эту ответственность, учитывая их существующий мандат и нехватку ресурсов - но кто еще будет это делать? Библиотекари каталогизируют, сохраняют и предоставляют накопленные культурные материалы, особенно в письменной форме. Это их работа. Какая профессия лучше подходит для того, чтобы принять это обвинение?

Созерцание крушения электрической цивилизации не может не вызывать философских размышлений. Возможно, культурная смерть - необходимый компонент эволюции, как смерть отдельных организмов. В любом случае никто не может предотвратить изменение культуры, и многие аспекты нашей нынешней культуры, возможно, заслуживают исчезновения (каждый из нас, вероятно, носит в голове свой список того, какие виды музыки, реклам и телешоу мы считаем наиболее мразотными).

Даже если предположить, что люди выживут в текущем столетии - ни в коем случае нельзя с уверенностью - рано или поздно возникнет другая культура, которая заменит нашу нынешнюю электрическую цивилизацию. Его соавторы неизбежно будут использовать любые имеющиеся навыки и идеи, чтобы собрать ее воедино (точно так же, как жители Европы в Средние века и в эпоху Возрождения опирались на культурный мусор из Римской империи, а также влияние из арабского мира), и она постепенно обретет собственную жизнь.

Тем не менее, мы должны спросить: какие культурные составляющие мы могли бы передать нашим потомкам? Какими достижениями в культуре мы хотим запомниться?

Цивилизация дорого обходится. Со времен Шумера урбанизация была ужасной для окружающей среды, приводя к вырубке лесов, потере верхнего слоя почвы и сокращению биоразнообразия. Также были человеческие жертвы в виде экономического неравенства (которое почти не существовало в догосударственных обществах) и утраты личной автономии.

Эти затраты выросли до беспрецедентного уровня с приходом индустриализма - цивилизации на амфетаминах - и несут их в основном не бенефициары цивилизации, а другие виды и люди в бедных странах и культурах. Но почти все из нас, кто осознает эти издержки, любят думать, что эта сделка с дьяволом преследует какую-то цель, большую, чем временное повышение комфорта, безопасности и защищенности для меньшинства в обществе. Постоянное разделение труда, которое является отличительной чертой цивилизации, сделало возможной науку - с ее поучительными но малопрактичными откровениями обо всем, от происхождения человека до состава космоса. Искусство и философия достигли такой степени изощренности и возвышенности, которая ускользает от описательной способности слов.

Тем не менее, очень многое из того, что мы достигли, особенно за последние несколько десятилетий, в настоящее время требует для своего выживания сохранение и роста гигантского производства и потребления энергии, что влечет за собой постоянный, растущий ущерб окружающей среде и человечеству. В какой-то момент все это должно прекратиться или, по крайней мере, свернуться к более устойчивому разграблению природы.

Но если это произойдет, и в процессе мы потеряем лучшее из того, что мы достигли, неужели все это будет напрасно? - октябрь 2009 г.

НАШ КООПЕРАТИВНЫЙ ДАРВИНСКИЙ МОМЕНТ

Эволюция может быть безжалостной в устранении непригодных. «Красная в зубах и когтях», как отметил Теннисон, природа обычно приносит в жертву миллиарды отдельных организмов, а иногда и целые виды в ходе своего адаптивного развития.

Мы, люди, смогли притупить клыки Природы. Мы заботимся о людях, которые не смогли бы выжить в одиночку, - о пожилых, больных, раненых - и мы занимаемся этим долгое время, возможно, десятки тысяч лет1. многие из нас прыгнули на плот социально гарантированного выживания - хотя способами, которые часто не имеют ничего общего с состраданием: сегодня даже самые здоровые и умные люди настолько слабы, что не смогут выжить несколько дней или недель, если их бросить на произвол судьбы без супермаркетов, банкоматов и остальной инфраструктуры современного гипериндустриализма.

Эта стратегия расширения нашей коллективной приспособленности (по крайней мере, временно) окупилась: последующее снижение уровня нашей смертности привело к 700-процентному увеличению численности населения всего за последние два столетия и нынешним темпам прироста населения около 80 миллионов человек. в год (количество рождений сверх смертей).

Люди повсюду забирают место у большинства других организмов, за исключением тех, которые непосредственно служат нам, таких как кукуруза и крупный рогатый скот (над которыми издеваются особо садистски). У нас есть опыт в том, чтобы совместно избегать выбраковки природой и, таким образом, частично (и, опять же, временно) победить естественный отбор - по крайней мере, в том смысле, в котором это применимо к другим видам.

Некоторые утверждают, что «естественный отбор» работает в человеческом обществе всякий раз, когда умные и трудолюбивые люди продвигаются вперед, а ленивые тупицы отстают.

Философия социального дарвинизма утверждает, что такой вид конкурентного отбора улучшает вид. Но критики отмечают, что индивидуальный успех в обществе может быть неадаптированным для общества в целом, потому что, если богатство становится слишком неравномерным, социальная стабильность оказывается под угрозой.

Подобные опасения привели к тому, что большинство стран искусственно ограничили конкурсный отбор на общественном уровне: в Соединенных Штатах эти ограничения принимают формы прогрессивного подоходного налога, социального обеспечения, продовольственных талонов, выплат по инвалидности, Medicaid и

Помощи детям-иждивенцам, среди прочего.

Даже большинство самопровозглашенных «консерваторов», которые думают, что правительство не должно препятствовать тому, чтобы победители общества забирали все, по-прежнему считают, что церкви полезно давать нуждающимся.

Хотя последние несколько десятилетий быстрого экономического роста и материального изобилия - благодаря дешевой ископаемой энергии - привели к резкому расширению сетей социальной защиты в промышленно развитых странах, они также характеризовались появлением якобы благоприятной глобальной имперской системы во главе с Соединенными Штатами, чья устрашающая военная машина якобы сдерживала международные конфликты (или раздувала) и чья общепринятая валюта помогала поддерживать относительную международную экономическую стабильность(что, конечно, служило интересам США). Во всем мире якобы снизилось количество смертей от войны, равно как и смертность, связанная с крайней нищетой.

Пока все хорошо (более-менее).

К сожалению, однако, многие ключевые компоненты наших успешных коллективных усилий по победе над Жнецом по сути неустойчивы. Мы снизили смертность не только с помощью антибиотиков (к которым у микробов в конечном итоге вырабатывается иммунитет), но и с помощью экономической стратегии использования возобновляемых ресурсов со скоростью, превышающей естественное восполнение, и по максимально быстрой ликвидации невозобновляемых ресурсов.

Заимствуя одновременно из прошлого (когда образовались ископаемые виды топлива) и будущего (когда нашим внукам придется наводить порядок, платить наши долги и обходиться без ресурсов, которые мы разбазариваем), мы эффективно задействуем ресурсы для превышения численности населения.2

Каждому популяционному экологу известно, что, когда вид временно превышает долгосрочную продуктивность окружающей среды, последует вымирание.

Таким образом, поскольку в ближайшие годы мировая экономика перестанет расти и начнет сокращаться, результатом, вероятно, станет глобальный рост человеческой смертности3.

Теоретики устойчивости сказали бы, что мы вступаем в фазу «высвобождения» адаптивного цикла, который характеризует все системное развитие, фазу, которую они описывают как «быстрый, хаотический период, в течение которого капиталы (природные, человеческие, социальные, построенные и финансовые) имеют тенденцию быть потерянным, и новичок может добиться успеха »4.

Это понятие, к которому мы будем неоднократно возвращаться на протяжении всего этого эссе, и это полезный способ концептуализации опыта, который для тех, кто его переживает, вероятно, будет гораздо менее похож на«высвобождение »и больше похоже на« чистый ад ». Среди возможных исходов:

Системы социальной защиты, финансируемые государством, становятся недоступными по цене, и от них отказываются. Общественная инфраструктура приходит в упадок. Экономические системы, транспортные системы, политические системы, системы здравоохранения и продовольственные системы становятся неработоспособными в той или иной степени и по-разному.

Глобальную военную гегемонию становится труднее поддерживать по ряду причин (включая политическую дисфункцию и экономический спад в имперском ядре, нехватку транспортного топлива и распространение дешевого, но в высшей степени дестабилизирующего нового оружия), а также возрастает вероятность международного конфликта. Любой из этих результатов увеличивает нашу индивидуальную уязвимость. В опасности все находящиеся на плоту, особенно бедные, старые, больные или инвалиды.

Мы могли бы изменить нашу экономическую, политическую, транспортную, медицинскую и продовольственную системы, сделав их менее хрупкими. Но предложения в этом направлении лежали на столе в течение многих лет и в значительной степени отклонялись, потому что они не служат интересам влиятельных групп, которые извлекают выгоду из существующего положения вещей.

Между тем американское население, похоже, неспособно поднять тревогу или отреагировать на него, поскольку оно состоит из большого низшего класса, который перекармливается фастфудом, но недоедает, информирован, но дезинформирован, чрезмерно задолжал и недостаточно квалифицирован; и гораздо меньший надкласс, который живет в основном финансовым хищничеством и с радостью игнорирует любые свидетельства ужасных последствий своей деятельности.

Совершенно несентиментальный читатель мог бы расценить увеличение уровня смертности людей как неизбежное и потенциально полезное истребление этого вида. Непригодные будут отсечены, приспособленные выживут, и человечество будет от этого лучше. В итоге. В теории.

Или, может быть, богатые и безжалостные выживут, а все остальные либо погибнут, либо подчинятся рабству.

Самая большая опасность заключается в том, что, если системы социальной поддержки полностью выйдут из строя, «перерегулирование» может превратиться в «недооценку»: то есть уровни населения могут чрезмерно скорректироваться до такой степени, что выживших станет меньше, чем могло бы быть, если бы адаптация была предпринята проактивно - возможно, намного меньше, чем население непосредственно перед промышленной революцией.

А для тех, кому удастся продолжить борьбу, уровень культуры и технологий может упасть на гораздо меньшую глубину, чем можно было бы сохранить, если бы были приняты меры.

У нас есть узкое место среди населения, как называет это Уильям Кэттон, впереди нас, независимо от того, что мы делаем в данный момент5. Даже если бы завтра появился новый впечатляющий источник энергии, он сделал бы немного больше, чем выиграл бы нам немного времени прежде чем бы мы наткнулись на еще один естественный предел. Однако нам по-прежнему остается выбирать, как преодолеть это узкое место. Мы можем оказывать некоторое влияние на факторы, которые определят, сколько из нас выживет и в каком состоянии.

Кооперативная или конкурентная адаптация

Наихудший сценарий, вероятно, можно предотвратить только с помощью эффективных совместных усилий по адаптации к дефициту и восстановлению после кризисов.

К счастью, есть вполне веские причины предполагать, что совместные действия в этом направлении действительно появятся. Мы - в высшей степени кооперативный вид, и даже наши самые ранние предки были преданными коммунитариями. Другие виды, хотя они часто ссорятся из-за еды и потенциальных партнеров, также участвуют в совместном действе.6 Члены одного вида иногда даже сотрудничают или предлагают помощь представителям разных видов. 7 В самом деле, как теоретик эволюции Петр Кропоткин указал в своей знаменательной книге 1902 года «Взаимопомощь», эволюция движется как сотрудничеством, так и конкуренцией8.

Более того, тяжелые времена могут выявить в людях не только самое худшее, но и лучшее. Ребекка Сольнит в своей книге «Рай, построенный в аду» утверждает, что люди склонны сотрудничать, делиться и помогать во время кризисов, по крайней мере, столько же, сколько и в периоды изобилия. Критик может предположить, что Сольнит слишком далеко заходит в этом аргументе и что в разрушающихся обществах часто наблюдается стремительный рост преступности и насилия (см., Например, Аргентину около 2000 года); тем не менее, она подкрепляет свой тезис убедительными примерами.

Предполагая, что нам не удастся предотвратить кризис и просто отреагировать на него, мы, тем не менее, можем предвидеть ряд возможных вариантов будущего в зависимости от того, настроены ли мы на конкуренцию или на сотрудничество. На одном конце спектра конкурентно-кооперативных сценариев несколько богатых становятся феодалами, в то время как все остальные томятся в крайней нищете.

На другом конце этого спектра сообщества свободных людей объединяются, чтобы производить предметы первой необходимости и максимизировать свои шансы на коллективное процветание. Вернемся к «конкурентному» концу шкалы, это накопление еды и повсеместный голод, в то время как в «кооперативных» экстремальных сообществах повсюду возникают мини-культуры.

При усилении конкуренции люди гибнут из-за отсутствия основных навыков выживания; при более тесном сотрудничестве люди обмениваются навыками и заботятся о людях с ограниченными возможностями того или иного типа. Конкурентные усилия инвесторов по сохранению своих преимуществ могут привести к общему краху доверия к финансовым учреждениям, что приведет к прекращению торговли почти на всех уровнях; но с достаточным количеством сотрудничества, люди могли бы создать денежную систему (без греховного ссудного процента), которая действует в качестве общественной полезности, что приводит к новому обществу.

В реальном мире люди одновременно соревнуются и готовы сотрудничать - всегда были и всегда будут. Но обстоятельства, обусловленность и химический состав мозга могут сделать нас более конкурентоспособными или более склонными к сотрудничеству.

По мере того, как в предстоящие десятилетия мы преодолеем узкое место, связанное с населением, ресурсами и экономикой, конкурентное и кооперативное поведение, в свою очередь, будет выходить на первый план в разное время и в разных местах. Моя исходная точка во всем этом заключается в том, что даже в отсутствие эффективных действий по предотвращению экономических и экологических кризисов у нас все еще есть возможность стать либо более конкурентоспособными, либо более склонными к сотрудничеству во времена дефицита и кризиса.

При правильных социальных структурах и правильных условиях целые общества могут стать либо более беспощадными, либо более дружелюбными10. Создавая общественные организации сейчас, я бы пошел дальше. Вот предварительная гипотеза, для которой я начинаю собирать как подтверждающие, так и опровергающие свидетельства: мы, вероятно, увидим худшие из безжалостных соревнований на ранней стадии фазы краха, когда держатели власти пытаются удержать вместе то, что хочет развалиться и реорганизовать.

Попытка удержать то, что у нас есть, перед лицом неуверенности и страха может выявить во многих из нас конкурентный характер, но как только мы окажемся в разгаре настоящего кризиса, у нас может быть больше шансов объединиться.

Среди элит, которые поставили на карту огромное богатство, власть и привилегии, первая тенденция превалирует.

А поскольку элиты в значительной степени формируют правила, нормы и информационные потоки в обществе, это означает, что мы все попали в гиперконкурентный и пугающий момент, ожидая, когда упадет пенни. Элиты могут сознательно воспитывать менталитет «мы против них» (через ура-патриотизм, клинья и расовую неприязнь), чтобы не дать обычным людям больше сотрудничать для достижения своих общих интересов11.

Революция, в конце концов, во многих отношениях - это сотрудничество. Предпринимая действия, и чтобы предотвратить это, правители иногда используют дух сотрудничества масс, вступая в войну против общего внешнего врага.

Наш совместный дарвиновский момент

Чрезмерная конкуренция на этом этапе предварительного кризиса наиболее заметно и роковым образом проявляется в дебатах по поводу «жесткой экономии», когда страны спасают инвестиционные банки, оставляя большинство граждан томиться в условиях увольнений, сокращения пенсий и заработной платы. Кажется, что никакие меры, направленные на предотвращение дефолтов и убытков инвесторов, не являются слишком драконовскими.

Но во многих исторических случаях (Россия, Исландия, Аргентина) только после массового финансового дефолта - то есть после того, как упадок был завершен, - страны могли коренным образом пересмотреть свои денежно-кредитные и банковские системы, сделав восстановление возможным. Из-за этого «высвобождение» звучит как давно назревший отпуск. Однако важно подчеркнуть, что сейчас мы сталкиваемся не только с крахом и реорганизацией национального финансового сектора, но и с критическим поворотом от общей экспансионистской траектории самой цивилизации.

Наше коллективное прохождение и реорганизацию после фазы освобождения этого ключевого адаптивного цикла можно рассматривать как эволюционное событие. И, как отмечалось выше, эволюция определяется как сотрудничеством, так и конкуренцией. Действительно, до сих пор сотрудничество является источником большинства выдающихся достижений нашего вида.

Язык, который дает нам возможность координировать наше поведение в пространстве и времени, сделал нас, безусловно, самыми успешными видами крупных животных на планете. Наша социальная эволюция от групп охотников и собирателей к аграрным цивилизациям и индустриальному глобализму требовала все более высокого уровня кооперативного поведения: в качестве одного небольшого примера подумайте на мгновение о потрясающе насыщенных совместных действиях, необходимых для строительства и заселения небоскреба.

Однако по иронии судьбы в течение последних нескольких тысячелетий, и особенно в течение последнего столетия, социальная сложность допускала более высокую концентрацию богатства, а значит, и усиление экономического неравенства, а следовательно (по крайней мере, потенциально) усиление конкуренции за контроль над огромными скоплениями богатства.

Как указал Иван Ильич в своей классической работе 1974 года «Энергия и справедливость», существует общая корреляция между количеством энергии, протекающей через общество, и степенью неравенства внутри этого общества12. За счет топлива, позволяющего достичь наивысшего уровня потока энергии, когда-либо поддерживаемого какой-либо человеческой цивилизацией, некоторые люди накопили самые большие копи богатства, которые когда-либо видел мир.

Возможно, неудивительно, что именно во время упадка появится возможность для совместного эволюционного всплеска. Напомним, что на этапе спуска адаптивного цикла есть расширенные возможности для успеха. Большинство людей в наши дни склонны думать о новинках с чисто технологической точки зрения, и это правда, что электронная почта и Twitter могут ускорить социальные изменения - например, помогая организовать мгновенный политический митинг.

Но если каждый день проводить часы в одиночестве перед экраном, это не обязательно ведет к сотрудничеству, и вполне возможно, что мы не сможем рассчитывать на то, что наши портативные устройства продолжат функционировать в условиях глобального экономического кризиса, сбоев в торговле и нехватки ресурсов. Поэтому, возможно, именно в наших взаимодействиях внутри сообществ из плоти и крови возникнут самые решительные дальнейшие инновации.

Детали невозможно предсказать, но общая схема нашего необходимого кооперативного эволюционного скачка ясна: мы должны развивать повышенную коллективную способность сохранять природные ресурсы, сводя к минимуму наше антропогенное воздействие на экологические системы.

В некоторых отношениях это может оказаться не более чем обновлением традиционных обществ методов управления общими пастбищами или охотничьими угодьями. Но сегодня ставки намного выше: обновленные общие ресурсы должны распространяться на все возобновляемые и невозобновляемые ресурсы, а «менеджмент» должен приводить уровни добычи и сбора урожая в пределы долгосрочной способности природных систем к восстановлению и регенерации.

В то же время, когда потоки энергии сокращаются из-за истощения ископаемых видов топлива, нынешние уровни экономического неравенства станут неприемлемыми. Адаптация потребует от нас поиска способов мирного выравнивания игрового поля.

Создание основы для реорганизации (после фазы выпуска) потребует повышения устойчивости всех наших социальных структур и инфраструктур. В предстоящие десятилетия мы должны разработать низкоресурсные и низкоэнергетические способы удовлетворения человеческих потребностей, одновременно взращивая внутреннюю необходимость удерживать уровни населения в пределах долгосрочной емкости экосистем.

Есть те, кто говорит, что мы, люди, слишком эгоистичны и индивидуальны, чтобы совершить такой эволюционный скачок, и что даже если бы это было возможно, у нас просто слишком мало времени. Если они правы, то это может быть конец истории: мы можем скоро оказаться в «непригодном» мусорном ведре эволюционной истории.

Но, учитывая нашу впечатляющую историю совместных достижений и нашу способность быстро трансформировать наше коллективное поведение с помощью языка (на данный момент с помощью технологии мгновенной связи), очевидно, что у нашего вида есть, по крайней мере, неплохие шансы пережить сокращение населения.

Безусловно, движущей силой эволюции будет кризис. При необходимости адаптируемся. На этом этапе освобождения будет огромный потенциал для насилия. Помните, высвобождение - это фаза цикла, в которой капитал разрушается, и в настоящее время огромные груды человеческого, построенного и финансового капитала ждут, чтобы разрушиться.

Мы созданы для борьбы за осколки. Неудивительно, что многие из тех, кто ощущает ненадежность нашей нынешней ситуации, предпочли стать долбанутыми «выживальщиками». Но для нас дела пойдут намного лучше, если вместо того, чтобы накапливать оружие и консервы, мы будем проводить время, знакомясь с нашими соседями, узнавая, как проводить эффективные встречи или помогая разрабатывать устойчивые местные продовольственные системы.

Выживание будет зависеть от поиска совместных путей, на которых будут делаться жертвы. Дарвин говорит нам, что мы должны развиваться или умереть, и текущие обстоятельства делают этот выбор очевидным. Очевидно, многие думают, что фитнес и эгоизм - это одно и то же.

Но мы попали в наше текущее положение не потому, что мы слишком хорошо умеем сотрудничать, чтобы достичь коллективной пригодности, а, скорее, потому, что в нашем успехе мы не смогли принять во внимание конечную и хрупкую природу естественной природы систем, которые нас поддерживают. Это правда, что важна индивидуальная инициатива и что групповое мышление может сбивать с толку.

Тем не менее, именно наша способность к социальным инновациям и сотрудничеству для повышения нашей коллективной приспособленности позволила нам зайти так далеко и определить, выживем ли мы и в каких условиях мы адаптируемся к дефициту и реинтегрируемся в экосистемы в предстоящие десятилетия. - Август 2012 г.

ХОТИТЕ ИЗМЕНИТЬ МИР? ПРОЧТИТЕ ЭТО СНАЧАЛА

История часто делается сильными личностями , владеющими новыми смелыми политическими, экономическими и религиозными доктринами. Однако любые серьезные попытки понять, как и почему меняются общества, требуют изучения не только лидеров и идей, но и экологических обстоятельств. Экологический контекст (климат, погода, наличие или отсутствие воды, хорошей почвы и других ресурсов) может либо предоставить, либо исключить возможности для тех, кто хочет встряхнуть социальный мир.

Это говорит о том, что если вы хотите изменить общество - или заинтересованы в помощи или оценке усилий других в этом направлении, - некоторое понимание того, как именно экологические обстоятельства влияют на такие усилия, может быть чрезвычайно полезным.

Возможно, самый важный ключ к пониманию взаимосвязи между окружающей средой и процессами социальных изменений был сформулирован американским антропологом Марвином Харрисом (1927–2001).

С самого начала усилий по систематическому изучению человеческих обществ в XVIII и XIX веках было ясно, что существуют сильные корреляции между тем, как общества получают пищу (будь то охотой и собирательством, садоводством, сельским хозяйством, животноводством или рыбной ловлей), а также их социальными структурами и представлениями о мире.

Охотники-собиратели обычно живут небольшими странствующими отрядами, имеют эгалитарную социальную структуру и считают мир природы полным сверхъестественных сил и личностей, с которыми шаманы могут контактировать или влиять на них.

Фермеры, с другой стороны, остаются на одном месте и производят сезонные излишки, которые часто заканчиваются субсидированием создания городов, а также классов штатных специалистов в различных сферах деятельности (металлообработка, государственное управление, солдатское дело, банковское дело, ведение бухгалтерского учета и т. Д. ); сельскохозяйственные общества также имеют тенденцию к развитию формализованных религий под председательством иерархического класса священников, работающих на полную ставку.

Эти системные различия и сходства сохранялись на разных континентах и ​​на протяжении веков. Харрис показал, как переход от одного вида продовольственной системы к другому был вызван экологическими возможностями и необходимостью, и уточнил свои взгляды на стратегию антропологических исследований1.

Великолепным произведением Марвина Харриса стала довольно сложная книга «Культурный материализм: борьба за науку о культуре» (1979) .2 Хотя он был вполне способен писать для широкой публики - другие его книги, такие как «Коровы, свиньи, войны и ведьмы» (1974) и «Каннибалы и короли» (1977) были бестселлерами - в «Культурном материализме» Харрис писал для коллег-антропологов. Он использует много технического жаргона и тщательно аргументирует каждый пункт, представляя излишки доказательств. Однако суть теоретического вклада Харриса можно резюмировать довольно кратко.

Все человеческие общества состоят из трех взаимосвязанных сфер: во-первых, инфраструктуры, которая включает отношения общества к окружающей среде, включая его способы производства и воспроизводства - думайте об этом в первую очередь как о способах получения пищи, энергии и материалов; во-вторых, структура, которая включает в себя экономические, политические и социальные отношения общества; и в-третьих, надстройка, символические и идеологические аспекты общества, включая его религии, искусство, ритуалы, спорт и игры, а также науку. Эти три сферы неизбежно пересекаются, но они также различны, и буквально невозможно найти человеческое общество, в котором все три не были бы представлены в какой-либо перестановке.

Сторонники социальных изменений должны волновать нейроны тем, что будет дальше. «Культурный материализм» Харриса приводит доводы в пользу принципа того, что он называет «вероятностным инфраструктурным детерминизмом».

Иными словами, структура и надстройка общества всегда в той или иной степени оспариваются. Сражения за распределение богатства и идей носят вечный характер и могут иметь важные последствия: жизнь в бывшей Восточной Германии сильно отличалась от жизни в Западной Германии, даже несмотря на то, что обе страны были индустриальными странами, действовавшими в (что поначалу) почти идентичных экологических условиях.

Однако поистине радикальные изменения в обществе обычно связаны с изменением инфраструктуры. Когда основные отношения между обществом и его экосистемой меняются, люди должны соответствующим образом переконфигурировать свои политические системы, экономику и идеологию, даже если они были полностью довольны предыдущим положением дел.

Общества меняют свою инфраструктуру по необходимости (например, из-за истощения ресурсов) или возможности (обычно из-за увеличения доступности ресурсов, которые становятся доступными, возможно, в результате миграции на новую территорию или принятия новой технологии).

Сельскохозяйственная Революция десять тысяч лет назад повлекла за собой масштабный сдвиг в инфраструктуре, а промышленная революция, вызванная ископаемым топливом, двести лет назад оказала еще большее и гораздо более быстрое воздействие. В обоих случаях численность населения росла, политические и экономические отношения развивались, а представления о мире претерпевали глубокие мутации.

Более подробное объяснение первого примера может помочь проиллюстрировать эту концепцию. Харрис был одним из первых приверженцев общепринятого сейчас взгляда на сельскохозяйственную революцию как наадаптивную реакцию на изменения окружающей среды в конце эпохи плейстоцена, периода драматических изменений климата. Ледники отступали, и виды (особенно крупные травоядные хищники, такие как мамонты и мастодонты) столкнулись с исчезновением, а человеческие хищники ускорили этот процесс исчезновения.

«Во всех центрах ранней сельскохозяйственной деятельности, - пишет Харрис, - конец плейстоцена ознаменовался заметным расширением базы для существования за счет включения большего количества мелких млекопитающих, рептилий, птиц, моллюсков и насекомых. Такие системы «широкого спектра» были симптомом тяжелых времен. Поскольку затраты на системы жизнеобеспечения охотников-собирателей росли, а выгоды уменьшались, Образ жизни, основанный на культивировании, пустил корни и распространился, а вместе с ними (со временем) появились деревни и вождества. В некоторых местах последние, в свою очередь, мутировали, создав самое радикальное социальное изобретение из всех - государство:

Палеотехнические инфраструктуры, наиболее подходящие для интенсификации, перераспределения и расширения управленческих функций, основывались на комплексах зерновых и жвачных животных Ближнего и Среднего Востока, южной Европы, северного Китая и северной Индии.

К сожалению, это были именно первые системы, переступившие порог государственности, и поэтому историки или этнологи никогда не наблюдали их напрямую. [То есть, ни историков, ни этнологов не было поблизости, чтобы засвидетельствовать эти воображаемые события.]

Тем не менее, из археологических свидетельств складов, монументальной архитектуры, храмов, высоких курганов и теллов, оборонительных рвов, стен, башен и роста оросительных систем, Ясно, что управленческая деятельность, подобная той, что наблюдалась у выживших догосударственных вождеств, подверглась быстрой экспансии в этих критических регионах непосредственно перед появлением государства.

Более того, имеется множество свидетельств римских встреч с «варварами» в Северной Европе, от Древнееврейских до индийских писаний, а также скандинавские, германские и кельтские саги, в которых воины-усилители-перераспределители и их слуги-священники составляли ядра первых правящих классов Старого Света.

Хотя я пропустил большую часть подробного объяснения Харриса, тем не менее, здесь мы, по сути, имеем экологическое объяснение происхождения цивилизации. Более того, Харрис не просто предлагает занимательную историю, но научную гипотезу, которая может быть проверена в пределах имеющихся доказательств.

Культурный материализм способен пролить свет не только на великие общественные сдвиги, такие как происхождение сельского хозяйства или государства, но и на более глубокие функции культурных институтов и практик многих видов.

Превосходный учебник Харриса «Культурная антропология» (2000, 2007) 4, написанный в соавторстве с Орной Джонсон, включает главы с такими названиями, как «Воспроизведение», «Экономическая организация», «Домашняя жизнь» и «Класс и каста»; каждая из них имеет иллюстративные боковые панели, показывающие, как соответствующая культурная практика (миротворчество среди мехинаку в центральной Бразилии, полиандрия среди нимба в Непале) адаптируется к экологическим потребностям.

На протяжении всей этой и всех своих книг, да и вообще на протяжении всей своей карьеры, Харрис стремился показать, что вероятностный инфраструктурный детерминизм является единственной прочной основой для истинной «науки о культуре», способной выдвигать проверяемые гипотезы, объясняющие, почему общества развиваются именно так.

Почему это важно сейчас? По той простой причине, что наше собственное общество находится в огромной инфраструктурной трансформации.

Что примечательно, потому что мы все еще не оправились от предыдущей, начавшейся всего пару веков назад.

Промышленная революция на ископаемом топливе повлекла за собой переход от использования в основном возобновляемых источников энергии - дров, полевых культур, некоторой энергии воды, ветра для парусов и мышц животных для тяги - к более дешевым, более управляемым, более энергоемким и (в в случае нефти) более портативным невозобновляемым источникам.

Нефть дала нам возможность резко увеличить скорость извлечения и преобразования даров Земли (с помощью горнодобывающей техники, тракторов и рыболовных судов), а также возможность перевозить людей и материалы на высокой скорости и с небольшими затратами. Это и другие ископаемые виды топлива также послужили сырьем для значительно расширившейся химической и фармацевтической промышленности и позволили резко интенсифицировать сельскохозяйственное производство, снизив потребность в рабочей силе на поле.

В результате использования ископаемых видов топлива наша инфраструктура включала быстрый рост населения, рост среднего класса, беспрецедентный уровень урбанизации и построение экономики потребления.

Хотя элементы научной революции существовали за пару веков до того, как мы стали использовать ископаемое топливо, Дешевая ископаемая энергия предоставила средства для значительного расширения научных исследований и их применения для разработки широкого спектра технологий, которые сами прямо или косвенно используют ископаемое топливо.

С повышением мобильности иммиграция значительно увеличилась, и демократическое многонациональное национальное государство стало символическим политическим институтом той эпохи.

Поскольку экономика почти непрерывно росла из-за обильной доступности высококачественной энергии, неолиберальная экономическая теория стала основной мировой идеологией управления обществом.

Вскоре в нее вошли несколько неоспариваемых, хотя логически абсурдных понятий, в том числе уверенность в том, что экономика может расти вечно, и предположение, что весь мир природы - это просто подмножество человеческой экономики.

Однако сейчас наш все еще новый инфраструктурный режим, основанный на ископаемом топливе, уже демонстрирует признаки сворачивания. Есть две основные причины. Один из них - изменение климата: углекислый газ, образующийся при сжигании ископаемого топлива, создает парниковый эффект, который нагревает планету.

Последствия будут где-то между тяжелыми и катастрофическими. Если мы продолжим сжигать ископаемое топливо, мы с большей вероятностью увидим катастрофический результат, который может сделать продолжение сельского хозяйства и, возможно, самой цивилизации проблематичным. У нас есть возможность резко сократить потребление ископаемого топлива, чтобы предотвратить катастрофическое изменение климата. В любом случае, наша текущая инфраструктура будет жертвой.

Вторая большая причина, по которой наша инфраструктура, основанная на ископаемом топливе, находится под угрозой, связана с ее истощением. У нас не заканчивается уголь, нефть или природный газ в абсолютном смысле, но мы извлекли эти невозобновляемые ресурсы, используя принцип «сначала низко висящие плоды».

Что касается нефти, наиболее стратегически важного из ископаемых видов топлива (из-за ее центральной роли в транспортных системах), мы уже достигли точки убывающей отдачи. По сравнению с десятилетием назад мировая нефтяная промышленность более чем вдвое увеличила объем инвестиций в разведку и добычу, в то время как фактические темпы мировой добычи сырой нефти стабилизировались.

Затраты на добычу растут, и бурильщики нацелены на геологические образования, которые раньше считались слишком проблематичными, чтобы возиться с ними.

Как минимум, изменение климата и истощение запасов ископаемого топлива вынудят общество перейти на другие источники энергии, отказавшись от энергоемких и контролируемых угля, нефти и газа в пользу более рассеянных и прерывистых возобновляемых источников, таких как ветер и солнце. Это само по себе может иметь огромные социальные последствия.

В то время как электрические пассажирские автомобили, работающие от ветряных турбин и солнечных батарей, возможны, электрические авиалайнеры, контейнеровозы и восемнадцатиколесные грузовики - нет. Распределенное производство электроэнергии из возобновляемых источников энергии вместе с сокращением глобального судоходства и воздушного транспорта может способствовать менее глобализированным и более локализованным моделям экономической и политической организации.

Однако мы также должны учитывать высокую вероятность того, что надвигающийся неизбежный переход от ископаемого топлива повлечет за собой существенное сокращение количества полезной энергии, доступной для общества. Ветер и солнечный свет в изобилии и бесплатны, но технология, используемая для улавливания энергии из этих внешних источников, сделана из невозобновляемых минералов и металлов.

Для горнодобывающей, производственной и транспортной деятельности, необходимой для производства и установки ветряных турбин и солнечных панелей, в настоящее время требуется нефть. Теоретически возможно заменить нефть электричеством из возобновляемых источников по крайней мере в некоторых из этих процессов, но в обозримом будущем ветровые и солнечные технологии лучше всего рассматривать как расширители ископаемого топлива.

Ядерная энергетика с ее неразрывной зависимостью от добычи полезных ископаемых и транспорта также является расширителем ископаемого топлива, но гораздо более опасным, учитывая нерешенные проблемы с авариями, распространением ядерного оружия и хранением отходов.

Если принять во внимание строительство и вывод из эксплуатации электростанций, а также добычу и переработку урана, ядерная энергетика также обеспечивает относительно низкую отдачу энергии от энергии, инвестированной (EROEI) в ее производство7.

Относительно низкая окупаемость инвестиций как из ядерных, так и из возобновляемых источников энергии может сама по себе привести к изменениям в обществе. EROEI ископаемого топлива был чрезвычайно высоким по сравнению с ранее доступными источниками энергии.

Это было важным фактором в сокращении потребности в сельскохозяйственной рабочей силе, что, в свою очередь, привело к урбанизации и росту среднего класса. Некоторые возобновляемые источники энергии предлагают лучший EROEI, чем дрова или сельскохозяйственные культуры, но ни один из них не может сравниться с углем, нефтью и газом в период их расцвета.

Это предполагает, что социальные последствия прекращения использования дешевой ископаемой энергии могут включать частичное окрестьянивание общества и сокращение среднего класса (последний процесс уже начинается в Соединенных Штатах).

При меньшем количестве доступной полезной энергии мировая экономика не сможет расти и, скорее всего, войдет в период устойчивого спада. Повышенная энергоэффективность может смягчить воздействие, но не может предотвратить его. Поскольку экономика больше не растет, наша нынешняя глобально доминирующая неолиберальная политико-экономическая идеология может все больше подвергаться сомнению и в конечном итоге быть свергнута.

Хотя энергия является ключом к инфраструктуре общества, необходимо учитывать и другие факторы. Истощаются ископаемые виды топлива, но вместе с тем истощается множество дополнительных важных ресурсов, включая металлы, полезные ископаемые, верхний слой почвы и вода.

До сих пор мы компенсировали истощение в этих случаях, вкладывая больше энергии в добычу низкосортных руд, заменяя питательные вещества почвы коммерческими удобрениями (многие из которых сделаны из ископаемого топлива)

и доставляя воду, еду и другие товары из местных изобилующих мест в регионы, где этих материалов мало. Эта стратегия увеличила пропускную способность нашей планеты в плане количества людей, но может не работать долго, поскольку самой энергии становится все меньше.

Дальнейшие изменения во взаимосвязях между окружающей средой и обществом возникнут в результате изменения климата. Даже если предположить, что страны в ближайшее время предпримут резкие сокращения выбросов углерода, совокупные прошлые выбросы фактически гарантируют продолжение и усиление воздействия, которое будет включать повышение уровня моря и усугубление засух и наводнений.

К середине века сотни миллионов климатических беженцев могут искать безопасную среду обитания.

Существуют оптимистические взгляды на будущее, основанные на предположениях о том, что ископаемых видов топлива на самом деле много и их хватит еще на столетие или более, что новые технологии ядерной энергетики будут более жизнеспособными, чем существующие, что возобновляемые источники энергии можно быстро расширить, и что вероятные последствия изменения климата были переоценены.

Однако даже если одно или несколько из этих предположений окажутся верными, нельзя игнорировать свидетельства снижения отдачи от энергии и финансовых вложений в добычу нефти. Идет смена инфраструктуры. Учитывая роль нефти в промышленном сельском хозяйстве, этот сдвиг, несомненно, серьезно повлияет на нашу продовольственную систему, а пища (которая является нашим основным источником энергии с биологической точки зрения) лежит в основе инфраструктуры каждого общества.

Независимо от того, верны оптимистические предположения или нет, мы, вероятно, столкнемся с инфраструктурной трансформацией, по крайней мере такой же значительной, как промышленная революция.

Но шкала погрешностей по энергоснабжению и чувствительности к климату включает более пессимистические возможности. Снижение объемов поставки полезной ископаемой энергии может спровоцировать крах мировой финансовой системы, а также международный конфликт.

Также возможно, что взаимосвязь между выбросами углерода и атмосферными температурами является нелинейной, поскольку климатическая система Земли подвержена самоусиливающимся обратным связям, которые могут привести к массовому вымиранию видов, в том числе и нашего собственного.

Выберите свой прогноз - оптимистичный, пессимистичный или что-то среднее между ними. В любом случае это большое дело.

Мы живем в исторический момент, когда структура общества (экономическая и политическая системы) и его надстройка (идеологии) горят как никогда раньше. Когда меняется инфраструктура, то, что казалось твердым, растворяется в воздухе, парадигмы и институты рушатся, пока не появится новый общественный режим. Подумайте об окукливании гусеницы, системы ее органов, очевидно, сводятся к недифференцированной протоплазме, прежде чем реорганизоваться в черты бабочки. Какая прекрасная возможность для идеалиста в палатке изменить мир!

Действительно, в обществе уже появляются линии разлома. С культурно-материалистической точки зрения наиболее важные из них связаны с тем, как произойдет неизбежное изменение инфраструктуры.

Сторонники распределенных возобновляемых источников энергии являются аутсайдерами, в то время как защитники централизованных систем, использующих ископаемые источники энергии, занимают ведущие позиции в углублении споров по поводу субсидий и других элементов государственной энергетической политики. Между тем, широкая оппозиция экстремальным методам добычи ископаемого топлива растет повсюду, где компании проводят гидроразрыв пласта на нефть и газ, бурение на глубоководье, добычу битуминозных песков или взрывы горных вершин для добычи угля.

Оппозиция нефтепровода разжигает один из самых горячих политических пожаров в Вашингтоне, округ Колумбия. А озабоченность изменением климата приобрела межпоколенческий характер.

Мы также наблюдаем рост конфликта по поводу структуры общества - его систем экономического распределения и принятия политических решений. По мере того, как экономический рост останавливается, класс богатых инвесторов мира стремится гарантировать свою платежеспособность и поддерживать свою прибыль с помощью стратегии переложенич затрат на широкую публику посредством мер жесткой экономии и количественного смягчения (которое снижает процентные ставки, сбрасывая деньги со сберегательных счетов на фондовый рынок).

Рабочие места сокращаются, зарплаты падают, но количество миллиардеров растет. Однако растущее экономическое неравенство имеет свои политические издержки, как показано в Недавнем бестселлерере Amazon, 700-страничном фолианте под названием «Капитал в двадцать первом веке»11, но он к сожалению, не учитывает происходящие изменения в инфраструктуре и их последствия для экономики и общества.

Опросы показывают рост недовольства политическими лидерами и партиями на всем Западе. Но в большинстве стран нет организованной оппозиционной группы, готовой воспользоваться этим широко распространенным недовольством. Вместо этого сами политические и экономические институты теряют легитимность12.

Инфраструктурные потрясения также отражаются во всей международной геополитике.

Доминирующая мировая сверхдержава, которая достигла своего статуса в течение ХХ века, по крайней мере, отчасти потому, что она была домом для мировой нефтяной промышленности, теперь быстро теряет дипломатическое влияние и военный «авторитет» в результате серии катастрофических просчетов и ошибок включая вторжения и оккупацию Афганистана и Ирака в поисках ускользающей нефти.

Китай, работающий на угле, только сейчас становится крупнейшей экономикой мира 13, хотя он и другие страны второго уровня (Великобритания, Германия, Россия) сами сталкиваются с трудноразрешимыми и растущими экономическими противоречиями, дилеммами загрязнения и ограничениями ресурсов14.

Надстройка общества также подвергается все более глубокому разрыву, при этом неолиберализм подвергается растущей критике, особенно с 2008 года.

Однако существует более тонкая и всеобъемлющая (и, следовательно, потенциально даже более мощная) надстройка современного общества, которая в значительной степени воспринимается как должное и редко упоминается или обсуждается, и она также подвергается критике. Эссеист Джон Майкл Грир называет ее «народной религией прогресса» 15.

Как писал Грир, идея прогресса незаметно стала центральным пунктом веры современного индустриального мира, более универсальным, чем доктрина любой организованной религии. Представление о том, что «у истории есть направление, и она должна добиться кумулятивного прогресса в этом направлении», было общим для капиталистических и коммунистических обществ в течение прошлого столетия.

Экономика сокращается, технологии не работают, население сокращается, а изобретатели не могут придумать способы управления умножающимися кризисами общества. Более того, как миллиарды хрупких человеческих душ приспособятся к тому, чтобы видеть, как их самое заветное кредо неоднократно разбивается о косяки реальности? И какая новая вера его заменит? Грир предполагает, что это будет то, что воссоединит человечество с природой, хотя его точная форма еще не раскрылась.

Все эти тенденции находятся на очень ранней стадии. По мере фактического изменения инфраструктуры - по мере истощения запасов топлива и ухудшения погодных условий - крошечные трещины в здании обычного ведения бизнеса станут непреодолимыми пропастями.

Вот мой последний важный вывод для потенциальных социальных изменений:

только идеи, демонстрационные проекты и политические предложения, которые подходят для нашей формирующейся инфраструктуры, будут иметь подлинную полезность или долговечность.

Как узнать, подходит ли ваша идея для развивающейся инфраструктуры?

Не существует жесткого правила, но ваша идея имеет хорошие шансы, если она предполагает, что мы движемся к общественному режиму с меньшими энергозатратами и меньшим объемом транспорта (и, следовательно, более локализованному); может ли она работать в мире, где климат меняется, а погодные условия экстремальны и непредсказуемы; если это дает способ улавливать углерод, а не выбрасывать его в атмосферу; и помогает ли это людям удовлетворить свои основные потребности в трудные времена.

Достаточно легко определить элементы существующей структуры и надстройки нашего общества, которые не будут работать с инфраструктурой, к которой мы, похоже, движемся. Консьюмеризм и корпоративизм - две большие проблемы; это были приспособления 20 века к дешевой, изобильной энергии. Они справедливо были объектами активной оппозиции в последние десятилетия.

Существовали реформы или альтернативы консьюмеризму и корпоративизму, которые могли бы сработать в рамках нашего режима промышленной инфраструктуры (или которые действительно сработали в некоторых местах, а не в других местах): индустриальный социализм европейского типа является основным примером , хотя это можно рассматривать как магнитный узел для множества идеалистических предложений, отстаиваемых тысячами, а может быть, даже миллионами потенциальных изменников мира.

Но индустриальный социализм, возможно, так же сильно зависит от инфраструктуры, работающей на ископаемом топливе, как корпоративизм и консьюмеризм. В той степени, в которой это так, активисты, поддерживающие индустриально-социалистическое видение идеального мира, могут напрасно тратить многие из своих усилий.

Исторические примеры предлагают полезные способы обоснования социальных предложений.

В текущем контексте важно помнить, что почти вся история человечества проходила в доиндустриальном, «допрогрессивном» контексте, поэтому должно быть довольно легко отличить желаемую социальную адаптацию от нежелательной согласно аналогичным вызовам прошлых эпох. Например, философ-анархист и биолог-эволюционист Петр Кропоткин в своей книге «Взаимопомощь» восхвалял средневековые европейские города как места автономии и творчества, хотя период их расцвета часто называют «темным веком».

Сейчас ведется множество активистских проектов, которые, по-видимому, полностью соответствуют инфраструктуре, не основанной на ископаемом топливе, к которой мы движемся, включая крестьянские кооперативы, экопоселения, местные продовольственные кампании и переходные инициативы. Соответствующие новые экономические тенденции включают в себя совместную экономику, совместное потребление, распределенное производство, народное финансирование, а также движения с открытым исходным кодом и открытыми знаниями18.

Хотя некоторые из последних просто представляют собой новые бизнес-модели, которые, по-видимому, возникли из веб-технологий и социальных сетей, их привлекательность может частично объясняться широко разделяемым культурным представлением о том, что централизованные системы производства и потребления, характерные для 20-го века, просто не являются более жизнеспособными и должны уступить место более горизонтальным распределенным сетям.

Список существующих идей и проектов, которые могут помочь обществу адаптироваться в эпоху после ископаемого топлива, велик. Множество людей почувствовали направление глобальных изменений и пришли к своим разумным выводам о том, что им делать, даже не подозревая о культурном материализме Харриса.

Но такая осведомленность могла бы помочь в крайнем случае, уменьшив напрасные усилия.

Вы хотите изменить мир? Больше власти для вас. Начните с определения ваших основных ценностей - справедливости, мира, стабильности, красоты, устойчивости и т. Д. Решать вам. Выясните, какие идеи, проекты, предложения или политики способствуют развитию этих ценностей, но при этом соответствуют уровню дохода, который почти наверняка направляет нас. Тогда приступай к работе.

Есть много дел, и многое поставлено на карту. - Июнь 2014 г.

Примечания

Глава 1. Десять лет спустя 1. Scientificamerican.com/article/the-end-of-cheap-oil/. Полную версию статьи можно найти на сайте oilcrisis.com/campbell/endofcheapoil.pdf 2. resilience.org/stories/2004-05-11/dick-cheney-peak-oil-and-final -count -down 3. communitysolution.org /04conf.html 4. peakoil.net/conferences/iwood-2004-berlin 5. См. Youtube.com/watch?v=cJ-J91SwP8w 6. postcarbon.org/drill-baby-drill/report 7. forbes.com/ sites / modeledbehavior / 2013/07/17 / no-peak-oil-really-is -dead 8. postcarbon.org/drill-baby-drill/report 9. nytimes.com/2010/02/15/business/energy- environment / 15renoil.html 10. Adorperspectives.com/dshort/updates/DOT-Miles-Driven.php 11. theoildrum.com/node/3487. Изображения в этом посте теперь являются неработающими ссылками, но критическую диаграмму можно увидеть здесь: theoildrum.com/files / Stuart Fig2.jpg 12. cassandralegacy.blogspot.

Глава 2: Грубое общество 1. en.wikipedia.org/wiki/Boom_Town_%28film%29 2. Breakingenergy.com/2014/02/18/peak-oil-is-real-and-the-majors-face -challenging -раза 3. postcarbon.org/drill-baby-drill/report186 ПОСЛЕ BUR N 4. csmonitor.com/Environment/Energy-Voices/2013/0702/Why-oil -and-gas-бурение-идет-глубже- и далее-оффшор 5. bloomberg.com/news/2014-02-27/dream-of-us-oil-independence -slams-Against Shale-Cost.html 6. energypolicy.columbia.edu/events-calendar/ прогноз глобального рынка нефти и основные подходы к ключевым факторам 7. reuters.com/article/2014/02/17/oil-exploration-spending-idUSL3N0L

J38A20140217 8. peakoilmatters.com/2014/02/06/peak-oil-investment-issues-3 9. energypolicy.columbia.edu/events-calendar/global-oil-market-forecasting-main-подходы-ключевые-драйверы 10. Economist.com/node/17314626?subjectid=2512631&story_id=17314626 11. ftalphaville.ft.com/files/2013/01/Perfect-Storm-LR.pdf 12. mdpi.com/2071-1050/3/10/ 1796 / pdf 13. mdpi.com/2071-1050/3/10/1796/pdf 14. mdpi.com/1996-1073/2/1/25/pdf 15. ourfiniteworld.com/2014/02/25/beginning -of-the-end-oil-Companies -cut-back-on-расходов 16. people.hofstra.edu/geotrans/eng/ch3en/conc3en/vehiclemilesusa.html 17. usatoday.com/story/news/nation/2013 / 10/01 / social-media-driving -millennials / 2898093 18. washtonpost.com/blogs/wonkblog/wp/2013/12/13/cars-in-the-us -are-more-fuel -fficient-than- вечно-вот-как-это-случилось 19. наш конечный мир.com / 2013/01/31 / why-is-us-oil-экономия-меньше-лучше-расход бензина 20. См. postcarbon.org/report/127153-energy-nine-challenges-of -alternative -energy 21. nationofchange .org / need-jobs-us-solar-industry-Обеспечивает-занятость -more-people-уголь-и-нефть-вместе-1391783404 22. bls.gov/news.release/archives/empsit_05022014.htm 23. zerohedge.com / news / 2014-01-10 / люди-не-рабочая сила-взлет-рекорд-918-миллионный-уровень участия-погружается-уровень 1978 года 24. gallup.com/poll/166850/americans-worse-off- financially-year-ago.aspx 25. resilience.org/stories/2012-03-05/uneconomic-growth-deepens -depression 26. dailyreckoning.com/credit-growth-drives-economic-growth-until-it -does n % E2% 80% 99t Примечания 187 27. 2012wiki.com/index.php?title=Image:Diminishing_Returns_from _Each _Dollar_of_New_Debt_in_US_Economy.jpg 28. reuters.com / article / 2013/12/06 / us-usa-qe3-piktoggles-special-report -idUSBRE9B50G620131206 29. cnbc.com/id/101237862 30. huffingtonpost.com/2013/06/01/happiness-index-only- 1-in_n_3354 524.html 31. dailymail.co.uk/news/article-1260329/Worlds-largest-cities-morphing -overcrowded-mega-region-defined-бедность-загрязнение-доклад ООН -warns.html 32. thedailybeast .com / articles / 2012/01/14 / потребление-делает-нас-грустит-наука-говорит-мы-можем-быть-счастливы-с-меньше.html 33. dancingrabbit.org 34. resilience.org/stories/2014. -02-11 / средневековый-испанский-город-призрак-сейчас-самодостаточное-экопоселение 35. transitionnetwork.org 36. См. «Намеренно сбивающий с толку мир энергетической политики» в главе 5 этой книги.uk / news / article-1260329 / Мировые-крупнейшие-города-морфинг-перенаселенные-мегарегионы-определенная-бедность-загрязнение-доклад ООН -warns.html 32. thedailybeast.com/articles/2012/01/14/consuming -makes-us-sad -science-say-we-can-be-happy-with-less.html 33. dancingrabbit.org 34. resilience.org/stories/2014-02-11/medieval-spanish-ghost-town -now-самодостаточный-экопоселение 35. transitionnetwork.org 36. См. «Намеренно сбивающий с толку мир энергетической политики», главу 5 этой книги.uk / news / article-1260329 / Мировые-крупнейшие-города-морфинг-перенаселенные-мегарегионы-определенная-бедность-загрязнение-доклад ООН -warns.html 32. thedailybeast.com/articles/2012/01/14/consuming -makes-us-sad -science-say-we-can-be-happy-with-less.html 33. dancingrabbit.org 34. resilience.org/stories/2014-02-11/medieval-spanish-ghost-town -now-самодостаточный-экопоселение 35. transitionnetwork.org 36. См. «Намеренно сбивающий с толку мир энергетической политики», главу 5 этой книги.См. «Намеренно сбивающий с толку мир энергетической политики», главу 5 этой книги.См. «Намеренно сбивающий с толку мир энергетической политики», главу 5 этой книги.

Глава 4: Климатическая PR-головоломка 1. Возможно, перенаселение - это такая же большая проблема, как и наша энергетическая-климатическая загадка. Я решил не заострять на этом внимание, просто чтобы упростить повествование. Между народонаселением, энергетикой и климатом существует множество обратных связей, и они заслуживают обсуждения в другом месте. 2. ec.europa.eu/clima/policies/roadmap/faq_en.htm 3. sciencedirect.com/science/article/pii/S0301421510008645 4. amazon.com/The-Five-Stages-Collapse-Survivors/dp/0865717362/ ref = sr_1_1? ie = UTF8 & qid = 1383196999 & sr = 8-1 & keywords = пять + этапов + из + свертывания 5. cluborlov.blogspot.com/2013/10/the-sixth-stage-of-collapse.html 6. Роджерс, Эверетт М. ., Распространение инноваций, (Glencoe: Free Press, 1962). 7.ustainabilityinstitute.org/pubs/Leverage_Points.pdf 8. amazon.com/Volvention-Simplicity-Toward-Outwardly-Inwardly/dp / 0061779261 / ref = pd_sim_b_3 9.

Глава 5: Намеренно сбивающий с толку мир энергетической политики 1. article.latimes.com/2013/jun/21/opinion/la-oe-zierman-california -fracking-moratorium-20130621 2. sourcewatch.org/index.php/Fracking_and_water_pollution 3. bloomberg.com/news/2014-01-04/study-shows-fracking-is-bad-for -babies.html 4. Scientificamerican.com/article/a-path-to-sustainable-energy-by-2030 5. См. Greens.org/sr/60/60-09.html, https: //socialsciences.arts.unsw .edu.au / tsw / JandDreplytoreply.htm и andrew.cmu.edu/user / pjaramil / ClIMA / Publications_files / Energy% 20Policy% 202013% 20

Gilbraith.pdf 6. См. Stanford.edu/group/efmh/jacobson/Articles/I/NYSWWSResp

Comm.pdf и sciencedirect.com/science/article/pii/S030142151 2009792 7. ourfiniteworld.com/2014/01/21/ten-reasons-intermittent-renewables -wind-and-solar-pv-are-a-problem 8 . solavis.ch/files/Fossil_Infrastructure_Cost_vs_Renewable_Energy _System_Cost.pdf 9. amazon.com/Spains-Photovoltaic-Revolution-Investment-Springer.

Краткие сведения / dp / 144199436X 10. americanenergyindependence.com/solarenergy.aspx 11. sciencedirect.com/science/article/pii/S0301421511004836 12. nature.com/nclimate/journal/v3/n2/full/nclimate1683.html 13. oedigital. com / energy / shale / item / 2810-ioc-production-Fall-25-in-past -12-years 14. online.wsj.com/news/articles/SB10001424052702303277704579348332 283819314 15. bloomberg.com/news/2014-01 -30 / shell-profit-drops-48-as-oil-and-gas -production-declines.html 16. postcarbon.org/drill-baby-drill/report 17. Scientificamerican.com/article/climate-science-predictions -prove-too -conservative 18.climatedepot.com/2013/11/25/a-planned-economic-recession-globalwarming-prof-kevin-anderson-who-has-cut-back-on-showering-to -save - планета-утверждает-экономический-де-рост-необходим-продолжение-с-ec / 19. greencarreports.ru / news / 1089555_electric-car-market-share-in-2013 -understanding-the-numbers-better Примечания 189

Глава 6: Краткое, трагическое господство консьюмеризма 1. powells.com/biblio/1-9780465021550-1 2. powells.com/biblio/61-9780465061792-1 3. powells.com/biblio/1-9780486280622-1 4 . amazon.com/Living-Sanely-Simply-Troubled-World/dp/0805203001 / ref = sr_1_2? ie = UTF8 & qid = 1373417620 & sr = 8-2 & ключевые слова = жизнь + хорошее + жизнь + приближается к 5. amazon.com/Challenge- Mans-Future-Harrison-Brown / dp / 0813300 339 / ref = sr_1_1? Ie = UTF8 & qid = 1373397503 & sr = 8-1 & keywords = + проблема + + человека% 27 + будущее 6. amazon.com/Limits-Growth-Donella- H-Meadows / dp / 0451057678 / ref = sr_1_2? Ie = UTF8 & qid = 1373397682 & sr = 8-2 & keywords = the + limits + to + growth 7. csiro.au/files/files/plje.pdf 8. en.wikipedia.org/ wiki / Ecological_economics 9. spiegel.de/international/germany/peak-oil-and-the-german-government-military-study-warns-of-a-потенциально-резкий-нефтяной кризис-a-715138.html, unep.org/newscentre/default.aspx?DocumentID=2697&Article

ID = 9303 10.rossnationalhappiness.com 11. happyplanetindex.org

com / 2013/09/05 / statistics-proof-of-the-pause-over расчетного-глобального-потепления-за последние 20 лет 12. npr.org/2013/08/29/216415005/a- прохладно-тихоокеанский-может-быть-позади-недавней-паузы-в-глобальном-потеплении 13. smh.com.au/environment/climate-change/global-warming-pause -caused -by-la-nina-20130829-2ss3p .html 14. resilience.org/stories/2013-09-26/faux-pause-ocean-warming-sea-level -rise-and-полярный-таяние-ускорение-поверхностное потепление-последующее наблюдение 15 . news.bbc.co.uk/2/shared/bsp/hi/pdfs/27_09_13_ipccsummary.pdf 16. bbc.co.uk/news/science-environment-24173504 17. Для всех этих идей существует бесчисленное множество ресурсов; некоторые из лучших можно найти на сайтах resilience.org и transitionus.org. au / Environment / Climate-change / global-warming-pause -caused -by-la-nina-20130829-2ss3p.html 14. resilience.org/stories/2013-09-26/faux-pause-ocean-warming-sea -уровень-восход-и-полярный-таяние-ускорение-нагревание-поверхность-последующее развитие 15. news.bbc.co.uk/2/shared/bsp/hi/pdfs/27_09_13_ipccsummary.pdf 16. bbc .co.uk / news / science-environment-24173504 17. Для всех этих идей существует бесчисленное множество ресурсов; некоторые из лучших можно найти на сайтах resilience.org и transitionus.org. au / Environment / Climate-change / global-warming-pause -caused -by-la-nina-20130829-2ss3p.html 14. resilience.org/stories/2013-09-26/faux-pause-ocean-warming-sea -уровень-восход-и-полярный-таяние-ускорение-нагревание-поверхность-последующее развитие 15. news.bbc.co.uk/2/shared/bsp/hi/pdfs/27_09_13_ipccsummary.pdf 16. bbc .co.uk / news / science-environment-24173504 17. Для всех этих идей существует бесчисленное множество ресурсов; некоторые из лучших можно найти на сайтах resilience.org и transitionus.org.

Глава 9: Битва века 1. Джозеф Тейнтер, Крах сложных обществ, Нью-Йорк: Кембридж.

University Press, 1988. 2. Там же, 23. 3. См., Например, комментарии Джорджа Сороса в недавнем интервью Newsweek: newsweek.com/george-soros-coming-us-class-war-64271 4. nybooks.com / blogs / nyrblog / 2012 / jan / 06 / europe-cut-hope 5. huffingtonpost.com/pavlina-r-tcherneva/navigating-the-jobs-crisi_b _370 387.html 6. energybulletin.net/stories/2012-01 -27 / why-Climate change-will-make -you-love-big-Government 7. guardian.co.uk/commentisfree/cifamerica/2012/jan/19/ecuador-radical -exciting-place 8. Как описано Джон Майкл Грир в Ecotechnic Future, Powells .com / biblio / 2-9780865716391-2, 70 и далее. 9. См. Майкл Шуман, «Революция в небольших магазинах», amazon.com/The -Small-Mart-Revolution-Business-Competition / dp / 1576754669 10. powells.com/biblio/62-9781603583435-0 11. Правда. org / occy-neighbour / 1326472096 12. правда.

Глава 10: Антропоцен: это не все о нас 1. marklynas.org/2011/05/welcome-to-the-anthropocene 2. ericcavalcanti.wordpress.com/2011/02/08/the-anthropocene-and-the - new-green-stewart-brand-on-edge 3. amazon.com/Love-Your-Monsters-Postenvironmentalism-Anthropo cene -ebook / dp / B006FKUJY6 4. amazon.com/Rambunctious-Garden-Saving-Nature-Post-Wild / dp / 160819454X / ref = sr_1_1? s = books & ie = UTF8 & qid = 1395765262 & sr = 1-1 & keywords = marris 5. resilience.org/stories/2014-04-13/did-crude-oil-production-actually -peak-in- 2005 6. worldwatch.org/nuclear-power-after-fukushima 7. enenews.com/pbs-reporter-the-whole-world-needs-to-pay-attention -to-whats-going-on-at-fukushima- размах беспорядка на самом деле ошеломляет, мы действительно не знаем, как они собираются 8. en.wikipedia.org/wiki/High-level_radioactive_waste_management 9. online.wsj.com / news / article / SB121055252677483933 10. forbes.com/sites/tomaspray/2011/07/26/uranium-shortage-cant-be -ignored 11. commondreams.org/headlines03/0427-02.htm 12. Economist.com / node / 21549936 13. powermag.com/blog/the-ups-and-downs-of-us-nuclear-power 14. imdb.com/title/tt1992193 15.yondnuclear.org/pandoras-false-promises 16. Scientificamerican .com / article.cfm? id = are-new-types-of-reactors -needed-for-ядерного-возрождения 17. rainforestconservation.org/rainforest-primer/3-rainforests-in-peril -deforestation / c-human- использование-биологической-продуктивности-отклонение-чистой-первичной-продуктивности 18. resilience.org/stories/2014-02-11/the-purposely-confusing-world-of -energy -politics 19. co- Intelligence.org/P-permaculture.html 20. См. permacultureprinciples.com192 ПОСЛЕ BUR N 21. landinstitute.org 22. transitionnetwork.org 23.См. Работу Population Media Center, Population Media.org 24. en.wikipedia.org/wiki/Maximum_power_principle 25. theoildrum.com/node/2592 26. diva-portal.org/smash/get/diva2:235822/FULLTEXT01.pdf 27. monbiot.com/2014/03/24/destroyer-of-worlds 28. rsta.royalsocietypublishing.org/content/369/1938/1010.full 29. ecologyandsociety.org/vol16/iss2/art12 30. Для довольно непочтительный подход к популярным заблуждениям о «темном

Ages »см. Cracked.com/article_20615_5-ridiculous-myths-you-probably -believe-about-dark-age.html

Глава 11: Конфликт в эпоху экономического спада 1. См., Например, motherboard.vice.com/ 2012/9/10 / мы-сейчас-один-год-и-считаем-от-глобальных-беспорядков-сложных-систем-теоретиков-говорят-2 2. resilience.org/stories/2012-11-08/ пост-американское будущее 3. carolmoore.net/nuclearwar/alternatescenarios.html 4. thewhitereview.org/interviews/interview-with-david-graeber 5. energybulletin.net/stories/2012-02-16/david-graeber -антрополог -анархист-финансовый аналитик

Глава 12. Все дороги ведут на местном уровне 1. pressdemocrat.com/article/20140525/business/140529729#page=0 2. latimes.com/business/la-fi-oil-20140521-story.html 3. Scientificamerican.com/article / a-path-to -ustainable-energy-by-2030 4. theenergycollective.com/jared-anderson/382141/german-lesson -renewable-power-policy 5. kevinanderson.info/blog/avoiding-dangerous-climate-change -demands -de-growth-strategy-from-богатые-нации 6. reuters.com/article/2012/11/14/us-usa-obama-climate-idUSBRE8AD1

IU20121114 7. transitionus.org 8. ilsr.org/key -изучения-Walmart-and-Bigbox-Retail

Глава 13: Наша зарождающаяся культура 1. bloomberg.com/apps/news?pid=newsarchive&sid=aJf0ZOXN22jY 2. en.wikipedia.org/wiki/Decline_of_newspapers Примечания 193 3. publishersweekly.com/pw/by-topic/industry-news/ финансовая отчетность /article/61667-book-sales-rose-1-in-2013.html. yondthemargins.com / 2013/06 / book-fact-and-stats 4. Однако следует отметить, что винил уверенно возвращается в нишу; см. nytimes.com/2013/06/10/arts/music/vinyl-records-are -making -a-comeback.html? pagewanted = all & _r = 0 5. libraryjournal.com/article/CA6574501.html 6. en.wikipedia .org / wiki / Media_preservation. См. Также theatlantic.com/ technology / archive / 2014/05 / the-library-of-congress-want-to-destroy -your-old-cds-for-science / 370804 7. postcarbon.org/report/44377-searching -за-чудо 8. Spectrum.ieee.

Глава 14: Наш совместный дарвиновский момент 1. dailymail.co.uk/sciencetech/article-1317867/Prehistoric-humans -compassion-cared-others.html 2. amazon.com/Overshoot-Ecological-Basis-Revolutionary-Change/dp / 0252009886 3. jayhanson.us/_Systems/PopulationCrash_ProspectsForFamineInThe

Twenty-FirstCentury.pdf 4. resalliance.org/index.php/key_concepts 5. powells.com/biblio/61-9781441522245-1 6. Phys.org/news/2012-07-cooperation-trump-competition-monkeys.html 7. dailymail.co.uk/news/article-533571/Animal-magic-Why-species -helping-hand-flipper.html 8. fulltextarchive.com/pdfs/Mutual-Aid.pdf 9. nytimes.com/2009/ 21 августа / books / 21book.html? Pagewanted = все 10. plosone.org/article/info%3Adoi%2F10.1371%2Fjournal.pone.0026922 11. alternet.org/belief/us-vs-them-simple- рецепт-предотвращение-формирование сильного-общества 12. amazon.com/Energy-Equity-Ideas-Progress-Illich/dp/0714510580/ref = sr_1_1? ie = UTF8 & qid = 1343933288 & sr = 8-1 & keywords = ivan + illich + energy + and + капитал194 ПОСЛЕ BUR N

Глава 15: Хотите изменить мир? Прочтите в первую очередь 1. Простое наблюдение, что человеческая культура адаптируется к условиям окружающей среды, является откровением: Джаред Даймонд (автор книги «Оружие, микробы и сталь») построил свою карьеру на этом, хотя он постоянно не верит

Харрису, который был раньше и более основательно. Сам Харрис старался цитировать предшественников, на чьих работах он строил, в том числе

Карл Маркс. 2. books.google.com/books?id=8Xc9DMbB5KQC&printsec=frontcover & dq =% 22materialism% 22 & hl = en & ei = meSKTIetFMu8cZOwyMkE & sa = X & oi = book_result & ct = result & resnum = 10 & ved6A = 0CFUQ material is false 3. wCFUQ material is false. с коннотациями, которые отвлекают от насущных проблем. Марвин Харрис использует его для обозначения образа мышления, предполагающего, что материальные эффекты вызваны материальными причинами. Когда я преподавал в колледже программу устойчивого развития, я посоветовал своим студентам думать о вероятностном инфраструктурном детерминизме как о «культурной экологии». Я знал, что это несколько неточно, поскольку культурная экология - это школа антропологической мысли (en.wikipedia.org/wiki/Cultural _ecology), тесно связанная с культурным материализмом, но отличная от него.

Однако многие студенты просто не могли избавиться от слова «материализм»: для них это был непоправимо неприятный термин, связанный как с отрицанием духовности, так и с американской манией покупать и потреблять корпоративные продукты. 4. amazon.com/Cultural-Anthropology-Marvin-Harris/dp/0205454 437 / ref = sr_1_1? Ie = UTF8 & qid = 1399841320 & sr = 8-1 & keywords = marvin + harris + culture + anthropology 5. См. Эссе «The Gross Society, Глава 2 в этой книге. 6. amazon.com/Blackout-Coal-Climate-Energy-Crisis/dp/0865716560 / ref = sr_1_1? Ie = UTF8 & qid = 1399308687 & sr = 8-1 & keywords = затемнение + heinberg 7. Scientificamerican.com/article/eroi-behind- числа-возврат энергии-инвестирование / 8. postcarbon.org/report/41306-the-food-and-farming-transition-toward 9. america.aljazeera.com/articles/2014/5/4/youth-sue-governmentfor климат.

Индекс

A Коренные народы, 113 адаптация, 163–170 принятие новых идей, 43–44 реклама и консьюмеризм, 57–64

Сельскохозяйственная революция, 173–174 влияние ископаемых видов топлива на сельское хозяйство, 179 влияние глобализации, 135–136 влияние на окружающую среду, 108 как источник энергии, 20 индустриализация, 112–113

Все вещи Пакистана, 154

Андерсон, Кевин, 54, 144

эпоха антропоцена, 103–116 антропоцентризм, 113–114

Арабская весна, 125 жесткие меры экономии, 90–91, 98, 99 автомобилей, 33–36

B

Формирование Баккена, 66 предметов первой необходимости, централизованное обеспечение, 92–94, 98–99 местное обеспечение, 94–98 в качестве подстраховки, 83–84

BBC, 155 поведенческих изменений, 110–114

Лучшие ангелы нашей природы (Пинкер), 121–122

Бутан, 63

Биелло, Дэвид, 106 видов биотоплива, 107 коэффициентов рождаемости, 110

Блэкаут (Хайнберг), 152 книги, 149, 151, 158–159 периодов бума, 114–116

Брэнд, Стюарт, 104

Бразилия, 126

Британская империя, 122

Браун, Харрисон, 60

C

California, 133, 136, 137-138

Кэмпбелл, Колин, 7-8, 12, 13

Канада, 26

Капитал в XXI веке (Piketty), 181

Капитаны Сознания (Юэн), захват 58 углерода и технологии хранения данных ( CCS), 107, 139

Углеродная демократия (Mitchell), 123–124 политика изменения климата двуокиси углерода и, 47–48, влияние на социальные изменения, 179 от бензина, 35

Carrington Event, 153 cars, 33–36

Catton, William, 164

The Вызов человеческого будущего (Коричневый), 60

Cheney, Dick, 9198 AFTER BUR N

Chicago Sun-Times, 149

Chicago Tribune, 149

China, 135, 181 упадок цивилизаций, 85–86 последствий, 159–160 утрата культуры, 147–148

См. Также свидетельства изменения климата индустриальной цивилизации из, 75–76 в преобразовании инфраструктуры, 176, 177 локализации и, 142, 144–146 пауза, 68–69 мест убежища, 120 политики, 47–56 сообщение по связям с общественностью, 37–45

Кампания по защите климата, 145

Клинтон, Билл, 10 угля, 107, 123–124, 139, 152 холодный синтез, 107

Холодная война, 121, 123 характеристики коллапса, 85–86 стадии, 43

Коллапс (алмаз), 156

Коллапс сложных обществ (Tainter), 85 готовность к коллапсу, 99–100 обращений к слушателям, 73–81 община, обеспечивающая предметы первой необходимости, 94–98 устойчивость, 71 конкурентная адаптация, 164–168 движущих сил конфликта, 118–121 насилие и, 121 –123 потребление, 31, 57–64, 110–111, 145, 182 кооперативная адаптация, 164–170 корпоративизм, 182 кризисное реагирование, 122–123, 164–168 кризисная теория изменений, 126–131

Куба, 128

Культурное Антропология (Харрис,

Джонсон), 175 культурный материализм, 172–173, 175, 180

Культурный материализм (Харрис), 172 культурных электронных носителя, 148–151 конец цивилизаций и, 147–148 потеря электричества, 151–158 сохранение, 158–160

D

Дейли, Герман, 29,

экопоселение «Танцующий кролик», 31–32 темные века, 114–116, 183

Дарли, Джулиан, 9

Дарвин, Чарльз, 162, 169–170

Дэвис, Дэниел Л., уровень смертности 25, долг 164, децентрализация 59, 117–131

Deepwater Horizon, 75 глубоководная нефть, 23

Деффейса, Кеннета, 8 демократия, 123– 126

Демократическая партия, 48, 53 демократическая самоорганизация, 125–126

Даймонд, Джаред, 156

Распространение инноваций (Роджерс), 43–44 публикации в цифровом формате, 149 оцифровка, 149–151 место убежища в связи с бедствиями, 120 случаев насилия и, 122– 123, 165 Индекс 199

Dodge, Mary Мэйпс, 65

Додсон, Tim, 24, 130 doomers

Downey, Greg, 126

Пыль Чаша, 120

Е

формирования Игл Форд, 66

Земля, антропогенное воздействие, 103–116 экологических ударов, 113, 115 экономический рост, изменение климата и, 53–55, неравенство, 118–119, 135, 167–168, пик нефти и, 16 роль ископаемого топлива, 86– 88

The Economist, 25, 105, 106–107, 136 альтернативные измерения экономики, 63 консьюмеризм и, 58–59, 61 влияние инфраструктурных изменений, 180–181 финансовый крах, 67–68, 141–142 будущий рост, 37–45 глобализация, 134–136 высоких цен на нефть и, 13 процентных ставок и 30 статистики восстановления, 28–29 стратегий упрощения, 86–98 экосистем, 108, 112

Эквадор, 93

Египет, 100, 121, 148 электричество, 139, 140, 151–158 электронные СМИ, 148–151 империи, 122«Конец дешевой нефти» (Кэмпбелл,

Laherrère), 7–8 энергетическое сельское хозяйство, 20 будущее и, 37–45 для глобализации, 138–141 неравенство и, 167–168 в инфраструктурной трансформации, 177–178 политики, 48 требований, 107

Энергия и справедливость (Иллич), 167–168

Управление энергетической информации (EIA), 138

Энергия рабов (Никифорюк), 124

Энергетическая политика, 51 влияние человека на окружающую среду, 103–116 изменений в обществе и 171–182 экологических беженца, 120

EROEI (возврат энергии на вложенную энергию ) влияние на социальные изменения, 178 ископаемых видов топлива, 12, 19–20 возобновляемых источников энергии, 51 тенденция, 25–26 эволюция, 165, 167–170

Юэн, Стюарт, 58 разведка, 25, 27

ExxonMobil, 73–78

F

Федеральная резервная система, 30, 68 финансовый крах, 67–68, 141–142 финансовая индустрия, 93

Financial Times, 25 централизованных поставок продуктов питания, 92 в условиях конфликта, 121 изменение общества и 171–172 зависимости от ископаемого топлива, 77–78 затрат на производство, 51–52 для производства электроэнергии, 152–153 добычи, 22, 52–53 , 74–75200 ПОСЛЕ BUR N в преобразовании инфраструктуры, 175–179 роль в цивилизации, 86–88 промышленность ископаемого топлива. См. Гидроразрыв пласта в нефтяной промышленности, 23, 50, 124–125, 138

Французская революция, 101

Фридман, Милтон, 129

Г.

Ганди, Мохандас, 60 бензин, 27, 33–36

Альтернативные измерения ВВП (валового внутреннего продукта), 63 Потребительство и, 59, 62 недостатки в использовании, 29–30 геомагнитных бурь, 153

Германия, 140, 173

Гилдинг, Пауль, 128

Глобальный климат и энергетический проект, 78

Строительный набор Global Village, 143 глобальное потепление. См. Политику глобализации изменения климата Политика изменения климата, 144–146 развитие, 134–137 источников энергии, 138–141

Виды Бога (Lynas), 104 управление, 123–126 оценка правительства, 99 децентрализация, 84 демократическая самоорганизация, 125 –126 сценариев упрощения, 86–98

Гребер, Дэвид, 125–126 зерновых культур, 109 массовая оппозиция, 180

Великое горение, 1–2

Великое разрушение (позолота), 128

Гринсбург, Канзас, 129

Грир, Джон Майкл, 122, 181–182 брутто, определение, 19 альтернативные измерения валового внутреннего продукта (ВВП), 63 потребительство и, 59, 62 недостатки в использовании, 29–30 валовое национальное счастье (ВНС), 63–64

H

Холл, Чарльз, 51

Ханс Бринкер, или Серебряные коньки (Додж), 65

Хэнсон, Джей, 8

Happy Planet Index (HPI), 63–64

Харрис, Марвин, 171–175, здравоохранение, 92

Хендерсон, Лия, 97

Холмгрен, Дэвид, 109

Хопкинс, Роб, 9–10 семейных долгов, 30

Пик Хабберта (Деффайес), 8

Хьюз, Дэвид, 66, 138 человеческая природа, 110–114 гидроразрыв пласта («гидроразрыв»), 23, 50, 124–125, 138 водородная энергия, 140

I идеологии, 180, 181–182,

Ильич, Иван, 167–168 экосистемы индустриальной цивилизации и, 112–113 упрощение, 86–98 глобализация индустриальной экономики, 134–135 возобновляемые источники энергии и, 51

Промышленная революция, 173, 175 Индекс 201 индустриальный социализм, 183 неравенства, 118–119, 135, 167–168 элементов инфраструктуры, согласованных с, 182–184 преобразование, 172–182 интегральный быстрый реактор (IFR), 105–107

Международное энергетическое агентство, 74

Международная группа экспертов по изменению

климата (МГЭИК), 53

Интернет, 149–150, 155–156

Ирак, 8–9

Дж.

Джексон, Уэс, 109

Джейкобсон, Марк, 41, 50–51

Якубовски, Марцин, 143

Япония, 105, 128 –129 вакансий, 28, 92

Джонсон, Орна, 175

Journal of Retailing (Lebow), 59

K kerogen, 67

Кляйн, Наоми, 129 электронные СМИ знаний, 148–151 конец цивилизаций и 147–148 потеря электричества, 151– 158 консервация, 158–160

Копиц, Стив, 25

Кропоткин, Питер, 165, 183

Канстлер, Ховард, 10

Л.

Лахеррер, Жан, 7–8, 13

Лакабе, 31–32

Lean-Green Anthropocene, 110–114, 116

Лебоу, Виктор, 59 точек воздействия, 44 «Точки воздействия: места для вмешательства в систему» ​​(Медоуз), 44

Льюис, Марк, 25 библиотекарей, 158–159 библиотек, 150

Библиотечный журнал, 150

Lights Out (Маканси), 151

Предел роста, 60

Хорошая жизнь (Приближается), 60

местных долларов, Местный смысл (Шуман), 96 политика локализма, 144–146 как решение, 94–99 тенденции, 133–134, 136–137, 142–144

Долгая чрезвычайная ситуация (Кунстлер), 10

Любовь Ваши монстры (Шелленбергер,

Нордхаус), 104

Ловинс, Амори, 41

Линас, Марк, 104

М.

Маккей, Дэвид, 155

Мадагаскар, 125–126

Мадрик, Джефф, 91 журналы, 149, 151

Маканси, Джейсон, 151

Маррис, Эмма, 104

Маркс, Карл, 118

Принцип максимальной мощности, 110

Медоуз, Донелла, 44 механизации, 21 металл, 178–179

Ближний Восток, 124–125 минералов, 178–179

Митчелл, Тимоти, 123–124

Моллисон, Билл, 109

Формация

Монтерей, 66, 138 Морган, Тим, 25202 ПОСЛЕ BUR N

Movimento Sem Terra, 126

Mutual Aid (Kropotkin), 165, 183

N

Napoleon, 101

Национальная ассоциация производителей, 58

Национальный каталог фермерских рынков, 133 природный газ, 139, 152

Nature, 51

Ниаринг, Скотт и Хелен, 60 предметов первой необходимости, централизованное обеспечение, 92–94, 98–99 местное обеспечение, 94–98 для социальной стабильности, 83–84 квартала , 96–97, неолиберальная экономическая теория, 176

New Economics Foundation, 63

New Society Publishers, 8

New York Review of Books, 91

New York Times Magazine, 10 газет, 148–149, 151

Никифорюк, Эндрю, 124 некоммерческие организации, 95–96

Нордхаус, Тед, 104

Северная Дакота, 138 ядерный синтез, 107 ядерная энергия, 104–107, 139, 178 ядерная война, 153 ядерного оружия, 123

O

Obama, Barack, 19, 145

Occupy motion, 125 океаническая тепловая энергия, 107

Одум, Ховард Т., 110 автономных систем, 142–143 нефтяное (обычное) влияние цен, 26–27 потребление бензина, 27, 33–36 валовое производство по сравнению с чистым, 19–20 пиковый спрос, 12–13 политика и , 124 темпы добычи, 7–8, 11, 137–138 в транспортировке, 54, 140–141 разработка нефти (нетрадиционные), 13 методов добычи, 65–67 темпов добычи, 23 прибыли, 24 затраты на добычу в нефтяной отрасли, 51 –52 спада, 14 пик добычи нефти и, 16 связей с общественностью, 73–78 нефтеносных песков, 23, 26 горючих сланцев (кероген), 67

Орлов, Дмитрий, 43, 99–100 перепроизводство, 58

P

Пакистан, 154 «Обещание Пандоры» (документальный), 106

Рай, построенный в аду (Солнит), 122–123, 165

Вечеринка окончена (Хайнберг), 7–8, 11–15

Патон, Линнея Палмер, 73 пик критики в отношении нефти, 11–15 рост движения, 7–10 признание, 15–16 пермакультура, 109

Петерсен, Артур, 69 нефтяная промышленность. См. Нефтяную промышленность.

Пинкер, Стивен, 121–122,

эпоха плейстоцена, 173–174 Индекс 203, политика изменения климата, 47–56 влияние инфраструктурных изменений, 180–181 загрязнение, 50 населения, 100, 111, 161, 163, 164

Население СМИ Центр, 110

Пост-углеродный институт, 9, 10 пост-углеродная теория изменений, 126–131

PR! (Ewen), 58 прибыли от традиционной нефти, 19–20 затрат на геологоразведочные работы и 25 тенденций, 26 нетрадиционной нефти, 23–24 протеста, 89, 119 связей с общественностью по вопросам изменения климата, 37–45 потребительских настроений и 57–64 нефти. компании, 73–78

Q Программа количественного смягчения (QE), 30, 67–68

Квебек, 153

R

раздражительным Garden (Marris), 104 убежище, 120

Обновленное Collapse (Орлов), 99-100 религия, 121 возобновляемые энергетические характеристики, 27-28 будущее и, 37-45, 139-140, 142-143 в инфраструктурная трансформация, 177–178 как решение,

Республиканская партия 50–51 , 48, 53 исследования, устойчивость 49–50, 129 resilience.org, 31–32 пирамида ресурсов, 21, 22, 24 конкуренция ресурсов за, 119–120 потребительство и, 60 энергии и 107

Reuters, 24 Revolution, 166

Rich, Celine, 9

Rocky Mountain News, 149

Rogers, Everett, 43–44

S

Santa Rosa, California, 133, 141

Schellenberger, Michael, 104

Schwarzenegger, Arnold, 140

Scientific Американская, 7, 106

Seattle Post-Intelligencer, 149 Shale Gas, 139, 152

Shell, 67

The Shock Doctrine (Klein), 129

Шуман, Майкл, 96

Кремниевая долина, Калифорния, 136 упрощений, 117–131 навыков, 31

Snake Oil (Heinberg), 152 социальных коллапс, 83–84 социальные конфликты, 101–102, 117–131

Социальный дарвинизм, 162, 169–170 сети социальной защиты, 162 централизованное предоставление социальных услуг, 92–94, 98–99 местное обеспечение, 94–98 для стабильности , 83–84 основные проблемы общества, 79 влияние окружающей среды, 171–180204 ПОСЛЕ BUR N упрощение, 86–89 изменений надстройки, 180, 181–182 солнечная энергия, 107, 139–140, 142–143 солнечных импульса, 153

SolaVis , 51

Солнит, Ребекка, 122–123, 165

Округ Сонома, Калифорния, 133, 135–136, 145

Железнодорожный транспорт в районе Сонома-Марин (SMART), 141

Советский Союз, 99–100

Испания, 140

Шпенглер, Освальд, 60

Standard Oil Company of California, 137

Стоун, Роберт, 106 службы поддержки, 83–84, 92–94

T

Tainter, Джозеф, 85 битуминозных песков, 23, 26

Техно-антропоцен, 104–107, 110

Telegraph, 154–155

Теннисон, Альфред, 161

Техас, 138

Тэтчер, Маргарет, 124 теория изменений, 126–131

Теория досуга ( Веблен), 59–60 3-D печать, 143 плотных нефтяных

EROEI, 12 уровней добычи, 23, 66–67, 138

Тиллерсон, Рекс, 73, 76, 78 верхний слой почвы, 178–179

Toyota, 140

Transition Initiatives, 10, 31 –32, 96

Transition Network, 44–45, 145 транспорт, 54, 140–141

Тверберг, Гейл, 51

U

Союз обеспокоенных ученых, 76

Институт окружающей среды и

безопасности человека Университета Организации Объединенных Наций , 120

долга США, 30 электросетей, 152, 155 конец империи, 122 коэффициента энергетической прибыли, 26 потребления жидкости, 33 конфликта ресурсов, 119–120 сетей социальной защиты, 162

Бюро статистики труда

США , 28 Министерство сельского хозяйства

США , 133 Управление энергетической информации США, 66 восстаний, 89, 119

В

Веблен , Торстейн, 59–60

Венесуэла, 67 насилие, 121–123

Вт война, 121–123 вода, 178–179 сила волн, 107 богатство, 118–119 оружия, 123 энергия ветра, 107, 139–140

Всемирный индекс управления, 99

Второй мировой войны, 128

Y

Ергин, Даниил, 12-13205

Об авторе

Ричард Хейнберг старший научный сотрудник Post Carbon института и автор 11 предыдущих книг, в том числе «Конец партии», Powerdown, Peak Все, The End роста и змеиного масла. Его эссе публикуются на веб-сайтах

Resilience.org и Common dreams.org, а также в журнале Solutions Journal. За последние полтора десятилетия он прочитал сотни лекций по энергетике и окружающей среде для слушателей по всему миру. Он также является заядлым скрипачом-любителем и вместе со своей женой Джанет Барокко живет в пригородном доме с цыплятами, фруктовыми и ореховыми деревьями, травами и огородами.

Тод Бриллиант: Руководство по ответственному чтению в цифровом формате

Большинство читателей понимают, что покупка книги, напечатанной на 100% переработанной, экологически чистой бумаге, является более экологически ответственным выбором, чем покупка книги, напечатанной на бумаге, сделанной из девственной древесины или старых лесов. Точно так же выбор, который мы делаем в отношении наших электронных устройств для чтения, может помочь минимизировать воздействие нашего электронного чтения на окружающую среду.

Проблемы и ресурсы

Перед следующей электронной покупкой выясните, какие компании имеют лучшие рейтинги с точки зрения экологической и социальной ответственности. Соблюдались ли права человека работников при производстве вашего устройства или при поиске сырья? Каковы экологические стандарты стран, в которых производится ваша электроника или ее компоненты?

Как добыты минералы, используемые в вашем смартфоне, планшете или устройстве для чтения электронных книг?

Вот несколько ресурсов, которые помогут вам узнать больше: Руководство Гринпис по более экологичной электронике?

Конфликтные минералы: вселить надежду в Конго

Slavery Footprint

ответственная переработка старой электроники

По данным Программы Организации Объединенных Наций по окружающей среде, ежегодно во всем мире образуется от 20 до 50 миллионов метрических тонн электронных отходов, что составляет более 5% всех твердых бытовых отходов. Токсичные химические вещества в электронике, такие как свинец, кадий и ртуть, могут со временем вымываться на землю или могут выбрасываться в атмосферу, оказывая воздействие на близлежащие общины и окружающую среду. Ссылки ниже помогут вам утилизировать электронные устройства ответственно.

Возвращение электроники

Канада утилизирует мою электронику

Соединенные Штаты Америки E-cycling central

Конечно, самый экологичный вариант - продлить работу вашего устройства как можно дольше. Если вы решите обновить комп, подумайте о том, чтобы передать свою старый другим пользователям.

Полный список названий NSP, пожалуйста , звоните 1-800-567-6772 или проверить наш сайт по адресу: www.newsociety.com

Если вы пользовались этой книгой, вы можете также глянуть наши другие

Наши книги предоставляют положительные решения для людей, которые хотят изменить мир к лучшему. Мы специализируемся на:

Устойчивом образе жизни • Экологическом строительстве •

Возобновляемой энергии на пике нефти • Окружающей среде и экономике

Природное строительство и соответствующие технологии

Прогрессивное лидерство • Сопротивление и общественные

образовательные и родительские ресурсы