Загадка гибели СССР. (История заговоров и предательств. 1945-1991) [Александр Петрович Шевякин] (fb2) читать онлайн

А. П. Шевякин Загадка гибели СССР История заговоров и предательств 1945-1991

Вместо преамбулы

Нашего читателя нельзя удивить еще одной книгой на тему «перестройки» и последующего разрушения Советского Союза. За те десять лет, что прошли со времени ее окончания, написано более чем достаточно. Все, кто хотел высказаться, уже это сделали. Написали мемуары участники: политические деятели, их ближайшие помощники, дипломаты, сотрудники спецслужб. Добросовестно поработали исследователи: известные профессора и доктора, историки, политологи, геополитики и философы.

Как и многие другие, я старался отыскать ответ на мучивший вопрос: как такое могло получиться в принципе? Из того, что было написано, многое меня не устраивало: иные факты отсутствовали, те или иные примененные методы не раскрыты до конца, зачастую отсутствовали сведения о том, кто и какие преследовал цели, как решались те или иные задачи, как под влиянием изменившихся обстоятельств трансформировались удары извне и изнутри, какова была взаимосвязь между ними. Чтобы найти ответы, я искал книги, из которых — судя по заголовкам или фамилиям авторов — должен был утолить интерес к этим темам. Книги я находил, но ответы не вполне удовлетворяли меня.

Тогда я решил высказать свою версию, и вот она перед вами. Проанализировав доступную информацию через методологию ныне популярного системного подхода, как мне кажется, удалось достичь качественно нового уровня по сравнению с тем, что было известно ранее.

Произошедшее с Советским Союзом за годы перестройки — очень и очень непростое явление. Существуют две точки зрения на это явление — даже самые добросовестные и искренние исследователи всегда пытаются указать, что события на территории страны были либо инициированы США, либо возлагают всю вину на одних и тех же лиц в руководстве Советского Союза. Мы же видим взаимодействие и тех, и других причин.

Мы не предлагаем еще один ретроспективный анализ перестройки и предшествовавшего ей периода. Это дело историков. Был избран более упрощенный вариант. Исходя из того, что примененные методы против Союза Советских Социалистических Республик отличались новизной, особенно в период 1985–1991 гг., значит, и способы исследования должны быть более современными. Системный подход и другие методы применяются там, где существуют особые сложности. Там, где их нет, хватает хорошего профессионального подхода. Однако, на мой взгляд, многое из случившегося может быть не только скрупулезно вычислено, но и объяснено лишь с применением системного подхода. К сожалению, судя по уровню нашей литературы, системный подход к произошедшему с Россией в 1985–1991 гт. пока еще не применялся. А это чревато повтором событий. Ибо, как было сказано Гете, тому народу, который не пожелает знать (добавлю, и понимать!) свое прошлое, предстоит пережить его много раз.

Совершенно бесплодными будут любые попытки понять происходившее в 1985–1991 гг., если анализировать события только в указанных временных рамках, ведь перестройка — это открытая фаза тех негативных процессов, что подспудно происходили и ранее. Поэтому необходимо расширить поле исследования, изучив предшествующие десятилетия. Равно как необходимо понимать, что с развалом социалистического лагеря и СССР процессы разрушения не остановились.

Операция «Перестройка» была многоходовой и многовариантной. Как такового единого детального плана свержения Советской власти в СССР и раскола Союза, расписанного «от» и «до», не было даже в самых общих чертах. Были наметки, прикидки, была ясна цель, применяемые методы были хорошо проработаны и апробированы, и по мере получения первых результатов прежние планы и способы корректировались и приносили новые успехи. США и «агенты влияния» добились колоссальных результатов. В известной степени операция «Перестройка» была проведена виртуозно. «Должен сказать — я восхищаюсь, как Запад провел всю „холодную войну“, с блеском провел и действительно добился перевеса и в интеллектуальном отношении над нашими руководящими идиотами», — писал известный исследователь этих процессов А. А. Зиновьев [21.С.114].

То, что произошло, — это в некоторой степени естественный процесс для нашего сурового и жестокого мира. Целью любой социальной системы по отношению к внешней среде, как правило, является добиться больших успехов, чем у других. Если это не удается прямо, то тогда остается хотя бы нанести наибольший ущерб соседям.

Предлагаемая книга уникальна тем, что большая часть материала представлена с точки зрения замысла события. Полагаю, что и в дальнейшем добросовестные историки должны моделировать описываемые ситуации с той позиции, как если бы им самим пришлось совершить те или иные действия — в таком случае качество исследования сразу же резко возрастает, тогда историк начинает задавать себе вопросы, которые при обычных методах ускользают из внимания. В настоящей работе автор старался руководствоваться рекомендацией современного философа А. А. Зиновьева: «Советская контрреволюция была порождена комплексом факторов как внешнего, так и внутреннего, как объективного, так и субъективного характера. Чтобы установить, какие именно факторы и какую именно роль сыграли в ней, необходимо прежде всего четко выделить ее из потока конкретно-исторических событий, установить ее временные и событийные границы. Надо установить образующие ее конкретные действия людей и установить, что именно связало эти действия в единое целое, в одно сложное совместное действие множества различных людей. Общим для всех этих действий было то, что они так или иначе разрушали социальный строй страны» [22.С.3].

Хочу указать на некоторые исторические аналогии. В начале XX века атака на Россию произошла через революцию. Во второй половине 1930-х годов СССР «переболел» и вышел из «красной» купели еще более молодым и окрепшим. В ответ на это в 1940-х годах Запад развязал открытую войну против России, и опять проиграл. Тогда-то и было решено, как это будет показано далее, совместить во времени и революцию, и войну. В связи с указанным двояким характером перестройки отметим, что революция (вернее сказать, «контрреволюция») носила характер перемены общественного строя с социалистического на капиталистический и была выгодна антисоветской номенклатуре. «Холодная война» же, как и всякая иная, изменила геополитическую конфигурацию, причем в планетарно-эпохальном масштабе, принеся ощутимую, хотя и временную, победу Запада над своим извечным славянским врагом.

Если бы атака на Советский Союз была бы только внешней, то это была бы война в чистом виде. Пусть ведущаяся нетрадиционными средствами, но только война. Если бы была реализована мечта части элиты о реставрации капитализма, то это была бы только революция. Но в том-то и дело, что произошло сложение этих двух событий в одно. Внутренние и внешние враги Советского Союза и советского народа сговорились. Свершилась внутренняя революция. Началась и идет активная фаза войны. И конца этому не видно…

Любая война начинается в какой-то определенный день, жители обоих воюющих государств (или союзов) так или иначе извещаются о войне и о том, что они становятся ее участниками. Рассматриваемая нами война не имеет исторических аналогов. Масштабы и скоротечность изменений в результате ее поражают всякое воображение — в прошлом на такое потребовались бы века. О том, что так или иначе ведется именно война, стало ясно только после окончания ее первого этапа. Впрочем, до сознания многих наших сограждан (в т. ч. и бывших — по СССР) это простое соображение еще не дошло. Пропаганда в свое время так хорошо поработала, что Третья мировая война в массовом сознании может ассоциироваться только с применением оружия массового поражения, доказательством чему может служить лишь явно выраженная агрессия. Но это была не замеченная нами и не замечаемая многими война. «Коварная особенность нынешней войны, которая ведется против нашей армии и государства, состоит в том, что рубеж ее начала уже давно позади. Мы не заметили того дня, когда по армии стали наноситься удары, цель которых — разрушение и уничтожение» [31.С.160].

Тема, как известно, диктует стиль… Заранее принимаю возможные упреки в излишней компилятивности текста, что, на мой взгляд, необходимо для более четкого выстраивания центральных сюжетных линий и вящей наглядности общей картины. Надеюсь, что читателя не будут раздражать излишне «аналитическая» форма изложения и он простит автору обилие отступлений, ссылок, цитат и повторно-матричных сообщений — таковы недостатки текста, присущие системному изложению.

Глава первая СССР — США. 1945-1953

ИСТОКИ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ» — 1

Так же как предлог для Второй мировой войны был сформулирован при окончании Первой мировой войны, так и поводом для «перестройки» стали события конца Второй мировой войны.

Внутри правящих кругов США и нарождающихся мондиалистских (то есть стремящихся к мировому господству) структур существовали совершенно разные взгляды как на военно-политическое сотрудничество США и Советского Союза в борьбе с Германией, так и на отношение к нашей стране в целом. Одно крыло — назовем его пропрезидентское (имея в виду Ф. Д. Рузвельта) — придерживалось в основном прочного союза с СССР во время войны и не собиралось отказываться от него после, второе же крыло — назовем его антисоветское — было диаметрально противоположного мнения. Столь дифференцированное отношение проявлялось в довольно серьезной борьбе между двумя группировками. Особенно эта борьба обострилась в то время, когда Красная Армия стала одерживать победы на фронтах, освобождая свою территорию и выходя на европейский театр боевых действий. Тогда американскому президенту и английскому премьер-министру пришлось не только поставить свои подписи на Ялтинских соглашениях, что само по себе мало что значило в реальной политике, но и выполнять эти договоренности на деле.

Антисоветское крыло зондировало официальных правителей на предмет срыва договоренностей и пересмотра ими послевоенной внешней политики. Так, еще в августе 1943 г. Управление Стратегических Служб США передало на рассмотрение высшего руководства страны Меморандум 121, в котором излагалась версия о «возможном направлении стратегии и политики в отношении Германии и России». В частности, в п. 3 говорилось: «Попытаться повернуть против России всю мощь непобежденной Германии, все еще управляемой нацистами или генералами. Это, вероятно, приведет к завоеванию Советского Союза той самой могущественной и агрессивной Германией, которая объявила войну против России и против нас в 1941 г.» [1.01.СС.109–110].

Пожалуй, главным действием этого крыла стало то, что они приступили к поиску контактов с еще не побежденной Германией. Переговоры шли через связку: глава американской миссии в Берне Аллен Даллес — германский начальник личного штаба Гиммлера генерал СС Карл Вольф. Считается, что «Дело <…> „Вольфа-Даллеса“ было наиболее крупной операцией против Ф. Рузвельта и его курса, начатой еще при жизни президента и призванной расстроить выполнение ялтинских соглашений» [1.02.С.6].

Советской стороне это стало известно незамедлительно, после чего последовал обмен информацией на уровне Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР и Государственного департамента США [1.03.СС.261,303–308].

Позже это стало предметом переписки между И. В. Сталиным и Ф. Д. Рузвельтом. На вопросы И. В. Сталина Президент США отвечал уклончиво. Поначалу он тянул время, одновременно пытаясь задействовать все рычаги, чтобы через доверенных лиц повлиять на вышедшую из-под его контроля ситуацию [1.04.СС.210–212,217,222–223].

Что конкретно происходило между Рузвельтом и противниками его курса, теперь можно только догадываться, но очевидно, что давление с его стороны было максимально сильным — ведь наносился удар по престижу самого Ф. Д. Рузвельта. Складывалась ситуация, когда лицо с самым высоким официальным статусом в стране не в состоянии контролировать действия ближайшего круга подчиненных.

Весной 1945 года из сферы дипломатической конфликт мог перейти и в открытую военную фазу. В этом деле имелся свой особый конфликтный потенциал и лежал он, как ни парадоксально, не на оси «немцы»-«русские» или «американцы+англичане»-«русские», а на оси «русские»-«русские (не советские)». В последнее время возникла и часто обсуждается ситуация в конце войны с казаками, воевавшими на стороне Гитлера в Великой Отечественной войне и сдавшимися в плен. Здесь надо привести следующие соображения. Ни Америка, ни Англия не могли открыто объявить войну СССР: приказать воевать американским или английским солдатам и офицерам после четырехлетних совместных с русскими усилий, в кратчайший срок перепропагандировать их — задача непосильная. С немцами тоже проблема: войска были измотаны войной, а главное, фанатизм был еще крепок, немцы были готовы воевать, но только не за интересы третьей стороны, хотя потенциал для этого все же был. А вот предателей, перемещенных лиц и бывших белогвардейцев еще можно было заставить воевать — им было нечего терять. А это уже causus belli. (При этом могли вмешаться и другие силы.) Особенно этот фактор мог возыметь действие, если принимать во внимание исполнение Советским Союзом предварительных договоренностей и переброску огромного контингента войск с Европейского театра военных действий на восток — на войну с Японией. При этом стоит еще принять в расчет и то, что И. В. Сталину летом 1945 г. пришлось иметь дело не с прежними своими контактерами — Ф. Д. Рузвельтом и У. Черчиллем, а с новыми политическими игроками — Г. Трумэном и К. Эттли. Поводов для противоречий и разногласий было более чем достаточно: «…После войны, в 1945 году, по плану Маршалла, в оккупированном США, Англией и Францией Западном секторе Германии „мировая демократия“ планировала в обязательном порядке провести стерилизацию всех мужчин призывного возраста, подозреваемых в участии в боевых действиях». А ведь в конце войны в созданном фольксштурме (народный штурм) призывной возраст был от 14 до 60 лет. То есть планировалось стерилизовать все мужское детопроизводящее население Германии!

А с учетом того, что Германия тогда была наводнена оккупационными войсками, во многом состоящими из разных народов и рас: алжирских французов, арабских подданных Великобритании, американских негров и евреев, то понятен их замысел — превратить немецкий народ в некую смешанную расу, из которой за несколько поколений уже без особого труда можно будет вытравить национальные особенности, генетику <…>

В 1945 году на пути этой садистской преступной акции плана Маршалла встал Сталин, который предупредил Запад, своих вчерашних союзников, что, если они начнут стерилизацию, он начнет против них войну [32.СС.33–34]. О том, что существовал непосредственно военный замысел, говорит не так давно опубликованный документ из Государственного архива Великобритании. В апреле 1945 г. было проведено планирование операции «Немыслимое» (очень красноречивое название!) по развязыванию войны с Россией в Европе (при этом не забывалось и о соприкосновении английских и советских оккупационных войск в Иране). (Опубликован в [1.05.СС.99-123].) Там же утвердительно отвечается и на вопрос о том, знало ли советское руководство о британских планах продолжения войны.

Поэтому нет ничего удивительного, что СССР и «антирузвельтовская» часть США в конечном итоге встали на путь конфронтации.

ЗАГАДКА СМЕРТИ РУЗВЕЛЬТА

При всем том, что Ф. Д. Рузвельт был болен с детства, психически и физически он не был недееспособным политиком. Только сильная, энергичная личность могла выиграть выборы в столь не простой стране, как США, да еще и поставить непреодолимый рекорд — сделать это четыре раза!!! Тем более что самые трудные первые выборы пришлись на кризис экономики и общества. Война, конечно же, не пощадила и его, но не она была причиной его внезапной смерти.

Ф. Д. Рузвельт, на наш взгляд, был обречен не только по тем соображениям, что он со своей стороны содействовал срыву переговоров в Берне. Дополнительным стимулом к его устранению было еще и то, что на посту Президента США должен был оказаться человек, который пошел бы на конфронтацию с СССР. Ф. Д. Рузвельт никак не устраивал тех, кому был выгоден афронт с Россией. Была или нет, для большей логичности такого поворота на 180°, необходимость убирать с поста премьер-министра Англии У. Черчилля, неизвестно, но фактом остается то, что летом 1945 г. на мировой арене появились два новых игрока — Президент США Г. Трумэн и премьер-министр Англии К. Эттли.

Умер Рузвельт внезапно. 12 апреля 1945 г. он отдыхал в Уорм-Спрингсе. Был приятный весенний день, светило яркое солнце, и ничто не предвещало трагедии. Президент США позировал художнице Елизавете Шуматовой, был в прекрасном самочувствии, много шутил. Внезапно его лицо побледнело, и сеанс был прерван — у Рузвельта разболелась голова. Через два часа все было кончено.

ИСТОКИ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ» — 2

Смерть Ф. Д. Рузвельта развязала руки всем, кто был скрытым противником его курса вообще и на сближение с СССР в частности. Она позволила совершить кардинальный поворот, в результате которого государственная машина Америки должна была изменить направление движения. Конфронтация между СССР и США стала возможной. Агрессивное крыло руководства США было представлено разного рода масонскими ложами, где особое место, с нашей точки зрения, занимал Совет по Международным Отношениям (СМО). О нем — в ряду других организаций — речь пойдет еще ниже, а пока отметим, что именно на СМО в присутствии Г. Трумэна, Г. Моргенау, Б. Баруха прибывший из Европы А. Даллес озвучит свои печально знаменитые тезисы: «Окончится война, кое-как все утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем, — все золото, всю материальную помощь на оболванивание и одурачивание людей.

Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России.

Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства мы, например, постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием, что ли, тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино — все будет изображать и проставлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и подымать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, — словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху…

Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу — все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом… И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем выбрасывать духовные корни большевизма, опошлять и уничтожать основы духовной нравственности. Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколением, вытравлять этот ленинский фанатизм. Будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов. Вот так мы и сделаем».^[1] (Тезисы доклада А. Даллеса на закрытом заседании СМО. Цит. по: [41,СС.167–168; 1.06.С.1; 19.СС.26–27; 51.СС.117–118].)

И.В. Сталину было доложено об этом выступлении в кратчайшие сроки. Начальник Секретариата Л. П. Берия Б. А. Людвигов впоследствии вспоминал, что эти слова вызвали у Сталина резко отрицательную реакцию [52.С.6.прим]. Исходя из того, что высшему советскому руководителю стала известна достоверная информация о переговорах в Берне, текст выступления в СМО, а также было своевременно доложено о взрыве первой американской атомной бомбы [1.07.С.260], можно сделать довольно смелое предположение о том, что именно возле американской верхушки находился информатор И. В. Сталина. К настоящему времени есть свидетельства, пусть и не самого надежного характера, о том, что в числе агентуры могли быть жена президента Элеонора Рузвельт и/или личный секретарь Рузвельта Локлин Карри [1.08.СС.465–467,526]. Она или он (они вместе?) переориентировали внимание И. В. Сталина на США как на самое приоритетное направление. Во всяком случае, именно на Америку как на главного врага Сталин указывал в своих замечаниях на заседании Комиссии по реорганизации разведывательной и контрразведывательной деятельности, при обсуждении проекта постановления ЦК КПСС «О главном разведывательном управлении МГБ СССР» в декабре 1952 г., буквально за два с небольшим месяца до трагической гибели: «В разведке никогда не строить работы таким образом, чтобы направлять атаку в лоб. Разведка должна действовать обходом. Иначе будут провалы, и тяжелые провалы. Идти в лоб — это близорукая тактика.

Никогда не вербовать иностранца таким образом, чтобы ущемлять его патриотические чувства. Не надо вербовать иностранца против своего отечества. Если агент будет завербован с ущемлением патриотических чувств — это будет ненадежный агент.

Полностью изжить трафарет из разведки. Все время менять тактику, методы. Все время приспосабливаться к мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку маневренную, разумную. Использовать то, что бог нам представляет.

Самое главное, чтобы в разведке научились признавать свои ошибки. Человек сначала признает свои провалы и ошибки, а уже потом исправляется.

Брать там, где слабо, где плохо охраняется.

Исправлять разведку надо прежде всего с изжития лобовой атаки.

Главный наш враг — Америка (выделено мной. — А.Ш.). Но основной упор надо делать не собственно на Америку. Нелегальные резидентуры надо создавать прежде всего в приграничных государствах. Первая база, где надо иметь своих людей, — Западная Германия. Нельзя быть наивным в политике, но особенно нельзя быть наивным в разведке. Агенту нельзя давать такие поручения, к которым он не подготовлен, которые его дезорганизуют морально. В разведке иметь агентов с большим культурным кругозором — профессоров (во времена подполья послали человека во Францию, чтобы разобраться с положением дел в меньшевистских организациях, и он один сделал больше, чем десяток других).

Разведка — святое, идеальное для нас дело.

Надо приобретать авторитет. В разведке должно быть несколько сот человек-друзей (это больше, чем агенты), готовых выполнить любое наше задание. Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец.

Агентов иметь не замухрышек, а друзей — высший класс разведки. Филерская служба, по-моему, должна быть разбита по различным управлениям». Цит. по: [1.09.С.335; 20.С.335].

УПРАВЛЕНИЕ В СССР. 1945-1953

В его время наше государство шло от одной впечатляющей победы к другой. После него Советский Союз только терял.

Б. М. Ребрик^[2]

Характеризуя И. В. Сталина как руководителя и не стесняя себя только послевоенными временными рамками, нужно отметить его безусловную высокую управленческую культуру, его информированность во многих вопросах общественной и экономической жизни. Это отмечают его современники, которые могли наблюдать его непосредственно и оставили свои свидетельства в воспоминаниях, это же находят в нем и более поздние исследователи. Даже его враги обращают свое внимание на его выдающиеся способности и учат на этом примере своих последователей. Никто не может отказать ему в таланте, работоспособности, умении побеждать и, если надо, «держать удар». Внешняя среда по отношению к И. В. Сталину и советскому народу была не равнодушно-нейтральной, а агрессивной. Недаром люди, видевшие лицо И. В. Сталина на похоронах, отмечают, что это было лицо человека, изнуренного беспрестанной борьбой. Все то время, что И. В. Сталин руководил СССР, было очень сложным и динамичным. Не так уж много ему выпало покоя. В начале пути стоял Л. Д. Троцкий и его приспешники. Затем годы коллективизации, которые он в беседе с У. Черчиллем не задумываясь назвал самыми трудными в своей политической жизни. Индустриализация шла с колоссальным напряжением. Даже чистка 1937–1938 годов могла повернуться еще таким образом, что закрутила бы в свой водоворот и его. Великая Отечественная война — это вообще особая тема. Одним словом, ему не давали управлять страной в спокойной обстановке. Что-то построить он мог, только предварительно это отвоевав.

Полагаю, что будет справедливым, если мы при рассмотрении этого вопроса сфокусируем внимание на И. В. Сталине. Конечно, мы не можем поставить перед собой задачу раскрыть все вопросы, что связаны с управлением страной при Сталине позднего периода. Мы лишь наметим штрихи к тому, как умело выполнял свои обязанности И. В. Сталин и делегированная им элита. Конечно, у И. В. Сталина были ошибки, просчеты, но, по сути, из них он извлекал пользу, опыт, умея обернуть их во вред противнику. Загадка Сталина как вождя не только в его героическом характере, не в том, что он реализовал себя как вождь народа, а в том, что в принципе не самый остепененный дипломами и не получивший систематического образования лидер оказался на много порядков выше по своим интеллектуальным способностям, чем многие и многие сановные профессора и искушенные западные политики.

Формально, начиная с конца 1930-х годов, И. В. Сталин не нес никакой ответственности: власть принадлежала ему во всех отношениях. Посредственные люди, которые не могут представить это во всей полноте, трактуют этот факт как вседозволенность и только, приходя к неверным выводам. Но фактически внутренне Сталин оставался тем же, что и раньше — требовательным к себе и другим. Вот свидетельство человека, наблюдавшего Сталина в последние годы: «В связи с одним из возникших на пленуме вопросов, говоря про свои обязанности, Сталин сказал:

— Раз мне это поручено, значит, я это сделаю. А не так, чтобы это только было записано за мною. Я не так воспитан…

Последнее он сказал очень резко» [1.11.С.210].

Все то, о чем сейчас наша наука управления говорит как о чем-то новом, применялось И. В. Сталиным на практике. Свидетели и исследователи выделяют у него: знание психологии управления;^[3] понимания необходимости делегирования полномочий;^[4] то, что сейчас называют междисциплинарностью знаний;^[5] редкую предусмотрительность.^[6]

Сейчас мы замечаем его способности так воздействовать слабыми усилиями на сложную систему, что это позволяло добиваться огромных результатов,^[7] т. е. он обладал незаурядным талантом руководителя.^[8]

Когда это было возможно, Сталин только критиковал недостатки: «Я имею в виду тип болтунов, я сказал бы, честных болтунов (смех), людей честных, преданных Советской власти, но не способных руководить, не способных что-либо организовать. У меня в прошлом году была беседа с одним таким товарищем, очень уважаемым товарищем, но неисправимым болтуном, способным потопить в болтовне любое живое дело. Вот она, эта беседа.

Я: Как у вас обстоит дело с севом?

Он: С севом, товарищ Сталин? Мы мобилизовались. (Смех.)

Я: Ну, и что же?

Он: Мы поставили вопрос ребром. (Смех.)

Я: Ну а дальше как?

Он: У нас есть перелом, товарищ Сталин, скоро будет перелом. (Смех.)

Я: А все-таки?

Он: У нас намечаются сдвиги. (Смех.)

Я: А все-таки, как у вас дела с севом?

Он: С севом у нас пока ничего не выходит, товарищ Сталин. (Общий хохот.) <…>

И когда снимаешь с постов таких болтунов, отсылая их подальше от оперативной работы, они разводят руками и недоумевают: „За что нас снимают? Разве мы не сделали всего того, что необходимо для дела, разве мы не собрали слет ударников, разве мы не провозгласили на конференции ударников лозунгов партии и правительства, разве мы не избрали весь состав Политбюро ЦК в почетный президиум (общий смех), разве не послали приветствие товарищу Сталину, чего же еще хотите от нас?“ (Общий смех.)» [1.14.СС.517–518].

Но иногда словами дело не ограничивалось — времена были суровыми — и тогда за «общим смехом» следовали слезы. От любимой фразы Лаврентия Павловича: «Ты что, песок кушать хочешь?», в обморок падали наркомы…

Одним из самых негативных моментов в управлении является проникновение в систему чужеродных элементов и информации. Возможно ли было при Сталине проникновение чужой идеологии внутрь нашей системы, как это бывает во всех без исключения социальных системах? Да! Оно было, но именно в своей минимальной мере. Оно четко идентифицировалось, за его размерами внимательно следили; на малейшее поползновение выхода за установленные пределы информационно-управленческий центр адекватно реагировал. Использовать в своих интересах столь безупречно действующую систему со стороны в принципе было невозможно. Отсюда — и в свете последующих событий это легко просматривается — и был сделан стратегический вывод: чтобы совершить задуманное разрушение Советской империи, необходимо было устранить главный несущий элемент конструкции.

ЗАГАДКА СМЕРТИ СТАЛИНА

Об этом безусловно печальном, трагическом для всех нас событии к настоящему времени существует довольно большая литература [1.15;1.16;1.17.СС.71–72;18.СС.132–137,156-158;1.18;1.19.СС.167–175], и не имеет смысла пересказывать и интерпретировать ее. Мы обращаем внимание на общий ход событий.

В мае 1952 года, после работы ревизионной комиссии, в которую входили, кроме специалистов, член Политбюро ЦК ВКП(б), заместитель Председателя Совета Министров СССР Л. П. Берия, член Политбюро ЦК ВКП(б) Н. А. Булганин и помощник И. В. Сталина А. Н. Поскребышев, отстранили с поста начальника охраны И. В. Сталина генерала Николая Сидоровича Власика. Н. С. Власик был на этом посту с 1935 г., а до этого — со времен гражданской войны — был личным шофером Сталина. При этом стоит обратить внимание на то, что существовали перерывы в его деятельности — он то был заместителем начальника охраны, то переводился в управление по охране членов Политбюро. Так, начальником Управления охраны № 2 он был с 15 апреля и до конца 1946 г. В чудом сохранившихся мемуарах он связывает эти два факта — свое отстранение и смерть И. В. Сталина воедино: «Спустя три месяца после моего ареста Сталин умер…» [1.20.С.3]. Ф. И. Чуев приводит свидетельство дочери Власика, которая передала слова своего отца, сказанные в период между его арестом и смертью Сталина: «Дни Сталина сочтены. Ему мало жить осталось» [59.С.325]. После этого был отстранен А. Н. Поскребышев, а также «генерал-майор С. Ф. Кузьмичев, служивший в личной охране Сталина. В январе 1953 г. было арестовано 5 человек из ближайшего окружения Сталина по обвинению в шпионаже» [1.21.С.94].

Без ближайших помощников А. Н. Поскребышева и Н. С. Власика И. В. Сталин остался в опасной изоляции, точнее, можно указать, что в данном случае его самого использовали, для того чтобы он оказался в самоизоляции. И бессменный личный секретарь, и начальник личной охраны при жизни И. В. Сталина были лицами всемогущими, они случайно взошли на самый верх, спускаться же вниз было для них смертельно опасным. Они не просто были обязаны Сталину чисто по-человечески, без него они превращались в опасных свидетелей, могли пострадать и их близкие. Поэтому они могли предпочесть умереть сами, только бы не допустить смерти Хозяина.

И. В. Сталин либо сам, либо по подсказке «органов» удалил от себя еще двоих своих друзей из «старой когорты» — В. М. Молотова и А. И. Микояна. Выступая на Пленуме ЦК партии, он сказал следующее: «Нельзя не коснуться неправильного поведения некоторых видных политических деятелей, если мы говорим о единстве в наших делах. Я имею в виду товарищей Молотова и Микояна.

Молотов — преданный нашему делу человек. Позови, и, не сомневаюсь, он не колеблясь отдаст жизнь за партию. Но нельзя пройти мимо его недостойных поступков. Товарищ Молотов, наш министр иностранных дел, находясь под „шартрезом“ на дипломатическом приеме, дал согласие английскому послу издавать в нашей стране буржуазные газеты и журналы. Почему? На каком основании потребовалось издавать в нашей стране буржуазные газеты и журналы. Почему? На каком основании потребовалось давать свое согласие? Разве не ясно, что буржуазия наш классовый враг и распространять буржуазную печать среди советских людей — это, кроме вреда, ничего не принесет. Такой неверный шаг, если его допустить, будет оказывать вредное, отрицательное влияние на умы и мировоззрение советских людей, приведет к ослаблению нашей, коммунистической идеологии и усилению идеологии буржуазной. Это первая политическая ошибка товарища Молотова.

А чего стоит предложение товарища Молотова передать Крым евреям? Это грубая ошибка товарища Молотова. Для чего это ему потребовалось? Как это можно было допустить? На каком основании товарищ Молотов высказал такое предложение? У нас есть еврейская автономия. Разве этого недостаточно? Пусть развивается эта республика. А товарищу Молотову не следует быть адвокатом незаконных еврейских претензий на наш Советский Крым. Это вторая политическая ошибка товарища Молотова. Товарищ Молотов неправильно ведет себя как член Политбюро. И мы категорически отклоняем его надуманные предложения.

Товарищ Молотов так сильно уважает свою супругу, что не успеем мы принять решение Политбюро по тому или иному важному политическому вопросу, как это становится известным товарищу Жемчужиной. Получается, будто какая-то невидимая нить соединяет Политбюро с супругой Молотова Жемчужиной и ее друзьями. А ее окружают друзья, которым нельзя доверять. Ясно, что такое поведение Политбюро недопустимо.

Теперь о товарище Микояне…» [1.22.С.9].

После этого выступления выступавшему оставалось жить недолго. Я не хочу бросать тень на В. М. Молотова и А. И. Микояна, но здесь возможны любые версии.

Нельзя исключать и «зарубежный след», что возможно обосновать следующим: «В 1945 году в одном из немецких замков Нижней Силезии Советская Армия захватила десятки вагонов архивов, содержащих самые секретные сведения Западной Европы и, прежде всего, тайные архивы масонских организаций Германии, Франции, Бельгии и других стран.

Собранные документы давали глубочайшее представление о механизме тайной власти и подрывной заговорщицкой деятельности „вольных каменщиков“ во всем мире. Они давали полную информацию о технологии „незаметной“ работы мировой закулисы.^[9]

Сталин и политическое руководство СССР сразу поняли огромное значение масонских архивов даже для укрепления их собственного режима.

В первые годы существования архивов, примерно до смерти Сталина, его документы серьезно изучаются, даже делаются переводы ряда материалов, исследуется технология тайной власти Запада. Многие захваченные документы позволяли Сталину воздействовать на определенную часть правящих кругов Запада, не заинтересованных в оглашении, а значит — и укрепить свои позиции в мировой политике» [1.23.С.4]. Использовать эту информацию или, говоря языком современных спецслужб, реализовать ее, означало политическую смерть управленческой элиты Запада.

Вряд ли, конечно же, произошло наложение всех этих факторов в данной детективной истории. Скорее всего, имелся только один или два. Движущими мотивами убийства могли быть только политика и единоличная власть. И то, и другое указывает больше всего на Н. С. Хрущева [1.18].

Глава вторая СССР. 1953-1985

«БОЛЬШОЙ ЗАСТОЙ»

Уже не первое десятилетие СССР движется в пропасть.

С. Е. Кургинян. Седьмой сценарий^[10]

М. С. Горбачев на XXVII съезде КПСС назвал период управления страной Л. И. Брежневым «застоем». Я бы рискнул предложить называть весь период 1953–1985 гг. — между гибелью И. В. Сталина и приходом к власти М. С. Горбачева — «Большим Застоем». В него попал бы срок с марта 1953 г. по октябрь 1964 г. — т. н. «оттепель» (или второе, ерническое, название, которое встречается иногда в литературе — «слякоть»), собственно период брежневского правления (или, пожалуй, царствования) и период с ноября 1982 г. по март 1985 г., который кто-то метко назвал «гонкой на катафалках». Полагаю, что можно указать на некое единство всего этого периода. Ряд наших исследователей из числа коммунистов-ортодоксов спорят со своими оппонентами, утверждая с цифрами в руках, что этот период не был «застоем» как таковым, т. к. «Застой… — 2. Остановка, задержка, неблагоприятная для развития, движения чего-нибудь. 3. Время замедленного развития экономики, пассивного, вялого состояния общественной жизни, мысли» [2.01.С.225]. Указываемый период, в нашем понимании, характеризуется количественным ростом при существенном отставании качественных показателей.

Исходя из нынешних представлений о состоянии советской системы, вторая половина 70-летнего коммунистического правления представляется как возвратный путь. При сохранении внешнего лоска, при непрерывном росте экономики, при сохранении движения по импульсу, заданному И. В. Сталиным, на самом деле страна давно повернула назад: «Очевидно, что вся история СССР четко распадается на две части: сталинский и послесталинский периоды. Причем эти две части истории — почти равные по времени, но разнонаправленные. 35 лет движения по социалистическому пути и 35 лет движения вспять к полному капиталистическому финалу. 35 лет власти сталинской ВКП(б) и 35 лет власти КПСС. Сколько шло созидание — столько и разрушение» [2.02.С.157]. С позиции сегодняшнего дня мы можем легко различить, что история второй половины XX века в нашей стране содержит два прочно связанных между собой процесса: это — эволюционный этап (1953–1985) и революционный этап (1985–1991) в разгроме СССР. Воззрения коммунистов ортодоксального толка, правда, описывают все семьдесят лет как серию победных маршей, но таковы казусы их сегодняшней пропаганды. Совсем наоборот, мы за эти семьдесят лет прошли весьма сложный, противоречивый и до конца еще не определенный путь, еще не все наши победы проявили себя в многообразии причинно-следственных связей, и неизвестны все те подводные камни, что мы прошли, их не заметив.

Следует отметить, что тенденции к развалу СССР были и «при Сталине» — да-да, они и тогда закладывались, но при этом тщательно маскировались. Конечно, преждевременно считать, будто в балансе центробежных и центростремительных сил сразу же после смерти Сталина перевес получили первые. Нет, система, заложенная Сталиным, имела несколько поясов стабильности, и врагу пришлось проходить их каждый шаг за шагом — иначе и не могло получиться в силу соблюдения законов диалектики, законов сохранения системы или, согласно воззрениям английского ученого Уэшби, закону сохранения многообразия. Лишь только к настоящему времени, на рубеже веков, мы подошли к последней черте — к продаже земли в РФ. Такова была сила сталинской системы, что только за полвека мы смогли достичь ее последнего рубежа.

Время, «когда генсек губит СССР», началось не в 1985 г., а гораздо ранее. Было огромное количество причин, которые привели к столь большой катастрофе. Можно отметить, что тенденции к развалу системы в лучшем случае обозначались, но ничего по сути не делалось для их исправления. Шло разложение (спаивание, разводы, аборты, преступность, «несуны», дедовщина) низов и западнизация (турпоездки, невозвращенцы, «вещизм») верхов. Была существенная разница в информировании населения. Был идеализм на одном конце и неприкрытый цинизм на другом. Социальное расслоение и формирование будущих классов, криминализация и коррупция. Ряд перекосов в национальной политике. Нелегитимность и пагубность при выборах первых лиц от Кремля до колхоза. Зримый всеми тотальный дефицит товаров и услуг. Все это камнем лежало на каждом. Тем более что в каждой статье, в каждом публичном выступлении, в каждом телесюжете звучало: «Жить стало…» Честно сказать, жить стало невмоготу. Ситуацию намеренно выводили из поля здравого смысла и превращали в абсурд. Требовалось ее разрешение, и наша вина не в том, что мы поддержали М. С. Горбачева в 1985–1988 гг., а в том, что мы не сделали раньше этого сами… А доверившись, допустили высокую степень неопределенности и получили самый печальный результат.

ЗАДАЧА ХРУЩЕВА

Ни один враг не принес столько бед, сколько принес нам Хрущев своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства, а также в отношении Сталина.

Д. Ф. Устинов^[11]

Открывая в этой книге серию глав с ключевым названием «Задача», я хочу предварить первую из них небольшим комментарием. Чтобы избегнуть упреков в расплывчатости, лучше с самого начала сделать уточнение, что хотя речь в них и пойдет прежде всего о тех или иных крупных политических фигурах, внесших свой вклад в сокрушение Советского Союза и ликвидацию социализма, но обобщенно эта деятельность может трактоваться и по отношению к другим, менее значительным и менее заметным лицам. Не только указываемые в заголовках, но и другие лица, как в центральном аппарате, так и на местах, как в СССР, так и в странахсоциалистического лагеря, в принципе решали те же задачи, только каждый из них на своем уровне. Трактуется деятельность указываемого лица и в том смысле, что действия подобной направленности совершались как до него, так и после него.

Естественно, что наипервейшей задачей Н. С. Хрущева было совершить перехват власти и удержать управление. И все события 1953–1956 гг. стоит рассматривать именно через эту призму. Это — арест Л. П. Берии и высшего руководства органов МВД-МГБ, борьба с антипартийной группой сталинцев и примкнувшего к ним Д. Т. Шепилова… Надо отдать должное смелости Хрущева и указать, что уже тогда он дал старт к последующему разрушению незаслуженно унаследованной им страны. Приведем пример из важнейшей области государственного строительства — геополитической: В октябре 1954 г. первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев побывал на Ляодунском полуострове. Хрущев объявил о решении передать Китайской Народной Республике город Дальний и военно-морскую базу Порт-Артур, а также о выводе всех советских войск. <…>

Командующий генерал <…> Шевцов хотел убедить Хрущева и Булганина в необходимости усилить 39-ю армию двумя дивизиями.

С начала доклада не прошло еще и трех минут, как Хрущев с силой ударил ладонью по столу и буквально крикнул: «Хватит болтать! Ты лучше скажи, зачем вы здесь стоите? <…> Да, да, я спрашиваю: зачем вы со своими войсками стоите здесь, на Ляодуне?»

Командующий к ответу на такой вопрос готов не был. Как-то недоверчиво посмотрел еще раз на Хрущева и спокойно сказал: «Для защиты дальневосточных рубежей нашей Родины».

Хрущев снова обрывает его и сердито заявляет: «Это политика царская, империалистическая. Кого же и от кого вы собираетесь теперь здесь защищать? Ты мне лучше скажи, сколько надо времени, чтобы здесь не осталось ни одного вашего солдата, даже вашего духа».

<…> Начальник штаба генерал В. В. Турантаев… начал говорить: «Никита Сергеевич! В Южной Корее (он показал на карте) сейчас кроме ее войск находится полностью укомплектованная 8-я американская армия и тот самый генерал, с которым в апреле 1945 г. соединились в Германии войска нашего 1-го Украинского фронта. И только в составе этой армии имеются 500 танков. Затем там располагаются соединения 15 государств, введенных туда, считай, американцами с помощью ООН, так вот, достаточно уйти нам отсюда, как американцы, если они захотят, через трое суток будут здесь, на Квантуне».

<…> А Хрущев прерывает Турантаева и заявляет: «Не будут. Это бывшее руководство нашей страны назахватывало, наарендовало чужих земель: в Китае, Корее, в Финляндии, а нам теперь с этим приходится разбираться».

Турантаев пытается возражать: «Нет, Никита Сергеевич. То, что делало в этом отношении старое руководство страны, было направлено на обеспечение безопасности нашей Родины. И нам уходить отсюда нельзя. Здесь мы являемся еще и в какой-то мере базой для Китайской Народно-Освободительной Армии, поддерживаем в ней дух революционности и боеготовности».

Хрущев прерывает Турантаева и громко говорит: «Пусть китайцы сами беспокоятся о себе. Мы и так им уже дали много и безвозмездно. И я хочу, чтобы командующий сейчас мне сказал: сколько надо времени, чтобы никого из вас здесь не осталось. А то вот те же войска империалистов, о которых сейчас говорил начальник штаба, отрежут вас здесь, как это сделали в 1904 г. японцы, и вы создадите нам огромные хлопоты по выручке вас отсюда».

Но Турантаев не успокаивался: «Дайте нам еще две дивизии, и мы не допустим, чтобы нас отрезали».

Хрущев: «Не дадим! Уйдете вы отсюда, уйдут и американцы». (К слову, американцы не ушли до сегодняшнего дня.) <…>

«Так сколько же месяцев вам, командарм, надо, чтобы убраться отсюда?»

Швецов ответил: «Месяца три-четыре».

Присутствовавший генерал Пенионижко (должность не указывается. — А.Ш.) бросил реплику: «Мало!»

Хрущев: «Даю пять. И чтобы по истечении этого срока никого из вас не осталось. А теперь давайте перейдем к разговору: что китайцам продавать, а что так отдавать». <…>

Уже в двадцатых числах октября из полученных наших газет станет ясно, за сутки до этого разговора в кабинете командарма, 12 октября 1954 г., «Правда» опубликовала «Совместную декларацию правительств СССР и КНР», в которой говорилось о выводе советских войск из района Порт-Артур — Дальний. <…>

«Все то, что здесь (имеется в виду — на Квантуне. — А.Ш.) настроено русским царем, нами и японцами, — казармы, склады, дома, водохранилища и т. п. — отдать китайцам бесплатно, безвозмездно. А то, что мы привезли сюда из Советского Союза, — продать».

Сидевший со мною рядом А. М. Пенионижко попросил разрешение задать вопрос и получил его.

«Как я понял, — сказал он, — казармы, другие строения и сооружения отдать бесплатно, а то, что мы привезли в казармы, так называемое вещимущество: кровати, пирамиды, вешалки, умывальники, кухонный и противопожарный инвентарь — продать. А оно, это имущество, в сравнении с жильем ничего не стоит. Словом, получается — дорогостоящее отдать, а мелочевку продать?» <…>

У Серова (председателя КГБ при Совете Министров СССР, генерала армии. — А.Ш.) в его кабинете <…> состоялся со мною примечательный разговор: все ли мне понятно, что говорил Никита Сергеевич при встрече с командованием армии? Я ответил: «Не все, но в принципе понятно: мы уходим отсюда». Серов сказал: «Так вот, повторяю, что обо всем том, что будет здесь делаться не так, как сказал товарищ Хрущев, будешь информировать меня». Я ответил: «Хорошо!» [2.04.СС.383,390].

Я бы не стал давать столь развернутую цитату, раскрывающую обстоятельства предательства Н. С. Хрущевым геополитических интересов СССР, если бы не напрашивающаяся аналогия с Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР М. С. Горбачевым. Поневоле приходится довольствоваться историческими аналогиями. И еще одна любопытная деталь — описанное произошло 13 октября 1954 года! А 14 октября 1964 года, ровно через десять лет, Н. С. Хрущева сняли с его постов — первого секретаря ЦК и Председателя Совета Министров СССР.

Кроме «отступления» с завоеванных геостратегических позиций армия и флот подверглись и другой «атаке сверху»: разоружению. «С начала 1960-х годов, по настоянию Хрущева, были отправлены в распилку и переплавку мощные боевые корабли Военно-Морского Флота, подлежали недопустимому сокращению или полному уничтожению тяжелые самолеты. А с ними и вообще целый ряд вооружений с заменой их на ракеты стратегического назначения. Это распространилось даже на создание новых видов стрелкового оружия. Оказались закрытыми ценнейшие оборонные НИИ. Замечательные специалисты разбрелись кто куда. Это было в чистом виде разоружение перед лицом Америки, старавшейся мощью оружия подавить нашу самостоятельность» [11.С.28]. Произошло сокращение численности Вооруженных Сил в 1955–1960 гг. на 3 980 000 человек. Обращаем внимание на то, что Н. С. Хрущев прикрыл эту сторону своего предательства разоружением. Его опытом впоследствии воспользовались М. С. Горбачев, Б. Н. Ельцин…

Следующее злодеяние Н. С. Хрущева — доклад на XX съезде КПСС. С точки зрения других, последующих событий в истории КПСС на первое место здесь стоит поставить идейное и психологическое воздействие на партию и народ. Стоит обратить внимание на то обстоятельство, что ни одна, даже самая захудалая партячейка КПСС не выступила против доклада Н. С. Хрущева. Именно отсутствие достойной негативной реакции на действия Н. С. Хрущева по очернению И. В. Сталина внутри Коммунистической партии Советского Союза привело к принятию пресловутого Постановления ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» от 30 июня 1956 г.

Н. С. Хрущев всегда своими действиями подыгрывал внешнему противнику. ЦРУ смогло добыть текст доклада и опубликовать его в июне 1956 г. с комментарием «Русские сами признаются в своих жестокостях», и тут же в подтверждение этого еще раз появляется постановление… Не было ли это первой согласованной акцией ЦК КПСС с западными спецслужбами?

Н. С. Хрущеву нельзя было доверять ничего: «В 1950-е годы ЦРУ (очевидно, все же ФБР. — А.Ш.) тщетно искало источник утечки информации из руководящих кругов США. На эту мысль ЦРУ навели разглагольствования Хрущева и других внешнеполитических деятелей, которые часто выдавали в своих выступлениях содержание документов, полученных от Филби. Хрущев тогда имел привычку заявлять: „Американский президент еще только думает, а у меня на столе уже лежит информация об этом“» [18.С.22]. Видимо, одним из мотивов руководства КГБ СССР участия в заговоре в октябре 1964 г. и было желание положить конец утечкам информации.

Бесконечные, но такие же на первый взгляд непонятные реформы, как и нынешние, сопровождали все годы правления Н. С. Хрущева. Так, например, согласно принятому в мае 1957 г. закону «О дальнейшем совершенствовании управления промышленностью и строительством» в стране было учреждено 105 совнархозов. То есть в дополнение к и без того неважному положению дел в сфере национальной, страна была приготовлена к расколу еще и по принципу экономического районирования. Не так давно умерший В. Е. Семичастный сообщает о большом желании Н. С. Хрущева разделить местные органы КГБ пополам (наподобие обкомов — на промышленные и сельскохозяйственные!) и «разлампасить, распогонить» все КГБ [2.05.С.277], что неминуемо привело бы к снижению дисциплины, заполонению Лубянки случайными лицами со стороны, как это и произошло позднее.

Н. С. Хрущев, в конечном итоге, выполнил глубоко перспективную задачу, связанную уже не с «оттепелью», а с «перестройкой». Он провел эксперимент: насколько долго можно заниматься управленческим «абсурдом», а на самом деле скрытым подрывом и разрушением такой страны, как СССР, и при этом не вызывать подозрения и тяги к осуществлению переворота с целью смещения руководителя партии. Получилась цифра: примерно лет десять — последователю предстояло уложиться в этот же срок. Еще одно замечание на эту тему, уже не хронологического порядка, а кадрового. Если сравнивать разрушительную работу Н. С. Хрущева с «перестроечной» перспективой, то надо указать, что он все эти годы действовал в Политбюро ЦК КПСС в одиночку. Вокруг него были лица, которые оставались верны ему до конца и слушались во всем (А. И. Микоян и А. И. Аджубей), через которых он мог контактировать с внешним миром помимо МИДа; в руководстве также находились лица, которым в той или иной степени в нынешней литературе даются чаще негативные характеристики — секретари ЦК КПСС, курировавшие идеологические вопросы (П. Н. Демичев, Л. Ф. Ильичев, О. В. Куусинен, Б. Н. Пономарев, П. Н. Поспелов, Н. Н. Шаталин, М. А. Суслов). Уже благодаря первому секретарю сделали карьеру Ю. В. Андропов и Ш. Р. Рашидов. Н. С. Хрущев по возможности снял всех сталинских ставленников. Но все равно как активный разрушитель советской системы в масштабе страны Хрущев оставался в одиночестве. Такова была сила сталинских чисток. Отсюда был сделан вывод, и уже у М. С. Горбачева в Политбюро появились два общепризнанных соратника, равных ему по масштабам и замыслам — Э. А. Шеварднадзе и А. Н. Яковлев.

С исторической точки зрения еще не известно, кому больше — М. С. Горбачеву или же Н. С. Хрущеву стоит отдать главный приз в деле сокрушения СССР. Н. С. Хрущев совершил невозможное: заложил основы краха Красного Континента, сумел повернуть развитие вспять, при нем и после него страна могла еще развиваться, но глубоко внутри уже были заложены основы разрушения, что было отмечено и на Западе. В конце ноября 1964 г. в парламенте Англии на праздновании 90-летия У. Черчилля был предложен за него тост как за самого ярого врага России. Он в ответ сказал: «К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес вреда стране Советов в 1000 раз больше, чем я. Это Никита Хрущев, так похлопаем ему!»

«ВНУТРЕННЯЯ» ГЕОПОЛИТИКА — 1

Наряду со многими факторами недостатков в устройстве СССР особое место, в силу того что это было федеративное государство, конечно же, занимала недостаточно продуманная национальная политика. В разных союзных республиках СССР существовали как объективные, так и субъективные различия: неравномерность социального положения, разрыв в темпах экономического роста, разница в душевом национальном доходе, демографическая ситуация, выраженная прежде всего в различном естественном годовом приросте населения, многообразие моделей хозяйственной жизни — все это и многое другое упорно свидетельствовало о том, что Союз представлял собой очень разнородное образование. Об этом достаточно написано, и мы не будем повторяться, а выделим из всего многообразия только одну компоненту — искажения в определении границ между национальными образованиями, что вызывало весьма справедливые претензии. Назовем это явление — весьма условно! — «внутренней» геополитикой.

В Российской империи этот процесс начался по неизвестной нам причине еще при Императоре Российском, Великом Князе Финляндском и проч, и проч. Александре I, «подарившем» Финляндскому Великому княжеству русский город Выборг. Прошло время — Финляндия стала самостоятельным государством, более того, враждебным, что наиболее ярко выразилось в угрозе Ленинграду — в этом одна из причин финской войны 1939–1940 гг.

«Перекосы» в национальной политике начались сразу же после прихода к власти большевиков: «Национально-государственное устройство страны было сформировано под влиянием конкретных политических обстоятельств и интересов 1920—1930-х гг. и не отличалось последовательностью. Это вызывало большие неудобства, а иногда прямое национальное угнетение, когда полновластное руководство и подчиненное население принадлежали к народам с различными культурными стереотипами. Известный пример — Нагорно-Карабахская автономная область (ИКАО). Большинство населения автономии было армянским, а руководство назначалось из Баку. Периодически это вызывало конфликты, иногда массовые (последние — в 1965 г.). Интеллигенция Армении при каждом удобном случае напоминала властям о нагорно-карабахском вопросе. Так, во время обсуждения Конституции 1977 г. на партийных собраниях в учреждениях науки и культуры Армении обсуждалась возможность переименования ИКАО в „Армянскую ИКАО“ или даже передачи ее Армении. Армянские коммунисты показывали нелогичность положения, при котором исходя из экономических соображений ИКАО была передана Азербайджану, в то время как отделенная от Азербайджана полосой армянской земли Нахичеванская АО также оставалась в составе этой республики. Армяне настаивали на передаче Армянской ССР или ИКАО, или Нахичевани. Армянские коммунисты выдвинули 16 предложений о переименовании ИКАО и 45 предложений о ее праве перейти в состав Армянской ССР. Возможно, советское руководство могло бы внять этим тревожным предупреждениям и пересмотреть решения 1920-х гг. Но это не соответствовало принципам брежневской политики, при которой изменения проводились лишь в направлении интеграции народов. Такая линия тоже не могла не приводить к росту напряженности» [63.СС.138–139].

Особенно неверными подходами отличалась деятельность Н. С. Хрущева. Причем как в то время, когда он был фигурой подчиненной, так и после того, как он стал первым лицом в стране.

Только-только 27 января 1938 года произошло его избрание Первым секретарем ЦК КП(б) Украины и «…в тот же день на пленуме ЦК КП(б) Украины кроме организационного рассматривались и некоторые текущие вопросы и среди них — о дальнейшей судьбе существовавших на Украине национальных районов с компактным проживанием населения. Таких районов насчитывалось десять, в том числе три болгарских, пять немецких и два греческих. В своей реплике Н. С. Хрущев заметил, что в этих районах украинцы подвергаются угнетению. С. В. Косиор^[12] решил выяснить мнение Никиты Сергеевича и, как говорится, задал вопрос в лоб: „Что с ними делать?“ На что тот мудро ответил: „Ликвидировать их не надо, но и иметь тоже не стоит“» [2.06.С.179].

В 1939 г., после того как к нам отошли западные районы Украины и Белоруссии, он опять повторяет свои подходы к искривлению национальной политики в стране. Вот как вспоминает об этом П. К. Пономаренко, бывший в то же время Первым секретарем ЦК КП(б) Белоруссии: «Вскоре после освобождения Западной Украины и Западной Белоруссии возник вопрос об административной границе между этими новыми областями страны. Согласно постановлениям Верховного Совета СССР от 1-го и 2-го ноября 1939 г. Верховные Советы УССР и БССР должны были представить на его рассмотрение соответствующие проекты разграничения западных районов и областей между данными республиками.

Я не думал, что в этом деле могли возникнуть какие-то осложнения, поскольку этнографическая граница была довольно ясной. Она шла от востока на запад, несколько южнее городов Пинска, Кобрина и Бреста.

В один из осенних дней 1939 г., когда я находился в Белостоке,^[13] мне позвонили из оргинструкторского отдела ЦК ВКП(б) и сообщили, что Н. С. Хрущев подготовил и внес в Центральный Комитет свои предложения о границе, а вот от ЦК КП(б)Б предложений пока не поступило. Работник ЦК ВКП(б) сказал, что он пошлет нам для ознакомления украинский проект. Через день мы его получили.

Проект Хрущева о границах между западными областями всех нас просто ошеломил, и в этот же вечер мы созвали заседание бюро ЦК КП(б)Б, чтобы обсудить украинские предложения и выработать свои контрпредложения.

По варианту Хрущева граница между западными областями должна была пройти значительно севернее естественной общепринятой этнографической границы, причем настолько севернее, что города Брест, Пружаны, Столпин, Пинск, Лунинец и Кобрин, а также большая часть Беловежской пущи отходили к Украине.

С этим никак нельзя было согласиться, и для наших предложений и обоснований мы привлекли обильный исторический материал, включая многие архивные документы. Наконец, и наш проект был готов.

22 ноября я был вызван в Москву со своими предложениями. По прибытии в столицу в тот же день получил приглашение от И. В. Сталина. Когда я зашел в его приемную в Кремле, там уже находился Хрущев, тоже с материалами и схемами. Он беседовал с помощником Сталина А. Н. Поскребышевым. <…> После того, как я поздоровался, Хрущев спросил меня, подготовили ли мы свои предложения о границе и в чем их суть. С должным уважением к нему, как члену Политбюро ЦК ВКП(б) и известному деятелю партии, я, как можно деликатнее, сказал: „Мы подготовили предложения, но они не совпадают с Вашими“. Далее я сказал, что мы предлагаем границу в соответствии с этнографическим составом населения и что граница, по нашему мнению, должна пройти южнее Пинска, Лунинца, Кобрина, Барановичей и Бреста, а посему эти города и Беловежская пуща должны остаться в составе Советской Белоруссии.

Хрущев вскипел и грубо спросил: „Кто Вам состряпал эту чепуху и чем Вы это можете обосновать?“ Я ответил, что предложения, которые мы вносим, составили члены ЦК Компартии Белоруссии. Мы вовсе не считаем это чепухой и готовы привести обоснования на основе статистики и истории. Хрущев заявил, что украинские историки имеют другую точку зрения, и высказал свои наметки границы. На это я ответил: „Трудно предположить, чтобы ученые могли обосновать такую границу, противоречащую понятиям этнографии, статистики и истории“.

Хрущев рассвирепел и со злостью стал кричать: „Ага, Вы ученым не верите, Вы что, больше других знаете? Да что Вы знаете? А слышали ли Вы о том, что, начиная со средних веков, на территориях, которые вы хотите включить в состав Белоруссии, жили и продолжают жить украинцы, что Наливайко, Богдан Хмельницкий и другие включали население этих территорий в свои войска, что исторические книги вовсе не упоминают в связи с этими районами о белорусах и т. д. и т. п“.

Я ему ответил: „Товарищ Хрущев, меня сейчас больше всего волнует то, в каком тоне и в какой грубой форме вы разговариваете со мной. Это ведь не личный вопрос. Даже, если вопреки нашим предложениям эти районы включат в состав Украины, никакой катастрофы не произойдет. Мы одна страна, а Украина тоже советская. Но я обязан защищать интересы Белоруссии и имею на этот счет свои предложения, которые опираются на обоснованные данные“.

В этот момент нас позвали к Сталину. Он сидел в кабинете один. После нашего приветствия он ответил: „Здорово, гетманы, ну, как с границей? Вы еще не передрались? Не начали еще войну из-за границ? Не сосредоточили войска? Или договорились мирно?“

Потом Сталин предложил нам сесть и доложить свои варианты. Хрущев и я вытащили тексты предложений и схемы. Первым докладывал Никита Сергеевич. Он развернул на столе схемы, но, излагая содержание своего проекта, ни разу не сослался на них.

Сталин выслушал, поднялся, принес свою карту и попросил Хрущева показать на схеме, как пройдет граница.

После моего выступления и ответов на ряд вопросов Сталин твердо заявил: „Граница, которую предлагает товарищ Хрущев, совершенно неприемлема. Она ничем не может быть обоснована. Ее не поймет общественное мнение. Невозможно сколько-нибудь серьезно говорить о том, что Брест и Беловежская пуща являются украинскими районами. Если принять такую границу, то западные области Белоруссии по существу исчезают. И это была бы плохая национальная политика“.

Потом, обращаясь к Хрущеву, чтобы несколько смягчить свое заявление, он заметил: „Скажите прямо, выдвигая эти предложения, вы, наверное, имели в виду другое: вам хотелось бы получить лес, его на Украине ведь не так много?“

На это Хрущев ответил: „Да, товарищ Сталин, все дело в лесе, которым так богато Полесье, а у нас леса мало“.

„Это другое дело, — заметил Сталин, — это можно учесть. Белорусы предлагают правильную, обоснованную границу. Объективность их варианта подчеркивается, в частности, что они сами предлагают район Камень-Каширска отнести к Украине. Мы утвердили границу, в основном совпадающую с проектом товарища Пономаренко, но с некоторой поправкой в соответствии с желанием украинцев получить немного леса“.

Он взял карту и прочертил линию границы, почти совпадавшую с нашим предложением. Только в одном месте сделал на зеленом массиве карты небольшой выгиб к северу и сказал: „Пусть этот район отойдет к Украине“» [2.07.СС.110–113].

Я умышленно привожу такой пример, когда во всех деталях раскрываются амбиции и поползновения конкретных исторических лиц, как происходили подобного рода операции, принятие окончательного решения. Посеять вражду между народами, оказывается, довольно просто — достаточно правящей верхушке принять решение, нанеся одной из сторон ущерб.

В годы же своего правления страной Н. С. Хрущев развернулся в полную силу — под видом тех или иных невинных на первый взгляд событий на самом деле скрывалась очень извращенная национальная политика, таящая в себе опасный потенциальный заряд. Здесь и передача Крыма (и Севастополя) Украинской ССР в 1954 г. (об этом в свое время много писалось, были слушания по этому вопросу в российском парламенте — т. к. это послужило причиной известных в начале 1990-х годов правовых споров с украинской стороной). 9 января 1957 г. восстановлена Чечено-Ингушская АССР, в которую включили три русских района: Наурский, Каргалинский, Шелковской, зато часть Пригородного района осталась в составе Северо-Осетинской АССР. Кроме Кавказа подобного рода «инициативы» были и в других регионах. Вспоминает член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК КП Казахстана Д. А. Кунаев: «Под руководством Хрущева я проработал около десяти лет. <…> Одна из первых стычек у нас произошла, когда он предложил мне передать несколько хлопкосеющих районов Узбекистану. Я выступил категорически против. Как раз в это время первый секретарь Южно-Казахстанского краевого комитета партии Юсупов Исмаил написал письмо Никите Сергеевичу, в котором выступил с подобным предложением. Несмотря на мои возражения, Хрущев обязал меня в партийном порядке передать Узбекской ССР Жетисайский, Кировский и Пахтааральский районы. Впоследствии все они были возвращены назад.

Кроме того, Хрущев внес предложение об организации Целинного, затем Западно-Казахстанского и Южно-Казахстанского краев. Я опять не согласился. Время показало, что я был прав — позднее все эти края упразднили.

Не сошлись наши мнения и о будущем Мангышлака. Как-то Хрущев сказал: „Мангышлак — полуостров несметного богатства. Освоить нефть там могут только туркмены. Надо его им отдать“. Мои контраргументы он пропустил мимо ушей, поэтому я попросил его переговорить с министром геологии Сидоренко. Тот поддержал меня, и Хрущев был вынужден оставить Мангышлак Казахстану» [2.08.С.11].

Застой потому и называется «застой», что решения насущных проблем всегда откладывались на «потом». Бывший Председатель КГБ В. Е. Семичастный вспоминает, что «Брежневу не раз советовали: вместо института марксизма-ленинизма создайте при ЦК КПСС институт по национальным проблемам. У нас достаточно разных марксистских университетов, институтов, кафедр, научных учреждений, а вот национальные вопросы по-настоящему никто не изучает и не разрабатывает, поэтому руководители в центрах и на местах часто творят отсебятину» [56.С.1]. А по свидетельству другого весьма информированного генерала КГБ, «США и <…> НАТО, уделяли национальной проблеме в СССР огромное внимание» [40.С.204].

Надо указать и на то, что другие деятели действовали таким же методом. Бывший первый Народный Комиссар по делам национальностей в Совнаркоме РСФСР И. В. Сталин в 1945 году существенно расширил границы Польши за счет Германии. Немцы стали уезжать в ФРГ. Пока существовало социалистическое сотрудничество, не было и не могло быть конфликтов. Но как только существующее положение было нарушено, немцы предъявили свои права [2.09.С.5].

УПРАВЛЕНИЕ В СССР. 1953-1985

За годы Большого Застоя управление в СССР проделало длительную и не во всем удачную эволюцию: от бизнес-плана построения коммунизма к конкретному сроку (Третьей Программы КПСС), от хрущевских экспериментов, не имеющих ничего общего с элементарным здравым смыслом, через отставание экономики от общемировых и в особенности западных показателей к предкризисному состоянию. В первую очередь за это должна еще в полной мере ответить управленческая элита. Как происходил набор в основном случайных людей в вершине информационно-управленческого контура СССР и социалистического полумира? «Системе нужен был руководитель-робот, любой ценой выполняющий заданный план, который им не разрабатывался, привнесенный ему сверху. Под этот план он получал фонды на ресурсы. Ему не нужно было искать поставщиков. Под этот план он получал перечень предприятий, которым надо отправить продукцию в таком-то квартале. Ему не надо было рыскать по рынку. За него решали, что нужно потребителю, имея в виду, что даже сам потребитель не дорос до того, чтобы понять, что ему необходимо. А если он и хотел поощрить кого-то, он тоже не мог это сделать, потому что был зажат в „тиски“ строгих лимитов. Всякая незапланированная инициатива была недопустима» [2.10.С.3].

И хотя внимательные наблюдатели констатируют некие «чистки» за срыв планов, но они не делали погоды: «В 1982 г. по требованию профсоюзов были освобождены от своих должностей 9,8 тыс. хозяйственных руководителей» [55.Т.1.С.7].

Социализм (с его важнейшим экономико-управленческим атрибутом — планом) по сравнению с капитализмом (рынком) требует более грамотных, подготовленных, неслучайных руководителей, особенно верхнего звена. У нас же нарушались основные управленческие принципы. Так, отсутствие института надежной обратной связи между субъектом и объектом управления обернулось в конечном итоге катастрофой. Надежная обратная связь правительства с массами — вот залог того, что информация будет доведена до нужного участка, что будет корректировка курса, будут решены проблемы. Ни одно правительство не способно само по себе «объять необъятное» море информации. Только народ в массе своей способен дать широкое подлинно свободное толкование происходящих процессов. Недаром в памяти именно Русского народа мы находим столько сакраментальных умозаключений, что их предостаточно для любой теории. Часть работы информационного центра страны можно вполне сократить: передоверь ряд полномочий на места, прислушивайся к мнению снизу, успевай гибко реагировать — исправишь все ошибки и свои, и предшественников, освободишь скованную (отсутствием ли средств, излишними бюрократическими барьерами, идеологическими или правовыми — все зависит от провозглашенных приоритетов — рамками) волю людей к творческому труду и получишь результат, который потребует намного меньше затрат аппарата. Отсутствие такого механизма обернулось в конечном итоге крахом. Как известно, запаздывание сигнала в высшей нервной деятельности доисторического ящера приводило к тому, что от хвоста до головного мозга информация проходила за восемь минут. Столько времени какой-нибудь хищник мог его есть от хвоста, не опасаясь последствий. Нашу страну сознательно превратили в такого ящера. Только «ели» ее хищники не восемь минут, а гораздо дольше. В управлении страной не соблюдался принцип адекватности в многообразии субъекта управления и объекта управления. Что это значит в первую очередь? Наиболее важные решения принимались аппаратом ЦК КПСС. И хотя в его структуре были отражены все стороны жизни государства, но в полной нужной мере управление было неадекватно.

Неадекватным было прежде всего положение между числом объектов управления и числом управленцев: «…В аппарате ЦК КПСС было всего две тысячи работников-функционеров. А в одном международном валютном фонде, в одном здании — восемь тысяч функционеров. Так что мало у нас было бюрократизма. В государственный аппарат США нанимают от 17 до 20 процентов всего населения, а у нас в СССР управленцев было всего до 12 процентов» [2.11.С.4].^[14] То есть поток информации был таков, что нам просто требовалось увеличить главный штаб страны в десяток раз. «В послевоенные годы <…> буквально в десятки раз увеличилось число предприятий, учреждений, организаций, произошло усложнение общества в таких масштабах и с такой скоростью, какой никогда до этого не было в истории человечества для объединения таких огромных размеров, каким был Советский Союз. Усложнились все аспекты общества <…>

Сущность надвигающегося кризиса заключалась в том, что сложившаяся и нормально функционировавшая до этого система власти и управления советского общества стала неадекватной новым условиям. <…> Необходимо было увеличить аппарат власти и управления, особенно партийный аппарат. <…> Необходимо было усилить систему планирования и ввести более строгий контроль за выполнением планов. Необходимо было повысить квалификацию работников системы власти и управления именно как работников коммунистической системы, <…> усилить централизацию экономики и управления ею и т. д.» [22.С.3]. Как это делалось и делается на «загнивающем» Западе? Там существуют консалтинговые конторы, которые в состоянии дать иногда просто шокирующую по своей простоте консультацию: «Деятельность многочисленных американских консультационных бюро по вопросам организации и управления весьма многообразна. Обращается в бюро, скажем, завод, изготовляющий точные приборы: „Не понимаем, в чем наша ошибка. Применяем самую лучшую технику, инженеры у нас знающие, себестоимость продукции ниже, чем у конкурентов, цены на наши продукты выгодные, и все же прибыль маленькая“. Неделями, а иногда и месяцами сидит консультант из бюро на заводе. Плывущие по конвейеру детали приборов его не интересуют, да он их и не знает. Он смотрит, как идет работа, расспрашивает рабочих, молча сидит на заседаниях директоров, изучает бухгалтерские книги, читает корреспонденцию. Проходит время. Консультант подает отчет-предложение. Директор ожидал услышать какие-то необыкновенные советы, а консультант говорит ему: „Реорганизуйте отдел информации и корреспонденции. К вашим людям попадает такое количество бумаг, что если человек весь день читал, то все равно бы не успевал все прочесть. Письма лежат неделями, и нарушается синхронизация в работе“. Директор скептически пожимает плечами, но все же внедряет предложение, и… прибыль идет вверх!» [2.13.СС.175–176].

Весь СССР нуждался только в одном таком консультанте, и нельзя сказать, что его не было: «У некоторых государственных чиновников, имевших прямое отношение к информационным делам, особенно разведок, знакомых с их организацией в западных странах, время от времени возникали проекты создания у нас государственного органа <…>, который бы осуществлял координацию работы ведомств и способствовал выработке разумной системы доклада информации главе государства. Но таким проектам не давали хода» [40.С.108]. Вот именно, что все было устроено так, чтобы такие люди не могли пробиться со своими идеями на «Самый Верх» и чтобы к их мнению никто не прислушивался!

Разумеется, что известное отставание по количественным параметрам от Запада, о котором все знают — и это при наличии в стране природных кладовых и потенциале социализма, который позволяет аккумулировать средства и информацию на решающих направлениях, — имеет еще и качественную сторону. Количественную компоненту можно еще нарастить, а вот то, что ущерб был глубоко внутри системы и тщательно затушевывался, впоследствии возымело огромные разрушительные последствия. На него потом указывали сами разрушители. Вот вам готовый ответ на вопрос: может ли существовать социализм, раз позволяет себе, например, такое: «Предсовмина Косыгин, озабоченный жалобами на ухудшение качества обуви, посетил одну из столичных фабрик, где стояла импортная линия, и стал сурово распекать директора за плохую работу. Но расторопный директор ответил:

— Алексей Николаевич, помните, эту импортную линию мы закупили при вашем содействии пятнадцать лет назад. Она была рассчитана на выпуск миллиона пар обуви в год и производила сто операций. Но потом нам увеличили план до полутора миллионов. Для ускорения производственного процесса мы вынуждены были сократить двадцать пять операций. Потом план довели до двух миллионов. На конвейере осталось — пятьдесят операций. Но какое может быть качество, если вместо ста операций мы делаем лишь половину?

Этот анекдотический пример весьма показателен. А между тем идеология отдела плановых и финансовых органов ЦК по сути дела толкала нашу экономику именно на этот порочный путь» [49.С.83].

«Волюнтаризм» Н. С. Хрущева, «застой» Л. И. Брежнева, «неосталинизм» Ю. В. Андропова и «полный маразм» (как будто до него был «неполный»?) К. У. Черненко — всего лишь идеологические штампы, не отражающие сути промахов. На верх пробивались «товарищи» — умелые интриганы, а не толковые управленцы. В стране образовалась, успешно действовала и разрасталась криптократия: «В сфере управления всегда существовали официальная и теневая власти, причем от последней зависело принятие ключевых решений. Вспоминается молодой человек, представитель крупного объединения в Ленинграде.<…>, часто наезжавший в Москву. Он весьма успешно пробивал дела объединения в министерствах и ведомствах, используя тайный список лиц для каждого ведомства, которые реально принимали решения. Согласовывать заявки и проблемы нужно было только с ними. И этот список отнюдь не совпадал с номенклатурными должностями. Успех деятельности молодого человека объяснялся тем, что он имел дело с реальной теневой властью, существовавшей уже на среднем уровне. <…> Высшую власть, как правило, осуществляет сетевая структура, которая обычно носит скрытый характер. В СССР недееспособность генсеков Л. Брежнева и К. Черненко, формально обладавших огромной властью, практически не отражалась на повседневных делах. Реальное управление осуществляла неформальная сетевая структура, в состав которой входила относительно небольшая группа людей. Ее взаимосвязи и взаимозависимости оставались в тени» [41.СС.323–324].

Вследствие различных объективных и субъективных причин в стране не было информационно-управленческой культуры. Запад в это время переживал «экспертный бум» и «революцию менеджеров», а мы плелись в конце. Когда долго живешь внутри системы, то ты не можешь себе даже представить, что может быть как-то по-другому. А каково тем, кто видел что-то близкое (или по крайней мере стремящееся к идеалу) и противоположное? Приводим мнение одного из профессионалов в области управления, приехавшего из США на работу в СССР: «…У нас весьма слабо развита культура делового общения и даже рутинного делопроизводства. Тут, грубо выражаясь, все еще очень много простого хамства, вроде, например, не отвечания на деловые письма, на что постоянно жалуются иностранцы…» [2.14.С.12].

Вот что он пишет об элементарном общении: «Прожив в Америке тридцать лет, я видел там отлично оборудованные заводы и фермы, работал в первоклассно оснащенных учреждениях, преподавал в крупнейших учебных заведениях. Наиболее примечательным в этой стране я считаю не машины, а методы организации и управления.

Вот сценка, вероятно, знакомая нашему читателю. Вы звоните по телефону в учреждение: „Мне надо поговорить с товарищем Ивановым“. „Его нет!“ И в трубке слышатся гудки. Вы недоумеваете: что значит его „нет“: болен, вышел покурить, на совещании, уехал в командировку? Снова набираете номер. В ответ более резко: „Я же сказала, его нет!“ „Простите, как ваша фамилия?“ „А вам не все равно? Повторяю — Иванова нет!“ И трубка опять повешена. Вы начинаете нервничать, звоните в третий раз: „Девушка, прошу вас, не бросайте трубку. Мне Иванов нужен по срочному делу“. С другого конца провода слышится: „Товарищ, вы мешаете мне работать. Ведь я уже дважды вам сказала, что Иванова нет! Он в отпуске и вернется через три недели“. „Так почему же вы этого не сказали сразу? Кто его заменяет?“ — „Не знаю“.

В Америке такие разговоры происходят несколько по-иному. Вы звоните, скажем, в фирму „Дженерал электрик“. В ответ звучит спокойный тренированный голос: „Фирма „Дженерал электрик“, говорит мисс Джонс“. Спрашиваете: „Можно к телефону мистера Смита?“ Лаконичный ответ: „Мистер Смит в отъезде. Вместо него мистер Корни, его телефон (такой-то). Соединить вас с ним?“» [2.13.СС.173–174].

Указанное сравнение принадлежит доктору экономических наук В. И. Терещенко — он до середины 1950-х гг. жил в США и многое видел, тем больнее было ему сознавать, как используются «преимущества социализма»: «У нас в Союзе масса искусственно создаваемых препятствий. Сплошь и рядом они влекут за собой непроизводительные затраты времени. Всяческие бюрократические препоны. Перестраховка. А уж безответственность — просто массовое явление! За всем этим — десятки, да что там, сотни тысяч упущенных возможностей улучшить жизнь. По правде говоря, при максимальной отдаче работе я делаю лишь треть того, что мог бы сделать в Америке. Очень обидно! Время необратимо…» [2.15.С.13].

Главной же ошибкой «товарищей», приведшей затем к катастрофе, было слепое абсолютное следование (да и то в идеале) тому пониманию марксизма (оставлявшим, как и всякая идеология, широкое поле справа и слева для свободного необязательного толкования), которым грешил тот или иной генеральный руководитель. Не просто отсутствие надежного механизма критики снизу, но, наоборот, заглушение его, не синтез, а наоборот, обязательная, аккуратная критика «в то же время имеющихся отдельных недостатков». (М. С. Горбачев открыл шлюзы, перенацелил русло, и вот он результат: нет вожделенного социализма, нет СССР.) Мир все более усложнялся. Практика построения «социализма» все более упрощалась. Отражение реальных процессов опошлялось, примитизировалось, загонялось в догматы. «Волюнтаризм» в Третьей Программе КПСС имел тот смысл, что к 1980-м гг., не достигнув коммунизма, советский народ был бы вынужден вообще отказаться от этой цели.

Справка № 1 «Мозговые центры» СССР. 1953-1985

Термин «мозговой центр» не так уж широко известен, хотя писалось об этом институте управления на сегодняшний день много, но не всегда в таком объеме, чтобы на это однажды обратила, внимание и навсегда запомнила самая широкая публика. Поэтому необходимо дать пояснение, что это вообще такое. «„Мозговой центр“ — наименование формально организованного совета экспертов и специалистов в различных областях политики, экономики и др. отраслей знания при высшем руководстве страны или главе государства (президенте), а также неформального окружения из советников, интеллектуалов, знаниями которых пользуется руководитель страны или отдельного ведомства. Понятие „М.ц.“ вошло в употребление в послевоенные годы (например, „Мозговой центр Кеннеди“), когда роль науки в политике резко возросла, а сами общественные, политические, военные и иные науки развились настолько, что оказались в состоянии оказывать значительную помощь руководящим учреждениям власти в принятии ответственных решений. „М.ц.“ могут объединять значительное число специалистов — несколько сотен и даже тысяч человек. Они обычно нестабильны, могут формироваться в зависимости от потребностей момента и от личных качеств руководителя и его склонности обращаться к научному знанию и ценить его. Экспертные оценки политических, военно-политических, военно-стратегических и др. ситуаций способствуют значительному повышению профессионализма политики» [54.С.184].

Надо указать на то, что «мозговые центры» — это не то же самое, что и обычные научные учреждения и проектные организации, они не однотипны. Они отличаются целым набором признаков. Основные отличия экспертных центров от традиционных научных учреждений и коллективов: это то, что общее количество исчисляется сотнями в отличие от обычных научных организаций, число которых — десятки тысяч; экспертный центр пользуется определенным влиянием на процесс принятия решения высшим руководством, причем на уровне стратегии; информационные потребности ориентированы как минимум на отраслевой, на государственный и как максимум на международный уровни; тематический охват и глубина исследований, предлагаемый набор отдельных приемов и законченных по циклу технологий заключаются в активном определении новых направлений, полнота информации дается по всей глубине проработки; осуществляется постоянное сотрудничество состоронними специалистами для информационного поиска и для экспертиз; процесс обработки информации содержит в себе несколько этапов критического анализа документов, вплоть до содержательного уровня текста; ведется индексирование документов по специально разработанным исследовательским классификациям; проводится активно поиск литературы, при этом ведется определение новизны и достоверности сведений из нее; идет постоянный поиск, создание и ведение библиографических, реферативных, фактографических, объектографических, проблемно ориентированных и полнотекстовых баз данных по специально разработанным технологиям; постоянно и самостоятельно осуществляется подготовка критических и поисковых исследований; интеллектуальная продукция в глазах ее потребителей, как правило, получает самую высокую оценку.

От привлеченных специалистов требовалось сразу же ухватить замысел научного руководителя, т. к. было необходимо зафиксировать имеющуюся ситуацию в той системе координат, в которой она может быть рассмотрена, чтобы при проведении «мозговых штурмов» и научных семинаров иметь возможности вести дискуссии на достаточно научном уровне, требовалось также умение генерировать идеи, выдавать вполне читабельную информацию, хотя «правила игры» в главных штабах и предписывали подчиненным участвовать только в информационном плане — косвенно отслеживать информацию, но в то же время и многое позволялось: например, выдвигать обоснование необходимости для проведения тех или иных мероприятий, рекомендуемых ими же. Не было чем-то зазорным, если в процессе самообразования и самопознания кто-то обретал способность менять убеждения и отказываться от своего прежнего мнения по тому или иному вопросу. «Основная часть имеет от 1 до 10 высококвалифицированных штатных экспертов, крупные центры активно приглашают внешних специалистов для экспертиз. Определенная доля центров работает на принципах кооперирования и не имеет штатных сотрудников. <…>

Идеологию экспертных центров можно сформулировать следующим образом:

1. Им предназначается ключевая роль в научных и деловых коммуникациях. Здесь хранится и создается информация для принятия решений.

2. Это — составная часть информационно-исследовательских организаций. Эксперты работают одновременно в среде информационных организаций и поддерживают тесный контакт с коллегами предметной области.

3. Основу информационной технологии центров составляют экспертные системы.

Экспертные информационные центры — это, по сути, исследовательские организации, работающие на информационном подходе» [2.16.СС.16–17].

Как таковым первым «мозговым центром» СССР считался Институт мирового хозяйства и мировой политики (ИМХиМП). Существовал он с 1924 г. по 1947 г. Организационно входил сначала в Социалистическую, потом, по мере продвижения вперед к «светлому будущему», в Коммунистическую Академию. В начале 1930-х преобразован в академический. Возглавлял его академик Е. С. Варга. Перед ликвидацией насчитывал 120 сотрудников. Занимался исследованиями по текущей конъюнктуре, по истории и теории экономических циклов и кризисов, последнее увязывали с возможными революционными подъемами, а также изучением международных отношений, в плане назревания угрозы войны.

Другим известным «мозговым центром» являлся Всесоюзный Институт Системных исследований Государственного Комитета по науке и технике при Академии Наук СССР. С момента основания его директором был Джермен Михайлович Гвишиани, действительный член Академии Наук СССР, заместитель председателя Государственного Комитета по науке и технике СССР, председатель Совета Национальной Ассоциации содействия Римскому Клубу, иностранный член Шведской академии инженерных наук, действительный член Американской и Международной академий управления, председатель Совета Международного института прикладного системного анализа. Его отец — генерал НКВД, выдвиженец Л. П. Берии. Само имя, которое он дал сыну, означает: ДЗЕРжинский-МЕНжинский. Жена — Людмила Алексеевна Косыгина-Гвишиани, единственная дочь нашего премьера, директор Библиотеки иностранной литературы. Муж его сестры — Е. М. Примаков.

До основания института Д. М. Гвишиани, естественно, работал в другом месте — начальником международного отдела Государственного Комитета по науке и технике. Одним из его подчиненных был полковник О. Пеньковский, работавший на английскую и американскую разведки. После разоблачения шпиона пострадали все, кто ему протежировал, но только не Д. М. Гвишиани. С 1980 г. и до неопределенного времени работал в институте Е. Т. Гайдар. Вот как он вспоминал потом о своем первом рабочем месте: «Этот институт был создан в 1967 году заместителем председателя Государственного Комитета по науке и технике Джерменом Гвишиани, который и стал его директором. По идее институт должен был представлять собой советский аналог „Рэнд корпорейшн“: объединив способных экономистов, математиков, системщиков, философов, специалистов по организационным структурам, развернуть серьезные теоретические исследования и решать самые сложные задачи государственного масштаба. Место Джермена Гвишиани, зятя Косыгина, в формальной и неформальной иерархии советского общества того времени обеспечивало институту хорошие связи, а следовательно, и относительную идеологическую автономию. <…>

Нашу институтскую лабораторию возглавляет профессор Вадим Павлюченко. <…> В нашей лаборатории работали Владимир Гарсимович, Олег Ананьин, Петр Авен, Вячеслав Широнин, Марина Одинцова. Основная сфера исследований — закономерности развития социалистического хозяйственного механизма, сравнительный анализ экономических реформ социалистических стран.

Во ВНИИСИ исчезла привычная по экономическому факультету двойственность — жесткое разделение того, что можно обсуждать открыто, и того, о чем можно думать, но ни в коем случае высказывать вслух в официальной обстановке научного семинара. Здесь можно обойтись без „кукиша в кармане“, обсуждать самые острые теоретические проблемы без оглядки на идеологическую „чистоту“ суждений» [12.С.30].

Другое интеллектуальное подразделение — Группы консультантов при ЦК КПСС. В самом начале 1960-х гг. в Международный Отдел и Отдел по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран ЦК КПСС были введены должности консультантов. Впоследствии из них были сформированы подотделы, в 1965 году их переименовали в группы консультантов при Отделе. Консультант был приравнен к заведующему сектором, а заведующие группой консультантов — к заместителю заведующего Отделом. Потом институт консультантов появился в Идеологическом и других Отделах ЦК КПСС [3.СС.79–85]; «В сентябре 1966 г. в Отделе пропаганды решением ЦК была создана группа консультантов, на которую, по аналогии с такими же группами международных отделов, и были возложены задачи политических и теоретических документов. <…> Главные требования, которые предъявлялись к кандидатам в консультанты, — всесторонняя эрудиция, способность творчески мыслить и грамотно, в меру живо и ясно излагать мысли на бумаге» [9.С.109].

В разное время сотрудниками этого аппаратного подразделения являлись: В. А. Александров, Г. А. Арбатов, А. А. Беляков, Н. Б. Биккенин, А. Е. Бовин, О. Т. Богомолов, Ф. М. Бурлацкий, Г. И. Герасимов, В. В. Загладин, Н. П. Коликов, Р. И. Косолапов, Е. Кусков, И. Д. Лаптев, Ф. Ф. Петренко, В. Проваторов, Н. В. Шишлин, Р. П. Федоров, А. И. Черняев, Г. Х. Шахназаров.

Теперь их характеризуют как «…группку квазиинтеллектуальных приспешников, которая в качестве мозгового протеза брежневского руководства лишила страну способности использовать гигантский потенциал» [2.17.СС.5–6].

Неформальный кабинет при Л. И. Брежневе. На его наличие, называя его то «теневой», то «узкий», деятельность и состав указывает только один источник. Включают туда министра внутренних дел СССР Н. А. Щелокова, управляющего делами ЦК КПСС Г. С. Павлова, первого заместителя заведующего Отделом организационно-партийной работы Н. А. Петровичева, заведующего Отделом науки и учебных заведений С. П. Трапезникова [2.18.СС.10,27].

Институт мировой экономики и международных отношений. Первый директор — А. А. Арзуманян. Женат на сестре жены А. И. Микояна (в то время — члена Политбюро ЦК КПСС, первого заместителя Председателя Совета Министров СССР. — А.Ш.), с 1953 г. работает в Москве. Кадры института были серьезные — около 300 человек.

Отношения между серьезными исследователями и их оппонентами из идеологических служб складывались далеко не просто. Характерный эпизод подковерной борьбы между ними приводит в своих воспоминаниях академик Г. А. Арбатов: «В связи с одной из записок, в которой критиковались формы нашей помощи развивающимся странам <…> произошел характерный эпизод. Арзуманян разослал записку „тиражом“ 50 экземпляров, так сказать, „в заинтересованные инстанции“, включая ГКЭС (Государственный Комитет Совмина СССР по внешним экономическим связям), в основном занимавшийся помощью „третьему миру“. Руководство этой организации пожаловалось М. А. Суслову, тот вызвал Арзуманяна и, как последний сообщил на закрытом заседании партбюро института <…> заявил ему примерно следующее: „Арзуманян, мы с тобой старые члены партии, ты помнишь и знаешь, как действовала оппозиция — писала платформы и рассылали их по собственному усмотрению. Так дело не пойдет. Ты, если пишешь записку, присылай нам ее сюда в одном экземпляре, а мы уже будем решать, кому ее направлять“.

У Арзуманяна хватило решительности (и „плавучести“ — с учетом его родства с Микояном и незаурядной способности завязывать нужные связи, притом весьма высокие) проигнорировать это указание — готовить и рассылать по своему собственному усмотрению записки он продолжал» [3.С.72].

Дополнительно можем указать, что хотя Институт США и Канады и замышлялся изначально как академический, но и ему не был чужд некий налет «мозгового центра». Так в своих мемуарах в специально выделенной главе «Комментарии для любознательного читателя. Об институте США и Канады АН СССР» директор института Г. А. Арбатов пишет, что «замысел при организации института <…> состоял в том, чтобы создать центр, занимающийся фундаментальными исследованиями, который бы не ограничивался публикациями академических книг и статей, а доводил результаты этих исследований до практических выводов и рекомендаций, прежде всего в сфере советско-американских отношений. Предполагалось, что исследования будут вестись на междисциплинарной основе — экономистами, политологами, историками, социологами, специалистами по военным проблемам и т. д. Думаю, в какой-то мере сама идея создания института была подсказана публикациями (подчас рекламными) о работе американских „Рэнд корпорейшн“, Гудзоновского института, тогда еще возглавлявшегося знаменитым Германом Каном, и других подобных исследовательских центров, а также сведениями о том, что „у них“, то есть в США, есть при университетах десятки институтов, занимающихся СССР…» [3.С.382].

Эти и многие другие, интересующие заокеанскую сторону учреждения в конечном итоге попали под западное влияние и стали выразителями воли Америки. Еще в застойные годы они прошли длительную эволюцию и в конце концов превратились в продолжение информационно-аналитических подразделений транснациональных корпораций.

Справка № 2 КГБ СССР. 1953-1985

В прошлом у КГБ действительно заслуженная слава, тем более что большая часть ее замалчивается ныне и будет замалчиваться еще долго, если не всегда: специфика работы спецслужбы в том и состоит, чтобы не только что-то совершить, но при этом не оставить следов, как на «внешнем» фронте, так и на «внутреннем». Но это достоинство несет и неизбежный негатив. Анализ в этой сфере крайне затруднителен. Закрытость «Конторы Глубокого Бурения», секретность от всего и вся, такие понятия как «честь мундира», присяга, понятия братства, заставляют даже самых откровенных и редких в органах или в отставке патриотов помалкивать о том, что слышали, видели и знают. Публикаций о спецслужбах появилось много, но в нужном нам контексте — как в КГБ появился климат предательства, из-за чего мы и проиграли «холодную войну», о давлении на всю страну и русский патриотический лагерь — явно недостаточно. Оно и понятно. Напакостили, а теперь, опасаясь праведного народного гнева, спасаются за секретностью.

Для понимания противоречий внутри любой структуры требуется как минимум дифференцированный подход. В политической организации необходимо еще и диалектическое понимание, ибо борьба там носит крайне напряженный, нешуточный характер; необходимо также учесть, что ее деятельность неминуемо отражается еще и на всей внешней среде. Мы же в нашем исследовании коснемся этих сторон с исторической точки зрения.

Подобно тому, как работники МВД упрощенно делятся на продажных «ментов» и честных милиционеров, так и работники ВЧК-КГБ-ФСБ делятся на «чекистов» и разведчиков-контрразведчиков. Внутри ВЧК-КГБ-ФСБ всегда существовали два лагеря. Один лагерь — «чекистов», который в 1920-е годы был монополистом. Другой лагерь — это разведчики и контрразведчики. Эти государственники (как мы бы их назвали сегодня), не выходя за рамки того понимания, что любому государству нужны крепкие границы, защита от посягательств извне, разведка внешней среды, как могли крепили «тайный фронт». Если первый лагерь может считать себя сложившимся с момента основания ЧК 20 декабря 1917 года, и даже ранее — с первых комиссаров из 75 комнаты Смольного, то второй лагерь, соответственно, отсчет ведет со своего первого успеха — ареста и расстрела Я. Г. Блюмкина в 1929 г. (за несанкционированные контакты с высланным из СССР Л. Д. Троцким). Самый крупный успех наши контрразведчики осуществили в 1937 г., перестреляв, по мере возможности, своих конкурентов внутри «конторы». Борьба между ними не прекращалась, а велась «все 70 лет» с переменным успехом. Лагерь «чекистов» постепенно переродился, он теперь выполняет роль прислужника компрадорской буржуазии. Это они устанавливают наиболее выгодные рынки для размещения капитала за рубежом, они оберегают наиболее прибыльные отрасли в самой России, в том числе и от посягательства западных конкурентов, в той части, в какой способны, защищают интересы элиты России и других стран бывшего СССР.

Второй лагерь, выполняя функцию подлинной защиты Отечества, проиграл, сведя всю подлинную госбезопасность к тому минимуму, который позволяет сохранять хоть какое-то реноме.

У нас в силу разного рода причин не было понимания, что сама по себе та или иная структура — это мощное оружие и ничего более. Самым важным же является то, в чьих руках она находится. Название должно наполняться содержанием, но иногда оно не будет ему соответствовать. И то, что мы воспринимаем как свое только лишь потому, что оно находится на нашей территории, может быть на самом деле чужим. В конечном же итоге, благодаря своему и, более высокопоставленному, партийному руководству, КГБ СССР оказался в контуре управления информационно-аналитических структур транснациональных финансово-промышленных компаний.

Дадим справку в отношении кадров главной спецслужбы СССР. В типовой характеристике обо всех без особого разбора было принято писать: «Беспредельно предан делу КПСС». И многие из них оказались преданы этому делу даже тогда, когда это дело повернулось на 180°. Почему?

Начинающие работники спецслужб и тогда, и сейчас — это люди двух типов: наивные романтики, с детства начитавшиеся книг, и жестокие прагматики, присмотревшие себе в советской системе исключительное место. Как в принципе становились комитетчиком? Путь среднего комитетчика был стандартен. Заканчивался любой вуз, во время учебы кадровики уже присматривались к неофитам, следовало предложение. В Комитет попадали либо по комсомольско-партийной путевке, либо для начала вербовали в качестве информатора. Далее школа КГБ в зависимости от последующей специализации: в Ленинграде, Минске (в настоящее время — Академия КГБ РБ), Москве, Новосибирске (в настоящее время — Институт переподготовки и повышения квалификации сотрудников ФСБ РФ), Орле, Свердловске, Тбилиси. После стажировки и небольшой практики лейтенантом «закрывали направление». Гэбист (в этом термине и в синониме «комитетчика» уже не содержится никакого диффенцированного подхода) выполнял самостоятельные задания, рос в званиях, стремился к повышениям в должности, либо к работе в центральном аппарате, ибо только должность давала возможность уйти на пенсию полковником, а то и — чем черт не шутит! — генералом. Для этого нужно было на виду заниматься партийной работой и нелегально пить водку с начальством и приезжими из Москвы.

Комитетчики не были глубоко интегрированы в советское общество, они варились в собственном соку. Налицо была некая герметичность. Вот некоторые примеры.

Перебежчик в 1990-е гг. «Михаил Бутков всегда и во всем старался быть первым. Родившись в семье кадрового офицера ГРУ…» [2.19.С.24].

Резидент Первого Главного Управления (ПГУ КГБ — внешняя разведка) в Англии, полковник КГБ, работавший на англичан и американцев, бежавший в 1985 г. «…[О.А.] Гордиевский <…> получил письмо от отца, тогда полковника Учебного управления МВД…», в КГБ служил и его брат [17.СС. 432, 491].

Начальник Управления «К» ПГУ КГБ (внешняя контрразведка) генерал-майор О. Д. Калугин, в настоящее время проживает в США — его отец «в 1955 году уволен из МГБ, где в его функции входила охрана руководящих деятелей Ленинграда» [2.20.С.2]

Начальник информационно-аналитического отдела ПГУ КГБ полковник, кандидат исторических наук М. П. Любимов: «отец — <…> сотрудник органов безопасности, в 1937 году репрессирован, затем освобожден и изгнан из организации. Всю войну находился на фронте, где был взят в военную контрразведку, работал там до 1950 года» [2.21.С.19].

Первый Председатель Центробанка России подполковник Георгий Матюхин: «Я действительно вырос в семье чекиста. Отец был сперва шофером, а потом завгаром в НКВД» [2.22.С.26]. Существует и человек с установочными данными, подпадающими под данные сына — Матюхин Владимир Георгиевич — заместитель Генерального директора ФАПСИ.

Начальник Высшей Школы КГБ генерал-майор С. А. Орлов — зять Н. П. Емохонова, генерала армии, первого заместителя Председателя КГБ СССР.

В конце концов, это стало настолько систематическим, что возымело и обратную силу: «Люди их сторонятся: ни в одной компании, собирающейся на вечеринках, вы не встретите сотрудника „органов“, даже в компании номенклатурщиков из партаппарата или дипломатов; гебистов не избегают только их собственные коллеги из карательных органов — МВД, прокуратуры, суда» [2.23.С.400].; «В КГБ всегда существовала тесная спайка и взаимовыручка. Здесь дружили семьями, в свой круг старались никого из посторонних не пускать, а детей зачастую устраивали работать в этой же системе» [2.24.С.9].

Как отмечают ученые, такого рода явление, как «…замкнутость рождает тип устойчивой системы, который препятствует ее развитию. Доведение такой устойчивости до логического конца означает эволюционный тупик, смерть, что, собственно, и подтверждается идущим в таких сообществах процессом вырождения…» [2.25.С.269].

Единицы из серой массы выбирались в элиту, становились значимыми фигурами.

Андропов Юрий Владимирович — генерал армии, Председатель КГБ СССР: «Он был двойным, тройным, даже четверным в своих подходах. Он посылал разные сигналы разным слоям населения: защищал Любимова и его театр на Таганке и одновременно жестко боролся с диссидентами, выпустил дешевую водку и призывал к борьбе с прогульщиками, пьяницами, боролся со взяточниками в Ташкенте и Москве и не интересовался взяточниками в Азербайджане, где правил его человек — генерал КГБ Гейдар Алиев, интересовался рыночными реформами и призывал „оживить почины сталинских лет“» [2.26.С.129].

В подтверждение этого другие наблюдатели высказываются так: «Одни считали Андропова скрытым либералом и евреем. Другие — патриотом и держимордой. Одни надеялись, что с его приходом в стране наконец-то начнутся реформы. Другие — ждали повторения 1937-го. Самый закрытый из всех генсеков. Самый популярный в народе деятель. Самый уважаемый председатель КГБ» (Московский комсомолец, 1999, Цит. по: [20.СС.81–82]); «Между тем, если даже подойти к оценке личности Андропова как председателя КГБ с позиций узкопрофессиональных, <…> то и в этом случае остаются не очень ясными мотивы особого почтения к нему со стороны политической охранки буржуазного государства. Очевидно, например, что некоторые важные решения, принимавшиеся Андроповым в интересах защиты социалистического строя, оказались в профессиональном отношении несостоятельными, поскольку приводили на практике к результатам, обратным тем, ради достижения которых затевались. Вот, например, при Андропове вошло в моду высылать из страны так называемых диссидентов <…>. Однако, оказавшись за границей, они моментально рекрутировались антисоветскими пропагандистскими центрами и принимались в поте лица своего трудиться против СССР уже с использованием всей технической мощи их новых работодателей. Ну разве это профессионально?

Или, скажем, в интересах укрепления все той же социалистической законности Андропов провел через Политбюро решение, в соответствии с которым упразднялась проверка по спецканалам КГБ лиц, поступающих на работу в партийные органы. Законность окрепла, но зато в политические структуры стали проникать всевозможные прохиндеи, карьеристы и коррупционеры, люди с темными пятнами в биографии. Со временем даже на уровне Политбюро начала почти в открытую действовать агентура влияния стратегических противников СССР» [2.27.С.6].

20 декабря 1999 г. в Москве на фасаде здания на Лубянке была восстановлена почетная доска Ю. В. Андропова, снятая в «угаре» августовских событий. Таким образом, представляется, было выполнено две задачи: восстановлен уровень его подлинных заслуг перед «демократами» и еще больше поднято реноме КГБ, выходцем из которого, к слову сказать, был и В. В. Путин, принимавший участие в мероприятии и через 11 дней ставший и.о. президента РФ.

Бобков Филипп Денисович — генерал армии, первый заместитель Председателя КГБ СССР. Историк Н. Н. Яковлев, сам в 1952 г. отсидевший на Лубянке и общавшийся с Ф. Д. Бобковым, замечает: «На моих глазах с конца 60-х — к началу 80-х он вырос до генерала армии и стал первым заместителем Председателя КГБ. Я где-то читал, что на протяжении ряда лет он был подлинным руководителем ведомства» [65.С.150].

Прочитать об этом профессор мог в «Огоньке»: «Нынешний первый заместитель председателя КГБ Филипп Денисович Бобков многие годы возглавлял Пятое управление КГБ, то есть был тем самым главным „идеологическим контрразведчиком“ <…> Именно ему страна во многом обязана репрессиями в отношении поэтов, писателей, художников, ученых, религиозных деятелей, возникновением и развитием проблем „отказников“, „диссидентов“ <…>

Став зампредом после ухода из КГБ в ЦК Ю. В. Андропова, Бобков с той поры и до сего времени является фактическим руководителем КГБ СССР. Чебриковы и Крючковы приходят и уходят, а Бобковы остаются. По данным на 1987 г., подавляющее большинство членов коллегии КГБ были прямыми ставленниками Бобкова. В свое время он расставил их по всей стране в роли начальников Пятых управлений республиканских КГБ и пятых отделов областных управлений, после чего они не без его помощи заняли должности, позволявшие им войти в состав коллегии» [33.С.30].; «После госпереворота 1991 года Бобков удивил многих, когда в звании генерала армии и с опытом работы первого заместителя председателя КГБ СССР вдруг перешел с частью своей команды на содержание к бывшему карточному шулеру Гусинскому, разбогатевшему одномоментно на руинах СССР. Вот ведь, даже какие большие деревья падают на крутых поворотах истории! А может быть, он и раньше был „внутренним диссидентом“, как, например, Примаков» [38-2.С.7].

Воротников Валерий Павлович — генерал-лейтенант, начальник УКГБ по Красноярскому краю, один из преемников (после генералов Абрамова и Иванова) Д. Ф. Бобкова на посту начальника Пятого управления (идеологического, с 1990 г. — управление «3» — защита конституционного строя). Во время Великой Отечественной войны Ф. Д. Бобков служил в 65-й гвардейской дивизии, формировавшейся в Красноярске, и часто приезжал на встречи с однополчанами в День Победы — он старался не пропускать их даже в 1990-е гг. Здесь он и мог «присмотреть» себе замену. Однако Воротников ничего не сделал, когда строй крушили и ломали. После развала СССР этот генерал совместно с Ф. Д. Бобковым работал в группе «Мост», затем «ушел в политику». Депутат Госдумы РФ двух созывов от фракции КПРФ. Лоббировал интересы группы «Мост» [2.28.С.1].

Цвигун Семен Кузьмич — генерал армии, первый заместитель Председателя КГБ СССР (жена: Вета Петровна Гольдберг (Денисова) — родная сестра жены Л. И. Брежнева, племянница Л. З. Мехлиса) [2.29.С.1].

Как и в любом сообществе, в КГБ были и свои предатели. Только явные из них бежали на Запад из СССР, а неявные остались и уничтожили страну. Во многом последние и сформировали свою среду. Если первые разоблачались и в случае опасности уходили за кордон, то вторым нельзя было ничего конкретного предъявить. Множество «внутренних диссидентов», стратегических, антикоммунистических изменников, которые не искали контактов с внешним врагом, но чьи собственные интересы пошли вразрез с интересами страны, которые только на словах были за провозглашенные цели, а на деле обделывали свои личные «делишки», в лучшем случае были равнодушными к своей стране людьми.

Только с позиции такого равнодушия можно объяснить необъяснимое: вражду контрразведки к самым ярым защитникам Родины — ее патриотам. В чем тут дело? Дело в 15-летнем периоде руководства КГБ СССР Ю. В. Андроповым. Дело в борьбе с «русизмом». Дело в Ф. Д. Бобкове, который не замечал деятельности «диссидентов сверху», но боролся с рядовым неуправляемым из-за рубежа инакомыслием, а еще успешнее — с русским патриотизмом и его идеологией — русизмом: «Главный противник сейчас русский национализм. Диссидентами мы займемся потом: их мы выловим за одну ночь», — изрек Федорчук, возглавив в начале восьмидесятых КГБ. Политика его учреждения и всего партийно-государственного аппарата подтверждает — это установка была не на день и не на год. «Русский национализм» всегда был для них врагом.

Всего один пример из области, где карающая рука власти действовала особенно наглядно и грубо. Уголовное дело Владимира Осипова, издателя патриотического журнала «Вече». 30 апреля 1974 г. тогдашний шеф госбезопасности Ю. Андропов распорядился о проведении расследования «по факту издания антисоветского журнала „Вече“. В колоссальном штате ведомства страха сам его главный надсмотрщик поспешил разгромить издание, печатавшееся в нескольких экземплярах на разбитой „Эрике“. Не доверил ни одному из десятков тысяч клерков дело чрезвычайной государственной важности. Сам, не дожидаясь начала следствия, сформулировал обвинение. И сам проследил, чтобы наказание было максимально жестоким. Настолько пугал Андропова этот тонкий — но живой, с народной почвой связанный — росток русского самосознания. <…>

Владимир Осипов стал первым политзаключенным, осужденным после Хельсинки. Нелепо думать, будто в КГБ и ЦК на самом высоком уровне не просчитали ситуацию. Они хотели испытать Запад — насколько серьезно он относится к соглашению и нарушениям его. Гэбисты, видимо, полагали, что приговор русскому националисту не вызовет той острой реакции, какую можно было бы ожидать в случае осуждения диссидентов с их прозападной ориентацией. Расчет оказался точным. „Права человека“ изначально не распространялись на „коренное население“ России. Ни западные политики, ни коммунистические властители не хотели этого.

Потом, разумеется, репрессии настигли и диссидентов. За что они во многом должны благодарить смолчавший в деле Осипова Запад. Наивно полагать, что маховик террора, раскрутившись, станет с хирургической точностью вырезать одних, не затрагивая других.

И все же — в соответствии с установкой Федорчука (и тех, кто управлял до и после него) — по-разному преследовались враги номер один и менее опасные противники. За два года до процесса над редактором „Вече“ состоялся суд над известными диссидентами П. Якиром и В. Красиным, издававшими „Хронику текущих событий“. Казалось бы, карателям не связывал руки хельсинский акт. Тем не менее приговор был не в пример мягче, чем в случае с Осиповым: кратковременная ссылка в Рязань и Тверь» <…> [2.30.СС.174–175].

Действия против патриотов начались не вчера и никогда не прекращались. Вот что говорит документ, добытый из недр ЦК КПСС: «В последнее время в Москве и ряде других городов страны появилась новая тенденция в настроениях некоторой части научной и творческой интеллигенции, именующей себя „русистами“. Под лозунгом защиты русских национальных традиций, они, по существу, занимаются активной антисоветской деятельностью. Развитие этой тенденции активно подстрекается и поощряется зарубежными идеологическими центрами, антисоветскими эмигрантскими организациями и буржуазными средствами массовой информации. Спецслужбы противника усматривают в ней дополнительную возможность для подрывного проникновения в советское общество.

Серьезное внимание этой среде уделяют официальные представительства капиталистических государств в СССР. Заметную активность, в частности, проявляют посольства США, Италии, ФРГ, Канады. Их сотрудники стремятся иметь контакты среди так называемых „русистов“ с целью получения интересующей информации и выявления лиц, которых можно было бы использовать во враждебной деятельности.

Согласно документальным данным, противник рассматривает этих лиц как силу, способную оживить антиобщественную деятельность в Советском Союзе на новой основе. Подчеркивается при этом, что указанная деятельность имеет место в иной, более важной среде, нежели потерпевшие разгром и дискредитировавшие себя в глазах общественного мнения так называемые „правозащитники“.

Изучение обстановки среди „русистов“ показывает, что круг их сторонников расширяется и, несмотря на неоднородность, обретает организованную форму.

Опасность прежде всего состоит в том, что „русизмом“, то есть демагогией о необходимости борьбы за сохранение русской культуры, памятников старины, за „спасение русской нации“, прикрывают свою подрывную деятельность откровенные враги советского строя.

В связи с изложенным представляется необходимость пресечь указанные вражеские проявления…» [2.31.СС.108–109].

КГБ СССР не допускал патриотов в правящие круги элиты потому, что давно был запачкан во всех неблаговидных делах советского периода. Он давил мысль не столько либеральную, прозападную, сколько «свою», русскую.

Но в государстве были не только люди, которых можно было безнаказанно подавлять, т. е. пресловутые «низы». К правящим же кругам у «чекистов» было совсем иное отношение.

До 1953 г. отношения спецслужб и управленческой элиты складывались непросто: первые присматривали за вторыми, и информация о последних монопольно доводилась до Сталина: «Обслуга не умела написать своего имени <…>, но ни на миг верхние, богатые, властные, всесильные жильцы не забывали, кто набирает обслугу, кто платит ей деньги, какая беспощадная сила, обозначаемая в русской истории тремя или четырьмя буквами, владеет душами всех этих улыбчивых официанток, ласковых нянек, это была особенность коммунистической роскоши — она имеет пределы, и, выйдя внезапно в переднюю, можно было застать одного из гостей за обшариванием карманов, услышать: „Спокойно. Я на работе“ — и, кто бы ты ни был, ты поворачивался и уходил…» [2.32.С.14]; «Органы НКВД имели решающее слово при любых выдвижениях или передвижках партийных, государственных и хозяйственных кадров, и они всегда согласовывались с НКВД». Цит. по: [58.С.63,прим.].

Такое положение дел не могло устраивать номенклатуру, и она поддержала антисталинскую позицию Н. С. Хрущева, который в благодарность свернул всякую оперативную работу на этом направлении. Кланами же в послесталинские времена были выработаны и правила, по которым провинившихся наказывали не слишком сурово. Проанализировав реакцию высшего руководства и его карательного органа в разоблачениях предателей и шпионов можно отыскать любопытную закономерность. Как только в число виноватых и предателей попадало лицо из номенклатурного «истеблишмента», то ответный ход отличался более мягким вариантом наказания: так, например, 5 мая 1960 г. на дипломатическом приеме заместитель министра иностранных дел Я. А. Малик в состоянии алкогольного опьянения рассказал шведскому послу Рольфу Сульману^[15] о том, что пилот самолета-разведчика американских ВВС U-2, сбитого 1 мая 1960 г., Ф. Г. Пауэрс жив и предстанет перед судом. Официально же было объявлено о его смерти, и по замыслу Н. С. Хрущева об этом необходимо было молчать до самого суда. Однако Я. А. Малику решением Президиума ЦК КПСС был вынесен только строгий выговор [2.33.СС.81–88].

Так, и В. Беленко — военный летчик, бежавший на истребителе МиГ-25 в Японию — мог в принципе не опасаться за жизнь и благополучие семьи: «Людмила и Дима? <…> Ее родители достаточно влиятельны, чтобы не допустить этого» [2.34.С.3]. А. Шевченко, бывший заместитель Генерального Секретаря ООН от СССР, учившийся вместе с сыном министра иностранных дел А. А. Громыко, был вхож в эту семью и назначен на свой высокий пост благодаря протекции. Однако стоило прегрешение совершить представителю «простонародья», как реакция следовала более жесткая. Налицо было то, что субъективные факторы даже в этом случае играли большую роль. Государство имело — в лице КГБ и пограничных войск — очень жесткую защиту от всякого рода лазутчиков, но не могло даже глаз поднять на высокопоставленных предателей. И чтобы ни творил высокопоставленный «деятель», КГБ, оставаясь в рамках своих полномочий, был бессилен. А за рамки выходить не хотел — инициатива наказуема…

В годы «гласности» этот момент стал одним из самых больших доказательств разложения элиты и одним из доводов при борьбе с «незаконными привилегиями» — привилегией на невмешательство в личную жизнь: «…Существуют приказы председателей КГБ, запрещающие производить какую бы то ни было проверку советской элиты и членов их семей. Если сотрудник КГБ получает информацию компрометирующего характера на этих людей, он обязан немедленно ее уничтожить. <…> Ведомство занималось поиском шпионов исключительно среди рабочих, крестьян и „безродной“ интеллигенции. Хотя в других приказах тех же председателей лицемерно требовалось всегда иметь в виду, что иностранные спецслужбы стремятся приобретать агентуру прежде всего в руководящих партийных и советских органах, а также среди сотрудников КГБ и МВД» [33.С.29]. «…Был снят всякий контроль (в том числе КГБ) с высшей партноменклатуры — членов ЦК, секретарей обкомов. Существовала инструкция для органов государственной безопасности, согласно которой запрещалась агентурная работа (включая прослушивание, наружное наблюдение и т. п.) над депутатами, партийными, комсомольскими, профсоюзными работниками высокого ранга. Даже если в следственных делах КГБ нити вели к ее представителям, то они обрывались, а расследование прекращалось.

Любые материалы на высшую партноменклатуру (например, случайно проявившиеся по другим делам) подлежали уничтожению. Можно сказать, что высшая номенклатура получила право на безнаказанную измену Родине. Партийная верхушка, находящаяся под контролем идеологов КПСС, „укрепляла“ КГБ с помощью спецнаборов из бывших партийных и комсомольских работников, среди которых значительный процент имели люди, отработавшие свое на соответствующих должностях и не имевшие перспектив на дальнейшее продвижение по партийной линии» [42.С.114]. Итак, в годы руководства страной Н. С. Хрущевым из-под оперативного наблюдения были выведены номенклатурщики. То есть теперь они могли заниматься чем угодно. Более того, для гарантии в руководство КГБ периодически отправлялись ее представители. «…В целях укрепления органов госбезопасности опытными кадрами шло насаждение на руководящие должности лиц, пришедших с партийной и административной работы, или лиц из числа его близкого окружения.

В годы руководства им (Ю. В. Андроповым. — А.Ш.) комитетом госбезопасности на руководящую работу пришли: В. М. Чебриков и В. А. Крючков — будущие председатели КГБ, Г. Е. Агеев и В. П. Емохонов, которые затем стали первыми заместителями председателя, В. П. Пирожков, М. И. Ермаков, В. А. Пономарев — будущие зампреды и другие. Многие из этой плеяды выдвиженцев стали начальниками главных и самостоятельных управлений, органов на местах. И лишь незначительную часть руководства КГБ составляли опытные работники, прошедшие снизу школу оперативной работы. Это — первые заместители председателя Г. К. Цинев, Ф. Д. Бобков, заместитель председателя — начальник Главного управления контрразведки Г. Ф. Григоренко, заместитель председателя — начальник Главного управления В. А. Матросов и некоторые другие. По существу принцип преимущества номенклатурного партийного работника при выдвижении на руководящую должность не только сохранился, но и возрос в еще большей степени, когда Юрий Владимирович стал генсеком» [18.СС.198–199]; «Послесталинский КГБ был прочно поставлен под контроль КПСС. <…> В органы ГБ периодически „спускали“ кадры из партийно-комсомольской номенклатуры. <…> Партия в КГБ осуществляла „политическое руководство“, что подразумевало возможность некомпетентного вмешательства в оперативную работу даже со стороны партсекретарей областного масштаба» [2.35.СС.130–131]. Видимо, здесь автор статьи имеет в виду пример, который известен всем из самой популярной книги времен перестройки: «…В Свердловск приехал заместитель председателя КГБ В. П. Пирожков. <…> Сидели у меня втроем — я, Пирожков, Корнилов. Шла спокойная беседа, и Корнилов, между прочим, сказал, что управление КГБ работает дружно с обкомом партии. И вдруг Пирожков рявкнул: „Генерал Корнилов, встать!“ Тот вскочил руки по швам. Я тоже в недоумении. Пирожков, чеканя каждую фразу, произнес: „Зарубите себе на носу, генерал, во всей своей деятельности вы должны не дружно работать с партийными органами, а вы обязаны работать под их руководством и только“» [2.36.С.59]. Кстати, генерал-полковник В. П. Пирожков, о котором идет речь — выходец из партийной номенклатуры — до 1968 г. работал вторым секретарем Алтайского крайкома КПСС.

Шагнув за временные рамки, мы обнаружим, что именно критика таких установок была «первой ласточкой», когда начали разыгрывать карту КГБ во время перестройки. И сделано это было провокационно — именно со стороны самого КГБ: один из ветеранов написал статью под почти толстовским названием «Стыдно молчать» и отправил в «рупор перестроечных сил» — журнал «Огонек», там ее заметили, и вся страна могла прочитать о нанесенной ей «несправедливости»: «Мне кажется, что очень большое влияние на то, что госбезопасность с середины пятидесятых годов и до восьмидесятых (может быть, и до сего дня) занималась не свойственными ей функциями и делами, оказали кадровые изменения. Изгнанные „специалисты“ были заменены партийными и комсомольскими функционерами, которые внесли в жизнь органов повальную некомпетентность, уверенность во вседозволенности и карьеризм. Это видели все, и действовало это разлагающе» [2.37.С.9].

ЗАДАЧА СУСЛОВА

Половина правды не только есть ложь, но даже и хуже лжи.

Ф. М. Достоевский

Мы понимаем, что долгое время секретарь (второй — значит ведущий Секретариат ЦК КПСС) по идеологическим вопросам М. А. Суслов был главным лицом лишь в невероятно длинной иерархии идеологического аппарата КПСС и «братских коммунистических партий». И таких сусловых был даже не миллион, а гораздо больше. Заниматься настоящей наукой, диалектикой отбивали охоту еще в школе: в последних классах заставляли переписывать друг у друга конспекты некоторых работ классиков. Укажем, что в некоторых штатах США существует такой вид административного наказания — поймав нарушителя, например, дорожного движения, его, согласно решению суда, заставляют переписывать до нескольких сот раз фразу типа: «Я никогда не буду переходить дорогу на красный свет». Так же наказывали и всех нас, по крайней мере, тех, кто окончил школу ранее 1990 года.

Суслов подминал жизнь догмами, он задавил ее, трансформировал реалии. Он отвратил народ от желания строить «светлое будущее» более, чем кто-либо другой. Благодаря его деятельности народ стал жить с подмененным сознанием — жизнь перестала восприниматься такой, какой она была на самом деле, а преломлялась через призму положений, которые подлинным марксизмом-ленинизмом и не пахли — из него были надерганы только цитатки, термины, и не более того.

Особенно большую негативную роль в передавливании информационного кислорода — теоретического наследия И. В. Сталина — сыграло Постановление ЦК КПСС от 21 октября 1959 г. об уничтожении книг И. В. Сталина и «Краткого курса истории ВКП(б)». Согласно этому постановлению, книги были переведены в библиотеках страны в спецхран и перестали выдаваться открыто: «Книга находится в спецхране и выдается строго определенным лицам при наличии соответствующим образом оформленных документов». Из всех парткабинетов они были изъяты и уничтожены. В конце 1960-х годов собрались выпускать Собрание Сочинений Сталина, но представив себе, какой патриотический порыв, какое сравнение явно не в пользу нынешних правителей это вызовет, набор приказали рассыпать. Произведения Сталина в трех томах выпустил Стэнфордский университет (США) в 1967 году.^[16] СССР приобрел весьма ограниченное количество экземпляров и упрятал за грифом «ДСП». И лишь в 1997 г. не вышедшие из-за смерти И. В. Сталина недостающие произведения были опубликованы под общей редакцией Р. И. Косолапова.

Жестокими по сути были действия и в сфере издательств,кинематографии и текущей печати: «…Волюнтаристским методом — „без всякой мотивировки“ — действовал Суслов, монопольно решая прекратить издание популярного в 1950-е годы журнала „Славяне“. Все началось, рассказывает его бывший главный редактор Сергей Пилипчук, с роковой для редакции задумки аннотировать диссертации, посвященные славянским странам. Напечатали несколько сообщений, и вдруг строгий звонок: „Кто разрешил?“

— А что, разве нужно разрешение? — поинтересовался я.

Последовал новый вопрос: „Вы читаете диссертации?“

— Читаю печатные рефераты.

Тогда звонивший объяснил, что один из руководителей ПОРП просил у М. А. Суслова диссертацию, о которой конкретно сообщалось в журнале.

М. А. Суслов после беседы с гостем сказал: „Кто знает, что они там напишут“. И распорядился прекратить печатать сообщения о диссертациях.

Вслед за первой атакой само существование журнала оказалось под угрозой. „Чтоб не было панславянизма“, — резюмировал Суслов. И вынес вопрос о „Славянах“ на идеологическую комиссию ЦК КПСС» [2.38.С.8]. Так славяне остались без «Славян».

Говоря о том, что М. А. Суслов — лишь вершина гигантской пирамиды, можно указать, что только относительно недавно появилось точное определение «жрец» по отношению к этой «пирамиде»: «Если говорить о содержании идеологической деятельности, то можно сказать об образовании новой касты жрецов. Еще в 1930-е годы идеологи, став интерпретаторами марксизма, постепенно подменяют его суть, выхолащивают реальное содержание и превращают в набор догм, относящихся к прошлому. Высказывания Маркса и Ленина абсолютизируются как своего рода священное писание.

Постепенно идеологи занимают как служители культа новой религии особое положение в обществе. У них появляется реальная власть; именно они судят — отвечает ли речь или публикация того или иного лица канонам. Они создают систему запретов, выражают суперпреданность марксизму-ленинизму, высказывают „ура“ и „да здравствует“ власти. И вместе с тем, в отличие от работы в любой производственной или научной сфере, они ни за что не отвечают, они вне критики, вне контроля, в безопасной зоне. Все это усилило антиотбор идеологов» [42.С.69]; или «псевдожречество» [36.Ч.3.С.36].

В число задач сусловых входило:

• опошление мировоззрения руководящих звеньев: «В основе воззрений всех носителей власти последнего десятилетия в скрытом виде лежал упрощенный, примитизированный марксизм, исходящий из того, что все цивилизации идут единым путем. Правда, эти люди отказались от социалистически-коммунистических идей, но это ведь своего рода верхний этаж, под которым — фундаментальное представление о единстве мирового экономического, социального и т. п. развития» [2.39.С.4];

• абстрактное целеполагание: социализм, коммунизм;

• сдерживание нового: «В <…> учебниках, изучавшихся во всех институтах, содержание которых было составной частью высшего образования, излагались результаты 50—100-летней давности. Многословно, в обтекаемых фразах излагались выводы, сделанные Марксом, Энгельсом, Лениным. В приподнятом тоне говорилось о решениях съездов КПСС. Критика буржуазных философов, экономистов, социологов проводилась способом надергивания цитат из неудачных выражений, не отражающих по сути взглядов авторов. Вся современность, все новое выпадало из рассмотрения. Мир как бы остановился в своем развитии» [42.С.135];

• производство мифов.

Молчание, незнание прошлого, безальтернативность исследований — кроме как на основе марксизма-ленинизма — привели в эпоху «гласности» к небылицам, сатанинскому смеху над прошлым, очернительству. Советская печать, история находились под их (сусловых) полным влиянием. На все, что могло прорастать живой мыслью, накладывался запрет.

Одна из причин последовавшего развала СССР по разработанному сценарию лежит в том, что умышленно, подчеркиваю, во второй половине правления коммунистов была развязана чудовищная кампания оглупления народа. Это делалось с целью недопущения критики и разоблачения партократии и ее идеологической обслуги — псевдоленинских жрецов, жиреющих кланов. Отсутствовала и настоящая политология. Отсюда вывод: метод оглупления масс элитой через посредничество жрецов является всеобщим и свойственен всем формам правления, в т. ч. и при социализме.

Догматики не позволяли исследовать нараставшие противоречия внутри системы, особенно огромную потенциальную опасность сложившегося взаимонеприятия между разложившимися кланами и основной массой населения.

Народ не знал даже самого слова «политология». Не было известно, что события в социальных системах происходят так, что имеют либо центробежную, либо центростремительную направленность. Ничего третьего не дано. И, собственно говоря, главный вопрос любого самостоятельного политика — это, какую из этих тенденций он усиливает, а какую — соответственно — ослабляет. И тогда можно четко и ясно оценить, кто же перед тобой. Такой подход — именно в рамках наших системных оценок — довольно объективен и потому что универсален для всех времен, государств и народов; и потому что позволяет указать и место самого исследователя в системе координат; и потому что не позволяет использовать людей как объект своих манипуляций в то время, когда они полагают себя элементом противоположного лагеря.

Вместо того чтобы просвещать народ, жрецы создавали мифы. Жрецы всегда общались с объектом своих манипуляций — с толпой — при помощи мифов. Я имею в виду и настоящее, и прошлое истории, и будущее.

Мифы образовывали некую структуру, пускали корни друг в друга, в науку, в искусство. Они подстраховывали себя так, что один из них еще можно было разгадать самому и разоблачить его перед другими людьми. Но остальные оставались в нерушимости, потому что подстраховывались всей системой. Разберем некоторые мифы из той структуры, что были в «употреблении» до перестройки.

Мифы жрецов «Большого Застоя»

Миф о непогрешимости марксистской идеологии. В советскую эпоху всегда подразумевалось, что марксизм-ленинизм есть самое передовое во всех отношениях учение и что никогда уже не будет чего-то более совершенного. И быть не может, что в мире есть теория или научный метод не то чтобы превосходящие его, но даже альтернативные. Между тем, мир на порядок стал сложнее, и многое уже не только создать, но даже исследовать с помощью учения Маркса-Ленина стало в принципе невозможно.

В контексте марксистской теории не наблюдалось «…научное понимание советского общества, согласно которому складывающееся положение можно было оценить как предкризисное, приближение кризиса просто проглядели, не заметили и не захотели замечать» [22.С.3].

Отметим и то, что если еще до нашего поражения в ходе «перестройки» утверждения о превосходстве марксизма и имели под собой какой-то здравый смысл, то ныне подобные утверждения диаметрально с ним расходятся. Современные коммунисты-ортодоксы продолжают твердить о методологическом превосходстве марксизма. Это неудивительно — носителей марксизма разбили, не продемонстрировав им при этом тех методик, которых мы еще коснемся, поэтому они и продолжают держаться за старое. Они просто не могут признать (несмотря на проигрыш в «холодной войне») вполне очевидное — устаревание во многих аспектах марксистской методологии в быстро меняющемся мире, где главным действующим фактором становится информационная составляющая. Однако будем помнить, что новые технологии победителя часто более совершенны, даже если это технологии врага.

Миф о святости руководства КПСС. Высшее руководство КПСС все более засорялось скрытыми до поры врагами, случайными людьми — чьими-то протеже и просто интеллектуальными отбросами госаппарата и народного хозяйства. Но чем дальше заходил этот процесс, тем более увеличивались пропагандистские усилия по возвеличиванию «…лично Леонида Ильича…». В известной мере то, что население и элита были отделены друг от друга, условно говоря, милиционерами на вахте «белых» и «серых» домов, заборами, затемненными стеклами автомобилей, еще как-то помогало сохранению статус-кво. И в «низах», в массе своей зачастую лишь догадывавшихся о конфетно-икорном рае, это раздувало пока только воображение, но не ненависть. А чтобы погасить возможные всплески ненависти, требовались агитаторы и их пропагандистская жвачка, что в здоровой части населения вызывало пока только презрительное: «Славься, славься до небес, мать твою, — КПСС!»

Народ уверяли, что построить коммунизм, собственно говоря, не проблема, главная же проблема — это человеческий материал. Вот его-то созданием и занимается КПСС. И для коммунистической перспективы — всех, но пока что «лучших», своих сыновей она отправляет в руководящие круги. Ясно, что долго этот миф существовать не мог, и это показали дальнейшие события.

Миф о непобедимости СССР. И. В. Сталин не раз и не два призывал к бдительности, говоря о том, что реально происходящие процессы в СССР — есть только борьба за построение коммунизма, напоминая о силе наших внутренних и внешних врагов и о том, что у социализма есть еще и оборотная сторона явления — в его терминологии «теневые стороны хозяйственных успехов» [2.40.СС.439–441.; 2.41.С.344.; 2.42.С.225.; 2.43.СС.6–7.; 2.44.СС.195–196.; 2.45.СС.59–60.; 2.46.С.24.; 2.47.С.5]. Последующие руководители провозглашали о принципиальной невозможности реставрации капиталистических порядков и победы Запада в «холодной войне». Подобно тому, как перед Великой Отечественной войной недалекими пропагандистами не рекомендовалось изучать тактику вермахта, так и в нашей печати писалось о слабости американской политологии. Теперь, задним числом, приходится подводить печальные итоги: в результате незнания сильных сторон американской политологии (о ее слабостях писалось более чем достаточно), снижения порога бдительности, безосновательного доверия к элите «…последние 50 лет мы прожили в иллюзорной безопасности. Более того, сама идеология нас заставила укрепиться в мысли, что мы победили бесповоротно и безопасность нам гарантирована. Два поколения русских прожили в совершенно неправильном ощущении полной безопасности. Мы как бы ушли в отставку под охраной собственной безопасности. Весь русский народ» [2.48.С.4].

Жрецы-болтуны и наш враг вместе добились одной и той же цели: когда грянул гром, народ (в особенности думающая часть населения) не смог сопоставить произошедшее с редкими предупреждениями о «грозящей катастрофе» и тем более не знал, «как с ней бороться».

Миф о ракетно-ядерной угрозе. Советский Союз делал ставку преимущественно на военный и военно-технический факторы в противостоянии на оси Запад-Восток, что, как показал ряд исторических событий, во многом было оправдано. Но при этом либо упускалось из виду, либо замалчивалось, что исключительно военное решение противостояния, тем более в тотальной форме в век ракетно-ядерных технологий становится обоюдно самоубийственным. Да, мы добились — огромной ценой! — военно-стратегического паритета с США. Но в то же время в области информационно-аналитического, политологического, информационно-психологического, организационного оружия отстали, однако не безнадежно, как это кажется на первый взгляд.

Дополнительно необходимо указать на тот факт, что все эти годы, начиная примерно с 1988 г., постепенно, по мере снижения в средствах массовой информации открытой, видимой конфронтации США-СССР, эта тема начала исчезать со страниц печати, в том числе большой «патриотической» — «Советской России» и «Правды». Она еще существует, иногда прорывается на страницы газет, но только как тема необязательная, побочная. Это только кажется, что угроза перерастания Третьей мировой из «холодной» стадии в «горячую» вроде бы не имеет места. На самом же деле силовая компонента по-прежнему сохраняется в качестве доминирующей. Особенно после прохождения порога ядерной безопасности. Общественное мнение целенаправленно доведено до некоего равнодушия к этой теме. Но в США, обратите внимание, продолжает действовать как руководство к обязательному исполнению Директива NSDD-119 (1984 г.), предписывающая добиться ядерного превосходства над Россией, и она успешно выполняется. В этом плане Югославия могла бы нас научить чему-то большему…

Миф о всезнайстве КГБ СССР. Прежде всего отметим, что этот миф имеет два смысла. С одной стороны — КГБ как бы «все знает» о коррупции партийно-номенклатурной верхушки, но вот-де не может ничего предпринять, а с другой стороны, КГБ как бы, опять же, мог все знать и о каждом субъекте в стране, если только тот попадал в «поле зрения». Каждый здравомыслящий человек понимал, что на него до поры до времени «око государево» не обращает своего интереса — оно не способно заниматься тотальным шпионажем, когда есть дела поважнее, и именно эти дела должны быть в фокусе внимания. Но, тем не менее, некая потенциальная возможность позволяла потом устраивать истерики на митингах и в печати о всеобщем контроле за «непослушными».

В силу своей особенности КГБ, равно как и другие спецслужбы во все времена и у всех народов, был монопольным владельцем фактической составляющей информационных потоков. Здесь, разумеется, тоже была своя иерархия, и то, что знал рядовой оперативник, существенно отличалось от уровня информированности «Самого Верха»: «Андропов в силу своей чрезвычайно богатой информированности знал реальное положение в государстве неизмеримо глубже и разностороннее, чем кто-либо из его соратников по Политбюро» [2.49.Кн.2.С.130].

Но главное заключалось в другом. Для противовеса негативному характеру мифа о всезнайстве КГБ, органам удалось слепить исключительно положительный образ «конторы» в глазах народа. Наибольшим старанием отличился писатель Ю. С. Семенов. Майор Пронин не поднял престиж милиции на такую высоту, как это сделал Штирлиц, или Максим Максимович Исаев, для Комитета. До сих пор этот труд не пропал даром. Годами создававшийся имидж работает на сотрудников спецслужб, население по-прежнему верит им в самых разных ситуациях, даже при выборах президента страны.

* * *

Все вышеуказанные мифы, а также ряд других необходимо было сложить в одну стройную безотказную систему. Систему порочную, но по-своему высоко результативную. Итогом этих усилий — и очень плачевным — оказалось то, что эта система обернулась против своих рядовых носителей — людей, слепо поверивших и в коммунизм, и в коммунистических руководителей, за годы Большого Застоя выродившихся практически в нуль. И интеллектуально, и духовно. Эти мифы не дали развернуться подлинным теориям, в том числе в сфере национальной и государственной безопасности, и особенно упреждающего характера. Влияние ненавистной народу партийной лексики, засоренной идеологами, оказало решающую негативную роль в годы «перестройки». Такова была последняя задача М. А. Суслова: создать из разрозненных мифов целостную систему, отторгаемую сознанием народа, но в то же время глубоко внедренную в это сознание.

ЗАДАЧА БРЕЖНЕВА

Захват власти, совершенный в октябре 1964 г., есть некое исключение в политической биографии Л. И. Брежнева. Даже при неглубоком анализе видно, что, дойдя до высочайших постов в партии и государстве, став членом Политбюро ЦК КПСС, Л. И. Брежнев никогда и никого из своих вышестоящих начальников не «подсидел» и не «свалил». И во время работы на Украине, в том числе в такие сложные годы, как 1937-1938-й, и на фронте, и потом, в хрущевское десятилетие, он никогда не пробивался к высоким постам поверх чужих голов. В том же 1953 г., когда сразу же после смерти И. В. Сталина, согласно решению Президиума, он (единственный раз за всю карьеру) получил понижение — из кандидатов в члены Президиума и Секретарей ЦК КПСС был переведен в Главное Политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота (ГПУ СА и ВМФ), — он воспринял это довольно безропотно. Правда, и здесь судьба к нему была благосклонна — его произвели в генерал-лейтенанты и оставили в Москве. Он всегда работал там, где ему поручалось, справлялся с работой и, соответственно, получал повышение, но иногда и перевод «по горизонтали». И не более того. Смещение Н. С. Хрущева с высоких государственных постов в свою пользу — первое и последнее исключение в ходе аккуратного продвижения по служебной лестнице. Конечно, всеми методами непростой аппаратной игры он владел вполне профессионально и впоследствии успешно применял их для смещения своих противников и замены их на свои проверенные кадры, но лично для себя он использовал их лишь единожды. Мотивы для такого исключения могли быть одни: Н. С. Хрущев довел управленческую элиту до определенной точки «кипения», когда требовались самые решительные меры.

Собственно говоря, Октябрьский Пленум ЦК КПСС — самый мягкий в русской истории XX столетия государственный переворот, и это многократно описано в литературе. Но кое-что ускользнуло от зоркого ока мемуаристов и исследователей. В процессе изучения тогдашней ситуации и того, что произошло потом, наше внимание привлекли два события, которые мы условно опять-таки назвали загадками. Поэтому отвлечемся ненамного от личности Л. И. Брежнева и поговорим на эту тему.

Бывший в ту пору Председателем КГБ при Совете Министров СССР В. Е. Семичастный в своих мемуарах «Беспокойное сердце», дискутируя с создателями кинобоевика режиссера Гостева «Серые волки», утверждал, что «… на деле ни один человек тогда не погиб» [2.50.С.357], имея в виду только Пленум октября 1964 г. Тогда-то да, но после Пленума?

Сразу же после Пленума, который состоялся с участием Н. С. Хрущева и А. И. Микояна 14 октября, произошло следующее. Советская делегация, возглавляемая Начальником Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР Маршалом Советского Союза С. С. Бирюзовым и Заведующим Отделом административных органов ЦК КПСС Н. Р. Мироновым, летела в Белград на празднование 20-летия со дня его освобождения от немецких оккупантов. При подлете к городу самолет разбился.

Миронов Николай Романович, 1913 года рождения, уроженец г. Днепропетровска. Участник Великой Отечественной войны с августа 1941 г. и по последний день. Работал в обкоме партии первым секретарем Октябрьского райкома. Затем служил в центральном аппарате и начальником Ленинградского областного УГБ, генерал-майор. С 1959 г. — Заведующий Отделом административных органов ЦК КПСС. Можно сказать, что назначение Н. Р. Миронова на этот пост — крупнейшая кадровая ошибка Н. С. Хрущева, поскольку Отдел административных органов ЦК КПСС курировал КГБ при Совете Министров СССР, Главное Разведывательное Управление и МИД СССР. (Это своего рода сегодняшний Совет Безопасности). И на посту руководителя этого учреждения оказался человек, своей карьерой больше обязанный Л. И. Брежневу, чем кому бы то ни было. Именно заведующий этого отдела должен был по роду своей деятельности следить за руководителями спецслужб; при первом же отклонении от исполнения ими своих прямых обязанностей доносить о своих сомнениях первому лицу. Что же было на самом деле? Знал он о заговоре или нет? Теперь известно, что Н. Р. Миронов был активным участником смещения Н. С. Хрущева. Н. Н. Месяцев, работавший замзавом Отдела по связям с социалистическими странами ЦК КПСС Ю. В. Андропова, а с момента начала Пленума — Председателем Государственного Комитета по радиовещанию и телевидению, свидетельствует, что его новое назначение было напрямую увязано с поддержкой отставки Н. С. Хрущева и предложение за неделю до Пленума сделал именно Н. Р. Миронов [2.51.С.36; 2.52.С.211].

Самолет Ил-18 врезался в гору Авала при подлете к аэропорту Белград 19 октября 1964 г. Если это был террористический акт, то легко ли было технически исполнить его? Думается, что легко. На горе, при подходе к аэропорту устанавливается радиомаяк с такой же частотой, что и в самом аэропорту, но гораздо большей мощности, и исполнители могут за дальнейшее не волноваться… С военным самолетом ничего не произойдет — успеет увернуться, ну а пассажирский самолет не сможет выполнить такой маневр, начнет поворачивать, но будет поздно… Точь-в-точь по такому же сценарию в начале 1980-х погибли Президент Пакистана М. Зия-уль-Хак и Президент Мозамбика Ж. Э.душ Сантуш, последний — вместе с советским экипажем.

21 октября 1964 г. на месте гибели самолета побывала советская делегация, отправленная вслед за погибшей, во главе с А. А. Епишевым [2.53.С.3], который в ту пору был кандидатом в члены (с 16 ноября 1964 г. — полноправный член) ЦК КПСС, являлся начальником ГПУ СА и ВМФ (до этого назначения он служил в органах госбезопасности в должности заместителя первого руководителя). 23 октября он же выступал на траурном митинге на Новодевичьем кладбище.

Итак, погибли Н. Р. Миронов, С. С. Бирюзов и сопровождающие их лица. Мне не хотелось бы будить фантазию читателя, с тем чтобы сделать из этого чрезвычайного происшествия еще одну «загадку смерти», никто, в том числе и такой великолепно информированный свидетель тех событий, как В. Е. Семичастный, не видит здесь злого умысла, в своих мемуарах он лишь упоминает о печальном факте [2.50.СС.377–378,416.].

Если это все же и было убийство, то не ясны мотивы. Против кого в таком случае оно было направлено? — В этот список можно включать всех — сопровождающих и весь экипаж.

Нужно ли было лететь в Белград на 20-летие со дня освобождения? Да! Почему летели военные — понятно: это их праздник. Н. Р. Миронов, хотя и не дипломат и не международник ЦК, был послан как лицо весьма приближенное к только что избранному Первому секретарю ЦК Л. И. Брежневу, и пока проводились бы торжества, он должен был ввести в курс дела Иосифа Броз Тито.

Учитывая то, что именно Н. Р. Миронов по роду своих занятий должен был предотвратить заговор в ЦК против Н. С. Хрущева, но он занялся противоположным делом, его убийство могло быть вызвано: а) местью или б) началом реванша, который позволил бы Н. С. Хрущеву вернуться в свое кресло. Но почему в таком случае после первой удачи не последовали следующие шаги «реваншистов»?

Еще одна версия: мотивом могло послужить последовавшее занятие высоких постов: а) начальника Генерального Штаба ВС СССР; б) Заведующего Отделом административных органов ЦК КПСС — преемником С. С. Бирюзова, Маршалом Советского Союза М. В. Захаровым. Пост же Н. Р. Миронова спустя два года (Л. И. Брежнев долго сомневался в его кандидатуре) занял Н. И. Савинкин (1913–1993), до этого числившийся замзавом Миронова, который пробыл на этой работе аж до 1985 г. Весьма сомнительно, чтобы в своих амбициях эти люди пошли на совершение столь масштабного по тем временам теракта.

Самое невероятное, что может быть — это месть И. Б. Тито за смещение Н. С. Хрущева, с которым у него были налажены отличные отношения.

Если у этого происшествия и были авторы, то их целью могло быть запугивание руководства (прежде всего того же Л. И. Брежнева), чтобы удержать его от каких-то резких движений. Тогда это была, образно говоря, проверка на политическую волю: Сталин в подобной ситуации в ответ на очевидное убийство Кирова начал настоящее уничтожение своих врагов, Брежнев же не предпринял ничего.

Если в случае с погибшей делегацией мы выдвинули всего лишь версию, то в отношении следующей загадки все гораздо очевиднее. Напомним, что в главах о «загадках» мы говорили и будем говорить о лицах, чья жизнь или смерть принимали ключевой для судеб страны характер. (Так, возвращаясь к Н. Р. Миронову, можно, например, пытаться проанализировать, как бы могло повернуться развитие страны, останься он жив, учитывая, что обещанные ему пост Секретаря ЦК и членство в Политбюро перешли к бывшему Председателю КГБ А. Н. Шелепину.) Наш следующий персонаж вышеуказанными качествами не обладал. С октябрем 1964 г. его связывает только ранняя гибель, как это видно из следующих событий. Маленькая биографическая справка: Николай Григорьевич Игнатов, 1901 года рождения. В 1918–1932 гг. служил в армии и ВЧК-ОГПУ, затем был партработником. В 1957–1961 гг. был членом Президиума ЦК, но потом чем-то не угодил и в течение 1962–1966 гг. был выведен из Президиума ЦК, получив с понижением пост Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР. Это и послужило мотивом для сотрудничества с заговорщиками, сыгравшими на его чувстве обиды. И надо сказать, что Н. Г. Игнатов действительно очень активно работал над смещением Н. С. Хрущева, надеясь вернуть членство в Президиуме. При этом он оказался большим авантюристом, чем все остальные; пусть не со всей очевидностью, но об этом говорится у В. Е. Семичастного: «…как мне кажется, [Игнатов] старался на обоих фронтах обеспечить „задние ворота“, чтобы иметь возможность в случае успеха или провала замыслов против Хрущева снова вернуться в Политбюро. С одной стороны, вел переговоры с Брежневым, а с другой — передал через своего охранника предостерегающий сигнал Сергею Хрущеву, а через него — и отцу, Никите Сергеевичу» [2.50.СС.354–355].

Сын Н. С. Хрущева Сергей в своих воспоминаниях со всей определенностью говорит не только о том, что на него выходил начальник охраны Н. Г. Игнатова некто Галюков, звонивший на квартиру [2.54.СС.616–620], но и о других подобных случаях — летом 1964 г. дочери Раде звонила неизвестная женщина; к зятю (мужу Рады) главному редактору газеты «Известия» А. И. Аджубею через собственного корреспондента Мэлора Стуруа приходил его родной брат — Дэвид Стуруа, работавший секретарем ЦК КП Грузии, и говорил, что его зондировал В. Мжаванадзе, активно собиравший голоса членов ЦК на Кавказе [2.54.СС.604–605.]

Дело это было раскрыто сравнительно легко. Упомянутый охранник Галюков остался на работе [2.50.СС. 354,357]. Однако Н. Г. Игнатова после Пленума никто не стал возвращать в Президиум, и он остался на своей должности. Но в душе он, видимо, не согласился с таким решением. Тем более что А. Н. Шелепин и П. Е. Шелест были избраны в члены Президиума, причем первый — без кандидатского стажа.

Н. Г. Игнатов злоупотреблял спиртным и вел нескромный образ жизни (см. [2.55.С.113]). Остро переживая свою ошибку, он рассказывал много лишних подробностей о том, что предшествовало снятию Н. С. Хрущева [2.52.СС.149–150; 2.56.СС.182–210], становясь все более непредсказуемым в своем поведении. Ему еще могли простить двойную игру, но никто не знал, что он еще расскажет, или, что хуже, сделает. Охраны от КГБ, когда он находился в Москве, ему не полагалось, а вот когда он был в поездках за рубежом, его охраняли, поскольку Н. Г. Игнатов являлся секретоносителем, к тому же его нужно было оберегать от возможных провокаций. В интервью, посвященном столетию этого партийного деятеля, его сын указал на такие обстоятельства смерти: «…умер внезапно, вернувшись из зарубежной поездки. <…> Он возглавлял партийно-правительственную делегацию в Чили и там неожиданно заболел. Нам объяснили, что его укусил зараженный клещ. Случилось это 14 ноября 1966 г. Похоронили у Кремлевской стены, со всеми почестями, положенными тогда» [2.57.С.2].

Таковы, собственно говоря, некоторые подробности о бескровном перевороте в октябре 1964 г.

Что же касается самого Л. И. Брежнева, то надо сказать, ему дают разные оценки — от самых мягких до прямо обвинительных, однако никак не аргументированных, например: «Лидером „перестройки“ скорее можно считать Леонида Ильича Брежнева, который сделал собственно для развала Советского Союза гораздо больше Михаила Сергеевича Горбачева» [2.58.С.147].

Сообщают, что сам Л. И. Брежнев, давая себе характеристику, довольно объективно оценил свой уровень: первый секретарь обкома. И тут, видимо, он был прав как никогда. Пост первого руководителя такой страны, как СССР, конечно же, был не по его способностям. Он не имел талантов, естественно, ни полководца, ни дипломата, ни теоретика марксизма. В лучшем случае его можно охарактеризовать как «верного продолжателя дела строительства коммунизма». Он не выдвинул новых стратегических инициатив, а лишь продолжил то, что было начато до него. Он умело вел аппаратную игру, назначая своих и удаляя чужих людей. Если у Н. С. Хрущева, М. А. Суслова и Ю. В. Андропова можно отметить прямо их обвиняющие моменты (в свете последующих «перестроечных» процессов), анализируя то, что они сделали, то наша оценка Л. И. Брежнева несколько иная: Брежнев не был особо проницательным политиком, он не предвидел последствий многих политических интриг. Он позволил вовлечь себя в те западные проекты, которые сыграли зловещую роль для всей советской системы (разоружение, продажа нефти, диссидентство). Так, не будучи гибким политиком, он не сделал глубокой ревизии преступлений Н. С. Хрущева, событий в Венгрии (1956) и в Чехословакии (1968). Если бы он более серьезно подошел к этому, поручив сделать основательную проработку возможного исхода этих событий, проиграв все ситуации, то СССР оказался бы готов к польскому хаосу. А ведь все возможности были в его руках. Через преданного ему К. У. Черненко он имел доступ ко всем архивам. Он смог бы понять суть внутренних противоречий, возможно, даже лучше чем И. В. Сталин, у которого в 1937–1938 гг. не было таких возможностей анализировать и обобщать, который должен был только действовать, чтобы не погибнуть. В случае же Брежнева ему была предоставлена передышка. Разумеется, мы отлично понимаем, что Л. И. Брежневу были отправлены в несистематизированном виде сотни различных сигналов, таких как известная «Записка КГБ СССР в ЦК КПСС „О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан“» [35.4.2.СС.389–390.] т. п., и разобраться в многообразии этих сигналов было довольно затруднительно, тем не менее правильные выводы сделаны не были. К тому же он воспринимал все достаточно однобоко, как руководитель, воспитанный в определенном идеологическом русле, и «учитывал в своей деятельности» (терминология КГБ и ЦК) искусственно раздутую опасность русского патриотического уклона в обществе и партии, о чем докладывалось в записках КГБ.

В свете грядущей перестройки самой, как мне кажется, негативной стороной его деятельности стало то, что им и его людьми был сформирован клан, который занял порочную позицию, допустив формирование других кланов. Тем не менее в этой ситуации он сумел удержать власть в своих руках: «… На первых ролях оказался именно украинский, днепропетровский клан, который выдвинул своего ставленника Брежнева. Между прочим, „днепропетровцы“ получили после распада СССР практически всю Украину. С этого времени началась беспрерывная, по сей день длящаяся борьба кланов. В нынешней России их осталось четыре, не считая второстепенных, „этнических“. Это ставропольский клан, который возглавлял Горбачев; это ленинградский клан, который возглавлял Романов^[17] (сейчас уже не ясно, кто его возглавляет); это мощный уральский клан, который возглавляет Ельцин. И, наконец, это московский клан, во главе которого номинально стоит Лужков, но там подводная часть айсберга совершенно другая, а Лужков, похоже, просто наемный руководитель московского клана» [2.59.С.3].

Когда клан Брежнева упрочился у власти и у всесоюзной кормушки, уверовал в свое всесилие, он смог заявить о себе как о силе, претендующей на довольно долгое существование. «…В так называемой Ленинградской программе, опубликованной в Франкфурте в 1970 году, говорилось: „Номенклатура неотчуждаема, как неотчуждаем капитал в обществе „среднего класса“. Это столь же законная основа нашего общества, как и право частной собственности при капитализме.“ <…> Именно при Брежневе появилась органическая связь между политиками и преступниками. Номенклатура была инкубатором, взрастившим мафию, которая окрепла и усилила свое влияние на общество после распада СССР» [2.60.С.46]. Кланы, прорвавшиеся к неограниченной власти в СССР, — как в центре так и на местах, — постепенно возжаждали к этой власти присовокупить собственность. Эту тенденцию заметили на Западе, где давно уже все вещи назывались своими именами. «Россия становится классовым обществом. Около трех тысяч семей образовали элиту, и они хотят оставаться элитой» [2.61.С.90]. Именно в этой среде и принимались решения о малой и большой распродаже родины.

О продаже нефти: «Во времена Брежнева держались высокие цены на нефть, мы построили нефтепровод на Запад — и Россия с подачи клана Брежнева была анонсирована как сырьевая страна… Клану Брежнева выгодно было, ничего не делая, продавать сырье: нефть, газ, и получать сверхдивиденды. Россия с этих пор начала отставать, мы в 1964 году имели относительное, а не качественное отставание от Америки, были уже страной в третьей стадии индустриального развития. Мы этот потенциал потеряли и с подачи Брежнева стали делать ставку на сырье. 17 лет „застоя“ нефтедоллары бездарно проедались, производственные мощности не обновлялись. <…> Сотни миллиардов долларов просто были проедены на сапогах, на зубной пасте, на продуктах питания и разворованы, хотя масштабы воровства тогда были меньше — кланы только укреплялись у власти» [2.59.С.3].

О закупках зерна: «Хлебные монополисты из Минсельхоза СССР, которые делали все, чтобы продолжать скупать вещь несомненной ценности — хлеб за границей, стоят в этом ряду несколько особняком в силу особой изощренности их деятельности, предполагавшей не просто неэквивалентный обмен, но предварительное разрушение внутреннего производства» [2.62.С.112,прим].

При этом стоит выделить, что подобно тому, как сейчас чиновника можно заинтересовать реализацией какого-либо проекта не иначе как указав при этом на его долю личного обогащения, так и «при Советской власти» многие и многие проекты создавались специально под интерес элиты, либо сиюминутный, либо с перспективой. «К началу 1970-х годов кланы красной элиты начинают заниматься только собой, а проекты (уже псевдопроекты) начинают тасовать под перераспределение элитных возможностей. Элитный контур выворачивается наизнанку. Клановое доминирует над общеимперским» [2.63.С.3].

Постепенно в стране вырастает параллельная империя — империя действительно грязных замыслов о том, как эксплуатировать социалистический полумир, как максимально «выжать» из доверенного в управление региона, как пробиться к столичным кормушкам. Нынешние кланы, согласившиеся на развал страны, лишь бы не потерять свой удел, есть продолжение этой теневой империи. Эта империя тогда еще только формировалась, она была еще призрачной, она еще помнила кровавый кошмар 1937 года, откуда она восстала как сказочная птица Феникс. Каждый раз, когда она показывалась из тени, она тут же становилась заметной, о ней подавали сигнал, ей не давали выйти на свет, загоняя обратно в тьму. «Образ „цеховика“, компенсирующего своей предприимчивостью абсурдность советской экономики и покрываемого советским партийным боссом, — вот предел информированности рядового гражданина нашей страны, достигнутый в ходе перестроечного периода. За чертой обсуждения по-прежнему остаются вопросы о финансовом теневом капитале, о его контроле за теневым производством, о региональных и межрегиональных „теневиках“, их связях и противоречиях, об истории накопления сокровищ в каждом из регионов СССР, о теневой религии, идеологии, политике, теневых мозговых центрах, о региональных ведомствах (министерствах), захватываемых капиталом что называется „на корню“ и превращаемых в штабы и „теневые совмины“, одним словом, о наличии, по сути дела, второй властной системы, „государства в государстве“, способного предъявить в стране новую тоталитарную модель. Вторая власть предполагает, по сути, все тот же тоталитаризм с другим знаком» [2.64.С.19.].

Несколько выходя за исторические рамки нашего исследования, укажем на качественно новую трансформацию номенклатурных кланов, которые сегодня переименованы в т. н. «Систему». «Система — специфический конгломерат коммерческих предприятий, финансовых групп, силового бизнеса, криминальных кругов — „братвы“, представителей властных структур, администраций, объединенных общими интересами и работающими под одной крышей» [2.65.С.4].

Со временем, — по мере того как плодились примеры, — это становилось все более очевидно. Всякий человек со стороны многое воспринимал как дикость. Разведчик, вернувшийся из длительной командировки, мог только поражаться подобным «парадоксам»: «На автозаводе ему показали сначала производство — водили по службам и цехам, а потом пригласили в зал, битком набитый молодыми рабочими. Конечно, бурные аплодисменты — авансом. А он <…> буквально потрясенный хаосом и низкой производительностью труда (конец шестидесятых годов, чем еще ЗИЛ мог перед ним похвастать?), вышел на трибуну и прямо таки сказал: какой же у вас, дорогие товарищи, бардак на заводе! Я бы такое, извините за выражение, и дня не потерпел в своей фирме! Вот дайте мне ваш завод на один только год, я из него конфетку сделаю, наведу порядок и дисциплину, ну, разумеется, и рублем никого не обижу! Тут уж аплодисменты были не из вежливости, а по существу, честно им заработанные» [2.66.СС.145–146].

Полагаю, что все же в годы позднего Сталина система была максимально для России XX века (но все же не до конца), — что диалектически закономерно, — оздоровлена, максимально упрощена, слова больше соответствовали действительности. Затем все опять стало уходить в сторону вышеназванного парадокса, стало больше ненужных действий, за которыми скрывался нередко чей-то материальный интерес. В развитие этого процесса был придуман гениальный ход. Между изощренными конспираторами и силами, их обслуживавшими, было заключено молчаливое соглашение по решению задачи создания абсурда как явной и неотъемлемой компоненты советского социалистического строя. Это было видно и известно всей стране, но не в виде полной и целостной картины, а представлено в виде фрагмента — каждый видел это только на своем рабочем месте или мог почерпнуть в виде беззубых фельетонов или художественного вымысла наподобие михалковских «Фитилей».

Возникает вопрос: «В чем же тут, собственно говоря, вообще дело?» Для того чтобы ответить на этот вопрос, мне хочется сделать некое допущение. Как хорошо известно из истории всего человечества, всегда была и остается при любом строе, в том числе и социалистическом, правящая верхушка и ее антипод — оппозиция. Логично допустить все же, что основная масса элиты в те годы была как минимум настроена прокоммунистически. Тогда, так же логично предположить, что ей противостояла (скрыто!) прокапиталистически настроенная оппозиция. Целью любой оппозиции всегда является неявно проводить политику по принципу: «Чем хуже — тем лучше». Всегда в правилах любой оппозиции проводить политику всяческой дискредитации нынешней власти с той целью, что, когда придет момент, этот негатив припомнить и переложить ответственность за него целиком и полностью на власть, крича «Держи вора!» громче всех. Конспираторы-дискредитаторы позднего СССР в своей деятельности ничем не отличались от любой оппозиции, единственно, что эта деятельность была скрыта за ширмой фиктивного единства КПСС.

Дело велось очень умело. Процессы в направлении прогнозируемого кризиса социализма в СССР велись не столько «самотеком», сколько сознательно: «…Все острее чувствовалось, что в обществе и в государстве накапливаются негативные проблемы и тенденции.

Под прикрытием официальной риторики развитого социализма происходило ползучее социальное расслоение общества. Основные массы рабочих, колхозников, инженерно-технических работников, служащих, учителей, врачей, военных вкладывали свои силы, знания, нервы, здоровье, энергию, умение в производство, сельское хозяйство, образование, науку и культуру. Это проявлялось во все большем и большем количестве добытого сырья, выплавленного металла, выработанной электроэнергии, выращенного урожая, разработанных новых образцов техники, обученных школьников и подготовленных студентов и т. д. Но их собственная жизнь существенно не менялась в лучшую сторону, им все больше не хватало ни времени, ни средств для удовлетворения потребностей собственной деятельности и развития своих детей. <…>

И в то же время, оберегаемые общенародным государством, формировались социальные группы и целые слои, представители которых имели в избытке богатейший выбор благ и возможностей для удовлетворения своих потребностей и прихотей.

Накапливались материальные и денежные богатства, полным ходом шел грабеж общенародной собственности. В ее порах, высасывая кровь трудового народа, действовали ловкие предприниматели и спекулянты, очковтиратели и бракоделы. Особенно хорошо чувствовали себя лица, причастные к распространению потребительских благ и услуг по общественным каналам» [2.67.СС.17–18].

В качестве платы советская номенклатура и номенклатура других соцстран получили в собственность все государственные резервы, всю экономику, все сырьевые ресурсы, всю землю и все население для их обирания, эксплуатации и вывоза. Тому клану, который победил, и надлежит в ближайшие годы владеть природными и трудовыми ресурсами. Кто не смог этого добиться политическим, кадровым, закулисно-подковерными методами, тот ввязался в открытую войну.

Искренне болеющий за свою страну журналист, заместитель главного редактора газеты «Завтра» Н. М. Анисин пишет: «„Пятая колонна“ не только грабила страну, опустошая прилавки наших магазинов, но и с блеском вставляла палки в колеса экономики. В СССР сгнивало до 30 % зерна и 40 % картофеля — не хватало крытых токов, зерносушилок, овощехранилищ. Но „пятая колонна“ подсовывала престарелым членам политбюро постановление о мелиорации: возьмите огромные деньги, заройте их в землю, улучшите ее, побольше вырастите урожай и побольше сгноите. Деньги зарывались и в котлованы бесчисленных и бессмысленных строек новых заводов. Деньги транжирились через запуск встречных перевозок (лес из Вологды — в Красноярск, а оттуда — в Вологду, уголь из Украины — в Сибирь, а из Сибири — на Украину). „Пятая колонна“ опутала трудовые коллективы инструкциями, лишавшими их стимула к труду, переливала излишки капиталов в самые неперспективные отрасли и загружала самые лучшие предприятия заказами на устаревшую военную технику, которая на повышение обороноспособности ни как не влияла.

Горбачев получил страну с мощной высокоразвитой экономикой. Но экономикой, которая, с одной стороны, работала во многом в пользу Запада, а с другой стороны — на ветер. Дефицит товаров в СССР вызывался не пороками самой экономической системы, а искусственными помехами в еедеятельности» [2.СС.38–39].

Л. И. Брежневу было вполне по силам заранее создать надежную систему передачи власти от одного первого лица в стране другому. И сделать это на законодательной основе, заложив этот механизм в Конституцию СССР. Однако, как и многое другое, этому уже не суждено было осуществиться. Таким образом смерть Брежнева стала еще одной загадкой (см. [2.68.С.6]).

Наиболее полная и, на мой взгляд, объективная ретроспектива жизни и всей деятельности Л. И. Брежнева приведена в книге, вышедшей к 20-летию со дня его смерти [2.68а]. Ее автор — С. Н. Семанов — человек чрезвычайно информированный, к тому же активный участник событий того времени, в конце концов за свою патриотическую позицию изгнанный с должности главного редактора журнала «Человек и закон». Однако и доныне, несмотря на возраст, он деятельно противостоит разрушительным процессам на фронте информационной войны. Он не озлобился на допущенное к нему несправедливое наказание и дал точные оценки и Л. И. Брежнева и того времени, в котором жил. В заключение следует отметить, что, несмотря на все негативные явления так называемого периода «Застоя», сравнение «правителя „золотого века“» с последующими правителями, несомненно, идет далеко не в пользу последних.

ЗАГАДКА СМЕРТИ МАШЕРОВА, СУСЛОВА И ДРУГИХ

Машеров

Обстоятельства смерти кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря ЦК КП Белоруссии, Героя Советского Союза, Героя Социалистического Труда Петра Мироновича Машерова в общем-то всем известны. Они многократно описаны в литературе, было несколько телевизионных сюжетов. Обычно обращают внимание на странную ротацию на посту Председателя КГБ БССР прямо накануне трагедии. Прежний — Никулкин Яков Прокопьевич (1913 г.-1983 г.) — находился на этом посту с 23 июня 1970 г. по 4 августа 1980 г. С 17 ноября 1980 г. — на пенсии. Новый — Балуев Вениамин Георгиевич (1927 г. рождения) — переведен с должности заместителя начальника Инспекторского Управления КГБ СССР, с 4 августа 1980 г. по 24 ноября 1990 г. — Председатель КГБ БССР. Кроме того: «Незадолго до трагедии сменили начальника личной охраны Машерова полковника Сазонкина, которого перевели в центральный аппарат КГБ республики. И мощный машеровский „ЗИЛ“, который мог выдержать столкновение с любым транспортным средством, как раз в эти дни отправили в ремонт» [25.С.414].

Коротко об обстоятельствах происшествия. Трагедия произошла 4 октября 1980 года в 15 часов 04 минуты. Как известно, его личный шофер Зайцев Е. Ф., 1919 г. рождения, накануне ночью перенес приступ радикулита. Машина в нарушение приказа МВД СССР № 0747 от 1974 г. не была технически оборудована для сопровождения охраняемых лиц.

Обращается внимание на то, что Игнатович Николай Иванович, 1940 года рождения, следователь по особо важным делам республиканской прокуратуры, который вел это дело, став народным депутатом СССР и первым Генеральным прокурором «незалежной» Беларуси, умер при невыясненных обстоятельствах в 1992 г.

Дочь П. М. Машерова — Наталья Петровна Машерова — стала депутатом парламента Республики Беларусь, считая, что это поможет ей разобраться до конца с трагедией, произошедшей с ее отцом. Пока она комментирует этот факт так: «Отец не дожил до Пленума ЦК КПСС менее двух недель. Все было решено. Он шел на место Косыгина. Я понимаю, что отец мешал многим. Именно тогда, в октябре 1980 года, „взошла звезда“ Горбачева.

Я полагаю, что, останься отец в живых, история СССР разворачивалась бы по-другому» [25.СС.441–442; 10.С.317].

Мы с этим замечанием полностью согласны.

Суслов

Михаил Андреевич Суслов был самым опытным, искушенным политиком из всего Политбюро ЦК КПСС рубежа 1970-1980-х гг. Достаточно сказать, что он счастливо пережил чистку конца 1930-х годов, работая уже в то время в центральном аппарате. Он помнил большие и малые «загадки» и отсюда «своеобразным было отношение М. А. Суслова к медицине. Он не доверял врачам и всячески ограничивал с ними контакты. В начале 1982 г. медикам все-таки удалось убедить М. А. Суслова лечь в Кремлевскую больницу на очередное обследование. Этот визит в больницу оказался для него роковым: в ходе обследования он неожиданно для многих скончался. <…> Смерть М. А. Суслова оказалась первой из длинной серии как внешне естественных, так и полузагадочных смертей, настигших в короткий срок трех генеральных секретарей ЦК КПСС и ряд членов Политбюро и приведших в конечном счете к физическому распаду высшей властной структуры Союза ССР» [2.69.С.8].

Вот еще одно из наиважнейших свидетельств: «Старый больной человек рассказывал мне:

„Я служил в аптеке 4-го управления, это кремлевская аптека. Временами приезжал человек. Он был из КГБ. Очень скромно держался. Приходил ко мне. Я был одним из тех, кто составлял лекарства для кремлевской больницы, только для больницы.

Этот человек просматривал рецепты и говорил: „Вот этому больному добавьте в порошок (таблетку, микстуру)…“ — и давал мне упаковочку, там уже все было дозировано.

Смысл добавлений заключался в следующем: вместо срочного расширения сосудов лекарство, скажем, вызывало их сужение. А другая часть подобных лекарств начинала оказывать свое действие вообще через полгода или восемь-девять месяцев. Я старался не интересоваться такими больными. Что умирали — знал. Что другие, которые должны были бы поправляться, страдают и положение их необратимо ухудшается — тоже знал. Как не знать? Я просто ни с кем ни одним словом о них не обмолвился.

Я сознавал, в чем участвую, но любое неподчинение или не согласие означало мою немедленную смерть. Я совсем недавно понял: они поставили меня там как своего, рассчитывали на меня, ввели меня в штат и на эту должность, хотя в КГБ я не служил. Изучили меня, раскусили… Как слабого человека подчинили себе.

Часто задаю себе вопрос: „А если бы я был сильной воли, выполнял бы приказы?…“ Не знаю. И с сильной волей, наверное, выполнял бы. Понимаете, некуда было деться…“» [11.СС.82–83, прим]. Знал ли боящийся врачей М. А. Суслов об этом? Конечно знал, чего бы он тогда врачей боялся? Что он, маленький ребенок? Интересно, нужны ли еще какие-то комментарии к приведенным свидетельствам с ретроспективой на так называемое «Дело кремлевских врачей»?

В течение 1978-1980-х гг. советская элита потеряла при не до конца выясненных обстоятельствах целый ряд своих представителей второго эшелона власти.

Гейдаров — министр внутренних дел Азербайджана.

Ибрагимов — Председатель Совета Министров Киргизской ССР. 4 декабря 1980 г. — ровно через два месяца после смерти П. М. Машерова — во время отдыха в Чолпон-Атинском санатории был застрелен.

Кизимов — заместитель министра внутренних дел Азербайджана.

Мусин — 1-й секретарь Татарского рескома КПСС.

Патаридзе — председатель Совета Министров Грузии.

Платонов — заместитель Председателя Совета Министров Якутской АССР. До этого Степан Платонов был первым секретарем Якутского горкома КПСС. Случайно (?) застрелен на охоте. По газетным версиям, у Платонова должна была состояться встреча с Председателем КГБ СССР Ю. В. Андроповым, чтобы доложить ему о положении в алмазодобывающей промышленности.

Расулов — 1-й секретарь ЦК КП Таджикистана.

Соколов — 2-й секретарь ЦК КП Украины.

Суслов^[18] — 2-й секретарь Ленинградского обкома КПСС.

ЗАДАЧА АНДРОПОВА

Национальное происхождение Ю. В. Андропова давно уже хорошо объяснено в целом ряде источников. О его семитском происхождении пишут предостаточно. (См.: [2.70.С.290; 07.С.235, со слов М. С. Горбачева; 20.С.6; 2.71.С.8; 2.72.С.7; 2.73.С.55; 2.74.С.5; 2.75.С.1; 53.Т.2.СС.380,836; 2.76.СС.12–20]).

Первая задача Ю. В. Андропова состояла в том, чтобы занять максимально высокий пост. В частности, такую ключевую должность, как Председатель КГБ при Совете Министров СССР. Случилось это в результате хорошо разыгранной интриги. Первый секретарь ЦК КП Украины, член Политбюро ЦК КПСС П. Е. Шелест свидетельствовал: «18 мая 1967 года я приехал в Москву на заседание Политбюро. В повестке дня было много разнообразных вопросов. За несколько часов до заседания меня пригласил к себе в кабинет Брежнев. Немного поговорили о текущих делах, затем он мне сказал: „Сегодня на Политбюро будем решать вопрос об освобождении Семичастного от обязанностей председателя КГБ“. Для меня это было большой неожиданностью и довольно неприятной новостью. Мне хорошо была известна особая роль В. Е. Семичастного в период подготовки и проведения „мероприятий на основе партийной демократии“ в отношении Н. С. Хрущева. Безусловно и то, что Брежнев многим был обязан лично Семичастному. Не видя ни малейшей причины к постановке вопроса на Политбюро об освобождении Семичастного, естественно, я задал вопрос: „Какая причина освобождения?“ Брежнев уклонился от прямого ответа, но сказал: „Много поводов к тому, чтобы провести этот акт, позже все узнаешь“.

К этому времени поступили первые сведения о Светлане Аллилуевой (дочери И. В. Сталина), все было так „темно“, что даже мы, члены Политбюро, не все понимали, что все-таки с ней произошло. Впоследствии стало известно, что по распоряжению А. И. Микояна Светлане было временно разрешено выехать в Индию. <…>

Заканчивалось заседание Политбюро, рассмотрены все „основные“ вопросы, Брежнев как-то торопливо и нервозно сказал: „Позовите Семичастного!“ Когда он вошел в зал заседания, мы почувствовали его напряженность и недоумение, зачем его пригласили на заседание Политбюро. Но он держал себя хорошо. Неожиданно для многих членов Политбюро Брежнев заявил: „Нам надо обсудить вопрос о В. Е. Семичастном“. Члены Политбюро удивленно переглянулись. Семичастный подал реплику: „А что обсуждать?“ В ответ на это Брежнев сказал: „Есть предложение освободить В. Е. Семичастного от занимаемой должности“. Семичастный снова подал голос: „За что освободить? Мне причина неизвестна, со мной по этому поводу никто не говорил“. Но вопрос Семичастного остался без ответа. Все молчали, многие члены Политбюро не были готовы к постановке такого вопроса, тем более к его решению в такой форме. Я был буквально поражен тем, что до заседания Политбюро с ним никто не переговорил, и он был вызван внезапно, чтобы не дать даже опомниться. <…> Семичастный снова задал вопрос: „Я хочу узнать, за что меня освобождают?“ На это последовал окрик Брежнева: „Много имеется недостатков в работе органов КГБ, плохо поставлена разведка и агентурная работа, а случай с Аллилуевой тоже о многом говорит“. Семичастный на это возразил: „Вопрос о деятельности КГБ, состоянии разведки и агентурной работы нигде не обсуждался. Поездка Аллилуевой в Индию органами КГБ не санкционировалась. Ее выезд состоялся вопреки нашим возражениям“. Но и на сей раз голос Семичастного канул в молчании.

Одним словом, было „единогласно“ принято решение: „Освободить т. Семичастного В. Е. в связи с переходом на другую работу“. <…>

Тут же Брежневым было внесено предложение: председателем КГБ утвердить т. Андропова Ю. В. <…>

В Киев Семичастный приехал 23 мая…» [2.77.С.20].

Можно с уверенностью сказать, что Ю. В. Андропов пришел в КГБ не случайно, а заранее зная, что это назначение состоится. Он уже с самого начала имел четкую программу действий. Ибо первое, что он сделал на новом посту — это воссоздал во всех отношениях печально знаменитое 5-е (идеологическое) управление. (До этого существовало 4-е управление МГБ-КГБ (борьба с антисоветским подпольем, националистическими формированиями и враждебными элементами). С 15 марта 1957 г. его возглавлял генерал-майор Е. П. Питовранов. С 5 февраля 1960 г. функции управления перешли во Второй Главк.) 3 июля от Ю. В. Андропова ушла записка в ЦК. Уже 17 июля считается днем «рождения» 5-го управления. Приказ по КГБ отдан 25 июля. 4 августа с должности секретаря Ставропольского крайкома начальником 5-го управления назначается А. Ф. Кадашев. Освобожден от должности в декабре 1968 г. 23 мая 1969 г. начальником 5-го управления назначен Ф. Д. Бобков, сделавший впоследствии головокружительную карьеру.

Одной из задач Ю. В. Андропова стало удержать и расширить партийные посты как для себя, так и для своих последователей: «Андропов вскоре стал кандидатом в члены Политбюро. В свое время на пленуме ЦК партии <…> Хрущев сказал: „Мы уже обожглись не один раз и убедились в том, что нельзя в состав Политбюро вводить министра обороны и председателя КГБ“. <…> Дело в том, что когда руководитель становился членом Политбюро, аппарат за его спиной сразу выпадал из-под партийного и государственного контроля. Потому что к аппарату без него никто притронуться уже не имел права» [56.С.3].

В целом, под его руководством КГБ СССР стал весьма противоречивой организацией: «Нельзя сказать, что работа КГБ была безупречной во времена руководства этим ведомством Юрия Владимировича. Были очень серьезные ошибки и недочеты как во внешней деятельности <…>, так и внутриполитической. <…>

Деятельность Андропова всегда носила характер максимального извлечения личной выгоды, завоевания наиболее влиятельных позиций. Он с удивительной ловкостью мог совмещать в себе внешний либерализм и внутреннюю жестокость. <…> Евреи стали проявлять неслыханную активность в СССР, создавая правозащитные движения и другие различные организации, которые КГБ по мере надобности хотя и разоблачал, но делал это чрезвычайно топорно и неумело, создавая больше рекламы этим движениям, чем пытаясь искоренить их на самом деле. На этом фоне лишь подъем русского национального самосознания подавлялся беспощадно. Множество русских молодежных организаций национального толка были истреблены, а их участники получили не символические сроки, как, например, прозападные правозащитники, а совершенно реальные, полновесные 10–15 лет. <…>

…Те робкие группы, пытавшиеся культивировать русскую идею, в основном объединившиеся вокруг различных исторических обществ, литературных журналов „Москва“, „Наш современник“, „Молодая гвардия“, были под бдительным оком „шефа тайной полиции“. Он не прекращал их деятельность полностью, но и не давал работать в полную силу, то и дело натравливая на русских деятелей искусств своих идеологических ищеек, клеймящих „зарвавшихся великодержавных шовинистов“ с марксистско-ленинской, догматической позиции» [28.СС.53–55]. Совершенно ясно, что цели Запада по разрушению СССР не могли быть выполнены до тех пор, пока на пути стоял КГБ СССР сталинского типа. Предстояла длительная работа по ограничению его способностей, изъятию и уничтожению ценных методов работы, снижению бдительности, переориентированию с одних целей на другие, по дезинформации и разложению кадров, внедрению наиболее подготовленных и законспирированных представителей пятой колонны, перехвату информационных каналов, изменению структуры как центрального аппарата, так и на местах.

Другой задачей Ю. В. Андропова стало создание интеллектуального ядра, которое со временем могло бы стать главным «мозговым центром» будущих катаклизмов «внутри» системы. Именно он смог нужных и верных лиц отобрать из широкого числа конспираторов, обработать их и помочь им выдвинуться и закрепиться на нужных, ключевых постах целой плеяде будущих «перестройщиков»-разрушителей. О кадровом составе «птенцов гнезда Андропова» нами говорилось — при этом стоит понимать, что ряд «нейтралов» и патриотов выпадает из этой обоймы. О том же, что именно «Ю.В.» был инициатором таких групп, говорится в воспоминаниях одного из «птенцов» [9.С.258].

Задача, которую выполнил Андропов, носила еще и методологический характер. На июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС им была произнесена насколько загадочная фраза: «…Если говорить откровенно, мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические. Поэтому порой вынуждены действовать, так сказать, эмпирически, весьма нерациональным способом проб и ошибок». Сейчас об этом много высказываются. (См.: [2.78.С.48; 20.С.78; 2.79.С.60; 2.80.С.87; 2.81.С.26; 45.С.7; 2.82.С.87; 2.83.С.54; 55.Т.1.С.6; 2.76.С.88; 57.СС.89–91; 2.84.С.24].)

Каждый исследователь трактует эту фразу по-разному. Многие ищут скрытый подтекст. Но в принципе нельзя не согласиться с А. А. Зиновьевым, давшем следующую оценку: «…коммунистический <…> социальный строй просуществовал в Советском Союзе более 70 лет, а в стране о нем не было напечатано ни строчки, заслуживающей звания науки. Это можно объяснить тем, что советские правители и идеологи препятствовали правде о реальном социальном строе страны».

На посту Генерального секретаря ЦК Ю. В. Андропов во многом вел прежнюю политику, стремясь довести все до полного абсурда. С восторгом и ностальгией некоторые «пикейные жилеты» вспоминают о том, как «при Андропове гоняли прогульщиков». Эти люди не знают азов общей теории систем в приложении к социуму. А в ней говорится, что всякая система должна быть максимально живой, не «открытой» — к чему стремятся интеллектуалы, методологически обслуживающие Дж. Сороса, — и не закрытой, как это было при коммунистах. А именно гибкой, адекватно реагирующей на изменения. Тогда и только тогда ей обеспечена максимально долгая жизнь.

Последней задачей Ю. В. Андропова было вовремя умереть. Ему помогли ее решить. Впрочем, это уже из области «загадок».

ЗАГАДКА СМЕРТИ АНДРОПОВА

Метод, применяемый к Ю. В. Андропову, по сути, надо определять как «управляемая смерть». Суть же произошедшего с ним заключается именно в доведении до смерти в нужный момент: не позже, но и не раньше: «…Факт есть факт: Андропов ладил более или менее благополучно со своими болезнями 20 лет, но как только достиг того, к чему всю жизнь стремился, — высшей власти, — смерть подобрала его» [38-2.С.7]. Вы помните свидетельство, которые мы приводили в связи со смертью М. А. Суслова о том, как приходил человек из КГБ и ускорял смерть правящей элиты? Здесь картина в принципе та же. Этим же методом, вероятно, свели в могилу и Ю. В. Андропова. (И еще один вопрос в связи с этими случаями. Кто же на самом деле руководил страной и сферами влияния: Брежнев, Андропов, или, может быть, тот человек, который отдавал приказания «из КГБ»? Да и из КГБ ли он был, а может, из ЦРУ?.. Казалось бы, риторический вопрос, но на самом деле ключевой.)

Ю. В. Андропов мог подписать себе смертный приговор и неосторожными словами. На июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС, прервав выступавшего К. У. Черненко, он вдруг сказал: «Да, кстати. Мне известно, что в этом зале находятся люди, которые позволяют в беседах с иностранцами распространять ненужную и вредную для нас информацию. Я не буду сейчас называть фамилии, товарищи сами знают, кого я имею в виду. И пусть они запомнят, что это — последнее предупреждение им». (Цит. по: [50.С.54].)

«Последнее предупреждение» действительно оказалось последним — но только для Ю. В. Андропова.

В связи с этим обратите внимание на следующий момент: мог ли Андропов предположить, что от него избавляются как от ненужного человека на посту Генерального секретаря? Вполне. Человек он, судя по многому — описанию очевидцев, его решениям и достижениям, — был далеко не глупый. В таком случае он мог предположить, что избавляются от него в пользу М. С. Горбачева. Тогда логичным становится и ухудшение отношений между ними, о котором сообщается следующее: «Горбачев после смерти Брежнева и избрания генсеком Андропова стал везде говорить, что они с ним большие друзья, дружат семьями и так далее. Зная подноготную этой ситуации, могу сказать, что это был большой блеф. Если первое время после переезда Горбачева в Москву Андропов относился к нему лояльно (именно лояльно, не более), то потом отношения изменились до такой степени, что он перестал Горбачева принимать. <…>

В последние месяцы жизни Андропов приглашал к себе в больницу других членов Политбюро, но только не Горбачева, и только накануне ухода от нас он встретился с Горбачевым и (с декабря 1983 г. по июль 1990 г. — секретарь ЦК КПСС, сначала по кадровой работе, потом второй (по вопросам идеологии), затем по сельскому хозяйству. — А.Ш.) Лигачевым» [8.С.8].

Ю. В. Андропов был связан с циниками, которые, его же уничтожив, использовали его смерть в своих интересах: «Агент Ленинградского КГБ, вернувшийся из Москвы вскоре после смерти Андропова, сообщал: „Среди персонала 1-го медицинского института, связанного с 4-м Главным управлением Минздрава СССР, циркулируют разговоры о загадочности смерти Генерального секретаря ЦК КПСС. По мнению ряда специалистов, в ГУ есть люди, которые на ранней стадии болезни Андропова умышленно вели неправильный курс лечения, что впоследствии привело к его безвременной кончине. На более поздней стадии ведущие специалисты страны были бессильны что-либо сделать, несмотря на все предпринимавшиеся ими меры. Люди, „залечившие“ Андропова, связаны с группировкой (название условное) некоторой части партийных аппаратчиков в Москве, которым пришлись не по вкусу позитивные изменения и реформы, начатые Андроповым…“» [2.85.С.13].

ЗАГАДКА СМЕРТИ УСТИНОВА И ДРУГИХ

Раскрывая обстоятельства смерти члена Политбюро ЦК КПСС, министра обороны ЦК КПСС, Маршала Советского Союза Д. Ф. Устинова, нужно описать саму ситуацию, в которой ему пришлось работать в последние годы жизни. Те, кто имел возможность наблюдать его в это время, отмечают, что он работал с полным напряжением сил, ежедневно и по много часов, справляясь со всем объемом задач. А проблем было множество, наряду с уже привычным кругом: созданием новых образцов боевой и другой техники, строительством оборонных объектов, поддержанием на должном уровне боевой подготовки и дисциплины войск, у военных на рубеже 1970–1980 гг. появились еще две острых проблемы, мучительно требовавшие разрешения: Афганистан и Польша. Такова была ситуация, и она напрямую связана со смертью Д. Ф. Устинова и его коллег из стран социалистического блока.

Начнем с разоблачения небольшой, но весьма знаковой лжи, которую сегодня вдруг стали распространять о покойных. Не так давно о них опубликовано этакое маленькое «Прокляты и убиты»: «Генералы, униженные Афганистаном, где армия сверхдержавы, истекая кровью, не может победить горцев, кажется, увидели спасение: ввести во всех странах Варшавского договора, включая и СССР, военное положение по образцу Польши. С армией шутки плохи, но с ней не церемонятся. Железная хватка особых отделов КГБ, подчиненных Андропову, прослеживает каждое движение военачальников. При малейшем подозрении — „скоропостижно скончался“. И все.

О том, что высший военный генералитет подумывал о военном перевороте в социалистическом лагере (в той или иной форме), существует много свидетельств. Увлекал опыт других стран, когда на пути от тоталитаризма к демократии устанавливалась временная автократия военных. Заговор тогда не удался…» [64.С.3; 24.СС.633–634]. А. Н. Яковлев, по своему обыкновению, мягко говоря, клевещет на покойных. Обвинение абсурдно и алогично: нет еще никого из военачальников в мировой истории, кто в ответ на военный проигрыш стал бы свергать свое правительство, — скорее всего усилили бы военное присутствие в Афганистане. Кто знал в 1984 г. из высокопоставленных военных о том, что нас повели по пути от «тоталитаризма» к «демократии»? Однако, наши оппоненты логикой не слишком себя обременяют… Для них важнее оговорить честных людей.

Итак, повторюсь, что обвинение абсурдно и относится к серии операций по заметанию следов, касающихся прошлого, и к опорочиванию памяти понесенных нами жертв. Мотивация же вообще выходит за рамки здравого смысла и потому тем более не может относиться к области истории. А если найдется хоть кто-то, кто этому поверит, что ж — Большая Ложь и здесь собирает свою жатву.

По всей видимости, министров четырех стран объединяла договоренность ввести войска в Польшу. Это вполне очевидно — события в Польше вышли из-под контроля, несмотря на военное положение и интернирование «кого следует». В прошлом в таком случае следовала «братская интернациональная помощь». О том, что такое возможно в принципе, говорилось еще Л. И. Брежневым [2.86.СС.14–15]. Прямых подтверждений, почерпнутых из открытых источников, у меня нет, но высказать версию я могу.

Откуда ЦРУ могло получить точную информацию о том, что в Польшу будут вводить войска стран — участниц Организации Варшавского Договора? В Польше, в Генштабе армии, на ЦРУ работал полковник Рышард (в русской транскрипции — Ричард) Кухлинский. «Один из агентов американской разведки, офицер польского генерального штаба Кухлинский находился на самой вершине советского альянса. Он весьма смело предоставлял информацию о планируемых советских акциях в Польше» [60.С.44]. Другие источники подтверждают, что он сообщал в ЦРУ о планах введения в стране военного положения. В декабре 1981 года его вместе с семьей вывезли из Польши, после чего он работал аналитиком в ЦРУ [2.87.С.16]. Однако одного ценного «крота» оперативно заменили на другого, новый шпион ЦРУ был более высокого ранга. Бывший разведчик ЦРУ Петер Швейцер сообщает, что ЦРУ удалось завербовать одного из заместителей министра обороны Польши [60.С.212]. Редакция, выпустившая эту книгу, сочла нужным сделать примечание о том, что это не соответствует действительности. Однако британский публицист Нигель Уэст в своей книге приводит фамилию заместителя министра национальной обороны ПНР генерала Тадеуша Тучанского, которого называет «бесценным наследником» пана Кухлинского. Генерал жив, и хотя США — союзники Польши, он отрицает свою причастность к ЦРУ. Однако приводится выдержка из письма варшавского резидента в центр, в котором он пишет, что «приобретен агент-самородок в должности заместителя министра обороны, имеющего доступ к правительственным „дискуссиям на тему внутренней безопасности“» [2.88.С.13].

Подтверждением того, что в Польше был довольно широкий круг лиц, ознакомленных с планом вторжения, служит и свидетельство из самых последних источников: «Генеральный штаб Польши предпринял независимый анализ разработанных в СССР планов вторжения и обнаружил, что они основывались на „полнейшем непонимании ситуации, возникшей в Польше, игнорировании подлинных настроений (польского) общества и неспособности оценить мощь движения „Солидарности““» [2.89.С.144]. Кроме того, могли использоваться и технические средства. Так, например, в посольство США в Польше прибыла группа из 4 человек «Special Collections Element» с подслушивающей аппаратурой.

Итак, для того чтобы продолжить Польскую «бархатную» революцию, требовалось устранить четырех министров обороны из стран социалистического блока. По крайней мере, так было решено и так получилось. «Акция по преданию казни» (жаргон ЦРУ) состоялась…

«…Сама смерть Устинова была в определенной степени нелепой и оставила много вопросов в отношении причин и характера заболевания. Осенью 1984 года состоялись совместные учения советских и чехословацких войск на территории Чехословакии. В них принимал участие Устинов и министр обороны Чехословакии генерал Дзур. После возвращения с маневров Устинов почувствовал недомогание, появилась небольшая лихорадка и изменения в легких. <…> Удивительное совпадение — приблизительно в то же время, с такой же клинической картиной заболевает и генерал Дзур» [2.90.С.206].

Такая операция возымела вполне ожидаемый дополнительный эффект — шантаж: врач, лечивший Л. И. Брежнева, начальник Четвертого главного управления при Совете Министров СССР «…академик Чазов, приезжая на Ставрополье, делился с Горбачевым многим, в частности, регулярно информировал об образе жизни кремлевских обитателей. <…>

Будучи в курсе состояния здоровья всех руководителей Кремля, академик намекнул Горбачеву, что смерть уносит лидеров одного за другим, как только у них обостряются отношения с США. Причем заболевают они и умирают как-то странно, нелепо. Так, Брежнев, обладавший незаурядной энергией, вдруг захворал астеническим синдромом. <…>

У Черненко с невероятной быстротой развивается флегмона. Так же неожиданно наступило обострение болезни у Андропова. Военные руководители России и Чехословакии Устинов и Дзур после маневров заболели одной и той же болезнью, приведшей их к смерти. Если о смертях генсеков можно спорить, были ли они случайными, то уход из жизни Устинова и Дзура — явное доказательство того, что против них была совершена целенаправленная акция» [28.СС.180–181].

Для наглядности приведем хронологию соответствующих событий.

7 декабря 1984 г. министром обороны Венгрии назначается Иштван Олах. Предыдущий — генерал армии Л. Цинеге, был назначен заместителем Председателя Совета Министров ВНР.

20 декабря 1984 года в результате «острой сердечной недостаточности» скончался член Политбюро Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза министр обороны Маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов.

12 января 1985 г. министром обороны Чехословакии назначен Милан Бацлавик.

15 января 1985 г. в возрасте 66 лет в результате «сердечной недостаточности» скончался член Центрального Комитета Коммунистической партии Чехословакии министр национальной обороны генерал армии Дзур.

20–24 марта 1985 г. СССР посещает министр обороны Чехословакии М. Бацлавик.

26 апреля 1985 г. в Варшаве состоялась встреча высших партийных и государственных деятелей стран — участников Варшавского Договора. Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, заключенный 14 мая 1955 г., продлен на 20 лет с последующей пролонгацией еще на 10 лет.

20–23 мая 1985 г. в Будапеште проведено заседание Военного Совета Объединенных Вооруженных Сил государств — участников Варшавского Договора.

25–31 мая 1985 г. на территории ЧССР проведены совместные учения Центральной Группы Войск и Чехословацкой Народной Армии — численностью войск до 25 тыс. человек.

11–15 июня 1985 г. СССР посещает министр обороны Венгрии и И. Олах.

22–23 октября 1985 г. состоялась Совещание Политико-Консультативного Комитета государств — участников Варшавского Договора.

21 ноября 1985 г. в Праге состоялась встреча высших руководителей государств — участников Варшавского Договора.

28 ноября 1985 г. — 75-летие министра обороны ГДР Г. Гофмана, по этому случаю он был награжден орденом Карла Маркса, высшей наградой ГДР.

2 декабря 1985 года в результате «острой сердечной недостаточности» скончался член Политбюро Центрального Комитета Социалистической Единой Партии Германии, министр национальной обороны Германской Демократической Республики генерал армии Гейнц Гофман.

2–5 декабря 1985 г. в Берлине состоялось очередное заседание Комитета министров обороны государств — участников Варшавского Договора.

3 декабря 1985 г. министром обороны ГДР назначен генерал-полковник Гейнц Кесслер, ему присвоено звание генерала армии.

15 декабря 1985 года на 59-м году жизни в результате «сердечной недостаточности» скоропостижно скончался член Центрального Комитета Венгерской Социалистической Рабочей Партии, министр обороны Венгерской Народной Республики генерал армии И. Олах.

Конечно же, информация неполная, за пределами нашего краткого обозрения остались другие неизвестные нам приемы по срыву механизма ввода войск в Польшу. Мы можем только высказывать разного рода предположения о том, кто конкретно мог осуществить такую операцию. По моему разумению, такая операция уже может быть оценена на «отлично», и последующая «перестройка» выглядит по сравнению с ней не более чем детской задачей. Единственный минус в этой затее — то, что Д. Ф. Устинов был, по всей видимости, сторонником возвышения М. С. Горбачева, и нашим врагам приходилось лишаться одного весомого голоса. Но игра стоила свеч.

Глава третья

РУССКИЙ СЕКТОР АМЕРИКАНСКОЙ ПОЛИТОЛОГИИ

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.

Первое послание к Коринфянам Святого Апостола Павла, 13:2

Советский Союз погубила такая же большая и сложная система, но только со знаком «минус». Эта враждебная система включала в себя руководящие круги Запада, его спецслужбы, масонские организации Запада и Востока, «пятую колонну» в СССР и странах Восточной Европы, все те элементы, которые по команде из Вашингтона повернулись против нас. Важнейшей ее составляющей была подсистема «мозговые центры США». Ее задачей была выработка методик и метрической информации по удушению России, «отбрасыванию коммунизма». Роль этой подсистемы настолько велика, что ее невозможно переоценить. В то же время ее деятельность была так законспирирована, что по разным причинам по сути невозможно было до сих пор обнаружить очевидным образом связь между деятельностью этих заокеанских учреждений и «нашей» перестройкой. До сих пор предметом более пристального внимания являлись ЦРУ и его большей частью мифическая агентура.

«МОЗГОВЫЕ ЦЕНТРЫ» И СОВЕТОЛОГИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ США

Собственно говоря, об этих учреждениях достаточно много было написано в свое время, чтобы мы чрезмерно увлекались, давая этим институтам развернутую характеристику.

Нас интересуют все те учреждения, как государственные, так и негосударственные, что принимали участие в разработке планов разрушения СССР и претворении их в жизнь. Поэтому не будем повторяться и переписывать всю литературу, что была сочинена в советское время. В постсоветское о них как-то забыли, а зря…

Условно говоря, первая советологическая, или, по-другому, русистская организация «Общество по изучению России» было создана еще в 1913 г. в Германии при ведомстве по колонизации министерства иностранных дел. Следующая — «Школа славянских исследований» создана при Лондонском университете в 1915 г. и существует до сих пор. Первой «лабораторией» по изучению России в Америке является т. н. «Рижская школа» в лице группы дипломатов из консульства в Латвии в 1920-е гг. Во многом она была создана благодаря начальнику департамента по европейским делами госдепартамента США Р. Келли. Именно эти дипломаты составили костяк первого посольства в Москве. В конце 1940-х гг. они имели исключительное влияние в Государственном департаменте. Особенно выделялись двое — Дж. Кеннан и Ч. Боллен. Первый из них, будучи послом в Советском Союзе, составил т. н. «длинную» телеграмму (около 8000 слов), в которой голословно обвинял СССР в экспансии коммунизма во всем мире (см. Приложение № 1). На основе этого документа он подготовил статью, которая была опубликована в журнале «Форин афферс» за подписью «Мистер X». Его инкогнито было раскрыто, и советская сторона, сочтя себя оскорбленной, отказала Дж. Кеннану в аккредитации. В то время в Соединенных Штатах ощущалась острая нехватка не только специалистов-аналитиков по Советскому Союзу, которые способны были бы обрисовать ситуацию в СССР и американский подход к ней, но даже людей, владеющих русским языком и способных перевести материалы советских газет об Америке [3.01.С.40].

Затем эти центры разрослись до нескольких сотен. Все аналитические центры без всякой классификации приведены в Приложении № 2. За годы «перестройки» они смогли пополнить свои ряды, как только Польша попала под влияние США: «В Гданьске был создан исследовательский центр, где двести из четырехсот сотрудников являлись американцами. В этом центре, используя опыт Польши, разрабатывали „мирную“ модель разрушения социалистической системы. <…> В Польше и были опробованы все методы, которыми впоследствии расшатывали Советский Союз: шахтерские забастовки, паутина западных долгов, шоковая терапия, забойная роль средств массовой информации. Все, все было опробовано в Польше. И даже небезызвестный теперь и у нас гарвардский пигмей Джеффри Сакс тоже прошел школу гданьского центра. После чего он был подсажен под бок польскому премьеру Бальцеровичу. А уж затем перекочевал в СССР, оказавшись наставником Гайдара» [49.С.155].

Но был один центр, который имел особые отличия, и на нем следует остановиться подробно.

RAND Corporation^[19]

Адрес: RAND Corporation 1700, Main Street, Santa Monica, CA 90406, USA.

По сути дела, эта корпорация является родоначальницей других специализированных научно-исследовательских центров. Она резко выделяется по интеллектуальным способностям своих работников, степени влияния на разработки методологии принимаемых решений. Кроме того, RAND Corporation является самым знаменитым и одним из наиболее влиятельных учреждений среди элитной группы американских научно-исследовательских организаций, известных в качестве «мозговых центров». Учреждения, которые вполне заслуживали подобного названия, существовали и в прошлом, но развитие в этом направлении приобрело реальный характер только с появлением RAND Corporation в послевоенный период. «РЭНД» стала основным образцом для десятков организаций, занимающихся разработкой современной политики и созданием новых политтехнологий.

История создания RAND Corporation такова. Еще в годы Второй мировой войны при Военно-воздушных Силах США существовала группа ученых, занимавшихся исследованиями военных операций. После войны ее решили сохранить, с тем чтобы она и в последующие годы разрабатывала военные технологии вообще и, в частности, продолжила также работы в своей области. Именно с этой целью генерал Х. Х. Арнольд, командующий авиацией сухопутных войск, представил в вышестоящие инстанции предложение о заключении соглашения между ВВС и авиастроительной фирмой «Дуглас». Предложение было одобрено, и в соответствии с ним было создано уникальное экспериментальное учреждение, получившее наименование «Проект РЭНД». Сокращение РЭНД (RAND) первоначально являлось аббревиатурой английских слов Research And Development (исследования и разработки). «Проект РЭНД» был создан в качестве подразделения фирмы «Дуглас» по контракту стоимостью 10 миллионов долларов. Организация начала свою деятельность в 1946 г. с официальной целью осуществить «научно-исследовательскую программу по широкой тематике, посвященной межконтинентальной войне во всех аспектах, за исключением наземных военных действий». В поставленную задачу входило также представление Военно-воздушным Силам рекомендаций относительно «предпочтительных методов и средств».

К 1948 г. все громче стали раздаваться голоса, требовавшие отделить RAND Corporation от компании «Дуглас». Как сообщал Дж. Р. Голдстейн, один из основателей «Проекта РЭНД», в последующем ставший одним из вице-президентов корпорации, возник целый ряд обстоятельств, являющихся «поводами для развода». Многие фирмы, работавшие по военным контрактам, возражали против того, что орган, осуществлявший планирование для ВВС Сухопутных войск, являлся филиалом конкурирующей фирмы. Со своей стороны компания «Дуглас» полагала, что именно из-за ее связи с RAND Corporation ВВС США воздерживались от проявления какого-либо предпочтения в отношении компании, и в результате она несла большой ущерб из-за потери контрактов. Кроме того, возникли некоторые трения между фирмой «Дуглас» и теми ее сотрудниками, которые входили в штат «Проекта РЭНД». Несмотря на то что организация «РЭНД», по соображениям безопасности, была фактически изолирована от материнской фирмы, перестала подчиняться ее правилам и распорядку, регулировавшим все, вплоть до того, где и когда пить кофе. Данные правила служили постоянным источником раздражения для «рэндовских» мыслителей, которым мешали такого рода ограничения. К их счастью, ВВС были удовлетворены двухгодичным контрактом по этому проекту и были готовы предоставить их детищу возможность стать на собственные ноги. Необходимые средства удалось найти, включая стартовую сумму в 100 тысяч долларов, при этом значительные ассигнования были получены от только что возникшего фонда Форда, и таким образом в 1948 г. в качестве некоммерческого независимого предприятия была учреждена корпорация «РЭНД». Как указывалось в свидетельстве о ее регистрации, она создавалась «для того, чтобы содействовать достижению целей в области науки, образования и благотворительности, в интересах общественного благополучия и безопасности Соединенных Штатов Америки». От себя добавим, что об СССР не было ни слова. Но будем всегда помнить, что понятие безопасности США трактуется очень широко…

По мере роста RAND Corporation ее создателям стало ясно, что эксперимент оказался удачным. Дело было не только в том, что частично удалось сохранить талантливый научный коллектив, созданный во время войны, но, кроме того, военное ведомство получило в свое распоряжение творческий аппарат такого масштаба и таких возможностей, который было бы невозможно создать иным путем. RAND Corporation предоставляла рассчитанные на длительную перспективу теоретические изыскания в самых разнообразных областях, причем эти рекомендации нельзя разработать в кабинетах правительственных учреждений, сотрудники которых приспособили свое мышление к повседневным потребностям и решению узких задач. Стало также очевидным, что организация, подобная корпорации «РЭНД», является более маневренной и более управляемой по сравнению с любым университетским центром, где возникает слишком много проблем в связи с преодолением ведомственных границ между факультетами при комплектовании крупных научных коллективов для изучения проблем, затрагивающих различные научные дисциплины.

RAND Corporation имеет довольно разветвленную структуру.

Руководство состоит из Директора, Академического Совета, включающего 10 профессоров — специалистов в самых разных областях знаний (Совет дважды в год на своих заседаниях обсуждает тематику предстоящих научных исследований), и Попечительского Совета, в который входят президенты различных крупных корпораций и банков, профессоров престижных университетов. Срок пребывания в членах в составе Попечительского Совета — 10 лет. Кроме того, имеется Консультативный Совет, ведающий преимущественно организационными вопросами — учебными планами, приемом аспирантов и экзаменами, бюджетом корпорации.

Штаты RAND Corporation разбиты на отделы:

Отдел внутренних проблем. В нем проводились исследования демографических проблем США, СССР и других стран; проблем нехватки энергетического сырья;падения производительности труда; старения основных капиталов предприятий; роста преступности; терроризма; международных и расовых конфликтов. На 1983 г. бюджет отдела составлял 13,5 миллионов долларов.

Отдел проблем национальной безопасности. Занят выполнением заказов Министерства обороны США. Исследовательская работа ведется на основе проектов, количество которых различно. Тематика выполненных работ: людские ресурсы для военных нужд; технология военной промышленности; система «человек-машина»; стратегический анализ мировых сил; космос; ситуация в Восточной Европе, на Ближнем Востоке; принятие решений, связанных с риском. В рамках проектов, посвященных Советскому Союзу, разрабатывались следующие темы: баланс сил СССР-США; советская военная стратегия и политика; реакция в СССР на политику Рейгана в области вооружений. В 1981 г. Пентагон поручил RAND Corporation разработать «стратегию использования прозападных посредников для действий в странах третьего мира». Рекомендовалось создание сил быстрого реагирования с включением полицейских сил Израиля, Южной Кореи, Тайваня, Гондураса и проч.

• Отдел Военно-воздушных Сил. Командование ВВС США традиционно является самым крупным заказчиком RAND Corporation. Тематика заказов очень широка — от общих проблем стратегии и политики до конкретных задач применения боевой авиационной и космической техники, проведения боевых операций и управления войсками, в том числе непосредственно при операциях в Ираке и Югославии, на их основе изучается боевой опыт.

Существуют также отделы:

• проблем управления;

• анализа ресурсов;

• инженерных наук;

• изучения систем;

• экономики;

• прикладной техники;

• информатики;

• общественных наук.

Институт аспирантуры создан в 1969 г. Если в других центрах, функционирующих вне университетов, лишь подготавливаются исследования для защиты ученой степени доктора философии, то RAND Corporation получила право присваивать эту степень. В аспирантуру принимаются по конкурсу лица, окончившие преимущественно престижные частные университеты. Аспиранты не только учатся, но и принимают участие в выполнении готовящихся корпорацией работ, посещают конференции и симпозиумы. Темы диссертаций соответствуют профилю исследований корпорации. Обучение платное. После защиты диссертаций доктора поступают на службу в федеральные учреждения, часть из них оставляют работать в RAND Corporation.

Кроме того, имеются трехлетние курсы по эконометрике, математической теории игр, статистике. Совместно с Калифорнийским университетом осуществляется программа подготовки специалистов по советской внешней политике на уровне доктора по философии.

Библиотека насчитывает 70 000 книг и 225 000 докладов.

Ведущие научные сотрудники корпорации в разные годы: Александр Алексиев; В. Аспатурян — консультант; Рон Батиста — пресс-секретарь, бывший репортер из Лас-Вегаса; А. Берсон — консультант; Эдвард Бруннер; Роберт Бэкрс, бывший до этого директором политического отдела радио «Свободная Европа»; Чарльз Вольф; Томас Вулф; де Вирд; Р. Л. Гартхоф — научный сотрудник по проблемам Советского Союза, автор книги «Советская военная стратегия»; Герберт Голдхэмер; Томас Гордон; А. Джордж — сотрудник отдела социальных наук, где он занимался изучением проблем «стратегии сдерживания», затем перешел в Стэнфордский университет, в соавторстве с Д. Холлом и У. Саймонсом написал книгу «Пределы дипломатии принуждения. Лаос-Куба-Вьетнам», а в соавторстве с Р. Смоуком — «Сдерживание во внешней политике США: теория и практика»; Джеймс Дигби — руководитель программы международных исследований; Н. Долки, Герман Кан, Томас Робинсон, Уэйн Уилкокс — разработчики комбинированных методик прогнозирования международных отношений; Фред Ч. Икле — начальник отдела социальных исследований, известен своими прогностическими разработкам, впоследствии с 1973 года работал Председателем комиссии по контролю над вооружением и разоружением; Б. Лэмбет — автор книги «Воин, который хотел бы управлять Россией: профиль Александра Лебедя»; Константин Мельник — выходец из России, впоследствии работал шефом французской контрразведки; Р. Молландер — автор сценариев по информационно-психологической войне; Джонатан Поллак; Ганс Спиер; Джон Томсон; Сэндерс Уимбуш; Альберт Уолстеттер; Фрэнсис Фукуяма — старший научный сотрудник, автор теории о «конце истории»; Олаф Хельмер — ведущий математик 1946–1968 гг., автор книги «Социальные технологии» (1966); Пол Хенци; Томас Шеллинг; Джеймс Шлезинджер, заведующий отделом, а после ухода из фирмы — директор ЦРУ, министр обороны, министр энергетики; Чарльз Хитч — председатель Научно-исследовательского совета RAND Corporation, в 1961–1965 гг. — помощник министра обороны, с 1965 г. — вице-президент, с 1968 г. — президент Калифорнийского университета и другие.

RAND Corporation занимает настолько заметное положение в системе Западного общества, что ряд ее сотрудников делегированы в члены мирового тайного правительства. По последним данным, на сегодня ими являются Президент Джеймс К. Томсон — член Совета по международным отношениям [51.С.325]; вице-президент Джордж Тенхем — член Совета по международным отношениям [51.С.323]; вице-президент Майкл Рич — член Совета по международным отношениям [51.С.296]; руководитель группы по изучению Советского Союза и восточноевропейских стран RAND Corporation, директор Центра по изучению действий СССР за рубежом RAND Corporation и Калифорнийского университета Арнольд Хорелик — член Совета по международным отношениям [51.С.194]; член Совета RAND Corporation Густав Шуберт — член Совета по международным отношениям [51.СС.359–360].

Многие ведущие сотрудники «RAND Corporation» перешли на работу в плановоаналитические подразделения внешнеполитических ведомств, возглавили важнейшие участки этой работы. Сотрудники «РЭНД» систематически назначаются на руководящие посты в министерстве обороны, в конце 1960 - начале 1970-х гг. заняли важные позиции в административно-бюджетном управлении при президенте США, в аппарате Совета Национальной Безопасности США.

Из «РЭНД» вышли многочисленные специалисты, основавшие новые центры. Г. Кан и М. Зингер в 1961 г. основали Гудзоновский институт, группа сотрудников RAND Corporation образовала в 1957 году исследовательский центр «ТЕМПО» компании «Дженерал электрик», О. Хелмер создал в 1968 г. Институт будущего, Т. Гордон в 1971 г. — исследовательский центр «Группа будущего» и т. д. Десятки специалистов по прогнозированию разошлись по другим центрам, распространяя в США и за их пределами методы, концепции и опыт прогнозирования, накопленные в «РЭНД».

Продукция, которую создала RAND Corporation за свою жизнь, состоит из нескольких тысяч докладов, а также включает бесчисленные консультации, инструктажи и совещания.

После создания организации персонал еще только Проекта, а не корпорации РЭНД немедленно получил задание рассмотреть новые и неизученные возможности, которые могли бы заинтересовать военных. Его первой крупной работой было исследование, озаглавленное «Предварительный проект экспериментального космического корабля, вращающегося вокруг Земли». Несмотря на то что искусственные спутники в то время считались преимущественно достоянием научной фантастики, в этом документе 1946 г. давалась детальная оценка перспектив использования научных спутников и изучения космоса, подготовленная 50 учеными. Поскольку данное исследование оказалось удивительно пророческим, оно впоследствии в очень большой мере способствовало укреплению престижа фирмы. (Космические исследования RAND Corporation оказались пророческими не только в этом случае. Так, когда в середине 1957 г. была названа предполагаемая дата запуска первого спутника, то, как выяснилось впоследствии, погрешность составила всего две недели.) Другие ранние исследования RAND охватывали такие совершенно новые области, как использование ракетных двигателей для стратегического оружия (ракеты), ядерные силовые установки, теория игр в применении к военному делу, новые концепции ПВО, проектирование новых типов самолетов, кассетных ядерных ракетных боеголовок, усталость металлов и излучение высоких энергий. Один из первых анализов, проведенных методом исследования операций, был посвящен проблеме увеличения радиуса действия авиации. Результатом этого анализа явилось применение дозаправки в полете для военных самолетов. По рекомендации корпорации была принята географическая схема дислокации американских военно-воздушных баз и ракетных установок стратегического назначения вокруг блока Организации Варшавского Договора. Еще одно из первых исследований RAND Corporation дало возможность производить титан в значительном количестве, благодаря чему данный металл стал широко применяться при строительстве самолетов и космических кораблей и возникла целая новая отрасль металлургии. Уже в первый год своего существования фирма стала пополнять свой штат специалистами по вопросам политики, экономистами и психологами, с тем чтобы теоретические изыскания не ограничивались только точными науками.

Другая ранняя работа «РЭНД», озаглавленная «Советская военная доктрина», была первой монографией подобного рода, опубликованной на Западе; в другом сочинении, написанном Маргарет Мид, рассматривался советский национальный характер.

«Посвященные» новички в этой компании бывают шокированы тем, что хотя доходы этого предприятия составляли 60 миллионов долларов в год, вся годовая продукция может уместиться на маленьком столике. Герман Кан как-то показывал журналисту, первому описавшему корпорацию РЭНД и другие «мозговые центры» Америки в книге «Фабрики мысли», П. Диксону, листок стоимостью три миллиона долларов.

В круг изучения RAND Corporation входят проблемы окружающей среды, выдается целый ряд услуг в области изучения загрязненности, включая планирование качества воздуха в населенных пунктах, новые фильтрационные установки для очистки воды, проводится изучение химических реакций, производится прогноз загрязненности, метеорологическое моделирование, дается экономическая оценка проблем загрязнения и методы их решения, а также: консультирование по проблемам загрязнения, проектирование городов, борьба с загрязнением, новые города, региональное планирование, сохранение природы, ремонт жилого фонда и планирование перевозок. Кроме того, в центре внимания — планы на случай ядерной войны, пути развития вновь возникших государств, новые идеи в отношении предотвращения преступности и борьбы с ней, планы перестройки школ США, новый арсенал стратегического оружия и меры по предотвращению ядерного нападения. Кроме того, они не ограничиваются крупными проблемными проектами, но также вносят свою лепту и в самые разные повседневные дела. Сигаретный фильтр «Лайк», значительная доля проектных работ на всемирной выставке «Экспо-67», перечень соображений относительно местоположения Диснейленда, ароматические вещества и приправы, высушенные посредством сублимации пищевые продукты, а также буквы и цифры, «читаемые» электронно-вычислительной машиной, которые сейчас можно увидеть на чеках любого американца, — все это результаты исследований, выполненных RAND Corporation.

Длительное время RAND Corporation проводила работу для штата Калифорния на основании ряда контрактов. Тем временем власти г. Нью-Йорка совместно с корпорацией «РЭНД» создали «фабрику мысли», получившую название «Нью-йоркский РЭНД-институт», который начал свою деятельность в апреле 1969 г. Ряд других штатов и городов рассматривали вопрос об организации учреждений этого типа для изучения их специфических проблем.

В свое время Консультативная группа по вопросам научной политики при Конгрессе США наряду с другими рекомендациями для Библиотеки Конгресса в своем докладе «Техническая информация для Конгресса» предложила создать научно-консультативную организацию, которая бы заблаговременно предупреждала Конгресс о потенциальных отрицательных последствиях применения новой технологии и выявляла наиболее перспективные области, требующие дополнительного внимания со стороны Конгресса. Это одна из наиболее новых областей исследований среди большого числа рекомендаций и официальных предложений, внесенных с целью создания «фабрики мысли» по вопросам научной политики для обслуживания конгресса.

На протяжении значительной части раннего этапа своей деятельности по изучению советской экономики корпорация сталкивалась со значительными трудностями. Из СССР поступало очень мало сведений об его экономике. В корпорации был создан штат экономических экспертов, которые приступили к созданию надежных статистических и оценочных материалов. В рамках «РЭНД» была создана организация, которая рассчитывала свои показатели советской экономики, в частности, цены, индексы стоимости жизни и заработной платы, а также покупательную способность рубля. «РЭНД» вела самое пристальное наблюдение за СССР. Текущая продукция этого непрестанного изучения представлена, в частности, рэндовским журналом «Soviet cybernetics review», который выпускается раз в два месяца и в котором помещаются и анализируются сообщения о советских достижениях в области электроники и вычислительной техники. Публикуются и отдельные статьи американских авторов об этой области, сведения о проведенных и планируемых научных конференциях в СССР. В данном журнале можно найти наглядные примеры того, как ведется научно-разведывательная работа. В одной типичной сноске, например, читателю сообщается, что о существовании одного из компонентов советских ЭВМ стало известно из данных, «которые были погребены в табличном материале одной малоизвестной (советской) книги, выпущенной в 1968 г., о применении электронно-вычислительных машин на морском транспорте». В фирме проводились исследования советской печати.

Аналогичным образом «РЭНД» является одним из важнейших центров по сбору и анализу информации о Китае. Работа в этой области была начата в 1955 г. и в значительной степени ведется посредством такого же изощренного анализа документов, докладов и периодики, как и в отношении СССР. В качестве типичного примера, относящегося к Китаю, можно назвать специальное исследование, проведенное с целью определить структуру Народно-освободительной армии и технический потенциал китайской промышленности. В докладе, опубликованном в 1969 г., который явился результатом углубленного изучения китайской экономики, главной сенсацией явилось то, что, как оказалось, многие недавние китайские утверждения об экономических успехах содержали завышенные сведения; по данным «РЭНД», фактический темп экономического роста составлял не девять процентов, как сообщалось, а около трех.

Отнюдь не все международные исследования RAND Corporation носят кабинетный характер. Надо сказать, что США так напугали действия наших партизан в годы Великой Отечественной войны, что в RAND Corporation занялись разработками противодействия повстанческой деятельности. Во Вьетнаме сотрудники корпорации провели около 2400 собеседований с пленными. Как указывалось в одном из докладов «РЭНД», такие собеседования «снабдили творцов политики Соединенных Штатов самой важной и подробной информацией, какая только существует относительно движущих мотивов и взглядов Вьетконга». Материалы, полученные при этой попытке понять Вьетконг — его мораль, взгляды, тактику и мотивы, — осуществлявшейся под эгидой Пентагона, остаются секретными. Интерес RAND Corporation к Юго-Восточной Азии носит широкий характер. С того момента, как Соединенные Штаты стали принимать участие в происходящих там военных действиях, специалисты «РЭНД» начали изучать население, методы ведения войны и применяемое оружие. Поскольку исследования носили междисциплинарный характер, они охватывали обширный круг вопросов: от математического анализа эффективности бомбардировок до антропологического обследования горцев в пограничных районах Вьетнама. Коллективным результатом этой деятельности явилось большое количество материалов, основным назначением которых было оправдание войны на ее различных этапах. Фактически «РЭНД» проявила такую активность, что ее следует считать скорее участником войны, чем академическим исследователем.

Практически все из перечисленных выше методов и методик были или разработаны непосредственно в корпорации, или в них используются многие элементы методологии «RAND Corporation».

Начиная с 1963 г., RAND Corporation помимо публикаций монографий и сборников статей ежеквартально издает небольшие брошюры, предназначенные для чиновников государственных учреждений, руководителей корпораций и университетов — «Selected RAND abstracts». В них содержатся 35–40 аннотаций, излагающих основное содержание открытых работ, каждая объемом 2–3 страницы. Ежегодно выпускается 30–40 таких брошюр по самой широкой тематике (советские исследования в области ядерной энергетики, проблемы ОСВ-2, ситуация в Польше, международный терроризм, ресурсы нефти, политика Китая, вертикальный взлет самолетов, стратегические цели СССР).

Осуществлены выпуски изданий о работе: RAND Corporation. Research Reports 1966–1970; RAND Corporation. Annual reports. — Santa Monica (California) 1977-1978, 1978-1979 и последующие годы.

Накануне перестройки были опубликованы следующие работы советологического направления:

• Россия на перепутье: XXVI съезд КПСС. / Под ред. С. Бялера и Т. Густафсона. 1981, 223 с.;

• Пэррот Б. Распространение информации в советской науке и технике. Изучение каналов распространение документации. 1981, 265 с.;

• Джонсон А. Впечатление о поездке в «послетитовскую» Югославию. 1981, 325 с.;

• Беннигсен А. Советский Союз и мусульманские повстанческие войны в 1920–1981 годах. 1981, 220 с.;

• Джонсон А. Кризис в Польше. 1982, 186 с.;

• Лейтес Н. Советский стиль ведения войны. 1982, 346 с.;

• Госмер С. Советская политика и практика в отношении конфликтов в «третьем мире». 1983, 318 с.;

• Курран С., Пономорефф Д. Этнический фактор в Вооруженных Силах России и Советского Союза. 1983, 252 с.;

• Уимбуш С. Советские солдаты — выходцы из Средней Азии в Афганистане. 1983, 204 с.;

• Брунер Э. Современные тенденции советской демографии и этнический состав призывников в 1980–1985 годах. 1984, 338 с.;

• Уимбуш С., Алексиев А. Этнический фактор в Советских Вооруженных Силах. 1984, 186 с.

Незасекреченные работы корпорации имеют широкое распространение в 100 американских и 50 зарубежных библиотеках.

RAND Corporation проводит широкие конференции и симпозиумы с участием чиновников из разных ведомств, профессуры, журналистов и т. п., где обсуждаются актуальные вопросы [3.02].

Имеется два филиала. Первый — Center for study Soviet international behavior, RAND-University of California, Los Angeles.^[20]

Прежде чем мы приведем некоторые соображения об этом центре, требуется дать объяснение самого замысла рэндовцев. И истолковать его можно только с позиций системного понимания. Дело в том, что такая сложная социальная система, как современное государство, не может находиться в пределах только своих границ, что отображены на политической карте мира. СССР не был исключением. Во многих странах — в Восточной Европе и в «третьем мире» — было столь значительное «советское присутствие», что невозможно представить себе устойчивое развитие этих стран без нас. Обратно этому — невозможно представить себе СССР без этих государств. Этот момент вроде бы на первый взгляд был незаметен, но «советское присутствие» было как корни для дерева по имени «Советский Союз». И если уничтожить эти корни, то дерево неминуемо должно рухнуть. Конечно, только сами по себе эти мероприятия не гарантировали успех, они дублировали и подстраховывали действия на территории СССР, они имели большое значение, т. к. воздействовали на всю социалистическую систему. Я полагаю, что именно такими были соображения по созданию в 1983 г. этого центра, хотя официальная точка зрения, высказываемая Президентом RAND Corporation Дональдом Райсом, расходится с вышеназванной. По его словам, необходимость состояла в том, что не хватало специалистов по советской внешней и военной политике, и центром проводилась только их подготовка. Кроме того, в фокусе внимания специалистов Центра были взаимосвязи между внутренними и внешними факторами советской стратегии.

Директор центра — Арнольд Хорелик, бывший до этого руководителем Группы по изучению СССР и Восточной Европы RAND Corporation, содиректор — Анджей Корбонски.

Основные направления деятельности Центра — подготовка высококвалифицированных кадров для госаппарата и СМИ, подготовка докторантов, которым читаются курсы лекций: роль СССР в международной политике; отношения между СССР и странами Восточной Европы; советская внешнеэкономическая политика; американо-советские отношения; внутренние факторы советской внешней политики; советская политика в области обороны. Кроме того, проводятся исследования взаимосвязи внутренней и внешней политики СССР (основные разработчики — Джереми Израэл (в конце 1980-х годов — директор RAND Corporation), Дэвид Кэттел, Гарри Гелмэн); исследования внешней и военной политики СССР (основные разработчики — Арнольд Хорелик, Роман Колкович, Натан Лейтес, Уильям Поттер, Френсис Фукуяма, Эдвард Уорнер); исследования отношений СССР и стран Восточной Европы (Анджей Корбонски, Росс Джонсон, Александр Алексиев). Под особым надзором центра была деятельность советских Министерства иностранных дел, Министерства внешней торговли, Государственного Комитета по внешним экономическим связям.

Еще один филиал — столичный: RAND Corporation, Washington office.^[21]

В филиале 40 научных и 40 научно-технических сотрудников. Разбит на 4 сектора: внутренних проблем; гражданского судопроизводства; национальной безопасности (по планам госдепартамента); национальной безопасности (по планам RAND Corporation).

Проводятся исследования по проблемам: тыловое обеспечение действий ВВС США; прикладная наука и технология; стратегическая оборона и вооруженные силы; людские ресурсы; информационные системы и др. Ежегодно отделение направляет несколько сотен секретных и несекретных докладов, памятных записок в военные ведомства, корпорации, а также в 300 библиотек.

Кроме этих филиалов имеется также отделение в г. Дайтон (штат Огайо), близ военно-воздушной базы Райт-Паттерсон.

* * *

В годы перестройки о рэндовцах не забывали, во многом она и начиналась с того, что Директору ЦРУ Уильяму Кейси «…удалось уговорить бывшего председателя „RAND Corporation“ Генри Роуэна возглавить национальный Совет по делам разведки, взяв в качестве ассистента по специальным делам редактора журнала „Фортуна“ Герба Мейера. Оба они были экспертами по советской экономике. Своим связным с Белым домом он взял Дэвида Вигга, экономиста, создавшего системы контроля поступлений твердой валюты в Советский Союз и ее экспорта. Специализация людей, которыми окружил себя Кейси, говорила о его заинтересованности» [60.С.54].

Советологи

Ведущие советологи США приведены нами в Приложении № 3. Почему мы столь много на первый взгляд уделяем им всем внимания, давая столь обширную справку? Называем всех этих аналитиков, советологов и их руководителей и прочих только потому, что пока ответить точно на вопрос: «Кто же из них главный победитель в „Третьей мировой“?», мы не в состоянии.

Если с советской руководящей стороны Победа в Великой Отечественной войне опирается на связку Сталин (мобилизация общегосударственных ресурсов, внутренние и внешние связи, подготовка кадров, общеполитическое руководство, согласование крупнейших акций на фронте) — Жуков (наиболее удачные стратегические кампании и битвы), то кто был «Самый Главный» в «холодной войне» со стороны американцев, мы определить не в состоянии.

В течение 1950-1980-х гг. советологи пропагандистского плана работали на текущий момент, а советологи-исследователи — на перспективу. Говоря о вторых, можно указать, что обычный исследователь мог вести только отдельные акции, направленные на разрушение Советского Союза. Так, например, экономист был способен дать совет только в рамках одной операции против СССР, но не в целом. Разгром же в общем плане был под силу только системным технологам.

В этом ракурсе главный успех в разрушении СССР принадлежит не только агентуре влияния и ее интеллектуального обеспечения, но и в значительно большей мере Неизвестному Аналитику из заокеанских штабов «перестройки».

Особую роль должны были сыграть люди, являвшиеся выходцами из Советского Союза, особенно «свежие», только что оттуда прибывшие и согласные добросовестно (если здесь, конечно же, уместно оперировать понятием «совесть») помогать Штатам.

При этом мы понимаем, что и без них среди советологов было много русских, потомков выходцев из России, не только потому, что им лучше, чем кому бы то ни было, известна фактура, но и потому, что престиж русских исследователей всегда был очень высок. Кто-то из них оказался за границей по стечению самых различных обстоятельств, а кто-то, особенно из «третьей волны», и в итоге спланированной игры спецслужб по выдавливанию из СССР, или, согласно модному термину, «утечки мозгов».

Ниже нами приводятся только некоторые из этих советологов.

Авторханов Абдурахман Гиназович, 1908–1909 (?) года рождения, чеченец. Работал учителем, потом в обкоме партии. В 1937 г. окончил Институт Красной профессуры. Работал в ЦК ВКП(б). Дважды арестовывался, в январе 1943 г. бежал за границу. Преподавал в Русском институте Американской армии. В последнее время проживал под Мюнхеном. Иностранный член Академии естественных наук РФ. Книги: «Империя Кремля», «Сталин у власти», «Технология власти», «Происхождение партократии», «Загадка смерти Сталина. Заговор Берии», «Сила и бессилие Брежнева».

Бирман Игорь Яковлевич, 1928 года рождения, еврей. Работал руководителем сектора экономико-математических методов одного из московских НИИ. В 1974 г. эмигрировал в США. Книга: «Оптимальное программирование».

Восленский Михаил Сергеевич, 1920 года рождения. Окончил исторический факультет МГУ, учился вместе с дочерью И. В. Сталина — С. И. Аллилуевой. Работал переводчиком на Нюрнбергском процессе и в союзном контрольном совете в Германии, с 1950 г. — сотрудник Совинформбюро при Совмине СССР. Затем работал во Всемирном Совете Мира, Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР. В 1972 г. выехал читать лекции в Мюнхенском университете, с апреля 1974 года — в Институте под руководством Вайцзекера. В 1976 г. лишен советского гражданства. Директор Института по изучению проблем советской действительности. Книга «Номенклатура».

Земцов Илья Григорьевич, 1941 года рождения, еврей. Работал в секторе информации при ЦК КП Азербайджана, выехал в Израиль. Был среди лиц, устанавливавших еще первые неформальные контакты Израиля с Горбачевым в 1990 г. Книги: «Партия или мафия? Разворованная республика», «Крах эпохи» (в двух томах).

Зиновьев Александр Александрович, 1922 года рождения, русский. По его словам, в 1938 г. был арестован за антисоветскую деятельность, бежал из-под ареста. Участник Великой Отечественной войны. Окончил МГУ, доктор философских Наук, профессор. В 1976 г. уволен с работы, преследовался КГБ, в 1978 г. выдворен за рубеж за публикацию на Западе книги «Зияющие высоты», проживал в Мюнхене. Автор множества книг.

Важнейшие доказательства прямого использования этого ученого при разгроме СССР он приводит сам [3.03.СС. 10,30; 3.04.С.4; 21.СС. 71,191; 23.СС.18–19].

Калмыков Игорь Борисович, 1918 года рождения, русский. Окончил Новочеркасский политехнический институт (1941), был слушателем Военного института иностранных языков РККА. После окончания войны был старшим переводчиком, ведущим инженером отдела электропромышленности Советской Военной Администрации в Германии. Перебежал в Западную оккупационную зону в январе 1947 г. Сотрудничал в Гарвардском проекте, читал лекции в разведшколе, работал на радио «Свобода», автор ряда книг (особенно нашумевшие — «Князь мира сего» и «Красная каббала»), сыгравших особую роль в дискредитации советских органов госбезопасности. Больше известен как Климов Григорий Петрович.

Шевченко Аркадий Семенович, 1930 года рождения, украинец. Окончил Дипломатическую Академию с отличием и аспирантуру. Карьерный дипломат, последний пост — заместитель Генерального секретаря ООН. С 1971 г. выполнял задания ЦРУ, в апреле 1978 г. стал невозвращенцем. Преподавал внешнюю политику СССР в Гарвардском университете. Книга «Разрыв с Москвой».

Шляпентох Владимир Эммануилович, еврей. Социолог, работал в Институте социологии и писал материалы для «Правды», эмигрировал в 1976 г. Являлся профессором Мичиганского университета. Книги: «Проблемы достоверности статистической информации в социологических исследованиях» (1973), «Как сегодня изучают завтра» (1975), «Проблемы репрезентативности социологической информации. (Случайная и неслучайная выборки в социологии.)» (1976).

Понятно, что не только бывшие граждане СССР интересовали заокеанскую сторону, но также и ученые из стран Восточной Европы.

Дополнительно укажем, что поток после 1991 г. увеличился и в число «советологов» попали самые неожиданные личности.

Калугин О. Д. «Некоторое время я преподавал в Католическом университете в Вашингтоне, делая акцент на советскую внешнюю политику. Контракт закончился, и сейчас я организовал консультационную фирму. Мы ежедневно издаем на английском языке бюллетень о положении в России, который составляется на основе детального анализа российской и иностранной прессы. Подписчиков много, цена годовой подписки — 900 долларов. Мое имя достаточно известно в США, и к нам обращаются за информацией многие американские бизнесмены, желающие вложить капиталы в экономику России. По сути дела, это работа на благо России, всем известно, как нам не хватает инвестиций. Совсем недавно мы начали расширяться на все СНГ, подключили Грузию, Молдову» [3.05.С.15].

Хрущев С. Н. В советском прошлом был специалистам по созданию ракет. С начала 1992 г. работает в Центре внешнеполитических исследований Браунского университета (г. Провиденс, шт. Род-Айленд) в качестве научного работника в проекте «Альтернативные пути развития постсоветских государств».

ПРОДУКЦИЯ «МОЗГОВЫХ ЦЕНТРОВ»: ДОКТРИНЫ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

Теперь скажем, для чего, собственно, создавались «мозговые центры». Или, говоря языком кибернетиков: что у них было «на выходе»?

Еще в 1950-е годы в Соединенных Штатах Америки были разработаны планы внедрения в контур управления СССР с целью изменения его строя, планирования такого рода международных отношений, которые позволили бы осуществлять вмешательство во внутренние дела СССР и стран социализма. Эти доктрины заложили основы будущих действий США по слому советской системы. Наиболее действенная — директива СНБ № 20/1 — приведена в Приложении № 4. Комментарий к ней см. в: [1.06].

Доктрины начального этапа воздействия Америки на нашу страну — т. н. «сдерживание коммунизма» приведены в: [61.СС.74–75; 3.07.С.433; 3.07-1.СС.134–135; 55.Т.1.С.573; 3.08.СС.185–186; 3.09.СС.64–65; 3.10.С.45].

Мягко говоря, США странная страна. Только у нее имеется множество законодательных актов, которые касаются других стран, причем вопросов жизни и смерти этих государств. Нас больше всего интересует т. н. «Закон о порабощенных нациях» (P.L.86–90), который принят 9 июля 1959 г. Текст был подготовлен доцентом Джорджтаунского университета (Вашингтон) Львом Добрянским: «Так как, начиная с 1918 года, империалистическая и агрессивная политика русского коммунизма привела к созданию обширной империи, которая представляет собою зловещую угрозу безопасности Соединенных Штатов и всех свободных народов мира, и…

Так как империалистическая политика коммунистической России привела, путем прямой и косвенной агрессии, к порабощению и лишению национальной независимости Польши, Венгрии, Литвы, Украины, Чехословакии, Латвии, Эстонии, Белоруссии, Румынии, Восточной Германии, Болгарии, континентального Китая, Армении, Азербайджана, Грузии, Идель-Урала,^[22] Тибета, Казакии,^[23] Туркестана, Северного Вьетнама и других, и…

Так как эти порабощенные нации, видя в Соединенных Штатах цитадель человеческой свободы, ищут их водительства в деле своего освобождения… именно нам следует надлежащим официальным образом ясно показать таким народам тот исторический факт, что народ Соединенных Штатов разделяет их чаяния вновь обрести свободу и независимость…

Президент Соединенных Штатов уполномачивается и его просят обнародовать прокламацию, объявляющую третью неделю июля 1959 года „Неделей Порабощенных Наций“ и призывающую народ Соединенных Штатов отметить эту неделю церемониями и выступлениями. Президента… просят обнародовать подобную же прокламацию ежегодно, пока не будет достигнута свобода и независимость для всех порабощенных наций мира… Принятие этой резолюции — часть кампании по дискредитации коммунизма и имеет цель нанести удар по коммунизму в одном из его уязвимых мест — контроль над различными национальными группами».

Анализируя выступления сепаратистов во время активной стадии развала СССР, можно увидеть, что абсолютно все они действовали именно на основе этого «закона» враждебной нам страны.

Реализованная «Доктрина Освобождения», или Доктрина Рейгана, которая непосредственно была направлена на разгром СССР, была разработана в начале 1980-х гг. специалистами из мозговых центров и советологических организаций, набравшимися к тому времени большого опыта. Разработки «мозговых центров» «… были положены в основу разработанного администрацией Рейгана в начале 80-х годов плана дестабилизации своего главного противника (СССР), известного под названием „Нажим по всем направлениям“» [15.С.3].

Мотивы его «…коренились в том, что Советский Союз являлся для США главным геополитическим соперником, главным препятствием в деле установления нового мирового порядка по-американски. Эта „Доктрина“ содержит большой свод секретных документов, проходящих под общим наименованием „Мандат на руководство“ и подвергающихся корректировке каждые четыре года, накануне очередного президентского срока. В 1980 и 1984 гг. они готовились для президента Рейгана, в 1989 г. — для президента Буша, а затем — для президента Клинтона. Рейган, возглавивший „крестовый поход“ против СССР, называл „Мандат“ своей настольной книгой, потому что уже в документах того периода колоссальные природные богатства Советского Союза рассматривались американскими стратегами как потенциальный источник жизнеобеспечения США в перспективе XXI века. И не случайно в нынешних документах, входящих в категорию „Мандата на руководство“, Россия попадает в разряд „исключительно ресурсовывозящей страны“» [61.С.8].

Выдержки, непосредственно касающиеся СССР и стран Восточной Европы, из упомянутого «Мандата на руководство — 3» приведены в Приложении № 5.

Что касается самих планов, то Р. Пайпс признает, что Рейган подписал целый ряд секретных политических документов, который определял главное направление политики США по отношению к СССР: подталкивание этой страны в направлении внутренней либерализации. Речь здесь, по-видимому, идет о следующих Директивах: NSDD-32 (март 1982 г.) — посвящена «нейтрализации» влияния СССР в Восточной Европе и прежде всего в Польше; NSDD-66 (ноябрь 1982 г.) — подрыв экономики, в т. ч. через снижение цен на сырье, прежде всего на нефть (через соответствующее принуждение к этому стран Ближнего Востока), что в конечном итоге приводило к резкому сокращению валютных поступлений в СССР. В последующем к упомянутым были добавлены: NSDD-75 (январь 1983 г.) — направлена на подрыв фундаментальных основ советской системы; NSDD-166 (март 1985 г.) — сформулированы специфические цели афганской войны в контексте общей стратегии, усиление исламского фактора, разложение в Средней Азии, «угнетение» Ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Их текстов нет в открытых источниках, и потому мы приводим лишь свидетельства знающих лиц.

NSDD (Директива по защите национальной безопасности) № 32. (Март 1982 г.)

«…Президент подписал секретную директиву по национальной безопасности № 32, санкционировавшую ряд экономических, дипломатических и тайных мер для „нейтрализации усилий СССР по удержанию в своих руках Восточной Европы. В практической плоскости самые серьезные из предпринятых тайных операций были осуществлены в Польше. Главными целями директивы № 32 были: дестабилизировать польское правительство путем осуществления тайных операций, включающих пропаганду и организацию помощи „Солидарности“; муссировать вопрос о правах человека, особенно в связи с положением рабочих и католической церкви; оказывать экономический нажим; осуществить дипломатическую изоляцию коммунистического режима. В документе, в котором подчеркивалась необходимость защитить усилия по осуществлению демократических реформ по всей советской империи, также содержался призыв к усилению пропаганды и подпольного радиовещания в Восточной Европе. Это, по мнению помощников Рейгана и диссидентов в Восточной Европе, было бы особенно полезно для того, чтобы подорвать представление о советской неуязвимости“» [5.С.12].;

Директива «рекомендовала» нейтрализацию советского влияния в Восточной Европе и применение тайных мер и прочих методов поддержки антисоветских организаций в этом регионе. <…> Через несколько недель родился документ, составленный Ричардом Пайпсом и поправленный У. Кларком. Он был весьма радикален: «Цель Соединенных Штатов — „нейтрализация усилий Советского Союза, предпринимаемых с целью сохранения власти в Восточной Европе. <…> — предписывала более активную позицию и порывала с прошлым (то есть — односторонне порывала с Ялтинскими и Хельсинкскими соглашениями. — А.Ш.) Рональд Рейган ясно изложил позицию Соединенных Штатов, которые не соглашались с советским преобладанием в Восточной Европе. Мы стремились создать широкомасштабную стратегию, имеющую своей целью ослабление советского влияния, а также укрепление внутренних сил, борющихся за свободу в этом регионе. В сравнении с такими государствами, как Болгария, Румыния и Чехословакия, Польша создавала уникальную возможность сопротивления режиму. Это не значит, что в остальных странах мы тоже не искали возможностей, чтобы как открыть, так и тайно ослабить влияние Москвы. <…> „NSDD-32“ ставила несколько принципиальных целей:

• тайную поддержку подпольной деятельности, направленной на свержение власти коммунистов в этом регионе;

• интенсификацию психологической войны, прежде всего с помощью радиостанции „Голос Америки“ и „Свободная Европа“;

• поиск дипломатических и торговых способов ослабления зависимости польского правительства от Москвы“» [60.СС.13,М3,144].

NSDD (Директива по защите национальной безопасности) № 66. (Ноябрь 1982 г.).

«Директива СНБ-66 <…> намечает меры по подрыву советской экономики. Главный рычаг здесь — технологическая блокада, использование механизма КОКОМ для того, чтобы не допустить Советский Союз к новейшей высокой технологии в масштабе всего зависящего от Вашингтона и Запада мира. Низвести Советский Союз до положения источника сырья, лишить его возможности развивать обрабатывающую промышленность» [34.С.127].; «13 ноября <…> Рейган подписал наиважнейший в истории США секретный документ, касающийся советской экономики, в форме директивы. „NSDD-66“, подготовленная Роджером Робинсоном, отражала переворот в стратегии Соединенных Штатов: она означала отказ от санкций в пользу других средств <…>, была равнозначна объявлению тайной экономической войны Советскому Союзу. <…> Этот документ, который в сочетании с ростом вооружений в Соединенных Штатах, а также со Стратегической оборонной инициативой обрекал СССР на окончательную смерть. <…>

„NSDD-66“ охватывала три главных вопроса:

• США должны добиться согласия европейских союзников выделять Москве кредиты только по рыночным курсам;

• США не допустят доступа советской экономики и армии до современной западной технологии. Деятельность КОКОМ будет расширена;

• США и союзники будут искать альтернативные источники энергии, чтобы уменьшить зависимость Европы от поставок советского природного газа. Принимается во внимание переходный период. Поставки в Европу советского газа не могут покрыть больше 30 процентов потребностей (на практике это означает, что вторая линия газопровода не будет построена и что новые контракты не будут заключены)» [60.СС.216–218].

NSDD (Директива по защите национальной безопасности) № 75. (Январь 1983 г.)

Директива NSDD-75, принятая в январе 1983 г., шла еще дальше. Она предусматривала дополнительное финансирование оппозиционного движения в странах Восточного блока в размере 108 миллионов долларов. По словам одного из ее авторов, Р. Пайпса, директива «„четко формулировала, что нашей следующей целью является уже не существование с СССР, а изменение советской системы. В основе директивы лежала убежденность, что изменение советской системы с помощью внешнего нажима вполне в наших силах“. Директива формулировала, что „США не будет участвовать в улучшении состояния советской экономики и в то же время сделают все, чтобы ограничить пути, ведущие к этой цели….“ Прямая помощь Америки советской экономики после провала разрядки уже не стояла на повестке дня, но грозное дополнение „сделают все, чтобы ограничить пути“ означало тайную экономическую войну. „Замысел заключался в том, чтобы сделать ставку на нашу силу и их слабость. А это означало — делать ставку на экономику и технологию“, — вспоминал министр обороны США К. Уайнбергер» [63.С.66];

«Она ставит цель — добиваться „фундаментальных изменений в государствах Восточной Европы и в других странах социалистической ориентации. Средства достижения поставленных задач замаскированы под „публичную дипломатию“ и „демократию“. Витиеватые фразы не оставляют сомнений: речь идет об отрыве стран Варшавского договора от СССР, ликвидации социалистического строя на Кубе, дестабилизации положения в советских прибалтийских республиках, подрыве режимов в Анголе, Мозамбике, Южном Йемене, Вьетнаме, Эфиопии, Лаосе, Камбодже, Никарагуа и других развивающихся странах, идущих в фарватере Кремля.Но особое внимание — Польше и Афганистану. Это — „болевые точки“ СССР, считают в Белом Доме. Победа „Солидарности“ — это отрыв Польской Народной Республики от Советского Союза, это — удар большой силы по Варшавскому Договору“» [34.С.127];

«США обладают необходимой мощью для разрушения СССР. <…> Следовательно, США должны приложить все силы в стремлении развалить СССР, что привело бы не только к силовому переделу мира, но и к глобализации американской сферы влияния и установлению американского мирового господства. Основной постулат директивы — отрицание принципа мирного совместного сосуществования с Советским Союзом, являющегося фундаментом и основным принципом существующего международного права. Основная политическая цель — дестабилизация и, в конечном счете, разрушение СССР при помощи массированных подрывных операций и огромных денежных субсидий „пятой колонне“» [10.С.412]; «Директива NSDD-75 означала разрыв с прошлым. <…> Это первый документ, утвердивший, что дело не только в самой советской системе. Директива четко формулировала, что нашей следующей целью является уже не сосуществование с СССР, а изменение советской системы. В основе директивы лежала убежденность, что изменение советской системы вполне в наших силах. (Со слов автора документа Р. Пайпса.) Стратегической целью Соединенных Штатов стало расшатывание советской системы через использование его внутренних слабостей. Политические подпорки советской системы были слабы и должны подвергнуться испытанию, в надежде, что это станет причиной „свертывания“ советского влияния на земном шаре. <…> Новый документ был всесторонний, он формулировал политические рецепты и очерченные цели американской политики по многим направлениям. „Мы изо всех сил старались, чтобы в „NSDD-75“ выработать план интегрированной политики, охватывающей действия на многих фронтах, — говорил Джон Пойндекстер, участвовавший в создании документа. — Думаю, именно это и было одним из самых успешных аспектов такой политики“.

Документ был очень четкий, начинался с „рабочих принципов“:

• США не одобряют существующей сферы влияния СССР за пределами государства и будут стараться уменьшить ее;

• США не будут участвовать в улучшении состояния советской экономики и в то же время сделают все, чтобы ограничить пути, ведущие к этой цели (документ называл здесь прежде всего технологии, кредиты и твердую валюту, зарабатываемую на экспорте энергоносителей);

• США будут искать все возможности, позволяющие уменьшить уровень советского влияния за границей.

Этот базовый документ подтверждал, что стратегия США основана на использовании советских слабостей. „NSDD-75“ не уточняла, что мы идем на конфронтацию с Советами во всем. Она лишь предполагала, что мы будем выискивать слабые места и использовать их» [60.СС.224–226].

NSDD (Директива по защите национальной безопасности) № 166. (Март 1985 г.)

«Вместе с сотрудниками Совета Национальной Безопасности Винесентом Каннистраро, Дональдом Фартье и адмиралом Джоном Пойндекстером, Макфарлейн отредактировал документ, который принципиально менял цели США в этой войне (в Афганистане — А.Ш.) Директива „NSDD-166“, подписанная в марте 1985 года президентом Рейганом, впервые формулировала специфические цели афганской войны в контексте общей стратегии. <…>

Новая директива содержала несколько ключевых моментов. Во-первых, нужны более качественные поставки и распределение оружия моджахедам. Усилие было сделано на технологически новые виды оружия. Вместе с тем американская разведка получила задание собирать больше информации о советских военных намерениях. Особое внимание нужно уделить советским военным приказам, тактике и структуре армии. Политические и военные планы высшего советского руководства должны подвергаться анализу и контролю. Третий ключевой момент — увеличение политической цели войны на международной арене. С помощью таких организаций, как ООН, США будут оказывать максимальный нажим на то, чтобы вытеснить Советы. Нужно также дать понять, что улучшение отношений с США напрямую связано с советской оккупацией Афганистана.

Но более существенная цель „NSDD-166“ содержалась в приложении <…> — победа, решительный разгром Советских Вооруженных Сил в Афганистане» [60.СС.353–354].

Прежде чем начать говорить о методах, которыми пользовалась внешнеполитическая часть госаппарата США по отношению к СССР во второй половине 1980-х гг., нужно обратить внимание на то, что сами наши подходы в области мышления и образования существенно отличаются. В СССР, как в прошлом, так и в настоящем, политологическая школа стремится к раскрытию факта, его причинно-следственных связей, его позитива и негатива, структурности. Это относится и ко всей гуманитарной сфере образования. В Англии и Америке сам стиль мышления иной. Они сильнее в анализе, особенно многостороннем. Они сильнее в синтезе. Причем если в России мышление построено в рамках всей системы, то в США будут рассматриваться более детально отдельное явление, случай и т. п., но на таком уровне, что что-либо добавить будет трудно — скорее это будет уже повтор. Поэтому когда в советской прессе писалось, например, что и взрослые, и школьники не знали о Второй мировой войне наипростейших вещей (когда? где? кто против кого? и т. д.), то это неудивительно: они знают другое — не владея фактурой, они могли продемонстрировать при раскладе событий совершенно парадоксальный вывод. И тогда пришлось бы удивляться тебе: под таким углом хорошо знакомое явление рассматривать не приходилось.

Теперь перейдем к теме. В общем понимании интеллектуальная технология (в дальнейшем ИТ) — это совокупность методов по получению, перепроверке, обработке, изменению состояния, доведение до готовности к потреблению информационного продукта. ИТ различается по тем средствам, с которыми исследователь собирается работать. ИТ чаще всего носит методологический, общенаучный характер. ИТ — это прежде всего работа по сбору информации. В дальнейшем — это перепроверка полученных сведений, как правило, сверка с уже имеющейся информацией (методически-обобщенного характера или же экспериментально-исследовательским путем). Затем создаются модели целенаправленных систем, и их удачное построение свидетельствует о безошибочности прежних подходов.

Следующий этап — это анализ полученной информации. Созданное делится на законченное число составляющих, заполняются ячейки с неполной информацией. Этот момент широко известен как анализ. Затем, через полученные ранее результаты осуществляется сбор и окончательное слияние полученной информационной системы, изучение внешней среды. (Таким образом производится синтез.) В том случае, если все предыдущие операции были выполнены верно, появляется возможность сделать прогноз на перспективное будущее. Для этого вся лишняя информация отбрасывается. Остается лишь та, которая удовлетворяет трем требованиям: «ограниченность — точность — локальность».

Из всего большого полученного и переработанного массива информации выбирается, как правило, средняя по значимости информация — востребованная. Именно она, соответствующим образом обработанная, т. е. разбитая на рубрики, с учетом психологии человеческого восприятия, соответственно подтвержденная, оформленная стилистически с наглядным материалом, предлагается для потребления следующему пользователю. Причем достаточно оперативно — именно тогда, когда он в этом нуждается. Такова обобщенная картина. У каждой ИТ имеются свои отклонения от этой картины.

ИТ — это прежде всего работа человека, работа его мозга, а потому, даже при самых лучших результатах, будет связана с известным ограничением возможностей. Борются с такого рода ограничением, как правило, двумя способами: первый — применяя компьютерную технику, второй — через коллективное творчество. Оно облегчает работу, обеспечивает достаточное качество, позволяет расширить возможности одного индивидуума, стереть ограничения его возможностей, разрешает достичь уровня самого подготовленного следующего звена в работе с информацией. В работе временного творческого коллектива, специально созданного для написания документа и т. п., могут быть использованы нижеследующие методы.

Аналитическая система «Фэкшенз». «Система была разработана и введена в действие в 1984 г. специалистами Центрального Разведывательного Управления США. Главная ее цель — составление с помощью специальных компьютерных программ прогнозов динамики развития политической и экономической обстановки в зарубежных странах. <…> Эксперты, занимающиеся исследованиями в рамках этой системы, заявляют, что на основании многолетнего опыта ее использования можно с большой долей уверенности говорить о высокой точности прогнозов. В частности, по их словам, с помощью методики „Фэкшенз“ в мае 1991 года был предсказан августовский путч. Долгое время методика была строго засекречена… <…>

…Следует отметить очень высокий профессиональный уровень этих специалистов (из ЦРУ и других учреждений США. — в процессе общения они демонстрировали знание таких нюансов российской политики, в которых разбираются далеко не все отечественные журналисты, пишущие на политические темы» [3.11.С.1].

Разумеется, приведенное описание мы должны переносить на предыдущий промежуток в жизни страны — применялась эта система и в годы «перестройки».

«Сама же работа более всего напоминала то, что в наших научных и деловых кругах называется мозговой атакой. То есть дискуссию, в которой сначала каждый участник высказывает свое суждение по обсуждаемой проблеме, мотивируя его насколько возможно, а окончательное решение принимается консенсусом. Методика исследования на первый взгляд оказалась несложной. Прежде всего следовало определить объекты исследования. Таковых в итоге оказалось три: пути развития российской экономики; отношения, складывающиеся между центром и регионами; политика России по отношению к США. Затем составлялась команда „игроков“ — личностей или групп, наиболее влиятельных в исследуемой области. В каждом из трех случаев состав немного менялся <…> Естественно, что главными „игроками“ во всех случаях являются…» ведущие политики (вставка моя. — А.Ш.). «Каждый игрок получает оценки в баллах (от одного до ста) степени своего влияния на проблему и степени своей заинтересованности в ней. После чего игроки распределяются по шкале, также разделенной на сто единиц между крайними позициями. Таково весьма краткое описание технологии того политологического полуфабриката, в котором мы участвовали и который загружается в конечном счете в компьютер и появляется из него уже в виде готового продукта — экспертной оценки и диаграммы, показывающей место и влияние самых главных игроков» [3.11.С.1].

Методика «Фэкшенз» носила закрытый характер, но ее первооснова была довольно известна и в примитивном виде заключается в том, что западные журналисты, аккредитованные в Москве, и кремлеологи были заняты поиском расклада сил на советском политическом Олимпе: «Десятилетиями зарубежная пресса писала о „тайнах Кремля“, подразумевая под этим процесс принятия решений на высшем уровне советского политического руководства, а также борьбу между сторонниками различных тенденций развития, между ведущими политиками, претендующими на лидерство. Вообще говоря, ничего удивительного в наличии таких тайн нет и быть не может — во всех странах политическое руководство вынуждено ограждать свою деятельность от чрезмерного любопытства прессы и повышенного внимания зарубежных политических разведок» [3.12.С.5]. Причем, учитывая, что многое было недоступно рядовым журналистам, то и методы сбора информации были самыми примитивными и косвенными: «Специалисты по Советскому Союзу зачастую основывали свои представления и прогнозы о СССР по расположению членов Политбюро на мавзолее Ленина» [3.13.С.35].

В лучшем случае удавалось пользоваться неофициальными, но достаточно вполне осведомленными источниками информации — типа небезызвестного канала Запад-Восток, двойного агента ЦРУ-КГБ Виктора Луи. Исходя из «борьбы между сторонниками различных тенденций развития» и делались выводы о том, каким путем СССР пойдет дальше. СССР зашел в тупик… Запад в решающие моменты помогал тем, кто по своим интеллектуальным способностям был либо ниже других, либо — что еще опаснее — продажнее. Об этом мы еще расскажем ниже.

Спустя три недели те же «Известия» опубликовали письмо-возражение к уже цитированной нами статье. Подписано оно было и Юрием Батуриным, которого мы тоже относим к аналитикам, а на тот момент он занимал должность помощника Президента РФ по национальной безопасности. Оценка методу «Фэкшенз» давалась довольно высокая: «Даже по косвенным признакам, которые содержатся в газетной публикации, можно дать оценку методических достоинств „Фэкшенз“».

Первый важный аспект этой модели заключается в ее подтексте, согласно которому считается принципиально возможной адекватная формализация динамики политических процессов. <…>

Методика «Фэкшенз» как раз и отличается <…> способом представления, в котором параметры состояния общества, отражающие политическое устройство, социально-политическую систему, расщепляются в спектр своеобразной «призмой» — интеллектом экспертов.

Такой подход, безусловно, является строго научным. Основной практической проблемой на этом пути описания является лишь ширина спектра, необходимого и достаточного для построения достоверных прогнозов. <…>

Отдадим должное достоинствам «Фэкшенз». Прежде всего измерению процессов в трех ракурсах: ведущих хозяйственных отраслей, регионов и политиков. Каждая из действующих сил развития общества имеет свою направленность и свой «вес» [3.14.С.4].

Понятно, что методика «Фэкшенз» имеет гораздо более широкое поле применения, нежели упомянутое.

Индекс потребительских настроений. Начнем опять с цитирования: «После Второй мировой войны американский бизнес и правительство США были обеспокоены вопросами: что станет делать население с весьма значительными сбережениями, накопленными за время войны? Будут ли их тратить? Если будут — то как и на что? Это важно было знать, потому что в рыночной экономике именно рядовой массовый потребитель является главной фигурой. Потребительские расходы, скажем, в США составляют, по разным расчетам, от двух третей до трех четвертей валового внутреннего продукта. Следовательно, потребительское поведение является главным фактором экономики. Вот почему в 1946 г. в университете штата Мичиган, что в городе Анн Арбор, надумали исследовать показатель, получивший название consumer sentiment index (CSI). <…>

В основе лежат данные опроса 2400 человек в 101 точке страны, отобранных по социальному положению, полу и возрасту так, чтобы они наиболее точно представляли мнение всего населения страны» [3.15.С.4].

Индексом потребительских настроений (ИПН) в Америке занимался созданный Ральфом Надером Центр изучения закономерностей реакции потребителя. В переводной литературе указывалось, что это была «первая „фабрика мысли“, выражающая интересы потребителей». На самом деле она не выражала интересы потребителей, она их учитывала, делая, скажем откровенно, из этих же самых потребителей управляемых животных. У нас за все время только известный аналитик С.Е. Кургинян, о котором мы еще будем говорить ниже, лишь один раз заикнулся о взаимосвязи между уровнем жизни и сменой строя [36.Ч.1.С.70]. Сделал он это в январе 1991 г. в закрытых материалах, потом опубликовал их. Заикнулся и замолк.

Стоит указать на то, что ИПН сам по себе есть метод только отслеживания информации, но в целом, благодаря огромному прогнозирующему эффекту, он применим и в технологиях социальной кибернетики. Как отмечают ныне, в США «… появилась и стала интенсивно разрабатываться теория вялотекущих социальных катастроф. Почти сразу же все работы по этой тематике на Западе были закрыты, а у нас и не „открывались“» [15.С.3]. Итак, для того чтобы знать о тенденциях развития общества, оказывается, много и не надо — достаточно опросить несколько его представителей. Конечно, нужно только посочувствовать тем, кто обрабатывал данные по СССР — с его-то тотальным дефицитом, но работа была проведена на самом высоком уровне и здесь. В одиночку западным технологам было не справиться — здесь обязательно должна была поставляться информация из той страны, которую исследовали.

Предполагаю, что «помощь» Западу в сборе информации о советском обществе, которое «мы, по словам Ю. В. Андропова, еще до сих пор не изучили в должной мере», с «нашей» стороны была и была довольно качественной. Как нам представляется, информацию могли доставлять Центр по изучению общественного мнения при ЦК КП Грузии, социологические службы, действующие при Ставропольском крайкоме и Свердловском обкоме КПСС [3.16.С.28]. Обращаю внимание на то, что они находились под контролем и прикрытием соответствующих первых секретарей региональных комитетов партии, которых мы характеризуем как агентов влияния. Особое внимание уделялось поведению жителей Москвы и Ленинграда — в самом деле масса событий «перестройки» произошла именно в этих городах, а не где-то на периферии. Здесь исходили из того правила, что бунты — удел провинций, а революции — столиц. Поэтому обе столицы должны были рассматриваться как отдельные социальные системы, и для них должны были даваться отдельные оценки. В исключительный период, непосредственно перед разрушением, через центральную печать проводились зондажные опросы читателей.

Дополнительно укажем, что сейчас это дело в РФ поставлено на более существенную основу — у нас работает над этим ВЦИОМ, с американской стороны — Альбина Бирман, которая 23 года использовала этот показатель в США, а еще до этого являлась экономистом в СССР. Нашему читателю такой прием уже знаком. Новыми являются только имена.

CASE-ТЕХНОЛОГИИ. CASE — Computer Aided Software Engeneering (компьютерная поддержка проектирования программного обеспечения) или Computer Aided System Engeneering (компьютерная поддержка проектирования систем). Современный рынок насчитывает не менее 100 CASE-продуктов. CASE-технологии отличаются стремлением вскрыть логику процессов там, где обыденное сознание видит лишь груду ничем не связанных между собою феноменов. Там же, где ученые видят лишь компоненты, принципиально не сводимые в единое целое, специалисты по CASE-технологиям видят процессы, различные по типологии, но тем не менее способные к сводимости к общим знаменателям.

Так, например, одна из наиболее часто используемых и простейших методологий — IDEF0 —методология создания функциональной модели производственной среды или системы. Она была основана на базе метода функционального проектирования SADT, сформулированного ученым Россом в середине 1970-х годов. С тех пор системные аналитики всего мира используют этот подход для разработки компьютерных программ долгосрочного и стратегического планирования, создания программного обеспечения оборонных систем, управления ресурсами. В рамках специальной программы методы SADT были стандартизованы, после чего и получили название методологии IDEF0. С 1981 г. ВВС США потребовали, чтобы все фирмы, конкурирующие за заключение контрактов, представляли и обосновывали свои предложения в терминах IDEF0. Это произошло вследствие того, что с помощью данной методологии легко описываются управление, обратная связь и механизм исполнения. Основной конструкцией IDEFO-модели является функциональный блок. В основе методологии лежат следующие правила: функциональный блок преобразует входы в выходы; управление определяет, когда и как это преобразование может или должно произойти; механизм непосредственно осуществляет это преобразование. В итоге — IDEFO-модели — это не блоки и не диаграммы, а предписывающие диаграммы, которые представляют вход/выход преобразования, а также подсказывают правила этих преобразований.

Методология LDEF1X — один из подходов к семантическому моделированию данных, основанных на ER-концепции (Entity Relationship) («сущность» — «отношение»), созданной ученым Ченом, которая, в свою очередь, появилась на базе т. н. «концептуальной схемы». Компонентами является сущность, отношения между сущностями, атрибуты сущностей. Одним из важнейших компонентов является отношение «многие-ко-многим», характеризующее связь между двумя сущностями, при которой каждый элемент первой сущности связан с произвольным (в том числе нулевым) числом элементов второй сущности, а каждый элемент второй сущности связан с произвольным (в том числе нулевым) числом элементов первой сущности. Такого рода подход позволил детализировать любой анализ до такого уровня, что все бесконечно сложные виды отношений типа «многие-ко-многим» были раскрыты и заменены соответствующим множеством простых отношений [3.17.СС.9-14].

Методологии применялись для проектирования деятельности как отдельных лиц, так и целых организаций «союзного» уровня, чья деятельность должна была иметь воздействие на всю сложную систему «СССР»; проведение анализа наиболее важных подсистем, в том числе полный учет управленческих связей, а также изменений комбинаций информационных связей, в том числе неформальных; рекомендации по незаметному встраиванию чужеродных элементов, связанных с определенными сегментами в системе с целью свертывания программ, и изменению (отказу) целей, а также совершенствованию управленческой деятельности самих США таким образом, чтобы ряд институтов СССР стал их гармоничным продолжением. Именно CASE-технологии и математический инструментарий позволяют достичь успешного решения такого рода задач.

Обратный исторический подход. В библейской Книге Экклезиаста говорится: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: „смотри, вот уже новое“; но и это было уже в веках, бывших прежде нас» [3.18]. Наша новая методика точно базируется на этих словах, в которых заключается сакральный смысл цикличности и повторяемости процессов.

Прежде чем приступить собственно к изложению нашего исследования, мы должны остановиться на том, что речь пойдет только о моих соображениях. Не более, но и не менее. Если в применении уже описанных нами методов по отношению к системе «СССР» мы можем быть точно уверены, то в данном случае лишь выдвигается версия того, что сами излагаемые нами события, их характер были назначены, равно как был назначен и их порядок, последовательность одного за другим. А если это действительно было так, как мы излагаем, то отыскать и установить это крайне трудно, поскольку речь идет о глубоко системном применении ряда приемов, которое не то что осуществить, но и уловить-то можно только системному исследователю. А, как нами уже признавалось, над реконструкцией перестройки «системщики» еще не работали.

Конечно же, историческая часть советологии занимала свое, особое место. Неспроста Ричард Пайпс — главный советолог Рейгана — был специалистом по истории России и специалистом именно по истории революции. Post factum отмечалось, что «…наиболее серьезные исследования <…> русского народа были сделаны врагами СССР, в частности Р. Пайпсом — советником Рейгана по России. Это и понятно, ведь для того, чтобы свалить противника, необходимо знать его истинный, а не придуманный характер. Врага нельзя ни переоценивать, ни недооценивать» [3.19.С.59]. Если же приводимый метод действительно имел место в качестве «назначения порядка исторических событий», то тогда фактор Пайпса приобретает решающее значение, ибо недооценить этот метод, закрыть на него глаза будет означать по крайней мере полное неприятие вообще всей системности процессов.

Надо сказать, что если не о конкретности применения такого приема в рамках исследуемого нами периода, то по крайней мере о «планируемости истории» говорят на уровне самых высоких интеллектуалов: «Конкретные исторические процессы всегда суть смесь двух типов процессов: 1) стихийного, т. е. непланируемого и неуправляемого; 2) сознательно-волевого, т. е. планируемого и управляемого. <…>

При научном описании упомянутых типов процессов требуются различные системы понятий и утверждений методологии науки. Стихийные (естественноисторические) процессы описываются в понятиях и утверждениях диалектики. Для научного описания сознательно-волевых процессов требуется другой методологический аппарат. Тут необходимо знать, что такое социальные планы (проекты), как и почему они возникают, как реализуются, что такое социальное управление людьми, какими средствами и по каким правилам оно осуществляется» [3.20.С.80].

Без получения конкретной информации от тех, кто задумывал и осуществлял «перестройку» в любой форме и с помощью любых средств, наши рассуждения, равно как и сам метод, во многом остаются только «подозрениями». А вот правы мы или нет в своих «подозрениях», судить больше вам, уважаемые читатели, мы же лишь готовы пересказать те сюжетные линии, что удалось отметить.

Дальнее прошлое

1) Начало века. Огромная, для того времени, по масштабам и потерям война. Война трансконтинентальная, первая война моторов, война миллионов людей. Потом ее назовут Империалистической, Первой мировой войной, но в России в тысяча девятьсот четырнадцатом году ее называли войной Отечественной.

2) Она еще не успела закончиться, как произошло следующее большое событие — Февральская революция и свержение царя.

3) После Февральской революции самое значительное происшествие бурного тысяча девятьсот семнадцатого года — это июльская попытка путча большевиков. Разгром ультра-левых, уход в последнее подполье партии, возглавляемой В. И. Лениным, и одновременно в отставку правительства князя Львова — вот события того момента. Кризис власти вызвал приход правительства А. Ф. Керенского, и маятник качнулся от одной опасности с левобольшевистского фланга к другой крайности — военщине справа. Последовал новый кризис правительства.

4) Следующий случай в бесконечной череде перманентного беспорядка того года в отличие от прочих слабо освещен в исторической литературе. И значение его на сегодня действительно невелико. Но тогда оно было должно возыметь известное влияние. Пришедшая к власти с 1 сентября т. н. Директория первым делом изменила де-юре статус страны. Произошло провозглашение России республикой.

5) Как ни называй следующее происшествие того года: Великая Октябрьская социалистическая революция, или большевистский переворот, или как-то еще, но факт остается фактом: именно благодаря ему к власти приходят большевики и приходят надолго, другое дело, что их партия потом несколько раз еще трансформируется, но это лежит за рамками наших исследований.

6) Разгон Учредительного собрания, убийство двух его депутатов и расстрел мирной демонстрации — первое злодеяние из той длительной эпохи кровавых преступлений, которая продолжается до сих пор и неизвестно когда еще остановится.

7) В ответ в стране разгорелась гражданская война, к ней добавилась интервенция. В советское время недобросовестные исследователи однозначно утверждали то, что эту войну развязали бывшие эксплуататоры, которые, конечно же, не могли смириться с потерей своих фабрик и поместий. Новые недобросовестные исследователи утверждают то же самое, но с обратным знаком: войну развязало масонское правительство Совет Народных Комиссаров. Невероятно, чтобы правительство, захватившее власть, стало под эту же самую власть подкладывать бомбу и разжигать войну. В. И. Ленин не был заинтересован в этом.

8) По окончании войны был объявлен НЭП.

9) Смерть первого коммунистического руководителя В. И. Ленина — это последняя страница в нашей хронике событий начала века.

* * *

Смерть Иосифа Виссарионовича Сталина, о которой мы уже писали как о событии переломном в СССР, перевернула всю историю развития государственной системы. Спираль истории дошла до упора и начала раскручиваться в обратную сторону. События неминуемо приобрели центробежные тенденции, стремление к разрушению, что мы сейчас и наблюдаем. К концу века история достигла такого момента, когда происшедшее отразилось в зеркале времени и преломилось. Происходит то же самое, что было и в начале века, но только все в обратном порядке и во многом с обратным знаком. Там, где в начале века шло созидание, там в конце века — разрушение. То десятилетие начала двадцатого века, которое я поподробнее пытался осветить в первой части пункта, теперь удивительным образом отобразилось на последнем десятилетии XX века. Другое дело, повторяю, мне неизвестно, было это реализовано в виде замысла, суть которого была бы в том, что разрушать систему надо в обратном порядке того, как она строилась, либо просто сам характер событий случайно приобрел такой вид. Для лучшего восприятия наших соображений, мы приводим «обратный отсчет» тех событий, аналоги которых мы уже привели.

Ближнее прошлое

9') Начало этому, как мы теперь видим, положил приход к власти последнего коммунистического лидера — М. С. Горбачева. Что-то мистическое и не совсем хорошее сразу же предугадывалось в этом с самого начала. Дело в том, что и первого, и последнего из канувших в Лету Романовых звали Михаил. Николай Второй, правивший Империей в течение последних двадцати трех лет, еще не есть последний император. В феврале он сложил с себя полномочия в пользу своего родного брата Михаила. Но тот предпочел отречься, не называя преемника. Посему можно в весьма категорической форме утверждать, что юридически последний Российский император — Романов Михаил Александрович. После его отречения власть на три дня оказалась в руках т. н. Временного комитета. Он был составлен из числа наиболее радикальных депутатов Четвертой Государственной Думы. Председателем обоих органов был Родзянко. Родзянко звали Михаилом. Как звали последнего коммунистического руководителя, напоминать не надо. Удивительно и то, что в год, когда умер В. И. Ульянов, ему должно было исполниться 54 года. Через 13 дней после того, как М. С. Горбачеву исполнилось 54 года, умер его предшественник. Итак, в нашем обратном исчислении смерть первого коммунистического правителя накладывается на приход к власти М. С. Горбачева, последнего правителя в рамках коммунистической формации.

8') Одним из первых его деяний были указы об индивидуальной трудовой деятельности и кооперативном движении. Они вышли на заре «перестройки» — Закон об индивидуальной трудовой деятельности появился 19 ноября 1986 г., а Закон о кооперации — 26 мая 1988 г. — и в преломлении на прошлое совпадает и по характеру, и по направлению деятельности с принятием НЭПа.

7') Летом 1988 года в нашей тогда еще большой стране началась междоусобица на Кавказе. Началом конфликта первой горячей точки послужило решение Верховного Совета ИКАО о присоединении области к Армении. Таков еще один из парадоксов-параллелей нашей истории.

6') Политическая «реформа» Горбачева, главное событие которой — созыв Съезда народных депутатов, — это следующий шаг, органически вписывающийся в соответствие с единственным заседанием Учредительного Собрания.

5') «Спектакль» под названием «путч» — жалкая пародия той Революции, которая со временем смогла стать подлинно Великой.

4') Разгром СССР, кульминацией которого явились Беловежские «посиделки», завершившиеся тем, что в промерзшую землю могилы «империи зла» забили осиновый кол.

3') События октября 1993 года — отражаются на расстрел июльской демонстрации большевиков. И то и другое — есть слабая, непрофессиональная попытка переворота одних и провокации других.

2') После октября 1993 г., напомним, были разогнаны все Советы, в том числе и нейтральные по отношению к столкновению в Москве, и провозглашена новая Конституция, которая сделала де-юре Президента страны чуть ли не царем — точнее Царем Борисом, вплоть до того, что он назначил своего преемника.

1') Через год — начало войны в Чечне, которая не прекращается вот уже семь лет. Начало войны в Чечне выпадает на декабрь 1994 г., но нужно указать, что многие однотипные события уже состоялись ранее.

Начало всему положила афгано-советская война 1979–1989 гг. Ограничусь суждением о ней лишь в нужном мне контексте. Это была, конечно же, интервенция СССР в страну, где шла очередная гражданская война. С самого начала попытки покорить эту страну было ясно, что это глупость, причем основанная прежде всего на незнании истории. Надо сказать, что Афганистан — это единственная страна в мире, в которой постоянно идут междоусобные войны, и всегда, в обозримом историческом периоде, в стране есть хоть одна провинция, не подчиняющаяся кабульской власти. Но начавшаяся война была столкновением не просто между Ограниченным контингентом советских войск и непримиримой оппозицией, это было начало противодействия между христианами и мусульманами. Не учесть этого просто нельзя.

Когда войска вывели из Афганистана, то война не окончилась, она вполне органично — в силу географического фактора, одного из самых приоритетных в политике, — вступила на территорию Таджикистана. А так как там русских оказалось мало, а молох войны слишком велик, то, продолжаясь в противодействии между двумя общинами, война закончилась. Сегодня там же в конфликте завязаны русские пограничники и оппозиционеры. Мусульмане и христиане. Это стратегическое направление становится левым флангом будущего фронта, рассекающего всю Евразию.

Следующим направлением — центральным для Евразийского театра военных действий — является Кавказ. Здесь костер межнациональных конфликтов заполыхал первым на территории СССР. Он успешно развивается и теперь, охватывая все большую территорию с большим народонаселением, экономикой и инфраструктурой. И хотя время от времени происходят попытки умиротворить воюющие стороны, то, что мы приняли за первопричину — религиозные разногласия не позволяют полностью прекратить боевые действия. Судите сами. Армяне-азербайджанцы, грузины-абхазцы, русские-чеченцы — всех разъединяет примат веры.

И наконец, последний театр боевых действий находится за пределами бывшего Советского Союза, но в границах бывшего социалистического лагеря — на территории Югославии. Это вторая в мире федерация, которая насчитывала в себе наибольшее число автономий и мусульман, и христиан. Одна из первопричин, позволивших развалить и СССР, и СФРЮ, лежит в том, что две конфессии стали несовместимы в рамках одной системы. Здесь, на Балканах, — где наиболее активно полыхал пожар и первых двух мировых, — незатухающее противоборство ведется по такому же признаку. Следует также сказать, что конфликты возникли не «сами по себе», а в них незримо присутствует третья сторона, которая знает, как легко разжигать рознь на религиозной основе.

Таким образом, мы видим, что все фронты между воюющими сторонами уже сложились. Везде, где только в силу географических факторов имеется соприкосновение между мусульманами и христианами, противостояние уже есть. Везде, где полыхали конфликты по другим причинам, они затихают, либо имеют к этому тенденцию (гражданские войны в Афганистане, в Таджикистане между мусульманами), исключая многолетний конфликт на Ближнем Востоке между арабами и иудеями.

Итак, мы видим, что все наиболее значимые события последних лет идут точь-в-точь по все тем же анналам начала XX века, только в строго обратном порядке и с противоположным знаком.

Возникают вопросы. Что это: случайная игра неизвестных мистических сил или не более чем уникальный случай в истории? Почему так получилось? «Само собой» — случайно?! Или же те, кто рассчитывал нашу «катастройку», учли и замеченный нами фактор как строгую необходимость того, что легче всего система должна будет разрушиться по сценарию, обратному тем событиям, при которых она создавалась?!!

Другие методы применялись так же часто, но о них известно давно и в литературе они встречаются чаще.

Метод записной книжки. Как правило, применяется при составлении различных документов, статей и проч. Каждым участником заранее ведется запись всего того, что приходит на ум, вспоминается в связи с заданным. Затем всеми участниками составляется собственно итоговый документ. Что-то в процессе его составления отсеивается, и не все записи оказываются нужными. Может применяться и одним человеком. Кстати сказать, настоящая книга во многом написана именно с помощью этой ИТ.

Стоимостный анализ. Главное, что определила данная технология — это ограничения по затратам. Нередко от индивидуума можно услышать пассаж такого рода: «Я бы сделал то-то и то-то, если бы у меня были такие-то деньги». Штаты могли оказаться в подобной же ситуации, если бы не применили указанную технологию.

«Мечты о невозможном». Без применения этой технологии совершенно не представляется возможность осуществить столь сложное дело, как разгром СССР, нужно было прежде всего представить себе такое, прежде чем осуществить столь грандиозный замысел, предстояло еще отыскать его. Такая технология своего рода базовая. Она определила саму возможность получения результата. При этом конструктивные идеи, высказываемые в иных ИТ, здесь не приветствуются. Совсем наоборот. Они заменяются предложениями типа: «Если бы у нас было это, то мы бы могли сделать то-то и то-то». Первая часть предложения, уместная при редком сослагательном анализе, отбрасывается. Работа ведется именно со второй частью такой фразы, она ставится на поток. Фантазия, легкий «абсурд» — вот как будет уместно охарактеризовать эту технологию. Если будет при этом присутствовать посторонний, то он может усомниться в психическом здоровье участников. Можно смело сказать, что главный принцип, которым руководствуются при решении этих задач, будет звучать так: «Никогда не говори „никогда“».

Разработки — «…систематическое использование фундаментальных и прикладных исследований для создания и производства конкретных объектов <…>, систем, методов и материалов» [3.02.С.11].

Мозговой штурм. Применяются и другие названия: «мозговая атака», «групповая или коллективная память», «брейнсторминг», метод коллективной генерации идей. Для решения этой задачи определите количество и состав участников — в обсуждении должно принимать участие не более 5 и не более 12 человек. Определите и сформулируйте ту задачу, которую надо решить — одну, самую сложную или самую важную. Все собираются в одной комнате вокруг круглого стола — не должно быть ни «галерки», ни «президиума»: это очень важно для облегчения психологического барьера «начальник — подчиненный» — здесь все равны. Руководитель занимает позицию не ведущего, а просто присутствующего. Жестко определяется время обсуждения. Дефицит времени порождает стресс, стимулирующий мозговую деятельность. Оптимальное время — около 30 минут. Никто ни под каким предлогом не должен критиковать чужие идеи. Категорически запрещается всем участникам начинать фразы со слов «Нет…», «Это невозможно…». 95 % людей не могут творчески работать в условиях «моральной угрозы». Помните, что в первые минуты неизбежно должны звучать банальные и стереотипные идеи (если, конечно, кто-то не принес с собой «домашние заготовки»). Запрет на критику облегчает выдвижение любых идей. Отбирайте лучшие идеи, а не отбрасывайте худшие! Не устанавливайте авторство идей. Самые лучшие идеи — плод коллективного творчества. Когда прозвучала лучшая идея и вроде бы найден выход из ситуации, разделитесь на две группы — «сторонников» и «противников». Постарайтесь найти слабые места в своем решении — произведите «проверку на прочность». Найденное решение необходимо сформулировать и записать его. При этом выбранная для работы комната может быть либо соответствующим образом оформлена — должно наличествовать соответствующее проблеме наглядное справочное оформление, либо, наоборот, необходима совершенно нейтральная обстановка. Желательно, чтобы велась запись, как минимум на диктофон.

Семинары информационно-аналитический и общенаучный мало чем отличаются друг от друга. Единственное различие состоит в том, что иногда первый применяется как занятие, на котором специалисты-эксперты доводят те или иные принципы (дополняемые фактическими справками, полученными из спецслужб) до сведения тех или иных высокопоставленных официальных лиц. (Как, например, для Дж. Буша-старшего проводились консультации перед его полетами в Москву на встречи с новыми лидерами СССР в ноябре 1982 г., в феврале 1984 г., в марте 1985 г.; а также при вступлении в должность президента США).

Контент-анализ. Как в социологии, так и в добыче информации из открытых источников для информационно-аналитических подразделений спецслужб это в принципе одно и то же. В этой связи хочется привести одно свидетельство: «…Стрелы спецслужб США, других западных стран, конечно, направлены прежде всего на Россию — страну, богатую в области научных достижений военных технологий и практически открытую для разведок. Так, как был открыт и СССР, хотя секретилось в советской империи многое. Сошлюсь на мартовскую 1989 г. публикацию в американской газете „Вашингтон пост“.

„Открытость Советов, — писала газета, — во многих технических вопросах анекдотична. Однако это не просто феномен перестройки. Бывший армейский инженер, работавший в начале 60-х годов в Управлении по ядерному оружию, рассказал об ученом из „Рэнд корпорейшн“, которого попросили собрать из открытых советских публикаций всю информацию о последствиях применения ядерного оружия в космосе. Когда спустя шесть месяцев он пришел с докладом, американцы были вынуждены собрать секретное совещание“.

В той же публикации „Вашингтон пост“ говорилось и о способах получения доступа к новейшим российским разработкам. Каковы же они? По мнению авторов, искусство заимствования идей главным образом заключается в чтении литературы, издающейся в России. Другой способ получения доступа к разработкам лежит в заключении прямых контактов на исследовательские работы» [3.21.С.225].

Интуитивно-логические методы основаны на использовании знаний и интуиции экспертов по различным проблемам международных отношений. Предполагается, что специалист всегда знает и готов сказать о будущем больше, чем он можетобосновать и доказать.

Метод Дельфи предусматривает последовательный индивидуальный опрос экспертов и последовательное сведение их мнений к единому. Метод считается достаточно полезным, однако указывается на многие его недостатки? Процедурные сложности, недостаточный учет взаимозависимости между событиями и международной обстановкой, трудность выявления факторов, определяющих сближение мнений экспертов, и т. п.

В связи с этим ныне в США получает развитие модификация метода Дельфи — метод перекрестной корреляции, позволяющий учитывать взаимное влияние возможных будущих событий и поэтому повысить достоверность прогнозов. (Идея использования «перекрестной корреляции» событий для прогнозирования в принципе проста. Все события записываются в матрицу, и между ними устанавливаются, а затем количественно оцениваются перекрестные связи. Чем больше вводится в матрицу событий, тем большая ожидается точность прогнозов. При использовании ЭВМ в их память может быть введено до 1 000 000 случаев «перекрестной корреляции». С помощью ЭВМ при этом создается большее число сценариев и определяется вероятность их осуществления.) Считается, что, применяя этот метод, можно также определить более непосредственно внешнеполитическую стратегию, с помощью которой станет возможным добиться ускорения наступления желаемых событий или, наоборот, замедлить развитие явлений нежелательных.

Разработка сценариев — один из наиболее распространенных методов, применяемых в США для прогнозирования международных отношений. Сценарий — это еще не прогноз; последний строится на выводах, полученных в результате разработки целого ряда сценариев. В ходе такой разработки проверяются различные комбинации внешнеполитических целей, предпосылок и различных факторов, определяющих и развитие международных событий, и возникновение той или иной гипотетической ситуации. По словам профессора Южнокалифорнийского университета Ч. Макклеланда, этот метод, являясь «наиболее экономичной моделью», в то же время может рассматриваться лишь как самый первый шаг в развитии специальных методов и методик прогнозирования.

Имитационные игры как метод прогнозирования международных отношений используются для разработки возможных вариантов будущих международных (прежде всего кризисных) ситуаций путем имитации развития событий. Популярность имитационных игр, несмотря на некоторый спад в увлечении ими в конце 1960-х гг., остается весьма высокой. Они применяются в десятках исследовательских центров и высших учебных заведений США.

Главное в этой ИТ для нашего исследования то, что конфликты в теории игр делятся на два класса — игры со строгим соперничеством и игры с нестрогим соперничеством. В первом случае интересы сторон прямо противоположны и непримиримы. Победа одной стороны означает поражение другой. Суммы выигрыша и проигрыша в играх со строгим соперничеством равны нулю, поэтому их также могут называть играми с нулевой суммой. В игре с нестрогим соперничеством интересы сторон сталкиваются, но их нельзя считать прямо противоположными, поскольку существует более или менее обширная область компромиссов, уступок, сотрудничества. Итог игры не является строго определенным, как в случае игры со строгим соперничеством. Эксперты по теории игр не могли уйти от того, чтобы не навязать СССР игру с нестрогим соперничеством, они это сделали и одержали свою «викторию».

Из математических методов исследователи в первую очередь используют построение математических моделей, которые становятся методом, инструментом исследования после того, как они созданы и проверены.

В американской практике имеются два основных построения таких моделей: «эмпирический» и «нормативный». Эмпирический путь выражается в анализе большого числа количественных данных, собранных на базе какой-либо весьма общей, предварительной гипотезе исследования. Нормативный путь предполагает с самого начала весьма точное определение структуры и процессов объекта исследования на основе имеющихся теорий.

На протяжении последних лет заметное развитие получили комбинированные методы и методики, направленные на то, чтобы компенсировать специфические недостатки отдельных методов.

Одна из интересных комбинированных методик разрабатывается в течении последних трех лет У. Уилкоксом и Т. Робинсоном («РЭНД корпорейшн») с участием сотрудников Института проблем войны и мира Колумбийского университета. Первым вариантом этой методики является так называемое «прогнозирование альтернативных вариантов рельефного будущего». Суть этой методики заключается в последовательном прогнозировании будущей военно-политической обстановки (без учета ее вероятности); проблем и возможностей, возникающих перед политическим руководством; в определении его целей и возможных действий в условиях создающейся неопределенности. Используется, в частности, матрица проблем и характера будущих правительств в отдельных странах, а для окончательной оценки вероятности событий применяется метод «Дельфи» [3.22.СС.122–125].

Метод коллективной экспертизы (в отличие от дельфийского) основан на независимых мнениях экспертов в заочных и анонимных процедурах.

Метод линейной экстраполяции — продолжение прошлых и нынешних ситуаций на будущее с помощью графоаналитических построений.

Графоаналитический метод основан на анализе системы с выделением нескольких уровней иерархии через построение триады: «дерево целей — дерево решений — дерево ресурсов».

ПАТТЕРН-проектирование — дословный перевод: «помощь планированию посредством относительных показателей технических оценок».

Информационно-аналитическая работа спецслужб. «Важным направлением <…> является аналитическая работа специальных служб, которые обладают уникальными разведывательными, контрразведывательными и оперативно-розыскными технологиями, реализация которых позволяет своевременно обнаруживать, фиксировать и пресекать тщательно маскируемые действия лиц и организаций, посягающих на безопасность <…>

Эффективность указанных технологий предполагает соответствующую организацию деятельности спецслужб, значительное место в которой отводится информационно-аналитической работе. Задача аналитиков спецслужб — охватить все те стороны жизни <…>, где возникают и формируются угрозы государственной безопасности и которые недоступны открытому наблюдению со стороны других органов исполнительной власти.

Задача весьма сложная, с учетом роста количества источников опасности и их качественного разнообразия <…> При этом необходимо учитывать, что аналитики спецслужб (если исключить из рассмотрения локальные аналитические задачи по информационному обеспечению текущего оперативного процесса), как правило, имеют дело с событиями и процессами, которые с трудом поддаются уголовно-правовой квалификации, а наступление их вредных последствий носит вероятный характер, взаимообусловлено проводимым руководством страны политическим курсом. <…>

Всякая организация, и спецслужба здесь не является исключением, эффективно функционирует лишь в том случае, если четко определен спрос на ее продукцию. Спрос на аналитическую продукцию спецслужб определяется через то, какие потребности государства обслуживаются. Другими словами, существенное значение приобретает четкая постановка потребителем, в данном случае высшими органами <…> власти, аналитических задач. В противном случае неминуемо возникновение негативных тенденций в их деятельности. Первая заключается в подмене аналитическими структурами спецслужб соответствующих подразделений других ведомств, постановке не свойственных им исследовательских, информационных и других задач, что может привести к постепенному выхолащиванию их основной функции. Другая негативная тенденция, как ни парадоксально это звучит, может выразиться в предоставлении спецслужбам излишней самостоятельности в выборе предмета аналитической работы, что также может привести к распылению их ресурсов. <…>

Тесное и постоянное взаимодействие, например, в рамках консультативных советов и экспертных групп, позволит наиболее полно и эффективно использовать аналитический ресурс спецслужб, сосредоточить их усилия на решении ключевых, в соответствии с текущим политическим моментом, аналитических задач, избежать распыления сил и средств. Тем самым обусловливается активное, а с другой стороны, контролируемое влияние спецслужб на политику государства. <…>

Вместе с тем азбучные истины системного анализа говорят о том, что объективная оценка событий, затрагивающих интересы обеспечения государственной безопасности, может быть сделана лишь при условии их анализа во всем многообразии внутренних и внешних связей. Это тем более важно, поскольку спектр угроз национальным интересам страны <…> становится все более разнообразным, менее предсказуемым и исходящим от большего числа источников опасности. Поэтому дальнейшее совершенствование аналитической работы спецслужб <…> увязывается нами с созданием внутри сообщества спецслужб межведомственного координационного аналитического центра, позволяющего активизировать внутрисистемные связи и реализовать интегративное качество сообщества в целом. <…>

Важнейшая функция аналитической работы спецслужб состоит в организации системного противодействия возникающим угрозам безопасности. Она служит выработке общего замысла и тактики такого противодействия, координации усилий отдельных спецслужб и обеспечению их взаимодействия путем существенного расширения информационных ресурсов за счет включения в них аналитической составляющей» [4.СС.94–96].

Сами по себе даже самые гениальные и самые современные ИТ будут мало что значить, если блоки информации будут использоваться недостаточно продуманно. Для реализации всех методов на деле должен существовать и успешно функционировать механизм использования информации государственным аппаратом. «Глубокий анализ всех собранных разведывательным сообществам сведений давно стал в ЦРУ обязательным и обыденным делом. Это достойно зависти и подражания: исследуют здесь информацию капитально, всесторонне, качественно.

Конечная продукция, как грифованная, так и открытая, отличается широтой охвата проблем — внешняя политика, внутреннее положение иностранных государств, военные вопросы, наука и техника, природные ресурсы и многое другое. Наиболее значительный документ — так называемая „национальная разведывательная оценка“. Он докладывается президенту США и в нем содержится оценка положения в интересующем Вашингтон регионе или отдельной стране. Важнейшее значение для правящей верхушки Соединенных Штатов, особенно во времена президентства Рейгана и Буша, имела информация, касавшаяся Советского Союза, его вооруженных сил, обороноспособности, экономического потенциала, планов и намерений. Разведывательная информация об СССР подгонялась под вкусы и пристрастия хозяев Вашингтона, отличалась антисоветской направленностью, была выдержана в жестком, откровенно ругательном тоне. Нередко такая информация содержала прямые домыслы о политике и экономике Кремля и, попадая на стол президента или в конгресс, стимулировала решения вашингтонской администрации по основополагающим проблемам — бюджету, противодействию политическому курсу СССР, направленному на разрядку международной напряженности.

Значение и сила любой разведки — в добываемой информации, в ее своевременной и качественной обработке, в оперативном доведении ее до руководящих инстанций» [34.СС.43-44]; «Основные предложения о создании информационной системы для СНБ, разработанные по заданию администрации в РЭНД корпорейшн, изложены в специальном меморандуме, представленном в СНБ (Меморандум RM-6054, август 1965 г.)» [3.23.С.20].

Как известно, при любых исследованиях и разработках достаточно глубокого научного уровня применяются общенаучные методы логического познания — анализ и синтез, дедукция и индукция, аналогии. Они также применялись в методах научного обслуживания разгрома СССР. Кроме них и уже упомянутых технологий также применялись нижеследующие:

• бихевиористика (наука о поведении, предсказуемых шагах, их последствиях);

• вопросник (часто применяется в разведке);

• выборные технологии;

• доразведка (под видом консультирования, социологических опросов и проч.);

• исследование операций (статистические методы оценки эффективности боевых действий и определение количественных основ для принятия наиболее выгодного решения руководителем операции);

• комбинаторика;

• компьютерное программирование;

• применение математического аппарата;

• методы QUEST;

• «мозговая атака наоборот»;

• оперативно-боевые мероприятия, в том числе т. н. «пикадилья»: «В работе спецслужб термином „пикадилья“ обозначается прием, используемый при необходимости вывести из состояния неустойчивого равновесия две противодействующие силы, когда скрытыми ударами в обе стороны так называемой „третьей силы“ провоцируется резкая эскалация конфликта» [3.24.С.473]. Хорошо известно о применении этого приема в Вильнюсе [62.С.224]. и в Румынии. Повтор — в Москве в октябре 1993 г.;

• параметрический анализ;

• ПАТТЕРН-планирование;

• планирование — программирование — разработка бюджета (выполнена в RAND Corporation под руководством Ч. Хитча);

• синергетика;

• ситуационный анализ;

• сопоставительный анализ (как таковой применялся только при составлении документов для того, чтобы объяснять «советскую действительность»);

• социальная кибернетика (или, как ее называли на Западе, социальная инженерия). Один из ее теоретиков Карл Поппер сказал: «Мы можем влиять на историю или изменять ее в соответствии с нашими целями». (Цит. по:.[61.С.59].);

• теория катастроф;

• управление проектами (Project management);

• экспертные системы.

Таковы, в общих чертах, наработки американских институтов. Эти институты, по-моему, вполне заслуживают название «Коллективный Даллес» (выражение принадлежит доктору философских наук, профессору В. Ю. Троицкому), которое недавно появилось в нашей политической литературе, хотя и несколько по иному поводу. [3.25.С.87]

Глава четвертая «СЛОВА АЛЛЕНА ДАЛЛЕСА. МУЗЫКА РАИСЫ И МИХАИЛА ГОРБАЧЕВЫХ. „ПЕРЕСТРОЙКА“. ИСПОЛНЯЕТСЯ ВПЕРВЫЕ…»

СГОВОР «СОВМЕСТНЫХ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ»

Две стаи стервятников, своих и чужих, закружили над ослабевшим телом Отчизны. Эти стаи летают не раздельно, а сбиваются в одну.

Николай Леонов^[24]

Прежде чем мы коснемся контактов и тех или иных аспектов совместной деятельности американцев и части нашей элиты, хотелось бы напомнить, что нами уже рассматривался вопрос о формировании в СССР различных кланов. Кроме общих, вполне понятных задач внутреннего характера, которые поставила перед собой элита, она еще занялась и проблемой установления сначала связей, а потом и взаимовыгодных дел с внешними контактерами. Вначале, как и всегда в таких случаях бывает, интересы могли совпадать случайно и лишь по некоторым позициям, но после совместных гешефтов, доверие могло возрастать, причем поле интересов могло расширяться бесконечно, пока в него не попало само существование Советского Союза — а на этом могли прилично, даже весьма прилично, заработать обе стороны.

В связи с этим возникает вопрос: был ли вообще заговор против СССР первой операцией «совместного советско-американского предприятия „Кремль-Белый Дом“» или нет? Четкого признания от инициаторов так и не прозвучало, да и вряд ли в ближайшем будущем прозвучит. Есть некие полунамеки, понятные только немногим. Явные свидетели пока еще помалкивают, многие исследователи уходят в сторону. Две-три цитаты, не более того, можно привести в пользу такой догадки. Вполне допустимо, что «перестройка» — далеко не первое из реализованных «совместных предприятий» между теневыми кругами СССР и Запада. С точки зрения общих интересов могут рассматриваться Карибский кризис, срыв некоторых программ в СССР, вся теневая деятельность Минвнешторга, Афганистан, финансовое обеспечение «братских коммунистических и рабочих партий», помощь «освобождающимся народам», особенно из числа тех, кого сейчас прибрали под свою опеку США.

«Разрядка напряженности», «доктрина Брежнева», или «детант» (так ее часто называли в западной печати), только внешне снижала высокий уровень конфликтности. На самом же деле началась уступка Западу, причем в самых опасных, качественных сферах. Западу была оказана существенная экономическая помощь. За счет снижения бдительности советские люди не должны были уловить тенденции уступок. Именно «разрядка» была первой битвой, выигранной американскими политиками. Затем они взяли небольшой «тайм-аут», объявив бойкот Олимпийским играм в Москве из-за ввода ограниченного контингента Советских войск в Афганистан и объявив СССР «империей зла». (Как тут не вспомнить аналогичное выражение предшественников нынешних русофобов — основатели марксизма назвали российскую империю «тюрьмой народов».) После откровенных шагов, они вновь надели миролюбивые маски и перешли к «невидимым» сражениям.

Мотивы американцев понятны — прежние подходы требовали своего логического завершения. Тем более что Запад стоял накануне глобального кризиса: «Гонка вооружений <…> становилась губительной и для самой Америки. Ведущие американские эксперты пришли к выводу, что победы в гонке вооружений над СССР им не добиться. <…>

По их прогнозам, выходило, что если не произойдет коренных перемен к середине 1990-х годов, в США ожидался колоссальный социальный и политический взрыв. <…> Единственным выходом для властителей Америки стала задача разрушить СССР изнутри, найдя для этого необходимые рычаги воздействия» [4.02.С.7].

И, забегая вперед, надо признать, что эксперты не ошиблись: крах СССР спас Америку от кризиса и началась такая эра процветания, какой эта страна не знала никогда до сих пор. Если более пристально, чем это делается обычно, отследить показатели социально-экономической жизни обеих субцивилизаций, то становится весьма приметным, что именно с середины 1980-х гг., когда СССР вошел в эпоху управляемого развала советской государственности и народного хозяйства, Запад начал успешно решать проблемы структурной перестройки экономики, снизилась безработица до порогового уровня, удалось резко поднять жизненный уровень, при этом, что самое главное, без особых потерь, не допустив инфляции. Настолько эффективно такого рода задачи Западу никогда не удавалось успешно решать. И эта проблема была решена на высочайшем интеллектуальном уровне. Западу удалось разрешить свои внутренние проблемы без каких-то социальных потрясений, без привлечения дополнительных ресурсов богатейшей прослойки общества, без напряженнейшей работы, как это, например, было в годы начала «японского экономического чуда». Одним словом, Западу удалось разрешить свои проблемы за счет усугубления наших. Первое время — в 1950-е гг. — американская и советская элиты только присматривались друг к другу. Вторая внимательно выслушивала первую, во время визитов в США советских «гостей» обхаживали, изощренно искушая показной роскошью, шел зондаж на предмет разложения и подкупа.

Как же осуществлялись связи между высшим руководством стран и их разведок? Не секрет, что всяким узким местом любой информационной работы, в том числе и обычной разведки, является осуществление контактов. Для агентуры влияния, конечно же, это тоже актуально, но здесь есть своя специфика. Ведь помимо официальных две элиты были связаны друг с другом и через неформальные каналы. И эти контакты проходили в зависимости от необходимости, то через мост Глиникербрюкке, где обменивались пойманными разведчиками, впервые — Р. И. Абель (Фишер) и Ф. Г. Пауэрс, то через установленную в кабинетах первых лиц телефонную связь [7.С.93]. Для чего вообще проходил информационный обмен с агентами влияния? С одной стороны, шли рекомендации и указания, с другой — сообщались собранные сведения. Особенно эти каналы были активизированы с началом решающих действий.

Что касается первого из лиц, к которому приковано наше внимание — М. С. Горбачеву, то его подобные контакты впоследствии отмечались весьма широко. В газете «День» (№ 22,1993 г.) помещены четыре фотоснимка и текст:

«Эти снимки принадлежат парижскому агентству „Гамма“. Они сделаны фотографом Ефимом Абрамовичем, как утверждают, агентом КГБ. Время снимков — начало 1970-х гг., место — Сицилия, о чем свидетельствует знаменитый фонтан с колесницей в Палермо. На снимках Раиса Горбачева. В то же время в Сицилии на встрече „молодых политиков“ присутствовал и ее супруг — М. С. Горбачев, недавний комсомольский работник, а потом и партийный лидер Ставрополья. Именно в это время завязались связи будущего „перестройщика № 1“ с политической элитой Запада, намечались контуры особых отношений „Горбачев-Тэтчер“. Мало что известно об этой сицилийской встрече и о другой, подобной же. Но, по-видимому, эти контакты послужили стартом политики „нового мышления“, которая кончилась исчезновением СССР» [4.03.С.119]. М. С. Горбачев уже в бытность секретарем по сельскому хозяйству мог открыто контактировать с американцами. Так, например, 4 сентября 1981 г. он принимал Дж. Кристала, как указывалось в официальном сообщении, специалиста по сельскому хозяйству и общественного деятеля. В середине ноября 1983 г. такого рода контакт повторился. На встречу в этот раз был приглашен и замзав Международного Отдела ЦК КПСС А. С. Черняев [24.С.404].

Встречался ли помимо гласных и негласных кругов М. С. Горбачев непосредственно с людьми из RAND Corporations? Да, по крайней мере, это было зафиксировано один раз. 4 февраля 1987 г. делегация СМО (Совета Международных Отношений) посетила Москву. Среди них был Г. Браун, министр обороны США в 1977–1981 гг. (при Картере), а на тот момент — член Попечительского Совета (напомню, избираемый на 10 лет) хорошо нам известной RAND Corporations.

Особое внимание в нашей литературе обращают на знаковую попытку выйти на связь с М. С. Горбачевым со стороны американцев незадолго до старта «перестройки». Весной 1984 г. — примерно за год до захвата М. С. Горбачевым власти — в Женеве в ходе конференции по разоружению руководитель советской стороны Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР В. Исраэлян получил приглашение со стороны американского коллеги — Чрезвычайного и Полномочного Посла США (на Женевской конференции) Льюиса Филдса, только что вернувшегося из Вашингтона, встретиться «на нейтральной почве». Как сообщает сам В. Исраэлян, встреча состоялась в «.. одном из загородных ресторанов. Во время обеда ничего особенного американец мне не сообщил. <…>

Когда я уже собирался попрощаться с Филдсом, он предложил мне пройтись после обеда.

— В Вашингтоне хотели бы установить серьезный, деловой контакт с кремлевским руководством, — начал Филдс. — И вице-президент Буш готов встретиться с одним из новых советских лидеров во время своего визита в Женеву. Встреча должна носить строго конфиденциальный характер. На мой вопрос, имеют ли американцы конкретно кого-нибудь из советских лидеров в виду, Филдс однозначно ответил, что вице-президент хотел бы встретиться с М. Горбачевым как наиболее вероятным будущим лидером Советского Союза.

У меня сразу возник вопрос, почему это важное предложение делается через меня, а не по нормальным дипломатическим каналам — через наше посольство в Вашингтоне или американское в Москве. Филдс вразумительного ответа дать не смог, сказав, что лишь выполняет полученное поручение. <…>

Тем временем в середине апреля в Женеву прибыл Буш. Его выступление на Конференции по разоружению было намечено на 18 апреля, а накануне мне на квартиру позвонил Садрудин Ага Хан^[25] и таинственно сообщил, что 17-го вечером со мной хотел бы встретиться „наш общий друг“. Видный международный деятель, в течение многих лет выполняющий различные ответственные и деликатные поручения мирового сообщества, Ага Хан был долгие годы близок с Бушем.

Беседу мы начали втроем. Буш кратко коснулся главной цели своего визита в Женеву — внести проект договора о запрещении химического оружия. Когда мы перешли к другим вопросам, Ага Хан покинул нас, и мы с Бушем остались вдвоем. Он сразу же перевел разговор на возможность проведения неофициальной советско-американской встречи. Буш подтвердил поручение, данное им Филдсу, добавил, что место и время встречи можно будет определить с учетом взаимных пожеланий и возможностей. Что касается содержания бесед, то, учитывая неофициальный характер предлагаемой встречи, каждый из участников был бы волен затрагивать любую тему. В качестве своего собеседника как будущего советского лидера он назвал только одну фамилию. „Вашим следующим лидером будет Горбачев“, — уверенно заявил он. Эти слова врезались мне в память. <…>

Я обещал Бушу доложить в Москву о его предложении.

Через неделю в Москве при первой же встрече с министром доложил ему о предложении Буша. Громыко внимательно выслушал, не прерывал и не задал ни одного вопроса. Когда я закончил доклад, наступило тягостное молчание. Министр смотрел куда-то в сторону от меня и о чем-то напряженно думал. Затем, обернувшись ко мне, он сказал: „Ну, как там у вас дела на Конференции по разоружению?“ Я понял, что разговор закончен» [27.С.5]. В. Исраэлян сам был не без греха — сдал разведчика, имел «другие оплошности в своем поведении» [19.С.119].

На эту «несостоявшуюся встречу» как на «знаковую» обращают свое внимание летописцы перестройки. «Знаменитая» поездка в Лондон, где М. С. и Р. М. Горбачевы смогли установить контакт и «понравиться» Западу через посредничество М. Тэтчер — еще один штрих в этой связи. Затем, после смерти К. У. Черненко, «Тэтчер предприняла поездку с единственной целью — засвидетельствовать свое почтение Горбачеву. Они смогли провести вместе час, но с ними были также старые помощники Черненко, включая Андрея Громыко, министра иностранных дел со стажем, и Андрея Александрова-Агентова, советника Леонида Брежнева по внешней политике. Мало что удалось сделать» [46.СС.5–6].

Со временем у М. С. Горбачева появилось больше возможностей. В 1991 г., во время приезда президента США «М. С. Горбачев привлек к переговорам с Д. Бушем очень узкий круг доверенных лиц, а чаще всего беседовал с ним вообще с глазу на глаз, старался при первой возможности уединиться. Так, однажды за обедом, когда еще официанты разносили кофе, Михаил Сергеевич, вставая из-за стола, сказал:

— Джордж, я прошу Вас пройти со мной.

Они вышли из-за стола и черным ходом одни с переводчиком спустились из кремлевских палат на Ивановскую площадь Кремля. У них уже давно установились доверительные отношения, и шел откровенный разговор» [7.С.388].

Переводчик М. С. Горбачева, Павел Палащенко, в обязанности которого было больше молчать и не слышать, чем заниматься своими прямыми обязанностями, был потом щедро вознагражден — его приняли в члены Фонда Горбачева и в члены Мирового Форума [51.С.281].

Сообщается о встрече с глазу на глаз с Римским папой Иоанном Павлом II, владеющим русским языком, о встрече один на один с Бушем-старшим в капитанской каюте американского военного корабля на Мальте [61.С.59].

В 1991 г. «24 января к Горбачеву попросился посол США Мэтлок. Он принес письмо от своего президента… по поводу Литвы и в связи с начавшимися боевыми действиями против Хусейна. Состоялся разговор без переводчика» [4.04.С.416]. Стоит указать на то, что Дж. Мэтлок, как и все американские послы, знал русский язык. Какие-то встречи антисоветской советской элиты были открыты, и о них сообщало ТАСС: «3 января 1991 г. председатель Комитета госбезопасности В. А. Крючков принял посла США в СССР Дж. Мэтлока и имел с ним беседу по широкому кругу вопросов, представляющих взаимный интерес»; были контакты, куда допускались третьи лица, так, например, В. С. Павлов сообщает о контактах с неким раввином Шнайером, президентом фонда «Призыв совести», который в СССР был принят на верху, потом выполнял ряд поручений, в том числе и по линии экономики: «Меня же более всего удивило в этой истории то, что совершенно в стороне от нее оказался наш МИД. Между Горбачевым — Яковлевым и определенными кругами США существовала своя, независимая от Смоленской площади связь» [49.С.305].

И были совершенно закрытые встречи: «По линии разведки в КГБ поступили данные, что в Советский Союз под измененными данными выехал опытный сотрудник ЦРУ для встречи с агентом влияния из числа советских граждан. Встреча должна была состояться в Ленинграде, однако обеспечивать ее безопасность предстояло посольской резидентуре, находившейся в Москве. Естественно, личность прибывшего сотрудника ЦРУ установили еще в международном аэропорту Шереметьево и вели за ним неослабный контроль. Делалось все необходимое, чтобы обнаружить того агента, с которым намечалась встреча. В Ленинград для координации поисковых мероприятий с местными чекистами был направлен один из лучших розыскников контрразведки генерал В. Позже он рассказал мне, что допустил непростительную ошибку, раскрыв Калугину цель своей командировки.

— Не могло быть у меня сомнений, ведь Калугин был заслуженный разведчик… генерал, заместитель начальника Ленинградского управления, — сетовал В. — Мне и в голову не могло прийти подозревать его…

Однако В. раскрыл Калугину не все детали операции. Он, в частности, не сказал, что за американским разведчиком параллельно ведет слежку бригада наружного наблюдения, прибывшая из Москвы. Она-то и сумела засечь момент, когда на одном из мостов через Неву пересеклись на встречном движении маршруты Калугина и американского разведчика, после чего последний быстро ретировался в Москву, а затем в Вашингтон, так и не встретившись со своим агентом.

— Произошло все в четверг, — рассказывал генерал В. — В соответствии с традиционным разведывательным почерком ЦРУ это могло означать, что Калугин по четвергам каждой последующей недели должен был подтверждать „сигнал опасности“, который передал разведчику, чтобы отказаться от личной встречи с ним.

И, учитывая пристрастие ЦРУ к штампам, генерал В. переключил контроль московской бригады внешнего наблюдения на Калугина. Результат не замедлил сказаться: в следующий четверг в одном из театров был зафиксирован „визуальный контакт“ Калугина с хорошо известным КГБ американским разведчиком-агентуристом из подрезидентуры ЦРУ, работающей под прикрытием Генконсульства в Ленинграде.

— Со стопроцентной уверенностью могу утверждать, что в театре Калугин условным знаком или определенным предметом на одежде повторно передал американцам „сигнал опасности“, сообщил, что может попасть в поле зрения контрразведки, — рассказывал генерал В. <…>

Калугин понимал, что находится как бы „под колпаком“. Поэтому „промашка“ генерала В. настолько испугала его, что он стал допускать непростительные для профессионала ошибки и по сути раскрылся, дав КГБ распознать, что американский разведчик прибыл в Ленинград для встречи не с кем-либо, а с самим Калугиным. Он не просчитал, что этот разведчик может находиться под контролем „москвичей“, подал ему так называемый „видовой“ сигнал опасности, который засекла служба наружного наблюдения.

А вскоре в Москве была зафиксирована длительная встреча Калугина с сокурсником по учебе в Колумбийском университете США, членом Политбюро ЦК КПСС А. Н. Яковлевым. По словам генерала В., в КГБ Яковлева тогда считали резидентом ЦРУ, но версию пришлось отбросить — уж больно высокие кресла занимал он на Старой площади. Между тем результат встречи двух „колумбийцев“ оказался неожиданным.

Калугин возвратился в Ленинград и настрочил сразу в два адреса (ЦК КПСС и КГБ СССР) письмо, в котором обвинил в некомпетентности и развале работы руководство УКГБ по Ленинградской области. Резон для писания кляузы был немалый. <…>

Вскоре Калугин подал рапорт об увольнении из органов госбезопасности, избежав служебных расследований» [61.СС.235–238]. Можно сказать, что это — чуть не единственный случай, когда одно из звеньев всей перестройки было под угрозой. Здесь, что называется, пришлось использовать аварийный канал связи.

Таким же образом пришлось действовать и в июне 1991 г., когда в ответ на выступление на заседании сессии Верховного Совета СССР Премьер-министра В. П. Павлова с просьбой предоставить ему чрезвычайные полномочия «…мэр Москвы Попов <…> обратился за срочной помощью к американцам, для того чтобы Верховный Совет СССР отказал Премьер-министру в его просьбе дать возможность добиться стабилизации в стране. Для этого он немедленно поехал лично к американскому послу господину Мэтлоку. Значит, твердо знал, что ему будет оказано необходимое содействие. Думаю, что Попов был достаточно информирован и о степени влияния на депутатский корпус и на некоторых влиятельных политических деятелей СССР. Его сегодняшние утверждения, что он поехал только для того, чтобы срочно проинформировать находившегося в США Ельцина, не слишком убедительны <…> Попов сознательно дал американцам искаженную информацию, дабы те оказали необходимый ему нажим через своих людей в структурах власти Советского Союза. Не берусь утверждать, что расчеты Попова предусматривали и то, что американцы захотят подключить Горбачева лично. <…> Появляется Горбачев, произносит обо всем и, как всегда, ни о чем пламенную речь <…>, и рассмотрение вопросов как-то непонятно повисает в воздухе. Странно, но факт — Верховный Совет СССР не сказал ни „да“ ни „нет“. Парадокс — вообще не было принято никакого решения, ограничились обсуждением» [48.С.79]. М. С. Горбачев, как мы видим, ведет себя в соответствии со своей управленческой практикой половинчатости решений и как некая «пожарная машина», которая появилась, чтобы потушить малейшие попытки отнять у него часть полномочий.

Немногим более низкий уровень: связка Э. А. Шеварднадзе — Дж. Бейкер, которые занимались проработкой ряда вопросов более детально. «Бейкер предложил наладить официальный канал для „обмена“ информацией и аналитическими материалами о внутренних событиях в обеих странах между подведомственными министерствами. На самом же деле, таким образом Бейкер предлагал способ, воспользовавшись которым Советы могли, не потеряв лица, получать от Соединенных Штатов рекомендации по проведению экономической реформы» [6.С.63]. Ай да янки! Какая откровенность — редкая по своему цинизму.

Это то, что касается правящих и интеллектуальных верхов, но для маскировки шел и массовый поток. С этой целью для еврейских кругов было дано разрешение от 28 августа 1986 г. на упрощенную процедуру выезда за рубеж по семейным делам, что стало существенным расширением возможности для более широких контактов, а также для вывоза за рубеж наиболее информированных лиц из числа ученых.

А после разгрома СССР такие вещи, как несанкционированные контакты или беседы без свидетелей, с нашей стороны стали чуть ли не нормой: «Гейтс был принят Ельциным (само по себе событие не очень примечательное — мало ли кого принимает Президент в свободное от заботы о народе время), но прибыл он на эту встречу со своим переводчиком, а переводчиков Бориса Николаевича выставили за дверь. Так, на всякий случай, чтобы не узнали ничего лишнего. Было бы понятно, если бы хозяин кабинета выставил чужих переводчиков — такое встречается, и не столь уж редко, в международной практике. А тут…» [14.С.3].

«…Будучи премьер-министром, Егор Гайдар регулярно наведывался в американское посольство в Москве и беседовал там с послом Мэтлоком — большим другом Гайдара и всего русского народа. О чем — никто толком не знает. В прессе принятые в таких случаях сообщения не публиковались. Но ведь Гайдар на тот момент был сугубо официальным лицом» [44.С.2].

Генерал-лейтенант госбезопасности Н. С. Леонов, комментируя это «явление», сообщил: «Во всем мире принято составлять подробную запись беседы, если ты вел ее в качестве официального лица или госчиновника. Какие аргументы приводили обе стороны, какие обязательства мы на себя взяли — это ведь не частности. Первыми, кто нарушил эту практику, были Горбачев и Шеварднадзе. Они начали вести переговоры, содержание которых не фиксировалось в записях. Они часто прибегали к услугам не своих, а чужих переводчиков. О чем шла речь на подобных переговорах, у нас в стране никто не знал. В ходе таких переговоров они свободно могли брать со стороны нашего государства обязательства, никого не ставя об этом в известность» [44.С.2].

Публикация этих сведений была опротестована, но, возвращаясь к теме, некоторые данные были уточнены и опять явно не в пользу высокопоставленных лиц: «…Во времена Горбачева в американском посольстве часто устраивались встречи с обязательным приглашением либеральной интеллигенции, будущих прорабов реформ» [47.С.2].; «Согласно информации, поступившей из Вашингтона от источника, близкого к спецслужбам США, премьер-министр РФ Степашин, помимо официальной программы, имел две закрытые встречи без переводчика. Так, на одной из загородных вилл состоялась его конфиденциальная часовая беседа с Клинтоном…» [4.05.С.1].

Стоит также вспомнить и обратить внимание на то, что и у Н. С. Хрущева в свое время были «неформальные» каналы общения с Западом — через зятя А. И. Аджубея.

И все-таки иногда, под тонким психологическим давлением (или расслабившись, под настроение) они рассказывают правду. «В мае 1993 года Горбачев находился с частным визитом во Франции и отвечал на вопросы о возможной „внешней помощи“ в ликвидации СССР. Он поначалу утверждал, что внешние влияния имели место, но как объективный (может быть, субъективный? — А.Ш.) фактор. А основополагающим были все же тенденции внутри страны. Однако напоследок кое о чем проговорился, и это позволило газете „Фигаро“ озаглавить интервью с Горбачевым весьма странным образом: „Надо отдать должное Рональду Рейгану“.

В этом интервью, — по заявлению корреспондентов „Фигаро“, — Горбачев впервые признает, что на встрече с Рейганом в Рейкьявике он фактически отдал СССР на милость Соединенных Штатов. Вот его слова: „Рейкьявик на деле был драмой, большой драмой. Вы скоро узнаете, почему. Я считаю, что без такой сильной личности, как Рональд Рейган, процесс не пошел бы… На той встрече в верхах мы, знаете ли, зашли так далеко, что обратно уже повернуть было нельзя…“» (Цит. по: [61.СС.182–183].) Первым этот момент «засветил» Рональд Рейган, рассказав в своих мемуарах, что был шокирован и чрезвычайно обрадован — правда, встретил это с недоверием — согласием антисоветской части московской элиты на развал СССР, которое передал М. С. Горбачев в Рейкьявике.

Впрочем, к подобным моментам может относиться и то, что в бытность свою на похоронах Генерального секретаря ЦК КП Италии Энрико Берлингуэра М. С. Горбачев в июне 1983 года сказал при выступлении: «Дорогой Энрико, мы никогда не забудем твоих советов о необходимости демократизации нашей страны» [24.С.414].

СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К РАЗГРОМУ СССР

Во многом настоящий пункт — краеугольный как в плане методологии произошедшего, так и в плане написания книги. В нем предстоит — в рамках настоящего исследования — осветить такие понятия, как система, системный подход, и в частности, системный подход к социальной системе. Мы дадим свою характеристику Союза ССР как социальной системы, покажем, как вообще возможен развал систем, и лишь после этого опишем последовательность действий, примененную к системному развалу страны.

Что такое система вообще? «СИСТЕМА. Имеется несколько десятков определений понятия „система“ — от узкоспециальных до философских. Среди ряда определений, связанных с философским статусом этой категории, в качестве исходных, базисных можно взять следующие: 1) „система есть комплекс взаимодействующих элементов“ (Людвиг фон Берталанфи); 2) „упорядоченное определенным образом множество элементов, взаимосвязанных между собой, и образующее некоторое целостное единство“ (В. Н. Садовский); 3) „система есть ограниченное множество взаимодействующих элементов“ (А. Н. Аверьянов). Во всех этих определениях фигурируют понятия „элемент“ и „взаимодействие“ („связь“). Качество системы обусловливается количеством и природой элементов и характером связей между элементами. Специалисты по системному подходу чаще всего отождествляют систему с целостностью, что, на наш взгляд, не исключает признания наряду с целостными системами также систем суммативного типа. Так, толпа, собравшаяся на улице, хотя и не имеет ярко выраженных „элементов“, все же может быть проанализирована под этим углом зрения с выделением некоего системообразующего фактора. Все системы можно подразделить, таким образом, на системы суммативные и целостные»^[26] [4.06.СС.279–280]. Существуют и другие определения термина «система», даваемые в различных источниках. (См. [4.07.С.513; 4.08.СС.18–21; 4.09.СС.463–464].)

Любая социальная, — а с учетом уже произведенного людьми продукта мы должны называть ее «социо-техническая» (или «социо-экономическая»), — система состоит из информационно-управляющего центра; подсистем, а на самом низком уровне иерархии — далее неделимых при таком подходе элементов; контура управления, который, в свою очередь, включает в себя объект и субъект управления (последний мы также называем информационно-управленческий центр), а также каналы связей и тезаурус; пограничных элементов, под которыми в системном подходе подразумевается не только собственно государственные институты — пограничные войска, таможня, посольства и проч., но и любой элемент в момент контакта с представителем внешней среды; внутренние связи и внешние связи, а также механизм отношений между элементами; распределение (всегда неравномерное!) информационных, финансовых, материальных и прочих потоков — в интересах одних и в ущерб другим, что неизбежно порождает внутренние противоречия. Основополагающими признаками социальной системы будут: сложность системы, наличие целеполагания произвольно выбранныхподсистем, атрибутов; для большей жизнеспособности должна соблюдаться гибкость системы по отношению к таким же системам из внешней среды, в развитии систем отмечаются процессы и циклы, центробежные и центростремительные тенденции элементов по отношению к центру, мера внедрения чужих элементов и информации из внешней среды и мера энтропии.

Весь этот ряд имела и такая система, как СССР. При этом нужно отметить нечто особенное. Так, например, центром, в который стекалась вся информация с мест и в котором принимались основные решения по максимальному числу вопросов: внутренней и внешней политике, экономике, идеологии, обороны и безопасности, а также — ограниченно по делам ряда стран Восточной Европы, Азии, Африки и Латинской Америки, являлся аппарат ЦК КПСС, иногда называемый «Инстанция». Контур управления был заложен еще И. В. Сталиным, формально он был сохранен, но его наполнили другими кадрами, принципиально исказили, когда формально — все верно, но по существу — полное издевательство, довели до значительного отторжения между управляющим центром и объектами управления.

Между системой и внешней средой существовали внешние политические и торговые связи. Запад и СССР осуществляли неравноправный товарообмен, а США вел «холодную войну» на грани войны обычной. СССР в то же время был подсистемой: 1) мировой системы социализма (с политической точки зрения); 2) Совета Экономической Взаимопомощи — СЭВ (с экономической); 3) Организации Варшавского Договора — ОВД (с военной).^[27]

На втором иерархическом уровне находилось 15 союзных республик. Эти подсистемы отличались друг от друга главным образом компактным проживанием обособленных наций. При этом к 1991 г. за пределами своей республики оказались 25 млн. русских.

Безусловно, имелись центростремительные и центробежные тенденции в связях, но зримых конфликтов на этой почве было ничтожно мало. При этом с 1922 по 1985 гг. шло явное грубое усиление центростремительных связей, за всякие попытки усиления центробежных официальная власть в 1922–1953 гг. карала очень жестоко. При этом часть из республик находилась под разного рода внешним влиянием: три республики Прибалтики и Калининградская область РСФСР, образующие одну подсистему, и Молдова — под влиянием мощной западной субцивилизации; Средняя Азия, Казахстан и Азербайджан — под влиянием восточной или мусульманской субцивилизации. По линии децентрализации идет формирование номенклатурных кланов: Днепропетровск (Киев) — Украина; Свердловск — Урал; Ставрополь — Северный Кавказ; Ленинград; Москва.

СССР был системой целеустремленной. Однако при этом заявленная цель — построение коммунизма — грешила абстрактностью.

Разделение системы произошло следующим образом.

Описание: «Вход — СССР, 1985 г.». Имелся сильный, единый центр. Подсистемы имели связи только с ним. Внешние связи были общими. Существовала единая граница.

Для того чтобы развалить социальную систему, предстояло захватить информационно-управленческий центр. Усилить внутренние противоречия, усилить центробежные тенденции — ослабить центростремительные тенденции. Ослабить старый центр — усилить новые центры, усилить новые центробежные тенденции вокруг новых центров. Осуществить разрыв связей — информационных, финансовых, материальных потоков со старым центром. Сформировать новые связи: сначала на неофициальном уровне — де-факто, потом придать этому юридическое оформление — де-юре.^[28] Провести резонансное явление, которое должно привести к окончательному разрыву прежних отношений. Окончательно разорвать прежние внутренние связи, завершить создание новых центров, юридически оформить обособление, установить новые границы — создать по периметру максимально допустимое число конфликтов, установить самостоятельные внешние связи.

Описание: «Выход — СНГ, 1991 г». N-e число центров. Связи элементов направлены к ним. У каждого из центров свои связи с внешней средой. Новые границы, причем статус старой и новой границы одинаков. Обращаем внимание на то, что разделение системы приводит ее в состояние «полный нуль» — в состояние «набор новых систем», по некоторым не самым ценным, т. е. наиболее устойчивым параметрам суммарно формально равных прежней системе.

Чтобы более конкретно пояснить системный характер раздела СССР, напомним, что, во-первых, вся наша книга посвящена именно тому, как разваливали такую систему, как Советский Союз, а во-вторых, мы отмечаем все особенности катастрофы именно системного характера.

Особенностью разгрома СССР явилось то, что значительно большую роль по сравнению с прочими факторами сыграл фактор союзных республик. Союзные республики имели все атрибуты государственности — вплоть до того, что создали (кроме России!!!) свои МИДы. К тому же РСФСР, УССР, БССР были представлены в ООН. Дополнительной гарантией распада СССР (1-й иерархический уровень) на 15 самостоятельных союзных республик (2-й уровень) была внутренняя тенденция отделения автономных республик (3-й уровень), других территориальных образований от своих союзных республик. Для этого проводились различные мероприятия, в т. ч. и «правового» характера: в апреле 1990 г. Верховным Советом СССР было принято решение о повышении статуса автономных образований до уровня республиканских.

Отметим дополнительно, что для СССР другими альтернативами могли бы стать: постепенное поглощение другими странами (исторический пример — полный раздел Речи Посполитой в конце XVIII века); военный вариант — в том случае, если бы военная элита играла более заметную роль (Китай в начале XX века); чисто этнический вариант с элементами деления по религиозным конфессиям (Индия и Пакистан), тогда разделение прошло бы по границам: Прибалтика (Латвия, Литва, Эстония), Великая Россия (РСФСР, Украина, Белоруссия), Закавказье (Азербайджан, Армения, Грузия) и «Великий Туран» (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан). Мусульманский Азербайджан мог войти сюда же. В этом случае остается открытым вопрос с Молдавией. Рассматривался такого рода проект в заокеанских штабах перестройки или нет, сказать со всей очевидностью трудно.

Окончательно произошел захват информационно-управленческого центра. Специалистам по управлению легко было идентифицировать этот факт: центр перестал реагировать на запросы снизу или же выдавал неадекватную ситуации информацию.

Произошло усиление центробежных тенденций, ослабление центростремительных. Впервые центробежные тенденции проявились на уровне союзных республик (Казахстан, декабрь 1986 г.).

В 1988–1991 гг. внутри союзных республик шли процессы формирования качественно новых элит. Сложились новые региональные административные, идеологические, экономические (а через банки — и финансовые), силовые элиты. Туда попали люди, возымевшие большие претензии, чем это предписывалось центром ранее, теперь же это поощрялось. Депутатские группы, военные переприсягали новым «атрибутам» власти. В Литве даже раньше, чем была провозглашена «независимость», возник т. н. Департамент охраны края. Это напоминает методы формирования государственных структур Израиля — МОССАД считается старше самого государства.

При этом в самой Москве возник независимый центр управления, который перетягивал на себя в том числе и общесоюзные функции — то есть стал параллельным центром власти, а потом избавился от старого в обмен на территориальные потери. Шло, как уже говорилось, лавинообразное разрушение связей — информационных, финансовых, материальных потоков со старым центром. Республиканские элиты перестали отдавать ресурсы, в т. ч. финансы, в общесоюзный бюджет. Прибалтика сначала установила у себя таможню, а затем, чтоб не вызывать лишнего скандала, на «законных основаниях», согласно Постановлению I Съезда народных депутатов об экономическом эксперименте, провела и другие меры. Особые усилия прилагались к тому, чтобы получить все причитающееся из союзного бюджета. В ответ в Москве разводили руками и говорили то же, что говорят до сих пор: нет ресурсов. Поскольку теперь вопросы, которые раньше первый секретарь обкома решал в Москве, стали решаться на более низком уровне.

Особую роль — в силу характера самого внутреннего устройства СССР — играл не столько раскол всего социума, сколько разгром единого системообразующего стержня, каким была Коммунистическая Партия Советского Союза^[29], путем санкционирования многопартийности и лишения легитимности (в России легитимность формируется не через правовые процедуры, а через историческое право на власть; и КПСС таким правом владела именно исторически — через борьбу с царизмом в подполье, через революции, через гражданскую войну, чистки, успехи в деле индустриализации и коллективизации, жертвы в годы Великой Отечественной, восстановление, космос и ядерный щит).

За 1988-1-ю половину 1991 гг. прежде, казалось бы, нерушимая система через медленное сползание (подобный термин у С. Е. Кургиняна звучит как «механизм соскальзывания») была доведена до состояния неустойчивого равновесия. Теперь ничего не стоило слабым, но точно рассчитанным ударом по сложной системе вывести ее из этого состояния. Одним действием нужно было решить несколько задач, в частности, собрать вместе элиту Центра, противодействующую разгрому, и вывести из игры, лишив возможности действовать. Предстояло передать всю власть другому, параллельному центру, который до этого и пробовал через зондаж заявить о себе. Это было сделано в августе 1991 г.

После этого оставалось только оформить «развод по-советски», начав с наиболее чуждых западных республиканских подсистем, окончательно разорвать оставшиеся связи, завершить создание новых центров, юридически их оформить и, наконец, отчитаться перед «нанимателем».

Баланс центростремительных и центробежных тенденций устроен так, что маломощные системы, оторвавшись от прежнего слабеющего центра, попадают в поле влияния иных, более сильных центров. В данном случае, уйдя от центростремительного влияния Москвы, новообразованные государства неизбежно попадали под колониальную зависимость внешнего мира: республики Прибалтики, Украина и Молдавия «легли» под Берлин, республики Закавказья, Средней Азии и Казахстан — под Анкару и Эр-Рияд, а все вместе и Россия — под Вашингтон. Однако центростремительные тенденции в силу мощных многовековых исторических связей «не умерли» до конца и даже до настоящего времени отмечается тяга центростремительных «консервативных» подсистем к, увы, уже изменившейся Москве: это Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Белоруссия.

Почему вообще это удалось в 1985–1991 гг.? Да потому, что еще раньше (1953–1985 гг.) скрытым врагам удалось занять ключевые позиции в информационно-управляющем центре, изменить распорядительные функции в свою пользу, занять страховую сферу, перекрыть сложившиеся каналы информации и снабжения материальными ресурсами, изменить механизм управления, проконтролировать, чтобы не появилось параллельного патриотического центра, и к тому же создать свои параллельные центры.

Особую роль сыграло при развале СССР наличие «внешнего фактора», что тоже имело глубоко системный характер. «Встроенность» одной системы в другую (иногда можно указать и во множественном числе, но мы здесь будем разбирать «один к одному», имея в виду Запад-СССР) имеет как бы несколько полутонов от самых видимых до столь невидимых, о которых не догадываются даже сами авторы «глубокого проникновения». Не догадываются потому, что они не входили в их изначальный замысел (по крайней мере, не до такой степени), и лишь по истечении какого-то периода времени, после реализации планов, эти эффекты могут быть отслежены ими как самоорганизующиеся явления. Такими явлениями на отрезке 1985–1991 гг. в рамках официальных встреч М. С. Горбачева с западными лидерами были его тайные контакты: «У него были частые встречи „под разными флагами“, но никто не должен был про это знать» [4.10.С.5]. Эти контакты привели к тому, что в советской печати стало появляться гораздо больше материалов о бывших явных врагах, вдруг ставших «друзьями», и это вполне закономерно — нельзя же поливать грязью тех, к кому регулярно «ходишь в гости». Последние, правда, не собирались отказываться от своих прежних военно-политических доктрин, и изменения во взаимоотношениях были унизительно односторонними. Так, например, в одночасье произошло смягчение режима допуска к нашей секретной информации под тем предлогом, что «у них это все открыто!». Другим показательным примером является атака на литературном, культурном, туристическом (для единиц), телевизионном (для всех) фронтах. В этом ряду — разрешение «самиздата», телемосты с В. В. Познером.

Наконец, на сцене незаметно появляются лица, которые прямо работают на США, периодически, по мере необходимости, взаимодействуя с внешней средой (т. н. «агенты влияния»). При этом следовало ожидать, что в США произойдут адекватные процессы, но на деле в Штатах всячески боролись с проявлениями внешнего влияния, особенно с «левой заразой» [4.11.С.316]. Постепенно «агенты влияния» занимают практически все информационное пространство, в самых необходимых ключевых точках у них есть даже дублеры. Весьма показательно и то, что время от времени ими зондируется общественное мнение на предмет выявления реакции населения на нарастание тревожных тенденций, и если таковая может выйти из-под контроля, проводятся акции успокоительных заверений о правильности выбранного курса. К числу подобных приемов зондирования можно отнести периодические выступления по телевидению о предстоящей катастрофе (например, выступление Председателя КГБ СССР генерала армии В. А. Крючкова в декабре 1990 г. или обращение группы деятелей культуры «Слово к народу»). В ответ — равнодушие наиболее активной части населения, смирившегося с захватом и думающего лишь о том, как оказаться «встроенными» в ту же заграницу: в плане экономическом, географическом, потребительском. Сюда же можно отнести появление враждебной символики: сионистской, фашистской, американской, масонской. В результате вместо массовых протестов и возмущений — непростительная толерантность.

Интеграция чуждой системы прошла через закрытые подсистемы, оторванные от основной, материнской системы и так же внутренне глубоко ей чуждые: партноменклатуру (руководящую элиту, принимающую своекорыстные решения и контактирующую больше с внешней средой, чем со своим народом); через КГБ СССР (секретоносителей фактической информации); научные кадры (секретоносителей методической информации); еврейскую диаспору (поддерживающую предпочтительность связей с Израилем); через страны Прибалтики (подсистему западной цивилизации под советской юрисдикцией), советских теневиков (легализовавшихся в кооператоров), национальные интеллигенции. Все эти подсистемы явились катализаторами процессов, они вовлекли в свою орбиту через посредство журналистов наиболее активную часть населения.

Многие специалисты-системщики сообщают об объектах, «…способных осуществлять координацию различных действий, происходящих в системе. Координирующими объектами данной группы могут быть объекты как из этой же группы, так и из других групп. <…> В животном мире, в человеческом обществе <…> координирующие и координируемые объекты формируются из одной и той же группы. Однако бывают исключения. Так, в стаде баранов предводителями бывают козлы» [4.12.С.89]. Как говорится, без комментариев.

В связи с изложенным мы должны дать более объективную справку о внешней среде и о допустимой мере проникновения чужеродных элементов в систему. Внедрение в сложную социальную систему не только в принципе возможно, но и необходимо. Тем более что это проникновение осуществляется не всегда с каким-то злым умыслом (хотя диалектика и конфликтология строятся именно на этом), иногда это происходит без злого умысла, а успешно развивающаяся система извлекает из этого еще и определенную пользу.

Система не может быть абсолютно закрыта от других систем — иначе она перестанет быть жизнеспособной, она закостенеет. Идеально функционирующая система — это гибкая система, в частности, она должна обладать целым набором индикаторов^[30], которые не только могли бы выявлять опасную, пороговую степень проникновения чужих элементов, но и обладать достаточным влиянием, чтобы принудить информационно-управленческий центр к адекватным реакциям по изгнанию (уничтожению) враждебных представителей из внешней среды.

Итак, система «СССР» не выдержала такого проникновения и стала придатком (продолжением, подсистемой) системы «США» (грубо говоря, 51-м штатом США). Зачем это было нужно? Да очень просто. Через такого рода присоединение, через успех в организационной, финансовой, информационной и других войнах система «США» начинает обслуживаться системой «СССР».

Собственно говоря, то, что мы рассмотрели выше, это далеко не полная картина произошедшего, ибо мы раскрыли по большей мере структурную сторону. Но есть еще и историческая сторона: на территории СССР процессы потекли вспять, развитие замедлилось, изменилось и их направление — произошло то, что на Западе называлось «отбрасывание коммунизма». Есть и функциональная сторона: некоторые функции новая постсоветская государственность перестала выполнять. Прежде всего, безопасности, устойчивого развития, воспроизводства.

Как говорится в известном афоризме, «то, что создается веками, рушится за секунды, то что создается годами — рушится за час». Существенным моментом экспертизы «перестройки» должна быть фиксация необратимости процесса разрушения. Говоря объективно, на сегодня ни мы, ни главный противник не способны вычислить тот переломный момент (день и час, или более протяженное событие), на который можно указать, так же как и аргументировано доказать, что именно с этого момента «процесс пошел» столь далеко, что альтернативы развалу СССР уже не было. В Америке этим вопросом весьма озадачены, пытаясь прояснить его и на уровне секретных семинаров, на совещаниях политической верхушки и даже открыто — перед журналистами: так, 12 мая 1989 г. член т. н. Мирового правительства, включающего в себя три самые влиятельные масонские организации, один из руководителей Совета Национальной безопасности США адмирал Скоукрофт <…> сказал репортерам:

«— Рано радоваться: Советский Союз, знаете ли, по-прежнему остается мощной военной державой. У нас с ним большие проблемы, кроме того, на данном этапе преобразования еще не достигли необратимого характера» [6.С.66].

Если применить персонифицированный (личностный) подход, то мы в состоянии лишь сделать исходное предположение, что это может выглядеть как переход власти от М. С. Горбачева в масштабе всего СССР к Президенту РСФСР Б. Н. Ельцину в РСФСР, Президенту Украины Л. М. Кравчуку в УССР и т. д. («К лету 1990 года Буш и Бейкер решили (между собой) всерьез заняться другими нынешними советскими лидерами — помимо Горбачева, — обладавшими определенным потенциалом» [6.С.205].); если быть еще точнее, то тут можно указать на рекордное падение рейтинга самого М. С. Горбачева: «Впервые сильное падение рейтинга М. Горбачева зафиксировано в июле 1989 г.» [66-2.С.3]. В этом плане нужно отметить не только самостоятельные контакты Ельцина с теми же Штатами, но и то, что информационный и финансовый поток извне становится равным тому потоку, что был направлен на Горбачева и К°. Исторический момент необратимого распада СССР в таком случае, может быть, излишне сопрягается с персоналиями, но более точно указать его не представляется возможным. На семинарах в США с участием президента нередко шло обсуждение момента необратимости «перестроечных» процессов, и уже в январе 1989 г. был сделан окончательный вывод, что «Горбачев начал процесс более необратимый, чем он сам» [6.С.28]. Тем самым ему был подписан приговор как политическому трупу, которого можно устранять с арены.

Если посмотреть на данную тему с позиции ситуационных технологий, то тогда нельзя не признать, что был момент, когда Советский Союз окончательно удалось загнать в порочный круг. Это было примерно в 1988–1989 гг.

Говоря об этом с позиции системного подхода, мы прежде всего укажем, что необратимость процессов распада была достигнута в тот момент, когда система приобрела самодезорганизующийся характер. В этот момент наступило лавинообразное разрушение прямых и обратных связей между подсистемами. До этого момента — точки перелома — систему можно было еще сравнительно легко восстановить, вернув на «путь истинный», после — уже в принципе невозможно, или же с такими потерями, такой ценой, что проще было оставить, как есть, чем устраивать, например, гражданскую войну.

Замечательный исследователь С. Г. Кара-Мурза, подробно исследуя ход перестроечных процессов, не мог, конечно же, обойти вниманием этот вопрос и ответил на него так: «Связующим материалом, который соединил народы СССР в единое государство, был союз с русским народом. Именно наличие этого обладающего силой и авторитетом ядра („старшего брата“) уравновесило сложную многонациональную систему из полутора сотен народов.

Главный шаг, который удалось сделать интернациональной антисоветской номенклатуре к 1991 г., — подготовить и провести „Декларацию о суверенитете“. Основную роль в этом сыграли демократы РСФСР, которые группировались вокруг Ельцина. Речь не идет об ошибке — идеологи российского документа продолжают хвастаться и шумно праздновать день „независимости“ в память о принятии фатальной Декларации.

Принципиальные положения Декларации означали ликвидацию главных скреп Союза. Были декларированы раздел общенародного для СССР достояния, ликвидация единого ресурсного, экономического и интеллектуального целого. Это был „бархатный“ переворот, так что большинство депутатов не поняли, какие документы им подсунули для голосования. Чтобы они не поняли, антисоветские идеологи трудились несколько десятилетий» [29.Кн.2.С.572].

Как уже говорилось, наиважнейшим системообразующим фактором являлось наличие такого политического инструмента, как Коммунистическая партия Советского Союза. Отказ от ее главенствующей роли, юридически оформленный через отмену 6-й статьи Конституции Союза ССР, повлек за собой изъятие КПСС из фундамента государства, после чего и самому зданию недолго оставалось стоять…

Таковы взгляды на этот момент перелома. Еще раз повторюсь, что, пройдя его, система по сути дела потеряла возможности дать обратный ход.

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ ЗАПАДА В РАЗРУШЕНИИ СССР

Мы уже рассматривали и еще будем касаться контактов в связке: «антисоветски настроенная советская элита» — «западные политические круги». Но в рамках нашего исследования важнейшим является канал перетекания методической, системной, аналитической составляющих информации (например, по принципу «запрос» (из США) — «ответ» (из СССР)). И такой канал был.

С «нашей» стороны его обслуживал Д. М. Гвишиани, о котором уже говорилось, с американской — Роджер Э. Левьен, директор Международного Института Прикладного Системного анализа.

Левьен, Роджер Э., 16 апреля 1935 года рождения. Образование — бакалавр (инженерное дело), Сворт-морской колледж, 1956 г.; магистр (прикладная математика), Гарвардский университет, 1958 г.; доктор (прикладная математика), Гарвардский университет, 1962 г. Профессиональная деятельность: консультант отдела функционирования систем RAND Corporation, 1956–1960 гг.; лектор, Калифорнийский университет (линейная алгебра, линейное программирование, теория деловых игр), 1962–1967 гг.; ведущий лектор, Калифорнийский университет (системный анализ), 1969–1970 гг.; адъюнкт-профессор, Калифорнийский университет (системный анализ), 1970–1975 гг.; сотрудник отдела функционирования систем, RAND Corporation, 1960–1967 гг.; руководитель отдела науки о системах, RAND Corporation, 1967–1970 гг.; руководитель отдела внутренних программ, Вашингтонское отделение RAND Corporation, 1970–1975 гг.;с 1975 г. — директор IIASА. Автор ряда книг, в т. н. выпущенных RAND Corporation.

Местонахождение Института — г. Лаксенбург, Австрия. Адрес: International Institute for Applied Systems Analysis (IIASA) A-2361, Laxenburg, Austria.

На «внесистемном» уровне эти контакты проходили не менее интенсивно. Так, например, 10 мая 1989 г. на московской квартире министра иностранных дел СССР Э. А. Шеварднадзе состоялся разговор, в ходе которого «Бейкер убеждал Шеварднадзе в необходимости добиться согласия своих коллег на „гласность среди военных“:

— Опубликуйте свой оборонный бюджет, тогда, если вы объявите о его сокращении на четырнадцать или девятнадцать процентов, мы будем знать, с какого уровня вы его снижаете.

— Видите ли, мы бы и сами хотели получить эту информацию, — сказал Шеварднадзе. — И думаю, мы ее получим и обнародуем, так нам наверняка придется говорить об этом на съезде народных депутатов» [6.С.62].

Если до 1985 г. контакты с заграницей — даже верхушки — были ограничены, то в процессе «перестройки» встречи между обеими сторонами «совместных революционеров» стали особенно частыми: в одной из стран происходили грандиозные качественные — а потому и не столь ощутимые, в отличие от изменений количественных — изменения, и поэтому «перестройщики» постоянно нуждались в высококвалифицированной помощи. «В мае 1990 года во время проведения в Майами (США) семинара „Советско-американский диалог“ ЦРУ вывело на советскую делегацию, участвовавшую в работе семинара от Комитета защиты мира, лидера антикубинской делегации М. Каноу и помогло установить тесные контакты с ее руководителями Г. Боровиком и Ф. Бурлацким.

Помощь была взаимной. В апреле 1990 г. в городе Уоррентон (штат Вирджиния) прошла конференция по вопросу о сопоставлении показателей экономики СССР и США. С советской стороны в числе других в конференции участвовали народные депутаты СССР академики О. Богомолов и В. Тихонов, с американской — представители исследовательских центров и эксперты ЦРУ. В своих выступлениях советские представители оперировали подробнейшей информацией о положении дел в нашей стране. Американцам был дан совет: усилить давление на Горбачева, который, по мнению академика Богомолова, в связи с тяжелым положением дел в стране может пойти на значительные уступки Вашингтону. Совет американцы расценили как весьма ценный. Столь же высоко была ими оценена многоплановая информация о развитии политической и социально-экономической обстановки в СССР» [35.4.1.СС.40–41].

Опробовав уже ряд технологий в Польше — как самом слабом элементе стран социализма в Восточной и Центральной Европе, ставшем первой мишенью для Запада, — теперь их решили перенести в СССР. «Что касается стратегической цели, то <…> Ю. Афанасьев еще в 1990 году определил ее как повторение во многом „плана Бельцеровича“ в Польше. Ю. Афанасьев не скрывал, что на самом деле этот план был разработан в Международном валютном фонде. Он же отмечал, что подобный план перехода к рыночным отношениям МВФ обычно проводит в слаборазвитых странах с целью локального укрепления замкнутой валюты и окончательной денационализации экономики. Тогда же родилась идея, а точнее, она была запущена к нам организацией „Бнай-Брит“, объявить русское национальное движение фашистским как по задачам, так и по идеологии» [35.4.1.С.42].

Западные институты создавали не только документы внутреннего пользования для своих высших явных и тайных руководителей, но и, что всего опасней, документы и технологии, специально предназначенные для нас — советских граждан. (Пример приведен в Приложении № 6.) Это были прямые рекомендации, которые еще будут рассмотрены нами; публичные выступления перед ограниченными аудиториями для доверенных лиц; совместные научные семинары, юридические акты, полузакрытые материалы для руководства, используемые то явно, то в «темную» и т. п., вплоть до использования присланных материалов для публикации в печати, а главное, конечно же, подготовка в Институте Крибла.

К такого рода документам относятся т. н. Конституция Сахарова («Ныне обращают внимание на то, что „физик-ядерщик на две недели выехал в Америку и там за две недели написал совершенно внятную конституцию“» [4.13.С.3].; Программа «500 дней», подготовленная Гарвардскими «мальчиками в розовых штанишках» — кандидатом экономических наук Григорием Алексеевичем Явлинским & К°.

Помощь оказывалась и после «виктории» — иначе зачем «воевали»? Так, например, основателями Русского Центра Приватизации (РЦП) являлись: Гарвардский институт международного развития; Стокгольмский институт экономики Восточной Европы; Экономический центр Лондонской школы экономических наук. Фирма «Deloitte Touch Toh matsu International» в рекламе о себе рассказывает, что была одним из разработчиков программ по приватизации [4.14.С.3]. И эту свою помощь Запад «не ослабляет» на протяжении всех 1990-х, да и на рубеже веков тоже: «Обратимся к докладу Генерального счетного управления США, выдержки из которого опубликованы в испанской газете „Эль Паис“ от 22 января 1997 года. Гарвардский институт международного развития, возглавляемый экономистом Джеффри Саксом, с середины 1994 по середину 1996 года отредактировал сотни указов президента Ельцина. То есть президентские указы писались под диктовку из США…» [47.С.2]. Напомним также, что мондиалистский Фонд Наследия (Heritage Foundation) в 1993–1994 гг. разработал и навязал к исполнению программу для Государственной Думы 1-го созыва, называемую «Программа реформ для нового российского парламента». Периоду 1990-х гг. и современной интеллектуальной «подкормке» для российских политиков во многом посвящена книга «Измена», подготовленная Фондом развитая политического центризма [4.15].

Сущность такого рода информационной взаимосвязи, силовой и другой взаимопомощи можно легко определить как решение двуединой задачи с применением правила «тяни-толкай». Его легко описать через эффекты в механике: тяжелую повозку легче всего стронуть с места и повезти дальше, если одновременно и тянуть, и толкать. Иногда в принципе невозможно что-либо сделать, если не «идти от противного». Внимательные наблюдатели давно уже отметили такой принцип согласованных действий: «…Дело это было настолько сложным и срочным, что в одиночку здесь западные спецслужбы не справились бы. Нужна была какая-то координация действий с московским руководством. Тут, знаете, как в бейсболе: один подбрасывает мяч, а другой бьет по нему битой» [61.С.178]. Еще один пример на эту тему знаком всем. В последние годы появилось множество продуктов — мороженое, сласти, кондитерские изделия — в такой упаковке, которая открывается только, если ее потянуть как бы «изнутри», всякие попытки разорвать силой или просто резко «извне» заканчиваются неудачей, а если потянуть со стороны самой упаковки, то она поддается легко и просто. Наш случай из рода описываемых — легче всего сложная система поддается воздействию изнутри, а не извне. То же самое, например, бывает и в спортивных командных играх — один подает, второй бьет, а подкупленный игрок пропускает удар и невинно разводит руками: «не получилось…». Так и использование «пятой колонны» — словно рычаг: чтобы сковырнуть (извне!) ломом тяжелый блок, нужно хотя бы немного загнать кончик лома под этот самый блок (внутрь!), при этом загнанная часть и свободная часть лома будут представлять собой единое целое. Тогда небольшой рывок — и блок сдвинут с места.

Внешние разрушители из США всегда представляли опасность, угрожающую существованию нашего государства и физическому выживанию населения. Но опасность возросла прямо-таки в геометрической прогрессии, когда они — как это и бывает в мировой истории — объединились с разрушителями внутренними, ведь по законам синергетики «один плюс один всегда больше чем два».

СССР был далеко не первым государством, где появилось и усилилось до предельной отметки опасное вмешательство Америки во внутренние дела другого государства. Этой тенденции способствовала т. н. Программа региональных исследований. «Она начала разрабатываться еще во время войны для подготовки специалистов по различным регионам Европы, Азии и Латинской Америки, знающих местные языки, порядки и обычаи и способных выполнять в этих регионах административные функции, поистине США готовились управлять буквально всем миром! Суть этой программы заключалась в создании при крупнейших американских университетах специальных подразделений, которые должны были готовить специалистов по различным регионам мира для американских правительственных организаций как в США, так и за границей, а также координировать научные исследования по тому или иному региону и давать информацию правительству, если потребуется. Таким образом, планируемые институты должны были в основном иметь прикладной, а не академический характер.

Новизна и сложность программы региональных исследований состояла в ее междисциплинарном характере, что требовало координации действий различных факультетов. Создавало это дополнительные трудности и для участвовавших в ней аспирантов, которые за два года должны были усвоить несколько различных по характеру специальных курсов (интенсивная языковая подготовка, география региона, история, экономика, политические и социальные институты, психология и антропология) наряду с общими, такими, например, как основы дипломатии. Кроме того, будущий специалист должен был получить обычную подготовку в какой-нибудь специальности, ибо создатели программы опасались, что в противном случае выпускник окажется дилетантом, знающим обо всем понемногу и не получившим конкретной специальности. Для участников региональных программ предусмотрена также годичная практика в изучаемом регионе. Разумеется, организовать такую практику в СССР в то время было невозможно, и студенты ограничивались теоретическими занятиями» [4.16.СС.30–31]. То, что такого рода план не был осуществлен в отношении СССР в силу его особой закрытости, привело к тому, что во времена перестройки он осуществлялся уже через хорошо известный институт Крибла.

Институт Крибла — филиал Фонда свободного конгресса, или же Российский институт по проблемам демократии и свободы (РИПДС).

«Институт Крибла (руководитель которого, по его собственным словам, решил „посвятить свою энергию развалу Советской империи“), создал целую сеть своих представителей в республиках бывшего СССР. С помощью этих представительств с ноября 1989 по март 1992 года было проведено около полусотни „учебных конференций“ в различных точках СССР: Москва, Ленинград, Свердловск, Воронеж, Таллин, Вильнюс, Рига, Киев, Минск, Львов, Одесса, Ереван, Нижний Новгород, Иркутск, Томск. Только в Москве было проведено шесть инструктивных конференций.

О характере (я бы сказал: о качестве. — А.Ш.) инструктивной работы представителей Института Крибла говорит пример партийного пропагандиста Г. Бурбулиса, до 1988 года твердо повторявшего тезисы о руководящей роли КПСС и подчеркивавшего „консолидирующую роль партии в перестроечном процессе“. После прохождения инструктажа „у Крибла“ он стал постоянно твердить, что „империя (т. е. СССР) должна быть разрушена“». (Цит. по: [52.С.17].) «Господин Крибл, эдакий старый джентльмен со слегка прищуренным левым глазом, основал в 1986 г. свой институт, единственной целью которого был развал „Советской империи“. Он своих целей не скрывал и не камуфлировал, а так прямо и заявлял: все силы, энергию и деньги положит на алтарь развала. Сразу после этого стал создавать сеть представительств в СССР и странах Восточной Европы (сейчас их около двадцати, а к середине 1993 г. он намерен уже удвоить их количество) и вербовать агентов. Подготовка агентов началась с обучения, ибо, как сказано в документе, которым мы располагаем, „доктор Крибл сразу понял, что обучение было ключом, помогающим людям „Советской империи“ осуществить переход к демократии. <…>

С октября 1989 г. Институт Крибла провел более 40 конференций (это что-то вроде методических семинаров) в „бывшей Советской империи“. Конференции проходили в самых разных городах: от Москвы и Ленинграда до Томска и Иркутска, а также в Тбилиси, Риге, Свердловске и т. д. Тогда же бодро встали на ноги МДГ, „Дем. Россия“ и ряд более мелких структур“» [14.С.3].; «С начала 90-х годов в нашей стране начался расцвет „либерально-демократической идеологии“. Именно в это время в России был создан филиал Института Крибла (ныне Российский институт по проблемам демократии и свободы — РИПДС) и масса других подобных ему „новоделов“. Упомянутый институт тесно связан с „Фондом наследия“ („Херитидж фаундейншн“) — одной из влиятельных исследовательских организаций США, по инициативе которой был принят закон „О помощи борцам за свободу в Советском Союзе“. <…> Фактической реализацией помощи этим движениям занимался именно институт Крибла, возглавлявшийся доктором философии Р. Криблом (одновременно и членом совета директоров „Херитидж фаундейншн“). Приоритетной формой работы РИПДС является организация конференций, симпозиумов и конгрессов по проблемам политики, экономики и культуры. При этом упор делается на подготовку информации для американских правительственных и иных учреждений, деловых кругов, а также на формирование на территории РФ „демократически“ (т. е. прозападно) ориентированных властных структур. В настоящее время „Российский Крибл“ возглавляет <…> А. Мурашов, <…> с 1996 <…> —глава Центра либерально-консервативной политики и глава Московского отделения Российского института по проблемам демократии и свободы (РИПДС).

Когда действующий на территории РФ с 1990 г. Институт Крибла, обвиненный в 1993 году в связях со спецслужбами США <…>, прекратил свое существование в качестве американской организации, он был перерегистрирован под названием РИПДС, фактически сохранив свою прежнюю структуру. Институт перешел на самофинансирование, организовав сотрудничество с рядом зарубежных организаций на коммерческой основе. Как и ранее, „официальным поставщиком“ информации является сеть региональных представителей, сформированная в начале 1990-х» [4.17.С.4].

ВОЙНЫ ШЕСТОГО ПОКОЛЕНИЯ

Если это не война, то что?…

Это война без войны.

Андрей Новиков, Разведка войной^[31]

Собственно говоря, настоящий эпиграф мог бы относиться ко всей книге, а не только к одному параграфу. Значение этого пункта переоценить трудно — он один из ключевых.

К настоящему времени в рамках известных нам земных цивилизаций в вооруженном противостоянии конфликтующих сторон произошло несколько революций в военном деле. Под революциями мы здесь понимаем те моменты, когда начинало применяться оружие качественно другого вида. Таким образом одно поколение войн сменялось следующим. Чтобы читатель сразу же прояснил для себя эту тему, приведу классификацию поколений войн, разработанную группой российских военных теоретиков (ведущим специалистом в которой является генерал-майор В.И. Слипченко), являющуюся на сегодня наиболее объективной:

«ПЕРВОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Холодное оружие, доспехи. Контактное рукопашное противоборство. Войны пеших и конных подразделений, частей.

ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ — уничтожить противника, завладеть его оружием, ценностями.

ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Порох, гладкоствольное оружие. Контактные (на некоторой дистанции) окопные войны подразделений, частей, соединений пехоты. Боевые действия морских сил в прибрежной части морей.

ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ — уничтожить противника, завладеть его территорией, ценностями.

ТРЕТЬЕ ПОКОЛЕНИЕ

Нарезное многозарядное оружие повышенной скорострельности, точности и дальности стрельбы. Контактные (на некоторой дистанции) траншейные, окопные войны общевойсковых соединений и объединений. Боевые действия на морях и океанах.

ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ — разгром вооруженных сил противника, разрушение его экономики и свержение политического строя.

ЧЕТВЕРТОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Автоматическое и реактивное оружие, сухопутные войска, танки, авиация, флот, транспортные средства и средства связи. Контактные (на некоторой дистанции) траншейные войны на суше, воздушные удары по войскам, войны на морях и океанах.

ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ — разгром вооруженных сил противника, разрушение его экономического потенциала, свержение политического строя.

ПЯТОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Бесконтактная ядерная война непременно достигает стратегического масштаба.

НИКАКИЕ ЦЕЛИ В НЕЙ НЕ ДОСТИГАЮТСЯ — сторона, применившая ядерное оружие первой, погибает несколько позднее второй.

ШЕСТОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Высокоточное ударное и оборонительное оружие различного базирования обычного типа, оружие на новых физических принципах, информационное оружие, силы и средства радиоэлектронной борьбы.

ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ ВОЙНЫ — разгром бесконтактным способом экономического потенциала любого государства, на любом удалении от противника».

Цит. по: [57.СС.27,38].

Заметим, что исследуемые нами «войны» не имеют к обычным прямого отношения, методы их ведения универсальны и применялись в любую из эпох, хотя по приведенной выше классификации их можно все же отнести к войнам шестого поколения, куда входит и такой вид войны, как информационно-психологическая с применением ОНФП — оружия на новых физических принципах (в рамках нашего исследования: психологического, психотронного, генетического и т. д.). В наше время эти войны довели до известной степени совершенства, так что они стали доминировать. В них используется оружие, направленное против психики человека, стимулируя его «самоуничтожительные» способности, против стабильной структуры общества, против устойчивости политической, экономической и финансовой систем.

При этом стоит понимать, что приведенные нами, а также другими исследователями «войны» это такие же составные части общей войны, какими, например, в годы Второй мировой войны помимо боевых действий на полях сражений явились подводная война, партизанская война (в СССР и Югославии), война за господство в воздухе, войны технологические в КБ и на заводах. Изменились только формы, суть и масштабы — прежние.

Информационно-психологическая война

Об этой войне, как, с одной стороны, наиболее ощутимой, а с другой, — наименее заметной, к тому же занимающей наибольшийудельный вес среди других подвидов, соответственно и больше литературы. Мы не станем пересказывать ее содержание, а сосредоточим свое внимание на аналитических разработках и на том, что жертвами ее атак стало не только советское общество в целом. Сконцентрированное, безошибочное, высококачественное ее наступательное воздействие было предназначено и для управленческой элиты СССР. Были разработаны, апробированы и применены законы поведения информации в сложной динамично развивающейся, психически неоднородной (устойчивой и неустойчивой) социальной среде. Целью информационно-психологической войны было через явную — со стороны идеологического аппарата США — и через неявную — уже опосредованно со стороны непосвященной части советских СМИ — подмену понятий добиться доведения объектов воздействия до измененного состояния сознания, сужения интеллектуальной базы, встраивания в свой контур управления.

В целом, как это хорошо известно, «психологическая война» — это в широком смысле целенаправленное и планомерное использование политическими оппонентами пропаганды и других средств (дипломатических, военно-политических, экономических и т. п.) для прямого или косвенного воздействия на мнения, настроения, чувства и, в итоге, на поведение противника с целью заставить его действовать в нужных направлениях. На практике термин «П.в.» чаще употребляется в более узком смысле: еще недавно он трактовался как совокупность идеологических диверсий империализма против стран социализма, как подрывная антикоммунистическая и антисоветская пропаганда, как метод идеологической борьбы против социализма. Аналогичным образом понятие «П.в.» использовалось и в рамках конфронтационного мышления на Западе как совокупность приемов, применяемых «восточным блоком» для подрыва духовно-психологического единства сторонников западной демократии [54.С.322].

Американцы занимались разработками в этой области — и, добавим, весьма качественными — со времен Второй мировой войны: «В 1943 году <…> в уставном документе американской армии (наставление МЗЗ-5) впервые появилось понятие психологическая война». Расшифровывалось оно так: «планомерное ведение пропаганды, главная цель которой заключается в том, чтобы влиять на взгляды, настроения, ориентацию войск и населения противника, населения нейтральных и союзных стран, с тем, чтобы содействовать государственным целям и задачам» [61.С.74]. И естественно, свертывать это направление научных разработок после войны не торопились. Совсем наоборот: «В Соединенных Штатах „психологическая война“ против СССР, как явствует из этих документов, была возведена в ранг государственной политики. <…> В 1948 году Совет национальной безопасности США рекомендовал предпринять „огромные пропагандистские усилия“ против СССР. Планированием зарубежной пропаганды стал заниматься специальный орган — „Аппарат по связям с общественностью за рубежом“. Из государственного бюджета ему было выделено в 1949 году 31,2 миллионов долларов, в 1950-м — 47,3 миллионов. Деньги по тем временам огромнейшие» [61.С.82].

В то время как США отрабатывали свои технологии, разворачивая их практическое применение по отношению к СССР, у нас в этой сфере шло одностороннее разоружение, что заметно на таком конкретном «военном» примере, как закрытие Военного Института иностранных языков (ВИИЯ) ВС СССР, где на 4-м факультете обучали разложению войск и населения противника [4.19.С.175]. (Насколько важен был этот факультет — пусть это покажется субъективным — можно судить по тому, что его слушатель Ю. И. Дроздов стал впоследствии начальником нелегальной разведки — Управления «С» ПГУ КГБ СССР.) Вполне понятно, что для нашего исследования, в контексте дальнейших событий, закрытие этого учебного заведения представляется весьма важным. Последующая замена целого научного направления пропагандистскими акциями типа книжек небезызвестного заместителя начальника Главного Политического Управления Советской Армии и Военно-Морского Флота СССР, доктора философских наук, генерал-полковника Д. Волкогонова, чрезвычайно значима — в стране перестал действовать коллектив специалистов, занятых в информационной войне. О других закрытых научных направлениях в Советском Союзе мы еще расскажем в следующих книгах. Пока же осветим лишь некоторые из разработанных «американскими друзьями» разрушительных технологий.

Нейро-лигвистическое программирование (НЛП). Пожалуй, самый успешный прорыв произошел в области непосредственного воздействия на подсознание объекта. Человек, попавший под такое воздействие, становится загипнотизированным в легкой форме, он вполне отдает отчет своим действиям, но считает, что все это он делает по собственной воле.

Чтобы заставить человека принять угодное решение, его надо обмануть. Именно этому учат методики опытного специалиста Д. Карнеги, которые на Западе использовались давно и были доведены до совершенства. Если книги Д. Карнеги в т. н. «свободном мире» были изданы массовыми тиражами, то в СССР книга «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей» впервые появилась в 1978 г. тиражом 600 экземпляров. Впрочем, с тех пор как Д. Карнеги написал свои книги, а умер он в 1955 г., наука ушла далеко вперед. Против нас использовались уже другие технологии, о чем можно судить прямо из названий некоторых трудов (см. [4.20].), одной из которых и стало НЛП. НЛП широко применяется в разведке, там где речь идет о «человеческом факторе» [4.21].

Суть НЛП в том, что ученые-первооткрыватели (в их ряду такие апологеты НЛП, как Гриндер и Бэндлер) обнаружили прямую жесткую взаимосвязь между жестами, мимикой человека и структурой его речи. Стоит только выявить эту связь, как ею можно будет пользоваться в качестве кода, скрытым образом управляющего поведением человека. Первыми НЛП использовали спецслужбы США. В СССР в одной из лабораторий КГБ также велись исследования в этом направлении, но их результаты до сих пор засекречены. Воздействие может быть как непосредственным — при обычном человеческом контакте, так и опосредованным — через СМИ, которые навязывают свои представления, вкладывая мысли непосредственно в подсознание. Человек, находясь в таком информационном поле, может жить в виртуальном мире и неадекватно воспринимать реальность. И то и другое, повторяю, происходит для объекта воздействия в неявной форме — человек не осознает того, что им манипулируют.

Одним из частных, но широко применяемых приемов была т. н. подмена понятий: «Качественное изменение в вопросах воздействия на противника произошло в середине XX в. Была разработана стратегия информационно-психологической войны, направленная в будущее и рассчитанная на длительный срок, причем конкретные действия определялись долгосрочным сценарием. В основе этой стратегии лежало крупное научное открытие, сделанное сотрудниками ЦРУ под руководством Аллена Даллеса (1893–1966). Суть открытия заключается в использовании объективных закономерностей общественных процессов, встраивании в эти процессы, модификации их и достижения на этой основе своих целей. Для необходимой модификации протекания общественных процессов при сохранении их общей направленности требуются сравнительно малые усилия и финансовые затраты. Так, борьба против колониализма путем определенной модификации и подмены понятий превращается в борьбу за расчленение государств, противников США. Процесс как бы сохраняется, но превращается в орудие разрушения крупных держав. Борьба за демократию (власть народа) в России превращается в 90-е годы в установление тоталитарного режима, когда Президент страны обладает правами самодержца» [41.С.165]. В самом деле, методы подмены понятий по своему очень своеобразны и очень качественны: по их «логике», например, в декабре 1991 года не развалили Советский Союз, а строго наоборот — создали СНГ.

Истоком всех информационно-психологических технологий был ряд проектов, один из которых известен под названием Гарвардский проект. «Один из таких самых засекреченных спецпроектов носил название „Гарвардский“. С. П. Новиков, профессор Стратфордского университета, составил его довольно подробное описание:

„Об этом Гарвардском проекте известно, что в нем содержится обширное психологическое исследование новой эмиграции из СССР, так сказать, гомо советикус, что над ним работали лучшие американские советологи, что на этот проект было ассигновано несколько миллионов долларов и что он подготовлен в 1949–1951 годах в основном в Мюнхене. В процессе работы над этим проектом сотни советских беженцев подверглись специальным психологическим исследованиям вплоть до интимнейших интервью на сексуальные темы, где каждое слово записывалось на магнитофон. Давались и другие тесты, где с помощью психоанализа выясняли различные психологически комплексы. Одним из таких комплексов был „комплекс Ленина““.

В Гарвардском проекте были изложены научные планы и соображения по подготовке соответствующих кадров для начинавшейся в то время психологической войны между Западом и Востоком. Этот проект стал ее отправной точкой <…>

Первоначально в полном соответствии с программой-минимум Гарвардского проекта нам был навязан лозунг так называемой деидеологизации. <…>

Я неспроста говорю о так называемой деидеологизации. В действительности, никакой деидеологизации не было, а под этим лозунгом происходила замена одной идеологии на другую» [61.СС.78–79].

Объектом психологической агрессии явились не только «рядовые» жители, но и представители правящей элиты: «Есть основания считать, что августовский „путч“ прошел по сценарию, разработанному энэльпистами, и сами его инициаторы находились под психологическим воздействием» [4.22.С.15]. Напомним, суть всех технологий этой войны в том, чтобы субъект даже не догадывался о том, что он не автономная личность, самостоятельно принимающая решения, а всего лишь объект управления. Поэтому полгода спустя после «путча» мы могли читать столь искренние признания: «Об этом много пишут и, к сожалению, не зная истинного положения, строят свои версии на всевозможных догадках. В том числе на таких, как заговор специально организованный для развала СССР и КПСС, как заговор, спланированный кем-то на Западе с участием ЦРУ и их агентов и другое <…> Все это тяжелейшее заблуждение» [4.23.С.1].

Таким образом, главная цель информационно-психологической войны — доведение объектов воздействия до такого безопасного уровня, чтобы последние не имели возможности даже описать ситуацию в системных терминах и найти противоядие — была достигнута.

«…Чего добились антисоветские идеологи. <…>

Посредством дестабилизации сознания и увлечения людей большим политическим спектаклем удалось осуществить „толпообразование“ населения СССР — временное превращение личностей и организованных коллективов в огромную, национального масштаба толпу или множества толп. В этом состоянии люди утратили присущее личности ответственное отношение к изменениям жизнеустройства, сопряженным со значительной неопределенностью и риском. Без дебатов, без сомнений, без прогноза выгод и потерь большинство населения согласилось на революцию, когда в ней не было никакой необходимости, — на революцию в благополучном обществе. Это несовместимо со здравым смыслом.

Обычные люди, не вовлеченные в толпу, обладают здоровым консерватизмом, вытекающим из исторического опыта и способности предвидеть нежелательные последствия изменений. Эти свойства гнездятся в подсознании и действую автоматически, на уровне интуиции. Этот подсознательный контроль в СССР устранен из общественного сознания в ходе перестройки.

<…> За время перестройки в сознание советских людей вошло много прекрасных, но расплывчатых образов — демократия, гражданское общество, правовое государство и т. д. Никто из политиков, которые клялись в своей приверженности этим бодрым идолам, не излагали сути понятия. Принять язык противника — значит незаметно для себя стать его пленником. Даже если ты понимаешь слова иначе, чем собеседник, ты в его руках, т. к. не владеешь стоящим за словом смыслом, часто многозначным и даже тайным. Это — заведомый проигрыш в любом споре.

Положение советского человека оказалось еще тяжелее — перейдя на язык неопределенных понятий, он утратил возможность общения и диалога со „своими“ и даже с самим собой. Логика оказалась разорванной, и даже сравнительно простую проблему человек стал не в состоянии сформулировать и додумать до конца. Мышление огромных масс людей и представляющих их интересы политиков стало некогерентным, люди не могут связать концы с концами и выработать объединяющий их проект — ни проект сопротивления, ни проект выхода из кризиса. Они не могут даже ясно выразить, чего они хотят» [29.Кн.2.СС.648,651].

А все дело в том, что именно «в деятельности иностранных спецслужб по-прежнему считается эффективным, наряду со шпионажем, тайное влияние на политический курс, на процесс выработки и принятия решений. В отличие от распространенных способов (подкуп, шпионаж, угрозы), когда объект воздействия осознает, что действует в ущерб своему государству и в интересах противоположной стороны, в последнее время распространен более безопасный тип тайных операций — манипулирование. При манипулятивном воздействии человеку, помимо его воли, предписываются строго определенные рамки поведения и образ действий. Более того, он уверен, что все свои решения принимает самостоятельно, без какого-либо давления извне» [4.26.С.2]. «В случае информационной войны все не так. Здесь порой даже жертва не знает о том, что она жертва, и может так никогда и узнать. Это объясняется принципиальным отличием предметной области применения информационного оружия. Обычное оружие применяется по живой силе и технике, а информационное в основном по системе управления». Цит. по: [41.С.178].

Сфокусировав свое внимание на том или ином представителе элиты, посредством новейших технологий можно было многое о нем понять — даже больше, чем объект сам догадывался о себе, т. е. лаборатории спецслужб занимались «…вопросами психологического портрета предателя. Наиболее податливыми для вербовки лицами являются те, у которых отсутствует понятие Родины, не имеющие корней — социальных, культурных, эмоциональных — в той стране, в которой они родились и проживают, лица с явно завышенным уровнем социальных и иных притязаний…» [4.24.С.3]. Выявив такое лицо в потенциально пригодной среде, можно было в дальнейшем, расчищая ему дорогу, оберегая от провалов, продвигать эту пешку в ферзи. О том, как такое возможно, говорится в следующем параграфе.

Организационная война

Ранее нами говорилось о внедрении одной системы в другую в достаточно общем плане, поскольку этой темой, по многим причинам, широкий читатель не избалован. Теперь же мы поговорим о внедрении противника в контур управления. Начало этой части многоходовой операции положили заморские высококачественные исследования московской верхушки, как оказалось впоследствии, сугубо прикладные:

«1. Для изучения индивидуальных особенностей и потенциальных возможностей „базовых элементов“ СССР на Западе была создана целая наука со своими служителями — Кремлинология.

2. Кремлинологи самым дотошным образом изучали аппарат ЦК. И не только изучали, а оказывали на партийных руководителей влияние. Как? Через средства массовой информации. Через помощников, советников. Через дипломатов, журналистов, агентов КГБ. Можно признать как факт, что Запад в восьмидесятые годы начал во все усиливающейся степени манипулировать высшим советским руководством.

3. Кремлинологи изучили ситуацию при Брежневе. Андропов и Черненко были больны, долго протянуть не могли. Так что главную роль, так или иначе, предстояло сыграть кому-то из двух — Романову или Горбачеву. Изучив досконально качества того и другого (а возможно, уже как-то „подцепив на крючок“ Горбачева ранее), в соответствующих службах Запада решили устранить Романова и расчистить путь Горбачеву.

4. В средствах массовой информации была изобретена и пущена в ход клевета на Романова (будто он на свадьбу дочери приказал принести драгоценный сервиз из Зимнего дворца), и началась его всяческая дискредитация. Причем изобретатели клеветы были уверены, что „соратники“ Романова его не защитят. Так оно и случилось. Даже Андропов, считавшийся другом Романова, не принял мер, чтобы опровергнуть клевету. Мол, не стоит на такой пустяк реагировать. А между тем это был не пустяк, а начало крупномасштабной операции с далеко идущими последствиями.

5. Возьмем теперь сами выборы Генсека! То, что они были явно частью операции соответствующих служб США, даже на Западе многие хорошо понимали. Все было подстроено умышленно так, что выбирало всего 8 человек. Задержали под каким-то предлогом вылет из США члена Политбюро Щербицкого, который проголосовал бы против Горбачева. Не сообщили о выборах другому члену Политбюро, находившемуся в отпуске. Это был сам Романов, который тоже наверняка проголосовал бы против Горбачева. Если бы хотя бы эти двое голосовали, Горбачев не стал бы Генсеком, — он прошел с перевесом в один голос!» Цит. по: [41.СС.170–171].

Если о кремлинологии, как об области политических исследований в США, слышали если не все, то по крайней мере большинство, то тема применения организационно-информационного оружия для нашей литературы сверхновая. «Первой ласточкой» стала статья «Существует ли „организационное оружие“?» [4.25.С.3], в которой ответ на вынесенный заголовок дается вполне положительный. Несмотря на новизну темы, для широкой публики это было достаточно обыденно: мало ли существует «закрытых» методов спецслужб, периодически разоблачаемых «свободной» российской печатью. Но то, что управленческая элита, тем более «союзного» уровня, накануне грандиозных по своей преобразовательной сути событий оказалась вне этих информационных потоков, это совершенно ненормально и обернулось катастрофой.

Та, действительно все еще советская, часть партийной элиты просто не сообразила, что она давно уже ведома и управляема, а уровень общей подготовки ее представителей был таков, что и после факта их использования они с чистой совестью утверждали, что действовали исключительно самостоятельно. Для этой части элиты — во всех отношениях не подготовленной — был задан такой ритм, что она не могла попасть «в струю», как солдат, который во время прохождения строем сбился с ноги и теперь ловит общий такт: «„Перестройка“ обладала еще одной характеристикой, на которую никто не обратил внимания. Это кардинальное увеличение скорости принятия решений. Наши стандартные механизмы не позволяли этого делать. <…> То есть скорость изменений была такова, что система была вынуждена децентрализоваться» [4.27.С.40].

Самый, пожалуй, опасный организационный прием — это проникновение в структуры власти неявных агентов и врагов, либо тех, кого можно будет сделать со временем таковыми. Хотя это довольно и трудный прием, но наградой в случае удачи будет полная победа. Трудность здесь скорее не методологического, а индивидуального, субъективного характера, ведь речь идет о довольно низменных людях, которых необходимо все время подстраховывать, т. к. они способны на самые грязные и нечистоплотные поступки, которые иногда становятся известны окружающим… Нам неизвестно, какая именно методика (или их целый ряд) была использована западными аналитиками, для того чтобы «протащить» на трон М. С. Горбачева. Отметим лишь то, что без иностранных спецслужб здесь не обошлось: «По мере того как я проникал в кухню политической стряпни, узнавал новые факты, мне все более очевидной становилась крупная и тайная игра за престижные места в руководстве нашей страны, и прежде всего за трон генсека. В середине 1980-х годов действовали разные силы, которые стремились занять ключевые позиции. И в этой борьбе правил не соблюдалось. Нельзя исключить и того, что в расстановке ключевых фигур на Олимпе, устранении возможных претендентов действовали не только отечественные спецслужбы. <…>

Анализом расстановки сил в Политбюро ЦК КПСС занимались научные центры, разведывательные и иные службы НАТО. Они внимательно следили, как меняется в зависимости от смены генсеков обстановка в России. И пришли к выводу, что наиболее вероятным будущим лидером страны станет Горбачев. Маргарет Тэтчер познакомилась с ним в 1984 году на похоронах Андропова. Британская сторона попросила, чтобы делегацию Верховного Совета СССР, приглашенную посетить Лондон, возглавил Михаил Сергеевич. Беседа его с премьер-министром Великобритании проходила с глазу на глаз. В ней принимал участие только Яковлев.

<…> Тогда его отчеты в Политбюро ЦК КПСС были какими-то невразумительными. Не мог же он прямо написать, о чем говорила ему „железная леди“, что советовала. А между тем как раз тогда сложились необычные отношения Тэтчер с Горбачевым. Она заявила: „С этим человеком можно иметь дело“. Михаила Сергеевича назвали „новой звездой“ и приступили к созданию его политического имиджа. „Мы сделали Горбачева генеральным секретарем“, — однажды заметила Тэтчер. И это было в значительной мере правдой» [24.СС. 575, 600].

Если цель в обычной войне — это либо боец враждебной стороны, либо боевая техническая единица, то в войне организационного плана — высокое кресло для «своего человека» и те возможности, часто неограниченные, которые перед ним открываются. «Ключевые фигуры в руководстве СССР, многие из которых ранее обучались почему-то в зарубежных учебных заведениях <…> удалось установить на приготовленные для них места именно в системе управления, потому что других мишеней для целенаправленного информационного воздействия не существует» [4.28.С.322].

Достоверно и подробно известно лишь об одной многоходовой операции английской разведки: «Возвышение <…> произошло не без скрытой помощи англичан, которые не давали виз нашим сотрудникам, выезжавшим в Лондон. Руководство отдела вполне резонно стало посылать в Лондон свои собственные кадры, а не опираться на чужие отделы, где работали „чужаки“. Гордиевский только начал изучать английский, Англию он совершенно не знал, но все же его решили „попробовать на визу“, не особенно рассчитывая на успех. Гордиевский сам говорил мне, что не питает никаких надежд на успех (это лишний раз доказывает его хитрость и умение вести двойную жизнь), однако, к превеликому удивлению всех, эту визу он получил.

Я лично и другие сотрудники объясняли это тем, что, не зная английского, с американцами и англичанами в Дании он не встречался и потому не „засветился“, кроме того, как вербовщик и оперативный работник Гордиевский у нас не котировался, его „коньком“ было умение „писать информацию“, особенно с использованием газет. В отделе объясняли получение им визы таким образом: англичане не могут всем отказывать в визе бесконечно, видимо, они решили, что, слабо зная английский язык и страну, Гордиевский принесет меньше вреда, чем эксперт по Англии. Кроме того, мы блокировали визу английскому дипломату, собиравшемуся в Москву, и дали понять, что отказ Гордиевскому автоматически повлечет за собой ответный удар.

<…> Отметим, что английская разведка, дабы обеспечить доступ Гордиевскому к более широкому спектру секретной информации, начала аккуратно прокладывать ему путь наверх, постепенно выгоняя из страны всех его руководителей, и в конце концов Москва оказалась перед дилеммой: либо снова пуститься в бесконечную визовую войну с англичанами, пробивая на место резидента новые кадры, либо утвердить в этой должности Гордиевского. Последнее одержало верх» [4.29.С.9]. Приведенный случай этот хотя и единичный — можно привести еще подобный этому случай продвижения генерала ГРУ Д. Полякова — но довольно значимый: главное здесь то, что такое возможно в принципе.

При этом следует помнить, что аналитики Запада не только не забывали о существовании теневой власти в структурах, но, совсем наоборот, отмечая ее существование, они начали разрабатывать прежде всего именно эту составляющую. «В СССР недееспособность генсеков Л. Брежнева и К. Черненко, формально обладавших огромной властью, практически не отражалась на повседневных делах. Реальное управление осуществляла неформальная сетевая структура, в состав которой входила относительно небольшая группа людей. Ее взаимосвязи и взаимозависимости оставались в тени. США, чтобы добиться победы над СССР, приложили значительные усилия для изучения и дезорганизации его высшей сетевой системы управления. Действия организаций кремлинологов, созданных еще Алленом Даллесом, многими воспринимались с юмором. Но собранные и систематизированные ими, казалось бы мелкие факты давали общую картину происходящего наверху, включая роль отдельных лиц, входящих в сетевую структуру, а также открывали возможности влияния на эту среду и внедрения в нее. К этому времени высшая власть в СССР приобрела неустойчивый характер» [41.С.324].

Ну а самая, конечно же, массовая операция на «фронте» этой войны, когда в результате первых «подлинно независимых выборов» 1988–1990 гг. к власти в законодательной сфере удалось прийти значительному числу «демократов», откуда они частично перекочевали и в исполнительные структуры.

Наличие и использование подобных приемов по внедрению в контур управления государственной системы враждебных элементов, искажение процессов управления на какой-либо стадии говорит о том, что имеется острая необходимость выделить из общей информационной безопасности принципиально новую область — безопасность управленческую.

Финансово-экономическая война

Несмотря на то что финансово-экономические технологии по нанесению ущерба врагу используются очень давно, сама терминология для широкого читателя во многом звучит как новая. Еще раз сошлемся на исторический пример. Цель этой широкомасштабной войны со стороны США против Советского Союза, стран Восточной Европы, да и против всех конкурентов была одна — выкачать как можно больше ресурсов, лишить возможности СССР широкого маневра в управлении материальными и финансовыми средствами, не позволить Союзу выйти на новые рубежи научно-технической и информационной революций; и как результат извлечь максимальную прибыль в результате «совместной революции» и «войны».

Новая тема как минимум требует определения: «Финансовая война — это составная часть войны экономической, которая, в свою очередь, является компонентой так называемой стратегии напряженности. Финансовые битвы могут вестись любыми силами, имеющими достаточные финансовые ресурсы, соответствующие структуры и связи. Сегодня, как показывает практика, таким набором средств располагают отнюдь не только конкурирующие с нами государства. Более того, сами по себе государства могут оказаться жертвами авантюр мощных финансовых группировок, имеющих свои клановые интересы. Не исключено, что групповые интересы могут и не совпадать с интересами своих „родных“ стран. Только люди, воспитанные в наивно-марксистском духе, уверены в том, что между государством и „какими-то там“ монополиями не может идти необъявленных войн. Именно нам, совгражданам, трудно поверить в такой факт: кто-то внутри страны вздумает противостоять государству. Жупел нашего тоталитарного государства мешает человеку понять суть расстановки сил в современном мире» [4.30.С.162].

За относительно короткий промежуток времени был проведен целый ряд оперативных мероприятий в ключевых — для СССР — направлениях экономического развития.

Падение цен на нефть. В апреле 1981 г. директор ЦРУ У. Кейси посетил Саудовскую Аравию, где встретился со своим коллегой шейхом Тюрки аль-Фейсалом, отвечавшим за безопасность Саудовской Аравии, и королем аль-Саудом. Обрисовав положение и сообщив, что существует опасность захвата богатой Саудовской Аравией со стороны просоветски настроенных соседей, директор ЦРУ договорился о «привязке» Саудовской Аравии к США в создании проблем для СССР. Надо сказать, что положение Саудовской Аравии было действительно очень неустойчивым. Ее действительно окружали со всех сторон государства с просоветской направленностью. Все они имели в своих Вооруженных Силах советских военных советников: в Северном Йемене — 500, в Сирии — 2500, в Эфиопии — 1000, в Ираке — 1000 [60.С.63–71]. Геополитическая изоляция, таким образом, была доминантой в разработке ее внешнеполитической деятельности. Аравия была готова протянуть руку любому союзнику — дальнейшие события в Персидском заливе, когда Ирак захватил в результате блицкрига Кувейт, показали обоснованность такого подхода. Саудовская Аравия была главным поставщиком нефти на мировой рынок, так, в свое время ее доля доходила до 40 % всей продукции ОПЕК. По сути дела именно она диктовала цену на нефть, поэтому большинство стран ОПЕК давили на Саудовскую Аравию, чтобы она уменьшила экспорт и подняла цены с 32 долларов за баррель до 36 долларов. Москва формировала бюджет как СССР, так и своих «зарубежных друзей», в основном исходя из прибыли от экспорта нефти. С каждым разом, когда цена поднималась на 1 доллар за баррель, в казну СССР поступал 1 миллиард долларов. США этого ни в коем случае не могли допустить.

В настоящее время рассекречены и приводятся оценки экспертов США по этому вопросу: «Советы, если хотят увеличить или удержать на нынешнем уровне производство некоторых видов натурального сырья, должны привлекать капитал и технологию с Запада. В восполнении существующих дефицитов, а также в развитии технологического прогресса важную роль может сыграть импорт. Советский Союз имеет щедрые залежи энергетического сырья, которые может экспортировать. Но стоимость их добычи растет, советская экономика плохо приспособлена к повышению производительности и техническому прогрессу. Производство нефти увеличивается, но очень медленно.

Даже небольшой прирост в последние годы требовал огромных усилий. Использование западной технологии являлось бы главным фактором поддержания этой надежной отрасли хозяйства, приносящего доход в твердой валюте.

СССР будет вынужден импортировать западное оборудование, необходимое для добычи газа и нефти, чтобы уменьшить падение добычи на месторождениях, которые имеют уже в значительной мере выработанные ресурсы, и повысить ее на других, а также открывать и разрабатывать новые запасы. Оборудование для укладки труб большого диаметра производится лишь на Западе. По нашим оценкам, Советам на строительстве проектируемых газопроводов до конца восьмидесятых годов будут нужны по крайней мере 15–20 миллионов тонн импортных стальных труб. Они также будут нуждаться в современном оборудовании для добычи — компрессорах большого объема и, вероятно, турбинах большой мощности.

Но возможность изыскания источников твердой валюты, необходимой СССР для оплаты за импорт товаров с Запада, уже сейчас весьма проблематична, а в будущем может стать еще более затруднительной. Главным в создании такой ситуации является приостановка и возможное падение производства нефти. Согласно нашим прогнозам, поступление твердой валюты, возросшее в результате увеличения подземного газа, лишь частично покроет ожидающееся уменьшение поступления от экспорта нефти. В основном из-за падения цен на энергетическое сырье советские соглашения между СССР и Западом в 80-х годах будут менее выгодны, чем в семидесятых, когда кривая цен на нефть и золото позволяла СССР получать огромные доходы. Страны ОПЕК будут иметь меньше возможностей, чтобы платить валютой за советское оружие». (Цит. по: [60.СС.182–183]).

Об этом же говорили и наши исследователи: «Преобладание топлива и сырья в советском экспорте существовало всегда, но „нефтяной бум“ 1970-х гг. довел ресурсную ориентацию нашего экспорта до крайности. Так, если в 1960 г. вывоз сырой нефти из СССР составлял 17,8 млн. т., то в 1980-м он достиг уже 119 млн. т. Стыдно сказать, но в начале 1980-х годов на топливо, сырье и полуфабрикаты приходилось свыше 4/5 всего вывоза товаров из страны — это больше, чем у иных развивающихся стран. Не замечая, какую „мину замедленного действия“ для нашего общества представляет растущий экспорт природных ресурсов, усердно писались многочисленные монографии, раскрывающие механизм эксплуатации империализмом природных богатств стран „третьего мира“, пагубность ориентации их экономики на вывоз сырья» [4.31.С.3].

Последние события, связанные со скачками цены на нефть, причем явно не в пользу России, показывают, что и здесь США удалось одержать победу, поставив под контроль мировые цены на нефть.

Продовольственная проблема. Другим искусственным приемом в экономической войне стали ненужные закупки Союзом ССР зерна за границей, часть из которого оказывалась просто невостребованна и соответственно погибала. Отечественного зерна почему-то ежегодно «не хватало», по расчетам экспертов, расчетам, срежиссированным умелой рукой. «По-прежнему шел поиск средств для закупок зерна в Америке, Канаде, Австралии. В 1981–1982 гг. было закуплено столько пшеницы, что мировой рынок дрогнул. По всем странам прокатилась волна возмущения: Россия объедает действительно нуждающихся в хлебе. Однако дело было сделано: втридорога, но закупки состоялись. По сложившейся традиции, за подобную операцию работникам внешнеторговых организаций обильно посыпались высокие награды, в том числе присваивались звания Героев Социалистического Труда. И это в то время, когда иностранные и наши теплоходы стояли месяцами неразгруженные, хлеб гибнул и иногда выгружать было просто нечего.

Но денег тогда не считали, а полученные награды требовали умалчивания о случаях засоренности и зараженности купленного не по самым дешевым ценам зерна, гибели его значительных партий. Обо всем этом специальные службы регулярно докладывали руководству, но говорить было страшно, а молчать выгодно, иначе можно сесть на скамью подсудимых. А те, кто совершал преступления, выходили сухими из воды.

Шла осень 1982 года. Расчеты показывали, что своего зерна вновь не хватит. <…>

Н. С. Леонов (генерал-лейтенант, ушел в отставку с поста начальника Аналитического управления КГБ СССР в 1991 году): <…> В 1984 году мы были вынуждены закупить за границей рекордное количество зерна — 54 млн. тонн. Хорош рекорд! А планы закупок на 1985 год составляли 40 млн. тонн» [24.СС.320–321]. Такого рода проблема — это не только исчезновение из государственного кармана огромных сумм в валюте, но и полная зависимость перед Западом в области продовольственной безопасности, причем в крайней форме — пороговой. (В настоящее время она еще больше усугублена.) И это в то время, когда, по словам Ю. В. Андропова на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС СССР — «страна, обладающая чуть ли не половиной черноземов мира, ввозит десятки миллионов тонн зерна — величайший позор и несчастье». Цит. по:[24.С.325].

Продажа золота. Наиболее ценным сырьем, преступно разбазариваемым правителями СССР, было золото и прочие активы. Если до 1980 г. продавалось до 90 тонн золота в год, то с января по ноябрь 1981 г. было продано 240 тонн, далее продажа увеличивалась [60.С.126]. Цена на золото соответственно упала, хотя СССР и предпринимал все меры к тому, чтобы осуществлять продажу максимально выгодно: «В закатные годы застоя разведка подверглась еще одной напасти. С самого „верха“ ей стали давать задания, мягко говоря, не по профилю ее работы. Ее стали превращать в „затычку для каждой бочки“. Диапазон ее деятельности начал опасно расширяться. Однажды, например, мы получили задание подготовить прогноз колебаний цен на мировом рынке золота. Задание было крайне деликатным, к его выполнению было разрешено привлечь весьма ограниченный круг работников. Причем нас предупредили, что поручение дается в связи с предстоящим выходом СССР с крупной партией золота на мировой рынок. Ошибка в прогнозе может означать потерю многих десятков, а может, и сотен миллионов долларов. Когда я сформулировал задачу перед специалистами своего управления, то раздались недовольные голоса: „А что, у нас нет Государственного банка? Что будет делать Министерство внешней торговли? Куда подевались советские банкиры, которые постоянно работают за рубежом и руководят советскими банками?“ На такие вопросы у меня ответа не было, и пришлось сослаться на предположение, что, возможно, нам доверяют в таких делах больше, чем иным специалистам, репутация которых может быть подмочена постоянными связями с заграницей. Такие спонтанные реакции возмущения не были редкостью, но люди быстро успокаивались, польщенные тем, что именно к ним обращаются со столь неординарной просьбой. Но оставалась большая проблема — как решить поставленную задачу. Ведь разведка никогда не занималась такими делами, у нас не было даже представления о необходимом технологическом процессе, а срок был поставлен весьма жесткий — неделя.

Началась работа, в которой все было импровизацией. Одним поручалось вычертить график движения цен на золото за последние три года; другие занимались выявлением состояния мировых запасов этого металла, ходом строительства новых шахт, разрезов; третьи оценивали научно-технический прогресс в области золотодобычи и его влияние на себестоимость золота; четвертые исследовали кривую забастовочного движения на приисках, пятые — промышленное и торговое потребление металла и т. д., и т. п. Не раскрывая предмета нашей заинтересованности, мы втемную опросили широкий круг специалистов, так или иначе связанных с золотом. В конце недели мы собрались и в процессе „мозгового штурма“, длившегося несколько часов, обсудили все собранные сведения. В результате пришли к выводу, что в ближайшие три-четыре недели будет сохраняться устойчивая тенденция роста цены на золото. Вывод сформулировали в неформальном рабочем документе, адресованном Председателю КГБ, и в состоянии невероятного нервного напряжения стали следить за колебаниями и скачками цены на проклятое золото на бирже.

Мы не были подготовлены к таким поручениям и выполняли их на уровне простого здравого смысла и неглубокого научного исследования. К счастью, небеса были милостивы к нам. Цена на золото действительно в указанный период шла все время в верх, и мы, как дети, радовались, что угадали правильно, хотя в душе чувствовалась тревога при мысли, что неважно обстоят дела у государства, которое обращается к нам с такими заданиями» [40.СС.309–310].

Если в ситуации с нефтью главным конкурентом СССР на уровне государств была Саудовская Аравия, то на рынке золота — ЮАР. Москва установила тайные контакты с компаниями из ЮАР. В 1978 году на территории Швейцарии состоялась первая тайная встреча. В течение 1970-х годов, пока цена на золото была высокой, обе стороны неплохо заработали. Однако в дальнейшем, когда СССР выбросил чрезмерно много золота на мировой рынок и цены упали, это вызвало огромное недовольство «Де Бирс» и прочих компаний. Американская сторона была великолепным образом информирована об этом и других нюансах, поскольку в Штатах составлялся мониторинг всего, что относилось к стратегическим материалам: «…В США и в годы советской перестройки и сейчас регулярно составляют разведывательные отчеты о состоянии российского золотого запаса. А ведь это очень важная стратегическая разведывательная позиция, позволяющая судить о тенденциях в развитии экономики.

В одном из таких отчетов сообщалось: „Советы с 1981 года резко увеличили продажу золота. В 1980 году они продали 90 тонн, приблизительно столько же, сколько и раньше. Но до ноября 1981 года они обратили в деньги 240 тонн и далее увеличивали продажу“. Отчет содержит такие выводы: „У Советов большие затруднения. Нашу политику следует продолжать последовательно“.

За этими рекомендациями кроется тайная сторона разрушительной стратегии администрации Рейгана, направленной на развал Советского Союза. В них просматривается ее „святая святых“ — ведь золото казны испокон веков использовалось для подрыва государственной независимости противника. И многочисленные факты дают все основания утверждать, что США тоже применили против России это тайное оружие. „Под прикрытием“ гайдаровской инфляции Запад внедрил в российскую экономику один из самых разрушительных механизмов ее подрыва и дестабилизации — механизм неплатежей, что в конечном итоге быстро привело к опасному сокращению золотого запаса России, а вместе с ним и к общему ослаблению страны.

Кстати, этот прием не нов. Аналогичный механизм был впервые успешно задействован еще во времена заката Второго Рима — Византийской империи. Одновременно с натиском внешних сил, ставивших своей целью разъединение народа и разрушение великой византийской культуры, в ход были пущены тайные экономические пружины, которые привели к полной катастрофе: в Империи вдруг исчезло золото! Вся золотая монета была скуплена подставными лицами, а затем вывезена из страны. В результате разразилась катастрофа, которую мы сегодня назвали бы „кризисом неплатежей“. Острая нехватка золота парализовала торговлю, нарушила нормальный товарообмен и, как следствие, привела к параличу всей византийской экономики» [61.СС.63–64].

Таким образом, для вытеснения СССР с рынка золота ЦРУ заключило свои тайные соглашения с ЮАР и другими заинтересованными сторонами против Советского Союза. Обе стороны выполнили свои договоренности.

Гонка вооружений. Эта часть экономической войны заключается в переводе экономики СССР на колею значительных расходов в области вооружений, что принесло гигантский ущерб — переориентировав экономику на ВПК, СССР уже не мог развиваться так, как ему было необходимо, если бы не было постоянной внешней угрозы. Соревнование в области вооружений, начатое сразу после окончания Второй мировой войны, имело свою «интеллектуальную базу»: «…Теория „истощения“ СССР не только путем „периферийных войн“, но и безудержной гонки вооружений. Как сообщал 2 октября 1961 г. журнал „Ньюсуик“, „существуют растущие убеждения в Вашингтоне“ в том, что доведение государственных расходов, прежде всего военных, до „рекордных“ цифр необходимо, „если Соединенные Штаты“ должны употребить свой полный экономический потенциал в „холодной войне“.

В качестве одного из наиболее влиятельных авторов этой теории выступил бывший сотрудник „Рэнд корпорейшн“, занявший в правительствеД. Кеннеди пост заместителя помощника министра обороны, Генри Роуэн. В своем специальном исследовании о „Национальной безопасности и экономике в 1960-е годы“ он выдвинул тезис о том, что при минимальном ежегодном приросте общего национального продукта США на сумму около 15 миллиардов долларов военные расходы могут увеличиваться больше чем на 10 миллиардов. Доводы Роуэна представляют собой, — писал „Ньюсуик“, — новую форму геополитической стратегии» [4.33.СС.281–282]. Весьма значительную долю финансово-экономического подвида «холодной войны» составляют и события зеркального порядка. Финансово-экономическую войну против России активно поддержали с «советской» стороны. «Еще во времена „застоя“ перевели за рубеж порядка 100 миллиардов долларов (вырученных в основном от продажи нефти). В 1985–1991 гг. к ним добавилась примерно такая же сумма, преимущественно образовавшаяся от продажи золотого запаса СССР» [10.С.373]. Если в годы существования СССР это было вредительством, за которое, кстати сказать, перестали сурово наказывать после смерти И. В. Сталина, то после 1985 г. и поныне — это ставшая нормой продажность компрадорской буржуазии, поддержанная нормативно-правовой базой.

Первое значительное мероприятие «эпохи Горбачева» в этом ряду — печально знаменитая «антиалкогольная кампания», помимо прочих (а именно человеческих) потерь унесшая с собой, по оценкам В. С. Павлова, 40 миллиардов бюджетных рублей. Дальнейшее наступление на экономическом фронте развивалось под диктатом «внешнеэкономической» мафии СССР. По ее воле было принято Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по совершенствованию управления внешнеэкономическим связями», опубликованное 19 августа 1986 г., согласно которому право самостоятельного ведения внешнеэкономической деятельности получили 20 министерств и 60 крупных предприятий. Постановлением от 1 января 1987 г. отменялась государственная монополия на внешнюю торговлю, в т. ч. на стратегические материалы, в получении которых был особо заинтересован Запад.

13 января 1987 г. вышли Указ Президиума Верховного Совета СССР «О вопросах, связанных с созданием на территории СССР и деятельности советских предприятий, международных объединений и организаций с участием советских и иностранных организаций, фирм и органов управления» и Постановление Совета Министров СССР «О совместном предпринимательстве и совместных хозяйственных объединениях». Далее. Законом о государственном предприятии от 30 июня 1987 г. предоставлялся приоритет выпускаемой продукции, предназначенной для продажи за рубежи Родины. Напомним, что Закон об индивидуальной трудовой деятельности появился 19 ноября 1986 г., а Закон о кооперации — 26 мая 1988 г. Здесь партократия поторопилась — было бы логичнее создавать СП после всего цикла экономической реформы, но «этих ребят» можно было понять. Ведь им нужно было поскорее возглавить СП, чтобы начать распродажу вверенной доли богатства страны и народа. Так, например, «в нефтяном СП генеральным директором стал тогдашний министр нефтяной промышленности Николай Лемаев. Генеральным директором „Макдоналдс-Москва“ был назначен глава „Мособщепита“ Юрий Малышков» [4.34.С.4].

В условиях же разделения СССР экономическая война приобрела и свой специфический аспект. Тогда, как по команде, все союзные республики перестали отдавать ресурсы, в т. ч. и финансовые, в Центр. В то же время были сформулированы усугубившие развал взаимные претензии как на уровне союзных республик, так и по отношению к Центру: «В 1989 году дело дошло до того, что все входившие в СССР союзные республики составили „неопровержимые“ расчеты того, что национальный доход, произведенный на их территории, вывозится в другие республики. Ни одна не получала помощь и поддержку от других, все ее только оказывали. Грузия, например, насчитала среднедолевое превышение вывоза из республики над ввозом из России равным 4 миллиардам рублей» [48.С.16]; в Литве с подачи экономиста из Гарварда Лоренса Саммерса насчитали, что весь Союз ССР должен ей 462 121 854 500 (четыреста шестьдесят два миллиарда сто двадцать один миллион восемьсот пятьдесят четыре тысячи пятьсот) долларов. Над цифрой поработала Комиссия для исследования и установления суммы репараций СССР Литовской Республике и литовскому народу [4.35.С.3].

В СССР и без негативного внешнего воздействия дела в сфере экономики обстояли не самым лучшим образом. Когда же к этому положению во исполнение Директивы СНБ NSDD № 66 (от 13 ноября 1982 г.) добавили приемы по умышленному подрыву финансов и экономики, то система была подорвана окончательно. Особую роль тут, конечно же, сыграли: «антиалкогольная кампания»; переориентация финансовых потоков, прежде всего инвестиций в непроизводственную сферу; остановка экологически «грязных» предприятий — как ответ на чернобыльский синдром (например, Армянская АЭС в 1988–1989 гг.); забастовки — как в районах Закавказья, так и шахтеров Кузбасса;^[32] попытка трансферта 130 миллиардов рублей в 7 миллиардов долларов (дело завлаба Института экономики и организации промышленного производства из Иркутска, в результате выборов ставшего народным депутатом СССР, а потом и заместителем Председателя Совета Министров СССР Г. И. Фильшина).

В целом же получилась такая картина: «По оценкам западных финансовых кругов валютные запасы СССР составляли 25–30 миллиардов долларов. Для того чтобы подорвать экономику СССР, американцам нужно было нанести „внеплановый“ ущерб советской экономике в таких размерах — иначе „временные трудности“, связанные с экономической войной, амортизировались валютной подушкой изрядной толщины. Действовать нужно было быстро — во второй половине 1980-х гг. СССР должен был получить дополнительные вливания от газопровода Уренгой-Западная Европа.

Одновременно США продолжали ужесточать технологическую блокаду СССР, надеясь остановить добычу энергоносителей на новых месторождениях и нанести ущерб другим отраслям советской экономики. Американцы даже подбрасывали технологическую дезинформацию и бракованные детали. Дело доходило до остановок предприятий из-за таких „экономических диверсий“. В 1975 г. 32,7 % наименований экспорта из США в СССР составляли высокие технологии (общая сумма 219 миллионов). В 1983 г. эти показатели снизились до 5,4 % и 39 миллионов. В 1983 г. таможенники западных стран задержали почти полторы тысячи нелегальных технологических посылок на сумму 200 миллионов долларов» [63.СС.67–68].

Подрыв рубля, разрешение на хождение доллара в России при реализации программы «шоковой терапии» Гайдара, «черный вторник», «дефолт» — все это наиболее заметные явления на фронте финансовой войны последующего этапа. Последнее «оружие» этой войны — вступление России во Всемирную Торговую Организацию (ВТО) — окончательно пустит нас по миру.

Технологическая война

Штаты начали войну в этой области одновременно с началом общей «холодной», по крайней мере, по срокам они совпадают: «В 1947 г. и 1948 г. министерство торговли США приняло предписания, согласно которым практически все поставки товаров восточноевропейским странам и СССР подлежали индивидуальному лицензированию.

Согласно закону о контроле над экспортом (февраль 1949 г.) лицензированию подлежали и поставки в другие регионы, с целью контроля реэкспорта в СССР и Восточную Европу. Таким образом, начал зарождаться один из важнейших элементов „холодной войны“ — „экономическая война“ Запада против Востока» [4.36.С.28].

Для экономики Советского Союза первостепенное значение имел сбыт в Европу газа по знаменитому соглашению «трубы в обмен на газ». В постсоветской печати этот «контракт века» давно уже получил свою отрицательную оценку как явно ущербный по всем параметрам. США хотелось усугубить этот ущерб в еще большей степени. В ответ на введение военного положения в Польше, США наложили эмбарго на ввоз высоких технологий в СССР и заставили присоединиться к нему другие страны.

Колоссальное значение имела программа дезинформации в технологической области: «Зная то, что в Кремле в 1980-х все западное воспринималось как непогрешимое, Штаты принялись подбрасывать в СССР измененные или искусно сфабрикованные технологические проекты. Так, чтобы мы впустую тратили миллиарды народных рублей. Среди фальшивок — <…> устройство газовых турбин, технологии бурения нефти, компьютерные схемы и химические составы. Только продажа в СССР через посредников негодных электронных деталей привела к срыву работы многих заводов и фабрик» [4.37.С.25].;

Эта «…программа имела значительный успех. Химическая фабрика в Омске использовала неверную информацию в планах расширения. Проект вел специалистов по техническим лабиринтам и в конце концов оказался абсолютно бесполезным. Это стоило фабрике около 8-10 миллионов долларов, прежде чем ошибку смогли исправить.

Завод по изготовлению тракторов на Украине пробовал выпускать инструменты на основе проектов, составленных через ЦРУ. В течение 16 месяцев завод работал лишь на половину своей мощности, пока инженеры не отказались от „новой системы автоматизации“, на основе которой создавался проект.

Состав комплектующих газовой турбины был передан Советам в начале 1984 г. Несколько таких турбин было установлено на газопроводе. Но там были заложены ошибки. Турбина не могла работать. В результате пуск газопровода был замедлен.

Поврежденные детали компьютеров, проданные через посредника, оказались в устройствах многих советских военных и гражданских фабрик, и лишь по прошествии многих месяцев удалось разгадать, в чем дело. Конвейеры стояли целыми днями.

Управление занималось технологией гражданских проектов, а Пентагон — военных. Москва ежегодно экономила на исследованиях и внедрении время, значительные деньги, занимаясь кражей западных военных технологий и используя их в своих военных системах. Акция Пентагона по дезинформации охватывала шесть или семь секретных проектов военной технологии, которыми Советы, согласно предположениям США, должны прежде всего заинтересоваться. Это касалось технологии уменьшения обнаружения летающей техники радарами и термолокацией, СОИ, самого современного тактического самолета. Дезинформация охватывала все стадии операции, включая сказанное на пресс-конференции перед иностранными журналистами. Фальшивыми данными снабжались планы разработки, результаты проверки, графики продукции и эксплуатационные испытания.

В начале 1984 г. Кейси получил внутреннюю записку относительно большого успеха программы дезинформации. Записка называла те явные проблемы, которые создавала Советам реализация этой программы, однако обращала внимание и на парализующий эффект, который она производит на дальнейшие попытки Советом в добывании западных технологий. „Невозможность отличить правду от неправды приводит к тому, что способность Советов присваивать и использовать западные технологии резко уменьшается“. (Внутренняя записка дирекции разведки (1984))» [60.СС.314–316,332].

Отметим, что война на технологическом фронте велась и ранее, но массированное применение технологических диверсий во второй половине 1980-х гг. привело советскую экономику прямо-таки к коллапсу. К числу «заслуг» западных разработчиков следует отнести также свертывание проекта орошения среднеазиатских сельскохозяйственных площадей (наиболее известное через подмененное понятие «поворот северных рек»), что повлекло за собой не только известное отторжение жителей Средней Азии и Казахстана, но и экологическую катастрофу Приаралья (1987), а также запрет на производство холодильников, работающих на фреоне (1990). Объектом атаки здесь был Председатель Совета Министров СССР (1985–1991) Н. И. Рыжков, во всяком случае в обоих эпизодах вето на эти проекты накладывал именно он.

Компьютерная война

Помимо заявленных уже нами, к нетрадиционным формам ведения войны относится также еще и компьютерная война. Она также была проведена в 1985–1991 гг., правда, весьма ограниченно — из-за того, что самих еще компьютеров в СССР было недостаточно много, но все же и этот фактор мы не должны пропускать. Здесь, скорее, победа была достигнута еще до основного боя. Так, в СССР было свернуто весьма перспективное направление — создание компьютеров с троичным исчислением — до сих пор еще применяется двоичное.

За время перестройки на «всесоюзном» уровне использование компьютеров было только однажды — при передаче указов Б. Н. Ельцина во время августовских событий 1991 г. по электронной почте. (Отметим также, что передача упомянутых указов осуществлялась и через телетайпы Госбанка СССР — помогал в этом сын замминистра по делам печати М. Полторанина, некто Родионов.)

В начале XXI века уже зафиксированы многие факты использования так называемых боевых компьютерных вирусов, разработанных на заказ различными компаниями для внедрения в оборонные и технологические системы противника.

К слову сказать, социальные революции удивительным образом накладываются на революции научно-технического плана, причем будучи напрямую связанными в сфере связи и разного рода СМИ: французская буржуазная революция — с механическим телеграфом, революция 1905 г. — с электрическим телеграфом, революция 1917 г. — с радио (в частности, вызов эскадры в Петроград), «перестройка» — с телевидением, электронной почтой, мини-типографиями, ксероксом. Впервые это было подмечено П. В. Аврамовым (см [4.38.С.2].).

У этой разновидности «войны» очень большое будущее, но нам смотреть на это надо вполне оптимистично — все будет зависеть от того, в чьих руках находится оружие этой войны.

Кроме приведенных разновидностей к «Третьей мировой войне», или «холодной войне», относят также КУЛЬТУРНУЮ ВОЙНУ: внедрение американских стандартов в национально ориентированное искусство других стран; ИСТОРИЧЕСКУЮ ВОЙНУ: провокацию, направленную на выяснение вопросов «кто здесь раньше жил» и «кто кому и сколько обязан», на отрицание права тех или иных народов на свою историю, язык, культуру и в конечном итоге права на само существование, сюда же относится и разрушение исторической памяти народов; ЭТНИЧЕСКУЮ ВОЙНУ: искусственную ассимиляцию народов, планомерное разрушение дружбы народов, их разъединение и разжигание вражды, здесь же создание условий для национальнодемографической катастрофы.

* * *

В свое время по окончании войны проигравшая сторона согласно договоренностям или условиям капитуляции срывала до основании свои крепости, в XX веке дважды проигрывавшая Германия доводила армию до минимума, не имела права иметь флот и т. д. Нас, проигравших в «холодной войне», без всяких договоренностей предательски лишают «ядерного щита», топят наши космические станции, уничтожают флот и армию, в то время как США в одностороннем порядке денонсируют договор по ПРО. Естественно, что, оставшись один на один против мощных объединенных структур как той, так и другой стороны, поддержанных новейшими технологиями, советские люди не смогли устоять против такой агрессии.

ЗАДАЧА ГОРБАЧЕВЫХ

Посвятив уже несколько глав книги задачам, стоявшим перед отдельными политическими деятелями страны, уделим внимание сразу двум персоналиям. Тут требуется предварительно дать ряд разъяснений. Почему мы, как видно из заголовка, не только вообще берем фактор «первой леди», но и пытаемся доказать, что Раиса Максимовна Горбачева — равноценный участник принятия решений на высшем уровне? Тому служат свидетельства целого ряда непосредственных наблюдателей и активных участников событий. Они прямо акцентируют наше внимание на то, что Р. М. Горбачева играла в 1985–1991 гг. огромную роль в политике: «В государственные дела все больше и настырнее начинает вмешиваться Раиса Максимовна. Горбачев не мог отказать супруге, и она этим пользовалась. По ее рекомендациям снимались с постов высокие чиновники, прекрасные специалисты, а на их место заступали другие, зачастую вовсе не смыслящие в порученном им деле. Но зато они все отличались прекрасными внешними данными, приятными манерами, галантностью — Раиса Максимовна ценила красивых мужчин. С не угодившими ей расправлялись быстро и без лишних хлопот. Мстительность ее не знала границ» [28.СС.103–104].

«Трудно сказать, как бы сложилось будущее Михаила Сергеевича, если бы в его жизни не появилась Раиса Максимовна. Может показаться удивительным, но позиция, характер жены сыграли определяющую роль в судьбе Горбачева и, полагаю, в судьбе партии, всей страны.

Раиса Максимовна — человек с твердым, жестким и властным характером — умела подчинять своей воле других, добиваться желаемого всеми силами и средствами. Она быстро стала первой дамой страны, во всяком случае значительно быстрее, чем М. С. Горбачев по-настоящему почувствовал себя лидером партии и государства. Не стесняясь, звонила и давала поручения помощникам генсека и некоторым членам руководства страны, особенно тем, кого знала. <…>

Мне приходилось быть свидетелем, когда Раиса Максимовна изо дня в день настойчиво и неуклонно повторяла одну и ту же овладевшую ею идею и в конечном счете добивалась от супруга своего. Из-за своего довольно мягкого характера, неспособности настоять на своем, Горбачев часто находился под влиянием решений супруги. <…> В общем Раиса Максимовна на протяжении многих лет правила не только домашним хозяйством, но и всем балом перестройки. Она участвовала в формировании политики, где это, разумеется, было возможно, и расстановке кадров. Но главное — она формировала характер генсека-президента, помогала ему искать путь в бурном море политических течений…» [7.СС.116,118,125].

Самым вопиющим (автор источника называет его характерным) эпизодом стало посещение Украины: прикрепленная к Раисе Максимовне на время визита партчиновница «В. Шевченко ознакомила гостью с предполагаемым планом посещений, та спросила:

— А что делает Михаил Сергеевич?

Шевченко сказала, что он пойдет на Политбюро. А Горбачева в ответ:

— Я должна сопровождать Михаила Сергеевича всюду. Значит, я буду и на Политбюро.

„Честно признаюсь, — вспоминает В. Шевченко, — я не нашлась, что возразить. Ведь до этого не было случая, чтобы чья-нибудь супруга принимала участие в работе Политбюро. Существовали нерушимые законы партийной этики. На Политбюро обсуждались вопросы государственной важности, которые часто не подлежали разглашению. Это не кухня, где жена может чувствовать себя хозяйкой“. Разумеется, все это В. Шевченко лишь подумала, а про себя решила, что пускай сам Михаил Сергеевич разбирается с супругой. „В глубине души я и мысли не допускала, что он позволит Раисе присутствовать на Политбюро“, — говорит В. Шевченко.

Но когда через некоторое время уже вместе с М. Горбачевым, В. Щербицким (членом Политбюро ЦК КПСС, первым секретарем ЦК КП Украины. — А.Ш.) и другими вернулись к обсуждению деталей программы, Р. Горбачева повторила со свойственной ей безапелляционностью:

— Я вместе с Михаилом Сергеевичем иду на Политбюро!

В. Щербицкий просто в лице изменился… Однако он смолчал. Только нервно достал сигарету, закурил и очень выразительно на меня посмотрел. Мол, что ж вы не могли объяснить?..

Смотрю на Михаила Сергеевича. А Михаил Сергеевич — не иначе воды в рот набрал. Взяла его Раиса Максимовна под руку, и отправились Горбачевы на Политбюро.

Когда государственная чета ушла, Владимир Васильевич дал волю эмоциям…

Потом обернулся к своей супруге и с несравненным сарказмом спросил:

— Может, и ты собираешься мне Политбюро проводить?» (Цит. по: [63.СС.613–614]).

Да и сами мы — простые телезрители — могли наблюдать, что присутствие на протокольных мероприятиях, реплики и взгляды Р. М. Горбачевой значат для окружения не меньше, чем слова и мнения «Самого». Л. И. Брежнев однажды сказал: «Мы дали своим женам огромную власть. А они теперь сели нам на шею и вертят нами, как хотят». (Цит. по: [4.39.С.8].).^[33]

Да и сам конец истории семейной четы подтверждает нашу версию: по сообщению СМИ, хоронили Раису Максимовну 23 сентября 1999 г. на Новодевичьем кладбище со всеми почестями, какие только могут отдаваться государственному деятелю. В 1970 г. примерно так же была похоронена П. С. Жемчужина — жена В. М. Молотова — на Новодевичьем кладбище и с исполнением Гимна Советского Союза. Самого же В.М. Молотова — бывшего Председателя Совета Народных Комиссаров СССР, и проч., и проч, хоронили без исполнения Гимна! [59.С.173].

Огромная мера влияния Раисы Максимовны на государственную политику очевидна. Теперь о том, почему автор решил их объединить в единое целое? Прежде всего потому, что после обмена мнениями между собой они вели одну и ту же, всегда согласованную политику. И это относится как к пику их активности в 1985–1991 гг., что, конечно же, для нас главное, так и до и после него.

Итак, первой задачей Горбачевых, как нам представляется, было скрыть свое прошлое. Корни Горбачевых ныне хорошо известны: «При Сталине дед по материнской линии — Пантелей Ефимович — сидел в тюрьме, по отцовской линии — Андрей Моисеевич — был сослан и несколько лет валил в Сибири кедры и пихты, и, как сейчас выяснилось, вовсе не по политическим мотивам. Дед супруги был расстрелян в 1937 году как ярый троцкист, отец Раисы Максимовны отсидел в тюрьме четыре года как противник Сталина» [4.40.С.515].

Второй задачей Горбачевых было совершить прорыв к вершинам партийной и государственной власти. Сейчас об этом довольно много литературы [24;28; 38-1.С.5.; 38-2.С.7; 39-1.С.3; 39-2.С.5;50;58.СС.77-124]. Конечно же, в рамках нашего исследования не стоит этот вопрос выделять как один из краеугольных, поэтому мы просто-напросто его упоминаем. Но прежде, чем задать вопрос, как вообще мог прийти к власти Горбачев (или Горбачевы?), мы должны вспомнить, как смогли прийти к власти в СССР Л. И. Брежнев, Ю. В. Андропов, К. У. Черненко? Тогда мы поймем, как мог М. С. Горбачев стать завотделом, секретарем парткома, первым секретарем обкома и т. д. Каким образом Михаил Горбачев за одну уборочную кампанию получил даже не медаль «За трудовое отличие», а именно орден Трудового Красного Знамени? Вопросов много. Правда, к настоящему времени стало известно, как М. С. Горбачеву «досталось» выдвижение из кандидатов в полноправные члены Политбюро ЦК КПСС: «Ким Ир Сен не захотел принять делегацию КПСС во главе с кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС М. С. Горбачевым на съезд Трудовой партии Корее в 1980 году. Он считал, что наша делегация должна возглавляться членом Политбюро ЦК КПСС» [24.СС.445–446]. Член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь Московского горкома партии В. В. Гришин, поехавший вместо М. С. Горбачева, по возвращении из Кореи предложил перевести М. С. Горбачева в члены Политбюро — в самом деле, молодой, самолет будет переносить хорошо — пусть ездит. (А за такими поездками — бесконтрольные связи и т. п. — вот еще один из факторов нашей геронтократии, сыгравший роковую роль в событиях.) Сказано — сделано: на первом же Пленуме ЦК.

Наряду со многими объективными факторами огромную роль сыграли партийно-номенклатурные правила выдвижения, интриги, подковерная борьба. Изучив, как это происходит на кремлевском Олимпе, кремлинологи могли давать свои советы, как продвигать ту или иную «пешку в ферзи». Это те же вопросы, которые легко, кстати сказать, осуществляются и при хорошем знании ситуационного анализа. Кремлинология и ситуационный подход применялись не только в «связке» Горбачев-конкуренты, но и в «связках» различных членов Политбюро, с учетом влияний извне и факторов изменений.

Для «мозговых центров» чрезвычайно важно было зафиксировать сложившуюся ситуацию в той системе координат, в которой только она и могла быть прогнозируема, т. е. с прицелом на приход к власти М. С. Горбачева и той части его команды (что тоже очень важно!), которая управлялась из-за рубежа. Шла напряженная исследовательская работа по определению наиболее уязвимых мест в высшей структуре власти. При этом разделялись степени влияния, оказываемые на различных членов Политбюро в таком крайне щекотливом вопросе, как выборы нового главы, делалось это как с прицелом на собственное мнение самого члена Политбюро, так и через его связи — личные, служебные, семейные. Без активного влияния извне здесь также не обходилось, Западом предпринимаются серьезные попытки создания негативного имиджа для одних (Г. В. Романов) и благоприятного для других (М. С. Горбачев). Мощная интеллектуальная и организационная подпитка из-за рубежа позволяла М. С. Горбачеву и его команде добывать упреждающую информацию, заранее зная внутреннюю позицию членов ЦК при переговорах с ними, видеть, где имеются поля совпадающих интересов с другими, прежде всего самыми старыми и влиятельными членами Политбюро ЦК КПСС.

И все же заседание Политбюро и Пленум ЦК, как бы мирно и «единодушно» ни проходило голосование, являлись предельно напряженной схваткой с неопределенным исходом. Хотя победа, как известно, и куется до боя, но исход был неизвестен до самого последнего момента. Даже то, что такая относительно новая фигура, как М. С. Горбачев, доказала определенными обещаниями свою привлекательность, к тому же не успев себя явно дискредитировать, — не давало 100 % гарантии. Многие помнили, что он на протяжении ряда лет курировал сельское хозяйство, но при этом не то что достойного рывка, которого от него ждали, но даже стабилизации показателей от него не дождались.

Те не совсем добросовестные, но очень эмоциональные исследователи, которые особенно напирают на тот факт, что, пройди голосование в марте 1985 г. по-другому, страна пошла бы по другому пути, рассуждающие на тему «если бы, да кабы», ничего еще не поняли. Безусловно, любой, даже более примитивный, прогноз баланса сил в Политбюро образца 1985 г. и внутриполитической ситуации обязывает считаться с возможностью альтернативного голосования. Выбрали бы другого, что вполне вероятно (даже при более низкой управленческой культуре в ЦК можно было бы указать на существенные недостатки и отсутствие особых способностей М. С. Горбачева, например: завалил Продовольственную программу, занимаясь в основном политиканством и самовыдвижением), — расклад сил был в целом предопределен. Любого другого лидера (Г. В. Романова или В. В. Гришина) ждало бы чисто политическое убийство, и все равно бы — через очередные 13 месяцев кресло во главе стола в зале заседаний Политбюро ожидало бы М. С. Горбачева — не в марте 1985-го, так где-нибудь в мае 1986-го. Слишком долго и тщательно готовилось восхождение Горбачева. Возможно, партию, страну и европейскую часть мировой системы социализма мог бы спасти отход от дел М. С. Горбачева. Однако, поспешу успокоить немалое число любителей порассуждать на тему «что было бы, если бы», — к тому времени уже почти «подрос» Б. Н. Ельцин.

По ходу операции возведения на трон, полагаю, были решены и тактические вопросы — кого, когда и как устранить: например, Д. Ф. Устинова — хотя и по другому поводу — совсем, а В. В. Щербицкого — с временной изоляцией. Ряду политических фигур, которых использовали при решении этих задач, тем самым был подписан своеобразный смертный приговор. Это касается столь по-разному сейчас оцениваемых Ю. В. Андропова, Д. Ф. Устинова, К. У. Черненко: «Именно Устинов, преодолевая упорное вязкое сопротивление остальных членов ПБ, буквально продавил на вторую позицию в партии вслед за Черненко сельхозника Горбачева, преследуя при этом единственную цель: перекрыть пути политического роста для Романова» [39-1.С.3].

В последние годы — с подачи Анатолия Андреевича Громыко, сына министра иностранных дел Андрея Андреевича Громыко и бывшего директора Института Африки АН СССР — возникла и принята на веру версия о том, что его отец — министр иностранных дел СССР, член Политбюро ЦК КПСС А. А. Громыко решил выдвигать М. С. Горбачева на первый пост в партии и стране в обмен на свое выдвижение на должность Председателя Президиума Верховного Совета. Лично мне не особо верится в то, что все решилось во время встречи Громыко-сына и А. Н. Яковлева. Анат. А. Громыко пишет об этом в своих мемуарах [4.41.СС.92–95]. А. Н. Яковлев подтверждает этот факт, уточняя, что посредником был Е. М. Примаков [64.С.3]. Возникает резонный вопрос, почему Громыко-старший решил сделать ставку именно на М. С. Горбачева в обмен на пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР? Неужели, предложи он такую сделку тому же Г. В. Романову, он получил бы отказ? Сомневаюсь и в том, что у Г. В. Романова была либо другая кандидатура на пост Председателя Президиума ВС, либо он лелеял амбиции обязательно самому совмещать оба высших поста — партийный и государственный.

Да, действительно, 2 июля 1985 г. А. А. Громыко был избран Председателем Президиума Верховного Совета СССР, но и это еще не довод. Скорее, его поддержка Горбачева имеет совсем другие корни, рассмотрением которых мы и займемся. Безусловно, не следует считать Громыко эталоном незапятнанности в «аскетической» жизни политического Олимпа. Справедливости ради надо указать, что Громыко был запятнан весьма сильно как лично, так и через знакомства: «Громыко тоже не без грехов. Любитель живописи, он не гнушался вывозить из советских посольств подлинники картин известных русских и европейских художников, остававшихся в посольствах с царских времен» [26.С.66]; «…министр иностранных дел СССР А. А. Громыко являлся… почетным гражданином Израиля» [4.42.С.3]. Сын перебежчика А. Шевченко — Геннадий — в своем интервью указывает: «В КГБ подозревали, что утечка секретной информации может идти от трех высокопоставленных советских дипломатов, работавших в то время в США, в том числе и моего отца. Однако Громыко сразу же сказал, когда к нему обратились за разъяснениями: „Шевченко — вне всяких подозрений“. <…> Громыко пробил у Брежнева специальную должность для отца — замминистра иностранных дел по разоружению… <…> У Громыко были прекрасные отношения с Ю. В. Андроповым, сына которого он принял на работу в МИД и „не мешал“ весьма скорому получению им ранга посла. Это позволило Громыко усидеть на своем месте, несмотря на „неблагодарность“ своего выдвиженца Шевченко. <…> Отец окончил институт с „красным“ дипломом, потом аспирантуру и защитил диссертацию… Первому шагу в его карьере способствовала его дружба с сыном Громыко, Анатолием, в студенческие годы, что помогло моему отцу познакомиться с Андреем Андреевичем» [4.43.СС.5–6]; А. А. Громыко в ЦК КПСС называли масоном [10.С.320]. В итоге «…в результате интриг удалось привлечь на сторону Горбачева Громыко» [8.С.6].

Приходится учитывать и возможный мощный «внешний» фактор в принятии решения о Горбачеве. Тогда тем более вероятно, что решить это можно было через министра иностранных дел — члена Политбюро ЦК КПСС. Исходя же из свидетельства В. Исраэляна [27.С.5], нам известно, что А. А. Громыко заранее знал о желании бывшего директора ЦРУ Дж. Буша видеть на посту генсека М. С. Горбачева и тем не менее внес именно его кандидатуру. Повлиять на него могли и во время встречи с госсекретарем США Дж. Шульцем в январе 1985 г. Таким образом, мы приходим к выводу, что А. А. Громыко был вовлечен в «игру» задолго до того, как поднялся на заседании Политбюро и заявил о поддержке кандидатуры М. С. Горбачева. Об этом же свидетельствует и то, что «…Громыко удается спровадить в США Щербицкого во главе какой-то проходной парламентской делегации» [38-2.С.7].

В подтверждение того, что на Западе заранее знали о готовящемся приходе к власти М. С. Горбачева, может служить и тот факт, что «…первая биография Горбачева „вышла в свет“ в Нью-Йорке в день его избрания генеральным секретарем ЦК». Цит. по: [58.С.509]. Да, на всех членов Политбюро и партаппартчиков рангом пониже «велись дела», но одно дело — сырые документы, а другое — подготовленная к изданию книга. США торопились с созданием имиджа для «Горби» и не хотели терять ни минуты. К тому же в глазах Запада он практически сразу стал «лучшим другом»: «…Как по мановению волшебной палочки, против него прекратились выступления антисоветских организаций, особенно Лиги защиты евреев» [18.С.218].

Сегодня можно уже совершенно уверенно утверждать, что А. А. Громыко совершил акт национального предательства, ибо он знал о выраженном, пусть не в совсем явной форме желании Запада. Исходя из многочисленных прямых и косвенных фактов, становится понятным, что к Г. Романову Громыко идти не мог, а вот М. С. Горбачев и А. Н. Яковлев навязать ему свою волю могли.

Но вернемся к нашему «герою». Для любого номенклатурщика мало занять должность, нужно еще и устоять, если не навсегда, то по крайней мере до тех пор, пока не будут выполнены все основные задачи. Поэтому следующей его задачей было удержаться в «седле» до окончания выполнения задания, поставленного Западом и номенклатурой. А для этого нужно было сыграть свою роль^[34] так, чтобы никто и не заподозрил его в злом умысле до определенного момента. И эти свои актерские способности он, с помощью статистов, широко использовал: он играл перед разными слоями общества и отдельными людьми сразу несколько ролей. И до последнего часа его никто не мог раскусить, наоборот, ему же еще и помогали дурачить остальных те, кто были одурачены им прежде: «Чем сильнее его критиковали „демократы“, тем больше запутывались лидеры коммунистов, им даже казалось, что Горбачев с ними, что, защищая Горбачева, они защищают страну. И в этом была трагедия и коммунистов, и нашего народа.

Горбачев же в это время, извиваясь как угорь, продолжал свою предательскую политику, разрушая КПСС и делая вид, что он уступает только под сильным давлением „демократов“» [66-2.С.3].

Работал он как с применением отвлекающих действий, так и принимая решения двойного неоднозначного характера, — пример: антиалкогольная кампания. Заранее зная, как топорно срабатывает система партаппарата: лоб разобьет, но обязательно доведет любое решение до абсурда, можно было не опасаться за негативный результат для себя лично.

При этом приходилось еще и уничтожать следы старых грешков. Как-то М. С. Горбачев вместе с Раисой Максимовной был с визитом в Лондоне: «Он приобрел несколько костюмов у Дживса и Хока, консервативных портных в Савилору, которые шили военную форму для многих поколений королевской семьи. Раиса серьезно относилась к покупкам. Британские бульварные газеты лихорадило, когда она носилась по Лондону: размахивала золотой карточкой „Америкэн экспресс“ в „Харродзе“, приобретала бриллиантовые серьги у Картье за 1780 долларов, пропустила запланированное посещение могилы Карла Маркса, чтобы взглянуть на королевские драгоценности в лондонском Тауэре» [46.С.5]. После этого случая, не оставшегося незамеченным в СМИ, «…Горбачев полностью сменил охрану. Конечно, дело его — с кем работать… Но эти ребята служили ему верой и правдой с 1978 года, то есть семь лет. <…> Горбачев <…> перешел на новый высокий — высочайший! — пост, возможности обрел неограниченные и — бросил, иначе не могу сказать, именно бросил людей, которые охраняли его» [42.С.198].;

«Парней, что оберегали семью до избрания М. С. Горбачева генсеком, выгнали в один день — не годились. То ли много знали, то ли имели другие недостатки, но генсек мне сказал:

— Обленились, едва поспевают за мной на прогулках, да и привыкли к старым порядкам. Велел Ю. С. Плеханову заменить всех. Кстати, и врача тоже.

Хорошо зная этих сильных парней, добросовестно несших службу, не могу согласиться с таким объяснением» [7.С.123].

Пусть еще эти охранники скажут спасибо, что их отстранили без особых последствий. Вообще о своих отношениях с КГБ М. С. Горбачев скажет впоследствии так: «Я должен был действовать, исходя из этого. Жил ли во мне страх перед КГБ? Нет, страха не было. Если бы я их боялся, то ничего не смог бы сделать. Но я знал их силу! И то, что я теперь могу сказать, тогда, раньше, сказать бы не мог. Я должен был их переиграть» [16.С.136].

Знала или нет партийная верхушка в принципе об опасностях резких переходов, подобных «эпохе Горбачева»? Приближенные к ней утверждают, что да: «…В статьях К. У. Черненко в „Коммунисте“ в 1981–1983 годах <…> стала исподволь, но настойчиво проводиться мысль о необходимости разграничения функций партийных и государственно-хозяйственных органов, о недопустимости подмены, дублирования первыми вторых. И т. д. и т. п. Мысль эта приобретала дополнительную, как нам казалось, актуальность и в связи с политическим кризисом в Польше» [50.С.96]. Горбачеву же эта мысль пришлась не по вкусу. Напомним, речь идет о 1984-м - начале 1985 г. Оказывается, «что в свое время Ю. В. Андропов предлагал поставить этот вопрос в практическую плоскость, и пришлось ему возражать, спорить с ним. „Ведь, у нас, товарищи, — сказал он, обращаясь к нам, — нет механизма, обеспечивающего самодвижение экономики <…>. В этих условиях, если первые секретари партийных комитетов отдадут экономику на откуп хозяйственникам — у нас все развалится… (Интересный прогноз, не правда ли, в свете последующих событий? — А.Ш.) <…> В этом случае польский вариант нам обеспечен“. Вот так…

Как оказалось, эти рассуждения будущего инициатора политической реформы в СССР, приведшей по сути дела к отделению и отстранению КПСС от командно-руководящей роли в государственно-хозяйственной жизни страны, не были случайными» [50.С.97].

Результаты искусного лицемерия имеют столь длительное и глубокое действие, что до сих пор многие «критики» считают, что М. С. и Р. М. Горбачевы не имели злого умысла, у них якобы по неизвестным причинам «сорвалось» намеченное. Благодаря блестящему актерскому таланту и умению навести «тень на плетень», пока мы можем только догадываться о том, насколько давно Горбачев шел к цели разрушения СССР. И если примемся за анализ его первых же поступков, мы попадаем в некий лабиринт, где будем неминуемо гадать в рамках «было-не было». В то же время можно предположить, что до определенного момента М. С. Горбачев действовал по тем планам, которые исходили прежде всего изнутри страны, т. е. были разработаны заранее. Это логичнее, ведь изнутри «железного занавеса» лучше видно слабости и можно успешнее действовать. Затем планы коррелировались в соответствии с западными разработками, и на завершающей стадии, — когда «завлабы» уже в открытую ездили за рубеж, — «из-за бугра» привозились готовые рецепты.

Заняв первое место в главном партийном штабе страны, М. С. Горбачев энергично устремился вперед. «Первое время личность Михаила Сергеевича вызывала восхищение. <…> Работа — до часу, двух ночи, а когда готовились какие-нибудь документы <…>, он ложился спать в четвертом часу утра, а вставал всегда в семь-восемь. Туалет, бассейн, завтрак. Где-то в 9.15-9.30 выезжает на работу в Кремль. Машина — „ЗИЛ“. Он садится на заднее правое сиденье и — рабочий день начался. Тут же, в машине, он что-то пишет, читает, делает пометки. <…> Михаил Сергеевич просит меня с кем-то соединить. Я заказываю абонента с переднего аппарата, Горбачев берет трубку и поднимает к потолку стеклянную перегородку, отгораживая свой салон от нас. За сравнительно короткий путь до работы он успевает переговорить с тремя-четырьмя людьми. Пока поднимается до подъезда в кабинет, на ходу кому-то что-то поручает, советует, обещает — ни секунды передышки» [43.С.208].

Действительно, ни минуты передышки. Горбачеву, скажем так, было труднее, чем кому бы то ни было, потому что приходилось осуществлять тонкую, не дававшую права на ошибку, роль двурушника: с одной стороны, он был Генсеком партии, но партии уже им преданной, с другой стороны — руководителем вылезающего из небытия подполья. То, в чем сторонние наблюдатели и непосредственные участники видели лишь самую худшую сторону номенклатурных игр (интриги, подсиживание, сдачу «своих» «чужим» и т. д.), на самом деле в конце концов обернулось предательством. С виду, если разбираться сиюминутно, все объяснимо, какие-то действия адекватны все время ухудшающейся ситуации, какие-то — нет. Но по существу велось глобальное планомерное разрушение. К задачам постоянного характера относился постоянный зондаж общественного мнения по типу «запрос-ответ». Отсюда — его знаменитый вопрос: «Процесс пошел?» Здесь имелось в виду, насколько необратимыми стали преобразования разрушительного характера? Ведь стратегической, перспективной задачей было сделать развал гарантированным и после того, как Горбачевых выведут из контура управления.

Другой из наиглавнейших задач Горбачева была помощь тем из демократов, кто так или иначе оказался под угрозой разоблачения. Назовем условно такую задачу «Пожарная машина». «Сам» во многом не должен сокрушать вся и все на своем пути, он должен инициировать и далее не мешать процессам разрушения. Этот прием называется управлением без прямого вмешательства. Он находится в самом фокусе внимания прессы и наблюдателей, и его особая активность на таком поприще сразу же может быть верно идентифицирована. Громить могут и другие, а он — один, и нужно поберечься. Другое дело, что люди из его лагеря легко могут себя обнаружить, их могут подвергнуть наказанию, и вот тогда-то должен появиться М. С. Горбачев и спасти «своих», нанеся удар по «противнику» («Огонь — по штабам!»). Он «…всесторонне оберегал агентов влияния, продвинутых в <…> мозговые центры» [4.45.С.41].

В частности, так дело обстояло при рокировке главных редакторов газеты «Правда», когда В. Г. Афанасьева поменяли на И. Т. Фролова. В этом случае состоялись даже приезд «Самого» и выступление на редколлегии. Дело было 23 октября 1989 г. Предыстория этой операции такова: «Дело было в сентябре 1989-го. В „Труд“ в пятницу фельдкурьер доставил срочный пакет. В нем находился теперь известный всем, а тогда строго секретный документ — перевод статьи из итальянской газеты „Респубблика“ о пребывании Ельцина в США.

Пакет прислал тогдашний шеф ТАСС Л. П. Кравченко, известив предварительно о желании инстанции срочно опубликовать перевод. Тогдашний заведующий Идеологическим отделом ЦК КПСС А. С. Капто звонком по „кремлевке“ подтвердил политическую необходимость данного мероприятия.

Главный редактор „Труда“ под разными предлогами (впрямую отказать было непросто) стал оттягивать выполнение высокого указания. Было ясно, что статья — провокация, что к акции причастны аппаратчики значительно выше рангом, чем Кравченко и Капто.

Но, отчаявшись уломать „Труд“, цекисты дали команду переслать пакет в „Правду“,где он оказался в воскресенье во второй половине дня. Дальше — тайна. Уговорили ли Афанасьева, проявил ли инициативу дуэт ведущего номер и ответственного секретаря, но — факт налицо: в понедельник „Правда“ вышла с этим материалом.

В итоге — крах. Костры из газетных номеров на московских и иных площадях, гнев и возмущение поклонников Ельцина. Из восьми миллионов подписчиков „Правда“ лишилась сразу трех. После этого удара ни газета, ни ее главный редактор так в себя и не пришли, и в октябре Афанасьев был освобожден от должности» [4.46.С.3].

Но, как сообщают знающие истину, вся правда заключалась в том, что люди из Седьмого Управления КГБ подбросили В. Г. Афанасьеву пленку с записью переговоров Г. Х. Попова и неизвестного, за которым следила «наружка», на ней раскрывался секрет т. н. «табачного кризиса» в Москве летом того же года — его устроили люди из мэрии, с целью вызвать недовольство властями и солидно заработать. Заодно удалось помочь и заокеанским «друзьям»: Верховный Совет и Совмин велели закупить 34 миллиарда сигарет в компании «Филипп Морис». В. Г. Афанасьев решил поставить вопрос перед М. С. Горбачевым о публикации расшифровки, а у того в ответ нашелся предлог, о котором мы рассказали ранее.

Задача «Горби» в сфере управления заключалась в том, чтобы имитировать деятельность в русле правильно выбранного курса на «перестройку», но если суммировать все оправдания М. С. Горбачева, то их можно свести к такого рода заявлениям: «вот-де появились перегибы, отклонения, но я тут ни при чем, а все побочные явления скоро сами собой пройдут, потерпите — увидите».

Отмечается, что особое искусство М. С. Горбачева проявлялось в принятии половинчатых решений, так что это шло на пользу разрушителей. Особенно его прижимали в кризисных ситуациях, но он умел держать оборону и увиливать при желании: «Первый заместитель председателя Совета Министров Грузии Г. Д. Мгеладзе свидетельствует, что поздно вечером в кабинете первого секретаря ЦК Д. И. Патиашвили обсуждалась политическая ситуация в Тбилиси. В обсуждении принимал участие второй секретарь ЦК Б. В. Никольский, который „сказал, что Москва пока не дает разрешения на арест лидеров экстремистов, несмотря на то что мы неоднократно посылали свои предложения, но нам говорят, что скоро будет Закон“. Еще вечером 7 апреля в телеграмме, отправленной в Москву и подписанной Патиашвили, в числе различных мер предлагалось: „незамедлительно привлечь к уголовной и административной ответственности экстремистов, которые выступают с антисоветскими, антисоциалистическими, антипартийными лозунгами и призывами. Правовые основания для этого имеются“.

Трудно поверить, но факт: у грузинского руководства почва под ногами горела, а ему из Центра предлагали дожидаться появления Закона. Стало быть, в Москве кто-то был заинтересован в продолжении и обострении политического кризиса в Тбилиси. А ведь даже временная изоляция вождей оппозиционного движения (оснований для ареста было предостаточно, поскольку действия митингующих носили очевидный антигосударственный характер) могла повернуть ход событий и предотвратить кровавый финал» [58.СС.97,19]. Когда подобная ситуация возникла в Прибалтике, и запрашивали Москву о помощи, то в ответ сплошным потоком шли «утешения»: «Реакция горбачевского ЦК всегда была одинакова: „не поддаваться на провокации. Не вмешиваться. Это всего лишь пена на здоровой волне обновления. Она пройдет сама по себе“» [39-2.С.5].

Дополнительно отметим, что подобное происходило и в «мировом масштабе». Так, во время «бархатной революции» в Чехословакии, после того как в результате провокации начались забастовки и другие акции неповиновения, «из Москвы несколько раз звонили премьер-министру Адамецу и требовали „не предпринимать репрессивных действий“. В результате начались переговоры с оппозицией, закончившиеся капитуляцией коммунистов» [10.С.344]. Адамецу пришлось потом уйти в отставку.

Позднее американцы отмечали, что «никто не сомневался, что Москва ориентируется в том, что происходит <…> „По моему мнению, глупо было полагать, что Москва не догадывается о многом из того, чем мы занимаемся, — вспоминал Джон Пойндекстер. — У них были свои информаторы. Планируя операцию, мы, пожалуй, бились об заклад, что Москва в целом догадывалась о том, что мы делаем. Она возмущалась, угрожала, но не дошла до того, чтобы пришлось сменить нашу политику“» [60.С.159].

Между августом и декабрем 1991 г. М. С. Горбачев решал и еще одну задачу — провести зондаж военных о недопустимости реванша. Мог ведь произойти и контрход — настоящий путч. Тем более что и в открытой печати этот вариант не исключался — такого рода соображения опирались на аналитику КГБ СССР и «независимое» мнение «мозговых центров» демократов. Записка на эту тему: «Как взять „Белый дом“ без танков, десантников и спецподразделения „Альфа“. Об организационно-политических проблемах, возникших в первые месяцы деятельности президентской власти в Российской Федерации. 21 сентября 1991 г.» опубликована в: [4.47.СС.7-17]. Демократы «пугали» самих себя. Проводилась провокационная обработка военных — прежде всего маршала Е. И. Шапошникова: «Вы, военные, берете власть в свои руки, сажаете удобное вам правительство, стабилизируете обстановку и уходите в сторону» [4.48.С.26; 30.СС.209–210; 4.49.СС.1213].

Если применить к оценке правления М. С. Горбачева системно-кибернетический подход и перефразировать известные слова У. Черчилля об И. В. Сталине, то можно отметить, что Горбачев принял СССР с атомным оружием, а оставил его с сохой: «Это был жесткий, даже жестокий тип лидера, шагавший по судьбам, и даже жизням номенклатуры <…> За шесть с половиной лет пребывания в должности Генерального секретаря он полностью сменил Политбюро и основную часть Центрального Комитета — чистки, сопоставимые только со сталинскими! В сущности, он был Сталиным, но в отличие от Сталина, он не создавал, а разрушал Империю» [4.50.С.11].

В кибернетике существует понятие — обратная связь, т. е. после выполнения полученного задания объект управления должен отчитаться о нем. М. С. Горбачев именно так и поступает, он отчитывается сразу:

«Его превосходительству Джорджу Бушу,

Президенту Соединенных Штатов Америки и госпоже Буш.

Дорогой Джордж!

…Мы с тобой не раз в трудных обстоятельствах действовали решительно и ответственно, чтобы удержать развитие событий в правильном русле. В будущем тоже возможны крутые повороты, и я рассчитываю, что взвешенность, разумный выбор не изменит тебе ни при каких обстоятельствах. Я буду помогать тем, кто взял сейчас на свои плечи ответственность задело реформы, дело преобразований. Но в поддержке и помощи нуждается сейчас прежде всего Россия. Именно в России самое тяжелое экономическое положение» [16.СС.124-125].

А затем еще и с выездом на место: «Выступая в израильском парламенте (кнессете) в феврале 1992 года, Горбачев заявил: „Все, что я сделал с Советским Союзом, я сделал во имя нашего Бога Моисея“» [26.С.66]. В том же году докладывает в Конгрессе США: «Мир может вздохнуть спокойно. Идол коммунизма, распространявший повсеместно социальное напряжение, враждебность и не сравнимую ни с чем жестокость, вселявший в человечество страх, рухнул» [58.С.130,прим]. Позже он этим набивает себе цену, в частности, на семинаре Американского университета в Турции в 1999 году: «Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма… Именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и стране. Когда я лично познакомился с Западом, я понял, что не могу отступать от поставленной цели. А для ее достижения я должен был заменить все руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех коммунистических странах. Моим идеалом в то время был путь социал-демократических стран. Плановая экономика не позволяла реализовать потенциал, которым обладали народы социалистического лагеря… Мне удалось найти сподвижников в реализации этих целей. Среди них особое место занимают А. Яковлев и Э. Шеварднадзе, заслуги которых в нашем общем деле просто неоценимы». (Газета «Usvit» (Заря). Словакия. Цит. по: [20.СС.90–91].)

И наконец, последняя задача Горбачева. Это задача — продолжать помогать Западу в разрушении России. Теперь уже в качестве Президента Международного фонда социально-экономических и политических исследований. (Горбачев-фонд). Кстати, в этой работе чувствуется опыт зарубежных «мозговых центров». По их желанию в самой Москве у них имеется надежнейший филиал, который в меру своих интеллектуальных способностей поможет им в любом деле. Знаменателен сам факт признания высокопрофессиональной работы фонда со стороны организаций типа RAND Corporation и в какой-то мере их поощрение.

УПРАВЛЕНИЕ В СССР. 1985-1991

Надо сказать, что вся суть и социализма в XX веке, и самой Советской России была не столько в тех провозглашавшихся заоблачных целях, сколько в самой сиюминутной повседневной жизни, пульс которой можно было прочувствовать ежедневно. В отсутствии безработицы, в стремительных достижениях, в штурме космоса, в характере русского труда и интеллекта, в том, что и как делалось, а не что говорилось: «…Необходимо точно знать, в чем именно заключалась коммунистическая социальная организация <…> советского общества. Знать научно, объективно <…>

Основу советского общества составляли организация системы власти и управления (а не экономика!) и ее положение в социальной организации общества в целом» [22.С.3].

При этом интеллектуальные возможности управленцев с годами приобрели существенный изъян. Если И. В. Сталин постоянно занимался управлением системой в сложной динамической среде, что подразумевает негативные внутренние и внешние воздействия, то его последователи, находясь в сходных условиях, делали вид, что внешняя среда не так уж и агрессивна, сдавая на деле одну позицию на мировой арене за другой, пока не пришло время сдать и самую последнюю. Управленцы 1950-х — первой половины 1980-х гг. утратили опыт работы в изменяющейся, динамической среде. Правда, некоторое беспокойство вносили конкуренты в борьбе за руководящее кресло, что, как мы понимаем, являлось во многом только субъективным фактором, ну и… погодные условия, подводили смежники и проч. Но все это не сравнимо с теми жесточайшими воздействиями, которые проявились при перестроечных процессах.

При этом напомним, что партийный аппарат имел как бы стержневой характер (окончательно сформированный еще Сталиным) как в центре, так и на местах, он был фундаментом субъектов управления, однако по отношению к вышестоящим органам он уже становился объектом. Это уже была собственно не партия, а в известной степени легальная подсистема управления: «КПСС давно уже не была партией в том смысле, в котором употребляют это понятие европейцы. У них можно эти партии распускать, создавать, снова распускать. Государство это мало волнует. У нас же, при наших просторах и обилии национальных проблем, исторически сложилось иначе: КПСС стала самой главной несущей политической конструкцией всего огромного государственного здания. Значит любые манипуляции с партией должны были бы непременно сказаться, так или иначе, на состоянии всего государства. А разрушение КПСС должно было бы иметь своим неизбежным следствием разрушение государства. Догадывались ли об этом Горбачев, Яковлев и вся их братия, когда <…> крушили изнутри КПСС? Они не догадывались. Они точно знали» [39-2.С.5].

В начале перестройки, когда предстояло только еще перевести систему управления в неустойчивое состояние, руководство страны только предпринимало первые шаги в направлении с неизвестным результатом. «Подходящим примером может послужить здесь печальная судьба „прорыва“ в области машиностроения, инициированного в 1985 году с большой помпой Горбачевым и премьером его правительства Рыжковым. Под это начинание выпустили тогда гору совместных грозных постановлений ЦК и Совмина. Выделили более 60 миллиардов рублей капитальных вложений, ради чего обескровили в финансовом отношении другие отрасли народного хозяйства. А закончилось все полным пшиком. Грубо порушили машиностроительные министерства, загубили систему управления отраслью, вогнали безвозвратно в гроб более 10 миллиардов рублей. Потом все бросили, как наигравшиеся малые дети, и поспешили к новым затеям» [39-2.С.5]. То же произошло и с агропромышленным комплексом, где 1 ноября 1985 г. во главе соответствующего новорожденного монстра на месте бывших шести министерств был поставлен В. С. Мураховский с правами первого заместителя Предсовмина СССР.

Все, что провозглашалось на первом этапе перестройки, не вызывало никакого подозрения. Система управления, общество, экономика и без того были доведены предшественниками до крайне запущенного состояния. Та критика, которая прозвучала из уст Ю. В. Андропова, да и самого М. С. Горбачева, была по-своему объективной, и действительно требовались весьма кардинальные меры по изменению темпов развития. Это не встречало несогласия.

Поэтому первые шаги М. С. Горбачева чисто внешне были рассчитаны якобы на исправление ситуации. Объявлялось о наведении порядка, о борьбе за улучшение качества продукции, об увеличении строительства жилья, изменении инвестиционной политики, уточнении целей построения общества, что должно было найти свое отражение в Новой редакции Третьей Программы КПСС.

При этом в стране негатив накопился уже в такой форме, что он приобрел вид целого ряда компонент, принципиально не укладывающихся в единое целое с построением коммунизма: пьянство в низах, коррупция в верхах, преступность во всех формах и проявлениях, «несуны», брак и низкое качество в работе, штурмовщина и битвы за урожай, при этом гибель того же самого зерна, дедовщина в армии и на флоте. Конечно, существовали региональные и иные различия в этих процессах, но в целом картина, данная даже в самых бледных красках, была более чем удручающая. Были утеряны прежние передовые рубежи в науке и технике, приостановилось магистральное направление развития общества, утрачены передовые позиции по сравнению с Западом. В принципе, при том потенциале, что был накоплен в СССР, он был еще способен в ближайшие годы достигнуть лучших мировых стандартов. И к этому — на словах — призывал М. С. Горбачев.

Но при этом — под шум парадных барабанов — шло резкое увеличение негатива, что легко объяснялось неизбежными издержками, которыми сопровождается любая реорганизация. Лучше всего М. С. Горбачеву удавалось, как уже говорилось, усложнить ситуацию в управлении тем, что он создавал половинчатость в принятии решений, как бы оставлял их в подвешенном состоянии, позволял трактовать их и так, и этак. Так, в управлении страной исследователи отмечают как явные ошибки, заложенные еще предшественниками, так и новые явления, организованные уже явно со злым умыслом: «Мы начали замечать тревожную тенденцию потери интереса со стороны политических руководителей к работе разведки. Меньше стало политических заданий, совсем прекратилась обратная связь…» [40.С.265].

Любопытно описывает нравы Кремля главный редактор «Военно-исторического журнала» генерал-майор В. И. Филатов: «… Мне доводилось бывать в кабинете у Фалина (секретаря ЦК КПСС. — А.Ш.). И всякий раз там находился Яковлев. Приходилось пережидать. Я не знаю, о чем там были разговоры, но что Яковлев без Фалина шагу не ступал — это факт. Иногда я видел, как Яковлев вылетал из кабинета Фалина, будто побывав „на ковре“, как после взбучки начальника. Несколько раз, находясь в кабинете Фалина, мне доводилось слышать, как он разговаривал по телефону с Генсеком Горбачевым: могу только засвидетельствовать, что ведущим всегда был Фалин. Удивительно? Согласен» [4.51.СС.301–302]. Кто же такой В. М. Фалин? Фактический руководитель СССР?..

Столь непропорциональное управление все же было заметно «снизу», и это вызывало законные вопросы: «Члены ЦК, секретари обкомов и крайкомов КПСС, встречаясь с секретарями ЦК, работниками аппарата ЦК, все чаще высказывали свое недоумение.

— Что у вас происходит? — вопрошали они. — Почему аппарат перестал действовать? Мы потеряли связь с центром. Горбачев избегает встреч с нами, уходит от ответов о будущем партии, а главное — не решает вопросы, которые ставит жизнь» [7.С.406]. Та часть аппарата, которая была вне влияния, направленного на разрушение, еще как-то пыталась противодействовать курсу Горбачева и иногда действительно как-то пыталась залатать прорехи, но было уже слишком поздно, и потому их усилия не могли быть адекватными. Изменяющаяся в неблагоприятную сторону комбинация информационных связей привела к попытке дать адекватный ответ. Примером здесь можно привести Постановление Секретариата ЦК КПСС от 28 мая 1991 г. «Об улучшении информационных связей внутри КПСС» [4.52.СС.56–57]. Однако изменения, которые могли бы быть приемлемыми при других обстоятельствах, на этот раз не дали толкового результата. Между принятием постановлений, пусть и глубоко правильных по сути и очень своевременных, и их реальным осуществлением лежала пропасть. Заключалась она в том, что за неисполнение, даже умышленное, никто не наказывал. Раньше за то, что решение было не выполнено — даже по объективным обстоятельствам — могли наказать и очень сурово: до 1956 г. отнимали жизнь, в последующие годы только партбилет, но тоже навсегда, что было равносильно концу карьеры и личной реализации. Теперь не могли придумать даже меру наказания. «Партбилет на стол? — Пожалуйста, я и сам думал, да вы мне помогли…»

Когда на конституционном уровне было провозглашено, что вся власть в стране принадлежит Съезду народных депутатов СССР, то с юридической точки зрения это было где-то и правильно, но с точки зрения управления звучало весьма абсурдно. Съезд, ведомый опытнейшим аппаратчиком А. И. Лукьяновым, больше занимался то историческими исследованиями (дополнительные протоколы), то сведением счетов (кто и чем занимался в годы застоя), то устанавлением льгот для себя.

Конечно же, ситуация 1985 г. изначально была удручающей, но это просто ничто по сравнению с теми вопросами, чаще всего доведенными до состояния порочного круга, и невыполненными задачами, которые проявились к концу 1991 г. Обо всем этом М. С. Горбачев как-то перед тележурналистами двусмысленно выразился в марте 1991 г.: «Чем сложнее ситуация, тем интереснее мне работать». Молодец!

Справка № 3 «Мозговые центры» СССР. 1985-1991

Сказать, что вся «перестройка» была зыбкой импровизацией с «советской» стороны и очень четко расписана с американской, было бы чрезвычайной несправедливостью. Попытки «советской» стороны разработать план — и весьма зримые, а к настоящему времени и достаточно выявленные — просматриваются в разного рода московских совещаниях, заседаниях, научных семинарах. Мемуаристы вспоминают о них вскользь, но ведь вспоминают… Аналитическая работа началась задолго до перестройки. «Проблематика концепции перестройки также вызревала постепенно. Еще до апрельского Пленума группа партийных и государственных деятелей занялась комплексным анализом состояния экономики. Этот анализ и был затем положен в основу документов перестройки. Мы использовали рекомендации ученых, специалистов, имевшийся потенциал, все то лучшее, что создала общественная мысль, и подготовили основные идеи и выход на политику, которую потом начали реализовывать» [4.53.С.21].

«…Еще за два с лишним года до столь разрекламированного апрельского (1985) Пленума ЦК КПСС… Ю. Андропов пришел к выводу о необходимости разработать программу перестройки управления промышленностью, а затем и всем народным хозяйством. Тогда к этой работе (а она происходила у меня на глазах) были привлечены М. Горбачев, Н. Рыжков, В. Долгих (секретарь ЦК КПСС по вопросам строительства. — А.Ш.), ряд видных представителей науки, производства. <…> Очень поучительной была аналитическая политика, которую вел Андропов». (Цит. по: [20.С.60].)

«…В недрах ЦК по инициативе и под руководством Горбачева началась серьезнейшая аналитическая работа, прежде всего касающаяся социально-экономического развития страны. Это был, по сути дела, утробный период перестройки — вызревание новых подходов, некоторых основных идей. <…>

К аналитической работе привлекались наиболее авторитетные ученые: А. Г. Аганбегян, Е. М. Примаков, О. Т. Богомолов, Г. А. Арбатов, Л. И. Абалкин, С. А. Ситарян, Р. А. Белоусов, Т. П. Заславская, И. И. Лукинов, А. А. Никонов и другие». (Цит. по: [24.СС.525–526].)

Добросовестные исследователи прямо концентрируют свое и наше внимание, изучая все, что к подобным аналитическим разработкам относится: «Была ли концепция перестройки? Как-то так получилось, что за чехардой феноменальных событий осталась без внимания теоретическая работа М. С. Горбачева „Статья, написанная в Форосе“, опубликованная в его книге „Августовский путч (причины и следствия)“. А зря! Статья эта — безусловно концептуальная. В ней как раз и делается попытка ответить на вопросы, волнующие сейчас если не всех думающих людей, то большую их часть: „Нужна ли была обществу перестройка, или это роковая ошибка? Какие ее истинные цели? Что такое обновление государства? Надо ли было начинать столь рискованные преобразования?“» [4.54.СС.121–122].

«Особенно пагубна роль „пятой колонны“ в разработке концепций перестройки, которая, судя по ее ходу и результатам, оказалась, по существу, реализацией американской стратегии „сдерживания“, изложенной в директиве СНБ-68. Прав профессор В. К. Долгов, который, выступая на Пленуме ЦК КП РСФСР, сказал: „Представляется неверным еще бытующее мнение, будто, приступив к перестройке, ее организаторы не имели концепции проводимых перемен. Последовательность событий показывает четкую логику и завидную целеустремленность претендентов на „новое“ мышление. Другое дело, что эта концепция, а то и четкий план не были, конечно, обнародованы. Естественно, что разработаны они были за спиной партии“.

Не говоря уже, конечно, о народе. Однако элементы одной политической концепции — „нового политического мышления“, ставшей основой для „перестройки“ внешней и военной политики, — хотя и в пропагандистском варианте, все же были опубликованы. Эта концепция вынесена и в название книги М. С. Горбачева „Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира“, с восторгом встреченной на Западе. Уже из этой книги видно, что в „новом мышлении“ заложены идейные и политические истоки разрушения нашей обороны и внешней безопасности.

Как и большинство наших „эпохальных“ начинаний, программ и планов в прошлом, широко разрекламированное „новое политическое мышление“ представлено, по существу, анонимно (не один же Горбачев его сочинял!). Но в нем без труда обнаруживаются следы „творчества“ тех наших „тайных советников вождей“, которые десятилетиями кормились интеллектуальными отходами западной, преимущественно американской, политологической кухни. Основная же ее продукция поставлялась солидным заказчикам — Пентагону, ЦРУ и могущественным „фондам“ (типа Фонда наследия), финансируемым истинными хозяевами Америки.

Американские политологи, которым вся эта кухня и ее клиенты знакомы, конечно же, лучше, чем нам, среди тех, кто причастен к появлению, проталкиванию и практической реализации „нового мышления“, называют все ту же обойму: А. Яковлева и Э. Шеварднадзе, Е. Примакова и Г. Арбатова, Ф. Бурлацкого и Г. Шахназарова, замов Арбатова по Институту США и Канады АН СССР В. Журкина (ныне уже директор Института Европы АН СССР) и А. Кокошина и других» [31.СС.155–156].

Попытаемся дать панораму всех замеченных нами «мозговых центров», их кадровый состав и рекомендации, которые они выдавали. Сегодня идет целое соревнование на предмет того, кому же именно первому пришла в голову глупость начать «перестройку». Все заверяют и подтверждают, что они были первыми. Приведем эти сведения, никак не комментируя достоверность источников и приоритетность разработок.

Группа при Межведомственном Совете по изучению опыта социалистических стран

«В архивах ЦК КПСС архивисты, вероятно, обнаружат и доклады секретной труппы экономистов, созданной по приказу Юрия Андропова <…> Эта группа, сформированная при Межведомственном Совете по изучению опыта социалистических стран, готовила анализ реформ экономики в Китае, Югославии, в Венгрии и на основе этого предлагала свои соображения по либерализации экономики в СССР. Когда Андропов <…> умер <…> эта группа была благополучно разогнана» [1.С.175] Автор ссылается на беседу с известным экономистом Т. П. Корягиной.

Комитет Государственной Безопасности СССР

«Именно в КГБ появилась в начале 1980-х годов группа молодых специалистов, которые контурно обозначили проблему реформ. И именно в КГБ понимали их необходимость» [4.55.С.3]; «Стимулом к перестройке стали секретные отчеты КГБ о кризисе экономики» [4.56.С.66].

Институт мировой экономики и международных отношений

«При первой же возможности Горбачев тут же вернул Яковлева в Москву и сделал директором Института мировой экономики и международных отношений, по его мнению, институт должен был стать „мозговым трестом“, школой мышления американского образца, за что особенно ратовал его новый директор. Из этого научного заведения вышли важнейшие советники Кремля…» [28.С.130].

Комиссия при ЦК КПСС

«При комиссии были образованы два органа: рабочая группа, куда входили ключевые заместители руководителей Госплана, Министерства финансов, Министерства труда, Госкомитета по науке и технике, Госкомитета цен, Госкомстата, и научная секция, объединявшая директоров ведущих экономических институтов. Руководство научной секцией было возложено на директора нашего института академика Д. Гвишиани. <…>

Впоследствии Горбачев неоднократно вспоминал о десятках документов, подготовленных к моменту его назначения генеральным секретарем. Работа Комиссии политбюро по совершенствованию управления как раз и была одним из направлений формирования этого пакета. <…>

Поскольку же руководство научной секцией было, как уже говорилось, возложено на Джермена Гвишиани, то исполнение легло на отделы, возглавлявшиеся Борисом Мильнером и Станиславом Шаталиным, и, в первую очередь, на нашу лабораторию.

Пожалуй, наиболее серьезным документом, вышедшим из научной секции Комиссии, стала „Концепция совершенствования хозяйственного механизма предприятия“, подготовленная по заданию Рыжкова. В довольно большом, 120-страничном документе обозначались основные направления возможной экономической реформы в масштабах Союза. К работе над ним, помимо сотрудников нашей лаборатории, привлекли молодую команду ленинградских экономистов, в которую входили Анатолий Чубайс, Сергей Васильев, Сергей Игнатьев, Юрий Ярмагаев и другие» [12.СС.36–37].

Неформальный «мозговой центр» при Горбачеве

«Возглавив мозговой центр М. С. Горбачева, А. Н. Яковлев привлек многих специалистов и, обобщив материалы, сформулировал систему понятий перестройки общества, а также обозначил те практические меры, которые необходимо было осуществить, чтобы добиться реальных перемен в стране. Он постоянно возглавлял бригады „спичрайтеров“ и по существу был генератором основных формулировок докладов и выступлений генсека. Наряду с ним в мозговой центр входили такие известные ученые обществоведы, как В. А. Медведев, Л. И. Абалкин, А. Г. Аганбегян, А. Н. Анчишкин, С. А. Ситарян, Н. Б. Биккенин, С. С. Шаталин, Н. Я. Петраков, В. П. Можин. К работе часто привлекались многие специалисты различных научно-исследовательских институтов экономики, международных отношений, МИД, ЦК КПСС, Совмина СССР, других министерств и ведомств» [7.С.101]; «Нужен был интеллектуальный центр. Еще в 1981 году Горбачев начал собирать ученых и специалистов различных ведомств и советоваться с ними по различным, не только аграрным вопросам. Горбачев и Рыжков стали проводить частые совещания в ЦК, на которых обсуждалась модель предстоящей экономической реформ. В команду экономистов, участвующих в этих обсуждениях входили интеллигенты-„шестидесятники“ — академики А. Аганбекян, Г. Арбатов, В. Тихонов, О. Богомолов, Т. Заславская, доктора наук Л. Абалкин, С. Ситарян, Р. Белоусов, Н. Петраков и другие.<…>

Созданный Горбачевым и Рыжковым „мозговой трест“ был призван нащупать основные направления экономических преобразований. „Считаю, — утверждал несколько лет спустя Н. Рыжков, — что истоки перестройки относятся к началу 1983 г., к тому времени, когда Андропов поручил нам — группе ответственных работников ЦК КПСС, в том числе мне и Горбачеву, подготовку принципиальных положений по экономической реформе“» [63.СС.276,280].

Лишь только тогда, когда перестройка уже набрала свои обороты и «процесс пошел», в явном виде проявилось множество ее негативных сторон, начались массовые выражения сомнений в верности выбранного курса, и информацию об этом довели до ее главного инициатора. М. С. Горбачев был вынужден дать некоторые объяснения. Так, выступая на встрече в ЦК КПСС с деятелями науки и культуры 6 января 1989 г., им, в частности, было сказано: «Хотел бы отреагировать на одно довольно распространившееся суждение, которое считаю ошибочным: имею в виду утверждение некоторых товарищей, что мы вроде бы ведем дело перестройки в стране, не имея разработанной программы, не знаем, к чему стремимся и чего хотим. <…>

Именно разработка теории и политики перестройки и составила главное содержание ее первого этапа. И в этой связи хотел бы просто напомнить некоторые факты.

Мы положили начало глубокому анализу, принципиальной оценке ситуации, в которой оказалось наше общество в середине 80-х годов, на апрельском Пленуме ЦК 1985 г. Тогда была выдвинута задача общественного развития как антитеза застою. Но скажу больше, и сам по себе апрельский Пленум мог состояться лишь на основе огромной предварительной работы в предшествовавшие годы. <…>

Появлению в обществе перестроечных настроений предшествовал определенный период аналитических размышлений, нравственных оценок. Все это готовилось и созревало в партии, в сфере науки, культуры, в широких общественных кругах.

Надо прямо сказать, что был создан солидный потенциал новых идей. Мы все чувствовали, что по-прежнему жить нельзя.

И действительно, со многими из вас мне лично пришлось не раз встречаться и дискутировать по этим вопросам еще задолго до апрельского Пленума ЦК. И не мне одному. Сколько, Николай Иванович (обращается к Н. И. Рыжкову), было разработано документов на основе этих дискуссий?

Н. И. Рыжков. Сто десять.

М. С. Горбачев. Сто десять идентичных документов у Николая Ивановича и у меня. Все они относятся к периоду, когда до апрельского Пленума было еще далеко. Это — заключения академиков, писателей, крупных специалистов, общественных деятелей» [4.57.С.1.]. Итак, было представлено примерно 110 документов, и они стали основным оправданием необходимости замены прежнего направления развития на «перестроечное».

Здесь самое время обратить внимание на то, как вообще народу должны быть объясняемы реформы. Инициатор всякого реформирования должен представить программу, в которой четко и на общедоступном для всего населения уровне дается описание той ситуации, в которой страна находится на момент начала перемен, и основных показателей идеального желаемого состояния, к которому она должна устремиться. Он должен разъяснить, какие средства для этого понадобятся, где их взять и как истратить; какой механизм для этого понадобится — может быть, стоит учредить особый управленческий орган с чрезвычайными полномочиями, кто будет его возглавлять (желательно администратор с большим опытом); какие методы будут использованы, как противодействовать внутренним и внешним угрозам в то время, когда система будет выведена из состояния устойчивого развития. Ничего этого тогда сказано не было, и, заметим, не говорится и сейчас. Вместо этого Горбачевым говорилось много и со вкусом, но всегда совершенно не по теме.

Какой вывод напрашивается из этих свидетельств, собранных из столь разных источников: кто здесь прав, а кто вводит в заблуждение? Как мне кажется, никто не пытается нас обмануть. Правду сообщают все. Планировали — в меру своей посвященности — все, кто получил команду «сверху». Потом, для того чтобы получить единый, более целостный план, разрозненные части собрали вместе и соответствующим образом обработали. Под силу это было только хорошим, опытным специалистам, владеющим системным подходом. Из Всесоюзного научно-исследовательского института системных исследований, например.

Во время «перестройки» число таких организаций существенно возросло, и в СССР действовали следующие «мозговые центры»:

Высший консультативно-координационный совет при Президенте РСФСР

«…Бывшие советодатели Президента (имеется в виду М. С. Горбачев. — А.Ш.), эти неугомонные „прорабы перестройки“ — Арбатов, Заславская, Бунич, Шмелев, Тихонов и другие яркие представители академической когорты, их новая смена — Попов, Собчак, Старовойтова и им подобные — теперь уже плотно окружили российского лидера в ранге членов Высшего консультативно-координационного совета и навязывают ему ту же разрушительную для нашего Отечества политику» [4.58.С.12].

Институт США и Канады

Этот институт по сути своей превратился в продолжение «мозговых центров» и ЦРУ США еще задолго до перестройки. В интересующие же нас годы он стал не только мозговым центром, но и почти «масонской ложей», под которой здесь мы понимаем не столько формальную принадлежность, сколько инструмент политического влияния мафии, чье острие было направлено против Советского государства и советского народа. В частности, на его базе основали Совместное советско-американское предприятие — советско-американский исследовательский проект по проблемам стабильности. Содиректора — академик Г. А. Арбатов и бывший заместитель директора ЦРУ А. Кокс.

Информационно-аналитическая группа Аппарата Президента СССР

В начале 1991 г. работнику пресс-службы ЦК КПСС, а ныне известному публицисту Н. А. Зеньковичу предложили перейти работать в «…Аппарат Президента СССР, во вновь создаваемую информационно-аналитическую группу. <…>

В ее функции будет входить подготовка материалов непосредственно для М. С. Горбачева. На основе ежесуточных сводок КГБ, Генштаба, МВД, шифрограмм посольств» [4.40.С.545]. Что касается самого Н. А. Зеньковича, то он отказался от предлагаемой работы, мотивируя это тем, что Администрация Президента СССР — единственное учреждение, где нет партийной группы.

Комитет Государственной Безопасности СССР

«…Сколько было разогнано в свое время всяких социологических институтов… Куда пошли их сотрудники — многие, по крайней мере? В закрытые институты КГБ. Социологические исследования в рамках КГБ не прекращались ни на один день, причем проводились на очень высоком уровне. У кого были серьезные данные о том, что происходит в стране? Только у КГБ» [4.59.С.11]. Социологам в погонах удалось многое в области социальной кибернетики, о чем говорят пока только одни названия, например «Моделирование глобальных политических и экономических процессов» (учебное пособие в/ч 48230, 1975 г.). В «ответственный момент», каким стал август 1991 г., «оказалось, например, что незадолго до путча начальник социологической лаборатории КГБ СССР подполковник Валерий Комков, опираясь на результаты своих исследований, предупреждал Владимира Крючкова о том, что абсолютное большинство оперсостава не пойдет на выполнение приказов, аналогичных тем, что были позже отданы, 18–21 августа 1991 г» [4.60.С.15].

Межрегиональная депутатская группа

«…Уже в первые дни съезда начали исподволь проступать контуры некой артели. Правда, сначала она действовала скрытно: все разработки и разборки осуществлялись за пределами Кремлевского дворца, на частных квартирах. <…>

…И оформился в „Межрегиональную депутатскую группу (МДГ)“. В этакую, как пытались представить профанам ее оформители, невинную, даже не фракцию, а чуть ли не кружок по интересам. Так сказать, „стихийно возникшую“ ячейку.

Наивное, неопытное большинство депутатов так и восприняли сие образование.

Но <…> это далеко не безгрешная артель. И образовалась она не стихийно, в одночасье.

Ведь и слепому ясно: создать буквально за несколько дней так профессионально оформленную связку, со всеми признаками корпоративного ордена, могли только профессионалы. А что это непросто кружок случайных людей, а ядро будущей партии, свидетельствует блестящая информированность входящих в связку о месте и времени действия, согласованность и безупречная синхронность акций и, наконец, жесточайшая дисциплина и суровая подчиненность низа верхам.

<…> Треугольник имел отлично отлаженную разведсистему, весьма разветвленную сеть стукачей и соглядатаев… Там составлялись и хранились досье на всех более или менее видных оппонентов по многобалльной системе: кто, как и за что голосовал, кто, как, за что, против чего и кого из „своих“ выступал.

Образец подобного вопросника и другие инструкции на сей счет, в частности и за подписью Аркадия Мурашева, вы найдете в архивах почившего в бозе Верховного Совета. Если, конечно, тот же Мурашев и Баранников Б. <…> не произвели изъятие» [4.61.СС.14–16].

При этом надо указать, что в то время как саму МДГ обслуживали на высочайшем интеллектуальном уровне (о чем мы расскажем ниже), все обвинения в заорганизованности и пагубности проектов сыпались с больной головы на здоровую — на помогавший ЦК КПСС Экспериментальный Творческий Центр под руководством С. Е. Кургиняна, которого обвиняли в том числе и в идеологическом обеспечении «путча»: «Кстати, по поводу прогнозов к съезду. Аналитические исследования по этому вопросу вели как раз демократы (и их, кстати, внимательно слушали). И в отличие от нас, они свои документы подписями не подписывают, у их группы есть шифр аж 102 000 212. Под ним на компьютере делаются прогнозы. Суть их заключается в следующем: „Если реформа цен пройдет гладко, то хорошо ли это? Это хорошо для страны, но плохо для Ельцина, поэтому надо сделать то-то и то-то, чтобы реформа цен была сорвана“. Такие прогнозы мне приходилось в свое время внимательно читать», — приходилось оправдываться Кургиняну через «Новую газету» в одном из апрельских номеров за 1991 год в статье «Шифр демократов — аж 102 000 212». (Цит. по: [36.Ч.1.С.111].)

Семинар на Змеиной горке

«В конце августа 1986-го года компания молодых экономистов проводит семинар на Змеиной горке под Ленинградом. Там, вместе со мной, Анатолий Чубайс, Сергей Васильев, Петр Авен, Сергей Игнатьев, Вячеслав Широнин, Олег Ананьин, Константин Кагаловский, Георгий Трофимов, Юрий Ярмангаев. В общей сложности человек 30 экономистов-рыночников. В более узком кругу обсуждаем самые идеологически опасные вопросы. Например, пути формирования рынка капитала, обеспечение прав собственности.

Все мы остро испытываем чувство открывшейся свободы, простора для научных исследований, для реального изучения процессов, происходящих в экономике. Можно отказаться от эвфемизмов и недоговоренностей, описывать протекающие процессы принятыми в мировой экономической литературе терминами» [12.С.43].

Семинар 38-й комнаты

В июне 1988 года в Институте социальных экономических проблем в Ленинграде проходил так называемый «семинар 38-й комнаты». Выступая на нем, известная «демократка» Старовойтова изложила позицию по национальным отношениям, как она выразилась, радикального крыла перестройки, которое в Политбюро ЦК КПСС представляет А. Яковлев. По словам Старовойтовой, «радикальный вариант» решения национального вопроса появился на базе конфиденциальных бесед Яковлева в Эстонии с некоторыми руководителями партийного аппарата этой республики.

Этот вариант предусматривал сознательную установку на ослабление межнациональных связей в пользу развития национального самосознания. Цель — ослабление, децентрализация межнациональных связей с тем, чтобы национальные администрации имели возможность вести паритетные дипломатические переговоры с центром.

Старовойтова отмечала, что Эстония должна послужить полигоном для испытания идеи Яковлева по децентрализации. <…>

На упомянутом семинаре Старовойтова обозначила еще один полигон борьбы по децентрализации межнациональных связей — это Армения — через осложнение обстановки в Нагорном Карабахе. По ее признанию, об осложнении ситуации в этом регионе она знала заранее, еще за два года. По заявлению Старовойтовой, самое важное — победа армян над азербайджанцами, поскольку это означало бы первую, главную и решительную победу над ленинско-сталинской национальной политикой [35.Ч.1.СС.43–44; 28.С.150].

Существовала и еще одна группа, она занималась обслуживанием руководства партии и государства во время Пленумов ЦК КПСС и Съездов народных депутатов СССР. Можно условно назвать ее группа поддержки решений съездов и пленумов. Все те манипуляции с членами Центрального Комитета и народными избранниками, что происходили на глазах телезрителей, когда вроде бы все выступающие на собрании призывали к одному решению и присутствующие были с ними согласны, вдруг начинали голосовать против оного. Потом в кулуарах, вспоминая свое поведение, они поражались: «И как это мы, при всем своем интеллекте, могли „клюнуть“ на какую-то дешевую приманку», но что-либо предпринимать было уже поздно — решение состоялось. (По-видимому, при этом использовалась и упомянутая нами технология нейро-лингвистического прогнозирования — там имеются приемы воздействия не только на отдельных лиц или на публику в масштабе страны, но и на ограниченную аудиторию.)

Еще в 1970-1980-е годы группой под руководством профессора В. Э. Бойкова в Институте комплексных социальных исследований (ИКСИ) была разработана технология, получившая свое название по месту разработки — «ИКСИ». В ее основу была положена обычная методика сбора и анализа путем массовых опросов на форумах — обычно от 300 до 500 человек. Данные обрабатывались вручную. [4.62.С.182.].

Информационно-прогнозная технология «РИСК-1» была создана под руководством Тихомирова В. Б. Его путь как научного работника является довольно типичным для тех, кто нашел себя в междисциплинарной сфере. Начинал как физик-атомщик, затем написал ряд книг попланированию и анализу научных экспериментов и перешел в область системных исследований в политической сфере. Работал заведующим кафедрой системного анализа международных отношений МГИМО. Был командирован в Америку, был соруководителем в ЮНИТАР — в учебном и научно-исследовательском центре при ООН: «Первыми мой опыт политического анализа оценили американцы: они неоднократно способствовали продлению моего контракта в ООН, считая, что для них выгодней удерживать меня за границей, чем дать возможность передавать накопленные знания и опыт родине» [4.63.С.36]. По возвращении из Америки перешел в Московскую Высшую Партийную Школу, где ректором был В. Н. Шостаковский, который превратил свой ВУЗ в один из «мозговых центров», а после 1991 г. перешел в Горбачев-фонд директором Центра общественных знаний. Сам В. Б. Тихомиров создал целый ряд информационно-аналитических и прогнозных технологий, например, в упомянутой нами технологии «РИСК-1» обработка информации проводилась на 57 % машинами, «ее применение позволяло довольно оперативно решать вопросы, связанные с моделированием сложной политической ситуации, в частности, относительно точно прогнозировать результаты голосований на партийных съездах, в частности на XXVIII съезде КПСС и при анализе ситуации в Литве, Молдавии и на Украине [4.62.С.185].

Эти технологии позволяли по небольшим выборкам прогнозировать поведение делегатов и заранее просчитывать ходы тем, кто владел информацией. Наиболее заметным событием, где упомянутые принципы проводились с самым большим размахом, был XXVIII съезд КПСС, проходивший в первой половине июля 1990 г. Внимательным наблюдателем был помощник секретаря ЦК КПСС В. М. Легостаев. Свои заметки о нем он начинает с глубоко продуманного обобщения: „…для меня… не было тайн в том, что касалось принятой группой Горбачева на вооружение техники манипулирования пятитысячной армией делегатов.

Когда-то, еще в студенческие годы, попалась мне на глаза фраза Норбера Винера, пользовавшегося славой основоположника кибернетики. Звучала она, по памяти, примерно так:“ Отдельный солдат всегда умнее целой армии». «Позже, уже изрядно покрутившись в партийном аппарате, особенно в эпоху горбачевских нововведений, я использовал ее для себя как универсальный принцип функционирования всех так называемых демократических институтов. В приложении к технике манипулирования большими людскими массами этот принцип можно было бы изложить следующим образом: „отдельный „солдат, сидящий в президиуме“, всегда умнее целой „армии“, галдящей напротив него в зале“. При этом проявляется закономерность: чем более многочисленную и разношерстную „армию“ удается втиснуть в зал, тем более умным выглядит на ее фоне „солдат“ президиума. А значит, тем более значительны его возможности манипулировать „армией“ в определенных интересах.

Новейшая российская история дает немало примеров, уверенно подтверждающих то, что я назвал для себя „демократическим принципом Винера“. <…> Непредвзятое размышление над „принципом Винера“ позволяет нам вплотную приблизиться к пониманию сути демократии как наиболее капиталоемкого, но зато и наиболее надежного метода обмишуривания абсолютного большинства населения в экономических и политических (что, впрочем, одно и то же) интересах его ничтожного меньшинства. Особая ценность демократии в том, что при ней обмишуренному большинству не на кого пенять — сами голосовали» [4.64.С.5].

Таковы общие рассуждения наблюдателя, который надо сказать, раньше других откликнулся на события в своих статьях и сделал замечательный анализ.

Что касается конкретного слежения за ходом форума, то оно таково: «Приведенные выше рассуждения, несмотря на их спекулятивный характер, дают тем не менее общее представление о стратегии, принесшей Горбачеву на XXVIII съезде жизненно важную для него победу. Прежде всего были приняты меры по максимальному наполнению зала людьми разных политических взглядов, в принципе не способных прийти между собой к какому-либо согласию. <…> Мандат делегатов съезда получили сотни людей, в обычное время рьяно боровшихся против КПСС.

При открытии съезда произошел замечательный эпизод. По недосмотру Горбачева, слово от микрофона в зале получил шахтер из Магаданской области Блудов. Не мудрствуя лукаво, предложил: „Объявить отставку ЦК КПСС во главе с Политбюро и не избирать их в члены руководящих органов съезда за развал работы по выполнению Продовольственной программы, решений XXVII съезда КПСС и XIX партконференции. Прошу поставить на голосование“. На мгновение Горбачев утратил дар речи. Сквозь стоявший перед ним микрофонный блок было слышно, как он влажно сглотнул слюну, после чего неуверенно произнес: „Думаю, что этот вопрос… К этому мы еще вернемся. Так, товарищи?“ Из зала кто-то крикнул: „Да“. Этим и ограничились.

<…> Делегат Болдырев <…> предлагает внести в повестку дня вопрос: „О политической ответственности КПСС перед народом“. Вот это важно! Горбачев ставит на голосование: 1022 „за“. Не принято, но зато ясно, что почти четверть общего числа делегатов являются наиболее радикальными, оголтелыми врагами партии, то есть опорой Горбачева на этом съезде» [4.64.С.5].

Надо отметить, что эта цифра установлена очень точно. Опрос делегатов Российской партконференции (которые потом составили подавляющее большинство делегатов съезда), проведенный накануне начала ее работы — 17–18 июня 1990 г, дал примерно такую же картину: по многим принципиальным вопросам выделялись отдельные группы в три четверти и одну четверть. Примеры:

Вопрос. За какое будущее Союза ССР вы выступаете? Ответы: федерация союзных республик (73 %); конфедерация (13 %); сочетание того и другого (8 %); затрудняюсь ответить (6 %).

Вопрос. Какой принцип строения партии вы поддерживаете? Ответы: территориально-производственный (72 %); пусть решают сами коммунисты (21 %); территориальный (7 %); по интересам коммунистов (создание партийных клубов) (4 %); затрудняюсь ответить (1 %).

Вопрос: На съезде были высказаны некоторые идеи. Скажите согласны ли вы с ними? <…> «В средствах массовой информации идет пропаганда не социалистических идей?» Ответы: согласны (75 %); не согласны (18 %); затрудняюсь ответить (7 %).

Накануне съезда задают вопрос: Как вы относитесь к идее ликвидировать парторганизации в армии, органах МВД, прокуратуре, КГБ? Ответы: отрицательно (63 %); положительно (26 %); затрудняюсь ответить (11 %). Тот же вопрос задают после съезда. Ответы: отрицательно (34 %); положительно (24 %); затрудняюсь ответить (42 %). Последнее можно прокомментировать только так: тех, кто стоял хоть за какое-то сохранение обработали так, что от их четкой ориентации ничего не осталось. А в целом вывод таков: лучше организованное меньшинство способно победить большинство и на съезде, и на пленуме, и в парламенте. Центр социологических исследований дал такую обобщающую оценку: «По нашим выводам, позиции делегатов съезда можно сравнить с человеком, стоящим на перепутье» [4.65.СС.21,26,28–30,40,43].

В каждой группе, работающей на демократов, помимо эмпирически-описательных технологий широко применялся и математический аппарат, в том числе и расчеты на ЭВМ. Ученые из Академии общественных наук при ЦК КПСС Ю. П. Бабок и И. Г. Яковлев своевременно показали обобщающую картину неблагополучия в деле насыщения компьютерами центральных и местных органов КПСС и поставили задачу: «Уровень информатизации партии в идеале должен стремиться к уровню информатизации всего общества и, далее к международному; уровень информатизации партии должен быть выше уровня информатизации других политических сил общества». Свой прогноз-предупреждение они дали на основе сравнения с ситуацией в Польше, где Польская объединенная рабочая партия проиграла в 1989 г. выборы в законодательные органы страны «Солидарности» [4.66.СС.120,121].

Значительная материальная база и хорошо подготовленные кадры — свой информационно-вычислительный центр — были в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Забегая вперед, можно указать, что именно это могло послужить основанием того, что в 1991 г. Горбачев-фонд был образован именно на ее основе, хотя ему могли выделить и другие помещения разгромленной партии.

Использовались не только рассмотренные нами современные технологии, но и несколько старомодные, однако ничуть не устаревшие. Несколько условно можно назвать их «выпускание пара». Применялись они в основном перед пленумами ЦК КПСС, которых во второй половине перестройки проходило достаточно много, и потому приходилось менять тактику довольно часто, по мере разоблачения приемов. Слово бессменному — до августа 1991 года — помощнику М. С. Горбачева Валерию Ивановичу Болдину: «Перед пленумами он стал все чаще готовить „домашние заготовки“, сбивающие уровень критики в свой адрес. Зная, что члены ЦК готовятся выступить против осуществляемого им курса, Горбачев предварял их речи сам, обрушивая бурю эмоций на участников заседания. Передать словами эту феерию страсти вряд ли возможно. Он метал громы и молнии, упрекал всех в неверии в перестройку, творческие силы народа, клял сомневающихся, взывал к разуму колеблющихся. Горбачев угрожал уходом, гибелью страны, нищетой и другими напастями. Нередко сам обрушивался на сложившееся в стране положение, выворачивая пласты „негатива“, от которого многие холодели. Ошарашенные члены ЦК, завороженные даром перевоплощения генсека, безмолвно взирали на гневное лицо лидера партии. А он, не жалея их чувств, нагонял страху, пророча все беды. После этого лицедейства желающих выступать убавлялось. Многие из них вычеркивали из текста и ограничивались рассказом об успехах перестройки в своих регионах, во всяком случае отмечали, что не все так плохо и непоправимо. Секретари обкомов и крайкомов партии, которых я давно знал, не раз жаловались, что мастерство заговаривать зубы у архитектора перестройки столь велико, что только спустя какое-то время они начинали понимать, как легко их обвели вокруг пальца, переиграв по всем статьям. Михаил Сергеевич, как хороший артист, все чаще менял методы воздействия на аудиторию.

В последнее время М. С. Горбачев стал все активнее приглашать на пленумы ЦК <…> военачальников и представителей общественности, народных депутатов от КПСС, членов Президиума Верховного Совета СССР. <…>

Разумеется, в такой аудитории ни коллективного, ни откровенного и тем более критического обсуждения поставленных в повестку дня вопросов не получалось. Зато было много аплодисментов, и у приглашенных оставалось чувство соучастия в решении задач социалистического строительства. Я неоднократно и сам участвовал в таких мероприятиях и поначалу считал, что так и надо. Впрочем, многие разобрались, что созыв „зрителей“ на пленумы не был проявлением демократии. Скорее наоборот. Это была циничная форма зажима критики под вуалью гласности и всенародности решения вопросов. <…>

Михаил Сергеевич не только повторял старые приемы. Он кое в чем обогатил методы зажима критики, что показывало его творческий подход к делу. Накопившееся несогласие членов ЦК с линией генсека он гасил, например, таким способом: накануне открытия Пленума Михаил Сергеевич собирал в малом конференц-зале на Старой площади первых секретарей ЦК компартий союзных республик, краев, областей, рассказывал им о повестке предстоящего заседания.

— Завтра нам предстоит рассмотреть ряд важных вопросов партийного строительства, — обычно начинал он, — и принять судьбоносные решения. Знаю, у вас накопилось много проблем. Наверное, все желающие не успеют выступить на Пленуме, а мне, членам Политбюро хотелось выслушать каждого. Поэтому предлагаю обсудить текущие и другие вопросы сегодня. <…>

На таких совещаниях Горбачев представлял слово всем желающим, даже зная их негативное отношение к себе. Я думаю, что им-то как раз генсек и не предоставит слово, чтобы не отягощать дело. И глубоко ошибался. Прежде всего лидер КПСС давал слово именно этим людям. И если слышал иногда из зала голоса несогласия с критикой перестройки, то мягко успокаивал собравшихся и просил не мешать ораторам и обнадеживал, что каждый желающий получит слово. И вот участники совещания один за другим поднимались на трибуну. Эти душевные изливания длились обычно часов 8-10, пока поток ораторов не иссякал.

— Есть ли еще желающие? — спрашивал Горбачев. — Прошу выступить.

Но люди, собравшиеся из дальних и ближних районов, уже обессилили и сами просили завершать совещание. Горбачев нехотя соглашался и коротко подводил итог встречи. <…>

Эти страдания Горбачева накануне Пленума ЦК были хорошо отрепетированным и талантливо сыгранным спектаклем и имели нужный эффект. На другой день после доклада генсека на Пленуме практически никто из тех, кто выговорился накануне, слова уже не просил, линию Горбачева не критиковал. Одни из них считали, что высказали генсеку и членам Политбюро все, что о них думали, другие несколько стеснялись азарта вчерашнего выступления, а кое-кто, наверное, и просто побаивался повторить сказанное накануне. И Пленум проходил довольно спокойно…»[7.СС.244–247.]

Кроме перечисленных к услугам «демократов», а значит, опосредованно, и для их заокеанских друзей, были еще и Центр анализа и прогнозов Верховного Совета СССР (начальник — В. П. Лукин); Кабинет ситуационного анализа при Председателе Верховного Совета РСФСР (основан при Ельцине как неформальный — для кандидата в народные депутаты РСФСР в марте 1990 г., с июня 1991 г. — при Президенте РСФСР, начальник — В. П. Лукин); Институт информатизации общества и развития науки (Генеральный директор — А. И. Ракитов, с июля 1992 г. он — руководитель информационно-аналитического центра Администрации Президента РФ — Госсоветник); группа ректора МАИ академика Ю. А. Рыжова по разработке научной концепции национальной безопасности СССР; Высший консультативно-координационный Совет при Председателе Верховного Совета РСФСР (заместитель Председателя Совета — Ю. А. Рыжов); группа Е. Ф. Сабурова по разработке экономической части предвыборной программы кандидата на пост Президента РСФСР Б. Н. Ельцина в мае — июне 1991 г. (впоследствии Е. Ф. Сабуров — директор Центра информационных и социальных технологий при Совете Министров РФ); Центр по изучению межнациональных отношений при Президиуме АН СССР (один из научных сотрудников — Г. В. Старовойтова); группа С. С. Шаталина — Г. А. Явлинского по разработке программы «500 дней»; Центр экономических и политических исследований («ЭПИЦентр»); Экспертный Совет при Председателе правительства РСФСР (Председатель — О. И. Лобов). В контур управления демократов попал и Институт КГБ проблем безопасности^[35] (создан по инициативе Отдела Административных органов ЦК КПСС в 1977 г., занимался вопросами секретности, контактировал с демократами. Директор — полковник П. И. Гроза, заместитель — полковник П. Никулин).

Был и еще один Центр, который сыграл особую, но до конца еще не проясненную роль — Экспериментальный Творческий Центр, он же — Международный фонд корпорации «Экспериментальный Творческий Центр», или Творческий экспериментальный центр. Об этом центре хотелось бы сказать чуть подробнее.

Экспериментальный Творческий Центр (ЭТЦ) занимал наиболее видное место среди исследовательских центров, участвующих в интеллектуальных разработках для руководящего состава партии и правительства времен второй половины перестройки. Во многом он пользовался неофициальными, но в то же время достаточно осведомленными источниками информации. Сведения стекались также и со стороны ЦК КПСС, КГБ СССР, МИД СССР.

В то же время, признавая за Центром применение наиболее высокоточных методов при анализе событий, самых передовых по структуре и способу подачи информации, необходимо отметить, что со стороны Центра шло скорее всего лишь отслеживание информации. Те же попытки Центра влиять на политиков, которые, будучи недовольными М. С. Горбачевым, пытались проводить свой не вполне понятный курс, не имели никакого решающего влияния на реалии — для этого у С. Е. Кургиняна, похоже, не хватало обычного политического опыта работы в сложной среде. То, что к его голосу прислушивались в Политбюро, уже не имело значения: руководящий процессами центр находился далеко не в Кремле. Эксперты Центра могли предлагать даже самые радикальные средства, но когда они апеллировали к М. С. Горбачеву, то все их даже самые и единственно верные идеи оказывались не более чем благими пожеланиями и в общем-то невольным сигналом, что именно так М. С. Горбачеву и всем посвященным в его замысел поступать и не следует. («Выслушай личный состав, и смело поступай наоборот», — говорил в таких случаях мой старшина.)

Согласно рекламе, Центр представляет интересы ученых, специалистов, работников культуры новой генерации. Его цель — способствовать конструктивной деятельности общественных сил, которые стремятся вывести Россию из кризиса, добиваться возрождения и развития ее экономики и культуры.

Научные доклады и аналитические материалы, подготовленные экспертами научных институтов ЭТЦ, в том числе с участием специалистов ведущих научно-исследовательских центров страны, уже не раз демонстрировали свою практическую ценность. Социально-политические прогнозы ЭТЦ отличаются высокой достоверностью и широко используются политическими деятелями как в стране, так и за рубежом.

ЭТЦ готовит доклады и разработки-прогнозы по следующим темам: геополитика, теория переходных процессов в обществе и практика реформ, политика и право, криминология, военное строительство, государственное устройство, идеология.

Дочерняя структура Информационно-аналитическое агентство Фонда «ЭТЦ-ИНФОРМ» регулярно издает тематические дайджесты, составленные по материалам российских и зарубежных средств массовой информации. «ЭТЦ-ИНФОРМ» издает ежедневный дайджест утренней прессы «100 строк» и еженедельные обзоры печати.

Впоследствии, после «виктории» демократов в августе 1991 г., С. Е. Кургинян так объяснял свое появление в качестве главы первого независимого (понятие несколько внесистемное, но будем пользоваться тем, что есть) центра: «Стране нужен независимый информационно-политический центр типа „Рэнд корпорейшн“ в США или другие, есть соответствующие центры во всем мире, которые могли бы объективно анализировать ситуацию, неангажированно. Дело в том, что официальные, находящиеся при ведомствах центры дают отражение ситуации, которое выгодно самим ведомствам, естественно, они не свободны. Ситуация в стране становилась уже плохо управляемой, и эта идея пришлась очень кстати. <…>

И надо сказать, что за несколько лет Центр дал 10 или 12 крупных стратегических прогнозов, каждый из которых сбылся с такой точностью, что нам иногда говорят: „Вы не прогнозируете, вы сами сначала пишете, потом делаете“. Один из таких политических мифов. <…>

Мы дали полтора десятка прогнозов, и за счет того, что мы — организация независимая и комплексная, у нас есть определенные методы прогноза, они точно совпали. Мы давали обычно пятьдесят позиций, из которых 48 или все 50 совпадали. Они сейчас напечатаны в моем трехтомнике „Седьмой сценарий“, это так называемое содержание „Секретной папки ЦК Кургиняна“, мы опубликовали эту секретную папку, и там видно, какие прогнозы мы давали государственным руководителям страны. Это были прогнозы по развитию Закавказского конфликта и по развитию процессов в отдельных регионах страны, в том числе в Сибири. Так что в этом смысле легко проверить точность наших прогнозов. Ну а поскольку само по себе прогнозирование никогда для меня не являлось самоцелью, то мы достаточно быстро перешли к моделям регулирования существующей идеологии, моделям государственного строительства, к моделям осуществления каких-то глубоких смысловых перемен в обществе, и в целом на сегодня наш центр — это организация большая по сегодняшним масштабам, наверное, уже человек двести, то есть довольно крупная организация, в которой есть специалисты по так называемому социокультурному моделированию, по общетеоретическим процессам — логике, политэкономии, философии. Есть специалисты по разным отраслям экономики, по тому, что называется государственно-партийно-политическими процессами, есть специалисты в сфере безопасности, как военным аспектам, связанным вообще с безопасностью. Есть специалисты по тому, что мы называем „технополитика“, то есть исследованию прорывных технологий, есть специалисты по здравоохранению, педагогике, криминологии, комплексным психологическим исследованиям. То есть мы действительно охватываем все сферы общества.

Мы занимаемся этим как на общетеоретическом уровне, исследуя как Запад, так и Россию, так и на чисто прикладном» [4.67.С.2].

За годы перестройки его заметили и о нем самом, и о его центре была довольно большая пресса. В фокус же внимания он попал именно после путча. См: [4.68.С.9; 4.69.С.2; 4.70.С.8].

В ответ на события августа 1991 г. за подписью С. Е. Кургиняна появилась статья «Я — идеолог чрезвычайного положения», которая, на мой взгляд, не характеризует его как проницательного наблюдателя, во всяком случае, в те же дни было множество материалов, в которых картина была гораздо полнее и объективнее. Судите сами, самое важное приводится ниже: «Так называемый переворот, предпринятый ГКЧП, абсурден, и это наводит на размышления.

Версию о непрофессионализме организаторов путча принять не могу. Кроме того, мы имеем дело не с классическим путчем, когда власть захватывает лихой командир дивизии, а с согласованными совместными действиями людей, занимающими столь высокое положение, что им и не надо было разрабатывать каких-то новых идей. Достаточно было включить кнопку схем, которые годами разрабатывались в штабах и отделах наших ведомств, как, впрочем, и любых других ведомств любых других, сколь угодно демократических стран.

Машина не могла не сработать 19 августа. Следовательно, ей просто не дали команду.

Речь идет о политической акции, в худшем случае — о политической интриге, а не о захвате власти всерьез. Всерьез власти никто не брал. И не хотел брать. А вот чего они хотели, чего добивались — это вопрос. Информации для точного ответа нет, а вот версии можно сформулировать.

Версия первая. Имела место акция, согласованная с М. С. Горбачевым. Возможно, об этом договаривались с ним все участники акции, а возможно, только некоторые из них. Тогда понятнее становится самоубийство Пуго, который слишком поздно понял, о чем идет речь. Сейчас эта версия активнейшим образом прорабатывается иностранными средствами массовой информации, советологами, психологами, специалистами из Лэнгли и Рэнд-корпорейшн. Я лишь привел ее для того, чтобы опровергнуть. Какие цели мог преследовать Горбачев, пойдя на столь рискованный шаг? Да, он разрушил КПСС, но ведь КПСС только в воображении Запада и нашего интеллигентного обывателя кому-то чем-то мешала. <…>

Гипотетически цель могла быть лишь одна — приструнить демократов, напугав их командой квазипутчистов и сразу же убрав эту команду. Но почему же тогда сорвалась подобная комбинация?

Ответ может быть только один: один из путчистов сыграл двойную игру, сдав все карты Ельцину. Таким человеком мог быть только шеф КГБ.

Версия вторая. Квази-путч представляет собой демарш сильной „правой“ структуры, которая двигает вперед буферную, марионеточную группу высших чинов, жертвуя ими ради успеха своих комбинаций. Полагаю, что в среде офицеров армии, КГБ, МВД имеется законспирированная „русская партия“, может быть, даже монархическая. Возникает, правда, вопрос: а что же при этом приобрели правые? Ведь вроде бы налицо одни сплошные потери для них. Победа демократии, не правда ли? В серьезных политических шахматах, лично для меня очевиден целый ряд стратегических выигрышей „правых“.

Во-первых, крушение КПСС. Серьезные „правые“ ненавидели КПСС всегда, изначально понимая всю двусмысленность ее роли. Но особенно люто они ненавидели ее в последний период.

Во-вторых, крушение СССР. Опять же серьезные „правые“ всегда считали необходимым восстановление Российской империи, пусть даже изначально в сколь угодно усеченном варианте. Потом, считали они, можно отвоевать упущенное.

В-третьих, падение М. С. Горбачева и укрепление Б. Н. Ельцина. Ельцин пока что „правых“ устраивает. Они к нему присматриваются. Как и он к ним.

В-четвертых, произошла разведка боем.

В-пятых, произошла сдача „левым“ всего игрового поля в заведомо неблагоприятный для них момент, когда они уже успеют взять на себя ответственность, но сделать ничего не успеют.

Версия третья. Игра против Горбачева и „обновленческой“ номенклатуры Лукьянова (партаппаратчик, с 1987 г. секретарь ЦК КПСС и одновременно заведующий Отделом административных органов (спецслужбы, милиция), с 1988 г. — первый заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР, с 1989 г. — народный депутат СССР, первый заместитель Председателя Верховного Совета СССР, с марта 1990 г. по сентябрь 1991 г. — Председатель Верховного Совета СССР, арестовывался по делу ГКЧП, в настоящее время депутат Госдумы. — А.Ш.) и Янаева со стороны новой номенклатуры, идущей к власти, со снятой маской: нормальный капитализм, без социалистических реверансов. Или, по крайней мере, почти без них. <…>

В этом случае игра идет и против Горбачева, и против Ельцина, но последовательно. Первая жертва — Горбачев, вторая — Ельцин» [36.Ч.2.СС.115–116].

Итак, достоинства ЭТЦ и самого С. Е. Кургиняна мы осветили, теперь скажем о некоторых недостатках. В приведенном материале «от Кургиняна» ничего особенного нет, если бы его написал кто-нибудь другой… Но в том-то и дело, что он принадлежит — судя по выходным данным — ему одному, человеку, по сути монополизировавшему информационные экспертные потоки между интеллектуалами «советской» ориентации и теми немногими руководителями, кто хотел сохранить Союз. Представленный материал в основном недостаточно высокого уровня. В серьезно составленном документе никто не будет упоминать, что кому-то на Западе (по большому счету!) мешает совершенно разнородная, теряющая всякое влияние внутри самого СССР Коммунистическая партия. Лишь «первая версия» вызывает уважение, и то только тот последний абзац, где говорится о двойной роли В. А. Крючкова.

Дополнительно это эссе С. Е. Кургиняна можно сравнить с глубокими, хорошо продуманными оценками, данными также по «горячим следам» А. А. Зиновьевым: «Весь „путч“ с самого начала выглядел как фарс или даже как провокация. Впечатление такое, что „путч“ был кому-то нужен, но такой, чтобы его было легко раздавить и чтобы он дал повод для той „революции“, которая произошла в Москве на основе его подавления. Надо отдать должное тем, кто спланировал эту операцию» [4.71.С.4]. А. А. Зиновьев в те дни был в Мюнхене. Может быть, действительно, «большое видится на расстоянии»? В любом случае С. Е. Кургинян сильно проигрывает многим, кто сразу мог дать событиям в Москве верную оценку, которая ни сколько не расходится с тем, что стало известно на сегодняшний день.

Тем не менее, несмотря на столь невысокое качество некоторых документов, их хорошо знала и использовала и противная сторона. И это, опять же — о времена, о нравы! — признает сам Кургинян: «Первой же, кого я консультировал, была ярая демократка Белла Куркова (народный депутат РСФСР, один из руководителей телевидения — А.Ш.) Она не может этого не подтвердить. Она просила дать ей рекомендации избирательной кампании в народные депутаты РСФСР. <…> Послушайте, что мы у Ельцина не проводили стратегических семинаров, что ли? Не знакомы с Бочаровым, что ли?» (Цит. по: [36.Ч.1.СС.110–111].)

Стратегией С. Е. Кургиняна, как нам представляется, стало не держаться в реальной тени, как это бывает у настоящих «серых кардиналов», а разыгрывать из себя, что вполне подходяще для режиссера, некоего «действительного тайного советника». Он работал не за кулисами, нет — он наполовину оттуда высовывался. Серьезные политики себе такого не позволяют: или-или. Мне кажется, его такого рода «дуализм» — режиссера и политика — не более чем игра: он только имитатор, актер, играющий роль закулисного политика. Если бы это было не так, мы бы до сих пор его не знали, не читали не то что его книг, а ни единой его строчки. Провал ли его начинаний или то, что его конкуренты из «РЭНД» оказались сильнее, но что-то толкнуло его из реального, потайного дела в мир полувиртуального словотворчества. Возникает ощущение, что он уступил реальности, перешел к мифотворчеству вокруг себя, хотя может статься, он изначально не стремился уйти в тень и не появляться на публике…

Впрочем, это наша субъективная точка зрения. В конечном итоге, дело не в самом С. Е. Кургиняне, который работал и с «нашими», и с «вашими» как «независимый» (кстати, не совсем понятно, можно ли на таком уровне ни от кого не зависеть?) аналитик, а в том, что с его предложениями мог ознакомиться недопустимо широкий круг. В том числе и с информацией из «папки Кургиняна», откуда эта информация могла уйти в ЦРУ, а оттуда в «РЭНД», как делается обратный инжиниринг, там хорошо знали.

В самой «папке» оказалось к августу 1991 г. лишь пять документов: 1) Отчет «Баку» от 15 декабря 1988 г [36.Ч.2.СС.10–44]; 2) Отчет «Карабах» от 17 февраля 1989 г. [36.Ч.2.СС.44–61]; 3) По поводу т. н. «Секретного дополнения» к пакту Молотов-Риббентроп от 21 июня 1989 г. [36.Ч.2.СС.61–62]; 4) О некоторых преградах при проведении рыночной экономики в СССР и путях их преодоления от 13 июня 1990 г. [36.Ч.2.СС.63–70]; 5) Новая политическая стратегия управления страной в условиях нарастающих деструктивных процессов (Концепция действий блока центристских сил, возглавляемого Президентом СССР, от 1 октября 1990 г. [36.Ч.2.СС.70-105].

В то же время в «демократической» печати приводилось свидетельство о наличии документа, озаглавленного «Угрозы безопасности и необходимость совместного действия республик» под грифом «КГБ СССР», причастность к разработке к которому С. Е. Кургиняном никак не комментируется, однако он в «Седьмом сценарии» и не приводится.

Справка № 4 КГБ СССР. 1985-1991

Сейчас о КГБ СССР у нас говорят как о покойнике — либо хорошо, либо ничего. На самом же деле он заслуживает и противоположной оценки. Казалось бы, проиграв, КГБ выиграл. Проиграв в одном: «Подумаешь, страну развалили и растаскивают», лагерь «чекистов» выиграл во многом другом. Они по-прежнему в тени ровно настолько, насколько им это необходимо, они при деньгах; они при власти. Достаточно перечислить: Алиев Гейдар Алиевич — Президент Азербайджана; Кажегельдин Акежан Магжанович — премьер-министр Казахстана; Путин Владимир Владимирович — Президент РФ; Шеварднадзе Эдуард Амвросиевич — Президент Грузии. Поэтому и заблуждаться в оценке роли КГБ СССР в перестройке сегодня — когда союзные республики возглавляют бывшие полковники и генералы — особенно опасно.

Причин неспособности КГБ выполнить свою функцию по «защите конституционного строя» было несколько. Во-первых, Комитет оказался под пристальным вниманием и под воздействием разложения. Во-вторых, если обыватели смотрят на КГБ не аналитически (как минимум!), а как на единую цельную организацию, в которой все члены одинаковы (в смысле целей и задач), то конспираторы и заговорщики, которые сами по себе уже поставлены в специфические условия, смотрят на КГБ диалектически и дифференциально как на меняющееся тело, в котором работают люди с разными установками.

Служба в «органах» давала возможность быть в числе самых информированных людей в обществе, но эти качества использовались не всегда на благо Родины. С работой по вскрытию и пресечению деятельности вражеской агентуры контрразведчики, я считаю, в целом справлялись — на то были свои объективные и субъективные причины, но нас это так и не спасло от Большого Краха. То, что в действительности творилось «наверху», оставалось «за семью печатями» для самых информированных гэбистов.

Комитетчики хорошо знали фактуру порученного им профиля, но не всегда владели, а на периферии в особенности, информацией «вообще», тем более что специальной работе с информацией их никто не учил. Поэтому у них оказался понижен порог системного осмысления сложных явлений в социальной сфере, и подлинно диалектические методы в работе не применялись. Нет сомнения, в массе своей оперативные работники знают, как. нейтрализовать противодействие противника. Но как это сделать, когда «противодействие» осуществляется сверху, причем не от непосредственного начальника, а с Самого Верха?

Повышенный интерес к архивам и любым знаниям «на стороне» руководством не поощрялся: гэбисты и без того знали лишнее, и начальство не стремилось развивать их уровень информированности, мало ли как это будет использовано. «Формы и методы работы КГБ являются секретами лишь для советских граждан. Все наши „секреты“ известны каждому сотруднику любой иностранной спецслужбы и всем другим иностранцам, интересующимся положением дел в СССР и просто внимательно читающим газеты. Порой им известно гораздо больше конкретных фактов, чем сотрудникам КГБ» [33.С.30]. Даже главное «хранилище мысли» — оперативная библиотека центрального аппарата КГБ, как утверждают допущенные в нее, была «невообразимо убогой!» [65.С.155].

Что касается «внутренней линии», то и она не была идеальной. Если ЦРУ США, например, претерпело в этом плане несколько крупных реорганизаций, руководствуясь периодически обновляемыми установками, что явно пошло ему на пользу, при этом, конечно, не будем забывать о многочисленных корректирующих замечаниях от сенаторов и конгрессменов, то КГБ СССР на протяжении практически всего своего существования руководствовался только Положением о КГБ от 9 января 1959 г. вплоть до 16 мая 1991 г., пока не вышел соответствующий Закон. Реалии «перестройки» и последовавшие события для них были такой же неожиданностью, как и для людей с улицы. Подобно тому как коммунист-ортодокс вцепился в имя В. И. Ленина, не желая расставаться с тем, кого давно решили девальвировать, так и у комитетчика оказался свой фетиш — Ф. Э. Дзержинский и старые, отработанные методы работы. Но даже и не это самое страшное. Главная ошибка комитетчиков заключалась в том, что они позволили выветриться духу патриотизма. Его заменил карьеризм, угождение руководству, никто не знал доподлинной картины событий как давно минувшего, так и недавнего прошлого, была огромная уверенность в собственных силах и неверие в возможность краха. Комитетчики не сумели стать политическими технологами. Они остались грубой, вооруженной частью политиканов. Если еще Внешняя Разведка (ПГУ КГБ СССР) в любом регионе мира в первую очередь была ориентирована на противодействие главному противнику (ГП) — Соединенным Штатам Америки, то «внутренняя линия» не была озадачена отслеживанием в каждом элементе своей работы влияния мировых разрушительных сил, в том числе сионизма. Хотя бывали и исключения: «В январе 1985 г. заместитель начальника Отдела разведывательной информации Л. П. Замойский, известный как человек, обладающий незаурядным умом и способностью дать точную оценку, искренне убеждал сотрудников КГБ в Лондоне <…>, что масонство, чьи обряды, по его убеждению, имеют явно еврейское происхождение, было частью большого сионистского заговора» [17.С.25].

Многочисленная юридическая литература, газетные статьи, беллетристика (например, детектив братьев Аркадия и Георгия Вайнеров «Место встречи изменить нельзя», где «не прав» герой Высоцкого, подложивший кошелек в карман вора Кости Сапрыкина) навязывали слепое повиновение Закону. Но ведь главное — не слепое исполнение Закона, к чему нас толкают те, кто сам давно уже не обращает на юридические и моральные законы. Противник постоянно нарушает всякую законность, загоняет остальной мир в прокрустово ложе, а сам широко использует любые средства. Так было в ходе революций 1905–1917 гг.: «Что же мешало Департаменту полиции засадить всех самых активных партийцев за решетку и устроить какой-нибудь образцово-показательный процесс на всю Россию? А одна простая вещь <…> независимость судебной власти от исполнительной, строго соблюдаемое законодательство, в соответствии с которым для суда не имели никакой доказательной силы те сведения, что были добыты агентурными методами. Ни один надзирающий прокурор не решился бы составить обвинительного заключения, если бы полиция не могла представить в доказательство что-либо более существенное, чем свидетельства своих агентов» [4.72.С.15].

Когда же они сами пришли к власти, то сразу же отбросили химеру всякого права, заменив ее на «революционную целесообразность». То же самое мы видим и ныне. Когда провозгласили приоритет законности и «правового государства», то пришлось прежних поднадзорных освобождать из-под контроля, как, например, О. Д. Калугина после избрания его народным депутатом СССР в округе, где раньше этот пост занимал член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК КП РСФСР И. К. Полозков. «В связи с изменением в сентябре 1990 года общественно-политического статуса объекта с санкции В. А. Крючкова (№ 2/12—5702 от 12.09.1990 г., дело № 2, том 1, инв. № 91, л. 259) дело оперативного розыска было прекращено, а с „Петрова“ сняты ограничения на выезд из СССР и посещения инопредставительств» [1.С.191]. Целые организации и объекты — парламенты уровней СССР и союзных республик, их здания выводились из-под чекистского контроля и разработок: «…Во время январских кровопролитных событий Эйве (гражданин США литовского происхождения, инструктор спецназа. — А.Ш.) выполнял функции военного советника при парламенте и постоянно находился в здании Верховного Совета республики, то есть вне контроля органов КГБ…» [62.СС.226–227].

Загнать противника в узкие рамки законности, сузив ему поле, а самому себе позволить нарушать все правила — это отличный апробированный веками метод. Зная, что противник по тем или иным принципам не переступит навязанные правила, дать себе определенную фору. А правила эти зыбки, и когда речь идет о защите и спасении отечества, самые прославленные циники со всей прямотой заявляют, что «Отечество надо защищать честным или хотя бы бесчестным образом. Все средства хороши, лишь сохранена была бы целость его» (Макиавелли).

Методология разбираемого периода была основана на марксизме-ленинизме. Она просто не могла не быть проигрышной. В свое время мне довелось ознакомиться с секретной инструкцией по вербовке агентуры МВД, датированной 1984 г. Я не помню все ее содержание, но одну фразу запомнил очень четко: на первой странице рекомендовалось осуществлять вербовку среди передовиков социалистического производства. Как вообще назвать такого рода опус? Тонкий юмор, издевательство над здравым смыслом или умышленное вредительство в интеллектуальной сфере государственной безопасности?

«…Стремление тогдашнего КГБ проникнуть во все поры и щели государства и привело во многом к его омертвлению и в конечном итоге к краху. Были потеряны гибкость, острота мышления, способность к точной и немедленной реакции. Вместо этого тысячи сотрудников занимались только тем, что просто искали, чем себя занять и как доказать себе и начальству свою нужность. А то, в свою очередь, стремилось сделать то же самое перед еще более высоким начальством. Я думаю, что в масштабах СССР, наверное, добрая треть личного состава Комитета была таким вот балластом, который к моменту, когда в стране полыхнула „демшизовая революция“, просто давно омертвел, деградировал и был не способен ни на какое сопротивление» [4.73.С.3].

Проиграть может каждый, но важно, чтобы потом вернуть утраченные рубежи. Важно, чтобы в целом результат в работе был положительный. Но этого не было и нет. Даже гений И.В. Сталина был иногда бессилен, и он сам это признавал. Говоря о троцкистах, он указывал: «… мы не могли предположить, что эти люди могут пасть так низко. Но это не объяснение и тем более не оправдание, ибо факт промаха остается фактом. Чем объяснить такой промах? Объясняется этот промах недооценкой силы и значения механизма окружающих нас буржуазных государств и их разведывательных органов, старающихся использовать слабости людей, их тщеславие, их бесхарактерность для того, чтобы запутать их в свои шпионские сети и окружить ими органы Советского государства. Объясняется он недооценкой роли и значения механизма нашего социалистического государства и его разведки, недооценкой этой разведки <…> На какой почве могла возникнуть эта недооценка?

Она возникла на почве недоработанности и недостаточности некоторых общих положений учения марксизма о государстве» [4.74.СС.599–600].

Вот честное признание не догматика, а глубочайшего диалектика. Поэтому прав был тот, кто увидел работу нашей основной спецслужбы со стороны: «Я раньше думал, что все-таки КГБ мощная организация. Оказавшись на Западе, я увидел, что огромное количество его агентов очевидные халтурщики. Дали бы мне пять талантливых ребят, да я бы с ними сделал больше, чем пятьдесят тысяч советских агентов. Они делом не занимались, не видели того, что нужно было видеть» [23.С.19].

Надо признать, что ошибки прошлого все же учитываются. В настоящее время рекомендации по работе спецслужб даются, исходя из представлений о необходимости учитывать «организационное проектирование» специальных служб в современных условиях. «Специальные службы должны иметь свойства „открытой“ системы, у которой цели управления изменяются в соответствии с изменениями внешней среды, а стратегией является адаптация к изменениям среды, своевременное распознавание угроз развитию, не только ограждаемых объектов, но и самих этих систем. Организационные структуры должны быть гибкими, меняющимися в зависимости от внешних факторов, стратегий, используемых методов, качественных показателей кадрового состава. Механизмы преимущественного контроля в управленческой деятельности специальных служб должны уступать место механизмам выявления новых проблем и разработки новых эвристических решений. Сегодня необходимо в разумных пределах внедрять новые структуры управления — децентрализацию. Насущным требованием является также стимулирование развития новых качеств работников специальных служб, а именно — ориентация на индивидуальную ответственность, инновационность, стремление к повышениюквалификации и т. д.» [4.С.200].

Как мы говорили выше, основными разработчиками разгрома СССР являлись «мозговые центры» США, и прежде всего RAND Corporation. Отсюда неизбежно возникает чуть ли не центральный для понимания случившейся с нами трагедии вопрос: были или нет в числе объектов пристального внимания КГБ «мозговые центры» США вообще и RAND Corporation в частности? Литературы о КГБ СССР на сегодняшний момент достаточно, но ответы — и то косвенные — я нашел лишь дважды. В одном случае дело касалось совместной программы ЦРУ и Колумбийского университета по научно-техническому шпионажу против СССР. После успешной операции КГБ завладел всеми документами [4.75.СС.83–89]. В другом — речь шла о двух разведчиках-нелегалах КГБ: выходце из Чехословакии Людеке Земенеке, внедренном на Запад в январе 1957 г., проживавшем в США, и его сыне, посвященном в профессию отца и подготовленном в Москве к разведработе, в 1976 г. получившем задание: в Джорджтаунском университете, куда он только что поступил, предстояло выявить преподавателей, работающих в Центре стратегических исследований. 2 мая 1977 г. Л. Земенек был задержан агентами ФБР по обвинению в шпионаже. [4.76.СС.320–321.]

Брак сборщика в авиапромышленности — это упавший самолет, брак в подготовке офицера — проигранный бой, брак в тончайшей работе безопасности — это преданная и обобранная страна.

Перестройка и последующий период не первая битва, проигранная КГБ. В 1953–1956 гг. значительная часть разведслужб претерпела чистку. Я не стану разбирать, кто есть кто в этих структурах, отмечу лишь, что устраивать преследования многих работников спецслужб, дискредитировать их начали далеко не в годы «перестройки», многое было отработано еще ранее. Только времена были посуровее, и кто-то был расстрелян — нужна была последняя иллюстрация к «репрессиям» — или отсидел срок во Владимирском централе. Вместо профессионалов набрали новичков из армии, партийных и комсомольских органов.

В годы перестройки прием повторили. В 1982–1983 гг. из органов КГБ в МВД был переведен ряд сотрудников якобы для усиления последнего ведомства. Называется цифра — 150 человек. В 1981 г. в структуре КГБ СССР и на местах было воссоздано 4-е управление и соответствующие отделы, курировавшие коммуникации. Кроме того, в 1985 г. появилось новое правило: если ранее работник, имевший доступ к оперативной информации, мог запросить сведения о любом гражданине страны и получить их, то теперь это можно было сделать только через Москву. О чем это говорит? О том, что накануне очень важных событий из центрального аппарата были убраны полтораста как минимум способных комитетчиков. О том, что появилось много неопытных новичков и одновременно для карьеристов появился удобный момент для повышения. О том, что был затруднен доступ к агентурным делам разрабатываемых лиц.

Перед лицом новой реальности в годы «перестройки» разные представители спецслужб повели себя по-разному. И тут роли были распределены: с одной стороны, их весьма сильно демонизировали через СМИ, с другой стороны, некоторые высокие чины подыгрывали «перестройщикам». В прессе осмелились ругать грозный Комитет. Кто должен был дать команду встать на защиту честного имени органов, на разработку собственных «активных мероприятий» внутри страны? Вместо этого началась странная «игра в молчанку». Вместо конкретных ответов на поставленные вопросы шла вялотекущая, ничего не значащая контрпропаганда. Система санкций сверху на любую инициативу была так строга, что никто из контрразведчиков — ни из центрального аппарата, ни из местных органов — так и не посмел, даже под псевдонимом, писать оправдательные статьи о ВЧК-КГБ, ни тем более навязать контригру. А о том, что в КГБ СССР умеют хорошо писать, говорит хотя бы тот факт, что именно в эти годы у нас начали весьма плодовито работать писатели-чекисты М. П. Любимов, И. И. Прелин, О. И. Царев, но только не «на идею», а «на карман». Для обывателя все это выглядело как противостояние органов и прессы, для посвященных тайн не было: они выступали заодно. Этот трюк в цирке называют «борьба нанайских мальчиков».

Осуществлялось переориентирование аппарата на работу не по профилю основной деятельности. Комитет заняли не приемлемым для спецслужбы процессом массовой реабилитации. Кадры, как вы понимаете, тоже не резиновые, и вместо того, чтобы реально сдерживать процессы развала страны и разворовывания народного хозяйства, комитетчики работали на «Мемориал». При этом реабилитация била по их же престижу. Сделать это можно было, конечно, и через систему архивов — многие дела настолько устарели, что представляли интерес только для родственников и историков, но… Курировать эту работу выделили генерала И. П. Абрамова, до этого он работал по диссидентам, потом его назначили заместителем Генерального прокурора СССР. Таким образом, со всех сторон демонизированный КГБ СССР помимо своей воли работал на врага. В 1989–1990 гг. на выборах кандидату в депутаты любого уровня достаточно было громогласно объявить о преследовании со стороны КГБ или о репрессированном предке, и мандат был обеспечен. КГБ не контролировал течение событий, а послушно за ними следовал. Его заставляли тушить пожар бензином. «Специалисты КГБ были поставлены в такие условия, что не могли действовать на решающих участках информационной войны» [42.С.9].

Последний Председатель КГБ В. В. Бакатин пишет о другом направлении, которым заставляли заниматься спецслужбы: «При Крючкове КГБ активно занялся борьбой с так называемым „экономическим саботажем“, который толковался достаточно произвольно. В конце концов дело свелось к отслеживанию деятельности кооперативов и поиску консервных банок, припрятанных в подсобках магазинов. Тысячи сотрудников были брошены на изучение содержимого складских помещений. Эти „операции“ проводились с большой помпой и широкой прессой. Предполагалось, что вид мяса и консервных банок, извлеченных из-под прилавка и продемонстрированных с телеэкрана, вызовет у потребителей, привыкших к пустым полкам магазинов, большую признательность КГБ. При этом не принималось во внимание, что хождение по магазинам — функция вовсе не спецслужб, а милиции, которая проводила те же мероприятия с несравнимо большим размахом, но не считала нужным столь бурно рекламировать свою рутинную работу. Кстати, сами сотрудники Комитета были вовсе не в восторге от того, что многим пришлось переквалифицироваться в своего рода торговых контролеров» [4.77.СС.40–41].

О преступлениях органов в 1918–1956 гг. было сказано предостаточно. Но происходящее в 1985–1991 гг. и было главным преступным бездействием, когда продажное руководство связало рядовых комитетчиков по рукам и ногам: «Мое ощущение тех дней можно выразить тремя словами: отчаянная, тупая безысходность. КГБ был не только не способен стать силовым и интеллектуальным центром ГКЧП, но и оказался просто не готов к происходящим событиям. <…>

Помню, мой хороший еще с афганских времен товарищ, офицер „наружки“, вернулся злой как черт. Он с утра „водил“ Бурбулиса. „Твою мать! Чего они (начальство) ждут! Их надо брать немедленно. Бабки чемоданами к „Белому дому“ свозят, шарятся по воинским частям, МВД. Еще пару дней — и можно сливать советскую власть к едреной фене…“.

…Команда, которая готова была арестовать Ельцина при выходе из дома, получила приказ „пока не трогать!“.

…Получили информацию о том, что московский ОМОН готов выступить в поддержку Ельцина. Была возможность вывести большую его часть только со спецсредствами с базы и быстро ее занять, разоружить. Команда „Отставить! Наблюдать! Докладывать о развитии событий!“

…Военные контрразведчики доложили о том, что командующий войск связи генерал Кобец передает Ельцину совсекретные и ОВ (особой важности — А.Ш.) документы, фактически открыл доступ американцам к секретной связи. Просят немедленной санкции на задержание и арест. Никакой реакции.

…Информация — оперативный дежурный аэродрома „Чкаловский“ докладывает по городскому телефону полковнику Ельцинского штаба Самойлову, откуда и сколько должно прибыть бортов с десантниками. Его даже никто не отстраняет от дежурства.

…По направлению к Аэропорту „Внуково“ движется „Волга“ с госномерами… везет копии указов Президента России и Верховного Совета. В аэропорту они будут розданы пилотам, которые выразили согласие доставить в Советы областных городов. Оперативники просят разрешить задержать „Волгу“. Никакой реакции. Самолеты улетают. На следующий день целый ряд областных Советов выступил в поддержку Ельцина.

Все это страшная мозаика катастрофы тех дней» [4.73.С.3]

«Самые придирчивые чекистоведы», как называли в демократической прессе журналисток из «Московских новостей» Е. Альбац и Н. Геворкян, сообщают о том, что в самые ответственные моменты «с Лубянки регулярно утекала очень важная информация, в том числе и в „Белый дом“. <…> Комитетчики <…> предупредили о приказе на арест Ельцина. От них же исходила первая информация о существовании упомянутых нами списков» [4.78.С.9].

За что же, собственно говоря, боролся КГБ, трансформируясь в ФСБ и разрываясь на спецслужбы «независимых» государств? К чему он пришел?

Сегодня давление на ФСБ (которую по-прежнему боятся демократы) осуществляется со стороны руководства США, со стороны ЦРУ, других разведок сообщества спецслужб США, а также различных институтов, фондов, исследовательских центров через посредство руководителей СССР и РФ. Корни эти одного порядка: те, кто вчера не замечал, как воруются материалы на дачу, сегодня закрывают глаза (а также рот и уши) на то, как разворовываются целые отрасли промышленности, как увозятся за границу миллиарды в валюте.

«Что охраняю, то и имею» — это универсальное правило работает везде. Бывший первый главк (разведка), переименованный в СВР, отправлял за кордон «золото партии», занимался поисками зарубежных партнеров, обеспечивая надежность сделок, поставлял разведданные для высшего руководства страны, но использовались они зачастую в интересах отдельных высокопоставленных лиц. Кураторы госрезервов занимались сбытом оных за границу, открывали информацию о стратегических месторождениях полезных ископаемых. Отдел, ранее вербовавший иностранцев при помощи проституток («ласточек», по шпионской терминологии), переходил на строптивых депутатов и упрямых прокуроров. Архивная служба благоденствовала — за счет существования нескольких «кооперативов», которые за деньги подыскивали вам документы доперестроечных лет. Пресс-служба оказалась не только самым «хлебным» делом, но и обеспеченным законодательным прикрытием — за статьи можно было получать гонорары.

Впрочем, и это не все. Все вместе они заставляют работать на себя агентуру. Они либо вышли в отставку и прямо работают в информационно-аналитических агентствах и «мозговых центрах», либо они помогают организациям типа «Фонда эффективной политики» Г. О. Павловского в составлении разного рода документов, предназначенных для ограниченного круга лиц, на основе этих документов журналисты составляют самые разоблачительные статьи. Каждый крупный политик имеет при своей особе штат «партайгеноссе»-чекистов: от курьеров до ближайших советников. На местах органы бездействуют при столкновении интересов местного населения и «лиц кавказской национальности», не защищают жителей России, и сразу не поймешь почему: то ли сами боятся, то ли из-за взяток.

Подобно тому, как КГБ СССР в свое время оказался в контуре управления информационно-аналитических структур транснациональных финансово-промышленных компаний, так и ныне при приватизации-переприватизации такие подразделения государственного аппарата, как ФСБ, органы Госкомимущества, налоговая полиция, суды, арбитражные суды часто работают как продолжение юридических служб противостоящих друг другу финансово-промышленных группировок.

Сегодня госбезопасность поспешила во власть, которая открывает реальную возможность распоряжаться людьми и ресурсами, а не фиксировать свершившиеся факты. Оттуда же открывается вид на собственность. И раньше бывало, что вне службы чекист думал не о путях спасения государства, а о собственной карьере, и искал пути «наверх». Нынешняя ситуация абсолютно не препятствует этим мыслям, а наоборот, увеличивает возможность «отличиться». С виду происходит стратегия невмешательства, на самом же деле, глубоко внутри чекисты, справедливо рассматривая себя как часть номенклатуры, давно присматриваются к «теплым» местечкам.

«В отличие от сырьевиков и губернаторов спецслужбы по большому счету остались голодными. И, значит, гораздо более боеспособными. К тому же они объединены в жестко организованные военизированные корпорации. За последние два года представители спецслужб практически оккупировали аппараты Кремля и Белого дома, то есть в еще большей степени расширили свой контроль над государственной машиной. При такой физической форме и организационных возможностях спецслужбы автоматически стали фаворитами в борьбе за наследство Ельцина» [4.79].

Вот к чему КГБ стремился и вот чего он достиг.

Политическая, управленческая, экономическая, финансовая, научная, продовольственная, информационная, психологическая, экологическая безопасность страны сведена к минимуму — как раз настолько, чтобы числиться на работе и получать зарплату. Происходит полное рассекречивание не только отдельных «изделий», факт существования которых не афишировался, но и целых отраслей; несанкционированные контакты с иностранцами и с внутренним врагом — с теми, на кого заведены дела агентурной разработки; отсутствие противодействий директорам (в том числе и в оборонной промышленности), решившим «обанкротить» предприятие с целью приватизации (которых можно было бы вполне привлечь к ответственности по статье за вредительство); путем разного рода невинных опросов, тестирования, психологических исследований ведется дополнительная разведка.

Специфика госбезопасности позволяет нам пока только задавать вопросы, но все ответы на эти вопросы со временем мы обязательно получим. Вот лишь два из них:

• газета «Версия» [4.80.С.18], например, сообщает, что Руст перелетел границу по указке из Кремля, причем утечка информации могла произойти и со стороны офицеров КГБ;

• кого охранял и с кем, соответственно, был связан лейтенант 9-го управления В. В. Ряшенцев, который после этого смог вывозить танки Т-72? Сейчас этим не удивишь, но тогда — в 1990 г., после статьи «„Спрут“ под семафором» в «Советской России» это всколыхнуло всю страну…

КГБ, равно как и любая другая спецслужба, это такое учреждение, где работать с фактурой гораздо интереснее и познавательнее, нежели заниматься рассмотрением правовых и нормотворческих аспектов его деятельности. Разумеется, говорить об этом возможно только соблюдая норму секретности и понимая, что даже то, что легко вычисляется со стороны или при небольшом погружении (скажем, в моем случае — при работе журналистом по криминальной тематике о многих секретах рассказывалось весьма и весьма доверительно), является охраняемыми государственными тайнами.

Если кратко обозначить сами подходы к информации о персоналиях, интересующих обычно спецслужбы (а не только КГБ в упомянутые годы), то выглядит это так: всегда иметь под рукой минимум сведений о каждом, и при этом иметь четкие представления о наиболее интересующих.

Что касается первого, то это выглядит так: и КГБ, и МВД имеют базу данных обо всех взрослых гражданах — эти данные дают сами граждане при получении паспорта, они в электронном виде заносятся в базы данных, обрастают сведениями о ближайших родственниках, судимостях. Одна из областей применения этого банка данных, например, при поступлении на работу в МВД — проверка наличия судимых родственников, что называется, «до седьмого колена».

Но некоторые категории граждан интересуют контрразведку особо. Это большой процент секретоносителей, которые ставятся на особый учет. Также интересуют лица, нарушавшие законодательство (либо близкие к этому, но предупрежденные в установленном порядке, скажем, согласно подписке о секретности, не имевшие право на контакт с иностранцами, но установившие его, при этом ничего секретного в разговоре не выдавшие и поэтому получившие предупреждение). Их также ставят на учет. Как правило, каждое подразделение спецслужб, работающее на том или ином направлении, имеет свой контингент, некоторые лица одновременно состоят даже на нескольких учетах одновременно.

Такова картина в целом. Ничего плохого, равно как и ничего хорошего, здесь нет — это обычная практика всех спецслужб мира. Каждое государство не только имеет право на подобное ведение дел, но оно обязано защищаться, в том числе имея информацию обо всех интересующих его внутренних элементах. Всякие же протесты по этому поводу, желание знать, что о тебе сообщают в различные инстанции, в конечном итоге только расшатывают государство, которое является защитником перед лицом внешних и внутренних опасностей.

По всей видимости, информационно-аналитические системы Комитета первыми начали создаваться в Москве. Во-первых, и необходимость в этом была острее — огромный конгломерат с самым большим числом жителей, значительное число объектов оперативного обслуживания и наличие тут же центрального аппарата неизбежно требовали повышения концентрации внимания и более совершенной информатизации: «Создали информационно-аналитический центр, внедрили в работу систему „Беркут“ с необходимым банком данных. Начали работать две электронно-вычислительные машины. Уже на первом этапе все эти новшества дали весомые результаты. Теперь у нас без волокиты и бюрократизма решались все оперативно-справочные вопросы. С помощью ЭВМ появилась возможность решать сложные задачи. По системе „Беркут“, кстати сказать, было написано и издано Высшей Школой КГБ научное издание с рекомендациями по внедрению подобных систем в местных территориальных органах КГБ.

<…> Эта система работы может развиваться и приносить пользу, если действует творческая мысль аналитиков и пытливые устремления квалифицированных оперативных работников» [4.82.СС.252–253]. Во-вторых, под рукой оказались специалисты, которые хорошо справлялись с поставленной задачей. Один из них имел статус заместителя начальника Управления КГБ по Москве и Московской области: «Генерал-майор Александр Борисович Корсак. По образованию инженер-кибернетик. Работал вторым секретарем МГК ВЛКСМ. По моей просьбе откомандирован в Московское Управление КГБ. Квалифицированный инженер. Он отвечал за оперативно-техническое подразделение, информационно-аналитическую систему и оперативное подразделение. С большим вниманием осваивал чекистскую работу, пользовался авторитетом в коллективе, уверенно становился умелым руководителем» [4.82.С.294]. Сразу после «путча» А. Б. Корсак выдал довольно подробную информацию о деятельности Московского управления КГБ в памятные всем дни августа 1991 г., пытаясь сохранить свое кресло [4.83.С.3]. Такого рода подстраховка не помогла, и по итогам служебного расследования, проведенного Внутренней Комиссией по расследованию деятельности Комитета госбезопасности во время попытки государственного переворота (председатели комиссии: с 22 августа по 1 сентября 1991 г. — Г. Ф. Титов, с 1 сентября по 25 сентября 1991 г. —А. А. Олейников) генерал-майор А. Б. Корсак был уволен из органов приказом Председателя КГБ В. В. Бакатина [4.77.С.73].

Можно предположить, что «рекомендации по внедрению подобных систем в местных территориальных органах КГБ» были приняты к исполнению и что местные органы КГБ также имели подобную базу данных. Во всяком случае, в конце 1990 г., отвечая на вопрос обозревателей газеты «Аргументы и факты»: «Правда ли, что в конце 60-х - начале 70-х гг. в КГБ были разработаны и запущены компьютерные программы „Снег“ и „Весна“, накапливающие досье на подавляющую часть взрослого населения страны?», заместитель Председателя КГБ СССР, начальник Второго Главного Управления КГБ СССР генерал-лейтенант (с января 1991 г. — первый заместитель Председателя КГБ СССР, генерал-полковник) В. Ф. Грушко ответил: «Названия „Весна“ и „Снег“ принадлежат не компьютерным программам, а ЭВМ. Вычислительная машина „Весна“ и ее модификация „Снег“ выпускались с середины 60-х гг. Минским заводом им. С. Орджоникидзе и использовались различными министерствами и ведомствами, в том числе КГБ. Они изготавливались в ограниченных количествах и по своим характеристикам (см. „Энциклопедию кибернетики“ под ред. В. М. Глушкова, Киев, 1975, с.184) не могли быть использованы для обработки больших массивов данных, тем более для организации досье на десятки миллионов граждан. Таких систем у нас никогда не было.

Естественно, КГБ накапливает информацию, в том числе и в автоматизированных системах. Однако речь идет только об иностранных и советских гражданах, занимающихся преступной деятельностью, борьба с которой находится в компетенции органов госбезопасности. Поэтому там имеются сведения на тысячи сотрудников и агентов иностранных спецслужб, террористов, контрабандистов, валютчиков и т. д., но отнюдь не на миллионы лиц» [4.84.С.6]. Число лиц, которых ставили на оперативный учет и за которыми «присматривали», было и в самом деле не так уж и велико, во всяком случае, в документе с грифом секретности «ОВ» («Особой Важности») Председатель КГБ СССР В. А. Крючков докладывает М. С. Горбачеву о том, что «…взяты под контроль в связи с высказываниями террористических намерений 130 граждан СССР. <…> Контролировалось поведение 140 граждан, высказывавших намерения захвата воздушных судов» [4.85.С.93]. Такого рода «откровения» от руководства спецслужбы указывают, что наша трактовка в общем-то верна: знать (иметь представления) о каждом, но знать все о наиболее интересующих.

Системы данных давали возможность ускорить процесс допуска вновь принимаемых на работу в закрытой сфере (военное и ядерное производство, научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР), политическая сфера) и получить разрешение на выезд за границу. В настоящее время режим секретности сильно размыт, и ущерб от этого просто невосполним.

КГБ внимательно изучал внешнюю среду как в пределах «железного занавеса», так и за рубежом. Но только не самое себя. Пропагандистские сборники не могли заполнить информационный вакуум. И, перефразируя известные слова Ю. В. Андропова, можно сказать, что КГБ не знал самого КГБ. Хотя если бы координацией информационных потоков доверили заняться хотя бы одному специалисту в области оргпроектирования, он мог бы им помочь так же существенно, как RAND Corporation помогала ЦРУ или Совету Безопасности США. Помощь могла быть оказана и в другом. На 1991 год в Комитете действовало около 5000 инструкций, которые утверждались Советом Министров или Председателем самого КГБ [4.77.С.47]. Конечно же, ни один из комитетчиков никогда не видел всех этих инструкций. До каждого из них информация доводилась только «в части его касающейся», что и порождало определенный хаос.

И каждому человеку со стороны, да еще пришедшему на самую вершину руководящей пирамиды, это становилось очевидно: «До прихода в КГБ я был уверен в огромных интеллектуально-аналитических возможностях этой организации. Скажу прямо, меня ждало разочарование. Только чуть более года назад было создано Аналитическое управление, которое не успело встать на ноги. Деятельность информационно-аналитических подразделений, существовавших практически в каждом управлении, и ряда научных институтов никем по-настоящему не координировались. Почти необработанные информационные потоки сходились на столе Председателя КГБ, который отбирал, какая информация достойна внимания высшего государственного руководства.

После того, как я первые дни в КГБ получил буквально горы всевозможных, как скоро выяснилось, во многом повторяющихся сводок, как правило дающих те сведения, которые уже прошли по средствам массовой информации, я понял прежде загадочное для меня поведение моего предшественника. Где бы ни находился Крючков (на сессии, на съезде, на заседании Совета безопасности, всегда ему в чемодане приносили гору бумаг, и он сидел и спокойно читал, расписывая резолюции. Только сейчас я оценил этот по своему рациональный стиль.

<…> Мыслить широкими политическими категориями разрешалось только на Старой площади, а роль КГБ сводилась в первую очередь к постановке первичных данных и реализации уже принятых решений» [4.77.СС.44–45].

При таких условиях спасти систему от всех угроз было невозможно.

А как в этом отношении обстояло дело на Западе? Владимир Арсеньевич Рубанов, работавший аналитиком в одном из институтов КГБ (где от него избавились за то, что отстаивал свое мнение, после чего, кстати сказать, в 1988–1990 гг. он оказался под началом В. В. Бакатина — в бытность того министром внутренних дел, стал начальником Аналитического Управления КГБ осенью 1991 г., а впоследствии Заместителем Секретаря Совета Безопасности РФ) утверждал, что были «разработаны планы превращения Соединенных Штатов Америки в государство нового уровня. Так называемая инициатива Гора включает в себя решение проблемы профилактики „заболеваний“ государства. Это болезни, которые связаны с процессами ее информатизации: организационный маразм, информационный склероз и финансовый тромбоз» [4.86.С.419].

В то время к КГБ внимательно присматривалась РЭНД Корпорация. Как заявляли лица, допущенные на главную кухню, где делалась политическая погода, «первое, что мы увидели, были публикации „Рэнд“ о КГБ» [4.87.С.14].

КГБ считывал (терминология комитетчиков) информацию, уделяя больше внимания количественным показателям, которые, естественно, только росли и создавали радужную картину сплошных успехов, в ущерб качественным. Многие индикаторы, которые вполне могли регистрировать и учитывать картину угроз безопасности, не принимались во внимание. В конце концов профессионалы с Лубянки проиграли в проницательности тем, кого считали дилетантами. Ими оказались «…французские журналисты, писавшие в начале перестройки о том, что очагом контрреволюции в СССР является штаб коммунизма, ЦК КПСС» [4.88.С.4].

Любопытна структура 5-го идеологического Управления КГБ СССР, переименованного в 1989 г. в Управление «3» (защита конституционного строя), которое оказалось, по сути, на острие атаки:

• 1-й отдел — интеллигенция и печать (с 1989 г. — отдел по работе с антисоветскими организациями за границей);

• 2-й отдел — национальные отношения;

• 3-й отдел — не сообщается (с 1989 г. — неформальные объединения и организации);

• 4-й отдел — церковь, секты;

• 5-й отдел — организация преступлений и массовых беспорядков;

• 6-й отдел — борьба с терроризмом;

• 7-й отдел — по рассмотрению анонимных жалоб;

• 8-й отдел — контроль за еврейскими каналами международного обмена;

• 9-й отдел — (до 1989 г. не сообщается, затем) молодежный;

• 10-й отдел — (до 1989 г. не сообщается, затем) аналитический;

• 11-й отдел — спортивный (а после 1989 г. — совместных предприятий).

Цит. по:[1.СС.35–43].

Вроде бы формально все правильно: основные направления закрыты, и ничто не должно вызывать опасений. На самом же деле порог безопасности был давно пройден, и никакие переустройства уже не могли спасти страну и Комитет от глобального поражения.

Информационные потоки спецслужб, в отличие от других государственных организаций и учреждений, никогда за всю их мировую историю не ограничивались пределами аппарата. Контрразведку всегда интересовало мнение масс.

КГБ СССР, равно как и другие спецслужбы мира, это не только Лубянка, большие и малые «серые дома» — это еще и разведывательные позиции в интересующих структурах. Существенную изначальную роль играла агентура. От нее шла первичная информация, с которой потом и работали в различных подразделениях КГБ. В терминологии Ю. В. Андропова это звучало «от противника». Внутренняя агентура, по сведениям, полученным от информированных людей, насчитывала большой процент будущих «агентов влияния». При этом мы понимаем, что т. н. «инициативщики», по собственной воле ставшие агентами — это в какой-то части пришедшие по заданию; подставленные же под вербовку могут оказаться и двойными агентами; и лишь совсем незначительное число могут оказаться искренними людьми, стремящимися помочь своей стране. Информаторы КГБ вели свою работу среди настоящих диссидентов, потом они поэтапно перехватили инициативу, заняли лидирующие позиции и объявили себя демократами.

Общий же список агентов КГБ и одновременно самых больших активистов «перестройки» насчитывает 2200 чел. В закрытых документах консультативного центра «Фонд эффективной политики» часто мелькают отрывочные сведения по персоналиям с указанием конкретной клички.

Двойной агент КГБ-ЦРУ — явление закономерное для истории мировых разведок: «Диссидентская деятельность не препятствовала им сотрудничать и с ЦРУ и с КГБ, нередко одновременно.

Деятельность интеллигенции „малого народа“, диссидентов, агентов советских и зарубежных спецслужб переплеталась в немыслимые сочетания: еврейская диссидентка, жена А. Сахарова Е. Боннэр и поэт Е. Евтушенко сотрудничали с КГБ и вместе с тем были самыми шумными антисоветчиками» [53.Т.2.С.467].

Во всех случаях сотрудничество всегда требовалось подкрепить письменным документом, поэтому мы сочли необходимым привести здесь соответствующие расписки:

Расписка для КГБ СССР:

«Я, (фамилия, имя, отчество) выражаю добровольное согласие оказывать органам КГБ помощь и содействие. Вопросы, которые мне станут известными в связи с даваемым мне поручением, обязуюсь хранить в тайне, свои письменные сообщения буду подписывать псевдонимом „Имярек“. Дата». Цит. по: [30.С.170]. «Я, Иванов Иван Иванович, изъявляю добровольное желание сотрудничать с органами госбезопасности (вариант: помогать органам КГБ в их работе). Об ответственности за разглашение факта сотрудничества предупрежден. Даваемые мною материалы буду подписывать псевдонимом Веснин. Число. Подпись» [1.С.57].

Расписка для ЦРУ США:

«Контракт на вербовку.

• 1. Я, (фамилия, имя, отчество, должность или звание), настоящим предлагаю свои услуги правительству Соединенных Штатов Америки отныне и впредь, начиная с 19.. года. Обязуюсь служить этому правительству верой и правдой и приложить все силы для выполнения приказов, переданных мне представителями данного правительства.

• 2. Обязуюсь работать на правительство Соединенных Штатов Америки от их имени в СССР, пока моя работа будет нужна. После я обращусь к правительству США с просьбой предоставить мне и членам моей семьи политическое убежище и гражданство этой страны, а также положение в соответствии с моим званием и оказанными услугами.

• 3. Впредь считаю себя солдатом свободного мира, борющегося за дело человечества в целом и за освобождение народа России, моей родины от тирании.

• 4. Настоящим заявляю, что подписываю этот акт, осознавая всю его важность и проявляя собственную волю». Цит. по: [4.89.С.277].

Да, жизнь многих из этих деятелей «переплеталась в немыслимые сочетания».

«Кузницей кадров перестройки в КГБ, по-видимому, стал отдел по борьбе с сионизмом. Глубоко вникая в этот вопрос, изучающий его офицер не мог не понять, что он сам находится внутри этой структуры. Бросаясь к Андропову за разъяснением, он встречал его ироничный взгляд из-под очков и делал свой жизненный выбор. Тех, кто сопротивлялся — задвигали, тех, кто покорялся — возносили.

Вот почему Андропов <…> фигура для левой прессы неприкосновенная.

Вот почему никогда не предававший КГБ Калугин на своих выступлениях говорит: „Не спешите осуждать Андропова. Его подлинная роль еще далеко не раскрыта“» [4.90.С.3].

…Предавший СССР, но «не предававший КГБ Калугин»…

Можно ли было бороться и победить в результате двойной (тройной) игры с существовавшим подпольем в СССР и в восточноевропейских странах? Опыт первых лет спецслужб Советского Союза утверждает, что можно. Тогда была проведена операция «Трест», в ходе которой в СССР была создана фиктивная организация, наполовину состоящая из реальных белогвардейских заговорщиков и наполовину из контрразведчиков. Эта организация была по сути громоотводом от реальных и потенциальных шпионов, террористов и диверсантов.

Конечно же, с тех пор навыки усложнились, и ЦРУ внимательно занималось идентификацией оппозиции, но даже тени желания «поиграть» с КГБ не наблюдалось. Наоборот. Пятое управление само стало управляемым. Что там, в этой самой «пятке» (так пренебрежительно называли его на сленге контрразведчиков) произошло, когда и как ее стали водить за нос «ведомые», сказать будет возможно лишь при наличии всех документов и свидетельских показаний. Но факт есть факт: именно эта компания первой переметнулась на сторону демократов. Причем это было сделано гласно и открыто. Первыми «ласточками» стали полковник в отставке Я. Карпович, действующий подполковник А. Кичихин, бывший следователь УКГБ по Москве и Московской области, в том числе и по делам диссидентов, а с марта 1990 г. — депутат Моссовета от блока «Демроссия» Е. Савушкин. Впоследствии эту разновидность предательства мягко назвали «волной отступничества» (термин Е. М. Альбац) [1.С.190].

Свои особые связи друг с другом имеют все спецслужбы мира. Бывает так, что они санкционированы высшим политическим руководством стран, бывает, что нет. ЦРУ и КГБ не были исключением в интересующие нас годы. Скорее наоборот…

И связи эти приобретали иногда самые причудливые формы.

До сих пор остается тайной обстоятельства исчезновения из Москвы резидента ПГУ в Лондоне, полковника КГБ и одновременно агента английской разведки О. А. Гордиевского, которого, заподозрив в работе на противника, вызвали в СССР. Он почти сразу почувствовал угрозу разоблачения. В Москве за ним установили наружное наблюдение, выявить которое опытному разведчику, несколько раз бывшему в загранкомандировках, не составило труда. По установкам КГБ офицер, заметивший за собой слежку, обязан немедля сообщить об этом начальству, ведь «топтуны» могут быть как свои, так и чужие. Гордиевский же, явно засветив соглядатаев, только еще больше занервничал, но рапорта от него так и не дождались. После чего Крючков распорядился наблюдение снять.

Англичане из московской резидентуры упаковали Гордиевского в багажник автомобиля и вывезли его в Финляндию. В руководстве госбезопасности никого не насторожили сигналы из контрразведки о поспешном рейде двух машин с номерами посольства Великобритании из Москвы в сторону Ленинграда.

Высшее руководство КГБ много контактировало с внешним миром по долгу службы. В основном это делалось и делается повсюду в мире только с санкции вышестоящего руководства. Таковы правила. Но иногда действуют и без особых правил…

Значимый характер имели встречи между товарищем В. А. Крючковым и его американским коллегой мистером Робертом Гейтсом.

Как сообщается в книге самого Р. Гейтса «Из тени», первая встреча между ними состоялась в Вашингтоне в модном ресторане Maison Blanche в декабре 1987 г. при посредничестве советника президента по национальной безопасности К. Пауэлла [4.91.С.16].

Обращает на себя внимание то, что тогда В. А. Крючков занимал должность начальника Первого Главного Управления (внешняя разведка), а Р. Гейтс был заместителем директора ЦРУ. Менее чем через год — в октябре 1988 г. — В. А. Крючков становится Председателем КГБ СССР. Отметим, что особого смысла менять в это время человека на таком посту не было. Обязанности по-прежнему мог бы исполнять и В. И. Чебриков: еще год он будет занимать пост секретаря ЦК КПСС, Председателя Комиссии ЦК по правовым вопросам. Могли быть и другие кандидаты на пост Председателя КГБ, как из партийного аппарата, так и из самого Комитета, в том числе и не из Москвы, а с периферии. Но тем не менее этот пост занимает именно В. А. Крючков. Это тем более удивительно на фоне того, что после избрания Дж. Буша-старшего на пост Президента именно Р. Гейтс становится Директором ЦРУ и руководителем всей разведки США. Можно ли сделать предположение, что именно эти рандеву сделали их первыми лицами в спецслужбах? — Почему бы и нет: для возможной последующей согласованности и скоординированности взаимное доверие было наипервейшим условием.

О второй встрече в публикации не говорится ничего, однако сообщается, что была третья — в феврале 1991 г. И на ней уже в общих тонах речь шла и о будущем ГКЧП. [4.91.С.18].

Еще одна встреча В. А. Крючкова — с отставным руководителем итальянской военной разведки адмиралом Фульвио Мартини — состоялась в первую неделю июля 1991 г. Сразу же после беседы адмирал вместе с супругой вылетели в Рим. Как сообщается в публикации, первый контакт между ними состоялся в мае 1990 г. Предлогом была информация о том, что во время чемпионата мира по футболу арабские террористы собирались предпринять ряд акций против советской сборной из-за произраильской позиции руководства СССР [4.92.С.4]. Автор книги «Тайные битвы XX столетия» придает этой беседе ключевое значение [10.С.300]. Книга, кстати сказать, посвящена деятельности масонов на территории России.

Согласитесь, что хотя между спецслужбами не велась открытая война в явном виде, идея их примирения в духе «нового мышления» и «народной дипломатии» была не такой уж простой задачей. А вот задача контактов и объединения на какой-то пусть самой зыбкой основе КГБ и ЦРУ выглядела вполне необходимой. Более того, без этого и вся «перестройка» выглядит какой-то неполной. Задача трудная, но разрешимая — как раз такие ставятся перед RAND Corporation и решаются ею. И она действительно успешно справилась с этой задачей, конечно же, с активной помощью с советской стороны.

Делалось это следующим образом. Во-первых, RAND Corporation вышла на авансцену и стала самым активным посредником в деле объединения КГБ-ЦРУ, ни один шаг не проходил без ее участия, об этом мы скажем ниже. Еще одна структура, активно работавшая над этим — некая американская общественная организация «Поиск общей платформы» (ее глава — некто Джон Д. Маркс). Во-вторых, с советской стороны был выбран координатор встреч не напрямую из спецслужб или других учреждений с сугубо государственным статусом, а, как ни странно, такой орган, как «Литературная газета». Советский Комитет защиты мира упоминался в числе организаций-контактеров с советской стороны, но его представители в прессу не попали, хотя, возможно, в Штаты и ездили…

Итак, официальная заявленная цель — тот самый «поиск общей платформы». Подлинная цель — контакты по линии КГБ-ЦРУ.

В RAND Corporation хорошо понимали, что ничто не сможет так хорошо объединить «заклятых друзей», как наличие нового общего врага. И такой враг был найден, правда, назван несколько расплывчато: «международный терроризм». Однако, когда в это понятие начали вкладывать конкретное содержание, то оказалось, что оно полностью соответствует американским представлениям: «Саддам Хуссейн», «Ливия», «палестинские террористы». Те же, кто реально угрожал СССР — афганские «борцы за свободу» и «закавказские инсургенты» — в этот список не попали.

Первая встреча состоялась в редакции «Литературной газеты» в начале января 1989 г. Координатором принимающей стороны выступил политический обозреватель Игорь Беляев, автор провокационной статьи «Ислам», заложившей начало конфликтов по оси «мусульмане»-«остальные», о чем мы еще скажем [61.С.187]. Присутствовали ученые, дипломаты, журналисты, юристы. Сотрудников госбезопасности на той встрече еще не было. Американскую сторону представлял упомянутый Д. Маркс, заведующий политическим отделом RAND Corporation Брайен М. Дженкинс, ряд других лиц [4.93.С.14].

В других СМИ отчетов об этом я не встречал — делу был придан характер «незначительного».

Вторая встреча состоялась полгода спустя. Теперь приглашали американцы, но не в Вашингтон, а в знакомую нам Санта-Монику (штат Калифорния), в штаб-квартиру RAND Corporation. Среди советских участников — все тот же Игорь Беляев, журналисты, юристы-международники, политолог, переводчики. И среди них два генерала КГБ — В. Звезденков и Ф. А. Щербак. О первом известно не так уж много, сообщают, что Валентин Звезденков — специалист в области борьбы с терроризмом. Щербак Федор Алексеевич (1918–1998) — генерал-лейтенант, заместитель начальника ВГУ (контрразведка); начальник 6-го Управления (защита государственных секретов в экономике). (Отметим, что ездил он в эту командировку, находясь на службе, в действующий резерв был отправлен в 1990 г., его сменил на посту генерал-лейтенант Н. А. Савенков.) Выбор этих лиц для контакта, разумеется, был согласован с американской стороной — иначе они не получили бы визы. Среди американских участников — все те же лица, к ним добавились: Уильям Колби — бывший директор ЦРУ и Рэй Клайн — бывший заместитель директора ЦРУ [4.87.С.14].

С тех пор прошло немало времени, контакты перешли в раздел теснейшей дружбы, и приобрела она следующие формы: «Кремль пошел на беспрецедентное сближение с США в вопросах действий американских спецслужб в России. Так, утверждают, что Кремль согласился на развертывание при посольстве США одного из подразделений ФБР (Федеральное Бюро Расследований — гражданская контрразведка США — А.Ш.) в задачу которого входит поиск и выявление лиц, подозреваемых в террористической деятельности и скрывающихся на территории России. Это подразделение не только получило право вполне самостоятельно вести эти расследования на территории России, но и, по согласованию со спецслужбами России, проводить специальные операции для задержания и вывоза этих лиц на территорию тех стран, которые официально разрешают деятельность ФБР США на своей территории. Иными словами, любого из нас, заподозренного в „нелояльности“ к Америке, могут затолкать на улице в автомобиль, усыпить и вывезти в ту же Литву или Эстонию, где официально оформить задержание и передачу США. Утверждают, что одной из первых таких операций ФСБ-ФБР была операция по „выманиванию“ на территорию США и последующему аресту там нескольких российских хакеров, чья деятельность весьма беспокоила американцев…» [4.94.С.1].

На эту публикацию ФСБ РФ и ФБР США никак не отреагировали. Молчание — знак согласия? Видимо, действительно, для того чтобы подчинить своей воле спецслужбы РФ и других стран СНГ (за исключением только, по всей видимости, Беларуси),полностью попрать всякий суверенитет России американские спецслужбы и начинали «дружить» еще с КГБ СССР.

ЗАДАЧА ЯКОВЛЕВА

Характеризуя это явление в целом, можно указать на главное, а именно на то, что задача А. Н. Яковлева — это продолжение жречества М. А. Суслова и идеологическое прикрытие действий М. С. Горбачева.

Заявить о себе как о самом преданном слуге антирусских сил, чтобы быть «замеченным», — такая задача не была поставлена перед А. Н. Яковлевым кем-то со стороны. Это задача была, скажем так, — для себя, для собственного карьерного роста. А. Н. Яковлев «показал себя» на этом поприще, опубликовав в «Литературке» свою известную русофобскую статью «Против антиисторизма».

Подготовленный читатель знает, как важно при научной работе или дискуссии сразу оговорить тот тезаурус, которым потом будут пользоваться ее участники в своих доводах. Соответственно, настолько же важно в такой области открытой политики, как идеология, найти, выдвинуть, обосновать, а после использования отбросить как ненужное массу штампов, которые должны на первом этапе легко «запасть» в головы миллионов и повести их в нужном направлении. Посему важнейшей задачей идеологов «перестройки» и их лидера — А. Н. Яковлева — было сделать именно это, понимая, что «первое условие успешного разрешения любой крупной общественной проблемы заключается в том, чтобы дать ей правильное имя. Правдивое имя делает народ единым и сильным. Ложное — превращает его в толпу, неспособную к самостоятельному мышлению. Это хорошо понимали те, кто назвал нашу войну с Германией „Великой Отечественной войной советского народа“. Но это так же хорошо понимала шайка политических паскудников, называвшая, вслед за А. Н. Яковлевым, „реформами“ воровскую „распродажу советской империи“. Правдивое название того, что происходит нынче с Россией, звучать будет скорее всего так: продвинутая фаза национальной катастрофы. Ее главной, если не единственной, первопричиной явилось беспрецедентное предательство национальных интересов узкой кликой партийных вождей, совершенное под флагом реформ» [39-2.С.5].

Так, например, сегодня оценивают термин «перестройка» якобы созидающе-строительного характера: «…Термин, отмечу, сам по себе масонский» [13.С.3]. Поэт, член редколлегии журнала «Молодая гвардия» Валерий Хатюшин называет «перестройку» — «переделкой строя» [4.95.С.248. прим.].

Взять еще столь же часто повторяемое слово, как «демократия». Русские по большей части понимали и понимают его буквально как «власть народа», то есть всех взрослых, вменяемых жителей страны. Националисты трактуют это понятие как власть только своего народа. Американцы под «демократией» понимают режим, благоприятный для США. Если где-то правительство проамериканское, то там есть демократия: «Да, он — сукин сын, этот Девалье, но он — наш сукин сын!» Если антиамериканское — то тогда, извините, но демократии нет! Какая ж это демократия без Америки!

В задачу А. Н. Яковлева входила подмена понятий на таком уровне, чтобы народ, спохватившись, не поинтересовался: а какие, собственно говоря, цели у перестройки, к чему мы придем, что будет знаменовать конец перестройки: «…Отсутствие открыто предъявляемых целей, подмена их популистской демагогией означает на деле сокрытие подлинных целей, носящих настолько антигуманный характер, что их необходимо скрывать как можно более тщательно. Вот почему мы заявляем „Нет!“ любой демагогии и требуем обсуждения целей по существу, исходя из реальности и построения программ, исходя, в свою очередь, из этих реальных целей, т. е. системно, концептуально». (Цит по: [36.Ч.1.С.234]

Многочисленные исследователи и мемуаристы отмечают огромную роль СМИ в «перестройке». В задачу Яковлева входило внушить свои перестроечные идеи в более или менее явной форме журналистам и главным редакторам, с тем чтобы они потом скопировали их в своих миллионах статей, теле- и радиопередачах. Отметим, что в одну из задач этих мини-яковлевых входило и «сглаживание», «нивелирование» шероховатостей, накладок и попросту проколов в реальных операциях «перестройщиков». СМИ выдавали информацию уже исключительно в заданных, выверенных параметрах.

Людьми А. Н. Яковлева была решена и такая тонкая, согласованная с единым центром задача по одновременной дискредитации марксизма и практике построения социалистического общества в СССР: «Идеологи твердили об усовершенствовании социализма с помощью демократии, а „независимые“ СМИ подвергали жесткой критике существующее общество и то прошлое, которое привело к такому обществу. Но их борьба напоминала известный эстрадный аттракцион — борьбу нанайских мальчиков, имитируемую одним специально одетым человеком. Обращают на себя внимание особенности этой борьбы. Идеологи вели „защиту“ социалистического строя заформализованными, стершимися от постоянно употребления фразами. Обтекаемые стандартные, не несущие реального содержания речи вызывали оскомину и ассоциации с пережевыванием жвачки. Они вызывали естественную антипатию. Но это было не идиотизмом, а преднамеренной политикой горбачевцев» [42.С.174].

Задачей А. Н. Яковлева было найти, установить и закрепить мосты между западными советологами и «пишущей братией» в СССР. Нельзя сказать, что сама теория подобных методов в стране не была известна, но она у нас не была глубоко проработана, против нее не было надежных механизмов защиты. Справка на этот счет выглядела следующим образом. «Белая» пропаганда: «Ведущаяся по открытым для всех и официально зарегистрированным каналам, источник которой не скрывает своей принадлежности и ясно обозначает ее» [4.96.С.349]. «Серая» пропаганда: ведется по каналам, «чья истинная принадлежность замаскирована» [4.96.С.356]. «Черная» пропаганда принадлежит «лицам и группам в той аудитории, на которую ведется пропаганда» [4.96.С.357].

Внезапная и резкая открытость западных советологических источников, подталкивание к сотрудничеству наиболее «созревших», прозападно настроенных журналистов и их «коллег» с учеными степенями, а затем в соответствии с эффектом домино и других, прежде нейтрально-инертных собратьев по «пишущему цеху» привели к тому, что переводилось и воспроизводилось один-к-одному, тиражировалось и комментировалось все прежде запретное и крамольное. Только на Западе успели написать: «Все империи рано или поздно умирают!» [4.97.С.92] (при этом автор ссылается на: The Soviet Union & the Challenge of Future? P. 345 vol. 1, Ed. by A. Stromas & A. Kaplan. N-Y, 1988), как птенцы гнезда Яковлева послушно повторяют это заклинание. Если в свое время написано было на Западе в ведущем советологическом журнале «Советские исследования», что «финансовые и прочие ресурсы распределяются по союзным республикам не в соответствии с экономической целесообразностью, а по политическим критериям» [4.97.С.89] (ссылка на: Soviet Studies, № 1,1968), то почему бы это не подтвердить двадцать лет спустя, впрочем, это касается не только демократов, но и используемых русских патриотов, что значительно повышает «объективность», но звучит крайне не ко времени. Косвенным доказательством участия ЦРУ США в нашей перестройке может служить и то, насколько совпадала риторика. Так, например, директор ЦРУ У. Кейси называл Среднюю Азию и Казахстан «мягким подбрюшьем» [60.С.297]. А. И. Солженицын в своем опусе «Как нам обустроить Россию» называет этот регион «южным подбрюшьем», и далее это название подхватывают все московские СМИ. Советские журналисты превратились в продолжение западных советологов. Первые пользовались зарубежными источниками и наработками в «своих» материалах, это заметно проявлялось в том, что в соответствии с западной терминологией указывались марки оружия, названия учреждений и их подразделений, через западную транскрипцию указывались русские фамилии, что приводило к ошибкам в написании. (Явление, обратное этому: транскрипция англоязычных и прочих имен в более «русифицированные». Например, имя К. Райс вначале писали буквально: Канадалецца [6], затем его превратили в Кондолизу.)

На страницы советской прессы вышли единицы из советологов [4.98; 4.99.СС.113–116; 4.100.С.3; 4.101; 4.102.СС.23–29; 4.103; 4.104.С.10; 4.105; 4.106.СС.77–85; 4.107.СС.5–6], но резонанс от их деятельности был весьма значительный — как использовать разрушительный потенциал, их не нужно было учить. Такую сторону «гласности» мы справедливо назовем уже англоязычным glastnost. (В то же время стоит отметить, что начались и явления «зеркального» порядка: издание книг, в т. ч. и массовым тиражом, публикация материалов советских ученых за рубежом. При этом такого рода деятельность всегда рассматривалась как всего лишь оплата за специфические услуги на территории СССР, но мы в рассматриваемом контексте еще дополнительно смеем утверждать, что прежде всего речь шла о выдаче ценной информации.)

Была и еще одна задача у А. Н. Яковлева. О ней рассказал один из объектов ее выполнения академик Г. Л. Смирнов, занимавший должности директора Института философии АН СССР (1983–1985), директора Института марксизма-ленинизма (1987–1991) и работавший в ЦК КПСС: «Однажды Яковлев попросил меня изобразить на бумаге сущность переживаемого момента и значение демократических преобразований. Эти мои писания послужили поводам к интересным и тяжелым разговорам с Яковлевым. Ход моих рассуждений был таков (записи сохранились). В любом государстве, особенно в таком, как наше, осуществление назревших производственных, экономических задач в огромной степени зависит от дееспособности политических институтов. Нельзя сказать, чтобы в стране никто не говорил, не сигнализировал о назревших переменах. Говорили государственно-хозяйственные деятели, ученые, журналисты. Но этого не хватило для эффективного преодоления консерватизма и бюрократизма центральных ведомств. Недоставало именно влиятельных и достаточно демократических институтов, которые могли бы добиваться необходимых изменений и сами проводили в жизнь новые идеи. Не было законов, которые позволяли бы Советам действительно стать органами самоуправления. В свое время об этом сильно беспокоился Ленин.

В одной из бесед по поводу моей записки Яковлев высказал мысль о том, что выход из положения в создании многопартийности или лучше — двухпартийности, на американский манер. Только взаимная критика политических партий, смена ими друг друга у власти избавят нас от болячек. Идеи эти были известны, но я в своем видении будущего связывал решение проблем с активизацией масс, свободой критики вообще и в средствах массовой информации в частности. А механизм смены лидеров видел в законодательном ограничении сроков пребывания политических деятелей у власти. Установление же двухпартийного правления, тем более многопартийного, чревато опасным потрясением для нас. Во-первых, инициатору многопартийности у нас грозит немедленная кара. Во-вторых, никакой двухпартийности у нас не получится, партии начнут расти как грибы, и произойдет великий хаос. В-третьих, насаждение многопартийности искусственным путем чревато катастрофой. Многопартийность после долгих лет правления компартии грозит неизбежной заменой коммунистов у власти, приходом к власти партий буржуазной ориентации. А такая подвижка внутри страны будет поддержана материально и духовно Западом, в чем мы убедились на опыте Венгрии, Чехословакии, Польши. Все это означает, что встанем перед угрозой реставрации капитализма.

Разговор происходил во время прогулки по заснеженным дорожкам дачного парка. Изложив свои соображения, я ждал его ответов. Да. Возможность реставрации существует, согласился он. Ну и что? Коммунистическая партия должна доказать свою правоту делами, своей политикой. На другие соображения он отвечать не стал.

Помолчав, я спросил его: „И как же ты себе это мыслишь? Как отдаленную возможность или как ближайшую перспективу?“ На что он так же спокойно ответил, что это возможно и в настоящее время. Тут уж я не сдержался и заявил: „Ну, до этого тебе не дожить“. Ответ его был не менее поразительным: „Почему не доживу? Вполне могу дожить“. На этом прогулка наша завершилась, беседа тоже.

Яковлев человек по преимуществу серьезный, но мог и любил позубоскалить, пошутить, разыграть кого-нибудь, рассказать байку. Но в данном случае я поверил ему и сокрушенно думал, что он так и считает, как говорит. Однако казалось, что это лишь теоретические размышления, мне ни на йоту не приходило в голову, что именно он когда-нибудь и станет способствовать осуществлению высказанных идей» [4.108.СС.169–170]. Каков был скрытый подтекст такого обращения А. Н. Яковлева к автору процитированного отрывка? По моему разумению, одним таким действием А. Н. Яковлев добился одновременно нескольких целей, что, кстати сказать, является непременным условием любой успешной политической акции. Г. Л. Смирнов — один из умнейших (пусть и немного по-своему) людей эпохи. Именно из числа людей умнейших, но не все знающих. И А. Н. Яковлев прежде всего зондирует, как отнесется искренний коммунист к самой постановке «крамольного» вопроса. Это первая цель. Вторая: без особых усилий добиться проработки этого вопроса до конца и очень качественно, используя огромный интеллектуальный потенциал собеседника. При этом, повторяю, Смирнова использовали «втемную», не говоря о подлинной цели таких разговоров, не посвящая в свой замысел. Предполагаю, что не только один А. Н. Яковлев должен был проводить подобные «опросы» и не только одного Г. Л. Смирнова «опрашивали».

Был ли сам А. Н. Яковлев профессионалом идеологического фронта или пользовался чужими наработками и был послушным исполнителем воли западных «действительных тайных советников»? Я склонен думать, что годы учебы в Колумбийском университете и работы в ЦК КПСС не прошли для него даром. Одним из доказательств этого предположения может служить его деятельность в Чехословакии в 1968 г. Как свидетельствуют документы, А. Н. Яковлев и один из заместителей председателя Госкомитета по телевидению и радиовещанию СССР разработали план по созданию на территории ГДР радиостанции «полулегального характера, выступающей от имени преданных делу социализма работников идеологического фронта Чехословакии. Такая радиостанция необходима для передачи материалов, которые в нынешних условиях не могут быть по политическим соображениям переданы официальным московским радио <…> Нельзя исключить, что деятельность этой радиостанции может вызвать известные протесты со стороны КПЧ и правительства ЧССР. Однако, <…> деятельность такой радиостанции, за выступления которой мы не будем нести формальной ответственности, не только оправдана, но и необходима» [4.109.С.397].

Налицо пример осуществления приемов из области т. н. «серой» пропаганды.

Мифы перестройки и гласности

Прямая противоположность заблуждению обыкновенно бывает не истина, но только другая крайность того же заблуждения

Иван Киреевский

На Западе о России писали черт знает что — все зафиксировать, перечислить и учинить подробное разбирательство не удалось бы никому. Можно лишь отметить, что когда на Западе писали о том, что по улицам русских городов бродят медведи, это было может быть самое объективное — такое иногда случается… Но «гласность» превзошла все мыслимое и немыслимое. Писалось, например, после известных событий, что Н. Чаушеску перехватывал наркотики из СССР, посылаемые через Румынию, а потом перепродавал их, что В. Е. Семичастный, будучи председателем КГБ, убивал и грабил евреев, приготовившихся в выезду в Израиль, что КГБ стал крупнейшим сутенером и к 1987 г. подготовил 12 тысяч проституток с целью заработать наличную валюту для финансирования своих операций (представляю себе, как просто было бы в этом случае для ЦРУ выявить всю агентуру КГБ).

И все же целый ряд самых больших мифов повторялся по много и много раз, буквально вдалбливался в головы, звучал по радио, показывался по ТВ, не сходил с газетных полос, повторялся на всех митингах.

Самый большой и самый разработанный миф о Сталине. Сколько в свое время, например, написали о том, что академик В. М. Бехтерев был якобы отравлен по приказу Сталина? За что? По мнению борзописцев [4.110.С.12] после медицинского освидетельствования диктатора он произнес слова: «Сегодня я осматривал одного сухорукого параноика». «Дальнейших проверок», как к этому призывал автор, заведующий отделом науки «Литературки», я в периодике тех лет так и не нашел. Да их никто и не проводил. Позднее на эту тему в печати появились уже совершенно категоричные сообщения [4.111.С.12]. «В 1927 году плохо чувствовавший себя Сталин попросил Владимира Михайловича Бехтерева обследовать его. После осмотра Бехтерев попросил Сталина выйти для проведения консилиума и сообщил своим коллегам, что случай хрестоматийный — у „сухорукого пациента“ классическая паранойя. <…> Кто-то из членов комиссии (для этой цели в нее включенный) доложил о диагнозе Сталину. Вскоре Бехтерев неожиданно умер [4.112.СС.14–15]. „Предания связывают со Сталиным смерть ряда известных и видных деятелей: <…> академика Бехтерева (1927 г.) <…> Все ли они были убиты Сталиным, проверить трудно, но и не учитывать предания нельзя“» [4.112.С.353].

Не так уж много людей должно было понять, что академик не мог сказать таких слов только потому, что обязан был беречь врачебную тайну. И ее выдача его же компрометировала. А уж потом объясняла странности в поведении Сталина. Но нужно было опорочить СССР, всю систему и ее прошлое. Поэтому на долгое время в сознание читателей вложили стереотип о Сталине как о психически ненормальном человеке.

И вот лишь в 1995 г., спустя столько лет, в интервью для «АиФ» внучка академика Наталья Петровна Бехтерева сделала следующее признание: «Это была тенденция объявить Сталина сумасшедшим, в том числе с использованием якобы высказывания моего дедушки, но никакого высказывания не было, иначе мы бы знали. Дедушку действительно отравили, но из-за другого. А кому-то понадобилась эта версия. На меня начали давить, и я должна была подтвердить, что это так и было. Мне говорили, что они напечатают, какой Бехтерев был храбрый человек и как погиб, смело выполняя врачебный долг. Какой врачебный долг? Он был прекрасный врач, как он мог выйти от любого больного и сказать, что тот — параноик? Он не мог этого сделать» [4.113.С.3].

Сей великий государственный муж был очень прозорлив и знал заранее, что так и будет: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет ее!».

Миф о ГУЛАГе. Кампания «АнтиГУЛАГ» обошла абсолютно все печатные издания вплоть до «Юного натуралиста» и «Крокодила». Особенно часто она «мелькала» в отчетах т. н. «Комиссии Яковлева» — Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 1930-1940-х и начала 1950-х гг., которая начала работать с сентября 1987 г.

И. Бестужев-Лада и А. И. Солженицын побили все рекорды, объявив о гибели 60 и 100 миллионов человек соответственно. Публикации [4.114.С.7] с точно приведенными цифрами о действительных потерях населения не остановили лжи — запущенный единожды поток не останавливается до сих пор.

Миф о «Дополнительных протоколах». Зачем вообще было нужно, чтобы какие-то давно забытые «Дополнительные протоколы» к Договору между СССР и фашистской Германией выносить на столь значительный уровень обсуждения? Да по той простой причине, что «Дополнительные протоколы» давали повод говорить о «незаконности» присоединения Прибалтийских республик в 1939–1940 гг. к Союзу ССР и таким образом формулировать предлог для требования их выхода из СССР, а следом за ними и всех остальных республик. Не менее важно было и то, что в этой истории присутствовала и польская сторона. Кто вообще первым поднял эту тему в связи с «перестроечными» процессами? Пока все указывают на В. М. Фалина, бывшего посла в ФРГ (где эта тема несколько раз обыгрывалась то в печати, то в мемуарах политиков), а в настоящее время — научного сотрудника одного из «мозговых штабов» в Германии. В своих мемуарах он вспоминает: «В 1986–1987 гг. я привел в движение все доступные мне рычаги, чтобы пролить свет на тайны предвоенной политики СССР. Готовность помощников генсекретаря Михаила Горбачева — Анатолия Черняева и Георгия Смирнова — действовать заодно вселяла надежды.

Когда весной 1987-го был созван партийный Олимп для обмена мнениями по данной теме, я счел свой долг почти выполненным. Поспешил. От присутствовавшего на Политбюро Смирнова мне известно, что все выступавшие, включая Андрея Громыко, с разной степенью определенности высказались в пользу признания существования секретных протоколов к договору о ненападении и к договору о границе и дружбе, заключенных СССР с нацистской Германией соответственно в августе и сентябре 1939 года. Кто-то из присутствовавших отмолчался. Итог подвел Горбачев: „Пока передо мной не положат оригиналы, я не могу на основании копий взять на себя политическую ответственность и признать, что протоколы существовали“.

Вроде бы забота о чести Отечества и государственная мудрость повелевали семь раз отмерить, прежде чем отрезать. Дебатов не было. И если бы спор даже развернулся, кто сумел бы подвергать сомнению утверждение Горбачева, будто советские оригиналы протоколов как в воду канули? Никто, кроме Валерия Болдина, хранителя высших тайн партии и государства. А он был приучен держать язык за зубами» [4.115.С.10].

В комментарии к мемуарам сообщается: «Версия В. М. Фалина о том, что М. С. Горбачев с 1987 года знал о содержании закрытого пакета № 34, подтверждается пометкой, сделанной на пакете рукой заведующего шестым сектором Общего отдела ЦК КПСС: „Доложил т. Болдину В. И. Им дано указание держать пока под рукой в секторе. Книгу можно вернуть в библиотеку. 10.7.87. Л. Мошков“. Но о какой книге идет речь в записке Мошкова? Это широко известные на Западе и еще в сталинские времена объявленные в СССР „фальсификацией истории“ дипломатические документы германского министерства иностранных дел, содержащие материалы о советско-германских отношениях в 1939–1941 годах. Впервые их предали огласке на Нюрнбергском процессе в 1946 году. В начале „холодной войны“ они были изданы на немецком и английском языках государственным департаментом США. Эту книгу и имел в виду Мошков» [4.116.С.10].

Послушаем теперь «хранителя тайн» В. И. Болдина, которому тюрьма развязала язык:«…Во второй половине 1980-х годов интерес к этим документам резко возрос. Когда я вступил в должность заведующего общим отделом ЦК, мне доложили, что секретные протоколы хранятся в архиве. Причем оказалось, что они не законвертованы, не имеют особых грифов и штампов, а потому могли быть доступны многим работникам ЦК. Я попросил, чтобы документы показали мне, и немедля пошел на доклад к М. С. Горбачеву. Секретные протоколы состояли, если мне не изменяет память, из двух листков текста, завизированных Риббентропом и Молотовым, а также довольно большой карты западных районов СССР и сопредельных стран, подписанной Риббентропом и Сталиным. Подпись Молотова на секретном протоколе была сделана латинскими буками. Главная загадка, которая всех сбивала с толку или была причиной сомнений в подлинности немецких копий протоколов, больше не существовала. Изменяя своим правилам, В. М. Молотов действительно подписался латинскими буками. Не думаю, что это случайность. В таких вопросах импровизаций не бывает. Скорее всего, он рассчитывал на то, что достоверность документа может быть поставлена под сомнение. Впрочем, Сталин не хитрил, и три буквы его имени и фамилии „И.Ст.“ на карте ставили все на места.

М. С. Горбачев внимательно прочитал протокол и развернул на столе карту со старой и новой границей СССР на западе. <…> Он не удивился наличию этих документов, скорее в его интонации было раздражение, что пришлось прикоснуться к прошлому.

— Убери подальше! — сказал он в заключение.

А между тем интерес к секретным протоколам в стране и за рубежом возрастал. Их стали искать В. М. Фалин, А. Н. Яковлев. Я доложил об этом М. С. Горбачеву, Он коротко бросил:

— Никому ничего показывать не надо. Кому следует — скажу сам.

Время шло. И вот на Съезде народных депутатов, где обсуждался вопрос о секретных советско-германских протоколах и о положении в Прибалтийских республиках, М. С. Горбачев неожиданно для меня сказал, что все попытки найти этот подлинник секретного договора не увенчались успехом» [7.СС.260–261].

Итак, после аппаратных игр, уже готовая к обкатке версия о протоколах почему-то оказалась темой номер один на Первом Съезде народных депутатов СССР с подачи прибалтов. Далее — это создание Комиссии под руководством А. Н. Яковлева, ее работа, заключающаяся в полугодовом поиске, отчет на Втором Съезде: «Подлинников не нашли!», потом требование: «Найти!» — и… находка за одну ночь!..

История глупая и запутанная, но затеянная с единственной целью — довести толпу до состояния возбуждения и наконец счастливого разрешения — хэппи энд!

Миф о помощи Запада. Главное содержание его заключено в фразе «Запад нам поможет». Эта фраза, как читатель помнит, взята из романа «Двенадцать стульев», произносилась она перед членами мифического «Меча и орала», целью которого было — ни много ни мало свержение Советской власти! Как перед героями сатирического романа, так и перед нами она звучала явно издевательски. Начало мифу положила статья в «Вашингтон пост» Директора Гарвардского института международного развития Джеффри Сакса. Западный экономист выдвинул идею о том, что СССР для успешного развития народного хозяйства требуется кредит в 30 миллиардов. Статью в России «заметили» и стали всячески пропагандировать, начались исторические экскурсы в послевоенную Европу, где был осуществлен план Маршала, с намеком на какие-то параллели. Шла обработка и поиск оправдания на самом высоком уровне: «Вы думаете, я экскурсии совершаю по западным странам? — оправдывался Михаил Сергеевич по поводу своих частых вояжей за рубеж. — Ошибаетесь. Выпрашиваю кредиты, экономическую помощь. Сейчас с итальянцами идут переговоры о кредитах. Западногерманские банки готовы нам помочь. Американцы заинтересованы в развитии экономических связей. Не бросит нас Запад на пути экономических реформ. Не в их это интересах. А мы получим передышку. Да и нам нужны мир, разоружение» [7.С.308]. Этот миф и эти слова М. С. Горбачева — не более чем прикрытие экономической войны против нас.

Продолжение этого мифа заключено в нынешнем мифе об инвестициях. Инвестиции — это не панацея даже в идеале, в реальности же это именно тот инструмент, которым обескровили нашу экономику. Вот один из примеров: «…Если взглянуть на ситуацию непредвзято, то легко увидеть, что за пять рыночных лет в крае выстроена классическая модель экономики колониального типа. А если совсем просто: гигантский „насос“, выкачивающий из недр края невозобновляемые природные ресурсы и перегоняющий их за границу. Нетрудно заметить, что подавляющая часть инвестиций, которыми так гордится губернатор Зубов, направлена именно на увеличение мощности этого „насоса“ и его пропускной способности. При таких-то темпах еще лет двадцать — и все, качать будет нечего» [4.117.С.7].

Миф о мафии. Что такое мафия? Не в том строгом понимании, что должна дать юридическая наука, а в достаточно обывательском понимании, как трактуют этот вопрос наши СМИ? Это преступное сообщество уголовников старой формации и «новых русских». Все те факты, что были написаны об отечественной мафии за последние годы, в основном правда, и я не собираюсь это оспаривать. Могу от себя добавить только следующее. Русская мафия глубоко интегрирована в наше общество. Если бы этого не было, то мафия не просуществовала бы ни дня. Более того, мафия несомненно имеет положительные свойства, она приносит определенную пользу людям. Общество в ней заинтересовано объективно. В доказательство можно сослаться на роман Марио Пьюзо «Крестный отец». К мафии обращаются в настолько же критических случаях, насколько и к официальным властям, особенно когда последние не берутся решать проблемы просителя или заявителя.

Безусловно, мафия это неизбежное зло, с которым необходимо бороться и как-то его регулировать (поскольку она «бессмертна»). Но валить все грехи на мафию в привычном порядке, как это делают журналисты с подачи пресс-служб МВД (я и сам работал журналистом и смею полагать, что знаю, как это делается), оказалось особенно выгодно тем, кто нанес вред стране в гораздо больших масштабах. Пока мафия «курировала» «теневиков» и первых «цивилизованных» кооператоров, пока мафия подбиралась к пакетам акций приватизируемых предприятий, номенклатура вывезла за рубеж столько государственных резервов, сколько никакой мафии и не снилось.

Мафия смогла завладеть значительной долей акций высокодоходных предприятий (Свердловск, Красноярск и т. д.), но номенклатура, переварив все то, что было захвачено ею на первых порах, перестроилась и остановила мафию, не дав ей обогащаться бесконечно. Мафия как таковая, чьи возможности ограничены, стала уже препятствием на пути номенклатуры к безграничному обогащению, и в нынешних условиях самоистребляемая и истребляемая извне она была превращена в пугало, в объект отвлечения СМИ. Со второй половины 1990-х гг. кланы через своих прикормленных слуг в правоохранительных органах начали «тотальную зачистку». Пресловутое «хождение во власть» преступности — это вообще несерьезный разговор. Все, что захватила себе мафия, — это кресло мэра заштатного, но сразу же прославившегося городишки, да пара мандатов депутатов разных уровней — все остальное цепко держит клановая «не привлекавшаяся» номенклатура.

Она нанесла вреда государству и обществу во сто крат больше. Журналисты же в свое время сильно раздули тему мафии, и их можно понять: стрельба зримее, чем тихая и не всегда доступная пониманию кабинетная возня, к тому же это на самом деле менее опасно для жизни. Увлечение этой темой на страницах газет выливалось часто в самые нелепые домыслы, вплоть до наличия у криминалитета сумм, сопоставимых с госбюджетом. Это привело к тому, что раздутая тема мафии позволяет Западу — с подачи «наших» СМИ — называть всю Россию не иначе как «русской мафией».

Миф о правовом государстве. Базовым образованием для основной массы работников всего правоохранительного конвейера является юриспруденция. Горе нам с этими юристами. И в этом нет ничего удивительного. Правоведение, которое изучается в соответствующих учебных заведениях, которое выдается за науку на разного рода кафедрах и даже в академических институтах, не есть подлинное знание права, это псевдонаука, обман, который хуже всякого незнания. В нашей, да и не только в нашей, юстиции нет ничего от Бога, зато есть нечто от людей.

В самом деле, не могу я никак понять, как за одно и то же преступление при схожих обстоятельствах — убийство, например, дают то десять лет, то еще сколько-то, то вообще могут выписать штраф. Кто возьмется объяснить этот парадокс? Кто объяснит это миру? По-моему, чтобы система была уравновешена и дееспособна, жизненно необходимо, чтобы за умышленное убийство четко выносился смертный приговор. Такое же наказание должно ждать насильника малолетних, участника террористической банды и т. д.…

Миф о демократии. Демократии в идеале нет нигде, в том числе и на Западе. При недавнем социализме было гораздо больше демократии, чем ныне — когда ее много только на словах. Демократия была выведена на подмостки в сценическом гриме и ярких одеяниях ровно настолько, насколько нужно было успеть уничтожить СССР. Ныне же есть «охлократия», так сказать, торжество «беспредела»…

Б. Н. Ельцин, например, получив власть, перешел на тоталитарные рельсы незамедлительно. Вначале робко — через попытку создания объединенного министерства безопасности и внутренних дел, потом настойчивей — через расстрел Белого дома (символа «демократии») и двух тысяч его защитников и свидетелей…

В годы т. н. «гласности» в демократической печати часто приводился довод в пользу выборных процедур, как гарантии счастливой жизни избирателей — проводилась прямая взаимосвязь между демократическим правлением и уровнем жизни. Конечно же, теперь, после получения плодов от такого рода демократического правления, практически любой здравомыслящий человек может указать на отсутствие этой взаимосвязи. Вот как объясняет сам смысл «демократии» достаточно поживший в условиях западной демократии А. А. Зиновьев: «…Термин „демократия“ не является научным. В силу аморфности его смысла и многосмысленности даже в рамках сочинений одних и тех же авторов. Мне встречались буквально десятки его определений. Это характерный термин идеологий.

Как образуется идеологический феномен по имени „демократия“? Отбираются некоторые черты западной государственности. Они идеализируются, и это преподносится как некая „демократия“. Берутся такие черты, как „многопартийность“, „разделение властей“, „выборы“, „публичность“ и т. д.

Эти признаки отбираются тенденциозно, и обозначаемые ими явления идеализируются. Встречали ли вы когда-нибудь на Западе такое определение демократии, в котором в числе ее признаков указывались бы тюрьмы, подавление, коррупция, закулисные сговоры, заведомый обман избирателей и т. д.? А ведь это — весьма существенные признаки западной системы власти, не менее органично присущие ей, чем прославляемые многопартийность, разделение властей и т. д. Но об этом идеологи „западнизации“ России не говорят» [4.118.С.2].

Как рассуждал в повести М. А. Булгакова «Собачье сердце» мыслящий (в отличие от Полиграфа Полиграфовича, которому ни одной мысли не приписывается, а только пакостные действия) пес Шарик: «Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция… Бред этих злосчастных демократов…»

Миф об открытом обществе. Этот миф имеет системный характер. Один из главных приемов мифотворчества — это подмена терминов и понятий. Можно выявить спекуляцию и при употреблении термина «открытое общество». Терминология здесь подразумевает, на первый взгляд, что «открытое общество» — это антитеза другой крайности — бывшему «железному занавесу». При этом подчеркивается существенный вред, который наносился нашей Родине излишней закрытостью. Еще раз повторимся, наоборот, система должна быть гибкой ровно настолько, чтобы пропускать внутрь все хорошее и придерживать (как минимум) все дурное. А т. н. «открытое общество» по отношению к России и всему миру приводит к тому, что приезжает — уезжает кто хочет, увозят — привозят что хочешь, и как результат — тотальный шпионаж, терроризм, ввоз ядерных и прочих отходов, словом — весь негатив остается у нас и попадает к нам.

Миф о гражданской войне. Гражданская война, которой нас все время пугают, не выгодна ни кланам из бывшего СССР, ни тем более Западу. По крайней мере, глобальная открытая война на территории почти всего СССР или России, как это было, например, в 1918–1922 гг. Войны малые, тлеющие, локальные — это пожалуйста. Если бы тотальная гражданская война была им нужна всерьез, они могли бы ее развернуть не единожды. И их технологии вполне позволяют это осуществить. Но в ситуации, когда вывоз невозобновляемых природных ресурсов хорошо налажен и расширяется, а доллары сыплются им в карман, никто из них начинать большую войну не намерен. Правда, в любой момент ситуация может измениться, и вот тогда гражданская война будет для них необходима, как воздух. С удержанием, конечно же, под контролем ракетно-ядерного оружия и АЭС. При этом, разумеется, нельзя полагать, что само наличие ракетно-ядерного оружия и АЭС гарантирует населению защиту от теоретической возможности развязывания глобальной гражданской войны. Переход от пассивности к активным действиям может произойти достаточно быстро и совершенно неожиданно. И вообще, нужно ясно осознавать, что Запад вполне может перейти к активным прямым действиям в любой форме, как в форме гражданской войны, так и в форме непосредственного военного вторжения. Поводом к этому может послужить все, что угодно. Но и «вне» и «внутри» прекрасно понимают, что к этому необходимо прибегать лишь тогда, когда исчерпаны все возможности непрямых действий.

* * *

Настоящим мы заканчиваем цикл глав о «жрецах» и об их производных — «мифах». И здесь нельзя не упомянуть о той пагубной роли, которую играют жрецы в формировании стиля и методов мышления «интеллектуальных низов», превращая изначально нормальных людей в объект своих политических игр, в зомби. Речь идет не просто о той или иной доли неравенства в обладании информацией — нет! Речь идет о настоящей интеллектуальной катастрофе. Речь идет о пропасти интеллектуальной и духовной деградации, в которую определенные лица умышленно толкают массы людей.

Если субъект управления пользуется наиновейшими интеллектуальными наработками, то объект управления в социальной сфере становится не способен даже на самые простейшие действия — всякие усилия наталкиваются на непреодолимые препятствия. Такие люди мало отличаются от неживых механизмов; они становятся объектом манипуляций любого сведущего человека как на выборах, так и при применении других, более протяженных во времени технологий социальной кибернетики; их понятийный аппарат ограничен минимумом терминов, причем их применение в силу искусственной внедренности может противоречить элементарному здравому смыслу. Естественно, в таких условиях те, кто владеет методологической информацией более высокого уровня, используют отставших в развитии как пожелают.

За многие годы рядовой обыватель под влиянием сусловско-яковлевской пропаганды был совершенно выведен из нормального восприятия мира и происходящего так, что он участвовал во всем происходящем, действуя себе же во вред. Он не мог и помыслить теми категориями, которыми оперировали за него в наших и заокеанских штабах «перестройки». Его использовали все, кто хорошо поживился за эти годы. Им манипулировали, им манипулируют, им будут манипулировать до тех пор, пока он не научится пользоваться простейшими логическими и системными понятиями, пока он сам не додумается до многих и многих вещей, не ответит самому себе на основные вопросы.

На сегодняшний день массы отучены мыслить не только по таким вопросам, как понимание сложных, динамических и противоречивых по своей сути современных общественно-политических процессов, но и на самом обыденном уровне. Вместо всего многообразия современных методов и подходов они в навязанных им рамках мышления пользуются только методом неглубокой аналогии («Чем А лучше Б?»), моралистскими оценками («Кандидат А — хороший человек») и сравнительным анализом («При Брежневе (или Горбачеве) было хорошо!»). И это в лучшем случае. Жертвы коммунистической и демократической пропаганды не имеют шансов принимать верные решения. Закончится ли это когда-нибудь?.. Нет, никогда… это будет только нарастать. И каждый должен крепко над этим задуматься.

ЗАДАЧА КРЮЧКОВА

Пусть и немного, но об этом человеке мы уже рассказали. Доступные нам исследователи всегда дают ему либо негативную оценку, либо остаются в недоумении. Кроме того, что В. А. Крючков установил особые каналы с руководителями западных спецслужб, он сделал еще многое. Кресло первого руководителя единственной советской политической спецслужбы он занял совершенно не случайно.

В задачу В. А. Крючкова как специалиста по разведке входило создание и проведение либо отдельных акций прикрытия к каждому мероприятию, либо же операций прикрытия ко всей деятельности: «Каждое мероприятие по отдельности не выглядело как контрреволюция, а их связь не обнаруживала себя очевидным образом» [22.С.3]. Одной из важнейших задач разведок, может быть, даже самой важной, является задача контрразведывательная — выявление вражеской агентуры в своем стане. Только так можно будет обезопасить свою разведдеятельность: надежный тыл позволяет самому разведчику работать без опасения провала. (Причем понимается, что обратная сторона занята в принципе тем же самым.) К «эксклюзивной» задаче на посту начальника разведки и председателя КГБ СССР В. А. Крючкова относилось уничтожение любого разведчика спецслужб США, аналитика или руководителя, вознамерившегося выдать информацию относительно «совместной революции», и мы еще об этом скажем. При этом совершенно необязательно все было делать самому. Как раз наоборот, необходимо было как можно больше и лучше использовать других, заставив работать их «втемную», чтобы как можно дольше оставаться в числе и без того многочисленных «засланных казачков». В. А. Крючков в своих мемуарах по этому поводу пишет: «В донесении, адресованном лично мне, разведчик сообщал, что в ведущих капиталистических странах в ближайшее время ожидают самого тяжелого развития ситуации в Советском Союзе. „Речь идет, — писал он, — о прекращении существования нашего государства. Осведомленные источники говорят об этом как о факте, который наверняка свершится, потому что, судя по всему, в Москве никто не пытается предупредить такое трагическое развитие событий“.

Сам нелегал отказывался понимать, почему нельзя помешать всему этому…» [35.Ч.2.СС.153–154].

В. А. Крючков на закрытой сессии Верховного Совета СССР выступил перед депутатами с сообщением об агентуре влияния именно тогда, когда уже были предрешены августовские события. Таким образом он дал сигнал ряду непосвященных: он-де не желал такого исхода. И лишь спустя много времени о нем стали говорить как о таком же агенте, каких он «разоблачал» сам. Но он-то «разоблачал» деятельность того же А. Н. Яковлева и только тех, кто уже сам себя давно раскрыл: «Когда А. Головченко, журналист из „Правды-5“, брал у Крючкова интервью, то в числе заданных вопросов был и такой:

„— Однако, Владимир Александрович, есть и другая версия неудачи. Как свидетельствовал Егор Яковлев в „Общей газете“, в ночь на 19 августа российский президент вернулся из Алма-Аты от гостеприимного Н. Назарбаева в „нетранспортабельном состоянии“. Верно ли, что первоначально в планах ГКЧП была встреча Б. Ельцина в аэропорту сотрудниками КГБ, препровождение его „на отдых“ в Завидово и разъяснение смысла выступления ГКЧП? А вы позволили ему беспрепятственно проехать в „Белый дом“. Тут уж Хасбулатовы, руцкие, Шахраи,бурбулисы сделали свое дело…“

Крючков не стал отрицать того, что содержалось в вопросе, но от ответа уклонился. Он уклонился от вопроса, в подтексте которого был как бы заложен другой, куда более важный, КЛЮЧЕВОЙ вопрос: не был ли ГКЧП спланирован как грандиозная провокация для нанесения сокрушительного удара по Советскому Союзу?» [45.С.2]. Все это делалось небескорыстно: по информации газеты «Завтра» [4.119.С.1].

В. А. Крючков был удостоен награды ФРГ за сдачу ГДР и развал Берлинской стены. Вместе с М. С. Горбачевым.

В. А. Крючковым решалась и задача подстраховывания на случай провала сценария событий августа-91. Во всяком случае, только так можно трактовать его действия, когда под его руководство были сведены воедино элитные воинские соединения: 103 дивизия ВДВ и 75-я мотострелковая дивизия (согласно решению Совета Безопасности СССР № 314/3/01 от 3 января 1990 г.); 48-я мотострелковая дивизия и 27-я отдельная мотострелковая бригада (согласно постановлению Совета Министров СССР № 587-82 от 16 июня 1990 г.), а в апреле 1990 г., согласно приказу Председателя КГБ СССР № 0266, было организовано Управление по руководству специальными частями войск КГБ СССР. Готовились имитировать действия по подавлению массовых беспорядков, разыгрывая бесконечные Тбилиси-89, Баку-90, Вильнюс-91 и т. д., и на тот случай, если вдруг армия выйдет из-под контроля, не желая больше порочить свою репутацию.

Приведем и еще один пример, причем весьма знаковый, как это сейчас любят называть. Один из офицеров конрразведки сообщает: «…почти все агенты иноразведок из числа советских граждан были выявлены не в результате срабатывания какой-то системы контрразведывательных мер. В СССР в отличие от зарубежных стран такой системы не было и нет. В свое время ее пытался разработать и внедрить бывший начальник Второго главного управления КГБ генерал Григоренко. Но в начале 1980-х годов он был снят с должности в связи с осуждением его заместителя за контрабанду. Когда я пытался сделать нечто подобное на своем участке работы, руководство Второй службы поднимало меня на смех, называя подобные попытки Григоренко причудами старика» [33.С.29]. Остается прокомментировать это только в сослагательном наклонении. Дескать, может быть, если бы генералу Григорию Федоровичу Григоренко судьба позволила внедрить такого рода систему, да наполнить ее соответствующими людьми, то никакой и «перестройки» не было бы…

АГЕНТУРА ВЛИЯНИЯ

Мы исповедовали двойную и тройную мораль.

А. Н. Яковлев^[36]

Ведь может советский человек выбрать себе новую родину?

О. А. Трояновский^[37]

«Кадры решают все», — высказал известную в 1930-е годы максиму первый борец с внутренней угрозой в СССР И. В. Сталин. К нашему времени она оказалась основательно подзабытой, но актуальность ее только возросла. Запад поставил себе задачу реализовать ее в нашей стране в свою пользу. Это выразилось в том, что ему удалось создать свой филиал на территории СССР. С этих пор советский народ стал заложником самого большого в мировой истории предательства. Он стал обречен на страдания, вытеснение со своей земли и последующее уничтожение. Повторилась ситуация первой половины XX века, когда в России тоже были свои чужеродные элементы. В конце 1930-х гг. их хорошенько — однако все же не до конца — пропололи, но они вновь поднялись. (Насколько искоренено было это зловещее явление, можно судить хотя бы потому, что в годы войны у нас не было «пятой колонны», в том числе благодаря и этому факту мы единственная страна, которая устояла от гитлеровского нашествия. Описывая историю Второй мировой войны, можно пренебречь действиями абвера, в частности, полка спецназа «Бранденбург-800» — в 1941 г. его роль еще как-то была видна, затем «СМЕРШ» свел ее к нулю. В то же время партизаны на оккупированной территории наносили весьма и весьма серьезные удары, а в особых случаях — операция «Рельсовая война» — их действия имели стратегическое значение. Поэтому для понимания «виктории» Запада в «холодной войне» мы просто обязаны отслеживать и внутренний, и внешний факторы. И если задать вопрос: «Какой хуже?», ответ будет сталинский: «Оба хуже». Без этого описать полностью весь срез «совместной революции» невозможно.)

Особую роль в формировании «закулисы», как полагают иные исследователи, сыграла Коммунистическая партия. Она «…тоже была масонской ложей, но об этом знало только ее руководство. Миллионы рядовых коммунистов использовалось этой верхушкой вслепую. <…> По партийной лестнице продвигали только негодяев, что ярко подтверждает масонскую сущность руководства КПСС»^[38] [4.121.С.1]. На всех ступенях КПСС были распределены кадры, в некоторых случаях имевшие иное представление о своей деятельности и задачах, Нежели остальные члены партии.

Сам термин «агент влияния» требует своего определения, и оно несколько затруднительно: «Благодаря расплывчатости термина и его новизны для открытой печати, никто толком не знает, что это такое. В сознании многих „агент влияния“ ассоциируется с „агентом ЦРУ“, „агентом империализма“ или „английским шпионом“. Благо, историческая память сохранила все, что связано с подобной терминологией. Но это не так. „Агент влияния“ — это далеко не всегда шпион и тем более уголовный преступник. Ему чаще всего даже невыгодно быть преступником. Более того, иногда он свято верит в то, что делает, и полагает, что все его поступки идут на благо Родины.

Агент влияния — это достаточно размытая категория, не имеющая четких границ» [14.С.3];

«Агент влияния — 1) должностное лицо (либо лицо, пользующееся общественным доверием и авторитетом), осуществляющее систематическую деятельность по реализации целей политики иностранного государства (формально не являясь сотрудником его секретных служб); 2) общественный деятель, проводящий политику какой-либо партии или организации в среде, не принадлежащей к этим структурам» [54.С.18];

«Агент влияния — гражданин одного государства, действующий в интересах другого государства, использующий для этого свое высокое служебное положение в верхних эшелонах власти — руководстве страны, политической партии, парламенте, СМИ, а также в науке, культуре, искусстве» [4.122.С.4].

В силу недоработанности термина и его прикладного значения складывается впечатление, что «агенты влияния» в первую очередь напрямую зависели от воли Америки, являясь субъектами ее управления. Это не совсем так. «Советская» — по географическому признаку — сторона в стане «совместных революционеров» была равным партнером «внешней», преимущественно американской (не будем забывать про западноевропейскую и израильскую) стороны абсолютно во всем. А то, что в конце «советского этапа революции» М. С. Горбачева отстранили от власти, а В. А. Крючкову пришлось посидеть в «Матроской тишине» — то «так было надо» по сценарию, и за «моральный ущерб» они были в итоге так или иначе вознаграждены.

Безусловно, что и сам термин, и практика «агентуры влияния» имеют более долгую историю: «Термин „агенты влияния“ ввел в оборот в 1943 году адмирал Канарис — очень сильный разведчик и мастер всевозможных провокаций. С тех пор этот термин прочно осел в профессиональной литературе и в курсах лекций, которые читаются в некоторых центрах западных спецслужб» [15.С.3]. Ситуацию 1943 года для руководителя армейской разведки Германии нетрудно вообразить: победоносный марш гитлеровцев по всей Европе без особого сопротивления стал возможен прежде всего потому, что в каждой стране, начиная с Испании, активно действовала «пятая колонна». И вдруг жестокая — не на жизнь, а на смерть — битва за каждую пядь советской земли… Даже около миллиона «власовцев» не сыграли существенную роль… И лишь потому, что «врагов народа» И. В. Сталин уничтожил накануне.

В современный оборот словосочетание «агенты влияния» запустил Председатель КГБ СССР В. А. Крючков. Выступая на закрытом заседании сессии Верховного Совета СССР 17 июня 1991 г., он огласил ранее секретный документ, составленный ПГУ для ЦК КПСС и датированный 24 января 1977 г.: «По достоверным данным, полученным Комитетом государственной безопасности, последнее время ЦРУ США на основе анализа и прогноза своих специалистов о дальнейших путях развития СССР разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики. В этих целях американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой Советского Союза.

ЦРУ разработало программы индивидуальной подготовки агентов влияния, предусматривающей приобретение ими навыков шпионской деятельности, а также их концентрированную политическую и идеологическую обработку. Кроме того, один из важнейших аспектов подготовки такой агентуры — преподавание методов управления в руководящем звене народного хозяйства.

Руководство американской разведки планирует целенаправленно и настойчиво, не считаясь с затратами, вести поиск лиц, способных по своим личным и деловым качествам в перспективе занять административные должности в аппарате управления и выполнять сформулированные противником задачи. При этом ЦРУ исходит из того, что деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния, проводящих в жизнь политику саботажа и искривления руководящих указаний, будет координироваться и направляться из единого центра, созданного в рамках американской разведки.

По замыслу ЦРУ, целенаправленная деятельность агентуры влияния будет способствовать созданию определенных трудностей внутриполитического характера в Советском Союзе, задержит развитие нашей экономики, будет вести научные изыскания в Советском Союзе по тупиковым направлениям. При выработке указанных планов американская разведка исходит из того, что возрастающие контакты Советского Союза с Западом создают благоприятные предпосылки для их реализации в современных условиях.

По заявлениям американских разведчиков, призванных непосредственно заниматься работой с такой агентурой из числа советских граждан, осуществляемая в настоящее время американскими спецслужбами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах жизни нашего общества, и прежде всего в экономике, что приведет в конечном счете к принятию Советским Союзом многих западных идеалов.

КГБ учитывает полученную информацию для организации мероприятий по вскрытию и пресечению планов американской разведки» (Записка КГБ СССР в ЦК КПСС «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан». Цит. по: [35.Ч.2.СС.389–390; 4.123.С.2]). Знающие люди утверждают, что к этому документу было и приложение, в котором назывались фамилии соответствующих лиц. Однако даже к настоящему времени это приложение так и не опубликовано.

Агентура влияния немыслима в законсервированном виде, как это часто бывает в обычной разведке. Ее задачи таковы, что к их выполнению она приступает сразу же после завершения вербовки: «Характерные признаки, присущие всем агентам влияния: <…>

Во-первых, способность влиять на общественное сознание у себя в стране. Оно может быть большим и распространяться на всю территорию и на все социальные слои, а может быть локализовано в пространстве, средствах, объектах и субъектах воздействия.

Во-вторых, непременное включение в определенную сеть. Сами они об этом могут и не знать, хотя догадываться могут многие. Агент влияния — всегда только винтик в сложнейшей машине „делания политики“.

В-третьих, объективное способствование достижению целей, поставленных „хозяином“, своими действиями. На определенном этапе эти цели (только промежуточные!) могут так же объективно соответствовать нашим собственным интересам — гласность, демократизация, права человека и прочая словесная мишура. В ряде случаев агенты влияния могут знать и конечную цель, но только в самом общем виде, и это свидетельствует только о том, что есть более высокий уровень управления, который держит самого „хозяина“ за пешку.

В-четвертых, обязательное обучение. Речь, разумеется, не идет о школьных классах, лекциях и экзаменах. Обучение может быть групповым или индивидуальным. Агентов пониже ростом вызывают „туда“, к более сильным „учителя“ приезжают сами. Формы обучения многогранны и многообразны: от типичных лекций до задушевных бесед за рюмкой коньяка или бокалом виски. Есть и лоции, и лоцманы.

В-пятых, принадлежность к числу функционеров „заднего плана“. Чем сильнее агент, тем глубже он запрятан. Это „теневики“ от политики, „серые кардиналы“. Они не правят, а направляют. Если они по каким-то причинам выходят на первый план, то, как правило, на очень короткий период времени.

В-шестых, приверженность неким, как правило, абстрактным категориям — демократии, общечеловеческим ценностям, достижениям мировой цивилизации и т. д. Все знают, что это такое, но еще никому не удалось достаточно четко выразить это словами» [14.С.3].

Борьба с русскими (по убеждениям, а не по паспорту) писателями и другими группами патриотов была лакмусовой бумажкой для «агентов влияния» в определениях «свой-чужой» и «насколько тянет». Чем больше были заслуги в борьбе с «русизмом», тем больше шансов занять соответствующее «заслугам» место в иерархии перестроечных времен.

«Агенты влияния» превратились по сути в главную несущую конструкцию Советского государства. Совмещая многие должности, они становились незаменимыми. В их задачу входило «заглушить» функции государства, извратить линию руководства страны и, наконец, попросту здравый смысл. Сначала тщательно присматривались, приценивались, затем шел захват нужного кресла, поскольку важны были не столько сами эти люди, сколько те возможности, которые открываются через их формальные и неформальные связи. Подчеркнем, что если уничтожение предполагалось по «открытой» линии, то это должен быть пост министра обороны (или начальника Генерального Штаба), если по «скрытой» — руководителя спецслужбы. «Задача агентов влияния, в зависимости от занимаемого положения, состояла в том, чтобы скрыть истинные цели „холодной войны“ <…> притупить к ним внимание, обеспечить защиту выступающих против строя в случаях их разоблачения, оправдать разрушительные процессы, дестабилизирующие обстановку в стране, инспирировать критику „против“ социалистической системы» [4.124.С.134].

Они занимались вербовкой новичков или после зондирования делали наводку на них, с тем чтобы с ними «поработал» профессиональный вербовщик; создавали группы, «прикрывали» себе подобных. Как минимум они занимались разложением вокруг себя. Целые структуры работали под их контролем — и все зазря, все попусту, все во вред. Они перекрывали каналы, по которым шла информация с ранним предупреждением об угрозе, снижали бдительность, не создавали адекватной методологии, успокаивая массы тем, что «советское общество по самой социально-политической природе своей не расположено к буржуазным влияниям»: «Ныне, когда понятие „капиталистическое окружение“ сдано в исторический архив, когда мировая социалистическая система оказывает все большее воздействие на ход международных событий, когда трудом советских людей создана мощная экономика и несокрушимая оборона, у нас есть все основания считать победу социализма в СССР окончательной. <…> Даже враги социализма вынуждены признать, что как с точки зрения внутренних условий, так и с точки зрения международных позиций Советского государства социалистический строй в нашей стране незыблем» [4.125.С.217].

Отличие «агента влияния» от обычного шпиона довольно велико. «Агент влияния» в основном действует так, что обвинение против него может быть легко опровергнуто — его деятельность имеет два или более толкований. Он все делает либо на «пользу» своей стране, либо это не преступление, а неловкий политический маневр. Любой, даже самый талантливый и проницательный контрразведчик будет пасовать перед ним. Традиционный подход к обвинению будет недоказуем, а интуицию к обвинению не пришьешь.

Как бы ни были интеллектуально подготовлены новички, но их новые «функции» тоже требовали своего рода образования. Готовность к злодейству должна была совмещаться с некоего рода «гениальностью». Они знали на что шли, проходя обучение в соответствующих центрах: «…Никто от них не скрывал цели уничтожения государства, гражданами которого они являлись, и более того, от них требовалось активное способствование достижению целей, что они и делали. Многие народные депутаты СССР слышали постоянный ноющий гундеж Бурбулиса (народный депутат СССР, член Координационного Совета Межрегиональной Депутатской Группы, в 1990–1993 гг. занимал и совмещал различные посты в российских структурах власти, последнее назначение — руководитель группы советников Президента Ельцина, в настоящее время депутат Госдумы. — А.Ш.) в кулуарах Верховного Совета СССР: „Империя должна быть разрушена“. Кстати, начинал он с подчеркивания консолидирующей роли партии в перестроечном процессе, а потом как-то сразу забыл об этом и стал говорить „про империю“» [14.С.3].

При этом стоит понимать, что каждый из них был уже заранее «морально» подготовлен на общем конвейере: «…Часть советского населения, которому предстояло стать основной силой и опорой контрреволюции, подверглась моральному и идейному разложению. Она стала прозападно настроенной и возжаждала иметь для себя западные жизненные блага, сохраняя то, что уже имела. Этот фактор послужил одним из важнейших условий успеха контрреволюции» [22.С.3]. Питательной средой для «пятой колонны» стала именно разложившаяся часть правящей верхушки, которая не имела никаких национальных корней, которая признавала лишь власть и всяческие блага, что с ней связаны: «Трудно однозначно выяснить, какие центры были здесь первичны. Но, судя по определенным признакам, можно выделить три полюса мондиализма хрущевского времени в обществе, оправляющемся после последних сталинских чисток.

Во-первых, научные круги физиков-ядерщиков. Здесь фигура академика Сахарова играет ключевую роль. По всем признакам Андрей Дмитриевич Сахаров был тесно связан с мондиалистски ориентированными учеными с самого раннего периода своей научной карьеры, когда над проектом ядерного оружия работали люди с отчетливо выраженными мондиалистскими взглядами.

Во-вторых, почти наверняка можно утверждать, что кое-какие структуры сохранились в недрах НКВД и после уничтожения аппарата Берии и чисток нового хрущевского режима, осуществленных против предшествующих поколений чекистов. По ряду косвенных признаков можно реконструировать связь этих чекистских кругов, курировавших мондиалистские проекты еще в военные и послевоенные годы, с созданным в конце 1960-х 5-м Управлением КГБ СССР, под управлением такой странной фигуры, как Филипп Денисович Бобков, ставший впоследствии заместителем Председателя КГБ СССР Крючкова. Любопытно, что ныне Филипп Бобков возглавляет службу безопасности группы МОСТ, глава которой — Владимир Гусинский — одновременно является и председателем Российского Еврейского Конгресса (правда, в связи с недавними событиями эти данные несколько устарели. — А.Ш.).

В-третьих, и это самое очевидное, мондиалистские течения сохранились в определенной части советского еврейства, увлеченной сионистскими проектами. Ясно, что эта среда естественным образом была предрасположена к таким настроениям, особенно после того, как многие евреи почувствовали разочарования в советском проекте, совпавшее с созданием государства Израиль и во многом подкрепленное антисионистскими тенденциями в СССР конца 1940-х-начала 1950-х» [4.126.С.4].

Ряд исследователей в этом контексте выносят еще более суровые оценки многим видным фигурам последней четверти XX века, которые мы приводим, оставляя на совести авторов юридическую доказанность некоторых характеристик:

«Яркими представителями „пятой колонны“ в послевоенные годы являются: Н. С. Хрущев…>, М. А. Суслов <…>, П. Н. Поспелов <…>, Б. Н. Пономарев <…>, Ю. В. Андропов <…>, А. Н. Яковлев <…>. Они „гнездились“ в партаппарате.

Другая часть обосновалась в системе Академии Наук СССР. Сначала легальной крышей „пятой колонны“ являлся Институт мирового хозяйства и мировой экономики, созданный Лениным. Во главе института Ленин поставил венгерского еврея-интернационалиста Е. С. Варгу. В 1947 г. это гнездо советских сионистов было разгромлено Сталиным, а в 1956 г. восстановлено Хрущевым под названием Институт мировой экономики и мировых отношений. Затем, в начале 1970-х гг. появились как грибы после дождя: Институт США и Канады, Институт Европы, Институт Азии и Африки, Институт Латинской Америки, Институт Мира. Организация подобных „страноведческих“ институтов позволяла их сотрудникам беспрепятственно выезжать за рубеж „для обмена опытом“, а по сути для инструктажа и подрывной деятельности.

Для создания видимости того, что они занимаются научными исследованиями, им присваивались ученые степени, вплоть до академиков. <…>

В системе Академии наук параллельно действовала другая группа академиков: А. Д. Сахаров, Е. П. Велихов, В. И. Гольданский, Р. З. Сагдеев, В. Л. Гинзбург, Ю. А. Осипьян. Ученых степеней им тогда было недостаточно. В конце 1970-х - начале 1980-х гг. они с помощью „своих“ людей в партаппарате проникли и в руководство партией — в Центральный комитет. После смерти Сталина, обосновавшиеся в ЦК хрущевцы привели в ЦК главаря „пятой колонны“ — А. Н. Яковлева, который потянул за собой целый шлейф ненавистников России: Арбатова, Шахназарова, Бунича, Аганбекяна, Заславскую, Абалкина, Гайдара…» [26.С.65]; «…Есть и более темные фигуры — собственно дилеры грязной политики: Александр Урманов, Игорь Верютин, Михаил Резников, Наталья Андриевская, Азиза Назарова…»

Александр Урманов — «уроженец Екатеринбурга <…>, где проживает до сих пор с женой и сыном. Доктор физ.-мат. наук. Руководил выборной кампанией Ельцина в Екатеринбурге. Используя информацию Крибл-института, помогал Борису Ельцину в его избрании в парламент <…>, а позже — в президенты. Он использовал также материалы института, управляя командой Бориса Ельцина в российском парламенте» [14.С.3].

Разумеется, нет нужды в том, чтобы все указанные подразделения работали не на провозглашенные официально цели — достаточно было выявить и сделать предложения отдельным лицам. Естественно, что при этом использовался не простой перебор кандидатур, а функционально-избирательный. За неимением возможности пока — по вполне понятным причинам — рассказать, как шел успешный отбор в «агентуру влияния», мы — со слов очевидцев — можем показать, как противник терпел фиаско: «Я столкнулась с тем, что каждого чиновника очень точно, глубоко и продуманно тестировали на „благонадежность“. Я увидела, что вокруг Собчака собрался целый рой всевозможных зарубежных советников, более 30 человек, которые получали зарплату из бюджета. По-моему, они были просто „цэрэушниками“. Зачем, скажите, было небезызвестному Ричарду Торренсу часами беседовать со мной на темы, весьма далекие от культуры? Зачем был нужен Собчаку советник, который ничего не советует, а только выспрашивает. Поскольку я занималась психологией, теорией общения, то отлично понимала, что меня просто тестируют, проводят такую же селекцию кадров, как и со всеми» [4.127.С.3].

Агентура могла быть интеллектуально ограниченной, но именно ее — в силу знания перспектив своих темных дел — мы должны относить к самым информированным лицам. В этом случае имелось широкое интеллектуальное обслуживание — специальное «штучное» образование, постоянные сообщения об успехах и провалах «подводного течения», новые задания. В обычной жизни за все без исключения виды образования выпускник того или иного учебного заведения должен отблагодарить обучающую сторону прежде всего тем, что действует в соответствии с полученными знаниями и установками.

Безусловно, что говорить о строго определенном круге людей и не попытаться привести установочные данные на них было бы весьма нелогичным, но «Пофамильный список „пятой колонны“ Запада в Москве был и остается величайшей тайной» [2.С.37], хотя о нем много говорится.

«Теперь о списке агентов влияния. Их несколько. Список, подготовленный в свое время в КГБ СССР — в распоряжении нынешнего МБ (ныне ФСБ. — А.Ш.) и предание этих материалов гласности — целиком в его компетенции.

В принципе каждая политическая сила в стране составляет свой список агентов влияния. Так, в ходе VII Съезда народных депутатов России были обнародованы списки депутатов, на которых „демократы“ могут твердо рассчитывать и с которыми нужно еще „работать“» [15.С.3].

К подобным же источникам можно и отнести «Краткий словарь выявленных лиц, принадлежащих к масонским ложам и другим организациям, созданным для достижения масонских целей (с 1945 по 2000)» О. А. Платонова [52.СС.80—110].

Существуют списки Межрегиональной Депутатской группы народных депутатов СССР.

Существует также т. н. Список-2200 (см.: [4.128.СС.4–5]). Это подтверждают очевидцы: «Из разговоров с людьми, видевшими этот список, мне стало известно, что в нем есть имена воротил крупнейших финансовых структур, видных парламентариев, дипломатов, руководителей СМИ, политиков, журналистов. Через весь список красной нитью проходит гомосексуально-агентурная линия. Публикация этого списка, безусловно, привела бы к крупнейшему политическому скандалу и полной дискредитации ельцинского режима. Запад должен был бы искать объяснения, почему он поддерживает политиков — бывших осведомителей „страшного“ КГБ. Народ вряд ли бы удовлетворило то, что они не только стукачи КГБ, но и агенты ЦРУ и Моссад» [4.129.С.1]. Итак, этот список не разглашен.

ЦРУ США и мондиалистские организации достаточно долго работали с агентурой, чтобы в час «X» начать использовать их самым активным образом. Таким моментом стал приход к власти в США Р. Рейгана: «Наряду с докладом Кейси принес Рейгану отчеты разведки о характере подрывных акций, проведенных против СССР, о действиях посольской резидентуры, находившейся в Москве и Ленинграде. А также сверхконфиденциальные данные о приобретенной агентуре, в том числе о позициях в государственных структурах СССР агентов влияния. <…>

Вывод директора ЦРУ был примерно таким: „Наступила благоприятная ситуация, чтобы нанести серьезный ущерб Советам, ввергнуть в полный хаос их экономику. А затем взять под контроль и под свое влияние дальнейшее развитие событий в обществе и государстве“. Все это, конечно, во благо национальных интересов США.

Рейган резюмировал так: „Здесь необходимы смелые методы“. Какие именно? <…> Кейси написал: „Я считал: нужны разведка, тайные операции, организованное движение сопротивления… нам нужны еще несколько Афганистанов“» [61.СС.89–90].

…Теперь об этом впору только анекдот рассказать. Тысяча девятьсот восемьдесят девятый год. Генералы КГБ и ЦРУ садятся перед телевизором смотреть Съезд народных депутатов. Советский достает записную книжку, что-то там изучает и восклицает: «Господи! А „наших“-то сколько!» Американец заглядывает через плечо, видит цифру, достает калькулятор и подсчитав заявляет: «Моих больше!»

«Агенты влияния» остались бы просто «пикейными жилетами», если бы не решили наипервейшую для себя задачу — не нашли бы денег для своих темных дел. Да, их снабжали и из-за рубежа, но и внутри страны деньги тоже складывались в первые подпольные банки, уже тогда они использовали бюджет для своей деятельности.

Им помогали все те, кого мы можем подозревать в теневой деятельности, кто создавал свой «общак». Если рядовой член нес рубль, то наиболее предприимчивые вносили туда гораздо большие средства. Творческая интеллигенция, академики несли деньги открыто, казнокрады и «цеховики» делали это, скрывая источник доходов.

Подобное было после землетрясения в Армении, когда в республику пошла огромная материальная помощь — стройматериалы, предметы первой необходимости, денежные пожертвования. Все это было трудно учесть, и многое могло уходить на сторону. Что касается предметов первой необходимости, любопытно отметить, что на месте оприходовалось только все новое. Кому это было надо? Оставшимся в живых после землетрясения армянам? В тот момент им было абсолютно все равно, укрываться новым одеялом или б/у. А вот для последующей перепродажи, конечно же, было необходимо только новое. Курировать помощь и восстановление разрушенного в Армении был поставлен второй секретарь ЦК КП Армении О. И. Лобов — протеже Б. Н. Ельцина на посту заведующего отделом строительства Свердловского ОК КПСС. Гуманитарная помощь для Армении, пришедшая с Запада, тоже распространялась не по назначению, во всяком случае, есть сведения, что до 70 % ушло в обмен на оружие для Нагорного Карабаха.

Обратим внимание также на создание и деятельность Фонда Культуры СССР, где Председателем был Д. С. Лихачев, а одним из членов руководства — Р. М. Горбачева. Во время перестройки одной из таких организаций был и фонд «Огонек» — «АнтиСПИД» — ВИД, образовавшийся после скромного письма некоего Б. Н. Ельцина в журнал «Огонек». (Одним из членов распорядительного совета фонда была вышеупомянутая Е. М. Альбац). Во всяком случае, эта организация, созданная специально под Ельцина, позволила ему побывать в Америке, что подтверждают источники «оттуда»: «В сентябре 1989 г. Ельцин ездил в США на средства Советского фонда по изучению и лечению СПИД и Калифорнийского института Эсален» [6.С.93]. Следующую поездку ему оплатила уже принимающая сторона: «Пригласила Б. Ельцина во Францию, взяв на себя все расходы по его приему на уровне главы государства, мало кому известная во Франции организация „Форум интернасьональ де политик“». Она была создана в 1983 году Жаном Элленстайном. До 1980 года этот господин состоял в руководстве Французской коммунистической партии, где одно время пользовался репутацией ортодоксального марксиста. Но вот с 1980 года неожиданно для всех, будто по команде, он становится «реформатором», а потом и вовсе уходит из партии. <…>

…Понимали ли в окружении Ельцина, с кем имеют дело? Очевидно, да, если во время своего визита во Францию Б. Н. Ельцин открыто братался с радиостанцией «Свобода» и представителями созданного английской разведкой и ЦРУ власовского НТС. На этом фоне «Форум» Элленстайна мог даже показаться «розовым» [13.С.3].

Старались использовать и государственные возможности, развязав «ползучую» приватизацию тех госпредприятий, которые нужны были в первую очередь: «Серьезным техническим достижением Яковлева (секретаря ЦК КПСС по идеологии, Александра Николаевича. — А.Ш.) следует считать факт, что ему удалось выстроить систему государственного финансирования деятельности советских государственных СМИ.

<…> Яковлев де-факто сдал частнику в личное пользование государственные средства массовой информации. Условия сделки были просты <…>: пропагандистская поддержка Горбачева в обмен на свободу рук в редакционных делах и „крышу“ от возможных неприятностей со стороны „противников реформ“. Вся пресловутая горбачевская гласность выросла на помоях, которыми вступившие в сделку газетчики поливали под управлением Яковлева предшественников и оппонентов Горбачева.

В прежние времена <…> мы были воспитаны <…> в убеждении, что борьба за политические свободы не имеет ничего общего с доходным бизнесом. Яковлев доказал, что это не так. Все, кто под его „крышей“ бился с гидрой коммунизма, сделали на этом хороший интерес» [39-2.С.5]; «Первое время Бычков работал начальником Управления драгметаллов Минфина, а в 1987 году возглавил Гохран.

Неприятности начались почти сразу. Уже весной 1990-го вся страна узнала о скандальном деле „АНТа“: речь шла о продаже через это государственно-кооперативное объединение шести партий ювелирных алмазов на 42 миллиона долларов. Подсчитали, что при этом страна не дополучила кругленькую сумму в 18 миллионов долларов. Деньги по тем временам сумасшедшие, но возбужденные дела развалились, а Евгений Бычков отделался строгим выговором с занесением в учетную партийную карточку» [4.130.С.26].

Американская помощь «советским братьям» была, конечно же, львиная: «С 1985 г. по 1992 г. США инвестировали „в процесс демократизации СССР“ 90 млрд. долларов». Цифра была названа в рижской газете «Диена» Рига от 30 июля 1992. Цит по: [4.131.С.438]. Хотя презренный металл использовался часто, но есть и другие способы оплаты: «Мы не дети и понимаем, что такая работа не делается бесплатно. Оплата была, хотя и необязательно прямая. В начале 1991 г., когда большая группа народных депутатов СССР, РСФСР и Моссовета выезжала в США по „линии преподобного Муна“, то только два человека — Мурашев и Лукин <…> — брали с собой жен. За жен нужно было платить самому — около 1000 долларов» [14.С.3]

* * *

В заключение я хочу дополнительно показать явление обратного порядка: агентура России в США. Нельзя утверждать, что «агентура влияния» есть явление только «перестроечное» и присущее только России. Существует картина и обратная — «наши» люди «там». Во времена СССР — КП США, например. После Второй мировой войны во всем мире, и в Штатах тоже, был высок авторитет СССР и было уважение к коммунизму. И собственно говоря, «перестройку» у нас США начали с себя: с того, что навели «порядок» в своем доме, где в обществе были сильны позиции коммунистов и процветала их идеология: «Что приходится делать в этой ситуации правительству (системе управления) Соединенных Штатов?

По примеру И. В. Сталина уничтожить собственные внутренние не внушающие доверия социальные подструктуры, путем уничтожения элементов и запрещения их самих как целостных образований» [4.132.С.316].

Американцы и сейчас активно борются со «своей» агентурой. Для этого применяются следующие профилактические мероприятия. Первый способ. Они всячески притесняют всех, кто так или иначе деятельно боролся с ними в прошлом и представляет хоть какую-то опасность в перспективе: аресты наших бывших разведчиков, открытая, явная «сдача» шпионов со стороны ренегатов типа О. Д. Калугина. Здесь они немного перегибают планку — если человек такого уровня, как Эймс, действительно работал на СССР/Россию, и они не побоялись признать этот факт, то это говорит за то, что они именно запугивают наш агентурный потенциал этим грандиозным скандалом — по обычным правилам игры, ЦРУ само как бы расписалось в своем поражении. Парадоксально, но факт. Этим они преследуют определенную цель: всех лояльных к России запугивают. Второй способ. Он является обратным первому, т. е. активная работа по вызволению своих сотрудников из наших тюрем. Не успеет кто-то попасться «с поличным», как тут же после нескольких дипломатических демаршей и правовых «обоснований» или тайных сговоров его освобождают.

«ВНУТРЕННЯЯ» ГЕОПОЛИТИКА — 2

Насколько мне удалось заметить, призыв к перекройке внутренних границ СССР впервые был озвучен на XXVII съезде КПСС и прошел совершенно незамеченным. Так, в выступлении одного из первых секретарей сибирских регионов прозвучало: «Нас природа наделила уникальным чудом — озером Байкал. Проблема его охраны волнует не только нас, но и всю общественность… Озеро оказалось по существу на положении дитя, у которого семь нянек, а нужен один — полновластный, ответственный перед народом и государством хозяин. (Аплодисменты)» [4.133.С.5]. Слова, вызвавшие положительную реакцию зала, произнесены человеком, который прекрасно знает, что на сопредельных территориях, выходящих к Байкалу, проживают буряты. Что это, невежество и полное пренебрежение к внутренней национальной политике или провокация? Что означает то, что зал положительно откликнулся на слова первого секретаря обкома партии? Это значит, что в нем сидели такие же «деятели».

Во время перестройки в печати эти вопросы были уже темой чуть ли не «номер один»: «Нельзя не согласиться с тем, что назревание кровавых событий в Армении и Азербайджане началось в 1987 году — уже на втором году перестройки. В начале 1987 года „Литературная газета“ опубликовала статью Игоря Беляева „Ислам“, суть которой сводилась к тому, что эта религия определенно враждебна и опасна для нашего государства, а мусульмане — народ коварный и вероломный. <…> Уже тогда в прессе началась кампания по расшатыванию народного сознания, по разрушению сложившихся у людей представлений — во всех сферах и по всем направлениям» [61.С.187].

Нами уже говорилось о том, что за годы Советской власти в некоторых местностях были установлены перекосы в определении административных границ между национальными образованиями. «Фактор несовпадения административных границ с этническими является одним из самых значительных. Достаточно указать на то, что к настоящему времени 7 млн. кв. км., на которых проживают до 30 млн. чел., являются спорными прежде всего по этому признаку» [4.С.194].

К референдуму в марте 1991 г. о существовании СССР — не позже и не раньше — в «Московских новостях» были опубликованы суммированные данные о подобных перекосах за все годы Советской власти: [4.134.СС.8–9].

Из приведенного следовало, что на геополитической арене СССР имелось до 76 конфликтных узлов и пунктов высокого конфликтного потенциала. Далеко не все из них были использованы за 1985–1991 гг. и последующее десятилетие. Многие находятся в своего рода консервации на случай новых витков дезинтеграции, что нужно иметь в виду будущему поколению руководства страны.

В годы перестройки эти — на первый взгляд далеко не первостепенной важности — проблемы стали решающими при развале Союза ССР. Благодаря тому, что изначально был совершен произвольный перекрой границ, закулисными экспертами и аналитиками было найдено нетрадиционное решение — разжечь «конфликты низкой интенсивности» (жаргон аналитиков ЦРУ). Обычно восставшие выступают против центральной власти, при этом ожидаются (последовательно) открытые выступления против властей, захват больших городов, поход на столицу, — это все прямые действия, в этом случае власть молниеносно реагирует против них и отправляет войска на подавление — в российской истории это видно на примере т. н. «крестьянских войн». Но в том-то и дело, что применены были непрямые действия — одни повстанцы выступили против других. Войска же были использованы в качестве «третьей силы», целью применения которых в первую очередь было не подавление восстания, а примирение сторон. (Лишь в Чечне, по сути, применяются традиционные меры). По армии в этом случае удар наносился как со стороны обоих незаконных вооруженных формирований, так и со стороны предателей в Центре.

Помимо того, что фактор несовпадения административных границ с этническими был использован на территории СССР, он был применен в районах компактного проживания турок в Болгарии и венгров в Румынии.

По такому же сценарию можно рассматривать и события в Югославии. Как хорошо известно, там был свой Н. С. Хрущев — Иосиф Броз Тито (недаром Никита Сергеевич сразу же начал устанавливать с ним связи, после того как укрепился в Кремле!). После Второй мировой войны он позволил обосноваться в Косово албанцам числом до 70 000 человек. Через 50 лет численность их населения стала преобладать — это было обусловлено более высокой рождаемостью и эмиграцией (в основном нелегальной), и уже в 1990-е годы США удалось столкнуть лбами «хозяев» и «гостей».

СИСТЕМА СОЦИАЛИЗМА И ЕЕ КРАХ

СССР и большинство восточноевропейских социалистических стран — Народная Республика Болгария, Венгерская Народная Республика, Германская Демократическая Республика, Польская Народная Республика, Социалистическая Республика Румыния, Чехословацкая Социалистическая Республика — представляли собой единую систему. (Албанию и Югославию, которые тоже относились к социалистическим странам, мы не включаем в этот список потому, что они были вне контура управления Кремлем.) Систему, несколько отличную от когда-либо существовавших. Если описывать ее в обычных понятиях, то можно отметить, что указанные страны социализма в Восточной Европе составляли в общеполитическом ракурсе часть «мировой системы социализма», в экономическом отношении — Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ), в военном отношении — Организацию Варшавского Договора (ОВД). Степень интеграции была настолько высока, что судьба у этих стран могла быть только общей. Всякие попытки одного из участников выйти из общей игры могли быть обречены только на провал, и какими бы неадекватными ни были реакции, они только еще крепче привязывали всех не только к Кремлю, но и друг к другу.

Если рассматривать соцстраны в контексте распада системы социализма и изменения общественного строя, то нужно анализировать указанные страны как элементы с разными системными характеристиками. Мы это сделаем в порядке от самого слабого звена в «мировой системе социализма» к наиболее сильному. Наряду с другими характеристиками одним из косвенных доказательств правомерности такого рода подхода является и применение приемов по подрыву прежних порядков: от самых «бархатных» до самых кровавых.

На место самого слабого элемента я поставил бы Польшу. (Имеется целый ряд показаний к этому: Польша занимает первое место в истории среди стран-агрессоров против России. Польша — типичная западная страна с разложившимся населением. Огромное влияние католичества, особенно в сельских районах. Огромный процент еврейства, с легкостью устанавливающего внешние связи.) Именно по этим и ряду других показателей Польша была рекомендована интеллектуальными центрами Запада для скрытого захвата и использования в качестве плацдарма для развития наступления. На второе место я бы поставил группу стран: Болгарию, Венгрию, ГДР, Чехословакию и СССР. (В целом они были неоднородны. Каждая из них обладала своими «достоинствами» и «недостатками» в глазах аналитиков Запада.) Последний — наиболее устойчивый, как показали дальнейшие события, элемент — это Румыния. Страна имела во главе самое непродажное руководство во главе с кланом Чаушеску. И этот, казалось бы, субъективный, отрицательныйна первый взгляд фактор имел, однако, и свой позитив. Страна воспринималась как своя вотчина, и ее не собирались «сдавать» в отличие от временщиков в России.

Начало было ординарным и малозаметным — самому слабому элементу позволили «заглотить позолоченный крючок»: «Механизм экономической диверсии был простым. На первом этапе операции западные партнеры поставили в Польшу предприятия, заверив, что в виде оплаты будут брать произведенную на этих предприятиях продукцию. А на втором этапе… партнеры… отказались эту продукцию брать! Сбыт, таким образом, притормозили, а сумма польского валютного долга полезла вверх. Потому что в соответствии с первым этапом этой акции поставки с Запада и сырья, и оборудования, и запасных частей продолжались! Началось буквально ограбление. Но мало того. Западные бизнесмены резко повысили учетные ставки-проценты на уже выданные и выдаваемые кредиты. Теперь польский долг мог уже расти автоматически. Для полной гарантии успеха потребовались силы внутри страны, которые сумели бы резко сократить и без того скудный экспорт польской продукции на Запад. И по законам финансовой войны такие силы внутри Польши, разумеется, были найдены. <…>

Но самое интересное в этом сценарии вот что. Когда силы „прогресса“ свое дело сделали — и даже оказались у власти, — долги им за оказанные услуги Запад не простил.

Тут могут быть возражения. Польша не сумела произвести конкурентоспособную западную продукцию — сама виновата. Главный же виновник краха польской экономики, естественно, социализм, который вообще не может предложить эффективной экономики, эффективного производства. Сколько этому строю, мол, ни помогай, все равно он недееспособен. Возражения можно было бы принять, если бы не одно обстоятельство, хорошо известное западным политологам, но полностью замалчиваемое у нас. Еще в 1972 году спецслужбами Запада был разработан план финансовой войны против Польши под кодовым названием „Хилекс-5“. У его истоков стояли известные политологи, такие как Збигнев Бжезинский и Ричард Пайпс <…> К моменту прихода Рейгана в Белый дом были разработаны как минимум три сценария дестабилизации Польши. Ни Бжезинский, ни Пайпс этого не скрывали. А версия о том, что в 1981 г. Польша „сама“ не справилась со своими трудностями, ими же и классифицировалась как „наживка для дурачков“» [4.135.С.164]. Она сыграла свою роль и финансово-экономическая война ударила по народному хозяйству: «Польской экономике не хватало стабильности, страна находилась в больших долгах. Система распределения товаров началась с карточек на мясо <…> и вскоре охватила все, начиная с пеленок и кончая распределением средств гигиены.

Правительство не гарантировало населению закупок продуктов в достаточных объемах. Результатом такой ситуации были забастовки, еще более углублявшие кризис. С точки зрения финансов, страна была в полном бессилии. В 1981 г. Польше не хватало 12 миллиардов долларов для погашения ее долгов. <…> Создание стратегии крушения польской экономики <…> проводилось под покровительством „RAND Corporation“» [60.С. 115, 133].

Одновременно с этим в стране проводились беспрецедентные подрывные акции: «Как замечает <…> Генри Хайд, входивший в состав комитета палаты представителей по разведке в период с 1985 по 1990 год и выступавший с оценками некоторых из тайных операций администрации, „в Польше мы сделали все то, что делается в странах, где мы хотим дестабилизировать коммунистическое правительство и усилить сопротивление против него. Мы осуществляли снабжение и оказывали техническую поддержку в виде нелегальных газет, радиопередач, пропаганды, денег, инструкций по созданию организационных структур и других советов“» [5.С.12].

Итак, с Польшей все было кончено. Те контрмероприятия, которые намечало действительно советское руководство (прежде всего имеется в виду Д. Ф. Устинов) были сорваны, в свою очередь, западными контрмерами, о чем мы уже писали. Можно сказать, что ПНР явилась «Титаником», увлекшим за собой и СССР, и другие социалистические страны: «Действиями из Польши, направленными вовне, было инспирировано аналогичное сопротивление в других коммунистических странах Европы» [5.С.12]. То есть «виктория» в Польше теперь работала на поражение социализма в других странах. Такого рода методы известны и применяются только специалистами по системному подходу.

Этот замысел освещался в открытых работах американских советологов второго эшелона, оставшихся за рамками нашей справки. В частности, в работах американцев Р. Людвиковского и С. Брукана. «Первый на примере кризиса в Польше в 1980-е годы предпринял попытку смоделировать возможные особенности проявления подобного кризиса и в других странах. Задавшись вопросом, ограничится ли кризис только Польшей или перебросится на другие социалистические страны, автор проницательно заметил, что это не минует их, включая и Советский Союз» (Ludwikowski R. The Crisis of Communism. Its meaning, origins and phases. Cambrige, 1986). Затронув глобальную проблему выживаемости мирового социализма вообще под влиянием происходящих в мире перемен, Брукан также высказывает пессимистический прогноз ввиду господства в нем государственной собственности (Brucan S. World Socialism at the Crossroads. An Insider’s view. New York, 1987) [4.136.С.14]. Второй автор, как видим, явно приводит несостоятельные доводы о том, что фактором, который решающим образом повлияет на кризис, будет то, что в СССР и странах Восточной Европы преобладает государственная собственность. В США тоже имеются предприятия с государственной собственностью, как они есть и в Китае, а вот кризиса там нет, потому что нет измены. Это объяснимо: шли еще только первые годы перестройки, кто же будет называть вещи своими именами.

Говоря о группе стран «Болгария-Венгрия-ГДР-Чехословакия-СССР» нужно добавить, что хотя в каждой из них события и происходили по своему отдельному сценарию, но прослеживалась и «взаимопомощь»: так, например, Венгрия, раньше других подвергшаяся агрессии и сменившая руководство на более податливое, «помогала» Чехословакии, та, в свою очередь, открыв границу для передвижения восточных немцев в ФРГ, «помогла» ГДР в организации эмиграции. Польша и СССР «помогали» друг другу на взаимной основе, обвиняя с обеих сторон Сталина в тайном сговоре с Гитлером, расстреле польских офицеров в Катыни и т. п. Польша, раньше всех вступив на путь капитализма, демонстрировала его «достижения» через репортажи собственных корреспондентов московских СМИ. В контексте нашего исследования мы можем указать на то, что один из главных «победителей» в Польше оказывал «помощь» СССР, но направлена она была уже не М. С. Горбачеву лично: «…секретарь парткома АН ПНР Геремек, накопивший опыта в деле „демократизации“ своей страны, в 1991 г. стал внештатным консультантом Б. Н. Ельцина» [10.С.371]. Без понимания такого рода «парного взаимодействия» (термин советологов!) нет подлинного представления о глобальной запланированности произошедшего. (Обычный подход исследователя (например, историка, политолога) весьма ограничен — прежде всего он должен произвольно отобразить события в странах Восточной Европы, желательно в хронологической последовательности. Но исследователь системного плана, кибернетик просто обязан выделить то явление, что сколь бы ни были решающими события внутри той или иной страны, но они еще и повлекли за собой события подобного характера в той или иной форме и степени в других, чаще всего соседних странах. Иногда же такого рода исследования немыслимы без учета обоюдного фактора взаимовлияний.)

Прозападная часть руководства СССР поддерживала русофобию и удовлетворяла в этом направлении всевозможные претензии, начиная от предоставления данных о расстрелах в Катыни. Поди теперь докажи правду, когда русские сами же это и подтвердили. В отличие от неудачных «вылазок прозападников» — ГДР (1953), Венгрия (1956), Чехословакия (1968), Польша (1970) — их удачам в 1980–1991 гг. способствовало в немалой степени то, что сценарий событий предусматривал «помощь», в том числе и военную, какой-либо одной стране со стороны всех остальных стран, особенно со стороны СССР, как наиболее мощного государства, что легко провоцировало новые волны русофобии и ненависти к «лагерю социализма».

Отметим также, что Восточная Германия имела особый нюанс — ее следовало не только «освободить от коммунизма» и пустить по пути капитализма, но еще и присоединить к ФРГ. Это было явлением обратным тому, что произошло в Чехословакии и Югославии, где был спланирован и осуществлен раскол. Точнее сказать, эти две задачи должны были стать звеньями одной цепи. Все произошло быстро и неожиданно.

Нельзя утверждать о беспроблемном шествии ЦРУ по европейскому континенту, все было достаточно сложно. И сложности в том числе создавала и «третья сторона»: «Как строились „бархатные революции“ в Европе? Приезжал Грушко или кто-нибудь другой из КГБ, и дальше они совместно с местной службой безопасности делали переворот. Расследование Гавела это прекрасно показало. Но с другой стороны, в Чехословакии Михаил Сергеевич хотел видеть Млынаржа Зденека, своего приятеля. Как появился Гавел — это отдельный вопрос. В каждом случае на замысел по обрушению КГБ накладывается замысел ЦРУ, а на этот уже третья игра — Германия. И третья как раз и побеждала» [36.Ч.2.С.196].

В конце юнцов, на каком-то этапе возымел действие «принцип домино», и процессы развала социалистической системы в Восточной европе стали необратимыми.

Теперь о последнем элементе. «…Румыния с гордостью выполняла миссию бесстрашного стража марксистской ортодоксии, когда ее соседи позволили вовлечь себя в вихрь горбачевских реформ» [4.137.С.27]. Разумеется, в основе причин случившихся трагических событий лежали не идеологические, а экономические причины. Целью всех этих «перестроек», как мы понимаем, было не просто разрушить и посмотреть потом на творения рук от «мерзости запустения», а именно прекрасно заработать на тех процессах, когда все разваливается, цены прыгают на мировых биржах, вчерашние ценности начинают дешеветь. Тем более что социалистическая Румыния вела наступательную политику. «…Страна стала единственным в мире государством, выплатившим долги. И — соответственно — получившим возможность свободно распоряжаться всей — поступающей от внешней торговли ресурсами — конвертируемой валютой. 12 апреля 1989 года на Пленуме ЦК РКП Николае Чаушеску торжественно заявил всему миру о полной выплате Румынией внешней задолжности.

Но именно это очень не понравилось западному цивилизованному миру — как опасный пример для других стран» [4.138.С.141].

Председатель подкомитета по Юго-Восточной Азии и Тихоокеанскому региону Комитета по геополитике Государственной Думы член фракции ЛДПР М. Л. Монастырский в пресс-релизе «Россия и Геополитика» приводит цитату из книги Р. Эпперсона «Невидимая рука, или Взгляд на Историю как на Заговор»: «Банкирам пришлось разработать стратегию, которая позволяла им быть уверенными, что правительство, которое они ссудили, не аннулирует заем, предоставленный банками правительству.

Международные банки постепенно выработали свой план. Он был назван „Политикой силового равновесия“. Это означало, что банкиры ссужали два правительства одновременно, давая себе возможность натравливать одно на другое в качестве средства принуждения одного из них платить долги банкирам. Самым успешным средством обеспечения согласия в условиях платежа была угроза войны: банкир всегда мог пригрозить не выполнившему обязательства правительству войной как средством принуждения произвести платежи.

Ключевым же моментом здесь являлась соразмерность государств: чтобы ни одна страна не оказалась бы столь сильна, чтобы военная угроза со стороны слабейшего соседа будет недостаточна для принуждения к платежам» [4.139] (стилистика оригинала сохранена. — А.Ш.) Кроме успеха на фронте финансово-экономической войны, Н. Чаушеску готовился сделать сильный политический ход и внутри международного коммунистического движения: «В декабре 1989 года ЦК Румынской компартии выступил с инициативой проведения в Бухаресте или Москве международного совещания компартий (последнее такое совещание состоялось в 1969 году), в ходе которого румынские коммунисты намеревались открыто высказать свое мнение о „новом мышлении“, „перестройке“, „гласности“.

В соответствии с решениями XIV съезда РКП (ноябрь 1989 г.), с 10 по 14 декабря 1989 года ЦК РКП направил соответствующие письма Центральным Комитетам двадцати компартий, в том числе ЦК КПСС и компартиям стран Восточной Европы. Эта инициатива была одобрена руководством компартий Кубы, Вьетнама, Албании, КНДР, ряда развивающихся стран. После 20 декабря намечалось направить аналогичные письма ЦК компартий Китая, США, стран Западной Европы, Южной Азии и Африки. Однако ни ЦК КПСС, ни ЦК восточноевропейских компартий не ответили на предложение РКП. А 20–23 декабря 1989 года в Румынии произошел кровавый переворот, одобренный Москвой и Вашингтоном» [4.140.С.109]. Да, по плану ЦК РКП на столь представительном форуме мог бы дать бой разрушительным силам из СССР и других стран. Результаты стали бы, конечно же, известны во всем мире, в том числе и в СССР. Поэтому процесс решили ускорить…

Итак, надо признать, что кроме «советско-американской совместной революции» прошли еще болгарско-американская совместная революция, венгерско-американская совместная революция, восточногерманско-американская совместная революция, польско-американская совместная революция, румынско-американская совместная революция, чехословацко-американская совместная революция. Каждая со своими нюансами, они все вместе были направлены на изменение существующего строя, ограбление этих народов, вывода этих стран из-под нашего контура управления (за понятным исключением Албании и Югославии).

Автором же проекта «поэтапной ликвидации социализма в Восточной Европе» является Герман Кан, бывший сотрудник RAND Corporation.

Хочется обратить внимание на бросающуюся в глаза универсальность методов при разрушении мировой системы социализма и СССР. Перед «кончиной» СЭВ советский народ (за другие народы ничего не могу сказать со всей определенностью, но предположить полную аналогию могу) обрабатывали в том смысле, что мы-де кормим болгар, венгров, восточных немцев, поляков, словаков, румын, чехов. (На самом деле — американцев, западных немцев, японцев.) Мол, пора бы и прекратить. А для этого надо расстаться с СЭВом. Получилось. Когда эта Большая Ложь сработала, по этому же сценарию — мы кормим азербайджанцев, армян, белорусов, грузин, казахов, киргизов, латышей, литовцев, молдаван, русских, таджиков, туркменов, узбеков, украинцев, эстонцев — перешли на союзный уровень. Получилось… Теперь можно будет (если не хватит фантазии на большее) продолжить на российском уровне. Получится?..

ЗАДАЧА ЯНАЕВА

У вице-президента СССР Г. И. Янаева тоже была своя задача по развалу СССР. Причем, в отдельные моменты эта задача была ключевой — никто иной ее не смог бы выполнить. К 1991 году у М. С. Горбачева было четыре прямых заместителя. По линии КПСС — Заместитель Генерального секретаря ЦК КПСС В. А. Ивашко, по линии государства — вице-президент СССР Г. И. Янаев и премьер-министр СССР В. С. Павлов, по линии Верховного Главнокомандования Вооруженными Силами СССР — Заместитель Председателя Совета Обороны при Президенте СССР О. Д. Бакланов. Из них отобрали и решили подставить под удар именно Г. И. Янаева. И свою великую историческую миссию он выполнил. Выполнил до конца и на все 100 %. Я нисколько не сомневаюсь в том, что Г. И. Янаев — искренний человек и желал блага для страны и для народа. Г. И. Янаев — не предатель, он всего лишь из той породы несостоятельных лиц, которые вполне искренне заверяют, что «хотели как лучше — получилось как всегда». Эта трагедия и его, и наша. Общая.

Зачем вообще был нужен Г. И. Янаев? Совершенно ясно, что если разобрать его «историческую» миссию, то есть ответить на вопрос, почему именно такой человек оказался на посту второго человека в государстве в столь ответственный момент, то мы можем сказать, что Г. И. Янаев был в определенном роде идеалом. Несмотря на то, что он работал в Москве с 1968 г. на первых ролях, на должностях, которые мы условно назвали «жреческими», его не допускали до выработки реальной политики. Это был человек недалекий, не обладающий даром политического чутья и предвидения, человек, никогда не пробивавший себе дорогу, а просто не отказывавшийся от автоматического движения по горизонтали или наверх. Два высших образования и кандидатская так и не сделали его интеллектуалом. Приводятся свидетельства, что он выпивал, но это еще не самое главное.

Могли ли быть альтернативы Янаеву? Да, могли быть. Таких кандидатур в Союзе было много. Но они могли отказаться — положение в стране «хуже некуда», зачем же в такой ситуации «становиться крайним»? Иные кандидаты с такого рода размышлениями могли повести себя совсем не так, как задумывали «фокусники холодной войны», и погубить драгоценные замыслы. Так вот, Г. И. Янаев был идеалом — предложение выдвинуться на вторую роль в государстве было сделано ему М. С. Горбачевым за два часа до голосования, и… согласие было дано сразу же: «Если партия прикажет…» Можно сказать, что уже с момента одного только янаевского «явления народу» кое-кто из кремлинологов мог потирать себе руки — половина дела уже сделана: для задуманного лучшего кандидата не найти. На вопрос одного из депутатов о его здоровье он умудрился сморозить, что лучше всего на этот вопрос могла бы ответить его жена. Другой «…не без ехидства спросил:

— У вас очень многостороннее образование: сельскохозяйственное, юридическое, историческое. Назовите, пожалуйста, тему вашей кандидатской диссертации, год и место ее защиты.

И бывший инженер-механик и главный инженер „Сельхозтехники“, не моргнув глазом, с трибуны Верховного Совета солгал на всю страну, на весь мир:

— С удовольствием называю тему диссертации. Моя диссертация была посвящена проблемам троцкизма и анархизма. Защищал я ее в Москве, в Институте международного рабочего движения. По-моему, ни одного „черного шара“ не получил. Год защиты, по-моему, или 1976-й, или 1977-й. Я волнуюсь. Будем считать 1976-й…

Обозревателя „Литературной газеты“ Анатолия Рубинова смутила такая забывчивость. Он начал наводить справки и сразу обнаружил, что нельзя „считать 1976-й“ — диссертация была защищена тремя годами позже. И еще выяснилось, что она вовсе не о троцкизме и анархизме! Желая познакомится с диссертацией, журналист из „ЛГ“ обратился, естественно, туда, где будущий вице-президент стал кандидатом исторических наук. Но в библиотеке Института международного рабочего движения диссертация куда-то запропастилась…

Анатолий Рубинов, однако, нашел ее в другом месте — в филиале Библиотеки им. В. И. Ленина. <…> Г. И. Янаев <…> в 1979 году <…> защитил кандидатскую диссертацию под названием „Проблемы развития прогрессивных тенденций в молодежном движении стран развитого капитализма (конец 1960-первая половина 1970-х годов)“» [4.141.С.31].

Более того, в течение всего времени нахождения на своем посту Г. И. Янаев ничего не делал: «Второй человек в государстве, Янаев, как оказалось сейчас, фактически ни за что не отвечал» [4.142.С.11]. Ситуацию кризиснее в сфере управления страной трудно было себе представить. Янаев оказался попросту вне контура управления. Другой бы из-за этого возмущался — этот молчал, ибо всем был доволен и смотрел на свою должность как на синекуру, пока его не призвали в ГКЧП.

Итак, пошляк (ответ на вопрос о здоровье), неумный (поведение во время ГКЧП), банальный врун (ответ на вопрос о диссертации), бездельник (объем работы во время нахождения на посту вице-президента), да еще и… в самой мягкой трактовке психологически неуверенный в себе человек (трясущиеся руки на единственной пресс-конференции ГКЧП 19 августа 1991 г.) — идеально управляемый человек. Зарубежных манипуляторов можно заранее поздравить — среди высшей советской номенклатуры был найден прекрасный экземпляр. Стоит, пожалуй, еще отметить, что, несмотря на явный патриотизм Г. И. Янаева, он даже как аппаратчик не был способен на «подковерную борьбу»: та резкая активность, которая в прошлом была направлена против Е. К. Лигачева в контексте борьбы между ним и М. С. Горбачевым, не затронула вице-президента. Он был ничем, и потому находился вне фокуса внимания газет и вне критики. Эта новая фигура на политической шахматной доске своей бездеятельностью, удобной позицией вне схватки, тем, что не успела себя дискредитировать до августа 1991-го, привлекла особое внимание «внешних» и «внутренних» политтехнологов.

Перед лицом новой реальности каждый ведет себя по-разному. Каждый действует в меру своего понимания реальности. Наиболее безукоризненно действуют самые информированные лица, именно они используют тех, кто понимает меньше. Те, в свою очередь, используют тех, кто имеет еще меньшее представление, и так до самого последнего человека, ну а уровень должности здесь, понятно, ни при чем.

КОНТРХОДЫ

«Надо вылезать, надо вылезать! Я не знаю как, но у меня есть план…»

М. С. Горбачев^[39]

И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или же понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ оболгать, объявить отбросами общества…

Аллен У. Даллес

Надо сказать, что вся реальная политика строится прежде всего на умелом противодействии противнику. Заговоры как внутри, так и вне государства довольно часто сопровождают всю политическую историю, но умение их раскрывать и упреждать есть величайшая обязанность проницательного правителя. Первый министр Королевства Франции и Наварры кардинал де Ришелье, всей деятельности которого постоянно сопутствовали заговоры дворянской верхушки, вывел несколько правил, актуальность которых не снизилась до сих пор: «Ничто столь не нужно в правлении государством, как прозорливость; ибо ее способом можно предупредить многие бедствия, коих не можно избыть, разве с великим трудом, когда приключаются оные. Как врач, который может предупредить болезни, больше в почтении того, который только старается лечить их, так и министры государственные должны часто представлять и напоминать своему государю, что гораздо нужнее рассуждать о будущем, нежели о настоящем, и что с болезнями обстоит равно, как с неприятелями государственными, лучше выступать навстречу, нежели, наждав на себя, выгонять их после нашествия. <…> Тот, кто предвидит издалече, не делает ничего безрассудно, потому что он о том заблаговременно надумается, да и трудно ошибиться, когда о чем наперед думаешь.

Надобно спать по львиному, не затворяя глаза, а иметь их всегда отверсты, дабы предвидеть все злополучия, могущие приключиться <…> Часто случается с государствами, что беды, как неудобозрительны в своем начале и о которых меньше помышляют, гораздо опаснее, и те, то самые, как наконец становятся наиважнейшими» [4.144.СС.158–159].

Победа, как известно, куется до боя, и можно точно сказать, что товарищи коммунисты и господа патриоты проиграли битву за страну задолго до перестройки. На Западе, где специально изучали лагерь патриотов 1960-1980-х гг., должны были быть довольны: он представлял собой довольно жалкое зрелище. Индивидуализм, отдельные акции одиночек при полном молчании других членов, поглощенность риторикой, отторжение столиц от провинции были столь подавляющи, что это неизбежно приводило к отсутствию связей, непродуманности кампаний, узости кружка патриотических генералов из числа литераторов и отсутствию толковых управленцев. Да, «страшно далеки они от народа».

Та же картина и в годы перестройки. Наша история — это, увы! — сплошная сдача позиций под внешним воздействием. Реального сопротивления не было ни на одном уровне, его нет как такового и сейчас — десять лет спустя мы существуем ровно настолько, насколько нам позволяют существовать. Любые попытки сопротивления лежат вне реальных процессов, а во многих случаях противник их инспирировал, организуя виртуозные провокации, чтобы потом одержать очередную «викторию». Мы терпели поражение за поражением. Конечно, можно было наблюдать искренние попытки людей повлиять на процесс, вернуть былые позиции, но они были разрозненны и бессильны: «…У ряда людей, по крайней мере, были очень искренние побуждения, но они действовали неадекватными средствами. Неадекватность этих средств была в том, что им казалось, что сначала нужно решать какие-то силовые проблемы, а потом заниматься идеологией, концепцией, средствами массовой информации» [4.145.С.2].

В 1985–1991 гг. эти попытки не пошли дальше тех форм сопротивления, что были известны и ранее. Они были примитивные и отсталые, они были либо не адекватны ситуации, либо под контролем врага. Люди, которые стояли во главе этих попыток, оказались вне реальных механизмов «делания» политической «погоды», вне структур, вне связей. У них не было разведки и многого из того, что позволяет сорвать самые реальные угрозы. При этом надо понимать, что эти люди занимались традиционной созидательной деятельностью вместо борьбы с врагом. (Созидательная деятельность здесь — пассивная форма, удары по врагу — активная форма.) Их слова не имели силу. Реальное сопротивление снизилось до противодействия отдельных людей, оно свелось к минимуму — к информированию населения о ходе катастрофы.

Даже самые верные оценки происходящего, мгновенно вызывавшие внимание и интерес, не имели такого влияния и воздействия, как ответные мероприятия тех, кого в будущем назовут «черными пиарщиками». Ю. В. Бондарев, выступая на XIX партконференции, очень четко, как настоящий системный аналитик, сказал, что страну можно «сравнить с самолетом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка» [4.146.С.5]. Условия, которые позволили бы сорвать перестроечные процессы — независимый центр, доступность новой идеологии, свои разведка и «фабрики мысли» — отсутствовали, поэтому не удалось перехватить инициативу и навязать свои правила игры.

Самым главным фактором в провале сопротивления являлось отсутствие единого центра, то, что называется полицентризмом. Патриотически настроенное руководство, привыкшее действовать в старом формате, занимало сильные позиции: в ЦК КПСС — секретарь О. С. Шенин, в ЦК КП Азербайджана — второй секретарь В. П. Поляничко, в ЦК КП Латвии — первый секретарь А. П. Рубикс, в Ленинградском ОК КПСС — первый секретарь Б. В. Гидаспов, в Верховном Совете СССР — народный депутат СССР, председатель депутатской группы «Союз» Ю. В. Блохин, в КГБ СССР — начальник Управления «С» (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР генерал-майор Ю. И. Дроздов, начальник Информационно-аналитического управления КГБ СССР Н. С. Леонов, на ЦТ — Председатель Гостелерадио СССР Л. П. Кравченко, в МИДе — посол В. И. Боровиков, в Прокуратуре СССР — член Коллегии, начальник управления по надзору за соблюдением законов в КГБ СССР В. И. Илюхин и т. д. Все «как один» они действовали разрозненно, каждый в меру своего политического дилетантства и наивности, а иногда и с верой Главному Предателю.

Разумеется, объективные факторы сопротивления были, есть и будут всегда. Учет их велся на достаточно продуманном уровне. Их предвидели и над ними хорошо потрудились. Ведь нельзя сказать, что нас не предупреждали заранее. Предупреждали. В частности, книга «ЦРУ против СССР» Николая Николаевича Яковлева была в последний раз выпущена в 1986 г., тиражом весьма приличным, а по нынешним временам — баснословным! И все же мало кто смог уловить общность между написанным и реализуемым, между известными планами и перестроечными процессами. Или другой пример. Известные слова А. Даллеса приводились в книге А. Иванова «Вечный зов», и в экранизации они прозвучали на всю страну. Увы, спохватились очень поздно: «В. ЖДАНОВ: „…Мне вспоминается роман Анатолия Иванова „Вечный зов“, который увидел свет еще двадцать лет назад. Одну цитату из него я часто зачитываю слушателям университета трезвости, организованного в Новосибирске, где веду занятия. Герой Лохновский излагает программу разрушения и уничтожения нашей страны: будем разлагать, растлевать, ввергнем страну в хаос, в управлении создадим неразбериху, найдем способ оболгать честных людей, сделаем их отбросами общества, посмешищем…

Вы знаете, слушатели университета — простые люди. Познакомившись с отрывком из книги, они говорят: все так и получилось, как мечтал Лохновский. Некоторые прямо говорят: весь сегодняшний хаос у нас запланирован. По крайней мере, мы можем безошибочно это утверждать…“» [4.147.С.8]. Так вот «все вместе» мы и пришли к моменту кульминации.

АВГУСТ 1991

Подготовка в СМИ

Август 1991 года — это именно тот кульминационный момент, когда по системе, предварительно доведенной до состояния неустойчивого равновесия, нанесли довольно слабый, но точно рассчитанный удар, в самое уязвимое место, этим ударом ее опрокинули, и она рассыпалась. Вся «перестройка», все предшествовавшие события стали прелюдией именно к тому, что было совершено в августе. Заданный ход событий привел ряд представителей высшей элиты СССР к такому решению, как создание ГКЧП. К этому времени роли были окончательно распределены и заучены. Кем-то — явно (через аналитические записки), а статистами — неявно, через СМИ.

Август 1991 года (Москва) невозможно понять без предварительного анализа процессов, произошедших в непосредственно предшествовавший период. В этом ряду апрель 1989 г. (Тбилиси), январь 1990 г. (Баку), январь 1991 г. (Вильнюс). И главное состояло в том, что правду о подготовке и проведении этих акций к моменту августа 1991 г. так еще никто толком и не знал. Все воспринимали их так, как это было задано их режиссерами. Все эти трагедии трактовались как «попытки Центра грубой силой остановить движения широких народных масс на пути к свободе и демократии».

Далее для полноты прогноза о неизбежности коммунистического реванша шло постепенное нагнетание этой темы в средствах массовой информации. «Первыми о неизбежном наступлении диктатуры предупреждали политологи Андраник Мигранян и Игорь Клямкин» [4.148.С.5]. Особое место заняла повесть обозревателя газеты «Московские новости» Александра Абрамовича Кабакова «Невозвращенец» (выход в свет в мае 1988 г.), где живописуется ситуация боев в Москве и всеобщая катастрофа. Она дорисовала картину специально для тех, кто обладал не столько фактологическим, сколько образным стилем мышления.

Здесь можно просто перечислить, как по нарастающей давался мониторинг и реальных событий, и провокационных действий, и тиражирования ранее добытых документов, лишь теперь оказавшихся «ко двору». Такое в 1990 г. допускалось в принципе.

«— На днях я слышал, что демократическое движение собирается организовать предупредительную демонстрацию, упреждающую, что ли, попытку военного переворота. Правда, там кое-кто говорил, что армия на это не способна, а вот КГБ — сила монолитная — такое совершить может.

— Полагаю, что сейчас это невозможно. <…> Однако, если появится по-настоящему сильная, конечно, консервативная фигура, то те, кто противится демократизации, пойдут за ней…» [4.149].

После такого рода предупреждений о грозящем путче противники перемен попали в стратегический капкан: отныне все сколь угодно слабые и трудно диагностируемые попытки сопротивления истолковывались как «прелюдия» путча. Даже события, не имевшие прямого отношения к будущему путчу. Так, например, в апреле 1991 г. в печати появились фотография и следующий комментарий: «Эти бронетранспортеры на днях появились в Чернышевских казармах. Подобные колонны сотен новеньких БТРов, въезжающих на территории других московских казарм, видели москвичи» [4.150.С.2].

Непосредственно перед событиями рассказали о том, как в случае чрезвычайных ситуаций должны в принципе действовать органы государственной власти на местах, создав при этом СЗ — «суженное заседание», в которое должны войти первый секретарь, начальник милиции и руководитель госбезопасности субъекта власти. «…Источник, пожелавший остаться анонимным, объясняет, что СЗ — это структура, которая готовит страну на случай „особого периода управления“. Объявить такой период вправе только правительство СССР, а поводом для введения „особого периода“ может быть „не только война“.

СЗ <…> действует на основе постановления ЦК КПСС и Совмина СССР от 19 июня 1984 г. и Указа Президента СССР от 12 ноября 1990 г., который называется „О возложении на исполнительные и распорядительные органы Советов народных депутатов функции по координации мобилизационной работы“ [4.151.С.7]. В одном из последующих номеров (в июле 1991 г.) та же газета публикует типовой план действий вышестоящих властей: „…При возникновении экстремальной ситуации <…> начинает действовать план операции „Метель“.

Если оперативную часть плана выполнить не удается, подключается Москва и вступает в действие план операции „Тайфун“, что означает как минимум дополнительную переброску подразделений ВВ или дивизии им. Дзержинского“ [4.152.С.15]. В статье подробно вскрываются состав, задачи, полномочия, структуры СЗ на местном уровне: „Как это делается. За последние годы изменилась сама концепция действий в чрезвычайных обстоятельствах. В конце 1950-х - начале 1960-х, несомненно, преобладала доктрина военного подавления массовых беспорядков, опробованная в „дружеских урегулированиях“ в Восточной Германии в 1953-м, в Венгрии в 1956-м. Этим опытом воспользовались и внутри страны при подавлении волнений в Грузии в 1957-м, в Новочеркасске в 1962-м. Милиция тогда должна была продержаться до прихода армии.

С начала 1970-х схема начинает меняться. Армия отодвигается на второй план, а функции оперативного реагирования постепенно переходят к МВД. Они осуществляются главным образом на двух уровнях — республиканском и союзном.

Устранение беспорядков возлагается на специальный сводный отряд милиции. Он комплектуется за счет переброски в место предполагаемых или уже происходящих событий групп и отрядов из прилегающих районов. Например, при возникновении экстремальной ситуации в Алма-Ате начинает действовать план операции „Метель“.

В город оперативно перебрасываются рядовой состав, служащие ВВ, курсанты училищ и школ милиции из Новосибирска, Ташкента, Караганды, Красноярска, Перми, Кемерова, Иркутска, Фрунзе, Барнаула, Душанбе, Омска. Если оперативную часть плана выполнить не удается, подключается Москва и вступает в действие план операции „Тайфун“, что означает как минимум дополнительную переброску подразделений ВВ или дивизии им. Дзержинского“ [4.152.С.15]. Приводится сама схема операции „Метель“ с указанием функциональных групп и их численности, при этом в примечании указывается, что из схемы убраны номера воинских частей и фамилии. В противном случае авторов публикации и редакцию можно было бы смело привлекать к суду за разглашение гостайны, а так они якобы балансируют на грани между „можно“ и „нельзя“.

Наконец, во вторую неделю августа появляется сообщение: „Над всей Россией — безоблачное небо“. Гидрометеоцентр» [4.153.С.1]. Гидрометеоцентр, как известно, занимается разведкой и прогнозом погоды. Упомянутый же центр, видимо, политической погодой.

Аналитическая подготовка

Если СМИ обрабатывали все население без исключения, то аналитические записки готовились для основных игроков.

Как именно готовилась американская сторона к августу, известно далеко не в той мере, которая необходима для того, чтобы эта подготовка стала прозрачной. На сегодня общественности представлен лишь один документ, разработанный в Штатах. (Приложение № 7). Документ этот весьма и весьма знаменателен. Можно отметить, что уровень работы американских аналитиков был таков, что, не владея в принципе информацией о подлинной роли М. С. Горбачева как «агента влияния» (в силу особой секретности), а для нынешних исследователей в России это является базовым представлением в их умозаключениях, американцы все же смогли на должном уровне дать советы первым руководителям своего государства.

Проект «путча» имел два варианта — с М. С. Горбачевым и без него. Мы знаем, что прошел первый вариант, но каковы были еще подварианты «без него», мы не знаем, даже учитывая сведения человека, ознакомленного с возможным развитием событий: «Когда мне задолго до путча в первый раз показали как возможные его сценарии, так и наши возможные контракции, у меня глаза разбежались. Чего тут не было: и сопротивление в Белом доме, и под Москвой, и выезд в Питер или Свердловск для борьбы оттуда, и резервное правительство в Прибалтике, и даже за рубежом. А сколько было предложений о сценариях самого путча! И „алжирский вариант“ — бунт группы войск в какой-нибудь из республик. Восстание русского населения в республиках. И т. д. и т. п. Но постепенно сценарии „сгущались“ и все яснее становилось, что все будет зависеть от роли самого Горбачева: путч будет или с благословения Горбачева, или под флагом его неинформированности, или при его несогласии, или даже против него. Самым благоприятным для нас был вариант путча „против Горбачева“. Мы ждали, что, скорее всего, таким он и будет. Но, может быть, нам удастся представить его в таком варианте — это будет большая удача. Поэтому даже если день, полдня будет „нестыковка“ путча и Горбачева — надо будет этим воспользоваться и ударить в эту щель. ГКЧП из всех возможных вариантов избрал такой, о котором мы могли только мечтать, — не просто против Горбачева, а еще с его изоляцией. Получив такой прекрасный пас, Ельцин не мог не ответить великолепным ударом. Я не хочу сказать, что все изложенные соображения были утром 19 августа за два часа „просчитаны“ среди десятков других вариантов. Работа велась в эти дни очень напряженная, но не на пустом месте» [4.154.С.5].

В. С. Павлов, комментируя эти признания Г. Х. Попова, пишет: «Осведомленность Попова в этих делах — вне сомнений, а цинизм откровенности понятен — победители делят лавры. Тем не менее осторожность и здесь не покинула Попова. Он лишь раскрыл секрет Полишинеля. Но ничего не сказал, кто его знакомил, а что еще важнее — из каких источников приходила информация. О том, какого рода указания получали информатор или информаторы, известно. Но кто они? Ответа нет» [48.С.80].

Во время своей рекогносцировки по СССР Джереми Израэль не отказал себе в удовольствии назвать вещи своими именами. А. А. Проханов вспоминает: «Помню июньский разговор в кабинете газеты „День“ с шефом американской „Рэнд корпорейшн“ Джереми Израэлем. На столе — нарисованная чернилами небрежная схема. Обозначен кружком „кремлевский центр“, представленный Горбачевым. Другим кружком обведен „параллельный центр“, представленный Ельциным. Третьим кружком отмечена „золотая гостиная“, из которой одна и та же группа советников управляла и тем и другим. Американец спросил, что следует сделать советникам, чтобы переключить властные полномочия от „Первого“ ко „Второму“: „Быть может, создать на несколько дней нелегитимную ситуацию, вывести <…> Горбачева, и в атмосфере социального хаоса замкнуть управление армией, КГБ и милицией на Ельцина?“» [4.155.С.1]. Любопытно в этом откровении то, что лицу, которое может считаться одним из вождей патриотов, выдается информация, могущая повлечь за собой действия упреждающего характера. Это может иметь двоякое толкование: либо все уже предрешено настолько, что можно говорить обо всем в открытую, либо — о максимальном доверии. В любом случае разработки по «параллельному центру» к августу подошли к своему логическому завершению — осуществлению на практике. Ибо «еще в 1989 году в экспертных группах Совета национальной безопасности США стали обсуждать идею о создании на российской почве параллельного союзному политического и экономического центра. <…>

В феврале 1991 года о ней активно заговорили в окружении Ельцина. К этому времени относится начало практической разработки варианта такого „центра“ в лице Ельцина и Верховного Совета РСФСР. При анализе политико-экономического содержания параллельного центра использовали суждения Г. Попова, незадолго до этого побывавшего в США. Там Попов имел контакты с государственным секретарем Бейкером, с его экспертной группой, был принят специалистами из ЦРУ и аналитиками из госдепартамента. Главным компонентом этого замысла являлось создание на территории Советского Союза разорванных, разделенных между собой рынков с равной ориентацией на российский и международный рынки. По задумкам авторов плана это означало бы необратимый развал „советской империи“» [35.Ч.1.С.42].

Напоминают и об исторической аналогии произошедших событий: «В XVI веке начальник английской секретной службы лорд Берли и его ближайший помощник Уолсингем решили устранить претендентку на престол Марию Стюарт. Но как это сделать? Взять и просто ее репрессировать — нельзя. Было решено „помочь“ ей организовать заговор против королевы Елизаветы. В окружение Марии внедрили агента Джифорда. Он умело подтолкнул людей Марии на организацию заговора и помог его разоблачить. „Гэкачеписты“ XVI века, в том числе Мария Стюарт, были казнены. В истории спецслужб это классический пример метода, который называется „Заговор в заговоре“» [4.156.С.2]. Несколько подробнее об этом историческом случае в: [4.157.СС.33–57].

«Горбачев образовал ГКЧП — вроде бы для того, чтобы удержать от расползания республики. Он объявил, что это будет орган, обязанный отслеживать положение. По его рекомендации в необходимых случаях будет вводится чрезвычайное положение. Были конкретно названы лица, включенные в состав комитета — Крючков, Язов (министр обороны СССР, Маршал Советского Союза. — А.Ш.), Пуго и другие, — изготовлены соответствующие бланки, печать и т. д.» [8.С.8].

Замысел состоял в том, что было решено создать следующую ситуацию. Следовало собрать воедино ту часть руководства, которая была однозначно против развала страны, дезавуировать ее и лишить власти и возможности общаться с внешним миром вообще или на период разгрома. Именно такова подоплека кадрового аспекта августовских событий 1991 года и устранения всех фигур, могущихпотенциально помешать развалу СССР. Наиболее стойких лиц из числа тех, кто все понял, но которых не удалось уложить в сценарий, просто убили: Б. К. Пуго, С. Ф. Ахромеева. Это повлияло на неизвестных противников: они были запуганы. Остальная элита предала и СССР, и КПСС. И все последующее время — последние четыре месяца 1991 года больше уже формального существования СССР — подтверждает это. Не было адекватного сопротивления развалу: те, кто мог его еще оказать, оказались либо в тюрьме, либо в могиле. Если прежде мы еще могли наблюдать в руководящей элите страны такие группы: разобщенные патриоты, которых «вычислили» и «контролировали» наблюдатели; болото, которое постепенно сходило с позиций нейтралитета в сторону врагов сохранения Союза; «агенты влияния» и активно помогающие им клановые образования, то теперь первой группы практически не существовало: ключевые фигуры были устранены. (Отметим, что это уже была вторая столь массовая акция по устранению действительно советского руководства. В качестве первой можно рассматривать дисциплинированный исход из ЦК КПСС «группы пенсионеров» в апреле 1989 г.)

В дальнейшем необходимо будет еще и еще раз проанализировать август 91-го. По всей видимости, мы сейчас не сможем, даже перебрав абсолютно все методики, зная все приемы и проведя сопоставительный анализ, сказать, как это все задумывалось, как проводилось, что «получилось» и что «не получилось». Здесь еще много загадочных моментов как для исследователей, так и для западных аналитиков — да, да, они и сами еще до конца не знают, каких еще успехов, скрытых благодаря эффекту самоорганизации, они добились: «Я думаю, что анализ „путча“ еще предстоит: какую роль здесь сыграли секретные службы Запада и другие силы. Но здесь перепутались интересы Запада и Советского Союза, взаимоотношения многих сил, и не следует сбрасывать со счетов то, что участники этого переворота все-таки рассчитывали остановить сползание страны к катастрофе. Этот элемент тоже был. Но все было сделано глупо, нелепо, как будто бы заранее было нужно, чтобы „путч“ провалился. И я уверен в том, что именно на это и рассчитывали, чтобы предотвратить настоящий путч. Как, например, пожарники для тушения пожара устраивают встречный пожар. Это — провокация. Доминирующую роль во всем этом сложном сцеплении событий сыграла, по-видимому, провокация, чтобы победить настоящий переворот, который остановил бы движение страны к катастрофе. И это было возможно!» [21.СС.38–39].

В аналитической подготовке и разработке документов выделяются две группы, одна из которых была создана непосредственно при первом лице: «В 1991 году <…> чрезвычайные меры стали острейшей необходимостью для обеспечения подъема производства, строительства и структурной перестройки. Их разработка велась тремя группами специалистов под общим контролем и руководством Горбачева. Одну из этих групп возглавлял А. Тизяков, будущий член ГКЧП, другую — А. Милюков, тогда и сейчас верный советник вождей, президентов, спикеров, третью — В. Величко, первый заместитель премьер-министра [48.С.81].

Вторая группа — внутри центрального аппарата КГБ СССР. Ее условно можно назвать по имени ее главных участников — Жижина и Егорова: „…9 декабря <…> Крючков вызвал к себе генерал-майора КГБ Вячеслава Жижина — заместителя начальника Первого Главного Управления (разведка), в прошлом — начальника секретариата Председателя и полковника КГБ Алексея Егорова.

Крючков дал задание Жижину и Егорову (со ссылкой, между прочим, на поручение М. С. Горбачева) подготовить записку о первоочередных мерах „по стабилизации“ обстановки в стране на случай введения чрезвычайного положения.

Такая записка была ему представлена. А вместе с ней — проект указа Президента М. С. Горбачева и постановление Верховного Совета СССР о введении в стране чрезвычайного положения. По словам Егорова, одновременно с этим по поручению Горбачева некими другими товарищами готовились и документы о введении прямого президентского правления в Литве“ [1.СС.247–248]. „5 августа Крючков снова позвал к себе своего зама Грушко и уже знакомых нам Егорова и Жижина. Там же Павел Грачев <…>. На том совещании Крючков поручил подготовить еще одну, но уже более подробную аналитическую записку на предмет введения в стране чрезвычайного положения. Работу, — объяснил Председатель КГБ, — следует вести конспиративно. А посему Грачев, Егоров и Жижин отправились писать документ на оперативную дачу Второго Главного Управления (контрразведка), расположенную неподалеку от деревни Машкино, по дороге на Ленинград. Написали. И предупредили Крючкова <…>, что введение чрезвычайного положения может вызвать негативную реакцию среди некоторой части населения…“ [1.С.255].

Помощник начальника Второго Главного Управления (контрразведка) КГБ СССР полковник Егоров Алексей Георгиевич: „Впервые к разработке проблемы чрезвычайного положения в стране я был привлечен в декабре 1990 г. (т. 7, л.д. 7 — это ссылка на заведенное уголовное „Дело ГКЧП“. — А.Ш.) Примерно 15–16 августа <…> Крючков на этот раз поручил нам подготовить документ о первоочередных мерах экономического, социально-политического и правового характера, которые следует реализовать в условиях чрезвычайного положения (т. 7, л.д. 10) <…> Крючков достал из своей папки тот проект документа, который я и Жижин готовили перед встречей и, обращаясь к участникам, предложил ознакомиться с мерами, которые необходимо осуществить, вводя чрезвычайное положение. Хочу отметить, что на этой встрече документ еще не обрел название: „Постановление № 1 ГКЧП“ В тот момент мы его условно называли документом о неотложных мерах по стабилизации экономической и политической обстановки в стране“, (т. 7, л.д. 12)» [48.С.81]. Итак, документы группы Жижина-Егорова легли затем в документы ГКЧП, ныне каждый может с ними ознакомиться и сравнить с предпутчевским открытым документом ЦРУ. Интеллектуальная пропасть налицо.

К настоящему времени — десять лет спустя — стало известно, что существовало четыре варианта на случай критического развития ситуации: чрезвычайное положение в стране, чрезвычайное положение в Москве, прямое президентское правление в стране, прямое президентское правление в Москве. Датируются они декабрем 1990 г. [37.С.8].

После августовского «путча» начали готовить «путч» октября 1993 г. Именно так сейчас выглядит подготовка и публикация в начале октября аналитического документа «Угроза безопасности и необходимость сотрудничества республик». Речь шла о возможности реванша за неудачу августа, и документ предупреждал о возможности еще одного путча. «Сенсацией прошлой недели, бесспорно, стало появление на рынке гласности документа „Угроза безопасности и необходимость сотрудничества республик“. Он рожден в Аналитическом управлении КГБ СССР и рисует довольно мрачную картину нашего переполненного эйфорией сегодня, равно как и традиционно светлого завтра.

Документ этот был не один — он входил в целый пакет аналитических записок, подготовленных для нынешних и будущих парламентариев экспертами военно-политического отдела Института США и Канады АН СССР, Института Европы АН СССР, а также руководителями двух управлений КГБ СССР» [4.158.С.6]. Экономическое управление КГБ предупреждало о возможности энергетических кризисов в Москве и на периферии, а Аналитическое управление — как раз именно о возможностях коммунистического реванша.

Мотивы основных игроков

Третий звонок спектакля под названием «путч» прозвенел 17 июня 1991 г. на закрытом заседании Верховного Совета СССР. Председатель КГБ СССР В. А. Крючков довел до сведения депутатов записку в ЦК КПСС за подписью Ю. В. Андропова, подготовленную внешней разведкой, «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан». Случилось это только тогда, когда развал СССР был предрешен. Скорее всего именно это событие можно назвать ключевым поворотом, а не те три дня в августе 1991-го.

Почему М. С. Горбачев взялся исполнять свою, пусть во многом и вне сцены, роль в августовском спектакле, раз она оказалась для него в результате самоубийственной? Мотивы его поведения могут быть только одни: он не сомневался в том, что он должен был еще оставаться «на плаву». Ему — ошибочно — представлялось, что из этой ситуации он должен был выбраться один, да еще и получив соответствующие политические дивиденды: «События августа 1991 года имеют свою логику и предысторию. Задолго до этой даты они продумывались и готовились самим Горбачевым, и не им одним. Для него же это имело глубоко личные причины и цели — сохранить и укрепить свою личную власть любой ценой. Необходимо было отвести нависшую над ним угрозу, указать „виновников“ провала в экономике и развала страны, уничтожить любые силы, которые на тот момент могли воспрепятствовать реализации его планов» [48.СС.12–13]. Страх М. С. Горбачева по прилете 21 августа 1991 г. из Фороса в Москву объясняется именно этим. Он его не разыгрывал. Ему говорили, что весь путч задуман только для того, чтобы свалить консерваторов, тот же премьер В. С. Павлов потребовал себе больше власти. Но убрали не только всех консерваторов, но и его самого. Он был уверен в успехе операции — ведь все большие и малые операции по разгрому СССР ранее прошли без сучка и без задоринки, и он всегда выходил сухим из воды, значит, должно получится и на этот раз.

Таковы были мотивы, по которым М. С. Горбачев повел свою игру, совершенно не замечая самоубийственности своей роли и того, как его использовали. И здесь в самую пору сказать, что его оценка как предателя интересов народа и страны хотя и во многом справедлива, но не всегда до конца объективна. Первым человеком, сказавшим это в открытую, был Государственный советник юстиции 2-го класса (что соответствует воинскому званию генерал-лейтенанта) В. И. Илюхин, который будучи начальником управления Генеральной Прокуратуры СССР по надзору за исполнением законов в КГБ СССР, членом Коллегии в ноябре 1991 г. возбудил уголовное дело против Горбачева по ст. 64 («Измена Родине»). Этим самым он выполнил свой гражданский и служебный долг и в тот момент это можно было только приветствовать, но с тех пор прошло много лет и «зацикленность» на такой оценке, во-первых, утратила свою остроту, а во-вторых, позволяет спекулировать на этой теме разным политическим деятелям, которые занимаются по сути тем же самым.

М. С. Горбачев еще на заре своей политической карьеры по сути начал игру, до конца не представляя всей сложности пути, в том числе и собственного. Он полагал, что раз он стал первым лицом в стране, то это означает, что ему принадлежит первая роль всегда, везде и во всем. Он не принимал во внимание, что есть способы, которые заставят его вернуться в прежнее состояние. Он еще мог позволить себе сказать по возвращении из Фороса на сессии российского парламента: «Всей правды я вам все равно не скажу», но это уже не было направлено против тех, кто им удачно манипулировал. Сама же фраза звучит двусмысленно: он и сам не знал всю правду тогда, не знает и теперь.

Что касается слов его оппонентов о нем как о предателе, то на мой взгляд, вынесение подобной сомнительной оценки на многомиллионную читательскую аудиторию и использование ее в своей аргументации научно несостоятельно (да в конечном итоге и безнравственно). Да, в нашей книге все рассматривается с позиций системности, и нужно сказать, что М. С. Горбачев во многом работал на внешнюю среду в ущерб Союзу ССР и при этом был согласен на все условия, на сдачу любых позиций, кроме тех, что касались его сугубо личных интересов. Да, он лишь самая видная фигура из многих и многих подобных ему лиц в элите СССР. Но основная масса авторов, пишущих о нем и том времени, дают ему оценку с позиций нравственных и эмоциональных, а не с точки зрения глубокого бесстрастного анализа. Ведь если вспомнить тот период, можно отметить, что по мере хода перестройки к нему присоединились миллионы людей, которые на референдуме 17 марта 1991 г. проголосовали за развал СССР. Людей же, которые действительно отстаивали сохранение Союза ССР, было ничтожно мало. И лишь эти люди имеют моральное право давать оценки подобного рода. Вот пусть они и только они и бросают первыми камни, я же на себя такую роль принять не могу.

«Постсоюзная» судьба М. С. Горбачева удачна. Но могли быть и альтернативы. Причем с любым исходом — если бы по сценарию заокеанских штабов «перестройки» было необходимо его устранение, то это сделали бы, и сделали бы не задумываясь. Это стоит четко понимать и помнить всем тем, кто еще когда-либо согласится на роль двурушника. И то, что при исполнении всех сценариев сохранили жизнь политикам сыгравшим двусмысленную роль — Президенту СССР М. С. Горбачеву, вице-президенту РФ А. В. Руцкому, Председателю Верховного Совета РФ Р. И. Хасбулатову совсем не говорит о том, что в следующий раз, когда по плану будет нужен не «Форосский плен», а нечто с кровавым финалом, то это сделают автоматически. И число «смертельных загадок» тогда будет расти в соответствующей пропорции. Так что, «господа политики», прежде чем надевать на себя маску и начинать играть, задумайтесь, кто эту маску с вас будет снимать.

Тут стоит обратить внимание на то, что у М. С. Горбачева не было достойного политического образования, чтобы научиться тонкостям управления. Имея его, можно было бы и остаться на плаву, и вести свою еще более тонкую, чем у тех же американцев, политическую игру. Но отсутствие такой политической культуры привело к тому, что он сам себя обыграл.

Будучи эмоционально восприимчив и внушаем, а потому управляем интеллектуально подготовленными и информированными людьми, он стал не на самый оптимальный в том числе и для себя путь. Отдельные процессы и акции не складывались у него в целостную прогнозируемую картину, если бы он видел обратную сторону явлений и процессов, тогда он вполне мог бы удержаться у власти.

Надо сказать, что и В. А. Крючков так же, как и М. С. Горбачев, полагал, что для него все обойдется. Для этого суфлеры приготовили ему успокоительную версию: «Пострадают все, кроме Вас. Вы нам еще нужны». По методу аналогии можно сделать предположение, что В. А. Крючкову говорили, что его отправят в отставку за то, что не заметил заговора. Накануне из-за разыграннной «неудачи» с Вильнюсом первого заместителя председателя КГБ СССР генерала армии Ф. Д. Бобкова отправили в отставку. (Журналистка «Московских новостей» Е. М. Альбац утверждает, что увольнение Ф. Д. Бобкова состоялось именно на основании того, что в Вильнюсе операция не отличалась гибкостью [4.159.С.15]. Сам же Ф. Д. Бобков утверждает, что увольнение состоялось 9 января 1991 г. [4.160.С.373]. Известные события в Вильнюсе произошли 13 января 1991 г.)

Обошлось ведь? Обошлось. И для В. А. Крючкова будет то же самое. И лишь потому, что эта затеянная чехарда должна была вроде бы отвечать его целям, он и приступил к игре. О том, что он окажется в Лефортово, он узнал уже в конце «спектакля» вместе со зрителями.

Мотивы Г. И. Янаева тогда были просты и ясны: сдержать грубой силой, подобно бульдозеру, хорошо организованное и четко направленное наступление. Однако вектор наступления был выбран безупречно, а сила его была такова, что любые, даже довольно правильные акции, направленные против Белого дома, были бы самоубийственными. Несомненно, желательным и малоконфликтным был бы путь договоренностей с региональными элитами, в том числе и в самой Москве. Однако проведение целеустремленной и тщательно продуманной политики с предварительной разработкой программ, чего не было сделано и без чего трудно было бы ожидать быстрых масштабных изменений к лучшему, оставалось за пределами интеллекта вице-президента СССР. Отсутствие у него политической проницательности образовало порог отставания — ГКЧП оставалось лишь беспомощно следовать за навязываемыми событиями. Вместо восстановления охранительной (защитной) и воспроизводительной функций страны произошел столь масштабный разлом, после которого СССР не подлежал восстановлению ни за какой сколь угодно долгий период времени и ни под каким видом.

Пожалуй, никто так не был заинтересован и в столь малой цене августовского политического кризиса, как Б. Н. Ельцин. Даже скорее всего ЦРУ было заинтересовано пусть и в небольшом, но более продолжительном конфликте — это еще быстрее добило бы Россию. Б. Н. Ельцину же конфликт обошелся ровно настолько, насколько ему это было нужно — власть к нему перешла.

А. И. Лукьянов всегда и во всем поддерживал все начинания М. С. Горбачева. Тот, в свою очередь, всегда и во всем поддерживал и самого А. И. Лукьянова. Какие бы вместе действия они ни совершали, они всегда шли рука об руку и нуждались друг в друге. Потому А. И. Лукьянов мог смело пускаться в любую авантюру вместе со своим напарником — он всегда мог надеяться на то, что М. С. Горбачев поможет ему. Он забыл, что, кроме такого своего рода «исторического» подхода, существуют еще и другие, он не учел тот фактор, что руководят еще и самим Горбачевым и что «Сам» может попасть в такой капкан, откуда выбираться придется в одиночку («Боливар двоих не увезет»), В реальной политике это бывает довольно часто. И потому А. И. Лукьянов мог спокойно ехать отдыхать на Валдай, не зная, что его роль расписана другими авторами сценария, а не его бывшим другом.

В таком же положении очутился и вечный ближайший помощник генсека В. И. Болдин.

Неожиданно для самого себя командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник (на тот момент) П. С. Грачев явился одним из самых главных действующих лиц. (Хотя особого доверия у разработчиков спектакля он, видимо, не вызывал и посему был продублирован своим заместителем генерал-майором А. И. Лебедем.) Начало его части игры закладывалось еще на стадии разработки сценария ГКЧП со стороны КГБ, тогда на второй стадии работы группы Жижина-Егорова был приглашен третий участник — П. С. Грачев. Зачем понадобился командующий войсками ВДВ, который способен высадить где-то десант, захватить любой опорный пункт «одним полком за два часа», и не более того? Ведь это довольно грубая сила, и в принципе не годится для тонких операций, как написал актер и поэт Леонид Филатов в своей сказке «Про Федота-стрельца, удалого молодца»: «Генерал: Что дурак — не обессудь! У меня иная суть! Мне б куды-нибудь в атаку, аль на штурм куды-нибудь!»

П. С. Грачева в КГБ незаметно для него самого тонко обработали, ему показали все замыслы операции, ему была внушена его роль, причем под таким углом зрения, чтобы он уже сам потом разбирался, чьи приказы и как ему выполнять, а чьи игнорировать. И когда Б. Н. Ельцин позвонил ему утром, то решение, кому подчиняться, первому президенту еще РСФСР Б. Н. Ельцину или министру обороны Д. Т. Язову, у честолюбивого генерала уже «созрело». Предварительная обработка чекистов, конечно же, склоняла к первому варианту, что же касается второго, то наказание за прямое непослушание или «неправильное толкование» приказов могло быть только минимальным. А П. С. Грачев как никто другой предпочитал держать яблоки во всех корзинах. Если бы, кроме упомянутых, был еще и третий вариант, то он и там поимел бы свой интерес… «Никто танки к Белому дому не посылал. Ни для защиты, ни для нападения. Не было в том никакой необходимости. А потому и не было приказа. Это подсуетился генерал Грачев. „Верный воинской присяге“, он вначале активно участвовал в совещаниях у Язова и предлагал крутые меры, а потом мчался к телефонам докладывать Ельцину. Они были знакомы. Когда Борис Николаевич еще избирался в депутаты, то побывал в Пскове, где Грачев командовал дивизией ВДВ. Видно, крепко сошлись за столом. Но Грачеву надо отдать должное: все просчитал. Берет верх ГКЧП — первым окружил гнездо сопротивления. Побеждает Ельцин — я первым к вам пришел на помощь» [37.С.9].

Мы изложили причины действия лиц прямо или косвенно принимавших активное участие в ГКЧП. Мотивация же секретаря ЦК КПСС О. С. Шенина была другая: никаким образом не участвовать в путче и, наоборот, дистанцироваться от членов ГКЧП как можно дальше. О. С. Шенин занимал только один пост — партийный и он не хотел ни чем скомпрометировать себя и Центральный Комитет в случае возможной неудачи. Тем не менее это не спасло ни от разгрома КПСС, ни от ареста одного из секретарей ЦК. Причем желание Шенина было настолько велико, что это было отмечено практически сразу же: «Он полетел в Форос вместе с представителями ГКЧП. Но полетел не к президенту, а к генсеку. В последние месяцы Шенин был де-факто вторым лицом в партии. Вместо часто болевшего Ивашко он проводил заседания Политбюро и Секретариата. <…>

В ночь с 18 на 19 августа Шенин встречается с Кравченко (Председателем Государственного Комитета по телевидению и радиовещанию — А.Ш.) и передает тому для обнародования документы ГКЧП. Его роль в путче, как мы видим, меняется. Но в последующие дни он снова держится в стороне. <…> Как близость, так и отстраненность его от путчистов, видимо, не случайны.» [4.161.С.1].

Таковы вкратце были причины, которые заставили основных игроков начать политическую интригу, но подлинными хозяевами положения были совсем другие люди. Именно они играли этими политиками, как шахматными фигурами. Причем играли одновременно и черными и белыми. Поэтому результат был известен заранее. Как говорил в таких случаях герой фильма «Блеф», сыгранный певцом и актером Андриано Челентано: «Ставьте на „черное“, ставьте на „красное“ — все равно выпадет „zero“!»

Самое же виртуозное во всей этой комбинации было то, что политические пешки из ГКЧП этого не почувствовали и даже спустя годы считали, что вели исключительно самостоятельную игру и были инициаторами своего плана.

***

Три дня московского августа создали такой резонанс, что игра была кончена в кратчайшие сроки, вся страна и советский строй покатились в пропасть. После этого уже ничего не требовалось изобретать, чтобы их добить. Никто и ничто не могли спасти Союз Советских Социалистических Республик осенью 1991 года…

ЗАГАДКА СМЕРТИ ПУГО И АХРОМЕЕВА

Вообще-то надо признать, что судьба высокопоставленных военных в Советском Союзе не жаловала. Если пуля не доставала на войне, — что с нее взять, там-то она дура! — то, значит, она находила их в «мирное время». Трагически, при практически не выясненных обстоятельствах погибли высокопоставленные советские военачальники Г. И. Котовский, Я. Ф. Фабрициус, Н. Э. Берзарин, С. С. Бирюзов. При этом мы не берем «загадок», лежащих во временных рамках 1937–1956 гг.

Пуго

Министр внутренних дел Союза ССР, член Военного Совета Московского ордена Ленина Военного Округа генерал-полковник Борис Карлович Пуго в августе 1991 г., пораженный открывшейся ему правдой, сказал о М. С. Горбачеве за день до своей гибели буквально следующее: «Он нас всех продал! Жалко — так дорого купил и так дешево продал. Всех!».

По версии следствия, престарелый полупарализованный отец жены вытащил оружие из руки самоубийцы и положил на столик. Сын и свидетель Вадим Борисович Пуго утверждает: «У меня нет сомнений, что они это сделали сами. Но у меня есть уверенность, что их к этому принудили.

Отец прилетел в Москву вечером 18 августа из Крыма. Он отдыхал в санатории „Южный“ рядом с Форосом <…>

Сразу по приезде отец выехал по звонку Крючкова. Я его не видел до 21 августа, когда вечером пришел к нему на работу. Стал спрашивать, что происходит. Он мне сказал:

— Пошли домой. Мне здесь делать сегодня уже нечего.

Дома ему было несколько звонков. А ночью отключили оперативную связь, ВЧ и еще один специальный телефон, защищенный даже от ядерного воздействия. Утром не работал и городской телефон. Не смогли отключить только телефон внутренней милицейской связи. По этому телефону утром были звонки. Звонили его замы, в том числе Ерин, который стал потом министром внутренних дел, еще несколько людей. Кто из них своими словами подвел его к самоубийству, я сказать не могу. О содержании этих разговоров знают только в оперативно-техническом управлении КГБ, которое наверняка тогда прослушивало его разговоры. <…>

Почему с самого начала возникли сомнения в самоубийстве? Отца нашли мертвым на кровати, а пистолет лежал на тумбочке довольно далеко от него. Засвидетельствовавшая это фотография обошла весь мир. Степанков и его команда выдвигали тогда разные версии, но все они выглядели неправдоподобно. Я тоже не мог найти объяснения. И только потом 89-летний дед, который после происшествия на год попал в неврологическую больницу, сказал мне, как было дело. Услышав выстрелы, он вошел в комнату. „Очень напугался, взял из руки Бориса пистолет и положил на тумбочку“» [4.162.С.10]. Чистая загадка!

Ахромеев

Если факт самоубийства Б. К. Пуго еще как-то правдоподобен, то в случае советника Президента СССР по военным вопросам, Маршала Советского Союза С. Ф. Ахромеева многие факты прямо указывают на убийство: «Странным до нелепости было „самоубийство“ маршала С. Ахромеева — повесился сидя, с двух попыток. Это случилось после того, как маршал подготовил текст своего выступления на Верховном Совете с призывом к депутатам остановить развал государства» [4.163.С.3]; «…Дочери говорят, что после первых дней состояние подавленности прошло. Отец приободрился, хотел обратиться к коммунистам, попытаться спасти Союз от развала. Утром 24 августа, когда он уходил на работу, внучка попросила его: покачай на качелях! Он ответил: „Вернусь с работы — покачаю“. Я никогда не поверю, что он уходил на смерть. Он ждал меня. Он попросил дочерей позвонить ему, как только мой самолет вылетит. Они позвонили ему в 9.30. и сказали, что мама вылетела. А через 10 минут, по официальной версии, он попытался покончить с собой. Можно в это поверить?

<…> Я не могу поверить, чтобы он это сделал сам и таким варварским способом…» [4.164.С.16].

Когда производили осмотр кабинета, то выяснили, что маршал покончил с собой со второй попытки. С первой не удалось — лопнул тросик, которым связывали бумаги в пачки. Больше такого куска тросика не оказалось — то есть он был, но в соседнем помещении, и надо было выйти за ним на минутку, но маршала уже никто не отпустил. Воспользовались еще более ненадежным средством — шпагатом…

ЗАГАДКА СМЕРТИ КРУЧИНЫ И ДРУГИХ

В этой главе мы, наконец-то, ближе коснемся того, ради чего всю эту «перестройку» замышляли и сотворили. Речь пойдет о деньгах. О Больших Деньгах. О БЕШЕНЫХ ДЕНЬГАХ. О тоннах золота и килограммах бриллиантов. Ради них столько людей рассталось с жизнью…

Управляющий Делами ЦК КПСС, член ЦК КПСС, народный депутат СССР Кручина. В 5 часов 26 минут 26 августа дежурный милиционер, охранявший жилой дом в Плотниковом переулке услышал непонятный хлопок. С 5-го этажа выпал жилец, в «спешке» выбросился из окна, выбив оконную раму. Интересно знать, кто это так спешил?

Последние годы — с андроповских времен — он был Управляющим Делами ЦК КПСС, он знал не многое, он знал все! Особенно о последнем этапе: «Из аналитической записки сотрудника ПГУ КГБ СССР Л. Веселовского „О дополнительных мерах по закреплению и эффективному использованию партийной собственности“: „Средства, поступающие в виде доходов в партийную кассу и не отражаемые в финансовых документах, должны быть использованы для приобретения анонимных акций, фондов отдельных компаний, предприятий, банков, что, с одной стороны, обеспечит стабильный доход независимо от дальнейшего положения партии, а с другой стороны, эти акции могут быть реализованы на фондовых биржах с последующим размещением капитала в иных сферах с целью обезличивания партийного участия, но с сохранением контроля…“» [4.165.С.2].

Размах комбинаций, который происходил с активами, просто поражает воображение. «В апреле 1991 года в одно из управлений МВД СССР от осведомителя поступила любопытная информация: группа, в которую входят весьма солидные люди, ищет безопасные пути нелегального вывоза за рубеж денег КПСС. По долгу своей службы начальник Семенихин (фамилии некоторых лиц изменены. — Прим. авт.) немало знал о темных делишках тех, кто стоял у власти, и потому его заинтересовала полученная информация. Для выяснения подробностей начавшейся операции Семенихин на свой страх и риск решил попытаться внедрить в группу сотрудника управления Олега Кошелева. <…>

Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, сколько денег было в кубышке КПСС. Понятно, что пополнялась она не только за счет партийных взносов и прибыли от издательской деятельности. Кто может сказать, что вытворяло Политбюро семьдесят лет с золотым запасом страны? На каких условиях КПСС помогала братским партиям и диктаторским режимам? Куда подевались несчитанные-немеренные ценности, конфискованные после революции, малая толика которых красуется на стендах Алмазного фонда? Думается, здесь речь может идти о фантастической сумме <…>

В 1991 году в трех крупных российских городах появилось около десятка коммерческих банков. Никто не мог заподозрить банкиров-демократов в связях с КПСС. Но эта связь существовала. Именно в эти банки от предприятий и организаций ручейками начали стекаться деньги КПСС, не стихийно, а по заранее составленному графику. Не обошлось, правда, без накладок. „Верные ленинцы“ в Средней Азии и Закавказье, видя, как разворачиваются события, показали родному Политбюро кукиш, то есть деньги не перечислили. <…> Член подпольной финансовой группы крыл матом коммунистов бывших национальных окраин, которым партия дала все блага, а они ей устроили такую подлянку.

„Партийные“ банки действовали по следующей схеме. Во-первых, они финансировали создающиеся надежными людьми фонды, фирмы, кампании. Эти структуры, используя связи в верхах, быстро становились на ноги. Большинство из них процветают и сегодня. Во-вторых, банки проводили бойкое кредитование небольших липовых кооперативов, малых предприятий и т. п., в каждом из которых имелись два-три человека от партии. На полученные деньги они покупали валюту и вывозили ее за границу <…> Доллары оседали на счетах, открытых членами подпольной группы в швейцарском банке. Спустя некоторое время кооперативы становились банкротами. И выяснялось, что взыскивать деньги не с кого. <…>

„То, что мне стало известно, — это лишь надводная часть айсберга. В августе незадолго до путча я десять дней провел на даче с человеком, у которого находилась большая часть документов подпольной „бухгалтерии“. Финансист этот знал о предстоящем перевороте и очень нервничал. В одну из ночей, когда он напился вдрызг, я порылся в бумагах. <…> В ту ночь я сумел сделать ксерокопии нескольких документов“, — рассказывал Кошелев. В последующие два дня, пока Олег оставался на даче, имея при себе копии, он поседел. В этих документах указывались наименования банков, номера счетов, а самое главное — фамилии восьми человек, членов группы, контролировавшей всю операцию.

<…>18 августа, когда в стране было объявлено чрезвычайное положение (так в тексте. — А.Ш.) и к власти пришел ГКЧП, Семенихин и Кошелев поняли, что они вляпались по самые уши: во главе группы подпольных финансистов стоял двоюродный брат члена ГКЧП…» [4.166.С.6].

Если еще какие-то опера смогли уйти, лечь на дно и сейчас могут скрываться под псевдонимами, то те лица, которые были на виду — Кручина, его предшественник Павлов и работник одного из отделов Лесоволик — были обречены. Все они были уничтожены в те дни, как опасные свидетели: «…именно накануне путча эти средства тщательно засекречивались, вывозились за границу. <…>

Известно о таинственном визите в Швейцарию бывшего министра финансов СССР Владимира Орлова, который пренебрег всеми правилами дипломатического этикета и посещал знаменитые банки инкогнито» [4.167.С.8].

Автор статьи, журналист, работавший сначала в «Красноярском комсомольце», а потом в столичном Михаил Гуртовой знает, о чем пишет, он был председателем одной из комиссий, занимавшихся поиском «золота партии». Судьба его нелегка. Копнул не там и не в том направлении, куда надо, и сейчас давно уже ничего не пишет, даже на самые невинные темы…

ЗАГАДКИ СМЕРТИ СОТРУДНИКОВ СПЕЦСЛУЖБ

В настоящее время состояние органов безопасности таково, что КГБ и МВД не в состоянии защитить не то что страну в целом, а самих себя. Впрочем, началось это не сегодня и даже не вчера.

Нелегал Молодый. «Это случилось <…> в Медыни, что в двухстах километрах от Москвы. Отец с мамой поехали туда вместе с их друзьями — летчиком-испытателем Владимиром Романенко и его женой Милой собирать грибы. Сидели вечером у костра, балагурили. Вдруг отцу стало плохо, началась рвота, он потерял сознание. Дяде Володе удалось отвезти отца в сельскую больницу. Там дежурный врач констатировал инсульт и паралич правой стороны тела. А 9 октября 1970 года, не приходя в сознание, отец скончался. Любопытно, что 13 октября почти все иностранные газеты сообщили о смерти знаменитого советского разведчика-нелегала, а у нас некролог напечатали в „Красной звезде“ только 16 октября. Видимо согласовывали…

Да, странная смерть…» [4.168.С.21].

Каверзнев. «В начале 1980-х при загадочных обстоятельствах умерли трое бывших советских разведчиков в США — в том числе известный тележурналист Каверзнев, умерщвленный во время командировки в Афганистан. Гибель всех троих произошла по той простой причине, что они слишком талантливо исполняли свои обязанности, чересчур глубоко копнули и предоставили в КГБ сведения об иностранной агентуре влияния в СССР. Наградой им за это стал приказ: убрать!» [2.С.37]. «Существует, правда, версия о том, что Александр Каверзнев заразился в Афганистане и „сгорел“ буквально в несколько дней» [24.С.393].

Агент советской разведки Орлов. Майор КГБ СССР Орлов Михаил Евгеньевич (бывший американский гражданин Гленн Майкл Соутер) в возрасте 32 лет ушел из жизни 22 июня 1989 г. Добровольно или нет?

Один из руководящих работников контрразведки Леонид Никитенко: «Русский разведчик внезапно умер в 1991 г., путешествуя по Бразилии, и КГБ, который подозревал, что, возможно, он был убит, попросил ЦРУ расследовать это дело. Используя свои контакты в бразильском правительстве, ЦРУ выяснило, что Никитенко просто умер от сердечного приступа.

„Когда появились подозрения в том, что кто-то вел нечестную игру, мы связались с ЦРУ и проясняли эти вопросы, — вспоминает Шебаршин, бывший руководитель разведки КГБ. — Наш человек, Никитенко, поехал на короткое время за границу и там умер, и мы должны были проверить и убедиться, была ли эта смерть обусловлена болезнью или явилась результатом нечестной игры. Мы получили информацию от американских коллег, что у них нет никаких подозрений в чьей-то нечестной игре, и они также исключили любые возможные подозрения, что сами были каким-то образом причастны к этому делу. Я поверил этой информации и был благодарен за нее“» [4.169.С.6].

Почему же не перепроверили информацию? Или «достоверность в точности сведений, полученных от этого источника информации, сомнений не вызывает», так, кажется, пишется в отчетах?

Первый заместитель начальника Главного Разведывательного Управления Генерального Штаба РФ генерал-майор авиации Гусев. «… 1 декабря 1992 года шофер „Волги“ Гусева ждал шефа и его жену у подъезда. В какой-то момент водитель отлучился — у него кончились сигареты. В течение этих 2–3 минут возле пустой „Волги“ появился молодой человек, как говорят на языке протоколов, „кавказской национальности“. Незнакомец быстро открыл дверь своим ключом и чем-то обрызгал рулевое колесо. После чего аккуратно закрыл дверцу и исчез.

Двадцать минут спустя „Волга“ вместе с Гусевым уже неслась по Московской кольцевой автодороге. На 74-м километре с водителем неожиданно случился легкий обморок. Судорожно вывернув руль, он оказался на встречной полосе и врезался в ехавшие по крайнему ряду „Жигули“, в которых сидели два человека. Через минуту и Гусев, и оба пассажира „двойки“ были мертвы» [4.128.С.4].

Заключение

От известного и уже цитируемого нами высказывания Аллена Даллеса и до рапорта Бориса Ельцина из Беловежья бывшему директору ЦРУ Дж. Бушу-старшему пролегла «совместная американо-советская революция». В конце 1991 г. единая «американо-советская совместная революция» распалась на составные процессы, и сейчас происходят следующие «интернациональные» совместные революции:

• американо-азербайджанская,

• американо-армянская,

• американо-грузинская,

• американо-казахская,

• американо-киргизская,

• американо-латвийская,

• американо-литовская,

• американо-молдавская,

• американо-российская,

• американо-узбекская,

• американо-украинская,

• американо-таджикская,

• американо-туркменская,

• американо-эстонская.

Вот только что-то в Белоруссии «совместная революция» не заладилась, да дала осечку в Приднестровье, но «конец истории» еще не наступил.

Но, как говорили у нас в СССР, «есть у революции начало — нет у революции конца». И теперь мы говорим о том, что революция продолжается. Потому скрываются и обстоятельства разгрома и гибели СССР, и то, что «холодная война» и «совместная революция» еще не окончены. При президентстве Буша-старшего добили СССР, при президентстве Буша-младшего хотят уничтожить РФ.

Теперь они могут смело подводить предварительные итоги: «Последние десять лет политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачева и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием — мы получили сырьевой придаток, не разрушенное атомом государство, которое было бы нелегко создавать.

Да, мы потратили на это многие миллиарды долларов, но они уже сейчас близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью. За четыре года мы и наши союзники получили различного стратегического сырья на 15 миллиардов долларов, сотни тонн золота, драгоценных камней и т. д. Под несуществующие проекты нам переданы за ничтожно малые суммы свыше 20 тысяч тонн меди, почти 50 тысяч тонн алюминия, 2 тысячи тонн цезия, бериллия, стронция и т. д.

В годы так называемой перестройки в СССР многие наши военные и бизнесмены не верили в успех предстоящей операции. И напрасно. Расшатав идеологические основы, мы сумели бескровно вывести из войны за мировое господство государство, составляющее основную конкуренцию Америке. Наша цель и задача в дальнейшем оказывать помощь всем, кто хочет видеть в нас образец западной свободы и демократии.

Когда в начале 1991 года работники ЦРУ передали на Восток для осуществления наших планов 50 миллионов долларов, а затем еще такие же суммы, многие из политиков, военных не верили в успех дела. Теперь же, по прошествии четырех лет, видно — планы наши начали реализовываться.

Однако это не значит, что нам не над чем думать. В России, стране, где еще не достаточно сильно влияние США, необходимо решать одновременно несколько задач: всячески стараться не допускать к власти коммунистов. При помощи наших друзей создать такие предпосылки, чтобы в парламентской гонке были поставлены все мыслимые и немыслимые препоны для левых партий. Для решения важных политических моментов необходимо сделать так, чтобы из президентского окружения Ельцина ушли те, кто скомпрометировал себя. И даже незначительное „полевение“ нынешнего президента не означает нашего поражения. Это будет лишь ловким политическим трюком. Цель оправдывает средства.

Если нами будут решены эти задачи, то в ближайшее десятилетие предстоит решение следующих проблем: расчленение России на мелкие государства путем межрегиональных войн, подобных тем, что были организованы в Югославии; окончательный развал военно-промышленного комплекса России и армии; установление режимов в оторвавшихся республиках, нужных нам. Да, мы позволим России быть державой, но империей будет только одна страна — США» [5.01.СС.221–223].

Запад готовится к следующему удару по России. Это видно даже по подходу к кадровым расстановкам: «Президент США только что ввел новую должность советника президента США по стратегическому планированию и привел ряд ведущих руководителей RAND Corporation для работы в своем правительстве» [5.02.С.44].

Кроме хорошо известного советолога Кондолизы Райс в Администрацию 43-го Президента США входят еще и другие аналитики, мы найдем их на самых ключевых постах:

Пол О’Нил — министр финансов, в прошлом — Председатель RAND Corporation;

Дональд Рамсфельд — министр обороны, входил в руководство Гуверовского института войны, революции и мира и в состав Попечительского Совета RAND Corporation;

Гейл Нортон — министр внутренних дел, являлась научным сотрудником Института тихоокеанских исследований;

Дональд Луис Эванс — министр торговли, а также — Председатель попечительского совета Техасского университета;

Элен Чао — министр труда, являлась научным сотрудником фонда «Наследие».

После окончания Второй мировой войны в Европе Соединенные Штаты высадили на континенте «десанты» своих ученых (мы, кстати сказать, поступили также). Они искали специалистов, чертежи, патенты, образцы новой техники. Спецслужбы работали на своем «фронте», выискивая руководителей гитлеровских спецслужб и их агентуру. Линии раздела зон оккупации при этом не служили особым препятствием для работы. Из всех этих операций известно только, как решались «атомная проблема» через т. н. миссию ALSOS и вывоз ракетчика Вернера фон Брауна. По аналогии мы видим, что окончание первого этапа нынешней агрессии — развал СССР и «невидимая» оккупация — привело к подобной «откачке мозгов» из бывшего СССР, но некоторых специалистов перевозить к себе Штаты не торопятся и для этого есть все основания: просто необходимо, чтобы они работали «на месте» — так проще собирать информацию. Речь идет о российских «мозговых трестах».

Помощь американским «яйцеголовым» оказывают российские «продвинутые». Ничего принципиально нового здесь нет — мыотмечали такого рода совместное творчество еще с доперестроечных времен. В настоящее время контакты с внешним врагом не так уж и законспирированы для широкой публики. Это происходит через присвоение докторских степеней и профессорских званий университетов других стран, через разовые задания (гранты), через систему выкачивания интеллектуальных сил России Дж. Соросом, через прямые и опосредованные контакты с различными институтами и «мозговыми центрами» — стыд в наши времена исчез вместе с запахом крови на долларе. Открытость такого рода дает гораздо больший эффект по сравнению с тем периодом (1945–1991), когда американцам пришлось получать информацию по крупицам и платить гораздо большие деньги. Сейчас совершенно не та ситуация. Заплатил по контракту — и вот вам готов проект: «Американские спецслужбы, действующие в России, перешли на качественно новый уровень активности. Они создают из реальных российских политиков, политологов и отраслевых специалистов референтные группы и с их помощью, оплачивая их деятельность из многочисленных, действующих в России американских фондов, создают глубокие аналитические материалы, описывающие состояние российской экономики и политики, что было бы невозможно сделать средствами традиционной разведки. Полученные разработки используются для прямого, чаще всего разрушительного воздействия для России» [5.03.С.1].

В то же время с целью прикрытия этот весьма и весьма проблемный момент пытаются изобразить как что-то несерьезное, не стоящее особого внимания:

«— Где сейчас Аркадий Мурашев? — вдруг заинтересовался я. — Куда он пропал? <…>

— С ним все в порядке, — ответила моя знакомая. — Он создал Фонд либерально-консервативной политики.

— Какой политики?

— Либерально-консервативной.

— Какой?

— Ну… с Тэтчер они… соучредители. Тэтчер приехала и помогла.

— А, Тэтчер…

Тогда все в порядке. Это значит, что за либералов-консерваторов в России можно не беспокоиться.

Егор Тимурович тоже не отстал: вместе с американцем Д. Коганом он учредил Всероссийскую ассоциацию приватизируемых и частных предприятий. (Ей-богу: наша приватизация не дает американцам покоя!) У Бурбулиса — фонд „Стратегия“. Даже у Аллы Гербер тоже, говорят, какой-то фонд. С евреями связано. Деньги у них есть, хотя эти фонды ничего не зарабатывают» [30.СС.161–162].

Дело это, как мы убедились, очень и очень серьезное. Знания аналитиков — это наистрашнейшее оружие. В связи с этим хотелось бы сделать предложение, исходя из следующего. В деятельности спецслужб, правоохранительных и фискальных органов в настоящее время практикуется т. н. система оперативных учетов. Суть ее заключается в том, что то или иное подразделение, линия или служба для своих внутренних нужд заводит базу данных по тем лицам, которые в силу характера своей деятельности находятся под пристальным наблюдением. Предварительно проделанная работа по сбору и выявлению информированного круга лиц позволяла и позволяет в случае необходимости проводить профилактические мероприятия в нужных границах, а в случае ЧП — сузить круг подозреваемых до минимальных пределов. Каждая служба имеет свою картотеку оперативного учета. Из этой же среды вербуются наименее устойчивые элементы в агентуру. (Должен сразу предупредить, что такого рода информацию в систематизированном виде из числа сотрудников криминальной милиции мне никто и никогда не рассказывал. Были указаны лишь общие направления такого рода деятельности, а все остальное я домыслил сам.)

Смысл подобных рассуждений в том, что в стране имеются лица из числа аналитиков-системщиков, способные свои знания применить для следующего этапа либеральной революции по разрушению социально-политических систем. На этот раз очередь России. Автор, к сожалению, не знает, ведется ли оперативный учет ФСБ по таким лицам или нет, но выдвинуть идею о создании такой системы с целью сдержать развал России вправе.

Начало создания экспертного сообщества России, как отмечается самими же экспертами, было не во всем удачным, порожденное существо на первом этапе своего существования получалось довольно аморфным: «Информационное обеспечение. Благодаря бездеятельности и бессистемности прежнего „демократического окружения“ так и не был создан эффективный аппарат по систематизации и анализу информации в интересах органов власти. Подавляющее большинство информационных каналов Президента сегодня находится в руках либо Администрации Президента, либо Совета безопасности и тому подобных „советов“. Информационно-аналитический центр, созданный в составе Администрации, фактически к работе еще не приступил, но уже сегодня действует в тесном контакте с Федеральным агентством правительственной связи и информации (ФАПСИ) <…>. Более того, ФАПСИ успешно добивается положения монопольного (по крайней мере, главного) информационного подразделения при Президенте, внося в обеспечение органов власти и управления информацией стойкий дух своей прежней (?) „материнской структуры“. Одновременно имеются сведения о деятельности по созданию „неправительственной информационно-аналитической системы“ (призванной ликвидировать основной, по их мнению, просчет путчистов в 1991 г. — недостаток информации и анализа). Эта задача, по некоторым предположениям, решается на базе ряда структур бывшего Первого главного управления (ПГУ) КГБ, ключевых фигур этого ведомства и ряда псевдо-коммерческих номенклатурно-экономических структур, среди которых, по некоторым данным, существуют и „малые предприятия“, созданные ФАПСИ, а также с участием структур российского и „международного“ союзов промышленников и предпринимателей, деятельное участие в функционировании которых, как утверждается, принимают бывшие „ответственные работники“ аппарата ЦК КПСС» [5.04.С.140].

Такого рода замечания и пожелания могли бы претендовать на объективность, если бы не одно «но» — здесь явно прослеживается желание со стороны одного из «малых предприятий» расправиться с конкурентами. То, что объект конкуренции принадлежит государству и, таким образом, должен, по крайней мере, лежать вне пределов критики и выяснений отношений, никого не смущает. Смысл такой «активки» внутренней информационной войны: только наш центр дает объективную, не окрашенную идеологически информацию, свободную от каких-либо пагубных влияний промежуточных структур, что должно подразумевать надежную положительную обратную связь в виде заказов на работу и проч.

Существует несколько кругов приближения к первым лицам государства, как официальным, так, отметим, и теневым, но принимающим, может быть, самые важные решения в судьбе народа. «Мозговые центры» занимают тут один из первых кругов. В настоящее время прослеживается постоянное и неуклонное расширение их возможностей и увеличение уровня влияния на принимаемые решения. При этом самую значительную долю сферы влияния имеют интеллектуальные сегменты блоков-победителей в политических схватках. Можно с большой уверенностью утверждать, что в политической жизни их удельный вес будет все больше возрастать, тем более что в нашей повседневной политической борьбе, которую типология характеризует как «все против всех», опыт привлеченных на свою сторону такого рода и уровня профессионалов просто незаменим.

К настоящему времени наработана довольно эффективная система устойчивых связей между самыми влиятельными политиками и их главной силой — профессионалами из «мозговых центров».

За короткое время они появились десятками, «обрели» престижные названия «центры», «академии», «фонды», «агентства», «институты», а также эпитеты «независимый», «международный», «аналитический» и т. п. Одни из них известны только под одним названием, другие либо меняли их, либо расширялись и становились известны под другими. Основаны они были по большей части на рубеже 1980-1990-х, либо позже. Каждый кичится своим опытом. Во времена тотальной приватизации немногим из них, кто достаточно прочно был связан с теми политиками, которым «больше повезло», были выделены помещения внутри Садового кольца. Есть такие, которые занимают целые здания, и даже, в рамках коммерческой деятельности, сдают офисные площади, а есть такие, которые занимают три-четыре кабинета.

Структура их разная. Есть самый минимум — руководитель, секретарша, иногда с руководителем работают соавторы, небольшие коллективы, если заказ на работу достаточно большой и требуется несколько расширить привычные рамки исследования. Есть коллективы огромные (Горбачев-фонд, РАУ, старые институты, правительственные структуры), которые просто не могут держать свои штаты под одним началом и, соответственно, имеют достаточно широкую структурную вертикаль.

Руководители подобных центров — это либо кандидаты и доктора наук, которые сами проложили свой путь в прежнее время в науке, либо политики, не получившие признания в открытых институтах власти и получившие в виде «запасного аэродрома» не внебюджетные фонды, а менее денежный участок, либо отставные генералы КГБ, либо просто молодые пробивные люди.

Что касается рядовых сотрудников, то одни из новых действительных тайных советников долго обивали пороги, оказывая мелкие услуги, пробивали свои идеи и были наконец приняты. За время работы они так ничем и не отличились — ни явно, ни тайно, и окажись они за порогом, о них никто и не вспомнит, других хорошо знают коллеги-конкуренты, и случись, что они останутся без работы, их сразу же завалят предложениями самого соблазнительного свойства — «охота за головами» на этом рынке идет нешуточная. Опыт работы сотрудников может быть тоже сколь угодно разный — от советских времен, включая наиболее ценных работников из информационно-аналитических подразделений КГБ СССР, МИД СССР, ГРУ ГШ ВС СССР. Особым спросом, конечно же, пользуются опытные работники из центрального аппарата, доктора наук, получившие свою долю признания как в советское время, так и в 1990-е годы. Есть и совсем молодые выпускники московских вузов, начавших сотрудничество с центрами еще студентами и научившихся сначала работе на компьютерах, а затем и собственно анализу.

Степень открытости этих весьма специфических учреждений часто бывает на той зыбкой грани, которая отделяет необходимую осторожность от чисто маркетингового подхода: когда нужно, чтобы о тебе знали как можно больше в тех кругах, которые дают заказы на составление материалов, но при этом, чтобы как можно меньше знали о закрытых темах исследований. Иногда присутствует довольно странная манера пускать пыль в глаза, особенно в провинции. Сами руководители либо стараются оказаться под внимательным оком журналистов, в том числе и на ТВ, — что собственно, может составлять часть работы, и не всегда приятную, — либо уйти в тень, так, чтобы о тебе знали лишь специалисты, коллеги и заказчики. Об одних известно многое — адрес, ведущие сотрудники, публикуются открытые работы, другие ограничиваются только телефоном или абонентским ящиком.

Имеются открытые работы, которые оперативно публикуются в СМИ, на своих сайтах в Интернете, часть закрытых работ рассекречивается и публикуется по истечении определенного срока. Другим — самым ценным материалам — не будет туда дороги никогда.

Одни работают на рынке политического консультирования, другие обслуживают того или иного политика и больше никого. У одних — под внешне невинными вывесками скрываются организации с конспиративным содержанием, другие во всем реально отвечают своему названию и заняты исключительно исследованиями. Еще часть входит в систему охранных контингентов коммерческих структур в виде информационно-аналитических подразделений.

Конкуренция на этом весьма специфическом рынке жесточайшая. Как со стороны государственных структур, так и со стороны «частников». Естественно, что наиболее престижным считается работать на Главу государства, высшие институты власти или отдельных открытых политиков, чьи имена на слуху.

Имеющие государственную лицензию готовят кадры — вплоть до докторов наук.

Самые, конечно же, опасные для существования России «мозговые центры» это те, которые сочетают в своей деятельности и исследовательский центр, и организацию масонского типа. Это крыло легко вычисляемо по числу контактов с Западом: здесь можно применить такие индикаторы доступного плана, как число телефонных звонков, командировки, публикации в открытых источниках и вплоть до присутствия в разного рода «международных организациях». Особо стоит выделить, наверное, лишь институт (название условное, а не юридическое) консультантов тайного мирового правительства, исследования которого проведены замечательным исследователем-конспирологом, русским патриотом О. А. Платоновым. (См. [51.СС.141,151,166,182,193,199,214,229,233,248,249,253,274,288,289,308,313,329,351,353,365,367].)

Избранные российские «мозговые центры» сумели установить связи с RAND Corporation и поработать с ней на договорных началах. Открытая информация об этих связях имеет безусловно рекламный характер и указывает на ряд следующих московских организаций.

Это — Неправительственное объединение политиков, предпринимателей, государственных служащих, представителей СМИ и академических кругов «Совет по внешней и оборонной политике» (СВОП). Председателем Президиума является С. А. Караганов, заместитель Директора Института Европы РАН. В марте 1994 г. Советом было проведено исследование «Российско-американские стратегические интересы после „холодной войны“». В реализации этого проекта принимали также участие Институт Европы РАН и RAND Corporation [5.05.С.108].

Это — Автономная некоммерческая организация «Центр этнополитических и региональных исследований» (ЦЭПРИ), этот центр выделился из Внешнеполитической ассоциации, основанной Э. А. Шеварднадзе, он расположен в этом же здании, его Генеральным директором является Э. А. Пайн. Центром налажено постоянное сотрудничество в форме научных контактов с RAND Corporation. Совместно с ней выполнен ряд исследований, например: «Беженцы и вынужденные переселенцы в государствах СНГ» (1994–1997 гг.), «Механизм принятия политических решений об использовании силы в конфликтных зонах (опыт США и России)» (1995–1996 гг.); по материалам этих исследований выпущен ряд книг и брошюр, в том числе под редактированием Д. Израэля, проведены научно-практические конференции. [5.05.С.115].

Это — Научно-благотворительный фонд «Экспертный институт», Председатель научного совета — Е. Г. Ясин, Председатель благотворительного совета — А. И. Вольский. RAND Corporation выступает как потребитель информации [5.05.С.120].

RAND Corporation совместно с Институтом углубленных российских исследований Кеннана принимала участие во второй сессии Независимого исследовательского Совета по миграции стран СНГ и Балтии 28–29 января 1999 г. [5.06.С.45.]. Интерес американских ученых к миграции очевиден в свете изложенной нами «внутренней геополитике» — они ищут новые потенциальные «горячие точки».

Последние новости об экспертном сообществе России свидетельствуют, что оно готовится к качественным изменениям: «Согласно информации из нескольких аналитических структур, обслуживающих институты исполнительной власти, в настоящее время начаты активные разработки новой политической модели для Кремля, координацию которых осуществляет Г. Павловский. Главной целью обозначен вывод этих институтов до 2003 года за рамки выборно-парламентских механизмов…» [5.07.С.1].

Одна из последних удач RAND Corporation имеет несколько нетипичный для нее характер: обычно она навязывала свою волю, на этот раз получилось наоборот. Это связано с событиями 11 сентября 2001 г. Из крайне неудобной для Америки ситуации, (практически США оказались в положении проигравшего), американцы смогли вывернуться и нанести ущерб третьей стороне — России.

Дело в том, что к настоящему времени Демократическая партия США превратилась в инструмент глобалистских сил, мечтающих о мировом господстве, и видящих в государственной власти только орудие своих притязаний. Республиканская же партия США заняла противоположную позицию — она сторонница максимального усиления США как государства. Между ними уже произошел целый ряд конфликтов — это ситуация вокруг выборов президента США в декабре 1999 г., когда возник самый крупный политический кризис со времен гражданской войны в конце XIX века, это второй кризис — террористический акт 11 сентября. RAND Corporation в этих и других ситуациях — верный сторонник «республиканцев». Именно они и подсказали правительству США, как воспользоваться поражением внутри страны и трансформировать его в успех вовне, как с честью выйти из проигрышной ситуации. В результате того, что США получили пощечину, пострадало Российское государство: как всякая атакуемая сторона она узнала обо всем поздно. Президент Академии геополитических наук генерал-полковник Л. Г. Ивашов следующим образом комментирует это событие: «Я придерживаюсь своей точки зрения на причины событий 11 сентября: это внутреннее дело самих Соединенных Штатов. <…>11 сентября не могло быть делом рук людей из афганского ущелья. Заказчик, конечно, фигура более весомая, которая, как мне представляется, связана именно с мировой финансовой мафией, имеющей представителей во властных структурах Соединенных Штатов, и в том числе в спецслужбах: не случайно параллельно с расследованием взрывов 11 сентября в Штатах проводится расследование деятельности ряда других структур, и в том числе Моссада…» [5.08.С.3].

Противоречия между транснациональными компаниями, сформировавшими мировые надгосударственные структуры, и США достигли своего апогея и вполне закономерно перешли в открытую фазу — военную. «Война — есть продолжение политики..», — сказал военный теоретик Карл фон Клаузевиц, и мы понимаем, что политическая часть противостояния закончилась и началась военная…

Скажите, кто из серьезных людей может поверить в то, что «люди из афганского ущелья» способны нанести столь значительный ущерб первому по мощи государству мира? Тем более что задача, которую поставили перед разработчиками сценария 11 сентября, не была сформулирована в явном виде: разработать налет на Всемирный торговый центр и проч. Нет, задача, скорее, ставилась в иной редакции: наиболее дешевыми средствами лишить США статуса сверхдержавы так чтобы: а) это было наглядно для всего мира; б) довести процесс до угрозы перехвата президентской власти. По всей видимости, аналитики-сценаристы предложили целый набор альтернатив, среди которых и был выбран вариант, продемонстрированный телекомпанией CNN.

Кстати, лишь однажды (13 сентября 2001 г. в вечернем выпуске программы «Время» на ОРТ) прозвучала фраза, которая проливает свет на истину: «Налет на здания в Нью-Йорке был рассчитан компьютерщиками и системными аналитиками…».

Спросим себя: какое отношение имеет Россия к противостоянию: мондиализм-США и США-Бин Ладен? Ответим: никакого, за исключением удобного случая попутно решить геостратегические замыслы США по расширению НАТО на восток.

Безусловно, по многим причинам, которые мы не будем здесь рассматривать, Дж. Буш-младший ни политически, ни военным путем не мог ответить прямым виновникам теракта. Но он мог оказать давление на тех, кто зависит от США, что он и сделал, потребовав от «всего цивилизованного мира» помощи в борьбе с мнимой, искусственно раздутой угрозой организованного международного терроризма. К этой операции «пристегнули» и Россию, в очередной раз унизив ее и подчеркнув полную потерю ею политической воли. Согласие на участие и создание режима максимального благоприятствования планам США выразили страны, сопредельные с Афганистаном, — Узбекистан, Таджикистан и Киргизия, опять-таки еще раз показав провальную политику России в отношении своих бывших сюзеренов. Готовность сотрудничать выразила и Грузия. Сама же операция — поимка и наказание Бин Ладена и его сторонников, навязанная из Вашингтона, — преследует совсем иную цель: под видом борьбы с международным терроризмом начать реальную оккупацию территории бывшего СССР. С того момента, как нога американского солдата ступила на «нашу» землю, был достигнут промежуточный результат и началась новая фаза в войне против СССР, начатой еще в 1945 г.

При этом следует понимать, что эпоха, когда политические силы противостоят друг другу, что называется лоб в лоб, уходит. На смену ей, учитывая огромную взаимную интеграцию мировых политических и экономических систем, приходят новые формы, в том числе и такие, как поиск партнеров, как ни странно, среди извечных врагов, ареальные взаимные интересы в одной сфере удивительнейшим образом переходят в прямую вражду в какой-нибудь другой области. И термин заклятые друзья становится все более применяемым при более полном описании взаимоотношений двух противоборствующих — партнерствующих систем: враг в одном деле — партнер во другом — союзник в третьем. Так и в отношении тандема Россия-США. В чем-то мы реально могли бы быть друзьями, а в чем-то мы должны были вести борьбу до последнего. Отсюда и происходят те удивительные и мгновенные трансформации казалось бы налаживающихся взаимоотношений. И в этом свете США в больше степени выгоднее была «холодная война» с СССР, нежели «дружба» с «перестроившейся» Россией. США это поняли сразу, когда мифическую «красную угрозу» в 1991 г. сменила, к примеру, реальная (для них) угроза бесконтрольного распространения ядерного оружия.

Объективные итоги масштабного спектакля конца 2001 г., начиная от взрывов ВТЦ в Нью-Йрке и заканчивая вторжением США в Афганистан, самым прямым образом выражены в статье Лидии Андрусенко и Ольги Тропкиной со знаковым и столь перекликающимся с темой нашей книги названием «Мезальянс с Америкой» [«Независимая газета», № 191 (2745) от 11 сентября 2002 г.]:

«Что Россия хотела получить / Что Россия получила

• Участие в антитеррористической коалиции на правах стратегического союзника / Фактическая сдача Россией геополитических позиций в странах Средней Азии, резко возросшая роль США в Грузии;

• США не выйдут из Договора по ПРО / 13 января 2002 г. США в одностороннем порядке выходят из Договора по ПРО от 1972 г.;

• Взаимное сокращение стратегического наступательного вооружения / Договор о сокращении СНП подписан, но США не уничтожают, а складируют свой ядерный запас;

• Лояльность Запада к чеченской проблеме, признание чеченских сепаратистов международными террористами / В первые два месяца после 11 сентября критика действий российских войск в Чечне утихает, но затем возобновляется в прежнем объеме;

• Списание части внешнего долга / Заявление заместителя госсекретаря США Алана Ларсона: „Экономической необходимости для списания России внешнего долга нет“;

• Признание России страной с рыночной экономикой / Кроме обещаний, никаких подвижек в отношении России не наблюдается. Между тем Запад признал страной с рыночной экономикой Казахстан;

• Вступление России в ВТО / США явно затягивают вступление России в ВТО, но и сама Россия к этому явно не готова;

• Предотвращение расширения НАТО на Восток / В ближайшее время ожидается вступление в НАТО Румынии и Словении, ведутся переговоры о вступлении в НАТО стран Балтии;

• Партнерское участие России в НАТО, право учета мнения нашей страны при принятии НАТО стратегически важных решений / Формальное превращение НАТО в „двадцатку“, но для России предназначается лишь „откидной стул“. Право вето она не имеет;

• Отмена поправки Джексона-Вэника / Несмотря на очевидную абсурдность этой законодательной помехи в развитии полноценных торговых отношений между Россией и США, поправка Джексона-Вэника по-прежнему не отменена американским сенатом;

• Отмена квот на поставку российской стали на американский рынок / „Стальная война“ с Россией со стороны США и, как следствие, временный запрет на ввоз в Россию американских куриных окорочков;

• Сотрудничество России и США в энергетической сфере, поставки российской нефти на Американский континент / В 2002 г. впервые начинаются поставки российской нефти в США, достигнута договоренность о поставках другой продукции российского ТЭКа». [Конец цитаты]

Рука опытных специалистов по организационному проектированию видна и в отношении создания новой структуры, которая призвана предотвратить новые террористические акты. 26 ноября 2002 г. в США создано Министерство Национальной Безопасности (Department of Homeland Security). Дословно — «Департамент безопасности родной страны».

К числу безусловных системных «талантов» относится и террористическая акция в Дубровке. Если отбросить все то, что является пеленой для отвода глаз: параллели с событиями в Буденновске и Первомайском, просачивание вооруженной группы, захват рекордно большого числа заложников, требование вывести федеральные войска из Чечни, нагнетание истерии: журналисты в прямом эфире против телезрителей и радиослушателей, паблисити депутатов и проч, и проч., то наряду с этими факторами главным в очередной раз становится фактор полной «потери лица» российского правительства и всего государства. Во имя чего были осуществлены столь масштабные действия? Наиболее достоверное объяснение было опубликовано в газете «Завтра»: «Согласно данным ряда конфиденциальных источников, визит в Москву представительной делегации из Саудовской Аравии, возглавляемой двумя „принцами крови“, в том числе бывшим руководителем саудовских спецслужб Турки, стал следствием того, что в Эр-Рияде осознали высокую вероятность параллельного развития агрессии против Багдада и „демократизации по-американски“ политического режима в самой богатой стране арабского мира. Именно в этой связи королевской семьей в течение трех последних месяцев вывезено из США около 300 млрд, долларов, которые поступили в основном на счета банков Евросоюза и Швейцарии. По той же информации, в ходе намечавшихся в российской столице встреч предполагалось обсудить возможность предоставления РФ порядка 200 млрд, долларов беспроцентного кредита на 25 лет для выплаты внешнего долга в обмен на „блокирование американской агрессии“ в Совете безопасности ООН, что должно было означать резкую и полную внешнеполитическую переориентацию Кремля. Однако подул „Норд-Ост“…» [5.09.С.1].

Косвенным подтверждением этой версии может служить и реакция Саудовской Аравии на предполагаемую агрессию США против Багдада. 15 октября 2002 г. министр иностранных дел принц Сауд аль-Фейсал заявил, что правительство не поддерживает операцию США против Ирака. В тот же день король Марокко Мохаммед VI в ходе визита в Москву предложил президенту В. В. Путину стратегическое партнерство (до сих пор оно было у Марокко только с американцами). «Однако подул „Норд-Ост“…», и окно на Ближний Восток пришлось захлопнуть…

Для изменения во всякой сложной системе слабым, но точно выверенным воздействием необходимо просчитать т. н. точку бифуркации — объект, куда можно ударить и получить наибольший эффект. В той системе координат, каковой явилась цепочка Россия-Саудовская Аравия-США пространственно-временная точка бифуркации поместилась в зале ДК на улице им. Мельникова 23–25 октября 2002 г.

Вопрос: кто еще, кроме RAND Corporation, способен на такое?

Больше всего мне бы хотелось подобную книгу не написать, а только прочитать. Пусть бы кто-нибудь другой: аналитик из КГБ или ЦРУ, какой-нибудь доктор наук — специалист по системным исследованиям или историк, достаточно открытый широким трактовкам, — изложил все это.

В процессе сбора материалов книги я был только наблюдателем, далеким от основных развивающихся событий в Москве, на Кавказе, в Прибалтике, Берлине или Бухаресте и, тем более, от разработчиков этих событий в Штатах. И все же, как мне кажется, смог увидеть те ключевые вещи, которые позволили, пусть и «десять лет спустя», но высказать свою версию. Что же касается ее восприятия, то позволю себе высказать на этот счет следующие соображения. Полагаю, есть как бы несколько этапов в способностях людей познавать и осознавать некие процессы.

1. Все видеть, но ничего не знать. И спустя полгода после ГКЧП его деятели утверждали, что ЦРУ ни при чем, а замысел принадлежит только им.

2. Все видеть и все знать. В приложении к изложенному нами — это RAND Corporation. Даже Горбачев здесь — нуль.

3. Ничего не видеть, ничего не знать. Этот класс людей подобен каким-нибудь Агафьям Лыковым из глухой тайги.

4. Ничего не видеть, но все знать. Теперь это мы с тобой, читатель. Мы не были вовремя допущены к событиям. Мы могли смотреть только на экран ТВ, но теперь-то уж — хотя и ужасно поздно! — мы можем знать все. И дай нам Бог больше не ошибаться в оценках!

Мы сами были только зрителями, иногда, на короткое время, нас самих вызывали на сцену и делали участниками этого спектакля… Прежде нам были известны только актеры спектакля, потом — в меньшей степени — закулисные режиссеры, и только-только теперь мы добрались до авторов жутких сценариев.

Многое из того, что мы собрали и систематизировали под новым углом зрения, уже было известно, а в иных случаях детально проанализировано и освещено. Однако многие и многие объекты нашего исследования продолжают отрицать вполне очевидные факты. Это в высшей степени безрассудно, но они пытаются это делать. Даже когда их никто не тянет за язык, они умудряются лишний раз вставить, что СССР-де развалился сам по себе, как изначально плохо сложенная поленица дров, но «…мы в такое совпадение случайностей поверить не можем. Мы фиксируем за этим нагромождением случайностей отлично выстроенную блестящими специалистами игру. Он добился своей цели, этот высококвалифицированный советолог из „Рэнд-корпорейшн“ или „Лэнгли“. Он вычислил все» [5.10.С.3].

Добросовестные наблюдатели из той же Америки, хотя и не сочувствуя нам, а лишь восхищаясь блеском проведенной «перестройки», утверждают, что «анализ причин развала Советского Союза вне контекста американской политики напоминает расследование по делу о внезапной, неожиданной и таинственной смерти, где не берется во внимание возможность убийства и даже не делается попытки изучить обстоятельства данной смерти. Но даже если жертва была больна неизлечимой болезнью, следователь обязан изучить все возможное. <…> Не было ли каких-либо необычных обстоятельств, сопутствовавших этой смерти, или каких-то непривычных вещей, с ней связанных. <…> На сегодняшний день связь между политикой Рейгана и крахом Советского Союза мало изучается. <…> Некоторые считают, что между американской политикой 1980-х годов и крахом Советского Союза существует незначительная связь или ее почти не существует» [60.СС.6–7].

Да, действительно, если трактовать события в духе модного сейчас «правового» подхода, то можно сказать, что было действительно убийство Советского Союза, или отчасти, может быть, доведение до самоубийства. Я не юрист и границы «права» трактовать не могу.

Итак, виновны ли Соединенные Штаты Америки в этом «убийстве»? Да, виновны.

Виновно ли высшее руководство Советского Союза в соучастии в этом преступлении? Да, виновно.

Кто еще кроме них?

Определенные круги в Израиле, в западноевропейских странах.

В не известной нам степени этому способствовали китайские спецслужбы и пропагандистские центры, как, например, «Радио Урумчи». Так утверждает бывший работник ЦРУ со ссылкой на документ RAND Corporation N-1713-NA от августа 1981 года [60.С.125]. Укажем также на то, что Китай вел разведывательную работу по СССР с 1952 года. «Симметричный» ответ СССР состоялся лишь в 1963 году [19.СС.78, 79].

Главное в нашей книге — это поиск ответа на все тот же извечный вопрос, который поднял еще не превзойденный гений и великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин: «…Гений и злодейство — две вещи несовместные?» Увы — совместили. И даже совсем наоборот, «добро» (не абсолютное умозрительное Добро, а добро в руках, сердцах и умах людей) не смогло еще не только адекватно ответить, а даже поведать нам о катастрофе… Мы узнали обо всем последними.

Сегодня уже не столько (по выражению Д. Сороса) «большие деньги делают политику», сколько тонкие интеллектуальные технологии. И хотелось бы, чтобы методологический ответ России был не только зеркальным, но и превзошел навязанные правила игры.

Однако самый больной вопрос при всем этом — это вопрос поддержки народом подобных методологических ответов, разработанных российскими аналитиками. Виноват ли народ в том, что произошло в период 1985–1991 гг. и последующего десятилетия? Ведь он согласился со всеми разрушениями, во многом поддался мишурному блеску демократических «свобод» и обещаниям зажиточной и сладкой жизни. Как точно и сгоречью сказал об этом (см. Приложение № 8) известный писатель, при жизни ставший классиком, Юрий Бондарев:

«Но своих политиков выбираем мы, и в главных наших бедах надо беспощадно обвинять себя, собственную леность думать, инертность и инфантильную наивность мышления, безнадежную надежду на „кривую“, которая вывезет — и, даст Бог, заживем. Сладко заживем.

Народ перестал уважать себя, вернее, он робеет заставить власть имущих уважать его человеческие права. Он страшится выказывать протест „вождям“, их заискиванию перед Западом, и становится не по себе, когда начинает казаться, что часть народа заражена порчей (выделено мной. — А.Ш.). Эта часть стала завистливой, недоброй, пропитанной желаниями беззаботной жизни, легкого богатства, удовольствий, которые ежедневно показывают, наподобие елочных игрушек, с экранов телевизоров. Эта часть развращена сексуальными зрелищами американского и русского образца, ее не трогают чужие беды, чужая боль, чужое несчастье; женщины потеряли стыд, вошло в норму „низвержение“ интимного белья, но обнаженные тела не вызывают естественную чувственность, а вызывают едкий смешок жрецов аномалий…» [5.18.С.2].

Сможет ли народ опомниться, разорвать этот порочный круг, в который он столь бездумно позволил себя вовлечь? Вопрос остается открытым. В конечном счете именно от него зависит — быть или не быть России, великой стране, семимильными прыжками несущейся к гибели.

Момент истины

Обо всем, что написано в этой книге, читатель, стоило рассказать давно. Конечно же, должно было пройти достаточно много времени, пусть даже такого скоротечного, как нынешнее, накопиться достаточно фактов, свидетельств, прежде чем можно было бы приступить к такой работе. Пусть несколько поздно, но мы сказали многое из того, что знали. Наша работа, без всякого преувеличения, имеет двоякое значение: она перечеркивает и ту ложь, что пишется в демократической печати и учебниках для школы, и ту серость, что появилась за последнее время в противоположной по знаку, но ряженной в те же туманные словеса пропаганде.

Теперь снята последняя печать, потом будут уточнения, споры, сомнения, критические выпады, но это будет потом… А теперь, читатель, мы с тобой первые поднимаем такой покров, перед которым бледнеет любая «правда». Для нас с тобой наступил момент истины… Напоследок улыбнись, читатель, прочтя это небольшое воспоминание о будущем.

«…Сообщение Московского радио:

На днях в Кремле состоялось вручение наград группе русских ученых из нелегального „мозгового центра“, осуществивших разработку проекта „Контрперестройка“…

…Завершился Четвертый Московский показательный процесс над изменниками Родины. Все обвиняемые признаны виновными… Полный список публикуется в газетах…

…В городе Санта-Моника (бывшая территория США, оккупированная русскими войсками), в здании так называемой РЭНД-корпорации прошла первая экскурсия. Во втором здании этой корпорации до сих пор работает Специальная Комиссия Державного Комитета Национальной Безопасности.

И о погоде… Над всей Россией — ясное небо, а на западе опять собирается гроза».

Новосибирск-Красноярск-Минск-Москва

2001 г. - 2002 г.

Приложения

Приложение № 1

861. 00/2-2246: Телеграмма

Поверенный в делах в Советском Союзе (Кеннан) Государственному секретарю

Секретно

Москва, 22 февраля 1946 г. — 21.00

(получена 22 февраля — 15 час. 52 мин.)

511. Ответ на запрос 284 Департамента от 3 февраля (13) касается вопросов столь запутанных, столь деликатных, столь странных для нашей формы мышления и столь важных для анализа нашего международного окружения, что я не в состоянии вместить его в одно короткое сообщение, не поднимаясь, как я считаю, до опасного уровня чрезвычайного упрощения. Поэтому я надеюсь, что буду правильно понят Департаментом, представляя ответ на этот вопрос в пяти разделах, темы которых будут в общих чертах следующими:

1) Основные характеристики послевоенного советского мировоззрения.

История этого мировоззрения.

Его отражение в практической политике на официальном уровне.

Его отражение на неофициальном уровне.

Практические выводы с точки зрения политики США.

Я заранее извиняюсь за подобную загрузку телеграфного канала; однако эти вопросы являются столь неотложными, особенно учитывая недавние события, что если и уделять внимание нашим ответам на них, то, по моему мнению, это следует сделать безотлагательно. Ниже следует:

Часть 1

Основные характеристики послевоенного советского мировоззрения, излагаемые официальной пропагандистской машиной, являются следующими:

а) СССР по-прежнему находится в антагонистическом «капиталистическом окружении», с которым в долгосрочном плане не может быть постоянного мирного сосуществования. В 1927 году Сталиным было заявлено делегации американских рабочих: «В ходе дальнейшего развития мировой революции появятся два центра мирового значения: социалистический центр, притягивающий к себе страны, которые стремятся к социализму, и капиталистический центр, притягивающий к себе страны, которые склоняются к капитализму. Битва между этими двумя центрами за контроль над мировой экономикой решит судьбу капитализма и коммунизма во всем мире».

б) Капиталистический мир поражен внутренними конфликтами, присущими самой природе капиталистического общества. Эти конфликты не могут быть разрешены посредством мирного компромисса. Крупнейшим из них является конфликт между Англией и США.

в) Внутренние конфликты капитализма неизбежно ведут к войнам. Вызываемые таким образом войны могут быть двух видов: межкапиталистические войны между двумя капиталистическими государствами и интервенционные войны против социалистического мира. Хитрые капиталисты, безуспешно пытаясь найти выход из внутренних конфликтов капитализма, склоняются к последнему решению.

г) Интервенция против СССР, будучи катастрофой для тех, кто предпримет ее, привела бы к новой задержке прогресса советского социализма и, следовательно, должна быть предотвращена любой ценой.

д) Конфликты между капиталистическими государствами, будучи также чреватыми опасностью для СССР, тем не менее характеризуются огромными возможностями для продвижения дела социализма, особенно если СССР сохраняет свою военную мощь, идеологическую монолитность и верность своему нынешнему выдающемуся руководству.

е) Следует иметь в виду, что не весь капиталистический мир плох. Помимо безнадежно реакционных и буржуазных элементов, он включает: 1) некоторые весьма просвещенные и позитивные элементы, объединенные в соответствующих коммунистических партиях, и 2) некоторые другие элементы (характеризуемые в настоящее время по тактическим соображениям как прогрессивные или демократические), чаяния, реакция и действия которых оказываются «объективно» благоприятными для интересов СССР. Этих последних должно поощрять и использовать в советских целях.

ж) Среди негативных элементов буржуазно-капиталистического общества наиболее опасными из всех являются те, которых Ленин называл ложными друзьями народа, а именно умеренно-социалистические и социал-демократические лидеры (другими словами, некоммунистическое левое крыло). Они более опасны, нежели махровые реакционеры, поскольку последние, по крайней мере, выступают под своими подлинными знаменами, в то время как умеренные левацкие лидеры запутывают людей, используя атрибуты социализма в интересах реакционного капитала.

Это все, что касается предпосылок. К каким выводам они приводят с точки зрения советской политики? К следующим:

а) Необходимо делать все, чтобы усилить относительную мощь СССР как движущей силы в международном сообществе. И напротив, не следует упускать ни одной возможности, с тем чтобы уменьшить мощь и влияние коллективные, а также индивидуальные капиталистических держав.

б) Советские усилия, а также усилия заграничных друзей России должны быть направлены на углубление и использование различий и конфликтов между капиталистическими державами. Если они в конечном итоге перерастут в «империалистическую» войну, то эта война должна быть превращена в революционные восстания в различных капиталистических странах.

в) «Демократические, прогрессивные» элементы за границей должны максимально использоваться для оказания давления на правительства капиталистических стран по направлениям, отвечающим советским интересам.

г) Необходимо вести беспрестанную борьбу против заграничных социалистических и социал-демократических лидеров.

Часть 2

История мировоззрения

Перед тем как рассмотреть последствия этой партийной линии на практике, я хотел бы привлечь внимание к некоторым ее аспектам.

Во-первых, она не представляет собой естественное мировоззрение русского народа. Последний в целом дружественно настроен к внешнему миру, стремится познакомиться с его опытом, сравниться с ним своими талантами, которыми он обладает, стремится превыше всего жить в мире и наслаждаться плодами своего труда. Партийная линия представляет лишь тезис, который официальная пропагандистская машина продвигает с большим умением и настойчивостью в общество, которое зачастую совершенно не приемлет это всеми фибрами своей души. Однако линия партии определяет мировоззрение и поведение людей, составляющих аппарат власти — партию, тайную полицию и правительство, — и нам приходится иметь дело исключительно с этими людьми.

Во-вторых, пожалуйста, имейте в виду, что посылки, на которых основывается эта линия партии, в большинстве своем просто не соответствуют истине. Опыт показывает, что мирное ивзаимовыгодное сосуществование капиталистических и социалистических государств является вполне возможным. Основные внутренние конфликты в развитых странах не являются конфликтами, вызванными в первую очередь капиталистической формой собственности на средства производства, а являются конфликтами, вытекающими из развитого урбанизма и индустриализма как таковых. Причиной того, что Россия до сих пор не столкнулась с ними, является не социализм, а исключительно ее собственная отсталость. Внутренние противоречия капитализма не всегда приводят к войнам; и не все войны могут быть объяснены этой причиной. Это полный нонсенс говорить сегодня о возможности интервенции против СССР после ликвидации Германии и Японии, не учитывая пример последней войны. Не будучи спровоцированными силами нетерпимости и подрывными силами, «капиталистический» мир сегодня вполне в состоянии жить в мире с самим собой и с Россией. Наконец, ни один здравомыслящий человек не имеет оснований ставить под сомнение искренность умеренных социалистических лидеров в западных странах. Кроме того, несправедливо отрицать успех их усилий в деле улучшения положения рабочего населения в тех случаях, как, например, в Скандинавии, когда им был предоставлен шанс показать, на что они способны.

Ложность этих посылок, каждая из которых восходит своими корнями к предвоенной истории, была достаточно полно продемонстрирована самим этим конфликтом. Англо-американские противоречия не стали основными противоречиями западного мира. Капиталистические страны, помимо стран оси, не проявили склонности к решению своих противоречий посредством присоединения к крестовому походу против СССР. Вместо превращения империалистической войны в гражданские войны и революцию СССР столкнулся с положением, когда он был вынужден сражаться бок о бок с капиталистическими державами за известную общность целей.

Тем не менее все эти тезисы, какими бы безосновательными и ложными они не были, сегодня самоуверенно выдвигаются вновь. На что это указывает? На то, что советская партийная линия не основывается на каком-либо объективном анализе положения за пределами границ России; она, бесспорно, не имеет ничего общего с условиями, существующими вне России, и вытекает главным образом из основных внутренних потребностей, которые существовали до последней войны и существуют сегодня.

В основе неврастенического взгляда Кремля на международные дела лежит традиционное и инстинктивное российское чувство присутствия опасности. Первоначально это была неуверенность мирных людей, занимавшихся сельским хозяйством, которые пытались жить на обширной открытой равнине по соседству со свирепыми кочевыми народами. Когда Россия вошла в конфликт с экономически развитым Западом, к этому добавился страх перед более компетентными, более мощными, более высокоорганизованными обществами в сфере экономики. Однако этот последний тип неуверенности сказывался в большей сфере на правителях России, нежели на русском народе, поскольку российские правители всегда чувствовали, что их правление является относительно архаичным по форме, хрупким и искусственным в своей психологической основе, не способным выдержать сравнение или контакт с политическими системами в странах Запада. По этой причине они всегда опасались иностранного проникновения, боялись прямых контактов с западным миром, боялись того, что могло бы произойти, если бы русские узнали правду о внешнем мире или если бы иностранцы узнали правду о внутреннем мире России. И они научились добиваться безопасности лишь посредством упорной, однако смертельной борьбы за полное уничтожение противостоящей силы, никогда не вступая во взаимодействие и в компромисс с ней.

Не является случайностью тот факт, что марксизм, медленно тлевший в течение полувека в Западной Европе, впервые по-настоящему занялся и ярко разгорелся в России. Лишь на этой земле, которая никогда не знала дружелюбного соседа или какого-либо приемлемого равновесия отдельных сил, будь то внутренних или международных, могла расцвести доктрина, в рамках которой считается невозможным разрешить экономические противоречия общества мирными средствами. После установления большевистского режима марксистская догма, ставшая еще более жесткой и нетерпимой в результате ее ленинской интерпретации, стала совершенным механизмом чувства отсутствия безопасности, которому большевики были подвержены еще более, нежели предыдущие правители России. В ее догме, с ее базовым альтруизмом цели, они нашли оправдание своему инстинктивному страху перед внешним миром; диктатуре, без которой они не знали, как можно управлять; жестокостям, которые они не посмели не применить; жертвам, которые они сочли необходимым требовать (так в тексте — А.Ш.). Во имя марксизма они жертвовали всеми этическими ценностями своих методов и тактики. Сегодня они не могут избавиться от этого. Это является фиговым листком их моральной и интеллектуальной респектабельности. Без этого они предстанут перед историей в лучшем случае лишь как последние из длинной череды жестоких и расточительных русских правителей, которые неуклонно двигали страну к все новым высотам военной мощи, с тем чтобы гарантировать внешнюю безопасность своих внутренне слабых режимов. Именно поэтому советские люди должны всегда быть наряжены в торжественные внешние атрибуты марксизма и никто не должен недооценивать важность догмы в советских делах. Таким образом, особенности положения советского руководства и вынуждают их в прошлом, и сейчас прибегать к догмам, которые…^[40] <…> внешний мир как злой, враждебный и угрожающий, но и несущий в себе микробы, ползучие болезни и которому суждено погибнуть от все усиливающихся внутренних потрясений, пока растущая мощь социализма не нанесет ему завершающий смертельный удар и он не уступит свое место новому и лучшему миру. Этим тезисом обосновывается тот рост военной и полицейской мощи русского государства, та изоляция русского населения от внешнего мира и то изменчивое и постоянное давление к расширению пределов русской полицейской мощи, которые в совокупности представляют собой естественные и инстинктивные потребности русских правителей. В своей основе это всего лишь неуклонное продвижение тревожного русского национализма — многовековое движение, в котором сложнейшим образом смешались концепции нападения и защиты. Однако в своем новом обличии международного марксизма с его подслащенными обещаниями отчаявшемуся, истерзанному войной внешнему миру он еще более опасен и коварен, нежели когда-либо прежде.

На основе вышесказанного не следует думать, что советская партийная линия обязательно является лицемерной и неискренней, когда речь идёт о всех тех, кто ее проводит. Многие из них слишком мало знают о внешнем мире и являются слишком зависимыми в своих суждениях, чтобы поставить под вопрос… (очевидный пропуск в тексте. — А.Ш.) самогипноз, и кому не представляет трудности заставить себя верить в то, во что легко и удобно верить. И наконец, мы сталкиваемся с непостижимой тайной, связанной с тем, кто на этой великой земле действительно получает точную и неискаженную информацию о внешнем мире, если такой человек вообще имеется. В атмосфере восточной секретности и таинственности, которая пронизывает это правительство, имеются неисчислимые возможности искажения или отравления источников и потоков информации. Неуважение русских к объективной правде, само их неверие в ее существование приводит к тому, что они рассматривают любые факты как инструменты продвижения к той или иной скрытой цели. Имеются все основания подозревать, что это правительство фактически является заговором в заговоре; и лично мне, например, мало верится в то, что сам Сталин получает сколь-либо объективную картину внешнего мира. Здесь имеются все возможности для того вида тонкой интриги, в которой русские являются мастерами. Невозможность для иностранных правительств четко изложить свою позицию русским руководителям — тот масштаб, в котором их отношения с Россией зависят от благорасположения незаметных и безвестных советников, которых они никогда не видят и на которых никогда не могут повлиять, — это, по моему мнению, является наиболее тревожной чертой дипломатии в Москве, причем той, которую западным государственным деятелям следует хорошо помнить, если они хотят понять природу трудностей, с которыми здесь сталкиваются.

Часть 3

Отражение советского мировоззрения в практической политике на официальном уровне

Мы сейчас познакомились с характером и предысторией советской программы. Чего можно ожидать в плане ее практического осуществления?

Советская политика, как это отмечается в соответствующем запросе Департамента, проводится в двух плоскостях: 1) официальная плоскость, представленная действиями, предпринимаемыми официально от имени Советского правительства; и 2) подпольной плоскости действий, проводимых учреждениями, ответственность за действия которых не признается Советским правительством.

Политика, проводимая в обеих плоскостях, рассчитана на обслуживание основных направлений политики от а) до г), изложенных в части 1. Действия, предпринимаемые в различных плоскостях, характеризуются значительным различием, однако совпадают друг с другом в своей цели, сроках и последствиях.

В официальной плоскости следует обратить внимание на следующее:

а) Внутренняя политика посвящена укреплению любым способом мощи и престижа Советского государства: интенсивная военная индустриализация; максимальное развитие вооруженных сил; выставление напоказ, с тем чтобы поразить посторонних; постоянная засекреченность внутренних вопросов, рассчитанная на то, чтобы скрыть слабые стороны и информацию от оппонентов.

б) Во всех случаях, когда это считается своевременным и многообещающим, предпринимаются усилия в целях расширения официальных границ советской мощи. На данный момент эти усилия ограничиваются некоторыми соседними точками, как Северный Иран, Турция, возможно, Борнхольм. Однако в любое время могут появится другие точки, если по мере того как скрытая советская политическая мощь будет охватывать новые области. Так, к «дружественному» персидскому правительству может быть обращена просьба предоставить России порт в Персидском заливе. Если Испания попадет под контроль коммунистов, может возникнуть вопрос о советской базе в Гибралтарском проливе. Однако подобные притязания возникнут на официальном уровне лишь тогда, когда будет завершена неофициальная подготовка.

в) Русские будут официально участвовать в работе международных организаций в том случае, когда они видят возможность расширения советского влияния или сдерживания или размывания влияния других. Москва рассматривает ООН не как механизм постоянного или устойчивого мирового сообщества, основанного на взаимных интересах и целях всех стран, а как арену, обеспечивающую возможность достижения вышеуказанных целей.

Советы останутся в ООН до тех пор, пока будет считаться, что эта организация служит достижению заданной цели. Однако, если когда-нибудь они придут к выводу, что ООН наносит ущерб достижению целей расширения их влияния, и если они увидят лучшие перспективы достижения этих целей по другим направлениям, они, без сомнения, покинут ООН. Это будет означать, однако, что они считают себя достаточно сильными, чтобы разрушить единство других стран посредством своего выхода, сделать ООН неэффективной в плане угрозы их целям или безопасности и заменить ее международным инструментом, являющимся более эффективным с их точки зрения. Таким образом, советское отношение к ООН в значительной мере будет зависеть от лояльности других стран по отношению к этой организации и от степени энергичности, решительности и сплоченности, с которой эти страны защищают в ООН мирную и многообещающую концепцию международной жизни, которую эта организация представляет собой в соответствии с нашим образом мышления. Я вновь подчеркиваю, что у Москвы нет абстрактной приверженности идеалам ООН. Ее отношение к этой организации будет оставаться в целом прагматичным и основанным на тактических соображениях.

г) В отношении колониальных районов и отсталых или зависимых народов советская политика даже на официальном уровне будет направлена на уменьшение мощи, влияния и связей развитых западных стран, основываясь на теории, что, пока эта политика проводится успешно, будет образовываться вакуум, способствующий коммунистическому советскому проникновению. Таким образом, советское давление в отношении участия в соглашениях по опеке, по моему мнению, является стремлением получить возможность затруднять и сдерживать влияние Запада в этих точках, а не обеспечивать основной канал для продвижения советского влияния. Нельзя сказать, что последний мотив отсутствует, однако в этих целях Советы предпочитают полагаться на иные каналы, нежели официальные соглашения об опеке. Следовательно, можно ожидать, что Советы будут просить об участии в любых соглашениях об опеке или подобных соглашениях и использовать получаемые подобным образом рычаги, с тем чтобы уменьшить влияние Запада на эти народы.

д) Русские будут энергично стремиться расширить советское представительство и официальные связи со странами, в которых, по их мнению, имеются большие возможности противопоставления западным центрам власти. Это касается таких широко разбросанных географических точек, как Германия, Аргентина, страны Ближнего Востока и т. д.

е) В международных экономических вопросах советская политика будет фактически определяться стремлением Советского Союза к автаркии. Это, однако, будет основной политикой. Что касается официальной линии, то позиция здесь пока не ясна. Советское правительство проявляет странную сдержанность со времени прекращения враждебных отношений в области международной торговли. Если наметятся крупные долгосрочные кредиты, я считаю, что Советское правительство может вновь лицемерно выступить, как это было в 30-е годы, за желательность развития международных экономических связей в целом. В противном случае я считаю возможным, что советская внешняя торговля может быть в значительной мере ограничена собственно советской сферой безопасности, включая оккупированные районы Германии, и может иметь место холодное официальное отношение к принципу общего экономического сотрудничества между странами.

ё) Что касается культурного сотрудничества, то здесь также будет отмечаться неискренняя поддержка желательности углубления культурных контактов между народами, однако на практике это никоим образом не будет интерпретироваться как потенциал к снижению уровня безопасности советских народов. Практические проявления советской политики в этой связи будут ограничиваться узкими каналами тщательно контролируемых официальных визитов и функций, характеризоваться избытком водки и речей и отсутствием постоянных результатов.

ж) Помимо этого, советские официальные отношения будут осуществляться в соответствии с так называемым «правильным» курсом по отношению к отдельным иностранным правительствам, уделяя особое внимание престижу Советского Союза и его представителей, а также тщательному соблюдению протокола в отличие от хороших манер.

Часть 4

Следующее может быть сказано в отношении того, что можно ожидать от осуществления основных направлений советской политики на неофициальном или подпольном уровне, т. е. на уровне, за который советское правительство на себя ответственности не берет

Следующие учреждения используются для продвижения политики на этом уровне:

1. Внутреннее центральное ядро коммунистических партий в других странах. Может показаться, что многие лица, входящие в эту категорию, действуют в своем личном качестве, однако на самом деле они тесно взаимодействуют в рамках подпольного оперативного директората мирового коммунизма, скрытого Коминтерна, жестко координируемого и руководимого Москвой. Важно помнить, что это внутреннее ядро фактически действует на подпольной основе, несмотря на легальное существование партий, с которыми оно ассоциируется.

2. Рядовые члены коммунистических партий. Обратите внимание на различие, проводимое между ними и лицами, упомянутыми в пункте 1. В последние годы это различие стало еще более резким. Прежде иностранные коммунистические партии представляли собой странную (и с точки зрения Москвы, часто неудобную) смесь подпольной и законной деятельности, однако сейчас конспиративный элемент аккуратно сконцентрирован во внутреннем круге и направлен в подполье, в то время как рядовые члены — просто не посвященные в реалии движения — выдвигаются вперед как подлинные внутренние приверженцы определенных политических тенденций в своих странах, абсолютно неинформированные о конспиративной связи с иностранными государствами. Лишь в некоторых странах, в которых коммунисты сильны количественно, они регулярно проявляются и действуют как орган. Как правило, они используются для проникновения и оказания влияния или для контроля, в зависимости от обстоятельств, за другими организациями, которые в меньшей мере могут быть заподозрены как инструмент влияния советского правительства, с тем чтобы достичь их цели через… (очевидный пропуск. — А.Ш.), а не выступая непосредственно в качестве отдельной политической партии.

3. Широкий круг национальных организаций или органов, над которыми можно доминировать или на которые можно влиять посредством подобного проникновения. Сюда входят: профсоюзы, молодежные союзы, женские организации, общества, составленные по национальному признаку, религиозные общества, социальные организации, культурные группы, либеральные журналы, издательства и т. д.

4. Международные организации, в которые также можно проникнуть посредством оказания влияния на различные национальные компоненты. Важнейшими из них являются профсоюзные, молодежные и женские организации. Особое, почти жизненно важное значение придается в этой связи международному рабочему движению. Москва видит в этом возможность обойти западные правительства в международных делах и создать международное лобби, способное заставить правительства в различных странах принимать меры, отвечающие советским интересам, и парализовать действия, идущие вразрез интересам СССР.

5. Русская православная церковь с ее заграничными ветвями и через нее — восточная православная церковь в целом.

6. Общеславянское движение и другие движения (армянское, азербайджанское, туркменское и др.), базирующиеся на национальных группах в рамках Советского Союза.

7. Правительства или правящие группы, которые готовы в той или иной мере способствовать продвижению советских целей, такие как болгарское и югославское правительства, североперсидский режим, китайские коммунисты и др. Не только пропагандистские машины, но и практическая политика этих режимов может быть в значительной мере предоставлена в распоряжение СССР.

Можно предположить, что составные части этого обширного аппарата будут следующим образом использоваться в зависимости от их индивидуального характера:

а) Для подрыва общего политического и стратегического потенциала крупных западных держав. В этих странах будут предприниматься усилия, с тем чтобы подорвать веру в собственные силы на национальном уровне, сдержать меры в области национальной обороны, усилить волнения на социальной и производственной почве, стимулировать все формы распада единства. Всем, у кого есть повод к недовольству, будь то по экономическим или расовым причинам, будет настоятельно предлагаться добиваться решения своих проблем не посредством взаимодействия и компромисса, а путем жесткой борьбы за разрушения других элементов общества. В данном случае бедные будут противопоставляться богатым, черные — белым, молодежь — пожилым людям, приезжие — тем, кто давно проживает в том или ином месте, и т. д.

б) В неофициальном плане особенно жесткие меры будут приниматься для ослабления мощи и влияния западных держав в отношении колониальных отсталых и зависимых народов. На этом уровне будут разрешены все приемы. Будут беспощадно разоблачаться и использоваться ошибки и слабые стороны западной колониальной администрации. Либеральное общественное мнение в западных странах будет мобилизовано в целях ослабления колониальной политики. Будет поощряться стремление этих сил к достижению независимости от западных держав, доминируемые Советами марионеточные политические механизмы будут готовиться к захвату власти в соответствующих колониальных районах после достижения ими независимости.

в) В случаях, когда отдельные правительства стоят на пути достижения советских целей, будет оказываться давление, с тем чтобы их сместить. Это может иметь место тогда, когда правительства прямо противостоят целям советской внешней политики (Турция, Иран), когда они закрывают свои границы от коммунистического проникновения (Швейцария, Португалия) или когда они слишком сильно конкурируют, как лейбористское правительство в Англии, в плане морального доминирования над элементами, над которыми важно доминировать коммунистам. (Часто в одном подобном случае имеет место два элемента. Коммунистическая оппозиция тогда становится особенно резкой и жесткой.)

г) В других странах коммунисты будут, как правило, стремиться к уничтожению всех форм личной независимости: экономической, политической или моральной. Их система может обращаться лишь с личностями, которые находятся в полной независимости от высшей власти. Следовательно, лица, являющиеся независимыми в финансовом плане, такие как отдельные бизнесмены, землевладельцы, добившиеся успеха фермеры, ремесленники и все те, кто выполняют руководящие функции на местом уровне или пользуются авторитетом на метах, например, популярные местные религиозные или политические деятели, предаются анафеме. Не случайно, что в СССР даже местные руководители постоянно перемещаются с одной работы на другую, с тем чтобы они нигде не пускали корней.

д) Будет делаться все возможное, чтобы столкнуть западные державы друг с другом. Среди американцев будут распространяться антибританские разговоры, а в Британии — антиамериканские. Европейцев, включая немцев, будут учить ненавидеть обе англосаксонские державы. Там, где недоверие существует, оно будет подогреваться, а где его нет — разжигаться. Будут предприняты все усилия, чтобы дискредитировать и подорвать любые меры, которые чреваты опасностью привести к какому-либо единству или сплоченности между другими… (очевидный пропуск. — А.Ш.) и из которого Россия могла бы быть исключена. Таким образом, любой вид международной организации, не поддающийся коммунистическому проникновению и контролю, будь то католическая… (очевидный пропуск. — А.Ш.) по международным экономическим проблемам или международное братство представителей королевских семей и аристократии, обязательно окажется под огнем многих и зачастую… (очевидный пропуск. — А.Ш.).

е) В целом, любые советские усилия в неофициальном международном плане будут негативными и деструктивными по своему характеру и будут направлены на подрыв источников силы, которые не попадают под советский контроль. Это полностью соответствует основному советскому инстинкту, что не может быть компромисса с противоборствующей силой и конструктивная работа может быть начата, лишь если коммунистическая власть доминирует. Однако на все это будет беспрестанно оказываться давление, с тем чтобы проникнуть и захватить контроль над ключевыми позициями в административном и особенно полицейском аппарате иностранных государств. Советский режим является по преимуществу полицейским режимом, возникшем в тусклом полумире царских полицейских интриг, который привык думать, в первую очередь, с точки зрения полицейской мощи. Это никогда не следует упускать из виду при взвешивании советских мотивов.

Часть 5

Практические выводы с точки зрения политики США

Суммируя, мы имеем здесь дело с политической силой, фанатично приверженной мнению, что с США не может быть достигнут постоянный модус вивенди, что является желательным и необходимым подрывать внутреннюю гармонию нашего общества, разрушать наш традиционный образ жизни, ликвидировать международное влияние нашего государства, с тем чтобы обеспечить безопасность советской власти. Эта политическая сила имеет в своем полном распоряжении энергию одного из величайших в мире народов и ресурсы богатейшей национальной территории в мире и движима глубокими и мощными течениями русского национализма. Кроме того, она обладает обширным развитым аппаратом для оказания влияния в других странах, аппаратом, являющимся поразительно гибким и многообразным, которым руководят люди, чей опыт и навыки в области подпольных методов не имеют равных в истории. Наконец, она, вероятно, недоступна для соображений реальности в ее основных реакциях. В отличие от нас обширный фонд объективных фактов о человеческом обществе не является для нее мерой, с которой постоянно соотносится и реформируется мировоззрение, а лишь присвоенным мешком, из которого произвольно и тенденциозно выбираются отдельные предметы в поддержку уже составленного мировоззрения. Допускаю, это неприятная картина. Проблема того, как поступать в отношении этой силы, является несомненно величайшей задачей, с которой когда-либо сталкивалась наша дипломатия и, вероятно, с которой когда-либо столкнется. Это должно быть отправной точкой всей нашей общей политической работы в настоящее время. К ней следует подходить с такой же тщательностью и осторожностью, как к решению крупной стратегической проблемы в ходе войны, прилагая, если необходимо, не меньше усилий в том, что касается планирования. Я не могу пытаться предложить здесь ответы на все вопросы. Но я хотел бы заявить, что в наших силах решить данную проблему, причем не скатываясь к какому-либо общему военному конфликту. И в поддержку этой убежденности я хотел бы привести некоторые соображения более оптимистического характера:

1) Советская власть, в отличие от власти в гитлеровской Германии, не является ни схематичной, ни авантюрной. Она действует на основе установленных планов. Она не рискует без необходимости. Будучи невосприимчивой к логике разума, она очень чувствительна к логике силы. По этой причине она может легко отступить и обычно так поступает, если на любом этапе она сталкивается с сильным противодействием. Следовательно, если противник обладает достаточной силой и ясно показывает свою готовность прибегнуть к ней, ему редко приходится делать это. При надлежащем подходе к возникающим ситуациям исключается разворот событий, связанных с потерей престижа.

2) В сравнении с западным миром в целом Советы все еще остаются значительно более слабой силой. Следовательно, их успех будет зависеть от реального уровня сплоченности, твердости и энергичности, которого может достичь западный мир. В наших силах влиять на этот фактор.

3) Успех советской системы, как формы внутренней власти, еще окончательно не доказан. Ей надо еще продемонстрировать, что она может выдержать важнейшее испытание последовательной передачи власти от одного лица или группы лиц другой. Первая такая передача произошла в связи со смертью Ленина, и ее последствия потрясали советское государство в течение 15 лет. Вторая передача состоится после смерти Сталина или его ухода в отставку. Но даже это не будет последним испытанием. В связи с недавней территориальной экспансией советская внутренняя система будет и сейчас испытывать ряд дополнительных напряжений, которые в свое время легли тяжелым бременем на царизм. Здесь мы убеждены, что никогда со времен гражданской войны русский народ в своей массе эмоционально не был более далек от доктрин коммунистической партии, нежели сейчас. Партия в России стала сейчас величайшим и, на данный момент, чрезвычайно успешным аппаратом диктаторской власти, однако она перестала быть источником эмоционального вдохновения. Таким образом, не следует считать доказанными внутреннюю прочность и эффективность движения.

4) Вся советская пропаганда за пределами советской сферы безопасности является в основном негативной и деструктивной. Следовательно, ей относительно легко будет противопоставлять любую разумную и конструктивную программу. По этим причинам, я думаю, мы можем подойти спокойно и с легким сердцем к решению проблемы о том, как поступать в отношении России. В отношении определения этого подхода я хотел бы лишь в заключение сделать следующие замечания:

1) Нашим первым шагом должно стать восприятие и признание характера движения, каким бы оно ни было, с которым мы имеем дело. Мы должны изучать его с той же смелостью, беспринципностью, объективностью и с той же решительностью не поддаться на эмоциональные провокации или быть уведенными в сторону, с которой врач изучает непослушного и неблагоразумного пациента.

2) Мы должны обеспечить, чтобы наша общественность знала реальное положение в России. Значение этого невозможно переоценить. Одна пресса не может сделать этого. Это должно делаться главным образом правительством, которое обязательно обладает большим опытом и лучше информировано о соответствующих практических проблемах. Здесь нас не должна сдерживать (отвратительность?) картины. Я уверен, в нашей стране сегодня было бы намного меньше истеричного антисоветизма, если бы реалии этого положения были лучше поняты нашим народом. Нет ничего более опасного или более ужасающего, нежели неизвестность. Кто-то может сказать, что изложение большой информации о наших трудностях с Россией неблагоприятно скажется на русско-американских отношениях. Я считаю, что если здесь и есть какая-либо реальная опасность, то это та, с которой мы должны иметь смелость встретиться лицом к лицу, и чем скорее, тем лучше. Однако я не вижу, чем мы рискуем. Наша ставка в этой стране, даже если начнутся огромные демонстрации в поддержку нашей дружбы с русским народом, чрезвычайно мала. У нас здесь нет капиталовложений, которые надо охранять, фактически нет торговли, которую можно потерять, практически нет наших граждан, которых надо защищать, и мало культурных контактов, которые надо сохранять. Наша единственная ставка заключается не в том, что мы имеем, а в том, на что надеемся; и я убежден, что у нас будет больше шансов добиться осуществления наших надежд, если наша общественность будет просвещенной и если наши отношения с русскими будут базироваться на реалистичной, фактической основе.

3) Многое зависит от здоровья и энергичности нашего собственного общества. Мировой коммунизм похож на болезнетворного паразита, который питается лишь от больных тканей. Это точка, в которой перекрещивается внутренняя и внешняя политика. Каждая смелая и острая мера, направленная на решение внутренних проблем нашего общества, на укрепление уверенности в наших собственных силах, дисциплины, морального и общественного духа нашего народа, является дипломатической победой над Москвой, которая стоит тысяч дипломатических нот и совместных коммюнике. Если мы не сможем избавиться от фатализма и безразличия перед лицом недостатков нашего общества, то воспользуется этим Москва — Москва не может не воспользоваться этим в своей внешней политике.

4) Мы должны разработать и выдвинуть перед другими нациями значительно более позитивную и конструктивную картину того мира, который мы хотели бы видеть, нежели мы выдвигали в прошлом. Недостаточно лишь призывать людей развивать политические процессы, подобные нашим. Многие народы, по крайней мере в Европе, устали и испуганы опытом прошлого, они больше заинтересованы в безопасности, нежели в абстрактной свободе. Они предпочитают получать советы, нежели брать на себя ответственность. Мы должны находиться в лучшем положении, чем русские, чтобы дать им это. И если мы не сделаем этого, русские обязательно сделают.

5) Наконец, мы должны обладать мужеством и уверенностью, чтобы придерживаться наших собственных методов и концепций человеческого общества. В конце концов, наибольшая опасность, с которой мы можем столкнуться при решении этой проблемы советского коммунизма, заключается в возможности того, что мы позволим себе стать такими же, как те, кому мы противостоим.

КЕННАН [5.11.СС.140–147].

Приложение № 2

Ведущие советологические центры США

1. Школа международных отношений Колумбийского университета.

2. Институт перспективных исследований по Советскому Союзу им. Аверелла Гарримана Колумбийского университета.

3. Программа по проблемам советских национальностей Колумбийского университета.

4. Исследовательский институт по проблемам международных изменений Колумбийского университета.

5. Институт Центральной Восточной Европы Колумбийского университета.

6. Институт Восточной Азии Колумбийского университета.

7. Институт Южной Азии Колумбийского университета.

8. Институт Среднего Востока Колумбийского университета.

9. Институт Западной Европы Колумбийского университета.

10. Институт африканских исследований Колумбийского университета.

11. Институт латиноамериканских и испано-португальских исследований Колумбийского университета.

12. Центр по Израилю и еврейским исследованиям Колумбийского университета.

13. Совет по европейским исследованиям Колумбийского университета.

14. Центр по исследованиям в области прав человека Колумбийского университета.

15. Центр международных экономических исследований Колумбийского университета.

16. Американская ассамблея Колумбийского университета.

17. Центр по исследованиям в области социальных наук Колумбийского университета.

18. Центр международных исследований Нью-Йоркского университета.

19. Исследовательская группа по проблемам социализма и демократии Нью-Йоркского городского университета.

20. Центр им. А. Билднера по исследованиям Западного полушария Нью-Йоркского городского университета.

21. Институт по проблемам мира и развития на Среднем Востоке Нью-Йоркского городского университета.

22. Ассоциация по изучению национальностей в СССР и Восточной Европе Нью-Йоркского городского университета.

23. Институт по изучению мировой политики Нью-Йоркского городского университета.

24. Центр за выживание западных демократий Нью-Йоркского городского университета.

25. Общество по защите прав человека в Восточной Азии Нью-Йоркского городского университета.

26. Фонд XX века Нью-Йоркского городского университета.

27. Экуменический центр им. Иоанна XXIII Нью-Йоркского городского университета.

28. Исследовательский центр по христианству на Востоке Нью-Йоркского городского университета.

29. Академия по развитию образования Нью-Йоркского городского университета.

30. Институт по изучению проблем безопасности в отношениях между Востоком и Западом Нью-Йоркского городского университета.

31. Центр международных исследований Корнельского университета.

32. Программа внешнеполитических и сравнительных исследований Сиракузского университета.

33. Институт мировой политики Сиракьюзского университета.

34. Аспенский институт гуманитарных исследований Сиракьюзского университета.

35. Информационный центр по национальной стратегии Сиракьюзского университета.

36. Комитет за свободный мир Сиракьюзского университета.

37. Центр стратегических и международных исследований Джорджтаунского университета.

38. Центр по этике и общественной политике Джорджтаунского университета.

39. Институт по исследованиям в области дипломатии Джорджтаунского университета.

40. Центр современных арабских исследований Джорджтаунского университета.

41. Центр по иммиграционной политике и оказанию помощи беженцам Джорджтаунского университета.

42. Институт китайско-советских исследований Университета Джорджа Вашингтона.

43. Центр по исследованиям в области телекоммуникаций Университета Джорджа Вашингтона.

44. Вашингтонский центр внешнеполитических исследований Университета Джонса Хопкинса.

45. Институт внешней политики Университета Джонса Хопкинса.

46. Бруклинский институт Университета Джонса Хопкинса.

47. Институт оборонных исследований Университета Джонса Хопкинса.

48. Центр военно-морских исследований Университета Джонса Хопкинса.

49. Университет национальной обороны Университета Джонса Хопкинса.

50. Смитсоновский институт Университета Джонса Хопкинса.

51. Международный центр для ученых им. Вудро Вильсона Университета Джонса Хопкинса.

52. Институт перспективных русских исследований им. Дж. Кеннана Университета Джонса Хопкинса.

53. Институт политических исследований Университета Джонса Хопкинса.

54. Американский предпринимательский институт по исследованиям в области общественной политики Университета Джонса Хопкинса.

55. Фонд наследия Университета Джонса Хопкинса.

56. Институт международной политики Университета Джонса Хопкинса.

57. Национальный республиканский институт международных отношений Университета Джонса Хопкинса.

58. Институт Среднего Востока Университета Джонса Хопкинса.

59. Центр информации по оборонным проблемам Университета Джонса Хопкинса.

60. Центр по исследованиям проблем национальной безопасности Университета Джонса Хопкинса.

61. Атлантический совет США Университета Джонса Хопкинса.

62. Институт по психиатрии и международным отношениям Университета Джонса Хопкинса.

63. Стратегический институт США Университета Джонса Хопкинса.

64. Институт перспективных международных исследований Университета Джонса Хопкинса.

65. Американский институт по исследованиям в области бихейвиористических наук Университета Джонса Хопкинса.

66. Институт всемирной вахты Университета Джонса Хопкинса.

67. Центр по международной безопасности Университета Джонса Хопкинса.

68. Комитет по вопросам национальной безопасности Университета Джонса Хопкинса.

69. Центр международных католических исследований Университета Джонса Хопкинса.

70. Институт по контролю над ядерными вооружениями Университета Джонса Хопкинса.

71. Центр за национальную политику Университета Джонса Хопкинса.

72. Американский комитет за согласие между Востоком и Западом Университета Джонса Хопкинса.

73. Корпорация аналитического обслуживания Университета Джонса Хопкинса.

74. Национальный совет по советским и восточноевропейским исследованиям Университета Джонса Хопкинса.

75. Центр по изучению деятельности конгресса и президентства Университета Джонса Хопкинса.

76. Баттельский мемориальный институт Университета Джонса Хопкинса.

77. Комитет по существующей опасности Университета Джонса Хопкинса.

78. Совет за жизнеспособный мир Американского университета.

79. Национальный фонд в поддержку демократии Американского университета.

80. Граждане за Америку Американского университета.

81. Коалиция за стратегическую оборонную инициативу Американского университета.

82. Институт международного права Американского университета.

83. Институт высшей военной подготовки Американского университета.

84. Институт национальных стратегических исследований Американского университета.

85. Центр по международным отношениям Гарвардского университета.

86. Русский исследовательский центр Гарвардского университета.

87. Гарвардский институт международного развития Гарвардского университета.

88. Центр по исследованиям Восточной Азии Гарвардского университета.

89. Институт политической деятельности Гарвардского университета.

90. Центр по науке и международным отношениям при Школе государственной деятельности им. Джона Ф. Кеннеди Гарвардского университета.

91. Флетчеровская школа права и дипломатии Тафтского университета.

92. Институт внешнеполитических анализов Тафтского университета.

93. Центр региональных и международных исследований Университета Вермонта.

94. Центр советских и восточноевропейских исследований Университета Коннектикута.

95. Центр Роупера по исследованиям общественного мнения Университета Коннектикута.

96. Йельский центр международных и региональных исследований Йельского университета.

97. Центр развития внешней политики Университета Брауна.

98. Массачусетсский технологический институт Университета Брауна.

99. Центр международных исследований Университета Брауна.

100. МИТРЕ корпорация Университета Брауна.

101. Центр по изучению новой русской литературы Университета штата Массачусетс.

102. Институт исследований по проблемам обороны и разоружения Университета штата Массачусетс.

103. Американская академия искусств и науки Университета штата Массачусетс.

104. Центр международных исследований Принстонского университета.

105. Программа русских исследований Принстонского университета.

106. Совет по международным и региональным исследованиям Принстонского университета.

107. Университетский центр международных исследований Питтсбургского университета.

108. Программа русских и восточноевропейских исследований Питтсбургского университета.

109. Центр перспективных международных исследований Университета Майами.

110. Институт внешнеполитических исследований Университета Майами.

111. Программа русских исследований Университета Висконсина-Мэдисона.

112. Центр русских и восточноевропейских исследований Мичиганского университета.

113. Межуниверситетский консорциум политических и социальных исследований Мичиганского университета.

114. Центр балканских и славянских исследований Университета Чикаго.

115. Центр дальневосточных исследований Университета Чикаго.

116. Центр исследований по Среднему Востоку Университета Чикаго.

117. Региональный и языковой центр по Южной Азии Университета Чикаго.

118. Исследовательский институт по проблемам коммуникаций Иллинойского университета.

119. Русский и восточноевропейский центр Иллинойского университета в Урбана-Шампейне.

120. Центрмеждународных отношений Индианского университета.

121. Русский и восточноевропейский институт Индианского университета.

122. Центр документации по международным отношениям Университета Нотр-Дам.

123. Гудзоновский институт Университета Нотр-Дам.

123. Мершоновский центр по исследованиям и образованию в области национальной безопасности и общественной политики Университета штата Огайо.

124. Исследовательская корпорация Комиссии Брандта Университета штага Огайо.

125. Институт советских и восточноевропейских исследований Университета Джона Кэррола.

126. Центр исследований по НАТО им. Л. Лемнитцера Кентского университета.

127. Эшленд колледж Кентского университета.

128. Центр по общественной политике им. Джона М. Эшбрука Кентского университета.

129. Центр международного развития Университета Мэриленда.

130. Центр исследований по глобальной политике Университета штата Джорджия.

131. Институт международных отношений им. У. Фулбрайта Университета Арканзаса.

132. Центр стратегической технологии Техасского университета.

133. Институт военных исследований Техасского университета.

134. Центр по аэрокосмическим доктринам, исследованиям и образованию Университета авиации.

135. Исследовательский институт по воздушной мощи Университета авиации.

136. Трехсторонний исследовательский институт Университета Дьюка.

137. Институт международных исследований Университета Южной Каролины в Колумбии / Ассоциация международных исследований Университета Южной Каролины в Колумбии.

138. Центр советских и восточноевропейских исследований Университета Канзаса.

139. Центр международных исследований им. Куингли Миннесотского университета.

140. Проект мира во всем мире им. Гарольда Е. Стассена Миннесотского университета.

141. Институт международных исследований Калифорнийского (в Беркли) университета.

142. Институт будущего Калифорнийского (в Беркли) университета.

143. Программа американо-китайских отношений Стэнфордского университета.

144. Центр по проблемам международной безопасности и контроля над вооружениями Стэнфордского университета.

145. Стэнфордский международный научно-исследовательский институт Стэнфордского университета.

146. Гуверовский институт по проблемам войны, революции и мира Стэнфордского университета.

147. Институт по проблемам глобальных конфликтов и сотрудничества Калифорнийского (в Ла Йолла) университета.

148. Калифорнийский институт международных исследований Калифорнийского (в Ла Йолла) университета.

149. Центр по международным и стратегическим отношениям Калифорнийского (в Лос-Анджелесе) университета.

150. Институт по изучению милитаризма и экономических кризисов Калифорнийского (в Лос-Анджелесе) университета.

151. Институт современных исследований Калифорнийского (в Лос-Анджелесе) университета.

152. Центр марксистских исследований Калифорнийского (в Лос-Анджелесе) университета.

153. Христианский антикоммунистический крестовый поход Калифорнийского (в Лос-Анджелесе) университета.

154. РЭНД Корпорация.

155. Центр по изучению советского международного поведения РЭНД Корпорации и Калифорнийского (в Лос-Анджелесе) университета.

156. Западный институт бихевиористических наук Калифорнийского (в Лос-Анджелесе) университета.

157. Центр культурных и технических обменов между Востоком и Западом (Центр Восток-Запад) Гавайского университета.

158. Институт морского права Гавайского университета.

159. Библиотека Конгресса США.

160. Совет по международным отношениям.

161. Ассоциация национального планирования.

162. Фонд Карнеги для целей международного мира.

163. Исследования России в университете штата Айова.

164. Программа русских исследований Американского университета.

165. Центр по исследованию России Аризонского университета.

166. Программа советских и восточноевропейских исследований Бостонского университета.

167. Центр по изучению славянских стран и языков университета Вандербильта.

168. Программа исследования России Вашингтонского (в Сиэтле) университета.

169. Центр русских исследований Вашингтонского (в Сиэтле) университета.

170. Центр русских и восточноевропейских исследований Вирджинского (в Шарлотсвилле) университета.

171. Программа русских и восточноевропейских исследований университета Джорджа Вашингтона.

172. Программа изучения России Джорджтаунского университета.

173. Русские и восточноевропейские исследования Западномичиганского университета.

174. Совет по исследованию России и Восточной Европы Йельского университета.

175. Центр славянских и восточноевропейских исследований Калифорнийского (в Беркли) университета.

176. Русский и восточноевропейский центр Калифорнийского (в Лос-Анджелесе) университета.

177. Центр славянских и восточноевропейских исследований Колорадского университета.

178. Комитет по советским исследованиям Корнелльского университета.

179. Центр русских исследований университета штата Луизиана.

180. Программа советских и восточноевропейских исследований Массачусетсского университета.

181. Программа изучения России Миннесотского университета.

182. Центр русских и восточноевропейских исследований Миссурийского университета.

183. Программа русских региональных исследований Мэрилендского университета.

184. Программа советских и восточноевропейских исследований университета Нотр-Дам.

185. Ассоциация профессоров и преподавателей университета штата Нью-Йорк для проведения восточноевропейских и русских исследований.

186. Программа русских и восточноевропейских исследований университета штата Нью-Йорк (в Бингемтоне).

187. Программа изучения СССР, стран Восточной и Центральной Европы университета штата Нью-Йорк (в Буффало).

188. Комитет по изучению Восточной Европы университета штата Нью-Йорк (в Олбани).

189. Центр славянских и восточноевропейских исследований университета штата Огайо.

190. Центр русских и советских исследований Оклахомского университета.

191. Программа советских исследований Оксидентал колледжа.

192. Центр по изучению языков и регионов СССР и славянских стран университета штата Пенсильвания.

193. Центр по изучению Центральной Европы Портлендского университета.

194. Русские исследования Рочестерского университета.

195. Центр русских и восточноевропейских исследований университета Рутгерса.

196. Исследования России в Рэдклифском колледже.

197. Совместная программа русских и восточноевропейских исследований университета штата Северной Каролины и университета Дьюка.

198. Институт славянских исследований университета штата Северного Огайо.

199. Совет по русским исследованиям Сиракьюзского университета.

200. Программа изучения России Сеттон-Холлского университета.

201. Центр русских и восточноевропейских исследований Стэнфордского университета.

202. Программа изучения России и Азии Стетсонского университета.

203. Комитет по восточноевропейским исследованиям Техасского университета.

204. Программа изучения Советского Союза Эйкронского университета.

205. Программа советских исследований университета Эмори.

206. Институт по изучению СССР.

207. Служба информации и исследований по России.

208. Национальный совет по изучению Советского Союза и стран Восточной Европы.

209. Институт социальных, экономических и управленческих исследований университета штата Аляски.

210. Американское общество по изучению народов Восточной Европы, Северной и Центральной Азии.

211. Центр по изучению Севера университета штата Вермонта.

212. Украинский институт Гарвардского университета.

213. Кафедра уральских и алтайских исследований университета штата Индиана

214. Фонд украинских исследований.

215. Центр изучения России, Восточной Европы и Азии Бостонского колледжа.

216. Бэттельский мемориальный институт.

217. Православная теологическая семинария Св. Владимира.

218. Программа исследования Советского Союза и региона Восточной Европы Гарвардского университета.

219. Факультет славянских языков и литературы университета Джорджа Вашингтона.

220. Русское отделение факультета иностранных языков и литературы университета Джорджа Мейсона.

221. Факультет русского языка и литературы Джорджтаунского университета.

222. Центр корпоративной экономики и стратегии университета Дьюка.

223. Семинар изучения России Йельского университета.

224. Лаборатория по исследованию демографических проблем Калифорнийского (в Лос-Анджелесе) университета.

225. Центр по изучению социалистической системы образования Кентского университета.

226. Русское отделение факультета германских и славянских языков Мэрилендского университета.

227. Институт восточноевропейской драматургии и театра Нью-Йоркского городского университета.

228. Советско-американский симпозиум по русской литературе Северо-западного университета.

229. Русский факультет Тринити колледжа.

230. Центр по изучению восточного христианства Фордхэмского университета.

231. Институт боевой и психологической подготовки.

232. Организация по исследованию и оценке военной истории.

233. Совет по экономическим приоритетам.

234. Центр анализа военно-морских операций.

235. Центр исследования положения религии и прав человека в закрытых обществах.

236. Центр изучения зарубежных стран Американского университета.

237. Исследования изменяющихся обществ Бруклинского колледжа.

238. Институт политической психологии Бруклинского колледжа.

239. Институт сравнительных исследований зарубежных регионов Вашингтонского университета.

240. Институт Западной Европы Колумбийского университета.

241. Бюро аграрных экономических исследований Чикагского университета.

242. Комитет сравнительных исследований литературы Чикагского университета.

243. Исследовательский институт по проблемам китайско-советского блока.

244. Фонд экономического образования.

245. Центр изучения международного театра университета штата Канзаса.

246. Центр по исследованию способов разрешения конфликтов университета Джорджа Мейсона.

247. Институт Кека по международным стратегическим исследованиям Клермонтского университета.

248. Программа исследований проблем мира Корнелльского университета.

249. Программа исследования Юго-Восточной Азии Корнелльского университета.

250. Центр международных исследований Корнелльского университета.

251. Центр международных исследований Массачусетсского технологического института.

252. Миннесотский центр международных дел Миннесотского университета.

253. Центр международных исследований Питтсбургского университета.

254. Центр изучения мирного разрешения конфликтов университета Уэйна.

255. Институт по исследованию внешней политики Филадельфийского университета.

256. Институт международных исследований университета штата Флорида.

257. Институт международных исследований университета Фэрли Дикинсона.

258. Межуниверситетский семинар по проблеме «Вооруженные силы и общество» Чикагского университета.

259. Центр исследований стратегии и внешней политики Чикагского университета.

260. Центр изучения проблем мира Эйкронского университета.

261. Центр международных исследований университета Эмори.

262. Институт международных отношений университета штата Юта.

263. Атлантический Совет США.

264. Вашингтонское отделение центра стратегических исследований.

265. Институт анализа внешней политики.

266. Институт исследования внешней политики.

267. Институт исследования современных проблем.

268. Институт международного мира.

269. Институт советско-американских отношений.

270. Международное общество по исследованию проблем мира.

271. Правительственная исследовательская корпорация.

272. Эйзенхауэровский институт исторических исследований.

273. ТЕМПО-центр — филиал военно-промышленной монополии «Дженерал электрик».

274. Русский институт Американской армии.

275. Рейтеон компани.

276. Комитет за мир с позиции силы.

277. Исследовательская Служба Конгресса.

278. Институт Поиск общей платформы.

279. Институт по гуманитарным проблемам Эспина.

280. Вашингтонский центр внешнеполитических исследований Роберта Осгуда.

281. Американская ассоциация «Национальный вклад в демократию».

282. Агентство перспективных исследований проектов по проблемам обороны.

283. Меридиан-Центр.

284. Оберлинский колледж.

Приложение № 3

Американские советологи

Бжезинский Збигнев Альфред

Родился в 1928 г. в Варшаве в семье дипломата, который в 1938 г. получил назначение в Канаду. Женат на внучке бывшего Президента Чехословакии Бенеша. Натурализовался в США в 1958 г. Образование: бакалавр и магистр — Университет Мак-Гилла (Монреаль, Канада, 1949 г.), доктор философии — Гарвардский университет (1953). В 1953–1962 гг. — научный сотрудник, затем профессор Русского исследовательского центра Гарвардского университета; с 1960 г. — профессор государственного управления Колумбийского университета; в 1962–1976 гг. — основатель и первый директор Института по исследованию проблем коммунизма (в 1975 г. переименован в Институт международных изменений) Колумбийского университета. В 1960–1968 гг. — консультант, член Совета политического планирования госдепартмента США, с 1973 г. возглавлял Совет по международным отношениям, в 1977–1981 гг. — помощник президента Картера по национальной безопасности. С 1981 г. — советник Центра стратегических и международных исследований Джорджтаунского университета в Вашингтоне, член Совета директоров СМО, в 1981 г. награжден «Медалью Свободы». Автор около 20 книг (в том числе и в соавторстве).

Биллингтон^[41] Джеймс

Родился в 1929 г. Бакалавр и магистр — Принстонский университет (1950), доктор философии — Оксфордский университет (1953). Заинтересовался Россией во время учебы в школе, вследствие парадокса — почему все европейские страны пали под ударами Гитлера, кроме СССР, первая книга, прочитанная им о России, — «Война и мир» Л. Толстого. В 1953–1956 гг. — служба в армии, лейтенант, с конца 1950-х гг. — научный сотрудник Центра международных исследований Принстонского университета, с 1973 г. — профессор русской истории этого университета. С 1975 г. — Директор Международного центра ученых им. В. Вильсона Смитсонианского института, Вашингтон. В 1985 г. в числе 6 специалистов консультировал Президента США Р. Рейгана перед поездкой в Женеву на первую встречу с М. С. Горбачевым. С 1988 г. — занимает пожизненный пост Директора Библиотеки Конгресса США. Президент Американской ассоциации славянских исследований. Неоднократно посещал СССР. Впервые приехал в СССР в 1957 г., после чего написал статью «Возрождение русской интеллигенции», работал в Ленинской библиотеке. Автор 3 книг. Специалист в области русской культуры. Член Совета по международным отношениям.

Голдмен Маршалл Д.

Родился в 1930 г. Образование: бакалавр — Пенсильванский университет (1952), магистр — Гарвардский университет (1956), доктор философии — там же (1961). В 1953–1955 гг. — служба в армии, с 1957 г. — преподаватель политэкономии, доцент, профессор, декан экономического факультета Гарвардского университета, член директората банка. В 1964–1975 гг. — член комитета демократов. С 1975 г. — содиректор Центра русских исследований Гарварда, участник семинара, проведенного советологами для Буша 12 февраля 1989 г. Автор 11 книг по советской экономике и статьи «Развестись, не став врагами», опубликованной в советской прессе [4.100.С.3].

Даллин Александр Давыдович

Родился в 1924 г. в Берлине, в США с 1940 г., натурализовался в 1943 г. Образование — бакалавр — городской колледж Нью-Йорка (1946), магистр — Колумбийский университет (1947), доктор философии — там же (1953). В1943-1946 гг. — служба в армии, в 1956–1971 гг. — ассистент, доцент, профессор международных отношений Колумбийского университета, когда там учились А. Н. Яковлев и О. Д. Калугин, в 1962–1967 гг. — директор Русского института того же университета, в 1962–1970 тт. — одновременно консультант госдепартамента, в 1971–1978 гг. — профессор истории и политических наук, затем президент Комитета планирования русских и восточноевропейских исследований Стенфордского университета. Являлся директором Гарримановского института углубленных исследований Советского Союза Колумбийского университета. Президент Американской ассоциации славянских исследований, Председатель Национального Совета по советским и восточноевропейским исследованиям, член Совета по международным отношениям. Автор 14 книг (в т. ч. в соавторстве и под его редакцией) по внутренним факторам советской внешней политики.

Кан Герман

Родился в 1922 г. Образование: Калифорнийский университет, Калифорнийский технологический институт. В 1945–1946 гг. — сотрудник корпорации «Дуглас аэркрафт», в 1952–1960 гг. — консультант правительственной комиссии по атомной энергии, с 1961 г. — создатель и директор Гудзоновского института, занимавшегося проблемами военно-политической стратегии США, консультант корпорации «Боинг», мобилизационного управления Министерства обороны США, министерства ВВС США, работал в RAND Corporation. Умер в 1983 г.

Кеннан Джордж (младший)

Племянник Дж. Кеннана-старшего.^[42] Родился в 1904 г. Образование: бакалавр — Принстонский университет, 1925 г. В 1926–1949 гг. — на дипломатической службе, в том числе в консульстве в Латвии. Весной 1945 г. для Госдепартамента США составил записку «Международное положение России по окончании войны с Германией». Запад, по его мнению, должен был приложить руку к развитию событий в СССР. В 1949–1952 гг. — посол США в СССР. Автор т. н. «длинной телеграммы» от 22 февраля 1946 г. (см. Приложение № 1), был отозван из СССР как персона нон-грата, 1961–1963 гг. — посол в Югославии, руководитель отдела планирования госдепартамента. Профессор политических наук Принстонского университета. Основатель и директор Института углубленных русских исследований в Вашингтоне им. Дж. Кеннана (старшего). Председатель совета института, член Совета по международным отношениям. Автор 12 книг. 5 апреля 1989 г. выступил перед сенатской комиссией по иностранным делам с сообщениями о том, как США должны реагировать на перестройку.

Киссинджер Генри Альфред

Родился в 1923 г. в г. Фуерте, Германия. В США проживает с 1938 г., натурализовался в 1943 г. Образование: бакалавр — Гарвардский университет (1950), магистр — там же (1952), доктор философии — там же (1954). В 1943–1946 гг. — служба в разведотделе 8-й американской армии, в 1954–1971 гг. — преподаватель, доцент, профессор политических наук Гарвардского университета, директор Центра международных исследований, 1957–1975 гг. — консультант Совета Национальной Безопасности США, 1969–1975 гг. — специальный помощник Президента Никсона по национальной безопасности, в 1973–1977 гг. — государственный секретарь, с 1978 г. — председатель международного консультативного комитета «Чейз Манхэттен Банка». Член Директората СМО. Лауреат Нобелевской премии мира за прекращение войны во Вьетнаме. Автор 11 книг. По ряду сообщений является агентом КГБ. (В частности, об этом: [10.С.292].)

Пайпс Ричард

Родился в 1923 г. в г. Чешыне, Польша, в 1940 г. эмигрировал в США, натурализовался в 1943 г. Образование — бакалавр — Корнелльский университет (1945), магистр — Гарвардский университет (1947), доктор философии (1950). В 1943–1946 гг. — служба в армии. С 1950 г. преподавал в Гарварде. В 1953–1962 гг. — научный сотрудник Русского исследовательского центра Гарвардского университета, в 1962–1964 гг. — заместитель директора, в 1968–1973 гг. — директор Центра, профессор истории; старший научный сотрудник Центра стратегических исследований Стенфордского университета. В 1976 г. возглавлял т. н. команду «Б» по оценке советского военного потенциала. В 1981–1982 гг. — директор отдела Восточной Европы и Советского Союза в СНБ США. Профессор истории Гарвардского университета. Неоднократно посещал СССР. Книги: «Образование Советского Союза», «Россия при старом режиме», «Советско-американские отношения в эру разрядки» (1981). Член редколлегии журналов: «Стратегические обозрения», «Орбис», «Журнал стратегических исследований», «Сравнительная стратегия».

Райс Кондолиза^[43]

Родилась 14 ноября 1954 г. Афроамериканка, не замужем. Бакалавр политических наук Университета Денвера, магистр Университета Нотр-Дам (Индиана), Доктор Школы Международных исследований Университета Денвера (докторская диссертация «Военные связи СССР и Чехословакии» приготовлена под руководством Джозефа Корбела — отца М. Олбрайт, бывшего посла, выходца из Чехословакии). Владеет русским в совершенстве. В конце 1970-х годов по обмену 1 год стажировалась в МГУ. В круг научных интересов входил Генеральный Штаб ВС СССР. С 1981 г. — научный сотрудник Программы сокращения вооружений и разоружения Гуверовского института, с 1986 г. работала в СМО, одновременно помощником директора департамента проблем ядерного стратегического планирования Комитета начальников штабов, с 1989 г. — в СНБ США специальным помощником Президента по национальной безопасности и директором отдела по проблемам СССР и Восточной Европы. Как только Буш-старший принял дела у Рональда Рейгана, для него был специально в январе 1989 г. организован семинар, в числе шести специалистов по СССР и социалистическим странам Европы была и К. Райс. Когда Ельцин приезжал в Америку, и его принимали в Белом доме, то именно она переводила ему и члену Совета Национальной Безопасности Скоукрофту, на «огонек» зашел Буш-старший. Этой встрече много уделяют внимания, при этом всегда американские источники сообщают, что Ельцин был нетрезв, слушал он только себя и беседа практически не получилась. Такова была операция прикрытия. В 1991–1993 гг. — научный сотрудник Гуверского института, с 1992 г. — ректор Стэнфордского университета, самый молодой профессор в истории университета.

Член СМО, член Совета директоров нефтяной кампании «Шеврон», член Международного совета банка «Дж. П. Морган». С 2001 г. — помощник Президента США по национальной безопасности [5.13.С.13].

Книги: «Сомнительная верность: Советский Союз и чехословацкая армия», «Эра Горбачева», «Объединенная Германия и трансформированная Европа».

Сирил Эдвин Блэк

Родился в 1915 г. Образование: бакалавр — Дьюкский университет (1936), магистр — Гарвардский университет (1937), доктор философии (1941) того же университета. С 1939 г. — преподаватель, ассистент, доцент, профессор истории Принстонского университета, в 1943–1946 гг. — консультант госдепартамента по странам Восточной Европы, в 1950–1951 гг. — научный сотрудник Военного колледжа, в 1968–1986 гг. — директор Центра международных исследований Принстонского университета, член СМО. Автор 7 книг, соавтор и редактор еще 9 книг по истории СССР и советской внешней политике.

Такер Роберт Чарльз

Образование: Мичиганский и Гарвардский университеты. В 1944–1953 гг. — атташе посольства США в Москве, в 1958–1962 гг. — профессор государства и права Индианского университета, с 1962 г. — профессор политических наук Принстонского университета, директор Программы русских исследований этого университета в 1963–1973 гг. и с 1980 г. Почетный профессор Принстонского университета, политический психолог, Президент Американской ассоциации славяноведения. Автор 11 книг и доклада «Какое время показывают часы русской истории?», опубликованного в советской прессе [4.106.СС.77–85].

Улам Адам Бруно

Родился в 1922 г. в г. Львове, в США с 1939 г., натурализовался в 1949 г. Образование: бакалавр — университет Брауна (1943), доктор философии — Гарвардский университет (1947). С 1947 г. — преподавал в Гарварде, в 1953–1955 гг. — научный сотрудник Центра международных исследований Массачусетского технологического института, с 1959 г. — старший научный сотрудник, с 1980 г. — директор Русского исследовательского центра Гарвардского университета. Участник семинара, проведенного советологами для Буша-старшего 12 февраля 1989 г. Автор 15 книг по истории и внешней политики России-СССР.

Хорелик^[44] Арнольд

Руководитель группы по изучению Советского Союза и восточноевропейских стран в RAND Corporation, директор Центра по изучению действий СССР за рубежом RAND Corporation и Калифорнийского университета. Член Совета по международным отношениям. С 1987 г. — член редакции журнала «Советская экономика». Автор 4 книг по советской военной и внешней политике. Информатор Буша-старшего перед его поездкой на первую встречу с Горбачевым в 1989 г.

Шульман Маршалл Дерроу

Родился в 1916 г. Образование: бакалавр — Мичиганский университет (1937), магистр — Колумбийский университет (1948), доктор философии — там же (1959). В 1939–1940 гг. — сотрудник американского представительства при Лиге Наций, в 1942–1946 гг. — служба в ВВС, капитан, в 1950–1954 гг. — сотрудник Государственного департамента, в 1954–1962 гг. — заместитель директора Русского института при Гарвардском университете. В 1967–1977 гг. — директор Русского института при Колумбийском университете, профессор. В 1977–1980 гг. — советник государственного секретаря Вэнса, ушел вместе с ним в отставку. Директор Совета по международным отношениям (1972–1977), Член Бильдербергского Клуба. Автор 5 книг по американо-советским отношениям. Президент Американской ассоциации славянских исследователей.

Израэль Джереми

Родился в 1935 г. Образование: бакалавр — Гарвардский университет (1956), магистр — там же (1959), доктор философии — там же (1961). В 1958–1959 гг. стажировался в МГУ (по обмену на Яковлева с Калугиным). С 1961 г. — ассистент, доцент, профессор политических наук в Чикагском университете, председатель Комитета по изучению славянских стран университета, руководитель проекта «Сравнительный коммунизм». С 1983 г. — член Совета планирования государственного департамента. С 1985 г. — профессор политических наук в Центре изучения действий СССР за рубежом RAND Corporation и Калифорнийского университета, Директор RAND Corporation. Приезжал в СССР на рекогносцировку перед событиями августа 1991 г. Автор 5 книг (в т. ч. в соавторстве) по взаимосвязи внутренней и внешней политики СССР.

Приложение № 4

Директива Совета Национальной Безопасности США

NSC № 20/1 от 18 августа 1948 года^[45]

Совершенно секретно

Цели США в отношении России

Директива NSC 20/1 появилась в ответ на требование секретаря госбезопасности Джеймса В. Форрестола предоставить ему «понятную формулировку национальной политики» в отношении Советского Союза, на том основании, что без подготовки такой формулировки «нельзя принять никаких логичных решений, какую долю наших ресурсов следует отдать на военные нужды…».^[46] Разработанный Штабом политического планирования, этот документ содержит наиболее полное на то время представление о целях политики сдерживания, которые было необходимо достичь.

Документ устанавливает две основные цели политики США в отношении Советского Союза: 1) сокращение мощи и влияния СССР до тех пределов, когда они более не будут угрожать международной стабильности; и 2) достижение фундаментальных перемен в теории и практике международных отношений Советского правительства. В отличие от NSC 7 (Документ 20), директива NSC 20/1 подчеркивает разницу между Советским Союзом и международным коммунистическим движением и, в согласии с аргументацией в PPS 35 (Документ 21), рассматривает возможность установления раскола между ними как средство достижения политических целей США.

NSC 20/1 делает акцент на желательности достижения результатов политики сдерживания невоенными средствами, хотя и признает возможность наступления войны, ненамеренного или умышленного. В заключительной части документа обсуждается вопрос политики США в этом случае. Примечательно, что в документе акцент делается на нейтрализации, а не на уничтожении советской власти, а также отрицается доктрина безоговорочной капитуляции, бытовавшая во Вторую мировую войну.

I. Введение

Очевидно, что Россия, и как самостоятельная сила, и как центр мирового коммунистического движения, стала в последнее время основной проблемой международной политики США, и что в стране отмечается глубокое недовольство и озабоченность целями и методами советских лидеров. Поэтому политика нашего Правительства определяется в значительной мере нашим желанием изменить советскую политику и изменить международное положение, к которому последняя уже привела.

Однако до сих пор еще не было четкой формулировки основных целей США в отношении к России. И особенно важно, с точки зрения повышенного внимания нашего Правительства к делам России, чтобы эти цели были сформулированы и приняты для рабочих целей всеми подразделениями нашего Правительства, работающими с проблемами России и коммунизма. В противном случае есть возможность серьезного распыления усилий в работе над проблемой чрезвычайной международной важности.

II. Предварительные пояснения

Есть две концепции отношения национальных целей к факторам войны и мира.

Первая предполагает, что национальные цели являются постоянными и что на них не могут оказывать влияние перемены в положении в стране, как то: переход от войны к миру; что их следует выполнять постоянно, как невоенными, так и военными средствами, в зависимости от случая. Эту концепцию лучше всего выразил Клаузевиц, который писал, что «война есть продолжение политики, смешанное с другими средствами».

Противоположная концепция предполагает, что национальные цели во время войны и во время мира главным образом не связаны. Согласно этой концепции, существование военного положения создает свои собственные политические цели, которые по преимуществу вытесняют обычные цели мирного времени. Именно эта концепция в основном превалировала в нашей стране. Главным образом эта концепция преобладала и в прошедшей войне, когда победа в войне как таковая, как военная операция, была главной задачей политики США, а все остальные соображения подчинялись ей.

В случае с американскими целями в отношении России ясно, что ни одна из этих концепций не может полностью превалировать.

Прежде всего наше правительство было вынуждено, ради задач развивающейся ныне политической войны, рассматривать более определенные и милитаристские цели в отношении России даже сейчас, в мирное время, чем те, что были сформулированы в отношении Германии или Японии в преддверии реальных военных действий с этими странами.

Во-вторых, опыт прошедшей войны научил нас желательности подчинения наших военных действий четкой и реалистичной концепции долгосрочных политических задач, которые мы хотим достигнуть. Это было бы особенно важно в случае войны с Советским Союзом. Вряд ли мы можем ожидать, что завершим эту войну с тем же военным и политическим исходом, как в случае с прошедшей войной против Германии и Японии. Поэтому, пока всем не станет очевидно, что наши цели не заключаются в военной победе ради нее как таковой, американской общественности будет трудно осознать, что на самом деле будет желательным исходом конфликта. Общественность может ожидать от военного исхода гораздо большего, чем это необходимо, или даже желательно, с точки зрения действительного достижения наших целей. Если люди будут думать, что нашими целями являются безоговорочная капитуляция, полная оккупация и военное правительство, по образцу Германии и Японии, то они, естественно, будут ощущать, что все иное, кроме этих достижений, вовсе не является настоящей победой, и не смогут оценить действительно оригинальное и конструктивное урегулирование.

Наконец, мы должны признать что цели Советов сами по себе практически постоянны. Переходы от войны к миру практически не оказывали на них влияния. К примеру, советские территориальные цели в отношении Восточной Европы, ставшие очевидными в ходе войны, имеют сильное сходство с программой, которую советское правительство стремилось реализовать невоенными средствами в 1939 и 1940 годах, и, по сути, с некоторыми стратегическими и политическими концепциями, лежавшими в основе царской политики накануне Первой мировой войны. Чтобы противостоять такой постоянной политике, столь упорно проводящейся во время и войны, и мира, нам необходимо противопоставить ей задачи не менее постоянные и долгосрочные. В общем говоря, это обусловлено самой природой отношений между Советским Союзом и внешним миром, заключающихся в постоянном антагонизме и конфликте, которые имеют место как в рамках формального мира, так и в правовых рамках войны.

С другой стороны, очевидно, что демократия не может добиться, как это иногда делает тоталитарное государство, полной идентификации своих целей в мирное и в военное время. Ее отвращение к войне как к методу внешней политики настолько сильно, что она неизбежно будет изменять свои цели в мирное время в надежде, что их можно будет достичь, не прибегая к оружию. Когда этой надежде и этой сдержанности кладет конец начало войны, в результате провокации или иных причин, раздраженная демократическая общественность обычно требует либо формулировки дальнейших целей, часто — карательного свойства, которые она не стала бы поддерживать в мирное время, либо немедленной реализации целей, которых в других обстоятельствах она бы добивалась терпеливо, постепенно, на протяжении десятилетий. Поэтому было бы нереалистично полагать, что правительство Соединенных Штатов могло бы надеяться продолжать действовать в военное время на базе точно того же набора целей, или по крайней мере с теми же графиками реализации целей, что и в мирное время.

В то же время следует признать, что чем меньше разрыв между целями мирного и военного времени, тем больше вероятность, что успешные военные действия будут также и политически успешными. Если цели действительно здравые с точки зрения национальных интересов, то они заслуживают сознательной формулировки и достижения как в войну, так и в мирное время. Цели, которые рождаются в результате эмоционального подъема военного времени, не способны отразить сбалансированную концепцию долгосрочных национальных интересов. По этой причине любое действие, планируемое теперь правительством, в преддверии любых военных действий, должно определять наши нынешние мирные цели и наши гипотетические цели в военное время в отношении России, а также сократить, насколько возможно, разрыв между ними.

III. Основные цели

Наших основных целей в отношении России в действительности только две:

a) Сократить силу и влиятельность Москвы до тех пределов, когда они уже не представляют угрозы для мира и стабильности международного сообщества; и

b) Осуществить базовые изменения в теории и практики международных отношений действующего правительства России.

Если эти две цели будут достигнуты, то проблема, с которой сталкивается наша страна в своих отношениях с Россией, будет сокращена до размеров, которые можно считать нормальными.

Прежде чем обсудить способы осуществления этих целей в мирное и военное время соответственно, давайте сначала изучим их более подробно.

1. Географическое сокращение силы и влиятельности России

Существует две сферы, в которых сила и влиятельность Москвы распространяются за пределы границ Советского Союза так, что это угрожает миру и стабильности международного сообщества.

Первую из этих сфер можно определить как спутниковую зону — то есть зону, где Кремль оказывает определяющее политическое влияние. Следует отметить, что в этой зоне, которая в целом географически прилегает к Советскому Союзу, присутствие, или близость, советских вооруженных сил стало решающим фактором в установлении и поддержании советской гегемонии.

Вторая из этих сфер охватывает отношения между властным центром, контролирующим Советский Союз, с одной стороны, и группами или партиями в зарубежных странах, находящихся за пределами спутниковой зоны, которые видят в России источник политического вдохновения и, сознательно или иначе, демонстрируют общую лояльность к ней, — с другой.

В обеих этих сферах проецированию силы России за ее законные рамки должен быть положен конец, если достижение первой из перечисленных выше целей осуществляется эффективно. Странам в спутниковой зоне должна быть дана возможность фундаментально освободиться от доминирования России и от чрезмерного русского идеологического вдохновения. Миф, заставляющий миллионы людей в странах, удаленных от советских границ, видеть в Москве выдающийся источник надежды на улучшение человечества, должен быть основательно подорван, а его наработки — уничтожены.

Следует отметить, что в обоих случаях цели вполне можно достичь, не поднимая вопросов, затрагивающих престиж советского государства как таковой.

Во второй из этих двух сфер полного удаления чрезмерной русской силы можно достичь без обязательного затрагивания наиболее жизненных интересов русского государства; ибо в этой сфере власть Москвы подрывается по тщательно скрываемым каналам, существование которых сама Москва отрицает. Следовательно, схождение на нет властной структуры, известной прежде как Третий Интернационал и пережившей изъятие из употребления этого названия, не требует никаких формальных унижений московского правительства и никаких формальных уступок со стороны Советского государства.

То же самое по большей части справедливо для первой из этих двух сфер, но не полностью. В спутниковой зоне, безусловно, Москва так же отрицает формальное советское доминирование и старается скрыть его механизмы. Как показали инциденты с Тито, уничтожение контроля Москвы не обязательно является событием, влияющие на соответствующие государства как таковые. В данном случае оно рассматривается как частное дело обеих сторон; и особо подчеркивается, что престиж государств не затронут никоим образом. То же самое предположительно может случиться где-нибудь еще в пределах спутниковой зоны — не затрагивая формального достоинства советского государства.

Однако мы видим более трудную проблему в действительных размерах границ Советского Союза после 1939 года. Ни в коем случае нельзя сказать, что эти размеры угрожают международному миру и стабильности; а в определенных случаях, вероятно, следует считать, с точки зрения наших целей, что их следует полностью признать ради сохранения мира. В других случаях, особенно в случае балтийских стран, вопрос более труден. Мы не можем действительно проявлять безразличие к дальнейшей судьбе прибалтийских народов. Это нашло отражение в нашей нынешней политике признания в отношении этих стран. И вряд ли мы можем полагать, что угроза международному миру и стабильности действительно уменьшилась, пока Европа стоит перед фактом, что для Москвы возможно сокрушить эти три маленьких страны, которые не виноваты ни в какой реальной провокации и продемонстрировали свою способность прогрессивно управлять своими делами, не угрожая интересам своих соседей. Поэтому было бы логично считать частью целей США помочь этим странам вернуться по меньшей мере к приличному состоянию свободы и независимости.

Однако ясно, что их полная независимость потребует реальных территориальных уступок со стороны советского правительства. Что, в свою очередь, непосредственно затронет достоинство и жизненные интересы советского государства как таковые. Напрасно воображать, что этого можно добиться невоенными средствами. Поэтому, если мы считаем, что указанные выше цели действительны как в мирное, так и в военное время, то логически следует, что вряд ли мы заставим Москву разрешить вернуться в соответствующие балтийские страны всем насильственно изгнанным оттуда их гражданам и установить в этих странах автономные режимы, отвечающие в общем культурным запросам и национальным чаяниям данных народов. В случае войны мы могли бы, если это будет необходимо, пойти дальше. Но ответ на этот вопрос зависит от характера русского режима, который бы установился в этой зоне после очередной войны; а нам нет необходимости пытаться решить это заранее.

Следовательно, говоря, что нам следует сократить силу и влиятельность Кремля до пределов, когда они больше не представляют угрозы для мира и стабильности международного сообщества, мы имеем право полагать, что эту цель мы можем преследовать не только в случае войны, но также и в мирное время мирными средствами и что в последнем случае это вовсе не обязательно затронет вопросы престижа советского правительства, что автоматически сделало бы войну неизбежной.

2. Изменения в теории и практике международных отношений Москвы

Наши трудности в отношениях с нынешним советским правительством заключаются главным образом в том, что его лидеры воодушевлены концепциями теории и практики международных отношений, которые не только радикально противоположны нашим, но и отчетливо несовместимы с любым мирным и взаимовыгодным изменением в отношениям между этим правительством и другими членами международного сообщества, как индивидуально, так и коллективно.

Самые примечательные из этих концепций следующие:

a) Что мирное сосуществование и взаимное сотрудничество суверенных независимых правительств, рассматривающих друг друга как равных, иллюзорны и невозможны;

b) Что конфликт является основой международной жизни повсеместно, подобно тому, как в случае между Советским Союзом и капиталистическими странами, одна страна не признает превосходство другой;

c) Что режимы, не признающие авторитета и идеологического превосходства Москвы, безнравственны и вредны для прогресса человечества и что долгом здравомыслящих людей во всех странах является добиваться свержения или ослабления подобных режимов любыми средствами, доказавшими тактическую пригодность;

d) Что в долгосрочной перспективе взаимное сотрудничество не принесет никакой пользы интересам коммунистического и некоммунистического мира, ибо эти интересы в основе своей несовместимы и противоречивы; и

е) Что спонтанное общение междуотдельными людьми в управляемом коммунистами мире и отдельными людьми вне этого мира вредно и не может способствовать прогрессу человечества.

Ясно, что недостаточно добиться прекращения доминирования этих концепций в советской, или русской, теории и практике международных отношений. Необходимо также заменить их чем-то противоположным.

Этими противоположными концепциями могут быть:

a) Что для суверенных и равных стран возможно мирно существовать бок о бок и сотрудничать друг с другом, без всякой мысли или попытки доминирования одной над другой;

b) Что конфликт вовсе не обязательно является основой международной жизни и что люди могут иметь общие цели, не разделяя общей идеологической платформы и не подчиняясь единым авторитетам;

c) Что люди в других странах имеют законное право добиваться национальных целей, расходящихся с коммунистической идеологией, и что долгом здравомыслящего человечества является проявлять терпимость к идеалам другим, щепетильно соблюдать невмешательство в чужие внутренние дела на основе взаимности и использовать только приличные и достойные методы в международных отношениях;

d) Что международное сотрудничество может и должно приносить пользу интересам обеих сторон несмотря на различие в идеологической базе двух сторон; и

e) Что общение отдельных людей за пределами международных границ желательно и должно поощряться как процесс, способствующий общему прогрессу человечества.

Тут же возникает вопрос, является ли принятие подобных концепций Москвой целью, к которой мы можем серьезно стремиться и надеяться достичь, не прибегая к войне и к свержению советского правительства. Мы должны признать тот факт, что советское правительство, как мы его знаем сегодня, является и будет продолжать являться постоянной угрозой для спокойствия нашей нации и всего мира.

Совершенно очевидно, что нынешние руководители Советского Союза сами никогда не станут рассматривать концепции, подобные перечисленным выше, как по определению здравые и желательные. Равным образом очевидно, что для того чтобы подобные концепции стали доминировать в русском коммунистическом движении, потребовалась бы, учитывая нынешние обстоятельства, интеллектуальная революция внутри этого движения, что было бы равнозначно изменению его политической индивидуальности и отказу от его базовой цели — существования как отдельной и жизненно важной силы посреди идеологических потоков мира в целом. Такие концепции могли бы стать доминирующими в русском коммунистическом движении, только если, в результате длительного процесса перемен и разрушений, это движение переживет те толчки, которые дали ему жизнь и жизненную силу, и приобретет совершенно иное значение в мире, чем то, которое оно имеет сегодня.

Следовательно, можно заключить (и московские теологи наверняка быстро примут такое толкование), что говорить, что мы стремимся к принятию этих концепций Москвой, равнозначно тому, что нашей целью является свержение советской власти. Отталкиваясь от этого положения, можно доказать, что оно, в свою очередь, является целью, не достижимой невоенными средствами, и что мы тем самым признаем, что нашей целью в отношении Советского Союза является конечная война и насильственное свержение советской власти.

Было бы опасной ошибкой придерживаться такого хода размышлений.

Прежде всего, не существует временных границ достижения наших целей в мирных условиях. Здесь мы сталкиваемся с отсутствием установленной периодичности войны и мира, что не позволяет нам заключить, что мы должны достичь наших мирных целей к определенной дате. Цели национальной политики в мирное время никогда не следует рассматривать в статических рамках. Поскольку они являются основными и ценными целями, их нельзя достичь полностью и в четких пределах, подобно конкретным военным задачам в ходе войны. Цели национальной политики в мирное время следует рассматривать скорее как направления действия, а не как физические цели.

Во-вторых, мы полностью правы и не должны испытывать чувство вины, добиваясь разрушения концепций, несовместимых с миром и стабильностью в мире, и замены их концепциями терпимости и международного сотрудничества. Мы не обязаны просчитывать внутренние перемены, к которым может привести принятие подобных концепций в другой стране, равно как не должны чувствовать ответственности за эти перемены. Если советские руководители решат, что растущее преобладание более прогрессивной концепции международных отношений несовместимо с существованием их внутренней власти в России, то это их ответственность, а не наша. Это дело их собственной совести и совести людей Советского Союза. Мы имеем не только моральное право, но и моральную обязанность трудиться над повсеместным принятием достойных и дающих надежды концепций международной жизни. При этом мы имеем право не стесняться в средствах с точки зрения внутренних улучшений.

Мы не знаем наверняка, что успешное осуществление нами рассматриваемых целей приведет к распадению советской власти; ибо здесь нам не известен временной фактор. Совершенно возможно, что под давлением времени и обстоятельств некоторые из первоначальных концепций коммунистического движения могут в России постепенно измениться, как это было в нашей стране с рядом первоначальных концепций американской революции.

Следовательно, мы имеем право полагать и публично заявлять, что нашей целью является предоставить русскому народу и правительству более прогрессивную концепцию международных отношений с помощью всех имеющихся в нашем распоряжении средств и что при этом мы как правительство не занимаем никакой позиции в отношении к внутреннему положению в России.

В случае войны, очевидно, не возникнет вопросов такого характера. Если между нашей страной и Советским Союзом возникнет состояние войны, наше правительство вольно осуществлять свои основные цели любыми средствами по своему усмотрению и при любых условиях, которые оно может пожелать предъявить русской власти или русским властям в случае успешного осуществления военных операций. Будут ли эти условия включать свержение советской власти — это лишь вопрос целесообразности, который будет обсуждаться ниже.

Посему эта вторая из двух основных целей равным образом приемлема для осуществления как в мирное, так и в военное время. Эту цель, как и первую, соответственно можно принять за основополагающую, на которой будет строиться наша политика как в мирное, так и в военное время.

Обсуждая интерпретацию этих основных целей в мирное или в военное время соответственно, мы сталкиваемся с проблемой терминологии. Если мы продолжим говорить о конкретных линиях ориентации нашей политики в военное или мирное время как о «целях», то мы можем впасть в семантическую путаницу. Поэтому, исключительно ради ясности, мы сделаем произвольное различие. Мы будем говорить о целях исключительно в смысле указанных выше основных целей, являющихся общими как для войны, так и для мира. Когда же мы ссылаемся на наши направляющие цели, применимые конкретно для нашей военной или мирной политики соответственно, мы будем говорить не о «целях», а о «намерениях».

Каковы же тогда намерения национальной политики США в отношении России в мирное время?

Они вытекают логически из рассмотренных выше двух основных целей.

1. Сокращение силы и влиятельности России

Давайте сначала рассмотрим сокращение чрезмерной силы и влиятельности России. Мы уже видели, что этот вопрос разделяется на проблему спутниковой зоны и проблему коммунистической деятельности и советской пропаганды в более далеких странах.

Что касается спутниковой зоны, то намерением политики США в мирное время является создание максимально возможного напряжения в структуре отношений, благодаря которым в этой зоне поддерживается советское доминирование, и постепенно, с помощью естественных и законных сил Европы, лишить русских их положения первенства и дать соответствующим правительствам возможность получить независимость действий. Есть много способов, с помощью которых эта цель может быть достигнута и достигается. Наиболее решительным шагом в этом направлении стало предложение о Европейско-российской программе, высказанное в речи госсекретаря Маршалла в Гарварде 5 июня 1947 года. Принуждая русских либо дозволить странам-сателлитам войти в отношения экономического сотрудничества с Западной Европой, что неизбежно укрепило бы связи между Востоком и Западом и ослабило исключительную ориентацию этих стран на Россию, либо остаться вне этой структуры сотрудничества за счет тяжелых экономических жертв, мы создали серьезное напряжение в отношениях между Москвой и странами-сателлитами и, несомненно, поставили исключительный авторитет Москвы в столицах стран-сателлитов в неловкое и затруднительное положение. По сути, все, что помогает сорвать покрывало, под которым Москва скрывает свою силу, все, что заставит русских обнажить грубые и безобразные контуры их власти над правительствами стран-сателлитов, помогает дискредитировать правительства стран-сателлитов в глазах их народов, усилить недовольство этих народов и их желание свободного сотрудничества с другими нациями.

Нелояльность Тито, которой несомненно в некоторой степени способствовало напряжение, вызванное проблемой ЕРП, отчетливо показало, что напряжение в отношениях между Советским Союзом и сателлитами вполне может привести к реальному ослаблению и подрыву русского доминирования.

Следовательно, наше намерение — продолжать делать все, что в наших силах, чтобы усиливать эти напряжения и в то же время сделать возможным для правительств стран-сателлитов постепенно освободиться из-под русского контроля и найти, если они того пожелают, приемлемые формы сотрудничества с западными правительствами. Этого можно добиться путем умелого использования нашей экономической мощи, прямой или косвенной информационной деятельности, созданием максимально возможного напряжения в существовании железного занавеса, укрепления Западной Европы, с тем чтобы она стала максимально привлекательной для народов Востока, и другими средствами, которых слишком много, чтобы все их перечислять.

Конечно, мы не можем полагать, что русские будут сидеть сложа руки и позволять таким образом сателлитам освободиться от русского контроля. Мы не можем быть уверены, что в какой-то момент этого процесса русские не обратятся к насилию какого-либо рода — то есть к формам военной оккупации или, возможно, даже к крупной войне, чтобы не дать этому процессу завершиться.

Мы вовсе не желаем, чтобы они это сделали; и, со своей стороны, мы должны делать все возможное, чтобы сохранять ситуацию гибкой и сделать возможным освобождение стран-сателлитов такими способами, которые не создадут никакого вызова советскому престижу. Но даже при величайшей осторожности мы не можем быть уверены, что они не прибегут к оружию. Мы не должны полагать, что сможем автоматически повлиять на их политику или получить гарантированные результаты.

То, что мы обращаемся к политике, которая может привести к этим результатам, вовсе не означает, что мы берем курс на войну; и нам следует быть чрезвычайно предусмотрительными, чтобы сделать это очевидным при любых обстоятельствах и избежать обвинений подобного характера. Учитывая отношения антагонизма, которые по-прежнему являются базовыми для всех отношений между советским правительством и некоммунистическими странами в наше время, война остается постоянно присутствующей возможностью, и никакой курс, избранный нашим правительством, не может заметно уменьшить эту опасность. Обращение к политике, противоположной изложенной выше, — а именно признать советское доминирование в спутниковых странах и ничего не противопоставлять ему, — никоим образом не уменьшит опасность войны. Напротив, можно с изрядной долей логики утверждать, что долгосрочная опасность войны неизбежно будет выше, если Европа останется расколотой по нынешним линиям, чем если бы власть русских была бы уничтожена мирным путем в благоприятное время и в европейском сообществе восстановился бы естественный баланс.

Соответственно, можно утверждать, что наше первое намерение в отношении России в мирное время — поощрять и способствовать невоенными средствами постепенному сокращению чрезмерной русской силы и влиятельности в нынешней спутниковой зоне и появлению соответствующих восточноевропейских стран как независимых факторов на международной сцене.

Однако, как мы уже видели, наше обсуждение этой проблемы будет неполным, если мы не примем во внимание вопрос территорий, находящихся ныне за советской границей. Хотим ли мы сделать нашей целью добиться невоенными средствами какого-либо изменения границ Советского Союза? Мы уже видели в Главе III ответ на этот вопрос.

Мы должны способствовать любыми имеющимися в нашем распоряжении средствами развитию в Советском Союзе институтов федерализма, которые позволили бы возродить национальную жизнь балтийских народов.

Можно спросить: почему мы ограничиваем эту цель балтийскими народами? Почему мы не включаем другие национальные меньшинства Советского Союза? Ответ состоит в том, что балтийские народы — единственные, чья традиционная территория и население теперь полностью включены в состав Советского Союза и которые продемонстрировали способность успешно справляться с государственными делами. Более того, мы по-прежнему официально отрицаем законность их насильственного включения в состав Советского Союза, и потому они имеют особый статус в наших глазах.

Затем мы имеем проблему развенчания мифа, с помощью которого люди из Москвы поддерживают свое чрезмерное влияние и реальную дисциплинарную власть над миллионами людей в странах за пределами спутниковой зоны. Сначала — несколько слов о природе этой проблемы.

До революции 1918 года русский национализм был исключительно русским. За исключением нескольких эксцентричных европейских интеллектуалов XIX века, исповедовавших мистическую веру в способность России избавить цивилизацию от ее пороков,^[47] русский национализм не привлекал людей за пределами России. Напротив, относительно мягкий деспотизм правителей России XIX века, возможно, был хорошо известен в западных странах, и о нем повсеместно сожалели, чаще, чем в случае с гораздо более жестокими деяниями советского режима.

После революции лидерам большевиков удалось посредством умной и систематической пропаганды укоренить среди большой части мировой общественности определенные концепции, чрезвычайно благоприятные для достижения их целей, включая следующие: что Октябрьская революция была народной революцией; что советский режим был первым по-настоящему рабочим правительством; что советская власть была определенным образом связана с идеалами либерализма, свободы и экономического благополучия; и что он предлагал многообещающую альтернативу национальным режимам, под которыми жили другие народы. Таким образом в сознании многих людей была установлена связь между русским коммунизмом и общим беспокойством во внешнем мире, вызванным воздействиями урбанизации и индустриализации, а также колониальными волнениями.

Поэтому доктрина Москвы стала в некоторой степени внутренней проблемой для каждой нации в мире. В лице советской власти западные политики теперь сталкиваются с чем-то большим, чем с еще одной проблемой во внешних отношениях. Они сталкиваются также со внутренним врагом в своих собственных странах — врагом, посвятившим себя подрыву и конечному разрушению своего национального сообщества.

Разрушение мифа международного коммунизма — это двойная задача. Она требует двух сторон, между которыми нужно установить взаимодействие, как то, что существует между Кремлем, с одной стороны, и недовольными интеллектуалами в других странам (ибо именно интеллектуалы, а не «рабочие», составляют костяк коммунизма вне СССР) — с другой. Чтобы справиться с этой проблемой, недостаточно поставить себе целью заставить замолчать пропагандиста. Гораздо более важно вооружить слушателя против такого рода атаки. Есть определенная причина, по которой к московской пропаганде так жадно прислушиваются, а этот миф так охотно принимается многими людьми далеко за пределами России. Если бы эти люди не прислушивались к Москве, они слушали бы что-либо еще, в равной степени ошибочное и в равной степени экстремальное, хотя, возможно, менее опасное. Так что задача разрушения мифа, на котором покоится международный коммунизм, имеет отношение не только к руководителям Советского Союза. Она также имеет отношение и к несоветскому миру, и прежде всего — к конкретному обществу, частью которого является каждый из нас. Если мы сумеем рассеять смятение и неправильные представления, благодаря которым процветают эти доктрины, — то есть если мы сумеем уничтожить источники ожесточенности, которые подталкивают людей к иррациональным и утопическим идеям такого рода, — мы преуспеем в разрушении идеологического влияния Москвы в зарубежных странах.

С другой стороны, мы должны признать, что только часть международного коммунизма вне России есть результат внешнего влияния и подлежит соответствующему исправлению. Другая часть представляет собой что-то вроде естественной мутации видов. Она происходит из сходного по духу движения пятых колонн, к которому принадлежит определенный небольшой процент населения в каждом обществе и которое отличается негативным отношением к родному обществу и готовностью следовать за любой внешней силой, противостоящей ему. Этот элемент всегда будет присутствовать в любом обществе, представляя почву для работы недобросовестных чужаков; и единственная защита от его опасного воздействия — отсутствие желания со стороны сильных режимов эксплуатировать эту несчастливую сторону человеческой натуры.

К счастью, Кремль сделал гораздо больше, чем смогли бы мы сами, чтобы развенчать самый миф, которым он действует. Югославский инцидент, возможно, самый яркий случай такого рода; но история Коммунистического Интернационала полна других случаев затруднений, с которыми сталкиваются отдельные люди и группы вне России, пытающиеся быть последователями московских доктрин. Кремлевские лидеры настолько неосмотрительны, настолько безжалостны, настолько властны и настолько циничны в дисциплине, которую они налагают на своих последователей, что лишь немногие могут признавать их авторитет слишком долго.

Ленинско-сталинская система основывается главным образом на власти, которую меньшинство отчаянных заговорщиков всегда может получить, по крайней мере временно, над пассивным и неорганизованным большинством. По этой причине кремлевские лидеры в прошлом почти не беспокоились о том, что их движение оставляет за собой прочный шлейф разочаровавшихся бывших последователей. Их целью было не сделать коммунизм массовым движением, а работать через небольшую группу безукоризненно дисциплинированных и используемых до конца последователей. Они всегда были рады освободиться от тех людей, которые не могли вынести такой дисциплины.

Долгое время это работало достаточно хорошо. Новобранцев было легко заполучить; а партия переживала устойчивый процесс естественного отбора, оставлявшего в ее рядах только наиболее фанатично преданные, самые лишенные воображения и наиболее тупые и беспринципные натуры.

Теперь же югославский случай поставил большой знак вопроса над тем, как хорошо эта система будет работать в будущем. До этого с ересью легко было справиться полицейскими репрессиями в пределах советской власти или проверенным путем отлучения и личного террора за этими пределами. Тито показал, что в случае с лидерами государств-спутников эти методы совсем не обязательно эффективны. Отлучение коммунистических лидеров, не подчиняющихся советской власти и имеющих свою собственную территорию, полицию, армию и дисциплинированных последователей, может расколоть коммунистическое движение, как ничто другое, и нанести наиболее сильный удар по мифу о всеведении и всемогуществе Сталина.

Следовательно, с нашей стороны необходима концентрация усилий для создания благоприятных условий, чтобы воспользоваться преимуществом советских ошибок и появившихся трещин, а также способствование стойкому ухудшению структуры морального влияния, которое кремлевские власти оказывали на людей, находящихся вне досягаемости советской полиции.

Поэтому мы можем сказать, что наше второе намерение в отношении России в мирное время — подрывать с помощью информационной активности и любых других имеющихся в нашем распоряжении средств миф, который держит людей, удаленных от русского военного влияния, в положении подчиненности Москве, и заставить мир в целом увидеть и понять Советский Союз в истинном свете и занять логичное и реалистичное отношение к нему.

2. Изменение русских концепций международных отношений

Теперь мы переходим к толкованию, в условиях политики мирного времени, нашей второй важной цели — а именно: осуществление изменения концепций международных отношений, превалирующих в московских правящих кругах.

Как мы уже видели, в разумной перспективе мы не сможем изменить базовую политическую психологию людей, находящихся ныне у власти в Советском Союзе. Недоброжелательный характер их взглядов на внешний мир, их отрицание возможности постоянного мирного сотрудничества, их вера в неизбежность конечного разрушения одного мира другим — все это останется, хотя бы по той простой причине, что советские лидеры убеждены в том, что их система не выдержит сравнения с западной цивилизацией и потому спокойствия не будет до тех пор, пока пример процветающей и могущественной западной цивилизации не будет физически вычеркнут, а память о нем — дискредитирована. Это уже не говоря о том, что эти люди чрезвычайно сильно преданы теории неизбежного конфликта между двумя мирами — во имя этой теории они подвергли смертной казни или тяжелейшим страданиям миллионы людей.

С другой стороны, советские лидеры умеют признавать если не аргументы, то ситуации. Поэтому, если создавать ситуации, когда акцент на элементах конфликта в их отношениях с внешним миром не принесет их власти никакого преимущества, то их действия, и даже тон их пропаганды среди их собственного народа, могут измениться. Это стало очевидным в ходе прошедшей войны, когда их военное союзничество с западными державами имело только что описанный эффект. В этом случае изменение их политики имело относительно краткую продолжительность; ибо с завершением военных действий они увидели возможность достижения своих важных целей независимо от чувств и взглядов Запада. А это означало, что ситуации, которая заставила их изменить свою политику, больше не существовало.

Поэтому, если аналогичные ситуации возможно будет снова создать в будущем и советские лидеры будут вынуждены признать их реальность, и если эти ситуации будут поддерживаться длительное время, т. е. период, охватывающий значительную часть органичного процесса роста и перемен в советской политической жизни, то они могут оказывать постоянный изменяющий эффект на взгляды и привычки советской власти. Даже относительно недолгая, и в основном на словах, возможность сотрудничества между основными союзниками в ходе прошедшей войны оставила глубокий след в сознании русской общественности и, несомненно, создала серьезные трудности для режима в его попытках по окончании войны вернуться к старой политике враждебности и ниспровержения западного мира. И все же это все происходило в период, когда не было абсолютно никакого сколько-нибудь значимого изменения в советском руководстве и никакой естественной эволюции внутренней политической жизни в Советском Союзе. Если бы советское правительство было вынуждено соблюдать политику осмотрительности и сдержанности в отношении Запада столь долго, чтобы нынешние лидеры сменились другими, и если бы происходила какая-либо естественная эволюция советской политической жизни перед лицом этой необходимости, то в конечном счете можно было достичь реальных перемен в советских взглядах и поведении.

Из этого обсуждения вытекает, что коль скоро мы не в силах изменить базовую политическую психологию нынешних советских руководителей, то мы можем создать ситуации, которые, при достаточно долгом их существовании, могут заставить их смягчить свое опасное и неправильное отношение к Западу и соблюдать некоторую степень сдержанности и осмотрительности в своих отношениях с западными странами. В таком случае мы действительно могли бы сказать, что начали добиваться успехов в постепенном изменении опасных концепций, которые ныне лежат в основе поведения Советов.

Опять-таки, как в случае ослабления советской власти, так и в случае любой прочной программы сопротивления советским попыткам разрушения западной цивилизации, мы должны признать, что советские лидеры могут увидеть письмена на стене и предпочтут прибегнуть к насилию, чем дать этим вещам произойти. Повторим еще раз: такой риск возможен в любой здравой политике в отношении Советского Союза. Он заложен в самой природе нынешнего советского правительства; и что бы мы ни делали, мы тут ничего не изменим. Это не новая проблема для международных отношений Соединенных Штатов. В «Записках федералиста» Александр Гамильтон заявлял:

«Давайте не забывать, что мир или война не всегда оставляются нам на выбор; и сколь бы сдержанными и нечестолюбивыми мы ни были, мы не можем рассчитывать на сдержанность и надеяться смирить честолюбие других».

Следовательно, ставя целью изменить концепции, которыми ныне руководствуется советское правительство в международных делах, мы должны опять-таки допускать, что ответ на вопрос, можно ли достичь этой цели мирными средствами, зависит не только от нас. Но это не должно нам мешать в наших попытках.

Поэтому мы должны сказать, что третьим нашим намерением в отношении России в мирное время является создание ситуаций, которые заставят советское правительство признать практическую нежелательность действий на основе его нынешних концепций и необходимость действовать, по крайней мере внешне, так, будто концепции, противоположные упомянутым, истинны.

Конечно, это прежде всего вопрос поддержания политической, военной и психологической слабости Советского Союза в сравнении с международными силами за пределами его контроля и поддержания среди некоммунистических стран высокой степени настойчивости в деле соблюдения Россией элементарных международных приличий.

3. Конкретные намерения

Все перечисленные выше намерения — общие по характеру. Попытка сделать их конкретными завела бы нас в бесконечный лабиринт попыток вербальной классификации и скорее внесла бы сумятицу, нежели ясность. По этой причине не следует делать попыток озвучивать возможные формы конкретного осуществления этих намерений. Многие из этих форм с легкостью увидит всякий, кто думал о трактовке этих основных намерений на языке практической политики и действия. К примеру, очевидно, что важнейшим фактором в достижении всех этих намерений без исключения будет та степень, в которой мы преуспеем в проникновении за железный занавес или в его разрушении.

Однако вопрос конкретного толкования можно существенно прояснить кратким указанием на негативную сторону картины — иными словами, указав, что же не является нашими намерениями.

Прежде всего, нашим первостепенным намерением в мирное время не является подготовка сцены для войны, которая рассматривается как неизбежная. Мы не рассматриваем войну как неизбежную. Мы не отрицаем, что наши основные намерения в отношении России возможно успешно осуществить не прибегая к войне. Мы должны признавать возможность войны как вытекающую логически и во все времена из нынешней позиции советского руководства; и мы должны быть подготовлены к этой возможности.

Но было бы неправильным полагать, что наша политика основывается на положении неизбежности войны и ограничивается приготовлениями к вооруженному конфликту. Это не так. Наша задача, автоматически определяемая в настоящее время, в отсутствие состояния войны, действиями других, — отыскать средства успешного осуществления наших целей, не прибегая к войне самим. Она включает приготовления к возможной войне, но мы рассматриваем их лишь как вспомогательные и как меры предосторожности, а не как первостепенный элемент политики. Мы по-прежнему надеемся и стремимся достичь наших целей в рамках мира. А если мы когда-либо придем к заключению (что не исключается), что это действительно невозможно и что отношения между коммунистическим и некоммунистическим мирами невозможны без конечного вооруженного конфликта, то весь фундамент этого документа должен быть пересмотрен, а изложенные здесь наши намерения в мирное время — радикально изменены.

Во-вторых, нашим намерением в мирное время не является свержение советского правительства. По общему признанию, мы стремимся к созданию обстоятельств и ситуаций, с которыми было бы трудно справиться нынешним советским руководителям и которые были бы им не по душе. Возможно, что им не удастся, перед лицом этих обстоятельств и ситуаций, удержать свою власть в России. Но повторим еще раз: это их дело, а не наше. В данном документе не рассматривается вопрос, возможно ли для советского правительства действовать с относительной пристойностью и сдержанностью и при этом сохранить свою внутреннюю власть в России. Если ситуации, на которые направлены наши намерения в мирное время, действительно возникнут и окажутся несовместимы с существованием внутренней советской власти и заставят советское правительство сойти со сцены, мы будем наблюдать за этими переменами без сожаления; но мы не должны чувствовать себя ответственными за их поиск или их осуществление.

IV. Достижение наших основных целей в военное время

В этой главе рассматриваются наши цели в отношении России в случае, если между Соединенными Штатами и СССР возникнет состояние войны. Рассматриваются также варианты благоприятного исхода наших военных операций, к которым мы должны стремиться.

1. Невыполнимые задачи

Прежде чем начать обсуждение, чего мы должны стремиться достичь в войне с Россией, давайте сначала проясним, чего мы не должны надеяться достигнуть.

Прежде всего, мы должны признать, что для нас не будет выгодно или практически выполнимо оккупировать и взять под свое военное администрирование всю территорию Советского Союза. Этому препятствуют размер данной территории, количество жителей, различия в языке и обычаях между местными жителями и нами и невозможность найти адекватный аппарат местной власти, через который мы могли бы работать.

Во-вторых, и вследствие первого допущения, мы должны признать, что вряд ли советские лидеры безоговорочно сдадутся нам. Возможно, что советская власть разрушится под воздействием неудачной войны, как то случилось с царским режимом во время Первой мировой войны. Но даже это не наверняка. А если такого разрушения не произойдет, мы не можем быть уверенны, что мы сможем уничтожить советскую власть какими-либо средствами, кроме сумасбродных военных действий, направленных на подчинение всей России нашему контролю. У нас уже есть опыт с нацистами как пример упорства и стойкости, с которыми безжалостный диктаторский режим может цепляться за свою внутреннюю власть даже на территории, постоянно сокращающейся вследствие военных операций. Советские лидеры могут, если будут вынуждены, заключить компромиссный мир, даже крайне неблагоприятный для их интересов. Но вряд ли они предпримут что-либо вроде безоговорочной капитуляции, что полностью подчинит их враждебной власти. Скорее они скроются в самой далекой деревне в Сибири и в конце концов погибнут, как Гитлер, под натиском врага.

Существует сильная вероятность, что если мы проявим крайнюю заботливость, насколько это возможно в военное время, и не будем вызывать у советских людей враждебности из-за неумеренно жестокого обращения военной полиции, то последует повсеместное разрушение советской власти в ходе войны, что с нашей точки зрения можно считать ее благополучным исходом. Мы будем полностью правы, способствуя такому разрушению всеми имеющимися у нас средствами. Но это не значит, что мы можем быть уверены в полном свержении советского режима, то есть в устранении его власти на всей нынешней территории Советского Союза.

Независимо от того, сохранится ли советская власть на какой-либо части нынешней советской территории, мы не можем быть уверены, что отыщем среди русских какую-либо другую группу политических лидеров, которые будут полностью «демократичными» в нашем понимании этого слова.

Хотя в России были моменты либерализма, концепции демократии не знакомы подавляющей массе русского населения, и особенно тем, кто по характеру склонен к государственной деятельности. В настоящее время существует ряд интересных и сильных русских политических группировок среди русских изгнанников; все они на словах исповедуют принципы либерализма, в той или иной степени, а некоторые из них, возможно, были бы с нашей точки зрения предпочтительнее советского правительства в роли правителей России. Но, сколь бы либеральны ни были эти группировки, никто не знает, не станут ли они, получив власть, поддерживать ее методами полицейского террора и репрессий. Действия людей, находящихся у власти, гораздо сильнее определяются обстоятельствами, в которых они вынуждены осуществлять свою власть, чем идеями и принципами, которые воодушевляли их, когда они находились в оппозиции. Передавая бразды правления какой-либо русской группе, никогда нельзя быть уверенным, что они будут управлять такими методами, которые были бы одобрены нашим народом. Поэтому, делая такой выбор, мы всегда рискуем и берем на себя ответственность, не будучи уверенными, что справимся с нею похвальным образом.

Наконец, мы не можем надеяться за короткий промежуток времени привить наши концепции демократии какой-либо группе русских лидеров. В конце концов, политическая психология любого режима, в какой-то степени отвечающего воле людей, должна быть такой же, как у самих этих людей. Но наш опыт в Германии и Японии отчетливо показал, что психологию и взгляды широких масс нельзя изменить за короткий промежуток времени одними лишь предписаниями или наставлениями иностранных властей, даже при полном разгроме и подчинении. Такое изменение может вытечь лишь из органичного политического опыта данного народа. Максимум, что может сделать одна страна для достижения подобной перемены в другой стране, — это изменить окружающие влияния, которым подвергается данный народ, предоставив ему реагировать на эти влияния по своему усмотрению.

Все это говорит о том, что мы не можем ожидать, после успешных военных действий в России, создания там правительства, полностью подчиненного нашей воле или полностью выражающего наши политические идеалы. Мы должны учитывать сильную вероятность того, что нам придется в той или иной степени сотрудничать с русскими властями, которых мы не одобряем полностью, чьи цели отличаются от наших и чьи взгляды и недостатки нам придется принимать во внимание, нравятся они нам или нет. Другими словами, мы не можем надеяться добиться полного утверждения нашей воли на российской территории, как мы пытались это сделать в Германии и Японии. Мы должны признать, что какого бы урегулирования мы в конечном счете ни достигли, это должно быть аполитичное урегулирование, политически обговоренное.

Вот что касается невыполнимых задач. Теперь — каковы же наши возможные и желательные цели в случае войны с Россией? Они, как и цели мирного времени, логически вытекают из основных целей, изложенных в Главе III.

2. Сокращение советской мощи

Первой из наших военных целей, естественно, должно быть разрушение русского военного влияния и доминирования в зонах, прилегающих, но находящихся вне границ любого русского государства.

Очевидно, что успешное ведение войны с нашей стороны автоматически приведет к достижению этого результата на большей части — если не во всей — спутниковой зоны. Последовательные военные поражения советских сил, возможно, настолько подорвут авторитет коммунистических режимов в восточноевропейских странах, что большинство из них будет свергнуто. Могут остаться очаги в виде политического «титоизма», т. е. остаточных коммунистических режимов чисто национального и локального характера. Их мы можем не принимать во внимание. Без поддержки в виде мощи и авторитета России они наверняка либо исчезнут со временем, либо разовьются в нормальные национальные режимы с большей или меньшей степенью шовинизма и экстремизма, свойственных сильным национальным правительствам в этой зоне. Конечно, нам следует добиваться уничтожения любых формальных следов сверхъестественного влияния России в этой зоне, таких как союзнические договоры и т. п.

Но в связи с этим перед нами снова встает проблема желательной для нас степени изменения советских границ в результате успешных военных действий с нашей стороны. Мы должны честно признать, что в данное время мы не можем ответить на этот вопрос. Ответ почти повсеместно зависит от того, какой тип режима установится вследствие военных действий в конкретной рассматриваемой зоне. Если этот режим будет предоставлять по крайней мере достаточно благоприятные перспективы соблюдения принципов либерализма во внутренних делах и сдержанности во внешней политике, то возможно будет оставить под его властью большую часть, если не всё, территории, полученной Советским Союзом в ходе прошедшей войны. Если же, что более вероятно, послевоенные русские власти наложат небольшие ограничения на либерализм и сдержанность, может стать необходимым изменить эти границы в гораздо большей степени. Об этом нужно говорить просто как об одном из вопросов, которые следует оставить открытыми до тех пор, пока развитие военных и политических событий в России не покажет нам полностью характер послевоенных рамок, в которых нам предстоит действовать.

Затем встает вопрос советского мифа и идеологического авторитета, которым советское правительство сейчас пользуется среди людей за пределами нынешней спутниковой зоны. Конечно же, в первую очередь этот вопрос будет зависеть от того, сохранит ли нынешняя Всесоюзная коммунистическая партия авторитет над какой-либо частью нынешней советской территории после следующей войны. Мы уже видели, что не можем исключать эту возможность. Если авторитет коммунистов исчезнет, этот вопрос автоматически разрешится. Однако следует предположить, что в любом случае сам неудачный исход войны с советской точки зрения вероятно нанесет решительный удар по этой форме проецирования советской власти и влияния.

Как бы то ни было, мы не должны ничего предоставлять воле случая; и, естественно, следует считать, что одной из наших основных военных целей в отношении России должно быть основательное разрушение структуры отношений, посредством которых лидеры Всесоюзной коммунистической партии имеют моральную и дисциплинарную власть над отдельными гражданами или группами граждан в странах, не находящихся под коммунистическим контролем.

3. Изменение русских концепций международных отношений

Наша следующая проблема снова касается концепций, которые будет определять русскую политику после войны. Насколько мы можем быть уверенны, что впредь русская политика будет вестись по направлениям, максимально близким к тем, что были признаны нами выше желательными? Вот суть проблемы наших военных целей в отношении России; и ее нельзя недооценивать.

В первую очередь, это проблема будущего советской власти, то есть власти коммунистической партии в Советском Союзе. Это чрезвычайно затруднительный вопрос. На него нет простого ответа. Мы видели, что если мы будем приветствовать, и даже стремиться к полному разрушению и исчезновению советской власти, мы не можем быть полностью уверенны, что достигнем этого. Следовательно, мы можем рассматривать это как задачу-максимум, а не минимум. Тогда, если предположить, что на части советской территории может оказаться целесообразным существование советской власти по завершении военных действий, каково будет наше отношение к ней? Согласимся ли мы вообще поддерживать с ней отношения? А если да, то какие условия нам следует установить?

Прежде всего, мы должны признать как заранее принятое решение то, что нам не следует заключать полномасштабное мирное соглашение и/или устанавливать регулярные дипломатические отношения с любым режимом в России, возглавляемым кем-либо из нынешних советских лидеров или людей, разделяющих их образ мыслей. За последние пятнадцать лет мы уже имели печальный опыт попыток действовать так, будто с таким режимом возможны нормальные отношения; и если мы будем вынуждены прибегнуть к войне, чтобы защититься от последствий их политики и действий, наша общественность вряд ли простит советских лидеров за подобное развитие событий или возобновит попытки нормального сотрудничества.

С другой стороны, если по завершении военных действий на части советской территории сохранится коммунистический режим, мы вряд ли сможем полностью его игнорировать. Он не может не представлять, в границах наших возможностей, потенциальной угрозы миру и стабильности в самой России и в мире. Самое меньшее, что нам следует сделать, — быть уверенными, что его возможности зловредных деяний настолько ограничены, что не могут принести серьезного вреда, и что мы сами, или дружественные нам силы, держат все под контролем.

Для этого потребуются две вещи. Во-первых, будет нужно реальное физическое ограничение мощи такого остаточного режима, с тем чтобы он не мог развязать войну либо угрожать и запугивать другие нации или другие русские режимы. Если бы военные действия привели к решительному сокращению территории, находящейся под влиянием коммунистов, особенно если бы такое сокращение лишило бы их ключевых факторов в нынешней военно-промышленной структуре Советского Союза, то это физическое ограничение последовало бы автоматически. Если же находящаяся под ихконтролем территория значительно не уменьшится, того же результата можно будет достичь интенсивным разрушением важных индустриальных и экономических объектов с воздуха. Возможно, потребуются оба этих средства. Но, как бы то ни было, мы можем определенно заключить, что мы не можем считать наши военные действия успешными, если после них сохранился контроль коммунистического режима над долей нынешнего военно-промышленного потенциала, достаточной для того, чтобы на аналогичных условиях вести войну с любым соседствующим государством или с любой соперничающей властью, которая может установиться на традиционной русской территории.

Второе, что нам потребуется, — в случае, если советская власть в целом сохранится на традиционных русских территориях, — это некие условия, определяющие по крайней мере ее военные отношения с нами и с властями окружающих стран. Иными словами, нам может потребоваться определенный вид отношений с подобным режимом. Сейчас это может звучать неприятно для нас, но вполне может оказаться, что наши интересы будут лучше защищены такого рода отношениями, чем широкомасштабными военными действиями, необходимыми для полного подавления советской власти.

Можно с уверенностью сказать, что подобные условия будут жесткими и откровенно унизительными для коммунистического режима. Они могут чем-то напоминать условия Брест-Литовского мирного соглашения 1918 года,^[48] которое в этой связи заслуживает внимательного изучения. Тот факт, что немцы подписали это соглашение, не означал, что они действительно признали превосходство советского режима. Они считали, что соглашение сделает советский режим на некоторое время безопасным для них и поставит его перед проблемами выживания. Русские поняли, что в этом и был замысел немцев. Они пошли на соглашение с величайшей нерешительностью и пытались нарушить его при всяком удобном случае. Но превосходство немцев в силе было реальным, а расчеты немцев — реалистичными. Если бы Германия не потерпела поражение на Западе вскоре после заключения Брест-Литовского мира, вряд ли советское правительство смогло бы серьезно препятствовать достижению немцами их целей в отношении России. Именно в таком ключе наше правительство могло бы обходиться с советским режимом в последних стадиях вооруженного конфликта.

Невозможно предсказать, каков будет характер таких условий. Чем меньшая территория останется в распоряжении такого режима, тем легче будет задача выдвижения условий, удовлетворяющих наши интересы. В наихудшем случае, то есть при сохранении советской власти на всей или почти всей нынешней советской территории, мы должны требовать:

a) Непосредственных военных условий (сдачи вооружений, эвакуации ключевых зон и т. д.), предназначенных обеспечить военную беспомощность на долгое время;

b) Условий, призванных создать серьезную экономическую зависимость от внешнего мира;

c) Условий, призванных предоставить необходимую свободу, или федеральный статус, национальным меньшинствам (нам следует по меньшей мере настаивать на полном освобождении балтийских государств и гарантировании некоторого федерального статуса Украине, который позволил бы украинской местной власти получить большую степень автономии); и

d) Условий, призванных разрушить железный занавес и обеспечить свободный приток идей извне и установление многочисленных контактов между людьми в зоне советской власти и людьми вне ее.

Таковы наши цели в отношении любой остаточной советской власти. Остается вопрос, каковы наши цели в отношении любой некоммунистической власти, которая может установиться на части или на всей русской территории впоследствии военных действий.

Прежде всего, необходимо сказать, что независимо от идеологической базы любой такой некоммунистической власти и независимо от степени, в которой она будет высказывать приверженность идеалам демократии и либерализма, нам следует тем или иным способом обеспечить выполнение базовых задач, вытекающих из перечисленных выше требований. Иными словами, мы должны автоматически соблюдать меры предосторожности, дабы гарантировать, что даже такой некоммунистический и номинально дружественный нам режим:

a) не имеет мощных вооруженных сил;

b) в значительной степени экономически зависит от внешнего мира;

c) не имеет слишком большой власти над основными национальными меньшинствами; и

d) не создает чего-либо, напоминающего железный занавес, в отношениях со внешним миром.

В случае подобного режима, исповедующего враждебность к коммунистам и дружбу к нам, мы, несомненно, должны быть осмотрительны и выдвигать эти условия так, чтобы это не было оскорбительно или унизительно. Но нам следует проследить, чтобы эти условия тем или иным образом были выдвинуты, если мы хотим защитить наши интересы и интересы мира во всем мире.

Поэтому мы можем смело сказать, что наша цель в случае войны с Советским Союзом, — следить за тем, чтобы по завершении войны ни одному режиму на русской территории не дозволялось:

a) Сохранять военные силы в масштабе, который может угрожать любому соседствующему государству;

b) Сохранять экономическую самостоятельность в такой степени, которая позволяла бы создание экономической базы вооруженных сил без помощи западного мира;

c) Отказывать в автономии и самоуправлении основным национальным меньшинствами, или

d) Сохранять какое-либо подобие железного занавеса.

Если выполнение этих условий обеспечено, то мы можем адаптироваться к любой политической ситуации, могущей вытечь в результате войны. Тогда мы будем в безопасности независимо от того, сохранится ли советская власть на всей русской территории, только на небольшой ее части или исчезнет вовсе. И мы будем в безопасности, даже если первоначальный демократический энтузиазм нового режима окажется недолговечным и постепенно уступит место антиобщественным конфекциям международных отношений, в которых воспитывалось нынешнее поколение советских людей.

Вышесказанное следует считать адекватным выражением наших военных целей и в случае, если благодаря войне политические процессы в России пойдут своим собственным курсом и мы не будем обязаны брать на себя серьезную ответственность за политическое будущее страны. Но остаются вопросы, на которые придется отвечать в случае, если советская власть разрушится так быстро и так радикально, что страна останется повергнутой в хаос, делая затруднительным для нас как победителей совершать политический выбор и принимать решения, формирующие политическое будущее страны. При такой возможности нам предстоит столкнуться с тремя основными вопросами.

4. Разделение / национальная безопасность

Прежде всего, что для нас было бы желательно в таком случае: чтобы нынешние территории Советского Союза оставались под единым режимом или чтобы они были разделены? А если они останутся объединенными, по крайней мере в значительной степени, то какая степень федерализма должна соблюдаться в будущем русском правительстве? И как быть с основными национальными меньшинствами, в особенности с Украиной?

Мы уже упоминали о проблеме балтийских государств. Балтийские государства не должны быть вынуждены оставаться под какой-либо коммунистической властью после следующей войны. Если территория, примыкающая к балтийским государствам, будет управляться русскими властями иначе, чем коммунистическими властями, то мы должны руководствоваться пожеланиями балтийских народов и степенью сдержанности, которую русские власти склонны проявлять в отношении к ним.

В случае с Украиной мы имеем другую проблему. Украинцы — наиболее передовой из народов, которые в настоящее время подчиняются России. Они в основном обижены русским доминированием, а их националистические организации активны и известны за рубежом. Поэтому легко можно подойти к заключению, что их в конце концов следует освободить от русского владычества и позволить им самостоятельно устраиваться как независимому государству.

Мы должны остерегаться такого заключения. Сама его простота делает его негодным в условиях реалий Восточной Европы.

Действительно, украинцы страдают под русской властью и нужно что-то сделать, чтобы защитить их положение в будущем. Но есть определенные базовые факты, которые не следует упускать из виду. Хотя украинцы и были важным и специфичным элементом в Российской империи, они никак не показали себя «нацией», способной успешно решать вопросы независимости вопреки серьезному русскому противостоянию. Украина не является четко определенным этническим или географическим понятием. Население Украины, первоначально в значительной мере состоявшее из людей, бежавших от русского или польского деспотизма, незаметно превратилось в русских или поляков. Между Россией и Украиной нет четкой разделительной линии, и вряд ли ее можно будет установить. Города на украинской территории были по преимуществу русскими и еврейскими. Истинная основа «украинскости» — это чувство «отличия», вызываемое специфическим крестьянским диалектом и незначительными различиями в фольклоре и обычаях в сельских районах. А поверхностные политические волнения — это в основном работа немногочисленных романтически настроенных интеллектуалов, которые почти не имеют представления о государственном устройстве.

Экономика Украины неразрывна связана с экономикой России в целом. Никакой экономической самостоятельности не было с тех пор, когда эта территория была завоевана кочевниками татарами и затем стала служить целям оседлого населения. Попытка вырвать ее из русской экономики и сделать чем-то самостоятельным была бы искусственной и разрушительной, подобно попытке выделить Кукурузный пояс, включая промышленную зону Великих озер, из экономики Соединенных Штатов.

Более того, люди, говорящие на украинском диалекте, разделены, как и те, кто говорит на белорусском диалекте, по признаку, который в Восточной Европе всегда считался истинным показателем национальности — а именно, по религии. Если в Украине можно будет провести какую-нибудь настоящую границу, то логически это будет граница между зонами, традиционно приверженными восточной церкви, и теми, кто предан римской церкви.

Наконец, мы не можем быть безразличными к чувствам самих великороссов. Они были самым сильным элементом Российской империи, каковым являются теперь в Советском Союзе. Они и останутся самым сильным национальным элементом на этой территории, под любым статусом. Любая долгосрочная политика США должна основываться на их признании и на сотрудничестве с ними. Украинская территория является их национальным наследием в той же степени, как Ближний Восток — для нас, и они осознают этот факт. Решение, имеющее целью полностью отделить Украину от остальной России, непременно вызовет их обиду и сопротивление и, при конечном анализе, может проводиться лишь силой. Вполне возможно, что великороссы будут вынуждены признать возрожденную независимость балтийских государств. В прошлом они уже долгое время смирялись со свободой этих территорий от русского правления; и они признают, подсознательно или иначе, что данные народы способны к независимости. В отношении украинцев все обстоит иначе. Они слишком близки к русским, чтобы суметь выступать как что-то совершенно отличное. Хорошо это или плохо, но им придется определять свою судьбу в особых отношениях с великорусским народом.

Кажется очевидным, что в оптимальном варианте эти отношения должны быть федеральными, когда Украина будет обладать значительной степенью политической и культурной автономии, но не будет экономически или военно независимой. Такие отношения полностью бы отвечали и требованиям самих великороссов. Поэтому может показаться, что в этих рамках должны заключаться и цели США в отношении Украины.

Следует отметить, что этот вопрос — гораздо большее, чем вопрос далекого будущего. Украинские и великорусские элементы среди русских эмиграционных оппозиционных групп уже яростно соперничают за поддержку США. То, как мы отнесемся к их конкурирующим требованиям, может оказать важное влияние на ход и успех движения за политическую свободу среди русских. Поэтому важно, чтобы мы приняли наше решение сейчас и стойко его придерживались. А данное решение должно быть не прорусским, не проукраинским, но таким, которое признает историческую географическую и экономическую реальность и отводит украинцам достойное и приемлемое место в семье традиционной Российской империи, неотъемлемой частью которой они являются.

Надо добавить, что хотя, как говорилось выше, мы не должны безрассудно поддерживать украинский сепаратизм, но тем не менее, если на территории Украины без нашего участия установится независимый режим, мы не должны открыто противостоять ему. Делать так значило бы взять на себя нежелательную ответственность за внутренние перемены в России. В конечном счете такой режим должен оспариваться со стороны русских. Если он успешно продержится, то это докажет, что приведенный выше анализ ошибочен и что Украина действительно обладает способностью и моральным правом на независимый статус. Нашей политикой в первую очередь должно быть соблюдение внешнего нейтралитета, пока не задеты непосредственно наши собственные интересы — военные или иные. И только если становится ясно, что развивается нежелательный застой, мы должны начать поддерживать элементы различия в рамках допустимого федерализма. То же самое относится и к любым другим попыткам достижения независимого статуса со стороны других русских меньшинств. Маловероятно, что какое-нибудь из других меньшинств сможет сколько-нибудь долго успешно сохранять действительную независимость. Однако если они предпримут такую попытку (а вполне возможно, что кавказские народы смогут это сделать), то наше отношение должно быть таким же, как и в случае с Украиной. Нам следует быть осторожными, чтобы не поставить себя в положение открытого противостояния таким попыткам, что привело бы нас к утрате навсегда сочувствия данного меньшинства. С другой стороны, мы не должны поддерживать их в тех действиях, которые в конце концов могли бы осуществляться только с нашей военной помощью.

5. Выбор новой правящей группы

В случае разрушения советской власти мы наверняка столкнемся с требованиями поддержки со стороны различных соперничающих политических элементов среди нынешних русских оппозиционных групп. Для нас будет практически невозможным избежать поддержки той или иной из этих групп в ущерб ее соперникам. Но довольно многое будет зависеть от нас самих и от нашего представления о том, чего мы стремимся добиться.

Мы уже видели, что среди существующих и потенциальных оппозиционных групп нет ни одной, которую мы хотели бы поддерживать полностью и за чьи действия, в случае ее прихода к власти в России, мы хотели бы нести ответственность.

С другой стороны, мы должны ожидать, что различные группы будут предпринимать энергичные попытки заставить нас вмешаться во внутренние дела России и принять меры, означавшие бы действительную ответственность с нашей стороны и сделавшие бы возможным для политических групп в России продолжать требовать нашей поддержки. В свете этих фактов очевидно, что мы должны прилагать определенные усилия, чтобы избежать принятия ответственности за решение, кто будет управлять Россией после разрушения советского режима. Наилучший вариант для нас — позволить всем эмигрантам вернуться в Россию как можно быстрее и проследить, насколько это зависит от нас, чтобы им всем были предоставлены примерно равные возможности высказать свои претензии на власть. Наша базовая позиция должна заключаться в том, что в конечном счете русский народ должен сделать свой собственный выбор и что мы не намерены влиять на этот выбор. Следовательно, мы не должны иметь протеже, и нам следует проследить, чтобы все из соперничающих групп получили возможность изложить свои доводы русскому народу через средства массовой информации. Вероятно, что в своем соперничестве эти группы прибегнут к насилию. Даже в этом случае нам не следует вмешиваться, пока не затронуты наши военные интересы или пока не последует попытки со стороны какой-либо из групп установить свою власть путем крупномасштабных и диких репрессий в тоталитарном духе, затрагивающих не только оппозиционных лидеров, но и само население.

6. Проблема «декоммунизации»

На любой территории, освобожденной от советского правления, мы будем сталкиваться с проблемой остатков советского аппарата власти.

Вероятно, что в случае полного вывода советских вооруженных сил с нынешней советской территории местный аппарат коммунистической партии уйдет в подполье, как это делалось в зонах, захваченных немцами, в прошедшей войне. Возможно, он даже частично всплывет на свет в виде партизанских отрядов. В этом смысле проблема обхождения с ним будет достаточно простой; ибо нам потребуется только предоставить необходимое оружие и военную поддержку любым некоммунистическим русским властям, которые могут контролировать местность, и дозволить этим властям обходиться с коммунистическими бандами традиционно основательными методами русской гражданской войны.

Более трудную проблему будут представлять второстепенные члены коммунистической партии или чиновники, которые могут быть раскрыты и арестованы либо могут предоставить себя милосердию наших вооруженных сил или каких-либо русских властей, существующих на данной территории.

Здесь, опять же, нам не следует брать на себя ответственность распоряжения судьбой этих людей или же отдавать прямые приказы местным властям о том, как это сделать. Мы имеем моральное право настаивать, чтобы они были разоружены и чтобы они не занимали ведущих позиций в правительстве, пока они не предоставят ясное свидетельство искренних душевных перемен. Но в основном это должно оставаться проблемой русских властей, которые могут занять место коммунистического режима. Мы можем быть уверены, что такая власть сможет гораздо успешнее, чем мы сами, оценить опасность, которую бывшие коммунисты представляют для нового режима, и распорядиться ими так, чтобы они не смогли причинить вреда в будущем. Нашей главной заботой будет следить за тем, чтобы ни один коммунистический режим как таковой не установился заново в зонах, которые мы уже освободили и которые, согласно нашему решению, должны оставаться свободными от коммунистического контроля. Кроме того, нам следует быть осторожными, чтобы не дать втянуть себя в проблему «декоммунизации».

Основная причина этого в том, что политические процессы в России протекают странно и непредсказуемо. В них нет ничего простого, и ничто нельзя принять за данность. И очень редко — если когда-либо вообще — цвет бывает просто черным или белым. Нынешний коммунистический аппарат власти, вероятно, изрядной частью состоит из людей, подготовленных и имеющих склонность к участию в процессах управления. И любой новый режим наверняка будет вынужден воспользоваться услугами многих из этих людей, чтобы быть способным управлять вообще. Более того, мы не способны в каждом отдельном случае выявить мотивы, которые подтолкнули отдельных граждан России на сотрудничество с коммунистическим движением. Мы также не способны оценить степень, в которой такое сотрудничество ретроспективно окажется дискредитирующим или криминально опасным для других русских. Для нас было бы опасно в таких вопросах действовать на основе каких-либо установленных допущений. Мы всегда должны помнить о том, что преследование со стороны иностранного правительства неизбежно сделает местных мучеников из тех людей, которые в иных обстоятельствах были бы просто объектами насмешек.

Поэтому в случае территорий, освобожденных от коммунистического контроля, мы должны быть мудрее и ограничиваться наблюдением за тем, чтобы отдельные бывшие коммунисты не имели возможности реорганизоваться как вооруженные группы с претензиями на политическую власть и чтобы местным некоммунистическим властям было предоставлено достаточно оружия и оказана помощь в любых количествах, которые они пожелают получить.

Следовательно, мы можем сказать, что мы не должны делать нашей целью осуществить своими собственными силами на территории, освобожденной от коммунистических властей, какую-либо крупномасштабную программу декоммунизации и что в основном мы должны оставлять эту проблему любой местной власти, которая может вытеснить советское правление.

[5.14.С.173–203.]

Приложение № 5

Мандат на руководство — 3

Рекомендации исследовательского центра «Хэритидж фаундейшн» Администрации Президента Буша

Раздел «Американо-советские отношения»

Во внешней политике Соединенных Штатов Советский Союз является главным объектом беспокойства. В настоящее время в Советском Союзе происходят явные перемены, и США должны постоянно следить за происходящим в СССР. К таким переменам относятся: начатые советским лидером Михаилом Горбачевым «перестройка», «гласность», «демократизация» и частичный пересмотр внешнеполитической и военной доктрины, известный как «новое мышление».

В отношениях с Советским Союзом новому президенту следует руководствоваться следующими четырьмя общим задачами:

• уменьшить советскую военную угрозу Западу за счет поддержания стратегической стабильности путем мощного и эффективного сдерживания агрессии с помощью устрашения;

• поощрять Москву и ее сателлитов придерживаться внутренней и внешней политики, более совместимой с безопасностью и ценностями Запада.

Советский Союз, как и его предшественница Российская империя, является многонациональной державой, в которой великороссы составляют едва ли не половину населения, но к 2000 году они, вероятно, станут национальным меньшинством. Чтобы заручиться поддержкой нерусских национальностей в своей борьбе за власть, лидер большевиков Владимир Ленин предоставил им право выхода из состава России и образования национальных суверенных государств. Однако к 1922 году он же использовал военную силу, чтобы вернуть их в лоно государства. Эта проблема до сих пор не нашла своего решения, о чем свидетельствуют недавние вспышки националистических настроений в Армении и все более настоятельные требования экономической, если не политической, независимости от Москвы, звучащие в прибалтийских республиках.

НОВОЙ АДМИНИСТРАЦИИ СЛЕДУЕТ РАЗРАБОТАТЬ ДОЛГОСРОЧНУЮ СТРАТЕГИЮ ОТНОСИТЕЛЬНО ДЕКОЛОНИЗАЦИИ СОВЕТСКИХ НАЦИОНАЛЬНЫХ РЕСПУБЛИК, ВХОДЯЩИХ В СОСТАВ СОВЕТСКОЙ ИМПЕРИИ. Для начала новый президент должен назвать Советский Союз его подлинным именем — последней колониальной империей в мире. Затем ПРЕДЛОЖИТЬ МОРАЛЬНУЮ И ПРОЧУЮ СООТВЕТСТВУЮЩУЮ ПОДДЕРЖКУ АНТИКОЛОНИАЛЬНЫМ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНЫМ СИЛАМ ВНУТРИ СССР. Одобрение, которое США получат от половины советского населения, в значительной степени компенсировало бы предсказуемо негативную официальную реакцию Советов.

Инициативы на 1989 год

…3. Реагировать на кризисные ситуации в центральноевропейских и восточноевропейских странах. Весьма вероятно дальнейшее развитие кризисной ситуации в центральноевропейских и восточноевропейских странах, учитывая быстро ухудшающееся экономическое положение, углубляющийся кризис правового обоснования статуса правящих коммунистических партий и вводящие в заблуждение сигналы из Москвы. Положение в Венгрии и Польше особенно нестабильно. Вновь избранному президенту следует образовать и созвать межведомственную группу по региону Центральной/Восточной Европы, возглавляемую заместителем советника президента по национальной безопасности, отвечающим за анализ глобальной политики Советского Союза, в состав которой должны быть включены представители Совета национальной безопасности, госдепартамента, министерств обороны, торговли и финансов. По возможности в максимально сжатые сроки ЭТОТ СПЕЦИАЛЬНЫЙ ОРГАН ДОЛЖЕН РЕКОМЕНДОВАТЬ ПРЕЗИДЕНТУ ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ, ЭКОНОМИЧЕСКИЕ, ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ВОЕННЫЕ МЕРЫ РЕАГИРОВАНИЯ США НА КРИЗИСНЫЕ СИТУАЦИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ/ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ. Подобные меры могли бы включать: заявление руководителей стран НАТО об осуждении советского вторжения, согласованные экономические санкции против Советского Союза в случае советского военного вмешательства, отзыв послов западных стран из Советского Союза, приведение вооруженных сил НАТО в различную степень боевой готовности, согласованные действия западных стран в ООН. Президенту следует обсудить перечисленные возможные варианты действия с союзниками США и сформировать определенный механизм, обеспечивающий оперативное, согласованное реагирование союзников на любой кризис в Центральной/Восточной Европе.

4. Укрепить экономическую безопасность Запада. В условиях, когда Советский Союз проводит энергичную и изобретательную стратегию в отношении финансовых и торговых рынков западных стран, США должны взять на себя лидирующую роль в укреплении экономической безопасности Запада. Соединенным Штатам следует: обратить внимание союзников на проблему «не связанных обязательствами» займов, предоставляемых Советскому Союзу западными финансовыми учреждениями (в виде наличных денежных средств); подтвердить соглашение 1982 года, заключенное с союзниками и запрещающее всякое правительственное субсидирование займов Советскому Союзу; ЕЩЕ БОЛЕЕ ОГРАНИЧИТЬ ПЕРЕДАЧУ СЕКРЕТНОЙ ТЕХНОЛОГИИ СТРАНАМ СОВЕТСКОГО БЛОКА и ограничить энергетическую независимость Запада путем подтверждения установленных верхних ограничений на экспорт советского газа в страны Западной Европы.

5. Прекратить субсидирование продаж зерна Советскому Союзу. Продажа американской пшеницы Советскому Союзу, приостановленная после советского вторжения в Афганистан, была возобновлена при администрации Рейгана. Хотя не должно быть препятствий для коммерческих поставок зерна Советскому Союзу, следует учесть, что продажа пшеницы в эту страну осуществляется до последнего времени по ценам ниже тех, что выплачиваются фермерам правительством США. Разница покрывается за счет налогоплательщиков. Так, каждые 6 тыс. бушелей зерна, проданных Советскому Союзу, обходятся американским налогоплательщикам в 4722 доллара, что равняется сумме налоговых платежей средней американской семьи из четырех человек в 1987 году.

Долгосрочные контакты на продажу зерна таят в себе опасность формирования сектора американской экономики, находящегося в большой зависимости от советских торговых заказов. Продажа зерна, если она вообще будет продолжаться, должна осуществляться без какого-либо посредничества и субсидий правительства США. Вновь избранному президенту следует отдать распоряжение министрам сельского хозяйства и торговли предоставить рекомендации относительно того, каким образом США могут приостановить все правительственные субсидии продаж зерна Советскому Союзу.

6. Отказаться от заключения новых соглашений между СССР и США в области связи, если Москва не приостановит глушение западных радиостанций. Глушение Советским Союзом передач радиостанции «Свобода» является нарушением подписанного им Заключительного акта Совещания в Хельсинки. Неоднократные протесты Вашингтона не дали никаких результатов. Предлагаемый межведомственный комитет по советско-американским обменам или (если тот не будет создан) руководитель отдела по вопросам отношений с СССР и странами Восточной Европы в аппарате Совета национальной безопасности должен представить рекомендации в отношении санкций Соединенных Штатов против СССР в случае продолжения глушения передач радио «Свобода». Санкции могут включать ограничение на поездки официальных советских представителей в США и отказ в выдаче виз известным советским пропагандистам.

7. Создать резервный валютный фонд для финансирования работы радиостанций «Свободная Европа» и «Свобода».

Раздел «Политика в отношении стран Восточной Европы»

Со времени поглощения советской империей после Второй мировой войны стран Центральной/Восточной Европы политика США в отношении этого региона представляла собой преимущественно ответные действия. На протяжении десятилетий концепция отбрасывания коммунизма, когда она была вообще сформулирована как таковая, ограничивалась риторикой и не содержала никакого действенного начала. Однако о том, что такое отбрасывание может быть успешным, свидетельствует урок, полученный из опыта применения доктрины Рейгана на Гренаде и, вероятно, в Афганистане и Никарагуа. Совершенно модифицировав эту политику, ее следует применить и в отношении Центральной/Восточной Европы. Задача должна состоять в том, чтобы усилить уже наблюдающееся неприятие коммунизма подавляющей частью населения этого региона.

УСПЕХ АМЕРИКАНСКОЙ ПОМОЩИ ПОЛЬСКОМУ ПОДПОЛЬЮ указывает на то, что США могут избирательно оказывать содействие демократической оппозиции, имеющейся в странах Центральной/Восточной Европы. Растущая нестабильность в этом регионе, являющаяся результатом неизбежной смены поколений, экономических кризисов и двусмысленных сигналов из Москвы, может вскоре предоставить благоприятные возможности демократическим силам одной или нескольких стран.

Для достижения конечной цели, которую преследует политика США в отношении Центральной/Восточной Европы, — национального самоопределения и демократического управления для народов этого региона, — стратегия США должна включать три компонента. Во-первых, США должны содействовать появлению политически релевантного гражданского общества, способного бросить вызов однопартийному государству. ПОМОЩЬ США ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ОППОЗИЦИИ, КАК ТАЙНАЯ, ТАК И ОТКРЫТАЯ, и составляет то средство, которое ускорит возможность такого вызова.

Во-вторых, США должны последовательно применять экономические и политические рычаги для оказания давления на внутреннюю политику режимов Центральной/Восточной Европы. США должны методично и недвусмысленно использовать свои отношения со странами этого региона, чтобы поощрять внутреннюю либерализацию, все большую независимость от Советского Союза и коренную экономическую реформу и карать за возрождение сталинизма.

* * *

Политика «дифференциации» устанавливает связь между уровнем дипломатических и экономических отношений США со странами Центральной/Восточной Европы и соблюдением последними прав человека. Эта политика способствовала политической либерализации в Венгрии и Польше: расширению дозволяемых открытых дискуссий, более терпимому отношению к политической оппозиции, менее строгому преследованию диссидентов. В процессе тщательного приспособления своей тактики к условиям каждой из стран этого региона США ДОЛЖНЫ ПООЩРЯТЬ ВО ВСЕЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ/ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ МЕСТНЫЕ СИЛЫ, ВЫСТУПАЮЩИЕ ЗА ПОЛИТИЧЕСКУЮ НЕЗАВИСИМОСТЬ, ДОБИВАЯСЬ СОКРАЩЕНИЯ РОЛИ ГОСУДАРСТВА В ЭКОНОМИКЕ И БОЛЕЕ ШИРОКОГО ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ПРИНЦИПА НАЦИОНАЛЬНОГО САМООПРЕДЕЛЕНИЯ. Результаты рекомендуется определять по тому пути, который прошла каждая конкретная страна этого региона в своем достижении этой цели.

* * *

Новые средства связи, особенно спутниковое прямое вещание, основанное на принципе передачи радио- и телевизионных сигналов через выведенные на орбиту спутники и не использующие наземные передатчики, охватывают широкую аудиторию в Центральной/Восточной Европе. В отличие от обычных радио- и телепередач сигналы, передаваемые по спутниковой связи, фактически невозможно глушить, и они представляют собой наиболее эффективный с точки зрения затрат способ нарушить информационную монополию коммунистического режима. Спутниковое радиовещание можно принимать с помощью относительно простых спутниковых антенн. Например, в Польше они уже становятся новым символом благосостояния. Директор ЮСИА должен отдать распоряжение о всестороннем пересмотре развития технологии спутникового прямого радиовещания. Одновременно новая администрация должна оказать давление на конгресс с целью увеличения ассигнований на внедрение новой техники связи.

Таким же образом «видеобум» в Центральной/Восточной Европе, одной из причин которого является жажда населения приобщиться к западной культуре, обеспечивает ЮСИА отличный канал связи с народами этого региона. Агентству следует увеличить количество и доступность видеокассет в посольствах и культурных центрах США.

Инициативы на 1989 год

…2. Создать механизм поддержки демократических движений в Центральной/ Восточной Европе. УЧИТЫВАЯ СВОЙ ОПЫТ ОКАЗАНИЯ ПОМОЩИ ПОЛЬСКОМУ ПОДПОЛЬЮ, администрация должна создать инфраструктуру поддержки демократических и национально-освободительных сил в этом регионе. ПРЕЗИДЕНТУ СЛЕДУЕТ УБЕДИТЬ КОНГРЕСС В НЕОБХОДИМОСТИ ФИНАНСИРОВАНИЯ (ТАЙНОГО И ОТКРЫТОГО), ЗАКУПОК ТАКИХ ИЗДЕЛИЙ, КАК КОРОТКОВОЛНОВАЯ РАДИОАППАРАТУРА, КРАСКИ, ПЕЧАТНЫЕ ПРЕССЫ, ИЛИ С ПЕЧАТАЮЩИМИ УСТРОЙСТВАМИ, ВИДЕОМАГНИТОФОНЫ, ВИДЕОКАССЕТЫ. Одновременно Национальному фонду в поддержку демократии следует начать выявление потенциальных пожертвователей открытых субсидий, которые можно было бы передавать (как в Польше через институт свободных профсоюзов отделения Американской Федерации труда и Конгресса производственных профсоюзов (АФТ/КПП)).

Раздел «Доктрина освобождения»

Доктрина освобождения является планом действий, имеющим целью бросить вызов советской империи. Она основывается на многих политических принципах и мероприятиях Рональда Рейгана, называемой в целом доктриной Рейгана.

Советская империя складывалась постепенно на протяжении десятилетий, по мере того как советские руководители настойчиво и последовательно использовали возможности экспансии.

Если говорить абстрактно, советская империя организовывалась по расходящимся от центра к периферии концентрическим кругам, различающимся двумя переменными — временем и географическим положением. Более узкие круги включают государства, которые близко расположены к центру русского государства и уже длительное время являются частью империи. Если рассматривать советскую империю под этим углом зрения, то в первый круг входят этнические территории, получившие независимость после большевистской революции, но аннексированные Москвой позднее, известные ныне как Армянская Республика, Грузинская Республика и Украинская Республика.

Второй круг образуют государства, попавшие под контроль Москвы в результате заключения Москвой в 1939 году союза с Гитлером: Эстония, Литва, Латвия, Молдавия.

Третий круг советской империи составляют государства, попавшие в подчинение Москвы в результате нарушения Сталиным Ялтинских и Потсдамских соглашений и отказ от Запада от противодействия Сталину, а также в результате кубинской революции 1959 года. Этот третий круг образует ядро центральноевропейской/восточно-европейской империи Москвы и включает Болгарию, Чехословакию, Восточную Германию, Венгрию, Польшу и Румынию, а также захваченное у Японии и Кубу.

Четвертый и самый удаленный от центра круг включают государства, вовлеченные в советскую империю в 70-е годы, когда уход Соединенных Штатов из мировой политики предоставил Советскому Союзу самую крупную после 1945–1948 годов возможность для экспансии. Из-за географической удаленности и значимости для Москвы этот четвертый пояс является границей империи. Это — Южный Йемен, Вьетнам, Мозамбик, Ангола, Лаос, Камбоджа, Эфиопия, Никарагуа и Афганистан. В число этих государств входила и Гренада до ее освобождения американскими войсками в октябре 1983 года.

Хотя некоторые американские лидеры, особенно госсекретарь Джон Фостер Даллес в Администрации Президента Дуайта Эйзенхауэра, иногда призывали отбросить советскую империю «в прежние границы», а некоторые, особенно Джон Кеннеди, оказывали действительную помощь борцам, которые боролись за освобождение своих стран от коммунистической тирании, Рональд Рейган стал первым американским президентом, логично обосновавшим необходимость помощи Соединенных Штатов в мировом масштабе всем движениям сопротивления, которые ведут борьбу с коммунистическими режимами. Эта американская помощь и является тем, что получило название «доктрина Рейгана», хотя сам Рейган этот термин не использовал. Она уходит корнями в доктрину Трумэна конца 40-х годов, которая спасла Грецию, Турцию и другие европейские страны от советского господства.

Нынешняя доктрина освобождения продолжает и даже дополняет доктрину Рейгана. Она дает надежду странам, расположенным в каждом из концентрических кругов советской империи. Средства реализации доктрины освобождения и ее ближайшие цели для стран каждого круга различны. Та помощь, которая видится США реалистической и подходящей для поддержки борцов за свободу в Афганистане, Анголе и Никарагуа, не подходит для Польши, Латвии или Армении. Для каждого круга США должны выработать соответствующую политику.

Политика Рейгана изменила характер борьбы в странах третьего мира. Сегодня в Афганистане, Анголе, Камбодже, Эфиопии, Лаосе, Мозамбике, Никарагуа и Вьетнаме антисоветские повстанцы ведут вооруженную борьбу с репрессивными, опирающимися на советскую военную помощь режимами. Это радикальное Изменение характера партизанских боевых действий в странах третьего мира. На протяжении трех десятилетий после Второй мировой войны характер этих боевых действий определяли главным образом пользующиеся советской поддержкой коммунистические повстанцы, ведущими борьбу с прозападной ориентацией и добившиеся в результате ее образования четвертого круга империи.

Однако четвертый круг не является единственным, в который ныне бросают вызов советскому господству. Брожением охвачены советские колонии в Восточной Европе. Так и не признав законность режимов, навязанных им Москвой, чехи требуют свободы вероисповедания, венгры — демократии, жители Восточной Германии — права на эмиграцию, польские студенты — академических свобод. Это выступления протеста в атмосфере политической неопределенности. Советскому господству брошен вызов даже во втором и третьем кольцах. Сотни тысяч людей участвуют в демонстрациях в советских «республиках» Армении и Азербайджане в поддержку старых территориальных притязаний. Мусульмане в республиках Средней Азии проводят демонстрации с требованием свободы вероисповедания. Эстонцы создали Национальный фронт, который скорее похож на вторую политическую партию.

Конечная цель доктрины освобождения должна состоять в демонтаже советской империи, открывающем перед сотнями миллионов людей возможность национального самоопределения. Этим будут реализованы два основополагающих замысла: предоставление права на самоопределение народам, которым в этом праве так долго отказывали, и укрепление безопасности Запада.

* * *

В момент вступления Рейгана в свою должность США оказывали помощь только одному движению сопротивления: афганским моджахедам. В 1986 году США предоставляли помощь движениям вооруженного сопротивления в Афганистане, Анголе и Никарагуа. Опираясь на эту помощь, включающую поставки современных зенитных и противотанковых ракет, группы сопротивления вынудили противника, превосходящего их по вооружению, прекратить боевые действия.

Афганские моджахеды даже вынудили Москву объявить о своем намерении вывести свои войска из Афганистана — это первое со времен Второй мировой войны поражение советских войск. Если советские войска будут выведены из Афганистана в объявленные сроки и возникнет некоммунистический Афганистан, для Москвы это явится страшным психологическим и военным ударом.

Далее, создав радиостанцию «Радио Марти» по образцу «Свободной Европы», администрация Рейгана стимулировала политическую оппозицию на Кубе. С 1985 ГОДА АДМИНИСТРАЦИЯ ОКАЗАЛА ЗАПРЕЩЕННОМУ ПОЛЬСКОМУ ПРОФСОЮЗУ «СОЛИДАРНОСТЬ» И ДРУГИМ ПОЛЬСКИМ ОППОЗИЦИОННЫМ ГРУППИРОВКАМ ТАЙНУЮ ФИНАНСОВУЮ ПОМОЩЬ, А ТАКЖЕ ПОМОЩЬ В ФОРМЕ НЕЛЕГАЛЬНОГО ВВОЗА В ПОЛЬШУ КРИТИЧЕСКИХ ПУБЛИКАЦИЙ, ПЕЧАТНО-МНОЖИТЕЛЬНОЙ ТЕХНИКИ, РАДИОАППАРАТУРЫ И ВИДЕОКАССЕТ.

Основной проблемой для осуществления доктрины освобождения явилось нежелание госдепартамента, ЦРУ и других ключевых ведомств использовать возможности, открывающиеся благодаря движениям сопротивления в мире. Чтобы исправить такое положение вещей, вновь избранному президенту следует образовать ведомство по поддержке движений сопротивления с достаточными полномочиями по реализации доктрины освобождения…

США должны предоставить помощь в рамках доктрины освобождения антисоветским повстанцам, ведущим борьбу против режимов в Эфиопии, Лаосе, Мозамбике и Никарагуа.

Не менее важно, чтобы новая администрация начала обдумывать возможность применения доктрины освобождения в отношении других стран советской империи, и в частности, поставить вопрос, каким образом США могут наилучшим образом поощрять борцов за политические свободы, действующих в странах Восточной Европы или даже в самом Советском Союзе. Действительная либерализация вызовет эрозию советской империи. Новой администрации следует отказаться от монопольных притязаний на новые идеи в области содействия демократическим силам. Директору ведомства по содействию этим силам нужно поощрять профобъединение АФТ/КПП, а среди прочих ведомств торговую палату США и министерства образования и труда к поиску путей поддержки демократических сил. Так, например, ПРОФОБЪЕДИНЕНИЕ АФТ/КПП МОГЛО БЫ ВЗЯТЬ НА СЕБЯ НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ОБУЧЕНИЯ ОППОЗИЦИОННЫХ ЛИДЕРОВ ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКИХ СТРАН, А МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ — ПЕРЕСЫЛАТЬ БРОШЮРЫ, РАСКРЫВАЮЩИЕ ПРЕИМУЩЕСТВА САМООПРЕДЕЛЕНИЯ.

Разумеется, уровень и характер американской помощи движениям, ведущим борьбу в четвертом кольце империи, являются неприемлемыми в отношении стран третьего или второго кольца. В пределах третьего кольца в отношении советских колоний в Восточной Европе и Кубы Соединенным Штатам нужно активизировать свои программы, направленные на поощрение демократии, национальной независимости и взаимного доверия между вооруженными силами стран-членов Варшавского Договора. Со временем это приведет к тому, что Москве станетзначительно сложнее оккупировать, как это было в Чехословакии в 1968 году, какую-нибудь из зашатавшихся стран-сателлитов Восточной Европы. СОЕДИНЕННЫМ ШТАТАМ СЛЕДУЕТ СПОСОБСТВОВАТЬ УЛУЧШЕНИЮ СВЯЗИ МЕЖДУ ДИССИДЕНТАМИ СТРАН ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ, СОЗДАВАЯ ТЕМ САМЫМ ВОЗМОЖНОСТЬ ДЛЯ НИХ ПЛАНИРОВАТЬ И ОСУЩЕСТВЛЯТЬ СОВМЕСТНЫЕ ДЕЙСТВИЯ. СОЕДИНЕННЫМ ШТАТАМ НУЖНО АКТИВИЗИРОВАТЬ СВОИ УСИЛИЯ ПО УСТАНОВЛЕНИЮ СВЯЗЕЙ С РУКОВОДИТЕЛЯМИ РАЗЛИЧНЫХ НЕЛЕГАЛЬНЫХ И ЛЕГАЛЬНЫХ ОППОЗИЦИОННЫХ ДВИЖЕНИЙ И ПООЩРЯТЬ АКЦИИ ПРОТЕСТА. Правительство США должно обращаться к Москве с официальными требованиями дальнейшего ослабления контроля Советов над странами Восточной Европы. Новая администрация должна выступать с заявлениями в поддержку забастовщиков и участников акций протеста в этих странах именно в то время, когда президент оказывает давление на Москву, требуя от нее разрешения независимых профсоюзов, соблюдения общепринятых норм в области прав человека и создания демократического общества.

События, происходящие в последнее время в СССР, показывают, что многие национальные группы, поглощенные советской империей, не смирились навечно со своей судьбой. Напряженность в отношениях между Арменией и Азербайджаном по вопросу взаимных территориальных претензий показывает, что то, что оспаривается, не есть просто спор между провинциями одного и того же государства (как, скажем, перепалка по территориальному вопросу между Индианой и Огайо), а представляет собой конфликт между различными государствами.

Новому президенту следует поручить своим главным советникам разработать всеобъемлющий план действий США в связи с важными событиями, происходящими в СССР. ПОДОБНЫЙ ПЛАН ДОЛЖЕН ИСПОЛЬЗОВАТЬ ВСЕ ПОДХОДЯЩИЕ ДЛЯ ЭТОГО СРЕДСТВА, КОТОРЫМИ РАСПОЛАГАЮТ США, ДЛЯ ПООЩРЕНИЯ СВОБОДНОГО ПОТОКА ИНФОРМАЦИИ К НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИМ ЭЛЕМЕНТАМ И ЭФФЕКТИВНОЙ СВЯЗИ МЕЖДУ НИМИ, ГЛАВНОЙ ЦЕЛЬЮ ДОЛЖНО СТАТЬ СТИМУЛИРОВАНИЕ ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИИ, РАВНО КАК УКРЕПЛЕНИЕ НЕЗАВИСИМОГО НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ.

Для еще большего ослабления контроля Москвы радиостанция «Свобода» должна расширить свои передачи на языках народов, населяющих первое кольцо империи. Частные лица и официальные представители должны переправлять в эти порабощенные государства литературу на их родных языках, раскрывающую различия между народами этих государств и русским народом.

ДОКТРИНА ОСВОБОЖДЕНИЯ ДОЛЖНА ТАКЖЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ВЫГОДЫ РЕЛИГИОЗНОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ ВНУТРИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА. Новой администрации следует организовать переправку Библии на советскую территорию, переведенной по меньшей мере на десять различных национальных языков, с тем чтобы снабдить верующих в СССР книгами, которых они так долго были лишены.

Новой администрации следует также искать возможности использовать мусульманский фундаментализм в Казахстане, Киргизии, Таджикистане, Туркмении и Узбекистане. Это можно осуществить путем привлечения опытных афганских моджахедов для доставки миллионов экземпляров Корана через афгано-советскую границу. Те же моджахеды, которые принудили Советскую Армию прекратить боевые действия, могли бы помогать населению советских среднеазиатских республик в деле организаций нелегальных политических движений.

Инициативы на 1989 год

1. Новой администрации во взаимодействии с конгрессом следует принять закон о помощи борцам за свободу, предусматривающий создание ведомства по поддержке движений сопротивления, на которое должна быть возложена ответственность за координацию осуществления доктрины освобождения между соответствующими федеральными государственными органами; назначение директора ведомства президентом с последующим утверждением его в должности сенатом, при этом директор должен быть членом Совета национальной безопасности; учреждение фонда поддержки движений сопротивления в объеме 1 млрд долларов в год, за счет которого администрация могла бы оказывать помощь движениям сопротивления. Никакое положение этого закона не должно истолковываться как препятствующее расширению ОТКРЫТОЙ ИЛИ ТАЙНОЙ ПОМОЩИ любому движению сопротивления…

В Восточной Европе американская стратегия по достижению национального самоопределения и демократии для народов региона должна включать три компонента. Во-первых, США ДОЛЖНЫ ОКАЗЫВАТЬ ОТКРЫТУЮ И ТАЙНУЮ ПОМОЩЬ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ АНТИКОММУНИСТИЧЕСКОЙ ОППОЗИЦИИ. Во-вторых, США следует ставить развитие своих отношений с режимами Восточной Европы в зависимость от проводимой теми внутренней политики. ВОЗНАГРАЖДАЯ эти страны за политическую либерализацию, независимость от Советского Союза, экономическую децентрализацию и передачу собственности в частные руки. В то же время должны получать отпор и наказываться всякие рецидивы сталинизма. Наконец, необходимо поставить Москву в такие условия, чтобы она платила все возрастающую цену за свой постоянный отказ удовлетворить право народов Восточной Европы на национальное самоопределение. Советская политика в регионе должна служить решающим фактором, влияющим на масштабы экономического и политического сотрудничества с Западом.

Раздел «Разведывательное сообщество США»

Задача разведывательного сообщества США заключается в оценке возможностей, уязвимых мест и намерений других стран, в первую очередь тех из них, которые являются реальными или потенциальными противниками. Всякий раз, когда поведение других государств представляет серьезную угрозу национальной безопасности Соединенных Штатов, американские политики часто стремятся повлиять на политику таких стран, используя разведывательные данные…

Простого знания того, что может случиться, разумеется, чаще всего недостаточно. Необходимо еще иметь возможность повлиять на события, предотвратить угрозу национальной безопасности США и защитить интересы Соединенных Штатов. Некоторые из этих мероприятий осуществляются открыто, как часть обычных дипломатических и военных операций США. Но в силу ряда причин какие-то мероприятия предпочтительнее скрывать, или, другими словами, проводить так называемые тайные операции, причастность к которым США становится незаметной или по меньшей мере спорной. Тайные операции могут включать в себя: предоставление экономической и военной помощи, обучение иностранного персонала, поддержку оппозиционных сил и национально-освободительных движений за рубежом, противодействие враждебной пропаганде и т. д. Учитывая диапазон угроз безопасности США и нестабильное бурное развитие событий во многих странах третьего мира, тайные операции остаются главным инструментом защиты национальной безопасности Соединенных Штатов. Во всяком случае их роль в последнее десятилетие возросла, и эта тенденция, по всей видимости, будет продолжаться…

Поскольку основной целью операций внешней разведки являются вербовка иностранной агентуры и работа с ней, новый президент должен подчеркнуть необходимость восстановления корпуса региональных и языковых специалистов, ослабленного вследствие выхода на пенсию поколения времен Второй мировой войны. Подобная языковая подготовка и знания по отдельным регионам особенно требуются аналитикам, работающим в географических отделах. Глубокие знания какой-либо страны и ее культуры требуют определенного срока пребывания в ней, а также возможности читать и объясняться на языке этой страны.

Поскольку колледжи и университеты США не готовят достаточного количества таких специалистов, гражданским и военным разведывательным ведомствам США следует расширить собственные программы подготовки, включая временное пребывание обучающегося за рубежом в условиях полного погружения в местную языковую среду. Вербовщикам не следует довольствоваться только новоиспеченными выпускниками колледжей. США — многонациональное государство с множеством людей, которые имеют талант к иностранным языкам или владеют ими. Из этого людского моря можно набрать достаточное количество кандидатов с опытом и подготовить их к работе в условиях зарубежных культур, где опытность ценится выше молодости.

[5.15.СС.26–28].

Приложение № 6

ВЫЖИТЬ, НЕ СГИБАЯСЬ.

ПРОЧТИ И ПЕРЕДАЙ

Общественная оборона является ненасильственной альтернативой военной обороны. Основное ее требование — ответственность за оборону страны — должны взять на себя не правительства и войска, а сами люди. Ни одно правительство в мире не проявляло длительного интереса к общественной обороне, потому что провести ее в жизнь значило бы, что у самого населения усилилась бы способность сопротивляться репрессии со стороны самого правительства.

Преимуществом общественной обороны является то, что насилие против населения, которое защищается безнасильственными методами, не будет пользоваться поддержкой мировой общественности. При таких условиях вряд ли кто будет применять насилие в широких масштабах. Наличие регулярных военных сил обычно оправдывается ссылкой на угрозы «врагов». Если военные силы захотят свергнуть правительство, кто их остановит? «Кто сторожит самих стражей?»

При общественной обороне такой вопрос не возникнет, так как общественная оборона основывается на массовом участии всего народа, и потому профессиональная военная сила не нужна. Безнасильственные методы, применяемые против иностранного агрессора, можно также применить против местных военных сил, если они стараются захватить власть. Поэтому общественная оборона является тем видом защиты, который больше всего совпадает с идеалами свободы и демократии.

Ненасильственное общее сопротивление агрессии. Общественная оборона состоит из массового политического, экономического и общественного неповиновения с целью противодействия военной агрессии или политической репрессии.

Общественная оборона основывается на том принципе, что никакое правительство — ни демократическое, ни военно-диктаторское — не может существовать без пассивной поддержки (или по крайней мере непротивления) большей части населения.

Методы общественной обороны

а) Символические меры:

• официальные заявления (выступления, письма, петиции);

• лозунги, листовки, плакаты;

• демонстрации, пикеты;

• мода носить своеобразные маленькие знаки протеста (как, например, скрепки для бумаг, которые носили штатские норвежцы во время фашистской оккупации).

б) Отказ от сотрудничества:

• общественный бойкот, решение не выходить из дому;

• бойкоты со стороны потребителей, рабочих, торговцев; разные эмбарго;

• забастовки, решение работать точно по норме (без перевыполнения), отсутствие на работе по мнимой «болезни»;

• отказ от уплаты налогов или долгов, изъятие денег из банков и сберкасс;

• бойкоты государственных учреждений;

• неповиновение, задержки в работе;

• мнимая нетрудоспособность («замедление», «недоразумение», «ошибки»).

в) Вмешательство и альтернативные учреждения:

• безнасильственное препятствование и мирный захват какого-нибудь здания;

• мнимая «потеря» разных нужных документов работниками учреждений;

• установление неофициальных параллельных учреждений в управлении государством: в печати и радио, в транспорте, в социальном обеспечении, в здравоохранении, образовании и т. д.

Что люди сами могут делать

Общественная оборона главным образом опирается на густую сеть сотрудничества среди населения. Поэтому важно укрепить эти общественные связи. Такие связи уже существуют в спортивных клубах, дошкольных учреждениях, профсоюзах. Это включает дружественные связи среди соседей, сотрудников и студентов. Все эти отношения крайне важны в любой эффективной общественно-оборонительной операции. Такие отношения поддерживают людей, сопротивляющихся оккупационной армии или военному перевороту и служат источником новых идей. В любом общественном мероприятии необходимо действовать совместно и знать, что тысячи других делают то же самое — как, например, во всеобщей забастовке с целью помешать оккупационной силе. Такая способность на согласованное действие возможна только при хорошо развитых связях.

Местные сообщества

Сначала на улицах города, а потом и в целых районах соседи могут планировать сопротивление. Существует много разных методов сопротивления. Можно перевернуть или снять дорожные знаки, как и сделали чехи, сопротивляющиеся советской оккупации в 1968 г. Для местных жителей это не будет проблемой, а оккупантов это дезориентирует.

Местные жители могут заговаривать с солдатами оккупационной армии, чтобы подружиться с ними. Настенные надписи можно использовать для пропаганды ненасилия и солидарности в знак сопротивления. Можно узнавать, где поблизости есть пишущие машинки, печатные станки и любительские радиоустановки и как их использовать.

Рабочие заводов и фабрик

Рабочие заводов и фабрик могут отказать агрессору в готовом продукте своего труда, если знают, как вести данный промышленный процесс и, если нужно, как остановить его. Применяемые методы будут зависеть от конкретных обстоятельств. Если, например, идет всеобщая забастовка, рабочие должны будут знать, как вывести фабрику или завод из строя так, чтобы посторонние не могли ее эксплуатировать. В течение очень длительной борьбы рабочие, производящие товары для общего потребления (одежда, дома и пр.), могут решить продолжать выпуск продукции. Рабочие, занятые в производстве оружия, горючего и в других отраслях промышленности, крайне важных для агрессора или репрессивного правительства, должны по возможности подрывать производственные процессы на этих заводах.

Иохан Гальтунг говорит, что для самого эффективного сопротивления производственный процесс на заводах должен опираться на небольшое количество простых, но очень важных компонентов, которые, если их снять и уничтожить, нельзя будет сразу заменить. Можно было бы держать копии этих компонентов в безопасном месте, даже в другой стране. Агрессор не мог бы эксплуатировать завод, даже применяя насилие и пытки, да их, наверное, и не применяли бы.

Рабочие могут: а) узнать, как саботировать производственный процесс или как остановить его, причиняя наименьший вред заводу, б) узнать, как быстро изменить методы производства, чтобы выпускать продукцию, более полезную для общества, в) разработать систему связи и методы принятия решений среди рабочих и между рабочими и другими группами, г) провести «пробные испытания» методов изменения процесса производства или саботажа его, д) делиться опытом с другими рабочими и населением.

Программисты и операторы компьютеров

Компьютеры крайне важны во многих областях современного индустриального общества, в том числе в промышленном производстве, в системе коммуникации, в военном планировании и работе государственных учреждений. Вследствие этого тем, кто работает с компьютерами, очень легко сопротивляться любой группе, желающей захватить власть.

Эти работники в особенно выгодном положении, так как посторонним не очень легко занять их место; даже применяя физическую силу, агрессор не может ручаться за то, что нет «ошибок» в вычислительной системе и что выходят именно желаемые данные.

Чтобы приготовиться к эффективному сопротивлению, операторы и программисты могут: а) узнать, как втайне остановить или расстроить операцию компьютеров, б) приготовить альтернативные программы или незаметные изменения в уже существующих программах, которые можно было бы использовать в случае крайней необходимости, в) связаться в этих делах с сочувствующими программистами и операторами, г) провести «пробные испытания» таких методов расстройства или изменения операций компьютеров, д) сообщить информацию о таких методах сопротивления другим лицам в области вычислительной техники и широкому кругу населения.

Другие примеры

Можно было бы разработать в деталях возможные реакции на агрессию почти в каждой группе общества, как в вышеизложенных случаях. Вот еще несколько примеров:

а) Государственные сотрудники могут уничтожить или «потерять» дела диссидентов и других людей, которые могут оказаться объектом преследования органами безопасности.

б) Секретари государственных учреждений и работники служб связи могут «случайно» передать важную информацию группам оппозиции.

в) Сочувствующие в вооруженных силах могут предупреждать членов движения сопротивления о предстоящих наступлениях и других операциях; они могут сеять сомнение в армии и уклоняться от исполнения приказов или «не понимать» их.

г) Любая работа, заданная агрессором, может быть «задержана» или «не понята». Это хороший метод борьбы против особенно жестких правителей, так как очень трудно отличить подлинную нетрудоспособность от притворной.

Что делать в случае крайней репрессии

Общественная оборона может оказаться надежным способом сопротивления агрессорам, вынужденным считаться с «общественным мнением», как бывает в большинстве демократических стран. Но эффективна ли она против действительно жестких агрессоров? Может ли она быть эффективной против таких репрессивных режимов, как диктатуры Гитлера и Сталина?

Исторические примеры показывают, что ответ может быть только положительным.

Ненасильственное сопротивление фашисткой оккупационной армии было эффективным в Голландии, в Дании и в Норвегии во время Второй мировой войны. Например, фашистский режим Квислинга в Норвегии пытался ввести нацистские доктрины в учебный план в школах. Учителя открыто отказывались от этого; многие были арестованы и отправлены в концентрационные лагеря. Но они продолжали сопротивляться, в конце концов правительство Квислинга, которое не желало обозлить норвежский народ, освободило учителей. Школы же никогда не использовались для фашистской пропаганды.

Даже в фашистской Германии безнасильственное сопротивление было эффективным в некоторых случаях. В 1943 году в Берлине тысячи жен арестованных евреев (сами жены не еврейского происхождения) демонстрировали на улице перед зданием тюрьмы. Наконец, заключенных освободили.

Даже самая жесткая диктатура нуждается хотя бы в пассивной поддержке или несопротивлении большой части населения. Ни одно правительство в истории не было настолько сильным, что могло бы существовать без согласия (хотя бы молчаливого) своего народа. Если режим придерживается непопулярной политики и пытается насильно подавлять всякую оппозицию, тогда репрессия приведет к тому, что все больше людей будет сопротивляться правительству.

Общественная оборона действительно может быть эффективным методом борьбы против крайней репрессии. Но при жестокой репрессии необходимо особенно тщательно отбирать методы и тактику сопротивления. В таком случае более полезны незаметные «ошибки» в исполнении задач и «неправильное толкование» приказов. Когда такое сопротивление широко поддерживается, становится возможным открытое неповиновение.

[5.16.С.3].

Приложение № 7

ПЛАНЫ США

Центральное разведывательное управление Аналитическая служба по советским делам 25 апреля 1991 г.

«„Советский котел“^[49]

1. Экономический кризис, устремления к независимости и антикоммунистические силы разрушают советскую империю и систему власти:

• Борис Ельцин стал врагом номер один старого порядка и имеет хорошие перспективы стать первым в истории России ее всенародно избранным руководителем, приобретшим благодаря такому мандату легитимность;

• на Украине, второй по величине республике с 50 млн жителей, набирает скорость движение в сторону суверенитета;

• белорусские власти признали и начали переговоры со стачечным комитетом, выступающим против дальнейшего правления как собственной коммунистической партии, так и Кремля;

• Прибалтийские республики используют тревожное затишье в отношениях между Кремлем для укрепления новых институтов и расширения поддержки со стороны некоренного населения, в первую очередь русских, в пользу независимости;

• Грузия объявила о своей независимости, а все остальные республики настаивают на относительно больших полномочиях местной власти;

• бастующие шахтеры настаивают в своих требованиях не только на экономических приобретениях, но также на структурно-экономических и политических переменах. Их призыв ныне получает отклик в других отраслях промышленности;

• планово-централизованная экономика потерпела необратимый крах и сменяется хаотическим набором бартерных сделок на местном и республиканском уровнях, слабо напоминающим рынок, но без складывания его в сколь-либо отчетливую систему;

• неоднократные заверения центра о контроле над общегосударственным телевидением не задушили рождение новых радио- и телекомпаний и примерно 800 новых независимых газет, которые и восполняют недосказанное в новостях;

• Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС) распадается как регионально, так и идеологически. Находящиеся пока в зачаточном состоянии и тем не менее растущая система новых партий набирает силы.

2. Оказавшись в средоточии этого хаоса, Горбачев из пламенного реформатора превратился в консолидатора. Поступающие непрерывным потоком разведсообщения и публичные заявления свидетельствуют, что Горбачев выбрал этот курс как в силу своего собственного политического кредо, так и в результате давления на него прочих традиционалистов, которые желали бы от него применения куда более крутых агрессивных мер. Его попытки сохранить существо управляемого из центра Союза, руководство Коммунистической партии и планово-централизованную экономику без широкого использования силы, толкнули его к тактическим уловкам, которые не решают основополагающих проблем и препятствуют, хотя и не могут остановить, складыванию новой системы;

Всесоюзный референдум с его расплывчато сформулированным вопросом обещает быть блистательной пустышкой и не оказывает никакого влияния на переговоры о новом союзном договоре;

• недавно оглашенная антикризисная программа по содержанию не более чем один из многочисленных экономических планов правительства и подобно своим предшественникам содержит обещание реформ, следующих за программой стабилизации, которая не будет работать;

• в своих успешных усилиях оказывать доминирующее влияние на работу Верховного Совета СССР Горбачев раздул этот орган, превратив его в многочисленную группу с разнородным членством. Такой ход подорвал роль этого общественного института, призванного согласно первоначальному замыслу в качестве органа, объединяющего представителей Союза и республик, стать форумом, на котором выплескивались бы и улаживались споры.

Следствием политических зигзагов и провалов Горбачева стало падение доверия к нему почти что до нулевой отметки. Даже некоторые из его ближайших, только что приобретенных коллег-традиционалистов дистанцируются от него […].

3. Горбачев действительно оказался перед драматическим выбором в своих усилиях вывести СССР за рамки старой, обанкротившейся и косной системы. Его уловки несомненно помогали ему удержаться у власти и изменили эту систему необратимым образом, но они в то же время продлевали и утяжеляли агонию перехода к новой системе и означали политический пат во всеобщем уравнении сил:

• экономика вошла в штопор без перспектив на выход из него, и только счастливое стечение обстоятельств способно предотвратить сокращение валового национального продукта (ВНП) на двузначную цифру;

• инфляция в конце прошлого года оставила 20 %, а в этом будет по крайней мере в два раза больше;

• сохранившаяся привычка решать проблемы исключительно по принципу „сверху — вниз“, особенно в отношении республик, породила войну законов между разными уровнями власти и создала в дополнение к экономической неразберихе неразбериху законодательную.

4. В этой ситуации нарастающего хаоса значительно увеличилась возможность событий взрывного характера:

• общественное недовольство ухудшением экономических условий жизни способно привести к беспорядкам или широкомасштабным стачкам, в особенности в оказавшихся в последнее время в проигрышном положении промышленных центрах союзных республик с их многочисленным рабочим населением;

• неудачный маневр центральных властей, типа насильственной январской акции в Вильнюсе, могут дать новые импульсы антиправительственным силам, способным привлечь на свою сторону симпатии Запада;

• Горбачев, Ельцин и другие менее известные, но все же значительные лица могут умереть по причине колоссальной напряженности своего труда или быть преднамеренно убиты, что способно вызвать непредсказуемые последствия;

• где-то может появится новый влиятельный лидер или даже несколько, как это произошло в Польше с Валенсой или Ландсбергисом в Литве, и они начнут делать историю;

• вожди реакции, в союзе с Горбачевым или без него, могут прийти к выводу о том, что у них остался последний шанс, и они начнут действовать под флагом защиты законности и правопорядка.

5. Из всех возможных вариантов взрывного развития событий особенно роковой оказалась бы попытка реставрировать открытую диктатуру, ибо это сопровождалось бы стремлением к отказу от только что обретенных свобод и неизбежной долговременной дестабилизации обстановки. К сожалению, подготовка к введению диктаторского правления уже началась в двух направлениях:

1) Горбачев может не желать такого поворота событий, но сам увеличивает вероятность серией своих персональных назначений, своим отчуждением от реформаторов и соответственно поиском опоры у традиционалистов, которых он тем самым усиливает, а также своими попытками править посредством указов, которые не работают, зато подбрасывают мысль о введении диктатуры для их реализации.

2) Более угрожающим представляется, что верхушка армии, МВД и КГБ осуществляет приготовления для широкого использования силы в политической жизни:

а) выступлениями, статьями и заявлениями их многочисленных руководителей закладывается соответствующий психологический фундамент. Крючков осудил иностранное вмешательство и утверждал, что содействие военных в ряде случаев необходимо для восстановления внутреннего порядка. Ахромеев потребовал сильной руки. Язов дал публичные указания, позволяющие в случае надобности применять огнестрельное оружие для защиты военных объектов и памятников; признав, что командир Вильнюсского гарнизона действовал неподобающим образом, он отказался привлечь его к дисциплинарной ответственности за убийство невиновных гражданских лиц. Командующий сухопутными войсками Варенников на заседании Верховного Совета потребовал более жесткой политики в прибалтийских республиках, а ряд военачальников обращался к Горбачеву с петициями в пользу крутых мер либо требовал этого на массовых митингах.

б) Коммунистическая партия с санкции Горбачева делает все возможное для удержания своей ведущей и направляющей роли в Вооруженных Силах, обновляя свой фасад при сохранении структур Главного политического управления. На всеармейском уровне и ниже проводились партийные конференции, призванные институционализировать новые структуры. Они также почти наверняка использовались для пропаганды идеи сохранения любой ценой централизованного Союза.

Уже не первый день идет кампания за отставку или как минимум смещение ключевых постов демократически настроенных офицеров <…>

Развертывание в Москве 28 марта примерно 550 тыс. солдат и офицеров вооруженных сил и внутренних войск с участием КГБ прошло четко и организованно, и это свидетельствует о том, что командная структура для проведения таких операций уже создана.

Возможно, именно совокупность этих психологических и организационных приготовлений к использованию силы побудила Шеварднадзе повторно предостеречь о „грядущей диктатуре“.

6. Реакционеры все же преступят к действию — с Горбачевым или без него, — их первой мишенью на этот раз станут Борис Ельцин и российские демократы;

• Ельцин — единственный лидер, пользующийся массовой симпатией и поддержкой как в своей собственной республики и, что важнее всего, — на Украине;

• он постепенно и с большими трудностями толкает движение России к автономии;

• те, кто хочет сохранить управляемый из центра Союз, понимают, что не добьются своего, если Россия ускользнет из-под их контроля.

Любая попытка восстановления открытой диктатуры начнется в Москве с ареста или убийства Ельцина и других демократических лидеров, таких как мэр Попов и его заместитель Станкевич, захвата всех средств массовой информации и восстановления цензуры при одновременном запрете собраний, подкрепляемым демонстрацией силы устрашения. Будет создан Комитет национального спасения — возможно под не менее одиозным именем, — который объявит о своем намерении спасти Отечество посредством суровых, но временных мер, призванных проложить путь демократии и экономическим реформам.

8. Долговременные перспективы такого предприятия невелики и даже их кратковременный успех далеко не гарантирован;

• число воинских подразделений, на которых можно положиться при проведении репрессий, ограничено;

• будет трудно сохранить сплоченность участвующих в акции сил, если, что вполне вероятно, демократы откажутся безропотно отступить;

• любая акция против Ельцина искрой всколыхнет активность в других местах, и тогда силы госбезопасности и армии окажутся слишком растянуты при попытке установить контроль над другими российскими городами.

Даже если путч в России удастся, ряд других республик воспользуется неразберихой в собственных целях. Если путч не провалится немедленно, предпринятая попытка восстановить авторитаризм потерпит неудачу спустя несколько лет. Его предполагаемым лидерам недостает какой-либо конструктивной программы, кроме того, у них не окажется в распоряжении ни экономических ресурсов, ни политической сметки, необходимой для установления диктатуры. Скорее всего, повторится опыт введения военного положения в Польше с дополнительным элементом в виде отделения республик, но почти наверняка с большим кровопролитием и большим экономическим ущербом.

10. Даже путч скорее всего не сможет предотвратить выход плюралистических сил на доминирующие позиции уже до конца этого десятилетия. Эти силы притупляют натиск центра и укрепляются у региональных рычагов власти, в то время как силы традиционалистов, все еще контролирующие правительство и центральные учреждения, все более дискредитируют себя из-за отсутствия у них жизнеспособной, устремленной в будущее программы <…>

11. Такой медленный прогресс плюралистических сил, однако, ставит их на несколько лет перед угрозой путча и разочарования общественности в них из-за неспособности добиться быстрых улучшений. Понимая это, они, по всей вероятности, должны усилить натиск для достижения прорыва, подразумевающего в первую очередь подписание союзного договора, дающего республикам весомое слово в определении политики центра. Возможно, это им удастся. Даже сам Горбачев еще окончательно не потерян для их дела. Столкнувшись лицом к лицу с выбором: перейти окончательно и бесповоротно в лагерь традиционалистов, ненавидящих его и не разделяющих его предубеждения против использования неприкрытой силы, или снова связать себя с реформаторами, он все еще может избрать второй путь. Несмотря на всю политику оборонительных репрессий, центральная власть в то же самое время терпит или даже инициирует некоторые меры, которые могут создать основу реформаторских усилий:

• принят ряд законов, необходимых для формирования рыночной системы;

• референт Горбачева Шахназаров и Ельцин имели беседу о желательности проведения общенационального „круглого стола“, хотя декларированные ими цели сильно разнятся;

• союзное и российское правительства так или иначе формируют, хотя и чрезвычайно медленно, механизм урегулирования разногласий и разделения обязанностей по отношению к вооруженным силам и КГБ, в первую очередь через возглавляемый генерал-полковником Кобецом российский Комитет по обороне и безопасности.

Аналогичным образом была создана объединенная коллегия республиканских министров иностранных дел под председательством министра иностранных дел СССР:

• начались переговоры с прибалтийскими республиками, хотя и вновь с большими сложностями и с абсолютно разнящимися конечными целями каждой из сторон.

До сих пор эти разноплановые акции не имели оперативной значимости и не будут ее иметь, если центральная власть станет упорствовать в своих нынешних политических устремлениях. Но если бы она проявила желание сменить свой политический курс, эти акции создали бы потенциал для выхода из нынешнего тупика.

12. Реформаторы скорее всего не упустят ни одного такого продвижения с тем, чтобы затруднить переход к активизации репрессий, а затем попробовать добиться в стратегическом плане прорыва. С Горбачевым или нет, с путчем или без путча, что наиболее вероятной перспективой является до конца десятилетия, если не раньше трансформация Советского Союза в несколько независимых государств и конфедерацию оставшихся республик, включая в себя Россию. Эта конфедерация будет обладать размерами, экономическими ресурсами и накопленными производственными мощностями, достаточными для того, чтобы оставаться первостепенной военной державой, но децентрализация устройства будет удерживать ее от возобновления милитаристской, агрессивной политики прежних лет.

13. Текущая ситуация в СССР и неоднозначность ее ближайшей эволюции ставит нас перед тремя возможными вариантами развития событий в течение следующего года:

а) сохранение нынешней патовой ситуации, а значит, и стоящей перед Западом дилеммы оптимального баланса отношений с различными противоборствующими силами. Эта дилемма может стать еще острее по мере активизации борьбы и более быстрого вхождения экономики в штопор. Социальные взрывы наподобие нынешней шахтерской забастовки и вспышки страстей в Белоруссии могут в любой момент перевести ситуацию в русло открытого насилия или военного положения. Даже если дело не дойдет до этого, экономика СССР будет все более продвигаться к упадку, а выдохшийся Горбачев умножит свои призывы о помощи Западу. Хотя СССР еще мог бы попытаться предпринять какие-нибудь новые международные инициативы, например, на Ближнем Востоке и в области контроля над вооружениями, рост внутренней нестабильности сильно уменьшает его дипломатическое влияние и, вероятно, воспрепятствует эффективному продвижению таких инициатив. Рост нестабильности в стране вызовет негативный эффект в Восточной Европе в виде свертывания экономического взаимодействия и неспособности сформировать новую основу для советско-восточноевропейских отношений;

б) попытка реставрации диктатуры, которая означала бы для Запада повторения польских событий 1981 г., но, вероятнее всего, в более жестком и кровопролитном варианте. Страна по-прежнему останется в состоянии экономического паралича. Новый режим даст заверения в сохранении сотрудничества с остальным миром и скорее всего продолжит вывод войск из Восточной Европы, пытаясь, возможно, вымогать еще больше, чем нынешний. На деле внешняя политика станет более агрессивной, но такой Советский Союз не сможет восстановить ни свое прежнее глобальное влияние, ни позиции в „третьем мире“. Возможны, однако, попытки резко увеличить торговлю оружием за наличную валюту, искать приобретений на Ближнем Востоке за счет США и плотно работать с „пятой колонной“ в Восточной Европе в попытке ниспровергать формирующиеся там демократии. Кое-кто в западной Европе станет доказывать, что этот внутренний откат достоин сожаления, но Горбачев или кто-то другой, взявший власть, по сути дела не будет иметь иного выбора, кроме как восстановить порядок, и что лучший путь повлиять на ситуацию (и как-то спасти вложенные в страну западные инвестиции и кредиты) — продолжить сотрудничество вкупе с символическими жестами неодобрения. Если только репрессии не перехлестнут по жестокости события на площади Таньанмынь, достижение Западом консенсуса как в интерпретации событий, так и в принятии ответных мер будет чрезвычайно маловероятным; ускоренный прорыв плюралистических сил создаст наилучшие перспективы для внутренней и внешней стабильности, основанной на договоренности в духе сотрудничества. Но эта победа плюрализма принесет и свои проблемы. Способность плюралистических сил к эффективному управлению проблематична и не может быть гарантом еще долго, возможно, на протяжении жизни целого поколения. Национальная проблема не разрешима в одночасье, а напряженность внутри республик и между ними сохранится при самой оптимальной политико-экономической системе. Некоторые из республик не будут управляться демократами, но все они станут претендовать на помощь со стороны США. Новые лидеры, оказавшись наверху в силу местной популярности, решительности и целеустремленности, не будут иметь опыта в международных делах и станут выдвигать преувеличенные задачи и требования, что уже происходит с некоторыми из них. Несмотря на эти трудности и скорее всего затяжной процесс внутренней и внешней адаптации к новым правилам поведения, этот прорыв, в особенности если он произойдет в славянском ядре, предложил бы наилучшую перспективу для примирения между Востоком и Западом, аналогичную тем, что привела франко-германские отношения к их нынешнему состоянию».

[5.17.СС.114–119].

Приложение № 8

Куда ты пришла, Россия?

У нас немало людей в искусстве, чья слава, надутая и сконструированная лживой плановой прессой, делает их смешными и жалкими тенями политической декорации. Если западный литературный герой идет к одной цели — к богатству, удовольствию, счастью денежного могущества, то герои Толстого и Достоевского и почти всей русской литературы по сути равнодушны к этому благу, и мещанину западному они могут показаться наивными простаками.

ГЕРОЯМ НАШИМ нужен целый мир: добро, справедливость, правда, любовь, верность, то есть беспредельное, пока существуют воображение, мысль, мечта и память. Открывается ли смысл жизни человеку, нашедшему самородок золота? Воображение и золото освобождают и порабощают нас. Только это совершенно разное и освобождение, и порабощение. Зыбкость западно-американской доктрины — это углубляющийся кризис глобализации, уже не подвластный ни воле, ни разумению сверххищного толка правителей, а подвластный враждебной всему человечеству дикой стихии. Есть ли какой-либо смысл в уничтожении тысячами ракет и бомб не самого преступника, а природой созданной афганистанской земли и ее народа? Возмездие? Мщение? Зуб за зуб? Наказание? Смешно наказывать преступника, который не найден, не схвачен, лишь мстительным воображением Америки определен преступником, и это бессильное и провокационное воображение возбудило, как страшная эпидемия, американский народ и подчиненную Америке Европу ежедневными инъекциями прессы и телевидения.

Дело здесь не только в политике, не только в горечи краха своей мифической неприкосновенности. Я непоколебимо убежден, что малообразованные американцы любят отблеск своей «несгибаемой» личности в мировых зеркалах, в общем-то, примитивную и заимствованную мечту о самих себе как о богоизбранном народе.

Каждый народ выбирает свою дорогу к небу. Американцы считают, что их дорога к небу отмеряется смертельно-вкрадчивым шорохом бескрылых ракет, грохотом разрывов, плачем детей и женщин, парадами военной силы и безнаказанности; пожалуй, нет такого кусочка земли, где не взвизгнула бы англосаксонская пуля и не разорвался бы американский снаряд, кровью утверждая «мировую демократию». Конечно, не вся Америка переполнена дебилами, но именно Америкой сделан выбор, — какой когда-то был сделан нацистской Германией: сила выше права — патологическая доктрина господства над миром и изобилия для «золотого миллиарда», которая в реальности — последнее обещание земных негодяев. Ни на секунду не могу представить, чтобы политик, лишенный здравомыслия, стоял на позиции, полезной духу народному. Неограниченная чванливая сила, невежество и зло никогда не согласятся считать себя побежденными, покуда гибельная угроза конца не заглянет им в зрачки.

Среди множества политиков разумение, терпение и чувство собственного достоинства всегда оставались в меньшинстве, так же как и достоинство своего Отечества. Если философ неизлечим от болезни, которая называется «мысль», пытающаяся объяснить мироустройство, если писатель и художник постоянно живут в «образе» и хорошие книги и их герои совершают благие поступки, то политики одевают свои слова в роскошные смокинги, выпячивают грудь, вроде бы защищая в беде всех, кто обездолен, делают сладкие глаза, гладя в школах по головкам детей и раздавая конфеты. В то же время неизлечимой болезнью властолюбия, заискиванием перед сильными мира сего они еще ни разу не остановили кровопролития ни в одной из современных войн, оправдывая трусость и собственное безволие благопристойным гуманизмом и правами человека. «А был ли мальчик-то?» А может, бен Ладен не существует, а придуман политиками, и другой «бен Ладен» ходит по земле и совершает чудовищные преступления?

Чтобы не прослыть мизантропом, я должен бы со всей неистовостью хвалить народ, или, как его сейчас стали называть, народонаселение, его ум, бесстрашие, доброту, самоотверженность, мужество, его незабвенное прошлое, его славу. Прошлое же невозвратимо. Реально человеку принадлежит только настоящее. И все-таки порой я испытываю тихую радость, вспоминая тебя, милая моя Россия. И все, что было связано с нашей молодостью и тобой после великой войны. За последние пятнадцать лет мою родину «благочестивые демократы» предали и продали три раза, извратив добрые истины, растлив молодежь, разрушив школы, превратив детские сады в пустыри, а голодные города в туберкулезные очаги; в стране миллионы потерявших свою профессию, миллионы беспризорных, полчища проституток, насильников, грабителей, убийц… и миллионы доверчивых«наивняков»… Боже милостивый, не сделай их большими простофилями, чем они есть! За пятнадцать лет в России возник новый вид обывателя, новая его ветвь, давно взращенная в разных формах и вариантах на земле Соединенных Штатов. То есть человек тонет, захлебывается в заботах, в долгах жестокой денежной повседневности, в фантазиях о вкусном куске, комфорте и удовольствии; и его охватывает дрожь, окатывает холодным потом, когда мысль то и дело возвращается к пустеющему кошельку. Тогда он ничто. Тогда он отчаяние. Но он заколдован ложной надеждой, внушенной дьявольским лукавством властей.

Главное: мне не сегодня стало ясно, что у нас отобрали то, что мы сами отдали, что поменявшие кожу растворены в покорности, не способны к самозащите. Нет, не благоразумие, а малодушие и слабость околдовывают нас мазохистским рабством. Нас истязают ложью и пошлостью, унижают, грабят, произнося медовые слова о демократии, а мы, бедные, вконец отупевшие, самозабвенно шепчем: «Как сладостно быть свободным и не ходить на собрания в домоуправление!»

Впрочем, деятельность нынешнего правительства не может быть подвержена никакому сомнению. Оно, правительство, в поте лица работает на благоденствие, оборону и науку страны, что вызывает радостное уважение россиян и рукоплескания любимых заграничных друзей, желающих нам несокрушимой мощи и процветания. Трудно объяснить, но кто-то, наверное, хорошо знает, почему каким-то скоростным волшебным действом исчез из космического пространства шедевр российской науки — подзвездная станция «Мир», приговоренный к затоплению в безбрежных водах океана; или — как, почему, отчего и каким образом погибла лучшая из мировых подлодок «Курск»; или почему мы так спешно разоружили свою армию и так великодушно пожурили американцев, с достаточной наглостью вышедших из ПРО: «Это ошибка»; и почему с такой услужливостью уменьшаем количество боеголовок; или почему мы отказались от разведывательного комплекса на Кубе и военной базы во Вьетнаме. Однако бравые генералы бодро и твердо объяснили россиянам, что, мол, на доллары, полученные за отданные объекты, мы купим разведывательные спутники и «разные другие вещи» — и все будет в порядке.

«Надейся на лучшее, но рассчитывай на худшее» — должно быть, эта пришедшая мне в голову формула может служить каким-то сомнительным ответом. Но придет ли избавление от несуразных прелестей нашей действительности? В выгребных ямах утонули добродетели, и неистовствует вакханалия так называемого американского кинематографа со своим сексом, умственным развратом, грязным растлением душ, порождающим патологию мысли, уродства факта и слова, поощряющие звериные инстинкты, все способы надругательства и убийств. Как будто мы все разговариваем на кладбище жизни, а лица еще живущих героев напоминают лица людей, которые забыли умереть или умрут через минуту. Так что же основа человеческого существования? Дикие нравы, кровь, насилие, жестокие извращения, страх? Да, это так, и они полностью отравили и разъели американское общество, ревущее о свободе и демократии, как дикие ослы в пустыне. И Россия вступила в неблагополучный и уже ржавеющий XXI век. Официальная демагогия, тошнотворное бесстыдство непристойностей гуляют по нашей земле. Мы знаем, что терпение — замечательное русское качество, но в тумане лжи и умопомрачения как бы забыли, что жизнь человеческая чрезвычайно коротка, чтобы терпеть бесконечно.

Библия — «божественный шифр», и события библейские передают то, что ученые называют «событиями языка», доступными нам через чудесный дар Божий, через слово, которым мы выражаем мысли о человеке, очеловечивая его. В 20-х годах новаторы в языковедении мечтали обрести себя новыми через новый язык. Им мнилось, что новое слово откроет истину и освежит нацию. Но это значит — потерять себя, свою национальность, обрубить корни собственной цивилизации, объединенной одним языком в родственную общность. Без русского языка нет русской нации. Между тем происходит подмена старых названий и понятий: саммит, альянс, холдинг, консенсус и т. д. А красивенькие пришельцы из возлюбленной нами «заграницы» несметными полчищами захватили нашу прессу и телевидение, вызывая восторг неграмотных журналистов. Впрочем, в наших паспортах мы теперь «некто», люди без национальности. Россия без русских — это, надо думать, уже не Россия. Исчезает язык — растворяется культура, о которой американская «Nation» признавалась несколько лет назад: «В настоящее время из всех национальных литератур мира русская литература величайшая».

В некоторых странах писателей (а их большинство) литературоведы называют «горцами», то есть созерцающими жизнь как вид с горы; «пловцами» же называют художников, ныряющих в океан многослойной жизни, в тайные глубины сознания.

Умнейшие люди России, евразийцы, всегда понимали, как великолепно чувствовала бы себя Европа, превратив русскую цивилизацию в культуру третьего сорта, обезличенную, отравленную, потерявшую свою духовность, своеобразие, честность, всю неповторимую яркость российских черт, особенностей пейзажа, воздуха, неба… И как приятно было бы в XXI веке, разрушив посредством глобализации культуры всех народов земли, поставить на трон одну, американо-европейскую масс-культуру, или, как ее называют «интеллектуалы», общечеловеческую.

Антинациональная монархия Петра расколола три века назад национальное единство России и стала насаждать романо-германскую культуру, не сумев, однако, полностью задушить русское начало, русский язык, русские традиции. Как это ни печально, многие «демократы», поклонники заемной цивилизации, до сих пор лежат лицом вниз в ароматах чужестранной канавы и не видят негаснущих звезд в вечном над Россией небе.

ДА, МЫ ЖИВЕМ в России. Но это уже не Россия наших отцов, сделавших ее непокорной и мощной, а искривленное ее отражение в «комнате смеха». Смеяться над собой не так уж грешно в комедиях, наш же смех похож на рыдания. Экономист Шмелев считает, что «в целом XX век был для России веком регресса: за один век она пережила восемь войн, шесть революций. С 1914 года в России вымерло 3 поколения. Генофонд мы уже потеряли». Добавлю, что скандинавские народы, не потерявшие генофонд, преспокойно существующие (Швеция 300 лет не воевала), хорошо питающиеся, что полезно для интеллекта, стали в XX веке выше ростом на два-три сантиметра, но в то же время отличились перед миром не великими открытиями в науке и культуре, а первыми местами по преступности, убийствам и самоубийствам.

Между тем происходят более опасные процессы в человечестве, в том числе в России, происходят перемены в душах людей, исчезают лучшие качества: дух нравственности, любовь, мужество, самоотверженность, товарищество, верность, честь.

Все эти признаки человечности уменьшаются с каждым годом как шагреневая кожа. Человечество катастрофически поглупело, очерствело и одичало не потому лишь, что утрачивает генофонд, а потому, что, обретя космическую силу и власть гигантской гордыни, потеряло трезвое отношение к себе и в конце концов предало себя как мыслящее существо, обладающее разумением, чувством самосохранения, умеренности, милосердия, братства.

Что ж, прошла эпоха гениев, наступила эпоха дураков.

Я не только согласен с этим определением Сталина, я чувствую эту эпоху везде: в политике, в искусстве, в бытовых взаимоотношениях, в отсутствии добропорядочности, в любви, доведенной до скотства.

Прошла эпоха гуманизма, наступила эпоха респектабельных каннибалов, изощренной жестокости и крылатых ракет. У современных политиков хватает ума, коварства, лжи и мистификаций вести игру с народом, разрешая ему критически высказываться, как это позволялось и властителями в Древнем Риме, зная, что рабы сделать ничего не могу. Но игра власть имущих имеет цель: всемирная глобализация, мировое господство и благоденствие «золотого миллиарда». Глобализация — это пять миллиардов из шести, населяющих землю; голодные рабы, бомжи, как принято сейчас говорить; отдельные же государства будут низведены до бесправия колоний. Какой страшный круг в истории мечтают совершить глобалисты!.. Сладкие их сны напоминают первоначальный план «Ост», разработанный в Германии Розенбергом. План этот, наверное, был бы реализован фашизмом, если бы его не сокрушила Россия. Не стоит сильно сомневаться, что после победы над Советским Союзом с его неисчислимыми ресурсами гитлеровцы без особого перенапряжения овладели бы Великобританией и Соединенными Штатами, ибо имели сильнейшую армию, несравнимую с американской по воинскому духу.

План «Ост» рухнул. План глобализации, тоже рассчитанный на всемирное господство, едва ли будет принят малыми и большими государствами с распростертыми объятиями. Ведь всему человечеству будет предоставлена единая возможность — вздрагивать от грозных или фальшиво ласковых команд со стороны Соединенных Штатов.

И что же? Экономика или политика правит миром? Кто занимает командные высоты и дает целеуказания в жизни нашей?

Но своих политиков выбираем мы, и в главных наших бедах надо беспощадно обвинять себя, собственную леность думать, инертность и инфантильную наивность мышления, безнадежную надежду на «кривую», которая вывезет — и, даст Бог, заживем. Сладко заживем.

Народ перестал уважать себя, вернее, он робеет заставить власть имущих уважать его человеческие права. Он страшится выказывать протест «вождям», их заискиванию перед Западом, и становится не по себе, когда начинает казаться, что часть народа заражена порчей. Эта часть стала завистливой, недоброй, пропитанной желаниями беззаботной жизни, легкого богатства, удовольствии, которые ежедневно показывают, наподобие елочных игрушек, с экранов телевизоров. Эта часть развращена сексуальными зрелищами американского и русского образца, ее не трогают чужие беды, чужая боль, чужое несчастье; женщины потеряли стыд, вошло в норму «низвержение» интимного белья, но обнаженные тела не вызывают естественную чувственность, а вызывают едкий смешок жрецов аномалий.

Еще с войны я помню тевтонскую жестокость немцев. И я знаю, что гнев русских напоминает отлив и прилив. Отлив, как в океане, — беззвучен; прилив — это шум, грохот, неистовство.

Я не представляю своей жизни без России, но сейчас моя Родина стала как будто незнакомой мне, она унизительно находится в состоянии отлива. Мозг наш — словно бы в состоянии комы, а сердце продолжает биться. Вот что такое современный русский гнев. Потухший гнев правды уничтожает энергию жизни. И это смертельно опасно.

Разум дал человеку возможность выбирать. Или оккупация сытомещанских политических лицедеев и рыночных воротил, властолюбивых и жадных к добру народному? Или Великая Россия — самостоятельная, гордая, свободная, с высочайшей в мире культурой?

Я не признаю романтический консерватизм, вместе с тем я не отрицаю одного из эсхатологических положений во взгляде на историю, которая представляется мне движением перехода от цветущей сложности к упрощению, усреднению и, в конце концов, угасанию.

Россия, моя любимая Россия, обманутая, ограбленная, потрясенная несправедливостью, которая началась с несправедливости, она, Россия, в болезнях и ранах, присела на свои развалины сбоку кривой тропинки перед дышащим ледяным холодом наступившего XXI века, почти в беспамятстве пытаясь понять, как ей жить дальше и ради чего.

И все-таки, если еще не угасла искра надежды, удваивающей силы, не вытоптана скорбью русская земля до холодного пепла, если в унынии не утрачены энергия движения и жажда естественной жизни, тогда даже терпящий крушение корабль усилием всей команды достигнет спасительного берега — и зажжется в наших душах чувство освежающей радости.

Юрий Бондарев

[5.18.С.2].

Иллюстрации

Иосиф Виссарионович Сталин.

Сталин был одним из крупнейших геополитиков XX века, сумевшим вывести СССР на уровень сверхдержавы, задающей тон всей мировой политике.

Похороны И. В. Сталина.

После смерти Сталина во внутренней и внешней геополитике СССР произошли значительные изменения, и Советский Союз вступил в эпоху своего заката.

И. В. Сталин в гробу.

Самый популярный Президент США Франклин Делано Рузвельт незадолго до своей скоропостижной кончины 12 апреля 1945 г. в Уорм-Спрингсе. Снимок сделан 19 ноября 1944 г.

Президент США Ф. Д. Рузвельт и Премьер-министр Великобритании У. Черчилль на борту американского корабля «Августа», где 18 августа 1941 г. была подписана «Атлантическая хартия», заложившая основы послевоенного мироустройства.

5 июня 1947 г. Госсекретарь США Джордж Маршалл выступил в Гарвардском университете с программной речью, которая стала исходным пунктом осуществления комплекса экономических и политических мер, известных под названием «план Маршалла». В период с 1948 по 1952 г. план Маршалла являлся стержнем всей европейской политики США, способствовал продолжению реализации целей, заложенных в доктрине Трумэна, и в итоге стал концептуальной и практической подготовкой к осуществлению плана и созданию в 1949 г. НАТО. В долгосрочной перспективе все эти цели сводились к достижению победы в «холодной войне» и завоеванию мирового лидерства. Таким образом, план Маршалла наряду с другими внешнеполитическими программами периода «холодной войны» представлял собой реальный инструмент Соединенных Штатов в противостоянии с Советским Союзом и строительстве «Pax-Americana».

Инициаторы создания Института углубленных русских исследований им. Кеннана-старшего в Вашингтоне — Джордж Кеннан-младший (справа) и Джеймс Биллингтон (слева). 1980 г. В феврале 1946 года, работая в посольстве США в Москве, Джордж Кеннан в телеграмме в Вашингтон изложил основные принципы политики «сдерживания» (см. Приложение № 1), которая заключалась в жестком и последовательном реагировании на каждую попытку СССР расширить сферу своего влияния.

Первое здание штаб-квартиры RAND Corporation в г. Санта-Моника, штат Калифорния.

Директор ЦРУ (09.02.1953-29.11.1961) Аллен Даллес.

Аллен Даллес прославился прежде всего своими знаменитыми «Тезисами» (или, как по-другому их называют, «Планом Даллеса», хотя под «Планом Даллеса» все же следует понимать Директиву Совета Национальной Безопасности США NSC № 20/1 от 18 августа 1948 года, см. Приложение № 8), в которых была сформулирована политика в отношении СССР и где, в частности, прозвучали и такие слова:

«Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу — все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом…

И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем выбрасывать духовные корни большевизма, опошлять и уничтожать основы духовной нравственности. Мы будем расшатывать таким образом поколение за поколением, вытравлять этот ленинский фанатизм. Будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов».

12 марта 1947 г. Президент США Гарри Трумэн провозгласил новую внешнеполитическую доктрину США, которая выражалась в экономической, финансовой и военной помощи некоммуннистическим, в том числе антидемократическим, режимам. В отличие от «доктрины Монро», на которую ссылался Трумэн как на источник, «доктрина Трумэна» предусматривала примущественно активное или агрессивное вмешательство в дела других стран, если это будет выгодно США. 22 мая 1947 г. «доктрина Трумэна» вступила в силу, положив, таким образом, начало эпохе «холодной войны».

Генри Киссинджер

(фото Дмитрия Лекая)

Г. Киссинджер выступал в качестве консультанта Координационного совета (1955-1956) и Группы оценки систем оружия при Объединенном комитете начальников штабов (1955—1960). Работал в Совете национальной безопасности (1961-1963), Агентстве по контролю над вооружениями и разоружению (1961-1967) и государственном департаменте (1965-1967). С 1959 по 1969 г. возглавлял Гарвардскую программу оборонных исследований. Киссинджер разработал идею «гибкого реагирования», включавшую возможное применение тактического ядерного оружия. Публикации конца 1950-х гг. создали Киссинджеру репутацию последовательного антикоммуниста, с подозрением относящегося к перспективам разрядки.

По словам Д. Ф. Устинова, «ни один враг не принес столько бед, сколько принес нам Н. С. Хрущев своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства, а также в отношении Сталина». При Хрущеве произошла первая сдача геостратегических Позиций СССР. Под видом разоружения было проведено сокращение армии и специалистов, произведены многочисленные разрушения в народном хозяйстве, но, главное, была заложено политика «абсурда», так и не преодоленная в брежневскую эпоху.

Фрэнсис Фукуяма — старший научный сотрудник RAND Corporation, автор теории о «конце истории», излагающей следующую версию исторического процесса. Человечество от темной эпохи «закона силы», «мракобесия» и «нерационального менеджирования социальной реальности» двигалось к наиболее разумному и логичному строю, воплотившемуся в капитализме, современной западной цивилизации, рыночной экономике и либерально-демократической идеологии. История и ее развитие длились только за счет нерациональных факторов, которые постепенно уступали место законам разума, общего денежного эквивалента всех ценностей и т. д. Падение СССР ознаменовало собой падение последнего бастиона «иррационализма». С этим связано окончание Истории и начало особого планетарного существования, которое будет проходить под знаком Рынка и Демократии, призванных объединить мир в слаженную рационально функционирующую машину.

Кондолиза Райс и Колин Пауэлл

Кондолиза Райс — бакалавр политических наук Университета Денвера, магистр Университета Нотр-Дам (Индиана), доктор Школы Международных исследований Университета Денвера. Владеет русским в совершенстве. С 1981 г. — научный сотрудник Программы сокращения вооружений и разоружения Гуверовского института, с 1986 г. работала в СМО (Совет по международным отношениям), одновременно помощником директора Департамента проблем ядерного стратегического планирования Комитета начальников штабов, с 1989 г. — в СНБ США специальным помощником Президента по национальной безопасности и директором отдела по проблемам СССР и Восточной Европы. Член СМО, член Совета директоров нефтяной кампании «Шеврон», член Международного совета банка «Дж. П. Морган». С 2001 г. — помощник Президента США по национальной безопасности.

Хрущев С. Н. Один из американских советологов. Сын Н. С. Хрущева. В советском прошлом был специалистом по созданию ракет. С начала 1992 г. работает в Центре внешнеполитических исследований Браунского университета (г. Провиденс, штат Род-Айленд) в качестве научного работника в проекте «Альтернативные пути развития постсоветских государств».

Збигнев Бжезинский — главный идеолог сегодняшней внешней политики США. В 1961-1967 гг. — член Совета планирования политики Госдепартамента США, в 1967-1968 гг. — консультант госдепартамента США, в 1973-1976 гг. — директор созданной им вместе с Дэвидом Рокфеллером Трехсторонней комиссии. После 1981 г. Бжезинский — крупнейший эксперт в США по внешней политике и отношениям с СССР и Россией.

В своей программной книге «Великая шахматная доска» (1997), посвященной геополитике США в XXI веке, Бжезинский, в частности, много внимания уделил Украине: «Все большая склонность США, особенно к 1994 году, придать высокий приоритет американо-украинским отношениям и помочь Украине сохранить свою недавно обретенную национальную свободу рассматривалась многими в Москве — и даже „прозападниками“ — как политика, нацеленная на жизненно важные для России интересы, связанные с возвращением Украины в конечном счете в общий загон». США, таким образом, действуют по принципу «разделяй и властвуй»: США являются единственной сверхдержавой в мире, империей, и «великие обязанности имперской геостратегии заключаются в предотвращении сговора между вассалами… сохранении покорности подчиненных… и недопущении объединения варваров» (т. е. Украины и России).

В отношении будущего России Бжезинский пишет: «Какой должна быть Россия, чтобы соответствовать интересам Америки, и что и как должна Америка для этого сделать?» Ответу на этот вопрос автор посвящает специальную главу, называя Россию «черной дырой». Одну из самых главных задач Бжезинский формулирует так: «Не допустить вновь возрождения евразийской империи, способной помешать американской геостратегической цели формирования более крупной евроатлантической системы, с которой в будущем Россия могла бы быть прочно и надежно связана».

Так видится Бжезинскому ядро будущей Европы к 2010 г.

«План Розенберга» (план раздела Советского Союза, разработанный Альфредом Розенбергом). Переведенная на английский язык американская копия, снятая с документов Третьего рейха и хранящаяся в Библиотеке Конгресса США. В советской печати карта впервые опубликована Л. Корявиным («Известия», 3 мая 1990 года). Предназначавшийся для дальнейшего исторического проживания русского народа ареал («Московия») изображен на карте черным пятном. Как видим, «черная дыра» — введенная З. Бжезинским метафора для обозначения постсоветской России, — имеет вполне реальный, а отнюдь не условный прообраз.

Если же обратиться к еще более раннему периоду истории, то можно обнаружить те же планы раздела России, опять-таки разработанные американцами. Речь идет о так называемом «Плане Антанты», который был принят на совещании в Париже 23 декабря 1917 года и обнародован президентом США Вудро Вильсоном в канун 1918 года. План предусматривал раздел России на сферы влияния и носил название «Условия конвенции». (Опубликован журналом «Российский обозреватель», 1995, № 1). Перепечатан газетой «Правда» 20 сентября 1995 года.

В начале 90-х гг. XX века в американской печати появились карты США с изображением 7 новых американских штатов, расположенных на территории Западной и Восточной Сибири, Якутии, Бурятии, Амурской области, Хабаровского и Приморского краев.

Вариантом того же «плана Антанты» можно считать на сей раз уже вполне серьезное предложение Бжезинского («Великая шахматная доска») о разделении РФ на три, связанных между собой по типу конфедерации части: Европейскую, Сибирскую, Дальневосточную.

«План Антанты»

Самый скандальный перебежчик на Запад, начальник Управления «К» ПГУ КГБ (внешняя контрразведка), генерал-майор, профессор О. Д. Калугин (второй справа) с агентом ЦРУ Кимом Филби (в центре). Штаб-квартира КГБ в Ясенево (г. Москва), 1976 г.

Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин (справа) с дочерью Людмилой и зятем Д. М. Гвишиани. Академик Гвишиани с момента основания возглавлял Всесоюзный Институт системных исследований Государственного Комитета по науке и технике при Академии Наук СССР, который являлся чем-то вроде филиала «Трилатераля» в СССР.

Главный идеолог, или «серый кардинал» КПСС М. А. Суслов.

В аппарате ЦК Суслова называли «серым кардиналом». Как член Политбюро, отвечающий за вопросы идеологии, Суслов стоял на вершине пирамиды, состоящей из множества идеологических учреждений. В ЦК КПСС он контролировал деятельность таких отделов, как культуры, агитации и пропаганды, науки, школ и вузов, а также двух международных отделов. Суслов курировал Политуправление Советской Армии, отдел информации ЦК, выездную комиссию, отдел молодежных и общественных организаций. Под его руководством и контролем находились Министерство культуры СССР, Государственный комитет по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, Государственный комитет по кинематографии, Гостелерадио, печать, цензура, ТАСС, Союз писателей СССР и другие творческие союзы: художников, архитекторов, журналистов, работников кинематографии, система партийного просвещения, общество «Знание», подготовка школьных учебников, научные институты по общественным наукам, отношения Советского государства с различными религиозными конфессиями и церковными организациями т. д.…

Суслов был похоронен с такими официальными почестями, с какими после марта 1953 года не хоронили в Москве ни одного из высших руководителей партии и государства.

Председатель КГБ СССР, генерал армии Ю. В. Андропов.

В целом под руководством Андропова КГБ СССР стал весьма противоречивой организацией. По воспоминаниям В. А. Казначеева: «Нельзя сказать, что работа КГБ была безупречной во времена руководства этим ведомством Юрия Владимировича. Были очень серьезные ошибки и недочеты как во внешней деятельности, так и внутриполитической…

Деятельность Андропова всегда носила характер максимального извлечения личной выгоды, завоевания наиболее влиятельных позиций. Он с удивительной ловкостью мог совмещать в себе внешний либерализм и внутреннюю жестокость. Множество русских молодежных организаций национального толка были истреблены, а их участники получили не символические сроки, как, например, прозападные правозащитники, а совершенно реальные, полновесные 10—15 лет…»

Другой задачей Ю. В. Андропова стало создание интеллектуального ядра, которое со временем могло бы стать главным «мозговым центром» будущих катаклизмов «внутри» системы.

Член Политбюро Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза, министр обороны Маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов.

Скончался 20 декабря 1984 года в результате «острой сердечной недостаточности».

Член Центрального Комитета Коммунистической партии Чехословакии, министр национальной обороны генерал армии Дзур.

Скончался 15 января 1985 года в возрасте 66 лет в результате «сердечной недостаточности».

Член Политбюро Центрального Комитета Социалистической Единой Партии Германии, министр национальной обороны Германской Демократической Республики генерал армии Г. Гофман.

Скончался 2 декабря 1985 года в результате «острой сердечной недостаточности».

Член Центрального Комитета Венгерской Социалистической Рабочей Партии, министр обороны Венгерской Народной Республики генерал армии И. Олах.

Скоропостижно скончался 15 декабря 1985 года на 59-м году жизни в результате «сердечной недостаточности».

Визит М. С. Горбачева в Великобританию 5-7 апреля 1989 г. «Историческое» рукопожатие двух непримиримых геополитических противников в очередной раз символизировало отсчет гибели СССР с последующей планомерной сдачей позиций по всем направлениям. Фактически «холодная война» Советским Союзам была проиграна.

Р. М. Горбачева в политических решениях советского руководства играла важную, а порой и особую роль. Имея волевой характер и огромное влияние на высокопоставленного супруга, она нередко проводила те решения, которые считала необходимыми — от снятия и назначения руководящих лиц до влияния на политику страны в целом.

Э. А. Шеварднадзе проявил необоснованную уступчивость при объединении Германии и поспешном выводе советских войск. Эксперты считают, что за «германский пакет» можно было получить 100 млрд, долларов и списать все долги СССР. Также в результате соглашения о линии разграничения морских пространств СССР и США, подписанного в 1990 году госсекретарем США Дж. Бейкером и бывшим министром иностранных дел СССР Э. Шеварднадзе, к США отошел участок 200-мильной прибрежной зоны России в Беринговом и Чукотском морях. По приводимым МИДом РФ оценкам экспертов, совокупные потери российской рыболовной отрасли за 12 лет составили около 2,8 млн тонн рыбы на сумму свыше 1,4 млрд, доллара США.

Задачей главного идеолога «перестройки» А. Н. Яковлева являлось прежде всего продолжение «жречества» Суслова и идеологическое прикрытие действий Горбачева. В такой области открытой политики, как идеология, необходимо было найти, выдвинуть, обосновать, а после использования отбросить как ненужное массу штампов, которые должны на первом этапе легко «запасть» в головы миллионов, чтобы повести их в нужном направлении.

По данным, неоднократно опубликованным в ряде изданий, самые близкие сподвижники Горбачева, бывший главный идеолог КПСС А. Н. Яковлев и бывший член Политбюро ЦК КПСС, нынешний глава Грузии Э. А. Шеварднадзе до сих пор возглавляют самую влиятельную масонскую ложу в Российской Федерации — «Магистериум», российский аналог Трехсторонней комиссии и Бильдербергского клуба, созданный в 1992 г. (См. [5.19].)

Председатель КГБ СССР В. А. Крючков сыграл роковую роль в переориентации работы КГБ, подготовив таким образом развал самой могущественной спецслужбы мира. Его участие в ГКЧП поставило точку в этом развале, когда советская империя рухнула, а система безопасности самой великой державы подверглась необратимым разрушениям.

Командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник П. С. Грачев сыграл двойную роль в ГКЧП, что позволило ему впоследствии стать министром обороны РФ.

Министр обороны, Маршал Советского Союза Д. Т. Язов, участник ГКЧП.

Министр внутренних дел СССР Б. К. Пуго покончил жизнь самоубийством при до конца не выясненных обстоятельствах.

Советник Президента СССР по военным вопросам Маршал Советского Союза С. Ф. Ахромеев покончил с собой при до конца не выясненных обстоятельствах.

Список литературы

1. Альбац Е. М. Мина замедленного действия. М.: РУССЛИТ, 1992.

2. Анисин Н. М. Про политику и политиков. М.: Палея-Мишин, 1999.

3. Арбатов Г. А. Затянувшееся выздоровление. (1953–1985 гг.) Свидетельство современника. М.: Международные отношения, 1991.

4. Белая книга российских спецслужб. Всероссийское государственно-патриотическое объединение «Духовное наследие», Международная неправительственная научно-исследовательская и образовательная организация «РАУ-корпорация», РАУ-университет. Научно-редакционный совет: Подберезкин А. И. (председатель) и др. 2-е изд. перераб. М.: Информационно-издательское агентство «Обозреватель», 1996.

5. Бернстайн К. Священный союз. // За рубежом, № 9, февраль 1992.

6. Бешлосс М., Тэлботт С. На самом высоком уровне. Закулисная история окончания холодной войны. М.: АО «Все для вас», 1994.

7. Болдин В. И. Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М. С. Горбачева. М.: Республика, 1995.

8. Болдин В. И. в беседе с Изюмовым Ю. Путь в Геростраты. // Досье гласности, № 11,2001.

9. Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники. О Хрущеве, Андропове и не только о них… М.: Политиздат, 1990.

10. Виноградов А. Тайные битвы XX века. М.: Олма-пресс, 1999, Досье.

11. Власов Ю. П. Временщики. Судьба национальной России. Ее друзья и враги. М.: Детектив-Пресс, 2000.

12. Гайдар Е. Т. Дни поражений и побед. М.: Вагриус, 1997.

13. Гале Р. Спонсоры и ренегаты. // Советская Россия, № 153,5 декабря 1992.

14. Голик Ю., Энгвер Н., Бабурин С., Шашвиашвили И. Агенты влияния. Кто и что скрывается за этими таинственными словами. // Советская Россия, № 147,21 ноября 1992.

15. Голик Ю., Энгвер Н., Шашвиашвили И. После согласования с госдепом. // Советская Россия, № 63,29 мая 1993.

16. Горбачев М. С. Декабрь-91. Моя позиция. М.: Новости, 1992.

17. Гордиевский О., Эндрю К. КГБ. Разведывательные операции от Ленина до Горбачева. М.: Центрполиграф, 1999.

Докучаев М. С. Москва. Кремль. Охрана. М.: Бизнес-пресс, 1995.

19. Дроздов Ю. И. Записки начальника нелегальной разведки. М.: Олма-пресс, 2000, Досье.

20. Дроздов Ю. И., Фартышев В. И. Юрий Андропов и Владимир Путин. На пути к возрождению. М.: ОЛМА-пресс, 2001, Досье.

21. Зиновьев А. А. Посткоммунистическая Россия. М.: Республика, 1996.

22. Зиновьев А. А. Советская контрреволюция. // Советская Россия, № 110,19 сентября 1998.

23. Зиновьев А. А. «Систему разрушили без меня…» // Совершенно секретно, № 9, 1993.

24. Зенькович Н. А. Михаил Горбачев: жизнь до Кремля. М.: Олма-Пресс, 2001, Досье.

25. Зенькович Н. А. Покушения и инсценировки. От Ленина до Ельцина. М.: Олма-Пресс. 1998, Досье.

26. Игнатьев А. Н. «Пятая колонна», Изд. 2-е, перераб. и доп., М.,1998.

27. Израэлян В. Несостоявшаяся встреча. // Аргументы и факты, 1991, № 25.

28. Казначеев В. А. Последний генсек. М.: Гудок, 1996.

29. Кара-Мурза С. Г. Советская цивилизация. В 2-х кн. М.: Алгоритм, 2001.

30. Караулов А. В. Частушки. «Плохой мальчик». Новый вариант известной книги. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 1997.

31. Катасонов Ю. В. Разгром без сражений. // Наш современник, № 10,1991.

32. Козенков Ю. Спасет ли Путин Россию??? М.: Профиздат, 2001.

33. Королев В. «Секреты» секретных служб. Исповедь бывшего контрразведчика. // Огонек, № 43, октябрь 1990.

34. Красильников Р. С. Призраки с улицы Чайковского. М.: Гея итэрум, 1999 (Рассекреченные жизни).

35. Крючков В. А. Личное дело. В двух частях. М.: Олимп, ACT, 1996, XX век глазами очевидцев.

36. Кургинян С. Е. Седьмой сценарий. В трех частях. М.: ЭТЦ, 1992,1993.

37. Ларин В. Путч к коммунизму. // Россия, № 140,20 августа 2001.

38-1. Легостаев В. М. Генсек кровавый. // Завтра, № 9, март 2001.

38- 2. Легостаев В. М. Генсек кровавый. // Завтра, № 10, март 2001.

39-1. Легостаев В. М. «Теневик демократии» // Завтра, № 48, декабрь 1998.

39-2. Легостаев В. М. «Теневик демократии» // Завтра, № 49, декабрь 1998.

40. Леонов Н. С. Лихолетье. М.: Терра, 1997.

41. Лисичкин В. А., Шелепин Л. А. Глобальная империя Зла. М.: Крымский мост — 9Д, Форум, 2001.

42. Лисичкин В. А., Шелепин Л. А. Третья мировая информационно-психологическая война. М.: Институт социально-политических исследований АСН, 2000.

43. Медведев В. Т. Человек за спиной. М.: Русслит, 1994.

44. Морозов М. Кремлевские секреты хорошо идут под водочку. // Комсомольская правда, № 20,4 февраля 1997.

45. Никаш Б. План «Голгофа»: Андропов, Крючков, Горбачев, Ельцин // За Русское Дело, № 10,1997.

46. Огден К. Маргарет, Михаил и Раиса. // Аргументы и факты, 1991, № 36.

47. Отдел политики «КП». И все-таки кремлевские секреты хорошо идут под водочку. // Комсомольская правда, № 40,4 марта 1997.

48. Павлов В. С. Август изнутри. Горбачев-путч. М.: Деловой мир, 1993.

49. Павлов В. С. Упущен ли шанс? Финансовый ключ к рынку. М.: Терра, 1995.

50. Печенев В. А. Горбачев: К вершинам власти: (Из теоретико-мемуарных размышлений.) М.: Господин народ, Феномен человека, 1991.

51. Платонов О. А. Почему погибнет Америка? Тайное мировое правительство. Краснодар: Советская Кубань, 2001.

52. Платонов О. А. Россия под властью масонов. М.: Русский вестник, 2000.

53. Платонов О. А. Терновый венец России. Тайная история масонства. В 2 т., М.: Родник,1996.

54. Политология. Энциклопедический словарь. // Общ. ред. и сост.: col1_0: Изд-во Моск, коммерч, ун-та, 1993.

55. Россия-2000. Современная политическая история (1985–1999 годы): Справочно-энциклопедическое издание. // Под общ. — ред. Подберезкина А. И. — 3-е изд. доп. и перераб. М.: РАУ-Университет; Духовное наследие. В 2 т. Т. 1: Хроника и аналитика; Т. 2: Лица. / Отв. ред. Котилевский М. Д., Лебедев Ю. В. и др. 2000.

56. СемичастныйВ.Е. «Мне нестерпимо больно…» Диалог Проханова А. А. с председателем КГБ в 1961–1967 годы Семичастным В. Е. // Завтра, № 25, июнь 1997.

57. Слипченко В. И. Войны шестого поколения. М.: Вече, 2002.

58. Фроянов И. Я. Погружение в бездну. СПб.: Издательство С.-ПбГУ, 1999.

59. Чуев Ф. И. Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева. М.: Терра, 1991.

60. Швейцер П. Победа. Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря. Мн.: СП «Авест», 1995.

61. Широнин В. И. КГБ-ЦРУ. Секретные пружины перестройки. М.: Ягуар, 1997.

62. Широнин В. И. Под колпаком контрразведки. Тайная подоплека перестройки. М.: Палея, 1996.

63. Шубин А. В. От «застоя» к реформам. СССР в 1917–1985 гг. М.: РОССПЭН, 2001.

64. Яковлев А. Н. Маленькие тайны великого времени // Аргументы и факты № 18,2000.

65. Яковлев Н. Н. Мечтатель с Лубянки. // Молодая гвардия № 8,1992.

66-1. Яковлев Э. Н. Подлость генсека. Путь к трагедии августа 1991-го.// Советская Россия, № 95,16 августа 1997.

66-2. Яковлев Э. Н. Подлость генсека. Путь к трагедии августа 1991 — го. // Советская Россия, № 96,19 августа 1997.

Примечания и литература к предисловию «Вместо преамбулы» и Главе первой

1.01. Замойский Л. П. За фасадом масонского храма. Взгляд на проблему. М.: Политиздат, 1990.

1.02. Безыменский Л. А., Фалин В. М. Кто развязал «холодную войну»… Свидетельствуют документы. // Правда, № 242,29 августа 1988.

1.03. Безыменский Л. А. Разгаданные загадки третьего рейха 1941–1945. М.: Издательство АПН, 1984.

1.04. Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. 2. Переписка с Ф. Рузвельтом и Г. Трумэном (авг. 1941 г. — дек. 1945 г.) // М-во иностр, дел СССР. 2-е изд. М.: Политиздат, 1989.

1.05. Новая и новейшая история, № 3,1999.

1.06. Третья мировая война: сначала против СССР, теперь против России. // За Родину, за Сталина! (Москва), № 3,1999.

1.07. Берия С. Л. Мой отец — Лаврентий Берия. М.: Современник, 1994.

1.08. Зенькович Н. А. В тени Кремля. Смоленск: Русич. 2000. Тайны XX века.

1.09. Источник № 5,2001.

1.10. В «жерновах истории». // Советская Россия, № 149,19 декабря 1998.

1.11. Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. Размышления об И. В. Сталине. М.: Книга, 1990.

1.12. Яковлев А. С. Цель жизни. Записки авиаконструктора. Изд. 3-е, доп. М.: Политиздат, 1973.

1.13. Смирнов Г. Вождь. Штрихи к портрету И. В. Сталина. // Молодая гвардия, № 10,1995.

1.14. Сталин И. В. Отчетный доклад XVII съезду ВКП(б). // Сталин И. В. Основы ленинизма. 11—е изд., М.: Госполитиздат, 1952.

1.15. Авторханов А. Г. Загадка смерти Сталина. Разные издания.

1.16. Аллилуева С. И. Только один год. 20 писем к другу. Разные издания.

1.17. Бондарев Ю. В. «Умер ли Сталин своей смертью?» Версия сведущего человека. // Молодая гвардия, № 2,1996.

1.18. Мухин Ю. И. Хрущев: убийство Сталина и Берия. М.: Крымский мост-9д, 2002.

1.19. Чичкин А. В марте 1953-го… (Загадкасмерти Сталина). //Молодая гвардия, № 10,1992.

1.20. Власик Н. С. Сталин вблизи. // За Родину, за Сталина! № 5,1999.

1.21. Пихойя Р. Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991. М.: РАГС, 1998, со ссылкой на АП РФ, ф. З, оп. 24. л.87.

1.22. Сталин И. В. Неопубликованная речь И. В. Сталина на Пленуме Центрального Комитета КПСС 16 октября 1952 года (по записи Л. Н. Ефремова). // Досье гласности № 3,2000.

1.23. Идеологический отдел Воронежского РОО РНЕ. Лекторий для националиста-пропагандиста. // Наше Отечество (Санкт-Петербург), № 156, 2001.

Примечания и литература к Главе второй

2.01. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М.: АЗЪ, 1992.

2.02. Единство РПС (рабочих — патриотов — сталинцев). Кто такие сталинцы? // Молодая Гвардия, № 2,1993.

2.03. Из рабочей записи заседания Политбюро ЦК КПСС от 12 июля 1984 г. Цит. по: Совершенно секретно, № 9,1995.

2.04. Белоусов М. А. Хрущев в Порт-Артуре. (Воспоминания военного контрразведчика.) // Неизвестная Россия. XX век. Книга третья. М.: Историческое наследие, 1992.

2.05. Семичастный В. Е. Устная история. Хрущевские времена. Беседа Барсукова А. Н. с Шелепиным А. Н., Семичастным В. Е. от 27 марта и 22 мая 1989 г. // Неизвестная Россия. XX век. Книга вторая. М.: Историческое наследие, 1992.

2.06. Кузьмин С. К репрессиям причастен. (Штрихи к политическому портрету Н. С. Хрущева.) // Молодая гвардия, № 3,1996.

2.07. Пономаренко П. К. отвечает на вопросы профессора Куманева Г. А. 2.11.78 г. // Куманев Г. А. Рядом со Сталиным: Откровенные свидетельства. Встречи, беседы, интервью, документы. М.: Былина, 1999.

2.08. Кунаев Д. А. Трудно угодить всем. // Совершенно секретно, № 2,1991.

2.09. Ростиков Е. А. Пилсудчина. Чем усеяли поляки дорогу на восток. // Завтра, № 38, сентябрь 1999.

2.10. Мильнер Б. З. в беседе с Галюк Т. Такой простой и сложный менеджмент! // Огонек, № 9,1989.

2.11. Зиновьев А. А. в беседе Гарифуллиной Н. «Александр Зиновьев: „Домой, в Россию!“» //Завтра № 25, июнь 1999, с.4.

2.12. Арсеньев С. Аппарат. Штрихи к политическому портрету Валерия Болдина. // Совершенно секретно № 1,1992.

2.13. Глушков В. М., Добров Г. М., Терещенко В. И. Беседы об управлении. М.: Наука, 1974.

2.14. Терещенко В. И. Камни преткновения. //Литературная газета, № 46,15 ноября 1989.

2.15. Терещенко В. И. в беседе сВ. Зубанюк. // Неделя, № 46,1990.

2.16. Плотников Н. И. Информационная разведка. Как создается закрытая информация из открытых источников. Новосибирск: Научно-издательский центр ОИГГМ СО РАН, 1998.

2.17. Косолапов Р. И. Иудино семя. Лики Смутного времени. М.: 1996.

2.18. Медведев В. А. В команде Горбачева. Взгляд изнутри. М.: Былина, 1994.

2.19. Хинштейн А. Почем продают Россию сегодня. Кроты—96 // Совершенно секретно, № 5,1996.

2.20. Тайны КГБ. Дайджест № 2,1990.

2.21. Огонек, № 51, декабрь 1990.

2.22. Матюхин Г. «У кого деньги, у того и власть». Беседа с бывшим главным банкиром России. Записал Сопельняк Б. // Совершенно секретно № 7,1996.

2.23. Восленский М. С. Номенклатура. М.: МП Октябрь, Советская Россия.

2.24. КГБ известный и неизвестный. // Дайджест-Куранты, № 2, январь 1992.

2.25. Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. Синергетика и теория социальной самоорганизации. СПб.: 1999.

2.26. Жириновский В. В. Последний вагон на Север. М.: Фолиант, 1998.

2.27. Легостаев В. Загадки Лигачева // Завтра, № 52,2000.

2.28. Не упасть бы с «Моста» // Завтра, № 51, декабрь 1997.

2.29. Наумов С. «Жидовская война», или К вопросу о сионисткой оккупации России. // Наше Отечество (СПб), № 132,2000.

2.30. Казинцев А. Россия: уроки сопротивления. Статья II. А за нами идут мародеры… Журнал «Наш современник» и борьба за русское возрождение в 70—80-е годы. // Наш современник, № 2,1992.

2.31. Совершенно секретно. Записка КГБ СССР в ЦК КПСС об антисоветской деятельности Иванова А. М. и Семанова С. Н. от 28 марта 1981 г. Цит. по: Источник № 6,1994.

2.32. Терехов А. Грановского, 3. // Совершенно секретно, № 6,1996.

2.33. Гриневский О. Проболтался: Как зам. министра иностранных дел СССР Я. Малик выдал государственную тайну и едва не сорвал Н. Хрущеву крупную международную игру. // Родина, № 1,1996.

2.34. Баранец В. «МиГ перебежчика» // Комсомольская правда, № 179,26 сентября 1998.

2.35. Новиков А. КГБ и ЦРУ в поисках «Нового мирового порядка». // Москва, 1993, № 10, СС. 130–131.

2.36. Ельцин Б. Н. Исповедь на заданную тему. Красноярск: Кн. Изд-во, 1990.

2.37. Карпович Я. В. Стыдно молчать! // Огонек№ 29,1989.

2.38. Оскоцкий В. Главный идеолог. Штрихи к политическому портрету М. А. Суслова. // Совершенно секретно, № 5,1991.

2.39. Кожинов В. В. Только верить. // Завтра, № 3,2000.

2.40. «Колхоз есть социалистическая форма хозяйственной организации так же, как Советы являются социалистической формой политической организации. Как колхозы, так и Советы являются величайшим завоеванием рабочего класса. Но колхозы и Советы представляют лишь форму организации, правда, социалистическую, но все же форму организации. Все зависит от того, какое содержание будет влито в эту форму.

Мы знаем случаи, когда Советы рабочих и солдатских депутатов поддерживали на известный период контрреволюцию против революции, так было дело у нас, в СССР, например, в июле 1917 года, когда Советами руководили меньшевики и эсеры и Советы прикрывали контрреволюцию против революции. Так было дело в Германии в конце 1918 года, когда Советами руководили социал-демократы и когда они прикрывали контрреволюцию против революции. Стало быть, дело не только в Советах, как в форме организации, хотя сама форма представляет величайшее революционное завоевание. Дело, прежде всего, в содержании работы Советов, дело в характере работы Советов, дело в том, кто именно руководит Советами, — революционеры или контрреволюционеры. Этим, собственно, и объясняется тот факт, что контрреволюционеры не всегда высказываются против Советов. Известно, например, что глава русской контрреволюции Милюков во время кронштадского восстания высказывался за Советы, но без коммунистов. „Советы без коммунистов“ — вот каков тогда был лозунг главы русской контрреволюции Милюков. Контрреволюционеры поняли, что дело не только в самих Советах, но прежде всего в том, кто будет ими руководить.

То же самое надо сказать о колхозах. Колхозы, как социалистическая форма организации хозяйства, могут показать чудеса хозяйственного строительства, если во главе их стоят действительные революционеры, большевики, коммунисты. И наоборот — колхозы могут превратиться на известный период в прикрытие всякого рода контрреволюционных деяний, если в колхозах будут заправлять эсеры и меньшевики, петлюровские офицеры и прочие белогвардейцы, бывшие деникинцы и колчаковцы. При этом следует иметь в виду, что колхозы, как форма организации, не только не гарантированы от проникновения антисоветских элементов, но представляют даже на первое время некоторые удобства для временного использования их контрреволюционерами. Пока крестьяне вели индивидуальное хозяйство, — они были разрознены и отделены друг от друга, ввиду чего контрреволюционные поползновения антисоветских элементов в крестьянской среде не могли дать большого эффекта. Совершенно другая картина получается при переходе крестьян к колхозному хозяйству. Здесь крестьяне имеют уже в лице колхозов готовую форму массовой организации. Ввиду этого проникновение антисоветских элементов в колхозы и их антисоветская деятельность могут дать гораздо больший эффект. Надо полагать, что все это учитывают антисоветские элементы. Известно, что одна часть контрреволюционеров, например на Северном Кавказе, сама старается создавать нечто вроде колхозов, используя их как легальное прикрытие для своих подпольных организаций. Известно также, что антисоветские элементы в ряде районов, где они еще не разоблачены и не разгромлены, — охотно идут в колхозы, даже восхваляют колхозы для того, чтобы создать внутри колхозов гнезда контрреволюционной работы. Известно также, что одна часть антисоветских элементов сама высказывается теперь за колхозы, но с тем, чтобы в колхозах не было коммунистов. „Колхозы без коммунистов“ — вот какой лозунг вынашивается теперь в среде антисоветских элементов. Стало быть, дело не только в самих колхозах, как социалистической формы организации, но прежде всего в том, какое содержание вливается в эту форму, дело прежде всего в том, кто стоит во главе колхозов и кто руководит ими.

С точки зрения ленинизма колхозы, как и Советы, взятые как форма организации, есть оружие, и только оружие. Это оружие можно при известных условиях направить против революции. Оно может служить при известных условиях врагам рабочего класса и крестьянства. Все дело в том, в чьих руках находится это оружие и против кого оно будет направлено.

Это начинают понимать враги рабочих и крестьян, руководимые классовым инстинктом.

Этого еще не понимают, к сожалению, некоторые наши коммунисты.

И именно потому, что некоторые наши коммунисты не поняли такой простой вещи, — именно поэтому мы имеем теперь такую картину, что в ряде колхозов заправляют делами хорошо замаскированные антисоветские элементы, организуя там вредительство и саботаж». (Сталин И. В. О работе в деревне. Речь на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 11 января 1933 г. // Сталин И. В. Вопросы ленинизма. Изд. 11. М.: Госполитиздат, 1952.)

2.41. «Нельзя терпеть в своей среде оппортунизм как нельзя терпеть язву в здоровом организме <…>. Нельзя допускать, чтобы в руководящем штабе рабочего класса сидели маловеры, оппортунисты, капитулянты, предатели. Вести смертную борьбу с буржуазией, имея капитулянтов и предателей в собственном штабе, в своей собственной крепости — это значит попасть в положение людей, обстреливаемых и с фронта и с тыла. Не трудно понять, что такая борьба может кончиться лишь поражением. Крепости легче всего берутся именно изнутри». (История ВКП(б). Краткий курс. М.: Госполитиздат, 1946.)

2.42 «…Мы превратили СССР в богатейшую страну и вместе с тем в лакомый кусок для всех хищников, которые не успокоятся до тех пор, пока не испробуют всех мер к тому, чтобы отхватить от этого куска кое-что». (Сталин И. В. Выступление на расширенном заседании Военного Совета при Наркоме Обороны 2 июня 1937 года (неправленная стенограмма.) Сочинения. Т. 14, март 1934–1940 гг. М.: Писатель, 1997.)

2.43. «За эти пять лет мы шли плавно вперед, как на рельсах. В связи с этим создалось у ряда наших работников настроение о том, что все пойдет, как по маслу, что мы сидим чуть ли не на экстренном поезде и двигаемся прямо без пересадки к социализму. На этой почве выросла теория „самотека“, теория „авось-небось“, теория о том, что у нас нет врагов, враги наши успокоились, и все пойдет у нас, как по-писаному. Отсюда некоторая тяга к инертности, к спячке. Вот эта психология спячки, эта психология „самотека“ в работе, — она и составляет отрицательную сторону периода мирного развития.

В чем опасность подобных настроений? В том, что они засоряют глаза рабочему классу, не дают ему разглядеть своих врагов, усыпляют его хвастливыми речами о слабости наших врагов и подрывают его боевую готовность.

<…> История говорит, что самые большие армии гибли оттого, что они зазнавались, слишком много верили в свои силы, слишком мало считались с силой врагов, отдавались спячке, теряли боевую готовность и в критическую минуту оказывались застигнутыми врасплох. Самая большая партия может быть застигнута врасплох, самая большая партия может погибнуть, если она не учтет уроков истории, если она не будет ковать изо дня в день боевую готовность своего класса». (Сталин И. В. Речь на Восьмом Всесоюзном съезде ВЛКСМ. М.: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1938.)

2.44. «Доказано, как дважды два четыре, что буржуазные государства засылают друг другу в тыл своих шпионов, вредителей, диверсантов, а иногда и убийц, дают им задание внедриться в учреждения и предприятия этих государств, создать там свою сеть и „в случае необходимости“ — взорвать их тылы, чтобы ослабить их и подорвать их мощь. Так обстояло дело и в прошлом…

Спрашивается, почему буржуазные государства должны относиться к советскому социалистическому государству более мягко и более добрососедски, чем к однотипным буржуазным государствам? Почему они должны засылать в тылы Советского Союза меньше шпионов, вредителей, диверсантов и убийц, чем засылают их в тылы родственным их буржуазных государств? Откуда вы это взяли? Не вернее ли будет предположить, что в тылы Советского Союза буржуазные государства должны засылать вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства?

Не ясно ли, что, пока существует капиталистическое окружение, будут существовать у нас вредители, шпионы, диверсанты и убийцы, засылаемые в наши тылы агентами иностранных государств.

Для того чтобы напакостить и навредить, для этого не требуется большое количество людей. Чтобы построить Днепрострой, надо пустить в ход десятки тысяч рабочих. А чтобы его взорвать, для этого требуется, может, несколько десятков человек, не больше. Чтобы выиграть сражение во время войны, для этого может потребоваться несколько корпусов красноармейцев. А для того, чтобы провалить этот выигрыш на фронте, для этого достаточно несколько человек шпионов где-нибудь в штабе армии или даже в штабе дивизии, могущих выкрасть оперативный план и передать его противнику. Чтобы построить железнодорожный мост, для этого требуются тысячи людей. Но чтобы его взорвать, на это достаточно всего несколько человек». (Сталин И. В. Доклад и заключительное слово на Пленуме ЦК ВКП(б) 3–5 марта 1937 г. // Сочинения. Т.14. Март 1934–1940. М.: Политиздат, 1956.)

2.45. «…Не у всех наших товарищей хватило нервов, терпенья и выдержки. Среди наших товарищей нашлись люди, которые после первых же затруднений стали звать к отступлению. Говорят, что „кто старое помянет, тому глаз вон“. Это, конечно, верно. Но у человека имеется память, и невольно вспоминаешь о прошлом при подведении итогов нашей работы. Так вот, были у нас товарищи, которые испугались трудностей и стали звать партию к отступлению. Они говорили: „Что нам ваша индустриализация и коллективизация, машины, черная металлургия, тракторы, комбайны, автомобили? Дали бы лучше побольше мануфактуры, купили бы лучше побольше сырья для производства ширпотреба и побольше бы давали населению всех тех мелочей, чем красен быт людей. Создание индустрии при нашей отсталости, да еще первоклассной индустрии — опасная мечта“.

Конечно, мы могли бы 3 миллиарда рублей валюты, добытых путем жесточайшей экономии и истраченных на создание нашей индустрии, — мы могли бы их обратить на импорт сырья и усиление производства предметов широкого потребления. Это тоже своего рода „план“. Но при таком „плане“ мы не имели бы ни металлургии, ни машиностроения, ни тракторов и автомобилей, ни авиации и танков. Мы оказались бы безоружными перед внешними врагами. Мы подорвали бы основы социализма в нашей стране. Мы оказались бы в плену у буржуазии внутренней и внешней.

Очевидно, надо было выбирать между двумя планами: между планом отступления, который вел и не мог вести к поражению социализма, и планом наступления, который вел и, как знаете, уже привел к победе социализма в нашей стране.

Мы выбрали план наступления и пошли вперед по ленинскому пути, оттерев назад этих товарищей как людей, которые видели кое-как только у себя под носом, но закрывали глаза на ближайшее будущее нашей страны, на будущее социализма в нашей стране.

Но эти товарищи не всегда ограничивались критикой и пассивным сопротивлением. Они угрожали нам поднятием восстания в партии против Центрального Комитета. Более того: они угрожали кое-кому из нас пулями. Видимо, они рассчитывали запугать нас и заставить нас свернуть с ленинского пути. Эти люди, очевидно, забыли, что нас ковал великий Ленин, наш вождь, наш учитель, наш отец, который не знал и не признавал страха в борьбе. Они забыли, что чем сильнее беснуются враги и чем больше впадают в истерику противники внутри партии, тем больше накаляются большевики для новой борьбы и тем стремительнее двигаются они вперед.

Понятно, что мы и не думали сворачивать с ленинского пути. Более того, укрепившись на этом пути, мы еще стремительнее пошли вперед, сметая с дороги все и всякие препятствия. Правда, нам пришлось при этом по пути помять бока кое-кому из этих товарищей. Но с этим уже ничего не поделаешь. Должен признаться, что я тоже приложил руку к этому делу». (Сталин И. В. Речь в Кремлевском Дворце на выпуске академиков Красной Армии 4 мая 1935 г. // Сочинения. Т. 14. Март 1934–1940. М.: Писатель, 1997.)

2.46. «Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И мое имя тоже будет оклеветано. Мне припишут множество злодеяний.

Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться. Сила СССР — в дружбе народов. Острие борьбы будет направлено прежде всего на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, еще не все сделано. Здесь еще большое поле работы.

С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, но только на некоторое время. Возникнут национальные группы внутри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций.

В целом в будущем развитие пойдет более сложными и даже бешеными путями, повороты будут предельно крутыми. Дело идет к тому, что Восток взбудоражится. Возникнут острые противоречия и с Западом.

И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут должное сполна. Свое будущее они будут строить на нашем прошлом». (Сталин И. В. в беседе с А. М. Колонтай в ноябре 1939 г. Запись Колонтай А. М. //Досье гласности. Спецвыпуск. Великий и загадочный Сталин. Декабрь 2001.)

2.47. «Если мы допустим ошибки в экономике, то мы сможем их исправить. Но если допустим ошибки в теории, системе — нам смерть, смерть, смерть». (Сталин И. В. в беседе с Чесноковым Д. И. Цит. по: Гарин Г. Время контрпроекта. // Завтра, № 45, ноябрь 1998.)

2.48. Кара-Мурза С. Г. Сословие… патриотов. «Рождественские посиделки» интеллектуалов. // Советская Россия, № 5,14 января 1997.

2.49. Волкогонов Д. А. Семь вождей: Галерея лидеров СССР. М.: Новости, 1995.

2.50. Семичастный В. Е. Беспокойное сердце. М.: Вагриус, 2002.

2.51. Месяцев Н. Н. в беседе с Кузнецовым Г. «Генсека на экране должно быть втрое больше…» // Журналист, № 1,1989.

2.52. Л. И. Брежнев: Материалы к биографии. // Сост. col1_1: Политиздат, 1991.

2.53. На месте гибели самолета. // Красная звезда, № 250,22 октября 1964.

2.54. Хрущев С. Н. Рождение сверхдержавы: Книга об отце. М.: Время, 2000. Век и личность.

2.55. Брежнева Л. Я. Племянница генсека. М.: Центрполиграф, 1999.

2.56. Родионов П. А. Как начинался застой? // Знамя, № 8,1989.

2.57. Игнатов Л. Н. в беседе с Гладышевой Л. Непокоренный Игнатов. // Советская Россия, № 56,15 мая 2001.

2.58. Почепцов Г. Г. Информационные войны. М.: Рефл-бук, Киев: Ваклер, 2000.

2.59. Полеванов В. Владимир Полеванов: «Чужие здесь не ходят…» С бывшим председателем Госкомимущества беседует Бондаренко В. // Завтра, № 31.

2.60. Сантос А. Номенклатура и мафия против патриотизма. // Латинский квартал, прил. к Новой ежедневной газете, 17 января 1995, с. 5. Цит. по: Козенков Ю. Спасет ли Путин Россию??? М.: Профиздат, 2001.

2.61. Вудфорд Б. Признание шефа разведки. М.: Политиздат, 1990.

2.62. Русаков Ш. Тайные принципы спекуляции. //Молодая гвардия, № 7,1995.

2.63. Кургинян С. Е., Мамиконян М., Подкопаева М. Экспериментальный творческий центр. Четвертый Рим — или Вторая Орда? Доклад на клубе «Содержательное единство» 15 января 1998 г.//Завтра,№ 3, январь 1998.

2.64. Кургинян С. Е., Аутеншлюс Б. Р., Гончаров П. С. и др. Постперестройка: Концептуальная модель развития нашего общества, политических партий и общественных организаций. М.: Политиздат, 1990.

2.65. Из КГБ — в «Систему». // Кто есть кто в современном мире. М.

2.66. Аграновский В. А. Профессия: iностранец. М.: Вагриус, 2000.

2.67. Долгов В., Попов М. От разбитого корыта к созиданию. // Молодая гвардия, № 4, 1991.

2.68. Легостаев В. М. Как умер Брежнев? // Завтра, № 44, ноябрь 2002.

2.69. Захаров О. А. Записки секретаря трех генсеков. // Гласность, № 20, 4-10 июня 1992.

2.70. Бегунов Ю. К. Тайные силы в истории России. Сборник статей и документов. Изд. 2-е, доп. СПб.: Издательство им. А. С. Суворина СП России, 1996.

2.71. За Русское Дело (СПб), № 6,1995.

2.72. За Русское Дело (СПб),№ 1,1999.

2.73. Климов Г. П. Божий народ. Краснодар: Советская Кубань, 1999.

2.74. Наше Отечество (СПб), № 21,1993.

2.75. Наше Отечество (СПб), № 132,2000.

2.76. Семанов С. Н. Андропов. Семь тайн генсека с Лубянки. М.: Вече, 2001.

2.77. Шелест П. Е. Как это было // Совершенно секретно, № 6,1990.

2.78. Бондарев В. Десять лет спустя // Родина, № 2,1995.

2.79. «Как сказал Плеханов, „нет ни одного исторического факта, которому не предшествовало бы, которого не сопровождало бы и которым не следовало бы известное состояние сознания“. Крушению советского строя, этому тяжелейшему удару по российской цивилизации, предшествовало то состояние сознания, которое Андропов определил четко: „Мы не знаем общества, в котором живем“». (Кара-Мурза С. Г. Плодотворные ошибки Ленина. К столетию книги «Развитие капитализма в России». // Зиновьев А. А., Ортис А. Ф., Кара-Мурза С. Г. Коммунизм. Еврокоммунизм. Советский строй. М.: ИТРК, 2000.)

2.80. «На июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС отмечалось, что мы еще не обладаем достаточно полными знаниями о сложных механизмах и сторонах развития нашего общества. И эта неполнота, видимо, лежит в сфере системы опосредующих, определяющих и определяемых зависимостей важнейших сторон и элементов нашего общественного организма». (Козлов Д. Ф. Структура и функции социологической теории. М.: МГУ, 1984.)

2.81. Медведев Р. А. Россия и Запад в конце XX века. // Медведев Р. А., Медведев Ж. А. Россия и Запад в конце XX века. М. 1997.

См. также Список литературы, 45.С.7: «…слова Андропова: „Мы не знаем общества, в котором живем“. Юрий Владимирович заявил об этом публично с тем, чтобы проверить, чтобы выявить реакцию общественности. Подбросил, так сказать, психологическую наживку и не просчитался — клюнули, промолчали. Стало ясно, что с людьми, которые сами „не знают, в каком обществе живут, можно вытворять все что угодно. Строить не только коммунизм или социализм, но и сионизм“». (Никаш Б. План «Голгофа»: Андропов, Крючков, Горбачев, Ельцин // За Русское Дело, № 10,1997.)

2.82. Никулин П. Секретность и экономическая безопасность. // КГБ вчера, сегодня, завтра. М., 1994.

2.83. «Признание особенностей советского социализма не привело <…> к серьезному изучению его природы и его характеристик. Напротив, следствием стало его отрицание и принижение. <…> Сами советские коммунисты также не поняли Советского Союза. „Мы не знаем общества, в котором живем“, — сказал Юрий Андропов. Спустя несколько лет Горбачев повторил эти слова, способствуя в то же время из своего кремлевского кабинета разрушению советского общества (вольно или невольно — пока остается тайной)». (Ортис А. Ф. Пути левой интеллигенции: коммунизм, еврокоммунизм, советский проект. // Зиновьев А. А., Ортис А. Ф., Кара-Мурза С. Г. Коммунизм. Еврокоммунизм. Советский строй. М.: ИТРК, 2000. С. 54.)

2.84. Яковлев А. Н. Муки прочтения бытия. Перестройка: надежды и реальности. М., 1991.

2.85. Калугин О. Д. «Андропов напугал многих». Отрывок из книги «Сжигая мосты». // Совершенно секретно, № 9,1993.

2.86. Ярузельский В. Военное положение — наименьшее зло. // Совершенно секретно, № 4,1993.

2.87. Ржевский В. «Подвиг разведчика» в исполнении пана Куклинского. // Новости разведки и контрразведки, № 8,1998.

2.88. Ржевский В. Цит. соч. // Новости разведки и контрразведки, №№ 11–12, 2001.

2.89. Крэймер М. Кризисы в отношениях СССР со странами Восточной Европы, 1948–1981: использование новых данных. // Холодная война. Новые подходы, новые документы. М.: 1995. Со ссылкой на: Wojna z narodom widzianajd srodra. // Kulturaa (Paris), 4/475 (April 1987),p.23.

2.90. Чазов Е. И. Здоровье и власть. Воспоминания «кремлевского врача». М.: Новости, 1992. Время, события, люди. С.206.

Примечания и литература к Главе третьей

3.01. Батюк В. И., Евстафьев Д. Г. Первые заморозки. Советско-американские отношения в 1945–1950 гг. М.: Российский научный фонд, Российское университетское издательство.

3.02. Диксон П. Фабрики мысли. М.: Прогресс, 1976.

3.03. «…И я начал тогда мой деятельный эксперимент. Это не было моим желанием разрушить Советский Союз, как не было желания сохранить его».

<… >«Когда я еще студентом был, меня выделили. Почему? Потому что я делал необычные вещи, поэтому меня здесь преследовали, не выпускали… Когда, переехав на Запад, я опомнился, меня сразу лишили всякой поддержки, как потом писали на Западе: „Зиновьев проскочил по ошибке: его приняли за диссидента, а он не был таковым“. И все-таки меня использовали? Работники ЦРУ показывали мне „Зияющие высоты“, подчеркнутые красным, зеленым, синим карандашами. Они вычитали все и сказали: „Вы знаете, нашим учебником по Советскому Союзу был не „Архипеллаг ГУЛАГ“, а „Зияющие высоты“. Там, хотя и в литературной форме, вся анатомия Советского Союза была показана“». (Зиновьев А. А. Посткоммунистическая Россия, М.: Республика, 1996).

3.04. «Но как бы то ни было, на Западе я жил с чувством вины, что мои работы использовались против моей страны». (Зиновьев А. А. в беседе Гарифуллиной Н. — Александр Зиновьев «Домой, в Россию!» // Завтра, № 25, июнь 1999.)

См. также Список литературы, 21.С.71: «Ко мне приходили политики, журналисты, представители секретных служб. Меня спрашивали: „Можно разрушить Советский Союз?“ Я говорил: „Можно. Но давайте договоримся с самого начала — то, что я скажу, не есть мои желания. Советскую систему можно разрушить так-то, так-то и так-то. Но это не значит, что я хочу этого“».

См. также Список литературы, 21.С.191: «Педантично велась работа, и я сам стал объектом „холодной войны“».

См. также Список литературы, 23. «Я попал в сферу холодной войны в качестве объекта. Многие подвергались такой обработке. Как советский человек я должен был донести на тех агентов ЦРУ, которые со мной работали, но я не мог донести, у меня принцип — недоносить.

— А вы знали, что это агенты ЦРУ?

— Они почти не скрывали. Мне дали заполнить анкету. Я заполнил ее так, чтобы уклониться, хотя сведения я мог дать. Ну а поскольку я анкету заполнил, меня в агенты ЦРУ зачислили. <…> Я вот расскажу историю, вы поймете, что не все так просто. Я не хочу себя обелять. Мне повезло в том смысле, что я не смог внести свою лепту во все это, мне просто не дали внести, а то внес бы. Приходят ко мне и спрашивают: „Господин Зиновьев, как можно разрушить советскую систему? Ну как?“ „Предварительно изучив как следует, на хорошем научном уровне“. Они спрашивают: „А вы можете научить, как это сделать?“ „Могу“ „Что для этого нужно?“ „Талантливых, математически способных ребят года три учить“ „У нас нет такого времени“. Ушли. Через три года те же люди и тот же вопрос: „Как разрушить систему?“ Опять говорю: „Учить людей, на хорошем теоретическом уровне“ „Сколько лет?“ „Теперь пять. Если вы через пять лет снова придете, будет поздно“. А через пять лет они ее разрушили без меня». (Зиновьев А. А. «Систему разрушили без меня…» // Совершенно секретно, № 9, 1993.);

3.05. Калугин О. Д. «Мне надоело шипение в спину — предатель». // Совершенно секретно, № 1,1998.

3.06. Директива Совета Национальной Безопасности США № 20/1 от 18 августа 1948 года. «Разработка этого документа была предпринята по настоянию министра обороны США Дж. Форрестола, который 10 июля 1948 г. потребовал представить программу действий для его ведомства. Совет планирования политики выполнил запрашиваемый анализ, озаглавленный „Цели США в отношении России“, который и был утвержден под приводимым названием. Тогда он носил совершенно секретный гриф. Через 30 лет, в полном соответствии с законодательством США, он был полностью рассекречен и опубликован в сборнике „Сдерживание. Документы об американской политике и стратегии 1945–1950 гг.“». «Во многом и очень во многом, даже в нумерации, она сходилась с директивой № 21, отданной примерно за восемь лет до этого Гитлером о плане „Барбаросса“». (Яковлев Н. Н. ЦРУ против СССР. М.: Политиздат, 1986.С.41.)

См. также Список литературы, 61.С.71–75: Меморандум, март 1948. «Разгром сил мирового коммунизма, руководимого Советами, имеет жизненно важное значение для безопасности Соединенных Штатов. Этой цели, — записано в меморандуме, — невозможно достичь посредством оборонительной политики. Соответственно Соединенные Штаты должны взять на себя руководящую роль в организации всемирного контрнаступления во имя мобилизации и укрепления наших собственных сил и антикоммунистических сил несоветского мира, а также в подрыве мощи коммунистических сил». (Широнин В. КГБ — ЦРУ. Секретные пружины перестройки. М.: Ягуар, 1997.)

3.07. Циркуляр Дж. Ф. Даллеса от 6 марта 1953 г.: «Нашей главной целью остается сеять сомнения, смятение, неуверенность в отношении нового режима не только среди правящих кругов и народных масс в СССР и странах-сателлитах, но и среди коммунистической партии вне пределов Советского Союза». (Цит. по: Платонов О. А. Терновый венец России. Тайная история масонства 1731–2000. Изд. 3-е, испр., доп. М.: Русский вестник, 2000.)

3.07-1. Документ «Психологическое наступление против СССР. Цели и задачи». Датирован 10 апреля 1951 года, рассекречен в 1976 году.

«При определении этих целей и задач, безусловно, предполагается указать советскому народу, что есть альтернатива существующему режиму. В задачу Соединенных Штатов не входит указывать ее конкретно. Следовательно, мы не будем выдвигать предложений по определенным вопросам (коллективизация, демократические выборы и т. д.) без получения на это особых политических указаний. Однако во всей нашей пропаганде должно подразумеваться, что конечное решение лежит в восстановлении прав человека, являющихся наследием русского народа <…>

Нужно расширить разрыв, существующий между советским народом и его правителями. <…>

Предостережение. Эту задачу легче всего выполнить. Но не перестарайтесь. Речь идет о том, чтобы вызвать ощущение тирании у тех, кто привык к ней или не видит дальше собственного носа. <…>

Задача № 1. Вскрыть и развивать духовные ценности, моральные и этические концепции советского народа, особенно русских, и установить идентичность этих ценностей с ценностями свободного мира. Предлагаемая тематика:

а) Правдивость, сострадание, щедрость, любовь к семье, гостеприимство — вот некоторые ценности, дорогие советскому народу, все это производное от их духовной жизни. Это общее достояние с народами свободного мира, но оно презирается правителями СССР.

б) Исторический вклад русских в различных творческих сферах свободного мира: философии, искусстве и науке — всегда признавался и уважался.

в) Изучение классической русской литературы, политической философии и этики показывает: Россия разделяла и находилась под влиянием творческих социальных и культурных сил, которые развивал Запад. Политические и этические идеалы русского народа в основе такие же, как на Западе, ибо они проистекают из тех же духовных источников, они извращены в коммунистическом государстве, но не умерли. Предостережение. Мы не должны перебарщивать, говоря о западном влиянии, и не производить впечатления говорящих свысока.

г) Русская семья основывается на любви, доверии, взаимопомощи и уважении к правам других. Это ценности, общие со свободным миром.

д) То, за что советские люди сражались в годы революции — мир, свобода и хорошая жизнь для всех, является основными концепциями, общими со свободным миром. Эти концепции ежедневно осуществляются в политической жизни свободного мира.

е) Заверить русский народ, что свободный мир не вынашивает никаких замыслов ни против них, ни против их страны, а лишь добивается для них свободы и процветания в дружественном и сотрудничающем мире.

а) США миролюбивы, уважают суверенитет и независимость народов и государств;

б) американцы проводят различие между советским народом и его правительством;

в) США никогда не воевали в России;

г) США помогали советскому народу во Второй мировой войне еще до вступления США в войну с Германией;

д) США продолжали помогать народу СССР даже после завершения боевых действий во Второй мировой войне (оказывали помощь после революции, АРА);

е) американцы предоставили свои знания и опыт при строительстве промышленности в СССР;

ж) любовь к технике и науке в повседневной жизни общи для народов СССР и США;

з) наши страны велики, и мы строим смелые планы;

и) у нас общий дух пионеров;

к) в США живут многие тысячи людей русского и украинского происхождения, которые оказывают существенное влияние на американскую жизнь;

л) русская и украинская народная музыка и музыка их композиторов (включая советских) очень часто исполняются в США; многие наши выдающиеся музыканты русского происхождения;

м) романы русских писателей очень популярны в США и в свободном мире, во всех главных университетах изучают русскую литературу. Примечание. Нужно рецензировать новые биографии русских писателей и исследования по русской литературе, даже если в них нет политического содержания;

н) народы США и свободного мира знают о мужестве, энергии и чаяниях советских людей, многие американцы выражали публично восхищение этими качествами;

о) США помогают всем народам где только могут, независимо от того, согласны они или нет с политикой США;

п) в американском театре все еще изучают систему Станиславского, и не делается никаких попыток скрыть ее русское происхождение;

р) Правительство США, многие частные организации и отдельные лица пытались установить культурные, научные и технические обмены с СССР;

с) о сущности Америки и свободного мира, об основных идеалах, которые мы разделяем с советским народом, дает представление американская и другая западная литература, имеющаяся в СССР: Стейнбек, Эптон Синклер, Марк Твен, Джек Лондон, Диккенс и т. д. Хотя некоторые из этих книг принадлежат к направлению „социального протеста“, они показывают демократическую веру в социальный прогресс в действии». (Яковлев Н. Н. ЦРУ против СССР. М., Политиздат, 1987. С. 433.)

См. также Список литературы, 55.Т.1.С.573: «Долгосрочные рекомендации, разработанные Управлением „психологической войны“ ЦРУ еще в 1953 г., сразу же после смерти И. В. Сталина: „Коль скоро цель США действовать так, чтобы добиться в достижении благоприятных для Америки изменений внутри СССР, США не должны предпринимать угрожающих действий“». (Россия-2000. Современная политическая история (1985–1999 годы): Справочно-энциклопедическое издание. / Под общ. ред. Подберезкина А. И. — 3-е изд. Доп. и перераб. М.: РАУ-Университет; Духовное наследие. Т.1: Хроника и аналитика / Отв. ред. Котилевский М. Д., Лебедев Ю. В. и др. 2000.)

3.08. Директива СНБ 5412/2: «Создать и использовать конфликтные ситуации для международного коммунизма, ослабить связи между СССР и коммунистическим Китаем, между ними и их сателлитами… Противодействовать любой угрозе со стороны партии или группы лиц, прямо или косвенно находящихся под контролем коммунистов, если они станут играть решающую политическую роль в любой из стран свободного мира, в районах, контролируемых или находящихся под угрозой со стороны международного коммунизма. Развернуть подпольное сопротивление, содействовать тайным и повстанческим движениям». (Загладин Н. В. История успехов и неудач советской дипломатии. М.: Международные отношения, 1990. СС.185–186.)

3.09. Директива СНБ-68, представлена президенту Трумэну 7 апреля 1950 г. Утверждена 30 сентября 1950 г.: «Нам нужно вести открытую психологическую войну с целью вызвать массовое предательство в отношении Советов… Сеять семена разрушения внутри советской системы, с тем, чтобы заставить Кремль… изменить его политику… Но без превосходящей наличной и легко мобилизуемой военной помощи политика „сдерживания“, которая по своему существу политика рассчитанного и постепенного принуждения, не больше чем блеф. Нам нужно вести открытую психологическую войну с целью вызвать массовое предательство в отношении Советов и разрушать иные замыслы Кремля. Усилить позитивные и своевременные меры и операции тайными средствами в области экономической, политической и психологической войны с целью вызвать и поддержать волнения и восстания в избранных стратегически важных странах-сателлитах.

Цели свободного общества определяются его основными ценностями и необходимостью поддержать материальное окружение, в котором они процветают <…>

1. Мы должны быть сильными в утверждении наших ценностей в нашей национальной жизни и в развитии нашей военной и экономической мощи.

2. Мы должны руководить строительством успешно функционирующей политической и экономической системы свободного мира <…>

3. Но, помимо утверждения наших ценностей, наша политика и действия должны быть таковы, чтобы вызвать коренные изменения в характере советской системы, срыв замыслов Кремля — первый и важнейший шаг к этим изменениям. Совершенно очевидно, что обойдется дешевле, но более эффективно, если эти изменения явятся в максимальной степени результатом действия внутренних сил советского общества <…>

Победу наверняка обеспечит срыв замыслов Кремля постепенным увеличением моральной и материальной силы свободного мира и перенесением ее в советский мир таким образом, чтобы осуществить внутренние изменения советской системы». (Яковлев Н. Н. ЦРУ против СССР. М.: Политиздат, 1983.СС.64–65.)

3.10. «Величайшая уязвимость Кремля заключена в самом характере отношений с советским народом. Эти отношения характеризуются всеобщей подозрительностью, страхом и репрессиями… Отношение Кремля со своими сателлитами и их народами — другое самое уязвимое место.

Для нас практически осуществимый курс — содействовать еретическому процессу отделения сателлитов. Как бы они не представлялись слабыми, уже существуют предпосылки для еретического раскола. Мы можем способствовать расширению этих трещин, не беря на себя за это никакой ответственности. А когда произойдет разрыв, мы прямо не будем впутаны в вызов советскому престижу, ссора будет происходить между Кремлем и Коммунистической Реформацией.

1. Положить конец дальнейшей экспансии советской мощи.

2. Разоблачить ложь советских претензий.

3. Сократить зону контроля и влияния Кремля.

4. В целом взращивать семена разрушения внутри Советской системы, с тем чтобы заставить Кремль по крайней мере изменить свою политику в соответствии с общепринятым международным стандартом». (Яковлев Н. Н. Американский план «Барбаросса». // Молодая гвардия, № 10,1992, С. 45.)

3.11. Чугаев С. Россия обречена на стабильность, считают американские эксперты. Московские политологи и журналисты стали первыми иностранцами, принявшими участие в мозговой атаке на главной политической кухне США. // Известия № 62,5 апреля 1995.

3.12. Лигачев Е. К. Из воспоминаний. // Аргументы и факты, № 3,1991.

3.13. Передерий С. В. Политологический анализ американской советологии периода «перестройки» в СССР. СПб., Издательство СПб университета, 1996, со ссылкой на: Abele D. Looking back at Sovietology: An Interview with William Odom and Alexander Dallin. Washington, 1990, p.1.

3.14. Батурин Ю., Доброчеев О. Россия не столь фатально обречена на стабильность. Среди прочего ей может помешать американский кризис. // Известия, № 79,28 апреля 1995.

3.15. Лацис О. Потребитель всегда прав. О пользе исследования, проводимого сорок лет в США и четыре года в России. // Известия, № 43,6 марта 1997.

3.16. Горшков М. К. Общественное мнение. М.: Политиздат, 1988.

3.17. Каменнова М. С. Системный подход к проектированию сложных систем. // Журнал доктора Добба, № 1,1993.

3.18. Евангелие. Книга Экклезиаста, или Проповедника. 1:9—10

3.19. Сухонос С. И. Россия в XXI веке. М.: Агар, 1997.

3.20. Зиновьев А. А. Глобальное сверхобщество и Россия. Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000.

3.21. Докучаев А. Сети шпионажа.// Молодая гвардия, № 9,1995.

3.22. Андреев А. К., Семейко Л. С. Прогнозирование международных отношений в американских исследовательских центрах. // США: ЭПИ № 5,1974.

3.23. Богданов Р. Г. Проблемы внешнеполитической информации в государственном аппарате США. Автореферат на соискание ученой степени кандидата исторических наук М.: ИМЭМО,1975.

3.24. Иванов И. Анафема: Хроника государственного переворота: записки разведчика. C-Пб.: Палея, 1995.

3.25. Троицкий В. Ю. «„Коллективный Даллес“. Чиновники Минобразования расчищают путь к национальной катастрофе». // Завтра, № 37, сентябрь 2002 г.

Примечания и литература к Главе четвертой

4.01. Богомолов О. Т. в интервью Крошину Г. Мы, конечно, не китайцы, но все же… / / Столица, № 3,1994.

4.02. Алексеев В. «Крестный отец» последнего генсека проклинает тот день, когда судьба свела их вместе. // Гласность, № 39,19–25 ноября 1992.

4.03. Перин Р. Л. Гильотина для бесов. Этнические и психогенетические аспекты кадровой политики 1934–2000 гг. СПб.: ЛИО Редактор, 2001.

4.04. Черняев А. С. Шесть лет с Горбачевым. По дневниковым записям. М.: Издательская группа «Прогресс» — «Культура», 1993.

4.05. Табло. Агентурные донесения Службы Безопасности «День». // Завтра, № 30, июль — август 1999.

4.06. Краткий философский словарь. Под ред. Алексеева А. П. М.: Проспект, 1998.

4.07. Садовский В. Н. Система / Философский словарь. Под ред. Фролова И. Т. Изд. 7-е, перераб. и доп. М.: Республика, 2001 г.

4.08. Садовский В. Н., Юдин Э. Г. Система // Философская энциклопедия. В 5-и тт. Т. 5. Гл. ред. Константинов Ф. В. М.: Сов. энциклопедия, 1970.

4.09. Садовский В. Н. Система / БСЭ. Изд. 3-е. Т.23. М.: Сов. энциклопедия, 1976.

4.10. Медведев В. Т. Откровения бывшего начальника личной охраны Горбачева и Брежнева. // Советская Белоруссия, № 211,11 ноября 1992.

4.11. Расторгуев С. П. Информационная война. М.: Радио и связь, 1998.

4.12. Каценелинбойген А. И. Методологические проблемы управления сложными системами. / Проблемы методологии системного исследования. М.: Мысль, 1970.

4.13. Степанов В. Н. О чем молчат «гэкачеписты»? // Правда, № 94,23 августа 2001.

4.14. Белов Ю. Время Коптюга. // Советская Россия, № 66,7 июня 2001.

4.15. Сулакшин С. С. Измена. М.: Фонд развития политического центризма, 1998.

4.16. Некрасов А. А. Становление и этапы развития западной советологии: Текст лекций. Яросл. гос. ун-т. Ярославль, 2000.

4.17. «НАМАКОН». Закулиса. Из досье на «мировое правительство». // Завтра, № 48,2000.

4.18. Новиков А. Разведка войной. // Завтра № 44,2001.

4.19. Дроздов Ю. И. Вымысел исключен. (Записки начальника нелегальной разведки.) // Наш современник, № 8,1996.

4.20. Дилтс Р. Изменение убеждений с помощью нейролингвистического программирования М.: Независимая фирма «Класс», 1997.

4.21. Ронин Р. Своя разведка. Способы вербовки агентуры, методы проникновения в психику, форсированное воздействие на личность, технические средства скрытого наблюдения и съема информации. Практическое пособие. Мн.: Харвест, 1998.

4.22. Калмыков А. Программируемое безумие. // Русский Вестник, № 15,1993.

4.23. Шенин О. А. «Возврата к прошлому никто не хотел». Ответы на вопросы французского журнала «Пари матч», датированные 15 июня 1992 г. // Красноярская газета № 73,27 июня 1992.

4.24. Куркин Б. Как охраняют президентов. // Кто есть кто в современном мире № 8, апрель 1994.

4.25. Комов В. Существует ли «Организационное оружие»? // Строительная газета, № 146,25 июня 1987.

4.26. Фартышев В. И. Спецслужбы сами о себе. В досье аналитика. // Кто есть кто в современном мире, № 18, октябрь 1994.

4.27. Почепцов Г. Г. Информационно-психологическая война. М.: СИНТЕГ, 2000.

4.28. Расторгуев С. П. Информационная война. М.: Радио и связь, 1998.

4.29. Любимов М. П. Как КГБ прохлопал Гордиевского. // Совершенно секретно, № 4,1995.

4.30. Кургинян С. Е., Овчинский В. С., Аврех Г. Л. Финансовая война. // Наш со-временник № 5,1991.

4.31. Катасонов Ю. В. Природа на экспорт. // Наш современник, № 11,1989.

4.32. Дятлов А. За что распяли Христа? Возможно, это самое известное экономическое преступление двадцати веков. // Комсомольская правда, 14 июня 1996.

4.33. Мельников Ю. М. Внешнеполитические доктрины США. М.: Наука, 1970.

4.34. Бергер М. Первые СП, или Происхождение иностранного капитала. // Известия № 71, 18 апреля 1995.

4.35. Цена оккупации. // Согласие (Вильнюс), № 18,30 апреля 1991.

4.36. Батюк В. И. Истоки «холодной войны»: советско-американские отношения в 1945–1950 гг. М.: Российский научный фонд, 1992, Научные доклады.

4.37. Калашников М. Сломанный меч империи.: М. Крымский мост-9Д, Палея, Форум,1999.

4.38. «Эмпирически известно, что все социальные катаклизмы в России в XX веке коррелируют по времени с появлением и развитием средств массовой информации:

1. Революция 1905 года — с появлением газет.

2. Революция 1917 года — с развитием телеграфа и радио.

3. „Перестройка“ 1985–1990 годов — с телевидением.

В настоящее время бурно развивается новый и очень эффективный вид средств массовой информации — электронные сети». (Аврамов П. В. Территориальная цена социальных потрясений. Общественные и государственные перевороты в новейшей истории России. // Красноярская газета, № 33,23 мая 1997.)

4.39. Захаров О. А. Записки секретаря трех генсеков. // Гласность, № 14, 2–8 апреля 1992.

4.40. Зенькович Н. А. ЦК закрыт, все ушли… Очень личная книга. М.: Олма-Пресс, 1998, Досье.

4.41. Громыко Анат. А. Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля: Воспоминания и размышления сына. М.: ИПО «Автор», 1997.

4.42. Васильев А. Зачем Бессмертных едет в Израиль. Вместо прогноза. // Комсомольская правда, 6 мая 1991.

4.43. Шевченко Г. А. Остаюсь Шевченко. // Аргументы и факты, № 45, 1990.

4.44. Фалин В. М. Сумерки богов по-русски. Бывший секретарь ЦК о политическом театре Михаила Горбачева. // Совершенно секретно, № 1,1999.

4.45. Косолапов Р. И. Иудино семя. Лики смутного времени. М.,1996.

4.46. Горленко В. Двое с улицы «Правды». // Литературная газета № 46,20 ноября 1991.

4.47. Как взять «Белый дом» без танков, десантников и спецподразделения «Альфа». Об организационно-политических проблемах, возникших в первые месяцы деятельности президентской власти в Российской Федерации. 21 сентября 1991. // Реванш. Недоперевыворт: версия Центра «РФ-политика». Составители: Варов В., Юрьев Д. М. Литература и политика, 1994.

4.48. Баранец В. Капризы президента. // Совершенно секретно, № 12,1998.

4.49. Караулов А. В. Отцы нашей демократии. Главы из книги «Русское солнце». // Совершенно секретно № 1,2001.

4.50. Новиков А. Шаг вправо, шаг влево… Михаил Горбачев как трагическая фигура российской истории.//Литературная газета, № 14,5 апреля 1995.

4.51. Филатов В. Славянский саркофаг. // Молодая гвардия, № 3,1995.

4.52. Известия ЦК КПСС № 8,1991.

4.53. Горбачев М. С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М.: Политиздат, 1987.

4.54. Овчинский В. С. Контрперестройка. // Наш современник, № 5,1992.

4.55. Неизвестный работник российских спецслужб в беседе с В. Ряшиным. После Герострата. // День, № 17,26 апреля — 2 мая 1992.

4.56. Бабич Д. Экономический архив КГБ. // КГБ: вчера, сегодня, завтра. Международные конференции и круглые столы. Законодательство. Общественный контроль. Спецслужбы и права человека. М.: Общественный фонд «Гласность». 1994.

4.57. Наращивать интеллектуальный потенциал перестройки. // Правда, № 8, 8 января 1989 г.

4.58. Кондратенко Н. И. Ложь и лицемерие перестройщиков. // Молодая гвардия № 8,1991.

4.59. Хенкин К. В. в беседе с Волчеком Д. «КГБ способен выполнить любую функцию». // Сибирская газета (Новосибирск), № 5,30 июля — 5 августа 1990 г., со ссылкой на Балтийское время № 24,25 июня 1990.

4.60. Крыштановская О. Теперь их знают не только в лицо. Что открывают архивы социологической службы КГБ? // Московские новости, № 44,3 ноября 1991.

4.61. Олейник Б. И. Князь тьмы. Два года в Кремле. М.: Палея, 1992.

4.62. Яковлев И. Г. Информационно-аналитические технологии и политическое консультирование. // Полис, № 3,1998.

4.63. Тихомиров В. Б. беседует с Семиной Л. «„Колеса Тихомирова“ помогут точно „вписаться“ в крутые виражи перестройки». // Диалог, № 3,1990.

4.64. Легостаев В. М. Гиблый съезд. К 10-й годовщине XXVIII съезда КПСС. // Завтра, № 29, июль 2000 г.

4.65. (XXVIII съезд КПСС и Учредительный съезд Компартии РСФСР в оценках общественного мнения (по результатам работы социологической группы «Съезд»). Информационный бюллетень № 9 центра социологических исследований АОН при ЦК КПСС. Ж.Т Тощенко (рук-ль редакц. коллегии). М.: АОН, 1990.

4.66. Бабок Ю. П., Яковлев И. Г. Информатизация партии: граничные условия, противоречия, желательное состояние.// Проблемы использования современно-вычислительных средств в практике партийной работы и подготовке партийных кадров. Материалы международной научно-практической конференции 14–16 марта 1989 г. в АОН при ЦК КПСС. М.: АОН, 1989. Со ссылкой на: Bloombecker В. Of systems, Solidarity and Stratugge.// Datamation, № 11, nov. 1987.

4.67. Кургинян С. Е. «Раскол вертикальный, проходящий через все слои общества». // Радиопрограмма «Слово народное», Красноярск, 9 июля 1993 г. Цит. по: Красноярская газета, № 17,17 июля 1993.

4.68. «Сергей КУРГИНЯН получил первоначальную известность как создатель московского театра-студии „На досках“. Кандидат физико-математических наук, имеет режиссерское образование. Президент вневедомственной государственной корпорации „Экспериментальный творческий центр“, организованной в 1989 году при Мосгорисполкоме при поддержке второго секретаря МГК КПСС Юрия Прокофьева. Один из авторов книги „Пост-перестройка“ (Политиздат, 1990), а также „аналитических записок“ для партийных пользователей. В январе 1991 года ЭТЦ и его руководитель сумели заручиться поддержкой премьер-министра СССР Валентина Павлова, что оказало заметное влияние как на финансовые и прочие возможности корпорации, так и на тексты выступлений премьера». (Киселев С. Как взять «Белый дом» без танков, десантников и спецподразделения «Альфа» (Версия номенклатурного переворота). Тридцать дней после путча. Аналитическая записка: «Об организационнополитических проблемах, возникших в первые месяцы деятельности президентской власти в Российской Федерации» // Московские Новости, № 39,29 сентября 1991.)

4.69. «С. Кургинян, руководитель Экспериментального творческого центра, созданного в свое время не без помощи и участия партии. Если заглянуть в журнал входящей корреспонденции ЦК КПСС или российской компартии, можно убедиться — высшее партруководство получало и внимательно изучало материалы, подписанные Кургиняном. Их можно отличить из тысячи других, как говор беззубого человека. Еще не дочитаешь до последней страницы с подписью, а уже знаешь — Кургинян! Причудливый коктейль здравого смысла, наукообразия и политической паранойи, кочующих из одних „Рекомендаций“ в другие. „По нашим расчетам „час X“, установленный для начала восстания в Москве и насильственного политического переворота одновременно в ряде регионов, приходится на интервал между 16-м и 26-м февраля 1990 года. Лихорадочное ускорение событий делает вероятностным и более близкие сроки.

…В таком случае должно быть, с помощью комплекса всесторонних продуманных акций, осуществлено политическое разыгрывание „антимафиозной карты“, сопровождаемое серией политических, экономических и правовых действий в обязательном режиме введения (теперь — уже всерьез!) особого положения в стране минимум на 4, максимум на 6 месяцев“.

Интересна реакция партийного руководства. К примеру. На цитировавшихся материалах есть резолюция И. Полозкова: „т. Антоновичу И. И., т. Зюганову Г. А. Обязательно ознакомьтесь с прогнозом творческого центра т. Кургиняна С.“. И на первой странице отчеркнуто красным карандашом — „…до сих пор наши прогнозы событий, включая самые неожиданные, совпадали с реальным их течением с достаточно высокой точностью“.

В аппарате заместителя Генсека тоже изучали труды Кургиняна и его центра. Не только изучали, но и информировали о них соратников по борьбе… В папке с надписью „Кургинян“ больше года хранился один материал, озаглавленный скромно и просто — „В ЦК КПСС“. О нем не вспоминали больше года, но вот в июне (по какой-то причине?) сняли с него копию и направили „для ознакомления“ вице-президенту Янаеву. Что же могло заинтересовать в нем будущего деятеля ГКЧП? Девять страниц обычного политического менингита, но одна заслуживает цитирования, правда, с вынужденными сокращениями.

„Считаю необходимыми составляющими в комплексе предлагаемых мер:…обеспечение полной готовности к введению президентской формы правления, объявлению чрезвычайного положения в стране с ограничением ряда конституционных прав и свобод… Принятие популярных решений по изменению ситуации в стране, узаконивающих в общественном сознании введение президентской формы… Принятие указа о геноциде, беженцах и борьбе с терроризмом, одним пакетом… Чистка партии, которую необходимо начать с чрезвычайного заседания КПК при ЦК КПСС по т. н. „танковому делу“… Закрытие Москвы по „олимпийскому варианту“, чистка Москвы от преступного элемента силами правоохранительных органов… Сбалансировать в целом идеологический крен в средствах массовой информации, скорректировать тон ключевых телепередач, идущих по центральному каналу… При необходимости указанные соображения могут быть изложены более подробно“.

Нет прямых доказательств того, что Кургинян и его центр готовили сценарий августовского путча. Пока нет. Но то, что их труды легли в основу такого сценария, были „изложены в нем более подробно“ — несомненно… Но в конце концов дело не в Кургиняне. Не удивлюсь, если завтра он предложит свои „прогнозы и рекомендации“ уже новой власти». (Вощанов П. Страна Заветов. 4. Одичание партийного аппарата. // Комсомольская правда, 8 октября 1991.)

4.70. «О. Лобов, только что назначенный президентом на должность руководителя в „правительства в подполье“, первым делом днем 19 августа подписывает документ о предоставлении экономических льгот „Экспериментальному творческому центру“ Кургиняна, созданному под покровительством Прокофьева и Павлова в целях „аналитического“ обеспечения борьбы с демократическими силами. Деятельность ЭТЦ широко обсуждалась в печати, и если это было неизвестно первому зампреду СМ, то его уровень некомпетентности превышает уровень его же ренегатства, если ему это было все же известно…» (Вчера мы защищались — сегодня давайте думать! Президент. Тактика лавирования, игра в компромиссы стали логичной прелюдией путча. // Московские Новости, № 35,1 сентября 1991.С.8.)

4.71. Зиновьев А. А. Историческая трагедия. // День, № 13, сентябрь 1991 г.

4.72. Петров Р., Родин А. «Я знал, чем они дышат…» // Огонек, № 43, октябрь 1990.

4.73. Полковник ФСБ в беседе Смоленцева В. Блеск и нищета ФСБ. // Завтра № 20, май 2001.

4.74. Сталин И. В. Отчетный доклад на XVIII о работе ЦК ВКП(б), 10 марта 1939 г. Цит. по: Ленин В. И., Сталин И. В. О социалистическом государстве и советской демократии. М.: ОГИЗ, 1947.

4.75. Аграновский В. А. Профессия: iностранец. М.: Вагриус, 2000.

4.76. Прохоров Д., Лемехов О. Перебежчики. Заочно расстреляны. М.: Вече, ЗАО «АРИА-АиФ», 2001.

4.77. Бакатин В. В. Избавление от КГБ. М.: Новости, 1992.

4.78. Альбац Е. М., Геворкян Н. КГБ СССР: что будет с ним завтра? // Московские Новости, № 35, 1 сентября 1991.

4.79. Кругов М. Царь сдал страну охране // Новая газета, № 12,2000.

4.80. Саранов В. Михаил Сергеевич Руст// Версия, № 43,7—13 ноября 2000.

4.81. Примаков Е. М. Превратности судьбы. // Совершенно секретно, № 10,1999.

4.82. Алидин В. И. Государственная безопасность и время (1951–1986). М, Ветеран МП, 1997.

4.83. Корсак А. Б. дал интервью Беловецкому Д., Богуславскому С. «Нам был отдан приказ арестовать Попова…» // Литературная газета, № 36,11 сентября 1991.

4.84. Грушко В. Ф. отвечает на вопросы «АиФ» «Правда ли, что…» // Аргументы и факты, № 48, ноябрь 1990.

4.85. 14.02.90 г. № 313-К/ОВ. Председателю Верховного Совета СССР тов. Горбачеву М. С. Доклад КГБ СССР об итогах оперативно-служебной деятельности в 1989 г. // Источник, № 1,1992.

4.86. Национальная безопасность: в поисках приоритетов. Материалы совещаний аналитической группы при Совете Обороны Российской Федерации. М.: Московский общественный научный фонд. 1998.

4.87. Беляев И. Терроризм — общий враг! // Литературная газета, № 42,18 октября 1989 г.

4.88. Ципко А. Правда никогда не опаздывает. Предисловие. //Яковлев А. Н. Предисловие. Обвал. Послесловие. М.: Новости, 1992.

4.89. Молодая гвардия, № 10,1994.

4.90. Перестройка Храма Соломона. // За Русское Дело, № 3,1996.

4.91. Абаринов В. Шпион из преисподней. // Совершенно секретно, № 11,2002.

4.92. Публикация подготовлена Соколовой И. Итальянские спецслужбы знали о планах гэкачепистов. Адмирал Мартини был заранее информирован об августовском путче, утверждает итальянский журнал «Эспрессо». // Известия, московский выпуск № 1,2 января 1992.

4.93. СССР — США: советско-американский ответ терроризму. Возможен ли он? // Литературная газета, № 11,15 марта 1989.

4.94. Смоленцев В. Россия, хенде хох! Мы уже не хозяева в собственном доме. // Завтра, № 46, ноябрь 2002.

4.95. Хатюшин В. На службе дьявола. (Для чего «демократам» власть?) // Молодая гвардия, № 6,1991.

4.96. Беглов С. И. Внешнеполитическая пропаганда. Очерки теории и практики. М.: Высшая школа, 1980.

4.97. Поппер М. М. Экономические аспекты межнациональных отношений в советологических прогнозах социально-экономического развития СССР и союзных республик. / Под ред. Умарова Х. М., Кириллова С. В., Коноваловой И. В. Институт экономики АН СССР, Институт экономики АН ТаджССР. М., 1991.

4.98. Бжезинский З. О перестройке, о мире, о себе. // Правда, ноябрь 1989.

4.99. Гелбрейт Дж. Экономический прогресс в изменяющемся мире. // Коммунист, № 1,1989.

4.100. Голдмен М. Развестись, не став врагами. // Московские новости, № 41, 13 октября 1991.

4.101. Коэн С. Голоса гласности. //Литературная газета, 19 июля 1989.

4.102. Коэн С. Перестройка — это путешествие в поисках нового. // Коммунист, № 7,1989.

4.103. Леонтьев В. Желаю успеха перестройке. // Правда, 27 февраля 1989.

4.104. Леонтьев В. Проблемы, стоящие перед вашей страной. // Литературная газета, 1 ноября 1989.

4.105. Приг З. Перестройке не хватает экспортной стратегии. // Известия, 16 августа 1989.

4.106. Такер Р. Ч. «Какое время показывают часы русской истории?» Доклад на ассоциации. // Диалог, № 4,1991, № 4.

4.107. «Круглый стол» «АиФ». Взгляд на перестройку с участием американских советологов М. Шульмана и К. Шульман. // Аргументы и факты № 28,1989.

4.108. Смирнов Г. Л. Уроки минувшего. М.: РОССПЭН, 1997. СС.169–170)

4.109. ЦХСД, ф.5, оп.60, д.19, л.202–203. Цит. по: «Холодная война. Новые подходы, новые документы». М., 1995.

4.110. Мороз О. Последний диагноз. Правдоподобная версия, требующая, однако, дальнейшей проверки. // Литературная газета, № 39,28 сентября 1988.

4.111. Иогансен Л. Почему Сталин убил Бехтерева? // Совершенно секретно, № 2,1991.

4.112. Борее Ю. Сталиниада. М., 1990.

4. 113. Бехтерева Н. П. в беседе с Ивановой Л. Искусство жить // Аргументы и факты, № 39,1995.

4.114. Земсков В. Н. в беседе с Чолак С. «Архипелаг ГУЛАГ»: глазами писателя и статистика. // Аргументы и факты, № 45,1989.

4.115. Фалин В. М. Сумерки богов по-русски. Бывший секретарь ЦК о политическом театре Михаила Горбачева. // Совершенно секретно, № 1,1999.

4.116. Хавкин Б. // Совершенно секретно, № 1,1999.

4.117. Конышев Д. Казнь сибирская // Совершенно секретно, № 4,1998.

4.118. Зиновьев А. А. в беседе с Большаковым В. «Экспертные мифы, или Демократия для России». // Правда, № 46,22 марта 1994.

4.119. Табло. Агентурные донесения Службы Безопасности «День». // Завтра, № 45, ноябрь 1999.

4.120. Выступление по ЦТ 27 ноября 1989 г. Цит. по: Бушин В. И. // Азбука, арифметика и химия. // Молодая гвардия, № 6,1990.

4.121. Щекатихин Е. А. Путин еще не избран, а «охота на ведьм» уже началась. // Наше Отечество, № 120,2000.

4.122. Идеологический отдел Воронежского РОО РНЕ. Лекторий для националиста-пропагандиста. // Наше Отечество № 156,2001.

4.123. Крючков В. А. Последняя речь в Кремле. //День, № 27, 15–21 декабря 1991.

4.124. Бобков Ф. Д. Вспоминая Гегеля // Наш современник № 3,1994.

4.125. Обществоведение. Учебник для выпускного класса средней школы и средних специальных учебных заведений. Издание 22-е, под ред. Шахназарова Г. Х. М.: Политтздат, 1984.

4.126. Дугин А. Заговор против СССР. // Завтра, № 44,1997.

4.127. Драпеко Е. Большая коалиция патриотических сил. Специальный выпуск «Советской России» «Избиратель» № 25 // Советская Россия № 105,9 сентября 1999.

4.128. Баранов А., Ляско А. Список, сеющий смерть. Правда ли, что 2200 видных деятелей новой России были агентами КГБ? // Комсомольская правда, № 153, 25 августа— 1 сентября 1995.

4.129. Герасимов В. 2200 стукачей КГБ в авангарде «перестройки» — их список стал самым секретным документом. // Потаенное (Санкт-Петербург), № 4.

4.130. Сопелъняк Б. Золотой телец. // Совершенно секретно, № 3,1996.

4.131. Платонов О. А. Терновый венец России. Тайная история масонства 1731–2000. Изд. 3-е, испр., доп. М.: Русский вестник, 2000.

4.132. Расторгуев С. П. Информационная война. М.: Радио и связь, 1998.

4.133. XXVIII съезд КПСС. Речь товарища Ситникова В. И. (Первый секретарь Иркутского обкома КПСС). // Правда, № 65,6 марта 1986.

4.134. «Кто на что претендует? Основные территориально-этнические притязания и конфликты в СССР.

ЗАПАД. 1. Часть Мурманской обл. России — к Карелии (A). 2. Часть Псковской и Ленинградской обл. России — к Эстонии (A). 3. Часть Латвии — к Эстонии (F). 4. Создание русскояз. автономии в сев. — вост. Эстонии (B). 5. Часть Псковской обл. России — к Латвии (A). 6. Сев. — зап. часть Белоруссии — к Литве (C). 7. Создание польской автономии на юге Литвы (B). 8. Клайпеду с окружением — из Литвы (C). 9. Часть Калининградской обл. России — к Литве (C). 10. Создание немецкой полит. — адм. единицы в Калининградской обл. России (C). 11. Южные р-ны Литвы — к Белоруссии (A). 12. Часть Житомирской обл. Украины — к Белоруссии (A). 13. Часть Гомельской обл. Белоруссии — к Украине (A). 14. Часть Черновицкой обл. Украины — к Молдове (C). 16. Создание Приднестровской ССР Молдова на ю-в Молдовы и с-з Одесской обл. Украины (C). 17 Создание гагаузской автономии на юге Молдовы (B). 18. Создание болгарской автономии на пограничных территориях Молдовы и Одесской обл. Украины (B). 19. Часть Одесской обл. Украины — к Молдове (A). 20. Создание крымско-татарской республики в Крыму (B). 21. Выход Крыма из состава Украины (C). 22. Юго-вост. обл. Украины — в Россию (B). 23. Часть Ростовской обл. России — к Украине (A).

КАВКАЗ. 24. Приморские р-ны Краснодарского края — к Адыгее (B). 25. Создание Карачаевской и Черкесской республик (C). 26. Создание Кабардинской и Балкарской республик в составе федеративной Кабардино-Балкарии (C). 27. Создание Карачаевско-Балкарской республики (E). 28. Создание Кабардино-Черкесской республики (E). 29. Восстановление автономии Ингушетии (D). 30. Вост. часть Сев. Осетии — к Чечено-Ингушетии (C). 31. Часть Сев. Осетии с г. Моздок — к Кабардино-Балкарии (C). 32. Часть Чечено-Ингушетии с г. Малгобек — к Кабардино-Балкарии (C). 33. Создание единой Черкесии в границах Черкесии, Кабарды, Адыгеи и приморских районов Краснодарского края (E). 34. Зап. районы Дагестана — Чечено-Ингушетии (B). 35. Восстановление Горской республики в границах Чечено-Ингушетии, Сев. Осетии, Кабарды и Черкесии (D). 36. Создание (восстановление) нац. — культ. автономий: казаков в Краснодарском и Ставропольском краях; греков на побережье Краснодарского края; туркмен в Ставропольском крае и на севере Дагестана; немцев в Краснодарском крае (B). 37. Территория Б. Сочи — к Грузии (A). 38. Выход Абхазии из состава Грузии (G). 40. Создание Юго-Осетинской АССР в составе Грузии (G). 41. Упразднение Юго-Осетинской автономии (E). 42. Объединение Южной и Северной Осетии (E). 43. Нагорный Карабах — в Армению (E). 44. Юго-зап. часть Грузии (Джавахети) — к Армении (B). 45. Юго-вост. часть Грузии — к Азербайджану (B). 46. Сев. — зап. часть Азербайджана — к Грузии (B). 47. Южная часть Армении — к Азербайджану (B). 48. Упразднение Аджарской АССР (G). 49. Восстановление Шаумяновского района в Азербайджане (B). 50. Возвращение турок-месхетинцев на историческую родину (B).

ПОВОЛЖЬЕ. 51. Создание (восстановление) республики немцев Поволжья (B). 52. Разделение Татарии на районы казанских татар и мешарей (B). 53. Создание единого Башкорстана; взаимные территориальные претензии Башкирии и Татарии (F).

СРЕДНЯЯ АЗИЯ И КАЗАХСТАН. 54. Выход Каракалпакии из Узбекистана (G). 55. Присоединение Каракалпакии к Казахстану (D). 56. Часть Мангыстаунской обл. Казахстана — к Туркмении (B). 57. Приамударьинская часть Ташаузской обл. Туркменистана — к Узбекистану (F). 58. Сев. — зап. часть Бухарской обл. Узбекистана — к Каракалпакии (A). 59. Юго-вост, часть Каракалпакии — к Хорезмской обл. Узбекистана (F). 60. Приамударьинская часть Чарджоуской обл. Туркмении — к Узбекистану (F). 61. Приамударьинская часть Бухарской обл. Узбекистана — к Туркмении (F). 62. Южная часть Чимкентской обл. Казахстана — к Узбекистану (F). 63. Части Самаркандской и Бухарской обл. Узбекистана (долина р. Зарафшан) — к Таджикистану (F). 64. Сурхандарьинская обл. Узбекистана — к Таджикистану (F). 65. Южные горные р-ны Ошской обл. Киргизии — к Таджикистану (F). 66. Часть Горно-Бадахшанской АО Таджикистана (Северный Памиро-Алай) — к Киргизии (F). 67. Часть Ошской обл. Киргизии (в Ферганской долине) — к Узбекистану (F). 68. Южные р-ны Алма-Атинской и Талды-Курганской обл. Казахстана — к Киргизии (F). 69. Сев. р-ны Иссык-Кульской обл. Киргизии — к Казахстану (F). 70. Часть пограничных с Казахстаном обл. России (Астраханской, Волгоградской, Оренбургской, Омской, Курганской, Алтайского края и др.) — к Казахстану (C). 71. Создание немецких полит. — адм. единиц в Сев. Казахстане и прилегающих районах России (B). 72. Сев. — Казахстанская, Кокчетавская, Целиноградская, Кустанайская, Вост. — Казахстанская, прииртышская часть Павлодарской и Семипалатинской, Сев. части Уральской и Актюбинской областей Казахстана — в Россию (B).

СИБИРЬ И ДАЛЬНИЙ ВОСТОК. 73. Вост. часть Горно-Алтайской АО — к Туве (B). 74. Часть Красноярского края — к Туве (B). 75. Присоединение Агинского Бурятского АО — к Бурятии (D). 76. Часть Магаданской обл. — к Якутии (A).

Основные причины конфликтов.

A — изменение границ

B — расселение соответствующих этнических групп в прошлом и/или настоящем С-А+В

D — изменение в прошлом статуса автономии или ее территориально-государственной принадлежности

E — историческое, этническое и/или экономическое единство

F — B+E

G — возрождение или подавление национального самосознания».

(Материалы подготовили сотрудники Института географии АН СССР Глезер О., Колосов В., Петров Н., Стрелецкий В., Трейвиш А. // Московские Новости № 11, 17 марта 1991.)

4.135. Кургинян С. Е., Овчинский В. С., Аврех Г. Л. Финансовая война. // Наш современник, № 5,1991.

4.136. Передерий С. В. Политологический анализ американской советологии периода «перестройки» в СССР. СПб.: Издательство СПб университета, 1996.

4.137. Рыбаков А. М. 91.01.001. Революции в Восточной Европе: прошлое и будущее. (Обзор материалов журнала «Политик энтранжер») со ссылкой на: Ayache G. Enigmes roumaines. // Polit. Etrangere. — Paris, 1990, № 1,p.63–70. // Советологи о современном мире. Реферативный журнал № 1 (78), 1991.

4.138. Борзенко А. С. Румынский секундомер бежит быстрее. // Наш современник, № 6,1992.

4.139. Монастырский М. Л. Россия и Геополитика. Пресс-релиз. // Известия № 72,17 апреля 1996.

4.140. Петухов А. Компартии отвергают «новое мышление». // Молодая гвардия № 2,1991.

4.141. Рубинов А. «Г. И. Янаев — вы большой ученый…» // ЛГ-Досье № 8,1991.

4.142. Лошак В. // Московские новости, № 11,15 сентября 1991.

4.143. Подберезкин А. И. Русский путь. Изд 4-е. М.: РАУ-Универсистет, 1999.

4.144. дю Плесси де Ришелье А. Ж. Политическое завещание // Андреев А.Р. Гений Франции, или Жизнь кардинала Ришелье. М.: Белый Волк, 1999. СС. 158–159.

4.145. Кургинян С. Е. «Раскол вертикальный, проходящий через все слои общества». //Радиопрограмма «Слово народное», Красноярск, 9 июля 1993 г. Цит. по: Красноярская газета, № 71,17 июля 1993.

4.146. Бондарев Ю. В. Выступление на XIX Всесоюзной партийной конференции КПСС // Литературная газета, № 27,6 июля 1988.

4.147. Быть верными своему выбору. «Круглый стол» «Молодой гвардии». // Молодая гвардия, № 3,1990.

4.148. Бондарев В. Кто станет диктором. // Голос № 17, 29 апреля — 12 мая 1991.

4.149. Калугин О. Д. дал интервью Закруткину Н. Возможен ли переворот? //Дайджест Тайны КГБ, № 2,1990.

4.150. К чему бы это все? // Голос, № 13,1–7 апреля 1991.

4.151. Пушкарь Д. Суженное заседание объявляется открытым. // Московские новости, № 27,7 июля 1991.

4.152. Губарев В., Стадник И., Геворкян Н. Опора власти. // Московские Новости, № 29,21 июля 1991.

4.153. Голос,№ 31,8—14 августа 1991.

4.154. Попов Г. Х. Август девяносто первого. // Известия, 22 августа 1992.

4.155. Проханов А. А. «„Гэкачеписты“, Сталин дал приказ…» // Завтра, № 33, август 2001.

4.156. Качановский Ю. На откосе // Советская Россия, № 89,3 августа 1996.

4.157. Черняк Е. Б. Секретная служба Великобритании. Из истории тайной войны. М.: Международные отношения, 1975.

4.158. Альбац Е. М. Нас не предупредят, когда это случится. // Московские новости,№ 41, 13 октября 1991.

4.159. Альбац Е. М. Страна под колпаком. В прошлом? // Московские новости № 49,8 декабря 1991.

4.160. Бобков Ф. Д. КГБ и власть. М.: Ветеран МП, 1995.

4.161. Анисин Н. М. Тайны политзэка Шенина.//День, № 23,17–23 ноября 1991.

4.162. Р.S. К статьям о заказных убийствах (Досье № 7) // Досье гласности, № 8, 2000.

4.163. Качановский Ю. Хозяин или слуга // Красноярская газета, № 3 8,13 апреля 1993.

4.164. Ахромеева Т. В. «Я никогда не поверю, что он уходил на смерть…» С вдовой Маршала Тамарой Васильевной Ахромеевой беседует наш обозреватель Терехов А. // Совершенно секретно № 7,1995.

4.165. Соколов С., Плужников С. Как КГБ сводил счеты с КПСС // Комсомольская правда, № 15,22 января 1992.

4.166. Белоусова Т. Деньги дышат страхом. // Совершенно секретно, № 8,1995.

4.167. Гуртовой М. Чем пахнут деньги КПСС. // Московские новости, № 41, 13 октября 1991.

4.168. Колосов Л., Молодый Т. К. Мертвый сезон. Знаменитого разведчика-нелегала Конона Молодого ликвидировали свои. // Совершенно секретно, № 10,1996.

4.169. ЦРУ-КГБ: «канал Гаврилова». Статья из «Лос-Анджелес тайме» под заголовком: «Вещи, о которых ваши отцы никогда не рассказывали». // Новости разведки и контрразведки, № 11,1998.

Примечания и литература к Заключению и Приложениям

5.01. Выступление президента США Б. Клинтона на закрытом совещании Объединенного комитета начальников штабов 25 октября 1995 г. (Исайченков В. Запад против России. Изд. Всероссийского общественно-политического движения «Духовное наследие», Московская региональная организация, 1999. Цит. по: Лисичкин В. А., Шелепин Л. А. Глобальная империя Зла. Великое противостояние. М.: Крымский мост-9Д, 2001.)

5.02. Кузнецова Т. Ю., Шмерлинг Д. С. Некоторые проблемы и тенденции отечественной аналитики: от стратегического планирования к моделированию. // Решение есть всегда. Сборник трудов Фонда ИНДЕМ, посвященный десятилетней годовщине его деятельности. Сост. Сатаров Г. А., М.: ИНДЕМ, 2001.

5.03. Проект «Лавина частоты». // Завтра, № 29, июль 1998.

5.04. Недоперевыворот, или Как был взят Белый дом. 15 октября 1992. / Реванш. Недоперевыворт: версия Центра «РФ-политика». Составители: Варов В., Юръев Д. М. Литература и политика. 1994.

5.05. Международные исследования в России и СНГ. Научно-аналитические и образовательные центры, ученые и специалисты в области международных отношений, внешней политики и безопасности. Справочник. // Московский общественный научный фонд. Центр конвертируемости образования: М.: Московский рабочий, 1999.

5.06. Иванова Т. Совет по миграции стран СНГ и Балтии. // Миграция, № 3–4, 1999.

5.07. Табло. Агентурные донесения Службы Безопасности «День». // Завтра № 47,2001.

5.08. Ивашов Л. Г. Синдром 11 сентября. Выступление на «Круглом столе» в редакции газеты «Завтра». // Завтра, № 37, сентябрь 2002.

5.09. Табло. Агентурные донесения Службы Безопасности «День». // Завтра № 44, октябрь-ноябрь 2002.

5.10. Кургинян С. Е., Овчинский В. Литовский синдром. События в Вильнюсе: глазами системного аналитика. // Московская правда, № 21,1 февраля 1991.

5.11. Международная жизнь, № 11,1990.

5.12. Маркс К, Энгельс Ф. Сочинения. М.: Политиздат. 1962, т. 22.

5.13. «Ныне рабочий день американского лидера начинается 40-минутными консультациями с мисс Райс <…> Да и после в течение дня президент по нескольку раз обращается к своей советчице, что делает их поистине неразлучными… „Она — единственная, кто может объяснить мне суть дела так, чтоб я понял“, — приводятся слова Буша-младшего там же. — „Райс — превосходный администратор и генератор идей“». (Канноне С. Америка, скажи: «Кондоли-и-и-иза». // Poccia, № 143, 23 августа 2001.)

5.14. Containtment: documents on American policy and strategy, 1945–1950. Ed: Etzold Thomas H. and Gaddis John Lewis. N.-Y: Columbia univ. press, 1978.

5.15. «Публикация документа сопровождалась следующим комментарием: Весьма успешно отказавшись — в русле нового политического мышления — от так называемого „образа врага“, кое-кто у нас и впрямь счел, что не осталось у нашего государства в мире ни врагов, ни недоброжелателей, что нет больше сил если и готовых заключить нас в объятия, то для того лишь, чтобы выдавить все жизненные соки. Но, может быть, действительность предоставляет нам основания для эйфории?

В 1988 году перед вступлением Дж. Буша на пост президента для него была подготовлена своего рода программа действий под названием „Мандат на руководство-3“. Автор „Мандата“ — известный американский исследовательский центр „Хэритидж фаундейшн“, созданный в 1973 году по инициативе представителей крупного бизнеса и ряда правых политических деятелей. „Мандат на руководство“ — наиболее важный документ, разрабатываемый экспертами „Хэритидж фаундейшн“. Он готовится раз в четыре года для вновь избранного президента. Первый такой доклад был подготовлен в 1980 году для Р. Рейгана, который назвал его своей настольной книгой.

Сегодня мы предлагаем читателю сокращенный текст этого очень объемистого „Мандата-3“. Мы решили не комментировать его и лишь выделили шрифтом некоторые куски и фразы. Думаем, что читатель, внимательно следящий за происходящим в мире, в Восточной Европе и в СССР, в частности, сам сделает надлежащие выводы из откровенности авторов „Мандата-3“» (Литературная Россия, № 23,7 июня 1991).

5.16. Выжить не сгибаясь. Прочти и передай. // Согласие (Вильнюс), № 5 (79) 29 января-4 февраля 1991.

5.17. Из архива национальной безопасности США. Прогнозы ЦРУ в отношении СССР. 1991. Введение М. Бирна и В. М. Зубока. // Новая и новейшая история, № 2, март-апрель 1996.

5.18. Бондарев Ю. Куда ты пришла, Россия? // Правда, № 15, 8—И февраля 2002.

5.19. Владимир Мезенцев. Вольный каменщик перестройки. // Stringer, № 6, 19 июня 2002 г.

Примечания

1

В последние годы некоторые исследователи подвергли сомнению принадлежность этого текста А. Даллесу, однако этот ставший уже классическим текст, если и не по букве, то по духу во многом соответствует реальному положению вещей, поэтому я счел необходимым привести его. здесь, как яркую иллюстрацию к происходившим процессам разрушения СССР.

(обратно)

2

[1.10.С.3].

(обратно)

3

«Я заметил в Сталине такую особенность: если дела на фронте хороши — он сердит, требователен и суров; когда неприятности — шутит, смеется, становится покладистым. В первые месяцы войны мы находились под впечатлением неудач, наши войска отступали, всем было очень тяжело. Сталин никогда не показывал вида, что и ему тяжело. Я никогда не замечал у него растерянности, наоборот, казалось, что настроение у него бодрое, отношение к людям терпимое. Он понимал, видимо, что в такие моменты людей нужно поддержать, подбодрить» [1.12.С.489].

(обратно)

4

«Осенью 1946-го он позвонил из Сочи новому секретарю ЦК Патоличеву: „Запишите постановление секретариата ЦК. Пункт первый: „Назначить ответственным за хлебозаготовки 1946 г. Патоличева М. С.“. Записали? В пункт второй впишите все, что нужно вам для успешного проведения хлебозаготовок“» [2.С.182].

(обратно)

5

«То, что ему нужно было, он досконально знал и следил. Это совершенно правильно. И смотрел не в одну сторону, а во все стороны. Это политически важно было, скажем, авиация — так авиация… (Я спросил выдающегося авиаконструктора А. С. Яковлева, разбирался ли Сталин в авиации, ответ был: „О-о-о!“ — Ф.Ч.) Пушки — так пушки, танки — так танки, положение в Сибири — так положение в Сибири, политика Англии — так политика Англии, одним словом, то, что руководитель не должен был выпускать из своего поля зрения» [58.С.258]. Авиаконструктор А. С. Яковлев также в своих мемуарах указывает, что Сталин разбирался в авиации — а тогда это была самая сложная область технических наук [1.12.С.488].

(обратно)

6

«… На Тегеранской конференции разразился скандал, не имеющий прецедентов в истории международных отношений. Началось с того, что Черчилль выразил желание узнать мысли русских представителей относительно будущей польско-советской границы, чтобы потом изложить эти требования полякам.

— Мы хотим, — сказал Сталин, — чтобы украинские земли отошли к Украине, а белорусские — к Белоруссии, как было установлено Конституцией СССР 1939 года. А Молотов добавил, что установленная этой Конституцией граница соответствует линии Керзона, то есть той границе, которая была предложена СССР в 1920 году в ноте министра иностранных дел Англии лорда Керзона, когда шла советско-польская война.

— Нет, — возразил Молотову сопровождавший Черчилля Иден, — между границей 1939 года и линией Керзона есть различия.

Тут Черчилль извлек карту, на которой, по его словам, была нанесена советско-польская граница и линия Керзона, а Иден, водя по ней пальцем, начал объяснять, что, согласно ноте Керзона, граница должна была проходить восточнее Львова. Бросив взгляд на английскую карту, Сталин сказал:

— Ваша карта неправильная! — и велел Молотову принести подлинную карту и ноту Керзона.

Через несколько минут была доставлена черная папка, из которой Молотов извлек карту с линией Керзона, не совпадавшей с той, что была нанесена на Черчиллевой карте! После этого Молотов зачитал текст радиограммы 1920 года, подписанной Керзоном. В ней точно обозначались все пункты, через которые должна была проходить советско-польская граница…» [1.13.С.237].

(обратно)

7

«От его, Сталина, решений, внешне часто незначительных и неприметных <…> порой ходуном ходил весь мир, а облик событий вдруг принимал обостренно мировой смысл» [11.С.176].

(обратно)

8

«За тридцать лет на посту главы государства через руки Сталина прошли тысячи людей и дел, в которые он должен был быстро вникнуть, понять и правильно оценить. И эта необходимость выработала в нем умение быстро давать оценки и мнения, замечательные своей меткостью и сжатостью» [1.13.С.247].

(обратно)

9

К сожалению, сегодня изучение этих архивов представляется мало реальным в связи с их возвратом в Европу, хотя, по некоторым данным, предварительно их скопировали.

(обратно)

10

[36.Ч.1.С.232].

(обратно)

11

[2.03.С.18].

(обратно)

12

С июля 1928 г. — генеральный (первый) секретарь ЦК КП(б) Украины, с января 1938 г. — заместитель Председателя Совнаркома СССР, председатель Комиссии Совконтроля при Совнаркоме СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б) в 1930–1939 гг; арестован в 1938 г., расстрелян в 1939 г.

(обратно)

13

Город с преимущественно польским населением, сразу же после войны возвращен Польше.

(обратно)

14

В ЦК работало 1940 ответственных работников и 1275 технических работников [2.12.С.3]

(обратно)

15

Сын посла Михаил посещал 110-ю школу у Никитских Ворот для деток элиты. Впоследствии был исполнительным директором Нобелевского Фонда. Начислял премию для другого Михаила — Горбачева.

(обратно)

16

Здесь можно отметить, что многое из того, что писалось о нас на Западе, в том числе и независимыми доброжелателями, не доводилось — даже отрывочно — до широкого советского читателя, а пряталось в спецхраны. Монопольным же владельцем всей этой литературы являлась директор Государственной библиотеки иностранной литературы Л. А. Гвишиани-Косыгина.

(обратно)

17

Это утверждение целиком оставляем на совести автора.

(обратно)

18

Однофамилец М. А. Суслова.

(обратно)

19

Корпорация РЭНД.

(обратно)

20

Центр изучения действий СССР за рубежом корпорации РЭНД и Калифорнийского университета, Лос-Анджелес.

(обратно)

21

Вашингтонское отделение корпорации РЭНД.

(обратно)

22

Волжско-Уральский регион.

(обратно)

23

Совершенно непонятно, что здесь имеется в виду: то ли районы проживания казаков, то ли Казахстан.

(обратно)

24

[40.С.312].

(обратно)

25

Ага Хан — Советник Генерального Секретаря ООН, директор ряда «международных» центров, руководитель Международной организации по оказанию помощи Афганистану, член масонского клуба «Магистериум» (Москва, 1993 г.). В годы перестройки выступил по советскому телевидению с сообщением о том, что наши войска уничтожили во время войны в Афганистане до миллиона жителей этой страны.

(обратно)

26

Исходя из этого, заметим, что задачу системных технологов в отношении Советского Союза можно сформулировать как «перевод из системы целостного типа в систему суммативного типа».

(обратно)

27

Обращаем внимание на то, что сначала в 1989–1990 гг. были разрушены эти верхние Сверхсистемы, а лишь потом — сам СССР.

(обратно)

28

Следует заметить, что когда система находится в состоянии стабильности (параметры центростремительных тенденций превалируют над центробежными), то сохраняется более высокий уровень конфликтности с внешней средой. В состоянии же стремления к хаотичному развалу (центробежные тенденции доминируют над центростремительными) возникают явления противоположного рода: усугубляются конфликты между подсистемами, причем, если их не остановить, до уровня дальнейшей неделимости — вплоть до отдельных элементов (принцип «все против всех»). Это своего рода «системная конфликтология».

(обратно)

29

Дж. Кеннан-младший в свое время подчеркивал: «Если кому-нибудь удастся нарушить единство и силу Коммунистической партии как политического инструмента, Советская Россия может быть быстро превращена из одного из сильнейших в одно из самых слабых и ничтожных национальных сообществ». Цит. по: [66-1.С.1].

(обратно)

30

Под термином «индикатор» здесь и в дальнейшем понимается показатель, надежно регистрирующий зарождение того или иного явления, его количественные значения, в том числе опасные для системы, которой и принадлежит этот индикатор. Так, по крайней мере, трактуется этот термин в аналитических и разведывательных службах.

(обратно)

31

[4.18.С.3.]

(обратно)

32

«Идея легализации забастовок стала одной из главных в т. н. „демократическом движении“, а с 1989 г. и в программе Межрегиональной депутатской группы Верховного Совета СССР. Началась активная пропаганда этой идеи в печати и на митингах, а также просто лихорадочная агитационная работа в рабочих коллективах. По ряду причин, блестяще описанных в американской советологической литературе, самым подходящим контингентом для этого были шахтеры. В США досконально был изучен опыт стачечной борьбы в России в 1902–1907 гг., очень интересно читать эти работы» [29.К.2.С.561].

(обратно)

33

Надо отметить, что этот пример в новейшей истории далеко не единичный и не только в советской истории — наблюдатели отмечают, что подобную роль играла (и играет) и Хиллари Клинтон при своем муже Билле. Даже придуман «термин» их тандема — «Биллари».

(обратно)

34

«Немецкий драматург Хайнер Мюллер не однажды возвращался к умению Михаила Горбачева „плести кружева“ на зрителях: <…> „От меня, как режиссера, подобное не ускользает“ [4.44.С.11].; „Вообще Горбачев весьма артистическая натура. Кроме шуток, он мог бы стать прославленным артистом“ [63.С.3]; „…Бывая в хорошем расположении духа, М. С. Горбачев негромко декламировал стихи, читал монологи из спектаклей.

— Я ведь в школьной самодеятельности участвовал. Пьесы ставили, роли большие исполнял, — признался он как-то.

Да, артистический дар у него был, как говорят, от Бога. Бывало, изобразит такое искреннее недоумение от услышанного, что оторопь берет: будто не по его поручению все делалось. Так что артист в нем не умер, не поблек…“» [7.С.405].

(обратно)

35

Другой известный нам Институт КГБ — Институт разведывательных проблем КГБ СССР (директор — генерал-майор ГБ Э. Н. Яковлев) — «в связях порочащих его не замечен». И еще один институт в КГБ скорее относится к разряду шуток: на проходной ИГУ КГБ СССР, а ныне СВР РФ в Ясенево с конспиративной целью висит вывеска «Научный центр исследований».

(обратно)

36

[4.120.С.218].

(обратно)

37

Цит. по: [19.С.102].

(обратно)

38

В подтверждение этому можно перечислить всю иерархию КПСС и — странное совпадение или такова действительность (?!) — окажется, что в ней 33 ступени, как и полагается масонским ложам: 33° (в масонских ложах ступень посвящения обозначается знаком градуса) — Генеральный (Первый) Секретарь ЦК КПСС; 32° — Член Политбюро ЦК КПСС; 31° — Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС; 30° — Секретарь ЦК КПСС; 29° — Член ЦК КПСС; 28° — Кандидат в члены ЦК КПСС; 27° — Первый секретарь ЦК КП республики; 26° — Член Политбюро ЦК КП республики; 25° — Кандидат в члены Политбюро ЦК КП республики; 24° — Секретарь ЦК КПреспублики; 23° — Член ЦК КП республики; 22° — Кандидат в члены ЦК КП республики; 21° — Первый секретарь обкома (крайкома, рескома); 20° — Секретарь обкома (крайкома, рескома); 19° — Член бюро обкома (крайкома, рескома); 18° — Кандидат в члены бюро обкома (крайкома, рескома); 17° — Первый секретарь окружкома (автономного обкома); 16° — Секретарь окружкома (автономного обкома); 15° — Член бюро окружкома (автономного обкома); 14° — Кандидат в члены бюро окружкома (автономного обкома); 13° — Первый секретарь горкома; 12° — Секретарь горкома; 11° — Член бюро горкома; 10° — Кандидат в члены бюро горкома; 9° — Первый секретарь райкома; 8° — Секретарь райкома; 7° — Член бюро райкома; 6° — Кандидат в члены бюро райкома; 5° — Секретарь парткома (на правах райкома); 4° — Член парткома (на правах райкома); 3° — Секретарь парткома; 2° — Член парткома; 1 ° — Член КПСС.

Конечно, подобного рода сравнения, кажущиеся на первый взгляд чересчур прямолинейными и категорическими, требуют дополнительных исследований, однако такие ассоциации, опирающиеся на ряд косвенных подтверждений, возникали у многих исследователей, поэтому мы сочли возможным привести эту версию в качестве весьма и весьма правдоподобной

(обратно)

39

Здесь М. С. Горбачев произносит не свой текст, а кого-то передразнивает (возможно, мультипликационного шпиона начала 1990-х — мистера Фукса). Цит. по [4.143.С.29].

(обратно)

40

Здесь очевидный пропуск. Во избежание утечки секретной информации, согласно оговорок b(1) и b(2) Закона США о свободе информации экспертами государственного департамента США здесь и в дальнейшем сделаны изъятия. — А.Ш.

(обратно)

41

Встречается также вариант написания — Биллинг.

(обратно)

42

Его дядя Джордж Кеннан-старший (1845–1924) — путешественник и публицист, инженер по специальности, автор тенденциозной книги «Сибирь и ссылка» (1891). Энгельс о ней написал, что автор «разоблачил перед всем миром все те гнусные методы, при помощи которых царизм в собственной империи подавляет всякую попытку к сопротивлению» [5.12.СС.46–47].

(обратно)

43

В английской транскрипции — Condoleezza.

(обратно)

44

Встречается также вариант написания — Горелик.

(обратно)

45

Полный текст публикуется впервые. Источник: «Протоколы Совета по национальной безопасности», находящиеся на хранении в Отделе современных военных записей, Национальный Архив, Вашингтон, округ Колумбия. Перевод с английского В. Быстрова.

(обратно)

46

Форрестол — Сиднею В. Соуэрсу, 10 июля 1948 года. Цитируется в директиве NSC 20 «Оценка степени и характера военных приготовлений, требуемых ситуацией в мире» от 12 июля 1948 года. Международные отношения Соединенных Штатов, 1948, 1 (часть 2). С.589–592.

(обратно)

47

Карл Маркс не был одним из этих людей. Он не был, как он сам выражался, «одним из тех, кто верил, что старую Европу можно оживить русской кровью». [Примечание в тексте источника.]

(обратно)

48

Брест-Литовский договор, подписанный 3 марта 1918 года, положил конец военным действиям между Советской Россией и центральноевропейскими державами. Его условия включали независимость Украины, Грузии, Финляндии, передачу центральноевропейским державам Польши, Балтийских государств, частей Белоруссии и передачу Турции Карса, Ардахана и Батума. Связанная условиями соглашения о перемирии между Германией и западноевропейскими державами от 11 ноября 1918 года, Германия была вынуждена отказаться от подписания этого договора (прим. ред. источника)

(обратно)

49

Доклад публикуется с изъятиями, сделанными работниками ЦРУ на основе оговорок b(1) и b(2) американского Закона о свободе информации.

(обратно)

Оглавление

Вместо преамбулы

Глава первая СССР — США. 1945-1953

  ИСТОКИ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ» — 1

  ЗАГАДКА СМЕРТИ РУЗВЕЛЬТА

  ИСТОКИ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ» — 2

  УПРАВЛЕНИЕ В СССР. 1945-1953

  ЗАГАДКА СМЕРТИ СТАЛИНА

Глава вторая СССР. 1953-1985

  «БОЛЬШОЙ ЗАСТОЙ»

  ЗАДАЧА ХРУЩЕВА

  «ВНУТРЕННЯЯ» ГЕОПОЛИТИКА — 1

  УПРАВЛЕНИЕ В СССР. 1953-1985

    Справка № 1 «Мозговые центры» СССР. 1953-1985

    Справка № 2 КГБ СССР. 1953-1985

  ЗАДАЧА СУСЛОВА

    Мифы жрецов «Большого Застоя»

  ЗАДАЧА БРЕЖНЕВА

  ЗАГАДКА СМЕРТИ МАШЕРОВА, СУСЛОВА И ДРУГИХ

  ЗАДАЧА АНДРОПОВА

  ЗАГАДКА СМЕРТИ АНДРОПОВА

  ЗАГАДКА СМЕРТИ УСТИНОВА И ДРУГИХ

Глава третья

  РУССКИЙ СЕКТОР АМЕРИКАНСКОЙ ПОЛИТОЛОГИИ

  «МОЗГОВЫЕ ЦЕНТРЫ» И СОВЕТОЛОГИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ США

    RAND Corporation[19]

    Советологи

  ПРОДУКЦИЯ «МОЗГОВЫХ ЦЕНТРОВ»: ДОКТРИНЫ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

Глава четвертая «СЛОВА АЛЛЕНА ДАЛЛЕСА. МУЗЫКА РАИСЫ И МИХАИЛА ГОРБАЧЕВЫХ. „ПЕРЕСТРОЙКА“. ИСПОЛНЯЕТСЯ ВПЕРВЫЕ…»

  СГОВОР «СОВМЕСТНЫХ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ»

  СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К РАЗГРОМУ СССР

  ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ ЗАПАДА В РАЗРУШЕНИИ СССР

  ВОЙНЫ ШЕСТОГО ПОКОЛЕНИЯ

    Информационно-психологическая война

    Организационная война

    Финансово-экономическая война

    Технологическая война

    Компьютерная война

  ЗАДАЧА ГОРБАЧЕВЫХ

  УПРАВЛЕНИЕ В СССР. 1985-1991

    Справка № 3 «Мозговые центры» СССР. 1985-1991

    Справка № 4 КГБ СССР. 1985-1991

  ЗАДАЧА ЯКОВЛЕВА

    Мифы перестройки и гласности

  ЗАДАЧА КРЮЧКОВА

  АГЕНТУРА ВЛИЯНИЯ

  «ВНУТРЕННЯЯ» ГЕОПОЛИТИКА — 2

  СИСТЕМА СОЦИАЛИЗМА И ЕЕ КРАХ

  ЗАДАЧА ЯНАЕВА

  КОНТРХОДЫ

  АВГУСТ 1991

    Подготовка в СМИ

    Аналитическая подготовка

    Мотивы основных игроков

  ЗАГАДКА СМЕРТИ ПУГО И АХРОМЕЕВА

    Пуго

    Ахромеев

  ЗАГАДКА СМЕРТИ КРУЧИНЫ И ДРУГИХ

  ЗАГАДКИ СМЕРТИ СОТРУДНИКОВ СПЕЦСЛУЖБ

Заключение

Момент истины

Приложения

  Приложение № 1

  Приложение № 2

  Приложение № 3

  Приложение № 4

  Приложение № 5

  Приложение № 6

  Приложение № 7

  Приложение № 8

  Иллюстрации

Список литературы

Примечания и литература к предисловию «Вместо преамбулы» и Главе первой

Примечания и литература к Главе второй

Примечания и литература к Главе третьей

Примечания и литература к Главе четвертой

Примечания и литература к Заключению и Приложениям

*** Примечания ***