КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Матон [Оливия Янс] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Матон Оливия Янс

Пролог


Плотнее кутаюсь в черное пальто. Оно больше меня на десять размеров, но оверсайз сейчас в моде. Хотя, учитывая происходящее, это не имеет значения. Черный тонированный в хлам Рэнджик стоит напротив группы людей, в которой я пытаюсь затеряться. Позади и сбоку темноту разрезают фары от скалящихся джипов. Рядом с ними амбалы, все как на подбор, словно команда Национальной баскетбольной лиги. Только лица у них не такие дружелюбные как у холеных спортсменов. Скорее отряд дотракийцев в одежде.

— А ну заткнулись все!!! — Выстрелы из пистолета сотрясают воздух. Хриплый голос оглушил всех присутствующих, мои коленки затряслись. Глаза как два пылающих угля, хищные и жестокие, сканируют людей. Никто не дышит. Дождь долбит по асфальту. Дождь зимой, так непривычно. Двухметровый мужик с бородой поднимает свой палец, указывая в центр толпы, словно подзывая кого-то к себе.

— Ты. — Все тот же адский звук изо рта гиганта. В центре толпы много людей и я в их числе. Нет, он не смог бы меня разглядеть. Палец все еще показывает в то же место. Люди вокруг потихоньку расступаются, крадусь за ними. Снова выстрел, кто-то вскрикнул.

— Ты. — Люди начинают оглядываться и задерживают взгляд на мне. Он точно показывает на меня. — В машину ее, остальные пошли на хуй отсюда!!!

Ос подходит ко мне, берет на руки как пушинку и закидывает на заднее сиденье Рэнджика, гигант сел спереди.

— Так мои руки не дотянутся до твоей глотки. Приедем, поговорим.

Глава 1


Эмма


Я потянулась к прикроватной тумбочке и положила на угол только что дочитанный мною остросюжетный женский роман. Это не первая книга подобного жанра в моем шкафу. Я бы сослалась на то, что я не замужем, но абсолютно уверена, что у женщин в браке таких книг не меньше. И знаете, что бесит больше всего? Все героини этих произведений, как правило, привлекательные девушки чуть за двадцать, такие невинные как ангелочки, но в миг становящиеся смелыми и дерзкими воительницами. По мнению авторов, если девушка старше тридцати и способна постоять за себя, она не смеет рассчитывать притянуть какого-нибудь богатого дикаря, который без устали будет ее унижать и насиловать, а она, несмотря ни на что, по уши в него влюбится? Мысленно ставлю галочку не читать книги этой писательницы. Вновь утыкаюсь носом в подушку и рыдаю. Да мне тридцать четыре, я не замужем, а точнее на этапе развода… Этот хренов бывший муж после десяти лет брака спутался с малолетней шалавой, а мне указал на дверь. Квартира принадлежала ему. Все это случилось перед новым годом, который мы планировали провести на горнолыжном склоне в Сочи с друзьями. Так как друзья с моей стороны, то он по итогу никуда не поехал, а Лиза и Дашка силком приволокли меня сюда, в надежде, что я немного развеюсь. Ненавижу эти гребаные лыжи и снег. Я весь день провела в номере, так и не удосужившись даже попытаться встать на них. Чувствую, как засосало под ложечкой, пожалуй, стоит спуститься в бар и перекусить. Брошюра отеля «Krasnaya Polyana hotel lux» обещает восхитительную кухню. Мне этот номер не по карману, его оплатил хренов бывший, он владелец трех ресторанов в Питере, мог себе позволить. А я всего на всего фотограф, хоть и вполне успешный. Час моей фотосъемки стоит пятнадцать тысяч рублей и клиентов хватает.

Смотрю на себя в зеркало, опухшие от слез веки, сама бледная как моль. Расчесываюсь, заправляю короткие черные волосы за уши, умываюсь холодной водой. Надеваю потертые джинсы и черную футболку Kalvin Klein, ботинки на шнуровке без каблука той же марки, кошелек. Поблуждав по отелю, нахожу бар, я надеялась увидеть его пустым. Но почти все столы заняты и, похоже, это одна большая компания. Я протискиваюсь к барной стойке из темного камня. На стене полки с нелепыми красными тарелочками, клетчатые скатерти того же цвета. Заказываю стейк, оливки, лимон и сто грамм водки. Эти дикари за спиной провозглашают очередной тост и ржут как кони. Там в основном мужчины и меня от них тошнит. Я залпом выпиваю две стопки подряд, меня передергивает, отправляю в рот оливку. Лиза и Дашка с мужьями еще после обеда уехали кататься, понятия не имею, где они, да мне и не интересно. Когда под носом появляется дымящийся кусок мяса, я понимаю, что напрочь перехотела есть. Прошу повторить водку.

— Кто это? — спрашиваю у бармена о мужиках, орущих за спиной.

— Медведь с охраной и друзьями.

Я оборачиваюсь и реально ищу медведя, на долю секунды поймав взгляд какого-то бородатого мужика.

— В смысле?

— В смысле Медведь Чертан.

Я все еще не понимаю, вновь оборачиваюсь, нет там никакого чертового медведя. Только куча мужиков, здоровенных, дорого одетых, пьяных мужиков.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Реальное имя, старорусское.

— Обалдеть. Будто поорать больше негде…

— Вообще-то это его отель.

— Мда уж… — иду в туалет. По возвращении вижу, как какой-то шкаф стоит у бара, прямо у моего стула. Пожалуй, заберу бутылку горькой в номер. Стоило сделать это еще в самом начале. Менее всего мне хочется заводить сомнительные знакомства, да еще с членами какой-то банды дикарей!

— Потише, девочка, — слышу у плеча хриплый мужской голос, когда пытаюсь сесть на свой стул. Девочкой меня еще никто не называл. Выгляжу я отлично, но за двадцатилетнюю вряд ли сойду. И вообще, барная стойка пуста, какого черта он встал именно тут?

Я бросаю извинения не поднимая глаз. Господи, во мне всего-то пятьдесят два килограмма. Для ста семидесяти сантиметров этого мало, я тощая как вобла. После того как хренов муж меня кинул я похудела на десяток килограмм.

Рюмка с горькой уже дымиться, я выпиваю ее, морща нос.

— Это я заберу в номер.

— Сейчас или вам доставить?

— В 6-09, пожалуйста… — тут же жалею о сказанном. Незачем этому мужику знать, где мой номер. Хотя… начерта я ему…

Я уже направилась к выходу, как увидела загородившего двери амбала. Он с вызовом посмотрел на меня, и я решила, что могу и подождать. Он же не будет стоять там вечно. А проходить мимо него не сильно хочется.

— В баре есть другая дверь?

Бармен понимающе кивнул, поставил передо мной вторую рюмку и скрылся с нетронутым куском мяса за дверью подсобки.

— Притормози, — я никого тут не знаю, вряд ли это обращаются ко мне.

Тянусь к рюмке, но кто-то хватает меня за руку. Резко выдергиваю и оборачиваюсь. Передо мной стоит высокий мужик, который еще минуту назад терся у входа.

— Уберите свои руки! Это вас не касается.

Музыка все еще звучала фоном вдалеке, а вот голоса поутихли. Я мельком глянула в сторону, чего уставились, дикари?

— Присядешь к нам, — звучит как утверждение. Его рот приоткрыт, форма губ словно в легкой улыбке.

— Нет, — отворачиваюсь, ничего не происходит, и я думаю, что он ушел. Опрокидываю рюмку и посасываю дольку лимона. В этот момент возвращается бармен с упакованным стейком.

— Нальешь еще одну — зарежу, — я вновь оборачиваюсь и вижу двухметрового бородатого мужика в районе сорока лет или чуть старше. Он почти на голову выше первого, пытавшегося схватить меня за руку. — Ты тут одна? — его низкий голос заставил вздрогнуть нутро. Эти глаза смотрели в самую душу, так словно он уже все обо мне знал…

— А мы разве знакомы и уже перешли на ТЫ?

Бармен с таким жаром стал натирать и без того сияющий стакан, что едва не протер в нем дыру.

Мужик пригладил бороду и облизнулся. Я достала из кошелька три тысячных купюры и, оставив их на барной стойке, направилась к выходу, который к счастью был свободен.


Вчера я крепко уснула, теперь я знаю, что перед сном нужно выпить, тогда бессонница уйдет. Собираюсь на завтрак, мои синяки под глазами скоро начнут пугать людей, так и до анорексии недалеко. Надеваю бежевый вязаный костюм и выхожу из номера. Мимо, по коридору прошли два высоченных амбала, да кто отдыхает в этом отеле?! Внизу встречаю Лизу с мужем. Они недавно переехали в Сочи и обожают горнолыжный склон. Пока накладываю овсянку в миску, Лиза рассказывает о вчерашнем дне. Я наблюдаю за командой баскетболистов, идущих в банкетный зал. Но такое ощущение, что играют они в преисподней. Татуированные, кто-то с бородой и шрамами, голоса грубые, словно сами черти поднялись из-под земли.

— Ты бы поела, — Лиза с жалостью разглядывает мою миску каши.

— Я ем.

— Нет, нормальной еды. Тут чего только нет.

Запихиваю в себя ложку каши, она застревает в горле. Делаю глоток латте. В этот момент по ресторану проносится оглушительный ржач. Из банкетного зала вываливается огромный бородатый мужик, тот самый из бара. Глаза как у люцифера горят черным пламенем. Широкими шагами идет к выходу, не обращая внимание на пялящихся вокруг людей.

— Кто это? — Лиза таращит глаза наравне со всеми отдыхающими.

— Медведь Чертан, — отвечает Антон, ее муж.

В какой-то момент Медведь оборачиваются и сидящие за столами люди моментально утыкаются в свои тарелки. Вот это влияние на массы. Перед ним идут три буйвола, позади еще пятеро, двое из которых шатались по моему этажу.

— Кто они? И откуда ты его знаешь? — все еще интересуется подруга.

— Он владелец отеля и почти всего черноморского побережья, тут собака не гавкнет без его разрешения. Вообще-то известная личность в городе, — поясняет Антон

— Омерзительный… — я презираю подобное животное поведение.


Мысли сжирают разум, я не могу сидеть на месте, иначе сойду с ума. Мне бы стоило придумать, как жить дальше, как никак несколько лет брака тяжело выкинуть на помойку. Не то чтобы я отдала мужу лучшие годы своей жизни или безумно любила его… но брак даровал мне спокойствие, а лишь одному богу известно, как оно было необходимо мне в те годы… В номере беру камеру и натягиваю куртку. Кататься я не умею и не люблю, но фотография — это мой наркотик. Решаю побродить по склону и снять утренний пейзаж.

На улице уже толпа людей, ждут своей очереди на гору. Я прямиком иду в лес вдоль холма. Солнце нещадно слепит. У меня нет специальной лыжной экипировки. Простецкий пуховик да шапка. Слишком ярко. Делаю несколько снимков, вдыхая глубоко в легкие морозный воздух. Мне стало чуть легче, ничего, жизнь еще не кончена. И тоскую я не по любви, а от предательства. Мы давно охладели друг к другу. Муж стал все чаще задерживаться на работе, я просиживала за компьютером в обработке фотосессий. Детей у нас нет. После двух выкидышей, мы решили на время приостановить попытки. Мы давно были лишь сожителями, но мне всегда казалось, что это будто временно, что все еще наладится…

Медленно бреду к отелю. У подножья горы встречаю Дашу.

— Прокатись, проветришься. Вид у тебя…

— Спасибо, — еще одна заботливая.

— Извини. Посмотри, какая красота.

Поднимаю лицо на уходящую в небо гору, она почти пустая, в то время как внизу скопилась огромная толпа людей.

— В чем дело?

— На время приостановили подъем, не знаю почему.

К нам поворачивается впереди стоящая пара, которые, похоже, давно ждут.

— Просто те бандиты решили повеселиться, и не хотят, чтобы им мешали простые смертные.

В этот момент до моих ушей долетает возбужденный крик мужских голосов. С горы на сумасшедшей скорости несется команда НБА из преисподней. Они образуют что-то типа прямоугольника, в центре которого едет один человек. Их лыжи словно магнитами возвращает на снег после высоченных прыжков на буграх. Они орут, свистят и смеются, а мне кажется, что земля вот-вот задымится от такой скорости. Дикари. Резкий щелчок и я вздрагиваю. Фуникулер медленно пополз в гору. Я направляюсь в отель и вижу, как мне на встречу бежит Лиза.

— Почему ты не отвечаешь на телефон?

Хлопаю по карманам. — Забыла в номере.

— Мила, там твой бывший! С ней…

— Что? — молча, обхожу ее и спешу в номер.

Не решаюсь зайти, брожу по коридору как тигр в клетке. Я видела ее лишь однажды на одном из мероприятий в ресторане мужа. Мне сразу показалось, что он странно на нее смотрит. Женщины чувствуют соперницу нутром. Тогда я не придала этому значению. Я любила себя и знала цену. Так было всегда. Поэтому не увидела соперницу в первой встречной. Как оказалось, зря.

Захожу в туалет и умываюсь. Я должна, в конце концов, там мои вещи, документы и деньги. Я даже уехать не смогу. Сейчас я чувствовала себя круглой дурой, слепой и наивной. Было противно представить, как злорадствует та, на которую я толком не взглянула и не восприняла всерьез.

Стоя у двери, слышу, что внутри кто-то есть. Провожу картой, замок щелкает. Миниатюрная блондинка оборачивается, и я встречаюсь с ней взглядом. Младше меня лет на десять, пышная грудь, аккуратный носик, маленькая накаченная попа. Из гостиной выходит хренов бывший муж.

— Я подумал, что раз я потратил на этот люкс три сотни, то имею право тут отдохнуть. Я снял тебе номер внизу, держи. — Протягивает новый ключ и берет из рук мой прежний. Охренеть какой заботливый.

— Предупредить было сложно?

— Алина только недавно узнала, что сможет поехать.

— Значит тебя зовут Алина. Будь добра, отойди! — она стояла у зеркала, опустив задницу на спинку стула, где висел мой свитер.

— Эмилия… — начал муж, видя, что я вскипаю.

— Я могу хотя бы вещи собрать?

Чувствую, что меня растоптали. Белобрысая мелочь подходит к Егору, показательно обнимает и наблюдает, как я кидаю в сумку свои пожитки.

Твари, ненавижу.

Выхожу с большой спортивной сумкой. Вызываю лифт, пытаясь сдержать слезы, они предательски жгут глаза. Двери открываются и передо мной два амбала, за ними Медведь. На нем серый клетчатый костюм, пуговицы белой рубашки расстегнуты, из-под нее торчат черные волоски. Он здоровее всей своей свиты, зачем ему охрана. Делаю шаг назад, показывая, что дождусь, пока они спустятся. Бородатый великан смотрит на меня, не моргая, глаза чернее самой тьмы. Через секунду один из его чертей жестом приглашает войти, на лице ухмылка. Не знаю, что со мной, делаю шаг вперед и скромно вжимаюсь в угол, эти шкафы заняли тут все пространство. Слышу, как они дышат за моей спиной. Тесное помещение наполнено пьянящим ароматом мужчины. От затылка к пояснице сбегает стадо мурашек. Вспоминаю, что мне нужно нажать кнопку этажа. Тяну свои пальцы с французским маникюром и замечаю, что двойка уже подсвечена красным, робко смотрю на баскетболистов. Чувствую, как мое лицо прожигают черные глаза, и я хочу вжаться в стену. Долгожданный звук остановки лифта, едва я собираюсь выйти, как в него заходят еще пара чертей. Мне приходится отступить, упираюсь спиной в стальную грудь. Господи боже, это был третий, а не второй этаж. Секунда и лифт снова тормозит. Два амбала делают шаг в сторону, пропуская меня выйти. На лицах улыбки, напоминающие волчий оскал. Этот лифт едет в ад…

Я пропускаю обед и ужин. Проверяю свои счета. Я неплохо заработала на новогодних фотосессиях, но не хотелось бы спускать все на ненавистном мне горнолыжном курорте. Мониторю вылеты на завтра. Четвертое января, размечталась. Свободных мест нет, смотрю поезда. Завтра в ночь, пара мест в плацкарте. Подходит, лишь бы подальше отсюда. Пишу девчонкам, но прошу не мучить меня утешительными беседами. В моем одноместном номере есть мини бар, этого достаточно. Выпиваю все сорокаградусное, ложусь спать. Просыпаюсь в шест утра, голова напоминает, что алкоголь лучше не мешать. На улице темень. Есть шанс запечатлеть рассвет, вчера было слишком яркое солнце. Бывший муж растоптал меня, а я думаю о фотографиях. Он еще в браке говорил, что я помешанная. Надеваю все самое теплое — вязаный костюм, пуховик и шапку. Бережно складываю в рюкзак камеру и штатив, термос с чаем тоже не повредит.

В холле пусто. К моему удивлению, фуникулер работает, сажусь на сиденье и ползу вверх. Солнце еще не выглянуло, но сумерки потихоньку рассеиваются. Под ногами пропасть, я окружена заснеженными скалами и лесом. Вид невероятный.

Ноги тонут в сугробе, мои ботильоны хотят вернуться на твердую землю. Нахожу подходящее место, устраиваю штатив, подготавливаю настройки в камере. Уже скоро, первые лучики показываются за северной скалой, прямо Эриборн. Мою гармонию нарушает шум двигателей. Не может быть, тут на вершине есть дороги? Слышу их все четче, оглядываюсь и замечаю вдалеке черные снегоходы, два, нет четыре. Они словно наперегонки несутся в мою сторону. Сую камеру обратно в рюкзак, она стоит больше двухсот тысяч, хватаю штатив, не хватало, чтобы снесли! Потом до меня доходит, что они реально несутся ко мне. Твою ж мать, скорость не сбавляют, я что невидимка?! За несколько метров до меня они входят в поворот и берут меня в кольцо. Один круг, второй. У самой голова начинает идти кругом. До боли знакомые гигантские мужики, попала… Один из них тормозит, остальные три продолжают кружится. На их лицах черные балаклавы, тот, что идет ко мне стягивает свою вниз. Я узнаю парня из бара.

— Садись, — стальной голос, внутри все холодеет.

— Это шутка?

— А что, похоже?

Я бы с радостью мотанула бежать, да только мне мешают кружащиеся снегоходы. Здоровяк подходит и берет меня за шкирку как котенка.

— Эй, пусти! — мои попытки вызывают смех у чертей, я даже не достаю до этого подонка, он отодвинул меня на расстояние вытянутой руки. Тут он снимает мой рюкзак и кидает одному из здоровяков, хватает мои руки, я вскрикиваю от боли. Одна минута и они связаны, еще секунда и я уже на снегоходе, позади чертов амбал, сдавил меня ногами, чтобы я не вывалилась. Мы несемся по склонам, а я как идиотка переживаю, чтобы камера осталась цела. На одном из перевалов мы замедляем ход, тропа стала совсем узкой, въезжаем в густой сосновый лес. Ощущаю, как ослабла хватка, зря он расслабился. Другого шанса у меня не будет. Резко даю головой назад, попала по челюсти, мой череп едва не треснул. Это было неожиданно, всего секунда, и я успеваю свалиться на бок. Только вот я не увидела, что вокруг. Кубарем лечу вниз, мысленно прощаясь с жизнью. Снег не может защитить от скалистых порогов склона. Вот я подскакиваю, тут же сжимаюсь от хруста в боку, но успеваю заметить, как к моей голове приближается булыжник…

Глава 2


Эмма


Голова болит так, что я не могу открыть глаза. Это уже явно не похмелье! Прижимаю руку ко лбу, на нем бинт. Пытаюсь сесть, ребра тоже перебинтованы, как и рука в районе локтя. Мне что-то кололи, сбоку от кровати капельница. Какого хрена я в одних трусах и футболке? Последняя вообще не моя, хоть трусы прежние! Оглядываюсь. Просторная спальная спальня, в углу потрескивает камин, приятно пахнет деревом. Смотрю в окно, я в огромном деревянном доме, на втором этаже. У дальнего угла знакомые снегоходы. По территории вальяжно передвигаются черные доберманы. К физической боли прибавляется паника. Где мои вещи? Открываю шкаф, в нем лишь халат. Он женский, а значит я тут не первая или не одна. Выглядываю за дверь, там два коридора уходящих в разные стороны. Крадусь наугад, мне бы обувь, штаны да куртку.

Под ногами теплый деревянный пол, в доме тихо. Во мне даже начинает разгораться надежда, что я вот-вот выберусь отсюда. В конце концов второй этаж — это не так уж и высоко. Внезапно за спиной скрипнул паркет.

— Далеко собралась? — это он меня вез, от него я сбежала.

Хлопаю испуганными глазами.

— Сама вернешься в комнату или помочь?

— Вы кто такой? Зачем я тут?

Он не ответил, лишь слегка нагнул голову в сторону моего пристанища, недовольно сжал губы.

— Я хочу в туалет.

Здоровяк наклоняется ко мне, я сжимаюсь до размеров хомяка. За моей спиной дверь, он нажимает на ручку, и она открывается. Замечаю небольшое окно над унитазом, я с легкостью в него пролезу. Только я собираюсь закрыть дверь с обратной стороны, как вижу в проеме его ногу.

— Ты шутишь?

— Я никогда не шучу, еще не поняла?

Стараюсь писать, как можно тише, какой стыд.

Иду в комнату, потуже затягивая пояс халата. Будто он может меня защитить. Дверь за спиной захлопывается, я вновь встаю у окна, пытаюсь оценить свои шансы. В таком виде я замерзну прежде, чем успею добежать до ворот, а что еще более вероятно, эти псы сожрут меня живьем. Слышу, как в дверь стучат. Да ладно, эти амбалы стучаться? Тут же открывают, и я вижу милую пожилую даму в проеме.

— Дорогая, ты зря встала, — в ее руках поднос с дымящейся кружкой и тарелкой супа. — Приляг и поешь. Как ты себя чувствуешь?

— Как давно я здесь? — молчит. Укрывает одеялом.

— Где я?

— Все хорошо, не бойся. Пей, — сует кружку.

— Что это? Чем меня накачали?

— Тебя спасли.

— Да, а перед этим схватили, — молчит.

— Сколько времени?

— Без четверти пять.

— Значит я тут день. Мне нужно в отель, как мне добраться туда? — молчит.

— Вы же слышите, что я говорю!

— Поешь и отдыхай.

— Я хочу воды.

Она уходит, прикрыв дверь. Я встаю и ищу какое-нибудь оружие. Стяну у бабули штаны и кофту, мне они нужнее. Но воду мне приносит какой-то качок. Ставит две бутылки на тумбочку у кровати, оглядывая с ног до головы, кладет блистер Темпалгина. Гады заботливые. Глотаю таблетку, выпиваю бутылку целиком, ложусь в постель. Надо что-то делать, но жутко хочется спать, голова раскалывается. Мне показалось, что я моргнула, но за окном потемнело. Нет, это не сон, все та же комната и те же бинты. Снова выглядываю в окно. Территория красиво освещена фонарями, снегоходы на месте, но к ним прибавился черный вертолет. Выхожу, опасливо оглядываясь. Медленно бреду по длинному коридору. Широкая лестница и толстые перила из лакированного дерева. Внизу входные двери. Мои ноги в носках ступают бесшумно. Конечно, заперто. Да и куда я в снег без ботинок. Прохожу огромный зал с диванами, стеллажами, доверху набитыми книгами, камином и окнами в два этажа. Несмотря на метровые сугробы за ними, здесь было невероятно уютно и тепло. Меховая шкура у огня так и манила прилечь, а запах горящих березовых палений был чудесным. Я приказала себе очнуться, меня похитили! Следующая комната бильярдная, в углу которой красуется барная стойка из красного дерева. Не знаю, куда я иду, но и сидеть в комнате нет никакого смысла. К тому же я проголодалась. Дом огромный и на первый взгляд пустой. Так тихо, что даже жутко. Снова темный коридор, в конце двойная дверь. По пути к ней еще одна, через щель падает слабый свет. Подхожу, пытаясь подслушать, но там тихо. Заглядываю и тут же отпрыгиваю назад как ошпаренная. Никогда не видела мертвых! Мужик на полу явно не дышит, учитывая, что его мозги лежали в стороне от его черепа…

— Твою мать, Ос!!! Какого хуя он еще тут?

Спиной врезаюсь в огромную глыбу льда, падаю на пол и снова бьюсь головой.

— Блядь, Эмма, так от твоей головы вообще ничего не останется. — Огромные лапы тянуться в мою сторону, поднимают как пушинку. Нет, он не ледяной, а горячий, словно только что из преисподней, чертов Медведь. То есть Медведь Чертан. Борода колит меня сквозь футболку. От его взгляда я поджариваюсь словно на раскаленных углях!

Мимо пролетают какие-то огромные мужики. В комнате с мертвецом начинается кипишь. Медведь несет меня в спальню. От него приятно пахнет, деревом, свежестью и табаком. Удивляюсь, что эти лапы могут быть такими нежными. Кладет на кровать и укрывает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Даже не думай удрать отсюда… Спи.

— Сколько мне еще тут сидеть?! — дверь захлопывается, без ответа.

Выпиваю еще таблетку и проваливаюсь в сон.

На улице стало светло. На стуле лежит моя одежда, но куртки и обуви нет. Одеваюсь, снимаю повязку и поправляю волосы. От природы они прямые, едва касаются плеч, и я вполне обхожусь без расчески. Интересно, где мой мобильник? Меня вообще кто-нибудь ищет? Тут же вспоминаю, что я отправила смс подругам о том, что уехала. А какой сегодня день? Снова иду вниз той же дорогой. Прохожу знакомый коридор, даже не хочу думать, кто тот несчастный с вышибленными мозгами. В конце коридора двойная дверь, на вид тяжелая, возможно, еще один вход. Открыто, ручка поддается, я медленно выглядываю и тут же ныряю обратно. Пытаюсь бежать, но на полпути меня скручивает боль в боку. Двери позади меня распахиваются, и я слышу знакомый ржач.

— Эмилия!

Оборачиваюсь, ко мне идет черт из преисподней.

— Пошли за мной. — Я сдаюсь, куда я удеру от этих бесов. К тому же я смотрела «Джанго освобожденный». Быть съеденной заживо озверевшими псами не лучшая смерть. Я предпочла бы выстрел. Видимо тот мужик в кабинете тоже.

Оглядываю просторную столовую. За длинным столом несколько качков, твари со снегоходов. Медведь Чертан, он стоит, облокотившись огромными кулаками о столешницу, оглядывает меня с головы до пят.

— Иди сюда, девочка, — у него низкий хриплый голос, жесткий и не оставляющий места возражениям. И снова «девочка».

Будут насиловать? У меня же ребра сломаны.

— Где моя камера? — я скрестила руки на груди, так я чувствую себя уверенней.

Смешки. У Медведя на лице нет эмоций, оно словно каменное. Мой пристав берет меня под локоть, хочет усадить за стол. Я сопротивляюсь.

— Пусти! — одергиваю руку. Тот еще сильней хватает меня, я в бешенстве беру вилку со стола и втыкаю в его кисть.

— Сука! — в этот момент медведь выпрямился, глаза вспыхнули как угли в жаровне. Никто не издал и звука, и мне показалось, что этот наглый черт сейчас самовоспламенится. Повисла гробовая тишина. Воздух стал тяжелым. Медведь провел рукой по бороде, черной с едва проступившей просидью.

— С коготками значит? — прохрипел он.

— Хочешь проверить?! — я уставилась на него, сгребая по углам остатки смелости. Уголок его рта чуть поднялся, это заставило меня пожалеть о сказанном. Есть у меня дурная привычка, болтать лишнее, не подумав о последствиях. Похоже, я скоро с ней распрощаюсь, если выберусь из ада живой.

— Так даже интересней… — произнес он.

— Интересней что?!

— Скоро узнаешь, — все засмеялись, а я не знала, что делать дальше.

— О господи, дайте девочке поесть, — вернулась милая старушка, не отвечающая на мои вопросы. С ее появлением напряжение, повисшее в воздухе, немного ослабло. Я смогла перевести взгляд. Так, словно меня отвлекли, а не потому, что не выдержала его глаз.

— У меня поезд, мне нужно на вокзал.

— Твой поезд уехал два дня назад. — Медведь садится на свое прежнее место во главе стола. Рядом с ним еще одно, старушка ставит там тарелку с супом, плов, чай.

— Два?

— Два, два. Ты сядешь или как? — у него раздраженный голос. Старушка нежно подводит меня к нему и сажает на мягкий стул. Да они с ума сошли, если думают, что я проглочу хоть кусок.

— Ешь, не все водку хлестать.

Чувствую запах баранины.

— Я не хочу.

Он поворачивается и мне кажется, что надо мной нависла скала.

— Не голодная?

— Не люблю баранов… — Черт, в руку которого я воткнула вилку, согнул ее за секунду, глядя на меня. А я нарочно посмотрела на него. — То есть баранину… — меня точно здесь убьют.

— Может она покушает у меня в кухне? — идея бабули мне нравится, я бы с радостью покинула эту компанию.

Медведь пропускает мимо ушей ее слова, жадно разделывая кусок мяса на кости. Она все понимает и скрывается за дверью. Хозяин тянется за бутылкой водки, наполняет рюмку доверху. Опрокидывает.

— Никто не встанет, пока эти тарелки не опустеют, — все восемь глаз пялятся на меня. Я не выдерживаю и начинаю плакать, слезы сами катятся из глаз. Он недовольно цыкает. Кого я хочу обмануть, показывая характер? Они размажут меня по стенке. Медведь наполняет свою рюмку доверху, передает бутылку дальше.

— Давай, может посмелее станешь, как в баре.

Я медлю, он терпеливо смотрит на меня, потом переводит взор на стол, словно раздумывая прибить меня или нет. Беру и залпом осушаю ее. Меня передергивает, но мне сразу становится легче. Медведь нанизывает на вилку кусок баранины и падает мне. Я не могу смотреть в его глаза. Он способен прихлопнуть меня одной ладошкой, и мокрого места не останется. Принимаю вилку, удивляюсь вкусу, мне нравится. Подает вторую рюмку, и я решаюсь поднять взгляд. Сперва вижу черта, получившего от меня. Он уже перебинтовал свою руку. Поднимает рюмку, выпивает, не отрывая от меня глаз. Так тебе и надо ублюдок. Я взглянула на Медведя лишь на секунду, в его черных глазах пылало пламя камина, но лицо, как и прежде оставалось непроницаемым. Он пододвинул суп.

— Я не могу есть, когда на меня все смотрят.

— Ну, пить же ты можешь, — опять ухмылки чертей, сидящих за столом. В этот момент двери распахиваются, и входит высокий интеллигентный мужчина. Он тоже из НБА, но словно не из преисподней, а с земли. Ни шрамов, ни тату, ни бороды и даже щетины. С ним несколько девушек, и я сомневаюсь есть ли им хотя бы двадцать.

— Господи, я надеюсь, ей не наливали! Как дела? — первая дружелюбная улыбка за последнее время, он мне уже нравится.

— Тебя спрашивают, — Медведь поворачивается и ждет ответа.

— Интересуетесь как мои дела? Вы серьезно? Меня тут насильно удерживают, вы не знали?

— Ну, меня интересует исключительно твое здоровье… я врач, мое имя Биалис, — он протянул мне руку. Медведь поднял на него свои пылающие глаза.

— Хочешь, чтобы я затолкал в тебя эту еду, Эмма?

Пошел ты… отворачиваюсь и начинаю есть. Суп вкусный, мне даже стало плевать, что на меня пялятся. Помощи Медведя совсем не хотелось, а вот голод я испытывала жуткий. Поговорив недолго, мужчины замолчали. Стадо чертей ушли с девочками за двери, надеюсь, меня не принудят участвовать в этой оргии.

— Ешь давай, уши развесила, — ковыряю плов вилкой. В меня больше не влезет.

— Я наелась.

— Надо тебя откормить, — зверь мерит меня взглядом.

— Надеюсь не на убой… — а иначе почему их интересует мое здоровье?!

Биалис прыснул. Красивый мужик, даже тянет на интеллигентного, но раз он тут, такой же бандит.

— Да уж надеюсь, — Медведь говорит это таким тоном, словно все зависит от меня. — Пошли!

Мы спускаемся в цоколь, тут какая-то лаборатория или домашняя клиника. Медицинская кушетка, стеклянные стеллажи с маленькими бутыльками и синий цвет ламп.

— Я не пойду…

— Пойдешь, — Медведь подталкивает в спину.

— Вы режете людей на органы? Пусти, отойди, слышишь! — глупая попытка оттолкнуть зверя от входа. Тот оскалился, впихнул меня внутрь и запер дверь.

— Тебе не стоит бояться, никто тебя не тронет, — добродушно произносит врач. — Если бы ты не спрыгнула с движущегося снегохода, была бы цела, а меня тут не было. Теперь придется понаблюдать, ударилась ты серьезно. — Он надевает перчатки, очки, достает из кармана фонарик и светит мне в глаза.

Медведь садится в угол комнаты и подкуривает сигарету. Биалис недовольно смотрит в его сторону.

— Снимай кофту, посмотрим ребра, — произносит, как ни в чем не бывало, осматривая ссадину на лбу. — Не тошнило?

— Нет, — еще чего, ни за что!

— Сотрясения не было, к счастью. Сильный ушиб. Повезло… Ну, снимай, — смотрю на Медведя, он прожигает меня взглядом. Я опасаюсь его глаз, а не врача.

— Матон, ты может отвернешься? Девушка стесняется. — предложил Биалис зверю, тот выпустил клубок дыма, игнорировав вопрос. — Боюсь, он не уйдет, — моя неловкость вызывает улыбку у врача. Стягиваю кофту, на мне кружевной лиф. Биалис осторожно разматывает бинты.

— Ребра, ребра, можно пересчитать. Зато сразу видно, что перелома нет, — ощупывает теплыми пальцами мои кости.

— Биалис, блядь, — звериный рык из угла. Медведь тушит сигарету и подходит ближе, я отстраняюсь.

— Не пугай человека, — с улыбкой произносит врач. Зверь бросает на него злостный взгляд. Он поднимает руки и отходит. Бородатый великан хочет лично убедиться, что я цела. Притрагивается пальцем к синяку на ребрах. Недовольно хмурится.

— Эмма, — произносит мое имя, едва разжав губы, словно смакуя его. — Одевайся и ступай в свою комнату, — внезапно меняется и начинает раздавать указания.

— А у меня есть своя комната? — Биалис опять прыскает.

— Теперь да.

— Но зачем я тут? Я хочу домой.

— Иди в свою комнату.

— Мой номер снят до пятого января. Все мои документы и вещи в отеле.

Он не ответил. Биалис вывел меня из кабинета, дав пару указаний касаемо моего здоровья.

Прохожу каминный зал, отряд дотракийцев играет в бильярд со шлюхами. Наглый черт с перебинтованной рукой провожает меня взглядом. Потом встает и движется по пятам. Похоже, теперь мне действительно стоит бояться.

У лестницы я не выдерживаю и резко оборачиваюсь.

— Что тебе нужно?!

— Хочу тебя проводить, — подонок ухмыляется, видя мое перепуганное лицо.

— Я помню дорогу.

Молчит, сверлит меня взглядом.

— Я никуда не пойду, пока ты рядом.

Встаю на две ступени выше, чтобы не смотреть на него снизу-вверх. Он не отвечает, ненавижу игры в гляделки, а он в них мастер.

— Почему ты еще тут? — Медведь заходит в холл, его голос эхом проносится по просторному помещению.

— Я?

— Ну не я же. Я сказал, иди в комнату.

— А вы уезжаете? — он морщится будто я надоедливая муха. Врач идет за ним. — Я не хочу оставаться с ними, — киваю в сторону черта с перебинтованной рукой. Спускаюсь и иду следом за ними.

— Ос, покажи ей дорогу. Если смелый… — они засмеялись и скрылись за углом.

Я оглянулась, Ос смотрел на меня как волк, скаля зубы.

— Сама пойдешь или помочь?

— А ты рискни!

Я схватила со стола недопитую бутылку Бомбея, Ос захохотал и направился в мою сторону.

— Тронешь меня и получишь бутылкой, понял?!

— Ты сейчас серьезно?

На глаза выступили слезы. Я сунула бутылку в руки поддонка и пулей залетела на второй этаж. Добравшись до комнаты, с грохотом захлопнула дверь. Что толку, она без замка. Не стоит и пытаться скрыться, он поимеет меня без особых усилий, если захочет. Но в комнату никто не зашел, ни через минуту, ни через час, ни через два. Более того, в углу я обнаружила свою сумку и все вещи в целости и сохранности. Только вот мобильника нет. Но хоть камера цела.

К шести вечера мне настолько осточертели эти стены, что я пошла вниз. В правой части дома я не была и решаю осмотреться. Нахожу крытый бассейн, там же сауна. Дотракийцам наскучил бильярд. Сейчас они плескались в бассейне вместе с теми малолетками. Последние выглядели очень даже веселыми.

«Все равны как на подбор, с ними дядька черномор…», который уехал, отослав меня подальше. Какого хрена я тут делаю?

— Искупаешься?

Я вздрогнула, что вызвало улыбку у Оса.

— Нет, — церемонно обхожу его. — Ты всегда так бесшумно ходишь?

— Вернись к себе.

— Сколько можно! Что я тут делаю?! Почему все отправляют меня к себе в комнату. А они? — я указала на резвящихся в бассейне полуголых девиц. — У них тоже есть свои комнаты? Почему их никто не отправляет…

Я не успела договорить, как Ос поднял меня на руки и понес к воде.

— Хочешь к ним, не вопрос. Эй, парни, принимай новенькую.

— Пусти, сволочь, поставь меня!

Ос поднес меня к воде и опустил на самый край.

— Будешь еще ругаться нехорошими словами как уличная девка?

— Пусти!

Вокруг стоял хохот, всем было весело наблюдать, как это черт издевался над моей беспомощностью.

— Значит, не подействовало? — ноги коснулись воды.

— Пусти, не буду я!

— А обзываться?

— Нет!

— Честно-честно? А драться еще будешь? — он показал свою перебинтованную руку.

— Тебя не трону, не волнуйся!

Черти вновь заржали, все еще требуя окунуть меня с головой. Меня же трясло. Ком в горле становился больше, я ненавидела, когда меня унижали, а я не могла дать отпор. Такое случалось редко, и те случаи были далеко в прошлом. Я давно отрастила зубы. Но здесь была бессильна.

— Пусти, пожалуйста, — прошептала я. Слезы катились по щекам. Ос смотрел на меня с минуту, наслаждаясь своим превосходством. А потом отпустил. Руку. Я ушла под воду с головой. Вынырнув, хотела схватиться за борт, Ос тут же наступил на мои пальцы, и я отпрянула. Было по-настоящему больно. Подплыла к другому борту, но там меня уже ждали. Я металась как загнанный зверь, пока не сдавило в груди. В этот момент в помещение зашел один из чертей и слегка кивнул. Ос улыбнулся так, словно добился своего, проучил меня, отомстил за нанесенную травму. Он отошел, и я наконец-то выбралась из воды, давя подступающую истерику.

— Испугалась? А я пошутил… Ты в «свою комнату»? — передразнил он меня напоследок.

Поскользнувшись пару раз на плитке, я с трудом добралась до лестницы. Поднялась на второй этаж и заперлась в ванной. Сволочи, ненавижу. Мне хотелось поплакать, выплеснуть накопившуюся обиду и боль унижения. Мне нужен телефон, я должна сообщить, что меня удерживают тут силой. Но где мне его достать… Я высушила волосы, переоделась в сухую одежду, заботливо сожженную в шкафу. Интересно, кто ее покупал, судя по виду бабуля, которая готовить еду.

Сколько бы я не думала, план побега так и не пришел мне на ум. Из Эриборна нет дороги. Стащить снегоход? Боюсь огромные ворота мне не побороть, а с их псами я и подавно не справлюсь. Слышу приближающийся вертолетный гул. Наблюдаю в окно, как из него выходит Медведь с каким-то мужчиной. Он не высокий, но коренастый. Дотракийцы вываливаются на улицу и радостно приветствуют его. Я пользуюсь случаем и бегу вниз. Лучше замерзну в лесу чем проведу еще одну ночь в этом доме. Но они не дураки, охрана у входа. Твою мать, да здесь целая армия! Кто эти люди?

Направляюсь к бару. В моей ситуации лучше оставаться трезвой, но не убьют же меня за бокал красного вина?

Я быстро нахожу желанную бутылку крымского полусухого. Я откупорила сосуд и сделала глоток прямо из горла. Гори оно все огнем… а это не плохая идея. Дом деревянный, вспыхнет как спичка, а вот кстати и они. Я чиркнула и посмотрела на маленький огонек. Если не получится мне крышка. Но гарантий, что я вообще когда-нибудь покину этот дом нет, а так появится мизерный шанс. Снова глотнула. Не любила Российское производство, но это вино было превосходным. Огонь подбирался к пальцам.

— А, Эмилия, привет. Ну наконец-то мы познакомимся вживую, а то сплошные досье…

— Досье? — в комнату вошел мужчина, прилетевший со зверем. Он был невозможно красив. Такие играют дерзких мачо в голливудском кино. Блондин с голубыми глазами, теплый бархатистый голос, вылитый Джеймс Бонд в исполнении Дениела Крейга.

— Вот значит какая ты… — он осмотрел меня сверху донизу, молча, оценивая. — Опасно играть с огнем, — дунул на спичку, огонь успел коснуться кожи, и я сморщилась. — Они не врали, ты сногсшибательна. — Его взгляд раздел меня за секунду, я сжала горлышко от бутылки в руке. Мужчина медленно отнял ее и наполнил бокалы. — Я Энджел, приятно познакомиться… — поставил передо мною бокал. Его глаза, улыбка, манеры, все сочилось нескрываемой грязной похотью.

— Это настоящее имя? — он засмеялся, я сделала глоток и капля вина стекла с моих губ.

— Ш-ш-ш… — Энджел протянул ко мне руку, вытер остатки вина с губ и облизнул пальцы. Мне стало не по себе. — Сладкая.

Я почувствовала страх, не такой как перед зверем — страх за жизнь, или Осом, второй меня попросту раздражал неприкрытым высокомерием. Человек стоявший передо мной делал плохие вещи с женщинами, я чувствовала это, а уж лучше смерть чем стать жертвой извращенца.

Я сделала еще глоток. Меня собираются пустить по кругу за то, что в баре я отказалась составить им компанию. Снова глотнула, лучше быть в пьяном угаре.

Энджел подкурил толстую сигарету с ароматом шоколада.

— Угостишь? — он отдал мне свою.

Я сделала затяжку, затем вторую. Сейчас мне нужен наркотик, пусть даже никотин. Горько сладкий осадок остался на губах, я не нарочно облизнулась. Энджел сопроводил мое движение взглядом.

— Ты действительно ангел? — будто с надеждой спросила я.

— Нет, это ты ангел, Эмилия.

Я отвернулась. Мне казалось, если я буду долго смотреть в его глаза, он разденет меня прямо тут, за барной стойкой. Мужчина был силен, рельефные мышцы проступали сквозь свитер, несмотря на невысокий рост.

— Оставил тебя?

— Кто?

— Матон, не вежливо с его стороны. — Я опасливо отступила, так как голос Энджела стал предостерегающим. — Не бойся меня, Эмма. Ты принадлежишь Матону, а это значит пока он не наиграется, тебя здесь никто не тронет. Пока…

Я глотнула, ладони стали липкими, оставив на бокале мутный след.

— Те девушки в бассейне приехали по своей воле или как я?

— Их пригласили, — голос Энджела смягчился. Он двигался, как пантера и каждую секунду я ждала нападения.

Мужчина подошел к бильярдному столу и взял кий.

— А меня почему похитили?

— Потому что ты по-хорошему, видимо, не понимаешь! — я буквально подпрыгнула на стуле, когда услышала хрип за моей спиной. Медведь в белоснежном махровом халате. Наверное, только из душа, или бассейна, где плещутся эти шалавы. Он посмотрел на Энджела, тот улыбнулся мне исподлобья и по спине пробежали мурашки.

— Тебе ясно было сказано, не пить.

— Я взрослый человек. Мое здоровье и тело…

Вижу, что этот человек не привык, когда ему перечат. Он медленно идет ко мне, сверкая зверскими глазами. Я сижу на барном стуле, когда он подходит впритык и забирает сигарету. Делает глубокую затяжку и выпускает ровное плотное кольцо дыма. Разминает сигарету в пепельнице. На секунду наши глаза встретились и у меня затряслись поджилки. Медведь резко закинул меня к себе на плечо и понес в сторону лестницы.

— Матон, я жду партию! — вставил Энджел и гортанно засмеялся.

— Пусти меня! — орала я, колотя по спине зверя, словно кто-то мог мне помочь.

Он взлетел по ступенькам и двинулся к моей спальне. С жаром захлопнул дверь и оттолкнул меня к стенке.

— Я хотел поджарить тех мокрощелок внизу, но вижу тебе уже лучше.

— Так за этим я тут?

Он хватает меня за горло своей огромной лапой и прижал к стене. Я знаю, что мне крышка. Собираю последние капли самообладания и смотрю в его глаза. Я умру достойно, не дождется, что стану умолять!

— Стоит мне пошевелить пальцами, и твоя тоненькая шея хрустнет как спичка.

— Ждал целых три дня ради этого? — шепчу, его рука мешает мне говорить. Побарываю в себе желание плюнуть ему в лицо, может хотя бы быстро убьет.

Черные как смоль глаза будто застелило дымкой. Он впился в мои губы, просунув свой язык так далеко, что мне стало сложно дышать. Губы мягкие и горячие, борода колит щеки, и я чувствую бешенное биение сердца, когда он впечатывает меня в стену. Самое время сопротивляться, но эти чертовы бабочки в животе решили проснуться ото сна. Медведь крепко обхватывает меня рукой, и я вскрикиваю. Знакомая боль в ребрах непрошла.

— Трахать тебя еще рано, но сосать то ты можешь, — его хрип у моего уха, и это не вопрос. Он хватает меня за волосы на затылке и ставит на колени, распахивая халат. Перед моим взором появляется огромный член. Он сантиметров двадцать длиной, но такой толстый, что я не уверена, смогу ли засунуть его в свой рот, — раскрой свои маленькие губки и отсоси мне, Эмма. — Смакует мое имя, сволочь.

Я с такой силой сжала зубы, что в висках запульсировало. Он все еще держит меня за волосы, прижимая лицом к паху. Но что-то меняется за секунду, и зверь отшвыривает меня в сторону, брезгливо осматривая.

— Сходи в душ и надень чистые вещи. Сегодня ты без ужина. Вздумаешь появиться внизу — отдам на съедение псам.

Я принимаю ванную и забираюсь в постель. Хорошо, что я пьяная, засыпаю быстро.

Глава 3


Эмма


Надеваю джинсы и футболку — вещи с нашей первой встречи в баре. Зачесываю гладкий хвост. Я редко крашусь. Максимум тени для бровей и тушь. У меня серые глаза, и на фоне черных волос они выглядят достаточно выразительно. Спускаюсь на первый этаж. Надо же, я уже привыкла. Тут даже неплохо, если не вспоминать о том, что меня похитили и держат тут силой. Интересно, зачем? Неужели этот зверь так обиделся за то, что отшила его? И кто все эти люди?

Иду в кухню, и слышу свое имя из кабинета, где еще пару дней назад кому-то вышибли мозги.

— Эмма! — Медведь мне омерзителен. Он ведь едва не изнасиловал меня вчера, — подойди, — остаюсь в проеме. На углу стола сидит Ос, скрестив руки на груди. — Сегодня рождество.

— Серьезно? Поздравляю, — произношу как можно безразличней. Ос слегка улыбнулся. Медведь поднимает на меня взгляд, такой как вчера перед тем, как отнести в комнату.

— После завтрака поедем в магазин, надо привести тебя в порядок. Вечером у нас мероприятие.

— А кто сказал, что я туда пойду?

— Да ты, блядь, издеваешься? — он поднимается из-за стола, и я непроизвольно отступаю.

— Да нет, это ты издеваешься. Приволок меня сюда, и теперь играется. И еще, я и так прекрасно выгляжу, и не в какой порядок меня приводить не нужно, — если честно, у меня никогда не было проблем с самооценкой. Медведь подлетает ко мне и хватает за челюсть.

— Вот же сука своенравная, — мне дико больно. — Ты здесь, потому что я захотел тебя поиметь, и ты будешь делать так как я захочу до тех пор, пока мне это не надоест.

— Или пока я не вскрою себе вены, — произношу я шипя.

— Потише, друг… не порти товар… — в кабинет заходит Энджел и убирает его руку от моего лица. Медведь легким движением руки откидывает его на два метра. Потом берет меня под локоть и тащит в кухню как провинившегося ребенка. Какой еще блядь товар?

— Миша, тише, ты же ей кости сломаешь, посмотри какая она худенькая, — милая бабуля ставит передо мной яичницу, меня сразу начинает тошнить. — Не нравится?

— Я не голодная.

— Будем как вчера сидеть припираться? — произносит Медведь уже спокойнее. — Что ты хочешь?

— Я хочу домой, но похоже это вряд ли какого-то волнует в этом доме.

— Милая, кашки? — бабуля делает вид, что все в порядке.

— Овсянку на воде, с сахаром.

— И только? Да ты ж прозрачная совсем… Ну вот хотя бы сыр и колбаска. Не нравится вареная, копченая есть…

— Не хочу, — я редко завтракаю, просто не чувствую голод с утра. Наверное, от этого вся стройность.

— Ну хорошо, подожди немного, — ее голос успокаивает. Медведь сидит сбоку от меня и пышет гневом. Энджел и Ос садятся рядом и с жаром уплетают яичницу с салатом и колбасками.

— Ты сказал товар. Это я товар?

— Когда я ем я глух и нем, не слышала поговорку? — улыбнулся ангел, кто дал ему эту кличку? Под сладкой внешностью голубоглазого блондина скрывалась черная душа. Ос ухмылялся, ему просто нравилось издеваться надо мной.

— Ты хочешь меня продать сегодня, так?

— Продам Энджелу прямо сейчас, если не закроешь свой рот, — прохрипел Матон.

Я отвернулась к окну. Под носом стояла каша. Жутко хотелось кофе, ароматная кружка дымилась в руках зверя.

— Советую поесть, день будет долгим.

Я промолчала, не обращая внимания на слова Медведя. Но он не из тех мужчин, которых можно игнорировать. Схватив за шею сзади, он повернул мою голову.

— Ты же сам сказал мне закрыть рот! Как я должна есть?

Ос заржал, Матон отпихнул меня, взял кофе и кивнув Энджелу, вышел. Тот направился вслед за ним. Ос уставился в свой телефон, видимо ждал пока я доем.

Я намазала кусочек белого хлеба маслом и принялась за кашу. Закончив, встала.

— Вернись на место.

— Зачем?

Ос не ответил.

— Можно мне на улицу?

Скрещивает руки на груди, жует жвачку. Приподнимает бровь. Красивый гад.

— Я уже четыре дня взаперти.

— Три.

Развожу руками в отчаянии, сажусь. Комок подступает к горлу.

— Энджел сказал, что меня тут никто не тронет, что я тут для Матона… Интересно, что он скажет если узнает, как ты поступил со мной вчера?!

— А как?

— Уже забыл? Я едва не утонула!

— Ну не утонула же…

— Ты наступил мне на руку! Да знаешь кто ты…

— Что, хочешь как-нибудь назвать меня? А обещала не обзываться.

Я отсела на другой стул, не хотела показывать красных глаз, не доставлю ему удовольствие. Будь он проклят, мерзкий ублюдок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ос вздохнул.

— Только не нужно снова реветь. Пошли.

— На улицу?

— В бассейн! Куда больше хочешь?

— На улицу!

— Ну так пошли…

— Я не перепрыгну забор, — прогулка в компании Оса не привлекала.

— Или идешь со мной или не идешь вообще. Хочешь стать ужином для своры псов?

Сдаюсь. Он выносит мою куртку, шапку и ботинки. Не люблю зиму, но с наслаждением вдыхаю морозный аромат хвои. Собаки подбегают к Осу, он трепет поочередно за уши этих зверюг. Мой пристав тянется в пяти метрах позади меня. За воротами высоченные горы и густой лес.

— Сюда можно добраться только на снегоходах?

— Или по воздуху.

Где-то должна быть дорога, ведь как-то построили этот дом.

— Зачем вы привезли меня сюда?

— Спроси у Медведя.

— Спрашивала… Его реально так зовут?

Отвечает коротким кивком.

— А тебя?

— Ос.

— Ос в смысле «Оз — великий и ужасный?»

Смотрит серьезно, не понимая, о чем я.

— Ну, кино такое есть…

Не отвечает, сверлит глазами.

— А там что? — показываю на маленькую пристройку.

— Летом оранжерея.

— А там?

— Барбекю.

— Ты можешь так за мной не ходить, чувствую себя собачкой на поводке.

— А ты всегда такая борзая?

Я кратко посмотрела на него, — всегда.

У Оса зазвонил телефон, и он отправил меня в дом.

Я ждала неизвестно чего в каминном зале. Мне было приказано сидеть тут, пока Медведь почистит перышки и будет готов к выходу. Слышу шаги по лестнице. Ко мне спускается бородатый великан в синих джинсах, черном вязаном свитере и коричневом пальто. Его ботинки по-солдатски поверх штанов. Он выглядит достаточно стильно для предводителя дикарей. И если смотреть объективно, он самый красивый мужчина, которых я встречала, как бы ни было противно это признавать. Аккуратная борода, черные волосы с легкой проседью зачесаны назад. Но взгляд, как и прежде хмурый, за что ему-то меня ненавидеть?

— У тебя ничего другого нет из одежды?

— А что я плохо выгляжу? — я все в тех же джинсах и футболке. Это вообще-то мой любимый наряд, для фотографа самая лучшая одежда.

— Ты прекратишь отвечать вопросом на вопрос? Во-первых, там холодно, хочешь отморозить свой тощий зад?

— Какой бы тощий он ни был, тебе он по душе, раз я здесь.

— Блядь, Эмма, сейчас я выебу тебя прямо тут и мне похую если кто-то пойдет мимо! — хватает меня за шкирку и тащит на диван. Упираюсь ногами, но у него это вызывает лишь усмешку.

— Вы еще не готовы? — в дверях стоит Энджел, я слышу гул вертолета. Рада, что он пришел.

Встаю с дивана, получаю хороший шлепок по тощему заду от Медведя, жест, чтобы я поторапливалась к выходу.

***
Никогда не летала на вертолете. Медведь усаживает меня на заднее сиденье, туго пристегивает, на секунду взглянув мне в глаза. Так странно… Я ведь не знаю его совсем, кто он, и зачем я тут. Тело бросает в дрожь, когда вижу этого зверя. От страха, конечно, от страха… А сейчас вот глаза его увидела в десяти сантиметрах от меня и разряд тока прошел от макушки до пят…

— Хочешь что-то сказать? — я уставилась на него как идиотка! Потом начала мотать головой, будто у меня припадок. Тот надел на меня наушники, и сел вперед.

Со мной рядом Ос, думают я настолько шальная, чтобы сигануть из вертолета? Впереди Энджел, Медведь пилотирует. Мы взлетаем, и я ахаю от вида на заснеженные горы. Полет длится не долго. В городе оставляем вертолет на площадке, где нас уже ждет черный тонированный Рэндж Ровер и X5. Медведь ведет меня под локоть к Рэнджику, Ос садится за руль. Вторая машина для Энджела.

— Чтобы купить одежду нужно зайти в магазин, она сама к нам не спустится, — стоим в подземной парковке какого-то торгового центра в Сочи.

— Уверена? — Медведь уже несколько минут сидит, уставившись в телефон.

— Мы так и будем молчать?

Отрывается от телефона, глаза отдают холодной сталью. Черные, мрачные глаза впиваются в мою душу.

— Ну давай побеседуем, — произносит на выдохе, словно я ему осточертела.

— Кто ты?

Приподнимает бровь и ухмыляется.

— Я серьезно.

— У моей работы много названий. Будем считать, что я бизнесмен, — покручивает в руках смартфон, слегка улыбаясь.

— Куда мы едем вечером?

— Увидишь. Там будет масштабное мероприятие.

— Что бы ты знал, я известный фотограф, и отсняла массу светских мероприятий и звезд для журналов. Не стоит так говорить, словно мы едем на церемонию Оскара, ты вряд ли меня удивишь. И еще, там меня могут узнать, и я обязательно выложу, что ты притащил меня силой! Поэтому если ты решил продать меня каким-нибудь извращенцам учти, я так просто не дамся!

Моя речь его позабавила. Наигранно серьезное лицо, кивает, типа внимательно слушает.

— Мой муж крупный ресторатор, он и друзья будут искать меня.

— Твой муж кинул тебя ради мокрощелки, а твои друзья уверены, что ты уже дома в Санкт-Петербурге, на Гашека 9, Романова Эмилия Львовна… — у меня отвисает челюсть, я живу там всего две недели, сняла, когда муж выставил меня. — Тебя никто не ждет, госпожа известный фотограф, так что расслабься, сегодня будет длинная ночь…я планирую хорошо заработать.

— Да кто ты такой черт возьми и почему я?! Во мне нет ничего особенного, и можно найти в сто раз красивее меня и моложе! А денег заработать больше!

Он задержал взгляд на моем лице, — ну ты же известный фотограф, известные люди стоят дорого …, — он усмехнулся, это не было настоящей причиной.

В этот момент вернулся Ос с кучей пакетов, открыл заднюю дверь и подал стаканчик Медведю. То же мне стилист-имиджмейкер.

— А ты говорила сами не спустятся… Хочешь? — надо видеть эту картину, двухметровый мужик с молочным шейком. Выкидывает трубочку и делает большой глоток, борода и усы окрашиваются в белый цвет. Достает платок и вытирает.

— Сомневаюсь, что он мог подобрать для меня что-то путнее.

Они не ответили, у них вообще принято игнорировать меня, будто я невидимка.

— Да объясни же, почему я тут?!

— Эмма, — Медведь приблизился ко мне вплотную. Его одеколон коснулся тела, и волоски на коже сразу поднялись. Обхватил за шею, губы остались в паре сантиметров от лица, — заткнись, по-хорошему.

Я ожидала очередного поцелуя, грубого и властного, но он, улыбнувшись, видимо догадываясь о моих мыслях, вернулся на прежнее место.

Мы заехали еще в пару мест. Я все время оставалась в машине, рядом с которой терся охранник, один сидел внутри. Полная машина их следовала за нами по пятам. Овсянка давно испарилась, и я была жутко голодной.

— Можно вас попросить купить мне что-нибудь из еды? — спросила я водителя.

— Нельзя.

Козел, достали.

Вернулся зверь, я обратилась к нему с той же просьбой.

— Нужно было есть и не выпендриваться.

— Я ела! Это было семь часов назад!

У Медведя зазвонил телефон, он мельком взглянул на экран и ответил коротким Алло.

— Что-то выяснила? Аня, прекрати эту истерику, я все решу… С ним все будет хорошо, — на том конце провода я слышала женские всхлипы, — если я сказал, так и будет, ты же знаешь… он скоро вернется, езжай домой.

Последние слова зверь произнес с такой теплотой, что я невольно взгляну на его лицо. Мимолетная улыбка скользнула по губам, растворившись в волосках идеально ровной бороды. Может быть он все-таки нормальный? А все происходящее лишь дурной розыгрыш?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Пиццы будет достаточно?

— А? — живот урчал, но разговор отогнал мысли о голоде. Мне стало жутко интересно, кто та женщина и о ком они говорили.

— Есть хочешь?

— Хочу

— Роман, сделай.

Охранник направился в ресторан, рядом с которым мы стояли. А чуть позже вышел оттуда с какой-то женщиной. Она взглянула на машину, пытаясь что-то высмотреть, но быстро потеряла интерес, когда к ней подошел Энджел, и оба сели в ее красный мерседес.

Рома вернулся с парой банок колы, которую я терпеть не могла, но говорить не стала. А вот Маргарита оказалась невероятно вкусной.

— Спасибо, — заставила я себя произнести скупую благодарность. Хоть голодом не морит. Медведь в ответ лишь коротко кивнул.


Энджел


Когда мать со своей подругой приводила очередных клиентов, я должен был уйти. Я сам хотел, как можно дальше. Слышать, как родная мать стонет под каким-то жлобом было омерзительно. Клиенты больше любили ее, чем Светку. Подруга матери, вдвоем они организовали собственный бордель прямо у нас дома. За год мы выбрались из голода и нищеты, в которой прибывала большая часть страны в девяностые. Теперь посреди хибар частного сектора стоял новый двухэтажный коттедж с отдельным входом для клиентов. Мне было тринадцать, когда я впервые напился и воспользовался им, чтобы мать не увидела меня в таком состоянии. Не смотря на то, что она была шлюхой, все же пыталась воспитывать. От Светки только что ушел очередной клиент, и она лежала в постели, распаленная шампанским. Сквозь мятую комбинацию виднелась грудь. Я впервые видел настоящую, да еще так близко. Она рассмеялась и подозвала меня ближе.

— Мамочка сегодня на выезде, — она достала грудь и сжала в руке. Пышная, с большим розовым соском…

Я любил вспоминать эту шлюху. Любил ее сиськи. Я невольно сравнивал каждую девку, проходившую через мою постель. Это как погрузить сумку на магнитную ленту в аэропорту. От одних воспоминай у меня встал, я поправил его рукой, и девчонка отвернулась. Мне нравился запах их страха, крик возбуждал. Нравилось, как они до последнего надеются, что их не тронут. Что вдруг именно она та особенная, которую просто отпустят.

Эмма и была особенной, в какой-то степени. Но не для меня. Она игрушка Матон. Я буквально слышал, как билось ее сердце. Они все так реагировали на меня.

Глава 4


Эмма


Мы затормозили у ворот закрытого двора высотки. Ос открыл мне дверь, тут же взял пакеты из багажника.

— Пошли, — скомандовал Медведь. Я достаточно высокая, но рядом с ним чувствую себя коротышкой. Муж был моего роста, и я не привыкла к таким мужчинам. Вызывает лифт, когда мы заходим внутрь, он смотрит на меня сверху вниз, и этот его взгляд будит дрожь в коленях. Я опосаюсь того, что может произойти в квартире. Его же боюсь, не доверяю и хочу, разве так бывает? Я вновь и вновь прокручиваю в голове те несколько секунд, когда он так грубо овладел моим ртом. Муж никогда не целовал меня так… Мужья так не целуют…

Ос достал чип, и мы поднялись на верхний этаж, на выходе попадая сразу в квартиру.

— Примерь, подбери что-то на вечер, раз ты у нас светская леди, — оставляет меня в комнате, ставя на пол пакеты.

Я полчаса возилась с горой платьев, наконец оставив выбор на синем обтягивающем платье карандаш до колен. Они даже с размером обуви угадали. Но у меня нет ни косметики, ни фена, чтобы уложить волосы.

Я оглянулась, огромная кровать из темного дуба, классический паркет на полу и светло-серые стены. На столе фигурка бурого медведя, на дне гравировка «За доблесть и отвагу, за силу и преданность. Брат за брата, до конца». Видимо это подарок.

Выхожу из комнаты, не сидеть же в ней вечно. По началу, я думала, что нахожусь в квартире одна. Первым делом рванула к двери, которая оказалась заперта. Домашнего телефона тут не было. Квартира была очень просторной и светлой. Огромные окна в пол и трехметровые потолки. Из другого конца коридора я слышала шум беговой дорожки. За стеклянной прозрачной дверью был мой тюремщик. На нем лишь шорты, голый торс покрылся капельками пота, стекающими с шеи вниз и теряющимися в волосках на груди. У него широкая грудь и округлые мощные плечи, пересчитываю кубики на животе, бицепс играет в движении. Внезапно он замедляет бег и оборачивается ко мне. Я сглатываю, во рту все пересохло. Какое-то мгновение мы смотрим друг на друга, затем он обтирает шею полотенцем и подзывает меня рукой. Робко открываю дверь, пытаясь бороться со своими непослушными глазами. От него это не ускользнуло, по лицу растеклась ухмылка.

— Больше выпендриваешься, — я не отвечаю. Он подходит ближе и тела касается аромат его одеколона вперемешку с потом. Стоит, нависая надо мной и разглядывая мое лицо, потом делает то, что заставляет меня вздрогнуть и насторожиться — мягким движением руки заправляет мои волосы за уши. — Зачем подстриглась? — Хриплый шепот над макушкой, и я вся покрываюсь мурашками.

— Я уже давно так хожу. Так удобней, — едва ли не заикаясь произношу я.

— Ммм… — отходит, и я теряю его тепло. Ловлю себя на мысли, что мне хочется, чтобы он вновь был ближе. — Подобрала что-то?

— Угу.

— Пошли, покажешь. Вечером приедет человек, который сделает тебе макияж.

— Визажист?

Он не отвечает на вопрос и вместо этого вновь раздает приказы.

— Я в душ, надень, что понравилось.

Медведь без доли стеснения снимает шорты, причем буравя меня взглядом, и направляется в душ. Мои щеки горят огнем, натягиваю платье. Дрожащими руками пытаюсь пригладить волосы и придать бровям форму.

Когда зверь возвращается, я понимаю, что мой вид его не устраивает. Еще никогда не видела более пренебрежительного взгляда от мужчины. Рассматривает одежду и вылавливает платье, которое я сразу откинула. Черное, длинное, бархатное, тонкие лямки перекрещиваются на открытой спине. Оно предполагает отсутствие бюстгальтера, а в таких вещах я выгляжу плоской, какой бы хорошей не была моя самооценка, — наденешь его.

— Оно не…

— Это был не вопрос, сейчас, — берет в руки сигару, наполняет бокал виски и устраивается поудобней в своем кожаном кресле. На его бедрах лишь полотенце, — при мне. — Облизывается, и я торможу на полпути в гардеробную.

— Ты из тех, кто любит смотреть? — слышала есть такой тип маньяков. Он усмехнулся.

— Ну почему, трахаться тоже люблю. Долго мне ждать?

Я снимаю платье, поворачиваюсь спиной и стягиваю бюстгалтер, он недовольно фыркнул. Знаю, если ослушаюсь, он все равно добьется своего, только уже силой. Со злости кидаю его на кровать и поворачиваюсь в одних кружевных трусиках.

— Я хотя бы могу трусы оставить или идти и без них?

— Теперь чулки, — сосредоточенно разглядывает мое тело, не реагируя на мой вопрос. Подкуривает, и я улавливаю знакомый древесный аромат. Он немного пьянит и у меня кружится голова.

— Все в порядке? — его хрип стал более бархатистым. — Теперь туфли, черные.

— Я уже могу надеть платье?

Стою в трусах, чулках, на шпильке и мои соски каменеют от его угольных глаз. Он смотрит на мою грудь, облизывая нижнюю губу, затем на промежность.

— Теперь да, — натягиваю мягкий бархат, путаясь в лямках. Медведь встает и идет ко мне. В голове проносится тысяча вариантов развития событий, но понимаю, что жажду лишь одного, его рук на своем теле. В ужасе от своих мыслей, этот гад похитил меня.

— Ты такая неловкая, — стоит за спиной так близко, что я ощущаю на пояснице его твердую плоть. Он медленно поправляет лямки, удивительно как такие большие и сильные руки могут быть на столько нежными. Застегивает молнию, слышу тяжелое дыхание за спиной. Обхватывает руками мою талию, и разворачивает к себе, я не в силах произнести и слова. Слегка касается носом моего лба, затем щеки.

— Где же та дерзкая своенравная девчонка? — его руки так сдавили мою талию, что сомкнулись на ней, я издаю тяжелый вдох. — Такая хрупкая и послушная. — Берет за подбородок и меня словно бьет током от его взгляда. Но я все же нахожу в себе силы оттолкнуть его. Не хочу быть игрушкой в жестоких руках этого животного, пусть я и испытываю к нему совершенно нездоровое влечение. — Ты ведь понимаешь, что если я захочу, то поимею тебя прямо сейчас, как бы ты не сопротивлялась?

— Так сделай это и покончим.

— Кто сказал, что я отпущу тебя домой после этого?

— Ты же не можешь похитить и запереть меня на замок, как последний маньяк-психопат!

— Я уже это сделал. Но не думаю, что маньяки держали своих жертв в таких условиях.

— Убери от меня свои руки!

— Ладно, я подожду еще немного, но учти, мое терпение не безгранично.

— Мое тоже! — он засмеялся. — Ты же хотел продать меня, так?

— Я этого не говорил. Ты сама так решила.

— Тогда зачем я тебе?

— Ты становишься предсказуемой.

— А ты… ты…

Медведь вновь засмеялся и вышел из комнаты. Сволочь. Мне столько хотелось сказать этому животному! Как он сломал мою жизнь, как унижал, вместе со своими дружками и как я ненавидела их всех и в особенности его! Те двое хотя бы говорили со мной, для зверя же я была пустым местом! В бешенстве скидываю вещи с кровати, швыряю туфли в зеркало, по нему медленно проползла трещина на всю высоту. В порыве ярости не замечаю, как попадаю второй туфлей по статуэтке медвежонку, он падает на пол. Благо пол из дерева, фигурка не разбивается, но лишается одной лапы.

— Черт, черт, черт!!! — прятать будет глупо, ее отсутствие сразу заметят. Падаю на кровать прямо в платье и рыдаю. Меня трясет от того, что меня подавляют, я всегда была слишком свободолюбива, от того и выбрала профессию фотографа, где сама себе хозяйка. Я злюсь за то, что он унизил меня, практически изнасиловал, за те грубые слова, что сказал, ненавижу всех его чертей, которые пожирают меня глазами, ненавижу эту старуху, делающую вид, что все в порядке. Я все кручу и кручу в голове цепочку событий, почему я?

Наверное, бесконечное чувство страха, физическое недомогание и стресс сломили меня, я чувствую, что у меня нет сил и засыпаю. Сквозь дрему слышу, как скрипнула дверная ручка, тяжелые мягкие шаги на полу, знакомый запах крадется по моему телу. Это он, недовольно вздыхает, поднимая фигурку с пола. Я не открываю глаз, пусть придушит меня во сне. Подходит к кровати, я жду чего угодно, но мое тело накрывает легкое полотно. И зверю не чужда забота.

Когда я проснулась, вся одежда была аккуратно сложена на кресло. Я выбрала оттуда белую рубашку и закатала рукава, свободные брюки, остаюсь босиком. Если честно, то за статуэтку мне дико стыдно, видно, что эта вещь значит для него что-то особенное. Захожу в просторную кухню, где за барной стойкой сидит Биалис, Энджел и Медведь. Последний слышал, как я вошла, но даже не обернулся.

— Привет, как самочувствие? Дайка гляну.

— Все в порядке, синяк уже почти прошел, голова не болит.

— Выглядишь отлично, — Энджел осматривает меня без стеснения.

Я мнусь, хотела бы извиниться, но зверь даже не смотрит на меня.

— Кофе? — спасибо Энджелу за то, что прервал эту адскую тишину.

— Спасибо, выпью в «своей комнате», — возвращаюсь в коридор, и натыкаюсь на Оса.

— Доброе утро, — Ос одарил меня своей безупречной улыбкой.

— У тебя оно может и доброе…

— Будь проще, Эмма, и люди к тебе потянуться.

— А кто сказал, что мне не хватает людей?

— Чего же тебе не хватает?

— Свободы и своей жизни, например.

— Дайка подумаю, что могу для тебя сделать…

— Да пошел ты со своими подколами.

— Тут кстати есть телек и книги, — он открыл дверь в кабинет.

— Ни за что бы не подумала, что ты умеешь читать.

— Прикинь, — прыснул он. Не берут его мои попытки оскорбить.

Ос пошел дальше. Слышу в коридоре голоса, входная дверь хлопает, становится тихо. Я дико голодная и решаю что-нибудь съесть, пока на меня никто не смотрит, то есть пока Медведь на наседает надо мной.

Пялюсь в холодильник, решая какой сок взять.

— Голодная?

Вздрагиваю, он дома. Заходит, не смотря на меня. Я уже полдня не видела его дьявольски черных глаз, хоть и впадаю в оцепенение, когда наши глаза встречаются. Он рассматривает книгу на столе.

— Меня Ос впустил в библиотеку, ты не против?

— Можешь брать здесь, что хочешь, — все еще не смотрит.

— Ос это его имя?

— Остап.

— Ясно. Послушай… Прости за статуэтку… Я не специально. Зеркало да, медвежонка нет, — скрещивает руки на груди и откидывается на спинку кресла. Вот они, вспыхнувшие угольки, прожигающие душу. Морщинка вдоль лба, хмурит брови.

— Все просто, Эмма. Ты меня не бесишь, я тебя не обижаю.

— Не обижай меня, и я не буду тебя злить. Все просто, — ухмылка, да дикости красивый мужик, пышущий адской темной энергией. — Хотя учитывая мои условия появления тут…

— Не надо было сбегать.

— Не нужно было меня хватать.

— Нужно было сесть ко мне, когда я тебя пригласил.

— Вас была толпа пьяных мужиков!

— А ты одна хлестала водку сидя в баре! — сорвался на крик, хриплый и жесткий. Я вздохнула, спорить нет смысла. К тому же я начинаю бояться, когда он повышает голос. Меня отшатывает, даже если я в нескольких метрах от него.

— Поешь. И надень что-то на ноги, — показывает на мои босые ноги, встает и уходит. Я вижу он в бешенстве. Не привык, когда с ним спорят, а я не привыкла, когда мне указывают и силой заставляют что-то делать.

К восьми часам вечера приходит визажист, руки у этой девушки растут откуда надо, есть чем сравнить. На голове объем и крупные кудри, пробор на бок. Яркий макияж подчеркивает выразительные скулы и миндальные глаза. Алая помада. Медведь молча осматривает меня с ног до головы, облизывается и поправляет бороду.

— Какие планы на праздники? — он отвлекается на вопрос визажиста, которая явно принарядилась, собираясь сюда. Мне нет никакого дела до этого.

— Никаких. Я провожу, — подталкивает ее к выходу из спальни. Говнюк хренов.


Ос


Я думал он грохнет ее прямо в баре. Матон и раньше тыкал пальцем на понравившуюся девку в баре и через пять минут она сосала его член прямо под столом. Но когда эта повернулась к нему спиной и вышла, а он и слова не сказал, я сразу понял, что она не жилец. Я легко отследил ее, она достаточно публичный человек в Питере, о чем я сказал ему. Он лишь усмехнулся в ответ. Ему плевать кто она, если Матон чего-то хочет, сам дьявол не осмелится возразить. Смотрю ее инстаграм, тысячи подписчиков, талантливая, красивая, жалко девочку. Матон пролистал папку с ее фото и информацией и сказал, что она должна быть тут. Отследить ее было не сложно. Но она оказалась не промах, первая женщина, ударившая меня. А когда я встретил ее в коридоре то просто охуел. Стоит вся трясется, да я бы пальцем ее не тронул. Матон сказал глаз с нее не спускать, я рад, что теперь есть повод. Не знаю, что это. Стадо голых баб плещутся в бассейне, а я думаю о том, что она сидит совсем одна в спальне, борюсь с желанием подняться к ней. Если Медведь узнает… Многолетняя дружба уйдет на второй план. Но как начальник охраны я должен глотать его указания. Не хватало ругаться из-за бабы, как бы хороша она ни была. Ее муж просто идиот. После рождества Матон с Энджелом улетают, и я должен держать ее в доме. На мои уговоры сопровождать его лично, оставив при ней любого из наших ребят, он отмахнулся. Твою ж мать, я должен быть там, я знаю, как они думают, знаю их стратегию, знаю этого гребанного генерала! И знаю, что не хочу видеть Эмилию. Эта сука никак не выходит из моей головы. Заглядывает снизу в мои глаза, такая хрупкая и дерзкая одновременно. Нет не дерзкая, просто знает себе цену. Еще я вижу, как она смотрит на меня, с интересом и вызовом…

— Выезжаем! — Матон рявкает, стоя в коридоре. Вот она, идет по коридору, как статуэтка, высокая и стройная, с таким достоинством, словно здесь по своей воле. Ни одна из тех шалав, что мы драли, ни одна бы так не смогла. Хотя к себе в квартиру он еще никого не привозил. Она смотрит на меня, но она не моя, Матон первый заметил ее. Он надевает пальто на ее тонкие плечи, смотрит как голодный волк на кролика. Интересно, она уже легла под него? Эмма подняла свои серые глаза, оглядела меня снизу доверху и отвернулась, как ни в чем не бывало.

Подъезжаем к особняку, перед воротами очередь из машин. Матон не выдерживает.

— Ос, заезжай со стороны моря.

Охрана пропускает нас без разговоров, когда заднее стекло опускается. Лицо Матона это ключ от всех дверей.

Они скрываются в доме. Эмма прекрасно вписывается во все происходящее, и чувствует себя уверенно. Молодец.

Глава 5


Эмма 16 лет


Я его боюсь, но так у меня хотя бы есть шансы убраться отсюда. Питер, не самый худший город. Рафаэль говорит, Москва это избито. Что он возьмет взамен, мою девственность? Пусть подавится, когда-то это должно случиться, а я точно не дождусь своего принца, хотя бы потому, что не верю в них.

Держу в руках аттестат, пестрящий тройками. Удивляюсь, как я вообще его получила, учитывая все мои прогулы из-за работы. Как же я ненавижу свою мать, допустившую все это! Но у меня все еще есть моя внешность. Я знаю, как я выгляжу, и как мужчины смотрят на меня. Надо выбираться с этой дыры. Достаю из-под крыльца запасного выхода школы заранее подготовленную сумку, Рафаэль уже за воротами.

День был солнечный и жаркий, и я подумала, что это знак, сама природа благоволит нам. Ноги в босоножках на каблуке устали. Тащу сумку, в нее вместились все мои шестнадцать гребанных лет. Рафаэль обнял меня и сказал, что нас ждет новая жизнь. И она нас ждала…


Эмма


— Дай мне руку. — Сидим на заднем сиденье Рэнджика этот зверь решает стать ласковым. Надевает мне на запястье браслет-кольцо из белого золота, усыпанного камнями. Это подарок?

Медведь подает мне руку, помогая выйти из джипа. Слышу, как за спиной шумит море. Он не шутил про прием. Роскошные машины, высокие колонны поддерживают трехэтажный дворец, белые гирлянды украшают деревья. Я поскальзываюсь на обледеневшей плитке, и зверь хватает меня в эту же секунду. Знакомая боль в боку, он сжимает меня до хруста костей одной рукой.

— Туфли…

— Не отходи от меня далеко. Одно лишнее слово или попытаешься удрать — зарежу, поняла?

— Да, — шепнула я, яснее некуда.

— Давай руку, — он крепко сжал мою ладонь и повел прочь. Я посмотрела на Оса, зачем? Не знаю… Ждать помощи можно было от кого угодно, только не от него. Его глаза оставались безразличными. Военная выправка, я зачем-то представила его в форме. Затем и Медведя, последнему она не шла и словно была мала его фигуре. Зверь был кем-то большим, но кем?

Когда мы зашли в дом, я потеряла дар речи. Главы нефтяных и газовых компаний, депутаты, шоу бизнес, чей твою мать это дом? Невольно сжимаю руку Медведя крепче, он перекладывает ее на талию, даже чуть ниже. Мне это не понравилось, и я сделала шаг в сторону. Зверь тут же вернул меня, прижавшись телом вплотную. Он был горячим. Сквозь его на заказ сшитый голубого цвета костюм и белую рубашку, я чувствовала жар тела. Мои щеки вспыхнули, так он действовал меня. Просто стоял рядом и молчал, я же словно находилась в центре бушующего пожара. Медведю пришлось убрать руку, когда он здоровался с каким-то министром, представляя меня по имени. У меня даже не было статуса, просто как красивая трость в дополнение к его элегантному костюму.

Заходим в большой зал, где на сцене поет певица, не помню ее имя, я в растерянности. Медведь подает бокал вина.

— Достаточно светское мероприятие для тебя?

Я не ответила, у меня не было никакого желания общаться с ним. В голове зрел план побега. Тут слишком много свидетелей, он не осмелиться на убийство при всех.

— У тебя горят щеки, волнуешься? — зверь поправил лямку моего платья, по коже рассыпались мурашки. Он провел костяшками пальцев по плечу, хотел согнать их, но вышло только хуже, — или это что-то другое?

— В смысле?!

— Скоро аукцион, потерпи, — ухмыльнулся он. Потерпи до чего? Он все таки собирается меня продать или хочет сделать со мной что-то отвратительное после?

В этот момент моей руки коснулся Саймон — арт директор одного из ресторанных холдингов в Питере. Я делала для них съемку открытия ресторана.

— Вау-вау-вау, какие люди! Роскошно выглядишь, — опасно осматривает мое платье.

Только я собираюсь обменяться дружеским поцелуем, как меня притягивают к себе медвежьи лапы.

— Привет. Рада тебя видеть! Откуда ты здесь?

— Я организатор сего празднества. А ты? Где Егор? — после упоминания имени моего бывшего мужа, Саймон бегло осматривает зверя, похитившего меня.

— Кто твой заказчик?

— А ты не в курсе у кого сейчас?!

— Послушай…


Ос


Осматриваю территорию, прошло чуть более часа. Скоро я должен доставить их домой. Обхожу служебный вход, как вдруг кто-то вылетает из-за дверей и крадется вдоль двухметрового забора. Что само собой привлекает внимание. Это Эмилия. Решаю понаблюдать, даже забавно, где она нашла это пальто? Решила угнать тачку? Нет, кладет что-то на переднее сиденье, захлопывает и убегает. Во мне борются два желания. Дать бедняжке шанс удрать, пока Медведь не превратил ее в сексуальную рабыню, либо вернуть? Ведь именно это я должен делать. Если бы это была не она, а какая-нибудь шкура, я бы без раздумий сдал ее Матону, а он бы лишил ее головы.

Эмма, Эмма, даже ты не стоишь того, чтобы предать. Но с каким удовольствием я бы снял с ее тела это откровенное платье…

Остаюсь на месте. Скоро мы найдем ее, а пока пусть побегает. Если повезет, сможет удрать. Но ей не повезет…


Эмма


— Завязывай базар, тебя заждались, — монотонно произносит Медведь. Его голос внушает ужас практически всем и Саймон не исключение. Черт, может просто заорать, что меня похитили?!

— Желаю повеселиться, — он сбегает, выпуская искры из под пяток лакированных броуги. Я успела прошептать помоги, буквально одними губами, зверь вряд ли это заметил.

— Я смотрю, слова на тебя совсем не действуют, Эмма?

— О чем ты? — толкает меня к стене, нагло сжимая мою ягодицу.

— Убери свои лапы!

— Хотела нажаловаться? Нашла кому, он первый продаст тебя с потрахами.

— Не стоит всех людей мерить по себе!

Я вонзила пальцы в стальную грудь гиганта, чем вызвала его гортанный смех.

— Только пискни… Или я вышибу ему мозги, так более понятно?!

Вспоминаю ночь похищения и его кабинет.

— Да.

— А теперь надень улыбку на свой маленький дерзкий ротик, скажи что-нибудь ласковое и будь паинькой. Тогда, возможно, я не стану…хотя…

Он о чем-то задумался, похотливый взгляд опустился вниз по моему телу. На мое счастье к нам подходит молодая женщина, на вид чуть старше меня. Выглядит превосходно, если не сказать шикарно, вся увешенная камнями. Расплывается в улыбке и целует в щеку зверя. Я слегка отстраняюсь. Она щебечет как девчонка, очевидно, давно знакомы.

— Подожди меня там, — чертов говнюк, обращается со мной, как с вещью. Ну за что мне все это?


Энджел


Люблю подобные сборища, так как покидаю их с новым списком клиентов. Завтра у меня поставка, уверен, что смогу их порадовать.

— На охоту?

Оса не интересовала светская жизнь. Вырос на ферме, несколько лет мотался по гарнизонам, да и сейчас как на службе, блеск хрусталя его не привлекал. Как и Матона, но у того были свои цели — бизнес.

— Здравствуй Остап, больше развеется, совмещаю приятное с полезным. А тебя не пригласили?

— Иди нахуй, Энджел.

— Не злись, друг мой. Хочешь, подберу тебе подругу? Через двадцать минут… нет полчаса, будет здесь.

— Энджел, вали…


Ос вскипал как чайник, за минуту. Но до Матона ему далеко, тот был ходящей атомной бомбой.

Эмма, откуда взялась эта девчонка… Для ее поиска Матон обратился к Осу, а не ко мне, возможно зря. Он ведь не дурак, и не может не видеть…

А из нее бы получилась отличная «бабочка», правда в моем коллективе была бы самой старшей. Обычно заказчикам подавай чуть за двадцать, я и сам любил товар посвежее.

Вот кстати и они.


Эмма


Отхожу в сторону, хочу немного перевести дух, я выкину эти туфли на помойку. Присаживаюсь на стоящую у лестницы кушетку, рассматривая картины на стенах. Напротив меня дверь, ведущая видимо в подсобное помещение, похоже, там кухня. Покручиваю на руке свой подарок, или просто украшение, одолженное на вечер. Мы с ним не в тех отношениях, чтобы он делал мне такие презенты. Рассматриваю женщину, похоже, что именно она садилась с Энджелом в красный мерс. Направляется ко мне, шурша длинным шлейфом, усыпанным стразами и пайетками, на губах вишневая помада. Медведь куда-то испарился, это ли не отличная возможность удрать?

— Привет, не возражаешь? — она садится рядом. — Утомительно, не так ли? Я Анна.

— Эмилия.

— Эмилия? — она смотрит свысока, хоть и на голову ниже меня. Не знаю как такое возможно.

— Мы знакомы?

— Нет… Ты не похожа на остальных.

— На кого?

— Ну, он всегда в сопровождении эскорта на подобных мероприятиях. Статус, видишь ли, может себе позволить. От него? — кивает на браслет. — Это все тоже. — Проводит по своим серьгам и колье.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— В отличии от эскорта, я тут не по своему желанию.

Раз она общается в этом кругу и знает дружков зверя, стало быть, такая же гадина. Она вряд ли спасет меня, я говорю ей о своем похищении без лишней надежды.

— И тебя это устраивает? Быть безвольной шлюхой? Вперед… — она кивнула на дверь.

Я не отвечаю, молча, срываюсь и залетаю в подсобку. Мразь, я никогда не была ничьей подстилкой! Меня считают тут шлюхой, и это Медведь тому виной. Он животное, похитил меня, притащил сюда и теперь так значит меня воспринимает вся эта богемская тусовка, как шлюху! На вешалке вижу чье-то пальто, без остановки хватаю и накидываю на лету. Меня всю трясет, ярость переполняет. Я не первая и не последняя, но по Анне не скажешь, что ее приволокли силой, ходит вся такая расфуфыренная, он целует ее, лапает шалаву визажистку, а я просто эскорт для статусного мужика. Пошел ты, гавнюк. Снимаю браслет, Оса нет рядом с машиной, как и ключей в ней. Возвращаю подарок и удираю через открытые ворота. Проще простого, бездари.

Натертые мозоли предательски ноют. В карманах оказались пара тысяч, но куда я денусь без паспорта? Ехать автостопом, по-другому никак. Думаю, бежать в полицию смысла не много, учитывая кто мой похититель. Ключи от арендованной квартиры в сумке, мобильника нет, но я что-нибудь придумаю. Даша с мужем вылетают в Питер восьмого числа, то есть завтра, но в отель мне тоже нельзя. Мимо пролетает полицейская машина, прячусь за угол, у этого черноморского вседержителя наверняка везде свои люди. Заруливаю во двор, в кармане пачка Мальборо и спички, черт подери, становится гораздо легче.

Нужно сделать две вещи, сообщить Лизе, где я, найти укромное место и переждать. Внезапно понимаю, что возможно зря так волнуюсь. Ведь я всего на всего эскорт, станет ли он бегать за очередной девкой?

Высовываю нос, пустая улица, моргающий фонарь как бы подмигивает мне, мол, выходи все чисто. Если бы было лето, то я без тени сомнения выкинула эти проклятые туфли и пошла босиком. Вместо этого сегодня рождественская ночь и начинается дождь. От пальто несет мокрой псиной и пирожками. Пальцы закостенели, подкуриваю вторую. Мне не хочется, просто нужно отвлечь свои мысли хоть чем-то. Пара кварталов, я не могу бродить вечно. Вижу вдалеке площадь перед торговым центром, открыт, значит еще нет одиннадцати. Нужно попросить у кого-нибудь телефон. Иду, оглядываясь, мне нужно пройти мимо парковки, это задача пострашнее. Миную ее, и чувствую облегчение, скоро согреюсь в магазине. Внезапно за спиной раздалось рычание двигателей. Несколько черных джипов сносят столбики, ограждающие парковку перед площадью магазина, и вылетают на пешеходную зону. Толпа людей несется в разные стороны, когда четыре тонированных BMW встают с разных сторон. В этот момент огни Магазина гаснут, извещая о закрытии. Я в гуще событий, вокруг человек сорок, есть даже дети. В толпе слышится слово террористы, но мне, кажется, эти люди куда страшнее. Кто он, раз может позволить себе такое поведение?

Плотнее кутаюсь в черное пальто. Оно больше меня на десять размеров, но Оверсайз сейчас в моде. Хотя, учитывая происходящее, это не имеет значения. Черный тонированный в хлам Рэнджик стоит напротив группы людей, меж которой я пытаюсь затеряться. Позади и сбоку темноту разрезают фары от скалящихся джипов. Рядом с ними амбалы, все как на подбор, словно команда Национальной баскетбольной лиги. Только лица у них не такие дружелюбные как у холеных спортсменов. Скорее отряд дотракийцев в одежде.

— А ну заткнулись все!!! — выстрелы из пистолета сотрясают воздух. Хриплый голос оглушил всех присутствующих, мои коленки затряслись. Глаза как два пылающих угля, хищные и жестокие, сканируют людей. Никто не дышит. Дождь долбит по асфальту. Дождь зимой, так непривычно. Двухметровый мужик с бородой поднимает свой палец, указывая в центр толпы, словно подзывая кого-то к себе.

— Ты, — все тот же адский звук изо рта гиганта. В центре толпы много людей и я в их числе. Нет, он не смог бы меня разглядеть. Палец все еще показывает в то же место. Люди вокруг потихоньку расступаются, крадусь за ними. Снова выстрел, кто-то вскрикнул.

— Ты, — люди начинают оглядываться и задерживают взгляд на мне. Он точно показывает на меня. — В машину ее, остальные пошли на хуй отсюда!!!

Ос подходит ко мне, берет на руки как пушинку и закидывает на заднее сиденье Рэнджика, гигант сел спереди.

— Так мои руки не дотянутся до твоей глотки, Эмма. Приедем, поговорим.

Снимаю туфли. На ногах волдыри. Тело дрожит от холода и страха. Какже я устала бояться. Устала безуспешно бороться с этими чертями. Устала быть вещью. Скоро все закончиться, он точно этого не простит, он предупреждал.

Скоро все закончиться. Я лишь молюсь о том, чтобы умереть от первого удара ножа.

Медвежьи лапы выдергивают меня из машины словно морковку с грядки, пятками ощущаю мокрый асфальт. Мимо проходит Ос, у него разбито лицо. Получил, за то, что недосмотрел. Та еще работенка. Я вскрикиваю, наступая на какой-то камень. Медведь видит мои ноги, недовольно морщится и закидывает меня на плечо. Сейчас он точно меня отымеет, сопротивление бесполезно, я слышу его рычание и тяжелое дыхание за спиной. Тащит по коридору, я путаюсь в огромном пальто.

Он срывает его, я вижу его пылающие глаза в темной комнате. Невольно отступаю назад, скала движется в мою сторону, хрипит как зверь, медленно расстегивая свою рубашку. Потом хватает за руку, я слышу треск лямок на платье. Я даже не сопротивляюсь, это бесполезно, только молчу, смотрю на его искаженное злостью лицо, слезы сами катятся из глаз. Как тряпичная кукла в его руках. Платье спадает ниже, цепляясь за бедра.

— Эмма, — его хрип у моего уха. Мое имя доставляет ему особое удовольствие, он с таким наслаждение смакует каждую букву. — Я буду драть тебя всю эту длинную рождественскую ночь, а ты будешь орать, что даже Ос услышит твои крики в соседней квартире. — Сдергивает юбку и швыряет меня на кровать.

— Делай что хочешь, только не забудь прикончить. Ты мне омерзителен! — плюю в его лицо, ожидаю ответный удар в виде кулака на лице, молюсь что он унесет меня в небо. Зверь медленно вытирает слюни с бороды. — Превратил меня в шлюху и выставил в таком виде на всеобщее обозрение, ждешь моей покорности, сволочь, — он все еще буравит меня взглядом.

— Ты знаешь кто такие шлюхи? Ни одна из них не была в моем доме! — убирает мои руки за голову, я не могу пошевелиться.

— Я не буду твоей игрушкой. Трахни меня поскорей, только пожалуйста, убей в конце, не хочу жить дальше с ощущением, что меня поимел озабоченный извращенец. И передай спасибо своей подружке в бриллиантах, теперь я хотя бы знаю свое место.

Он поднимает меня за шею, упирает в стену, я стукаюсь головой, когда зверь хватает меня за челюсть.

— Идиотка, блядь! Развесила уши, — он произносит это, шипя мне в лицо, его хрип стал ниже. Секунду медлит, его грудь вздымается, будто он пробежал стометровку на время. Отталкивает как бракованную, с презрением глядя в глаза и выходит, хлопнув дверью. Сползаю по стене на пол, растворяясь в истерике. Вернется с пистолетом и пристрелит сразу? Но он не возвращается. Я отсчитываю минуты, глядя на черную мглу за окном, там должно быт море. Время два часа ночи, в квартире гробовая тишина. А я все еще жива. Он ничего не сделал, но я чувствую себя так, словно меня переехал танк, разбитой и сломленной, кости болят, мышцы сводит судорога. Трусы все еще целы, накидываю рубашку. Выползаю, естественно иду в сторону входной двери, мимо просторного холла с диваном, огромной плазмой и баром.

Заперто. Это уже стало моей привычкой, бросаюсь к каждой двери и проверяю открыта ли, в надежде вдохнуть запах свободы. Вижу бутылки, до дикости захотелось ощутить в своем горле что-то жгучее и хмелящее. Открываю стеклянную дверцу, автоматически включается подсветка. Несколько бутылок с желтой жидкостью. Беру ближайшую, как вдруг слышу за спиной медвежий рык.

— Ничему тебя жизнь не учит, — я вздрагиваю, бутылка вдребезги разлетается под моими ногами. Мне кажется, я сжалась до размера улитки, жаль, у меня нет переносного домика, куда можно забраться. Медведь в стельку пьян. Сидит, развалившись в кресле, в одной руке недопитая бутылка Бомбея. Встает и, пошатываясь, движется ко мне. Делаю шаг назад и наступаю на осколок, тут же подскакиваю, жидкость на плитке лишает равновесия. Зверь уже рядом, подхватывает меня словно перышко. На удивление, молча, несет в кухню, недовольно, хрипя. Сажает на высокий барный стул, включает свет, достает коробку медикаментов. Все та же распахнутая рубашка, брюки, босой. Все так же, молча, садится рядом, кладет мою ногу к себе на бедро, светлые брюки темнеют от крови. Недовольно вздыхает, словно сдерживаясь, чтобы не наорать. Постанываю, когда он достает стекло пинцетом.

— Надо потерпеть, — тихий бархатный хрип. Осторожно промакивает сложенным бинтом, мочит, повторяет процедуру, — пощиплет. — Держит ногу, когда я пытаюсь ее убрать. Облокачивается на столешницу локтями и поворачивает ко мне свои угольно черные глаза. Морщина между бровей. Нос прямой, широкие выразительные скулы, заметные даже под его аккуратной бородой. Красивый. Ос тоже, но он красив по-мужски, а Медведь красив по-зверски. Он словно хочет что-то сказать, но молчит.

Все происходящее на кухне никак не сходится с тем, что было в спальне несколько часов назад. Он не стал безопасным. Все тот же взгляд зверя, опасный, подавляющий, властный. Опускает глаза ниже на мою рубашку, крадется по обнаженной ноге, поглаживает стопу. Наливает мне из бутылки, не знаю, что это, но ногу жгло сильно, приказывает взглядом выпить, я слушаюсь. Встает и хочет поднять меня, я выставляю перед собой руки.

— Я сама, — в глазах мольба, я не хочу повторения. Но он убирает руки, не произнеся и слова, несет в комнату, кладет на кровать. Ложится на другой край.

— Спи, — улегся на живот, даже при лунном свете вижу бугры мускул на спине, рельефные руки, обхватившие подушку, сопит. Потом резко поворачивается, — так и будешь смотреть?

— Так ты выглядишь как обычный человек, — закатывает глаза.

— Спи, давай, человек.


Ос


Никогда не видел его таким пьяным, за все двадцать лет нашего знакомства.

— Блядь, Ос, ты начальник охраны, а за девчонкой не смог присмотреть. Как я могу тебе доверить свою жизнь?

— Матон, не помню, чтобы подводил тебя в этом хоть раз.

Падает на кресло, открывает вторую бутылку джина, едва заметным движением руки показывает на дверь. Выхожу, не споря. С ним бесполезно говорить, он всегда сам себе на уме.

Дома было тихо, надеюсь она жива, криков я тоже не слышал. Твою ж мать, иногда я готов убить его. Совершенно бескомпромиссный, упрямый как баран, никого не слышит кроме себя. А когда злой становится напрочь бесконтрольным.

Встречаю ее утром на кухне. Алла уже приготовила завтрак. Эмилия выглядит нетронутой, по крайней мере, внешне, но отчего-то хромает. Я не спрашиваю, но это не худшее, что могло с ней случиться вчера.

Ангел уже должен был встретить Матона, звоню, чтобы уточнить.

— Энджел, Матон на месте? Его свора будет ждать, вчера он маякнул, я перехватил часть сигнала. Не заезжайте на перевал. До связи, — в дверь стучат. Биалис, наверное, из-за ноги Эмилии.

— Здорово.

— Доброе утро. Буря еще не улеглась? Я начинаю волноваться, опять осматривать ее травмы.

Интеллигент хренов, Но одному богу известно, из какого дерьмового состояния он нас откачивал. Сшить человека по кусочкам, и он будет как новенький, под силу не каждому. У этого человека дар.

Такая хрупкая, через футболку вижу, как проступают ключицы, молча, смотрит в окно на прибой, глаза печальные. Послушаю, что расскажет врачу.

Глава 6


Эмма


Открываю глаза, только запах зверя напоминает о том, что он спал рядом. Ловлю себя на мысли, что расстроена, не увидев его. Да и с чего бы? Вчерашний вечер на кухне самое милое, что случалось со мной за последнее время, стоило порезать ногу ради того, чтобы ощутить его заботу, а не гнев. Морщусь, наступив на нару. Привожу себя в порядок, дико хочется, есть, даже в спальне чувствую запах оладий. Хромаю, но Медведя в кухне нет, Ос сверлит меня глазами, полными призрения, наверное, нос все еще болит. Что ж, сам такую работу выбрал. Милая старушка из дома в горах.

— Здравствуй, милая, — двигает мне тарелку оладий. — Сметанка, варенье, мед.

— Мед, спасибо. Есть кофе?

— С молоком?

— Угу.

— Ося, будешь еще? — старушка подкладывает оладьи в его тарелку.

Я хмыкаю, Ося блядь, головорезы чертовы. Он стреляет глазами в мою сторону. Кому-то звонит, идя к выходу, после услышанного мне становится не по себе. Куда поехал Медведь? Кто он такой? Какой еще перевал?

— Эмма, доброе утро, — Биалис, пытается выискать на мне травмы. Его уже вызвали для осмотра?

— Привет. Не стоило приезжать, я ногу порезала и только. На стекло наступила.

— Я уже тут, пошли, посмотрим.

В ванной он промывает порез, говорит о том, что лучше бы зашить, но я наотрез отказываюсь, само зарастет. Меня мутит от одного вида этой корявой иголки.

— Ладно, обморока не хватало. Сильно впечатлительная?

— Все что касается медицины и ваших приборов, да.

Он улыбается, от него так и исходит спокойствие и невозмутимость.

— Какой вы доктор?

— В смысле что лечу?

— Да. Вы так спокойны, учитывая происходящее. А мне бы психолог не помешал…

— Я больше люблю что-нибудь разрезать и сшить, Эмма…

Я даже отняла ногу, но он мило улыбнулся.

— Да я шучу, меня бояться уж точно не стоит.

— Вы отличаетесь от этих людей, вас тоже держат здесь насильно?

— Нет, и Эмма… — он взвешивал слова на языке, — тебе стоит попробовать изменить тактику, если ты хочешь чтобы ситуация поменялась, — не только спокоен, но и деликатен.

— То есть?

— Не дерзи Матону, вот увидишь, все изменится.

Глаза узковаты, черные брови и широкие скулы.

— Биалис это имя?

— Да, традиционное казахское имя. Переводится как справедливый.

— И тебе оно соответствует?

— Надеюсь, что да.

Провожу день в библиотеке. Помню, там был компьютер, но они не дураки, интернета нет. Достаю камеру и несколько старых флэшек. Просматриваю отснятый материал, есть даже фото давностью в несколько лет, что-то, что нравится особенно, я не удаляю. Как бы хотелось к морю, интересно, тут есть маяки? В дверь звонят, отвлекаюсь. Любое происходящее тут — событие, когда сидишь в заточении. Выхожу из библиотеки ближе к вечеру, Ос уплетает пиццу, жадно растягивая сыр. Протягивает мне кусок, предлагая присоединится. Ну, надо же, какой душка. Но если честно я обожаю пиццу. Тянусь за бутылкой пива, он мотает головой.

— Да расслабься, его тут нет.

— Смелеешь на глазах.

Я уже поняла, что я тут для Медведя, и он вряд ли кому-то позволит притронуться ко мне.

— Жизнь учит, — один уголок рта слегка поднимается в подобие улыбки. Грозный парень. Светлые волосы и серые глаза. Красив. Интересно, как бы выглядела его девушка. Подобные мысли о Медведе не появлялись. Ни одна женщина в здравом уме не свяжется с этим зверем. Наверняка подобные «отношения» это все, на что он способен, а точнее что ему нужно. Безвольная кукла, не смеющая сказать слова против. Ос, как бы меня не бесила его высокомерная ухмылка, все же был земным парнем.

— Что уставилась? Ешь. И поставь пиво на место.

Ос забирает бутылку из рук и ставит на край стола.

— Где мой тюремщик?

— Не понимаю о ком ты.

— Где царь черноморский его величество Медведь?

— На работе.

— Он военный?

— Подслушивать не вежливо, мама с папой тебя не учили?

— Папа умер когда я была в шестом классе. Мы попали в аварию, вместе с ним погиб мой старший брат. А мама… скажем так, она бы предпочла, чтобы на месте брата была я. Так что, нет, не учили…

Молчит, смотрит в телефон, плевать он хотел, что было у меня в детстве. Я должна попытаться стащить его мобильник, всего одно короткое смс может спасти меня.

Демонстративно открываю бутылку и делаю глоток. Холодное и резкое.

— Где мое пальто?

— Твое, разве?

— Надо вернуть его владельцу, там были деньги, две тысячи рублей.

— Поехали, вернем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Серьезно?

— В машине будешь сидеть, не радуйся.

Я знаю, что он меня не выпустит, но все равно взяла с собой камеру, может, уговорю подъехать к морю.

Ос звонит в ворота, о чем-то не долго, говорит. К воротам выходит охранник, забирает пальто, в карман которого я вложила записку со словами извинения.

— Остап…

Молча, смотрит в зеркало заднего вида, глаза холодные как сталь.

— Клянусь, я и на метр от тебя не отойду.

Слегка мотнул головой, ответ нет.

— Давай заедем на море, пожалуйста. Я так не могу!

— Не надо было дергаться.

В моих глазах слезы, — пожалуйста, — произношу шепотом.


Энджел


Этот человек позволил себе слишком много и до сих пор жив. Невероятная щедрость от Матона, прошлое для него что-то значило. Но он никогда не рассказывал о личном. За исключением работы в отряде «Самоубийц», где я и Ос познакомились с ним.

— Что будет с Анной?

— А что с ней? Все останется по-прежнему.

— Она его мать.

— Так будет лучше, я все решил.

— Как знаешь, брат.

Мы наблюдали, как вертолет медленно поднимался в воздух, унося вверх причину, по которой нас едва не убили вчера, во время переговоров с Босыми.

— Мое наказание за все грехи, что я собрал за сорок лет, — Матон сплюнул в сторону.

— Их не так много…

— Ты знаешь не обо всех.

— Например, о таких как Эмма?

— Она самый большой из них…

— Вот как?

— Погнали, нам еще нужно выбраться из этой дыры.

— Так ты расскажешь о ней?

— В другой раз.

Мы наполнили фляги и двинулись по ущелью. Идти предстояло долго. Нашу машину взорвали вчера ночью — гостеприимная встреча партнеров по бизнесу. Фейерверка мы не ждали, эти скоты смогли удивить. Но теперь все позади, а наши приятели в земле. Сейчас нам нужно было преодолеть десяток километров пешком, благодаря одному человеку! В который раз проклял день, когда встретил его.

— Второй раз Фил кинул нас… — Матон задумчиво смотрел вдаль.

— Что-то пошло не так. Иначе бы он был здесь.

— Как в прошлый раз.

— Блядь, Энджел, завязывай! Ты знаешь, что произошло в ту ночь.

— Из рассказов, но я этого не видел. Зря ты ему доверяешь!

— Ты потерялся видно! Я сказал, что он надежный, а значит так и есть!

— Как знаешь…

Гравий шуршал под ботинками, и я уже не чувствовал рук. Матон видел это, он забрал вещи, хоть я и был против. Мы шли молча, пока голова не пошла кругом от изнуряющей жары. Воды не осталось. Нужно было отвлечься, хотя бы разговором.

— Мы, брат, с тобой чистим землю, пусть и малую ее часть. — Друг громко заржал, — я серьезно, от таких мразей.

— Энджел, блядь, ты сеешь порок везде, где появляешься, — сказал он сквозь смех.

— Я занимаюсь производством наслаждения, а не пороком. Это разные вещи. Любить женщин не грех.

— Грех то, что ты делаешь с ними.

— Они приходят ко мне по своей воле. Сами подписывают контракты. Девочки хотят бабки и Ангел в моем лице лишь помогает им прийти к мечте.

— Завязывай, брат, это дурная дорога. Ты увлекся.

— Увлекся, ты прав. Когда-нибудь… Не мне тебя учить, Матон…

— Тут ты прав.

— Но это не я украл человека и насильно удерживаю в своем доме.

Я пожалел о сказанном, когда глаза друга вспыхнули…

— Она в безопасности и только поэтому она в моем доме.

— Только поэтому?

— Заткнись и иди.

— И все же я позволю себе небольшой совет. Ты уж извини, но в женщинах я разбираюсь лучше тебя. Помягче…


Ос


Хотел треснуть себе в нос, когда заикнулся про ее родителей. Конечно, не научили. Ее мамаша спивалась как последняя тварь, заставляя малолетнюю дочь мыть подъезды. А потом, пропивая все что она заработала. Пишу Матону, отвечает быстрым ОК. Пусть проветрится.

Надо видеть ее блестящие от слез глаза, когда она просится на море. Отписываюсь Матону, но он и так знает, куда я еду, машина с жучком.

Стоит не отходит, такая покорная. Что-то настраивает в своей камере, ловит в объектив летящих над водой чаек. Смотрю через ее плечо, мне не нравятся те две машины, заметил их еще на подъезде к набережной.

— Пошли.

— ?

— Эмилия, молча, пошли.

Глава 7


Эмма, 17 лет


В Лимпопо — это бар Рафаэля, все не так, как я представляла. Как и наши отношения.

Беру поднос с бутылкой водки и стопками, несу по пустому темному танцполу, «Золотые купола» режут уши.

— Мои друзья, знакомься, — хватает меня за бедра и подтягивает к себе.

— Эмма, — робко произношу я, расставляя по столу стопки.

— Миша.

— Сэм.

Изучают меня взглядом. Они отвратительно не красивы. Лицо Сэма изъедено прыщами, из-под рубашки выступают узкие костлявые плечи. Миша жирный шкаф, впивается в мои глаза и мне становится не по себе. Рассматривают меня как бездушную куклу. Рафаэль хлопает по заду, отправляя на работу.

Теперь эта парочка его друзей появлялись в баре регулярно. Официантки, работающие тут, всегда пакостили мне, ведь я была любовницей владельца. Время было темное, и в баре постоянно ошивались какие-то бандиты, пусть уже не в малиновых пиджаках. Со временем я стала надоедать Рафаэлю, появлялись новые девочки, и меня начинало тошнить от этого места. Но благодаря богатым дяденькам, напивающимся в говно нашей водкой, я сумела отложить хорошие деньги, вырученные с чаевых. Я поговорила с Катей, моей приятельницей тоже официанткой, и она разрешила перекантоваться у нее, пока я не найду себе жилье.

В один из вечеров я возилась в подсобке с овощами, когда туда ввалился Сэм. Какой бы тощий он ни был, он сильнее меня.

— Пусти меня, козел! — Сэм сует свои тухлые ручонки под мою юбку. Я ору, но музыка, грохочущая в помещении, заглушает все звуки вокруг. В дверях появился Рафаэль, и мне на секунду стало легче, но потом я поняла, он там не для того, чтобы защитить меня.

— Ну же, порадуй моих друзей напоследок, Эмма. Что уставилась, я знаю, что ты собралась свалить, дрянь неблагодарная! — получаю пощечину. — Твоих бабок больше нет, это мои деньги, это мой бар, а ты моя шлюха! — Рафаэль хватает меня за руки, и костлявая мразь раздвигает мне ноги. В глазах темнеет, когда я вижу, что по тесному помещению идет жирный шкаф Миша. Он сверлит меня своими глазами, а я мысленно прощаюсь с жизнью. Но он оказался не такой ничтожной тварью, как эти двое. Подняв за шкирку Сэма, он кинул его на полки с банками и бутылками, тот скатился по стене, ловя своей башкой маринованные помидоры. Следующим был Рафаэль, но у того с собой оказался пистолет, он выпустил пулю, которая растворилась в воздухе, после чего моментально получил в нос, брызги крови яркими пятнами легли на мою белую блузку. Миша взял пистолет и выстрелил между ног сперва Сэму, потом в живот Рафаэлю. Поднял меня и вывел на улицу через служебный вход. Помню шел отвратительный моросящий дождь, и сумерки пугали неизвестностью. Питер вообще казался мне отвратительным городом, по большей части из-за того, что не оправдал моих надежд.

— Поедешь ко мне.

— Там меня найдут.

— Нет, верь мне, — он был так спокоен, а я дико напугана.

Я ждала увидеть комнату в секционке, но мы приехали в приличную двушку. Только тогда я заметила, что кофта у него насквозь промокла от крови. Волокна больше не могли сдерживать алую жидкость, и она густыми каплями падала на паркет.

— Тебе нужно в больницу.

— Нет, это огнестрел, начнутся разборки.

Я отвернулась, закрыв рот рукой. Ненавижу кровь.

— Эмма, посмотри на меня.

Оборачиваюсь, стараясь видеть только его глаза, большие, открытые глаза человека, спасшего меня.

— Ты должна мне помочь.

— Слишком много крови, нужно звонить в скорую!

— Эмма, пожалуйста…

Я лишь коротко кивнула.

— Все хорошо, не бойся. Смотри на меня, мне в глаза и больше никуда.

Я слушаюсь, но у самой перед глазами пелена, опираюсь на руку.

— У меня есть знакомый студент-медик, Борька… — Его голос становится тише. — Найди его завтра в мединституте.

— Да тебе сейчас нужна помощь, не завтра!

— Там бинты, принеси… — Я вижу, как он отключается. Твою ж мать, я жизнью ему обязана! Достаю аптечку, иду в кухню, уверена, водка в этом доме есть. Наливаю полстакана и выпиваю. Поднимаю его футболку, блядь! Крови много, и она продолжает вытекать словно из лопнувшего пузыря. Пуля прошла сбоку, разорвав плоть, и вылетев с другой стороны. Нужно шить. Вижу, как он моргает.

— Сейчас тебе лучше отключиться. — Сую ему водку, сама протираю иглу и нитки. Вытираю рану, но она снова наполняется густой алой жидкостью, шью по мокрому. Накладываю повязку, перебинтовываю его толстое пузо. Беру бутылку и пью из горла кровавыми пальцами.

— Все позади, — смотрю на него, только бы дожил до утра.


— Мне нужен Борис, — все смотрят на меня, как на труп, пришедший из лаборатории биоматериала для студентов. Оно и понятно, у меня тот еще видок в костюме официантки, забрызганном кровью. Одна из девушек внимательно оглядела меня и вывела в коридор из аудитории.

— Что-то с Мишей? — не понимаю, откуда она знает.

— Кто ты?

— Я девушка Бори, я всегда боялась, что этот день настанет, — все еще не понимаю. — То, чем они занимаются… Боря дома сейчас.

— Передайте ему пожалуйста. — сую ей записку от моего спасителя. Она смотрит на мое бледное лицо, форму официантки, потом заходит в аудиторию и возвращается с сумкой.

— Пошли.

Комната в общежитии обставлено хорошо, Тома дает мне полотенце и отправляет в душ. Когда я возвращаюсь, то получаю еще и чистую одежду. Штаны мне коротки, а тапки трут, но я не жалуюсь.

— Боря ушел к нему, теперь все будет хорошо, уж поверь. Он врач от бога, заштопает все что угодно, — от ее слов меня чуть не вывернуло.


Эмма


Мы чуть ли не бежим к машине, становится не по себе, напрочь, забываю о порезе на ноге. Может Медведь где-то тут, опять пышет гневом, что его ослушались? Джип несется по узким холмистым улочкам, по-моему, дорога домой в другом месте. Посматривает в зеркала.

— Эмилия, ляг на сиденье.

— Зачем?

— Просто сделай, пожалуйста.

Слушаюсь, — что происходит?

— Ничего, едем домой, только в другую машину пересядем.

Заезжаем в какой-то поселок, там нас ждут Бэхи, в одной черти со снегоходов, во второй незнакомые мне дотракийцы. Мы выходим из нашего джипа, и тут я понимаю, что взлетаю под дикий грохот за спиной. Падаю на землю, ободрав ладони. Ос рядом, что-то кричит, но все как в немом кино, я не слышу его слов. Схватил мое лицо в ладони. К нам подбегают, помогают встать и ведут в машину. Ос садится со мной на заднее сиденье. Издалека слышу свое имя.

— Эмилия?!

— Оглушило, — констатирует здоровяк за рулем.

— Нормально, — отворачиваюсь и наблюдаю за полыхающим Рэнджиком, в котором сидела две минуты назад.


— Я перевез сюда свои вещи, — Биалис пробует шутить, глядя на меня. — Поспи.

— Я с вами сопьюсь, каждый раз заливая стресс.

— Я всегда против алкоголя, выпей две, — протягивает блистер снотворного. — Все хорошо, ты дома.

Я выпила таблетки, но от них у меня отвратительное чувство беспокойства. Я проваливаюсь в дрему, слышу какие-то шорохи, просыпаюсь в кромешной тьме и снова впадаю в забытье. Это издевательство. Борясь со слабостью, сдираю себя с кровати и выхожу из спальни. Там только пахнет им, таким большим, сильным и диким. Натыкаюсь в гостиной на двух здоровяков.

— Где Ос?

— Он отдыхает.

— Позовите его.

— Ты можешь сказать нам.

— Позовите мне его.

Один из чертей уходит, я стою не двигаясь. Обращаю внимание на часы, три часа ночи, господи, конечно он спит, он же не может круглосуточно тут сидеть. Ос заходит в квартиру, лицо помятое, но он без всяких возмущений подходит ко мне.

— Что случилось?

Я молчу, иду к спальне, — я одна, в чужом доме с абсолютно посторонними мужиками.

— Можешь доверять им, даю слово. У Антона жена и две маленьких дочки, Денис вообщеспортсмен, участвовал в Олимпиаде, мы не маньяки.

Я молчу, мнусь, не поднимая глаз.

— У нас нет цели обидеть тебя. Я мог бы сделать тебе больно, если бы хотел, тем более что поводов и возможностей было достаточно, — это вызывает у меня улыбку, но он серьезен. — Иди спать Эмилия.

— А когда приедет Медведь?

— Не знаю. И еще, отдай телефон, все равно он запоролен. Если введешь пароль неверно в третий раз, вся матрица накроется.

Стыдливо отвожу глаза, стащила мобильник во время суматохи со взрывом.

Но я не сплю, тоска и беспокойство съедают меня. К семи утра приходит Алла, тут же начинает заниматься уборкой, завидев меня в спальне на полу, у окна бросается ко мне.

— Милая, тебе плохо?

— Нет, все нормально. Просто не спится.

— Ты голодна? Хочешь я приготовлю что-нибудь вкусненькое?

— Я бы поела, благодарю.

Она довольно кивает, у дверей оборачивается.

— Он неплохой человек, если его не злить. С детства такой суровый, но справедливый. Ему тяжело пришлось, он рано остался один, поэтому и черствый порой, но в душе мягкий и отходчивый.

Да уж, мягкий… После завтрака и кофе мне стало только хуже. Я словно в трансе, хожу по коридору взад-вперед. Мне не хочется даже на улицу. Я испытываю дикий страх. Где он, зверь, похитивший меня и почему кто-то хотел, чтобы я разлетелась на кусочки? Вот почему Ос так гнал! Даже не зашел сегодня, тут уже новые тюремщики.

День тянется предательски долго. Сгущаются сумерки. Стою в библиотеке, читать я не могу, в глазах будто песок насыпали, но и уснуть не получается. Алла делает мне горячую ванную, намешав какой-то вонючей травы, после которой я погружаюсь в сон, сон без снов. Когда я проснулась, было темно, я проспала всю ночь и весь день, чувствуя себя гораздо лучше. На мгновение забыв, что пару дней назад едва не взлетела на воздух, выхожу на балкон. Серый прибой шумит в сотни метрах от дома, на воде покачиваются пара лодок. Все выглядело настолько безмятежно, что мне уже стало казаться, будто у меня не было прошлого. Словно так я прожила всю жизнь, а то жуткое происшествие покачнуло мою устоявшуюся реальность. Какой-то парень потребовал, чтобы я зашла в дом, я предложила ему отвалить от меня, и он слегка растерялся. А потом нажаловался Алле, и она пришла за мной, заманив в квартиру свежим куриным супом и пирожками.

— Очень вкусно, спасибо.

— На здоровье, милая, — она принялась за вязание, шерстяная нить была розовой.

— Для кого это? — уж не для зверя ли носки?

— Тебе, носочки. Мне сказали, ты постоянно босиком ходишь, не хорошо, застудишься.

— Я домой хочу.

Бабуля не ответила, продолжая постукивать спицами.

— Расскажите мне о нем… — неуверенно начала я.

— Лучше спроси о нем у него самого. Так и подружитесь.

— Ха! Никогда. Он наглый, беспардонный преступник! Вы разве не знаете, как я тут очутилась?

Алла молчала.

— Продолжаете делать вид, что ничего не произошло?

— Ваши отношения не мое дело, — тихо произнесла она.

— Отношения? У меня нет никаких отношений с этим животным!

— Не говори так…

Я бросила на стол клубок, который держала в руках, разматывая нить для будущих носков. Я тут не по своей воле, вся местная богема знают меня как очередную шлюху Медведя, а пару дней назад я едва не погибла. Подружимся?

— Где он сейчас?

— Он мне не докладывает.

— У вас есть его телефон? Хочу позвонить ему!

— Вот, держи, — Алла достала старенькую раскладушку и набрала номер.

Я растерялась, привыкнув получать отказы во всех средствах связи. Послышались гудки, я поднесла телефон к уху, соображая, что я ему скажу. Через секунду раздалось хриплое «Алло». От первых звуков его голоса в животе пробежали мурашки. Я как дурочка захлопнула телефон и сунула в руки Алле.

— Он же ответил, — старушка не поняла, что случилось. — Погоди-ка, вот опять звонит, — она протянула мне трубку, но мои руки приросли к телу. — Алло! — ответила она на звонок, — Эмма хотела тебе что-то сказать, да видно растерялась…ждет тебя…

Что?! Беззвучно пролепетала я губами, что она несет!

— Ага, ага, ну понятно… — продолжила она.

— Я пойду почитаю, спасибо за обед.

Выспалась я на годы вперед, надо бы узнать рецептик, что Алла насыпала в мою ванну. Выдернув с полки книгу, наугад, я направилась в спальню, мимо парочки головорезов, проводивших меня взглядом. Один особенно хмурился. И надо им возится со мной… Прочитав треть тома, я не заметила, как уснула в обнимку с ним. В реальность меня вернуло легкое касание, когда я открыла глаза книга была на тумбочке рядом. Через минуту я услышала какую-то возню в коридоре.

— Они думали я за рулем, твари бесхребетные.

— Как раз наоборот, я думаю они знали, что тебя нет.

— Не понял?

— Им известно где она, все ты понял.

Я подкралась к библиотеке, надеясь, что паркет не скрипнет.

— Она всего лишь однажды была рядом, и то на пафосной вечеринке.

— На той вечеринке кого только не было.

— Это был кто-то из своих, Ос, я уверен.

Молчание.

Послышались шаги, я рванула в спальню. Практически следом залетел Медведь. Будет орать, что я подслушиваю. Как же я рада его видеть. Пытаюсь включить мозг, этот зверь сломал мою жизнь! Но когда он подходит ближе, чувствую такое тепло и защищенность, которое даже Ос мне не внушал. Он выше меня на голову, огромная широкая грудь под черной футболкой и запах сбивающий меня с ног. Самый сексуальный запах мужчины — уверенность и спокойствие.

— Опять босая и не спишь, — этот бархатный шепот подкашивает колени. Мне хочется, чтобы он схватил меня за талию, почувствовать его силу на своем теле, пусть и с оттенком боли. Но он легонько касается моей щеки. — Подслушивала? — смотрит сверху вниз, приподнимая брови. Мне показалась, что на его суровом лице проскользнула улыбка.

— Нет… то есть да, случайно…

— Испугалась? — киваю. — Все позади. Иди спать.

— А ты?

— Мне нужно кое-что решить.

— Надолго?

— Я тут, за соседней дверью, — видит мою панику в глазах. Он вообще видит меня насквозь, своими угольными прожигающими душу глазами.

— Я вечно одна, какой в этом смысл?

Смотрит с минуту на меня. Уходит за дверь, и я остаюсь в одиночестве. Не выдерживаю и опять плачу. Все что происходит сейчас в моей жизни это один бесконечный страх и чувство безысходности. Мне и раньше угрожала опасность, но никогда я так не боялась. Сажусь на край дивана, растирая окоченевшие пальцы, хотя мне не холодно. Через минуту чувствую, как по спине крадется знакомый аромат.

— Ну, все, я рядом, — кладет руки мне на плечи, целует в макушку.

— Почему они хотели меня убить?

— Не тебя, меня.

— За что? — разворачиваюсь и утыкаюсь в его грудь.

Он недовольно рычит, сдается мне поводов не мало. Отпускает меня, и я теряю свою защиту, свое спокойствие. Вспоминаю ту ночь в кухне, он же совсем не такой холодный, каким хочет показаться.

— Не уходи, — держу его за руку, хочу вернуть те ощущения, словно панцирь, окутывающие меня от всех бед. Ведь если подумать, он имел миллион возможностей изнасиловать или убить меня, но почему-то все еще не сделал этого.

Притягивает своей огромной рукой за талию, так сильно и так нежно, наверное, лишь он способен на это. Я упираюсь спиной в стену, он нависает надо мной как скала, грудь вздымается от тяжелого дыхания, я слышу его хрип, звериный дикий хрип, но уже не боюсь, хотя и пасую. Обхватывает лицо ладонью, сквозь плотные джинсы чувствую его каменный член.

— Эмма моя, — жар обдает мои щеки, страх улетучивается, растворяясь в прохладе комнаты. — Я так боялся за тебя, — после этих слов я растекаюсь в его руках, как желе при высокой температуре. Ноги словно ватные, он сжимает меня и впивается своими горячими губами в мой рот. Мягкий язык исследует уголки рта, и мне так сладко, что я впускаю его глубже, глотаю каждый вздох как последний. Лапы на талии сомкнулись, ребра хрустят под его прикосновениями. Он разрывает рубашку, оголяя мою грудь, рука скользит по животу и спускает брюки, я не сопротивляюсь.

— Хочу тебя, — хрипит, не отрываясь от моих губ.

— Так возьми, — вторю его словам.

Я слишком настрадалась. Насиделась в одиночестве, натерпелась унижений и страха, и все это он, тот, кто сделал меня пленницей в своем доме, но так и не осуществил наказания за непокорность, хоть и грозился не раз.

Уносит меня на кровать, оставляя по пути без одежды. Хрупкое кружево на бедрах робко трещит, когда он просовывает пальцы мне между ног. Довольно рычит, чувствуя мою готовность. Соски каменеют под дерзким касанием его губ, глотает мою грудь целиком, обсасывает, словно сладкое лакомство, а пальцы продолжают исполнять умопомрачительную симфонию между ног. Я глотаю воздух ртом, издаю стоны моля продлить сладкую пытку.

— Долго сопротивлялась.

— Еще… пожалуйста, — мой истошный шепот достигает цели, он снимает штаны, выпуская свой толстый каменный член на свободу. Раздвигает мне ноги, дразня, прикасаясь им к клитору.

— Еще… — открываю рот и испускаю стон, он глотает его своим поцелуем, не знаю, одни ли мы дома. Меня волнует лишь он.

Ощущаю, как он проникает, все глубже, так плавно и мягко. Его грудь нависает надо мной, я чувствую его мощь каждой клеточкой своего тела. Он придерживается на руках, чтобы не раздавить мое хрупкое тело. Впиваюсь ногтями в его грудь, хочу сильнее, быстрее, глубже. И он чувствуют мою страсть, словно читая мысли, набирает обороты, хрипит, как дикий зверь, отыскавший добычу и собирающийся проглотить ее заживо. Внизу нарастает напряжение, ноги сводит судорога, и я кричу, изгибаясь под ним, бьюсь как рыба, выброшенная на берег. Еще минута, он замедляется.

Не могу отдышаться. Он почти сразу переворачивает и ставит меня на четвереньки, притянув к себе за шею, раздвинув мои ноги так широко, что я ощущаю простынь на своем клиторе.

— Мне с тобой так хорошо, — рука скользит по моей груди, соски приняли положения стоя, и он сжимает их, пока я не издаю стон. Вторая рука ныряет вниз, подтягивает к себе и садит на свой ствол, каменный, горячий ствол, который вновь готов к бою. Прижимает животом к кровати, оставив попу себе. Руки сдавили ягодицы, они начинают гореть под его натиском, а зверь все продолжает притягивать меня и вдалбливать свой член все сильнее. Хрипит, мой крик заводит его, рука закрывает рот, когда я на приделе.


Сквозь сон слышу — Спокойно ночи, девочка моя.


Я давно так не высыпалась. Боль в промежности напоминает о прошедшей ночи. Где-то шумит вода, но уже через секунду становится тихо. Зверь выходит из душа, обернув вокруг бедер полотенце. Притворяюсь спящей, это очень по-взрослому, знаю. Но вчера я визжала как последняя дура, умоляя не останавливаться, как после этого смотреть в глаза? Нутром чувствую, как он приближается, бесшумно, как хищник на охоте. Рука ныряет под одело и крадется по моему обнаженному телу, задержавшись на бедрах.

— Эмма…

— Ммм…

— Нам нужно ехать.

Открываю глаза, — Опять? Куда на этот раз?

— Домой, — оборачиваюсь и встречаю пару пылающих глаз, — доброе утро, — убирает волосы с моего лица, я чувствую, как разгораются щеки.

— Ты отпустишь меня в Питер?

— Ко мне домой, Эмма.

— А сейчас мы где?

— Я живу в Крыму. У меня там дом и его адрес известен лишь узкому кругу людей.

Пытаюсь встать, но он притягивает мою попу к себе. — Посмотри на меня, — вновь оборачиваюсь, тону в черной бездне, сводившей меня с ума этой ночью. Он сглатывает, нужно идти, но я вижу, как он не хочет этого.

— Хочу в душ, — недовольно хрипит, но отпускает.

Под горячими каплями воды понимаю, что мой дом в Питере, а не в Крыму. У меня запись на фотосессии, наверное, дерект завален письмами и на мобильнике сотни пропущенных. В тоже время осознаю, что все это было словно в прошлой жизни. Но я столько лет зарабатывала свое имя, и теперь должна так легко с ним расстаться?

Черные джинсы и коричневый свитер, чашка эспрессо в руках и зверский взгляд, когда я выхожу к нему в полотенце.

— Почему ты не одета?

Я знаю, в таком виде мне ничего не грозит, вижу его желание, стекающие по телу.

— Отпусти меня домой. Он в Питере, а не там, куда мы едем.

Откладывает телефон и ставит кружку.

— Там нет дома, тебя там никто не ждет.

— Там моя жизнь.

— Теперь твоя жизнь рядом со мной. Не беси меня и одевайся, — от теплого зверя ни остается и следа. Я медлю. Мне кажется, если я соглашусь на эту поездку, то потеряю единственное, что связывает меня с моей прошлой жизнью.

— Я не хочу лететь с тобой.

— Мне показалось, что хочешь.

Теряюсь, — ты забрал мою жизнь, силой…

— Знаю. А теперь одевайся, ты едешь со мной, — снова его леденящий хрип. Он вновь чужой, холодный и безжалостный.

— Я не поеду. Меня хотели убить, из-за тебя! Кто ты мне, что я должна рисковать ради тебя жизнью?!

— У тебя пять минут! Иначе я вынесу отсюда твой голый зад, а ты будешь умолять меня, как делала это ночью.

Мне словно дали пощечину, сгораю от стыда и злости, ненавижу, бесчувственное животное.

— Пошел ты! — шеплю в ответ, разворачиваюсь и бегу в комнату.

Он догоняет меня, хватает за шею. Находит какие-то вещи, сует мне в руки и толкает к выходу. В этот момент входит Ос, на меня не смотрит, ждет указаний от своего работодателя. Они говорят без слов, Ос молча, удаляется.

— Одевайся, — я все еще в одном полотенце сижу на заднем сиденье Бэхи. Спереди Ос, рядом зверь, сверлящий меня черными глазами. Ненавижу, сволочь.


Ос


Она принадлежит ему, стоит в полотенце, как ни в чем не бывало. Сдалась? За все годы, что я знаком с Матоном лишь одна женщина появлялась относительно регулярно, но с ней не было столько хлопот.

Теперь Эмма с ним. Точка.

Глава 8


Эмма


На переднем сиденье Энджел с пилотом, я и Медведь сзади. Подавляю в себе тошноту от увеличивающейся высоты. Вжимаюсь в сиденье, и он берет меня за руку, успокаивает взглядом, но я одергиваю ее, я тут не по своей воле. Он тут же хватает меня за шею и прижимает к себе, слышу, как стучит его сердце в груди.

— Сиди смирно, — каменный бицепс, не могу шелохнуться. А он тихо смеется, чувствуя свое превосходство.

Всю мою жизнь меня подавляли. Сперва семья, если ее можно было так назвать. Мама тяжело переживала смерть брата, в периоды, когда она напивалась до тошноты, даже не скрывала, что сожалеет о том, что бог забрал не меня. Я была папиной дочкой. И даже до трагедии наши отношения не были теплыми. Ее раздражала любая мелочь, а когда папа меня защищал, она выходила из себя. Потом его не стало. Я сразу поняла, что должна бороться в одиночку с той гребанной жизнью, которой наградила меня вселенная. Я ощетинилась и стала колючей как еж, не доверяя никому из людей. На несколько лет моя жизнь превратилась в кошмар, пока я не закончила школу и не уехала с ним…

Кладу свою руку на его, ее не сдвинуть, он только крепче прижимает меня к груди. Потом снимает с меня наушники, поглаживает по голове, что-то говоря в микрофон. Но тут я замечаю, что Энджел на переднем сиденье странно переглядывается с пилотом, пытаюсь взглянуть на зверя, тот крепче обхватывает меня второй рукой, когда мы заходим в крутой вираж, слишком крутой и быстрый. Энджел поворачивается и смотрит на меня, потом на Медведя, что-то говорит, но я ни черта не слышу из-за лопастей вертолета, но что-то происходит, земля не должна приближаться с такой сумасшедшей скоростью! Я кричу, вцепившись в руки Медведя, которые обхватили мою голову, такие мощные и прочные, словно шлем. Резкий удар, но мы продолжаем двигаться, лететь куда-то в пропасть, снова удар, все внутренности словно оторвались и теперь их швыряет внутри живота. На мгновение хватка Медведя ослабевает, но лишь на мгновение. Мне кажется, что мы падаем и бьемся уже целую вечность, наконец тормозим.

— Эмма, Эмма, ты меня слышишь?

Ничего не соображаю, открываю глаза, сердце так бешено колотится, но когда я вижу цепкий сосредоточенный взгляд зверя, то прихожу в себя. Он обхватил мое лицо ладонями, заглядывает в глаза.

— Кивни, если да. — Киваю. — Цела? — Киваю. — Он на мгновение сжимает в тисках мое тело. — Все, все позади, шшш. — Лицо зверя в крови, он вытирает рукой капли, стекающие с макушки на лоб.

Отстегивает ремень, приказывает выйти.

— Энджел, очнись, ну же! — Он хрипит, проверяя пульс на шее своего друга. — Твою мать, давай!

Я подхожу к пилоту, в этот момент мой пустой желудок выворачивает наизнанку. Переднее стекло разбито и впритык к голове расположен кусок скалы, выбитые мозги стекают по креслу. Энджила чудом не задело.

— Блядь! Эмма. — Отводит меня в сторону, увидев пилота. — Твою мать. Посиди тут.

— Энджел жив?

— Да, надо достать его.

Медведь вытаскивает его из вертолета, тот слабо стонет, пытаясь открыть глаза.

Вокруг нас скалистая местность, ледяной ветер пронзает насквозь. Медведь что-то делает в своем телефоне, голова Энджела на моих коленях. Он жив, но так и не пришел в себя. Уже темнеет, зверь снимает свое пальто и укутывает меня в кокон.

— Поломка? — Глаза черные, сосредоточенно смотрит вперед, не отвечает. — Почему тебя хотят убить? Ты плохой человек?

— Смотря что попадает под твое определение слова плохой.

— Ты бандит?

— Нет, я тот, кто их уничтожает.

— Как?

Он смотрит на меня, он убивает их.

— А что попадает под твое определение слова плохой?

— Я с Украины, смотришь новости? Знаешь, что сделали с моей страной?

Киваю.

— Это сделали плохие люди.

— Ты имеешь отношение к политике?

В этот момент Энджел кряхтит, открывает глаза.

— Сучары конченные, ни че так поездочка.

— Как ты брат? — Медведь опускается перед ним на колено, искренне обеспокоен.

— Лучше. Где Серый?

Мы молчим.

— Блядь!!! — Садится. — Кости вроде целы. Если бы не ты, Эмма осталась бы без головы.

Смотрю на Медведя, он встает, меря шагами территорию.

— Перережу всех. Только свои знали о полете и направлении. Связи нет. Но Ос сможет отследить нас.

— Задница отмерзла. — Энджел пытается встать.

— К вертолету не ходи. Мозги наружу… Блядь, второй раз за неделю.

Он наклоняется ко мне, поправляя пальто, проверяя, чтобы оно было плотно запахнуто. Я жмурюсь, мне не по себе от вида запекшейся крови на его лице. Но от его близости так тепло, горячие ладони гладят меня по голове. Я чувствую, что он ощущает свою вину, ведь я второй раз подверглась опасности рядом с ним. Молчит, потом отходит с Энджелом в сторону и тихо о чем-то говорит. Сую руки в карманы и нахожу там браслет, который вернула в ночь неудавшегося побега. Не знаю почему, но надеваю его на руку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Не знаю сколько прошло часов. Медведь обошелближайшую территорию, тут такой крутой склон, что дороги поблизости быть не может. Идти мы не сможем, Энджел еле передвигает ноги. В вертолете был маячок, лучше ждать тут. Я отдаю пальто Медведю. Он непонимающе смотрит на меня. Забираюсь к нему на руки и жмусь к груди, тут так тепло и безопасно, и глаза начинают слипаться. Обхватывает меня руками, словно убаюкивая.

— С тобой ничего не случится, это я тебе говорю. — От его бороды пахнет сигарами и одеколоном.

Вздрагиваю от звука лопастей. Наш вертолет ожил, но это невозможно, у него снесло всю переднюю часть. На улице непроглядная тьма, и с неба падает узкий цилиндр света.

— Эмма, нужно вставать.

На землю по веревочной лестнице спускается Ос.

— Все хорошо, я пойду следом, нужно помочь Энджелу.

— Я не смогу, нет, нет. — Я никогда не заберусь в парящий над нами вертолет по этой колыхающейся лестнице.

— Ты должна. Он не сможет тут сесть. На тебе будет страховой трос, и Ос пойдет прямо над тобой. Ты не сорвешься.

— Почему ты не пойдешь со мной?

— Я должен держать Энджела, Ос слабее меня. Я иду сразу за тобой, Эмма, все будет хорошо.

Зверь обвязывает меня вокруг талии, замки лязгают.

— Главное не смотри вниз, только на ноги Оса у себя над головой. Поняла?

— Угу. — Руки дрожат, у меня не хватит сил даже ступит на лестницу.

— Скоро все будет позади, иди. — Медведь придает мне уверенности, но не лишает страха.

Ос даже не спросил готова ли я, трос дернулся, он секунду помедлил пока я подойду к лестнице, пополз дальше. Карабкаюсь вверх, оборачиваюсь и бросаю взгляд на зверя.

— Ты сможешь, смотри наверх, я иду сразу за тобой! — трос тянет меня выше, руки как ватные, пальцы сжимают мягкую лестницу, она вся качается, по ней невозможно ползти. Я плачу и от этого руки трясутся сильнее. Вертолет нависает над нами, пятки Оса слишком далеко. Еще рывок.

— Эмма, еще параметров, давай! — с трудом слышу его крик, он уже забрался в вертолет и тянет ко мне руку. Я зачем-то оборачиваюсь, хочу убедиться, что зверь в порядке, но тут же теряю равновесие, голова начала кружится от высоты и к горлу подкатила тошнота.

— Эмма, все хорошо, не бойся. Смотри на меня, мне в глаза и больше никуда.

Рыдаю, голос Медведя доносится снизу, пытаюсь сосредоточится на его глазах, освещенных фонарями.

— Еще чуть-чуть, нужно постараться совсем немного. — Его хрип приводит меня в чувства. — Ос тебя достанет, верь мне.

— Эмма!!! — рука Оса так далеко, хотя до нее всего метр. У меня больше нет сил. Он свешивается и буквально за шкирку затаскивает меня в вертолет. Я рыдаю у него на груди.

— Все позади…

В кабине появляется Медведь, затаскивает Энджела. Его взгляд отстраняет Оса. Протягивает ко мне руку и заключает в объятия.

— Ты молодец, молодец.

Вселенная услышала мои мольбы, и мы пересаживаемся на колеса неподалеку от Керченского пролива. Замечаю, что отряд дотракийцев больше не смотрит на меня как на добычу. Садимся в Рэнджик, близнец взорвавшегося джипа.

— Эмма, чтобы не происходило, не смей жаться к другим мужикам, это ясно?

— Ты вообще с ума сошел? Я едва не свалилась! Ос меня вытащил!

Отстраняюсь, мне надоели его угрозы.

— Я рядом, впредь находи утешение в моих объятиях.

— С твоей стороны одни претензии и угрозы!

— Иди сюда, — нежно притягивает к себе.

— Миша… — Начинаю я робко, пробуя на вкус это новое имя. Он меняется в лице, но лишь на секунду.

— Я слышала Алла так тебя называет, — серьезно смотрит на меня. — Кто она?

— Женщина, вырастившая меня.

— У тебя нет родителей?

Еле заметно кивает.

Мы несемся за двести по Керченскому мосту, я слышала о нем по новостям. Уже светает. Сижу, поджав под себя ноги, Медведь в стороне, гипнотизирует вид за окном своими угольными глазами.

— Покушения, они происходят часто?

Ос смотрит в зеркало заднего вида, ждет, что ответит зверь. На переднем сиденье сопит Энджел.

— Нет.

— Я с тобой неделю и это случилось уже дважды.

Он снова притягивает меня к себе, тяжело вздыхает.

— С тобой ничего не случится, Эмма. Я отрежу голову каждому, кто к этому причастен.

Этот человек слишком опасен, как бы сильно меня не тянуло к нему.

Мы заруливаем в двухметровые ворота. Быстрым шагом Ос ведет меня к дому, Медведь раздает указания отряду дотракийцев.

Прохожусь по первому этажу в поиске телефона или компьютера. Вижу, как Ос заносит мои вещи. Тут же шарюсь в поисках документов, их нет, как и телефона!

— Что потеряла? — спрашивает зверь, как ни в чем не бывало. Провожает меня в спальню, мое новое пристанище.

— Ты знаешь!

— Я даю тебе все!

— Нет не все! У меня нет свободы, зато я уже дважды чуть ли не сдохла из-за тебя!

— Успокойся и опусти свой зад. Ты теперь моя. И Эмма, еще раз увижу в объятиях другого мужика — лишишься головы.

— Что?! А при чем тут я! Со мной обращались как с вещью в том доме, рассматривали словно безделушку, хамили на каждом углу, хватали за руки, это тебя ни капли не волновало!

— Кто? Кто к тебе прикасался? — Зверь сделал шаг вперед, и я отскочила. — Язык проглотила? Я задал вопрос!

— Врач твой, вот кто! — не уверена, что стоит рассказывать про случай в бассейне. В последнее время Ос бесит меня не так сильно.

— Кто кроме него?! Ну! — поднял подбородок и заглянул в глаза.

— Отстань от меня, — я ударила по его руке, глаза зверя округлились, и он впечатал меня в стену. — Ты ведешь себя как животное!

— Я задолбался приземлять твои выебоны! — хватает меня за шею, я брыкаюсь как хомяк в пасти льва. — Это теперь твой дом, а тут твоя комната.

Стены осыпались, когда он вышел и долбанул дверью. Еще чуть-чуть и окна вынесло бы ударной волной его гнева. Это я задолбалась трястись от страха за свою жизнь и от страсти, когда он стоит рядом. Безумие, граничащее с бредом.

Ложусь на кровать, проглатываю две таблетки снотворного, когда-то данных мне Биалисом. И как его угораздило связаться с этой компанией, он ведь совершенно другой! Интересно, как там Энджел. Я с ужасом понимаю, что волнуюсь за этого человека, ведь еще недавно его присутствие пугало меня. А Ос, казалось, что уж его то я всегда буду не переваривать, но отчего-то не сдала ту отвратительную выходку Матону.

Открываю глаза, уже за полдень, солнце больше не заливает комнату ярким белым светом. Выхожу на балкон проветрить голову и вижу, как Медведь садится в машину с ней, той женщиной с рождественского ужина. Когда она успела сюда заявиться?! Она тоже входит в их банду? Как всегда, выглядит роскошно, а рука зверя на ее бедре, подталкивает к машине. Он отдает окурок стоящему рядом амбалу, бросая на меня безразличный взгляд. Уезжает. Сволочь, ненавижу его, и эту мразь в дорогущих туфлях тоже. И всех вокруг!


Эмма 17 лет


А он джентльмен, за неделю даже не притронулся, смотрит только постоянно. Не знаю кем он работает, но дома тепло и полно еды. Я ищу работу, хотя мой спаситель говорит, чтобы я не торопилась.

Мне повезло, я нашла место в Кодаке, всегда интересовалась фотографией. Буду проявлять снимки и продавать разные рамки. Никаких пьяных свинских морд и домогательств.

Довольная, возвращаюсь домой с бутылкой шампанского, человек давший мне приют еще и обеспечил карманными деньгами. Хочу отметить событие. Но на пороге слышу женский голос.

— Я беременна, ты что, не знаешь откуда дети берутся?!

— Я месяц тебя не видел!

— А до этого целый месяц трахал! Не веришь и пусть, вот рожу сделаем тест ДНК, а пока мне не где жить.

— Ты не можешь тут остаться.

— Это почему? — минута тишины. — Уже нашел себе другую бабенку?

— Она не бабенка.

Я ставлю бутылку на стул рядом с дверью. Мне нужны деньги хотя бы до аванса. Ныряю в куртку Миши и достаю оттуда пару сотен, тихо захлопываю дверь.


Ос


Я люблю сильных женщин. Таких, что могут ответить, на вопрос, на обиду и на удар. Настоящих, с характером, без напускной пыльной слабости и покорства. Такие по вкусу мужикам без яиц или, например, Энджелу. Он их только трахает, так что на остальное ему плевать.

Сжал руки в кулаки, только бы не трогать Эмму. Медведь сразу дает понять, что я слишком близко к его женщине. Она его, вот уже сидит на его коленях, жмется к груди. Хватит об этом…

В том году было не больше пяти покушений, этот год только начался и уже два за неделю. Кто-то пронюхал об Эмме, других объяснений нет. А Матон, как наивный мальчишка, не замечает очевидного. Зря он все это затеял.

Глава 9


Эмма


Высокий каменный забор по периметру, через каждые десять метров бритый татуированный головорез, свора доберманов и камеры, освещающие каждый метр! Надо быть идиотом, чтобы сунуться сюда. Кто такой Медведь Чертан?!

Иду вниз, на встречу по коридору движется Ос.

— Есть хочу, — кидаю небрежно, чтобы не спрашивал, куда я пошла.

Молча, разворачивается, и я ковыляю за ним.

— Я планирую напиться сегодня.

— Боюсь, у тебя ничего не выйдет, у меня приказ не наливать тебе.

Я цыкаю и закатываю глаза.

— Куда он уехал?

— По делам.

— Как Энджел?

— Бывало и лучше.

— Я хотела спросить, почему ты зовешь Медведя Матон?

— Матон в переводе с испанского головорез.

— Испанского?

— Тебя только это слово зацепило?

— И то второе тоже.

— Есть будешь или как?

Мне нравится, что он такой дерзкий со мной, не как остальные, бояться даже смотреть.

Брожу с камерой по двору, осматриваюсь. Свору доберманов загнали в гараж по моей просьбе, я их дико боюсь. Слава богу здесь мне разрешено ходить одной, без угрюмого надзирателя за спиной. Природа тут шикарная, вот бы облазить эти горы и поснимать пейзаж. Вместо этого, в моем объективе хмурый товарищ с татуировкой в виде иероглифов на шее, ворона, сидящая на статуе льва у ворот, черные блестящие Бэхи.

Стемнело, бесцельно листаю каналы по телику, ругая зверя, оставившего меня одну. Не замечаю, как засыпаю. Во сне я вижу свой дом — Санкт-Петербург. Вижу бывшего мужа и себя рядом с ним, и мне даже кажется, что мы счастливы. И возможно все что произошло и было сном, а сейчас я вернулась в реальность. К привычной вспышке камеры и часам за компьютером в обработке снимков, к вечно пытающейся накормить меня подруге и званым банкетам в ресторанах супруга. Но нет, это все-таки сон, в реальность меня возвращает грохот музыки откуда-то снизу. Я с трудом разлепляю глаза, на телевизоре моргает изображение профилактики, а на часах без четверти три. Ржач дикарей, я к нему вроде, как и привыкла, но только не ночью! Один из голосов слышится особенно сильно сквозь толщу стен, через секунду кто-то весело завизжал. Этот подонок шлялся где-то всю ночь и притащил в дом каких-то шлюх?! Еще через мгновение меня оглушил грохот, перестрелка?! Выглядываю в окно, стадо дотрокийцев решило развлечься фейерверком, небо окрасили разноцветные огни. Сволочи, как же они все меня достали! Возможно, я смогу удрать, всем слишком весело, чтобы думать обо мне. Да и судя по всему, о моем существовании уже забыли!

Накидываю спортивный костюм, не помешала бы обувь и какие-то деньги. Главное добраться в город. А потом я позвоню подругам, нужно заявить о похищении. Визжащие внизу шлюхи наверняка пришли не босиком, придется им поделиться своей обувью! Тихо крадусь вниз, пытаясь понять откуда раздается шум.

— О! Эмма! Видок у тебя не очень… — Энджел выглядел как новенький. Словно наш вертолет не рухнул несколько чесов назад на какие-то скалы. Распахнутая рубашка позволила мне сосчитать кубики на его идеальном прессе. Я поспешила отвернуться, тот сразу рассмеялся. — Детка, это все не для тебя. Но, если вдруг Матон тебе наскучит, ты знаешь, где меня найти. Он внизу, кстати, не волнуйся, мои девочки о нем позаботились… — он снова засмеялся и пошел вниз по лестнице. Я проводила его взглядом, направился в сторону крытого бассейна и сауны. Значит они там. А зверь значит развлекается сейчас с какими-то бабенками. Мне же лучше, обо мне он давно забыл. Но зудящее чувство ревности уже свербело глубоко в сердце. Я убедила себя, что это всего лишь злость и обида.

Спустившись вниз, я свернула в коридор, в конце которого была парадная дверь с кучей обуви, разбросанной по полу. Я выловила что-то без каблука. В гостиной, прямо на диване, лежала гора одежды. Да простит меня Бог. Я начала лазить по карманам, выуживая то пятьсот, то тысячу… До города хватит. А вот и джек-пот! Чей-то мобильник! Старенькая трубка без пароля, похоже запасная, зато рабочая.

Я решила выбраться через кухонное окно, за дверью полно зверья. Заглядываю, темно и пахнет им… Ненавижу… Обождала. Было тихо, а значит и пусто.

— Ты далеко? — прохрипел у меня за спиной зверь. Я вздрогнула, прижав к себе похищенные ботинки. Он стоял в обнимку с двумя блядями, одна слева, вторая справа. Те брезгливо осматривали меня, словно это я была шлюхой! — Опять за старое? Иди к себе.

Медведь держал в руках откупоренную бутылку шампанского. Одна из девок о чем-то спросила его на ухо, он улыбнулся в ответ. Такой милой улыбки у него я никогда не видела! Пока он пялился на ее зад, я выхватила из его рук бутылку и швырнула в окно. Оно со страшным грохотом разлетелось на мелкие осколки! Твою ж мать, оно что, не из пятикамерного пластика?! Шалавы завизжали, и я чуть не отдала концы прямо там, когда зверь резанул по мне глазами. В довесок я кинула в голову одной из этих идиоток ботинок, в котором еще недавно собиралась удрать.

Не помню, как я добежала до спальни, заперлась в ванную, хоть и знала, что эти замки меня не спасут. Ну вот и все… мне крышка… Сволочь, подонок, ненавижу! Его самого и шлюх, что притащил сюда.

Спешно достаю мобильник и звоню Дашке. В Питере уже ночь, она не берет трубку. Пишу смс — меня похитили, кто, когда и где я сейчас. Прислушиваюсь, тихо. Звоню в полицию.

— Здравствуйте. Меня зовут Эмилия Романова. Меня похитили четвертого января, в Сочи, отель «Krasnaya Polyana hotel lux». Его зовут Медведь Чертан, сейчас меня привезли и силой удерживают в Крыму…

— Эмма, Эмма…

Я оглянулась и увидела зверя. Он забрал трубку и раздавил ее одной рукой. Осколки пластмассы и внутренности несчастного мобильника рассыпались по полу, а я попрощалась с жизнью. Он поднял меня за шиворот, как котенка и понес.

— И моему терпению приходит конец, — от его шепота я оцепенела. Он сунул мне в руки какую-то одежду и сказал, что скоро все закончится. Спокойно так, холодно. Его безразличие напугало больше чем физическая боль, которую я ожидала. Через минуту его телефон зазвонил, и он назвал адрес. Затем вывел во двор. Охрана наблюдала за происходящим. Я брыкалась, зачем-то искала взглядом Оса, а когда увидела то конечно не нашла и намека на поддержку. Зверь все тащил меня через двор, потом усадил в машину и молча нажал на педаль.

— Куда мы едем? Ты убьешь меня? Хочешь спрятать мое тело? Имей ввиду, я успела написать подруге! Я сказала и твое имя, и то что ты сделал! И ментам сказала тоже!

— Ее зовут Даша?

— Что?

— Ее зовут Даша? — тихо проговорил он.

— Нет, не Даша! — я прокляла себя за длинный язык, не дай бог ему вздумается найти и убрать свидетеля!

Мы плавно затормозили, я увидела за стеклом мигающие огни. Дверь открыл человек в форме, я вышла, испытывая двоякие чувства. Медведь посмотрел в зеркало заднего вида ничего не выражающими глазами.

— Прощай, Эмма, — он вышел, закрыл дверь и сел в полицейскую машину. Она уехала, а я поняла, что нахожусь рядом с полицейским участком.

Я провела там ночь. Меня мучили расспросами до утра следующего дня. Затем, до обеда я ждала выяснения каких-то фактов, которые и так были на лицо. К вечеру я поняла, что возможно страдаю Стокгольмским синдромом. Мне вдруг захотелось вернуться в тот дом, который я считала тюрьмой. Мне вдруг захотелось к нему… Я испытала ломку. Страх вперемешку с желанием стали для меня своего рода наркотиком. Только со зверем я испытывала ту бурю эмоций, которой сейчас так жажадала.

— Вы свободны, — наконец-то произнес коп.

— И? Вы задержали его? Допросили? Он понесет наказание?

— Девушка, мы вам сообщим о ходе расследования.

— А куда же вы сообщите? Вы ведь даже не спросили, где я живу! Вы и не собираетесь его задерживать, верно? — чертово трусы! Да у них кишка тонка пойти против Медведя Чертана!

— Советую вам отправляться домой и просто забыть о произошедшем.

Он захлопнул дверь перед моим носом.

— Я обращусь в ФСБ, в прокуратуру, напишу в Кремль! Трусы!


Я вышла на незнакомую улицу и побрела прочь. У меня есть деньги на счету, но как ими воспользоваться без карты и телефона?

На улице было отвратительно зябко и темно. Ни магазинов поблизости, ни кафе. Сплошная низкоэтажная застройка с темными окнами домов. Пока я обдумывала, что же мне делать дальше и не дура ли я, позади раздался свист. Я с ужасом обнаружила, что испытала радость, подумав, что это черти моего зверя. Но тощий ублюдок, ковыляющий за мной, даже в темноте не смог бы сойти за охранника Медведя Чертана. Я ускорила шаг, рядом затормозила машина, а сзади подоспел тот урод.

— Помогите!!! — что было мочи, заорала я.

Один из уродов накинулся на меня и принялся обыскивать карманы. Второй, что сидел за рулем, сказал закинуть меня в машину.

— Этой шлюхе пора вернуться туда, откуда ее вытащили!

Я не поняла о чем он, но только в эту минуту темный переулок осветили фары. Это был он. Сердце затрепетало в груди, то ли от радости, то ли от страха, ставшего моим привычным спутником.

Ничего не происходило. Воцарилась тишина. Машина, из которой никто не вышел, двое ублюдков, застывших в метре от меня. Один из них прошептал:

— Посмотри на номер… надо валить… — не успела я и глазом моргнуть, как они запрыгнули в тачку и испарились.

Из машины так никто и не вышел, я сделала шаг назад, затем еще один. Возможно я все-таки смогу уйти. Но машина зарычала и двинулась в мою сторону.

— Твою мать…

Опустив голову, я поковыляла к машине. Открыла заднюю дверь, там пахло им — кожа, одеколон и табак.

— Соскучилась?

— Не дождешься…

— Невоспитанная, но это поправимо. Впредь веди себя прилично, а то в следующий раз проведешь за решеткой не сутки а пару недель.

— Так это благодаря тебе я торчала там столько? Это твое место в тюрьме! Ты всех запугал, подкупил, уничтожил! В тебе нет ничего святого!

— Святого так уж точно… — его ровный тон выводил из себя.

— Я тебе не игрушка! Прекрати так со мной обращаться!

— Как «так»?

— Ты лишил меня свободы! Лишил права выбирать! Ты лишил меня воли!

— Но ты сама села в машину, даже помогать не пришлось, — все так же спокойно произнес зверь, правда с ноткой иронии.

— Ты понимаешь, о чем я!

— Поехали, к тебе гости.

— В смысле?

— Поспешим, а то оставил ее с Осом и ребятами…

— Что ты такое несешь?! Кого?

— Подружку твою.

Мы заехали во двор. Мне хотелось поскорее увидеть Дашу, я молилась, чтобы с ней все было в порядке, но зверь не спешил открывать двери.

— Не беси меня, Эмма. И я дам тебе свободу.

— Под фразой «не беси меня» ты подразумеваешь, что я должна смирно сидеть в комнате, пока ты трахаешь всех налево и направо?! Открой эту чертову дверь!!! Клянусь богом, если твои дикари хоть пальцем тронут Дашу, я тебя убью!!!

— А я успел соскучиться по своей ласковой девочке, — он гортанно засмеялся, пока меня трясло от бешенства. Замки щелкнули, я вылетела из машины и понеслась к дому. От вчерашней пьянки не осталось и следа. Окно в кухне было целым, оперативно.

— Ос! — проорала я, в этом огромном доме нужен рупор. Где-то далеко послышался женский крик. Я побежала вниз по лестнице, на цокольном этаже находился бассейн и именно оттуда раздавался Дашкин голос.

Я затормозила у входа.

— А ты ничего… без кофты гораздо лучше…

— Пожалуйста… не нужно…

— И ты не такая борзая как твоя подружка…

— Это точно! — я подлетела к Осу со спины и что было сил толкнула его в бассейн, — это долбанный бумеранг, гавнюк!

— Ооо, сколько лет сколько зим! — Ос засмеялся и забрался на борт.

Дашка стояла в углу, красная и зареванная.

— Как ты тут оказалась?! Что они сделали?

— Эмма, кто эти люди?! Что теперь будет?

— Ничего, — спокойно произнес Медведь у меня за спиной. — Ос?

— Да я и пальцем ее не тронул! — Ос подмигнул Дашке, она зарыдала у меня на плече, но все же кивнула.

— Он притащил меня… сказал, что отвезет меня к тебе… а тебя нет, и целая орава мужиков…

— Ос, я, кажется, велел не трогать девчонку до моего возвращения. — спокойно произнес зверь.

— Никто ее не обижал, наоборот даже, развлечь хотели. А она в слезы. Мы пошутили, эй! — едва Ос протянул руку к Дашке, как та сжалась в моих руках. — Я думал она как Эмма…

— Довольно, — проговорил Медведь, заложив руки в карманы. — Всем спать.

— Проводить? — кинул напоследок Ос.

— Пошел ты… — прошипела я, ему повезло, что у меня под рукой не было вилки.

Мы недолго проговорили с Дашей, она уснула у меня на плече. Вообще-то она всегда казалась мне смелой. Просто, наверное, больше боялась за свою жизнь и еще умела думать о последствиях, чем я точно не отличалась. Язык у меня завсегда наперед головы работал, за что я не раз огребалась. И поступала я обычно как чувствовала, не размышляя о том, как надо. А Дашка умом жила, не сердцем. Для нее вся эта компания дикость несусветная.

У меня же сон отшибло напрочь. Я приняла ванную и выглянула из спальни. Тихо. Побрела в кухню, последний раз вчера ела.

Еды в холодильнике зверя было навалом. Я взяла Альмету и от души смазала тосты. Прихватила бутылку вина и пачку орешек.

— Как всегда ешь?

— А ты как всегда подкрадываешься со спины?

— Понравилось в ментовке? Видно не очень раз ты снова здесь.

— А у тебя, что какие-то комплексы? Всегда за счет женщин самоутверждаешься?

Ос не ответил, ухмыльнулся и вышел. Я села на стул, налила вино прямо в стакан и выпила целиком, до дна. Съела тост. Подлила вина. Внутри все кипело. Еще и Дашку впутали, сволочи! И где теперь зверь? Снова умотал к своим шлюхам?!

Вино не на шутку разгулялось в голове, и смелость восстала. Он за все мне заплатит!

До его комнаты я дошла очень быстро, буквально долетела в гневе. Распахнула двери. Медведь сидел в кресле, он даже не удивился, не посмотрел. Он словно ждал, и это взбесило меня еще больше! Кем он себя возомнил!

В комнате растворяется запах сигары, в его руке стакан виски. Спокоен, и хмур. Голый торс, снизу джинсы. Насколько я помню, они оболденно смотрелись на его заднице. Эталонное тело, впору сниматься для рекламы какого-нибудь фитнес клуба.

— Хочешь что-то сказать?

— Еще как хочу!

Он поднял лицо. Облизнул губы. Приподнял бровь.

— Прекрати надо мной издеваться!

— Конкретики не хватает.

— Меня задолбало твое отношение, я тебе не бесчувственная кукла, ясно! А Дашка тут вообще не причём!

— Если я правильно помню, ты сама ей написала.

— Хватит прикидываться! Неужели ты всерьез считаешь происходящее нормальным? Ты в берлоге что ли вырос?! — мой голос дрожит, но я стараюсь держаться. Зверь приподнимает бровь, как бы спрашивая не охуела ли я.

— Нет, я вырос в Санкт-Петербурге, — он поставил стакан и облокотился на спинку кресла, словно приготовился к диалогу.

— Эта Анна, она твоя женщина? — зачем-то спросила я о ней. Это получилось само собой.

— Смотря что ты понимаешь под «твоя женщина»…

— Ну… что и все… Вас связывают отношения? Ты испытываешь к ней чувства? — вижу тень ехидной улыбки на лице.

— На первый вопрос ответ ДА, на второй НЕТ.

— Какие отношения?

— Разные…

— Дак спишь ты с ней или нет?! — не выдержав, спросила я напрямую.

— Ревнуешь?

— Еще чего… — он хмыкнул, его похабный взгляд исследовал мое тело, замотанное после душа в махровый халат. — В твоем доме всегда полно разных шлюх, а я не одна из них, ты понял! И прекрати так на меня глазеть! Иди к этим девкам, а с меня хватит унижений! Хватит, ты понял!

— Похоже, что все-таки ревнуешь… — он самоуверенно развалился в кресле, широко раздвинул колени и подкурил сигару.

— Нет, просто хочу справедливости! Зачем я тут? За что ты так со мной поступаешь? Ты ломаешь мою жизнь. Сперва украл, а затем растоптал, сломал, вдребезги! Ненавижу тебя и всех твоих девок! Вали к ним, понял! Вали, что сидишь! — я кинула в него первое что подвернулось, диванную подушку с прикроватной софы. Он поймал ее свободной рукой и положил рядом.

— Эмма, определись уже, — он пропускает мою истерику мимо ушей. Я молчу, у самой трясутся колени от его размеренного спокойного голоса, словно хищник, выжидающий добычу в засаде. — Той единственной ночью ты просила меня не останавливаться. Не похоже на человека, который ненавидит…

Мое лицо заливается краской, а он только этого и ждал, сидит, ухмыляется, крутя в руках зажигалку, словно ему и дела нет до того, что происходит.

— Это ты определись, либо я, либо все твои бляди и эта расфуфыренная баба. А я тебе не подстилка, я не одна из многих и никогда такой не стану!

— Подойди, — подает руку, я робею. Я резка на язык, но трусиха в душе. — Боишься? — читает по моему лицу, молчу. — Я тебя не обижу, — уже мягче произносит он.

— Не хочу, — нагло лгу я. Сама уже раз сто оглядела его идеальное тело и эту призывную позу.

— Врать ты не умеешь. Подойди, ну же.

— Н-нет…

— К черту эту скромность, Эмма, — спокойно проговорил зверь. Голос был низким, выжидающим.

Я сделала маленький шаг.

— Ближе…

Сглотнула, я на его территории, у меня нет шансов. Еще шаг, он без раздумий подтянул меня и усадил к себе на колени.

— Подожди…

— Ну, хватит, девочка… — сжимает мои бедра, рыча мне в ухо.

— Зачем ты это делаешь?

— Чтобы ты наконец поняла, чего хочешь на самом деле, — он сдавил мою талию, начиная раскачивать на своем теле.

— Я вовсе не хочу…

— Еще как хочешь, Эмма.

Мне стало тяжело дышать, на кожу высыпали мурашки.

— Почему ты зовешь меня Эммой?

— А кто ты, Эмма? — слегка касается моих губ своими, дразня, смакуя мое имя.

— Меня так зовут, только когда я сама представляюсь Эммой. Обычно Эмилия — Мила…

— Потому что так хочу.

Прижимает меня за бедра одной рукой, второй обхватывает шею и впивается в мои губы.

Я отталкиваюсь от него руками, нет, не сейчас.

— Ну тише, теперь ты моя, — стягивает халат не оставляя шанса возражениям. Чувствую каменный член под собой, он уже ждет меня. Зверь играется с моими торчащими сосками, заглатывая грудь целиком, ребра хрустят от его страстных объятий, и я чувствую, как медленно наполняюсь им. Хочу глубже, резче, сильнее. Начинаю раскачиваться, когда зверь сжимает мои ягодицы до боли, оставляя синяки под своими ладонями. У меня вырывается стон, я прыгаю быстрее, вдалбливая в себя его плоть, такую мощную и твердую. Его рука сжимает волосы у меня на затылке, и он глотает мои стоны, черт тут же полный дом охраны.

— Эмма, моя… — Бархатный хрип разливается горячим экстазом по моему телу, я сжимаюсь в комок и взрываюсь, трясясь в сладкой судороге. Он встает с кресла все еще держа меня на себе, кладет на кровать и продолжает трахать так, как может только Медведь Чертан. Нависая надо мной как скала, черные волосы на стальной груди и звериный рык. Я как котенок под огромным хищником, он загораживает меня от всего мира, я ничего не вижу вокруг и не хочу видеть.


Ос


В который раз просматриваю досье, и вновь не понимаю, какого хрена она с ним уехала. Матон приказал собрать о ней всю возможную информацию, когда она показала ему свою спину. В руках фото, она всегда была красавицей. Оливковая кожа, темные волосы, серые глаза, маленькие губки и выразительные скулы. Могла бы стать супермоделью, улыбнись ей удача. С шестнадцати работала официанткой и под конец школы спуталась с этим ублюдком, который мучил ее два года.

Пока не взлетел на воздух… собаке собачья смерть…

Энджел явился, сунул фото в папку. Матон сразу сказал, не трогать девчонку, это больше относилось к нему. Но Эмма его и не привлекала, его вообще никто не интересовал… Сегодня он был не в духе. То и дело бросал взгляд на телефон, проверяя звонки и сообщения.

— Что-то случилось? Клиент просрочил время? — его бизнес строился на часах, но друг не оценил подкол.

— Две девочки пропали, — он устало упал в кресло.

Я поперхнулся чаем. Такого участия в его голосе я еще не слышал.

— Ты им как отец, — снова подъебнул я.

— Заткнись Ос. Они либо свалили, что вряд ли, так как пришли ко мне сами. Либо случилось что-то неприятное.

— Неприятное? Помимо минета, они решили еще и ноги раздвинуть, а тебя не оповестили?

Энджел пихнул кружку с горячим чаем, он расплескался по столу, попав мне на брюки.

— Береги яйца.

— А ты зубы… — я отряхнул брюки, — что ты делаешь в таких случаях?

— Таком случаи… Только один раз исчезла девчонка. Я нашел ее изрезанное тело в Марриоте. Какой-то извращенец сто тридцать три раза пырнул ее шилом для колки льда. Такого я еще не никогда не видел, даже когда мы работали наемниками. Тот кто это сделал был больной тварью…

— Охренеть…


Эмма


— В семье прибавление? — Энджел в вразвалочку прошел и рухнул на диван. Даша робко отодвинулась на край.

— Она моя подруга, так что не надо…

— Не надо чего?

— Ты понял, твоих выходок!

— Да я просто поздороваться хотел. Не кипятись, — Ангел поднял руки, как бы сдаваясь. — Подруга у тебя психованная, — обратился он к Даше со своей фирменной улыбкой.

— И вообще не говори с ней!

— Ладно-ладно! Успокойся.

В комнату вошел Ос, сказал, что им пора, Дашка вытянулась по струнке.

— С добрым утром, как спалось? Этот к тебе не приставал? — Ос обдал Дашу очаровательной улыбкой. Эта дура вмиг забыла прошлые обиды и растеклась. С одной стороны, я ее понимала, среди наших знакомых днем с огнем не сыщешь кого-то хоть немного похожего на здешних мужиков.

— Нет, он только поздоровался.

— Ну смотри, говори если что.

— О господи… — не выдержала я. Какой дешевый подкат! Я уперла руки в бока, Ос взглянул на меня и состроил наигранно испуганную мину. Дашка заржала, и я уже была готова сама сплавить ее Энджелу.

Когда они вышли я устроила ей разнос.

— Не связывайся с ним, поняла!

— Легко сказать… До чего же хорош…

— Спятила!

— Кто из нас спятил?! Это ты с тем страшным мужиком спуталась!

— Зачем ты так, ты ведь знаешь, как было?

— Прости…

— Чего ты ждешь от Оса? Если тебя интересует секс, то вперед, но не думаю, что он способен на нечто большее. Высокомерный, наглый грубиян.

— Твой то конечно не такой.

Я задумалась, такой и даже хуже. У этих хотя бы было чувство юмора, пусть и дурное. А Медведь Чертан был глыбой, пробить которую невозможно.


Энджел


— Ос, ты со своими людьми ничерта не можете! Кто-то вывел из строя вертолет, и этот кто-то явно из своих!

— Всех пробил, Матон, ты знаешь мои методы.

— Херовые методы, раз нет результата.

Матон был в ярости. Ос отвечает за его безопасность, это его косяк. У меня тоже была к нему претензия, быть пассажиром вертолета, в котором отказал движок мне не понравилось.

— У Серого были ключи, которые он оставлял у охраны, — предложил я свою версию.

— Камеры чисты. Но он же не комикадзе! — оспорил ее Остап.

— Может и не собирался умирать, — версия Матона была интересной.

— Он практически все время проводил на территории дома, — Ос был заинтересован в том, чтобы отмазать своих людей, ведь это он принимал их на работу.

— В баре его с нами не было.

— Но после этого ты летал, бомбу заложили позже.

— Рой дальше, с кем встречался, весь год переверни. Что с семьей, были ли проблемы, поговори с женой. — в некоторых вопросах Матон был беспринципным. Не настолько беспринципным как я, но все же.

Я понимал, что все из-за Эммы. И нравилось ему эта своенравная девка.

По специфике своего бизнеса я знал, мужики таких не любят. Моим клиентам подавай гладкошерстную, чтобы мурчала когда следует. Но тогда на перевале Матон рассказал мне об Эмме и почему он рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее.

— Поговори, как следует поговори. Потому что если не сделаешь ты, сделаю я, только тогда и ты попадешь под косу.

— Матон…

— Я все сказал Ос!!! Ты еще тут?

Глава 10


Эмма


Я стала достаточно смелая, чтобы смотреть в глаза зверя. За исключением случаев, когда он зол, тогда мне по-прежнему хочется исчезнуть. Просматривают какие-то документы в гостиной, Энджел и Биалис горячо спорят о вчерашнем матче. Медведь постоянно с кем-то говорит, следит за тем, чтобы я не слушала.

— Энджел, — он оборачивается, — это по паспорту ты ангел?

Биалис смеется, Энджел улыбнулся, смущается? Неужели. Медведь сверкнул глазами, да я и не думала флиртовать! Главный злодей, а я не самоубийца.

— Десять лет назад у него были длинные белые и кудри. Девчонки тонули в его голубых глазах, называя ангелочком. — Биалис отвечает на мой вопрос, — но это пока они не узнавали его ближе. — Энджел попросил Биалиса заткнуться одним взглядом.

— А когда узнавали?

Биалис отмахнулся, глядя на зверя.

— Ешь давай, любопытная какая. — Недовольно хрипит. Я слушаюсь, запивая круассан черным кофе.

— Чем сегодня займемся?

— Мне нужно на работу.

— Я провожу больше времени с Осом чем с тобой, у меня такое чувство, что он меня тут… — Не договариваю, мы вроде с ним решили, что я сама хочу быть в этом доме.

Энджел отставляет кружку и выходит, замечаю на затылке упомянутые завитки.

— Буду на месте. — Биалис допивает свой кофе на ходу, Медведь ему не отвечает, сверлит меня взглядом.

— Опять недовольна?

— Если ты меня забрал к себе так будь рядом, сегодня воскресенье.

— Моя жизнь не делится на будни и выходные, Эмма.

— А какой теперь станет моя жизнь?

— Когда я уничтожу этих тварей, ты станешь более свободна.

— Я хочу свой телефон. — Фыркает. — Думаешь, я смогу сбежать мимо твоих головорезов и дикой псарни? Если так, тебе стоит серьезно подумать о профессионализме своей охраны.

Уголок рта дрогнул в усмешке.

С психом поднимаюсь, гремя посудой, но зверь тут же хватает меня за руку и притягивает к себе. Руки скользят под платье на бедра, утренние синяки на ягодицах дают о себе знать. Отгибает большим пальцем мою нижнюю губу.

— Когда ты перестанешь меня бесить?

— Когда ты начнешь меня уважать?

Недовольно закатывает глаза, снова отвечаю вопросом на вопрос.

— Хорошо, будет тебе телефон. — Бархатный хрип, обожаю этот голос. Я аж подпрыгнула, бросаюсь к нему в объятия, он от души улыбается, а я впервые вижу такую улыбку. С удивлением рассматриваю это новое для себя лицо, ощущения такие, что я знакома с ним тысячу лет. — Наконец-то довольна?

— Угу. — Мурчу в ухо, он крепче сжимает меня в своих руках так, что я замираю. — Мне нужно идти. — Жмусь к его горячей груди, где так долбит сердце. — Эмма, — Приподнимается, вырастает надо мной будто скала.

— У тебя нет замов? Ты большой человек, найми кого-нибудь.

Мотает головой.

— Возвращайся скорее.

— До вечера, — чмокает в лоб и уходит. А я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз видела Дашку.


Ос


Удар, удар, еще удар. Беленые стены раскрашены алыми брызгами.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что здесь тебя никто не будет искать? К тому моменту, когда тебя обнаружат стая голодных крыс обглодают твои кости до блеска. А начнут они это делать, когда ты еще будешь жив, под твои собственные мелодичные вопли.

— Пошел ты! — Шиша сплевывает выбитый зуб и сгусток крови.

Матон берет со ржавого подноса нож с зубцами, он всегда предпочитал холодный металл огнестрелу.

— Не надейся, что он пройдет по твоей глотке как по маслу.

Шиша ехидно ухмыляется, на мгновение улавливаю блеск в глазах Матона, плохой знак.

— Крылышко или ножку? — Еще секунда и Матон хватает его руку, прижимает к креслу и обрубает тесаком по запястье. Слабый хруст костей, даже меня передергивает. Шиша орет так, что я глохну. Матон подкидывает нож, тот делает оборот вокруг себя в воздухе и возвращается рукоятью в его ладонь. Медленно обходит кресло вокруг, раздумывая, что отрезать следующим.

— Сука ты сдохнешь как блохастая псина.

— А ты будешь подыхать медленно, знаешь как в восемнадцатом веке казнили? Методом четвертования. Сперва от тела отделяли руки, потом ноги, а потом уже голову.

— Ты меня прикончишь в любом случаи, так что пошел ты!

— Но у тебя все еще есть шанс сдохнуть быстро. Кто меня заказал?

Наблюдаю за Матоном. Он похож на мясника, разделывающего тушу барана, руки по локоть в крови, борода слиплась от капель пота. Не хотел бы я стать его врагом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Шиша бледнеет, на полу лужа крови, глаза закатываются.

— Говори чертова мразь, иначе я перережу всю твою семью!

— Привет из Лимпопо. — Матон бросает на меня взгляд, берет кинжал и вспарывает брюхо этого скота.

— Не может быть…


Эмма


— Не говори ничего, ладно.

— Окей…

Дашка вышла из комнаты Оса, располагающейся в угловой части дома. Комната для гостей, где она жила уже неделю, была там же, мне стоило насторожиться раньше.

— Здорово… — Ос прошел мимо, застегивая на хожу куртку. — Как дела?

— Нормально.

— Вот и молодец.

Бесил он меня страшно. Дашка же стояла как довольная кошка, добравшаяся до сметаны.

— Я завтра домой уезжаю, Ос обещал отвезти.

— Ну-ну…

— Не пропадай больше, ладно?

— Постараюсь, и у меня теперь есть телефон.

— С работой покончено?

— Покончено с жизнью в Питере.

— А я бы на твоем месте дала знать бывшему, с кем ты теперь…

— Ты не поверишь, но с того самого дня как меня похитили я не вспоминала о нем, — внутри улыбнулась, а ведь и правда. — Даша, будь осторожна с ним…

— Я не ребенок. Я же понимаю, что мы вряд ли увидимся, разве что приеду к тебе погостить.

— При иных обстоятельствах.

— Точно…

Мы посмеялись и остаток дня провели в баре. У Медведя Чертана даже было караоке.

***
Сегодня на редкость сухая и теплая погода. Я уже успела подружиться с доберманами Доджем и Мэгги. Эта парочка с удовольствием позируют мне на фоне кованных металлических ворот. Пишу Медведю, что мне необходимо в аптеку и магазин, он перезванивает через секунду.

— Ос уехал со мной.

— И?

— У тебя теперь есть мобильник, закажи по интернету. Не спорь. Так надо.

— Здесь ходят и пинают балду десять амбалов, пусть парочка из них съездят со мной, иначе я скоро взвою.

— У тебя два часа, в обед я вернусь домой. Ясно?

— Более чем.

Какие два часа?


Захожу в ТЦ и вдыхаю запах свободы, новой обуви и духов. У меня зеленый свет на использование карты зверя, что ж, повеселимся. Иль Дэ Боте, Baldinini, Marni…. Когда Рома — мой новый пристав, показывает на часы, а он со мной вообще не разговаривает на протяжении всей поездки, я напрочь отказываюсь.

— Эмилия, прости, у меня приказ.

— В туалет то мне можно?

Как всегда, у женского туалета огромная очередь. Я легко теряюсь в толпе. Вижу, что Рома сканирует коридор. Вот что значит, когда мужчина не обращает на вас внимание. Меняю свою кофты и штаны на новое платье и удираю, шурша пакетами. Через несколько минут мой телефон взрывается от входящих звонков, но я слишком занята в примерочной.

Когда заканчиваю выхожу к центру магазина, сами меня найдут. Каких-то пять-семь минут ко мне несется разъяренный амбал, только вот поругать ему меня нельзя.

— Захотелось молочного коктейля.

— Я могу лишиться работы из-за тебя.

Садимся в Рэнджик, я открываю новые духи.

— Так ли она хороша, работа на Медведя.

— Да. Он щедро платит, а взамен требует верность и исполнительность.

— Да ладно тебе, беру всю вину на себя. — Открываю мобильник, на нем смс «У тебя будут проблемы». Еще неделю назад я пришла бы в ужас от этих слов, а сейчас? Сейчас тоже страшно, но само наказание уже не так пугает.

Въезжаем во двор, на огромном крыльце стоит зверь в своей любимой позе — руки в бока. Сквозь белую рубашку соблазнительно проступают мышцы, глаза пылают как котлы в преисподней.

— Подойди. — Слишком спокойный тон, по мне так лучше бы орал.

— Я? — Показываю пальцем на свою грудь, делаю невинное лицо.

Он смотрит и не реагирует на мою шутку.

— Рома, зайди к Осу за расчетом.

— Нет, он не при чем! Не смей!

У Ромы железная выдержка, он понимающе опустил глаза и пошел в дом. Но я не верю, что это всерьез.

Забегаю по ступенькам, хочу его обнять, но он церемонно убирает мою руку.

— Эмма, ты охуела в конец?

— Сильно много истратила? — Типа не понимаю, о чем он.

— Плевал я на деньги. Если говорю, надо делать. Прошло четыре часа блядь, четыре, а не два!

Отталкиваю его. — Делаю, так, как считаю нужным, я тебе не комнатная собака. — Лечу в дом. Слышу, как он сплюнул и пошел за мной. У меня слегка затряслись конечности.

Пролетаю холл, Энджел стоит не двигаясь, видя, как зверь в бешенстве летит за мной. С кухни выходит Алла, прохожу мимо не здороваясь, чуть ли не сбив ее на ходу. На лестнице оглядываюсь, он идет за мной не обращая внимание ни на кого, вытирает уголки губ, глаза сверкают. У Энджела на лице застыл страх.

Захожу в спальню, через пять секунд зверь залетает за мной.

— Подожди! — Запрыгиваю на кровать и стягиваю платье. На мне остается белоснежный кружевной лиф и маленькие стринги из этого же комплекта. Делаю оборот вокруг себя, и прыгаю на Медведя, цепляясь за его шею руками.

— С огнем играешь, Эмма. — Щекочет своими губами, едва касаясь кожи. Пальцы скользят по моей спине, впиваясь в бедра. Я обхватываю его ногами и впервые сама целую его теплые губы.

— Нравится?

— Ты мне нравишься.

— Правда? Я же тебя бешу?

— Адски. — Хрипит, вдыхая мой запах на плечах и шее. Я привыкла к ощущениям его бороды на своей коже. Стягивает лиф, который трещит по швам.

— Эй тише, знаешь сколько он стоит?

— Купишь еще…

Лишаюсь трусов, когда зверь ставит меня на четвереньки и наказывает таким шлепком по заднице, что жар долетает до моего лица. Я вскрикиваю. Но он тут же осыпает поцелуями мою спину и попу, берет за волосы на за затылки и притягивает к себе.

— Еще раз, и отхожу так, что сидеть не сможешь.

— Завтра же повторю. — Довольно рычит и прижимает животом к постели. Чувствую его твердый член, играющий у меня между ног, раздвигаю ноги шире и приподнимаю попу, прося его ласки. Рык за спинойудовлетворяет мое желание, и горячая волна проливается по телу, когда я чувствую, как он медленно проникает в меня. Хватаю ртом воздух, сжимая простынь руками и прося ускорить сладкую пытку. Но он, наоборот, замедляется, то вытаскивая, то проникая вновь, наслаждается моим видом сзади, и я чувствую его улыбку. Рука на моем затылке прижимает меня к кровати, и зверь ускоряет темп, сжимая до боли второй рукой мою попу, напряжение внутри нарастает, н он резко переворачивает меня. Нагибается, заглядывает в глаза и целует так нежно, что я растекаюсь по кровати как растопленное масло.

— Эмма… — Дыхание становится тяжелым.

— Еще, пожалуйста, не останавливайся… — Я дрожу под ним, чувствуя надвигающуюся судорогу в ногах. Моя капля вибрирует, вот так, я совсем близко, цепляюсь за каменные мышцы на плечах зверя, он довольно улыбается, не отрывая глаз от моего лица, пока я не взрываюсь, крича от удовольствия.

— Не трогай Рому, я сбежала не от тебя. — Натягиваю джинсовые шорты и легкий вязаный свитер, оголяющий одно плечо.

— Это не имеет значение. Он не справляется со своими обязанностями.

— Но я хотела сделать тебе приятно.

— И у тебя получилось. — Подтягивает к себе за попу. — Но то, что касается моих людей, я буду решать сам.

— Но…

— Разговор окончен. — Вижу удаляющуюся спину. Жду пока он скроется, сама решаю найти Оса. Это не сложно, он на улице, проводит инструктаж для чертей. Видимо еще раз объясняет, что нельзя спускать глаз с шальной Эммы. Машу ему в окно, чуть позже он заходит.

— Остапушка… — он закатывает глаза.

— Не начинай.

— Это все я, я же не думала, что из-за такой мелочи его уволят.

— Это не мелочь, Эмилия! Он не выполнил работу и наказание вполне справедливо.

— Господи, да сделайте исключение, это же я!

— Вот именно, это ты. — Произносит так, словно я пропащий человек.

Разворачиваюсь и шлепаю по дому в поисках зверя, разговор еще не закончен. В холле утыкаюсь на какого-то новенького. Высокий, хорошо сложен, но уже больно гладко выбрит и дерзок на глаз. Хочу обойти, он делает шаг, преграждая мне дорогу.

— А тут у нас кто?

— Простите? — Я чутка приборзела и знаю, что не могут люди, работающие на Медведя, так со мной говорить.

— Прощаю.

— Дай пройти. — Отодвигаю рукой, но он с такой силой сдавил мне кисть, что она хрустнула.

— Слышь шмара, да ты охуела? Знаешь с кем говоришь?

— Да это ты охуел?! — Даю ему пощечину, славливаю в обратку такой удар, что меня откидывает на диван.

— Твою ж мать, Вадим!!! — Ос с бешенными глазами несется к нам.

— Отцовские шлюхи вконец оборзели!

— Закрой свой рот сосунок! — Шиплю в ответ, держась за горящую щеку, искры из глаз все еще летят, и я не могу встать.

— Что ты сказала?

— Что слышал. — Медведь медленно заходит в комнату, оглядывает меня, затем так же медленно подходит к парню, но потом с такой силой прикладывает его об пол, что тот теряет дар речи и начинает дрожать всем телом.

— Это Эмилия. Повтори.

— Бля отец, ты спятил?

Зверь делает нажим, и лицо парня размазывается по полу.

— Это Эмилия. Повтори.

— Да блядь, Эмилия.

— Она моя женщина, и мне не нравится, когда ей грубят и уж тем более трогают, ясно?

— Ясно, ясно! Пусти!

— Какого черта ты здесь делаешь?! Я рисковал жизнью, чтобы вытащить тебя из логова Босых! Отправил в безопасное место! Или Монако тебе не по душе?!

Я нахожусь в шоке от происходящего. Медведь подходит ко мне и помогает встать. В этот момент залетает Анна, с криками и хватанием за голову.

— Миша, ты спятил?!

Он уводит меня в комнату, где Энджел на диване сидит с бокалом в руке, мечтательно рассматривая вид из французских окон на горы. Но тут есть бар, мне подходит.

Медведь касается моей щеки, но я резко отворачиваюсь. Какой к черту отец? Я на такое не подписывалась!

— Посиди тут, пожалуйста. — Уходит. Я иду к бару и наливаю себе из первой попавшейся бутылки.

— Мда, неприятная встреча?

— Опять ты? Откуда знаешь?

— Проходил мимо.

— Кто это был?

— Думаю лучше если Матон сам тебе расскажет.

— Энджел, он назвал его отцом.

— Ну раз назвал, наверное, так и есть.

— Вы что меня за дуру тут все держите?

Допиваю, вновь наполняю полный, но уже разбавляю льдом.

— Никто так не думает. Матон кстати никогда не с кем не жил, в смысле с женщиной. В смысле кроме Аллы.

— Описаюсь от счастья сейчас, какая честь.

— Не стоит, вид на писающую женщину, даже если это будешь ты… Прости.

— Почему ты и Ос зовете его Матон, то есть головорез? — Энджел задумчиво взглянул на меня.

— Вы вообще с ним разговариваете или только трахаетесь?

Я сверкнула на него взглядом. — На разговоры времени не было.

— Время, сейчас не подходящее романы заводить.

— То есть?

— То и есть.

— Хочешь выглядеть загадочной незнакомкой? — Он офигел от моей грубости. — Начал говорить, так договаривай, к чему эти завуалированные фразочки.

— Ты все еще не догоняешь с кем связалась? Так найди время в своем плотном графике и поговори с ним.

— Я с ним не связывалась если что…

— Да это точно. — Усмехается.

— Какого хрена ты здесь постоянно, дома у тебя нет?

— Я тебе не нравлюсь?

— Сказать, как есть?

— Да не злись…

— Собеседник из тебя так себе.


Эмма 20 лет


Всегда мечтала жить в теплой стране у моря. Но Питер наконец-то перестал казаться мне отвратительным. После нескольких лет скитаний по углам, я относительно стабильно сжилась с одним человеком, это моя коллега с работы Даша. Мы снимаем однушку на окраине и вместе проявляем фотки в Кодаке. Одним вечером она встретила меня дома с коробкой в руках.

— С днем рождения, Миличка! Но подарок не от меня, пришел по почте.

— Ух ты, ты первый человек за несколько лет, поздравивший меня с днем рождения, так что вряд ли это подарок.

Открываю, достаю свою первую мыльницу, это слишком круто, чтобы быть правдой. Подписи нет.

Много месяцев я таскала ее с собой, снимала все, что под руку попадалось, пока туда не попался Рафаэль. Меня живо закинули в машину, отобрав из рук самое дорогое и выбросив в окно. Я впилась зубами в его волосатые руки, а он все продолжал колотить меня, пока у меня не осталось сил даже сидеть на сиденье. Я сжалась в комок, у меня болел каждый сантиметр кожи. Он даже не стал меня насиловать, просто избил до полусмерти.

— Привет из Лимпопо, шлюха. — Открыл двери и выкинул меня на дорогу, прямо на ходу.

Глава 11


Эмма


— Я не верю, что он твой сын.

— Он больше здесь не появится и тебя не тронет.

— Знаю, но как?

— Мне едва исполнилось двадцать, Аня была несовершеннолетняя, мы поженились. Но когда я ушел в армию, она спуталась с каким-то барыгой. Уехала в другой город и не появлялась четырнадцать лет, пока я сам не нашел ее. Она спивалась, превратив свою жизнь и жизнь Тима в ад. Когда ее хахаль сдох, она искала меня, но в те времена моя жизнь была крайне непредсказуема, меня кидало из города в город. Я забрал их, дал нормальную жизнь, но прошлого не вернуть, мой сын стал тем, кто он есть. Нихуя не хочет, только сорить деньгами и драть шлюх…

— Так не давай ему деньги.

— Уже не даю, это делает его мать. Я купил ей бизнес, пару салонов красоты, сделал соучредителем в одном из отелей. Мне хотелось как-то восполнить то, что я не дал им ранее.

— Она сама ушла от тебя и забрала сына, вряд ли она могла рассчитывать на такое отношение.

Фыркнул. — Да, деньгами не восполнить отсутствие отца.

— И это тоже ее вина. Что она хочет сейчас? Вернуть тебя, может быть?

— Она знает, что теперь у меня есть ты.

— Тогда нельзя ли сделать так, чтобы я больше не видела ее в этом доме? Она мне неприятна.

— Я уже это сделал.

— А твой сын? Он хотя бы учиться?

— Я оплачиваю его образование в МГУ, иногда он там появляется.

— А ты уверен, что он твой сын? Ну просто раз она была способна сбежать от тебя с другим мужиком, пока ты служил, не удивлюсь, что он может быть вовсе не от тебя, глядя на него как-то слабо верится.

— Тестов я никогда не делал.

— И очень зря…

— Эмма, закончим разговор. Анну ты здесь больше не увидишь, а Тим тебя не обидит.

Утыкаюсь носом в камеру, просматривая последние снимки, развалившись на коричневом кожаном диване в кабинете. Зверь сидит за спиной, глядя в компьютер.

— Притормози. — Я оглядываюсь, он смотрит на экран фотокамеры. — Дай посмотреть. — Я остановилась на снимке, сделанном в Сочи. Чайки парят над темной водой, ловя хлеб, который кидал Ос.

— Когда ты сняла это?

— Мы отвозили пальто, которое я сперла у какого-то бедолаги… А что?

— Красивое фото. — Гладит меня по голове, достает мобильник и набирает Осу, называя какой-то код.

— Д326ЛУ. — Кладет трубку.

— У вас есть свой язык?

Не отвечает, нагибается ко мне со стороны спинки дивана, его рука ныряет под кофту к моей обнаженной груди. Я вздыхаю, когда пальцы останавливаются на сосках. Они в миг твердеют, и зверь играет с ними, целуя мою шею. Выгибаюсь словно кошка, просящая больше ласки, он довольно рычит, стягивает кофту. Я поворачиваюсь к нему, спускаю шорты вместе с трусиками и сажусь на спинку, обхватывая ногами его бедра. Гуляю носом по его волосатой груди, вдыхая самый сексуальный мужской запах — дерзкая самоуверенность и власть. Его руки скользят по моей спине, я вмиг покрываюсь мурашками, тороплюсь расстегнуть ширинку его брюк и дотронуться до его толстого твердого члена.

— Хочу взять его в рот. — Он ухмыляется, садится на диван, и я встаю перед ним на колени.

— Мне нравится, когда ты так говоришь.

Не успеваю закончить, зверь поднимает меня, садит к себе на колени, сжав бедра в своих огромных руках. Один его палец больше, чем член моего бывшего мужа. Он играется ими у меня между ног, я только успеваю издавать стон за стоном, повторяя его имя.

— Миша…еще…

Опускает меня на свой ствол задавая ритм, и чувствую, как наполняюсь им до отказа. Сжимаюсь в маленький комочек чтобы потом взорваться, разлететься на мелкие кусочки, крича все громче его имя.

***
Впервые мы делаем что-то вместе. Медведь отвез меня в магазин. Сказал выбрать какое-нибудь праздничное платье. Идем на вечеринку и на этот раз, как пара.

Зашли в мужской отдел. Растаявшие, при виде моего зверя, продавщицы наперегонки несли костюмы. Я пошла в женский зал и набрала ворох платьев, едва дотащив до примерочной. С трудом уместив все наряды на крохотном крючке, надела первое платье. Не успела я застегнуть молнию, как в примерочную вошли.

— Сплетни не лгут… так вот как выглядит уязвимое место самого Матона?

— Что? — Я округлила глаза от подобной наглости. Передо мной практически Йен Сомерхолдер, разве что крупнее. Голубоглазый брюнет, не уступающий по телосложению моему зверю. Он совершенно спокойно зашел в примерочную и задернул шторку.

— Эмма, я прав?

Я насторожилась, наверняка у такого как Медведь Чертан полно врагов. Красавчик улыбнулся и протянул мне платье.

— Отличный вкус, но я бы выбрал традиционный вариант, — он подал мне маленькое черное платье, усыпанное кристалами. — К вашему цвету волос и глазам… — , я все ждала, когда появится охрана. Почему их нет, когда нужно?! Ос вечно ошивается рядом, а сейчас как сквозь землю провалился! — Доверьтесь мне Эмма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Спасибо, я справлюсь сама.

— Ладно, оставлю здесь. Где же ваш похититель?

— Он не… а вы кто?

— Фил… Ну ладно, не буду вас больше смущать. Все же примерьте…

Мужчина подмигнул и пошел прочь, затерявшись в рядах вешалок. Я выглянула и удостоверилась, что он ушел.

— Эмма, где ты ходишь! — рявкнул Ос, — Матон ждет.

— Пока тебя не было, меня едва не раздели.

— Кто? — он всерьез оглянулся.

— Никто… уже.

— Как он выглядел?

— Как Медведь, только глаза голубые.

— Ладно, пошли.

— Только рассчитаюсь за платье…


Ос 24 года


Сколько бы ножи не летели, они всегда попадают в красный круг. У него глаз как у орла, а что он делает с бабочкой. Мы с ребятами заряжены по полной, а этому хватает одного пистолета, зато в сапогах по три ножа.

Мы не ели два дня, но Медведь здоровый, ему проще всех. Он сказал, что эти скоты залегли в Бишкеке. Они порядком поднасрали нам пару лет назад, когда мы единственный раз провалили заказ. Оказалось, что головорез знавал их раньше, и знакомство это закончилось не самым приятным образом.

Пьем прямо из реки, эти мрази забрались высоко в горы. Слышим, как под колесами машин затрещал гравий. Два джипа крадутся по свежей не прокатанной дороге, нас четверо. Ангелочку рановато на такие вылазки, но пусть привыкает, коли он в деле.

— Он во втором. — Медведь произносит шепотом.

— С чего ты взял?

— Я чувствую эту гниду издалека.

Автоматная очередь, ответ не заставил себя долго ждать. Оглядываюсь, головореза уже нет. Бегу к машинам, вижу рядом с джипом двоих с торчащими из груди ножами. Ангелок, кто дал ему эту кличку? Он укладывает еще двоих в рукопашке, я снимаю водителя джипа, а головорез вытягивает за шкирку смуглого паренька.

— Здравствуй, Рафа. — Головорез прижимает свой клинок к небритой глотке нашей добычи, его голос невозмутим, словно мы не пришили сейчас несколько человек.

— Брат, приятная встреча…

— Подождите, ребята… — Из машины выходит Сэм, держа в руках гранату, подразнивая чекой.

— Сэм. — Я здороваюсь со старым другом. — Вы уже трупы, не стоит.

— Не торопись Остап. Я еще не успел оприходовать ту сероглазую малышку, Миша, как она? Прешься ведь а?

Медведь за секунду достает маленький нож и кидает прямо в грудную клетку Сэму. Эта мразь успевает выдрать чеку. Я хватаю гранату и кидаю в машину, куда Медведь уже запихал Рафаэля с перерезанной глоткой.


Эмма 25 лет


В двадцать три я уже была администратором сети салонов Кодак. Поступила в институт на заочное отделение, факультет дизайна. Знаете, херовое прошлое закаляет характер, как огонь закаляет сталь. Я уже ничего не боялась в этой жизни, шла напролом, зная, что только я сама могу вершить свою судьбу, надеется мне не на кого. Я вплотную занялась фотографией меня впервые пригласили снимать свадьбу, хоть это и была моя подруга Лиза. Мероприятие проходило в одном из ресторанов города, управляющим которого был Вадим Сергеевич Романов, мой будущий муж.

Коренной петербуржец, родители интеллигенты. Я и не думала рассказывать о своем темном прошлом, зачем людей пугать, когда они и без того не испытывали радости от выбора их сына. Но я отчего-то сводила мужчин с ума, хотя и не умела этим пользоваться. Наконец я стала счастливой, и спокойной. Но призраки прошлого, казалось, всегда шли за мной попятам, то пугая ведениями на улице, всплывая как дымка, то странными смс «Лимпопо».

К двадцати семи годам я с чистой совестью оставила свой родной салон Кодак и стала фотографом, который сам решает, с кем работать, а с кем нет. На тот момент я уже могла себе это позволить, клиенты текли рекой.

Однажды я снимала свадьбу на Васильевском, торжество было богатым, дизайнерское платье невесты, мерседес последней марки у жениха. После банкета все должны были отчалить на корабле в направлении залива, и я в том числе. Никогда не страдала морской болезнью, но как только я ступила на борт меня затошнило с такой силой, что мне пришлось спуститься в каюту и прилечь, тогда я вновь увидела призрака, но слишком четко, и ближе, чем мне бы хотелось. В тот момент я осознала, что Рафаэль будет преследовать меня всю мою жизнь. Я резко поднялась, но голова пошла кругом. Он схватил меня за шею и прошипел:

— Когда-нибудь я раздавлю тебя как гниду между ногтей.

Я пиналась и царапалась, пробовала кричать, после чего получила удар кулаком в живот, затем второй, третий. Лежа на полу, скрючившись от боли, я почувствовала, как у меня началось кровотечение. Тогда я потеряла первого ребенка.

Глава 12


Эмма


Огромная территория, раскинувшаяся на первой полосе, пестрила огнями. Все утопало в зелени, широкая лестница встретила красной дорожкой, по бокам столы с шампанским, официанты во фраках и живой оркестр в холле. Туда-сюда снуют люди, выглядящие как истинные аристократы. На их фоне парни зверя смотрятся очень забавно. Бородатые, татуированные черти под два метра ростом, расставлены по всем углам. У Оса, что говорится, зад в мыле, он отвечает за безопасность, тогда как Энджел в привычной ему манере парня с ангельскими глазами, сканирует помещение в поисках какой-нибудь подходящей девицы.

— Твое платье размером с носовой платок!

— Ну я же с тобой, — я прижалась к зверю, предотвращая гневную тираду о том, что наряд едва прикрывает мой зад. По которому тут же схлопотала смачный шлепок.

— Я планирую открытие в мае. — Медведь придирчиво осматривает свое новое детище.

— А сколько исполняется Биалису? — Зверь сосредоточенно посмотрел на меня. — Он отмечает свой день рождения в твоем отеле, а ты даже не знаешь сколько лет другу?

— Какое это имеет значение? Лет сорок, наверное, — подает мне бокал.

— Это тебе сорок, а мне пока еще тридцать девять.

— Поздравляю! — тянусь к ему чтобы приобнять, но зверь вцепился в мои бедра мертвой хваткой. Протягиваю подарок, это часы. Он удивлен.

— Благодарю, теперь у меня наконец-то будут подарки, а то эти только напиваться приходят. — Смотрит на Энджела, который охмуряет какую-то блондиночку. — Предупреждаю, будет скучно, тут в основном одни врачи. Ни тебе пальбы из пистолетов, ни метания ножей в стену. — Биалис произносит это глядя на Медведя, в голосе нотка иронии.

— Переживу, — этот человек вообще понимает шутки?

— Не будь занудой, — шепчу на ухо Медведю, он слегка улыбнулся. Может быть очень даже милым, когда не звереет.

— Хочу тебя кое о чем попросить.

— О чем?

— Мне нужен каталог для отеля, снимешь?

— Господи, конечно, ты еще спрашиваешь! — Жмусь к моему зверю, так он хочет сделать мне приятно, знает мою болезнь фотографией.

— Посмотрим второй этаж? — Медведь забирает мой бокал и ставит на стол. Заглядываю снизу вверх в его черные глаза, в них пляшут огни преисподней, проваливаюсь в эту черноту.

— Я очень хочу его увидеть. — Прекрасно понимаю, что он имеет ввиду. Уголок рта пополз вверх. Берет меня за руку и ведет по длинному коридору.

Мы заходим в роскошный номер, щедро обставленный новой мебелью.

— Шикарно, у тебя хороший вкус.

— Президентский люкс.

Снимает пиджак, расстегивает пуговицы на рукавах рубашки. Каждое его движение возбуждает меня, рубашка распахивается, оголяя его мускулистую грудь и дорожку из волос, ползущую под ремень брюк. Хочу снять платье, но он останавливает меня.

— Я сам. — Бархатный хрип.

Спускает лямки моего шелкового платья с плеч, легонько касается их губами. Расстегивает бюстгальтер и откидывает в сторону. Я вся покрываюсь мурашками, а он проводит костяшками пальцев по обнаженной груди, зажимая между них затвердевшие соски, затем поднимает мой подбородок на себя и заглядывает в глаза.

— Что? — заикаясь произношу я, во рту все пересохло, вся влага у меня между ног.

— Ты очень красивая, ты знаешь?

Сглатываю, это не похоже на нашу обычную прелюдию, сегодня он невероятно нежный. Кладет руку на затылок и впивается в меня губами. Толкаю платье вниз, оставаясь в одном тонком кружеве, зверь сразу проверяет мою готовность и довольно рычит. Кладет на стол, стягивая мои трусики, проводит рукой по лобку, задержавшись на капельке в теплых складках, проникает двумя пальцами внутрь и начинает движение. Он смотрит на меня, ловит каждый мой вздох, наслаждается, когда я морщусь от удовольствия. Засовывает палец мне в рот, я облизываю его, напрочь забывая о скромности, он это ненавидит. Боюсь оцарапать ногтями этот дорогущий стол, я впилась в него с такой силой, что пальцам становится больно. Мне не хватает воздуха, спина выгибается, когда я чувствую нарастающее напряжение между ног, он обхватывает меня за поясницу, жадно глотая мою грудь.

— Войди в меня… пожалуйста…

Еще секунды и он наполняет меня собой. Такой твердый и мощный, я принимаю его, прося еще, раздвигая бедра шире. Он медлит, мой властный мучитель, затем набирает скорость и вновь тормозит, повторяя свои пытки. И тут мои ноги сводит судорогой, я кричу в сладкой агонии, зверь захрипел, разливая на моем животе горячий сок.


Одевайся, я подожду тебя за дверью, надо кое-что проверить.

Закрываю кран в душе и вытираю тело. А это достаточно удобно иметь свой отель. Надеваю летящие платье и шпильки, поправляю волосы и выхожу, сияя словно отполированный чайник. В коридоре его нет, я иду прямо, думаю встречу его по пути. Внезапно, в конце коридора появляется мужчина. Это видение, это призрак, этаж закрыт тут никого не должно быть, а тем более его! Я попятилась назад, тело сковал липкий страх словно во сне, я будто очутилась в своем самом страшном кошмаре. Разворачиваюсь, чтобы бежать, но врезаюсь в грудь Медведя.

— Заблудилась?

Оглядываюсь, за спиной никого нет.

— Там кто-то был… — Он смотрит поверх меня, мотая головой.

— Я почти уверена…

— Я проверю.

— Нет! Давай уйдем, пожалуйста. — Тяну его за руку, буквально тащу по лестнице.

— Эмма, в чем дело?

— Хочу домой, голова разболелась. — Он недоверчиво смотрит на меня.

— Через полчаса, хорошо? Дождемся поздравления.

Хватаюсь за его руку как за спасательный жилет. Но его отнимают, Медведь здоровается с какими-то людьми, я показываю, что подожду его в баре, он утвердительно кивает, провожая взглядом.

— Где твоя новая жертва, Ангел? — Пытаюсь ехидничать, сама оглядываюсь по сторонам, надеюсь у меня просто поехала крыша и это были галлюцинации.

— Я спасатель, а не каратель, Эмилия.

Я прыскаю, он тоже смеется, протягивая мне бокал с красным вином. Морщу нос, отчего-то я его разлюбила. Энджел улыбнулся, наверное, вспомнив ночь нашей встречи.

— Платье огонь, совсем смелая стала.

— Теперь я знаю пару секретов о том, как утихомирить зверя.

Я выпила пару бокалов шампанского, попробовала мидий. Нужно заметить, Биалис знал толк в вечеринках. В соседнем зале вовсю танцевали те, кто приехал до нас. Я решила присоединиться к ним, я ведь даже забыла, как двигаться. Но шампанское быстро напомнило, кто здесь королева танцпола. Немного погодя заиграла медленная песня, и я оглянулась. Желающих станцевать со мной не нашлось, даже Ос, все время шатающийся рядом, позволил мне остаться одной посреди танцопола. Как вдруг на горизонте замаячил зверь. Я на полном серьезе подумала, что сейчас он закружит меня в танце, но услышала лишь короткое:

— Домой.

— Да брось! Чудесная песня, потанцуй со мной.

— Я не танцую, Эмма.

— Один раз, ну по-жа-луй-ста! — протянула я.

Он недовольно сжал губы, но обнял за талию. Кожа моментально отозвалась на касание Его ладони обжигали даже сквозь ткань платья. Я чувствовала всем существом как колотиться его сердце, и тело содрогалось от каждого его вздоха. Я кайфовала от того, как он прижимал меня к себе, медленно переставляя ноги. Вел за руку, не позволяя мне и на секунду овладеть танцем. Мой зверь танцевал так же, как жил.

— Спасибо, — я чмокнула его в щеку, а он повел мне прочь. — Мы разве не попрощаемся?

— Ты же хотела домой?

— Хотела… Я напрочь забыла о призраке, но сейчас руки вновь похолодели от одной мысли о нем. — И хочу. Я забыла свою сумочку у бара.

— Иди в машину, Энджел на улице уже ждет. Закинем его по пути.

— Предлагаю закинуть этого парня куда-нибудь подальше.

— Он мой друг, как и Ос. Придется смириться с этим, Эмма.

Матон направился к бару, а я вышла на крыльцо. Энджел болтал с какой-то рыжеволосой девицей. Он указал мне на машину, стоящую в дальнем ряду. Мог бы и подогнать… Моросил дождь. Я быстро промокла, пока спускалась с крыльца и бежала к нашему джипу. Дернула ручку, закрыто. Черт, чтоб его… Я посмотрела по сторонам, было пусто. Махнула ангелу, он дал знак что сейчас будет.

Я напрочь промерзла, как вдруг на мои плечи опустился чей-то пиджак.

— Добрый вечер, Эмма. — я вздрогнула, услышав за спиной знакомый баритон. — Не бойся, я джентельмен, в отличии от твоего друга. Бросил такую очаровательную девушку под дождем.

Угольного цвета волосы и голубые глаза, которые я разглядела даже при тусклом свете ночных фонарей. Его улыбка на миллион долларов лишала равновесия. До него мне казалось, что Матон самый красивый мужчина, которого я видела. Но этот парень очаровывал за пару секунд. Белая рубашка промокла, позволяя рассмотреть идеальный торс. Черные волоски выглядывали из-под расстегнутого ворота.

— Спасибо. — пиджак пах умопомрачительно. — Фил, если я правильно помню?

— Верно. Курите?

— Нет.

— Прекрасное платье, Эмма.

Он без стеснения осмотрел меня сверху донизу, задержавшись на ногах. Кристаллы на миниатюрном наряде сверкали под дождем еще сильнее.

— Благодарю.

— Сами выбирали?

— По совету одного до неприличия наглого парня…

Позади послышались шаги, и я оглянулась. Ангел быстро шел в нашу сторону

— Понравилась вечеринка?

— Да, было весело.

— Неужели?

— Вы опоздали к началу, пропустили много интересного.

— Как жаль. Собираетесь уходить?

— Да, собираюсь.

— Феликс, — Ангел подошел слева и коротко кивнул.

— Как насчет того, чтобы сбежать отсюда вдвоем? — пока я пыталась подобрать ответ, рассчитывая, что он попросту не знает, что я здесь не одна, Феликс перевел взгляд в сторону, — А, Энджел! Не заметил тебя сразу, привет. — Жесткая издевка в адрес Ангела, протягивает ему руку мило улыбаясь.

Энджел не среагировал на подкол, но руку в ответ подал. Железная выдержка у парня. — Эмилия, это Феликс, наш старый знакомый. Феликс, это Эмилия, женщина Матона. — Он произносит эти слова, как мне кажется, предостерегающим тоном. Но Феликс не был впечатлен. Возможно, он плохо знаком с Матоном, скорее всего.

— Мы уже познакомились. Кстати, наслышан. Сплетни не врут, ты действительно очень красивая. А в глазах и правда можно утонуть. — Он впился в меня своим взглядом, и я немного растерялась.

— О нас уже ходят сплетни?

— Ну, вы выбрали себе в пару довольно известную личность.

— Вот как.

— Феликс! — медвежий рык моментально отозвался на моей коже мурашками. Дождь разошелся, и я не понимала, почему мы до сих пор тут стоим.

— Матон… — Феликс слегка кивнул в его сторону и вновь уставился на меня. — Так как на счет сбежать? — внаглую подмигнул мне, и я невольно улыбнулась. Глаза Медведя тут же вернули меня с небес на землю. Я подошла к зверю и положила руку на грудь, хотела немного его успокоить, но пламя преисподней уже запылало в глазах. Он сдернул пиджак с моих плеч, открыл дверь машины и буквально впихнул меня в салон.

— Энджел, отвези Эмму домой. Мы пройдемся.

Феликс наигранно округлил глаза и пошел за Медведем, которой медленно двинулся по пешеходной дорожке, ведущей вглубь сада.

— Он что, самоубийца?

— Нет.

— Так он друг? — или враг? Побоялась я произнести вслух.

— Вот и я, Эмма, задаюсь этим вопросом.

Мы сидели в машине слишком долго. У Ангела зазвонил телефон и он вышел «на минуту». Прошло много времени, но никто так и не пришел, ни Ос, ни Медведь, ни Энджел.

Я снова стала замерзать, обняв себя руками я наклонила голову и закрыла глаза. Уснуть мне помешала звон бьющегося стекла.

Смотрю на крыльцо, несколько человек сбегают по нему в спешке. Прыгают по тачкам и с визгом уезжают. И тут я подпрыгиваю от внезапно раздавшихся выстрелов, черт возьми как громко! Дверь машины открывается, один из чертей зверя прыгает за руль.

— Где Матон? — впервые называю его по этому прозвищу.

— Я должен отвести тебя домой.

— Я не поеду без него.

— У меня приказ от Оса. — Заводит двигатель. И я отчетливо узнаю в этом голосе Рому.

— Я никуда не поеду, ты плохо слышишь? — выхожу из машины, Рома идет за мной, когда я направляюсь к крыльцу. В отеле стало заметно тише. — Тебя же уволили, какого хрена ты тут делаешь?

— Меня не уволили. — Хватает меня за руку, но тут же отпускает, когда видит мои глаза.

— Еще раз выкинешь что-то подобное, лишишься головы.

— Я должен доставить тебя домой, пусть даже силой. Сама вернешься в машину?

Не отвечаю, Медведь ясно сказал, что его уволили, откуда ему тут взяться? Бегу на крыльцо ища Медведя или хотя бы Оса. Отель опустел за минуту, что же случилось пока я была в машине? В холле никого, Рома тащится позади меня, я оглядываюсь, контролирую расстояние, между нами. Я ему не доверяю. Захожу в бар. Из разбитых бутылок на полке капает жидкость, до меня долетает запах алкоголя. И тут я нахожу лежащего на полу Биалиса с простреленным животом. Его светлая рубашка стала алой, я бегу к нему, глотая свои крики.

— Вызови скорую! Не стой как истукан! — ору Роме, сама понимаю, если он враг, то вряд ли послушает меня.

— Эмилия, нет, нельзя. — Биалис говорит шепотом, видно с каким трудом даются ему слова.

— Не подходи, слышишь?! — Хватаю со стола открытую бутылку шампанского и угрожаю черту, смешно. — Почему ты не звонишь?!

— Он свой… В мою больницу.

— Где остальные? — Биалис отключается. Меня начинает трясти, нет, нельзя терять самообладание.

— Дай мне поднять его.

— Не смей! — замахиваюсь на него бутылкой.

— Эмилия! — оборачиваюсь, и вижу, как Ос и Энджел тащат под руки моего зверя. У меня вырывается крик. На нем как минимум два ранения, плечо и район селезенки, но от чего я не понимаю, вижу лишь потоки крови, стекающие по его одежде.

— Я точно тебя уволю, ты уже должен был отвезти ее домой. — Медведь хрипит на своего человека. — Поднимай Биалиса!

— Господи, что произошло?! Твою мать, Ос, это твоя работа охранять его! — я бью в грудь главного здоровяка, еще неделю назад не могла себе представить, что осмелюсь на это.

Ос давит за двести по пустым ночным улицам, я прижимаю руки к ранам на теле звере, слезы текут градом.

— Хуева туча охраны, а толку ни хрена нет от вас!!! — Ос словно не слышит, лишь топит педаль в пол.

— Эмма, притормози. Если бы не мои люди жертв было бы в разы больше.

— Его работа охранять тебя, — захлебываюсь в своих рыданиях, вытираю рукой глаза, оставляя на лице густую кровь зверя, облизываю губы и чувствую вкус металла во рту.

— Тихо, бывало и хуже… — даже сейчас он спокоен и прижимает мою голову к своей груди.


Ос 24 года


Нас относит взрывным ударом, густо растущие деревья перекрывают основную волну. Несколько минут я ни хрена не слышу, головорез поднимает меня на ноги. Энджел сидит, облокотившись на ствол дерева, улыбается нам удовлетворенной улыбкой.

— Где Фил?

— Я не видел его рядом с машинами.

— Феликс! — Энджел зовет нашего напарника, постепенно до нас начинает доходит слабый хрип.

Головорез находит Фила ближе к машинам, он цел.

— Где ты был, твою мать?! — Ангелок в свойственной ему дерзкой манере наезжает на Феликса, еле волочащего ноги.

— Блядь, Энджел, я снял водителя джипа.

— Это сделал Ос!

— Если ты помнишь машин было две!

— Заткнитесь оба! — Медведь злой, но довольный. Все позади. — Нужно добраться до их норы и взорвать там все к хуям!

— Ты ебанулся?! — Феликс недоумевает. — Мы сдохнем прежде, чем доберемся туда! Я тебе напомню, если у тебя проблемы с памятью! Наше задание — обнаружить их базу! Мы его выполнили, и мало того, грохнули их шишку! Зачем идти дальше?!

— Затем, что я хочу стереть эту стаю гиен с лица земли!

— Там они нас и встретят! Ты нарушаешь все правила! Мы выполнили задание…

— Им в голову не придет, что мы сможем добраться до них наверху!

— Взгляни на Ангела, он едва сидит! — Энджел отмахивается. Он меньше нас всех, но его выдержке позавидует любой. — Ос, блядь, но ты то должен понять! Мы трупы, стоит нам затеять этот подъем!

Молчу, переглядываюсь с Энджелом.

— Матон, однажды мы уже провалили заказ! Из-за Рафаэля ты готов пожертвовать всем!

Мы молчали, Фил встал.

— Я буду ждать вас на кардоне в западном ущелье. И Матон, ты путаешь личное и бизнес…

Через четыре часа стало темнеть, но позади послышался шум двигателя. Нам ничего не стоило перехватить машину, водитель которой дряхлый старик, он не сопротивлялся, и мы его не тронули, оставив в качестве пассажира на заднем сиденье. В далеко стали виднеться огни, мы затормозили в лесу.

— Ех, ех… — с жутким акцентом произнес владелец машины. — Тут опасна, тут незя… — В панике мотает головой.

— Успокойся дед, сиди смирно, тогда вернешься на своей колымаге домой. — Я видел панику у него в глазах. Мы вышли из машины и поползли к баракам, где нас уже ждали…

Глава 13


Эмма


На встречу бегут люди в халатах. Маленькая больница с закрытой территорией упакована супертехникой. Биалис на кушетке без сознания, врачи увозят его за синие распашные двери с круглыми окошками. Господи, хоть бы он был жив.

— Скоро прибудут еще врачи, а пока лежите. Так, вы, — Медсестра показывает на меня. Пытается раздавать приказы, но я-то вижу, что она напугана. — Прижмите здесь, он потерял слишком много крови. Скоро сделаем переливание, потом его прооперируют.

— Надо зашить рану, сейчас, вы разве не видите, он истекает кровью!

Мы в операционной, мой зверь лежит на столе без рубашки, из ран продолжает неумолимо быстро бежать кровь. Это долбанная медсестра ни хрена не может.

— Пожалуйста, успокойтесь! — Да она спятила, как я могу быть спокойна.

Заходит Энджел и начинает орать на нее, девушка прибывает в полной панике от происходящего в больнице. Все территорию оцепили, в корпусе как по дому ходят бритоголовые черти, готовые разорвать любого подозрительного человека.

— Чего ты ждешь, шей, блядь пока не поздно! В соседней операционной на грани жизни и смерти лежит владелец этой больницы, а ты дура сопли свои развесила.

Зря он так, вижу, что она не способна даже стоять, не то, что иглу в руках держать, так ее трясет.

— Я, я… не хирург…

— Ты и сама с этим справишься. — Слишком слабый голос, но это мой зверь, смотрит на меня своими черными глазами и приглаживает растрепавшиеся волосы на голове.

— Я?!

— Ты же делала это раньше…

— Что? — он отключился, я хватаю за шкирку эту идиотку и трясу. На ее спасения в операционную влетают несколько мужчин в халатах и перчатках. Энджел пытается увести меня, но я вцепилась в стол, где лежит Медведь.

— Эмилия, все, они здесь!

— Вышли отсюда, живо! — седоватый мужчина в возрасте просит нас удалится, а у меня начинается паранойя.

— Энджел, откуда нам знать, что они врачи! Вдруг они здесь, чтобы убить его! Я не верю им.

— Верь мне, они врачи. Пошли. — Хватает меня за плечи и выводит в коридор. — Сядь!

Я плюхаюсь в кресло. За секунду в холле больниц воцарилась гробовая тишина. Она сводит меня с ума, ожидание убивает. Прошло несколько часов, ноги отплясывают чечетку. Бросаю в урну третий стаканчик кофе. Встаю и начинаю мерить комнату шагами. Если с ним что-то случиться, я сама перережу всех, кто к этому причастен. Вот только бы разобраться кто!

— Дай сигарету, пожалуйста.

Один из охранников смотрит на меня, я что, говорю по-китайски?

— Ты куришь, я видела. Дай сигарету, твою мать! — протягивает молча. — Прикурить. — Горечь никотина разлилась по горлу, я откашлялась. Легче не стало, но на секунду я забыла о том, почему мы все тут.

Ко мне подходит Ос держа в руках шприц.

— Ты спятил?

— Это успокоительное.

— Я спокойна как танк! — показываю ему руки, они не дрожат. — Убери от меня эту отвратительную иглу подальше, не выношу все это.

Он закрывает иголку и кладет в карман.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что произошло?!

Энджел, грызя ногти, взглянул на Оса и не ответил.

— Вы глухие?

Я разворачиваюсь и иду в туалет, только сейчас вижу себя в зеркало, неудивительно почему мне предложили успокоительное. Лицо и руки в крови, глаза красные как у подопытного кролика. Умываюсь, становится немного легче. Возвращаюсь, в холле никого нет кроме Ромы у входа, стоит как ни в чем не бывало.

— Значит тебя не уволили?

— Хотели тебя проучить.

— Зря надеялись, что меня будет грызть совесть. — Но она меня грызла, каждый день я корила себя за свой легкомысленный поступок.

Он не ответил, равнодушно глядя вперед. На улице послышался шум, смотрю в окно, какой-то здоровяк в окружении чертей движется к центральному входу. Неожиданно для Ромы я вырываю пистолет из-под его ремня и несусь вниз. Я вышибу ему мозги!

Ноги на ширине плеч, одна рука согнута в локте, второй придерживаю снизу, полностью сосредоточена. Так они стреляли в тире, черти моего зверя. На их беду дали попробовать и мне, ради развлечения. Я не промахнулась, всегда была уверена, что стрелять это не сложно. Тир стал одним из моих излюбленных развлечений. Я сбивала металлических зайцев, целясь в голову. Парни удивленно кивали, у меня неплохо получалось.

— Оу, оу! Стоп! — Феликс поднимает руки

— Эмилия, убери пистолет, — Ос медленно идет ко мне, я без раздумий стреляю в пол в его направлении, растерявшись на долю секунды от отдачи.

— Сделаешь хоть шаг, следующая будет в твоей ноге, Ос! — Перевожу пистолет на Феликса.

— А твои мозги растекутся по стене с обратной стороны. Если эти не могут тебя остановить, это сделаю я!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— О чем ты? Эмма, я ничего не делал, — смотрит на меня своими большими честными глазами.

— Ты пошел за Матоном, а потом началось все это. — Феликс делает шаг мне на встречу.

Выпускаю пулю в стену, слева от его головы. Он не вздрагивает, но я читаю недоумение у него на лице. — Лучше оставайся там, где стоишь. У меня хватит смелости пробить дыру в твоей голове, не сомневайся.

— Эмилия, это не он, успокойся. — Ос медленно идет ко мне. А вот он испугался. — Это не игрушки, дай его мне.

Перевожу пистолет на его голову.

— Вы все тут сговорились!

В этот момент меня хватают сзади, Энджел вырывает пистолет, и я чувствую, как в мою шею втыкается отвратительная длинная игла.


Ос 24 года


К голове Ангела приставлено ружье. Он встает, подняв руки вверх. Этот солдат еще не понял, что выбрал не ту жертву. Наш малыш способен уложить голыми руками любого. Чемпион по боксу, он молниеносно перехватывает ружье, то палит в воздух, солдат уже на животе.

— Как конфету у ребенка! Кто? — Ангел тычет дулом в затылок этому ублюдку. Ответа нет. Я недоумеваю, кто набирает этих неудачников.

Слышим шорох в темном лесу, мы тут явно не одни. Я приседаю за дерево, приготовив пистолет. Головорез достал пару ножей, он видит в темноте, как иначе объяснить, что через секунду на землю свалилось две туши. Затем взял в руки свой любимый кинжал.

— Сейчас я отрежу твою пустую башку, если не скажешь, кто нас сдал. — Тесак приставлен к горлу, но тот продолжает упорно молчать. — Почему нас ждут?

— Опусти нож, сынок. — Позади нас стоит дряхлый старикан, акцент которого как рукой сняло, в руках ружье. Но где он его взял? Значит в лесу есть заначка, и он тут ориентируется как у себя дома. Стою за деревом, вряд ли он видит меня своими старческими глазами. — Нужно доводить все дела до конца, ребята, а потом проверять результат. Но вы еще молоды. Пошли прямо. — Тычет ружьем в направлении бараков.

Я неподвижен. Солдат встает, забирает ружье и бьет прикладом Головореза.

— Где третий? Только что был здесь?! — солдат пытается рассмотреть меня в нависшей темноте.

Старик он и есть старик, глаза слепые, я без проблем вышибаю мозги этой твари. Энджел делает подсечку солдату, нож головореза выпускает его кишки, он не успевает сказать нам, кто нас сдал.

Ангел достал гранаты, мы окружили периметр и в назначенную минуту подорвали все это логово. Ящики кокаина взлетели на воздух, оседая черным пеплом на траве. Бегущие шакалы падали на землю замертво от наших пуль. Возможно, кому-то и удалось уйти, но сегодня ночью в нашей стране стало чище.

Мы вновь слышим звуки моторов, это военные. Из машин выходят упакованные ребята в касках, осматриваются. За эту ночь мы втроем сделали больше, чем эта гребаная рота за месяц. Гнилые коррумпированные твари. Они найдут другое место, где кормится, но тогда мы уничтожим и его. Хотя, если честно, мне осточертела эта работа. Каждый генерал считает себя господом богом, бросая парней на верную гибель, а сами в то время просиживают свои жирные задницы в теплом кабинете и получают награды из рук министра обороны. Подумываю, когда-нибудь начать охоту на них самих, у меня уже готов список продажных шкур, и он достаточно длинный.

Когда мы спустились к ущелью, Феликса не было…


Эмма


Открываю глаза, на улице уже светло. Я не связана, лежу в просторной палате в вечернем платье, глядя на которое вспоминаю, почему я тут. Подскакиваю, теряя равновесие, тут же хватаюсь за шкаф. Жду пока звезды сделают оборот вокруг моей головы, вылетаю в коридор. Пусто, я на третьем этаже, операция была на втором. Но тут ко мне выходит один из охранников.

— Где Ос?

Он помедлил, наверное, испугался моего голоса.

— Вам лучше оставаться в палате, — загораживает проем своей грудью.

— Кто это сказал?

— Энджел.

— С каких пор ты работаешь на него?

— Я работаю на Матона.

— Тогда отвали с дороги! — пихаю его в стальную грудь. Он стоит и не отходит.

Я уже ничего не понимаю. Подхожу к окну, без разговоров открываю его, на мое счастье там есть широкий карниз. Этот амбал тут же подлетает, я хватаю чайник с тумбочки и опускаю на его голову. Осматриваю его, на нем нет оружия, к счастью для Оса. Без долгих раздумий бегу в низ. Лечу по лестнице в больничных тапочках, они жутко скользкие и меня заносит на поворотах. Вижу эту компанию в холле.

— Ты гребанный ублюдок, я тебя сейчас прикончу!!! — кидаюсь на Оса с кулаками, со стороны я выгляжу как тойтерьер, тявкающий на пидбуля. Он лишь прикрывается руками.

— Предатель!

— Как она вышла? — интересуется кто-то из чертей.

— Снесла башку этому шкафу и вытолкнула в окно!

Кто-то сразу бежит наверх,проверить правдивость моих слов. Энджел хватает меня за руки и тащит по коридору.

— Я тебя урою, ты мне всегда не нравился, козел!

— Эмилия, уймись, вот он! Никто его не предавал! — запихивает меня в палату, седовласый врач смотрит на нас как на дебилов. Мой зверь уже очнулся, перед ним столик с бульоном, врач что-то ему объясняет.

— Подойди. — Медведь тянет ко мне руку. Я смотрю на него, не веря своим глазам. Жив.

— Не долго, — строгий тон врача.

Сажусь на край кровати и беру за руку Медведя.

— Господи, ты жив. — Он по привычке прижимает мою голову к себе, обхватывает меня двумя руками, морщась от боли.

— Ну конечно я жив. Думала я так просто тебя оставлю? Ты должна мне две сотки.

Я не понимающе смотрю на него, моргаю, слезы падают на его постель.

Он толкает столик с супом и раздраженно произносит:

— Кто-нибудь может принести мне нормальной еды, а не вот эту бодягу!

Энджел возвращается через несколько минут, держа за пазухой чикенбекон из Макдака. Все это время я молча перевариваю слова зверя.

— Если тот суровый врач с бородой прознает, мне крышка! — сует довольному зверю, тот с аппетитом откусывает смачный кусок.

Ос подает ему колу.

— Взял в больничном автомате, значит ее пить можно.

— Ты знаешь, что он сделал? — спешу сообщить новости про его друга. — Он воткнули в меня шприц с иглой, и я отключилась! — беру с прикроватной тумбочки пластиковый стаканчик и кидаю в Оса. Он, естественно, уворачивается.

— Да, после того как она грозилась снести всем нам башку с пистолетом в руках, — Энджел вставляет свои пять копеек.

На лице Миши удовлетворенная улыбка.

— И еще она прострелила пол, едва не задев мои ноги! А утром разбила чайник об одного из моих парней. — Ос жалуется, как мальчишка!

— Ябеда!

— Ну с такой женщиной я теперь ничего не боюсь, — Притягивает меня и целует.

— Черт возьми! — я подскакиваю, — где Феликс?! Он приезжал ночью.

— Да, Эмилия и его чуть не грохнула в коридоре.

— Знаю, он говорил мне. — Миша открывает шипучку жадно глотая черную жидкость.

— Как это говорил? — я уже ничего не понимаю.

— Он не враг.

— Неужели? — Энджел вскидывает брови.

— Я уже все сказал тебе по этому поводу! — Энджел отворачивается, вижу, он не согласен, но спорить с Матоном нет смысла.

— Значит это не он в тебя стрелял? — Мотает головой. — О господи, а Биалис? Он жив?

Все, трое молчат. Миша недовольно вздыхает, кивает. Но я чувствую, что у него дела обстоят хуже, чем у зверя.

— Ос, собирай ребят, едем домой.

— Ни за что, тебя только вчера прооперировали! — он спятил!

— Я в сознании, говорю и дышу, стало быть, я в порядке. — Поднимается, но понимает, что абсолютно голый, опять облокачивается на подушку, мы все хихикаем от его недовольного лица.

— Эмма, найди мне одежду.

— Нет.

— Я все равно встану и уйду, в ней или без.

Мне давно пора понять, что этот человек никогда не шутит.

Выхожу в коридор в поисках медсестры. Но в холле натыкаюсь на заплаканную женщину. Она поднимает на меня глаза полные надежды, но разочарованно их опускает. Через секунду вновь смотрит на меня.

— Официантка?

— Простите? — я в вечернем платье в больнице, о чем она?

— Ты приходила за Борей в мединститут.

— А вы? — растерянно бормочу под нос.

— Биалис, владелец больницы, мой муж.

— Господи. Тома? — она кивает.

— Ты значит с ним, с Медведем. — Она разочарованно мотает головой. — Уходи пока не поздно. Иначе твоя жизнь превратится в мою.

Я все еще не верю в происходящее. Матон, это Миша, мой милый толстячок Миша, спасший когда-то мне жизнь! Почему же он мне не рассказал, зачем таил так долго!

— Все будет хорошо, он сильный, он справится… — только и смогла вымолвить я.

— Надолго ли…

— В смысле?

— Хочешь, как и я всю жизнь трястись от страха? Тебе было мало той ночи, пятнадцать лет назад?! А вчерашняя вечеринка понравилась? Гарантирую тебе несколько подобных в году.

— Тома! — мы оглядываемся, Медведь где-то раздобыл одежду.

Вижу ее глаза и пугаюсь, она с таким презрением смотрит на Мишу, словно в нем заключается все зло мира. Тут же отстраняюсь. Он никого не заставляет быть рядом с ним. Ну за исключением разве что меня, да и я уже тут по своей воле.

— С ним все будет хорошо, он справится, верь мне. — Миша убедителен как никогда.

— Господи, как же я вас ненавижу! — Она шипит, изливая на него всю свою боль. — Тебя и всех этих уродов. — Оглядывает Энджела и Оса. Они молодцы, не реагируют. Даже я не смогла бы промолчать, они не уроды! — и ее втянул в свою жизнь! Она сбежала однажды, и все эти годы я завидовала ей, что она смогла.

— Я не сбежала. — Я не сбежала, я ушла, думая, что у Миши есть жена.

— Тамара, клянусь тебе своей жизнью, он скоро будет дома, живой. — Тон зверя настолько выдержан, что мне становится не по себе.

— И опять все по новой… — в ее голосе безысходность.

Я подхожу к зверю, встав под его плечо. Такая жизнь мне по вкусу больше прежней, по крайней мере, я чувствую, что нужна.

Дома я сразу отвела зверя в спальню, вызвав Аллу на подмогу. С ней он не спорит, я бы даже сказала, что он трепетно относится к этой милой старушке. Интересно, кто она ему…

Всматриваюсь в Матона, в голове все еще крутятся слова Томы. Господи, этого не может быть.

Медведь пытается лечь, сбрасываю по пути больничную рубашку.

— Миша?

Слегка наклонил голову в бок, подзывает к себе. Я сажусь на край кровати, смотря по новому на этого уже ставшего родным, человека.

— Ну, здравствуй, Эмма.

— Не может быть. Ты же…

— Да, я немного похудел, — смеется, и я вновь ловлю эту улыбку, которую он показал мне лишь однажды. Она переносит меня в ту страшную ночь, когда он спас меня от Рафаэля и Сэма.

— Но глаза? Разве они были такими черными раньше?

— Не знаю…

— Когда ты понял, что это я?

— Я всегда это знал. Присматривал за тобой, пока ты жила в Питере.

— Как это присматривал? А?

— Мои люди доставали для меня информацию о тебе.

— Но почему…

— Не забрал тебя раньше?

— Да.

— Эмма, то что сказала Тамара… Он права, отчасти… Моя жизнь только недавно стала относительно спокойна.

— Это ты о вчерашнем? Или о падении вертолета? Тогда я боюсь даже представить противоположность твоей стабильности.

Матон не ответил. Взял за руку и просто смотрел. Сердце затрепетало, когда я увидела такой его взгляд.

— Миша…

— М..

— Это ты подарил мне ту мыльницу?

Удовлетворительно кивнул, погладил по голове.

— А в баре? Что произошло, почему именно тогда?

— Последний раз я пробил тебя, когда ты съехала от своего хахаля. Этот мудак мне не нравился, но с ним тебе было спокойно. А когда вы разошлись… в общем я больше не собирался довольствоваться лишь снимками с твоим лицом. О том, чтобы позволить еще какому-нибудь мужику приблизиться к тебе не могло быть и речи.

Я улыбнулась и щеки вспыхнули. Миша тоже немного улыбнулся, видя, как растаяло мое сердце. Он устало потер глаза. Слаб и рана ноет, но упрямо не признает.

— Но я не думал, что ты приедешь, номер был зарегистрирован на твоего бывшего.

— А я так не хотела ехать!

— Это и не важно, будь ты тогда там или в другом месте, ты бы провела рождество со мной, я так решил. И ты так удачно сама пришла ко мне в руки.

Глава 14


Эмма


— Где Миша?! — как она смеет орать на меня?

— Я к отцу, отойди! — Тимур стал более вежлив, но он и его мамаша все еще думают, что я одна из его шлюх.

— Он спит, — произношу спокойно, разглядывая свежий маникуюр.

Анна делает недовольное лицо, не воспринимая меня в серьез. Пытается пройти.

— Ос! Почему посторонние на территории? — эта парочка меня разозлили. Поднимаю руку, заграждая проем. Анна в шоке от моей дерзости. Я поставлю тебя на место, сука. — Я запрещаю, он еще не готов принимать гостей. — Скрещиваю руки на груди, Ос закрывает им проход.

— О господи, Остап, что происходит? — Анна в недоумении, почему женщина, живущая в этом доме две недели, раздает указания как хозяйка.

— С сегодняшнего дня вы больше не сможете въезжать на территорию свободно. Этого дома или любой другой собственности Матона.

— Ты это всерьез? — до Анны наконец-то доходит, она больше не будет шататься тут, когда ей вздумается.

— Всерьез я, а не он! Это не ваш дом.

— И не твой! — Тимур, пытается возражать. Сосунок, забудь про отцовские деньги. Пока не начнешь вести себя по-человечески ты тут никто.

— И не твой. Запишитесь у Оса, он согласует прием. До встречи. — Захлопываю дверь перед их носом. Иду к своему зверю. Швы уже сняли, и он куда-то собирается.

Встречает меня похотливым взглядом.

— Он мой сын, и ты этого не исправишь.

— Ради собственного интереса сделай тест, — не отвечает. Эта идея не дает мне покоя.

— Люблю твои коготки, девочка, — имеет ввиду мою способность поставить на место любого наглеца. — Но выношу их только я, они приятно царапают, — шлепок по попе, так он дает понять, что уж он-то меня всерьез точно не воспринимает.

— Я много думала о тебе.

— Мне приятно, Эмма.

— Я о другом… Просто… Это все мило что ты сказал. Но ответь, почему?

— О чем ты?

— С чего бы тебе наблюдать за мной на протяжении стольких лет?

— Ты же не дура, Эмма.

— Предположим, что дура, — он с усмешкой смотрит на меня.

— Выглядишь забавно, когда делаешь вид, что сердишься на меня.

Отлично, я и сама ощущаю себя кроликом рядом с волком, еще и он подтрунивает. Подходит и берет мое лицо в свои руки.

— Так хочешь это услышать?

— Угу…, — мычу я. Мне просто необходимо знать, а не догадываться.

— Тогда в Лимпопо, когда я впервые увидел тебя, твои глаза, именно тогда я дал себе слово, что ты будешь моей, навсегда. Я хотел зарезать Рафаэля еще в тот вечер, когда он мацал тебя, позже пожалел, что не сделал этого. Потом ты вышла замуж, а в то время я часто по долгу отсутствовал в стране, моя жизнь была слишком опасна, и я не хотел тебя втягивать в нее. Я рассчитывал, что рано или поздно все устаканится. Ожидание затянулось… Ты вышла замуж, и я подумал, что так даже лучше. Ты была в безопасности вдали от меня. Но я быстро понял, что ваш брак долго не протянет. Он недомерок, ты слишком своенравна для него. Моя жизнь и сейчас опасна, Эмма, и такой останется. Но я решил, что скорее зарежу любого, кто притронется к тебе, и мне не важны его намерения, чем стану и дальше жить без тебя. Теперь ты рядом, и я тебя никому отдам.

— Ты что это, получается любил меня, все эти годы? Их больше десяти…

Фыркнул, снисходительно посмотрел в мои глаза, ну как можно быть такой глупой.

— Носился бы я с тобой просто так… — Надевает куртку, звонит Осу и приказывает готовить машину. Потом возвращается ко мне, притягивает к себе и целует так глубоко и страстно, как делает только он. — Ни одной женщине в любви не признавался, да и ни одну не любил. Только тебя Эмма, люблю до безумия. — Я растекаюсь в его руках, что есть сил обнимаю за шею своего ласкового зверя, мои ноги отрываются от пола, когда он выпрямляет спину. Придерживает меня за попу.

— А Ос не может подождать?

Довольно рычит, я знаю, что он не устоит если я попрошу ласки. Его руки ныряют под мою юбку срывая тонкое кружево. Сажает меня на комод, пуговицы на платье в районе груди разлетаются по сторонам.

— Скоро у меня не останется целого белья и одежды.

— Не знаю, зачем ты постоянно ее надеваешь.

Брюки спущены вниз и его мощный член вторгается так глубоко, что я вскрикиваю. Комод ходит ходуном, я откинулась назад, выгнув спину. Зверь облизывает мою грудь, как животное, нашедшее долгожданную пищу, зажимая твердые бусины между языком и небом, посасывает их, подгоняемый моими стонами. Сжимая ягодицы в руках, он продолжает неистово насаживать меня на себя, все резче и резче. Я вонзаю ногти в его плечи, боюсь, что разлечусь на кусочки от сладкого предвкушения. Вдруг останавливается, я все еще жмусь к нему, но он разворачивает и нагибает меня раком на комод, немедля проникает и вдалбливает свой твердый член все глубже и глубже, его пальцы массируют мою каплю. По ногам медленно крадется напряжение, но встал между них, не давая мне свести ноги вместе, открывая путь своей руке, ласкающей меня то нежно, то грубо. Слышу за спиной довольный рык, по ягодицам стекает горячая жидкость. Зверь помнить про меня, доводя дело до конца своими пальцами. Укусы на шее слишком сильны, я вскрикиваю, а он продолжает уже нежнее покусывать плечи, и я уже так близко. Не выдерживаю и вскрикиваю, ноги сводит судорогой, а он все не убирает свою руку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мне пора. — Удовлетворенный шлепок по заду.

Я все еще не могу прийти в себя, дрожь в теле не дает сдвинуться с места. Смотрю на него, облизывая пересохшие губы.

— Эмма, мне нужно работать.

— Поговорим, когда вернешься?

— О чем?

— О том, что случилось в отеле.

— Не о чем говорить. Сходи сегодня в спа или по магазинам.

Удивленно вскидываю брови, — мне можно погулять?

— Ты не пленница, но это не значит, что ты пойдешь без охраны.

— С Ромой? Ос ведь с тобой.

— Да, — выходит не прощаясь.

***
— Массаж парный?

— Простите? — непонимающе смотрю на администратора. — А нет, он подождет тут. — Рома уже развалился на диване, не обращая внимания на мой смех. Взял в руки свежий Glamur, делает вид, что ему интересно содержимое.

— Если что у нас свободен еще один мастер, — рыжеволосая девушка смотрит на Рому, у нее довольно очаровательная улыбка, будь я мужиком, то не устояла бы. Но этот сидит и бровью не повел, выброжает.

Массаж, маникюр, две коробки туфель, рубашка для моего зверя. Решаю попытать удачу и пригласить на обед Мишу. Пишу ему смс.


Э: «Пообедаем вместе?»

М: «Я занят, буду поздно»


— Рома, едем к Матону на работу, — он без вопросов выполняет. Как говорится, если гора не идет к Магомеду…

Надеюсь, сделать ему приятный сюрприз, по дороге покупаю пиццу и пару банок колы. Он любит эту разъедающую все газировку, себе беру за компанию.

На подъезде к бизнес центру, теперь я хотя бы знаю, где его офис, вижу знакомый красный мерседес. Вот это уже интересно, я вроде просила не общаться с этой сукой. Они давно никто друг другу, да и не были кем-то если на то пошло, какого хрена она трется рядом с ним!

— Планы поменялись, давай за мерсом. Рома вперед, что смотришь?!

— Эмма, в чем дело? — никто кроме Миши не зовет меня Эммой. Сперва я даже подумала, что он не ко мне обращается. Но я не против, Эмма мне гораздо больше нравится.

— Это Анна, хочу знать, что она делает рядом с офисом Матона.

— Поиграем в шпионов?

— Угадал, жми нагаз!

— Я кое-что знаю о погонях, не упустим.

Отлично, я откидываюсь на сиденье и наблюдаю за дорогой. Рома лихо выворачивает руль на поворотах, водит он классно.

Ребенок Анны и Матона давно вырос, какие у них могут быть общие дела? Да и сын ли он ему? Если Миша сам не хочет проверить, это сделаю я. Всего-то пара волос от обоих и отпечатки губ на стакане после нашей первой встречи с Тимуром. Думаете не мое дело? А я не святая, не нужно было этому сосунку бить меня. И если мои подозрения подтвердятся, эта крашенная сука будет в моих руках, а ее сын навсегда забудет к нам дорогу, он мне омерзителен. Да, я злопамятная.

В не по возрасту откровенном спортивном топике, ярко-розовых лосинах и небрежно накинутой на плечи норковой шубой, уверенной походкой идет к зданию фитнесцентра. Жду, пока она скроется за дверями, иду следом. Не раздеваясь, прохожу в зал, игнорируя вопли администратора. Рома задержал ее позади, а я двинулась следом за Анной, иногда прячась за углами. Тут из-за двери с надписью «мужская раздевалка» выходит Матон. Он наклонился к ее лицу, сказал пару слов и скрылся в за дверью сауны. То что происходило дальше было яснее некуда, дальнейшая слежка бессмысленна. А я то как дура притащилась со своей пиццей и колой!

В холле вижу Энджела. Только этого индюка мне не хватало! Он о чем-то беседует с Ромой. Слава богу хоть Оса тут нет, иначе я бы взорвалась от злости. Тот-то не упустить возможности поязвить. Администратор притихла за стойкой рецепшена.

— Рома, домой, — в бешенстве захлопываю дверь, не отреагировав на приветствие Ангела. Опускаю стекло, — Рома, ты оглох? — на секунду он растерялся, но потом сел за руль, не прощаясь с Энджелом.

Молча несемся домой. Где твою мать мои документы? У меня одна возможность, добираться в Питер на попутках, там паспорт не спросят. А по приезду заявить о пропаже. Черт возьми, да смогу ли я уехать? Матон не просто присвоил меня, он подчинил мое сердце, а с ним бороться занятие не из легких. Мне плевать, о чем они говорили, плевать, что и Энджел приехал туда, и возможно у них там было вовсе не свидание. Он соврал мне, сказав, что занят. И как мне понять фразу «…буду поздно»? После ресторана будет продолжение банкета?

Несусь по подъездной дорожке. Рома с полными руками пакетов спотыкаясь бежит за мной.

— Эмма, слушай, это не мое дело…

Поворачиваюсь к нему с таким видом, что сам Пиначет бы побоялся мне возражать.

— Тогда, наверное, тебе стоит молчать.

— Я Матона давно знаю, может и не так близко, как Ос, но одно скажу точно, я никогда не видел в этом доме женщины, кроме Аллы. А это что-то да значит.

— А эта крашенная тут не была?

— Редко.

— Редко, но метко. Рома, поставь уже эти пакеты и иди!

Меня просто трясет, я жуткая собственница, и мое должно и будет оставаться моим! Зря приехала домой, нужно проветрить мозги и попробовать успокоится, хоть это и не просто.

Рома даже не удосужился забрать ключи из Бэхи, свист резины, и я несусь в город. Залив в Питере часто спасал. Большая вода успокаивает. К морю, хочу видеть море и вдохнуть соленый запах. Дороги не знаю, петляю между улиц, и вот вижу просвет. Торможу у набережной и иду к воде, сажусь прямо на камни и смотрю вдаль. Какого, твою мать, хрена? Единственное, о чем я попросила он не выполнил! Как же права Тамара, у меня не будет с ним нормальной жизни. Но если с опасностью я смирилась, откровенно говоря, меня это вообще не волнует, когда зверь рядом, то с изменами я не уживусь. Они гораздо страшнее бандитских пуль, у этих хотя бы есть способность промахиваться, тогда как первые всегда попадают в сердце!

Позади слышу хруст гальки, тут как тут, отворачиваюсь не реагируя.

— Эмилия, все машины прочипованы.

— А я и не прячусь. Просто хотела погрустить у моря, а не в четырех стенах.

— Поехали, Матон тебя ждет.

— Так занят, что даже не соизволил сам приехать, послал верного друга. Отвали Ос, я никуда не поеду.

— У тебя нет выбора.

— Ооо, ну конечно, как всегда. Да только прошли времена, когда я вас боялась. Катись к чертям.

Он идет ко мне, протягивает руку, чтобы я встала. Отвожу от него взгляд, я же сказала не поеду.

— Прикоснешься ко мне, и я тебя пристрелю.

— Серьезно?

— Есть сомнения?

Он вздыхает, садится рядом и смотрит вдаль. Подозрительно…

— Тоже погрущу, ты не против?

— Берег большой, найди свое место для печали.

Он не реагирует. Я демонстративно отодвигаюсь от него на метр, молчу. Позади нас джип, рядом с ним еще парочка чертей. Тоже с грустью взирают на серое неспокойное море. Та еще картина «Печальные дотракийцы и шальная подруга головореза» кисть, масло.

Тут действительно спокойно и красиво, жаль камеру не захватила. На камни приземлилась чайка, делает вид, будто что-то ищет, сама же надеется получать от нас кусок хлеба. Похожа на Анну, трется рядом с моим зверем, под предлогом какого-то прошлого, а сама рассчитывает откусить кусок пирога, не принадлежащего ей. Шепот волн разбавляет визг тормозов. Я даже не оглядываюсь, и так знаю кто там.

— Ос, блядь! Какого хера ты тут сидишь? — Ос недовольно вздыхает, встает и идет к машине. — Я попросил сделать элементарную вещь!

— Привезти твою женщину задача не из легких, Матон.

— Эмма…

— Отвали.

— Встань.

— Приказывать будешь своей бывшей жене.

— Да блядь… — недовольно цокает, хочет поставить меня на ноги.

— Да не вздыхай ты так… истерики с моей стороны не будет. Как и меня в твоей жизни. Там уже есть другая женщина.

— Ты сядешь в эту машину по своей воле или нет, я не собираюсь стоять тут и жевать сопли!

— А что нет то? Давай пожуем! — подрываюсь в полном бешенстве. — Или ты жуешь их только в компании этой крашенной суки? Так может тебе взять ее за шкирку и притащить к себе домой? Она то свободная, делает что хочет, и тебя это устраивает, а я почему-то огребаюсь за любое свое слово или поступок.

— Блядь, Эмма сядь в машину!

Его черти пялятся в окна автомобиля, на берегу моря разыгрался целый концерт. Отбегаю на несколько метров подальше от рук Матона.

— Я смирилась с тем, что ты сделал, есть причина, почему я даже не пытаюсь сбегать. А Тома была совершенно права, жизнь с тобой будет как на пороховой бочке, но и это меня не волнует! С чем я никогда не смирюсь так это с ролью второго плана, с любовницами, с другими женщинами, ясно тебе! Я ничего у тебя не просила, лишь одну единственную вещь, не общаться с ней!

Идет ко мне, я отступаю назад.

— Со мной пообедать у тебя времени нет, ты был занят своей бывшей. Вот и вали к ней! — он подлетает ко мне, закидывает на плечо и молча тащит в Рэнджик.

— Ты шальная во всю голову, — хрипит, но спокоен.

Отсаживаюсь от него в угол машины. Он молчит. Мы подъезжаем к отдельно-стоящему зданию. На нем куча баннеров, начиная от автосервиса и заканчивая салоном красоты. Ос и Миша выходят молча, зверь открывает мою дверь и подает руку, я недовольно закатываю глаза, но слушаюсь, все равно ведь вытащит. Ос идет спереди, Матон позади меня. Затылком чувствую, как рассматривает мою попу, затянутую в узкие черные джинсы. Спотыкаюсь, зверь подает руку, но я с гордостью отворачиваюсь. Вибрации от его тела подкашивают мне ноги, ненавижу это! И его самодовольную рожу!

Узкий коридор, Ос встает у двери, мы заходим кабинет.

— Аня где? — обращается он к секретарше. Та, заикаясь, что неудивительно при виде зверя, пропищала, что она вышла. — Позвони ей.

— П-п-простите, но у нее важная встреча…

— Я сказал позвони, скажи Матон здесь.

Девочка выполнила, затем робко встала.

— Проходите, пожалуйста, Анна Юрьевна сейчас поднимется. В сервисе возникла проблема…

Матон поднял руку, чтобы девчонка умолкла, — воды принеси.

— Да…хорошо…

Миша показывает на диван, но я скрещиваю руки на груди и остаюсь на ногах.

— Эмма, Эмма… — я почувствовала себя провинившейся девчонкой, отцу которой надоело прибирать за ней разбросанные игрушки.

В этот момент входит Анна и расплывается в улыбке. Но стоит ей увидеть меня, как ее мерзкое лицо собирается в недовольную скукоженную брюкву. Но уже через секунду, мне на зло, она возвращает напыщенную улыбку.

— Миша, передумал? — по-свойски кладет ладонь на его грудь, руки Матона как и прежде уперты в бока. Нет, я не злюсь, сейчас мне просто горько. Мужчина и женщина, которые не связаны интимом, ведут себя иначе. Сжимаю зубы и готовлюсь к тому, чтобы покинуть эту парочку. — Я с самого начала была против этой затеи, вот контракт, еще не подписан… — голос суки становится ниже и у меня наворачиваются слезы. Матон сжимает ее кисть и отстраняется.

— Здравствуй Эмилия, — я не среагировала на ее приветствие, Анна хмыкнула, довольная тем, что задела меня.

— Я крайне редко меняю свои решения. И это не тот случай! — Зверский хрип, вижу ее растерянность. — Аня, передай кратко тему нашей беседы.

— Ей? Зачем…

— Потому что я так сказал.

— Господи… — недовольно вздохнула она. — Разбирайтесь вы сами в своих отношениях, мне некогда!

Матон не выдержал, схватил ее за руку и буквально впихнул в кресло. Анна вцепилась в подлокотники и сжалась.

— У тебя две минуты!

— Решали вопрос по части твоего бизнеса!

— Конкретнее.

— Ты отдал мне вторую часть бизнеса, который мы делили на двоих. Например, автосервис, но отнял клиентов автосервиса! Мы больше не будем обслуживать твои машины и машины твоих людей.

— Не обеднеешь.

— Конечно, нет. Я уже договорилась с Энджелом. Теперь его бабочек будет наряжать мой салон красоты. А там работы достаточно.

— Еще… — зверь покрутил пальцем, побуждая ее продолжить.

— Ну еще ты отдал мне…

— Не тебе, а тебе и Тимуру.

— Нам! — Анна начинала выходить из себя, но ей так хотелось досадить мне еще сильнее, — ты отдал своему сыну супермаркет и магазин спорттоваров. В общем все, что есть в этом здании, как и само здание, — после этого она взглянула на меня, словно для меня имели значение гора бетона и все прочее.

— То есть, теперь нас ничего не связывает.

— А как же Тимур?! Он тоже перестал что-то значить для тебя с появлением этой девки?! — срывается на писк Анна. Матон сжал кулаки.

— Он, как и прежде, мой сын, — ну а это я еще проверю. На выпад Анны отвечать не стану, она в панике, теперь то я вижу. Прекрасно понимает, что точка поставлена. — Так же я сообщил тебе, что теперь в моем доме есть хозяйка, и ты больше не будешь появляться в нем. Никогда. А наш сын уже взрослый, вопрос решен.

Лицо Анны стало богровым, я буквально слышу ее мысли, они бунтуют. Но она достаточно знает Матона, чтобы решиться противиться ему.

— Это все? — цедит та сквозь зубы.

Кивает ей на дверь. Хотя мы в ее кабинете, в ее здании. Я стою, как ни в чем не, бывало, что тут скажешь?

— Ну, что молчишь? — хрип стал бархатистым, уголок рта приподнят в улыбке. — У тебя с головой не в порядке, ты знаешь? — медленно идет ко мне.

Я не выдерживаю и бью кулаками по его каменной груди, он лишь смеется от моих нелепых попыток выразить свою злость. Хватает за руку и прижимает к себе.

— Надо было сказать мне, что у тебя встреча с ней по таким-то делам.

— Эмма, я не буду отчитываться перед тобой или кем-то другим за свои поступки, это ясно? Никогда. Либо ты со мной и доверяешь мне, либо… все равно со мной, но без доверия. Советую выбрать первый вариант, так как во втором случаи только мучится будешь. Утром я уже сказал, как я к тебе отношусь, неужели этого мало?

— Не знаю, просто я ревную. Ходишь по городу красивый…

Довольно смеется. Гладит меня по попе в обтягивающих джинсах.

— По городу я в основном езжу.

— Ты же понял.

— Да, ревнуешь и любишь до бешенства.

Я снова стукнула по нему кулачком, зверь стиснул так, что я перестала дышать.

— Я хочу работать, думаю мне стоит разместить рекламу фотоуслуг.

— Плохая идея, и не думаю, что нужно отвечать почему. — Стоило попробовать. Еще одна попытка:

— Хочу нормальное свидание. Кино и ресторан. Только ты и я, без твоих головорезов.

— Будет тебе свидание, — Притягивает к себе и целует, я тону в умопомрачительном запахе его близости. Глажу ладонями по плечам и груди, добираюсь до пуговиц, но он меня тормозит.

— Не здесь девочка моя, подожди когда приедем домой.


Ос


Матону надо валить из страны. Когда на востоке получат новую партию оружия, запад придет в бешенство. На него объявят охоту, а сейчас, когда Эмилия рядом, еще и этот шакал скалит зубы где-то поблизости.

— Я считаю, что нам нужно попрощаться с Феликсом.

— Энджел, блядь, мы это уж обсудили.

— Это он сдал нас тогда!

— Я думаю иначе. Рафаель, этот шакал как-то выжил, когда мы подорвали его машину. Сэм разлетелся мелкими кусками по округе, а этот клоп остался жив, и успел добраться до лагеря первее нас.

— Это невозможно!

— А я согласен. Феликс всегда был сам по себе, как и ты, Матон. — Показываю на Матона, но тот лишь цокает. — Но он бы нас не заложил.

— Хотите сказать, отель — это дело рук Рафаэля? Тогда с чего бы ему в Биалиса стрелять?!

— Чтобы не мешался под ногами. Те трое в черных масках орудовали быстро и профессионально, Феликс уже давно не наемник.

— Но был им и не плохим.

— Я все сказал! Блядь, Энджел, либо ты со мной, либо нет, я не буду подтирать твои сопли, пока ты ноешь! — Матон долбанул кулаком по столу, на его деревянной поверхности поползла трещина. Энджел промолчал, встал и вышел.

— Я пробил те сочинские номера. Тачка зарегистрирована на какого-то деда в поселке. Найти его не удалось.

— Среди нас крыса, Ос, и это твои люди!

— Серый был чист, как и его семья.

— Пробей Романа. Охрана Эммы под твою ответственность. И еще… Посмотри за Энджелом.

Я надеялся, он шутит.

— Есть подозрения, что крыса ближе, чем мы думаем.

— Ты серьезно? В отличии от Ангела, Феликс уже запятнал себя в прошлом.

— Мы этого не знаем. Сделай, незаметно. И держи его на расстоянии от Эммы и моих дел.

Глава 15


Эмма


— Ты так и не скажешь мне, кто это был?

Я голая, сижу на Матоне. Кожаный диван в его кабинете очень удобен. В меру жесткий, но коленям удобно. Тянусь за его рубашкой, кутаюсь в нее как в защитный плащ, вдыхаю аромат его одеколона.

— Они были в масках, действовали профессионально и быстро. Сперва сняли охрану, Биалис встретился им в баре. Тот смело режет лишь в операционной, а так и мухи не обидит.

— Миша, послушай. — Я встаю и отхожу к окну. Во дворе Рома тренирует добермана, тот то садится, то встает, то кружится вокруг себя. — Тогда в отеле я видела кое-кого. Я не сказала тебе сразу, потому что не знала, кто ты. И вообще, мне показалось, то есть я подумала, что у меня галлюцинации.

— Кого ты видела Эмма? — Матон напрягся.

— Когда я вышла из номера, тебя не было рядом, но в коридоре я увидела тень Рафаэля.

— Тень?

— Да, за углом. Я бы не спутала его, ни за что, уж поверь.

Он откидывается на спинку кожаного дивана и подкуривает сигару.

— Ты поэтому хотела уйти? Почему не сказала сразу?

— Я не хотела, чтобы ты знал о моем прошлом. Я его ненавижу и никогда не вспоминаю.

— Были еще случаи?

— Много, он как призрак, преследующий меня всю мою жизнь. У меня есть собственное приведение. Отвратительно, безобразно приведение, и это единственный страх в моей жизни.

Вижу, что лицо Матона помрачнело, и он о чем-то задумался.

— Почему Рома больше не возит меня? Не из-за того, что я угнала его машину, надеюсь?

Он лишь мотнул головой.

— Скажи же?

— Я провожу чистку среди своих, хочу пробить каждого, с тобой будет Ос до тех пор, пока я не стану уверен на 1000 % в своих людях. У Ромы есть несостыковки в графике.

— Ну, он не твоя собственность, у него наверняка есть личная жизнь.

— У моих людей ее нет. Я должен иметь возможность отследить каждый их шаг. — Господи боже, не повезло мальчишкам с боссом.

— А в Осе ты уверен? — кивает, выпуская плотное кольцо дыма. Сидит обнаженный по пояс, широко расставив ноги, дым от сигареты крадется по его мышцам, и я чувствую, как между ног нарастает желание. Снимаю его рубашку и возвращаюсь к нему. Желваки на челюстях заиграли, тушит сигару.

— Только с тобой я могу забыться, Эмма, — притягивает меня к себе, и я растворяюсь в его объятиях.

***
На улице льет дождь, я выбегаю, прячась под сумочкой Louis Vuitton.

— Рома, мне нужно в город.

— Тебе придется дождаться Оса.

— Мне нужно сейчас. Вот стоит пустая тачка, тут еще полно охраны, в чем проблема. — Усаживаюсь по удобней, захлопываю дверь.

— Прости Эмма, не могу.

Опускаю стекло, — блядь, месячные у меня, мне прокладки нужны, иначе залью кровью весь дом, и эту машину, кстати, тоже! Так доходчиво?

Он смущенно отводит глаза, недовольно поджимает губы, но идет к машине.

— Аллилуйя!

— По-моему, любая аптека подойдет.

— Еще на массаж хочу заехать, раз уж мы в городе. Я Матону отписалась, езжай! — конечно я ничего не писала, он не поменяет своего решения ни при каких обстоятельствах, даже под угрозой менструальной крови.

Нас встречает все та же рыжеволосая красотка. Рома вешает куртку в шкаф и садится на привычное уже место, берет прошлый Glamur в руки.

— Не дочитал в прошлый раз, — объясняет свою любовь к глянцу. У меня это вызывает смешок.

— Соня, мне двухчасовой сеанс. Предложи пока Роме кофе, он не завтракал, — Рома без тени улыбки поднимает на меня глаза.

Я одним движением губ произношу «ЧТО» и вскидываю брови. Рома встает и идет за девушкой, а я ныряю в его куртку за телефоном. Без пароля.

Два часа более чем достаточно, чтобы обшарить его мобильник и понять, что у Ромы появилась подруга, и это никто иной как Соня! Ну он и пройдоха, а сам весь из себя такой серьезный недотрога. Более чем уверена, его несостыковки в графике это свидания. Я, например, не считаю нужным докладывать о таких вещах работодателю. Хотя Матон исключение.

С моей стороны некрасиво умиляться милым смс между ними, Матон таких никогда не напишет. В галерее фотки Бэхи и доберманов, а вот он с ними в обнимку, кто-то из головорезов снял их, тут он стоит рядом с другими охранниками на фоне металлических ворот, в общем разная мальчишеская ерунда. Я перекинула себе несколько номеров, незаписанных в его записной книжке, которую тоже скачала. Это все отвратительно, но я рассчитываю с помощью этой информации спасти его зад, еще спасибо скажет.

В машине незаметно сую его мобильник между сиденьем и дверью, мало ли выпал из кармана.

— Эмма, ты кое-что забыла.

Торможу на подходе к дому. Недовольное лицо Ромы взирает на меня из окна машины. Кивает на заднее сиденье. Блин, неужели разоблачил меня? Подхожу и открываю дверь, Bella perfecta, слава богу. Хватаю свою пачку прокладок и иду домой. Мне показалось, что Рома хихикнул.


Ос


— Живучая падла! — Энджел метает молнии. — Я своими глазами видел, как машина взлетела на воздух, ну не мог он выжить.

Не завидую Рафаэлю. За Эмилию он снимет с него кожу заживо, только его надо найти.

— Эмма рассказала мне о некоторых их встречах, блядь, я разорву эту тварь на кусочки! Он где-то здесь, сидит и выжидает…

Садимся с Матоном в машину, нужно проверить одно место, среди своих ходят разговоры, что за городом видели похожего на Рафу человека.

— Я вошел в доверие этого шакала, стал его правой рукой. В Питере его стая быстро росла, как и обороты наркоты, которую он не стеснялся продавать в школах. В Лимпопо ошивались все его поставщики и гиены, выжидающие остатков с нашего стола. Рафаэль и Сэм уже наладили контакты с Кавказом, следующим был Азербайджан. Феликс был человеком, который в одиночку курировал эти два региона уже тогда! Я передавал ему информацию, а он на месте вычислял этих тварей. Ос, ты как никто понимаешь, какого служить там!

— Блядь, Матон, но Энджел, почему он взъелся на него?

— Энджел хороший боец, но Феликсу и в подметки не годиться. Злиться, что я отдал тому восток, а самого оставил под собой.

— Почему ты это сделал?

— Потому, что Энджел заигрался. Сперва это было даже забавно, а сейчас когда-то чемпион по боксу окончательно превратился в привилегированного сутенера. Да и к тому же он наверняка недоволен моему приказу сблизиться с Анькой. Ты видел его баб, — ржет во все горло. — Сплошные двадцатилетние модельки, а тут эта…

— Он уже что-то выяснил?

— Да, — недовольно вздыхает. — Тимур не случайно оказался на Кавказе, эта бестолочь не понимает куда сует свой нос, его сожрут там с потрохами. Я попросил Шамиля приглядеть за его делами. Деньги Аньки пришли через офшоры, концов не найти, это и странно.

— Прячется от тебя. Смелая.

— Тупая блядь, думает меня остановит, что она когда-то была моей женой? Никчемной, к тому же.

— А Эмма причем?

— Я увидел ее тогда в Лимпопо, впервые. Этот подонок обращался с ней как уличной девкой. Она хотела сбежать от него, но он узнал, решив, что она принадлежит ему. А я забрал ее у него, попутно отстрелив яйца Сэму и посчитавшись с Рафаэлем. Эмма была, есть и будет только моей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Он и раньше хотел добраться до тебя, но лишь твоя смерть его бы не удовлетворила. А теперь Медведь Чертан стал уязвим, теперь он знает что делать, чтобы ты мучился. — Матон не посмотрел на меня и ничего не ответил. Но по его лицу я увидел, что он и сам это понимал.

Место, на которое нас вывели оказалось заброшенным складом, коих не так много в округе. Я передал парням, что бы за каждым из них была установлена слежка, прочесать все окрестности, мы скоро отыщем его логово.

— Здравствуй брат, как ты?

Биалис уже ходит в белом халате по своей больнице, у самого все пузо в бинтах.

— Хорошо. Быть самому с простреленным животом не так приятно, обычно я только латаю дыры.

— Да, не спорю. Как Тома?

— Отправил ее в Тай, пусть отойдет. Она терпит меня уже пятнадцать лет, знает, что ничего не изменится.

— Это не плохая мысль Матон, может и тебе с Эммой залечь на дно.

— Ты в курсе кому это говоришь? Я решаю проблемы, а не бегу от них! Сегодня или через год, мне придется отрезать башку Рафаэля, и чем скорее, тем лучше.


Эмма


Матон орет так, что у меня кровь стынет в жилах. Я бегу вниз, уверена, что он уже кого-то прирезал в гостиной. Залетаю, едва тормозя о спину Оса. В этот момент Матон, Ос и Рома оглядываются на меня. Зверь закатывает глаза.

— Эмма, какого хрена ты тут делаешь?! — я не успела ничего сказать, была лишь рада не видеть чей-нибудь труп. — Я сейчас вернусь. — Матон спускается на два тона ниже, показывая пальцем на Рому. Тот, как стойкий солдатик с невозмутимым лицом смотрит перед собой. — Эмма, у тебя что-то срочное? — Берет за предплечье, отводит в сторону.

— Я просто думала, кого-то убивают. — Беру журнал со столика, разворачиваюсь и делаю вид, что иду на кухню, сама при этом остаюсь за углом, растопырив уши.

— Блядь Рома! Я ясно сказал, не возить ее никуда?

— Да Матон.

— Тогда какого хуя ты разгуливаешь с ней по массажным кабинетам? Ос блядь?

— Она сказала, что ей срочно нужно в аптеку.

Тяжелое дыхание моего зверя.

— Учти пацан, если я что-то на тебя откапаю — выпущу кишки! Ос, что с охраной?!

— Чисто.

— Что с его телефоном?

— Он его потерял. Что довольно подозрительно при нынешних обстоятельствах.

— Я отлучался в свое свободное время.

Слышу удар. — Нет у тебя такого времени!!! Ты знаешь, что сейчас происходит!

Я не выдерживаю, вылетаю из-за угла и бегу к Роме. Его нос в крови. Он не оправдывается, не жалуется на меня, стоит и слушает эти беспочвенные обвинения.

Вижу, как зверь закипает. Отворачивается и отходит на пару метров.

— Ос, уведи ее, — отмахивается на меня. Он вот-вот взорвется.

— Нет! Девушка у него есть, девушка. — Бью скрученным журналом по груди Оса. — Господи, Рома прости. Я сперла твой телефон! — Закрываю лицо ладонями, мне дико стыдно. Рома недовольно опускает голову на бок. Я встаю за креслом, словно отгораживаюсь стеной от бешенного взгляда Матона.

— Эмма, я тебя убью. — Матон так спокойно произнес эти слова, что мне стало страшно. Между нами стоит Ос, я очень надеюсь, что он меня в случаи чего прикроет, хотя не факт. Но делать нечего, нужно договаривать.

— Когда ты сказал, что теперь Ос будет меня возить, я сразу поняла, что у Ромы проблемы. Я наврала, что у меня начались женские дни и мне срочно нужно в аптеку. На самом деле мне нужна была возможность добраться до его телефона.

Они втроем так внимательно меня слушают, что мне, кажется, будто я читаю лекцию за трибуной.

— Это Соня, администратор в салоне. Я прочитала его смс. И звонки посмотрела. И все контакты прозвонила. А телефоны, которые не были записаны — их всего 3, это доставка цветов, ресторан и кинотеатр.

Рома покраснел как рак. Я была готова провалится сквозь землю.

— Ос, может мне ее поставить во главу охраны? — на полном серьезе интересуется Матон. Ос опустил глаза.

— Телефон под сиденьем Бэхи, на которой мы ездили в последний раз.

Я не дождалась ответа и удрала наверх. Но криков больше не было.

Я вся вспотела, руки дрожат от страха и волнения. Как они выносят это, работу на него? В их случаи помилование точно не грозит. Даю себе слово больше не лезть в дела Матона, он точно меня прирежет. Еще когда он был в коридоре, я почувствовала приближение зверя, медленный шорох шагов за спиной. Он заходит, мое тело моментально покрывается мурашками, пальцы ледяные. Старательно делаю вид, что я спокойна, прихорашиваюсь у зеркала, сама жду лезвие на своей шее. Но там оказывается его рука.

— Дождешься, клянусь богом. — Он немного сдавливает ее, прижимает к себе за талию. Затем тянет за волосы, побуждая наклонить голову и посмотреть в его глаза. Черные как угль глаза прожигают мое сердце. Я оборачиваюсь.

— Ну прости. Неужели ты не видишь, какой он честный?

— Эмма, до тебя все еще не доходит с кем ты живешь? Я не доверяю людям, никому, кроме себя.

— А мне?

Поднимает одну бровь. Ну да, после того, что я выкинула.

— Собирайся.

— Куда?

— Ты хотела свидание. Давай живее.


На мне обтягивающие брюки, черный топ на тонких бретелях без бюстгалтера, знаю, что Матона это заведет. Он обожает мою крохотную грудь, обожает, когда я не надеваю белье. Накидываю длинное пальто, поправляю волосы, которые уже отросли ниже плеч. Зверь не хочет, чтобы я их стригла. Такой он помнит меня в нашу первую встречу.

— Никогда не видела тебя за рулем.

Матон вальяжно ведет автомобиль, он, как и было обещано, повез меня в ресторан, а потом мы едем в кино смотреть ерундовую комедию. Он, конечно, хотел триллер, но мне его хватает и в жизни.

Снимает с меня пальто в гардеробной и смотрит на затвердевшие соски под топом. Проводит по ним костяшками пальцев, жадно осматривая мое тело.

— Мы в общественном месте.

— Кто бы говорил. — Довольно хрипит, глядя на мою грудь. Берет меня за руку и ведет в зал. На встречу несется администратор, начинает что-то щебетать. Понимаю, что мой зверь тут частый гость. Замечаю, что все оглядываются на нас, женщины поедают Матона взглядом, может подойти и выколоть им глаза этой серебристой вилкой?

— Как дела у Биалиса?

— Уже лучше.

— А Тома, она не ушла?

— Она никогда не уйдет. Каждый раз обещает, но всегда остается.

— Каждый раз?

Подходит официант, Матон делает заказ, а я оглядываюсь по сторонам.

— Сегодня в заведении фейс контроль? Удивительно много лиц мужского пола, по виду напоминающих твоих чертей.

Не отвечает на мое замечание. Приносят шампанское, разливают по бокалам.

— Что празднуем?

— Ну у нас первое свидание, чем не повод?

— Да, повод действительно приятный.

— Эмма, это моя жизнь. Она такая. Опасная, беспокойная,непредсказуемая. Но я делаю все, чтобы тебе было со мной хорошо.

— Знаю. Просто… Я всегда вспоминаю слова Томы, и понимаю, что я тоже не смогу уйти.

— Кто тебя отпустит…

— Не поэтому.

Он все понимает, и о том, что я невозможно люблю его, он знает лучше меня. Улыбается, берет мою руку и целует каждую косточку на пальцах. Я замираю, мурашки сбегает сверху вниз по моему телу. Приносят еду, и я с аппетитом набрасываюсь на нее. С тех пор как у меня появился регулярный секс со зверем я стала неимоверно много есть. Он конечно же доволен, давно мечтает меня откормить.

— Замуж за меня пойдешь?

Кусок стейка застревает в моем горле, я поперхнулась. Поднимаю на него глаза, перед моим носом стоит огромный камень в белой оправе.

— Если нет, все равно останешься моей, — мягко сообщает мне о том, что у меня, как всегда, нет выбора.

Неожиданность, с легким налетом романтики. Романтика и Матон, две совершенно несочетающихся вещи, не думала, что, когда-то употреблю эти слова в одном предложении. Мои глаза заблестели от подступивших слез.

— Что молчишь?

— Это так… романтично…

Он фыркает, облокотившись одной рукой на подлокотник, второй барабанить пальцами по столу.

— Пойду, — удовлетворенная улыбка.

— Любишь значит, но почему-то упорно молчишь, — кладет в рот печеный картофель, медленно пережевывает. Почему все, что он делает выглядит так сексуально?

Я заливаюсь краской, а он расплывается в улыбке.

Выпиваю стакан воды целиком.

— Обойдемся без сопливой лабуды в виде цветочков и бантиков?

— С радостью. Можно сходить в загс, а потом улететь куда-нибудь вдвоем.

Кивает.

— Только ты и я, и несколько твоих бритоголовых чертей.

— Я рад, что ты понимаешь. Направление выбери на свой вкус.

— Все что захочу?

Вскидывает брови, без сомнений.

— Расскажи мне о себе.

— Что именно?

— Ну, о своем детстве. Я ведь совсем ничего про тебя не знаю. Как-то Алла сказала мне, что ты только снаружи черствый, потому что тебе тяжело пришлось. А в душе ты не такой.

— Я не люблю говорить о прошлом.

— Но ведь это я. Не кто-то посторонний, я не подумаю о тебе плохо, не стану осуждать и не изменю своего отношения.

Отворачивается, словно что-то обдумывая.

— Я родился на Украине. Когда умер отец, маме пришлось тяжело. Она уехала на заработки в Питер, устроилась домработницей в коттедж. Прибирала, готовила, гладила, в общем делала всю подобную работу, я помогал ей, по мере своих способностей. Я жил с ней прямо в доме, у нас была комната. Мама всегда говорила, что нам повезло. В тепле, сытые, еще и деньги платили. — Его глаза были на столько печальными, что я отвернулась. Сделала вид словно пью шампанское и рассматриваю его охрану, думающую, что они отличные конспираторы. — Я был чужаком и к тому же жирдяем. Класса до 7–8 меня долбили сверстники, унижая, поджидая за углом и нападая толпой. Не знаю сколько бы это продлилось, наверное, вечно. Но одна ночь изменила мою жизнь навсегда.

У нас забирают тарелки, Матон подливает мне шампанское и показывает, чтобы я выпила. Его черти уплетают пирожные, периодически поглядывая в нашу сторону и на зал.

— Что произошло? — желваки заходили на его лице, он нахмурил брови.

— Мне было десять, когда я познакомился с Аллой. Это был ее дом, ее и мужа. Алла работала в городском суде, завидная должность. Ее муж был безмозглой тварью, который выезжал за счет нее в бизнесе. С каждым годом он все больше борзел, замашки как у короля, нажирался в стельку, крушил мебель, пока я и мать прятались в комнате, подпирая дверь шкафом. Потом дело дошло и до рук, у него ехала крыша от нескольких рюмок спиртного. И вот однажды, он стал колотить Аллу, в ход шло все, даже ножи, все происходило в кухне. Мы как водится заперлись в комнате, Алла кричала так сильно, мать не выдержала, выбежала из комнаты, запретив мне выходить. Потом я услышал и ее крик. Когда я вошел в кухню, она лежала на полу в луже крови, из ее груди торчал нож. В этот момент эта тварь уже склонилась над Аллой. — Я почувствовала, как меня стало мутить, слишком плотный ужин просился на волю. Я наполнила стакан водой и за раз осушила его. Матон не обращая внимания на мою реакцию продолжал свой рассказ. — Я достал нож из груди своей матери, подошел к нему и в момент, когда он оглянулся перерезал ему глотку. — Он сделал пару глотков из бокала и через секунду на меня смотрели его прежние глаза без доли грусти. — Нападение в доме судьи… все настолько быстро замяли и почистили, что можно было представить, будто ничего и не произошло. Тогда я понял, что главное в жизни — это сила, власть и деньги. И эти три вещи стали моей главной целью. Вернее четыре, нужно уничтожать мразей, которые способы сломать твою жизнь до того, как им предоставится возможность, это сделать. После пятнадцати я стал быстро расти, хотя все еще оставался жирдяем. Но главное установки в голове. Я отомстил каждому, кто поднимал на меня руку. В выпускном классе я уже держал район и сверстников в своих руках. Каждая собака знала мое имя. И я уже знал, как будет выглядеть моя жизнь.

— Тебя отдали в детдом после смерти мамы?

— Алла усыновила меня, у нее никогда не было своих детей, глядя на эту милую пожилую женщину уже и не скажешь, что она когда-то была карьеристкой.

— Господи, все это ужасно и очень грустно. Спасибо, что рассказал мне, это важно для меня, — беру его за руку. — Та квартира, куда ты привел меня в ту ночь, после Лимпопо?

— Алла подарила. Сама она продолжала жить за городом.

— Ее не пугал призрак бывшего мужа?

— Она не из пугливых. Всю жизнь проработала с уголовными делами.

— Поэтому она так просто уживается с тобой и всей этой охраной?

— Да, она уже давно на пенсии, теперь ей больше нравится возится в кухне.

— Что было потом?

— После школы я поступил в институт, на юриста по уголовным делам. — Я прыскаю. Матон тоже улыбнулся, это действительно смешно, учитывая его жизнь.

— Не сложно догадаться, кто тебя направил.

— Потом армия.

— Где ты служил?

— На Кавказе.

— А потом?

— Потом я влюбился, но потерял ее…

Это невозможно мило, он смотрит на меня своими черными как уголь глазами. Я не выдерживаю, подхожу к нему и сажусь на колени, целую его горячие губы и обнимаю за шею, что есть силы.

— А как ты так изменился? — поглаживаю накаченные плечи.

— Жир рассосался сам собой. Работа у меня немного нервная… Ну и в общем сейчас я тот, кто я есть.

Покончив с ужином, мы направляемся к кинотеатру. Билеты на задний ряд, там диваны. Сидим в самом углу, руки Матона горят, наконец-то он добирается до моих бретелей. Легкое касание, одна из них падает, обнажая мою грудь. У меня вырывается стон, когда он накрывает ее горячей ладонью, слегка массирует.

— Носи платья, со штанами много возни, — притягивает к себе за пояс и расправляется с ширинкой.

— Ты с ума сошел?

Он смотрит на экран, ловко проникая в мои трусики.

— Раздвинь ноги.

— Господи…

— Не нужно было надевать эту майку. Делай как говорят.

Вздох, еще один, когда он проникает глубже, играется с моей капелькой. Хорошо хоть зал полупустой. Наслаждается моим видом, а мне и стыдно, и блаженно. Сжимаю подлокотники, кусая губы. Чувствую, как нарастает желание между ног, Матон вдруг останавливается, но через секунду снова продолжает свою пытку, пока я не глушу свои стоны у него на плече. Удовлетворенно отворачивается и смотрит кино, местами даже смеется как обычный человек, будто ничего и не было.

Идем на парковку, Миша сжимает мою руку крепче, когда мы приближаемся к машине. Облокотившись на нее, стоит Феликс. Что он тут делает?

— Матон.

— Фил.

Короткое рукопожатие.

— Подкинешь?

Миша жестом предлагает сесть в машину.

— Эмма, — Феликс кивает мне. — Ты без оружия надеюсь? — улыбается во весь рот.

— Сегодня тебе повезло.

— Я рад это слышать. А то тебя я боюсь больше, чем вот этих парней. — Показывает на соседнюю Бэху, полную охраны.

Садится на заднее сиденье, мы спереди.

— Прошу прощения, что нарушил романтический вечер. — Феликс расплывается в улыбке, которая довольно обаятельная, чтобы не обратить на нее внимание. Он голубоглазый брюнет, такой же высокий и накаченный как Матон. Но если тот сама серьезность, то глядя на Феликса кажется, что улыбка никогда не сходит с его лица. Прямой нос, широкие скулы, идеальный зубной ряд. Прямо модель из рекламы трусов Calvin Klein. Мы подъезжаем к какому-то дому. Матон и Феликс выходят на улицу, под предлогом что-то обсудить. Я кручу радио в поисках какой-нибудь приличной песни.

Выглядываю из окна водительского сиденья, Матон курит, машет мне рукой, что в порядке. Феликс возвращается в машину. Матон подходит к Бэхе, что-то говорит парням. Еще минута, вижу, он возвращается к машине один, и в этот момент мои уши раздирает жуткий шум, раздается автоматная очередь. Фил тут же хватает меня за голову, прижимая как можно ниже. Через секунду двери распахиваются, на головы опускаются мешки, и я чувствую, как меня силой куда-то волокут.

Глава 16


Ос


Я жарю эту шлюху уже по второму кругу, она стонет и извивается подо мной, когда телефон разрывается от звонков. Отвечаю, не прекращая трахать ее. Через секунду я уже натягиваю штаны на свой еще стоячий член.

— В чем дело?

— Когда я вернусь, чтобы тебя здесь не было!

— Я что-то сделала не так?

— Собирайся и проваливай. — Швыряю ее шмотки, сам бегу к машине, указывая своим парням прыгать в тачки. По дороге встречаю продырявленный Рэндж. Из него вываливается Матон, по виду он готов убить любого, кто сейчас попадется ему на пути. Молча садится в мою машину. С ним нет Эмилии.

— Собирай всех, по две машины в каждом направлении, пусть пустят дроны по воздуху. Набери Шамилю, я не знаю, куда он двинется с ней, вполне возможно, что захочет залечь на дно в своей норе. Выполняй!!! А сейчас едем к Энджелу.


Эмма


Ругаю себя, что не прикончила эту сволочь в больнице! Брыкаюсь и кричу, но тут же получаю удар по голове. Меня кидают на заднее сиденье словно мешок картошки, сверху кто-то падает на меня, едва не переломав мне кости. Мы очень долго едем, петляя по дороге, нас швыряет из стороны в сторону. Наконец тормозим, кто-то за шкирку тащит меня по рыхлой земле. Я молюсь лишь об одном, чтобы пуля не задела Матона. Падаю на холодный каменный пол. В этот момент с меня срывают мешок, я щурюсь от ламп, освещающих фойе отеля, где еще недавно Биалис отмечал свой день рождения. Трое в масках. Один из них, молча, подходит ко мне и берет за волосы, волочит прямо по полу и швыряет в угол, сопроводив свои действия парой пощечин. И тут я понимаю, что схватили не только меня. Тот, кто ехал рядом со мной в машине, здоровый мужчина, но это не Матон, уроды, похитившие нас разочарованы, под маской другой человек.

— Это не он! — С психом кидают мешок на пол, когда видят перед собой Феликса.

— Кто такой?

— Да хер его знает, сказали здоровый черный. Я ни черта не разобрал в этой темноте.

Смотрю на Феликса обезумившими от страха глазами. Он спокоен и выдержан, вытирает разбитый нос о свое плечо. Делает губы трубочкой, как бы говоря мне «ШШШ, успокойся».

— Имя!

— Мое? — Феликс нарочно злит его, чем он думает!

— Ну не мое же!

— Не помню… Головой ударился, — он тут же получает кулаком в нос. — Блядь, только вытер. — Улыбается как ни в чем не, бывало, но десны кровоточат. От этого он выглядит как сумасшедший.

Один из ублюдков подходит ко мне.

— Отвечаю, Матон бы и в страшном сне не увидел, что в одном из его люксовых отелей будет снят порно фильм. — Твари рядом заржали, предлагая сюжеты. — Вот тут гламурный бар с новенькой посудой.

— Можно выебать ее бутылкой из под шампанского, у них челюсть отвиснет!

— А мне нравится эта идея! — у меня свело желудок от предстоящей сцены. Я боялась боли, мне выворачивало наизнанку, когда я представляла как они снимают мои трусы и берут бутылку с полки.

— Предлагаю привязать к стулу…

— Обязательно, но сперва опробуем бар, — урод оскалился и засучил рукава. Я стиснула зубы до пятен в глазах, только бы не показать ему своей паники.

— Твой хуй вроде водит дружбу с главным сутенером страны, как его… Ангел? — он отвратительно заржал, — а у него есть чувство юмора. Ну раз они друзья, то наверняка простое порно их не увдивит!

Ублюдок приблизился вплотную. Он схватил меня за волосы и скинул лямки топа. Грудь обнажилась и стая этих уродом обменялись мнением по поводу ее размера.

— Доска… Сажай ее на стул, погоди, сперва штаны!

— Матон порубит твой хер колечками, как копченую колбасу, если тронешь ее, — вставил Феликс, сплевывая кровь.

— Возможно, но его тут нет.

— Это не на долго.

— Я научу эту шлюху как нужно со мной разговаривать, — дает мне такую пощечину, что я вскрикиваю. Тут же начинает расстегивать мои джинсы. — Врубай камеру, отправим подарок папочке.

— Э, малой? — ублюдок, стягивающий мои джинсы, оборачивается к Феликсу. — Знаешь, что значит Матон?

— Мне похую…

— Головорез. — Ублюдок хихикнул. — Я видел, что он делает с такими как ты. И все годы знакомства с ним, молюсь чтобы забыть. В двадцать лет он уже шинковал тесаком наркоторговцев как огурцы на салат.

Только сейчас до меня доходит, говоря «папочка» он говорит вполне конкретно.

— Тимур?

Он скинул маску, блякая, что его разоблачили. Его друзья в голос завопили, им нельзя показывать лица. Еще бы, иначе их ждет самая страшная смерть!

Феликс гортанно засмеялся, — твою ж мать, сосунок! Оторвись от мамкиной сиськи, прежде чем идти на такие дела.

— Заткнись! — Фелиск опять словил по лицу. Но лишь довольно сплюнул. Теперь я понимаю, почему Матон его уважает. А чтобы заслужить его доверие и уважение, нужно очень постараться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Так это ты подорвал нашу машину!

— Конечно я, — Тимур скривился, передразнивая меня. — Обвел вокруг пальца всех отцовских амбалов, у которых одни мускулы, а в башке пусто! А знаешь, что еще я сделал?

— Вертолет.

— Ага, тоже я. Скажи, что я не молодец.

— Ты безмозглый молокосос! — плюю в его лицо, но тут же получаю за свою дерзость. Чувствую вкус крови во рту, нос перестал дышать.

— Он же твой отец! Только благодаря ему ты и твоя мать живете сейчас как люди! Все, что у вас есть благодаря ему!

— Да ты хоть в курсе с кем живешь?! У нас нет и тысячной части того, что он имеет! У него недвижимость в Европе, Канаде, Австралии! Отели по всему миру! Влияние и власть! А что получаю я? А? Гребанный супермаркет! Автосервис! Парикмахерскую! Пусть засунет все это в свою задницу, по-глубже!

— Он сам все заработал, а вам все досталось даром. Твоя мать не заслуживала и этого! Как и ты! Ничтожество! — в этот момент я получаю пинок в область живота, складываюсь пополам. Феликс пытается встать, но эти ублюдки укладывают его на каменный пол, хоть и не сразу.

— Заткни свой рот! Ты даже не представляешь, как мне жилось с моей тупорылой мамашей! Со всеми ее мужиками, которые сменяли один другого, каждый из которых играл в отца. Пока мой родной отец не объявился и не кинул мне кость от жирной коровы! За это я должен был быть благодарен? А потом я узнал еще кое-что. Я могу оказаться не его сыном. Тогда все что я заслуживаю, может уплыть от меня далеко и надолго. Поэтому я сам возьму то, что хочу. Это, кстати, его слова. Так ты появилась в его доме? Тебя приволокли как последнюю суку! А ты, увидев его дом дружелюбно раздвинула ляхи! Ну теперь постарайся и для меня. Я трахну тебя и отправлю весь этот цирк отцу. Уж очень он не равнодушен к тебе, не пойму почему. Поверни сюда свое ебало и открой рот пошире, мразь!

— Тронешь ее хоть пальцем, вырву язык, — этот голос и походку я узнаю из миллионов других. Словно пантера, он медленно шел на меня. — Скройся с глаз, идиот! — Тимур отошел, нервно сжимая кулаки.

— С этим что делать? Кто он такой? — Оставшиеся ублюдки показали на сидящего на полу человека.

— Его зовут Феликс.

— Здравствуй Рафаэль, я наделся ты сдох как блохастая псина пятнадцать лет назад.

— Прости если разочаровал. Но пока ты и твои друзья спорили как бабы, у меня была уйма времени, чтобы скрыться.

— Ты не сильно продлил себе жизнь.

— Совсем наоборот, а вот ты, своей схожестью с моим «лучшим другом» как следует укоротил. Послушай, — Рафаэль присел на корточки перед Феликсом и ткнул пальцем в грудь, — я же выяснил, отчего у вас с Ангелочком такие теплые отношения!

— Поздравляю, лучшее событие в твоей жизни.

— Еще нет… Твою сестренку когда-то продали на рынке шкур и зажарили как последнюю шлюху…

Лицо Феликса потемнело и глаза заволокло пелиной. В это мгновение я увидела дьявола в человеческом обличии. Рафаэль отшатнулся и оскалил зубы в искусственной улыбке. Он понял, что попал в цель.

— А-а-а, я прав… А Ангел ведь продает девок, так? Хотя, я всегда считал его пидаром, с такой-то слащавой рожей. Недавно я и сам попробовал парочку из его личной коллекции, правда так и не вернул, сильно потрепались, — от этого смеха у меня кровь застыла в венах. Я поняла, что теряю сознание, не в силах дышать. Феликс взглянул на меня, и этой секунды мне хватило, чтобы собраться. Его глаза цепляли, собирали в кучу.

— Так, Эмма… — Рафаэль обернулся ко мне. Выглядел он так, словно не было всех этих лет. Осторожно поднял лямки на плечи. Стерт пальцем кровь с моих губ, облизнул. — На вкус все та же. Феликс, тебе не повезло. На твоем месте должен был быть Матон, но эти олухи все напутали. Я разберусь с ними позже. А пока предлагаю подняться наверх. Хочу кое-что тебе показать.

Рафаэль поднимает меня за волосы и волочет вверх по лестнице, которая теперь кажется мне бесконечной! Подводит к номеру, где я и Матон занимались любовью. Заводит внутрь и швыряет на стол. Я кубарем слетаю вниз, ударившись головой. Следом заводят и Феликса. Двое ублюдков достают мобильники.

— Ты, — Рафаэль показывает на Тимура, — Скройся с глаз. Пока я тебя не прикончил. Матону еще рано знать, что его сын его главное несчастье. Эмма, ну в чем дело?! — Делает недовольно надутое лицо как у ребенка. — Я хочу, чтобы ты улыбалась, мы же делаем кино для твоего любимого Миши. А знаешь, мне интересно, будь он прежним жирдяем, без всех своих денег, кучи недвижимости, бизнеса и прочей хуйни, ты бы повелась? Ну что молчишь, отвечай! — хватает меня за челюсть, я пробую отвернуться, но получаю пощечину. — Отвечай, когда я тебя спрашиваю, шлюха!

— Пошел ты!

— Рафаэль, ты помнишь, что случилось с Шишей? — Феликс как может отвлекает этих тварей от меня, удаляет момент моего избиения, или изнасилования, не знаю, что они там подготовили. — Так это Матон его пожалел, ты сдохнешь совсем иначе.

— Подожди, дойдет и до тебя очередь, и тогда посмотрим, как ты встретишь свой конец. А пока наблюдай, будет представление. Он заклеивает рот мне и Феликсу, а я молюсь, чтобы не заложило нос от подступающих слез.

Рафаэль возвращает меня на стол и встает позади. Мне дико холодно в одной майке, соски затвердели, штаны расстегнуты. На телефоне загорается огонек.


Ос


— Матон, я тебе говорил! — Энджел моментально получает кулаком по носу. Отлетает назад, хватаясь за лицо.

— Меня заебало твое нытье! Я тебя уничтожу прямо здесь, если ты не прекратишь этот базар. — Хватает его за шкирку и прижимает к стене.

— Блядь, Матон, как еще объяснить, что Феликс тоже исчез?

— Я думаю, что они просто нас перепутали. Мы подъехали к дому Феликса, поговорили и уже попрощались на улице. В этот момент ты Ос позвонил охране и сообщил, что есть информация, где прячется Рафа, и мы решили вместе ее проверить. Феликс уже вернулся в машину, я подошел к охране сказать, чтобы отвезли Эмму домой и ехали по назначенному адресу, а потом началась стрельба, они оба исчезли.

— У Эммы был мобильник, он подает сигнал с запада города, парни уже поехали туда. Телефон Феликса не пробить даже мне, защита как на твоем. Но и он скорее всего уже где-нибудь на обочине.

— Поднять всех! Пусть обшарят каждый сантиметр города и его окрестности!

— Уже делают.

— Я буду медленно сдирать его кожу, когда он будет еще жив, отдам на растерзание крысам, пусть сожрут его заживо! Если он хоть пальцем ее тронет, я перережу всю его семью вместе с детьми на его же глазах, клянусь богом!

На мой телефон пришло СМС.

«Привет из Лимпопо». Следом падает видеозапись.

Отдаю телефон Матону, вижу Эмилию. Либо ее насиловали, либо только собираются. Губа разбита, штаны расстегнуты. По лицу стекают слезы. Этот баран глумится над ней. Впервые я заметил страх на лице Матона. Едва уловимый, заметный лишь близкому человеку. Его глаза блеснули, так как в прошлый раз, когда он порубил Шишу, но губы непривычно скривились.

Пытаюсь перезвонить, но никто не отвечает. Через несколько мучительных минут ожидания приходит второе короткое видео.

Там Феликс, в свойственной ему манере, вальяжно развалился на полу, словно зашел туда по своей воле, поболтать о погоде. Его нехило отделали, глаз опух, в носу запеклась кровь, рот заклеен. Где-то за кадром раздался крик Эммы. А потом появился Рафаэль с бутылкой шампанского.

— Твою мать!!! — Матон скинул со стола все что было. — Звони своим!

Я стал обзванивать парней, кто участвовал в поиске. Одни прочесывали город, другие направились за его пределы. Новостей не было, и Матон выходил из себя. За Эмму он перегрызет глотку зубами.

— Покажи еще раз!

Матон выхватил телефон, неужели ему хотелось вновь увидеть Эмму в таком виде? В этот момент пришло смс.

«Я планирую затрахать ее до смерти! Я выебу ее во всех позах, она никогда не давала поиметь себя в зад, но сегодня именно тот вечер. Правда у меня нет подходящей смазки, ну не беда, у нас есть шампанское». Следом всплыло фото Эммы. На ней не было верха. Полоска алой крови спускалась от щеки и до самого пупка. Этот урод порезал ее. «А потом я отдам ее своим ребятам, она им тоже приглянулась. Интересно, насколько она выносливая?!».

Мне показалось, я услышал как забилось сердце Матона. Он набирал сообщение.

— «У меня есть то, что ты так жаждал получить».

— «Кавказ? Матон, ты всегда недооценивал меня, а ведь я гораздо умнее, чем ты думаешь. Плантации давно подчинены мне, я закрыл этот вопрос совсем недавно. Ни за что не догадаешься, кто мне помог». Следом всплыло фото, отрезанный палец на весь экран. — «Части тела, ты ведь их любишь»…

Глава 17


Эмма


Мне почему-то дико стыдно перед Феликсом, но совершенно плевать на этих ублюдков, когда Рафаэль начинает мацать мою грудь. Он взял бутылку шампанского и приказал уродам снять с меня брюки. Они схватили мои руки и привязали к столу. Я пыталась пинаться, но все было тщетно, трусы оставили напоследок и снова включили телефон.

— Матон будет медленно разделывать тебя как барана… — прошипел Феликс. — Он зарежет не только тебя, но и твоих детей. Медленно, отрезая по кусочку. В этот момент ты все еще будешь жить, будешь смотреть…

Рафаэль отшвырнул бутылку в сторону. Притащил какие-то инструменты и пошел к Феликсу.

— На кресло его! Он меня заебал!

Рафаэль сорвал пластырь с губ Феликса и начал перебирать отвратительные медицинские приборы на своем подносе.

— Сейчас ты мне все расскажешь.

— Я интроверт, боюсь ты будешь разочарован.

— О, не проблема, эти вещицы заставят говорить любого молчуна. Вот увидишь! Так, ну начнем. Мне всегда было интересно, кто такой Шамиль.

Вжимаюсь в угол, представляя крики Феликса, когда вижу какие-то щипцы.

— Есть такое имя.

— Да есть такое имя в Бишкеке, и это имя постоянно мне мешает, а я все никак не могу понять, что это за мифический человек.

Феликс молчит.

— Глянь-ка сюда… — Рафаэль подносит к его глазам щипцы. Потом берет руку и за секунду лишает его пальца на руке. Феликс скривился, но не закричал. Прежняя улыбка покинула его лицо, и я увидела гнев в его глазах. Он даже напомнил мне моего зверя. — Не очень приятно да? Это мелочь, по сравнению с лезвием в твоем теле. Я полз в горы, зажимая дыру на своей шее своими же руками! Истекал кровью, но шел, твою мать, вперед. Меня ничто не остановит, понятно тебе! Поэтому, когда твои друзья добрались до лагеря, их уже ждали! А я в этот момент лежал на столе, где меня штопали без наркоза! Хочешь узнать какого это, я тебе покажу! — Рафаэль хватает иглу и подносит к лицу Феликса.


Ос


— «Плантации на Кавказе лишь капля в море. Я открою тебе дорогу на Восток. Земли на Севере. Безопасно, законно, долгосрочно».

— «Хочешь соблазнить меня нефтью?»

Мы снова попробовали звонок, но получили в ответ короткое «ты как баба, которую выебали и не перезвонили».

Всплыло фото Эммы, она была почти голой, связанной по рукам и ногам. Ее били и много.

— «Рано ли поздно ты начнешь охоту на меня! Базар окончен. А теперь смотри…».

— «Я отдам тебе все, в том числе и себя, если ты отпустишь Эмму».

— «Неужели она стоит всей твоей жизни?»

— «Она стоит гораздо больше…».


Эмма


— «Что ты хочешь?».

— «Все что у тебя есть, головорез».

Меня кидают в угол, Феликс в противоположной стороне. Глаза улыбаются, у меня мелькает мысль, что он либо идиот, либо действительно храбрец. Если так мне бы его смелость. Я дико хочу пить. Прошло какое-то время. Я боялась издать хоть какой-то звук. Феликс молчал. Я все думала о его пальце, должно быть много крови. Через секунду раздаются выстрелы.

— Рафаэль, валим!

— Твою мать! Этих двоих в грузовик!


Ос


На этот раз голосовое: «Предупреждаю, если ты или твои служители появитесь в радиусе пяти километров, я отрежу ей голову».


Эмма


Нам завязывают глаза, кидают в какую-то будку. Возможно ли истечь кровью от отрубленного пальца?

— Заткнулись оба. — Ублюдок пинает меня в бок, когда я тяжело вздыхаю. Пластырь на губах не дает мне нормально дышать.

Мне кажется, мы трясемся на протяжении нескольких часов. Затем будка тормозит. На улице слышны какие-то разговоры, но нас никто не забирает отсюда. Осознаю, что именно сейчас возможно самые счастливые моменты последних минут моей жизни, пока я лежу тут и меня никто не трогает. Чувствую какое-то движение рядом со своей рукой. Но тут до меня доходит, что это Феликс. Ему удалось ослабить веревку и вытащить руку. Он осторожно развязывает мои.

— Э! Вы че там возитесь? — Ублюдок подходит к нам, дальше я слышу только звук падающего тела и хруст костей, подозреваю, что это шея. Еще минута и он снимает мешок с моей головы и пластырь.

— Молчи. — Прикрывает мои губы. — Мы выберемся, слушай что говорю. — Коротко киваю, а сама готова сквозь землю провалится от страха. Это у него за спиной служба и наверняка не одно убийство, уж больно ловко он уложил этого недотепу. А я всего на всего фотограф, только что и умею на кнопку нажимать! Отрывает кусок майки у ублюдка и перематывает палец. Забирает у него пистолет и нож, идет к двери. Открывает ее на сантиметр, но тут же закрывает, показывает, чтобы я встала позади него. К нам идут люди Рафаэля. Дверь настежь открыта. Феликс выглядывает и втыкает нож прямо в глотку какой-то твари, спрыгивает вниз и осторожно кладет его на землю. Показывает, чтобы я шла за ним, доставая окровавленное лезвие из шеи. Я забираю пистолет, стараюсь притворяться тенью солдата.

Мы находимся на территории какого-то завода. Огромные элеваторы с одной стороны, высоченные трубы с другой. Прямо здание без стекол, в дверях стоят люди, мы движемся вдоль стен. Охрана разгуливает по периметру двухметрового забора, нам не подобраться к воротам. Заходим в одно из строений.

— План такой. Сидишь здесь молча. — Объясняя он попутно проверяет количество патронов в обоймах. — Спрячешься в тот угол, за дверь. Я сниму тех двоих у ворот, на встречу мне побежит охрана от здания. — Перекладывает три патрона из моего пистолета в свой. У меня остается два. — Первого убираю сразу. Как только ты услышишь еще два выстрела, пулей бежишь к тем воротам. Поняла?

Я молчу, у меня паника и все что он объясняет кажется мне дико сложным.

— Эмма, ты меня поняла?

— Угу, — едва мычу я.

— Мы выберемся, главное будь внимательна. Матон говорил мне ты смелая.

Я мотаю головой и плачу. Это совсем не так!

— Ты зашила его как плюшевого мишку. Та медсестра в больнице и то не смогла бы так.

— Я была пьяная.

— Да брось ты. Сейчас все проще простого, главное, чтобы хватило пуль. — Подбадривает меня, указывает в направлении угла, куда мне спрятаться.

— Не высовывайся и считай! До скольки?

— До пяти.

— Отлично. Иди.

Я замираю и отправляю все свои силы в небо, я молюсь, чтобы у нас получилось, что бы наш план осуществился, и чтобы Матон и его люди остались живы. Не знаю сколько длится эта тишина, по-моему, целую вечность. Но тут я отчетливо начинаю слышать шелест листвы, которого раньше не было. Тяжелые сапоги ступили на пол темного помещения. За моей спиной лестница. Феликс сказал сидеть и не высовываться, но я слышу дыхание человека, он слишком близко. Мои руки дрожать, вдох-выдох, словно в двадцати сантиметрах от меня, не замечаю, как ослабла хватка, пистолет вываливается из моих рук, дверь тут же распахивается.

Раз выстрел, два выстрел!

Передо мной Тимур, он отвлекается, я хватаю пистолет и бегу наверх. Крутая круговая лестница вдоль стен широченной трубы.

— Теперь я точно прикончу тебя, сука.

Три выстрел, четыре, пять. Твою мать, я должна быть внизу! Тимур хватает меня за ногу, я падаю ртом о металлическую ступень, сразу же ощущаю вкус крови во рту. Стреляю, не знаю куда я попала, но он застонал. Пытаюсь пнуть его ногой… Еще рывок, слышу, как хрустнул его нос. Несусь вверх, позади опять топот его сапог, почему бы ему просто не сдохнуть! Взлетаю на площадку и понимаю, что в двух метрах от меня заканчивается пол, а дальше пропасть высотой в тридцать метров.

Пять выстрел, шесть, семь… Бедный Феликс, и это я виновата в его смерти, трусливая дура. Но и моя уже не далеко, на площадку выходит Тимур, держась за бок.


Ос


Мы вычислили что он в отеле. Отправил подставных. Как я и ждал, машину расстреляли. Рафаэль отправлял видео с задержкой, поэтому к моменту нашего прибытия он уже свалил. Наши люди стояли на всех выездах из города. Перехватив одного из охраны Рафаэля, надо заметить на него всегда работали какие-то безмозглые слабаки, мы узнали, что Рафаэль уехал, его направление и количество его людей.

Снимаемся с машин в лесу, в паре километров к югу, дай бог, мы выбрали верное направление и они живы. Феликс приложит к этому все усилия. Вдалеке замаячили огни. На столбах прожектора, освещающие всю округу. Подобраться незаметно будет сложно. Преодолев часть пути ползком, мы наконец-то добираемся до забора. Показываю парням зайти с двух сторон. Слышу выстрел, затем второй. Дверь в воротах открывается, но никто не выход. Следом еще несколько, но мы все еще никого не видим. Я бегу к воротам, готовя автомат и вижу Феликса. К нему на встречу бежит охрана. Я снимаю их из-за его плеча, кидаю ему ствол.

— Где Эмилия?!

— Она уже должна быть прибежать, что-то случилось, она там.

— Я за ней.

— Нет Энджел, идет Роман! — Энджел все еще под сомнением в наших глазах.

В меня стреляют, падаю на землю, я ранен в плечо.

Рома с двумя парнями уже бегут к зданию, это больше похоже на какую-то трубу. Феликс прикрывает меня, мы бежим в укрытие, пока в нас палят эти твари. На столбах снайперы, одного мы сняли, второй продолжает отстрел.


Эмма


— Вот ты и попалась, шлюха.

— Лучше не подходи, у меня пистолет.

— Ну так стреляй, — Он смело разводит руки, думает я не смогу. — Ну!

И тут раздается выстрел, Тимур падает к моим ногам, за ним стоит Рома.

Я бросаюсь к нему в объятия. Он берет мой пистолет, хлопает по спине.

— Ну все. Как ты?

— Где Матон?

— Поехал, как и было договорено.

— Господи, и вы его отпустили!

— Ну ты знаешь, с ним спорить бесполезно.

— Не стоило его убивать. Он ведь сын… Матон должен был сам решить, что делать!

— Матон всегда решает, кто и что должен делать! Вот скажи, тебя саму это еще не достало?!

— Что ты такое говоришь?

— А ты оглохла? Тебя там в уши долбили что ли?

— Пошел ты! — Хочу дать ему пощечину, но замечаю мой пистолет в его руке, зачем он забрал его? — Пусти! Где Ос? Феликс?

— Эти бесхребетные долбоебы скорее всего уже нафаршированы свинцом. Уверен их, как и меня давно заебали его приказы! Но только у меня хватило духа пойти против! — Отталкивает на пол.

— Так ты с ним? С Рафаэлем? — Морщит лицо.

— Конечно нет, я сам по себе, и со мной еще несколько человек. Они не прошли жесткий отбор в охрану самого Медведя Чертана, поэтому просто ждали, когда я дам знак. И я его дал, скоро они будут здесь. Знаешь, по началу я ругал себя, что мне не хватило духу тогда на дне рождения доктора.

— Духу на что?

— Увезти тебя, чтобы вывести Матона из равновесия. Но сейчас я знаю, что все было к лучшему. К тому времени как мои парни будут тут, Рафаэль сделает всю грязную работу за меня, да и половина его людей уже будут убиты. Мне останется только подчистить и занять трон.

— Что? Какой еще трон?

— Ты все еще не понимаешь какой властью обладает Матон? Сколько людей мечтают занять его место. Вокруг него крутятся миллионы долларов ежемесячно. Он контролирует весь импорт товаров с востока и Азии! Многие готовы лизать ему задницу, лишь бы иметь возможность произносить его имя в своих кругах.

— Я так тебе верила…Ты же совсем…

— Не такой? — Он меняется в лице, и я не узнаю своего верного стойкого охранника. Я бы скорее поверила, что Ос или Энджел могут предать. Господи, какая же я наивная дура! А Матон понял, кто он, но любовь помешала ему! — Чтобы заслужить доверие Матона, попасть в круг его доверенных людей и уж тем более работать в личной охране, нужно пройти сотни физических испытаний и психологических тестов. Я прошел все, почти, с последним не справился, но тут ты мне помогла. Ты так трогательно меня защищала. Ну неужели ты думала, что я такой глупец? Оставлю телефон без пароля, со всем данными в кармане пальто в общем шкафу какого-то спа салона? Нахуй мне не сдалась эта безмозглая Соня, хотя трахалась она неплохо. Пожалуй, загляну к ней как-нибудь и выебу в ее пухлую попку.

Он делает шаг ко мне, я отползаю и чувствую, как ветер обдувает мои волосы, я в метре от пропасти.

— Знаешь мне всегда было интересно, что такой мужик как Матон нашел в тебе? Ну допустим глаза у тебя и правда ничего, но ты же плоская как доска. По-моему, он мог найти кого-то поинтересней. Не волнуйся, ты меня вообще не привлекаешь, но я с удовольствием сделаю дыру в твоей голове.

— Или я в твоей. — Выстрел, Рома падает рядом с Тимуром. Это он, мой зверь, Матон. У меня начинается истерика. Он подходит, помогает мне встать и нежно прижимает к себе. — Ну все, все… Все позади.

— Это Тимур. — Показываю на лежащего вниз лицом парня.

— Знаю. — Тяжело дышит. — Пошли. — На ходу подбираю свой пистолет.

У входа в трубу лежат двое с ножами в груди. Идем к большому зданию. Вокруг никого и тихо. К нам на встречу идет Энджел.

— Мы взяли его. — Матон удовлетворенно кивнул.

Заходим внутрь, Матон в двух словах рассказал о том, что произошло сейчас наверху, вижу по Осу, что он в легком шоке.

Вокруг куча трупов, меня начинает тошнить. Энджел отводит меня в сторону. Посреди комнаты лежит связанный Рафаэль, над ним Ос и Феликс. Рядом кейс с кучей разных ножей, я не хочу это видеть, а тем более слышать.

— Начну с пальцев, потом дойду до рук. Ты позволил себе прикоснуться ими к моей женщине.

— Блядь, прекрати, я всех сдам! Кого ты хочешь?

— Сдашь, сдашь, успеется. — У меня кровь стынет в жилах, когда я слышу, как Матон перебирает свои ножи, рассматривает лезвия, проверяя достаточно ли заточено. Голос сдержанный, абсолютно безэмоциональный. — Эта рука лежала на ее груди?

— Матон нет!

— Я не буду ее обрубать, пожалуй, медленно отрежу. Ос, Фил.

Те встают на его руку, я не выдерживаю и вылетаю из здания, я не могу это видеть. Но даже если попрошу этого не делать, никто меня не послушает.

— Ос, за ней!

Я хожу взад-вперед, закрывая уши руками, эти крики сводят меня с ума.

— Эмилия! — Ос идет ко мне.

— Я не могу это слышать и видеть.

— Мы убрали всех, но все же не стоит тут ходить одной.

— Черт, Ос! Я совсем забыла. Рома говорил, что кто-то из его людей должен приехать.

Ос звонит по телефону, приказывает людям охранять периметр и дорогу на подъезде к заводу.

— Мне нужно в туалет.

— Пошли.

Ос заводит меня за угол здания, рассвет уже наступил, разогнав темноту.

— Я буду тут. Не парься, я уже слышал, как ты писаешь.

— Козел. — Ос смеется, признаюсь и у меня его издевка вызывает улыбку. Вспоминаю наши первые дни знакомства, как же я его боялась! Но сейчас я просто хочу домой, в свою ванную, под горячую воду. Хочу, чтобы Алла приготовила мне блинчики с медом, а Матон в привычной ему манере ходил по дому и указывал всему что дышит.

— Эмилия, сиди тут.

— Что там еще…

— Тихо.

Выгладываю, Ос идет прямо, и тут раздается выстрел, женский крик.

— Стоять всем, иначе я вышибу ему мозги. — Это Анна, на земле лежит Энджел, провидимому он ранен.

— Аня, не сходи с ума, ты не сможешь убить нас всех.

— Мне нужны лишь двое. Этот, — Показывает на Энджела. — Вздумал воспользоваться мной. Раньше я позволяла это мужчинам, но не сейчас. А второй это Миша, он убил его, моего мальчика…

Матон выходит из здания с поднятыми руками.

— Аня, тише, не делай глупости… Я не убивал сына, никогда бы не сделал этого. — Она переводит пистолет на моего зверя.

— Это твои люди! Если бы ты дал ему, то что он заслужил, то, что он просил у тебя! — Она тычет в него пистолетом, мне кажется, эта истеричка не контролирует себя. Она орет во всю глотку и кажется готова стрелять в любого!

Я достаю из кармана пальто пистолет. У меня лишь один патрон, а она дальше, чем мне нужно. Я не готова убить ее, но парни Матона говорили мне, что, если не хочешь убивать, нужно стрелять в селезенку, в левый нижний бок. Она предусмотрительно надела короткую куртку, и, возможно, это спасет ей жизнь, если моя меткость меня не подведет.

— Я тебя ненавижу! — Она стреляет, но пуля уходит в стену. — Я не промахнусь второй раз, уж поверь.

— Я тоже! — Она отвлекается, я нажимаю на курок, и Анна сгибается пополам. Энджел отползает, люди Матона бегут к ним. Пистолет падает из моих рук, хоть бы она была жива. — Нужно срочно везти ее в больницу. — Матон подзывает меня рукой, тут же кивает свои парням, чтобы ее доставили к Биалису, попутно звоня ему.

— Где Рафаэль? Все закончилось? — Руки Матона по локоть в крови, меня мутит, и я рада, что желудок совершенно пуст.

— Все закончилось. — Прижимает меня к себе, осыпая лицо поцелуями. К нам подходит Ос.

— На подъезде перехвачены две машины.

— Рома? — Ос кивает.

— Господи, я такая идиотка. Клянусь, я больше в жизни не буду лезть в твои дела!!! — Матон все еще прижимает мою голову к своей груди.

— Что из себя представляют?

— Да ничего. Дворовая шпана.

— Припугните их, так что бы запомнили, но не убивайте.

Из здания выходит Феликс, выглядит так, будто только что выпотрошил кабана. Вытирает локтем лицо, оно тоже в крови.

— Хороший выстрел, Эмма.

— Спасибо за твою оценку Феликс. И прости, за то, что я провали твой план.

— Это уже не важно.

Глава 18


Эмма


Несколько сеансов у психолога, столько же и еще чуть больше бутылок вина, пачки успокоительных, походы по магазинам, и я почти способна нормально спать после случившегося. Но даже спустя три месяца кровавая бойня всплывает перед моими глазами, когда я закрываю их.

Спускаюсь в каюту.

— Ну как ты?

Феликс смотрит на меня полуприкрытыми глазами, лицо зеленого цвета. Свернулся в клубок, мне становится искренне жаль этого здоровяка.

— Выпей, должно полегчать. — Протягиваю ему стакан с лекарством.

— Ты и в прошлый раз так говорила.

— Просто тебя вытошнило, поэтому не подействовало. Сейчас постарайся держать в себе содержимое желудка.

В дверях появляется Биалис, алкоголь действует на него удивительным образом. Он становится этаким весельчаком и душой компании. Следом идет Матон.

— Опять пришли поглумиться? Блядь… — Феликса выворачивает в ведро рядом с кроватью.

— А теперь выпей. — Снова сую стакан.

— Мда, морская болезнь штука не из приятных. Скоро причалим.

— Жду с нетерпением. — Вытирает рот. — Гребаная яхта!

— Ну держись… — Биалис хлопает Феликса по ноге и уходит.

— Скоро сделаем остановку для погружения, станет получше, к тому времени лекарство подействует.

— Эмма, иди. А то он меня зарежет. — Кивает на моего зверя.

Матон сверлит меня взглядом, господи я всего лишь хочу помочь ему! Я прониклась к Филу большим уважением, после того, через что мы с ним прошли.

— Мне так жаль, что ты пропускаешь все веселье. Никогда бы не подумала, что у тебя может быть… Ну то есть ты не супергерой, а обычный человек. — Я смеюсь, Фил передразнивает меня, строя мину. Я встаю и выхожу, Матон подбадривает бедолагу и идет за мной. На пол пути берет за руку и резко притягивает к себе.

— Эмма…

— Он лежит тут совсем один, когда все наверху все купаются и отдыхают. Мне его просто жаль.

— Он не мальчик, и не нуждается в твоей заботе.

— Все нуждаются в ней, и даже такой как ты, мой милый. — Встаю на носочки и чмокаю его в кончик носа.

Поднимаемся на палубу, теплый ветер приятно щекочет мою кожу.

— У нас тут есть врач, ты не должна носить ему лекарство.

— О господи! Наш врач передвигается по палубе на автопилоте, я ни дня не видела его трезвым!

— У него тяжелая работа. — Матон шутит, надо же.

— Я его не осуждаю, он в отпуске. Прекрати ревновать меня ко всему живому, я твоя! Ну неужели это не понятно, после всего, через что мы прошли!

— Вот именно потому, что моя. — Берет за шею, прижимает к стене. — Ходишь тут в этом платьице, — Крадется рукой по бедру, пальцы проникают под трусики.

— А что мне, паранджу надеть?

— Надо будет наденешь, если и дальше будешь меня злить.

Прикусываю губу, когда он лакает меня снизу.

— Я тебя люблю, твои руки, твой голос, твой бешенный нрав, нахуй мне никто не сдался кроме тебя. — Заглядывает в глаза и впивается в меня губами, но тут снизу слышаться шаги по металлическим ступеням. К нам выходит Феликс.

— Заебалиуже зажиматься по углам, у вас что, своей каюты нет?

— Полегчало? — Матон убирает руку, влажные пальцы остаются на моем бедре.

— Хочу подышать. Мы же стоим?

— Да, опробуем дайвинг. Ты уже нырял? — Обхожу его, направляясь на палубу.

— Нет, но хочу попробовать.

Уже две недели мы путешествуем по Европе, лишь изредка сходя на берег. Наша яхта пришвартована у побережья Франции, я покручиваю обручальное кольцо на своем пальце. Не смогла определиться с направлением, Матон решил и эту проблему. Это просто передвижной дом со всеми удобствами и развлечениями. Я поджариваюсь как курица гриль, лежа вниз животом в одних трусах на носу этой огромной яхты. Из раздумий меня выводит шлепок по попе.

— Может снимем их? — Водит пальцем под резинкой моих стрингов.

— Где все?

— Пошли в город.

— Останемся здесь жить?

— Думаю еще пару месяцев отпуска я точно могу себе позволить. Несколько килограмм тебе на пользу. — Гладит мои округлившиеся бедра, стягивает трусики и целует лобок, потом чуть ниже. Вот уж не думала, что поставлю на колени самого Матона. Говорит, что ни одна женщина не была удостоена такой ласки, что ж, я рада, что и у него что-то впервые.

***
Мы не часто остаемся вдвоем, с нами конечно же поехал Биалис и Тома, Ос и его парни для охраны. Энджел остался дома контролировать дела Матона, похоже, он все-таки ему доверяет. Я рада, что его с нами нет, мы с ним не ладим, но я спасла его шкуру, и он это отлично понимает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Последние три дня меня мутить, и я чаще провожу время в каюте.

— Соседка, как жизнь?

— Привет Феликс. Мне не так плохо, как тебе, но и не так хорошо, как им наверху. — Лежу в каюте в обнимку с Достоевским.

— Пошли погуляем.

— Жить надоело?

— Матон дрыхнет после вчерашней гулянки.

Я купила новый купальник, все бюстгальтеры стали мне натирать. Оказалось, что Феликс говорит по-французски, он довольно живо общается с аптекарем, мы заходим в какой-то магазин и неспешно возвращаемся к нашему пристанищу.

— По вкусу тебе такая жизнь? Я не про Францию.

— Больше прежней.

— Никому не удавалось приручить Медведя Чертана.

— Поверь, это и мне не под силу.

— Я сомневаюсь. Я знаком с ним пятнадцать лет, за это время никогда не видел его с женщиной, то есть так чтобы он с ней разговаривал.

— Я ничего не хочу знать о ваших оргиях в прошлом. — Отмахиваюсь. Он смеется.

Наша следующая цель Испания. Сегодня мы отплываем. Феликс будет добираться туда по воздуху, он зарекся путешествовать по воде, хотя первую неделю держался молодцом, но свой желудок не обманешь. В последнее время и мне все чаще хочется покинуть эту яхту, с каждым днем мутит все больше, а остальным хоть бы хны.

Спускаемся по мощеной улице с пакетами в руках, я набрала разных подарков, напоминаний об этом романтичном месте. Еще издалека завидела бородатого великана, передвигающегося по палубе, чувствую, нас ждет разговор.

— Друг мой, давай без рук. — Феликс поднимает руки, когда ступает на палубу. — Эмма, это твой пакет.

— Я ничего не покупала в аптеке.

— И все же он для тебя.

Матон стоит, облокотившись на поручень, курит сигарету и впервые меня начинает тошнить от ее запаха.

— Пошли. — Приказ, не оставляющий места возражениям. Мне дико обидно, я вообще-то ему подарок купила.

Мы спускаемся в каюту, опускаю пакет на пол и тут у меня так скручивает живот, что я складываюсь пополам.

— Эмма, в чем дело?

— Ничего, отпустило. Наверное кишечник, мидии сразу показались мне подозрительными.

— Что это за прогулки?

— А что мне ждать пока вы выспитесь после вчерашней попойки? Я толком и на суши то не была за последние недели. И если честно мне до смерти хочется снова ощутить под ногами землю. — Подавляю рвотный рефлекс.

Молчит, оглядывает меня с ног до головы.

— Похоже, дома нас ждут крупные перемены.

— О чем это ты?

— О детской.

Этого не может быть. Не то чтобы я не знала откуда берутся дети. Зато теперь точно уверена, что прерванный половой акт не гарант защиты. И еще я считала, что не могу иметь детей.

— Этого не может быть.

— Я давно заметил, но все ждал, пока ты сама мне сообщишь.

— Но я не могу…

— С чего ты это взяла? — Садится передо мной на корточки, гладит по голове.

— Помнишь я рассказывала тебе о том случаи на яхте, когда Рафаэль избил меня и …

— Я помню.

— Я беременела еще раз после этого, но у меня был выкидыш. Врачи сказали, что что-то там с моими яичниками, в общем что-то по-женски. Не хочу грузить тебя всем этим. С тех пор мы с бывшим не предохранялись, и я не беременела.

— А сейчас ты беременна. Я пошлю кого-нибудь в аптеку.

— Подожди. — Открываю пакет от Феликса и обнаруживаю там тест на беременность. Эта парочка наперед меня уже все знала, а я-то радуюсь, что месячные ни разу не нарушили мой отпуск.

— Когда у тебя были месячные в последний раз?

— Пару месяцев назад. — Матон меняется в лице, я вижу удовлетворенную улыбку.

Сижу на унитазе, ноги подпрыгивают. Какие дети с нашей жизнью? Обычно я боюсь за себя и Матона, а так мне придется еще и из-за ребенка переживать. Мне 35, да я должна скакать от счастья, но мне дико страшно. Под ногами перевернутый тест. Надо уже посмотреть, но вместо этого я грызу свои ногти. Но тут дверь распахивается, передо мной Матон, хорошо хоть штаны я сразу натянула.

— Ну что ждешь? — Хватает тест, по его улыбке мне становится все понятно. Протягивает мне руку, сжимает в объятиях. А я как идиотка начинаю рыдать.

— Господи, мне так страшно!

— Клянусь тебе, с тобой и ребенком ничего не случится.

— А с тобой? Вспомни, как все налетели, когда я пришла в твою жизнь. У Медведя Чертана появилось уязвимое место. А сейчас станет еще хуже.

— Нет, нет. Тогда это был Рафаэль, я отправил его на тот свет, уж поверь. Нам ничего не угрожает, ну все, тебе нельзя так нервничать.

— Начинается…

— И эти твои боли в животе, так не должно быть.

— Да что ты, тебе то откуда знать.

— Пошли. — Выходим из каюты на палубу, спускаемся по винтовой лестнице.

— Ос, мы не отплываем сегодня, сообщи капитану. У Эммы будет новое меню, предупреди повара, что через полчаса мы отправляемся в магазин. И еще… — Ос с испуганными глазами смотрит, как Матон под руку ведет меня по коридору. Я так и знала, что он поднимет кипишь! — Эмма больше не пьет, приготовьте свежевыжатый сок.

— Успокойся! — Не выдерживаю я, еще не видела Матона таким взвинченным.

Я никогда не была за этой дверью. Входим в медицинский кабинет, несколько шкафов со всякими препаратами и инструментами, медицинский стол, с кресла встает Биалис, тут же Тома.

— Можно поздравить? — Тома потирает ладони. У них детей нет, но я всегда думала, что это из-за их образа жизни.

— Господи, ты уже всем рассказал?

— Нет, только врачу. Так ведь делают, когда узнают о беременности.

— Поздравляю. — Тома кидается обнимать меня, Биалис жмет руку другу. Вся эта картина меня жутко бесит, я еще не переварила случившееся.

— Эмма, как ты не заметила задержки? — Биалис улыбается и какого-то хрена показывает мне на стол.

— Врач говорила, что она могла быть из-за стресса. — Делаю вид, что не замечаю этого.

— Он же мог мобилизовать все функции твоего организма. И вот мы имеем то что имеем.

— Что я тут делаю?

— Тебя нужно осмотреть, мне не нравится, что у тебя болит живот.

Смотрю на Матона, он спятил если думает, что я позволю Биалису залезть мне между ног.

— Это шутка?

— Эмма, мы в деревне, тут поблизости нет ни одной приличной больницы.

— Я думаю любая европейская больница лучше российской.

— Это не так. — Биалис машет пальцем.

— Ну разве что кроме твоей. — Удовлетворенно улыбается.

— Так, знаете, это уже через чур! — Я повышаю голос, они меня достали.

— Милая, не нервничай. — Я прибью Тому, меня уже бесит это выражение.

— Дак вы меня не доставайте! Миша, помнится ты не позволил Биалису дотронуться до моих ребер, а теперь хочешь, чтобы он осмотрел меня там?!

Они переглянулись.

— Эмма, это сделаю я. — Тома? — Я гинеколог. Работаю в больнице мужа.

— Господи, предупреждать надо! Я вернусь через десятьминут, думаю не надо объяснять почему!

Выхожу и иду в ванную, делаю все необходимое, когда возвращаюсь в кабинете лишь Тома. Даже сейчас я чувствую себя несколько неуютно.

— Эмма, расслабься. — Сидит у меня между ног.

— Тома, можно я задам личный вопрос?

— Почему у меня и Бори нет детей?

— Да, и почему ты зовешь его Борей.

— С молодости прицепилось, раньше он стеснялся своего имени. А про детей… Я не могу их иметь. Я сильно болела, давно… В общем, мы решили, что у нас их не будет, усыновлять мы не хотим, то есть я. Боря в общем-то не против. Ты его знаешь, он очень добрый, готов приютить каждую бездомную кошку. У нас их три, кстати. — Мы смеемся.

— А ты почему не хочешь?

— Ну, он ведь будет не мой. Не знаю, мой порог сорок, я решила, что дам себе время до этого возраста, а там видно будет.

— Сколько тебе сейчас?

— Тридцать восемь.

— Ясно.

— Ну что, два месяца.

— Уже?

— Ну это ориентировочно. В течении пары недель тебе необходимо сдать массу анализов, это важно сделать именно в этот срок. Я знаю в Барселоне одну хорошую клинику, я договорюсь обо всем.

— Спасибо. — У меня почему-то наворачиваются слезы.

— Я очень рада за вас, интересно посмотреть на Матона в роли отца.

Мы смеемся, это действительно интересно.

Когда я выхожу на палубу, никто не обращает на меня внимания, разве что Феликсу плохо удается скрыть выражение лица говорящее, что он и так все знает.

Позади меня сильные горячие руки, он гладит мой живот, вдыхает запах кожи на шее.

— Два месяца.

— Я очень рад Эмма, и очень счастлив.

Поворачиваюсь и жмусь к его груди.

— Ты знаешь, что больше нельзя заниматься сексом.

— Тома сказала, что можно, не пытайся меня дразнить.

— Уже выяснил значит.

Подходит помощник повара и подает мне оранжевую жидкость — морковный сок. Я закатываю глаза.

— Ну начинается. — Зверь довольно рычит, теперь контроль будет еще жестче.


Я собрала свои вещи, жду Феликса и Матона, их нет уже целую вечность. Мы втроем летим в Испанию на самолете. Сперва в Барселону, пробудем там несколько дней, пока я пройду полное обследование. Затем конечная остановка на Майорке, куда прибудут все остальные на яхте. Энджел тоже обещал подтянуться, сказал, что будет не один. Неужели у него появилась постоянная девушка. Спускаюсь вниз за Матоном, на лестнице слышу голос Феликса.

— Я рад, что все так, как есть. Ты заслужил ее, и тебе несомненно повезло.

— Я знаю, каждый день себе это говорю.

— Мои искренние поздравления.

Тишина, наверное, обнимаются. Только выглядят как два бесчувственных великана, а сами те еще душки.


Ос


Матон выхватил телефон из рук Феликса, и швырнул его в стену, когда тот попытался снять, как он мечется по коридору. Надо видеть этого двухметрового бородатого мужика, теребящего крест на груди.

Выходит медсестра, Матон тут же подлетает к ней. Бедняжка в испуге делает шаг назад, мы опять ржем.

— Вот, это вам, успокоительное. — Подает Матону таблетку и стакан воды. Он с психом отмахивается.

— Девушка, Машенька… нам нужно кое-что другое. Этих все равно, что за смертью посылать.

Я отправил двоих парней за водкой, но успокоительное нам нужно сейчас.

— Сделай, — Феликс слегка обнимает за талию белокурую девушку, она краснеет и кивает. Через две минуты приносит медицинский спирт, какие-то бутерброды. Биалис на операции, за закрытыми дверями его кабинета коньяк на любой вкус, но боюсь сердце Матона не выдержит уже сейчас.

— Блядь, друг, я рад за тебя, от сердца… — Я произношу это, не в силах сдержать улыбку. Руки Матона не дрожали, даже когда он перерезал кому-нибудь глотку, а сейчас расплескал уже пол стопки.

— Тихо, Ос, хорош издеваться, не хватало нам сердечного приступа и ножа в твоем сердце.

Матон смотрит на нас так, словно и правда готов убить. Молча, выпивает, не закусывая. Я тут же обновляю, повторяем эту процедуру несколько раз. Спустя час мы втроем уже на веселе.

— Блядь, да когда же это закончится! — Матон подкуривает, мы тоже.

— А мы разве не должны сейчас слышать душераздирающие крики, как в кино? — Матон сверкнул на Феликса глазами, ноги отплясывают чечетку, руки сжаты в кулаки.

— Фил, заткнись. Брат, я уверен, что там все в порядке, иначе бы нам уже сообщили.

— Три часа уже прошло…

— У меня сестра рожала девять часов, так что…

Матон подрывается, его вообще не волнует выпитый литр медицинского спирта. Ребята приносят водку, лимон, оливки, колбасу. Я сразу вспоминаю вечер их знакомства. Но как оказалось, это был вечер встреч. Матон тоже посмотрел на нарезанные Феликсом кружки лимона, взял один и отправил в рот.

— Забавный тогда был вечер в баре. Я не ожидал от нее.

— Я тоже. — Наконец-то хоть какая-то улыбка. — Я думал, она меня узнает.

— Ну отсутствие семидесяти килограмм кого угодно сделает неузнаваемым. — Матон кидает в Феликса ножом, слава богу он из пластика.

— Надо было еще в лифте забрать ее.

— Была мысль, поэтому я и дал тебе знак, чтобы она вошла. Но было интересно понаблюдать за ней. Шрамы остались? — Показывает на мою руку, там четыре точки от зубцов вилки, которую Эмилия воткнула мне в руку.

— Думаю затянутся.

— Эх блядь, тоже женится что ли… — медсестра вновь идет к нам, я подозреваю, что она запала на Фила, второй раз выходит поинтересоваться нашими делами, спросить надо ли чего. Фил встает к ней на встречу, выводит ее в коридор держась за сердце, говорит его срочно нужно послушать.

Прошло еще полчаса. Матон подкуривает следующую сигарету, показывает мне на стопки. Мы в который раз выпиваем. Кто-то заходит в двери. Матон подпрыгивает, но тут же плюхается в кресло. Это Биалис, снимает на ходу окровавленный фартук.

— Аппендикс. — Поясняет нам, кидая перчатки в урну.

— Не мог избавится от этой операционной хуйни там? — Я убивал людей и крови не боюсь, но больницы я всегда не любил.

— Спешил узнать новости, их нет как я вижу.

Подаю ему стопку, он поднимает ее чтобы чокнуться.

— Не думал, что доживу до этого дня.

— Никто не думал. — К нам возвращается Феликс. По всей видимости ему ничего не перепало.

— Я надеюсь ты не с моим персоналом забавлялся? — Биалис пытается состроить серьезное лицо.

— Нет, как ты мог такое подумать!

— Ну да, конечно…

— Да расслабься ты, такой день!

— Уже ночь.

— Такая ночь!

Тут в проеме появляется Алла.

— Мальчики, в каком виде вы предстанете! Миша! Ну они-то ладно, а тебе еще с дочерью знакомится.

— Аллочка, не читай ему нотаций, он и так бледный как мел, испуганный. — Фил усаживает Аллу к себе на колено, дает стопку. — На ка, выпей. — Алла залпом осушает пластиковую стопку, морщится.

Матон опускает руку на глаза.

— Твою ж мать, дочь.

— Жалко парней, сколько из них останется без яиц… — Я уже представляю этих испуганных ухажеров дочери самого Матона.

— Заткнись Ос. — Слегка пинает меня под столом.

Мы ржем как кони, когда к нам в комнату ожидания заходит Тома.

— Ну что папочка! Поздравляю!!!

Мы одновременно налетаем на Матона, чертов амбал, стоит и не падает.

— Уймитесь. Эмма ждет! Куда все-то! — Тамара разводит руки. — Только отец, пусть идет первый.


Эмма


Смотрю в черные глаза этой малышки. Мне не верится, что она моя дочь, моя и моего зверя. Еще несколько минут назад она была у меня в животе, а теперь я сжимаю этот живой комочек у себя на груди. Тома сказала, что у всех новорожденных такие темные глаза, но я знаю, что у моей дочери они такими и останутся, потому что ее отец Медведь Чертан.

Он стоит в дверях, я пытаюсь давить подступающие слезы. Медленно, словно опасливо, подходит к нам, переводит взгляд то на свою дочь, то на меня. Глаза Миши заблестели, мне жутко хочется его обнять, но я не в силах встать. Естественные роды не предполагают ничего хорошего для женщины, и ближайшие пару месяцев мне будет тяжело, учитывая родовые травмы. И почему так все на них помешаны, если бы я знала, как все закончится, сделала бы кесарево.

— Знакомься, твоя дочь. — Я не выдерживаю, слезы брызнули из глаз. — Прикасается к моему лицу, вытирая их. Протягиваю ему маленький конвертик. — Три с половиной килограмма.

Смотрит на нее не отрываясь, нежно целует в лобик и садится на край кровати.

— Спасибо, Эмма, это самый дорогой подарок, который только можно представить. Я никогда не был так счастлив.

— Я тоже. — Миша касается своим лбом лба малышки, крепко зажмуривается, подавляет слезы. Я немного приподнимаюсь, он утыкается мне в плечо. С минуту мы просто сидим молча.

— Как ты?

— Мне кажется я больше никогда не смогу сходить в туалет и заниматься сексом, но в целом, нормально. — Серьезно смотрит на меня. — Были небольшие осложнения, Тома сказала, что через пару месяцев все восстановится.

— Что решим с именем?

— Мне нравится Марьяна.

Миша поднимает на меня взгляд.

— Алла сказала мне, так ее звали, твою маму.

Мотнул головой. — Ты не должна.

— Я хочу, правда. Имя чудесное.

Тянусь к нему за поцелуем, нас прерывает шум в дверях, черти моего зверя толкаются, ломаться наперегонки. Мы смеемся, когда они запинаясь, вваливаются в палату, каждый с огромным букетом цветов. Тома убирает их.

— Для ребенка будет лучше, если я поставлю их в другой комнате.

— Где тут у нас маленький головорезик? — Феликс вглядывается в лицо малышки.

— Эй, не называй ее так. — Мне не нравится это прозвище.

— А как нам ее называть?

— Марьяна. Моя маленькая Мари…

Малышка очнулась, тянет ротик, ищет грудь.

— Так выходим, человек будет ужинать. — Тома выпроваживает эту пьяную братию.

Прикладываю ее к груди, закрываю глаза, я дико устала. Рядом дышит мой зверь, я чувствую такое тепло и спокойствие, оно словно окутывает нас троих невидимым шаром. Рука Миши поглаживает головку нашей дочери, круг замкнулся, нас трое, связанных навечно. Это семья, это любовь.


Ос


До этого звонка Энджел не выходил на связь уже несколько дней. По телеку шел бой с Мейвезером, и я с братом развалились на диване с чашкой чипсов в руках.

— Что случилось, Ос?

— Дема, поставь бой на запись! Энджел, алло?!

— Привет, Ос… — его голос был скрипучим и натянутым.

— Ты где? Что произошло?

Звонок сорвался, я перезвонил, но телефон оказался вне зоны доступа.

— Ангел объявился?


Конец

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18