Собственность бастарда, или Золотая Бабочка Анкрейм (СИ) [Марина Бреннер] (fb2) читать онлайн

Марина Бреннер Собственность бастарда, или Золотая Бабочка Анкрейм

Аннотация

- Теперь, когда мы одни, геррна Анкрейм. Я жду объяснений.

- А я вам их давать не намерена, корн - лорд, - плевок в ответ. Мятный, ледяной плевок - Мне отлично известно, КАК я выгляжу в ваших глазах. И... КЕМ. Ну так сделайте это! Откажитесь от вашей идеи. Откройте дверцу, выпроводите меня из экипажа!

Понятно, чего добивается... Идиотка. Самоуверенная, жестокая и наглая идиотка.

Невероятно жестокая, даже к своим. Совсем не думающая, кто и как может пострадать во имя исполнения её желаний.

Хищная бабочка. Яркая. Сияющая. Ядовитая.

И... невероятно, неожиданно притягательная. Просто ведь более чем!

В тексте: циничный герой, эксцентричная героиня, поведение персонажей на грани фола, неидеальные взаимоотношения

Жестокости между ггероями нет!

Пролог

В пустой конюшне поместья барона Айреса Анкрейма душно пахло увядающими травами, и крепко - лошадьми.

Крепко - потому что конюшня опустела совсем недавно, последнего иноходца по кличке Зверь вывели отсюда и продали с торгов всего неделю назад, аромат конского пота еще не успел окончательно выветриться.

Последнее время дела у доброго барона шли из рук вон плохо. После похорон жены мужчина, сперва как - то державший себя в руках, сорвался в один момент. Найдя утешение в обильной выпивке, обществе продажных женщин, лицемеров - подлиз, именующих себя "друзьями" и карточных играх, спустил на эти "радости" почти всё, что имел.

Спохватился он, да спохватился поздно.

Уже когда из поместья навострили лыжи первые слуги, не желающие работать за "большое спасибо", стоило задуматься. И когда прилетела первая долговая бумага, можно было что - то поправить...

За первыми увольняющимися последовали и вторые, более стойкие и питающие надежду на лучшее. И за первой долговой печатью прилетела вторая. И третья.

А потом разозленные кредиторы стали присылать своих поверенных с одним единственным требованием:

- Деньги назад! И проценты, геррн* барон. А иначе тюрьма. А может, даже и казнь. Там уже не мы, а Правитель и Палата будут решать, как поступить и с вами, и с остатками имения. И... с вашими двумя дочерьми.

Айрес, мучаясь дикой головной болью с жестокого похмелья, всё же нашел в себе силы соображать и даже возмутиться:

- Дочерьми?! А... Что?! Как вы сме...

- А так, - ответил невозмутимый, воняющий луком и табаком, поверенный - Вряд ли вы, геррн, долги покроете. Много на торгах выручить не придется. Продавая всё спешно, хороших барышей не наварить. Что - то покроете, что - то может, и спишут вам, а вот основное тело долга останется. Две дочери у вас. Бордели и трудовые дома... А вам - каторга, либо плаха. Не пойми ещё, что лучше, что хуже! Думайте, геррн Айрес. На всё, про всё у вас два месяца, с этого дня. Вот так.

Вот так. А может, и не так.

Может, и не теми словами было несчастному сказано и не в такой форме... Откуда мне - то знать? Меня там не было, а на сплетни обращать внимание ну такое себе удовольствие!

Да это уже и не важно. Важно то, что после отбытия противного поверенного, бедолага Айрес сунул голову в чан с ледяной водой, а вынув обратно, крепко задумался. Наконец - то, ага. Вовремя. Молодец, ничего не скажешь. Расторопен...

Выход был только один.

Выдать обоих дочерей замуж. Срочно. Это спасет и отца, и девушек от неприглядной участи.

Да вот только прав поверенный! Продавая всё спешно, хороших барышей не наварить.

Где найти дураков, желающих жениться на бесприданницах? Причем, желательно если и не богатых дураков, то уж состоятельных. Готовых покрыть долги несчастного семейства по доброй воле? Невыполнимо.

Но иногда происходит так, что жизнь, показав задницу, вдруг передумывает и встает вполоборота. И тогда случаются настоящие чудеса! Или "получудеса".

Так и произошло.

Спустя какое - то время, когда барон уже всю голову сломал, перебирая варианты в медленно отходящей от веселых возлияний голове, "получудо" постучало в облупившееся дерево входной двери кулаком прибывшего однажды гонца.

- Боги... - прошептал Айрес, узнав ЧТО ему предлагается и КЕМ - Боги... Есть ли милосердие в Аргароне или же совсем ничего не осталось?

Однако же, внимательно перечитав второпях скомканное письмо, сглотнул тягучий ком слюны и пригладил редкие волосы, зашевелившиеся было на плешивой голове от ужаса.

- Так тому и быть, - решил барон - В конце концов, не нам выбирать. И не при нынешних делах. Белла, милая моя доченька! Маленькая моя Бабочка!

...Беллиора Анкрейм, запрокинув голову, смотрела, как приходящее утро сочится неровными лучами сквозь прохудившуюся крышу конюшни.

Нервно выдохнув, девушка уперлась босыми ногами в скомканное сено и дернула завязки платья, обнажая груди.

- Брент, прошу тебя! - прошептала одними губами, едва сдерживая слезы - Мы знакомы с детства, ты всегда выручал меня. Выручи и сейчас. Сделай меня женщиной, сделай так, чтоб он отказался... Лучше позор и смерть, лучше лечь в могилу, чем в его постель. Брент! Заклинаю тебя Богами и всем Аргароном!

Стражник, не в силах противиться умоляющему тону и слезам любимой, торопливо покрывал поцелуями обнажающееся нежное, прохладное, обожаемое тело.

- Как он мог! - шептал парень, мотая взлохмаченной рыжей головой - Ваш отец, геррна... Как?! Отдать вас! И КОМУ?!

Белла сдавленно разрыдалась:

- Всё потому, что мне уже есть восемнадцать лет! Нанни шестнадцать, она слишком мала для замужества и той гадости, которую придумал этот урод... Мы все в долгах, Брент! Все сбежали, кроме тебя и пары слуг! Некому помочь мне. Папа, он... У меня остался только ты. Не бросай меня!

- Я вас обожаю, геррна Белла! - выдохнул стражник, неумело прикасаясь губами к маленьким, мягким, розовым соскам грудей баронессы - Не брошу! Я и остался здесь только ради вас...

Быстро освободившись от верха платья, девушка подтянула юбку и согнула ноги, разведя их.

Парень встал на колени. Развязав пояс штанов, посмотрел на любимую. Баронесса сощурила заплаканные, голубые глаза и повернула голову набок, вдруг густо покраснев. Золотистые локоны рассыпались по обнаженным плечам, переливаясь в восходящем свете раннего утра.

- Быстрее, Брент. - велела она и в голосе проскользнули знакомые, повелительные нотки - Тварь появится здесь к полудню, чтоб забрать меня. Сам, лично приедет, отец так сказал. И мне надо, чтоб он сразу и был... разочарован известием. Нанни ему нашепчет, я договорилась с ней.

Молодой стражник сжал вязки брюк в кулаках, колеблясь.

- Геррна, так может и не надо? - спросил, сглотнув жадную слюну и уже мучаясь от боли в чреслах - Может, просто соврать, и достаточно?

Беллиора резко повернувшись, посмотрела негодующе:

- А когда всё выяснится? Что тогда мне делать?

- Я постараюсь быстро... - произнес парень одними губами.

...и тут же рухнул набок, зажав руками горло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Девушка взвизгнула. Ничего не понимая, отползла к стене и, прикрывшись руками, посмотрела на чужака, замотанного в тяжелый плащ.

В конюшне было еще полутемно, несмотря на рассвет.

- Как интересно, - прошипел визитер, оттирая платком испачканный кровью стилет - Значит, мне в жены достанется шлюха? Прекрасно.

Перешагнув через стонущего парня, мужчина приблизился к баронессе и навис над ней грозовой тучей.

- Баронесса Анкрейм, я полагаю?

Получив в ответ маловразумительное мычание и всхлип, усмехнулся:

- Позвольте представиться, корн - лорд* Патрелл. Обнаружил вас по запаху, геррна Анкрейм! - торжественно объявил, запуская пальцы в золотистые волосы Беллы - По чудесному аромату вашего вранья. Что ж, разрешите засвидетельствовать вам, так сказать!

Подчиняясь тяжелой руке, девушка подняла голову вверх.

- А вы дура, простите. - ладонь в кожаной перчатке коснулась пылающей стыдом и яростью щеки - Конюшня открыта настежь. Не нашли места лучше? Или уж так было невтерпеж?

Мужская ладонь еще раз прошлась по раскаленной скуле Беллиоры. Большой палец коснулся её сжатых губ. Остановился на них. Замер.

Свободной рукой душегуб откинул капюшон, скрывающий верхнюю половину лица.

И в тот же момент девушка почувствовала, как от ужаса холодеет всё тело, до кончиков волос.

- Ну так вам хотя бы стыдно? - кожаные пальцы крепко сжали её подбородок.

Белла кашлянула, замерла и, борясь с тошнотой, наконец разлепила губы.

- Нет, - ответила внезапно спокойно - Совсем нет. Нет.

_____________________________________________________

*Корн - лорд - внебрачный сын лорда. Корн - бастард

Глава 1

Покойный лорд Вильярд Патрелл прожил пеструю, звонкую, насыщенную жизнь.

Умелый, хитрый, расчетливый, мало кому доверяющий, он сам всегда вёл дела. И вел их так, что средств хватало и на безбедное, сытое существование, и на разные излишества, вроде пышных празднеств, меценатства и поддержки друзей, не столь успешных.

Также, собрав вокруг себя гарем из многочисленных красоток, неутомимый лорд, однако, не обижал и жену. Леди Патрелл, упокой её Боги, не могла таить зла на мужа - женщина, окруженная заботой, комфортом и прочими благами, не слишком страдала от некоторого невнимания лорда.

Однако же, покинув этот мир незадолго до супруга, Ливинна не оставила ему наследников и тут - то Вильярд обеспокоился.

Будучи сам тогда уже в больших годах, мучаясь подагрой, "густой кровью", "шумами в голове"* и прочими возрастными недугами, чуял, что гонцы из подземного мира уже седлают лошадей, дабы вскорости увидеться и сопроводить баловня судьбы Патрелла - Старшего в Холодные Пещеры. 

Несмотря на былую неутомимость старика, потомок у него имелся только один. Да и то...

Рожденный от хорошенькой, хотя и слегка перезрелой кухарки - кондитерши, парень очень удался внешне и внутренне. Дьорн, взяв от матери голубые глаза и правильные черты лица, захватил от отца амбиции и железную волю. И всё бы ничего, да только, перемешав хорошие качества обоих родителей, перемешал мальчишка и их кровь, добавив по хорошей пригоршне спеси и прочих аморальных наклонностей в этот чудовищный коктейль.

"Грязная кровь" давала знать о себе время от времени. Из пары пансионов для аристократов Дьорн был беспощадно вышиблен, несмотря на заступничество родителя, искренне озабоченного судьбой единственного дитяти. И только третий пансион удалось кое как закончить, получив в итоге какое никакое образование.

Предпочитая любовную постель, пьянство и войну всем прочим наукам, корн - лорд чувствовал себя прекрасно, не собираясь остепеняться даже и в свои теперешние тридцать пять лет.  Сидеть на месте, утопая в скуке и порастая мхом благочестия и праведности, было совсем не по нему.

И поэтому Патрелл - младший очень расстроился, будучи вызван как - то раз к постели вдруг занемогшего отца.

- Сын, - прошипел старик, сжимая слабой, неприятно влажной рукой крепкие пальцы потомка - Я умираю, сын.

"Ясно, понятно. - подумал тот, принимая ложнопослушный вид - И?"

- Ты, Дьорн, мой единственный наследник. Я всегда признавал за тобой это право и никогда не отказывался от... тебя.

Наследник мрачно разглядывая осеннюю, яркую, мохнатую бабочку, влетевшую в окно и присевшую на спинку кровати умирающего.

Признавал, ага. Только с отцом здесь, в поместье, сын никогда не жил. На похороны матери Дьорна Вильярд тоже не явился, отделался деньгами. Как, впрочем, всегда.

И... Что?

Оторвав взгляд от чудных, бело золотых трепещущих крыльев бабочки, Патрелл - младший внимательно стал слушать отца, поскольку дело принимало серьезный оборот.

- Я решил оставить тебе всё, что имею, - тихо и быстро забулькал умирающий - Поместье, сбережения, земли, слуг. Имя. Титул. Всё, сынок! Поскольку оставлять мне это некому, а с собой не взять... Но! У меня есть условие.

Корн - лорд напрягся.

- Ты должен жениться, сын. - неожиданно твердо изрек Вильярд - Остепениться. Не повторять моих ошибок. Усмирить гордыню и очистить кровь... Жениться на женщине знатного рода! Оставить после себя прочный фундамент для будущих, ЗАКОННЫХ потомков. Ты слушаешь меня?

Дьорн кивнул. О да! Он слушал. "ЗАКОННЫХ". Прекрасно и логично, не оставлять же состояние на прожор бастардам? Нужны именно ЗАКОННЫЕ. Только где их взять? Старик бредит, вероятно...

Патрелл - младший прекрасно знал: отец давным давно желает остепенить его. И также известно было, что поиски потенциальной невесты не увенчались успехом. Кому нужен бастард, хоть и красавчик? Отец, видно, спятил! Где найти дуру - аристократку, желающую по доброй воле связать себя с выродком? Дур, во всяком случае, в обозримой близи не наблюдается...

Старик, уловив замешательство преемника, продолжил:

- Я знаю, о чём ты думаешь. И я позаботился об этом, благо Боги и Судьба поспособствовали... Слышал о крахе семейства Анкрейм?

Дьорн кивнул.

Об этом дерьме мало кто не слышал! Некогда блистательная Фамилия терпела и продолжала терпеть стремительный спуск кубарем по лестнице вниз.

- Поезжай туда. Через месяц старшей Анкрейм, Беллиоре, исполнится восемнадцать положенных лет. Поезжай, но прежде уведоми барона о намерениях. Айрес согласится, деваться ему всё равно некуда! У них два месяца отсрочки... Ах, жалко старика! Он ведь хороший человек, только слабый... Женись на Белле, Дьорн и тогда, по условиям завещания всё моё состояние станет твоим. Также, как и титул Лорда Патрелла... Мой Поверенный покажет тебе портрет невесты, чтоб ты имел представление. Она юна, и очень недурна собой. Вернуться сюда, в поместье Патрелл, ты должен уже женатым человеком! Выполни... мою... 

Слово "волю" бастард уже не услышал.

Старый лорд вытянулся струной и, запрокинув голову, захрипел.

...Наскоро проводив родителя в мир иной, Дьорн глубоко задумался.

Перспективы маячили перед ним одна "радужнее" другой.

Сделать, как хочет он сам это значило остаться корн - лордом навсегда, громадное состояние Вильярда тогда просто отойдет Палате.

Сделать, как наказал ему отец? Тогда да. Здоровенный просвет можно прорубить в скале одним ударом! Да!

Но... жениться на вертихвостке Анкрейм, которую с легкой руки её папаши все вокруг называют "Бабочкой"?! Слава об этой белесой нечисти далеко разнеслась и кто знает, где, когда, перед кем и сколько раз раздвинула смазливая сучка свои ножки? Что с того, что ей только восемнадцать? Ну... А вполне возможно, что девка из молодых и ранних? Папаша пьяница мог ничего и не знать о её подвигах...

И на кой ляд ему, Дьорну, порченный товар?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Патрелл еще раз взглянул на портрет, прислоненный к стене.

Стервёшка красива.

Просто заводяще, испепеляюще красива! Золотистый лен волос, уложенный в высокую, покрытую тонкой сеточкой, прическу. Высокие, идеально очерченные скулы. Пухлые губы, изогнутые надменной усмешкой. Пронзительные, весенне голубые, громадные, ледяные глаза. И даже тугие грудки угадываются под тканью закрытого платья, хотя портрет, выполненный местным художником - мазилой нечеток, многого не разобрать... Такую насадить бы на древко пару раз! Так, чтоб визжала и рыдала от удовольствия.

- Корн - лорд, - полушепотом обратился к Дьорну склонившийся поверенный - Мне как быть? Посылать гонца в Анкрейм? Как вам угодно? 

Бастард закинул ногу на ногу и растянулся в старом, приземистом отцовском кресле, покрытом пыльным, бархатным пологом.

- Посылай, - ответил, из под полуопущенных век следя за толстой, сонной бабочкой, медленно ползущей по подлокотнику.

Поналетели из сада...

Душеприказчик, откланявшись, быстро исчез. А бабочка, сонно шевеля мохнатыми крыльями, принялась проделывать путь по бедру корн - лорда, мелко перебирая махровыми лапками.

- Пакость, - проворчал Дьорн, резко сжав кулак.

Потом разжал его и долго смотрел на пальцы, запачканые золотистой пыльцой.

Проявив неожиданную прыть, насекомое вылетело в раскрытое настежь окно.

На волю.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

*"Густая кровь", "шумы в голове" - вероятнее всего, гипертоническая болезнь

Глава 2

Вернувшийся из поместья Анкрейм гонец привез радостную весть.

- Геррн барон согласен, корн - лорд. Согласен на все ваши условия! С нетерпением он ждёт вас, дабы благословить на брак и...

- Да, да, да, - проворчал Дьорн - С нетерпением он ждет и меня, и отступную бумагу. Ладно, скажи там, пусть готовят экипаж. Съезжу и всё улажу.

Поверенный растерялся:

- Так быстро? Даже без соблюдения обязательного срока?

- А чего тянуть? Баронессе восемнадцать уже как несколько дней. И им невыгодно, и мне. Сроки жмут! Готовьте экипаж, ну и здесь всё пусть приведут в порядок. Договорись о свадьбе и прочих приготовлениях. Ясно? 

Поверенный кивнул.

Более чем ясно!

До поместья добрались быстро и без происшествий. Экипаж, добротный и крепкий, не подвел в дороге, а сытые лошади один раз только и запросили постоя, да и то совсем ненадолго.

Честно сказать, Дьорн хоть и слышал о падении семейства будущей жены, но мало представлял размер ямы...

Когда же добрались до места, бастард даже рот открыл от удивления, узрев настежь открытые ворота, покосившиеся и заржавевшие, в месте стыков перемотанные какими - то тонкими железными то ли прутьями, то ли кто его знает, чем ещё.

Не добавляли воодушевления ни заросший сад, ни темный дом, ни еще какие - то строения, видневшиеся вблизи него.

Отправив посыльного к барону с уведомлением о своем прибытии, Дьорн решил осмотреться получше.

Внезапно в голову пришла здравая мысль. А не сократить ли эту помойку, оставив минимум земли на проживание пьянчужке и его младшей дочери, а остальное продать? Земли здесь достаточно, покупателя можно найти даже и на эту дрянь, если постараться!

Или же не продавать, а просто напросто использовать... ну скажем, под конюшни? Или постоялый двор, прибыльное дело! Да мало ли...

Даже в какой нибудь солдатской бане или мыльной лавке больше прока, чем в зарастающих пустырях и прудах! 

Рассуждая таким образом, Дьорн в задумчивости пересек каменную садовую дорожку, проросшую насквозь травой и оказался неподалеку от старой, пустой конюшни.

Некогда крепкая постройка покривилась. Упавшая набок крыша почти вросла в землю, стены просвечивали насквозь, радостно сияя дырами и улыбаясь восходящему рассвету.

День, несмотря на наступающую осень, обещал быть ярким, новорожденное утро уже щедро рассыпало блестки ледяной росы по широким ладоням листьев и веерам трав.

Корн - лорд остановился возле входа в конюшню и подумал, что посыльный больно задерживается!

Неужели не может найти бедолагу барона?! Или нашел, да не может добудиться? А то если и добудился, не сел ли вместе с Айресом за гостеприимный стол? Надо бы самому пойти в дом, да помочь им пинками, что ли...

Развернувшись с твердым намерением выполнить задуманное, внезапно замер.

- Сделай это, Брент! - девичий голос, хоть и переливчато дрожащий, прорезали стальные, властные нотки - Сделай меня женщиной, чтоб он отказался... Умоляю! Заклинаю Богами!

- Геррна Беллиора... 

Ах ты ж, геррна Беллиора, твою мать!

Быстро переварив услышанное и сопоставив в одну линию вздохи, всхлипы и похабную возню, бастард отпнул прочь дверь конюшни, болтавшуюся на соплях и честном слове Айреса Анкрейма.

На честном слове этого пропойцы здесь, похоже всё болталось, включая и дочь, и её невинность.

"Идиота из меня решил сделать!" - взъярился корн - лорд.

Парень стоял на коленях спиной к выходу и громко пыхтел, путаясь в завязках штанов. Разыскивал, наверное, то ли петли, то ли хилый, вонючий свой отросток, который он и планировал всандалить суженой Патрелла - младшего прямо промеж разведенных широко ножек в розовое гнездышко, покрытое серебристым пушком.

Полоснув слегка кинжалом, разъяренный жених рассек кожу от уха до уха незадачливому любовничку.

Паскудец взвыл от боли, откатившись прочь. Шлюшка же заверещала, как кошка, которой отрубили хвост.

Как Дьорн сдержался, он не знал. Больше всего теперь хотелось сделать ему две вещи.

Ну во первых, отвесить хорошую оплеуху поганой девке! Во вторых же... распялить её прямо там, на сгнившем сене, в грязи. Прямо возле стонущего сопляка - стражника.

Прямо так и растерзать, отодрать во все щели, чтоб соплями захлебнулась! Хочет мужика? Так и надрать ей дырку от души, добавив потом в рот и в зад.

После же, хнычущую и окровавленную приволочь к отцу, намотав на руку растрепанные белесые патлы.

Пьянь мигом придет в себя, увидев, до чего докатилась любимая доченька.

Ах тыж...

Вместо всего этого, бастард только и спросил, давя ярость и гнев, стыдно ли ей.

И, вместе с легким "нет" вдруг услышал ещё более легкий шорох крыльев бабочек - осенниц, которых в здешних краях наплодилось в нынешнюю пору слишком уж много.

...Дернув невесту за руку, вынул из сена.

А потом, крепко сжав тонкие пальцы, так и повел нареченную в дом.

Дабы соблюсти приличия и получить от великолепного барона официального благословения на брак.

И всё может, решилось тихо мирно, если бы Айрес вдруг внезапно не вспомнил, что он отец.

И аристократ! 

Помотав плешивой головой, уважаемый геррн Анкрейм протяжно икнул, распространив вокруг себя аромат домашней бурды с явно уловимыми нотками скисших фруктов.

- Я оказываю вам честь, корн - лорд! - заплетающимся языком изрек будущий тесть, потрясая над договорным листом перстнем с затертой фамильной печатью - Честь! Оказ... Услугу!

Посыльный, присутствующий здесь же, сжал зубы, закатил глаза и укоризненно качнул головой.

- Оказывай, - велел Дьорн, сжав руку невесты в своей - Только быстрее. У меня нет ни малейшего желания оставаться здесь и минуты. Подписывай, и мы отбываем. Твои долговые и закладные будут аннулированы тогда, когда баронесса ступит на землю Патрелл. Вот прямо в тот же момент. Также вскоре мы решим, что делать с поместьем, которое ты превратил в нужник.

- Конечно, - прошипел барон - Но! Корн - лорд! Я оказываю вам честь. И я хочу, чтоб вы признали это... ПУБЛИЧНО. Бастарду аристократом не стать, хоть на пяти принцессах он женится. Ну! Признайте...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Посыльный закатил глаза вновь, потом быстро быстро зашептал что то на ухо барону.

Дьорн сцепил зубы. Как ни крути, а старик прав. И как ни крути, права и его дочь, шумно сопящая сейчас рядом. Зло сверкающая глазами из под прядей волос, кое как приглаженных руками. Несколько раз дернувшая запястье, сжатое крепкими пальцами, как оковами.

Разница ей, с кем целку ломать? С Патреллом ли, или со стражником? Что тот простолюд, что этот... Так с тем хотя б не так противно! Молодой. Горячий. Невинный и чистый как горный хрусталь. Знакомый давно. И желанный тоже, видимо, давно.

"Жаль, не прирезал ту рыжую падлу." - холодно подумал бастард, стараясь пропустить мимо ушей пьяный бред и не врезать Айресу промеж глаз - "Надо было."

Дьорн усмехнулся:

- Признаю, геррн барон! Полностью признаю.

- Вот! - с чувством воскликнул Айрес, гордо обведя глазами присутствующих - Благо... ословля...

Печать, упершись в мякоть бумаги, смачно чавкнула, оставив на толстом листе небольшой, чуть размытый оттиск. 

Посыльный тут же выхватил договорную из под скрюченных пальцев барона. Место на столе пустовало недолго, сразу же перед носом упавшего было духом Айреса возникли кувшин, края которого облипли сладкими, винными потеками и большая кружка.

"Так вот оно что! - хмыкнул про себя Дьорн - Понятно, почему шельмец задержался... Ловок, однако!"

Посыльный, скрутив лист трубочкой, кивнул бастарду и, распрощавшись, вышел.

Корн - лорд последовал за ним.

- Геррн Патрелл, - вдруг прошептала баронесса, мучаясь от боли в руке - Позвольте проститься! Я ведь...

- Это лишнее, геррна Анкрейм.

Девушка только и успела крикнуть на прощание сестре, чтоб та позаботилась о папе и... Брент... там, в конюшне!

Нанни что - то ответила, махнула рукой и исчезла в дверном, темном проеме.

- Слишком не переживайте за своего пакостника, геррна! - зло прошипел Дьорн, затолкнув невесту в экипаж - Та падаль выживет. И вот теперь...

Развернувшись к девушке лицом, внезапно положил ей на шею тяжелую ладонь.

Сдавил затылок, чуть накрутив снежные локоны на пальцы, выдохнул в лицо горючую, горячую смесь из слов и сдерживаемой ярости:

- Теперь, когда мы одни, геррна Анкрейм. Я жду объяснений.

- А я вам их давать не намерена, корн - лорд, - плевок в ответ. Мятный, ледяной плевок. - Мне отлично известно, КАК я выгляжу в ваших глазах. И... КЕМ. Ну так сделайте это! Откажитесь от вашей идеи. Откройте дверцу, выпроводите меня из экипажа!

Понятно, чего добивается... Идиотка. Самоуверенная, жестокая и наглая идиотка.

Невероятно жестокая, даже к своим. Совсем не думающая, кто и как может пострадать во имя исполнения её желаний.

Хищная бабочка. Яркая. Сияющая. Ядовитая.

И... невероятно, неожиданно притягательная. Просто ведь более чем! 

Не отпуская одной руки, крепко обхватил другой тонкую талию невесты и, сдернув с места надменную аристократку, рывком привлек на свои колени, развернув лицом к себе.

От девушки терпко пахло травой, свежестью, молодостью и самодельным мылом. В этот аромат, не смешанный с вонью духов и красок, вдруг влился другой. Странный, ни на что непохожий.

- И сейчас не стыдно? - не ослабляя хватки и глядя прямо в лицо, спросил бастард.

Беллиора резко дернулась и коротко взвизгнула, как мелкая собачонка. Девушка прятала лицо, упершись коленями в потертый бархат сидения и разведя их, как публичная девка. Низ платья задрался, обнажив бедра, зефирно - розовые, округлые, нежные и влекущие.

- Пустите! - глухо сказала она - Так нельзя. Это...

- Нельзя? - руки мужчины рванули шнуровку платья, стремительно освободив груди и плечи - Формально ты уже моя жена, Белла. Или что, можно только со стражниками? Давай, покажи мне то, что предлагала тому сопляку. Я знаешь ли, больше имею прав на тебя. 

То, что зазнайка остается зазнайкой даже и в теперешнем своём, низменном положении, жутко забавляло и злило одновременно.

По логике Дьорна, подлючка должна ему руки целовать и глаза держать долу, а не вертеться и не верещать протестующе!

Тем более теперь, потеряв всё, включая и репутацию, и честь и чуть чуть не невинность... Если бы не он, Патрелл, и не его лояльное отношение, так и осталась бы гнить подле своего папаши и сестрички, по всей вероятности такой же лживой и подлой, как и сама. Место им обоим даже и не в работном доме, а в кафешантане! Две шлюхи. Две тупые шлюхи! Даром, что этой только восемнадцать, а та вообще пшено. Шлюхами, видимо, родились, ими же и закончат. 

- Уберите от меня руки, корн - лорд! - взвизгнула баронесса, теряя терпение - Хам! Пустите меня!

Изругавшись про себя, грубо столкнул с колен очаровашку. Пышущая гневом и слабым желанием (он не мог ошибиться, желанием!), геррна Беллиора принялась приводить себя в порядок. Но, как бы не старалась, а в своём обношенном платье и стоптанных туфлях всё также походила на нищенку, коих полно бродит по дорогам, выпрашивая милостинку и ночлег.

- Я вас... НЕНАВИЖУУУУ! - вдруг уж совсем свирепо и недопустимо завыла, сверкая влажным стеклом глаз и обжигая багровостью кожи - Грязный... ПОДОНОК! Невоспитанная, бродячая... ТВАРЬ! 

Навалившись спиной на стенку мерно покачивающегося экипажа, бастард забавлялся.

Плоть, восставшая от близости Беллиоры, беспокоила мужчину. Но всё же это было не безнадежно. Поместье Патрелл недалеко, вот вот и будут дома, а там разве не найдется с кем утешиться? Мало ли более доступных и покладистых дырок? Отоваривать баронессу он сейчас и не планировал, стерве хорошо достанется в первую брачную ночь! Да и помыть бы девку сперва, после её... похождений.

Сиськи у Бабочки что надо. Небольшие, беленькие, тугие, округлые с твёрдыми, розовыми сосками, замирающими под прикосновениями пальцев... Кожа как шелк. Или, скорее, как дорогой флис - теплая и бархатистая.

Губки, теперь плюющиеся ругательствами, полуоткрытые, зовущие, будто распускающиеся цветки шиповника. Скорее всего мягкие, сливочные, вареньевые... С закипающей на них злой слюной, отдающей летними, фруктовыми пирогами с патокой...

- Замолчите, геррна Анкрейм, - вдруг глухо велел, сдвинув ноги, чуть не заорал от боли - Ваши выражения омерзительны! Издержки общения со стражниками?

Корн - лорд поворочался медведем и всё таки сел ровно, борясь с тяжестью и колотьем в гудящих чреслах.

- Грязнокровый мужлан! - выхрипнула девка, вжимаясь в мягкую обивку стены - Провалитесь вы сквозь землю! Вы...

Экипаж коротко тряхнуло. Потом, мерно постукивая колесами, он пошел ровнее.

Благополучно миновав полуразрушенные наделы Анкрейм, пересеча бездорожье и короткие нейтральные полосы, повозка двигалась теперь по землям Патрелл.

К дому. 

Глава 3

Если бы баронесса не фырчала всю дорогу, не закатывала глаза и поменьше бы тратила сил на то, чтобы выразить нежеланному будущему мужу презрение и ненависть размером с весь Аргарон, то глянув в окно, смогла бы оценить всю мощь, красоту и комфорт своего нового дома.

Земли Патрелл, хоть и были застроены густо и широко, обращали внимание на простоту и уют жилищ и дворов. Строения, простые и легкие, не несли на себе "печати прошлого" - покойный прежний владелец наделов совсем не был ренегатом и сторонником заржавевших, проросших временем устоев. Вильярд, храни его Боги, любил обновления, щедро черпая напитки новизны из бурных потоков крупных городов и столиц.

Жители земель называли себя не иначе, как "горожане", совершенно отметая прочь факт нахождения себя всего навсего в одной из провинций. Наделы Патрелл всё же провинция, хотя и крупная, внешне претендующая на звание города, однако быть им не могущая никак и ни за что.

Сейчас был уже яркий день, ясный, не по осеннему теплый. Лучи Аргара пронизывали воздух насквозь, легко касаясь чуть покатых, деревянных крыш и стен домов из молочного камня.

Этот материал, совсем новый, но уже хорошо зарекомендовавший себя при постройках домов в городах, использовался ныне покойным лордом всюду. Строения, собранные из него, грозили вскоре вытеснить собой прежние, тяжеловесные, темнеющие, рушащиеся, напоминающие чем - то склепы или даже развалюхи поместья Анкрейм... Прошлое, гибнущее, но всё ещё цепляющееся за жизнь тонкими, липкими лапками агонии и памяти.

Миновав главную площадь и центральные улицы, запорошенные опадающей листвой и желтеющими иголками лайзикса, экипаж, мерно простучав колесами по плотно пригнанным каменным плитам, въехал в широко распахнутые ворота во двор особняка Патрелл и замер прямо у входа.

- Захлопни пасть, гребаная Бабочка! - рявкнул корн - лорд, всё таки не выдержав непрекаращающихся всю дорогу стенаний баронессы - Заткни свой великолепный хлебальник и послушай меня, дорогая.

Развернувшись, положил руку на ручку дверцы:

- Ты на моей территории, геррна Ржавая Пила. Изволь подчиняться моим правилам. Расклад такой: сейчас тебя приведут в порядок и ты отправишься дрыхнуть до вечера. Вечером - наша свадьба. А после...

Неровно и погано гоготнул. Щурясь, четко отследил округлившиеся от страха глаза паршивки. Сдавленное и злое дыхание грязнули ласкало слух.

- После свадьбы, геррна Лужёная Глотка, я тебя повеселю. Что расшипелась? Потеряла голос оттого, что базлала всю дорогу? Лечи горло, готовься к ночи. Придётся тебе, стерве, еще поорать... Погромче! Так, чтоб твой папочка в Анкрейм услышал и твоя шлюшка сестренка обзавидовалась! И гонор свой засунь в одно место. Аристократка... Грязь из под ногтей сперва вычисти!

Баронесса подобрала под себя ноги и шумно сдула с лица упавшие на него белые пряди.

Медленно поднявшись, оперлась рукой о спинку сидения.

- Как вам будет угодно, геррн Патрелл. - парировала осипшим голосом и внезапно спокойным тоном - Но всё же разрешите мне ответить вам. Мои грязные руки не так ужасны, как ваша... ГРЯЗНАЯ КРОВЬ. И насчет ночи... Не надо преувеличивать. Это просто некрасиво. Неблагородно. Хотя где уж вам знать такие тонкости... БАСТАРД. 

Громогласно от души изругав последними словами баронессу, не без удовольствия отметил, что её голубые глаза всё же заблестели от слез.

Распахнув дверцу и выйдя из экипажа, корн - лорд перепоручил заботу о невесте подбежавшим слугам. Сам же, полыхая гневом и желанием, пошел в дом, лихорадочно соображая, с кем немедленно это желание избыть.

А соображать долго и не пришлось! Молоденькая, веснушчатая горничная сама налетела на него в холле, уронив поднос с чистой посудой, ойкнув, растянула рот в похабной улыбке, безошибочно почувствовав жар ярости и кипящей мужской похоти. 

- Идём со мной, - велел Дьорн служанке, абсолютно не церемонясь.

Если честно сказать, церемониться с бабами он никогда и не умел, да и не хотел, а теперь хватит ему и баронессы. Ох, чуял наследник, Бабочка ещё попьет его крови, да прямо из сердца!

Отвратительно желанная стерва! Гонористая, спесивая тварь!

Окоротить её надо сразу, пока на шею не влезла... 

В небольшом кабинете покойного отца бастард развернул хихикающую девку спиной к себе и прижал животом к бархатистой поверхности массивного письменного стола. Немного потискав плотные, большие груди, задрал юбку.

- Ой, геррн лорд! - радостно выдохнула прислуга, разводя ноги и крепче упираясь локтями в стол.

- Захлопни варежку! - рявкнул Дьорн, быстро развязывая штаны.

Член стоял колом ещё с Анкрейма, горя болью и жаром. Жар этот предназначался другой, холодной, ненавидящей и неотзывчивой. От осознания этого злость, итак кипевшая ключом, ударила в голову и пах, где уже итак Чёрные Жнецы хороводы водили. Сжав плоть рукой и разведя пальцами другой руки пухлые губки горничной, бастард врезался в ждущее, алчное тело со всей дури, утонув в чавкающей глубине по самую рукоять! 

- Давай! - ожег резким приказом ухо прислуги, наваливаясь сзади, сминая ткань кофточки грудью, а черные волосы, стянутые в аккуратную прическу, пальцами - Двигайся, насаживайся глубже! Задницей верти, резче.

Эти указания были лишними. Женщина, стонущая сейчас от удовольствия под разгоряченным телом бастарда, была молодой, но не неопытной. Она двигалась четко, прицельно, и без всяких поучений отлично зная, что делать. Широко расстегнув кофточку, выпустила наружу белые груди и выгнулась сытой кошкой, сдавленно взвизгивая и облизывая рот, когда ладонь Дьорна проходилась по ним туда и обратно.

Служанка просто захрипела от удовольствия, когда он, отпустив её волосы, начал жестоко терзать горячие соски, перекатывая их и слегка оттягивая пальцами.

Ещё несколько ударов плотью в плоть - и всё было закончено.

Звонко шлепнув ладонями по округлым ягодицам, бастард, на момент прижав к себе содрогающееся в конвульсиях тело случайного сосуда для похоти и, излив туда злость, вышел из него.

- Можешь быть свободна, - прохрипел, отирая опавший член поданым служанкой полотенцем - Отлично потрудилась. Я вполне... доволен.

- Благодарю вас, геррн Патрелл! - промурлыкала прислуга, оправляя юбку, чулки и присаживаясь в реверансе - Если что... я всегда... Для вас, что угодно! 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Что угодно. Что. Угодно. А что ему угодно?

...Бастард поднялся наверх и долго стоял, положа руку на дверь в спальню, где как ему сказали, разместили баронессу.

Пусть прикасаться к ней он не имеет права до свадьбы и первой ночи. Таковы правила и устои, а Дьорн не дурак, чтоб нарушать их. Что там верещала бы Бабочка, конечно наплевать и растереть, а вот от Богов получить можно неслабо за такое.

Но посмотреть - то на невесту он может? Просто посмотреть, пока она спит и рот на замке? 

Беллиора спала глубоко, опоенная специальными успокоительными взварами.

Девушка лежала на боку, на краю кровати, полуприкрытая одеялом и свесив почти до пола правую руку.

Теперь, отмытая дочиста и молчащая (это важно!), невеста показалась корн - лорду беззащитной и милой.

"На еду набросилась, аки волк голодный! - вспомнились слова пожилой служанки в перешёпоте с другими слугами - Глотала такими кусками, как мужик опосля работы, когда думала, что никто не видит... Даром что знатная, а голод не тетка, пирожка не поднесет... Когда мыли её, чуть не плакала, сто спасиб нашей банщице наговорила. Вот, девушки, что голод и нищета с людьми делает. Знатный не знатный, а перед матушкой нуждой все равны. В лишениях вся правда наружу лезет... Вся внутренность!"

Короткий осенний день уже сходил на нет. Лучи Аргара, пробиваясь сквозь задернутые плотные шторы, ласкали обнаженные руки баронессы Анкрейм. Бежали вверх, цепляясь за дрожащие ресницы и путались в бело золотистых волосах, рассыпанных по подушке.

Щеки девушки казались бледными, под глазами замерли тени, а губы кривились. Явно, сон был не из приятных.

- Неудобно лежит, - прошептал Дьорн - Сердце себе придавила... Дура. 

Матеря вполголоса и баронессу, и её папашу, и почему - то своего покойного отца, склонился над невестой.

Просунув руки под спину, ощутил мятное тепло девичьего тела. Приподняв легкую ношу над постелью, переложил на спину. Поправил свалившееся на пол одеяло и тут же отвел глаза, стараясь не зацепиться взглядом за тугие холмики грудей под голубой тканью ночной сорочки.

Однако же сука память моментально подбросила видение, как ножом взрезав им разум: белые, небольшие грудки перевернутыми чашечками и розовые, зефирные сосочки.

Да что же это такое?! Морок... Наваждение.

Беллиора Анкрейм ведьма, что ли?! 

Поправив ещё раз одеяло, бастард повернулся и пошел к двери, не заметив, что влетевшая в полуоткрытое окно осенница, отцепив от шторы жесткие лапки, присела прямо на подушку баронессы. Сворачивая и разворачивая золотистые крылышки, сыпала и сыпала с них пыльцу на белые пряди волос невесты лорда, следя за ним черными, выпуклыми, переливающимися фасеточными глазками.

"Надо просто отыметь геррну Зазнайку, - подумал наследник - Отыметь как следует, во все её великолепные щёлки! И тогда всё пройдет, и наваждение, и морок."

Прикрыв дверь, Дьорн теперь спускался вниз, где вовсю шли быстрые приготовления к свадьбе. 

Глава 4

Бракосочетание корн - лорда Патрелла и баронессы Анкрейм проходило чинно, без излишней пышности и, разумеется, с соблюдением всех норм, приличий и формальностей.

После короткой процедуры подписания необходимых бумаг в присутствии двух поверенных, душеприказчика покойного Вильярда Патрелла - старшего, чтоб его в Холодных Пещерах за ноги подвесили, молодому мужу были вручены документы, подтверждающие право на титул лорда и наделы Патрелл и Анкрейм. Также и сбережения, и движимое, и недвижимое имущество отошли правомерному наследнику, право на вхождение в Палату и Дом Правителя, право на... право на всё.

Долговые бумаги Фамилии Анкрейм были уничтожены тут же, так соблюдался порядок - формально они потеряли вес уже тогда, когда юная баронесса ступила на ненавистные земли тогда ещё будущего мужа разгоряченной ступней в стоптанной туфельке.

- Моя! - глухо выдохнул законный теперь преемник, наблюдая как пламя камина лижет желтые казенные листы долговых печатей - Моя. С потрохами.

Один из поверенных улыбнулся этим словам и промолчал, совсем не поняв, что геррн Патрелл имеет ввиду.

Душеприказчик же сузил глаза, обдал холодом стоявшую рядом с бастардом молодую жену. Даже под плотной, молочношелковой вуалью отследил и прикушенные со всей силы губы юной леди Патрелл, и зажмуренные глаза, и слезу, торопливо сбежавшую по щеке, неровно скрывшуюся за жестким, расшитым мелкими самоцветами, высоким воротником свадебного платья. 

Пожилой законник как раз понял всё и где - то, чисто по человечески ему было жаль баронессу, но... ни его то было дело, и ни его заботы. Такова, видно, воля Судьбы! А с ней спорить, равно как и против ветра... плевать.

Девице Анкрейм научиться бы смирению и покорности, так может быть и получится тогда столковаться и с Судьбой, и с новоиспеченным лордом. Муж девчонке достался незавидный, с этим никто не спорил. Ей бы, по её внешности и положению кого бы повыше рангом! Да и помоложе, если на то пошло. Но что делать, если от положения пшик остался, а внешность на данный момент просто приятная добавка к основному блюду.

Дьорну от жены одна выгода - состояние отца теперь его! Ныне пащенок - правомерный лорд. А то, что штаны по швам трещат, тоже обьяснимо вполне: геррна Анкрейм девственница и прехорошенькая, наследник Вильярда к таким слабость питает. Как заберет невинность, остынет и пойдет дальше, других тёлок огуливать. Да это и хорошо. Ужаснее, если прикипит к жене сердцем и плотью.

Вот тогда страшнее. Замучает молодую своими вывертами. Если ещё и тайная суть наружу полезет, тогда всё, пиши пропало...

Хорошо, что этого никогда не случится. Покойный лорд далеко смотрел, когда ультиматум выдвинул и женил сына на нелюбимой и такой, которая любимой никогда не станет. Очень умно! Все ворота закрыл тайной сути сыночка на сто засовов. Запер. Крепко запер! Спокойного сна тебе, Вильярд - хитрюга. 

Ну, а если...? А никаких "если"!

Дьорн не из тех, кто способен к кому - то прикипать. На похоронах матери, как говорят, и слезы не обронил. После же нажрался вусмерть дешевого пойла, песни орал и до следующего дня в одном из весёлых домов драл шлюх.

А геррна Беллиора... Бабочка. Осенница. Красивая, недолговечная и жестокая. Тоже неспособна ни на что, кроме пыльцы с крыльев, быстро облетающей и тающей в воздухе. Пустышка.

Так что никаких "если". Никаких.

Успокоившись окончательно, душеприказчик повернулся к поверенному и подтвердил законностьсделки.

После же молодые отбыли в храм. По обычаям Аргарона следовало принести обет послушания Богам.

- Не смей реветь, - глухо обронил лорд Патрелл, когда заметил под приподнятой вуалью влажные сапфиры глаз и следы слез на щеках - Ни в храме. Ни во время церемонии. И не при мне. Потом поревешь когда нибудь. Ясно? 

Он всё еще злился на Бабочку. И злился за многое. И за вопли, и за пренебрежение, и за жар, терзающий его, и за...

За многое злился. И на нее, и на самого себя.

Леди Патрелл надула щёки. В ту же секунду слёзы высохли. Весенняя влага, покинув глаза, уступила место привычному зимнему льду.

- Вы, геррн Патрелл, - зашипела Белла, умещаясь на сидении и расправляя пышные юбки - Не вправе указывать МНЕ, что делать! Я не ваша собственность!

Дьорн легко запрыгнул внутрь и расположился напротив.

Откинув вуаль с лица жены, полоснул потемневшим, синим взглядом мертвеющую голубизну девичьих глаз.

Коротко, холодно изломав черты лица усмешкой, спросил:

- А кто же ты, если не моя собственность? Не финти, леди Патрелл. Ты моя по праву, вместе со всем барахлом.

- Без меня вам титула и не видать бы? Да, геррн Грязнокровка? Я неправа?

- Ах ты тварь белесая...

Не выдерживая уже, мучаясь страхом и гневом, Беллиора шлепнула маленькой рукой в кружевной, плотной перчатке по пальцам мужа, сдавившим горячие щёки:

- Одни Боги знают, КАК сильно я вас ненавижу! - шипнула кошкой - Да. Так и есть! И... плевала я на приличия! Не рядом с вами их соблюдать, мужлан! 

Если бы взгляды супругов превратились сейчас в длинные кухонные ножи, сабли, шпаги или секиры, лязг стоял бы такой, что возница бросил бы вожжи от непонимания и с перепугу!

Однако ничего такого не произошло, и повозка благополучно и мерно переваливаясь с боку набок, добралась до храма.

За всю церемонию новобрачные и слова друг другу не сказали. Так и промолчав до возвращения домой, обдавали друг друга взглядами - волнами крутого кипятка.

Дома же леди Патрелл повела себя уж совсем из ряда вон...

Едва присев за праздничный стол, одарила кислыми улыбками и сухими благодарностями немногочисленных гостей. Потом вдруг поднялась с места и, сославшись на усталость и какие - то недомогания, в сопровождении полной, пожилой прислуги удалилась в спальню.

Дьорн едва выдержал положенное время ужина. Пришлось принимать сочувствующие взгляды и кивки, что оказалось непереносимо до предела!

Проводив гостей и извинившись за жену, он поднялся наверх.

"Если эта, мать её, Бабочка общипаная заперлась изнутри..."

Лорд кипел, как дурной котел, оставленный на плите поварами - ротозеями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А Беллиора и не думала запираться! Очень надо было...

Когда полыхающий яростью молодой муж ввалился в спальню, распространяя вокруг себя пары горячительного, а также жаркие ароматы желания и раздражения, молодая жена сидела у зеркала и невозмутимо расчесывала гладкие, снежно золотые пряди.

Вот только одним Богам известно, каких усилий стоила девушке эта кажущаяся, ледяная невозмутимость... Заслышав сначала скрип петель, а после - тугой хлопок двери, Белла почувствовала, как холодеют пальцы ног, а спину покрывает паутина противной, больной испарины.

- Ну и что всё это значит? - шарахнул голосом лорд - Что за танцульки, Белла? Опозорить меня решила?

Беллиора повернулась и поднялась мееедленно, очень медленно. Положив щетку для волос на столик, обогнула его и прижалась к стене.

- А то и значит, геррн Патрелл, - голос дрогнул и заледенел - Вы мне противны! Я скорее соглашусь делить постель с жабой, чем с вами! Подите прочь!

- С жабой, значит? - дохнул бастард жаром в лицо жены, прижав ту к стене ещё плотнее и нависая сверху - Может, лучше со стражником? Вынужден разочаровать, дорогая. Здесь нет ни жаб, ни стражников. Так что...

Беллиора раскрыла было рот, чтобы ответить. Очередная дерзость уже танцевала на языке, торопясь спрыгнуть с него. Но внезапно, онемев от страха и недоумения, девушка тяжело сглотнула.

Спальня была освещена скудно, а ночь оказалась слишком темной. Однако же не настолько было темно, чтоб не понять, что сейчас, вот сейчас, прямо в глаза леди Патрелл вглядываются два совсем черных, рассеченных тонкими голубыми полосками нечеловеческих глаза.

- Хватит, Беллиора. Мне надоела и ты, дорогая моя, и твои выверты.

Послышался треск шелка ночной сорочки и тут же обнажившиеся груди сдавили горячие жесткие мужские пальцы...

Беззащитна. Совсем! Как и любая собственность, принадлежащая только своему владельцу. Только отчего же это так вдруг желанно?  Отчего?

Что вообще происходит?! 

Глава 5

Видение странных глаз, так поразившее воображение леди Патрелл, как быстро явилось, также быстро и исчезло. Вероятнее всего, виной был неяркий свет ночи, страх и потрясения последних дней.

Глаза людей иногда меняют цвет, девушке об этом было прекрасно известно. У Нанни, к примеру, тоже бывает так. Днём ее глаза голубые, как и у сестры. Ночью они кажутся серыми, с примесью странной зелени, напоминающей ржавчину на старых, медных ключах или посуде. Когда пасмурно или идет дождь, цвет глаз младшей Анкрейм серо зеленый, как туман на Ведьминых Болотах.

Этим всё и объяснила себе Беллиора, повернув голову набок, стараясь уклониться от настойчивых рук мужа и его губ, касающихся шеи и грудей.

Изо всех сил пытаясь бороться с дрожью во всем теле и неприятной для девушки горячечностью между ног, пыталась собрать разбегающиеся мысли воедино. Выстроить их ровными рядами и расставить по полочкам.

Однако же тело не слушало разум, поведя себя теперь так, как и когда только что прибывшая в поместье Патрелл баронесса села за обильно накрытый стол в небольшой, светлой комнате. "Дай! Дай мне это! Дай!" - вопила плоть, заставляя прилично воспитанную аристократку рвать руками хлеб и мясо, заталкивая в рот громадные, неряшливые куски. А потом ещё сытно чавкать, шумно запивая еду огромными глотками ягодного вина.

Да, это стыдно и неправдоподобно! И быть такого не могло, и не должно было быть. Но однако, так было тогда. И так было сейчас, когда нежеланные руки ласкали тело, дрожащее от желания, ненависти и страха.

- Пойдем в постель, - рвано выдохнул лорд, рывком поднимая Беллу на руки, окончательно освобождая от остатков ночной сорочки - Иди ко мне, не бойся. Постараюсь не обидеть... 

Он не хотел торопиться. Не надо пугать девчонку! И постараться перестать ненавидеть её хотя бы на это время, пока она лежит перед ним голенькая, розовая, беззащитная. Прикрывающаяся руками, жмурящая глаза, алеющая стыдом и желанием. Хрупкая, позолоченная, чуть присыпанная сияющей пыльцой и мелкими блестками ночного света.

- Не закрывай грудки, - хрипло велел бастард, быстро развязывая брюки - Убери руки. Убери, кому сказано!

Ругаясь, разделся кое как. Со злостью отшвырнув одежду прочь, лег рядом с женой, тут же обхватив одной рукой обе ее кисти.

- Не противься, - прошептал Дьорн в маленькое ушко, яростно лаская горячей рукой тугой, гладкий холмик и сухие губки - Я всё равно это сделаю, Белла. Разведи ноги. Будешь сжиматься - будет очень больно... Не дергайся.

Крепко прижав руки жены к постели, припал губами к соску. Тот оказался тугим и сладким, как фруктовый мармелад или повидло. На язык брызнул теплый сок и потек в горло, обжигая его и отдаваясь уже совсем невыносимой болью в паху. Пошевелившись, лорд прижался окаменевшей плотью к нежному, шелковому, прохладному бедру жены и громко застонал, не ожидав, насколько острым окажется это ощущение.

- Сладкая, - выдохнул он, переходя ко второй груди - Сладкая... Между ножек также сладко? Раздвинь их шире, чего ты опять сжалась? Глаза открой, посмотри на меня.

Скользнув вверх, придавил своей грудью тело Беллиоры и опять застонал, когда напрягшиеся сосочки девушки коснулись его смуглой, раскаленной кожи.

- Ты же сама меня хочешь, - прошептал Дьорн, накрывая губы жены своими.

Её рот не отозвался на поцелуй, оказавшись сухим и плотно сжатым. Баронесса дышала тяжело, прерывисто, иногда коротко и тихо всхлипывая. Глаза ее теперь были широко раскрыты, неподвижной россыпью пайеток в них стояли слезы. Девушка вздрагивала и собиралась в комочек на каждое, даже самое безобидное прикосновение мужа.

- Не хочу! - пискнула она, уже слабее, но всё ещё сопротивляясь - Гадость! Я не могу этого хотеть... Ой!

Рука бастарда сжала сливочную, девичью плоть, указательный палец устремился внутрь, раздвигая складки.

- Пора, Белла. - сказал Дьорн - Сил у меня никаких уже. Отдайся по доброй воле, нет ни малейшего желания тебя насиловать! Раздвинь ноги и лежи спокойно. Больно будет, сколько нужно, потерпи. 

Отпустив её руки, он сильно сжал худенькие, чуть округлые бедра девушки и развел их. Дуры служанки выбрили девочку начисто, до принятой, приличной гладкости, а жаль! В памяти застряло видение барахтающейся в сене баронессы, конюшня в Анкрейм и раздвинутые ножки, пухленькие складочки между которыми были пушистенькими и золотистыми.

- Лежи спокойно! - прикрикнул Дьорн, так как память вернула не только это, но еще и сопляка стражника, недорезанного и напуганного насмерть - Смотри на меня! 

Беллиора подчинилась. Но подчинилась будто назло, сейчас во взгляде не было покорности! Она смотрела прямо, не отрываясь в совершенно обыкновенные, синие глаза бастарда.

Только мельком скользнув вниз, тут же отвернулась, собираясь лицезреть потолок.

- А ты погляди, - заявил Дьорн, одной рукой сжав бунтующую плоть - Побольше будет, чем у той рыжей свиньи? Вот, сейчас и получишь сполна, геррна Патрелл!

Не давая жене отстраниться, резко вошел внутрь. Девочка оказалась теплой, слегка влажной и волнующе, невероятно тугой. Тело её вздрагивало и плакало навзрыд, сама же Белла только коротко крикнула и сжала зубы, когда напряженный член бастарда вспорол тонкую пленочку, наивно и простодушно прикрывающую вход внутрь.

- Моя, - прошипел лорд, с трудом двигаясь внутри - Моя... Терпи. Теперь уже я не смогу... остановиться. Ну покричи... Белла? Покричи... Легче будет...

В ответ на это она леди Патрелл задержала дыхание и, собрав руками шелк простыней, прикусила до крови нижнюю губу. 

- Вредничаешь, - шептал бастард, стараясь двигаться медленнее и говорить, говорить, говорить с ней, хотя вот чесать языком сейчас совсем не хотелось - Себе вредишь. Зачем? Двинься мне навстречу. Попробуй...

Беллиора отвернулась, совсем захолодевшей кожей щеки и шеи приняв быстрые, будто краденые, горькие поцелуи. Прикосновения тяжелых рук обжигали бедра и бока, тело заливалось слезами и ликовало одновременно!

Внутри же вдруг стало пусто и холодно, как в лесной пещере или старом, брошенном хозяевами колодце.

Возникло ощущение, что лорд тугими толчками и горячими ласками выбил из жены всё, даже и то, что хотело и могло бы родиться...

Плоть алкала и жаждала заполненности, душа же протестовала изо всех сил! И теперь, крепко поспоря и чуть не перегрызя друг другу глотки, партнеры не разговаривали, а только надувшись, молчали. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Дьорн ещё несколько раз двинулся внутри и, сходя с ума от радости обладания, первенства и маревной, призрачной единственности, излился в строгую, розовую тесноту. Подведя руки под узенькую спину Беллы, уткнулся лбом в нежное место между плечом и бархатным, теплым подбородком. Перевёл дыхание, приходя в себя и понимая, что жена никак, ну совсем никак не отозвалась на его усилия. А ведь он сделал много... Даже и для себя самого - слишком много!

- Белла, - голос прозвучал глухо и фальшиво - Первый раз никому не нравится. Потом будет по другому.

Беллиора дернула плечом, будто желая стряхнуть досадную помеху, либо что - то противное, прилипшее к коже.

- Вы... закончили, геррн Патрелл? Я могу пройти в купальню и... привести себя в порядок?

Дьорн промолчал.

"Боги мои! - вдруг подумалось ей - И это об ЭТОМ написано столько стихов, песен и эссе?! И это об ЭТОМ грезят девочки в закрытых пансионах, хихикая и рассказывая друг другу выдуманные истории о друзьях детства и сюзеренах? Для ЭТОГО женщины тратят кучу денег и времени на дорогие туалеты и краски? Боги... И ведь от этой мерзости получаются дети... Светлый Аргар, убереги меня от сей беды. Такого счастья мне точно не нужно!" 

Глубоко закопавшись мыслями в то, что видимо, любовные игрища это удовольствие только для мужчин, Беллиора и не заметила, что муж уже давно покинул и смятое, оскверненное ложе, да и вообще спальню.

Пришла она в себя только от звука голоса служанки, молодой и краснощекой.

- Леди Патрелл! - неотесанно верескнула девка, сжимая в руках чистые простыни и грубые, льняные полотенца - Вы идите в купальню, а я покамест тут перестелю. Как угодно вам?

Находящаяся здесь банщица забрала у краснощекой полотенца.

- К себе - то не жми, дура! - рявкнула она - Светлой леди ими личико вытирать. Пойдемте, леди Патрелл, пойдемте с нами... Аккуратненько вставайте, вооот так...

В сопровождении банщицы и её глухонемой племянницы, Белла удалилась в купель. 

И там, погрузившись с головой в ароматную пену, благодарно принимая осторожные прикосновения умелых, женских рук и влажных бархоток к коже и нежным, ноющим болью местам, сдерживая слезы, стала думать.

Решение пришло намного позже. 

Уже под утро, когда намучившись полудремой и видениями, так и не заснувшая глубоко в чистой, пахнущей травами, духами и пустой (Слава Богам!) постели, геррна Патрелл окончательно стряхнула с себя сон.

Сквозь ещё смеженные веки она смотрела прямо перед собой, в пол, свесив с кровати голову.

Там, в круге слабого света, свернув крылья и тонкие лапки, лежала мертвая осенница.

Беллиора вздохнула и легла поудобнее, с неудовольствием отметив, что тело ломит так, как у древней старухи на погоду. К этому неудобству добавилась головная боль, нарастающая и упорная. Начавшись в виске ещё ночью, теперь усилившись, она каталась ежом внутри головы, поднимая дыбом волосы и вызывая тошноту в пересохшем горле.

- Отравить его и бежать отсюда, - прошептала девушка, скосив глаза на мертвое насекомое - А то буду, как ты... Бежать. Но сперва выдержать время... Терпение и подготовка! И... Мама? 

Мертвая бабочка вдруг исчезла, растаяв дымом и рассыпавшись крошкой пепла.

Теперь на её месте стояла покойная баронесса Милинда Анкрейм, завернутая в серое, погребальное покрывало, отделанное серебром и крупным, речным жемчугом. Покрывало было длинным, край его, стелящийся по полу, запачкался высохшей землей. Глаза баронессы скрывала черная бархатная повязка. Серую кожу лица ломала недобрая усмешка. Кроме усмешки, в дыму и кружащемся пепле невозможно было ничего больше разглядеть. Левой рукой покойница прижимала к груди остатки каких - то цветов. Подняв худую правую руку, она прикоснулась длинным пальцем к своим крепко сжатым губам.

- Мама? - еще раз хрипнула Белла - Ты же умерла... Тебя похоронили! Я... помню. У меня очень болит голова, ма...

Беллиора приподнялась. Ей захотелось встать с кровати, подойти к матери и обнять её. Вместо этого девушка медленно, кулем оползла на пол, цепляясь за одеяло. 

...Лорд Патрелл отворил дверь в спальню и тут же кинулся к постели.

Нельзя было оставлять её одну! Аристократка, она аристократка и есть. Белая кость. Нежная, как первый росток на жаре. Это простая девка, только что вышедшая замуж, после первой ночи с мужиком из постели прыг! - и за работу. Эта же... Бабочка!

Вот сейчас отбросит коньки и? Что тогда? Ведь они еще и месяца не женаты, неизвестно, как расценят такую скорую кончину молодой леди Патрелл Палата и Правитель... И что за вопросы - подозрения могут у них возникнуть!

Дьорн почувствовал себя дураком. Повел себя как последний идиот, твердя, что Бабочку надо бы поставить на место и выбить дурь из башки! Да ещё и сам себя успокаивал, что так лучше.

Подхватив на руки жену, заорал дурным зверем, призывая слуг. Не отрывая вгляда от бледного, обласканного рассветом лица Беллиоры, не заметил, что...

...топчет ногами непонятно как попавший сюда и теперь лежащий на полу чёрный, почти сгнивший и рассыпавшийся похоронный букет из лермийских гортензий. 

Глава 6

Целитель, приехавший по спешному вызову, оказался низкорослым и суетливым. Мужчин был также кругл и пышен, как праздничный пирог, и даже пахло от него чем - то сладким.

- Это нервы, - заключил он, пальцами правой руки сжав фарфоровое запястье Беллиоры и, пошевелив губами, отсчитал пульс - Нервы. Утомленность. Да и легкая простуда, похоже! Леди Патрелл сейчас нуждается в отдыхе, покое и хорошем питании. Геррна баронесса не из крепеньких, дамская истеричность налицо... Для хорошего сна давайте ей этот отвар.

Дно мутнобелой склянки глухо стукнуло о поверхность низкого столика.

- При приступах истерики - это.

Рядом появился длинный, некрасивый пузырек из синего стекла.

- И ещё это.

Третья склянка была зеленой и напоминала формой жирную лягушку.

- От простуды, в совокупе с растираниями и масляными обертываниями. Я, разумеется, буду навещать геррну Патрелл регулярно. И мне хотелось бы, чтобы все мои назначения выполнялись точь в точку. Как думаете, геррн Патрелл, кому - то из прислуги можно доверить это? Или же мне прислать сиделку?

Дьорн, всё это время стоял, молча подпирая стену. Голос целителя проникал в его голову, будто сквозь влажную вату или сон.

Лорд прекрасно видел, что жена уже давно очнулась. Очнулась уже тогда, когда подняв с пола вздрагивающее, легкое, мятное тело, Патрелл уложил Беллу в постель. Когда вбежали служанки, охая, причитая и кудахча клушами, девушка даже пыталась успокоить их, лепеча горящими губами, что всё хорошо. Приехавшему целителю леди Патрелл даже улыбнулась и, натянув простынь до подбородка, принялась извиняться и краснеть.

Но... только завидев рядом мужа и поняв, что он всё это время был рядом, закрыла глаза и пока больше не открывала, вежливо и односложно отвечая на вопросы прислуги и врачевателя.

Бастарду не досталось ничего, кроме холода и молчания.

Нет... Жена посмотрела на него, конечно. Но вот с таким же чувством смотрела она и в потолок, и на стены, и в пустоту. 

Неожиданно, но эта молчаливая мраморность оказалась намного невыносимее истерических воплей и несдержанных выходок. Скользнув по лицу жены взглядом, лорд почувствовал, как холодок пробежал по спине... Мелко перебирая шершавыми, тараканьими лапками, пробрался под кожу и замер, словно чего - то выжидая.

- Пришлите сиделку, - кивнул Дьорн целителю - Это не будет лишним.

Рассудив так, что местная прислуга тупа и ненадежна, бастард решил, что присутствие вышколенной и исполнительной женщины здесь не помешает. Бабочка сейчас зла и обижена непонятно на что, идиотки служанки могут что - то недопонять, забыть или перепутать. А от него самого геррна Беллиора вряд ли примет помощь.

Можно, конечно, заставить. Но это... на крайний случай. Пока так вопрос не стоит. 

Проводив целителя, лорд вернулся в спальню. Разогнав прочь суетящихся служанок, присел на край кровати.

- Белла, - начал он, царапая глотку словами - Тебе всё также плохо? Не легче, нисколько?

Девушка перевела дыхание очень осторожно. Так, словно боялась нарушить тишину или кого - то разбудить.

- Благодарю вас, - ответила, открыв глаза, но глядя в сторону - Мне намного лучше, геррн Патрелл. Я прошу прощения за причиненные беспокойства и... ущерб.

Ущерб? Что она несет? Бредит?

Он растерялся. Не помогают, видно, целителевы припарки! Зря только деньги отданы.

Вот и напоили уже Бабочку ими, а всё также. Ничего ей не нравится, ничего не помогает, и ничего неохота.

- Никакого ущерба, Беллиора, - произнес ровно, стараясь сдерживаться - Ты моя жена. И это твой дом. А я твой муж, и я должен... Болезнь с любым из нас может случиться, всё зависит от воли Богов... Твоей вины здесь нет. 

И вот не сказать, что жена не слушала его...

Слушала. Смотрела по прежнему в стену, но слушала.

- Ты, может, хочешь что нибудь?

Девушка покачала головой:

- Благодарю покорно, геррн Патрелл. Ничего не надо.

Будучи удовлетворен относительно, кивнул головой. Внутри клокотало, буря грозилась вырваться наружу и, чтоб не допустить этого, Дьорн повернулся, чтобы уйти.

Слова, сорвавшиеся внезапно с его собственных губ, остановили лорда в полушаге от двери.

- Так ли уж было всё плохо, Беллиора?

Леди Патрелл шумно выдохнула воздух. Видимо, и у неё внутри было неспокойно! Да даже и не видимо, а совершенно точно.

Если б Белла вдруг обернулась драконом, да вместо воздуха дохнула пламенем, то и спалила бы и спальню, и половину поместья, уж точно.

- Ну, если вы спрашиваете... КОРН - ЛОРД! - слова вышли злым свистом - Это было отвратительно. Я вообще не понимаю, что другие женщины находят в этой дряни... Вот вы спросили, что я хочу. Есть одно желание, геррн Патрелл.

Дьорн зло сузил глаза.

- И какое же, моя драгоценная? - сделав несколько шагов назад, бастард навис над постелью.

Беллиора приподнялась, скомкав простыни.

- Всего одно, - ровно сказала она, глядя на мужа снизу вверх - Супружеский долг. Я согласна исполнять его... ну скажем... раз в неделю. Совершенно понимая, чем мы, наша семья, вам обязана, я... не отказываю вам. Но... 

Тут же ощутив возвращающуюся горячечность, Белла поняла, что сболтнула лишнее. Понадеявшись на то, что лорд примет во внимание её теперешнее, жалкое положение и смилостивится... Какая наивность! Положение баронессы Анкрейм было жалким изначально, однако же это не мешало мужу взять её практически силой в первую ночь. Он не спрашивал её разрешения тогда. Кто сказал, что спросит теперь? И ведь никому нет до происходящего никакого дела, совсем никакого.

Целитель объяснил всё женской истеричностью. Сам Дьорн Патрелл согласен с таким объяснением, по всей вероятности.

Да и любой, посвященный в эти дела человек согласно кивнет, напомнив леди Патрелл о священном долге перед мужем. И не только супружеском. Есть ещё и финансовые обстоятельства.

- Так что ты там придумала? - полушепотом спросил лорд, приподнимая подбородок жены двумя пальцами - Раз в неделю, говоришь? Не выйдет, дорогая. Сейчас ты больна. И благодари Богов, наславших на тебя нездоровье. Я не обеспокою тебя. Пока! Но не думаю, что болезнь твоя продлится долго - ты молода и вынослива. Так вот. Когда поправишься, будешь спать со мной. И будешь делать это столько, сколько я захочу. И тогда, когда я захочу! Тебе понятно?

Терпение. Подготовка. Внимание! Спокойствие.

Беллиора попыталась потушить в себе гнев и улыбнуться.

- Ох! - вздохнула она, прикрыв глаза - Геррн... Я прошу прощения! У меня опять... болит голова, геррн Патрелл. И я несу чушь. Конечно же, я такого... и в мыслях не было! Простите! Я теперь расстроена.

Дьорн убрал руку:

- Сейчас позову прислугу, Белла. Что - то ещё хочешь?

Леди Патрелл сглотнула ядовитую слюну и истово закивала головой:

- Пить! Я очень хочу пить. Травяной чай или отвар... И, если можно, пару пирожных. Но только если...

- Можно. Всё можно. 

У лорда отлегло от сердца и стало относительно спокойно на душе. В самом деле, Беллиора больна, расстроена. И дурит поэтому. Напугала сама себя, да ещё и характер. Молодеческая блажь и спесь! Ну ничего, когда болезнь пройдет, всё будет по другому. Он постарается ей доказать, что зря она так, очень зря. Не так уж он и плох, в самом - то деле... Не так ужасен, как девчонка сама себе накрутила.

Выйдя в коридор, прислонился лбом к прохладной каменной стене, пытаясь остыть. И тут же последними словами проклял себя за то, что вблизи жены сделать этого не получится. Придется, видать, опять разыскать шлюху - служанку... или кого еще.

Проклятая Бабочка! Впилась таки в тело. Присосалась. Подбирается к сердцу, прогрызая путь себе сквозь вены и мышцы. Тварь. Холодная. Лживая. Желанная! Даже после того, что близость уже случилась между ними, всё ещё - желанная!

...Пирожные оказались просто восхитительными! Нежный крем и ягоды таяли во рту, сок стекал в горло, а вкус дурманил разум и ласкал плоть.

Беллиора, наивно полагая, что не сможет проглотить ни кусочка, не заметила, как прикончила уже две порции и принялась за третью.

Молодое, жадное тело хотело жить, оно требовало пищи, не собираясь начинать смертный отсчет. В этот раз разум согласился с телом. Пища нужна была и ему тоже: откуда - то надо было черпать силы для борьбы!

С каждым ароматным куском, с каждой крошкой, оказавшейся во рту, с каждым горячим глотком чая к девушке возвращалась жизнь.

...В то же время, известная Дьорну симпатичная прислуга взобралась на стол и, подняв юбки, застонала. Погладив себя между ног, сглотнула от нетерпения. Лорд скрипнул засовом двери отцовского кабинета и развернулся к ней.

- Тебя хоть как зовут? - вопрос был казенным.

Просто, чтоб знать.

Женщина потянула кофточку с плеч:

- Леата, геррн Патрелл. О, я так хочу вас! Я так ждала...

- Заткнись. Раздвинь ноги. Ясно всё. Мокрая, как шлюха.

И в то же самое время, как напряженный член бастарда проник в алчущее его, отвратительно мокрое дупло, юная леди Патрелл отерла липкие, сладкие пальцы влажным полотенцем.

- Прошу вас подать мне бумагу, конверт и чернила, - обратилась она к пожилой прислуге - Мне надо написать в Анкрейм. Нет, нет! Не стоит беспокойств, я уже чувствую себя много лучше!

...Плоть вбивалась в плоть под аккомпанемент развратных, тихих стонов, а на плотный лист ложились быстрые фразы:

"Дорогая Нанни! Пишу к тебе вот с какой просьбой..."

В комнате стремительно темнело. Всё таки, была уже осень. На полу появилось еще несколько мертвых бабочек. Насекомые, влетевшие сюда днем, не успели покинуть помещение, и приняли смерть здесь, рассыпая золотую пыль и распластав крылья.

"Она сама виновата, - подумал Дьорн, завязав брюки и мучаясь странным, чужим для него ощущением стыда, грязи и липкости - Должна понимать, что я не Святой Воздерженец! Сама..."

Когда за Леатой закрылась дверь, лорд посмотрел в зеркало, на свое отражение.

И впервые, за всё это время, ему стало противно. От всего происходящего. От самого себя!

И от странного, появившегося вдруг из ниоткуда тонкого, навязчивого аромата свежей земли и гниющих цветов. Аромат этот бастарду был отлично известен.

Так воняли лермийские гортензии на похоронах его матери, а позже - и отца. И вот сейчас отвратительный смрад давил виски и забивал ноздри.

Мерзкий, тяжелый, сладкий запах. Запах быстрых шагов всегда приходящей в срок Черной Девы. Смерти. 

Глава 7

Неожиданная, странная болезнь леди Патрелл, продлившаяся около трёх недель, если и не примирила супругов, то сподвигла их хотя бы смотреть друг на друга без настороженности и ожидания подвоха.

Уже через несколько дней Беллиора уже смогла стерпеть простое рукопожатие, а во взгляде Дьорна поубавилось стеклянной крошки, однако не стало меньше жара...

Хотя жар этот и не очень мешал, будучи изредка гасимым приторной пеной страсти намертво прикипевшей теперь к бастарду темпераментной служанки Леаты. Именно эта женщина и послужила, как ни странно, подставкой под древко, гхм... древки "белых флагов" враждующих сторон.

Иногда лорд и леди даже разговаривали. На отвлеченные темы. Без особых чувств желая друг другу "хорошего утра" и "доброй ночи", но и без зла старающиеся терпеть обоюдное присутствие.

- Нам стоит попробовать как - то жить вместе, Белла... - разводил руками Дьорн, совсем не понимая, КАК он должен сохранять спокойствие рядом с настолько неистово желанной жертвой - Давай договариваться. Иначе мы просто перегрызем друг другу глотки!

Беллиора качала головой и щурилась хитрой кошкой, не отвечая ни "да", ни "нет". Вроде бы и соглашаясь, но всё же ещё не дав однозначного ответа.

Каким - то тысячным чутьём бастард знал: жена что - то задумала! Все эти недомолвки, улыбки, полушепотки невероятно раздражали его. Однако же, не имея прямых улик вероломства половины, делал вид, что верит. И что понимает в этих "хиханьках" не больше, чем дворовый пёс в составлении букетов для празднеств в Доме Правителя. 

Шли дни, осень уже совсем сошла на нет.

Всё чаще утро, начавшееся вроде бы и ясно, к полудню начинало кукситься и хныкать простуженным ребенком. К середине дня небо серело, затягиваясь плотной, мокрой простынью, рвалось и начинало сыпать снегом и плевать дождем. Ночью всё стихало, а на рассвете небесная россыпь вмерзала в землю и в оставшуюся на ней пожухлую траву.

Погода капризничала, заставляя слуг топить печи почти беспрерывно, а леди Патрелл - кутаться в теплые шали и накидки, девушка совсем не переносила холода.

Лорду Патреллу непогода была до одного места. Дождь и снег не волновали его, а вот самочувствие жены...

"Остудится! - мрачно размышлял наследник - Заболеет вновь. Может, и надолго сляжет... Что же, мне теперь вечно с этой Леатой валандаться, мать её! Поганая баба... караулит. Вязнет, как замазка. Тьфу, провалиться ей!" 

Грязная, отвратительная связь тяготила его! Однако же, отлично понимая, что хиленькая супруга вряд ли скоро подпустит его к себе, Дьорн не торопился обрывать вериги адюльтера. Да даже, если Белла и подпустит, то не выдержав аппетитов и звериного напора супруга, вновь начнет слабеть и загибаться... А этого было ну вот совсем не нужно. Поэтому и не отстранял пока горничную, которая в последнее время охамела, попытавшись даже и истерику закатить, по всей видимости решив, что имеет на любовника какие - то там права.

- Иди в задницу, Леата. - просто и примитивно ответил на эти стенания лорд - Я тебе не муж, знаешь ли. Я тебе никто. Еще раз услышу... проваливай из дома, и ищи себе другое место. И другого пихаря, если повезет.

Горничная попыталась протестовать. Получив ответом на протест порцию площадной брани и несколько тяжелых охлестов плетью по спине, замолчала. Упав на колени и заливаясь слезами, несчастная женщина долго просила извинений и всё таки вымолила их особым, приятным для большинства мужчин, образом.

- Я просто очень люблю вас, геррн Патрелл! - с чувством выдохнула она после всего, отирая полотенцем влажный рот - Не стоит так сердиться, я вас...

- Иди, соси Темным Жнецам, - отповедовал Дьорн - И благодари меня за доброту. Пшла вон. 

Если бы это была Бабочка!

Да он бы... он бы показал девчонке, что зря она так боится. Ничего страшного нет в этих играх, одни сплошные приятности!

Иногда, растянувшись в кресле и прикрыв глаза, наследник грезил о ней...

О ней, розовой и нежной. О коже, бархатистой и теплой. Об округлом, чуть выпуклом животе с ямкой пупка и крошечной родинкой сбоку. О молочной впадинке между ножек, к которой так хочется прижаться губами, ласкать пальцами и языком, вызывая стоны и сладкие конвульсии маленького тела. О ванильной, тугой карамельке между гладко выбритых губок, налитой нектаром, грозящим брызнуть на язык и остаться там фруктовыми каплями. О двух кругленьких грудках, которые он сдавил бы изо всех сил ладонями! Впился бы пальцами, входя нудящей, горячей плотью внутрь девочки, заставил бы её кричать и плакать от боли, сумасшествия и наслаждения! 

О её глазах. О пышных волосах, в которых бы путались его пальцы...

И чтоб Бабочка, глядела ему в лицо, изгибая улыбкой пухлые губы, рвано выдыхала:

- Я просто очень люблю вас... геррн лорд!

Тьфу, пропасть! И тут, даже в грезы влепилась горничная!

Да и что толку с тех грез... Как с осеннего солнца. Светит, а тепла нет и не будет никогда. Такой же и с Беллиоры толк. Вроде и есть, вроде и близко, а... далеко.

Но однако, не так уж и далеко.

Чувствовала леди Патрелл себя прекрасно, на днях был целитель и подтвердил это. Даже и добавил, что на некоторую "нервность" не стоит и внимания обращать, просто принимать снадобье и всё.

Леди Патрелл была признана здоровой, хоть и слабой.

- Это пройдет с возрастом, геррн лорд. Молодость прекрасна, нервна и скоротечна, Слава Богам!

На этой оптимистичной ноте целитель и сиделка отбыли восвояси, полностью удовлетворенные и результатом своей работы, и размером её оплаты. 

...Тот вечер выдался на редкость приятным.

День выдался ясным, теплым и, скатившись на убыль, к ночи не рассыпался ледяным, оскольчатым дождем и мелкой снеговой крупкой, а замер ласковыми пятнами на подмерзшей траве и стенах особняка.

Внутри сразу стало тихо и уютно. Потрескивал камин, утробно бормотали громадные часы и преговаривались в кухне слуги, наводя порядок после приготовления и окончания ужина.

Сонность бытия не нарушалась ничем. Даже и заразы Леаты не было в особняке - еще накануне вечером скандалистка отбыла домой, ей пришло известие о внезапной, опасной болезни свекрови. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Дьорн плеснул в чашу остатки крепкой браги из пузатой, коричневой бутылки. Быстро выпив, прижал ко рту ладонь. Потом, поставив опустевшую посуду на стол, вышел из кабинета и поднялся наверх, в спальню.

- Доброго вечера, Белла.

Жена подняла взгляд, отрываясь от книги, лежащей у нее на коленях.

- И вам, геррн Патрелл.

- Дьорн, - видят Боги, он старался быть мягче и учтивее - Называй меня по имени.

Беллиора отложила книгу, поднялась с высокого стула и почему - то обхватила себя за плечи руками. Видно было, что леди Патрелл знобит, хотя спальня была жарко натоплена.

- Вы желаете что - нибудь... геррн лорд? - спросила, начисто проигнорировав просьбу мужа и глядя ему прямо в глаза.

Она же хочет его? Хочет! Этот озноб - не болезнь и не холод. Дьорн не мальчик, чтоб не понимать этого.

Хочет! И лжет, убеждая в обратном и его, и себя. Постоянно лжет. Движениями. Жестами. Взглядами. Словами. Великосветская зазнайка врет, как любая портовая шлюха.

- Желаю, - бастард сделал шаг и ломая слабое сопротивление, крепко прижал жену к себе, склонившись и обдав ее лицо жаром желания и алкоголя - Тебя, Белла. Прямо сейчас.

- Нет... Нет!

Свободной рукой сжал ее кисть. Плотно прижал маленькую ладонь к низу своего живота, прямо к тяжело гудящей плоти.

- Ты моя жена, Бабочка, - прошептал, сдерживая движения рвущихся рук, волос, слов - И ты будешь мне принадлежать, твоё слово здесь последнее... Чувствуешь, как я тебя хочу?

Короткий, будто предсмертный, прохладномятный выдох опалил близкие губы бастарда:

- Ну так я же... не отказываюсь, геррн... Я помню. Долг...

Не в силах больше держаться, Дьорн накрыл поцелуем рот жены, одновременно отрывая от пола легкое, пахнущее свежестью и внезапно одеревеневшее от страха, тело... 

Глава 8

А Беллиоре было и впрямь страшно!

Но страшно совсем не от ожидания нежеланной близости. Близость с ненавистным неизбежна, таковы обстоятельства. Воля Богов. Решение Провидения и звёзд!

Так уж вышло. Он - муж, он имеет все права. Она, Белла - его жена. Его вещь. Её дело молчать и подчиняться.

Пока... пока! Письмо в Анкрейм давно отправлено. Что же Нанни так медлит? Решила бросить сестру на произвол судьбы? Или из зависти не хочет исполнить простую просьбу?

Руки мужа скользнули под нежную ткань сорочки, губы коснулись шеи, а молодая леди вдруг вспомнила, что выпалила Нанела, когда узнала о решении, которое принял отец:

- Почему всё ей, па? Почему всё всегда Белле? Геррн лорд может ведь подождать два года? Оплатить наши долги и подождать? Я согласна! Я хочу стать леди Патрелл! Я! Их наделы... они намного больше, чем Анкрейм. И я хочу, чтоб всё это стало моим... 

Глупышка Нанни, конечно, не знала ни об условиях завещания Вильярда, ни о правовых тонкостях, поэтому и блажила тогда, заливаясь слезами.

Не знала она также, что придется пережить в первую ночь с грубым, невоздержанным зверем. А после терпеть последующие ночи, такие же противные и холодные, как лягушечья кожа или собачий нос.

Не знала ничего, поэтому и обижена была на старшую сестру? Поэтому и молчала до сих пор, не желая выполнить пустячкового поручения? Странно! Беллиора, хоть и витиевато, но всё же довольно понятно изложила в письме свои задумки. Или Нанела такая дура, что ничего не поняла?!

"Ты мне только помоги, Нанни! - мысленно вскрикнула Белла, отвлекшись на минуту от происходящего - Тогда... Неужели же я тебя обделю..." 

- Белла, - громкий шепот мужа заставил девушку вернуться в полутьму спальни - Белла, обними меня.

Терпение и подготовка...

- Да, геррн Патрелл, - она вложила в слова, сколько смогла мягкой сладкой ваты, щедро полив ее сиропом сверху - Да!

Нежно обвив руками шею мужа, подобрала ноги, стараясь не трястись, помня о том, как его это раздражает!

Леди Патрелл очень боялась, да.

Но не того, что уже воспринималось, как данность, становясь неизбежным.

И не боли, боль осталась в прошлом. Тело, молодое и сильное, уже почти забыло о ней.

Страшило другое.

Когда лорд, подняв её на руки, понес в постель, Беллиора почувствовала, что тело её горит. Горит! Полыхает, как в лихорадке...

Горит от прикосновения тяжелых рук, от внезапного, острого нежелания быть отпущенной из этих рук... Горит от аромата пахнущих вином губ. Горит от быстрых, но глубоких поцелуев.

Горит от прикосновений. И даже от вида натянувшейся на плечах бастарда ткани рубашки, обрисовавшей грубые контуры мышц крепкого, сильного тела. Мужского тела, раскаленного желанием, упрямством и алкоголем. От взгляда синих глаз, от темных волос, слегка прикрывших лицо... 

- Не надо, - бестолково прошептала она, оказавшись уже в постели и неуклюже подняв руки, помогая Дьорну раздеть себя - Я... мне страшно...

Освободив желанное тело от помехи, скомкал сорочку и отбросил в угол. После этого одной рукой прижав жену к простыням, другой рванул с себя рубаху, обнажаясь по пояс.

- Никакого маграха тебе не страшно, Бабочка! - выплюнул слова в уже нагревающийся воздух спальни - Хорош придуриваться, Белла. Не выводи меня из себя.

Внезапно Беллиора... хихикнула. Это было нервное, конечно! Отчего - то смешной показалась то ли сама фраза, то ли позабавил тон, которым она была произнесена.

- Посмейся, посмейся, - прошептал Дьорн, убирая руку и тут же, встав на колени, сдавил ими бока жены - Давай, похохочи... Не закрывай грудки. Так... Сожми их руками. 

Девушка дернулась, пытаясь высвободиться и, борясь изо всех сил со странными, безобразными желаниями тела, принялась фырчать.

- Пустите меня! Я не буду этого делать, геррн! Хватит... Прекратите! Я не хочу.

- Хочешь, - спокойно произнес Дьорн, развязывая пояс - И будешь. И грудки свои поласкаешь, и меня тоже. Не скрипи, как несмазанный сапог. И прекрати дрыгаться! Иначе хлыстом ударю. Ну - ка!

Не обращая внимания на шипение, смешки, плевки и недовольство, бастард слегка повернул жену набок и шлепнул по бедру ладонью. 

- Ладно! - выкрикнула Белла, безуспешно пытаясь одновременно вывернуться и сдуть со лба упавшие на него белые пряди волос - Как хотите! Вот и зачем вам это...

Лорд медленно кивнул:

- Потому что это здорово заводит. Ласкай себя и смотри сюда, Беллиора.

Растянув вязки брюк, он обнажился полностью. Отшвырнув их прочь, приказал жене не отводить взгляда от восставшей плоти ни на минуту. С нескрываемым удовольствием следил теперь, как девчонка, краснея и тяжело дыша сжимает нежные полушария грудей пальчиками с аккуратными ноготками. Теребит сосочки, подчиняясь хамским приказам. Выдыхает. Потом вдыхает снова. Сводит вместе стройные ножки! Явно, вся уже мокрая... И так сладко, сладко пахнет...

- Смотри на него, - приказав себе сдерживаться, сжал в руке окаменевший член - Видишь, встает? Это из за тебя, Бабочка. Твоя вина. С самого Анкрейма, с той самой гребаной конюшни я мечтал насадить тебя на него! По самую глотку, баронесса. По самую твою лживую глотку... Иди сюда.

Заметив, что жена покраснела ещё больше, чуть не расхохотался! Это и выглядело смешным. Будто две женщины боролись в леди Патрелл: одна - благовоспитанная и чопорная, обляпанная запретами, как бродячая собака грязью. И другая: только ещё рождающаяся, любопытная, развратная и жадная до всего того, что первая считает неприличным.

Та, первая - краснела, фырчала и отворачивалась. Вторая же, отвесив первой хорошую оплеуху, тяжело дышала и стонала. Сводила колени, маясь сладкой истомой и, широко раскрыв глаза, беззастенчиво пялилась теперь на восставшую мужскую суть, чуть сдерживаясь, чтоб не крикнуть, чего она на самом деле хочет.

- Разведи коленки, - приказал он, отпуская её - Ложись также, как и тогда, в конюшне. И проси меня теми же словами.

Беллиора застонала, подчиняясь.

Разведя ноги, уперлась затылком в подушку и отвернулась, прикрыв глаза рукой.

- Какая ты здесь, - рука мужа принялась осторожно ласкать набухшие складки плоти - Мягенькая, бархатная, нежная...

Девушка вскрикнула, зажав рот ладонью, когда поняла, что он делает...

Совсем невыносимо было чувствовать ТАМ его губы! И горячий, проворный язык, быстро проходящийся по трепещущим складочкам, задевающий разные точки, тут же отзывающиеся на эту странную ласку болезненной пульсацией во всём теле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дьорн, приподняв ноги жены, забросил их на плечи и, не отрываясь от ноющего, нежного ее места, дразнил его языком и пальцами, угрожая забраться как можно глубже.

- Так хорошо? - жестко придавив пальцем особо чувствительный комочек плоти, спросил бастард - Когда так делаю? Конечно, хорошо... Течешь, течешь мне на руку... Дрожишь вся! Когда пойду внутрь, не будет больно. Ты теперь влажненькая, сливочная... Я тоже весь мокрый, Бабочка. Соединимся, как масло с вареньем.

- Нет! НЕТ!!! НЕТ!!!

- Да! - перебил, проникая пальцем в горячее уже гнездышко - Давай, подвигайся! Как совсем хорошо станет, тогда и войду. Не хочу... тебя мучить.

Поганый маграх! Вот, если что и ненавидел Дьорн, так это трепаться с бабами в постели. Это жутко мешает и отвлекает от того, зачемвся эта бодяга обычно затевается! Но... с женой именно ХОТЕЛОСЬ говорить! Рассказывать. Успокаивать. Хотя бы постараться, чтоб и ей тоже стало если и не хорошо, то хотя б приемлемо и терпимо.

Она же... она двигалась, подчиняясь его ласкам, плавно вниз... и, словно стремясь сбежать - вверх! Тоненькое, девическое ещё, тело била сильная дрожь. Белла глухо стонала себе в ладони, прижав их ко рту, то прикрывая глаза, то наоборот, широко распахивая.

Лаская становящуюся податливей и податливей суть одной рукой бастард гладил груди, живот, бедра, шепча при этом какую - то ласковую, успокаивающую ерунду. И пьянея, пьянея, пьянея еще больше, хотя ни капли браги уже не было в крови.

Беллиора вскрикнула. И вдруг замерла, сильно сведя ноги и уперев одну из маленьких ступней в бронзовое плечо мужа.

- Стоп! - крикнул он, убиря руку - Постой, девочка. Не так скоро. Я еще не был в тебе... Давай, иди ко мне, иди...

Встав на колени, дико радуясь наставшему моменту, наконец - то проник уже изнывшимся членом прямо в покорно принявшую его, тугую, горячую глубину.

- Не больно? - глухо, прерывисто спросил, слегка двинувшись внутри - Белла?

Беллиора ответила глухо, из под ладоней:

- Неудобно, геррн. Мешает... Ааах!

- Так будет какое - то время, моя девочка, - горячо зашептал лорд, прижимаясь губами к прохладной шее жены и наращивая темп движений - Туго... Понимаешь, ты такая тугая... ну, маленькая! Это слишком много для тебя. Ты попробуй двигаться со мной вместе. Вот так, да. Привыкнешь... позже.

Он старался сделать толчки плавными, мягкими, не заходя далеко. Очень бы хотелось распороть леди Скромность надвое! Однако же зная, что так ничего не добьется, кроме боли, старался теперь для нее так, как понимал это.

- Ты привыкнешь ко мне, - обдавая жаром щеки и надутые губы, выдыхал Дьорн - Не всё сразу. Когда нибудь и сама захочешь... Ну, пока так.

Он ласкал ее так, как не ласкал никогда и никого.

Полагая раньше, что любой бабе довольно пары тычков и щипков за сиськи, да и будет с нее! Теперь же, делая другое, сам удивлялся даже и не внезапной своей неопытности, а тому, что ему именно хочется делать это!

Наследник желал, чтоб Белле тоже стало хорошо с ним. Ну вот зачем она закрыла сейчас глаза? Неприятно смотреть на него?

Почему? Он вроде ничего на морду... Никто же до сих пор не отворачивался.

- Белла, девочка, - он не знал, что надо говорить, и какие слова использовать - Тебе плохо?

Замедлив темп, почти остановился.

- Нет же, - Беллиора открыла глаза и положила руки на бронзовые плечи - Нет, ничего... Пожалуйста! Еще... 

Невероятно обрадовавшись робкой просьбе, несколькими ударами завершая начатое, дождался - таки ответных, очень слабых судорог и тихих стонов.

- Немного хорошо было? - уткнувшись лицом в мраморное, девичье плечико, прошептал совсем тихо.

Она слабо покивала головой и перевела дыхание. 

...Уже совсем позже, после купальни и чашки чая, леди Патрелл лежала рядом с крепко заснувшим мужем и, глядя в потолок, слушала ровное дыхание Дьорна, треск поленьев в камине, шепот ветра за окном и слабенький перестук больших часов внизу, в холле.

"Нанни, милая Нанни! Поторопись. Иначе я совсем изменюсь. Будет поздно, если... Если мне всё это понравится!"

Внезапный порыв ветра распахнул неплотно закрытую дверь балкона. Вздыбив плотную, мягкую штору, принялся разгуливать по комнате пьяным бродягой, насвистывая и хохоча. 

Леди Патрелл, приподнявшись на локте, посмотрела в угол между ночным столиком и уродливым секретером. Замерла, вглядываясь и неприятно ежась.

Там, в кромешной тьме, не нарушенной светом свечей, ночников и отблесками камина, кто - то стоял. 

Глава 9

Дьорн резко проснулся. Как от тычка в плечо или бок.

Перед этим странным пробуждением бастарда мучали кошмары. Точнее, кошмар.

Сразу надо бы сказать, что корн - лорд Патрелл, нервностью натуры никогда не отличающийся, мало страдал от плохих снов. Иногда они являлись ему... особенно с перепоя. И, помучав его от силы пару часов, отправлялись гулять восвояси, так ничего и не поимев с деревянноголового повесы. Ночным сущностям, привыкшим пугать маленьких детей, нервных дам и стариков, подверженных этому, нечего было ловить в подсознании циничного и прагматичного мужлана. В подкорковом пространстве единственного сыночка покойного Вильярда не содержалось ничего, кроме паров браги и смрада развратных мыслей. Может ещё в темноте памяти и завалялась парочка воспоминаний детства, также неинтересных, неценных, ниочёмных. И абсолютно несьедобных для фарий, питающихся страхом.

Поэтому вдвойне странно было, что сон, напоминающий бред истеричной пансионерки, приснился именно Дьорну.

- Маграхова жопа, - проворчал лорд, медведем поворачиваясь в постели и припоминая сон - Твою же...

Проведя рукой по простыням и обнаружив, что постель пуста, он очнулся окончательно.

Сев рывком, поежился, с трудом приходя в себя.

В спальне царил полный мрак. Элтай, спрятавшись за плотные тучи, уступил место темноте и холоду.

Огонь в камине погас, на месте пламени теперь чуть дрожали мелкие, умирающие угольки. Балконная дверь была широко распахнута, края штор слабо колыхались от ночного ветра.

- Белла! - крикнул лорд, закашлявшись будто поцарапанным горлом - Ты где? 

В странном ночном видении, оглоушившем Патрелла, как дубиной по затылку, Беллиора привиделась обнаженной.

Но, если это еще можно было понять - жена часто виделась ему голой, что во сне, что наяву, что в мечтах, то другое не поддавалось никакому обьяснению.

Леди Патрелл, стоя посреди комнаты, говорила с женщиной, стоявшей напротив. Гостья находилась довольно далеко - прямо в углу между ночным столиком и секретером Вильярда, громоздким и обшарпанным.

Дама, стоявшая там, была почти незаметна. Полусонный взгляд Дьорна выхватил из мрака и дыма лишь край серого платья и костлявые пальцы с остатками кожи на них, сжавшие остатки цветов... лермийских, мать их, гортензий!

- Не бери на душу грех, - произнесло видение и начало таять, смешиваясь с воздухом, рассыпаясь в нем мелкими частичками копоти - Сдержи зверя... Зверей, Белла. Не дай...

- Как придется, - совсем по - простецки ответила Беллиора и обернулась, уставившись на лорда широко раскрытыми, кукольно - пустыми глазами.

Вот тогда он и проснулся!

Ну точно!

Запалив свечу, бастард подтвердил свои опасения.

Жены в спальне не было. По всей вероятности, проснувшись пораньше него, идиотка отправилась бродить по дому. Сейчас сидит где - нибудь в библиотеке или еще где, полистывает романчики, да и мечтает о стражнике... а может, еще о ком.

Дверь на балкон не заперли тупые слуги, разумеется! По комнате ветер гуляет. Вот и камин совсем погас. Ротозеи!

Крепко ругаясь, Дьорн натянул штаны. Надо было идти, разыскать благоверную, да распечатать ей хороших, чтоб вспомнила, где её место. Но прежде - закрыть дверь и затопить камин. Если девчонка остынет, то проболеет тогда уж точно до следующего года. 

Быстро пройдя к балкону, отдернул тяжелую штору и уже собрался захлонуть дверь, как вдруг заметил в ночной, холодной тьме какое - то движение.

- Да чтоб тебя! Белла!

Жена стояла там, прямо на ледяных, чуть растрескавшихся плитах, спиной к распахнутой двери, положив обе руки на каменные перила. Несильный ветер трепал волосы и полы ночной сорочки девушки. 

- Мне очень холодно, геррн лорд! - пожаловалась Беллиора, полуобернувшись к мужу - Невыносимо замерзли ноги... И я не знаю, куда идти...

Грубо выругавшись, Дьорн подхватил жену на руки. Замешкался, потому что надо было ещё и оторвать скрюченные её пальцы от перил.

- Ноги замерзли, - ворчал, внося жену в спальню - Ещё б нет! Стужа, холод! Имей ввиду, Бабочка...

Он хлопнул дверью, подопнув её ногой.

- Заболеешь, вот лежи и подыхай! - продолжил, укладывая супругу в постель и заворачивая в одеяло, словно булку в полотенце - Никаких тебе целителей звать не стану! Твои выходки... по карману бьют!

Беллиора вжала голову в плечи и теперь молча хлопала глазами, не решаясь возразить.

Оживив камин, Дьорн вышел из спальни и тут же вернулся с темной глиняной бутылью.

- Пей, - велел он, щедро, до краёв налив в чашку резко пахнущую жидкость - И закуси вон... печеньем, что ли?

Леди Патрелл тут же сморщилась:

- Я не буду это пить! Категорически нет, геррн.

- Стану я тебя спрашивать, Бабочка, - парировал, отметив с удовлетворением, что комната прилично уже нагрелась - Пей. Или получишь хлыстом. Пей, я сказал. Что хлопаешь глазами? Не бойся. Я тебе развел водой. 

Подкинув еще дров в камин, Дьорн присел на постель.

- Пей быстрее, - поторопил он жену.

Белла сделала крохотный глоток. Закашлялась. Потом же, тяжело вздыхая, допила гадостное пойло до конца.

- Отлично! - хмыкнул муж - Даже и не подавилась. Видно, у вас с Айресом это семейное... И пьянка, и безмозглость. Ну, а теперь рассказывай, что ты делала на балконе? Какой маграх тебя туда потащил?

- Я н... не пом..., - пробормотала девушка, помотав головой - Не... не знаю я! Мне сказали, что надо ид... ик! Ой. Прошу пр... щения. Такой конфуз... 

Брага брала своё. Попав в горло, быстро проникла в кровь и теперь гуляла по маленькому телу, беспокоя плоть и усыпляя разум. Щеки леди Патрелл стали красными, как помидоры. Пряди волос переливались, пронизанные отблеском каминного пламени, а глаза блестели вешним льдом.

- Мне жарко! - обьявила Белла, пробуя подняться - А... вы хам! Геррн Патрелл! А я... не ваша собственность. Договор можно и расторгнуть, знаете ли... Бастард. Грязнокровка! Меня прост... Поражает, насколько вы самоуверенны! И плевать мне, что там Нанни себе напридумывала. Не хочет, не надо. А вот могли бы вы... ВЫ! Взять и её в жены, а? 

Лорд хохотал, опрокинувшись на кровать.

Зрелище и впрямь было комичным.

Отыметь бы её сейчас... Вот такую, пьяненькую, сияющую, податливую! Это могло бы быть забавно.

- Ты предлагаешь жениться ещё и на твоей сестре? - спросил сквозь хохот - Нет, Белла! Это отпадает. Двух сестренок Анкрейм я не потяну! У меня от тебя одной головная боль... 

Раздевшись, лег в постель.

Обняв жену, прижал к себе, Через некоторое время отметив, что Беллиора понемногу успокаивается, стал смотреть в огонь, прищуря глаза и уперев подбородок в мягкую, золотистую макушку.

- Геррн, - вдруг спросила супруга каким - то странным, осипшим голосом - А вот как вы думаете... Жизнь после смерти есть? Правда ли, что учтивые люди уходят по золотой дороге к Богам, а нечестивцы становятся рабами маграхов?

Дьорн пожал плечами:

- Если честно, я об этом понятия не имею. Вроде так пишут в Ангалле и прочих книгах. А как там? Кто его знает... Я так считаю, что ничего там нет. Дырка. Пустота. Жил человек, жил и нет его. Как будто свечу плошкой накрыли. Всё одно, что для грешников, что для праведников... Не забивай себе голову. И спи. Тебе надо выспаться.

Она поворочалась, поудобнее устраиваясь в кольце сильных рук. Потом, повернувшись, прижалась щекой к плечу мужа.

- Опасно это всё! - пробормотала уже сквозь сон - Опасно и... притягательно. Я боюсь привыкнуть. Очень боюсь...

В следующий момент Беллиора уже глубоко спала, крепко и надежно прижавшись к груди Дьорна спиной, обняв своей рукой его руку.

"Ещё бы не опасно! - подумал бастард, пристально глядя, как огонь жрет дрова - Опасно и притягательно. Полной ерундой оказалось то, что я смогу отпустить тебя после первой же близости. Ты как зараза, Бабочка. Или как брага... За первой чашкой следует вторая, и так далее. Ядовитая и влекущая! Золотая Анкрейм."

...Прижавшись губами к расплавленным опьянением и жаром камина бело - золотистым волосам, Дьорн думал о том, что может ему это и кажется!

И что вообще, последнее время ему много чего кажется.

Запах гортензий в спальне, например.

Или пальцы жены, захолодевшие, лежащие на перилах балкона.

И его пальцы, теперь крепко сжатые, светящиеся жестоким, чужеродным, слабым и мутным пламенем...

Бело - голубым. С нежно - золотистым отливом.

Как цветок гортензии, пока он живой. И только - только расцветающий... 

Глава 10

Утро началось относительно спокойно.

Леди Беллиора проснулась довольно поздно и, мучимая неожиданным похмельем, спустилась вниз.

Не желая показывать всё ещё ненавистному мужу, насколько ей плохо, она старалась сохранять спокойствие. Благо, сдержанный туалет, краски и изрядное воспитание этому способствовали.

Однако же, ничего не укрылось от наметанного взгляда лорда. Черные, нездоровые круги под глазами и бледность не замажешь пудрой, а дрожание пальцев и тошноту не спрячешь под одеждой даже и самого строгого фасона.

Вишенкой на торте была слабая, но упорная головная боль.

Явившись сразу после пробуждения и впившись в висок тонкой иглой, она собралась поселиться там если и не навсегда, то надолго это уж точно.

- Ну и зачем встала? - без обиняков спросил Дьорн, наблюдая, как жена присаживается за стол, морщась и часто дыша - Лежала бы. Завтрак и в спальню принести можно. Дохлая ты, Бабочка! Сколько ты там выпила? Капли...

Белла наконец - то справилась с собой.

Завтракать она села с совершенно каменным выражением лица.

Леди Патрелл было невыразимо стыдно.

К несчастью, выпивкой ей не отшибло память, а наоборот - происшедшее ночью стояло перед мысленным взором такими ясными и яркими картинами, что казалось - это произошло только что!

Напилась, как возчик. Откровенничала. Расплакалась... кажется? Обнималась с... НИМ. Позволила себе лишнее. И ему. Говорила, как с добрым другом. Вступила с Чудовищем во фривольные отношения.

А ведь лорд Патрелл всё ещё враг! Не следует забывать об этом даже и на минуту

- Доброго дня вам, геррн лорд, - Белла сжала рукой салфетку - И приятного аппетита.

Дьорн вскинул голову, собираясь что - то ответить, но осек тут же сам себя.

- Ладно, - проворчал раздосадовано - Как знаешь, леди Беллиора.

Есть ей совсем не хотелось! Вот пить да. Девушка гораздо с большим удовольствием сейчас попила бы простой воды или несладкого, прохладного чая. Или лучше морса.

Да! Целый графин морса, низкий, прозрачный, запотевший, набитый ягодами и дольками фруктов, яркие, цветные слои которых пересыпаны мелкой крошкой льда и крупным сахаром...

Белла сняла бы крышку с посудины. Потом, полюбовавшись веселой жидкостью и вдохнув нежный аромат, пила бы и пила прямо через край...

Вместо этого она меланхолично продолжала есть, отрезая маленькие кусочки отбивной, укладывая их в рот и тщательно прожевывая.

- Белла, - вдруг спросил Дьорн, откинувшись на спинку стула - Что случилось ночью? Не хочешь мне рассказать? Я нашел тебя на балконе, совершенно... помешанную.

Леди Патрелл сглотнула.

- Я не помню, геррн, - ответила, глядя в чашу с теплым отваром - Не помню. Прошу прощения за... эту выходку.

Белла лгала. Она помнила всё, до мельчайших подробностей. Просто делиться этим с ним... да и вообще ни с кем не хотела!

Не хватало ещё, чтоб ее подняли на смех или, того хуже - обьявили блаженной.

Леди Патрелл итак в этом доме на птичьих правах. И с птичьими же обязанностями - сиди в клетке и чирикай для увеселения лорда...

Стоит только сказать, что по ночам она видит покойников и пиши пропало! Расчетливый муженек быстро запрет умалишенную женушку в дом печали, а уж оттуда не выбраться! Это не поместье Патрелл, из которого всё же выход есть. Есть ли? Будет. Если Нанни, наконец, бросит дуться и немного пошевелится, чтоб сестре хоть как - то помочь.

Во сне (если это был сон), Беллиора видела мать.

Девушке привиделась баронесса Анкрейм, покойная, бледная, улыбающаяся одними губами. Собственно, маму она увидела точно такой, как тогда - после ужаса, который сотворил с ней муж.

В тот раз покойница растаяла, рассыпалась в пыль. В этот же говорила с дочерью, не открывая рта.

"Беллиора! - звук голоса звучал тихо - тихо, словно Милинда боялась кого - то напугать или разбудить - Не бери грех на душу! Вы с Нанни задумали дурное, девочки мои. Если решитесь на такой грех, прогневите Богов так, как это сделала я в свое время! Не трогайте мой ларец! Ни в коем случае не берите ничего оттуда. Там - смерть. Для вас обоих. Есть вещи, которых нельзя касаться. Есть книги, которые нельзя открывать... Есть буквы, которые нельзя составлять в слова. Остановись, Белла! Сдержи Зверя... зверей."

- Как придется, ма, - ответила леди Патрелл и, почувствовав, что лорд не спит уже, обернулась.

Баронесса Анкрейм покачала головой и, прижав к себе покрепче остатки букета, замерла.

Потом... мама отчего - то оказалась на балконе. И оказалась там раньше, чем внезапный порыв ветра расхлобыстнул настежь тяжелую дверь.

- Ма? - вопросительно вскрикнула Беллиора, следуя за призраком - Ма!

Видение исчезло, а девушка очнулась оттого, что на её закаменевшие от холода пальцы легли горячие руки мужа.

В тот момент леди была невероятно благодарна ему! За эту боль. За этот ожог, отрезвляющий и возвращающий жизнь. 

- Я поднимусь наверх, геррн лорд, - выдавила из себя Беллиора, отставив пустую чашку - Посижу в библиотеке.

- Посиди, посиди...

Дьорн проводил уходящую жену взглядом и тут же обратил внимание на подкравшегося сзади поверенного.

- Ответ из Анкрейм, геррн, - прошипел служка, погано ухмыляясь - Мы получили его ещё вчера. Посылка. Для вашей супруги. Прикажете отдать?

- Да, - кивнул Дьорн - Мне.

- Как угодно.

Водрузив на стол небольшой сверток, лорд сжал в руке столовый нож. 

Грубая ткань разошлась пополам, повинуясь острому лезвию. Миг - и перед двумя мужчинами лежала шкатулка. Простая, круглая, черного дерева, с гладкими стенками и четырьмя крохотными ножками.

Зазоров между крышкой, обвязкой и дном Дьорн не обнаружил. Как бы ни крутил лорд в руках предмет, ничего. Ни малейшей впадины. Ни крючка. Ни даже того, что могло бы напоминать замок.

- Разрешите, геррн Патрелл, - угодливо промурлыкал поверенный - Здесь есть мааааленький секретик!

Взяв ларчик двумя руками, холуй сжал красными толстыми пальцами одновременно стенки и дно.

В тот же момент казавшаяся монолитом крышка распалась на две части, обнажая ложемент. Там, в потертых, бархатных выемках, плотно прижавшись друг к другу, лежали пузырьки с аккуратно подогнанными пробками. Пузатые, темного стекла, без каких либо надписей. Одинаковые, как близнецы.

- Так, - произнес Дьорн, вынимая одну из бутылочек - И что это означает? Да, кстати... Норвин! Откуда ты знаешь, как это надо было открыть?

Поверенный низко склонился перед Хозяином:

- Такими шкатулками пользуются целители, светлый лорд! Раньше, еще до вашего отца, я служил одному из них...

"Ну и? - подумал бастард, встряхнув пузырек. Жидкость в нем напоминала масло. - На кой маграх Бабочке эта дрянь?"

- Вы бы помыли руки, геррн... - прошептал поверенный, кивая на шкатулку - Отдайте посылку мне на сохранение и вымойте руки. Да получше... Неизвестно, сколько эти... снадобья хранятся здесь. Также неизвестно, не было ли утечки.

Дьорн пожал плечами:

- А даже, если и была? Что с того? Какие - то давным давно выдохшиеся бабские снадобья для... для чего они?

Норвин забрал из рук лорда бутылочку. Потом, аккуратно положив ее на место, закрыл ларец.

- Возможно, это яды, геррн Патрелл.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И, глядя прямо в неверящие, синие глаза бастарда, произнес ровным тоном:

- Такими шкатулками, как я уже сказал, пользовались целители. И отравители тоже. Чаще всего целитель и отравитель это одно лицо. Светлый лорд! Я думаю, вам угрожает опасность. Если в Анкрейм есть один такой ларец, то может, есть и второй. Даже и вероятнее всего... У целителя, которому я служил, их было три. Для самых разных нужд. Он всегда говорил, что "черный ларец не любит одиночества, ему нужен брат". Ну... яды. И рядом - противоядия. Мало ли что?

Дьорн тяжело выдохнул, уперев кулаки в стол.

Голову внезапно обнесло, как от кувшина браги.

- Продолжай, Норвин, - приказал бастард - Какая опасность?

- Быть отравленным, геррн. В чем мы, ваши верные слуги и помощники, совершенно не заинтересованы!

- И как скоро? - выдохнул Дьорн, тяжело и жарко. 

Вопрос был лишним. Лишним, потому что ответ плавал на поверхности, переливаясь маслянистыми, пахучими, ядовитыми каплями.

- Я думаю, это произойдет тогда, когда подойдет официальный "брачный срок", - покорно продолжил служка - То есть, говоря формально... Когда леди Патрелл вступит в полные права вашей совладелицы. Ровно через два года со дня бракосочетания. Если же она родит наследника раньше, то по закону уже до этого срока наделы, дома, сбережения будут принадлежать вам обоим. В случае смерти одного из совладельцев, второй получает всё. Геррн! Это всего лишь предположение! Не паникуйте раньше времени...

...Дьорн Патрелл не дослушал до конца.

Кипя, как хороший, поварской котел, он уже поднимался наверх.

В руке лорд крепко сжимал тяжелый погонный хлыст. 

Глава 11

Дверь в библиотеку грохнула и распахнулась, шарахнув о стену и едва не слетев с петель.

Ничего не понимающая Беллиора прижалась к книжному шкафу и, тихо взвизгнув, выронила из рук громадный талмуд, рукописные откровения знаменитых философов Аргарона о мире и природе вещей.

Если бы лорд пришел сюда в другом настроении, то был бы очень удивлен тому, что леди Патрелл вообще заметила здесь эту книгу.

Всегда, когда супруга удалялась в библиотеку, Дьорн был твёрдо уверен, что благоверная не читает там ничего, кроме розовых, сопливых дамских романчиков. Чтиво это представлялось ему пустым и годилось если не на подтирку, то только на коротание времени для таких тупоголовых особ, как Бабочка.

Книга ударилась о пол, а Белла теснее еще прижалась к полке, чуя недоброе.

- Так значит? - тон бастарда был ровным, лишь чуть - чуть дергался, как пламя свечи на ветру - Давай. Рассказывай.

- О чем? - стараясь улыбнуться, чтобы разрядить обстановку, спросила Беллиора, склонив голову - Геррн Патрелл...

Бастард крепко сжал рукоять хлыста:

- Я о твоей переписке с сестричкой, дорогая. Вдвоем, значит, решили меня приговорить к... казни? Интересно было бы узнать, за что? В чем вы, две шлюхи, меня обвиняете?

Леди Патрелл изменилась в лице. Сглотнула. Потом несколько раз перевела дыхание.

- Интересно, откуда вам, геррн, всё известно? Ах... да.

И в этот самый момент Беллиора почувствовала себя дурой.

Может, бастард прав, когда называет ее так? Даже и не "может". Абсолютно точно - прав!

Она отдала письмо своей горничной, попросив быстро отправить и подальше от посторонних глаз, но...

Похоже, эти самые "посторонние глаза" в этом месте есть даже и у стен.

- Что ж, - Белла выпрямилась - Что же теперь?

Отпираться было бесполезно.

Муж ей не поверит. Не такой он глупец, чтоб купиться на слезы или уверения, даже и самые искренние.

Он даже, может быть, ей вообще никогда больше не поверит...

Вполне вероятно! Только... ей - то что с того?

- Ну говори, говори, - глухо выдохнул лорд, разворачивая хлыст - У тебя есть ровно пять минут, дрянь. Ровно пять минут, чтобы оправдаться. Я слушаю.

Беллиора вздохнула. Приказав себе не трястись и не заикаться...

...вдруг выпалила громким речитативом:

- Я вас... ненавижу, геррн! Вы сломали мою жизнь. Мне легче было бы пережить нищету, бродяжничество, что угодно! Что угодно, чем... это супружество. С вами, КОРН - лорд. Вы и представить не можете, как и насколько омерзительны мне и вы, и ваше... покровительство! И... ночи с вами. Ведь... Ну послушайте меня вот сейчас спокойно, без сердца! Если вам так необходим был титул, права на него и на собственность, можно было заключить фиктивный брак! Это было бы и проще, и честнее. Но нет! Вам зачем - то понадобилась постель. Неужели вам самому это надо?! Постель с женщиной, которая никогда... Никогда! Не станет вашей, потому что не захочет!!! Никогда не захочет вас. Простите...

Леди Патрелл перевела дыхание.

В висках стучало... да нет. Там маграхи в барабаны били. 

Перед глазами танцевали яркие блестки, щеки девушки горели, а в живот словно положили льда.

Ноги Беллы дрогнули в коленях, и захолодели пальцы рук.

Однако, уже совсем падая духом, она нашла в себе всё же сил продолжать:

- Простите. Вы хотели правды? Держите. Вам достаточно?

- Нет. Продолжай.

Супруга пожала плечами:

- Нечего продолжать. Это всё. Знаете, а я рада! Рада, что так быстро всё прояснилось... Нам с Нанни не придется гневить Богов, а вам... Вам нужна была правда, геррн. Вы её получили.

Да уж, он получил. Получил совсем не то, что заказывал и чего ожидал. Зато много...

Нет. Если бы жена начала сейчас юлить, рыдать, вертеться как таракан на раскаленной сковородке, это было бы хуже. Но - зато ожидаемо. И принято было б не так остро, как ручей искренности, вылившийся непонятно отчего...

Возможно, девчонка еще была пьяна? Кровь, перемешанная со вчерашней брагой дала в голову?

А возможно... Что возможно?

- Это всё? - вопрос, адресованный леди Патрелл, упал в хрип - Ты всё сказала?

Она кивнула.

- Знаешь, Белла...

Бастард сделал шаг вперед.

Девушка и не думала отступать. Некуда было.

Да и... незачем.

- Я, Белла, признаться и не ожидал такой открытости. От тебя. Честность - стекло, а правда режет, как нож... Видят Боги - я старался. Старался. Да только с тобой говорить, как в колодец кричать, Бабочка! А ласкать тебя, всё равно что статую или колонну... ДРЯНЬ! Лицемерная дрянь!

Никогда после ни он, ни она так и не смогли объяснить произошедшее...

Кожаный хлыст со свистом рассек внезапно загустевший воздух библиотеки. Звук был таким, словно громадным мясницким ножом полоснули по плотному одеялу.

Беллиора не вскрикнула. Даже и не вздохнула, просто вскинула руку и, зажав ладонью рассеченные губы, прищурила глаза.

Прямо в её лицо глядела морда Чудовища. Не перекошеная маской злости или ярости, просто закаменевшая, как старинные идолы, на старинных капищах давным давно забытых, ушедших или изгнанных людьми Богов. Потерявших власть, или никогда не имевших ее.

Морда казалась неживой, холодной как мертвец. И с этой морды на леди Патрелл взирали два ужасных, черных глаза, разрезанных, как ночное небо молниями, узкими синими полосками.

- Белла, я... - возглас был жутким и отдавал в рык - Как так вышло?! Я не хотел!

Да он и в самом деле не хотел! Цели и Зверя, и хлыста стремились совсем к другому... Напугать! Поставить на место. Обьяснить бабочке, что биться в стекло бестолковая работа... что воля, которая тааак манит, может оказаться недоброй. И что там, откуда сейчас старается выбраться глупое насекомое, есть всё - и тепло, и корм. И постоянство!

- Зверь, - спокойно сказала она, совсем не отдавая себе отчета в этом нелогичном и неуместном сейчас и здесь спокойствии - Вы зверь, геррн Грязнокровка. И сколько не рядитесь в титулы и в прекрасные одежды, останетесь Зверем. Навсегда. 

И словно это он стоял сейчас, прижавшийся к книжной полке, зажимая рукой припухшие от случайного удара губы, так страстно и неумело целованные им же самим в прошлом!

А может, этих поцелуев никогда и не было...

Может, и не было.

Небыль! Сказки всё. И про возможность договориться. И про то, что чувства придут постепенно, как по лестнице...

Может...

- Норвин! - рявкнул Дьорн, отбрасывая хлыст. 

Поверенный вырос, словно детеныш маграха из пепла могильных костров.

- Да, геррн? - пропел, прекрасно заметив и метаморфозу, и кровь, уже впитавшуюся в кружево платья Беллиоры - Слушаю вас.

Бастард мотнул головой, ощутив озноб и муть перед глазами:

- Гвардейцев сюда. Леди Патрелл - в Тихие Камни.

- Причина? Обвинение?

- Преступный замысел. Подготовка покушения.

Служка помялся:

- Поспешно, светлый лорд...

- ВЫПОЛНЯТЬ!

...Беллиора Анкрейм прошла мимо своего мужа, даже и не подняв на него сухих, холодных глаз, разозленная и сопровождаемая двумя гвардейцами. К выходу.

Бабочка - осенница, задев руки крыльями и осыпав золотистую пыльцу, стремилась вылететь в окно. Мимо тяжелых занавесей и стен. Мимо ловушек и липких приманок.

На волю. 

Глава 12

Пока Дьорн бесновался, пытаясь перегрызть прутья клетки, в которую сам себя и засадил, поверенный Норвин решил действовать.

Нет! На взаимоотношения четы Патрелл служке было глубоко начхать. Пусть эти двое хоть глотки рвут друг другу - их право. Семейные распри дело темное, и лезть туда равно что в чужой дом ночью, хоть и из благих побуждений, а от хозяев огребешь по полной!

Молодые идиоты слишком увлеклись друг другом. И друг другом, и тем, чтоб во что бы то ни стало доказать и себе, и всему миру, что это не так. Наследник и Бабочка теперь всё равно, что искра и стог сена... Да ну их!

Грызлись бы дома, в стенах поместья! Но нет - пламя вырвалось дальше. Дело приняло серьезный, даже политический оборот, когда Дьорн жену заткнул в Тихие Камни. Обвинение против леди Патрелл выдвинуто тяжелое! Кто знает, что будет, если слух дойдет до Правителя? И если тот отправит уже своих служек пожар гасить?

Пытался, конечно, верный слуга Хозяина образумить, на что получил спокойную отповедь:

- Пусть посидит там. Подумает. Видеть её не могу!

И тут же, полуобернувшись, Дьорн со скрипом прикусил кончик сигары:

- Норвин... Ты там проследи... Пусть её поместят, ну... Место, где посуше, что ли? И кормят получше. Денег возьми, сколько надо.

- Так может, обратно в поместье, геррн лорд? Под поручительство и домашний арест. Давайте, распорядитесь! Леди Патрелл через пару часов дома будет.

- Нет, - скрип сигары и хруст пальцев - Видеть не хочу эту тварь. Еще бы сестричку её туда же! А лучше сразу в петлю, или на плаху. Шлюхино отродье...

Старательный Норвин только шумно и недовольно вздохнул.

Надо было брать дело в свои руки. Стать придется этим двоим нянькой. Ну... хотя бы до той поры, пока хоть у одного супругов голова не начнет работать.

Ведь вот час от часу не легче!

Мало того, что наследник к этой вертихвостке, кажется, прикипать начал, так и она тоже...

Это стало ясно, когда поверенный, надеясь еще на спокойный исход дела, навестил вероломную супругу лорда в Тихих Камнях.

Беллиора вышла к нему строгая, с гладко зачесанными назад волосами, прикрытыми серым чепцом грубой ткани. Темно синее платье простого кроя подчеркивало бледность лица и холодную голубизну глаз леди Патрелл.

- Всё это пустое, не тратьте время, - твердо сказала она в ответ на увещевания поверенного - Да, хотела отравить. В ларце моей матери - яды, да! А противоядий нет, они давно утеряны.

Девушка сомкнула всё ещё припухшие губы.

- Это может кончиться очень плохо, геррна! - воскликнул Норвин - Даже если это яды. Зачем вам виселица? Вы молоды... Всё ещё может наладиться! Скажите, что погорячились! Ларец будет тут же уничтожен и никто ничего не узнает. Особенно Правитель... 

В ответ на этот, последний и решающий аргумент, Беллиора скривилась.

- Ах, Правитель... - прошипела она, сцепив пальцы рук вместе - Так вот чего ОН боится! Тогда тем более... ДА! ХОТЕЛА! Хотела! Так ему и надо! Видеть не могу его... Да лучше в петлю, чем...

И вдруг внезапно, резко и совсем искренне разрыдалась, закрыв лицо руками, размазав по нему ладонями слезы... 

Передав распоряжения лорда надсмотрщикам и ругая про себя тупоголовую парочку, Норвин отправился в Анкрейм. Стоило попробовать уговорить младшую баронессу свидетельствовать на суде (если он состоится!), и свидетельствовать так, как он, поверенный лорда, ей скажет.

Но внезапно, кое что вспомнив, развернул экипаж, погнал его по другой дороге, ведущей чуть в сторону от поместья барона.

- Вот же я идиот! - отругал сам себя Норвин - Совсем голову заморочили эти, мать их. Точно! Сейчас всё и выясним. 

Бывший столичный целитель жил одиноко, обособленно.

Давным давно уже отойдя от дел и выправив небольшое пособие от Палаты, удалился он в глушь, дабы привести в порядок нервы и измотанное приготовлениями снадобий тело. Старичок и дверь открыл сам, так как слыл скрягой и прислуги не держал, экономя средства. Видимо, для пышных похорон, а может даже и для предсмертной оргии, не иначе.

- Чем обязан, геррн? - узнав поверенного лорда, учтиво склонился, хрустнув одновременно поясницей и коленями - Ох...

Сухими, костлявыми руками врачеватель бережно поставил врученный ему ларец на край замызганного стола.

- Мы хотим знать, что здесь, геррн Алор, - прошептал Норвин - Это обнаружено... в вещах одной особы, ныне покойной.

Старик покивал головой, что не его то дело...

Взяв ларец снова в руки, открыл уже известным образом.

- Это яды, да, - просипел, нюхая один из пузырьков. Потом, подцепив ногтем пробку, слизнул масляную каплю с подушечки своего пальца - Но они давно потеряли свою силу. Выдохлись! Скорее всего, их неправильно хранили. Это файнские масла. Они применяются не только для отравлений, а иногда и просто для лечения, ну скажем, сильных простуд или головных болей. Снадобья эти следует сохранять в темноте и прохладе. Их же хранили на свету и при разных колебаниях воздуха, о чем свидетельствуют кислый вкус и измененный цвет.

Целитель пожевал губами.

- Возможно, это сделали по незнанию. А возможно...

И вдруг, на глазах потрясенного Норвина, слабой, бледной ладонью, бывший горожанин нажал на крышку шкатулки, совсем слегка.

Внутри изделия что - то глухо щелкнуло. Из боковых стенок выпрыгнули два узких ложемента.

- Вот! - ликующе вскрикнул старичок, осторожно из одного углубления крохотную, толстостенную "пульку", наполненную жидкостью - Вот оно. Масла - для отвода глаз. А вот за это владелец ларца мог гораздо больше поплатиться, чем за них! Что бывает за хранение и использование ядовитых масел? Суд, кандалы. Каторга. Виселица. Да и то... Последнее - это, если докажут, что ими пользовались именно, как отравой, или хотели пользоваться. Доказать и то, и другое бывает очень сложно. За это же...

Алор потряс "пулькой" перед глазами изумленного поверенного.

- Это, геррн Норвин, верный смертный приговор. Это - зелья. Так называемые "дамские", если вы, разумеется, что нибудь об этом слышали. 

Поверенный покивал головой.

Ну как же! Любой, хотя бы косвенно соприкасающийся с ремеслом целителей,что нибудь о чем нибудь и слышал.

Дамские зелья. Для привлечения мужского внимания, для разжигания страсти, эфиры, афродизиаки. Снадобья для красоты. Для продления молодости. Знатные дуры балуются этим. Они свято верят, что вбухав кругленькую сумму в покупку разной подобной дряни, смогут и в пятьдесят выглядеть как в двадцать.

Но... разве за это судят или вешают? Оно вроде и не запрещено? И потом, для чего молодильные притирки леди Беллиоре, которая свежа как дождь и ясна как звезда? И вблизи которой Дьорн Патрелл лишился уже и покоя, и даже зачатков разума? Бедняга наследник, вероятно, и спать спокойно не в силах от боли в чреслах. Трудно, знаете ли, уснуть, когда мужская плоть, бунтуя, стягивает одеяло с ног, заставляя их мерзнуть!

- Нет, геррн Норвин, - продолжил скрипеть старик - Это не те дамские зелья, которые разрешены законом. Другие. Вот. Слушайте. Я расскажу вам, что знаю и слышал. Сам я их изготовлением не занимался. Я, знаете ли, трусоват и осторожен для этих дел... Мне всегда спокойная жизнь была дороже богатства, пусть даже и несметного. Те же целители, которые отважились, обеспечивали себе громадные состояния... Итак... 

Когда, выслушав весь рассказ и щедро расплатившись с соскучившимся по любой живой душе и оттого словоохотливым старикашкой, поверенный вышел наружу, у него было только одно желание. Выбросить треклятый ларец немедля и подальше! Куда нибудь в море, например.

Но до моря далеко. Как бы стал слуга обьяснять долгое свое отсутствие Хозяину?

Тот итак набросился на верного своего поверенного с криками по возвращению того в поместье.

- Тебя где носило?

- Дорогу размыло дождем, геррн лорд! - отчеканил Норвин, совсем не заботясь о достоверности вранья - Экипаж завяз в грязи. Проклятущая погода! Осень, светлый лорд, поздняя. То дождь, то снег...

Дьорн набросил на плечи плащ.

- Дождь, говоришь? - спросил, ухмыляясь и глядя в окно, на совершенно сухое, хоть и низкое, небо - Это был будущий дождь, верно? Ладно, маграх с тобой. Я тороплюсь.

- Когда ждать вас, геррн? - у служки отлегло от сердца.

Если он верно, конечно, понял, куда торопится наследник.

- К вечеру. Знаешь, Норвин... Я решил прислушаться к тебе и согласен, что ты прав насчет домашнего ареста. Негоже выносить сор из избы. Правитель, следствие... Всё это может повредить моим делам. Я привезу геррну Патрелл домой. А там... разберемся. Дело стоить замять. Как считаешь?

Поверенный угодливо кивнул и подумал, что наследник прислушался совсем ни к нему, а к гудению между ног. Лорд теперь мало думает головой, свойство соображать взял на себя другой орган и, по всей видимости, надолго!

...Весь остаток дня поверенный провел в беспокойствах.

Как получше спрятать запрещенную дрянь? Спрятать так, чтоб гадкое зелье не попало - таки Бабочке в ее липкие лапки?

Потому что мало того, что неразумно лишать себя потомства одной из немногочисленных носительниц редкого магического Дара, так еще и опасно. Это вполне себе политическое дело. 

Высушить чрево обычной женщины полбеды.

А вот высушить чрево Наследницы, да еще и заставить замолчать ее чувства, которые только нарождаются...

За это ни Правитель, ни Палата по голове не погладят. Слишком много сил и средств затрачено ими, чтоб вернуть Дар в Аргарон и отыскать по всему миру пары, способные тот Дар возродить.

Дурочка влюбилась. Её мучает притяжение! И, чтобы прекратить это, она пойдет на всё. Упряма, как и ее мать, если верить старому целителю. Милинда за то и поплатилась, иссушив себя зельями, до сих пор приносящими ей только прибыль.

Но, если покойную Анкрейм можно было понять - та лечилась от тяги к чужому мужчине, стремясь сохранить верность законному супругу.

Беллиора же собралась сражаться с Чудовищем, которое если и Чудовище, то совсем не для нее.

Натворит дел девчонка, борясь с собой, с желаниями, с будущими детьми, носителями почти погибшего Дара, которых упрямая Наследница постарается не пустить в этот мир.

...Уже борется! Изо всех сил.

Об этом нетрудно догадаться было по хлопкам дверей внизу.

И по истеричным воплям:

- Я вас ненавижу, Грязнокровка! Пустите меня!

- Ах, так ты кусаться?! Дрянь! Пойдешь со мной, никуда не денешься. Ты моя жена пока еще...

Норвин тихо рассмеялся.

Видно, покойный Вильярд что - то знал, поэтому так стремился соединить этих двоих.

И видно, чтоб вернуть Силу в мир, этим двоим придется несладко.

Или всё же сладко? 

Глава 13

Дьорн принес жену в спальню, перекинув через плечо, как носят мешки грузчики, или охотники - добычу.

- Остолоп! - заявила добыча, брошенная на постель - Видеть вас не могу!

- Слышал это много раз, - протянул лорд, раздеваясь - Ты повторяешься, дорогая. Неоригинально повторять что - то неоднократно, знаешь ли.

- Зато действенно, - зашипела Беллиора, отползая к противоположному краю кровати - Идиоты не понимают по другому, им надо одно и тоже по нескольку раз!

Девушка уперлась спиной в стену, зажмурилась и отвернулась.

- Не хочешь посмотреть на меня? - издевательски, сладко и зло промурлыкал Дьорн - Разве ты не скучала, Бабочка? Я вот - очень! Разлука туманила мне сердце...

- Туманила сердце, однако затуманила ваши мозги! - фыркнула леди Патрелл - Хотя вам - то что? Всё равно вы ими ни разу не пользовались!

Белла шумно выдохнула.

Как же она была зла на него! За всё.

За то, что весь хитроумный план пошел прахом. За то, что геррн Патрелл ударил её. Унизил! И за... за то, что...

Боги, да всё время нахождения в Тихих Камнях ей ничего не хотелось так, как увидеть его! Хоть на минутку. Хотелось, чтоб муж приехал, извинился... Ну... попросил прощения!

Однако же самодовольная, грязнокровая сволочь даже и не соизволила сделать этого. А когда лорд всё же удосужился появиться, то что (что!) он сказал, вместо долгожданных извинений, а?

- Я за тобой. Радуйся, я переменил решение. Едем домой, обвинения снимаются. Что выпучила глаза? Не ори! Без твоего визга башка трещит... 

"Выпучила глаза! - со злостью вспомнила сейчас Белла - Ну и пожалуйста. Вообще не буду на него смотреть."

А посмотреть так хотелось...

Тем более, по звукам близких движений, дыханию и шорохам девушка догадывалась, что делает сейчас муж.

Лорд переодевался. Вообще, для переодеваний существовали другие комнаты в доме, но Дьорн, будучи неотесанным бревном, почти всегда игнорировал их. Переодевался он в спальне, а иногда и у себя в кабинете.

Перед зажмуренными глазами леди Беллиоры плавали цветные круги и мягкие, бархатные линии, а память угодливо подсовывала воображению желанные картины.

Вот он, обнажен по пояс. Правильные черты лица. Щетина на щеках. Глаза синие, злые, переменчивые, и опасные как омуты. Темные волосы, почти всегда собранные в небрежный хвост. Сильные, почти каменные плечи.

Тугие комки мышц, перекатывающиеся под смуглой кожей. Живот поджарый, как у хищника. Узкие бедра... Крепкие ноги.

И... Боги! То, отчего сердце начинает прыгать из стороны в сторону, колотиться, как птичка в клетке. "Орудие любви" - называют это в любовных романах. "Жезл страсти". И ещё как - то... Вот только от мыслей этих Белле больно, стыдно и страшно!

Что же всё таки другие женщины находят в любовных игрищах? Почему сходят с ума, обманывая законных мужей, греша со слугами или погонщиками скота?

Ведь все, ровным счетом все помешаны на этом! Одна она, Беллиора Анкрейм, ровно статуя. Ничего, никаких чувств. Никаких, кроме боли, страха и неприятия. 

- Так и будешь сидеть с закрытыми глазами? - спокойно спросил лорд - Белла! Понятно. Опять дуришь.

Сделав над собой усилие, девушка открыла глаза. Ничего страшного - муж стоял перед ней в домашних, мешковатых штанах и белой, плотной рубахе.

- Сейчас позову служанок. Помойся, приведи себя в порядок, поешь и спать. Поняла? Давай все крики, визги, драки и выясненияотношений оставим на завтра. Согласна? 

Леди Патрелл сглотнула и промолчала.

- Слушай, Бабочка, - Дьорн уперся согнутым коленом в покрывало и склонился к жене - Я виноват, да. Ну... перегнул палку! Бить тебя я не хотел, хотя этого как раз ты и заслужила. А то... тоже мне. Что придумала? Ты же чуть не подставила под удар нас обоих. Ладно... Завтра. Завтра поговорим.

Оттолкнувшись от постели, распрямился.

Он красивый! Очень. И в большинстве своих качеств, неплохой...

Так отчего же она ничего не чувствует?! Ничего, кроме боязни понести дитя?

От одной этой мысли Беллиоре было жутко. Ребенок свяжет их, свяжет навсегда! И тогда она уж точно не вырвется. Если в большинстве случаев ребенок - счастье и дар Богов, в этом же случае это цепь. Крепкая, тяжелая цепь. Оковы, кандалы, которые грозили Белле, пока муж не забрал ее из Тихих Камней.

- Геррн Патрелл, - начала она, снова судорожно сглотнув - Можно вас спросить?

Дьорн кивнул. Отступив от кровати, он сложил руки на груди и смотрел на супругу, чуть склонив голову.

- Только не смейтесь. Мне жутко неудобно, но спрашивать мне об этом больше некого. Вот... от нашей близости... ведь возможны... последствия! Нежелательные последствия. Так вот. Есть же какие - то способы, чтоб их не было?

Бастард коротко потер подбородком о плечо.

Поняв сразу, о чем говорит жена, ответил:

- Вот ты о чем... Не волнуйся. Мы еще совсем недолго вместе, Белла. И... редко. Да даже, если и часто, вряд ли что - то внутри тебя зародится. Ты же, моя дорогая, насколько красива, настолько и холодна. В вечных льдах цветы не цветут, не переживай. Приятных снов. 

Грохот захлопнувшейся двери был оглушителен.

Беллиора дернулась и, прижавшись к стене, закрыла лицо руками. Вполне возможно, что муж прав. И вполне возможно, что её саму убережет лед и природная холодность. Огонек, который теплится сейчас внутри, надо погасить. Надо постараться. Надо бороться! И она будет, пусть и лишенная своего оружия, будет.

Так, относительно успокоив себя, после горячей купальни и вкусного ужина, Белла глубоко уснула в громадной, теплой и мягкой постели, по которой уже успела соскучиться. 

...А посреди ночи её разбудили горячие руки, сковавшие тело крепким, смертоносным обьятием. Раскаленные губы коснулись прохладного виска, уши опалил тяжелый шепот, перемешанный с жаркими ароматами коньяка, сахарных пастилок и табачного дыма.

- Не могу я без тебя, Бабочка... Никак не могу. Не гони меня! Что хочешь делай, только не гони. Отравила всё таки. Добилась своего. Дрянь... Иди ко мне...

И, не отдавая себе отчета, Беллиора обняла мужа за шею. Всхлипывая, притянула его к себе. А после же, неумело приоткрыла рот, чтобы ответить на поцелуй, горький, коньячный и соленый...

...от её собственных, покорных слез...

Глава 14

Он был не в силах оторваться от неё. Да и не было такого желания. Почему - то обьятия Бабочки, неумелые и неуклюжие, пьянили и возбуждали больше, чем крепкая настойка или изощренные, развратные ласки самых дорогих шлюх.

Отчего - то эти полудетские движения, срывающийся шепот и всхлипывания заставляли тело бастарда гореть, как в жестокой лихорадке.

- Подожди, - прошептал Дьорн, лихорадочно освобождаясь от одежды - Не торопи меня. Белла... Нет, дай я сам тебя раздену.

В жизни не раздевал он баб! У самих есть руки, а он им не гувернер. И вообще - проще задрать юбку и расстегнуть корсаж так, чтоб вывалить сиськи. Любая шмара может сама это сделать, не маленькая.

Однако, Бабочку хотелось раздевать. Раздевать медленно, уговаривать, целуя при этом каждый сантиметр высвобождающейся, теплой, золотистой кожи.

- Ты гладенькая здесь, - лорд сдвинул рукой подол длинной ночной сорочки и прижал ладонь к мягонькому холмику - Не дергайся только. Больно не сделаю... Не сжимайся...

Девушка развела ноги и судорожно выдохнула, принимая ласку, всё ещё казавшуюся ей странной.

- Ах, - вздохнуло её тело, когда пальцы мужа вошли внутрь - Нет... Да!

Не прекращая пытки, другой рукой Дьорн освободил от радражающей его ночной одежды желанное тело жены.

- Какая ты всё - таки тугая, - прошептал, ложась рядом и обхватывая губами маленький сосок Беллы, тут же мелко и трогательно напрягшийся у него во рту - Поласкаю пальцами... Не бойся. Это для того, чтобы не было больно, когда... начну иметь тебя.

Беллиора инстинктивно подалась вперед, подставляя груди под горячий водопад поцелуев и легких, прерывистых, точечных укусов.

Раздвинув ноги шире, она застонала, когда подушечка большого пальца Дьорна легко прошлась по крохотному комочку плоти, глухо пульсирующему болью и жаром.

- Вот здесь, моя сладкая! - шепнул бастард, обведя языком сосок - Вот здесь хорошо тебе? И... вот так хорошо?

Сильные, горячие пальцы начали безотрывно ласкать губки, тугие, гладкие, наполненные теплом и уже начавшие сочиться коричной влагой.

Белла вскрикнула. Так никогда не было... Вот так - никогда!

Приподнявшись и поставив колени по обе стороны бедер жены, крепко уперся в простыни.

- Смотри на меня, Белла, - приказал хрипло, но твердо.

Между делом пообещал себе, что если девчонка начнет снова гримасничать, вредничать и кривляться, то ее придется просто изнасиловать, к маграхам!

Ведь вот хочет же сама... Но нет! Падлы - гувернантки и мамочка - шлюха, упокой ее душу, видимо, что - то внушили ей. Суки - аристократки. Каждая в душе прошмандовка, однако строят из себя праведниц. Искусно кривят морды благообразием и мочат панталоны, фантазируя о конюхах и разных случайных мужиках...

Да - да. Стражниках, например. 

Бастард потряс головой, стараясь выбить оттуда древесное, коньячное опьянение и рыжего недорезка, вновь привидевшегося невовремя.

Ну вот только не сейчас. Если ещё начать думать о том, что Бабочка теперь грезит об этой сволочи...

Потом. Всё потом.

А ведь она и не думала кривляться...

Кое - как справившись с собой, он увидел это.

Беллиора сейчас лежала перед ним обнаженная, сверкающая, светящаяся, текущая прямо в его руки, принимающая его страсть, стонущая и податливая.

- Поласкай меня, - прошептал он, сжав ее руки - Давай же...

- Я не умею, геррн лорд, - голос девушки разрывался, дыхание стало хриплым - Вам... не понравится. А я...

В один миг Дьорн просто обалдел от этой непосредственности, страха разочаровать и желания учиться!

Такого и у него ещё не было...

Белла приподнялась на локтях и рывком села, прижавшись к груди мужа щекой.

- Я не знаю, что нужно делать! Я ничего не знаю об этом.

- Тихо, тихо, - успокаивающе зашептал он, утопив лицо в мягких, мятных волосах Беллиоры - Дай руку. Вот, положи сюда. Гладь его... Сожми пальчиками. Ох, да...

Когда маленькие пальцы сжались кольцом вокруг болящей плоти, Дьорн зажмурился и зашипел сквозь зубы - настолько острым оказалось ощущение.

- Ах ты ж, Бабочка! Белла, девочка моя... Сожми сильнее и двигай рукой вниз и вверх. Потрогай здесь... АААА! Да!

Рука жены коснулась горячей, отвердевшей головки, горячей и уже влажной, пальцы скользнули по ней и, пойдя вниз, до основания члена, робко повторили движение вновь и вновь. Одновременно с этим Белла подняла голову и губы её утонули в поцелуе, тая под нажимом хищных мужских челюстей.

Поцелуй был глубоким, долгим, она стонала, лаская мужа и плавно двигаясь, следовала за его пальцами, волнующими её плавящуюся суть.

"Какой ОН большой..., - пронеслась мысль, невероятно возбудившая и без того воспаленный разум - Неужели это всё было во мне?! И будет снова..." 

- Всё, не могу больше, - простонал Дьорн, осыпая поцелуями шею, груди и щеки жены - Не могу. Давай, ложись... Белла, моя... Разведи ножки. Не дрожжи, не будет уже больно.

Сам не знал, как сдержался.

Сколько сил ушло на то, чтоб подождать, когда его девочка ляжет и, зажмурив глаза, согнет ноги в коленях, чтобы, обнажив усыпанную блестками ванильной влаги розовенькую щелку, приготовиться принять его.

- Так, моя хорошая, - погладил лорд бархатистые бедра Беллиоры - Так, моя сладкая. Потерпи.

Войти постарался плавно, одновременно лаская клитор. Ощутив слабые согласные судороги, двинулся глубже, прямо в теплеющую от его проникновения, шелковую нежность.

Ему хотелось иного! Впрочем, как и всегда с ней - иного.

Хотелось быть грубее. Настырнее. Хотелось намотать на руку золотистые пряди, пригнуть голову к простыням и отыметь также жестоко, как имел он раньше всех баб, попадавших к нему в постель. Да еще бы и отхлестать по щекам, потому что, как бы страсть и алкоголь не забавляли разум, а обида всё ещё ворочалась внутри неповоротливым, растолстевшим ежом.

За то, что жена не хочет его. Его, своего мужа. Не хочет ни его страсти, и никакого с ним наслаждения. Вполне вероятно, что раздвигая перед ним ноги, мечтает о другом мужчине. Может, даже и об Анкреймском недорезке...

И детей лорда она тоже не хочет, причем говорит об этом почти прямо...

А то, что происходит сейчас, ну... Минутная слабость. Помутнение рассудка.

Да вот только почему от этого хорошо - то так?! И так невероятно, неожиданно прекрасно!

Дьорн излился, не успев выти наружу. Крепко забывшись, прижав к себе ослабевшее, сияющее тело и накрыв своими губами слегка приоткрытые, карамельные губы Бабочки.

- Моя драгоценная, - прошептал, лаская груди руками - Благодарю тебя. 

- Геррн лорд, - спросила вдруг Белла, полуобернувшись - Это... это же не... не любовь, нет?

Он покачал головой, отпуская её.

- Нет, Бабочка. Какая любовь... Я просто невероятно сильно хочу тебя. Ты тоже. Это природа, не более того. И вот смотри. Тебе сейчас не было больно?

- Нет...

- Всё потому, что ты не противишься. Будь согласной, и я тебе ещё не то покажу. Вдвоем нам может быть замечательно. А любовь... к маграхам её. Нет, и не надо. А почему ты спросила?

Беллиора помолчала, выпутываясь из простыней.

- Я ополоснусь, геррн. Мне надо. Не зовите никого, я сама, хорошо?

Он кивнул, прекрасно понимая, что больше всего на свете жене хочется сейчас смыть с себя его страсть. Его вкус. Его запах.

А вот ему, напротив, совсем не хотелось того. Руки, постель, он сам, пахли ею, простыни золотились осыпавшейся пыльцой, на губах таял шоколадно - коньячный вкус горечи. Горько стало и внутри, уж совсем неясно отчего.

- Иди, Белла. Теплая вода там есть. Тебе, может, помочь чем - то?

Леди Патрелл отказалась. И даже от травяного чая, хотя лорд знал точно - после купальни Бабочка обожает горячие напитки!

От этого отказа тоже стало горько. И также странно.

...Белла уперлась затылком в край купели и прикрыла глаза.

"Бесстыдница! Чтоб я больше таких вопросов не видела и не слышала от тебя, Беллиора."

Непонятно почему память именно сейчас подсунула эту картинку разуму.

Ей было тогда триннадцать. И она просто напросто спросила у матери, что такое любовь.

"Развратная, испорченная дрянь! - Милинда Анкрейм ударила дочь по лицу наотмашь, оцарапав щеку острой вставкой кольца - Пошла прочь! Ты наказана."

Позже, относительно успокоившись, мать рассказала другое:

"Любовь это боль, Беллиора Анкрейм. Это Зверь, вечно жадный и вечно голодный. Не дай тебе Боги тех испытаний, которые ждут тебя, если ты его не сдержишь. Берегись! Бойся и берегись."

А что делать, если сдержать Зверя она не сможет?

Ответа на этот вопрос девушка не знала, и поэтому...

...начала паниковать.

Сильно паниковать! А паника, как известно, плохой помощник.

Глава 15

После всех вышеупомянутых сумбурных и странных событий прошло месяца полтора, не больше.

Зима наступала. Придя на смену затянувшейся осени, наступала медленно, но верно. Покрывая землю льдом, припорашивая снегом. Кутая и баюкая, как мать - нелюбимое дитя, быстро и неласково заворачивая грубым, видавшим виды одеялом. Успокаивая окриком вместо ласковой песни, шлепком вместо мягкого поглаживания.

"Спи, я сказала, спи! Навязался на мою голову... Чтоб тебя приподняло да стукнуло, маграхово отродье!"

Косматая ворчливая старуха, которая вообще - то в этой части Аргарона не балует ласковостью, в этот раз, видно, решила разгуляться. С первых дней она заявила о себе колючим ветром вперемешку с мелкой, снежной крупкой, быстро приходящими вечерами и промозглыми, ломкими утрами.

Беллиора заставляла себя смиряться. Смиряться и зиме, и нелюбимому (как она убеждала себя, всё ещё, мужу).

Иногда ловя себя на мысли, что Дьорн вовсе не так уж ей и отвратителен, пугалась и паниковала.

Что ж это она? Сдалась? Нет, нет! Ни в коем случае, просто притихла, надо ведь собрать силы для будущей, яростной атаки! Ну вот, к примеру...

Он неотесан. Иногда груб. Это ли не причина его ненавидеть? Да! Да! Несомненно... но... но...

Почему так нравится ей эта неотесанность, эти ухмылки, эти неприличные высказывания и эти... его причуды на супружеском ложе? Может она, Белла, сама развратная? Ответов леди Патрелл не находила, цепляясь за это "безответие", обвиняла в нём лорда и злилась. И паниковала вновь, потому что не могла злиться долго.

Дела в ее родном поместье, в Анкрейм, между тем, шли неплохо.

Если верить Дьорну, нанятые им рабочие успели к холодам "неплохо залатать халупу" и "теперь жопа Айреса перезимует в тепле"! И вообще...

- Что ты переживаешь, Бабочка? Денег я ему даю, сколько надо. Теперь папашке твоему хватает не только на пойло, а и на закусь тоже. Всё там нормально, не пищи. Особняк ваш поправили, остальное до весны. Я сказал, значит сделаю. Не верещи, будь любезна. Что, что ты говоришь? Нееет, моя милая. Ездить тебе туда не стоит! Как почему? Там же до сих пор твой рыжий дружок околачивается. Мне, знаешь ли, совсем не хочется заиметь во лбу такие прекрасные, ветвистые рога. Да и чужой приплод потом ростить... Это ведь ты от меня детей не несешь, а от этого недоноска запросто. Не верещи, я сказал! Вижу сам, течешь по нему. Всё. Дороги замело, Белла. Весной, может быть. Вместе. Может быть... 

Вот так. Может быть. А может и не быть.

Неизвестно еще, когда она увидит отца, родное поместье. И Нанни тоже...

В начале зимы сестра прислала письмо, щедро изукрашенное виньетками и цветочками. Сносное теперь финансовое состояние позволило ей вернуться в закрытый пансион в Хорвуде, чему младшая Анкрейм была несказанно рада!

"Милая Белла! Я так счастлива... (здесь шло перечисление всего, чему счастлива Нанни)... и, может ты переменишь всё же отношение к геррну Патреллу? Он ведь и не так уж плох, как оказалось. Ну, а если не переменишь - что ему стоит развестись с тобой и жениться на мне? Не теперь, а после окончания мною пансиона, конечно! Ведь геррн ровным счётом ничего не потеряет, совсем ничего! Поговори с ним... "

- Дура, - резюмировал лорд, пробежав глазами послание, врученное ему поверенным - Обе они дуры, вот что я скажу. Ладно, отдай ей. Впрочем, постой. Сам отдам.

Поднявшись наверх, показал супруге свернутый кожаный хлыст.

- Вот тебе развод, понятно? На, читай. Не знал, что шлюхи писать умеют, да так грамотно и так связно. Не выпучивай глазенки, не поможет. И вот что, Бабочка. Говорил, и ещё скажу. Если надумаешь разводиться или блядство разведешь здесь... Убью. Без шуток. Поняла?

- Да что такое, геррн лорд?

- Ничего.

Швырнув письмо, вышел прочь, грохнув дверью.

И утешался потом долго, в кабинете с бутылкой браги. Надо бы бабу какую нибудь, чтоб уж клин клином. Но нет. Ту служанку... как её? Отослал, во избежании неприятностей и повинуясь минутному тогда желанию хранить всё таки верность. А зря! Сейчас бы очень даже пригодилась левая дырка. Или всё таки... не надо? 

Ну кто заменит Бабочку? Её тело, её кожу, её стыдливость, её теплоту? Даже её придурь. Никто, наверное.

Она, дурочка, рвется на волю... А ведь и не понимает того, что и сама погибнет, и его, бастарда, за собой потащит. Нет ему без нее ни жизни, ни времени, ни смысла.

Вот так, уединившись у себя в кабинете, лорд иногда и размышлял. Думал даже о том, какие бы дети родились у них? Ну, если бы Белла всё таки захотела детей, какими бы они были?

Но от этих мыслей становилось еще горше горького, поэтому Дьорн предпочитал не думать об этом.

Не хочет она детей! Подолгу после близости в купели полощется, с отварами. Знает о таком. Научена... кем - то. Кем - то из служанок, скорее всего. Эти бабы все заодно, твари и змеи. А может, и покойная мамочка успела чему - то научить? Ведь баронесса Анкрейм, кроме ядов, что - то еще оставила дочерям? Если покойная занималась целительством и разной дрянью, то мало ли что могла оставить... Может, записи. Или поучения. Так или иначе, наследие. Шлюхино наследие! 

Спрашивать в лоб Беллиору оказалось бессмысленно.

Та поулыбалась, попожимала плечиками и выдала нечто льстиво - ласковое:

- Нет, ничего такого мама не рассказывала нам. У неё был только один ларец. Ну тот, который вы... перехватили. Ничем другим она не занималась. Вытравлять детей или иссушать лоно... Это законом запрещено, если вы знаете. Как она могла? Нет, геррн лорд. Я этого не умею и не могу. Не обучена. Мне за эти яды очень стыдно! Не понимаю, что на меня нашло. Подумать только - хотела вас отравить... Я искуплю грех, обещаю. Давайте не будем об этом? Хорошо?

И, округлив голубые, льдистые глаза, протянула руку для примирения.

Не обучена... Зато врать хорошо обучена! Ведь если "мама ничего не рассказывала", так откуда же ты, падла ясноглазая, знаешь, чем она занималась и сколько у ней было ларцов?! Сука. Подлая сука. Вся семейка Анкрейм - сучья стая, во главе с шелудивым, вонючим псом Айресом. Тьфу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тем не менее, время шло. Неумолимо и сухо отсчитывая часы и минуты. Тяжелое, страшное, слепое время! Перемежаясь пустыми разговорами, жаркими ссорами и кипящими примирениями, текло раскаленной, мрачной рекой только вперед.

Близилась "Хладная неделя" или "Стренники", если по - простецки. Дни встречи зимы. Наступали праздники и, прямо в канун их, лорд Патрелл получил пренеприятнейшее известие.

- Час от часу, - проворчал он, принимая узкий конверт из рук прибывшего в поместье служки поверенного Правителя, черноволосого, красивого парня с пышными, мокрыми от снега усами - И что, нам обязательно надо там быть?

- Отказ неприемлем, геррн Патрелл, - рявкнул усатый - Вы итак медлили с обязательным визитом, чем вызвали недовольство Правителя! 

А ведь и верно, медлил Дьорн. И ещё как!

Памятуя о новом своем титуле, а равно как и об обязательных визитах один - два раза в год "пред лицо знати", надлежало бы явиться туда еще тогда, когда только женился...

Но, однако же, откладывал, ссылаясь то на какие - то мнимые неотложные дела, то на плохое самочувствие супруги.

- Ладно, - проскрипел лорд, погружаясь в пучину уверенности, что там - то, в этой надушенной клоаке, Бабочка и наставит ему рога - Будем. Так и передай.

Зато вот Беллиора обрадовалась несказанно!

Затребовав себе пару местных швей, белой, розовой и голубой ткани, бисера, бусин, лент и прочего барахла, вплотную занялась нарядом.

- Вы прелесть, геррн Патрелл! - послала она мужу воздушный поцелуй, разворачивая свертки, доставленные ей - Вы просто прелесть!

Прелестный лорд, угрюмо покивав головой, разрешил это жене. Пусть тешится шитьем и тряпками. Оно всё таки лучше, чем яды, верно?

Но! Перед поездочкой стоит провести с разлюбезной нравоучительную беседу.

В спальне, во время этой беседы, их будет трое. Он. Она.

И тяжелый погонный хлыст. Именно так!

Глава 16

Платье выходило потрясающим!

Беллиора вообще не могла припомнить у себя таких нарядов. Даже и в лучшие, цветущие времена семьи Анкрейм и поместья, ничего подобного у нее не было.

Девушка отлично помнила своё первое, "взрослое" платье, полученное в подарок от родителей, прямо в день приезда Беллы из пансиона домой на летний отдых.

Юной баронессе тогда исполнилось пятнадцать. Согласно неписанным правилам и устоям, до семнадцати лет приличным девушкам из приличных семей не полагалась слишком откровенная одежда, открывающая руки и грудь.

Однако же, расчувствовашаяся большими успехами дочери в обучении, Милинда Анкрейм покровительственно изрекла:

- Ничего, можно. Но! Только дома. Хорошо, Белла?

Невероятно довольная девочка готовно кивнула. И, приподнявшись на носочках, покружилась перед громадным, сверкающим зеркалом, любуясь пышной, блестящей юбкой ярко - розового цвета и жестким корсажем, отделанным мелким бисером и толстыми, грубыми, золотистыми нитями.

- Спасибо, ма! 

Этот подарок, очень дорогой и весьма оберегаемый хозяйкой, надевался только по большим праздникам. В остальное время наряд спокойно висел на плечиках в большом гардеробе, подальше от пыли и завидущих глаз Нанни, уже мысленно примерившей и даже порядком истрепавшей праздничное одеяние сестры.

- Всегда всё Белле! - младшая Анкрейм недовольно поджимала губы - А мне? Когда же мне?

- Ровно тогда, когда немного повзрослеешь и начнешь прилежно учиться, - отрезала не терпящая возражений мать - И не кричи, дорогая. У меня болит голова от твоих истерик.

Сейчас, припоминая всё это, леди Патрелл прикрывала глаза и сконфуженно улыбалась, воскресив в памяти тот розовобисерноблестящий, сверкающий кошмар...

То платье было дрянным, если честно. Глупым. Пустым, как детская погремушка. Полувзрослым - полудетским. Если бы даже Беллиора и рискнула показаться в нём где - то, кроме дома, оно не вызвало бы у окружающих ничего, кроме смешков и недоумения. Также, как теперь воспоминания, шуршащие шелком и пахнущие сладкими ягодными духами, не вызывали ничего, кроме горечи на кончике языка и навязчивого першения в горле...

Праздничный наряд, из которого Белла быстро выросла, так и не достался Нанни. Платье ушло с молотка, вместе с драгоценностями вскоре упокоившейся геррны Милинды Анкрейм... 

Леди Патрелл посмотрела на себя в зеркало и быстро стерла слезы, блеснувшие в уголках глаз.

Две сестры - швеи суетились вокруг заказчицы, подкалывая булавками бело - голубой подол, сноровисто приметывая кружева и тихо, безостановочно шипя друг на друга. Временами шипение швей и шорохи тканей перемежались похвалами и комплиментами невероятной красоте, стати и молодости богатой клиентки. 

В тот момент, когда наряд был смётан, полностью обговорен и почти готов к пошиву, в зал ворвался Дьорн. Бастард как всегда не собирался соблюдать никаких правил.

- О! - воскликнул он, встав у стены и критично оглядывая жену - Сись... Это всё так и будет? Навыворот? И спина наголе?

Беллиора, уже начавшая привыкать к своеобразным эпитетам мужа, неподобающе фыркнула, покраснела и прыснула со смеху. Обе же сестры шумно, перебивая друг друга, начали уверять лорда, что платье еще только в наметке и всё прикроется пелеринкой, и всё - всё будет скромненько, да ладненько! Что большие воротники, и отвороты уже давно вышли из моды. Корсаж надо покрепче. И корсет ровно на два вздоха. А вот тут пустим золотистую вязь... А вот тут - тесьму. А вот тут, узором из бусин... и по подолу растительный узор, геррн! В столице высокосветские дамы только так и носят. А вот здесь, под грудью, широкой лентой...

- Ладно, ладно! - взвыл Дьорн, зажмурив глаза и зажав виски ладонями - Делайте, как надо. Но, если вы мою жену вырядите шл... неприличным образом, бошки вам обоим отсеку саблей, к маграхам! И бусины эти засуну вам в ж... глотки. 

- Геррн Патрелл, - всё ещё давясь смехом, попробовала протестовать Белла - Успокойтесь, пожалуйста. Всё будет хорошо, я же смотрю...

Уловив приподнятое настроение жены и, отчего - то радуясь этому, бастард сдался.

Она сейчас была такая хорошенькая! Такая милая. Такая блестящая, улыбающаяся, светлая... Оказывается, у нее такой смех... Ради одного этого смеха можно и тысячу платьев пошить. И пусть даже распоследнего, шлюхиного фасона. Если Беллиоре это нравится, и если тряпки поднимают ей настроение, то...

Ведь вот же ни одного дня не помнил Дьорн, с момента приезда в поместье Патрелл, чтоб жена хотя бы улыбнулась! А тут смеется...

- Примеряй, хорошо, - пробормотал он, лихорадочно соображая, что ей такое ещё купить - Закончишь, зайди ко мне. В кабинет.

Беллиора полуобернулась и, прижав пальцы к губам, кивнула.

Лорд подумал, что еще один такой искренний, готовный кивок и можно будет успешно пополнить ряды слюнтяев - подкаблучников. Что ж, замечательно.

"Размазня, - обругал Дьорн сам себя - Не хуже того стражника. Скоро и в постели будешь просить разрешения. Вот же ведьма, а? Хм, интересно. А как у нее это выходит? Ведь одним движением делает из меня барана... Колдовство, что ли? Мамочка её была не колдовка, часом? Точно! Вот, наверное, и Белла такая же..." 

Колдовство колдовством, может и в какой - то древней магии было дело, а лорд здорово нервничал, пока ждал жену.

Вдруг не придет? Втемяшит в башку что нибудь, как всегда? Опять ведь придется окриками и хлыстом! А вот теперь этого почему - то не хотелось... Не сейчас! Сегодня такой замечательный день. Шелковый, бело - голубой, перевитый бусинами и бисером, пересыпаный смешками и недосказанностью, теплый, нежный! Даже и вьюга за окном успокоилась вроде, сменив гнев на милость, а жесткую крупку на крупный снег. Хлыст всё испортит...

Когда Беллиора вошла в кабинет, туша о ладони всё ещё пылающие щёки, Дьорн подозвал ее ближе.

- Вот, - глухо выдохнул, положив на стол маленькую шкатулку из темного камня - Посмотри. Может, подойдет тебе? А то так... Валяются просто...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Откинув гладкую крышку шкатулки, Белла залюбовалась украшениями.

Протянув руку, девушка погладила пальцами две длинные серебрянные подвески в форме сердечек и точно такой же кулон на длинной, причудливо извитой цепи. Камни во вставках переливались всеми оттенками от голубого до аквамаринового.

- Это моей матери, - каким - то странным тоном произнес Дьорн, прикусывая сигару - Она их почти не носила, говорила, не по рангу ей... На моей памяти пару раз надела. Отец... подарил.

Лорд отвернулся к окну. Ощущение было таким, будто снег теперь летел прямо в глаза, а в грудь положили моток крепких, перепутанных между собой канатов.

"Мать, надев подвески, взглянула на себя в круглое, маленькое зеркальце.

Тогда тоже была зима, и такой же снег. В доме уютно пахло свежевыпеченными булками, корицей и горячим какао, которое обожал маленький Дьорн.

- Мама, - мальчишка засмеялся и захлопал в ладошки - Ты красивая! Красивые какие сережки!

- Ой, да ну, брось! - расхохоталась мать - Не по рангу мне эти цацки. Это для них, для знати. А я повариха. Да и зачем мне оно? У меня одно украшение, всех этих каменьев дороже!

- Какое? - мальчик радостно захихикал, сжимая кулачки и уже зная, что она ответит.

Вместо слов, мать сгребла сына в охапку и принялась весело тормошить... Снег пошел сильнее." 

...Снег пошел сильнее, сигара сломалась, подчиняясь красивым, сильным, мужским пальцам, а Беллиора замерла, опьяненная странным ощущением момента.

Тихий, ласковый день, шорох идущих часов, шаги слуг, перешепотки и перевозгласы ругающихся между собой швей, скрип снега под ногами далеких прохожих и...

...вновь вернувшаяся утренняя муторность.

Еще проснувшись, леди Патрелл почувствовала легкую тошноту. Это мало озаботило девушку. Она, Беллиора, вообще слабого здоровья, как говорит лорд, "дохлая". Да и нервность, и истеричность. Надо сказать, что истеричные личности чувствуют хоть в радости, хоть в горе одно и тоже: слабость, головную боль и тревогу. Такую дрожь внутри...

Вот то самое, что чувствовала сейчас Белла. 

- Ну и как, Бабочка? Возьмешь?

Прошла целая маграхова вечность, прежде чем она ответила...

- Это очень дорого, геррн. Эти украшения стоят целое состояние. Если наделы Патрелл и Анкрейм соединить вместе и продать, вырученных денег хватит только лишь на подвески, может быть... Старинная работа, нечто фамильное, большая историческая ценность. Я, вообще - то, неважно в этом разбираюсь. Но... Даже не в том дело. Скорее всего, это ценно именно... для вас? Да?

- Возьмешь или нет?

Беллиора сглотнула липкий, густой комок. Не хватало еще, чтоб ее вытошнило прямо на стол. Во первых, это будет омерзительно. А во вторых, лорд, ставший последнее время каким - то странным, поднимет переполох и они, в итоге, вообще никуда не поедут!

- Да, геррн, - твердо ответила, радуясь, что тошнота ушла - Конечно. Я надену их. На один вечер, а потом верну вам. Такие вещи надо держать в сейфе, мои родители так и делали.

Закрыв шкатулку, Белла осторожно подошла к мужу.

- Спасибо, - сказала она, робко касаясь его руки и почему - то боясь поднять взгляд.

В ответ бастард покивал головой, растерянно ответив на рукопожатие.

- Не за что, Белла. Может, выпьем кофе? Со сливками?

При слове "сливки" тошнота, притаившаяся было далеко в животе, вдруг выскочила оттуда и радостно запрыгала где - то в горле девушки.

- Ой, нет! Без сливок. И без молока, вообще без молока! Молоко это гадость и мерзость!

Потрясенный Дьорн медленно повернул голову и удивленно посмотрел на супругу.

Бабочка, всегда потребляющая молоко, сливки, сметану, варенец, суфле и прочую подобную дрянь литрами, теперь очень удивила лорда.

Схватив его за руку, Беллиора мотала головой, закрыв глаза и комично - страдальчески кривила губы, будто собираясь разрыдаться.

- Лучше чаю, - хныкнула девушка - И кислой карамели. 

- Чаю так чаю. Чего так распереживалась? Белла!

"Опять заболевает? - панически дрогнув, подумал Дьорн - Чем?"

Пообещав самому себе, что если стервешка простыла, когда как - то раз сидела полураздетая возле открытого балкона, то хлыст всё таки не будет лишним.

Бабочку Анкрейм следовало крепко, по - крестьянски выдрать. Но это потом.

А пока звать целителя. И никаких, мать его, танцев!

Вот и у матери Дьорна начиналось точно также. Тоже с молока... Вернее, с такого же омерзения к нему.

Страшно. Страшно как...

И ещё страшнее будет, если Белла....

...УМРЁТ. 

Глава 17

Целитель, приехавший вместо прежнего, оказался красавчиком. Ростом и статью он не уступал самому хозяину поместья Патрелл, а безупречная выправка выдавала в визитёре либо бывшего военного, либо принадлежность если не к этому сословию, то каким - то образом к аристократам точно. Черты лица молодца были идеальными и правильными, как у каменных статуй. Взгляд карих глаз, опушенных густыми ресницами, спокойный, шоколадно - теплый, согревал ровно фруктовое, горячее вино в студеный день.

- Вот же, а, - только и сказал Дьорн, узрев пришельца - маграхова бабушка! И этот мазочек сейчас будет лапать мою жену?! Бабочке только того и надо. Сразу поправится!

Поняв моментально, насколько невыгодно смотрится он сам рядом с молодым, хорошо воспитаным симпатягой, бастард закипел тут же.

Однако же мудрый доктор обладал, по всей вероятности, кроме божественной внешности ещё и утонченным чутьем, и сразу понял, отчего лорд скрипит зубами и пышет жаром подобно громадной печи.

Отозвав Дьорна на минуту еле уловимым кивком, что - то шепнул на ухо раздраженному хозяину.

Целебное свойство шепотка проявило себя сразу же, во время оного. Действие стало видно сразу, лишь только целитель начал шептать.

Сначала брови лорда, сведенные было вместе, приподнялись удивленно, потом соединились почти в одну, чуть искривленную линию. Линию эту пересекла глубокая морщина, рот искривила какая - то особо поганая ухмылка. Глаза же загорелись так, будто Дьорну показали голую бабу или дарственную бумагу не менее, чем на наделы Правителя.

- Всё поняли, геррн лорд? - строго спросил доктор, саркастично кривя красивые губы - Теперь пустите меня навестить леди Патрелл?

- Гыгы, - гоготнул Дьорн довольным гусем - Без вопросов. Прошу за мной.

У лорда чесался язык рассказать супруге немедленно услышанную им от целителя двоякую новость. Двоякую - потому что для Дьорна она была радостнее любой радости, а вот для Беллиоры (по предположению заревновавшего было супруга!), та новость что собаке пустая миска...

"Вот Бабочка растает, а тут оппа! И мимо."

- Обождите здесь, геррн Патрелл. - целитель положил руку на гладкую, деревянную ручку двери в спальню - Если будет надо, я вас приглашу.

Прошло... да маграх его знает, сколько прошло!

Если сказать совсем честно, положа руку на сердце, ревность Дьорна, выпрыгнувшая непонятно откуда и забившая мысли, как забивают водостоки комки грязи, явилась заслоном. Заслоном для беспокойства, преградой для его расцвета.

Всё время ожидания приезда целителя, Дьорн крутил в голове разноцветный шар, склепаный из картинок, щедро подсовываемых внезапно разыгравшимся воображением.

Мерещились бастарду роскошные похороны, нежная, печальная музыка, всхлипы и тихие речи. Дождь, секущий по каменной крышке склепа. Слезы, застрявшие далеко в глотке. Резкий, навязчивый запах похоронных, цветочных гирлянд...

Кто бы знал, КАК и НАСКОЛЬКО сильно ненавидел эти цветы Дьорн Патрелл! Мерзкий запах преследовал его очень долго. Иногда он является и теперь, особенно по ночам. Особенно сильна эта вонь была тогда, после их первой, жестокой, холодной ночи с Бабочкой.

Повел он себя тогда последним, похотливым скотом! Беллиора, она... боялась. Боялась сильно, для слабой девчонки пережить тот кошмар оказалось слишком тяжело.

Всего - то и надо было поговорить с дурочкой по человечески. Так нет же. Залепив мозги ревностью и обидой, накинулся на нее зверем.

Больше такого старался, конечно, не повторять... И старался не напрасно. Вроде же сейчас Белла не так сильно боится... близости? 

- Войдите, геррн.

О Боги, сколько же прошло, пока он услышал это...

- Рад вам сообщить, - сказал целитель будничным тоном - Ваша супруга не больна. Опасения совершенно напрасны, геррн лорд.

Недоумевающий Дьорн перевел взгляд на Беллиору, на лице которой прямо таки застыла маска... отвращения.

- Белла?

Плотно запахнув шаль и сжав губы, леди Патрелл коротко кивнула и, вывернувшись из обьятий мужа, вышла прочь.

- Оставьте её, - велел целитель - Мне больше с вами надо говорить, чем с ней. Геррн Патрелл... Сразу скажу вам, что приезжать в ваше поместье мне теперь придется часто. Повторюсь во имя избежания эксцессов, чтобы не было неясностей. Как я уже сказал, женщины, даже такие привлекательные, как леди Патрелл, меня не интересуют. Да и на данный момент для вас есть бОльшая опасность, чем удел обманутого мужа. Благодаря настроениям вашей жены вам обоим грозит стать против закона. Дело может принять политический оборот... да. Попробуйте убедить супругу, я не смог сделать этого...

- Да в чем? - Дьорн развел руками, ощутив во всем теле неприятную дрожь - Что с ней?

- Леди Патрелл ждет ребенка, геррн лорд.

Дьорн облегченно выдохнул. Всего - то! Всего - то...

- Это же отлично, - кивнул, борясь с желанием тут же броситься вслед за покинувшей комнату Беллиорой - Я - то боялся, что...

Целитель вытер руки влажным полотенцем и бросил его в саквояж.

- Правильно боялись.

И продолжил уже жестче, с нажимом, поймав удивленный взгляд собеседника:

- Леди Патрелл спрашивала у меня, как можно прервать беременность. Предлагала деньги и... прочие блага.

- ЧТО?!

- Она не хочет это дитя. И вообще детей. Никогда.

- Детей от меня? 

- Ни от кого, светлый лорд. Она их... ненавидит.

...Старинные часы в кабинете Вильярда, деликатно кашлянув, остановились.

Потом стрелки, чуть дрогнув, начали двигаться назад. Время пошло вспять.

Прислуга, вошедшая сюда, сонно зевнула и приступила к ежедневной, легкой уборке. Она искренне недоумевала, откуда на полу могли взяться засохшие стебли и рассыпанные почти в прах листья.

Да еще и запах! Нудный, манящий.

Тошнотворный. 

Выпроводив поскорее красавчика за дверь, бастард отправился разыскивать благоверную, находясь в полной растерянности и недоумении.

Ну и Бабочка! Его, своего мужа, она ненавидит. Это ладно. Только причём ребенок? Дитя, которого ещё даже и нет здесь... Боги только заронили зерно, однако упрямица уже не желает его роста. И настолько, что даже готова пойти на нарушение правил мира.

"Жизнь не тобой дана, Белла! - думал, открывая дверь за дверью, обнажая пустые, строгие комнаты особняка и не находя там ничего, кроме тишины и отчужденности - Не тебе решать. Ты жрешь мою жизнь, но тебе не пожрать ничью больше, ядовитое чудовище. Беллиора, я оборву тебе крылья. Посажу в банку или темный кувшин, если потребуется. Прикую к каторжной балке в Тихих Камнях на все девять месяцев, если понадобится. Не сбежишь. И решать ничего не будешь, дрянь такая..."

- Где леди Патрелл? - рявкнул, натолкнувшись в одном из коридоров на пожилого слугу, чистящего светильники от нагара - Видел её?

Старичок что - то проблеяв, дрожащей рукой указал в сторону западного крыла.

Бастард рванул в указанном направлении, мысленно уже сжимая пальцы на хлипкой шее белесой нечисти, отлично отдавая себе отчет, что при встрече с ней ничего сделать не сможет, даже ударить.

Бить так, как полагается бить баб, ее нельзя. Дохлая. Да и тяжелая... Таких даже и кобыл не стегают, а уж эту немочь и подавно трогать не след!

- Белла! Беллиора, твою маграхову бабушку!

Нечисть обнаружилась в начале западного крыла, сразу же за первой дверью входа в него. Леди Патрелл стояла, прижавшись к стене и, отвернувшись, смотрела в темный коридор.

- Это ещё что такое? - сгреб Бабочку в охапку, ожидая почувствовать пинки, сопротивление, услышать привычные уже, ожидаемые фырчки - Что за выверты опять?

Нечисть и есть нечисть! Вместо фырчков, вдруг выдала такое...

- Я не хочу детей, геррн Патрелл. Никогда. Не понимаю, как это вышло... Я приняла меры... Принимала.

И, коротко всхлипнув "не помогло, ничего не помогло" вдруг крепко и порывисто обняла мужа, опалив его щеку и шею горячими всхлипами.

- Не реви, Белла, - Дьорн пнул ногой закрывшуюся дверь, отворяя её - Чего ты боишься? Рожать? Ну рожают же бабы... Мне ведь тоже дети не к спеху, но коли так вышло, что поделаешь? Воля свыше на всё. Не плачь.

Пронеся жену по коридору, завернул в ближайшую, гостевую комнату.

Тяжело опустился в кресло. Замер, покачивая на руках девушку, как ребенка.

И - просто обалдел, когда смог выпутать, наконец, из рыданий отдельные, связные слова и фразы. Охренел, когда понял, ЧТО она пытается сказать... 

- Я не хочу быть жирной и страшной! Такими становятся все, без исключения все женщины. У мамы обвисла грудь после Нанни, и отец больше не... у них не было постели. Я слышала, как они ругались. Он говорил, мало того, что жена ему досталась не первой свежести, так еще и быстро постарела, и похожа теперь на прачку. Не знаю, почему именно на прачку! Мама и не спорила, она подтверждала, во всем виноваты роды... дети. Любовь это Зверь! А дети вообще лишнее. Родишь, и муж никогда больше не захочет тебя. Особенно, если женился не на девственнице. У мамы был мужчина до свадьбы. А у папы были женщины и после. Разные... Все всё знали. Это отвратительно, геррн. Он даже хотел развестись с ней... Потом, видимо, близость у них всё же случилась. Мама вытравила ребенка отваром из гортензий. После этого долго болела. Она стала лечиться своими методами и... и вдруг... внезапно поправилась! Помолодела! Стала ещё красивее, чем была до болезни. А потом... тоже внезапно... всё повторилось, и мама быстро угасла. Когда ее не стало, папа... совсем опустился. Со мной будет также! Также! Я же омерзительна вам, а уж после того, как ребенок явится на свет... Вы разведетесь со мной, а я? Как же я? Маминого ларца, в котором содержались снадобья, больше нет. Спасаться мне нечем. А позора и развода я не вынесу! Можно не любить друг друга, но развод это... это... 

Совсем не отдавая себе отчета, что он делает, Дьорн крепко прижал жену к себе.

- Продолжай, - велел, стараясь унять тремор в голосе и сердце, прыгающее в горле - Потихоньку. Не торопись. Продолжай. Я тебя слушаю внимательно, Беллиора.

- Не смейтесь!

Прижав подбородок к теплой макушке, выдохнул:

- И не думал. Смешного здесь нет. Я просто слушаю тебя. И пока что ты несешь бред, дорогая моя Бабочка.

Белла разозлилась.

- Бред? Ну хорошо, бред. Геррн, помните, когда вы нашли меня на балконе? Ночью! Тогда мама явилась ко мне второй раз... Первый раз я видела её после... После первой ночи. С вами. В руках она держала цветы. Те самые. Мне кажется, она хотела меня спасти. От того, что всегда считала плохим. Дети, любовь... Они не несут с собой ничего, кроме старости и смерти. Мама хотела меня спасти от того, что убило её. 

Дьорн разорвал обьятия и уперся затылком в спинку кресла.

Кажется, многое обьяснялось, и очень легко.

Покойницу с цветами видел и он сам. Правда, очень неясно. Поэтому, перепутав  явь с полусном, не обратил внимания. Беллиора Анкрейм - истеричная натура, это подтвердил даже целитель, ей могло привидеться что угодно. Но...

Если и он, Дьорн, ощутил присутствие покойницы, что это значит? Мятущаяся душа? Что такого натворила при жизни мамаша Анкрейм, если после смерти ей нет покоя? Явно же тут не обошлось без колдовства. Запрещенной магии, может быть? Мало греха детоубийства для того, чтобы бередить сон живущих! Получается, мать Беллы - "таящийся в ночи, ламайя"? Самая настоящая нежить? 

Сумбурный, сбивчивый рассказ Беллы напоминал комок ниток. Приходилось изрядно трудиться, чтобы найти их концы и начать распутывать.

Итак, ларец. Если старая шлюха Анкрейм, заздыхав было после устроенного самолично выкидыша, быстро поправилась, попринимав видимо, волшебные снадобья из того ларца, что это значило? Что там были за болтушки, вернувшие молодость и привлекательность полутрупу?

Припарки эти мало того, что возвратили ведьме молодость, так ещё и начисто лишили ту возможности стать разведенкой. Чего она, без сомнения страшно боялась... И оправдано боялась! Развод по законам Аргарона отнимает у женщины не только законного супруга. Он отнимает всё: деньги, титулы, земли. Все права. Несчастная разводка выставляется бывшим мужем за порог, ну а там уже... Её трудности, как и чем она станет жить. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Айрес к жене после её волшебных манипуляций с ларцом намертво, видать, прилип! Если после кончины Милинды напрочь свихнулся от горя.

Что там было? Средства, возвращающие красоту? "Приворотники" страшной силы? Что Милинда Анкрейм пообещала за них? И... кому? От кого получила тот ларец и магическую силу? 

Надо бы порасспросить Норвина, что ли? Явно, тот что - то знает...

Потом всё! Потом. Пока же будет с Бабочки. Да и с него тоже.

Бастард шумно выдохнул. Протянув руку, привлек жену к себе снова. 

- Послушай, Белла, - начал он, стараясь не волновать успокоившуюся вроде девушку - Я тебя выслушал. Внимательно, дорогая моя. Рассказывать связно ты, конечно, мастерица! Говоришь, как возчик поутру с похмелья. Но кое что я понял и вот, что думаю... Помолчи сейчас. У меня в ушах треньканье от твоего визга. Мамаша твоя, упокой её маграхи, чего - то такого натворила, что после того, как откинула копыта, нигде стала не нужна. Ни в Темные Пещеры ее не берут, ни наверх. Вот и шляется, где ни попадя. Вляпалась из за своего ларца, а теперь чёс в жопе не дает ей спокойно спать! Вот она и ходит к тебе, пытается образумить, чтоб и тебя такая же участь не постигла. Не от любви и детей она предостерегает, а от ведьмовства. Запрещено это всё в Аргароне, как и детоубийство. Ясно же! Она тогда ясно сказала: "Не бери мой ларец, Белла!" Да вот только та Белла ни хрена не поняла по причине природной тупости, вероятно.

Беллиора издала негодующий вопль. Принижение мужем ее умственных способностей было страшнее, чем казнь за запрещенную в Аргароне магию, развод или даже проклятие неупокоения.

- Геррн Патрелл! Вы забываетесь.

- Да, - кивнул, еще жестче смыкая кольцо рук на хрупкой талии - Конечно, сейчас... Разбежался я щадить твои чувства. Я твой бред выслушал? Выслушал. Вот, сиди теперь и слушай меня. Дальше будет так. Ты немедленно выбросишь из своей полупустой башки весь мусор, какой там скопился. Успокаиваешься. Рожаешь ребенка. Становишься хорошей матерью и примерной женой. Это понятно.

- Но, геррн лорд...

- Никаких геррн - лордов. Во первых, я Дьорн. Твой муж и прошу тебя, уж изволь называть меня по имени, геррна Погремушка. Не пищи давай! С этого момента никаких загонов, ларцов, маминых притирок и узких корсетов. Целитель сказал, одежда должна быть свободной и не стеснять движений.

- Через несколько месяцев я стану жирной свиньей!

- Даже если и станешь, что с того? Это не повод для развода. Если Айрес готов был бросить бабу лишь за то, что у нее сиськи отвисли до пупа и морда опаршивела, я так не сделаю. Мало ли, какой она ему досталась, никто его не гнал жениться на ней. Сам такую выбирал. Придурок... Навтыкать бы ему, да и мамочке твоей тоже. Чего ей приспичило раздвигать перед чужими мужиками ноги до свадьбы? У вас это, верно, семейная черта? Только тебя я успел из под стражника выдернуть, а Айрес, выходит, опоздал. Не фырчи. Нет, не отпущу. Тебе всё понятно?

- Более чем.

- Отлично. Теперь вали умываться, поешь и прими капли. Приду, проверю. Да... Вот еще что. Если мамаша Анкрейм еще раз решит нас навестить, ждать ее буду сам. Навставляю крепко. И не того, что она любила при жизни. Кнута хорошего, так ей и передай. Всё, Белла, иди. 

Дьорн неуважительно спихнул жену с колен.

Беллиора быстро прошла к выходу. Оказавшись у двери, положила чуть дрогнувшую руку на теплое дерево. Полуобернулась.

- Спасибо... Дьорн.

- Иди. Иди, иди. Я отдохну с полчаса, все мозги ты мне выклевала.

Он не лгал. Голова кружилась так, как после изрядной пьянки.

Колдовство, мамашка с проклятием, семейные тайны Анкрейм... Ребенок. Что из Бабочки будет за мать? А из него самого? Что за отец? Ничего хорошего не ждет здесь несчастное дитя, которое проявляло уже невероятную смелость и отвагу, раз решило появиться на свет именно тут. И именно сейчас.

В самое ближайшее время надо вызвать Норвина и всё распутать. Явно, тот змей уже что - то знает и помалкивает в тряпочку.

Но это потом.

Пока же... Что там сказал целитель? Супружеская постель леди Патрелл не возбраняется? Отлично. Девчонке требуется утешение? Ну так... Бабу ничем лучше и не утешить, как лаской, кнутом и побрякушками. Кнута Беллиоре не выдержать. Чахлая. Побрякушек лорд накупит, сколько ее жадное нутро возжелает. 

А вот ласки будет ей вечером хоть отбавляй. Пусть только пикнет, что нет желания, болит голова, жмут панталоны или чешется задница. Теперь уж его, Дьорна, Бабочке не обмануть. Ничего она его не ненавидит!

Она его хочет. И хочет так, что готова была даже пойти на преступление.

На убийство. Против всего мира...

Глава 18

Беллиора повернулась боком и внимательно посмотрела на себя в зеркало.

Приподняв тонкую сорочку, погладила живот - пока ещё гладкий и впалый, слегка золотистый в слабо льющимся сквозь шторы, вечернем свете Аргара.

Дернув правым углом рта, зачем - то оглянулась на закрытую дверь спальни. Протянув руку, взяла из шкатулки маленькую серьгу и, цепко держа ту двумя пальцами, прижала к пупку. Серьга плотно прикрыла небольшую, темную его впадинку.

Такую красоту девушка видела лишь только раз - в одном из городов, во время путешествия с родителями, у женщин на ярмарочной площади, невольниц - танцовщиц. Их было трое. Полупьяные, полуголые, яркие. Отбивающие грязными, босыми ногами такт нездешней музыки, отщелкивающие слова песни громким, яростным, гортанным речитативом.

Экипаж Анкрейм тогда быстро промчался мимо праздника, но восхищенные глаза девочки успели и запечатлеть, и сохранить в памяти привлекательное, звенящее и одновременно вульгарное зрелище, чтобы навсегда сохранить его там, как картинку.

- Смотри! - ткнула Белла в бок сидящую рядом полусонную, и так ничего и не понявшую Нанни - Смотри!

Дома ей крепко влетело от матери.

И за недопустимое любопытство, и за восхищение тем, чем нельзя было восхищаться, и за адресованное сестре грубое "раззява".

- Ты меня огорчаешь, Беллиора. Стыдись.

Ну так... Так. Вечно она всех огорчает.

Мать, отца, наставниц. Теперь вот еще и мужа, который если и заслужил это, то не в такой мере, наверное?

Белла сгребла серьгу в кулак и одернула сорочку.

Через пару... или сколько там? Месяцев через несколько живот станет громадным, как у обожравшейся пирогов толстухи, лицо отечет, а груди будут похожи на два огромных тряпичных мяча. Купальню придется устраивать прямо в большом фонтане, в саду. Да, а мыть леди Патрелл будут две служанки, прицепив жесткие мочалки к длинным палкам, наподобии тех, которыми протирают полы или лепные украшения на стыках стен и потолков. 

Интересно, что тогда скажет Его Снисходительность и Сама Тактичность лорд Патрелл, узрев в своем доме такое чудовище? Это Дьорн сейчас говорит другое, что ему помешает переменить взгляды? Кому нужна рядом отечная толстуха, с вечной блевотой, одышкой и кругами под глазами?

Никому... Мужчины любят красавиц, это всем известно.

- Ох, никуда не денешься, - вдруг зазвучали в памяти шепотки служанок, между собой обсуждающих болезнь геррны Милинды Анкрейм и вероломство её мужа - Брат любит сестру богатую, муж жену здоровую. Погонит наш геррн Айрес её прочь, погонит... 

В тот отрезок времени мама вспомнилась Белле обрюзгшей, тяжело дышащей, с уже слегка оформившимся животом, который не скрывали даже просторные платья, и резко испортившимся характером.

В то время Милинда часто кричала на детей и слуг, чего прежде никогда себе не позволяла.

Слуги и дочери покорно терпели хамские выпады, пощечины и оскорбления. Белла и Нанни, готовно приняв обьяснения одной из служанок, старались не злиться на маму. Пошушукавшись между собой, приготовились ждать появления на свет братика или сестрички.

Однако же, вместо нового родственника время явило окружающим внезапно вернувшуюся красоту и стройность матери, а после - её же резкую, разрушающую старость и быструю смерть. 

Леди Патрелл опустила серьгу в шкатулку, хлопнула крышкой и прикрыла глаза.

- Ревешь опять? - горячие руки мужа опоясали талию сзади, щека его прижалась к затылку.

- Нет, что вы! - выдохнула девушка, со странной готовностью принимая ласку - Геррн... Дьорн! Вы мне вот прямо сейчас должны кое - что пообещать.

Бастард застонал:

- Ну что ещё?

- Поклянитесь Светлыми Силами Аргарона, что не выбросите меня из дома, как ненужную вещь, когда... 

Лорд застонал ещё громче, уткнувшись лицом в макушку жены.

- Клянитесь, Дьорн. - Беллиора была неумолима - Обещайте, что мне нечего бояться. Клянитесь Богами!

- Как же ты меня измучила, - еще крепче прижал он её к себе - Ладно... Белла! Слушай, внезапно вспомнил... Одну историю тебе расскажу. Была у меня собака... Давно, я еще мальчишкой был. Забавная такая, мелкая, беленькая. Шерсть клочками и морда... ну совершенно невозможная! Характер у той сучки был, надо сказать! Вот если что не по ней - нагадит на коврик, тявкнет и убежит. Или исподтишка за ногу цапнет. Но вообще, преданная была тварь... Ну и вот. Состарилась, заболела, наладилась помирать, похоже. Какая - то шишка у нее на шее выступила. Мать лечила, да только мало понимая в этом, не справилась, а целителей для зверья рядом не было, да и... Кто бы стал заниматься? Под конец животная ноги едва таскала, не жрала почти. Соседи и говорят: "Гоните. Зачем это вам?" Старых и больных собак со двора гонят...

- Почему? - голос Беллиоры дрогнул.

- Ну как почему? Чтоб даром не кормить... Ясно же. Вот и говорят: "Гоните." Я ревел страшно, а мать сказала, что делать этого не станет, не заслужила Бусинка такой участи. Так она у нас и осталась. До самой смерти. Понятно тебе?

Девушка поежилась:

- Ужасная история, Дьорн. Но только... К чему эта аллегория? Аллегория, я правильно поняла? 

Вместо ответа он резко развернул жену к себе:

- Ну подумай, - прошептал, вливаясь взглядом синих глаз во всё ещё пустые, но уже слегка теплеющие голубые ледышки - Если мы кого - то приближаем к себе, так назад пути нет. Верно? Или идти до конца, или уж не приближать, Белла...

- Ох..., - выдохнула та, ощущая озноб, разрывающий в клочья кожу, мышцы, мысли - Дьорн... Вы... Ты... Я...

Подчиняясь сильным рукам, привстала на носочки. И вдруг начала оттаивать, как замороженное насмерть масло под палящим летним Аргаром, плавясь под глубоким, искренним и неожиданно живым, бескорыстным поцелуем мужа... 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Крепко подхватив Беллу под ягодицы, Дьорн понёс ее к постели. Не прерывая поцелуй, даже приглушил дыхание, словно боясь спугнуть возникшую стихийно готовность отдать. Отдать, а не взять. Наконец - то...

Это "наконец - то", присевшее робким, хрупким мотыльком на неверный, раскрывающийся бутон, могло и исчезнуть.

Отцепив жесткие лапки от слабых лепестков, вспорхнуть и, растаяв в ночи, улететь прочь.

Никому не было известно, КАК и НАСКОЛЬКО лорду не хотелось этого в тот момент!

- Только не бойся, - жарко прошептал в теплые губы девушки - Не бойся. Плохого не сотворю с тобой, веришь? Веришь мне?

- Да, - кивнула, погладив его по жесткой щеке - Да... Дьорн. Вы мне только напоминайте, что делать.

- Говори мне "ты", Белла.

- Ты...

Как умел осторожно, как смог бережно, уложил жену в постель. Белла приподнялась, неуклюже пытаясь освободиться от сорочки, которая отчего - то завернувшись рулоном, зацепилась за ноги. Кроме того, еще и пышные кудри, стянутые в некрепкий хвост, рассыпались. Лента потерялась, а пряди волос прилипли к влажному рту и леди Патрелл пришлось плеваться и пытаться сдуть их прочь.

Девушка дернула правой ногой, чихнула и глупо хихикнула, представив насколько сексапильно и "воспламеняюще" мужское воображение она сейчас выглядит.

В читаных - перечитанных ею дамских романах красавицы, страстно брошенные брутальными кавалерами в море пахнущих духами алых шелковых простыней, тут же начинали стонать, извиваться, вопя "Возьми меня, Остин! Я горю! Я пылаю! Скорей, скорей, пока..." Дальше следовали варианты: "Пока нас не видят.", "Пока супруг в отьезде.", "Пока не настал рассвет." Следом за этим дышащий, как воин после долгого перехода, перекатывающий мышцы под кожей, полуголый Остин, Марвин или Престон, обрушивался сверху на текущую соком нетерпения и стыда, орущую мартовской кошкой, Минни, Тарию или Аннету. 

Здесь же, сейчас, в этой спальне, в эту молодую ночь, всё получалось проще, ярче, циничней и... искренней.

- Замри! - велел бастард - Не дергайся, Бабочка. Ногами, говорю, не дрыгай. Испинала всего...

- Простите... Прости, Дьорн.

Выпутав ноги супруги из подола сорочки, подтянул его повыше. Одежда поползла вверх, обнажая нежный живот и маленькие груди с твердеющими от прохлады и желания, розовыми сосками.

Отбросив сорочку прочь, быстро разделся сам, явив приходящей ночи те самые перекатывающиеся под кожей стальные мышцы, железную стать и жаркое, кипящее нетерпение плоти. 

- У меня на тебя, Белла, вот так и стоит, - прошептал, склонившись и касаясь губами полуоткрытого рта жены, а влажным, пульсирующим членом мятной изнанки ее бедра - Представь... я думал... чем быстрее поимею тебя, тем быстрее это пройдет...

- Не прошло? - выдохнула Беллиора, пропуская руку мужа меж своих разведенных ног - Не прошло...

Где - то далеко, очень далеко ужаснулся разум леди Патрелл. Как это она может спрашивать ТАКОЕ?! Задавать ТАКИЕ вопросы и ТАК таять под нажимом хищных мужских рук и челюстей, лежа с разбросанными в стороны ногами, как последняя, дешевая... ПРОЧЬ! Рассудительность скрылась, отойдя вглубь клетки, прижавшись к толстым прутьям и замерев там.

- Поласкай меня, - попросил Дьорн, легко гладя набухшую женскую суть - И не дрыгай же ты ногами, Белла! Что опять случилось?

Вместо ответа та выгнула спину и, подведя руку под поясницу, достала оттуда большую заколку для волос.

Украшение утонуло в руке лорда, а в следующую секунду полетело в угол, печально звякнув и замерев там. 

И вновь повторилось очарование, и слабое "простите" сгорело в поцелуях, движениях, воздухе ночи и крепких обьятиях.

Дьорн, наконец - то освободившись от одежды, лег рядом с женой. Беллиора же, сжав рукой горячую напряженную плоть мужа, погладила ее нетерпеливыми пальцами, вызвав резкий, короткий стон.

- Еще, - попросил бастард, почти не разрывая поцелуй и не прерывая ласки, становящейся всё более глубокой - Еще. Мне нравится.

Сам себе удивляясь, как могут заводить эти неумелые, слабые поглаживания, застонал, прижимая к себе жену одной рукой, другой же лаская ее между ног и старясь быть нежнее, как можно нежнее... В который раз уже поражался, отчего так горячи и так желанны порывистые, почти девчоночьи поцелуи. И как, и отчего тянет и тянет только к ней... Всегда к ней!

Начиная от той вонючей, полуразвалившейся конюшни и заканчивая спальней и его, Дьорна, постелью. Его, Дьорна, домом. И его никчемушной, горелой жизнью, пропахшей винищем, табаком и дешевыми бабами. К чему мешать этот запах с другим - свежим, ледяным, снежным? И почему так хочется перемешать.

- Маленькая, - прошептал он, ругая себя за то, что вообще начал эти детские игруньки с ласками - Давай, пора! Ложись набок, не хочу тебя давить. Спиной ко мне.

Ну почему Белла не могла оказаться пухлой, розовощекой, с сильными ногами и крепкими формами? Немочь бледная! Жалей ее теперь! А как бы хотелось развернуть задницей, загнуть и вставить по самую глотку.

Вместо этого - ласки, как у совсем сосунковых пар и уговоры. Твою мать... 

А между тем, немочь стремительно переставала быть немочью.

Из холодной, снежной принцесски в измятой постели бастарда, под его ласками, словами и пламенем будто из магического костра, рождалась Женщина. Звенящая, стонущая, раскаленная. Изгибающаяся змеей, текущая бурной рекой. То замирающая в его обьятиях, то начинающая рваться из них, ожесточенно и яростно.

- Не могу больше, - вскрикивала она, кусая в кровь губы, сжимая бедрами ласкающую руку, требуя всего и сразу - Дьорн! Возьмите меня! Не могу терпеть... это... 

Резкий крик Беллиоры разрезал тишину и темноту спальни.

От него Дьорн пришел в чувство. Спохватился, что мучимый раскаяниями и прочими беспокойствами, едва не проворонил Рождение. 

Развернув жену спиной, грубо поставил на колени. Уперевшись коленом в сбитое покрывало, намотал на руку сверкающие белые пряди волос.

Другой рукой разведя округлые бедра Бабочки, с утробным рычанием вошел внутрь, пристанывая от разрывающей член боли.

- Доиграл... ся! - выкрикнул, яростно двигаясь в плавящемся теле - Нравится? Нравится!

- Да! - в тон взвыла, поддаваясь на провокации, идя вслед за движениями рук и плоти мужа - Да! Хочу! Сильнее! Дьорн, сильнее! Пожалуйс... та...

- Давай, ори, Бабочка, - приказал, сотрясая ее тело - Как он тебе нравится? Твердый? Чувствуешь его?

- Да! ДА! ДААААААА!!!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Он бился в ней так, словно решил расколоть надвое, разорвать к маграхам оживающее тело.

- Да, Белла, - простонал, входя до конца - Двигайся... Поласкай его собой.

Яростно и радостно ответила воем и стоном на эти слова и быстрые, жестокие движения.

Выгнувшись дикой кошкой, приняла в себя глубоко удары плоти, текущее внутрь горячее семя, поцелуи и укусы в шею и в плечо. Одновременно с последними судорогами, рванью вздохов, ожогами и почти сумасшествием, излилась сама, не справясь с похожими на предсмертные судороги и внезапно разрыдавшись.

- Что это было, Дьорн? Что со мной?

Шептала, откинув голову на плечо мужа, закрыв глаза и тяжело дыша.

Бастард прикусил плечо жены и тут же провел языком по отметинке зубов, скрывая укус.

- Хорошо было? - глухо спросил, не желая выходить из нее, прижался сильнее и поиграл пальцами с клитором - Ласкай сосочки сама, грудки посжимай. Сейчас еще кое что покажу... 

Только пару раз сжав соски, девушка тут же оросила послушной влагой волнующую ее руку лорда.

- Ты очень горячая, моя Бабочка, - прошептал он, целуя влажные плечи жены - И я тебе это докажу. Всё впереди... 

Пока же впереди была ночь.

Истерзанная и счастливая, вернувшаяся из купальни Белла, вдоволь нахихикавшись дурацким шуточкам мужа, уснула быстро, глубоко и крепко, спеленутая его руками и толстым покрывалом.

Поддавшись умиротворению, ночным шорохам дома и мерно падающему за окнами крупному снегу, Дьорн задремал и сам...

...как вдруг резко проснулся. "Все сонинки растеряв!", как когда - то говорила его мать.

Жена спала рядом, перевернувшись на спину и слегка повернув голову набок. Одной рукой Белла прикрыла лоб, другую небрежно откинула на шею бастарда.

Во сне леди Патрелл раскрылась, разметав волосы и сбив покрывало прочь, угол его почти сполз на пол.

Пламя слегка ворохнулось в догорающем камине. Где - то в дальнем углу пискнула мышь, зашуршав чем - то видимо, вкусным.

Дьорн Патрелл приподнялся на локте и распахнул глаза ровно ставни в погожий день.

На обнаженном животе Беллиоры лежала прекрасная, невероятно чарующая и свежая лермийская гортензия. Бутон цветка только еще начал раскрываться... 

Глава 19

По истечении последующих нескольких дней ничего особенного не случилось.

Платье для визита к Правителю было уже почти готово. Швеи, руководствуясь "эскизами" хозяина особняка и ценными указаниями, вроде "мать вашу маграхи драли, но чтоб было как я сказал", внесли в наряд кое какие, мелкие правки.

Беллиора была этим недовольна. Примерив окончательный вариант, смётанный и утвержденный мужем, скривила кислую мину и заявила, что похожа в "этом убожестве" на сиротку из приюта, матроннессу шестидесяти лет, решившую навестить внуков и похоронный колокол сразу.

- Не нравится? - переспросил лорд.

- Нет, Дьорн. Это... нонсенс какой - то, а не платье. Меховая пелерина, к примеру. Для чего она здесь? Это утяжеляет фасон!

- Зато защищает от холода твое дохлое тело, - парировал муж - На улице зима, Белла. И потом, трясти голыми сиськами можешь в спальне, при мне. При всех, в огромной зале этого делать не следует. Но, если тебе не нравится платье - что ж, мы всегда можем отказаться от визита. Можно сшить тебе то, что ты хочешь! Ходи в нем дома. Устраивает? 

Леди Патрелл это не устраивало.

Надувшись, как лягушка весной на болоте, она прошипела мужу что - то нелестное по поводу его уровня воспитания, образования и характера.

- Так я с тебя беру пример, Беллиора, - развел руками лорд - Если урожденные аристократы вроде тебя частенько ведут себя неподобающим образом, то нам, сермяжным, куда деваться? Вот так ворчать, как ты, это... у высшей знати так принято, да? Какая - то новая мода? Хм... Ладно, придется мне постараться допрыгнуть до этой мерки...

Белла покраснела от злости, надула щеки и... вдруг разулыбалась, совсем не собираясь улыбаться.

Неожиданно стало смешно обоим.

- Я пффф... прошу прощения, Дьорн. Пххх... Пф!

- Вот и умница. Переодевайся, пошли чай пить.

Такие отношения странной пары нравились окружающим более чем!

Дьорн не срывался на слугах и мебели, а кислая мина Беллиоры не добавляла сложностей в и без того сложное существование этого мира. Даже и в доме стало поспокойнее. Меньше странностей. Меньше странных цветов, меньше теней в углах и неприятных шорохов... Меньше легких шагов на лестницах по ночам, именно тогда, когда каждый, слышащий их уверен, что "там, на лестнице" ходить некому. Или "там, в холле", тоже некому ходить. Все же спят, кто может разгуливать по коридорам и жестким коврам, да еще и напевая иногда мелодии, не вызывающие ничего, кроме ужаса и неприятия?

Часы Вильярда также вели себя спокойно. Уйдя немного назад в ТОТ раз, послушно вернули привычный ход и теперь, ровно отсчитывая часы, минуты и секунды, двигали время так, как им надлежало. Веселый парень - часовщик не нашел в механизме ничего криминального, кроме разве что пыли и тенёт. Успокоив всех, что "так бывает", почистил и смазал множество ведомых лишь мастерам колбочек и шестерней от грязи.

- Нас переживут те часы! Хороший аппарат.

Тот тут же поддакнул своему лекарю громким боем...

Жизнь, наверное, налаживалась. Если же и нет, то входила в какую - то монотонную, спокойную колею, подчиняясь терпимым отношениям между хозяевами поместья и ходу старых часов.

О последнем на его памяти, странном событии, Дьорн решил не говорить своей взбалмошной супруге. Да и вообще никому. Полурасцветшая гортензия на обнаженном животе Беллиоры должна была остаться в прошлом. 

Был ли лорд трусом или проявлял малодушие в те, снежнобезмятежные дни? Трудно сказать. А только того, что уже ушло, воскрешать и ворошить ему не хотелось.

Будущее всегда дороже прошлого таким людям и поэтому для Дьорна Патрелла больший смысл имел неизвестный наследник и громадные, рзвеселые тараканы в голове жены, чем "давно сдохшая шлюха с сушеным веником в жопе", как он про себя именовал тещу, ламайю или маграхи ее разберет, кого.

Покойница не бередила пока больше сон живущих и бастард был рад этому.

- Милинда, мать её, Анкрейм похоже, при жизни была не только колдовкой, а ещё и любительницей грязных забав. Подглядывания и прочего? А иначе зачем ей являться в спальню, когда мы кувыркаемся с Беллиорой, а? Норвин, ты что думаешь?

- Не могу знать, геррн светлый лорд! - разводил руками поверенный, обеспокоенный тайной, которую должен носить теперь в себе, как брюхатая баба дитя - Я думаю, не колдовала она. Так... где - то купила ларец, да и пострадала от него сама. Покойная геррна сама жертва обстоя...

Здесь же, прервав измышления, громко треснуло стекло в окне кабинета Вильярда и громко хрипнули часы. Прагматичный Патрелл списал всё на плохую работу слуг и суровую зиму, а Норвин испугался не на шутку.

- Это знак, геррн! Душа неупокоённая мечется... Всё, не говорим более о ней.

Да и в гробу бы Дьорну говорить и размышлять о похождениях старой бляди, а?

Вот же мало ей, что натворила дел при жизни. Мало колдовства, свихнувшегося мужа и дочерей, у которых крыши едут как раз по мамочкиной вине... Так и после смерти от Милинды нет покоя! Сука. Старая, грязная, течная сука - детоубийца. Бабочка - вся в неё. И по её вине. Такая же холодная, жестокая, трусливая... Неуспокоившаяся. Та - смерти боится, эта - жизни. Только только начала оттаивать... 

- Вот же слушай, тварь, - прошептал одними губами в минуту, когда смял в руке свежий цветок, аккуратно взятый с теплого живота спящей жены - Только тронь её, нежить. Еще раз убью. А то, маграх тебя отдолби в жопу, воскрешу и снова убью. Пшла вон, падаль. Она - моя. Сам разберусь и с ней, и с тобой.

Поклясться бы мог, что после этого шепотка ощутил узнаваемый, "склепный" холодок, обжегший кожу, слабый аромат свежей земли, перемешанный с ароматом умирающего цветка и вздох...

И смешок, закатившийся в дальний, темный угол стеклянной бусиной.

Потом всё исчезло. А наутро Бабочка, проснувшись в прекрасном расположении духа, порадовала мужа улыбкой и даже несмелым, золотистым поцелуем в небритую, жесткую щеку. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Всё шло ничего себе как, и не думать бы о потусторонней пропастине... Тем более, думать вскорости пришлось совсем о другом.

Ровно в тот момент, когда посыльный Правителя вручил лично в руки лорда Патрелла узкий, остро обрезаный по краю, черный, срочный конверт.

"Дворцовый переворот" - явление неприятное. Но среди верхушки правления, глава которой причастен к темным делишкам, а также отягощен сомнительными знакомствами и многочисленными между собой недружными родственниками и наследниками, оно довольно обычное. Обыденное и, я бы даже сказала - скучное.

Перевороты, революции, войны и разного рода смуты не всегда проходят под грохот орудий, стоны раненых и яростные вопли победивших. Любая война может быть холодной, тихой и молчаливой. Такие войны в истории Аргарона были нередки и носили названия "подушечных" и "битв мотыльков".

Потерь в таких битвах много не бывает. Хотя... как сказать. И как посчитать...

- Правление сменилось, - хмыкнул лорд Патрелл, изучив письмо вдоль и поперек - Наш Правитель желал одной жопой на двух стульях усидеть, когда наделы племянника "пришил" к своим, а вот племянник не захотел! Ну и оторвал нитку - то... Что, Норвин, глазами хлопаешь? Как тебе... аллегория? Это леди Патрелл так изьясняется у нас... "Аллегория". Давай, читай. Что там еще?

Поверенный вздохнул.

Хорошо помня, что для бастарда любое чтение (даже в три слова!) - пытка, послушно забубнил текст письма.

- "Казнь Правителя состоится... публично, на Чернокаменной Высоте... числа... месяца... на рассвете. Вам, как лицу, принадлежащему... знатному роду и владельцу... наделов Патрелл. Посему... всякие празднества по этой причине отменяются ровно на год, по сроку раздела..."

- Ясно, - кивнул Дьорн - Пока они чеплашки и тряпки будут делить. А что обязательно нам переться на эту казнь? Я к тому, что леди Патрелл не в том сейчас состоянии, чтоб лицезреть, как кому - то отсекают башку. Я, может, один сьезжу?

- Написано... так... "...в полном составе семьи...", так... "включая..."

- Давно померших, - гоготнул бастард - О! Возьму с собой тещу. Ей не привыкать, у нее даже и букет наготове. А Беллиоре там делать нечего. 

Сама же Беллиора оказалась другого мнения.

Когда супруг кратко и своеобразно изложил ей содержание депеши, ни один мускул не дрогнул на хорошеньком личике.

- Дьорн, нас в детстве папа брал с собой на показательные казни, - не отрываясь от охорашивания ногтей, спокойно ответила она - Первый раз я видела, как казнят, в пять лет. Нанни тогда только исполнилось три года, прислуге пришлось всё время держать ее на руках... Она жутко капризничала, оттого... А! Было жарко и мы забыли бутылку с водой в экипаже. Мама потом здорово отчитала няню за это... Я поеду. Это обязательный визит, я понимаю. Не волнуйся за меня! Ну, если что, посижу в экипаже... Всегда можно отговориться от любопытных моим состоянием.

Белла сжала в руке грубую, костяную пилку для ногтей, вытянула руку и растопырила пальцы. Пристально и критично оглядев плоды своих трудов, осталась довольна вполне. 

- Как знаешь, Беллиора. Но смотри, станет плохо или ещё что... Едем назад. И не вздумай скрывать, если замутит. Казнь магов - то еще зрелище.

- Знаю, - улыбнулась, исподлобья глядя на мужа - Видела! Да и учили же мы в пансионе. Казни, "тварню", жертвоприношения. Курс назывался "Ритуалы Аргарона, запрещенные и легальные." Вы, дорогой лорд, до этого не дошли, я так понимаю?

Дьорн рассмеялся, вспомнив свои учебные годы и залюбовался женой. 

Беременность шла ей.

Дитя, совсем ещё начинающееся, ещё только делающее первые шаги в этот мир, уже готово было любить всё вокруг. Щедро делясь этой любовью со всеми и всем вокруг, наполняло ею даже свой временный дом, в котором находилось пока. Крохотный костерчик, едва разгоравшийся внутри Беллы, уже успел слегка отогреть ледяное сердце, сгладить острые углы нрава и притупить боль. Добавя мягких, уютных теней на руки и лицо будущей матери, успокаивал её, нашептывая видимо, что - то свое, понятное только им двоим.

"А говорят, беременные бабы злые, - подумалось Дьорну - Бред собачий! Вон, Бабочка... Даже говорит по другому. Тон не тот, что раньше... А может, от самой бабы зависит? Если какая нибудь склочная дура, так всё бесполезно. Белла, в большем счете, неплохая же! Если б мамаша и папаша мозги ей не засрали, так и не дурила бы. Надо бы Айресу в морду насовать всё же при случае! Надо бы, надо бы..." 

Было ли это любование любовью? Да нет, не было. Как и не было ею всё остальное, включая и горячие, бесстыжие ночи, и вполне себе спокойные дни. Просто, повинуясь новой жизни, пока ещё спокойно дремлющей в теплой глубине материнской утробы, супруги выбросили белые флаги. Власть стараниями будущего нового Правителя менялась.

Революция. Дворцовый переворот.

- Всё у нас хорошо, Белла? - зачем - то спросил лорд, трусливо ожидая услышать отрицательный ответ - Как считаешь?

- Да, неплохо, - бросила жена - Наверное?

И обернулась к нему, не понимая, к чему был тот вопрос.

Уловив на лице мужа странную растерянность и слегка отупелость, пожала плечами.

Неплохо, да. Так ведь он старается! Они оба стараются. И она, Белла, тоже. Любить супруга ей, разумеется, не удастся. Жизнь никогда не повернется к леди Патрелл светлой стороной. Любить - нет. А вот сосуществовать сколько нибудь мирно... Возможно. Очень даже возможно! Дьорн сам по себе неплох, как человек. Хотя и с придурью... Но в целом... Он не жесток, например. Не жаден. Довольно отзывчив к чужим нуждам. А пристрастие к выпивке и женщинам... Что ж, когда - то мама говорила, что мужчин без этих страстей не бывает. Хорошо еще, что не игрок! Хотя бы с этой стороны беды не будет, а всё остальное можно и потерпеть. Придется потерпеть. Деваться теперь ей всё равно некуда. Проворонила она свободу, потеряла. Но может... ещё... когда нибудь? 

- Дьорн, как думаешь, - спросила, похлопав себя пальцами по щекам - Сейчас перемена власти. Война будет?

Лорд, не сводя взгляда с жены, растянулся на постели. Еще одна дурацкая его привычка, которую надо терпеть. Валяться в одежде поверх покрывал - верх неприличия! Хотя для бастарда "верх неприлия" понятие весьма относительное и условное. Ну да ладно. Пустое всё.

- Вряд ли, - ответил задумчиво - Нужен им тот передел? Деньги только тратить. Не будет никакой войны, Бабочка. Всё по тихому решится, я уверен. Казнь, похороны и... опять благодать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

...А благодать и мир тем временем переменили решение.

Спохватившись, что жаждущим достанется она более менее легко, проворно перебирая руками, начала подмешивать в теплые сливки кажущегося благополучия мелкие, холодные осколки неприятностей и сомнений.

Наступал день показательной казни проворовавшегося Правителя.

И оба супруга, скрывая от самих себя растущее беспокойство, не ждали от него ничего хорошего. Хотя ведь обычное, вроде бы, дело!

Но однако же... 

Глава 20

Народу на Чернокаменной Высоте собралось жуть как много! Представители разной знати съехались из всех наделов.

Плоские, широкие ступени лестницы, ведущие наверх, к эшафоту и само сооружение из черного камня блестели под восходящим Аргаром так, что слепли глаза. Два бело - золотых флага, прикрепленные к лобному месту крест накрест, хлестал налетавший порывами сильный ветер. Снег сыпал так, словно сидящая где - то далеко в небе громадная крыса грызла и грызла мешки, заполненные ледяной крупой.

Палачи (их было двое) уже ждали по обе стороны эшафотки, сжимая в руках секиры и "горелки".

- Хана Правителю, упокой его маграхи! - проворчал лорд Патрелл, выбираясь из экипажа и подавая руку жене - Ветрюга... мать! Штаны сдирает. Яйца к ногам примерзли. Не могли его летом казнить?

- Потише, Дьорн, - опершись о руку мужа, произнесла Беллиора - Молчи, пожалуйста. Неуместны здесь твои... фразы.

- Запахнись плотнее, Бабочка, - ответил мрачно - И, если что...

- Да, да, да!

Белла огляделась. 

"Магические семьи, - подумала она - Целыми Кланами. Люди. Людей тоже много! Зрелищно... Люди любят... подобное. Вот, наверное, и едут не жалея ни своих сил, ни лошадиных."

Эти мысли пронеслись ветерком, не связанные абсолютно ни с чем. Так иногда, фоном к каким - то обыденным делам идет музыка, звучащая где - то на улице, во дворе, или парке.

Народу и вправду было много. Занято было почти всё громадное пространство вокруг лобного места, обнесенного заграждением, за которым следовало оставлять экипажи.

Судя по цветам одежды "приглашенных на казнь", те сьехались даже из отдаленных мест - в толпе мелькали ткани морских и песочных оттенков. Это значило, что представители "морских" и совсем уж нелюдимых Кланов Южной Стороны тоже явились.

- Перлись от самого побережья, - вновь принялся ворчать лорд, заприметив в толпе кого - то знакомого - Охота им? Вон этот... как его? В здорового такого змея превращается! В детстве меня жутко напугал этим.

- Оборотень? - заинтересовалась Белла.

Привстав на цыпочки, она разглядывала стоявшего далеко впереди, полуобернувшегося к ним, высокого мужчину, завернутого в тяжелый, опушенный мехом синий плащ. Пышные кудри, выбившиеся из под берета, были белыми, почти снежными. Мужчина, заметив Дьорна, улыбался и приветственно махал руками.

- Да нет, маг, - ответил лорд - Мы в гости к ним ездили, в Истен, на побережье. Наши матери подругами были. 

Снег, между тем, пошел ровнее, а ветер утих. Видно, кому - то из присутствующих надоело мерзнуть и он смог договориться с погодой.

Дьорн, обняв Беллиору, прижал ее спиной к своей груди, завернув полой плаща и продолжил:

- Его мать раньше ушла. Так вот мы ездили и на похороны. Жуть это, Бабочка! Их же сжигают, магов... Чтоб после смерти не восстали ламайями или кем еще. Страшно это. Я мелкий был и сильно тогда впечатлился.

Белла повернула голову и спрятала лицо в нежном мехе опушки края плаща. От мужа шло ровное тепло, голос звучал размеренно и уютно. Девушке даже немного захотелось спать.

Бастард тут же заметил это:

- Да ты носом клюешь, леди Патрелл... Иди на руки.

Подхватив жену, присел на каменную скамью, присыпанную снегом.

- Может, в экипаж пойдешь?

- Нет! - запротестовала Белла, выпутываясь из обьятий - Я прекрасно себя чувствую. И встаньте, встаньте. Везут Правителя, встречать надо стоя. 

Стражники, разогнав четкими окриками зазевавшихся людей, освободили путь к эшафоту.

Прибывший экипаж, свистнув полозьями, резко остановился. Дверца распахнулась и выпустила наружу судебного исполнителя, его помощника и опального Правителя со скованными "печатями" руками.

- Это чтоб не колдовал, его так заковали? - уточнил бастард у более разбирающейся в этом жены.

- Он и не колдует, Дьорн, - ответила Беллиора, с интересом наблюдая за происходящим - Это маг, а не бабка - шептунья из глухого села. Руки сковываются определенным образом, "веригами" с нанесенными на них знаками. Делается это, чтобы не допустить выхода магического Потенциала при сожжении. Потенциал должен "сгореть" вместе с его Носителем. Вы, милый лорд, должны были всё это изучить в Пансионе.

Последняя фраза была ею произнесена знакомым, ядовитым, "Бабочкиным" тоном. 

- Я был слишком занят, геррна Училка, - ответил в тон - В мире существуют занятия более интересные, чем сушка мозгов скукотиной. Ясно тебе? Вот, и молчи.

- Встречать процессию надо стоя! - Беллиора рванулась из рук мужа - Поднимайтесь!

- Сиди спокойно. Иначе я встречу будущего покойника другой "стойкой"... Между твоих ног, дорогая моя половина. Только боязнь тебя простудить останавливает меня сделать это. Слушай... Ты так вертишься... Сядь спокойно, я сказал.

- Фу, - оконфуженная леди Патрелл спрятала побагровевшее стыдом и возбуждением лицо в мех плаща - Нашел время...

Даже сквозь толстые слои одежды, Белла чувствовала напрягшееся мускулистое тело мужа и жар его страсти. Печально было то, что ее собственная слабая плоть отзывалась на эту неуместную похоть тем же.

И в самом деле, нашли время... Просто вот как нельзя "кстати". 

Меж тем, преступнику, после непродолжительного зачтения приговора, предоставили возможность "выговориться" перед скорым свиданием с Небытием.

- В жопу к Королю Маграхов! - торжественным шепотом пояснил Дьорн, склонясь к уху жены.

- Да закроешь ты рот или нет? - не выдержала Белла - Ты всю речь судебного исполнителя будешь так комментировать?!

- Да, - кивнул бастард, еще крепче прижимая к себе супругу - Потому что это фарс, дорогая моя леди Патрелл. Фарс и показуха, и тебе сие отлично известно. Его подставили.

- Ничего подобного!

- ...и сделал это родной племянник. Без сомнения, наш Правитель не без греха, но не до такой степени, чтоб башку с плеч. Темницы бы хватило. Раз казнят, значит племяш чего - то боится. Есть какая - то угроза, просто так родственничек ссаться бы не стал. И вот смотри... Самого - то племяша нет здесь, дома сидит, жопу греет. Хорошо ему, наверное! О, о! Смотри. Правитель каяться сейчас будет. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Осужденный вскинул взор к небу.

С головы слетел берет, упал в снег. Слабый порыв ветра разметал длинные черные, с проседью волосы опального, наглый Аргар ударил лучом прямо в лицо. Скользнув, осветил резкие его черты и длинный, с горбинкой нос.

Все эти признаки вкупе с темной, арестантской одеждой, делали Правителя похожим на ворону или стервятника.

- Так и быть! - прокаркал осужденный, обращаясь к небу - Я свою вину...

И тут замерли все присутствующие. Палачи. Законники. Замер даже ветер, попрыгав по капюшонам плащей зевак, сдался. Замер снег, остановившись в недолете от земли...

Замер воздух. Казалось, замер весь Аргарон в ожидании последнего, "покаянного" слова. 

- Оооох ты ж..., - только и прознес Дьорн, явно почуяв что - то, распрямляясь и поднимаясь со скамьи и спуская жену с рук.

Стоявший далеко впереди морской маг, тот самый старый знакомый лорда Патрелла, чуть обернулся.

Прищурив глаза, сжал кулак. Потом, разжав его, развернул ладонь, сияющую слепящим глаза голубым светом.

Толпа дрогнула и рассыпалась на части. Но тут же собравшись вновь, поделилась на широкие ряды. Первый ряд, состоящий из мужчин - магов, окружил опальника, тесня охрану, изготовившуюся защищаться...

- ...НЕ ПРИЗНАЮ! - каркнул опальный Правитель, потрясая скованными руками - ВИНЫ ЗА МНОЙ НЕТ!

Раздались хлопки, треск мелких взрывов - это похоже было на то, как рвутся праздничные петарды. Воздух стал синим, снег оплавился, запахло гарью и почему - то свежескошенной травой...

- В экипаж! - трубно рявкнул бастард, срывая плащ - В экипаж, Белла! Беги! БЕГИ!!! 

...она не успела выполнить то, что велел ей муж.

Потрясенная, оглушенная хлопками высвобождающегося, разнородного Потенциала, опешившая и отупевшая, Беллиора медленно отступила назад.

Сметенная и отброшенная толпой бегущих прочь перепуганных людей, девушка неуклюжим кулём свалилась в плавящийся снег.

Меховая муфта куда - то потерялась, руки Беллы теперь защищали лишь тонкие перчатки и сквозь них ощущалось, насколько накалилась земля. 

Потом раздался еще один хлопок, словно от громадной шутихи, и всё вокруг заволокло синим, плотным дымом, выедающим глаза. Нос забил густой аромат горящего сахара. В вонючем дыму мелькнула фигура Дьорна, и тут же исчезла.

- АРРРАРРРР! - невероятной громкости  рокот раздался почему - то откуда - то сверху.

Белла встала на колени, упершись в землю одной рукой. Мучаясь залепившей уши глухотой, шоком и отупелостью, девушка смотрела вверх, прикрыв другой рукой лицо и совсем не чувствуя никакого страха.

...Предпоследний хлопок оказался самым сильным.

Будто тугой кулак ударил леди Патрелл в грудь. Упав навзничь, Беллиора ударилась затылком о мягкую, горячую землю, разметав по ней руки и ноги. 

Еще хлопок.

Окончательно оглохнув и распахнув широко глаза, девушка разглядела в плотном дымном небе громадные то ли темно - синие, то ли черные, кожаные, маслянисто гладкие крылья.

Тут же сверху упал ровный столб пламени. А вот в этом как раз и не было ничего страшного!

Подумаешь, огонь. Главное, что...

...ТИХО.

Глава 21

Лорд... он плохо помнил, что случилось после того, как маги - бунтовщики устроили взрыв... Что вообще там вышло, хоть пробей в голове дыру, ничего не увидишь.

Хотя, если начать выстраивать пирамидку из кубиков событий, выходило так: первый шарик Потенциала прилетел как раз от старого, истенского друга - вероятнее всего, блондинчик и был зачинщиком. Понятно, что протест спланирован заранее, недовольных сменой власти оказалось до маграхов, как много! Вот, улучили момент ижахнули так, что мало не показалось.

Может, этого и боялся нынешний, новоиспеченный Правитель, поэтому и решил отсидеться дома, грея жопу в уютном, дядином кресле? И правильно сделал! В кресле у камина много удобнее, чем теперь здесь, в чистом поле, в синем едком, жрущем глотку и легкие сладком дыму. Среди криков бунтарей, добивающих законников и охрану, среди мятущихся людей, в панике покидающих Чернокаменную Высоту. Среди вывернутых с корнем деревьев и остатков эшафотки и скамеек, среди... трупов.

К маграху в зад всю эту их политику. Политические распри и эпические битвы бастарда никогда не интересовали, равно как и чужие смерти. Тем более сейчас его интересовало другое.

...где Белла? Где хренова Бабочка?! Почему он, Дьорн, ТАК ясно чувствует её близко? Сказал ей бежать к экипажу, за загородь, а она? Шляется где - то возле? Дура. В голове этой девки мякина, и ту, похоже, разметало взрывом!

...Боги, как болит грудная клетка! Всё тело ломит, будто маграхи его жевали железными зубищами. И ощущение такое, словно с неба упал и о землю - шараааах!

Руки. Что с руками?! Где они вообще? Почему на их месте уродливые лапы, покрытые плотными пластинами змеиной чешуи? Скребущие по земле громадными, окровавленными когтями! Отчего окровавленными? Кого он драл ими, владелец этих когтей?

ГДЕ БЕЛЛА? Позвать её надо. Явно, где - то близко...

"Белла! - крикнул лорд - Беллиора!"

- АРРРРАР! - вышло из горла неведомого Зверя, каких в Аргароне не видели уже несколько тысяч лет. 

- ДРАКОН! - отозвались рыку несколько голосов, тут же разлетевшись прочь, растаявших в порывах ветра и синем, густом мареве - Мать...! Откуда?!

Зверь сделал несколько тяжелых, оставляющих выбоины в земле, шагов.

Повертев тупорылой, неуклюжей башкой, чихнул дымом, взметнув ноздрями снег и обнажив голую землю. Поскреб ее зачем - то когтями и, снова оглушающе чихнув, изогнул шею. Потом, игриво прикрыв глаза кожистыми веками, раскрыл пасть, исторгнув из нее реку пламени, воняющую жженым сахаром.

Несколько магов едва успели отпрыгнуть, увернувшись от стрел огня и текущей, плавящейся земли. Один из них выбросил вперед руки. Зверь, видимо расценив этот жест, как угрожающий, полуобернулся.

- РРР...

Миг - и смельчак уже лежал, переломленный чудовищным когтем как тростниковая дудка, переломленная пальцами мальчика - пастушка.

- Сбоку, сбоку заходи! Так он не видит! Одурел от дыма!

- ДЬООООРН! - раздалось со стороны поваленного заграждения.

Черно синее Чудище послушно, как - то по коровьи, повернуло голову на звук.

- АРРРУРРАААА! 

Один из бунтовщиков, согрев в кулаке заряд Потенциала, метнул его в разозленного Зверя, намереваясь прибить гадину, непонятно как появившуюся здесь.

Непонятно - потому что никакие порталы никуда никто не открывал, вот и неясно было, откуда явилась мифическая Тварь. Если только дым напутал что?

Желтый жгучий комок, брошенный метким магом, оплавил шкуру Зверя, образуя в ней дыру. От дыры быстро пробежали мелкие трещины, форма дрогнула и...

...ссыпалась в снег синей, а после и серой, дымной крошкой. Миг - и перед ошарашенными вояками прямо в земляно - снежной грязи лежал никто иной, как неизвестный голый мужик. Абсолютно голый! И в совершенном отсутствии сознания.

- Вот тебе и раз! - только и вымолвил тот самый меткий стрелок - Человек! Эй! Как тебя?

Быстро похлопав по щекам бездыханного, но ничего этим не добившись, он обвел глазами собравшихся вокруг товарищей.

- Кто нибудь его знает?

Те отрицательно помотали головами:

- Скрытая драконья форма... даже и от дыма! Ни у кого давным давно такой нет. Тысячелетия драконов не было здесь. Да и желательно... еще бы столько не было! Молчать надо об этом.

- ДЬОООООРН! - повторился уже ближе громкий, женский крик.

Внезапно пострадавший открыл глаза.

- Белла! - прохрипел, садясь и сжав руками виски, простонал - Башкааа... как калган! Что это было - то?

- Сами бы хотели знать, - шепнул один из магов, присаживаясь на корточки - Ты кто такой?

- А ты? - лорд хамски оскалился в ответ. Видно было, насколько быстро он приходит в себя - Дать бы вам всем в бубен, ребята! Какого маграха устроили бойню здесь?

- А ты за Правителя нового что ли? - вспылил бунтовщик - Ты за него, что ли, топишь?

Охая, бастард поднялся с земли. Приняв от кого - то из "спасителей" почти целый (ну... немного окровавленный и немного обугленный!) плащ, хрипнул медленно восстанавливающимся горлом:

- Идите в жопу! Вместе с обоими Правителями! Идиоты! Сколько народу порешили... 

Кое как одевшись (плащ оказался ему мал), лорд огляделся.

- Ты хоть что - то помнишь? - осторожно спросил один из бунтарей, всё таки с опаской отступив назад.

- Ни хрена, - ответил Дьорн - Башка болит, будто бидон браги выжрал. И...

- Дьооорн!

Патрелл выругался.

- Какого маграха ты здесь забыла?! - без перехода хрипло заорал, развернувшись к запыхавшейся, подбежавшей жене - Я тебе что сказал делать?!

Портрясенная, Беллиора остановилась. Вот же...

Она же здесь... из за него! Она же шла к нему!

Она не побежала никуда, даже когда, поднявшись с земли, кое как пришла в себя. Она же пошла... искать его, не побоявшись ни дыма, ни огня, не поддавшись всеобщей панике!

Все бежали, придя в ужас от всего... этого. А она, Белла... каждую секунду помнила о том, что там, в синей, вонючей мгле, под взрывами и теми непонятными крыльями в небе - ее муж. Отец ее будущего ребенка!

И ОНА НЕ МОЖЕТ! НЕ ИМЕЕТ ПРАВА ЕГО БРОСИТЬ!

А он теперь стоит здесь почти голый, в окружении всякого сброда и... ОРЁТ НА НЕЁ?! Да как он... что эта грязнокровая свинья себе позволяет? 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Леди Патрелл тут же побагровела от злости, не только лицом, но даже и обнаженными, исцарапаными руками.

Взвизгнула, резко поднятая за шкирку, с уже остывающей земли сильным, грубым рывком. Тяжелая ладонь, припечатавшая больной, стыдный удар пониже спины, совершенно лишила горе - аристократку и остатков манер, и выдержки, коей у представителей семьи Анкрейм вообще - то было негусто...

- Да тыыыы! БАСТАРД! - завыла было Бабочка, но получив второй, более сильный шлепок, оскалилась не хуже мифического дракона и зашипела змеёй. 

- Ладно! - гаркнул один из вояк, прерывая назревающую семейную ссору - Дома будете гавкаться. Валите оба! Без вас тут...

И, глядя на удаляющуюся, странную пару, кивнул одному из "песчаных" - молодому, невысокому, с растрепанной копной пшеничных волос и разодранной в кровь щекой:

- Проследи за ними. Узнай, кто такие. У кого в Аргароне... драконья шкура.

- Угум, - ответил парень - Думаешь, дым открыл правду? Может, просто марь? Ну, призрачная форма?

- Иди, следи. Призрачная форма любой бывает, но не драконьей. Истинная это шкура! Истинный облик, именно так. Если что... убей Дракона. Не место ему здесь. И... баба его брюхата, похоже. Ну... ты понял.

"Песчаный" быстро двинулся за супругами, прячась в остатках дыма, намереваясь стать тенью преследуемых. Следящей тенью.

...Экипаж оказался перевернут чуть набок. Он почти не пострадал. Только близкое прочное заграждение не дало ему окончательно свалиться на землю.

Обе лошади, впряженные в него, были мертвы. По выпученным, побелевшим глазам и запекшейся, кровавой пене на мордах. Дьорн заключил, что животных задело отголоском взрыва.

- Волна косо пошла! - рыкнул, ставя жену на землю - Хорошо, что тебя здесь не было, Белла. Всё таки...

И вдруг осекся. Резко замолчал, уже окончательно придя в себя.

Ледяная дрожь сотрясла тело. Холодный пот ожег кожу, пропитав насквозь чужой плащ. Только теперь доперло, ЧТО он, тупой грязнокровка, мог потерять... И... как? Она - то? Зачем она...

- Белла, - начал, скрипнув зубами и ощущая во рту привкус горелой карамели - А ты... почему не убежала?

- Не твое дело, Дьорн. - холодно ответила, тряхнув головой - Тебе это будет неинтересно. Не смею навязываться. И... прошу прощения за... слабость.

Смутно догадываясь, о чем не желает говорить жена, растерялся.

Да. Вот так. Растерялся.

- У тебя ничего не болит, Белла?

Вопрос был наиглупейшим. Но уж... каким был.

Странно ожидать от двух эгоистичных, ледяных тварей того, что они могут измениться и потеплеть в один миг, верно? Нужна тысяча взрывов и тысяча драконьих обращений, чтоб сквозь холодную змеиную шкуру хоть что - то проросло... 

- Ничего у меня не болит, - фыркнула Беллиора, отвернувшись - Да даже если бы и болело... Тебе - то что?

Повернулась к нему. Растерянный, растерзанный вид мужа не мог оставить равнодушной даже такую пустышку, как Бабочка Анкрейм.

- Дьорн, у меня немного уши болят, - вдруг произнесла вполголоса - Я упала на спину и оглохла. Потом всё прошло, и я пошла тебя искать. Ну не могла же я бросить тебя одного? Это как - то... не знаю. Неправильно? Там еще и взрывы... И крылья эти в небе!

- Крылья?

- Ну да. Громадные, но не как у птиц, а... Скорее, как у летучей мыши, но только оооочень большой мыши! Синие. Или черные... Я не помню.

- Это всё дым, Беллиора. Он нанёс видения. Не было никаких крыльев, тебе показалось.

- Ну, может быть, - кивнула - А... где твоя одежда, Дьорн? Чей это плащ?

Лорд не ответил. Что он мог ответить, сам не зная и ничего, ровным счётом ничего не помня?

- Иди на руки, Белла. Я тебя понесу. Домой пешком придется.

- Ты босиком...

- Ааа... да. Ладно, всё равно пойдем.

...Идти долго не пришлось.

Поверенный Дьорна, Норвин, слишком поздно узнавший о преступном акте, совершенном сторонниками опального Правителя, примчался в экипаже сам.

Перехватив супругов на изломе моста, неподалеку от Чернокаменной Высоты, скороговоркой всю дорогу твердил, что Палата этого так не оставит, что виновники будут казнены самым жестоким образом, что целитель уже прибыл в поместье и ждет там, чтоб осмотреть лорда и леди, и что...

Дьорн и Беллиора не слушали его. Сидя в теплом экипаже, пристынув телами друг к другу, сливались взглядами, как река с рекой.

Может, сквозь змеиные шкуры что - то и прорастало?

"...мы ведь могли никогда больше не встретиться..."

Может, и прорастало.

А может, и нет.

Глава 22

Осматривал пострадавших супругов пожилой целитель долго и тщательно.

Наконец, повыгибав брови, поцокав языком, поудивлялся, что:

- Надо же... В самом центре, говорите, были? И вот прямо возле вас "букеты" Потенциала? "Песчаного" и "морского"? Вперемешку? А вас задело, геррна Патрелл? Не помните... Просто пропал слух? А потом, через сколько... не помните. Ясно. Да, руки менглесом надо смазать, глубокие ссадины. Сейчас, минуту. Пощиплет немного. Потерпите, пожалуйста! А... не тошнило? В вашем положении это возможно. Не тошнило... и живот не болел? Нет... Не думали об этом? Сейчас как себя чувствуете? Надо отдохнуть до вечера, там посмотрим. Что говорите? Геррн Патрелл?

Целитель вздохнул. Аккуратно перевязывая тонкими лентами отбеленного полотна поцарапанные руки Беллы, продолжил:

- Ни царапины на нём. Как всегда, бодр и... весел. Послал меня... ладно, не важно совсем, куда. Велел вами заниматься, в противном же случае... ах, да тоже не важно! Жар у него. Горит, как хорошая, деревенская печь! На отдалении даже чувствуется. И... в общем - то всё. В остальном, обычный геррн Патрелл... Сейчас я с вами закончу, пойдете обедать. А с супругом увидитесь к вечеру, ему тоже нужно, знаете ли, отдохнуть. Мне надо разобраться, что это за жар, геррна Патрелл.

- Он был полураздет, и босиком, когда я нашла его! - тихо сказала Беллиора, наблюдая за ложащимися на руки белыми, пропитанными янтарным соком менглеса, лентами. От рук, да и в комнате терпко пахло перекисшим вином и аптекой. - Что произошло с его одеждой, я так и не поняла. Он... он шел босиком по снегу! Дьорн простудился. Ему, разумеется, нужен покой. И уход! Вы уж, я прошу вас, не уезжайте пока. Я плохо разбираюсь в болезнях. Нас обучали в Пансионе, конечно, но... Я могу перевязать рану, например. Ну а... если ночью Дьорну станет хуже, я... 

Целитель закрепил повязки и покачал головой:

- Это даже и не обсуждается, геррна Патрелл. Разумеется, я останусь здесь. Ваш супруг меня очень сильно беспокоит. До вечера он вас не потревожит, геррн лорд мне это клятвенно пообещал, однако жар... Это, говорю вам, не обычная лихорадка. Это нечто...

Осекся, поняв, что болтает лишнее. Ни к чему ей знать. Леди Патрелл - пустышка. Юная, хорошенькая погремушка, ни к чему забивать легкую, пушистую головку разными страстями.

Ей следует сейчас, пообедав, забыться сладким сном в теплой постельке до вечера. Сон вернет силы и ей, и ребенку, которого девчонка ухитрилась понести. Именно "ухитрилась" - материнство не для таких, как она. Матерями надо бы становиться женщинам с более зрелым разумом и более устойчивыми целями в жизни...

Эти её поступки... Опрометчивы и глупы! Ну вот даже, например.

Там, после взрыва, она пошла искать мужа. Зачем?! Что делать хрупкой девушке на поле, полном разьяренных бунтовщиков, "комков" Потенциала и один маграх знает, чего еще! Зачем она поперлась туда, где место лишь мужчинам, и только мужчинам?

Это просто... неразумно. Подвергать опасности и себя, и дитя.

Глупая, глупая, глупая... Бабочка Анкрейм. Очень глупая.

"Я не могла его там бросить." Дура.

Да вот только, если дура... чего ж сейчас целителя так точит червячок зависти? Его, рассудительного мужчину, женатого на рассудительной женщине?

"Моя Еванжелина никогда бы так не сделала!" - вот мысль, колючкой впившаяся куда - то в горло.

Лорда Патрелла пожалеть надо - в жены дура досталась! Пожалеть, а не завидовать... 

...Обедать Беллиоре не слишком хотелось.

Хотелось увидеть мужа. Однако, памятуя вежливые и твердые наставления и твердя себе, что она перед Дьорном итак здорово виновата, нечего добавлять еще, беспокоя его теперь, Белла сдержалась.

Вместо того, чтобы бежать со всех ног, чтобы услышать становящийся уже родным, голос и пусть даже насмешки, вдохнуть аромат кофе, горелых трав и еще какой - то горечи, леди Патрелл послушно сидела за столом.

Неожиданно, а может и от нервов, разыгрался зверский аппетит, и жаркое с картофелем было проглочено ею в считанные минуты. Служанки, помнящие, что хозяйка всегда ест много и жадно, покинули столовую, дабы не смущать "тьфу, аристократку!" своим присутствием.

- Да и пусть пожрет нормально! После такого - то. Говорят, много людей погибло? Да и тяжелая она, вот я, когда старшей дочерью ходила, не поверите... ночью ела! Дохтур велел ей сонных трав в питье подмешать. Дитта, ты питье варила, где? Ага, вот. Давай, я отнесу... 

Напиток подействовал сразу же.

Да и тело, измученное взбалмошной хозяйкой, трудилось уже на последнем издыхании. Ему, как и воспаленному разуму, требовался отдых. И немедленно! Поэтому, после обеда Беллиора, сопровождаемая прислугой, кое как добралась до спальни. Пообещав себе, что после того, как проснется, она немедленно разыщет Дьорна, девушка свернулась в постели и стремительно полетела в сон.

...Бастард чувствовал себя прекрасно. Он совершенно не понимал, отчего должен оставаться в гостевой комнате один, напичканный какими - то снадобьями, да еще и валяться бревном на неудобном диване.

- Вы больны, лорд Патрелл, - заявил противный целитель - У вас сильный жар. Вы простужены, вероятно.

Вот бред! Да он в жизни не простужался, кроме как в детстве. Даже и тогда это случалось нечасто, а уж теперь... Дубленую шкуру ничем не пробьешь.

- Что с моей женой? - рявкнул, выдрав зубами мягкую пробку из узкого горлышка глиняной винной бутылки - Если с ней плохо, я тебя пришибу. Да и её не мешало бы...

- Дела леди Патрелл идут прекрасно, - ровно ответил целитель, стараясь не сорваться. Эта парочка идиотов уже начала надоедать ему. - Она пообедала и отправилась спать. И вам бы прилечь, геррн светлый лорд. 

Дьорн поморщился. Ну с какого маграха ему лежать? Нет никакой болезни, лорд чувствовал наоборот, небывалый прилив сил. Тело ликовало и просило действий!

Пока Белла спит, следовало вызвать поверенного, узнать новости, хотя бы. Гадко будет, если бунт пойдет дальше. Внутренней войны ещё не хватает для полного счастья...

- Ладно, прилягу, - ответил, растягиваясь на диване - Иди пока, поешь. Сам отдохни. Не зыркай так на меня глазами. Не двинусь с места.

Он не соврал. Когда целитель покинул комнату, некоторое время Дьорн лежал, молча разглядывая в окно падающий снег.

Позже лорду стало известно, что верный Норвин на данный момент в поместье отсутствует и, вероятно, вскоре вернется с какими нибудь известиями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Я только посмотрю на неё, - сказал сам себе, опуская ноги на пол - Просто посмотрю. Загляну в дверь и прочь. Белла, Бабочка, мотылек мой. Вросла крепко, ох как вросла. Даже мысли о тебе из башки с болью выдирать приходится... Зараза, похуже простуды."

Беллиора спала глубоко, лежа на боку, прикрывшись одеялом и положив обе руки под щеку.

Повязки, аккуратными полуперчатками прикрывая ранки, оставляли свободными пальцы с коротко подстриженными ногтями. Пальцы девушка переплела между собой, а сон пересыпал их прохладной, ароматной крошкой и белыми волосами, выбившимися из некрепко заплетенной косы.

В спальне пахло менглесом, сливочным кремом и шоколадной крошкой. К этим ароматам примешивался еще и запах ледяной воды, "Бабочкин" запах, нежный, ломкий, холодный.

- Белла, - прошептал бастард одними губами, касаясь раскаленной рукой теплой щеки - Ты моя.

Жена сморщила нос, скривила губы во сне, и Дьорн отдернул руку.

Стараясь двигаться неслышно, как кот, пошел к двери.

И вот, уже там, у цели... был остановлен еле слышным:

- Дьорн... Ты почему не лежишь? Тебе лежать надо. Я... я скучала по тебе. 

И ещё миг.

Грохот защелки. Шипящая ругань, вырванная из пересипшего мужского горла тихим, снежным, бисерным шепотом.

- Я очень по тебе скучала, - полусонно шептала Бабочка дальше, тая в грубых, крепких, опасно раскаленных обьятиях мужа, смявшего коленом голубую бязь простыней... 

Глава 23

Беллиора глубоко вздохнула и вздрогнула, чувствуя жар тела лорда.

От него и впрямь несло, как от большой печи. Целитель был прав, когда говорил об этом. Дьорн болен, и болен тяжело. Несколько эгоистично будет удерживать его здесь.

- Прости, - шептала, понимая, что сил оторваться и отпустить его просто нет - Прости!

Эгоистично, да. Что с того? Если не быть эгоистичной, если строго соблюдать все придуманные кем - то правила, что получишь? И вот не сейчас, а вообще? Да ничего. Ничего, кроме рвани воспоминаний и сожалений, холодной постели и голодного живота. Зато правила будут соблюдены...

Если она отпустит его сейчас, что ей будет?

- Дьорн, - сделав над собой усилие, положила руки ему на грудь - Тебе лежать надо...

- Да, - согласился яростно, выдыхая жар в прохладную щеку жены - На тебе, Белла. Сама говоришь, скучала.

Не обращая внимания на слабое сопротивление, смёл его прочь.

- Я тоже... истосковался! Так вот больше мне тосковать не хочется. Равно как и спать одному. Зачем мне тогда было жениться и всё это время терпеть твои выходки?

- Так из за наследства же, геррн Патрелл..., - хихикнула Беллиора прямо в губы мужа - Тебе всё же надо быть поосторожней, ладно?  

Поцелуй его отдавал вином, ягодами, горячим сахаром и слегка табаком.

- Я совсем потихоньку, Белла, - гоготнул, сдвигая сорочку с плеч жены - Мы будем, как старые супруги, один тык в час. Подожди ты... у тебя руки же... Я сам. 

Она помогла ему раздеть себя, пытаясь унять горячую, яркую дрожь в коленях и руках.

Когда Дьорн, склонившись, сжал пальцами округлые груди и припал губами к напрягшимся соскам, между ног Беллы моментально стало влажно и жарко. Низ живота заныл, девушка скрипнула зубами и слегка запрокинула голову назад.

- Ложись, - прошептал бастард, подхватывая жену под поясницу - Просто лежи и всё.

- Ты и впрямь весь горишь! - выдохнула, сладко сжимаясь от каждого, даже и мелкого прикосновения рук мужа к обнаженному телу.

- Ага, - подтвердил Дьорн, сжав пальцами ягодицы девушки - Особенно штаны. В них настоящий пожар. Белла, ты... такая розовенькая... И пахнешь конфетой...

Больше всего всегда хотелось бастарду раздевать жену медленно, целуя каждый миллиметр высвобождающейся кожи. Легко прикасаясь к телу, желанному до одури, шептать всякие глупости в покрасневшие уши. Укачивать, усыплять невеликий разум Бабочки обещаниями сладколживыми так, как описано это в любимых ею дамских романах.

Как бы хотелось ему уметь говорить также витиевато и напыщенно, как делают это всякие Мартины, Джеймсоны и Патрики, прежде чем начать ожесточенно долбить какую нибудь Мону или Ванду! Кстати, всегда удивлялся он, пробегая глазами строчки - КАК хватает терпения у мужика на тот словесный понос?! Откуда берутся силы справляться и с собой, и с оглушительным нытьем в паху? Как не мешает тяжело дышащему от страсти любовнику почти непрерывная, постельная болтовня? ЧТО можно сказать, когда баба лежит перед тобой голая, горячая, стонущая, почти умирающая, текущая медом и плавящаяся от желания.

"Вероятно, бабам нужен весь этот цирк... - думал он, искренне не понимая, зачем - Ну, или мужики такие... Если не пропиздится, у него и не встанет."

Честно, он и с Беллой пытался проворачивать такие штуки! Совершенно честно! И искренне. 

Однако же, начиная хорошо, плохо продолжал. Скатываясь под конец в скабрезности, от которых геррна Приличное Воспитание начинала сконфуженно краснеть, хихикать и восклицать "Как это?", тут же прикрывая рот маленькой ладошкой и стыдясь неуместного своего интереса.

"Женщины любят ушами", - сказал кто - то и когда - то. Лорд же и на эту фразу нашел ответ. "Ну и люби девку в уши, раз не дает ни в какое другое место."

Нет, ему хотелось говорить с Беллой, но... потом. Ну вот только не сейчас, когда...

...смотрела она на него, ожесточенно выгибаясь под его руками, почти крича. Почти плача!

- Не жалей меня, Дьорн! - вскрикнула, упираясь в раскаленное плечо маленькой, теплой ступней - Сделай, как тебе надо. Я, наверное... сама хочу? Я... я не знаю... 

Разодрав вязку брюк, рыкнул почти зверем, еще больше распаляясь. И еще больше полыхая жаром.

Совсем не заметив, как пробежали сполохи синего огня, очерчивая кровотоки, подсвечивая кожу изнутри. Рассыпавшись по всему телу молниеносным фейерверком, пропали, оставшись в глазах двумя сапфировыми черточками.

Содрав с себя давящую, мешающую уже одежду, освободился.

Беллиора, резко приподнявшись на локтях, посмотрела на него, сглотнув комок приторно - сладкой слюны.

Пропустив фейерверк, сходила теперь с ума от вида восставшей, мужской плоти, от темной, повлажневшей кожи бастарда, от темных волос, скрывающих лицо, от... от почти звериного, утробного рычания.

В спальне ярко пахло желанием. И старой кровью. Кровью кого - то, убитого зверем когда - то давно. Очень давно! Возможно, тогда зверь и был изгнан из...

- Ноги шире, - приказал, наваливаясь кипящим уже телом, обжигая прохладную кожу девушки своей - Оооох, какая ты! Внутри...

Войдя сразу глубоко, прямо во всё ещё тугую суть, резко дернулся, приходя в сладостную ярость от готовности пары принять его.

Прижав стройные ноги к своим бедрам, начал двигаться жестоко и жадно, будто боясь не успеть, стараясь пропитать собой насквозь каждую клеточку тела Беллиоры.

- Двигайся! - опалил шепотом щеку, тут же легко прикусывая плечо - Двигайся, моя сладкая. Навстречу мне. Давай... Потечем вместе! Да мать же твою, какая ты внутри! Подожди...

Подождать сам себе сказал, от всей души протестуя против того, что пара опять ничего не получит для себя.

Приподнявшись, чуть оторвался от нее, проводя руку меж её ног. Быстро разведя мокрые складки женской плоти, нашёл клитор и стал ласкать его подушечками пальцев.

- Не плачь, - прошептал, сцеловывая слезы с глаз Беллиоры - Так тебе легче будет, моя... хорошая. Больно? Опять, что ли, больно?

- Нет, Дьорн, - выдохнула, обнимая мужа за шею - Просто очень... очень хорошо! Нет, не... прекращай.

- Нравится? - спросил, сдерживая себя и лаская жену так, как она просила - Нравится... Девочка моя... Зазнайка... 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прижавшись губами к полупаскрытому рту, утопил всхипы и выдохи Бабочки в глубоком поцелуе. Коснувшись языком маленького, карамельного язычка, заставил его танцевать, как оторвавшийся лепесток цветка под летним ветром.

И, почувствовав телом ответные судороги, а рукой - близкую влагу, вошел снова, уже больше не позволяя замирать ни ей, ни самому ему, яростно и где - то даже грубо лаская родное тело собой изнутри. Запирая. Ставя печать! Метку. Звериную, горячую метку.

- Ааааах, - длинно застонала Беллиора, изгибаясь радугой в руках бастарда - Я... аааах!

Прижавшись полыхающим, крутящим вихри низом живота к кипящему паху мужа, закипела сама.

- Вот, так, - отрывисто рявкнул, распрямляясь и вбиваясь в нее - Так, да! Кончай.

Упав на нее, сжал груди руками. Вцепившись зубами в плечо жены, излился сам, перемешав кипяток с резко пахнущим жизнью ответным ручьем влаги растаявшего окончательно женского тела.

- Не беги сразу в купальню, - шепнул, не отпуская задыхающуюся девушку и не выходя из неё - Полежи так... Сведи меня с ума. Так пахнешь... Ты так пахнешь, когда кончаешь...

Взяв обессиленную руку Беллы, приподнялся и прижал ее ладонь к месту, где они еще были соединены. Потом, прикоснувшись губами, перецеловал все пальцы, пахнущие ею и им самим.

- Дьорн, - вдруг выдохнула она, отворачивая голову и стекленея глазами - Мне всё же надо тебе сказать. А там хоть... смейся.

И, глядя прямо в недовольно сузившиеся синие глаза бастарда, ровно произнесла, приказав себе быть (а не казаться!), смелой:

- Я тебя всё же, наверное люблю, Дьорн. И вот... как хочешь теперь. Пусти меня.

Он отпустил её, просто обалдев от тона и слов, пробивших тонкие бреши в плотной занавеси воздуха спальни.

Беллиора укрылась в купальне, оставив растерявшегося мужа наедине со светом, бьющим ему в глаза и с собственными, разбегающимися в разные стороны, мыслями.

Прошло сто лет и миллион миллионов минут, прежде чем лорд Патрелл, повернув голову в сторону закрывшейся двери, произнес:

- Так и я тоже, Бабочка. Я тоже тебя люблю...

Глава 24

Пару дней Беллиора пряталась и старалась молчать.

Чувствуя жуткую неловкость и жгучий стыд за неудавшееся признание, боясь насмешек, шарахалась от мужа, как маграх от каленой на сковороде соли.

К сожалению, особняк хоть и вмещал достаточно в себя народу, мебели, тряпья, исторического барахла, так нелюбимого наследником, кухонной и прочей утвари, всё же не являлся гнездом порталов, разжижающих пространство, а посему особо прятаться было негде.

Так или иначе встречаясь с мужем за столом, невоспитанно буркала леди нечто похожее на "доброе утро", а ложась спать, желала "доброй ночи" очень похожим тоном. Глухо булькнув пожелание, стремилась тут же увернуться от объятий и закрыть глаза, хотя спать, как правило, совсем не хотелось.

Дьорн, сперва было обалдевший от нежданного признания и воссиявший лицом от наладившихся отношений с благоверной, теперь недоумевал. Искренне не понимая, "что в башке у Бабочки, и какая каша там кипит", старался всё же не раздражаться, дабы не сделать хуже, чем есть.

В какой - то момент он решил всё же спросить жену прямо. Делать из супружеского ложа поле боя, а из семейной жизни - карту сражений, бастарду уже начинало надоедать.

- Белла, что стряслось?

- Ничего. - ответила та, глухо дыша в подушку - Ничего. И всё. Оставь меня в покое, Дьорн. Тебе не понять.

- Всё так всё! - рыкнул в ответ, отвернувшись - "Не понять..." Конечно, где уж мне...

Тут же, резко обернувшись, смял простыни. 

- А ну, иди ка сюда, - велел - Рассказывай. Ты сто лет уже молчишь, мне надоело.

Беллиора повернулась и посмотрела на него. Потом, натянув на голову плед, закрыла рот и подбородок его краем, став похожей на женщину степных племен, прикрывающих лица плотной тканью.

- Я прошу прощения, Дьорн.

- Чего? За что?

- За невыдержанность, а также за мою глупую... шутку. Тогда... Я сказала глупость. Про... про...

Лорд дернул плечом. Кисейное покрывало ТОЙ ночи, разлетелось пылью. Весенние цветы, только только подняв головки и набрав цвет, рассыпались прахом...

- А, ты об ЭТОМ. Да ладно, Бабочка, с кем не бывает! Успокойся. Я тоже не всерьез.

Беллиора свела брови. Похоже, он и не понял, о чём она говорит...

"Ну и пусть! - мысль оказалась отчего - то колючей и неприятной - Не понял. Так даже и лучше. Можно продолжать жить, как жили до сих пор."

Покачала головой:

- Я всё равно очень хорошо к тебе отношусь, Дьорн.

- Я тоже, Белла, - кивнул в ответ, осторожно привлекая жену к себе - Я тоже... очень хорошо. Ты чувствуешь себя нормально? Чего нибудь хочешь? Может, сьездим завтра прогуляться? По другим наделам опасно, обстановка не очень, так мы по нашим землям. Или может, смотаться в город, купить тебе что нибудь? Говори, что. Я быстро, туда - обратно... 

Беллиора было обрадовалась, но...

Щедрая память тут же подбросила картинку - дымное, сладкое небо, рассеченное взмахами то ли чёрных, то ли синих крыльев...

Девушке даже и не хотелось представлять себе их обладателя. Им мог быть кто угодно... Кто знает, какие последствия могут быть у бомбежки, устроенной на Чернокаменной Высоте и ликвидированы ли они? Мало ли, где открылась дыра в пространство! Вдруг она... перемещается? С Ходами такое, говорят, бывает. А ведь лорд Патрелл неосторожен, самонадеян и глуп! Что мешает ему ненароком вывалиться куда нибудь и попасть прямо в глотку тому... крылатому?

- Нет! - пискнула передавленным паникой горлом - Никуда не езди. Ничего мне не надо! Не езди! Или... если поедешь всё же... я с тобой, Дьорн.

Лорду стало одновременно смешно, трогательно и невыразимо уютно. Надо же, если так вопит, значит не всё потеряно? Может, оживут ещё весенние цветы и ночь вернется, ТА САМАЯ ночь...

- Не поеду, успокойся, - шепнул успокаивающе - Беллиора, не поеду. Ты ведь следом увяжешься, верно? Я так понял?

Ответом ему был яростный, согласный кивок.

- Ну вот. Увяжешься. А мне там следить за тобой мало интереса. Так что не переживай, на это неспокойное время возле твоей юбки буду сидеть. Как пришитый.

- ПОКЛЯНИСЬ!

Расхохотался:

- Клянусь. Спи. 

Прошло много времени. Леди Патрелл спала, крепко вцепившись нервными пальцами в его руку, то и дело встряхиваясь во сне.

К Дьорну же сон не шел.

Боясь двинуться и потревожить жену, лорд лежал на спине, безотрывно глядя в темный, расцвеченный ночными сполохами, потолок.

Где - то внизу что - то упало. Скрипнула то ли дверца шкафа, то ли еще какая - то часть рассыхающейся мебели. Снаружи дунул ветер. Свистнув еще раз, принялся гулять по подоконникам, стенам, крыше, стучать голыми ветвями деревьев.

Осторожная мелкая крыса, протопотав от стыка двух стен к камину и повозившись там, сгорбясь, пробежала обратно.

Близко прополз знакомый, но слабый холодок - призрак всё ещё находился рядом, хотя и не старался обнаруживать своего присутствия...

- Пшла отсюда, - шикнул Дьорн, недовольно щурясь - Иди спи! Падаль...

Хохоток. Тихий и глухой, ветер за окном и тот звучал громче! Жутко... всё же жутко как... 

Задумавшись, утонув в звуках ночи, Дьорн вздрогнул от осторожного, вежливого стука и громкого шепота:

- Геррн светлый лорд!

Метнувшись расторопно, не хуже той крысы, бастард вышел в коридор, притворив за собой дверь.

- Что ещё?

Поверенный выглядел обеспокоенным.

- Соглядатаи доложили! Геррн, за поместьем кто - то следит. Возможна опасность. Всё пространство в западной части наделов изрыто Ходами! Близко, очень близко к парку, и к самому особняку.

- Магов надо звать, - зарычал лорд, поспешно застегиваясь и устремляясь вниз по лестнице - Изрыто Ходами... Это что значит?

Норвин, едва поспевающий за ним, шумно дышал:

- Это кто - то не очень опытный, геррн! Опытные маги таких дыр не оставляют. Ученик, вероятно. Либо самоучка. Либо "песчанник"! Они не умеют "двери" прикрывать, ждут когда те сами "зарастут".

- Неизвестно, что с тех Ходов полезет. - заворчал Дьорн - Если уже не вылезло. Портальщиков зови!

Помощник кивнул:

- Послал ребят! Поехали за ними.

- А, твои ребята... Ждать их..., - бастард натянул плащ - Сам разберусь. Коня мне. И самострел! Распорядись.

...Вскоре, взбивая напАдавший снег, оба седока скрылись в разлетающемся в стороны предутреннем мареве...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Несясь за Хозяином в промозглую, крошащуюся снеговую мглу, Норвин здорово нервничал.

"Куда прет, твою ж мать, а? - подгоняя коня и отплевываясь от колючей, снежной крошки, негодовал он - Что он сможет? Дырка на дырке! Всё пространство ровно мыши жрали, если верить Следящим... Там и портальщики... Хвала Богам, если справятся! А если нет... Дьорн - идиот! Что там делать... человеку? Недоучке, тем паче! Идиот... Зря я ему сказал! Самому надо было... самому!"

- Геррн лорд! - рявкнул, пытаясь осадить разгоряченную лошадь - Геррн! Стойте же! Стойте!

Тот вернулся сразу же. Снег вздыбился, тут же опав пеленой о землю, осыпал лорда блестящей крошкой.

- Ссышь? - глухо осведомился бастард, удерживаясь в седле и туго натянув удила - А ты возвращайся назад. Покажи мне, где видели угрозу и... Возвращайся.

Конь бастарда явно нервничал. Перебирая копытами по льдистой, зимней земле, тревожил снег. Гулко ржал, дергая ушами и кося глазами. Животное явно чего - то боялось. Немудрено, конечно! Опасность была совсем рядом. Ехавшие быстро, хозяин и слуга почти настигли её. Да... да вот только конь Норвина был совершенно спокоен, хотя при приближении Дьорна и отступил на шаг... два. 

Удержав лошадь, поверенный внимательно посмотрел на лорда.

Осыпанный снегом, обернутый туманом, сейчас тот напомнил ему... Ни маграха он ему не напомнил. Сравнений не было. А вот догадок - сколько угодно.

О скрытой сути наследника знал только покойный лорд. Незадолго до смерти, видно чувствуя свою скорую кончину, записал он несколько слов в ручной блокнот. Надеялся, наверное, что кто нибудь (может, даже и сам преемник), найдет записи. К счастью ли, к сожалению, те записи так и не попали к равнодушному ко всякого рода "писулькам" Дьорна, осев в его, Норвина, руках.

И вот точно к сожалению - поверенный магом если и был, то очень слабым! Всем его Потенциалом, если и собрать, то невозможно было даже мелкую собачку напугать. Вот и лошади не сильно - то и боятся! Поверенный и должность свою получил от Вильярда лишь за свою аккуратность, старание и прилежность. Ну и из солидарности, конечно.

Вильярд тоже был магом сам, и тоже слабым. Даже и Ритуал Открытия в своё время не помог. Видно, сколько Силы Богами отпущено, столько и есть. А побасенки про то, что можно какими - то усилиями Потенциала себе "прирастить", всего лишь побасенки.

"Не вышло со мной, - начеркал Вильярд в блокноте, похоже, с досады - А вот с моим сыном вышло! Только что вышло... Сам не знаю." 

- Возвращайся, - повторил Дьорн, разворачиваясь - Сам поеду. Следящие там должны быть, они и покажут.

- Нет, светлый лорд. Я с вами. Просто сказать хотел, чтоб поосторожнее. Соглядатаи там, конечно... Но! Опаска не помешает. И помедленнее, геррн. Спешка никогда ни к чему хорошему не приводила. Что вам спешить? Место оцеплено, а вы человеческим зрением всё равно мало что увидите.

- Что спешить, говоришь, - Дьорн, успокоив коня и прислушавшись к разумным доводам, перевел его на рысь - Вот смотри. По моим наделам кто - то шляется, как у себя дома. Могу ли я это стерпеть? Надо ли мне это? Даже и не задумывайся! Прежде я бы сам сказал, что мне до жопы маграха все эти треволнения. Ну, выслал бы гвардейцев, чтоб накостыляли по шее тем гулякам. И пару портальщиков - дыры заделать. А сам бы спал спокойно.

- Так и надо было сделать так, светлый... Разумнее и было именно так поступить. Я теперь и жалею, что сказал вам. 

Дьорн ободряюще похлопал коня по шее. Обернулся. Взглянул на поверенного сузившимися синими щелками глаз.

- А ты не жалей, - ответил, подбадривая шепотком успокоившееся животное - Раньше это раньше... А теперь я не только за себя отвечаю, видишь ли. Ты ведь, дорогой мой Норвин, умный. Ясно, что не дурак! Дурака бы не приставил к себе мой отец, чтоб его маграхи в жопу драли до конца времен. Вот и пораскинь умными своими мозгами, отчего я сам еду туда. Ладно. Не скрипи головой. Видишь ли... Много собственности теперь у меня, а собственность дело хлопотное! Мало заиметь. Надо еще и удержать... Поймать бабочку легко. Посадить в кувшин легко. А вот чтоб не сдохла там... О, вот кажется, и приехали! 

Пустырь, заснеженный и неприветливый, уже хорошо просматривался в уходящей мгле - рассвет наступал стремительно. Зимний Аргар лил из густых облаков, хоть и заспаный, и мутный, но свет.

Воздух пустыря, густой и плотный, и в самом деле весь оказался изрыт "дырами". Узкие ходы видны были даже человеческому взгляду, настолько хорошо они оформились и созрели.

- Приветствую вас, геррн лорд! - пробасил вынырнувший из гулкого тумана Старший Соглядатай - Вот, извольте посмотреть. Видите что нибудь?

Дьорн кивнул и, грубо ругаясь, спрыгнул с лошади.

- Вижу, - подытожил еще раз - Вижу. И что это? "Песчанники"? Кто здесь шлялся? Предположения есть?

Старший ответил незамедлительно и четко:

- "Песчанники". Или "песчанник". Это уж совершенно точно, геррн Патрелл.

- Зачем? Цель?

- Я думаю, это либо их Следящий, либо... убийца.

Лорд скривил губы:

- Убийца? Для кого?

- Для того, кто бунтовщикам - "песчанникам" сильно насолил, геррн. Или для того, кого они слишком боятся! В данном случае... это вы, геррн светлый. Вы.

...Версия оказалась неожиданной, но единственно верной.

Настолько верной, что Дьорн прямо ощутил эту "верность" всей кожей.

Вернее, шкурой. Переливающимися сине - черными пластинами, прорвавшими плотную ткань плаща, обнажившую плечи.

Просто вышло так, что ветер, дунувший невовремя, принес Зверю запах чужого присутствия.

Зверь проснулся! Он готов был обороняться. И оборонять Собственность. 

Глава 25

Зверь был зол. Ярость туманила ему разум, заставляла кровь кипеть, жгла сердце.

Чужаки... Чужаки, вломившиеся на землю Зверя, покушались на его территории. На его Дом. На его Самку. На его Детеныша. Младенец не нужен Чужакам, его участь предрешена - пришлые несут ему смерть. К чему захватчикам чужое потомство? К че... му...

Громадные когти пробороздили промерзлую землю, взорвали, выпустив на свободу серую, прошлогоднюю траву, сжухшую и грязную, жар тела Зверя превратил снег в кашу - размазню.

- АРРРРРРРРАААААРААААР! - исторгло громадное горло, и вовремя отпрыгнувший прочь Норвин прикрыл руками уши.

- Начинаается, - проворчал он. Потом, подняв голову кверху, крикнул, не надеясь, что "новорожденный обороток" хоть что нибудь услышит - Геррн Патрелл! Спокойнее! Я вас прошу!

- Рагдвар. Синий дракон, - ровно сказал Глава Следящих, на всякий случай готовно сжав в руке тяжелую пику с мощной "пулькой" Потенциала на остром конце - Так Вильярда пащенок...

- Так оно и есть! - рявкнул Норвин - Старик баловался ритуалами! Чтоб его... Вот что теперь делать?! Он же Зверь... Он же ни маграха не услышит! Не поймет... Геррн Патрелл!

Зверь был небольшим, пока еще довольно слабым и оттого злее в тысячу раз, чем было бы взрослое, зрелое чудовище.

Припав чешуйчатым пузом к плачущей ручьями земле, он повернул уродливую, шипастую башку и подслеповато прищурился, стараясь определить источник писка, так раздражающего слух.

Норвин, Следящий и еще пара человек отшатнулись, отступая назад. Перепуганные же насмерть лошади уже давно покинули раскаляющуюся поляну...

- Спокойно, - таким же ровным тоном сказал Глава, очень медленно поднимая пику. Поровняв оружие со взглядом Зверя, неожиданно разжал пальцы - Смотри. Сюда смотри...

Пика упала в грязь, издав неприятный, тихий, чавкающий звук. Дракон оскалился, изгибая шею. Потом, издав горлом странный, клехчущий полустон, распахнул крылья и, тут же сложив, уперся их изгибами в землю.

- Что с ним? - прошептал поверенный, чувствуя, что вот вот и наделает в штаны, если уже не...

- Определяет, - шепнул Следящий, отступая еще ровно на шаг - Определяет, кого из нас убить. Тупой еще. Молодой... Нерасторопный... 

Зверь дернул одновременно ноздрями и всей шкурой, покрывающей спину. Поерзав по земле остроребристым хвостом, сделал шаг вперед...

- РРРР...

Рык, в этот раз негромкий и вежливый, чуть не разодрал Норвину голову. Поверенный вжал ее в плечи и еще крепче закрыл ладонями уши.

В следующий миг нерасторопный дракон определился. Благодаря внутреннему чутью, всё же удалось ему распознать в стоящих перед ним людях своих. Да и запах, их запах показался оборотню смутно знакомым...

- РРРАР! - заключил, наконец, Зверь.

Потеряв всякий интерес к присутствующим, он отступил шаг назад. Пару раз рявкнув, оттолкнулся от земли задними лапами. И, неровно взмахнув крыльями, расправил их, войдя в низкое небо, то и дело рискуя, ох как рискуя, потерять высоту.

- На крыло, однако, встал не так давно, - резюмировал более чем спокойный Глава Следящих - Какой оборот по счету?

Потрясающе, вот этого человека ничем невозможно было, казалось, удивить!

Норвин, поборов холодок, пробежавший по спине, покосился на собеседника с уважением:

- Понятия не имею... Если и обращался раньше... Где? Когда?

- Ну так вот, значит! - твердо заявил вдруг Следящий - Теперь ясно, чьи это ходы. "Песчанников". И ясно, отчего эти ребята сюда полезли. Видели нашего геррна где - то. В его истинной шкуре. И совершенно правильно заключили, что Патрелл им в таком виде не нужен. Если Правителя прежнего бунтари на место вернуть могут, то дракон их интересы точно не поддержит. Им ведь не только Правитель, а и наделы ближайшие тоже нужны, которыеопальный им, видать, обещал за свое освобождение. А Патреллу...

- Да ему плевать всегда было, кто Правитель...

Глава кивнул. Подозвав кивком одного из помощников, велел:

- Из вас двое остаются здесь. Ждите портальщиков. Двое - с нами. Разыщите лошадей, далеко они не должны, "спутанные", убежать. Всё понял?

Парень исчез, торопясь выполнить приказ.

- Ему и сейчас плевать, - продолжил Глава таким же нудным, ровным, неторопливым тоном - И ему, и дракону тоже. И на то, кто Правитель... И на всякую другую дрянь... Но вот на то, что "песчанники" или кто, на его собственность покусились, совсем не плевать, Норвин. За его парой они пришли. Она... тяжелая же? Отлично. Что Патрелл, что дракон - порвут за неё. Хоть "песчанника". Хоть Правителя. Хоть самих Богов, если те, жопы свои раскачав вдруг явятся вблизи. О! Лошади нашлись. 

Помощник подвел им двух найденных и уже успокоенных, лошадей.

Животные, всё ещё чуя опасность, нервничали. Однако же, будучи всё же взрослыми и специально обученными, хоть и перебирали ногами, и фыркали, но могли свой страх побороть.

- Тихо, тихо, - ласково пробурчал Глава, взбираясь на одну из них - Не тронет тебя обороток! Нужна ты ему... Он сейчас другим занят. Вот дурак! Норвин! Давай бегом, как бы наш Хозяин бед не натворил...

- Спалит поместье? - выкрикнул поверенный, уже несясь за Следящим в неудобном седле, с нытьем в сердце и колотьем в мошонке - А? Динар!

- Кто его знает! - ответил Глава, полуобернувшись - Может! Может и геррну тронуть... Если не узнает... Неумный он теперь! Разум спит. Чуйки нет! Не вызрело еще чутье! Зверь он... Догоним, да я заговорить его попытаюсь. Если не выйдет, то...

Поверенный застонал и пришпорил коня. Встречный ветер отнес слова Динара прочь, но главное верный слуга всё же понял. Всё было предельно ясно! 

Синие рагдвары давно покинули Аргарон. Сами ли, или их изгнали, доподлинно было неизвестно - разные от руки писанные источники обьясняли по разному. Видно их авторы то ли фантазировали кто во что горазд, то ли попросту привирали в своих россказнях, не придя так к единому мнению.

Вызвать рагдвара в Аргарон могли только маги. Да и то, не все, поэтому и опасности получить такого визитера не было - кто из носителей Потенциала стал бы призывать к себе тупое чудище, с которым еще не факт, что получится договориться?

Покойный Вильярд, попытавшись "прирастить" себе Потенциала, видно, где - то ошибся! И вместо себя "прирастил" Силу к своему будущему отпрыску.

Нет, нет! Не стоит думать, что старый лорд замышлял нечто плохое. Скорее всего, глядя на подрастающего сына, что - то понимал сам. Догадывался.

"С моим сыном вышло. Но вот что вышло - сам не знаю."

Рагдвар, спящий много лет, должен был спать.

Поэтому и не держал отец сына при себе, боясь могущей возникнуть привязанности Зверя и его пробуждения! Поэтому, почуяв близкую свою смерть, подсунул наследнику Бабочку Анкрейм - на редкость неотзывчивое, черствое и напрочь лишенное сочувствия существо. Красивая, надменная, глупая кукла должна была, вызывая низменные желания в человеке, начисто лишать желания и сил Истинную Суть.

Кто же знал, что выйдет наоборот?! Кто?!

А теперь им всем угрожает... неизвестно что. Всем, включая и саму Бабочку, которая может ни за что пострадать. Именно - ни за что. Глупо обвинять бревно за то, что оно - бревно, а не куст ароматных цветов, и наказывать его за это!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ ...Беллиора, резко стряхнув с себя сон, села в постели.

Не понимая, что могло разбудить ее, да так быстро, протянула руку, пытаясь нашарить на прикроватном столике светильник. Тот, найдясь быстро, выскользнув из пальцев, упал на пол, звякнул отлетевшим прочь гасильником, закатился под кровать.

- Дьорн, - прошептала девушка, отчетливо понимая, что мужа в спальне нет - Дьорн!

Соскочив с постели, Белла чуть не повалилась обратно, запнувшись обо что - то твердое.

Здоровенный клинок Вильярда... Каким образом оказалось оружие здесь, на полу, возле кровати? Этот ужас всегда висит на стене, в кабинете Дьорна. Кто его сюда притащил? Лорд, наверное. Вот что за мерзость расшвыривать где попало свои вещи, а?

- Дьорн!

Ответом ей был странный, глухой звон и резко вспыхнувший свет, опаливший глаза. Из этого света, рваной вертикальной дырой порезавшей пространство, шагнули двое мужчин.

- Держи её! - выкрикнул один, толкая собрата вперед - Держи шлюху, и на балкон! Та тварь за ней придет...

Белла глухо выдохнула, вместе с выдохом косо выбросив вперед длинный клинок, зажатый в руке. Жестокая сталь мягко вошла в бок схватившего девушку светловолосого парня с поцарапанной щекой. 

- Аааах, хррррр, - захрипел нападавший, опускаясь на пол мешком и заливаясь кровью - Хрррррр...

- Маграхова сука! - выкрикнул второй, приготовясь наброситься, замер, отступив - Мать тв...

Спальня наполнилась холодом и сильным, тухлым, сладким ароматом лермийских гортензий.

- Иди, идииии, - вздохнул призрак, осыпая на пол цветочную труху, лепестки и сухую землю - Иди! Ко мне...

- Мам! - истерично вскрикнула Беллиора, отталкивая от себя потерявшего сознание раненого "песчанника" - Мам, МАМААААА!!!

Гнилые пальцы сомкнулись на горле второго пришлого, призрак радостно улыбнулся, жадно пожирая жизнь и тут же стремительно начиная обрастать плотью.

Новорожденнный Ход захлопнулся с оглушительным звоном, закрываясь.

Двери в спальню и на балкон распахнулись, подчиняясь поднявшемуся ветру.

Тут же в особняке вспыхнули все лампы одновременно.

- Напали! На поместье напали! Пришлые!

Крики паникующих, хватающихся за любое, подручное оружие людей, заполонили дом. Чужие вопли и выстрелы ответили им с улицы. Им вторили громкие хлопки! Широкие полосы света открывающихся ходов...

- МААААААМ! - завопила Белла дурниной, обращаясь уже даже и не к призраку, а вообще неизвестно к кому.

Сжимая в руке клинок, девушка бежала вниз по лестнице, отталкиваясь от накаляющихся ступеней босыми ногами. Бежала, отказываясь что либо соображать, оболваненная шумом, ужасом, паникой и...

...раскатистым рокотом небес, сотрясшим землю...

"Гроза? ЗИМОЙ? Как... так..." - только и выдало мятущееся сознание как раз в тот момент, когда Беллиора, неумело полоснув клинком еще одного "песчанника", появившегося перед ней из узкого хода, выскочила в распахнутую дверь прямо навстречу той грозе, полыхающей жаром, оранжевосиним пламенем и забивающим дыхание приторным запахом горелого сахара... 

Глава 26

Выскочив на улицу, Белла не ощутила ни холода, ни страха.

Все чувства замерли. Смерзшись твердым комком, образовали панцирь - теперь разуму это казалось более первостепенным, чем что либо другое.

Леди Патрелл, разумеется, отлично помнила, чем занималась после пробуждения и было запаниковала, но успокоилась тут же.

Благоразумие, по большей части спящее в Бабочке (тем и заслужила Беллиора Анкрейм своё прозвище!), внезапно пробудилось, растолканное как гонгом или колокольным звоном находящей опасностью. Проснувшись в нехорошем расположении духа, разозленно двинув в ухо всем прочим чувствам и ощущениям, оно теперь доминировало здесь. Рявканьем отдавая приказы, крепко сжимая в руке хлыст, плеть...

...сувенирный клинок Вильярда Патрелла, подаренный ему кем - то из оружейных магов. Гм, подаренный... Отданный за долг, который бедолага не смог вовремя погасить. 

Она вроде бы помнила, что порезала этим клинком двоих...

- Потом, - приказала себе, чувствуя как леденеет горло - Потом.

Двоих, троих, четверых. Какая разница? Дому угрожает опасность. Её дому. Её людям. Её ребенку. Да, пусть и нежеланному, но и не настолько виновному, чтоб казнить его до рождения. Верно ведь?

Её мужу. И тоже нежеланному. Но и тоже... невиновному ни в чем.

- ПОТОМ! - крикнула сама себе, крепче сжав в руках клинок, облипший кровью, частичками одежды и плоти - Потом, Белла! Теперь спокойно... посмотри вперед. 

Взгляд уперся в огонь, взрезавший покрывало ночи и беспрерывно летящего снега.

Марь плавилась, кипела ключом, разогретая пожаром - судя по нахождению его, горели ближайшие к поместью мелкие торговые лавки.

- Геррна! - взвизгнула вылетевшая за хозяйкой из особняка перепуганная молодая прислуга - Бежите прочь! Бежите! Люди кричат... огонь с неба падает! От дома побежали...

Леди Патрелл тут же вцепилась ледяными пальцами в тормошащую её руку:

- Тихо! Не вопи так. Надо скорей посмотреть, что там!

- Мужики пожар тушат... А эти, эти! Пришлые...

- Что пришлые?

- Маги явились, - ответила, мотая головой - Наши маги! Кто - то двоих зарезал, пришлых... Остальных наши... схватили! А эти...

Не дослушав, Беллиора уже неслась вперед, то и дело оскальзываясь на мокрой земле и всё ещё сжимая в руке клинок. Ненужный...

Ненужный! Как же может, и как же внезапно иногда становится нужным то, что вот - вот только что было ненуж...

- Где геррн Патрелл? - взвыла, врезаясь в толпу борющихся с ужасом и пожаром, людей - Где лорд?!

Чьи - то руки схватили ее, встряхнули:

- Уймитесь, геррна! Не до вас, маграх раздери... Ввысь! Ввысь смотрите! 

Ночь достаточно уже просветлев, развалилась надвое, рассеченная острыми взмахами огромных крыльев. То ли синих, то ли черных...

Их обладатель был безумен! А может, просто играл.

Плюнув еще пару раз огнем, выхватил из разбегающейся толпы пару человек, и в ту же секунду бросил, как ребенок непонравившуюся игрушку.

- РРРРРРАРРРА! - заявил удрученно, теряя высоту. 

- Ооох, - выдохнула леди Патрелл, разглядев наконец, источник огня - Что... ЧТО?

- Спасайтесь! - крикнул кто - то, и казалось, крепко сбитая толпа рассыпалась на сотни разрозненных точек - Бегите!

Тотчас, в одно время с этим выкриком, небо излилось потоком пламени. Жар плавил воздух, оседавший на лицах и одежде людей крупными, горячими каплями.

- Боги..., - только и смогла вымолвить Белла, ощущая дрожь в коленях и полную невозможность двигаться и соображать - Боги...

Ноги ее будто вросли в землю. Босые ступни, что ни странно, не замерзли, наоборот - согрелись в теплом, снежном киселе. Девушка попыталась отступить на шаг назад и, чуть не рухнув в грязь, предпочла остаться на месте.

Падать на колени прямо перед лицом смерти глупо. Ну глупо же? Нет смысла. Всё равно скоро тебя не станет. Так какая... разница?

Владелец крыльев оказался не таким уж и огромным. Ночь врала, приписывая невиданному Зверю ярости, габаритов и прочего. Добавляла ужаса, строго округляя глаза и надувая щеки, тут же трусливо сбежав от ярких, оранжевых сполохов света.

- Крххх, - тактично кашлянул Невиданный Зверь.

Уперев изломы крыльев в землю, теперь он напоминал человека, уперевшегося в стол руками и глядящего прямо на собеседника, не желающего слушать разумных доводов.

...Рагдвар удивленно повертел башкой.

Совершенно не понимая, отчего разбегаются букашки, он был обескуражен.

Чего это они? Кричат. Кидаются палками и камнями. Льют воду на огонь, швыряют снег. Бегают и вопят, ровно умалишенные!

Он даже выловил из кучи парочку, чтоб лучше рассмотреть, да так ничего и не понял. Визжат, ровно идиоты! Да ну их...

Обидно! Досадно. Ну и... ладно.

Если им так нравится бегать и верещать - их дело. Мало интереса Зверю разбирать, кто и чего хочет! В конце концов, может это так у них принято? Что - то вроде приветствия? И... всё равно.

Гораздо интереснее вот что.

Всего в нескольких шагах от него стоял человек. Который не орал, и никуда не собирался убегать. Просто стоял, смотрел и кажется, что - то шептал. Волн Потенциала Зверь не почувствовал, значит - человек совсем обычный. Маленький. Слабый! Перепуганный насмерть. Вот интересно, что его так перепугало? Наверное, те люди, что кричат и бегают? Надо бы успокоить... её? Точно - её! Здесь он не ошибается. Самочка. Мелкая и смешная. И так... одуряюще, вкусно пахнущая. Он даже понял, отчего так стремился сюда! Из за неё. К ней. 

Дракон посильнее уперся ребрами крыльев в землю, припал пузом к теплой каше, изогнул шею и втянул воздух ноздрями...

"Смотри, - позиция была говорящей - Я тебе ничего не сделаю. Если, конечно, не начнешь как те дураки, вопить и бегать! Не начнешь ведь? Все эти крики, шум и огонь жутко раздражают! Теперь главный вопрос. Ты... кто?" 

Белла переступила с ноги на ногу. Земля гулко чавкнула, высвобождая ступни.

"Рагдвар. Синий дракон. - бодрствующий разум сноровисто и услужливо стал подсовывать памяти, как на экзамене, карточки с надписями - Отсутствующий в Аргароне вид. Не пугайтесь. Вряд ли вам доведется встретиться с этими зверями лично. Их давно нет, это миф. Но знать о них вы обязаны. И посему, ученики, сейчас внимательнее! Геррна Анкрейм! Не угодно ли вам прекратить вертеться, аки вошь на гребне, и начать слушать урок? Ученица Анкрейм! Я, кажется, к вам обращаюсь?"

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Эй, - прошептала девушка, перебирая пальцами липкую от грязи, пота и крови наборную рукоятку кинжала - Эй...

С трудом высвободив ногу, сделала шаг вперед...

И через много - много шагов, через много - много минут она встретилась взглядом с Угрозой.

У Угрозы оказались глубокосиние глаза и затуманенный взгляд. Дыхание Угрозы отдавало горелым сахаром, горячим шоколадом и кровью. Либо же кровью несло от самой Беллы, было неясно, потому что всё смешалось...

Запахи. Звуки. Время.

"Ты кто?" - спросила Угроза, крылья ее дрогнули, а хвост описал медленный, ребристый полукруг.

- Рагдвар, - шепнула Бабочка, поднимая руку с клинком вверх и равняя её с взглядом синих глаз - Точно... 

Всё предельно ясно. Никакой лорд не придет ей на помощь. Он вообще никогда больше не придет, потому что МЕРТВ.

Мифическая тварь, явившаяся сюда стараниями... чьми - то стараниями, убила его. И теперь... Жизнь за жизнь.

- Прости, - совсем еле слышно прошептала Беллиора, кладя руку с кинжалом на жесткую, разогретую щеку Чудовища - Прости. Это не твой мир.

Зверь прикрыл глаза. Явно было, что ни маграха он не понимает! Но что невероятно нравятся ему и её прикосновения, и её шепот. И её запах! И она сама. И видно было нечто, уж совсем непонятное - ей это нравится тоже. Касаться его! Говорить с ним. Прижимать свои руки к отвратительной, переливающейся синеоранжевым пламенем, морде. Дышать сладостью и гарью...

Тело Бабочки дрогнуло, рассыпаясь на множество мелких, горячих мотыльков. Плоть отозвалась нытьем в груди и горячим огнем внизу живота. Так бывает, когда сильно злишься или волнуешься... Так. Бывает...

По отпрянувшей прочь толпе пронесся шепот, звуки слились с тихим треском затухающего пожара.

- Геррна... наша геррна "заговаривает" Зверя... "Заговаривает" рагдвара! Откуда она может... Откуда она умеет такое?

Кто же знает, откуда? Откуда теперь явилось притяжение, вместо ожидаемого страха? И где он, страх? Где?

- Прости меня! - выкрикнула Беллиора, крепко упираясь ногами в грязь - Не смотри!

...В тот момент, когда призвав на помощь всю отвагу, которая была в ней, леди Патрелл отвела клинок чуть вкось, метясь в шею иномирной твари, уязвимое место там, кажется? Под глоткой?

В тот момент слабый, сгоревший ветер донес до слуха одновременно лишившейся разума и обретшей его Бабочки дикий, знакомый, быстро приближающийся крик:

- Геррна Патрелл! Не трогайте его! Это ваш... супруг!

Крик отрезвил её, но отрезвил и Зверя.

Широко распахнув глубокосиние глаза, рагдвар утробно рыкнул, шлепнув лапой.

Распластав вероломную недоубийцу по земле, прижал когтями, сминая хлипкое, но отчего - то ценное для него тело.

В груди Беллы что - то хрустнуло. Нос защекотал запах гари.

- Норвин? - высоко взвизгнула Беллиора, пытаясь оттолкнуть когти, опасно, но несильно дернувшиеся возле горла - НОООООООРВИИИИИН!!!

В ту же секунду шкуру дракона осыпал дождь вспышек зарядов Потенциала.

Череда мелких взрывов, работая по принципу игральных костей, прорезала узкие полосы в плотном слое синих пластин.

Ррраз! Ррраз! Ррраз!

...Потрясенная Беллиора теперь силилась подняться, отплевываясь от земляной крошки, поднятой взрывом и набившейся в рот. Отталкиваясь ногами, всё еще продолжая сжимать своими пальцами когти...

...горячие, грязные руки светлого лорда Дьорна Патрелла.

Своего мужа. 

Глава 27

Когда бастард пришел в себя, то первое, что попытался сделать - разлепить отчего - то склеившиеся ресницы. Веки слиплись так, будто перед тем, как уснуть (ну... или что сделать?), Дьорн долго держал лицо над чашкой с резанным луком, перемешанным с крупным перцем.

Так его лечила мать, когда - то давно... Во время нечастых простуд сынишки заставляла дышать луковым соком или паром, весело пускающим ватные струйки из помятого носика старого, медного чайника. Всё лицо после таких процедур нещадно горело и чесалось, зато болезнь отступала быстро, долго - долго не возвращаясь больше.

- Вся морда горит, - проворчал Дьорн, садясь в постели и зажимая ладонями нудящие виски - Маграхова мамка, что опять произошло - то? Белла! Беллиора, ты где?

Разлепить глаза получилось. Теперь быстро возвращающееся зрение выхватывало из полутьмы спальни край стола, угол секретера, смятую простынь, тусклый светильник на низкой тумбе возле постели. В комнате было пусто. Явно, что здесь Дьорн находился один.

Дверь отворилась.

- Очнулись? - в спальню заглянул Норвин, и тут же вошел, сопровождаемый целителем и каким - то незнакомым смурным мужиком в форменном костюме, выдающим в нём принадлежность к отряду магов Правителя - Отлично.

- Где Беллиора? - лорд совершенно не расположен был принимать гостей - Где моя жена?

Поверенный пресек зреющую гневную тираду коротким взмахом руки и быстрым объяснением:

- С ней всё в порядке. После ликвидации последствий вторжения... Словом, вот уже несколько дней ваша супруга занята исключительно хозяйственными делами. У нее неплохо выходит, надо сказа...

- ЧТО?! - у Дьорна даже голова перестала болеть - ЧЕМ занята Бабочка? Хозяйственными... ЧЕМ?

- Зря вы так, геррн лорд, - глухо произнес маг Правителя - Ваша жена не настолько эфемерное существо, как может показаться. Обстоятельства потребовали принятия решений, быстроты реакций от этой женщины. И она справляется. Как говорится: "Заставит нужда и гвозди грызть."

- Разумеется, ей помогают, - покивал головой Норвин - Геррна Патрелл малоопытна во многих вещах, поэтому в одиночестве ее никто не бросит. Я вызвал плотников и еще прислугу.

Плотников? Зачем... Что здесь произошло, после визита "песчанников"? Что - то, значит, произошло...

Несколько дней. Несколько дней девчонка бьется одна! Одна. Беременная! Он же, вместо того, чтоб огородить ее от трудностей, добавляет их, валяясь здесь. И кстати...

- Сколько дней я...?

- Ровно шесть, - крякнул целитель - Это довольно немного. Верно, Хорст?

Маг кивнул, устроившись в кресле и сложа руки на животе:

- Совсем немного! После первых "оборотов" и по месяцу валяются. Вы - довольно сильный дракон, геррн Патрелл. Даже несмотря на свою молодость. 

- Кто? - рявкнул Дьорн, срываясь с места - Ополоумели совсем?

- Дракон, - глухо как филин, ухнул маг Правителя - А теперь молча и спокойно приготовьтесь слушать меня, геррн Патрелл. Внимательно! И без эксцессов. Иначе придется контурировать вас, а я страсть как не люблю эту процедуру! Наложение контуров довольно болезненно, особенно для оборотней - "начинашек". Сядьте и слушайте молча.

Ровный, повелительный тон сделал свое дело. Он помог больше, чем тысяча плетей.

Патрелл, взяв себя в руки, спокойно теперь слушал всё, что ему говорили...

И про вторжение "песчанников". И про его причины. Про ущерб, нанесенный бунтарями, ну а по большему счету - распоясавшимся рагдваром. Про то, что ущерб теперь общими усилиями потихоньку "гасится", бунтовщики же схвачены и незамедлительно казнены.

И про то, что теперь придется учиться жить с проявившимся внезапно "даром". И про то, что "дар" появился совсем не внезапно...

И о том, откуда взяться могла вторая суть у потомка развратного лорда и простой кондитерши.

- Я этого не знал, - Дьорн покачал головой - Понятия не имел.

- Так никто не знал точно, геррн лорд, - пояснил Хорст - Ваш отец о чем - то догадывался, его поверенный, после прочтения записей - тоже. Как и когда проявится форма было не предугадать. Много лет Суть спала. Что ее пробудило? Я догадываюсь. Но это всё эмоции. Ровного, логического обьяснения внезапному пробуждению нет. Ну... или я его просто не вижу.

"Много лет Суть спала." Валялась в углу темного чердака подсознания ненужной вещью, не будучи востребована. Почти забыта. А потом... Явился Дракон. Возможно, дело решило то, что тому Дракону просто теперь было, что терять? И что защищать?

Такое себе обьяснение. Но... Другого просто нет. 

- У меня к вам предложение от Отряда Магов, и от себя лично, геррн Патрелл, - завершил Хорст, поднимаясь из кресла - Почему бы вам... после прохождения соответствующего курса обучения, конечно! Словом, почему бы вам не вступить в доблестные ряды защитников наделов Правителя? Вас ждет просто блистательная карьера на этом поприще, лорд!

- Я подумаю, - Дьорн тоже поднялся со своего места и встал теперь напротив - Я подумаю, геррн Хорст.

- Думайте, - кивнул маг - Мы все очень надеемся получить положительный ответ.

Дьорн хмыкнул:

- Скорее всего, да. Что я теряю?

- Вы только приобретаете, - прошелестел служка Правителя.

Несказанно радовали его перспективы заполучить в их ряды Единственного Пробужденного! Но больше радовало, что у Пробужденного имелась мало того, что ярко выраженная болезненная зависимость от пары и еще не рожденного детеныша, так еще и донельзя раздутое самомнение. А это надежнее любого жалованья, и крепче любых оков. Замечательная, прочная удавка на шее нового слуги.

- Ладно, - Дьорн вежливо пожал протянутую ему крепкую руку - Дам ответ. Скоро. А пока... Меня ждут другие дела. Прошу прощения, геррны.

Геррны покинули спальню, возбужденно и радостно перемигиваясь и перешептываясь. "...согласился! Еще нет... но согласится, геррн Хорст, это уж я беру на себя!"

А вот Дьорн едва сдержал себя, чтоб не припустить за ними, потому что сейчас как никогда, и больше всего хотелось видеть ЕЁ.

"Клинком в сердце вошла... Прости меня, Бабочка. Я такого натворил с тобой. И с нами."

Бастард посмотрел на себя в зеркало. Мдаааа...

Побриться надо. Помыться. Зарос, как шишок. Дурочка Белла его напугается, если таким увидит. Больше немытого мужика ей будет страшно, чем оболваненного высвобожденным внезапно Потенциалом, тупущего как пробка, Дракона.

Хотя вот как раз рагдвара, если верить новому дружбану семьи Патрелл, геррну Хорсту, Погремушка Анкрейм вовсе не испугалась!

Может, оттого, что погремушка? А может...

...Лорд опустился в горячую купель, приготовленную расторопным молодым слугой, совсем незнакомым.

- Ты из новых, что ли, парень?

- Ага, геррн. Я из нанятых, от приказу. Да вы не волнуйтесь! Дело знаю, я в Наввине мойщиком служил полтора года. В ихних, дорогих банях.

И впрямь, пацан дело знал. Растер знатно, сильными, невероятно крепкими для такого доходяги, руками. Умелец, сразу видно.

Но - опять же рыжий, мать его. Как тот Бабочкин стражник...

- Отдыхайте пока, - велел отличившийся мойщик, отирая руки - Принести чего изволите?

- Браги кувшин, - прищурился лорд - И это... Супругу мою мне позови. Потихоньку, понял? Не гогочи давай. Выполняй иди.

Только не сорваться бы. Клинком в сердце вошла, да. Острым, мясницким ножом в брюхо, шилом в висок.

Хозяйкой, говорят, стала! Становится.

Да вот только показывать Бабочке этого не стоит. Итак на шею села. Не боится она ни дракона, видишь ли, ни самого Патрелла... Надо, чтоб боялась.

"Что это за выходки, скажу я ей, - велел себе Дьорн, безотрывно глядя на закрытую дверь купальни - Что за беготня? Беречь себя надо. Дома сидеть. Прятаться! И не ври, Бабочка. Мне рассказали, что ты творила. Будешь наказана, и очень жестоко."

Но, когда дверь всё же отворилась и на пороге появилась Белла, он всё, нахрен, забыл.

- Я сильно скучала, Дьорн! - привычно - истерично вскрикнула она, сжимая в руках оплывший винными потеками, кувшин - У меня болело сердце, так я скучала! А они... они меня к тебе не пускали! А этот Хорст... Негодяй! Гад последний! Он и приказал не пускать. И ты гад! Я тебя... ненавижу! За всё.

- Иди сюда, Белла. Не ори и иди сюда. Иди. Покажи мне, как ты меня ненавидишь. Что фырчишь? Пшик один твоя эта ненависть, балаболка. Сердце у нее болело... Где оно у тебя? В заднице?

Хохотнул. Грубо, похабно. Просто, чтоб снять напряжение. Унять боль. Снять вину... 

С радостью отличил то, что жизни, зреющей внутри пары, ничего не угрожает. Несмотря ни на что - ничего. Целитель это подтвердил перед уходом, да он и без целителя видел прекрасно. Своим, особым, звериным чутьем, неспящим теперь ни на минуту.

Ничего не угрожает ни детенышу, ни его паре. Да и угрожать не будет. Стоит всё же принять предложение Хорста. Стоит согласиться.

Белла поставила кувшин на широкий, низкий столик. Надула обиженно губы. Развернулась, собираясь уйти прочь, досадуя, что не может как следует ответить мерзкому наглецу!

И тут же полетела прямо в воду, радостно недоумевая и путаясь в крепких руках, тяжелом дыхании, громком шепоте, поцелуях и в собственном, насквозь промокшем, сползающем с плеч, платье...

- Ты хам, Дьорн!

- Да, - шептал Зверь, разрывая мокрую ткань раздражающего его, и так мешающего серого, некрасивого, платья...

Глава 28

Вода в купели была горячей, пенной, отдающей травами, пряностями, цветами и засушенным, летним полднем. Именно в полуденный зной полагается собирать травы, расцветшие под жарким Аргаром, напоенные соками и жизнью. Хранящие звуки песен сборщиц и тепло рук "сечниц", грубых, потрескавшихся, с аккуратно стриженными ногтями и кожей, темно коричневой от постоянной возни с землей и растениями.

Летними. Ласковыми. Живыми!

- Не отпускай меня, Дьорн, - выдохнула Беллиора, неловко высвобождаясь из мокрого платья - Никогда не отпускай. Ты можешь. Я знаю! Знаю...

- Не отпущу, - он обжег губами обнаженные, уже слегка набухшие груди - Даже если... захочешь. На коленке прихлопну, осенница, так и знай.

- Говори так, да! Я хочу это слышать, муж мой. Каждый день. Каждую минуту, Дьорн. 

Она распалила его. Своей готовностью. Своим желанием. Своей покорностью. Сложенными крыльями сильней, чем ножом, располосовала сердце и плоть на много частей. Сильней, чем кинжалом, врезалась в ребра, лишая дыхания. Вьелась, влилась, впилась в кровь и мышцы.

- Беллиора, - прошептал, сжимая груди и припадая к напрягающимся под прикосновениями пальцев, соскам - Белла, я тебя не отпущу. Это уже точно...

Комок мокрой ткани полетел прочь, шлепнувшись на шершавый пол возле купели.

Беллиора гибко изогнулась и тяжело застонала, принимая телом ласки мужа. Развела бедра, ощущая настырно упирающуюся в низ живота настойчивую мужскую суть.

- Чуть приподнимись, - попросил Дьорн - Не торопись, моя хорошая. Всё успеем.

Себе, наверное, сказал? Себе, поскольку всегда (и сейчас, особенно сейчас!), сам торопился. Будто боялся, что отринет, оттолкнет, отвергнет! Передумает.

Развернет золотые крылья, и прочь - в раскрытое окно. На волю.

И потом вновь - догонять. Заставлять. И... убить, если не выйдет.

- Возьми меня, - выдохнула Беллиора надрывно и быстро - Возьми! Я твоя, Дьорн. Я... сама так хочу. 

Выполняя её желание, бастард взял жену быстро. По звериному. Резко вошел в полыхающее желанием, плавящееся тело окаменевшей, напряженной плотью. Положив руки на слегка округлые бедра, чуть двинулся, едва сам не зарычав от радости обладания самкой, как тот новорожденный Зверь, дремлющий в нем.

"Моя! Только моя. Пара моя! И территория. И всё здесь."

- Двигайся со мной, Белла, - шептал он, лаская и целуя влажную, пенную, ароматную от трав и масел, кожу - Я хочу, чтоб и тебе было хорошо. Я для тебя... всё.

Теперь они оба сошли с ума! Сперва она, потом он устремился след в след с её безумием.

Безумие кипело ключом, заставляя кипеть и воду, и тела, и разум.

Положив на края купели руки, Дьорн принимал резкие, короткие движения тела жены, легкие ее обьятия и стоны, и надрывные, настойчивые просьбы.

- Люблю тебя, - шептала она, двигая бедрами и осыпая лицо мужа быстрыми, искренними поцелуями - Очень тебя люблю...

Высвободив руку, он положил ладонь на затылок Беллы, перепутав пальцы с мокрыми волосами и накрыл ее губы своими. Поцелуй был долгим, почти бесконечным.

- Я тоже, Бабочка... - шепот обжег ее рот - Тоже.

Упершись спиной в жесткую стенку купели, опустил руку вниз, крепко притиснув ладонью узкую поясницу, яростно работая бедрами и рыча в мятную шею.

- Давай! - почти выкрикнул, понимая отлично, что больше не сможет ждать и подведет пару - Девочка моя, давай вместе!

Перелившись друг в друга, с пронзительными стонами и выкриками, долго лежали после, приходя в себя. Лорд раскинул руки по краям купели и прикрыл глаза, ощущая восхитительное, неведомое прежде освобождение и радостное, родное тепло.

- Выбираться отсюда надо, - проворчал почти дружелюбно, погладив по спине распластавшуюся на нем Беллу - Иначе надолго застрянем... Слушай, Бабочка! А верно говорят, что ты занималась хозяйством, пока я валялся? И что ты делала, расскажешь?

Белла приподняла голову и уперлась лбом в рельефную грудь супруга.

- Расскажу потом, Светлый Лорд Хам, - заявила она слегка обиженным тоном - Сейчас мне будут неприятны твои подначки. Дьорн! Это обидно. Я не дура. В отличии от тебя, я окончила пансион с прекрасными результатами. А там ведь всему учили. Это элитный пансион, очень дорогой. Девочки проходят там усиленный курс... А я! Не болталась, как... некоторые. Я училась, чтобы оправдать надежды своей семьи и добиться почета!

- Ну и как, добилась? - лорд едва сдержал смех - Почета, я имею ввиду?

- Я тебя ненавижу!

- Да, заметно, - он уже откровенно ржал - Еще заметнее было минут пять назад. Знаешь, мне нравится твоя ненависть. Если это именно она заставляет тебя так вертеться у меня на чл...

- О, БОГИ!!! Дьорн! Ты - неотесанное бревно!

Не обращая внимания на фырчки, плевки и оскорбления, лорд, закончив подзатянувшееся купание, завернул жену в теплую, толстую простынь и унес в постель.

- Кстати, спасибо за клинок, - Белла присела, опираясь на подушку - Он спас мне жизнь. И прости, что я им угрожала тебе! Я не знала, я не поняла, что дракон это и есть ты. Я подумала, что его кто - то вызвал...

- Какой клинок? - бастард протянул Беллиоре чашку с теплым морсом - Ты о чем?

- Ну тот, который всегда висит на стене в кабинете, внизу. Ты зачем - то приволок его в спальню и бросил на пол возле кровати. Мне вообще нужно много чего тебе рассказать...

- Я, - Дьорн присел на край постели - Я ничего не приносил сюда. Никаких клинков. Так. Стоп. Рассказывай.

Округлив глаза и путаясь в словах, Белла рассказала мужу всё, что произошло с момента ее пробуждения в ту страшную ночь.

- Мама, - завершила девушка вопросом свое короткое повествование - Ты думаешь, это она? Одного "песчанника" она...

- Загрызла, - сказал бастард - Загрызла, как есть. Ламайям надо питаться, и питаться живой плотью, хотя бы изредка. Иначе они гниют заживо и рассыпаются в прах. Твоя мать сдерживала себя, не желая, видимо, никому навредить. Поэтому, когда в дом явились бунтовщики, Милинда была уже просто нетерпимо голодна. Более того скажу... Беллиора, это она принесла сюда клинок. Она, а не я. Нежить больше знает, чем живые, и старуха - баронесса  знала, что тебе придется защищаться. Ну... я так думаю. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Немного - то он знал о ламайях и прочих "прячущихся в ночи", тварях! И вот сейчас жестоко корил себя за тот пробел в образовании. Игра Судьбы - сам он, Дьорн Патрелл, оказался одной из таких Тварей.

И - ничего не знал! Даже и о самом себе.

Ну ничего. Вот костьми ляжет, а тот пробел он заполнит. Помнится, добряга Хорст говорил о каком - то там курсе обучения... Вот и отлично.

Между тем, взвар сонных трав, подмешанных в морс, начал потихоньку действовать. Белла широко зевнула и, сконфуженно прикрыв рот ладонью, прижалась к плечу мужа. Да, несомненно - девчонке стоит как следует выспаться. И после - только отдыхать и, наконец - то, готовиться стать хоть какой нибудь матерью и супругой... А ему самому - поскорее садиться за книжки, которые яро ненавидимы ещё с детства! Смех один.

- Я думаю, маму надо перехоронить, - сонно пробормотала Белла - Поговорить с кем - то, кто понимает в этом, и перехоронить... Она искупила свою вину, ведь так?

- Более чем, Бабочка. Думаешь, в этом дело?

- Ну да... Она себя сама... должна простить. И ещё я думаю...

- Шшш, - прошептал, гася светильник и нежно обнимая жену - Спи. Всё будет хорошо, я постараюсь. Давай сюда чашку... Ложись и спи. Дальше не твои заботы, золотая моя.

Беллиора поворочалась, удобнее устраиваясь под покрывалом. Она уже почти спала.

- Знаешь, Дьорн... я вот думаю. Крылья, да? Мне кажется, любой человек рождается с крыльями. Просто потом... кому - то их обрезают. У кого - то они обламываются сами. У кого - то просто не разворачиваются. А кто - то обретает их по необходимости, вот как ты, например. Рагдвар... МОЙ синий дракон! Мой, собственный! Завидуй, Нанни... Нанелла слюной захлебнется же, когда узнает! Ну да... Крылья.

Бастард прижался щекой к теплой, золотистой, еще влажной макушке.

- Что там про крылья? - спросил, едва не плача от умиления.

- Крылья, Дьорн Патрелл, - Беллиора снова зевнула - Кто - то их сам складывает! Сам, по своей воле.

- Куда? На пол?

Слабый, протестующий полустон:

- Вот ты дурак какой! Не на пол. К ногам того, кого он любит. Я люблю тебя, геррн Идиот.

- Замечательно, Белла. Очень поучительно. Спи.

...нет. Ещё одна такая выходка Бабочки, и он разрыдается, как баба. Немедленно надо это прекращать.

- Спи, я сказал. Хватит языком чесать.

Ответом было ровное (наконец - то!) дыхание жены и шорох ветра за окном.

Потом всё... стихло.

Глава 29, почти завершающая...

Прошло пять лет.

Весна оказалась ранней. Вообще, природа последнее время очень странно вела себя. Достаточно вспомнить хотя бы ту самую, затянувшуюся осень, теплую, будто спящую, рассекающую сеткой света желтеющие леса, туманную траву и невероятно синее небо. Рассыпающуюся бабочками - осенницами, грозящую мелкими дождями и близким снегом. Та осень, ТА САМАЯ, грозила не закончиться никогда. Но - однако же, всё кончается в этой жизни, даже и сама жизнь.

Наверное поэтому, с тех пор, все вёсны оказывались ранними... Торопились? Верно, торопились куда - то.

- Оставалась бы ты дома, Бабочка, - сказал лорд, глядя исподлобья на жену, застегивающую при помощи прислуги теплое пальто на большом, округлившемся и уже свесившемся вниз, животе - Не в твоем положении теперь болтаться. Вчера ведь хныкала, что тебе тяжело. Да и визит в родовой склеп... Мрачное, грустное место. Тебя стошнит.

- Меня итак тошнит, Дьорн, - буркнула Белла, прикрывая рот скомканной перчаткой - Почти всё время. Даже во сне... Знаешь, иногда мне кажется, что я ношу не ребенка дракона, а какого - то иномирного тошнотика. Когда он родится, то станет не огнем плевать, а... В прошлый раз так не было. Это неправильно. 

Лорд сжал зубы и хмыкнул, чтоб не рассмеяться.

Бабочка она Бабочка и есть! Лицемерка, ничего с этим не сделаешь. Трясет крылышками, рассыпая вокруг себя золотистую пыль, коей прекрасно удается замусорить глаза окружающим. Извиняется, если случается легчайшей отрыжке перебить ее ровное дыхание. Блистает на балах и в обществе, поражая всех вокруг изысканностью манер и необыкновенной шириной кругозора. На самом - то деле всё это просто шелуха. Ему одному, её мужу только и доподлинно известно, какая на самом деле Бабочка - жадная! Сверкающая. Ядовитая. Страстная. Любимая. Кого угодно могущая отравить и поразить золотой пыльцой. И притворством. 

Его, Дьорна, и самого - то едва не поразила, заставив таки ревновать и сомневаться. Чуть было сама всё не разрушила, когда всё таки попали они как - то на первый прием к теперешнему, и теперь всегдашнему, бывшему опальному Правителю.

Тот был тогда слишком доволен, что намертво врос в своё кресло, благодаря стороннникам и снятым навсегда обвинениям, либо просто прельстился милым личиком Беллиоры, её явным кокетством, и только вымолвив:

- Ваша супруга очаровательна, геррн Патрелл! Она прекрасна и как личность, и как мать, и как...

Отметил помрачневший, глубоко синий взгляд лорда, тут же заткнулся, не желая связываться с мужем - ревнивцем, а также злить Дракона, от которого и на тот момент, и теперь зависело почти всё оборонное благополучие наделов. Зверь, отлично обученный, прикормленный и обласканый успокоенной Властью, нужен этой Власти самой. И ни одна красотка, даже такая сладкая, как эта... Бабочка Анкрейм, не стоит того, чтобы во имя её лона ослаблять оборону.

Утешиться можно было и с наложницей, правда не настолько хорошенькой и разъедающей кровь, как эта... Но однако же... можно ведь и поиграть? Назвать наложницу Беллиорой, да и...

Правитель был благоразумен, вот за счет своего благоразумия и удержался на месте, да и остался там - живой и правящий до скончания дней своих. 

Что ж, здоровья Опальному! Это, кстати, прозвище так и закрепилось за ним на долгие годы, прямо до конца его жизни.

А пока же...

Золото утра заливало наделы Анкрейм. Яркий Аргар проливал свет на то, что скрывала ночь. И больше не было тайн...

- Мама, - прошептала Беллиора, делая шаг в приоткрытую перед ней слугой дверь склепа - Здравствуй... Здравствуй, папа.

Не обращая внимания на неодобрительные взгляды мужа, леди Патрелл поморщилась слегка, тяжело присаживаясь на каменный низкий куб подле усыпальницы. Повернув голову, улыбнулась Дьорну и кивком подозвала к себе сына:

- Эйдан, подойди. Поздоровайся с бабушкой... и дедушкой. И с остальными предками тоже.

Мальчик, отпустив руку отца, которую до того момента крепко сжимал, подбежал к матери и, скомкав ткань пальто на ее коленях, положил руку на гладкую, мемориальную стену из белого камня, с высеченными на ней именами. Надписей было много... Два года назад их столбец пополнился еще одной:

"Айрес Гандор Дионор Анкрейм, прощенный и прощаемый". 

- Здравствуйте, - вежливо произнес Эйдан - Ма! А гулять мы потом пойдем? А на лошадях кататься?

Лорд Патрелл гмыкнул, перекатывая во рту незажженную сигару. Здорово сосало под ложечкой и тянуло мышцы, тело требовало порции расслабляющего яда. Но... Сначала посетили могилу матери Дьорна. Теперь склеп Анкрейм. Курить в Святых Местах, да еще и в Святой День Поминовения категорически запрещалось Грозной Беллиорой. Так - то ему на Грозную Беллиору было поднасрать, однако шипения её лорд не переносил совершенно! Да и волновать беременную жену ему не хотелось.

Луч Аргара еще немного потанцевал в проеме двери, поиграл с темными кудрями мальчика, поцеловал обе ямочки на детских щеках и ушел. Однако, вскоре вернулся, оттолкнувшись он новой, желтой стены конюшни, приглушающей собой тихое ржание лошадей и мягкий, нежный запах сухой травы. Погладив по дороге юную, расцветающую зелень молодых, аккуратных кустов, заглянул в склеп.

- Ох! - вдруг сказала Белла и, попытавшись подняться, сжала маленькую ладошку сына - Ох, Эйдан...

- Что такое?! - Дьорн ровно в секунду уже был рядом с женой - Опять мутит? Говорил же! Так нет: "День Поминовения священен, а ты, Дьорн, глупый пень, если не понимаешь этого!" Дыши! Не закатывай глаза! Держись за меня, Белла. Гросс!

Через минуту уже слуга забрал мальчика и повел его прочь, лепеча ребенку какую - то ерунду про птичек и лошадок. Вручив ребенка уже бегущей навстречу гувернантке, шепнул ей, что пора звать целителя - геррна хозяйка, похоже, вот вот разродится... 

А еще через несколько часов, с помощью спешно приехавшего целителя, Аргара, палящего уже вовсю и грозящего расплавить гладкие, оштукатуренные стены старого особняка, залитого уже почти летним светом, пары женщин - повитух и молитв лицемерно закатившей под расписной потолок глаза Нанеллы Анкрейм, на свет появилась дочь Дракона - крохотная, красная и вопящая изо всех своих сил.

- Блондиночка! - шепнула Дьорну выходящая из спальни, одна из повитух - Дочка. Красотка, геррн Патрелл! Нееет, не ходите сейчас. Целитель заругает. Сидите здесь.

Ага. Сейчас. Будет он сидеть здесь, разбежались! Мало того, что жене приспичило рожать не там, где надо... говорил же! Говорил! Так нет - поедем и всё тут. Упертая как баран. Драть ее надо, эту Бабочку! Хлыста ей, мать ее.

- Ну ка! - вышедший доктор рявкнул не хуже того дракона и захлопнул дверь - Позже войдете, геррн Патрелл. И ваши эти штучки бросьте! Геррн Патрелл! Контурирую. Я предупредил.

- Пшел прочь, - зашипел возрождающийся Зверь, пугая и прислугу, и взмокшую одновременно стыдным возбуждением и страхом младшую Анкрейм - Пшшшшшел, я говорю... Не умеешшшшь...

- Умею, - кивнул невозмутимый доктор, спокойно протирая очки - Я маг. Контуры наложить - раз плюнуть. Хотите проверить? Извольте.

Шугнув Зверя небольшим комком Потенциала, уроненным с пальцев и прожегшим начищенный пол, велел присутствующим:

- Уведите его. В холле пусть обождет... И тихо. Тихо, вам понятно, светлый лорд?

- Понятно! Но ты у меня...

- Да, да. Я у вас. Вниз. В холл. Тихо сидеть. Суть не выпускать. Иначе... Иначе! 

...Только к вечеру допустили успокоившегося лорда к жене.

- Белла...

- Дьорн! Что ты устроил? Что за выходки? Ладно... Иди сюда. Смотри. Наша дочь...

Приняв из рук Беллиоры теплый сверток, прижался губами к маленькой, влажной щечке. Девочка пахла мятой и какой - то нездешней, ломкой, хрупкой свежестью.

- Как мы её назовем?

Лорд пожал плечами, аккуратно переложив дочку на другую руку и боясь уронить. Также было и с Эйданом - только тогда сына отобрала нянька, вроде бы. Дьорн плохо помнил... Да и теперь плохо соображал. Знакомые уже молоточки застучали в виски.Сердце сжалось и запрыгало где - то в горле. Лорд посмотрел на жену и, глубоко выдохнув, прижался спиной к громадному, платяному шкафу. Едва успел отдать девочку повитухе...

...Наступающая ночь ворохнулась за окном слабым ветерком. Тихо хлопнула незапертая калитка на заднем дворе. Всхрапнули во сне лошади. Всхлипнул Эйдан, которому так и не разрешили посмотреть на сестренку. Гувернантка и тетя Нанни плохо обошлись с ним - после прогулки вместо знакомства с сестрой отправили есть противную кашу, умываться, чистить зубы и ложиться спать.

- Завтра посмотришь, - шепнула тетка, укрывая мальчика одеялом - А теперь будь умницей. Сладких снов...

Тяжело дыша, Патрелл присел на край постели.

- Я для тебя всё, Белла. Вот... всё. Я  был плохим сыном. Так вот... Плохим мужем и отцом я быть не хочу. И поэтому, я для тебя... для вас... всё. 

Она улыбнулась:

- Я знаю, Дьорн.

Ночь наступила. Светлая, весенняя ночь. Без тайн. 

Эпилог

...прошло несколько лет...

Беллиора Патрелл медленно прошлась вдоль накрытого стола, ещё раз проверяя идеальность убора и сервировки. Приборы сияли начищенными краями, посуда грубой обработки каждой гранью ловя дневной свет, переливалась, всеми  сторонами отражая осень.

Осень в этом году выдалась теплой и ясной! Прямо как та...

- Пять, - прошептала леди Патрелл, касаясь ухоженным пальцем крайнего фужера - Пять приборов. Нужен еще один. Делла!

- Да, геррна, - проворная прислуга поторопилась, не желая раздражать строгую хозяйку - Слушаю вас.

- Следует поставить еще один прибор, - Белла слабо махнула рукой, сгоняя с края вазы прилипшую к нему бабочку осенницу - И пусть, наконец, прикроют окна сетками от насекомых! Сколько можно просить?

- Так прикрыто же всё, геррна... Разве что здесь, в зале...

Делла была близка к тому, чтоб сорваться. Только страх потерять работу сдерживал от этого вспыльчивую по природе женщину.

"Тоже мне, знатная! Лезет в хозяйство, ну вот зачем? Разве ж хозяевам положено? Не совалась бы, куда не след..."

- Хорошо, светлая леди! Всё будет готово, не извольте переживать!

Камеристка резво убежала передавать пожелания хозяйки и сплетничать, а Беллиора, сцепив руки замерла, глядя в окно. Слабый ветерок колыхнул легкую штору, впустив в залитое светом помещение ароматное, яблочное тепло осени и хрупкую свежесть медленно приближающихся холодов.

- О чем задумалась? - спросил подошедший Дьорн, обняв жену сзади и уперев подбородок ей в плечо - Кому еще один прибор, Белла? Я, ты. Эйдан с невестой. Милинда. Пять человек. Кого еще ждем?

- Ой, Дьорн! Ты же не в курсе, конечно. Вот, письмо утром привезли. 

Торопясь сообщить мужу радостное известие, Беллиора сунула руку в широкий карман простого платья тонкой шерсти, в крупную черно - белую клетку, бывшего на ней.

Зацепившись кольцом за обшивку, выволокла изнанку кармана наружу, вместе со слегка измятым, белым конвертом.

- Вот! Наша дочь приедет не одна.

Лорд напрягся:

- Кого - то подцепила на практике? Дай сюда письмо!

Пробежав взглядом по аккуратным буквам, тут же закипел:

- Сейчас прям, ага. Видеть я этого прощелыгу не хочу здесь. Милинда вся в тебя, Беллиора. Такая же суматошная, заполошная дура! Ладно, пусть едет. Но! Ночевать этот сопляк будет в Анкрейм. В конюшне, маграхи его дери. И, если и видеться с Милиндой, то только на наших глазах. А что, если...

Щедрое на всяческие пакости воображение лорда тут же нарисовало яркую картину непристойностей, какими Милинда Патрелл могла заниматься с ощипком - сокурсником вместо учебы.

- О, твою мать!

- Не ори, Дьорн, - твердо сказала Белла, отбирая у мужа письмо - Милинде девятнадцать лет. Она взрослая, получившая изрядное образование, девушка. И ей самой решать, как и с кем устраивать свою жизнь. Всё, что потребуется от тебя - это быть тихим и приветливым с нашим будущим зятем.

- Что?! - взревел Зверь, прорывая атласную ткань жилета сияющими, синими пластинами драконьей шкуры - Зятем?! Ты рехнулась, Бабочка? Да этот... никогда! НИКОГДА! Никогда Ленн Мерьер не переступит порог МОЕГО дома! Этой похотливой твари здесь не место. А Милинде я еще накручу хвоста... И тебе! Ты всё знала про них, да? Знала?

- Да что такого? - за годы привыкшая к приступам ярости супруга, Беллиора спокойно пожала плечами - Ленн хороший парень, Дьорн. Образован. Красив. Сын министра, между прочим!

- Да, но... ВНЕБРАЧНЫЙ! ПРИБЛУДЫШ! ВОНЮЧИЙ... БАСТАРД! Аристократку захотел?! Девчонку... невинную! Вот ему. Говна пирога. Поганой метлой по жопе, а не прием в приличном... Беллиора, ты чего? 

Сжав письмо в руке, уперев кулаки и слегка смяв кипенно - белую, ажурную, с позолотой, скатерть, леди Патрелл пронзительно, протяжно хохотала, опустив голову вниз. Снежный локон, выбившись из прически, прыгал по черно - белым клеткам платья, осыпая на них золотистую пыльцу, звонкую и нежную... Как та, что сыплется с крыльев осенниц, хрупких, легких... Живых!

Так и не поняв, чему смеется жена, лорд еще больше побагровев лицом, зло хрипнул горлом. Плюнув и списав все странности поведения на извечную придурь благоверной, пошел прочь, по дороге отмахнув попавшуюся ему навстречу мохнатую, золотистую, особо крупную бабочку.

Обиженное насекомое тряхнуло крылышками, увернулось от раскаленного кулака почти - дракона. И, описав медленный круг почета над столом, устремилось в раскрытое окно, ведущее в сад.

На волю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец

Оглавление

Аннотация

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29, почти завершающая...

Эпилог