Эй, смотри не влюбись!
Цикл: Мажоры тоже умеют любить. Книга 3
Катя Саммер
Глава 1
Яся
Лето, солнце, свобода и никакой учебы. О чем еще можно мечтать? Я спешу с парковки в «Юность», где договорилась встретиться с Лёвой. Прыгаю через цепочку, которая запрещает въезд на аллею. Ощущения, что у меня крылья за спиной. Я ведь чувствую, чувствую – этим летом все обязательно случится! Моя мечта точно сбудется.
Перед входом я замираю. Вижу его – самого невероятного парня в моей жизни. Стоит внутри, весело болтает с Маликом из охраны. И пока меня не заметили, шагаю в сторону. Заглядываю в окно, приглаживаю петухи, торчащие из хвоста. Я приехала на мотоцикле, а после шлема вместо прически всегда «взрыв на макаронной фабрике», как любит говорить мой папа. Обнимаю ладошками горящие щеки и дышу, дышу.
Сегодня я решусь. Обещаю себе. Я решусь сказать Лёве все, что чувствую уже так долго. С шестилетнего возраста, кажется. С того времени, когда бегала за ним по заброшенным складам, когда насмерть стояла в воротах его команды, а ребята били в полную силу, когда помогала строить халабуды на деревьях, хотя чертовски боялась высоты. На все шла, только бы он гордился мной. Похудела, перекрасилась в блондинку – лишь бы ему нравиться.
Если не решается он, я скажу сама. Ведь вчера на даче у нашего общего друга Лёва заговорил откровеннее. И мне плевать, что в нем было полбутылки рома. Плевать, какими словами он выразил мысль.
Яська, так хорошо с тобой. Это разве не успех? Почти же! Тем более вчера он вообще много чего себе позволил – и обнял меня, и поцеловал в затылок. Не знаю, что нашло, но я рада. Всеми фибрами души счастлива, что он дал мне сил на этот шаг.
Я распахиваю дверь и залетаю в бар. Навстречу несется бритоголовый парень и больно задевает меня плечом. Вряд ли специально, но его это не спасает.
- Эй! Смотри, куда прешь! – огрызаюсь, потирая руку.
Тот окидывает меня многозначительным взглядом и, покрутив пальцем у виска, продолжает путь.
Я закатываю глаза и подхожу к ребятам. Игнорирую хмурое выражение лица Льва, крепко обнимаю за шею, запрыгиваю и скрещиваю ноги у него за спиной.
- Яська, ну ты же девочка! – ворчит над ухом он.
А я уже в личном раю. Тону в аромате парфюма, который сама дарила ему, и трусь носом о щетину на скуле.
Лев прикладывает усилия, чтобы оторвать меня от себя, и ставит на землю, несмотря на мое сопротивление.
- Как маленький ребенок, - причитает.
Он всегда такой, но у меня иммунитет к его ворчанию. Настырно обнимаю за талию и молча стою рядом. Не вмешиваюсь, наверное, впервые за все время. Проговариваю в голове то, что намереваюсь сказать. Слово за словом. Несколько раз подряд.
Лев в какой-то момент замечает неладное, косится в мою сторону.
- Что? – спрашиваю я, когда Малик уходит.
Того, наконец, долг службы зовет. А точнее, Карим, что неожиданно заехал в бар. Только старший брат может заставить Малика работать.
- Ты подозрительно тихая, - произносит Лёва, - добра не жди, когда ты такая.
- Ой, да ладно! – толкаю его в грудь.
- Так о чем ты хотела поговорить?
Эта фраза Мочалина вводит меня в ступор. Все слова – заготовленные, зазубренные – теряются по задворкам памяти. И я молчу. Боже, как глупо я, должно быть, выгляжу! Сама позвала его, сама потребовала этот разговор, а теперь хлопаю ресницами и топчусь на месте. Скоро носком кроссовки дыру проделаю в полу.
- Я скалолазанием занялась, - выдаю первую здравую мысль, что возникает в голове.
Лев поправляет гриву, вечно спадающую ему на лоб, и смеется моим самым любимым смехом.
- Новое увлечение? Ясь, чем ты только уже не занималась. Такая непостоянная, - он щелкает меня по носу, как в детстве, - завтра бросишь, небось?
Мне не нравится направление, которое принимает диалог. И тот образ, в котором я предстаю. Совсем не подходит для признания.
- С чего это? – возмущаюсь.
- Ты всегда так поступаешь. В твоей жизни ничего не задерживается надолго.
- Почему? У меня есть ты! – выпаливаю резко, а потом судорожно добавляю: - И мотоциклы! У меня есть мотоциклы, а они нравятся мне всю жизнь.
Жду реакции, но ее не следует.
- И что? – спрашивает он.
Злюсь. Я же почти открыто сказала, что Лев мне нравится, а он мастерски ускользнул от ответа. Как всегда!
- Если ты не понимаешь параллель, то ты глупее, чем я считала.
- Подожди, - он наклоняет ко мне голову, - то есть ты хочешь сказать, что я тебе…
Да! Да! Дошло! Боже, спасибо! Аллилуйя!
- Это шутка, да? – вдруг выдает он.
Я врезаюсь в него взглядом, а Лев заливается смехом. Который звучит набатом.
На барной стоит бутылка, могу я его огреть? Хотя это Олейника надо звать, он у нас мастер по таким вещам.
- Блин, вечно я попадаюсь на твои розыгрыши. Но-но, - трясет пальцем у меня перед лицом, как будто воспитывает ребенка, - в этот раз тебе не удалось.
Конечно, не удалось! Потому что я не шучу! Если бы я играла, он бы никогда не догадался.
Сердце сжимается. Мне оглушительно больно. Лев не будет воспринимать меня всерьез. Он всегда говорил правду – я для него только друг, маленькая сестренка. Не больше.
Глаза начинают невыносимо чесаться. Нет! Я никому не позволю видеть моих слез. Делаю глубокий вдох, набираю в легкие воздуха и выдаю целую череду фирменного хохота.
- Конечно, я пошутила. У меня вообще-то парень есть!
Прикуси язык, Ярослава, тебя несет.
Лев внимательно смотрит.
- Так ты для этого пригласила? Познакомить с ним? Он здесь?
Мочалин странно ведет себя. Впервые за все время нашего знакомства я не могу предсказать его следующий шаг. Он какой-то дерганый. Не понимаю, почему.
- Да, - отвечаю.
Рот, зараза, живет собственной жизнью. Нужен скотч заклеить его. И нет, не шотландский, а простой липкий скотч.
- И где же он?
Боги! Ярослава Видная, вот ты и попалась в собственные сети. Доигралась, да? А если бы просто сказала правду, все было бы по-другому! Что мешало ответить иначе? Объяснить, что не шутила о чувствах? Что мешало признаться еще много лет назад?
Я оглядываюсь по сторонам. Людей в баре немного, еще не вечер. А те, что есть, - кошмар ходячий. Или совсем не в моем вкусе, или совсем не сумеют подыграть. Смотрю на Дэнчика. Он, конечно, хиленький, но…
Взгляд внезапно падает на Скоморохина. Не удивлена, увидев парня в столь ранний час со стаканом и сигаретой. В его духе.
Кирилл – брат моего лучшего друга Марата, который вместе с Каримом держит «Юность». Тот, кого можно назвать ложкой дегтя в бочке меда, плохой брат, который мне никогда не нравился – манерами особенно. У них с Олейником разные матери, но я вообще не понимаю, как у одного отца могут родиться настолько непохожие сыновья. И каким образом Марат все-таки находит с ним общий язык.
Осматриваю Кира с ног до головы – черная футболка, рельефные руки, «баленсиаги». Издалека вижу, что у него разбита губа, но вместе с татухой-рукавом смотрится гармонично. Ухмыляюсь идее, резко обозначившейся в голове. Я ведь видела его на треке, значит, он азартный игрок. Вывод: в помощи не откажет. Если, конечно, увидит выгоду.
- Минуту, - бросаю я Лёве и чуть ли не бегом направляюсь к супермрачному парню.
Вблизи темные круги под его глазами заметны отчетливее. Но они странным образом не уродуют лицо, а напротив. Боги, Видная, куда тебя клонит?
- Скоморохин! – окликаю его, а он все мое тело лапает взглядом.
Фи, как пошло.
Не хочу затягивать, хочу скорее с этим покончить.
- Поцелуй меня! – с ходу прошу я.
И мне удается его удивить. А то слишком самоуверенным кажется. Не люблю наглых парней.
Правда, не проходит и пары секунд, как губы Кирилла искривляются в ухмылке. Прямо чувствую, как в его голове зреют скользкие шуточки. Не даю шанса осквернить ими воздух.
- Притворись моим парнем, - поясняю я. – Очень нужно.
Его взгляд становится строже, сильно выделяются скулы.
- Пожалуйста? – добавляю с надеждой в голосе.
- Назови хотя бы одну причину, зачем мне делать это.
Густые брови сходятся на переносице. Кир достает из кармана пачку сигарет, чем еще сильнее бесит, подкуривает. Забираю прямо изо рта и бросаю за бар в мусорное ведро. Скоморохин усмехается, а я хватаю его за футболку и притягиваю ближе.
Его губы оказываются прямо напротив моих. Очень даже пухлые губы, то есть… Хватит, бог мой! Ощущаю сигаретный запах от парня. Терпеть не могу курящих. Да и самого Кирилла не жалую. Но разве у меня есть выбор?
- Куда ты смотришь? – спрашиваю его.
- Тот кучерявый пялится на нас.
- Это просто замечательно. Поцелуй!
- Если существует угроза, что позже мне помнут лицо, тебе нужно очень постараться, чтобы заинтересовать меня.
- Скоморохин! – О да, я уже рычу. – Я сделаю все, что ты пожелаешь. Потом. Заплачу, если захочешь.
- На кой черт мне твои деньги? – даже как-то оскорбляется парень. – Своих валом.
Я лишь крепче сжимаю пальцами ворот футболки. Молча приближаюсь к его лицу и практически перестаю дышать.
- Прошу.
Борьба глазами затягивается.
- Ладно, - сдается все-таки он. - Ты только смотри не влюбись.
Вот же самоуверенный гад!
- А куда смотреть-то? Да я скорее соглашусь отрезать себе язык!
Даже змея позавидовала бы тому, как искусно я шиплю.
- О, молчаливая ты будешь просто прекрасна.
- Ты поцелуешь меня или…
Скоморохин обрушивается внезапно. Резко губами закрывает мне рот. Удивительно мягкими губами, кстати. Я думала, они будут такими же жесткими, как и его взгляд. Ошиблась, что сказать.
Пальцами он давит на затылок. Довольно быстро подключает язык. Целует откровенно. С привкусом горечи и дыма. Я забываю все слова возмущения. И из его силков оказывается не так легко вырваться.
- Он смотрит? – тяжело дыша, спрашиваю, когда отстраняюсь.
Кир не сразу понимает, кого я имею в виду. Недовольно оглядывается и выдает короткое «да».
Не знаю, что подсказывает мне обернуться назад, но я делаю это. И убеждаюсь, что не зря. Никого нет. Лёвы нет. Скоморохин соврал.
Когда снова смотрю Киру в глаза, тот лишь пожимает плечами.
- Придурок! – не жалея сил, бью его кулаком в грудь.
- Ты не охренела ли?
- Дурацкая пепельница! – ору я, обиженная на весь белый свет.
Обиженная на жизнь, судьбу, Льва. И прежде всего, на саму себя.
- Проваливай, сумасшедшая! – кричит мне в ответ Скоморохин. – На хрен от тебя ничего не надо!
Я останавливаюсь. Замечаю пристальные взгляды, направленные в нашу сторону. Делаю один шаг назад, второй, третий.
- Эй, у Яси смена сегодня. Мне нужно домой, - возмущается Дэн.
- Ничего, возьмет выходной. Не видишь? ПМС у девчонки. Совсем с катушек слетела, - Кир произносит это так громко, что его пламенные речи слышат все.
Вот же!!
Я показываю ему средний палец и пулей вылетаю на улицу.
Жар июльского вечера опаляет легкие. Но я бегу, что есть сил. Бег всегда спасает меня от боли. То, что нужно сейчас. Потому как сердце, кажется, опять начинает кровоточить.
Глава 2
Кир
Свет в конце туннеля как загорается – быстро и ярко, так же стремительно гаснет.
Плохой знак, друг, - говорю мысленно, глядя в потолок.
Странная девчонка, что похожа на дикого лиса и кусает первой, лишь бы ее не обидели, хлопает дверью прямо перед Каримом и уносится прочь. Только пятки сверкают. Тот недовольно смотрит на меня из-под широких бровей, я салютую стаканом и удаляюсь в подсобку. Есть немного времени поспать перед движняком. Обязательно же прибегут за советом и помощью с вытаращенными глазами, а я все разрулю. И нет, я не накидываю на себя пуху, просто так и есть. Ежедневный сценарий. Поэтому Карим и терпит мою персону.
Когда я уединяюсь в аскетичной обители – четыре голые стены, куда я притащил надувной матрас и откуда выбросил весь мусор, мысли снова возвращаются к подружке Марата. Не могу забыть отчаяние в ее взгляде, мелькнувшее на короткий миг. Очень надеюсь, что ошибся и распознал неправильно. Потому что оно слишком похоже на мое личное. Чувство тотальной ненужности. Чувство породистой дворняжки, которая не может прижиться ни в одном из миров. И если так, то девчонке я не завидую.
Спустя полчаса все еще не смыкаю глаз. Система в башке запускает мыслительные процессы на полную катушку, будто издевается. И опять причинно-следственные связи сводят меня с ума. Ненавижу быть один, приходится слишком много думать.
Ненавижу быть один, ненавижу тишину, которая разъедает мозг. Я всегда где-то и с кем-то, только бы отогнать подальше парализующий страх, что так и норовит сомкнуть когтистые лапы на моем горле. Потому что, когда я один, ко мне всегда приходит
она – мысли о ней, образы. Я до сих пор слышу ее голос!
Благодаря мозгоправу, который несколько раз в неделю копается у меня в голове, панические атаки случаются все реже. Но иногда я, как раньше, слетаю с катушек. Предрекаю, кстати, скорейший повтор: в последнее время кошмары заметно участились. И в каждом из них я убиваю свою мать.
Бред, - говорит отец.
Да все твердят хором. Доказывают, что нет моей вины в произошедшем, это был несчастный случай. Но меня никто не переубедит – у истоков трагедии стою я.
Поэтому мне нравится работа в «Юности», поэтому я за нее так держусь. Несмотря на то, что с Каримом отношения не заладились с самого начала. Здесь я каждую ночь с головой погружаюсь в кипящую жизнь, а днем отсыпаюсь. Лучший вариант.
Но сегодня в баре, как на грех, тишь да гладь. Выхожу разведать обстановку. Хоть бы кто подрался, я бы помог Малику, размял кулаки. Но нет же – царит атмосфера дружбы и жвачки. Недолго выдерживаю. После полуночи удаляюсь под громкие завывания Коржа про «эндорфины» за своей дозой «окситоцина»*.
Диана ждет перед входом. Ее «цешке» класть на таблички «въезд запрещен», они погребены под колесами. Завтра парни получат указание поставить здесь новые ограждения. А пока я на выдохе прыгаю в тачку, где приторно пахнет. Ди всегда как карамель. А я терпеть не могу сахар. Но мы находим компромисс.
- Поедешь ко мне или прокатимся?
Обожаю ее точные вопросы.
- К тебе давай, устал.
Сегодня я на самом деле устал думать. Особенно о том, не переборщил ли с блондинкой, когда выставил ее. Главное, чтобы из-за любовных драм под машину не бросилась – такая дикая убегала.
И снова башка забита хренью всякой. Нужно выбить мусор из головы хорошим трахом. И с этим я по адресу.
После часового марафона мы оба лежим без сил. Ди довольно улыбается. Красивая она. Яркие черные глаза, строгие черты, большая грудь и тонкая талия. Не в моем вкусе, но красивая. И мне нравится, что она честна в своих желаниях. Точно знает, чего хочет и никогда этого не скрывает. Ди хорошо удается убирать симптомы, но до корня моих проблем даже ей не добраться. Зато до моего «корня» она добирается без проблем. Ха.
Ухмыляюсь, а та устраивается под боком и обнимает. На инстинктах сразу хочется сбежать. Ненавижу подобную близость, но терплю иногда. Потому что нам хорошо вместе. Потому что мы нужны и не нуждаемся друг в друге. Потому что не изливаем душу, а просто успокаиваем тело. Редко встречаются мне подобные. Даже Марика устраивала сцены ревности и концерты, когда я спал с ней. А поначалу другой казалась.
По итогу они все требуют больше, чем я готов дать. По итогу им всем нужны чувства, которых нет. Нет и не будет. Внутри меня выжженное поле. Откуда этим чувствам взяться? Маму забрали еще в детстве. В глазах отца с тех пор лишь беспробудное чувство вины. Откуда во мне может появиться любовь? Если я и был знаком с ней, уже не помню.
Когда под подушкой вибрирует телефон, я, не взглянув на экран, догадываюсь, кто звонит. Меня вообще регулярно беспокоят всего несколько человек. А так настойчиво – второй раз подряд до сброса – только отец. И чего ему не спится?
Смотрю, как его имя загорается снова. Что-то шевелится внутри. Может, ему и правда не все равно? Тут же отсекаю мысли, они никуда не ведут. Отцу просто не нужны прежние проблемы и скандалы.
- Здравствуй, Кирилл, - слышу в трубке.
Голос у него усталый. Опять сидел в офисе допоздна? Он такими темпами себя раньше времени угробит.
- Привет, па. Знаю, что не позвонил. Замотался.
- Я заезжал посмотреть, как ведутся дела в баре. Но мне сказали, ты давно уехал.
- Я скоро буду дома, па. Не жди меня опять до утра.
- Надеюсь, ты помнишь наш уговор. ...