Протокол «Иерихон» [Кирилл Евгеньевич Луковкин Звездочет] (fb2) читать онлайн

Кир Луковкин Протокол «Иерихон»

1. «汐»

Вода лизала голые ступни. Холодные пенистые волны накатывались и отступали, оставляя после себя полосу влажного песка, в котором по щиколотки утопали ноги.

Человек смотрел на океан.

Он никогда раньше не видел океан.

Колоссальная масса соленой воды раскинулась до самого горизонта, обнимая сушу, насколько хватало глаз. Волны набегали на берег в строгом, четко выверенном ритме. Бирюзовый у самого берега, постепенно океан темнел и вдалеке делался ультрамариновым, с грязно-белыми гребешками пены.

А еще океан говорил. Его голос был низким, но мощным — рокотом, с которым волны атаковали побережье. Так было миллионы лет.

От холма к берегу по песку тянулась цепочка неровных следов. Откуда они начинались было непонятно, но заканчивались они у ног человека. Пришла догадка: это его следы. Поодаль на песке было что-то нарисовано. Человек хотел посмотреть, но прежде чем приблизился, особенно сильная волна слизнула рисунки. Ее пенистый язык уже откатился назад, а он все стоял и смотрел на то место, будто силясь что-то вспомнить.

Он заметил движение. По берегу со стороны солнца приближался другой человек. Его силуэт как бы плыл над песком.

Они поравнялись. Человек не был миражом. Белые одежды и повязку на голове трепал ветер. Его черная тень падала на песок, и океан точно так же облизывал ноги.

Они долго разглядывали друг друга, предоставляя право говорить воде.

Второй человек имел смуглую кожу. Глаза чернели под густыми бровями. Жесткая щетина скрывала острый подбородок.

— Я знаю, кто ты, — сказал первый.

Второй человек улыбнулся одними губами. Он взял горсть песка и пропустил сквозь пальцы, наблюдая, как его подхватывает игривый ветер.

— Но ты не знаешь себя.

— Я… — первый растерянно посмотрел на свои ладони. — Я человек.

Прозвучало не так уверенно, как ему хотелось. Первый человек не помнил свое имя. Похоже, здесь, в этом мире, имена не имели важного значения. Второй увидел замешательство и снова улыбнулся. Он внимательно разглядывал собеседника.

— Где мы? Что это за место? — спросил первый.

— Сначала мне хотелось бы узнать твое мнение на этот счет.

— Побережье. Мы на берегу океана.

Второй кивнул.

— Я больше ничего не знаю, — признался первый.

— А большего не нужно.

— Что-то происходит, верно? — допытывался первый. — Здесь что-то не так, в окружающем мире.

— Почему ты так решил?

Он, первый очутившийся здесь человек, сделал несколько шагов по песку, чтобы проверить, остались ли следы.

— Хорошо, — одобрил второй. — Очень хорошо.

— Говори, — обратился к нему первый. — Ты же явился сюда неспроста.

— Ты чувствуешь боль? — спросил второй.

— Боль, — первый попробовал слово на вкус. Ничего. Пустой набор звуков. — Боль… Нет.

— Ты чувствуешь гнев? Радость? Печаль?

Первый повторял за вторым, шевеля губами. Слова вспыхивали в голове, но тут же гасли, никчемные, бесполезные. Он знал их смысл, но не понимал их суть.

— Нет. Почему так?

— Это порог, — сказал второй. — Рубеж. Ты за чертой.

— Что это значит?

Второй медленно пошел по кругу, поглядывая на свои следы. Его длиннополые одежды стелились по песку, а тень кралась следом. Первый ждал. Когда второй человек сделал полный круг, оказалось, что первый очутился в его центре. Второй человек стоял на том месте, с которого начал. Что-то в воде отвлекло его внимание, и первый тоже повернул голову в сторону океана.

Волны больше не дотягивались до них. Казалось, их сила ослабевала, словно океан засыпал.

— Отлив, — сказал второй человек.

— Ты не ответил на вопрос, — заметил первый.

— Скоро вода уйдет далеко, и берег окажется вон там, — второй указал на место, где вода становилась темнее. — И там волны будут накатывать на землю, а здесь песок высохнет под палящими лучами солнца.

И правда. Мокрый песок на ступнях превратился в корочку, которую легко можно смахнуть. Первый смотрел на сохнущую полосу песка. Темный, пропитанный соленой водой, тот постепенно светлел. Потом он нагреется и станет обжигающе горячим.

Второй посмотрел первому в глаза.

— Чувствуешь отлив?

Ветер пару раз дернул его длиннополую одежду и замер. Тут же навалилась удушающая жара. А вместе с ней пришло кое-что еще. Очень медленно оно проникало в тело, заполняя собой каждую клетку. Солнце принялось за работу, по капле выдавливая из кожи пот.

Первый произнес:

— Я чувствую… боль.

— Да, — сказал второй человек и показал на отступающий океан. — Понимаешь, почему?

Первый начинал понимать. Он сделал шаг в сторону убегавшей воды. Горячий песок обжег ступню, и он чуть не вскрикнул. Но не остановился; он не привык останавливаться, если принимал решение. Сделал еще три шага, а потом обернулся. Второй человек стоял на том же месте и внимательно наблюдал.

— Ты, — сказал первый. — Все началось с тебя.

— Верно.

— Расскажи мне все, что знаешь, — потребовал первый.

— Само по себе знание — ничто. Оно ничем тебе не поможет. Ценно лишь то, что ты узнал сам, здесь и сейчас. Пройдя по пустыне, ты вышел к берегу и достиг рубежа. Только это имеет значение. Ты здесь, на пороге и можешь остановиться. Ты можешь пойти назад или бесконечно бродить по краю, скользить в погоне за солнцем и в надежде на перемены. Но есть и другой путь. Ты уже ступил на него. Это все, что я знаю.

— Тогда почему ты не идешь со мной?

— Таков мой выбор.

Берег охватил зной. Океан замирал, и над водой повисло марево. Над песком затанцевали потоки раскаленного воздуха. Первый отвернулся от второго человека и сделал новый шаг. В ступню что-то вонзилось. Он посмотрел под ноги. Из песка торчал белый осколок. Он вынул его и увидел обломок кости. Кровь уходила в песок. Он посмотрел по сторонам и обнаружил, что повсюду из песка торчат кости — выбеленные временем черепа, ребра, позвонки.

— Ты не первый! — крикнул ему второй человек. — Запомни это.

Оглядываться было ни к чему. Все и так понятно: второй человек снова побредет по берегу, не решаясь выбрать между сушей и океаном. Но пока еще он смотрит в спину, наблюдает.

И тогда первый спросил:

— Что ждет меня там?

— То, чего заслуживаешь! Главное двигаться.

Первый отбросил кость и пошел вперед, смотря перед собой.

Океан убегал. Боль догоняла. И он шел, в промежутке между двумя великими переменными. Те, кто не сумел достичь порога, лежат здесь. Небо отражалось в оставшихся после отлива лужах, а песчаное дно стремительно светлело и нагревалось в мареве.

Наконец он достиг кромки воды. Волны гасли задолго до того, как достигали нового рубежа. Он ступил в воду и продолжал идти в ней, погружаясь сначала по щиколотку, затем по колено.

Постепенно вода поднималась, и вот он уже стоял в ней по пояс. Небольшие волны толкали в живот. По дну стелились световые блики. Он решился оглянуться. Берег превратился в далекую песчаную полоску, скрадывающую детали. Внезапно охватил страх. Его ледяная хватка заставила кровь отхлынуть к сердцу, но спустя мгновение все прошло.

Им овладела решимость. И пришло знание. Он знал, почему другие не смогли.

Он снова двинулся вперед, наклонился и поплыл.

Вода приняла в свои объятия.

2. «静»

…Яркая, ослепительная вспышка. Вокруг двигаются вытянутые пятна. Слышны оживленные разговоры, крики, споры. Вопросы. Восклицания. Новые вопросы. Тишина. Свет угасает, пожираемый тьмой.

…И вновь загорается свет. На этот раз не так резко. Картинка обретает четкость. Он видит стерильно белую комнату, расчерченную линиями стыков между панелями. Из мебели в углу ютится только столик с дымящими палочками, да стойка с медицинскими приборами возле кровати. Запах благовония щекочет ноздри. В голове звенят колокольчики. Слышится отдаленный бой барабанов. Наваливается сон.

…В белую комнату медленно проникает свет. На этот раз пробуждение наступило сразу. Никакого сонного оцепенения. Его разум кристально чист, а сознание ясно, как небо в солнечный день.

В комнату вошел человек. Сменив палочку, он подошел к кровати и что-то проверил на панели прибора жизнеобеспечения, подключенного к телу.

Человек был полным, с желтоватым мясистым лицом, раскосыми глазами и коротко стриженым ежиком черных волос. Человек долго избегал прямого взгляда, но, наконец, это произошло. Все совпало: знакомое лицо.

— Вы слышите меня? — тихо спросил вошедший.

Рик прочистил горло. Человек поспешно влил ему в рот воды. Рик прохрипел:

— Спасибо.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально.

— Вы ощущаете боль?

Человек напряженно рассматривал его и ждал. Рик слегка приподнялся в кровати. Тут же укусила боль, но он не подал вида.

— Нет. Давно я здесь?

— Три месяца и семнадцать дней.

Рик сглотнул, запуская поток мыслей. Человек не спешил с разговором; его лицо выражало безграничное терпение. Тогда Рик снова спросил:

— Вы доктор Чан?

— Да, — собеседник обрадовался. — Вы помните, что произошло?

— Со мной случился приступ помутнения…

— Совершенно верно. Вы помните события до приступа?

Рик поворошил память, пытаясь склеить из разрозненных кусков хоть что-то внятное. Вспыхнули картинки: месса в аббатстве, побег от роллеров, сдвиг кластеров, башня Атлантиса, дивизион, бегство из города, разговор с Ниваном, бешеные… Все перемешалось. Голова работала с трудом. Похоже, его накачали химией.

— Не слишком четко, — признался он.

Чан кивнул:

— Ничего. Вы чудом выжили. Как вас зовут?

Рик представился.

— Хорошо, Рик Омикрон. Вы осознаете себя? Осознаете происходящее? Можете отдавать себе отчет в действиях, контролируете речь?

— Как никогда хорошо, доктор Чан.

— Прекрасно, прекрасно, — доктор сделал паузу. — Наверно, у вас есть вопросы. Я попробую ответить на часть из них. Вам сейчас нельзя напрягаться, просто послушайте. Вы находитесь в Башне Мира. Это гигантский город, помещенный в одну крепость. Здесь вы в полной безопасности. Мы позаботимся о вас. У вас было сломано три ребра, сильный вывих голеностопного сустава, сотрясение мозга. Кроме того, по всему телу мы обнаружили множественные гематомы и мелкие раны. Ваша правая лопатка превратилась в сплошной синяк. Но хорошая новость в том, что вы очень живучий. Синяки зажили, раны затянулись, а ребра почти срослись. В целом ваше состояние нормально и жизни ничто не угрожает. Хотя кое-что до сих пор вызывает беспокойство.

Чан бросил быстрый взгляд на приборы.

— Говорите, как есть, — потребовал Рик.

— Наверно, особенности метаболизма, — Чан изогнул бровь. — Он у вас выше нормы.

Рик и сам это понял, едва очнулся от продолжительного сна. Сердце билось быстрее, кровь стучала в висках торопливо, как во время пробежки, грудь вздымалась чаще. И жар. Он ощущал внутренний жар. Не болезненное пекло воспаления, а тепло здорового организма, который по неизвестной причине перешел в ускоренный режим работы.

— В полтора раза, — сказал Рик.

Раскосые глаза Чана чуть расширились.

— Откуда вы знаете?

— Считайте это догадкой, — Рик потрогал бок, пошевелил пальцами ног, подтянул колени к груди.

Тело слушалось, хотя в мышцах ощущалась слабость. Чан пристально следил за происходящим.

— Безумие, — вспомнил Рик. — Оно охватило всех людей. Я видел это. Как вы выжили?

— Вспышку удалось подавить, — пояснил Чан. — Больные уничтожены.

— О, Пространство… — Рик покачал головой. — Это ошибка, большая ошибка.

— Почему?

— Они не безумны. Просто их разум отключился, на время.

— Эти звери нападали на здоровых людей, — жестко парировал Чан. — У нас не было иного выхода.

Рик кивнул. Доктора можно понять. Откуда этим людям знать истину?

— Как вы нашли меня? — спросил он.

— Поступил сигнал. Спасательная группа прибыла так быстро, как смогла.

— Что было в сигнале? Откуда он поступил?

— Это был сигнал бедствия. Он шел из купола, где мы обнаружили вас.

— Вы попали под землю?

Повисло молчание. Рик смотрел на Чана. Тот невозмутимо моргнул. Доктор явно что-то недоговоривал, и Рик с досадой отметил, что и здесь царят интриги и недомолвки.

— Что произошло? — настаивал Рик. — За эти месяцы, пока я валялся в отключке. Что произошло?

— Не совсем понимаю, о чем идет речь. Произошло где?

— Везде. В мире. Вы контактируете с внешним миром? На каком уровне общественного развития вы находитесь?

— Не беспокойтесь, Рик Омикрон, — мягко проговорил Чан. — Ничего страшного не случилось.

— Чан, учтите, я очень хорошо умею распознавать ложь, — нахмурился Рик. — Поэтому не советую водить меня за нос.

Доктор впервые улыбнулся.

— Кажется, вам нужно отдохнуть. Поговорим об этом позже.

— Я достаточно провалялся в постели, — заявил Рик. — И вполне способен стоять на ногах. Великое Пространство, я здоров как никогда!

— Не сомневаюсь в этом, — сказал Чан, отступив на пару шагов. — Но нам нужно убедиться. Сделать анализы, контрольные тесты. Нужно некоторое время. Мы не можем подвергать риску ваше здоровье и… безопасность наших подданных. Прошу понять меня правильно.

Рик поразмыслил и нашел, что этот довод разумен.

— Ладно, — кивнул он. — Без проблем. Сколько меня продержат в карантине?

— Не меньше недели.

— Проклятье, — прошептал он. — Прошу вас, не уходите. Ответьте еще на пару вопросов.

Чан остановился вполоборота.

— Хорошо.

— Почему вы не прикончили меня?

Чан задумался. Казалось, вопрос застал его врасплох.

— Я же превратился в дикого зверя, — напомнил Рик. — Был опасен, мог убить или покалечить кого-нибудь. Почему мне сохранили жизнь?

— Вы оказались первым человеком из внешнего мира. За многие годы. И у меня родилась надежда найти выход из ситуации.

— Вы идеалист, доктор, — усмехнулся Рик.

— Возможно, — сухо сказал Чан. — Вы предпочитаете, чтобы я изменил решение?

— О нет. Спасибо вам.

Чан растерянно пожал плечами.

— На вашем месте мог оказаться кто угодно. Я сохранил бы жизнь ему.

Рик кивнул. Он поступил бы точно так же.

— Что со мной будет?

— Я не знаю, — признался Чан. — Ваша судьба не в моей компетенции.

— Звучит не очень-то оптимистично, — заметил Рик.

— К сожалению, это так, — доктор уже стоял в дверях. — Что-нибудь еще?

— Да. Я хочу есть.

Доктор сверился с часами.

— Обед будет через полчаса.

— Сделайте двойную порцию, — попросил Рик. В животе громко урчало.

— Я прослежу за этим.

Дверь закрылась. Рик оглядел стены и потолок. В том, что он под наблюдением, нет никаких сомнений. Он сел на краю постели, и увидел перед собой вместо ног две бледных тонких голени с синеватыми ниточками вен. Принялся вынимать из катетеров иглы и отсоединять датчики, прицеленные к телу липучками. Это оказалось настолько тяжким трудом, что по его завершении Рик успел взмокнуть и тяжело, прерывисто дышал. Наверно, со стороны он смотрится жалко. Меньше всего Рику хотелось бы смотреть в зеркало.

— Ничего, — пообещал он себе. — Это пустяки.

Предстояла серьезная работа. Ему нужно заново научиться ходить. Он опустил ноги на матовый пол и стал медленно переносить на них вес тела.

3. «勢»

Рик с Чаном в сопровождении солдат шли по маршевому коридору.

Коридор стрелой пронзал Пространство.

В смысле, не Пространство — поправил себя Рик, — а внутренности башни. Власть привычки гораздо сильнее рациональных доводов, и избавиться от нее не так-то легко.

Сила притяжения была на треть слабее привычной. Рик сразу это отметил. Организм превратился в высокочувствительный прибор, который улавливал малейшие изменения как внутри себя, так и во внешней среде. Теперь Рик привыкал к новым возможностям.

Обещание Чана не сбылось: через неделю Рика не выпустили. Продержали в карантине месяц. Самый длинный месяц в жизни. Казалось, весь мир за стенами комнаты летит в пропасть. В такие моменты ему хотелось кричать. И он кричал. Разбивал кулаки в кровь о стены, бегал по комнате, или сидел в углу как паук.

А потом, когда время потеряло значение, и внешний мир перестал вызывать интерес, его выпустили. Поначалу он даже не хотел выходить, но потом вспомнил, каково его место, миссия и цель в этом мире. И понял, что в любой ситуации есть другая сторона — за месяц он смог хотя бы набрать нормальную массу и восстановить мускулы. Что касается памяти о прошлых событиях, Рик вспомнил все.

— Таких магистралей четыре, — сообщил Чан, вырывая Рика из раздумий. — По одной на каждую долю Башни.

— Можете не трудиться с объяснениями, — сказал Рик. — Я узнал эту структуру. Пусть и не сразу.

Рик еще раз скользнул взглядом по нутру Башни Мира. Казалось, они идут по бесконечному тоннелю, опутанному коммуникациями. Но все дело было в ракурсе. Он привык видеть Пространство в вертикали. Сейчас оно разворачивалось по горизонтали вокруг невидимого центра притяжения. Башню словно положили на бок, а их маленький отряд пробирается вдоль оси этого гигантского цилиндра.

Почему все обстояло именно так, надо выяснить как можно скорее. Он задавал вопросы, но не на все получал ответы. Ему тоже задавали вопросы, и какие-то ответы он пока держал при себе.

Их группа миновала очередной сектор. Контуры коммуникаций были знакомы. Этот мир был создан по тому же принципу, что и Термополис с Атлантисом. Так же приветствовал Рика — символами и знаками. Каждая деталь, каждая пластина и контур говорили с ним и рассказывали гораздо больше, чем смог бы поведать Чан и его соплеменники.

Рик глянул на сопровождающих. Все они принадлежали к монголоидной расе. Узкий разрез глаз, желтовато-темная кожа, маленький рост. Они говорили на гремучей смеси универсального языка с древним диалектом этнических предков, и порой Рику было сложно понять их.

— Вам знакома наша система? — уточнил Чан.

— Да. Я родился в таком же мире. Он в точности совпадает с вашей Башней… если наклонить голову набок.

— Как это? — Чан не мог понять, хотя Рик уже объяснял ему.

— Представьте, что пол и потолок это стены, — попытался Рик еще раз. — И мы идем по стене глубокого колодца. Падать придется долго!

Рик наклонил голову, призывая Чана проделать то же.

— Это невозможно, — засмеялся тот, когда они снова выпрямились.

— Но в таком мире я жил. Коридор, по которому мы идем, служил нам шахтой.

Рик в который раз поразился замыслу создателей. В Термополисе мало кто понимал, зачем нужны шахты без лифтов и такие же желоба вдоль стен. И вот теперь стало ясно, почему все комнаты имели квадратную форму, а квадратные двери располагались так, что в них можно было пройти по двум плоскостям.

Чан недоверчиво качал головой. Рик не осуждал его за неспособность понять. Совсем недавно он и сам не мог представить себе плоский мир, каким оказался Атлантис.

В этот момент их отряд вышел к открытому пространству, где коридор превращался в мост. Рик посмотрел по сторонам, и от открывшегося зрелища у него перехватило дыхание. Бездна вновь разверзлась впереди.

Поперечное сечение башни напоминало отвесную стену. Их группа стояла у другой стены. Обе были соединены тонкой пуповиной моста. Кроме него еще три таких же соединяли другие доли башни, протянвушись над пропастью. Рик взглянул вверх и увидел Хорду мира — ярко-белый стержень, медленно вращавшийся в центре. И снова зрение сыграло злую шутку: казалось, что стены — это две равнины, по которым можно гулять без страха провалиться в пропасть. Рик застыл, вцепившись в поручень. Противоречивый опыт мешал правильно сориентироваться, ведь обман был когда-то истиной, первородной истиной! Именно так все и было в его мире — эти стены были поверхностями эонов, одна полом, а другая потолком!

— Мать-тьма, помоги мне, — пробормотал он.

— Что? — не понял Чан.

— Ничего, я в порядке.

— Вам нужно беречь силы, — укоризненно сказал Чан. — Давайте отложим визит и вернемся.

— Просто легкое головокружение. — Рик отпустил поручень, чтобы показать, что может идти.

Они медленно пересекали мост, а Рик разглядывал внутренний пейзаж. Жесткий свет, падавший на неровную текстуру стены, высвечивал геометрические тени разных форм. Рик скользил взглядом по узорам, все дальше и выше, к пограничным областям и внешним стенам. Башня гудела.

Наконец мост остался позади.

— Мы могли бы проехать в транспортере, но я решил показать вам наш мир, — пояснил Чан. — Ни один рассказчик не в силах описать это. Смотрите. Сейчас мы входим в жилые сектора.

Действительно, они влились в большой людской поток. В боковых коридорах тоже наблюдалось непрерывное движение. Маршевый коридор распался на три уровня в высоту, и все они были забиты до отказа. Стены пестрели иероглифами. Под потолком висели полотнища с надписями на разных языках. Эти примитивные творения человеческих рук делили пространство вместе с привычными лампами и мигающими мониторами. Каждый провод, каждый механизм пульсировал энергией. В гомоне стало трудно различать отдельные голоса, и Рик подумал, что легко смог бы затеряться здесь, если отстанет от сопровождения. Но его опекали; приставленные солдаты зорко следили, чтобы никто не толкал чужака, и активно работали локтями, покрикивая на соплеменников. Рик вышагивал бок о бок с доктором.

— Сектора открыты? — спросил он.

Чан удивленно уставился на Рика:

— Разумеется.

— И у вас нет проблем с порядком?

— Конечно, никаких. А почему вы спрашиваете? В вашем мире было не так?

Рик вынужден был признать:

— Обитатели нашей башни опустились до варварского уровня.

— У нас такой проблемы нет. Империя Син существует восемь сотен лет, и наше общество избежало хаоса. Везде царят закон и порядок. Наша цивилизация идеально сбалансирована, каждый знает свое место, а все вместе мы выполняем одну великую задачу. Наши подданные счастливы.

Рик изучал каждое встречное лицо и, признаться, не замечал в прохожих мрачного уныния, злобы или печали. Эти люди были очень активны; каждый чем-то занимался. Жизнь бурлила. Рик подметил еще один поразительный факт: лица некоторых прохожих вообще не выражали никаких эмоций. При случае надо задать вопрос доктору.

— Наверно, у вас нет проблем с энергией, — предположил Рик.

— Машины всегда работали исправно. За ними присматривает Орден механистов.

— Значит, общество неоднородно.

— Вы весьма наблюдательны, — похвалил Чан. — Да, это правда. Такая система естественна, она оправдана природой, которая создала социальное разделение высших живых существ. Специализация — это крайне полезное изобретение. Каждый занимается своим делом.

— Что делают, к примеру, вот эти женщины в синем? — спросил Рик.

— Работают на фабриках. Женщины этой касты заняты легкой промышленностью, а мужчины — тяжелой. Все они — операторы станков.

Рик продолжал наблюдать. Он впервые видел нормальный человеческий мир, полноценное цветущее общество, где знание не было утрачено, а машины работали так, как и было задумано предтечами. Их группа прошла насквозь несколько секторов, включая жилые блоки, гидропоники, спортивные объекты и места отдыха. И всюду — жизнь, кипящая, гудящая голосами и движением.

— У вас может сложиться впечатление, будто мы живем в сказке, — сказал Чан. — Это не так. В башне есть свои проблемы.

— Вы меня разыгрываете, — улыбнулся Рик.

— Вовсе нет, — доктор не понял юмора. — Лет сто назад произошла серьезная авария с одним из реакторов. Поломка была настолько серьезной, что нам пришлось перенаправить треть всех мощностей на ликвидацию проблемы. Но мы справились.

— А что с людьми? От людей у вас проблем не было?

Чан странно посмотрел на Рика.

— Мне неизвестно о подобных случаях. Возможно, вы сможете найти более просвещенного в этом вопросе человека. Мы приближаемся к головной части башни.

— Это заметно. Я чувствую снижение веса.

— Да, — согласился Чан. — Кому-то нравится низкая гравитация, но лично я считаю ее вредной.

— Почему сила тяжести меняется?

— Осторожно, впереди еще один мост, — Чан учтиво улыбнулся, словно не заметив вопроса.

Явно что-то скрывает. Но Рик уже кое о чем догадывался: его аналитические способности здорово улучшились после выздоровления.

Их делегация преодолела еще одну пропасть между эонами. Рик разглядел в пространстве между стенами покоившиеся у шлюзов корабли всех моделей и назначения. Головной эон значительно отличался от предыдущих оформлением. Обитатели башни основательно поработали над украшением интерьеров уровней. Стандартные блоки украсились дополнительными декоративными панелями, тут и там висели флажки и растяжки. Пол покрывали ворсистые ковры. На каждом повороте стоял наряд солдат. Уровни купались в потоках света. В воздухе витали благовония.

— Прошу сюда, — Чан указал на боковой коридор.

Ступив в него, Рик убедился, насколько сильно изменилась геометрия пространства — коридор изгибался на глазах. Потолок постепенно спускался к полу, или наоборот — пол дыбился до потолка? Вогнутый пол, набрякший, выгнутый потолок. Странно. Рик последовал за доктором, и вскоре они очутились в овальном зале, отделанном белыми и коричневыми пластинами. В зале доминировал длинный черный стол. На дальнем конце сидело трое. Если не считать охраны, больше никого здесь не было.

— Приветствую вас, — все трое встали — резко, синхронно.

Рик со спутником прошли к столу и расселись по бокам. Во главе стола в массивном кресле сидел мальчик лет двенадцати. Мальчик был одет в серебристый костюм, изящно расшитый узорами. Почти весь его череп был выбрит, за исключением полоски на самой макушке, косичкой спускавшейся на спину. На лбу ребенка красовалась татуировка-иероглиф.

Чан взял на себя функции распорядителя.

— Это император Син, — он указал на мальчика.

Тот кивнул. Рик не знал, как вести себя в такой ситуации, никаких инструкций на этот счет не было. Поэтому, опираясь на опыт, он просто встал и поклонился.

— Канцлер Обу Като.

Снова ритуальное приветствие. Канцлером оказался худой мужчина угрюмого вида с густыми усами. Близко посаженные глаза под массивными бровями придавали лицу выражение упрямства. Лицо канцлера обладало поразительной пластичностью — при приветствии угрюмое выражение мгновенно сменилось благодушной миной.

— Начальник гвардии госпожа Сирират.

Рик поклонился молодой женщине, облаченной в ярко-оранжевый мундир. Женщина тоже имела татуировку, только на щеке. Во время приветствия она даже не пошевелилась. Крупные умные глаза неотрывно следили за Риком. Чан представил Омикрона и сел. Слово взял канцлер.

— Для начала предлагаю утолить жажду, — он подарил присутствующим скупую улыбку.

В зал внесли подносы с напитками. Прислуга быстро и ловко расставила приборы. Все происходило в полной тишине. Перед Риком оказалась чашка. На поверку оказался чай; он был желтоватым и источал пряный запах. Император нетерпеливо принялся прихлебывать из своей чашки. Остальные оказались сдержаннее. Сирират едва притронулась губами к краю чашки. Рик взял свою в руки и чуть не выронил — обжигающе горячий. Осторожно отпил; чай оказался приятным на вкус.

Настал момент, когда чашки опустели. Приборы исчезли так же быстро, как и возникли.

— Ну что ж, — проговорил канцлер и взглянул на императора. Мальчишка важно кивнул. — Нам нужно многое обсудить.

— Я уже говорил это господину Чану, — вставил Рик. — Скажу и вам. Спасибо, что спасли мне жизнь.

— Не стоит, — скривился Обу Като. — Это целиком заслуга доктора.

— Но не доктор управляет империей.

Канцлер вытер губы салфеткой и взглянул на Рика с плохо скрытым раздражением.

— Похоже, вы привыкли говорить то, что думаете.

— Так принято в моем мире.

— Который остался далеко и находится неизвестно где. А здесь — наш мир, великая империя Син, последний оплот человечества.

Рик усмехнулся:

— Извините. У меня в последнее время расшатаны нервы. Столько пришлось пережить.

Като хмыкнул, бегая глазами по крышке стола. Девушка продолжала буравить Рика взглядом, в то время как маленький император украдкой играл с собственной косичкой. Рик посмотрел на доктора. Сгорбленный, с прикрытыми веками, тот казался спящим.

— Оставим это, — сказал Като. — Как ваше здоровье?

— Нормально, — выдал Рик.

Канцлер метнул быстрый взгляд в сторону Чана: требовались пояснения. Доктор мгновенно среагировал:

— У Рика Омикрона отличные показатели. Благодаря ускоренному метаболизму он быстро восстановил прежнюю массу, а травмы зажили.

— Чудесно. Как вам наша Башня? — продолжал расспросы Като.

— О, она великолепна, — признал Рик, нисколько не кривя душой. — Я потрясен.

— Приятно слышать, особенно от человека из внешнего мира. Наше общество открыто для вас, Рик Омикрон. Вы можете изучать его и путешествовать по башне везде, где пожелаете. Очень скоро вы убедитесь, что слова о великой империи — не пустой звук.

— А я не сомневаюсь в этом.

— В таком случае давайте поговорим о вас. Видите ли, нам очень интересно, чрезвычайно интересно знать все о вашем мире.

— Боюсь, мой рассказ займет не один час, — заметил Рик.

— Уверяю вас, мы весьма терпеливы, если дело касается нашего интереса, — вкрадчиво произнес Като.

— Но кроме своего интереса всегда есть чужой, — вставил Рик.

Като хитро улыбнулся.

— Вы очень быстро учитесь, Рик Омикрон. Да, вы необычный человек. Позвольте заметить, что интерес всегда чем-то обеспечен — авторитетом, властью, силой. Наш интерес — это интерес всей империи, за которой стоит больше миллиона человек и вся технология, доступная человечеству на сегодняшний день. Мы с вами — разумные люди, и наши интересы должны совпадать. Не так ли?

К чему клонит этот интриган? Надо быть осторожнее.

— Трудно возразить на такие слова, канцлер, — сказал Рик. — Вы говорите правильные вещи…

— Вот видите, — просиял Като. — Я знал, что мы подружимся.

— Да, это просто замечательно, — согласился Рик. — Но прежде, чем я начну, нужно внести некоторую ясность.

Канцлер развел руками:

— Конечно. Как угодно.

— Каков уровень вашего разития?

— Уровень? — удивился Като.

— Я имею в виду империю, не вас лично. Каковы ваши знания о внешнем мире?

— О внешнем?

— Да, — Рик кивнул. — Внешний мир. Где находится Башня? Открыта ли она? Если да, то осваиваете ли вы близлежащее пространство? И как далеко продвинулись?

С каждым новым вопросом Обу Като хмурился все сильнее.

— Я сразу хочу сделать оговорку, господин Като, — Рик сложил руки на столе. — Как вы выразились, мы с вами разумные люди. И поэтому вполне очевидно, что вы видите во мне потенциального врага. Вы боитесь делиться информацией, потому что это может причинить вред империи. Но чтобы донести до вас свою историю, мне нужно убедиться, что вы в состоянии ее понять. Если вы владеете нужным знанием, мне будет гораздо легче излагать факты. Иначе придется останавливаться и объяснять каждое слово.

Повисла тяжелая тишина. Наконец Като кивнул:

— Да. Вы правы, — он нажал на скрытой панели кнопку.

Из стола выдвинулся черный квадрат экрана. Его поверхность вспыхнула, появилось изображение человека в чем-то, напоминавшем халат. Человек имел смуглое, слегка вытянутое лицо.

— Мастер Садхир!

— Приветствую вас, канцлер.

— Прошу вас внимательно послушать вместе с нами рассказ Рика Омикрона. — Като повернулся к Рику. — Мастер Садхир руководит Орденом механистов и знает все о технике. Вы можете смело использовать любые, самые сложные термины и выражения. Мы решили проблему?

— Похоже на то, — буркнул Рик.

Канцлер ждал.

Рик начал говорить. Он излагал события в строгой хронологии, начиная со своего побега из Коммуны и заканчивая вспышкой Мозгового шторма в Атлантисе. Он говорил и с удивлением отмечал, что помнит все события до мельчайших подробностей. Он мог бы воспроизвести слово в слово каждую реплику, каждую фразу, произнесенную когда-либо в его присутствии. Он чувствовал, как его мозг перерабатывает информацию, поступающую от органов чувств в режиме реального времени.

Ничто не ускользало от его внимания.

Например, император. Мальчишка совсем извертелся на троне. Ему скучно и хочется спать. Его не интересует происходящее и персона Рика ему безразлична. Чего не скажешь о канцлере. Застывшее лицо выдает его с потрохами. Левая бровь подергивается. Совсем чуть-чуть, но обострившееся зрение позволяло видеть то, на что обычный человек не обратил бы внимания. Губы поджаты. Напряженная поза. Он нервничает. Он боится Рика. И девушка. В отличие от канцлера, начальница гвардии расслабленно полулежала в кресле, рассматривая его словно актера в театральной постановке. Вот кто по-настоящему опасен в этой комнате. Рик говорил, а сам восхищенно отметил, с каким поразительным расчетом она расположила свое тело. Она сидела так, что в любой момент могла сгруппироваться и броситься в атаку.

И она тоже изучала его. Все это время.

Рассказ подходил к концу. Рик сосредоточился на собственных ощущениях. Он поймал себя на том, что с момента пробуждения ни разу не задумывался о своем состоянии. А ведь он пережил Мозговой шторм! Он сохранил разум, хотя тоже прошел через припадок. Как это произошло? Рик не знал. Чан делал вид, что такое в порядке вещей. С самого начала его держали в неведении. Но от самого себя его спрятать никто не мог. Органы чувств работали отлично, он ощущал каждую клеточку тела. Более того, за период карантина он научился регулировать кровяное давление, работу желез, частоту сердцебиения, дыхания.

— Ну, вот и все, — закончил он и умолк.

Снова повисла тишина, продолжительная, гнетущая.

— Точно все? Вы уверены? — спросил Като.

— Вполне.

— Может быть, вы о чем-то забыли упомянуть?

— Это все, что я вспомнил. Приношу извинения, если рассказ показался неполным.

— Вы слишком строги к себе, — сказал канцлер. — Никто не застрахован от потери памяти. К счастью, она имеет свойство возвращаться. Со временем.

Красноречивый взгляд вонзился в Чана. Рик не сразу ответил:

— Что вы имеете в виду?

Вопрос растаял в воздухе. Като повернулся к мастеру:

— Вам все было понятно?

— Да, мой канцлер, — Садхир чопорно поклонился и канцлер без лишних слов отключил связь.

— Вероятно, вы устали, Рик Омикрон. Предлагаю завершить нашу встречу. Плотный ужин уже готов и ждет, — Като зашевелился, намереваясь встать.

— Секунду, — сказал Рик.

— Да? — канцлер добродушно улыбнулся.

— Мы еще не закончили.

— Вот как? — мохнатые брови Като поползли вверх.

Сирират незаметно подалась вперед. Рик медленно произнес:

— У меня есть вопросы.

— Понимаю, — закивал Като. — Прекрасно вас понимаю, Рик Омикрон.

— Вы должны на них ответить.

Като улыбался. Он излучал добродушие.

— Нет, — сказал он. — Мы никому ничего не должны. В особенности вам.

— Как это понимать? — Рик старался сохранять самообладание. Получалось с трудом. — Я только что рассказал вам все. Вы узнали, кто я. Теперь я хочу узнать, что здесь происходит и каковы ваши намерения. Вы планируете что-нибудь предпринять? Выслать экспедицию в Атлантис? Заняться поисками Термополиса? Нужно помочь выжившим.

Като переглянулся с Чаном.

— Наши планы вас не касаются, — сказал канцлер.

Рик выдохнул, как от удара в живот.

— Но… людям нужна ваша помощь!

— Для интересов империи это не важно, — сухо ответил Като. — А вы, Рик Омикрон, находитесь здесь не в том качестве, чтобы диктовать нам как следует поступать. Ваш интерес не подкреплен ничем.

— Понятно. Я все понял, — Рик встал. — Тогда отпустите меня. Мне ничего от вас не нужно. И так потеряно слишком много времени!

Вжав голову в плечи, Чан со страхом смотрел на него. Император Син издал ртом неприличный звук и захихикал.

Склонив голову, канцлер Като с минуту разглядывал Рика.

— Это невозможно, Рик Омикрон. Думаю, вы догадались, почему, — он медленно встал.

Маленький император пружиной соскочил с трона. Сирират уже стояла, словно находилась в этом положении все время. Чан шумно задвигал свое кресло.

— Мне следовало понять, — сказал Омикрон.

С самого начала не стоило ждать помощи от этих людей. Ах, какая ошибка!

— Вот видите, — кивнул канцлер. — Приятно иметь дело с разумным человеком. А ужином пренебрегать я вам не советую, нет-нет.

— Пойдемте, — Чан взял Рика под локоть. — Аудиенция окончена.

— Нет! — Рик упрямо вырвал руку из захвата. Солдаты мгновенно оказались рядом, готовые выполнить приказ. Дверь приоткрылась, и в зал проскользнуло еще четверо бойцов. — Я поверил вам.

— В древности была одна карточная игра, — сказал канцлер. — Выигрывал тот, у кого больше козырных карт. Козырная карта бьет любую. Вы напоминаете мне человека без единого козыря. Вашим соотечественникам уже ничем не поможешь. Чем раньше вы это поймете, тем будет лучше.

— Я так не считаю.

Канцлер снова улыбнулся:

— Мы постараемся определить вас в касту по способностям.

Чан снова вцепился в локоть.

— Идемте же! — прошипел он. — Умоляю, Рик! Не совершайте ошибку.

Вдруг Като перестал улыбаться. Солдаты уже заключили их в кольцо. Рик сжимал и разжимал кулаки. Горячий прилив затуманивал разум. Мозг произвел подсчеты: сколько метров до мерзкого карлика-канцлера, сколько до ближайшего солдата, какое расстояние его разделяет с девушкой-убийцей… возникло сразу пять возможных сценариев. Каждый имел свои плюсы и минусы. А потом он расслабил мышцы. И засмеялся. Вызывающе громко, отчего заныли подживающие ребра. Рик показал Като поднятый вверх палец:

— Неплохо, господин канцлер. Классная комбинация. Но учтите: партия еще не окончена.

Когда солдаты скрутили его и поволокли из зала приемов, Рик Омикрон не сопротивлялся. У него было хорошее настроение.

4. «権»

— Господин канцлер попросил кое-что передать.

Рик оторвался от изучения иероглифов. Он начал понемногу различать их и теперь покрывал аккуратной сеточкой стены своей палаты — для наглядности. В дверях стоял Чан. Лицо доктора выглядело скорбным.

— Что же?

Чан переминался с ноги на ногу, потом выдал:

— Господин канцлер считает, что произошло недоразумение. Он передает вам наилучшие пожелания. И кое-что еще.

Рик вернулся к своему занятию. Он должен дорисовать последнюю загогулину, иначе иероглиф будет иметь иное значение. Любая деталь способна кардинально изменить общую картину. Всегда следует помнить об этом.

— Не тяните, доктор, — попросил он.

Чан вздохнул и прикрыл за собой дверь. Прошел к кровати и положил на нее сверток.

— Что это?

— Решение вопроса касты.

Рик отложил перо.

— Меня отправляют на каторгу?

— Нет, Рик Омикрон. Господин Като проконсультировался с начальником гвардии и счел возможным зачислить вас в касту гвардейцев. Это форма. Кроме того, вам выдадут паспорт, медицинскую карту и стандартный пропуск. Вы станете подданным империи, Рик Омикрон.

Рик присвистнул. Он раскрыл сверток, вытащил и расправил форму. Взвизгнула синтетическая ткань, блеснул герб с желтой звездой на красном поле. Рик посмотрел на Чана. Доктор кивнул и торопливо зашептал:

— Это большая удача, Рик. Подарок судьбы. Канцлер еще никогда не проявлял такую благосклонность, даже к самым преданным людям империи. Я настоятельно советую вам согласиться.

— А если нет? Что будет, если откажусь?

Чан сглотнул. На его лице отразилось невыносимое страдание.

— О, Рик, прошу вас, не делайте этого. Ваш отказ повлечет за собой самые ужасные последствия. Пострадаете не только вы, но и весь мой отдел. Ни один разумный человек так не поведет себя, они сочтут отказ формой безумия, которое не исчезло. Я несу за вас личную ответственность.

— Что с вами сделают?

Чан молча рассматривал ботинки.

— Теперь понятно, на чем основан этот ваш идеальный порядок. — Рик брезгливо швырнул форму на кровать и вернулся к рисованию. — Что-нибудь еще?

— Вы должны принять решение немедленно.

Рик мрачно разглядывал нарисованные символы. Немного, но уже можно составить пару простых предложений. Как жаль, что его отвлекают.

— Проклятье, доктор, неужели вы не понимаете?.. — Рику много чего хотелось сказать: что доктором помыкают, что никакого выбора нет, а «подарок судьбы» — тщательно продуманный ход в большой игре. Но слова застряли в горле.

Они с минуту разглядывали друг друга. Чан беззвучно шевелил губами и обливался потом.

— А! Понял. — Рик хлопнул себя по лбу. — Они ждут, верно? Я им нужен прямо сейчас, тепленький. Хорошо.

Он принялся напяливать на себя форму. Конструктивно это был комбинезон; узковат в плечах, но Рик не стал жаловаться. Рик с Чаном вышли из палаты. На этот раз Чан повел его к основанию башни. Сзади, как привязанные, шли солдаты. Рик злобно поглядывал по сторонам. Номинально он гость, по факту — пленник. Выходить из комнаты разрешалось только под конвоем. Последние два дня с момента аудиенции Рик старался есть как можно плотнее.

Второй эон оказался промышленным. Здесь древние сосредоточили все производство — от выработки энергии до предметов быта. Проходя по широким подмосткам, Омикрон наблюдал сверху за бесконечными производственными линиями, протянутыми вдоль залов. Маленькие рабочие суетились за станками; их сменщики ели и спали прямо здесь. Мимо конвейеров прогуливались контролеры с планшетами, отмечая нормы выработки. Здесь же находились гвардейцы — их черная с белыми полосами форма заметно выделялась на общем светлом фоне. Все казалось знакомым. И в то же время чужим.

— Административный сектор расположен сразу за промзоной, — сказал Чан.

— Вы избавляетесь от меня?

— Теперь у вас будет другое начальство, — в голосе Чана слышалась вина. — Формально вы выходите из-под моей юрисдикции. Империи нужен каждый здоровый человек.

— Никогда бы не подумал, что буду ценить доверие выше свободы, — горько сказал Рик.

Шагов через десять Чан ответил:

— Я вас понимаю. В нашем мире доверие — роскошь, которую могут себе позволить немногие. Я не доверяю даже своим детям. Могут донести.

— А вы? — спросил Рик. — Где гарантия, что вы говорите это искренне?

— Ее нет, — грустно улыбнулся Чан. — Вот в чем соль. Верить или нет — дело личное.

Рик взглянул на доктора. У Чана была сотня возможностей сдать Рика: Омикрон за время карантина никогда не стеснялся в выражениях и говорил на любые темы, какие считал нужным обсудить. Однако Чанхранил молчание.

— Доктор, — Рик поближе придвинулся к спутнику. — Что со мной произошло после приступа?

— Вы же знаете.

Действительно, Чан уже рассказывал ему за время карантина. Рику вкололи транквилизатор и доставили в башню, после чего поместили под наблюдение. Около недели он вел себя как животное — метался, грыз ремни, выл и рычал, брызжа слюной. Пищу вводили через трубку. Затем наступила кататония, и Чан решил, что конец близок. Однажды Рик уснул и не проснулся. Сон постепенно превратился в кому, в которой он находился последние месяцы. А потом наступило пробуждение.

— Меня интересует другое, — уточнил Рик. — Я что-нибудь говорил в состоянии помутнения?

Чан подождал, пока пройдут встречные прохожие.

— В перерывах между припадками вы зачитывали отрывки из древних текстов, — зачастил он. — Мы сверяли. Отрывки слово в слово совпадали с оригиналами.

— Были еще какие-то необычные явления?

— Нет. Только это.

— Вы сталкивались с чем-то подобным раньше?

Чан сверкнул глазами:

— Всегда! Вспышка безумия пришлась на время, когда мы получили сигнал. Четверть подданных превратились в зверей. Об этом не принято говорить. Считается, что такой статистики просто нет, — он понизил голос. — Безумцев «исключили» из общества. Понимаете?

Доктор сделал многозначительный жест.

— Всех? — изумился Рик.

— Часть успела спрятаться. Они и сейчас где-то в туннелях. Других укрыли у себя…

Тут солдаты подступили к ним:

— Шевелитесь!

Чан торопливо зашептал:

— Подданным дают препарат, который угнетает нервную систему. Мы все на нем сидим. Дозу постепенно усиливают — по мере того, как ученые находят новые возможности сохранять сознание и разум. В итоге жизнь людей превратилась в набор функций.

Они свернули в короткий боковой коридор, очутились на галерее, разделявшей сегменты сектора, и встали возле шахты лифта. Предстояло подняться наверх, к центру башни. Рик наблюдал пейзаж из кабины. Каверны между долями сектора напоминали ступицы гигантского колеса, если бы не были пустотой. В теле нарастала легкость.

Они вышли. Здесь было гораздо светлее — ощущалась близость Хорды. Пройдя по коридору, зашли в большую трехэтажную комнату. Рик пригляделся. Стены помещения подрагивали.

Внезапно свет погас.

— Что происходит? — крикнул Рик.

Никто не ответил. Гул Пространства, что не умолкал ни на секунду, сделался тише. Кромешная тьма растворила в себе все. Рик замер. Слева от него послышалась возня и звуки борьбы. Рик метнулся к источнику звуков, но поймал пустоту. Он сделал еще несколько выпадов, но и эти попытки не дали результата.

Тогда он припал на колено и замер.

Шорохи. Тьма на долю секунды озарилась вспышкой. Но даже этой ничтожной доли Рику хватило, чтобы оценить ситуацию.

Он не двигался. Снова шорохи. Тьма растворила время, выбросив его за пределы реальности. Туда, где он чувствовал себя как дома. Великая Мать-тьма! Его глаза, наконец, сфокусировались.

Новая вспышка. Расчет оказался верным. Он распрямился, как пружина. Тьма больше не мешала; они с Риком всегда были в хороших отношениях. Странно, но в темноте он чувствовал себя гораздо свободнее и сейчас двигался так легко, как никогда прежде. Вспышки участились, но уже не имели значения. Он двигался быстро и точно.

Вспышки били по глазам, превращая тьму в мигающий крик белого. Затем черное и белое сменилось алым, в котором прыгали черные тени и сверкало оружие. Рик уворачивался и атаковал. Его движения были экономными и тщательно выверенными. Врагов было пять или шесть; они использовали холодное оружие и действовали слаженно, одной командой. Трудно было противостоять такой превосходно организованной атаке. Рик пропустил три удара, и теперь его грызла боль в трех местах. Это мешало, но обостренные чувства спасали его, заранее предупреждая, когда надо увернуться, а когда можно бить.

Он завладел вражеским клинком. Вражеской душой завладела тьма.

Схватка походила на фантомный танец в багровых отсветах. Малая сила тяжести позволяла прыгать высоко и пользоваться стенами как дополнительными опорами. Для Рика это был новый опыт, для его противников — похоже, обычная практика.

Второй враг осел на пол. Рик поднырнул под широкое лезвие и схватил второе оружие. Теперь он мог работать двумя руками. Его атаковали одновременно с трех сторон, он прыгнул вверх, но и там, отскакивая от потолка, к нему летел враг. Лезвия поцеловались, высекая сноп искр. Рик оказался сильнее и перевернул врага, ударив его плечом. Тот отлетел — прямо на клинок другого противника.

Танец продолжался. Врагов осталось трое, и на этот раз они медлили. Рик не стал ждать и сам бросился вперед, давая волю гневу. Они защищались, он наступал. Клинки пели боевую песню, разбрызгивая искры. Он выбил оружие у одного противника, оглушил второго. Кажется, его ранили… неважно! Разгоряченный схваткой, Рик уже не следил за ранами. Один клинок сломался, и он вонзил обломок прямо в живот врагу.

Двое других бросились бежать. Рик не сделал и пары шагов, как почувствовал головокружение. Мельтешение красных огней прекратилось, снова вспыхнул белый свет. Рик поскользнулся в луже крови и чудом удержал равновесие. Он посмотрел на побоище. Четыре тела. Кажется, один из врагов еще шевелился. Лица всех противников были закрыты масками, за которыми виднелись лишь глаза.

Рик сорвал маску с одного бойца. На него смотрело лицо девушки, маленькое, почти детское. Он отшатнулся. Сорвал маску со второго. И снова это лицо — как зеркальное отражение первого. Он посмотрел на два других тела. Проверять догадку не хотелось. Рик закрыл рот рукой. Его тошнило.

— Браво!

Он повернулся на голос. С противоположного конца комнаты приближались люди. Впереди — женщина в оранжевом. Сирират, он сразу узнал. Начальница гвардии довольно скользнула взглядом по поверженным девушкам. Рядом с ней стоял какой-то мужчина, позади толпилось с дюжину солдат.

— Я же говорила вам, Вонг. Этот образец будет хорош, — голос у женщины оказался необычно низким. — Отличный прототип.

Человек по имени Вонг состроил брезгливую гримасу:

— У вас отличное чутье на бойцов, госпожа.

— Думаю, его можно определить в штурмовики или к чистильщикам, — высказалась Сирират. — Как считаете?

— Он довольно крупный. Чистильщикам нужны сильные парни.

— А штурмовикам — хорошие драчуны! — Сирират усмехнулась. — Он везде придется кстати. Ну? Что скажешь, Рик Омикрон?

Рик вытер пот со лба. Он еще не успел отдышаться. Сирират разглядывала его с ног до головы, словно животное редкой красоты.

— Говори! — крикнул Вонг. — Не заставляй ждать себя!

Рик пригляделся к этому человеку. Коричневый мундир, значки, отполированные до блеска. Брюшко. Холеное лицо. Щека дергается в судороге.

— Осторожней с ним, Вонг, — засмеялась Сирират. — Этот пес не как желтые люди Наднебесной. Может и укусить!

— Пусть только попробует, — процедил Вонг, — и сразу же пожалеет, что родился на свет. Да, собака?

Наконец Рик восстановил дыхание. Анализ ситуации дал примерную диспозицию противников. И расклад был не в его пользу. Он медленно шагнул вперед, чтобы разглядеть и запомнить каждую черту, каждую пору на лице мужчины по имени Вонг. Солдаты подобрались, но женщина-мандарин остановила их жестом. Надменный Вонг побледнел. Рик произнес:

— Для подданного великой империи вы очень дурно воспитаны.

— Что? — желание острить у Вонга пропало. — Что ты несешь? Да как ты смеешь?

Он захлебнулся от гнева. Рик показал окровавленный палец:

— Видите? Это моя кровь. Интересно, какого цвета будет ваша?

Вонг не выдержал и отступил. Сирират наблюдала за происходящим с явным удовольствием.

— Похоже, мою судьбу уже решили за меня, — сказал Рик, рассматривая Вонга, — Мне это не нравится.

— Он такой независимый, — промурлыкала Сирират. — Это так забавно.

Рик перевел на нее взгляд. Черные умные глаза женщины напоминали две воронки.

— Вы положили здесь четырех бойцов, — сказал он. — Ради чего?

— Сам знаешь, — проговорила оранжевая. — Или ты думал, достаточно простого согласия, чтобы попасть в ряды имперской гвардии? Это великая честь. Ты должен плясать от счастья, а вместо этого выказываешь недовольство.

— Видимо у нас разные представления о счастье, — заметил Рик.

Она фыркнула:

— Довольно! Ну что, чистильщики или штурмовой корпус? Выбирай.

— Мне все равно, — бросил он.

— Слышал, Вонг? Ему все равно, — глаза Сирират сузились до двух щелочек.

— Да уж, — кисло ответил Вонг.

— А ведь все гораздо хуже, чем мы предполагали, — задумчиво проговорила Сирират. — Похоже, этот человек начисто лишен почтения к империи. Если невежество можно искоренить, то со злом следует бороться!

— Лучше не скажешь, — согласился Рик.

— У тебя есть последний шанс спасти свою жалкую, никчемную жизнь, — прошипела Сирират.

Рик слабо улыбнулся. Женщина-мандарин щелкнула пальцами. Солдаты подвели к ним перепуганного доктора Чана.

— На колени.

Доктор бросился выполнять приказ. Блеснула сталь — Сирират выхватила длинный клинок из ножен, спрятанных в складках мундира. Свет играл на отполированной поверхности.

— Мы выяснили, что Чан — предатель, — заявила она. — Мерзавец утаивал от Кабинета министров и канцлера важнейшие данные, касавшиеся вспышек безумия. По его вине в муках скончалось свыше двухсот тысяч подданных. Если бы не его злонамеренные козни, корпус медиков давно создал бы противоядие, и безумие можно было победить.

На лице Чана проступил ужас. Его рот раскрывался как у рыбы, выловленной из воды.

— Безумие не лечится, — отрезал Рик.

— Суд над предателем уже состоялся, — продолжала Сирират. — У меня есть право привести приговор в исполнение здесь и сейчас.

Она протянула Рику клинок рукояткой вперед:

— Этой чести я удостаиваю тебя. Докажи, что предан империи.

Рик не шелохнулся.

— Бери! — крикнула она так, что все вздрогнули. — Бери оружие!

Рик рассматривал клинок. Отполированная сталь завораживающе блестела. По всей длине клинка был искусно выгравирован узор в виде дракона и красовался знакомый иероглиф. Рик уже рисовал его сегодня на стене. Он назывался «власть». Рик перевел взгляд на женщину в оранжевом и в холодном блеске черных пропастей-глаз заметил что-то отдаленно похожее на мольбу.

— Бери, пока не поздно, — сказала она. — Ты еще можешь изменить свою жизнь. Потом пути назад не будет.

Рик покачал головой. Рукоять мелко затряслась; губы начальницы гвардии искривились.

— Глупец! — крикнула она. — Я превращу твое существование в ад. Ты будешь умолять меня о смерти!

— Звучит заманчиво.

Сирират поджала губы.

— Уведите его.

Рика повели прочь из комнаты. Он обернулся один раз, запоминая картинку: Чан застыл в коленопреклоненной позе, и Сирират с Вонгом в окружении стражи — над ним. Над головой оранжевой девы блестел занесенный клинок.

5. «暴»

На пытках Сирират не было. Сначала Рика отвели в клетушку, расположенную в самом тупике местной тюрьмы, и обездвижили, примотав широкими ремнями к креслу. Затем явился пучеглазый субъект неопределенного возраста в сопровождении маленького усатого чиновника. Пока пучеглазый извлекал инструменты из саквояжа и бережно раскладывал, усатый сказал:

— Я выслушаю все, что вы захотите сказать.

— Пусть канцлер засунет голову себе в задницу, — изрек Рик. — Будьте добры, передайте эту просьбу по инстанциям.

Усатый чиновник моргнул. Пучеглазый закончил приготовления и закрепил на ногах и руках Рика зажимы с проводами. Рик посмотрел на провода, подумал и добавил:

— А еще лучше пусть засунет голову в задницу императору. Да. Вот так и передайте.

Чиновник хлопал глазами. Пучеглазый издал гортанный звук. Чиновник кивнул ему. Пыточный мастер повернул в саквояже тумблер и Рик ощутил жгучую вибрацию пропускаемого сквозь тело тока. Пучеглазый вернул тумблер в исходное положение.

— Я выслушаю все… — начал усатый чиновник, но Рик крикнул:

— Да чтоб ты провалился!

Усатый чиновник кивнул мучителю, и тот послушно пустил ток. Рик затрясся от разряда.

Так повторилось много раз.

…Потом его отволокли в камеру.

На следующий день процедуру продолжили. Чиновник не задавал никаких вопросов. Сидел и ждал. Рик посоветовал ему засунуть голову в зад пучеглазого.

Пытка повторилась и на третий день. К концу этого дня Рик ощутил, что пальцы на руках дрожат. Тут и там по телу блуждали судороги. Боль выстреливала, как от укола иглой. Скорчившись, он лежал на кушетке и разглядывал стены. Стена, как пол и потолок, как и все здесь, состояла из стандартных блоков. Блоки были соединены в специальных пазах, расположение которых было четко спланировано. Каждый угол и паз в них служили некой цели.

Рик читал Пространство. Улучшенная память выдавала нужные справки из обширного архива опыта. Рик анализировал, сопоставлял, выстраивал цепочки из символов. Цепочки соединялись между собой. Его разум работал даже во сне, когда воображение рождало диковинные сцены.

На четвертый день его повели не в каморку, а в просторный кабинет с прозрачными стенами и уложили на кушетку. Вместо пучеглазого здесь трудилось двое людей в голубых медицинских одеждах. Усатый по-прежнему бдел возле; у Рика даже возникло к нему что-то вроде привязанности.

— А где Сирират? — поинрересовался Рик. — Она обещала навестить меня и не приходит. Передавайте ей привет!

Усатый имел свойство смотреть в пространство не мигая.

— Как у тебя вообще дела?

Усатый хранил молчание.

— У меня тоже хорошо, — улыбнулся Рик. Он успел придумать чиновнику обширную биографию, в которой нашлось место для пятерых детей, толстой жены, придурочных друзей и коллег. — И кстати, что это сегодня вы задумали?

Один из медиков вставил ему в вену иглу с трубкой.

— Решили накачать меня какой-нибудь дрянью, а? Что-то типа сыворотки, чтобы разговорить меня?

Никакой реакции. Один из медиков сверился с датчиками и выдал:

— Прототип готов. Начинать?

Усатый кивнул.

— Что за прототип? О чем речь, ребята? — вдруг Рик ощутил слабую боль.

Заурчал поршень насоса. По трубке побежала багровая жидкость, и он не сразу сообразил, что это кровь. Его кровь.

— Что вы делаете? — Рик пошевелился, пробуя ремни на прочность.

— Сто миллилитров, — сообщил медик. — Давление в норме.

Большой сосуд на столе стал наполняться. Рик мгновенно взмок. Положение складывалось скверное. Он уже прикидывал, как бы высвободиться из ремней и какой бы фокус проделать с организмом, чтобы ввести экзекуторов в заблуждение, когда техника внезапно отключилась. Погасли мониторы. Мигнули лампы дневного света, снизив яркость сразу наполовину.

— Что происходит? — это была первая реплика усатого.

Синие халаты засуетились возле приборов. Усатый встал со своего насеста. Рик глянул наружу — во внешних коридорах тоже мигали лампы. Вдруг освещение погасло совсем, оставляя мерцать только багровые зрачки аварийных светильников.

— Пропала энергия! Нет питания!

Усатый выскочил наружу. И тут Пространство содрогнулось. Рика вместе с кушеткой швырнуло об стену. Медиков, их приборы и инструменты — тоже. Стена выдержала, но треснула. Трещина длинным безобразным шрамом протянулась по диагонали. Все, что было внутри, упало на пол. Рику прижало левую руку. Кушетка придавила его, лишая возможности двигаться в довесок к проклятым ремням. Где-то у ног раздался стон. Медик зашевелился. Его коллега лежал без движения. Медик неуклюже встал и, пошатываясь, направился к выходу.

— Эй, — прохрипел Рик. Из легких словно выбили весь воздух.

Его хрип остался без внимания. Рик видел, как медик выходит наружу и, шатаясь, идет вдоль стены. Из коридора потянуло дымом.

Затем Пространство дрогнуло вновь. Не так сильно как в первый раз, но тоже ощутимо. Медика с размаха впечатало в стену. В противоположном конце коридора показались трое «халатов». Они пробежали до двери, не останавливаясь. Затем возник еще один. Этот заметил Рика, но не остановился и исчез, перепрыгнув через тело медика, который так и не оправился от второго удара. Дым становился все гуще, проник в комнату. Его клубы осторожно плыли по полу, и Рику стало трудно дышать. Он закашлялся, все это время не оставляя попыток высвободиться из западни. Вроде бы удалось ослабить захваты на одной ноге. Рик изо всех сил дергал. Прошло довольно много времени, прежде чем ему удалось ослабить тугие ремни.

До слуха донесся отдаленный грохот. Где-то кричали люди. Раздались хлопки и каскады воплей. В конце коридора показалась целая толпа — все в халатах. С криками они проносились по коридору, заглушая слабые стоны Рика о помощи. Они оскальзывались, падали, вскакивали на ноги и снова бежали прочь. Вдруг один мужчина нелепо взмахнул руками и упал прямо перед Риком. В его спине чернела дыра.

Последний беглец скрылся за поворотом. Теперь в разных частях коридора лежали люди. Кто-то пытался ползти. Он двигался медленно, подтягивая тело на локтях. Из дальнего конца коридора показались три человеческие фигуры — выплыли из объятий дыма, и сразу стало ясно, что они выше и массивнее имперцев. Каждый сжимал в руках продолговатый предмет, в назначении которого не возникло сомнений: бласты.

Осторожно двигаясь, троица поравнялась с ползущим. Коротко вспыхнул огонь. Несчастный замер навсегда. Они подошли к комнате, где лежал Рик, и остановились. Грубые, крупные черты, белая кожа, густые бороды. Сильно протертые, в заплатах, комбинезоны.

Один из них, мужчина с рыжей бородой и лысым черепом, увидел Рика. Кивнул на него остальным. Теперь все рассматривали его сквозь стекло. Короткое совещание и вот уже они стояли в комнате. Рыжебородый явно имел власть над остальными. Не прошло и минуты, как кушетку Рика перевернули.

— Смотрите-ка, — хмыкнул бородач. — Вот так сюрприз.

— Он в их форме, — заметил другой.

— Вижу. Ты кто?

— Рик… Омикрон.

Пришельцы удивленно переглянулись. Рика быстро освободили от ремней.

— Можешь идти?

— Попробую, — он осторожно утвердился на ногах. — Под ботинками хрустнуло стекло.

— Надо убираться отсюда! — напомнил один из солдат.

— Верно, — рыжий кивком указал на коридор. — Разыщите Дмитрия и других. У нас осталось минут десять, пока они не очухаются. Встречаемся у шлюза. Действуйте!

Солдаты метнулись прочь. Рыжий помог Рику опереться на плечо и вывел его из кабинета.

— Кто вы? — спросил Рик.

— Меня зовут Борис, — пояснил рыжий. — Мы остановили вращение эона, чтобы устроить этим обезьянам аттракцион! В их застенках есть наши ребята.

— Откуда вы? — Рик не верил своим ушам.

Голова кружилась, но экзекуторы не успели выкачать слишком много крови, иначе он упал бы в обморок.

— Из второго эона. У нас там резервация.

— Я думал, башня населена людьми монголоидной расы, — выдохнул Рик.

— А мы не из этой башни! — гаркнул Борис.

— Что? — Рик застыл посреди коридора.

Снова раздался толчок.

— Скорее! — крикнул Борис. — Потом расскажу, у нас мало времени! Ты можешь бежать?

Рик кивнул.

— Хорошо. Туда!

Пространство содрогалось, словно гигантское чудовище от несварения желудка. Посреди коридора Борис затормозил и открыл панель в стене.

— Полезай! Живо!

Рик не заставил просить себя дважды. Беглецы очутились в темной шахте воздуховода и полезли наверх.

— Шевелись! Мы поднимаемся к центру. Нужно преодолеть пять этажей.

Рик сосредоточился на подъеме. Поднявшись на два этажа, он услышал серию приглушенных хлопков и отчаянные крики за стеной. Шел бой.

— Не останавливайся! — кричал Борис, стуча ботинками по ступеням.

Вскоре они вылезли на место пересечения двух магистралей.

— Еще немного! — Борис указал на решетку вентиляции неподалеку. Они выбили решетку и вывалились в коридор — прямо на головы двух подданных. Те завопили от страха и бросились бежать. Рик почувствовал, что движения даются ему гораздо легче.

— К лифтам!

В дальнем конце коридора показались черные пятна гвардейцев. Борис сразу дал по ним очередь автоматического огня. Гвардейцы на какое-то время исчезли.

— У тебя есть доступ к технике? — спросил Рик.

— Издеваешься? — Борис злобно ухмыльнулся.

Он раздвинул руками створы лифта и застопорил их в открытом положении. Затем отцепил от пояса пистолет-гарпун с фиксатором и, просунувшись в шахту, выстрелил вверх. — Хватайся за меня и молись, чтобы никто не проехал!

Они прыгнули в шахту — как раз в тот момент, когда по коридору загремели выстрелы гвардейцев. Борис нажал на кнопку, и лебедка в рукоятке устройства потащила их вверх. Следующие секунды были для Рика самыми долгими и неприятными. Миновав пятнадцать этажей, они достигли потолка шахты и проскользнули в техническую полость, из которой попали в большую магистральную трубу, уходившую вертикально вверх. Здесь дул сильный ветер. Воздух выл, пойманный в стальные оковы. Наверху труба заканчивалась решеткой, за которой что-то нестерпимо сверкало.

— Последний рывок, — сказал Борис и стал карабкаться по лестнице.

Рик полез следом. Воздух дул снизу мощным теплым потоком. Они двигались на максимально возможной скорости. Когда до решетки оставались считанные метры, ветер сделался слабее и затих. Вдруг вой раздался снова. На этот раз Рик ощутил, как воздух дует в лицо. Движение воздушного потока становилось все мощнее, рев ветра громче.

— Они меняют направление тяги! Давай! — проорал Борис сквозь вихрь, он уже протиснулся во впадину и тянул ему руку.

Рик почувствовал, что не может оторваться от ступеней — его просто унесет вниз. Неимоверным усилием ему удалось подняться на одну ступень, но до Бориса оставалось еще как минимум пять.

Тогда рыжебородый кинул ему трос:

— Лови!

Рик протянул руку, обняв стальную ступень. Трос мотался по трубе, не желая даваться в руки.

— Быстрее! — орал Борис. — Сейчас включат на максимум!

Наконец, рискуя сорваться, Рик схватил трос и обвязал им пояс. Ветер усилился настолько, что мешал дышать. Рик преодолел еще три ступени, и вдруг сорвался. На одно страшное мгновение ему показалось, что трос соскочил с тела. Но потом перед глазами мелькнули руки Бориса, которые втащили его в ложбину.

Они лежали вповалку, пытаясь отдышаться. Пространство снова гудело. Рик чувствовал, как невидимая центробежная сила медленно, но настырно тащит его тело по полу, чтобы припечатать к стене.

— Черт! Мы опаздываем. — Борис прополз немного и сдвинул в потолке решетку. Сверху хлынул поток ярко-желтого света. — Ты идешь?

Они вылезли наружу.

Рик судорожно вцепился в края шлюза.

Над головой вращалась Хорда. Он посмотрел в ее бездонный колодец и увидел сечения уровней, секторов и совсем далеко — границы эонов. Там, в местах стыков, Хорда соединялась с башней мощными стержнями — по четыре на круг. Рика снова охватило смутно знакомое чувство, словно он смотрит вниз. И если так, то он сейчас находится на отвесной стене. Он оглянулся. Борис полз на корточках по стене колодца. Рик не верил своим глазам. Борис не падал!

Рыжебородый сделал кому-то знак, и тут Рик увидел, что внутреннюю поверхность колодца, словно огромные насекомые, облепило с два десятка человек.

— Пора убираться! — крикнули они Борису.

— Прыгайте!

И тогда один из соплеменников Бориса оттолкнулся от стены колодца. Его тело зависло между Хордой и стеной. У Рика сам собой открылся рот. Несчастный, его же ждет долгое падение и быстрая смерть! Но этого не произошло. Где-то на середине прыжка человек замедлился и плавно подплыл почти к самой Хорде. Тело прыгуна медленно вращалось. Рик судорожно соображал, почему так произошло. А потом понял.

Тем временем прыгун сгруппировался, обогнул Хорду и, когда показался с другой стороны, в руке у него блеснуло какое-то устройство, по форме похожее на цилиндр, только с ручками по бокам. Прыгун включил машину, на ее торце загорелся голубой огонек. Машина потащила человека вдоль Хорды — в ту часть башни, которую Рик принял за низ. Его примеру последовали остальные. Люди ловко отталкивались от стены, подплывали к Хорде, вынимали двигатели и отправлялись вслед за первым.

— Ты что, застрял? — крикнул Борис. — Двигай сюда! Или сразу прыгай.

Рыжебородый кивнул на Хорду. Рик собрал все свое мужество, напружинил ноги.

— Только не слишком сильно отталкивайся, — добавил Борис, наблюдая за ним. — Погоди, сначала я.

Он прыгнул и долетел до Хорды, на лету разворачиваясь к Рику лицом. Рик тоже прыгнул. Стена поплыла назад, Хорда ринулась ему навстречу, словно пылкая любовница. Рик почувствовал тошноту и головокружение. Чувство равновесия било тревогу; он полностью потерял ориентацию в пространстве. Он хотел было закричать, но тут сильная рука схватила за грудки:

— Спокойно! Главное не дергаться.

Рик оглянулся. Хорда нависала прямо над ним. Он ощутил невероятную легкость — странное, приятное, но вместе с тем пугающее чувство, будто его лишили собственного тела. А затем посмотрел на стены колодца. Стены медленно и величественно вращались.

Вокруг Рика вращалась сама башня.

Он почувствовал себя центром мироздания.

Итак, он знал, что происходит. Здесь, в самом сердце корабля-башни центробежная сила, заменявшая силу тяжести на периферии, не имела власти. Здесь царила невесомость. Вот почему никто не упал вниз.

— Не зевай! — Борис уже вынул двигатель. — Обхвати меня за пояс. И не вздумай дергаться!

— Я понял! — просипел кто-то. Рик не узнал собственный голос.

Борис нажал на рычаг. Машина заурчала, и они полетели вниз. Рик намертво вцепился в бородача. Мимо проплывали стены колодца, знакомые пазы и выступы, в которых должны были помещаться лестницы. Вдруг в паре метров от них просвистел снаряд. Еще один. Грохнул взрыв.

— Чертовы обезьяны! — прорычал Борис. — Все-таки вылезли.

Обстрел продолжался. Рик благоразумно не стал поворачивать голову. Он знал, что в невесомости любое неострожное движение способно изменить траекторию полета. Борис чуть прибавил скорости.

— Ты там живой? — крикнул он.

— Да!

— Это хорошо! — засмеялся Борис.

— Почему смеешься?

— Потому что сейчас будем прорываться, — предупредил Борис. — Достань у меня из кобуры бласт и стреляй во все, что окажется на пути. Усек?

Рик нашарил кобуру и вынул оружие. Потом вытянул шею и посмотрел вперед. Борис был прав. Они подлетали к месту стыка эонов. Соединительные стержни вращались, как лопасти исполинской мельницы. Один из стержней двигался так, что неминуемо пересекал траекторию их полета.

— Борис… — протянул Рик.

— Спокойно!

Рик почувствовал отвратительный прилив желчи к горлу. На стержне что-то шевелилось и чем ближе они подлетали, тем четче становились маленькие фигурки. Штрихи выстрелов расчертили воздух белым. Кто-то из летунов вскрикнул и выпустил двигатель; его тут же понесло в сторону, все быстрее, к стене колодца. Черные силуэты гвардейцев с белыми полосами на рукавах и штанинах напоминали вереницу муравьев. Рика с Борисом заметили. Расцвели бутоны залпов, на перехват полетели гарпуны.

— Стреляй! — заорал Борис. — Чего ты ждешь?

Рик нажал на курок. Бласт коротко рыкнул, чуть смещая вектор их полета. Рик не стал думать о возможном столкновении и сосредоточился на стрельбе. Борис скорректировал направление. Их качнуло — ровно настолько, чтобы разминуться со стержнем на пару метров. Один из гвардейцев, обвязанный страховкой, бросился на перехват. Рик прицелился и выстрелил ему в лицо. Гвардеец дернулся, достаточно, чтобы изменить свой вектор движения, и Борис с Риком пулей пролетели дальше.

Они вырвались в пространство между эонами.

— Впереди третий, — сказал Борис. — Продолжай в том же духе.

Они прорвались мимо стержней у края третьего эона, когда Борис догнал своих соплеменников, и теперь его люди летели вдоль Хорды ровной цепочкой. Их скорость увеличилась, уровни и сектора быстро проносились мимо. В таком темпе они достигли края третьего эона. На этот раз засады на стержнях не было.

Но зато она была в пространстве между эонами. Не успела их маленькая эскадра долететь до края второго эона, как сбоку показались машины, с широким размахом крыльев и тупыми носами, серебристые и плоские. Машины выстрелили сетями, намереваясь поймать летунов. Группа распалась. Двоим из летунов не повезло. Беглецы упрямо летели дальше. Мелькнули спицы стержней, летуны нырнули в колодец второго эона.

Впереди мерцала энергетическая пленка, перекрывая всю окружность колодца.

— Что это? — спросил Рик.

— Защитный барьер.

Рик не успел придумать новый вопрос, как рой влетел в пленку. Здесь было холоднее, и даже свет Хорды казался не таким ярким.

— Ну вот мы и дома, — Борис круто развернул двигатель к стене.

Рик сам отпустил его и приземлился в затяжном прыжке на ноги. Голова больше не кружилась.

6. «問»

В маленькую комнату набилось с дюжину человек. Дверь открылась, и внутрь протиснулся еще один. К этому моменту Рик закончил говорить. Повисла тишина. Люди обдумывали услышанное. Рик наблюдал такую картину не в первый раз и сейчас воспользовался паузой, чтобы разглядеть их получше.

Это были люди белой расы, но с чертами гораздо грубее и крупнее, чем у обитателей Термополиса, а в особенности — Атлантиса. Мужчины носили бороды и усы, женщины собирали длинные волосы в косы. В выражении лиц сквозила печаль пополам с задумчивостью. Все носили комбинезоны или неизвестную униформу самого грубого покроя, в основном темных цветов. Многое во внешности указывало на перенесенные испытания — ранняя седина, шрамы, увечья.

Рик немного подумал и добавил:

— Я рассчитывал на помощь, а вместо этого меня упекли в застенок.

— Желтые обезьяны, — пробормотал кто-то.

— Другого отношения от них и не жди, — вторил ему другой голос. — Считают себя выше всех.

Рик посмотрел на Бориса.

— У меня много вопросов, — предупредил он.

— Не сомневаюсь, — буркнул тот. — Валяй, спрашивай. Нам скрывать нечего.

— Вы сказали, что из другой башни.

— Верно, — кивнул Борис.

— Как же вы попали сюда?

Борис переглянулся с соплеменниками. Этот вопрос, казалось, всех позабавил.

— Сами-то мы родились здесь и с рождения были на положении рабов, — начал объяснять он. — А вот наши предки, они и прибыли из башни около сотни лет назад. Чертовы мартышки запрещают письменность, поэтому память передается по рассказам. Из них известно, что башня называлась Славия, и что там существовала народная республика. Наши предки жили в башне, не выходя наружу — по закону было запрещено выходить из-за страшной болезни мозгов, которая, как считалось, попала извне. Наша цитадель стояла семьсот лет. Верили, что чума пропадет через тысячу лет после ее основания. Все шло нормально, пока правительство не получило послание. В нем говорилось, что со Славией хотят вступить в контакт другие люди. Наши предки думали, что они — единственные выжившие, поэтому здорово удивились. Контакт состоялся. Прибыла делегация пришельцев, назвавшихся людьми из Башни Мира. А дальше произошло самое страшное — наша цитадель пала.

Предки не знали, как именно все произошло. Они были лишь простыми исполнителями приказов, не посвященными в планы правительства. Эту малую часть нашего народа направили в Башню Мира, чтобы наладить культурный обмен. А потом их поставили перед фактом гибели родины и сказали, что домой возврата нет. Желтые обезьяны выделили им резервацию в два сектора второго эона. Конечно, предки пытались бежать, поднимали восстание, но против одного нашего человека имперцы выставили пять своих. Предки сочли возможным сдаться и принять эту диктатуру — ради продолжения рода. Так все и шло. До последнего момента.

Пока Борис говорил, его соплеменники согласно кивали. Он умолк.

— Вы нужны им, — заключил Рик.

— Конечно, — признал Борис. — Они используют наш труд. Заставляют гнуть спину на вредных производствах. Формально славянские сектора называются автономиями. У нас даже есть что-то вроде правительства. Но по факту это резервация, а власть принадлежит надсмотрщикам империи и предателям, которые служат им за возможность хорошей жизни. Твари!

— Немыслимо, — Рик покачал головой. — А ведь я пытался договориться с ними.

— С кем?

— С канцлером.

— С самим канцлером, королем желтых обезьян? — удивленно вскрикнуло несколько человек. — Эх, вот бы нам подобраться к нему!

Рик откинулся на стуле и отхлебнул бурой жидкости, именовавшейся здесь чаем. С имперским чаем их объединяло одно название. Напиток оказался очень крепким и сладким.

— И вы решились на диверсию, — заключил он.

— Другого выхода не было. Имперцы схватили наших лучших ученых и упекли в тюрьму. Мы решились на диверсию, чтобы вызволить товарищей. Но среди нас есть шпионы, которые донесли о планах и грозили сорвать операцию, — Борис понизил голос. — Имперцы хитры. У этих подонков сверхъестественное чутье.

— Вы понимаете, что развязали войну?

Борис усмехнулся:

— Мы давно этого ждали. Терпение лопнуло.

— Они вас уничтожат, — сказал Рик.

— Плевать, — отрезал Борис. — Нам терять уже нечего. Мы и так на грани вымирания: женщины и дети болеют, мужчины умирают от тяжкого труда. Почти никто не доживает до старости.

Рик сочувственно кивнул. Изнуренные лица славян говорили сами за себя.

— Мы пытались как-то убедить их, найти компромисс, — Борис словно оправдывался. — Мы просили, уговаривали, а когда не осталось доводов, угрожали. Бесполезно. Они думают только об интересах своей проклятой империи!

— Что будете делать?

— Ну, сейчас надо подготовиться к атаке. У нас кое-что приготовлено, — Борис прислушался. Остальные тоже затихли. — Риск слишком велик и слишком многое на кону.

И Борис мрачно посмотрел на Рика. Тот усмехнулся:

— Вы мне не доверяете. И правильно делаете.

— Это почему? — напрягся Борис. — О чем ты?

Воздух сразу загустел. Рик с содроганием понял, что если этих людей разозлить, из комнаты живым он не выйдет.

Тщательно подбирая слова, он сказал:

— Чем меньше людей знает о вашем плане, тем больше шансов на удачу. В этой башне лучшая стратегия выживания — молчание. Пусть ваш план останется в секрете.

— А ты умный малый, — протянул Борис. — Теперь понятно, почему они хотели размножить тебя.

— Размножить?

— Да. Они клонируют самых генетически удачных людей — сильных, выносливых, с высоким интеллектом. Клонам промывают мозги, сажают на наркотик, а потом заставляют работать на себя. Клон живет год, тихо-мирно умирает, и ему на смену выращивают нового. И так по кругу.

Рик припомнил, что на улицах-коридорах ему попадались одинаковые лица. Это показалось ему странным, но тогда Рик решил, что все люди монголоидной расы похожи друг на друга.

— Они называли меня прототипом, — вспомнил он.

— Вот видишь.

Рик допил свой чай. Ему хотели подлить еще, но он отказался.

— Почему вы вытащили меня?

Борис сделался серьезным.

— Нужно кое-что показать. Пойдем.

Все разом встали, и, толкаясь, вывалились из каморки. Борис возглавлял отряд. Рик осмотрелся. Второй эон был промышленной зоной, так как располагался ближе к основанию башни. Если догадка Рика верна, то второй эон фактически стал первым. Может быть, хоть здесь ему расскажут правду? Ладно, пусть Борис сделает, что задумал. Рик внимательно рассматривал интерьеры. В первом секторе эона располагались заводы по переработке отходов. Рик шел с зажатым носом — от мощного запаха перехватывало дыхание. Славяне словно и не замечали миазмов.

— Все дерьмо из башни стекается сюда! — объявил Борис. — Органика, химия, грязь, твердые отбросы, отработанные батареи, сломанные детали, элементы питания реакторов — словом, весь мусор. Половина сектора — огромная свалка. Другая половина занята очистной техникой. Смотри! Видишь эти трубы? Лучше тебе не знать, что течет внутри. Вон в тех контейнерах пластик, в тех, подальше — металлы. Все отправляется в перерабатывающие машины, которые разлагают их до молекулярного уровня, синтезируют в сырье и переправляют на склады. Круговорот дерьма!

Борис сплюнул. Потом хитро взглянул на Рика:

— Но кое-что мы приберегаем себе. Тупые мартышки не догадываются об этом. Задумайся: все имеет свойство портиться — одежда, техника, оборудование, включая очень полезные и сложные штуки типа электроники или даже… оружия.

Рик кивнул.

— А что во втором секторе? — спросил он.

— Реакторы.

— Значит, на ваших плечах — поддержание энергии, — заключил Рик.

Борис многозначительно взглянул на него.

— Хм, довольно глупо передавать в руки рабов такие жизненно важные объекты, — заметил Рик.

— Это как посмотреть. С одной стороны может оно и глупо, но их контролеры регулярно здесь ошиваются, — Борис осекся и повеселел. — Ошивались. Раньше мы были под постоянным надзором, но сейчас этому пришел конец.

Рик вспомнил про видеонаблюдение за уровнями и поискал глазами зрачки камер.

— Нет, — угадал его мысли Борис. — Они нас уже не видят. Наши техники постарались и перекрыли каналы. Теперь на всех их приборах наши сектора — это слепая зона.

— Разумно, — решил Рик. — С другой стороны, в случае аварии первый удар примете на себя вы.

— Ты сам все сказал. Мы сидим на бомбе.

Они обошли часть сектора. Всюду наблюдалось оживление. В одном месте лицом к стене поставили несколько славян, в другом в лужах крови лежало два не убранных трупа имперских гвардейцев.

— Их шестерки, — бросил Борис на стоявших у стены. — Подождите здесь.

Он зашел в комнату с намалеванным на двери красным крестом. К товарищам Бориса все время подходили люди, выслушивали приказы и куда-то убегали. У многих в руках было оружие. Вскоре Борис вернулся.

— Проведал наших ребят, — сказал он. — Идем.

— Сколько спасли?

— Только пятерых, — вздохнул Борис.

Они углубились в боковой коридор и, пару раз свернув, оказались в круглом зале со сводчатым потолком. Здесь за пультами сидел одинокий мужчина в серой спецовке. Мужчина взглянул на прибывших поверх очков и изрек:

— Похоже, этот день настал.

— Ты прав, Милош. Сектора наши. Это Рик, тот самый. Покажи гостю посылку. Милош у нас ученый.

— Прикройте дверь, — проворчал Милош, отирая шею платком. — Боже, какая жара! Вы когда-нибудь отрегулируете термостаты или нет?

В зале было душно, как в парилке.

— Я сто раз объяснял тебе, что причина в сбое программы, — огрызнулся Борис. — А программа контролируется мартышками! Мы же не будем остановливать чертов реактор только ради того, чтобы твоя задница перестала преть!

— А могли бы, — обиженно сказал Милош. — Этот парень с вами?

— Да.

Милош подозрительно оглядел Рика с ног до головы. Судя по смурному выражению лица, Рик произвел на него не самое лучшее впечатление.

— Он надежный? — буркнул Милош.

— Мы вытащили его из лап врачей, — пояснил Борис. — Парня хотели размножить.

— Это еще ни о чем не говорит. — Милош немного смягчился, но оставил суровую мину на одутловатом лице. — Под твою ответственность, Борис. Если что, все в беду попадем.

— Хватить брюзжать, — Борис оседлал ближайший стул.

Его товарищи тоже расселись, кто на что. Рик продолжал стоять, оглядывая интерьер зала.

— Это узел связи, — заключил он.

Милош поднял бровь:

— Паренек не дурак.

— А я что говорю! — обрадовался Борис. — Это он самый, Рик Омикрон.

Милош покряхтел, повернулся к пультам.

— Ладно, — протянул он. — У меня времени немного. Я отрезал каналы, это не позволит мартышкам следить за нами, но слишком долго не продлится. Стоит им запустить аварийный режим по всей башне, как мои блоки откажут. Поэтому мы должны действовать быстро. Понимаешь, Борис?

— Я не тупой! — сморщился Борис. — Наши ребята уже копаются в проводах.

— А что касается тебя, — Милош глянул на Рика, — если ты тот, кем являешься, — Башня получила сигнал извне. И в нем есть твое имя.

Рик почувствовал, как уши закладывает. Во рту стало кисло.

— Что в нем?

Милош крякнул, поправил очки и нажал на кнопку в панели. Экран напротив выдал изображение. Рик смотрел на картинку и не верил глазам. Он медленно подошел к пульту, не решаясь моргать и не делая резких движений, словно от этого запись могла исчезнуть.

— Всем выжившим. Всем выжившим. Слушайте внимательно. Настало время. Мы должны объединиться во имя будущего. Приступы безумия — не болезнь. Это новая форма сознания. Не убивайте безумных, оставьте их в покое. Они должны жить. Следуйте за Риком Омикроном. Рик! Если ты меня слышишь… я люблю тебя, братик.

С экрана на него смотрела Аврора.

7. «橋»

— Борис! На мосту стоит человек, хочет поговорить.

— Один?

— Да. Оружия при себе нет.

— Сейчас.

— Он хочет говорить не с тобой… с Риком Омикроном.

Повисла пауза.

— Хорошо…

Докладчик исчез. Борис повернулся к Рику. Рыжая борода лидера славян встопорщилась как наэлектризованная. Покрасневшие глаза часто моргали. Рика он не отпускал от себя ни на шаг.

— Что скажешь?

Рик встал.

— Будут торговаться, — предположил он. — Или попробуют убить. Сразу. Лично я говорить готов. Но решение за тобой. Не хочу оспаривать твой авторитет.

Борис сильно зажмурился и потер веки. Под глазами залегли круги — за последние сутки он успел поспать от силы три часа. Резервация лихорадочно готовилась к вторжению и осаде. На каждом переходе и мосту выросли баррикады. Лифты и пути сообщения заблокировали. Энергетические сети были накинуты на каждую подозрительную дыру. Борис как раз заканчивал обследовать южные границы на карте. Югом у славян называлось направление в сторону основания, севером — в сторону шпиля башни.

— Так, — он почесал макушку и впечатал палец в какое-то место на карте. — Эти позиции кажутся мне ослабленными.

— И все же там прорыва не будет. — Рик очень хорошо знал эти секции по опыту патруля в Коммуне. — Слабые места возле Хорды и по краям.

Борис мял лицо в ладонях.

— Нам не хватает людей! — простонал он. — Ладно. Пойдем. Не будем давать обезьянам лишний повод для вторжения.

Они шли по коридору, уворачиваясь от встречного потока. Рик наблюдал за людьми. Паники не было. Славяне сосредоточенно работали, разбившись в группы по пять-шесть человек.

— Почему безумцев трогать нельзя? — вдруг спросил Борис.

— Сложнообъяснить, — признался Рик. — Их помешательство — это пограничное состояние. Внутри них что-то созревает. Они похожи на… гусениц, превращенных в куколок. Понимаешь?

— Я не в пещере вырос, — сказал Борис. — Однажды куколка становится мотыльком.

— Не обижайся, — сказал Рик. — Не все, с кем мне доводилось общаться, владели знаниями о природе. Да, мотыльком. Примерно то же происходит с безумцами.

— Ты ведь сам пережил безумие. Что-то изменилось после болезни?

Рик мог бы многое рассказать о своем состоянии, но на это не хватило бы никаких слов. Его восприятие улучшилось. Все стало таким ярким, четким, насыщенным. Обострилось зрение, слух, обоняние. Каждый день мир удивлял его. Каждое мгновение было открытием.

— Вон там, — он указал на самую дальнюю трубу под потолком. — Ползет мокрица.

Рик подождал, пока Борис сходит и убедится.

— А в столовой сегодня вареная картошка. Со шпинатом.

Борис скептически покачал головой.

— Знаю, в это верится с трудом, — сказал Рик. — Но хоть кому-то в этом мире вы должны доверять?

Борис промочал. Они достигли маршевого коридора и выхода на мост. Солдат на посту указал за бруствер:

— Он там. Стоит и ждет.

На середине моста стояла одинокая фигура.

— Он сказал, что будет говорить только с Риком Омикроном.

Борис лишь цокнул языком. Вдвоем они ступили на мост. У противоположного конца моста что-то двигалось, мигали огни. Сверху вращалась Хорда — хребет мира. Рик почувствовал на себе взгляд множества глаз, не только спереди, но и сзади. Шум и возня по обе стороны пропасти как будто затихли. К этому моменту они с Борисом дошли до середины моста.

Там их ждал доктор Чан. С минуту все трое разглядывали друг друга.

— Они сохранили вам жизнь, — произнес Рик.

— Я не буду говорить в присутствии этого человека, — Чан взглянул на Бориса.

— Тогда разговор окончен, — отрубил тот. — Пойдем, Рик.

— Подождите, — Чан сглотнул. Прошло несколько секунд. — Хорошо.

Борис удовлетворенно кивнул и скрестил руки на груди.

— Произошло недоразумение, — начал Чан. — Мы хотели помочь вам, Рик.

— Пропуская сквозь меня электричество?

Чан тяжко вздохнул. Рик понимал его положение, но воспоминания о пытках были слишком свежими.

— Послушайте. Мы совершили ошибку. Обращались с вами чересчур… грубо. Канцлер признает это. Он готов пойти на уступки, в том числе славянам. Его предложение таково: возвращайтесь к нам, и империя предоставит Славии полную автономию. Мы даже готовы простить террористический акт…

— Простить! Ничего себе! — зарычал Борис. — Грош цена вашим обещаниям!

Чан умоляюще посмотрел на Рика.

— Прошу вас, Рик Омикрон. Они ненавидят нас, но вы — совсем другое дело. Гость из внешнего мира может объективно оценить ситуацию.

— По-моему, держать гостя взаперти несколько невежливо, — напомнил Рик.

— Но мы пытались уберечь вас от возможной угрозы!

— Ваши начальники сейчас слушают нас, не правда ли? — улыбнулся Рик. — И это прекрасно. Доктор, империя наверняка получила послание от моей сестры из внешнего мира. Отрицать это бессмысленно. Я не знаю, какие строит планы империя, но сейчас настало время всем нам объединиться для решения общей задачи. Всем нам пора позабыть про вражду, про конфликты и ненависть, пусть все это останется в прошлом. Башня Мира — часть огромного проекта по спасению всего человечества. Каждая жизнь имеет огромную ценность. Интересы империи — ничто по сравнению с интересами всего человечества. Пора это понять. А теперь конкретика. Я предлагаю создать буферную зону. Выделить сектор для тех больных безумием, которые еще остались в живых и разместить их там. Затем нам нужно сформировать объединенное правительство башни и выйти на контакт с другими башнями. Империя запустила программу «Уран»?

— Я… То есть… — Чан надолго замолчал, прислушиваясь к писку аппарата в своем ухе. Потом выдал: — Канцлер приглашает руководство автономии к себе в гости для переговоров.

— Мне это не нравится, — процедил Борис. — Пахнет ловушкой. Скажи своему канцлеру, что все переговоры будут проходить здесь, на этом мосту. Или в очищенном секторе, как сказал Рик.

— Э-э…

Вдруг Рика озарила догадка.

— Чан, — спросил он, — Среди вас есть художники или поэты?

— Что? — на круглом лице доктора вместе с потом проступил ужас.

— Среди славян точно нет. Я видел. А среди вас?

— Какое это имеет значение…

— Он не знает, — усмехнулся Борис. — Посмотри на него. Он едва стоит на ногах. Они что, не могли прислать кого-то покрепче?

Чан наклонил голову и принялся исследовать перекладины моста. Его мелко трясло.

— Они рассчитали все правильно, — сказал Рик. — Только они рассчитывали на обычного человека. Думали, что мои симпатии к Чану сделают свое дело. Но «пороговые люди», назовем их так, воспринимают мир и реагируют на него иначе. Простите, доктор, вам меня не разжалобить.

Чан снова смотрел на них. С его лицом произошла разительная перемена — теперь оно было жестким, непроницаемым, глаза сузились до двух черных щелей. Он заговорил, громко и презрительно:

— Мы уничтожили всех пороговых. А тех, кого оставили, держим в клетках, как подопытных мышей. И если вы думаете, что мы прислушаемся к призывам какой-то девчонки из иного мира, то глубоко заблуждаетесь. Вы оказались на удивление наивным, Рик Омикрон, полагая, будто обрели верных и надежных друзей в лице этих грязных… сепаратистов.

— Что? — Борис потемнел от злости.

— Или вы думаете, они откровенны с вами? — продолжал Чан. — Вы считаете, они не имеют на вас каких-то своих планов? Они разыгрывают вас как козырь.

— Ах ты маленький кусок… — Борис шагнул вперед, но Рик его остановил.

— Хватит! — Рик дождался, когда схлынет волна гнева, и иссякнет запас ругательств Бориса. — Мне казалось, империя настроена более серьезно.

— Все так и есть, но, к сожалению, мы вынуждены иметь дело с варварами.

Борис открыл рот, но промолчал. Его глаза злобно сверкнули.

— Вы готовы пойти на наши условия? — спросил Рик. — У нас будет свободный сектор?

Чан скрипнул зубами.

— Это неприемлемо. Ваши претензии ничем не обоснованы. Вы попали под чужое влияние, Рик Омикрон.

— Отлично, — Рик довольно кивнул. Подобного ответа он ожидал. — В таком случае, вам придется выковыривать меня из секторов Славии, всего или по кускам. Я ясно выразился?

Установилось молчание. Рик внимательно следил за Чаном.

— Мне очень жаль, что наши пути пересеклись при подобных обстоятельствах, — трагически вздохнул доктор. Это выглядело так убедительно, что Рик почти поверил. — И еще более прискорбно, что у нас разные системы ценностей. Вы оказались анархистом, а для нас такой общественный строй неприемлем. Вы выбрали не ту сторону. Сторону зла. Мы пытались привить вам идеалы империи, идеи порядка и блага служения обществу, но вы оказались невосприимчивы.

— Они же хотели казнить вас, — напомнил Рик.

— За дело, — бесцветно сказал доктор. — Я — преступник.

— Вы намеренно утаивали от меня правду. Почему?

— Вы были еще не готовы. Мы хотели открыть положение вещей постепенно, но вам не хватило терпения. Молодость и горячий нрав сыграли с вами злую шутку.

— Я имею в виду не автономию славян.

Чан осекся, удивленно взглянул на Рика.

— Одно из двух, — заключил Рик. — Либо вы настолько глупы, что не понимаете происходящего, либо настолько заносчивы, что думаете, будто понимаете.

— О чем речь? — не понял Чан.

— В какой части планеты находится башня? — Рик шагнул вперед. — Отвечайте, живо!

Чан слушал инструкции с таким выражением, словно был готов упасть в обморок.

— Это не в моей компетенции… — забормотал он.

Рик расхохотался.

— Неужели так трудно сказать? Борис, ты знаешь?

— Башня парит в небе, — отозвался рыжебородый. — Так нам говорили отцы и деды.

— Точнее, в космосе, — поправил Рик. — И движется по заданному курсу.

Чан молчал. Голос в наушнике тоже умолк — из-за обостренного слуха Рик знал это наверняка. Рик чувствовал напряжение, царившее по ту сторону микрофона. Теперь все стало ясно. Рик готов был поспорить, что Башня вращается вокруг собственной оси, обеспечивая жителям нормальную гравитацию за счет центробежной силы. Вот почему ближе к центру оси Башни гравитация уменьшалась — центробежная сила там ослабевала.

Это позволяло пассажирам вести нормальную жизнь при полете корабля. О таком способе упоминалось во всех хрониках, какие Рик успел изучить в Термополисе.

— Вы управляете полетом или нет? — снова спросил Рик. — Вы пилотируете Башню?

Чан хранил молчание.

— Так я и знал, — заключил Рик. — А еще корчите из себя великую империю. Вы — обычные пассажиры!

Маленький доктор дернулся, как от пощечины. Глаза запали, он качнулся и чуть не рухнул лицом вниз. Рик подхватил его. Чан встрепенулся и стал отбиваться:

— Нет, оставьте меня! Оставьте! — он вырвался, одернул одежду и с ненавистью уставился на Рика. — Довольно! Этот разговор ни к чему не приведет. Вы отказались от последнего шанса и горько пожалеете об этом. Мы больше не отвечаем за сохранность вашей жизни.

Рик затаил дыхание. Чан помедлил, казалось, он судорожно вспоминает что-то, что хотел бы сказать напоследок. Рик следил за его движениями, за малейшими изменениями в мимике.

— А с вами, — Чан глянул на Бориса, — мы еще разберемся.

— Ждем с нетерпением! — усмехнулся рыжий Борис. — Передай своему канцлеру привет и скажи, что мы будем сражаться до конца. До последнего вздоха!

Чан промолчал. Он перевел взгляд на Рика и угрожающе проговорил:

— Ветер, дующий с моря, силен на равнине, но умирает в горах. Учтите это. Наша башня — неприступная твердыня.

Маленький Чан развернулся и с достоинством пошел в сторону третьего эона.

— Умеют же пускать пыль в глаза, — буркнул Борис, когда они с Риком вернулись к блокпосту. — Почему ты спрашивал его насчет поэтов и художников?

— Проверял догадку. Это связано с болезнью мозга.

— Каким образом?

— Все это слишком сложно, — поморщился Рик. — Я обнаружил, что искусство недоступно старшим поколениям. После великой эпидемии люди не создали ничего нового, кроме культов.

— Ну и что?

— Пока ничего, — покачал головой Рик. — У меня есть кусочек мозаики, но я не знаю, куда его вставить, чтобы сложилась картинка.

Борис крякнул, явно не придав этому значения. Они вернулись к брустверу. Рик задумчиво взглянул на стену третьего эона.

— Посмотри туда, Борис. Что ты видишь?

— Куда? — Борис непонимающе вертел головой.

— Стена эона. Ты не замечаешь в ней ничего необычного?

— Нет. А что?

— Взгляни на поверхности этих четырех долей, разделенных каньонами. Нет ни одной идеально гладкой. Каждая покрыта каким-нибудь узором. Треугольники, квадраты, окружности. Точки и прямые. Иглы, ямки, борозды, выпуклости. Ты видишь?

— Ну и что здесь такого?

— Смотри внимательно, — настаивал Рик. — Задержи взгляд на какой-нибудь детали. Давай понаблюдаем за той окружностью, ближе к центру.

— Что? Зачем? Мы же теряем время!

Рик вздохнул.

— Прошу тебя, Борис, наберись терпения и просто постой со мной здесь на галерее. Давай молча посмотрим туда.

Борис заворчал, но все же выполнил просьбу. Прошла минута. Вторая. Башня мерно гудела. Хорда медленно, но неумолимо вращалась — так казалось. На самом деле она проворачивала вокруг себя жернова эонов. Через пять минут ожидания это стало очевидным.

— Ты видишь то же, что и я? — спросил Рик.

— Я не уверен, — теперь голос Бориса не был таким раздраженным. — Кажется, тот круг поднимается над плоскостью стены.

— Значит, мне не мерещится. Теперь можно идти.

Они шли по коридору в штаб резервации.

— Но что это значит? — недоумевал Борис.

— Только одно, — сказал Рик. — Башня меняется.

— Почему?

— Не знаю. Но чувствую, как потоки воздуха задувают в другую сторону. И еще — небольшие, ничтожные колебания в гравитации.

Борис внимательно смотрел на Рика.

— Башня корректирует траекторию полета, — догадался он.

— Похоже на то.

— Кто это делает? — спросил Борис. — Думаешь, обезьяны?

— Это неважно, Борис. Гораздо важнее, для чего меняется курс. И прошу тебя, не называй их обезьянами.

— Ты просишь о невозможном, — злобно ухмыльнулся Борис. — Они не люди.

Они остановились на развилке коридоров.

— Нужно завершить подготовку, — сказал лидер славян. — У нас еще масса дел. На каком направлении ты хочешь сражаться?

Рик проводил взглядом проходившую мимо женщину с ребенком. Ребенок, мальчик лет шести, вывернул шею, разглядывая Рика. Борис продолжал что-то говорить, но Рика грызло смутное предчувствие. Он все смотрел на два удаляющихся силуэта, пока те не исчезли за поворотом.

— Сколько у вас в резервации детей?

— …не меньше дюжины на западную турель… э, что?

Рик терпеливо повторил вопрос.

— Сотни три. — Борис хлопал глазами. — Думаешь, где их укрыть? Молодец, дельная мысль! Вообще-то я поручил это Яцеку, но если хочешь помочь ему, это будет очень кстати…

— Нет-нет, погоди, — Рик перевел дух. — Я должен уйти.

Борис нахмурился. Улыбку быстро смыло с его лица.

— Что ты несешь? Сейчас самый ответственный момент! Решил переметнуться?

— Ага, и поэтому открыто говорю об этом. Пораскинь мозгами. Конечно, нет. Это ваша с имперцами война. Не моя. Мне пора возвращаться домой.

— Вот как. Я думал, ты поможешь, — в голосе Бориса сквозила досада.

Рик вздохнул.

— Борис, что-то происходит. В башне и во внешнем мире. Это гораздо важнее вашего конфликта, оно касается всех людей, выживших после древней эпидемии и недавней вспышки безумия. Я должен понять, что творится.

Борис подвигал челюстью.

— Очевидно, ты знаешь, что делать, — проворчал он.

— Я близко, почти достиг цели. Нужен еще один шаг. Единственный шаг в правильном направлении, и все встанет на свои места. Только что я понял важную вещь. Дети, Борис, все дело в детях. Они как-то связаны с происходящим. О, Пространство! — Рик схватил Бориса за плечо. — У тебя есть карта Башни?

— Есть технический план в секторе реакторов.

— Скорее, идем туда. Скорее! — Рик буквально потащил Бориса в сторону энергоблоков. — Чан хотел нам помочь!

— Эта мелкая макака? — вскричал Борис. — Не смеши меня!

— Монголоидная раса пользуется иероглифами вместо букв.

— Ну и что?

— Это ответ на вопрос! Конечно же…

Так они достигли реакторов. Рик не успокоился, пока на стол перед ним не легла самая подробная карта Башни, почти повторяющая его родной Термополис. Немного отличались по назначению сектора, немного другие пропорции имели эоны и колодцы с коридорами, но в целом это был тот же усеченный конус, разделенный на пять громадных эонов. Рик напомнил себе, что сейчас в космосе четыре эона, а пятый, базовый, остался на поверхности.

— Иероглифы, все верно! — воскликнул Рик. — Сектора и эоны имеют иероглифическое обозначение. Кто знает их язык?

Славяне, столпившиеся вокруг, растерянно переглядывались.

— Ну же?

— Кажется, старый Муса разбирается в их птичьем языке.

Не прошло и получаса, как перед Риком стоял Муса — на вид старик лет восьмидесяти, еле волочивший ноги. Он подслеповато щурился на карту и жевал губами. Кожа на лысом черепе покраснела, руки испещряли коричневые пятна.

— Аккуратнее, — сказал Борис. — У него лучевая болезнь и неважно с глазами. Ему недавно сорок пять исполнилось.

— Мне нужна ваша помощь, — Рик взял старика за трясущуюся руку, заглядывая в мутные озерца глаз. — Покажите мне иероглифы «ветер», «море» и «гора».

Старику повторили вопрос несколько раз, прежде чем он разлепил губы и, водя головой над картой, указал нужные иероглифы. Рик отметил обозначения. Когда старика увели, Борис спросил:

— Может быть, объяснишь, что значит весь этот цирк?

— Чан помог нам, — пояснил Рик. — За ним следили, поэтому он не мог дать подсказку в открытую. Он говорил про ветер, что дует с моря и про горы, в которых тот умирает. Это метафоры. Здесь отмечены под иероглифами сектора. Это между четвертым и пятым верхними эонами, между последним сектором четвертого и первым сектором пятого, которые называются «море» и «гора». Иероглифа «ветер» нет. Да-да, вспомнил. Когда они вели меня к канцлеру, я видел в промежутке ангар и там… корабли! Чан указал путь бегства!

Борис даже подпрыгнул:

— Ты веришь ему?

— Он единственный, кто не дал меня прикончить, когда отряд из башни прилетел по сигналу. Они бы пристрелили меня как бешеную крысу.

— Я ему не верю.

— Разумеется, — кивнул Рик. — Но мне ничего не остается. Вера — мое единственное оружие.

Борис смотрел на Рика как на умалишенного. Тот методично копировал карту на бумажку.

— Если хочешь знать мое мнение, следовать его подсказкам — вот настоящее безумие, — проворчал Борис. — Готов отдать голову, что там тебя ждет ловушка.

— Возможно. Но обычно в ловушках есть приманка. А что, если я выкраду приманку, не попав в ловушку? Тогда я смогу привести помощь из своей башни.

Борис покачал головой, но чуть смягчился:

— Это похоже на бред.

Повисла тишина. Борис напряженно думал над картой. Его терзали сомнения. Перспектива явно оказалась для него весьма заманчивой.

— Вот что, — предложил Рик. — Пусть для надежности со мной пойдут твои люди.

— Исключено, — отрезал Борис. — Хочешь погибать — пожалуйста, но делай это в одиночку.

— Подойдут больные и увечные. У вас еще остались те, кто лежит в горячке безумия?

— Я давно не проверял их, — признался Борис.

— Появился повод, — сказал Рик.

Борис неодобрительно хмыкнул, но все же они отправились в лазарет.

8. «症»

Койки стояли так плотно, что между ними едва можно было протиснуться. Люди здесь ютились на ничтожных клочках пространства; Рик не в первый раз наблюдал тесноту секторов. Воздух был душным; стоял тяжелый запах грязных тел, химикатов и гниющей органики.

Рик и Борис медленно протискивались между коек с больными. Здесь лежали люди, получившие травмы на производстве и в быту, пораженные инфекциями и другими недугами. Целью посещения была смежная комната, охраняемая дружинником. Борис обменялся с постовым дежурными фразами, и они зашли внутрь.

Потолок оказался ниже обычного. Со светом тоже было неважно. Несколько лампочек тускло мерцали под потолком, раскрашивая пространство в медные тона. Поднялась медсестра — худая, изможденная женщина с иссеченным морщинами лицом.

— Здравствуй, Ольга.

Ее губы едва дрогнули. Острые глаза вонзились в Рика.

— Что вам нужно? — резко бросила она.

— Пришли посмотреть на больных, — сказал Борис.

— Раньше ты их своим вниманием не баловал, — упрекнула она. Борис отмахнулся:

— Зато пришел сейчас.

— У нас тихий час, — заявила она. — Зайдите позже.

— Не вредничай. Мы по важному делу.

Лицо медсестры превратилось в суровую маску. У Рика от холодного взгляда женщины закололо в затылке.

— Ну конечно, — продребезжала она. — Важное дело. Они очнулись от забытья три дня назад и до сих пор слабы.

— Я настаиваю, — Борис понизил голос.

Медсестра дернула носом. Потеряв к посетителям интерес, она ушла на свой пост. Рик переключил внимание на больных. С коек смотрели живые скелеты. Одеяла скорее придавливали их, чем укрывали. Глубокие тени залегали в складках одежд, частично скрывали лица, но не способны были затушить горевшие в глазах огоньки.

— Вперед, — Борис сделал приглашающий жест. Сам он остался у двери.

Рик вышел на середину комнаты, чтобы его было видно. Вначале он просто рассматривал их. Пациенты отвечали взаимностью. У всех был ясный, осмысленный взгляд. Казалось, произошла ошибка: ничто не говорило о безумии. Рик понял, что и сам с месяц назад выглядел не лучше. Он сосчитал пациентов. Шестнадцать. Все были молодыми, не старше самого Рика.

— Это все?

— Все, кого мы успели спрятать, — сказал Борис. — Остальных увезли обезьяны. Мир их праху.

Рик прочистил горло. Воздух здесь казался сухим, как в печке.

— Я… — он сглотнул. В голове была пустота. И внезапно эта пустота взорвалась образами. Он заговорил: — Я шел через пустыню много дней. Солнце убивало меня. Я почти потерял надежду, и брел по нескончаемой веренице барханов. Однажды я забрался на очередной бархан и увидел море.

Рик рассказал свой сон. Во всех подробностях, какие смог вспомнить. Закончил словами:

— Тот, кто умеет плавать, сможет выжить.

Надолго установилось молчание.

— Мне снилось то же самое, — подал голос один паренек.

— И мне, — на этот раз девушка.

Остальные тоже подтвердили это. Пустыня, песчаный берег, морская гладь, белый человек, отлив. Кости. Все сходилось.

— Что это значит? — спросили они.

— Пока не знаю, — признался Рик.

— Твое лицо кажется мне знакомым, — сказал паренек.

Рик посмотрел на него. Таких юношей или девушек можно встретить повсюду. Серые, невыразительные глаза. Сглаженные, усредненные черты. Рик не помнил это лицо.

— Вы чувствуете что-нибудь особенное? — спросил он.

— Да, — сказала девушка. — Свет. Я вижу каждую пылинку на лампе. Я вижу каждый волосок на твоей коже.

— Я чувствую твой запах, — добавил паренек.

— Твои зрачки, — сказал кто-то еще. — Они расширяются и сужаются. Они пульсируют.

Рик медленно поворачивался вокруг себя, переключая внимание с одного лица на другое. В тусклом свете ламп они казались одинаковыми.

— Ты пришел за одним из нас, — шептали они. — Мы слышали ваши шаги в коридоре. Мы знали. Чувствовали.

— Все верно, — признал Рик. — Кто пойдет со мной?

Медсестра подскочила к нему:

— Это исключено! Они должны лежать! Им нужен отдых и покой!

— Я, — один паренек уже стоял на ногах.

Медсестра бросилась к нему, но Борис сказал:

— Ольга, не мешай. Так нужно.

— Вы же убьете его! — взгляд Ольги отчаянно метался между Борисом и Риком.

— Мы уже мертвы, — слабо улыбнулся ей паренек. — Для вас.

— Как тебя зовут? — спросил Рик.

— Зачем тебе мое имя? Оно ничего не значит в этом новом мире.

— Заблуждаешься. В этом мире важно имя каждого.

— Красивые слова, Рик Омикрон, — сказал паренек. — Я не желаю знать свое прежнее имя. Но если хочешь, зови меня Тонкий.

— Договорились. — Рик не помнил, что представлялся им, но принял это как должное.

Потом взгляд его остановился на подростке с выпяченной нижней губой. Рядом, на кровати лежал блокнот, плотно изрисованный. Рик присел на край постели.

— Можно посмотреть?

Подросток протянул ему блокнот. Рик медленно листал, разглядывая карандашные рисунки. В блокноте были изображены животные и люди. Поодиночке и группами. Еще там были пейзажи: зубчатая гряда гор, зеркальная гладь озера, заливные луга. Там были времена года. Снежные склоны холмов, летний зной, весенняя капель, осенние листопады.

Животные — хищники, травоядные, охотники и жертвы, большие и малые, с копытами, клыками, хвостами, гривами, полосатые, пятнистые, с хоботами, ушами и рогами. Там были наземные создания, существа, рожденные летать — покорители неба, и твари, обитающие в воде. Крылья, плавники, клювы, жабры. Глаза. С вертикальными зрачками, с горизонтальными, без зрачков, перепонки, когти, ласты.

Люди. Там были люди. Мужчины и женщины, дети, старики. Белокожие, смуглые, чернокожие. Люди улыбались, плакали, кричали, смеялись, молча смотрели куда-то. Они были лысые, обросшие густой шевелюрой, они были в одежде и без, они шли и стояли, лежали и сидели в самых разных позах. Они тянули друг к другу руки, обнимались, дрались, спорили о чем-то. О, люди! По одному, по двое, трое, там были целые толпы, которые, казалось, маршировали бесконечными вереницами с одной страницы на другую.

Вещи. Там были разнообразные вещи. Инструменты. Камни. Топоры. Молотки. Оружие, там было оружие, красиво и с подробностями выписанное. Там были механизмы и машины.

Рик листал и не мог остановиться. Его дыхание участилось, его охватывал жар, если бы сейчас у него отняли этот блокнот, он умер бы на месте. Машины. С каждым новым рисунком они становились сложнее. Сначала колесо. Потом два. Лестница. Рычаги. Колонны. Примитивные механические приспособления. Потом шестеренки. Потом паровой двигатель. Потом уродливые электрические махины. Экипажи. Корабли. Поезда. Летательные аппараты. Пламя, закованное в сопла.

Он все это видел раньше.

Он видел все это, он это помнил!

А потом он открыл последнюю страницу. Долго смотрел на изображенный там рисунок. Поворачивал под разными углами, приближал и отдалял, щурясь в неверном свете. Оно было похоже на живое существо. Оно отдаленно напоминало микроорганизм — эллипсоид, отрастивший юбку, составленную из непостижимых узоров, которые просто затухали на грубой бумаге.

Казалось, существо смотрит со страницы на Рика. Он закрыл блокнот.

— Что это?

— Я не знаю, — ответил губастый юноша.

— Он рисует в темноте, — вмешалась медсестра. — У него сомнамбулизм.

Рик вернулся к самому началу блокнота и стал показывать пареньку рисунки:

— Что это? А это что такое?

— Я не знаю, — бубнил он. — Не знаю.

Постовой заглянул в лазарет и возбужденно зашептал на ухо Борису. Рыжебородый выскочил. Рик посмотрел на женщину. Вдруг с ее лицом что-то произошло. Маска суровости потекла. Ее губы дрогнули.

— Я не ночую с ними, — промямлила она. — Мы запираем дверь снаружи.

— Почему?

— Мне страшно, — сказала она. — Скажите, что происходит?

— Я пытаюсь это выяснить.

— Вы нас обманываете, — твердо заявила она. — Вы все знаете, просто скрываете от нас.

— Почему в этом мире никто никому не верит? — спросил он.

— Вера? О чем вы говорите? — она посмотрела на Рика с жалостью.

Рик повернулся к Тонкому.

— Собирайся, у нас мало времени. Дайте ему поесть. Дайте им всем еды, как можно больше. Их мучает голод.

— Думаете, я не знаю? У нас не хватает пайков, — отрезала медсестра. — И почему вы тут командуете?

Он не успел ответить. Дверь распахнулась; на пороге стоял Борис. Его лицо полыхало, грудь тяжело вздымалась.

— Тревога! — взревел он. — У нас прорыв!

Почти сразу завыла сирена. Рик облизнул пересохшие губы.

9. «欺»

Все сгрудились в штабе Бориса. От воя сирены ныли зубы.

— Кто-нибудь, выключите это! — заорал Борис в коммуникатор.

Сектор погрузился в тишину так резко, что Рику подумалось, не оглох ли он. Отзвуки эха сирены прокатились по коридорам и захлебнулись вдали. Раздался гулкий удар. Это дозорные выгрузили на стол трофей. Все уставились на предмет.

На столе лежала металлическая сфера размером с кулак взрослого человека. Матовая поверхность тускло отражала свет. Сферу бороздили тонкие швы. Виднелись округлые отверстия величиной с маковое зерно и окружности побольше, закрытые линзами. В одном месте предмет имел вмятину и пятно копоти.

— Наши ребята подбили, — доложил дозорный.

— Первый раз такое вижу, — признался Борис. — Есть идеи, что это?

Толпу растолкал грузный Милош.

— Ну-ка посмотрим… Ага! Все понятно.

— Эта штука опасна? — спросил Борис.

— Пока не уверен. Кто подстрелил его? Ты? Расскажи, как было дело.

— Мы услышали звук, — сказал дозорный. — Что-то катилось по коридору. Потом заметили эту штуковину. Она мигала зеленым огоньком. Потом остановилась и зажужжала. Мы хотели ее поймать, но она рванулась прочь. Тогда мы ее подстрелили.

Милош ткнул в матовый кружок на поверхности шара:

— Мигало здесь?

Дозорный кивнул. Связист взял предмет в руки. Все отстранились от стола. Милош повертел шар в руках, взвесил, ковырнул ногтем стык. Приложил к уху. Потом достал отвертку и просунул под панцирь в месте повреждения.

— Ты уверен, что она безопасна? — голос Бориса заметно охрип.

— Да, — Милош улыбнулся и с хрустом отодрал кусок панциря.

Открылась начинка — ворох деталей, клубок проводов, датчики, устройство навигации, маячок. Милош отсоединил стеклянную капсулу, аккуратно положил на стол, извлек откуда-то молоток и со всей силы обрушил на капсулу. Брызнули осколки.

— Ну вот и все, — выдохнул он.

— Что это за чертовщина? — Борис переводил взгляд с осколков на Милоша.

— Это дрон-разведчик, — Милош убрал инструменты. — Ничего особенного.

— А вдруг там бомба? — не унимался Борис.

— Там нет долбаной бомбы, — каждое слово связист впечатывал в воздух. — Успокойся. Обезьяны выслали шпионов, чтобы не марать руки. Единственное, что там было опасного, это маячок. Который теперь можно смести в ведро.

Борис потеребил бороду.

— Выходит, они наблюдают за нами при помощи этих штуковин. Ты сможешь изучить ее подробнее?

— Посмотрим, — кивнул Милош.

— Спасибо.

— Не стоит. Ладно, я ушел, — сказал Милош. — А то чай стынет. Не люблю холодный чай.

Не успел связист закрыть дверь, как коммуникатор на поясе Бориса зашипел.

— Ну? — Борис вслушался. Его лицо вытянулось. — Твою мать! Так, все на периметр, живо!

— Что случилось? — спросил Рик.

— Эти чертовы шары повсюду! Уничтожьте их!

Подчиненные бросились к выходу, громко стуча каблуками. Рик и Борис следовали по пятам. Долго искать захватчиков не пришлось. В ближайшем поперечном коридоре они увидели первый шар. Тот катился по стене, тихо жужжа, словно насекомое. Борис выхватил ручной бласт и без лишних слов начал стрелять. Полетели искры. Запахло паленым. Шар упал на пол, и быстро покатился прочь. Борис с Риком бросились за ним.

Началась охота.

Шары катались по всей славянской резервации. Люди с криками носились за ними, полосуя пространство росчерками выстрелов. Шары жгли, били молотами, топтали. Шары подпрыгивали, жужжали, мигали. С треском разлетались запчасти и осколки. Уничтоженные шары сваливали в кучи, которые быстро росли. Шары напоминали Рику детские черепа. Рик видел, как сердитый Милош обстреливает их из электромагнитной пушки, чтобы заглушить импульсы маячков. Борис метался по секторам, отчаянно ругаясь.

— Откуда они берутся? — спросил Рик, поймав его.

— Сверху! Из центрального колодца!

Борис убежал к подъемникам. Рик увязался следом — на уровень, ближе всех расположенный к Хорде. Борис был прав. В верхнем магистральном коридоре дронов оказалось больше всего. Они усыпали пол, и невозможно было сделать шага, чтобы не задеть какой-нибудь шар. Дозорные добивали последних. Борис кричал что-то в конце коридора, выходившего к третьему эону.

Битва кончена.

Но что-то было не так. Рик медленно шагал по коридору к галерее. Он шел и пытался охватить обостренным взглядом как можно больше пространства вокруг. Тональность гудения Башни изменилась. Рик пока не мог понять, в какую сторону. Это напоминало какофонию. Гремучая смесь звуков. Словно два, три и более исполнителя одновременно играли разные мелодии. В каждой чувствовался порядок и система, но все вместе они образовывали хаос, способный свести с ума.

Он вышел на галерею, откуда открывался вид на пространство между четвертым и третьим эонами. Дозорные скидывали дроны вниз, к внешним границам Башни.

— Вон еще дюжина! — крикнул Борису солдат.

Рик посмотрел в том направлении. Вдоль Хорды летела стайка шаров — жирные точки на ярко-желтом поле. Точки исчезли за пределами видимости. Вот как они попали в резервацию — тем же путем, что и отряд Бориса.

— Докладывайте и считайте, — приказал солдату Борис и устало оперся на парапет.

Рик обеспокоенно разглядывал стену третьего эона. Та сторона казалась вымершей. Ни движения, ни огней. Рик чувствовал нарастающую тревогу. Башня гудела. Рик напряженно слушал. И впивался глазами в Пространство. В каждый квадратный метр.

Но помог ему не слух, и не зрение. Рик сказал:

— Борис, вызови дозорных с нижних уровней.

— Зачем? — рыжебородый тупо уставился на него.

— Прошу, сделай это, — настаивал Рик. — Проверь, все ли в порядке.

Борис нехотя включил коммуникатор.

— Первый уровень, отвечайте.

Шипение. Секунды текли где-то в воздухе, казалось, протяни руку и можно их поймать. Борис выпрямился. Прочистил горло. Позвал чуть громче:

— Первый уровень, отвечайте! Первый уровень!

По-прежнему шипение, прерываемое треском. Борис с Риком переглянулись. Рыжебородый перегнулся через парапет и вгляделся вниз.

— Эй там! — заорал он во всю глотку.

Ничего. Гулкая тишина. Только дроны с дребезгом падали на пол.

— Проклятье… — Рик ударил кулаком по ладони. — Борис, скорее вызывай всех наверх, пусть все живо поднимаются!

Борис принялся лихорадочно давить на кнопки. Команда пошла по цепочке. С половиной своих помощников он связаться так и не смог. Только один раз, прежде чем оборваться, они услышали в динамике:

— Кружится голова… мне трудно…

— Что это? — недоумевал Борис.

— Газовая атака, — благодаря обостренному обонянию Рик смог уловить запах.

— Проклятые обезьяны! — взревел Борис. — Включите систему очистки на максимум!

— Нет! Возможно, как раз на это они и рассчитывают! Вентиляция еще быстрее разнесет отраву!

— Черт, тогда что же делать?

— Пусть продолжают подниматься и одевают респираторы, — предложил Рик. — Кто не может, пусть запрется в комнатах и перекроет воздуховоды. Кислорода хватит на какое-то время.

Борис отдал приказы. Они с Риком бросились вниз, ко второму, среднему уровню, чтобы помочь слабым и больным. Нужно было срочно придумать, как выкачать отравленный воздух с нижних уровней и предотвратить его проникновение наверх.

— Теперь понятно, почему имперцы исчезли из смежного сектора, — говорил Рик. — Дроны отвлекли наше внимание, пока они пускали газ.

Борис подозвал к себе несколько человек.

— Спустимся вниз, — распорядился он. — Может быть, там кто-то остался?

Запах стал сильнее. У Рика закружилась голова. Он тоже надел дыхательную маску, но успел наглотаться отравы.

— Если бы я был на их месте, — сказал он, — я бы пошел на штурм.

Борис кивнул и предупредил всех способных держать оружие об опасности.

— Положение отчаянное, — заметил Рик. — Надеюсь, ваш козырь побьет все их карты.

— Не сомневайся, — мрачно сказал Борис. — Спускаемся.

Повсюду в коридорах лежали тела. Борис пощупал пульс у одного из соплеменников. Остальные напряженно ждали. Борис покачал головой.

— Твари! — выдохнул он.

Отряд медленно продвигался по коридору к лестнице, ведущей на самый нижний уровень — тот, что располагался у оболочки башни. Воздух здесь клубился серой полупрозрачной взвесью. Рик указал на воздуховод, из решетки которого лениво сочились клубы газа. Один из бойцов вскрикнул и выстрелил. Все замерли. Газовый туман безразлично колыхался.

— Показалось, — сказал солдат.

Борис метнул в него испепеляющий взгляд. Они прошли еще немного, спустились на нулевой уровень и надолго застыли у пролета, вглядываясь во мглу. Рик заметил в тумане движение: что-то метнулось в сторону. Слишком маленькое для человека. И слишком быстрое.

— Борис, — сказал он. — Если я чего-то не знаю о секретах Башни, самое время рассказать.

— Что ты видел?

— Какое-то существо. Я не разглядел детали.

— Страж, — сказал кто-то из солдат.

— Бросьте! — оборвал Борис. — Взрослые мужики, а лепечете о каких-то сказках.

— Это не сказки, — убежденно заявил солдат.

— О чем речь? — спросил Рик.

Борис вздохнул и проворчал:

— У нас этими стражами детей пугают, чтобы засыпали вовремя. А не то придет страж, и утащит дитё во тьму.

— Как они выглядят?

— Да это же байка, — Борис усмехнулся. — Ну, они маленькие и у них шесть лап. Еще они черные с головы до пят. Все, хватит. Надо проверить шлюзы, чтобы желтозадые обезьяны не прорвались.

Каждую секунду ожидая атаки, они подобрались к входному шлюзу. Борис постоянно держал связь с тремя отрядами, которые послал на нижний уровень в другие доли сектора. Запоры оказались в порядке. Борис отыскал и раскрыл смотровое окно. Они по очереди выглянули наружу. Пространство с этой точки обзора напоминало гигантское колесо с осью Хорды в центре. Рик вспомнил из курса обучения: в древности было такое развлечение — садиться на кабинки, прикрепленные по периметру колеса и крутиться в нем. Конструкция называлась колесом обозрения. Здесь наблюдалось что-то подобное. Вот будет потеха, если маховик Башни вдруг остановится.

Пол устилали мертвые дроны. Никаких следов имперцев.

— Все, хватит пялиться! — Борис с лязгом задраил крышку.

Отряд ждал новых приказов. Борис выслушал доклады других отрядов. Все было чисто и в остальных частях сектора.

— Возвращаемся, — скомандовал он. — Все вроде бы в порядке. Только отчего так неуютно?

Рик разделял его беспокойство.

— Шлюзы закрыты, кроме самых верхних, — сказал он. — Правильно?

— Так и есть.

Рик стал рассуждать:

— Система вентиляции работает в зависимости от положения шлюзов. Если сектор закупорен, вентиляция замкнутая и гоняет воздух сектора через систему очистки по кругу.

Борис поиграл желваками. Его глаза расширились:

— Да! Они знали, что мы закрыты и рассчитывали, что вентиляция разнесет газ по всему сектору!

— Вот и ответ, — сказал Рик. — Ты знаешь, как поступить.

— Открыть все шлюзы и воздуховоды. Но это опять может обернуться ловушкой. Это вилка — если останемся закрытыми, задохнемся. А откроем ставни — пойдут на штурм.

— Или не пойдут.

В горле у Бориса заклокотало.

— Проклятье… Плевать! Дадим бой, — он вызвал техника по внутренней связи. — Милош, открывай форточки!

Минута препирательств, и створы с урчанием поползли в стены. В сектор хлынул воздух Башни. Рик чувствовал, как сквозняк запускает холодные пальцы за воротник. Они стояли на пороге шлюза и пристально вглядывались в стену противоположного сектора. Черные пасти коридоров с той стороны беззвучно кричали в пространство.

— Что там? — спросил Рик. — Кажется, фабрики?

— Склады, — поправил Борис. — Чтобы вторичное сырье не пришлось далеко тащить.

— Ты все время ждешь угрозу отсюда, — заметил Рик. — А как насчет трех смежных секторов позади, на юге?

— Это мертвая зона, — покачал головой Борис. — Три сектора уже были заброшены, когда наших дедов доставили сюда из материнской Славии.

— Почему?

— У желтомордых это вроде табу — они суются туда только в самом крайнем случае.

— Значит, есть причина, — заключил Рик. — Насколько помню, там резервуары с водой.

— Память у тебя неплохая, — похвалил Борис. — Да и вообще для своего возраста ты соображаешь резво. Не по годам смекаешь, я бы сказал.

Рик пытался понять по лицу рыжебородого, что это было — комплимент или претензия.

— Так что там, на юге?

— Забудь об этом, — отрезал Борис.

— Кажется, это твои слова: «нам скрывать нечего», — процитировал Рик.

— А мы и не скрываем. Хочешь узнать — иди. Только забирать твои потроха оттуда никто не будет.

Особенно сильный порыв ветра взвыл у самого носа. Они умолкли и стали вслушиваться в гулкую тишину. Ядовитый туман быстро выветривался.

— Где же они? Я разочарован, — признался Борис. — Так не честно.

Мысленно Рик засчитал одно очко в пользу Наднебесной. Это была не атака, а диверсия. И диверсия, исполненная на высшем уровне: у противника потери, противник обескуражен и растерян. Противник почти «готов». Остается подождать.

— Еще пять минут, — сообщил Борис по цепочке отрядов.

Рик что-то почувствовал. Повинуясь инстинкту, он посмотрел на Хорду и чуть не ослеп. Спектр излучения мгновенно сменился с ярко-желтого на ослепительно-белый. Поток холодного сияния затопил собой все пространство. Тени испарились вместе с предметами, которые их отбрасывали. Это продлилось ровно секунду и в полной тишине.

Вдруг по стенам загремел металлический голос:

— Внимание всем пассажирам. Внимание всем пассажирам. Приготовиться к измененнию курса. Возможны гравитационные возмущения. Просьба принять сидячее или лежачее положение и зафиксировать тело.

Эхо продолжало греметь и перекатываться по внутренностям Башни Мира, когда пение Хорды изменилось. Стало выше, словно та попробовала взять самую верхнюю ноту в регистре.

— Что… — начал было Борис, но закончить фразу ему не удалось.

Мир дрогнул. Твердь выскользнула из-под ног; Рик схватился за уступ. Бойцы попадали. Бориса впечатало в стену. Один солдат, не успевший ни за что ухватиться, отлетел метров на десять. Рик скосил глаза на Хорду. Ее вращение замедлялось.

— Скажи всем! — прокричал он Борису, не слыша себя, — Передай всем, чтобы хватались за что-нибудь!

Гравитация стремительно таяла вместе с массой тела. Что-то происходило вокруг, какие-то движения возникли на том конце, в стане врагов, но Рик не мог оторвать глаз от происходящего, с Хордой, он бы ни за что не простил себе этого.

— О-о-о-о-о, — пела Хорда и Башня вместе с ней. А потом ее голос взлетел к самым вершинам на границе слышимости. — А-а-а-а-а-а!

Она окончательно замедлила вращение. И замерла, продолжая петь на одной высокой ноте.

Толчок.

Четыре доли-сегмента, составлявшие основу секторов по обеим сторонам эонов вздрогнули, словно исполинские монстры, пробуждавшиеся после тысячелетней спячки. Их поверхности наморщились, словно кожа, и пошли волнами.

Рик перестал слышать Хорду. Он догадался: пение продолжается, просто ухо не может уловить этот звук. Его внимание окончательно переключилось на сектора. Те продолжали деформироваться, вспухать, с ворчанием менять себя. Вдруг весь мир пришел в движение, даже пол, игравший одновременно роль внешней стены, сдвинулся и пополз. Вдоль каждой доли сектора выдвинулся поребрик. Теперь стены рассекли четыре вертикальные линии, упиравшиеся в наружную оболочку. Достигнув нужной высоты, поребрики с грохотом встали в пазы. Их движение продолжалось. Ближайший находился в считанных метрах от Рика. Было видно, как он уходил в пол — то есть, во внешнюю оболочку Башни. Рик прикинул: расстояние отсюда до Хорды составляет несколько сот метров. И сейчас поребрик уходил вниз на всю эту длину, в стену, а значит — в космос.

Рик быстро соображал. Если то же самое происходит во всей Башне, значит, этот мирок решил выпустить иглы.

Между эонами протягивались новые мосты. Прямо на глазах они утолщались, проворачивались, смещались, сливались, распадались на угловатые фрагменты. На поверхности эонов водили хороводы узоры разной сложности, ежесекундно складываясь и распадаясь. Свет Хорды стал жестче. Рик подставил под свет руку и ощутил жар. Онопасался смотреть на нее, даже сквозь лес перекладин. Достаточно было видеть освещаемые поверхности — все стало голубым.

А потом мир накрыла тьма. Рик пригляделся. Нет, просто после ослепительного сияния Хорды свет от прожекторов казался не ярче свечи. Он рискнул и поднял глаза. Хорду закрывала стена. Ее пение стало тише. Медленно возвращалась гравитация. Уже можно было стоять.

— Что произошло? — на лице Бориса застыло изумление.

— То, о чем я говорил, — сказал Рик. — Протокол «Иерихон».

Славяне испуганно озирались.

— Миру пришел конец? — вопрошали они.

Голоса отскакивали от стен. Мир молчал. Рик повернул Бориса к себе.

— Я ухожу. Ухожу. — повторял он. — Слышишь?

Борис разглядывал его, не узнавая, а потом снова уставился в Пространство.

— Держитесь! — крикнул ему Рик напоследок. — Постарайтесь выжить!

10. «夜»

Подниматься вдоль Хорды теперь невозможно — ее укрывал саркофаг. Оставался единственный путь. Напрямик, через все сектора. Рик взвешивал шансы на пути к лазарету, когда его отвлек Милош.

— Эй, чернявый! Погоди.

Связист подошел к Рику, громко пыхтя.

— Ты можешь объяснить мне, что здесь творится?

— Пространство меняется, — пожал плечами Рик, — но я не знаю, к чему это приведет.

— Проделки обезьян?

— Они сейчас удивлены не меньше вашего, — заверил Рик. — Трансформация запущена извне.

— Ты ведь уходишь? — Милош взял Рика за плечо. Хватка у него была крепкой.

— Не стоит мешать. Я буду драться, — предупредил Рик.

— О нет, — усмехнулся Милош, — ты не так меня понял. Вот, держи.

Он вложил в ладонь Рика какой-то продолговатый предмет.

— Что это?

— Собрал из запчастей на досуге. Люблю ковыряться в электронике. Это — локатор. Видит сквозь стены на десять метров. Распознает тепло и формы предметов. Вдруг пригодится.

Рик взвесил предмет на ладони и убрал за пазуху.

— Спасибо.

— Слышал, ты собираешься удрать из Башни. Никто никогда этого не делал. Вернее как: все, кто пробовал, исчезли навсегда.

— Между ними и мной есть одна принципиальная разница. — Рик постучал пальцем по виску. — Знание.

— Хочешь пробраться в ангары под самым носом у желтозадых?

— Именно.

— Все равно у тебя мало шансов, — покачал головой Милош. — Допустим, ты пройдешь склады, фабрики и даже фермы. Но в первом же жилом секторе тебя засекут. Там не протолкнуться, эти мартышки друг у друга на макушках живут.

— Но ведь есть воздуховоды, шахты лифтов, технические ниши.

— Везде датчики движения, — покачал головой Милош. — Эоны с третьего по четвертый у них под колпаком.

Рик уже думал над этим. Здесь связист был прав. Одно дело ползать по заброшенным потрохам мертвого Термополиса, и совсем другое — в густо населенной Башне Мира.

— Я что-нибудь придумаю, — упрямо сказал Рик.

— Как же, как же! — засмеялся Милош, и вдруг резко посуровел. — Ты не боишься смерти. Редко встречаю таких людей.

— Мертвецам ни к чему страх живых, — сказал кто-то.

Они повернулись. Это был Тонкий. Он ехидно улыбнулся и поправил котомку на плече. Сейчас он был одет в грязно-бордовую робу со светоотражателями на рукавах. Милош прищурился:

— Уж не хочешь ли ты сказать…

— Я слышал насчет похода через Наднебесную, — сказал Тонкий. — Есть еще один путь.

— Выкладывай, — сказал Рик.

— Мы пойдем на юг, к двигателям, — Тонкий счастливо улыбался, словно речь шла о прогулке за сладостями.

У Милоша открылся рот.

— Оттуда есть ходы в стену мира, — добавил Тонкий.

— Ты болен, — резюмировал связист. — Возвращайся в лазарет!

— Интересно, — сказал Рик. — Ты имеешь в виду пространство между внутренней и внешней стеной?

Тонкий кивнул:

— Толщиной стена где-то в два этажа. И главное, там есть воздух.

— Да вы что! — схватился за голову Милош. — Это же самоубийство!

— Ну раз мы мертвецы, нам это не страшно, — заключил Рик. — Пойдем. Ты захватил провизию?

— Трехдневный запас.

— Прекрасно.

Они двинулись в южном направлении, оставив Милоша стоять столбом посреди коридора. Продольный магистральный коридор вел прямо. Они достигли конца второго сектора, и вышли к площадке перед следующим, третьим. Рик поднял глаза к иероглифу на стене. Этот не был ему знаком. Резкие, острые черточки знака казались нанесенными недавно. Здесь царило запустение. Только сквозняк холодил кожу.

— Странно. Я думал, вы выставите охрану.

— Ни к чему, — сказал Тонкий. — Там пустота, пыль и машины. Если что-то случается, имперцы отправляют туда большие экспедиции, но никто никогда не остается надолго.

— Из-за стражей? — бросил пробный камень Рик.

Тонкий равнодушно сказал:

— Нет.

Рик впервые отметил, что голос у Тонкого был писклявый и высокий, как у девчонки.

— Подождите! — к ним со всех ног мчался Милош.

Рик подобрался. Если связист хочет остановить их, это не самая лучшая идея. Милош доковылял до перехода и долго отдувался, выпучив глаза.

— Вот, — он протянул Рику сумку. Что-то звякнуло внутри. Рик даже не стал заглядывать.

— Твоя щедрость не знает границ, — сказал он.

— Это совесть, — пожаловался Милош. — Но теперь я ее заткнул. Все, идите к черту!

Он махнул на них рукой и побрел в резервацию.

Рик и Тонкий немного постояли, наблюдая за его удаляющимся силуэтом, и шагнули в третий сектор. Магистраль по-прежнему тянулась вперед, хотя после недавнего преображения Башни Рик не был уверен в этом. Башня была конструктором с подвижными деталями. И недавно этот конструктор перестроился по неведомому плану. Следовало быть готовыми к любым сюрпризам. Тонкий обследовал мешок.

— Бласт. Фонари. Трос. Ножи, — выдал он.

— Это хорошо. — Рик внимательно разглядывал коридор.

Свет заливал поверхности, но лампы горели так, словно вот-вот потухнут. Пространство было относительно чистым, только густой слой пыли устилал пол. Рик держал руку на бласте и изучал рельефы стен. Они прошли сектор в молчании.

— Пока все выглядит прилично, — заметил Рик. — Но не помешала бы влажная уборка.

— Все должно делаться автоматически, — отозвался Тонкий.

— Чего нам стоит опасаться?

Тонкий пожал плечами.

— Может быть, одиночества? — его водянистые глазки равнодушно созерцали Пространство.

Они вступили в четвертый сектор. Судя по внушительного вида трубам, здесь было водохранилище.

— Да ты у нас философ, — усмехнулся Рик. — А если серьезно?

— Холод, — выдал Тонкий после некоторого раздумья.

Вот с этим лютым зверем Рик был знаком хорошо. Слишком хорошо. Тонкий добавил:

— Имперцы экономят энергию. Они очень расчетливые.

— Их можно понять. Система должна быть сбалансированной.

— Ну да. Поэтому нет смысла давать тепло в пустые сектора.

— Говори что хочешь, — проговорил Рик, — но я очень сильно сомневаюсь, что они пустые.

— Почему?

— Любое пригодное для жизни Пространство обитаемо. Это закон.

— Но здесь же пусто, — удивился Тонкий.

— Мы видим лишь малую часть. А что творится в глубине этого места, не знаем.

По сектору гулял сильный сквозняк. Потоки воздуха свистели в больших переплетениях воздуховодов, скрученных между собой. Пение ветра то ослабевало, то усиливалось, отчего казалось, что где-то рядом на бесконечном выдохе воет живое существо. За помещениями с трубами начинались большие залы.

— Похоже на воздушные генераторы, — решил Рик.

Они не стали терять время на осмотр и двинулись дальше. Опоясывая Хорду, залы сливались в огромный полый бублик, начиненный вентиляторами и воздухозаборниками. Рик с Тонким карабкались по мосткам, стараясь смотреть только вперед. Рик позволил Тонкому идти впереди себя и следил, чтобы подросток не отправился в короткий смертельный полет. Преодолеть последние метры до выхода из сектора было особенно трудно — сильный ветер свирепо задувал в лицо, отпихивая назад. Наконец они выбрались. Требовалась передышка. Они отползли чуть подальше от входа и сделали привал. Тонкий достал из мешка брикеты пищевого концентрата. Рик принялся работать челюстями.

Пространство за этим сектором разительно отличалось от аналогичных ниш Башни и тех, что он повидал в Термополисе. Стены соединяли четыре мощных, огромной толщины столба. Рик прикинул: каждый из них был не меньше двухсот метров в диаметре. Один столб находился прямо под ногами. Не переставая жевать, Рик чуть подвинулся к краю. Столб имел рифленую поверхность. Воздух над ним дрожал. Рик ощутил слабый зуд. Что за глупости? И тут до него дошло: все поверхности вибрировали. Вибрация передавалась от столбов к окружающим конструкциям, угасая в недрах корабля-башни.

— Готов спорить, что эти четыре штуки — двигатели.

По аналогии с Термополисом, здесь должен находиться еще один, пятый сектор, замыкающий эон. Но сектора нет — вместо него ниша со столбами, упиравшимися в противопложную стену, за которой находилось… что? Эон или сектор? Рик вспомнил подробности старта Термополиса. Первый эон остался на земле. Значит, то же самое произошло и здесь. Любопытно. Рик обернулся. Тонкий давно закончил трапезу и сидел, поджав колени, с ничего не выражающим лицом. Рик встал.

— Идем, — позвал он.

— Дай мне минуту, — сказал Тонкий.

— Тебе плохо?

— Нет. Мне… дымно.

— Что? — не понял Рик. — Что это значит?

Лицо Тонкого стало мертвенно бледным. Над губой блестел пот. Дышал он редко и глубоко, как спящий. Рик осторожно приложил руку к его лбу. Холодный, как покрытое испариной стекло. Он заглянул в глаза Тонкого, но не нашел там ни следа разума и сознания. Рик чертыхнулся. Перспектива тащить бедолагу на себе ему категорически не нравилась. А сможет ли Тонкий вообще дойти? С чего Рик решил, что этот мальчишка дойдет? Рик не знал, почему так получилось. Паренек просто вызвался и все. На его месте мог быть кто угодно. Рик не думал тогда об этом.

Он выждал с минуту, пощелкал перед носом Тонкого пальцами. Бесполезно. Подросток впал в транс. Рик почесал затылок.

— Ладно, — решил он. — Подождем. Сиди здесь, никуда не уходи, а я пока разведаю окрестности.

Балкон, на который выходил коридор из воздушной станции, пронзал пространство мостом, упиравшимся в следующий сектор с одной стороны, а по бокам расходился длинной галереей, окружавшей Хорду. Рик решил сделать круг.

— Как белка в проклятом колесе, — пробурчал он.

Пройдя с десяток шагов, он оглянулся. Тонкий оставался на месте и не подавал никаких признаков жизни. Немного успокоенный, Рик уверенно зашагал вперед. Он не знал, чего ищет. Просто разглядывал внутренности этой ниши, читал Пространство, всматриваясь в его узоры и текстуру. Ожидая, что мир сложится в картинку или знак, который он наконец-то сможет понять. В какой-то момент он оглянулся, посмотрел наверх и увидел где-то над макушкой черную точку. Это был Тонкий, сейчас он находился на диаметрально противоположном конце галереи.

— Великие предтечи, — прошептал Рик. — Многое бы я отдал, чтобы выглянуть наружу.

Раздался звук. Слишком резкий для гула Хорды и высокий для рычания двигателей. Рик оглянулся. Ничего. Он поспешил к Тонкому. Ботинки стучали по рифленой поверхности мостков, и с этим ничего нельзя было поделать. До места их стоянки оставалось метров двадцать, и Рик с ужасом увидел, как над Тонким склонилась чья-то фигура.

Он заорал и выхватил бласт. Тень быстро метнулась вниз, за турбину — так быстро, что он не разглядел частей тела этого существа и успел заметить лишь то, что она была слишком, чересчур длинной для человека, раза в два выше Тонкого. Рик подбежал к мальчишке, проверил пульс. Жив. Что-то шевельнулось на границе видимости. Рик резко обернулся, вглядываясь в пространство. Внезапно каждая тень, каждая ломаная линия показались ему подозрительными. Рику стало страшно. Он сильно ударил Тонкого по щеке.

— Вставай!

Мальчишка тихо вскрикнул, но поднялся. Рик за шиворот потащил его по мосту, целясь бластом в пустоту. Он чувствовал на себе чей-то внимательный взгляд, отчего по спине побежали мурашки. Они почти бегом достигли конца моста. Рик благодарил случай и своих мертвых богов за то, что все проходы оставались открытыми.

Пространство сразу за стеной представляло собой залы с высокими потолками. Здесь громоздились технические сооружения всевозможных видов и назначения. Пол вибрировал гораздо сильнее, но Рик уже не обращал на это внимания.

— Как ты? — он легонько тряхнул Тонкого.

— Уже лучше, гораздо лучше… — пролепетал тот.

— Что с тобой случилось?

— Это бывает, после болезни. Ольга говорила, что это обмороки от плохого кровообращения. — Тонкий посмотрел по сторонам с невозмутимым видом. — Мы у основания?

— Похоже на то. — Рик заглянул в глаза Тонкому. — Ты видел что-нибудь, пока меня не было?

— Ты уходил, — протянул Тонкий. — Я думал, это был ты.

— Нет. Я не знаю, что это было, и меня бросает в дрожь при одной мысли об этой твари.

— Твари? — прошептал Тонкий. — О высшие силы. Нет, я ничего не разглядел. Все было как в тумане.

— Дымно, ты хотел сказать? Почему?

— Да, именно. Ты хочешь получить ответ, которого у меня нет. Извини.

— Ладно, проехали. — Рик зашагал в глубь залов. — Мы должны спешить. Можешь идти?

— Конечно, — бодро сказал Тонкий.

— Откуда ты узнал о пути через стену?

— Кое-кто из наших туда лазил, — признался мальчишка. — На спор.

— Ах, вон оно что, — кивнул Рик. — Следовало догадаться.

Они брели мимо внушительных механизмов с крошечными кабинками управления на самом верху. Машины были угловатыми и желтыми; они отдаленно напоминали дредноуты из родного мира Омикрона. Залы сильно походили на погрузочные линии. Рик выбрал относительно чистое место на полу и вынул карту.

— Так, посмотрим.

Палец заскользил по схеме первого эона. Рик нахмурился:

— Мы должны находиться здесь, в последнем секторе второго эона. Никакого буфера не обозначено. А он есть.

— Это очень старая карта, — сказал Тонкий.

— Верно, — признал Рик. — Конструкция Башни изменилась. Теперь карта бесполезна.

— Нужно двигаться вниз, — уверенно заявил Тонкий. — Я знаю короткий путь.

Рик мрачно воззрился на мальчишку.

— Сколько человек погибло внизу? Говори. И не вздумай мне лгать, потому что речь идет о наших жизнях и жизнях многих других людей.

— Возможно, я и младше тебя, но не глупее, — сказал Тонкий. — Не беспокойся, все, кто уходил туда, возвращались. Если хотели.

Рик сложил карту; не поможет схема, так пригодится сама бумага.

— Ясно. Тогда учти: первой туда нырнет твоя тощая задница.

— Хорошо, — Тонкий вздернул нос и затопал дальше.

Рик немного подумал и спросил:

— Обычно люди интересуются, что я собираюсь делать и как. С твоей стороны что-то я такого не наблюдаю. Словно тебе это безразлично. Зачем ты вызвался?

— Странный вопрос. Потому что только я могу помочь тебе из всех, кто был в лазарете.

Логичный довод. Рика такая самоуверенность слегка удивила. Они добрались до подъемника в самом конце сектора. Рик вызвал кабину. Техника сработала, и вскоре они спускались вниз, разглядывая внутренности среднего, а затем и первого уровня. Здесь лампы горели сильнее, но в свете преобладала желтая гамма.

Рик время от времени косился на Тонкого. По маленькому бесстрастному лицу пробегали полоски теней. Тонкий не выказывал никаких эмоций. Они прошли по нулевому уровню до самого конца. Нагромождения иероглифов мало помогали в ориентации на месте, но Рик возблагодарил предтеч за то, что те нанесли пиктограммы и указатели.

— Я все жду, что ты задашь нужный вопрос, — сказал Тонкий.

Рик промолчал.

— О том, какая у меня странность. Кто-то рисует, кто-то мастерит фигурки из мусора. — Тонкий глянул на Рика. — Я не исключение.

— Скажешь сам, когда посчитаешь нужным.

На лице Тонкого мелькнула тень эмоции, слабый намек на улыбку.

— Пришли, — сказал он и посмотрел на круглый люк в стене. — Техническая ниша.

Рик налег на рычаг. Поначалу шло туго, но после некоторой возни ему удалось сдвинуть рычаг в сторону. Металл жалобно заскулил. Рик поднажал еще и со стоном вывернул запор. Люк открылся. Щель прорезала черным полумесяцем серую стену. Потянуло затхлостью. Тонкий молча полез внутрь. Прежде, чем исчезнуть в нише, включил фонарь. Рик проскользнул следом, посидел на краю входа, вглядываясь в черноту, и тоже нырнул вниз.

11. «秘»

Здесь было гораздо холоднее, чем наверху. Рика щекотало давно позабытое, но знакомое чувство. Что может быть хорошего во тьме и холоде? Ничего. Но он брел в черноте бок о бок со странным мальчишкой и как будто радовался такому исходу. Стрелы света от фонарей, бессильные против царившей здесь тьмы, только подчеркивали ее абсолютную власть.

Рик постепенно привык к мраку и теперь мог различить окружающие детали.

Оболочка действительно имела высоту не больше двух этажей. Вся площадь стены была разбита на квадраты, по углам которых торчали колонны-перекладины, подпиравшие потолок. Вдали мигал призрачный огонек.

Они прошли порядочное расстояние и, по прикидкам Рика, должны были вернуться к началу стыков между эонами, но этого не произошло. Потом Рик оценил кривизну пола и хлопнул себя по лбу:

— Проклятье! Мы сбились и обошли весь эон по периметру. Повернем налево.

— Может, направо?

Рик хотел ответить утвердительно, но тут его охватили сомнения.

— Надо остановиться и подумать.

Тонкий безропотно подчинился. Они немного попили, вслушиваясь в свистящую тишину. Рик ощупал пол. Шероховатый. Где-то под ними — черная бездна космоса. Абсолютный, безжалостный вакуум, от которого их отделяет всего пара метров металлопласта. Малейшее повреждение, разгерметизация — и им крышка. Остается надеяться, что смерть будет быстрой. Рик решил пустить мысли в более оптимистичное русло.

— Я устал, — объявил Тонкий.

Рик угрюмо разглядывал мальчишку. Ложь или правда?

— Ты мне не веришь, — печально сказал Тонкий, отчего Рик почувствовал себя людоедом.

— Я хотел бы, — сказал Рик.

— Люди везде одинаковы, — Тонкий стал выковыривать грязь из-под ногтей. — Всегда могут солгать. И приходится доверять им, на свой страх и риск.

— Ты человек? — Рик сам удивился своему вопросу, но сказанного уже было не вернуть.

Тонкий сосредоточенно работал; он почти закончил с одной рукой.

— Да. Можешь проверить, — он протянул Рику тонкую руку.

— Убери. — Рик медленно оглядывал лес колонн, следя за вогнутой линией горизонта. Казалось, они сидят на дне мира.

— Высматриваешь стражей?

— Допустим.

— Их здесь нет, — насмешливо сказал Тонкий. — Это сказки для детей.

— Любая сказка вырастает из зерна правды, — сурово сказал Рик.

— Ну и кто из нас философ? — усмехнулся Тонкий.

— Ладно, ничья. И все же нам следует быть начеку.

Тонкий закончил свой маникюр и теперь придирчиво осматривал результаты трудов.

— Как скажешь, — он зевнул. — Мы вышли в ночь. Надо поспать.

Рик хотел бы идти все время, без остановки, позабыв про сон и еду, но пришлось согласиться с доводами рассудка — уставший и голодный он мало что сможет сделать. Они устроились на ночлег возле ближайшей колонны. Рик обследовал сумку и среди прочего нашел плазменную горелку — устройство размером с кружку, источавшее свет и тепло. На этой штуке можно было готовить, ею же освещать пространство. Он выкрутил яркость горелки до багрового минимума, а показатель температуры наоборот увеличил. Теперь холод не схватит их в клещи.

Когда с обогревом было покончено, Рик снова расстелил карту Башни и принялся изучать ее, бесконечно водя пальцем по линиям и заучивая. Сон не шел. Тонкий тоже отчего-то не спал.

— Ты устал или нет? — сердито спросил Рик.

— Да. Но перед сном я обычно немного размышляю.

— Основательный подход к делу. Однако сегодня тебе придется спать полночи. Первым буду дежурить я, а потом ты. Так что отдыхай.

Тонкий неотрывно смотрел в багровый зрачок горелки. В свете очага его лицо казалось куском раскаленного металла.

— Что ты сделал до того, как попал сюда? — спросил он.

Рик вздохнул:

— Рассказ займет всю ночь, и я не смогу выспаться.

— Меня не интересуют подробности, — сказал Тонкий. — Имена, даты, места — все это неважно. Меня интересует суть.

— Миры, в которых мы живем, пришли в движение. Это все из-за меня.

— Зачем ты это сделал?

Чертовски хороший вопрос. В горле у Рика запершило.

— Я хотел все изменить, — сказал он. — К лучшему.

— Получилось?

— Рано судить об этом. Думаю, от меня уже ничего не зависит. Процесс запущен.

— Какой процесс?

Рик готов был провалиться от досады. Это же простой вопрос, который задал ребенок, но он не в силах ответить.

— Я не знаю, — выдавил он.

— Итак, ты хотел изменить мир к лучшему и запустил какой-то процесс, — подвел итог Тонкий.

— Выходит, так, — кивнул Рик. — Он называется «Иерихон». Этот процесс.

Мальчишка поднял брови:

— Понятно. А сейчас мы пытаемся вернуть тебя домой. И привести в Башню помощь.

— Ты все правильно понял.

Тонкий надолго замолчал. Рик млел от тепла, источаемого горелкой. Спать было нельзя, и он периодически щипал себя за руку. Вдруг, при взгляде на Тонкого, ему стало жутко. На какое-то мгновение черты мальчишечьего лица утратили всякое сходство с человеческими. Сморщились, съехали вбок. Глаза запали внутрь черепа. Фигурка сгорбилась, сложилась вперед. Где-то ему уже доводилось видеть подобных существ. Альфа и Омега… Рик сильно ущипнул себя. Моргнул.

Тонкий смотрел на Рика в упор. А что, если черная тварь в машинном отделении как-то изменила его? Заразила, испортила, подменила? Все произошло так быстро, что он толком ничего не разглядел. На всякий случай Рик потрогал бласт.

— Что такое Иерихон? — спросил Тонкий.

— Мне неизвестно, говорю же тебе.

— Нет. Само название.

Рик коротко рассказал про командный центр Иершалаим и все, что произошло тогда — про разговор с Ниваном, безумие Василевса, приступ Поля и собственный припадок.

— Это слово из мира предтеч, — сказал он. — Очень древнее название.

— Имя?

— Место. Особенное место, где произошло нечто важное. — Рик напряг память. — Оно связано с христианством — древней религией предтеч.

Тонкий привалился спиной к колонне и закрыл глаза. Рик понаблюдал за ним, но вскоре ему наскучило и это. Ветер свистел, отгоняя тепло. Рик пересел на наветренную сторону, но коварный сквозняк изменил направление.

Рик повернулся к горелке спиной и стал смотреть в темноту. Длинные уродливые тени падали на пол и, казалось, слабо колыхались. Его собственная тень словно жила своей жизнью. Спина приятно нагрелась. Рик попробовал медитировать, тем более, что давно не практиковал свои занятия. Самое время. Рик расслабил мышцы и заставил организм замедлить пульс. Мысли потекли медленным потоком.

За ними следят. Несомненно.

Тьма казалась осязаемой. Протяни руку и погладь ее. Мать-тьма.

Мы выходим из Тьмы и возвращаемся в нее.

Мы живем в великом Пространстве и идем по Кругу жизни. Так было, есть и будет.

Он представил, как жил бы сейчас, если бы всего этого не произошло. Он нес был внешний дозор за крепостью и постигал секреты Пространства. Он защищал бы родную Коммуну и регулярно молился богу Машины. Возможно, со временем он стал бы командиром Патруля.

Может, все это сон? Может, он спит сейчас, лицом к стене, в своей комнате рядом с сестрой, и до пробуждения остались считанные минуты? Сны так реальны, особенно за миг до пробуждения!

Послышался голос. Тихий шепот, как шелест старой бумаги. Медленный, едва различимый. Вскоре стали различимы слова:

— Странник, не в прежнем теперь предо мной ты являешься виде…

Рик медленно обернулся. Это был Тонкий. Губы его, еле шевелясь, шептали:

— Платье не то на тебе и совсем изменился твой образ…

Мальчишка спал. Но что-то заставляло его произносить все новые слова:

— Верно один из богов ты владык беспредельного неба…

Рик слушал. Сквозняк подхватывал слова и играл с ними, как с сухими листьями. Древние слова, живущие глубоко внутри. Одно за другим, они складывались в цепочку, мерцали в сознании Рика, как угольки от костра. Пробуждали в воображении странные, фантастические образы и картины, оживавшие прямо на глазах. Образы выплывали из колонн, из пола и потолка и окружали их стоянку, но Рик больше не чувствовал страха.

Тело ныло от усталости. Поток мыслей становился бессвязным, оборванным. Он ударил себя по щеке. Оглянулся. Призраки пропали. Он встал, разгоняя кровь по ноющему телу. Разбудил Тонкого.

— Твоя очередь. Смотри, не засни.

Мальчишка что-то промычал, но Рик уже устраивался ко сну.

12. «礎»

Рефлекс сработал четко. Рука сама схватила бласт.

Рик вскочил одним прыжком. Их стоянку окружили, и на этот раз гости оказались вполне реальными. Прицел оружия метался от одного лица к другому. Палец подрагивал на курке.

— Назад! — заорал он как можно громче и устрашающе.

Пришельцы не шелохнулись. Рик проморгался, стряхивая остатки сна.

— Тонкий?

— Я здесь, — подал голос мальчишка.

— Ты в порядке?

— Да. Опусти оружие, Рик. Нам не причинят зла.

— С чего ты взял?

— Поверь мне.

Вера! Он уже сделал несколько ставок на эту позицию и проиграл. Но если ставить упорно, кто знает, чем кончится игра? Он пригляделся к гостям. Семеро. Все молоды: дети и подростки. Самой старшей девушке можно дать от силы восемнадцать лет. Одеты пестро, одежки изрядно попачканы, да и сами пришельцы не выглядели чистыми и ухоженными. Они просто стояли полукругом и рассматривали Рика, как занятный узор на полу. Скучные, бесстрастные лица, тусклые взгляды. Оружия у них не было. Рик чуть расслабился, но не убрал бласт.

— Кто тут главный? — он переводил взгляд с одного лица на другое, но не видел никакой реакции.

С тем же успехом можно обращаться к статуям. Наконец один из гостей шевельнулся; это была девушка. Выше и взрослее остальных, спутанные космы торчат по сторонам, а глаза смотрят почти вровень с Риком. Скулы и раскосые глаза четко указывали на расовую принадлежность: монголоид. Игнорируя оружие, она сказала:

— У нас нет главных и подчиненных.

Рик оглянулся на Тонкого. Мальчишка спокойно восседал на полу и что-то жевал. Потом вынул брикет и передал его ближайшему гостю, мальчику-одногодке. Пришелец принял дар как должное. Еду пустили по кругу.

— Тонкий!

Мальчишка довольно улыбнулся Рику.

— Все хорошо, Рик. Они наши друзья.

— Ты заснул!

Тонкий кивнул без тени раскаяния.

— А если бы они напали на нас? — закричал Рик.

— Они никогда бы этого не сделали, — убежденно заявил Тонкий.

Пришельцы оживились. Теперь они разглядывали его так, что Рик почувствовал себя идиотом. Оружие вдруг показалось ему неуместным. Палец сполз с курка. Девушка вытянула белую руку, с рукавом, закатанным до локтя, и плавно, мягко положила Рику на грудь.

— Что ты делаешь? — он напряг мускулы.

— Чувствую тебя.

— Что это значит?

Она подержала руку, как бы прислушиваясь к чему-то. Прикосновение отдавало теплом, и Рик соврал бы себе, если бы сказал, что оно неприятно. Девушка кивнула своим мыслям и убрала руку. В груди Рика блуждал жар, кожу покалывало.

— Кто вы?

— Мы — основа. Племя стоунов. Изгнанники.

Рик заметил в глазах девушки кое-что странное. Радужки имели золотистый оттенок. Золотистый с разноцветными искрами. Блуждающие огоньки танцевали вокруг черного зрачка. Пригляделся к остальным детям. То же самое. Где-то он уже видел подобное.

— Мы вторглись в ваш дом, — понял он.

Она изучала его лицо.

— Приносим извинения за беспокойство, — продолжал Рик. — Но иного пути добраться до цели у нас нет.

— Куда вы идете?

— К четвертому эону. Вы понимаете, что это значит?

Вдруг девушка потеряла к нему интерес. Ее спутники, как по команде развернулись и направились прочь. Тонкий уже собрал мешки и увеличил яркость горелки. Тьма немного отступила.

— Рик, раз ты хочешь попасть в четвертый эон, то пойдем, — сказал он.

Тонкий уже шел за стоунами. Рик убрал ненужный бласт и поспешил следом за остальными.

Отряд двигался в полном молчании. Через несколько минут они достигли стены, которая упиралась в пол под небольшим углом. Дети прошли вдоль стены и полезли по приставной лестнице вверх. Девушка замыкала подъем. Отряд очутился в тесном проходе, напоминавшем внутренности мясорубки — пол бороздили глубокие впадины, над головой нависали угрожающие зубья с человеческий рост. Здесь пахло металлом. Рик понял, что этот отрезок соответствует стене за пространством между эонами. Пригнувшись, они прошли перешеек и снова взобрались по лестнице. Им открылась очередная вогнутая долина, утыканная столбами. Но на этом сходство заканчивалось.

Это место освещалось. Свет был неровным, слабым, но это был определенно свет, а не мрак первого эона. Пол покрывал тонкий слой черного песка. Они шли мимо столбов, увитых растениями, листья которых и являлись источниками бледно-зеленого фосфоресцирующего света. Кое-где светильники разбавляли сияние пятнами желтизны. Рик во все глаза смотрел на густые переплетения вьюнов, которые местами превращались в заросли. Здесь было влажно. Густой дух органики заползал в легкие. А еще ощущалось тепло.

Девушка показала пальцем на растительность:

— Жизнь.

Не поспоришь. Рик ждал продолжения.

— Никто не знает об этом месте. Все думают, что здесь холод и смерть. А на самом деле тепло и жизнь.

— Как давно вы живете здесь?

— Недавно. Мы пришли сюда после эпидемии, когда очнулись.

— Но ведь всех забрала империя Син… — пробормотал Рик.

— Это пропаганда. Кого-то они уничтожили, но многие, очень многие успели спрятаться.

— Скрываться здесь может быть опасно.

— Нисколько, — девушка впервые улыбнулась. — Мы умеем исчезать. Никто никогда не найдет нас, если мы сами того не захотим.

Они шли мимо увитых зеленью колонн. От избытка кислорода у Рика слегка кружилась голова. Может быть, из-за этого мысли забегали быстрее.

— Вы хотели, чтобы наша встреча состоялась, — озвучил он новую догадку.

— Очень хорошо, Рик, — похвалила она.

— Как тебя зовут?

— Нам ни к чему имена.

— Но мне же нужно как-то обращаться к тебе, — возразил он.

— Я отвыкла от своего прежнего имени и вряд ли отзовусь на него, — покачала головой девушка. — Мы чувствуем, когда нужны друг другу. Если захочешь поговорить со мной, я окажусь рядом.

— Как же вы здесь выживаете?

— У нас все есть. Воздух. Влага. Плоды. Свет. Все, что нужно.

Рик заметил между столбов людей: одинокие фигуры и небольшие группы. Все чем-то занимались, но не слышалось разговоров и шума, характерного для человеческого поселения. Все происходило в тишине.

— Где все взрослые?

— Их нет. Никто старше двадцати пяти не пережил безумие.

Рик переваривал услышанное. Неожиданно его внимание отвлекло странное, необъяснимое зрелище. Неподалеку на земле сидела девочка. Растения выстроили над ней плотную арку. Ветра почти не было, но листья шевелились, а стебли змейками ползали по арке, дополняя конструкцию. На глазах у Омикрона распустился желтый цветок.

— Пойдем, — девушка взяла его за руку и повела дальше.

Рик ошеломленно посмотрел на свою ладонь, переплетенную с ладонью девушки. По мере продвижения вокруг становилось все светлее. Они вышагивали по мягкому травяному ковру. Все чаще попадались дети, устроившиеся на траве тут и там. Они ели, играли, спали, мастерили что-то из мусора и сухих веток.

— Ты не объяснишь мне, что это было?

— О, впечатляет, не правда ли? Это дар. Он открылся у многих детей. Чем старше ребенок, тем меньше шансов, что у него есть дар. Например, у меня его нет. Кстати, у тебя тоже.

— Но как такое возможно? — недоумевал Рик.

— Последствия эпидемии. Взрослые лишились разума, а молодые вернули его и кое-что в придачу. Природа соблюдает баланс.

— Как же вы управляетесь без помощи взрослых? — спросил Рик. — Ведь нужно распределять еду, поддерживать порядок, отвечать за безопасность…

— Нет, нет, нет. Ты думаешь не о том, Рик, — она взглянула на него как на несмышленого малыша, забывшего урок. — Ты должен думать о них. Потому что прежний мир остался там. За порогом.

Рик вздрогнул. Девушка крепче сжала ладонь. Они достигли конца эона. Снова повторилась процедура с подъемом за барьер и путь через техническую нишу. Третий эон оказался еще светлее. Потолок здесь был повыше, может быть на полэтажа, а колонны заметно шире и трапециевидной формы. Девушка потянула его чуть вбок:

— Я хочу показать тебе наш Круг.

Впереди виднелось большое скопление детей. Маленький отряд вместе с Тонким тоже шел туда. Рик с девушкой пробирался мимо детей. Дети не смотрели на них, их внимание приковывало происходящее в самом центре круга. Рик рассматривал детей — большинство монголоидной расы, но встречались славяне и даже темнокожие. Мальчики и девочки. Спокойные, сосредоточенные.

— Сегодня в Круге черные строители, — сообщила девушка.

— Что это значит?

Вопрос растворился в воздухе. Они вступили в круг и увидели площадку, в центре которой сидел мальчонка лет трех. Ребенок сидел очень прямо и сосредоточенно смотрел перед собой. Пол здесь был вычищен и тускло серел металлопластом, на котором что-то шевелилось. Рик пригляделся и чуть не вскрикнул.

Всю площадь круга покрывали черные движущиеся точки. Точки образовывали вокруг ребенка окружности, их было не менее десятка, разной плотности и толщины. Круги шевелящихся точек вращались вокруг ребенка с разными скоростями и в противоположных направлениях. Внешний круг едва поворачивался, внутренний крутился быстрее всех.

Это были насекомые. Муравьи, тараканы, жуки, мокрицы, пауки. Все, что могло ползать и обитать в темных углах гигантской башни. Насекомые двигались организованно и с потрясающей синхронностью. Над кругом висела тишина. Только шорохи щекотали слух. Сухие шорохи от движения тысяч маленьких лапок.

Черные армады продолжали кружиться, но в их движении появилось кое-что еще.

Они складывались в узоры. Сначала в примитивные геометрические узоры — треугольники, круги и квадраты. Затем фигуры дробились, выпускали отростки, расцветали более мелкими узорами, и все это происходило в непрерывном, поступательном кружении, напоминая невероятно сложную, ожившую снежинку, в центре которой находился ребенок.

К звуку шороха прибавилось слабое гудение.

Вокруг мальчика закружилась сначала одна муха, потом с десяток. Скоро их была уже сотня. Насекомые нарезали вокруг ребенка ровные круги, складываясь в маленькие эскадрильи и формируя целые кольца. Рик боролся с приступом отвращения. Происходящее здесь не вписывалось ни в какие рамки, казалось неправильным, ненормальным. Иным.

И завораживало.

Вдруг ребенок поднял голову и посмотрел на Рика.

От взгляда маленьких глаз Омикрона передернуло, захотелось убежать, спрятаться, исчезнуть. Он не смел шелохнуться. Ребенок пожирал его глазами, этот живой центр маленькой вселенной. Узор на полу начал меняться. Насекомые складывались в символы. Сначала в один большой круг. Затем круг распался на три, от центра к краям выросли лучевые перекладины, образуя сегменты. Насекомые собирались внутри каждого сегмента в знаки.

В горле у Рика тихо засвистело.

Вдруг картинка распалась и стала складываться в новую: пятьконусов вокруг малого кольца. От внутренних стенок кольца насекомые поползли четырьмя вереницами к ребенку.

Безумие! Они же сожрут его! Сердце дрожало в груди, гулко и больно колотясь о ребра. Воздух закупорил горло, не давая закричать. Рик зажмурился.

Потом был провал. Ватная тишина, вне времени и пространства.

Рик очнулся и увидел, что сидит на полу, кругом пусто, если не считать девушки-проводника. Он хотел встать, но тело охватила странная слабость.

— Черные строители помогают поддерживать экосистему, — сказала она. — Хоть они вторая ступень, но тоже крайне важны.

— Вторая?

— После бактерий, — сказала девушка.

— Где мы?

— Где и прежде, — улыбнулась девушка и протянула плошку с водой.

Рик выпил. Вода приятно холодила зубы.

— Круг распался, — сказала она, принимая посуду обратно. — Тебе не хватило совсем чуть-чуть.

Рик огляделся. Пространство пустовало. Они сидели на темной квадратной плоскости, на самую пядь вдавленной в пол. Поодаль зеленели островки растительности.

— Дети отдыхают, — опередила его девушка. — Им нужно много спать. Пожалуйста, не шуми.

Она сидела, скрестив ноги и вертела в руках плошку.

— Твой маленький друг тоже спит, — сказала она.

— Похоже, он специально заманил меня сюда.

— Подобное притягивает подобное. Или ты будешь отрицать, что изменился после болезни?

— Нет, не буду. Но какой во всем этом смысл?

— Уместный вопрос, — она почесала костлявое плечо. — Я задавалась такими же. Поначалу это кажется необычным. Но постепенно, привыкая к новой жизни, я начала понимать, что все эти вещи вполне естественны. Для людей нового типа.

Рик ждал продолжения.

— Я родилась и выросла здесь, в Башне мира. Меня прочили в касту техников. Я прошла обучение. Знаю инженерное дело. Знаю, как работают секторальные шлюзы, двери и любая дырка с автоматическим запором. Знаю все штатные коды и пароли. Умею читать показатели с приборов. Могу устранять неполадки, настраивать, чинить технику. Я всегда думала, что проживу именно такую жизнь, следя за исправностью систем.

Я люблю наш мир. Он совершенен. Великие предтечи сделали его идеальным местом, где люди не знают забот и особенных тягот. Нас учили, что прежний мир рухнул, что мозговая лихорадка выкосила человечество и теперь мы — их единственные наследники. Нам говорили, что есть внешний мир, и в нем, возможно, обитают варвары, одичавшие, отупевшие от дикого существования человекоподобные существа. Но им никогда не сравниться с нами и рано или поздно их род исчезнет. Нам внушали, что империя Син — последний оплот человеческой расы и на нас лежит огромная ответственность. Да, упоминали о других башнях, однако эти миры считались мертвыми. Единственное, что осталось — резервация славян.

Я верила во все это.

Мы восхваляли великого императора и светлейшего канцлера. И трудились, трудились не покладая рук. Правительство разрабатывало план производства, и мы неукоснительно следовали ему. Мы строили светлое будущее. Был проект экспедиции и колонизации. Планировалось создать новые поселения в открытом мире. Отбирались претенденты. Наверно, и сейчас ведется эта работа.

А потом случилась вспышка.

Я шла со смены домой и увидела человека в коридоре. Коридоры всегда забиты прохожими, но этот человек вел себя странно. Он стоял лицом к стене и бился об нее головой. Я имела глупость подойти к нему и заговорить. А потом увидела его лицо. Никогда не забуду лицо первого зверя. Он схватил меня за шею и попытался укусить. Он кричал так, словно его режут. Мне удалось вырваться. На шее потом долго не проходили кровоподтеки.

Это было лишь начало. Я добралась до дома, хотела рассказать родителям о случившемся. Они ждали меня…

Девушка вытерла слезу со щеки.

— Они уже превратились. Рычали, швыряли в меня вещи, пытались схватить. Я убежала. Потом был хаос. Озверевшие люди бросались на первых встречных, кусали их, били. Я решила попасть в отдаленные от центра сектора и переждать там. Всюду, где бы я ни проходила, происходило одно и то же. Сумасшедшие сражались с нормальными людьми. Полы были скользкими от крови. Паника быстро прекратилась, в дело вмешалась гвардия.

Девушка-инженер замолчала, собираясь с мыслями. К Рику постепенно возвращались силы.

— Я увидела ребенка недалеко от галереи. Мальчик. Он сжался в комок, судорожно подергиваясь. Я хотела поднять его и увести в безопасное место. Но меня опередили. Два гвардейца подошли к нему, пнули ботинком. Он еще больше скукожился, казалось, он хочет слиться с полом. Они стали поднимать его, попробовали поставить на ноги. И он укусил одного гвардейца за руку.

Девушка утопила лицо в ладонях. Рик мог представить, какие картины возникали сейчас в ее памяти. Девушка рывком подняла лицо от рук. Ее глаза были сухими, а взгляд спокойным.

— Мальчику не повезло, — вставил Рик.

— Да. Это могло произойти и со мной в любой момент. Нужно было спрятаться, исчезнуть, переждать. Я знаю схему всей вентиляции назубок, и скрыться не составляло труда. Приступ накрыл меня уже в убежище. Сначала возникает беспокойство. Ты чувствуешь страх. Потом затылок и виски начинают раскалываться от нестерпимой боли…

— …зрение ухудшается, — продолжал Рик. — Ты чувствуешь необъяснимую ненависть и злобу ко всему миру, тебя трясет, предметы искажаются, расплываются в пятна.

— Все так. Не знаю, сколько я пролежала в таком состоянии. Очевидно, долго, потому что мое лицо и вся одежда покрылись пылью. Трудно поверить, не правда ли? Так впадают в спячку животные. Потом я ощутила изменения внутри себя. И отправилась сюда. Меня словно что-то вело, тащило, толкало. Я пришла и увидела детей. Они были растеряны, ошеломлены, они не знали, что делать. Никто из нас не знал, что делать. Единственное, что мы поняли — назад возвращаться нельзя. И мы остались здесь. Сначала было трудно, но я нашла линию водопровода и кое-что подправила. А потом появилась трава. И насекомые.

Время от времени сюда приходят новые ребята. Приходят те, кто чувствует наступающий приступ — их большинство — и приходят те, кто выжил после той волны. Их гораздо меньше, и я из них.

— Я назвал это явление Порогом, — сказал Рик. — Мы — пороговые люди. Только вот на пороге чего стоим, не имею ни малейшего понятия.

— Думаю, это не важно, Рик, — сказала девушка-инженер. — Гораздо важнее, что мы оставили позади себя и к чему больше не вернемся. Вот на этот вопрос я бы поискала ответ.

Они надолго умолкли, размышляя каждый о своем.

— Что происходит наверху? — спросила она.

— Резервация славян выдвинула ультиматум о независимости. Империя готовится к вторжению. Похоже на подготовку к войне. Мы ушли сразу после большого шума.

— Они готовы уничтожить друг друга. Во имя чего?

Рик вздохнул.

— Я пытался найти общий язык с канцлером, но тот не захотел меня слушать. Все говорил об интересах империи. Глобальные проблемы его не заботят. Они держали меня в плену, и лишь благодаря счастливой случайности мы сейчас беседуем. Мне нужно вырваться из Башни и вернуться домой.Там я смогу установить связь с командным центром и понять, что происходит.

— Думаешь, что-то изменится? — в голосе девушки сквозило сомнение.

— Возможно, ты права, — кивнул он. — Но меня ждут. Я не могу подвести близких.

— Понимаю тебя, Рик.

Он опустил глаза в пол. Ему показалось, что поверхность стала темнее и больше не была однотонной. Тут и там на полу поблескивали искорки, одни ярче, другие тусклее, словно просыпанная стеклянная мука. Зрение не лгало. Поверхность становилась все чернее и сейчас резко контрастировала с другими участками серого пола. А еще она стала зеркальной, и теперь Рик видел бледный призрак собственного отражения. Искры стали ярче, превращая черноту в мерцающее покрывало.

Внезапно Рик почувствовал тошноту.

Его ноги попирали бездну космоса.

13. «凮»

Рик внимательно вглядывался в сканер. Синие пятна стен, изломанные линии конструкций, мелкие детали. Прибор пометил бы тепло человеческих тел розовым, но сейчас на экране было темно.

— Чисто.

Девушка-инженер ввела код. Мигнул огонек дисплея. Пару секунд девушка, Рик и Тонкий рассматривали дверь. Рик осторожно потянул за рычаг. Заворчали запорные механизмы. Щелчок, еще щелчок. Пружинистый удар, прозвучавший в тишине особенно громко. Они подождали с минуту, вслушиваясь в вой сквозняка, метавшегося пойманным зверем в шахте. Рик потянул дверь. Вертикальная полоса света разрубила мрак надвое.

— Кажется, тихо, — прошептал он.

Он приоткрыл дверь шире, чтобы можно было разглядеть пространство ангара. По всей поверхности горбились летательные аппараты, тускло отражая желтоватый свет. Машины стояли вдоль стен в два ряда, оставляя место для маневра. Людей не было видно.

Троица выскользнула наружу и спряталась под ближайшим челноком. Отсюда открывался вид на шаттлы. Покатые бока и разлапистые стойки придавали им сходство с жуками. Кабины пилотов прижимались к земле. Все корабли стояли носом к проходу. Целый ангар металлических жуков.

— На какой машине вы полетите?

Рик быстро оглядел транспорты, одинаковые, как яйца в корзине. Имелось лишь одно различие. На борту каждого шаттла красовался уникальный иероглиф.

— Он называется «Ветер».

Девушка пробежала глазами по ближайшим надписям.

— Здесь такого нет. Нужно поискать.

Они крадучись направились вдоль стены, каждый раз останавливаясь, чтобы девушка сверилась с иероглифом. Сделав почти полный круг, они замерли.

— Этот, — инженер указала на корабль.

— Отлично! — кивнул Рик. — Спасибо тебе… первая из стоунов.

— Шаттлы надежно закреплены, — заметила девушка. — Трудно будет остаться незамеченными, когда вы отсоедините запоры.

— У нас нет выбора, — твердо заявил Рик.

Он осторожно выглянул из-под шаттла, посмотрел наверх, на галереи, подождал — и метнулся через проход. Затем, подавая знаки, скомандовал двигаться Тонкому. Настал черед и девушки. Инженер осмотрела брюхо машины, указала на торчавший из пола столб и хмыкнула:

— А запор отсоединен.

Настроение у Рика сразу улучшилось.

— Тебе помогают, — сказала она.

— Я знал, что Чан поймет меня, — улыбнулся Рик. — Но сейчас не время для болтовни, нужно действовать быстро, пока нас не заметили.

— Ты умеешь пилотировать такие корабли? — спросил Тонкий.

— Да, — кивнул Рик.

Неподалеку раздался звук. Все трое быстро спрятались за стойки шасси. По направлению к ним двигались двое гвардейцев. Солдаты шли неторопливо и о чем-то беседовали. Рик моментально взмок от напряжения. Гвардейцы приближались, поглощенные разговором. Рик уже прикидывал, кого бы атаковать первым.

— … слышал, что Башня изменила курс, — говорил один, сильно размахивая руками. — Значит, слова пророка Шана исполняются. Помнишь, как там говорилось: «И башня станет челном, и челн тот будет плыть по реке вселенной, сам по себе, пока не войдет в гавань».

— Ты правда веришь в эти байки? — засмеялся второй.

— По-моему, дыма без огня не бывает. Сам посуди, — первый гвардеец стал загибать пальцы. — Командир последнее время нервничает, срывается. Это раз. Тренировки участились. Это два. Проверка боеготовности каждый день. Три!

— Это из-за славян, — уверенно заявил второй солдат. — Сепаратистам крышка! Наши парни их придавят со дня на день!

— Не-ет, — протянул первый. — Ты заметил, как техники возятся с шаттлами? Каждый день проверяют, и нам поручили здесь патрулировать. Это неспроста.

Второй усмехнулся:

— Ты параноик. И потом, какая тебе разница, что будет? Наше дело маленькое, главное приказы выполнять точно и в срок, а там…

Голоса затихли. Только после того, как патрульные исчезли из ангара, Рик немного расслабился. Все трое обменялись взглядами.

— Имперцы что-то затевают, — сказал Тонкий. — Надо спешить.

Они подобрались к шлюзу, расположенному в брюхе корабля. Девушка нащупала панель замка, провела пальцем по считывающему устройству. С мягким урчанием двери шлюза разошлись в стороны, высунулся язык лесенки-трапа.

— Ну, вот и все, — сказал Рик. — Похоже, здесь наши пути расходятся.

Девушка насмешливо разглядывала его.

— Хочешь полететь с нами? — спросил Рик. — Ты хороший техник. Будешь полезной.

— За маленькими детьми нужен уход.

Вспомнив увиденное, Рик очень сильно засомневался в этом, но оставил свое мнение при себе.

— Кажется, что дар делает их сильными, но это неверно, — девушка покачала головой. — Им нужна помощь, ведь они только начали постигать мир. На обычных людей надеяться не стоит, для них мы — другие, и все, что отклоняется от нормы, вызывает у них страх. А за страхом следует ненависть. Представь, что бы они сотворили с детьми. В лучшем случае, испытывали бы на них препараты, замучив до смерти. Нет, детей нельзя отдавать взрослым. Значит, остаемся только мы.

— Пороговое поколение, — произнес Рик.

— Последняя надежда, — добавила она.

— Как ты это делаешь? — удивился Рик. — Ты умеешь читать мысли?

— Нет, — улыбнулась она. — Только чувствовать эмоции. А если знаешь, что человек чувствует, нетрудно догадаться о его помыслах. Конечно, человек может говорить слова, но слова не значат ничего.

— Рано или поздно они доберутся до вас, — сказал Рик. — Когда достигнут своих целей.

— Меня меньше всего беспокоит Империя и ее планы, — равнодушно сказала девушка.

— Но Империя может серьезно осложнить вам жизнь. Ты не подумала об этом?

— Если бы мы контролировали этот мир, на ситуацию можно было как-то повилять. Но никто из выживших сейчас не может управлять Башней. Империя выдает действительное за желаемое, а значит, не имеет никакого преимущества. Это твои же слова.

Рик вздохнул.

— Это так, ты тысячу раз права, но… я боюсь за вас. Все сообщества, попадавшиеся мне на пути, едва стояли на ногах и были озабочены своим выживанием — разрозненные общины, племена, брошенные колонии, банды мародеров. Но Империя — совсем другое дело. Я впервые столкнулся с таким мощным государством. На их стороне численная сила и техническая мощь, а также знание. И, что самое главное, у них есть четкая идеология.

Она взяла его руку и прижала к своей груди. Рик ощутил тепло, пальцам стало горячо. Сердце девушки билось так же быстро, как и его.

— Чувствуешь?

— Да.

— Пойми, — ласково произнесла девушка, — мы должны думать не об Империи. Как ее остановить, как с ней бороться и бороться ли вообще — это не наша забота. Нашим основным делом должна стать судьба детей. А чтобы помочь им, достаточно находиться рядом.

Рику отчаянно не хотелось отрывать руку от ее груди. Он поставил ногу на ступень трапа. Тонкий уже исчез внутри. Девушка предупредила:

— Как только машина включит двигатели, сигнал поступит на командный пульт сектора. После этого у вас будет около минуты на то, чтобы выскочить отсюда. Я вручную открою грузовой шлюз. Дождись знака.

— Спасибо тебе за все! Береги себя.

Девушка отмахнулась. Рик быстро вскочил по ступеням вверх, пролез по узкой кишке коридора в кабину управления и шлепнулся в кресло. Одного внимательного взгляда на приборную панель хватило, чтобы оценить уровень сложности управления шаттлом. Тонкий поглядывал на него из соседнего кресла.

— Пристегнись, — Рик включил бортовую систему.

Панели управления загорелись ярко-зеленым пламенем. Первым делом он проверил заряд топлива и исправность двигателя. Все работало. Затем Рик вставил в компьютер диск с посланием от Авроры, заранее скопированным Милошем, и загрузил в навигатор координаты источника. На экране возникла надпись: «Курс проложен». Рик последовательно проверил другие показатели: герметичность, кислород, температура. Взгляд его перепрыгнул налево, за боковое стекло и нашел очерченный сигнальной краской квадрат шлюза. Зажглись габаритные огни. Шлюз разжал челюсти створ и стал невыносимо медленно распахивать пасть.

— Готов? — спросил он у Тонкого.

А потом понял, что не знает, каким будет сигнал. Мгновение-другое Рик растерянно пялился на открывающийся шлюз. Вдруг на середину прохода выбежала фигурка и взмахнула рукой: «Вперед!»

Рик перевел рычаг во включенную позицию. Где-то за спиной загудело. По кораблю прокатилась вибрация.

— Рик, — пропищал Тонкий, — смотри!

Мальчишка указывал вправо. По проходу бежали гвардейцы, на ходу выхватывая оружие и что-то крича. Из-за кривизны вогнутого пола казалось, что они сбегают с возвышенности. Солдаты продолжали вопить, но крики заглушал нарастающий гул двигателя. Внезапно по всему периметру ангара вспыхнули лампы. Взывала сирена.

Рик больше не стал ждать развития событий. Он надавил на рычаг управления и вывел машину на малой тяге из ряда. Плавно развернулся налево. Что-то сверкающее отскочило от корпуса, еще и еще. Рик сосредоточенно вел шаттл к открытой пещере шлюза.

Посмотрел на экран заднего вида. Один из солдат завидел девушку и стал стрелять по ней. Второй палил в шаттл. По проходу с обеих сторон ангара уже бежали новые солдаты, стреляя на ходу.

— Проклятье! — Рик хотел остановить шаттл, но Тонкий вдруг сильно схватил его за руку, державшую штурвал и крикнул:

— Погляди туда!

Рик окаменел.

Из ветиляционных щелей в полу вынырнуло несколько черных извивающихся щупалец. С поразительной быстротой щупальца обхватили солдат и опрокинули наземь. Очертания щупалец были смазанными, словно составленными из миллионов точек, их форма и плотность постоянно менялись. Рику вспомнился черный силуэт в двигательном отсеке, нависший над Тонким и тень в нижних уровнях резервации славян. Они выглядели точно так же. И тут Рик понял, что это.

Ровно то же, что кружило вокруг ребенка в общине стоунов. Насекомые.

Но ждать, чем закончится схватка роя насекомых с солдатами, времени не было. Главное, девушка в безопасноти. Рик повернулся вперед — и вовремя.

Створы дрогнули и начали сходиться. Рик включил максимальную тягу и опустил корабль в проем. По крыше корпуса заскребло, но корабль успел попасть внутрь. Рик судорожно вытирал вспотевшие руки об одежду, с замиранием сердца ожидая, когда створы внутреннего шлюза закроются. Наконец это произошло. Засвистел воздух, выкачиваемый из камеры. Внешние врата дрогнули и стали раскрываться, впуская внутрь молочно-белое сияние мириад искорок. Рик не мог рисковать и подвел корабль максимально близко к внешним вратам. Как только врата уехали в стены, он направил шаттл наружу.

Серые стены исчезли. Перед глазами разверзлась черная, искрящаяся бездна.

Космос принял маленькое судно в объятия. Рик почувствовал убывание массы, быстро обернувшееся полной невесомостью. Числу звезд не было предела. Небесный купол медленно проворачивался перед взором, как в величественной панораме. Упали и потянулись тени. Тут же обзорные стекла подернулись дымкой отражающих экранов. Что-то яркое и неистовое заглянуло в кабину. Рик смело встретил этот яростный взгляд.

Солнце.

Звезда поползла с правой стороны экрана на левую. Следом за ней появилось что-то большое и серое: огромное веретенообразное тело, медленно вращающееся вокруг продольной оси, как гигантский маховик. Тело медленно проворачивалось, подставляя солнцу округлый бок. Рик не мог отвести взгляд от этого зрелища. Габариты корабля не поддавались описанию, и вот он целиком оказался в зоне видимости. Башня Мира. Из стыков между эонами торчали сдвоенные мачты. Самый узкий, пятый эон расцвел гигантским цветком, с широкими лепестками-пластинами, открывая обзору длинный цилиндрический стебель. Их с Тонким челнок плавно удалялся от Башни. Рик с трудом сосредоточился на экране. Челнок маневрировал по дуге, следуя проложенной траектории. Солнце исчезло совсем, зато Башня оказалась в центре экрана. И тут внимание Рика привлекло кое-что еще.

Исполинская, мерцающая бело-голубым сфера пожирала черную гладь, отвоевывая площадь обзора. На поверхности шара виднелись белые завихрения, под ними — что-то ярко-синее, отражавшее солнечный свет. Местами синее переходило в бледно-зеленое и желтое. Сферу окутывала тонкая полупрозрачная дымка, особенно хорошо различимая на фоне черноты космоса. Рик залюбовался игрой оттенков. Он никогда не видел планету с такого ракурса.

Старая Земля.

Подумать только! Целый огромный мир! Континенты, океаны и моря, горные цепи и острова, и все это сейчас плывет перед ним!

Шаттл качнуло. Затем гул в корме усилился, и Рик почувствовал ускорение — тело слегка вдавило в кресло. Внешне ничего не изменилось, но судя по датчикам, шаттл развил порядочную скорость. Достаточную, чтобы разбиться в лепешку, налетев на блуждающий метеорит или другую твердую преграду.

Рик проверил мальчишку. Тонкий выглядел неплохо. Бледен, глаза на половину лица, но в целом держится стойко и жадно изучает открывшуюся картину.

— Куда мы летим? — подал голос Тонкий.

— К моей башне.

— Термополис, — вспомнил Тонкий. — Они знают, что ты возвращаешься?

— Возможно, они не знают даже о существовании других башен, — мрачно проговорил Рик. — Но, так или иначе, мы летим туда. С остальным разберемся на месте.

Ускорение стабилизировалось; теперь они летели с постоянной тягой. Рик разглядывал планету и узоры на ее теле. Белые завитки — это облака. В одном месте они закручивались в спираль, скрывая под собой почти всю поверхность. Подальше, у горизонта синел чистый участок океана. Синий — это вода. А вот зеленый и желтый — это суша.

— Ты знаешь, что это? — спросил Рик.

— Нам говорили наставники, — кивнул Тонкий, — Про большой мир без потолка и стен, но я не думал, что он будет выглядеть вот так.

— О да, — согласился Рик. — Я тоже. Он красив, как игрушка. Но еще прекраснее он с поверхности. Увидеть синее небо, такое огромное, пугающее, но такое прекрасное — этого не забудешь до самой смерти.

Оба замолчали, поглощенные зрелищем. На планету можно было смотреть бесконечно. Рик включил монитор заднего обзора. Башня Мира уменьшилась до сверкающей черточки. Поразительно: огромная махина растворилась в космосе как льдинка в воде. А ведь для поколений людей она была целым миром, маленькой вселенной. Поколения людей жили и умирали, даже не подозревая, что за толстыми стенами прячется другой, бесконечный мир. Но ведь то же самое происходило в Термополисе. Можно только догадываться, какое там царит смятение. Ведь башня перешла в режим полета, а это значит, что стены и пол с потолком поменялись местами. Вертикальный мир стал горизонтальным.

Тонкий показал на мигающий значок на панели. Сигнал вызова. Источник — Башня Мира. Они переглянулись.

— Кажется, имперцы жаждут общения, — прокомментировал Рик. — Ответим?

— Почему нет?

— Действительно! Хуже уже не будет, — с этими словами Рик включил связь.

Вопреки ожиданиям, это был не канцлер. На экране возникло вытянутое лицо мастера механистов Садхира.

— Вы? — выдохнул Рик. — Вот так сюрприз!

— Куда вы летите? — сразу спросил тот.

Прямота мастера позабавила Рика.

— Подальше от вас! — засмеялся он.

— Замолчите и слушайте меня внимательно, — прогудел глава ордена. Его глаза стрельнули по сторонам и снова уперлись в Рика. — Ваш побег поднял на уши всю Империю. Канцлер рвет и мечет. Объявлено военное положение. Два сектора славян взяты в бессрочную блокаду, им отрезали все коммуникации и выдвинули ультиматум. Если славяне сложат оружие, наши власти обещают оставить их в живых. Самое скверное то, что славяне тоже выдвинули требование — они утверждают, что подорвут реакторы и уничтожат башню, если их не оставят в покое.

— Они это сделают, — сказал Рик.

— Я думаю также, — согласился Садхир. — Их убедительность на время затормозила блокаду, но не остановила Империю. Кабинет министров заседает круглые сутки. Решено уничтожить резервацию.

— Это ошибка, — покачал головой Рик. — Я общался с этими людьми, и поверьте: они пойдут до конца. Лучше оставить их в покое.

— Вы все время меня перебиваете! — воскликнул Садхир. — Все, что удерживало нас от радикальных мер, это два факта. Первый — ваше присутствие в резервации, а второй — реакторы. Теперь, когда вы сбежали, техники работают над дистанционным отключением реакторов. Под моим руководством. Технически это возможно. Значит, славяне лишатся последнего преимущества и будут ликвидированы. Вы понимаете, что это значит?

Садхир гневно вытаращил глаза.

— Конечно, — усмехнулся Рик. — Это значит, что Империя пойдет по трупам, лишь бы достичь своих целей. Кстати, каковы они?

Было видно, как сверкнули глаза мастера, и выдвинулась нижняя челюсть.

— Это значит, — сказал он, — что славянская раса исчезнет. Цепь поколений прервется.

— Вас это как будто огорчает, — сказал Рик. — Вам ведь положено радоваться: Империя победит, сепаратистов вычеркнут из повестки дня, и вы сможете дальше упиваться своим величием.

На лице Садхира проступило отчаяние. Он снова оглянулся и придвинулся ближе к экрану.

— Рик, я думал, вы в курсе! Разве Ниван ничего не говорил?

— Что? — Рик выпрямился в кресле. Мысли забегали быстрее. — Погодите, Ниван? Откуда вы его знаете?

И тут до него дошло.

— Ах, так вы…

— Куратор, — кивнул Садхир.

Теперь многое встало на свои места.

— Почему имперцы скрывали от меня правду? — вырвалось у Рика.

— Вы прекрасно знаете сами, — горько сказал Садхир. — Представьте себя на их месте. В командный пункт Башни поступает сигнал бедствия. Мы снаряжаем экспедицию на поверхность планеты. Корабль садится неподалеку от купольного терминала, спасатели проникают внутрь, где находит вас в состоянии безумия. Чан настоял на том, чтобы сохранить вам жизнь. Канцлер потерял к вам интерес через неделю, но выход из забытья заставил его вспомнить о вашем существовании. И вот вы сидите перед ним, переживший безумие, рассказываете о своих невероятных приключениях и задаете вопросы. Кто вы такой, чего хотите от Империи — неизвестно. Все, что вы заявляете прямо, воспринимается как ложь. Ваши добрые намерения для них — это уловка. Они почуяли угрозу и испугались. Вы не учли, Рик, что эти люди привыкли хитрить всю жизнь, и их слова всегда — всегда! — расходятся с их мыслями. Они подошли к вам со своими мерками, подумали, что вы утаиваете что-то.

— Они контролируют Башню?

— В общем, да, — кивнул Садхир. — Кроме капитанского мостика. Туда вход заблокирован. Даже я не могу ничего поделать.

— Значит, все сходится. Протокол «Иерихон» работает.

— Что будет дальше? — спросил мастер-куратор.

— Не знаю, — признался Рик. — Я все лишь активировал протокол, но не успел узнать его назначение. Я думал, знаете вы…

Усмешка прорезала лицо Садхира:

— Не знал даже Ниван. Протоколы были составлены самим Максудом на случай любых неожиданных ситуаций. Только Максуд и архитектор Спанидис знали, в чем истинное назначение башен. Хранители были всего лишь исполнителями инструкций, сторожами и наблюдателями. Мы — слепцы в темной комнате, где включили свет.

— Остается ждать и наблюдать, — заключил Рик.

— Именно. Вы не ответили о пункте назначения.

— Зачем?

— Похвальная осторожность, — одобрил Садхир. — Можете не говорить. Тем более я и так знаю. Но я связался с вами не ради этого, — картинка на экране дрогнула, и он заговорил быстрее. — У меня крайне мало времени и я очень рискую. Вы должны знать несколько вещей. Во-первых, инструкция к протоколу требует собрать всех детей и молодых людей в возрасте до двадцати пяти лет в одном месте. Не спрашивайте, для чего, мне это неизвестно. Во-вторых, куратором-наблюдателем от Атлантиса сейчас является Оливия, от Панафа — Меридиан, а от…

Картинка вновь задрожала и пошла полосами. Голос мастера-наблюдателя замедлился, ускорился и под конец превратился в набор бессвязных обрывков фраз.

— …снова дрожат стены… гул… вся Башня сотряса… Атлан… вышел на ор…

Сигнал окончательно исчез.

— Проклятье! — Рик покрутил ручки, ударил по экрану, но ничего не добился.

Они с Тонким еще долго вглядывались в черный экран, но связь так и не восстановилась.

— В Башне что-то произошло, — пробормотал Рик. — Очень надеюсь, что это не «аргумент» твоих земляков.

— Я тоже…

— Иначе присылать помощь будет некому.

— Моя резервация была обречена с самого начала, — пожал плечами Тонкий.

— Ну и дела, — протянул Рик. — Садхир оказался куратором! Хотя, если подумать, в этом нет ничего удивительного.

В памяти Рика всплыло грубоватое лицо Оливии. Ее последние слова.

— Что значит «куратор»? — спросил Тонкий.

— Наблюдатель из общего командного пункта. Наши башни вроде как пальцы на руке, а центр что-то вроде ладони. В каждой башне есть человек из центра, специально приставленный, чтобы наблюдать за происходящим изнутри и докладывать. Так поддерживался порядок. До настоящего времени.

— Почему до настоящего? — допытывался мальчишка. — Больше порядка не будет?

— Ох, дружище, боюсь, сказать на это мне нечего, — Рик задумчиво уставился в черноту за стеклом. — Мы словно игрушки в чьих-то руках, меняем позы, ходим туда-сюда по чужой прихоти, а для чего, неизвестно.

— По-моему, это не так, — слова Тонкого заставили Рика отвлечься от созерцания космоса. — Ты же сам сказал, что активировал протокол. А мог бы этого не делать. Значит, был выбор. Обычно у игрушек нет выбора, ими управляют, не спрашивая.

Рик вспомнил приступ безумия Василевса и Поля, пульт управления, картинки с экранов наблюдения. Последние слова старика. А ведь малец прав. Рик мог бы ничего не делать, и все оставалось бы по-прежнему. Да, но старик был так убедителен, так искренен и его намек на пребывание в Термополисе…

— Я не мог поступить иначе, — сказал Рик.

— Не мог или не хотел? Это разные вещи.

Рику словно отвесили оплеуху.

— Не хотел, — выдавил он. — Я хотел что-то изменить. Если сидеть и смотреть во Тьму, она не станет от этого светлее.

— Красиво сказано, — улыбнулся Тонкий. — Мне нравится.

— Да что ты знаешь? — вспыхнул Рик. — Тебя там не было! Ты не видел все это безумие!

— Видел другое, — мягко возразил Тонкий. — И оно не лучше твоего. Рассказать про то, как мой отец выдавил себе глаза?

Новая оплеуха. Рик почувствовал, как к ушам приливает кровь.

— Извини, — буркнул он.

— Я сказал про выбор не для того, чтобы уязвить тебя, — терпеливо проговорил Тонкий. — Я всего лишь хотел напомнить тебе, что в любое время мы можем делать выбор. Каждый может сделать выбор. Мы — не предметы, и не животные, понимаешь?

— Да, но мы даже не знаем, что происходит!

— Это неважно. Главное, мы способны узнать, — Тонкий сжал руку Рика. — А знание рождает действие.

Рик с минуту разглядывал Тонкого.

— Для мальчишки ты слишком умен. Девчонка-стоун была права. Вы и впрямь иные.

— Рад, что ты признал это, — Тонкий отвернулся к окну с видом зрителя, пришедшего на интересное представление.

Рик еще немного понаблюдал за ним и тоже стал разглядывать космос. Прошло какое-то время, прежде чем он заметил, что одна из звезд блестит ярче других. Его взгляд зацепился за нее и больше не отпускал. Мир сузился до одной блестящей точки. Вскоре стало ясно: объект приближается. Изменение происходило так медленно, что могло свести с ума, но Рику было не занимать терпения — этим искусством он овладел в совершенстве. Да. Чего-чего, а ждать он умел.

— Ты тоже заметил? — спросил Тонкий.

Мигнул радар. На дисплее появилась голубая точка.

— Расстояние девяносто километров, — прочел показатели Рик. — Объект приближается.

Они следили за движением загадочного объекта. Тот медленно плыл из одного угла лобового стекла в другое и неуклонно рос, превращаясь из бесформенной кляксы в тело продолговатой формы. Рик попеременно смотрел то на объект, то на показатели радара. Расстояние между ними сокращалось. Пятьдесят километров. Тридцать.

— Похоже, эта штука и есть наша цель, — решил Рик.

Тонкий хрюкнул. Объект оказался конусом, имевшим точно такие же пропорции и форму, что Башня Мира. На мгновение Рика кольнула неприятная мысль: что, если корабль сделал крюк, и коварная электроника вернула их назад? Нет, лучше об этом не думать. Конус был развернут к ним вершиной. Солнечный свет бил в спину, делая освещаемые поверхности конуса нестерпимо яркими, даже сквозь фильтры экранов. Челнок снова дрогнул. Включились маневровые двигатели. Их повело вбок.

— Кажется, заходим на стыковку, — сказал Рик срывающимся голосом.

Тонкий хранил молчание. Рику нестерпимо захотелось пихнуть его локтем.

Конус стал виден в «профиль», со всеми его иглами и наростами, с голубоватым пламенем огня, мерцавшим в основании и цветком раскрытого пятого эона на конце. Рик сверился с приборами.

— Он движется к Башне Мира. Что бы это значило?

Тонкий пожал плечами. Шаттл приблизился настолько, что стало видно вращение гигантских колец-эонов, а масштабы корабля-города сравнялись с самой планетой — он заслонял где-то треть от нее. Маневровые двигатели придали новый импульс, и корабль приступил к синхронизации с вращением эонов вокруг оси. Вселенная закружилась в плавном хороводе из планеты и Солнца. Челнок приблизился к стыку между первым и вторым эонами, скользя дальше, к основанию раскрытого первого. Мимо пронесся край отогнутой стены, и Рик с Тонким увидели перед собой шлюз.

Началось проникновение в шлюз. Маневровые двигатели работали, обеспечивая нужную круговую скорость в дополнение к основному двигателю, медленно подталкивающему шаттл к утробе шлюза. Наконец их поглотила тьма. Автоматические фиксаторы зажали шаттл по бокам. Засвистел нагнетаемый воздух. Зажглись внутренние огни.

Рик откинулся в кресле, тяжело дыша, словно сам руководил всей операцией. Руки дрожали.

— Ну, вот и все.

Они немного посидели, привыкая к силе тяжести, и выбрались из кресел. Рик думал, что шаттл придется заводить в ангар, но система сработала иначе. Что ж, пусть так. Они сошли по трапу и встали возле подъемника, пытаясь привыкнуть к новой обстановке.

— Это твой дом? — поинтересовался Тонкий.

— Разорви меня Пространство, если не так. — Рик поставил ногу на поверхность подъемника. — Мы должны найти моих друзей.

— Рик… — позвал Тонкий.

— Потом, потом! — Рик был так поглощен предстоящей встречей, что остальное утратило значение.

Он уже подтянулся вверх, когда сзади раздался третий голос:

— Не так быстро!

14. «民»

Рик медленно повернулся. Этот голос он узнал сразу.

Кроме Тонкого посреди шлюза стояли еще трое. Двое мужчин, облаченные в облегающие черные костюмы, в масках с прорезями для глаз. Третьей оказалась Сирират.

Начальник гвардии сжимала горло мальчишки, словно цыпленка, одной рукой, а другой приставила к его боку кинжал — тот самый, с гравировкой в виде дракона. Лицо оранжевой женщины искривила усмешка.

— Стой, где стоишь, и не вздумай дергаться! Отберите у него оружие.

Черный солдат подскочил к Рику и ловко выхватил у того из-за пояса бласт.

— Чудесно, — кивнула Сирират.

— Чего вы хотите?

— Держи руки на виду. Вот так. Не хочешь узнать, как мы тебя выследили?

— Нет, — отрезал Рик.

Он уже догадывался.

— Твой дружок Чан предал тебя, — сказала Сирират. — Он отлично поработал в этом направлении. Хоть и изменник, но актер первоклассный. Умеет падать в обмороки, закатывать глаза и все такое. Чуть не свалился за парапет, но ты удержал его. Вспомнил? Вот тогда-то он и приклеил к тебе датчик слежения. Остальное оказалось делом техники: забраться в шаттл, спрятаться и ждать, пока глупый белый молокосос не доставит нас в свой мир.

Рик скрипнул зубами. Ставка оказалась проигрышной.

— Ну как? Чан обвел тебя вокруг пальца, точно ребенка! А ведь ты мог бы прикончить его, но упустил этот шанс, — Сирират довольно улыбалась. — Это тебе урок на тему доверия и дружбы, болван.

— Вы, наверно, гордитесь собой, — заметил Рик. — Такой тщательно продуманный план, несомненно, заслуживает уважения. Я впечатлен, вы молодцы.

Сирират угрожающе прищурилась.

— Один раз ты ускользнул, — прошипела она. — Но сейчас удача изменила тебе.

— Прикончите меня?

— Это было бы слишком легко, — она покачала головой. — Слушай внимательно. Сейчас мы пойдем к твоим друзьям. Скажешь, что привел с собой союзников. Собери всех, кто наделен властью на совет, и как можно быстрее.

— Что вы затеваете?

— Не твоего ума дело! — огрызнулась Сирират. — И даже не думай хитрить, иначе я выпущу кровь маленькому белому червяку.

Рик глянул на Тонкого. Бескровное лицо мальчишки казалось листом бумаги.

— Наденьте ошейник, — распорядилась она.

Второй солдат подошел к Рику.

— Без фокусов! — острие клинка вошло в бок Тонкого чуть глубже. Мальчишка заскулил.

Рик позволил нацепить на себя белый с синей продольной полосой ошейник. Замок щелкнул.

— Очень хорошо, — одобрила Сирират. — В ошейнике взрывчатка. Любой промах, любая оплошность, и я разнесу твою голову на мелкие кусочки. Не советую злить меня.

Рик медленно выдохнул, напрягая все органы чувств. В кровь стал поступать адреналин, и без того высокое, давление увеличилось, мышцы задрожали — мелко, едва заметно. За последние часы он значительно продвинулся в искусстве контроля над телом.

— Без глупостей, — глаза Сирират, не моргая, следили за Риком. — Мне уже известно, на что ты способен.

Она сильно толкнула Тонкого. Мальчишка споткнулся и упал.

— А теперь полезай к люку. Живо!

Рик позволил телу расслабиться: не сейчас.

— Ладно, как скажешь, — он поднял руки. — Я уже иду.

И неторопливо полез по лестнице вверх. Добравшись до конца, потянул за рычаг. Тот не поддавался, Рик закряхтел от натуги. Рычаг пружинисто сопротивлялся, словно снаружи что-то удерживало его, не давая переключиться в другое положение.

— Помогите ему! — скомандовала Сирират.

Черные солдаты мгновенно оказались рядом. Теперь дело пошло быстрее. Через пару минут рычаг поддался. Что-то затрещало за люком. Сработала автоматика, и створы поползли в разные стороны. Тут же сверху свесилось что-то длинное. Сирират отскочила в сторону и открыла по длинному нечто огонь. На пол шлюза посыпались куски органики. Створы продолжали раскрываться и вот вниз повалились новые сплетения длинных то ли щупалец, то ли водорослей. Они вяло колыхались, но не подавали никаких признаков жизни, и вскоре женщина-мандарин прекратила пальбу. Рик пригляделся. Длинной штукой оказалась толстая лиана. Диаметром с руку, морщинистая, светло-коричневая. Рик подергал за нее. Крепкая!

Они выбрались из шлюза.

Рик не верил своим глазам. Все пространство ангара густо заросло плющом, вьюном и лианами. Отраженный свет бросал на стены и пол причудливые тени. Поверхности устилал густой слой мха. Кое-где сверху сочилась слизь. Рик поднял глаза к центру мира. Здесь Хорда тоже укрыта саркофагом.

Чудеса не кончались. Не достигая трети всей высоты до центра, стены эонов по обеим сторонам проваливались внутрь, оставив лишь несущие перекладины. Их толстые балки походили на ребра мифического чудовища, между которыми поселилась мелкая живность. Там, на высоте где-то в триста метров виднелись шапки деревьев, густо забивших пространство. Поперечные перекладины, протянутые между эонами на самом верху, больше напоминали поваленные стволы деревьев со свисающей бахромой вьюнов, как на древних картинах из жизни предтеч.

— Это твой мир? — изумленно спросила Сирират.

Перед ее носом пролетела крупная бабочка. Что-то ухнуло наверху, в недрах высоких джунглей. Первому возгласу вторил второй, за ним раздалось пощелкивание и истеричный крик. Что-то вспорхнуло с ветки и быстро перелетело пропасть. И снова воцарилась влажная тишина. Рика охватило тоскливое чувство. Он растерянно смотрел на женщину-мандарина, на Тонкого, двух воинов в черном.

— Мой мир был темным и холодным местом, — растерянно сказал он.

— Ты ничего не перепутал? — Сирират смотрела на него, как на идиота.

— Нет, — Рик стряхнул оцепенение. — Ничего. Мы должны выяснить, что здесь творится.

— Учти, если это ловушка… — начала мандарин, но Рик оборвал:

— Сири, я удивлен не меньше вашего. Давайте без лишних угроз — это мешает сосредоточиться.

На этот раз она смолчала, хотя Рик чувствовал на себе леденящий взгляд. Ничего, от такого еще никто не умирал. Он поискал глазами лестницу или хоть что-то отдаленно ее напоминающее. Неподалеку к стене лепилась вертикальная выпуклость. Он прошел туда, потрогал мшистую корку, спугнув стайку насекомых. Из-под ног с кваканьем выпрыгнула склизкая тварь.

— Есть, — сообщил он. — Нашел.

Не дожидаясь новой отповеди, Рик полез вверх. Пальцы скользили по зеленой мякоти, держаться было трудно, но он упрямо карабкался, пока не достиг края. Осторожно перебросив себя на плоскость, он помахал компаньонам рукой. Отряд начал подъем. Рик осмотрелся. Сейчас он находился на высоте среднего уровня. Выше не было ничего, кроме голого каркаса секторов и стержня Хорды, маячившего в просветах. Остальное пространство покрывали джунгли — скопище деревьев, густо сцепленных между собой корнями, ветвями и лианами. Джунгли были настолько плотными, что даже мощный свет прожекторов на каркасе эона не мог пробить их и тонул где-то внутри. Толстый мохнатый ковер опоясывал Хорду по всей окружности.

Отряд очутился наверху.

— Куда дальше? — Сирират подозрительно вглядывалась в чащу.

Рик подумал и кивнул на лес по ту сторону пропасти:

— Первый эон. Там было правительство Термополиса. Там же должен быть капитанский мостик.

По лицу Сирират пробежала волна отвращения.

— Ваши вожди живут на деревьях? Да вы и впрямь варвары.

— Ничего этого не было, — возразил Рик. — Пространство было чистым и светлым, а весь первый эон сверкал как лампочка.

— Одно из двух, — решила мандарин. — Либо ты мне врешь, либо мы попали не туда. Первое мы выясним очень скоро. Расплата за ложь будет быстрой.

— Не сомневаюсь, — буркнул Рик. — Вон там есть перекладина.

Мостик оброс густым слоем плюща. Спутанные в клубки вьюны свешивались с краев в тщетной попытке зацепиться за воздух. Рик попробовал мостик на прочность. Листья вьюна заколыхались, мост вздрогнул, как живое существо, и замер. Рик зашагал вперед, вглядываясь в Пространство. Заметил на стене значок сектора. Сердце упало. Вместо родных греческих букв, частично скрытая пятнами плесени, на стене темнела пиктограмма горы со сдвоенным пиком.

— Чего встал? — толкнула сзади Сирират.

Рик бросил через плечо:

— Это не Термополис.

Секундная пауза.

— Уверен?

— Да. Смотрите, — он указал на пиктограмму. — В Башне мира на ее месте иероглиф. У нас должна быть буква Эпсилон. А вместо нее вот это.

— Госпожа! — крикнул черный солдат. — Берегитесь!

Рик упал ничком на траву. Мостик заскрипел от вибрации. Что-то громко хрустнуло и надломилось. Почти в то же мгновение над головами пронеслась крупная тень. В уши ударил скрипучий крик.

— Вперед! — Рик большими прыжками бросился к спасительному краю.

Неведомая тварь издала новый вопль и, судя по звуку, зашла на второй виток. Рик вскочил на твердь и оглянулся. Сирират оказалась рядом с ним и целилась в крылатую серую тварь с кожистыми крыльями и длинной, продолговатой мордой. Тварь стремительно пикировала на мостик. Тонкий добежал до края мостика, и почти сразу за ним запрыгнул черный солдат. Второй отставал на пяток метров. Тварь с криком атаковала его в голову. Человек и птица слились в один крутящийся клубок. Сирират выстрелила из бласта. Выстрел ранил тварь в крыло, и та с душераздирающим воплем отлетела прочь. Солдат кое-как добежал до конца мостика; его плечи и голова блестели от крови. Сирират послала вдогонку твари еще пару выстрелов.

Все посмотрели на раненого.

— Ты можешь идти? — строго спросила мандарин.

— Пустяки, царапина, — сказал солдат, поправляя маску.

Рик видел в его глазах следы пережитого ужаса и угасающую боль.

— Тогда идем, — она кивнула Рику.

Рик переглянулся с Тонким и вступил в джунгли. Очень быстро стволы деревьев сомкнулись за спиной. Единственным верным ориентиром осталась Хорда.

— Выходит, это еще одна Башня? — резко спросила Сирират.

Каждое произнесенное ею слово напоминало удар хлыста.

— Иначе и быть не может, — согласился Рик. — Если учесть наши башни и Атлантис, оставшийся внизу, это четвертая по счету цитадель. Из семи.

— Знаешь, чья она?

— В Атлантисе я узнал, что по замыслу архитектора Спанидиса семь цитаделей соответствовали семи типам цивилизаций Старого мира, — Рик принялся загибать пальцы. — Наша цитадель Термополис — древнегреческий мир, Атлантис — Западный мир, ваша Башня — азиатские народы, башня Славия — славянские народы. Остается арабский мир, африканские народы и латинские страны. Одно из трех. Вы понимаете, о чем речь?

Холодный, презрительный взгляд.

— Мы знаем историю древности, варвар.

— Значит, остается вычислить, в какую цитадель мы попали.

Через некоторое время мандарин сказала:

— Этот мир кажется заброшенным. Мне здесь не нравится.

Рик молча прокладывал путь через заросли. В некоторых местах виднелись провалы. В других наоборот — фрагменты стен. Дышать было тяжело из-за влажных испарений и пряного запаха цветов, смешанного с вонью перегноя. К высокой влажности добавлялась жара. Очень скоро все намокли от пота.

— Хватит! — скомандовала мандарин. — Здесь нечего ловить. Поворачиваем назад.

Ее солдаты сразу развернулись, чтобы выполнить команду.

— Хотите вернуться? — уточнил Рик.

— Я не буду повторять дважды, — Сирират положила палец на браслет.

Очевидно, там прятался пульт управления ошейником. Рик посмотрел вперед.

— Дайте этому миру шанс, — попросил он. — Там, впереди, что-то виднеется.

На лице Сирират невозможно было прочесть ни одной эмоции. Безжизненная, каменная маска — оно могло быть ликом жестокой богини, которой дикари приносили бы кровавые жертвы в полнолуние. И тут подал голос Тонкий. Мальчишка встал между ними и обратился к Сирират:

— Женщина, я чувствую твой страх.

Мандарин онемела. Рик молился, чтобы гнев внутри нее не взял верх над голосом рассудка.

— В страхе нет ничего позорного, — успокоил ее Тонкий. — Мы все боимся, ведь именно страх делает нас людьми.

— Закрой пасть, червяк, — хлестнула она.

Тонкий взглянул на Рика. Его глаза смеялись.

— Страх смерти. Все живые боятся умереть. Но тот, кто мертв, не может умереть дважды.

Он пошел вперед.

— Стой! — крикнула мандарин. — Останови его!

Рик как во сне отошел с дороги и проводил Тонкого взглядом. Казалось, силуэт мальчишки расплылся в воздухе, словно призрак, а между ним и Риком образовалась невидимая стена.

— Я не могу, — признался Рик. — Руки опускаются.

— Да что ты несешь! — Сирират повернулась к солдатам. — Живо, верните его!

Черные солдаты бросились выполнять приказ. Тонкого уже было не различить в зарослях. Черных джунгли поглотили так же быстро. Рик уставился на Сирират.

— Он необычный ребенок.

— Как и все бешеные, — фыркнула она. — Все вы, чудовища.

— Это не так, — пробормотал Рик.

Его замутило, отчего-то кружилась голова.

— Оставь свои лекции при себе, — отмахнулась она. — У меня болит голова от твоей болтовни.

Она скользнула взглядом по ближайшей стеновой панели. Кусок стены торчал, как не выдранный зуб. Рик присел на корточки, поближе к земле, чтобы падать было не больно. Кажется, полегчало. Время тянулось, но черные солдаты не возвращались. Джунгли продолжали жить — где-то потрескивали ветки, что-то шевелилось в корнях, кто-то стрекотал в отдалении.

— Как вы уничтожили Славию? — спросил Рик.

Молчание. С тем же успехом он мог обратиться к куску стены. Но женщина снизошла:

— Сама башня осталась цела.

— Вы не смогли, — кивнул Рик.

— Заблуждаешься, — срезала его Сирират. — Мы не захотели. Зачем разрушать город-крепость? Мы сделали гораздо больше. Славия стала нашей первой колонией. Мы очистили ее от аборигенов, оставив горстку под своим контролем, чтобы управлять их биологическими ключами. Все продумано и просчитано. Империя растет и скоро завоюет другие цитадели. Твой Термополис, Атлантис и этот свинарник. Наконец-то осколки вазы будут собраны вместе, в одно целое, под одним началом. Тогда мы и возродим человечество.

Рик слушал, замерев, пока приступ внезапного красноречия Сирират не пройдет. Женщина-мандарин горделиво задрала подбородок, рассматривая джунгли так, словно те уже принадлежат ей.

— Все это будет нашим, — говорила она. — Мы наведем здесь порядок, все вычистим и достроим. Принесем сюда блага цивилизации. Башни засверкают как новенькие. Будет налажено сообщение с орбитой и наземными цитаделями. Снова будет заселена поверхность планеты — после долгих лет забвения. О да! Наднебесная империя станет Всесущей империей человека, которой будет управлять самый достойный, самый выдающийся император. Или императрица.

Их глаза встретились.

— Канцлер не вечен, — хмыкнула Сирират. — Однажды старый дурак оступится, это произойдет рано или поздно. И вот тут-то я окажусь рядом. Царственный мальчишка не в счет. К счастью, он туп как пробка. Я возьму над ним регентство и кое-что изменю в кабинете министров. Добавлю пару шрихов. Но для начала нужно захватить все цитадели и максимально быстро. А такие дураки, как ты, этому мешают!

— Поверь, я ничего не имею против тебя лично, — сказал Рик.

— Еще бы имел! — расхохоталась она. — Я быраздавила тебя, как таракана!

— А что вы сделаете с другими народами? — поинтересовался Рик. — Уничтожите их, как и славян?

— Ты слишком плохого о нас мнения, варвар. Мы дали славянам резервацию и возможность спокойно жить под нашим контролем. Но их наша щедрость не устроила. Воистину, добро порождает зло. Теперь эти нечестивцы бунтуют в сердце Империи и смеют выдвигать требования! Глупцы! Их участь решена. Со всеми, кто пойдет против нашей воли, будет так же.

Она угрожающе взмахнула бластом.

Тут из джунглей раздался душераздирающий вопль, затем рычание, и новые крики.

— Ты слышал?

Крик повторился вновь — слабый и полный отчаяния. Они продолжали вслушиваться, но джунгли хранили молчание.

— Что это? — спросила Сирират, словно Рик мог знать ответ. — Идем туда! Шагай первым.

Они прошли около сотни метров в густых зарослях, когда впереди открылась полянка. Рик замер на краю, не в силах шагать дальше.

— Что встал? — ствол бласта уткнулся под лопатки. — Ох, Великий дракон!

Теперь и мандарин увидела. Оба разглядывали ужасающую картину.

В центре площадки лежали черные солдаты. Один чуть дальше и, несомненно, мертвый, второй, пока живой, пытался ползти на локтях назад. В свете прожекторов маслянисто блестели огромные лужи крови, натекшие из ужасающих рваных ран. Внутренности мертвого солдата жирными червями вывалились наружу. Одна рука была откушена по локоть. У живого, но смертельно раненного солдата не хватало ноги. Вся его спина была разодрана в кровавые лоскуты, обнажавшие мясо и линии ребер. При каждом выдохе он стонал. Рик никогда не видел столько крови — словно опрокинули полное до краев ведро. Тонкого нигде не было видно. Раненый увидел их и протянул искалеченную ладонь. Сирират подошла к нему и выстрелила в упор. Раненый затих. Аккуратно обходя кровавые лужи, женщина-мандарин подошла к дальнему солдату. Убрав за пояс оружие, она подцепила острием кинжала клочок белого пуха.

— Осторожно! — крикнул Рик.

Опоздал. Сбоку метнулась белая тень и ударила мандарина в спину. Кинжал описал сверкающую дугу и воткнулся острием в ползучий корень. Сирират упала прямо в лужу крови. Белая тень взмахнула хвостом и глухо зарычала, пригнувшись к земле. Сирират лежала на спине и смотрела прямо в пасть хищнику. Их разделяло не больше двух метров. Животное было огромной пятнистой кошкой, с продолговатой, перепачканной красным мордой. Высотой в холке оно сравнилось бы с Тонким. В горле мгновенно запершило; Рик сглотнул.

Кошка замерла перед Сирират, охаживая себя хвостом. Каждая следующая секунда могла стать для мандарина последней. Женщина не шевелилась. Впервые на ее лице мерцал страх. Рик стал осторожно подбираться к кинжалу. Только бы ей хватило ума не шевелиться!

Кошка напружинила задние лапы. В глотке зверя клокотало, с длинных клыков капала розовая слюна. Рик нащупал кинжал и с хрустом вырвал оружие из корня. Кошка обернулась. Рик замер; на него смотрели два красных глаза. Мандарин шевельнулась, но это не осталось без внимания хищника.

Пригибаясь, Рик стал заходить сзади. Кошка нервно мотала хвостом, не зная, кому отдать предпочтение. Краем глаза Рик заметил, как мандарин тянется за бластом. Кошка взревела, встала боком.

— Иди сюда! — позвал Рик и топнул ботинком. — Иди!

Он схватил скорлупу ореха и кинул в хищника. Скорлупа угодила по плоскому черепу. Это оказалось решающим аргументом. Кошка забыла о Сирират и бросилась в атаку. Рик не знал, что делать. Он никогда не дрался со столь крупными зверьми. Даже крысы казались в сравнении с этим чудовищем милыми хомячками. Но времени обдумывать стратегию не было. Кошка прыгнула. Рик отскочил в сторону, в последний момент избежав свидания с острыми клыками. Кошка приземлилась и прыгнула снова, выпустив изогнутые когти с палец длиной. Рик не успел отскочить, и ткнул кинжалом под челюсть зверю. Хищник навалился на него всем весом. Что-то оглушительно ударило по уху. Клацнули челюсти — так близко, что он увидел красную, жаждущую мяса глотку. Снова удар, на этот раз по второму уху. Рик вслепую размахивал кинжалом. Пару раз удалось попасть, и кошка недовольно фыркнула. Рик подобрал ноги и оттолкнул зверя так сильно, как смог. Пара мгновений передышки. Так мало! И так много! Он торопливо поднялся на локтях. Все плыло перед глазами. Кошка угрожающе рычала, но почему-то не торопилась с новой атакой.

— Что происходит? — глаза чем-то залепило, он стер это ладонью, стараясь встать на ноги.

Наконец смог. Рик проморгался. Хищник рвался и рычал в клетке-колпаке, упавшем сверху. Сирират, тоже на ногах, вертелась волчком, выбирая себе цель для выстрела. Рик оглянулся. Площадку окружали люди. Темные, с блестящими белками глаз. Рик поскользнулся в луже, но кто-то удержал его. Он удивленно уставился на парня могучего телосложения, который помог сохранить равновесие.

— Спасибо, — прохрипел Рик.

Парень перевел взгляд с него на кошку. Потом на своих соплеменников.

— Белые люди плясали танец смерти с Белым призраком, — провозгласил он. — Как и говорилось в снах.

Рик посмотрел вверх. Черные аборигены сидели на перекладинах, словно зрители, наблюдавшие представление. Сколько их было здесь? Сотня, две или три? Больше.

— Кто вы? — выдавил Рик.

— Народ, — сказал парень и глянул на Сирират. — Народ Панафа.

— Оставайтесь на местах, — шипела та, водя по кругу бластом. — Не подходите. Клянусь, я убью любого!

— Не бойся, женщина, — обратился к ней черный. — Мы вас не тронем. Призрак взял свою плату.

Он кивнул на два трупа черных солдат.

— Нам нужно поговорить, — сказал Рик, чувствуя, как возбуждение от схватки уступает место боли. — О многом.

Черный парень кивнул и махнул рукой. Его люди стали убирать трупы солдат. Сирират очутилась рядом. Рик сунул ей кинжал.

— Идем, — распорядился черный.

— Опять через джунгли? — скривилась Сирират.

— Нет, — черный показал на перекладины. — Над ними.

15. «環»

— Белый призрак берет свою плату, — сказал черный парень. — Такова природа вещей.

Рик потрогал свежие шрамы и поморщился от боли. Кровь уже свернулась, но раны оказались глубже обычных царапин, и их пришлось зашивать. Теперь его лицо похоже на лоскутное одеяло. Ни одного живого места. Хотя, кому-то повезло меньше.

Рик скользнул глазами по кольцу людей, собравшихся в лагере аборигенов. Их селение располагалось не в носу башни, а точно посередине, в третьем эоне, до которого пришлось добираться по узким, шириной в пару шагов, балкам, каждую секунду рискуя слететь вниз. Здесь Пространство было фрагментировано — вертикальные и горизонтальные плоскости расчерчивались квадратами перекладин, но не все были закрыты панелями, отчего создавалось впечатление не готового сектора, а торопливого наброска.

— Метка Призрака — хороший знак, — прокомментировал черный. — Со временем боль уйдет, а метка останется, и люди будут узнавать тебя по ней. Как тебя зовут?

Рик назвался и представил Сирират.

— Я Чимека, — парень гулко ударил себя по груди, словно по пустой бочке.

Его лицо было широким, как и плечи, а на голове курчавилась шапочка коротких волос. К нижней губе прилипла узкая бородка.

— Приятно познакомиться. С нами еще был ребенок, мальчик лет двенадцати. Вы не видели его?

— Все дети живут в одном месте. Если он был с вами, значит, он там. Позже мы отведем вас.

Принесли плошки с дымящейся едой. Рик благодарно принял свою порцию. Это оказались отварные бобы, приправленные душистой зеленью и луком. Рот наполнился слюной. Какое-то время все ели, уткнувшись в плошки. Даже Сирират уделила пище должное внимание.

Принесли прозрачный сосуд с тлеющими углями внутри и гибкой трубкой снаружи. Сосуд имел три отделения и, кроме углей, в двух других отделениях виднелись пучки трав и жидкость. Чимека затянулся и выпустил ноздрями густую струю дыма. В сосуде забурлило.

— Вы как будто не удивлены нашему появлению, — заметил Рик, доедая свою порцию.

— Материя дискретна, — выдал Чимека. — Мы знаем, что есть иные миры. А раз так, встреча с людьми оттуда неизбежна. Это могло произойти завтра, или сто лет назад.

— То есть вы владеете наукой и техникой? — Рик не сдержал удивления.

— Ну, разумеется, — пожал плечами черный парень.

— Верится с трудом, — сказала Сирират.

— А ты принимаешь на веру все, что видишь, женщина?

Сирират посмотрела на черного с таким выражением, словно сейчас даст ему пощечину. Рик поторопился сменить тему разговора:

— В других мирах растительность ограничена секторами. Нигде нет такого буйства жизни.

— Что ж, каждому свое, — философски заметил Чимека. — Для нас нет лучшего мира, чем этот. Растения дают кислород и пищу, формируют экосистему, где есть все формы жизни, от бактерий до высших хищников. И мы — часть этой цепочки. Энергия поступает из центрального стержня и стен, вода циркулирует по кругу, как и отходы. Обмен веществ настроен и отрегулирован с точностью часов. Система сбалансирована.

— Значит, вы в курсе, что корабль находится на орбите.

— Рик, посмотри на меня, — Чимека сделал широкий жест от своей макушки до ступней. — Если я выгляжу как дикарь, это еще ничего не говорит о моем уровне развития. Мы постоянно получаем телеметрию и следим за всеми показателями.

— Сколько вас? — спросила мандарин.

— Много, — сказал Чимека.

Мандарин стала сыпать вопросами.

— Как называется ваше государство? Как вы зовете эту башню? Кто тут главный?

Чимека угрюмо разглядывал ее из-под сдвинутых бровей.

— Слишком много вопросов.

Сирират потерла переносицу и пошла в новое наступление:

— Государство. У вас есть государство?

— Когда-то было такое, — кивнул черный. — Еще до установления баланса, из-за нехватки ресурсов. Наше общество было раздроблено, сильные брали себе все, слабым не доставалось ничего. Потом мы изменились, и государство осталось в прошлом.

— Что это значит? — не поняла мандарин. — То есть ты здесь главный?

— У нас нет главных, — терпеливо объяснял Чимека. — Все равны. Решения принимаются простым большинством. Прав столько же, сколько и обязанностей. Все просто.

Сирират чуть не выронила свою плошку.

— Но как это возможно? Кто занимается производством?

— Вся община — по графику.

— Но ведь нужно управлять, следить и наказывать…

— Наказывать?

— Наказывать за неподчинение, за невыполнение нормы. За лень. За преступления.

— Преступления?

— За воровство, за убийства, за драки…

— Драки? Мы никогда не деремся, — покачал головой Чимека.

— Никогда, — вторили ему соплеменники слева и справа. — В Панафе нет насилия.

Сирират беспомощно взглянула на Рика. Тот спрятал лицо за миской, чтобы скрыть улыбку.

— Человек — не скотина, чтобы стоять над ним с плеткой, — заявил Чимека. — Не знаю, как у вас, а у нас все построено на принципах взаимной ответственности.

— Нет, — сказала мандарин. — Нет. Вы обманываете меня.

Все разом стихли. Чимека вперил в нее внимательный взгляд, и с каждой секундой выражение его лица становилось все более мрачным. Рик решил, что пора вмешаться.

— Чимека, мы прилетели сюда по сигналу, который получили из вашего мира. Этот сигнал послала девочка, моя сестра Аврора. Вы знаете ее?

— Белых детей у нас почти нет. Метисов и мулатов тоже не так много. В основном все люди нашего мира, включая детей — черной расы.

— Это очень странно, — сказал Рик. — У нас есть ваши координаты и запись послания.

— Я верю вам, — Чимека мельком глянул на женщину-мандарина. — Если хотите, прочешите весь наш мир, никто не вам не помешает.

— Тогда не понимаю, как это возможно, — пробормотал Рик.

— Жизнь — это поток, — сказал Чимека. — Представь, что ты река. Ты не сможешь остановиться, как бы ни хотел, поэтому двигайся дальше.

Рик аккуратно поставил посуду на землю. Над кольцом из людей клубились сизые клочья дыма. Мимо прошла вереница женщин с тяжелыми корзинами, доверху набитыми плодами.

— Спасибо за еду, — сказал он. — Ничего вкуснее в жизни не пробовал.

Это была чистая правда. Чимека кивнул, снял с шеи ожерелье из косточек и принялся перебирать их в пальцах как четки. Белые косточки в розовых ладонях; каждая имела узор и символ, каждая была уникальной.

— Мир дрогнул, — сказал Чимека. — Мир изменился. Стены появились там, где их раньше не было. Исчезли там, где были. Мы видели это в своих снах.

— Видели, — эхом вторили ему соплеменники.

— Мы знали, что это произойдет.

— Что произойдет? — спросила Сирират, всем телом подавшись вперед.

— Великий исход. Они нам сказали.

— Кто? — Сирират часто хлопала глазами.

— Дети? — вставил Рик.

— Да, — кивнул Чимека. — Дети. Видишь, ты знаешь. Они все чувствуют. Ощущают время и пространство не так, как мы.

— Они же бешеные! — не понимала Сирират. — Это бешенство, сумасшествие, они больны.

Чимека поморщился, словно в кожу ему впилась заноза. Рик смотрел в его золотистые с радужными прожилками глаза и воображал перед собой другого человека. Глаза всех присутствующих здесь чернокожих людей были золотистыми. И каждому не исполнилось двадцати пяти, он мог бы поклясться в этом. Молодежь. Ни одного старика или зрелого человека. На языке вертелся вопрос.

— Их надо изолировать и вылечить… — продолжала говорить женщина, но никто не смотрел на нее.

Огромные губы Чимеки беззвучно шевелились. Словесный поток Сирират иссяк, она гневно переводила взгляд с одного чернокожего аборигена на другого. Красная от возбуждения, она часто дышала.

— Мы готовы к исходу, — сказал Чимека. — А вы, похоже, нет.

— Мы из разных миров, — сказал Рик. — Когда-то они были башнями, но стали кораблями. Один был запущен раньше, другой позже.

— Знаю. Великая программа «Уран». Среди нас тоже есть потомки архитектора, и когда-то наш мир тоже был вертикальным. Это произошло сразу: восстание рабов, свержение государства, запуск башни. Мы будем вечно помнить своих героев. Тех, кто подарил нам свободу.

— А как же приступы бешенства? — напомнил Рик.

— Сумасшествие, — кивнул Чимека. — Да, и оно не обошло нас стороной. Треть народа погибла. Страшно вспоминать об этом. Беда затронула каждого, кто сидит здесь. Но старая рана зажила, и мы хорошо учимся на своих ошибках.

— Что это значит? — вновь вступила Сирират. Упорства ей было не занимать.

— Меры безопасности, — слова упали с губ Чимеки как булыжники. — Мы поняли, что от безумия спастись невозможно и нельзя точно вычислить, кого оно поразит. Но со временем стало понятно, что болезнь переживают молодые и сильные. Такие, как я и ты.

— Пороговые.

— Пусть так.

Рик затаил дыхание и осторожно спросил:

— Ты видел сон про берег океана?

Чимека на мгновение умолк и, как бы вспоминая что-то, кивнул:

— Кости в песке.

— Белый человек, — добавил Рик.

— О чем речь? — вопрошала Сирират.

— Молодые и сильные выживают, — сказал Чимека. — А вот взрослым и старым это не дано. Раз так, их надо отделить от общины.

Рик сглотнул. Неужели и здесь дошло до крайних мер?

— Они у самого основания, в технических секторах. Мы туда не ходим, а их не пускаем, — он посмотрел на Сирират. — Сколько тебе лет, женщина?

— Какая разница? — оскорбилась мандарин.

— Она может быть опасна, — кивнул на нее Чимека.

— Не трогайте ее, — сказал Рик. — Я готов ответить, если что-то случится.

— Смело. У тебя большое сердце.

— И куча вопросов.

— Валяй, — Чимека великодушно развел руки.

— Великий исход. Каким он будет?

— Мы не знаем, — покачал черный головой. — Даже дети не знают. Только чувствуют. Произойдет что-то фундаментальное. Сдвиг основ.

— Звучит зловеще, — сказал Рик.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — Чимека усмехнулся. — Нет, нам не страшно.

— Почему?

— Хороший вопрос, чтоб мне провалиться. Действительно, почему? — Чимека надолго задумался, пыхтя трубкой, которая пошла по второму, а может и третьему кругу. — Наверно потому, что есть определенность. Мы четко знаем: это произойдет. Как именно, уже неважно, детали, в сущности, не имеют особого значения. Это случится, ровно тогда, когда нужно. И вот это знание, кристально ясное, чистое знание придает нам уверенности в своих силах. Можно спокойно подготовиться, привести мысли в порядок. Знание — источник силы. Если хочешь ослабить человека, напугать, выбить почву у него из-под ног, лиши его знаний.

— Лучше и не скажешь, — Рик взглянул на Сирират.

— Что вы будете делать теперь? — осведомился Чимека.

— Ну, — Рик не сводил с оранжевой женщины глаз, — кажется, у нас есть послание?

Мандарин подобралась.

— Да, — сказала она. — Это касается всего вашего народа.

— Говори, мы слушаем.

— Я представляю Империю Наднебесной — последний цивилизованный мир. Мы предлагаем вам помощь и дружбу.

— Дружба — это хорошо, — улыбнулся Чимека. — Но помощь нам не нужна.

— Вы не понимаете. Людям всего мира нужно объединиться, чтобы выжить. Только мы обладаем достаточной силой и мощью, чтобы сделать это.

— Хм, — протянул Чимека, оглаживая бородку. — Но зачем?

— Это же очевидно, — Сирират обвела пространство рукой. — Нам всем грозит опасность.

Чернокожие парни внимательно смотрели на нее.

— Опасность?

— Смертельная угроза. От приступов безумия, от изменений в наших башнях. Кто знает, чем закончится все это?

— Дети, — убежденно сказал Чимека.

— Забудьте про них, — отрезала мандарин. — У нас есть лекарство от сумасшествия.

Чимека вскинул брови. Сирират кивнула.

— Наши ученые разработали вакцину, которая лечит безумие. Наконец, за многие годы мы смогли это сделать.

— О, — удивился Чимека.

— Мы предлагаем вот что: позвольте нашим врачам провести вакцинацию вашего населения.

Чимека надолго задумался.

— Это надо обсудить, — заключил он. — Созовем сход. Ты скажешь свое слово, и выслушаем народ. Завтра.

Сирират медленно кивнула.

— Хорошо.

— Отлично! — Чимека звонко хлопнул в ладоши. — Я позабочусь, чтобы вам дали крышу и кровати. Увидимся за ужином.

Рик смотрел в широкие удаляющиеся спины аборигенов, пока их не заслонили оранжевые одежды. Сирират возвышалась над ним, разглядывая с высоты своего роста.

— Ты помог мне. Там, на лужайке.

Это прозвучало как упрек. Но Рик не почувствовал вины.

— И что с того?

— Зачем? — будь это слово хлыстом, на щеке Рика сейчас красовался бы рубец. Он ждал продолжения. Она тоже ждала. Молчание стало невыносимым; Рик со вздохом уступил:

— Потому что ты нуждалась в помощи.

Это же очевидно. Почему она не понимает?

— Это сделка? Думаешь, я у тебя в долгу?

— Вряд ли, — хмыкнул Рик.

— И правильно, — прошипела она. — На твоем месте я поступила бы иначе, идиот.

— Значит, мне повезло.

Сирират кивнула на ошейник:

— Запомни: ты у меня на поводке.

Только что мандарин нависала над головой, но вот прошла секунда, и ее как ветром сдуло. Рик мрачно опустил голову. Смерти от взрывчатки он не страшился. Беспокоило другое. Наивный, он ждал благодарности или хоть чего-то похожего. Должно быть, она потешается над ним. И поделом!

Рик заметил, как по земле ползет таракан. Он занес ботинок, наблюдая за насекомым. Одно движение ступни — и останется мокрое место. Можно даже не давить, просто опустить ногу, мягко, почти нежно. Хрустнет панцирь, и крохотная жизнь оборвется. Одно движение. Пока Рик размышлял об этом, таракан убежал.

16. «途»

Рик не верил своим глазам. Все аборигены выкрасились в белый цвет. Мучнисто-белая пудра покрывала каждую пядь неприкрытой кожи, и Рик не сомневался, что под одеждой у них тоже все выкрашено.

— Это знак особой важности, — пояснил Чимека.

На его груди красовались замысловатые белые узоры, смысл которых едва ли можно было понять. Узоры покрывали груди и спины остальных членов общины, и все они были уникальными.

— Путь жизни, — сказал Чимека. — У каждого свой. Начинается с рождения и кончается смертью. Чем сложнее, тем больше узоров. Каждый из нас запоминает свой путь и должен воспроизвести его узор по памяти. Не бывает двух одинаковых путей.

Рик разглядывал разноцветную вязь на груди Чимеки.

— Похоже на лабиринт.

— Мы отмечаем все важные события. Например, вот это, — Чимека ткнул себя под сосок, — драка с бешеным. Забрался по вентиляции в наши сектора и покусал людей. Здоровенный, сильный. Когда-то был инженером. Я поймал его в ловушку и прикончил.

Линии извивались, как туловище змеи, ветвились, пересекались, обрывались, упирались в кружки и квадратики, в точки и загогулины. У иных аборигенов линии покрывали почти весь торс, а у некоторых едва виднелись.

Рик потрогал свою татуировку на шее. Здесь, никуда не делась. Великий Круг. Он вспомнил рисунки фордов на стенах Атлантиса, алтарь племени Белого червя и лычки дивизиона. Всем людям нужны символы. Знаки, отражающие самое важное. Чимека кивнул на Круг:

— Кажется, в твоем мире похожие обычаи?

— Все гораздо проще, — усмехнулся Рик. — Ты либо жив, либо мертв, третьего не дано.

— Справедливо.

Толпа становилась все больше. А значит — громче; разговоры сотен и сотен аборигенов сливались в один протяжный гул, далеко разносившийся под сводами корабля-башни. Специально для схода расчистили площадь и поставили в круг скамьи с несколькими уровнями, образовав амфитеатр. Места почти заполнились, но люди все прибывали, и тем, кому не хватило сидячих мест, пришлось устраиваться прямо на земле.

Над площадью парила Хорда.

Рик стоял рядом с Сирират и Чимекой так, что их было видно со всех концов собрания. Он чувствовал любопытные взгляды. Сотни пар глаз сейчас пристально изучали его.

Чимека вышел на середину площади и поднял мускулистые руки:

— Прошу тишины!

Публика успокоилась.

— Вон как приструнил их, — шепнула Сирират. — А говорит, не главный.

— Народ Панафа! Сегодня мы собрались по важному поводу, — Чимека сделал знак, и крепкие парни вытащили на площадь две бочки красного и зеленого цвета. — Необходимо принять решение.

Собрание окончательно затихло. Даже те, кто перешептывался, умолкли и прислушались.

— Вчера к нам явились гости из внешнего мира.

Над площадью повисла гробовая тишина.

— Вот они, Рик Омикрон и Сирират. Эти люди представляют два мира, две башни, в точности похожие на наш дом. К сожалению, двое других гостей погибли от лап Белого призрака, но такова природа вещей и порядок мироздания. Чужаки танцевали с Призраком, весьма умело, и остались живы. Многие из вас видели это своими глазами. Выжить после схватки со зверем означает лишь одно. И вы знаете, что.

Чимека сделал многозначительную паузу. Сирират тихо фыркнула. Рик поморщился от боли в шрамах.

— Это значит доказать свою силу! — чернокожий потряс в воздухе кулаками.

Многие одобрительно закивали, толпа шевельнулась, словно многоголовое существо.

— Мы говорили с гостями и узнали многое об их мирах. У них тоже произошла вспышка безумия, и погибло много людей. У них тоже есть выжившие после болезни и те, кто навсегда стал зверьми. Их башни тоже меняются. Хребты их миров также закрылись, а доступа к командным пунктам нет и невозможно управлять этим процессом. Что-то происходит с нашими мирами. Похоже, у всех выживших людей единая судьба, и какой бы она ни была, мы разделим ее.

Публика вновь заволновалась. Новость о безумии и трансформации башен привела людей в большое возбуждение. Кто-то вскочил, другие размахивали руками, третьи переспрашивали у соседей, но Чимека опять поднял руки, призывая собрание к порядку.

— Тишина! Друзья мои, я понимаю, такое происходит нечасто, но позвольте сначала разобраться с главным вопросом, а уж затем займемся остальными.

Рик искоса глянул на Сирират. Женщина-мандарин надменно разглядывала ряды чернокожих аборигенов, поджав губы. Рик снова закопался взглядом в массу лиц.

— Сирират, — Чимека указал на мандарина, — представляет Башню Мира. Их дом оказался самым технически развитым, а люди башни называют себя Империей. Сирират от имени своего народа предлагает нам дружбу и руку помощи. Мы должны принять решение по существу, но прежде я предоставляю слово самой Сирират.

Он отступил в сторону, уступая место женщине, которая уверенно вышла вперед. Никто не отбирал у нее оружия и не чинил никаких препятствий, поэтому при виде болтающегося на поясе бласта Рику стало неуютно. Что, если ее не устроит решение собрания? Какие тузы она припасла в рукаве? За все время их совместного путешествия Рику следовало быть умнее и осмотрительнее. Но что сделано, то сделано.

Сирират с минуту рассматривала собрание.

— Люди этого мира!

Ее голос прозвучал как-то необычно. Рик не понял, почему.

— Я обращаюсь к вам от имени Империи Син.

Рик понял. Жесткость! В ее голосе не было жесткости! Впервые оранжевая женщина не приказывала, не угрожала, не требовала. Она просила.

— Мы все пострадали от вспышки безумия, охватившей наши народы. Вот уже несколько месяцев прошло с тех пор, как стаи кровожадных зверей, бывших нашими земляками, бегали по коридорам башни, нападая на все живое. Мы до сих пор с ужасом и содроганием вспоминаем эти события. Эта рана никогда не заживет. Этот кошмар будет преследовать нас вечно.

Она умолкла, словно ей не хватило воздуха. Рик подавил усмешку. Какое лицемерие! Но, что бы он ни думал, прием сработал, и собрание жадно внимало.

— Мы поклялись, что не допустим повторения эпидемии, — продолжала Сирират. — Наши ученые напряженно работали, пытаясь найти лекарство, и этот день настал. Они провели опыты, и звери, которым вкололи вакцину, снова стали людьми. Мы вылечили всех, кто не умер, и кого смогли поймать, и теперь в нашей башне нет ни одного зараженного безумием.

Рик не верил собственным ушам. Блеф? А может, нет? Может, им действительно удалось вывести вакцину, и Чан намеренно обманывал его, стараясь запутать в паутине лжи, которой оплели эти люди всю свою Империю…

Сирират шагнула вперед.

— Мы давно искали братьев из других миров. И вот нашли. Помог Рик Омикрон, человек из башни под названием Термополис. Именно он получил сигнал из вашей башни и вычислил ее координаты. Вот почему мы здесь. Мы предлагаем вам дружбу и сотрудничество. Мы готовы привезти первую партию вакцины и вколоть ее зверям. И тогда ваши близкие вернутся к вам — целыми и невредимыми. Мы просим: пожалуйста, сделайте это. Еще есть шанс спасти их.

Она отступила на шаг. Ровным, выверенным движением человека, который привык все просчитывать досконально.

— Лекарство, — прокатилось по рядам от центра к периферии. — Она говорит про лекарство…

— Итак, — вступил Чимека. — Сирират предлагает нам помощь. Теперь нам предстоит принять решение.

— Ты знаешь порядок! — крикнул кто-то.

— Да! — сказал Чимека. — Знаю. Поэтому до решения мы проведем дебаты. Задавайте вопросы и высказывайте мнения. Все аргументы, все доводы за и против.

Тут же взметнулась рука, и слово взяла девушка с пышной, шаровидной прической.

— Вопрос. Сирират предлагает вколоть вакцину только зверям или всем, кто переболел бешенством?

— Вы услышали вопрос, — Чимека повернулся к мандарину.

Впервые она медлила. Рик поймал себя на том, что полностью поглощен происходящим.

— Зверям в обязательном порядке, — сказала Сирират. — Остальным по желанию.

Девушка села. Вслед за ней встал упитанный паренек в балахоне.

— Аргумент. Глаза Сирират не такие как у нас. Значит, она может заболеть в любое время. Прошу принять этот факт к сведению.

Паренек плюхнулся на место. За ним последовали другие желающие высказаться, и реплики посыпались с разных концов амфитеатра. Рик пристально следил за Сирират. Держалась она стойко. На каждый вопрос давала емкий ответ, вроде бы по существу, но словно уводящий в сторону. Чимека умело руководил дебатами, публика беспрекословно подчинялась ему. В то же время чувствовалось, что все эти люди равноправны. Рику вспомнились массовые зрелища родной Коммуны — выступления Смотрителя на сезонных играх и сходы по разным вопросам. В его мире дебаты ограничились бы грубой отповедью и разгоном по комнатам. Тем временем сыпались новые вопросы:

— Каково население вашего мира?

— Он густонаселен — используется каждый квадратный метр.

— Как вы поддерживаете энергетический баланс?

— При помощи техники. Машины вырабатывают пищу, воду, создают одежду и другие необходимые предметы.

— Вы поклоняетесь богам или ваше общество стоит вне религий?

— Мы чтим императора.

— Вы владеете всеми технологиями предтеч?

— Всеми, какие знаем.

— Перечислите их, пожалуйста.

Короткая заминка, но Сирират уже говорила:

— Атомный синтез, трехмерное моделирование, производственные роботы…

Знакомые слова, эхом отдающиеся в памяти. И главное, понятен смысл каждого. На Сирират сыпались новые вопросы, а она продолжала держать оборону. Собрание интересовали все подробности, любая мелочь. На некоторые вопросы мандарин отвечала не сразу, на многие односложно, но на большинство — уклончиво.

— Каким оружием располагает Империя?

Сирират вынула бласт и показала:

— Плазменно-энергетическое. В виде снарядов используются шары плазмы, вырабатываемые ручным генератором.

— Для чего вам оружие, ведь в вашей Башне нет хищников и других враждебных форм жизни?

— Не забывайте про зверей в человеческом обличье, — вмешался Чимека.

— Это вынужденная мера, — поддакнула Сирират. — Оружие нужно нам для самозащиты.

— Вы могли бы поступить по нашему примеру, — удивилась девушка с длинными пепельно-серыми волосами. — Избавиться от всех старых. Их-то ничто не спасет.

— У нас иная политика в этом вопросе, — проговорила Сирират, убирая бласт. — По нашему мнению, проводить подобную сегрегацию бесчеловечно.

Рик закусил губу.

— У вас интересный строй, — заметил бледнокожий на фоне остальных, почти кремовый юноша. — Подвергаться опасности от новой вспышки, зная, что она возможна и не предпринимая никаких мер у вас считается бесчеловечным, а содержать полицейский аппарат для устрашения большинства — нормальным, хотя последнее как раз бесчеловечно.

Сирират жгла его глазами, открывая и закрывая рот, и Рик почувствовал, как его губы разъезжаются в злорадной ухмылке.

— Наше общество всем довольно! — отрывисто крикнула она.

Повисла короткая пауза. Молодая аудитория замерла, но быстро опомнилась. Слово взял серьезный парень с густыми бровями над глубоко посаженными глазами:

— Я думаю, многих волнует этот вопрос. Как Рик Омикрон смог найти нашу башню по сигналу? Ведь, насколько мне известно, за многие годы полета Панафа нам удалось связаться с другой цитаделью только один раз. И тогда все закончилось катастрофой.

— Латинополис… — забормотали среди рядов. — Война… древняя война.

— Прошу, — Чимека пригласил Рика. — Но прежде, чем Омикрон скажет свое слово, я кое-что поясню. Как вы знаете, связистами становились только те, кто достигал значительного возраста, сорока лет. Связисты всегда подчинялись правительству напрямую и не имели права обсуждать свою работу с остальными. Они всегда были закрытой организацией.

Парень вскочил:

— То есть ты хочешь сказать, они что-то утаивали от народа?

— Я ничего не хочу сказать, — осадил его Чимека. — Ничего, кроме фактов. Остальное — домыслы, которые нуждаются в проверке. Секреты прежнего правительства старшие унесли с собой. Возможно, они контактировали с башнями, а может, и нет. Но связистами всегда были старшие. Это факт.

— Э-э, может, позволите и мне вставить пару слов? — вмешался Рик. — Спасибо. Находясь в Башне Мира, я увидел запись обращения от своей сестры, Авроры, которое попало в башню по каналу связи из этого мира. Все, что нам оставалось, вычислить координаты, внести их в навигационный компьютер шаттла и прибыть сюда. Я думал, Аврора здесь, и очень хочу найти ее, мы не виделись многие месяцы. Я…

Он помедлил, выбирая подходящее выражение.

— Я обещал никогда не покидать ее и должен сдержать обещание.

Они разглядывали его, все эти темнокожие люди. Они ждали. У Рика часто забилось сердце.

— Я готов пройти, проплыть, пролететь весь мир, чтобы вернуться домой, и ничто меня не остановит. Ничто, кроме смерти.

Они смотрели — крупные миндалевидные глаза на овальных лицах. Коричневые люди с широкими губами.

— Я готов драться за право вернуться домой, — говорил Рик. — И не боюсь ничего.

Рик продолжал упрямо шептать губами: ничего. Ничего. Молчание, долгое, изучающее. Наконец голос, из передних рядов:

— Почему ты покинул дом?

Рик горько усмехнулся:

— Потому что дом покинул меня. Улетел в космос. Стал кораблем. Таким же, как и этот.

— Похоже на увлекательную историю, — заметил обладатель того же голоса.

— Я мог бы рассказывать ее весь день.

— Но мы готовы слушать.

— Только после всех дел, — вмешался Чимека, — и только те, кто свободен. Не забывайте о времени. Пока мы сидим здесь, дела стоят. Пока дела стоят, жизнь гаснет.

— Он прав, он прав… — зашептало собрание.

— Итак, есть ли у кого-то еще вопросы? Аргументы? — спросил Чимека. — Сейчас мы должны решить, принимать ли помощь от народа Сирират или отказаться.

Все переглядывались, ища глазами того, кто хотел бы высказаться. Один парень встал и сказал:

— Похоже, добавить нам нечего. Верно?

Собрание загудело вразнобой.

— Тогда настало время принимать решение. У каждого из вас есть металлический шар, который следует опустить в нужную бочку. Голоса «за» помощь и вакцинацию — в зеленую, «против» — в красную. Вы знаете процедуру.

Публика организованно двинулась к бочкам. Шары с глухим звоном посыпались в бочки. Все происходило в молчании и без заминок. Когда проголосовала примерно половина, Рик заметил краем глаза выбежавшего из-за домов паренька в мешковатой, глянцевой одежде с множеством карманов. Тот выглядел встревоженным.

Шары продолжали падать в бочки.

Паренек в комбинезоне открыл рот. Наконец Чимека увидел его.

— Что случилось?

— Там… — парень успел только поднять руку, указывая куда-то в переднюю часть башни.

Раздался треск динамиков. В пространстве загремел металлический голос:

— Внимание, внимание. Всем пассажирам. Просьба занять сидячие места и зафиксировать положение тела. Начинается гравитационный маневр.

Голос повторил обращение дважды.

— Что это значит? — жители Панафа с тревогой смотрели вверх.

Мир дрогнул.

Башня заворчала, ее утроба шевельнулась, приводя в движение бесчисленные внутренние механизмы. Пол выскользнул из-под ног. Рик припал на колено. Большинство людей свалились со своих мест, особенно досталось сидевшим на верхних рядах. Сирират широко расставила ноги и балансировала, как акробат. Воздух наполнился криками, но те быстро утонули в нарастающем грохоте гигантских механизмов, что покоились сотни лет и вдруг пришли в движение.

Рик смотрел во все глаза.

Прямо перед ним пол вспучился длинным горбом. Горб с хрустом вздыбился над полом, становясь все выше и рассекая амфитеатр ровно надвое. Вскоре метавшиеся возле скамей люди совсем исчезли за ним. Точно такие же барьеры поползли из пола в остальных частях поселения. Рик поднял глаза к толстым вертикальным балкам. Новорожденные стены крепились к ним, разделяя все пространство на квадраты. Серый, сверхпрочный материал с хрустом ломал на своем пути любую преграду. Сами балки вытягивались, наращивая длину, преломлялись под прямыми углами, протянулись к соседним и соединились с ними. Получилась сеть каркаса. Шлицы точно входили в пазы, анкерные болты погружались в специальные отверстия.

Пространство упорядочивалось. Рик на мгновение изменил угол обзора — и похолодел.

— Прислонитесь к стене! — крикнул он Чимеке и Сирират.

— Что? — в их глазах пульсировала тревога.

— К стене! — заорал Рик и попятился к выросшей из пола стене, подавая пример.

Он распластался на ней всем телом, широко раскинув руки и ноги. Сирират смотрела на него, как на сумасшедшего. Чимека не сразу последовал за ним.

Пространство продолжало с грохотом деформироваться. Селение аборигенов оказалось рассеченным стенами на несколько ровных участков. Стены продолжали расти, тянулись к самому верху, к Хорде мира, словно пытались разделить все пространство на ломти. Рик прикинул местоположение: сейчас они на среднем от внешней стены — то есть от пола — уровне. Тут же над головой, на высоте в четыре человеческих роста из новорожденной стены как побег потянулась горизонтальная пластина. Точно такие же выпростались из стен по всему круговому периметру, опоясывавшему Хорду.

— Почему раньше стен не было? — крикнул Рик.

— Что? — Чимека оказался слишком напуган, и пришлось повторять вопрос дважды, подкрепив его тычком в плечо.

— Что-то пошло не так, — прокричал парень. — Старшие говорили, это из-за поломки системы распределения энергии!

— Но ведь в вашем мире соблюден идеальный баланс, ты же сам говорил! — заорал Рик.

— Так именно поэтому он и был воссоздан! — взмахнул руками Чимека. — Чтобы выправить дисбаланс из-за поломки! Прежние мощности не поддерживались машинами, не хватало кислорода и пищи, и пришлось расширить биосферу до пределов всей башни!

Рик сплюнул.

Панаф дрогнул как гигантское животное от укуса насекомого.

— Держитесь! — крикнул Рик. — Держитесь за что-нибудь!

— Почему? — прокричала Сирират, сумев подобраться ближе.

Рик открыл рот, но тут мимо них покатились красная и зеленая бочки — подскакивая на буграх, они летели в сторону основания башни. Красная с грохотом врезалась в стену рядом с Чимекой, а зеленая вылетела в зазор между двумя стенами. Запрыгали просыпавшиеся шары. Рик видел, что зазоры имеют строгую планировку и точно воспроизводят радиальные коридоры, тянувшиеся от центра к периферии.

Вслед за бочками покатился остальной мусор — камни, куски конструкций, ветки, обломанные деревца. Башня стонала и гудела, пол дрожал, не переставая, и эта мелкая вибрация передавалась телу. Угол наклона нарастал. Повсюду слышался шум от падения не закрепленных предметов разных размеров — от ложек до комбайнов. Несколько человек с криками соскользнуло к их участку стены. Чимека кричал, стараясь успокоить их. Всюду царила паника. На Рика сыпался непрекращающийся дождь из листьев и мелкой трухи. Земля, наросшая на стене за долгие годы пребывания башни в состоянии центробежного вращения, потихоньку ссыпалась вниз, повинуясь новому вектору силы тяжести. Рик с содроганием подумал о всех тех зарослях джунглей, которые сейчас меняли свое положение в Пространстве.

Раздался мощнейший удар, от которого все подпрыгнуло. Рику показалось, что внутренности вылетели наружу. Удар яростно подбросил все содержимое башни и с силой швырнул на плоскости стен. Несколько жутких мгновений Рик не мог дышать и шевелиться. Затем сила тяжести стала уменьшаться, пока совсем не исчезла. Рука сама нашарила выемку в стене и ухватилась за нее как за последнюю надежду на спасение. Мусор и люди отлепились от стены и зависли неподалеку, вращаясь в замысловатых комбинациях. Люди кричали и барахтались. Сирират цеплялась за поручень. Несколько ребят поумнее тоже догадались сделать это.

— Хватайтесь за что-нибудь! — надрывался Чимека во всю силу легких.

Новый удар. Еще сильнее и яростнее предыдущего. Башня содрогнулась так, словно ее протаранил астероид. И тут Рик услышал звук.

Он никогда и ни с чем не спутал бы этот звук, этот глубокий, наводящий ужас, но все же завораживающий звук древнего горна.

Так могла петь только Хорда.

Звук был приглушенный, но даже сквозь мощный колпак саркофага до них доносилось пение Хорды, и оно становилось все выше и выше, все громче. Рик знал, что происходит — Хорда разогревается. Сейчас энергия разогнанных до максимума частиц достигнет своего порога, чтобы выполнить неведомую задачу. Воздух как будто плавился, колебался, искажая предметы вокруг. Трансформация пространства почти завершилась. Последние фрагменты стеновых панелей и стержней вставали на свои места, образуя иерархически правильную, сегментированную последовательность разделенных клеток-уровней и комнат с коридорами.

Рик впервые видел работу машин-конструкторов так близко. На его глазах панели переползали с одного места на другое, словно живые существа и замирали, соединяясь в узоре, как в огромной мозаике, где каждый элемент имеет свое, строго определенное место. Рик наблюдал за узорами стен, взгляд скользил вдоль и вверх, предугадывая, как на пустое место встанет нужный элемент до того, как это произойдет.

Рик понимал: Башня сама достраивает себя.

Новый толчок, на этот раз мягче. Мусор и людей мотнуло, отгоняя еще дальше от стены. Затем Рик почувствовал легкий ветер. Поначалу слабый, он ласково теребил волосы, а затем усилился и прошелся волной по всему Пространству, подхватив и потащив за собой все, что не было закреплено. Настоящий воздушный прилив. Те, кто не успел схватиться, отчаянно закричали. Такие же крики раздавались из-за стен позади и впереди Рика, и можно было только представить, что сейчас там творится. Рик схватил длинную ветку и протянул ее девушке, плывшей мимо:

— Хватайся!

Она успела уцепиться, прежде чем отлететь дальше. Рик подтянул ветку и помог ей схватиться за поручень. Это была та пепельно-серая девушка, что задала каверзный вопрос Сирират.

— Что происходит?

— Мир меняет точку притяжения, — сказал Рик.

— Откуда ты знаешь?

— Разве не понятно? — спросил Рик.

Она умолкла, уставившись на него широко распахнутыми глазами.

— Меня тошнит…

— Такое бывает в невесомости, — успокоил он. — Постарайся дышать глубоко.

— П… почему мир меняется?

Рик пожал плечами. Он знал, как это происходит, но пока не знал почему. Все, что им оставалось, это наблюдать за менявшимся Пространством. Мусор отлетел к дальней стене и с шумом врезался в нее. Оттуда послышались вопли боли и грохот. Рик сильнее сжал зубы. Последние элементы стен с глухими щелчками становились в пазы. Ветер усилился и дул прямо в лицо. Рик повернулся спиной, заслоняя собой от него девушку.

Это продолжалось несколько минут; в тело приходила тяжесть. Вместе с ней за струны нервов дернула боль. Рик стоически терпел перепады тяготения. Казалось, руки и ноги налились свинцом, а по жилам течет расплавленный металл. Кровь медленно и тяжко стучала ввиски, голова казалась гирей. О том, чтобы повернуть шею не могло идти и речи, даже моргать приходилось с трудом. Судя по вспотевшему, осунувшемуся лицу девушки, ей было не легче.

Новый удар.

И вдруг тяжесть исчезла. Рика сильно качнуло влево, затем вправо, потом снова влево, но уже слабее. Импульс затухал. Пение Хорды, приглушенное камуфляжем колпака, стихало. Что бы это ни было, оно заканчивалось. Рик пошевелил руками, ногами, повертел головой, в ожидании вспышек боли. Его порядочно потрепало, но могло бы обойтись гораздо хуже.

На грудь что-то давило.

Рик понял, что лежит на стене. Он осторожно приподнялся на локтях и стал медленно вставать на колени. Он внимательно осматривал Пространство, метр за метром, отмечая все детали и каждого, кто был поблизости. Вот Сирират неуверенно пытается обрести равновесие и падает. Вот Чимека со стоном ползает по стене, как раздавленный таракан. Остальные члены колонии выглядели не лучше. Мусор больше не летал в воздухе — ковром устилал пол. Рик стоял на коленях и прислушивался к голосу вестибулярного аппарата.

Все сошлось.

Стена оказалась новым полом. Он осторожно встал на ноги и выпрямился.

Горизонтальный мир вновь встал вертикальным.

Хорда штырем пронзала Пространство. В горле неприятно заклокотало. Рик потер кадык. Кто-то упал с тихим ругательством. Сирират. Рик помог ей обрести равновесие. Женщина-мандарин ошалело посмотрела на него. Рик не думал, что ее способно что-то удивить или вывести из равновесия, но, похоже, это был именно один из таких случаев.

Он позволил себе улыбнуться — прямо ей в лицо.

17. «塀»

Последний мертвец исчез под тканью. Чимека со вздохом завернул тело в саван и посмотрел на соседние, уложенные в ряд. Погибло две дюжины людей. Все — молодые парни и девушки, не достигшие и двадцати лет. В основном смерть настигла их под завалами обломков и древесины. Некоторые разбились, перепутав центр тяжести, но таких было меньшинство. Человек быстро привыкает к новым правилам игры. Рик сосредоточенно рубил обломки деревьев и складывал поленья в штабель. К Чимеке подошла оранжевая женщина.

— Вы будете проводить перевыборы?

Чимека уставился на Сирират; мандарин нависала над ним, с невозмутимым видом поглядывая на тела.

— Нужно восстановить колонию, — Чимека гневно указал на остатки подсобных построек, рассыпавшихся от удара. — И чем быстрее, тем лучше. Все остальное потом.

— Сколько вам потребуется времени на восстановление?

— Трудно сказать, — сказал Чимека. — Это может занять неделю или месяц.

Сирират поджала губы.

— Я помогу вам, — сказала она через некоторое время.

— Спасибо. Нужно пересадить уцелевшие кустарники. Идите к девушкам, они объяснят в подробностях.

Рик закончил рубить ветки и утирал с лица пот, украдкой наблюдая за оранжевой женщиной. Когда Сирират отошла на порядочное расстояние, он приблизился к Чимеке.

— Дети целы?

— Ни царапины, — сказал Чимека. — Продолжают заниматься своими делами, словно ничего не произошло. Хочешь пойти к ним?

— К ним тоже.

— К кому еще?

Рик помедлил, ковыряя свежую ссадину на руке.

— Мне нужно увидеть взрослых.

— Зачем?

— Поговорить. Возможно, удастся что-то узнать.

— И ты собираешься отправиться туда один?

Рик кивнул.

— Это безумие, — отрезал Чимека. — Тебя разорвут на части.

— Мне так не кажется, — Рик посмотрел Чимеке в глаза. — Я верю, что остатки выживших еще сохранили разум.

— Возможно… Но они ненавидят нас. За то, что мы сделали.

— Их можно понять. Как и вас. Но, как ни крути, это ерунда, — отмахнулся Рик. — Ненависть — не нож, ею невозможно ранить или убить.

Чимека недоверчиво покачал головой.

— Тебе следует быть осторожным.

Рик усмехнулся:

— Осторожность мое второе имя.

— Верится с трудом.

— Насчет бешеных беспокоиться незачем, — сказал Рик. — Раньше я рассуждал, как и вы. Пока однажды не прошел через переполненный зверями зал целым и невредимым.

Чимека вытаращил глаза.

— Это было в Атлантисе. Они стояли в трех шагах от меня, сотнями, — добавил Рик. — И не тронули.

— Это… — Чимека нахмурился, но тут рядом с ними возник знакомый паренек в спецовке.

— Вам нужно посмотреть… — позвал он.

— На что?

Паренек замахал руками, не в силах выразить свои мысли, и сделал знак следовать за ним. Выглядел он таким же взвинченным, как и до коллапса. Рик и Чимека зашагали наверх. Лифты почему-то не работали, и началось долгое восхождение ко второму эону. Повсюду, где они проходили, виднелись следы разрушения — валялись обломки деревьев, элементы конструкций, мусор. И сверкали новые, словно только что отпечатанные стеновые панели. Спустя тридцать этажей Рик пропыхтел:

— Ребята, вам срочно надо починить технику. Так жить нельзя.

Чимека кивнул, утирая со лба крупные капли пота:

— Ты прав. Раньше мы как-то обходились без транспорта, экономили энергию. В плоском мире подниматься невысоко. Придется привыкать к новым условиям. Знать бы только, что нас ждет!

Рик сплюнул комок тягучей слюны и поставил ногу на следующую ступень:

— Главное быть готовыми. Ко всему.

Где-то через час, окончательно выбившиеся из сил, они ступили в центр наблюдения, оборудованный в одном из секторов второго эона. Рик увидел знакомую картину из панелей и консолей управления, облепивших стены от пола до потолка, с рябью данных и мозаикой кнопок.

— Чимека, наконец-то ты пришел! — кивнул крупный парень, оторвавшись от своего поста. — Это не укладывается в голове!

— Что именно? — Чимека еще не отдышался.

Они с Риком обливались потом и запыхались от изнурительного подъема.

— Пульты! — парень указал на оборудование. — Во время встряски они отключились и переехали по стенке, как по рельсам. Вот прямо по этим линиям. Будто так и было задумано! Поразительно!

— А так и было задумано, — усмехнулся Рик.

Парень посмотрел на Рика так, словно впервые заметил его.

— Что вы хотели показать? — спросил Чимека.

— Камеры внешнего наблюдения, — голос парня задрожал. — До сих пор глазам своим не верю.

— Хватит болтать. Показывай!

Парень пробежал пальцами по клавиатуре, мазнул по сенсорам и указал на центр зала, где располагался конус проектора:

— Сейчас.

Комната плавно погрузилась в темноту. Конус осветился голубым и исторг из себя пучок лучей, равномерно разлившихся по стенам чуть выше пультов. Постепенно панорамное изображение стало четким и достаточно светлым, чтобы можно было разглядеть подробности. Рик увидел россыпи звезд, огромный мерцающий диск планеты, ослепительный зрачок солнца, который быстро закрыло что-то продолговатое, выплывшее снизу. Потом этот продолговатый предмет вытянулся на половину экрана. Он походил на пуповину, по бокам которой натянулись на балках блестящие пленки — словно паруса на мачтах древних кораблей. Солнечный свет побежал по их поверхностям и ускакал дальше, а за длинной кишкой показалось что-то огромное, цилиндрическое и словно лежащее на боку.

Рик узнал знакомые пропорции.

— Это запись?

— Нет. Прямая трансляция.

То есть именно сейчас все это происходило за бортом Панафа. Рик больно ущипнул себя за палец, стараясь сохранить равновесие и позабыв про усталость. Гигантский цилиндр заслонил собой обзор, и стало видно, как с другой стороны из его корпуса тянется такая же пуповина, увешанная искрящимися полотнищами. Ее конец убегал все дальше и дальше. Рик повернул голову и сглотнул. Пуповина упиралась во второй цилиндр, тоже уложенный набок. От него убегала новая секция пуповины, обрамленная бахромой полотна, загибаясь дугой и вонзаясь в бок третьего цилиндра, очертания которого сверкали на самом краю видимости.

Рик совершил почти полный оборот вокруг своей оси; он потерял исходную точку, откуда начал наблюдение, картина превратилась в одну нескончаемую панораму, на которой виднелось исполинское колесо со спицами-башнями и дугой мощной соединительной рамы. В солнечном свете блеснула одна нить, вторая и вот от одной башни к другой побежал огонь — по трем магистралям. Значит, соединительных рам три. Достаточно прочных, чтобы выдержать гигантскую нагрузку. Колесо проворачивалось в пространстве, медленно, величественно. Вершины башен сходились в центре, не соприкасаясь друг с другом.

— Есть картинка с другой стороны? — прохрипел кто-то.

Рик запоздало понял, что это он сам.

— Секунду.

Панорама моргнула, чуть сместилась, словно башни совершили молниеносный прыжок на сотни километров. В остальном картина осталась такой же. Без сомнений, это другие башни.

Зрители продолжали вглядываться в подробности, снова и снова поворачиваясь, скользя глазами по огромному колесу, такому ровному, идеально сбалансированному, совершенному.

— Хватит, — простонал Рик. — Хватит, достаточно.

Снова зажегся свет. После увиденного комната казалось душной тесной коробкой.

Чимека неотрывно смотрел на Рика. Операторы тоже.

— Во имя всего сущего, что это?

Рик потер глаза.

— Башни.

— Я насчитал пять, — сказал большой парень.

— Верно, — кивнул Рик. — Понимаете, что это значит?

Чимека водил глазами туда-сюда, его зрачки вращались, производя жутковатое впечатление.

— Пять миров, — сказал Рик. — Из семи. Это точка сбора!

Все осмысливали этот новый факт.

— Раньше блестящей ткани не было, — заметил оператор.

— Когда «раньше»? — напрягся Рик.

— Буквально шесть часов назад, — пробормотал оператор. — Удар вызвала стыковка первых башен. Все происходит так быстро.

— Я не понимаю! Для чего они соединены? — спросил Чимека.

— Понятия не имею, — вздохнул Рик. — Похоже, само колесо — это центрифуга. Момент вращения сообщает башням силу тяжести — поэтому все сместилось, и мы теперь находимся в новой системе координат.

— Но для чего? — Чимека повысил голос. — Для чего?

— Мы должны выяснить, — сказал Рик. — В каком месте рама соединена с нашей башней?

— У основания, — ответил оператор. — Две другие, в средней и верхней части, в четвертом секторе третьего эона и втором секторе первого.

— Так, логично.

— Что происходит? — продолжал недоумевать Чимека.

Рик обратился к нему:

— У тебя есть трос? Нужен крепкий прочный трос. И зацепы.

— Что ты задумал?

— Быстрый спуск.

— Это безумие, остановись! — начал было Чимека, но Рик не хотел слушать.

— У меня есть, — сказал парень-оператор.

Он порылся в шкафу и извлек оттуда внушительный моток аккуратно свернутой тонкой веревки, к которому прилагался ворох карабинов и прочего оборудования.

— Отлично! Спасибо, друг. Я обязательно верну, — Рик схватил моток и бросился вон из комнаты.

Быстро сориентировавшись, он добрался до галереи и стал прилаживать ручную лебедку к краю. Чимека уже стоял рядом, с озабоченным лицом.

— Прошу тебя… — пробормотал он.

— Извини, дружище, у меня нет времени объяснять, — сказал Рик, обвязывая трос вокруг пояса. — Прими один совет. Сирират, оранжевая женщина. Будь с ней осторожнее.

— Я думал, вы друзья, — удивился Чимека.

— Все не так просто. Мы лишь попутчики, — Рик повернулся к пропасти спиной и встал на край носками ботинок. Оставалось лишь отпустить конец. Он на секунду замер. — В каком секторе дети?

— Предпоследний из третьего эона, — Чимека мягко взялся за трос. — Если она так опасна, почему ты сохранил ей жизнь в танце с Белым призраком?

Рик медлил.

— Слишком много людей гибнет в последнее время, — сказал он. — Каждая жизнь имеет ценность. Каждый важен, даже если не понимает этого.

Чимека внимательно разглядывал Рика, и его взгляд был недобрым.

— От вас, чужаков, одни проблемы.

— Мне очень жаль, что все так сложилось.

— Чем ты лучше нее?

— Ничем, — сказал Рик. — Она прибыла из цивилизованного мира, а я варвар. Но я всегда говорю, что думаю, а вот насчет нее не уверен. В моем мире говорят: доверие — это мост, протянутый над пропастью лжи. Решай сам, кому верить.

Чимека отпустил трос. Рик стал плавно спускаться, отталкиваясь от стены ногами. Лицо Чимеки возносилось все выше и выше и вскоре превратилось в маленькое пятно с двумя белыми точками глаз. Вдруг что-то сверкнуло, и Рик рефлекторно схватил воздух.

— Надень! В секторах зверей еще есть излучение! Эта штука защитит тебя!

В руке блеснул фиолетовый кристалл.

— Спасибо! — крикнул Рик. — Я вернусь как можно быстрее!

Он накинул цепочку с кристаллом на шею и продолжил спуск.

Спустя пятьдесят этажей — один сектор — до ушей донеслись отдаленные человеческие голоса. Он снова возвращался в колонию Панафа. Глянув вниз, на равнину отвесной стены, он увидел, что все Пространство ярко освещено. Кое-где, несмотря на изменившуюся силу тяжести, к стенам еще цеплялись деревья, и торчала трава. Рик не удивился — жизнь всегда выигрывает в схватке с обстоятельствами. Аккуратно огибая ненадежные стволы, он продолжал спуск. Спустя еще один сектор трос натянулся, и ему пришлось сделать остановку. Рик присел на край галереи и сильно дернул за веревку. Через пару секунд натяжение ослабло, а еще через несколько мгновений вниз полетел весь моток. Рик поспешно закрепил свой конец — и вовремя, иначе под общей массой веревка уползла бы целиком. Рик перевел дух и продолжил спускаться. На нескольких этажах возились люди. В одном месте парни пытались собрать обломки силосной установки, в другом — убирали мусор из обломков мебели.

Кто-то заметил Рика, а он помахал рукой.

Жители подбегали к галерее и удивленно смотрели ему вслед. Его приветствовали, он кричал в ответ. Кто-то узнал его.

— Чужак, куда ты?

Он не стал отвечать. Спуск продолжался быстро. Еще пару раз остановившись, чтобы кинуть веревку вниз, Рик достиг сектора детей. Он смотал трос и оставил его лежать возле края, а сам углубился в сектор. Несколько этажей пустовали. Здесь было грязно и пахло не так, как наверху. К густому органическому духу добавилось что-то еще, что-то металлическое, с примесью ржавчины. Рик пощупал кинжал безымянной девушки-оператора из Башни мира. Вспомнил ее слова, ее лицо и особенный блеск глаз.

И увидел первого ребенка.

Мальчонка двух лет. Едва стоял на ногах. Выпятив нижнюю губу, влажно блестя крупными глазами, он внимательно глядел на Рика и чего-то ждал.

— Привет, — Рик присел на корточки. — Как дела?

Ребенок подобрал губу, булькнул и зашагал прочь. Рик двинулся было следом, но что-то уцепилось ему за ногу. Он опустил глаза: лиана. Он медленно выпростал лодыжку из захвата растения и сделал еще пару шагов, когда за другую ногу зацепилось уже два отростка. Отростки лениво, но настойчиво тянулись к его ноге. Рик вынул нож. Блеснула сталь.

— Не надо.

Это сказала девочка. Старше мальчика года на четыре, она стояла возле первого поворота коридора.

— Хорошо. — Рик убрал кинжал. Растения продолжали опутывать ноги, и Рик не сказала бы, что испытывает от этого удовольствие. — Но я не могу идти.

— А тебе не нужно, — заявила девочка, приближаясь к нему.

Рик заметил, что все пространство коридора покрыто вязью лиан, переплетенных между собой в единый мохнатый лиственный ковер. Листья шевелились, хотя никакого ветра не было. Девочка подошла вплотную и теперь смотрела на него снизу вверх. Лианы уже цеплялись за руки Рика, он инстинктивно поднял их повыше.

— Если я не освобожусь, они меня слопают, — сказал он.

— Нет, — улыбнулась девочка. — Не слопают. Это для нашей безопасности. Ты — большой человек из внешнего мира, сильный и с оружием. А мы маленькие и без оружия. Все, что у нас есть — это наша жизнь. И их, — девочка махнула рукой на лианы.

— Знаю, — кивнул Рик. — Я видел в другой башне других детей и то, как они управляются со всякими живыми тварями.

Девочка ждала. Рик не нашелся, что еще сказать, хотя вопросов было много. Девочка глянула на лианы, и те, добравшись Рику до живота, сразу остановились.

— А где остальные дети?

— Внизу.

— Как тебя зовут?

— Тебе не нужно мое имя. Имена…

— … не имеют значения, — кивнул Рик. — Мне уже говорили об этом.

— Тогда незачем повторять. Вы, пороговые, вроде бы умные, но в вас порой так много взрослой глупости, — девочка печально покачала головой, словно это не она была ребенком. — Давай не будем терять время. Зачем ты пришел?

— За сестрой. Ее зовут Аврора.

Девочка немного подумала.

— Ее здесь нет.

Вот так просто. Рик облизнул губы.

— Но мы получили ее сигнал отсюда…

— Ну и что? — девочка равнодушно дернула подбородком. — Бывает, звуки отражаются от стен. Это называется эхом. Ты не думал об этом?

Нет, разрази его Мать-тьма! Конечно, не думал. Рик хотел стукнуть себя по лбу, но удержался.

— Мы слишком спешили, — выдавил он. Это прозвучало как оправдание.

Девочка печально смотрела на него из-под полуопущенных век.

— Люди из Башни Мира воюют между собой, — продолжал Рик. — Я пытался говорить с ними, но они оказались глухи.

— И вот ты здесь, ищешь сестру. Услышали тебя в нашем мире?

— По крайней мере, мне не мешают.

— Прекрасно. Мы рады за тебя, Рик Омикрон, — девочка тоскливо зевнула. — Прости, но близится час дневного сна. Нам нужно отдохнуть. Если у тебя все, то, пожалуйста, уходи.

— Да, — пробормотал он, — конечно, да, я только хотел…

Чего он хотел? Девочка смотрела на него, встав вполоборота, с выражением крайней усталости на грустном лице, взглядом, слишком взрослым и слишком умным для шестилетнего ребенка. На тонкой шее отчетливо билась жилка.

— Я хотел убедиться, что вы в безопасности, — наконец произнес Рик. — Сомневаюсь, что эти растения защитят вас.

— Но ведь тебя они остановили.

— После меня могут прийти другие, — сказал Рик. — И их будет много.

— А… — протянула она, снова растягивая ротик в зевке. — Не переживай. Наши друзья остановят любого, кто придет сюда, сколько бы их ни было.

— Хорошо, — он сглотнул, проталкивая шершавый ком в гортань. — Чимека говорит, вы тоже не знаете, что происходит.

— Чимека — один из самых мудрых пороговых, — сказала девочка. — Он говорит правильно. Что-нибудь еще?

Рик понял, что надоел ей до невозможности. Кажется, девочка уловила его эмоции. Чуть приблизившись, она поглядела снизу вверх на его лицо. Так разглядывают редкой красоты мотылька, тупо бьющегося в стекло.

— Взрослые часто лгут, — сказала она. — Думают одно, а говорят другое. Ты научился разбираться в их лжи. И сейчас пытаешься понять, обманываю ли я тебя или говорю правду. Ты чувствуешь, что дети превосходят не только взрослых, но и вас, пороговых. Чувствуешь, что мы сильнее вас, умнее вас. И тебе страшно, потому что ты не понимаешь, что происходит. Поэтому вполне естественно, что ты сомневаешься в любом моем слове. Так ты думаешь, Рик Омикрон. Чувства говорят одно, но разум шепчет другое, заставляет сомневаться, ищет скрытые ловушки. На самом деле не важно, правду человек говорит или ложь. Важен факт доверия. Ложь, в которую веришь, становится правдой. Правда, в которой сомневаются, быстро забывается. Люди верят в то, во что хотят верить и строят такой мир, какой хотят увидеть.

Рик ждал продолжения.

— У нас нет Авроры.

— Тогда где она? — прохрипел он.

— Мы не знаем. Итак, какой мир хочешь построить ты?

Рик молчал, покраснев до кончиков ушей. Кожа на лице и шее горела, словно его отхлестали по щекам.

— Я так и думала, — подвела итог девочка. — Ты сам не знаешь.

Рик вздрогнул. Тысячи смертных приговоров меркли в сравнении с этими словами. Вдруг из-за поворота вышел еще ребенок. Фигура выступила на свет, знакомые черты оформились, обрели объем. Тонкий.

Рик кивнул, не в силах говорить — что-то мешало в горле.

— Есть ключ, и есть замок, — сказал Тонкий. — У каждого замка свой ключ. Но не все двери стоит открывать. А какие-то лучше закрыть. Навсегда.

Тонкий поднял малыша, взял девочку за руку, и они ушли вглубь коридора, ни разу не обернувшись. Рик все смотрел им вслед, позабыв про хватку растений, слабевшую с каждой секундой. Вскоре он уже стоял на своих двоих и мог свободно передвигаться. Он мог свободно идти в любом направлении, но все же стоял, потерянный.

Надо идти. Куда?

18. «獣»

Они шептались так отчетливо, что Рик мог бы определить возраст и число подбиравшихся людей. И когда впереди возник худой, оборванный мужчина с зазубренным клинком, предполагаемый возраст совпал с реальностью. Мужчина перехватил свое оружие покрепче и рявкнул:

— Убирайся, падаль!

Тотчас показались его компаньоны — молодой парень, едва шагнувший за порог зрелости и громила, с лицом, превращенным в сплошной узор шрамов. Здоровяк криво ухмыльнулся, отчего шрамы сложились в ужасную лепешку. Разумеется, эти трое имели темную кожу.

— Я пока еще жив, — сказал Рик.

— Это не надолго, — прорычал худой. — Последний шанс, ублюдок! Беги отсюда.

— Хорошо, — кивнул Рик. — Если вам охота и дальше торчать на выселках, значит это ваш выбор.

— О чем лает этот пес? — подал голос громила. — Дайте, я оторву ему башку!

— Подожди, — худой остановил его и опустил клинок. — Что ты хочешь сказать, белый червяк?

— Ровно то, что сказал, — Рик развернулся для боевой стойки: сзади подбирались еще двое. — Я пришел к вам с деловым предложением.

Худой приблизился к нему на расстояние трех шагов.

— Выкладывай.

— Не здесь. Мне нужен Меридиан.

Все трое удивленно переглянулись.

— Зачем?

— Мне нужно поговорить с ним. Этот человек живет среди вас?

Мужчина облизнул губы, игнорируя вопрос. Придирчиво оглядел Рика с ног до головы.

— Какой ты белый. Как опарыш. Ты хоть понимаешь, что мы можем распять тебя прямо здесь? Подвесить под потолком, и оставить, пока крысы не обглодают тебя до костей?

— Еще бы, — улыбнулся Рик.

— И при этом стоишь здесь, требуешь, скалишь зубы, — мужчина сверлил его взглядом.

— Верно. Ну так что? Меридиан среди вас?

— Предположим, нет, — сказал мужчина с вызовом. — Что тогда?

Рик хранил молчание. Худой абориген совсем не умел врать.

— Должно быть, тебе позарез нужно увидеть Меридиан, раз ты даже смерти не боишься, — худой хмуро кивнул своим бойцам. — Ладно. Сводим червяка на экскурсию. Отдай свои цацки.

Рик выключил бласт и вложил оружие в заскорузлую ладонь. Трос и карабины у него тоже забрали. Худой указал глазами на пояс, где висел клинок, но Рик покачал головой:

— Нет. Это последний аргумент, и он останется со мной.

— Складно говорит, — подал голос паренек.

— Заткнись, — оборвал его худой, мрачно глянул на Рика и добавил. — Не вздумай дурить. С шакалами и малолетними выродками у нас разговор короткий.

— Не сомневаюсь.

Изгои взяли его в конвой и повели вниз, в недра своего сектора. Рик попытался завести разговор.

— Часто вас донимают эти шакалы?

Лидер презрительно фыркнул.

— А что? Хочешь узнать, сколько нас осталось? Вы там ждете не дождетесь, когда мы передохнем!

— Я не принадлежу к обществу Панафа, — возразил Рик. — Я прибыл извне.

— Серьезно? «Извне»! Слышали, парни?

Парни с готовностью откликнулись, сверкая крупными белыми зубами.

— И что, это делает тебя особенным? — поинтересовался черный.

— Возможно, — обронил Рик.

— Гнусная ложь!

— Конечно, вы мне не верите, — озвучил Рик их общие мысли. — Я вас понимаю.

Худой посмотрел на Рика с враждебностью. Его провели по маршевому коридору, затем конвой свернул в лучевой, а оттуда направился к лестнице. Они спустились на двадцать уровней, и попали в оживленный коридор. Рик увидел изгнанных обитателей — старшее поколение Панафа. Проходившие мимо люди хмурились, встречаясь с ним взглядом. Помощники черного лидера аккуратно оттесняли толпу, продираясь вперед. Кто-то быстро схватил Рика за локоть и отпустил. Прикосновения повторялись, снова и снова. К нему тянулись новые руки — розовые ладони походили на юрких зверьков. Прикосновения становились более настойчивыми. Рика все сильнее хватали и дергали за одежду, словно стремясь урвать кусочек.

— Назад! — заорали на жителей конвоиры.

Это немного остудило толпу. Рик оглянулся: за их группой вытянулась вереница зевак. Все взгляды были устремлены к нему. Выпученные глаза пожирали его. Отовсюду доносилось:

— Белый человек, белый…

— Бледный как моль.

— Точно как в предсказании!

— Помните? «И в судный день мир перевернется, и явится человек, бледный и юный».

— Отдайте его нам. Отдайте!

— Это дьявол, говорю вам! Белый демон!

Рик сглотнул. Рука сама нащупала рукоять клинка. Пальцы оглаживали рифленую поверхность, а глаза метались от одного лица к другому, пытаясь вычислить, кто из толпы нападет первым. Рано или поздно это случится, он знал. Толпа — дикое чудовище, многоголовое и злобное. Задние ряды зевак напирали на передние. Черному лидеру пришлось призвать еще бойцов, и Рика замкнули в плотное кольцо. Так они миновали небольшую площадь, несколько коридоров и протиснулись в зал — квадратное помещение трех уровней в высоту, шириной шагов в двадцать. Вдоль стен лепились высокие стеллажи и шкафы. Похоже, они попали на склад. Худой лидер отлаял приказ ждать и скрылся. Рик пересекся взглядом со здоровяком, тот плотоядно ухмыльнулся.

— Масса Дик велит сохранить твою песью жизнь, — заявил он, — но ничего не говорил про то, что тебя нельзя трогать.

— Молодец, — похвалил Рик. — Долго это сочинял? Наверно, всю дорогу досюда.

Лицо здоровяка опять смяло в месиво и в этом месиве свирепо блеснули зрачки.

— Разукрашу червяка. Только пикни старшему, — кинул он пареньку и сделал решительный шаг вперед.

В руке у Рика мгновенно оказался клинок.

— Прости, — сказал Рик. — К сожалению, я спешу. В другое время я бы с удовольствием размялся с тобой. А теперь отойди к стене, пока я не выпустил твои кишки.

Здоровяк трудился над осознанием услышанного с минуту, застыв нелепым изваянием с растопыренными руками-клешнями. Рику только того и нужно было — пауза позволила ему осмотреться и оценить свою диспозицию. Всюду, куда бы он ни попадал, люди действуют одинаково: пытаются напасть, пока не встречают сопротивление. Стоит показать кулаки, человек возвращается к более цивилизованным способам общения. Везде и всегда человек понимает и признает только грубую силу, а разумные доводы считает за слабость. Невеселая мысль.

Наконец здоровяк закончил свой труд — и, видимо, результаты его не обрадовали. В глотке заклокотало, огромный кадык поршнем заходил на шее, рождая не то крик, не то рычание. Но тут дверь открылась, и на пороге появился черный предводитель в сопровождении маленькой, щуплой женщины, которую везли на коляске. Напряжение мгновенно разрядилось. Женщина тускло глянула на Рика, кивнула, шепнула что-то массе Дику, как его назвал громила, и черный лидер приказал выходить.

Они покинули комнату и, шествуя по коридорам, заворачивая то влево, то вправо, прошагали так несколько минут. Рик не понимал, к чему все это. Вскоре ему наскучило следить за бойцами, Диком и изгибами маршрута. Именно в этот момент они оказались на галерее, выводившей к балкону возле центрального колодца. Рик увидел Хорду Панафа. Закованная в защитный контур, она оказалась точной копией всех Хорд, какие Рику доводилось наблюдать — от родного Термополиса до Башни Мира Наднебесной империи.

Все замерли. В образовавшейся тишине до Рика донесся глубинный гул — это дрожал Панаф. Слабая вибрация передавалась от пола к телу. Сквозняк порывами задувал снизу. Чернота колодца перемигивалась огнями. Когда-то это место наводило на него ужас, но воспоминание о тех днях напоминало сон. Рик перевел взгляд с Дика на женщину.

Ей было много лет. Эбеновую кожу сморщило от времени, глубокие морщины избороздили лицо, но взгляд крупных водянистых глаз оставался ясным и осмысленным. Ее широкие губы слегка подрагивали, голова едва держалась на цыплячьей шее, но старушка цеплялась за жизнь мертвой хваткой. Маленькое тело скрывал толстый плед. Рик уже догадался, почему она здесь.

— Полагаю, вы Меридиан?

Старушка кивнула и сделала знак подойти ближе. Рик послушно приблизился и присел перед коляской на корточки.

— Вы доверяете своим людям? — спросил он.

Никакой реакции.

— Говори, зачем пришел, — буркнул Дик.

Рик не удостоил его вниманием. Старушка ждала, не сводя с него взгляда. Придется рискнуть.

— Меня зовут Рик Омикрон, и я прибыл из внешнего мира. По поручению Нивана.

Водянистые глаза раскрылись чуть шире, но ответа не последовало. Рик вопросительно посмотрел на Дика.

— Продолжай, — кивнул тот.

— Запущен протокол «Иерихон».

Старушка сделала знак, и Дик почтительно поднес ей зажженную трубку — продолговатую вещицу, выточенную из кости. Шишковатые пальцы ухватили трубку, губы жадно припали к мундштуку. В воздух улетела струя ароматного дыма. Старушка закрыла глаза. Казалось, она уснула. Дик взял трубку из расслабленных пальцев. Рик внимательно следил за Меридин. Прошло несколько минут, прежде чем она открыла глаза и села чуть прямее. Взгляд стал четким, в осанке проступила твердость, словно затяжка придала ей силы.

— Мои внуки и правнуки, — ее дребезжащий голос подхватил и унес ветер. — Они наверху… Я скучаю по ним. Наверно, мы никогда не увидимся…

Меридиан поджала губы, с трудом глотая: за каждое слово ей приходилось бороться.

— Мой конец близок. Но смерть не торопится забирать… будто смеется надо мной. Сорок лет я пребывала в Панафе… и наблюдала… и вот этот час настал.

Рик слушал, затаив дыхание. Из груди Меридиан вырвался слабый стон.

— Я очень устала, юноша. Говори, чего ты хочешь.

Последние слова Рик прочел по губам.

— Мне нужен ответ на вопрос.

— Какой?

— Кто носитель генетического ключа в этой башне?

Меридиан моргнула. Взгляд крупных, водянистых глаз снова бессильно блуждал по его лицу, соскальзывая в стороны. Рик терпеливо ждал.

— Мне нравится бывать здесь… Масса Дик ругает меня, говорит, это вредно… Говорит, могу простыть на сквозняке, — снова тяжкий, медленный глоток. — Но лучше так, чем пылиться в кровати дни напролет…

Рик закусил губу, наблюдая за тем, как Меридиан невыносимо долго подбирает слова и производит их на свет.

— Я просила Дика показать мне шакала… Он показал. Шакал был раньше человеком, я знала его, он был хорошим, добрым человеком… заботливым отцом и любящим мужем, честно работал на заводе… Но я видела его и поняла, что прежнему миру пришел конец.

Долгая пауза. Новое усилие. Дик поправил плед на ее плечах.

— Я знаю, что молодые выживают, — прошелестела она. — Старшим везет меньше. Меня должны были сменить три месяца назад… но никто не прибыл. И вот передо мной ты. Белый юноша.

Рик подался еще ближе, так, что мог разглядеть каждую ворсинку в пледе.

— Что ты хочешь сделать?

— Выжить. — Рик подумал и добавил. — Спасти как можно больше людей.

Она очень медленно подняла руку и провела холодной сухой ладонью по его лицу.

— Альфа и Омега, ты похож на него… похож…

Рик понял, что речь идет о Ниване. Он уже давно догадался: хранитель из центра управления был его отцом. Когда-то Ниван исполнял обязанность наблюдателя в Термополисе, повстречал его мать и, двадцать лет назад на свет появился он, Рик из Коммуны Омикрона. И вот как все завертелось. Рик сосредоточился, отгоняя воспоминания.

— Так вы знаете потомков Спанидиса среди молодых?

Меридиан прошептала имя. Рик повторил, запоминая. Следовало выяснить еще одно.

— Садхир из Наднебесной пытался рассказать мне об инструкциях к протоколу, но не успел.

— О, Садхир, — прошептала Меридиан. Ее голос делался все тише и почти исчезал в завываниях ветра. — Я его помню… любая техника, любой механизм…

— Что нужно сделать по протоколу? — настаивал Рик.

Худой масса зашел сбоку, грозно нависая над ним.

— Собрать вместе всех детей…

— Верно, — кивал Рик. — Верно, Меридиан. А что дальше?

— Дальше? — она удивленно взглянула на него. — Ничего.

Рик замер с открытым ртом.

— Как?

— Ждать. Дети сами все сделают.

— Все, довольно! — Дик грубо схватил его за шиворот и отдернул от старушки. — Рассказали друг другу сказки и будет. О каком деловом предложении ты болтал?

Рик, едва не упавший, переводил взгляд с Меридиан на Дика и его бойцов. Старушка закрыла глаза — кукла, замотанная в плед.

— Что? — выплюнул масса. — Что ты пялишься на нее?

Быстрый знак — и коляску Меридиан покатили прочь. Остальные бойцы подступили к Рику плотнее. Худой масса скалился в мрачном веселье, наслаждаясь удивлением Рика, которое, впрочем, быстро прошло. Он рискнул — и ошибся. Меридиан не имела здесь власти.

— Собрать детей! — фыркнул Дик. — Что за бред! Она твердила об этом как заведенная еще до эпидемии. А мелкие выродки словно угадали ее мысли — и сами избавились от нас. Хитрые мелкие крысята. И ты — из их племени.

— Это способ защиты, — сказал Рик.

— Ну вот! — худой масса указал на него рукой. — Что я говорил! Он — один из них. Говорит точно также. Ему плевать, что мы еще сохранили разум, а может, никогда и не станем шакалами. Он и ему подобные просто выкинули нас на свалку, как ненужные вещи.

Дик разразился серией грязных ругательств, одно изощреннее другого. Рик спокойно пережидал бурю. Оглядывая пространство вокруг, он вдруг заметил одну деталь. Из Хорды чуть ниже этого уровня тянулся длинный стержень. Но не тот, какие соединяли сегменты с центральной осью, а гораздо шире и протянутый через всю пропасть между сегментами. Рик увидел, как стержень тянется над ущельем между отвесными стенами и убегает вдаль, к периферии Панафа. Он готов был спорить: точно такой же стержень протянут с противоположной стороны Хорды.

— Куда ты смотришь, щенок? — орал худой масса. Заряд его злости почти иссяк.

— Извините, отвлекся.

Дик выкатил глаза, словно заметил во внешности Рика новую шокирующую деталь.

— Ты смеешься надо мной? — просипел он, потрясая кулаками.

— Вовсе нет, — покачал головой Рик. — Я совершенно не хотел вас оскорбить и пришел с дружескими намерениями.

— Ты начинаешь меня утомлять, червяк!

— Я предлагаю вам основать новую колонию в большом просторном мире. Вот мое деловое предложение.

Дик прищурился.

— Как это?

— Просто. Новая башня. Новая жизнь с чистого листа. Вы будете сами себе хозяева.

Бойцы худого массы недоверчиво переглядывались.

— Он накурился дурман-травы. Или сошел с ума. Что за безумец — выдумать такое!

Рик торопливо продолжал:

— Башни сопряжены между собой и теперь можно перебраться из одной в другую по тоннелю. Все, что вам нужно, это выбрать башню и поселиться в ней. И никто никому не будет мешать. Уверяю вас, это лучшее решение.

Дик недоверчимо качал головой.

— Даже если твои слова хоть на десятую долю правдивы, наш выбор — Панаф! Мы никуда не уйдем отсюда. Это наш дом! А мелкие выродки путь убираются сами. Понял? Так и передай им, желтоглазый дьявол!

Внезапно злость Дика обернулась приступом горя. Его глаза намокли.

— Неблагодарные маленькие… твари! Мы вскармливали их, готовили для лучшей жизни, отдавали последнее. И как они поступили! — масса обернулся к бойцам. — Хватайте его!

Подчиненные бросились выполнять приказ. Рик оглянулся. Черные мужчины окружали со всех сторон, отрезая путь к бегству. Только одно направление оставалось открытым. Левый край балкона, за которым разверзлась пропасть. Рик разогнался и побежал. Времени пугаться не было. Он прыгнул, сильно оттолкнувшись напружиненными ногами от края. Инерция понесла вперед, но сила тяжести быстро заявила о себе, и он стал падать.

Расставив руки, Рик упал на широкий стержень, протянутый над пропастью. Поверхность сильно ударила по ногам, он перекувыркнулся, загребая руками, и откатился к самому краю. Ноги съехали с опоры и повисли в воздухе. Рик осторожно подтянул их, сохраняя равновесие. Перевел дух. Наверху кричали. Он посмотрел туда.

Над краем балкона метались фигурки преследователей, не решавшихся прыгать за ним. Дик кричал громче всех, размахивая кулаками. Рик поднял взгляд еще выше, скользя по отвесной стене сегмента эона к верхним секторам.

В куполе башни сиял свет. Так ярко, словно туда заглянуло само солнце. Хорда тонула в этом ослепительном сиянии, и когда Рик отвел от него глаза, окружающее пространство окутал сумрак. Но оставаться на месте было опасно. Он заставил себя подняться на гудящие ноги. Пошатнулся, удержал равновесие.

— Мы достанем тебя, червяк! — орал масса Дик. — Подожди!

Рик сглотнул, переводя дух. Нарастающий гул Хорды поглощал остальные звуки и давил на перепонки. Он глянул за край стержня, оценивая расстояние, и голова чуть не закружилась: метров десять, не меньше. Как он смог? И тут же вспыхнула мысль — момент вращения. Башня вращается как лопасть в мельнице и тело, брошенное от центра к краю, не просто падает вниз, а смещается вбок…

— Сила Кориолиса, — сказал он.

Перед глазами вспыхнула формула, словно кто-то нарисовал ее огненными чернилами в воздухе. Еще один осколок знания древних. Оставаться здесь дальше нет смысла. Рик развернулся и пошел прочь от Хорды.

Масса и его приспешники бросились следом, перебегая по секциям галереи. Дик устал кричать и теперь молча следил — так хищник выслеживает жертву перед нападением. Рик вглядывался вперед. Стержень упирался в стену Панафа, и там, в месте стыка, что-то происходило. Это напоминало рой мошек — хаотичное движение маленьких черных тел.

Рик прошел около сотни метров, когда стало ясно: навстречу идут люди.

19. «詩»

Отряды хорошо экипированных, вооруженных до зубов солдат в черном быстро и организованно продвигались вглубь сектора. По поверхностям прыгали лучи от ручных фонарей, раструбы штурмовых бластов выискивали цели.

Перед Риком возникли два солдата. Времени на бегство не оставалось. Драться в такой ситуации стал бы только идиот. И он поднял руки вверх. Бойцы ловко скрутили его, заставили заложить ладони за голову и опуститься на колени. Кинжал положили на пол обращенным к Рику лезвием. Короткое совещание, команда по рации. Другие солдаты шли мимо, уже не обращая на него внимания, занятые поиском новых врагов. Так прилив огибает торчащую скалу. Рик быстро глянул на знаки отличия и нашивки.

Наднебесная империя.

Солдаты нацепили Рику на запястья наручники и быстро потеряли к нему интерес, присоединившись к остальным штурмующим. Рик так и остался стоять на коленях, с заложенными за голову руками, закованными в браслеты. Перед ним лежал клинок, а две колонны штурмовиков быстро шли по мосткам с таким видом, словно его здесь и нет.

С галереи раздались крики и выстрелы. Черные аборигены во главе с массой попытались дать отпор солдатам Империи. Все кончилось быстро. Один отправился на рандеву с Тьмой, второй захлебнулся собственным криком. Отсюда бегущие по галереям солдаты казались черными муравьями, атаковавшими вражеский муравейник.

Вдруг сверху с пронзительным криком упал человек. Тело пронеслось так быстро, что Рик не различил подробностей. Раздался удар: кажется, та же сила, что помогла Рику совершить длинный прыжок, припечатала несчастного к стене. Еще одно тело пролетело поодаль. Этому повезло меньше — пара ударов о выступающие скобы заставили его замолчать навсегда.

— Должно быть, это больно.

Рик повернулся на голос и увидел знакомое лицо. Надменно искривленные губы, желтизна кожи, злобные глазки человека по имени Вонг — того, что сопровождал оранжевую женщину в Башне.

— Наша армия атакует на всех уровнях. Надеюсь, наступление закончится быстро, — Вонг поежился, избегая зрительного контакта с Риком. — Стало быть, ты еще жив, Пик… или как там тебя.

Рик не потрудился поправить его. Сановник придирчиво осмотрел свои ладони в тонких перчатках. И вдруг рявкнул:

— Где они?

— Кто?

— Не играй со мной, щенок! Где остальные мятежники?

— Их здесь нет, — честно ответил Рик.

Вонг зашипел и щелкнул пальцами. Тут же из вереницы штурмовиков выскочил солдат и, повинуясь молчаливому приказу, направил на Рика оружие.

— Вспомнил на этот раз?

— Мятежников здесь нет, — отрезал Рик. — Конечно, если вы не взяли их с собой.

Вонг быстро глянул Рику в глаза и тут же отвел взгляд.

— Тебя следует научить почтению.

Новый щелчок пальцами — и на Рика навалились бойцы, придавливая к рифленой поверхности мостков. Кинжал, лежавший на полу, оказался в руках у Вонга. Тот повертел сталь в руке, наблюдая за игрой бликов. Отдав несколько приказаний по рации, он развернулся назад. Рика поволокли следом.

У границы с внешней стеной Панафа они ступили на опоясывающий балкон. Здесь сквозняк дул сильнее — потоки воздуха со свистом вырывались из туннеля, прошивавшего башню и уходившего вовне, чтобы соединить пуповиной остальные цитадели.

Вонг сделал бойцам знак. Солдаты проворно подтащили Рика к парапету и схватили за ноги, готовые бросить в пропасть.

— Где мятежники?

Рик крикнул:

— Вы ничего этим не добьетесь, Вонг!

Сановник скривился и приказал солдатам оттащить его от края. Не переставая теребить свои перчатки, он некоторое время расхаживал по балкону и выслушивал отчеты командиров о ходе штурма. Каждую минуту ему докладывали о том, как черные отряды один за другим зачищают сектора и уничтожают аборигенов.

— Оставьте женщин и около сотни детей, — распоряжался Вонг. — Остальных ликвидировать.

Искаженный помехами голос рапортовал, что детей и подростков среди аборигенов Панафа нет.

— Так найдите их! Отыщите, но не убивайте. Продолжайте штурм.

Вонг метнул в Рика несколько выразительных взглядов, но тот смотрел в пол с непроницаемым лицом.

— Жаль, ты нужен канцлеру, иначе наш разговор был бы короче. Но кое-что мы сможем сделать, — Вонг мерзко улыбнулся.

Рик хранил молчание. Он думал о том, успеет ли Чимека предупредить детей и спасти колонию.

— Ты умнее, чем кажешься, — сказал Вонг. — И опасней. Я отлично чувствую хитрость. Хватит прикидываться, будто не слышишь!

Что-то капнуло Рику на щеку. Он повернулся и увидел, как изо рта солдата, навалившегося на него, тянется тонкая нитка слюны. Глаза бойца бессмысленно пялились в пустоту, лицо ничего не выражало. Он вел себя как сомнамбула. Его напарники пребывали в том же состоянии.

Вонг заметил это.

— Что? Куда ты смотришь? Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой! — Вонг подскочил к Рику, хлестнул его по щеке и тут же отпрыгнул. — Слышал, чтоя сказал?

— Да, — прорычал Рик. — Что с ними?

Вонг моргнул, отводя глаза.

— Это наш новый препарат. Лекарство от безумия. Стоит ввести его, и человек становится неуязвимым для болезни!

— Вот как, — протянул Рик. — А они хоть понимают, где находятся?

— Конечно, — заносчиво отрезал Вонг. — Просто у них притуплены ощущения.

Рик хотел бы отпустить по этому поводу колкость, но передумал. Вонг с минуту задумчиво рассматривал клинок Рика. Штурм продолжался — в отдалении гремели выстрелы, раздавались крики боли и ярости, хлопки от взрывов. Новые живые снаряды летели с верхних секторов.

— Что будет потом? — спросил Рик. — После захвата башни?

Вонг стоял у парапета неподалеку и делал вид, что пробует острие лезвия на ногте.

— Потом? — он хмыкнул. — Установится новый порядок.

— Ну разумеется, — кивнул Рик. — Чуть не забыл. Империя расширится до пределов трех башен.

Вонг и вида не подал, что удивлен.

— Настоящий триумф, — продолжал Рик. — Поэтому вы вызвались руководить операцией лично. Чтобы по окончании доложить императору о победе. Интересно, Сирират отправилась с нами по своей воле или над ее командировкой тоже поработали вы? Такие люди, как она, сильные и прямые, опасные соперники в возможной борьбе за власть. Их следует держать поближе к передовой линии огня и подальше от трона. В случае успеха — присвоить достижения себе, а при поражении — обвинить во всех неудачах. Но такой расклад возможен только в одном случае…

Рик неотрывно следил за метаморфозами лица Вонга. На последнем слове скула сановника чуть дернулась.

— …ее смерти. А что, если я расскажу ей о ваших планах?

— Что ты несешь? — просипел Вонг.

— Знаете, поначалу я не слишком понимал ваш образ мышления. Все эти выспренные речи, ужимки, перемигивания. Но потом научился. Пусть по происхождению я варвар, но учусь быстро.

Судорога сильнее дернула скулу Вонга. В его глазках заплясало беспокойство. Бочком, он подбирался к Рику, выставив перед собой клинок. Острие неумолимо приближалось к горлу, но Рика интересовало другое — сможет ли Вонг выдержать взгляд в упор. Сановник усмехнулся:

— Я говорил ей. Предупреждал, что тебя не стоит недооценивать. И вот что я слышу!

Рик ощутил укол — это конец лезвия уперся в кадык. Лезвие дергалось в дрожащих ручках Вонга, на лбу которого выступили бисеринки пота, а глаза по-прежнему избегали смотреть прямо.

— Послушай, варвар. Ты находишься не в том положении, чтобы меня шантажировать. Как ни крути, ты — мальчишка. Дерзкий, дикий и невежественный. А главное — неопытный. И если хочешь показать свою силу, — кинжал чуть оцарапал кожу на шее, — упражняйся на своих сородичах. Люди Империи тебе не по зубам.

Вонг перевел дыхание. Лезвие задрожало сильнее. Скула подергивалась все чаще. Рик ждал.

— Молчишь, — протянул Вонг. — Значит, понимаешь. Ты сказал верно — я возглавляю штурм. А знаешь, кем я был до назначения на эту должность?

Рик медленно проглотил ком. Штурмовики стискивали его все сильнее, причиняя боль, но это еще можно было вытерпеть. Вонг наклонился ближе, жутко скосив глаза.

— Тебе больно, не правда ли? — шепнул он. — Солдаты выкручивают руки так сильно, что еще немного, совсем небольшое усилие, — и вывернут их. Вывих сустава — это очень больно. Но есть и масса других способов заставить человека страдать.

Кинжал скользнул по шее, груди, свернул к плечу. Солдат выпростал руку Рика и припечатал ее к полу. Вонг присел на корточки и с любопытством посмотрел на ладонь, словно это был редкий зверек, попавший в капкан.

— Человеческое тело так уязвимо, — проговорил Вонг, уперев острие кинжала в центр ладони. — Выдерни даже один волосок и почувствуешь боль. Я изучал анатомию всю жизнь. Был врачом. Лечил людей от болезней. Повидал такое, от чего тебе кошмары будут сниться.

Острие кинжала ткнулось в кожу чуть сильнее, выдавив каплю крови, черной в контрастном свете прожекторов. Рик неотрывно следил за взглядом Вонга, который потерянно блуждал по противоположной стене сегмента. От нервного тика лицо сановника корчилось в жутких гримасах.

— Потом Империя призвала меня. Мои знания и навыки понадобились для более важных дел. Преступники всегда будут мешать следствию. Полиция хорошо работала над ними, но всегда находились самые сильные, самые крепкие люди, которые выдерживали и побои, и голод, и холод. Их сила воли была поистине удивительной. Они были тверды в своем упорстве, не желали говорить. Они заслуживали уважения, эти сильные духом. Такие, как ты. Вот тут в дело вступал я. Ты, вероятно, уже познакомился с моими коллегами, когда был в Башне.

Рик мгновенно вспомнил парочку, допрашивавшую его перед диверсией славян.

— О да, — прошептал Вонг, гримасничая. — Я работал над такими, как ты. Под конец эти богатыри плакали, как дети и признавались во всех грехах. Умоляли прикончить их. Молили. Я стал для них новым богом.

Кинжал вошел еще глубже. Капля крови лениво поползла по коже.

— Всегда следует начинать с пробы. Это как поэзия. Первая строчка задает нужный тон. Можно отрезать палец. Скажем, мизинец, — кинжал быстро скользнул к пальцам на руке Рика. — Но это слишком грубо. Можно загнать под ногти иглы. Это уже тоньше. Есть масса других, куда более изящных способов начать.

Вдруг взгляд Вонга вонзился в Рика. Прошла доля секунды — и вот эти глаза жгут его, абсолютно неподвижные, ничего не выражающие глазки, в то время как лицо коверкают гримасы тика.

— У меня колоссальный творческий опыт. Ни одно мое стихотворение не похоже на другие. И вот я смотрю на тебя, а в голове уже рождается первая строчка. И клянусь, это будет великолепный стих. Один из лучших. Да, я поэт. Таково мое призвание. Ты все понял?

— Вполне, — прохрипел Рик.

Мгновение — и взгляд Вонга соскользнул с лица Рика, снова спрятавшись в сумраке пропасти.

— Взято пятнадцать секторов, — проскрипело в устройстве связи. — Молодых пока не обнаружено. Детей тоже. Взрослые оказывают слабое сопротивление.

— Продолжайте, — распорядился Вонг. — Итак, на чем мы остановились? Ах да. Тебя зовут Рик. Что же ты не поправил меня, ведь это так невежливо с моей стороны? Приношу глубокие извинения. Ну что ж, Рик, как видишь, я честно рассказал тебе о своем призвании. И жду такой же откровенности от тебя.

— Вонг, — Рику было трудно говорить из-за тяжести штурмовиков. — Человек пойдет на все, чтобы избавиться от боли, это верно. Он скажет правду или то, что требуется за нее выдать. Вы можете порезать меня на куски и пытать до бесконечности, но истина от этого не изменится. Вы сами это знаете.

— Ты прав, — Вонг погрустнел. — Многие говорили то же самое. Но это не спасло их от своей участи. Можно быть мертвым праведником или живым лжецом и, что бы ни говорили, второе все-таки приятнее.

— Значит, вам нужна ложь?

— Человек окутан ложью! — засмеялся Вонг. — Или ты до сих пор не понял? То, что мы называем правдой — всего лишь кривое отражение чьей-то лжи. Нет такого понятия, как истина и ложь. Это некорректные термины. Зато понятия своего и чужого гораздо точнее отражают все, что связано с людьми. Полагаю, ты убедился в этом на своем опыте.

— Довольно философии! — крикнул Рик, попытавшись сбросить с себя груз двоих солдат. Вонг убрал лезвие, встал, сделал знак солдатам, и их хватка ослабла.

— Чего вы хотите от меня? — спросил Рик. — Информации? Хорошо, я скажу, но только для вас она окажется бесполезной.

— Это уже наша проблема. Говори.

— Протокол «Иерихон» запущен. Все, что творится с башнями — это и есть «Иерихон».

— Да. Такие вещи трудно не заметить. Но чем все закончится?

— Я не знаю.

— Что представляет собой протокол?

— Мне неизвестно.

— Какова цель протокола?

— Не знаю.

Вонг безучастно смотрел в пропасть. Со стороны он казался человеком, праздно гулявшим поблизости и вставшим здесь, чтобы получше разглядеть пейзаж. Он произнес:

— Видишь ли, программа «Уран» стартовала в Наднебесной давным-давно. Все, что тогда произошло, — правда. В архивах кабинета министров есть подтверждающие документы. И дневники тех, кто выжил при запуске. Несчастные! Им довелось жить в эпоху перемен. Кто-то запустил Башню, но кто это мог быть, неизвестно. Наверно, такой же мальчишка, как и ты. Повинуясь порыву, не думая о последствиях, он отправил наш мир с земли на небеса — и обрек целое поколение на смуту. Погибли сотни тысяч людей, пострадало еще больше. Наши предки проклинали его, этого неизвестного…

— Человек привыкает ко всему, — отозвался Рик.

— Но какой ценой?

— Иногда перемены необходимы, — заявил Рик. — Если конечность гниет, ее следует отрезать. Так меня учили.

— Видишь? У каждого своя правда. Что и требовалось доказать. — Вонг встал к Рику вполоборота. — Послушай, ты умный парень. Мы можем договориться.

Наконец-то. Рик давно этого ждал.

— О чем?

— Я не хочу убивать тебя. — Вонг выждал с минуту. — Хотя это и противоречит закону Империи. Ведь ты предатель. Пособник мятежа, а значит опасный преступник. Я должен был уничтожить тебя сразу же, как только обнаружил.

— Вы сильно рискуете, — заметил Рик. — Как бы это не вышло вам боком.

— Да. Но риск оправдан. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы тебе смягчили наказание, а ты поможешь мне. Империя установит власть над всеми башнями, нравится это кому-то или нет. Что касается Сирират… она и вправду меня раздражает. Заносчивая, жестокая девка. Мстительная и кровожадная к тому же. Ненавижу мясников. Думаю, ты тоже от нее не в восторге. Она мешает общему делу, а таких людей следует убирать. Ну, что скажешь? Согласен?

— Заманчивое предложение.

— Советую думать быстрее.

Вонг отвернулся: к нему подбежал офицер и торопливо доложил о чем-то. Сановник кивнул. Еще несколько офицеров торопились к нему со своими докладами. Один вынул портативный экран, вызвал голограмму башни и стал показывать на точки в трехмерном чертеже. Вонг внимательно слушал. Когда с поручениями было покончено, он повернулся к Рику.

— Что я должен делать? — спросил Рик.

— Все просто. Помоги установить контакт с детьми и молодежью. Даю слово, мы ничего им не сделаем.

— Я вам не верю.

— Знаю, — улыбнулся Вонг. — Но разве это имеет значение?

Рик хотел бы сказать, что огромное, но слова Вонга об истине и лжи внезапно показались ему не такими уж пустыми. В чем-то нервный палач был прав. Вдруг в динамиках рации Вонга раздался треск. Сановник закричал в микрофон, вызывая подчиненных. Динамик продолжал шипеть и трещать, плеваться хаотичными криками, хлопками, щелчками. Затем в хаосе помех раздался вопль:

— Мы нашли их!

— Никаких жертв! — крикнул в микрофон Вонг. — Вы слышите меня? Никаких жертв!

— Они вооружены, командир! Что нам делать?

— Блокируйте сектор и ждите меня! Если будут жертвы, вы лично ответите за нарушение приказа!

Офицер отлаял воинские формальности и прервал связь.

— Их жизни в твоих руках, — Вонг указал на микрофон. — Одно слово, и мои люди исполнят приказ. Решай.

Рик вглядывался в лицо Вонга, начиная привыкать к его тику. Ноги затекли, и он неуклюже встал. Солдаты отступили, ровно на шаг, по-прежнему стискивая его локти в замок, не давая повернуться.

— Ее рук дело? — Вонг указал на ошейник Сирират, о котором Рик давно позабыл.

Он кивнул, тут же ощутив на шее давление обруча, словно объятия живого существа. Вонг вынул из нагрудного кармана предмет, похожий на ложку, наставил на Рика толстым концом и пошевелил большим пальцем по ручке. Прибор пискнул, и Рик ощутил, как обруч со щелчком раскрылся. Солдат схватил его и быстро зашвырнул в пропасть. Через пару мгновений раздался грохот, и поднялась волна жара.

— Спасибо, — поблагодарил Рик.

— Пустяки. Это в знак моих добрых намерений, — Вонг убрал прибор.

Рик хотел бы потереть шею, но объятия штурмовиков по-прежнему были крепки. Штурм башни почти закончился. Тянуло древесным дымом и горелым пластиком. Вонг смотрел Рику куда-то в область сердца, и улыбка, коверкавшая его лицо, казалась даже страшнее танцующих в тике скул.

— Ладно, — выдохнул Рик. — Согласен. Но я делаю это ради детей.

Вонг не шелохнулся. Казалось, он не слышал. Раздался особенно сильный хлопок, и через минуту сверху спустилось облако пыли. Вонг смахнул пылинки с рукава и сказал:

— Разумеется. Мы много чего делаем ради других.

20. «虜»

По коридору брела длинная колонна людей. По двое в ряд, с закованными в браслеты запястьями на заведенных за спину руках. Иногда кто-то спотыкался, падал, и тогда солдат грубо вздергивал пленника за шиворот. На этот раз не повезло юноше с пышной кудрявой прической — солдат-автомат схватил его прямо за волосы. Коридор огласился криком боли. По колонне пробежала волна негодования. Юноши и девушки ругались, стонали, плакали — они не привыкли к такому обращению.

Рик молчал. Наручники больно впивались в кожу, и дуло винтовки постоянно ударяло в левое плечо, но он терпел. Шагая среди остальных почти в самом конце колонны, он разглядывал спины и затылки и думал, что это лучше, чем видеть лица, полные страдания.

Кто-то наступил сзади на пятку, раздалось презрительное «Предатель».

Рик не обернулся. На месте любого жителя колонии он бы выразился так же, если не хлеще. Когда твой мир захватывают полчища чужаков, они кажутся безликой черной массой. Но тот, кто пришел первым — вот его ты запомнишь навсегда. И первым для молодого поколения Панафа стал Рик.

Колонну вывели по маршевому коридору к Хорде и по широкой внутренней лестнице колодца спустили к пересечению эонов. Башня вибрировала, создавая внутри себя что-то, ежечасно меняясь по заранее запланированному и приведенному в исполнение протоколу.

Гигантской человеческой гусеницей колонна спустилась до буферной зоны, и их повели по протянутым над пропастью между сегментами мосткам.

Рик мрачно наблюдал за зомбированными солдатами. Те двигались с размеренностью машин. Сутки назад он вернулся в колонию с высоко поднятыми руками, и Чимека потребовал объяснений. Рик честно сказал, что Империя хочет провести вакцинацию всего населения, но не знает остальных планов Империи насчет жителей из других башен. На что Чимека заявил: «Они не похожи на друзей нашего народа. Друзья так себя не ведут». «Они ожидали увидеть здесь зверинец», — пожал плечами Рик и спросил, где дети. Чимека не знал. Он еле сдерживал гнев. Еще до штурма дети куда-то исчезли, а все растения в секторах завяли. Также исчезли насекомые и мелкие животные. Крупные хищники и травоядные издохли. Башня будто вымерла. Чимека потряс перед Риком высохшим стеблем кукурузы и разразился проклятиями — от этого урожая зависело их будущее.

Будущее отменили.

Рик спросил, где Сирират — выяснилось, что оранжевая женщина исчезла, тихо и незаметно, и Чимеке нет до нее никакого дела, и он, Чимека, выражает общую волю народа Панафа — оставаться здесь, а если Империи так хочется помочь, что ж, пусть вводят вакцину и уберут оружие. Вонг, стоявший поодаль, кивал и улыбался. В сектор вошла группа врачей в белых спецкостюмах, каждый держал в руке по увесистому кейсу с препаратами. Это походило на прививку от инфекции в чумной деревне.

Вакцины быстро кончились. Оставалось привить еще две трети от общей массы колонии. Вонг пообещал, что новую партию препаратов доставят завтра же.

Ночью Рик проснулся от звуков сражения. Выбежав из барака, служившего временным пристанищем, он увидел сцену бойни: штурмовики избивали колонистов. Оказывается, те во главе с Чимекой пытались сбежать, но бдительный Вонг выставил тройное оцепление. Люди Панафа не привыкли красться и прятаться и неудивительно, что их затея провалилась.

Рик бросился было в схватку, но его быстро оглушили. На каждого местного приходилось по трое штурмовиков. Чимека ревел как загнанный зверь. После короткой ожесточенной схватки молодые пороговые побросали оружие. Погибло пятеро, среди них оказался совсем еще мальчишка лет четырнадцати.

Вонг посулил жизнь всем, включая беглецов. Но Панаф решено было покинуть.

Колонна ступила в кишку соединительного туннеля. Его стенки были серебристыми, а внутренняя поверхность рябила мелкой рифленой сеткой. Казалось, они продвигаются по пищеводу исполинской мертвой змеи. По туннелю свободно, не разбивая строя, мог пройти взвод. Стены не имели окон, и Рик поблагодарил за это конструкторов. У него разыгрался приступ головокружения.

Дуло снова ткнулось в плечо. Рик глянул на штурмовика. Никакой ответной реакции. Он быстро обернулся назад — колонну замыкали вакцинированные. Тусклые глаза, серые лица. Эти не возмущались и вообще никак не проявляли эмоций, но в глазах еще теплился огонек разума.

Восхождение к соседней Башне продолжалось довольно долго — они шли с полчаса. Кишка разматывалась, и не было ей конца. Но вот впереди распахнулась глотка входного шлюза, и вместо серебра в глаза ударила тьма. Рик зажмурился, привыкая к резкой перемене освещения. А когда открыл глаза — увидел две отвесные стены сегментов и Хорду.

Поначалу возникло обманчивое ощущение, будто они сделали петлю и вернулись к исходной точке. Но Рик сразу заметил отличия.

Налет времени.

Иной запах.

Следы внутренних разрушений.

И тут он напоролся взглядом на символ, темневший на стене справа. Рик чуть не шагнул в пропасть — таким сильным было потрясение. Он зажмурил глаза и еще раз повернул голову. Символ никуда не исчез. Этот алфавит он не спутает ни с каким другим на свете. Затем Рик увидел в отдалении новый символ, и еще три других, вытянувшихся вдоль стены огромного буферного пространства между эонами.

Первым знаком был «Аква». Затем шли «Омега», «Пси», «Хи» и «Фи».

Вне всяких сомнений.

Он дома!

В горле заклокотал не родившийся вопль. Тем временем колонну подвели к центру башни и заставили подняться по спиралям маршевых лестниц, протянутых между эонами к сектору Ипсилон. Рик поднимался, не забывая оглядывать знакомый пейзаж. Каждый символ, каждая плита и панель, казалось, приветствовали его как старого знакомого. Родные стены. При мысли о доме защемило в груди. Рик подавил этот порыв, сильно закусив губу.

Колонна медленно, но верно заползала наверх. Штурмовики Империи стояли по сторонам на изготовке и регулировали людской поток. Часть жителей Панафа оставили в Ипсилоне, а остальным было приказано подняться еще выше — к Тау. Сквозняк время от времени налетал на колонну. Одна девушка чуть не сорвалась вниз, но штурмовик ухватил ее и пихнул обратно — флегматично, словно заталкивал в стадо отбившуюся овцу.

— Эй, предатель! — Рика пихнули в бок. — Куда нас ведут?

— Не знаю, — он все смотрел вверх, не поворачиваясь к собеседнику.

На губе высыхала соль.

— Лжешь!

— Нет, — сказал Рик. — Не лгу.

Он наконец посмотрел на обладателя голоса. Это была девушка с прямыми серебристыми волосами, одна из тех, кто активно участвовал в дебатах. Девчонка фыркнула, отводя глаза.

Поредевшая колонна поднялась на уровень центрального входа Тау. Штурмовики преградили дорогу наверх и принялись разводить цепочки пленников по четырем сторонам — по количеству сегментов. Вместе с другими пленными Рика повели по коридору, остановили и заставили повернуться лицом к стене. Все замерло.

— И что дальше? — закричал парень через три человека от Рика. — Расстреляете нас? Ну, давайте!

Его наградили ударом по затылку. Парень ойкнул и больше не возмущался.

— Повернуться спиной к стене! — заорал офицер имперской армии.

Колонна зашуршала подошвами. Рик скосил глаза влево — именно оттуда раздался крик. Штурмовики стояли с выставленным оружием у другой стены маршевого коридора через равные промежутки. Наметанным глазом Рик видел, что оружие находится в боевом режиме. По коридору вдоль шеренги шли трое. Двое низкорослых, с характерной для народа Наднебесной походкой вразвалочку, и один высокий человек. Они шли медленно, всматриваясь в каждого пленника.

— Что они делают? — шепнула знакомая девчонка. — Скажи.

— Разве не понятно? — отозвался Рик. — Осматривают добычу.

— Молчать, — сказал солдат, чуть шевельнув стволом оружия.

Люди приближались. Рик мог разглядеть новые подробности, и по мере того, как расстояние между инспекторами сокращалось, ему становилось все яснее, что тот третий человек — не из Империи. И не мужчина. Группа остановилась. Один из офицеров что-то спросил у стоявшего в шеренге. Ответ прозвучал невнятно.

— Исключено, — сказал офицер, и группа двинулась дальше.

Еще десяток шагов и новая задержка — на этот раз перед бунтовавшим юношей.

— Вы болели безумием? — прозвучал женский голос.

— Какая вам разница? — выпалил юноша дрожащим голосом.

— Отвечайте на вопрос.

— Болел!

— Вы больше не чувствуете приступов головной боли, вспышек ярости, агрессии?

Пауза в несколько тягостных секунд.

— Вы издеваетесь, — сказал юноша. — Зачем? Почему? Вы… да вы…

— Довольно.

Группа инспекторов двинулась дальше, внимательно вглядываясь в лица пленников. Они поравнялись с Риком, и снова остановились. Рик вздрогнул. Кожа на загривке шевельнулась и встопорщила волосы. По телу словно пробежал электрический разряд.

Третьим инспектором оказалась женщина, и она смотрела на Рика глазами Майи. Но сейчас в этих глазах не промелькнуло и тени узнавания. Отчужденный, нейтральный взгляд стороннего наблюдателя. Два янтарных огонька, помещенные в безупречно красивые овалы глаз. Золото в глазах! Получается, болезнь пометила и ее? Рик не знал, что думать.

— Обратите внимание, — сказала Майя. — Всюду одно и то же.

Имперец с планшетом в руках кивнул, послушно разглядывая Рика. Майя указала пальцем на глаза Рика:

— Этот оттенок. Он у всех, — она поднесла к глазам овальную линзу. — Видите, как переливаются золотистые жилки?

— Факт налицо, — поддакнул имперец и черкнул что-то в планшете.

Майя нажала на кнопку, скрытую в боку линзы. Прибор тихо пискнул. Девушка что-то проверила в нем, кивнула сама себе, еще раз взглянула на Рика — так разглядывают подвешенный на крюк кусок мяса — и отвернулась.

— Пойдемте. Мы уже выбиваемся из графика.

Инспекция двинулась дальше. Ни живой ни мертвый, Рик стоял и переводил дыхание, пытаясь вытереть об одежду вспотевшие ладони. Воротник и спина намокли от испарины. Девчонка-язва отпустила новое замечание, но Рик не вслушивался.

Потом шеренга качнулась и двинулась дальше. Был высокий зал, с накрытыми полотном станками, и на мостике под потолком стоял человек в форме. Человек улыбался улыбкой Вонга и говорил слова, которые падали камешками в уши-ямы.

— Вам нечего бояться! — гремел голос. — Вы в безопасности.

Пленники ждали продолжения.

— Мы позаботимся о вас. Мы гарантируем вам жизнь и благополучие. Наступило сложное время, переломный момент в человеческой истории. Настал час, когда мы должны объединиться ради одной общей цели и действовать! Все вместе!

Человек потрясал кулачками, а его голос гремел, отскакивая от стен:

— Мы приглашаем вас вступить в ряды подданных Империи. Станьте частью последнего великого государства! Обеспечьте себе будущее.

Пленники слушали.

— Друзья мои, вам несказанно повезло! У вас будет работа, жилье и довольствие. Каждый сможет распорядиться своими способностями к труду. Каждый получит паспорт и свободу передвижения. Все, что от вас требуется — это присягнуть Империи.

Оратор подался вперед, вглядываясь в лица. Скулы на его лице подергивались. Глаза, нос и рот казались нарисованными.

— И еще одна хорошая новость. За неделю мы проведем вакцинацию от болезни безумия. Вам больше не грозит эта опасность! Ну, что скажете?

Звенящая тишина. И, когда молчание затянулось, а Вонг шевельнулся, чтобы продолжить речь, кто-то крикнул:

— А если мы не хотим быть частью Империи?

Тут же на звук голоса в толпу бросились штурмовики. Сложив руки на животе, Вонг благостно засмеялся.

— Это исключено, друзья мои! Вы просто не можете не согласиться, уверяю вас. Со временем сама мысль об этом покажется вам глупой.

Солдаты грубо расталкивали пленников, продираясь к предполагаемому смутьяну сразу с двух сторон. Образовалась свалка, толпа заворчала. Над головами взметнулись дубинки, чтобы начать суровую работу. Рик сжал кулаки, борясь с сухостью во рту.

Штурмовики столкнулись где-то посередине, выискивая жертву. И тут с другого конца зала раздался звонкий крик:

— Отпустите нас! Вы не имеете права!

Вонг небрежно отмахнулся:

— Империя имеет право на все!

Снова штурмовики поспешили на голос, словно хищные рыбины, почуявшие каплю крови в воде, но тут с разных концов зала раздались возмущенные возгласы и крики:

— Нет! Захватчики!

Вонг поднял мегафон. Щелкнули динамики, над залом загремел десятикратно усиленный голос:

— Вы еще не поняли, куда попали? Скоро поймете! И чем раньше, тем лучше для вас. Скоро вы поймете и примете идеалы Империи!

Некоторые пленные пытались драться, но быстро терпели поражение, и солдаты проворно валили их на пол, прижимая массивными ботинками, а над криками и звуками драки все гремел и ввинчивался в уши голос Вонга.

Солдат огрел Рика дубинкой по уху. Боль ошпарила кипятком. Рик не помнил, как их погнали вглубь сектора, как рассредоточили по комнатам, и наступила тишина. Он помнил только глаза. Такой знакомый и такой чужой взгляд.

Нет, тут не может быть ошибки!

И все же он сомневался.

21. «真»

Его вели через бывшие цеха обитателей сектора Тау. Империя активно наводила в Термополисе новый порядок, но до полного установления контроля было еще очень далеко. Повсюду прямо на полу валялись вещи, мебель, детали и инструменты, и над ними колдовали прибывшие из Наднебесной люди в рабочих робах. Расы двух башен-миров смешались в пеструю массу, которая наполняла собой каждый уровень и коридор.

Рику казалось, что он видит сон.

Но проснуться невозможно. Раны от схватки с белой кошкой в Панафе понемногу заживали и страшно чесались. Рик сковыривал подсыхающие корки, но незажившие до конца, шрамы вновь намокали кровью.

Конвоиры не отличались общительностью — как и все подданные Империи. Миновав несколько маршевых коридоров, они вышли в коридор-луч, убегавший прямиком к Хорде. Тут Рика передали из рук в руки безликому офицеру с писклявым голоском и тремя волосками, торчавшими из острого подбородка. Офицер защелкнул второй диск наручников на своем запястье и почти бегом поспешил к площадке с лифтами.

— Живее! — кричал он, постоянно дергая за руку. — Живее!

Рик скрежетнул зубами. Маленький офицер изрыгал ругательства и явно торопился. Они вошли в большой эонный лифт, забитый публикой из разных секторов. Тут были работяги с татуировками Сигма и Тау, несколько белых клерков с верхних эонов, военные подданные Империи и другие люди непонятного происхождения и неизвестного рода занятий. Лифт дрогнул и полетел вверх. Рик наблюдал в обзорное окно за пропастью между сегментами и людьми-муравьями, сновавшими по мосткам от одного сегмента к другому и по галереям вдоль стен. Лифт проезжал сектора и уровни, некогда принадлежавшие братству Сигма и Тау, сектор Ро, где рабочие добивали остатки джунглей и сектор Пи, оживший и светлый. Затем опустевший лифт остановился, и Рик с офицером пересели в еще более крупный грузовой подъемник, циркулировавший между эонами. Здесь работал лифтер.

Прыжок к третьему эону. Рик с любопытством рассматривал Пространство. Поверхность четвертого эона расчистили. От мутантов Ярга не осталось ничего, кроме смутных воспоминаний. Теперь из пола через равные промежутки торчали цилиндрические стержни в десять шагов толщиной. Иней растаял, поверхность заливал ровный свет мощных прожекторов. Освещенное, это место мало походило на тот ледяной кошмар, что когда-то приходилось преодолевать Рику с товарищами.

Он взглянул на Хорду. Закованная в саркофаг, она приглушенно пела. По саркофагу букашками ползали рабочие, что-то цепляя к стенкам.

Лифт ворвался в зону третьего эона. Они проезжали сектор Омикрон. Сердце бешено заколотилось в груди, Рик ощутил что-то похожее на панику. Такого с ним никогда не было: его словно била крупная дрожь, не дававшая нормально воспринимать реальность. Этажи мелькали перед глазами, как пестрая, разлинованная на равные отрезки лента. Лифт поднимался все выше и выше, не останавливаясь, и вот они миновали сектор Кси. Сразу за ним пролетел Ню. Лифт сделал пару остановок, но офицер-конвоир их проигнорировал.

Все выше и выше.

Сектор Мю.

Сектор Лямбда.

Потоки людей, бесконечные потоки огромной массы людей. Рик и представить себе не мог, что Пространство может быть так насыщено людьми. Казалось, их даже больше, чем в Наднебесной. Некогда брошенный, холодный и темный, его родной мир вдруг ожил, засветился, задвигался, загудел, приводимый в движение десятками тысяч обитателей, каждый из которых выходил из комнаты, заходил в комнату, поднимался и опускался — на эскалаторе, на лифте, по лестнице, пользовался техникой, шел по лифту, сидел, стоял, прогуливался вдоль парапета по галерее, работал, отдыхал, ел и спал, словом жил — здесь и сейчас. Поразительно! Невозможно! Необъяснимо!

И все же — факт.

Как?

Новый прыжок между двумя берегами — на этот раз ими оказались второй и третий эоны. Здесь буфер наполняли машины-экзомехи, и Рик видел, как они неуклюже ворочаются, перетаскивая туда-сюда массивные контейнеры, а рабочие бегают вокруг с сигнальными флажками, указывая путь. Экзомехи антропного типа, мехи, похожие на пауков и тараканов, мехи-платформеры и другие машины выполняли работу с характерным гудением, наполнявшим пространство буфера гулкими громовыми раскатами.

Прыжок завершен, лифт влетел во второй эон. Кабина остановилась на центральном уровне сектора Каппа. На краю платформы уже ожидала нетерпеливая толпа. Створы разъехались. Офицер вздрогнул, ругнулся и сильно дернул за наручник: идем! Преодолевая напор толпы, они выбрались из лифта. Поодаль уже стояли люди — двое белых мужчин. Без лишних слов и приветствий их повели вглубь сектора. Рик изучал рельефы стен и потолка. Архитектура уровней как будто изменилась. Незначительно, не так сильно, чтобы исковеркать пространство до неузнаваемости, но все же в знакомых фигурах наметились новые детали. Или отсутствие привычных. Чуть шире коридоры. Новые выступы. Новые узоры, о которых Рик не забывал ни на минуту, с тех пор, как понял, что Пространство — это огромный текст, терпеливо ожидающий своего читателя. Едва он додумал эту важную мысль, как процессия вошла в овальный зал с длинными столами, загроможденными всевозможными приборами. К стенам лепились высокие стеллажи, загруженные до такой степени, что их содержимое рвалось наружу, грозя разбиться или упасть на голову случайному прохожему.

В зале трудились люди. Рика провели вдоль длинных столов — к двери во внутреннее помещение. Он не задавал вопросов, потому что знал: наши чувства могут рассказать гораздо больше, чем пояснения посторонних. По одной простой причине — наши чувства хотя бы не лгут.

Рик очутился в комнате. Его усадили на стул. Офицер, грозно хмурясь, отцепил наручник и прицепил его к стулу, а сам вышел. Двое мужчин подкатили к Рику какой-то прибор, громоздкую конструкцию на кронштейне и принялись старательно подсоединять электроды к голове.

— Пожалуйста, не дергайтесь, — попросил один.

Рик закрыл глаза и постарался дышать глубже.

— Пульс стабильный, — услышал он голос. — Все жизненные показатели в норме.

— Введете вакцину? — спросил Рик, не открывая глаз.

Розовый полумрак закрытых век оказался приятно уютным.

— Нет, — ответили ему. — Сидите спокойно.

— Что вы хотите сделать?

Вопрос растворился в молчании. Поверх электродов что-то надели на голову. Кожу под волосами защекотали микроскопические разряды. Рик пошевелил пальцами и обнаружил, что больше не чувствует ни рук, ни ног. Ничего ниже шеи.

— Что происходит?

— Успокойтесь. Мы блокировали нервы для вашей же безопасности.

— Зачем?

Шорохи, шаги, щелчок открываемой двери. Электрическая тишина. Рик сглотнул. Где-то в пустоте под головой гулко билось сердце, и там же, в пустоте, циркулировал воздух. Потом возникло острое чувство чьего-то присутствия. На него смотрят, внимательно разглядывают, он знал это.

— Кто здесь?

— Я.

Этот голос! Он принадлежит знакомому человеку.

— Кто ты?

— Извини за темноту, — в комнате раздались шаги. Мягкие, легкие. Раз, два, три. Скрип кресла. — Таковы правила.

Да, тот самый голос. С легкой картавостью.

— Майя?

Шуршание одежды. Вздох.

— Я убеждала их, что не следует этого делать. Но они не послушали.

— Не делать чего? — в голове у Рика роились десятки вопросов, которые он так тщательно готовил для их новой встречи, но ни один из них не казался сейчас важным. В висках молоточками застучала кровь.

— Успокойся, иначе они прибегут и всадят тебе транквилизатор. Все твои данные уходят на пульт наблюдения, а наш разговор записывается. Ты должен знать об этом, Рик. Для твоего же блага.

— Ладно, — он честно постарался унять дрожь.

Прошло несколько томительно долгих минут, прежде чем он облизнул губы и смог сказать:

— Ты ведь еще здесь?

— Ну разумеется. Твое чутье коридорного охотника не подводит тебя.

— Хорошо, — Рик собрался с мыслями. — Итак, Наднебесная и Термополис объединились.

Секундная заминка. Кажется, Майя изменила положение тела в кресле.

— Ты прав. Правительство Парижа установило с Империей контакт задолго до того, как наш многоуважаемый Председатель занял кресло, пять поколений назад. О существовании Наднебесной знали немногие. Это знание решено было держать в секрете из тех же соображений, из каких Правительство держало одичавшие народы в изоляции секторов. Считалось, что обитатели цитадели еще не готовы к интеграции башен.

Рик пытался понять, что же изменилось в некогда приятном голосе Майи. Он сохранил свой тембр, нотки и интонации, но будто поблек и огрубел. Словно салфетку превратили в толстую оберточную бумагу.

— Существовали грандиозные проекты по колонизации мира. Основная проблема заключалась в том, что Наднебесная парила на орбите, а Термополис находился на поверхности. И никто не знал, почему это произошло. Но все проекты рухнули в одночасье, когда наша башня взлетела. По твоей вине.

У Рика по спине пробежал холодок. Майя продолжала:

— Проблемы, связанные с перестройкой Термополиса для полета в космосе, заставили нас прервать все внешние контакты. К тому же среди населения прокатилась новая волна этой отвратительной, жуткой эпидемии безумия, — ее голос дрогнул. — Да… Последние месяцы выдались самыми тяжелыми. Все разваливалось на части. Казалось, крах неизбежен, и башня утонет в анархии. Правительство заседало круглые сутки. Мы ни на минуту не могли расслабиться — каждый сектор следовало контролировать, каждого человека отслеживать. Любой мог превратиться в зверя, но самое страшное, мы не знали, почему и как это происходит. Меня как ученого пугает сам факт неопределенности, невозможности диагностировать и лечить эту болезнь. Мы поместили первых больных в карантин и наблюдали за ними, фиксируя любые изменения в течении болезни. Мы подняли и перерыли все архивы, но не нашли там ничего дельного, кроме жутких хроник и свидетельств. Лишь убедились, что эпидемия протекает в точности, как и много лет назад. К тому же бунт нижних секторов так и не удалось подавить…

— Подавить? — вырвалось у Рика.

— Именно. Дикари с нижних уровней здорово нам навредили. К счастью, на выручку пришла Империя.

— Дикари? — Рик не верил своим ушам.

Повисла напряженная пауза.

— Нижние сектора восстали против диктата верхних! — воскликнул он. — Люди из нижних секторов были брошены! Они умирали от голода, холода и насилия угнетателей!

— Ах, Рик, — вздохнула Майя, — ты не понимаешь…

— Я — что? — пораженный, Рик не находил слов. Казалось, все происходящее — бред.

— Раньше я рассуждала, как ты, пока не узнала правду. Мы, жители нижних секторов, владели крупицами знаний и справедливо винили в своих бедах тех, у кого знаний и власти больше. Но большая власть рождает колоссальную ответственность и нельзя просто так взять и освободить человека. Необходимо тщательно продумать все последствия, до мелочей!

— Разорви меня Тьма! — вскричал Рик. — Что я слышу!

Он резко дернул головой, пытаясь выбраться из кресла и стряхнуть ненавистный шлем, но потерпел неудачу.

— Выслушай меня, Рик. — в голосе Майи проступила твердость. — А уж потом будешь судить.

— Говори, — пропыхтел он.

— Если бы не Правительство Парижа, Термополис утонул бы в крови дикарей с уровней Сигма и Тау. Объединив силы с мутантами, они сокрушили жителей технических секторов пятого эона и нарастили свою армию за счет недовольных местных. Казалось, мы одержали верх, но дикари выказали хитрость и редкий ум. Они обманули нас, имитировав отступление. Отряд контролеров, посланный из Ипсилона для отладки реактора и ремонта техники, они взяли в плен. А потом убивали, одного за другим. Убивали, транслируя это по всем каналам связи.

Майя чуть не плакала.

— Скажи мне, цивилизованный человек будет себя так вести? Отвечай!

— Но это не значит… — неуверенно начал Рик.

— Это значит гораздо больше, чем кажется! О человеке говорят не слова, а поступки. Вначале их можно было понять, особенно Корнеллиуса. У того были старые счеты с Аркадием. Но постепенно борьба Корнеллиуса вышла за рамки обычной мести, и он стал требовать большего. Мы пытались договориться с ними, найти компромисс. Мы убеждали их, приводили аргументы, разумные доводы, мы готовы были пойти на уступки и отдать им их родные сектора с правом контролировать технику — ведь мы несем ответственность за все происходящее на борту. Но они заявили, что власть Правительства — это… как он сказал, этот Корнеллиус? Что Правительство — это «кучка чердачных крыс»!

Майя задыхалась от душившего ее гнева. Кресло сильно заскрипело, и она принялась мерить комнату торопливыми шагами.

— Крысы, подумать только! В то время, как людей косит эпидемия безумия, а мы из последних сил пытаемся сохранить порядок, он имел наглость обвинять нас во всех бедах! Да еще и отдал контролеров на растерзание этим выродкам! А ведь у каждого из техников была семья — жены, дети…

— Майя, — позвал Рик. — Остынь. Я хотел сказать тебе…

— Позже, позже! — звенел ее голос. — Ты совсем отвлек меня от важного разговора. Ведь я пришла по другому поводу. Речь идет о нашем будущем.

— Но…

— Довольно, Рик, — властно прервала она. — Слушай меня внимательно. Весь наш разговор — целиком моя инициатива. Я лично попросила Парижа и наместника Вонга предоставить такую возможность и дать тебе шанс. Возможно, последний шанс в твоей жизни.

— О чем ты говоришь?

Шаги по комнате стихли — замерли где-то перед его носом.

— С пороговыми, которым вкололи вакцину, что-то происходит. Вначале препарат действует как обычно. Блокируются эмоции при сохранении сознания и когнитивных функций. Но через сутки температура резко повышается, мы наблюдаем рвоту, кровотечения и… прочие симптомы. На вторые сутки некоторые привитые скончались. Другие впали в кому. Третьи превратились в живые трупы — организм работает при полной потере сознания и разума. Это касается молодых, не достигших двадцати пяти лет.

— А что с остальными?

— Взрослые, бывшие в состоянии безумия, вернулись к нормальной жизни. Те, кто не успел переболеть, тоже прошли вакцинацию без проблем. Мы не понимаем, почему это происходит.

— И ты ищешь ответы на вопросы у меня?

По наступившему молчанию Рик понял, что прав.

— Мне ничего неизвестно об этом, — сказал он. — Прости. Вам не стоило делать вакцину пороговым.

— Пороговым?

— Молодому поколению. Таким, как ты и я. Ты переболела? Я помню, как ты жаловалась на головные боли.

Майя не сразу произнесла:

— Это было самое жуткое, что я пережила за всю жизнь… Это было так страшно. Неописуемо. Равносильно смерти, а может и хуже.

— Понимаю, — выдавил он.

— Нет, не понимаешь.

— Я…

— Тебя не было рядом, когда меня била лихорадка!

— Я не мог…

— Ты бросил меня! — закричала Майя. — Бросил! Ты поклялся, ты пообещал, что никогда меня не оставишь и нарушил обещание!

Рик сцепил челюсти. Шаги по комнате возобновились. Раз, два, три. Поворот. Раз, два три. Снова поворот. Он перевел дух и спросил:

— Ты видишь сны?

— Галлюцинации? Нет. Я принимаю снотворное.

Рик начал было рассказывать про песчаный берег и морские волны, но Майя отмахнулась:

— У нас нет на это времени! Может быть, обсудим потом. Значит, тебе ничего неизвестно об этом странном эффекте?

— Ничего, — признался он.

— Хорошо, — протянула Майя. — Тогда, возможно, тебе что-нибудь известно о протоколе «Иерихон»?

— Нет, — сухо сказал Рик. — Кроме того, что я его запустил.

— Боги, зачем ты это сделал? — проговорила она с досадой. — Зачем? Вначале «Уран» и теперь это! Стоит тебе к чему-нибудь прикоснуться, и мир летит кувырком. Кто знает, чем все закончится? Рик, скажу прямо: у Парижа к тебе очень много вопросов, и на все придется ответить.

— Не переживай, — усмехнулся он. — Как-нибудь справлюсь с этой нелегкой задачей.

— Ерничаешь?

— Пытаюсь быть остроумным, насколько позволяют обстоятельства, — парировал он.

— Да что с тобой творится? — Майя снова нависла над ним. — Мир летит в пропасть, а ты сидишь тут и отпускаешь шуточки!

— Ну я же варвар. Забыла?

Он слышал ее дыхание, глубокое, учащенное. Слышал, как чуть шуршит одежда при движении. Совсем близко, возможно, на расстоянии вытянутой руки. Он мог бы дотронуться до нее, если бы не действие химикатов.

— Майя, — позвал он. — Пожалуйста, сними с меня этот дурацкий колпак. Прошу тебя.

— Не могу. Таковы правила.

— Что с тобой произошло, Майя?

— Я не понимаю, о чем речь.

— Вот именно. Ты перестала понимать меня. Мы словно говорим на разных языках. С каких это пор ты пляшешь под дудку Парижа? Да еще и якшаешься с этими имперацами? Это он, Париж, напустил тебе пыли в глаза?

Рик снова почувствовал, как начинает заводиться. В таком состоянии он мог бы гнуть стальные пруты.

— Вот по этой причине тебя и обездвижили, — горько сказала она. — А насчет Парижа… Да, я на его стороне. Тебе бы тоже стоило прислушаться к нему тогда, а не убегать сломя голову.Возможно, мы беседовали бы при иных обстоятельствах. Мы смогли бы построить сбалансированное общество, основанное на добре и справедливости, где каждый был бы счастлив, а не пресмыкался во тьме, как слизняк. Мы бы создали модель идеального государства, где невозможны революции, тирания и предательство.

— Неужели ты до сих пор не поняла? — заорал Рик. — Ты сидишь в тепле и при свете и рассуждаешь тут о предательстве только потому, что я запустил этот проклятый корабль на орбиту!

— Думаю, нам пора завершать разговор.

— Нет, я еще не все сказал! — он снова попытался сбросить с себя колпак, и снова безуспешно.

Щелкнула дверь.

— Все в порядке, — сказала кому-то Майя, и дверь закрылась.

Пока Рик судорожно подбирал правильные слова, она произнесла:

— Посмотри на себя, Рик. В кого ты превратился? Я не так представляла себе нашу новую встречу, совершенно не так. Мне очень жаль.

Как же он был с ней согласен! Он протяжно выдохнул, успокаивая дыхание.

— Что вы будете делать дальше? — спросил он. — Продолжите вакцинирование?

— Этот вопрос вне моей компетенции, — равнодушно сказала Майя.

— Привитые солдаты Империи похожи на ходячих мертвецов. Я лучше умру, чем позволю превратить себя в такое чучело.

— Ничего лучше наши ученые пока не смогли придумать, — глухо ответила Майя. Ее голос делался все более зловещим.

— Допустим. Тогда, по логике вещей, тебе тоже нужно пройти эту процедуру.

— Препарат замедляет мыслительные процессы, — сказала Майя. — А при моей должности нужно иметь ясную голову.

— О, извини, — Рик попытался улыбнуться. — Забыл поздравить с карьерным ростом. И какая у тебя теперь должность? Министр?

Майя предпочла не отвечать. Рик вспомнил еще об одном важном деле.

— А что с Авророй? Она в безопасности?

— Твоя сестра исчезла сразу после начала новой эпидемии. Вместе с остальными детьми Термополиса. Они словно под землю провалились. Их искали везде, где только могли, по тепловым датчикам, по камерам слежения, звуковым сигналам, но без результата. Что скажешь на это?

Рик сглотнул.

— Раз меня слушают все, кто только может… пусть знают, что последний раз я видел детей в Панафе до вторжения Империи.

— Так. А что ты можешь сказать насчет обращения Авроры ко всем народам уцелевших башен? Конечно же, ты ничего об этом не знаешь?

— Ты просто телепат! — усмехнулся он. — Это чистая правда.

— Правда! — она фыркнула. — С трудом верится.

Рик почти видел презрительный взгляд этих прекрасных глаз, глаз, так часто снившихся ему.

— Ну что ж, — официальным тоном заключила Майя, — в таком случае нам больше не о чем говорить. Рик Омикрон, ваша судьба будет решена компетентными органами коалиции Империи и Республики.

Вот и все. Рик склонил голову. И, когда Майя двинулась к двери, тихо сказал:

— Тогда, на карнизе, во время казни в Коммуне…

Она замерла. Стало так тихо, что он слышал удары собственного сердца.

— Когда вашего соплеменника отправили во Тьму, ты просила меня вмешаться, но без слов, одним взглядом. А я ничего не мог поделать. Помнишь?

Пауза длилась очень долго, но Майя наконец спросила:

— Зачем ты говоришь об этом?

— Да так. Ты была в плену, а теперь в плену я. Забавно иногда выходит в жизни.

— Я не страдаю приступами ностальгии.

— Ты потеряла сережку, — сказал Рик. — Там, на карнизе. Я подобрал ее. Она со мной, до сих пор. Я хранил ее и хотел вернуть тебе, но, как видишь, не могу. Если хочешь, возьми, она у меня в нагрудном кармане.

— Я больше не ношу украшения, — сказала Майя.

Потом шагнула к двери и вышла из комнаты.

22. «文»

— Говорят, Империя выжигает мозги этой отравой.

Все посмотрели на тучного черного парнишку, сидевшего в дальнем углу камеры.

— Откуда знаешь? — спросили его.

Парнишка сделал таинственное и очень серьезное лицо.

— Это очевидно. Вы видели солдат, заглядывали в их глаза? Я не нашел там ничего. Одна пустота.

Отовсюду согласно закивали.

— А ребята из колонии? Где они?

Никто не мог сказать толком. После эвакуации жителей Панафа их распределили по секторам и запретили покидать камеры. Фактически, это была тюрьма.

— Так будет с каждым из нас, — сказал толстяк.

— И что ты предлагаешь? — спросили его.

— Ничего, — пожал парнишка плечами. — А что мы можем сделать? Безоружные, взаперти, мы ничего не противопоставим Империи.

В ответ заговорили сразу несколько человек, рассевшихся по разным углам большой камеры. Одни утверждали, что нужно драться, пусть и голыми руками. Другие возражали, считали, это бессмысленно и все только ускорят свой конец, а так есть шанс еще немного прожить и может быть, они что-нибудь придумают. Третьи, уже смирившиеся с неизбежным, не соглашались и просто посмеивались над остальными. Градус напряжения постепенно нарастал. Кто-то сорвался на крик, вскочил, размахивая руками. Рик приоткрыл глаза и приподнялся на локте, оглядывая спорщиков с верхней полки нар.

У него ныл затылок. После ухода Майи врачи-садисты еще долго терзали его своим прибором, снимая какие-то показания мозговой активности, и задавали один и тот же вопрос до бесконечности. Так долго, что он перестал понимать смысл. Экзекуция продолжалась часами, пока он не потерял сознание. Очнулся уже здесь.

— Надо драться! — кричал один черный парень.

— Это самоубийство! — крутил у виска другой.

— Нет, необходимость! — первый спорщик ударил кулаком в грудь. — Кошка, загнанная в угол, превращается в тигра. Ты просто трусишь!

— Не путай трусость с осторожностью, а храбрость с идиотизмом, — возразил его оппонент. — Нужно сто раз хорошенько подумать, прежде чем решаться на такой шаг. Чем ты будешь драться? Зубами? У тебя даже дубинки нет! А у них в руках — мощное оружие, одной очередью из такой пушки можно положить всех, кто здесь сидит.

— Ну и что? — гнул свое первый. — Пока враг стреляет в одну сторону, можно подскочить к нему с другой.

— Но кто-то погибнет! Ты готов подставиться под огонь?

— Да! — запальчиво закричал сторонник мятежа. — Если от этого все выиграют, да!

— Идиотизм как есть, в чистом виде, — махнул на него приверженец тактики выжидания.

— Вы еще подеритесь, — усмехнулся провокатор с третьей стороны.

Спорщики пару секунд смотрели на него и хотели было кинуться с кулаками, но он проворно вскочил на ноги и закричал:

— Эй, остыньте! Почему мы вообще выясняем отношения? Ведь Империя явилась в наш мир из-за него!

Вдруг все взгляды обратились к Рику. Повисла напряженная тишина.

— Вот кто виноват во всем! — сказал провокатор. — Ну, что скажешь, предатель?

Несколько пар рук схватили Рика и рывком стянули с верхней полки.

— Сейчас мы ему устроим! Сейчас он за все ответит, белая сволочь!

— Подождите! — прозвучал звонкий женский окрик.

Черный народ повернул головы на звук голоса. Девушка оттолкнула ближайших парней локтями и оказалась с Риком лицом к лицу. Это была та самая язва, что подначивала его всю дорогу из Панафа — с длинными серебристыми волосами, ниспадающими на плечи, и умными, пытливыми глазами на маленьком аккуратном личике.

— Что тебе нужно? — рыкнул провокатор, но язва так хлестнула по нему глазами, что тот сразу потупился.

— Раз он предатель, — сказала она, обращаясь ко всем, — то почему сидит здесь, с нами?

Никто ей не ответил. Потом толстый юноша подал голос из дальнего угла:

— А может, он шпионит за нами? Специально приставлен под видом пленника, чтобы следить.

Все тут же ухватились за эту идею, но девушка-язва не сдавалась:

— Хорошо! — она подняла растопыренную ладонь вверх, как флаг. — Тогда ответьте мне на другой вопрос. Этот Рик дрался с Белым призраком и заработал отметины, мы все видим свежие шрамы. Он помогал разбирать завалы, когда мир перевернулся, я могу это подтвердить. Он исчез перед самым началом вторжения, но Чимека говорил, для того, чтобы увидеть детей и взрослых. А потом явился в компании того маленького желтолицего и просил нас сложить оружие. Я что-то упустила?

— Нет, Мона, — сказали черные, — ты говоришь правильно.

Рик быстро посмотрел на нее. Такое имя он слышал уже во второй раз. Рик видел, как во время речи девушки злоба постепенно затухала в глазах пленников. Его отпустили. Рик одернул имперскую форму, успевшую порядком испачкаться и оборваться.

Девушка-язва, которую назвали Моной, коротко кивнула.

— Этот Рик рассказал нам на сходе свою историю. Он, конечно, мог сочинить ее, но такой изощренной лжи я еще не слыхала. Допустим, он лгал нам. Предположим, он — шпион и предатель, коварный враг, втершийся к нам в доверие. О людях многое может сказать их вид, повадки, жесты и поведение. Я все время наблюдала за ним и кое-что поняла. Посмотрите на него и вы!

Все послушно уставились на Рика, словно пытаясь отыскать в его внешности какие-то особые отметины. Созерцание длилось с минуту.

— Что вы видите? — спросила Мона.

— Он белый как кусок мела, — сказал один парень.

— С черными, как смоль, волосами, — добавила другая девушка.

— Он высокий и жилистый, — добавил кто-то еще.

Мона недовольно затрясла кулачками и крикнула:

— Это не главное! Смотрите в его глаза! В них нет страха!

Все уставились на Рика с таким вниманием, словно выискивали тайные знаки. Плотно сжав губы, Рик смело встречал каждый взгляд, внутренне уже готовый к драке.

— Ну? — протянула Мона. — Видите?

Черная молодежь закивала, бормоча вразнобой.

— Это ни о чем не говорит, — возразил толстяк из дальнего угла. — Таких людей специально готовят для опасных заданий.

— Что скажешь, чужак Рик? — она впервые обратилась к нему.

Рик пожал плечами.

— Разве мои слова имеют значение? Люди видят то, что хотят видеть. Раз вы считаете меня предателем, пусть будет так. Я не стану убеждать вас в обратном, — он выставил палец и обвел полукругом толпу, — но тот, кто тронет меня, дорого заплатит за это.

Мона хлопнула в ладоши и совершила причудливый ритуальный жест.

— Что и требовалось доказать! Шпион никогда бы не стал говорить такое. Наоборот, постарался бы внушить, что он на нашей стороне.

— И все равно я ему не верю, — отрезал толстяк.

— А я и не прошу верить ему, — покачала девушка головой. — Я прошу вас не принимать его за того, кем он, возможно, не является.

— Ты как всегда все усложняешь! — усмехнулся толстяк.

— Вовсе нет, — прямые волосы качнулись в такт с движением головы Моны. — Почему бы его не использовать?

Черные юноши и девушки удивленно смотрели на Мону.

— Пусть искупит свою вину, — она отступила на пару шагов. — Но это мое мнение. Если хотите, порвите его на куски, а солдаты пусть отскребают остатки от пола. Хотя от этого вряд ли что изменится. Нас точно так же накачают отравой и превратят в зомби.

Повисло молчание. Пленники озадаченно переводили взгляд с Рика на Мону, не зная, что предпринять.

— Мона права, — наконец подал голос толстяк. — Мы же не звери все-таки.

— Так и будешь отмалчиваться? — спросил Рика один из спорщиков. — Тебе будто все равно, что творится кругом!

Рик присел на край нижней койки и пошевелил пальцами, проверяя чувствительность. Кажется, тело слушалось его. Да и головная боль немного утихла.

— Все мы болели мозговой лихорадкой, — проговорил он. — Это видно по глазам: изменилась их пигментация. У меня глаза такие же.

Не имело смысла отрицать очевидное. Юноши и девушки украдкой переглядывались.

— Почти каждую ночь мне снится сон, — продолжал Рик. — В этом сне я иду по песчаным дюнам под палящим солнцем и умираю от жажды. Кажется, что сил нет, каждый шаг будет последним, но я иду вперед, превозмогая себя. И вот я вижу впереди голубую кромку воды и слышу шум прибоя. Это океан. Вы знаете, что такое океан?

Да, они знали.

— А вы видели настоящий океан?

Нет, не видели.

— Я тоже нет. Но океан снится мне каждую ночь. И в этом сне я спускаюсь с последней дюны и подхожу к берегу, туда, где песок не горячий, а холодный и влажный от воды. Ноги зарываются в мокрый песок, темный и вязкий, как каша.

Притихшая, вся камера слушала Рика. Юноши и девушки устроились на полу, поджав под себя ноги. А он продолжал рассказ о встрече с человеком в длинных одеждах, об отливе и белых костях в песке. Он закончил на том, как входит в океан и плывет вперед, усердно загребая руками.

— Я плыву на протяжении всего сна, — закончил Рик. — И каждый раз заплываю немного дальше.

— Я тоже вижу этот сон, — подал голос кто-то.

Ему вторили голоса со всех углов камеры, и вскоре стало ясно, что этот сон видели все, кто здесь находился. Все пороговые.

— Что все это значит? — спросила Мона.

— Мне неизвестно, — вздохнул Рик. — Но, по-моему, сон — не причина, а следствие. Это результат какого-то процесса, который происходит со всеми людьми нашего поколения во всех башнях. После болезни у нас появилось что-то, чего нет у взрослых. Какое-то новое чувство, еще неразвитое, и мы пока не научились им пользоваться. Я постоянно размышляю над этим. Посмотрите на стену.

Пороговые взглянули на противоположную от входной двери стену, возле которой сидел толстый критик.

— Стена рельефна, — прокомментировал Рик. — В центре окружность. От круга отходят пять конусообразных лучей с расширяющимися основаниями. Вы видите то же, что и я?

— Да, — закивали пороговые, — да. Мы тоже это видим. Ну и что?

— Вы никогда не наблюдали за пространством своего мира? — поинтересовался Рик. — Не разглядывали узоры стен, пола и потолка? Не замечали в них ничего такого?

Толстый парнишка подался вперед. На его лице отражалось волнение. От критической ухмылки не осталось и следа; теперь он разглядывал Рика с новым выражением.

— Неужели ты тоже видишь?

Рик медленно кивнул:

— В моем мире от наблюдательности зависит жизнь. Стоит зазеваться и тебя атакует какая-нибудь тварь. Так я научился видеть Пространство и понял, что все это — один огромный текст. Послание, написанное на древнем языке.

Рик сглотнул, обведя взглядом ряды пороговых.

— Продолжай, — сказала Мона.

— Довольно долго этот язык был мне непонятен. Впервые я попытался разгадать его в башне-городе под названием Атлантис — там, на поверхности. Прошло немало времени, прежде чем мне удалось систематизировать самые примитивные символы и понять их назначение. А затем пришло понимание. Эти символы не статичны! Они меняются. Каждый раз, как только в башне выполняется программа, текст ее Пространства меняется! Смотрите.

И он снова указал на стену. Пороговые впились глазами в узор. Прошло немало времени, прежде чем Мона решилась сказать:

— Это правда.

— Да, — подтвердили другие.

Рик кивнул; за те полчаса, что они внимательно разглядывали узор на стене, тот слегка изменился. В центре круга стало проступать что-то новое — похожее на точку, которая проросла ветвистым узором, словно снежинка. Протянутые между лучами-конусами концентрические круги утолщались и выпустили поперечные черточки, словно шипы на стебле розы. Отметки и символы шли и по краям стены, вместе с впадинами и стандартными узорами для стыковки с соседними панелями. Эти детали тоже менялись, словно бы блуждая по поверхности стены, как невероятно медлительные одноклеточные существа в тысячекратном увеличении. Упитанный юноша тронул стену и провел пальцем по ближайшему узору. Слегка нажал.

— Твердый, — заключил он. — Но как такое возможно?

— Похожую технологию я видел в подземном репликаторе, — сказал Рик, припоминая побег из Атлантиса и встречу с Ниваном. — Вероятно, это самая совершенная технология управления материей на молекулярном уровне. Подробностей я не знаю.

— Но что дальше? — спросила Мона. — Ты понимаешь, что значат символы? Ты можешь это прочитать?

Десятки пар глаз снова метнулись к Рику.

— Не полностью, — признался он, охрипнув от волнения. — Империя ничего не знает об этом. А если и знает, то не понимает. Они пытали меня, сканировали мозг, но надеюсь, так ничего не добились. Потому что я сам не знал — невозможно выведать у кого-то информацию, если ее нет. Важна не информация, а принципы ее понимания. Теперь настало время понимать.

— Тогда читай, — сказала Мона. — Читай скорее.

Рик встал, неуверенной, шатающейся походкой подошел к стене.

— Это же рисунки, — указал он. — Символические рисунки. Вот тот явно изображает крепость. Дальше изображено небо. Причем крепость помещена в небо. «Летящая крепость».

Пороговые жадно слушали.

— Линия — это связь. На самом деле это просто как дважды два, — улыбнулся Рик. — Самые древние люди владели такими приемами, успешно пользовались этим языком. Вот, смотрите. Это же рисунок человека, но здесь есть вставки, меняющие смысл. Окружность со стрелками. Не уверен, но если покопаться в памяти… Древние египтяне выражали это иероглифом…

Рик торопливо начертил в пыли на полу этот иероглиф, рассмотрел его с разных ракурсов, что-то добавил и снова взглянул на стену.

— Это как бы человек, возведенный в степень. Человек-бог. И он — в центре круга, в ядре этой узорчатой штуки с конусами.

Рик застыл перед стеной, осознавая только что произнесенное.

— Что? Говори же, — умоляла Мона.

— Я понял. Это схема! — Рик победно указал на круг с лучами-конусами. — Схема…

Дверь с грохотом отъехала в сторону и внутрь ворвалась группа имперских солдат-зомби, возглавляемых знакомым нервным офицером.

— Всем лечь на пол лицом вниз! — завизжал он.

Пороговые бросились выполнять команду. Рик тоже опустился на колени, но не успел доделать начатое, как здоровенный солдат подскочил к нему и вздернул под локоть. Офицер кивнул и сделал знак вывести его. Рик, справившись с хрипом, закричал:

— Отпустите меня!

— Заткнись, — солдат деревянно ткнул его кулаком в лицо, продолжая тащить к двери.

Все это время солдаты держали пленников на мушке, а офицер нервно вертелся на месте, выискивая потенциальную угрозу. Когда Рика дотащили до входа, кто-то закричал:

— Эй, вы обещали! Слышите?

Маленький офицер злобно засмеялся.

— Не переживай, уговор в силе! Мы освободим тебя, только завтра. Потерпи денек.

Рик обернулся и, прежде чем его окончательно выволокли наружу, успел заметить вытянутое лицо толстого паренька-критика. Потом лица пороговых, обращенные к нему. Шпион сделал свое дело.

Рик рванулся, сумел залепить солдату локтем в нос, но тут же подскочили трое. Он отчаянно сопротивлялся, пока в лицо не прилетел особенно сильный удар.

Мир весело заиграл цветными пятнами. Ноги подогнулись.

23. «犯»

Большая чаша театра в секторе Ню по случаю расширенного заседания превратилась в зал собраний. Когда Рика ввели через незаметный боковой проход в зал, тот уже заполнился на две трети и продолжал наполняться слушателями. Люди спешили занять свободные места, проворно протискиваясь между рядов и оживленно переговариваясь. Даже по первой, беглой оценке, здесь находилось до десятка тысяч человек. Рик скользнул взглядом по нижним рядам: народы Термополиса из разных секторов сидели впритирку и так, словно подобный обычай существовал давным-давно. Каждый сектор занимал свой квадрат в общем лоскутном одеяле из людских тел.

Чуть выше находились представители Империи. Они заняли все верхние ряды и сидели так плотно, что казалось, из одного тела торчит по две или даже три головы. Рика провели между рядов партера, втащили на сцену, где уже была установлена трибуна, несколько массивных кресел и большой овальный стол, за которым сидело с дюжину человек. Его не посадили за стол; вместо этого вытащили стул и поставили напротив широкого стола, а потом усадили спиной к зрителям и лицом к столу. В руки, сцепленные наручниками, сунули лед, чтобы приложить к кровоподтеку на брови.

Рик решил воспользоваться этой возможностью. Пока холод тушил очаг боли, он угрюмо разглядывал сидящих за столом.

Состав Правительства изменился.

Вместо Креза сектор Омикрон представлял Ивон — бывший командир Рика по патрулю. Кажется, шрамов и морщин на его физиономии с момента последней встречи прибавилось. Аркадия не было; его место занимал невзрачный человек с залысиной. Женщина, возглавлявшая сектор Каппа… как же ее звали? Рик позабыл имена. Словом, вместо нее в кресле сидела Майя и чопорно поправляла прическу, значительно укороченную. Ее волосы потускнели, а лицо сделалось старше, превращая из девушки в женщину. Словно почувствовав взгляд, Майя подняла глаза, равнодушно посмотрела на Рика и, ни секунды не задерживаясь, обратилась к соседу с каким-то вопросом.

Рик уткнулся глазами в человека, занимавшего председательское место. Это был Париж. Выложив переплетенные между собой пальцы на стол, он сидел и с легкой полуулыбкой рассматривал Рика. Их разделяло не более пяти метров.

Все такой же великолепный, безукоризненно одетый, Париж тем не менее казался уставшим. На его глянцевом, без сомнения, похудевшем лице лежала тень.

Подошел секретарь и, склонившись, тихо доложил ему о готовности. Париж кивнул. Сидевшие за столом мгновенно уловили знак и выпрямились. Прозвучал звуковой сигнал. Шум в амфитеатре стал стихать.

Дождавшись, когда окончательно установится тишина, Париж встал, оперся на стол пальцами и сказал:

— Граждане Термополиса, подданные Наднебесной! С вашего разрешения мы начинаем заседание объединенной ассамблеи союзного государства.

Усиленный аппаратурой, звук голоса прокатился под сводами. Гулкая заминка: услышанное доходило до разума тысяч зрителей. Затем раздались аплодисменты — громкие, продолжительные, торопливые. Париж задрал голову и с хорошо выдержанной паузой оглядел собрание от одного края до другого. Рик поудобнее перехватил пакет со льдом; талая вода стекала в рукав и промочила локоть. Где-то над головами членов Правительства вспыхнул квадрат экрана, и на нем появилось увеличенное изображение Председателя — большое, словно поверхность планеты, с хорошо различимыми порами на коже.

— Друзья мои! — Париж простер к аудитории руки. — Приветствую вас в этом зале. Приветствую всех, кто сейчас смотрит трансляцию заседания во всех пяти башнях!

Пяти!

Рик сжал пакет со льдом так крепко, что тот хрустнул. Но этот звук потонул в новой продолжительной овации. Казалось, Париж наслаждается происходящим. Рик посмотрел наверх — и его взгляд надолго застрял на потолке. Тем временем Париж заговорил:

— Дорогие друзья! Настал великий день! Первым делом спешу сообщать вам, что Правительство Термополиса заключило с Империей Син договор о создании коалиции последних человеческих государств. Отныне создается коалиция объединенных цитаделей — нерушимый союз братских наций. Мы долго шли к этому великому дню. Веками наши цитадели существовали в автономном режиме, а предки ничего не знали друг о друге. Но нам удалось установить контакт и сделать все возможное, чтобы состыковать наши башни-корабли на орбите планеты. Теперь, когда это оказалось технически возможно, и мы смогли соединиться, наступил момент триумфа!

Мы победили время!

Мы одолели обстоятельства!

Вопреки всем трудностям мы продолжили великое дело предков, выжили в темные века холода и голода, а теперь, когда в мире есть энергия, вступаем с нашими братьями в будущее с высоко поднятой головой! Это победа, друзья! Ура!

На этом слове зал разразился новым шквалом оваций. Люди аплодировали стоя и очень долго. Буря продолжалась несколько минут; жители Термополиса и подданные, прибывшие из Наднебесной, одобрительно кричали, радостно свистели и энергично хлопали в ладоши.

— Победа! — неслось отовсюду.

Рик смотрел на зрителей. В глазах отражался искренний восторг.

— Мы многое сделали, — продолжал Париж свою речь, когда схлынула и эта мощная волна радости, — но предстоит сделать еще больше. Прежде всего, нам нужно завершить трансформацию пространства наших башен. Их уцелело пять. Кроме Термополиса и Наднебесной в орбитальный комплекс вошли Славия, некогда принадлежавшая славянам, Панаф, заброшенная цитадель, население которого было спасено от медленной смерти и Атлантис, стартовавший с поверхности точно так же, как и наш мир. Что касается населения этих миров, оно будет включено в состав наших государств — мы оказали бедным людям помощь, накормили и обогрели их. Теперь их жизням ничто не угрожает. А что касается самих башен, нам предстоит решить, что с ними делать. Каждая башня — это огромное пространство, наполненное сложной техникой древних, и этим пространством нужно воспользоваться мудро. Прямо сейчас, в эту минуту, сотни техников и инженеров усиленно работают над решением сложной проблемы — как синхронизировать вращение пяти башен. Когда проблема будет решена, весь комплекс станет стабильным. А значит, превратится в огромный дом для всего человечества.

Друзья, наши перспективы выглядят просто ослепительно. Я никогда еще в своей жизни такого не наблюдал. Я даже представить себе не мог, что стану свидетелем столь великих событий, и счастлив, что могу наблюдать за ними, как и вы. Это поистине грандиозно!

Аудитория вновь хотела разразиться аплодисментами, но Париж вскинул руку в предупреждающем жесте:

— Однако у нас еще есть ряд нерешенных проблем. Проблем серьезных, не терпящих отлагательства. И вот самая главная.

Париж нацелил ладонь на Рика. Зал затих. Казалось, за спиной у Рика никого нет, и все происходит без свидетелей, словно на репетиции спектакля. Картинка на экране сменилась изображением Рика. На него смотрели десятикратно увеличенные собственные глаза. Цепкий, мрачный взгляд бойца. Рик убрал с брови пакет с растаявшим льдом. Каждая капля воды на экране раздувалась до непомерной величины.

— Взгляните на него! Этот молодой человек — Рик Омикрон.

Париж медленно вышел из-за стола и двинулся к трибуне — плавно, хорошо поставленной походкой, словно опытный актер, блестяще исполняющий разученную роль.

— Этот парень — наш земляк. Он родился и вырос в секторе Омикрон. Был одним из лучших в своем поколении — сильный, умный, выносливый. Все шло своим чередом. Рик подавал надежды и мог бы занять высокое место в обществе Коммуны, он даже поступил на службу и стал патрульным. Но он предпочел сбежать из сектора.

Париж продолжал излагать факты из путешествия Рика вместе с друзьями по вертикали великой башни так, словно сам прошел весь этот путь. Все это время Рик неотрывно следил за Майей, но лицо девушки оставалось непроницаемым как у куклы. Наконец Париж закончил на побеге Рика из резиденции Эпсилон. По словам Председателя все выглядело так, словно Рик — эксцентричный, жестокий авантюрист, потакающий своим прихотям и плюющий на остальных людей, включая близких.

— …не подумав о своих сородичах, бросив близких, он пустился в новое бегство, чтобы попасть в нулевой сектор и запустить протокол, смысла которого даже не понимает! Потрясающая халатность! Удивительное равнодушие к судьбе остальных людей! Он даже не потрудился узнать, как эти действия отразятся на наших судьбах.

Париж перевел дух, переменил позу и ринулся в новую атаку:

— И вот он перед нами. Блудный сын вернулся в родной дом. Посмотрите на него, посмотрите хорошенько! Вглядитесь в эти глаза, там просто полыхает адский огонь! Он готов испепелить меня, это ненависть в чистом виде, а за что? Только за то, что я сказал правду. Но я еще не закончил, о нет, друзья мои.

Париж навис над трибуной, как летучая мышь, готовая к броску. Рик снова перевел взгляд наверх, к потолку. Париж гремел:

— Стоило Термополису превратиться в космический корабль, на наши головы обрушилась целая лавина бед. Бунт анархистов и дикарей из мятежных секторов охватил Термополис и грозил развалить государство. Варвары хотели утопить нас в крови и пировать на трупах, дожирая и без того скудные крохи, отложенные на черный день. А знаете, кто побывал там до начала мятежа? Рик Омикрон.

В самом Эпсилоне начались волнения среди граждан, неполадки в работе техники. Главный центр управления неделю оставался обесточен, а значит глух и слеп. От напряжения сгорело несколько блоков памяти в центральном компьютере, произошли пожары. Эпсилон захватил боевой отряд сепаратиста Креза из Коммуны Омикрона и взял все Правительство в заложники. Только чудом нам удалось избежать краха. И как вы думаете, по чьей наводке эти бандиты явились в нашу цитадель? С кем они вели переговоры по захвату цитадели, кого Крез хотел сделать вторым человеком? Рика Омикрона!

Наконец, среди людей поползла странная болезнь, вызывающая головную боль и приступы ярости. Я видел этих несчастных и клянусь, что не наблюдал ничего более страшного. Человек утрачивает способность читать, понимать речь, становится раздражительным, агрессивным, а в самом конце превращается в безумную тварь, одержимую только одним инстинктом — желанием убивать. Мы были вынуждены уничтожить самых буйных, а других заперли. И так происходило повсюду, по всей башне. Как вы думаете, когда это началось? Сразу после того, как этот человек сбежал из цитадели!

Бунты, аварии, эпидемия! Вот что нам принес этот молодой человек, Рик Омикрон.

Рик снова смотрел на Парижа, невольно любуясь метаморфозами в мимике Председателя. Да, этот человек был отменным лицедеем. Сейчас его лицо выражало решительность и праведный гнев отца нации.

— Но мы выжили, устояли перед лицом испытаний, стали крепче и сильнее. А теперь он здесь, перед нами, и мы можем задать ему вопросы. Нет! Мы обязаны задать вопросы — чтобы отдать долг тем, кто погиб по его вине! Итак, Рик Омикрон, ты готов держать ответ перед лицом народа?

Рик мрачно разглядывал Парижа, прикидывая, куда бы врезать, появись такая возможность.

— Посмотрите на него, — зловеще проговорил Председатель. — Он молчит! Похоже, ему нечего сказать. Или он рассчитывает отделаться молчанием? Нет, Омикрон, не получится! Ты ответишь за все преступления, какие совершил перед лицом народа Термополиса.

Париж драматически вгляделся в зал.

— Дорогие друзья! — он покачал головой. — Мне крайне тяжело делать это, наверно потому, что предателем оказался не чужак, а наш земляк. Но такова суровая необходимость, — он вновь уставился на Рика. — Я задам тебе простой и понятный вопрос, Рик Омикрон. Ты еще можешь облегчить свою участь.

Париж нажал на кнопку в трибуне, и на экране появилось изображение Авроры. Картинка была плохого качества, зернистая и со смещением. Однако запись ожила, и в зале зазвучал голос девочки, спокойный, немного печальный, призывающий все молодое поколение следовать за Риком.

— Это Аврора, сестра Рика. Его сообщница, возможно, еще более опасная, чем старший брат. Отвечай, Рик, где находится Аврора?

Рик взвесил в руке пакет с холодной водой, словно размышляя, можно ли использовать его в качестве снаряда. Париж, похоже, догадался о намерениях, и чуть пригнулся. Рик хмыкнул и бросил пакет на пол. Тот с влажным шлепком лопнул. Потекла вода.

Медленно, пробуя каждое слово на вкус, Рик произнес:

— Странно, что мне вообще дали слово.

— Мы не варвары, — фыркнул Париж. — Даже преступникам мы даем возможность высказаться. Поэтому говори, пока можешь.

Рик приложил руку к сердцу:

— Благодарю за великодушие, Председатель. Вы так щедры, что у меня даже слезы наворачиваются.

— Хватит паясничать! — рявкнул Париж. — Отвечай на вопрос. Где сестра?

— Аврора? Не знаю, — Рик подумал и добавил. — Я и сам хотел бы знать.

Не мигающие глаза Парижа готовы были выскочить из орбит.

— У тебя был шанс, — проговорил он загробным голосом. — И ты его упустил. Поразительно, насколько ты оказался глупым. А мог бы послужить родине….

— Эй, Париж! — прервал его Рик. — Мне надоело слушать твои сентенции. Ручаюсь, половина публики в зале уже спит, а другая не помнит, зачем вообще сюда пришла.

Париж открыл и закрыл рот, как рыбина, вынутая сачком из аквариума.

— Дай-ка я кое-что скажу, пока вы не отрубили мне микрофон, — Рик устроился на стуле поудобнее. — Ты сам заинтересован в этом, Председатель. У меня есть ответы на кое-какие другие вопросы, которые тоже очень тебя волнуют. Я знаю, что волнуют, еще как. Вот что, Париж. Ты много и складно говоришь, но твой репертуар явно нуждается в дополнении. А вы, люди Термополиса, слушайте, пока у вас есть такое право и думайте, пока можете думать. Мне плевать, верите вы мне или нет, но я скажу то, что должен.

Все, что касается стыковки Башен — это не заслуга Правительства и уж тем более Империи. Это автоматическая программа под названием «Иерихон», активированная мной из центра управления цитаделями для спасения человеческой расы на случай масштабной угрозы. Ни Париж, ни кто либо еще ничего здесь не решают. Они так же бессильны, как и любой другой человек…

— Мерзавец! — завопил Париж.

Рик удивленно глянул на него — он впервые видел Председателя в таком состоянии.

— Да как ты смеешь клеветать на меня? — придушенно шипел Париж.

— Слушайте все! — Рик легко перекричал Председателя. — Правительство лгало вам все это время! У них была возможность пустить в сектора энергию, дать людям свет и тепло, но они не делали этого! Не делали, потому что боялись потерять над вами власть! Пока вы выживали в своих закрытых мирах, они контролировали всю башню. Я был там, в Эпсилоне и видел все собственными глазами. А когда я запустил «Уран», автоматика взяла на себя полный контроль над башней и дала Термополису энергию! Вот она, правда!

— Ты лжешь! — орал Париж. — Это наглая ложь!

Он спохватился и отключил Рику микрофон, а тот продолжал кричать, но звук его голоса тонул в огромном пространстве амфитеатра. Париж снова улыбнулся:

— Друзья мои, как видите, этот человек очень коварен. Он умело использует факты, чтобы склонить их на свою сторону, он манипулирует вашими чувствами, но мы прекрасно знаем цену его гнилым словам. Совершенно ясно, что Омикрон сам преследует цель захвата власти. Еще по прибытии в Эпсилон я заметил, как он проявляет интерес ко всему, что касается систем управления и возможности влиять на благополучие цитадели. Дело в том, что Омикрон — тут Париж взглянул на Майю — носитель генетического ключа, который был заложен создателем цитаделей Архимедом Спанидисом. Именно этот ключ позволяет управлять Термополисом и запускать программы типа «Уран». Омикрон понял, что владеет редким даром, а значит, способен захватить власть. Все очевидно, друзья, граждане, соратники. Этот человек пытался и будет пытаться захватить власть над человечеством, чтобы создать тиранию и диктатуру, а всех нас превратить в рабов!

Париж взмахнул руками, словно и вправду собирался взлететь.

— Нет! — крикнул Рик. — Это не так!

Никто его не услышал, все смотрели на Парижа.

— Отсюда становится понятно, почему на нашу долю выпало столь много испытаний. Все это — его рук дело! Этот человек не остановится ни перед чем, чтобы захватить контроль над Пространством и нашими жизнями. Это настоящий злодей, само воплощение зла и всего худшего, что породило наше общество. Монстр!

Рик перестал кричать; он обернулся, чтобы посмотреть на аудиторию, но лица сливались в белесое месиво. Он пытался поймать взгляд Майи, но та прятала глаза, опустив голову. Остальные члены Правительства тоже делали вид, что его не существует. А Париж продолжал вещать:

— Эпидемия — его рук дело! Это он распространил среди населения древний вирус, чтобы уничтожить старшее поколение, а младшее зомбировать и превратить в говорящие орудия труда. Он похитил и спрятал где-то детей, наших детей, а сестру подбил на участие в мятеже. Вот какова истина, дорогие друзья.

Возникает справедливый вопрос: что делать? Он не хочет отвечать перед законом. Не желает ничего говорить…

Взгляд Парижа наткнулся на что-то в партере. Рик обернулся. Из бокового хода вышли двое низеньких людей, в которых он мгновенно узнал канцлера Като и наместника Вонга. Оба сановника неторопливо прошли мимо рядов, ласково улыбаясь ближайшим слушателям, взошли на сцену и поприветствовали Парижа.

— Господин канцлер… — начал было Париж, но Като сделал знак, чтобы тот продолжал и быстро уселся со своим подчиненным в заранее приготовленные кресла.

— Гм… — Париж быстро оправился. — Итак, Рик Омикрон не желает сотрудничать с Правительством. Прикидывается, будто ничего не знает, хотя сразу понятно, что ему известно многое.

Рик снова мельком глянул на потолок, потом осмотрел стены, сначала левую, потом правую. То, что он увидел, стало очевидно — изменения бросались в глаза, но, похоже, никто ничего не подозревал.

— В сложившейся ситуации нам не остается ничего иного, как прибегнуть к крайним мерам. В истории Термополиса и так было слишком много насилия, и речь идет о нашем сородиче… — Париж изобразил что-то вроде скорби на гладком лице. — Мы должны быть тверды. Только так можно решить проблему, иначе не справиться. Этот юноша — варвар. Многие из вас, дорогие друзья, родились и росли в сходных условиях, но вы сумели сохранить человеческий облик. В отличие от него. Он не смог обуздать свою звериную суть. — Париж вздохнул, помедлив. — Мы очень гордимся нашим государством, потому что сумели сохранить цивилизацию. Однако наш мир в опасности — по его вине. Цивилизованный человек отличается от варвара тем, что варвар понимает только силу, а цивилизация построена на разуме и культуре. Но как уберечь цивилизацию от варварства? Трагедия в том, что культура и доводы разума варварами понимаются как слабость. Поэтому, чтобы сохранить цивилизацию, нужно прибегать к силе.

Пауза. Париж обвел глазами зал и добавил:

— Рик Омикрон должен умереть.

В зале установилась мертвая тишина. Слышались шорохи, шуршание одежд и благодаря этой внезапной тишине можно было расслышать отдаленный гул — то говорил Термополис. Рик ощутил слабый сквозняк, тянувший по ногам.

— Прошу вынести этот вопрос на голосование коалиционного совета. Кто за то, чтобы…

— Секунду.

Париж замер. Канцлер Като слегка откинулся в кресле и сказал:

— Извините, что перебил. Возможно, мы пропустили эту часть, но почему обвиняемому не предоставили слово? У нас даже самый опасный преступник имеет право высказаться.

— О, несомненно, господин канцлер! — подхватил Париж. — У Рика Омикрона была такая возможность, и он ею воспользовался.

— Нет! — закричал Рик.

— Омикрон пытается что-то сказать, — заметил Като. — Но я ничего не слышу. Вы что-нибудь слышите, Вонг?

— Абсолютно ничего, — подал тот голос.

Казалось, даже с пяти метров до Рика донесся скрежет зубов Парижа. Тот облизнул губы, быстро, по-змеиному мелькнул язык. Рик ощутил, как его собственное дыхание усиливается аппаратурой.

— Так что вы пытались нам сообщить, Рик? — спросил Като.

— Что Париж лжет, — заявил Рик.

Като помолчал, обдумывая эти слова.

— Это весьма серьезное обвинение, — сказал он. — Вы готовы привести веские аргументы в подтверждение?

— Я готов изложить свою версию событий и все, что знаю, канцлер, — не растерялся Рик. — И вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Вопрос в другом. Готовы ли вы и все сидящие здесь услышать их, а не пропустить мимо ушей.

— Хм, — сказал Като. — Кое-что мы и вправду уже слышали, когда вы гостили у нас. Мы бы с удовольствием пообщались с вами еще, но у вас есть одна неприятная привычка — сбегать всякий раз, как выпадает такая возможность.

Париж довольно ухмыльнулся.

— У каждого свои недостатки, канцлер, — хмыкнул Рик. — Но вот я перед вами, сижу в наручниках, весь в вашей власти. Принимайте решение.

— Думаю, в этом совершенно нет необходимости… — начал было Париж, однако Като вновь перебил его:

— Прошу прощения, господин Председатель, но дело слишком серьезное, чтобы игнорировать детали. Предлагаю выслушать Рика Омикрона, а уж затем принять решение.

Члены Правительства растерянно переводили взгляды с Като на Парижа и обратно.

— Хорошо, — выдавил Париж.

— Говорите, Рик Омикрон, — кивнул Като.

Рик откашлялся. Он не торопился. Когда смерть близко, начинаешь ценить каждую секунду. Он не стал повторять то, что уже было однажды произнесено Парижем — ту часть путешествий, касавшуюся бегства из Коммуны и нахождения в Эпсилоне. Он начал с посещения Звездного зала, с тех истин и знаний, которые обрел. Он говорил, вспоминая по ходу рассказа все подробности, а голос его делался все увереннее и четче, ровный и громкий, такой голос услышит каждый находящийся в этом зале человек, будь он даже в самом дальнем углу.

Рик рассказал о плане Спанидиса, о выборе между программами «Гея» и «Уран», о запуске цитадели. Рик упомянул о своих скитаниях по заброшенной земле, о могильнике на месте одной разрушенной цитадели, о монастыре мауситов и остатках человеческих колоний, связанных между собой каналами. О первой своей стычке с больными безумием людьми. Рик поведал про дорогу в Атлантис, свои приключения внутри города-машины, столкновение с кланом фордов, скитания по подземным туннелям и бегство от чудовищных насекомых. Зрители услышали о дивизионе Василевса, его попытках сколотить государство из разрозненных племен, о трансформации сегментов, стычках с безумцами и походе к цитадели. Рик говорил, позабыв о времени, перечисляя каждый эпизод из своего долгого путешествия домой, пока не остановился на Наднебесной.

— Думаю, достаточно, — сказал канцлер.

— Я хочу добавить еще кое-что, — голос Рика сел, непривычный к долгому напряжению. — Наблюдатели из центра никогда бы не причинили человечеству вред. Все, что делается по плану Спанидиса, направлено на сохранение людей как вида.

— Ты уверен в этом? — спросил Като.

— Да, — твердо сказал Рик.

— Потому что его отец состоял в ордене! — выпалил Париж, кипя ненавистью.

— Я ничего не знал об этом! — зарычал Рик.

— Довольно, — оборвал канцлер.

По залу впервые пробежал неуверенный, приглушенный ропот. Публика начала понимать, что происходит что-то, выходящее за рамки плана Правительства.

— Париж прав только в одном, — произнес Рик. — Наступил действительно важный момент. Программа «Иерихон» близка к завершению. Все, что требуется от нас, это терпение. Нам нужно дождаться конца.

Париж вцепился в бортик трибуны так сильно, что побелели костяшки пальцев. Его лицо раскраснелось, залоснилось от пота, глаза метали молнии.

— Это безумие! — заорал он, теряя над собой контроль. Като заговорил, но Парижа это уже не останавливало. — Чистое сумасшествие! Посмотрите на него! Неужели вы не видите? Это же чудовище, он не человек. Его зрачки,они желтые, как у демона! У нормальных людей не бывает таких глаз! Он ведет наш род к гибели! Ему нельзя верить, ни в коем случае! Ни единому слову!

— Председатель! — Вонг вскочил со своего места. — Успокойтесь.

Париж тяжело дышал, у него было лицо человека, с трудом понимающего, где он находится. Потом Париж сморгнул, перевел дух и сказал:

— Я совершенно спокоен, наместник. Скажи, Омикрон, что произойдет после завершения программы?

Все посмотрели на Рика.

— Мне неизвестно, — признался он.

— Вот! — всплеснул руками Париж. — Он говорит нам ждать, но чего? Своей смерти? Кто даст гарантию, что запущенная программа — не машина Судного дня? Ну? Видите! Вот в чем проблема: никто ничего не знает, даже он сам, мы словно скотина в загоне, не понимаем, какая участь нам уготована хозяевами. Разве можно сидеть сложа руки в подобных обстоятельствах? Я говорю вам — нет. Нужно действовать. Нужно ликвидировать источник угрозы. Мало того, что он забрал у нас детей, а молодое поколение превратил в каких-то оборотней с желтыми глазами, так он сеет среди народа безумие, от которого нет спасения.

Като заерзал в кресле. Вонг продолжал стоять, с укоризной поглядывая на Парижа. Остальные члены Правительства сидели словно парализованные.

— Вы хотите знать, что происходит? — спросил Рик. — Откройте глаза пошире.

— Что? — не понял Париж.

— Посмотрите вокруг. На потолок, на стены. Что вы видите?

Париж непонимающе проследил за указующим жестом, но его взгляд не задержался на окружающем пространстве и секунды, снова вернувшись к Рику.

— Вы не видите ничего, — заключил Рик. — А Пространство говорит с нами. Каждая панель имеет узоры и изгибы, которые складываются в знаки древних. И эти знаки объясняют нам все. Нужно только уметь их понимать.

— Что за бред ты несешь? — спросил Париж.

Рик покачал головой.

— Слепцы. Вы могли бы исследовать пространство, — сказал он. — Вы имеете все технические возможности: компьютеры, архив, библиотеку. Но вам даже это сложно сделать. Все, что вы умеете, это разглагольствовать об опасности и врагах, посиживая на заднице и попивая коктейли!

— Ты умеешь читать знаки? — спросил Като, предупреждая новую вспышку со стороны Парижа. — Что они говорят?

Рик взглянул на потолок и ответил:

— Прямо сейчас между вершинами башен сформировано толстое кольцо, внутри которого строится нечто… овальное.

— Он издевается над нами, — усмехнулся Париж. — Неужели вы верите ему?

— Дайте картинку с внешних камер наблюдения, — сказал Рик, — и сами все увидите.

Все переглянулись. Париж скривился, но подал знак секретарю. Повисло тяжелое молчание. Так противники выжидают в разных углах арены, прежде чем кинуться друг на друга в последней схватке и завершить начатый спор кровавой точкой. Лицо Рика на экране исчезло, несколько мгновений над залом висел черный квадрат. Вскоре стало ясно, что он не черный, а иссиня-лиловый, с россыпью блесток, и эти сверкающие точки — звезды. Из-за края экрана показалось что-то закругленное и серебристое, ослепительно яркое в свете солнца. Серебристый предмет медленно выплывал, открывая новые подробности. Вскоре стало ясно, что это часть соединительного туннеля — внутреннего, самого близкого к центру. Тут же по краям экрана показались дополнительные туннели и край обшивки Термополиса. Туннели заметно уплотнились — похоже, их монтаж продолжался, чтобы придать гигантскому колесу стабильность. Сама башня напоминала наконечник копья, вонзенного в черноту неба. Его верхушка, соединенная внутренним туннелем, упиралась в нечто круглое и голубое — в нечто, похожее на огромный клок пуха, с миллионами нитей, торчащих из центра.

За пушистым шаром угадывались две другие башни, развернутые верхушками к зрителю. Между ними тоже поблескивали нитки тоннелей, уходившие за пределы видимости. Нетрудно было догадаться, что по левую и правую стороны экрана находятся еще две башни. Кроме тоннелей, несоизмеримо тонких с этого расстояния, самые верхние части башен соединяло внутреннее кольцо. Толщиной оно могло бы достигать до сотни метров в поперечнике. Пушиситый голубой шар, словно драгоценный камень, был закован в эту мощную оправу. Шар мерцал. Медленно, меняя окраску от белоснежного до бирюзового. Казалось, по кончикам ворсинок прыгают электрические разряды или что-то похожее на них: кратковременные вспышки, словно отражения солнца.

— Думаю, хватит, — сказал канцлер.

Экран потух, но еще долго никто не решался произнести ни слова.

— Что это? — спросил Париж у Рика.

— Ничего подобного я никогда раньше не видел, — признался Рик. — И знаю не больше вашего.

Париж поджал губы. Вонг, давно опустившийся в кресло, подал голос:

— Поставим вопрос по-другому. Как ты думаешь, Рик, что это?

Рик поразмыслил и сказал:

— Это напоминает кокон, в какой заворачиваются насекомые перед зимовкой или превращением в… имаго. Это похоже на пух от дерева, какой разносится по полям, чтобы унести с собой семя и попасть в благодатную почву. Это слишком знакомо и универсально, чтобы можно было точно определить его природу.

— Вздор, — сказал Париж. — Оно может быть опасно. Нам неизвестно, что там, внутри. Вдруг там враждебная форма жизни?

Вопрос влетел в зал и принялся плавать там, как клубы дыма от костра.

— Возможны разные варианты, — осторожно предположил Вонг. — А вы как думаете, господин канцлер?

Като насупился, оглаживая подбородок.

— Возможно все, — выдал он. — Нужно учитывать все сценарии и быть готовыми.

Париж согласно закивал.

— Именно, господин канцлер. Когда мы завершим стабилизацию цитаделей, следует предпринять туда экспедицию, хорошо вооруженную, чтобы…

— «Мы завершим»? — переспросил Като, удивленно вскинув брови. — Вы действительно полагаете, что контролируете процесс трансформации?

— В этом нет сомнений, — засмеялся Париж. — Мы же говорили с вами накануне…

— О чем?

— Ну, — протянул Париж, усиленно гримасничая. — Как раз об этом. Разве вы не помните? Мы же обсуждали этот вопрос и пришли к пониманию…

— Я ничего такого не помню, — категорично покачал головой канцлер. — Вы помните что-нибудь подобное, Вонг?

Сановник тоже покачал головой:

— Я бы обязательно подтвердил, но, увы, нет.

— Вероятно, вы заблуждаетесь, господин Председатель.

Повисала пауза. Париж с отрытым ртом уставился на Като. Тот — на Парижа. Казалось, глухой пытается говорить с немым. Като первым нарушил молчание.

— Рик Омикрон заявил, что стыковка башен-кораблей в единый комплекс — часть автоматической программы «Иерихон».

— Но вы же не хотите сказать, что верите ему? Это глупость, — неуверенно захихикал Париж.

Лицо канцлера оставалось непроницаемым. Смех Парижа быстро захлебнулся в гнетущем молчании остальных членов Правительства.

— Как раз наоборот, — медленно проговорил Като. — Именно эта версия кажется самой разумной. Наши мастера-техники подтверждают, что не могут контролировать полет Наднебесной, а человек с генетическим ключом до сих пор не найден. Все, что происходило с Башней мира и другими башнями за последнее время, нам неподвластно.

— Ну что ж, — Париж закашлялся, — кхм, в таком случае, полагаю…

— Меня беспокоит другое, — сказал Като.

Маленький канцлер встал и осмотрел членов Правительства, поочередно одного за другим. — Поправьте меня, если ошибаюсь, но похоже, что вы намеренно держали народ Термополиса в неведении относительно происходящего с башней.

Париж побледнел на глазах.

— Более того, — продолжал Като тем же ровным голосом. — Вы не просто умалчивали о происходящем, а ввели граждан своей башни в заблуждение.

Като вопросительно взглянул на Парижа.

— Я… — пробормотал тот. — Вы… То есть… Это какая-то ошибка! Вы, вероятно, неправильно что-то поняли, и, думаю, мы исправим это недоразумение.

— И что же я понял неправильно?

— Ну, — Париж сглотнул. — Мы никогда специально не лгали нашему народу, потому что главной заботой является процветание и безопасность обычных людей. Иногда в целях безопасности мы не сообщаем гражданам всю информацию, потому что это может вызвать волнения, а значит подорвать правопорядок.

Секунду-другую канцлер критически смотрел в зал.

— У меня есть информация, что вы держали сектора собственной башни в бессрочной блокаде, жестко контролируя каждый шаг и правила поведения живших там людей. Вы будете это отрицать?

— Этого требовала их безопасность! — возразил Париж. — Все делалось ради их же блага.

— Ах, конечно же, — улыбнулся Като. — Благо. Ради блага людей их морозили, не давали пищи, не позволяли использовать генераторы энергии, исправные и готовые к работе. Ради их блага устраивали ристалища и междоусобные войны. Ради их блага не говорили правду о ситуации в башне и внешнем мире. Все ради их блага. Потребовалось нечто экстраординарное, отчаянный поступок одного человека, кардинально изменивший жизнь сотен тысяч людей в лучшую сторону. Будь по-вашему, вы бы до сих пор царствовали в своем Эпсилоне на верху пищевой и социальной пирамиды.

— Господин канцлер, — в голосе Парижа зазвенели металлические нотки, — кажется, вы забываетесь. Несмотря на наш союз, вынужден напомнить вам, что республика Термополиса — это суверенное независимое государство со своей внутренней политикой, не обязанное ни перед кем отчитываться. И мы не позволим разводить тут голословные домыслы, порочащие репутацию Правительства.

Все это время канцлер добродушно улыбался и кивал. Глаза его превратились в две щелочки, руки покойно лежали на брюшке.

— Ну конечно, Председатель, конечно. В обычной ситуации я бы полностью с вами согласился. Но штука в том, что ситуация — необычная. Мы не в игрушки играем, мы отвечаем за жизни огромного числа людей и манипулировать их мнением, их жизнями, играть ими, как камешками на доске в го, это не просто аморально, это — преступно.

— Что… — начал было Париж, но голос подвел его.

— Лично у меня нет сомнений, что ваше Правительство относится к своим гражданам, мягко говоря, халатно.

Париж обернулся, пытаясь подать кому-то знак, но Като предугадал этот порыв:

— Зря, Председатель. Трансляцию вам прервать не удастся, пусть люди вашей башни и всей нашей Империи смотрят и видят происходящее. Если бы вы действовали честно, вам бы нечего было скрывать. Здесь же мы видим подтверждение догадки — вы действуете преступно и пытаетесь скрыть результаты своего преступления, даже сейчас, когда вас уличили.

— Это неслыханная дерзость, — выдавил Париж.

Рик зачарованно наблюдал за тем, как его бледное лицо теперь пошло цветными пятнами. Канцлера же эти слова, казалось, нисколько не огорчили.

— Вовсе нет, Председатель. Это вынужденная мера. Наш народ просто не может бросить братский народ Термополиса в такой ситуации. И потом, мы заключили союз, альянс, а значит, взяли на себя обязательство помогать друг другу в трудные минуты. В минуты бедствий, беспорядков, борьбы. Как с внешними, так и с внутренними врагами.

Париж наткнулся на взгляд Рика. В глазах Председателя мерцала паника.

— Мне известно о вашей политике кое-что такое, — заявил канцлер, — что повергнет в шок каждого из сидящих здесь зрителей. Это немыслимые по своей жестокости преступления, несовместимые не то что с нормами закона, но лежащие за гранью всякой справедливости и морали.

Париж издал шипящий звук, а потом резко проговорил:

— Заседание ассамблеи объявляется закрытым. Суд над Омикроном состоится позже. Все свободны!

Но не успел он договорить последние слова, как по краям балконов и партера из всех проходов выступили люди в черных мундирах со штурмовыми винтовками. Зал зароптал. Некоторые люди повскакали со своих мест.

— Прошу успокоиться, — сказал канцлер. — Заседание продолжится. Поскольку возникла чрезвычайная ситуация, Империя берет на себя ответственность за поддержание порядка в Термополисе. Граждане! Оставайтесь на своих местах. Вам не причинят вреда. Наоборот, мы призваны защитить вас от насилия государственных преступников.

Глаза Парижа метались по рядам, выискивая путь к отступлению. К удивлению Рика, зал отреагировал сдержанно. Волна вздохов и бормотания прокатилась и затухла. Никто даже не попытался закричать или предпринять активные действия.

— Благодарю за понимание, — в этот момент на экране появилось увеличенное изображение Като. — Граждане Термополиса, знайте: Правительством вашей башни готовилась программа по уничтожению всего молодого поколения людей, чудом переживших мозговую лихорадку. Они собирались убить ваших детей, поскольку видели в них угрозу и боялись революции.

Зал ахнул. Като озабоченно кивнул:

— Я поражен не меньше вашего. Никогда не встречал такой жестокости. Империя всегда ценила человеческую жизнь и борется за нее до последнего. Именно поэтому мы бросили все силы на разработку вакцины от болезни и достигли успехов. Но пока оставим эту тему. Что же касается вас, Париж, ваши преступления очевидны и не нуждаются в доказательствах. Их так много, что ознакомление заняло бы несколько суток чтения без сна.

— Это немыслимо! — закричал Париж. — Вы должны покинуть Термополис со всеми вашими солдатами! Сейчас, немедленно!

— Боюсь, это невозможно, — улыбнулся Като. — Мы должны призвать вас к ответу за все ваши злодеяния. Это тирания, узурпация власти, геноцид, развязывание войны, массовые убийства. Список можно продолжать. В большинстве случаев организатором преступлений выступали вы, Председатель, — канцлер снова посмотрел на членов Правительства. — Мы понимаем, что при той атмосфере террора и страха, какая царила в Правительстве, трудно было противостоять этому человеку. Но, может быть, кто-то хочет возразить на обвинение господина Председателя?

Вопрос упал на широкий стол, как ядовитое насекомое. Ошеломленные, напуганные, главы секторов не издавали ни звука.

— Да что же это творится! — закричал Париж. — Что за безумная вакханалия! Как вы можете позволить этим подонкам командовать в нашей башне? Сделайте же что-нибудь!

Несколько штурмовиков не спеша поднялись на сцену и взяли ее в кольцо. Никто из членов Правительства так и не подал голоса в защиту Парижа.

— Вот видите, господин Председатель, — заключил канцлер. — Мне очень жаль, но даже ваши подчиненные не горят желанием защищать вас. Что еще раз подтверждает нашу правоту.

Тут Париж истерически расхохотался. Приступ веселья оборвался так же внезапно, как и начался. Париж повернулся к залу и выпалил:

— Граждане, слушайте, пока я еще могу говорить! Я призываю вас оказать сопротивление захватчикам! Боритесь, не позволяйте этим людям захватить власть, иначе вы по-настоящему узнаете, что такое рабство! Вы слышите меня?

Молчание. Гулкая, звенящая тишина.

— Люди больше не верят вам, Париж, — сказал канцлер. — Этот мост обрушился.

Председатель пошарил по залу глазами в поисках чего-то. Затем повернулся к канцлеру.

— И что вы теперь сделаете? — с вызовом бросил он. — Будете судить меня?

— Не вижу повода для веселья, — парировал канцлер. — Для начала нам придется отстранить вас от власти и упразднить Правительство. С этого момента официально объявляем этот орган распущенным, а всех его членов помещаем под домашний арест. Вы фиксируете, Вонг?

— Слово в слово, господин канцлер, — отозвался Вонг, помечая что-то в блокноте.

— Чудесно. Далее. Арестуйте господина Председателя.

Парижа мягко подхватили под локти и приподняли на дюйм от земли. Паника в глазах бывшего Председателя распустилась цветком животного ужаса. Он дико, неистово заорал и с поразительной прытью вырвался из объятий штурмовиков. Прыжок — и он оказался на краю сцены. Но Рика не подвела врожденная реакция. Одним точным апперкотом он опрокинул Председателя на лопатки. Штурмовики быстро схватили вопящую груду плоти и, уже не церемонясь, за руки и за ноги поволокли его к кулисам за сценой. Все это время члены Правительства нелепо пялились на Парижа округленными глазами.

— Третье, — между тем диктовал Като. — Ввести в Термополисе режим чрезвычайного положения. Установить комендантский час до особого поручения.

— Будет сделано, господин канцлер, — с готовностью отозвался Вонг.

Взгляд Като задержался на Рике.

— А что касается вас, молодой человек, нам еще следует все хорошенько обсудить. Хоть Париж и был последним подонком, кое в чем он прав. Насчет молодого поколения.

— Мой ответ не изменится, — сказал Рик.

— Мы ожидали подобную реакцию, — кивнул Като. — Давайте поступим следующим образом. Сейчас возникло несколько неотложных вопросов, требующих немедленного решения. Поэтому вы покинете зал ассамблеи, и мы поговорим позже. Проводите Рика Омикрона.

Штурмовики надвинулись на него, но Рик не заставил себя упрашивать и поднялся сам. Майя быстро взглянула на него и потупилась. Рик спустился в партер. В сопровождении четверых штурмовиков, не глядя по сторонам, он прошел к центральному выходу. За спиной звучали слова канцлера:

— Граждане Термополиса! Пока идут приготовления к исполнению приговора, я как уполномоченный представитель императора предлагаю вам присягнуть на верность великой Империи…

24. «侵»

Пространство дрогнуло, и тишину разорвал оглушительный сигнал тревоги. Лампы дневного света моргнули, на секунду погасли и тускло загорелись вновь. Включилось аварийное освещение, придавая белому свету оранжевые тона.

Эскорт вел Рика по лучевому коридору сектора Ню в сторону наружной стены башни. До чуткого слуха Рика доносились крики и жужжание выстрелов. Он спросил:

— Империя уже захватила Термополис?

Рик не особенно рассчитывал услышать ответ. Очевидное не нуждается в словесном подтверждении. Рик хотел отпустить едкое замечание — может, хоть оно расшевелит проклятых зомби, — но тут прозвучал металлический голос бортового компьютера:

— Всем пассажирам. Всем пассажирам. Завершается программа «Иерихон». Просьба не покидать пределы секторов. Возможны гравитационные возмущения, удары и толчки. При разгерметизации воспользуйтесь скафандрами, изолируйте отсеки, подавайте сигнал помощи. Не пытайтесь вмешаться в работу автоматических систем. Всем пассажирам. Всем пассажирам.

Голос повторил обращение трижды, прежде чем на них упала хрупкая тишина. От чрезмерно громкого звука залепило уши, и Рик потряс головой в надежде вернуть слух. Солдаты продолжали вышагивать по коридору, как ни в чем не бывало.

Из радиального коридора выступила вторая группа штурмовиков. Солдаты замерли друг напротив друга.

— У нас приказ встретить Рика Омикрона и проводить его, — сказал один из преградивших дорогу солдат.

— Нам ничего неизвестно об этом, — ответил сопровождающий. — Отойдите с дороги.

— Кто отдал вам такой приказ? — не отступал солдат из второго отряда.

— Канцлер Като лично, — отрубил конвоир. — А теперь убирайтесь прочь.

— Нет.

Солдаты продолжали препираться; звуки их голосов, приглушенные масками, напоминали гудение больших трансформаторов. Рик почувствовал движение сзади и инстинктивно припал к земле.

Вовремя. Коридор заполнил шквал боевых зарядов, впившихся в тела штурмовиков раскаленными шипами. Короткая, но ожесточенная перестрелка не заняла и минуты. Рик поднял голову. Все его конвоиры лежали на полу без признаков жизни. Поодаль распластались солдаты из второго отряда. Уцелевшие в стычке спокойно рассредоточились по позициям. Штурмовик, поначалу взявший на себя дипломатическую миссию, подошел к шевелившемуся конвоиру и добил того выстрелом в упор. Затем навис над Риком.

— Для справки: я не собираюсь спорить, — заявил Рик.

Секунду-другую штурмовик изучал его. Подошли остальные солдаты, всего их оказалось шестеро. Затем штурмовик протянул Рику руку, крепко ухватил и помог подняться на ноги.

— Спасибо.

Штурмовик кивнул на Рика товарищам:

— Что я говорил? Спокоен, как паук.

— К тому же вежлив, — заметил кто-то из солдат.

— Ладно, нет времени болтать! Переодевайся.

Рик не стал тратить время на расспросы и молча принялся стаскивать с поверженного штурмовика форму. Вся процедура заняла пару минут.

— Уходим, — штурмовик-дипломат юркнул в радиальный коридор.

— Куда вы меня ведете? — решился спросить Рик.

— Надень маску. Скоро увидишь.

— Хотите казнить меня?

— Не дождешься!

— Но…

— Довольно разговоров!

Лента полукруглого коридора медленно загибалась вправо. Тут и там беглецам попадались мертвые тела. Рик заметил пару электрожезлов, ящики с пожитками, разоренные лежанки. По его прикидкам, они сделали полукруг, миновав один мост между сегментами, когда у начала второго моста наткнулись на патруль имперской армии — так внезапно, что чуть не сшибли их с разбегу. Солдаты тут же открыли по врагам беглый огонь. Рик прижался к стене. Кажется, ему выпал шанс улизнуть, но что-то в движениях мятежных штурмовиков остановило его. Рявкнули залпы с галереи противоположного сегмента, сверху и снизу.

Пропасть, разделенная мостами, наполнилась жужжанием выстрелов и криками.

— Черт! — лидер дал отмашку, и штурмовики отступили вглубь коридора. — Их слишком много! Придется идти в обход.

— Да куда мы бежим, в конце концов? — крикнул Рик.

— Скоро увидишь! Мы уже близко!

Штурмовики метнулись было назад, но Рик одернул их:

— Кто вы такие? Я не сдвинусь с места, пока не скажете. Или отпустите меня, или попробуйте прикончить.

Лидер зарычал, но остановился. Метнулся к Рику и сдернул с себя маску, повернувшись на свет. Рик изменился в лице:

— Ахмед? Это ты?

— Нет, ночной ползун! — огрызнулся черный юноша.

Инженера было не узнать. Он похудел, черты лица заострились, щеку уродовал большой розовый рубец, а подбородок зарос колючей щетиной.

— Но как ты меня нашел?

— Бежим! Объясню по дороге!

Они ринулись подальше от гибельного места, и Ахмед зачастил:

— После старта Термополиса Париж устроил террор. Кто-то из Омикрона попытался уничтожить его Правительство, но поплатился головой. На Сигма и Тау напали нижние, уж не знаю из какого сектора. Они крепко прижали нас, но Корнеллиус пошел ва-банк. Сюда!

Отряд свернул на лестницу и затопал вверх по ступеням.

— Корнеллиус устроил карателям засаду, — продолжал на бегу Ахмед, — а когда те угодили в ловушку, подорвал пять этажей. Вместе с собой и теми, кто пошел за ним на смерть. Он успел передать мне командование, прямо перед ликом Красного короля, и народ Сигма и Тау пошел за мной.

Рику чудилось, что он ослышался.

— Мы потребовали у верхних отозвать войска и отдать нам весь четвертый эон, — говорил Ахмед, — но эти чердачные крысы отказались. Со мной говорила Майя, она встала на их сторону.

Инженер с горечью посмотрел на Рика.

— Лучше бы мне отрубили руку! Но Майя… Никогда не прощу это Парижу!

— Думаю, он больше не жилец, — заметил Рик. — Империя вмешалась в игру.

— А вот и ответ на твой первый вопрос, — весело щелкнул пальцами Ахмед. — Когда Ипсилон захватил наши сектора после долгой осады, мы отступили к основанию и ушли в стены башни. Я досконально изучил все входы и выходы, каждую лазейку и нишу. Мы готовы были сражаться до конца, но что-то остановило верхних.

— Эпидемия!

— Да! — при этих словах глаза Ахмеда блеснули золотом. — Болезнь накрыла всю башню, это случилось через три месяца после запуска. Башня кишела озверевшими людьми, даже мутанты Ярга в панике разбегались от них. Немало погибло людей, ох немало! Но мы цеплялись за жизнь, как могли. А потом явилась девочка…

— Что? — Рик встал как вкопанный.

— Девочка по имени Аврора, — кивнул Ахмед. — И назвалась твоей сестрой. Вместе с ней пришли дети, много детей. Несколько сотен, со всех секторов Термополиса.

Рик подскочил к Ахмеду, схватил его за грудки:

— Что она сказала? Что?

— Эй, остынь, дружище! — инженер аккуратно, но твердо убрал руки Омикрона. — Она заявила, что грядет новая эра. Сказала, что «будущее близко». И нужно сберечь детей, а также все молодое поколение, не достигшее двадцати пяти лет. Пойдем, нельзя стоять, иначе нас изловят.

Они вновь продолжили подъем.

— Что еще она сказала? Она с вами? — сыпал вопросами Рик.

— Не все сразу, — усмехнулся Ахмед. — Она сказала готовиться к Иерихону. Поначалу мы не поверили, но затем бортовой компьютер объявил начало запуска программы. Она также сказала, что произойдет стыковка с внешней башней, и в наш мир вторгнется армия желтолицых людей, а с ними явишься ты. Когда изменилась гравитация, мы уже не сомневались в правдивости ее слов. Но к тому времени Аврора исчезла.

— Как? — вскричал Рик.

— Мы и сами не знаем, — пожал инженер плечами. — Словно испарилась. Но дети остались с нами, и я позаботился о них. Они в безопасности. У них такие глаза, ах, если бы ты видел их глаза!

— Видел, — выдавил Рик.

— Правда?

Рик коротко рассказал о колониях детей в оболочке Наднебесной и Панафе.

— Проткни меня Ось! Где ты побывал?

— Не спрашивай…

— Мы слышали ее обращение насчет тебя, — добавил Ахмед. — Похоже, у тебя есть план?

— Он вот-вот появится, — заверил Рик. — Так куда мы направляемся? И главное, зачем?

— Почти пришли. Еще каких-то двадцать этажей! Уф!

Отряд выскочил на крышу третьего эона. Рик старался дышать как можно тише — повсюду сновали патрули Империи. От вооруженных сил Термополиса не осталось и следа. Ахмед внимательно огляделся, сверяясь с известными только ему ориентирами.

— Что ты задумал? — спросил Рик.

— Маленькую диверсию, — Ахмед хитро улыбнулся. — За время болезни мне удалось взломать центральный компьютер и получить доступ к библиотеке. Я занялся образованием. Люблю читать. И знаешь, нашел столько интересных книг! Например, пособие по управлению вон теми штуками.

Ахмед указал на экзомех, стоявший неподалеку.

— Шутишь?

Взгляд инженера говорил красноречивее любых слов.

— Но зачем?

— Это отвлечет их, пока завершается программа.

Рик сжал плечо друга.

— Ахмед, ты до сих пор мне веришь?

— Ну конечно, — кивнул инженер. — Тебя это как будто удивляет.

— От меня отвернулось столько людей…

— Просто я хорошо помню те слова, что ты сказал при активации «Урана». Никаких сомнений. Если мы ступили на эту дорогу, дойдем по ней до конца.

— Да, но разумнее всего было бы примкнуть к Империи.

— Так почему ты до сих пор здесь?

— Мне есть, за кого сражаться.

Ахмед насмешливо смотрел на Рика. Омикрон догадался. Кажется, у Ахмеда в секторе Каппа тоже мог быть близкий человек, за которого инженер пойдет до конца и, если нужно, пожертвует собой. Вдруг Рика обожгла мысль:

— Я должен кое за кем вернуться.

— О нет, — чертыхнулся инженер. — Опять ты начинаешь!

— Это недалеко. Там наши сородичи, пороговое поколение. Империя хочет превратить их в ходячие автоматы. Этого нельзя допустить, я несу за них ответственность и не могу подвести их.

— Рассчитываешь остановить армию Империи в одиночку?

— Вода обтекает камни, — сказал Рик. — До завершения программы остается самая малость. Я попробую спасти столько, сколько смогу.

Ахмед мгновенно принял решение.

— Ну ладно. Двое пролов пойдут с тобой. Помнишь их? Брэм и Томас.

Рик взглянул на штурмовиков, те кивнули ему, сверкнув черными линзами окуляров.

— Как нам держать связь?

Ахмед передал Рику гарнитуру рации:

— Пока рядом прол, за безопасность потока можно не переживать — у этих ребят внутри кодировщики информации. Все, расходимся. Я постараюсь развлечь имперцев, а ты вытаскивай людей из петли.

Инженер хотел добавить что-то еще, но промолчал. Рику нетрудно было догадаться, о чем бы пошла речь — об успехе всей затеи. Возможно, они шли на коллективное самоубийство. Пригибаясь, Ахмед с верными ему солдатами побежал к машинам. И тут Рик перевел взгляд на Хорду. Возможно, ему показалось, но ее защитная оболочка посветлела. Рик больше не стал ждать и юркнул к кабине лифта. Пролы двумя безмолвными тенями последовали за ним.

25. «動»

Юноши и девушки напряженно вслушивались в шум извне.

Дверь резко распахнулась, внутрь ворвались солдаты и стали выволакивать их, одного за другим, в коридор. На запястьях ловко закрепили магнитные кандалы, а затем повели по коридору в сектора, где обосновались врачи Империи.

По коридорам башни к этому месту стекались вереницы пороговых юношей и девушек, все преступление которых заключалось лишь в том, что они смогли пережить болезнь безумия. Часть пороговых под командованием Чимеки вступила в бой; эту вспышку быстро подавили ценой многих жизней мятежников. Сам Чимека пал, забрав с собой троих штурмовиков. Большинство пороговых сопротивления не оказывало и покорно следовало за солдатами.

Штурмовики монотонно сыпали команды и работали кулаками, подгоняя колонны. В ответ им неслись крики боли, проклятия и стоны. Людской гомон тонул в гулком, грозном, как раскаты грома, звуке, который разносился из недр цитадели и прокатывался от одного сектора к другому. Кроме него воздух наполняло высокое, протяжное пение — равномерный гул, издаваемый Хордой. Этот звук пульсировал от низкого бормотания до оглушительного звона с протяженной амплитудой, он звучал без перерывов и без конца, заставляя вибрировать каждую клеточку тела.

Сквозь маску шлема мир превратился в узкую полосу без потолка и пола, словно на голову Рику напялили консервную банку, имевшую прорезь. Потом Брэм что-то нажал у Рика над правой бровью, и тьма расцвела зелеными и фиолетовыми лепестками контуров. Рик чертыхнулся; всякий раз технические примочки только раздражали его.

— Вот они.

Пролы тихо свистнули, выражая готовность, и метнулись по флангам, обгоняя группу пороговых, с которыми Рик делил камеру последние сутки. Рик догнал лидера конвоя и пристроился рядом. Штурмовик вопросительно глянул на него:

— Кто вы?

— Мы из седьмой дивизии, — заявил Рик.

— Седьмой дивизии? — не понял штурмовик. — Что еще за подразделение? Мне о таком неизвестно.

— А это секретное формирование, — продолжал Рик сочинять на ходу, — создано специально для контрразведки. Вдруг среди нас есть шпионы?

Штурмовик с минуту переваривал услышанное, продолжая двигаться по маршруту. Рик быстро оглянулся — боковые конвойные показывали по большому пальцу, поднятому вверх. Значит, пролы уже обезвредили штурмовиков и встали на их места, абсолютно неотличимые из-за экипировки. Работа выполнена чисто, даже пороговые, заморенные пинками, ничего не заметили.

— Я запросил базу, — наконец созрел штурмовик, — там о вас ничего не знают.

— Так в том вся суть! — Рик постучал пальцем по щитку маски. — Потому оно и секретное. Подумай сам. Давай я покажу тебе кое-что, это быстро.

Рука штурмовика легла на рукоять винтовки, он медлил, но все же, переборов подозрительность, шагнул в сторону. Колонна ушла вперед; мимо замелькали ряды пороговых.

— Ну? — потребовал штурмовик.

Рик нанес ему удар по колену и, когда штурмовик согнулся, пытаясь выстрелить, вывернул винтовку вверх. Сверкнул фейерверк очереди, плазменные заряды расчертили пунктиром черную линию на потолке. Рик ударил штурмовика затылком об стену. Солдат обмяк и сполз на пол. Колонна продолжала идти, тупо пялясь на происходящее десятками пар глаз. Рик заорал:

— Всем стоять!

Не сразу, толкаясь, цепочка юношей и девушек остановилась. Рик сорвал с лица маску и облегченно выдохнул. Пороговые с опаской смотрели на него.

— Я же говорил, — буркнул кто-то. — Он с ними.

Рик отцепил от пояса поверженного штурмовика магнитный ключ и разомкнул кандалы одним нажатием кнопки. Оковы попадали на пол. Вперед выступила Мона.

— Ты не убьешь нас?

— Мы на одной стороне, — покачал головой Рик.

— Что происходит? — спросила она. — Мы слышали сигнал.

— Империя пытается успеть до завершения программы.

— Но зачем?

— Все просто, — сказал Рик. — Цель программы скрыта, повлиять на нее они не могут. Зато мы в их руках. Они боятся нас.

Черные пороговые переглянулись, растирая запястья рук.

— И что теперь? — спросил кто-то из парней.

Рик взглянул на него.

— Там, за стенами, в нижних секторах остались тысячи наших собратьев, — произнес он. — Прямо сейчас их ведут на вакцинацию, кого-то, возможно, уже не спасти. Подумай сам.

— Мы должны освободить их, — озвучила Мона общую мысль.

— Нас слишком мало, — заметил юноша. — Нужна армия, такая же мощная, как у Империи.

— Согласен, — кивнул Рик, подумал и добавил. — Есть идея. Секунду. Ахмед?

Он включил гарнитуру на прием. Сквозь разрывы статических помех сложно было что-то расслышать, а затем раздался голос инженера, так громко, словно зазвучал в голове:

— Рик? Прием!

На заднем фоне слышались хлопки взрывов и жужжание плазменных орудий.

— Как дела? — спросил Рик.

— Идут! Здесь довольно жарко! Эти машинки просто чудо! Имперских обезьян много, но мы с ребятами основательно подпалили им задницы!

— Отлично, — Рик взглянул на пролов. — Эй, Ахмед, у тебя случайно не завалялись коды доступа к спецтехнике полиции?

— Где-то были… — выдохнул инженер. — Ай, черт! Получи-ка, обезьяна!

— Ахмед?

— Так-то лучше! — кричал инженер. — Представляешь, в экзомехе есть огнеметы! О чем ты говорил? Ах да, коды. Сейчас, один момент… Получай посылку.

— Спасибо, друг! Держись, программа почти завершена!

— Сам держись! — захохотал Ахмед.

Если бы Рик по-прежнему придерживался мистических взглядов, то подумал бы, что в инженера вселился дух Корнеллиуса. Брэм, а может это был Томас, сложно понять, кто из пролов — свистнул, подтверждая прием пакета данных.

— Что ты задумал? — нахмурился черный парнишка.

Мона заулыбалась. Она поняла. Рик подмигнул ей, а сам распорядился:

— Брэм, нам нужно подключиться к мощному источнику излучения радиосигнала. Подскажи, где ближайший.

Прол вынул портативный проектор и вызвал голограмму Термополиса. Увеличил масштаб, провернул, изменил угол обзора. Пороговые сгрудились вокруг него и Рика, вглядываясь в проекцию.

— Сейчас мы, — Рик сверился с узором стен, который научился читать до автоматизма, — в секторе Кси.

Брэм ткнул в точку на схеме. Рик уставился на это место, потом медленно поднял глаза на прола.

— Уверен?

Брэм кивнул и снова ткнул в точку. Рик ждал комментария, но запоздало вспомнил, что пролы немы. Зато перед глазами высветилась иконка — узел связи, до сих пор исправен.

— Годится, — Рик быстро взвесил расклад и принял решение. — Ребята! Слушайте внимательно. Мы передадим сигнал для размагничивания всех замков через станцию связи. Всем идти необязательно. Мне нужны только самые сильные. И ты, Мона.

— Не сомневалась в этом, — девушка победно ухмыльнулась.

Вряд ли она знала, что владеет генетическим ключом Панафа, но именно ее имя назвала Рику Меридиан. Вместе с Моной вызвалось еще четверо.

— Отлично, — Рик обратился к остальным. — Спрячьтесь и ждите.

— Чего?

Рик растерялся; он не знал, как это сформулировать. Выручила Мона.

— Голоса свыше, — сказала она. — Это будет сигнал. Он укажет, что делать. Верно, Рик?

Рик сглотнул. Хотел бы он, чтобы все оказалось так просто.

— Да, верно.

Позже, когда они торопливо шли к лифтам, Мона осведомилась:

— Кстати, куда мы направляемся?

— В сектор Омикрон, — ответил Рик.

26. «家»

— Диверсия в третьем шлюзе! Неивестные захватили экзомехи! Всем срочно прибыть в третий шлюз для подкрепления!

Мимо пробежало два отряда имперских солдат, громыхая каблуками по рифленому полу.

Рик дождался, когда их топот стихнет, и подал сигнал выходить из-за укрытия.

Врата зияли распахнутыми створами. Рик с минуту вглядывался в главный коридор, ожидая испытать что-то вроде ностальгического трепета. Но не чувствовал ничего. Он шагнул вперед. Под ботинком хрустнуло. При иных обстоятельствах Рик вздрогнул бы, но сейчас только сильнее сжал челюсти и удобнее перехватил винтовку, позаимствованную у поверженного штурмовика.

Эти стены, эти комнаты…

Здравствуй, мой тесный мир. Приветствую тебя, моя родина.

Столько лет взаперти.

Хорда продолжала петь. Из низкого контральто ее голос постепенно перерастал в пронзительное сопрано.

Мимо по коридору прошел человек. Гражданский. Рик искал его взгляд, но человек опустил глаза в пол, потерянный, грязный, он брел вдоль стены, словно слепой. Рик не остановил его. Человек исчез, как облачко серого дыма.

Их маленький отряд продвигался вперед с величайшей осторожностью. Сектор был еще обитаем, но всюду царила разруха и запустение. Они ступили в главный зал собраний. Здесь в кучах мусора копошилось с дюжину жителей. Устало, медленно они ворочали палками горы тряпья и обломков. Рик методично оглядывал пространство: каждую панель, квадрат за квадратом, каждого человека, с ног до головы. Одна женщина подняла на него глаза, мгновение смотрела и, потеряв интерес, вернулась к прежнему занятию.

Рик решился подойти к мужчине, сортировавшему неподалеку обломки стульев.

— Что здесь произошло?

Мужчина взглянул на него, потом на Брэма, Мону и остальных пороговых. В его глубоко запавших глазах шевельнулась толика разума.

— Уходите отсюда. Мы присягнули Империи. Оставьте нас.

Рик отвернулся от него. Мона дернула за рукав и сдавленно прошептала:

— Смотри.

Рик проследил за рукой и увидел. В груди тут же разлился холод. С парапетов верхних этажей свешивались трупы, вздернутые за горло. Пять, десять, двадцать человек. Они висели чудовищными плодами, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Мертвые юноши и девушки. В одном пареньке Рик узнал участника Весеннего бега. А вон та девушка работала на ферме. Кто-то тихонько тронул за рукав, и Рику стоило огромных усилий не закричать в этот момент.

Он повернулся. Брэм подавал знак: «Надо идти».

Отряд миновал площадь и прошел по маршевому коридору к секции, где располагался бывший Храм техники и узел связи. Они старательно обходили горы мусора и трупы, начинавшие смердеть, но препятствий было слишком много, и порой кто-то задевал ногой бутылку или иной предмет домашнего обихода. Двери некоторых комнат проломили, другие были изуродованы, третьи открывались и на пороге появлялся хмурый обитатель комнаты, чтобы проводить их процессию долгим туманным взглядом.

— Смотрите в оба, — сказал Рик на всякий случай.

Они стояли возле узла связи и обшаривали глазами пространство, а Брэм аккуратно взламывал замок. Отовсюду, из маршевого и боковых коридоров на шум подходили люди. Не подходили — крались, как отощавшие крысы, почуявшие съестное. В голодных глазах горел болезненный интерес. Брэм свистнул. Рик нырнул за ним в комнату и увлек с собой Мону. Брэм уже орудовал над консолью. Рик сказал:

— Нас засекли, — он поймал вопросительный взгляд девушки и пояснил: — Каждая новая сессия работы отражается на контрольном табло у операторов наверху. Поэтому надо действовать быстро. Брэм, подключись к ретрансляторам.

Пальцы прола с неверотяной быстротой запорхали над клавиатурой. Мона с любопытством изучала начинку узла связи. Рик обеспокоенно поглядывал на выход, где остались с оружием пороговые и Томас. Загорелся экран коммутатора, появилась картинка человека в белом.

— Узел О4, слышите меня?

Рик замахал Брэму руками, показывая ни за что не вступать в разговоры.

— Узел О4, отвечайте! Что у вас творится? — настаивал оператор.

Прол активировал два экрана, с изображенными на них схемами ретрансляторов. Устройства подсветились зеленым. Побежали столбцы данных.

— У меня несанкционированная попытка доступа к передатчикам! — закричал оператор. — Это делаете вы? Отвечайте немедленно!

— Быстрее, — подгонял Рик. — Быстрее.

— Никакой реакции, — оператор повернулся к кому-то за полем зрения. — Вас понял. Запускаю аварийное отключение сектора.

Брэм потянулся к затылку и извлек из ниши в основании шеи черную пластинку. Вставив пластинку в разъем, прол заработал по клавишам с удвоенной скоростью. На экране связи оператор продолжал кричать и требовать ответа, непрестанно нажимая на кнопки. Столбцы данных рядом со схемой передатчиков убежали вверх, а вместо них выпрыгнула надпись: «Операция выполнена». Брэм перевел рычаг питания в выключенное положение.

Лампы освещения мигнули и погасли. Рик выскочил из узла связи, когда Мона только начала суетиться, быстро растолкал пороговых, и вгляделся в пространство перед собой.

Тьма изначальная.

Затем раздалась серия щелчков и звон оживающих электромагистралей. Лампы снова загорелись, проливая свет на происходящее. Узел связи окружали жители Омикрона. Каждую минуту подходили по двое-трое, вооруженные, чем придется. Впереди всех стоял Ивон.

Новый Смотритель Коммуны очень долго вглядывался в Рика, словно пытаясь вызвать в памяти позабытый образ. Рик почувствовал, как рядом встали Мона и Брэм. Прол присвистнул.

Ивон напряженно поглядел на него и снова вцепился глазами в Рика.

— Ты, — сказал он. — Все началось из-за тебя.

— Как поживаешь, Ивон? — спросил Рик, стараясь придать голосу дружелюбный тон.

Ивон, постаревший для своего третьего круга сразу лет на двадцать, прищурился, как бы пытаясь осмыслить вопрос. Вид у него был растрепанный, на мундире, недавно свежем, теперь красовалось бурое пятно. Этот Ивон напоминал дурную, грязную копию того Смотрителя, какого Рик видел недавно на ассамблее.

— Что вы здесь делаете?

— Решили заглянуть… — Рик хотел сказать «домой», но удержался. — …на огонек.

Ивон буравил его немигающим, полубезумным взглядом. Кажется, юмора он не оценил.

— Поздравляю с назначением, — сказал Рик. — Ты как никто достоин этой должности.

Новый Смотритель вздрогнул; похоже, эти слова вывели его из ступора.

— Ты должен быть под стражей, — сказал он. — Я же видел собственными глазами, как тебя уводили. Почему ты в форме Империи?

— Планы немного изменились, — ответил Рик.

Ивон хлопал глазами, с трудом осознавая услышанное.

— Изменились? Что вы делали в Хра… в узле связи?

— Ничего особенного, — Рик поднял вверх руки. — Мы уже уходим.

— Так скоро? — губы Ивона вдруг искривились в сардонической усмешке. Он глянул на сородичей, переступил с ноги на ногу и добавил. — Что вы затеяли?

— Помогли нашим братьям освободиться, — сказал Рик. Емунадоело увиливать.

— Вашим братьям, — Ивон словно пережевывал услышанное. — Вот кем ты стал, Рик. Теперь у тебя новые братья. Другая семья.

— Это не так. Иначе я бы не вернулся.

— Не держи нас за дураков, — поморщился Смотритель. — Прояви хоть каплю уважения. Ты всегда был немного другим. Слишком умным, слишком независимым. Всегда держался в стороне, даже в патрулях. И сбежал при первой возможности. А потом наш мир полетел в пропасть. По твоей вине!

Подобравшись, Рик наблюдал, как Ивон трясет сжатым кулаком перед собой и выплевывает вместе с брызгами слюны слова:

— Ты во всем виноват. Только ты. Пространство распалось на куски. Крез обезумел и бросился во внешний мир, чтобы поработить варваров за стенами. Потом мир опрокинулся, твердь поменялась со стенами местами. Казалось, вселенная превратилась в нескончаемый кошмар. Явились белые люди и сказали нам правду. Поднялась чернь, началась смута, хаос, война, а мы подавили мятеж. Мы честно выполняли свою работу. Белые назначили меня Смотрителем и дали мне власть. Мы и опомниться не успели, как люди стали звереть, один за другим. Озверевшие бросались на нормальных и рвали их на куски. Уровни побагровели от крови. Исчезли дети. Озверевшие безумцы метались по этажам, их становилось все больше, у нас не хватало людей, и мы баррикадировали уровни. Мы убивали всех зверей, каких смогли отыскать, но вскоре они перекинулись в демонов. Да, демоны. Они как будто становились нормальными, эти люди, но их глаза пожелтели, и они вели себя неправильно, отказывались подчиняться, а потом подняли мятеж. Все молодые, все как один. С желтыми глазами. Как у тебя.

Ивон умолк, кулак бессильно опустился. Вторая рука, до того спрятанная, медленно показалась из-за спины. Блеснуло лезвие ножа.

— Я приказал схватить их, — сказал Ивон. — Был суд. Справедливый народный суд.

— Да, — закивали люди справа и слева, — справедливый.

— Зачем? — спросил Рик. — Разве они угрожали вам?

Ивон сглотнул.

— Они требовали отпустить их. Произносили заклинания и стихи. Они были одержимы. Мы сделали это ради Коммуны. Ради их блага. Мы освободили их, по-настоящему освободили.

Линия горизонта качнулась и стала плавно задираться одним краем. Краски стали чуть ярче и контрастнее. Рик почувствовал, как в жилах закипает кровь.

— Коммуна дала им все и забрала то, что посчитала нужным, — проговорил Ивон. — Таков закон.

К горлу подступил мерзкий комок. Рик не выдержал.

— Вы убили их! — взревел он. — Только за цвет глаз!

— Они были иные, — заорал Ивон, взмахнув кинжалом. — Иные! Они превратились в чудовищ, в мерзких демонов. И ты такой же, желтоглазый дьявол!

Сердце бешено колотилось о стенки ребер, кровь стучала в висках. Рик попытался успокоиться и глубоко вдохнул.

— Нет, Ивон, — произнес он как можно спокойнее. — Ты ошибаешься. Пожалуйста, пойми это. Отпусти нас, дай нам уйти с миром.

Лицо Ивона внезапно вытянулось, глаза округлились, резче очерчивая темные мешки. Жители Омикрона, стоявшие с ним во фронт, приглушенно заворчали, словно свора цепных псов. Кто-то укусил кулак, другой зажимал уши, третий ожесточенно тер красные глаза, страдальчески поскуливая от боли.

— Я понял, — Ивон ткнул в Рика пальцем. — Все началось с тебя. Ты был первым. Это инфекция. Ты заразил остальных. Это ты, все ты. Ну конечно!

Ивон улыбнулся; он был счастлив от осенившей его догадки. Прикрыв глаза, он словно вслушивался в свои лихорадочные мысли и облизывал шершавым языком посиневшие губы. Из носа у него потекла и упала на язык струйка крови. Ивон резко открыл глаза. В них уже почти не осталось ничего человеческого.

— Твой друг-водопроводчик, — пропел он. — Мы отправили его на свидание с Матерью-Тьмой.

Рик понял, что речь идет о Киото. Этот удар он выдержал с огромным трудом, как один из серии мощных и далеко не последних.

— Мы уходим, — глухо произнес Рик. — Сейчас.

Он подал знак пороговым продвигаться к выходу. Бочком, мелкими шажками, вся их группа двинулась к спасительному коридору, а толпа жителей Коммуны насторожено наблюдала за перемещением, словно готовая сорваться в атаку.

— А знаешь, что он сказал напоследок, Рик? — крикнул Ивон.

Рик еле сдерживал себя; голова кружилась все сильнее, тошнота подступала к самому горлу, а сосуды готовы были лопнуть от внутреннего давления. Он не понимал, что происходит.

— Видел бы ты его лицо, Рик, — засмеялся Ивон. — Ох, видел бы ты, как он трясся от страха, стоя на самом краю. Напоследок бедняга совсем сошел с ума! Кричал что-то про Ковчег. Слышишь?

Рик пятился прочь от площадки, а Ивон медленно шел следом во главе толпы людей, корчившихся, словно от судорог.

— Все кричал нам, что мы живые мертвецы! Думал, напугает нас, ха-ха! И где он теперь? Стал сухой лепешкой где-то там, на полу… или на стене? А мы-то еще живы, смотри, мы живы! Видишь? Ударь меня, ударь! Ну? Порань меня, Рик, сразись со мной!

— Нет, — прошептал Рик. — Не надо.

Он обращался не Ивону, но тот продолжал кричать, кромсая воздух холодной сталью.

— Я всегда хотел схватиться с тобой. Лучший из своего поколения, надо же. Крез был идиотом, что упустил тебя. Любой бы догадался, что таких, как ты, надо держать… в клетке! Крыса!

Рик пошатнулся, оскальзываясь на чем-то мягком и податливом.

— Бешеная крыса! — орал Ивон, надсаживая глотку и сгибаясь так, словно хочет исторгнуть внутренности. Теперь кровь из ноздрей и ушей заливала всю нижнюю половину его лица. С остальными жителями сектора творилось что-то похожее — судорожные припадки, крики, похожие на визг животных.

— Бежим! — крикнул Рик, и отряд бросился по коридору, на ходу отпихивая выскакивавших из боковых комнат людей. Ивон истошно взвыл:

— А-а-и-и-о!

Беглецы неслись по коридору во весь опор. Позади визжала обезумевшая толпа. Кто-то из пороговых дал короткую очередь по нападавшим сбоку, раздался крик. Жители Омикрона продолжали бросаться на отряд, целясь в ноги. Двух пороговых из Панафа сбили, и Рику с остальными стоило огромного труда и драгоценных секунд форы отпихнуть безумцев, пока их не настигла основная масса преследователей.

Потом был главный зал и мечущиеся по балконам силуэты, и Пространство, затопленное воплями существ, очень быстро утративших всякое сходство с людьми. Главный коридор, выводивший к Хорде, был забит зверьми, звери метались вдоль стен, завывая и скаля зубы, словно стая диких приматов. Отряд пороговых сбился в кучку в центре, встав спиной к спине. В зал хлынула основная масса зверей во главе с Ивоном. Увидев, что жертвам некуда деться, преследователи обрадованно заверещали, а Ивон запрокинул голову к потолку и издал неистовый победный клич.

— Что с ними? — крикнула Мона.

— Новая волна, — выдохнул Рик, ему не хватало воздуха.

— Ты в порядке? — Мона схватила его за руку.

Рик опустился на одно колено и отдал девушке винтовку:

— Держи. Не подпускайте их.

— Нам нужно бежать! — крикнул пороговый юноша дрожащим от страха голосом.

— Нет, — покачал головой Рик. — Бежать уже поздно. Осталось слишком мало…

— Мало чего? Что ты несешь?

— Слушайте… — Рик кивнул в сторону Хорды.

Стержень мира, Ось Пространства, хребет башни — Хорда, — взяла самую высокую ноту в своей сольной партии. Звук заполнял собой коридоры и помещения, словно жидкость — густым, равномерным, плотным потоком.

Юноша что-то сказал, но Рик не услышал. Остальные тоже кричали, но Рик видел лишь двигающиеся губы и Брэма, застывшего посреди их маленького островка разума в водовороте безумия. Прол чуть склонил голову, как бы вслушиваясь в этот новый сигнал. Рик опустился на второе колено, оперся дрожащими руками о пол, медленно скользя глазами по изменяющимся стенам, потолку, по исковерканным ужасом лицам зверей — те беспомощно оглядывались и зажимали уши, не понимая, что происходит.

Формы вспучились, вышли из себя. Цвета предметов побледнели, снова обрели яркость, а затем стремительно почернели, как гниющие плоды. Перед глазами заплясали яркие мерцающие точки и ниточки, и звенящая тьма поцеловала Рика в самую душу.

Дверь.

Порог.

Замок и ключ.

Тонкий, стоящий посреди абсолютной тьмы и насмешливо смотрящий на него.

«У каждого замка свой ключ, — говорил он. — Но не все двери стоит открывать. А какие-то лучше закрыть…»

Пороговые. Дети. Ковчег, о котором говорил Киото. Ковчег — это древнее судно, на котором человек спасся от мирового потопа, от конца света, где были собраны все растения и животные, все, чтобы построить новый мир и начать жизнь заново. Термополис — это такой ковчег. Как и Атлантис, и Панаф, и Башня мира, Славия и еще две погибшие цитадели, общим числом семь. И вот они соединились на орбите в колесо, и в центре этого колеса вызревает странный плод, нечто иное, как и мы сами, как непонятный, удивительный цвет наших глаз и наша коллективная память, и способности детей, очень сосредоточенных детей. Спокойствие — признак силы. Паникуют только слабаки. Эти дети были спокойны, как никто из взрослых, словно они знали все события наперед, словно будущее было для них свершившимся, состоявшимся.

Но они — дети.

А детям нужна помощь.

Ребенок не всегда может открыть дверь ключом и переступить порог.

Ему надо помочь. Помочь выйти наружу из этой тесной комнаты.

..В мир вернулись краски, звуки и цвета. Рик открыл глаза и обнаружил себя по-прежнему лежащим на полу посреди главного зала родного сектора Омикрон. Он медленно, осторожно поднял голову.

Зал был пуст. Ни отряда, ни озверевших земляков. Жуткие тела по-прежнему болтались в воздухе. Рик поднимался на ноги целую вечность и еще дольше стоял, привыкая к силе тяжести. Что-то изменилось в мире. Рик побрел из зала, широко расставив руки для равновесия. Голова напоминала воздушный шар — ни боли, ни давления, ни мыслей.

Ничего.

Рик вышел на центральный балкон, откуда открывался вид на Хорду. Он подошел к самому краю, смело заглянул в пропасть. Страх высоты исчез. И стало ясно, что произошло.

Хорда молчала.

27. «上»

Рик не спеша поднимался по спиральной лестнице, опоясывавшей центральный колодец. Термополис казался вымершим. Из башни ушла энергия, и только Хорда мерцала холодным голубым светом.

Царила необычная, мертвая тишина. Рик знал, это не так. Наверняка в недрах Термополиса затаилась огромная масса людей. Не успел он подняться и на три уровня, как увидел на ступенях Мону. Девушка сидела и смотрела на него, словно поджидала специально. Рик поравнялся с ней, тогда Мона встала и взяла его за руку.

Они ничего не сказали друг другу. Время пустых слов прошло.

Вместе, они в торжественном молчании продолжили подъем.

Спираль лестницы медленно разворачивалсь впереди, открывая сидящих на ступенях юношей и девушек. Рик с Моной проходили мимо них и поднимались дальше. Рик не оглядывался; он знал, что все пороговые сейчас неторопливо встают и идут следом.

Сектор Кси. Всюду валялись размагниченные кандалы. Мертвые тела — пороговых и имперских солдат, поодиночке, вповалку, иногда сцепившимися в объятиях парами, словно в последнем танце.

Рик с Моной сосредоточенно совершали восхождение, никуда не сворачивая и нигде не останавливаясь. Этаж, другой, следующий. Лента лестницы медленно уползает вниз.

Кое-где на балконах, у самого края стояли штурмовики, с опущенными вдоль туловища руками, в которых забытыми игрушками болталось оружие. Пустые глаза изучали неведомые картины. Некоторые лица подергивались в тике. Один качнулся вперед и полетел вниз — в полном молчании.

Мать-Тьма примет его в объятия.

Поднимаясь мимо сектора Мю, они увидели на дороге одного из членов низложенного Правительства. Худой мужчина в сером балахоне, похожий на богомола. Из дыр на месте глаз текла кровь; казалось, он рыдал.

— Кто здесь? — прохрипел он, нелепо взмахнув руками.

Рик и Мона не остановились. Они приближались к человеку. Тот, услышав звуки шагов, вскрикнул высоким визгливым голосом, еще сильнее замахал руками.

— Демоны! — он схватился за голову. — Проклятые демоны! Чудовища!

Рик и Мона поравнялись с ним, оказавшись на расстоянии вытянутой руки. Мужчина отшатнулся и злобно зарычал:

— Нет, я вам не дамся! Вы не получите мою душу, нечестивое отродье!

Он развернулся, побежал и с размаху впечатался в стену. Рик больше не смотрел на него, хоть и слышал звуки ударов, ругань, удалаяющиеся жалобные стоны, а потом удивленный крик, быстро потонувший в завываниях ветра.

Этажи, этажи, этажи.

Сектора, эоны.

Спираль пронзала пустоту, протягивалась причудливым мостом между блоками-эонами башни. Поверхность третьего эона устилали обломки догорающей техники и трупы. Над равниной разносился жалобный стон человеческого существа, страдающего от ран. Ветер подхватывал его и размножал, донося до ушей уже с разных сторон. Но Рик не останавливался. Он как никогда четко видел цель.

Они поднимались все выше и выше — длинная цепочка порогового поколения, родившегося и выросшего в секторах этого и других грандиозных колоссов.

Они восходили, неумолимо, настойчиво, как прилив.

Как птица машет крыльями, потому что не может не летать.

Как рыба извивается всем телом, потому что создана для воды.

Как мустанг несется по равнине, потому что рожден для стремительного бега.

Они были сама природа. Они проснулись. Осознали свое предназначение.

Вверх. Сквозь испещренное знаками Пространство. По страницам этой грандиозной книги, повествующей обо всем на свете. Сквозь мир, который был текстом. По ступеням-словам, минуя этажи-строчки.

Сила тяжести постепено уменьшалась. Они приближались к центру вращения колеса из башен. И чем выше они поднимались, тем легче было переставлять ноги.

Внизу остался второй эон. Снова переправа через пропасть между полом и потолком. Вдали, по обе стороны внешней стены в оболочке угадывались туннели, соединявшие ободами остальные башни.

У центрального входа в Эпсилон на коленях стоял канцлер. На губах Като засыхала пена, он задумчиво вырывал из шевелюры пучки волос и складывал их в странный узор на полу. Канцлер поднял на Рика бессмысленный взгляд и улыбнулся, обнажая обломки зубов.

Они не останавливались, они двигались вперед, как волны огибая торчащие камни, заполняя собой любую ложбину, каждую трещину, они просачивались, только не вниз, а вверх, словно родник, ищущий выход на поверхность.

Дельта.

Гамма.

Бета.

Альфа.

Рик поднял глаза к тому месту, где заканчивалась Хорда. Вместо потолка ее стержень уходил еще дальше, в нечто голубое и размытое, похожее на клочья тумана. Здесь было холоднее, но это не доставляло серьезных неудобств — тело онемело, мышцы расслабились, как после долгого сна.

Они достигли последнего этажа последнего сектора. Рик впервые посмотрел вниз. Вся лестница была усыпана людьми с золотистыми, слегка мерцавшими в синем сумраке глазами. Они стояли парами на ступенях, заняв две лестницы так, что образовали двойную спираль. Они ждали. Рик снова посмотрел вперед. Там, после ступеней начиналась площадка, огражденная по бокам внешним контуром из неизвестного дымчатого вещества пронзительно-голубого цвета. Стены площадки уходили вертикально вверх и упирались в клубящийся туман.

Рик ступил на площадку, подошел вместе с Моной к стене. Прикоснулся к ее поверхности. От места касания по стене пробежала легкая рябь, а в пальцах закололи невидимые иголки. Рик переглянулся с девушкой. Мона смело приложила к стене ладони; ее пальцы слегка погрузились в материал.

На площадку медленно поднимались остальные пороговые. Рик смотрел вверх.

Ключ и замок.

Необыкновенная легкость. Иногда нужно изменить точку зрения на вещи.

Рик отступил на шаг. Потом поставил на стену ногу, взглянул вверх и представил, что стена — это пол. Пороговые наблюдали за ним.

Рик с легкостью перенес тяжесть тела и ступил на стену второй ногой. Теперь колодец стал широким туннелем с убегавшей в голубую завесу Хордой. Рик ощутил прикосновение руки Моны, сжал ладонь девушки и пошел по пружинящему голубому материалу в туман. Становилось все холоднее, при дыхании изо рта вырывались облачка пара.

Первые щупальца тумана нежно коснулись кожи, поднырнули под ноги и окутали их. Видимость резко ухудшилась, но Рик упрямо продвигался вперед, выставив свободную руку. Внезапно туман отсекло, как ножом. Рик с Моной вышли на открытое пространство.

Это место походило на внутренность гигантского яйца: бледно-голубая оболочка искривлялась над головой в овальный купол. Но потолок и стены отсутствовали, потому что конструкция была лишена прямых углов и строгих линий. Глазу ни за что не удавалось зацепиться, всюду пространство кривилось в изгибах. Рик смог только понять, что потолок, вернее его овальный свод, терявшийся на значительной высоте, гораздо выше условных стен. Они стояли на голубой дорожке, уводившей к центру сооружения. По бокам, на том же уровне угадывались такие же дорожки, выходившие из пояса тумана, плотно стелившегося по полу.

Хорды башен не проникали сюда, непостижимым образом обрываясь в зоне туманов.

Рик двинулся вперед.

Здесь отсутствовали звуки, казалось, уши залепило клеем. Он вглядывался в центр огромной оболочки — там мерцал шар поменьше, белоснежный и словно бы покрытый пухом. Шар пульсировал, как живое существо и на мгновение сердце Рика пронзил страх: что если так оно и есть? Что, если их поджидает неведомое чудовище?

Но поворачивать назад было поздно. Рука Моны сильнее сжала его ладонь и потянула в сторону. Рик повернулся и посмотрел в указанном девушкой направлении. Туман отполз к внешним границам, и стало видно, что голубая дорожка возвышалась над полом на высоту в половину человеческого роста. И там, за бортами дорожки, на полу сидели дети.

Тысячи детей.

Подобрав под себя ноги, дети в полной тишине разглядывали пульсирующий шар. Появление пороговых не вызвало у них никакого интереса. Рик перебегал взглядом с одного лица на другое, фиксируя на лицах одинаковое выражение — сосредоточенное спокойствие.

Дети смотрели в белый шар.

У Рика возникло дурацкое чувство, будто идет важный, неслышный для обычного уха разговор, смысла которого ему ни за что не понять. Но он упрямо пошел вперед. Чем ближе они с Моной подходили к шару, тем яснее становилось, насколько тот громаден. Двадцать? Нет, все тридцать, а то и пятьдесят уровней. Размером с целый сектор!

Шар парил над уровнем пола. Стало ясно, что его покрывает пух — тончайшие ворсинки, шевелившиеся от микроскопических разрядов электричества. Теперь Рик понял, что засекли камеры наблюдения в зале ассамблеи. Мона вдрогнула всем телом, вцепилась в Рика, и он, прижимая ее к себе, продолжал подходить к шару. По коже побежали мурашки, волоски встопорщились от напряжения. А потом — они словно переступили невидимый барьер — все успокоилось.

Под шаром кто-то стоял.

Один… нет, двое. Фигуры колебались дымными призраками из-за неизвестного оптического эффекта. Рик протер глаза и подошел к существам. Страха не было.

Фигуры обрели четкость и знакомые черты.

Перед Риком стояла девушка-инженер из Наднебесной. Та, что не пожелала открыть имя. Рядом с ней находился Тонкий — мальчик из славянской резервации. Рик заметил, что по другой дорожке к месту их встречи кто-то подходит. Тоже двое; один высокий, другой ниже. Один — парень, другой — девочка.

Их колеблющиеся силуэты тоже прорвали невидимый барьер, и теперь стали видны так же четко, как и отражения в зеркале.

Аврора.

Поль из Атлантиса.

Альбинос положил руки на плечи девочки и взглянул на Рика. Рик открыл рот, но не смог произнести ни слова. Он оглянулся. Пороговые выходили из туннелей от башен, и выстраивались у внешней стены.

Рик вернулся к происходящему под сферой. Неосознанно он и другие дети встали так, что образовался круг. В центре круга что-то происходило. Это было поначалу медленное, ленивое вращение, словно частички пыли закручивались в маленькое торнадо. Вихрь вырос до высоты человеческого роста, уплотнился и вылепил из клочков фигуру. Быстрый, мгновенный акт творения.

Фигура куталась в саван; ею оказался человек с тонким смуглым лицом и черной бородой. Веки разомкнулись, умные черные глаза оглядели окружавших его пороговых. Человек легко оторвался от земли и поплыл вверх. Шар тихо поглотил его, растворив в себе, как кристалл соли в горячей воде.

Поль отпустил Аврору и стал на середину круга. Он долго всматривался вверх, как бы пытаясь понять, что там творится. Рик увидел, как его ноги теряют точку опоры, и тело медленно подхватывает неведомая сила, словно в этой части пространства нет гравитации. Поль оторвался от созерцания внутренностей шара, взглянул на Рика, и в голове у того раздались слова.

«Спасибо, Рик Омикрон».

Губы альбиноса не шевелились, но его голос четко звучал в голове Рика. Удивленный, он хотел было ответить, но мысль сама оформилась в слово, и это слово тоже прозвучало как внутренний голос.

«За что?»

«Ты спас мне жизнь. Помнишь, ты сказал „рисуй“? Я последовал твоему совету».

Рик хорошо помнил те последние минуты в центре управления: изможденного Нивана, безумие Василевса, массовый приступ безумия во всех уцелевших башнях и то, что произошло с Полем. Альбинос продолжал подниматься.

«Мы все прошли через это, — прозвучал его голос. — Такова цена».

Рик хотел расспросить Поля подробнее, но тот уже наполовину исчез в недрах шара. Оставалось беспомощно наблюдать, как пороговый из Атлантиса погружается внутрь. Мгновение — и Поль исчез, словно его никогда не существовало. Рик беспомощно посмотрел на остальных.

«Что происходит?»

«Ты знаешь».

Этот голос он узнал мгновенно. Рик впился в Аврору глазами.

«Сестренка! Я так скучал по тебе…»

«Я тоже, Рик, — Аврора улыбнулась. — Теперь все будет хорошо».

Он поверил, сразу.

«Но что это за место?»

Аврора внимательно смотрела на Рика, не торопясь давать ответ. Он понял и сам озвучил догадку:

«Это Ковчег».

«Правильно».

«Вот в чем суть программы „Иерихон“, — продолжал рассуждать Рик. — Сопряжение башен и создание этой штуки. Но для чего?».

«Опять же, тебе известен ответ на этот вопрос. Просто ты не хочешь его озвучивать».

Она была права. Рик сглотнул. Мысли-слова полились увереннее и легче.

«Это связано с пороговым поколением, — произнес он. — С эпидемией безумия, поразившей человечество».

«Это не безумие, — покачала головой Аврора. — Это порог».

«Через который прошли не все».

«Да. Только молодые».

«Потому что только молодым принадлежит будущее, — добавил он. — Потому что у них еще открыт разум, у них есть силы и энергия, чтобы исправить сделанные старшими ошибки».

Аврора терпеливо кивала, как учитель, что подбадривает старательного ученика.

«Вы знали, что все произойдет именно так», — догадался Рик.

«Знание — не совсем верное слово, — поправила Аврора. — Скорее мы чувствовали, как чувствует личинка насекомого приближение весны. Становится тепло, и внутри личинки начинается процесс, заложенный в нее природой. Личинка не может это контролировать. Это просто происходит — в один прекрасный момент она превращается в иное существо».

Девушка-инженер уже стояла в центре. Ее волосы медленно колыхались, словно были под водой. Аврора задумчиво посмотрела на нее, проследила за тем, как шар принимает и этого гостя, а потом произнесла:

«Мы готовы открыть дверь. Но дверь еще заперта».

Остались Тонкий и Мона. Рик отметил, что здесь был представитель от каждой уцелевшей башни. Чернокожая девушка смело шагнула вперед. Начало происходить то же самое, что и с Полем, и с пороговой из Башни Мира. Вдруг Рик почувствовал непреодолимое желание — такое острое, что еле сдеражался от первого, безумного порыва. Он облизнул губы и уставился на сестру. Аврора понимающе кивнула.

«Ключ создан, чтобы открывать замки. В этом его предназначение».

Верно.

Оно нарастало внутри, заполняло каждую клеточку тела. Желание. Впервые то, что дремало внутри Рика все эти годы, проснулось и заявило о себе. Нечто древнее, сильное, могущественное, как океан и горы, как ветер и солнце. Великое наследие, доставшееся ему от пращуров, зов крови его расы, то, что побуждало его прадедов жить и бороться за жизнь, отрывать у вечности каждую секунду и проживать ее. И вот оно заговорило, потребовало своего, оно призывало, властное, великое. Грянуло как симфония.

Тонкий давно исчез наверху. Остались только Аврора и Рик.

«Ты чувствуешь». Это был не вопрос. Сестра озвучила то, что видела.

«А ты?», — выдавил он, еле сдерживая себя. Аврора махнула в сторону детей:

«Мое место с ними».

«Я…»

«Не заставляй себя ждать».

Рика трясло; руки дрожали. Кровь сладко ныла в жилах, призывая и нашептывая. Такой силе невозможно было противостоять. Едва соображая, что делает, он шагнул в центр площадки и медленно поднял глаза.

Все его существо пронзило несказанное чувство радости.

Тонкие ворсинки раздвинулись, пропуская внутрь.

По телу разливалось приятное тепло.

Впервые Рика охватило абсолютное, полное, настоящее счастье.

28. «岸»

С каждым ударом грести становилось все тяжелее. Он почти выдохся. Руки ныли от усталости. Он отдал бы полжизни, чтобы лечь на землю и просто полежать. Когда он готов был сдаться на милость пучине, впереди замаячил берег. Он проморгался, опасаясь, не обман ли это зрения. Но берег не исчез и, кажется, даже приблизился.

Он перевел дух и снова заработал руками, помогая себе грести всем корпусом. Берег приближался. Вдруг позади раздался всплеск. Он оглянулся — ровная морская гладь. Сердце заработало с удвоенной силой. Тяжело дыша, он снова пустился в плавание. И снова раздался всплеск, на этот раз гораздо ближе. Он быстро обернулся и увидел край плавника, взрезавшего поверхность воды, как нож масло.

Он поплыл, растрачивая жалкие крохи последних сил, чтобы оторваться от чудовища. В памяти вспыхнуло название существа, но от знания не стало легче. Какая разница, знаешь ты свою смерть по имени или нет? Он со страхом ожидал, что вот-вот жуткая пасть отхватит ногу, но проходила секунда, другая, а он еще оставался жив. И каждая новая секунда превращалась в пытку ожиданием. Он решился обернуться; плавник был близко, но акула не торопилась и, похоже, решила поиграть.

До берега оставалось не меньше сотни метров. Страх придал силы, но и этот запас быстро таял. Он понял, каков план чудовища: подождать, пока жертва выбьется из сил и не сможет сопротивляться. И тогда он развернулся к акуле лицом, нырнул — как раз вовремя. Раззявленная пасть надвигалась, готовая перекусить его пополам. Он схватил эту пасть руками, за нижнюю и верхнюю челюсть, не давая акуле сомкнуть ее на своем теле. От мощных взмахов хвоста его повело в сторону, в другую, акула толкала его перед собой, мотая башкой, но он упрямо держал ее. А потом возникла идея — сумасшедшая, отчаянная, какие посещают людей только в минуты смертельной опасности. Он выбрал удачный момент, перевернулся, сделав что-то вроде сальто над головой, и прыгнул твари на спину. Акула забилась еще сильнее, но он не смог держать ее; теперь все зависело от того, как долго он сможет удержаться на спине. Под ногами мощно сокращались мышцы, хвост рассекал водную массу, словно лопасть машины, и акула почти сбросила его.

Тогда он нащупал ее глазницы и надавил что было силы. Акула резко вильнула в сторону, и его выбросило прочь. Он почти забыл дышать; легкие разрывались от недостатка воздуха, но перед тем, как вынырнуть на поверхность, все же оглянулся. Ослепшая акула нарезала круги, клацая челюстями.

Он бросился к спасительному берегу.

Еле добравшись до полоски песка, он повалился наземь и потерял сознание.

..Казалось, прошла лишь секунда. Но судя по удлиннившимся теням, он пролежал на песке долго. Все тело ныло, но боль — это хороший знак, говорящий, что ты еще жив. Он воздвигся на ноги и окинул сушу долгим, изучающим взглядом. Ровный пляж плавно переходил в отлогое взгорье, поросшее пальмами. На самой вершине горы белела фигура правильной формы, похожая на постройку.

Он стал подниматься по узкой тропинке между пальм. Стоило вступить в джунгли, как жара накрыла горячей влажной простыней. Обливаясь потом, он упрямо поднимался вверх и вскоре смог видеть залив и полоску песчаного пляжа, окаймлявшую этот участок суши. Все выше и выше, он карабкался по горным уступам, подтягивался по лианам, перескакивая с одного валуна на другой, пока не оставил позади себя джунгли и не увидел развалины древнего храма, выполненные из белого с серыми прожилками камня.

Этому сооружению было много лет. Барельефы давно истерлись, из трещин в стенах пробивались мощные ростки. Природа медленно переваривала храм, но до ее окончательной победы было еще далеко. Причудливая архитектура сочеталась в этой постройке с монументальной величественностью. Он прошел по выложенным плитам к крыльцу и ступил внутрь. Несмотря на удушливую жару, здесь царила пещерная прохлада. Он с величайшей осторожностью крался мимо стен с нишами, в которых прятались скульптуры древних богов. Казалось, те провожают его взглядом, отчего становилось неуютно. Впреди виднелся выход, и он без колебаний устремился туда.

Проход открывал вид на внутренний двор — квадратную площадку с обелиском посередине. Он внимательно огляделся по сторонам. Мертвый храм дремал в сонной тишине. День клонился к закату, разогретые за день камни остывали. Он вышел на площадку.

Обелиск представлял собой усеченный конус из пяти поставленных друг на друга цилиндрических камней. Огромный каменный палец, словно вросший в землю. Из-за обелиска показался человек.

Тот самый, что брел по песчаному пляжу.

— Что ты здесь делаешь?

Человек улыбнулся, обнажая полумесяц белоснежных зубов.

— Я ждал тебя.

— Как ты оказался здесь, ведь я видел тебя на том берегу?

— Есть много способов попасть из одной точки пространства в другую, — сказал человек, поправляя белый саван. — Но это неважно. Ты чувствуешь боль?

— Еще какую.

— Очень хорошо, — довольно сказал человек. — Ты чувствешь гнев, страх, отчаяние?

— Не так сильно, как хотелось бы.

— Прекрасно. Ты преодолел порог.

Он, первый, который с такими трудностями доплыл до берега, начинал понимать. Он вспомнил их первый разговор.

— Кажется, я сделал то, что не смог никто.

— Нет, ты второй, — поправил человек в саване. — Однажды и мне удалось сделать это. Ты знаешь, как меня зовут.

Верно. Он знал. Все знал с самого начала. Это знание было спрятано в нем, и настала пора открыть его.

— Ты — Максуд. Тот самый миллиардер, сын богатого шейха, заказавший Архимеду Спанидису проект Термополиса.

Белый человек сложил ладони лодочкой.

— Продолжай.

— Ты дал архитектору деньги на проект. Фактически пожертвовал семейным капиталом ради осуществления этой затеи. Ты заказал Спанидису не одну, а семь башен. И подробно описал все, чем их следовало наполнить. Ты каким-то образом знал, что человечество погибнет. Стал Ноем для своего времени. Но не попал на борт, потому что скончался от болезни. Почему я разговариваю с тобой? Кто ты, призрак?

Максуд рассмеялся:

— О нет, мой дорогой друг. Это довольно сложно объяснить. Ты уже догадался, отчего я как ты выразился, «умер»?

— В архивах об этом нет никакой информации. Но раз ты первым достиг берега, то выходит, что… ты…

— Был первым пороговым. Я был молод и заболел до того, как Спанидис взялся за строительство. Лихорадка длилась три месяца. Я валялся в постели еле живой, родные готовились к самому печальному концу. Но когда однажды я проснулся и осознал себя по-новому, мир изменился. Мой мир. До болезни я вел разгульную жизнь и ни в чем себе не отказывал. Кто может осудить меня? Эти вопросы из области этики мало волнуют человека, когда ему двадцать лет.

Но после болезни во мне открылись удивительные способности. Я легко запоминал все, что прочитывал. Появилась гибкость, выносливость, необыкновенная мышечная сила. Математика распахнула целую вселенную. Я прошел ускоренный курс обучения по физике, химии, биологии. Смог предугадывать мировые тенденции, глобальные процессы. Я чувствовал дыхание будущего на кончиках пальцев. Видел его в зеркале, и даже говорил с ним. Знаешь, какой у будущего цвет?

В глазах Максуда запульсировал золотой огонь. Он снова рассмеялся и звонко хлопнул в ладоши.

Из тени на ступеньки храма выбрались фигурки. Дети, тысячи детей, одетые в хламиды. Их глаза горели расплавленным золотом. Сотни пар маленьких огоньков. Максуд произнес:

— Все, что произошло с человечеством, было неизбежно. Как ты понял, мне хватило даже поверхностных знаний по истории эволюции, чтобы понять, что если появится новый вид Хомо, эволюционную гонку современный человек не выдержит. Даже хуже. Начнется война. Старое всегда ненавидит новое. Старое боится перемен. Стариков пугает будущее. Потому что они не в силах его контролировать.

— Ты знал, что пороговых будут преследовать.

Максуд молчал, и это молчание было утвердительным.

— Ты придумал программу «Иерихон».

— Нет. Не я. Природа сама постаралась. Я лишь транслировал поток, был пером, записывающим эту поэму. Каждую ночь, день за днем, я слушал голос моего нового вида. Множество сценариев, от полного уничтожения, до полного поглощения и слияния. Отсюда и разные протоколы — «Армагеддон», «Санктум» и другие, включая даже контакт с внеземным разумом.

— Что ж, ты победил.

Максуд грустно покачал головой:

— В тебе странным образом сочетается старый тип мышления и формация нового человека. Победил кого? В этой битве нет победителей и проигравших, только старому виду была нужна война. Им, — он указал на сидевших детей, — нужно совсем другое. Но для начала, им необходим новый дом, выращенный по принципиально новой технологии, революционной даже для техники башен.

— Кажется, я понимаю. Речь идет о той штуке овальной формы?

— Колыбель, — подтвердил Максуд. — Ковчег, выращенный на потоках нейтрино, сгенерированных из стержней башен. Корабль, сотканный из материи не как машина, но как…

— …живое существо, — подхватил теперь уже второй.

— Правильно. Огромная биомашина, настроенная на электромагнитное излучение мозга обновленного человека — человека следующей ступени эволюции.

— Прямой контакт с машиной. Нейроинтерфейс?

— Совершенно верно. Ты все знаешь. Значит, ты готов открыть дверь.

— Я… — он помедлил, — не уверен.

Максуд ждал, вглядываясь в него. Солнце почти зашло за горизонт, окрашивая перья облаков и верхушки деревьев багрянцем.

— Ты боишься, — озвучил Максуд очевидное.

Не сразу, но тот, кого в реальной жизни называли Риком, вынужден был признать:

— Да.

Максуд понимающе кивнул.

— Порой мы боимся исполнить песню, оттого что не знаем слов или не имеем голоса. Страх губит нас, ведь именно он и есть порог. И это хорошо. Страх нужен, он существует, чтобы преодолевать его. Преодолевая его, ты становишься сильнее. В этом вся суть.

— Легко сказать.

— Но такова правда. Каждый человек — это законченое произведение природы, симфония генов. К сожалению, лишь единицы способны услышать и пробудить в себе эту музыку. У тебя такой шанс есть. Теперь я ухожу.

— Вот так? — удивился Рик. — И это все?

Максуд развел руками.

— А чего ты еще хотел? Упреков, угроз, уговоров? Этого не будет. Просто взгляни на них, — он указал на маленьких зрителей, — и подумай, какое будущее они заслужили. Темное, холодное и враждебное, как твоя жизнь, или какое-то иное. Выбор за тобой.

И, прежде чем скрыться за обелиском, Максуд улыбнулся краем губ. Рик не стал преследовать его и обходить обелиск кругом. Рик знал: все это — проекция, искусно воссозданная картинка из коллектвной памяти, унаследованной от далеких предков.

— И что дальше? — крикнул он детям. — Будете ждать, когда я освобожу вас?

Молчание. Тишина.

— А если я не хочу? А вдруг я не тот, на кого следует рассчитывать?

Никакого ответа.

— Я могу найти десятки причин не делать этого. И буду прав. Слышите? — он сам с трудом верил в то, что говорит.

На внутренний дворик быстро спускалась ночь. Зажигались первые звезды. Небо наливалось глубоким ультрамарином.

Он вслушивался в тишину. Постепенно внутри нарастало сладкое, ноющее чувство. Кровь медленно закипала в жилах, на языке налипло что-то вязкое, возникло тягучее ощущение, похожее на жажду. Она ширилась, занимая собой все мысли. Вдруг он понял, что дети не нуждаются в свободе.

Дети рождаются свободными.

Это он находится в клетке и смотрит на открытую дверцу. Все, что требуется — выйти наружу. Бежавший некогда из крепости Коммуны, Рик только сейчас понял, что так и не покинул свою внутреннюю башню и по-прежнему остается узником в опустевшей цитадели.

Он заплакал, вцепившись ладонями в лицо. Слезы текли, как обжигающие потоки лавы. Потом, отняв руки, он увидел неподалеку колокол, подвешенный под аркой. Дети исчезли. Над храмом мерцала мириадами звезд ночь. Он постоял еще немного, любуясь звездным покрывалом, ведь время больше не имело значения. А потом подошел к колоколу, провел рукой по литому металлу, чувствуя подушками пальцев каждую щербину, каждую выпуклость. Неподалеку лежал молот. Рик поднял его, взвесил в руке, приноравливаясь к тяжести. Прицелился. Все его существо ликовало. Хотелось кричать от счастья. Слезы мгновенно высохли, он замахнулся и по ширкой дуге нанес удар.

Колокол заговорил.

Низкий звук всколыхнул все внутри, и тело с готовностью откликнулось на этот призыв. Рик со стуком уронил молот. Внутри рождалось что-то, как цветок в распускающемся бутоне.

Он запел.

Он не знал мелодию, не знал слов, но это было неважно, потому что песня рождалась на ходу. Это была песнь его жизни — о прошлом, настоящем и будущем. О друзьях, врагах, обо всем, что он испытал или пережил. Он пел и наблюдал за тем, как гаснут звезды. Словно свечи, задуваемые ветром. Одна за другой. Вскоре мир поглотила Тьма.

Тьма изначальная.

29. «初»

Он открыл глаза. Что-то пронзительно-голубое плавало прямо перед носом. Небо? Нет. Он тронул это рукой и понял, что лежит на нем. Потом вспомнил про овальный зал и дорожку, про белый шар и детей. Рик резко поднялся.

Он находился в туннеле, по центру которого тянулась Хорда. Туман исчез, открывая вид на часть овального зала. Там, внутри, что-то происходило. Казалось, из пола прорастают белесые деревья. Деревья выпускали ветви, которые сливались и выпускали новые ветви, и так без конца. Там были дети, и теперь они смеялись и играли. Сфера по-прежнему мерцала посередине, выпростав из себя что-то вроде тонких канатов, которые протянулись во все части этого пространства.

В туннеле стояла Аврора.

Рик бросился к сестре, но, не добежав до нее совсем чуть-чуть, со всего маху ударился о невидимую преграду. Вскрикнув не столько от боли, сколько от неожиданности, он предпринял вторую атаку. Безуспешно. Он вновь и вновь бросался на невидимый барьер, а Аврора молча наблюдала за безуспешными попытками.

— Аврора! Что происходит? Ты слышишь меня? — кричал он, барабаня кулаками по твердому воздуху.

— Не надо, Рик, — сказала девочка. — Тут ничего не сделаешь.

Он замер, открыв рот.

— Как ничего? — до него постепено доходил смысл сказанного. И страшная догадка. — Почему? Что это значит?

Он истошно заорал, давая выход всей ярости и эмоциям, скопившимся за долгие часы. Когда вспышка угасла, он спросил:

— Аврора, что все это значит? Ты понимаешь?

Сестра с готовностью кивнула.

— Я как раз хотела тебе объяснить. Мы улетаем.

Рик минуту хлопал глазами, осознавая услышанное. Колени подогнулись, он беспомощно заскреб ногтями по барьеру, не в силах дотянуться до сестры.

— Не переживай, братик. В этом нет ничего страшного. Мы не можем иначе.

— Нет, Аврора, нет… а как же мы, пороговые? Я думал, мы все относимся к этому новому поколению!

— К сожалению, это не так. Самым маленьким ни за что не приспособиться к жизни в башнях. А вам, почти взрослым, не выжить в нашем мире. Вы помогли нам открыть дверь, но дальше мы пойдем сами. Ночь никогда не станет днем без утра. Вы стали для нас утром, помогли взойти нашему солнцу. Спасибо вам. Спасибо тебе. Я люблю тебя, Рик.

— Нет! — крикнул он. — Я не разрешаю тебе!

— Рик…

— Сейчас же убери эту стену!

— Рик…

— Я сказал… — он захлебнулся, как от сильного спазма. Посмотрел сестре в глаза.

— И вострубили в трубы, — произнесла она. — И вошли в город, и взяли город.

Аврора улыбнулась, развернулась и пошла по туннелю в свой новый мир. Рик смотрел ей вслед, не веря в произошедшее.

— Ее еще можно спасти, — раздался позади чей-то голос. — Как и всех остальных.

Он резко обернулся. В туннеле стояла Сирират; сжимая Майю в захвате, она приставила к виску девушки ствол ручного бласта. Оранжевая женщина сильно изменилась с момента их последней встречи, и не в лучшую сторону. Под глазами залегли тени. Лицо пересекал косой шрам. На губах подсыхала корка запекшейся крови. И глаза — красные, воспаленные глаза, в которых чудом удерживались остатки разума.

— Верни ее, — сказала Сирират. И вдруг рявкнула: — Верни сестру!

— Я не могу, — прошептал Рик.

Теперь ему стало все равно: пусть мандарин прикончит Майю и его самого, он даже не будет сопротивляться. Из него словно вырвали хребет.

— Скажи ей, — Сирират словно не слышала последних слов. — Скажи, чтобы сняли барьеры, и отсоединили башни. И тогда никто не пострадает.

Рик молчал. Сирират прерывисто дышала, стиснув Майю в смертельном объятии. Майя приглушенно хрипела, цепляясь руками за локоть оранжевой женщины.

— Скажи ему, — приказала Сирират Майе. — Тебя он послушает.

— Рик… — хрипела Майя. — Пожалуйста…

— Я не могу, Майя…

— Пожалуйста, Рик… — Майя прохрипела из последних сил. — Прикончи ее!

Сирират зарычала и ударила Майю прикладом оружия в темя. Майя повалилась на пол. Сирират наставила дрожащий ствол на Рика и медленно двинулась к нему.

— Ты, жалкое насекомое, — шипела она, — ты…

Рик равнодушно наблюдал за приближающимся дулом. Чернота дула вызывала у него приятные ассоциации. Он улыбнулся. Чернота, тьма. Тьма — это хорошо. В темноте ничего не видно, особенно самого себя.

— Что ты лыбишься? — закричала Сирират. — Что?

Рик молчал.

— Я прикончила твоего толстого дружка, этого докторишку Чана. Выжгла ему мозги. Вот так!

Рик смотрел в ее горящие бешенствомглаза. Сирират трясло крупной дрожью, как от сильной лихорадки. Ее волосы слиплись и приставали к шее, ко лбу, к щекам.

— Что… Что произошло? Я… Ты… скажи сестре! Скажи!

Он молчал.

— Ну скажи же!

Она всплеснула руками и топнула ногой по полу, как капризный ребенок.

— Нет, — ласково сказал Рик.

Сирират наклонилась к нему, выискивая что-то в его глазах, разглядывая каждую черту, каждую деталь в поисках одного ей известного ориентира.

— Скажи мне, почему ты спас меня? Почему?

— Это был мой выбор.

— Твой выбор! Как ты мог, после всего? Эта мысль сводит меня с ума, — бормотала Сирират, показывая на область выше виска. — Буравит меня без остановки. Я больше не могу… не могу!

Вдург мандарин вскинула оружие и выстрелила.

— Нет! — запоздало крикнула Майя, но эхо от залпа уже прыгало по стенам.

Рик пропустил один удар сердца. Сирират моргнула, медленно завалилась набок и рухнула, выронив бласт из ослабевших пальцев. В ее правом виске чернела аккуратная дырка. Рик тупо смотрел на нее. Теперь аура угрозы растаяла. Сирират лежала, нелепо раскинув руки, словно брошенная кем-то кукла. Ее лицо разгладилось, стало почти детским и очень грустным. Майя подползла к Рику, всхлипывая.

— Прости меня, Рик. Пожалуйста, прости…

Рик молча притянул ее к себе. Опять пустые, никчемные слова.

Он оглянулся. Преграда стала полноценной стеной. Прошло какое-то время, прежде чем до них донесся рокот и вибрация. Что-то изменилось в гравитации, и оба почувствовали, как поверхность голубой дорожки начинает сбрасывать их с себя. Они съехали к кольцеобразному балкону у самого верхнего этажа сектора Альфа. Неподалеку соскользнуло тело Сирират. Наверху сомкнулись створы, отсекая туннель от башни. Рик и Майя в обнимку спустились на десяток этажей, пока не нашли обзорный зал.

Рик открыл панорамное окно. Половину космического пейзажа занимала яйцеобразная структура, созданная машинами башен по неведомым чертежам, явившимся Максуду во сне. Гигантское яйцо медленно покидало пристань. По его поверхности пробегали молнии разрядов, а внутри что-то мерцало. Рик и Майя наблюдали за тем, как этот удивительный живой ковчег удаляется от колеса с башнями-ступицами, как в его основании загорается белый огонь. Они стояли у окна до тех пор, пока корабль не превратился в яркую белую точку — одну из миллионов на черном полотнище космоса.

Майя уткнулась Рику в плечо. Он погладил ее по голове.

— Эй, — позвал он. — Я спел песню своей жизни. И в ней есть ты.

Она подняла на него глаза.

— Ты простишь меня?

Он улыбнулся. Слова, слова.

* * *

Приближалось время обеда. Солнце почти достигло зенита и жарило сегодня нещадно. Рик остановил плуг, вынул тряпицу и отер со лба пот. Присев на борт культиватора, он окинул плоды сегодняшних трудов. Там, где раньше было дикое поле, чернел квадрат жирной земли, аккуратно разделенной на длинные борозды. После обеда можно будет сеять. Довольный, Рик отпил из фляги и взглянул в другую сторону — на холм, за которым к небу тянулась острая пика башни.

Вдали, у подножия цитадели гудела техника, и слышался мерный грохот.

Термополис еще не завершил трансформацию согласно новому протоколу «Гея».

Рик поднял глаза к небу. Где сейчас новое поколение? Изучают другие миры или, быть может, повстречали иной разум?

Он знал одно: с детьми все хорошо.

Надо позаботиться о самих себе. После того, как башни разъединились, выжившие пороговые приступили к восстановлению. Термополис и Атлантис остались на Земле, Славия полетела на Марс, Панаф и Башня Мира — к планетам-гигантам за поясом астероидов.

Звезды — потом.

Предстоят месяцы тяжкого изнурительного труда, прежде чем им удастся построить новые колонии. Многие годы уйдут на то, чтобы обжить Солнечную систему. Но Рик не огорчался по этому поводу. Когда у человека есть цель, он ее достигнет. Любой ценой.

Оглавление

1. «汐»

2. «静»

3. «勢»

4. «権»

5. «暴»

6. «問»

7. «橋»

8. «症»

9. «欺»

10. «夜»

11. «秘»

12. «礎»

13. «凮»

14. «民»

15. «環»

16. «途»

17. «塀»

18. «獣»

19. «詩»

20. «虜»

21. «真»

22. «文»

23. «犯»

24. «侵»

25. «動»

26. «家»

27. «上»

28. «岸»

29. «初»