«И город тот, Большой Китеж, на сто сажен в длину и ширину был, и была эта первая мера мала. И повелел благоверный князь Георгий ещё сто сажен прибавить в длину, и стала мера граду тому в длину – двести сажен, а в ширину – сто сажен. А начали город тот каменный строить в год 6673 месяца мая в первый день, на память святого пророка Иеремии и иже с ним. И строился город тот три года, и построили его в год 6676, месяца сентября в тридцатый день, на память святого священномученика Григория, епископа Великой Армении». – Китежский летописец.
Посвящаю древним русским городам
О том, как мы купили домик в Китеже.
Моя жизнь в Москве была лишена всех радостей мегаполиса, поскольку ни шумные дискотеки, ни балаганные развлечения меня не прельщают. Получив всё лучшее, что может дать столица, хорошее образование, я закрылась в своем маленьком жилище на краю Москвы и занялась рукоделием. Однако, город доставал меня и тут: шум и копоть машин, увядшие к середине лета листья, воздух без кислорода, вечно хмурые, ушедшие безвозвратно в себя лица прохожих… Итак, решено, мы покупаем домик в провинции. На сайте бесплатных объявлений я долго искала что-нибудь подходящее: обычно зашкаливала цена. И вдруг, неожиданно вижу уютный домик, наличники на окошках, и река рядом, и цена не страшна. Старинный город Китеж. В первый раз про такой слышу: навигатор не берется выстроить дорогу и общественный транспорт не идет. Звоню хозяевам. Оказывается с Ярославского вокзала идет поезд до областного города, там поезд меняет свой номер и движется дальше, вглубь России. А оттуда ещё на местном автобусе – и будет Китеж. Решено, еду.
И вот, я схожу с поезда и сажусь на нужный автобус. Сам автобус снят с картинки середины XX века, но сиденья исправны, и бдительный водитель, закрывая двери произносит: «Я предупреждаю, пристегните ремни. Если остановят, за вас штраф платить не буду и за последствия не отвечаю». При этом он по-старинному растягивает «О» и «Я», а сама мелодия предложения напоминает путь по холмистой дороге. Сотовый перестает ловить сеть, и, пристегнутая автобусным ремнем, я отправляюсь в путешествие во времени, мимо деревушек с дымящимися трубами, мужиков, удящих рыбу. Наконец, автобус, слетев с холма, как фраза заботливого водителя, остановился в центре старинного городка. Завяжи мне глаза, раскрути, потом сорви повязку и спроси, в каком веке я очутилась – пожалуй, назову XVI. Церкви с шатровыми колоколенками, деревянные дома, мощеные мостовые, огроменные непроходимые лужи. Памятник вождю на главной площади: время не пощадило его лица, но в длинной протянутой руке угадываются черты то ли Юрия Долгорукого, то ли Дмитрия Донского, а быть может и кого из других князей, правивших Русью. Единственным вопиющим анахронизмом является спрятавшийся в старинном особняке Сбербанк. Улицы пусты, многие дома заколочены. Мужчины ушли гнать неприятеля (какого, и спросить не у кого), остались старики да женщины с детьми. Но и они по избам сидят. Нахожу нужный адрес: заброшенный дом, два этажа, сарай и разваленная баня. Огород порос бурьяном, забор повалился, дверь перекосило вместе с домом, но она всё же открылась. Внутри потрескавшиеся печки, много столов и железных кроватей, и везде старые телевизоры, начиная от самых первых деревянных ящиков. Словно прошлый хозяин имел доступ в наш мир, и временами вывозил оттуда современную технику, чтобы лучше его рассмотреть.
Сумма названа, путь проделан – и как итог, мы стали владельцами старинного, перекошенного дома в Китеже.
Первый визит в свои владения.
Дом куплен, осталось познакомить с ним всех членов нашей большой семьи. Итак, как только солнце начинает подтапливать снег, ранней весной, мы решаем туда перебраться и обосноваться. Бабушка берет свой большой молитвослов, дети планшеты, мы с мужем по лопате.
Садимся в машину, и хоть навигатор дает сбои, мы каким-то чудом добираемся в Китеж. Дети заходят в старинный дом и тотчас пускаются его исследовать. На чердаке находят ядро времен Опричнины, старинный сундук с выломанным замком (пустой, соответственно) и еще много всякого хлама. Когда мы собрали старые телевизоры, прогнившие половики, банки с вареньями многолетней давности, проржавевшие ведра и другой хлам, во дворе образовалась гора выше человеческого роста.
Бабушка стала наведываться к местному старцу, отцу Науму, дети облазили все горы в округе. А мы с утра до вечера выгребали, расчищали, выносили и выметали сор из избы.
Первые трудности и их преодоление.
Мусор.
Как убрать гору хлама, которую мы выгребли и постоянно пополняли, расчищая сарай и участок?
Бабушка пошла за советом к Науму, и вот, что он надоумил:
Стекло закопать, бумагу и дерево сжечь, металл предложить местным собирателям металлолома. Мы на время превратились в расчетливых японцев, расфасовывая мусор по разным категориям. В большой металлической бочке запылал многомесячный огонь, на дно глубокой ямы уши антикварные варенья и осколки стекла, добрые соседи унесли все металлические детали, какие мы выставили за ограду. Итак, наш участок был расчищен, вскопан и засажен огородом.
Огород.
Несколько раз я покупала рассаду овощей и усердно закапывала их. Но проходила пара дней, и они исчезали. По делам мы отлучились на несколько дней в Москву, а когда вернулись, обнаружили большие следы вдоль забора – рассады опять не было.
В печали пошла я на базар за новой порцией ростков, и пожаловалась продавщицам на свою неудачу.
– Так их поели муравьи, купите перца и муравьиного яда. – Сказали мне окающим и плывущим по волнам говором.
С тех пор рассада перестала пропадать, и мой огород принес богатый урожай.
Соседи.
Было очевидно, что соседи не в восторге от нашего появления. В первую очередь потому, что мы в их глазах – зажравшиеся москали. А значит, мы как американцы для Европы. Денег много, понимания и культуры мало. Я поняла, что жить во вражеском стане не сладко, и стала целенаправленно менять отношение к нам соседей. Впрочем, что деньгами мы не богаты, было очевидно по тому, какую развалюху мы приобрели. Но, кроме этого, местные жители не любили москвичей по многим очевидным причинам: москвичи приезжали в Китеж как на дачу, не платили ежемесячно за вывоз мусора, хоть мусорили изрядно, за расход воды, хоть и пользовались ей. Поэтому весь груз коммунальных платежей бил по и без того тощему карману китежцев. Узнав это, я оформила платежи по всем общим счетам и поставила в известность соседей.
Через несколько дней живущая через пару домов бабушка пришла просить прощения, что зашла через забор на мой участок смотреть, как работает водопровод, и принесла в компенсацию за потоптанные ростки несколько саженцев. Лед тронулся.
Мебель.
Нам вместе с домом достались кровати и столы, но стулья, шкафы, комоды нужно было приобретать. Как известно, в Москве люди по-другому ценят вещи. Часто выбрасывают то, что прослужит ещё десятилетия, ради модной, но не надежной штучки. Ну, прямо американцы. Зная это, мне казалось нецелесообразным покупать новую мебель в Китеже. Мы нашли всё нужное на сайте «отдам даром». Однако, по старой поговорке – "за морем индюшка-полушка, да рубль перевоз". Как перетащить большой письменный стол, комод, платяной шкаф и стулья за тридевять земель, в Китеж? Помог тот же интернет: познакомившись через форум с китежцами, давно переехавшими в Москву, я нашла среди них того, кто, работая в столице, постоянно ездит навестить семью на грузовой машине. Мы друг друга поняли, и вскоре надежная мебель со знаком качества, забракованная москвичами, украсила наш дом. А заодно у нас появился местный доброжелатель, Петр, готовый возить туда-сюда наше барахлецо.
Быть или не быть дому. Местная уловка.
Наш дом действительно завалился по склону на бок. Ничего не понимая в строительстве, мы стали приглашать местных мужчин, связанных со строительством, для консультаций. Первый пришедший к нам мастер сказал, что дом надо поднять, и за сумму, большую стоимости дома, он готов это сделать.
Следующий реставратор потыкал и постучал, после чего заявил, что дом находится в аварийном состоянии, и нам следует строить новый.
Последний из приглашенных поглядел на участок, и предложил снести всё и построить нечто типа прибалтийского коттеджика из современных материалов.
И сосед-москвич из дома напротив, живущий в современном дачном домике, посоветовал нам последовать его примеру.
Пришедшая в уныние от этих советов, я пошла облегчить душу в местную церковь и попала на исповедь к священнику, который лет двадцать назад оставил столицу и почетную работу архитектора и переехал жить в Китеж.
– Да, это местная уловка строителей. Описывая безнадежность дома, они вовлекают вас в стройку, которая будет выгодна всему строительному люду городка: потребуются печник и резчик, чернорабочие и кровельщики, материал, вывоз и распил старого, ввоз и обустройство нового. Это выгодно им…, но не вам.
Приглашенный в наш дом как архитектор, священник дал полезные рекомендации, что делать с домом. И так, старинный дом с наличниками и вековой историей остался, где был.
Сплетни и слухи.
Когда мы приехали, то были открыты к общению с каждым приходящим. Дети лазили к нам через забор, и мы были им рады. Бабушки приносили траву нашим курам и кости собакам, и мы делились с ними своими проблемами. Заходили к соседкам в гости и смотрели их семейные альбомы. Однако, отсутствие ли то телевизора или наоборот тяга к сенсациям сделали некоторых местных бабушек разносчиками вздорных идей. В один вечер соседская бабуля не пустила ко мне играть детей, сказав, что у меня своих забот хватает, я поняла, что пора очерчивать границы и вешать засовы на общение.
Прожив безвылазно полгода в Китеже, мы выработали особый склад, типичный для маленьких городков: приветливо ко всем, не впускать в дом и домашние дела без особой нужды, уметь очертить границы и поставить на место всякого, кто стремится решать мои дела по своему усмотрению.
Своя колокольня.
И хоть мы дружим и ладим со всеми соседями, опыт показал нам, что каждый судит, исходя из собственного круга зрения, «со своей колокольни».
Например, соседка советует вырубить нам яблони на нашем участке, мол, они старые и не приносят яблок. Мы почти согласны. Проходит немного времени, и мы знакомимся с агрономами, которые рассказывают, что в Китеже особые яблоки, выведенные давным-давно специально для местного климата, и теперь таких не достанешь. Ясно, что соседка не желает нам зла, но ей удобнее, чтоб ее участок не заслоняла тень от яблонь.
Другой пример: бабушка с нашей улицы заходит в дом, внимательно его осматривает и говорит: «Вам нужно кирпич подложить в фундамент». Мы почти согласны, тем более, раз говорят. Через недолгое время она предлагает нам продать кирпич. Мы с радостью берем, тратим целый день, чтобы перенести его к себе. Потом батюшка-архитектор после досконального осмотра говорит, что фундамент наш ушел в культурный слой, и не класть кирпич надо, а откапывать дом. Позже в магазине я нахожу такой же кирпич, продают с доставкой по той же цене.
Мужчина-строитель говорит, что крышу на сенях перекрыть нельзя, можно только перестроить сами сени. И он называет сумму. Спасибо, нам не по карману. Через месяц находим мастера, который за один вечер перекрывает сени.
Местные дети.
Мы подружились очень быстро: среди моего рукоделия слишком много занятного для девочек. А поскольку мы завели кур и кроликов, то интерес представляли для всего несовершеннолетнего населения. И отличались эти дети от наших в лучшую сторону. Пусть они не видели высотных зданий и не ездили в метро, но в них пламенел интерес к жизни. Они бегали по горам, гоняли на велосипедах, устраивали игры и развлечения. Я вспоминала свое детство, и жалела наших заморенных московских деток, жизнь которых сводится к телевизору и нескольким выходам на аттракционы.
И, как в собственном детстве, я с ними вместе лазила по горам в поисках черники. Их желание узнать новое подстёгивало меня: взятая из Москвы гитара вскоре зазвучала в руках девочек в укор моим родным, так и не научившимся играть. Мы придумали игру для детей, зарыв на горе в сундучке сокровища и снабдив их картой. Дети в ответ дарили мне свою любовь и делились своими знаниями: где растут грибы, что можно давать курам, почему они не купаются в реке…
Древности.
Поскольку город имел многовековую историю, то и дело мы натыкались на древности и кладоискателей. В доме нашли ядро от допетровской пушки. Копая огород, монету начала советской власти. Все в этом городе жили ожиданием клада. Копая колодец, с трепетом прислушивались к звону лопаты. Местный молочник брал с собой металлоискатель, когда шел пасти коров, а после сильного ливня, глаза привлекали блестящие от воды осколки древней керамики.
Но кроме старых вещей, в городе сохранились другие, не менее ценные свидетели прошлого: особый плывущий говор, старинный уклад города с ярмарочными днями и городскими праздниками. Мощеные улицы и деревянные наличники. Вековые яблони и вишни вдоль дорог. Эти плодовые деревья и кусты переживали людей и вехи истории, связывая нас с давно ушедшим не меньше, чем зарытый клад.
Отдельные китежцы.
Отец Наум и отец Кондрат.
Особо яркой фигурой в городе был отец Наум. Наша бабушка по приезде сразу отправилась к нему на службу и пришла с призывом принести в храм старые кирпичи. Мы осадили бабушку, что нам впрок самим просить, чтоб нам кто кирпич принес. Бабушка кирпичей больше не просила, но приходила всякий раз со службы с грозной проповедью отца Наума о скором конце и последнем времени. Вокруг старца сложился особый коллектив наумовок, приверженных женщин, которые, как мироносицы, защищали своего батюшку от всяких нападков. А такие случались: он отреставрировал древний храм так, что неожиданно для всех искусствоведов на месте притвора появилась церковная лавка. На каждый городской праздник наумовки напекали пирогов на продажу. Поэтому у старца была хорошая машина, дорогие облачения и другие прелести священнической жизни.
Противоположным ему по духу был отец Кондрат. Из московской интеллигенции, он не просил на проповеди пирогов или кирпичей, а произносил поучение, основанное на глубоком анализе святых отцов. Поучение настолько длинное и возвышенное, что не многие достаивали до конца проповеди.
Наблюдая за ними, я вспоминала религиозные споры в XV веке между двумя русскими святыми: Нилом Сорским и Иосифом Волоцким. И дивилась я многократным повторениям в русской истории.
Козий дядька.
На нашей улице жила бабушка, прозванная детьми «козьей бабкой» потому, что когда-то держала коз. Был так же и дядька, держащий коз, но прозвищ ему никто не давал, потому что уважали. В его хозяйстве было 3 козы, и каждый день он их выгуливал, собирал им ветки и доил. Продавал он молоко многодетным семьям по цене коровьего. Однажды в город пришли туземцы с гор и решили установить свои правила. Они зашли на двор к козьему дядьке и потребовали удвоить цену на молоко, чтобы не составлять им конкуренции. Недолго думая, он взял косу в руки и подкосил их так, что больше они не появлялись, и цена на молоко осталась прежней.
Одноклассники.
Была у нас одна соседка преклонных лет, которая каждый выходной принимала у себя одноклассников. Я, закончившая школу на тридцать лет позже ее, удивлялась такой долговечной дружбе. И оказалось, что их объединила учительница истории, водившая их в пешие походы, на археологические раскопки, по старинным деревням, и привившая им любовь к истории, родному краю и, наконец, своим одноклассникам. В их голодное детство в походе ели кашу и суп из пакетика, но пища эта вспоминается уже состарившимися китежцами как необыкновенное лакомство. Черно-белые блеклые фотографии, воспоминания о былом. И встречи с блинами каждые выходные. Если кто-то из них наловил много рыбы, насобирал грибов или снял сливу, то праздник был у всех. Как блекнут на их фоне красочные фото современных школьников и их элитненькие выпускные тусовки. Как блекнет вся идея интернет-одноклассников.
Мастер Андрей.
Это действительно мастер на все руки, как он сам скромно про себя говорил: «от скуки на все руки». Но дело даже не в его даровании, а в отношении к деньгам. Как я говорила, он перекрыл нам крышу сеней. Мы условились на полторы тысячи рублей. Когда он закончил работу и слез, то сказал: «Нет, вы знаете, это не стоит тех денег». Я уже решила, что он будет еще просить, а он продолжил: «Я возьму 700 рублей». Пожалуй, современные категории рынка и предпринимательства до Китежа не долетели.
На берегу Реки.
Китеж расположен на берегу великой реки. Говорят, что город уходил под воду, но часть его всё же выжила, сохранилась и продолжает жить. И живет Китеж не современными мерками, а древними, исконными, памятными с далекого детства. Однако, река вносит свои коррективы. По ней то и дело проходят огромные баржи и прогулочные катера, вторгаясь в тишину городка. Фотообъективы удивленных вояжеров ловят величие уснувшего города. Иной раз проплывает с течением переливчатое пятно нефти или прибивает к берегу захлебнувшихся рыб. Река и кормит и травит, если травить её. И местные жители уже не пускают детей купаться, предпочитая реке чистые лесные озера.
…Мы провели в Китеже замечательный, памятный на всю жизнь сезон. Собрали урожай, сделали запасы грибов и ягод, наварили варений, насолили и наконсервировали вдоволь. Но Москва звала в гущу событий, и мы закрыли наш ветхий домик, подарили кур соседским детям и умчали в столицу.
Нельзя войти в одну и ту же воду дважды, вспоминаю высказывание древних.
Конец Китежа.
Я ищу Китеж на интернет карте, тщательно перебираю село за селом. Вот залив, вот тот самый поворот дороги. Видно со спутника и реку, и лесное озеро. Но где же Китеж? Что постигло его? Может, старец Наум вымолил у Бога скорый конец и вознес Китеж на небо? Или город стараниями вояжеров оценили туристы, внесли в список городов ЮНЕСКО и перенесли поближе к курортному Плесу?
Может, не выдержала старая набережная кислотно-щелочных вод великой реки и растаяла, потянув за собой и весь городок. Куда делся мой дорогой Китеж с его бесценными жителями, старой напевной речью и яблоневыми улицами?
Нет его нигде… Но я ж уже его жительница, хозяйка китежского дома, своя для многих китежцев.
Выхожу в печали на душную московскую улицу. Притормаживает грузовик. Из кузова выглядывает знакомое лицо. Петр!
Я машинально залезаю в кабину. «Пристегни ремень безопасности! При перемещениях во времени нужно крепко держаться, а то не знаю, где можешь оказаться. Татарское иго или Опричнина… Если что, я за последствия не отвечаю, – говорит он до боли милым разливистым как рожь на ветру, как холмы русских городов, как Великая река, звучным и окающим говором.
На обложке использована картина Левитана «Вечерний звон».
