КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Непара из Таиланда [Катя Корина] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

В поездке по Франции я познакомилась с милой парочкой, Андреем и Василисой. Получилось так, что я выцыганила у Андрюхи его дневник путешествий для публикации в своем трэвэл-блоге. Почитав присланные записи, я поняла, что скорее их надо публиковать в рубрике типа «Мировые эротические разочарования». Почитайте, – вы точно не пожалеете!

Запись 1

Под мои шорты скользнуло нечто горячее и мускулистое. Щека моя упиралась в твердую горячую землю, в спину давило тонн двадцать, а по заднице елозила упругая толстая змея чудовищной силы.

– Что происходит? Он же к нему в жопу полез! – раздался возмущенный бас от толпы экскурсантов, с которыми я приехал на эту чертову плантацию. И на глазах у которых согласился на этот чертов массаж.

Сам я сказать ничего не мог, потому что изо всех сил каменно сжимал полужопия, вгрызаясь в песок от усилий. Мускулистое рыло все настойчивее тыкалось в меня, словно уговаривая не быть букой и расслабиться. Я почувствовал, что долго не выдержу.

Перед глазами начинали мелькать фиолетовые круги. Я сжал зубы и попытался вырваться, но чудовищная нога еще сильнее прижала меня к земле.

Мимо моих глаз туда-сюда сновали коричневые ноги, настолько тощие, что напоминали две удочки. Ноги принадлежали мелкому мальчишке, на которого погонщик оставил все шоу. Толку от его беготни и криков не было, – слон на мальчишку явно плевал.

Проблема была в том, что на плантацию одновременно приехали две группы, а слоновий погонщик был только один. Вот он и оставил мальчишку с более спокойным слоном. В котором, как и во всех тихонях, скрывалась тяга к извращениям…

Внезапно я вспомнил, что в заднем кармане шорт у меня завалялась конфета. Черт! Так вот зачем слон пытается расковырять во мне дырку, – чует ее запах! Этот многотонный сладкоежка решил, что моя жопа набита конфетами, надо только залезть поглубже! А сил в нем столько, что у него обязательно это получится, – подумал я, обливаясь холодным потом.

Мысль, что будет со мной, когда слоновий хобот воткнется мне в задницу, была такой яркой, что я изогнулся, сдвинул на полсантиметра его ногу размером с колесо от мопеда и дотянулся-таки до своего кармана. В кармане я нащупал чертову конфету, вынул ее и отшвырнул как можно дальше от себя. На это я потратил такие чудовищные усилия, словно поднял слона целиком. Обессилев, я почти потерял сознание и расслабил жопные мыщцы. Сил не осталось ни грамма. Если уловка не удалась, то мне каюк.

Нога вдруг исчезла с моей спины. Я вздохнул (или всхлипнул?) с невыразимым облегчением, все еще распластанный в горячей пыли, пахнущей влажной жарой, мелом и почему-то цветами. Сил на то, чтобы встать, у меня уже не было.

Рядом с моими глазами появились другие ноги, – белые и волосатые. Меня провезло щекой по горячей пыли и подняло на ноги.

– Чего лежишь? Ждешь продолжения? – спросил Виталя, отряхивая мою футболку. Морда у него была насмешливая.

Первое, что я увидел – маленькие игривые глазки моего недавнего мучителя, дожевывающего конфету прямо вместе с фантиком. Слон смотрел на меня с признательностью и явным желанием продолжения банкета. Рядом наконец-то появился погонщик, который завопил пронзительным голосом и замахнулся на слона толстой бамбуковой палкой. Слон явно испугался, хотя при его размерах вполне мог бы скрутить в бараний рог и палку, и самого погонщика, похожего на вяленую обезьяну.

Я перехватил у аборигена палку и грозно сдвинул брови. Погонщик меня понял, – палку он опустил и залопотал что-то, явно оправдываясь. Я покивал, словно понимаю, о чем он говорит и медленно сказал по-русски, кивнув в сторону слона:

– Его – не бей!

Погонщик часто-часто закивал. По-моему, мы отлично друг друга поняли.

К нам подошла экскурсоводша. Погонщик возбужденно замахал руками и залопотал что-то ей в уши.

– Андрей, хозяин слона просит у вас прощения, – залопотала экскурсоводша. – Раньше слоновий массаж проходил без инцидентов, и хозяин очень расстроен. В качестве извинений он предлагает экскурсию в слоновий детский сад, там слонята совсем маленькие… Хотите?

Я покосился на своего недавнего «массажиста», который лениво болтал хоботом из стороны в сторону и улыбался. Видеть еще слонов мне не хотелось.

– Я-то не хочу, но кому-то из группы это будет интересно, наверное? – ответил я.

Экскурсоводша с погонщиком пошли к собирать людей, а я отошел под навес и присел на скамейку. Неудобно признаваться, но ноги до сих пор держали меня плохо. Скоро ко мне присоединился Виталя. Он вернулся от слонят и сказал, что они какие-то неинтересные: те же слоны, только мелкие. Я хотел спросить, чего он ожидал, но в это время к нам подошла юная секс-бомба в розовых шортах, на которую Виталя пялился всю дорогу.

– Вас же Андрей зовут, да? – манерно сказала она мне. – Этот слоник так к вам лез, что мне даже стало интересно, – что там у вас такое?

Она улыбнулась и потрепыхала ресницами.

– В жопе-то? Скажу вам правду – брильянтов нет, одно говно, – чистосердечно ответил я.

«Бомбочка» порозовела, фыркнула, окатила меня презрением и пошла к остальным. Виталя посмотрел на меня, как на инвалида, но ничего не сказал.

Перед отъездом я решил попрощаться со «своим» слоном, который стоял неподалеку под навесом, – его привязали веревкой к легкому колышку, вбитому в землю. Каждый раз я удивлялся, что слоны не сбегают, хотя такой колышек они могли бы вырвать единым махом. Позже я узнал, что слонят приучают к такой привязи с самого детства. Маленькие слонята не могут порвать веревку и убежать, и, вырастая, продолжают думать, что ничего не изменилось.

Чем ближе я к нему подходил, тем тревожнее стучало сердце. Я видел черные редкие щетинки, которыми была утыкана его голова. Такой красивый, мощный и добрый зверь… Он ведь мог расплющить меня сегодня, и даже не почувствовать этого. Но он был настолько корректен, что не оставил мне ни одной травмы на память.

– Спасибо, друг, – сказал я ему.

Слон в ответ махнул на меня ушами, обдав терпким запахом травы и навоза. Я помахал ему рукой, пожелал здоровья и пошел к микроавтобусу, разрисованному яркими желто-синими цветами, на котором мы приехали на экскурсию.

– Слушай, я все хотел спросить тебя, – сказал Виталя, когда мы ждали своей очереди. – А чего ты вызвался на этот дурацкий слоновий массаж? Тебе тайского массажа мало, что ли?

Не отвечая, я полез в автобус. Виталя плюхнулся на сиденье рядом со мной. Он все еще ждал ответа.

– Я просто немного слонов боюсь, – признался я.

Виталя похлопал глазами.

– Ну, а когда чего-то боишься, надо идти этому навстречу! Разве нет? Что ты на меня смотришь, как баран?! – вспылил я, уже жалея, что ввязался в объяснения.

– Нет-нет, ничего. Теперь мне всё понятно, – вежливо ответил Виталя и заржал.

И мы поехали обратно в наш отель.

***
Сейчас, вспоминая свои первые ощущения от Таиланда, я понимаю, что он мне понравился сразу. В Паттаю я приехал две недели назад, один, как воин в поле. После того, как в прошлом году закончилась моя прежняя жизнь, я маялся, не зная, куда себя девать. Однажды мне пришло в голову, что арендовать квартиру я могу где угодно, не только в Москве. И я купил путевку.

В Тае мне сразу понравился здешний климат, экзотика, море. Даже неискренние улыбки аборигенов показались ужасно уместными обстановке.

С Виталей я познакомился в первый же день, еще даже не переступив порога своей комнаты. Пока портье подтаскивал мои чемоданы к номеру, соседняя дверь отворилась, и в коридор выкатился очаровательный охламон примерно моего возраста, который поприветствовал меня словами 'Доброе утро!' (было 6 часов вечера).

– Братан, я в отеле ненадолго, – деловито сообщил он. – Когда найду жилье, чтобы зависнуть на полгода, тут же съеду. Так что времени, чтобы нажраться, у нас немного.

Я оторопел от такого напора и предельно вежливо сообщил, что к подобным мероприятиям сейчас не готов. С тех пор Виталя пристал ко мне, как банный лист. Кроме «напиться», в его арсенале предлагалась еще опция «пойти по бабам». Воздерживаться от этих мероприятий я сумел лишь в первые два дня.

Теперь расскажу про знакомство с Васей. Ее я заметил перед ужином в первый или второй день моего пребывания в Тае. Ужин в нашем отеле начинался в семь часов вечера и продолжался до десяти. В тот день я пришел раньше и сидел в баре, который размещался неподалеку от входа в ресторан. Мимо меня ходили люди из нашего отеля, – кто-то только возвращался с моря, кто-то, как и я, пришел на ужин пораньше.

Вдруг моё внимание привлекла странная парочка, которая вошла в двери отеля. Худенькой стриженой девушке с оранжевыми волосами я дал бы лет двадцать. (Теперь я знаю, что она старше). Рядом с ней шел ужасно довольный ребенок с фиолетовым лицом. Вероятно, он был вымазан соком местного фрукта, который здесь растет, – я съел его днем и потом с трудом оттер пальцы. Спереди у ребенка было приделано нечто вроде утиного клюва или раструба от пылесоса, выполненное из картона. В клюв быстро втягивалась длинная конфета.

Люди в холле смотрели на парочку и улыбались, потому что они были довольные, веселые и разноцветные. Но тут из лифта вышли двое, которые свели идиллию на 'нет'. Она – блондинка лет 40-ка, которая передвигалась по холлу таким манером, словно она находится на церемонии Оскара, а рядом Анджелина Джоли смотрит на нее и грызет ковер от зависти. Взгляд блондинки говорил, что она не понимает, как оказалась в вашем сраном Тае, и что это за плебеи собрались вокруг. Мужик рядом с ней был попроще – обычный потный толстосум с мягкими складочками по лицу и телу.

Увидев девушку и фиолетового ребенка, они застыли на месте. Когда дива открыла рот, то звук пошел не сразу. Сначала раздался сип, потом – бульканье. Так клокочет просыпающийся вулкан в недрах забившегося унитаза.

– Василиса! – рявкнула наконец блондинка не самым приятным фальцетом. – Что это значит? Что вы сделали с Никой?!

Девушка не слишком смутилась.

– Это – радужный проглот с планеты Круглопузов, – представила она фиолетового ребенка. – Сегодня за обедом он съел 4 сосиски, суп и две тарелки салата, и получил почетное звание …

– Вице- губернатора Круглопопии, мама! – перебил девушку фиолетовый ребенок, радостно запрыгав на месте.

Мужик в складочках заржал. Он вообще с большой симпатией смотрел на происходящее, и особенно – на стриженую. Но его мадам заледенела ещё больше.

– Как вы смели! Позорище! Сделать из сына посмешище! Вы – чудовище! – громыхнуло из недр красавицы.

Безжалостно заюзанная буква 'щ' задержалась в воздухе ещё несколько секунд после того, как отгремели раскаты.

– Успокойся, киска, – примирительно пророкотал мужик. – Не надо так нервничать. Сейчас Вася пойдет в номер, отмоет и переоденет Нику, и все будет хорошо. Ведь правда, Васенька?

Девушка Васенька бодро кивнула. Жена миротворца явно хотела продолжения, но 'складочки' посмотрели на нее с таким выражением, словно сомневаются в покупке нового бриллиантового колье. Так что она просто вздохнула, кивнула и даже выжала из себя что-то вроде улыбки. Стриженая и фиолетовый побежали переодеваться.

Через полчаса двери ресторана распахнулись. Ресторан в отеле был хороший: огромный, нарядный, грамотно спланированный, исходящий умопомрачительными запахами. Была даже «детская комната» – огороженное невысоким заборчиком пространство для детей. Внутри находились столики-стульчики и мягкие игрушки – всякие обезьяны, крокодилы и почему-то Чиполлино. Многие родители сначала кормили своих детей в ресторане, а потом сажали за этот заборчик, чтобы самим спокойно поесть.

Одной своей стороной ресторан выходил на сад, и по этой стороне шла длинная открытая терраса. Свободных столиков там почти не было, потому что все предпочитали наслаждаться едой с видом на пальмы и пышные кусты с огромными ярко-розовыми цветами, которые источали крепкие восточные ароматы.

Из-под этих то кустов и появились налетчики. Они слаженно пронеслись через полянку, перемахнули через деревянные поручни и оказались в ресторане. От неожиданности я чуть не выронил тарелку с копчеными ребрышками, которую нес в руках.

Люди в ресторане оторопели. Некоторые не особенно умные особи типа детей и девушек попытались умилиться, но и они быстро сдулись, рассмотрев откровенно бандитские взлохмаченные рожи нападавших.

Я не очень разбираюсь в породах обезьян, но, по-моему, это были макаки. Руководил ими брутальный самец с огромными, как у коня, яйцами, длиннющими зубами, драным боком и дерзкими маленькими глазками. Он реально давал команды, клянусь! Резкий крик, взмах длинной волосатой руки – и группка из пяти-шести обезьян кидается к ближнему столику, вскакивает на него и начинает хватать еду, запихивать за щеки и нагребать в руки! Толстая немка за столиком откидывается на спинку стула и визжит, с ужасом глядя на разгром. Одна из обезьян отрывается от манго, в которое уже вцепилась зубами, переключается на немку и прыгает по столику к ней. На шее у немки – яркие пластиковые бусы с переливом, слишком яркие, на мой взгляд. Но обезьяне они в самый раз – макака смотрит на них, как зачарованная. Вот она протягивает черную лапу к бусам и резко тянет на себя! Бусы рвутся, немка визжит, отшатывается и падает назад вместе со стулом. Бусины прыгают по столу и падают на пол. Обезьяна разочарованно орет, перекрикивая немку.

К месту происшествия уже бежит тайский шеф-повар, который всегда во время ужина важно ходит вдоль столов. Он хватает какую-то палку, бежит к обезьянам, но поскальзывается на бусах и падает. Начинается форменная вакханалия – обезьяны прыгают по столам и хватают еду, женщины визжат, мужики замахиваются на обезьян тем, что под руку подвернулось, обезьяны в ответ скалят зубы и рычат, кого-то уже укусили. Краем глаза замечаю, что рядом прижались друг к другу оранжевая девушка и уже не фиолетовый ребенок, – обезьяна тянет девушку за край длинной юбки. Девушка одной рукой прижимает к себе ребенка, другой – юбку, ласково уговаривает обезьяну отцепиться.

А на меня вдруг находит. Я спокойно и деловито подхожу к «детской комнате», беру оттуда длинного плюшевого крокодила с распахнутой алой пастью и бросаю им в вожака. Крокодил падает совсем рядом. Вожак почему-то отчаянно пугается и молнией прыскает через поляну, как будто это не он только что скалил десятисантиметровые клыки.

Увидев, что от вожака осталась только дымящаяся куча на зеленой траве, остальные обезьяны тоже удирают. Проходит всего секунд двадцать, и в зале – ни одной обезьяны, только пыхтящие, растрепанные, взбудораженные люди. И, как это бывает всегда и во всех странах – именно в тот момент, когда уже все кончилось, на террасу врывается охрана отеля. Очень серьезные и деловитые, в форме и резиновыми дубинками в руках. По-моему, искренне разочарованные, что опять опоздали.

Ко мне вдруг подходит оранжевая девушка и улыбается.

– Это было круто, – говорит она.

Девушка отходит, а я пытаюсь вспомнить, как ее зовут. Но копченые ребрышки волнуют меня гораздо сильнее, и я иду искать свою тарелку, которую оставил на чьем-то столике. Есть хочется просто невыносимо.

***
Вечером того же дня я ускользнул от Витали, который хотел показать мне «офигенский бар с самыми крутыми телками Тая», искупался в вечернем море, побродил по туристической зоне и получил так много интересных предложений, к которым я был не готов, что предпочел вернуться в отель. Пропустить стаканчик перед сном – самое то, что было мне нужно для завершения этого непростого дня, наполненного слонами и обезьянами.

Я удобно расположился за стойкой бара, попросил у улыбчивого бармена джин с тоником (джин энд тоник, плиз – почти единственное, что я знаю из иностранных языков) и удобно устроился напротив телевизора. Очень в тему дул теплый ветерок, потому что без него тяжелый влажный воздух можно было бы резать, как торт. По телевизору показывали местные музыкальные клипы, которые я смотрел с удовольствием. По моему непрофессиональному мнению, рэп на любом языке мира, кроме английского и русского – очень смешная вещь. (Если не верите, послушайте, например, финский рэп).

За моей спиной болтали девица с парнем. От нечего делать, я прислушался. Парень явно был иностранцем, – общался он на очень ломанном русском. При этом он задавал очень и очень странные вопросы.

– Правда, что в России есть блюдо, которое можно съесть и стать зомби? – интересовался он.

Я невольно навострил уши.

– Правда, – невозмутимо ответил женский голос. – Но это – наш национальный секрет.

– Расскажи! Плиз! – умолял иностранец.

Девушка немного помялась, но только для виду.

– Блюдо называется 'холодец'. Варят его из костей тех, кто умер жестокой насильственной смертью. Сначала это похоже на густой мясной суп. Но энергия смерти, содержащаяся в костях, заставляет его закаменеть самым противоестественным образом. Чтобы не умереть от этого блюда сразу, русские посыпают его чесноком и запивают водкой . Запах чеснока и водки отпугивает смертоносные эманации, и русские как бы умирают, но не до конца.

Сказано все это было невозмутимым дикторским тоном. Услышав потрясенный вздох, который явно вырвался из груди иностранного парня, я не выдержал и заржал.

Повернувшись, я увидел низкого крепыша в футболке с американским флагом и испуганными глазенками, а также недавнюю девицу с оранжевыми волосами. Она пила сок и смотрела на американца так честно, что можно было не сомневаться – блюда под названием 'холодец' юноша будет бояться до конца своих дней.

–У нас ещё есть напитки с подобным эффектом, – сообщил я ему. – 'Белый негр', например.

Наверное, это было очень нетолерантно, потому что американец сглотнул, пробормотал что-то о срочных делах и стремительно удалился.

– Простите, что спугнул вашего кавалера, – извинился я перед девушкой, которая разглядывала удаляющуюся спину, явно забавляясь.

– Да что вы! Это вам спасибо, – улыбнулась она. – Он меня просто достал. Хотела спокойно в баре посидеть, а он прилип, как занавеска в душе. Про медведей ему расскажи, про Путина и про КГБ. Русский язык он изучает, видите ли. Ну и пришлось…

– Хорошая у вас фантазия, – похвалил я. – И имя необычное. Забыл только, какое.

– Василиса. Вася, – улыбнувшись, представилась она.

– А я – Андрей.

Она подняла свой бокал с коктейлем и приветственно качнула им в мою сторону. Я поднял свой, мы чокнулись и выпили.

Она вгляделась в меня.

– Вспомнила, – это же вы разогнали обезьяний колледж два часа назад!

Я скромно потупился и тут же снова на нее воззрился.

– Почему вы называете этих обезьяньих бандитов колледжем?

В ответ Вася рассказала мне удивительные вещи. Оказывается, в нескольких местах Тая существуют так называемые «обезьяньи колледжи», где обезьян учат разным наукам. В основном – обдирать кокосовые орехи и разные фрукты с деревьев. Потом успешные выпускники реально работают на плантациях, – кто бы мог подумать!

Так вот. Один из наших соседей, владелец небольшого гэста на соседней улице, решил устроить у себя подобие такого колледжа – то ли для привлечения туристов, то ли мечтал заменить бесплатной обезьяньей силой обслуживающий персонал. Но учителем он оказался так себе, потому что его обезьяны быстро вышли из-под контроля и решили работать на благо себя самих. Результаты мы видели сегодня за ужином.

– Как хорошо, что вы сообразили кинуть в них крокодилом! – воскликнула Вася под конец своего рассказа. – Но вы, наверное, знали, что они этого испугаются?

– Понятия не имел, – честно ответил я. – Просто я в тот момент стоял рядом с «детским садом». Ну и… Как-то само получилось.

– Здорово! – восхитилась Василиса.

Я спросил, что она делает в Тае. Выяснилось, что Вася работает гувернанткой у ребенка светской дивы и мягких складочек. Пацаненка обожает, как, впрочем, и он ее, а вот с семейством отношения у нее совсем не такие, как можно было предположить: к скандальной мамаше Вася относилась довольно терпимо, – мол, что поделать, если Бог мозгов не дал, а вот главу семейства еле переносила.

– Розовая бочка для дерьма, – охарактеризовала его Василиса. – Снаружи, для людей, все красиво, – гладенько и миленько. А внутри – плещется и пованивает. Подленький он. Жалко мне Кольку. Как бы таким же не стал, когда вырастет.

Заинтересованный этой характеристикой, я собирался развить тему, как вдруг рядом с нами непонятно откуда появился очень грустный, даже можно сказать, трагичный, Виталя.

– Бухаешь? – грозно спросил он у меня. – А со мной-то не стал! Я бы, может, тогда не это… Не пошел бы… Не встретил бы…фубля!

Виталя стёк на пустой стул рядом со мной, словно у него кончились силы, а с ними – и желание жить. Вася с сочувствием посмотрела на него, улыбнулась мне и встала.

– Не буду вам мешать. Всего хорошего, Андрей!

Я помахал ей в ответ. Виталя вытянул шею и проводил Васю заинтересованным взглядом.

– Черт! Прости, братан, – простонал он. – Ты с бабой, а я тут, не в тему!

Сначала я даже не понял, о ком он. Слово «баба» в моем сознании совершенно не ассоциировалось с Василисой. Она была, как мальчишка, и даже имя к ней необычайно подходило. Вася – Вася и есть. Не баба, а просто прикольный собеседник. Все это я, как мог, растолковал Витале.

В ответ на мою откровенность Виталя почему-то насупился и в красках рассказал, что сегодня в том самом «офигительном» баре он наткнулся на «ледибоя». Из рассказа Витали я понял, что так тут называют трансвеститов мужского пола, которые выдают себя за женщин. Очень часто они так красивы и так похожи на дам, что принять их за мужика кажется немыслимым оскорблением, – пока ты не залезешь под юбку и не найдешь детали, которой у честной женщины быть там не должно. Вот так не повезло сегодня и моему незадачливому другу.

– Я в нее… в него…козла этого, втюрился почти, – с глубокой обидой рассказывал Виталя. – Такие губки, такие титечки, ты бы видел! С виду – хрупкий ангелочек, а не конь педальный! Ну, то есть ничего не предвещало, ничего!

Насколько я понял из всхлипов и стенаний Витали, ангелочек активно строил ему глазки и заманил к себе в теплое гнездышко. И там, – только там, когда слетели все покровы, Виталя понял, как сильно он ошибся.

– Да ладно, не переживай ты, – попытался утешить его я. – Ну, принял он тебя за «голубого», ну и что с того? Ошибся человек, с кем не бывает.

Виталю передернуло. Резким жестом он подозвал бармена. Кудесник-бармен в мгновение ока сотворил в одной руке стакан, а в другой – бутылку виски. Поставив стакан на стойку, он плеснул Витале порцию чудесного янтарного напитка. Виталя выпил и наконец расслабился. На его добродушной физиономии засветилась прежняя улыбка.

– Надо было ему по морде дать, – мечтательно сказал он.

– За что? Ты сам виноват, в конце концов, – сказал я. – Надо было выяснить всё на берегу. Сам знаешь, в какой стране находишься.

–Да не за это. А за то, что у него, у этой дохлой курицы, член больше, чем у меня! – воскликнул Виталя.

Пока я делал нечеловеческие усилия, чтобы не заржать, Виталя махнул рукой и что-то сказал бармену. Через секунду тот притащил нам целую бутылку вискаря.

– Я не буду, – попытался отказаться я.

– Будешь, – спокойно ответил Виталя, разливая «вискарь». – Будешь, или у тебя писька отвалится.

Ну что за детский сад? Я даже растерялся.

– Виталя, если я сейчас напьюсь, у меня утром похмелье будет, – попытался разубедить я его. – А я не люблю похмелье.

– У всех похмелье, – не слушая, сказал Виталя и подвинул мне стакан.

Пришлось мне его взять.

– У меня – особенное, – пробурчал я, чувствуя, что бой проигран.

Мы чокнулись, выпили. Виски было отличным. Оно подстегнуло джин с тоником, и вся эта смесь ласково и игриво ударила мне в голову. Пока еще несильно, но и вечер только начинался.

В баре под вечер было людно. Здесь толпилось пьющее население нашего отеля, пресыщенное вечерними шоу для туристов. В основном, это были иностранцы, потому что русские по большей части уходили в клубы. В воздухе висел уютный гул от разных компашек, получивших выпивку у стойки и перебравшихся в сад, где зажгли большие круглые лампы в виде стеклянных шаров. Они бросали мягкий свет на буйные тайские заросли, кусками выхватывая из темноты то кусок поляны, то пышную ветку с сидящей на ней огромной ящерицей, и все это было так красиво, что я бы, наверное, мог смотреть на это несколько часов подряд.

Мы тоже взяли свою бутылку и перебрались в сад за маленький плетеный столик вблизи пушистого куста, воинственно растопырившего ветки. Они были усыпаны яркими розовыми цветами, которые отчаянно пахли восточным базаром.

Я заметил, что Виталя смотрит на меня с явственным напряжением. Где-то через пару глотков он не выдержал, наклонился ко мне и спросил, интимно понизив голос:

– Братан, скажи мне честно… Ты – голубой?

Виски попало мне не в то горло, и я долго кашлял и отплевывался под пронизывающим взглядом Витали.

– Идиот, – прохрипел я, наконец прокашлявшись. – Тебе сегодня везде будут мерещиться «голубые»?

Виталя погрустнел.

– Не ответил… Значит, да? Ты не подумай, я не то чтобы нетолесраст какой-то… Но о таком надо сразу сообщать. А то вот я – нормальный мужик. Я, может, тебя уже полюбил, как брата. А ты – пидор. И что мне теперь делать?!

Это было уже слишком.

– Придурок! – рявкнул я на него. – Я – не «голубой», не пидор, не заднеприводный, и какие там еще слова есть, чтобы ты понял! Я – нормальный! А ты – дебил!

Виталя пьяно и хитро ухмыльнулся. Хрястнув, открутил пробку на новой бутылке и плеснул нам еще. По-русски плеснул, чуть ли не до краев.

– Тогда объясни мне, если ты нормальный, почему ты ни с кем не трахаешься? Здесь же -королевство секса! Сюда все едут, чтобы трахаться! А ты ни на кого ни смотришь, – ни на местных баб, ни даже на наших. Эта бабешечка в розовых шортах была очень ничего, а ты ее отшил. И недавняя, хоть и с прической под апельсин, но ничего такая. Но это я всё вижу, я – а у меня с этим делом и так всё в порядке! А ты-то чего? Ты-то куда смотришь, если ты – нормальный мужик?

– А что, нормальный мужик должен быть обязательно секс-передовиком? Трахать все, что под руку подвернется? – с досадой спросил я. Виталя всё-таки меня задел.

– Здесь – да, – с убежденностью ответил Виталя. – Это – Тай! Свобода и секс – вот для чего сюда едут люди. Здесь секс чуть ли не даром насыпают, 4 копейки за кулёк. Все мужики сюда за этим и едут! А ты чего?

– А я приехал в море купаться, – проворчал я.

Я залпом допил остатки вискаря. Виталя тут же налил мне еще.

– Так может, ты – импотент? – заботливо спросил он.

У меня сжались кулаки. Виталя сильно рисковал получить «сливу» под глаз, но я все-таки сумел сдержаться. Более того, выпив еще, я внезапно почувствовал настоятельное желание с кем-то поделиться.

– Понимаешь…, – проговорил я. Виталя с готовностью придвинулся ближе, и даже уши у него развернулись в мою сторону, – каждый раз, когда я смотрю на женщину, я думаю не о том, красивая она или нет. Переспать с ней или нет. Я думаю о том, что у нее наверняка есть мать.

Виталя слушал меня так внимательно, что даже головой кивал в такт каждому моему слову.

– Да-да-да, я понял. Мать. – Он поднял голову и посмотрел на меня с нетрезвым удивлением. – Нет, я не понял. При чем тут мать?

Я вздохнул. Не думаю, что обычный человек, незнакомый с Маргаритой Михайловной, способен меня понять.

– Я развелся из-за тещи, – пояснил я. – Она третировала меня пять лет. Машку, жену, она давно под себя подмяла. И мною занялась. У меня до сих пор руки трясутся, когда о ней думаю. Как я ее не убил, сам не понимаю.

Виталя недоверчиво хмыкнул.

– Что, так всё страшно было?

Я вспомнил кровавую улыбку Маргариты Михайловны, – помаду она, по-моему, не стирала вообще никогда, – и меня передернуло.

Виталя даже не представлял, насколько всё было страшно.

Я налил виски себе, ему. Мы молча выпили, и меня прорвало.

– Ну вот, например. Как-то она решила, что у нас с женой плохо с сексом. С чего она это взяла – отдельный вопрос. И она заставила жену рассказать ей в подробностях, как у нас это происходит. Потом выдала мне длинный список моих ошибок и литературу, с которой я должен ознакомиться, чтобы их не совершать.

– Ка-аких ошибок? – вылупился на меня Виталя.

– Таких, – огрызнулся я. – К примеру, пунктом номер один шла «Прелюдия». Теща считала, что я уделяю ей недостаточно много времени. И выдала мне две книжки, которые я должен был изучить. А, и после этого еще отчитаться ей, правильно ли я всё понял!

Наступило молчание. Виталя смотрел на меня круглыми глазами-плошками, а я пил вискарь злыми глотками, ругая себя за то, что стал всё это вспоминать.

– Ты не преувеличиваешь? – спросил наконец Виталя.

– Нет, – я помотал головой. – Я преуменьшаю. Я тебе еще сотой доли не рассказал.

Виталя помолчал и тоже выпил свой стакан.

– А почему ты ее в жопу не послал? – задал он после этого логичный и закономерный вопрос.

Такой логичный, что мне на него и ответить-то было нечего.

Если смотреть на проблему со стороны, она проста до необычайности. Действительно, что сложного – открой рот да пошли тещу в жопу. И наслаждайся игрой красок на ее натянутой по современным стандартам роже. Так мне в детстве казалось, что нагреть все холодные моря можно очень просто – нужно просто сунуть в воду очень большой кипятильник. Но, как оказалось позже, в этой проблеме было много разных нюансов.

Также и у меня. Одним из нюансов было воспитание. Мой отец, джентльмен до мозга костей, с детства внушил мне, что с женщинами следует обращаться деликатно, не опускаясь до оскорблений и до рукоприкладства. Убивать их отец также не рекомендовал. Может быть, только поэтому Маргарита Михайловна до сих пор жива.

Вторым фактором был тот, что я любил жену, а она до обморока боялась маминого гнева. Я знал, что если я опять восстану против тещи, та отыграется на Машке. Доведет ее до слез, заставит извиняться в том, в чем она никогда и виноватой то не была, сделает так, что Машка долго будет скулить и вымаливать у нее прощение.

И третьим фактором было то, что чертова теща была изумительным, непревзойденным психологом. Она тонко чувствовала, когда и на что можно давить, чтобы получить максимум своей выгоды, а на что давить не стоит, чтобы я таки не сорвался и не заехал ей в табло. Один раз я был на грани, и еще одна фраза с ее стороны привела бы именно к такому результату. Но теща ее не сказала.

Одним словом, Маргарита Михайловна змеей заползла в нашу жизнь, взяла нас с женой в заложники и процветала, умело играя на Машкином чувстве вины и моей любви к жене.

– Однако я так не понял, почему ты сейчас ни с кем не трахаешься, – вернулся на то же место Виталя. – Ну, теща. Ужас и кошмар, да. Но она же в прошлом, как я понимаю? И больше не повторится. Таких тещ в потоковое производство еще не запустили, слава Богу.

Я представил себе конвейер с несколькими сотнями ползущих по нему бывших тещ, – новых, боевых, со свежей помадой на поджатых губах, – и меня чуть не перекосило.

– Каждый раз, когда думаю, что хорошо бы с женщиной замутить, тут же Маргариту Михайловну вспоминаю, – признался я. – И сразу ничего не хочется.

– А вот это – безобразие! – воспрял Виталя. – И вообще! А как же слон?

Он посмотрел на меня с пьяной суровостью.

– При чем тут слон? – не понял я.

– Ну, твоя тема о том, что надо делать то, чего боишься? Ты сейчас ни с кем ни-ни, потому что продолжаешь бояться бывшей тещи. Вот и получается, что тебе надо трахаться, чтобы страх победить!

– Никого я не боюсь! – огрызнулся я. – Просто не хочу! Я не люблю ходить по проституткам. Собственно, никогда по ним и не ходил.

– Ты все-таки идиот! – воскликнул Виталя. – Кто говорит о проститутках?! Тут нет ни одной проститутки! Во всем Тае нет ни одной проститутки, понял? Они – богини, волшебницы, жрицы любви! Скажу тебе по секрету, братан, местные женщины – лучшее, что есть во всем Тае! Они творят такое, чего тебе и не снилось! И, заметь, тебе при этом ничего и делать не придется. Они все сделают сами, да еще и восхитятся, как здорово у тебя это получилось.

– И все-таки, они – проститутки, – продолжал я гнуть свою линию.

– Не воспринимай это так, – посоветовал Виталя. – Думай о них, как о проводницах в страну волшебства. Или о наставницах в сексе.

Молодец Виталя, ничего не скажешь. Такими методами можно себя убедить в чем угодно.

– А тут действительно кто-то восхищается тем, как ты лежишь пнем и ничего не делаешь? – заинтересовался я.

***
На следующее утро я проснулся с головной болью, жестяным горлом, требующим немедленно залить в него пару литров воды, и мыслью о том, что, если не поднимусь сейчас же, то опоздаю на экскурсию на крокодиловую ферму. Эта экскурсия, – так же, как и экскурсия в слоновник, входила в стоимость путевки. Я только не понял, за каким чертом понадобилось ставить их два дня подряд.

Я встал, дошатался до холодильника, в котором у меня стояла бутыль с водой, и выхлебал ее почти всю. Горло аж зашипело, когда в него пролились первые капли. Приняв душ, я решил, что поеду, несмотря на дикую головную боль. Как всегда в таких случаях, в голове звенел голос бабули: «Вставай, алкаш, иди делом заниматься! И не жалуйся – сам виноват!».

Бабуля ненавидела выпивающих людей. С тех пор, как ушла мама, мы с отцом перебрались жить к ней. Отец периодически появлялся домой подвыпивший, – он работал в научно-исследовательском институте, где каждое изобретение было принято отмечать. Всякий раз бабуля вываливала на него кучу неприятных эпитетов и грозных пророчеств, каждое из которых обещало скорую смерть от пьянки. А когда начались мои веселые студенческие годы, мы с отцом уже оба попадали под раздачу.

Как правило, после пьянки бабуля поднимала провинившегося рано, едва ли не в шесть утра. И давала множество поручений. Не дай Бог было отказываться от них, ссылаясь на плохое самочувствие! Бабуля поднимала такой крик, от которого просыпался целый квартал. И всё равно приходилось выполнять поручения, только под хмурыми взглядами десятков непроснувшихся людей.

Одним словом, проявлять активность в условиях жесточайшего похмелья я был приучен с самого детства. Поэтому и сейчас я оперативно собрался и отправился на экскурсию.

Было рано, и людей в коридорах еще не было. Я спустился по лестнице, украшенной коврами и пузатыми кадками с местными цветами, и оказался в холле. Вот там было многолюдно. Посреди холла кучковалась толпа человек из двадцати, – зевали мужики, терли кулачками глаза непроснувшиеся дети, женщины копались в сумках, проверяя, ничего ли они не забыли. Была тут и вчерашняя экскурсоводша, которая ездила с нами в слоновий питомник. Виталя окрестил ее «полено в галстуке», и в чем-то был прав: кокетливая форменная рубашка с юбкой сидели на ее плотной фигуре с низкой задницей и короткими ножками, как на обрубке бревна.

Увидев меня, «полено в галстуке» сделала отметку в списке, который держала в руке и громко объявила:

– Еще двоих ждем!

В это время двери лифта распахнулись, и в холл вышли вчерашняя девушка Василиса и ее подопечный пацан. Василиса улыбнулась мне и помахала рукой.

– Прекрасно, все в сборе! – объявила экскурсоводша. – В путь!

И мы тронулись из холла во двор отеля, где нас уже поджидал экскурсионный автобус.

Крокодиловая ферма – любимый объект для развлечений туристов. Кроме самих крокодилов, там есть парк камней, водопад, фонтаны, магазины, кафе, сувенирные лавки и, конечно же, слоны. На ферме можно провести весь день, но наша экскурсия должна была ограничиться несколькими часами.

В автобусе я сидел рядом с какой-то жеманной старухой, которая уже пять раз была в Таиланде. Узнав, что я здесь впервые, она принялась вываливать на меня свои знания по теме. Она рассказала про все происшествия, которые случились здесь с ней и с ее подружками. Истории были уровня «Машу обсчитали на рынке, а Клаша чуть не наступила на варана», так что едва мы приехали на ферму, я рванул к Васе и попросил меня спасти. Вася без проблем приняла меня под свое крылышко, а неуемный пацаненок Ника стал подбивать меня украсть крокодила. Не знаю, чем бы это закончилось, но в это время экскурсоводша пересчитала нас и повела за собой.

Мы оказались в огромном зале, полном крокодилов и самоубийц. Посередине был мелкий бассейн, вокруг которого, надежно отгороженные сеткой от бассейна, располагались зрительские места. В бассейне сидели крокодилы. Воздух пах жарой, влажностью и адреналином. Местные парнишки, одетые в яркие оранжевые труселя, демонстрировали восхищенным зрителям, что будет, если в пасть крокодила засунуть руку, ногу или голову. На самом деле, все мы знаем, что будет, – минус рука, нога или вообще, полный капец. Но крокодилы почему-то их не трогали. Они покорно застывали с распахнутыми пастями, пока очередной юный самоубийца пихал свои части тела прямо в их огромные, загнутые назад зубищи.

Нике зрелище очень понравилось, и он решил, что станет тайцем и будет дрессировать крокодилов.

– Ты же вчера хотел стать Илоном Маском и полететь на Марс? – заметила Вася. – По-моему, это более подходящая жизненная программа.

Ника набычился.

– Так я и стану! Но после того, как я вернусь с Марса, марсиане же прилетят сюда!

– Зачем? – не понял я.

Ника посмотрел на меня с сожалением и ответил коротко и сурово:

– Мстить.

И тут же, забросив телеграфный стиль повествования, взахлеб продолжил:

– Марсиане же – они как крокодилы, ну! Только на задних лапах, все это знают. Вот, а когда они прилетят убивать людей, я покажу им крокодиловые яйца. И они передумают.

Я посмотрел на Васю, Вася улыбнулась и посмотрела на Нику.

– Боюсь, мы все еще не поняли, – сказала она ему.

– Ну, там же, в яйцах – крокодиловые дети! – глядя на нас, как на дебилов, воскликнул Ника. – А крокодилы – сами как инопланетяне! Инопланетяне же не будут убивать почти своих детей, ну!

– Крокодилов они, может, и не убьют, – фыркнул я. – А вот людям достанется.

Почему-то эта фраза очень расстроила пацаненка. Он посмотрел на меня с глубокой обидой и сказал, что я ничего не понимаю в инопланетянах. Потом он начал капризничать, потребовал мороженого, воды и уверений, что в случае прилета марсиан человечество выживет.

Вздохнув, Вася сказала, что отведет его в сад камней, потому что прогулка – лучшее средство от Никиных капризов.

Они ушли, а я потянулся за остальной группой. Нас ожидало следующее по остроте зрелище, – кормление крокодилов.

Там все было совсем по-другому, нежели в павильоне с самоубийцами. Вместо крытого павильона – глубокая яма в земле, с мелкой водичкой и отвесными стенами по краям. По краю ямы проходили деревянные помости, кольцом окружая крокодилий вольер. За помостями была натянута сетка, которая играла роль барьера безопасности. Хотя лично я очень сомневаюсь, что в случае падения она бы выдержала вес упитанного европейского туриста.

В луже на дне ямы лежали огромные зеленовато-коричневые туши с ехидными мордами и огромными клыками. Рядом с ними развлекательные крокодилы из павильона казались недокормленными ящерками.

Ничего особенно интересного здесь, честно говоря, не было. Крокодилы лежали внизу, как бревна, которые ждут, чтобы их собрали в штабель.

– Хватит дрыхнуть! – крикнул крокодилам огромный веселый мужик в небесно-голубых шортах и детской желтой панамке на вьющихся крупным кольцом волосах. Он явно был из другой экскурсии, потому что в нашем автобусе я его не видел. А не заметить его было невозможно.

Этот мужик, как бы ни смешно это звучало, излучал свет. Он притягивал к себе внимание, словно был огромным живым магнитом, распространяющим вокруг себя поле доброй и сильной энергии. В нее хотелось войти, окунуться, как в море и бездумно застыть, раскинув от счастья руки.

Было странно оттого, что ее источник – обычный русский дядя, далеко не ангел по виду. Но атмосферу, которую он распространял, я ощущал так же остро, как влажную жару вокруг. И не только я. Я видел, как люди старались приблизиться к нему, смущаясь и не понимая, что же их тянет сюда.

Раньше я никогда не встречал таких людей. И, наверное, никогда и не встречу.

Будто откликаясь на возглас этого волосатого ангела, рядом появились служители, вооруженные странными наборами, – удочками и половинками курицы. Что, блин, за странная рыбалка нас ждет?

Экскурсовод объяснила, что это – набор для кормления крокодилов, стоимостью 400 бат. Признаться, я восхитился смекалистостью местных предпринимателей: переложить стоимость кормления крокодилов на кошельки посетителей, которые и так уже платят за вход в парк, – это очень изящно.

Желающих накормить крокодилов было гораздо больше, чем самих крокодилов. «Будем надеяться, что они хотя бы голодные», – думал я, покупая удочку с крокодильим обедом.

Зря я надеялся! Плевать хотели крокодилы на мою удочку! Они даже глаз не открыли, – я не говорю уже о том, чтобы встать, пробежаться и сорвать курицу с удочки, лязгнув огромными зубищами. Такой трюк проделал один-единственный крокодил. Счастливчик, чью курицу он сожрал, первый купил набор и первый закинул удочку. На остальных туристов, сколько бы они ни размахивали удочками с бледной унылой приманкой, ни звали крокодилов «ути-ути» и «просыпайся, сволочь», крокодилы не реагировали.

Мне не везло так же, как остальным. Я расстроился, потому что собирался похвастаться Васе, что кормил крокодилов с рук (про удочку я хотел умолчать). А тут получается, придется умалчивать уж очень о многом.

Солнце стояло уже в зените. Густая влажная жара Тая обступила со всех сторон, не давая дышать, вызывая обильный пот и дикое раздражение на крокодилов, из-за которых я торчу здесь и, как дурак, кидаюсь курицей на удочке. Я позавидовал тем людям, которые не стали ввязываться в это, – они уже наверняка сидят в прохладном кафе и пьют ледяной сок.

Крокодилы внизу были полны благодушия. Они лежали в своей водичке с закрытыми глазами и такими блаженными физиономиями, что я окончательно понял – они издеваются над нами.

– Обожравшиеся ящерицы! Вы – крокодилы, или кто?! – с негодованием произнес голос совсем близко от меня.

Обернувшись, я обнаружил, что оказался рядом с солнечноликим мужиком в панамке. Он так же, как я, с азартом закидывал удочку. И с тем же успехом. Измочаленный кусок синюшной плоти, уже не раз падавший в зеленую муть крокодильей воды и коричневую пыль берега, был похож на что угодно, только не на еду. Мужик раз за разом кидал курицу, с надеждой смотрел на ближайшего к курице крокодила, но увы – крокодилы оставались бесстрастны.

А мне вдруг стало просто хорошо оттого, что я стою здесь, что ярко светит солнце, что вокруг красота, и в мире все в порядке. Я понял, что так на меня влияет мой сосед и снова подивился, насколько хорошую атмосферу он создает вокруг себя.

Сам жеисточник моего благодушия в этот момент был весьма раздражен. Потерпев в очередной раз фиаско, мужик подтянул к себе курицу, пробормотал под нос: «Ну, держись, скотина!» и так яростно бросил удочку, что курица сорвалась с нее, пролетела вперед, как торпеда, и едва не ударила по рылу одного из крокодилов, который сосредоточенно дрых, ни на что не отвлекаясь.

Офигенная у них реакция, все-таки! Когда курица была еще на подлете, спящий крокодил вдруг открыл глаза и сделал неуловимо быстрый шаг, оказавшись на ее пути. Он распахнул пасть и заглотил курицу, как какого-то комара, после чего с чувством выполненного долга рухнул обратно спать. Мне показалось, что заснул крокодил в ту же секунду.

– Видел!? – с восторгом спросил меня мужик. – Сожрал-таки! Им надо по башке курицей заехать, чтобы они поняли, где еда. Как дети, ей –богу!

Я засмеялся, с удовольствием глядя на него. Он протянул мне руку.

– Виктор.

– Андрей, – сказал я, – пожимая его твердую ладонь.

– Андрюха, видел, как я добросил? – азартно блестя глазами, спросил Виктор. – Давай и ты! Понял, да? Ему надо по самому кумполу курицей попасть!

Я посмотрел на крокодилье лежбище, прикинул на глаз расстояние.

– Пожалуй, не докину, – честно признался я и протянул ему свою удочку. – Кидай ты. У тебя хорошо получается.

Виктор не стал ломаться. Он взял удочку и благодарно похлопал меня по плечу.

– Смотри внимательно, – сказал он, поворачиваясь к перильцам. – Я сейчас ка-ак размахнусь! Да ка-ак докину до той толстой туши в центре!

Виктор указал на длинного и широкого крокодила в центре водоема. Прищурившись, он прикинул расстояние между собой и крокодилом, примерился с видом заправского толкателя ядра, а потом сильно-сильно откинулся назад, держась за пошатывающиеся перила, и мощнейшим движением тела послал курицу навстречу крокодилу!

Курица полетела в крокодила вместе с удочкой, но мы этого уже не видели. Перила не выдержали богатырского размаха и мощного удара и сломались надвое в момент броска. Виктор рыбкой полетел вниз, а за ним и я, поскольку тоже стоял, навалившись на перила.

Защитная сетка, конечно же, не выдержала. Но мы, Слава Богу, не разбились. Расстояние было не таким уж большим – порядка трех-четырех метров, и сетка все-таки смягчила падение. Кроме того, внизу под нашими перилами была лужа с жидкой грязью. В нее мы и рухнули, подняв фонтан брызг. Как будто этого было мало, мне на голову упала доска из ограждения.

Я выскочил из лужи, как пробка, выпучив глаза и отплевываясь. Рядом ворочался и то ли ругался, то ли ржал Виктор, которому я придавил ногу.

Наконец он сел в луже и попытался вытереть грязное лицо рукавом.

– Ничего не сломал? – спросил я.

– Вроде нет, – фыркнул он. – Но какой полет, а! А это всё он виноват, – и он гордо похлопал себя по животу.

Вспомнив, где мы находимся, я испуганно оглянулся. Удивительно, как отличается одна и та же местность в зависимости от того, добавлены туда крокодилы или нет. Там, наверху, было жарко, приятно пахло цветами, было шумно и скучновато. Здесь, всего лишь несколькими метрами ниже, было прохладней и несравнимо ужасней. Откуда-то доносился нестерпимый смрад, – то ли от остатков крокодильей еды, то ли от их же дерьма. В воздухе вились тысячи комаров, которых не было наверху. И близко, очень близко была смерть. Она ощущалась в воздухе, который пах опасностью, мощью бронированных тел, агрессией, тупым желанием разорвать все, что движется, и ужасом, – моим ужасом.

Осознав, что мы находимся в нескольких метрах от стаи шестиметровых крокодилов, я дернулся, словно мог залезть наверх по гладким отвесным стенам.

– Тихо, – схватил меня за руку Виктор. Он говорил медленно и спокойно, не сводя глаз с крокодильей стаи по центру. – Без резких движений. Крокодил автоматически воспринимает все, что бежит, как еду. Не дергайся. Они обожратые, сами вряд ли полезут.

– Понял, – выдавил из себя я, не в силах оторвать взгляда от крокодильей кучи, которая угрожающе пошевеливалась. Я даже не замечал, с каким трудом меня слушаются собственные губы.

Медленно вытащив из лужи доску, я почувствовал себя немного лучше.

Над нами в это время нарастал крик, который подняли туристы, видевшие наше падение. Там, наверху к сломавшимся поручням бежали со всех сторон люди.

– Как бы за нами вслед не попадали, – озабоченно сказал Виктор.

В это время я уловил в куче крокодилов резкое движение. Повернувшись, я обомлел от ужаса. Один из крокодилов все же решил посмотреть, что происходит в этом конце владений. Он направлялся к нам короткими резкими бросками, – остановится, резко рванет вперед, снова остановится. Но скорость у него была – просто стремительная!

Уже не надеясь, что крокодил примет нас за предметы местной флоры, я задрал голову и заорал что есть мочи суетящимся на ограждении туристам:

– Бросьте в него! Что угодно бросайте, пожалуйста!

Секунду ничего не происходило. В эту секунду крокодил сделал последний стремительный бросок и уже был на расстоянии метра от нас. Меня сковал ледяной первобытный ужас. Он был близко, очень близко, я видел его бугристую шкуру, когтистые лапы, между пальцами которых забилась грязь, видел зубищи и настороженные глаза с узкими вертикальными зрачками. Крокодил приподнялся на коротких лапах, вытащив из грязи широкую грудь, открыл и закрыл пасть, словно примеривался. Я замер и думал только о том, очень ли мне будет больно, когда он начнет меня жрать.

Сверху в крокодила посыпались камни, сумки, шляпы. Один парень даже бросил дорогую видеокамеру с оптическим прицелом.

Кое-что из этого попало в крокодила. Он приостановился, попятился, замотал недовольно башкой. В это время Виктор ткнул меня локтем в бок и кивнул вправо. Я увидел, что к нам идет подмога: служители спустили в вольер три лестницы, по которым к нам спускаются несколько сосредоточенных и поджарых парней.

Я думал, только в фильмах люди могут преодолевать три метра за час. Оказывается, и в жизни это возможно. Мне показалось, что парни спускались со своих лестниц несколько тяжелых часов. Что они идут к нам медленно, как по поверхности Луны. Хотя в реальности, я думаю, все это не заняло и двух минут.

Тем временем крокодил, ударенный объективом, отошел от удивления и снова приподнялся для атаки. Я выставил вперед доску, – она дрожала, будто я махал ей, как опахалом. Крокодил покосился на доску, очень ловко поднырнул под нее, и оказался рядом, совсем рядом! Он клацнул челюстями, но Виктор рванул меня на себя, и крокодил не достал всего миллиметр-два.

В это время два ближайших парня с веревками и одеялами в руках наконец-то скатились с лестниц, бросились к крокодилу и накинули одеяло ему на морду. Остальные в это время оперативно выхватили нас из лужи и очень бесцеремонно, едва ли не за шкирятник, потащили к лестницам. У меня дрожали колени, но по лестнице я едва ли не взлетел. Силы я потерял только на самом верху, когда до победы оставалась одна перекладина.

Достигнув наконец верхнего края вольера, я перевалился через него и упал на землю, как мешок с дерьмом. Ко мне тут же кинулись сочувствующие. Кто-то попытался меня усадить и держать мне голову, словно я только что упал с крыши небоскреба. А я больше всего сейчас хотел остаться один. Стоило огромных усилий не послать спасителей в отдаленное место. Но я молчал – ведь именно эти люди бросали вниз свои вещи, чтобы спасти меня.

Слава Богу, на лестнице уже появился грязный и обливающийся потом Виктор, который отвлек людей на себя. Упал на землю рядом со мной, Виктор сказал с лучезарной улыбкой:

– Живы, братишка! И какого хрена я вообще уехал из родной Мексики!

Эта фраза породила множество вопросов, но у меня не было сил, чтобы их задавать.

На этом развлечения кончились. Потом было долгое и нудное общение с администрацией парка и с полицией, и позорная посадка в автобус. Все эти часы, пока шли разбирательства, нашу группу продержали в автобусе. Поэтому люди были очень, – ну просто очень на меня злы. Кроме того, моя одежда стала похожа на грязные лохмотья, и общий мой вид подливал масла в огонь.

Экскурсоводша, едва я вошел в автобус, одарила меня убийственным взглядом и прошипела:

– Никогда больше, слышите! Ни на одну экскурсию! Таким, как вы, надо дома сидеть! Вы что, мечтаете умереть под слоном или крокодилом?!

– Это лучше, чем под поленом, – огрызнулся я и пошел к своему месту в задней части автобуса.

Сидящие провожали меня глазами и сыпали комментариями разного толка. Большинство считали, что я специально полез к крокодилам. Только Вася с Никой, в отличие от остальных, лучезарно мне улыбались, показывая поднятые большие пальцы.

Вот и мое место – старуха по соседству буквально кипит невысказанными речами. Увидев ее, я едва не застонал. Честное слово, сейчас я этого просто не выдержу.

Я уже раздумывал, не выйти ли мне из автобуса и не взять ли такси, но Вася вдруг вскочила и села на мое место.

– Садись! – она указала она мне на свое. – Ника, пусти его к окошку и не доставай вопросами.

Пацаненок с восторгом вскочил и уступил мне место у окна. Я благодарно посмотрел на Васю, залез к окну и спрятался от всех за спинками кресел.

Ника все же не удержался и задал мне вопрос. Всего один.

– Андрей, ты видел его яйцо?

Всю дорогу до отеля я нервно ржал, стараясь не привлекать к себе внимания.

***
Два дня после этого я вылезал из отеля только на море, даже с Виталей не пил. На третий день я отправился в местный торговый центр, чтобы купить новую одежду, взамен той, которая пострадала в гостях у крокодилов.

По дороге к торговому центру я понял, почему в Тае невозможно не думать о сексе. Секс в Тае разлит в атмосфере. Он растворен в соленой воде моря, парит над небом вместе с облаками, устремляется на землю со стремительными дождями. Его очень много вокруг, в явном и неявном виде: завлекательных улыбок, намеков, предложений об аренде женщин и прочего. Говорят, что настоящий Тай другой – патриархальный, сдержанный. Но я пока видел только вольный и буйный городок у моря, целиком заточенный на туристов, так что сравнивать мне не с чем.

Быстро закупив несколько шорт и футболок, я неспешно гулял по торговому центру, разглядывая посетителей. Достаточно много было типичных для Паттайи пар: он – иностранец, она – местная («морковка» – так тут называют девушек с невысокой степенью социальной ответственности). Я заметил, что многие мужики используют арендованных женщин не только для секса. «Морковки» для них торгуются в магазинах, носят пакеты и оказывают прочие услуги.

Их я увидел, когда стоял на третьем этаже торгового центра, глядя через перила вниз. Напротив по второму этажу шел довольно пожилой иностранец неуловимо-восточной внешности. Рядом тащила его тяжеленный пакет худенькая, как зубочистка, тайка. Внезапно девушка поскользнулась на гладких плитках пола и упала, звучно грохнув пакетом об пол. Из пакета потекла лужа. Рожа мужика перекосилась и налилась бордовой краской. Тайка поднялась, что-то лепеча и оправдываясь, но мужик даже не стал ее слушать: схватил девчонку за волосы и давай мутузить ее по полу. Потом, словно ему было мало, этот урод пнул ее ногой.

Я рванул к эскалатору, чтобы спуститься и дать ему в морду. Уже у самого эскалатора я бросил взгляд вниз, и увиденное заставило меня остановиться: рука девчонки удивительно гибким движением, будто в ней не было костей, скользнула под шорты к мужику и начала что-то там делать. Чувак застыл, словно его выключили. Люди обтекали их, улыбаясь или делая вид, что ничего не замечают, а мужик всё таращился пустыми глазами мимо моей головы, то ли на люстру в центре зала, то ли Альфу Центавра. По его лицу волнами пробегало такое блаженство, что я, вероятно, покраснел, как ребенок. Мне показалось, что мирились они чуть ли не вечность, хотя вряд ли прошло больше трех минут.

Уходя из магазина, я встретил ту же парочку на первом этаже. Он обнимал ее так нежно, словно они только-только поженились.

По дороге в отель и позже я почему-то не мог забыть этот эпизод. Вспоминая блаженство на роже того придурка, я думал о словах Витали.

Вообще-то Виталя был прав, конечно. Мое общение с тещей было, как нескончаемое поедание стекла. Оно настолько изрезало меня изнутри, что я попросту стал бояться женщин. Это звучит смешно, я знаю. Мужик, который боится тещу, всегда смешон. Не смешно только тем, кто сталкивался личностью такой силы и стервозности, какой была моя мучительница. Иногда я просыпаюсь ночью от повторяющегося кошмара, – я поворачиваюсь к спящей супруге и понимаю, что женат на Маргарите Михайловне. Собственно говоря, этот сон напрямую говорит о моей проблеме – я боюсь, что моя женщина будет похожа на бывшую тещу. Поэтому я не завожу отношения. Я понимаю, что мой страх иррационален. Но при этом он очень силен, и поделать с ним я ничего не могу.

К счастью, Виталя был прав еще в одном, – что сексом можно заниматься и без отношений. Сегодня я собрался наконец это попробовать.

В обед я сказал приятелю, что собираюсь совершить грехопадение, и Виталя с восторгом вызвался протащить меня по самым злачным местам. Я попросил выбрать из них самое приличное.

И вот, тем же вечером, я сижу в душном прокуренном баре, где куклообразные танцовщицы в национальных костюмах соблазнительно изгибаются на маленькой сцене под заунывную тренькающую музыку. Виталя, полный предвкушения, пьет свой любимый вискарь и таращится на сцену. А я пью пиво и смотрю на людей. Здесь очень много таек и иностранцев мужского пола. Позже выясняется, что некоторые из таек – тоже иностранцы мужского пола. Например, Красная Тутси – веселая смуглая разбитная девица, на которую я поначалу пялился, пока Виталя не сказал, что это – ледибой. «Морковки» тут сидели у стойки бара и ходили между столиками. Порядок знакомства был принят такой: ты выбираешь девчонку, которая тебе понравилась и предлагаешь ей выпить. А там уже в процессе общения договариваешься, чего, сколько и за сколько.

Выбрать из девчонок было довольно трудно. Все они казались мне на одно лицо: мелкие, тощие, улыбаются во весь рот. А потом я увидел ее у стойки бара – худышку в коротком розовом платье, больше похожую на тринадцатилетнюю девчонку, чем на женщину. Но она посмотрела на меня строго, как учительница, не сделав ни единой попытки улыбнуться, и это меня заинтересовало. Может, в глубине души я люблю ролевые игры? В общем, я кивнул этой девушке и приподнял бутылку, приглашая ее за столик. Секунду она не двигалась, потом встала и подошла к нам.

Я отодвинул для девушки стул, поймав кислый взгляд Витали, которому мой выбор явно не понравился. Впрочем, полопотав с нею по-английски, Виталя приободрился и пообещал мне полный спектр ощущений. Я очень странно чувствовал себя, когда Виталя обсуждал с девушкой предстоящий нам интимный процесс, – то ли как биг босс, поручивший улаживание деталей своему секретарю, то ли наоборот, как мальчик на продажу.

Наконец Виталя сказал мне, что всё в ажуре, а тайка повернулась ко мне и представилась : Каролина. После чего кивнула на выход – пойдем? В ее черных глазах засветились мягкие искорки, и в животе у меня тренькнула какая-то струна. Вставая, я подумал, что вечер обещает быть интересным.

Кари привела меня в ничем не примечательный отельчик неподалеку от бара. Я заплатил за номер сияющему, как прожектор, портье, и мы поднялись на второй этаж. Комнатка, куда меня завела Кари, была не очень большой и казалась ещё меньше из-за внушительных размеров кровати. У этой кровати была прекрасная кованая спинка и странное сооружение в изножье, похожее на безголового коня. Этот полуконь вызвал у меня смутное беспокойство.

Больше в комнате почти ничего не было, кроме циновок, тумбочки и солидного кожаного сундучка в стенной нише. В комнате мощно пахло цветочными благовониями и, чуть заметно, – сыростью.

Кари заскочила в ванную и через минуту появилась обратно – абсолютно голая, с мокрыми каплями на смуглых плечах и тех фантомных возвышенностях, которые у нее назывались грудью.

Кинематограф уже не один раз эксплуатировал этот кадр, – она выходит из ванной, убивая ждущего мужика своим совершенством. Он, к счастью, выживает, но сила ее красоты такова, что у него дрожат руки, подкашиваются ноги, выпучиваются глаза, в волосках на груди начинают потрескивать искры, а кожаные штаны победно лопаются на причинном месте. Со мной же ничего подобного не произошло, – возможно из-за отсутствия кожаных штанов. Единственное, что родило во мне созерцание ее красоты – мысль «А где же сиськи?».

В этот момент Кари подошла ко мне и решительно содрала с меня сначала футболку, потом шорты вместе с трусами. При этом она продолжала походить на училку, поэтому я даже не попытался обнять ее. Впрочем, ей это было и не надо. Она опустилась на колени и приступила к действиям, которые так удобно совершать из этой позиции.

Что я хочу сказать… Если говорить о порнофильмах, то в них этими действиями все только начинается. Но для меня все закончилось почти сразу. То ли у меня слишком давно не было женщины, то ли Кари обладала настоящим талантом. Она действительно была хороша, – чувствовала меня так, словно мы с ней занимались этим не один год. Приласкав меня разными способами, она безошибочно выбрала парочку таких, которые доставляли мне наибольшее удовольствие, и очень быстро довела меня до взрыва.

У меня подкосились ноги, и я рухнул на кровать. Кари села рядом, положила руку мне на грудь и что-то ласково прощебетала. Потом стала настойчиво тянуть за плечо. Повинуясь ее рукам, я перевернулся и лег на живот. А Кари вдруг вскочила на меня сверху и начала делать массаж. Это было чередование сильных нажатий и нежных, едва уловимых прикосновений. Они делались в такой восхитительной последовательности, что скоро мне стало казаться, будто с меня содрали верхний, грубый слой кожи, и оставили другой, способный уловить дыхание вейлы. И вот по этой моей новой коже она принялась скользить сосками и прочим женским оборудованием, пока я не почувствовал, что ещё чуть – и взорвусь.

Затем она снова перевернула меня и оседлала. Первая моя мысль была, что у таек в женском месте находится рука, – такие разнообразные ощущения я испытал, пока она переходила из аллюра в галоп. Мне казалось, что меня сминают в кулаке, поглаживают пальцами, гладят ладонью… Потом я перестал анализировать и просто наслаждался. Мое пассивное положение в этом тандеме не доставляло мне ни малейшего дискомфорта. Я с удовольствием подчинялся ей, чувствуя себя бодрым молодым жеребцом, который будет скакать, куда ты его ни повернули, лишь бы скакать.

Но, увы, долго мой жеребец не выдержал и снова прервал скачку. Кари принесла мне попить и самолично вымыла меня под душем, после чего мы вернулись в постель. Вернее, вернулся я, а Кари подошла к тому самому сундучку в стенной нише. Из сундучка она вынула здоровенный предмет, сделанный из гладкого блестящего дерева, отполированный и топорщащийся непонятными обтекаемыми выпуклостями. Это было похоже то ли на странную лестницу с закругленными ступеньками, то ли на деревянную болванку волка из «Ну погоди»… При этом она была таких размеров, что ее маленьких ручках выглядела просто пугающе.

В этой штуковиной наперевес она двинулась к кровати, не сводя с меня глаз. Я побледнел, в голове раздалось множество панических голосов с такими предположениями, от которых я едва не сбежал. Наверное, Кари прочитала ужас в моих глазах, потому что она рассмеялась, завела руку назад и лёгким движением руки вставила болванку себе в такое место, куда я бы её никогда не вставил. Потом она подошла ко мне, приласкала руками, после чего села на меня сверху. И вот тогда у меня из глаз чуть не посыпались искры, потому что каким-то удивительным образом эта штука в ней усилила мои ощущения в тысячи раз.

Утром я возвращался в отель c пустым кошельком, пустыми яйцами и опустошенный душой. Тело блаженствовало, а душе чего-то хотелось. Но чего именно, я был понять не в состоянии.

Подходя к своему отелю, я увидел странного молодого человека, европейца. У него были сросшиеся брови и раздвоенная верхняя губа, которая делала его в целом привлекательное лицо капризным и жестоким. Одет он был по пляжному, в шорты с футболкой.

Увидев, что я собираюсь зайти в ворота отеля, парень подошел ко мне и быстро залопотал что-то на иностранном языке. Я вздохнул и помахал руками перед губами, а потом пожал плечами. Этот жест я делал всегда, когда хотел показать, что ни бельмеса не понимаю ни на одном языке мира.

В ответ на мою пантомиму этот товарищ энергично кивнул, придержал меня за рукав и достал телефон. Включив его, он стал тыкать телефоном мне в лицо. Я присмотрелся. На телефоне была фотография очень хорошенькой девушки, закутанной в облако черных волос. Кого-то она мне напомнила, – вероятно, какую-нибудь актрису.

Парень между тем поднес телефон к губам и проквакал в него какую-то фразу. Телефон с готовностью произнес по-русски красивым поставленным голосом: «Вы не видели здесь эту девушку?». Я на секунду завис, а потом понял, что он включил какую-то программу мгновенного перевода. Что ж, такой девушки здесь явно не было, о чем я и сообщил, энергично покачав головой. Молодой человек вздохнул, кивнул мне разочарованно, и я отправился дальше.

Казалось бы, как много народу я могу встретить, возвращаясь в отель в пять утра? Но встречи не заканчивались. Следующим был Виталя. Он развалился на скамье у отеля в обнимку с тайкой в блондинистом парике.

– Бонжур! – приветствовал меня Виталя пьяным радостным криком. – Ну, что тебе понравилось больше всего?

– Безголовая лошадь, – буркнул я в ответ. – Она даже не развалилась.

Виталя фыркнул.

– Судя по твоему виду, чувак, девчонка действительно постаралась. Кстати, она говорила, что ее можно арендовать на неделю. Всего 10 тысяч бат. Хочешь?

Я помотал головой.

– Сейчас я просто хочу спать.

***
Проснулся я ближе к вечеру, – отлично выспавшийся, отдохнувший и отчего-то недовольный. Пока я ползал по номеру, лениво приводя себя в порядок, на Паттаю обрушились стремительные сумерки.

В ресторане я наткнулся на Виталю.

– Чувак! – сказал он мне. – Пришло время тебе вернуть должок. Вчера я был твоим проводником, а сегодня уж ты моим побудь.

Я оторопел.

– Ээ… С удовольствием. Но что я могу тут тебе показать?

Виталя усмехнулся и треснул меня по плечу.

– Отринь низменные предположения. Я хочу, чтобы ты показал мне море. Я тут уже неделю, а моря не видел. Трахаться я сегодня все равно не могу – эта «морковка» выжала меня, как центрифуга на тысяче оборотов. Так что пошли хоть искупаемся.

– Ну, пошли, – усмехнулся я.

И после ужина мы лениво отправились к морю. По дороге я покорно слушал треп Витали, который рассказывал, что наконец подыскал тут хорошую квартирку, которая должна освободиться через неделю. Квартирка – блеск, по его словам. Виталя звал меня присоединиться к нему, но я отказался, почти не раздумывая. Хотя моя работа позволяла мне жить где угодно, но вот Виталиной активности в течение полугода я точно не вынесу.

Виталя принялся меня уговаривать, но почти сразу замолк, проглотив остаток фразы. Я проследил за его взглядом и увидел двух странных людей – большого и маленького, с огромными разноцветными шарами вместо головы. Шары – несколько парео, намотанных прямо по лицу, делали их похожими на инопланетян. Люди шли нетвердыми шагами, поскольку плохо видели из-за тряпок на лице.

Их силуэты показались мне знакомыми. Я понял, что действительно их знаю, когда младший из шароголовых шарахнулся ко мне и радостно прокричал:

– Привет, Дрон! Узнал меня?

– Привет, Ника, – ответил я, усмехнувшись и посмотрел на второго шароголового. – Привет, Василиса. Опять играете?

Девушка подошла. Мне показалось, что сделала она это довольно неохотно.

– Добрый вечер, Андрей. Извините, мы торопимся на ужин.

Ника боднул меня головой и заговощицким тоном сообщил:

– Мы не играем. Мы прячемся от…

– Ника! – в голосе Василисы явно чувствовалось раздражение. – Идем скорее!

Она быстро пошла вперед, и Ника побежал за ней, мотая по сторонам замотанной в тряпки башкой.

– Хоть и худая, а жопа – что надо, – прокомментировал Виталя, глядя вслед Василисе. – Жалко, что на голову ударенная.

– Но ведь для тебя голова не главное? – подначил его я, и мы пошли дальше.

Несмотря на желание видеть море, Виталя снова стал загребать в сторону туристических улиц, но я вернул его на прежний маршрут. Сегодня мне не хотелось видеть ярких персонажей, которые украшают собой улицы Паттайи. Хотя Виталю я понимал: на туристических улицах Паттайи чувствуется удивительная атмосфера вечного праздника, которая манит и притягивает в себе. Кажется, что ты ребенком попал на какую-то удивительную елку, где полно странных ряженых персонажей с улыбками во всё лицо, много красивых женщин и задорных мужчин, много развлечений, смеха и радости. И все это бурное движение длится и длится, не собираясь заканчиваться и останавливаться. Мне Паттайя напоминает пятнадцатилетнюю девчонку, вырвавшуюся на дискотеку: она молода и красива, размалёвана так, что видать с Луны, и полна кипучей энергии, которую ни притупляют ни успехи, ни алкоголь. Кажется, что она вечно будет танцевать в брыгзах шампанского, хохотать, обнажая крупные красивые зубы и невзначай показывать тебе сиськи, чтобы ты, завороженный, подошел ближе, как телок на веревочке.

Первый, кого мы увидели на пляже, был тот самый иностранец с раздвоенной губой. Сейчас он снова показывал прохожим свою фотографию. Прохожие смотрели на фото, качали головами и шли дальше.

– Зачем ему так нужна эта девчонка? – решил я поразмыслить вслух.

Виталя пожал плечами.

– Может, она как-то по-особенному трахается? Хотя здесь такой выбор… Дурак какой-то, – заключил он.

Сгущались сумерки, хотя народу было по-прежнему много. Многие лежали на лежаках, укутавшись в полотенца, кто-то еще купался. Мы тоже разделись, влезли в теплую воду и ушли на глубину, где было не так грязно. Подальше от берега море было изумительным – ласковым, голубым, остро пахнущим рыбой и креветками.

Выбравшись на берег, мы уселись на полотенца. Но просто сидеть было скучно, и я предложил прогуляться по берегу. Мы поднялись и пошли по кромке воды, глядя на красное солнце, падающее в джунгли. Но почти сразу остановились.

– Нет, друг. Мы с тобой здесь не пойдем, – решительно сказал Виталя.

Я проследил за его взглядом: Виталя смотрел на парочку, идущую впереди нас по пляжу. Один из этих крепышей был тайцем, а другой – белым. Они уходили в закат, держась за руки, смеялись над шутками друг друга и абсолютно не обращали внимания на окружающих. Впрочем, окружающие взирали на них вполне благодушно. Но нам с Виталей до такого спокойствия было, как до луны. Я представил, как мы идем по песку следом за ними, волны набегают на наши следы, весь пляж смотрит на нас с добром и толерантностью… ну уж нет!

Мы, не сговариваясь, повернулись и двинули обратно.

– Пошли хоть, по тропинке пройдемся, – предложил я, кивнув на дорожку, пролегавшую через зеленую рощицу неподалеку.

В рощице я пожалел, что мы сюда свернули. Прямо посреди нее лежала куча пластиковых бутылок, банок и прочей гадости. Контраст мусора с пышными цветущими кустами был омерзительно ярок. Я не выдержал.

– Подожди, – бросил я Витале и принялся собирать пластик.

Виталя остановился. Он смотрел на меня с таким видом, словно не может поверить своим глазам. Наконец он сказал:

– Андрюха, что с тобой? Тебя «зеленые» покусали? Или Кари чем-то заразила?

Ничего другого я, в общем-то, и не ждал. Процентов 95 мужиков реагируют на это именно таким образом. Женщины более вменяемы, но таких все равно слишком мало.

– Лучше помоги, – сказал я ему.

Виталя посмотрел на меня изумленно и неохотно поднял с земли пластиковую бутылку. С ней он и стоял, пока я подбирал все остальное.

Когда я выбросил мусор в бак и вернулся к Витале, он все еще выглядел так, словно из-под моей оболочки ему навстречу вылез инопланетянин. Он даже какое-то время молчал, что для него было совсем нетипично.

– Странный ты чувак все-таки, – сказал он наконец. – Ты точно не пидор?

Я вздохнул и ничего на это не ответил. Меня давно уже не удивляют ассоциации, которые появляются в головах у людей при виде мужика, собирающего чужой мусор.

Мы неспешно шли по тропинке, но насладиться прогулкой так и не успели, потому что из кустов впереди высунулась сияющая жизнерадостная рожа. Несмотря на то, что рожа была красной, а в глазах стоял хмель, она распространяла вокруг себя такие флюиды добра, что я сразу узнал ее хозяина. Владелец рожи просиял.

– О, это же мой собрат по крокодилам! – заорал он так мощно, что с вершины пальмы взлетела птица. – Сюда, мужики!

Отказаться было невозможно, и мы полезли в заросли. Виктор (я вспомнил его имя) устроился здесь самым уютным образом. Песок был застелен яркой циновкой, на которой стояли несколько бутылок с пивом и коробочки с местными морепродуктами. С другой стороны в просвете между кустами открывался вид на Сиамский залив.

Виктор сунул нам в руки по бутылке. Мы выпили за встречу, выпили за знакомство, закусили креветками и разомлели. Я снова наслаждался удивительной аурой, которую распространял вокруг себя Виктор. Виталя тоже ее заметил. Сначала он удивленно и недоверчиво присматривался к Виктору, а потом сказал:

– Слушай, мужик. Как у тебя это получается? Ты как будто из какого-то райского облака торчишь. Так и хочется тебя обнять и рыдать от восторга.

– Не надо! – поспешно ответил Виктор. – Это достает, знаешь ли. Почему, думаешь, я тут один в кустах сижу?

В ходе дальнейшей беседы выяснилось, что Виктор родился в Москве, но вот уже лет десять живет в Мексике. Выехал он оттуда в первый раз, чтобы угодить своей подруге, которой захотелось посетить Таиланд. По своей воле он не покидал бы Мексику вовсе. Минут десять Виктор взахлеб рассказывал про Мексику, а мы с Виталей слушали и подставляли бока, греясь в его удивительной ауре.

Наконец Виталя выпил еще и немного стряхнул наваждение.

– Был я в твоей Мексике, – сказал он, пренебрежительно пожав плечами. – Мне не понравилось. Бедненько, скученнько, бабы страшные… По мне, так здесь лучше.

На это Виктор просиял умиротворённой улыбкой из своего облака и сказал, что Мексика – его духовная родина. Для него это – лучшая страна на свете. Она, кстати, и наградила его этой удивительной аурой. Заинтригованные, мы потребовали рассказа во всех подробностях, и Виктор рассказал нам удивительную историю.

– Ещё пять лет я не был таким благодушным губошлепом, к которому тянутся люди, – начал он свою историю. – Я ненавидел весь мир, и мир ненавидел меня. Ничем другим я не могу объяснить все подлости и несчастья, которые сваливались на мою многострадальную голову. Мне ужасно не везло с женщинами, – все они меня предавали и пытались уничтожить. Я сотни раз терял деньги, растерял друзей и родных. Я был одинок и несчастен.

Я пытался научиться правильно жить, и посещал разных магов, целителей, гуру и просветлённых личностей. Большинство из них были мошенниками, но встречались и действительно крутые духовные учителя. Вот одного такого я и встретил в Катманду. Когда я рассказал ему о своей проблеме, он оставил меня жить в своем монастыре и пару недель проводил надо мной энергетические исследования…

– Как именно? – заинтересовался Виталя.

– Делал всякие штуки руками, – пояснил Виктор. – Не перебивай. В конце этих двух недель Учитель сказал мне, что я не в той стране живу. Отсюда и все мои несчастья. Он объяснил, что очень немногие люди живут в стране, которая является их духовной родиной. Чаще люди рождаются там, где им положено по карме, чтобы искупить кармические грехи путем страданий. Кармическая родина отвечает за то, чтобы обеспечить человеку максимальное страдание и побыстрее отработать карму. Проблема в том, что на пути страданий очень трудно не наделать новых грехов.

Виктор вздохнул, отпил пива и продолжил:

– Учитель сказал, что кроме кармической родины есть еще и духовная родина. Это – тайное знание, которое просветленные обычно не открывают простым людям. Но он сказал, что видит мою близкую гибель, поэтому решил преступить запрет. Так вот, если человек находит свою духовную родину, то цепь его несчастий обрывается. На духовной родине человек обретает истинное счастье и смысл своей жизни. Чаще всего он меняется настолько, что старые знакомые даже перестают его узнавать.

На этом месте Виктор полез в телефон, порылся в нем и показал нам фотографию какого-то мрачного отталкивающего типа.

– Это я. До того, как нашел Мексику.

Я не поверил своим глазам. Я несколько раз перевел взгляд с фотографии на самого Виктора. Бесполезно, – ничего общего между этими двумя людьми я найти не смог.

Дальше Виктор рассказал, что в Мексике у него мощным цветом расцвело свое дело, чего он не мог добиться за 45 лет жизни в России. Также у него прошла поджелудочная, а по утрам стоит, как в 20 лет.

Я слушал его и восхищался, хотя не слишком верил в его россказни. Слишком уж фантастично всё это звучало.

– А как понять, что ты нашел духовную родину? – жадно спросил Виталя.

– Да не так уж и сложно, – пожал плечами Виктор. – Там у тебя улучшится здоровье. Будет везти во всех делах, – неприлично, постоянно, без перерыва на обед и сон. Когда будешь трахаться с женщиной, почувствуешь себя двадцатилетним. Женщины духовной родины будут давать тебе огромную энергию. Почему так, не знаю. Учитель объяснял, но я эту заумь забыл.

Мы, конечно, затребовали еще подробностей, и Виктор пустился в воспоминания о том, как он искал свою духовную родину.

– Легче всего – переспать с местной, – говорил Виктор. – Потому что пока поймешь, что там у тебя со здоровьем, какое-то время пройти должно. Бизнес так и вообще, еще завести надо. А с бабой сразу все понятно – есть энергия или нет. Мне иногда одного дня хватало, чтобы понять, что это не та страна, – с деланной скромностью закончил свой рассказ Виктор.

– Ух ты! – восхитился Виталя. – Так скольких же ты баб это, протестировал?

На благодушной физиономии Виктора проступило сожаление.

– Я только пятнадцать стран успел объездить. Мексика была шестнадцатой.

– Шестнадцать? Не много, – посочувствовал Виталя.

Виктор покосился на него и скромно потупил глазки. И я засомневался, что тестов было всего шестнадцать.

– Но я вам хочу сказать, мужики, что это все правда, насчет энергий! – с жаром сказал он. – Потому что когда я переспал с Джени, это было как… Как будто у меня под задницей какой-то вентиль открыли. И из меня фонтаном поперли идеи какие-то, желания, – а с желаниями на тот момент у меня уже было туго… В общем, как будто выросли десять рук, и не терпелось чем-то их занять.

***
Спал я в ту ночь отвратительно, хотя обычно на сон не жалуюсь. Сквозь дрему меня грызло и тянуло ощущение, что я упускаю чего-то важное. Оно не давало мне заснуть по-человечески, и всю ночь я погружался в сон рывками и тут же из него выныривал. Измучавшись от такого времяпровождения, я встал, принял ледяной душ и пошел на берег моря.

Я шел по мокрому прохладному еще песку, позволяя кудрявым волнам обнимать мои ноги, и скоро почувствовал себя бодрым и полным сил. Вот только поганое ощущение чего-то упущенного меня не отпускало. Я стал анализировать и скоро понял, что мне не даёт покоя рассказ Виктора. Неужели на свете есть страна, которая поможет моей мечте станет реальностью? Я не мог в это поверить. С другой стороны, вспоминая отдельные моменты из рассказа Виктора, я понимал, что и категорически не верить тоже не могу.

В этот момент я увидел самого Виктора, который шел по пляжу в обнимку со своей подругой, – мексиканкой лет тридцати. Она была не слишком красивой, но безмерно обаятельной. От Виктора так и перло какой-то мощной сильной энергией, которую я не мог не почувствовать. В этот момент я буквально увидел всё, что сегодня утром произошло между ними – началось в постели, продолжилось в душе, повторилось в гостиной, а потом ещё раз, на журнальном столе. Глядя на бодрое лицо Виктора, на котором не было и следа от вчерашних возлияний, я внезапно шкурой почувствовал, что всё это – истинная правда.

Набежала новая волна, нежно тронула мои ноги и тут же сбежала, оставив на моей ноге ощущение чего-то мокрого, невесомого, невыносимо противного. Я нервно дернул ногой, стряхнул с нее чертов полиэтиленовый пакетик, после чего подобрал его и яростно сжал в кулаке.

Если есть хоть малейший шанс, что где-то есть страна, в которой я смогу осуществить свою мечту, я должен ее найти. В этот момент противное ощущение потери, преследовавшее меня с ночи, безвозвратно улетучилось. Я до глубины своего существа поверил в то, что где-то есть моя духовная родина. И я обязательно ее найду.

***
Весь этот день я почти не замечал окружающей действительности, настолько я был захвачен своей новой безумной идеей.

Вообще-то, не так уж безумна она и была. Родная страна была для меня, скорее, мачехой, – по крайней мере, во всем, что касалось женщин. Со здоровьем тоже были нелады. Более-менее дело обстояло с заработком, но вместе с тем, я давно ловил себя на мысли, что способен на большее.

«Что я теряю? – настойчиво требовал я ответа от себя самого и сам же отвечал, – ничего. Ну, вернусь домой, в пустую квартиру, где никто меня не ждёт. Буду целыми днями сидеть за компьютером, по выходным иногда выбираться к друзьям, смотреть в окно на давно изученный пейзаж. Там, за окном – город, в котором мне катастрофически не везёт. Город, который разбил мою мечту. Город, который я и сам не слишком жалую за дурацкий климат, и который давно перестал меня удивлять. А на другой чаше весов- страны и города которых я никогда не видел. Новые люди, новые знакомства, новое путешествие. И в финале, если повезёт, суперприз – мое изобретение, увидевшее свет».

Сейчас я зарабатывал деньги, играя на фондовой бирже. У меня были серьезные знания экономики, а также неплохая интуиция. Соединение этих качеств уже давно принесли бы более удачливому человеку нехилое состояние. Я же лишь держался на плаву, хотя при этом и мог позволить себе неплохой уровень жизни. Однако у моей работы было серьёзная достоинство – я мог заниматься ею из любой точки мира. Именно это обстоятельство заставляло меня всерьез рассматривать путешествие во имя поиска своей «настоящей родины».

По истечении трех часов я решился. Через неделю, когда закончится моя путевка, я полечу не домой, а куда-нибудь ещё. Я ещё не решил куда, и эта неопределенность меня порядком заводила. В конце концов, в мире 251 страна, каждая из которой может оказаться тем местом, которое я ищу. С какой стороны начинать мой поиск, не так важно.

Приняв железобетонное решение, я решил также, что буду вести дневник. Возможно, в будущем кто-то тоже решит поискать свою духовную родину, и мой опыт ему в этом пригодится. Поэтому я сел и записал всё, что случилось со мной, начиная от моего приезда в Таиланд до настоящего момента. Вернее, начал я со второго дня, когда встретился со слоном, потому что слишком уж хорошо помнил его тяжеленную ногу на своем хребте, но потом выровнялся и дальнейшее уже писал в порядке хронологии. Постараюсь придерживаться этого и в дальнейшем.

Запись 2

За обедом я рассказал Витале о своем решении. Он подавился рыбой в лаймовой подливке и долго кашлял, пуча на меня глаза.

– Братан, ты дебил? – отдышавшись, спросил он. – До сих пор веришь в Деда Мороза?

– Виктору я верю, – ответил я.

– Ну и дурак, – сказал Виталя. – И вообще, ты сам-то понимаешь, во что вписываешься? Ты же баб боишься!

Мне захотелось дать ему в лоб.

– Я баб не боюсь, – буркнул я. – Отношений заводить не хочу, это да. А секс, тем более, ради высшей цели…

– …Особенно приятная штука, да? – заржал Виталя. – Понимаю, братан.

Я отмахнулся от него.

– Да ну тебя. Давай не будем это обсуждать. Я уже всё решил.

Виталя поднял ладони.

– Ладно-ладно, окей. Но как ты будешь общаться с людьми в этих самых разных странах? Ты же ни одного языка не знаешь!

Я вытащил из сумочки телефон, демонстративно открыл окно переводчика и громко сказал в него: «Приятного аппетита!». Телефон с готовностью прочирикал что-то на тайском.

Виталя вздохнул.

– Ладно, убедил. Только я не пойму, зачем тебе ехать куда-то? А вдруг Тай и есть твоя духовная родина?

Сначала я даже не нашелся, что ответить.

– После всех этих приключений со слонами и крокодилами? Да ты шутишь! – сказал наконец я.

– Они тебя что, повредили? – яростно заспорил Виталя. – Наоборот – то, что ты вышел из общения с местной фауной без всяких повреждений, говорит о том, что ты чертовски удачлив! Теперь дальше. Здоровье – как?

Я задумался. Те несколько вредных органов, которые не хотят жить со мной в мире, давно не давали о себе знать.

– Вот!! – торжествующе поднял палец Виталя, считав это по моему лицу. – Остался секс. Насколько я помню нашу утреннюю встречу, ты был довольно бодр.

Я фыркнул.

– Имеешь в виду, что передвигался сам? Я, если честно, не помню никакого прилива энергии.

– Не помнишь потому, что ты еще не знал, что на это надо обращать внимание, – гнул свою линию Виталя. – А вот если бы ты обратил, то заметил бы! Еще как бы заметил!

Виталя разделался со своей рыбой и придвинул к себе тарелку с манго и рамбутанами, которые он поглощал в немеряных количествах. Сожрав сразу три штуки, он закончил свою мысль:

– Я это к тому, что надо провести еще один эксперимент. Я знаю одно сверхпотрясающее местечко!

Первым моим побуждением было отказаться. Но потом я подумал, что доля истины в словах Витали всё же есть. Во время секса с Кари все было так остро и необычно, что я, наверное, не обратил бы внимания на прилив энергии, даже если бы он постучал меня по затылку. Поэтому… получается, что Виталя снова прав.

***
Вечером мы направились в местечко, где, по словам Витали, 'черти не смеют поднять глаза'. Я сказал, что тоже, в таком случае, не посмею, на что Виталя сказал любимое «Не ссы, братан». В общем я, дурак несчастный, послушно поперся за Виталей.

Заведение сразу показалось мне каким-то «слишком». Было слишком много красного цвета, пошлых картинок на стенках, а «морковки», сидящие за барной стойкой, слишком походили на маскарадные маски. Называлось заведение «Под знаком бесконечности». Для тех, кто, как я, не умел читать по-английски, в элементах интерьера использовались эти самые знаки. Стены, потолок и даже пол были буквально усеяны восьмерками. Устроители пошли и дальше: столики здесь были выполнены в виде восьмерок: два обычных круглых стола были соединены между собой жёстким креплением. Если вы пришли вдвоём, то поневоле оказывались сцеплены с другой парой, также не очень довольной столь близкимсоседством.

Впрочем, наши соседи мне понравились, – бодрый старичок интеллигентного вида и крепкий молодой мужик лет тридцати. Старичок имел такой смущенный вид, что я поневоле подосадовал на его спутника. Зачем он притащил старичинушку в этот вертеп?!

Рассаживали тут, видать, по принципу национальности, потому что соседи тоже оказались русскими. Старичок сразу представился – Петр Львович. Уже через десять минут мы с удивлением узнали, что отправила его сюда не кто иной, как его собственная супруга, почтенная Роза Семёновна.

– Вот такая моя Розочка, – печально похвастался Петр Львович.– Так любит казаться прогрессивной… А тут еще и мое семидесятилетие, будь оно неладно…Вот так я , приближалось мое 70-ти летие, и надо было сделать такой подарок, чтобы все родственники зарыдали от зависти… Поэтому я и получил эту чертову поездку в Таиланд.

– Не только поездку, – даваясь от смеха, влез молодой, внук старика по имени Рома. – Баба Роза еще и денег на посещение всех вертепов дала. И приказала мне следить, чтобы дед не отлынивал.

Старичок душераздирающе вздохнул.

– А с чего бы Розе Семеновне делать вам такой подарок? Не просто же так! – пристал к старичку Виталя, как банный лист.

Петр Львович смущался и отнекивался, но в конце концов раскололся.

– Да тут, молодежь, такое дело… Увидела она, что я смотрю по телевизору фильм. Ну, вы понимаете, какой, – он так покраснел, что мы сразу поняли и жанр, и сюжет. – И моя Розочка решила, что мне не хватает… Ну, вы понимаете. А она болеет, и этот вопрос для нее закрыт давно.

Тут Петр Львович застыдился совсем, но мужественно продолжил:

– Да и для меня, если честно. Я ж под этот фильм спал, понимаете… Заснул, а фильм начался, будь он неладен. Розочке я про это сказать постеснялся. Приятно было, что она во мне такого молодца еще видит.

Виталя и Рома загоготали. Я тоже, к стыду своему, не сдержался: слишком уж комичен был несчастный вид Петра Львовича и взгляды глубоко исподлобья, которые он пугливо кидал на голые сиськи «морковок» у стойки бара.

– Но зачем же вы ходите по этим заведениям? – спросил я. – Роза Семёновна ведь дома. Не ходите, если не хотите.

Старичок кивнул на внука.

– Ромка таскает. Боится, что Розочка оставит его без наследства. И правильно делает, по правде говоря. Она всегда обо всем в курсе, – старичок смущенно пожевал губами и добавил с надрывом: – Всю жизнь ее третий глаз нацелен мне в задницу! Извините.

В это время принесли виски, которое заказал Виталя. Я отказался, невзирая на его обиженные взгляды и язвительные комментарии. Петр Львович был со мной солидарен и остался со своим слабоалкогольным коктейлем. Он сказал, что ему категорически нельзя пить крепкие напитки, потому что от них он становится буйным.

Представление началось минут через пятнадцать. И это было такое зрелище, от которого я забыл по старичка, про Виталю, про весь окружающий мир и даже про свою бывшую тещу.

Под оглушительную восточную музыку, раздражающую и заводящую одновременно, на сцену вышли три тайки в каких-то балахонах, далеко не красотки. Двое попятились назад, одна осталась на сцене в круге света. Она была маленькая и плоская, неопределенного возраста, с тонкими волосами и выступающими вперед зубами. Я ждал, что она скинет свою хламиду, и заранее разочаровался, потому что под ней явно ничего интересного у нее не было.

Но она хламиду снимать не стала. Села на маленькую скамеечку по центру сцены, задрала подол и широко раскинула ноги. Потом закурила сигарету, сделала несколько затяжек и вставила ее в свою розовую дырочку между ног. Мало того, что вставила, так она еще и принялась курить ею! Она прям реально впускала и выпускала дым, как будто там у нее тоже были лёгкие!!!

Зрелище буквально пригвоздило меня к месту. Оно было очень пошлым, очень натуралистичным, но я почему-то не мог оторвать глаз от красного глазка сигареты, который разгорался, когда женщина подносила сигарету к нижним губами. Мне стало так жарко, что вспотели даже колени. Не один я был потрясен. Все мужики выпрямились, как суррикаты под теплой лампой, и завороженно смотрели туда же, куда смотрел я.

Выкурив сигарету, женщина встала и под восторженный рев ушла со сцены. На ее место пришла вторая, – в упор не помню ее лица. Она принесла ксилофон, села перед залом в манере курильщицы, вставила в свою пещерку изогнутую металлическую палочку, и принялась стукать ею по клавишам! И не просто стукать – она даже выстучала вполне себе мелодию!

Я уже не мог изумляться и просто смотрел на все это, строя различные догадки насчет внутреннего строения этих девиц. Догадок у меня было много, но на один вопрос я так и не нашел ответа, – хочу ли я испробовать их таланты на себе. С одной стороны, ощущения с такими девчонками наверняка просто улетные. С другой – а вдруг ей что-то не понравится?!

Пока я так размышлял, девушка с ксилофоном ушла, а на ее место пришла третья. Она была некрасивой, грузной и двигалась, как борец. Я строил различные догадки насчет ее номера, но мои самые смелые предположения и близко не лежали с тем, что произошло в реальности… Она просто забила гвоздь молотком в доски сцены. Угадайте, каким местом она его держала!

Когда шляпка гвоздя вошла в пол, зал издал такой рев, что перекрыл даже гремящую музыку. Воздух кипел от яростного дыхания мужиков, пах вожделением, закручивался тугой энергией, которая искала выхода. Всех «морковок» за барной стойкой разобрали в минуту, – и наверняка многие из мужиков не дошли даже до их жалких комнаток, а набросились на девчонок прямо за заведением, спрятавшись за более-менее подходящую растительность.

– Это – большая Лулу, – наклонился ко мне Виталя. Вид у него был взъерошенный и возбужденный, – да и у меня, наверное, не лучше. – Ночь с ней стоит немыслимых денег. А идет она только с тем, кто ей нравится.

– Хорошая Лулу, – ответил я. – И ночью интересно, и ремонт делать поможет.

Виталя фыркнул, хлопнул меня по плечу и потянулся к своему вискарю. В это время на сцену вышли танцовщицы, – обалденные красотки в ярких роскошных нарядах, с кучей золотых украшений. К моей радости, они просто танцевали свои традиционные танцы.

Народ начал успокаиваться. Вдруг я заметил, что Виталя куда-то тянется через мою спину. Скосив глаза, я увидел, что в руке у него – рюмка с виски, которую он, – не успел я сказать и слова, опрокинул в бокал старичка!

– Ты охренел?! – прошипел я, нагнувшись к его уху.

– Да ладно тебе! Посмотрим, как Мафусаил разбуянится, – еле слышно фыркнул Виталя.

Я повернулся к соседям, не зная, что делать. В этот момент Петр Львович, который пялился на сцену так, словно там все еще была Большая Лулу, взял свой стакан и выпил его залпом, явно не чувствуя вкуса.

С минуту ничего не происходило: старичок все также смотрел на сцену, куда вышли новые танцовщицы – молоденькие девчонки в коротких юбочках. А потом в нем что-то изменилось. Петр Львович повертел головой из стороны в сторону, – медленно, как Терминатор или какая-то сущность, которая заняла собой чужое тело. Я не верил своим глазам, – старичок будто выпил оборотного зелья. Его подглазья набухли, глаза налились кровью, – как будто из оплывшего от времени дота на окружающих уставились два оптических прицела.

Петр Львович вскочил, с грохотом уронив стул. Рома, посмотрев на него, подниматься не стал. Он словно вжался в спинку своего стула, – глаза у парня были такими испуганными, словно он еще не пережил атомный взрыв, и вот уже оказался в эпицентре нового. Петр Львович стиснул кулаки, зубы и как будто даже оброс мускулами. Рома все же попытался удержать деда за руку, но старик так яростно отмахнулся, что парнишка улетел под стол.

Петр Львович отправился к сцене походкой бывалого качка, которому не впервой затевать мордобой. Ничего не подозревающие девушки продолжали танцевать.

– Прекратите .... ...... ......, ..... шлюхи! – громко и емко сказал Петр Львович об их слишком коротких юбках.

Сказано это было в таких выражениях, от которых у всех русских в баре со стуком упали челюсти. Слышали мы матюги в своей жизни, но таких закрученных и проникновенных – никогда. Старичок-то очень непрост, подумал я. Вряд ли он всю жизнь проработал в школе.

Впрочем, времени рассуждать не было. Я, Рома и ухмыляющийся Виталя кинулись к сцене, на которую уже взобрался Петр Львович. Сейчас он дергал танцовщиц за юбки, чтобы прикрыть им колени. То ли Петр Львович, заряженный виски, был ловок и неуловим, то ли танцовщицам было предписано не препятствовать клиентам в их желаниях, но девчонки не сопротивлялись. Юбки сдергивались прекрасно и действительно прикрывали колени, но зато обнажали всё, что до этого более-менее было прикрыто юбками.

Многие решили, что это – часть шоу. Мужики стали хлопать, аплодировать и кричать 'старикан-молодец', отчего красный цвет глаз Петра Львовича стал просто яростно-багровым.

Катастрофа разразилась, когда старичок сдернул юбку с очередной хрупкой девушки и увидел там дрын. Хотя он и был упакован в белые трусики с кружавчиками, трусики были весьма прозрачны, и никаких сомнений не оставляли.

Я явственно увидел, как глаза старичка задымились. Он почернел, выпучившись на неженское оснащение, некоторое время пялился на несчастный стручок и яростно хватал ртом воздух, а потом с криком: 'Извращенец!' потянул руку и изо всех сил сжал спрятанное под трусами хозяйство.

Танцовщик, стреноженный юбкой, увернуться не успел. Бедняга заорал так, что у всех мужиков в баре поджались яйца. Девчонки бросились на выручку коллеге, а мы ринулись оттаскивать старичка. Тайцы, видно, решили, что мы хотим ему помочь, и бросились нас бить. Поднялся дикий вой и грохот, мне пару раз заехали по голове, и в глазах потемнело.

Очнулся я сорок минут спустя в отделении полиции. За столом напротив сидел маленький, но очень суровый тайский офицер. Виталя одной рукой держал меня за шиворот, чтобы моя голова не падала на стол, а другой жестикулировал, быстро-быстро лопоча что-то по-английски. Помещение было душным, вонючим и откровенно страшным. В соседней комнате, отделенной от допросной всего лишь одной решеткой, клубилась толпа жутких персонажей – бомжей, опустившихся проституток, бандитов и прочих.

К своему ужасу, в центре толпы я увидел старичка Петра Львовича, которого, видно, уже отпустило. Он со страхом смотрел на украшенные синяками морды вокруг себя и, по всему видать, думал, что спит. Рядом с ним с видом полной покорности судьбе сидел его внук.

Тайский офицер напротив нас слегка подобрел. Он что-то сказал отрывисто, будто тявкнул, и Виталя, вскочил, дёрнул меня за шиворот. Я с трудом поднялся.

– Валим, быстро, – углом рта скомандовал Виталя, другим углом улыбаясь офицеру.

– А как же они? – кивнул я на старичка и его внука.

– Заткнись! Счастье, что нас-то отпустили! – шепотом рявкнул Виталя и протащил меня к двери.

На улице я упёрся.

– Почему ты не вытащил и их? – спросил я, когда мы оказались на крыльце.

– Дурак?! – возмутился Виталя. – Да ты спасибо скажи, что нас-то отпустили!! Блин, братан, ты себе не представляешь, что такое тайские тюрьмы!

– Уже представляю, благодаря тебе, – ответил я. – А почему, кстати, нас отпустили?

Виталя польщенно улыбнулся, словно я сказал ему комплимент.

– Так на камерах видно, что буянить начал старикан, а мы ничего не делали. Хорошо хоть, полицейский нормальный оказался.

– Пошли в консульство, – сказал я. – Все началось из-за того, что ты старику вискаря налил. Так что мы его и должны выручить.

– Это был прикол! – заржал Виталя, мгновенно переключаясь на воспоминания – Нет, я серьезно, – в жизни такого не видел!

Но мне было не до веселья – дико болела разбитая голова и больше всего на свете хотелось просто взять и умереть. Тащить сопротивляющегося Виталю в консульство было сложно, но я все-таки сделал это. В консульстве мы все рассказали помощнику консула. Тот проникся нашим рассказом и особенно – возрастом старичка, и поехал в участок, невзирая на поздний час. А мы поплелись обратно в отель.

У ворот отеля я остановился.

– Нет, Виталя, – сказал я, держась руками за ноющую голову. – Это точно не моя духовная родина. Так что я уезжаю.

– Когда? – всполошился Виталя.

Я пожал плечами.

– Если смогу – завтра.

Виталя стал ныть и рассказывать, что полюбил меня как брата, а вдвоем снимать квартиру в Тае было бы в два раза дешевле. Но я послал его в жопу и поплелся к дежурному врачу.

Запись 3

Утром я проснулся, как в аду. Голова трещала, как будто по ней били раскаленной кочергой. В голове раздавался укоризненный внутренний голос: «Слабохарактерный мудак. Нажрался и разнес бар, как последнее быдло».

Мне был противен этот номер, этот отель и этот Тай. Завтра моя путевка заканчивалась, но я решил не ждать. Поеду прямо сейчас в аэропорт и куплю билет в любую страну, куда будет ближайший вылет.

Я принял душ, собрал свои вещи, и выкатился из номера, двигаясь, как обдолбанная Тортилла. Напоследок все же постучался к Витале. Открыл он мне с проклятиями и матюгами, – литр виски явно давал о себе знать. Увидев меня с чемоданчиком на своем пороге, Виталя замолчал и несколько секунд смотрел на меня детским обиженным взглядом.

– Пока, Виталя, – сказал я. – Счастливо тебе тут оставаться. Контакы у тебя мои есть, пиши, если желание будет.

– Да что я тебе, писатель, что ли? – буркнул он. – Или ждешь, что буду фотки с голыми бабами скидывать?

Виталя вдруг оживился.

– А лучше – ты мне скидывай своих баб из разных стран! Обещаешь?

– Может, одну-две и пришлю, – усмехнулся я. – Ну, бывай, старик.

Мы пожали друг другу руки, и я отправился к лифту.

При выходе из отеля я снова наткнулся на того странного типа, который тыкает всем под нос фотографией своей девушки. Увидев, что я иду к стоянке такси, он устремился ко мне, размахивая своим гаджетом. Я вытащил свой телефон и включил программу.

– Нет, нет, – сказал я. – Ты мне уже показывал эту фотку. Девушку я знать не знаю.

Гаджет строго перевел мои слова. Парень сник.

– А кто она? – спросил я, кивая на фотку.

Он печально усмехнулся и что-то пробубнил в свое устройство.

– Стерва, – перевел аппарат.

Такси быстро довезло меня до аэропорта. Я вошел в кондиционированные глубины зала отлета и ощутил, что голова стала болеть меньше. Чтобы закрепить эффект, я решил попить кофейку в кафе аэропорта.

Я шел вдоль ряда столиков со стаканчиком кофе в руке, когда зацепился взглядом за хрупкую фигурку какой-то девушки в худи. Она сидела за дальним столиком и листала страницы в своем смартфоне. Несмотря на то, что на голову девушки был накинут капюшон, а на носу сидели темные очки, я узнал ее. Это была Василиса. Вся ее фигурка выражала такое отчаяние, что я не мог не подойти.

– Здравствуйте, Вася, – сказал я, оказавшись рядом со столиком.

Девушка вздрогнула и резким рывком подняла голову. Увидев меня, она расслабилась.

– Здравствуйте, Андрей. Как я рада вас видеть! – Она окинула взглядом мой чемодан. – А вы что же, уже уезжаете?

– Да, – ответил я. – Решил стать путешественником. Собираюсь поехать в какое-нибудь другое место.

– Правда? Вот здорово! Да вы присаживайтесь.

Я сел и вгляделся в девушку. Под глазами у нее были синяки, губы побелели, отчего яркий кружок волос казался еще ярче. И взгляд был испуганный и затравленный.

– Что с вами случилось, Василиса? – спросил я.

Она рассказала, что ее работодатель, тот самый улыбчивый мужик с мягкими складочками на пухленьких щечках, пришел вчера к ней в номер и категорично потребовал сексуальных утех. А когда Вася послала его по всем направлениям розы ветров, он велел ей немедленно убираться. Жене доложил, что Вася предлагала ему секс и требовала деньги, и та полезла на Васю с кулаками. Скандал был жуткий. Утром Васю выставили за дверь – хорошо хоть, за работу заплатили. Она приехала в аэропорт одновременно с несколькими туристическими группами, и в давке на входе у нее вытащили кошелек со всеми деньгами. Вася написала заявление в полицию и теперь сидит здесь, не зная, что ей делать.

От ее рассказа меня заколотило.

– Хотите, я поеду в отель и дам ему в морду? – злобно предложил я.

– Нет! – вскинулась Василиса. – Зачем? Деньги он мне заплатил честно. А насчет всего остального… Может быть, я и сама в чем-то виновата. Я ведь высмеяла его, когда он ко мне полез. Отказала бы по-доброму, может быть, ничего этого бы и не было…

Я не считал, что она в чем-то виновата, но решил не настаивать. В конце концов, это их дело.

А Василиса между тем подняла голову и посмотрела на меня умоляюще.

– Андрей, а вы мне не поможете? Дайте мне денег на билет, а?

Я растерялся. Честно говоря, к такому повороту событий я не был готов. Но так как я был с похмелья, получилось то, что получилось.

– Конечно, помогу! – сказал я, не успев даже подумать.

Со мной такое иногда бывает, – недовольство собой толкает на странные поступки. В результате я рассердился на себя и на Васю. Теперь мне придется перейти в рабочий режим раньше, чем я планировал. С другой стороны, девушка не виновата в том, что я согласился.

– Я отдам, когда смогу. Вы не волнуйтесь, – сказала Вася, внимательно посмотрев на меня.

Я смутился.

– Я верю. А куда вам нужны билеты?

Вася пожала плечами.

– Да все равно. Я несколько языков знаю, работу в любом месте найду.

– Так вы не домой летите? – удивился я.

Она покачала головой.

– Дома у меня, можно сказать, и нет. Да я работу в любой стране найду. Просто хочу уехать отсюда, обрыдло тут. Не хочу ходить по улицам и видеть эту рожу.

Странная девушка. Как может быть, чтобы у человека не было дома? Такое бывает только в неблагополучных семьях, а она явно из благополучной. Вон, несколько языков знает, красивая такая… Я пригляделся к ней внимательнее и вдруг понял, что кого-то она мне напоминает. Кого-то, кого я видел совсем недавно. Но вспомнить я не смог и оставил эту мысль.

Мы поднялись и пошли к кассам за билетами.

В результате мы оба взяли билеты в Мадрид. Я – потому что они были дешевые, и рейс всего через два часа. А Вася решила из Мадрида ехать в Аликанте, потому что там у нее были знакомые, и она рассчитывала найти через них работу.

Прилет был, правда, в очень неудачное время, – под ночь. Я решил быть джентльменом до конца и тут же, не отходя от кафе, забронировал Васе номер в той же гостиничке, что и себе. Ей – на один день, потому что она не собиралась задерживаться в Мадриде, а себе – на два. Не представляю, что я буду делать в Мадриде, но хотя бы осмотреть его надо.

Посадка на наш рейс уже началась, и мы отправились к терминалам. Так началось мое первое путешествие в поисках своей настоящей, духовной родины.

Запись 4

Спустя часов десять наш самолёт приземлился в Мадриде. Вокруг стояла черная испанская ночь, дул сильный ветер, и после Таиланда местные двадцать градусов показались похожими на минус тридцать в Москве. «Быстро же ты привык к тепленькому», – подкалывал я сам себя, пока мы стояли в длинной очереди на паспортный контроль.

Очередь двигалась медленно. Позже я привык к тому, что испанцы никуда и никогда не торопятся, но тогда я был уставший и голодный после 10-ти часового перелета, и эта их манера буквально сводила меня с ума.

Наконец лысеющий мачо с усиками а-ля дон Кихот забрал наши паспорта, долго в них всматривался, подозрительно смотрел на меня и – умильно, на Ваську. Что-то он у нее спросил на испанском, и она засмеялась, откинув голову назад. Между ними состоялся диалог, где одна сторона шевелила усами и чем-то интересовалась, а вторая улыбалась и ограничивалась короткими фразами. Наконец Вася сказала что-то, что явно не понравилось таможне – он бросил на меня взгляд свысока, с грохотом шлёпнул печати, с треском захлопнул паспорта. Мой он небрежно толкнул ко мне по стойке, а Васькин передал лично в руки и даже чуть задержал в руках, так что ей пришлось тянуть его из рук испанца.

– Что, замуж звал? – спросил я, когда мы отошли от контроля.

– Хотел, наверное, – пожала плечами Василиса. – А так, выяснял, кто ты мне.

– И что ты сказала?

– Сказала, что жених. Чтоб отцепился.

Я фыркнул и пригляделся к Васе внимательнее. За время нашего перелета Вася удивительным образом похорошела, – исчез затравленный взгляд, серый цвет сошел с щек, пухлые губы снова стали яркими. Я на мгновение позавидовал ее умению спать в самолете, которое она демонстрировала часов семь подряд. Я в самолетах спать не умею и вечно чувствую себя после перелета, как жеваная тряпка.

Мы взяли такси, я назвал водителю адрес гостиницы, которую забронировал в аэропорту Таиланда. Когда мы туда приехали, было уже 12 ночи. Гостиница располагалась на окраине Мадрида и имела какой-то сочинский вид. Небольшой современный дом из стекла и белого камня был увит вьющимися растениями. Дом, при этом, был закрыт.

Мы долго звонили в звонок у калитки. Наконец в доме зашуршало, по плитке двора захлопали тапки, и калитка распахнулась, явив растрепанного пузатого мужика в полосатых спальных штанах. Я попытался сказать через переводчик, что для нас забронированы номера. Но полосатые штаны, услышав перевод моей фразы, с негодованием хрюкнули и быстро-быстро залопотали, как мне показалось, на смеси испанского и английского языков.

Мой бедный помощник попытался переводить, но его перевод дал бы фору любому описанию товара с Али-экспресс. Я попытался попросить хозяина гостиницы говорить помедленнее, он сказал в ответ что-то, что переводчик идентифицировал как 'слоновьего моржа бивень'. Я сдался и беспомощно посмотрел на Василису.

Василиса перехватила эстафету, мягко улыбнулась штанам и мелодично пропела какую-то фразу. Штаны заткнулись я посмотрели на нее с удивлением. Потом ответили – все также вздорно, но уже с гораздо меньшим пылом. Все дальнейшее я наблюдал, как будто слушал оперу на итальянском (было в моей жизни и такое) – ни фига не понимал, угадывал по интонации, но было интересно.

Сначала штаны не желали ничего слушать и повторяли одну и ту же фразу. Василиса в ответ мягко вела свою партию, мурлыкая короткие фразочки, словно гладила его мягкой кошачьей лапкой по полосатому колену. После каждой ее фразы его партия становилась всё менее эмоциональной. Он уже не пытался захлопнуть дверь перед самым нашим носом. Наконец она сказала что-то, отчего он сначала замолчал, затем подпрыгнул и схватил нас за руки. Я даже испугался от неожиданности.

Хозяин втащил нас в гостиницу, отнял чемоданы, сам затащил их на второй этаж, показал две неплохие комнаты и напоследок вручил трехлитровую бутыль с чернильно- красной жидкостью. Улыбаясь и расшаркиваясь, он, наконец, удалился. Я воззрился на Василису.

– Испанцы, – лаконично объяснила она. – Какая из комнат моя?

Я предоставил ей выбирать, но потребовал развернутых объяснений. Поэтому через пятнадцать минут мы сидели на балкончике в ее номере, смотрели на ночной Мадрид, и Василиса рассказывала, что произошло.

Как выяснилось, после того как я забронировал гостиницу, хозяин написал мне письмо с уточняющими вопросами, а потом позвонил. И, когда я не ответил, потому что был в воздухе, он разозлился и отменил бронирование. Вот это он и говорил нам первую половину своей оперы.

– А почему он все-таки согласился? – спросил я.

– Я увидела на воротах табличку 'Винодельня'. И сказала, что мы хотели остановиться именно в его гостинице, потому что мечтали попробовать его несравненного, изумительного вина, за которым прилетели аж из самого Таиланда. Ему это явно понравилось.

Я ухмыльнулся и покачал головой. Таких, как Василиса, моя бабушка называла 'шельма'. Мне стало окончательно ясно, что она здесь не пропадет. Вместе с тем, мне было немного грустно от мысли, что завтра мы расстанемся.

Мы очень мило провели этот вечер за бутылкой вина. Оно было очень легким и как будто не пьяным, но я все равно почему-то рассказал Васе о своем разводе. И даже Маргариту Михайловну помянул, не к ночи. А Вася в ответ рассказала про бывшего бойфренда, который обещал ей подарить весь мир, а в результате украл самокат. Одним словом, когда мы расходились по своим комнатам, то были уже почти друзьями.

Запись 5

С утра мы с Василисой встретились за завтраком, которым гостиница радовала своих постояльцев. Кормили здесь в тенистом дворике, на круглых маленьких столах, украшенных стаканом с воткнутой туда розой. Впрочем, сам дворик был очень уютен – тенистый, увитый то ли виноградом, то ли еще каким вьющимся растением, с мраморной плиткой на полу и огромными глиняными кувшинами, живописно расставленными среди растений. С утра было тепло, но не жарко, и в самом воздухе плавало ощущение неги и неторопливости.

В 8 утра мы были здесь одни. На столе рядом с дверью на кухню стоял колокольчик, а рядом – записка. Прочитав ее, Вася сказала, что в него надо позвонить, если мы хотим получить еду. Я позвонил, и мы с Васей уселись за столик. Только минут через пять из дверей вышла заспанная толстая тетка. Судя по ее негодующим взглядам, позвонив в колокольчик в 8 утра, мы нарушили все правила приличия и человечности, принятые в Испании.

Сам завтрак меня разочаровал, особенно по сравнению с роскошными трапезами Таиланда. Я бы даже не назвал кофе с несколькими видами выпечки «завтраком». Наверное, я выглядел глупо, когда выпил его и продолжал сидеть за столиком, ожидая яичницу, тосты, сосиски, – ну или хотя бы что-нибудь одно из этого. Увы, я так ничего и не дождался.

Позавтракав, я вернулся на второй этаж и постучал в комнату Васи.

– Зашел попрощаться. На случай, если больше тебя не увижу, – сказал я, когда она открыла мне дверь, милая и улыбающаяся. Совсем ничего общего с той измученной девчонкой, которую я встретил вчера в аэропорту Таиланда. – Ты, вроде, собиралась сегодня уезжать в Аликанте?

– Да, – кивнула Вася, помолчав. – Пойду сейчас за билетами.

Интонация у нее была слегка вопросительная, как будто она не информировала меня, а спрашивала о чем-то.

– Ну, тогда давай попрощаемся, – неловко сказал я. – Спасибо тебе, за приятную компанию.

– И тебе спасибо, Андрей, – она посмотрела на меня долгим взглядом. – За то, что спас. Но ты не бойся. Надолго я в долгу не останусь.

Эта фраза прозвучала так двусмысленно, что я не мог не спросить:

– Что ты имеешь в виду?

– Что деньги тебе отдам скоро, – фыркнула Вася. – А ты что подумал?

Я улыбнулся, покачал головой и махнул ей на прощание. Так мы и расстались.

Еще в Таиланде я установил на телефон замечательную программку-навигатор, с которой не страшно заблудиться даже в незнакомой местности. Сейчас я ее включил и отправился осматривать Мадрид.

Сначала я шел по тихим улицам, вертел головой по сторонам и удивлялся, насколько этот город не похож на столицу. Вокруг было очень малолюдно и уютно. Особенный колорит придавали маленькие уличные кафешки, где сидели пожилые местные жители. Никуда не торопясь, они тянули из чашек или стаканов свои напитки.

И все же, несмотря на малолюдность, тихо здесь не было. Проходя по одной из узких тенистых улиц, я услышал сверху разноголосый гомон. Я задрал голову, думая обнаружить стаю чаек, и увидел интересную картину: из окон двух домов, стоящих напротив друг друга, высунулись жильцы. Именно они подняли гомон, – крича, перебивая друг друга и бурно жестикулируя.

Их было человек десять. Больше всего драла глотку маленькая крючконосая бабуля с предпоследнего этажа. Ей приходилось задирать голову, чтобы видеть большинство собеседников, и это обстоятельство приводило ее в раздражение, – бабуля то и дело грозила сухоньким кулачком кому-то вверх. Я предположил, что это – собрание ТСЖ. Участники, должно быть, обсуждают поведение бабули, именно поэтому она так сердита. Однако я не успел далеко уйти в свои предположения, потому что был замечен. Мне стали что-то кричать, – кто-то с улыбкой, а кто-то – сердито хмуря брови, так что я предпочел здесь не задерживаться. Помахав рукой собранию, я пошел дальше.

Через несколько часов я кое в чем разобрался. Мадрид не везде такой спокойный и малолюдный. Он очень четко разделен на части – туристическую и нетуристическую. В нетуристической, где находился наш отель, и откуда я начал свое путешествие, живут исключительно местные жители. Толп тут нет. А вот в туристической, куда я попал через какое-то время, была и куча туристов и весь полагающийся сервис для них: продавались сувениры, развлекали народ фокусники и жонглеры, живые статуи призывали сфотографироваться. Тут же на многолюдных улицах негры торговали сумками, разложенными прямо на тряпке. Тряпка была сконструирована хитро: в случае чего негр дергал за веревку, которая шла по кругу тряпки, и она превращалась в тюк с заключенными внутрь сумками. Тюк можно было закинуть на спину и драпнуть от полиции, – эту картину я видел неоднократно во время пребывания в Испании.

К тому времени, как я попал в туристическую часть города, достопримечательности уже интересовали меня мало. Недозавтрак остался далеко в прошлом, и меня терзало чувство голода. А если меня терзает голод, остальные проблемы мира перестают меня волновать. Поэтому я шел по великолепным улицам, с прекрасными дворцами, соборами и парками, и думал только о том, чего бы сожрать.

Тут я столкнулся еще с одной особенностью Испании. Была середина дня, но все кафешки, которые встречались мне на пути, оказались закрыты! Когда я включил переводчик и с его помощью спросил у прохожего, в чем дело, он кратко ответил: «Сиеста». Это был полный провал. Кто бы мог подумать, что в Испании до сих пор встречается эта фигня!

Я мрачно шел вперед, как голодный волк по деревенской ярмарке, и мой взгляд ловил только съедобные вещи: выпечку в витрине закрытой кондитерской, мороженщика, рекламу хамона (это такой национальный деликатес – вяленое свиное мясо). Даже заинтересованный взгляд симпатичной черноволосой девчонки я отмел, как ненужное. Внезапно прямо перед собой я увидел что-то типа железнодорожного вокзала, в огромных окнах которого светилась еда. Посмотрел по карте – это оказался рынок Сан-Мигель. Оттуда доносились такие запахи, что ноги сами затащили меня внутрь.

Я думал, что на рынке не будет никаких удобств, но очень ошибался. Тут были несколько точек, которые готовили еду. Рядом стояли чистенькие уютные столики. В одной из этих кафешек я взял мясо с картошкой и какой-то салат. Мясо было умопомрачительно вкусным. Вообще, если честно, не понимаю людей, которые не едят мяса. Я уверен, что обезьяна стала человеком в тот момент, когда выбросила банан и с гастрономическим интересом посмотрела на упитанную свинку. Доказательством этой теории служит моя бывшая теща, которая была убежденной вегетарианкой. По моему глубокому убеждению, стадию от гориллы до человека ей так и не удалось преодолеть.

Наевшись, я пошел бродить по рынку. И это правильная, очень правильная последовательность! Если бы я ходил по рядам голодным, я бы сошел с ума или начал есть без остановки всё, на что падал мой взгляд. А падал он очень на многое. Мне трудно описать, какие красивые, свежие и ароматные продукты лежали на прилавках! Таких я не видел в Москве, хотя, по поверью, в Москве есть любая вещь со всего мира. Но такой еды – нет. Тут даже сырое мясо было красивым, я не говорю уже о миллионах видов хамона, оливок, морепродуктов, сладостей, выпечки, фруктов и овощей! И всё такое красивое и соблазнительное, и так пахнет, что нужно быть человеком абсолютно без обоняния и без желудка, чтобы спокойно проходить мимо.

При этом продавцы абсолютно спокойно относятся к тому, что ты покупаешь небольшую порцию еды. К примеру, в России я стесняюсь купить одну луковицу из-за выразительной мимики наших продавцов. А тут мне без проблем продали пять кусков хамона, десяток оливок, три королевские креветки, три куска домашней колбасы, кусок копченой рыбы, три устрицы и два краба. Запивал я всё это обалденным гаспаччо, который меня буквально заставила купить доброжелательная толстая торговка с быстрыми глазами и оглушительным задорным смехом. Гаспаччо – это холодный томатный суп. По консистенции он похож на томатный сок, поэтому его продают стаканами, как напиток. Так вот, гаспаччо – это еда богов, говорю вам серьезно. Я не ушел от той тетки, пока не выпил его, по меньшей мере, литра два.

С рынка я вышел отяжелевший, но очень довольный. Следующие несколько часов я в темпе вальса осматривал популярные достопримечательности Мадрида: Королевский дворец, музей Прадо, ботанический сад и, неожиданно – храм Дебод, который был построен в древнем Египте, но в прошлом веке его зачем-то перетащили в Мадрид. Все эти сведения мне сообщала моя программа-гид, и я в очередной раз убедился, что с ней нигде не пропадешь, даже если не знаешь языка. Но, вместе с тем, к концу дня я понял, что ходить по достопримечательностям в одиночку – не такое уж веселое занятие. Поэтому оставшуюся туристическую программу я свернул. Кроме того, я подумал, что пора бы уже приступать к основной цели моего посещения Мадрида – знакомству с женщинами.

Испанки в массе своей, как мне показалось, красотой не блещут, но этого даже не замечаешь. В каждом их движении чувствуется необузданный темперамент и крайняя независимость. Для меня загадка, как эти два качества в них сочетаются. Они пластичны, свободны, бурно жестикулируют, громко смеются и разговаривают. Наблюдать за ними – одно удовольствие. А вот подойти и познакомиться, это уже новый уровень сложности. Насколько я смог сделать вывод из недолгих прогулок по улицам Мадрида, понравиться испанке – дело нелегкое. Особенно если не знаешь языка.

С другой стороны, и это прибавляло мне оптимизма, – некоторые из испанок смотрели на меня с интересом. Скорее всего, из-за контраста их внешности и моей. Глаза у меня голубые, волосы светлые, на носу – веснушки, на щеках – румянец. И плечи здоровые. Ни дать ни взять, Иванушка-дурачок из русских сказок. Меня моя внешность бесит, но каким-то женщинам, я заметил, нравится. И этим мне предстояло воспользоваться.

В то время, когда меня посетили эти рассуждения, я находился около храма Дебод, – а оттуда открывается великолепный панорамный вид на Королевский дворец. Сейчас уже садилось солнце, озаряя мягким розовым светом роскошные виды Мадрида и толпы туристов, которые беспрестанно щелкали камерами на своих телефонах. Это навело меня на логичный повод для начала знакомства. Несмотря на то, что в основной массе вокруг меня были туристы, я заметил и несколько девушек с типичной для испанок внешностью.

К одной из таких девушек я и подошел. Ей было лет двадцать пять – двадцать восемь. Черные волосы копной, яркие глаза – не черные, а какие-то вишневые, легкое платье, – она была на диво хороша. Я улыбнулся глуповатой туристической улыбкой и попросил ее сфотографировать меня на фоне дворца. Выслушав мою просьбу, исполненную программой-переводчиком, девушка внимательно посмотрела на меня, улыбнулась и согласилась. Я передал ей телефон. Она сделала несколько снимков, которые я внимательно рассмотрел и попросил сделать еще парочку. Девушка с такой же готовностью кивнула и принялась щелкать камерой. Глядя, как она тщательно ловит свет и показывает мне рукой, как повернуться, я подумал, что дело может выгореть.

Поблагодарив ее за снимки, я спросил, как ее зовут. Агуэда, сказала она. Я представился, сказал, что я – одинокий турист, которого сразила ее красота. Она рассмеялась в ответ на сомнительный комплимент и в свою очередь рассказала, что она – учительница, работает в Севилье. Сюда она приехала одна, потому что «иметь плохое решение и перезагрузиться».

Мой переводчик работал, как вол, перебрасывая наши фразы туда-сюда. Довольно скоро я перестал нервничать и стал получать удовольствие от нашей игры, потому что видел, что тоже симпатичен Агуэде. Я спросил, замужем ли она и встречается ли с кем-то. В ответ она бросила откровенную фразу, которая для меня прозвучала предложением к сексу.

Я не очень понял, почему мы так резко переключились на это дело, но для меня это было только на руку, не так ли? Поэтому я предложил пойти к ней или ко мне и неплохо провести время.

В ответ она облила меня таким холодным взглядом, что у меня побежали мурашки, и принялась выкрикивать ругательства. Переводчик с готовностью докладывал мне, что я – мразь, похотливая свинья, куча дерьма, придурок. Оторопев, я извинился. Агуэда меня даже не услышала и продолжала поносить, на чем свет стоит. Ее лицо было вдохновенным, – из этого я сделал вывод, что испанки обожают ругаться.

Я топтался рядом с Агуэдой красный, как рак. Вокруг начинали собираться любопытные, а запал у нее не иссякал. Я извинился погромче и пошел восвояси, продолжая слышать ругательства, втыкающиеся мне в спину.

Запись 6

Полчаса спустя такси, управляемое пожилым арабом, привезло меня обратно к отелю. Я выбрался и молча побрел к дому. Чувствовал я себя препогано, как будто меня публично оплевали. Впрочем, почти так всё и было.

Я зашел во двор с гудящими ногами и головой, мечтая отдохнуть в тишине. Но не тут-то было. Весь двор гудел. За столиками сидели какие-то люди, – то ли постояльцы, то ли местные. Они пили вино из огромных кувшинов и закусывали мелкой едой, нанизанной на шпажки, – позже я узнал, что это называется «тапас». Но тогда тапасы меня не заинтересовали, потому что я увидел, как в одной из развеселых компаний ярким солнышком сияет голова Василисы.

Увидев меня, Вася вскочила. Двигалась она не очень твердо, но была явно трезвее остальных участников компании.

– Андрей! – подлетела она ко мне. – Как поздно ты вернулся! Всё хорошо?

– Да, – кивнул я. – А ты что, не уехала?

Она усмехнулась и помотала головой.

– Представляешь, я уже выходила, чтобы пойти в тикетный центр… Ну, за билетами, – пояснила она, увидев мой недоуменный взгляд, – как вдруг влетела эта толпа…

Вася кивнула назад, на оставленных ею испанских парнишек, которые ревниво поглядывали на нас из-под лохматых черных бровей. А, нет, вру – брови у всех были ухоженные, словно они причесывали их и укладывали волосок к волоску. Приглядевшись к их четким, любовно подбритым бородкам в стиле «я у мамы – альфа-самец», я подумал, что бабер-шопы в Испании, должно быть, процветают. Вообще, испанские мужчины нежно любят свою растительность, я заметил это сегодня. Такого количества усов, усиков и усищ, – висящих, торчащих, завитых колечками и пушащихся щеточками, я не видел нигде. Родина Дон Кихота и Сальвадора Дали, да.

Василиса между тем досказала, в чем дело. Эти парни путешествуют на машине по Испании и, конечно же, пьют все, что имеет хотя бы какое-то содержание спирта. Проезжая по нашей улице, они увидели, что здесь продается вино. Ребята остановились и хотели купить пару бутылок, но у Васи, которая оказалась рядом, было хорошее настроение.

– Я ведь раньше работала в продажах, – глупо хихикая, объяснила она. –Ну, и когда эти ввалились, я не удержалась.

В итоге парни купили несколько десятков литров и решили остаться здесь до завтра. Когда выяснилось, что они направляются в Аликанте, Вася попросила взять ее с собой. Ребята с энтузиазмом согласились, – конечно же!

– Так что я осталась до завтра. Хозяин подарил мне проживание на эту ночь, как процент от продажи вина, – завершила Вася свой рассказ.

– Очень рад за тебя, – сказал я.

Я безбожно врал. Рассказ о ее успехах прошелся по мне, как серп по одному месту. Вероятно, мне было просто завидно, потому что мои собственные приключения закончились полнейшим фиаско.

Василиса подтащила меня к своим испанцам и представила. Парни в ответ выкрикнули свои имена, но я ни одного не запомнил. Я сел с краю стола и стал наливаться вином. У подошедшего хозяина я попросил меня накормить. Он принес рыбу с картошкой и салатом на огромном блюде, которое, я думал, не одолею никогда. Через семь минут, отодвигая от себя пустое блюдо, я почувствовал, что настроение мое улучшилось. В конце концов, философски подумал я, это далеко не первое фиаско, которое ждет меня на пути. И явно – не последнее. Надо привыкать.

Когда во мне булькало два литра легенького компотика, которое здесь называют вином, настроение мое было уже превосходным. Я любил весь мир и всех своих соседей, – жаль только, что они один за другим вышли из строя и поволоклись спать. В конце концов, за столом остались только мы с Василисой.

Она стала расспрашивать меня о моих планах. Я сказал, что, скорее всего, завтра уеду из Мадрида. За сегодняшний день у меня родилась идея взять машину в аренду, и Вася подтвердила, что это будет самым легким и недорогим вариантом. Она даже предложила помочь мне завтра с арендой.

– Спасибо, – ответил я. – С благодарностью соглашусь, если не помешаю твоему отъезду.

– Не помешаешь, – спокойно ответила Василиса. – Готова спорить, что ребята будут спать до полудня.

Потом она пристала с расспросами, почему я пришел с такой мрачной рожей. И я всё выложил, несмотря на то что не хотел рассказывать ей, как пытался снять женщину. И особенно – как получил от ворот поворот. Но Вася, наверное, училась на курсах спецагентов.

Она восприняла мой рассказ абсолютно нормально, без излишнего морализаторства. Только заинтересовалась фразой про трусы, с которой все и покатилось под откос.

– Ты уверен, что она сказала тебе, что собирается снять трусы? – въедливо спрашивала Василиса.

– Да, по-моему…, – хмурил брови я. – Что-то в этом роде и прозвучало.

– А у тебя не осталось записи того, что она сказала? – не отставала она.

Я задумался. По-моему, программа-переводчик сохраняла в буфере какое-то количество переведенных фраз. По крайней мере, проверить это не помешает. Я залез в телефон, открыл программу и действительно нашел наш диалог. Вася отобрала у меня телефон, отмотала назад и стала слушать. По моему мнению, это было наглостью. Я пытался отобрать у нее телефон, но Вася отпихивала мою руку и с возрастающим интересом вслушивалась в наш диалог с Агуэдой.

Когда прозвучала Та самая фраза, Вася уронила телефон на стол, откинула голову назад и загоготала. Вот прям так – не захихикала и даже не засмеялась.

Я запихнул телефон в карман и хмуро ждал, когда она закончит радоваться.

– Ну, и что смешного?

Она посмеялась еще. Потом наконец успокоилась, утерла пальчиком слезы и сказала:

– Андрей, в испанском языке есть идиома со смыслом «Говорю откровенно». Так вот, дословно она переводится «как будто я без трусов». Твой переводчик, видимо, не знает идиоматических выражений, и перевел, как есть. На самом деле, девушка тебе сказала: «Говоря откровенно, я сама не знаю, замужем ли я или нет». А ты подумал, она предлагает вам остаться без трусов?

Блин! По мне прокатилась жаркая волна стыда, от затылка до самых пяток. Даже там, у храма, мне не было так стыдно, как сейчас.

А Вася еще меня и добила. Посмотрела на меня снисходительно, какмамаша – на сына-подростка и сказала:

– А ты явно ей понравился. Если бы не этот косяк, все бы у вас сложилось.

Запись 7

На следующее утро меня разбудил стук в дверь. Я с трудом отодрал себя от подушки, открыл дверь и увидел свежую и душистую Василису.

– Вставай, соня, – сказала она. – Пошли выбирать тебе модное авто.

Вася привела меня в салон неподалеку. Приятное местечко, с приветливой девушкой и достаточно милым сервисом. Только я опять чуть не вляпался. Заполняя договор на выбранный Фольксваген Гольф, я поставил галочку напротив одного пункта, – мне показалось, что речь в нем идет о возможности пользоваться машиной в других странах Евросоюза. Хорошо, что Вася прочитала договор после моего заполнения. Оказалось, что что галочка отвечает за какое-то дурацкое информирование и добавляет к обслуживанию целых 200 евро.

А потом и при описи машины Вася не поленилась внимательно ее осмотреть и нашла на одном из порожков здоровенную глубокую царапину, которой не было в описи. Не будь Васи, ее бы повесили на меня. Одним словом, Вася сэкономила мне немалую сумму. По дороге домой я заставил ее взять 50 евро за свои услуги, которые она взяла, особо не ломаясь.

В отель мы вернулись, когда постояльцы только-только начали просыпаться. Мы с Васей выпили кофе во дворике и снова попрощались. Я пошел собираться, а она осталась ждать во дворе, когда ее испанские друзья будут в состоянии отправиться в дорогу. Через полчаса, когда я покончил со сборами и спустился вниз, то увидел, что они загружаются в свою машину.

У парней был смешной ярко-голубой фиатик. Мне было совершенно непонятно, как они помещаются там втроем, плюс еще и Василису взяли. Но как-то они все туда упихались.

Когда они расселись, Вася опустила окно со своей стороны и крикнула:

– Андрей!

Я подошел, кивнул парням и наклонился к Василисе. Она кусала губы и выглядела то ли сердитой, то ли рассерженной. Но улыбнулась она мне так ласково, что у меня дрогнуло сердце.

– Я… просто хотела попрощаться.

– Так мы ж уже попрощались, – я тоже улыбнулся ей. – Ну, давай еще раз. Счастливо тебе доехать, Вася!

– Спасибо, – сказала она одними губами и добавила что-то еще, – я не услышал из-за шума машин, которые проезжали мимо. Я наклонился и хотел переспросить, но в этот момент она притянула мою голову к себе и поцеловала в щеку.

– Надеюсь, еще увидимся, – сказала она и опустила стекло.

В это время парень за рулем нажал на газ, и машина рванула вперед. Она уезжала, Вася на заднем сидении становилась все меньше, а я стоял и смотрел вслед.

Потом вдруг мне словно дали пинка. Я понял, что стою на проезжей части, как дурак. И что я вообще дурак, круглый и полновесный. Что я всё делаю не так.

С такими мыслями я закинул свой чемодан в арендованный «Гольф», плюхнулся за руль, нажал на газ и рванул вперед. Туда, где скрылся в утреннем солнце ярко-голубой фиат.

Я ехал и думал о том, что Васю послало мне провидение, а я этого даже не замечал. Что, если я не догоню ее, жизнь моя сильно осложнится. Что я должен отобрать ее у этих молодых испанских мачо с отутюженными бровями.

Выехав из Мадрида, я свернул на трассу до Аликанте. Я гнал машину и боялся потерять Васю. Боялся, что ее испанцы поехали не по трассе, а какими-нибудь тараканьими тропами. Что они поехали так быстро, что мне их будет не догнать… Пожалуй, я придумал бы еще много страхов, но в этот момент я увидел впереди ярко-голубой фиат. Тот самый голубой фиат, в заднем окне которого виднелась рыжая голова.

Я включил самую последнюю скорость и скоро поровнялся с фиатом. Они меня увидели – Вася просияла, а испанцы отнеслись по-разному – один заржал, а двое нахмурились. Я жестами стал показывать водителю, чтобы он съехал на паркинг. Он сделал вид, что не понимает и продолжал ехать, как ни в чем не бывало. Тогда я прижался к нему так близко, что расстояние между нашими машинами на превышало трех сантиметров. Водитель явственно струхнул. Он нажал на газ, но и я нажал на газ. Он сбросил скорость – и я тоже. Его машина начала заметно подергиваться, – у мальчика дрожали руки. Мои нервы были натянуты до предела, но я контролировал ситуацию, – двухлетние занятия экстремальным вождением даром для меня не прошли. Единственное, чего я боялся, это что он не справится с управлением.

Но парень явно смирился. Заметив впереди паркинг, он сбросил скорость и угрюмо указал мне на него. Я кивнул.

На паркинг наши машины заехали вместе. Едва остановившись, все трое испанцев выскочили из фиата и принялись на меня орать. Судя по их угрожающим жестам, меня явно не ждало ничего хорошего. Может быть, они даже собирались меня отлупить. Я посмотрел на них оценивающе – выстою или не выстою против троих? Бабушка-то надвое сказала, на самом деле… Я сильнее каждого, но их трое. И потом, они моложе. В общем, история могла закончится для всех участников не очень радужно, но тут из машины вышла Василиса. Она не спеша вытащила из багажника свою сумку, подошла ко мне и что-то спокойно сказала парням. Парни явственно сникли. Переглянувшись, они погрузились в свою машину и вылетели со стоянки, как пуля из ствола.

Мы с Василисой посмотрели друг на друга.

– Что ты им сказала? – спросил я.

– Что ты – чемпион России по боксу, – сказала она. – И у тебя кличка «Белый Тайсон», потому что ты такой же сумасшедший.

Я не знал, смеяться или обижаться. В конце концов, я все же фыркнул и сказал:

– Вася, у меня к тебе предложение.

– Очень интересно, – улыбнулась она в ответ.

***
Мы сидели в забегаловке, которая находилась на стоянке. Здесь я и озвучил Василисе свое предложение.

– Как видишь, золотых гор я тебе не обещаю, – сказал я напоследок. – Даже зарплаты не обещаю. Но ты можешь поездить со мной по свету, повидать все страны мира…

На ее губах, как и во время моего рассказа, блуждала загадочная улыбка.

– А взамен я буду… переводчиком, секретарем… Кем еще?

Я посмотрел в ее глаза и увидел вдруг, какого они красивого цвета, – серо-синие, как шторм над океаном.

– Только переводчиком, – поспешно сказал я. – Со всем остальным я как-нибудь справлюсь. Приставать не буду, клянусь.

Она как-то непонятно взглянула на меня и улыбнулась краешком рта.

– Верю. Тебе будет не до этого.

– Так ты согласна?

Она пожала плечами.

– Даже не знаю. Такие планы, такой масштаб…Объехать все страны мира и в каждой снять женщину…

Я почувствовал, что краснею.

– Слушай, мне самому это не нравится, – хмуро сказал я. – Но мне позарез нужно найти страну, где у меня всё будет получаться. Если просто жить в стране и ждать, в какую сторону пойдет здоровье и положение дел, можно и до пенсии ее не найти. А секс – это дело пятнадцати минут.

– Бедные твои женщины! – фыркнула Вася.

Я насупился, хотя и понимал, что она просто шутит.

– Ну, так что?

– Переводчик тебе действительно нужен, с такими-то планами, – задумчиво протянула Вася. – Не зная языков… Сколько там у нас стран в мире? Двести пятьдесят?

– Двести пятьдесят одна, – ответил я.

– … соблазнить двести пятьдесят одну женщину.

Я рассмеялся. Раздражение как рукой сняло.

– Соблазнить нужно двести сорок девять женщин. И потом, помощь мне нужна не для соблазнения женщин, с этим я постараюсь справиться сам. А со всеми остальными вопросами.

– Поняла-поняла. А какие страны у тебя уже отработаны? – поинтересовалась Вася.

– Ну, как. Россия и Таиланд.

– Значит, остались все остальные. Включая Зимбабве и Уругвай. Знаешь, я согласна. Я должна это увидеть, – сказала Вася.

Я почувствовал облегчение, потому что до последнего боялся, что она не согласится.

– Тогда – за наше совместное путешествие, – сказал я, поднимая чашку с кофе.

Она тоже подняла свою. Мы чокнулись, выпили кофе и пошли к машине – уже не как случайные попутчики, а как партнеры по путешествию.

Запись 8

Первое, что мы сделали – свернули с дороги, по которой ехали, и направились в Барселону. Я очень хотел увидеть этот город.

Дороги между городами в Испании хороши – есть платные, есть и бесплатные. Разницы между ними я не очень понял, – программа навигации показывала примерно одинаковое время. В результате ехать по платной дороге, которая похожа на все скоростные дороги в мире, нам показалось неинтересно. Мы съехали с нее и поехали по обычной дороге, вьющейся среди городков и деревень. Это путешествие привело меня в полный восторг.

Вдали от крупных городов и поближе к маленьким испанским деревенькам время, кажется, остановилось. Причем остановилось еще пару веков назад. По дороге попадаются внушительные замки и живописные развалины то ли церквей, то ли крепостей. Сами деревеньки с каменными домами, которым явно не один век, работающими водяными мельницами, со старухами в черном, сидящими у своих домов на каменных скамейках, с яркими флажками, которыми украшают улицы к выходным, – это все было не нашего мира, а из прошедших веков. Честное слово, я бы не удивился, если бы из какой-нибудь старинной каменной церкви вышел испанский гранд в этом своем воротнике «голова на подставке» и мимоходом вызвал меня на дуэль. Впрочем, хорошо, что гранд остается в своем прошлом. Еще вопрос, чья бы взяла.

Я проезжал все эти городки и деревеньки, открыв от восторга рот. Вася оказалась менее падка на все эти чудеса истории и то и дело подгоняла меня, чтобы я ехал быстрее. Я подчинялся, но в следующей деревеньке забывал обо всем, снова сбрасывал скорость до минимума и крутил головой по сторонам. В конце концов Вася вздохнула и сказала, что, очевидно, до Барселоны нам сегодня не добраться. Поэтому она предлагает ночевать в Таррагоне – городке на пути в Барселону.

Таррагона на меня впечатления не произвела, – обычный чистенький южный городок. Может, тут и были старинные постройки, но они за целый день уже приелись. Больше всего меня интересовало, где бы сейчас заселиться и поесть.

Отельчик мы увидели прямо на дороге, по которой ехали. Мы с Васей поднялись по ступенькам и оказались в просторном прохладном холле с зеркальной плиткой на полу и кондиционерами по стенам.

За стойкой присутствовала воинственная черноглазая дама средних лет с очень решительным лицом. Вася спросила у нее два номера. Дама кивнула, после чего между ней и Василисой неожиданно возникла бурная полемика. Они что-то отчаянно обсуждали минут десять, отчаянно грассируя и взмахивая руками. Наконец Вася удовлетворенно улыбнулась и сказала, что выторговала два номера по цене одного.

– Как? – поразился я. – Я слышал, что в отелях в Испании не принято торговаться. Почему она нас не выгнала?!

Вася с победоносным видом пожала плечами.

– Может, среди испанцев и не принято. Но владелица этого отеля – арабка из Марокко. У них всё принято. Кроме того, она знает, что через дорогу есть еще отель, в который мы вполне можем уйти.

Я только покачал головой. Сам я торговаться не умею и не люблю. Но сейчас, рассчитывая финансы, я не мог не признать, что это – очень полезное умение.

Есть мы пошли в ресторанчик при отеле. Он располагался во внутреннем дворе и имел легкий восточный колорит: над каждым столом располагался балдахин, и всё вокруг было декорировано посудой с яркой восточной глазурью. Но я на это почти не обратил внимания, потому что был голоден, как волк. Хорошо, что меню, который принес длинный подросток с пробивающимися черными волосиками на подбородке, было с картинками. Я сразу ткнул в пять изображений, на которых было мясо. Что заказала Вася, я даже не понял.

Принесли еду, которая пахла просто умопомрачительно. Я сожрал ребрышки с картошкой и говяжью котлету с фасолью, прежде чем до меня дошло, что я веду себя не очень красиво.

– Вася, угощайся, если хочешь – сказал я, указывая на три моих оставшихся тарелки, к которым я еще не притронулся.

Вася взглянула на них и решительно покачала головой.

– Спасибо, но я такое не ем.

Я присмотрелся к ее тарелке – на блюде навалены разные овощи вперемежку с сыром.

– Ты что, вегетарианка?! – воскликнул я.

Она кивнула, продолжая поедать свой гумус.

Если бы я был в нее влюблен, это открытие привело бы меня в отчаяние. А так – оставило лишь горестное недоумение.

И это была не та тема, которую можно вот так просто оставить в стороне.

– Ты тоже считаешь коровок и свинок своими лучшими друзьями, которых тебе стыдно есть? – повторил я слышанный сотни раз напев.

Василиса хмыкнула.

– Нет, хочу, чтобы попа в джинсы помещалась. А от мяса стремительно набираю. А что, у тебя много знакомых дружат со свиньями? – поинтересовалась она.

– Не много, – ответил я. – Была одна… Всерьез говорила, что не ест себе подобных. Чаще всего речь шла о свиньях.

Василиса расхохоталась.

– А ты не очень любишь свою знакомую, – заметила она.

– Терпеть не могу, – ответил я. – Это моя бывшая теща. Пытаюсь забыть ее, как страшный сон, но почему-то все время вспоминаю.

– А жену? – помолчав, спросила Вася.

Я запихнул себе в рот огромный кусок мяса, тщательно и долго его жевал. Очень долго.

– Ее – нет…, – расправившись наконец с мясом, сказал я. – Понимаешь… в общем, у нас была тяжелая история. Когда я узнал ее содержание… Одним словом, жену я смог простить, поэтому и не вспоминаю. А тещу – нет.

Вася пристально на меня посмотрела. Я боялся, что она будет допытываться, что именно у нас случилось, но она только кивнула и продолжила есть свой салат.

– А дети у тебя есть? – спросила она, когда я совсем расслабился.

Чёрт! Ну зачем?! И главное, как мне ответить на этот вопрос?

– В нашем браке родилась девочка, Настя. Ей сейчас четыре года, – сухо сказал я. – И вообще, что мы все обо мне, да обо мне? Расскажи и ты о себе, – откуда ты, с кем росла, где училась. Есть ли кто-то, кого ты любишь.

Ляпнув последнюю фразу, я от злости чуть не прикусил сам себе язык. Что за чушь я несу? И главное, зачем? Зачем мне знать, кого она любит? Мне ведь это абсолютно по барабану.

Вася кивнула и рассказала, что ей двадцать восемь лет, родилась она в Санкт-Петербурге, где и прожила до совершеннолетия. У нее есть старшая сестра, которой сейчас тридцать пять. Отец ушел из семьи, когда она была совсем маленькой, так что Вася его совсем не помнит. Девчонок поднимала одна мама, переводчик-лингвист по профессии. Несмотря на то, что мама пахала на двух работах, она успевала заниматься с дочками языками. Это благодаря маме Вася знает пять языков, а ее сестра Марианна – четыре.

– Ты спрашивал, есть ли кто-то, кого я люблю, – тихо сказала она, и я вспотел от неловкости. – Так вот, больше всего на свете я люблю свою сестру. Мама умерла рано, – сердце. Марьянке было двадцать два года, а мне – пятнадцать. Самый опасный возраст, плюс такое горе… Я чудила, связалась с разными компаниями… Марьянка меня подняла, не дала сбиться с пути. Только благодаря ей я получила диплом переводчика и могу теперь найти работу почти в любой стране мира.

У нее было такое нежное и вдохновленное лицо, что я буквально на своей шкуре почувствовал силу ее любви к сестре.

– Здорово, что вас двое, – искренне сказал я. – Я-то один.

Вот на такой грустноватой ноте закончился наш вечер в Таррагоне. Но я не жалею. Я узнал Васю лучше, и мне понравилось то, что я узнал.

Запись 9

Хорошо, что при всех своих достоинствах Вася оказалась опытным водителем. На следующий день машину вела она, а я открыл брокерскую программу и погрузился в мир акций и теханализа. Нужно было зарабатывать деньги за двоих.

Перед отпуском я закрыл все свои сделки, и почти не интересовался, что происходит на рынке. Сейчас я читал новости и изучал графики, отслеживая тенденции своих любимых бумаг.

Я занимался биржевым трейдингом последние десять лет, и уже два года как был в стабильном «плюсе». Математический ум и интуиция у меня были от рождения, а когда к ним прибавился опыт, я стал получать неплохой доход. Бывали, конечно, и падения. Трейдинг – это постоянная игра на вылет. Твоя неудача – это успех другого брокера. Если у тебя нет стальных нервов, рано или поздно ты проиграешь.

Стальных нервов у меня, кстати, не было. Вместо них была жесткая система «стопов», которая выкидывала меня из убыточных сделок, не давая прогореть дотла, как бывало в первые мои годы на поприще брокера.

Вася меня не отвлекала. Более того, увидев, что я иногда отрываюсь от программы и смотрю в окно, она съехала с нашей живописной дороги и забралась на платную трассу, так что мне ничего не оставалось, как заняться делом. Благодаря этому, через пару часов я определил несколько акций с удачными точками входа, совершил покупки и расставил «стопы». Я торгую на среднесроке – так называются сделки, которые закрываются от одного дня до нескольких недель. Теперь мне оставалось только поглядывать одним глазком за бумагами и ждать, когда закроются мои сделки. Хорошо, что я выбрал для себя именно такие сделки. Краткосрочные – те, которые закрываются в течение дня, не дали бы мне возможности путешествовать.

Когда я закрыл программу, мы уже подъезжали к Барселоне. Я даже увидел шпили знаменитого собора Сограда де Фамилья, который начал строить архитектор Антонио Гауди еще в начале прошлого века. Собор строится до сих пор, и это главная достопримечательность Барсы. Обязательно надо будет увидеть его вблизи.

Вася сказала, что нам нужно найти отель с парковкой на территории. Дело в том, что в Испании совершенно запутанная система парковок. Места для них обозначаются разными цветами, на каких-то можно останавливаться только в определенные часы, на каких-то – только местным жителям. Для меня все это было крайне сложно. Мы решили остановиться в отеле с парковкой где-нибудь в центре Барселоны и передвигаться по городу пешком или на велосипедах.

В результате мы нашли небольшой отельчик недалеко от бульвара Рамбла, – то есть, от центра. По приезду туда мы поняли, что никакого особенного паркинга у отеля нет. Есть только места на улице, где можно ставить автомобили, принадлежащие постояльцам. Но меня это устроило, – главное, что штрафов за неправильную парковку не будет.

Портье за стойкой – молодой парень с лихими кавалерийскими усищами, очень странно посмотрел на нас с Васей, узнав, что мы хотим поселиться в разных номерах. Когда я сказал о своем наблюдении Васе, она философски ответила:

– Привыкай. Это явно не в последний раз.

Номера были простенькие и очень небольшие, но все компенсировали просторные балконы, увитые цветами. Они выходили на оживленную улицу, и вечером тут, наверное, было очень хорошо сидеть и наблюдать за жизнью каталонской столицы. А пока мы пошли знакомиться с этой жизнью лично.

Сограда де Фамилья меня, конечно, потряс. Никогда в жизни я не видел ничего подобного. Все эти обтекаемые формы, странные архитектурные решения, неожиданные цвета – у меня осталось впечатление, что его делали боги или инопланетяне. Вместе с тем, я видел подъемные краны, нерушимо свидетельствующие, что собор – дело рук человеческих.

Вася, увидев, какое впечатление на меня произвел собор, потащила меня в сначала к дому постройки Гауди, а потом – в парк Гуэлья, еще одно его детище. И это было тоже очень круто. Я чувствовал себя, как малыш, попавший в сказку про пряничные домики и кисельные берега, когда смотрел на волшебные волнистые линии и странные формы, которых не должно быть у человеческих построек. Одним словом, Барселона мне запомнилась, как город-сказка.

Вечером мы с Васей гуляли по бульвару Рамбла – это центральная туристическая улица Барселоны с разными достопримечательностями. Здесь есть разные музеи, рынок, «живые статуи», сувенирные лавки, кафе с ресторанчиками, музыканты и куча туристов.

После того, как мы поужинали, я сказал Васе, что хочу прогуляться один, – для моей цели она мне будет только мешать. Вася, смеясь, поправила на мне рубашку, попрощалась и вдруг, кинув взгляд мне через плечо, странно напряглась. Я обернулся. Ничего особенного я не заметил – все тот же бульвар, всё та же толпа. Правда, на мгновение в моей голове промелькнуло воспоминание о Таиланде – с чего вдруг? – но никаких поводов напрягаться я не увидел.

– Ты чего, Вася? – спросил я ее. – Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь?

– Да… живот скрутило, – улыбнулась она, приходя в себя. – Я сейчас до отеля быстренько доберусь и всё будет в порядке. Иди, Дюшес.

В последнее время она называет меня именно так. Мол, Андрей – слишком скучно.

– Точно доберешься? Может, тебя проводить?

– Нет. Отель же рядом, – сказала она. – Бай!

Вася сделала мне ручкой и торопливо ушла. А я остался один, – вооруженный, правда, переводчиком.

Я решил, что знакомиться на улицах не буду, потому что в этом случае велика вероятность наткнуться не на коренную жительницу, а туристку. Поэтому я решил искать своих «жертв» в кафе и магазинчиках.

Битые три часа я ходил из магазинчиков в кафе и обратно. Я покупал булочки, открытки, магнитики и пытался разговорить любезных продавщиц. Почти все они мило мне улыбались и охотно отвечали на вопросы, но разговаривать на посторонние темы не стала ни одна. Двое даже не стали разговаривать через переводчик. К концу третьего часа, потерпев фиаско во всех своих попытках, я понял, что в стране басков котируюсь гораздо меньше, чем в столице Испании. То ли девушки тут более разборчивые, то ли я по дороге от Мадрида до Барселоны поистрепался.

Поиздевавшись мысленно над собою, я заметил вдруг рядом с кафе, где сидел, девушек совершенно определенной профессии. Было уже одиннадцать вечера, – видно, во столько здесь начинается у них рабочий день. Вообще, я не хотел связываться с жрицами любви. Хотя мой единственный опыт, с Кари, был совсем неплохим, позже я понял, что меня не устраивало. Не было того тепла, которое возникает между людьми, которые занимаются сексом от симпатии. Было в нашей близости с Кари что-то неискреннее, бездушное, и мне бы не хотелось повторить это снова.

Я вышел из кафе и прошел мимо проституток. Увидев их поближе, я утвердился в своем решении никогда с ними не связываться. Привлекательных среди них не было. Наглые, толстые, к тому же половина – негритянки.

Несолоно хлебавши, я пошел домой. Приложение-навигатор в очередной раз меня не подвело, и я оказался в отеле уже через десять минут. Свет в комнате у Васи не горел. «Наверное, намаялась за день, бедная», – подумал я, принял душ и тоже завалился спать.

Запись 10

Утром в мою комнату решительно постучались. Я с трудом оторвал голову от подушки, сполз с кровати и открыл дверь. На пороге стояла свежая и розовощекая Вася. Я заметил, что ее оранжевые волосы начали отрастать, из-под них стали видны черные пряди. Наверное, натуральные волосы пойдут ей больше, чем то, что есть сейчас.

– Доброе утро, соня! – радостно сказала Василиса. – Вставай! Испания зовет!

– Сколько времени? – промычал я.

– Уже шесть!

– К черту это «уже»! – простонал я. – У меня был трудный вечер.

Она рассмеялась.

– Не ври. Я слышала вчера, ты рано пришел.

Я попытался сопротивляться дальше, но с таким же успехом.

За завтраком, который был несколько сытнее, чем завтрак в Мадриде, – тут был даже йогурт, Вася предложила поехать в какой-то Монсеррат. Сначала я хотел отказаться, ведь в Барселоне мы были всего один день. Но Вася сказала, что основное здесь мы уже видели, а в смысле продвижения к главной цели Барселона почти бесполезна: тут столько туристов, что вероятность встретить настоящую испанку не очень велика.

– А если учесть, что ты – далеко не Аполлон, – критически добавила Василиса, – то обидно будет потратить кучу времени на поимку золотой рыбки, чтобы потом понять, что к тебе в сети попалась ряпушка.

Я так ржал, что несколько минут просто не мог остановиться.

– Это что за рыбные аналогии? – спросил я, отсмеявшись. – «Ряпушка» – это, надо полагать, наша с тобой соотечественница?

– Да любая подделка. Наша или не наша,не суть. Главное, что не испанка, – пожала плечами Вася.

– А почему ряпушка? – продолжал допытываться я.

– Это из детства, – неохотно ответила Вася. – Мы с сестрой как-то попросили у мамы рыбки приготовить. Она и купила эту проклятую ряпушку. А мы-то с Марьянкой раскатали губу на лосося…

Я вспомнил, что она рассказывала про свое детство и пожалел ее. Последнее дело, когда родителям приходится экономить на еде.

– Давай сегодня заедем в какой-нибудь ресторанчик на берегу и закажем самого огромного лосося из всех, что у них есть? – предложил я.

Вася помотала головой, но при этом смотрела на меня так, как я в детстве смотрел на Деда Мороза.

– Я же вегетарианка. Ты забыл?

Я действительно забыл об этом темном факте ее биографии.

Про Монсеррат Вася сказала, что это жутко популярный горный монастырь. Она предложила посмотреть на него, а потом неспешно поехать по городкам и деревенькам и попытать удачи там. Там-то явно будут только натуральные испанки.

Я согласился с ее планом, хотя мне и жаль было расставаться с Барселоной. Она оставила в моей душе след сказки, ощущение волшебства, мира и гармонии, с которыми не хотелось расставаться. С другой стороны, в мире наверняка полно мест, из которых не захочется уезжать. Но мне-то нужно одно-единственное.

Спустя всего лишь час мы расплатились по счету, собрали вещи и погрузились в свою верную машинку, еще не слишком нагретую ярким весенним солнцем. Впереди нас ждал Монсеррат.

Добрались мы туда часа за полтора. Дорога шла по гористой местности, открывая приятные виды на невысокие горы, покрытые яркой весенней растительностью. Потом горы стали выше, и впереди показался высокий горный хребет. Это и был Монсеррат.

Здесь внезапно пропала связь, – видно, горы создавали помехи. Перед нами была развилка двух дорог. По какой ехать? Мы свернули налево. Минут через десять мы увидели впереди множество трейлеров с яркими надписями на боках. Вася прочитала надписи и сказала:

– Ух ты! Да тут кино снимают! – и добавила: – Только мы, похоже, не туда заехали.

Я остановился, Вася вышла и долго общалась с хипповатым пареньком, сидевшим около въезда на территорию. Вернулась она с горящими от возбуждения глазами.

– Реально, снимают исторический фильм! – доложила она. – Что-то там про войну римлян и славян.

– Странно, почему здесь? Почему не на Балканах? – удивился я.

– Да это неважно, – отмахнулась Вася. – А важно то, что мы действительно заехали не туда. Нам надо было свернуть на другой дороге.

Мы вернулись к развилке, поехали по другой дороге и через несколько минут уже въезжали на парковку перед горой. Заботливо прикрыв приборную доску светоотражающим ковриком, мы вылезли из машины. Над нами громадой возвышалась серо-коричневая туча горы. Она была удивительной – словно составлена из гигантских обтекаемых брусков. Впереди были ворота к кассам, дальше – фуникулеры к вершине горы. У фуникулеров толпились люди. Увидев вдали туристический автобус и еще несколько машин, мы поспешили занять очередь в кассу.

Мы отстояли очередь и уехали уже с третьим фуникулером. Поначалу фуникулер кажется надежным средством передвижения, но, когда он ползет вдоль тела горы и качается от ветра, становится немного не по себе. Впрочем, виды, которые открываются из него, все компенсируют.

Монастырь на вершине горы расположился так уютно, словно только для него была создана вся эта красота. Конечно, помимо монастыря здесь имеются разнообразные сервисы для туристов: кафе, магазины с разным барахлом, едой и напитками, смотровые зоны. В монастырь стоит очередь из туристов. Ее стоит отстоять – внутренние территории монастыря так сногсшибательны, что поначалу даже не очень веришь своим глазам. Я не буду описывать всех своих впечатлений, все равно это словами не передать.

В самом монастыре главной достопримечательностью является Черная Мадонна – Богоматерь, но почему-то черная. Отстояв дикую очередь, мы подошли к ней вплотную. Она маленькая, не больше метра. Я не почувствовал исходящей от нее особенной энергетики, которую пообещала Википедия. Загадывать желание я тоже не стал: меня смущают черные святые. Мало ли что они потом предъявят за исполнение желания. А Вася, наоборот, прилепилась к Мадонне и что-то там ей беззвучно шептала. Когда я бестактно спросил, чего она выпрашивала, Вася безрадостно усмехнулась и сказала, что загадала двухэтажную виллу на Коста Брава.

Мы вышли из монастыря и долго еще бродили по окрестностям, глядя на скалы. Меня завораживал этот вид, словно принесенный с Юпитера. Вася тоже казалась притихшей и умиротворенной. Она с интересом разглядывала деревья, растущие на территории монастыря. Я заметил, что она долго присматривалась к одному небольшому саженцу с листиками, похожими на утиные лапки, а потом, воровато оглянувшись, ободрала с него почти все листья.

– Ты что делаешь?! – воскликнул я. – Вася, заканчивай свое вегетарианство! Обгладывать деревья – это, знаешь ли…

– Тихо, – шикнула на меня Вася, запихивая листья в карман. – Это – гинко билоба, оно от головных болей отлично. Заболит у тебя как-нибудь, заценишь.

– Спасибо, но у меня голова никогда не болит, – ответил я.

– И месячных не бывает. Идеальная женщина, – съязвила Вася.

Я весело нахамил ей в ответ, и мы пошли дальше.

Потом мы нашли телескоп на одной из смотровых площадок. Вася стала обозревать окрестности, а я вдруг заметил нескольких человек, которые шли по вершине горы над нашими головами. Удивившись, как они туда попали, я залез в приложение с картой и скоро узнал, что недалеко начинаются туристические маршруты для тех сумасшедших, кто не против карабкаться вверх несколько километров. Я загорелся этой идеей и принялся уговаривать Васю пойти со мной. Но Вася прилепилась к телескопу и внимательно что-то рассматривала, не отвлекаясь на мои приставания.

– Вась, да что там у тебя? – я наконец не выдержал и легонько потряс девушку за плечо.

Она оторвалась от телескопа. Ее лицо казалось очень озабоченным. Я отодвинул Васю в сторону и посмотрел в телескоп. Оказалось, что он направлен на стоянку, где мы оставили машину. А там…

– Какой-то придурок перегородил нам выезд! – возмущенно воскликнул я, глядя на «фиатик», который стоял поперек нашей машины. И это несмотря на то, что на стоянке были свободные места!

Тут я присмотрелся к машине и успокоился. За рулем сидел водитель. Явно он не припарковался у нас под задницей, а просто ждет свою жену или еще кого-нибудь, и сейчас уедет.

Что-то в лице водителя показалось мне знакомым. Я присмотрелся внимательнее.

– Надо же! – воскликнул я, отрываясь от телескопа. – Водитель так похож на того мужика из Таиланда, который всем тыкал под нос фотографией своей девушки. Ты его там видела?

– Да, – спокойно ответила Василиса. – Мне тоже сначала так показалось. Но это не он. У этого человека просто такой же дефект губы. В Испании это часто встречается.

Я снова посмотрел в телескоп. Мужик отвернулся, и его лицо пропало в тени.

– Надеюсь, этот дефективный уедет к тому времени, как мы спустимся с горы, – сказал я.

Василиса посмотрела на меня и весело фыркнула, вновь став самой собой.

– Я с тобой не пойду! Мне еще дороги мои ноги!

Я почувствовал жуткое разочарование.

– Но ты сам иди, раз хочешь, – торопливо сказала она. – А я пока пойду, с киношниками поболтаю.

– Это с теми, которые фильм снимают? – уточнил я.

Она кивнула. Я вздохнул.

– Как же я буду без переводчика? – сделал я последнюю попытку.

– Камни тебя и так поймут, – утешила Вася.

На этом и разошлись.

Поход на Монсеррат оказался тяжелым, – в основном, из-за палящего солнца. И это невзирая на то, что на дворе – весна, даже не лето! Не представляю, что тут творится в июле или в августе. Те два литра воды, которые я взял с собой в гору, быстро закончились, и потом я шел с высунутым языком, мечтая о глотке воды.

Но, несмотря на это обстоятельство, подъем мне понравился. Он не был чрезмерно труден для мужчины моего возраста, а виды, открывающиеся внизу, просто сшибали с ног и заставляли умирать от восторга. На Монсеррате я впервые понял, как можно материться от избытка чувств. Это когда ты стоишь на вершине горы, смотришь на горные возвышенности, вырастающие рядом, на синее небо, глубоким ковром раскатившееся до горизонта, на необъятные просторы вокруг, и тебя настолько переполняют чувства, что обычных, человеческих слов кажется ничтожно мало. Хочется сказать слова другие, емкие, наполненные множеством смыслов, которые бы передали твое состояние. Но, увы, – других емких слов, кроме всем известных, человечество пока не придумало…

Вершина Монсеррат оказалась не так величественна, как я себе предполагал. Когда идешь в гору два часа, истекая потом и страдая от жажды, хочется, чтобы там тебя ждало что-нибудь значительное: тридцатиметровый памятник, мешок золота, инопланетянин, принцесса, или что-то в этом роде. Вместо этого там оказалась небольшая смотровая площадка с ящичком, – мощами какого-то святого. Видимо, я очень приземленный человек, потому что меня такие вещи не впечатляют.

Спуск с горы происходил гораздо быстрее, чем подъем. Назад я почти бежал, подгоняемый жаждой, и спустился за полчаса. Всего путешествие по горе Монсеррат заняло у меня три часа.

Скатившись с тропинки, я первым делом побежал в магазин, купил бутылку воды и половину выпил прямо там. С оставшейся половиной я вернулся на площадку со скамеечками, чтобы снова полюбоваться на пейзажи. Когда я делал последний глоток, то увидел направляющую ко мне Василису. У нее был такой торжественный, такой сияющий вид, что я поднапрягся. Потом я увидел следующего за Васей испанского мачо в драных джинсах и с начесом на голове, и напрягся еще больше.

Вася подошла ко мне, улыбнулась с видом доброй феи и сказала:

– Ну, всё, я договорилась. Тебе дали эпизодическую роль в этом фильме.

Я не знаю, долго ли смотрел на нее, глупо хлопая глазами. Наконец я выдавил из себя что-то типа «какогохрена?!». Вася вздохнула.

– Дурак ты, Дюшес. Я сейчас одним взмахом решила все твои проблемы. Ты знаешь, сколько там испанских красоток? – она неопределенно кивнула куда-то вниз и сама же ответила, – много. Снимают-то испанцы. Вот тебе и шанс, – выбирай, не хочу. Актеры, сам знаешь, к сексу легко относятся.

Я задумался. Доля истины в ее словах была. Но было и большое «но».

– Я же не актер! – воскликнул я. – И никогда им не был.

– Ерунда, – царственно отмахнулась Василиса. – Играть тебе почти не придется. Только кого-то изнасиловать.

Пока я приходил в себя от этой информации, она уже схватила меня под руку, подтащила к испанцу, представила нас (Педро, будьте знакомы!) и потащила куда-то дальше по горе. Мы вышли на стоянку транспорта, – оказывается, был тут и другой путь, кроме фуникулера. На горе стоял киношный фургон. Педро сел за руль, мы с Васей устроились рядом.

Уже съезжая с горы, я вспомнил про нашу машину.

– Мы что, бросим ее тут? – спросил я у Васи.

– Почему бросим? – пожала плечами она. – Постоит на стоянке, ничего с ней не будет. У киношников всё равно припарковаться негде.

– Но вещи?!

– В рюкзаках у нас есть всё необходимое, – ответила она. – А другая одежда тебе не понадобится. Там ты всё равно будешь в латах.

Я понял, что на всё у нее найдется ответ, и замолчал.

Педро вел машину так, словно у него случился понос, и счет идет на секунды. Мы пролетели по узкой горной дороге, глядя, как горы слились в одну сплошную линию, выскочили с другой стороны горы и вихрем домчались до киношного лагеря. На въезде Педро обменялся с пареньком-охранником задорными выкриками, паренек снял цепочку, натянутую между трейлерами, и мы оказались в лагере испанских киношников.

***
Педро уехал, оставив нас одних посреди бурного людского вихря. Никогда раньше я не был на киноплощадке. Я, конечно, предполагал, что там царит бедлам, но такого масштаба даже помыслить себе не мог. Или всё дело в том, что это была испанская съемочная площадка?

Испанцы вообще – очень шумная нация. Они не стесняются громко разговаривать, махать руками и всячески привлекать к себе внимание. Русская бабушка из культурного Петербурга сказала бы про них: «Ну очень невоспитанная молодежь!». Любой автобус или мало-мальски людное место в Испании – все равно что футбольный стадион в России в день матча. Все орут и вопят. А теперь представьте, на что похожа съёмочная площадка в Испании, где у каждого второго имеется громкоговоритель.

Насколько я понял из объяснений Васи, в данный момент киношники снимали сцену нападения славянского племени на какое-то римское поселение. В отдалении я заметил несколько величественных, но бутафорских зданий, обнесенных сигнальной лентой, – видимо, это и было место съемки. В данный момент там почти ничего не происходило. Только несколько маргинальных личностей, в которых я угадал художников, бродили среди декораций, что-то подмазывали и подделывали, – вероятно, готовили поле для будущих съемок.

А в стороне от огороженной территории происходило моральное избиение. Избивающей стороной был толстый коротышка с широким носом и шапкой рыжих волос, а избиваемыми – несколько здоровенных лбов в латах и со шлемами в руках. Коротышка орал так, что пружинки волос на его голове встопорщивались в небо. Его голос гремел раскатами по всему лагерю без всякого громкоговорителя. Латники мяли в руках свои шлемы, переминались с ноги на ногу и смущенно отбрехивались.

В стороне несколько полуобнаженных красоток в рванине пили кофе и лимонад. Они задорно смеялись над чем-то, что смущало латников еще больше. В этой компании была только одна девушка, одетая в джинсы и футболку. Именно она при виде нас просияла улыбкой и подлетела к нам.

Обменявшись несколькими словами с Васей, девушка приложила руку к груди, внимательно посмотрела мне в глаза и представилась: Кристина. Я назвал свое имя. Кристина просияла в ответ сногсшибательной улыбкой, а потом весьма бесцеремонно схватила меня за руку и пощупала бицепс. Потом она дернула меня за волосы и очень внимательно осмотрела каждую пору на лице. Я ждал, когда она проверит мне зубы, но она этого делать почему-то не стала.

Свои действия она сопровождала восхищенным речетативом. Вася потом перевела мне слова Кристины. Оказалось, что смысл ее восторженных речей сводился к следующему: «Настоящий славянин! И такая тупая рожа – как раз то, что нам надо!».

Как оказалось, Кристина была директором по кастингу, а рыжий скандалист – вторым режиссером. Увидев, что он закончил громить провинившихся латников, Кристина послала в его сторону призывной вопль. Рыжий подошел, с интересом посмотрел на Васю, перекинулся с девушками пару фраз, после чего одобрительно посмотрел на меня и сказал:

– Альфонсо.

Я сжал кулак, но тут увидел, что он протягивает мне руку. Тогда я сообразил, что рыжий не обзывается, а просто назвал свое имя. Приколисты ж у него родители!

Я поспешно протянул руку ему навстречу и сказал:

– Андрей.

Альфонсо в ответ засиял, как медный таз в лучах полуденного солнца, крепко пожал мне руку и выдал серию восторженных криков. Как выяснилось позже, у него была такая манера разговаривать – залпами, как будто «Катюша» стреляет. Вася перевела, что Альфонсо считает мой голос подходящим для предстоящей мне роли.

Потом Альфонсо потащил нас к декорациям и принялся объяснять, что мне предстоит. Я порадовался, что теперь у меня Вася вместо гаджета, потому что не представляю, как бы гаджет переводил эту серию речевых взрывов.

Вася внимательно выслушала Альфонсо и сообщила мне следующее. По замыслу режиссера, мое участие в фильме будет состоять аж из трех появлений. Первое: я вместе с другими кровожадными славянами буду драться с защитниками города, – того самого, который сейчас огорожен сигнальной лентой. Второе: я буду колотить камнем по голове бравого защитника города (который к тому времени будет уже мертв) и кричать ему, что славяне победили. Зачем мертвому защитнику города будет нужна эта информация, я так и не понял. И третий эпизод: я буду насиловать его жену.

Я сразу сказал Васе, что ни в какой порнухе участвовать не буду. Мне показалось, что в глазах Альфонсо мелькнуло сожаление, но он поспешно сказал, что ничего такого заснято не будет. Я должен буду только сгрести и подмять под себя актрису, а потом несколькими кадрами они заснимут мою перекошенную рожу. И вообще, более важным режиссер считал эпизод номер два, где я буду колотить по голове манекен и вести перед ним жаркие речи.

Когда всё было оговорено, Кристина повела нас куда-то вдаль от площадки, – туда, где рядками выстроились вагончики. На ступеньках и вокруг вагончиков толпились люди в нормальной одежде, а также люди в совершенно диком виде. Так, на ступеньках соседнего вагончика сидел и блаженно курил человек с напрочь содранной кожей. Увидев наши глаза, Кристина небрежно пояснила, что у «ободранного» сейчас перерыв, после чего он продолжит съемку. Она подвела нас ко второму от конца вагончику и похлопала по боку, словно он был лошадью.

– Мы здесь будем жить, пока ты будешь сниматься, – пояснила Василиса.

Я даже сначала не понял.

– Кто «мы»?

– Ты и я, – ответила Вася.

Я растерялся, а Вася фыркнула, глядя на мою обалдевшую физиономию.

– Не рассчитывай, там раздельные кровати. К тому же, два вагончика нам все равно не дадут, потому что это – последний.

Кристина смотрела на нас вопросительно. Вася сказала ей что-то, после чего в глазах Кристины зажглось любопытство.

– Я сказала ей, что мы – не пара, – пояснила мне Вася и вошла в вагончик.

Когда мы остались одни, Кристина улыбнулась и постучала по своим часам. Я на всякий случай кивнул и тоже полез в вагончик.

Там все было чрезмерно просто: кухонька при входе – чайник и кое-какая посуда, стол, какие-то грубо сколоченные полки и две узкие односпальные койки, стоящие одна за другой вдоль длинной стены вагончика. На ближней к выходу уже лежал рюкзак Василисы.

Я подошел к дальней койке, поставил рядом с ней свой рюкзак и сел.

– Зря мы все-таки не взяли одежду из машины, – сказал я, доставая из рюкзака воду. – У меня с собой – ни одной футболки на смену!

– А что ж ты так? – спросила Вася, вытаскивая из своего рюкзака легкое платье и пляжные тапки. – В путешествии надо быть готовым ко всему.

Потом она достала увесистую косметичку и принялась наводить марафет. Женщины обычно занимаются этим в одиночестве, но Васе, подхоже, было абсолютно по барабану, что я на нее таращусь. Она протерла лицо какой-то прозрачной штукой, потом намазала на него содержимое трех разноцветных тюбиков, накрасила ресницы и подвела глаза. Потом она встала и взялась за платье.

– Для особо стеснительных соседей сообщаю, что сейчас буду переодеваться, – сказала она.

Я вскочил.

– Подожду снаружи, – сказал я и вышел из вагончика.

Когда Вася навела марафет, мы вернулись на площадку, где Кристина выдала мне кожаные штаны и латы. Латы с виду были совсем какнастоящие, но на самом деле оказались выполнены из пластика. Штаны же были по-настоящему кожаными. Скажу по секрету для тех, кто никогда не носил кожаных штанов – при температуре в 25 градусов в них сильно преет зад. Когда же к штанам прибавились латы и шлем, закрывающий щеки, я почувствовал себя, как сердитый хрен в парнике.

Кристина подвела меня к Альфонсо, тот осмотрел меня с ног до головы и выдал одобрительный речевой залп.

Следующие три или четыре часа показались мне адом. Меня и несколько десятков таких же страдальцев заставляли бежать, орать, падать, забираться на стены и махать мечами, изображая драку с такими же страдальцами, одетыми в латы немного другого фасона. Нам, массовке, приходилось еще не так тяжело, как главным и второстепенным героям. Тем нужно было еще и профессионально драться тяжелыми и с виду настоящими мечами.

Альфонсо орал, останавливал съемки, подбегал то к одному, то к другому, снова орал, и всё начиналось заново. Уже через час я понял, что съемки в кино – это ни разу не захватывающее событие. Это занудное повторение одних и тех же действий, целые десятилетия ожидания непонятно чего, постоянный физический дискомфорт и злость на режиссера.

Наверное, все это было написано на моем лице, потому что после очередного яростного «Баста!» Альфонсо подбежал ко мне и принялся орать. Я ничего не понимал – гаджет остался в рюкзаке в вагончике. Наконец к нам подбежала Вася, которая во время съемок тусовалась с Кристиной и другими испанцами неподалеку от оператора. Выслушав Альфонсо, она повернулась ко мне и сказала:

– Альфонсо считает, что в тебе мало страсти. Ты должен вести себя, как завоеватель. Представь, что внутри тебя сидит зверь, жаждущий крови. Сейчас он выбрался на свободу и требует от тебя больше крови, больше боли и разрушений. Альфонсо хочет видеть на твоем лице морду этого зверя.

Альфонсо скроил страшную рожу, чтобы проиллюстрировать слова Васи. Я мысленно пожелал ему таким навсегда и остаться.

– Скажи ему, что мне так жарко, что внутри меня сидит не зверь, а маленькая девочка, которая требует бассейна, тенистых пальм, шезлонга и мороженого, – буркнул я.

Вася фыркнула.

– Скажи своей девочке, что она ничего не получит, если ты не начнешь шевелиться. Поверь, так и будет. Кристина говорит, если вы не сыграете, как надо, Альфонсо будет гонять вас и завтра, и три дня подряд.

Я представил себе три дня в латах, и меня передернуло. Следующий час я старательно делал зверскую рожу и махал мечом, словно хотел выбиться в передовики производства. Судя по всему, Альфонсо был мною доволен. Всего через полтора часа он проорал «Баста!» в последний раз и добавил что-то, от чего все латники издали восторженный рев. Так я понял, что съемочный день завершился.

Когда я плелся со съемочной площадки, на ходу сдирая с себя латы, ко мне подбежали Вася, Кристина и еще какая-то девчушка, замотанная в пыльную тряпку. У нее были живые черные глаза, которыми она стреляла во все стороны. Осмотрев меня с ног до головы, девушка кокетливо мне подмигнула и фыркнула.

– Леонор, – представила мне ее Кристина и повернулась к девушке, тыкнув пальцем мне в грудь. – Андррэйо.

– Это ее ты завтра будешь насиловать, – пояснила Вася.

Я растерялся и не знал, что сказать.

– Извините, – наконец выдавил я из себя, обращаясь к Леонор.

– Дурак ты, что ли? – расхохоталась Вася. – Она, наоборот, очень рада. Предыдущий актер ей не нравился. А вот ты, судя по всему…

Леонор снова улыбнулась мне. Я подмигнул ей и тоже улыбнулся. Она мне понравилась, и я подумал, что хорошо было бы с ней замутить.

После съемок я долго отмокал в душе. На окончание рабочего дня Кристина презентовала мне футболку с эмблемой киностудии – какой-то скорчившийся в дугу зеленый человечек в круге. В ней я и вышел из душа, очень похожий на десяток других парней в таких же футболках. В вагончик я вернулся освежившимся, хотя и очень уставшим. И очень голодным.

Ужин накрыли в самом центре городка. Повара поступили просто – составили между собой множество пластиковых столов, положили сверху одноразовые скатерти, поставили на столы пластиковые тарелки и завалили их вкуснейшей едой: приготовленным по-разному мясом, рыбой и другими морепродуктами, пиццей, гамбургерами, салатами, оливками, хамоном и фруктами. Между тарелками с едой, как башни, возвышались бутылки с пивом, вином и вискарем.

Мы с Васей подошли к столу, когда пиршество уже началось. Один из парней, с которым мы снимались бок о бок, подвинулся и дал нам с Васей место. Он представился – Карлос, и они с Васей принялись увлеченно болтать. Я же сразу принялся за еду, радуясь про себя, что не знаю языка, и поэтому никто не отвлекает меня на разную ерунду.

За столом было весело, как это обычно бывает в испанских компаниях. Все перекрикивали один другого, явно шутили, потому что над столами то и дело взрывался жизнерадостный гогот. Вася была увлечена беседой с Карлосом, игнорируя меня, поэтому мне было непонятно, отчего все смеются. Я попытался включить гаджет, но поскольку с разных сторон доносилось множество голосов, он переводил какую-то ахинею.

Потом я увидел Леонор, сидящую через несколько человек от нас. Она не замечала меня, и я стал думать, как бы привлечь ее внимание. В это время Альфонсо, сидящий где-то на другой конце Вселенной, встал и сделал около десятка речевых выстрелов в небо. После них все вдруг повернулись ко мне и захлопали.

Вася, которая тоже аплодировала, наклонилась ко мне и сказала, что Альфонсо поднял тост за меня, как за нового члена команды. Я привстал, поднял кружку с пивом, благодаря Альфонсо за тост, а потом чокнулся своими кружками с несколькими соседями. Я заметил, что теперь Леонор смотрит в мою сторону.

Через несколько минут она подошла ко мне, ослепительно улыбнулась и завела беседу. Я включил гаджет и попросил ее говорить помедленнее. С его помощью мы мило пообщались. Леонор расспросила, каким ветром меня занесло в Испанию, поинтересовалась, кем приходится мне Вася, и плавно переключилась на себя. Она рассказала, что ей 24 года, она мечтает стать настоящей известной актрисой, а пока снимается в массовке и на второстепенных ролях. Она мечтает сняться в по-настоящему ярком эпизоде, чтобы ее заметили. Потом Леонор переключилась на своего бывшего партнера, место которого я занял, и принялась на него жаловаться – каким он был болваном, идиотом и просто хреновым актером. Мой гаджет переводил ругательства строгим немного осуждающим голосом.

Я заметил, что один из парней, сидящих неподалеку, нервно реагирует на высказывания Леонор. Когда он в шестой раз посмотрел на нас злыми глазами, я спросил у девушки, чего это он. Оказалось, что это и есть герой ее рассказа, которого после моего появления понизили до роли трупа. Он этим, понятно, очень недоволен.

Закончив высказываться в адрес незадачливого трупа, Леонор переключилась на наш эпизод. Хлопая ресницами так, что я почувствовал дуновение ветра на своей щеке, она сказала, что готова на всё, чтобы эпизод получился ярким и запоминающимся. На всё – на всё. Поскольку она понимает, что мне, как неопытному актеру, нужны репетиции, то она готова репетировать со мной столько, сколько будет нужно.

На этом месте Вася оторвалась от Карлоса, внимательно посмотрела на нас и подмигнула в сторону Леонор, – мол, давай. Я смутился и предложил Леонор выпить. Она с удовольствием согласилась. Мы выпили по пластиковому стаканчику вискаря и сразу стали ближе друг к другу.

Пока Леонор рассказывала что-то про свой актерский опыт, начиная с театрального кружка, в который она пошла в десять лет, я любовался ею. Мне очень нравилась ее живость, завитки черных волос на смуглой загорелой коже, точеный вздернутый носик и пухлые губы яркого розово-коричневого цвета, который был ей дан от природы. Несмотря на худенькую фигурку, под ее безразмерной футболкой угадывались весьма аппетитные грудки, и с каждой секундой мне все больше хотелось взять их в свои ладони.

Увидев мой взгляд, она осеклась на полуслове, потом взяла меня за руку и потащила за собой. Я подчинился без лишних слов. Мы встали и вышли из круга света, в котором стояли столы и продолжалось веселье. Когда мы подошли к крайнему вагончику, Леонор остановилась, толкнула меня к стене и страстно поцеловала. От нее пахло жарой, виски и каким-то острым цветочным ароматом. Все это вместе окончательно вскружило мне голову. Я запустил руки в ее волосы, наслаждаясь их шелковистой упругостью, и притиснул ее к себе еще сильнее. Она застонала и оторвалась от меня. Ее губы, разгоряченные поцелуем, стали еще ярче и притягательней, так что дернул ее на себя и снова поцеловал. Леонор пробормотала что-то (гаджет старательно перевел «Сейчас придем») и потянула меня дальше. Наконец мы дошли до вагончика, где она жила. Оттуда доносились громкие восторженные стоны и выкрики ( Диос! Энрике! Си! Си!), которые я услышал, даже невзирая на шум крови, стучащей в висках.

Леонор издала протяжный стон и выругалась.

– Ходер, Мария!

Когда выяснилось, что соседка Леонор оказалась быстрее и привела к себе бойфренда, я предложил пойти ко мне, надеясь, что Вася еще не вернулась. Леонор радостно согласилась. Мы повернули в другую сторону и торопливо пошли, почти побежали.

Вдруг из темноты вышел парень, очень пьяный и очень недовольный. Это был бывший партнер Леонор, – тот самый труп. Увидев, что мы бежим, взявшись за руки, он резво полетел нам наперерез. Затормозив нас, он выкрикнул что-то, словно пролаял. Не успела Леонор ответить, как он поднял кулак – здоровый, как два моих, и изо всей силы звезданул меня между глаз.

Запись 11

Наутро я проснулся с дикой головной болью. Открыв глаза, я совсем не сразу понял, где я, и что за странное помещение меня окружает. Потом я увидел вторую кровать и Васин рюкзак рядом с ней и вспомнил всю эту авантюру со съемками. Башка трещала так, что хотелось повеситься. Я положил ладонь на лоб и почувствовал нехилую шишку. Откуда она здесь? Ничего не помню.

В это время со второй кровати раздался вздох, и с подушки поднялась оранжевая макушка. Потом Вася встала вся, и я увидел, что она почти голая, только в одних ничего не прикрывающих трусиках! Я закаменел – не дай Бог, она поймет, что я не сплю! Но Вася, видно, была уверена в обратном, потому что она на меня даже не смотрела. Ходила себе тихонько по вагончику, рылась в своем рюкзаке, доставая одежду и косметику, и даже не подозревала, что на нее пялятся мои жадные глаза.

А я пялился, и еще как! Забыл и головную боль, и правила приличия. Моя рука прикрывала лицо, и я сквозь пальцы таращился на гибкую спину, два аппетитных яблочка попки и, когда она поворачивалась – на две аккуратные налитые грудки с бледно-розовыми изящными сосками.

Раньше я думал, что Вася худая. Но сейчас я никогда бы не употребил этого слова. Она была стройная, ладно слепленная, очень изящная. Ее нагота была аристократичной, – того толка, который хочется воплощать в искусстве и показывать людям, чтобы они восхищались.

Вася наконец оделась и выскользнула за дверь. Я снял руку с лица, выдохнул и сел в кровати. В голову тут же ударило, словно молотом. Я застонал, дошел до бутылки с водой, попил. Вернулся, лег на кровать и стал думать, откуда у меня такая шишка.

В этот момент распахнулась дверь и вошла Вася, свежая после душа. Увидев, что я не сплю, она воскликнула:

– С добрым утром, Ромео! Голова не болит?

– Побаливает, – с достоинством ответил я. – Вася, а что со мной случилось?

Вася посмотрела на меня то ли с сочувствием, то ли с насмешкой и рассказала, что вчера, когда я гулял с Леонор под звездами, на нас напал ее поклонник и ударил меня по голове, после чего я отрубился.

– Тебя принесли сюда, вызвали местного медика. Он пришел, посмотрел и говорит: «Чего вы меня вызвали? Пациент спит». Мы с Леонор смотрим – действительно, спишь! Сладко так, посапываешь даже. Ну, она и ушла. Интересно, почему ты так резко выключился?

– Почему-почему… Сначала ходил по горам три часа, потом голодный бегал в латах по жаре, потом наелся да напился, как свин, потом… Еще и по голове дали. В общем, имел право, – отбрехался я.

Вася не упустила из внимания многозначительную паузу в моей речи.

– По-моему, Леонор очень расстроилась, – насмешливо посочувствовала она.

Я вздохнул и почесал ноющую шишку.

– Еще бы не расстраиваться. Если бы не этот упырь, сейчас уже всё было бы ясно с этой Испанией.

Вася подошла и потрепала меня по плечу.

– Ничего, сегодня всё сделаешь, что вчера не доделал. А не хватит Леонор – есть еще Кристина. Она вчера на тебя томно поглядывала.

– Какая Кристина? Ты за кого меня принимаешь, вообще?! – вызверился вдруг я. – Я что тебе, кобель какой? Да мне все эти бабы нафиг не нужны! Ну, то есть, нужны, но только для эксперимента.

Вася посмотрела на меня как-то растроганно. Потом вдруг начала рыться в рюкзаке, и протянула мне таблетку.

– Держи, это обезболивающее. Выпей прямо сейчас. Легче будет.

После завтрака мы с Васей снова оказались на площадке. Сегодня не было групповых сцен, но для меня это было только хуже, потому что Альфонсо целиком занимался мной. Он привел меня на двор разрушенного дома, где уже лежал труп, которому я должен был посвящать свои речи. Текст речи Вася крупными русскими буквами написала на листе бумаги. Мне нужно было только прочитать текст с картонки, после чего прорычать его, потряхивая лежащий манекен за плечи.

С потряхиванием я справился на «ура». А вот с речами дело не задалось: стоило мне опустить голову к манекену, как непонятная фраза напрочь вымывалась из моей головы. Я поднимал голову обратно, перечитывал, пытался выговорить фразу чисто и без ошибок – и все с таким же результатом.

Альфонсо наорал на меня, выдохнул и принялся со мной репетировать. Сто раз мы с ним повторили эту фразу. На сто первый я повторил ее один. На сто второй начали снимать, и я напрочь ее забыл. Альфонсо орал так, что я думал, он облысеет – так пугливо трепетали над макушкой пружинки его волос. Кристина кое-как успокоила его, подошла к Васе и долго с ней о чем-то толковала. Вася подошла ко мне и сказала, что Альфонсо дал нам два часа на то, чтобы выучить текст.

Вася усадила меня под зонтик и начала действовать другими методами. Если Альфонсо заставлял меня заучивать, то Вася пыталась придумать смысловые ассоциации к непонятным словам. Эффект, правда, был такой же, – то есть, совсем никакого.

Увидев, как она поникла, я сказал:

– Вася, не расстраивайся. Это у меня какое-то отклонение. Типа дислексии, только по другому называется. Я не могу запомнить непонятные мне слова. Вообще, никак. Поэтому я ни одного языка не знаю. Меня даже из школы собирались исключить, но потом пожалели.

Вася покачала головой, улыбнулась и сказала:

– Так что, мне придется быть рядом с тобой все путешествие? Я-то надеялась выучить тебя языкам и свалить…

Меня это неприятно резануло.

– Если надо, можешь валить в любое время, – сухо сказал я. – Справлюсь как-нибудь.

Вася посмотрела на меня странно, как будто хотела что-то сказать и подбирала слова. Но в это время к нам подошла Леонор. Она сказала, что слышала про мою неудачу на площадке, и ей очень жаль. Но ей кажется, что у меня всё пойдет хорошо, если дать мне стимул.

Она так многозначительно на меня посмотрела, что Вася просто встала и отошла от нас.

… Сегодня в вагончике Леонор никого не было. Мы ввалились внутрь, стискивая друг друга в объятиях. Леонор содрала футболку сначала с меня, потом с себя. Лифчика она не носила, и ее голые увесистые груди легли в мои ладони очень легко, как будто делали это уже не один раз. Я погладил их, потом наклонился и поцеловал твердые подрагивающие соски. Леонор выгнулась и застонала, и вжала мою голову в свою грудь.

Мне нравилось, что она ведет себя так, – жарко, жадно, требуя удовольствия для себя и тем самым давая его мне. Краем сознания я вспомнил Кари, которая угождала мне, действовала не страстью, а рассудком. Поэтому больше никогда я не буду иметь дела с проституткой. Деньги сексу только помеха, – так я считал до Кари, а после Кари – еще больше.

Я втянул в рот длинный сосок, слегка куснул его, и Леонор забилась в моих руках. Вырвалась, принялась беспорядочно целовать мою шею, грудь, стягивать с меня модные средневековые штаны. Я отстранил ее и стащил с себя штаны вместе с трусами. Она взяла меня в свои ладони и сделала несколько сжимающих движений, так что мне пришлось приложить усилие, чтобы не застонать. Я положил ладони ей на попку и стащил с нее алые трусики, которые по какой-то странной случайности все еще оставались на ней. Она облизала мою шею и повалила на кровать. Медленно, как распускающая кольца змея, она полезла по мне, приподнялась и…

…И в эту минуту раздался стук в дверь.

Сначала мы его не услышали. Потом Леонор застонала от досады и что-то гортанно выкрикнула. Ей ответили – голос был очень похож на Васин. Услышав ответ, Леонор вдруг отстранилась от меня и начала быстро и судорожно одеваться. Я пытался узнать, что случилось, но она не обращала на меня внимания. Одевшись, она вылетела за дверь.

Я тоже натянул одежду и вышел. У лестницы под палящим солнцем стояла Василиса.

– Альфонсо тебя уволил, – печально сказала она. – Передал Леонор, чтобы срочно шла к нему, знакомиться с новым партнером.

Я вздохнул. Кровь еще стучала в венах. Всему организму было очень, очень обидно. Такого облома я не переживал никогда.

До нашей машины нас подвез тот же Педро. Глядя на мою раздосадованную рожу, он попросил передать Васе, чтобы я не расстраивался – я еще стану отличным актером. Я кисло ответил Васе, что желаю ему стать водителем мусоровоза, – не знаю уж, что она перевела на самом деле.

Мы выехали из-за скалы и увидели стоянку. Наша машина по-прежнему стояла там, – уже никем, слава Богу, не запертая. Вася, которая напряженно смотрела вперед, расслабилась. Странно – неужели она думала, что заперевший нас мужик будет стоять тут двое суток?

Вася села за руль, я устроился рядом. Открыл телефон, залез в брокерскую программу, увидел, что успешно закрылась одна сделка. Но даже не почувствовал удовлетворения от этого, как бывает обычно. Просто вывел прибыль, распределил деньги по разным счетам (часть – на мечту, остальное – на жизнь), заключил новую сделку и закрыл приложение. Принялся тупо смотреть в окно, мимо которого проплывали горные возвышенности и каменистые склоны.

– Куда это мы забираемся? – наконец спросил я у Васи.

– Ты же помнишь, мы изначально собирались проехаться по деревням, – ответила она.

Я вздохнул.

– Помню. Вот и надо было ехать.

Вася покосилась на меня, улыбнулась краем губ, не отрываясь от дороги.

– Прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. У меня как-то противная баба в магазине увела из-под носа платье моей мечты. Я думала, лопну от злости.

– Сравнила! – фыркнул я.

– Да, платье важнее, – кивнула Василиса, завернула за выступ скалы, следуя за дорогой, и встретилась с козой, которая задумчиво стояла посередине проезжей части и как будто кого-то ждала.

Вася притормозила, объехала козу и продолжила:

– Чтобы забыть обиду на тетку, я вместо платья купила в том же магазине суперический комбез. В нем ко мне весь вечер на вечеринке клеились лесбиянки.

Мне стало так интересно, что я даже забыл о своей злости.

– И что было дальше?

Вася пожала плечами.

– Чтобы отвязаться от лесбиянок, я познакомилась с первым попавшимся мужиком. Он прилип ко мне, как банный лист, полгода отбиться не могла. Да…

Я посмотрел на нее внимательно и вдруг понял, что она – очень симпатичная. Потом я вспомнил Васю без одежды и неловко поерзал в кресле.

– В общем, мораль тут такая, что лучше из-под носа ничего не упускать, – неловко пошутил я.

– Почему? – удивилась Вася. – Наоборот. В конце концов тот мужик женился на моей сестре. Так что в целом получился хэппи энд. Только не для меня.

Я рассмеялся. От этого разговора мое настроение явно улучшилось.

А за окном между тем расстилались удивительные по красоте пейзажи. Только там, в Испании, я понял, как прекрасны бывают горы. Она заставляли меня чувствовать свою смертную сущность. Они как будто говорили: «Мы были здесь тысячи лет назад и будем столько же. Рядом с нами люди – это мотыльки-однодневки, которые роятся толпами и сменяют один другого, неотличимые и неинтересные для нас». При этом эти мысли не удручали, а захватывали дух. Они говорили, что я могу приложить ладонь к плечу горы и как будто взять в ладони тысячи лет. Погладить их пальцами, ощутить то, что недоступно для человека.

Я понял, что навсегда покорен горами. И когда мы проехали еще пару километров, в моей душе уже не осталось никаких плохих чувств, – их все вымыли горы.

Козы на пути попадались всё чаще, и навигатор говорил, что человеческое жилье близко. Наконец после очередного поворота мы въехали в долину, лежащую в кольце гор. В ней раскинулось небольшое поселение с приземистыми каменными домами. Самым высоким зданием здесь была старинная церковь из замшелого камня с большим медным колоколом на колокольне.

А вдалеке на соседней горе торчал небольшой средневековый замок. Я разглядел, что он был обнесен вполне современным забором и раздвижными воротами.

– Как интересно! – сказала Вася, посмотрев на замок. – Предлагаю здесь и остановиться.

Я кивнул. Даже если не получится с женщинами, будет интересно исследовать замок.

Мы приехали на стоянку гипермаркета, к которому прилепилось небольшое кафе, источавшее одуряющие запахи.

– Предлагаю поесть тут как следует, – сказал я. Вася кивнула, и мы вошли внутрь.

Подошла милая официантка, принесла меню. У меня пересохло в горле и я попросил чаю, пока буду выбирать. Официантка кивнула и почему-то посмотрела на меня с соболезнованием. Когда она принесла чай, то пожелала мне поскорее выздоравливать. Вася перевела мне это пожелание, поговорила с официанткой и с удивлением покачала головой.

– Надо же. Здесь чай пьют, как лекарство, – сказала она. – Девушка решила, что ты болен.

– А чай продается в аптеке? – фыркнул я.

– Не знаю, – пожала плечами Василиса, возвращаясь к меню.

За кучу еды, которую мы набрали (в том числе и обожаемый гаспаччо!), я заплатил, как за два гамбургера в Барселоне. Мне очень понравилось это ценообразование.

Мы сидели на улице за простым пластиковым столом, украшенным вазой с цветами, любовались горами и откровенно наслаждались всем этим: пейзажем, вкусной едой, солнечным днем и даже любопытными взглядами местных жителей, которые сворачивали на нас шеи. Впрочем, в деревеньках России происходит точно также – незнакомцы привлекают к себе всеобщее внимание.

Однако в России обычно ограничиваются любопытными взглядами. В Испании же народ более простой. К нашему столику то и дело подходили местные жители и заводили разговор. Вася болтала со всеми, объясняла, что мы туристы, путешествуем. Одной полной старухе, одетой в черное, она сказала, что мы собираемся посетить замок. Это было ошибкой: старуха тут же уселась на пустой стул и долго что-то говорила. Голос у нее был глубокий, звучный, говорила она напевно, так что я слушал ее речь, как песню. Испанский язык очень красив, – гораздо красивее на слух, чем английская речь.

Старуха долго что-то втирала Васе, а потом повернулась ко мне и подмигнула. Несмотря на возраст, – а ей было лет 80, не меньше, – глаза у нее были яркие, задорно блестевшие. Вася перевела мне ее слова. Оказалось, замок нам посетить не удастся: он является частной собственностью, принадлежит местному виконту, в котором тот и проживает. Раньше замок был открыт для посещений, но последние два года там тянется ремонт, поэтому для всех посетителей ворота закрыты. Зато старуха сообщила, что послезавтра здесь пройдет праздник первого урожая, который мы обязательно должны увидеть. По этому поводу она приглашает нас остановиться у нее до праздника. И Вася, собственно говоря, уже ответила на это согласием.

Я заметил, что Вася как-то незаметно стала распорядителем нашего путешествия. Сложно было понять, как я к этому отношусь. С одной стороны, я тут главный, и меня это вроде бы должно задевать. А с другой – как хорошо, когда кто-то за тебя утрясает детали, а тебе остается только кивать головой. Вот и в этот раз я просто кивнул.

Старуху в черном звали Пилар Мартинес. Она жила на окраине деревни, неподалеку от церкви. Вылезая из машины, Пилар с гордостью указала на свой дом. Дом был большой, нарядный, выполненный не из грязно-белого камня, как соседи, а из симпатичного розоватого кирпича, который придавал дому радостный оттенок. Просторный двор вокруг дома был увит плющом и виноградом. Главным местом под навесом из плюща был длинный деревянный отскобленный добела стол. Сейчас на нем стояли пустые тарелки и блюдо с хлебом, – кто-то накрывал на стол. Было видно, что в доме живет много народу, и все они любят собираться вместе.

Мы поставили машину в просторном гараже, и Пилар повела нас в наши комнаты. Это оказались две узкие комнаты по соседству, похожие на кельи. Из обстановки в них было только односпальная кровать, шкаф и столик со стулом под окном. Тем не менее, за них старуха запросила 70 евро, – за такую цену мы могли бы забронировать две комнаты где-нибудь в хостеле в Барселоне.

– Дороговато, тебе не кажется? – спросил я у Васи, отсчитывая деньги. Пилар стояла в дверях и внимательно смотрела мне в руки, провожая взглядом каждую купюру.

– Может быть, – легко ответила Василиса. – Старушка явно очень любит деньги. С другой стороны, она обещала кормить.

Мы переоделись и спустились во двор, куда нас пригласила Пилар. Уже смеркалось. Стол ломился от еды – сыра, хлеба, оливок, каперсов, каких-то закусок, салатов, непонятных бобовых блюд и понятных одуряюще пахнущих мясных. По двору ходили люди, и Пилар обстоятельно познакомила нас с каждым. Впрочем, их было так много, что я запомнил лишь, что здесь присутствуют два сына Пилар со своими семьями. Сыновей звали Мануэль и Мигуэль, и они были похожи, как небо и земля. Мануэль был невысоким компанейским бодрячком лет 50-ти, и жена его была ему под стать. Мигуэль был огромным звероподобным детиной с жесткой проволокой волос и тяжелым взглядом. Жена у него была тихая, как тень.

Я убедился, что Пилар была истинной хозяйкой дома. Даже ее пожилые сыновья не смели сесть за стол без ее разрешения, не говоря уже о членах их семей. Но тут Пилар дала сигнал, и все начали рассаживаться. Нам с Васей дали почетные места во главе стола. Сначала я думал, что не смогу есть, потому что плотно поел в кафе, но еда пахла так вкусно, что я не удержался и принялся уплетать вкуснейшую хрустящую свинину, которую опрометчиво поставили перед моим носом. Не то что Вася, которая весь вечер клевала кусочек сыра.

Возможно, это произошло потому, что нас забрасывали вопросами. Вася весь вечер не замолкала, рассказывая про наше путешествие (естественно, с купюрами). Информация о том, что мы с Васей – просто товарищи по путешествию, вызвала удивление и шквал вопросов. Так что Васин кусочек сыра так и остался недоеденным.

Я заметил, что эта информация изменила отношение к нам. Мануэль начал активно строить Васе глазки, и его веселая жена была совершенно не против, – видимо, для нее это было в порядке вещей. А вот мне было это неприятно.

Я же вдруг начал ощущать на себе внимание девушки с детским лицом и роскошными формами, которая чаще других вскакивала и выносила из кухни новую еду и уносила грязные тарелки. Про формы я не зря сказал, – я такого еще не видел. У нее была тонюсенькая талия, которую, казалось, можно взять пальцами, роскошная задница нехилого размера и аппетитная грудь. Эти переходы-переливы ее фигуры – от пышной груди к тонкой талии и снова к крутым изгибам бедер, так и притягивали взгляд. Неоднократно я ловил себя на том, что пялюсь на ее формы тупым самцовым взглядом, тем более что из одежды на девчонке были только короткая юбка и топ. А когда она несла на кухню посуду, ее роскошная задница так упруго колыхалась в такт шагам, что я нервно сожрал целый таз оливок, совершенно не замечая их вкуса.

Интересно, кто она? У меня мелькнула надежда, что она окажется прислугой, но Вася сказала, что эта девушка – внучка Пилар по имени Перлита. Я сжал от разочарования зубы. К внучке Пилар я клеится не буду. У меня был собственный кодекс чести, который говорил, что в доме человека, который тебя в этот дом впустил, гадить нельзя.

Все это время Мануэль висел на ушах у Василисы. Он был очень мил и доброжелателен, – возможно, из-за вина, которое обильно пили все взрослые. Вино было вкуснейшим. Я сам выпил пять стаканов и обмяк на стуле, чувствуя, как растворяются мои ноги и становится легкой голова.

Но долго наслаждаться покоем мне не пришлось. Внезапно Вася ткнула меня локтем меня под ребра и сказала, что Мануэль сейчас покажет нам старинную реликвию. Мануэль уже торчал рядом с Васей, галантно протягивая ей ручку колечком. Я с трудом взгромоздил себя на отсутствующие ноги, жалея в глубине души, что никто не окажет мне подобной услуги.

Мануэль с Васей пошли в дом, я плелся следом. Мануэль привел нас в большую старомодную гостиную, где стояла тяжелая резная мебель, – как мне показалось, еще 17 века. По крайней мере, я никогда не видел таких буфетов и таких стульев – круглых, с высокими резными спинками и подлокотниками, каждый, как небольшой трон. Из современного тут была телевизионная панель, но ее так умело расположили в стенной нише, что ее было почти не видно. А еще тут находился прозрачный ящик, торчащий прямо из стены. Внутри ящика лежала бархатная бордовая подушка, а на ней – большое кольцо с огромным синим камнем.

К этому ящику нас и подвел Мануэль. Жестом он указал на ящик и замер, как ящерица на солнце. Комплиментов, что ли, ждет?

– Что это? – спросил я у Васи.

– Старинная реликвия, которую пожаловал их предку предок того виконта с горы. Семья Пилар живет тут уже пятьсот лет, и почти все эти годы они служили семье виконтов. Кольцо подарили их предку за какие-то заслуги. С тех пор эта реликвия переходит из поколения в поколение.

Вася приблизила лицо к коробке, рассмотрела повнимательнее кольцо, восхищенно присвистнула и сказала:

– Лично я думаю, что предок виконта просто разбирал шкатулку и решил избавиться от самых страшных украшений. Это же ужас, что такое! Как будто узбеки в подвале сляпали.

Тон у Васи при этом был восторженно-восхищенный, так что у Мануэля не мелькнуло и тени сомнений, что его ненаглядным кольцом восхищаются.

Я тоже наклонился и заглянул в прозрачный ящик.

– Ну и пошли отсюда, – сказал я, стараясь попадать в тон Василисы. – Я объелся, как удав, и спать хочу.

– И система безопасности тут никакая, – сказала Вася, все еще глядя в ящик. – Видишь рычажок внизу? Нажать на него – сейф и откроется.

– Откуда ты знаешь? – удивился я.

– Так я молодости в ювелирном работала.

Вася выпрямилась и что-то восторженно прочирикала Мануэлю, так что тот весь вспучился от гордости. Я потянул ее на выход.

Мануэль проводил нас до двери наших апартаментов и на прощанье долго желал спокойной ночи. Он явно тянул время, – хотел, наверное, чтобы я пошел спать и оставил их с Васей одних. Но я делал вид, что ничего не понимаю и торчал рядом с Васей, пока он источал ей улыбки и добрые пожелания на ночь. Наконец Мануэль понял, что я не уйду, и расстался с нами окончательно. А мы с Васей пошли спать. Я заснул, наверное, еще на пороге, потому что в упор не помню, как раздевался и ложился в кровать.

Запись 12

На следующее утро я проснулся поздно. Было 10 часов утра или около того. Наконец-то я чувствовал себя отдохнувшим после этого приключения с киношниками. Я умылся и спустился вниз, во двор. Там, за огромным пустым столом в одиночестве сидела Вася и пила кофе. Перед ней стояла корзинка с печеньем и вафлями, но больше ничего не было. Впрочем, я уже понял, что плотного завтрака в Испании ожидать не приходится и, забыв о яичнице, ненароком сжевал всё, что лежало в корзинке.

Когда корзинка опустела, рядом, будто из воздуха, соткалась вчерашняя девушка с детским личиком. Она еле слышно поздоровалась с нами и забрала корзинку. Но перед тем, как уйти, она заглянула мне в глаза таким взглядом, который пробрал меня до самых костей. Мне показалось, что детском озерце ее темно-синих глаз пряталось очень взрослое бесстыдство, и это навело меня на такие мысли, за которые мне стало неловко.

Вася наблюдала эту сцену с выражением полнейшей невинности на лице, и от этого моя неловкость усилилась. Я уже хорошо изучил ее гримаски, и действующая, боюсь, означала: «Ха-ха, кобелина высмотрел новую жертву!». Так что я быстренько встал и предложил Васе прогуляться к имению виконта.

В гору к имению вела хорошая, хотя и узкая асфальтированная дорога. По ней тоже гуляли вездесущие козы, которые провожали нас недоуменными взглядами. В их глазах читалось, что по этой дороге на своих ногах не ходят, а подъезжают в пафосных автомобилях.

День был необычайно жаркий. По ощущениям, было заметно теплее, чем в тот день, когда я поднимался на Монсеррат. Идти в гору было тяжеловато, особенно Васе, которая призналась, что плохо переносит движение на жаре.

– Почему ты мне не сказала?! – возмутился я. – Поехали бы на машине!

– Я не думала, что будет так жарко, – она виновато посмотрела на меня.

– Давай возвращаться, – сказал я, поворачивая назад.

Но Вася уперлась рогом.

– Ничего, дойду, – твердила она. – Мы уже зашли так далеко, что глупо возвращаться.

И мы пошли дальше. Мы основательно вспотели, прежде чем наконец увидели забор, окружающий имение.

Забор представлял из себя старинную решетку, которая не скрывала роскошного замка, раскинувшегося в глубине поместья за линией невысоких пальм. Он был очень красив: мощные монументальные стены, летящие вверх арки, стрельчатые окна. К сожалению, решетка на въезде была закрыта, и на ней висело объявление о том, что замок находится на ремонте.

– Здорово тут жить, наверное, – восхитился я. – Но если б я был хозяином такого поместья, я бы не хотел, чтобы у меня под боком толкались туристы в режиме нон-стоп.

Вася насмешливо посмотрела на меня.

– А ты представь, что живешь в доме с несколькими десятками комнат, из которых ты сам занимаешь две-три. За коммуналку с тебя берут по полной программе, тысяч этак 500 в месяц. А турист платит тебе по тысяче за право посмотреть на любимое биде твоей бабушки. И что, не пустил бы?

– Не, – ответил я. – Я бы просто продал такое сокровище какому-нибудь пафосному дураку, чем платить по полмиллиона коммуналки.

– Оно и видно, что ты – не виконт, – натужно пошутила Вася.

Я посмотрел на нее внимательно. Лицо у нее было бледным, глаза заливал пот. По щекам шли какие-то пятна, глаза ввалились.

– Вася, ты чего!?! – не на шутку испугался я.

– Голову напекло, – выдохнула она. – Давай посидим.

– Давно бы сказала! – воскликнул я.

Я усадил ее в тени невысокого пушистого куста с большими белыми цветами и сел рядом. В рюкзаке у меня была рекламка из гостиницы в Барселоне. Я достал ее и принялся обмахивать Василису, создав неплохой ветер. Это оказало ощутимый эффект – уже через пару минут ее лицо порозовело.

– Спасибо, – улыбнулась Вася, отводя упавшую на глаза прядь. И хотя ее улыбка была слабой и какой-то придушенной, у меня отлегло от сердца.

В это время на дороге, впервые за всё время, показалась машина. Я мельком взглянул на нее, и меня как будто шарахнуло током. За рулем сидел тот же человек, который показывал мне фотографию девушки в Таиланде. Это абсолютно точно был он. А если учесть, что сидел он в такой же машине, которая заперла нас на Монсеррате, то значит, и на Монсеррате был тоже он. А это ну никак не могло быть совпадениями.

Водитель нас не заметил. Машина проехала мимо, а я смотрел ей вслед, натурально открыв рот.

– Вася, ты видела?! – наконец повернулся я к девушке. Вася еще не пришла в себя – ее лицо было по-прежнему напряженным. – Это тот мужик из Таиланда, с фоткой! Все-таки это он! Он меня преследует, что ли?!

Мне показалось, или Вася немного расслабилась?

– Я не обратила внимания, – сказала она слабым голосом. – А у тебя что, такая хорошая память на лица?

Я задумался. Вообще, похвастать этим качеством я не мог совершенно.

– Тогда ты, наверное, ошибаешься, – сказала она. – «Фиат» – довольно распространенная машина в Испании. А лицо… Говорят, что на свете нет оригинальных лиц. Все люди на кого-то похожи. Вот и этот водитель, скорее всего, просто похож на того типа из Таиланда.

Я посмотрел на нее с сомнением.

– Как-то очень много совпадений.

– Да каких?! – воскликнула она. – То, что мужик мимо нас по дороге проехал? Это, что ли, совпадение? Это больше паранойю напоминает.

Я поморщился. В моем детстве в нашем подъезде жила тетя Жанна, больная параноей. Она в любое время года и суток ходила в толстом ватнике (с ног собьют – ничего не сломаю) и с сучковатой веткой, чтобы отбиваться от врагов. Вспомнив тетю Жанну, я замял тему, и мы пошли обратно в дом Пилар.

В доме стояла суета. Мануэль вытащил под навес в глубине двора крупную спаржу и связывал ее в красивые пучки. Рядом стояла Пилар, Перлита, жена Мануэля и кто-то из его детей. Все они давали крикливые советы. Следуя советам, Мануэль бросался переделывать свои пучки, и каждый раз результат снова не удовлетворял его придирчивых судей.

Увидев нас, Пилар выкрикнула что-то доброжелательное нам, и нечто приказное – Перлите. Девчонка кивнула бабке, ярко пыхнула на меня глазами и пошла в сторону кухни, покачивая своей потрясающей задницей. Вася сказала, что Пилар послала девушку на кухню, и минут через десять нас будет ждать небольшой обед.

«Небольшим» обед был только в сравнении со вчерашним ужином. А на самом деле Перлита притащила с кухни тазик салата из овощей, сырную и мясную тарелки, оливки, тарелки с гаспаччо, вареную кукурузу для Васи и какие-то ядреные колбаски для меня.

Таскала она это крайне медленно. Как будто видя, что я не могу оторвать взгляда от ее пышных красот, она ходила из кухни к столу, никуда не торопясь, – не ходила, а шествовала. И каждый раз проводила по мне медленно-томным взглядом, – словно масло кистью намазывала. Вася откровенно забавлялась и советовала мне ковать железо, пока оно само готово. А я злился и старался отвести взгляд от упругих ягодиц Перлиты.

Все это происходило под недремлющим оком Пилар. Каждый раз, когда девчонка появлялась в дверях кухни, старуха отрывалась от созерцания спаржи и провожала ее взглядом, с неудовольствием хмурясь, когда видела ее улыбку, обращенную ко мне. Честно говоря, мне было очень неловко, как будто я был в чем-то виноват.

Наконец мы поели. Я поспешно встал из-за стола, чтобы не видеть, как Перлита понесет на кухню грязную посуду. В это время к нам подошла Пилар и о чем-то заговорила с Василисой. Вася выслушала ее с явным удивлением, с сомнением что-то ответила и пошла следом за мной.

На лестничной площадке перед нашими комнатами она сказала:

– Пилар сказала, если ты хочешь переспать с Перлитей, это будет стоить 100 евро.

Это было так дико, что я сначала не понял, о чем идет речь. А потом просто выпялился на Васю, не зная, что и сказать.

Вася вздохнула и сказала:

– Пошли, посидим на воздухе.

Она открыла дверь, и мы вышли на галерею. Это был длинный балкон, тянущийся вдоль комнат второго этажа. Сидеть здесь было одно удовольствие. От солнечных лучей галерею прикрывала широкая крыша из настоящей глиняной черепицы, создавая тень и прохладу. Ветер доносил ароматы гор и цветов, и вид с галереи открывался просто шикарный.

Мы уселись в шезлонги, и двор внизу стал виден, как на ладони. Сейчас там Пилар гоняла Перлиту, охаживая грязной тряпкой по ее восхитительной жопе.

Вася вздохнула, глядя на девушку внизу, и передала мне слова Пилар. О том, что внучка ее является бесовым отродьем, трахается со всеми подряд, и связываться с ней не надо. Но за определенную сумму Пилар не станет возражать против попрания морали в своем доме.

Я растерялся. Ситуация отдавала таким средневековьем, что я не мог поверить в реальность происходящего.

– Пилар правда собирается продать мне собственную внучку? – наконец спросил я.

– Не продать, нет. Девчонка готова накинуться на тебя абсолютно бесплатно. Жадная старуха боится, что не сможет ее остановить, и хочет из этого хотя бы выгоду извлечь, – вздохнула Вася и посмотрела на Перлиту, которая подметала двор, бросая обиженные взгляды на бабку.

– Знаешь, я думаю, что у девчонки какое-то психическое отклонение, – задумчиво проговорила Вася. – То ли нимфомания, то ли еще какой сдвиг на теме секса. Или, может, это – попытка вырваться из-под гнета семьи? – рассуждала Вася сама с собой.

Я почти ее не слушал. Ситуация мне не нравилась.

– Если она действительно с прибабахом, зачем мне с ней связываться? Заявится, так я ей дам от ворот поворот. И всё, – наконец сказал я.

Вася посмотрела на меня с сожалением.

– Такими темпами ты найдешь страну своей мечты только дряхлым дедом, – сказала она. – И когда ты им станешь, кстати, то очень пожалеешь, что сейчас отказался. Я же вижу, как ты на нее смотришь. Не понимаю, что тебя останавливает? Девчонке ты явно нравишься, ее никто ни к чему не принуждает…

Я вздохнул. Очень во многом Вася была права. И потом, это действительно был удачный шанс наконец расставить точки над И.

… Час спустя к нам поднялась Пилар, и Вася отдала ей 100 евро. Старуха с большим удовольствием спрятала их в карман передника и передала нам, что скоро начнется праздничный ужин. После ужина меня ждет приятный вечерок, – старуха подмигнула мне и подождала, когда Вася переведет мне ее слова.

Я кивнул и через силу улыбнулся. Старуха была мне противна.

Ужин, начавшийся через два часа, был грандиозен. В дом Пилар набилась куча гостей, в основном – мужики. Все они приехали на завтрашний праздник урожая, и в честь этого события Пилар закатила такой пир, рядом с которым вчерашний ужин казался перекусом бездомного.

Я не буду описывать всего, что было на столе, потому что это было бы очень долго. Тем более что внимание мое было не там. Я не мог оторвать глаз от Перлиты, которая сновала вокруг с блюдами в руках. Сегодня, впрочем, ей помогали другие женщины. Но Перлита все равно, будто специально, оказывалась на нашем краю стола. Предлагая мне хлеб или какое-либо другое блюдо, Перлита улыбалась мне исподтишка, как будто охраняя нашу общую тайну. Я в ответ отводил взгляд, проклиная Пилар, которая сверлила нас глазами с другого конца стола.

Я быстро наелся и сказал Васе, что пойду в свою комнату.

– Ты куда? У тебя еще час. Свиданка на десять назначена, – с недоумением посмотрела на меня Вася.

– Знаю. Приму пока душ, – ответил я и вышел из-за стола.

Я сделал всем ручкой и повернул в сторону дома. Испанцы дружно завопили мне вслед, но я только улыбнулся и показал жестом, что непонимаю. Иногда незнание языков, – важное преимущество, все-таки.

Приняв душ, я вернулся в свою комнату, открыл брокерскую программу и погрузился в анализ ситуации. Дела шли не очень хорошо. Одна моя сделка сорвалась. Из-за политического скандала на родине акции одной из компаний упали, сорвав мои «стопы». Вдвойне обидней было то, что потом они снова поднялись и пришли в рассчитанную мной точку, – уже, естественно, без меня.

Я сидел и анализировал, куда вложить освободившиеся деньги, когда дверь в комнату резко распахнулась. В комнату ввалилась Вася. Волосы у нее были встрепанные, глаза безумные.

– Дюш, мы попали! – воскликнула она.

И, – быстрым жарким шепотом, перемежавшимся междометиями, она рассказала, зачем Пилар все это затеяла.

– Я сейчас выходила в туалет. А когда возвращалась назад, подслушала разговор Пилар и жены Мигуэля. Представляешь, оказывается Перлита – это их дочь, а не Мануэля!

Я вспомнил тяжелое лицо второго сына Пилар, чугунную челюсть и ищущий взгляд, – словно он постоянно раздумывает, кому бы набить морду. И это с его дочерью я собрался переспать?!

– А Пилар всё это подстроила не ради денег! Ей надоело блядство Перлиты, и она хочет заставить тебя жениться на ней!

– Что?!

– Я слышала своими ушами! С чего, ты думаешь, понаехали все эти мужики? Совсем не на ярмарку! Когда тебя заловят на Перлите, они тебя изобьют, если ты будешь отказываться жениться на ней! Пилар скажет, что она ничего не знает! Все потащат вас в церковь и поженят, даже если ты будешь против!

Я не верил своим ушам, я не верил ни единому слову Васи. Это такой бред, которого просто не могло быть в нашем времени, когда Илон Маск почти улетел на Марс!

– Что значит «поженят»? – выдавил из себя я. – Я не соглашусь, как бы меня ни избили!

Вася посмотрела на меня с настоящим отчаянием.

– Думаешь, тебя кто-нибудь поймет?

– Да зачем это нужно, вообще?! – воскликнул я. – Что это за бред – лечить блядство замужеством?

– Ну, так иногда делают, – вздохнула Вася. – А Перлиту здесь уже все знают, поэтому замуж ее никто не возьмет. Бабка хочет, чтобы у внучки было всё как у всех – семья, муж. Пусть даже иностранный и которого приходится удерживать силком.

Вот тут я поверил. Вспомнил неодобрительный взгляд Пилар, которым она весь вечер смотрела на внучку, и поверил во всё и до конца. Эта бабка рулит всем домом. Если она придумала этот безумный план, все кинутся его выполнять.

– Надо валить, – коротко сказал я. – Иди, собирай быстро вещи.

Вася отчаянно посмотрела на меня, кивнула и метнулась к выходу, – только мелькнуло в дверном проеме ее белое платье, как знак надежды.

Через пять минут она уже стояла в дверях, одетая в джинсы и удобные кроссовки, с набитым рюкзаком на плече. Я тоже уже собрал свой рюкзак. Мы прокрались по лестнице вниз и осторожно пошли вдоль стены дома, скрываясь в тени забора. Стол, за которым продолжалось веселье, стоял в отдалении. Я увидел Перлиту – она стояла, прислонившись к столбу недалеко от стола и смотрела на освещенные окна комнаты, где я жил. Я приостановился, но тут же получил пинок от Васи и побежал дальше. Никем не замеченные, мы выскользнули на улицу.

Наша машина стояла припаркованной у самых ворот. Мы побросали рюкзаки на заднее сиденье и столкнулись у водительской дверцы.

– Я поведу, – оттеснил я Васю от дверцы.

Она не стала спорить и пошла садиться рядом.

В этот момент от ворот дома раздался чей-то разочарованный вопль. Мы обернулись – это был Мигуэль. Его раззявленный рот казался черной дырой, сжатые кулаки были похожи на два снаряда. На вопль Мигуэля из дома выкатились еще несколько человек. Я не стал дожидаться развития событий и нажал на газ.

Мы пронеслись по единственной улице в поселке и выехали на шоссе. Через минуту я увидел на дороге за нами огни двух машин. Нас преследовали.

– Держись, – сказал я Васе и перевел рычаг в крайнее положение. Машина взревела, и мы полетели.

К сожалению, наши преследователи сделали так же. Освещение на дороге кончилось, и дальше мы поехали только рассчитывая на свет своих фар. А тут еще и начался опаснейший серпантин, по которому мы ехали днем и почти шагом. Сейчас вокруг была черная южная ночь, и мы неслись по серпантину на неслабых скоростях. Почувствовав, что я не контролирую ситуацию, я скинул скорость. Машина сзади и не подумала поступить также, – водитель явно знал дорогу, как свои пять пальцев. Расстояние между нами сокращалось, и я видел в зеркало заднего вида их свирепые рожи. Владельцы рож были в ярости. Они высунулись из окон и делали в сторону нашей машины угрожающие жесты, как будто собираются кого-то повесить.

Я посмотрел на них раз и больше не смотрел, боясь вылететь в пропасть. Зато туда смотрела Вася. Она была напряжена, как струна, но, что мне понравилось – не подгоняла меня, не просила ехать быстрее. Она понимала, что если мы поедем быстрее, то очень скоро для нас все закончится на дне ущелья, расстилающегося глубоко под нами. С другой стороны, – я не удержался и бросил взгляд в зеркало заднего вида, – видимо, для нас по-любому все закончится сегодня.

Нас почти уже нагнали. Мои руки вспотели и дрожали от напряжения, руль выскальзывал из рук. Глаза начали зудеть от усилия, с которым я вглядывался в дорогу. Я чувствовал себя героем какого-то дурацкого боевика, и все еще не мог поверить, что это происходит со мной в реальности.

Машина сзади приблизилась почти вплотную. Я понял, что конец близок, и ощутил равнодушие. Мне захотелось остановить машину и – будь что будет.

Вася обернулась, увидела наших преследователей и начала тихонько и жалобно поскуливать. Этот звук вывел меня из апатии. Откуда-то появились силы и ярость. Я рванул рычаг на себя и нажал на газ. Машина взревела и понеслась. К счастью, там был относительно прямой участок дороги, так что к печальным последствиям мой поступок не привел.

В это время Вася выпрямилась в кресле, как будто что-то увидела. Я не успел понять, в чем дело, когда Вася изо всех сил нажала на гудок. Машина взорвалась дурным ревом, далеко разносящимся на тихой дороге. Тут я увидел стайку коз, дремавшую на узкой обочине рядом с дорогой. Разбуженные ревом, они вскочили на ноги в тот момент, когда наша машина проехала мимо. В зеркало заднего вида я увидел, что козы заполошно мечутся по дороге. Наши преследователи чуть не врезались в одну из них и резко остановились. А я нажал на газ.

Через несколько минут мы съехали с серпантина и помчались по нормальной дороге. Сзади никого не было. Мое сердце гулко стучало в груди. Я не мог поверить, что все уже кончилось. Вася сидела рядом взмокшая, притихшая и улыбалась странной улыбкой.

– Ты молодец, – повернулся я к ней. – Я бы не сообразил.

–Я – дура и идиотка, – странно среагировала Вася. – Прости, что втянула тебя в это.

– За что? – улыбнулся я ей. – Ты же просто передала предложение Пилар. Решение, в конце концов, принял я сам.

Она улыбнулась мне нежно, как мама ребенку, и на секунду приложила ладонь к моей правой руке. Мое сердце вдруг ощутимо стукнуло.

Запись 13

Когда мы съехали с горной дороги на равнину, стояла глубокая ночь. Спать не хотелось – нас до сих пор потряхивало от адреналина.

– Поехали к морю, – неожиданно предложила Василиса. – Нам обоим нужно успокоить нервы.

– Поехали! – не раздумывая, согласился я, чувствуя, что именно это мне сейчас и надо. Я предстааил себе шорох волн, набегающих на песок, – этот звук был для моих нервов все равно что сметана для обожженной кожи. В которой раз я удивился, насколько тонко Вася умеет угадывать мои желания.

Дальше машину повела Вася, а я сидел и думал. И чем дальше думал, тем более ясной мне становилась текущая ситуация.

– Поедем из Испании в другую страну, – наконец сказал я. – С Испанией мне всё ясно. Тут мне так не везёт, что и тест с бабами уже не нужен.

Озвучив свои мысли, я почувствовал истинность того, что я говорю. И ощутил неожиданное облегчение, от того, что больше не нужно гоняться за испанками.

– Уверен? – глянула на меня Вася.

Я засмеялся.

– Вася, ты не заметила, что недавно нас чуть не убили? Мне кажется, это отличное доказательство.

Вася фыркнула и кивнула. Мы принялись обсуждать наше дальнейшее путешествие и пришли к выводу, что логичнее (да и дешевле) будет продолжать путешествие на нашей машине, благо что на ней можно было ездить по всей территории Евросоюза. Из точки, где мы находились, ближе было ехать в сторону Франции, – туда мы и решили направиться.

Было уже утро, когда мы съехали на пляж недалеко от местечка Бадалона на побережье Коста Брава. Мы забрались в самый его конец, за большие камни, куда не заходили гуляющие.

Было тепло, но не жарко. Мы расстелили на песке покрывала, подсунули под головы толстовки и улеглись. Мне, правда, мешала расслабиться пластиковая бутылка, которая торчала из песка. Я встал, подобрал ее и сунул в наш пакет с мусором.

Вася наблюдала за мной с насмешливым одобрением.

– Надо же, – сказала она. – Мясоед, а заботится об экологии.

Мы с ней в последнее время часто подтрунивали друг над другом по поводу наших кулинарных пристрастий, поэтому я не удивился и не обиделся. Но шутить по этому поводу мне тоже не хотелось.

– Я серьезно к этому отношусь, – сказал я. – На самом деле, поэтому я и ввязался в эту историю.

– Почему? Не поняла.

– Я говорю, что мечтаю выгрести весь этот пластик из океанов, – пояснил я. – Я даже создал модель аппарата, который будет плавать по морям, сгребать мусор и спрессовывать его в очень маленькие капсулы, которые потом будет легко уничтожить .

Вася выглядела растерянной.

– Ты сейчас не шутишь, Дюшес? – наконец сказала она.

Вместо ответа я залез в телефон, пролистал папки и показал ей фотографию моего экспериментального аппарата.

– Вот модель. Называется «Пластожор-2».

– Ух ты! – восхитилась Вася. – Круто! На НЛО похоже. Так он что, действительно находит и спрессовывает пластик в океане?

– На любой водной поверхности. По крайней мере, должен это делать, – вздохнул я. – Понимаешь… то, что ты видишь – это модель, распечатанная на 3-Д принтере. Она небольшая, и в рамках своих размеров вполне справляется с тем, что я задумал. А теперь нужно идти дальше и строить опытный образец в натуральную величину. А это очень дорого. И не факт, что он окажется рабочим. Вернее всего, не окажется. Вылезут всякие косяки, которые невозможно предусмотреть на модели. Поэтому мне отказывают в финансировании этого проекта. А денег надо много… Я, конечно, коплю, но такими темпами я начну создание образца только через десять лет.

Вася смотрела на меня молча и такими глазами, словно мне уже вручают Нобелевскую премию.

– Я догадывалась, что у тебя есть настоящая мечта. Она есть только у самых выдающихся и достойных мужчин. Честно говоря, я за свою жизнь встречала только двоих таких людей, и они были потрясающими. Такими же, как и ты.

Вася сказала это с таким чувством, так искренне, что я не мог ей не поверить. Я почувствовал, как по груди расползается теплая волна, идет вверх, заливая щеки малиновым жаром.

– Ты меня смущаешь, – наконец сказал я.

Вася засмеялась.

– Ладно, замяли. Но ты реально крут, Дюшес.

Потом мы валялись на песке, загорали, перекусили кебабом, который купили в пляжной забегаловке, и валялись дальше. Умудрились даже пару часов вздремнуть, разморенные по-летнему жарким солнцем. Вода, впрочем, была холодной. Я не рискнул лезть туда, а вот Василиса пошла купаться. Она провела в воде целых десять минут. Учитывая температуру воды, явно не доходящую до двадцати градусов, это было почти подвигом.

Несмотря на то, что все это время Вася плавала туда-сюда бодрыми саженками, она здорово замерзла. Я смотрел, как она выходит из воды, покрытая такими крупными мурашками, что я видел их за двадцать метров, дрожит и потирает себя руками, чтобы хоть чуть-чуть согреться, а в памяти назойливо вставала картина, которую я видел в то утро в нашем трейлере. Боюсь, что это зрелище мне не изгнать из памяти никогда. Вот и сейчас, глядя на ее грудь в красном купальнике, я отчетливо видел ее без купальника, – аккуратную и безумно притягательную.

Чтобы отогнать эти и подобные мысли, я вскочил и накинул Васе на плечи свое жесткое махровое полотенце. Она поблагодарила, улыбнулась синими губами и ушла переодеваться. Я заметил, что стало прохладнее – небо затянули тучки, и солнце уже не било в лицо своими лучами, как это было утром.

Вернувшись, Вася все никак не могла согреться, хотя накинула на себя толстовку.

– Дюшес, накинь на меня покрывало, – наконец попросила она.

Я сложил покрывало, на котором мы лежали, накинул на нее сзади и как следует укутал. Чтобы Васе было теплее, я заслонил ее от ветра и с осторожностью приобнял.

Вася тут же устроилась поудобнее и откинула голову мне на плечо. Я расслабился – пощечины можно было не ждать, чего я втайне опасался.

Волны тихо и ласково набегали на берег. Шуршал песок, кричали чайки. По небу неспешно струились облака, иногда показывая острия солнечных лучей в прорехах своего тела. Было так легко, так безмятежно и здорово, что казалось, – мы достигли нирваны, и теперь в моей жизни будет только спокойная определенность счастья. Теплая тяжесть тела в моих руках завершала этот образ, добавляла ей последний и самый важный штрих.

Я смотрел на линию горизонта, но видел лишь край персиковой щеки, губы, изогнутые в расслабленной полуулыбке, черные ресницы с загибающимися кончиками, которые прикрывали закрытые глаза, но трепетали, будто Вася зачем-то подглядывала сквозь ресницы. И вдруг во мне проснулось странное чувство, для которого я не подобрал бы других определений, кроме «сокрушительная нежность». Я нагнулся, повернул Васю к себе и поцеловал.

Наши губы сошлись так уверенно, словно делали это уже сто пятьдесят тысяч раз. Я целовал ее неторопливо, погружаясь в водоворот ощущений, который дарили мне ее губы. Множество противоречивых чувств нападали на меня со всех сторон, – здесь были радость и растерянность, волнение и безмятежность, уверенность и внезапный страх.

Разум вернулся ко мне внезапно, будто окатив ледяной водой. Что же я делаю-то? Пока Вася остается для меня только товарищем, я могу продолжать свой поиск. Но если мы станем ближе, то наше совместное путешествие станет невозможным. Я это понимал прекрасно. «Ты не должен этого делать!» – кричал мне мой разум, но я не мог оторваться от ее губ, которые отвечали мне жадно и требовательно.

Наконец нам перестало хватать воздуха, и мы оторвались друг от друга. Вася улыбнулась мне, как ни в чем ни бывало, повернулась и снова стала смотреть на море. Я на какое-то мгновение оторопел. Неужели для нее совершенно не важно то, что сейчас произошло? Это была очень разочаровывающая мысль, хотя она избавляла меня от проблем. Но я тут же понял, что на самом деле стояло за ее спокойствием, – Вася давала мне время подумать. Она давала мне шанс отступить, если я поцеловал ее, следуя импульсу. Мы просто сделаем вид, что ничего не случилось, и продолжим наше путешествие, оставаясь друзьями.

Когда я понял это, мое сердце дрогнуло от нежности. Вася была потрясающей. Мне очень повезло, что она сейчас со мной. Готов ли я потерять ее? А ведь это обязательно случится, если мы погрузимся в отношения. И потом, как мне тогда тестировать женщин? Если я буду с ней, то я буду только с ней, я не умею иначе. И тогда – прощайте мои поиски. И мечта об моей идеальной стране, где у меня, наконец, всё получится.

Я вздохнул про себя. Всё говорит за то, что сейчас мне следует сделать вид, что ничего не было, и продолжить путешествие в прежнем формате. Я понимал, что это – единственный выход. Но странное существо внутри меня, состоявшее из клубка противоречивых чувств, кричало о том, что я должен поцеловать ее прямо сейчас, и никуда не выпускать из своих рук. Оно подкидывало мне такие картинки, что я с великим трудом удерживался от того, чтобы завалить Васю на белый песок и сыграть на ее тонком, как струна, теле, все песни о любви, которые я когда-либо слышал.

Я был в таком смятении, что просто не знал, что мне делать. Внезапно тело Васи в моих руках перестало казаться теплой драгоценностью. Оно стало восклицательным знаком, который кричал о том, что нужно что-то решать. Чтобы избавиться от его безмолвных криков, я крупно вздрогнул (типа, тоже замерз!) и, отстранив Васю, полез в рюкзак за своей толстовкой. Вася отодвинулась и с ленивой улыбкой наблюдала за тем, как я одеваюсь.

– Дюшес, тебе не кажется, что пора искать пристанище? – спросила она.

Я поспешно кивнул. Прекрасный повод убраться с этого пляжа.

Отельчик, в котором мы решили расположиться, находился недалеко от пляжа и железки, по которой идут поезда в Барселону. Это был семейный отель приятной недорогой стоимости, расположенный в обычном жилом доме. Хозяйка, улыбчивая женщина по имени Селена, посмотрела на нас любопытным взглядом, выдала два ключа и проводила до наших комнат на втором этаже.

Я бросил свой рюкзак на кровать, плюхнулся рядом и вцепился в волосы. Я просто не знал, что мне делать. Никогда раньше меня так не разрывало на части. Никогда раньше я не оказывался в ситуации, когда одна часть меня яростно хочет одного, а вторая, с не меньшей страстью, – противоположного. Я хотел, очень хотел найти страну своей мечты и реализовать наконец то, о чем я мечтаю уже пять лет. Если я этого не сделаю, то моя жизнь будет напрасной, – твердил мне один голос. Но другой, гораздо более сильный и громкий, посылал меня оторвать жопу от кровати, пойти в соседний номер, заключить Васю с объятия и никогда-никогда с ней не расставаться. И эта картинка – Вася в моих руках, очень быстро заслонила все мои горизонты, рассуждения и здравый смысл.

Я встал, пригладил волосы и деревянными ногами пошел к выходу. Повернул ручку, рванул дверь на себя и увидел Васю. Она стояла с занесенным кулачком, собираясь постучать.

– Дюшес, – сказала она прежде, чем я протянул к ней руки, – а у меня ведь завтра день Рождения! Понимаешь, о чем я?

Завтра?! Как завтра?! Мои руки опустились, так и не поднявшись. Этого не может быть!

– Какое завтра число? – деревянными губами спросил я.

Она назвала. И это был конец. Вместе с тем, это надежно поставило точку в моих терзаниях.

Я ухмыльнулся, – вроде, получилось натурально.

– Конечно, понимаю! Что ты хочешь в подарок? – спросил я самым разухабистым тоном из всех, что были мне доступны.

Вася внимательно посмотрела на меня, – всего лишь на секунду дольше, чем обычно, и так же легко сказала:

– Завтра разберемся. А сегодня, как насчет ужина?

И мы пошли ужинать, – далекие настолько, как если бы находились в разных галактиках.

Запись 14

На следующий день я встал пораньше и сходил в соседний супермаркет за цветами. Я долго таращился на букеты, пытаясь выбрать нейтральный вариант, – такой, который не выглядел бы признанием в любви. Наконец я открыл программу-переводчик на телефоне и попросил продавщицу подобрать мне букет для коллеги. Она предложила букет из белых цветов вперемежку с темно-синими, и я согласился, не раздумывая: букет был строгим и каким-то официальным.

Его я и вручил Васе за завтраком, сказав небольшую поздравительную речь.

Потом мы поехали в молл и до вечера шопились, – это и было подарком, который в конце концов попросила Вася. Купив ей несколько новых платьев, джинсов и босоножек, мы поехали в самый большой ресторан Бадалоны и отметили день рождения всеми вегетарианскими деликатесами, которые тут нашлись.

Всё было очень мило. Но между нами всё равно будто трепыхалась разорванная струна. Она звенела печалью и разочарованием.

На следующий день мы выехали из Бадалоны и поехали к границе с Андоррой – крошечным государством, которое, тем не менее, тоже могло оказаться моей идеальной родиной.

Запись 15

Андорра – гористая страна. Мне кажется, во время путешествия по Андорре мы видели только горы. Тут тоже есть живописнейшие пейзажи, отличные безопасные дороги, в горах пробиты туннели. Иногда они такой длины, что не хватает дыхания, чтобы загадать желание. Этой дурью с желаниями маялась Вася, – каждый раз в туннеле задерживала дыхание и сидела, пучила глаза, как лягушка. Когда тоннель кончался, выдыхала и с торжеством кричала – «Сбудется!».

Я не спрашивал, что за желания она загадывает. К моему огромному сожалению, мы потеряли ту легкость общения, которая была между нами раньше.

В Андорре, в основном, находятся два типа объектов – горнолыжные курорты и магазины. Первые – благодаря рельефу местности, а вторые – поскольку страна является зоной беспошлинной торговли. Это какой-то бесконечный базар в горах, – но, конечно, европейский, облагороженный, чинный.

Зимой тут, наверное, круто. А сейчас горнолыжный сезон уже кончился, и единственное, чем тут можно заниматься – шопиться и сидеть в ресторанах.

Мы сняли комнаты в маленьком отеле на одном из курортов Андорры. Это я сейчас уже про столицу, – она называется так же, как вся страна. Размер столицы одного из самых крошечных государств мира пропорционален стране, – не больше какого-нибудь подмосковного поселка. Отелей тут, кстати, всяких хватает – и маленьких, и больших. Но у нас уже сложилась определенная традиция – селиться в маленьких гостиницах. Как правило, они уютные, удобные и недорогие.

Наша гостиница, как несложно было догадаться, называлась «Андорра».

Пока хозяйка гостиницы оформляла документы в маленьком холле, украшенном в деревенском стиле, мы негромко перешептывались.

– Интересно, как зовут хозяйку? Может быть, тоже Андорра? – натужно пошутил я, пытаясь вернуть былую легкость общения.

Женщина подняла голову, ее глаза весело блеснули.

– Меня зовут Кейт, – сказала она на ломаном, но всё же, русском.

Я покраснел, как нашкодивший школьник.

– Андорра, – моя фамилия, – добавила Кейт.

Мы ржали так, что это сгладило всякую неловкость.

Кейт, хозяйка нашей гостиницы, была очень интересной женщиной. Сколько ей было лет, определить было трудно, – не исключаю, что и пятьдесят. Но выглядела она потрясающе, – ухоженная, кокетливая, вся какая-то сияющая. Она сказала, что гостиницу содержит уже лет двадцать, и за это время выучила языки постояльцев, которые чаще всего у нее гостят. По-русски она говорила медленно и не очень правильно, но общий смысл был понятен. Всего она знала 7 языков.

Кейт рассказала, что все это время управляла гостиницей вместе с мужем, но три года назад муж умер. Сейчас с гостиницей ей помогает взрослый сын. Но без мужа все равно тяжело, – «вы же понимаете, о чем я?». Она так заглянула мне в глаза, что я сразу понял. Понял – и не удивился. От нее шла тугая волна сексуальности, томления, плотской жажды. Вероятно, ее мужу приходилось нелегко. А теперь, в отсутствие мужа, эта жажда, вероятно, стала еще сильнее…

В общем, я понял, что могу переспать с ней без проблем. И обязательно сделаю это – хотя бы для того, чтобы поставить новый барьер между собой и Васей. Потому что, несмотря на принятое решение, внутри у меня засела тошнотворная тоска. Мне было очень тяжело бороться с ней. Но я решил, что нужно перетерпеть, и всё пройдет.

Поэтому, когда Вася взяла ключи и пошла по коридору к своему номеру, я задержался и спросил Кейт, может ли она рассказать об Андорре во всех подробностях. Она понимающе улыбнулась и сказала, что можно, но не сейчас. А вечером, когда освободится. Одним словом, мы друг друга поняли.

Оставив сумки в номере, мы с Васей переоделись и вышли пообедать. Немного поднявшись в гору, мы нашли прекрасный ресторанчик с великолепным видом и отличной кухней. Боюсь, я увлекся, потому что съел два вторых блюда, чем дал Васе повод пошутить по поводу моего жиртрестовского будущего. Жизнь налаживалась.

Но когда мы вернулись в отель, мои внутренности скрутила дикая боль. С обоих сторон меня полилось. Это был какой-то адовый треш. Я не знаю, чем меня накормили в том ресторане, но, судя по эпецэффектам – улучшенным десятикратным пургеном пролонгированного действия. Я сидел в туалете пять часов подряд, но лучше не становилось.

Через час моих страданий в случившемся пришлось признаться Васе, которая отчаянно барабанила в мою дверь. Сделал я это по вотсапу, потому что категорически не мог покинуть свой пост. Узнав, что случилось, Вася рвалась проникнуть ко мне в комнату и вылечить какими-то своими средствами, но в этом я был тверд, как скала. В конце концов Вася приказала мне много пить и отстала.

Лучше мне стало только глубоким вечером. Чувствовал я себя, как раздавленный хомячок, – руки и ноги тряслись, внутри было ощущение, что меня прочищали вантузом. Ни о какой свиданке, естественно, не могло быть и речи.

Я вышел на балкон своей комнаты (это мероприятие заняло у меня минуты две), стёк в кресло, прислушался к себе и с облегчением вздохнул. Вроде бы, отпустило.

В этот момент под окнами проехал кабриолет. За рулем сидел тот же мужик с раздвоенной губой, которого я видел в Таиланде. И которого, – черт возьми, именно его! – я видел уже несколько раз в Испании.

В этот момент у меня в голове все сложилось, – вероятно, туалетные процедуры прочистили, вместе со всем остальным, и мои мозги. Почему только сейчас?! Наверное, потому что я похож на Иванушку-дурачка не только внешне.

Я подошел к двери, вышел в коридор и дополз до Васиной комнаты. Постучал. Она открыла мне дверь, – улыбнулась с сочувствием, посмотрела с ожиданием во взгляде. Спросила, как я себя чувствую. А я смотрел на ее отрастающие черные волосы, лезущие из-под оранжевого камуфляжа. Смотрел на нее, как две капли похожую на фотографию девушки, которую показывал мне тот мужик. Почему я раньше этого не понял?!

– Это ведь тебя он ищет, да? – спросил я. – Твою фотографию он показывал мне в Таиланде. За тобой он приехал в Испанию. И ты видела его здесь, а мне вешала лапшу на уши. Говорила, что это не он.

Вася поникла. Открыла дверь пошире, мотнула головой, приглашая меня в комнату.

– Войди, пожалуйста.

Я вошел, изо всех сил стараясь не показать, что меня колышет на ветру.

– Что ты натворила, Вася? – спросил я, усаживаясь на стул.

Я ожидал любого ответа, вплоть до «убийство». Но не этого.

– Не дала, – ответила Вася.

Я фыркнул яростно, как конь, которому вместо сена попалась мочалка.

– Что?! Ты ему просто не дала, и он преследует тебя по всему миру?! Вася, я не настолько дурак!

Вася заплакала, рухнула на кровать и рассказала, что с этим мужиком, Хельгером, она познакомилась, когда работала гувернанткой в немецкой семье. Он был соседом ее работодателей. Те говорили, что он – сын какой-то важной шишки из военного министерства. А еще, что у него есть какое-то психическое заболевание, но для окружающих оно не опасно.

Возможно, так было только для немцев, потому что для Васи оно оказалось опаснее некуда. Несколько месяцев Хельгер наблюдал со своего участка, как Вася гуляет с детьми у своего дома. Потом предложил ей денег за то, чтобы переспать. Когда Вася послала его примерно в Сталинград, схватил ее и принялся угрожать. Через какое-то время он сделал ей предложение, а когда она и его не приняла, заловил как-то поздно вечером во дворе ее дома и попытался изнасиловать.

– Хорошо, что хозяин услышал, – вытирая слезы, рассказывала Вася. – Я написала заявление, и его посадили. Целый год я жила спокойно. А потом он снова появился! Я увидела его в Москве, представляешь?! Я тогда жила в Москве… В общем, я поняла, что он маньяк. И что от него нужно убегать как можно дальше. Я нашла работу с выездом в Таиланд, но через какое-то время увидела его и там… Остальное ты знаешь.

Я вспомнил морду того мужика. Он реально был похож на маньяка.

– Хорошо, но почему ты мне этого не рассказала?

Вася грустно улыбнулась.

– А ты бы согласился взять с собой девушку, за которой охотится маньяк? И, кроме того…

Она смотрела на меня, покусывая губу, как делала всегда, когда не решалась чего-то сказать.

– Ты мне очень нравишься, – сказала наконец Вася. – Я хотела бы… В общем, я не хотела, чтобы ты думал, что я с тобой – только для того, чтобы сбежать от этого придурка.

Я был так опустошен, что вместо сложных чувств, которые испытал бы от ее слов, например, вчера, почувствовал только печаль.

– Тебе надо было сказать. Мне неприятно, что ты мне не доверяешь. А насчет всего остального… Вася, я могу быть тебе только другом.

Вася стиснула зубы.

– Почему?!

– Долго объяснять, – ответил я.

Она сжала ладони между коленей и опустила взгляд.

Я вздохнул, вытер со лба пот и спросил:

– Почему же ни там, в Таиланде, ни здесь, в Испании, ты не написала на него заявление?

Вася вздохнула.

– Я уже писала, в Германии, и что? Наверняка папа его отмазал. И сделает это снова. Нет, от него можно избавиться только одним способом…

Вася замолчала.

– Каким? – не выдержал я.

Вася таинственно улыбнулась.

– Убить!

– Тьфу, дура, – я даже обиделся. – Я с тобой серьезно…

Вася виновато потупилась.

– Прости, Дюш. Но я реально не знаю, что делать…

Я вздохнул, пожелал ей спокойной ночи и вышел.

Запись 16

Я спал, как убитый, и проснулся в шесть утра в относительно нормальном состоянии. Дико хотелось жрать. Сначала я хотел подождать Васю, чтобы отправиться на завтрак, но потом вспомнил, что завтрак тут начнется только через два часа. Кроме того, Вася любила поспать, и через два часа могла еще не проснуться. А дольше ждать я не мог.

Поэтому я оделся, вышел и отправился искать, где тут можно позавтракать. Скоро я нашел небольшое круглосуточное кафе, где меня накормили отличным завтраком из овсянки и круассанов.

В прекрасном настроении я направился обратно к отелю. И еще издали увидел у закрытых ворот силуэт человека. Подойдя ближе, я понял, что это – Хельгер, преследователь Василисы. Я напрягся, но шаги не замедлил. Может быть, даже хорошо, что мы встретимся лицом к лицу. Он поймет, что у Васи есть защитник, и отстанет.

Хельгер явно был в отвратительном настроении. Он смотрел на меня из-под своих нависающих бровей, зло сжимая кулаки. Когда я подошел ближе, он рывком выдернул из-под борта пиджака замусоленную фотку Василисы и сунул мне под нос, что-то проорав. Планшет он не доставал. Я почувствовал, что назревает драка, и тоже не стал доставать телефон. Да в общем-то, переводчик был нам и не нужен, – и так всё было понятно. Я отвел его руку с фотографией и покачал головой, – хрен я тебе скажу, где она.

Хельгер взбеленился. Он стал совать фотографию мне в лицо – если бы я не отпихивал его руку, он припечатал бы ее к моему лицу. При этом он орал что-то, брызгая слюной, – я не разобрал, что именно.

– Я сейчас полицию вызову, урод! – воскликнул я и пихнул его особенно сильно. Он меня уже взбесил.

Его глаза налились кровью, и тут он меня ударил. Он явно знал какую-то борьбу, потому что я не успел среагировать и пропустил удар в лоб. К счастью, он был не так силен, потому что меня не вырубило, а только зазвенело и закружилось в голове.

А потом его двинул я. От моего удара Хельгер сполз по стеночке и тихо прикорнул у каменного забора, окружающего нашу гостиницу.

В это время из ворот выбежала Кейт. Она всхипывала и повторяла:

– Ты не больно? Он вчера вечером приходить, я не пустить, – глаз злой. Сейчас я буду звонить полици, я видеть, он первый бить…

В это время рядом раздался испуганный голос Василисы:

–Не надо полиции!

Она перешла на испанский и долго что-то доказывала Кейт. А я стоял рядом, слушал звон в голове и не мог собрать мысли в кучу. Все-таки здорово эта сволочь меня приложила.

Потом я сообразил, что Вася запихивает меня в машину. Все наши вещи были уже собраны и лежали в машине на заднем сидении. Мы тронулись. Вася вела сосредоточенно, то и дело поглядывая на дорогу, словно ожидала преследования.

Наконец я пришел в себя.

– Вася, а чего мы полицию то не вызвали, в самом деле? – спросил я. – Он тебя преследует, на меня напал… Его бы посадили!

– Да прям, посадили б! – зло фыркнула Вася. – Ты новости давно читал? В России очередной политический скандал, нас все ненавидят. Повернут дело так, что это мы напали на честного гражданина евросоюза, и привет. А я, знаешь ли, в тюрьме сидеть не хочу. Даже в европейской.

Я вздохнул. Может быть, она и права, не знаю. После удара в голове все еще звенело, и думать не хотелось категорически.

Мы проехали еще несколько десятков километров, и Василиса, наконец, расслабилась.

– Спасибо тебе, – сказала она. – Я понимаю, что ты сделал это, чтобы защитить меня.

– Вообще-то, я защищал себя, – буркнул я, не желая показывать, как приятны мне ее слова. – А куда это мы едем?

– К французской границе, – ответила Вася.

– Уже?!

– А что, тебе кажется, что с Андоррой еще не все ясно? – ехидно спросила она.

Я потрогал голову, живот и понял, что сомнений по поводу Андорры у меня не осталось. Ну вот совсем.

***
Мы ехали часа два, и я постепенно приходил в себя. Вася же наоборот погружалась в какую-то странную молчаливую задумчивость, совсем для нее нетипичную.

– О чем думаешь? – наконец спросил я.

– Я думаю о том, что мне тоже нужно зарабатывать деньги, – ответила она. – Неприятно во всем зависеть от тебя. Все-таки у нас не те отношения.

Мне стало обидно, как будто она упрекала меня в чем-то.

– Что ж, если тебе мало… Но я ведь предупреждал тебя, что со мной ты не заработаешь.

– Да, – кивнула она. – Поэтому я решила воспользоваться тем, что попала в кругосветку и…. – она явственно замялась. – В общем, я решила проводить в каждой стране тест-драйв мужиков и писать об этом в блог. Уверена, это будет прекрасно монетизироваться.

Сначала я даже не понял. Потом – беспредельно охренел.

– Ты что, собираешься с ними спать?! – воскликнул я, чувствуя, как срывается голос.

– Да, – кивнула Вася. – Как ты. Только, в отличие от тебя, мне это будет приносить прибыль.

Я не знал, что сказать. Вернее, на моих губах вертелось множество оскорбительных слов. Останавливало меня только одно, – что все эти слова в какой-то мере можно было отнести и ко мне.

– Ты шутишь, – неуверенно сказал я. – Скажи, что ты пошутила.

Вася посмотрела на меня, коротко улыбнулась и ничего не ответила.

Следующий час прошел в молчании. Я медленно переваривал, что Вася будет спать с какими-то мужиками. Какое она имеет право, вообще? Как ей могло прийти это в голову? Но кто-то беспощадный и разумный твердил: «Ты сам отверг ее. Теперь ты не имеешь права ревновать».

Через час этот голос смог меня убедить. Мы как раз въезжали во Францию.

– Знаешь, может это и хорошо, – наконец сказал я, изображая задумчивость. – Будем с тобой опытом делиться.

Вася посмотрела на меня, и мы дружно заржали.

Мне стало немного полегче. Хотя много между нами изменилось, но былая легкость вернулась. По крайней мере, мне так показалось».


Комментарий Кати

Дневник Андрея на этом обрывался. Да, всё правильно. Я вспомнила, что познакомилась с Андреем и Василисой в первый день их приезда во Францию. Значит, Андрей еще не успел сделать новые записи.

Мне было жаль, что дневник закончился. Скажу прямо – Андрей очень мне понравился. Он был огромным великаном с добродушным лицом, открытым и очень доверчивым. Мне всегда кажется, что такие люди беззащитны перед мошенниками. Возможно, именно поэтому эта девушка, Василиса, за ним увязалась. Чем дальше читала я дневник, тем больше странностей в ее поведении видела.

Я написала Василисе на вотсап, что хочу уточнить кое-что. Она отозвалась в тот же день. Между нами завязалась переписка, выдержки из которой я публикую.


Василиса: Окей, я отвечу на твои вопросы, хотя это совершенно не твое дело. Но взамен ты перешлешь мне дневник Дюша.

Катя: Зачем? Ты не читала дневник?

Василиса: Нет. Дюш мне его не показывает. А мне очень нужно выяснить одну вещь.

Катя: Какую? Он не написал, почему решил не мутить с тобой.

Василиса: Да? Обидно… Я надеялась… Но все равно, я хочу почитать.

Катя: Ок. Так вот, почему вдруг у него начало обламываться с женщинами? Не приложила ли ты к этому руку?

Василиса: А как ты думаешь? Конечно, приложила!

Катя: Зачем?

Василиса: Угадай с трех раз.

Катя: Что, скажешь, втрескалась в него?

Василиса: А что тебя удивляет? Или ты думаешь, в него нельзя влюбиться?

Катя: Я бы в него влюбилась запросто. Насчет тебя, сомневаюсь.

Василиса: Давай без оценок. Ты меня не знаешь, дорогая.

Катя: Ок. Расскажи подробнее.

Василиса: Да что там рассказывать… Ну хорошо. Только после моего рассказа ты пересылаешь мне дневник, договорились?

Катя: Ок.

Василиса: Ну, в общем, первая девица, с которой я ему помешала, была Леонор. Режиссер меня за ней не посылал. Он просто сказал, что не будет снимать Дюша. Но я решила воспользоваться ситуацией. Я подслушивала у вагончика и прервала их в самый подходящий момент.

Катя: Неподходящий, я бы сказала.

Василиса: Кому как. Второй была испанская семья с бабкой Пилар во главе. Ее внучке очень понравился Дюш… Да он вообще женщинам нравится, что уж тут. Но никакой истории с предложением секса и деньгами за секс не было. Девочка просто строила ему глазки.

Катя: Как не было? Он же отдал Пилар 100 евро.

Василиса: Он не знал, что я на них у бабуси вина купила. Он это вино уже потом, во Франции, как бы случайно нашел в машине. Мы его допили только дня два назад.

Катя: Ок, но преследование?! Андрей писал, что сыновья Пилар хотели насильно выдать за него эту Перлиту.

Василиса: Да, с этим я перемудрила. Я просто подумала, что нужно срежиссировать какую-нибудь глобальную неудачу. Если неудачи, – значит, и так ясно, что страна не та, не нужно за женщинами бегать. Поэтому я вытащила из сейфа это дурацкое кольцо, которым Мануэль так гордится, и спрятала его в соседнем шкафу. Когда они увидели, что мы убегаем, они наверняка удивились, – почему гости сбегают под покровом ночи? Мануэль, видимо, метнулся проверить сейф, увидел, что там ничего нет, и… ну, ты знаешь. Как вспомню этот ночной серпантин, саму себя задушить хочется.

Катя: Да уж. Ну ты даешь! А ты не боялась, что они полицию вызовут?

Василиса: Я в своей комнате оставила им денег, письмо с извинениями и написала, где лежит кольцо. Если оно у них, с чего им вызывать полицию?

Катя: Блин. У меня реально нет слов… Ок, а последняя – Кейт? С ней ты как помешала?

Василиса: Эта была опаснее всего, потому что понимала по-русски. Поэтому пришлось подсыпать бедному Дюшу слабительное.

Катя???!!!!

Василиса: Ой, да ладно. Можно подумать, ты поступила бы по-другому. Давай, высылай мне дневник.

Катя: Ок, последний вопрос. Кто этот Хельгер и почему тебя преследует на самом деле? В ту версию, которую ты рассказала Андрею, может поверить только ну очень доверчивый человек…

Василиса: А тебе какое дело? Не лезь в мою жизнь! Мы договаривались, что я тебе рассказываю про то, как я помешала Дюшу с женщинами, а ты мне шлешь дневник. Давай, я жду.


Мне пришлось переслать ей дневник, после чего мы больше не общались.

Я решила опубликовать записи не как тревел-дневник в своем блоге, а в виде электронной книги, поскольку записи Андрея больше подходят под этот формат. Я имею на это право, поскольку по условиям моего выигрыша могу распоряжаться записями по своему усмотрению.


…Через очень короткое время я потеряла покой. С каждым днем мне становилось всё интереснее, что происходит с Андреем сейчас. Что еще отмочила эта ненормальная Василиса. Я поняла, что обязательно должна заполучить следующие записи. Я написала Андрею на мессенджер, и сейчас с замиранием сердца жду ответа.


В оформлении обложки использована фотография автора Jcomp «Relax couple lay down on beach chiar with sea wave» с https://www.freepik.com/


Оглавление

  • Запись 1
  • Запись 2
  • Запись 3
  • Запись 4
  • Запись 5
  • Запись 6
  • Запись 7
  • Запись 8
  • Запись 9
  • Запись 10
  • Запись 11
  • Запись 12
  • Запись 13
  • Запись 14
  • Запись 15
  • Запись 16