Визуальный контакт [Иван Медведков] (fb2) читать онлайн

У песка есть запах. Если лежишь очень долго на раскалённом бархане, который непостижимым образом появился на крыше заброшенного двухэтажного здания, то, вдыхая обгорелым носом мельчайшие песчинки, чувствуешь запах. Нотки восточных сладостей, вонь шерсти уставших верблюдов, свежесть несуществующего оазиса, злость исчезнувших кочевников. Рядовой Алиса Кортес уже шестой час как заняла свою позицию и ждала. Ожидание составляло девяносто девять процентов её работы. Её службы. Даже в учебном корпусе армии, который был расположен в районе боевых действий, война представлялась ей чередой бесконечных приключений. Перебежки и перестрелки, ночные десанты, специальные задания, господи, сколько романтики было впереди… Это заблуждение напоминало о себе холодными ночами в пустыне, когда грязный песок скрежетал на зубах. Девушек и в обычной жизни находит такое же разочарование, только вместо послевкусия от конфетно-букетного периода у Алисы был сбор трупов своих сослуживцев и врагов после артобстрела.

Утром этого дня она получила неожиданный приказ и не поверила своим ушам. Её отправляли в заброшенную деревню, в 5 километрах севернее базы, где, возможно, по непроверенной информации, должна появиться группа местных боевиков. Обстановка в секторе боевых действий накалялась, командир не собирался тратить время опытных бойцов на непроверенные сведения, поэтому решил отправить новичка. Просто отлежится день и вернётся. И напарник не нужен. А разведчики будут чуть меньше плакать в штабе, что их данные недостаточно ценят. Алиса чувствовала, что командир хочет избавиться от неё – с притворным весельем он поторапливал её сборы на задание. Оно было предельно простым: в течение часа занять самую высокую точку, закрепиться на ней, ждать появления цели.

Людей, с которыми нужно что-то сделать, например, убить, в армии называют «цели». Как будто они сразу становятся неодушевленными, без семьи и друзей. Хотя по «цели» на спусковой крючок нажимать легче: как по мишени в тире.

Как только «цель» появится, Алисе нужно было сообщить по закрытому каналу о её появлении и ждать. Активные действия предпринимать «только, если противник заметит рядового Кортес». Отсалютовав и отчеканив: «Сэр, так точно, сэр», – Алиса отправилась в заброшенную деревню.

Переход по сорокоградусной жаре в полном обмундировании, когда предательский песок поглощает твои ступни, изнурителен. Она прислонилась к стене самого высокого здания, медленно сползла вниз. Перекинула винтовку поудобнее, аккуратно выглянула из-за угла. Улица тянулась на полкилометра, не меньше. Заброшенный колодец, разбитые доски, насквозь проржавевшие автомобили. И больше ничего. Алиса сделала несколько глубоких вдохов, выпила немного воды (надо экономить – день будет длинным) и зашла в дом, соблюдая вымуштрованную осторожность. В доме было чуть прохладнее, она, пригибаясь, прокралась до лестницы, поднялась на второй этаж. Пусто. Ощущения, что находишься в дурацкой игре, не покидали её. Часть крыши провалилась, поэтому Алиса ненадолго залюбовалась медленно осыпающимся песком, вальяжно опускающимся внутрь здания. Песок никуда не спешил, он методично захватывал новую территорию. Песок шептал, когда тёрся о край сломанной крыши: «Всё, что люди отняли у меня, я заберу обратно». Алиса подумала: «Неслучайно часы – песочные, – время вечно, а люди, увы, нет». Она подняла несколько досок, наклонила голову, прошла под шелестящим водопадом. Сложила себе небольшую подставку и с трудом забралась на крышу. Алиса поправила шлем, который неудобно опускался на глаза, осмотрелась вокруг. Пустынный пейзаж завораживал. Километры кривых дюн тянулись до горизонта, где воздух дрожал и казался паром. Ослепительно голубое небо было так близко, будто вечером оно опустится на раскалённое одеяло из песка и укроет его от холодной ночи. Алиса почувствовала, что вдыхает крупицы счастья вместе с песчинками: «Как далеко может завести качественная пропаганда службы в армии? Этой команде пиарщиков нужно бы делать рекламу в турбизнесе…»

Чуть больше года назад Алиса сидела со своим парнем у него дома, они смотрели телевизор. Во время неинтересного для неё футбольного матча, она в первый раз обратила внимание на рекламу армии. Казалось бы, зачем армии реклама? Но показанные кадры захлестнули её эмоциями. В одно слово эти чувства можно было описать как «патриотизм». До того момента – непонятное для неё слово из лексикона политиков. Даже по смыслу, не то что по эмоциональной окраске. А через минуту она уже листала все ролики на Youtube. Парень несколько удивился, немного подразнил её и продолжил смотреть футбол.

Райан не придавал значения странному повышенному интересу к армии со стороны своей девушки. Он вообще не допытывался и не анализировал того, что происходило между ними. Можно сказать, плыл по течению. Но сколь бы долго по реке отношений не плыть, однажды, впереди может оказаться водопад. А если не обращать внимания на незаметные знаки, то падение будет неприятным и неожиданным.

Они ходили в кино, на вечеринки, иногда просто оставались дома. Точек соприкосновения было достаточно, чтобы был выбор из совместных занятий, но не так много, чтобы они совсем растворились друг в друге. Стандартная хорошая пара. Стандартное приятное развитие отношений. Только трагичный финал в них не вписался.

Алиса заняла позицию на углу крыши. Длинная улица просматривалась, как на ладони. Она привычно взяла некоторые пустые окна под прицел, по очереди. Достала бинокль, проверила расстояние до объектов в середине и в конце улицы. Ничего особенного. Подвигала локтями, поворочалась, будто укладывается спать. Постаралась лечь удобнее. Времени придётся здесь провести немало, и, скорее всего, без результата. Задание есть задание. Сохраняя внимание, Алиса попробовала отрешиться от действительности, скользить по самому краю сознания. Своего рода медитация. Секунды медленно тёрлись о секунды, минуты с грохотом падали на минуты в песочных часах. Как всегда внезапно начало темнеть. Прошло уже шесть часов.

Движение было едва уловимым. Но она заметила его. Выглянувший из-за угла здания в конце улицы человек, выдернул её из покоя подсознания в тёплый пустынный вечер. Алиса снова достала бинокль, внимательно посмотрела на угол здания. Через пару минут голова человека опять появилась, при этом «цель» посмотрела прямо по улице. По заданию у Алисы были конкретные инструкции: сразу сообщить о появлении «цели» в штаб. Она достала рацию и негромко проговорила:

– Гадюка – норе. Приём.

Никто не ответил. Странно. Обычно связной реагирует сразу. Но в штабе чем только не занимаются помимо службы, так что ничего удивительного.

– Гадюка – норе. Визуальный контакт, приём.

Она позволила себе длинную формулировку, потому что настоящей активности ещё не было. Опять тишина. Алиса проверила частоту: всё в порядке. Чего они там молчат?

– Гадюка – норе. Визуальный контакт, рядовой Кортес, приём.

А вот это уже нехорошо. Согласно регламенту, который был введён совсем недавно, если трижды не отвечает штаб, то ответственность за операцию возлагается на исполнителя, он получает право действовать самостоятельно.

Прежде чем действовать, Алиса захотела повернуться и посмотреть в сторону базы. Может женское чутьё, может солдатское. Она осторожно повернулась и увидела нечто страшное. Прямо со стороны базы на неё двигалась песчаная буря, жадно заглатывая песок и превращая холмистый пейзаж в равнинный. Согласно неписаному регламенту выживания необходимо спрятаться от бури, закрыть рот и нос тряпкой или одеждой и переждать её. Находиться на крыше здания во время буйства природы крайне нежелательно. И вот тут страх наконец-то накрыл её. Осознание радиомолчания и свихнувшейся стихии ледяным потоком заполнило всё тело. Два события не могли быть случайностью. Алиса снова посмотрела на «цель» уже через оптический прицел.

Человек вышел из-за угла на середину улицы. А за ним ещё один. И ещё. И ещё. Естественно, все с оружием и в защитной одежде. А потом вышел подросток, на вид лет тринадцати. Несмотря на небольшой возраст, он держал в руках АК-47. Почему-то боевики показались ей похожими на облезлых гиен с детёнышем, которые собираются залезть к себе обратно в пещеру. В том, что это были боевики, сомнений не было. Они показывали в сторону песчаной бури, переговаривались. Песчаная буря была за спиной Алисы, поэтому, возможно, они показывали на её позицию. Может оптический прицел предательски блеснул отражением закатного солнца.

«Может, всё-таки не заметили? Кто не удивится «песчаному цунами», которое вот-вот накроет деревню? А что если заметили и обсуждают, как сейчас обойдут её с флангов? А почему тогда они остаются на месте?» Дилемма казалась неразрешимой, она одновременно с этими мыслями проверила температуру и ветер, сделала нужные поправки. Алиса сняла винтовку с предохранителя. Если прямо сейчас не принять решение, то буря накроет всех, а она потеряет преимущество в дистанции. Алиса взяла на прицел самого дальнего от неё боевика, одного из пяти, считая ребёнка, и замерла. Все эти банальности, что у врага тоже есть семья, что он воюет за правое, по его мнению, дело, перегрузили мозг. Вытеснили страх. В учебке предупреждали об этом, и нехитрое упражнение должно было помочь. Нужно было представить лица погибших товарищей. Бессмысленно. Смерть одних людей не вернёт других. Но действенно. «Во исполнение долга перед Родиной, рядовой Кортес», – зазвучали в памяти призывные голоса… На выдохе. Щёлк. Алиса плавно нажала на спусковой крючок. «Цель», словно тряпичная кукла, передёрнулась и упала на песок.

Опытные боевики синхронно посмотрели по направлению, откуда был выстрел. Один из них спрятался за полуразвалившийся колодец, другие два ринулись к ближайшему зданию. Только ребёнок удивлённо замер, смотря на убитого. Алиса уже держала его на прицеле. Господи, он же совсем дитя. И это дитя сейчас будет охотиться на неё вместе с другими. Первым побежит в атаку. На такое решение должно даваться два дня, а не две секунды. Вдох. Выдох… Щёлк. В прицел было видно, как потоки багровой крови выплеснулись на раскалённые жёлтые камни.

Эти два выстрела, словно тревожные удары в гонг, известили выживших о приближении песчаного исполина. Алиса отползла назад, поднялась и поспешила к другому краю крыши. Ветер стал сильным, она, прикрывая глаза, посмотрела на стену из пыли, которая вот-вот накроет дома. Алиса вспомнила чувство, когда в детстве пряталась от грозы. Они с сестрой бежали вниз по улице, завидев иссиня-чёрные тучи над полем, около фермы. Мама уже вышла на улицу, подгоняя и так бежавших со всех ног дочек. Они забежали во двор, потом в дом, с огромным облегчением закрывая за собой дверь. Чувство безопасности наполнило теплом всех обитателей дома. Забытое чувство.

Алиса прыгнула и мягко приземлись на пол второго этажа. Успела забежать в комнату с единственным забитым досками окном, когда песчаный дождь забарабанил по крыше. Противная взвесь заменила воздух, рядовой Кортес заняла позицию у заколоченного окна, через щели которого ещё можно было разглядеть часть улицы и противоположный дом.

Видимость снизилась до нескольких метров. Песок пытался заполнить нос и рот. Платок цвета хаки защищал, но не до конца. «Эти шакалы скорее всего пойдут через здания, значит, либо появятся прямо передо мною, либо слева, на другой стороне улицы. А, возможно, с обеих сторон. Выйти на улицу и побежать через пустыню? Нет, самоубийство. Пойти им навстречу? А если они всё-таки двигаются группой – то шансов выжить мало. Судя по тому, что они не остались стоять как истуканы после первого выстрела, это настоящие наёмники. Или обученные фанатики. Остаётся только ждать. И увидеть их первой. Интересно, какую бы оценку мне поставили за это решение на уроке тактики?»

В окне напротив она заметила движение. А потом боевик почти свалился с открытого балкона через маленькие перила. Он потерял равновесие, закачался на краю, сильный ветер нисколько не помогал ему встать ровно. Соседний дом находился всего в нескольких метрах от Алисы. Она вскинула автомат и дала короткую очередь. Боевик крутанулся на месте и упал вниз. Другой, очевидно, разглядел вспышки от стрельбы на втором этаже. Издав боевой клич, он швырнул гранату в дверной проём, который находился рядом с окном Кортес. «Зачем он кричит, я бы может и гранату не заметила», – подумала Алиса, когда дёрнулась влево, рывком переместилась на балкон и прыгнула вниз. Она неудачно приземлилась, подвернула ногу и растянулась плашмя на песке. Прежде чем прикладом старого доброго АК-47 её вырубил третий боевик, который появился, как призрак из песчаного урагана, она успела подумать: «Почему нет взрыва?» Рация вывалилась из её нагрудного кармана:

– Нора – гадюке. Связь восстановлена. Визуальный контакт подтверждён. Ждите приказа. Приё… – боевик по-своему воспринял поток непонятных слов, сливающихся с гулом пыльного ветра, и вторым ударом приклада грубо прервал связного.

Райан пришёл в гости к Алисе, это было несколько лет назад. Он пришёл поделиться с нею, что наконец-то нашёл хорошую работу. Правда, в другом городе. Но, ничего, это как раз повод съехаться. Он мерно думал об этом, как об очередном checkpoint¹ в их отношениях.

– Привет, у меня есть новости, – Райан решил сразу всем поделиться, воодушевления своего он и не пытался скрыть.

– Привет, а у меня тоже, – Алиса выглядела спокойной и сосредоточенной.

– Давай ты, – игривое настроение Райана контрастировало с настроением подруги.

– Нет, ты первый сказал, – они ощутили себя участниками детской игры.

– Хорошо, – настрой Райана было тяжело сбить, – я наконец-то нашёл работу! В соседнем городе, зато мы сможем съехаться! Как тебе такие новости? – Райан замер на краешке стула. Вместо восторженных воплей в ответ была тишина. Алиса смерила парня строгим взглядом и сказала:

– Я никуда не поеду.

Ошеломлённый Райан чуть не соскользнул со стула. Он услышал ответ, которого совсем не ожидал, ещё и в безапелляционной формулировке. Он уселся поудобнее.

– Почему… не поедешь?

– Потому что не такой жизни я жду. Я хочу добиться чего-то стоящего, я хочу быть самостоятельной и независимой. Следовать за тобой – это не для меня, – Алиса выплеснула на Райана заранее сформулированный текст.

– Но… я… мы… – Райан пытался собраться с мыслями.

– Что ты блеешь, Райан, говори, – неестественная агрессивность Алисы ещё больше смутила Райана.

– Я не знаю, что сказать.

– Тогда добавлю я. Я ухожу в армию, – если Алиса хотела произвести оглушительный фурор, то она сделала это.

– В какую армию? – Райан становился приторно-глупым, когда в его жизни случалось что-то важное и страшное.

– В нашу, в какую ещё, – Алиса могла улыбаться и в такой момент.

– А, подожди-подожди, это значит, мы расстаёмся? – несмотря на то, что очевидность ответа зашкаливала, Райан всё же задал этот вопрос.

– Ну да. Хотя можешь меня подождать, – Алису действительно это забавляло.

– А давно ты решила? – Райан даже не пытался оправиться от удара. Он летел вниз с водопада, широко растопырив руки, нелепо ловя ртом воду вместо воздуха.

– Ну, прошла медкомиссию месяц назад. Кстати, поздравь меня, я абсолютно здорова, – Райан разбился о бурлящую внизу воду, не в силах выплюнуть солёные слёзы обиды.

Он молча поднялся со стула, взял свою лёгкую куртку и направился к выходу.

– Куда же ты, Райан, и это всё? – Алиса даже не поднялась с кровати.

Райана душили слёзы. Он вообще был впечатлительным и сентиментальным парнем. Казалось, его жизнь уже устаканилась, события будущего предсказуемы. Общая квартира, свадьба, дети… Но армия!!! …Внесла свои коррективы. Райан набрал номер друга, они отправились в бар. Классический выход из очередного тупика в его жизни.

Позже он переехал в соседний город. Работа клерком в огромном офисе с безликими людьми давала стабильный доход, но доставляла мало удовольствия. В тот момент, в его жизни появилась она. Фотография. Друзья подарили ему на день рождения полупрофессиональный фотоаппарат, хотя он никогда этим не увлекался. Но его душа требовала чего-то творческого. Сначала Райан фотографировал всё подряд, был всеядным. Пробовал разные ракурсы, снимая одни и те же предметы. Читал о настройках фотоаппарата в Интернете, потом практиковался. Но никакие технические «приёмчики» не смогут научить тебя ловить момент. «Ловить момент» – это те 10% таланта, к которым нужно добавить 90% обычного труда фотографа. Однако, без этих 10% сумма будет равно нулю.

Офисный работник, который перестал печатать и вспомнил, что сегодня пятница… Собака, дождавшаяся хозяев с работы… Ребёнок, которому подарили первый велосипед… Ярко схваченные моменты жизни пополняли папку начинающего фотографа.

Ещё совмещая работу и хобби, Райан отправился в отпуск. Но никто из друзей не захотел поехать в скучную старушку Европу. Райан взял с собой фотоаппарат. Сидя в самолёте, думал о том, что одиночество – это путь к творчеству. Другие выражения лиц людей, другая архитектура, другой стиль жизни – должны были пополнить его коллекцию удачными снимками.

Отпуск проходил прекрасно, Райан много гулял и очень много фотографировал. Испуганные голуби на площади начинают взлетать… Жена ругается на пьяного мужа, перегнувшись через окно… Влюблённая парочка торгуется с продавцом, чтобы арендовать скутер…

Райан сидел в ресторане своего отеля, листал на экране фотоаппарата сегодняшние снимки. Пока он ужинал, пошёл дождь. Серая пелена нависла над городом. Перед отелем была небольшая площадь, а через неё по диагонали возвышалась старинная церковь. Райан сделал снимок, на котором небо и церковь довлели над зрителем. Безысходность и ничтожество. Такое броское название понравится посетителям его фотовыставки, если такая когда-нибудь случится.

За соседний стол опустилась девушка. Райан сначала даже не заметил её. Потом начал убиваться: как он мог не увидеть её сразу? Она была одета во всё чёрное, платье было длинным и закрытым, старомодная элегантная шляпа с широкими полями гармонировала с нарядом, огромные очки в белой оправе скрывали глаза. Она пила маленькими глотками из крошечной чашки. Руки Райана сами навели объектив. Девушка как раз смотрела на площадь, её голова была в идеальном полуобороте. Новый кадр. Райан отодвинув от своей головы фотоаппарат, посмотрел на незнакомку через экран… А она смотрела на него.

– Простите, Вы, что меня… фотографируете? – у неё был очень милый акцент.

– Да, не мог сдержаться, – Райан чувствовал себя глупо.

– Вообще-то, приличные фотографы спрашивают разрешения.

– Если бы я это сделал, то упустил бы момент. А его упускать нельзя, – оправдание у Райана было готово заранее.

– Вы должно быть всем так говорите, кто по ту сторону объектива, – она наморщила носик, очки забавно приподнялись.

– Только красивым, – Райан говорил подобные глупости и банальности непринуждённо, у него это очень хорошо получалось.

– Ха, – она продолжила пить кофе.

Райан, опьянев от своей смелости, подсел к ней за стол.

– Давайте я вам покажу снимок, – и, не дожидаясь ответа, протянул ей фотоаппарат. Она спокойно взяла камеру одной рукой, другой грациозно сняла тёмные очки. Карие глаза сначала посмотрели на Райана. Моментальный расчёт: ширина плеч плюс стоимость одежды. Результат оказался достаточным для продолжения знакомства. Ему почему-то вспомнилась древняя китайская поговорка: «Собака смотрит на палку, которую кинул человек, а лев – на человека». Эта леди не была похожа на дворняжку.

– Неплохо, но вы можете лучше, попробуйте в другой раз, – она вернула фотоаппарат.

– А когда будет другой раз? – Райан вёл диалог легко, как ему казалось, по-европейски.

– В том же месте, в тот же час, – она поднялась из-за стола, надела очки и пошла.

– Подождите, как же вас зовут? – Райан крикнул ей вслед.

– Вы можете называть меня Адель.

К немалому его удивлению, на следующий день Адель пришла. Теперь она предстала вся в белом, закрытое хлопчатое платье облегало её фигуру. На голове был тряпочный ободок, в ушах бежевые серёжки-бусинки. Она напоминала молодую Риз Уизерспун, но не из «Жестоких игр», а скорее из «Стильной штучки». Райан поставил фотоаппарат на барную стойку, сделал снимок. Сегодня был погожий день, свет заливал всё пространство ресторана. Райан бесшумно подошёл к Адель в своих лёгких туфлях.

– Добрый день! – он присел рядом, светясь улыбкой.

– Добрый. Как снимок? – она даже не повернулась к нему.

– Отличный… лучше, чем вчера. А как вы увидели? – Райан зачем-то обернулся.

– Прошу, – она сделал непонятный жест рукой, – дайте посмотреть, пожалуйста.

Она взглянула на экран.

– А почему вы делаете только один снимок. Все фотографы делают несколько, выбирают лучший. Это разумно.

– На самом деле момент только один, его и нужно поймать. Когда ты делаешь вторую попытку, ты ловишь уже другой момент. А мне нужен только один. Тем более, ничего разумного в этом искусстве нет, – Райан формулировал эти мысли месяцами, поэтому Адель почувствовала их «заученность».

– Чувственные творческие натуры. Да уж… – ей всё быстро наскучивало.

– А вы чем занимаетесь? – беспроигрышное продолжение разговора: человеку почти всегда интересно рассказывать, чем он занимается.

– Я посол доброй воли, – при этом она чуть заметно горделиво подняла подбородок.

– Ух ты, как интересно, – и вправду было интересно. Райану казалось, что послом доброй воли может стать только какая-нибудь знаменитость. Хотя, кем была Адель, он не знал.

– Да, но сейчас у меня отпуск, иначе бы не прохлаждалась тут посреди рабочего дня, – она деловито раскрыла маленький ежедневник в кожаном переплёте. В этот момент Райан был окончательно очарован. Он пригласил её на ужин, в маленький ресторанчик в центре города. Так начался их роман.

Прошло несколько лет. Райан давно бросил свою офисную работу, профессионально занялся фотографией. Работал на один популярный журнал, делал фоторепортажи, иногда сам писал статьи. Адель, его молодая жена, много летала по миру, но моменты расставания только делали их духовно ближе. Иногда он отправлялся в путешествие с ней, при этом умудряясь работать.

Тёплое осеннее утро расплескалось по их дому. Райан готовил завтрак, аромат аппетитных тостов с джемом должен был выманить жену из спальни. Она пришла на кухню, на ходу потягиваясь, протирая сонные глаза. Адель выглядела умилительно в бело-розовой мешковатой пижаме. Она уселась на высокий стул на кухне, руки положила на стол, а голову на руки.

– Что там на завтрак, дорогой? – она закрыла глаза и медленно втянула воздух, наполненный ароматами.

– А то ты не знаешь, – Райан был уже одет, собран, деловито открывал-закрывал ящички на кухне, наливал кофе.

– Знаю, знаю, – она лениво потянулась за вилкой, – какой сегодня план?

– Я поеду в редакцию, босс сказал, что у него есть задание для меня. Хочешь поехать со мной?

– Нет, мне нужно в душ и так далее. Позвони мне из редакции, – она принялась за завтрак.

– Хорошо! Давай ешь увереннее: приготовлено с любовью! – он в какой-то рекламе подхватил этот слоган.

Райан завёл свой новый «Шевроле» и неспешно отправился в редакцию. Здание редакции было из красного кирпича с чёрными рамами окон. Он бросил машину на полупустой парковке. В редакции стоял постоянный шум, будто вертолёт с новостями, которого, конечно, у журнала нет, работая на холостых, готовится к взлёту. Но пока не может оторваться от земли. Райан на ходу поздоровался со штатными, прошёл в кабинет редактора.

– А, Райан, здорово, дружище! – редактор был самого классического вида. Немного за пятьдесят, с брюшком, с маленькими очками в тонкой оправе. – Рад, что приехал почти сразу, – редактор любил по-доброму подкалывать. Например, просьба приехать прозвучала вчера после десяти вечера.

– Добрый день, сэр, – Райан не мог не улыбнуться.

– Сэр! Что ты будешь делать! Опустим всю эту пустословную вежливость, сынок, да? Это мне не по душе. Слушай, есть возможность сделать классный материал. Но ехать нужно сегодня, – редактор наклонился над столом, будто старый охотник ослабил поводок гончей и обозревает свои угодья.

– Куда ехать? – Райан присел в кресло напротив редактора.

– В столицу! Взять интервью у ветерана. Там такая судьба! У-у-у! А лицо какое! Все беды войны отразило, – редактор отъехал на своём стуле немного назад, взял Райана в воображаемый объектив, который «сделал» из пальцев.

– А можно… – Райан вспомнил, что до столицы ехать часа три.

– Можно, нельзя, что за вопросы? – редактор нетерпеливо перебил Райана. – Адрес возьмёшь у моей ассистентки. Материал мне нужен к концу недели. Райан, – он уже был в дверях, – мне нужен хороший материал! – редактор послал многозначительный взгляд, как умел только он.

Райан забрал Адель, купил на заправке сладостей и газировки. Ехать неблизко. Дорога сначала тянулась по городу, где осень засыпала землю красно-жёлтыми листьями. Потом плавно перетекала в шоссе, слева и справа виднелись фермы, поля, небольшие озёра. В полдень они уже были на месте. Точнее у ворот военной базы. Ассистентка помимо листка с адресом вручила Райану временный пропуск на машину. Райан, предъявив пропуск людям в военной форме, заехал на базу. Он никогда раньше не бывал на военных базах. Его удивила ухоженность территории и наличие жилых коттеджей. Он припарковался около супермаркета, рядом с которым располагался штаб. Они с Адель зашли на первый этаж, где солдат проводил их в один из маленьких кабинетов. Женщина в форме взглянула на их документы и быстро проговорила:

– Ни в коем случае не удивляйтесь. Не показывайте страха, когда увидите ветерана. Иначе ветеран разозлится. Никакого интервью не получится. Если ветеран игнорирует вопрос, то переходите к следующему. Не пытайтесь «раскрутить» ветерана. Если всё понятно, то сейчас вас сопроводят. Жена может остаться здесь. Наш супермаркет похож на небольшой торговый центр, – женщина в форме так чеканила слова, особенно «ветеран», что последние фразы про торговый центр прозвучали нелепо после всех чётких инструкций.

Они вышли обратно на улицу, где Райана ждала смешная машинка, на которой ездят по полю для гольфа. Адель взяла у него кошелёк и отправилась в магазины: «Вот ещё россказней старого ве-те-ра-на в свой выходной мне не хватало». Она чмокнула мужа в щёку и зашла внутрь супермаркета. Райан залез в маленькую белую машинку, военный с волевым подбородком и спрятанными под солнцезащитными очкам глазами повёл машину вдоль берега. База находилась около реки, с которой дул прохладный бриз. Райан смотрел на красивые коттеджи, которые с военной чёткостью стояли друг за другом. У одного из коттеджей они остановились. Военный залихватски выпрыгнул из машинки, Райан проследовал за ним по тропинке к дому. Около него в саду росли красивые цветы, те, что расцветают ранней осенью. Военный постучал, зашёл внутрь и, чуть не задев Райана, быстро вышел обратно. Будто убедился, что всё в порядке. Сопровождавший прыгнул в машинку и лихо развернулся, не заезжая на газон. «Наверное, забирать будет уже другой», – подумал Райан. Он поправил сумку с фотоаппаратом и вошёл внутрь.

Из коридора он попал в тёмную гостиную, где к нему спиной стоял ветеран, глядевший в окно. Света проникало в комнату мало, тяжёлые шторы не пускали осеннее солнце внутрь. Глаза чуть привыкли к полутьме, Райан с удивлением заметил, что у ветерана длинные волосы, да и ростом он невелик. Ветеран положил бинокль на подоконник, плавно развернулся и уставился на Райана. Удивлению Райана не было предела! Это была женщина. Скудный свет падал на левую половину её лица, которое покрывали шрамы разной глубины. Самым страшным был рубец под скулой, будто кто-то сорвал кожу вниз, а вот обратно ее натянуть в душной операционной измочаленному военному врачу было очень трудно. Вопреки удивлению и обычному страху, Райан шагнул навстречу и протянул руку.

– Добрый день, меня зовут Райан, я пришёл взять у вас интервью, – он решил, что лучший способ скрыть волнение – говорить очевидные вещи.

– Добрый, добрый, меня зовут Алиса Кортес, если ты ещё помнишь это имя, – Алиса сжала дрогнувшую руку Райана так сильно, что он невольно скривился от боли.

Райан не мог поверить своим глазам. Ещё несколько секунд и он бы вспомнил её сам, думая, что полутьма играет с ним злую шутку. Но Алиса била прямо в лоб, поэтому он не успел начать рассуждать. Увидеть её после стольких лет было, мягко сказать, неожиданностью. Он не стал следить за её судьбой после расставания, но невольно слышал новости, когда гостил у своих родителей. Говорили, что она попала в район боевых действий. Это единственное, что он помнил. А потом слишком много событий произошло в его собственной жизни.

– К-хм, конечно, помню, давайте начнём, – Райан опустил глаза, чтобы не смотреть на её лицо, и присел в кресло.

– Что… эта набитая дура Румирс, как всегда, наплела про то, как надо со мной себя вести? – Алису забавляло, что она угадывала это каждый раз. – Да не заморачивайся, я привыкла, – Алиса опустилась в кресло напротив Райана, окно осталось позади неё.

«Как удачно она села, лица почти невидно. Интересно, она это со всеми практикует?»

– Давайте… Давай начнём, я задам вопросы, а потом сделаю пару снимков, – Райан указал на сумку с фотоаппаратом.

– Ну давай, – Алису эта ситуация развлекала. Она достала пачку сигарет, по-мужски прикурила от тяжёлой зажигалки «zippo».

– Как вы решили отправиться в армию? Что вас натолкнуло? – на этой фразе Райан включил диктофон.

– Меня. Натолкнула. Реклама! – тут она зашлась в смеси удушающего кашля и смеха, сигарету выронила на ковролин. – А чёрт, – она затоптала дымящийся окурок.

– Реклама армии, – она продолжала странно смеяться, – и фильм, фильм «Спасти рядового Райана», – здесь она наиболее полно оценила свою шутку, аж согнулась от смеха пополам в кресле.

– Хорошо, чувство юмора у тебя осталось, – Райан не сразу понял, как неудачно выразил свою мысль.

– Юмор. Юмор, – Алиса повторяла слова по два раза, будто примеривались к ним. Нет. Прицеливалась, а потом стреляла. – Там, где я побывала, без юмора никак, – она внезапно успокоилась и затянулась новой сигаретой.

– Расскажите, пожалуйста, как протекала ваша служба, – он переключался на вы: не мог относиться к ней, как к бывшей девушке. Только как к ветерану. Ну и словечко.

– Моя служба, служба. Учебка, первое одиночное задание, провал операции, плен, много успешно завершенных миссий, награды, возвращение. Достаточно для интервью, хе-хе? Это твоя жена, ну та, с которой приехал?

– Да, – сердце Райана начало биться быстрее от резко сменившейся темы. – Что за первое задание?

– Красивая, – Алиса мечтательно посмотрела наверх и выпустила дым под потолок, – как небо в пустыне.

– Так что за задание? – Райан попробовал повторить вопрос. Забыв, об инструкциях от Румирс. Алиса медленно опустила взгляд на Райана.

– Я буду говорить только то, что считаю нужным. И сколько считаю нужным. Понял, молокосос? – такой грубости Райан не ожидал, поэтому сильно смутился.

– Смотри, – продолжала Алиса с интонациями, которые маскировали тихую ярость под философское безразличие, – в слове «плен» четыре буквы. Всего четыре буквы. У кого-то к этим буквам подтягиваются эти… как их… ассоциации. Складывается картинка. Но никто, слышишь, никто не представляет, что происходит в плену. Видишь, – она наклонилась вперёд, направив указательный палец к щеке, – это случилось не в плену. Это случилось до него. А чтобы увидеть отпечатки плена, тебе придётся покопаться в моей больной башке.

Райану стало совсем не по себе. «Копаться в башке», может, это и его профессиональное занятие, но сейчас было слишком дискомфортно. Тем не менее, диктофон знал своё дело – записывал всё.

– Ой, а может рассказать тебе о наградах? Об этих жетончиках, которые переплавлены из свинцовых пуль и покрыты золотом, украденным у врага? Извините, извините, какая кража, это боевые трофеи. «За отвагу». «За храбрость». Кстати, медали две, а разницы я не понимаю. Хотя солдат мало что должен понимать. Есть «цель», а есть арсенал всех твоих способностей, чтобы добраться до неё и «нейтрализовать». Ты записываешь, репортёр? Я подбираю очень правильные атмосферные слова. Тебе хорошо заплатят за статью, – мысли опять унесли Алису куда-то далеко, она вытягивала сигарету за сигаретой.

– Вы что, разочаровались в армии? – Райан почувствовал «жареный» материал.

– Даже не смей так говорить, гражданский. Я вижу тебя насквозь. Если я решила помочь тебе и не сижу тут с полным ртом воды, и не лью на тебя заученные патриотические высказывания, это не значит, что ты можешь провоцировать меня, – Алиса пристально смотрела на Райана, когда произносила эти слова. Райан аккуратно кивнул. – Вы все закрылись в своих домах, районах, городах. Слово война ас-со-ци-и-ру-ет-ся у вас со Второй мировой. Всё хорошо. Кто-то даже недоумевает: «Зачем нам армия?» А то, что Третья мировая началась реально во всём мире, везде, кто-нибудь осознает? Если она разбросана по земному шару, а стороны не объединяются в огромные альянсы, то это не делает её невидимой. «Локальные конфликты», – скажете вы. А их не слишком много? А не слишком ли быстро они могут перерасти в глобальные? Чёртово понятие «миротворца» застилает вам глаза. Поздно «творить мир». Время добить бешеных собак, может реально мира станет больше. Без послов мира и послов доброй воли. Опасная профессия, кстати. Послов на войне вешают первыми.

Райан видел, что она устала, но остановиться он не мог. Упускать такие слова – непростительно. Алиса действительно делала материал необычным. Провокационным. Разжигающим чувство противоречия. От такой статьи должен быть неслабый отклик.

– Что-то меня понесло, – Алиса откинулась на спинку кресла, – давай сделаем перерыв. Они посидели в тишине несколько минут. Потом Райану пришла в голову мысль, он спросил:

– А давайте сделаем снимок. Без вашего разрешения он не будет опубликован.

– Что ж, давай, – Алиса выпрямилась и замерла.

Райан достал фотоаппарат. Прицелился, навёл объектив. Щёлк. Должен был поймать момент. Почему-то сработала вспышка, хотя не должна была.

– Ну вот, – он посмотрел на экран довольный собой, улыбнулся и с неподдельным энтузиазмом сказал: – Неплохо получилось. Как у вас говорится: «Визуальный контакт!»

У Алисы резко заболела голова. Ощущения были такие, словно кто-то бросил светошумовую гранату в комнату. В глазах всё белым-бело, в ушах – пронзительный раздражающий писк. Она, дёргаясь, сползла с кресла на ковролин. Во рту запершило, очень захотелось пить. Над её головой кто-то склонился. Невозможно разглядеть, кто это. Кажется, он замахивается, отводит руку с автоматом наверх. Сейчас будет удар. Она почувствовала, как заполыхал старый шрам, и белая мгла окончательно заполнила её раненое сознание.

Райан кинул на стол редактору рукопись. Редактор с интересом взял листы, не прокомментировав эксцентричный жест журналиста. Он не мог оторваться. Материал был хорош.

– Она поправится? – вопрос он задал скорее из вежливости и азартного интереса после прочтения.

– Я думаю, она уже никогда не поправится, – Райан медленно развернулся и вышел из кабинета.

Комплимент от Гонконга

Как хотелось бы отправиться в Париж на эти четыре дня. Прогуляться по знаменитому Монмартру, увидеть прекрасный Собор Парижской Богоматери, подняться и подурачиться на Эйфелевой башне, встретить симпатичного, пускай даже под сорок лет, француза за легким завтраком в 11 утра. На крошечной улице, за маленьким столиком на двоих, с несколькими горячими круассанами и свежим сыром. Легкий короткий роман, ничего не значащий для него, но необходимый, как воздух, для неё. Она была согласна даже на однодневную интрижку. Встречи с принцем на белом коне она уже и не ждала. С её «везением» и образом жизни, принц должен появиться где-нибудь лет через тридцать. При таком варианте останется лишь в очередной раз оценить иронию судьбы и посватать принцу свою дочь. Которой, пока что тоже нет.

Мечты были беспощадно прерваны нудным и противным, как холодный дождь за шиворот, голосом начальницы: «Собирайся, вечером улетаешь в Китай, расписание встреч на почте». О, господи, началось. Надо печатать план командировки, спокойно и протяжно выдохнуть (о, эту процедуру она проделывает очень часто) и отправляться домой, собираться. А надоедливые мысли преследовали её.

Во-первых, начальница со ставшим ненавистным именем Валентина на интересные встречи заграницу всегда отправляется сама. Значит, опять нашей героине выпали безумно скучные визиты вежливости. Во-вторых, Китай – это, конечно, не самый плохой вариант, но эта страна ассоциируется с огромным количеством людей, непонятно где живущими, мегаполисами, грязью, трущобами, бедностью и так далее.

Любую командировку она использовала для поиска кого-то, кто в один день может стать близким человеком. Хотя Китай – это не самое подходящее место для поисков (тем более, что «близкого человека» хотелось бы видеть под 180 см, ну или хотя бы 175 см и с европейской внешностью).

Уже приземляясь после «сказочного, удивительного» перелёта, во время которого невозможно даже поспать, её посетила мысль, что она совершает побег из одного мегаполиса в ещё больший. Это уже сложно назвать отчаянием, скорее, безумие. Но легче от констатации факта не становится, поэтому она сжимает губы, поднимает тяжёлый чемодан и семенит на стоянку такси. Подъезжает к Гонконгу. Неожиданно вид её завораживает. На фоне океана и окутанных туманом гор, и на самом полуострове, и дальше по побережью, возвышаются, как заточенные карандаши, небоскрёбы. Их неимоверное количество на маленькой площади лишь усиливает впечатление. Уже стоя в пробке (это дань потерянным временем за пребывание в любом большом городе), она разглядывает пространство между небоскрёбами, маленькие улочки-коридорчики. Виднеются дома поменьше, на балконах которых развешена разноцветная одежда, снующие туда-сюда китайцы, кто с едой в картонных коробках, кто с пакетами мусора. Высоченные дома находятся очень близко к дорогам, и в голове крепко сидит яркая ассоциация – муравейник. В котором нечего, и непонятно зачем, искать.

После стандартного check in² и приготовления к встрече, что включает в себя строгий деловой костюм и скромный макияж, надо браться за работу. Изучив выжимку с электронной почты о компании-партнёре, она спускается вниз и ловит такси. Дорогой офис, обмен натянутыми улыбками и безликими визитками, элементы деловой вежливости, подведение предварительных итогов года и часы тягучей болтовни через переводчика. Прощание, такси, отель. Наконец-то.

Лёжа в дорогом массажном кресле, глядя через панорамные окна на город, который медленно заполнялся огнями в наступающих сумерках, она призналась себе в том, что очень красивый вид и расслабленное состояние наталкивают на самые разные мысли. Свои мысли она пускает в три излюбленных направления: воспоминания, самобичевание и мечты. Связь: светлое прошлое и унылое настоящее – безнадежное будущее слишком хорошо просматривается. А с какой такой радости прошлое у неё светлое? «На самом деле, – думала она, – никакое оно не светлое, но организм человека гуманен к самому себе (спасибо ему за это!), и почти всё плохое из прошлого он либо стирает, либо полирует налётом смешного».

Улыбка коснулась её губ, когда она вспомнила последний опыт поиска молодого человека. Эта машина добровольных пыток и сомнительных удовольствий гордо носит иностранное название speed dating³. Она, в соблазнительном платье и жемчужном ожерелье, сидит за маленьким столиком с красной скатертью в каком-то полуподвальном ресторанчике Москвы. Искренне предвкушает встречу не с одним, а аж с двадцатью участниками эстафеты под лозунгом: «Отчаянию – нет, милосердию – да!» Вместо этого – парад фриков. Нет, не то чтобы все несимпатичные, не то чтобы все глупые или пошлые, просто у каждого есть сильная отрицательная черта. И она неразрывно ассоциируется с такой же чертой характера кого-то из бывших. Не так много было этих бывших, может и невысока «отрицательность» этих черт (конечно, если не приглядываешься), но это было чистое издевательство. Сидя в одиночестве на маленькой кухоньке в одном из однотипных домов однотипного спального района Москвы, прислонив бокал с дорогим шампанским к щеке, подставив его под стекающие слёзы, она мечтала только об одном. Чтобы оскорблённый Амур насмерть расстрелял ядовитыми стрелами грусти того человека, который придумал speed dating.

«Итак, мне 28, почти успешная карьера, почти 28 дней отпуска ежегодно, почти нет морщин на лице. Прикольно будет попросить у компании в следующем году 29 дней оплачиваемого отпуска, как будто за каждый год – один день. Равноценный обмен для человека, который живёт на работе. На новый год покупаю себе кольцо от Тиффани. В этом году уже пятое. Сама себе покупаю кольца. Зафиксируем этот момент в очередной раз. В кипящих новогодней атмосферой торговых центрах я брожу среди радостно визжащих детей и умиляющихся родителей, влюбленных парочек и ненастоящих Дедов Морозов. Это для меня как пытка. Как для бездомных, смотреть сквозь витрины на свежеиспеченный хлеб. Иногда, не осознавая, они тянутся и «неожиданно» касаются ледяного стекла. Так и я, однажды,помогла подняться упавшему ребенку в магазине. Он удивлённо посмотрел на меня, абсолютно без страха, и побежал к маме. Тепло его руки буквально физически меня обожгло. Потому что оно не для меня. Для меня – тепло от горящего мусора в бочке под мостом. Или тепло от горячей лазаньи на одну порцию. Какая разница».

«Вот если бы мой ребёнок обнял меня за шею. За этот порыв поиска защиты я бы заплатила максимально возможную цену. Вот если бы можно было с близким человеком посмеяться до слёз над сгоревшим противнем лазаньи. Вот если бы… Сколько таких «вот если бы» я перебрала за последние годы? Наверное, тысячи. Легче стало? Скорее, наоборот. Могу ли я тогда остановиться? Наверное, нет. Заходить на второй круг «воспоминания-самобичевание-мечты» или хотя бы сегодня стоит попытаться. Ещё разок. Просто выйти в город, побродить. Никакие системные подходы, будь то определенное время, определенные места, определенные компании людей – не работают вообще. Остается плыть в утлой лодочке без паруса, вёсел и компаса в бескрайнем океане отчаяния. А надежда – это тот призрачный маяк, который пока что не дает перевернуть лодку и отправиться на дно к полностью затонувшим в одиночестве домохозяйкам».

Пройдясь по городу, среди ярких кислотных вывесок и резких запахов, она непроизвольно описала круг и вернулась на улочку около гостиницы. Там был один-единственный бар в европейском стиле, в котором она и решила закончить вечер. Прикончить этот долбанный вечер изрядной порцией кровавой мэри. Столик в углу зала, удобные высокие кресла, приглушённый свет, двойная порция водки в коктейле. Всё как обычно. Когда алкоголь медленно проникает в кровь, также незаметно приходят умиротворение и апатия. Можно даже для разнообразия, но как всегда безучастно, осмотреть посетителей очередной бухты одиночества. Рядом трое иностранцев в возрасте, откуда-то из Западной Европы, потягивают нефильтрованное пиво. Дальше шумный столик местных студентов, что-то отмечают. Хотя в студенчестве можно отмечать каждый вечер жизни. И около выхода трое парней слушают четвёртого, который много жестикулируя, оживлённо рассказывает какую-то историю. В момент переключения песни фоновой музыки она с удивлением услышала русскую речь. Оказывается, компания парней говорит на её языке.

Она более пристально решила присмотреться. «Разложим по порядку. Первый – блондин, иногда нервно озирающийся, пьёт водку или текилу шот за шотом. Дорвавшийся до временной свободы «женатик». Банально, бесперспективно, следовательно – неинтересно. Второй – кажется невысоким по сравнению с первым, в мятой рубашке, в кепке с согнутым козырьком, тупо рассматривает пол-литровый бокал с пивом. Обыватель, скучный, следовательно – неинтересно. Третий – брюнет, в мешковатом балахоне, с огромной серёжкой-стразой в ухе, смеётся вместе с рассказчиком, в руке бутылка пива. Взрослый подросток, зато весёлый, следовательно – может быть. Четвёртый – гвоздь нашей программы. 180-190 см, с озорными глазами, гладко выбрит, по-пижонски одет, но со вкусом. Пьёт чистый виски, бодрит всех участников попойки. Постоянно обращает на себя внимание всех присутствующих, сам ловит взгляды только представительниц прекрасного пола. Понятно. Симпатичный эгоист, конечно же, бабник, следовательно – нет. Ещё одно быстротечное падение длиной в одну приятную ночь и горькое утро я не переживу. Видимо, во время последних рассуждений я всё время смотрела на него. Вот чёрт, он смотрит мне прямо в глаза! Он поставил бокал с виски и перестал говорить! Он идёт сюда, чёрт бы побрал его ещё раз! Спокойно, без паники, и что это на меня нашло?! Прикинуться иностранкой и спешно ретироваться в отель, или…»

– Привет!

Зачем каждый из нас отправляется в путешествие? Для кого-то это привычный способ потратить отпуск, отдохнуть от работы. Наш герой никогда не понимал, зачем нужна такая работа, от которой нужно отдыхать. Поэтому, сменив несколько офисных мест и полностью в них разочаровавшись, стал писателем. О, это, конечно, громко сказано. Несколько удачных сборников новелл, книга о путешествии в Канаду. Писатель – это скорее образ жизни, а не профессия. Это старая пишущая машинка на ободранном деревянном столе, это тяжёлое пробуждение на мягком матрасе в квартире, скорее похожей на наркопритон. «Или это и есть наркопритон», – думал он, затягиваясь косяком с терпкой дурью. Это случайные встречи с прекрасными женщинами, кровавый мордобой с уродливыми мужчинами. Это погоня за музой на край света, которая живёт по соседству, или твой лучший друг. Это ироничное отношение к циклически повторяющимся из года в год радостям и горестям. И иногда, очень редко, перекладывание своих ощущений на бумагу. И кристально чистый миг счастья – это одобрение друзьями твоих записок, а чувство детской злости и обиды – из-за критиков и критиканов. Писатель не разделяет их мнения, какая разница обоснована критика или нет?

Для того, чтобы перенести полёт пришлось вдарить пол-литра Джека⁴. Симпатичная стюардесса забавно косится на пакеты из Duty Free полные дорогого алкоголя. Просыпаться за длинный перелёт есть смысл только для того, чтобы выпить ещё. Заселившись в отель, первым делом нужно поспать. Какой смысл приводить в себя в порядок, когда порядка нет ни в душе, ни в голове, ни в этом долбанном мире? Ему снится, что он живёт в хрупком картонном доме, в уютном квартале небольшого города. Он сидит в саду под цветущей яблоней и дымит самокруткой. Пальцы не слушаются, когда он пытается аккуратно достать табак из упаковки. Он (старик) злится и, рассыпав полпачки, наконец-то побеждает сигарету. Затягивается воспоминаниями о прожитой жизни. О школе, законченной с золотой медалью, университет – красный диплом, самая стремительная карьера в компании, жена-красавица и двое детей, правильная жизнь, счастливая старость. И музыка, сопровождающая так в тему. «Wasted» by DJ Tiesto. Чёрт, это же рингтон.

Он (разбитый бродяга лет тридцати) просыпается и пытается нащупать телефон на тумбочке. «Алло, да, какого дьявола ты звонишь так рано… сколько уже времени? …Ладно через 15 минут в баре, как всегда». В комнате темно, он садится на кровать и смотрит в огромное панорамное окно. В Гонконге ночь, и тонкие свечки-небоскрёбы зажглись приглушенными розовыми и жёлтыми цветами. По бесконечным многоуровневым шоссе мчат машины без цели и без направления. От этого вида уровень светлой грусти и ностальгии начинает зашкаливать. Если остаться в этом состоянии, то пару суток можно провести в номере, предаваясь воспоминаниям. Нет, на сегодня план не такой. Где мои старые рваные джинсы?

На улице чувствуется высокая влажность, пахнет морем. У городов рядом с океаном свой запах: соль – в физическом смысле, и легких прогулок, крепких коктейлей и беззаботности – в метафизическом. Воспоминания врываются в голову вместе с воздухом, проникающим в лёгкие. Нужно скорее пересечь улицу, к спасительному пирсу – длинной барной стойке. И большой кредитной историей безответственных поступков, задетых чувств близких тебе людей, упущенных шансов и пропущенных важных звонков. Аморальную поддержку тебе всегда окажут твои друзья. Они будут слушать твои смешные истории с искренним участием, а скучные – с тёплой незаинтересованностью. Они осудят всех холодных девушек, которые не прыгнули к тебе в койку, и постебутся над теми, кто этот роковой прыжок сделал. Вспомнят кучу бородатых историй, участниками которых вы были. Заставят тебе почувствовать себя живым и кому-то нужным. Cheers⁵, ребята! За наивных красоток и недалёких мужей! За полные бутылки рома и пустые души на утро. Выше нос, выше бокалы! Во время произнесения этого глубочайшего душевного тоста он решил оглядеться. Каких же ещё несчастных занесло в этот спокойных уголок посреди бетонного муравейника? Неинтересно, неинтересно, неинтересно, даже присматриваться не буду… Никого, отлично. Хотя, погоди-ка. Кто это у нас там в тени, в самом конце зала. Симпатичное лицо, как минимум в затемнённом помещении, и даже вижу легкую грусть и отчаяние в глазах. Ого, если он разглядел это через весь зал, то значит действовать нужно начинать немедленно! «Парни, про то, как я убегал от огромного дога в поместье одной престарелой дамы (ей было около тридцати), я расскажу потом. Мне кажется, меня ждут!»

– Привет, – с гусарским видом пересекая бар, он смотрел прямо в глазе «жертве», – как поживаешь? – добавим ещё бравады в голосе.

– Откуда… откуда ты знаешь, что я русская? – удивление скрыть так и не получилось.

– Рыбак рыбака, как говорится, – пытался отшутиться он. – Шучу, просто глаза у тебя огромные.

– А, ну да, – несколько смутилась она.

– Давно в Китае? – поддерживать незатейливые беседы с одинаковыми развязками в постели было у него в крови.

– Можно сказать недавно, – за несколько фраз она справилась с удивлением и смущением, и стала опять немного замкнутой и флегматичной, такой как всегда. Пока это отразилось только в интонациях.

– Хочешь присоединиться к моей компании? – он задавал прямые и простые вопросы.

– Нет, пожалуй, я домой пойду потихоньку, – искренне призналась она.

– Тогда я тебя провожу, – молниеносно отреагировал он.

– Пойдём, – с некоторой заминкой парировала она, – какая уже разница.

Он, придуриваясь, подмигнул своим друзьям, а она смущённо потупила взор. На улице стало чуть свежее и холоднее. Он взял её за руку и повёл по светящимся неоновыми огнями улицам.

– Как тебя зовут? – дежурный вопрос он задал как всегда безэмоционально.

– Сегодня это не имеет значения, – её отрешенность даже заинтересовала его.

– Может быть, и разговаривать не будем? – зашёл ещё дальше он.

– Давай не будем.

Почему-то именно эта комбинация диалога заставила биться его сердце быстрее, поэтому он в меру нежно, в меру жестко прижал её к холодной стене здания. Она с каким-то отчаянным вызовом взглянула в его глаза, немного запрокинула голову, и прислонилась затылком к стене. Всё, чего он хотел в этот момент жизни – это жадно поцеловать её.

На вкус этот поцелуй был, как одновременно сладкий и горький грейпфрут. Страсть, спавшая в ней, растекалась по его кровеносной системе, а горечь разочарования во всех мужчинах растворилась в его мозге. Но для такой ночи и для такой девушки голова была ни к чему. Перебежками по кишащими народом переулкам, они добрались до отеля. Обниматься в лифте было так мило, как в школьные годы. Безразлично «лапать» ему уже не хотелось. Громко, но без слов, прошла эта ночь. Он был предельно сосредоточен, а она наконец-то впала в сладкое небытие. Эта ночь будет очередной ошибкой, а завтрак в одиночестве – лишь подтверждением её. Ну и что? Зато у него крепкие руки и татуировка с крыльями на спине. А у неё слишком давно не было страстного секса. Пускай эта вспышка эмоций вызвана гормонами, а не задушевной беседой, сейчас она была согласна даже на такой вариант. Более чем согласна.

Привычно она протянула руку, чтобы обнаружить пустую и холодную половину кровати. К её удивлению там лежал новый приятель. Храпел он не очень громко и выглядел даже несколько мило. Хотелось его поцеловать не с животной страстью, как вчера, а с заботой и участием. Да только никогда ещё из этого ничего хорошего не выходило. Поэтому она отправилась в душ, смыть с себя воспоминания прошлой ночи. Но как не стирай их грубой губкой или нежным мылом, они въедаются в память крепче, чем что-либо. Взъерошенные волосы, запах сладкого алкоголя, отраженные на зеркальном потолке огни мегаполиса. Ошибка, которую так хотелось совершить, и так тяжело за неё платить, когда все предыдущие кредиты ещё не погашены.

Он проснулся, когда она была в душе. Решил по-быстрому сбегать в кафетерий внизу за кофе и круассанами. Незаметно вышел в коридор.

Через несколько минут она вышла из душа, замотанная в широкое гостиничное полотенце. Его, конечно же, не было. Она, конечно же, к этому привыкла. Остается лишь суетливо одеться и бежать. Бежать из этого города в такой же, слепо бежать от этой ошибки к новой, такой же. Из этого круга, похоже, уже не выбраться.

Внизу, проходя мимо кафетерия, она увидела своего нового старого знакомого, который флиртовал с эффектной блондинкой за маленьким столиком, с дымящимися свежими круассанами на нём. Привычно проглотив эту очередную несправедливость жизни, обвиняя только себя, она толкнула тяжёлые стеклянные двери отеля и выбежала на улицу. Унося в себе нежданный подарок – завязь новой жизни.

Блондинку (имя вспомнить было невозможно) он встретил случайно. Несколько месяцев назад они познакомились в фойе этого же отеля. Оказывается, она только что прилетала с недели моды из Милана и собиралась провести несколько дней на пляже. Они обменялись новостями, он даже хотел пригласить её на ужин, но что-то в сердце легонько кольнуло, и он, резко оборвав затянувшийся разговор, отправился в номер, держа наперевес поднос с завтраком на двоих. Пока он ехал в лифте, улыбка играла на его лице. Он не знал, что в номере его ждала только пустая остывшая постель.

Кухня

Эту кухню неправильно мерить в квадратных метрах. Если зайти в дом и пройти по длинному коридору, то слева оказывалась кухня, неотделённая ни стеной, ни дверями. Тянулась продолговатая столешница, делала поворот, ныряла в большую удобную раковину и заканчивалась у другой стены. Ещё стоял большой прямоугольный стол из дешёвого дерева. За ним почти никогда не ели, потому что если сесть с одной стороны, то получалось, что сидишь уже в коридоре, а с другой стороны было мало места. Все брали тарелки с горячим или миски с попкорном, пересекали открытое пространство до гостиной и усаживались на мягкие кресла и диван. Тем не менее кухня наполнялась деталями и отражала весь быт своих хозяев.

Фрэнк

Они въехали в дом, моментально заполняя своим присутствием каждую скрипящую петлю на дверях, каждую сколотую плитку кафеля. Мама, папа, дочка, два сына и бабушка. Папа делал карьеру адвоката, и вот, долгожданное повышение и возможность взять хороший дом в ипотеку. При первом осмотре с риэлтором он выглядел лучше, но папа не собирался расстраиваться, тем более он уже привык разбавлять негатив от завышенных ожиданий новыми надеждами. Мама была просто счастлива, у них будет своя комната, у детей – свои, у бабушки – тоже. А кухня, какая замечательная кухня! Длинная столешница, куча шкафчиков разного размера, окно прямо над раковиной выходит в сад. Да тут с удовольствием можно приготовить тысячу полезных завтраков детям, тысячу вкуснейших ужинов. Какая кухня была там, где они жили раньше, лучше не вспоминать. Зато Мэгги давно купила хлопчатую скатерть в крупные бело-красные квадраты, которая магически создавала домашний уют.

– Дорогая, я дома, – главу семейства звали Фрэнк, сегодня он пришёл рано, ещё нет девяти. Он прошёл на кухню в расстёгнутом нараспашку пальто. Дежурно поцеловал жену в щёку, пока она ставила на стол горячее блюдо.

– Как же мы тут поместимся все? – он находился в приподнятом настроении, потому что день оказался лёгким, тем более он выспался.

– Я не знаю, но мы должны поместиться! – Мэгги не успела подумать о рассадке домочадцев за столом. То индейка начинает пригорать, то забудешь положить корицу в шарлотку.

– Что же делать, – Фрэнк замер в коридоре, картинно подперев рукой свой массивный подбородок, – а давай-ка сядем в гостиной, там тоже есть стол. Он позвал детей, которые бойко растаскали стулья, тарелки, салфетки, напитки. За столом кривлялись младшие, готова была сорваться в любую минуту старшая. Ужин был, и правда, вкусным. Фрэнк поднял широкий бокал с вином и посмотрел на Мэгги. Она облокотилась на руку и слабо улыбнулась. Лёгкая усталость и тихая радость завладели ею целиком. Бабушка зачем-то щёлкнула старым полароидом. Все немного испугались вспышки. Фрэнк подошёл к бабушке на кухню, заглянул через её сутулую спину. Склонившись над столом, она старательно выводила на обратной стороне фотокарточки острым карандашом: «Семейная идиллия». Потом она, шаркая тапочками, подошла к высокому холодильнику и зажала фотографию между магнитиками. Бабушка повернулась к Фрэнку, и тепло проговорила:

– Наконец-то мы дома.

Утро начинается рано, потому что они живут теперь в пригороде. Фрэнк лениво выключает надоедливый будильник, тащится в душ. Душ сделан таким образом, что занимает половину ванной комнаты, вода просто стекает на пол. Вода льётся как будто с потолка. Да он всю жизнь мечтал о таком душе! Не то чтобы это была его главная мечта, нет, конечно. Но непременным атрибутом успешной жизни – да. На завтрак коктейль из творога, банана и молока. У дома уже стоит служебная машина, внутри молчаливый водитель и свежая пресса. Рабочий день начинается в дороге. В офисе ещё мало людей, Фрэнк пересекает огромный open space⁶ и заходит в свой кабинет. Средних размеров, в классических коричневых и тёмно-зелёных тонах. Не модный минимализм современных офисов, а островок классики. Почта, кофе, бумаги, папки с новыми делами.

Ближе к 11 он чувствует, что ему нужен перерыв. Достаёт сотовый, пишет смс-ку. Клэр входит без стука. В его кабинет, в каждый его день. Сегодня на ней облегающее чёрное платье-футляр, волосы убраны назад. Без единого слова она вручает ему документы и забирает жадный поцелуй. Фрэнк так и замер, откинувшись в кресле, когда она ушла. Ноздри всё ещё щекочет её аромат, слишком тяжёлый для такой молодой девушки. Этот запах будто говорит: «Я не простушка, я опытнее, чем кажется». Это, правда, но аромат ей не подходит. Она знает об этом. Он вырывается из блаженства, подтягивается к столу. Да, у него есть служебный роман. Не первый. Далеко не последний, главное реже ходить к урологу, чтобы не расстраиваться, обнаруживая противные болячки. Чувство вины, которое так и не угасает годами, он забрасывал сначала самооправданиями, потом монологами самобичевания, а потом старыми простынями дешёвых номеров в мотелях, забытой помадой, привычкой задвигать шторы. Вины уже не видно, но он знает, она спит под горой этого хлама. Дело против целомудрия он давно проиграл. И теперь наслаждается плодами сделок, заключённых самим с собой.

На обеде с большой компанией коллег в дорогом ресторане через дорогу. Они подкалывают друг друга: «Что, американская мечта стала реальностью?» Ежедневный пир волков, волчат и гиен в городских джунглях. На десерт: сплетни про центральный офис, обзор бейсбольных матчей. Фрэнку подают пальто, открывают двери и даже легко кланяются. Это, конечно, перебор, но приятно. К такой жизни он шёл годами. Молодец, что пришёл.

Вечером, сразу после шести, он ждёт лифт в фойе. К нему подходит Клэр.

– Ты сегодня со мной? – вопросительных интонаций в её сладком голосе почти не слышно.

– Нет, сегодня мне нужно домой, позвали друзей к ужину, – Фрэнк внешне спокоен, но всё что он хочет на самом деле, это схватит Клэр и забраться в подсобку. Похоть съедала его изнутри.

– Как хочешь, мы с ребятами в бар, – она развернулась на каблуках, как солдат на посту. Фрэнк шагнул в лифт, развернулся и смотрел, как покачиваются бёдра его любовницы, пока не закрылись дверцы лифта.

– Хорошо посидели, дорогой, – Фрэнк вместе с женой уносил грязную посуду на кухонный стол. – У Энни живот стал таким заметным.

Ох да. Дружище Джек решил завести себе ребёнка на старости лет. И теперь Фрэнку придётся выслушивать все эти разговоры, сдобренные воспоминаниями жены, про младенцев, пелёнки, детское питание.

– Они ещё не выбрали имя, представляешь? – воодушевление Мэгги могло заразить кого угодно, только не мужа. – Сходили на УЗИ, а имя не выбрали! – она начала мыть посуду, а Фрэнк уселся за столом. Теперь ему мужественно нужно было пережить ещё один вечер. – Как хорошо, что они переехали в наш район, теперь можно видеться намного чаще! И ещё, Фрэнк, давай купим посудомоечную машину. Я недавно видела рекламу: «Женщина – не посудомойка». Чудесно сказано, не правда ли? Фрэнк, Фрэнк…

У Фрэнка завибрировал телефон. Он открыл сообщение, в котором была фотография. Фотография Клэр в туалете одного из баров в центре. Сэлфи, как делают девчонки-подростки, которых они не должны делать. Он спокойно удалил фотографию, выдержка у него была крепкая.

– Да, да, давай купим, – на последнюю фразу легко реагировать.

– Что пишут? – Мэгги отложила недомытый половник и пристально смотрела на мужа.

– Опять по работе, – Фрэнк отвечал голосом Фрэнка-семьянина. Успокаивающим, ровным, искренним.

– Доконает тебя твоя работа однажды, – и она вернулась к своему занятию. Фрэнк поднялся наверх, уложил детей и сам вырубился до того, как Мэгги пришла спать.

Обряд будничного утра повторился снова. Те же тосты на завтрак, те же светофоры по пути в офис. Тот же контраст от смены металла и стекла на уют своего кабинета. Очередное совещание, лишний повод рассмотреть наряд Клэр. Как же она безукоризненно одевается! Будто для делового визита к президенту, а не на работу. Среди толпы клерков Клэр была принцессой. Щенячьи взгляды практикантов. Агрессивные, от своего бессилия, взгляды матёрых законников. Все они скользили по её идеальной фигуре и пролетали мимо. Фрэнк самодовольно улыбался сам себе, замечая эти знаки внимания. Сексуальное напряжение невидимыми нитями пронзало офисных жителей насквозь. А офисные жительницы тихонько закипали в своей раскалённой зависти. Клэр была далеко не самой молодой в компании, но в остальных не было природного магнетизма.

– Пойдём куда-нибудь вечером, – она плавно закрыла за собой дверь в его кабинете.

– Сегодня можно. Стейки? – Фрэнк делал вид, что изучает материалы дела, раскладывая жёлтые листы формата А4 на столе.

– Только если с кровью, – Клэр добавляла пикантность везде, даже в разговор про ужин.

– Я закажу стол. А теперь оставь меня, пожалуйста, нужно работать, – Фрэнк держал её в тонусе. Пока мог держать. Клэр поджала губы и вышла.

Старина Фрэнк не питал иллюзий относительно Клэр. Он оказался в пересечении её интересов и вкусов: карьеры, статности, зрелости, успеха. Как только один из кругов Эйлера⁷ сильно сместится или совсем уйдёт, Клэр перестанет замечать Фрэнка. Ещё одна притягательная черта – он женат. Клэр заводило то, что она подтачивает чужой брак. Хоть и сожалела, что «союз сердец» рушит всё-таки не она. А Фрэнку оставалось пользоваться моментом, при этом играя с Клэр, как с подругой в школьные годы. Это даст ещё времени. Фрэнк забронировал столик в любимом стейк-хаусе, который находился около станции метро в нескольких кварталах от работы.

Высокие двери из чёрного пластика были уместны в интерьере ресторана. Внутри толпились люди, очередь была уже человек из десяти. Для некоторых горожан не настолько любимое место, чтобы бронировать столы. Их нисколько это не смущало, они перекидывали свои пальто через руки, курили, смеялись, обсуждали новости. Фрэнка со спутницей провели к столику на двоих около окна. Окна в баре были как у небоскрёба, не смотря на первый этаж. Приглушённый свет в зале, яркие лампочки-светлячки над каждым столом. Непрекращающийся гомон людей, парочки, деловые встречи, небольшие корпоративы, бар был всеядным. Но не безвкусным. Расторопная официантка появилась из ниоткуда:

– Добрый вечер. Сэр. Леди, – она обращалась к каждому по очереди. – Чего желаете?

– Добрый. Я буду рибай medium⁸ и бутылку вина на выбор сомелье, – Фрэнк даже не открыл меню так хорошо ему знакомое.

– А мне, пожалуйста, medium rare⁹, – Клэр всё же пробежала глазами меню, прочитала «подсказки» про степень прожарки.

Официантка исчезла также незаметно, как появилась. Клэр оперлась на руки, томно глядя на Фрэнка.

– Фрэнк, я устала прятаться, скажу тебе честно.

Фрэнк удивился, мягко выражаясь. Но его не так легко было застать врасплох, поэтому он успел сдержать первую эмоцию. Раньше он думал, что, во-первых, эта тема вообще подниматься не будет, во-вторых, если и будет, то много позже. Кажется, он не совсем верно определил ориентиры своей любовницы.

– Вижу, ты молчишь, – Клэр старалась не выдавать своего волнения, но вдох перед отрепетированной речью был заметным. – Давай я расскажу тебе, как ты думал до этого момента, и как ты будешь думать теперь. Ты думал, что у нас такой лёгкий служебный роман молодой карьеристки и успешного законника в престижной фирме, с вкраплениями страстного секса и пьяных поцелуев. Так всё и начиналось, так всё и продолжается, так и должно закончиться. Но мои чувства к тебе переродились. Я люблю тебя, Фрэнк.

Принесли вино. Оценить букет не получилось, он не успевал раскрыться из-за поспешных глотков Фрэнка. Старый законник так разволновался не из-за самой ситуации, в нечто подобное он уже попадал, выходя сухим из воды. Дело было в самой Клэр. Решимость, смешанная с паникой, пугала Фрэнка. Некстати пришла мысль: «Почему в слове «любовница» есть слово «любовь», а в слове «жена» – нет». Разве должно быть не наоборот?

– Фрэнк, можешь не отвечать, любишь ты меня или нет. Я знаю, что любишь. Мне нужны от тебя другие действия. Решительные, – быстрый глоток красного. – Мы должны быть вместе. Ты должен развестись.

– Клэр, ты говоришь об очень серьёзных вещах в очень интенсивной манере. Так легко и быстро всё не получится даже при большом желании, – к Фрэнку возвращались навыки умелого переговорщика, пульс замедлялся, вино смешивалось с кровью.

– Что же ты не начал для приличия приговаривать, как сильно любишь меня, и как счастлив, услышать всё это? Ага, пропустим эту часть, как саму собой разумеющуюся, – она продолжила выпивать, раскраснелась от редко прерываемого монолога.

– Родная, конечно, я люблю тебя и я счастлив. Но не всё так просто, у меня же семья, дом, дети, – при завершении разговора Фрэнк использовал беспроигрышный козырь. После таких слов в женщинах просыпалась искренняя жалость.

– Я люблю детей! – Клэр всплеснула руками. – У нас всё получится, – она накрыла рукой его левую руку. Такая ухоженная рука с красивым французским маникюром на руке молодого старика с ярко выраженными венами и потёртым обручальным кольцом.

– Клэр, давай не будем спешить, надо придумать, как получше всё это обставить, – теперь он сжал её руку.

– Конечно, конечно, дорогой. Времени у тебя сутки, а с тактикой тоже подскажу: честность – лучшая политика, – Клэр подхватила свою сумочку, подарила Фрэнку безвкусный поцелуй. – Тебе нужно хорошенько подумать, а я не голодна.

Фрэнк закрыл невольно распахнувшийся рот. Дождался горячего, налил ещё вина. Увидел Клэр в окне, как она свистит и ловит такси. Пожевал отличный стейк, ослабил галстук. Неприятно ощущать, что тебя взяли в оборот. Влюбившаяся любовница с взрывоопасной смесью из гормонов и амбиций на пороге его семейной «идиллии». Если будет пожар, то на пепелище не останется даже фотокарточки из полароида. Ладно, Фрэнк, и не такие дела ты брал. И из более тяжёлых процессов выходил победителем. Надо ехать домой, этот бар омрачать печальными мыслями не стоит. Испортишь атмосферу, засветишь плёнки-воспоминания.

Мэгги

Мэгги проводила молодость так, как она хотела, в своё удовольствие. Ближе к тридцати годам пришло осознание, что пора бы выходить замуж и иметь детей. За осознанием подоспело и жгучее желание, итого, дремлющий инстинкт материнства проснулся на радость родителям. С Фрэнком они встречались несколько месяцев, и, казалось, он замер на перепутье, так что подтолкнуть его было несложно. Потом родилась Маргарет, потом сыновья, и жизнь завертелась, как бешеная юла. Сейчас юла несколько замедляла бег, иногда касалась пола. В один из таких моментов касания Мэгги сидела на кухне, курила тонкие сигареты. Курить дома нельзя, но никого нет, дети с бабушкой гуляют, Фрэнк ещё не вернулся. Смолы приятно обжигали лёгкие, никотин незаметно растворялся в крови, обезболивая. Расслабляя. Всё сложилось. Жизнь удалась.

Ещё одна глубокая затяжка. Чувство беспокойства никак не унималось внутри Мэгги. Это не тот случай, когда Маргарет нет дома, а на часах уже полночь. Не тот случай, когда Фрэнка нет дома, а на часах два ночи. Новое беспокойство нарастало несколько лет, и сейчас его сложно было не замечать. Как любая женщина, Мэгги доверяла своей интуиции, особенно сдобренной рюмкой ликёра и лёгкой сигаретой. Фрэнк казался притворно приветливым, Маргарет – открыто холодной. Когда Мэгги в молодости работала, она успела стать заместителем начальника в компании, занимающейся продажей кондиционеров. Познавая азы управления людьми и искусства построения отношений, Мэгги открыла простую истину. Если у тебя есть проблема, то обратись напрямую к человеку, с которым она связана, чтобы обсудить её. Тем более, если это твой руководитель. И святая обязанность, если это твой подчинённый. Следуя этому правилу, Мэгги сегодня же намеревалась поговорить о своих волнениях с Фрэнком, а завтра – с дочерью. Мэгги налила ещё чёрного кофе, неуклюже потушила сигарету, завернула её в салфетку и выкинула. Побрызгала освежителем воздуха, который только ещё быстрее разносил противный запах по кухне. Уже стемнело, Мэгги смотрела в окно сада, прислонившись горячим больше обычного лбом к холодному стеклу. Раздался телефонный звонок. Короткий взволнованный монолог на том конце провода. Она положила телефон на стол, даже не отключив собеседника.

В коридоре послышались привычные звуки.

– Милая, я дома. Чертовски устал сегодня, ещё и деловая встреча после работы, – у Фрэнка действительно был уставший голос, он скинул пальто на стул в кухне, разулся в гостиной.

– Милый, – Мэгги сделал многозначительную паузу, пока Фрэнк не повернулся к ней, – нам надо поговорить.

Фрэнк нехотя поднялся с дивана, проклиная всех святых. К двум тяжёлым разговорам за день он не был готов. А лёгкий разговор не начинается с такого избитого клише.

– Садись, садись, – Мэгги излишне любезно подвинула мужу стул. Неприятные разговоры она предпочитала вести на кухне. В гостиной уже сложилась аура безопасности и единения.

– Мэгги, сегодня точно не самый лучший вечер для разговоров. Я скажу больше, худший, – Фрэнк даже опустил голову на руки, замер в надежде отправиться посмотреть телевизор и отпустить на несколько мгновений жизненную ситуацию.

– Фрэнк, расскажи, что происходит, – решительность Мэгги неприятно удивляла. Она собиралась, как новая соковыжималка, показать старому горькому грейпфруту, насколько в нём мало живого сока и много бесполезной мякоти.

– Мэгги, ничего не происходит, что за дурацкий вопрос, – Фрэнк реагировал, как обычно, словно на репетиции надоевшей пьесы пятнадцатилетней давности.

– Фрэнк, ты, наверное, меня больше не любишь, – и она скопировала его позу.

– С чего ты это взяла, тыквенная голова? – её всегда забавляла эта фраза. Прибегнуть к ней – это как перевернуть страницу сценария на тысячной репетиции. Точно знаешь, что будет дальше.

– Я давно это знаю, только время пришло об этом поговорить, – плечи Мэгги неуловимо задрожали, она говорила шепотом.

Фрэнку было неприятно, что оборот не сработал, теперь нужно придумывать что-то прямо сейчас. Желательно стоящее, потому что в этой главе у нас плачущая жена. Ещё одна мысль некстати, сегодня было признание в любви и сразу ещё и обвинение, что любви больше нет. Сумасшедший Амур решил поддерживать баланс?

– Мэгги, перестань, конечно, я люблю тебя, что ты такое говоришь, – доля эмоций в словах – достаточная. Фрэнк обошёл стол, обнял жену. Добротный приём, практически безотказный.

– Не трогай меня! – переход с шепота в истерику был очень резким, Мэгги вскочила и дёрнулась от мужа. – Я тебя ненавижу, – слёзы успели разъесть недорогую тушь, иссиня-чёрные ручейки бежали по щекам отчаявшейся домохозяйки. Фрэнк смотрел на раскрасневшуюся жену, она выглядела некрасивой и жалкой. Сам он жалости не испытал при взгляде на неё, за что получил укол от всколыхнувшейся совести.

– Да, что с тобой такое! – уж переход в наступление всегда заканчивается победой. Нет таких женских эмоций, которых не смог бы укротить властолюбивый Фрэнк.

– Где вот ты был сегодня, Фрэнк? ГДЕ ТЫ БЫЛ? – Мэгги оперлась на стол и закричала безо всякой причины.

– Я был на деловом ужине, с клиентом, я же тебе говорил, – Фрэнк был спокоен, высокие тона жены раздражали его слух не больше обычного.

– А с каких пор ты называешь шлюх из своего офиса КЛИЕНТАМИ? – Мэгги выплюнула смесь ругательства и обвинения в лицо мужу. – Мне звонила Энни, она ужинала в твоём любимом баре, она всё видела!

То ли многолетняя выдержка старого адвоката дрогнула, то ли Фрэнку где-то в глубине душе надоело прятаться, но на его лице отразился испуг. Скорее, тень испуга. Но Мэгги её и ждала.

– Что ты молчишь? Так значит, это правда. Подонок, какой же ты подонок, – Мэгги рухнула обратно на стул и заревела во весь голос. Фрэнк постоял несколько секунд, осторожно открыл холодильник, достал виски и налил в бокал. Потом вернулся на своё место. Терпеливо подождал, пока жена немного успокоится, с удовольствием допил обжигающий напиток.

– Мэгги, сегодня у нас разговора не получится. Завтра суббота, давай выспимся и поговорим утром, – Фрэнк вложил максимум успокоения в свой твёрдый голос.

– Утром? Утром? – Мэгги подняла на него свои красные и припухшие глаза. – Да, давай поговорим лучше через неделю! Или две! Зачем спешить? Ты разрушил нашу семью, мою жизнь, жизнь своих детей! Можно теперь бухну́ть и завалиться спать. А мы сами разберёмся. А я сойду с ума. Отличный план, Фрэнк! – она смахнула пустой стакан со стола, он ударился в стену и разлетелся на осколки. Лучшее музыкальное сопровождение разбитого брака.

Фрэнк не знал, что говорить. И не хотел. Может, это не такой плохой финал для пьесы, которая уже многие годы не может сойти с повторяющихся одинаковых витков? Он взял бутылку виски и поднялся наверх. У Мэгги горе, внезапно ставшее реальностью, захлестнуло ненависть, и она не могла насытиться слезами, которые копились годами. Легче не становилось, только одиночество, давно поселившееся рядом, мучительно для Мэгги вступало в свои права, заполняя её душу, её дом, её кухню.

Прошло несколько холодных месяцев. Дом перестал быть домом, он стал зданием, в котором живёт «недосемья». Глава семейства, бывший глава семейства, жил в центре. А бездушная машина с нацарапанной искусанными ногтями надписью «Развод» работала как часы. Расписание встреч с детьми висит на холодильнике. Перечисление алиментов на банковскую карточку. Визжащие сыновья от дорогих подарков на дни рождения. Младшие не реагировали так остро на перемены. А для Маргарет развод стал катализатором всех пагубных процессов в девочке-подростке. Ожидаемо. Но от этого никому не легче. Разъяснения «почему именно всё так плохо» никому не помогают, скорее, раздражают.

Мэгги по вечерам без причины шаталась по опустевшему дому, всё время прибиралась, много времени проводила с сыновьями. Дети стали смыслом жизни, одновременно перестав быть бременем. Простой очевидный выход. Другого искать и не хотелось. Мэгги не расспрашивала детей про отца, но жадно слушала подробности, когда они рассказывали сами. Маргарет быстро почувствовала это, поэтому специально не делилась новостями. Мэгги не могла себе признаться в том, что, возможно, нужно было превратить тот вечер в грандиозный затянувшийся скандал, а не в развод. Боже, какое страшное слово. Как фатальная болезнь, не веришь, что случится с тобой. А если и случится, то будешь первым, на ком подействует экспериментальное лечение, снова выйдешь замуж, наступит ремиссия. Ставшая хронической, болезнь отступит, симптомы в виде одиноких вечеров и притворной радости за подруг – исчезнут. Но, нет, в холодной палате отчаяния Мэгги совсем одна. Успокаивающий морфий, который по капелькам берётся из связи с детьми, иссякает пропорционально их взрослению, и что будет через десять лет, лучше не думать…

Маргарет

– Зайдёшь? – Маргарет даже не теребила ключами, а просто прислонилась к двери спиной и смотрела на парня. Они познакомились в подвальном баре на концерте неизвестной группы. Он был смазливым, самоуверенным, высоким. Лучше коктейля для случайного знакомства не придумать. Имя подходящее, Роберт.

Роберт зачем-то посмотрел по сторонам и поднялся на веранду, зашёл в дом следом за Маргарет. Дом производил впечатление… никакого впечатления. Пусто, тепло, серо. Не надо было даже включать лампу, уличный фонарь заливал кухню мертвенным светом через единственное окно.

– Выпьешь? – она задавала вопросы, на которые знала ответы. Уже доставала бутылку виски. Если выкинуть слова совсем, то смысл происходящего не изменится. Но с бездушной вежливостью было привычнее. Они чокнулись, она налила ещё. На свету мелькнула этикетка: односолодовый дорогой виски. Неплохо.

Обычно Роберт не робел. Но как-то неуютно ему было, диалог вела девчонка. Она, в принципе, вела его за собой, как на экскурсии необычного вечера. Гид знает маршрут, знает, где нужно притворно удивиться, где подтолкнуть туриста к самым интересным деталям. Маргарет достала из верхнего шкафчика пачку тонких сигарет (пришлось вставать на цыпочки). Роберт под задравшейся футболкой увидел тонкую полоску нижнего белья с надписью модного бренда. Все эти детали он непроизвольно складывал у себя в голове. Она нервно пыталась прикурить, зажигалка не слушалась. Роберт достал свою, подошёл к ней вплотную, плавно зажёг огонёк. Маргарет глубоко затянулась, запрокинула голову. Он взял её сигарету, тоже затянулся, выдохнул дым под потолок и уставился в её тёмные глаза. Было бы уместно, если она улыбнулась, но она изучала его, мышцы лица совсем не двигались. Намёка так и не было, но он последовательно опустил глаза, а потом поцеловал её. Она слабо повернула голову и положила руки ему на плечи. Он приподнял её, посадил на столешницу, жадно водя руками под одеждой. Поцелуи размазались по губам, щекам и шее, пока он снимал с неё юбку и нижнее бельё. Заботливо придерживая затылок, Роб поимел свою новую подружку. Или не подружку, а просто знакомую. Или не свою, откуда ему знать.

Маргарет проснулась часа в два дня. Даже не ходила в душ после того, как чувак ушёл ночью. Голова раскалывалась, вчера было шумно, пьяно, пошло. Типичное «утро», чего уж там. Но «утро» не было бы типичным, если бы в комнату не зашла мать.

– Доброе утро, Маргарет! – показная энергичность матери раздражала ещё больше.

– Привет, мам, – она говорила через подушку, – я хочу спать.

– Ты видела, сколько времени, соня? – мать зачем-то забрала у неё подушку. – Вставай, приводи себя в порядок. Ты во сколько вчера пришла?

– Зачем приводить себя в порядок? – последний вопрос Маргарет проигнорировала. – Чтобы дома сидеть?

– Марго, – обращение из детства было уже неуместным, – мне кажется, или пахнет… алкоголем? – глаза матери расширялись с каждым словом.

– Конечно, кажется, – Маргарет поспешно отвернулась к стенке.

– Подожди-ка, – мать склонилась надо дочкой, – Маргарет, ты, что пила вчера? – истерика сквозила в голосе Мэгги.

– Мам, ничего я не пила, ребята пили в баре, я с ними была за компанию, – оправдываться было слишком легко. И запускать стандартные отговорки снова и снова.

– Маргарет, ты знаешь, сколько тебе лет? – Мэгги выпрямилась и упёрла руки в бока.

– Напомни, – дочь криво улыбнулась.

– Маргарет, тебе всего лишь шестнадцать лет! Ше-стна-дцать! – за этот громкий голос, который ультразвуком доводит полуразрушенные алкоголем клетки мозги до состояния окончательной деградации, матери отдельное «спасибо».

– Скорее, УЖЕ, – почему бы не покричать вместе, раз такая пьянка.

– Марго, давай поговорим, что случилось, милая, – мать меняла тактику на ходу, словно подбирала к знакомому замку ключ, который затерялся в огромной связке. Только вот этот ключ Марго… нет, Маргарет давно растворила в банке с кислотным составом: последствия развода, непонимание окружающих, стремление попробовать всё на свете.

Маргарет поднялась с кровати и настойчиво проводила под руку мать к выходу из комнаты.

– Ты права, дай мне, пожалуйста, привести себя в порядок, – отлично сработано, дверь заперта. Мэгги постояла несколько мгновений за дверью, потупила глаза и спустилась на кухню.

Маргарет сползала вниз по двери, обхватив колени руками, можно сказать, обняла сама себя. Хочется покурить, хочется в душ. Сегодня можно увидеть отца. «Интересно, чувак записал мой номер?»

Они встретились в ресторане, в центре. Вышколенные официанты, белоснежные скатерти, минеральная вода в кристально чистых фужерах. Маргарет, конечно, не стала надевать платье, а была в бесформенном балахоне и зауженных джинсах. Отец нацепил дорогой костюм, выглядел элегантно.

– Привет, родная, – он встал и услужливо подвинул стул, – как дела? Как школа?

– Привет, да нормально всё, как сам поживаешь? – обмен любезностями не выкинешь, как ни крути.

– Тоже хорошо, хорошо, – отец мимолётно улыбнулся.

– Как на работе? – был ли это вопрос с издёвкой? Может быть. Этот стиль общения уже стал частью Маргарет.

– Отлично, как всегда, список дел работает на меня, а не я – для него, – отец гордо улыбнулся и вскинул голову.

– Да, а возглавляет этот список твоё знаменитое дело «Преуспевающий адвокат против стареющей домохозяйки». Со стороны дело казалось пустяковым, но эмоции добавили сложности, правда, папа?

– Марго, зачем ты снова? – отец быстро становился уставшим.

– Да, ладно, пап. Тем более ты нас бросил, а не мы тебя. Даже звучит странно. Мы. Тебя. С тобой такого и случиться не могло, – Маргарет упивалась моментом.

– Марго, я повторяю в тысячный раз, я вас не бросал, – Фрэнк привычно и непроизвольно подмешивал раздражение в уставший голос.

– Ты можешь называть это как хочешь, но факт остается фактом, – она сделала жадный глоток воды, «сушняк» всё ещё не прошёл.

– Знаешь что. Давай не будем говорить об этом сегодня. Могу я попросить тебя? – Фрэнк вопросительно взглянул на дочь.

– Не буду ничего обещать, – Маргарет посмотрела по сторонам. – Как Клэр? – Фрэнк нетерпеливо захлопнул меню.

– Я же просил…

– Это не одна и та же тема, что ты так разнервничался, – Маргарет сама была не против выплеснуть эмоций в этот унылый день.

– С Клэр всё в порядке. Достаточно?

– Нет. А вы поженитесь? – Маргарет входила во вкус.

– Я не знаю, слишком мало времени прошло, – Фрэнк сдавался и успокаивался. Если единственная тема поговорить с дочерью такая неприятная, то он выбирает её. Вместо ничего.

– Мало? Да брось ты! Давно пора, – Маргарет принесли её любимый салат, который она не заказывала. Вот это сервис! Знают постоянных клиентов.

– Как мама?

– Нет, я не перестаю удивлятьсятебе. ХРЕНОВО, вот как! – люди за соседними столиками с неприязнью посмотрели на Маргарет. – А как ещё может быть?

– Марго, ты поймёшь всю ситуацию позже, когда повзрослеешь, – Фрэнк собирался применить всю свою профессиональную выдержку.

– Ах, когда повзрослею. Да лучше не взрослеть тогда. Если понимание равно прощению, – она откинула вилку. – Может, просто дашь мне денег, и я пойду?

– Нет, сначала мы закончим, – оказывается, некоторые фразы дочери могут быстро исчерпать его знаменитую выдержку.

– Тогда мы закончили. Спасибо за ланч, Фрэнк, – она подхватила рюкзак и быстрым шагом вышла из ресторана. Фрэнк сильно сжал накрахмаленную салфетку в руке. Когда собственная дочь называет тебя по имени, слишком очевидно, что-то пошло не так.

На автобусах с пересадками она вернулась в родной пригород. На остановке её ждала подруга. Сегодня нехитрый план зависнуть у неё дома, поболтать, вечером сходить развеяться. Жаль только, отец не дал денег, но ничего, что-нибудь можно придумать. Фелисити щебетала без умолку, когда собственные мысли отпустили Маргарет, она подключилась к потоку слов подруги.

– Он проводил меня до дома, а я позволила ему поцеловать меня. Это было так романтично! Как в кино! – Фелисити аж подпрыгивала на ходу. «Да уж, как в кино», – подумала Маргарет. – А твой ухажёр, получилось что-нибудь?

– Ну, можно сказать и так, – Маргарет прикурила сигарету. М-м-м, ментоловые.

– Что это ещё значит, говори давай! – Фелисити очень серьёзно относилась к сплетням. Даже хмурила своё прекрасное личико.

– Да выпили, перепихнулись, я легла спать, – повествовала Маргарет как парень. Что и подметила Фелисити.

– А ты научишься нормально рассказывать? Что он говорил? Как смотрел на тебя? А?

– Да, а что там говорить. Плюс темно было, – Маргарет не хотела напрягать и без того измученную память.

– Ты невыносима, – они зашли в дом.

Родители Фелисити представляли собой счастливую американскую пару, где муж любит футбол и охоту, а жена – стряпать и ходить в гости к подругам. Полная чаша. Скуки и безразличия. От розовых стен в комнате подруги рябило в глазах и начинало мутить. Как она живёт здесь? Маргарет привычно нацепляла огромные солнцезащитные очки и падала на кровать подруги. Закидывала руки за голову и смотрела в потолок. Слава Богу, белый.

– Сейчас мы опять сыграем в психотерапевта, – Фелисити с радостью хлопнула в ладоши, уселась на любимое кресло около постели. – Маргарет, что привело вас сюда сегодня?

– Ты говоришь как священник, а не мозгоправ, – Маргарет улыбалась. – Добавляй ещё «дитя моё».

– Так, не паясничай, я буду спрашивать, – Фелисити нетерпеливо заёрзала на кресле. – Как прошёл разговор с папой?

– Ой, как обычно. Быстро перешли к любимой теме, поругались, я убежала. Ах, денег не дал, – Маргарет картинно вздохнула.

– Новые ощущения, Маргарет? – Фелисити старалась выжать капли подробностей.

– Абсолютно никаких, Фелисити. Придётся отправиться за новыми впечатлениями сегодня. А сейчас я бы вздремнула, – Маргарет с наслаждением повернулась на бок.

– Нет, нет, нет! Так нечестно! Ночью спать надо, – Фелисити запричитала на высоких тонах.

– Ой, только не верещи, прошу, – Маргарет повернулась обратно. – Хотя ладно, я всё равно усну.

– Ты вредная и бестолковая, – Фелисити притворно обиделась. Но ответной реакции так и не вызвала. Маргарет просто вырубилась.

Просыпаться, когда в комнату вползают сумерки. Свежести так и не испытываешь, зато голова не болит. Пропущенный от отца. Фелисити сидит за компьютером, в сети.

– О, доброе утро! Вставай скорее, я придумала, чем занять вечер, – Фелисити демонстративно указала на монитор. Маргарет приподнялась на локтях, прищурилась.

– Что там, не вижу, – она вяло протирала глаза.

– Сегодня вечеринка у Криса дома. Должно быть весело. Придётся проверить лично! Поднимайся! Будем приводить тебя в порядок, – энергичность подруги скорее отталкивала, чем заражала.

– Проклятье, только давай быстрее! – Маргарет не хотела тратить время даже на лёгкий макияж.

Всего лишь через час они были уже готовы. До дома Криса можно было дойти пешком. Кто интересно это такой? В доме было просторно, огромный зал заполнила куча народу. Кто пил, кто курил, кто играл в приставку, кто флиртовал. Молодежь развлекалась, как могла. Бродили из комнаты во двор и обратно знакомые, малознакомые. Маргарет улыбалась вместо приветствия, поднимала пластиковый стакан с пуншем. На заднем дворике собрался народ, распивали текилу. Каждый шот сопровождался улюлюканьем, похлопываниями по плечу, смехом и вскрикиваниями. Маргарет хотелось текилы, но не хотелось неотъемлемого антуража. Желание выпить нормального алкоголя вместе с отвращением к разбавленному водкой лимонаду взяло верх.

– Как тебя зовут, игрок? – высокий здоровый парень в надетой козырьком назад бейсболке был заводилой.

– Маргарет, – она не стала кривляться, вытянула руку вперёд. Парень проделал необходимые манипуляции с солью, вручил ей шот и дольку лайма. Маргарет опрокинула стопку, поморщилась и закусила. Теплее стало. Лучше.

– Понеслась, ребята, – пьянка выходила на привычный темп.

Уже откупорили вторую бутылку, как к Маргарет подошла Фелисити:

– Подруга, он пришёл, – тихо затараторила Фелисити, – он здесь, – ещё и улыбалась во весь рот.

– Кто пришёл? – Маргарет уже была поддатая.

– Твой друг Роберт, вчера познакомились! – в Фелисити опять проснулась сводница.

– Чёрт! Хотя, ну и что? – Маргарет потерялась на секунду.

– Ничего, пошли пройдём «случайно» мимо, – Фелисити так играла голосом, что «Оскар» плачет в ожидании, когда она, наконец, поднимется произнести свою речь на сцену.

– Не отвяжешься ведь, – Маргарет смиренно потащилась за подругой.

Они вошли обратно в дом. Как раз в дверях и стоял Роберт с другом. Фелисити улыбалась и улыбалась, Маргарет взглянула Роберту в глаза. К её удивлению, его глаза не были наполнены похотливой радостью вчерашней «победы». Скорее, он просто был рад её видеть.

– Привет, – приободрившись, сказал Роберт.

– Привет, – монотонно ответила Маргарет. Друг Роберта пошёл показывать Фелисити дом. Чужой дом.

– Как дела? – захватывающий диалог разворачивался с самого начала.

– Если ты думаешь, что теперь мы можем быть вместе или типа того, то ошибаешься, – Маргарет говорила всё, что было у неё в голове без предварительной обработки. Эту функцию выключила текила.

– Да нет, я и не думал, – Роберт забавно замялся.

– А почему и не думал? Недостаточно хороша для тебя? – Маргарет не замечала привычной желчи в своём голосе.

– Нет, нет, что ты. Очень даже хороша, – неловкость момента уже зашкаливала.

– Значит, думал, – Маргарет было приятно, что Роб оказался не прожжённым жизнью парнем или виртуозом перебрасывания словами.

– Слушай, так приятно…

– Вчера было? – перебила его Маргарет. Забавный парень всё-таки. Как будто они знакомились заново.

– Да, – он улыбнулся. – Налить тебе выпить?

– Если вас не затруднит, сэр, – она артистично склонила голову.

– Один момент, – он отправился к кастрюле с пуншем. Без шансов.

Они выбрались на крышу веранды через окно на втором этаже. Роб захватил с собой полотенце из чьей-то комнаты. Бережно постелил поверх холодной черепицы.

– Это что, полотенце? – Маргарет искренне улыбалась.

– Извини, пледа не нашёл, – она ужаснулась, что он действительно извиняется за это.

– Ты забавный, – она уселась на полотенце и отхлебнула мерзкого пунша. Ну водка всё-таки там точно есть.

– Да, ты говорила, – он смотрел прямо, не на неё. На спящий пригород и потухшие окна.

– Вчера или сегодня? – Маргарет как будто играла не свою роль, скорее подходящую Фелисити.

– И вчера, и сегодня, – Роберт выдохнул. – Тебе не кажется наш пригород каким-то… затхлым?

– Кажется? Да я в этом уверена, – её ничуть не смутила резкая смена темы.

– А знаешь какой запах здесь стоит всё время?

– Какой? – а Роберт-то оказался не совсем пустоголовым и скучным, как обычные парни.

– М-м-м, запах мертвечины. Тысячи людей выходят в течение своей жизни на задний дворик и закапывают свои мечты. Мечты о мотоциклах, путешествиях, походах, переездах. Выбирают рациональное. В дневной суете совсем забывают то, о чём они мечтали. Но мечты никуда не делись, они всё равно воняют и отравляют их жизни. И правильно. Нельзя их закапывать.

– А у тебя есть мечта, Роб? – Маргарет заслушалась его монологом.

– Конечно, есть. Я хочу уехать отсюда. Хочу посмотреть мир. Банально, да. А с другой стороны, чего ещё делать? С благоговением просыпаться утром в кампусе престижного колледжа, за который заплатят родители? Ожидая от тебя непрекращающейся благодарности до конца жизни? Нет уж, спасибо.

– Да, этого они ждут, – Маргарет легко согласилась с ним.

– Это не для меня. Все только говорят и говорят, чего им хочется. А я собираюсь отправиться в путешествие длиною в жизнь, – если честно, Роб услышал это словосочетание в каком-то фильме, но уж очень оно было к месту.

– Длиною в жизнь, хорошо сказал, – Маргарет придвинулась ближе и положила голову ему на плечо. – Один собираешься? – она задавала вопрос без задней мысли.

– Конечно, один. По-другому никак, – Роберт также был искренен и отвечал прямо.

– Наверное, это правильно, – хотя Маргарет с удивлением призналась сама себе, что больше всего на свете она хочет, чтобы этот странный парень включил её хотя бы в свои планы попутешествовать.

– Эй, а у тебя какая мечта? – Роберт украдкой поглядывал на девушку.

– У меня? Я не знаю, нет никакой, – Маргарет опять удивилась, теперь своему ответу и факту, что она ни о чём не мечтает.

– Такое может быть, но, однажды, ты начнёшь мечтать, – на этих словах она отняла голову от его плеча, взглянула ему в глаза. Роберт медлил, а Маргарет потянулась к нему, и он крепко поцеловал её. Рождавшаяся первая мечта внутри Маргарет не дала ей похабно залезть на Роба, а удержала её просто рядом с ним.

Клэр

– Утренние новости. Вчера генеральная прокуратура… – Клэр выключила телевизор. Она сидела в снежно-белом шёлковом халате на диване в их новой квартире. Кофе безуспешно пытался компенсировать бессонную ночь. Клэр подобрала под себя ноги, не глядя смотрела в пол. Фрэнк вышел из душа, уже проснувшимся:

– Дорогая, как настроение? – он заглянул в гостиную, капли воды падали на пол. Так и не привык вытираться нормально.

– Отлично, дорогой, отлично, – какое может быть настроение в такую рань.

– Я буду собираться, – зачем-то уведомил её Фрэнк.

Она проводила его безразличным взглядом. Сегодня нужно прогуляться, что-нибудь купить себе. Дома торчать весь день не охота. Клэр зашла в гардеробную (да, в их доме есть гардеробная, выкусите, подружки), выбрала среднее по длине платье в спокойных тонах. Переоделась, подобрала украшения под наряд уже в спальне. Серёжки с россыпью крошечных бриллиантов подходили идеально. Она сидела, склонив голову у зеркала, в отражении появился Фрэнк.

– Вечером сходим куда-нибудь. Слышал, открылся новый рыбный ресторанчик в центре, Марк его хвалил, – Фрэнк сам себе завязывал галстук.

– Давай, – тем более, раз сам Марк хвалил. Как-никак босс Фрэнка.

– Супер, я позвоню, – Фрэнк легонько коснулся щеки Клэр и отправился на любимую работу.

Клэр уволилась после того, как все узнали об их связи, и о том, что он разводится. Некоторые, узнав об её уходе, подумали: «Миссия завершена, теперь можно удаляться». А большинство ничего не подумали, потому что в огромном муравейнике люди, стоящие на одном уровне, не думают друг о друге, потому что их слишком много, а вершина ещё далека. Она заскучала по своей работе, когда вдоволь находилась по торговым центрам, кинотеатрам, кофейням и другим слаборазвлекательным заведениям. Но возвращаться – это слишком.

Клэр была приятно удивлена, когда Фрэнк так быстро начал развод. Она гордилась своей сноровкой и умением достигать цели. Но гордость отступила, и, стоя в её тени, она почувствовала, что это не её заслуга. Она и раньше это видела, но не признавалась себе. Оказалась в нужное время в нужном месте? Стечение обстоятельств? Может быть. Но партия в бездушные шахматы оказалась проще, чем ожидалось. Король вынужденно пожертвовал белой королевой. А после ему оставалось только играть за чёрных. А остальные фигуры безмолвно смотрели на предателя через опустевшее поле их жизни.

Клэр закончила собираться, вышла на улицу и поймала такси. В переулке, наполненном бутиками, маленькими забегаловками, салонами красоты, было много праздношатающихся людей. Как игрушки на конвейере, они выходили из одной двери и заходили в соседнюю, теребили вещи на полках, шуршали огромными пакетами. «Раствориться среди них. Почему бы и нет?» – делая ненужные, а от того ещё более приятные покупки, Клэр забрела в уютный китайский ресторанчик, заказала салат с морепродуктами и зелёный чай. Вместе со счётом принесли и печенье с предсказанием. Интересно. Клэр надломила хрупкое тесто, тонкая полоска бумаги скользнула на стол. Надпись гласила: «Забирая чужое, счастливее не станешь». Она удивленно взглянула на бумажку: «Здрасьте, приехали. Во-первых, это не предсказание, а странное предупреждение. Во-вторых, с каких пор в «предсказаниях» закладывается негативный посыл? В-третьих, похоже на дурацкий розыгрыш, – Клэр осмотрелась, выискивая непонятно кого. – Надо было так омрачить день!» Клэр подхватила сумочку и выскочила на улицу, не оставив чаевых.

Погрузившись в свои мысли, она прошла далеко по улице, звон маленьких колокольчиков вернул её в реальность. Звенели они над входной дверью флористического магазинчика с прозрачными окнами. Клэр сразу заметила накаченного парня, ловко двигающегося в тесном пространстве среди растений. Покупка букета цветов у него показалась ей забавной идей, она нырнула под низко висящую вывеску:

– Добрый день, мисс, – высокий флорист (так его можно назвать?) приподнял короткую белую розочку в знак приветствия.

– Добрый, – Клэр пошла по коридору из цветов, кокетливо ведя по бутонам рукой. В середине магазинчика она как бы случайно наткнулась на продавца. Он оказался действительно высоким, выше её на голову, тёмным брюнетом с правильными чертами лица, широкими скулами и волевым подбородком. Прямо голливудский актёр, ни дать ни взять. Клэр похлопала ресницами, глядя на него снизу вверх и очаровательно улыбнулась. Он развернулся к ней и аккуратно протиснулся к выходу, коснувшись её. Клэр сопроводила его взглядом и прошла до конца зала. Там стоял высокий обшарпанный стул, которому место в захудалом баре. Смахнув несуществующую пыль, она присела и уставилась на флориста, который возился с охапкой свежих роз.

– Собери букет для меня, – брошенная фраза в повелительном тоне подчеркивала комичность общества, в котором расшаркиваются все перед всеми.

– Для тебя? – флорист ухмыльнулся и с вызовом посмотрел на особу со слишком высоким мнением о себе.

– Да, для меня, – Клэр раздражало, что нужно было повторять. Она даже не заметила иронии в его голосе. «Быстрый итог: симпатичный и тупой. Возможный вариант: симпатичный и строптивый. В любом случае симпатичный».

– У меня есть особенный букет, как раз для тебя, – он наклонился в заросли своих цветов, хотя, казалось, втиснуться было некуда. Клэр любовалась пока тем, чем он к ней повернулся.

– Вот, – в небольшой прозрачной упаковке с белым окаймлением находился букет из зелёных листьев и белых цветков, похожих на цветки яблони, – идеально подойдёт. Пятьдесят долларов.

– Пятьдесят? – она протянула руку и осторожно взяла букет. – Странный какой-то, будто с дерева сорван.

– Так и есть. Цветы лайма¹⁰. Хороши, – флорист выглядел гордо, потому что нашёл применение никому ненужным цветам.

– Ладно, – Клэр достала кошелёк, отсчитала деньги.

– И ещё, – он протянул ей визитку.

Флорист уже не смотрел на неё, подрезал цветы и бережно упаковывал. Она вышла в тихий переулок, вдыхая терпкий запах букета.

Клэр решила вернуться домой, переодеться. Ужин после работы – это у Фрэнка не семь часов вечера, а скорее десять. До дома она добралась быстро, оставалось ещё много времени. Она решила приготовить что-нибудь. Настоящий вызов и развлечение для Клэр. У неё был идеально чистый фартук, как будто одноразовый, особенно на ощупь.

Кухня была огромной с гладкими стальными поверхностями. Посередине был «остров»¹¹, к которому приставлены высокие стулья. Серебристый цвет делал кухню холодной, бездушной. Не для тёплых посиделок и настоящей готовки она была предназначена, а была лишь неубираемым элементом квартиры. Отказаться совсем от неё было бы слишком экстравагантно. Клэр не любила хозяйничать – это не для неё. В детстве мама всегда говорила Клэр: «Когда готовишь или моешь посуду, мысли особенно хорошо выстраиваются в голове». Да уж, необязательный атрибут для ясности мышления. Но, сегодня, можно попробовать. Первым делом она поставила букет с цветками лайма в низкую толстую вазу. В холодильнике было полно разных овощей, мяса, рыбы, фруктов и даже соусов. Фрэнк всё это накупил, непонятно зачем. Клэр доставала всё подряд, долго искала по выдвижным ящичками миски и кастрюли, словно находилась в гостях. Овощи скользили в мокрых руках, лук разъедал глаза слезами за считанные секунды, мясо было сложно даже нарезать. В прошлом, в этих неравных битвах всегда побеждала служба доставки из ближайшего ресторана. Но сегодня необычный день, хочется удивлять. Клэр зачем-то перекладывала разделочную доску, подходила к «острову» с разных сторон, читала в Интернете, как приготовить рыбу в духовке.

Постепенно дело продвигалось, уже получился салат, она сразу же поставила его отдельно в прозрачной миске. Рыба мерно запекалась, никакого дыма не валило из духовки, когда она аккуратно приоткрывала тяжёлую дверцу. С облегчением закрывала. Через час ужин был готов, она поставила все блюда в холодильник. Скорее духовно измучивший процесс готовки заставил её прилечь в гостиной. Незаметно подкрался сон…

Ей снилось, что она сидит в зимнем саду на крыше небоскрёба под полностью прозрачным куполом, за которым завывает ветер, и снег хлопьями медленно сползает по стеклу. Среди неправдоподобно густых зарослей Клэр пытается догнать Фрэнка, который гонится за бывшей женой. Пробежав несколько кругов по странному саду, Клэр замирает среди деревьев с белыми цветками, когда сзади подкрадывается Мэгги и втыкает что-то острое ей в спину. Клэр заваливается на бок, сзади Мэгги шепчет, наклонившись к самому уху, не отпуская рукоятку: «Тупой нож измены не режет. Он рвёт». От боли темнеет в глазах, Клэр видит смеющихся детей Фрэнка, которые сидят на ветке небольшого дерева. В зарослях раздаётся звонок.

Клэр стонет и разлепляет глаза. В комнате уже темно, сколько же она проспала? Экран телефона загорелся новым сообщением: «Котёнок, ты где? Приезжай скорее». Клэр отвечает Фрэнку: «Давай проведём вечер дома, я приготовила ужин». Минутная пауза: «Ты приготовила ужин (смайлик)? Когда мы закончим, я сразу поеду домой». Клэр откидывается на мягкие подушки, выдыхает и закрывает глаза. Что за дурацкий сон? Весь день наполнен событиями, сбивающими с толка. Неужели началась какая-то иная жизнь теперь? Ждать Фрэнка дома, готовить ему, пока он развлекается с друзьями? Или с подругами? Да нет, что за дурные мысли. Прочь, прочь! У нас всё будет по-другому. Не за тем же я его вырвала из этого порочного семейного круговорота, чтобы втянуться вместе с ним в новый?

Ужин остынет на холодной кухне, остынут чувства Фрэнка, который будет приходить домой за полночь, Клэр разочаруется в «семейном круговороте». Только визитка с будто от руки выведенной надписью: «Флоуренс, переводчик с языка цветов» сможет послужить ей билетом в новую чужую жизнь.

Френдзона

Глава 1

Первый раз мы познакомились на набережной. Почему первый раз? Да потому что нам тогда было года по три. Мои родители тогда переехали в тихий курортный город на берегу Средиземного моря. Жаркий влажный июньский вечер. Очаровательных детей даже не нужно друг другу представлять, они сразу начинают игру, понятную только им. Набережная плохо освещается, из тени выплывают парочки, которые держат мороженое. Иногда пробегут улюлюкающие подростки, всколыхнув спокойный влажный воздух. Пахнет солёным морем, между пальцев ног попадает песок. Запах детства, самые первые оттенки в палитре, которую мы наполняем всю жизнь. Вдохнув из которой, можно отправиться в путешествие в прошлое. А ещё старик-скрипач в открытой кафешке наполнит эпизод жизни мотивом лёгкой грусти.

Знакомство номер два. Мы только пошли в школу, но встретились всё-таки во дворе. Я-то помнил её имя, потому что родители его произносили в разговоре, а она, кажется, нет.

– Микаэла, – озорно блеснув глазами, почти выкрикнула девчонка.

– Винсент, – робко ответил я.

– Та-а-а-к, будешь за жандармов, – быстро определила она. Я тогда даже не знал этой игры.

А вот кто верховодит, стало понятно сразу. Разделив нас на команды, Микаэла повела свой отряд «головорезов» по маленьким дворам и узким переулкам города. Долго же мы их тогда искали во дворах у рыбацкого рынка.

Почти каждый день лета мы играли, лазали по всему городу, придумывая самые сумасшедшие забавы. Как закат красил стены старой крепости на холме в бронзовый цвет, так и детство моё сначала покрылось позолотой, когда подростком ещё не понимаешь, как был счастлив. А уже листая альбом с фотокарточками пятнадцатилетней давности, осознаешь, что золото впиталось в стены домов нашего двора через щели, и вся детвора замерла в счастливом миге, как на картинке.

Её родители переехали в более престижный район. Да, он был дальше от моря, но и дальше от вонючего рынка. И ходила она не на городской пляж, а на закрытый и платный. В том году мне исполнилось шестнадцать. Самой навязчивой мыслью была та, которая напоминала, что у меня ещё не было секса. Слушать эти настоящие или выдуманные истории от друзей было просто невозможно. Я злился, но старался этого не показывать, поэтому вворачивал в их рассказы ядовитые замечания. Выглядело это так, будто я старый опытный покоритель сердец, а не тощий девственник, кем был на самом деле. В обычный вечер ранней осени мы предавались нашей излюбленной теме, сидя на открытой террасе кафешки около моря. Это место отличалось тем, что здесь нам выносили кальян, хотя он нам был запрещён. То ли хозяин давно наплевал на саму возможность угрозы закрыть его кафе, то ли связи Лео нас опять выручали. Лео – колоритный персонаж в нашей компании. Он почти на два года старше нас и возится с нами лишь потому, что лидером он стал автоматически из-за возраста. Ему проще простого добыть выпивки или замутить такое вот дело, как с кальяном. Кальян мы любили на молоке, со сладкими фруктами. Летом – освежающая мята, осенью – тёплые цитрусовые. Мы сидели втроём, с Марио и Франческо. Вдруг, услышали голоса, доносившиеся с пляжа. Из темноты выступили силуэты, кажется, Лео шёл, обняв с двух сторон каких-то девушек. Даже не верится! Нет, то, что Лео с девушками – в это верится легко. Но чтобы он шёл к нам с ними. Вот это новость!

– Привет, бедолаги, – он широко улыбнулся, показав все свои 32, нет, скорее 34 белоснежных зуба, – как вам вечерок?

Девчонки быстро пробежали по нам взглядами, отступили на шаг за спину Лео и быстро защебетали, мило хихикая. Лео беззвучно шевелил губами «неудачники». Мы никакие не шпионы, чтобы читать по губам, просто Лео, таким образом, произносит только одно слово.

– К-хм, – Лео прокашлялся, – это Рита, – очаровательная невысокая шатенка сделала пародию на реверанс, – а это Анна-Мария, – высокая блондинка со строгим каре кивнула одновременно каждому из нас. Нам так показалось. Лёгкая улыбка играла у неё на губах.

– Марио.

– Франческо.

– Винсент, – представившись как школьники, кем мы и являлись, мы отвели взгляды и не могли долго пялиться на этих чудесных созданий.

– Давайте рассаживайтесь, эй, Марио, дай девушкам покурить, – Лео ловко перехватил трубку от кальяна, галантно протянул её Рите, – официант, официант! Тарелку фруктов, нет, две тарелки фруктов и красного вина, – Лео чувствовал себя в своей тарелке, он вертелся, как морской окунь среди рифов из стеклянных столов и мягких диванов, в то время как мы были похожи на полудохлую рыбёшку, выкинутую на берег жизни.

– Чего вы молчите, придурки, – тут девчонки через силу захохотали, – что нового в унылой жизни школяров? – естественно, Лео уже не учился в школе, он вообще не учился, а занимался каким-то фрилансом и краткосрочной работой, попадавшейся под руку. Тем не менее деньги у него всегда водились. – Ладно, я сам. Девушки, эти господа учатся в школе, а всё своё свободное время ждут, когда придёт папа Лео и развеселит их, – Лео сидел на спинке дивана, всей свой позой показывая, кто хозяин положения.

– Веселю я их самыми разными способами. Вот самый простой из них, – дождавшись, когда официант уйдёт, Лео вынул скрученный косяк из кармана своих льняных брюк и высыпал половину в чашку кальяна, – леди, позвольте, – он глубоко затянулся, немного запахло травой. Рита смотрела на Лео с восхищением, соблазнительно приоткрыв рот. Анну-Марию просто забавляла вся эта ситуация, но она часто отводила взгляд назад, на пляж, будто ждала кого-то.

– Так намного лучше. Давайте, недоумки, – оскорбления были настолько постоянной приправой к любым нашим беседам, что мы даже не реагировали на них. Но в присутствии девушек это уже казалось несколько обидным.

– Дай-ка сюда, – Франческо выхватил трубку кальяна из рук Лео и глубоко затянулся, решив показать делом, а не словом, кто тут настоящий мужик. Но под конец затяжки Франческо резко покраснел и закашлялся, чем вызвал дружный смех.

– Мама миа, сколько хлопот с этими детьми, – с мордой довольного кота, который смеётся над пойманной мышью, Лео постучал Франческо по спине.

– Какими детьми? – мы не заметили, как со стороны пляжа подошла третья девушка. И, да, это было третье знакомство.

– Дорогая, это ты, – Лео перепрыгнул через диван, приобнял девушку, и провозгласил:

– Ребята, это Мика.

– Я же просила не называть меня так, – судя по интонации, эта итальянка считала за норму выяснять отношения на людях.

– Да, госпожа, конечно, госпожа, такого больше не повторится, – издёвка в его голосе была настолько ироничной, что забавляла всех, кроме Микаэлы.

– Как дела, Анна-Мария? – Микаэла подсела на диван к подружке, и они принялись обсуждать как начался последний год в школе.

– Ну, как тебе они? – заговорщицки обратился я к пришедшему в себя Франческо.

– Вроде ничего, – с непонятной довольной улыбкой ответил мой друг.

– Ничего? – я даже повысил голос. – А ты, дружок, не офигел? Они просто прекрасны. И что удивительно, все трое. Такое редко встретишь.

– Ну может и прекрасны, – да уж, этот флегматик кого угодно может доконать.

– Если они не очень-то тебе и понравились, чего ты как пловец решил затянуться? – к моему удивлению, Франческо покраснел, задержав взгляд на Анне-Марии.

– Отстань ты, – он легонько толкнул меня плечом.

– Эй, а я тебя знаю, – Микаэла выдохнула струю густого дыма и указала на меня кальянной трубкой, – у тебя ещё имя такое, м-м-м, французское что ли.

– Винсент, – невольно подсказал я.

– Точно, Винсент. Наши родители знакомы.

– Да, – я блистал красноречием и виртуозно оперировал фразами.

– Ну как они? Вы живёте там же?

– Да, там же, – я смотрел ей прямо в глаза, в огромные карие глаза, и уже ощущал себя смутно.

– Понятно, – она немного повернула голову, улыбнулась и убрала рукой свои чёрные как уголь волосы назад. В этот самый миг, в этот чёртов миг, я пропал. Как будто на аттракционе, я поднялся на сто метров вверх и тут же рухнул вниз. И всё это за доли секунды, сидя на диване в прибрежном кафе.

Лео отвлёкся от разговора с Ритой, посмотрел на нас по очереди и покровительственно улыбнулся, преисполненный своей внутренней силой. Мы разошлись за полночь, проводили всей толпой девчонок домой, они жили рядом. И взволнованные побрели по главной улице города вниз, обратно к морю. У Лео зазвонил телефон, он быстро попрощался с нами. А мы ещё побродили по родным местам, обсуждая случившееся, опьянённые вином и гашишем, но намного больше – молодостью и свободой.

Глава 2

Через несколько дней мы снова собрались. В этот раз у Риты в гостях, на крыше её дома. Да, на крыше особняка её родителей всё было в тёмно-коричневых тонах, плетёные кресла, низкие стеклянные столики, несколько карликовых пальм в кадках. Народу было много, точно больше десяти. Девчонки пили в основном глинтвейн, парни – пиво. Музыка играла приглушённая, хотя только начинало смеркаться. Я качался в плетёном кресле, потягивая пиво, наслаждаясь ещё одним тёплым вечером.

– Дедушка, как ты? – Марио протянул мне ещё одну бутылку пива. – Покемарил немного? – почему от идиотских шуток самые искренние улыбки?

– Ничего я не кемарил, просто смотрю на окружение, – огрызнулся я.

– Ну не ворчи, прошу, – Марио не смотрел на меня, он смотрел на девушек. Некоторые из них оделись как на выпускной бал. В платьях, дорогих украшениях, они ходили от одной группы людей к другой, ослепительно улыбаясь. – Здорово, что Лео нас опять позвал, – да уж, здоровее некуда, невольно про себя отреагировал я. Хотя я был рад, что нас пригласили, но Лео меня начинал подбешивать последние дни. Очевидной причины «почему» я не находил.

Как на торжественном приёме, высокий блондин в бежевом свитере, с аристократическими чертами лица и налётом снобизма, здоровался и целовал в щёку каждую девушку. Каждую! Парней он не то что не замечал, а просто не видел. Такое поведение меня раздражало. Поток моих мыслей прервала хозяйка, которая поднялась снизу с двумя широкими плоскими блюдами с закусками. Рита выглядела сногсшибательно. Длинное светло-коричневое платье, деревянные украшения цвета молочного шоколада. Со всем этим гармонировали лёгкий загар и минимум косметики. Она подошла к нам.

– Сыра, фруктов? – она немного склонилась и с природной грацией поставила на столик блюда.

– Ты сама любезность, – Марио не растерялся, пока я замер как истукан.

– Конечно, – она уселась в кресло напротив меня, спиной к закату, – можно тебя попросить принести мне вина? Белого, оно должно быть в погребе. А то очень неудобно на каблуках, – и она два раза похлопала длинными ресницами, как в диснеевском мультике делали Русалочка или Жасмин.

– Уно моменто, – Марио сорвался, как спринтер на бегах.

– Как поживаешь, Винсент? – даже такой дубоголовый, как я, понял, что Марио покинул нас неслучайно.

– Отличная вечеринка и я рад быть на ней, – можно было придумать более неловкий официальный ответ невпопад?

– Спасибо, спасибо, – она быстро улыбнулась, – где твои другие друзья?

– Лео с Франческо обещали быть позже, – кажется, беседа нормализовалась. – А ты, ждёшь кого-то?

– Да нет, никого я не жду, – почему-то она смутилась. Не, ну как так можно губить всё, когда открываешь рот.

– Давай, Антонио, сыграй, – донеслись до нас звуки с самого края крыши. Парень со смешной кучерявой головой устал отбиваться от нескольких красоток, элегантно поднял скрипку и замер.

– Не люблю, когда смотрят, как я играю, – проговорил он, – лучше танцуйте.

Никто не двинулся с места. Скрипач взял первые ноты, кто-то выключил стереосистему. Описывать музыку – дело совсем неблагодарное. В ней можно было услышать голоса переговаривающихся женщин в апельсиновом саду на Сицилии, шумную суету в час пик в Риме, плеск воды в каналах Венеции. Невольно покачивая головой в такт льющейся мелодии, радуешься жизни ещё больше. Я даже приподнялся, поставив бутылку на столик.

– Почему бы и нет, – снизу вверх на меня смотрела томным взглядом Рита. Кажется, она по-своему интерпретировала мой жест. Она осторожно поднялась и нежно положила мне руку на плечо. Мне оставалось лишь сделать пару шагов к центру, положить свою руку ей на талию (Боже, какая тонкая талия!) и неуклюже закачаться в танце. Я вдыхал аромат её еле слышных цветочных духов и смешно прикрывал глаза.

– Винсент, – обратилась она ко мне, в то время как образовалось ещё несколько танцующих парочек, – можно тебя спросить? – вот это мне везёт сегодня.

– Конечно, – выдавил я, не глядя на неё.

– А ты хорошо знаешь Лео?

Бам. Бам-бам-бам. Как будто на единственном в мире концерте самого талантливого скрипача в мире, когда он, наконец, нашёл невидимую связь с каждым слушателем в зале, толстый противный мальчик неумело, но очень громко, дунул в старый тромбон. Нечто такое я почувствовал после её вопроса.

– Да… да, неплохо, – ошеломлённо ответил я.

– А ты случайно не знаешь, у них с Микаэлой, м-м-м, серьёзно? – последний зритель устало вышел из зала, скрипач повесился в гримёрке.

– Наверное, вроде встречаются, – ответил я так, как мог ответить каждый на этой вечеринке. Все знали, что они вместе, тем более сама Рита, будучи подружкой Микаэлы.

– Ну может он тебе говорил что-нибудь, – она неожиданно крепко прижала меня к себе, я почувствовал её плоский живот и упругую грудь сквозь платье. Почти коснувшись её шеи, я уловил привкус какого-то ядовитого цветка в букете запахов.

– Да ничего особенного, – к счастью, Антонио закончил играть. Я резковато отшатнулся от Риты и быстро пошёл к выходу. Кажется, это не осталось незамеченным, хоть я и не смотрел по сторонам. Легко догадаться, с кем я столкнулся на лестнице.

– Винс, куда это ты? – Лео преградил мне дорогу. – Не собираешься ли сбежать? – он громко засмеялся и сделал захват шеи, даже дышать стало трудно. – Почему нет музыки, ничего без меня не можете! Эй, парень, давай включай погромче, сейчас будем веселиться!

Лео наконец отпустил меня, но тут же вручил новую бутылку пива. За его спиной стояла Микаэла, почему-то пряча глаза.

– Как поживаешь, мой друг? – он раскурил сигарету. Заиграло что-то ритмичное, и создалась типичная атмосфера вечеринки. Мне стало комфортнее, я будто и забыл о случившемся пару минут назад.

– Отлично, отлично, сам как, как работа? – спросил я, всё ещё глядя на Микаэлу.

– Супер, от клиентов нет отбоя, только и успевай крутиться, – о каких клиентах он говорил, спрашивать было бессмысленно. Микаэла машинально поправила упавшую на лицо прядь волос, и я заметил, что её рука перевязана.

– Что случилось? – с плохо скрываемым удивлением и волнением спросил её я.

– Ничего, просто порезалась, – как-то неуверенно ответила она. Глубокий такой порез, да не один, подумал я, оценивая ширину бинта.

– Так, хватит трепаться, дайте съесть что-нибудь – грубовато, но абсолютно в своей манере прервал нас Лео, затем ушёл к столикам с закусками, волоча за собой Микаэлу.

Ещё час я пил, болтал с друзьями, знакомился с новыми людьми. Где-то в толпе всё время мелькал Лео, то с Микаэлой, то с Франческо, то ещё с кем. Потом я принял волевое решение отправиться домой, потому что был изрядно пьян. Я спустился вниз, чуть не навернулся с лестницы. На улице около дома Риты я сел на бордюр, достал телефон и проверил, нет ли новых сообщений. Их не было.

– Будешь? – окликнул меня кто-то со спины. Прислонившись к забору, потягивая длинную тонкую сигаретку, стояла Микаэла. Я смешно протёр глаза.

– Курить будешь? – повторила она, по-доброму ухмыльнувшись.

– Я? Я не курю, – ответ мне показался просто жалким.

– Правильно, здоровее будешь, – она отвернулась от меня будто от забавного щенка, который надоел ей за пять секунд, и смотрела куда-то наверх.

– А чего ты не внутри? – король оригинальности наконец-то проснулся во мне.

– Скучно, – она по-пацански «выстрелила» окурком в урну. – Идёшь? Тебе же туда? – и указала вниз по улице.

– Да, туда, – и я побрёл за ней. – А ты разве не будешь ждать Лео? – ну зачем, зачем я спросил её?

– Нет, не буду, я сама дойду, – раздражённо, глядя прямо перед собой, ответила она.

Повисло неловкое молчание. У меня при общении с девушками оно обычно ещё и прерывается неуклюжими репликами.

– Как родители? – например, такими.

– Да нормально, папа много мотается по стране, ма дома сидит. Твои как? – странный такой обмен любезностями.

– Мы там же живём, помнишь наш двор?

– Помню. Хорошо там было. Правда, давно.

– Ага, давно, – я начал сваливаться в какую-то меланхолию. А потом незаметно мы разговорились. Она бегло описала, что делала последние годы, новый район, новые друзья, новая школа. Я пропустил тот момент, когда мы уже непринуждённо обсуждали последние вышедшие фильмы, музыкальные альбомы, книги.

– Вот и пришли, – она положила руку на ворота из тонких металлических прутьев. – Спасибо за компанию, ты пиши в сети, если что.

И она прошла по вымощенной тёртыми кирпичами дорожке до дома. Я смотрел на её красивые длинные ноги (спасибо короткой юбке), даже не сказал «пока». Ещё немного постоял, почти протрезвел. Внутри разгорался огонёк, который был непонятен даже мне самому. Но он грел и грел меня лучше алкоголя той влажной ночью. Воспламенял образ, подсвечивал желания. Уснул я на диване в зале, мило обняв подушку.

Глава 3

Всю зиму я провёл в Интернете. Ну как в Интернете, конечно, я ходил на уроки, гулял с друзьями, ездил с родителями на каникулах во Францию. Но самым ярким событием каждого дня было увидеть всплывающий значок «у Вас новое сообщение». Переписывался я со многими, но ждал в сети только её. Мы обсуждали все возможные темы, начиная от того, откуда берутся дурацкие слова, заканчивая мечтами о другой жизни. Мечтами о других людях и обстоятельствах априори более радостных и располагающих к наслаждению жизнью. Иногда мне казалось, что Микаэла флиртует со мной. Всегда – мне хотелось этого. В такие моменты я был опьянён сильнее, чем при удачном завершении удачного свидания с одноклассницей. Подсвеченное телефоном моё восторженное лицо в тёмной комнате может и позабавило бы кого-то, но мне было наплевать.

В самом начале весны, поздно вернувшись домой, я получил новое сообщение: «Встретимся у моего дома через час». Здрасьте! Вот это новости. А может я не успею? Хотя чего ты зависаешь, разве нужен рациональный повод, собирайся быстрее. Я накинул лёгкое твидовое пальто, яркий красный рюкзак и выбежал во двор. Схватил велик и поехал к дому Микаэлы.

Она стояла у ворот и нервно курила.

– Велик? Нет, ты серьёзно? – не такого приветствия после стольких тёплых он-лайн бесед я ожидал.

– Да я хотел поскорее, – глупо было оправдываться, но я это делал. – Привет!

– Привет-привет, ладно бросай его тут, здесь недалеко, – я завёл велик во двор и поспешил за ней.

Она уверенным шагом прошла по главной улице, а затем начала петлять по переулкам. Объяснять какова цель нашей первой совместной вылазки, мне никто не собирался.

– Куда, куда мы идём? – смешно догоняя её, спросил я.

– Мы идём за Лео, – боги, как я сразу не догадался. Последнее время его не было видно, а также ходил слух, что они расстались с Микаэлой. Слух, потому что это была единственная тема, которую я с ней не обсуждал в сети. Видимо, просто слух, раз мы идём за ним.

– А давай позвоним. И вообще чего ты так беспокоишься? – я пытался подключить здравый смысл.

– Послушай, умник, давай двигай за мною, – я не узнавал её. Испытывать распространённый феномен, что люди совершенно разные в сети и в жизни, на собственной шкуре было очень неприятно. Тем временем мы пришли.

Мы остановились в одном из типичных переулков, где между окнами было развешено бельё. Сам переулок был весь в песке и мелком мусоре. Подвальную дверь, в которую уверенно постучала Микаэла, я даже и не заметил сначала.

– Меня одну туда не пустят. Я уже пробовала. Поэтому притворись моим парнем, а дальше я всё сделаю сама, – быстро прошептала она мне на ухо и взяла за руку.

– Кто? – голос, как из голливудских боевиков девяностых, бросил меня в холодной пот за долю секунды.

– Свои, на третий стол, – забавно поднявшись на цыпочки, ответила Микаэла. Горько было признавать, что ни капли страха в её голосе не было.

– Набор закрыт, опоздали, – тон охранника был беспрекословен.

– А если так, – и она ловко просунула под дверь маленький сверток из газеты.

Секунд десять было абсолютно тихо. Я слышал даже шелест бумаги и глубокий вдох. Дверь бесшумно приоткрылась.

– Проходите скорее, сейчас начнётся, – здоровенная детина ухмылялась не по-доброму. «Выход отсюда может оказаться дороже входа», – отметил я.

– Что ты ему сунула? – утолить своё любопытство мне было обязательно прямо сейчас.

– Универсальную плату, – загадочно ответила она, ведя по тёмному коридору.

Мы вышли в огромный зал. Задрапированные какими-то занавесками стены в бордовых тонах, длинная барная стойка со скудными стеллажами напитков, бесцельно слоняющийся народ с красными глазами и не выспавшимися лицами. Самое место для двух школьников.

– Он там, – она указала на столы, где играли в карты. И в этот момент ударил колокол в моей голове. Что за подпольный клуб? Что за страшные люди? Что все тут делают? Что тут делаю я? Страх не накатывал волнами, он долго-долго поднимался по винтовой полуразрушенной лестнице колокольни, пока мы шли среди толпы, а потом ударил в колокол и толкнул меня вниз. К столу я подошёл, как в тумане.

– Минимальный закуп тысяча евро, как обычно, – крупье, если его можно было так назвать, больше был похож на торговца рыбой. Пахло от него также. В грязном сером фартуке и смешной шапке. Руки, стоит отметить, были чистыми, даже ухоженными. – Последний игрок, садитесь.

Оказывается, он обращался ко мне. Я плюхнулся на стул, задев спинку рюкзаком.

– Милый, ты начинай, я пойду куплю выпить, – за такие слова в обычной обстановке я бы отдал почку без наркоза. Микаэла хлопнула по моему рюкзаку и направилась к бару. Я, невольно поддавшись этому жесту, раскрыл рюкзак, где поверх походного фонарика, перочинного ножа, пачки засохшего печенья и запасной футболки лежала аккуратная пачка денег. Я машинально достал её и кинул на стол. Крупье-торговец подхватил деньги, профессионально пересчитал и выкатил фишки мне под нос. Я робко посмотрел на своих соседей. От страха, неожиданности и непонимания происходящего, я не мог никого рассмотреть, только отметил припухшие красноватые глаза у каждого сидящего. Судя по всему, играли в блэкджек, что хорошо. Потому что в другие игры я и не умею, а это простая, интуитивно понятная. Я делал ставки как все, то выигрывал, то проигрывал. Держался на плаву. Во мне проснулся то ли алчный, то ли спортивный азарт, я даже немного расслабился. За соседним столом я увидел гору фишек, много пустых и полупустых бокалов из-под виски. И Лео. Он всё время курил, пил и смотрел посторонам. Непривычно было видеть его в костюме. Развязанный галстук нелепо волочился по столу. Его укачивало, даже когда он сидел. Внезапно он поднялся, глядя прямо на парня, сидевшего напротив. Он был в чёрном костюме с тёмным аккуратно завязанным галстуком. Всё время поправлял и без того идеально сидевший платок в нагрудном кармане.

– Ставлю всё, – крикнул Лео, противно брызжа слюной. Парень посмотрел ещё раз на свои карты, поправил платок и холодно ответил:

– Принимаю. И ещё десять тысяч.

«Десять тысяч? ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ? Это что ещё за ставки такие?» – звенело у меня в голове.

– Эй, ну ты же знаешь, у меня больше ничего нет, – голос Лео звучал слегка обиженным, не к месту.

– Ошибаешься, у тебя есть доля, – парень небрежно бросил пачки денег в центр стола.

К моему удивлению, сзади к Лео подошла никто иная, как Рита. Одета она была в бесформенный балахон и рваные джинсы. Она что-то прошептала на ухо Лео, но он отмахнулся от неё, как от назойливой мухи.

– Ладно! Доля! – по залу прошла волна взволнованного шепота, оказывается, народ давно притих, и все смотрят только на главный стол.

– Вскрываемся, – парень уверенно раскрыл свои карты. Судя по возгласам, дела Лео начинали складываться очень скверно. Действительно, Лео тяжело рухнул на стул и обхватил голову руками. Такой естественный жест показался мне комичным. Видимо, страх внутри меня тоже искал выход, а самый простой выход – смех.

– Забирай деньги и пойдём, – Микаэла возникла из ниоткуда. Я обменял фишки на деньги, вроде даже остался в плюсе. Несколько парней обступили Лео и повели его под руки в другой конец зала.

А мою руку взяла прекрасная Микаэла и повела за ними. Проталкиваясь через толпу, до меня, наконец, дошло, что курят здесь не сигареты. Противный тягучий запах щекотал ноздри. Мы прошли за небольшой выступ, прямо перед нами хлопнула дверь на улицу, но не та, через которую мы зашли. Мы поспешили выйти наружу. Такой же переулок, никакого освещения. Сразу справа огромный мусорный бак. За него-то мы и спрятались, слушая голоса.

– Ну что, красавчик? – парень «в чёрном» стоял к нам спиной, а Лео прислонился к стене, но смотрел в пол. – Теперь твоя доля – моя, партнёр. Простите-простите, оговорился. Бывший партнёр.

Лео, едва держась на ногах, пытался закурить. Он чиркал и чиркал зажигалкой, пока к нему не подошёл какой-то верзила. Он предательски поднёс к лицу Лео ярко горящий «zippo». Лео наклонился, удерживая равновесие, и потянулся к пламени. Внезапно увесистый хук заставил его челюсть хрустнуть. Лео как мешок завалился на бок, отплёвываясь кровью.

Микаэла сильно сжала мою руку и выразительно посмотрела на меня. Я уже приготовился оправдываться, что драться не умею, а адреналин давно отравил всю мою нервную систему. Так что угрожающе крикнуть: «Я чемпион мира по кикбоксингу!» – я не смогу. Тем более – продемонстрировать.

– Брат, это лишнее, – обратился парень «в чёрном» к «боксёру», – хотя знаю, ты сделал это для меня, я так люблю драму, – последнее слово он растягивал и напевал. Неизбежность драки уходила. – И, последнее, остатки товара можешь оставить у себя. Считай, выходное пособие. А нет, пенсия. Пошли, парни.

Благоразумно дождавшись, когда стихнут шаги, крепко удерживая Микаэлу, я вышел из укрытия. Лео то ли плакал, то ли скулил. Микаэла бросилась к нему, как Джульетта к умирающему Ромео. Такого у Шекспира не было. Но выглядело очень похоже.

– Лео, Лео, это я, – такого ангельского голоса я ещё не слышал никогда.

– Рита, отстань, – вяло пытался оттолкнуть её наш герой.

– Какая Рита? – даже не капли ревности в голосе. И я – немой зритель этой чужой пьесы.

– Помоги мне поднять его, чего замер? – эффект был такой, будто с третьего этажа этого переулка на меня вылили ведро с ледяной водой. Внутри клокотали эмоции, а на внешний мир я реагировал как робот. Мы подняли его и повели вниз по улице. Какой же он тяжёлый! Слава Богу, набережная совсем рядом. Мы посадили его на скамейку у пляжа. Я вдохнул морской воздух, мечтательно закрыл глаза. Да это было настоящее приключение, чёрт побери! Кому расскажи – не поверят. Всю радость момента и моё возбуждённое состояние прервала Микаэла:

– Может вызовешь такси? – спросила она.

– Слушай, а что это было вообще? – самое время задать этот вопрос.

– Обязательно прямо сейчас это уточнять? – её усталый голос.

– Уточнять? Уточнение – это вопрос по типу: «Сейчас полтретьего или всё-таки полвторого?» А это важный вопрос, – моё раздражение затмило всё.

– Лео давно «в бизнесе», – она могла бы говорить прямо, – но в последнее время дела не шли. Он стал пить каждый день, играть в долг. Мы почти перестали общаться. Я случайно узнала, что Лео с Ритой сегодня будут там. Я как почувствовала, что буду нужна ему. К кому, как не к тебе, я должна была обратиться? – эта короткая исповедь вызвала слёзы злости у меня. Они замерли на глазах, и я невидящим взглядом смотрел на маяк вдали.

– Конечно, конечно, – ответил я, а сам захлёбывался фразой: «Ах так! Ах, вот ты как!» Я скинул с плеча руку всё ещё пьяного Лео, который был вне себя и смешно мычал что-то. Подбежал к проезжей части, удачно быстро поймал машину. Сел в неё. Взглянул на дурацкую парочку, приподнявшуюся Микаэлу, и сквозь расплёсканную по всей моей жизни несправедливость процедил: «Гони».

Глава 4

За всю весну я не видел ни Лео, ни Микаэлы. Я увлёкся яхтами. Они завораживали меня, были воплощением свободы. Хрупкие, мчали они по волнам, набирая полные паруса ветра. Мои лёгкие жадно наполнялись морским воздухом. Самое забавное то, что я не разбирался во всех этих мачтах, гротах, узлах. Я был на корабле пассажиром. Обычно такие люди не нужны в команде. Но мне повезло, в яхт-клубе, случайно, как и всё лучшее в нашей жизни, я познакомился с братьями-близнецами, у которых была мания – управлять яхтой вдвоём. На тех, кто их не знал, они производили впечатление разорившихся аристократов, которые не успели потерять снобизм и хорошие манеры. Они назвали свою яхту «Триединая». Да, они были «с приветом». Но с небольшим таким, чтобы было весело и не было жутко. Ещё с нами катался паренёк лет тринадцати, которого кроме как Юнгой никто и не звал. Также была знакомая братьев – Люси, невысокая полная хохотушка, которая в тельняшке и белой панаме выглядела очаровательно. Такой вот сумасбродной компанией мы и ходили под парусом, иногда отправлялись с ночевкой на дикие пляжи. Эти морские мини-регаты были лучшей терапией для меня. Холодная зима с трагикомичным финалом осталась на берегу.

– Команда, говорят капитаны, – эту фразу они произносили вдвоём. А дальше – по очереди. К сожалению, ещё не полностью синхронизировались, – все вы знаете, что в конце мая проходит главная парусная гонка нашего города.

– С гордостью заявляю, – подхватил брат, – мы будем участвовать!

Должного эффекта речь не произвела. Юнга иронично два раза похлопал в ладоши, Люси хрустнула очередной печенькой, я мечтательно смотрел за горизонт.

– Ну что же, – первого брата звали Ремиджио¹². Главное вслух не произнести «первый». Скандал будет на весь день, – давайте веселее!

Даже я знал несколько фактов: у нас была посредственная яхта, по части скорости точно. У нас была скудная команда: два человека плюс три, последние – балластом. Поэтому оставалось участвовать ради участия. Хорошо. Но откуда взяться воодушевлению к победе? Начнём со всеми, а когда надоест плестись в конце, или совсем потеряем курс, свернём в ближайшую рыбацкую деревушку, съедим свежей рыбы и выпьем нефильтрованного пива.

– У нас осталось две недели на подготовку, будем тренироваться каждый день. Сегодня начинаем, – Томмазо¹³ вышагивал по палубе, как бравый моряк, но ощущал он себя определенно адмиралом. – Так, Юнга, ты займись этим списком, – он протянул ему внушительный свиток из старой жухлой бумаги (где он только их брал?) и деньги.

– Ты, Люси, займись этим, – не надо даже заглядывать, там список продуктов.

– А ты… – Том задумался. Он задумывался так каждый раз, когда думал обо мне, как о члене команды. Как будто удивлялся, что я всё ещё тут. – Купи ром.

Вот с этим делом я справиться могу. Хоть мне и шестнадцать. Когда возраст был препятствием в таких делах? Среди нас не было болтунов, но другие ребята из яхт-клуба прознали, что мы любим выпить рома. И дразнили нас пиратами. Звучало оскорбительно и круто одновременно. Как будто шестнадцатый век на дворе. А вот кодекс яхтсменов разрешал ли во время регат пить? Не знаю, наплевать, разрази меня гром! «Грог – не алкоголь». Так говорил капитан Морган. Или мог говорить.

Суматоха в городе по этому поводу была в самом разгаре. Для такого небольшого городка, как наш, регата – событие годового значения. Соревнования торжественно открывал глава администрации, правда, на берегу. Более того, в центре города. Все знали, что у него аллергия на рыбу. Вот ведь ирония судьбы.

Своё поручение я выполнил сразу же. Один мой знакомый, с которым мы дружили в детстве, учился уже в университете. Он-то мне и купил ящик рома, а также помог доставить его яхту. Рем удовлетворенно хмыкнул.

Спустя две недели, в день Х, наша команда торжественно построилась на корме. Братья при полном параде, только что не в кителях, Люси в забавном белом костюме (не знаю, какая вещь на ней смотрелась не забавно), и Юнга в рубашке с отворотами и в тельняшке. Конечно же, и я. В одних шортах, загорал лёжа на палубе. Моя команда раздражала меня, потому что загораживала солнце. Мы куда-то подплыли, замерли. В небо взвилась маленькая ракета, оставляя за собой след, будто распарывала облака. Возгласы людей, крики чаек, плеск воды, хлопанье парусов. Жизнь, жизнь кружилась вокруг меня. Я опустил модные солнцезащитные очки на глаза и приготовился получать удовольствие.

Через час я поднялся и осмотрелся. Как я и предсказывал, мы уже были последними. Хотя нет, на ещё большем расстоянии от нас, чем мы от замыкающего основную группу, шёл кто-то. Надо же. Я открыл один из ящиков и достал бутылку «Капитана Моргана». Напиток удивительный на вкус. Портить букет пряностей колой или яблочным соком – преступление, за которое можно вздёрнуть на рее! Хе-хе. А пиратские шутки настолько очевидные, что хочется говорить их вслух.

– Люси, пойдём выпьем за победу! – в этот момент я залихватски поднял бутылку над головой. Она улыбнулась и подошла с алюминиевой кружкой.

– Давай, Винс, – мы тяпнули по одной, потом ещё по одной. Братья с Юнгой склонились над картой маршрута.

– Эй, Винс, иди сюда, – Рем позвал меня, задумчиво глядя на карту, обхватив рукой подбородок. – Смотри, все идут вот так, – он провёл пальцем по карте.

– Ну и? – не увидел ничего необычного я.

– Да, очевиден путь, когда огибаешь вот эту скалу справа, так? – подхватил Том.

– Конечно, каждый ребёнок в округе знает, что надо огибать справа, так намного быстрее, – отрапортовал я, прихлёбывая ром.

– А как тебе тот факт, что день регаты совпал с днём рождения местного олигарха, у которого вилла на берегу пролива? – заговорщицки сказал Рем.

– И что-о-о? – не мог понять я.

– А то, что на свой день рождения он вывел все свои здоровенные яхты в пролив, которых не меньше двадцати штук, он грозился устроить свою регату, но ограничился масштабной пьянкой! – уже с торжеством воскликнул Том.

– Это же не значит, что они помешают другим, – я был абсолютно спокоен, как огромный кит в безбрежном океане.

– Ещё как значит, – чередовал реплики Рем, – они точно замедлят ход, и у нас появится шанс! – кажется, Рем удачно засадил гарпун в моё спокойствие.

– Так чего мы болтаем, поднажмём, – не знаю, что я должен был сделать, но я поднял бутылку рома над головой. – На аборда-а-аж!

– «На абордаж» кричат, когда корабль врага рядом, – вздумал учить меня Юнга. За что он получил звонкий подзатыльник, а я сделал большой глоток.

Ветер благоприятствовал, или предположение братьев оправдалось, но когда мы уже обогнули скалу, из пролива ещё никто не выплывал. А может они уже далеко? Вот они от злости лопнут, моряки мои бравые. Но появился и более реальный соперник – яхта отстающих настигала нас. Уже можно было разглядеть членов экипажа, зачем-то я взял бинокль. На палубе было всего двое. Парень с девушкой. Сначала я подумал, что это Лео и Микаэла. Курьёзней ситуации не придумаешь. Такую гонку очень хотелось бы выиграть. Но, приглядевшись получше, я понял, что это не Лео, а тот парень «в чёрном». Сегодня бывший партнёр Лео по бизнесу был одет в светлые брюки и ярко-красное поло. Он ловко управлялся со всеми этими штуками на яхте, а Микаэла ему помогала. Какая слаженная команда! Да уж, такой искренней любви к деньгам я ещё не видывал. Хотя, строго говоря, я мало чего вообще видел.

– Томмазо, Ремиджио, почему эти презренные стервятники догоняют нас? – я раззадоривал братьев.

– Потому что если бы нас было пять, а не два с половиной, то дело шло бы лучше, – услышать такое было приятно от этих самодовольных капитанов. Значит, зацепил. Особенно принимая во внимание тот факт, что никому кроме себя, они не позволили бы управлять яхтой.

– Люси, смотри, кто пожаловал, – я передал ей бинокль.

– А тфоя быффая с нофым воффьюбьенным, – Люси беспрестанно что-то жуя, смешно говорила с набитым ртом.

– Бывшая, скажешь тоже, – я забрал бинокль обратно. Навёл резкость и будто поймал удачный кадр. Микаэла выглядела роскошно, дорого. Длинные волосы развевались, точёную фигуру облегала длинная водолазка и короткие шорты. Ну не платье же, в самом деле. От этих мыслей я совсем забыл, где я. Откуда не возьмись, во мне проснулся пират, который увидел свою добычу. Или трофей, который он получит за победу в гонке. Гормоны играли с моим сознанием злую шутку.

Яхту парень «в чёрном» вёл умышленно на расстоянии от нас. Наверное, берёг силы, если есть вообще такое понятие в парусном спорте. Все мы сильно оказались вовлечены в гонку, на борту расплескался не только ром, но и азарт. Только Люси как будто оставалась в стороне. Юнга мельтешил по палубе, больше мешая, чем помогая. А братья делали своё дело. Себя я решил считать вдохновителем на победу.

На финишном отрезке мы шли нос к носу. От меня не ускользнуло, как парень «в чёрном» указал на меня, и Микаэла кивнула, наверное, лёгкая улыбка играла на её губах. Больше на них я не смотрел.

Оставалось меньше мили, когда они начали обгонять. Так незаметно, но уверенно, что от злости я аж застучал по борту. Братья совсем не разговаривали, лишь переглядывались. Проиграть какой-то парочке, когда победа была так близка! Чуда не произошло, и когда мы входили в гавань, она уже швартовались, а группа человек из двадцати кидала им на палубу цветы. Чёртовы цветы не на ту палубу! Мою озлобленность разделили все без исключения члены команды, мы даже не сошли на берег. А толпа людей поглотила парочку и увела в местное кафе праздновать победу. Мы же напоролись и уснули на яхте. Утро обещало быть тяжёлым.

Глава 5

Спустя неделю мы сидели на палубе. Яхту мерно покачивали волны, плавно перетекал ром из бутылки в гранёные стаканы, резко – в наши глотки. На борту были все кроме Люси, у неё были дела в городе. Том пристально посмотрел на меня, затем это сделал Рем.

– Так, выкладывайте, что у вас, – мне надоела эта игра в «гляделки», тем более я хорошо знал, что она означает.

– Да ничего, ничего, – неубедительно приговаривали братья.

– Давайте всё-таки оставим прелюдию и перейдём к самому сладкому.

– Если честно, мы хотели с тобой поговорить, Винсент, – моё полное имя прозвучало зловеще. Том поднялся на ноги, начал медленно расправлять тряпку, висевшую на мачте, похожую на парус. Только на очень маленький парус. На ней красной краской неаккуратно было намалёвано «ИНТЕРВЕНЦИЯ».

– Н-да, – цокнул языком я, – кто-то пересмотрел сериалов.

– Винсент, не стебись, – к Тому поднялся Рем, даже Юнга вскочил за их спины.

– Ну и какая же тема? – с искренним любопытством спросил я.

– Люси! – крикнули они вместе.

– Долго репетировали? – сказал я, но улыбнуться не получилось. – С ней что-то не так?

– Да это с тобой что-то не так! – Том буквально накинулся на меня. К такому напору я был не готов, даже отодвинулся от него подальше. – Сколько можно не замечать уже? Открой глаза, чёрт бы тебя побрал!

Давно я не видел такой эмоциональной реакции от Тома. Он даже раскраснелся.

– Чего ты взъелся, дружище? – примирительный тон был самым быстрым способом разобраться в чём дело.

– Хорошо, – пока Том делал неудачные попытки успокоиться, Рем взял инициативу, – абсолютно все в нашей команде, знают, что Люси влюблена в тебя. Кроме тебя.

– Да вы с ума сбрендили, ребята, – защищался я, преодолев первые секунды удивления, – с чего вы это взяли?

– Нет, вы только посмотрите, ему глаза открыли, а он продолжает вести себя также. Это уму непостижимо! – кажется, своим замешательством, я раззадорил и Рема. – Давай, прокручивай события последних… последних месяцев! Постоянно удерживая в голове то, о чём мы сказали.

Странное дело эти воспоминания. Ничем непримечательные события, пустые диалоги. Но когда вооружаешься, или тебя вооружают, фильтром, в ячейки которого просачиваются воспоминания одной определенной формы, только специальным образом окрашенные… О, чудо! На ладони высыпаются горы событий, смысл которых теперь предельно ясен. Все эти разговоры про любимые фильмы, книги, актёров и актрис, детские кошмары, неудачи в школе, потерянные ключи, десятки карликовых кактусов на подоконнике и другое, другое! Лента в голове прокручивается очень быстро, красным цветом подсвечиваются детали, которые указывают на то, что Люси и правда в меня влюблена. Какой же я был болван, слепец. Классика жанра.

На моём лице отразилась догадка, потому что братья понимающе улыбнулись. Юнга, уже потеряв интерес к нам, возился со снастями.

– Дошло, дружище, – Рем и Том сразу же успокоились.

– Что же теперь будет, – жалко проговорил я.

– А теперь, ты объяснишься с ней. Точнее сделаешь так, чтобы она объяснилась с тобой, – как ребёнку мне растолковывал Рем.

– Да, но если она мне совсем не нравится, – Том на это высказывание вскинул брови, – как девушка.

– Это неважно. Главное, чтобы вы поговорили, – фатализм, смешанный с драматизмом, не переставал меня удивлять в близнецах.

– Да неловко это будет. По-дурацки! – теперь была моя очередь закипеть.

– А что поделать, – на этой пустой фразе Том принялся снимать тряпку, испачканную брызгами неразделённой любви.

Глава 6

Мы встретились с Люси в уютной кофейне в центре. У меня заранее была приготовлена легенда, что мы встречаемся всей командой, просто ребята опаздывают. Люси надела красивое платье и, вся благоухающая тяжёлым и приторным парфюмом, присела за стол. Теперь, обладая ситом, я мог он-лайн оценивать происходящее и подкрашивать детали. С чего бы это она разоделась так, надухарилась? Ясно с чего. Я даже подметил лёгкое ликование в её глазах от того, что мы одни. Или через сито уже и лишнее просачивается?

– Привет, кофе будешь? – я был максимально галантен. Хорошо быть галантным перед тем, как будешь рвать сердце.

– Привет-привет, буду, конечно. Латте, пожалуйста, – я сделал для неё заказ, и мы уставились друг на друга.

– Что-то произошло, Винсент? – да что ж опять замелькало моё полное имя! Мне стало не по себе.

– Да ничего, ничего, – я думал в какой момент лучше начать.

– А где ребята? – всё шло по сценарию.

– Позже будут, – решив, что подходящего момента у начала тяжёлого разговора быть не может, я сказал: – Люси, у меня есть новость.

Я прямо почувствовал, как у неё внутри что-то оборвалось. У меня бы точно оборвалось.

– Что за новость? – слабая улыбка не могла скрасить искреннюю тревогу.

– Я буду поступать в университет в столице. Чтобы подготовиться к вступительным экзаменам, через несколько недель я уеду и проведу остаток лета уже в Риме.

Обида и боль, сцепившись уродливыми кривыми пальцами, сжали сердце Люси. Оно осторожно билось, заливая кровью чувство первой, возможной, настоящей близости, как ей казалось.

– А, понятно, – всё, что она смогла из себя выдавить.

– Как будто ты не рада, – предательски улыбнулся я, не понимая, сработает моя провокация на неудобный разговор или нет.

– Я рада, рада, – в этот момент симпатичная официантка, от которой соблазнительно пахло корицей, принесла кофе. – Просто я вспомнила, что мне надо успеть кое-куда, – Люси резко поднялась, поэтому опрокинула кофе на своё платье. Сразу поднялась суета, официантка, извиняясь, убежала за влажной салфеткой, Люси зачем-то поднимала стаканы.

– Ты же только пришла, подожди, – я машинально взял Люси за руку. Позже я думал о том, а через какое сито она пропускала происходящее? Например, мой многозначный для неё, и пустой для меня, жест.

– Мне правда нужно спешить, – она как будто с неохотой отдёрнула руку, убрала первую слезинку со щеки, неуклюже протиснулась между столами.

Я опустился на своё место, невидящим взглядом окинул зал кофейни. Я не склонен к самобичеванию, но в голове зажглось одно-единственное слово: «мудак».

Глава 7

В университет я всё же поступил, но в родном городе. В соседней группе училась девушка, мысль о которой была только одна: «Она должна быть моей». Не знаю, откуда во мне эти властные мотивы, но поделать я с этим ничего не мог. Имея горький опыт, я решил действовать «на абордаж», пригласив её на свидание прямо в коридоре университета, рубя фразами как неотёсанный дровосек. К моему удивлению она согласилась, может быть с целью повеселиться, а может и с другой какой. Сейчас это неважно, ведь мы встречаемся! Может для каких-то парней это обыденность, но для меня «встречаться» – фонтан эмоций с привкусом победы.

Мои родители свалили из города, а мы с моей девушкой (как звучит!) не преминули воспользоваться этой возможностью, ночевали у меня. Укрывшись одеялом и прислонившись к стене, около постели, мы болтали обо всём на свете. В ту ночь ещё и обсуждали бывших. Ну как бывших, у меня их и не было, в отличие от неё. Так, пара любопытных историй.

– Ну и давно ты видел Микаэлу? – смешно растягивая её имя, издевалась она.

– Давно. Да и где я мог её видеть, – лукавил я. Ведь столкнуться с ней я могу и на улице.

– А эта, вторая, Люсиль? – она опять специально коверкала имя, играла со мной.

– Люси, – беззлобно поправил я, – тоже не знаю, вроде учится в другом городе, Рем мне это сказал.

– Да уж, мистер ловелас, подрастерял ты своих подруг, – что за очаровательный бред она несла.

– Сложно потерять то, чего не находил, так говорит мой папа, – серьёзно ответил я.

– Папа говорит, папа говорит, – она передразнивала и щекотала меня.

Я обнял её, притянул к себе и запрокинул голову. На потолке вместе с отблесками фар проезжающих по улице машин мелькали воспоминания прошедшего года. Я вдохнул запах её сладкого шампуня, затаил дыхание и наслаждался чувством защищённости, которое дарило мне наше счастье.

One

You said, one love, one life

When it's one need in the night

One love, we get to share it

It leaves you baby if you don't care for it¹⁴

Johnny Cash

В этом городке есть роскошные отели, сетевые отели, маленькие уютные гостиницы, дешёвые хостелы и много чего ещё. Но стоит особо отметить так называемые апартаменты, аналога в русском гостиничном сервисе нет, разве что просто квартиры в жилом доме. Но в отличие от наших специфических «квартир на одну ночь», те можно забронировать по Интернету. Получаешь пароль, который вводишь на входной двери здания, а затем и в своих апартаментах. Как такого нет и ресепшена с администратором, правда, в домах подороже есть консьерж. Эдакие квартиры на любой срок.

День

– Дети, не расходимся, сначала нужно заселиться, – преподавательница лет сорока с вытянутым и несколько комичным лицом пыталась организовать высыпающихся из двух мини-вэнов студентов, смешно размахивая руками с листами бумаги. Среди этой группы, получая лёгкие толчки, протискивалась ближе к входной двери здания девушка, второкурсница, в огромной серой шапке, с длинными русыми волосами и с неизменными наушниками в ушах. «Дети, дети, дети. Хороши дети, – приговаривала про себя Саша, – эти дети уже буха́ют как черти, курят как паровозы и трахаются как кролики». Даже в голове это прозвучало грубовато, а Саша ненавидела грубость и пошлость, но по-другому и не скажешь. Наконец, она добралась до электронной двери, ввела пароль забитый в телефоне и забежала в подъезд. Оказывается, некоторое подобие ресепшена всё-таки было, но никто не сидел за стойкой. Прикинув, что вся группа попытается разом залезть в маленький лифт, Саша предпочла винтовую деревянную лестницу, шестой этаж – это не очень высоко.

Саша уже распаковывала вещи, когда в дверь зашла она. Исходя из своих типичных неадекватных побуждений, преподавательница решила поселить Сашу вместе с Тоней, чтобы сплотить группу ещё больше. На самом деле никакой сплочённой группы не было, просто несколько компаний друзей и одиночки. Эта затея походила на то, если бы лиса оказалась в норе с домашней кошкой. Лиса бы есть её не стала, а просто фыркнула и занялась своими делами. Кстати, Тоню дразнили Лисой из-за того, что у неё были яркие огненные волосы, всегда приподнятые и объёмные (как она это делает?), склочный характер и двуличная натура. Может и не умна, но точно хитра, особенно в житейских вопросах. Особенно в темах с противоположным полом.

– Ну чо, может махнёшься с кем-нибудь? – развязную манеру говорить украшал постоянно лопающийся пузырь розовой жвачки. Тоня одета была как цыганка, вся в браслетах, кольцах, огромных серёжках и прочей недорогой бижутерии из маленьких магазинчиков торговых центров.

– Сама «махайся», если хочешь, – Саша попыталась спародировать её, но прозвучало неудачно.

– Да мне ваще пофиг, сама свалишь, – Тоня принялась распаковывать гору своих сумок, одна из которых была целиком набита нижнем бельём. В основном дорогим и невесомым. От Лисы не ускользали такие детали, как заинтересованный чем-то взгляд: – А-а-а, завидно? – она ехидно улыбнулась, сверкнув отбеленными зубами. – Хочешь тебе подкину? – и она демонстративно запустила руку в сумку.

– Не надо, спасибо, – Саша поспешно нацепила куртку, взяла с тумбочки телефон и протиснулась к выходу. Да, места в комнате не было совсем, кровати упирались в стену, и они занимали бóльшую площадь. В таком замкнутом пространстве с Лисой долго не протянешь, в чём-то она права. Только если специально её позлить.

В фойе перед лифтом Саша наткнулась на преподавательницу.

– Александра, куда это ты? – да что ж за манера ещё и по полному имени обращаться, когда оно дурацкое такое.

– Никуда, просто погулять, – сейчас привяжется по-настоящему.

– Ну хорошо, телефон при тебе? – надо же, какая удача.

– Да, вот он, – Саша подняла телефон к уху, экраном к преподавательнице, помахала им и мило улыбнулась. Многие говорили ей, что она мило улыбается, но вот даже оттенка искренности в ней порой не было. Это замечали не все, и слава Богу.

Вечер

Ступать в мягких кедах по брусчатке было приятно. В ушах играла любимая музыка, тёплый сентябрьский вечер наполнял улицы городка. Европейская архитектура отличалась невысокими домами и домиками с дивными фасадами. Саша в архитектуре не разбиралась, даже не знала, как называются все эти детали… экстерьера, что ли, раз внутри интерьер. Она отмечала скандинавскую холодность в некоторых фасадах, их сдержанную готичную целесообразность. На улице было много людей, причём, кроме как фриками, молодёжь по-другому ей сложно было назвать. Все в чёрных и цветных татуировках, со странными причёсками и «тоннелями» в ушах. Дырявые и разрезанные джинсы с кедами «CONVERSE» дополняли образы. Иностранцев почти не было, слышна была только странная, похожая на сумасшедшую детскую песенку, речь. Саша добрела до главной площади, поселились они практически в центре, где помимо всего прочего был и Макдональдс. Да уж, привет глобализация и транснациональные корпорации. Саша с удовольствием бы сказала «пока», а не «привет».

Посидев у какого-то памятника и перекусив шоколадкой со странным названием, она решила пройтись по магазинам. Нет, не то чтобы они их любила или любила шмотки. Скорее разные сувениры, книги на английском, магнитики и открытки. У неё была традиция – отправлять открытки из разных стран самой себе. Странно? Да. Ещё один реверанс одиночеству? Да. Зато возвращалась она быстрее, чем они приходили, поэтому позже прилетала к ней из другой страны частичка тёплого моря, яркая снежинка с альпийского курорта. В сырой серой России как нельзя кстати.

Уже направляясь к дому, она заметила, что на телефоне-то остался один процент зарядки. Ну ладно, хватит, наверное. Она сложили наушники в сумку и поспешила домой. Стемнело, в старомодных фонарях зажглись огоньки. На улице осталась одна молодёжь, обнимающиеся парочки, компании подружек, которые весело обсуждали последние сплетни, кучки парней, басящих непристойные шутки. Причём сплетни были про парней, а шутки – про подружек. На душе у Саши от этого мягкого тёплого вечера стало ничуть не тревожно, несмотря на то, что телефон сел окончательно. Она почти прошла вход в мало примечательное здание её временного дома. Вернулась и встала у запертой двери: «Ничего, подожду, пока кто-нибудь выйдет или зайдёт». Пароль она, конечно, не запомнила. Шли минуты, но так никого и не было. Стереотипные страхи: «одна вечером на улице», «в другой стране», «без телефона» затрепыхались в её голове. В какой-то момент на улице совсем никого не осталось, и она услышала живой поющий голос. Английскую песню, кажется. Она удивлённо огляделась и поняла, что он доносится из арки дома, в котором были их апартаменты. Она несмело зашла в арку и вышла во двор. Тут даже росли невысокие деревья и кусты, были разбиты клумбы. Никого не увидев во дворе, она подняла голову и поняла, что звуки идут сверху. Оказывается, в одной из квартир их дома кто-то пел и мелодично подыгрывал себе на гитаре. К сожалению, поющего не было видно из-за пожарной лестницы. Немного потоптавшись на месте, взглянув на выдвинутую нижнюю часть лестницы, на которую без труда можно было залезть, Саша рассудила так: «Заберусь наверх, там точно должна быть дверь или окно в коридор. Ничего со мной не случится. Заодно посмотрю, кто это поёт. Если честно, поёт парень неважно, но, как говорится в России, с душой», – думала Саша, легко взбираясь по ступенькам. Когда она была уже на третьем пролёте, голос затих вместе с гитарой. Песню, кстати, она узнала, это была одна из популярнейших песен Johnny Cash – «One».

Прямо на широком подоконнике, свесив ноги наружу, сидел парень с обычной жёлтой акустической гитарой. В смешном бордовом балахоне с сигаретой в зубах. Гитара лежала у него на коленях, он, прищурив глаза, смотрел на поднимающуюся из темноты девушку.

– Эй, чего ты там крадёшься, привет! – Саша всё-таки вздрогнула, хотя и увидела его раньше. Говорил парень на английском.

– Да ничего. Привет, – скомкано ответила она, стоя на лестничной площадке, опустив глаза.

Свет из комнаты наконец-то упал на незнакомку, и парень смог её нормально разглядеть. Она была среднего роста, с неплохой фигурой (насколько можно разглядеть под приталенным пальто), с аккуратным носиком, тонкими губами и огромными глазами, которые она прятала. Из-под смешной серой шапки вниз опускались длинные распущенные волосы. «Ничего такая», – подумал парень.

– А ты ничего, – тут же выдал он вслух.

Да уж, таких комплиментов Саша «давно» не слышала. Но из-за того, что это звучало на другом языке, ей было даже приятно.

– Спасибо, Джонни.

– Ого, да ты знаешь, что я пою! – кажется, парень был искренне удивлён. – Ну и как же тебя зовут, знаток музыки?

– Саша, – если честно, своё имя называть не очень хотелось, да и знакомиться она не любила. Но на английском диалог завязывался как-то естественней, так что ответ вылетел сам по себе.

– Дэниел, но друзья зовут меня Дэн, – он посмаковал её имя. – Sasha, Sasha…

– Приятно познакомиться, – негромко проговорила она. Акцент у неё был умилительный.

«Хорошо хоть не Боб и не Джон», – она впервые взглянула ему прямо в глаза. «Оценивающий игривый взгляд. Как банально. И больше ничего. Ну а чего ещё ждать?» – проскочили мимолетные мысли. В этот момент кто-то дёрнул Дэна за плечи, и он вместе с сигаретой и гитарой смешно свалился в комнату. Громкий гогот раздался внутри, грохнулся он изрядно, чуть гитару не сломал. Саша решила, что самое время ретироваться, и побежала наверх, где, к её счастью, было открыто окно в коридор четвёртого этажа. Просмеявшись, Дэн поднялся с пола и выглянул в окно.

– Убежала твоя прекрасная незнакомка, – друг Дэна слышал часть их диалога. – Дай-ка я сыграю что-нибудь весёлое, Ромео, – он потрепал Дэна по голове, перехватывая гитару поудобнее.

Ночь

Саша аккуратно постучала в свою дверь. К её удивлению Лиса была в номере и не спала. Она открыла ей дверь и даже не прокомментировала возвращение соседки. Саша переоделась, почистила зубы и умылась, как обычно, забралась под одеяло. Взглянула на Лису. Та, в красивом нижнем белье, лёжа поверх ещё заправленной кровати, смотрела что-то в телефоне.

– Чо вылупилась? – «лучшее» начало ночной беседы двух вынужденных соседок вряд ли можно придумать.

– Да ничего, – Саша отвернулась от этой… особы, которая олицетворяла всё, что ей не по душе. Вся эта дешёвая вульгарность, обманчивая доступность, бесконечная фамильярность… брр. И этот сопутствующий успех у парней. Такой коктейль должен вызывать тошноту, а не затуманенный влюблённый взгляд. Но это было именно так. Против логики. Сашиной логики.

– Чо, где гуляла? – а вот это уже интереснее: проявление внимания. Только бы не это раздражающее «чо».

– Да так, по городу, – а диалог начинал завязываться!

– Ну ясно, а то мне показалась, что ты какая-то на мандраже зашла, – какие слова мы знаем, ух ты.

– Просто пароль от двери забыла, пришлось по пожарной лестнице забираться, – как бы это ни было странно, диалог вести было действительно легко.

– О, а ты говоришь: «Да так»! – в голосе Лисы прозвучал искренний интерес, она даже отложила телефон.

– Да-а-а, ещё и какого-то придурка там встретила, м-м-м, то есть придурков, – Саша непривычно выливала поток своих мыслей наружу, а не крутила его в голове.

– Где там? На лестнице? – Лиса даже приподнялась и подобрала под себя ноги.

– Ну да, – Саше казалось, что она понятно изъясняется.

– И что это за придурок… придурки? – Лиса хитро улыбнулась, но злости Саша не заметила. От этого стало немного страшно.

– Да я не знаю толком, зовут Дэн, кажется, он англичанин. Или американец.

– Придурков мы отсеяли, – Лиса улыбнулась ещё шире, – остался только полуночный герой! – она явно была настроена поболтать, посплетничать.

– Да какой там герой, сидит, бренчит на гитаре, – Саше всё ещё было некомфортно делиться такими пустяковыми подробностями.

– А он смазливый, америкосик-то? – Лиса уже была увлечена разговором, смотрела своими тёмными глазами прямо на соседку.

– Да ничего, обычный, – вяло отвечала Саша.

– О-о-о, – растянула Лиса, немного хихикая, – да он понравился тебе, ё-моё!

– Ничего он не понравился, просто очередной разгильдяй, – Сашу почему-то задело предположение Лисы, наверное, потому что оно было «в точку». Саша неуклюже поправила подушку, отвернулась к стене. А события продолжали развиваться уже стремительнее.

– Давай рассказывай всё по порядку и в по-дро-бно-стях! – Лиса прыгнула на кровать соседки и встряхнула её за плечи. Саша вздрогнула от неожиданности, попыталась отодвинуться от Лисы. Правда, места на кровати было мало.

– Рассказала я уже всё, отстань, – Саша неуверенно оборонялась от натиска.

– Не-е-е-т, давай-давай, – наседала Лиса.

Может быть, что-то переключилось в голове. Может быть, просто хотелось с кем-то поделиться. Но Саша вдохновенно и красиво рассказала про свою короткую странную встречу на пожарной лестнице. Лиса даже по-детски приоткрыла рот, когда слушала.

– Ну, ну и какой план?! – с воодушевлением воскликнула Лиса.

– Нет никакого плана. Да и какой тут может быть план? – удивилась Саша.

– Понятно. Так и быть, помогу тебе, подруга, – а вот это уже было слишком для одной ночи. Случайная встреча, разговор по душам, а теперь ещё и «подруга»! – Завтра будем действовать. Давай показывай какие шмотки у тебя есть, – Лиса решительно поднялась с кровати, упёрла руки в бока.

– Как это действовать? Нет у меня «шмоток», – Саша старалась защититься, но удивление этому очень мешало.

– Да хватит тупить, а?! Хотя, о чём это я, правда, какие у тебя шмотки. Завтра с утра пойдем, прошвырнёмся по моллам. Во прикольно будет, – на этой позитивной ноте Лиса отправилась в ванную.

Во-первых, про отсутствие «шмоток» было обидно: одевалась Саша прилично. «Блин, опять обидно, потому что правдиво. Слово «прилично» не должно полностью подходить к словам «гардероб девушки». «Гардероб современной молодой девушки», – тем более! Во-вторых, никуда она завтра не пойдёт, есть более полезные дела. «Полезные, – Саша посмаковало это слово, повертела на языке, повторила. – Какое-то оно взрослое, зрелое». Как «практичное» и «приличное». В-третьих, это наваждение какое-то, завтра всё станет как раньше, Лиса побежит в магазины с подружками, Дэна Саша больше не увидит, а пойдёт выбирать себе открытки покрасивее.

Ночь. Продолжение

– Спишь? – через некоторое время Лиса вернулась из ванны.

– Нет, – честно призналась Саша.

– Правильно, ночью спать не надо, – даже в этой фразе Саша услышала намёк на пошлость.

– А я вот так не встречала никого и никогда, – откровенность этой фразы зашкаливала, сон ушёл окончательно.

– Как это никого? – о количестве таких «встреч» знала даже Саша, которая не очень интересовалась личной жизнью сверстниц.

– Да я не о том, глупая. Вот так, чтобы тёплая ночь, задний дворик, переливы гитары, луна, незнакомец, и влюбиться… – каждое, каждое слово Лисы имело зерно правды, но все вместе они создавали невиданный цветок преувеличения.

– Чего-о-о? – только и смогла выдавить из себя Саша.

– Эх, одни только: «поехали ко мне», «у тебя красивый загар», «ещё шампанского?» Вот бы мне такой… как её… о, вспомнила, романтики! – Лиса мечтательно закатила глаза под потолок. Саша к такой исповеди не была готова совсем, сидела с вытаращенными глазами и только хлопала ресницами. – Ну ничего, и на нашей улице будет праздник, должно же фартануть однажды!

– А тебе что, правда, не фартило так? – этот вопрос был последним в списке дурацких вопросов и возражений, но вылетел именно он. Ещё и с этим жаргонным словечком.

– Говорю же тебе, не-а. Весело, пьяно, иногда и в постели повезёт, если не совсем придурок. А так, пустовато каждый раз… Скука… Причём эту скуку начинаешь ощущать даже не на утро… Иногда, задолго до утра, – Саша испытывала ощущение, когда кажется, что предел удивления уже был достигнут. А нет, есть куда ещё.

– У тебя же так много парней?!

– Много, да все на одно лицо… Хотя бы ради разнообразия попался бы другой тип. С другой стороны, этот «другой тип» так запросто ко мне и не подойдёт… Образ у меня такой что ли. Огненный образ. Боятся они. Они больше для таких, как ты, воздушных. Ты, кстати, кто по гороскопу?

– Весы, – на автомате ответила Саша.

– Всё понятно: взвешиваешь, оцениваешь, короче, тупишь бесконечно из-за этого, – где-то на периферии сознания Саши бродил вопрос: «А эти открытые и завуалированные оскорбления когда-нибудь прекратятся?» – Понятно, дальше будем действовать решительно. Что-то у тебя вид, как будто бы тебе лопатой по затылку шандарахнули. Давай-ка ложись, высыпайся, а то ещё завтра тоналку на твои мешки под глазами изводить.

Этим сумбурным замечанием Лиса и закончила их болтовню. Забралась в постель, а через минуты три уже мирно и очаровательно посапывала. Вопреки ожиданиям, Саша успела провернуть в голове только последнее замечание, отметив, что тоналка у неё тоже есть, только где-то на дне косметички. Тюбик тонального крема она не открывала уже года два…

День

Когда ты просыпаешься днём, а не утром, тебя встречает паническое чувство – проспала! Но оно длится всего мгновение, затем вспоминаешь, что опаздывать некуда. Можно ещё поваляться. Лисы в комнате уже не было. «Фух, – выдохнула Саша, – наваждение закончилось». Эмоций, конечно, вчера было собрано очень много. Сегодня будет точно поспокойнее. С этими мыслями она начала собираться. Когда она почти закончила, дверь открылась и раскрасневшаяся Лиса шагнула внутрь.

– О, ты уже не дрыхнешь, отлично, пойдём скорее, – её глаза улыбались, и она вся была наполнена энергией.

– Куда? – только и выдавила из себя Саша.

– Как куда, надо прошвырнуться по магазинам, забыла что ли? – Саша решила не спорить, не обсуждать, а поддаться этому странному течению, которое непонятно откуда взялось и непонятно куда несло её.

Удивительно, но никого из подружек Лисы не было в коридоре. Девушки спустились вниз и вышли на улицу. Лиса взяла Сашу за руку, потому что Саша смотрела всё время по сторонам, поэтому за решительно шагающей соседкой не успевала. Они побывали в Стокмане и других торговых центрах, маленьких магазинчиках в переулках, в бутиках на главной улице и много где ещё. Саша просто отключила голову и наслаждалась тем, чем и должны наслаждаться девчонки: шопингом и болтовнёй. Не то чтобы у неё не было подружек, не то чтобы она не любила всего этого… Но сейчас это было… правильно.

У Лисы в очередной раз телефон разразился каким-то резким кричащим звуком.

– О, смотри, не так всё и плохо, сегодня намечается тусня, – Лиса быстро застучала наманикюренными пальчиками по экрану.

Как это у неё получалось так ловко?

– Что за вечеринка? – Саше тоже стало любопытно.

– Да прямо у нас, где мы живём. Девчонки познакомились с какими-то иностранцами, – тут у Саши ёкнуло в груди.

– Какими ещё иностранцами? – Саша даже смешно попятилась назад.

– Сама догадайся! Чего ты такая офигевшая? Или напуганная. Так, некогда мне возиться с тобой. Быстро иди домой, наденешь вот это и вот это, – она начала рыться в пакетах и сумках, быстро показывая недавно купленные вещи. – Потом накрасься, хотя, подожди. Нет уж, лучше я сама, – это замечание было проще пропустить мимо ушей, чем отвечать на него.

– Ладно, ладно, – если и был в Саше строптивый дух, то он точно спрятался.

Вечер

Лиса действительно умела наводить макияж. Она не скопировала свой (чего Саша боялась больше всего), а умело подчеркнула большие глаза, длинные тонкие губы (они стали нетакими уж тонкими), наложила немного тоналки, совсем чуть-чуть. Саша в зеркале себя даже не узнала. Нет, это была, конечно, она. Но… выглядела она очаровательно, даже самой понравилось. Можно сказать, это была высшая оценка.

– Мне нравится, спасибо, – Саша тепло улыбнулась Лисе, которая колдовала уже над своим образом.

– Главное – воспользоваться. Так что не тупи, чтобы мои старания не прошли даром, – Саша даже не стала уточнять при чём здесь «не тупи», потому что почувствовала бы себя ещё более неловко. – Всё, пошли.

Они зашли в номер к двум подружкам Лисы. Одна из них была томной брюнеткой с немного прокуренным низком голосом, в строгом чёрном платье. Другая – пепельная блондинка в облегающих джинсах, ковбойской красно-синей рубашке и высоких кедах «ALL STAR». Да уж, классическое трио получается. А вот Саша была странным дополнением.

Они холодно поприветствовали её, но, тем не менее, мартини налили. Лиса была не из тех, которые специально пытаются всех подружить, создать комфортную атмосферу. Ей в любой обстановке было уютно, такая высшая форма приспособления что ли. Саша уже допила свой бокал и тупо смотрела на свои туфли. Становилось реально скучно. Лиса, наболтавшись с подругами вдоволь, предложила уже переходить к самому интересному. Брюнетка, которую звали Алина, имя ей очень подходило, повела всех за собой. Когда они шли по коридору вальяжно и непринужденно, казалось, что сейчас начнутся съёмки клипа Селены Гомес или Кэти Перри. Сашу скорее всего из кадра бы убрали, либо, наоборот, сделали главной героиней, этаким преобразившимся гадким утёнком… С новыми сюжетами в шоу-бизнесе всегда тяжеловато.

В просторном, по сравнению с их комнатушкой, номере негромко играла музыка похожая на кантри. Парней оказалось всего двое, они играли в приставку, когда девчонки пришли. Дилемма «приставка или девчонки» очень тяжелая, не так-то просто выбрать. Но раз уж сами позвали, раз уж они все оказались симпатичными (большая редкость), то придётся поиграть попозже. Кто-то присел в кресло, кто-то на кровать, повисло странное молчание после приветствия. Лиса, кончено, могла всё исправить, но пока она жадно рассматривала парней. Мелкие детали и брошенные фразы позволяли ей мгновенно составить мнение о каждом. А то, что они говорили на другом языке – значения не имело, она ходила в гимназию с углубленным английским, вот и пригодилось. Наконец, она выбрала себе жертву и села рядом с одним из них. Защебетала ему на ухо со своим забавным акцентом. Это сработало как спусковой крючок. Парень сменил музыку на электронную и сделал громче. Второй парень пытался обольстить сразу двух оставшихся подружек Лисы, которые подсели к нему с обеих сторон. Саша отошла к раскрытому окну. Не то чтобы скучала, всё шло своим чередом. Видно было, что парням она внешне понравилась, просто они выбирают живое и яркое. Блестящее. Как глупые сороки. Она, сжимая недопитую бутылочку пива, смотрела на небо. Много звёзд, мало облаков. Дышать и ощущать ночь не мешали даже музыка и хихиканье девчонок. Саша присела в кресло у окна. «Пойти домой что ли», – мимолетно подумала она и, пожав плечами, откинулась на его мягкую спинку, прикрыв глаза.

Ночь

– Можно? – из полудрёмы её вырвал неожиданный вопрос. Парень, которого она вчера встретила на пожарной лестнице, неуклюже подтаскивал второе кресло к окну.

– Ну и ночка! – Дэн протянул ей открытую бутылку пива, при этом глядя на небо. Это было удачно, потому что Саша так покраснела, что даже при приглушённом свете это можно было разглядеть. Она поставила недопитую бутылку на пол, взяла новую. – Sasha, верно? – он, наконец, взглянул на неё. Она уже пришла в себя и сделала большой глоток.

– Ага.

– Как тебе вечеринка? – он сделал полукруг бутылкой с пивом в сторону комнаты. Лиса с первым парнем уже куда-то ушла (кто бы мог догадаться куда?), а остальные трое были на маленькой кухне, пили «текила-бум», судя по крикам. А может не пили, а кто-то кого-то спаивал.

– Нормально, – Саша была «мастером» диалогов. Дэн улыбнулся знаменитой голливудской улыбкой.

«Так, у них в штатах другие улыбки вообще бывают?» – Саша невольно улыбнулась в ответ.

– А давай не будем задавать сегодня обычных вопросов, только странные, а? – он оригинальничал, но ей это понравилось. Весь этот образ (бейсболка надетая козырьком назад, футболка с неизвестной группой, рваные джинсы и белые кроссовки) не отталкивал, а наоборот был приятен. Западные фильмы всё-таки поселили в сердцах девчонок симпатию к тривиальным историям любви и их героям.

– Любимый соус? – началось.

– Даже не знаю, как это сказать по-английски, аджика. Ну, чили.

– Окей, теперь ты.

– Океан или река?

– Что это ещё за вопрос такой.

– Ты же сказал, странные надо.

– Тогда река.

– Странный выбор.

– Да уж…

Они задавали друг другу дурацкие вопросы, на смену которым пришли всё-таки и обычные: откуда, как давно, с кем? Тёплая ночь обняла их, дала почувствовать, что они вместе. Точнее рядом. Метафизически рядом. Он казался бунтарём, но это было обманчиво. Она казалась закрытой, но это только сначала. Когда она смеялась, то немного наклонялась вперёд и затем откидывала рукой свои длинные волосы назад. Он хотел, чтобы она как можно чаще это делала, поэтому старался рассмешить её. А ей было по-настоящему легко. Просто и непринужденно.

– Так, теперь давай прочитай стих по-русски, – он смешно раздвинул руки и немного приподнялся.

– На русском? А ты готов к такому? – улыбка почти всё время была на её лице.

– Конечно, королева!

– У нас не было королев, – машинально поправила она.

– Хорошо, хорошо. Ну давай!

Она прочитала ему стихотворение Есенина. Странный выбор, хотя русский дух в нём точно был. Он завороженно слушал. Точнее смотрел. Как двигаются её губы, как разгорается огонёк в её глазах.

– Всё! Очнись! Понравилось? – она была взволнована.

– Да, очень!

– Что могло тебе понравиться, ты ничего не понял! – она говорила это совсем с детской интонацией. – Ладно, твоя очередь. Спой мне! – а это прозвучало с капризной ноткой.

– Спеть? Хм, окей, – он потянулся за гитарой, – что же тебе спеть?

– Ну, ту, которую ты вчера пел.

– Какую? А-а-а, понял. Ну ладно.

Было уже ближе к утру. Он пел ей песню о любви, как пел, или мог бы петь, Джонни своей Джун в придорожном мотеле в Теннесси. Когда они только познакомились. Жизнь была впереди, все радости и страдания, дни рождения и тяжёлые операции, первые выпавшие зубы детей и первые ухажёры дочери, скандалы, истерики, битая посуда, подаренный свадебный сервиз, умиротворенность в спальне и сцепленные руки сидевших на веранде стариков…

Всё, всё это было ещё далеко. А тем утром, он укрыл её дырявым пледом в кресле у окна и пошёл за кофе.

Утро. Спустя много лет

Чёртова старая тойота опять не завелась. Рассерженный Дэн вернулся в дом.

– Саша, она опять не завелась! Эта старая колымага опять не завелась. А на улице всего минус двадцать! Саша, ты слышишь меня? – Дэн снял тяжёлый пуховик, прошёл на кухню и заглянул в холодильник.

– Значит в школу не пойду! – с искренней радостью, которую только и может доставить эта новость ребёнку, крикнула Саманта и сбежала вниз по лестнице. «Ребёнку» было уже 16 лет, но выглядела она старше. Чем ещё больше добавляла обеспокоенности отцу.

– Вот ещё, сейчас позвоню Майку, он заберёт тебя, – Дэн был настроен решительно.

– Но папа! – Саманта смешно надула губы.

– Сэм, одевайся, он скоро будет, – она нарочито медленно начала подниматься наверх. – Скорее!

– Ну зачем ты так? – Саша подошла к Дэну. Она изменилась за последние годы. Аккуратное каре сменило длинную косу, паутина морщин легла вокруг глаз. В бежевом деловом костюме она плыла, а не шла по комнате. Красота осталась, но красота стала другой. Больше грации, строже гардероб.

– Как так? – прикидываться непонимающим было его излюбленным занятием.

– Ты резок с ней.

– Опять за старое, тебе просто кажется. Я говорю с ней по-деловому.

– А она хочет, чтобы ты говорил по-отечески.

– Не начинай.

– Нет, а что?

– Не начинай, я прошу, – он взял бутылку с молоком и пошёл в свою студию.

– Не пей холодное из горла, – он уже не слышал её.

В своей студии он слышал только голоса великих музыкантов. Все их песни, эти шедевры звучали здесь. Здесь он становился собой, чистым. Без кредитов, без счетов, без будничной суеты. Он включил старую стереосистему, с небольшим треском заиграл верный добрый рокабилли. На его мягком потёртом коричневом кресле что-то лежало. Он уселся, взяв в руки альбом с семейными фотографиями. «Наверное, Саша забыла», – мысль обдала теплом: она тоже всё помнила. С внутренней стороны обложки был прикреплён листок, на котором была написана свадебная клятва Саши. Он не знал русского, но помнил каждое слово. Заканчивалась она фразой: «Нас двое, но жизнь одна». Чтобы понять её потребовалось очень много времени.

Очень много событий.

Целая жизнь…

Наполненный воспоминаниями и музыкой он не заметил, как она вошла.

– Можно? – она, смешно корячась, пододвинула второе такое же старое уютное кресло. – Что задумался?

– Да так, вот листал альбом, – он протянул его Саше, а сам осторожно прикрыл глаза. Она с нежностью перебирала страницы.

– Сколько всего было, Дэн, – проговорила она с нежным придыханием.

– Ну вот. Мы говорим как старики, – заворчал Дэн, совсем как старик.

– Ничего не старики. Какие же мы старики, у нас даже внуков нет, – нота сожаления мелькнула в её голосе.

– Я тебе покажу «внуки», – он выразительно посмотрел на неё.

– Слушай, а эта тема просто неиссякаема, чтобы задевать тебя, – она улыбнулась.

– А вот и не надо её поднимать. Хотя бы сейчас.

Они замолчали. Каждый думал о своём, но было столько общего в этом «своём».

Солнечное зимнее утро заполнило студию. В этот момент могла заиграть только одна песня. И она заиграла.

You said love is a temple

Love the higher law

Love is a temple

Love the higher law¹⁵

Johnny Cash

Your Turn

В зале много-много стульев для большого числа зрителей. Стулья несколько громоздкие, но удобные. С бархатной бордовой обивкой и с золотой россыпью. В зале очень тихо, всё как будто замерло и ожидает чего-то. На невысокой сцене стоит молодой человек. Этот самый парень присел и заправляет шнурки в свои широкие кеды, при этом никого не замечая. Широкие, потому что в них очень удобно ходить. Давайте же послушаем, с чем сегодня он выступает.

«Добрый вечер. Сегодня мой монолог… Нет, монолог – это что-то скучное, это ассоциируется с «мёртвым текстом». Сегодня моя история… Это более живое что-то, хотя опять не то. Всё ещё не могу победить волнение, хотя в нём особенное удовольствие, в волнении перед залом. Так вот, моё обращение будет к одной девушке. Она находится в зале, я не буду её называть. Она очень красивая. И сегодня нарядилась в платье, которое ей очень идёт. Она всё это делает для меня. А я выступаю для неё. Наши жизни настолько переплелись, что уже непонятно, кто для кого что делает. А переплетение это началось несколько лет назад, в городе Сиэтл.

Тогда я был студентом четвёртого курса. Я хотел осуществить свою мечту – встретить Рождество в Северной Америке. Знаете, то самое Рождество со снегом, с Санта-Клаусами на улице, ёлками и распродажами. Я скопил немного денег, оформил туристическую путёвку на неделю. Ехал один, чтобы просто насладиться праздником вдали от суеты и забот, окружающих меня тогда. Поезд Тольятти – Москва. Самолёт Шереметьево-2 – JFK. Знакомый аэропорт. Пересадка. Нью-Йорк – Сиэтл. В Сиэтле я был уже утром 22 декабря.

Разместился в красивом отеле где-то в центре города. Принял душ, проверил на съедобность завтрак в отеле. Вся Америка дышала на меня воспоминаниями моих прошлых поездок, но сейчас не о них. Я чувствовал, что на их смену придут новые яркие впечатления. С таким позитивным настроем я вышел в город. Было дообеденное время, по главным улицам бегали преимущественно встревоженные мужчины (главы семейств) в поисках подарков для своих чад. Снег прилично завалил улицы, кругом были вывески и преобладание красного цвета. Я заходил во всякие магазинчики, покупал милые сувениры для своих. Я просто окунулся в эту атмосферу, в которую хотел попасть с детства. Даже с моим «талантом» что ли бы описывать, я передаю только какую-то часть того счастья. Мне нравилось обедать в тёплой куртке в забегаловках города. Мне нравилось смотреть, как в торговых центрах (украшенных на максимум гирляндами и прочей атрибутикой) дети садились на колени к Санте и загадывали желания. Я общался на английском, а точнее американском, с окружающими. В общем, это был поток положительных эмоций.

Следующий день (23 декабря) был похож на предыдущий. Около часа дня я опять гулял в каком-то молле и заметил кучу народу, столпившегося в центре зала. Благодаря своему росту и своим очкам я рассмотрел происходящее. Очередной Санта-Клаус предлагал участвовать в забавном конкурсе. Перед Сантой стояли на табуретках два зелёных эльфа (подростки подрабатывали, видимо) и держали огромную настоящую ветку омелы. Призом был большой леденец на палочке, знаете такие красно-белые со спиралью чередующихся цветов. Санта выбирал из толпы желающих поучаствовать в конкурсе парня и девушку. Они вставали под ветку, и если на счёт «Раз! Два! Три!» они целовались в губы, то получали один леденец и счастливый год жизни. Причём именно с этим ли человеком – не уточнялось. Мне не нравятся эти конкурсы из-за того, что в них участвуют не самые красивые парни и девушки. И я не намеревался. С улыбкой расходились непонравившиеся друг другу пары, толпа при этом весело гоготала. Редкие пары целовались под вздохи окружающих и уходили, держась за руки. Некоторые парни просто отдавали леденцы девчонкам. Я как-то незаметно оказался очень близко к происходящему. Санта уже выбрал девушку, она стояла под этой веткой. Она была среднего роста, с огромными глазами, тем не менее, черты лица были правильными. Она была в смешной белой шапке с помпончиком. Улыбаясь, она переглядывалась с подружками, слегка переступая с ноги на ногу. Засмотревшись на неё, я почувствовал, что меня слегка подталкивают вперёд. Это такие моменты, когда вы чем-то увлечены, не осознаете реальность, будто в наушниках громко играет музыка. Я обернулся, и какой-то парень сказал мне: «Your turn»¹⁶. Потом я заторможено перевёл свой взгляд на Санту. И тот, чёрт побери, манил меня рукой: «Come on man»¹⁷. Я быстро сложил очки в карман (ну, знаете, как глупо в очках целоваться), зачем-то провёл рукой по прическе. Вёл себя как форменный кретин неуверенный в себе. Встав под ветку, я пытался оценить, как я выгляжу. Но мой хаотичный, сверхскоростной поток мыслей прервал взгляд этой девушки. Из тысячи мыслей (от «нормально ли я целуюсь?» до «подходит ли моя толстовка к шнуркам?») осталась только одна – мысль-желание. Поцеловать эту американскую красотку. Я сделал шаг к ней, почувствовал запах холодной свежести и тонкий аромат цитрусовых духов. Потянулся к ней и замер в дюйме от её больших спелых губ. Зажмурился, подумав, почему так тихо, и… она ответила мне на поцелуй. При этом легко касаясь, но с каждой секундой усиливая его. Как это бывает, ожидание для меня длилось вечность, сопровождаясь потоком мыслей. А для окружающих – секунды. А поцелуй объективно длился недолго, но для меня – бесконечность. И мыслей не было, просто счастливая пустота в голове. К сожалению, этот мощный выброс адреналина и гормонов закончился. Она несколько смущённо взглянула на меня:

– Gimmie a favour, let me take this candy¹⁸.

– Sure¹⁹, – незамедлительно ответил я.

Она с озорством в глазах схватила леденец и побежала к подружкам. Взяв их под руки, она начала выбираться из толпы. Чувствуя, что she is slipping away²⁰, я принялся их догонять. Уже около фонтана с переливающимися огоньками я остановил её.

– Hey girl we gotta talk, – сказал я, стараясь скрыть акцент, не знаю почему.

– About what? – она развернулась, произнося это кривляясь.

– About our first date, – я вёл себя чисто по-американски, напористо и быстро.

– Really? Ok. «Fall in Love», tomorrow, 7 pm.

– Got it. See you²¹.

Эмоции переполняли меня настолько, что я просто развернулся и пошёл прочь. Я сел на лавочку около какого-то магазина. Во-первых, я себя так почти никогда не веду, видимо, причины: Америка, рождественское настроение, очень понравившаяся девушка. Во-вторых, чего это я так нервничаю. В-третьих, пройдусь ещё по городу. Я погулял в таком состоянии, к которому не мог подобрать слов. Вернулся в отель достаточно рано, в этом самом состоянии, продолжающемся нарастать. Я бы его описал как: «Счастье умножить на взволнованность умножить на предельное ожидание».

24 декабря. Я не находил себе места до семи вечера. Настроение, царившее в городе в этот вечер, отлично передаёт песенка «Let it snow». Кафе «Fall in Love» было с большими окнами, с тёмно-красными занавесками, маленькими столиками. Я немного постоял перед входом, снег таял на моём лице, ресницы стали тяжёлыми, как будто наполнились водой. В кафе сидело много парочек, один парень со смешной взъерошенной прической сжимал руку девушке, которая была в белом вязаном свитере с высоким воротником. Они смотрели друг на друга, а мимо проходящие люди на улице поднимали на них глаза. Ведь всегда интересно созерцать чужое счастье.

На перекрестке стояла моя знакомая. Она ждала, когда зажжётся зелёный. Она крутила головой по сторонам, а когда переходила дорогу, смотрела под ноги. Лишь подойдя почти вплотную ко мне, она оторвала взгляд от земли.

– Hey man. Have you been waiting for a long time? – она улыбалась, задавая этот вопрос из вежливости.

– Hi not very long. How are you? – этот американский поддельный интерес друг к другу меня порой забавлял, видимо, в силу привлекательности этой девушки.

– So let’s come in²², – так начиналось моё самое счастливое рождественское знакомство в жизни.

Мы кушали какие-то сладкие разности, узнавали о себе обычные факты и необычные подробности. Её звали Кэйт, она была моей ровесницей, всю жизнь провела в Сиэтле. Я, конечно, был для нее цивилизованным аборигеном, тем не менее нам не удалось скрыть свой интерес друг к другу. Но окончание беседы было слишком неожиданным. Она пригласила меня отпраздновать завтра Рождество в её семье. Нет, я её очаровал (как мне казалось), но дело было в том, что у неё две старших сестры, которые будут с парнями, и она сочла мою кандидатуру удачной для роли своего «Christmas Boyfriend²³», как она выразилась. Отказываться было в крайней степени скучно и глупо. Уже на улице она сказала, что завтра всё должно быть весело, подпрыгнув, чмокнула меня в щёку и побежала в сторону перекрестка улиц Seasilk и 5 Avenue.

Да, встретиться мы должны были в 6.30 вечера в той части города, где уже начинается «одноэтажная Америка». Ночью я не мог уснуть. При условии, что я вообще не страдаю бессонницей, это означало высшую степень желания следующего дня. Проснуться я обещал себе как можно позднее. Но в 10 утра я уже принимал ванну. Я приводил своё «прекрасное» тело в «идеальное» состояние. Какое-никакое занятие. В город выходить вообще не хотелось. Знаете, когда у вас большая радость в жизни, первое время не хочется ни с кем делиться. А потом уже всем рассказывать, чтоб обзавидовались. Или порадовались за тебя. Тогда у меня мелькнула мысль выйти в Интернет, написать кому-нибудь как у меня всё хорошо, но решил и этого не делать. Погода была волшебной, шёл мой любимой снег хлопьями, и совершенно не было ветра. Всё располагало к Merry Christmas²⁴. Всеми возможными путями я убил время (в этом деле я настоящий профессионал) и в 6.30 был на пересечении названных ею улиц. Через некоторое время около меня остановился большой джип. Автомобили таких размеров пользуются популярностью в Штатах и где-нибудь в непроходимых лесах Амазонии. Ну зачем такие огромные машины? Тем не менее, в них очень просторно. Я запрыгнул на заднее сиденье, где была Кэйт. Она познакомила меня с Джоном (парень её старшей сестры, рыжий типичный американец с улыбкой в 32 белых зуба) и Меган (старшая сестра, очень похожая на Кэйт, но во взгляде больше… хм, материнства что ли, она на меня так взглянула, будто я жених и будущий член их семьи, только еще не знаю об этом). Мы довольно долго ехали, видимо, в пригород. Когда мы уже приблизились к дому, я опять почувствовал счастье внутри себя, разливающееся золотым теплом по всему телу. Улица, на которой жила её семья, была вся украшена, на домах были гирлянды, а на дверях венки с колокольчиками. Как в фильмах «Один дома» или «Подарок на Рождество». В сумке у меня лежало несколько подарков, так как нельзя же без них на Рождество. Мы наконец-то подъехали, а снег всё валил и валил сильнее.

В прихожей было тепло и пахло семейным праздником. Я не могу разобрать этот запах на составляющие, но вы понимаете. Пошли бесконечные знакомства и представления друг другу, с добрыми улыбками и рукопожатиями. Дом внутри был традиционно и со вкусом украшен. В зале над камином, в котором полыхал огонь, висели на верёвочке разноцветные носочки. Под ёлкой была куча подарков в блестящих упаковках. Она вся искрилась электронными светлячками. Я бросил, надеюсь незаметно, свои подарки под это праздничное дерево. Ненадолго все собрались у стола, подняли бокалы с шампанским, слушая тост главы семейства. Я стоял с Кэйт, рядом были парни её сестёр. Мы выпили, после чего один из них заметил, что это лучшее шампанское, продаваемое в Америке, а я ответил, что для меня любое шампанское – шампунь, что лучшее, что худшее. И лучший напиток – виски. Моя фраза вызвала волну громкого смеха. Оглядываясь по сторонам, когда всё вокруг светилось и блистало, когда слышал смех окружающих, когда сжимал руку Кэйт, я ощутил дух Рождества буквально физически. Она потянула меня наверх. Мы поднялись по огромной винтовой лестнице на второй этаж, затем поднялись на чердак. Кэйт сказала, что здесь она всегда раскрывала свои рождественские подарки, пряталась от папы, когда он был зол на неё. Здесь всегда мечтала, плакала, болтала с сёстрами. Это было очень значимым для неё местом. Я делился своими впечатлениями об её замечательной семье. Говорил, какая она сегодня красивая, и что я просто счастлив. А она спросила, чего я больше всего хочу сейчас. А я ответил, что больше всего хочу её поцеловать. Она заулыбалась, зачем-то поправила своё великолепное тёмно-зеленое платье и посмотрела на меня, а я в её глазах увидел весь этот день; увидел всю свою жизнь, кажущуюся серой до этого Рождества; увидел своё будущее рядом с ней; поцеловал её, чувствуя, как её слеза замерла между нашими щеками…»

Он спрыгнул со сцены и побежал в зал. В центре партера сидела одна-единственная девушка в тёмно-зелёном платье, которая поняла всего пару слов в этом рассказе, зато почувствовала всё, что он сказал.

Благодарности

Я хочу поблагодарить всех своих родных и близких за поддержку.

Маму – за всё, в том числе за помощь с корректурой. Папу – за всё, в том числе за одну из первых оценок моего творчества, благодаря ей я решил писать и писать. Мою жену – за всё.

Отдельно хочу поблагодарить людей, которые принимали непосредственное участие в создании этих рассказов. Моего редактора Елену Лиственную – за тонкую и профессиональную работу. Влада Салимгареева – за консультации по военной тематике в «Визуальном контакте». Антона Жучкова – за то, что он помог мне научиться логично излагать мысли «на бумагу».

Примечания

1

Checkpoint – контрольная точка (англ.).

(обратно)

2

Check in – регистрация в отеле (англ.).

(обратно)

3

Speed dating – формат вечеринок мини-свиданий, организованных с целью познакомить людей друг с другом (англ.).

(обратно)

4

…Джека – виски «Jack Daniels» (примеч. автора).

(обратно)

5

Cheers – «ваше здоровье!» (англ.).

(обратно)

6

Open space – это вариант планировки офисного помещения, при котором характерными чертами являются большое количество свободного пространства (англ.).

(обратно)

7

Круги Эйлера – это геометрическая схема, которая делает более наглядными логические связи между явлениями и понятиями (примеч. автора).

(обратно)

8

Medium – средняя прожарка мяса со светло-розовым соком внутри (примеч. автора).

(обратно)

9

Medium rare – непрожаренное мясо с соком ярко выраженного розового цвета (примеч. автора).

(обратно)

10

Цветы лайма – в языке цветов символ блуда, измены (примеч. автора).

(обратно)

11

Кухонный остров – это центральная, отдельно стоящая часть меблировки кухни в виде горизонтальной поверхности, обладающая определённым функционалом (примеч.автора).

(обратно)

12

Ремиджио – итал. имя, означающее «гребец» (примеч. автора).

(обратно)

13

Томмазо – итал. имя, означающее «близнец» (примеч. автора).

(обратно)

14

Ты говорила одна любовь на всю жизнь,

Когда только одно желание ночью,

Одна любовь, которая нас объединяет,

Она уходит, если о ней не заботиться (перевод с англ.).

(обратно)

15

Ты сказала, что любовь – это храм,

Любовь – это высший закон,

Любовь – это храм,

Любовь – это высший закон (перевод с англ.).

(обратно)

16

Your turn – твой ход, твоя очередь (англ.).

(обратно)

17

«Come on man» – «Идём, чувак» (англ.).

(обратно)

18

Gimmie a favour, let me take this candy – Сделай мне одолжение, позволь мне взять эту сладость (англ.).

(обратно)

19

Sure – Конечно (англ.).

(обратно)

20

She is sleeping away – Она ускользает (англ.).

(обратно)

21

– Эй, девчонка, нам нужно поговорить.

– О чём?

– О нашем первом свидании.

– Реально? Ок. «Fall in Love», завтра, в 7 вечера.

– Понял. Увидимся (перевод с англ.).

(обратно)

22

– Эй, чувак. Давно ждёшь?

– Привет, не очень. Как дела?

– Так давай зайдём внутрь (перевод с англ.).

(обратно)

23

«Christmas Boyfriend» – «парень на Рождество» (англ.).

(обратно)

24

Merry Christmas – Счастливое Рождество (англ.).

(обратно)

Оглавление

Комплимент от Гонконга

Кухня

  Фрэнк

  Мэгги

  Маргарет

  Клэр

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

One

  День

  Вечер

  Ночь

  Ночь. Продолжение

  День

  Вечер

  Ночь

  Утро. Спустя много лет

Your Turn

Благодарности

*** Примечания ***