Я посвящаю эту книгу моему отцу – Ипатову Валерию
Александровичу (1942 – 2018). Именно от него я первый раз услышала удивительную историю нашей семьи, рассказы о его детстве и жизни репрессированных спецпереселенцев. В своём повествовании я постараюсь избегать оценочных суждений, касающихся того исторического момента, ибо судить историю не имеет смысла, важно помнить.
Ипатова Елена
Предисловие
«В декабре 1927 года в СССР началась коллективизация сельского хозяйства. Данная политика была направлена на то, чтобы по всей стране сформировать колхозы, в которые должны были войти отдельные частные собственники земельных участков. Реализация планов коллективизации была поручена активистам революционного движения, а также, так называемым, двадцатипятитысячникам1. Все это привело к тому, что в Советском Союзе произошло укрепление роли государства в аграрном и трудовом секторе. Стране удалось преодолеть «разруху» и провести индустриализацию промышленности. С другой стороны, это привело к массовым репрессиям и знаменитому голоду 1932–33 годов.
Причины перехода к политике массовой коллективизации
Коллективизация сельского хозяйства была задумана Сталиным как крайняя мера, с помощью которой можно решить подавляющее большинство проблем, которые на тот момент стали очевидны для руководства Союза. Выделяя основные причины перехода к политике массовой коллективизации, можно выделить следующие:
Кризис 1927 года. Революция, гражданская война и неразбериха в руководстве привели к тому, что в 1927 году был собран рекордно низкий урожай в аграрном секторе. Это было сильным ударом для новой Советской власти, а также для ее внешнеэкономической деятельности.
Ликвидация кулачества. Молодая Советская власть по-прежнему на каждом шагу видела контрреволюцию и сторонников имперского режима. Именно поэтому было массово продолжена политика раскулачивания.
Централизованное управление сельским хозяйством. В наследие советскому режиму досталась страна, где подавляющее большинство людей занимались индивидуальным сельским хозяйством. Новую власть такая ситуация не устраивала, поскольку государство стремилось контролировать все в стране. А контролировать миллионы независимых аграриев очень тяжело.
Цели и причины коллективизации
Говоря про коллективизацию, необходимо понимать, что этот процесс был напрямую связан с индустриализацией. Под индустриализации понимается создание легкой и тяжелой промышленности, которая смогла бы обеспечить советскую власть всем необходимым. Это есть, так называемые, пятилетки, где всей страной строили заводы, гидроэлектростанции, плотины и так далее. Это все было крайне важно, поскольку за годы революции и гражданской войны практически вся промышленность российской империи была уничтожена.
Проблема же заключалась в том, что индустриализация требовала большого количества рабочих рук, а также большого количества денег. Деньги были нужны
не столько для оплаты труда рабочих, сколько для закупки оборудования. Ведь все оборудование производилось за рубежом, а внутри страны оборудования не производилось никакого.
На начальном этапе лидеры Советской власти часто говорили о том, что западные страны сумели развить собственную экономику только благодаря своим колониям, из которых они выжимали все соки. В России таких колоний не было, тем более их не было у Советского Союза. Но по замыслу нового руководства страны такими внутренними колониями должны были стать колхозы. Фактически это и произошло. Коллективизация создавала колхозы, которые обеспечивали страну продовольствием, бесплатной или очень дешевой рабочей силой, а также рабочими руками, с помощью которых проходила индустриализация. Именно для этих целей был взят курс на коллективизацию сельского хозяйства. Этот курс был официально задан 7 ноября 1929 года, когда в газете «Правда» появилась статья Сталина под названием «Год Великого перелома». В этой статье Советский лидер говорил о том, что в течение года страна должна сделать рывок от отсталого индивидуального империалистического хозяйства к передовому коллективному хозяйству. Именно в этой статье Сталин открыто заявил о том, что в стране должно быть ликвидировано кулачество как класс.» [1]
Глава I
Митрофан
В Архангельской губернии в деревне Маньшинская Черевковского района (ныне Устьянского) жил купец Ипатов Митрофан Константинович (годы жизни примерно 1860 – 1930). Митрофан был женат на дочери священника – Александре Михайловне Романовой, её отец был настоятелем Дмитриевской Николаевской церкви. У них была большая семья, жили они богато, было всего вдоволь. Митрофан торговал корабельным лесом, поставлял пушнину и дичь в столицу, продавал смолу и продукты, ездил торговать в Карелы.
Сколько у Митрофана было детей мне узнать не удалось, однако, когда дети выросли и им пришла пора создавать свои семьи, Митрофан сказал: «Что-то вас стало много, нам стало тесно и шумно, давайте разъезжаться». И они построили дома, стали жить каждый своим домом, своим хозяйством. Хватило у Митрофана средств, чтобы обеспечить своих детей жильём. Внуки Митрофана и запомнили историю, которая приключилась с «дедкой Митрошкой», – так его звали младшие ребятишки. В России началась революция…
У дедки Митрошки золото-то водилось. Он, бывало, усаживался за стол, ставил перед собой столбики золотых монет, позвякивал ими, приговаривая: «Ну мы-то с вами, ребята, никогда бедными не будем…»
Рисунок 1 Золотые монеты царской России
Однажды Митрофан поставил своё золото столбиками на столе и сказал: «Что-то мне стало тяжело с золотыми ездить, надо мне их поменять». Купец Митрофан Ипатов поехал в Архангельск и доверил свои сбережения банку. А в обмен банки выдавали уже кредитные билеты и «керенки».
В стране происходили политические перевороты и смена власти. Люди доверяли большевикам, потому что устали от анархии и безвластия. К тому же временное правительство не спешило заканчивать войну и раздать обещанную землю людям. Большевики обещали навести в стране порядок и раздать землю народу. «Февральская революция 1917 года формально началась 18 февраля. В этот день более 30 тысяч рабочих Путиловского завода объявили забастовку. Правительство ответило на это немедленным закрытием Путиловского завода. Люди оказались безработными и 23 февраля толпы демонстрантов вышли с протестом на улицы Петербурга. К 25 февраля эти волнения переросли в настоящую стачку. Люди выступили против самодержавия. Февральская революция 1917 года перешла в свою активную фазу.» [2]
В этот период в стране началась страшная неразбериха, наспех сформированное временное правительство не могло контролировать ситуацию:
«Цены росли как на дрожжах, а заработная плата даже не пыталась за ними угнаться. К осени 1917 года рубль обесценился до 7–10 копеек от довоенного уровня. Безудержная инфляция спровоцировала нехватку денежных знаков. Еще весной в оборот были пущены "думки" – купюры достоинством в 250 и тысячу рублей. За изображение Таврического дворца с его круглым куполом тысячерублёвки в народе прозвали "синагогами", а купюры в 250 рублей получили прозвище "галки" из-за помещенного на них двуглавого орла без корон.
Рисунок 2 «Галка»
В сентябре появились бумажные деньги нового образца номиналом в 20 и 40 рублей. Их сразу стали называть "керенками" в честь главы Временного правительства – А.Ф. Керенского. Они были непривычно маленькие – чуть больше этикетки от спичечного коробка. Печатались новые купюры упрощенным способом и выпускались целыми листами: нужное количество надо было вырезать ножницами.
Выполнены "керенки" были в одну краску и не имели никаких средств защиты. По этой причине подделывали их все кому не лень. Вот как это делалось: когда пекли хлеб, растапливали печь особенно жарко и в тесто клали пакет "керенок", приготовленный таким образом, что каждая "керенка" находилась между двумя белыми листками бумаги той же толщины и размера. Когда хлеб был испечен, то и новые "керенки" были готовы, так как настоящие от жары линяли и отпечатывались с обеих сторон на белые листы.» [3]
Рисунок 3 «Керенки»
«С победой октябрьской революции советская власть преступила к последовательному осуществлению своей финансовой программы. Страхование было национализировано. Одной из первоочередных задач советской власти было построение новой финансовой системы. Для этого необходимо было централизовать все финансовые отношения в государстве. Экспроприировать денежные накопления буржуазии, перейти к налоговой системе, основанной на прогрессивно-подоходном и поимущественном обложении доходов. Была введена трудовая повинность тем, у кого не было средств для уплаты налогов. В январе 1917 г. были приняты сметы на первое полугодие 18 года. Полугодовой бюджет был с дефицитом почти в 70%. В тех условиях советской власти единственным источником покрытия расходов была эмиссия денег. В тяжёлых условиях гражданской войны советское государство вынуждено было осуществить систему жёстких финансово-экономический предприятий – политика военного коммунизма. Все предприятия перешли на сметно-бюджетное финансирование. В условиях постоянного обесценения денег применялся натуральный налог – продналог, а потом и продразвёрстка.» [4]
Новая власть появилась и в Архангельской губернии. Началась коллективизация и ликвидация контрреволюционных элементов – кулаков. Красные комиссары задерживали и избивали Митрофана Ипатова три раза, – требовали с него золото. Откуда им было известно о том, что у Митроши было золото – загадка. «Из района, из села Черевково, приезжал уполномоченный товарищ Кепа, латыш по национальности, с целью реквизиции Митрошиного золота. Однако Митроша твердил своё: «Ваша власть, ваша, а золота нету, нету!» [5]
В третий раз дедку Митрошку привезли всего избитого и бросили его в бане на лавку. Он там и умер.
В конфискованных советской властью домах раскулаченных крестьян в то время устраивали школы, больницы и другие административные конторы.
После раскулачивания, двухэтажный дом Митрофана Ипатова был перевезен под контору Дмитриевского леспромхоза, остальные постройки (гумно и конюшни) были разобраны на дрова уже в 1990-е годы.
Глава II
Николай Митрофанович
Николай Митрофанович Ипатов (1886 – 1963) – сын купца Митрофана, мой прадед.
Фотография Николая Митрофановича сделана после 1945 года (из архива автора)
У Николая Митрофановича была большая семья – жена Анна Гавриловна (в девичестве Буторина) и семеро детей:
•
Парасковья (1908–1976)
•
Александр (1910–1974)
•
Виктор (1916–1986)
•
Александра (1919–1987)
•
Василий (1923–1987)
•
Антонина (1925–1996)
•
Николай (1928–1953)
После смерти Митрофана, семья Николая Ипатова продолжала жить в
Архангельской области. Жили они как крестьяне, но крестьяне далеко не бедные, хозяйство у них было большое. Работали много, нанимали рабочих, но нанимали только, когда шла страда́2. Спать ложились в десять часов вечера, а в четыре утра уже вставали и шли работать, рубахи за ночь не успевали просыхать от пота.
Они все были очень высокие (под два метра ростом), здоровые и сильные люди. Потом в нашей семье уже не было таких высоких людей.
Николай Митрофанович Ипатов новую советскую власть не принял, и в колхоз вступать, естественно, не пожелал.
«Почему коллективизация сопровождалась раскулачиванием?
Решение задач, которые были поставлены руководством страны, предполагали наличие двух взаимосвязанных процессов: формирование колхозов и раскулачивание. Причем первый процесс очень сильно зависел от второго. Ведь для того, чтобы сформировать колхоз, необходимо этому экономическому инструменту дать необходимый инвентарь для работы, чтобы колхоз был экономически выгодным, и мог сам себя прокормить. Государство на это деньги не выделяло. Поэтому был принят путь, который так нравился Шарикову, – всё отнять и поделить. Так и сделали. У всех «кулаков» изымали имущество, которое передавалось в колхозы. Но это не единственная причина, почему коллективизация сопровождалась раскулачиванием рабочего класса. Фактически одновременно руководство СССР решало несколько задач:
•
Сбор бесплатного инструмента, животных и помещений для нужд колхозов.
•
Уничтожение всех, кто смел высказывать недовольство новой властью.» [6]
На семью Николая Митрофановича началось давление, назначили очень высокие налоги, запретили торговать продуктами собственного производства. Их хозяйство раскулачивали три раза. Первый раз выселяли за пределы села в Красноборском районе, там, на окраине, они снова строились, снова восстанавливали хозяйство. Второй раз выселяли в лес, в лесу снова строились и восстанавливались. Честно говоря, я вообще не понимаю, как всё это можно было пережить, столько труда и сил нужно вложить, чтобы обустроить семью с детьми.
В 1931 году Николая Митрофановича арестовали, увезли в город Молотовск (теперь Северодвинск) и посадили там в тюрьму, как контрреволюционера. На момент ареста ему было 45 лет. По закону советской власти, если крестьянин признавался контрреволюционером, то все его имущество изымалось и передавалось колхозам, а сам человек отправлялся в концлагеря. Коллективизация же получала всё его имущество.
Рисунок 4 Молотовск – ныне Северодвинск
В Молотовске, к тому времени, на месте бывшего монастыря была колония для малолетних преступников, а позже, в 1938 году, началось строительство Ягринского исправительно-трудового лагеря. В тридцатые годы лагеря́ организовывались в СССР для строительства заводов, железных дорог, городов, для лесозаготовок и др.
Рисунок 5 Молотовск
Но в 1931 году Ягринлага ещё не существовало, Николая Митрофановича посадили в тюрьму. Ему удалось сбежать, – сначала из тюрьмы, а потом и из города. Как мне удалось узнать, посадили его в камеру-времянку, без крыши, он перелез через стену и смог уйти незамеченным. Он реально опасался за свою жизнь, у него не было никаких документов, и он не мог вернуться назад в Архангельскую область, потому что знал – его непременно арестуют и убьют. Но там осталась его семья, жена с детьми, и что с ними теперь? Он не знал. Николай Митрофанович Ипатов решил податься в Сибирь, подыскать там новое место жительства, чтобы затем перевезти туда всю свою семью. Но его плану не суждено было сбыться.
До Сибири он всё-таки добрался, там подрядился в бригаду лесорубов, валил лес. Николай Митрофанович переживал за своих близких, он не знал, что с ними, ему было тяжело вдали от родных. Он стал задумываться о самоубийстве: каждый вечер, после трудовой смены, он брал с собой топор, чтобы зарубить себя. Но каждый раз, отдохнув ночью, раздумывал рубиться, и с утра снова шёл работать – валить лес. Бригадир лесорубов видел, что Николай Ипатов работает на совесть, и однажды спросил его:
– Ипатов, ты кулак?
– А что?
– Только кулаки так могут работать. Я тебе выпишу документ, ты меня не выдашь?
– Не выдам, – ответил Николай.
Бригадир выписал ему поддельную справку, чтобы Николай Митрофанович смог уехать на родину.
Но в Архангельск Николай Ипатов смог вернуться не сразу, т.к. началась Великая Отечественная война.
Глава III
Анна Гавриловна
Ипатова Анна Гавриловна (1886–1931) – жена Николая Митрофановича – была грамотная женщина, в то время как Николай Митрофанович читать не умел. Анна Гавриловна была обучена грамоте, образование получила либо в женской гимназии, либо в институте благородных девиц (точно узнать не удалось, и фотографии её, к сожалению, не сохранилось). Она была красивая, статная женщина с шикарными волосами черного цвета, – «коса в руку толщиной». Анна Гавриловна была из семьи купца по фамилии Буторин.
У Анны Гавриловны была родная сестра, она жила со своей семьёй в том же селе по соседству. Когда в Архангельской области началась коллективизация, они не стали дожидаться участи, которая постигла семью Митрофана Ипатова. Сестра Анны Гавриловны со своей семьёй уехали за границу. Собрались в одну ночь, ранним утром затопили печи, вывели скотину. Соседи проснулись, смотрят, –печи топятся, ворота открыты, поэтому, пока их хватились, они уже успели далеко уехать. Им удалось перебраться по морю в Мурманск, а оттуда в Европу.
Анне Гавриловне Ипатовой пришлось худо. В 1931 году, когда арестовали Николая Митрофановича, у неё началась паника. Она боялась за свою жизнь и жизнь своих детей. Откуда-то пошли слухи, что тех, кого насильно увозят за пределы Архангельской области будут топить в Белом море. На их имущество наложили арест, было понятно, что выселения не избежать.
«Порядок депортации раскулаченных семей определялся постановлением ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 года «О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством» и Инструкцией от 4 февраля 1930 года.
Доставка выселяемых в отдаленные регионы страны возлагалась на органы ОГПУ. Порайонным расселением должны были заниматься региональные власти, размещением в пределах района – районные исполкомы. Им же предлагалось срочно проработать вопрос о способах и формах использования депортированных кулаков.
В помощь местным парторганизациям по раскулачиванию ЦК ВКП(б) постановил направить 25 000 партийцев из промышленных областей.
Чтобы облегчить процесс раскулачивания, в деревне проводилась партийно-воспитательная и агитационно-разъяснительная работа, направленная на расслоение деревни. Насаждался образ врага в виде зажиточного крестьянина. Самое большое количество раскулаченных было предписано выслать в Северный край – 70 тысяч семей. И это не случайно. Огромный по площади, малонаселенный край располагал богатыми природными ресурсами и рассматривался как важнейший поставщик валюты крайне необходимой для индустриализации страны. Кулаки в первую очередь должны были обеспечить прирост объемов лесозаготовки и производства экспортной лесопродукции. Наличие в Северном крае транспортной сети (железнодорожные и водные пути) позволяло доставить раскулаченных в районы постоянного расселения, а размеры территории края – рассредоточить и изолированно разместить большие массы людей, что и требовалось директивными документами.
В Северный край в 1930–1931 годах, с учетом внутрикраевого переселения, было выселено более 50 тысяч кулацких семей (около 275 тысяч человек).» [7]
Утром, в день ссылки, к дому Николая и Анны Ипатовых пришли конвоиры, подъехали деревянные телеги, запряженные лошадьми. В телегах не было никакой подстилки, ничего, только голые доски. Конвоир велел Анне Гавриловне подстелить для детей какой-нибудь половичок (видимо сжалился над ними). На что Анна Гавриловна резко ответила: «Зачем? Нас всё равно в Белом море утопят!» Но половички всё же нашли, застелили телеги и поехали в неизвестность. Анне Гавриловне было на момент переселения 45 лет, её старшему сыну Александру 21 год, Виктору 15 лет, Александре 12 лет, Василию 8 лет, Антонине 6 лет, Николаю 3 года. Старшей дочери Парасковье было уже 23 года, к тому времени она была замужем и её не постигла участь переселения в другие края. Впоследствии Парасковья переехала и жила на Кубани. Вместе с остальными людьми (в основном были такие же раскулаченные) их посадили на баржи и повезли по реке Северная Двина через Белое море дальше на север, за полярный круг. (На карте маршрут выделен пунктиром).
Рисунок 6 Предполагаемый путь следования судна с репрессированными
По пути следования много людей погибло, так же умирали уже по прибытию на место поселения от болезней, от голода и от сильнейшего стресса.
«Спецпереселенцев везли семьями в неизвестность, многие были уверены, что их расстреляют или утопят по дороге. Пароходами по Северной Двине, морским путем до устья Печоры в навигационный период 1931 года двигались потоки раскулаченных из Архангельской и Вологодской областей.
По реке поднимали на баржах, прикрепленных к пароходам- буксирам со звучными именами «Пионер», «Социализм». Выгружали в пустынных местах. Часть пассажиров-невольников высадили возле села Усть-Цильма, где появился поселок спецпереселенцев Новый Бор с населением более полутора тысяч человек.» [8]
«Усть-Цильма – одно из самых древних сел Европейского севера, а Усть-Цилемский район относится к территориям, которые человек начал заселять за несколько тысячелетий до нашей эры.
Письменные источники и археологические раскопки позволяют говорить о первых появлениях русских на Печоре в начале II тысячелетия нашей эры.
Сохранившиеся сведения этого периода свидетельствуют о том, что большинство из них были новгородцы.
Зарождение и основание Усть-Цильмы связано с именем новгородца Ивашки Дмитриева Ластки, которому в 1542 году была пожалована царская грамота на пользование землями по реке Печоре.
Ластка стоял во главе нескольких новгородских семей, вскоре к ним присоединились мезенцы и пинежане, для которых бассейн Цильмы издавна служил местом промысла. Основным занятием слобожан были рыбный и охотничий промыслы. Земледелие и скотоводство на первом этапе заселения края играли незначительную роль в жизнедеятельности населения. Приток населения Печорского края стал увеличиваться на рубеже XVII –XVIII веков, связан он был с расколом церкви, когда ревнители старой веры стали искать уединения от жестоких преследований государства и церкви в суровом северном краю. Значительное количество их оседало в Усть-Цильме, сюда бежали из Москвы, Новгорода, Поморья. Усть-Цильма становилась центром печорского старообрядчества на северо-востоке европейской части России.
С приходом староверов на Печору с целью сохранения религиозной культуры начинается их обособление от близживущих народов: коми-ижемцев и ненцев. В результате сложного этнического процесса сформировалась своеобразная этническая группа – «устьцилема», обладающая особым неповторимым говором, специфическими чертами культуры, быта и совокупностью других особенностей, отличающих их от других народов.
В конце XVIII века Усть-Цильма становится важным экономическим центром
Печоры, имевшим постоянные и прочные торговые связи с Чердынским краем, Усть-Сысольском, Великим Устюгом, Пинегой, Архангельском.» [9]
Сначала наших репрессированных привезли в Ёрмицу – село в Усть-Цилемском районе, расположено на левом берегу реки Печоры, в 200 км от райцентра – села Усть-Цильма. В Ёрмице они ночевали на каких-то чердаках, в жутких условиях. Шура и Тоня ходили просить милостыню, есть было нечего. Они брали мешочек и санки, и шли пешком по деревням, доходили до деревни Леждуг, это далеко. Ночевали, где добрые люди приютят, а таких было немного.
Затем наших репрессированных перевезли в другое место. В Усть-Цилёмском районе, у реки Харьяга, куда, наконец, привезли спецпереселенцев, была необжитая тайга. От голода их спасло то, что в реке было полно рыбы, а в лесу дичи.
Людям сказали, что жить и работать они теперь будут здесь, что уехать отсюда нельзя. Ночевать предполагалось в наспех сооруженных бараках. В этих общих бараках были антисанитарные условия, вши, холод и грязь. Старший сын Анны Гавриловны – Александр вырыл землянку, и они все стали жить в землянке.
Рисунок 7 Общий барак
Потом пришло распоряжение, что трудоспособные взрослые мужчины и женщины будут работать здесь, на месте – возводить посёлок, а дети поедут в Новый Бор – учиться и жить в интернате.
Рисунок 8 Посёлок Новый Бор
Анна Гавриловна вместе с другими женщинами, поехала в посёлок Новый Бор, чтобы приготовить место в этом интернате для своих и других детей. Женщины всё убирали и чистили, там была ужасная грязь. Анна Гавриловна заразилась тифом и умерла в Новом Бору.
Когда пришло известие о смерти матери, Александр поехал её искать, он надеялся узнать её по волосам. Где похоронена Анна Гавриловна мне не известно, то ли в общей могиле в Новом Бору, то ли в Харьяге. Умерших людей было очень много, трупы хоронили, в основном, в общих могилах. Иногда, чтобы предотвратить распространение болезней, трупы сжигали перед захоронением. По другой версии, Анна Гавриловна умерла на барже в море, не выдержав тяжелого пути. Похоронена в общей могиле в деревне Крестовка Усть-Цилемского района. Александр ездил в Крестовку, искал могилу матери, но погост смыло рекой.
Из документов осталось только свидетельство о её рождении (повторное), выданное уже после смерти Анны Гавриловны, из которого мне удалось узнать её девичью фамилию и имена её родителей.
Свидетельство о рождении Анны Гавриловны (из архива автора)
Глава IV
Харьяга
Началось активное освоение севера России, разведка полезных ископаемых и арктические экспедиции. Догадывались ли об этом те репрессированные люди, чувствовали себя непосредственным участниками исторических событий? Не знаю. Одно знаю точно, они были рады, что остались жить. Что их не расстреляли, не утопили, не посадили в тюрьму.
Здесь, на реке Харьяге, в глухих северных лесах предстояло жить и работать раскулаченным из разных областей СССР. Для начала предстояло построить жилые дома и здания инфраструктуры. Для чего же сюда, за полярный круг привезли людей? Для того, чтобы основать в 1931 году подсобное хозяйство (совхоз) – Воркутлага – одного из крупнейших исправительно- трудовых лагерей в системе Главного управления исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключения (ГУЛаг).
Необходимо пояснить, в чём заключалась разница между колхозом и совхозом. Честно говоря, до того, как я начала писать эту повесть, я даже не задумывалась об этом. А оказалось, что различия принципиальные. Например, тем людям, которые работали в колхозах даже паспорта не полагались.
«Колхоз – добровольное объединение крестьян с обобществлением находящейся в пользовании земли и основного инвентаря. При этом личное хозяйство – скотина и огород сохранялись. Оплата труда в колхозе осуществлялась натурой по труду (трудодням). Норма трудодней в разное время составляла от 90 до 120 дней. За ударный труд число трудодней добавлялось. В конце года после сбора урожая, реализации госконтрактов и продажи части урожая на рынке общее собрание распределяло сколько натуроплаты и денег приходится на трудодень. При плохом урожае (и плохом руководстве) распределять было нечего, говорили, что работа идёт “за палочки”. С одного огорода прожить даже впроголодь было невозможно. Вся деятельность колхоза определялась общим собранием при оперативном руководстве председателя. Председателя колхозникам могли навязать из райкома, но, если результаты хозяйствования были плохие, сами колхозники его и снимали.
«Совхоз» – изначально государственное предприятие, организованное на принципах наёмного труда. Рабочие совхоза получают зарплату по трудовым нормам, а не натуроплату за труд. Весь урожай совхоза – собственность государства. Подсобные хозяйства рабочие совхоза имели так же, как и колхозники, но эта земля была арендована у совхоза (у колхозников – своя). В отличие от колхозников, рабочие совхозов имели стабильную помесячную зарплату. Деятельность совхоза полностью управлялась дирекцией, директор назначался министерством с/х. Ответственность он нёс также перед министерством.» [10]
Репрессированные люди стали работать в совхозе, вскоре была построена ферма Харьяга. На всех фотографиях, что сохранились у нас с тех времён, на обороте было написано не «совхоз Харьяга», а именно «ферма Харьяга». Так как семья Ипатовых, по сути, осиротела – мать умерла, а отец сгинул в неизвестность (тогда ещё никто из детей не догадывался, что Николай Митрофанович жив и находится на лесозаготовках в Сибири), за старшего стал Александр. Все Ипатовы жили дружно, друг за друга стояли горой. Старшего называли Санко, Виктора звали Виктор, он был всегда серьёзным, Василия называли Васечка, Антонину- То́нюшка, Александру – Шура. Шурка была командирша, нянчилась с младшими детьми и племянниками, всех вырастила, стала им как мать, хотя самой было очень тяжело.
Александр Николаевич Ипатов, мой дед – был плотником и принимал непосредственное участие в строительстве школы, жилых домов и других зданий деревни. В деревне были: аэродром, хозяйственная контора, почта, клуб, пекарня, магазин, детский сад, школа, баня, электростанция. Всё это было построено силами раскулаченных спецпереселенцев. Поначалу приходилось очень сложно, не хватало самых элементарных вещей, не было хлеба. От голода спасались рыбной ловлей и охотой. Благо рыбы в речке было много. Тётя Шура вспоминала: снимала платок, ловила рыбу платком, потом полоскала платок в речке, надевала, ходила коров доить, потом опять полоскала и пошла ещё на танцы. Вот такие были оптимисты, не унывали.
Младшие дети учились в школе, старшие – работали. Работали много, делали бочки для совхоза, грабли, занимались заготовкой рыбы, заготовкой сена, и отправляли сено в Воркуту, потому что в Воркуте были коровники. Грабли возили продавать в соседнее село – Оксино.
Александр Ипатов был первоклассным мастером по дереву. Мастерил сани, кареты, чаны, бочки, кадушки, лагуны, лодки, карбасы. Мог плести лапти и сплести любую корзину. Запросто мог построить избу без единого гвоздя.
Рисунок 9 Карбас – поморская лодка
Александр вскоре нашёл себе жену, её звали Рыкова Татьяна Тимофеевна (годы жизни 1912–1994). Она была из семьи раскулаченных крестьян Кировской области Опаринского района из деревни Боровская. Её отец –Тимофей Рыков, погиб в первую мировую войну при Брусиловском прорыве. Мать Татьяны звали Рыкова Марфа Ивановна (годы жизни 1882–1969).
Марфу Ивановну Рыкову раскулачили за то, что она не захотела вступать в колхоз, не приняла новую власть, была верующим человеком. Её выслали в Харьягу вместе с дочерью Татьяной и двумя сыновьями – Иваном (пропал без вести) и Павлом (погиб во вторую мировую войну под Москвой в 1941 году).
Ипатов Александр Николаевич с внучкой Таней 1966 г. (Фото из архива автора)
Ипатова Татьяна Тимофеевна с дочерью Нюрой 1964-65 г. (фото их архива автора)
У Александра и Татьяны в Харьяге родилось шестеро детей:
•
Евгения 26.06.1940
•
Валерий 21.08.1942 – 03.11.2018
•
Любовь 13.08.1945
•
Галина 28.08.1948
•
Николай 11.09.1951
•
Анна 20.10.1956
Всех детей воспитывала бабушка Марфа Ивановна. Она была очень сильная женщина с крутым нравом. Однажды у них в доме была «складыня» (Складыня, складинка (помор.), внесение денег, продуктов участниками будущего пиршества; складчина), мужики выпили и стали плясать так, что над погребом половицы стали прогибаться. Так бабушка кочергой да ухватом выгнала пьяных мужиков. Хотя у самой-то бражка хорошая получалась в кадушке, как-то внук Колька с другом напробовались этой бражки, и бабушка его так напорола, что два дня сидеть не мог.
Рыкова Марфа Ивановна в Харьяге 1960 г. (фото из архива автора)
Дом Рыковых в Кировской области (фото из архива автора)
Дети Ипатова А. Н. учились в начальной школе (с 1-го по 8-й класс) деревни Харьяга. Средняя школа (с 8-го по 10-й класс) находилась в посёлке Новый Бор. Дети учились в школе и жили в интернате с 1-го сентября и до летних каникул. На каникулы в течение учебного года дети приезжали домой в Харьягу. Зимой на санях, летом и осенью на лодках и на самолёте Ан-2. В Новом Бору учились дети с близлежащих деревень: Медвежка, Окунёво, Ёрмица, и др.
Начальная школа в Харьяге (фото 1990-х годов из архива автора)
Районный центр находился в селе Усть-Цильма. Если жителям Харьяги надо было выехать куда-то, то все поездки совершались только через районный центр.
Дом Ипатовых в Харьяге (фото 1990-х годов из архива автора)
В Харьяге семья Александра Ипатова жила в деревянном доме на две семьи, за стеной жили соседи. В одной комнате помещались все: и родители, и дети, а иногда и родственники приезжали. При входе в дом была маленькая прихожая, там, на деревянной лавке, стояли ведра с водой, в углу был рукомойник. Слева от входа в комнату стояла русская печь, две кровати и этажерка. Два окна были напротив входа, а в правом углу стоял диван, сделанный своими руками; на стене висел радиоприёмник. Справа стоял большой стол, за которым обычно сидел глава семейства и плёл рыбацкие сети. Мать сидела рядом, справа от отца. Ещё в комнате был погреб и шкаф с кухонной утварью. Посреди комнаты на полу днём играли дети, а вечером расстилали матрас. Через некоторое время соседи переехали, и семья Александра Ипатова заняла вторую комнату в доме.
Стоит отметить ещё одну особенность севера, с которой столкнулись переселенцы – это комары и мошки в летний период. От них нет никакого спасения, летают они тучами, попадают в глаза, рот и нос, и нестерпимо жалят все доступные места на теле, заползают под одежду. Поэтому, чтобы пойти на охоту, или на рыбалку, надо было серьёзно подумать о защите от кровососущих насекомых. В лесу лицо и шею защищали «накомарником» (специальная шляпа с сеткой), ночью в доме над кроватями вешали полог из марли, чтобы комары и мошки не мешали спать.
Рыбачить в семье умели все, рыба была основной пищей переселенцев. В реке и ближних озерах водились: пелядь, сорога, окуни, щуки, нельма, сиг, язь, налимы. Ловили рыбу сетями и на удочки из ивовых прутьев.
В грибной сезон обязательно ходили в лес за грибами, и зимой стояли кадки с солёными волнушками.
В лесу водились куропатки, другие птицы и мелкие звери, на которых охотились силка́ми3. Куропатки – это такие небольшие дикие курочки с мохнатыми лапками.
Рисунок 10 Белая куропатка
Однажды отец поймал в лесу лебедя, подрезал ему крылья и лебедь жил во дворе до зимы.
Рядом с домом был большой огород, где выращивали картофель, репу, капусту и другие овощи, которые могли вырасти за короткое северное лето. Землю под картошку вспахивали на лошади, которую отец брал в совхозной конюшне.
Обязательной работой в совхозе был сенокос. Сена нужно было заготавливать очень много, каждый год его большими тюками отправляли в Воркуту, потому что там стояли коровники. В Воркуте стремительно развивалась угольная промышленность, и шахтёрам нужно было молоко. За работу в совхозе платили живыми деньгами, так же переселенцам восстановили все документы, выдали паспорта и трудовые книжки.
У Татьяны Тимофеевны в Кировской области осталась жить родная сестра и племянники, которых не коснулось раскулачивание. В то время в деревне Боровская был организован колхоз. «Для работы в колхозе была введена
система оплаты труда – трудодни. Она подразумевала не денежную оплату труда, а расчет с крестьянами продуктами: зерно, хлеб, картофель. Идея состояла в том, что крестьяне выполняют определенную норму, а им взамен колхоз выдает часть полученного зерна или другие продукты питания. Правительство объясняло введение системы трудодней следующим образом. Нестабильность экономики и неурожайные годы провоцировали массовый голод. Подобные меры оплаты труда колхозников позволяли поддерживать население продуктами, поскольку деньги при отсутствии продовольствия были бесполезны. Система трудодней прижилась почти на 36 лет, ее отменили только в 1966 году.» [11]
Племянник Татьяны, отслужив три года во флоте, не стал возвращаться в Кировскую область в свою деревню (там царили разруха и голод), а приехал к тётке и бабушке в Харьягу, чтобы заработать себе паспорт. Получив документы, он уехал в Воркуту с шахтёрами, приезжавшими летом на сенозаготовки.
Глава V
Возвращение Николая Митрофановича
Мария Сергеевна
После раскулачивания прошло 15 лет, наступил 1946 год. За это время дети
Николая Митрофановича стали взрослыми людьми, получили профессии, создали свои семьи.
В стране тем временем издавались новые законы, касающиеся спецпереселенцев: «24 мая 1934 года ЦИК СССР разрешил восстанавливать бывших кулаков в гражданских правах "в индивидуальном порядке".
Во время войны около 100 тысяч подросших сыновей кулаков были призваны в армию, а их семьи получили свободу.
Указ Президиума Верховного Совета от 26 ноября 1948 года подтвердил, что оставшиеся "спецпоселенцы" сосланы навечно.
Окончательную черту подвело постановление Совета Министров СССР от 13 августа 1954 года № 1738-789сс "О снятии ограничений по спецпоселению с бывших кулаков". В местах ссылки их на тот момент находилось около 130 тысяч.» [12]
Когда началась Великая Отечественная Война, Василия Ипатова и Павла Рыкова призвали в ряды Красной армии и отправили на фронт.
Во время войны в Харьяге на ферме разводили коров, овец и лошадей. Овечью шерсть посылали на фронт, совхоз обеспечивал продовольствием нужды тыла. Таким образом, после войны Ипатовы могли выезжать за пределы ссылки.
Примерно в 1946 – 47 году Виктор поехал за чем-то в Архангельск и случайно увидел своего пропавшего отца на рынке. Они узнали друг друга, я не могу представить себе, что это была за встреча! Я не могу сказать, что делал на рынке в Архангельске Николай Митрофанович, но был он не один. Он жил в городе с новой женой, её звали Мария Сергеевна Уланова (1898–1963). Познакомились они в Перми и вместе приехали в Архангельскую область. Наверное, Николай Митрофанович не подозревал, что может встретить там своих родных живыми, но всё же он вернулся в родные края.
Виктор рассказал отцу обо всём, о том, как они оказались на севере в Коми, о том, что Анны Гавриловны уже нет в живых, словом, о том, как устроилась их жизнь после переселения. Николай Митрофанович, в свою очередь, рассказал, как ему удалось избежать гибели, как работал на лесозаготовках. Они приняли решение вместе ехать в Харьягу. Но как встретят повзрослевшие дети своего отца, да ещё с новой женой? Николай Митрофанович решил, что съездит в Харьягу пока один, а Мария Сергеевна подождёт его в Архангельске.
По приезду, конечно, все родные были очень удивлены, ведь Николай
Митрофанович считался пропавшим без вести. Все были рады его видеть живым, все, кроме Шуры. Шура очень разозлилась на отца, когда поняла, что за время, пока они все бедствовали, побирались, голодали, отец был жив и здоров, но не приехал к ним и не пытался их найти! Напрасно Николай Митрофанович рассказывал, как скитался по Сибири, как валил лес и хотел зарубить себя топором, чтобы не просыпаться утром. Шура не верила, сказала ему: «Что-ж не зарубился-то?» Не простила ему, что не смог прийти на выручку, не поехал с ними в ссылку, она посчитала его виновным в смерти матери. А когда Шура узнала, что в Харьягу приедет новая жена Николая Митрофановича, то не захотела принимать её. Остальные дети отнеслись к Марии Сергеевне просто, без злости, приняли всё, как есть. И Николай Митрофанович с Марией Сергеевной вместе приехали в Харьягу.
Мария Сергеевна была вдовой белого офицера. Её муж был расстрелян после поражения белого движения в Гражданской войне, которая продлилась с 1918 по 1923 гг. Мария Сергеевна жила в Перми и работала портнихой. У неё была швейная машинка фирмы «Singer» и книги из библиотеки мужа, которые она привезла с собой при переезде в Архангельск. Мария Сергеевна научила Николая Митрофановича читать и шила ему одежду, портниха она была первоклассная, настоящий модельер-конструктор. Читали они вместе, читали запоем произведения русских классиков.
.
Николай Митрофанович и Мария Сергеевна в 1938-45 гг. (фото из архива автора)
Николай Митрофанович не видел своих детей 15 лет. Когда они с женой в 1947 году приехали жить в Харьягу, его старшему сыну Александру было 37 лет, Виктору 31 год, Шуре 28 лет, Василию 24 года, Тоне 21 год, Николаю 19 лет. Ему самому был уже 61 год, а его жене – 49 лет.
В совхозе Николая Митрофановича приняли на работу, после войны не хватало рабочих рук, поэтому лишние вопросы ему никто не задавал, и преследовать его как беглого преступника никто не собирался. К тому же у него была справка, выданная бригадиром лесопилки, на основании которой он и получил новые документы. Николай и Мария получили отдельную комнату в общем бараке на несколько семей, там они обустроили свой быт. Общий барак был выкрашен белой краской, и жители деревни называли его «белый барак». К ним в гости часто приходили внукиНиколая, у Марии Сергеевны своих детей не было.
Проработав в совхозе несколько лет, Николай Митрофанович заработал себе пенсию, на которую мог жить со своей женой. «За пенсию спасибо советской власти», – так он говорил.
Мария Сергеевна зарабатывала тем, что шила на дому одежду, и взрослым, и детям. На фотографиях тех лет все внуки Николая в костюмчиках, пошива Марии Сергеевны. Дети называли её «дедушкина бабушка».
Мария Сергеевна, Николай Митрофанович и внуки: Женя, Люба, Валера. Ферма Харьяга 1950 г. (фото из архива автора)
У них с Николаем была тесная связь, любовь. Мария была красивая женщина, он её ревновал, запирал в комнате на ключ. Поэтому между ними не редко вспыхивали ссоры. Однажды, после очередной размолвки, Николай Митрофанович решил уехать на Украину к сыну Василию (к тому времени Василий обосновался на Украине), и даже хотел там остаться жить, но ему там не понравилось, из-за бытовых условий. Он погостил у сына и вернулся в Харьягу.
Стоит сказать, что Николай и Мария официально оформили брак весной 1960 года. Через три года, летом 1963-го, Уланова Мария Сергеевна покончила жизнь самоубийством. Она взяла остро наточенную косу, вышла в огород и полоснула себе по шее, перерезав артерию.
После того, как её похоронили, в этот же самый день, сразу после кладбища, Николай Митрофанович собрался в кино, посмотреть фильм. Этот необычный поступок очень удивил родных. После фильма Николай пришёл домой, вошёл в комнату и спокойно сел на сундук. В это время его дочери Шура и Тоня мыли в комнате пол, им осталось домыть тот угол, где он как раз сидел. Вдруг он стал внезапно наклонятся вперёд, женщины подумали, может отец видит, что пол плохо помыт? Но Николай Митрофанович упал на пол и умер. На его похороны приехали все дети и внуки, которые в это время жили или учились вдали от Харьяги.
Глава VI
Родня
Из всех детей Николая Митрофановича, в Харьяге остался жить только старший – Александр со своей семьёй. Остальные, получив образование, разъехались кто куда. Виктор поступил в Печорский речной техникум, работал механиком и инженером в порту города Печора. Там он прожил всю жизнь.
Братья Виктор и Василий Ипатовы в 1950 г. (фото из архива автора)
Александра (Шура) вышла замуж и переехала в посёлок Путеец Печорского района. Её мужа звали Валентин Ланге, он был из обрусевших немцев, которых также коснулась волна репрессий и ссылок 30- х годов. Шура с мужем работали на реке Печоре, плавали на корабле в навигацию. Детей у них не было. Я помню тётю Шуру как очень добрую и ласковую женщину. Когда я была маленькая, мы с родителями иногда ездили в посёлок Путеец к ней в гости.
Слева направо: Валентин Ланге, Шура, Николай, Василий и Николай Митрофанович Ипатовы (фото из архива автора)
Шура и племянники, слева направо: Женя, Люба, Галя, Валера Харьяга 1950 г. (фото из архива автора)
Василий Ипатов прошел всю Великую Отечественную войну. Он героически сражался за Родину, лежал в окопах Ленинграда, был ранен в руку, в 1944 году был награжден медалью «За отвагу». После войны он уехал в Украину, потому что познакомился с девушкой из города Черкассы. Он женился и жил в Черкассах. Тётя Шура ездила в Украину к Василию помогать по хозяйству, когда жена Василия болела.
Виктор с женой Ниной и сестрами Шурой и Тоней на Украине в гостях у Василия (фото из архива автора)
Василий Ипатов 1970-е гг. (холм славы в г.Черкассы (фото из архива автора)
Тоня жила в селе Оксино заполярного района, была замужем за главным бухгалтером рыбного кооператива. Затем, уже на пенсии, они с мужем переехали в Архангельск.
Самый младший Николай учился в училище в Воркуте, и когда приехал на каникулы домой в 1957 году, пошёл купаться на реку и утонул. Утонул у всех на глазах, никто ничего не понял, потом всю жизнь его вспоминали.
Без жизненных историй, эта повесть была бы простым набором исторических фактов. Ведь именно жизни простых людей и творят историю нашей страны.
Через шестьдесят лет после ссылки, 18 октября 1991 года, в Российской Федерации был принят закон "О реабилитации жертв политических репрессий", в связи с чем раскулаченные спецпереселенцы и их дети были реабилитированы.
«За годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам. Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа как несовместимые с идеей права и справедливости, Федеральное Собрание Российской Федерации выражает глубокое сочувствие жертвам необоснованных репрессий, их родным и близким, заявляет о неуклонном стремлении добиваться реальных гарантий обеспечения законности и прав человека.
Целью настоящего Закона является реабилитация всех жертв политических репрессий, подвергнутых таковым на территории Российской Федерации с 25 октября (7 ноября) 1917 года, восстановление их в гражданских правах, устранение иных последствий произвола и обеспечение посильной в настоящее время компенсации материального ущерба». [13]
Справка о реабилитации моего деда Ипатова Александра Николаевича, выдана в 1993 году (из архива автора)
Расшифровка: «Справка о реабилитации. Гражданин Ипатов Александр Николаевич 1910 года рождения, уроженец д. Маньшинской Черевковского (ныне Устьянского) района Архангельской области, проживающий в семье родителей по месту рождения, является пострадавшим в связи с раскулачиванием в 1931 году Дмитриевским сельсоветом и Черевковским райисполкомом хозяйства родителей Ипатовых Николая Митрофановича и Анны Гавриловны за торговлю и эксплуатацию чужого труда, живших на нетрудовые доходы.
Родители лишались избирательных прав. Облагались твёрдым заданием и сельхозналогом в индивидуальном порядке. За неуплату налога в 1931 году, хозяйство было раскулачено, имущество распродано, он с семьёй выслан на спецпоселение в Усть-Цилемский район Коми АССР под надзор органов МВД с ограничением прав и свобод.
На основании п «В» ст.3 и ст.7 закона РСФСР от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий» гражданин Ипатов Александр Николаевич РЕАБИЛИТИРОВАН.»
Справка о реабилитации моей бабушки – Рыковой Татьяны Тимофеевны, выдана в 1993 году (из архива автора)
Пострадавшими от репрессий считались не только раскулаченные высланные крестьяне, но и их дети, родившиеся в местах ссылки. В дальнейшем, после принятия этого закона, мои родственники, кого признали пострадавшим от репрессий, получили социальные компенсации и льготы от государства.
Справка о реабилитации моего отца – Ипатова Валерия Александровича, выдана в 1995 году (из архива автора)
Мой отец родился и вырос в Харьяге. Он вспоминал, что, когда закончил 8 классов школы, его отец спросил: «Ну что, Валерик, пойдёшь сразу работать или дальше учиться на профессию?» На что Валерик ответил: «Я уже научился достаточно, пойду работать!» Тогда отец отправил его работать на двор, навоз кидать. Поработав там некоторое время, Валерик пришёл к отцу и сказал: «Пойду-ка, отец, я ещё поучусь!» Таким образом, мой папа закончил Ухтинский горно-нефтяной техникум и работал на добыче нефти на территории Тимано-Печорской нефтегазоносной провинции4. Из Харьяги он переехал сначала в посёлок Путеец, а потом, уже вместе со своей семьёй, в город Печору.
Мой отец (справа в белой куртке) в компании рабочих-нефтяников. Фото 1960-х гг. (из архива автора)
Трудовая смена на буровой установке 1980-е гг. (фото из архива автора)
Глава VII
Заключительная
Некоторые фотографии из семейного архива, которые не вошли в основное повествование:
Ипатов Николай Митрофанович (справа) гостях у сына Василия в Украине (фото из архива автора)
Шура Ипатова и её муж Валентин Ланге (фото из архива автора)
Мой дед Александр Ипатов с дочками Женей и Нюрой и внучкой Таней в Харьяге (фото из архива автора)
Средняя школа в поселке Новый Бор, справа за 2-й партой дочь Александра Ипатова – Люба (фото из архива автора)
Харьяга 1960-е гг. Мужчины в верхнем ряду слева направо: Александр, Василий, Виктор Ипатовы. Женщины во втором ряду справа налево: Татьяна Тимофеевна Рыкова, Тоня и Шура Ипатовы (фото из архива автора)
Мой дед Александр Ипатов в Сочи в 1955 году (фото из архива автора)
Записи в трудовой книжке моего деда Ипатова А.Н. (фото из архива автора)
Мои родители: Ипатов Валерий Александрович и Ипатова (Богданова) Валентина Ивановна в 1971 году (фото из архива автора)
На этом моё повествование заканчивается. Эту книгу я писала в большей степени для себя и своих детей, чтобы знать и помнить историю своей семьи. На широкий круг читателей повесть не рассчитана, но я думаю, что она будет интересна всем моим родственникам, которые живут в разных городах России, а может быть, и за её пределами.
Выражаю благодарность за помощь в написании книги:
Ипатовой Татьяне Валерьевне, Ипатовой Любови Александровне, Ипатовой Анне Александровне, Марковой Галине Валентиновне, Ипатовой Людмиле Викторовне, Ипатовой Галине Александровне, Ипатову Николаю Александровичу, Илясовой Татьяне Геннадьевне.
Ипатова Елена Валерьевна
город Нижний Новгород
Ноябрь 2018 – апрель 2020
Источники информации:
[1] Сайт «История России». https://istoriarusi.ru/cccp/kollektivizacija-selskogohozjajstva-v-sssr-kratko.html
[2] Сайт «История России». https://istoriarusi.ru/imper/fevralskaja_revolucija_1917_i_vremennoe_%20pravitelstvo_1 917.html
[3]
Федюк В. П. Керенский. – М.:
,
2009.
[4]
Сайт «Студопедия».
.
.
[5]
Ипатов Г. Н. «Дмитриевщина родная» 2012.
[6]
Сайт «История России».
https://istoriarusi.ru/cccp/kollektivizacija
[7]
Галина Шаверина «Трагедия и самостояние крестьян в условиях раскулачивания».
[8]
Татьяна Афанасьева. Путеводитель «По местам ГУЛАГа Среднего Припечорья». Сайт
«Everythng»
https://everything.kz/article/34558212
[9]
Туристский информационный центр Республики Коми
[10]
Сайт «Животноводство».
http://www.zivotnovodstvo.ru/chem
[11]
Сайт «Как написать историю своей семьи?»
[12]
Сайт "BBC news|Русская служба»
.
.
/
/
[13]
Сайт Гарант
https://base.garant.ru/10105390/
Источники изображений:
Рисунок 1
Рисунок 2
Рисунок 3
Рисунок 4
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Severnaya_Dvina.svg
Рисунок 5
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:JAgrinlag.jpg
Рисунок 6
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Map_Arkhangelsk_Governorate.jpg
Рисунок 7
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:%D0%91%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%BA%D0%B8.png
Рисунок 8
Рисунок 9
Рисунок 10
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Sn%C3%B6ripa,_Iduns_kokbok.jpg
.png){kind=link}
