Не для прессы (СИ) [AsteriaWright / a-l-i-n-a] (fb2) читать онлайн

- Что ж. Он вчера увидел, как я выхожу из твоей комнаты в таком виде, в котором я была. Сложно было не связать все вместе и не понять, что происходило за закрытой дверью, - голос мой дрогнул, а Максон напрягся, затем я совсем тихо добавила, - Он сказал, что никому не будет нужна подстилка принца, если ты отправишь домой меня. Словно я уличная девка. А я ведь когда-то любила его и хотела связать с ним свою жизнь, не дурой ли я была?

Слезы уже готовы были вырваться наружу, но Максон не позволил им потечь по щекам. Он взял мое лицо в свои ладони и приблизил к себе.

- Не плачь, милая моя, родная, он идиот. Я никогда не оставлю тебя. Никогда. Слышишь? Ты – мое все. Как я могу отказаться от части самого себя. Не стоит плакать, он явно недостоин тех слез, которые блестят в твоих глазах. Если бы это не затронуло тебя, он ответил бы за всю боль причиненную тебе – я так и не заплакала, растроганная заботой, любовью и нежностью Максона.

- Почему он здесь? Что он делает рядом со мной?

- Отец. Это он выбирал охрану для нас. Я ничего не смог поделать. Леджер – один из лучших гвардейцев. Я обещаю, он к тебе и пальцем не притронется, - затем, чтобы стереть грусть с моего лица, Максон снова поцеловал меня и я на самом деле забыла об Аспене, Крисс и Селесте. Да и о всем остальном мире, пожалуй тоже.

Когда к Максону ушла Крисс, я достала с небольшой сумочки письма. Было довольно рискованно брать их с собой, хотя я всегда могу сказать, что это письма моей семьи и никто не станет проверять правда ли это, без разрешения принца, а спрашивать его никто не станет. Чтобы отвлечься от мысли, о чем он будет говорить с Крисс, я взяла второе письмо и стала читать.

«Дорогой Генри,

Я в отчаянии. Я не знаю, что мне делать дальше и порой меня одолевают мрачные мысли. Я прошу тебя, не приезжай пока. Я не переживу, если Винсент найдет тебя и тогда он убьет тебя. Он может. В этом человеке нет ни капли доброты. Несмотря на его возраст, он все еще силен и отличается особой жестокостью. Если я скажу хоть слово против, он начинает бить меня. Мне кажется, я долго так не выдержу, а отец словно не слышит меня. Он не отвечает на мои письма. Но я бы терпела все, если бы не узнала о ребенке. Я беременна, Генри. Не от этого старого тирана, за четыре года брака он так и не сумел сделать мне ребенка. Знал бы ты, как противны мне его прикосновения. Это твой ребенок, Генри. Твой и только твой. Помнишь, ты приезжал ненадолго к нам, пока Винсент был в Индии? Помнишь наши несколько счастливых недель? Я забеременела и больше всего на свете хочу сохранить ребенка. Самое ужасное, мне кажется он догадывается. Он не глупый, считать умеет. Что мне делать? Бежать? Но как же ребенок? Но с этим тираном я не могу больше. Он омерзителен. Прошу тебя, не приезжай. Он убьет тебя. Ему слуги проболтались. Он знает о наших отношениях. Прости, мне нужно бежать, а то он снова разозлится. Помни, я тебя очень люблю.

Вечно твоя, Катрин»

Письмо было небольшим и с пятнами от слез. Что же за изверг был Грегори Иллеа, заставляя дочь переживать такое. Бедная девушка. Что же с ней произошло? Кто этот Генри? Парень которого она любила и не смогла забыть. Что случилось с ребенком? Ведь если ее муж узнал, что ребенок не от него, то он мог избавится от него. В каком же аду побывала эта несчастная девушка.

Послышались шаги и я поспешно спрятала письмо. Появились Максон и Селеста. Они о чем-то беседовали и Селеста немного хмурилась. Только сейчас я поняла, как долго сидела над письмом. Я даже не заметила, как самолет начал совершать посадку. Мою растерянность тут же заметил Максон и сразу подошел ко мне.

- Ты себя как чувствуешь? С тобой все в порядке? – его лицо выражало столько заботы и обеспокоенности, что я тут же поспешила улыбнутся, чтобы успокоить его.

- Все хорошо, - я правда умолчала, что меня слегка подташнивает. Очевидно или из-за того, что я ничего почти не ела или из-за того, что меня могло укачать в самолете. Максон взял меня под руку и мы спустились по трапу вниз.

Возле аэропорта нас снова ждали камеры и мы всем улыбались и махали. Очень часто на плакатах я видела свое имя и почти не видела имен девушек, а люди кричали нам вслед «Америка – наша принцесса! Принц Максон, выбери нашу Америку». Постепенно радость от того, что я в родной Каролине стерла воспоминание о письме, и я отдалась охватившему меня восторгу. Тысячи людей пришли встретить нас и они меня любят, видят во мне принцессу. Я была счастлива не только от того, что вернулась домой, а еще и потому, что народ одобряет меня, видит во мне принцессу. Разве это не может вселить уверенность в себе? Пока автомобиль вез к моему маленькому городку, расположенному сразу за центром провинции, я настолько была поглощена чувством радости, облегчения, нежности и любви, что забыла даже о Крисс и Селесте. Я не заметила, как автомобиль остановился у моего дома. Только когда мы вышли из машины, я поняла, где нахожусь. Мой дом немного преобразился, но не сильно. Он все такой же скромный и неброский, для меня всегда такой большой, но теперь, после дворца такой маленький домик преобразился. Для постороннего взгляда он почти не изменился, но я то вижу все изменения. Крыша заново перекрыта и с панели сняла грязь и они покрыты новым слоем краски. Крыльцо отремонтировано и входная дверь не та. Того дома, который вот-вот рухнет уже нет, этот преобразовавшийся дом еще поживет. У меня на глаза выступили слезы счастья, когда я увидела, как из дома выскочили мама с Кенной, а за ними Джеймс, папа и Мэй. Я дома. Наконец, я дома, действительно дома. Я подняла глаза, желая узнать реакцию Максона на мой дом, но он в это время смотрел только на меня. Я, это уж стало таким привычным, утонула в его глазах, и у меня перехватило дыхание от вида снежинок в его волосах. Все отошло на второй план, и я думала лишь о том, чтобы его губы быстрее прикоснулись к моим. Но нам помешали.

- Америка! – этот голос я узнала бы в толпе безошибочно. Так как он принадлежит моему младшему братишке, которого я не видела столько времени, полгода не меньше. Я повернулась на звук и увидела только сверкающие пятки моего братишки, который со всей скорости бросился бежать ко мне. Как мне его не хватало. Я подняла взгляд на Максона, он улыбнулся и вопросительно приподнял бровь, словно спрашивая, как я поступлю. Я рассмеялась, это слышали, наверное, все соседи, и подобрав юбку платья, бросилась бежать наперерез брату. Маленькие ладошки обвили мою шею, а сам он стиснул меня так, словно собирался задушить, но я не жалуюсь.

- Джерард, милый, как мне тебя не хватало, - я заплакала.

- Америка, я так скучал. Наконец ты приехала, - вокруг щелкали фотовспышки, ослепляя глаза и множество репортеров снимали нас. Нас сейчас видит вся страна, но мне все равно. Даже если они решат, что мое поведение неподобающее и что для принцессы это поведение неприличное, я не изменюсь и не перестану быть собой. Ведь как сказал Максон, «я полюбил не твой образ, а тебя саму». Ему нужна я, а я такая, какая есть. Неважно, нравится это королю или нет.

К нам тут же присоединилась и Мэй, а за ней и мама с Кенной, потом нерешительно подошел отец и даже Максон не остался в стороне.

Комментарий к Глава 7. Встречай нас, Каролина!

http://s019.radikal.ru/i629/1406/ed/3ed8e566b011.jpg - кольцо Америки в моем представлении (только из белого золота)

========== Глава 8. С Днем Рождения, Америка. ==========

- Америка, все ждут тебя к завтраку, - в комнату заглянула рыжая головенка моей младшей сестренки. Люси поколдовала над волосами Мэй, и они выглядят сейчас безупречно, как и ее короткое яркое розовое платье, сшитое моими горничными ей в подарок. Сегодня приедут телевизионщики и станут снимать завтрак в моем доме. Людям интересно посмотреть на дома Элиты и так уж получилось, что мой дом – первый. Комнаты в моем доме настолько малы, что в них едва хватает места для кровати, шкафа и стола. В лучшем случае в комнате можно было бы поместить еще гитару с подставкой, которой у нас не было никогда или футляр со старой обшарпанной скрипкой, которая передается из рук в руки вот уже 4 поколения. Теперь она моя, мне ее передала моя мама, так как из трех дочерей только я увлеклась музыкой. У Кенны получается неплохо, но мама говорит, что до моего уровня ей далеко. К тому же у сестры теперь совсем другие заботы. Вчера маме чудом удалось разместить нас всех. Селеста начала возмущаться, когда ей выделили комнату Мэй и стала требовать от Максона других условий. У всех троих действительно был выбор. Так, как у нас дом очень маленький, король предусмотрительно договорился с мэром. Последний должен был приютить у себя Максона, Селесту и Крисс. Но так как принц отказался, отказались и девушки. Только при этом Селеста все никак не переставала жаловаться. Тем не менее, я была рада тому, что они остались тут, особенно, что Максон остался. Интересно, он же привык к просторным комнатам и роскоши, он никогда не жил так, как я. Но чему тут удивляться? Он – принц, я – Пятая. Максона разместили в комнате Коты, заново отделанной. Мэй осталась с Джерардом, а Крисс поселили в комнате Кенны.

- До завтрака еще 10 минут, - за время пребывания во дворце я привыкла к четкому соблюдению времени. Пусть в последнее время там мне и давались поблажки то из-за ранения, потом из-за болезни и стресса вчера ночью, но тем не менее привычка осталась. Самое главное правило, которое нам вдалбливала Сильвия – «Не стоит заставлять королевскую семью ждать. Ни при каких обстоятельствах, Вы не должны опаздывать. Оправданием может быть только плохое самочувствие, и даже в таком случае Вы должны заранее предупредить Их Величества». Энни заканчивает с моим макияжем и помогает мне подняться и не помять платье. Мэри сегодня превзошла себя, заплетя мои часто непослушные волосы в чудесную косу, вплетя в нее живые цветы. Где она их взяла посреди зимы? В цветочном магазине? Но они же сейчас баснословно дорогие. Наш дом сейчас прекрасно отапливается, как же, принцу нужно обеспечить полный комфорт, поэтому платье для меня служанки выбрали не слишком теплое, и довольно простое. Приятного бледно розового цвета, как цветы в моих волосах, оно без рукавов и с высокой талией, а потом приталенное спускается вниз шуршащим ворохом шелка у пола. Из украшений я надела лишь свою подвеску с птицей и надежно спрятала кольцо. Никому не позволю его украсть.

- Все уже собрались в столовой. Я и не знала, что все такие дисциплинированные. Хорошо вас там во дворце выучили, - Мэй тоже приодели и сделали прическу, она стала еще красивее и сходство между нами подчеркивалось еще больше. Живые голубые глаза сестры блеснули озорным огоньком, и она чуть ли не припрыгивая спросила. – Так ты идешь?

Я знаю причину ее возбужденности, сегодня вечером на приеме у мэра она вживую увидит Гавриила Фарадея.

- Иду. Не хватало нам еще опоздать.

- Когда мы спустились вниз, я не узнала свою маленькую гостиную. Я вмиг оказалась окруженная множеством цветов. Самых разных, но больше всех тут было белых хризантем. Волшебный цветочный запах окружил нас с сестрой. Мэй в своем сиреневом платье выглядела как еще один цветок. Я опустилась возле одного из букетов и уткнулась лицом в цветы, белоснежные как чистейший снег. Как же я люблю эти цветы. Откуда они здесь? И кому известно какие именно цветы я обожаю? Максон. Только он мог до такого додуматься. Но зачем? Одной рукой я нащупала что-то в букете и вытащила оттуда маленькую записочку на плотной бумаге с королевским гербом. Там было всего три слова, выведенные аккуратным почерком. Таким родным и любимым, что я узнала бы его где угодно. «Я люблю тебя».

Я повернулась к Мэй, но прежде чем я успела что-то сказать, мои глаза ослепила фотовспышка.

- Максон! – позвала я, но он уже исчез в дверном проеме, и я последовала за ним в нашу маленькую столовую. Сзади меня хмыкнула Мэй. Она знала. Нужно будет потом с ней поговорить, а сейчас не мешало бы узнать, что задумал Максон.

Стоило мне войти в столовую, так же обильно украшенную цветами, я увидела всю свою семью и Максона с Элитой. Также приехали и Кенна с Джеймсом и малышкой Астрой.

- С Днем Рождения, - прокричали все вместе, а я совсем растерявшись, так и замерла в дверном проеме. Я совсем забыла об этом. Я так запуталась в Отборе, угрозах короля, болезнях, покушениях неизвестного, так растворилась в Максоне, что попросту забыла, что сегодня мой 18-тый День Рождения. Это просто вылетело из головы. Во время Отбора свой День Рождения праздновала только Крисс, и к тому же, мне всегда казалось, что к этому времени я уже буду дома и, скорее всего, буду готовится к свадьбе с Аспеном. Я смущенно опустила голову, окончательно растерявшись и не зная, что делать. В следующее мгновение меня уже обнимают родные руки папы. Его надежные объятия, в которых всегда, сколько бы мне не было лет, я могла найти спокойствие. Стоит маленькой девочке поранится или разбить коленки кровь, она бежит к маме, я же всегда бежала к папе. Только он мог успокоить меня. Папа для меня был чем-то стойким и надежным, тем, на кого я могла положится и кому доверится. Никто меня не понимает так, как он.

- С Днем Рождения, девочка моя. Мы с твоей мамой решили не ждать вечера, а подарить наш подарок сейчас. Я понимаю, во дворце тебе могут предоставить и получше инструмент, но мы с мамой хотели бы, что бы он был у тебя и чтобы ты знала, как мы тобой гордимся и как любим тебя, - папа из-за угла вытянул футляр для скрипки, и я затаила дыхание, осторожно взяв его из рук отца, и открыла его. На меня смотрела скрипка великолепной работы, сделанная рукой настоящего мастера. Я три года смотрела на эту скрипку в витрине музыкального магазина, я проходила, и затаив дыхание, любовалась ею, затем просто уходила. Я не могла о ней мечтать, она ведь стоит невероятно большие деньги, - Мы видели с мамой, как ты на нее смотрела, но не могли себе позволить, а когда тебя забрали во дворец, мы смогли тебе купить. Мы ее почти сразу и купили.

- Эта скрипка стоит как две выплаты за мое пребывание в Отборе. Это как минимум, - я удивленно посмотрела на отца, а он лишь тепло улыбнулся.

- Немного больше. Но нам не жалко. У тебя талант и ты достойна самого лучшего.

- В самом начале? Но я ведь могла вернутся домой в любую минуту и мы остались бы без денег, - я бросила поверх папиного плеча взгляд на маму, она утерла неожиданные слезы и тоже улыбнулась мне. Как же они меня любят. Если бы я уехала через две-три недели, наша семья осталась бы ни с чем. Родители потратили все на скрипку, которую я хотела, а ведь этих денег хватило бы на год жизни.

- Да. Если бы ты вернулась, мы бы нашли как прожить. Всю жизнь ведь как-то находили способы продержаться, - не знаю почему, но в этот раз я посмотрела не на папу, а на Максона. В глазах у меня стояли слезы, а он растеряно мне улыбнулся. Его явно сбило с толку то, что мои родители отдали можно так сказать, годовой бюджет семьи для подарка для меня. Для него эта сумма может быть слишком незначительной, но он должен понимать, что это означает для моей семьи. Несмотря на радость, я заметила скрытую грусть. Он не привык к такому проявлению привязанности в семье. Он близок с матерью, но все что он видел от отца – наставления и побои. Кто бы выдержал так? Я повернулась к папе и сквозь слезы смогла прошептать только «Ох, папа…».

Дальше со всех сторон посыпались поздравления. Мэй подарила мне картину, на которой были изображены я и Максон. Я помню эту фотосессию в начале отбора в кремовом платье с алой лентой и Максон в синем костюме. На фото мы сидим на диванчике и смотрим друг на друга, мои глаза блестят, и я завороженно смотрю на принца. Неужели я даже тогда начала что-то к нему чувствовать? Максон же напротив не сильно то и скрывал свое обожание, но тогда почему-то это было не так заметно. Пожалуй, эта картина будет висеть в нашей комнате. Совсем забыла, у нас с ним будут раздельные покои, но эту картину я совершенно точно повешу на видном месте.

- Прекрасная картина, - прошептал Максон над самим ухом, пока я любовалась подарком.

- Да. Она мне очень нравится. Я заберу ее с собой, - странно, что даже на виду у всех я почувствовала некоторую уединенность стоя вместе с Максоном за моей спиной.

- Пожалуй я бы сам на этом настоял, если бы ты не захотела ее брать.

- Почему? У тебя же есть фото с этой фотосессии.

- Потому, что фотографии выглядят блеклыми по сравнению с ней, а картина словно живая. Ты только посмотри на себя. Этот румянец не такой нежный на фото и фотографии не передают то, как улыбка затрагивает твои глаза и они от этого светятся еще ярче.

После Мэй настала очередь Кенны, которая расцеловала меня и отчитала за то, что я не звонила ей. Я не задумывалась над тем, как скучала по ней. После Кенны меня обнял ее муж, а за ним последовали и все стальные. Максон тоже приготовил мне подарок, но как он сказал, он ждет меня наверху, в моей комнате. За столом царила легкая непринуждённая обстановка. Я окунулась в атмосферу уюта и тепла и совсем забыла про камеры. В то время, как я пыталась что-то съесть, а это давалось мне с трудом, так разговор шел обо мне и мама с Мэй стали рассказывать забавные истории из моего детства, эстафету подхватила Кенна и даже отец время от времени вставлял свои комментарии. Я время от времени заливалась румянцем, что на меня не очень то похоже. В последнее время я не могу понять, что со мной происходит. Я не узнаю себя и не знаю, радует меня это или нет. Я начала замечать в себе изменения, стоило мне понять, что я люблю Максона, такого не было в отношениях с Аспеном. С ним я всегда оставалась той, кем я всегда была. С Максоном же мне хочется быть лучше, хочется доказать самой себе, что я достойна жизни рядом с ним. Я все чаще ищу в себе силы стать сильнее, стать принцессой.

- Но не смотря на все протесты и гневные заявления, Америка ни разу не пропустила ни одного праздника. Она хоть и упряма, но очень ответственная. Не сомневайтесь, Ваше Величество, она Вас не подведет, - Максон положил под столом свою руку мне на колено и легонечко сжал. Мне повезло, что в этот момент у меня не было ничего во рту, боюсь, в таком случае я могла подавиться едой. Я бросила взгляд на Максона, но он не подав и виду, продолжал слушать мою маму.

- Почему Америка протестовала против выступлений? Этим она ведь зарабатывала на жизнь, - с невинным выражением лица спросила Крисс. Она действительно не понимает или притворяется? Хотя, она ж ведь Третья. Откуда ей знать проблемы и переживания Пятых? Она привыкла не знать нужды.

- Дело в том, что не все представители высших каст относятся к нам хорошо. Да впрочем, очень мало таких людей. Большинство нас просто не замечает. Но это не главное. Америку всегда оскорбляло обращение, словно мы слуги, не люди, а мусор под ногами, - я немножко закусила губу. Теперь понятно, в кого я такая не сдержанная в словах. Рука Максона оставила в покое мое колено и нашла мою ладонь. Я вмиг забыла о неосторожности мамы, потому что мне пришлось думать о том, как не замурлыкать как мартовская кошка. Максон взял мою руку и нежно стал поглаживать внутреннюю часть ладони большим пальцем. Этот жест показался таким интимным, приятным и невероятно захватывающим, что я забыла, как дышать, а разговор тем временем продолжался за столом. Я не поняла, что сказала Кенна, но это немного разрядило обстановку. Я стала слишком чувствительной на присутствие Максона, на его близость. Сейчас он ничего особого не делает, а мне кажется, что больше никого в мире нет. Я потеряла нить разговора и попыталась понять, как же на меня все же действуют заигрывания Максона. Я никогда не смогла бы представить, что простое поглаживание ладони может быть таким чувствительным. Поздравляю, Америка Сингер, ты или окончательно потеряла голову из-за этого парня или просто сошла с ума.

- Где ты достала такие чудесные цветы, Америка? – хорошо хоть, я чудом умудрилась услышать Кенну, но это не помешало мне растеряться, - Я про те цветы, что у тебя в волосах.

- Я не знаю. Нужно спросить у моих горничных. Это их рук дело, - мое дыхание сбилось и от этого немного прерывистый выдох был когда я говорила. По лукавой улыбке сестры, я поняла, что она догадалась, что сейчас происходит, но ни слова не сказала. Кроме нее никто не обратил на нас внимание. Все были заняты или собой или Максоном, а когда смотрели на меня, видимо, считали, что я просто смущаюсь из-за повышенного внимания.

К моему счастью или к сожалению, я уж не знаю, завтрак быстро закончился. Все тактично в короткие сроки ушли со столовой, оставив нас одних. Максон улыбнулся, когда я не став ждать, что он сделает или скажет, взяла его за руку повела к лестнице. Странно находится вместе с ним не в просторном дворце, а в моем маленьком доме, уютном, но не очень простом. Я никогда не представляла его за пределами дворцовых стен. Все великолепие дворца, словно часть его. Он родился там, он вырос там и будет жить там всю жизнь. Дворец - его мир, тот мир, в котором я - леди Америка в шикарных платьях и с отточенными манерами, здесь же я просто Америка, Пятая, часто не заметная для других девушка. Странно, что я не знаю кто я. Я все никак не могу понять, кто я на самом деле. Дворец для меня все еще золотая клетка, но я понимаю, что готова добровольно остаться там на всю жизнь, в то же время тут я чувствую себя уже немного неловко. Я больше не чувствую, что принадлежу этому месту.

Может мы слишком быстро поднялись по ступенькам, может это потому, что я мало съела или по другим неизвестным мне причинам, у меня закружилась голова и я оперлась о стенку, ища опоры и отпустив руку Максона.

- Америка, с тобой все хорошо? – заботливо спросил Максон всматриваясь мне в лицо.

- Да, да, со мной все хорошо. Не волнуйся, - свой организм в последнее время я перестала понимать, абсолютно перестала. Со мной творится что-то неладное. Еще и это головокружение.

- Ты уверена? - не унимался Максон, предложив мне свою руку и плечо в качестве опоры, - Ты побледнела.

- Да, со мной все хорошо. Голова только немного закружилась, - я рассеянно улыбнулась. Никто не проявлял еще такой заботы, как Максон. Семья – это одно, с ними это как-то по другому, с Аспеном же я никогда не ощущала, что являюсь для него всем миром. Никогда ни для кого раньше я не была настолько важна.

- Думаю, тебе стоит присесть или прилечь, - Максон растерялся, явно не зная, что делать.

- Не волнуйся, все уже прошло. Я чувствую себя прекрасно, - голова все еще кружиться, но так как мне не хочется его расстраивать, я беру его за руку и веду в свою комнату.

Мы заходим в мою сейчас такую неожиданно маленькую комнату, что я смущаюсь, не зная какой реакции ожидать от Максона. Мы когда-то говорили с ним о том, что моя комната во дворце мне не принадлежит и тогда я не лукавила, но эта комната – весь мой мир в течении большого отрезка моей жизни. Что он скажет о ней? Конечно, это не похоже на его просторные покои, но это мое, по-настоящему мое. Сейчас, пожалуй впервые в жизни, мне кажется, что моя комната – это что-то невероятно личное и мне хочется поделиться этим с ним.

В моей комнате нет ничего необычного. Обычная деревянная кровать с белой подушкой и связанным крючком сиренево-голубым пледом вместо покрывала. Его подарила мне мама и в самые холодные зимние ночи оно спасало меня от холода. Небольшой столик у кровати, на нем старенький будильник Голубые светлые обои. Пол – обычные выкрашенные доски, а не мрамор или дорогущий паркет дворца, прикрытый выцветшим серым ковром. Возле старого письменного стола приткнувшись стоит старенький потертый футляр с такой же скрипкой внутри. На столе аккуратно сложены ноты и возле настольной лампы стоит подставка с ручками и карандашами. На столе стоят две небольшие сделанные папой вручную рамки с детскими фотографиями. На одной мне семь лет и Кенна заплетает мне волосы, на второй мне двенадцать и я сосредоточено пытаюсь выучить сложную для меня пьесу, сидя за стареньким, еле живым фортепиано. Максон тоже их заметил и, улыбнувшись, взял обе рамки в руки.

- А ты не сильно изменилась. Красивая. Хотя нет, ты изменилась, выросла, стала женственной. Но вот эта маленькая девочка очень красивая.

- У меня были веснушки и я тогда была довольно-таки угловатая.

- Сама посмотри, - Максон глазами указал на фото и хотя я прекрасно знаю фото, все же подхожу к нему. Максон обвив рукой мою талию, прижимается ко мне спиной и мы вместе смотрим на фото. Я их видела очень много раз и поэтому сосредотачиваюсь не на них, а на Максоне. Я стараюсь как губка впитать все его эмоции, каждое движение. Я и не думала, что с таким трепетом буду ожидать его реакции на мое скромное жилище.

- Я хочу дочь похожую на эту девочку, твою дочь, нашу дочь, - Максон кладет обратно рамки и обе его руки уже обвились вокруг меня.

- Тебе в первую очередь нужен наследник. Сын, который после тебя унаследует корону.

- Я хочу и сына и дочь и всех детей, которых ты можешь родить. Я хочу построить с тобой семью, хочу видеть, как тут, - Максон слегка сжимает свои ладони у меня на животе и тихим щекочущим голосом у самого уха продолжает, - растет наш ребенок, хочу потакать всем твоим капризам и видеть твою голову на соседней подушке каждое утро вплоть до глубокой-глубокой старости.

- Я буду с тобой рядом и рожу тебе детей, я хочу много детей, я стану хорошей принцессой, только помоги мне пережить Отбор, защити меня и мою семью от своего отца.

- Я сделаю все для тебя. Америка, я безумно тебя люблю. Не сомневайся в этом, - Максон словно обволакивает меня и я просто растворяюсь в нем, - Я столько раз представлял себе твой дом и твою комнату. Все, что я мог представить себе, разительно отличается от того, что есть на самом деле. Этот дом слишком маленький для большой семьи и как мне кажется, он недавно отремонтировался, но это не коснулось твоей комнаты и мне это нравится. Это дает мне возможность увидеть ее твоими глазами. Увидеть комнату в которой ты жила до Отбора. Она вся дышит тобой. В этой комнате я чувствую тебя так остро… Ты так нужна мне…

У Максона перехватывает дыхание и сдержанный и всегда собранный принц не может подобрать слов. Странно, я чувствую нечто похожее. Слова теряют свою значимость и я чувствую, чувствую его так остро, как саму себя. Чувствую его восторг, нежность, потрясение и страх, страх быть отвергнутым и остаться без любимого человека, остаться одному в этом огромном мире без родной души. Максон спустя несколько мгновений находит выплеск своим эмоциям, он наклоняется и вдыхает запах моих волос.

- Ммм, лайм и корица, завораживающий аромат, - мой смешок похож не то на фырканье, не то на хриплый выдох. Сильвия каждый день напоминала, что у принца любимый запах – ваниль. Я сначала выбрала такой шампунь только из-за протеста, но постепенно он меня захватил, и я не отказалась от него в пользу якобы любимой Максоном ванили. Чтобы Сильвия сказала на эти его слова? Как всегда это происходит, стоит губам Максона коснутся моей кожи, тут же обрывается нить, связывающая меня с окружающим миром. Губы Максона творят что-то невообразимое. Мне хочется большего, и я хочу, чтобы он повернул меня к себе. И прежде, чем я делаю это сама, он поворачивает меня к себе и крепко прижимает к себе, впиваясь головокружающим неземным сладостно медлительным поцелуем. Сейчас все чувствуется еще острее. Каждая часть меня тянется к нему. Руки Максона поглаживают меня по спине и поцелуй длится вечность, а я лишь мечтаю, чтобы он не закончился.

- Америка, я…, - из этого чувственного плена меня вырывает голос, но он принадлежит вовсе не Максону. Отстранившись немного от принца, я несколько раз моргаю смотря на дверной проем, пока мой взгляд не концентрируется на вошедшем. Папа. О Боже. Что подумает папа, - я зайду позже. А вы тут пока приведите себя в порядок и прошу Вас, без глупостей, Ваше Высочество, она все-таки моя дочь. Проявите уважение к моему дому и моей дочери.

Папа уходит, а я утыкаюсь носом в рубашку Максона. Его пиджак отчего-то сейчас лежит на полу, а дыхание самого принца такое же прерывистое как и у меня, и я успела заметить его спутанные волосы. Это я сделала из них такой бардак. Это обстоятельство смущает меня еще больше. Нас видел мой папа. Провалиться бы сквозь землю, но это ведь не спасет. Что он теперь подумает о нас? Надеюсь не то, что на самом деле уже не раз произошло между нами с Максоном. Тут же в голове всплывает предупреждение, и я еще больше смущаюсь, понимая, что его предупреждение или просьба опоздали примерно на неделю. Скорее всего, сейчас я красная как рак.

Я не поднимаю глаз, но знаю, что Максон также смущен и взволнован, и потрясен так же как я. Наши дыхания все никак не придут в норму.

- Может хочешь взглянуть на свой подарок? - осторожно и заботливо интересуется Максон. И я благодарна ему за это.

- Конечно, - наши взгляды встречаются, и мы оба смущенно и слегка глупо улыбаемся. Максон усаживает меня на кровать, и только там я замечаю несколько коробочек.

Принц берет первую из них в руки и открывает ее сам, а я неотрывно слежу за ним. Все еще не отойдя от нашего маленького происшествия, я нервно тереблю подол платья. Максон открывает бархатную шкатулочку и я вижу изумительный набор драгоценностей из больших сапфиров и небольших аквамаринов.

- Я знаю, ты не очень жалуешь драгоценности, но мне так хотелось подарить их тебе. Прости, не удержался, - Максон, зная, как на меня действует его улыбка, тут же ею воспользовался, явно, чтобы убрать мою нервозность, у него это почти получилось, - Прошлый мой подарок украли, пусть же вместо него будет этот и к тому же он прекрасно подойдет к платью, которое ты наденешь сегодня на прием у мэра. Как же я тебя хочу в нем увидеть.

- Спасибо, прекраснее украшения я ещё не видела, - сказала я, прикусив губу, стараясь удержать себя и не поцеловать его.

- Не делай так.

- Как так?

- Так, как ты только что сделала. Я же ведь не железный, - после его слов я опустила голову, а он тем временем взял еще две коробочки.

- Это два подарка тесно связанны между собой. Разница лишь в том, что один из них по-настоящему находится во дворце, - я с интересом посмотрела на Максона, - Вот этот. Тут лишь его изображение, - Максон достал фото из плоской коробочки, - Я знаю, как ты любишь музыку и у тебя талант. Ты как-то говорила, что ты не берешься играть на дворцовых инструментах, так как они не твои, так вот, он твой. Я его купил специально для тебя. Он будет стоять в твоей гостиной, хорошо звукоизолированной. Никто не сможет потревожить тебя и ты никому не будешь мешать, никто не запретит тебе заниматься музыкой. Сейчас этим занимаются работники. Отец в отъезде и он не подозревает об изменениях в покоях принцессы, но матушка уже должно быть догадалась, кто станет ее невесткой. Я посмотрела на прекрасный черный с золотом рояль и он меня заворожил. Ничего более удивительного я не видела, Максон не дал мне поблагодарить его и настоял на том, чтобы я открыла последний подарок. В последней коробке, самой большой, лежали старые, хрупкие, пожелтевшие от времени листы. Ноты. Старинные ноты.

- Я их очень долго искал. Думал, тебе понравится. Это старинные пьесы известных старинных композиторов. Они были гениями и широко известны на протяжении очень долгого времени. Много таких нот уничтожили. Это копии, но очень качественные и сделаны они около трёх веков назад. Я и не догадывался, что их будет почти невозможно отыскать, - благоговейно я провела рукой по шероховатой желтоватой бумаге. Я о таком и мечтать не могла. Мне казалось все старинное для нас утеряно, но ведь оказывается не все. Не став сдерживать свои эмоции, я бережно отложила подарки в сторону, так чтобы не задеть их, я повисла на шее у Максона.

- Спасибо. Ты меня так разбалуешь, - я принялась целовать его, и мы повалились на кровать, громко смеясь, и все время до того как пришли мои горничные, просто лежали в объятиях друг друга и строили планы на будущее. Оказывается, для того, чтобы быть счастливой мне нужен всего один человек.

Весело было наблюдать, как мои горничные пытаются выставить за дверь принца, который вовсе не хочет даже отстранится от меня, не то, что выйти из комнаты. Но все же девушки победили, а Максон пообещал, что вернется за мной, когда я буду полностью готова.

На то, чтобы привести меня в надлежащий для приема вид у девушек ушел час. Они тактично не задавали вопросы о том, чем мы занимались с принцем весь день. Им хватило моего безумно счастливого вида. Платье было невероятным, шикарным в своей простоте. Изумрудный атлас обхватывал грудь и под ней справа скреплялся брошью, а затем приталено спускался до талии и пышной юбкой спускался к полу. На нем, помимо броши не было украшений. Лиф был вызывающе глубоким, но не переходил пределы дозволенного. Платье заканчивалось вверху тонкой полосой материи, обхватившей шею. Спина оказалось открытой до середины. Изумруды и аквамарины сверкали на шее и в ушах. Я все еще остаюсь собой, но сейчас блистаю как драгоценность. Вряд ли найдется кто-то, кто смог бы затмить меня сегодня. Это придало мне гордости и уверенности в себе. Я хочу быть королевой для Максона, и я ей сегодня являюсь. Волосы собраны в высокую прическу и не отвлекают внимание от шеи.

Когда в дверь постучал Максон, и я вышла к нему, он потерял дар речи. Мое сердце наполнилось восторгом. Ведь я не видела его таким прежде. Он открывал и закрывал рот, открывал и закрывал его в течении нескольких минут.

- Моя принцесса, - Максон подчеркнул моя, и я присела в легком шутливом реверансе.

- Спасибо, Ваше Величество, - я лукаво улыбнулась, а Максон рассмеялся. Мне показалось, что его смех заполнил весь дом. Как же я влюблена в него. Он прекрасен в черном фраке. Он бессовестно непостижимо красив в своей элегантной манере принца и чарующей улыбке вместе с темными теплыми глазами.

- Вашу руку, леди Америка. Все ждут только Вас.

Когда мы спустились, все и вправду ждали нас. Селеста и Крис были красивы, но не более того, они не могут затмить меня сегодня. И то, что Максон лишь коротко им кивнул, а затем снова смотрел только на меня, заставило меня сиять.

- Эти камни красивы, но глаза твои сияют ярче, - прошептал он мне на ухо. Мама заплакала, не переставая повторять, как же я красива. Папа и Кенна гордо улыбались, а Мэй притянув меня к себе и никого не стеснялась громко сказала:

- Америка, ты сегодня такая элегантная и утонченная, как настоящая принцесса. Не пойму, как кто-то еще сомневается, что вы созданы друг для друга.

Сестренка и сама сегодня сияет в сиреневом платье, а ее природный азарт делает ее броской. Мы остановились в гостиной ждать автомобилей. День уже подходит к концу, а мне бы хотелось, чтобы он длился вечность. Я еще никогда не была так счастлива.

- Ваше Высочество, прибыл гость к леди Америке, требует встречи, - странно, что гвардеец обратился не ко мне, не к родителям, а к Максону. Возможно, этот человек может быть нам опасен и тут требуется решение принца? Я посмотрела на Максона, он кивнул гвардейцу, разрешая привести гостя и явно говоря обезопасить нас.

Я ожидала кого угодно, вплоть до Восьмого. Но я никак не ожидала, что в комнату зайдёт брюнет, с мамиными серыми глазами. Кота. Хватило же у него наглости.

- Кота Сингер, Ваше Высочество, - Кота услужливо поклонился Максону и я увидела, как его глаза задержались на руке принца в моей руке.

- Зачем ты пришел? – не выдержала я.

- Как зачем? Поздравить свою младшую сестру с Днем Рождения, - приторно улыбнулся Кота и мне стало до тошноты противно. Он бросил нас, а теперь заявился сюда как добрый старший брат.

- Мне от тебя ничего не нужно.

- Ну же не злись, морковка. Я был немного занят.

- Ты оставил свою семью. Оставил когда нам нужен был.

- Я пытался чего-то добиться.

- Все эти три года? – с вызовом спросила я. Я догадываюсь, почему он тут, но от Максона он ничего не получит. Не позволю Коте что-то от него требовать.

- Морковка, не преувеличивай….

- Мистер Сингер, я бы попросил Вас уважительнее относиться к сестре, - голос Максон сухой и предупредительный. Принц Максон.

- Я же ничего такого не сказал. Морковка - детское прозвище.

- Ваша сестра давно выросла, если вы не заметили. Прошу Вас обращаться к ней в соответствии с ее положением.

- Простите, Ваше Высочество. Не знал, что Вам так не понравится детское прозвище, оно совершенно безобидное, - Коту таким заискивающим я еще не видела. Противно аж. И Максону судя по всему тоже.

- Речь не об этом. Зачем Вы тут?

- Пришел к сестре.

- Согласитесь, это выглядит странно, что Вы вспомнили о семье, когда Ваша сестра в шаге от короны принцессы. Не попади Ваша сестра в Отбор, Вы, наверное, и не вспомнили бы о родных.

- Вас ввели в заблуждение относительно меня.

- Мистер Сингер, вы хотите сказать, что ваша сестра, которая вполне может стать моей женой, врала мне? Вы ставите ее слово против вашего?

- Нет, что Вы. Вы могли просто неправильно понять ее.

- Я прекрасно понял все, что она рассказала и, на Вашем месте, я не рассчитывал бы ни на ее поддержку, ни на мою. Вы их не получите, - я заметила по глазам Коты, что как раз это ему и нужно было.

- Небольшая сестринская помощь.

- На Вашем месте я не стал приближался бы к леди Америке. Я позабочусь, чтобы в Вашем городе не сложилось мнения, что Вы под моей защитой.

В комнату зашел гвардеец снова обратился к Максону.

- Ваше Высочество, все готово. Пора выходить, иначе опоздаем.

- Хорошо, Джеренс. Мистер Сингер, я бы пригласил Вас вместе с нами, но вы в неподобающей одежде для официального приема, и к тому же, наверно, спешите.

Кота, испугавшись строгого голоса Максона, тут же сбежал, проявив свою трусость и испорченность, он даже не поздоровался с родителями и не взглянул на сестер. Никто не проронил и слова, пока мы не добрались до дома мэра. Повисла неловкая тишина.

- Милая, ты как? – заботливо спросил Максон. Я уже хотела сказать «я тебе не милая», но потом вспомнила, что я хочу быть для него единственной милой, а не отрицать это. Максон, поняв это, торжествующе улыбнулся.

- Кота, - тяжело вздохнула я. Хорошо хоть, Крисс и Селеста едут не с нами. Не хочу их сейчас видеть, тем более Коту.

- Понимаю. Не хотел бы я такого брата. Неприятная личность.

Когда мы появляемся у мэра, все уже собраны и ждут нас. Постепенно ко мне возвращается мое приподнятое настроение, которое было до Коты и стирается отпечаток его присутствия в нашем доме. Первую лепту внес мэр. Стоило ему нас увидеть, он тут же подошел к нам.

- Глазам своим не верю. Неужели та тихая, но своевольная девушка, которую мы провожали несколько месяцев назад во дворец стала такой утонченной леди? – добродушный в возрасте мужчина приветливо улыбнулся.

- Почему своевольная? – с интересом спросил Максон, явно подозревая о моей очередной выходке.

- Вместо тех туфель, что ей прислали, она на проводы обула поношенные стертые красные тапочки или туфли, я не знаю, что то было.

Максон рассмеялся, и я вместе с ним. Тут присутствовали мало-мальски известные люди моего городка и те, кто раньше меня не замечал или презирал, но сейчас лебезят передо мной. Я теперь важнее их, ярче, значимее. Им невдомек, что принц мог найти в Пятой. Для них ведь представители Пятой касты – не люди. Как ни странно, но все это подняло мне настроение. Также я была рада тому, что Максон не отлучался от меня ни на шаг. Его не могли увести от меня даже Крисс или Селеста. Ну что может быть приятнее этого.

- Ты сегодня сияешь, милая.

- Сегодня я просто счастлива, - ответила я, и мы дальше закружились в вальсе. Сегодня я принцесса, равная Максону. Будет ли так, когда я стану его женой?

Комментарий к Глава 8. С Днем Рождения, Америка.

http://s019.radikal.ru/i630/1407/1e/ec381e1eddc3.jpg-коса Америки.

глава еще не проверена бетой

========== Глава 9. Мир за пределами дворца. ==========

- Миссис Сингер, этот десерт великолепен, - Максон с довольным выражением лица положил вилку и улыбнулся моей маме. Странно, как одна его улыбка творит со мной что-то невообразимое. Хотя, почему только со мной? Я перевела взгляд на маму, сидевшую сейчас за столом возле папы. На нее тоже подействовала улыбка Максона, он умеет очаровывать дам. Интересно, что сейчас ответит ему мама.

- Я рада, что Вам понравилось, Ваше Величество, но десерт приготовлен вовсе не мной, - мама почти за неделю так и не привыкла, что у нее дома гостит сам принц. Максон удивленно приподнял бровь, этого вполне хватило бы, даже без вопроса, который он следом же задал.

- А кто, если не Вы? Может мисс Мэй? - я едва подавила смешок. Мэй – прекрасная художница, хорошая сестра, замечательная дочь и преданная подруга, но из нее абсолютно никакой повар. Кухня это самое слабое место Мэй. Готовить она не умеет, а если что-то и пытается, то обязательно что-нибудь спалит. Кто-кто, а она хотела бы жить так, чтобы готовили еду за нее.

- Америка, - Максон перевел удивленный взгляд на меня. А что, собственно, его так удивило? Я не первый год отвечаю дома за завтрак, обед и ужин, раньше обязанность готовить лежала на плечах Кенны, хотя я и тогда ей помогала, а с того времени, как она ушла, эта обязанность перешла ко мне. И как ни странно, мне нравится готовить. Еще в начале этой недели я хотела приготовить что-то для Максона. Не в том смысле, что только ему, нопроснувшись сегодня очень рано и спустившись на кухню, во время готовки, я думала только о нем, словно за столом не будет больше никого. Собственно мне оценка других не так важна, как его. Я хотела бы увидеть, как он ест то, что я приготовила своими руками.

- Это правда? – переспросил Максон глядя на меня.

- А почему ты считаешь это таким невозможным? Я росла без служанок. Тут поневоле научишься готовить, и мне это нравится. А ты разве против? Тебе не понравилось? – сказав это, я с опозданием поняла, что выдала себя, как говорится, с «потрохами». Фактически заявила при всех, что готовила для него. Я не стыжусь этого, просто неловко сообщать об этом всем.

- Нет. Мне очень даже понравилось. Это было восхитительно, Америка, - на его губах тут же расплылась такая манящая улыбка, что мне показалось, что за столом только мы с ним. Я почувствовала, как мои щеки заливает румянец.

- Все! С меня хватит! Мало того, что меня затащили в эту крысиную нору, где и вдохнуть невозможно, места настолько мало, так еще я вынуждена терпеть все ваши щенячьи нежности. Вы ж оба выглядите глупо и противно. Могли бы подумать и о нас с Крисс, - Селеста подскочила и взглядом, полным отвращения обвила нашу скромную столовую. Ну конечно, она привыкла к роскоши и богатству, а чем можем похвастаться мы? Моя семья до недавнего времени жила на грани бедности.

- Я вижу, ты забыла, что не всем посчастливилось родится Вторыми, как ты. Да, я родилась Пятой, и это не делает меня хуже тебя. Мы сейчас с тобой в равных условиях.

- В равных? Ты всегда будешь на задворках общества. Пятые – это пыль, тень, пустой звук.

- Если бы я была пустым звуком, на меня бы не обратил принц никакого внимания. Я бы так же быстро вышла из Отбора как и еще две Пятых из отобранных. На твоем месте я бы проявила хоть каплю уважения к людям принявшим тебя с должным вниманием и попытавшимся сделать твое пребывание здесь как можно более комфортным. Моя семья не может похвастаться большим домом или роскошной обстановкой, мы далеко не богаты, но то, что у нас есть - наше и оно заработано честным трудом. Ни мне, ни моим родителям стыдиться нечего, - я просто кипела от злости. Почему я так разозлилась? Что на меня нашло? Это ведь увидит король, увидит страна. Я вновь не смогла сдержать свой буйный характер, но я не позволю никому оскорблять моих родных или мой дом. Пусть все горит синим пламенем, но я не позволю унижать ни себя, ни свою семью. Я поднялась из за стола, но на миг замерла.

- Леди Селеста, Вы сейчас соберете свои вещи и Вас доставят в дом мэра. Думаю, он будет не против приютить Вас на этот день и ночь, - голос Максона, когда он заговорил, был невероятно беспристрастным, без каких-либо эмоций. Посмотрев сейчас на Максона, невозможно понять, что он думает. Он абсолютно спокоен. Я изучила его как саму себя и прекрасно знаю, что он сейчас зол не меньше моего. Чем больше им одолевает злость, ярость, страх или волнение тем более спокойным на вид он становится. Чем больше он сдержан, тем больше зол. В этом и вся разница между ним и Аспеном. У Аспена все вырывается наружу, а Максон достиг совершенства в скрывании своих эмоций. Его этому научила жизнь подле его отца.

- Я буду только рада, - немного присмирев ответила Селеста, хотя с вызовом, и смотря на Максона. Она совсем потеряла голову, раз решила, что может себя вести подобным образом. Моя злость еще не остыла и я повернувшись к родителям проговорила тихое «Простите», толком не поняв. за что извиняюсь. То ли за то, что выхожу из-за стола посреди завтрака, то ли за устроенную сцену. Бросив взгляд Максону и сделав небольшой книксен, как того требуют правила приличия, я поспешила выйти из-за стола.

- Вы не поняли. Вы едете к мэру, а дальше я решу, что с Вами делать, - я не видела, как отреагировала Селеста, так как уже покинула столовую, но отчего-то я уверена, что она побледнела.

Выпустила я пар только оказавшись на втором этаже, там же догнал меня Максон. Заглянув в его карие глаза, я не чувствовала уже злости.

- Ты мной разочарован? Да? Я не сдержалась. Прости, - Максон улыбнулся и взял одну мою руку в свои.

- С каких это пор ты просишь прощение за свое поведение? Я что-то не припоминаю подобного, - его глаза смеются, а значит он не злиться на меня. Это просто замечательно.

- Потому что это впервые, - улыбнувшись ответила я.

- Я доволен тем, как ты защищала свою семью. Немного резко и не вовремя, но ты все правильно сделала.

- Я нарушила правила приличия и думала, что растрою тебя своим поведением, - смиренно проговорила я.

- Из вас двоих больше моральных и этических правил нарушила Селеста. Более того, теперь я абсолютно уверен, что не хотел бы с такой женщиной провести всю свою жизнь.

- А до этого ты сомневался?

- Нет. Я же тебе говорил уже не раз, мне нужна только ты,- завтра мы уезжаем из моего дома и едем дальше. Всю неделю мы провели принимая родственников и друзей. Хоть Максон и неизменно находился возле меня, у нас не было шанса остаться наедине, но тем не менее, я была счастлива. Этот день, как и мой День Рождения, нам позволено провести только вдвоем, о чем мы оба страстно желали всю неделю. Максон взял мои обе руки и поднес к своим губам, поцеловав ладони, - Они еще пахнут пряностями. Знаешь, для меня никто еще никогда не делал ничего подобного.

- У тебя целая армия поваров. Они приготовят все, что ты только пожелаешь, - я недоуменно посмотрела на него.

- Они делают это за деньги. Никто еще никогда не готовил мне просто так, только потому, что хотел сделать мне приятное, - я смутилась немного и зачем-то ляпнула:

- Крисс делала для тебя открытки.

- Это другое. И к тому же это сделала ты, - Максон поцеловал пальцы правой руки. Никто нас не потревожил, и я была благодарна им за это. На меня накатила вдруг грусть. Завтра мы уезжаем, и я не знаю, когда в следующий раз я увижу свой дом, мы в скором времени окажемся вновь заперты во дворце и тут меня посетила безумная идея.

- Максон.

- М-м-м, - отозвался принц играя с моей ладонью. Хотя это и завораживает, но мою внезапно возникшую решимость не делает слабее. А могло бы.

- Максон, ты хотел бы увидеть жизнь своего народа изнутри? Не по цифрам, - Максон посмотрел прямо мне в глаза, и я прекрасно понимаю, что он там увидел. Азарт, любопытство и решимость.

- Америка, что ты задумала? – настороженно спросил любимый.

- Да или нет?

- Да, - что-то мне подсказывает, что это решение далось ему непросто, - А теперь рассказывай, что ты задумала.

- Ты уверена, что это хорошая идея? – в десятый раз спросил меня Максон, когда я, закончив застегивать свое пальто, одолженное у Кенны, как и вязанное серое платье, сапоги без каблука и шапка-берет, стала помогать ему справится с меховой кожаной курткой Коты. Моя идея состоит как раз в том, что нам с Максоном не мешало бы прогуляться по моему городу. Максон сначала согласился, думая, что я шучу, но когда я нашла ему одежду Коты, потертые джинсы, вязанный свитер и кожаную меховую куртку и заставила его это одеть, он понял, что я, собственно, не шучу. В нашей одежде мы и из дому не сможем выйти, так что конспирация нам нужна в любом случае. Надеюсь, что если мы будем выглядеть как все, нас не сразу рассекретят.

Должна признать, что Максон выглядит впечатляюще даже в старых джинсах Коты и таком же старом свитере. Пожалуй, он всегда останется принцем, что на него не надень. Но тем не менее Максон немного растерялся, когда на нем не было привычного костюма, идеально подогнанного и пошитого под него.

- Мы можем никуда не пойти, но когда в таком случае у тебя появится шанс увидеть жизнь людей своими глазами, а не сквозь цифры?

- Америка, это может быть опасно, - не унимается Максон, помогая мне заправить мои длинные и пышные волосы под шапку. Рыжеволосых в нашем городе немного и если кто-то поймет, кто я, сразу догадается, кто рядом со мной. Максона вряд ли кто-то узнает. Его привыкли видеть идеальным, а не простым парнем. Но будь он простым фотографом, он все равно был прекрасен.

- Я уже поговорила с гвардейцами, они будут следовать за нами на расстоянии, в гражданской одежде, ни мы, ни посторонние их не заметят, - Максон все еще серьезно смотрит на меня, словно спрашивая самого себя, что сделать - остановить меня или поддаться мне и совершить что-то невообразимое.

- И они согласились?

- Конечно, - я прикусила губу и испытывающее посмотрела на него.

- С кем ты договаривалась?

- С офицером Гореем. Почему ты спрашиваешь? – тут мне в голове пришла догадка о том, о чем он подумал. Ревнует значит? Приятно, - Ты думал я спрашивала Аспена? Ты совсем забыл, что он сделал? Я ему и слова не сказала с той ночи во дворце.

- Но только он поддержал бы все твои безумные идеи.

- Как видишь, не только, - я невинно улыбнулась и оторвала взгляд от его лица, а то мы никуда и не пойдем. Хотя за всю неделю дальше поцелуев дело еще не заходило. Поправив шапку на его голове, я направилась к двери и только у нее обернулась.

- Ты идешь? - Максон рассмеялся и последовал за мной.

- И куда теперь? – когда мы оказались на улице, не замеченные никем из домочадцев мое настроение стало более решительным. Кроме Кенны и Мэй никто не знает, что мы затеяли, хорошо, что затеяла я. Несмотря на идущий снег, холода мы не чувствовали. Чтобы не выделятся на общем фоне, я прильнула ближе к Максону и взяла его под руку. Мимо нас прошли люди и словно и не заметили нас, это хорошо, этого я и добивалась. Смотрю вверх и сталкиваюсь с парой карих глаз, неотрывно смотрящих на меня.

- Начнем пожалуй с этого дома, - мы как раз остановились у дома Аспена. Его дом – высокая многоэтажка расположена в трех шагах от нашего дома. Если я хочу показать Максону жизнь изнутри, стоит начать с того, чтобы показать ему как живут Шестые, а самая лучшая семья для этого-семья Аспена. Глупо было бы переносить свои обиды на Лину или близняшек Кембер, или Селию, или малыша Джемми, они не виноваты в том, как поступил со мной Аспен. Только как к этой семье отнесется Максон… Поднявшись почти на самый последний пятый этаж, я остановила Максона. Он и так уже изменился в лице, увидев подъезд обычного дома, то, что ждет его за дверьми любой из квартир способно повергнуть его в шок, но, пожалуй, он все же должен это увидеть.

- Максон, та семья, к которой мы идем, она близка нашей. Мы можно сказать тесно общаемся, - Максон, внимательно меня слушая, неотрывно смотрит мне в глаза. Я немного смущаюсь, не зная, как он все воспримет, - Максон, это семья Аспена. О нас никто не знал. Его мама всегда была добра ко мне и внимательна. А его сестры можно сказать были моими подругами.

- Этот человек унизил тебя.

- Но его семья не виновата. Помнишь, я рассказывала о мальчике, которого подвергли публичному наказанию на площади? - Максон содрогнулся, он помнит тот разговор. Теперь то я понимаю, почему он так отреагировал, он на себе перенес то, что пережил Джемми, - Это младший брат Аспена. Я видела его исполосованную спину. Пожалуйста, не осуждай ни меня, ни этих людей. Все, что ты увидишь - это реальная жизнь. Так живут миллионы.

- Хорошо. Его здесь не будет?

- Нет. Я узнавала. Он остался с моей семьей.

- Пошли, - мы с Максоном преодолели последний лестничный пролет и постучали в нужную нам дверь.

Дверь открыла Лина в старом потрепанном халате и в переднике. Доброе лицо прорезано немногочисленными морщинами, в темных волосах заметны седые волосинки. Женщина невысокого роста с большими изумрудными глазами, не поблеклыми от времени. От Лины исходит ощущение уюта и теплоты. Узнав меня, она тепло улыбается, словно я одна из ее детей.

- Здравствуйте, - я улыбаюсь ей и она, замешкавшись, вытирает руки об фартук.

- Привет, милая. Давненько мы тебя не видели. Совсем леди стала.

- Мам, кто там? – сначала послышался голос, а затем выглянула и темноволосая глава Селии, - Америка, - и тут же повисла у меня на шее.

Первой Максона заметила Лина, ее лицо вдруг стало радостно испуганным.

- А вы, значит, раз это Америка, Ваше Величество? Простите, пожалуйста, мы не хотели Вас обидеть. Вас и не узнать в такой одежде. Проходите, что же вы в коридоре стоите, - мы с Максоном зашли в маленький коридор, очень узкий. Настолько узкий, что там места едва хватило для четверых людей.

- Простите за вторжение, миссис Леджер. Леди Америка захотела познакомить меня со своими друзьями. Я не мог отказать ей,- Максон улыбнулся и этим снял напряжение Селии, и подошедшей Кембер. Лина все еще смущается.

- Что Вы, для нас большая честь, что Вы зашли в гости. Простите, за наше тесное жилище и мой вид, мы не ждали гостей.

- Вам не за что просить прощение, мы вторглись к Вам без предупреждения, - у Максона навык дипломатии развит очень хорошо, он за пару минут успокаивает Лину, и она улыбается ему так же, как и мне - искренне и тепло.

- Проходите, что вы стоите у порога, - мы с Максоном проходим в небольшую комнату, полу гостиную, полу спальню, здесь на двух маленьких диванчиках спали раньше Аспен и Лина, после того как умер ее муж, она не может оставаться одна в комнате, к тому же, в единственной спальне спят трое членов семьи. Сейчас один диван пустует, Аспен на службе. Я тайком наблюдаю за Максоном, он изменился в лице. Его угнетают размеры этого жилища. Квартира Леджеров в половину меньше моей комнаты во дворце, и Максон это тоже подмечает. Он удивлен, что так живут люди. Старенький диван обшарпанный и протертый в некоторых местах до дыр, заботливо прикрытый вручную связанным пледом. Обои выцвели и потеряли свой цвет. Ковер на полу оставляет желать лучшего, старая немногочисленная деревянная мебель потемнела и кое-где потрескалась от времени. Лина старается создать некий уют у себя в доме, но деньги этого не позволяют. Все, что она может украшать подручными материалами то, что есть. Мы мельком заглядываем в еще меньшую комнатку, где есть место только для двух двухъярусных кроватей, стола, стула и комода. Здесь спят близняшки и Джемми. Только когда мы присаживаемся в гостиной, я понимаю, какому испытанию подвергла Максона.

- Хотите чай?

- Нет, спасибо. Мы только что позавтракали.

- И многие так живут? – когда мы оказываемся на улице Максон все еще пребывал в состоянии не то, что бы шока, но чего-то близкого к этому. Он видел жизнь только по статистическим сводкам или докладам советников его отца. Для человека, очень редко покидающего пределы дворца, настоящая жизнь за его пределами оставалась неизведанной и скрытой. Понятно, что король Кларксон никогда не горел особым желанием рассказывать сыну, как обстоят дела на самом деле в стране, но это ведь жестоко по отношению к сыну. Максон, чтобы принимать свои решения должен основываться на своих собственных знаниях и суждениях, а не принимать то, что ему скажут за единственно правильное.

- Многие, Максон. Большая часть населения Иллеа представители низших каст. Люди голодают, не имеют шанса на светлое будущее. То, что я рассказала однажды о своей семье - ничто по сравнению с большинством семей низших каст. Вот это реальность, Максон. Люди изо дня в день трудятся, не покладая рук, чтобы хоть как-то продержаться, люди не живут, люди выживают, - с каждым моим словом Максон становится все бледнее и бледнее. Мое сердце разрывается когда я вижу, как все это на него действует. Я уже начинаю жалеть, что все это затеяла, - Если хочешь, мы можем вернуться.

- Нет. Америка, как я мог быть так слеп? Я знал, что низшим кастам приходится не сладко, но я не представлял, что на самом деле все обстоит вот так. Как же мало я знал о своем народе. Какой с меня вышел бы король? – взгляд Максона стал потерянным и я, не удержавшись, провела рукой по его щеке, он потянулся к моей руке, словно она могла спасти его жизнь, не меньше.

- От тебя скрывали правду. Королю Кларксону явно не нужно, чтобы ты стал ближе к народу, чем он того хочет. Он боится, что ты начнешь принимать свои решения, что ты не станешь прислушиваться к его словам.

- Я должен что-то сделать для них.

- Ты сделаешь. Придет время и ты сможешь сделать для них многое.

- На это уйдут годы, а им нужна помощь сейчас, - сокрушенно ответил Максон, - я чувствую себя бессильным. Всем управляет мой отец. Это тяжело.

- Мы можем вернуться.

- Нет, Америка, я обязан знать, как живут мои люди, - Максон становится решительным, отгоняя свою грусть. Сломать его не по силам любым бедам. Максон берет мою руку в свою и проводит пальцем по внутренней стороне, - Ответь мне на последний вопрос прежде, чем мы пойдем дальше. До того, как ты попала в Отбор, ты готовилась к такой жизни? Ты собиралась стать Шестой и жить в маленькой квартирке, где и встать негде и считать копейки, думая, как протянуть на гроши еще неделю?

- Да.

- Америка, - простонал Максон.

- Я любила его. Все остальное не имело тогда значения. Я сознавала, какая меня ждет жизнь, но я хотела прожить ее с ним.

- А сейчас?

- А сейчас я люблю тебя. Аспен в прошлом. Он – пройденный этап. Даже если ты потеряешь все, я буду с тобой, - Максона словно удивили мои слова. Неужели он думал, что мне нужны его положение и деньги? Нет, вряд ли. Может, он все еще не верит в то, что я люблю его?

Мы пошли вниз по улице. Несмотря на то, что мне нестерпимо хотелось его поцеловать, я решила не отступать от намеченной ранее цели и только поэтому я отвернулась и потянула его дальше. Мы шли не по центральной улице, где дорога ровная и очищена, так как мэр заранее готовился к приезду принца, а по маленьким извилистым улочкам, показывающим куда больше правды. По дороге мы зашли еще в четыре дома. В одном из них в еще меньшей квартирке, чем у Аспена живет семья из шести человек. Они Седьмые, а значит их материальное положение хуже, чем у семьи Лины. Во втором же жил старый мой знакомый Робби Маккензи. Парень очень талантлив, у него выдающийся слух, но вся беда исключительно в том, что он слепой. Не знаю, как в других провинциях, но у нас если ты отличаешься от других – ты обречен. Вторые и большая часть третьих не нанимают людей с увечьями, считая их мусором. Им неважно, что случилось с этим пареньком, раз он слепой – он не такой как все. Раз не такой как все, значит не стоит нанимать его, иначе засмеют свои же. У Робби дар. Пусть он не знает классические произведения, но он придумывает свои. Любой музыкальный инструмент в его руках оживает и музыка его оживает. Когда у нас были свободные деньги, я брала у него уроки. Робби – приятный молодой парень восемнадцати лет с пшеничными волосами и приятной улыбкой. Если бы меня спросили, кто мой друг помимо моей семьи, кроме Аспена, я бы не задумываясь назвала Робби. Когда родители Робби заметили, что нам нравится общаться друг с другом, и что Робби идут на пользу наши уроки, они все чаще стали приглашать меня и перестали брать деньги. Они были из тех семей, которые постоянно нуждаются в деньгах, но как мне однажды сказал мистер Маккензи - для них сын важнее и никакие деньги не дали бы того, что дают мои визиты. Тем не менее, мы старались помочь им, когда у самих была такая возможность. В остальных домах жили семьи из Четвертой касты.

- Сынок, к тебе пришли, - ласково обратилась к сыну миссис Маккензи, пропуская нас в комнату Робби, который в это время что-то тихо наигрывал на гитаре.

- Мама, если это Джереми Бертон, то скажи, что я все еще против и не передумаю, - У Робби от природы красивые зеленовато-карие глаза, но он постоянно носит очки. Так ему комфортнее.

- Относительно чего не передумаешь? Что от тебя хочет Бертон? – я невольно улыбнулась. Общество Робби на меня саму всегда хорошо влияло, с ним очень легко и комфортно.

- Америка, давно тебя не было, - голос Робби тут же повеселел и наполнился радостью. Друг разводит руки, и я бросив мимолетный взгляд на Максона, обнимаю Робби, - Как же я скучал, мышка, - я смеюсь, когда он ерошит мои волосы. Мышка – потому, что я довольно маленькая и, по мнению Робби, очень шустрая.

- Я тоже скучала. Меня не было в городе, Робби.

- Я слышал. Мама говорила, что ты прошла в Отбор. Раз ты сейчас тут, значит он тебя выгнал. Что ж, значит наш принц упустил самое ценное сокровище. Не переживай, раз он тебя отпустил, значит недостоин тебя и ты найдешь кого-то другого, лучше, - я рассмеялась, не удержавшись. Немного смутившись, я посмотрела на Максона, он же в ответ с легкой улыбкой посмотрел на меня, словно говоря «Вот видишь, твой друг тоже считает, что лучше тебя мне никого не найти».

Я вновь повернулась к Робби, словно он может увидеть меня, но я привыкла вести себя с ним как с равным. Он ничем не хуже других и даже лучше многих. Я взяла его за руку, и он инстинктивно повернул голову в мою сторону.

- Робби, я хочу тебя кое с кем познакомить. Этот человек очень важен для меня. Очень, очень важен.

- Ты уже нашла себе жениха после того, как принц тебя отправил домой? – удивился друг, придерживаясь своей глупой идеи.

- Нет, Робби, я никого не искала, потому, что Отбор все еще продолжается. Робби, тот с кем я хочу тебя познакомить, Принц Максон.

- Очень приятно познакомиться, Ваше Высочество. Простите, я не знал, что и Вы тут, - чтобы избежать большей неловкости, я Максону еще на улице сказала, что Робби не видит.

Максон приблизился к Робби и пожал ему руку. Когда он заговорил, его голос был приветливым и дружелюбным.

- Мне также очень приятно познакомиться с другом Америки. Мне сказали, что у тебя талант.

- Я уверен, Америка немного преувеличила,-немного робко проговорил Робби, смущенный тем, что разговаривает с принцем. Робби робко вытянул руку и повернул голову туда, где все еще нахожусь я.

- Можно? – спросил он у меня. Я улыбнулась в ответ на удивленный взгляд Максона.

- Робби узнает людей через прикосновения. Он не может увидеть твоего лица, поэтому спрашивает разрешение прикоснуться к твоему лицу, чтобы узнать, как ты выглядишь, так ему легче будет тебя представить. Он не сделает больно, - объяснила я Максону, а Робби смущенно опустил руку.

- Можно, - тоже смутившись ответил принц и Робби осторожно провел рукой по волосам Максона, по носу, губам, скулам, лбу. Я в тоже время подсказывала небольшие детали, говорила Робби, что у Максона немного светлее волосы, чем у него и что у принца теплые, цвета корицы глаза.

- Спасибо большое, Ваше Высочество. Я не думал, что Вы позволите, спасибо.

- Друг Америки – мой друг, - просто ответил Максон, - Робби, а ты не мог бы выполнить мою небольшую просьбу?

- Конечно, Ваше Величество. Все, что в пределах моих возможностей, - что задумал Максон? Я вопросительно подняла бровь, Максон же лишь шире мне улыбнулся.

- Не мог бы ты сыграть одну из своих пьес? Все, что угодно.

- Америка, может в четыре руки?

- Как же тогда принц разделит нашу игру?

- Я начну, а ты потом вступишь со своей партией. Давно мы с тобой не играли вместе, - меня убедили вовсе не слова Робби, а заинтригованный взгляд Максона. Я помогла присесть Робби у фортепиано, и сама села рядом. Робби заиграл первый, и я с первых нот узнала пьесу и подхватить его игру не составило никакого труда. Музыка полилась из под наших пальцев и словно танцевала вокруг нас. Игра так меня захватила, что когда я повернулась к Максону, я уверена у меня горели глаза. Лицо Максона ж застыло в неописуемом восторге, словно он ничего подобного раньше не слышал.

- Это было невероятно. Роберт, скажи, а ты не хотел бы жить во дворце и быть главным музыкантом Ее Величества?

- Я об этом и не мечтал, - в голосе Робби было и недоверие, и восторг, и надежда, и боязнь, что ему это только послышалось. Такое решение одним махом бы решило все проблемы семьи Маккензи, они бы перестали нуждаться в деньгах, а Робби имел бы возможность подлечить глаза, - но, Ваше Величество, у меня нет образования и я слепой.

- Это не имеет значения, - когда голос Максона становился таким решительным, даже король Кларксон не смог бы его переубедить, - Так хотел бы ты или нет?

- Это предел моих мечтаний, Ваше величество.

- Тогда собирай вещи, когда я все улажу за тобой и твоими родными приедут.

Когда мы вышли от Робби, на улице началась вьюга, но мы не повернули домой, а пошли дальше.

- Спасибо, - сказала я тихо, прижимаясь к нему как можно теснее, защищаясь от ветра.

- За что?

- За Робби. Он бы пропал тут.

- Но он и вправду гениален. Мама не будет против, - Максон прижал меня к себе как можно крепче, и мы уже собирались заглянуть в небольшой ресторанчик, как почти у нас под ногами оказался маленький мальчик в отрепьях и одежде с чужого плеча, весь измазанный и худущий. Восьмой.

- Сэр, у Вас не найдется нескольких монет. Мне холодно. Чаю хочется, а денег нет.

- Есть же бесплатные столовые.

- Сэр, я уже выпил больше чем положено, мне больше не дадут.

- Как тебя зовут? - Максон опустился на корточки, словно его вовсе не волновало то, что на улице разыгралась погода. До того, как мальчик ответил ему, до того как я услышала его имя. Я поняла кто это. Я знала этого мальчишку раньше и знала его мать, пока та была жива. Мы и им старались помочь.

- Джереми Ноллис, сэр, - настороженно ответил мальчишка. Максон не глядя достал и протянул мальчику деньги, много денег.

- Вот возьми, Джереми.

- Я не могу взять их, сэр. Тут много, их хватит на год, если экономить и можно позволить даже снять себе комнатку. Вам тоже они нужны.

- Бери, Джереми, я не обеднею, - Джереми взял протянутые деньги и, прежде чем я или Максон смогли что-то ему сказать, исчез, сказав простое «спасибо». Джереми словно боялся, что у него их заберут.

Максон словно в оцепенении смотрел вслед мальчугану. Мальчишки и след простыл, а Максон продолжать смотреть на тот угол здания за которым исчез Джереми. Я должна была подумать о том, что эта прогулка будет значить для Максона, но я ж настояла на своем. Как теперь ему помочь переварить все это и справится со всем? Это я привыкла к такой жизни, но Максон же вырос за стенами дворца, где всего этого не увидишь.

Я задрожала, так как морозный ветер проник сквозь пальто и добрался до кожи. Погода зимой у нас капризная и может измениться в любую минуту и сейчас не самый лучший ее вариант. Лицо стало покалывать и все, до чего я додумалась, прижаться к Максону.

- Ты вся дрожишь. Тебе нужно срочно выпить чего-то горячего. Нужно согреться, - Максон отошел от оцепенения и толкнул дверь в ресторанчик. В такую погоду посетителей тут почти не было. Все предпочитают оставаться дома, в теплоте.

Мы не стали снимать шапки, (зачем тогда этот маскарад, если нас узнают?) лишь слегка расстегнули верхнюю одежду и присели у окна. Я обхватила чашку руками и приблизила ее к лицу, затем втянула запах горячего шоколада и блаженно закрыла глаза. Сразу вспомнились теплые безмятежные завтраки во дворце, те, на которых не было короля, когда он не мог испортить мне настроение. Поверх моих ладоней легли пара других, таких родных, немного холодных, так как они еще не согрелись, но нежные и широкие, надежные. Я открыла глаза и столкнулась с расплавленным шоколадом в глазах Максона. Он смотрел на меня обезоруживающе нежно, словно я самое прекрасное, что он видел.

- Ты так прекрасна в естественной среде. Мне всегда хотелось увидеть тебя такой, какой видели тебя до того, как ты попала в Отбор. Увидеть тебя, скажем так настоящую, без блеска дворца и его помпезности. Знаешь, все мои ожидания были ничем с реальностью. Ты поглотила меня еще больше. Разве такое вообще возможно?

- Тебя не испугала та жизнь, которую я тебе сегодня показала? Я видела это изо дня в день. Максон, все что я тебе показала – часть меня, потому что это все окружало меня долгие годы. Я видела беды людей не по телевизору, а в жизни. Это мой мир. Тот мир, который тебе никогда не позволил бы твой отец увидеть.

- Ты думаешь я не понимаю этого? Но я сильнее. Тот мальчик, он ведь из восьмой касты?

- Да, Джереми не признал отец. Его отец – Второй, он изнасиловал служанку, а затем выставил за порог. У бедной не хватило сил поднять сына на ноги, через 5 лет она умерла.

- А теперь он на всю жизнь останется в восьмой касте, - печально подытоживая, сказал Максон.

- Ты понимаешь, что я не отступлю? Если я стану принцессой, я найду способ помочь им. Я не буду сидеть сложа руки. Даже не проси меня.

- Мы вместе найдем как помочь людям. Вместе, Америка, вместе, - последние слова Максон произнес тихо, но с твердой убежденностью.

Мы в ресторанчике просидели недолго, но когда мы вышли, на улице уже стемнело. День подошел к вечеру, немного распогодилось и теперь не было пронизывающего ветра, или он дул не так сильно. Вместо этого шел сильный снег. Детвора выбежала на улицу и стала лепить снежки. Настроение у Максона немного поднялось, но я вижу, что над ним тяготеет суровая реальность жизни его народа. Но что он может сделать пока его отец – король? Король Кларсон не допустит того, чтобы Максон что-то менял.

Пару ребятишек попали случайно в нас снежками и мы немного посмеявшись пошли по дороге обратно. Домой.

Ветер, как оказалось, стал слабее только там, где было много зданий, на перекрестке он хоть и не пронизывал, но тем не менее дул неплохо. Когда мы прошли его и оказались на другой стороне дороги моя шапка совершенно неожиданно слетела с головы, а медные тяжелые волосы рассыпались по плечам и спине.

- Максон, моя шапка, мы должны поймать ее, - я в тревоге стала оглядываться вокруг. Люди остановились и во все глаза стали смотреть на нас. Одно дело, что они не узнавали меня в обычной одежде, совсем другое дать им понять кто я. Увидев мои пышные рыжие волосы и посмотрев мне в лицо, они сразу поняли, кто я.

- Это бессмысленно, - ухмыляясь ответил Принц.

- Знаешь ли, все эти люди сейчас гадают, с кем же я тебе изменяю, пока ты сидишь с моей родней дома.

- Ну, нам легко развеять их подозрения, - Максон стянул свою шапку и бросил наземь, а там ее подхватил ветер и унес.

- Зачем ты то сделал? Если твой отец узнает о нашей прогулке, он с тебя три шкуры спустит.

- Неважно. Мне не привыкать к его побоям. Ты сейчас такая очаровательная, - и прежде, чем я могла высказать ему все что думаю по поводу его безрассудства, его губы накрыли мои. Я потянулась к нему как к солнцу, как манящему свету и растворилась в нем. Холод исчез, люди пропали и мир взорвался, когда Максон слегка прикусил мою нижнюю губу. Поцелуй оказался с привкусом шоколада и кофе, а также корицы. Я запустила руки в его волосы, мягкие как пух и увидела, как в них застряли снежинки, это было очень красиво. Максон прижал меня к себе теснее и углубил поцелуй, его губы и язык исследовали мои, словно он впервые пробовал их на вкус. Я перестала дышать, мне стало не хватать воздуха и, когда Максон прервал поцелуй в моих легких почти закончился воздух, я стала жадно глотать воздух, а Максон прижал меня к себе.

- Что теперь будет? Теперь все знают, кто мы. Скандала не избежать.

- Америка, успокойся. Какая теперь уже разница? К тому же через 2 недели все узнают, что ты моя.

Когда мы добрались домой, то оба раскраснелись. Люди стали оборачиваться и смотреть на нас. На их лицах сияли улыбки, но нас никто не тревожил. Мы беспрепятственно добрались ко мне домой. Ни мне ни Максону не хотелось возвращаться к Отбору, несмотря на потрясение пережитое сегодня Максоном, этот день лучший в моей жизни, конечно после рождественской ночи и следующего дня, когда Максон сделал мне предложение. Сегодня мы принадлежали только друг другу. Так естественно было держать его руку в своей. Если что-то пойдет не так и Максон уйдет из моей жизни, это не сломает меня, как это было с Аспеном, нет, это уничтожит меня.

Вместо того, чтобы войти в гостиную и столкнутся или с моей семьей или Крисс, я провела Максона на задний двор и повела его к домику на дереве. Максон удивленно посмотрел на меня. Я потянулась и прикоснулась к его щеке.

- Прежде чем мы уедем отсюда. Прежде чем наступит завтра и ты оставишь меня для того чтобы ухаживать за Крисс. Я знаю, что мы поедем к ней. Прежде чем я начну сходить с ума от ревности и прежде чем я оставлю этот мир позади себя, я хотела бы показать тебе еще одно место, - Максон внимательно меня выслушал и кивнул. Мы почти молча взобрались на дерево и в домике заметили Мэй. Мэй – самая лучшая сообщница в мире. Она сделал все, как я просила. Принесла сюда одеяла и подушки. Притащила столько обогревателей, работающих автономно, видимо достала у гвардейцев, что нас сразу стало жарко и принесла еду, которую я заранее приготовила еще утром. Она даже проявила инициативность и немного украсила домик цветами, из нескольких букетов стоящих дома.

- Наконец пришли. Я вас здесь уже заждалась, - несмотря на грозные слова Мэй просто сияет. Мы пролезли в домик, и я обняла сестренку.

- Спасибо. Я твоя должница. Можешь позаботиться чтобы нас не ждали к ужину, за нас не беспокоились и чтобы нас никто не тревожил, - прошептала я так, чтобы не услышал Максон. Мэй заговорщицки мне подмигнула, и так же тихо ответила.

- Будет сделано в лучшем виде.

- Спасибо.

- Теперь ты просто обязана стать принцессой, - ухмыльнулась Мэй.

- С чего ты решила?

- Наш принц влюблен в тебя до безумия, - я совершенно точно покраснела, так как Мэй разлилась смехом, а Максон недоуменно посмотрел на нас обеих.

- Мне пора. Хорошо Вам отдохнуть, - и мне на ухо добавила, - Только вы это, осторожно, я еще недостаточно выросла, чтобы еще раз стать тетей.

Мэй еле увернулась от подушки и уже стала слазить с дерева, совсем близко звучал ее смех.

Я подползла к Максону и устроилась вместе с ним на подушках, у него на груди было удобнее, чем где-нибудь еще. Снег на волосах растаял и они стали просто влажными, Максон стал перебирать их.

- Что это только что было?

- Небольшая перепалка с сестрой.

- И о чем вы говорили?

- Да так, о многом, - я решила перевести разговор в другое русло, зная, что в любом случае Максон это спросит я ответила раньше, - Этот домик был всегда связан с Аспеном. Мы тут встречались, - Максон напрягся, а я поспешила договорить и объяснить, зачем я его сюда привела, - Аспен в прошлом, и я хочу тебе это вот так наглядно показать. Это последнее, что связывало меня с ним. Я хочу наполнить этот домик новыми воспоминаниями, связанными с тобой, - наклонилась и поцеловала Максона, он сначала нерешительно, а потом все увереннее отвечал на поцелуи. Они распалили огонь. По телу пробежала дрожь и растеклось желание. Мы сняли друг с друга пальто и куртку, и отбросили их в сторону, также подвинули ужин. Я голодна, но не хочу есть, мне нужно другое. Я хотела большего, намного большего. Я так истосковалась по нему, по нашей близости. После папиного запрета мы не пересекали грань дозволенного, и меня это начало угнетать.

Совершенно неожиданно Максон отстранился, и только сейчас я заметила, что успела стянуть с него свитер. Его глаза потемнели, дыхание сбилось.

- Америка, нас хватятся. У нас будут проблемы.

- Я об этом позаботилась.

- Как?

- Мэй. Она нас прикроет.

- Она, она знает? – смущенно спросил Максон, все еще сохраняя дистанцию.

- Нет, конечно. Она просто помогает мне с тобой побыть наедине, не подозревая, чем ты тут занимаемся.

- Нас могут в любой момент потревожить.

- Мэй, - сказала я улыбнувшись и потянулась к нему, но он немного отодвинулся, а я отползла обиженная и отвергнутая таким образом в сторону. Стянув чулки с ног, я поджала ноги под себя и босые ступни утонули в пушистом одеяле.

- Я не могу так. Не в доме твоего отца.

- Во-первых это мой домик на дереве, - немного сердито проворчала я. Обязательно Максону быть иногда таким правильным?

- Да, но мы в опасной близости от твоего дома.

- И что?

- А то, что твой отец прав, у меня нет никаких прав поступать так с тобой.

- Поздно ты об этом задумался, - с обидой ответила я, не в силах сдержать свою реакцию. Максон подвинулся ко мне, и теперь отодвинулась я.

- Прости меня, Америка, - голос Максона было полон раскаяния.

- Ты меня не хочешь? Я тебя вообще перестала привлекать? – вырвалось у меня прежде, чем я подумала, что говорю.

- Америка, глупенькая моя, да я еле себя сдерживаю. Ты очень желанна, но это неправильно.

- Никто об этом не узнает. Все дело в том, что я перестала быть для тебя желанной, - на несколько мгновений повисла тишина, словно Максон что-то обдумывал, а затем его руки сгребли меня, и посадили ему на колени.

- Думаю я знаю, как доказать обратное, - Максон не поцеловал меня в губы, нет. Он поцеловал сначала в висок, затем поцеловал скулу, за ухом, уголок рта. Так, что я мигом забыла про обиду и обвила его шею руками. Максон стянул с меня вязанное платье и часто задышал. Из-за обогревателей нам не было холодно, а из-за нахлынувших чувств стало совершенно жарко. Стянув бретельку с плеча, Максон поцеловал предплечья и перешел на ключицу. Я растаяла и превратилась в клубничный десерт. Максон прав, он определенно знает, как дать мне понять, что я ошибалась.

Комментарий к Глава 9. Мир за пределами дворца.

не проверено бетой.

глава вышла большая и потребовалось много сил на ее написания так, не поленитесь, пожалуйста, написать комментарий)))

========== Глава 10. Новый титул. ==========

- Леди Америка, леди Америка, - кто-то тормошит меня за плечо, а я все еще находясь в плену сна и пытаюсь скинуть руку со своего плеча, но у меня ничего не выходит. Человек, решившийся потревожить мой сон продолжает меня трясти, а я поглубже закутываюсь в одеяло, - Америка, вставай. Америка.

Такое обращение удивляет меня, а затем я просыпаюсь. Просыпаюсь оттого, что сначала до конца осознаю, что меня будит мужчина, а когда в его устах звучит просто «Америка», я задумываюсь над тем, кто мог ворваться ко мне в комнату так рано и бессовестно будить меня. Как раз этот умственный процесс и заставил меня вырваться из цепких лап блаженного сна. Я не сразу узнала голос и только открыв глаза, поняла, кто меня будил. Аспен.

Что он делает в моей комнате? Я села в кровати, все еще сонная и растрепанная. Одна бретелька соскочила с плеча, совсем немного оголяя грудь, самую малость, а мои горничные и так пошили очень смелые и открытые ночные сорочки для Максона, но улыбочка Аспена вывела меня из себя. Да как он смеет рассматривать меня, после того, что сказал тогда и при том, что он не имеет никакого права находится в моей комнате и рассматривать меня вот так, когда я все еще сплю, и не стоит забывать то, что я помолвлена. Не имеет значения, что об этом знают только я, Максон и мои горничные. Все равно. Я принадлежу Максону.

- Убирайся, - почти прошипела я, натягивая одеяло до подбородка, и складывая руки у себя на груди. Я бросила взгляд на часы на прикроватной тумбочке. 5:25. Да он издевается. Я проспала всего три с половиной часа. Это разве сон? Правда, он не виноват в том, что я пришла в свою комнату и уснула только около двух ночи. Мне так было хорошо в объятьях Максона и так не хотелось уходить, но в то же время я прекрасно понимала, что нам нужно обоим хотя бы несколько часов поспать. Только поэтому я согласилась перебраться в наши комнаты, а то, как сказал Максон, у него не хватит сил отпустить меня, и за ночь мы так и не поспим.

- Не могу. Его Величество послал за тобой, - Максон не мог отправить Аспена ко мне. Он совсем не жесток, он мог не заметить, что отправил Аспена ко мне. И если он отправил так рано, не дав мне поспать – случилось что-то невероятное. Что-то плохое или ужасное. Максон не стал бы меня тревожить просто так. Я резко подскочила с кровати и стала оглядываться в поисках халата. Думаю, не стоит упоминать о том, что сорочка кроме того, что была очень короткой, едва прикрывала бедра, так и была пошита из тончайшего кружева с небольшими шелковыми вставочками. Улыбка Аспена стала еще шире, а я поспешила быстро накинуть на себя халат и смерить его свирепым взглядом.

- Веди, - только сейчас Аспен замечает, что шутить я в общем не настроена. Да и время как-то не очень-то располагает. Я решительно выхожу из комнаты и Аспен семенит за мной. Едва сдерживаясь, я пропускаю его вперед, но не дойдя до лестницы, Аспен останавливается и я врезаюсь в него.

- Америка, я хотел с тобой поговорить…

- Леди Америка, - поправляю я его, - Мне не о чем говорить с Вами, офицер Леджер.

Я пытаюсь протиснутся мимо него, но он не дает.

- Прости меня. Я не совсем то хотел сказать, что сказал.

- Но сказали ведь, офицер Леджер, - я зло посмотрела на него, а он не отреагировал никак. Его лицо было полно раскаяния, но обида была сильнее, - Вы сказали, что меня хочет видеть принц, где он? В своем доме я сама могу найти дорогу куда угодно.

Аспен долго всматривался мне в лицо, а затем сдавшись пробормотал.

- В мастерской мистера Сингера. Америка…

Я сердито запахнула халат, который уже успел раскрыться, потому что я его не завязала и стремглав полетела мимо Аспена вниз, быстро добравшись до бывшего гаража. Когда я залетела, а я именно залетела, в мастерскую, Максон в халате и пижамных штанах сидел за папиным столом, где бумаги в кои то веки не были разбросанными. В стороне стоят троемужчин в строгой одежде, совершенно мне незнакомые.

- Америка, что с тобой случилось? - встревоженно спросил Максон немного поднявшись в кресле. Такое ощущение, что за тобой гнался динозавр как минимум.

- Я просто спешила, думала срочное что-то, - запыхавшись, ответила я.

- Тебя должен привести гвардеец. Офицер …

- Леджер, - мой взгляд полный упрека никто кроме Максона не увидел, и это просто великолепно. Максон словно только сейчас осознал свою оплошность и извиняясь улыбнулся, - я сказала ему, что и сама найду дорогу. Так что случилось?

- Эти вот мужчины – лучшие частные сыщики в Иллеа, и они занимались нападениями на тебя. Они прибыли двадцать минут назад и говорят, что у них есть чрезвычайно важная информация, которая поможет нам защитить тебя. Я сразу же послал за тобой, - я посмотрела на мужчин, и прям выглядят странно, как сыщики. Неужели они знают кто на меня покушался? – Иди сюда.

Максон подозвал меня к себе и когда я подошла к нему. Его рука тут же накрыла мою, успокаивая. Такой простой жест с его стороны действительно успокоил. Теплота его руки вселяла успокоение и уверенность. Вот теперь я готова услышать все, что скажут люди.

- Господа, теперь можете рассказать нам с леди Америкой, что такого срочного вы хотели нам сообщить, - даже будучи одетым настолько по-домашнему, Максон может выглядеть как истинный принц или даже король. Как быстро он может измениться. Вот он мягкий и ласковый со мной, а в следующий миг снова принц Максон.

Один из мужчин, скорее всего, самый старший по званию и самый главный отделился от остальных и подошел ближе к папиному столу. Мой мозг с четкостью отметил тот факт, что это выглядит довольно странным. Папина мастерская, в которой полным полно холстов, красок и других принадлежностей для работы художника, а также много законченных картин. Во весь этот творческий беспорядок уж никак не вписывается Максон с этими людьми и весь этот разговор. Но, как я подозреваю, сейчас найти более подходящее место для уединенного разговора в нашем доме просто невозможно.

- Ваше Величество, леди Америка, мы работали всю эту неделю не покладая рук и только вчера вечером нашли необходимые доказательства нашей теории. Мы прилетели сразу же, чтоб обезопасить жизнь леди Америки. Мы искали вредителя среди служанок и другой обслуги дворца, - Максон напрягся, но следующие слова мужчины его успокоили, - но все оказались чисты и преданны вам. Более того. Все как один заявили, что ничего не сделали бы плохого леди Америке, так как ее и хотят видеть принцессой. Так что вариант с прислугой мы откинули в сторону и стали проверять дальше.

- Кто же тогда покушался на жизнь одной из Элиты? – голос Максона стал бесцветным, значит он или злится или очень напряжен. Я положила руку ему на плечо.

- Вы сказали, что леди Америка допускает, что это могла быть одна из участниц Отбора, все еще оставшихся в нем. Так вот мы и стали проверять это, - в голове у меня крутилась лишь одна мысль Крисс или Селеста? Кто из них? Я натянулась как струна или тетива. Максон тоже замер. Он ведь всегда сомневался, что это одна из девушек. Я уверена, что он готов был отдать все что угодно, лишь бы это оказался кто угодно, только не они.

- Эти предметы мы нашли в комнате одной из финалисток, -второй мужчина подошел и вытащил из кейса несколько пакетиков. Два из них – мой гарнитур, подарок Максона. Эти серьги и колье не узнать было бы просто невозможно. Крисс или Селеста? Еще в трех содержались скомканная ткань явно пропитанная чем-то, небольшая пустая бутылочка горючего и слегка обгоревшие атласные желтые перчатки.

- Кто мог сделать такое? – приглушенно проговорила я, и Максон не смотря на меня тут же обвил рукой мою талию, притянув меня к себе.

- Ваше Величество, я понимаю насколько вам неприятно и больно будет слышать, но это и правда одна из девушек, оставшихся участниц Отбора. Мы несколько раз проверили, чтобы убедится, что все обстоит именно так, а не иначе, - произнес первый, тот который начал говорить. Видимо, он самый старший из них.

- Кто это? – все, что сказал в ответ Максон. Я затаила дыхание. Крисс или Селеста?

- Леди Селеста Ньюсом, - Максон бледнеет, но не говорит ни слова. Я его понимаю, у него шок.

Значит Селеста, я вспоминаю всю историю Отбора с самого начала. Каждую подлость, которую сделала Селеста, каждую мельчайшую деталь, каждое едкое слово, испорченный праздник Крисс и прочее. Много еще чего. Но в этот раз она переступила границу. Она хотела убить меня. Селеста считала меня главной соперницей, и не зря. Если бы я сгорела в пожаре, что было бы с Крисс? На что человек не пойдет только бы добиться своего. У меня пробегают мурашки по коже, и я начинаю дрожать.

- Вы понимаете, что значат ваши слова? Понимаете, что будет с вами, если все это окажется ложью? – вкрадчиво спрашивает у сыщиков Максон, - Обвинение одной из участниц Отбора в преступлении, которое она не совершала очень серьезная вещь. Вы все можете поплатится за это головой.

- Мы понимаем, Ваше Величество. Любая экспертиза докажет Вам правдивость наших слов. Мы очень сожалеем, что принесли Вам эту новость, но мы считаем своим долгом защитить жизнь леди Америки.

- Спасибо что так оперативно сообщили нам результаты своей работы и не сомневайтесь, вы получите достойное вознаграждение. А теперь не могли бы вы на время оставить нас одних? Все вопросы мы решим немного позже.

- Конечно, Ваше Величество, - отозвались сыщики и вышли из мастерской.

Стоило закрыться за ними двери, как я прижала голову Максона к себе, гладя его по голове, даже не имея представления, на сколько этот факт оказался для него болезненным. Я запустила правую руку в светлые волосы и немного потрепала их, второй же провела по спине. Максон обхватил меня за талию, так крепко, что я даже запереживала, чтобы он меня ненароком не задавил.

- Я не верю. Селеста. Это какой-то ужас. Я ожидал этого от кого угодно, но не от нее или Крисс. Я не верил, не хотел верить в такую возможность. Я мог тебя потерять, тогда, в пожаре. Если бы ты тогда не пришла ко мне…

- Максон, все обошлось, я ведь живая и твой подарок вернулся ко мне. Люди готовы на многое ради победы, вот тебе и доказательство.

- Но как, как она могла так поступить?

- Я не знаю. И мне очень жаль, что это так ранит тебя. Ты ни в чем не виноват. Просто Селеста оказалась недостойной твоего доверия.

- Она чуть тебя не убила, она обворовала тебя и вредила тебе, а ты переживаешь только за то, что мне больно узнать, что это оказалась девушка, которая могла бы стать моей женой?

Максон слегка отстранился и встал. Я опустила голову, желая избежать его пристального взгляда. Что я могу ответить ему на это?

- Прости меня. Из-за меня и чужих амбиций пострадала ты. Селеста хотела победы, а ты оказалась на ее пути, значит во всем, что произошло с тобой виноват я.

- Ты ни в чем не виноват, ты же не заставлял ее делать все это, - я протянула руку, чтобы коснутся его лица и успокоить, но совершенно неожиданно заметила, как загорелись глаза Максона.

- Скажи мне на милость, почему в таком наряде ты вышла из своей комнаты? Ты понимаешь, что произойдет с любым мужчиной, увидевшим тебя вот так? – я непонимающе посмотрела на него, а потом опустила взгляд вниз, мой халат вновь развязался и открыл вид на мою ночную сорочку.

- Я думала что-то случилось, вот и примчалась сюда.

- Как ты додумалась спать в таком виде?

- Это все мои горничные. Они решили будто ты можешь зайти ко мне среди ночи, - Максон рассмеялся в ответ на это мое заявление.

- Так значит эта красота пошита исключительно для моих глаз?

Я густо покраснела. Ведь он прав.

- Да. Это и многое другое пошито только для твоих глаз, - Максон притянул меня к себе и долго целовал, до тех пор, пока у меня не начали подкашиваться ноги.

- Что будет с Селестой? – спросила я, когда мы оторвались друг от друга.

- Ее арестуют, - Максон повернулся к столу, чтобы взять что-то, а у меня закружилась голова и стали подкашиваться ноги, я стала стремительно падать наземь, - Америка….

Когда я пришла в себя, я оказалась в своей комнате, окруженная моими родными и Максоном. Максон нежно держал меня за руку и терпеливо ответил на все мои вопросы о том, что произошло. После нашего поцелуя и нескольких реплик я потеряла сознание. За каких-то три минуты Максон успел переполошить весь дом и успел умудрился поднять на ноги всех домочадцев и гостей. Он не знал, что со мной случилось и сильно перепугался, но все обошлось и спустя немного времени я пришла в себя. До того как я очнулась, он неохотно отвечал на вопросы и был очень рассеянным. Мы все решили не вызывать врача, согласившись на том, что на меня так подействовала новость.

Несмотря на то, что головокружение прошло, слабость осталась. С моей семьей я попрощалась у моего дома. Мэй сказала, что надеется, что в скором времени станет сестрой принца Максона. Кенна посоветовала мне ни при каких обстоятельствах не отчаиваться и всегда помнить то, как хорошо мне с Максоном. Мама, как впрочем и всегда, стала читать нотации на тему как мне себя нужно вести. Самыми долгим прощанием было прощание с отцом. Он обнял меня, прижал к себе и поцеловал в макушку.

- Девочка моя, чем бы не закончился Отбор помни, что у тебя всегда есть люди, которые тебя всегда примут, поддержат и поймут. Я тобой горжусь и очень тебя люблю.

- Я тебя тоже очень сильно люблю, папа.

Когда я отстранилась и увидела, как папа с одобрением поглядывает на Максона, который присел на корточки перед Джерардом и о чем-то с ним серьезно разговаривает.

- Он хороший парень. Думаю, как раз тот, кто тебе нужен.

- Я тоже так думаю, - улыбнулась я, глядя на своего тайного жениха. Все-таки есть польза в том, что предательницей оказалась Селеста. Нас с Максоном от нашего будущего отделяет всего неделя.

После того как мы распрощались с моей семьей, мы поехали в дом мэра, где была задержана Селеста. Без скандала не обошлось. Селеста не отрицала своей вины в совершенных преступлениях, что делает ей только честь. Она по крайней мере призналась в содеянном. Ее сразу отвезли в аэропорт, и там она улетит в Анджелес. По окончании Отбора будет суд, где решится ее дальнейшая судьба. Ее сразу же исключили из Отбора, а значит остались только я и Крисс. Только вот принцессой станет одна из нас.

Народ провожал меня с такой теплотой, что я просто не могла грустить. Люди словно считали уже законченным Отбор. Я была счастлива, пока не вспомнила, куда мы летим, зачем и почему. Когда мы сели в самолет, начался настоящий снегопад, к моему счастью, мы оказались в теплом самолете. Слабость так и не прошла. Максон ушел с советником в одну из комнатушек в частном самолете Его Величества. Мы с Крисс остались одни. Я внимательно посмотрела на нее. Всю эту неделю Максон был со мной, а она была лишена его внимания, но, тем не менее, она перенесла эту неделю со стойким спокойствием. Получится ли у меня так? Смогу ли я смотреть на Максона и Крисс и сохранять спокойствие?

- Все еще не верится, что это Селеста, - проговорила Крисс, явно желая избавится от гнетущей тишины, повисшей между нами.

- Я тоже не ожидала, что это одна из нас, - я солгала, мне не хочется говорить, что я предполагала, что это может быть она или Селеста.

- Почему ты не оставила все это? Почему не уехала домой?

- Может потому, что быть рядом с ним для меня важнее, чем моя безопасность.

- Ты ни разу не боялась за свою жизнь? - удивленно посмотрела на меня Крисс так, словно у меня выросла вторая голова или третий глаз.

- Рядом со мной был Максон. Зачем мне боятся? Он надежная опора.

- Ты задумывалась над тем, что будет, если он выберет не тебя? -неожиданно спросила Крисс, и я посчитала это бы грубостью, но в глазах Крисс, когда я на нее посмотрела, не было ничего, кроме задумчивого беспокойства. Только поэтому я сдержалась от резкого ответа.

- Я над этим пока не задумывалась. Я не хочу раньше, чем он сделает свой выбор, думать о том, как жить без него. Он не сказал мне «нет», а значит еще ничего не закончилось. В любом случае, он выберет из нас ту, которую любит больше. Его счастье для меня важнее моего собственного.

- Ты его и правда любишь.

- А ты сомневалась?

- Нет. Просто больно принять это. Но я рада. Рада тому, что если он останется не со мной, его будут любить.

- А ты? Ты думала, что будешь делать, если он выберет не тебя?

- Я постараюсь вернутся к прежней жизни.

- Думаешь сможешь?

- А у меня разве будет выбор?

- Нет. Но я бы не смогла.

Мне захотелось пить и я встала, чтобы налить себе сока. Не успела я дойти до столика, на котором стоит графин с гранатовым соком, как все закружилось перед глазами. Я ухватилась за столик.

- Америка, с тобой все в порядке? -обеспокоенно спросила Крисс.

- Да-да. Просто голова закружилась. Все хорошо, не волнуйся.

- Может сказать Максону?

- Не нужно, - равновесие ко мне вернулось и я спокойно налила себе сока.

- Что мне не нужно говорить?

- Ничего, - поспешно ответила я. Максон приподнял бровь, словно не веря моим словам.

- У Америки закружилась голова, вот и все, - почему Крисс обязательно быть такой правильной?

- Как ты себя чувствуешь?

- Вяло. Непонятная слабость, - я подняла на него глаза и на некоторое время наши взгляды встретились. Во взгляде скользила нежность и мне стало тепло на душе.

- Крисс, я украду у тебя ненадолго Америку, - улыбнувшись, сказал Максон и, взяв мою руку в свою, повел меня в мини кабинет.

- У нас осталось совсем немного времени прежде, чем самолет остановится в Роумстене. Америка, милая, я прошу тебя, помни о том, что я тебя люблю. Пожалуйста, ради нашего будущего не сомневайся в нас, - Максон прижал меня к себе, насколько это возможно и зарылся мне в волосы, вдыхая запах корицы и лайма, которыми пахнут мои волосы. Я отдалась этому ощущению теплоты, так как прекрасно понимаю, что когда выйду отсюда, останусь одна. Одна на целую неделю. Перетерпеть бы ее только.

- Я буду терпеть, пока вы с Крисс не пересечете грань дозволенного, - Максон вопросительно посмотрел на меня я и ответила ему, - я говорю о поцелуях. Не смей целовать Крисс. Отбор Отбором, а твоя невеста я. Хочешь целоваться с другими, могу вернуть тебе кольцо и освободить тебя от твоих обязательств передо мной. Даже если никто о нас не знает, это еще не повод не помнить о понятии «верность». Ты должен мне это.

- Обещаю никаких вольностей с Крисс в обмен на поцелуй, - хоть я и закатила глаза, все же позволила себя поцеловать. Да что там позволила, этого поцелуя я ждала не меньше его, но он слишком быстро закончился, стоило мне растворится в поцелуе и забыть, как дышать, как губы Максона куда-то исчезли, а его нежные ладони убрали волосы с моего лица.

- Я люблю тебя, моя Америка. Осталась неделя и будем только ты и я,- я прижалась к Максону, впитывая как губка его аромат и тепло.

Спустя некоторое время Максон нежно отстранил меня от себя.

- Милая, тебе пора возвращаться, а мне пора вспомнить, что я принц и что я должен достойно закончить Отбор, при этом не забывая, что я помолвленный мужчина и должен хранить верность своей невесте, - Максон шутливо улыбнулся, а я рассмеялась и подобрала юбки что бы выйти из комнатки, - прости за Леджера. Я не заметил, что послал его.

- Все хорошо, не волнуйся. Ничего не случилось, с чем бы я не справилась.

- Я рад. Кстати, совсем забыл. Частные детективы привезли и это,- Максон протянул мне конверт из дорогой и очень качественной бумаги, наверное, лучшей в стране, - Это от мамы. По их словам, она просила передать его или тебе лично в руки или мне, но так как ты тогда потеряла сознание, письмо отдали мне.

-Зачем королеве Эмберли отправлять мне письмо?

-Не знаю. У мамы, должно быть, были на то свои причины.

Я взяла в руки письмо и в шутливом реверансе присела перед ним. Вот чего я никогда не испытывала, так это страха перед его титулом.

Когда я вернулась к Крисс, я была в приподнятом настроении, но его хватило ровно до того, как мы прибыли в аэропорт. Нас встречали почти так же бурно, почти, лишь с тем изменением, что тут я была лишь тенью, а Крисс блистала. Крисс просто светилась, идя под руку с Максоном в сверкающим платье со сверкающей улыбкой. Она так опиралась на Максона, словно он уже ее, словно Отбор закончился и победительницей стала именно она. Еще в аэропорте мне захотелось бросить Максону кольцо и улететь домой в слезах, но я очень быстро подавила в себе это малодушие. Я обещала Максону вытерпеть эту неделю, а значит, должна сдержать свое слово ради него, ради нас и нашего будущего. Что толку, если я оставлю это сейчас? Я не слабее Крисс, а если она вынесла все, то вынесу и я.

Дом Крисс оказался больше чем мой, и в тоже время, больше тех домов, в которых живут Третьи как в нашем городке, так и во всей Каролине. Фасад его был белым, а крыша зеленой. Рождество прошло вот уже как две недели, а на двери все еще висит рождественский венок, остальные украшения, видимо, уже сняли и спрятали. Как мне и полагалось, я держалась на расстоянии от Крисс и Максона. Эта неделя его времени принадлежит Крисс, как до этого принадлежала мне. Все справедливо, но почему мне хочется кричать и рушить все вокруг, глядя на пару впереди. Встреча с родителями Крисс была менее эмоциональной, чем с моими, но довольно теплой в то же время. Сразу видно, что в семье теплые дружеские отношения. По правилам Отбора, Принца Максона и девушек-финалисток могут встречать только самые близкие родственники, таким образом, на пороге, встречая свою дочь и принца стояли только родители Крисс. Проходя мимо рождественского венка, я улыбнулась, вспоминая рождественскую ночь, и что она мне дала. Я с удивлением отметила, что в доме Крисс есть прислуга. Меня проводили на второй этаж в одну из готовых комнат. Максон словно и не заметил моего исчезновения. Он и глазом не моргнул, когда я скрылась на верху лестницы.

В комнате меня уже ждали мои горничные, которые и помогли мне снять дорожную одежду и одеться к обеду. Девушки пытались подбодрить меня, но у них вышло лишь немного уменьшить мою апатию. Меня словно подменили, стоило нам выйти из самолета и стоило Максону переключить все свое внимание на Крисс.

Тем не менее, несмотря на мое подавленное настроение, когда я спустилась вниз, я выглядела достойно и прекрасно, я увидела себя в отражении зеркала в полный рост на площадке между двумя лестничной пролетами. Во время обеда все внимание Максона было уделено Крисс. Они с такой легкостью общались, так заразительно смеялись или просто улыбались, что мне стало дурно. А ведь это только первый день. Впереди еще шесть, надеюсь, я найду в себе силы продержатся до конца недели. Во время обеда мне все время приходилось напоминать себе, как мне хорошо с Максоном, как тепло в его объятиях, как сладки и нежны его поцелуи и ласки, чтобы не сорваться. Тогда, на площади, перед самым отъездом во дворец, когда я увидела, как Аспен приобнял Бет, я думала, что поняла, что такое ревность, на самом деле, настоящую ревность я чувствую только сейчас. К обеду я почти не притронулась. Думаю, не сложно понять почему у меня пропал аппетит. Я слишком поспешно удалилась в свою комнату. Сил чтобы наблюдать за Крисс и Максоном у меня нет. Наверху меня хотя бы ждет спокойный отдых и письмо королевы. Стоило мне оказаться наверху, как все, что было в желудке становилось обратно. Очистив желудок, я легла в постель и, уставившись в потолок, пролежала так не менее часа.

Ни мои служанки, ни кто-то другой меня не тревожили. Меня благоразумно оставили одну. Спустя некоторое время бессмысленного лежания на покрывалах на кровати в маленькой гостевой комнате в доме Крисс, я вспомнила о письме королевы Эмберли. Достав его, я открыла и стала внимательно читать.

«Америка,

Я пишу тебе это письмо потому, что была в твоей ситуации и знаю, насколько это больно и тяжело перенести. В свое время я прошла через это все сама. Я была такой же простой девушкой, как ты, не совсем уверенной в себе и до безумия влюбленной в своего принца. Я видела, как ты смотришь на моего сына. Я прекрасно вижу, насколько сильно ты его любишь и знаю, что мой сын также любит тебя. Вы словно излучаете свет, когда находитесь рядом или смотрите друг на друга. Вы так невероятно влюблены, что я еще не знаю, кто не заметил ваших чувств. Я для своего единственного сына не могу большего и желать.

Через этот этап Отбора прошли все королевы нашей страны. Для кого то он был менее, для кого то более болезненным. Все зависит от степени привязанности между принцем и избранной. Чем больше ты его любишь, тем больнее видеть его, принадлежащего другой. Я помню, как сама сходила с ума две недели, не зная, как найти себе место, пока Кларксон встречался с другими. Таков порядок. Принц должен по неделе уделять внимание только одной из финалисток. Когда устанавливались эти правила, никто не подумал о чувствах девушек, и я считаю это огромным упущением, но тут уже ничего нельзя исправить. Все, что нам остается - смириться.

Я видела твою вспыльчивость и поэтому прошу тебя, ради сына, просто переживи эти дни. Чтобы не происходило, не позволяй этому встать между тобой и Максоном. Я очень хорошо знаю своего мальчика. Он не отступится от тебя, сделай же ты для него тоже самое. Не оступайся. Ты сильная девушка. Очень сильная. У тебя хватит сил и терпения пройти через это, ты только попытайся. Я бы хотела помочь тебе и поддержать тебя, но каждая принцесса должна пройти через это в одиночку. Тем не менее, я буду мысленно с тобой, дочка. Терпения тебе и сил.

Эмберли»

Я перечитала письмо несколько раз, хотя бы для того, чтобы понять, что хотела мне сказать королева. Королева в письме назвала меня «дочкой». Значит ли это, что она принимает меня, как будущую невестку? С каждой строчкой уверенность в себе росла и уже к тому времени, как в комнату вошли мои горничные, осторожно заглядывая, словно боясь меня потревожить, я встретила их улыбкой. Они казались более взвинченным, чем раньше. Они сначала осмотрелись по сторонам и надежно закрыли двери. Зачем такая предосторожность?

- Как Вы себя чувствуете, миледи?

- Уже лучше.

- У вас голова не кружится? – встревоженно спросила Люси, и ее подхватила Мэри.

- А слабость есть? Вы с утра потеряли сознание и мы беспокоимся.

- Все хорошо, правда. Вот встану, оденусь и спущусь к ужину, - я улыбнулась, и решив продемонстрировать им, что со мной все хорошо, резко поднялась с постели. Голова тут же закружилась, и я осела на кровать.

- Не пойму, что со мной происходит в последнее время, - я опустила голову на руки. Странно, что девушки расслышали мой тихий шепот.

- А нам кажется, мы знаем, - одобрительно сказала Энн, а Эрин протянула мне коробочку. Я взглянула на нее и отбросила в сторону. Ну уж нет. Они ошибаются.

- Почему вы думаете, что это мне нужно? – встревожившись, я не заметила, как мой голос задрожал, а ведь они вполне могут быть правы. Мои служанки могут быть правы, но почему я тогда боюсь даже взглянуть на коробочку?

- Миледи, - нерешительно говорит Энни, все же пододвигая ко мне злосчастную коробочку, - мы не предполагали ничего такого, но все указывает, что дела могут обстоять именно так.

- Этого не может быть! – я почти кричу горничным, а сама начинаю дрожать то ли от страха, то ли от возбуждения.

Эрин, самая смелая и независимая из всех хмыкнула.

- Леди Америка, это вполне возможно. Или Вам объяснить, как это происходит?

- Я знаю, как это происходит, но я не могу быть… – я даже не решаюсь закончить мысль. Почему мы с Максоном никогда не думали, что этим все может закончится? Почему мы вообще не думали?

- беременной? Но почему? Вы же с принцем…, - я не выдержала и кинула в Эрин подушкой, а затем совсем неожиданно разрыдалась.

Люси тут же поспешила утешить меня. Присела рядом и погладила по спине.

- Леди Америка, может Вы носите будущего принца.

- Или королевского бастарда, - все так и ахнули. Все опешили от такой возможности. Но если я действительно беременна, а Максон выберет Крисс, я рожу бастарда, пусть и королевского, но все же бастарда. Не хочу воспитывать ребенка без мужа.

О чем я это думаю?

Я.

Не.

Беременна.

- Этого просто не может быть, - я пыталась убедить сначала себя, но руки уже дрожали и я никак не могла остановить дрожь.

- Миледи, у вас задержка уже 10 дней, а раньше у вас все было регулярно, ни дня отклонения, - тихо сказала Энн.

- К тому же Вы сами говорили о неожиданных головокружениях и обмороках, - добавила Мэри.

- И частые смены настроения, - тихо проговорила Люси.

- К тому же, с Рождественской ночи прошло две недели и тест сможет показать правда или нет, что вы ждете ребенка, - вставила Эрин. Неужели я и правда беременна? Боже, о чем я только думала? Где была моя голова? А ведь все сходится. Тошнота, слабость, обмороки, перепады настроения.

- Вас кто-то с этим видел? Вы хоть представляете, что произойдет, если кто-то узнает? – меня охватила паника. Если кто-то узнает, что мои служанки покупали тесты на беременность, пострадают все: девушки, моя семья, ребенок, если он, конечно, есть. Король никого не оставит в покое. Достанется всем. В первую очередь мой семье, а уж потом король отыграется на мне. За что? А ему разве нужен особый повод? Король меня ненавидит. Ему лишь бы добраться до меня, а там сгодится все.

- Нет. Тесты достала Эрин.

- Что? Мало кто знает о том, что я ваша горничная, я брала в самых отдаленных аптеках и везде говорила, что для себя, - Эрин хитро подмигнула мне, а я занервничала еще больше. Все четверо выжидательно посмотрели на меня. Разбаловала же я их. Но как же я привыкла к ним, и все же они переживают за меня. Набравшись вконец храбрости я взяла пакет, коробочку и направилась в ванную.

Сделав все, как написано в инструкциях, я стала терпеливо ждать, замечая, в зеркале как краска сходит с лица. Прошла минута, две, три, пять. Я трясущимися руками стала перебирать тесты и все как один оказались положительными. С каждым тестом я все больше переставала дышать. Потом, когда я все же осознала, что это значит, все тесты вывалились из рук, а я стала оседать по стенке на пол. Я провела рукой по распушенным волосам, которые закрыли мне весь обзор, упав тяжелыми медными волнами на глаза, убирая их назад.

Я не знаю, то ли радоваться, то ли плакать. До чего же мы оказались с Максоном беспечными. Мы не думали ни о будущем, ни о настоящем, только о том, что нам хочется. Думать о последствиях мы забыли. А ведь должны были в первую очередь подумать о том, что я могу забеременеть. Ну ладно Максон, он то и мира за пределами дворца не видел толком. А я же с малых лет знаю, как все это происходит, что случается с незаконнорожденными детьми. Я презирала родителей, которые толкают свое дитя на такие муки. Ведь ребенок с рождения Восьмой. Я не понимала, как можно быть такими беспечными и вот на тебе, я такая же беспечная девушка, забеременевшая до брака. Я не понимала, как так можно бросится в омут с головой, без оглядки, пока не сделала того же. Что теперь мне делать?

В то же время меня охватил невыразимый трепет от мысли, что внутри меня растет частичка Максона, крепкая ниточка, связывающая нас настолько крепко, что не разрубить ничем. Этот ребенок самое ценное, что у меня есть. Во мне зародилась новая жизнь. Что-то от меня и что-то от Максона. Переполненная страхом и благоговением я положила руку себе на живот.

- Ну здравствуй, малыш. Прости, что у тебя такие беспечные родители. Не злись на нас. Мы все исправим.

В ванную комнату на звук падающих тестов прибежали мои горничные. Они застыли на пороге, смотря как я сижу у стены, а вокруг меня разбросаны тесты, все как один говорящие, что я жду ребенка от принца. Один тест мог показать ошибку, два, три, но не десять же в конце концов. Ошибки быть не может. К тому же все симптомы на лицо.

Я беременна.

Беременна от Максона.

Если Максон не женится на мне, наш ребенок обречен.

Победа вдруг перестала быть чем-то необходимым мне лично для меня, теперь победа - это шанс для моего ребенка быть хоть кем-то в этой жизни. Я не должна выиграть, я обязана это сделать.

Эрин вышла вперед и взяла один из тестов. Я замерла, ожидая осуждения горничных, но его не последовало.

Эрин улыбнулась.

- Похоже, наш следующий принц очень даже может оказаться рыжеволосым. Будет забавно, Вам не кажется?

Мэри подошла и присела около меня.

- Какую бы Вы хотели прическу сегодня к ужину? Пусть эта неделя и леди Крисс, но Его Высочество не должно забывать о Вас ни на секунду.

- Может оденете то чудесное сиреневое платье с завышенной талией? – спросила Люси, занимая место с противоположной стороны от меня, - оно придает Вам особой нежности и очарования.

- Леди Америка, Вам нельзя сидеть на полу, Вы должны теперь думать за двоих, - серьезно сказала Энн, но тем не менее тепло улыбнулась. Мы все дружно рассмеялись, когда оказалось, что я умудрилась сползти по стене, потащив за собой вниз махровое полотенце и теперь сижу на нем. Я смахнула слезы, подступившие к глазам. Иногда, важнее всего, особенно в самые важные моменты своей жизни, понять, что ты не один, понять, что есть кто-то, кто тебя поддержит и поймет. Моя семья, королева Эмберли, девушки.

Когда я спустилась к ужину слезы иссякли, нервное возбуждение прошло и нервозность ушла, потрясения как и не бывало. Осталась тихая умиротворенная радость. Девушки просто волшебницы, они сделали из меня настоящую красавицу из растрёпанной бледной заплаканной беременной девушки. Я чувствовала в себе некоторую уверенность. Если уж сама королева решила поддержать меня, то какое я имею право хандрить и жалеть себя? Родители Крис причудливо рассадили всех за столом. Оказалось так, что я сидела подле Максона. Крисс посадили напротив него. Почему? Я даже не знаю. Забавное упущение или специально чья-то задумка, мне все рано. Я не могла не радоваться тому, что мы сидим рядом за столом. Максон повернулся ко мне поздороваться, и я увидела блеск в его глазах, мне стало спокойнее. Пусть он потом быстро повернулся к Крисс и продолжил беседу с Крисс, я знала, что он все еще помнит обо мне. Большего пока и не нужно. Ко всем прочим титулам Максона прибавился еще один – он отец моего будущего ребенка. Я улыбнулась, думая о нити, связывающей нас. Наша любовь теперь нечто большее, чем была прежде. За ужином я была немного рассеянной и съела совсем немного, но желудок не взбунтовал, и то хорошо. Я опустила руки на колени и стала слушать разговор мистера Эмберса и Максона. Совсем неожиданно теплая широкая ладонь под столом нашла мою, и накрыла ее. Никто не увидел этого, но я поняла этот знак. Максон крепче сжал мою ладонь, словно говоря «Я тут. Я с тобой. Я тебя не забыл».

========== Глава 11. Письма Кэтрин. ==========

Приподнятое настроение испарилось сразу же, как только с моей ладони исчезла ладонь Максона. Когда закончился обед, все прошли в гостиную, и там завязалась оживленная беседа на темы, которые мне непонятны. Сколько бы я ни храбрилась, присутствие духа меня очень быстро покинуло. Я слышала о чем они говорят, но не понимала. Это больше касалось Крисс и ее родителей, но уж никак не меня, а Максон, будучи всесторонне развитым, разбирался во многих областях. Мы с Крисс в свое время договорились «играть по-честному», но вот уже в первый день она начинает блефовать. Она дочь профессоров и сама по себе очень образована. Всем известно, что во время Отбора во дворце Максон восхищался ее умом. Она решила использовать это в свою пользу, тем самым выставляя ничтожеством меня. Я знаю лишь то, что нам преподавали во дворце. Дома я получила прекрасное образование, но оно музыкальное, не более того.

Точно так же как Крисс могла чувствовать себя чужой в моей семье, я чувствую себя чужой здесь и сейчас. С первых же часов пребывания здесь мне дали понять, что мне здесь не рады. Мне открыто не выказывали неприязнь и даже улыбались мне, но вежливость эта оказалась на редкость холодной. В лица родителей Крисс я видела, что они видят во мне вовсе не человека, а помеху счастью их единственной дочери. Мое присутствие лишний раз напоминает всем, что Отбор еще продолжается и Принц еще не сделал свой выбор. Теплый прием, который оказали мои родные Крисс и Селесте был забыт, и никто вовсе и не собирался вести себя со мной похожим образом. Холодная благовоспитанность и вежливость семейства Эмберс угнетает куда больше, чем открытая вражда Селесты. Пока они разговаривали о политике, истории и еще непонятно о чем, я сидела в стороне и все больше ощущала свою никчемность. С чего это я решила, что из меня выйдет хорошая принцесса? Когда я столько всего еще не знаю? Я слишком вспыльчива, импульсивна и категорична. Другое дело милая, воспитанная и образованная Крисс, с ровным, тихим характером.

Мистер Эмберс что-то сказал и все рассмеялись, в то время как я рассеянно заморгала, никто не обратил на меня внимания. Максон что-то шепнул на ухо Крисс, что та засмущалась и ласково улыбнулась в ответ. Мой взгляд, который я пыталась отвести в сторону, совершенно неожиданно упал на руку Максона на талии у Крисс. Это, в тот вечер, стало последней каплей. Я тихо встала ушла. Максон явно получал удовольствие находясь рядом с Крисс и вел себя так, словно меня и вовсе не было там.

Вернувшись в свою комнату, я забралась в постель и проревела весь вечер и ночь. Утром, обессилев, я уснула. В тот день я не выходила из комнаты вообще. Мои горничные приносили мне еду, поили успокоительными отварами, безвредными для ребенка, но хоть немного успокаивающими меня. Девушки то сидели со мной, то уходили, когда мне хотелось остаться одной.

Вчера, на третий день пребывания у Крисс, ситуация изменилась, стала еще более невыносимой. То, что происходило в первый день было менее болезненным. На второй день я сослалась на плохую переносимость полетов, что было ложью. Ко всему прочему появилась утренняя тошнота. Вчера в доме Крисс было много ее кузенов и кузин и то, что для Крисс было невыразимой радостью, для меня обернулась адом. То ли жаркий климат юга, то ли мой ребенок под сердцем повлияли на меня, и вот уже второй день у меня постоянное легкое головокружение. А может всему виной стресс и отсутствие аппетита? В любом случае, я по лестнице поднималась только держась за поручень и на всякий случай старалась находится ближе к чему-то, за что я могу ухватится, если неожиданно закружилась голова. Многочисленные кузины крутились около Крисс и Максона, ловя их каждое слово, а сами звезды вечера блистали, смеялись, шутили, они были счастливы. Я притаилась возле камина. Мне почему-то холодно, и я не могу объяснить, почему. Просто холодно. Даже идущий теплый воздух от камина не спасал меня. Чувство одиночества постепенно начало топить меня в море безысходности. Максона не было рядом, а мне так отчаянно до дрожи хотелось, чтобы рядом была хоть одна живая душа, которая хоть немного, но будет рада моему обществу. Как бы я не хотела вернуть время назад, я оказалась в этой ловушке. Это дом Крисс, это семья Крисс, и Максон сейчас выглядит так, будто он принадлежит Крисс.

- Леди Америка, как приятно Вас видеть, - ко мне вальяжной походкой подошел один из кузенов Крисс. Я могла бы счесть его красивым: темные волосы, серые глаза и обаятельная улыбка. Он приятный, но волосы у него слишком темные, а глаза слишком светлые, они скорее как серая дымка, а не растопленный шоколад. Глаза не лучатся уверенностью и нежностью, хотя и шоколадные глаза больше даже не смотрят в мою сторону. Этот парень выше ростом и более худощавый. У него есть самый большой недостаток, он – не Максон.

- Простите не могу сказать того же.

- Понимаю. Вам неприятно видеть мою очаровательную кузину вместе с Принцем. Но что ж поделаешь? Такова игра. Вы сами подписались на это.

- Да, и отступать не собираюсь, - не знаю, зачем я выплюнула эти слова в лицо человека, ничего мне не сделавшего, но мне совершенно точно не хотелось обсуждать Крисс и Максона с кем бы то ни было и совершенно точно, с родственником Крисс.

- Я подозревал, что Вы с характером. Очаровательная бунтарка. Может, когда закончится Отбор, Вы согласитесь на свидание со мной?

- Простите, но вряд ли. Еще не известно, кого выберет Принц. Простите, мне нехорошо, - я подобрала юбки и очень быстро скрылась из виду.

Я сильная. Я выдержу.

Я быстро поднялась к себе в комнату, и замерев на середине комнаты, упала на пол, сломавшись за эти дни вконец и зарыдала горько.

Я достала из тайного карманчика кольцо и поцеловала его нежно, как цветок.

- Максон, пожалуйста, не оставляй меня. У меня не осталось больше ничего. Даже капли гордости и той нет. Я не смогу жить без тебя. Не оставляй меня, - я не поднималась так с пола долгое время. Пришли мои служанки и попытались переложить меня на кровать, но я не поддалась. Я все плакала и плакала, пока не выплакала всю влагу в глазах. Как оказалась я в постели, я не знаю. Но проснулась я посреди ночи в кровати.

После того, как я проснулась в три часа ночи, я так и не смогла больше уснуть. Вместо этого я встала и спустилась вниз, желая выпить теплого молока. Может хоть оно успокоит нервы? Одним словом, я спустилась вниз. Кухню оказалось не так сложно найти. Открыв холодильник, я достала кувшин молока, налила в стеклянную чашку и поставила в микроволновую печь подогреться. Я не думала злоупотреблять гостеприимством, но кто же встанет в 3 часа ночи подогревать мне молоко? Вот именно, никто. Тем более с таким приемом, который оказали мне тут, никто не стал бы быстро выполнять мою просьбу. Я не Крисс, я – соперница.

За проведенные здесь три дня я успела принять факт своей беременности. Отрицать уже произошедшее нет никакого смысла и есть всего два вариант: или принять это как должное и радоваться будущему ребенку, или понапрасну злиться, огорчатся и сетовать на раннюю беременность. С теми волнениями, что приходится переживать мне сейчас, напрасные терзания могут стать фатальными для ребенка. К тому же, я не представляю, как можно не любить своё дитя. Неважно, при каких обстоятельствах он зачат, и в какое время ты узнаешь о его существовании, он – твой ребенок и ты его или принимаешь или отвергаешь. Я выбрала первый вариант. Чтобы со мной не происходило, но этот ребенок важен мне, я уже люблю его. Да, я забеременела совсем не вовремя, а узнала о нем в самое неподходящее время, но ребенок будет желанным и любимым. Теперь мое сердце словно разделено надвое. Одна его часть принадлежит Максону, как и моя душа, а вот вторая часть принадлежит новой жизни, зародившейся во мне. Разговоры с ребенком, пожалуй, единственное, что отвлекает меня от мрачных мыслей, но это я могу позволить себе только находясь в своей комнате. На обратном пути я заметила, что дверь в библиотеку приоткрыта. Во время моего путешествия на кухню я заметила, что в библиотеке горит свет, но дверь тогда была плотно закрыта, сейчас же ее приоткрыли. Не знаю почему, но любопытство взяло вверх над апатией, и я решила заглянуть внутрь, чтобы посмотреть, кто тут. Я осторожно еще больше приоткрыла дверь и заглянула вовнутрь.

Все книжные полки, вплоть до потолка приставлены к стенам, а посередине расположены диваны, кресла, столики и прочее, что может обеспечить комфортное чтении, присутствуют тут и несколько письменных столов, немного напольных цветов. Все это, тем не менее, не то, что первым бросилось мне в глаза. Сразу я заметила одинокую фигуру, сидевшую на диване за одним из столиков.

У меня тут же перехватило дыхание. Не одна я брожу по чужому дому поздно ночью. Хотя исходя из событий последних дней, этот дом может стать и его вторым домом. На диване склонив вниз голову с опущенными плечами сидит Максон. Его волосы слегка растрепаны. Меня всегда завораживал их вид в таком состоянии. Светлая голова опущена так низко, что он не может видеть меня. Он одет в брюки и простой серый свитер, в сравнении с его обычным стилем одежды этот выглядит удивительно неофициальным и домашним, хотя я никогда не забуду его в одежде Коты. Максон не замечает меня, он не знает, что я здесь, а я стараюсь не выдать своего присутствия. Принц смотрит на газету, которая лежит перед ним на стеклянном столик. Мне не нужно видеть ее, чтобы знать, что именно он читает. На первой полосе всех газет Иллеа, вчера выпущенных в продажу, размещена статья о нашей с ним прогулке по моему городу. Оказывается, тогда, когда у меня с головы слетела шапка, а Максон скинул свою нас сфотографировали на том перекрёстке. Самую лучшую фотографию с нашим поцелуем все газеты разместили на первой полосе. Заголовки разные, как мне вчера сообщили горничные, но все сводится к тому, что никто не может понять, что мы такого делали в странной одежде на улицах провинциального городка. Газета «In time» выпустила свою статью с заглавием «РОМАНТИЧЕСКАЯ ПРОГУЛКА ИЛИ ПРИНЦ ИЗ НАРОДА». Я вчера читала статью, но сейчас уже и не вспомню о чем там написано.

Максон о чем-то задумался и даже не слышал, как я приоткрыла дверь.

Сначала я хотела вбежать в библиотеку, бросится ему на шею, и чтобы он развеял всю горечь последних дней, их опустошенность и тоску. Я хотела, чтобы он расцеловал меня, и я забыла все тревоги и смогла сказать ему оребенке, нашем ребенке, но отчаяние, заполнившее мое сердце, не позволило мне сделать и шагу. Я смотрела на Максона и почти ощущала пропасть между нами. Мое тело все еще помнит его ласки, губы помнят его губы, а уши все еще словно слышат его голос, полный нежности и любви. Мое сердце все так же как прежде стремится к нему, но между нами образовалась пропасть из его отчуждения и моей боли и обиды. Максон сумел подарить мне рай, но в то же время выбил почву у меня из под ног своей отчужденностью и игнорированием. Я едва ли не схожу с ума видя его с Крисс, а он словно и не замечает меня.

Сейчас Максон выглядит подавленным и мне хочется утешить его, но я отступаю назад, как раз за секунду до того, как он поднимает голову, почувствовав мое присутствие. Я ухожу в тень и как можно бесшумнее добираюсь до отведенной мне комнаты.

Оставшееся время до рассвета я провожу у окна, пытаясь понять, как нам разрушить эту пропасть с Максоном. Но ничего не могу придумать, перед глазами то и дело мелькают моменты, где он так счастлив с Крисс, и когда приходят девушки, я начинаю всхлипывать.

Люси обнимает меня, Мэри расчесывает мне волосы.

- Леди Америка, зачем Вы себя изводите? Расскажите Его Величеству о ребенке и это все очень быстро закончится, - возле меня присаживается Эрин, явно обеспокоена моим состоянием.

- А если он не захочет его?

- Принц Максон не захочет ребенка от Вас? Простите, леди Америка, но у Вас явно помутнение рассудка, - смеется Эрин и девушки, но когда я не отвечаю, все обеспокоенно смотрят на меня.

- Леди Америка, он Вас любит. Разве Вы это забыли? Вы забыли, как были счастливы всего несколько дней назад? Он всегда выбирал Вас, оставлял Вас столько, сколько мог. Он делал все, чтобы оставить Вас рядом с собой. Почему Вы теперь решили отступить? Сегодня четвертый день, а значит осталось еще три дня. Три дня и останетесь только Вы и Принц, никто и ничто не будет Вам мешать, - Эрин не выдержала и стала отчитывать меня как маленькую девочку. Я и правда что-то захандрила, но это так больно, больно видеть его с Крис.

- Ему все это нужно? Максону все еще нужно, чтобы я его ждала? Ему нужна я?

- Леди Америка, Вам сейчас больно и одиноко, но Вам нужно еще немного потерпеть.

- Потерпеть? Вы видели их вместе? Видели, не говорили бы.

- Миледи, мы более чем уверены, что он притворяется, - вступилась за Максона Энни. Я хотела что-то ответить, но тут живот скрутило, и я поспешила в ванную комнату. Я очень долго приводила себя в порядок. Я не хотела спорить с девушками, подтверждать или опровергать их слова, поэтому просто надежно скрылась в своей ванной комнате. Сначала я приняла душ, понежившись для порядка, а потом присела на табурет и огладила свой живот, ища утешения у своего ребенка.

- Как думаешь, малыш, твоему папе мы все еще нужны? – ответа конечно не последовало и не могло, но мне стало легче. Пропало ощущение того, что я совсем одна. У меня есть мой ребенок, - Да, я помню, как он говорил, что любит меня, помню все его поцелуи. Знаешь, твой папа может заставить забыть даже свое имя. Я помню, как он был нежен и заботлив. Как смотрел на меня. Я до сих пор верю, что это все еще где-то есть, но то ли он притворяется с тетей Крисс, то ли он притворялся со мной. Я всей душой надеюсь на первый вариант. Малыш, твой папа, он замечательный. Его невозможно не полюбить. Может поэтому я так себя извожу? Мне плохо без него. Но мы же с тобой сильные? Мы ведь справимся? Да, малыш? Я обещала твоему папе продержатся до конца.

Разговор с ребенком, скорее монолог, подействовал на меня немного ободряюще. Настолько, что я согласилась спустится к завтраку, хотя вовсе этого и не планировала. Мне легче сказать, что я приболела, легче сказать, что у меня болит голова, что я отравилась или что болит живот, да все что угодно, лишь бы не идти вниз, но я нашла в себе силы одеться с помощью девушек и спустится вниз.

Завтрак ничем не отличался от предыдущих. Все как и вчера. Много родственников Крисс, холодная вежливость, воркование Крисс и полное игнорирование меня Максоном. Я обещала себе быть сильной, хотя бы ради ребенка, но откуда же эти силы брать. Чтобы не рассыпаться окончательно, я стала в уме перебирать все самые счастливые моменты с Максоном, первый поцелуй, ночь в убежище, попытку соблазнения и его фотогалерею, предложение в оранжерее и даже нашу первую ночь вместе, когда и был зачат наш ребенок. Я вспоминала каждое его нежное и ласковое слово, каждую ласку, поцелуй, да что там, каждую нашу ссору, с нежностью и трепетом перебирала каждый момент и на некоторое время меня это отвлекает. Я немного даже забываю, где нахожусь и с кем. Я растворяюсь в прошлом, так как мое настоящее не несет с собой ничего хорошего. В воспоминаниях лучше, там светлее и теплее, там я не одна. Я снова почти ничего не ем и причина не только в отсутствии аппетита, я чувствую отдаленный отголосок тошноты, словно она ждет своего часа.

- Леди Америка, Крисс рассказывала, что Вы очень красиво поете, это правда? – ко мне совсем неожиданно обратилась миссис Эмберс и как хорошо, что я ее услышала.

- Да, миссис Эмберс. Не знаю, насколько хорошо, но мой голос меня вполне устраивает, - я опустила вилку, а затем сложила руки на коленях, еле удерживая себя, чтобы не прикрыть живот.

- А не могли бы Вы спеть нам после завтрака? Нам всем очень интересно было бы услышать Ваш голос, - перспектива развлекать семью Крисс, меня, мягко говоря, не обрадовала. Совсем не обрадовала. Когда к вам относятся так, как они относятся ко мне, то пропадает всякое желание делать людям хорошо.

- Простите, но у меня сегодня с утра что-то разболелась голова. Может в другой раз? – я пытаюсь быть вежливой, как учила меня Сильвия и чего ждет от меня королева Эмберли.

- Мы просто подумали с мистером Эмберсом, как было бы замечательно, если бы Вы спели на свадьбе нашей дочери и Его Величества, - вполне невинно заявила мама Крисс, но ее четко нацеленный удар достиг своей цели. Я оторопела, но у меня хватило самообладания оставаться внешне спокойной. Я потеряла дар речи, мне стало больно, очень больно от этих слов. Не могу даже представить, чтобы Максон был настолько жесток, что захотел бы, чтобы я пела на его свадьбе, свадьбе с Крисс, даже для того, чтобы угодить будущей теще. Насколько же могут быть эгоистичны люди. Мои родители из уважения к девушкам и не заикались о возможной свадьбе, а тут вот такое.

- О какой свадьбе идет речь? – Вкрадчиво проговорил Максон. Крисс потупила взгляд. – Отбор еще не закончен, я не сделал еще свой выбор. Какое есть у вас, миссис Эмберс, право делать выбор за меня?

- Простите, Ваше Высочество, я просто предположила, - пошла на попятную хозяйка дома, - что было бы замечательно, если бы леди Америка…

- Лучше оставляйте свои предположения при себе, - строгим тоном проговорил Максон, он явно разозлился.

- Я так и сделаю, Ваше Величество.

- И прошу Вас впредь, дайте леди Америке покой. Раз она неважно себя чувствует, проследите, чтобы у нее было все необходимое для того, чтобы она поправилась, - Максон не повернулся и не посмотрел на меня, но мне и его защиты хватило более чем. Я поднялась и сложила салфетку.

- Милый, успокойся, - нежно проговорила Максону Крисс. Мне еще никогда так не хотелось ее убить, как сейчас. Вполне логично решив, что это все мои гормоны, я решила держать себя в узде.

- Простите, я, пожалуй, поднимусь к себе в комнату, - я встала из-за стола, вышла из столовой и стала подниматься по лестнице. Голова так закружилась, что я едва не упала, и упала бы. К моему счастью поблизости оказался гвардеец, он то и отнес меня в комнату.

Я закрыла глаза, чтобы справится с тошнотой, а гвардеец отнес меня в комнату и, положив меня на кровать, плотно прикрыл за собой дверь. Меня это насторожило, и я тут же открыла глаза, как раз тогда, когда гвардеец оказался снова около меня. Это естественно был Аспен. Я приглушенно застонала. Еще его мне сейчас не хватает.

- Мер, что же он с тобой сделал? – Аспен очень бережно прикоснулся к моему лицу и волосам, - Что же за изверг твой принц. Как он только смеет так мучить тебя?

- Аспен, уйди, пожалуйста.

- Не уйду, Мер. Не уйду, - Аспен присел на корточки возле меня. Хорошо хоть горничных не видно нигде, а то проблем было бы не сосчитать.

- Аспен, только тебя мне сейчас не хватало, - я вновь закрыла глаза.

- Америка, как ты можешь это терпеть? Мне больно видеть тебя в таком состоянии. Ты выглядишь разбитой.

- А тебе не все ли равно?

- А почему мне должно быть все равно?

- Я для тебя совсем недавно была подстилкой Максона, шлюхой подзаборной. Девкой гулящей. С чего вдруг такая забота обо мне?

- Боже, Мер, ты меня не так поняла.

- Что уж в твоих словах можно было неправильно понять?

- Ты для меня все, даже больше, чем ты только можешь себе представить. Ты будешь всегда желанной для меня, что бы ты не сделала, я все пойму, приму и прощу, - ребенка Максона он никогда не примет. Никогда в жизни не стал бы растить ребенка принца. А важнее ребенка у меня нет ничего. Даже собственная жизнь мне не дороже.

- А для меня все Максон. Он обещал мне, что мы будем вместе, пережди я эту неделю, и я выполню его просьбу.

- Америка, ты же тухнешь на глазах. Ты когда в последний раз ела нормально? Или спала?

- Не помню.

- Америка, родная моя, любимая, скажи, что любишь меня и мы убежим куда угодно, главное подальше от принца Максона.

- Я люблю, - я сглатываю ком, появившийся в горле, я знаю, Аспену от это будет только больнее, но и соврать я не могу. Даже если он наговорил мне всего того, чтобы спасти меня, это не изменит существующего порядка вещей, - его. Я так сильно его люблю, ты не представляешь даже насколько.

Я сворачиваюсь клубочком и реву, долго реву. Уходит Аспен, приходят девушки и напаивают меня успокоительным. Проходит немного времени, и я успокаиваюсь то ли под действием успокоительного, то ли моему организму просто надоело плакать и изводить себя, я не знаю.

Я решила не спускаться ни к обеду, ни к ужину. Пусть девушки передадут хозяевам, что у меня все еще болит голова. К тому же, видеть Максона и Крисс у меня просто нет сил. Вместо того, чтобы спустится вниз, я решаюсь взяться за письма мисс Кэтрин Иллеа и беру второе, которое лежит сразу за первым прочитанным мной. Сначала я хотела написать отцу или маме, может Кенне, но потом решила, что не знаю о чем писать. Сейчас все мои мысли занимают ребенок и Максон, а о них я не могу написать, не подвергнув кого-то такой опасности. Я не могу рисковать и доверять такую новость ни бумаге ни телефонному звонку. Только при встрече. Да и что мне сказать родителям «Мама, папа, вы скоро станете бабушкой и дедушкой. Да, я понимаю, мне еще рано становится матерью и я не замужем, но так получилось, что мы с принцем не смогли удержаться»? Что случится с моим добрым и понимающим папой? Получается, когда папа предупреждал Максона, чтобы он позаботился о моей чести, я была уже беременна. Во мне уже рос ребенок Максона. Слишком запоздали предупреждения папы. Надеюсь, у него найдутся силы простить и понять свою блудную дочь.

Я села на софу у самого окна, забравшись на нее с ногами и попросив горничных укрыть ноги пледом, я стала читать.

«Любимый мой Генри,

Я планировала сбежать от этого тирана, но он стал более бдительным. Винсент стал смотреть за каждым моим шагом и проверять все мои личные вещи, пытаясь найти что-то, что подсказало бы ему, кто отец ребенка. Я думала, он изобьет меня так сильно, что я потеряю нашего с тобой малыша или что он заставит меня от него избавится, но нет. Винсент проявил несвойственное благородство и оставил меня и ребенка в покое. Первое время я вовсе не замечала подвоха, я была рада только тому, что нашему ребенку дано право жить. Пусть если он и не будет считаться сыном или дочерью, смотря кто родится, этого тирана, он будет жить, и у него будет будущее. Чего я еще могу желать для нашего ребенка?

Но спустя время, я заметила странную слежку за мной. Я на шестом месяце, мой живот уже не скрыть и Винсент говорит всем, как рад, что у него скоро родится ребенок и под видом заботливого мужа, не беспокоящего сон беременной жены, он перебрался к себе в комнату, а я только рада этому. Меня совсем не беспокоит, что он водит туда девиц с улицы. Пусть делает что угодно, лишь бы меня не домогался. Представь себе, какое блаженство не ощущать его ручищ на своем теле, не ощущать, как его старое и дряхлое тело терзает мое. Ради ребенка я готова терпеть все, что угодно. Ребенок – теперь мое все. Со мной пусть делает все, что его мерзкой душе угодно, но ребенок должен жить.

Я все размышляю над тем, что он задумал, но ничего не могу понять. Хорошо хоть у меня остались верные мне служанки, и милая Изобель передаст тебе это письмо. Помни, я всегда буду любить тебя, и мою любовь к тебе и нашему ребенку ничего не убьет.

Навеки твоя,

Кэтрин»

Не завидую я судьбе этой девушке. Ждать ребенка от любимого человека ребенка и быть замужем за таким извергом. Я, пожалуй, и нескольких недель не выдержала бы жизни с таким мужем, а она терпит. Хотя если бы я была на ее месте, я бы тоже вытерпела издевательства ради своего ребенка, но дело в том, что в моей ситуации мне боль причиняет не муж-изверг, а как раз любимый человек.

Я отложила это письмо и взялась за третье. Убрав медную прядь, упавшую на глаза, я вновь углубилась в чтение.

«Дорогой Генри,

Повитуха сказала, что изо дня на день родится наш сын. Да, у нас будет сын. Прости, но у меня не было возможности сказать тебе об этом. Я теперь еще менее свободна в передвижении и разговорах. За мной неотступно следят четыре гвардейца, ты только вдумайся, четыре. Он что, меня за преступницу принимает? А может и так. На днях приехали отец и братья. Они закрылись в кабинете и о чем-то долго говорили за закрытыми дверьми. Деймон как всегда был холоден и словно как не родной, но я привыкла к такой манере брата. Он никогда ни с кем не был дружелюбным. Теплота и доброта вовсе не его конек. Другое дело Спенсер, он оставил свой номер телефона и попросил звонить, если понадобится его помощь. Отец не сказал мне и нескольких слов, кроме того, что я посмела опозорить своим ребенком не от мужа нашу семью. И недвусмысленно намекнул, что я должна боготворить мужа за проявленное ко мне снисхождение. Он уехал так и не сказав мне и теплого слова.

Винсент ожесточился. Теперь вместо гулящих девиц в свои покои он приводит невинных девушек и терзает их. Ни одну юную душу он уже истерзал и останавливаться не намерен. Я слышала, что несколько девушек не вынесли такого позора и покончили с жизнью, а Винсент и бровью даже не пошевелил. Меня же он практически запер в моей комнате. Я пленница в своем доме. Хорошо хоть, он меня больше не навещает. Уже само это обстоятельство – благодать.

Прости, не могу больше писать, кажется, наш сын просится в этот мир,

Твоя Кэтрин»

Какой же изверг этот ее муж. Издеваться над невинными девушками может только ущербный человек, каким, без сомнений, и был и муж Кэтрин. Это же нужно до такого додуматься. У него нет никаких понятий. А ее семья? Это же ужас. Ну как так можно поступать со своей дочерью и сестрой? Уму не постижимо. У меня хоть есть семья, которая меня поддержит, а у Кэтрин не было никого, кроме, пожалуй, Спенсера. Мне понравилось, что хоть один из братьев остался на ее стороне. По сравнению с ее бедами, мои кажутся очень незначительными.

- Миледи, мы принесли Вам обед, - в комнату зашли Мэри и Люси, сзади с кувшином успокоительного чая засеменила Эрин.

- Что, уже обед?

- Да, леди Америка. Мы не стали Вас тревожить, но предположили, что Вы не захотите сегодня больше спускаться вниз, - разумно предположила Люси.

- Да, я не собиралась сегодня больше спускаться вниз. Спасибо девушки, - я им улыбнулась. Девушки поставили поднос на столик у софы, но не ушли.

- Спасибо. Можете идти.

- Ну уж нет, леди Америка. Вы должны что-то съесть. Нельзя же так изводить себя. Вы должны заботится о ребенке, а ему нужна пища и энергия, чтобы расти здоровым. Не хотите заботиться о себе, подумайте о ребенке, - Эрин, как впрочем и всегда, вступила в открытый бой со мной.

- Леди Америка, Вы теперь не одна, вас двое и Вам нужно перестать думать только о себе,- на ее сторону стала Мэри.

- Миледи, пожалуйста, ради нашего маленького будущего рыжеволосого принца, съешьте хоть что-нибудь, - попросила меня Люси.

И я поддалась им всем, возможно только Люси, но самый главный факт во всем этом, что я поддалась и впервые за последние дни нормально поела. Пусть мне этого вовсе и не хотелось, но ради ребенка я сделала и это.

Девушки не ушли. Мэри убрала посуду, но Эрин и Люси остались, а затем подошла и Энн. Я вновь залезла с ногами на софу и взялась за следующий конверт. Я еще не начала читать, но уже склонилась над письмом, когда услышала шепот Энн:

- Его Высочество интересуется, как себя чувствует леди Америка.

- А ты что сказала? – поинтересовалась так же тихо, думая, что я не слышу Мэри.

- Я сказала, что неважно и что она очень подавлена. Я надеялась, он зайдет и проведает нашу госпожу.

- А он?

- Он помрачнел, тяжело вздохнул, но не зашел, а развернулся и ушел.

Максон был здесь, знает, что мне плохо и не зашел? Эта новость меня неприятно кольнула. В какие игры он со мной играет? Он ведь обещал меня любить, а что изменилось сейчас? Что сталось за четыре дня с его любовью? Прошла? Он так отчаянно просил меня перетерпеть, но зачем? Он все еще заинтересован в том, чтобы я его ждала?

«Дорогой Генри,

это, пожалуй, мое последнее письмо. Я люблю тебя больше жизни, но с такой ношей я не смогу жить. Нашему сыну, нашему маленькому Стивену едва исполнилась неделя, когда у меня его отобрали. Пришли отец с Винсентом и забрали у меня из рук моего мальчика. Мое сердце почувствовало что-то неладное, но я была обессилена тяжелыми родами и все еще приходила в себя. Я не смогла помешать им забрать нашего мальчика, а нужно, нужно было. Я не знаю, что конкретно с ним сделали и не хочу знать, знаю только, что через два дня его похоронили. Маленькое тельце невинного человечка. А ведь он был так же прекрасен как ты. С черными волосиками и мутненькими темными глазками. Мне даже не позволили взглянуть на него в последний раз. Винсент сказал, что он не мог оставить моего ублюдка в своем доме, он сказал, что никто не поверил бы, что Стивен его сын. Все бы насмехались над ним. Мол, он не способен сделать своей жене ребенка и поэтому она пошла искать утешения у другого мужчины. Для него это было бы позором. А отец? Что отец? Он поддержал его. Папа едким голосом бросил мне в лицо «В нашем роду бастардов не будет. Что ты только вздумала себе? Позорить королевский род Иллеа незаконным ребенком? Отныне любой королевский бастард будет убит. Королевских бастардов как и в Иллеа, так и в Свендвеа не должно быть. Каждый бастард будет уничтожен»

Прости меня, мой милый Генри, но я не могу так жить. Я не смогу жить без нашего мальчика, без нашего маленького Стивена. Я не представляю, как дальше жить. У меня больше не осталось ничего.

Прощай.

Я люблю тебя и всегда любила одного тебя,

Навеки твоя,

Кэтрин»

Письмо выпадает у меня из рук, и я просто начинаю дрожать. Дрожь бьет меня волной и слезы сами потоком начинают литься из глаз. Я плачу за Кэтрин, за ее боль, отчаяние и тоску и к этому примешивается моя собственная боль. Если все короли Иллеа придерживаются принципов Грегори Иллеа, то король Кларксон не позволит родится или жить нашему с Максоном ребенку, если тот родится не в браке. Теперь наш брак стал жизненно необходимым для нашего ребенка. В руках Максона не только моя судьба, а и в прямом смысле, жизнь ребенка, которого я ношу под сердцем.

- Леди Америка, что с Вами? Что случилось? Вам больно? – ко мне подскакивают служанки, а я не могу ответить, голос пропал и я не могу ничего думать, кроме как о словах Грегори Иллеа.

Королевских бастардов как и в Иллеа, так и в Свендвеа не должно быть. Каждый бастард будет уничтожен.

Эрин подхватывает письмо и читает, у нее вырывается сдавленный крик, девушки убегают за успокоительным чаем, в то время как Люси обнимает меня. Странно, что я все это замечаю.

От успокоительного я проваливаюсь в сон, и мне кажется снится или мне просто привиделось, ведь такое вряд ли может быть, что меня нежно по щеке и рукам гладит теплая широкая ладонь, такая родная и знакомая. Пусть это лишь игра воображения, ведь он сейчас с Крисс, хотя я и не знаю, какое время суток должно быть. Эти ласковые и нежные прикосновения успокаивают меня лучше любых успокоительных чаев и капель. И я даже умудряюсь подметить для себя, что это замечательно. Значит на ребенка этот стресс не так сильно повлияет.

========== Глава 12. Я с тобой. ==========

На следующий день я также не вышла. Просто осталась у себя. Недосыпание, нервный стресс, ко всему прочему еще и плохой аппетит, а вместе с ним и нехватка энергии сделали свое дело. Я утром едва могла подняться с постели. Когда пришло время завтрака и мне принесли еду, мои горничные буквально запихнули в меня все содержимое подноса и строго-настрого приказали не подниматься с кровати. На меня напала ужасная апатия, и мне не хотелось ничего. Почему я одна? Почему его нет рядом? Он обещал быть рядом, и где же он? Где Максон, когда он так нужен мне и нашему ребенку? Его нет. Он не с нами. Нужны ли ему вообще?

Я бы заплакала, но слез не осталось. Все слезы я уже выплакала. Сколько же можно? Я ему кто? Разве можно вот так со мной. Он говорил, что будет уделять другим девушкам почти все свободное время, но можно было мне хоть несколько слов в день говорить за приемом пищи? Можно было бы хоть как-то давать знать, что он все еще со мной. Но он не со мной, он с Крисс, и если раньше я была уверена, что он будет со мной, то теперь моя уверенность стала угасать, а во время сегодняшнего завтрака достигла минимальной точки. Я уже совершенно ни в чем и ни в ком не уверена.

Я одна. Совсем одна. Он меня оставил как раз тогда, когда больше всего нужен.

Красивая чашка словно сама по себе вылетела из моих рук и ударилась о стену. Прибежали девушки, но у них хватило такта ничего не сказать. Они просто забрали мусор, поднос и ушли, оставив меня на некоторое время одну.

Совсем неожиданно после вспышки необъяснимого гнева я решила дочитать письма Кэтрин Иллеа. Вы сочтете это мазохизмом, ведь после вчерашнего последнего прочтенного письма у меня случился нервный срыв, но я должна дочитать. Я должна знать, к чему быть готовой. Какая же из меня будет мать, если я не смогу сохранить своему ребенку жизнь? Я должна найти выход, должна защитить ребенка, чего бы это мне не стоило. Может в этих письмах есть что-то, что подскажет мне, как защитить свое дитя от его дедушки.

Я ожидала всего чего угодно, любого письма, любого откровения, но вовсе не документа в конверте. Это скорее всего были лишь черновики, странные списки имен, и только начав читать самый первый из листов, я стала постепенно понимать, что к чему.

«Следуя завещанию нашего первого короля, Грегори Иллеа, моего отца, я, Деймон Иллеа, начинаю вести этот документ, который строго будет передаваться из рук в руки наследнику Иллеа перед смертью правящего короля. Согласно велению моего отца, каждый ребенок рожденный от носителя королевской крови, прежде всего наследника или короля, проще именуемый как королевский бастард, должен быть убит или до рождения или вскоре после появления на свет. Дабы пресечь возможности покушения на королевский престол бастарда, он не имеет права на жизнь.

Дальше будет вестись учет королевских бастардов и их матерей…»

Я прошлась по списку, начиная от перечня любовниц или женщин, не состоящих в браке с тогда еще принцем, а затем королем Деймоном Иллеа. Многим детям даже не успели дать имя, их убили безыменных. От них избавились словно от ненужного мусора. Остановилась я на последнем в списке имени короля. Думаю, его все прекрасно знают. Да, это наш король Кларксон Скрив. Вниз от его имени тянулась цепочка из 5 имен, женщин родивших от него детей, которых он убил. Три мальчика и две девочки. Дети, которые по сути виноваты были только в том, что их отцом являлся король Кларксон. Меня повергло в шок то обстоятельство, что он мог изменять королеве Эмберли. Женщине с большой буквы, такой величественной королеве. Не то, чтобы я не знала о жестокости короля, но я думала, у него хватило совести хотя бы хранить верность своей жене. Хотя чего я ожидала от достойного приемника Грегори Иллеа? Чего следовало ожидать от человека, не брезгающего избивать своего наследника, единственного сына? Но как он мог убить своих детей? Как у него поднялась рука отдать приказ убить ни в чем не повинных младенцев, которые были его плотью и кровью. Неужели он собирается привить такое мышление и Максону? Неужели он станет объяснять своему сыну, что убивать своих побочных детей - это нормально? Меня стошнило, и я едва успела добежать до ванной комнаты. После получаса проведенного в обнимку с унитазом, я вернулась в постель.

Максон не такой. Он никогда не смог бы никого убить, к тому же, своего ребенка. Максон никогда не смог бы. А вот у короля Кларксона рука не дрогнет убить своего внука. Он не побрезгует сделать это, чего можно ожидать от человека, у которого поднялась рука убить своих же детей?

Я складываю все письма и убираю обратно в ящик. Я силой заставляю себя не выйти из комнаты, не найти Максона и не потребовать у него, чтобы он отправил меня домой, я не могу, не хочу верить в то, что это конец. Я чувствую себя сначала лучше, но когда сажусь писать письмо родным, меня снова тошнит, и я едва добегаю до туалета. Может попросить у Энни что-то от тошноты? Как же я смогу скрыть беременность, если меня постоянно будет тошнить?

Когда я вернулась в свою комнату, то заметила в ней мистера Прескота. Он вальяжно расположился в кресле и скрестил на груди руки. Он почти мгновенно заметил мое присутствие и приподнялся при моем появлении. Я поправила халат, надеясь, что выгляжу пристойно. Я не должна ударить лицом в грязь лишь потому, что Максон мной пренебрег. Мои отношения с Максоном – это наше личное дело, нечего выносить сор из избы как говорят. И это никого не касается кроме нас, тем более мистера Прескота. Я не испытываю к нему неприязни, он просто оказался тут не совсем вовремя. Не в самые лучшие для меня времена, и если я буду немного грубоватой, то я в этом не виновата. В конце концов, не я к нему пришла, а наоборот.

- Здравствуйте, леди Америка. Рад Вас видеть.

- Я бы может ответила Вам тем же, но, простите, не могу. Мне сейчас отнюдь не до встреч и не до светских бесед. Вы уж простите, но мне не до этого.

- Я знаю. Я понимаю, что Вы сейчас подавлены и растеряны, но у меня есть важные новости, и они, увы, не подождут другого времени, - я села на кровать и забралась на нее с ногами. Мои силы на исходе, поэтому достойный вид легче сохранять сидя, чем стоя. И как обычно говорят, в ногах правды нет. Мистер Прескот усаживается обратно в кресло.

- Что Вы хотели мне такого рассказать? – безразличным тоном спросила я, - Мне уже предостаточно новостей от Вас. Я прочитала и письма и документы. Спасибо за предупреждение, они очень полезны, но мне их более чем хватит.

- Я слышал. Эрин говорила, что у Вас случился нервный срыв. Приношу свои искренне извинения, - в тоне мистера Прескота особого сожаления не было.

- Эрин Вам все рассказывает? – почему-то эта мысль меня неприятно кольнула. Я к ней привязалась, и мне не очень нравится, что все, что происходит со мной, она может рассказывать этому мужчине.

- Только то, что она считает нужным, - значит она все же не предает меня. Это только радует.

- Вы знаете? - Ни я ни мистер Прескот не устали уточнять о ком или о чем речь. И без того понятно, что разговор о моей беременности.

- Да. Эрин рассказала мне. Поздравляю Вас с будущим принцем или принцессой.

- Принц Максон может вовсе не жениться на мне, - я стараюсь говорить безучастно, но не выходит, мой голос очень печальный, на лице мистера Прескота появляется понимающее выражение, и я вспыхиваю как спичка. Я не хочу, чтобы меня жалели.

- Я вижу слухи, которые дошли до меня, правдивы. Вы и правда потеряли веру в себя.

- Мистер Прескот, скажите, зачем Вы пришли, и мы дружно разойдемся. Я не в состоянии сейчас с Вами мило беседовать, - мистер Прескот натянул на губы свою загадочную полуулыбку.

- А Вы все такая же ершистая, леди Америка. Простите, я понимаю, гормоны, токсикоз. Мне кажется, в Вашей ситуации письма оказались весьма полезны. Вы знаете теперь чего ждать от нашего короля. Но мы Вас в любом случае не оставим. Не волнуйтесь, вашему ребенку ничего не угрожает, мы Вас защитим,да и принц не оставит Вас.

- Где он? Где ваш принц? Где принц Максон? Я его не вижу. Его тут нет, он с Крисс. Он не со мной. Ни я ни ребенок ему не нужны, - я срываюсь, и крича на мистера Прескота, вскакиваю с кровати. От резкого движения голова кружится, и я едва не падаю, но мистер Прескот подхватывает меня.

- Девочка, ты и правда извела себя. Тебе нужно срочно поговорить с принцем. Иначе ты или доведешь себя до полного истощения или потеряешь ребенка. Ему вредны все эти нервы, - Мистер Прескот заботливо укладывает меня обратно на кровать и укрывает покрывалом.

- Мы ему не нужны. Нет смысла говорить.

- Отдохните, леди Америка, и я настойчиво советую Вам сегодня же поговорить с Его Величеством. Вы же хотите сохранить Вашего ребенка.

- Конечно, - зачем спрашивать такую глупость?

- Тогда сегодня же поговорите с принцем Максоном и чем быстрее тем лучше. Я навещу Вас немного погодя.

- Зачем Вы приходили? – спрашиваю я, не сводя с мистера Прескота взгляда, когда он поднимается со своего места.

- Мои люди проверили список любовниц короля Кларксона, и у одной из них есть живая дочь, по возрасту она может оказаться дочерью нашего короля, - но как? Ведь король отдал распоряжение убить всех бастардов. Как девочка смогла остаться в живых?

- Но как? – я приподнимаюсь на локте и тут же жалею об этом, голова становиться тяжелой, и я сразу же опускаю ее обратно.

- Мы сами еще не знаем, но скоро выясним. Девочка и ее мама пока не знают, что их обнаружили.

- Сколько ей лет?

- Шестнадцать. Малышка ничего даже не подозревает, и она очень похожа на нашего принца, - у Максона есть младшая сестра, о которой он не знает. Но он должен узнать. Ему нужно сказать, но как я могу это сделать, если с постели подняться не могу? – Отдыхайте, леди Америка. Я к Вам загляну позже, когда Вы будете чувствовать себя лучше.

Когда мистер Прескот ушел, я провалилась в сон, свернувшись клубочком и обхватив ноги руками, я проспала так вплоть до самого вечера. Меня никто не тревожил, и поэтому я смогла хоть немного выспаться и набраться сил. Я почувствовала себя сильнее и даже без помощи служанок съела весь принесенный мне ужин. Я все равно к нему опоздала. Стоило мне немного оживиться, как лица моих служанок просто расцвели. В последнее время они грустные и печальные ходили, а Эрин все не переставала спрашивать меня, почему я ничего не говорю Максону о ребенке. Она конечно не со зла, но это вовсе не значит, что я готова так вот просто взять все и забыть, и принять его обратно.

- Миледи, может выйдете, прогуляетесь? Вам нужен свежий воздух, да и если уж не он, то хотя бы смена обстановки, - заботливо предложила Мэри, расчесывая мои волосы. Я посмотрела в зеркало на себя и поняла, что и правда стала больше походить на тень самой себя, чем на леди Америку. Я позволила отчаянью захлестнуть меня. Так нельзя. Я так только ребенку наврежу, а он сейчас главнее всего.

«Тебе нужно срочно поговорить с принцем. Иначе ты или доведешь себя до полного истощения или потеряешь ребенка.» Сразу вспомнились слова мистера Прескота, и он словно сейчас стоит над моим ухом и снова расслабленно, с заботой и участием дает наставление.

Может он прав, и мне действительно пора поговорить с Максоном. Хватит уже изводить саму себя. Я или нужна ему или нет. В любом случае, пора заканчивать пытку прежде, чем я успею навредить ребенку. Он то не виноват, что его родители все никак не решат свои вопросы.

- Хорошо, Мэри. Энн и Люси, вы можете приготовить фиолетовое бархатное платье?

- С юбкой в пол, длинными рукавами и открытым лифом, обшитым поверху аметистами? – деловито переспросила Энн. Я это платье берегла для особого случая. Что же, разговор с Максоном – особый случай, очень особый.

- Да, оно самое. И, пожалуйста, найдите обувь без каблуков. Я все еще неважно себя чувствую, мне не стоит рисковать и подвергаться опасности упасть.

- Конечно, леди Америка. Мы все найдем, - едва ли не прыгая на месте заверила меня Люси. Энн тут же потащила ее из комнаты.

- Мэри и Эрин, можете сделать так, чтобы я выглядела достойно? Я понимаю, что бледна и выгляжу неважно, но я могу встретить кого угодно, - девушки закивали, и Эрин хитро улыбнулась.

Все принялись за работу. К девяти часам вечера я была готова и просто не узнала себя в зеркале. Девушка, смотревшая на меня оттуда, не была моей тенью, она дышала жизнью и была ослепительно красива. Девушки сделали даже больше, чем я просила, хотя на это ушло вдвое больше времени, чем обычно. Тем не менее, я сверкала, а не выглядела больной. Меня никто не будет жалеть. Мне незачем их жалость. Мне нужен Максон. Или мы уезжаем вместе или я уезжаю одна. Хватит с меня этого места.

- Леди Америка, вы великолепны. Вы так выглядите, словно собрались идти в бой, - со смехом заявляет Эрин.

- А так и есть. С меня хватит Отбора. Максон или заканчивает это все, или я уезжаю, - я решительно и слишком эмоционально говорю это. Девушки не решаются сказать что-то против.

- Вы хорошо подумали? – переспрашивает уже серьезная Эрин.

- Да. Я и так слишком долго терпела. К тому же, ребенку вредны все эти нервные переживания. Я могу его так убить. Я не хочу этого.

- Удачи Вам. Мы очень надеемся, что Принц проявит благоразумие, - самая строгая и сдержанная из всех подходит и осторожно обнимает меня,а я обнимаю в ответ, - Помните, мы с Вами.

К нам присоединяются и остальные девушки, а затем я быстро, пока не успела передумать, выхожу из комнаты и иду к лестнице.

Уже темно. На часах, когда я выходила было 21, но я все еще надеюсь застать где-то тут Максона. Он должен быть все еще с Крисс. Что я буду делать, когда найду его? Не знаю. Но это ведь пора заканчивать, правда? Пора уже решить наконец, кто ему нужен: я или Крисс. Обе мы ему не будем принадлежать. Только одна. И если это не я, меня тут в скором времени просто не будет. С меня хватит. Я устала терпеть.

Дом семьи Эмберс с одной стороны мог показаться богатым, если сравнивать его с моим домом, то просто громадным, но тут нет привычного великолепия дворца. Я так привыкла к дворцовым стенам, что поневоле стала считать его своим домом, но останется ли он таковым, или же я просто окажусь выброшенной на улицу и никому не нужной? Когда я начала считать дворец домом? Пока я шла по коридору дома Крисс, я окончательно поняла, что я тут лишняя. Все здесь не по мне. Все такое неприветливое и показное. Или минимализм или слишком много роскоши. Я тут чужая. Я не могу тут находиться. Даже стены давят на меня. Искусственные цветы в вазах и то кажутся безвкусны и никакими, что говорить о картинах, обоях и прочем.

Отыскать комнату, в которой сейчас находятся Крисс и ее друзья, оказалось совсем не трудно. Вы представляете себе, какой шум они создали? По всему дому были слышны их смешки и громкие голоса, так что я просто пошла на звук. Не составив цельного плана, я продолжала идти дальше. Не совсем представляя, что я скажу или сделаю, я тем не менее шла вперед. Я остановилась у двери гостиной, которая оказалась незапертой, и перевела дух, собрав все силы и волю, я потянулась к ручке.

- Ну же, Крисс, тут все свои, - я услышала окрики подруг Крис и засомневалась. Что я тут делаю? Она не вмешивалась в нашу с Максоном неделю. Это нечестно по отношению к Крисс. Может позже с ним поговорить, с Максоном? Может не портить Крисс вечер?

Я сначала отошла назад, но потом услышала аплодисменты и вскрики. Я не знаю, что мной двигало, любопытство, ревность, зависть, все что угодно, но я открыла дверь и заглянула внутрь. То, что я увидела, оказалось самым непосильным ударом, стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Максон, обняв Крисс, целовал ее. Не просто в губы целомудренным поцелуем, а пылко, с чувством. Когда-то он так обнимал и меня, когда-то с таким чувством он целовал меня, и так прижимал мое тело к своему, а сейчас на моем месте Крис.

Из рук у меня выскальзывает и падает с громким стуком небольшой клатч. Зачем мне его дали девочки, я не знаю, сказали так нужно. И если до этого меня никто не заметил, и Максон продолжал целовать Крисс, то сейчас все головы повернулись в мою сторону. Я не стала ждать, пока от оцепенения отойдут замершие Максон и Крис, я просто сорвалась с места и побежала. Дальше отсюда, дальше от этой комнаты, дальше от Крис, и как можно дальше от Максона. Голова от бега закружилась, и я два раза упала, но тут же поднялась и побежала дальше.

Как он мог так поступить? Он обещал. Он обещал быть верен, и что? Слезы подступили к глазам, но я уговорила себя не плакать. Так же быстро, как мне захотелось плакать, мне захотелось все рушить. Рушить, ломать, крушить, разбивать, как раз так, как это сделал со мной Максон. Я тут не останусь больше ни секунды.

Я забегаю в свою комнату, которую временно занимала и, распахнув шкаф, начинаю искать дорожную сумку, в которую после начинаю в хаотичном порядке запихивать вещи. С меня хватит. Он просил, чтобы я ему доверяла, и я доверила ему все, а он? Почему он так со мной? Из глаз ручьем текут слезы, что существенно замедляет и затрудняет сборы. Я не останусь ни тут, ни во дворце ни минуты. Он обещал мне, что не станет ничего делать с другими, он клялся, что любит меня. Где его любовь сейчас? Он целовал Крисс, целовал на глазах у всех. Это выглядело так, словно он сделал выбор и совсем не в мою пользу. Пусть женится на ней, пусть рожает Крисс ему детей. А нашего, нет своего ребенка, я защищу от него и его отца. Я не дам в обиду ребенка. Это его отец предал меня, а не он.

Когда я взяла в руки очередную вещь, которую я заберу с собой, в комнату вошли, но я не обернулась.

- Что ты делаешь?

- Собираю вещи, - всхлипнув сказала я. Голос задрожал, и от этого я разозлилась еще больше. Я не позволю вытирать об себя ноги. Максон знает что-то о понятии верить?

- Зачем?

- Я здесь больше ни минуты не останусь. Я уезжаю, - я попыталась всунуть в сумку коробочку, но небольшая сумка и без того была заполнена и не хотела вмещать в себя еще что-то.

- Америка, послушай… - Максон встал и подошел ко мне. Он все еще немного растрепанный, в темно-сером костюме и бледно-желтой рубашке. Он как всегда прекрасен. Как же я давно с ним просто не говорила. Так, Америка, опомнись, ты уезжаешь и увидишь его в следующий раз разве что на экране телевизора.

- Нет, это ты меня послушай. Мне надоело это все. Ты или со мной или с ней. Я не игрушка, я же живой человек. Где твоя любовь? Куда она делась? Ты оставил меня одну, совсем одну. Всю эту неделю я была очень одинока и подавлена. Ты обо мне забыл. Словно меня и не было. И это ничего, я бы может и дотерпела бы до конца, но поцелуй…. Максон, я так больше не могу. Отпусти меня, - я злюсь, даже больше того, я в ярости и смятении, я унижена и растеряна, но в то же время есть еще одно чувство, которое сильнее остальных – боль. Сильная душевная боль. Под ее весом я сгибаюсь все ниже и ниже.

- Америка, пожалуйста…, - Максон хотел что-то сказать, но замер, увидев выражение моего лица. Мы оба прекрасно понимаем, что если я решусь окончательно уехать – я уеду.

Дверь открывается, и в комнату входит Эрин с целым ворохом одежды. Получилось так, что с двери видно только меня. Максон же стоит скрытый шкафом. У меня закрутилась голова, и я хватаюсь за столбик кровати. Это не осталось незамеченным ни для Максона ни для Эрин. Только вот моя служанка отреагировала раньше принца. Эрин поспешила ближе ко мне со словами.

- Леди Америка, Вы все-таки не сказали Его Величеству о ребенке? Хватит Вам уже изводить себя. Вам сейчас забота нужна, а не напрасные волнения. К тому же он – отец и имеет право знать о ребенке, - Эрин проходит немного ближе ко мне, и только тогда она замечает, что я не одна. Она смущается, совершенно точно осознав, что только что сделала, - Простите, леди Америка, я не знала, что Вы не одна. Ваше Величество, - Эрин кланяется Максону, кладет на кровать стопку белья и поспешно ретируется, осознав, что она сейчас тут совершенно лишняя.

Думаю, не стоит говорить, что момент, когда я скажу Максону о ребенке, я представляла совершенно по другому. Это все должно было произойти по-другому, и Максон должен был быть более счастливым, чем растерянным.

- Какой ребенок? Ты беременна? – карие глаза широко раскрываются, а рот немного приоткрывается, что при других обстоятельствах можно было бы счесть забавным, но вовсе не сейчас.

- Да. Я беременная. Я ношу под сердцем ребенка. Твоего ребенка, - на последних словах я различаю благоговение от мысли, что отец моего ребенка – Максон, вперемешку с болью отосознания того, что он предал все, что было между нами.

- Теперь ты совершенно точно не можешь уехать, я не отпущу тебя, - растерянность и удивление Максона сменяются непоколебимой решимостью.

Я совершенно точно не собираюсь оставаться и дальше терпеть предательство и унижения. Я устала от этого, очень устала. С меня хватит, - я достала из тайного карманчика в платье кольцо и с болью, раздирающей сердце положила его на кровать в сторону. Он словно не понимает, насколько я сейчас серьезна. Я действительно больше не могу. С меня хватит. Лицо Максона искажается, словно он только сейчас понимает, насколько все серьезно.

- Я люблю тебя, - тихо надрывающимся голосом говорит, почти шепчет, Максон, и у меня начинают трястись руки и подгибаться колени. Так хочется подойти и утешить его, забрать себе все плохое, но что будет потом? Он с таким пылом целовал Крисс, что он еще с ней делал? Что он говорил ей? Я не хочу даже задумываться, сколько из нашего рая было ложью.

- Ты ей это тоже говорил? - я хотела бы, чтобы голос звучал язвительно, но получилось так, что он оказался скорее уязвимым, растерянным и подавленным.

Я злюсь еще больше оттого, что не могу даже уйти из его жизни, из нашего будущего, высоко подняв голову. Я запихиваю еще несколько вещей в сумку, прежде чем Максон оказывается возле меня и, выхватив у меня из рук фоторамку, кладет ее на сумку и берет мои руки в свои.

- Я не говорил ей ничего, потому что не люблю ее. Мне нужна только ты, – я допускаю одну из самых серьезных ошибок и смотрю ему в глаза. Несколько мгновений, может даже секунд, мы смотрим друг на друга, глаза в глаза. Злость и боль смешались воедино, и их ничем не разбавить. Я теряюсь и не знаю, что делать. Мне нужно бежать, бежать, чтобы не было большей боли, но меня тянет к нему, тянет немыслимо. Я закрываю глаза, разрывая контакт и собираю все силы, которые только остались у меня, и уже открывая глаза, надеюсь, что сил хватит, чтобы уйти от Максона. Максон бледнее, чем когда пришел. Мне приходиться напомнить себе, что он делал с Крисс, чтобы не броситься ему на шею. Прежде, чем я могу отступить, происходит немыслимое. Максон Каликс Скрив, наследный принц Иллеа, опускается передо мной на колени.

- Пожалуйста, - тихий, едва слышный шепот слетает с его губ, в нем столько отчаянья и мольбы, что мое сердце гулко застучав, падает вниз. Когда он обхватывает мои бедра руками, и утыкается лицом мне в живот, мои ноги подкашиваются, и я едва удерживаю равновесие.

- Зачем? Что изменится, если я останусь? Ты уйдешь к Крис, а я снова буду тут одна. Ты будешь целовать ее, а я буду сходить с ума. Ради Бога, не будь ко мне так жесток. Я словно перестала существовать для тебя, стоило нам улететь из Каролины. Ты выглядел таким счастливым рядом с Крисс, - мой голос ломается на последних словах. От Максона исходят волнами жар и тепло, способные лишить меня воли. Я его люблю, и не могу ничего с этим поделать.

-Я играл. Все это было для отца, он не должен был знать вплоть до последней секунды, что я выбрал тебя. Я не могу рисковать и потерять тебя. Только не сейчас, и потом тоже я бы не смог, - в голосе Максона столько муки. Я не могу противиться ему. Я все больше и больше понимаю, что если не уйду прям сейчас, не уйду никогда.

- Ты уже потерял меня, - я тянусь к его рукам чтобы расцепить их, выбраться из хватки и уйти, Максон лишь судорожно прижимается ко мне. Свою гордость он отставил в сторону, а я, идиотка, все еще цепляюсь за свою.

- Нет. Еще нет. Я не могу потерять тебя. Ты нужна мне. Я не смогу без тебя. Прошу тебя, останься.

- А я не могу больше терпеть. Я уезжаю.

- Останься. Вы мне нужны. Если ты уйдешь, королевский род так и прервется на мне. Мне не нужен никто кроме тебя. Раньше я искал кого-то, кто мог бы заменить мне тебя, если ты уйдешь, но сейчас понимаю, насколько напрасно это было. Нет никого, кто заменил бы мне тебя. Мой женой и матерью моих детей станешь или ты или никто, - Максон проводит нежно по моим бедрам и вниз до щиколоток, я едва не падаю на подогнувшихся ногах. Вместе с тем, как я опускаюсь возле него на колени, падает и моя решимость и растет злость на себя, на него, на весь мир. Он притягивает меня к себе, а я бью его кулачками по груди, слезы текут рекой.

- Ты обещал мне любить меня одну. Обещал быть со мной рядом, а сам? Если все было для твоего отца, почему ты так поцеловал Крисс? Почему? Ты обещал, обещал мне не делать этого, но сделал, - Максон не сопротивляется, просто поддерживает меня, пока я вымещаю злость и боль на его груди. Его рубашка становиться мокрой от моих слез, но кто на это обращает внимание?

- Она заслужила нормальный поцелуй, но он для меня ничего не значил.

- А я? Я заслужила? Ты себе не представляешь, что я пережила за все эти дни. Как мне было больно.

- Прости. Вы – самое ценное, что у меня есть. Я не могу отпустить вас. Я люблю вас, люблю обоих. Пожалуйста, останься.

- Если мы с ребенком тебе так важны, закончи Отбор не через несколько дней, а сейчас. Я уеду в любом случае. С тобой или без тебя, но оставаться тут я больше не могу. Максон, я так с ума сойду, - слезы во всю текут, а Максон старается стереть их, нежно проводя пальцами по моим щекам. Похоже, пудра смазалась и стали видны круги у меня под глазам, раз Максон неожиданно замер. Его руки так и замерли у меня на лице. Он напрягся, а я насторожилась вместо того, чтобы пытаться убежать, я замерла в объятиях Максона. Я не хочу уходить, я не хочу снова оказаться одна. Как же хорошо в его объятиях.

- Боже, что я с тобой сделал? Америка, милая, любимая, мы завтра едем домой, и я постараюсь искупить свою вину. Я заставлю тебя забыть все это, я окружу тебя заботой, - я ничего не сказала, я не стала спорить. Совсем неожиданно силы отказали мне, и я в буквальном смысле я ослабла в руках Максона. Он же нежно обнял меня так, что я была захвачена в плен его руками.

- Прости, в последнее время я себя неважно чувствую, нервы, ко всему прочему еще и беременность.

- Это я должен молить у тебя прощение. Я видел, как тебе плохо, я наблюдал за тобой, но я не представлял, насколько же все на самом деле серьезно, - Максон подхватывает меня на руки и кладет на кровать. Его руки ни на мгновения не оставляют меня. Так хорошо. С ним так хорошо. Он ложится рядом. Все еще боится, что я убегу? Почему я этого не делаю? Я не хочу убегать.

- Ты действительно заканчиваешь Отбор? И больше никаких Крисс?

- Да, моя милая, самая родная, я не могу отпустить тебя, - Максон ложиться подле меня и притягивает к себе. Я слишком быстро ослабела.

- Ты так мне нужен был, а я была совсем одна. Почему тебя не было рядом?

- Я думал, так будет лучше. Везде были камеры, и я знаю, отец наблюдал как за мной, так и за тобой. Я не мог ничего тебе сказать. Он мог сделать все, что угодно. Ты не представляешь, как меня тянуло к тебе, но я не мог подойти. Для отца ты должна была быть грустной, так нужно было. Прости, я сделаю все, чтобы ты забыла о прошедших днях.

- Я так испугалась. Мне было страшно. Ведь беременность так рано.

- Америка, все будет хорошо.

- Ты счастлив? Рад, что у нас будет ребенок?

- Я безумно счастлив. Пусть это так не вовремя, но я счастлив. Я о большем и мечтать не мог, - я открываю рот, но он прикладывает палец к моим губам, - Милая, ты измучена, тебе нужно отдохнуть, хорошо отдохнуть. Мы еще успеем поговорить.

- Ты останешься? – Максон отстраняется немного, поднимая меня. Я только немного позже понимаю, что он помогает снять платье. Когда я оказываюсь только в нижнем белье, он снова укладывает меня на постель.

- Конечно. Не волнуйся, - Максон снимает с себя лишнюю одежду, забирается ко мне в кровать и укрывает нас одеялом. Затем он тесно прижимается к моей спине и обвивает меня своими руками, - Спи, моя Америка. Я с тобой.

========== Глава 13. Домой, во дворец. ==========

Я высыпаюсь, впервые за всю неделю. Я давно так не отдыхала за последнее время. Я и забыла, что такое сон. Максон и Крис лишили меня покоя. Я пытаюсь подняться, но широкая теплая ладонь не дает мне этого сделать. Я хмурюсь, пытаясь понять, что мне помешало. Долго думать не приходиться, так как я тут же слышу приглушенный смешок.

- Далеко собралась?

- В ванную комнату. Утренняя тошнота не заставит себя ждать, - открыв глаза, я встречаюсь взглядом с глазами цвета корицы, - Максон? Что ты тут делаешь?

- Ты просила остаться с тобой, - Максон улыбается и берет мою медную прядь в свою ладонь. Он выглядит таким расслабленным и, кроме того, таким родным.

- Мне так плохо было? – улыбка сползает с его лица, он тянется и гладит меня по волосам. Я слишком слабовольная, я поддаюсь его теплу и ничего не делаю, чтобы отстранится от него. Я проснулась тесно прижатая к нему. Я не сразу поняла это, но дело в том, что я спросонья редко бываю внимательной.

- Ты жалеешь, что осталась? – осторожно спрашивает Максон, его рука перемещается на мое плечо, а затем спускается на спину. Он словно не может не касаться меня, - Америка, не оставляй меня, не уходи. Пожалуйста.

- Ты же знаешь, если бы я хотела, я бы уехала. Меня бы уже здесь не было, но это вовсе не означает, что я все забыла. Я все еще чувствую пустоту и одиночество всех этих дней. Ты оставил меня одну, как такое забыть? – Максон притягивает меня к себе еще ближе и держит еще крепче, словно я и правда могу уйти, его руки беспрестанно гладят мою спину.

- Америка, родная, я должен был так поступить. Милая моя, я понимаю, что боль, причиненную тебе, я в полной мере загладить не смогу, но я обещаю тебе, я заслужу твое прощение, - Максон тянется ко мне, и я не могу не позволить ему поцеловать себя, но стоит ему коснуться моих губ своими, как утренняя тошнота дает о себе знать. Я вскакиваю с кровати и бегу в ванную комнату.

- Америка, что с тобой? – я отчетливо слышу его обеспокоенный голос, но не могу ответить.

- Максон, тебе нельзя сюда. Ты не должен видеть всего этого, - говорю я, когда хоть немного прочищается желудок, но Максон словно не слышит меня, вместо того, чтобы уйти, он опускается рядом со мной. Я хотела снова попытаться выставить его, но новый приступ тошноты и рвоты не заставил себя ждать. Я склонилась над унитазом, а Максон стал поддерживать мне волосы. Когда все закончилось, он подал мне полотенце и помог подняться, так как вся эта процедура отобрала у меня много сил.

- Америка, я буду с тобой всегда. Я больше не оставлю тебя. Я клянусь быть всегда с тобой. Даже вот в такие моменты, - Максон словно отвечает на мой невысказанный вопрос о том, почему он это делает. Странно, что принц, наследник королевского трона, делал то, что он делал, поддерживал мои волосы пока мой желудок выворачивало наизнанку. Сложно представить, что член королевской семьи вообще станет принимать участие в чем-то подобном.

- Ты точно уверен, что всегда готов быть рядом со мной? Только со мной и больше ни с кем? Всю жизнь, каждый день. Готов? – Максон сначала кивает, а потом хочет что-то сказать, но я не даю ему это сделать, повернувшись к нему лицом и приложив палец к его губам, - Я верю, что ты серьезно хочешь быть с нами, со мной и с нашим ребенком, и как бы не пошатнулась моя вера в тебя, я дам тебе шанс. Умоляю, используй его как должно. Я не могу простить тебя сейчас, но я согласна дать тебе шанс.

- Америка, - шепчет Максон и с таким чувством, что я просто не могу не растаять. Он обнимает меня, и я приникаю к его широкой теплой груди, - Все будет хорошо. Я обещаю, что позабочусь, чтобы ты больше никогда не плакала ни из-за меня, ни из-за кого-то другого.

Максон поднимает меня на руки и заносит в комнату, где нас уже чудом поджидают мои горничные. Максон вовсе не показывает, что его смущает то обстоятельство, что девушки видят его в одном белье. Он укладывает меня на кровать и, укрыв одеялом, целует в лоб.

- Дамы, прошу Вас позаботиться о том, чтобы вещи леди Америки были уложены как можно быстрее. Мы через 2 часа вылетаем во дворец.

- Максон, а твои вещи? А как же предупредить всех во дворце?

- Все уже решено. Телефон творит чудеса. Уже почти все готово, - Максон приподнял мое лицо и внимательно посмотрел мне в глаза. Что он хочет мне такого сообщить важного? - Америка, милая моя, мне нужно поговорить с Крисс. Я должен объясниться с ней, - я не знаю, что именно отразилось на моем лице, возможно, часть того отчаяния, смешанного с чем-то, сродни разочарованию, но Максон нежно коснулся подушечками пальцев моей щеки, - Милая, это будет всего лишь разговор и все. Ничего больше не будет, и потом я только твой, лишь твой и все. Америка, пожалуйста, поверь, это последний раз, когда я тебя ненадолго оставлю и не переживай, это может повредить нашему маленькому.

- Если ты не вернешься через час, я уеду, - я говорю серьезно, но Максон лишь улыбается.

- Мне понадобиться гораздо меньше времени, милая, - затем Максон целует меня в лоб и уходит.

Пока Максон разговаривает с Крисс, я решила принять душ. Я все еще не могу убедить себя в том, что это не сон, что я не проснусь, и это все не окажется лишь плодом моего воображения, и я не буду вынуждена смотреть, как Максон флиртует с Крисс. Вместо горечи, боли и одиночества поселился страх, что все это происходит не на самом деле, а лишь в моих фантазиях. Сняв с себя всю лишнюю одежду, я шагаю в душевую кабинку и включаю воду. Теплые, не горячие струи воды, лаская кожу, успокаивают взвинченные нервы и расслабляют тело. Я просто закрываю глаза и отдаюсь на время блаженному чувству безмятежности, когда ни за что не переживаешь, и ничто тебя не беспокоит. Волосы быстро тяжелеют, намокнув. Я рада этой тяжести, она мне нравится, никогда не понимала смысла в коротких волосах. Мои горничные заботливо оставили для меня мою шампунь с неизменным ароматом лайма и корицы. Намылив волосы, я ощущаю, как привычный аромат, словно легчайшее одеяло, окутывает меня. Я улыбаюсь, вспоминая, как Максону нравится, что мои волосы и тело пахнут именно им. Сколько буду жить, больше никогда не откажусь от этого аромата. Я настолько ухожу в блаженство, что совсем не слышу, как после того, как я смываю шампунь, открывается дверь душа, к которой я стою спиной, и кто-то забирается в кабинку. Я лишь тогда понимаю, что не одна, когда талию обвивают две сильные руки. Я от неожиданности подпрыгиваю и обязательно об что-то стукнулась бы, если бы сильные руки отпустили меня.

- Тише, милая, тише. Это всего лишь я, - я прижимаюсь к его спине и поддаюсь приятному ощущению, что больше не одна. Мне не хочется даже двигаться. Мне все еще кажется, что это лишь плод моей фантазии, но его тело, прижимающееся ко мне реальное, и все мои чувства обострились, как и все нервные окончания.

- Ты меня напугал, - тихо говорю я ему. Максон некоторое время ничего не говорит. Его руки просто обвили мою талию и так и замерли, лицом он прижался к моим волосам, а его обнаженная грудь тесно соприкасается с моей спиной. Я закрываю глаза и отдаюсь ощущению его близости.

- Прости, милая. Я не хотел тревожить тебя. Твои горничные сказали, что ты принимаешь душ, я решил просто побыть рядом. Прости, увидев тебя, я просто не смог удержатся и не составить тебе компанию, - я слышу, как на последних словах он улыбается, мое сердце замирает. Я так чутко на него реагирую.

- Как прошел разговор с Крисс? – тихо спрашиваю, боясь даже пошевелиться, а вдруг он исчезнет?

- Примерно так же, как я и ожидал. Истерик не устраивала, но пришлось долго объяснять, почему я выбираю не ее. Должен отдать ей должное, она стойко перенесла эту новость и то, что ее неделя так и не будет пройдена до конца. Мы уезжаем сегодня. Во дворце предупреждены, хозяева дома тоже осведомлены о том, что мы уезжаем, и что их дочь не станет принцессой, - Максон повернул меня к себе и снова крепко прижал к своей груди. Близость Максона опьяняет, лишая способности двигаться и, кроме того, я на время забываю, что вообще обижена на него.

- И как они отреагировали? – тихо спрашиваю я, выводя узоры на его плече, а к другому прислоняю голову. Теплые струи воды льются на нас сверху, но мы словно забываем о них.

- Они совсем не обрадовались. Миссис Эмберс немного забылась, пришлось напомнить ей, с кем она разговаривает, - Максон осторожно приподнял мое лицо к себе и заглянул в мои глаза, словно всматриваясь в саму душу, а мокрые потемневшие медные волосы прилипли к его рукам, - Я так скучал по тебе. Невероятно сильно скучал. Мне так тебя не хватало.

Максон прижался к моим губам в исступленном голодном поцелуе, словно мы не были вместе не долгих 5 дней, а несколько месяцев. Он словно не может насытится поцелуем, и со мной происходит тоже самое. Чтобы не упасть, я ухватываюсь за него, как за якорь, обвив руками его шею. Максон, целуя, безостановочно гладит мою обнаженную спину и мокрые волосы. Он старается притянуть меня к себе как можно ближе. Небольшая разлука только усилила, казалось бы, и без того сильное притяжение. А ведь всего-то 5 дней мы были отдельно друг от друга. В этом поцелуе я растворяюсь полностью, без остатка, вновь отдав всю себя ему одному, Максону Каликсу Скриву, наследному принцу Иллеа. Губы Максона такие знакомые и родные, что просто невозможно не поддаться им. Он умоляет, не просит, не приказывает, а именно умоляет впустить его обратно в мое сердце, в мою душу, но как можно пустить туда, что отдано ему давно и безвозвратно? Боль от его предательства не ушла, но я не могу противиться ему, не могу находиться вдали от него.

В каждом поцелуе я чувствую его раскаяние, его тоску по мне и его нерешительность, боязнь, что его не примут обратно.

- Я все еще не могу поверить, что ты тут, со мной. Я думала, я тебя потеряла, - пробормотала я, когда мы все же были вынуждены оторваться друг от друга, так как попросту оба стали задыхаться от нехватки кислорода. Я прижимаюсь к широкой груди Максона, он делает напор воды тише и теперь с упоением перебирает мои волосы. Услышав мои слова, он отстраняется и поднимает нежно мое лицо к своему, чтобы я посмотрела непосредственно ему в глаза.

- Америка, я жизнь положу, чтобы ты забыла не только эту неделю, но и все, что так или иначе связано с Отбором, все плохое, что когда-то происходило между нами. Я окутаю тебя любовью и заботой.

Растроганная его словами, я лишь киваю, не в силах вымолвить и слова, а Максон очень крепко прижимает меня к себе. При хорошем воображении можно представить, что мы стали единым целым.

- Максон, не так сильно. Ты же можешь навредить ребенку, - он немного ослабляет хватку.

- Почему ты мне сразу не сказала о ребенке, как только узнала? Зачем изводила себя напрасными волнениями в такой важный период? – тихо шепчет принц мне на ухо.

- Я не хотела бы, и сейчас все еще не хочу, чтобы ты выбрал меня только из-за ребенка. Я хотела и хочу, чтобы ты выбрал меня потому, что любишь меня. Да и ты все время был занят Крисс.

- Америка, я выбрал тебя еще до рождественской ночи. А всю эту неделю, я же тебе говорил, я играл роль для отца. Он угрожал тебе и твоей семье, а значит он не позволил бы мне выбрать тебя, если бы я не дал ему повода думать, что я могу выбрать Крисс. Ты знаешь моего отца, иногда с ним нужно играть в его же игры. Прямотой его не победить, только хитростью. Пусть до самой последней секунды гадает, кого же я выбрал. Пусть предполагает, что я выбрал Крисс. Я никому не позволю забрать тебя у меня. Никому не отдам тебя, - я, словно загипнотизированная, смотрю на Максона, а он наклоняется и целует меня со всей нежностью, на которую только способен, и в то же время со всей жаждой измученного, пусть и такой короткой, но все же разлукой.

Его руки ласкают каждый кусочек моего тела, и вслед за его прикосновениями я чувствую, как превращаюсь в воск, нежные и неторопливые поцелуи сменяются куда более страстными и неистовыми, но Максон все с такой же нежностью и трепетом поддерживает меня, словно боится, что я упаду и разобьюсь. Наши дыхания смешиваются и сбиваются, сердца стучат невпопад, то слишком быстро, то пропускают удары. Мы напрочь забываем о воде. Да, о той воде, что льется на нас сверху. Мы забываем об окружающем нас мире. Максон отстраняется, когда в легких заканчивается воздух, и тут же переключаются на шею, затем на плечо, осыпая его поцелуями и будоража мои нервные окончания своим горячим дыханием.

- Максон, нам нужно остановиться, - хриплю я, так как голос становиться неподвластен мне, и из-за сбившего дыхания выговорить что-то проблематично. Руки Максона не перестают бродить по моему телу, и мои мысли, как и разум, уже бесследно исчезли в неизвестном направлении, - Нас могут увидеть. Будет скандал.

- Твои девушки сюда никого не пустят. А если и так, ты – моя невеста, что они нам смогут сделать? А последствий и быть не может. Ты уже беременна. Поэтому наша свадьба состоится очень скоро. Как думаешь, мы мою маму уговорим на 3 недели подготовки? Больше я не выдержу, - руки Максона опускаются ниже, я просто уже не могу устоять на месте, Максон слегка поворачивает меня, и я прижимаюсь к одной из стенок душевой кабинки.

- Ты сошел с ума, - выдыхаю я судорожно, когда его губы начинают прокладывать дорожку из поцелуев вниз от шеи.

- Причем безнадежно и лечению не подлежу.

Прием душа затягивается, но ни мои горничные, ни камердинер Максона ничего не говорят. Я замечаю лишь их хитрые взгляды после того, как Максон долго целует меня на прощание и уходит, чтобы привести себя в порядок перед отлетом в Анджелес, домой. Некоторое время мы просто молчим, но девушки не выдерживают тишины, их нетерпение прорывается наружу.

- Вы помирились? - первой сдается Люси. Ее глаза так и светятся любопытством.

- Да, Люси, мы помирились, но я вовсе его не простила. Пока что не простила, - я не могу сдержать улыбки. Да, я Максона не простила, но как же я его люблю.

- И правильно, миледи. Принцу не помешают угрызения совести и немного мучений, - хитро подмигивает мне Эрин.

- Так мы теперь улетаем во дворец как горничные невесты Принца Максона? - улыбаясь, переспрашивает Энн.

- Да. Только, девушки, нам нужно поторопиться. Или, когда вернется Принц, я все еще буду в нижнем белье.

- Думаю, Его Высочество будет не против, - подмигивает Мэри, и я укоризненно смотрю на нее.

- Мы не можем опоздать на нашу помолвку. Его Высочество не захочет расстраивать Королеву, - после моих слов девушки с удвоенной силой начинают приводить меня в королевский вид, и когда они заканчивают, я признаю, что они сделали все идеально, я похожа на принцессу. Впрочем, я ею скоро и стану, но Максон стоит того, чтобы смирится со всем, чем угодно.

Мое платье длинное в пол, сделано из бархата цвета слоновой кости и покрыто легкой россыпью жемчуга от лифа до подола. Открытый лиф заостряет внимание на груди, как и высокая талия. На шее красуется двойная нить королевского жемчуга. Максон через девушек попросил надеть гарнитур, состоящий кроме нити еще из серёг и браслета.

Девушки как раз заканчивали с макияжем, когда в дверь постучали. Я думала, что вернулся Максон. Я все еще чувствую боль одиночества и мне по-прежнему начинает казаться, что мне все приснилось и Максон со мной вовсе не было ночью и этим утром. Только сияющие лица горничных помогают поверить, что все это правда, да и душ не может быть всего лишь плодом моего воображения. Слишком хорошо мне было, слишком приятно и чувственно, чтобы быть выдумкой. Его поцелуи и ласки творили со мной невообразимое. Такое придумать сложно. Я начинаю краснеть и глупо улыбаться, вспоминая то, что мы вытворяли в душе, совсем не подобающее поведение для представителя королевской семьи. Я оборачиваюсь, но вместо отца своего ребенка вижу Крисс. Она нерешительно заходит в комнату, девушки незаметно исчезают.

- Мне теперь называть тебя, Ваше Величество? - тихо спрашивает Крисс, подойдя ближе ко мне.

- Крисс, я ведь даже не его невеста, - пытаюсь примирительно говорить. Крисс одета в такое же платье, как и я, но я замечаю, что на мне оно смотрится куда лучше, а значит притянет ко мне больше взглядов. Если я хочу быть с Максоном, я должна привыкнуть быть в центре внимания, всегда на виду. Я к этому готова. Лишь бы быть с Максоном.

- Но ты сегодня вечером ею станешь. Поверь, я не пришла к тебе с упреками, я пришла попрощаться. Я не хочу ссориться, нам обеим это ни к чему.

- Я согласна с тобой. Мы обе знали, что он выберет одну из нас. Это его выбор, не стоит перекладывать ответственность за него на кого-то из нас, - говорю я и ощущаю вину за ее боль, но по-другому тут никак. Кому-то из нас в любом случае было бы больно. Одно сердце в любом случае было бы разбито. Весь вопрос состоял в том, чье это сердце?

- Тут ты ошибаешься. Все знали, что он выберет тебя. Он больше ни на кого так не смотрел как на тебя. Я допустила ошибку, позволив себе понадеяться, что все же он может выбрать меня. Я не держу на тебя зла. Знаешь, а я ведь не смогла бы отдать его кому-то, кто любил бы его меньше, чем ты. Я знаю, ты сделаешь его счастливым. Я искренне желаю вам счастья.

- Спасибо, - говорю я в ответ и нерешительно обнимаю ее. Я должна злиться на Крисс. Я должна ненавидеть девушку за свою боль, но я не чувствую ненависти. Крисс не виновата в том, что полюбила моего принца.

- Я тебя еще увижу?

- Возможно, но не скоро. Мне нужно время чтобы отойти от всего этого. Я уеду на несколько лет в Европу, у нас теперь денег предостаточно для длительного путешествия, но я буду за вами наблюдать.

- Счастливого пути, Крисс, - улыбаюсь я.

- Тебе того же, Америка. Будь счастлива, - Крича обнимает меня как подругу, но можем ли мы стать ими? Максон всегда будет стоять между нами. Он всегда будет стоять между мной и Крисс.

- Я не помешал вам? - на пороге комнаты остановился Максон, он с удивлением и улыбкой смотрит на нас.

- Конечно, не помешал. Оставляю вас одних. Прощай, Америка, прощай, Максон, - не дожидаясь нашего ответа, Крисс словно растворяется. Максон подходит ко мне и обнимает меня, притягивая к себе, сокращая между нами расстояние.

- Кажется, я сошел с ума. Ты просто необходима мне. Мне нужно постоянно видеть тебя, касаться тебя. Разве тебе нужен такой безумец?

- Очень нужен. Я нахожу такое безумие очень привлекательным, - мое дыхание сбивается от нахлынувших эмоций, особенно когда он убирает волосы в сторону, и его губы касаются моего плеча.

- Привлекательным? Значит не против если я сделаю так? – ухмыляясь, Максон касается губами моей шеи. Я дышу прерывисто и лишь киваю.

- Ваше Величество, пора, - в комнату входит гвардеец, и когда я замечаю, что это Аспен, мне становится не по себе. Одно дело выбрать Максона, злиться на Аспена, но намеренно причинять ему боль я не намерена.

- Мы уже идем, офицер Леджер. Все ли готово для меня и моей невесты? - Максон спокойно и сдержанно интересуется у Аспена. Зачем он так? Я ведь и так выбрала его. Куда я от него денусь с его ребенком под сердцем?

-Так точно, Ваше Величество, - Аспен старается сохранить спокойное лицо, но у него крепко сжаты губы и кулаки. Максон наклоняется к моему уху, и его дыхание щекочет мою кожу.

- Между вами ничего не изменилось за эту неделю? – Аспен выходит из комнаты как раз тогда, когда я поворачиваюсь к Максону.

- Максон, ничего не изменилось. Я не стала на зло тебе кидаться в объятия Аспена. Как ты только мог подумать об этом? – я отстраняюсь от него. Мой голос звучит тихо и с нотками обиды. Разве я могла изменить ему? Разве мне не хватало и так нервного напряжения, связанного с его тесным общением с Крисс и с тем, что я беременна? Не могу поверить, что он мог даже подумать, о том, что я в это время могла быть с Аспеном. Он меня вообще не знает?

- Милая, я не хотел поставить под сомнения твою верность. Я поинтересовался, не помирились ли вы за это время, - тепло говорит Максон.

- Нет, Максон, не помирились. Он все ждет меня. Он не смирится со статусом друга. Ему нужно, чтобы я была его.

- Но ты моя. Моя любимая, моя невеста, моя будущая супруга, мать моих будущих детей.

Из дома мы вышли вместе с Крисс. Когда мы спускались, Максон объяснил мне, что это для того, чтобы продлить интригу и поэтому на Крисс такое же платье, как и на мне. Пока мы шли до машины, нас окружили фотовспышки камер и ослепил свет софитов, но нельзя было отрицать очевидного, я чувствовала себя сильнее и счастливее, чем была все последние дни, словно вместе с Максоном в мою жизнь вернулась радость и смысл. С ним словно вернулось солнце. Обида обидой, но я не могу без него. Не могу представить себе, как жить без Максона. Особенно теперь, когда под сердце моим зарождается новая жизнь, часть его и часть меня. Я смотрю на то, как он мил с Крисс, и в моей душе зарождается ревность, я еще больше укутываюсь в теплую шубу от сильного ветра, и в то время, пока Максон разговаривает в равной степени с нами обеими, я ощущаю, как его рука ложится мне на поясницу, и я слегка успокаиваюсь.

Стоило нам взойти на борт самолета, как Максон отвел меня в отдельную комнату. Она небольшая и обставлена в мужском стиле. Мебель из красного дерева, бархатная тёмно-вишнёвая обивка, темно-золотистые стены. Комната выглядит мрачновато, но это неважно. Особенно, когда рядом Максон. Мой взгляд падает как раз на кровать, я оборачиваюсь и удивленно смотрю на Максона.

- Бывает, что приходиться много летать, и единственная возможность выспаться выпадает в самолете, - поясняет Максон, замечая мой удивленный взгляд. Не думала, что в самолетах есть спальни. Я сажусь на постель и Максон тут же оказывается рядом. Он помогает скинуть шубу и поправляет мне прическу. Когда Максон обнимает меня, я кладу голову ему на плечо и отдаюсь умиротворяющему чувству близости Максона.

- Никогда не оставляй меня больше. Максон, больше не пытайся оставить меня одну, если не хочешь потерять меня.

- Все хорошо, милая. Я всегда буду рядом, - Максон гладит меня по волосам, и я верю, почему-то верю на слово, даже зная, что это может неправдой, просто верю.

- Максон, помнишь письма, переданные мне мистером Прескотом? - спустя некоторое время я ощущаю потребность рассказать и о письмах, и о его сестре. Он имеет право знать. Как никак это его сестра. Он захочет найти ее, познакомится с ней, защитить ее.

- Помню, - не понимая, меня спрашивает Максон.

- Так вот, я их прочла, - говорю я тихо, Максон так близко, что он все расслышит, и мне нравится, что меня расслышать может только он и неважно, что мы одни в комнате.

- Расскажешь о них? – спрашивает любимый, играя с моими волосами.

- Это письма Кэтрин Иллеа. Ее ребенка от любимого мужчины убил ее отец. Лишь потому, что ее муж сказал ее отцу, что это не его сын. Грегори Иллеа ввел еще один принцип управления странной: королевских бастардов не должно существовать, - меня передергивает только от одной мысли, что король Кларксон мог бы попытаться убить нашего ребенка.

- Америка, наш ребенок никогда не был и не будет бастардом, - обещает мне Максон, теснее прижимая к себе. Как он понял меня?

- Откуда мне было знать? Я разуверилась во всем и во всех. Я не знала, что мне думать и делать, я была одна.

- Америка, милая, если бы я раньше узнал о нем, - Максон кладет руку на мой живот и нежно поглаживает, - недели Крисс не было бы вообще. Если бы ты только сказала мне.

- Я не могла позволить себе шантажировать тебя ребенком. Ты должен был выбрать меня или Крисс. Я не хотела, чтобы твой выбор зависел от ребенка.

- Тут ошибаешься, Америка, малыш – это гарантия, что ты никуда не денешься от меня, - лучезарно улыбается Максон, - Ты себе не представляешь, как я благодарен нашему ребенку за то, что он есть. У тебя нет абсолютно никаких шансов от меня избавиться.

Максон так поворачивает меня к себе, что моя голова оказывается в изгибе его шеи. Я прикрываю глаза и наслаждаюсь запахом, исходящим от Максона.

- Даже если бы я захотела, не отпустил?

- Даже тогда, - отвечает Максон, и я уже тянусь за поцелуем, но тут же вспоминаю зачем в общем-то и затеяла этот разговор. Это право Максона - узнать о сестре. Он заслуживает узнать о ее существовании.

- Максон, - говорю я, когда его губы касаются моего виска, и я понимаю, что скоро мои мысли отключатся. Я слегка отстраняюсь и смотрю на него серьезно, он тут же принимает такой же вид, - Максон, там еще был один документ, не письмо Кэтрин Иллеа, а документ, список внебрачных детей и их матерей, детей от всех королей, которые убиты. Дети, которых убили только потому, что их отцы королевской крови.

- Заканчивая моим дедушкой? – спрашивает Максон, и я в тайне понимаю его страх. Ему страшно, что это может оказаться его отец и между ними встанет еще один щебень отчужденности. Я почти ненавижу себя, когда все же поправляю его.

- Нет. Список заканчивается на твоем отце, - Максон смотрит мне в глаза, словно выискивая признаки того, что я лгу и это неправда. Взгляд его быстро меняется и становится потерянным. Мне больно видеть его боль.

- Сколько их было? Сколько было моих братьев или сестер? – надломленным голосом спрашивает Максон. Моя собственная боль от пребывания в доме Крисс тут же забывается. Каково это понять, что для твоего отца нет ничего святого? Совсем ничего.

- Пятеро, - осторожно отвечаю я, словно от моих слов он может взорваться. Максон подскакивает, а я не успев сориентироваться, падаю на кровать, едва не ударившись головой об изголовье кровати, но макушкой все же задеваю деревянное изголовье. Максон ударяет кулаком по стене и замирает на мгновение. Я понимаю, ему сейчас тяжело, как же все это переварить. Я поднимаюсь на ноги и хочу подойти к нему, но ноги не держат меня, и я покачнувшись, оседаю на кровать. Максон замечает и тут же оказывается возле меня. Он так крепко обнимает меня, что мне кажется, я чувствую каждую косточку в своем теле. Только мое напоминание о нашем ребенке заставляет его ослабить лишь немного хватку. Мы так стоим долгое время, пока Максон не начинает говорить. К нам никто не заходит и не беспокоит, это только к лучшему, не представляю, что было бы с Максоном, зайди кто-то сейчас.

- Все эти годы, пока мама верила ему и боготворила его, он изменял ей. Изменял женщине, которая отдавала ему всю себя. Он предавал женщину, которая любила его и всю жизнь корит себя за то, что смогла родить ему только одного сына. Я видел эту печаль в ее глазах и ничего не мог поделать с ней. А он все это время изменял ей, предавал день за днем ее любовь и веру в него. Мама всегда видела в нем лучшее. Видела то, чего нет. И возможно никогда и не было, - Максон все это выдыхает мне в волосы, и я чувствую, словно на себе всю его боль и опустошенность. Я хочу утешить его, но как? Как я могу забрать у него эту боль?

- Максон, мне так жаль. Может, мне не стоило говорить это сегодня, - я уже начинаю сама себя корить за эту правду, но Максон меня быстро прерывает.

- Америка, тут твоей вины нет, и ты все равно сказала бы мне, так ведь? – спрашивает Максон, ни на миллиметр не отстраняясь от меня.

- А разве я могла по-другому? Максон, это тайна связанна не со мной, а с тобой, и я в любом случае рассказала бы тебе, только вот вопрос в том, что ты будешь делать с этой правдой?

- Я не знаю. Я подумаю над этим. Я все еще не могу в это поверить. Оказывается, той сказки в которую я верил всю жизнь и вовсе не существовало. Не было никакой волшебной любви моих родителей. Была слепая безграничная любовь мамы и обман со стороны отца, - Максон все еще шокирован, и когда самолет слегка покачивает, он не понимает, что происходит, когда самолет повторно вскидывает, а я слишком слаба, чтобы удержать в стоящем положении нас, поэтому мы падаем на кровать. Максон едва не придавливает меня, но все хорошо обходится. У меня пересыхает в горле, и я хочу подняться за водой, но от резкого движения голова кружится, и я оседаю на кровать.

- Ты как? – обеспокоенно спрашивает Максон.

- Со мной все хорошо, просто мне не мешает немного отдохнуть и набраться сил. Это лишь слабость.

- Ты всю эту неделю нормально питалась? – с подозрением смотрит на меня Максон. Врать я никогда не умела, все о моей лжи узнавали сразу же. Вот и сейчас, пока я решала, что сказать Максону, он все прочитал на моем лице.

- Америка, ты себя голодом морила? Максон испытывающе смотрит на меня, и я говорю единственное, что приходит мне в голову:

- У меня не было аппетита.

- Значит мне не показалось, что ты похудела. Америка, ты ведь не одна теперь. Ты должна заботится о ребенке.

- Да я думать не могла ни о чем, кроме вас с Крисс, - выпаливаю я и тут же хочу прикусить себе язык. Ему только чувства вины сейчас не хватало. Хорошо хоть отвлекла его от мыслей об отце и его предательстве.

- Прости, я поступил как полнейший идиот.

- Постараюсь простить. Максон, у меня для тебя еще одна новость. Один из детей не погиб. У одной из женщин из списка есть дочь такого же возраста, как указанная в списке якобы убитая девочка.

- У меня есть сестра, - ошеломленно говорит Максон, и я по его глазам вижу и обиду на отца, и боль за маму и горечь, а еще надежду. Он всегда мечтал расти в большой семье, мечтал иметь братьев и сестер, но рос один, а теперь он узнает, что у него есть сестра, - Сколько ей лет?

- Шестнадцать. Максон, это может быть просто совпадением, но мистер Прескотт уверен, что это королевская дочь. Она очень похожа на тебя по его словам, только глаза у нее яркие, зеленые.

- Похожа на меня, - приглушенно повторяет Максон, словно боясь в это поверить окончательно, - А она знает? Знает кто ее отец?

- Как мне кажется, нет. Мистер Прескотт заверил меня, что ни девочка, ни ее мать не знают, что их обнаружили.

- Подожди, всю твою неделю мы были вместе, значит мистер Прескотт приходил к тебе, пока мы были у Крисс?

- Да, это он настоял на том, чтобы я спустилась вниз поговорить с тобой.

- И ты его быстро послушалась? – недоверчиво спрашивает Максон.

- Послушалась, потому что довод был достаточно веским. Он напомнил, что изводя себя волнениями, я могу убить ребенка. Я не хочу потерять ребенка.

- Ты не потеряешь его. Я не позволю кому-то вас обидеть.

- Нам бы только чтобы ты был рядом. Малышу нужен папа.

- И он у него будет, милая. Я постараюсь стать малышу самым лучшим отцом. Я не хочу быть таким, как мой отец и постараюсь никогда не стать, - Максон обнимает меня, и так мы проводим некоторое время.

Спустя где-то с час самолет останавливается на дозаправку, а мне в это время становится плохо и меня выворачивает наизнанку. Мне становится дурно, и Максон настаивает на том, чтобы мы немного побыли на свежем воздухе. Никто и слова против не скажет. Кто же станет перечить принцу? Вот именно, никто. Когда-то Максон сказал, что его положение помимо бесчисленных обязанностей имеет и свои плюсы. Вот сейчас эти плюсы как нельзя кстати. Никто не спросил, почему мы остановились и зачем, лишь один Аспен косо поглядывал на нас. Чтобы гвардейцы не подумали что-то не то, я, когда мы проходили мимо, завела разговор якобы о моем отравлении. Максон без вопросов подыграл мне, но потом долго объяснял, что мне незачем было это делать.

Когда мы собирались уже лететь дальше, обнаружилась поломка и ушло немного больше двух часов, чтобы исправить. Это время мы потратили на неспешные прогулки недалеко от самолета. Получилось так, что сели мы как раз на окраине маленького городишка, где чудом оказался маленький аэропорт. Крисс я всю поездку не видела, она притаилась где-то в глубине самолета, и ее вполне можно понять, мне бы самой было не менее трудно и больно, чем ей сейчас.

Таким образом мы прибыли в Анджелес с опозданием на 3 часа.

Когда вы вышли из самолета уже в Анджелесе, нас окружила толпа зевак и тех, кто прознал, что мы прилетаем сегодня, немного раньше, чем должны были, но гвардейцы не дают и близко к нам подойти. Идея Максона состояла в том, чтобы скрыть мое лицо ото всех до того, как мы зайдем во дворец. Поверх белоснежной шубы и капюшона, полностью скрывшего мои волосы и немного лицо, мы накинули белоснежную ручной работы вязанную шаль. Мы очень быстро скрываемся в автомобиле, не позволив никому догадаться, кто же невеста принца. От частного аэропорта королевской семьи до дворца совсем недолго, но слух о том, что в столицу вернулся принц вместе со своей избранницей разошелся по городу быстро и поэтому до него, дворца, мы доезжаем за вдвое большее время, чем должны. Хорошо хоть стекла тонированы и Максон ни на мгновение не отпускает мою руку. Мы почти дома. Это и волнительно и радостно, и тревожно за нашего ребенка. Пора вернуться в суровую реальность, где наши планы могут быть разрушены в мгновение ока.

Когда мы выходим из авто у ворот дворца, нас снова окружает гул голосов, вспышки фотокамер. Я не могу в полной мере смотреть себе под ноги, но мне и незачем, Максон надежно придерживает меня, чтобы я не упала. Я доверяю ему, поэтому не волнуюсь ни за себя, ни за ребенка. Когда мы проходим половину пути, я слышу тихий шепот Максона и улыбаюсь его словам.

- Все они сейчас гадают кто же ты, а знаю только я. Знаешь, как они все хотят увидеть хотя бы твой локон? Темный или рыжий. Но ты моя, и кто ты, известно только мне.

- Осталось совсем немного и узнают все, - я ему возражаю. Мы любим спорить, и я не могу отказаться от легкой перепалки сейчас. Это отвлекает немного, и мне это нравится.

- Но до этого времени ты только моя, - я смеюсь, и Максон еще ближе притягивает меня к себе. Мы не останавливаемся ни на мгновение и быстро оказываемся во дворце.

Главный холл пустынный, никого нет.Конечно, все на приеме, ждут нашего появления. Максон быстро снимает с меня шаль, чтобы я могла нормально смотреть, и я осматриваюсь вокруг.

Я и не подозревала, как скучала по дворцу, он огромен и местами слишком помпезен, но я к нему очень привыкла. Максон принадлежит этому миру, он часть всего этого, а так как я хочу быть с ним, отныне это и мой мир, и я должна постараться, чтобы он меня принял. Я постараюсь оправдать надежды Максона и королевы Эмберли. Я поворачиваюсь к Максону и замечаю его улыбку, он тихо наблюдает за мной.

- Мы дома, милая, - он касается моей щеки, и я думаю о том, что не хочу идти ни на какой прием, мне и тут хорошо.

- О, вы уже прибыли, - со стороны мы слышим тихий голос королевы. Подавив в себе желание тут же обернутся к королеве, по которой успела соскучиться, я продолжаю смотреть на Максона, который старательно удерживает мой взгляд. Я понимаю его без слов. Нужно немного выждать, чтобы открыто показать королю, кого выбрал его сын. Хорошо, что я не сняла капюшон и стою боком к королевской чете. Максон поворачивает голову и, как мне кажется, смотрит на королеву.

- Я тоже рад вас снова видеть.

- Максон, что это за цирк? Ты же принц. Что за манеры? - слышу я строгий и недовольный голос короля Кларксона, и в голове сразу всплывает все, что я о нем узнала. До чего же они с сыном не похожи друг на друга, Максон никогда бы не смог убить своего ребенка. Он не такой. В нем нет этой осознанной жестокости, что у его отца. Максон унаследовал мягкость матери.

- Я хотел продлить интригу, чтобы все гадали, кто моя избранница, - спокойно, но сдержанно отвечает Максон. Я даже не представляю, что сейчас чувствует Максон, особенно после того, как я рассказала ему о сестре и о изменах его отца.

- Как это мило. Сынок, может покажешь нам свою невесту? – ласково просит королева.

- С радостью, - Максон поворачивается ко мне, улыбается и бережно снимает с моей головы капюшон.

========== Глава 14. Прием ==========

Максон, опустив капюшон с моей головы, тут же снимает и шубу с меня. Ее, как и пальто Максона, тут же забирает с собой слуга. Максон берет меня за руку и подводит к родителям.

- Я выбрал леди Америку. Прошу вас любить и уважать мой выбор.

- Что же, мисс Сингер, добро пожаловать в семью. Надеюсь, Вы не разочаруете. Быть принцессой - большая ответственность, - король Кларксон тяжелым взглядом смотрит на меня, но я не прячу глаза, как он того ожидает. Меня передергивает только от одной мысли, что этот человек может что-то сделать с моим ребенком. Я с настороженностью смотрю на будущего свекра и спокойно отвечаю.

- Я не разочарую, - король Кларксон сжимает вместе губы, но ничего не говорит. Если он обещает войну, я приму бой. Я буду бороться с королем Кларксоном за Максона и нашего ребенка.

- Добро пожаловать в семью, дочка, - обнимает меня королева, и я ощущаю ее заботу и искреннюю радость. Я обнимаю ее в ответ, - я знала, что мой сын выберет тебя.

- Спасибо. Я очень рада Вас снова увидеть, - королева улыбается мне и отпускает к Максону.

- Нам пора. Вас все и так заждались, - строго бросает король и уходит в сторону Зала, где и проводится прием. Мы следуем за ним и королевой. Максон приобнимет меня, он явно заметил мое настроение и тем самым хочет поддержать меня. Я поднимаю на него глаза, мне просто необходимо все время знать, что он мой и любит меня. Если это не так, я просто не вижу причин бороться. Несколько дней прошедшей недели пошатнули мою уверенность во всем, в том числе и в любви Максона.

- Ты как?

- Хорошо, Максон.

- Не волнуйся, я не дам ему обидеть вас, - тихо говорит Максон.

- Я и не волнуюсь.

Когда мы подходим к входу в Приемный Зал, то замечаем, что король и королева уже вошли. Стоящий у дверей гвардеец уже взялся за ручку двери, чтобы впустить нас, но Максон остановил его рукой.

- Готова? Если хочешь, мы можем немного еще задержаться. Нам не обязательно прямо сейчас входить в Зал, - заботливо спрашивает Максон, но как бы я себя ни чувствовала, я не отложу этот момент даже на несколько минут. Я устала от того, что нам с Максоном в некоторой мере приходится скрываться. Я хочу покончить с этой неопределенностью, хочу знать, что он мой, лишь мой.

- Готова ли я стать твоей невестой? Конечно, - я улыбаюсь, а Максон, едва ли не сияя, дает гвардейцу знак открыть дверь. Другой гвардеец, подмигнув мне, сперва объявляет нас.

- Его Высочество принц Максон Скрив и леди Америка Сингер, - послышался гул, и, когда мы вошли в Зал, все тут же обернулись к нам. На очень многих лицах читаются ликование и радость. Людей, обрадовавшихся мне, оказывается куда больше чем тех, кто расстроился. Я удивилась этому, так как мне все еще с трудом верится, что меня может любить народ.

- Я же говорил, что тебе будут очень рады, - шепчет Максон мне на ухо. Я замечаю огненные волосы Мэй и собираюсь подойти к ней, но Максон, лучезарно улыбаясь, ведет меня к тронам. Вместо трех тронов, там стоит четыре, это место по праву займет невеста и жена Максона.

Два трона уже заняли король и королева, которые смотрят в равной степени угрожающе и ласково соответственно. И тут Максон удивляет меня, остановившись на выступе. Он подмигивает мне и тут же призывает переполненный зал к тишине. Я, пока все замолкают, обвожу взглядом зал. Я сразу замечаю возле Мэй родителей, Кенну и Джеймса, Джерарда и даже Робби с родителями, следом за ними я сразу замечаю черные длинные волосы Николетты. Мое сердце наполняется теплотой от осознания, что подруга сегодня здесь. Я сложно схожусь с людьми. У меня, кроме сестер, никогда не было подруг, а теперь, когда у меня есть девушки, Марли и принцесса Николетта, я понимаю, что я потеряла, не общаясь с другими девушками у себя в Каролине, и сейчас я не хочу потерять то, что имею. Из знакомых лиц мне на глаза попадается только Дафна, но я вовсе не рада ее присутствию здесь. Может оттого, что она влюблена в моего Максона. Она красива и, если бы хотела, она бы смогла заполучить Максона. Он говорил, что она всего лишь подруга, но, если бы она постаралась, может быть, у них что-то и вышло бы, но он – мой.

- Добрый вечер, Иллеа! Добрый вечер, дамы и господа! Все ждали этого момента, но, поверьте, никто его не ждал больше меня, - Максон улыбнулся, и все рассмеялись в зале, - Для меня Отбор всегда был шансом встретить свою будущую супругу. Я смотрел на своих родителей и ожидал чего-то похожего, но я нашел гораздо больше, чем вторую половинку, я нашел себя. До Отбора я чувствовал, что мне чего-то не хватает, и только встретив девушек, даже не так, встретив Америку, я понял, что мне не хватало человека, который был бы рядом со мной всегда, что бы я ни делал и ни говорил, мне не хватало человека, который настолько верил бы в меня, что готов был бы последовать куда угодно, лишь бы я был рядом. И я нашел такого человека, я нашел Америку, которая делает меня лучше, дает мне силы совершенствоваться, при этом не пытаясь меня переделать, а любя таким, какой я есть. И знаете, это, пожалуй, стоит всего на свете. Я могу приводить много доводов, почему из леди Америки выйдет прекрасная принцесса, но лучше дайте ей время, и она сама все вам покажет, вы полюбите ее не меньше меня, - Максон поворачивается ко мне, и я вижу в его взгляде море эмоций и чувств. Настолько разных и настолько потрясающих, что мне кажется, мое сердце может не выдержать того, что все они обращены ко мне, но он смотрит так только на меня, в его зрачках отражаюсь только я, и я чувствую, как в уголках глаз собирается влага, словно я собираюсь заплакать при всей стране, я улыбаюсь, а Максон опускается на одно колено, - Я люблю тебя, Америка Сингер. Насколько сильно и насколько полно я мог бы рассказывать часами, но самое главное во всем этом то, что эти чувства искренние, и мое сердце принадлежит только тебе одной. Я хочу прожить с тобой всю жизнь, воспитывать детей и вместе состариться. Америка Сингер, не окажешь ли ты мне честь стать моей женой и сделать меня самым счастливым принцем?

То ли беременность, то ли резкие перепады настроения на меня так влияют, но, смотря на него сверху вниз, я не могу сначала ничего сказать, так как у меня перехватывает дыхание от волнения и переизбытка эмоций, слезы так и высыхают, не выплеснувшись из глаз. Я мотаю головой, «да, я согласна», а он ухмыляется. Он ждет, пока я скажу это вслух, но проходит несколько долгих мгновений, пока я обретаю голос.

- Да, я стану твоей женой, стану, - я вижу его реакцию, он словно не помнит, что я уже обещала ему быть с ним всегда, и Максон словно забывает, что мы с ним уже помолвлены, он словно не был уверен, что я так и отвечу. Но я ведь его и только его. Зал взрывается овациями, а Максон одевает кольцо мне на палец, теперь оно на законном месте, и, быстро поднявшись, целует на глазах у всей страны. Зал взрывается аплодисментами, особенно когда вместо того, чтобы поцеловать скромно и целомудренно, Максон целует меня так, что в очередной раз у меня вылетает все из головы, все мысли и чувства, переживания. Толпа одобрительно хлопает, особенно когда все замечают мой румянец, а он явно появляется, так как я не привыкла выставлять свои переживания напоказ перед всей страной и неважно, что до этого в течение всего Отбора все только то и делали, что наблюдали за моей личной жизнью.

После скупых поздравлений короля и теплых слов королевы, мы спустились вниз к гостям. Правила приличия, как бы то ни было, слегка нарушены на приеме хотя бы тем, что рука Максона очень часто оказывалась у меня на талии. Вот как сейчас, когда после поздравлений моей семьи к нам подошла Николетта с инфантом Хорхе. Черные волосы убраны назад и струятся по спине. Вся прическа украшена драгоценными камнями, изумрудами, совпадая оттенком с изумрудным атласом платья. Она, как всегда, идеальна, ее манеры безупречны, но она очень искренняя.

- Америка, поздравляю. Теперь ты просто обязана приехать ко мне на свадьбу. Возражений не принимаю. Мы просто обязаны стать лучшими подругами, - Николетта обняла меня, и я почувствовала ее искреннюю радость и привязанность. Кажется, мы уже с ней подруги, - К тому же, это будет очень выгодно сразу трем странам.

Николетта подмигивает мне, украдкой указывая на руку Максона на моей талии. Словно она никогда и не сомневалась в том, что тут буду я, а не кто-то другой.

- Мы с радостью приедем на Вашу свадьбу, если Вы любезно согласитесь быть подружкой Америки на нашей свадьбе. Я уверен, она состоится раньше, - Максон улыбается. Вот, что он делает: кроме того, что вместе с этим налаживаются отношения между нашими странами, что, в свою очередь, приносит только пользу, так как Иллеа нужны союзники, а установить дружеские отношения с Италией и Испанией для нашей странны - большой прогресс, в то же время, Максон помогает мне с моей зарождающейся дружбой с принцессой Николеттой.

- Только если твои сестры не будут против, - Николетта с улыбкой указывает в сторону Кенны и Мэй, последняя в открытую смотрит на нас, боясь упустить что-то интересное. Мэй всегда была любопытной, но прежде она не оказывалась в окружении таких людей. Настоящих принцев и принцесс, послов и чиновников и просто важных личностей. Теперь же ей придется привыкнуть ко всему этому, она в скором времени станет сестрой принцессы.

- Они будут счастливы такой компании.

- Тогда я с радостью буду подружкой невесты, - улыбается Николетта, и в то время, пока она что-то говорит Хорхе, я тянусь к уху Максона и тихо шепчу: «Спасибо».

- Я ничего не сделал. Ты бы сама ее попросила об этом, только позже, - он прав, прошло бы совсем немного времени, и я бы сама обратилась к принцессе с таким вопросом, Максон меня лишь опередил.

- Вам и правда нужно быстро сыграть свадьбу. Вы не отрываете взгляда друг от друга. Словно зачарованные, - вот теперь настала очередь смеяться инфанта.

Мы совсем недолго разговариваем с Николеттой и Хорхе, так как желающих поздравить нас много. Одни поздравляющия сменяются другими, и это быстро утомляет. Когда Максон замечает, что мне не по себе от такого наплыва доброжелательных гостей, он уводит меня танцевать. Кружиться с ним в вальсе, не прятать кольцо и быть единственной, кому он принадлежит, это просто божественно. Никогда не думала, что для меня это будет столь важно, но это так. Он мой, только мой. От этой мысли я весь вечер глупо улыбаюсь, и у меня на сердце теплеет. Мы с ним шутим и перешептываемся, просто разговариваем ни о чем. За весь вечер я не пью ни капли спиртного, и Максон хитро устраивает так, что весь вечер у меня в руке лимонад, в то время как все остальные думают, что это шампанское. У нас с Максоном есть секрет, и мы будет охранять его столько, сколько нужно.

Один танец сменяется другим, и я быстро устаю. Кроме Максона я танцую с несколькими чиновниками, с Хорхе и даже с французским дофином, но перелет, усталость и беременность берут свое. Пока Максон ушел за простой водой, я скрываюсь от шума в дальнем конце зала у открытого окна. Я присела в нишу. Свежий воздух холодит кожу и вместе с тем освежает ее. Я закрываю глаза прежде, чем ощущаю прикосновение к своей руке. Я быстро оборачиваюсь и вижу перед собой знакомое улыбающееся лицо. Марли.

- Поздравляю, Америка. Я тебе столько раз говорила, что принцессой станешь ты, но ты так стоически не верила мне, хотя я все еще не могу понять, почему, - Марли обняла меня, но это было так поспешно, едва заметно и спряталась за портьерой. Я знаю, чего она боится, как бы ее кто-то не узнал и, более того, не понял, что Максон им помог. Осторожность Марли вполне понятна, удивительно, что она вообще решила пробраться сюда.

- Может потому, что была всегда поблизости Крисс? – я говорю это уже шутя, и это воспринимается не так, как когда мы в последний раз говорили с Марли об этом.

- Крисс никогда не была тобой. Что бы Максон ни нашел тогда в ней, она не смогла заменить ему тебя, - спокойно говорит Марли, и она, как всегда, права. Крисс не заменила Максону меня, будь по-другому, я не знаю, чтобы тогда было бы, не хочу думать даже об этом.

- Как бы там ни было, она была важна для него. Как у вас с Картером? Как он там?

- У нас все замечательно. Мистер Фридмен сказал, что подучит немного Картера, и тот в скором времени сможет стать младшим конюхом, а это уже приличнее работа.

- Это хорошо. Я поговорю с Максоном, и мы что-то придумаем для вас, - я и правда хочу чем-то помочь Марли, но, если бы я знала только, чем я могу ей помочь. Она сама не говорит, а я и не знаю, что можно сделать, не навредив им.

- Америка, Максон и так уже сделал для нас все, что мог. На большее мы рассчитывать и не могли, да и это так щедро с его стороны. Учитывая, что мой поступок был предательством по отношению к нему. Я должна была думать только о нем.

- Марли, Максон никогда не считал это предательством. Разве можно заставить кого-то полюбить? Разве можно выбирать кого любить, а кого нет?

- Тем не менее, я перед ним виновата. Как бы там ни было, все сложилось для нас обоих лучшим образом: я нашла Картера, у него есть ты. Не думаю, что Максону нужен был бы кто-то другой. И не волнуйся за меня. Тебе столько еще всего предстоит. Я так рада, что оказалась права.

- Я тоже рада, что ты будешь рядом. Только не исчезай, хорошо?

- Договорились. Ты бледная, тяжелый перелет?

- Я просто устала.

- Тебе нужно отдохнуть. Праздник праздником, а здоровье важнее. А, вот и Максон, - Марли улыбнулась парню за моей спиной, и он тут же появился передо мной. Максон сначала растерялся, но, к счастью, быстро отреагировал.

- Рад тебя снова видеть, Марли. Как вы? – затем, обернувшись ко мне, Максон дал мне стакан с водой и, не растерявшись, предложил второй Марли. Освободив руки, он обнял меня за талию и притянул к себе поближе. Как приятно ощущать его так близко. Так приятно ни от кого ни прятаться и не скрываться, не боятся, что, если нас увидят – будут проблемы. С Аспеном мы должны были постоянно скрываться, да и с Максоном нам пришлось таиться. Не хочу больше быть в тени. Такое ощущение, что мы совершаем преступление. Не хочу больше. Надоело.

- Просто замечательно. У нас все постепенно налаживается, и мы уже почти привыкли.

- Марли, потерпи год, может два, и тогда я что-то придумаю.

- Максон, не волнуйся за нас, ты свою семейную жизнь обустраивай. Америке несладко придется первое время, ты нужен будешь ей очень, - Максон огляделся вокруг, и я сначала насторожилась. Что случилось? Максон, явно убедившись в чем-то, улыбнулся нам с Марли.

- Марли, Америке скоро понадобится не только моя, но и твоя поддержка. Буду очень рад, если ты станешь помогать ей, - так вот, почему он оглядывался? Не хотел, чтобы кто-то услышал? Но он ведь ничего лишнего не сказал. Никто бы и не догадался, что речь идет о беременности, да и у Марли опыта в этом не больше моего.

- Я не понимаю, о чем ты, но я помогу, - улыбается подруга, а затем, пригубив из бокала немного, удивленно смотрит на нас, - Лимонад? Я думала, тут только шампанское.

- Не только. Если хочешь, могу принести тебе шампанского, - предлагает Максон. Марли смотрит на меня немного подозрительно, а затем, встряхнув головой, отвечает Максону, - Не нужно. Мне уже пора, пока не заметили мое отсутствие. Поздравляю Вас обоих еще раз, - подруга ловко вынырнула из-за портьеры и растворилась в толпе.

- Ты как? – тихо интересуется Максон. Он бы мог отойти и встать передо мной, но предпочел остаться за моей спиной.

- Я устала. Столько всего за один день.

- Попрощаемся с несколькими важными персонами и можно уходить. Мы только с дороги, так что можем уйти раньше, но, милая, подобной поблажки мы не сможем себе позволить позже, на других приемах.

- Я понимаю, обязанности принца и принцессы, и я к этому готова, действительно готова. Я сегодня просто слишком устала, но, если мы нужны здесь, мы будем. Я продержусь.

- Сегодня мучить себя не нужно. Сейчас только попрощаемся и уходим. Тебе нужен отдых, - Максон бережно и нежно берет меня за руку, и из тихого закутка мы выходим так сказать на свет, в середину толпы.

Прощание затягивается, и совсем незаметно для самих себя мы оказываемся разделены. Я как раз говорю с Мэй, когда замечаю, что Максон открывает дверь, чтобы покинуть Зал. Он, наверное, решил, что я уже ушла, и сам решил последовать за мной. Я, устало улыбнувшись, быстро прощаюсь с Мэй и иду к выходу. Нужно его догнать. Я стараюсь идти быстро, но голова кружиться, и поэтому я немного задерживаюсь.

Когда выхожу в коридор, я никого, кроме гвардейцев, не замечаю, но стоит мне пройти немного дальше, как я слышу голос. Женский голос с сильным акцентом.

- Максон, еще не поздно исправить. Зачем тебе она? Она же не такая, как мы с тобой. Она не знает ничего и только опозорит тебя. Максон, леди Америка никогда не сможет стать такой, какой должна быть принцесса. Почему она? Почему ты выбрал ее?

- Потому что я люблю ее, Дафни.

- Ты можешь ошибаться. Ты любил меня, но испугался отца, а сейчас тебе просто кажется, что ты любишь ее. Она слишком проста. Нет в ней ничего от принцессы. Она не такая как Арабелла или Люсиль, даже не такая как эксцентричная Николетта. Она не такая как я.

-Ты права, она далеко не такая как ты, - слова Максона словно тупым ножом прошлись по сердцу, но я быстро отдернула себя. Это не тот мир, в котором можно спокойно и открыто со всеми говорить. Мир Максона полон интриг, недомолвок и уловок, не стоит все воспринимать так, как ты это слышишь, и мне нужно будет учиться выживать в этом мире. Я буквально заставляю себя замереть на месте и ничего не делать: не убегать в комнату и не устраивать скандал, а просто ждать, что еще скажет Максон, - Америка, честнее очень многих, и она более открытая, чем ты. Она не испорчена нашим миром, она будет стоять за свое до последнего. Она многим пожертвует ради того, во что верит. Дафна, ты замечательная, но я не люблю тебя. Ты просто друг. Мы с тобой очень похожи, мы запросто находим общий язык, в то время как с ней, с Америкой, мы частенько спорим, но я обожаю ее даже когда она на меня злится. Дафни, я люблю все в ней. Она та, кто мне нужен и ни ты, ни кто-то другой этого не измените.

- Максон, а как же мы?

- Нас никогда не было, - решительно отвечает Максон, но я тут же слышу шум и удивленный возглас. Я выхожу в главный холл как раз тогда, когда Дафни тянется к Максону и целует его. Максон, как и я, не ожидал этого и, надеюсь, только поэтому не оттолкнул ее сразу.

Максон почти сразу же замечает меня и отталкивает от себя принцессу.

- Америка….

- Принцесса Дафна, думаю, Вы понимаете, что не имеете никакого права целовать чужого жениха. Сомневаюсь, что где-то есть правила, позволяющие девушке или женщине целовать не своего мужчину. Вы сами были свидетельницей того, как Принц Максон сделал мне предложение, а, соответственно, с той минуты я - его невеста. Чего Вы добиваетесь?

- Леди Америка, прошу прощения, но Вы помешали частной беседе, - легко и беспечно отвечает принцесса Дафна.

- Частной беседе с моим женихом? Не думаю. Я как раз появилась вовремя, чтобы остановить происходящее, пока Вы не вызвали осуждения у общества. Что сказал бы Ваш отец, узнав о происходящем?

- Максон…, - обратилась к принцу Дафна в надежде, что он скажет мне уйти. Максон поднял на меня глаза, и я лишь немного приподняла бровь, предоставляя ему свободу действий и спрашивая у него, чем это все закончится.

- Дафна, мне сказать больше нечего. Думаю, тебе лучше вернуться в Зал.

- А ты?

- Мы с Америкой устали с дороги и собирались покинуть прием. Так что мы пойдем отдыхать.

- Ясно. Спасибо, что поговорил со мной, - Дафна удалилась, ничего не сказав мне, но это мне не было нужно.

Стоило ей скрыться из виду, как я сама собралась уходить. Меня охватило раздражение. Я думала, с окончанием Отбора это все закончится, но нет же, вместо девушек теперь принцессы. Максон не виноват, но таков он уж есть. Он - принц, чертовски красивый и учтивый принц, мечта многих девушек, в том числе и принцесс. Это никогда не закончится. Это будет продолжаться вечно и сомневаюсь, что кого-то остановит то, что он помолвлен или будет женат. Я сама себя подписала на муки ревности.

Я направляюсь к лестнице, злясь на все вокруг: на все условности, на короля Кларксона, на принцессу Дафну, на самого Максона и даже, в частности, на саму себя. Почему все должно быть так сложно, почему у простых людей без гроша в кармане жизнь легче?

- Америка, подожди пожалуйста, - Максон быстро меня нагоняет и обнимает со спины за талию.

- Максон, ты с ума сошел? Нас же увидят, - привычка осторожничать уже почти стала моей 2-й кожей.

- И что? Ты – моя невеста, - Максон подхватывает меня на руки, и только нежелание ставить в известность всех, что наследник сошел с ума, останавливает меня, и я не визжу, но все же легонько ударяю его в грудь, а он лишь смеется. Максон быстро поднимается по ступеням, и я жду, что окажусь в своей старой комнате, но нет, Максон несет меня выше, на третий этаж. Тут комнаты королевской семьи. Нам, девушкам, не было позволено подниматься на третий этаж, но Максон несет меня именно сюда и никуда больше.

- Максон, моя комната ниже этажом. Ты забыл? – Максон улыбается, но ничего мне не отвечает и несет меня выше, а когда ступени заканчиваются, поворачивает к своей комнате.

- Максон, ты с ума сошел. Если нас застукают в твоей комнате, разразится ужасный скандал, - Максон молча заносит меня в комнату, не доходя до своей, и опускает меня. Я видела эту комнату всего раз, но раньше она не была обставлена, а сейчас она полностью заполнена всем-всем-всем. Даже обивка выбрана с умом. Я просто обожаю голубой цвет, и все в комнате как раз в голубых оттенках. Я не стала пока рассматривать комнату, так как сначала нужно поговорить с Максоном.

- Что ты вздумал? Максон, нам не нужны неприятности. Мы и так подвергаем ребенка риску, а тут еще эти выходки. Меня бросает в дрожь от одной мысли, что с ребенком может сделать твой отец. Это ведь не моя комната, зачем ты меня сюда привел?

- Успокойся, милая. Это твоя комната по праву, ты всего через две-три недели станешь принцессой, а значит, эта комната твоя, и я не хочу видеть тебя внизу. Я хочу, чтобы ты была так близко ко мне, как это только возможно, - Максон обнимает меня, и я уже таю, но тут я кое-что вспоминаю и отстраняю его.

- А сейчас что не так?

- Я больше не хочу видеть, как тебя кто-то целует. Они не имеют никакого права. Ты только мой, ясно? – я сердито смотрю на Максона, а он словно только забавляется, - Никаких Крисс, Селест и тем более Дафн, Люсиль и Арабелл. Ты меня понял? Никаких поцелуев, касаний и частных разговоров. Уж поверь, тебе не хочется знать, что потом буду делать я в ответ.

- Согласен со всем, моя любимая собственница, - Максон заключает меня в цепкие объятия и начинает целовать, я его немного отстраняю.

- Я еще не договорила. Максон, если кто-то к тебе полезет целоваться, будь добр, оттолкни их.

- Конечно, - самодовольно ухмыляется жених.

- Что?

- Как это прекрасно, когда ты ревнуешь.

- Да, я ревную, я имею на это полное право.

- Конечно имеешь, но повода нет, я люблю только тебя, а теперь я хочу тебя поцеловать, - Максон так целует меня, что я вмиг забываю о своей злости, но вот о беременности не забудешь, так как уже спустя пару мгновений, я теряю сознание.

Когда я снова прихожу в себя, я уже лежу на кровати. Я приподнимаюсь немного, но голова тяжелая.

- Давай я тебе помогу снять платье, и ты обратно ляжешь, - предлагает Максон, который до этого заботливо сидел у изножья. С горем пополам мы избавляемся от платья, и он укладывает меня обратно. Укрывает меня заботливо и целует в лоб.

- Останься со мной, - прошу я, и Максон без слов начинает снимать одежду. Раздевшись, он забирается ко мне в кровать и укрывает обоих одеялом, я прижимаюсь к его груди.

- Спасибо.

- Не нужно было тебя так изматывать сегодня. Прости, - тихо произносит Максон.

- Все как нельзя лучше получилось. Не волнуйся. Но больше никаких Дафн.

- Хорошо. А теперь спи.

- Слушаюсь, сир, - веки тяжелеют, и я быстро проваливаюсь в сон, не проходит и десяти секунд.

На следующее утро я проснулась рано. Девушки сидели рядом в почти незнакомой мне комнате. Я вчера так и не успела рассмотреть ее. Все, что я отметила вчера, так это цвет, преобладающий в комнате. Комната была почти вдвое больше, чем та, которую я занимала прежде. Большая мягкая кровать с навесным балдахином, в которой просто можно утонуть. Большие, даже можно сказать, огромные окна с тяжелыми бархатными шторами, богато расшитыми серебряными и золотыми нитями. Небольшие диванчики и стеклянный столик между ними, туалетный столик и множество всего на нем, много других мелочей. Комната как раз такая, какой мне хотелось бы ее видеть. Все предельно просто, без вычурности и элегантно. Больше всего меня впечатлил рояль. Черный, блестящий рояль, и он мой, лишь мой. Я быстро натягиваю на себя халат, который заботливо приготовили мои служанки и едва ли не бегу к инструменту. Я знаю, что это один из подарков Максона, и о нем не знает король, так как он уже бы заранее понял, кто станет его невесткой. Крисс никогда не отличалась тягой к музыке.

Я нежно провожу сначала по крышке, потом по клавишам и так по всему роялю. Поразительно. Такой прекрасный инструмент принадлежит мне. Я не удерживаюсь и сажусь на мягкий стульчик у рояля и начинаю играть. Хоть я давно этого и не делала, но пальцы помнят. Мои пальцы сами помнят как играть. Я отдаюсь музыке, и это просто захватывает меня. Я и музыка сливаемся воедино, и нота за нотой складываются в прекрасную музыку.

Совсем скоро игра так захватывает меня, что я не замечаю, как ко мне кто-то подкрадывается. Лишь когда тяжелые и такие знакомые ладони касаются моих плеч, я словно возвращаюсь в реальность.

- Ты так волшебно играешь, - поворачиваюсь к Максону, он берет мои руки в свои и целует их, - Твои руки творят такую красоту. Они такие нежные.

- Они обычные, а игра – это всего лишь результат многолетних и ежедневных тренировок.

- Таланту невозможно научиться, а у тебя определенно талант. Будешь играть мне каждый вечер? – стоило Максону спросить, как я сразу же представила себе это. Максон сидит рядом в кресле, а я играю. Играю не так, как я привыкла, незаметно для других, без благодарности и слова одобрения, а играю для человека, который наслаждается моей игрой, который и правда восхищается игрой, а не делает вид, что едва терпит мое присутствие. Я бы очень многое отдала за это.

- Конечно. В скором времени тебе это надоест, и ты попросишь меня перестать.

- Никогда не попрошу. Ты играешь замечательно. И знаешь, есть немало способов убедить тебя сыграть еще немного.

- Например? – я поднимаю на Максона смеющиеся глаза и понимаю, что не могу быть счастливее, чем сейчас. Он – мой жених, у нас скоро свадьба, и я жду его ребенка. Не знаю, что я могу желать сейчас больше. У моего ребенка будет все, и, самое главное, будет отец, родной отец.

Максон наклоняется, и его губы быстро находят мои. Его ладони обвиваются вокруг меня, и я отдаюсь чувствам и ощущениям. Максон, улыбаясь, быстро отстраняется.

- Прости, совсем забыл. Подожди минутку, - Максон отходит от меня и через смежную дверь возвращается к себе. Я вижу, как только мелькает его светловолосая голова в дверном проеме. Я не поворачиваюсь снова к роялю, так как мне становиться очень любопытно, и поэтому я просто стараюсь осмотреть на что-то помимо рояля и вижу на стене картину Мэй. Она чудесным образом расположилась справа от рояля на очень видном месте, там, где ее мы с Максоном сможем увидеть в любой момент. Она очень гармонично вписалась в общий интерьер, словно так и должно быть. Я замечаю футляр от моей новенькой скрипки, подарок родителей, и сердце наполняется теплом. Они отдали очень много денег за этот инструмент, только потому, что я о нем мечтала. Ни мама, ни папа не могли быть уверены, что Максон выберет меня и, тем не менее, потратили деньги мне на подарок. Как я их люблю.

Раздается стук, и я оборачиваюсь в надежде увидеть Максона, он должен как раз вернуться, но вижу двух гвардейцев, Аспена и незнакомого человека, он одет в форму, более парадную, чем остальные гвардейцы. Должно быть, это начальник дворцовой охраны.

- Простите, Вам что-то нужно? – растерянно спрашиваю я, и мне отвечает, как раз тот начальник.

- Леди Америка Сингер, Вы арестованы за нарушение закона Иллеа и понесете соответствующее наказание, - я не сразу понимаю, о чем речь, но виноватое выражение на лицах гвардейцев только подтверждает правдивость приговора. Все мое тело сковывает животный страх, что я повторю судьбу Марли, ведь мы с Максоном нарушили закон, и я вполне могу потерять нашего ребенка, а мне лучше умереть, чем допустить подобное.

- В чем меня обвиняют?

- Вы вступили в незаконную интимную физическую связь до брака, что запрещено законом.

- Что со мной будет? – я бы отнекивалась убегала и билась, но это не поможет мне.

- Сами узнаете. У Вас 15 минут, чтобы одеться, - один из гвардейцев едва ли не грубо заталкивает Эрин. Она бросает на всех колкие взгляды, а толку то? Хмурый мужчина скрывается за дверью, и два гвардейца за ним. Последним комнату покидает Аспен. Он пытается перехватить мой взгляд, но я с каждой секундой ненавижу его все больше и больше. Только он знал о нас, он и девушки. Мои горничные меня бы не предали, а вот Аспен… Аспен мог так поступить из ревности и желания отомстить Максону. Он только не учел, что этим уничтожит меня.

Когда они уходят, я бью ладонями об стенку, и мои тихие внутренние рыдания переходят в истерику, и я сдираю кожу с ладоней и бью до тех пор, пока на них не выступает кровь, и они так болят, что я их не чувствую. Ко мне больше никого не пускают. Я быстро понимаю, что Максон ко мне не проберется. Смежная дверь закрыта и явно с этой стороны. Я даже слышу окрики Максона, но он меня едва ли слышит. Он напуган не меньше моего, но попросил довериться ему. Я слепо верю, что Максон меня спасет, но в душе уже понимаю, финал моей сказки не будет таким счастливым, как я думала и мечтала. Король Кларксон нашел против меня оружие.

Эрин едва ли успевает одеть меня в бархатное кремовое платье, прежде чем открывается дверь. Кроме того, я успеваю перестать плакать, вытереть слезы и замазать следы пудрой. Я успеваю обнять мою горничную и прошептать ей на ухо:

- Найди принцессу Николетту как можно скорее. Ее помощь может оказаться неоценимой. Только не забудь, прошу тебя, не забудь о принцессе Николетте, - я принимаю, наверное, самое отчаянное решение и добавляю, - Расскажи ей все, что произошло и расскажи о ребенке. Если не она и не Максон, никто не сможет мне помочь.

Гвардейцы возвращаются быстро. И как назло мне, моим палачом, который ведет меня со связанными руками вниз, оказывается Аспен. Я нахожу удачный момент как раз для того, чтобы с болью от предательства, смешанной с растущей ненавистью прошептать ему:

- Никогда не думала, что ты вот так предашь меня. Теперь любуйся, что ты со мной делаешь. Ненавижу тебя.

========== Глава 15. Наказание ==========

Аспен изменился в лице и, пока он вел меня вниз, мне казалось, мое сердце отбивает удары не моей жизни, а мгновения до моего падения. Пока я спускаюсь вниз, я чувствую, что та счастливая жизнь, о которой я мечтала, утекает сквозь пальцы. Я не плачу. Не доставлю я никому радости наблюдать, как я плачу. Еще чего, не дождутся. На первом этаже мы встречаем королеву Эмберли. Бедная женщина бледнеет и становится сама не своя. Я пытаюсь улыбнуться, но у меня не выходит. Я сейчас более склонна к слезам, чем к улыбкам. Королева искренне радовалась мне, и вот теперь я невольно заставляю ее волноваться. Несправедливо. Она с тоской смотрит мне вслед, пока меня уводят в подвальное помещение. Темниц тут нет, поэтому мне предоставляют странную небольшую комнату рядом с десятком кладовых. В комнате два потертых дивана, стол, такой же, как и у нас на кухне, и стул у стены. Стены ничем не завешаны, простые бетонные неприкрытые стены, деревянный пол, окон тут нет. Словно насмехаясь надо мной, мне даже не дают в одиночку ждать своей участи, а, кроме того, что оставляют в комнате гвардейца, так им еще оказывается Аспен.

Я сажусь на стул у дальней стены, ко всему прочему желая подчеркнуть, что мне ничего не нужно. А мне ведь и правда ничего не нужно. Я никогда не гналась за короной вместе с прочими. Все, чего я хотела - это быть с Максоном, а с недавних пор, и защитить ребенка. Если бы только Максон мог быть простым человеком, не принцем, все было бы гораздо легче и проще.

Головокружение сильнее, чем что-либо еще, напоминает мне о моем положении, о ребенке, которого я уже не в силах ни защитить, ни спасти.

- Америка, - неожиданно нарушает давящую тишину Аспен. Я бы предпочла и дальше молчать. Я хотела бы сохранить достойное лицо и тем самым не дать никому увидеть мою слабость, но то ли нервы сдают, то ли терпеть оказывается не под силу, я плачу. Разрыдалась как маленькая девочка, а ведь имею право. Я теряю все. Я могу сдержать себя при чужих, но мое тело реагирует на Аспена как на близкого человека. Я боковым зрением замечаю движение.

- Стой где стоишь. Не смей приближаться ко мне, - цежу я сквозь зубы, все еще плача и ненавидя Аспена сильнее с каждой минутой.

- Америка, все не так, как ты думаешь….

- Что я думаю? Аспен, оглянись, это лучшее, что меня теперь будет окружать, - я обвожу руками комнату, а потом со злостью смотрю на него, - Ты уничтожил все, абсолютно все. Не только наше будущее с Максоном, но и мою жизнь. Король меня ненавидит, он не даст мне спокойно жить. Ты дал ему повод уничтожить меня. Доволен?

- Америка, я ничего не делал. Я бы не смог так поступить с тобой, - Аспен пытается приблизиться ко мне, я жестом даю понять, что не стоит. Он останавливается. Аспен вскидывает руки, он часто, когда злится, жестикулирует, но кто сейчас зол больше - еще тот вопрос.

- Не делал? Кто еще кроме тебя знал? Кто еще мог рассказать королю? Кто еще ненавидит Максона, и кто не хочет, чтобы мы были вместе, кроме короля? – я срываюсь на крик. Я вскакиваю со стула и грозно смотрю на Аспена. Становится неважно, что Аспен слишком близко, или что кружится голова. Злость и боль настолько сильны, что не поддаются контролю.

- Я бы никогда так не поступил с тобой. Америка, ты же меня знаешь лучше кого бы то ни было. Да, я злился, что ты с ним, и мог наговорить много чего, но я бы никогда не стал делать что-то, что может навредить тебе. Раньше ты мне верила.

- Я бы хотела верить, - неожиданно даже для себя самой, говорю я. Я и правда хотела бы верить и избавиться от этой боли от предательства Аспена, я хотела бы вернуть дружбу, но возможно ли? – Кто тогда это сделал? Кто испортил все? Откуда король узнал?

Головокружение подкашивает меня, и я почти падаю, но успеваю ухватится за спинку дивана. Только сейчас мне этого не хватает. Аспен оказывается рядом и вопреки тому, что я сжимаюсь от его прикосновений, он усаживает меня на диван.

- Можешь думать обо мне все, что хочешь, но я не буду смотреть как тебе плохо и ничего не делать.

- За что? За что мне это? За то, что полюбила принца? Этим я провинилась? – я несвязно бормочу себе под нос, чувствуя, как все необходимые силы уходят бесследно.

- Америка, ты как? У тебя что-то болит? Америка, ответь же, - я слышу, словно сквозь слой ваты. Все приглушенно и будто вдалеке происходит. Я чувствую, как Аспен слегка встряхивает меня и даже вижу его, но довольно расплывчато. Мне бы что-то ответить, да язык не поворачивается. Мой ребенок. Мой малыш. Я должна его защитить и позаботиться о нем, но кто я такая, чтобы соревноваться с королем? У него власть, деньги, связи, у меня же ничего. У него в руках вся страна, а у меня под сердцем его внук. Забавно, не так ли? Палачом для ребенка станет родной дед. Ему не привыкать. Ему не впервой убивать свою кровь. Человек, не знающий любви и преданности.

- Отойди от нее. Америка, - голос сменился, и прежде, чем затуманенное сознание подсказывает мне, кто это, я понимаю это сердцем. Мое тело даже сейчас чутко реагирует на Максона. Невидимая нить между нами становится прочнее, и я на эмоциональном уровне ощущаю его присутствие. Когда он обнимает меня, я не отталкиваю, а инстинктивно обнимаю в ответ.

Проходит совсем немного времени, и я успокаиваюсь. Мне не приснилось, Максон и правда тут, крепко прижимает меня к себе и просто гладит по распущенным волосам.

- Все будет хорошо, милая. Все будет хорошо.

- Максон, он меня со свету сживет. Король ненавидит меня, и он не позволит мне стать твоей женой.

- Я не позволю ему помешать нашей свадьбе. Хватит. Он слишком долго управлял моими действиями и решениями. Отец много раз повторял, что король(принц) должен уметь принимать решения и отстаивать их. Самое время показать ему, что я способен на это, - я ненавижу себя за то, что расклеилась, не время и не место, но так хорошо с ним. С Максоном мне спокойнее, чем где бы то ни было на этой планете. С ним я чувствую себя лучше, чем дома, Максон - мой дом. Только вот мой ли он теперь?

- Что же ты сделаешь?

- Милая, доверься мне. Я что-нибудь придумаю.

- Максон, я не…, - я запинаюсь, не решаясь сказать то, что и в самом деле собираюсь ему сказать. Я знаю, чем все это может окончиться, чем закончится эта история для него. Мне все равно, что будет со мной: если я потеряю Максона и ребенка, мне уже будет все равно, что сделают со мной. Я не могу позволить, чтобы разрушения коснулись и его. Я не знаю, как это все повлияет на него, и что сделает его отец с ним, исходя из всей этой ситуации. Одно я знаю точно: если Максон решится пойти против отца - наказание будет куда серьезнее, чем те, что были прежде. Я прекрасно помню шрамы на спине у Максона, и меня сейчас передернуло всю от мысли, что в этот раз может быть еще хуже, - Я не могу даже думать о том, что он с тобой сделает.

- Неважно. Я не подпущу его к тебе, - я собираюсь потребовать, чтобы он ничего не делал, но он не дает мне что-то сказать. Буквально. Он прислоняет ладонь к моим губам, - Я никогда не оставлю тебя. Никогда. Не сомневайся и даже не вздумай просить о другом. Я - не он, я никогда не брошу тебя.

Максон говорит об Аспене, но не поворачивает голову к последнему, он не отрывает взгляда от моих глаз и не дает увернутся мне. На сердце теплеет от трепетного волнения, вызванного тем, что он верен мне, когда я пытаюсь просить его об обратном. Он не сдается, так почему сдалась я? А ведь не должна же. Найти бы силы, а там я смогу хотя бы попытаться отстоять свое право на счастье.

- Я люблю тебя, - все, что я говорю Максону в ответ на его слова. Будет ли возможность сказать ему это еще раз, я не знаю, но он должен это услышать хотя бы сейчас. Максон убирает растрепавшиеся волосы мне назад и серьезно смотрит на меня.

- Я люблю тебя не меньше, милая. Я должен идти. Береги его, - говорит Максон, коснувшись моего живота и прижавшись губами к моему лбу. В этом, таком невинном жесте, столько нежности и надежды, что моя вера в свои силы возрастает.

Максон быстро покидает подвал. Он решительно выходит из комнаты, и никто не говорит ему и слова. Куда уж там, это ведь принц. Пожалуй, в этом есть свои плюсы. Не будь он принцем, не смог пробраться сюда, хотя, не будь он принцем - ничего этого попросту не было бы.

Я забираюсь на диван с ногами, обхватываю колени руками и утыкаюсь в них лбом. Какая уж тут гордость, если Аспен толькочто видел кое-что похуже.

Мы молчим. Я не знаю, как правильно это описать. Я могла бы что-то сказать, но не говорю, не вижу смысла, или это просто отсутствие желания говорить с Аспеном, но, так или иначе, я молчу. Боли нет. Странно, но той боли от его предательства уже нет, и что-то подсказывает мне, что это главным образом потому, что я теперь не так уверена в предательстве Аспена. Я не могу отрицать очевидного, и он это знает. Аспен совершенно точно прав в том, что я его знаю. Тот Аспен, которого я всегда знала, не смог бы причинить мне вред, но что, если приоритеты Аспена изменились? Вместо боли пустота, пустота там, где было все светлое по отношению к Аспену. Я не знаю, кто он мне теперь: друг, бывший любимый, просто знакомый, гвардеец во дворце моего жениха или предатель? Многовато вариантов для одного человека. Знать бы еще правильный ответ.

Почему молчит Аспен, я не знаю. То ли он что-то обдумывает, то ли ему неловко, то ли он злится на меня, а может злится и на Максона. Как бы там ни было, мы молчим, в комнате повисает неловкая тишина, и я слышу только биение своего сердца и наши дыхания.

Я судорожно пытаюсь придумать, как обхитрить короля, но у меня нет действительно стоящей идеи, одни лишь глупые мысли, одна абсурднее другой. Проходит минут пятнадцать, прежде чем я признаю, что я не соперник в коварных идеях королю, он-то уж мастер интриг, заговоров и прочего. От него можно ожидать всего, чего угодно. Раз королю совесть позволила убить своих детей, он не побрезгует ничем, чтобы от меня избавиться.

- Америка, - отрывает меня от раздумий голос Аспена. Я даже успела забыть, что и он тут, - я не виноват в том, что происходит. Если бы я знал, как помочь - помог бы.

- Мне ничего не поможет. Ничего. Все, чего я бы хотела, так это сейчас нанести меньше вреда Максону, - Аспен всплескивает руками и ударяет кулаком о стену, даже не поморщившись.

- Не могу поверить, что ты смирилась.

- Мне не нужна та жалкая жизнь, которую оставит мне король без Максона и…

Я не договариваю, просто не успеваю из-за того, что дверь распахивается, и в комнату растрёпанная влетает Эрин. Именно влетает, по-другому и не назовешь. Аспен в это время находится за дверью, он там и остается.

- Миледи, я только что от принцессы Николетты. Как хорошо, что она рано встала. Это только нам на руку. Стоило мне рассказать ей все, что произошло и рассказать о ребенке, - немного приглушенно она говорит последние слова, но Аспен-то слышит. Я вижу, как его лицо меняется с удивленного на сердитое. Раньше я бы расстроилась, а сейчас мне не до этого. Правда, у Эрин просто невероятный талант объявлять всем о ребенке раньше меня самой: Максон, Николетта, Аспен. Правда, Николетте я просила сама сказать, но это не меняет факта.

- Что сказала принцесса Николетта?

- Она попросила передать, что сделает все, что в ее силах, быстро отправила меня к Вам и просила передать вот это, - Эрин протянула мне конверт, и, вытянув оттуда лист пергамента, я стала читать:

«Дорогая Америка,

Одна из твоих горничных сообщила мне о произошедшем. Я просто шокирована варварством короля Кларксона. Ты же невеста его сына, но сейчас не об этом. Дорогая, можешь не волноваться и положиться на меня. Я что-нибудь придумаю. Да и твой принц не станет сидеть сложа руки. Доверься нам. Тебе не стоит сейчас волноваться. Береги ребенка, наследника трона. Если я не стану крестной будущего короля Иллеа, значит я не Николетта Ристори, будущая королева Испании. Мне пора бежать.

Николетта»

Николетта прекрасно осведомлена, что я свободно владею испанским, и свое письмо она написала на языке своей будущей страны. Мало ли, кому из охраны мог попасть этот конверт. Пока бы письмо дошло до короля, прошло бы время и не известно, дошло ли бы оно. Письмо у меня, и от слов поддержки Николетты мне становиться легче. Король Кларксон не учел, что у меня в рукаве два козыря. Я дружна с Николеттой, а она, в свою очередь, почти жена Хорхе.

- Спасибо, Эрин, - улыбаюсь я девушке, но она качает головой, мол она еще не закончила. Я все свое внимание обращаю снова на нее.

- Леди Америка, я связалась с мистером Прескотом, и он обещал помочь, не знаю как, но Вы не останетесь без защиты, - я прерывисто обнимаю Эрин, благодарная за неожиданную поддержку. Повстанцы обещали быть на моей стороне, но я даже не надеялась, что они будут помогать мне сейчас. Я бы и не смогла их просить об этом. Но они обещают помочь, они уже третьи, кто обещает. Я не имею уже никакого права сдаваться.

- Спасибо, - шепчу я, совсем растерявшись и не зная, что же сказать на это. Как же я сразу не догадалась о том, что Эрин непременно сообщит все мистеру Прескоту, и все дело в том, что я иногда уже забываю, что она повстанец, а не одна из моих девушек.

- Леди Америка, где же Ваша решительность? Выше нос. Не позволяйте королю победить.

- Я не собираюсь сдаваться. Не доставлю я королю Кларксону такого удовольствия, - я ощущаю прилив уверенности и готовности бороться. Война еще не проиграна, и нет никакого смысла в том, чтобы сложить оружие и сдаться на волю тирану.

- Вот так лучше. Леди Америка, вот увидите, Ваш сын станет принцем, мы не позволим королю отобрать у него это.

Дверь неожиданно распахивается, и в комнату входит главный гвардеец, Эрин не теряется. Она достает расческу и передает ее мне.

- Леди Америка, держите, подправьте немного прическу. Вы должны быть принцессой, - Эрин подмигивает и уходит, не дожидаясь моего «спасибо». Ее провожает гвардеец, и она не оборачивается. Все сообщения я получила, она подняла мне настроение и оставила с расческой. Работу свою Эрин МакНилан сделала.

Я берусь за расческу и начинаю заниматься растрёпанными волосами. Кто знает, когда за мной придут. Будет ли это через пару минут или через пару часов, но я должна выглядеть достойно. Я – невеста принца Максона, и никто пока не отобрал у меня этого. Не позволю так просто смешать меня с грязью. В чем и перед кем я виновата? Я полюбила принца, и этого мне никогда не простит король. Точнее, он никогда не простит того, что Максон полюбил меня и выбрал меня, жалкую Пятерку, а не одну из тех, кого он приготовил для сына. Король Кларксон никогда не простит мне отказа в подчинении. Ему не были никогда нужны рядом люди, которые способны сказать «нет» в ответ на его приказы. Волосы не сразу поддаются, но мне все же удается с ними справиться.

- Ребенок? – нарушает тишину Аспен, и я поднимаю на него глаза. Оправдываться или скрываться я просто не собираюсь, а отрицать не за чем. Это не такая страшная, как многим может показаться, тайна. Чтобы со мной не сделали, ребенок просто может не пережить все это. Какая уже разница, кто о нем узнает?

- Да, ребенок, мой и Максона ребенок, - думая о ребенке, я заставляю себя успокоиться. Это самое меньшее, что я могу для него сейчас сделать.

- Ты беременна? Я так и знал, что все этим и закончится, - Аспен злится, и от его злости страдает стена. Никто не реагирует на это и не входит в комнату, значит звукоизоляция тут отличная, и на том спасибо.

- Да. Я жду ребенка Максона, - спокойно отвечаю я, все еще злясь на Аспена.

- Я бы никогда так не поступил с тобой. Я бы не посмел. А он смог.

- Он ни в чем не виноват. То, что произошло между нами, было с обоюдного согласия, и ответственность за последствия несем мы оба. Я также виновата, как и он.

- Америка, он – принц, мужчина, он должен отвечать за свои поступки, - все еще злится Аспен, но уже оказывается возле меня.

- Он и отвечает. Если ты не заметил он делает все, что может сделать.

- Конечно. И поэтому ты все еще тут?

- Ты не знаешь его отца. Не смей обвинять его. Он хоть меня не оставляет, как это сделал ты, - Аспен посмотрел на меня так, словно я дала ему пощечину, но он сам виноват. Не я оставила его, не я бросила его с разбитым сердцем.

- Я не рушил твою жизнь, как это сделал он, - я начинаю злиться на него. Как он мог судить Максона, когда сам немало дров наломал?

- Нет, он не рушил мою жизнь, это сделал ты. Я еще не увидела доказательств, что это был не ты.

- Ты мне не веришь, - сокрушенно сказал Аспен как раз в то мгновение, как открылась дверь, и в комнату вошла вся моя стража. Самый старший и самый страшный обратился ко мне с презрением.

- Леди Америка, Вам пора.

Я с достоинством поднимаюсь и стараюсь держаться так, как учила нас Сильвия. Меня ведут через задний двор дворца, и мы быстро оказываемся на уже знакомой площади. Тут уже собралось много народу. Все глазеют на меня, но я не вижу в их глазах презрения. Они не наслаждаются зрелищем, они жалеют меня. Они обеспокоены всем происходящим, они за меня, а не против, как того хотел бы король. Я перевожу взгляд на короля, и он выглядит подозрительно самодовольным, его презрительная ухмылка выражает то, что в нем столько времени копилось: в первую очередь, это злость и ненависть ко мне, презрение к моему положению и моей личности, жажда мести и триумф от того, что он добился того, что сейчас происходит со мной.

Меня выводят на возвышение, и я вижу взгляд королевы, мне жаль, что ей приходиться наблюдать за этим всем. Она всегда относилась ко мне с теплотой и добротой, и несправедливо заставлять ее присутствовать здесь. Я встречаюсь взглядом с Максоном, и мое сердце замирает от переполняющих чувств, которые настолько сильны, что я готова позволить случиться всему, чему угодно, лишь бы это не коснулось его, но я обещала себе не сдаваться, и я не сдамся. Максон быстро отводит взгляд, и начинает о чем-то усиленно переговариваться с королем, но тот словно не видит и не слышит сына.

- Леди Америка Сингер нарушила Закон Иллеа …, - длинная речь чиновника сливается, и я не разбираю ни слова. Мне кажется, она длится вечность, но готова поспорить, она длилась всего несколько минут. Я не могу смотреть на своих родных. Не могу позволить себе посмотреть в глаза отцу, он так верил в меня, в то время как я не оправдала его надежд. Они меня любят, и я знаю, как им больно наблюдать за всем этим, но я не в силах избавить их от этого, - и приговаривается к публичной порке, потери статуса невесты принца Максона и перемещении к Восьмой касте.

Другого ожидать и не стоило. Хотя, от короля Кларксона я ожидала больше зверства. Повернув голову к Максону, я замечаю, что он все еще спорит с отцом, он что-то настойчиво ему доказывает, а рот короля сжимается все плотнее и плотнее. Я заставляю себя держаться с достоинством, если это вообще возможно, особенно когда тебя толкают, и ты падаешь навзничь на жесткий деревянный пол. Теперь я стала Марли. Король делает из меня Марли, но никто этому не рад. Я замечаю негодование людей, направленное не на меня, а на короля. Я вижу злость и ненависть. Может, Максон был прав, и люди любят меня куда больше, чем я думала?

Я никак не реагирую, даже когда плеть опускается не на мои руки, как было с Марли и Картером, а мне на спину. Я заставляю себя не закричать от боли, а хочется. Боль раздирает спину, и хочется выть волком, но я не доставлю королю Кларксону такое удовольствие. Та часть спины, которую коснулась плеть, горит огнем. Чтобы не выдавать, как сильно болит, я сжимаю крепче зубы. Он не увидит моей слабости. Вся моя надежда на Максона, Николетту и мистера Прескотта. Это еще не конец, и это понимает даже король. Он унизил меня, он заставил меня ощутить боль, но он не сломил меня.

Когда второй раз моей спины касается плеть, я думаю только о ребенке. Может, думая о нем, я как-то смогу защитить его. Мысль абсурдная, но до другого я додуматься не могу. Палач знает свое дело, и на моей спине словно развели костер. Толпа кричит, люди недовольны. Палач делает передышку и, повернув голову к королю Кларксону, что-то спрашивает. Я краем глаза замечаю, что Максон, уже не сдерживаясь, вовсю кричит на короля и тычет бумаги, но тот лишь ухмыляется. Неужели Максон не видит, что это бесполезно?

Наши взгляды неожиданно встречаются, и я вижу, какая боль и ярость сейчас его одолевают. Он злиться на себя, что не в силах помочь. В следующее мгновение я даже не думаю, что делаю, просто снимаю кольцо с пальца, то самое обручальное кольцо, и кидаю его в сторону Максона. Я не знаю зачем и какой смысл. Но на Максона это действует совсем не так, как я могла бы думать или ожидать, а может и мечтать. Он перестает спорить с королем и бросается ко мне. Максон старается прикрыть меня своим телом, и я чувствую, как весь он содрогается от следующего удара плетью, который происходит очень быстро. Должно быть, палач уже занес плеть и не смог остановиться.

Удар приходится и по мне, но гораздо слабее и терпимее. Толпа в ярости, я просто слышу их крики, но боль так затуманивает разум, что я даже не пытаюсь разглядеть, что происходит. То ли король никак не реагирует на поступок сына, то ли не успевает ничего сказать, и на нас обрушивается еще один удар. Максона опять передергивает, но он старается весь удар принять на себя. Плеть палача длинная и достается и мне. Я не кричу, но я чувствую дрожь по телу Максона, и с опозданием понимаю, что это реакция не на боль, а на мое судорожное дыхание. Оно прерывистое, и я сама удивляюсь этому, я словно задыхаюсь. Я уже закрываю глаза и жду еще удара, но все смолкает. Я слышу сердитый, даже разъяренный, но поразительно спокойный голос. Он словно в тумане, и только когда я поднимаю голову, то вижу, что все люди значительно ближе, и они вот-вот сорвутся с места и поднимутся на возвышение, но сейчас они замерли. Все застыли, и я, как и Максон, стояла в растерянности, пока не показалась копна черных волос и знакомая фигурка итальянской принцессы.

Николетта.

С облегчением я смотрю, как она что-то говорит королю Кларксону, в то время как Максон неожиданно поднимается и бережно подхватывает меня, чтобы не коснуться пострадавших участков спины. Я обхватываю его руками и льну к нему так сильно, словно надеясь на то, что его объятия уймут боль. Адская нестерпимая боль терзает тело, но я по-прежнему не кричу.

- Америка, потерпи, милая, это скоро закончиться. Я люблю тебя. Держись, пожалуйста. То, что не получилось у меня, получиться у Николетты. Даже отец не может оспаривать силу ее влияния, особенно когда у нее за спиной представители 6 стран.

Шесть стран? Да он шутит. Неужели нашлись те, кто решительно пойдут против короля Кларксона?

- Тебе больно? – шепчу я Максону. Я сама только что испытала силу ударов плетью и никогда никому не пожелала бы этого.

- Что? – голос Максона удивлен, он сбит с толку моим вопросом.

- Тебе больно?

- Америка, не беспокойся обо мне. Мне досталось меньше, и я к этому привык, - привык. Вот, что меня все еще поражает. Как отец мог избивать единственного сына, к тому же наследника? Максон не должен был никогда узнать, как болит удар плетью, но он привык. Привык. Удушить бы Кларксона, еще и за это.

Новая волна боли заставляет меня крепко сжать зубы, но я снова же не кричу. Я слышу ответную реакцию тела Максона и это только добавляет боли.

- Вы сейчас же отпустите леди Америку и никогда не прикоснетесь к ней и к своему сыну… престол… наказание… под наблюдением… леди Америка, - я слышу лишь обрывки слов Николетты, слышу волнение людей, но силы меня покидают, и я проваливаюсь в пустоту. Тут нет боли, тут хорошо.

Резкий запах. Он появляется из неоткуда и выдергивает меня из этого мягкого кокона, где нет боли и сожалений, страха и тревог, ничего, только спокойствие. Я открываю глаза, и тут же возвращается боль. Стон вырывается у меня прежде, чем я пытаюсь его заглушить. Чьи-то-то руки обвивают меня так, чтобы не коснутся спины там, где ее коснулась плеть.

- Милая, какое же облегчение, что ты пришла в себя. Я думал, с ума сойду, пока мы точно не узнали, что с тобой все в относительном порядке. Не пугай меня так больше никогда в жизни.

- Я теперь Восьмая. Я не имею права даже разговаривать с тобой, - приглушенно говорю я, так как память возвращается постепенно, и, пока я это говорю, я вспоминаю всю оставшуюся часть произошедшего.

- Ты по-прежнему моя невеста и моя будущая жена.

- Что произошло? Я помню тебя, людей, Николетту, но все было как в тумане.

- Я расскажу тебе позже, а сейчас выпей, - Максон протягивает мне стакан с подозрительной жидкостью, и я с подозрением смотрю на любимого.

-Что это?

- Это поможет облегчить боль. Он совершенно безвреден, - я успокаиваюсь, и быстро выпиваю все содержимое в стакане, боль чудом проходит. Поразительно, - Мы не давали его тебе, пока ты была без сознания, но спину мы обработали, так что тебе лучше отдыхать.

- А как же король Кларксон….

- Я тебе все потом расскажу, сейчас тебе нужен отдых, - я только сейчас замечаю, что Максон все в той же рубашке, что и был на площади. Неужели он не обработал свои раны?

- Максон, твоя спина.

- Любимая, я не мог заняться собой, не удостоверившись, что ты со мной, и ты в порядке.

- Сейчас же позови врачей, пусть обработают и твою спину.

- Америка…

- Максон, слишком много людей видело, что тебя точно так же ударили плетью. Позволь врачам помочь хоть в этот раз, - Максон становится серьезным, а потом тяжело вздыхает.

- Если я позову врачей, и они обработают мою спину, это тебя успокоит? – сдаваясь говорит он, заметив, как сильно я взволновалась.

- Да, - Максон собирается отойти, но я удерживаю его за руку, - Максон, что с нашим ребенком? Он жив?

- Врачи сделали анализы, но еще ничего не сказали. Я их приведу, и мы все узнаем. Не вздумай вставать, - строго говорит он, когда я пытаюсь встать, и укладывает меня обратно, - Америка, побереги себя. Я сейчас вернусь.

Максон уходит, а я все думаю над одним и тем же вопросом, что с ребенком? Жив ли еще мой ребенок? Я не могу думать больше ни о чем, пока не возвращаются Максон и доктора.

========== Глава 16. Конец. ==========

Максон очень быстро вернулся с двумя мужчинами, довольно высокими и широкоплечими, особенно в сравнении с хрупкой женщиной, которая шла впереди них. В отличии от мужчин, она казалась маленькой, а ее лицо, в противовес строгим лицам ее коллег, освещалось искренней и теплой улыбкой. Волосы девушки-женщины стянуты назад в хвост, в этом освещении они кажутся всего лишь темными, но я уверена, на солнце они гораздо ярче.

- Как и обещал, вернулся с докторами, - говорит Максон, и, когда я перевожу на него взгляд, то вижу, как он вздрагивает и морщиться от болезненных ощущений. Почему он не обработал раны?

- Максон, твоя спина.

- Не волнуйся. Доктора при тебе ее обработают. Так будет лучше. Меньше переживать будешь. А сейчас давай послушаем доктора Гоббса, что он скажет о ребенке, - успокаивающе говорит Максон, беря меня за руку и усаживаясь рядом со мной. Я почти сразу же перевожу взгляд на докторов, ожидая их слов как приговора. Завладев моим вниманием, один из них начинает говорить.

- Мисс Сингер, сначала скажу, что нам удалось сохранить жизнь ребенка, - я облегченно выдыхаю, совсем не заметив, как затаила дыхание. Наш ребенок жив, мы не потеряли его. Я расслабляюсь по мере того, как осознаю, что с ребенком все хорошо. Максон большим пальцем поглаживает внутреннюю сторону моей ладони, это на меня действует очень успокаивающе, - но это еще не все, Ваши анализы показали, что развивается не один плод, а два.

Двое? Но как? У нас будут близнецы? Я могла потерять не одного ребенка, а сразу двоих? Я вновь смотрю на Максона, он такой же растрепанный, как и я, но на его губах постепенно появляется такая счастливая улыбка, что я забываю обо всем, особенно о боли в спине, я тянусь к нему, желая прижаться к нему, но меня останавливает та самая хрупкая женщина.

- Леди Америка, не делайте резких движений. Риск выкидыша еще большой. Мы едва сохранили беременность и настоятельно Вам советуем не двигаться резко и постараться несколько недель не вставать с постели. Это для Вашей и близнецов безопасности. Ваше здоровье под угрозой точно так же, как и жизнь Ваших детей. Не волнуйтесь, будете соблюдать наши рекомендации и через восемь месяцев будете нянчить своих деток. Мы позаботимся о Вас, доверьтесь нам.

- Как Вас зовут?

- Элинор Рамел, Ваше Высочество.

- Мисс Рамел, я прослежу за тем, чтобы моя невеста придерживалась Ваших предписаний, и чтобы ее не тревожили и не волновали.

- Тогда нам гораздо легче работать, Ваше Высочество. Мы позаботимся о Ваших детях.

- Милая, с ними все будет хорошо. Мы с тобой позаботимся о наших детях. Спасибо, милая, спасибо за все, - Максон наклоняется ко мне и крепко обнимает, при этом так бережно и нежно, совсем не касаясь спины, как у него это получается – загадка. Я обвиваю вокруг него свои руки, забыв о ранах на спине Максона. Он не вскрикивает, просто вздрагивает. Я отстраняюсь от Максона и виновато смотрю на него.

- Прости.

- Все хорошо, Америка. Самое главное, ты тут, со мной, мы не потеряли детей. Со всем мы с тобой справимся, вместе. Ты как?

- Мне будет лучше, если ты позволишь докторам позаботится о твоей спине, - Максон улыбается и начинает расстегивать рубашку, пуговица за пуговицей. Наблюдая за ним, я совсем забываю о боли и тревогах за детей. Захотелось тут же снова обнять его и прикоснуться к его теплой коже. Я посмотрела на мисс Элинор. Она, к моей радости, приготавливает необходимые приспособления и не смотрит на моего мужчину.

- Все что угодно для твоего спокойствия и благополучия близнецов, - произносит Максон с ухмылкой и полностью снимает рубашку. Мисс Рамел берет большой квач ваты и смочив его в лекарственном антисептическом растворе стала обрабатывать спину Максона.

- Каких близнецов? Америка беременна? - мы слышим совсем рядом тихий голос королевы Эмберли. Мы совсем не услышали, как она вошла.

- Да, мама, Америка беременна, - спокойно отвечает Максон, и я только удивляюсь тому, как звучит его голос. В нашей стране за подобное наказывают, а королевских бастардов убивают. Меня страшит лишь одна мысль о том, что о ребенке кто-то может узнать, но с другой стороны, это ведь мама Максона. Королева Эмберли должна понять, она не король Кларксон и жестокости по отношению к внуку в ней нет, точнее к внукам.

Королева Эмберли подходит ко мне и заботливо кладет руку мне на плечо.

- Как ты, дочка?

- Уже лучше. Не волнуйтесь, королева Эмберли, все будет хорошо. Ваш сын помог мне. Если бы не он, детей уже не было бы, - скрывать от будущей свекрови смысла нет. Она бы и так в скором времени узнала, разница лишь в том, от кого она узнает и как. Лучше уж это скажу я. Мама Максона немного бледнеет, она, как никто понимает, какая трагедия едва не случилась. Женщина, потерявшая 3 детей, никогда не позволила бы или не оставила бы без внимания гибель своих внуков.

- Что это значит?

- Ваше Величество, у леди Америки едва не случился выкидыш. Срок еще слишком мал, мы едва сохранили беременность, риск еще очень велик. Мы настоятельно рекомендуем оградить леди Америку от волнений и тревог. Ваше Величество, очень Вас просим поговорить с Его Величеством и объяснить ему необходимость сохранения спокойствия во дворце.

- В этом нет необходимости, доктор Лейсон. Его Величество и на 5 метров не приблизится к Америке. Я не позволю. Он более чем много сделал для своих внуков, хватит, - меня пробирает дрожь от одной мысли, что король может оказался в опасной близости от меня и моих детей. Максон крепко сжимает мои ладони в своих, и в его голосе мы с королевой слышим лишь ярость по отношению к отцу. Я это понимаю, понимаю Максона, но королева Эмберли не знает всего, и поведение сына ее только пугает.

- Максон, сынок, он ведь твой отец.

- Он поставил под угрозу здоровье моей любимой девушки и жизнь моих детей. Думаю, у меня есть право злится на отца и держать его как можно дальше от моей семьи, - Максон слишком категоричен, но я не осуждаю его. Я смотрю на него, и он слегка хмурится, я смотрю на мисс Элинор, она как раз что-то прижала к спине Максона. Пока мы тут разговаривали, женщина обрабатывала спину Максона и сейчас задела особо пострадавшую ее часть.

- Простите, Ваше Высочество, - тихо извинилась женщина, когда Максон снова поморщился и встретился со мной взглядом, я увидела в его взгляде, что он хотел бы ответить «Ничего страшного, я привык к этому», но тут его мама. Королева Эмберли все эти годы жила в счастливом неведении относительно того, какой подлец ее муж, но может, это и к лучшему? У Максона все эти годы хоть была мать рядом. Что было бы, не будь рядом ее? Королева хоть немного сдерживала нрав короля.

- Все хорошо, продолжайте, мисс Рамел.

- Как твоя спина, сын? – будущая свекровь потянулась к сыну, тот хоть и не отстранился, но постарался повернуться так, чтобы мама не увидела его спины.

- Хорошо. Не волнуйся, мама, все и правда хорошо.

- Дай мне взглянуть. Твоя тетя Адель всегда умела залечивать самые разные раны. Я могу позвать ее, и она поможет тебе. Твоя тетя будет только рада.

- Нет, никого не нужно звать. Мисс Рамел прекрасно справилась со всем. Моя спина быстро заживет, не переживай так, - Максон подкрепил свои слова теплой улыбкой и подозрительно бодрым голосом, но королеву это не обмануло. Она очень быстро обошла больничную кровать, на которой я лежала и, прежде чем мисс Рамел успела накинуть по требованию Максона на него рубашку, королева Эмберли увидела спину своего сына, исполосованную спину наследника королевского престола, единственного дитя, которое родилось у королевской четы.

- Максон, - прошептала королева, и ее рука потянулась к спине сына. Она вмиг словно постарела лет на пять, а то и на все десять. Она побледнела, и я всерьез заволновалась о ее здоровье. Я приподнялась немного на кровати.

- Ваше Величество, - тихо прошептала я ей, но ничего не могло изменить ее трагедии. Она никогда даже в самых страшных снах не могла подумать о том, что любимый муж мог хоть рукой тронуть их единственное чадо. Ее рука сильно дрожала, когда она потянулась к спине Максона, она очень сильно дрожала. Я хотела бы чем-то помочь ей, но я даже встать не могу, не навредив детям, да и чем я помогу, если раны королевы скорее душевные, чем какие бы то ни было еще. Я помочь не в силах.

- Мама, это заживет, и все будет хорошо, вот увидишь.

- Но тут столько заживших. Кто это сделал с тобой?

- Мама, они уже давно зажили, не беспокойся.

- Максон, кто это сделал? – королева Эмберли не стала сдаваться и я, пожалуй, впервые в ее голосе слышала властные нотки. Она никогда не разговаривала так с нами, девушками из Отбора, хотя многие давали повод своим поведением, и уж тем более со своим единственным сыном, но прежде и таких откровений тоже не было.

- Ваше Величество, Вам это не понравится.

- Америка, я имею право знать, кто так поступил с моим сыном, с наследным принцем Иллеа. Я поговорю с Кларксоном. Максон? – даже если королева Эмберли и поговорит с мужем, это не изменит того, какой он садист, может только прибавить шрамов на спине Максона или даже могут появится на спине у бедной женщины. Кто знает, что придет в голову безумному королю? Я начинаю волноваться, и Максон, заметив это, тихо признается матери.

- Отец.

- Ты о чем? Отец, конечно, не оставит это так.

- Отец это сделал. Каждый шрам появился по его вине, - Максон находился спиной к матери, и поэтому не видел того, как ее глаза стали пустыми. Она не стала плакать или еще что-то, просто ее глаза стали пустыми, в них больше не отражалось абсолютно ничего. Совсем. Лишь одно сплошное безразличие. Это было хуже любой другой реакции. Ее понять можно. Весь мир ее обрушился в один момент. Ей всегда казалось, что ее муж гораздо лучше, чем он был на самом деле, но он был извергом, тут уж ничего не поделаешь. Она верила в него, когда в него уже даже не верил единственный сын. Ее любимый муж годами избивал ее горячо любимого сына, и только сейчас правда вылезла наружу.

Голова начала пульсировать, и я сжала ее руками. Боль не прошла, а только усилилась, чего, собственно, я ждала? Переживания, волнения, наказание, ссоры с Аспеном, страх за детей и, в конце концов, сопереживание бедной женщине. На сегодня достаточно. Организм это сейчас очень четко показывает.

- Леди Америка, что с Вами? – словно сквозь туман спросила женщина-врач. Она заботливо положила руку мне на плечо.

- Голова болит и слабость. Кажется, сил совсем не осталось, - мне дали что-то выпить, и меня тут же начало клонить в сон.

- Максон, Максон, не уходи, - я знала, что сейчас Максон больше нужен матери, чем мне, но что я могла поделать с собой? Я не могла уснуть, не зная, что он рядом. Кто знает, что может произойти если он уйдет.

- Милая, тебе нужно отдохнуть. Спи.

- Не тут, я не хочу тут оставаться. Не хочу думать о ранах и прочем даже во сне.

- Хорошо, милая, - Максон начал спорить с докторами, а потом я ощутила, как меня словно пушинку подхватили на руки, я прижалась щекой к рубашке моего принца и уснула.

Служанки только подоткнули одеяло вокруг меня, и едва я успела уговорить Максона пойти отдохнуть, и то только после того, как в комнате появилась Марли и заверила его, что не оставит меня, в комнату ворвалась Мэй. Рыжий ураган готов был снести все на своем пути, если бы кто-то попытался преградить ей дорогу и не подпустить ко мне. Она запрыгнула на широкую кровать, и прижалась ко мне всем телом.

- Амес, я так за тебя волновалась. Почему король поступил так с тобой? Ты как себя чувствуешь?

- Мне гораздо лучше.

- А твоя спина?

- Моя спина заживет. Возможно, останется несколько шрамов, но это не смертельно.

Я прижимаю к себе младшую сестренку. Кажется, она все еще не может прийти в себя после случившегося, хотя досталось больше мне, чем кому бы то ни было.

Следом за Мэй уже гораздо спокойнее, чем она, зашли Кенна и мама, за ними шли отец и Джеймс. Папа бледный, а мама вся в слезах. Кенна спокойнее, но ее серые глаза полны беспокойства.

- Девочка моя, доченька, - запричитала мама и снова заплакала. Я считала себя виноватой в том, что заставила родных так поволноваться. Если бы их не было бы там, может им было бы легче воспринять все произошедшее, но их заставили смотреть. Король Кларксон решил этим больше унизить нас. То ли он настолько жестокий, то ли настолько мелочный. Не знаю, что хуже.

- Если бы я знала, что они с тобой такое сделают - никогда бы не стала настаивать на анкете и не позволила бы тебе попасть в Отбор, лучше уж бы ты стала женой Шестого или даже Седьмого, - я машинально бросаю взгляд на отца и вижу мимолетный блеск в его глазах. Он догадывался о моих отношениях с Аспеном и знал, о чем я мечтала до встречи с Максоном, но дело в том, что маму привел бы в ужас мой с Аспеном брак, несмотря на то, что сейчас она говорит другое.

- Тогда хорошо, что не знала. У меня так был шанс увидеть и полюбить Максона.

- Ты ведь все еще невеста принца? - наконец спрашивает Мэй, этот вопрос просто съедал ее изнутри с тех пор, как она зашла.

- Конечно, глупенькая. Иначе чего бы Америка была бы сейчас в покоях принцессы? - спокойно подмечает Кенна и целует меня в лоб, - Поправляйся. На свадьбе ты должна затмить всех.

- Америка, девочка, то, в чем тебя обвинили, правда?

Я могла бы соврать отцу и сказать, что все обвинения в мой адрес были ложью, и между мной и Максоном ничего не было, но это была бы ложь, а врать родителям я устала.

- Правда, - челюсть отца непроизвольно сжалась, но в его взгляде не было разочарования, что не могло не обрадовать меня.

- Когда?

- Рождественская ночь. Папа, он на следующий день сделал мне предложение, - я первым делом попыталась защитить Максона в глазах отца. Материальное и социальное положение моего жениха отца не волновали, другое дело его моральные принципы и отношение ко мне.

- Почему же тогда его не наказывали вместе с тобой? И что это за законы такие? Наказывать детей.

- Он - принц, король Кларксон никогда не стал бы наказывать своего наследника, единственного наследника, - про себя я добавила, что он не стал бы делать это прилюдно, а вот как он предпочитает наказывать сына, мне прекрасно известно. Отец кивнул, но не выглядел убежденным.

- Так значит все это время с Рождества были помолвлены? Почему вы это скрывали? Даже от нас.

- Мы с Максоном решили, что Отбор стоит закончить правильно, как того ждали все, - даже после всего случившегося, рассказывать отцу, что король меня ненавидит и без хитрости не позволил бы Максону выбрать меня, не хотелось. Он бы очень огорчился, узнав, что мне запросто могут причинить боль. Пусть отец по-прежнему не догадывается, что за чудовище мой будущий свекр. Пусть моя семья и дальше не знают насколько он жесток, - Максон, хотел сделать все правильно, он хотел бы, чтобы все считали его выбор честным.

- Он поставил тебя в очень невыгодное положение. Но раз все было так, то те фотографии не так страшны, - сказала мама, и я тут же оживилась.

- Какие фотографии?

- Статья в газете. Мы думали, что это все из-за нее, но убеждали себя, что эти фото не настоящие, - на этот раз мне ответил Джеймс, муж Кенны, и протянул мне газету. Я увидела броский заголовок на первой полосе: «Хитрости финалистки или принц водит всех за нос?». Дальше были разбросаны фотографии на которых были изображены спящие мы с Максоном в комнате, которую мне выделили в доме Крисс. Затем идет сама статья, которая начинается с предположения журналиста по какой причине нас могли застать спящими в одной постели. Совсем не лестным образом автор статьи отозвался как о Максоне, так и обо мне. Судя по тому, что под статьей располагалось имя, я даже поняла, что некий мистер Нейман подписал себе смертный приговор. Оскорбления в мой адрес для короля ровным счетом ничего не значило, но статья оказалась совсем не лестной для принца.

Я выпустила из рук газету и прикрыла глаза. Так вот, почему все так произошло? Аспен не виноват в том, что произошло со мной? Он бы мог и сам сделать фото, и отравить в газету, но это не его, он так не поступил бы. Аспен даже желая разлучить меня с Максоном никогда не стал бы придавать все всеобщей огласке.

- Америка, выпей, - тихий, но настойчивый голос Марли заставил меня посмотреть на нее, она протянула мне стакан с зеленоватой жидкостью. Я послушно выпила его содержимое, так как помнила предписания докторов: никаких волнений, а если их не избежать, то пить это лекарство.

- Что с тобой, Америка? Это чтобы твоя спина не болела.

- Нет. Это простое успокоительное. Успокоительный сироп, - тихо отвечаю я сестре, глаза которой просто горят любопытством и беспокойством. Встретившись взглядом с отцом, я принимаю для себе решение, может оно необдуманное и сумбурное, но все же оно имеет смысл. Пока я не передумала, я смотрю на папу, так как мне легче сказать, смотря ему в глаза, чем смотря на маму. Он меня поймет, чего не скажешь о маме.

- Мама, папа, я знаю, что эта новость вас разочарует, но лучше, если вы узнаете от меня, а не от посторонних людей. Я беременна, - на ряду со страхом, я ощутила облегчение и даже радость в том, что, хотя бы родители узнали это от меня. Максон узнал с помощью Эрин, королева Эмберли от Максона и то скорее не без помощи докторов, в том числе и Николетта узнала от Эрин по моей просьбе, но все же не от меня лично.

- Беременна?

- От принца?

- Какой срок?

- Что вы теперь думаете делать?

Вопросы посыпались со всех сторон, и кажется моя семья удивилась больше, чем мои служанки, Максон, Николетта, королева Эмберли и Марли вместе взятые. Я всматривалась в лица родных и видела, как они шокированы. Я не знала, как на это реагировать. Слишком много всего свалилось в этот день на меня и кажется, мое сознание уже отказывалось воспринимать все так, как должно быть, реакция притупляется. Я даже не сразу замечаю, то как мама хватается за сердце, а по ее взгляду я не могу понять, о чем она думает. То ли она расстроена тем, как ее разочаровала дочь, то ли она она просто разволновалась.

- Как он? Как мой внук? - когда папа нерешительно поинтересовался ребенком, у меня словно отлегло от сердца. Я больше всего боялась его осуждения, но он очень легко принял эту новость. Я с благодарностью посмотрела на папу, и мне стало гораздо легче и светлее на душе.

- Все с ними будет хорошо. Будет двое детей.

- Хорошо. А что их папа? Как он отреагировал?

- Максон счастлив. Он поэтому и закончил Отбор, чтобы я не волновалась, - мне не хотелось говорить родителям, что я, беременная от принца, хотела уйти. Не стоит им знать, что их дочь едва не лишила своих детей отца из-за ревности и обиды.

- Он правильно поступил тогда и сегодня, когда постарался прикрыть тебя собой, - с одобрением сказал папа.

- Простите, что опозорила вас.

- Ты не опозорила нас. Америка, это жизнь, в ней всякое бывает.

- Вы могли быть осторожнее, но что есть, то есть. Мой внук - будущий король. Не могу в это поверить, - мама отошла от шока и теперь ей ничто не мешает восторгаться тому, что ее дочь станет принцессой, а внук - наследником трона. Она ожидала от меня чего-то выдающегося, и впервые я оправдала ее ожидания.

Из-за гомона моей многочисленной семьи, я вовсе не услышала, как в комнату вошла итальянская принцесса. Я заметила ее только когда ее черные волосы ярко блеснули между медными волосами Мэй и Кенны. Судя по тому, как она повернулась обратно к двери, она хотела незаметно выйти.

- Николетта, подожди.

Все обернулись назад. Принцесса остановилась и посмотрела на меня. То, что она увидела, удовлетворило ее. Николетта хоть и была представительницей одной из королевских семей мира, в ней не было того толстого слоя притворства, что я уже успела заметить в монарших семьях. Если она рада, то это искренне.

- Простите, что прервала такую семейную идиллию, - Николетта с улыбкой обратилась к моим родным. Мама и сестры подскочили с кровати, и попытались сделать реверанс. В этот раз вышло лучше, но им еще нужна практика. Итальянка сделала вид, что не заметила того, что у них это вышло неважно. Она тепло улыбнулась и кивнула.

- Что Вы, Вы не помешали. Спасибо Вам, что спасли мою дочь. Не знаю, как отблагодарить Вас, - серьезно сказал отец, и как положено поцеловал протянутую руку принцессы.

- Достаточно простого спасибо. Я сделала только то, что считала правильным и важным. Если на короля Кларксона не подействовали убеждения сына, то кроме угрозы других стран на него не могло ничего повлиять. К тому же, я преследовала эгоистичные цели: мне просто необходима такая подруга, как Ваша дочь, - папа что-то отвечает, но я отвлекаюсь на Марли. Она стоит у изголовья и старается быть как можно более неприметной. Все еще есть риск для нее, но она не оставляет меня. Марли - преданная подруга. Как я рада видеть ее здесь. Я рада, что она рядом, рада, что она осталась моей подругой несмотря на то, что произошло с нами обеими.

- Ты себя хорошо чувствуешь?

- Уже лучше.

- Мне жаль, что это произошло с тобой. Ты не заслуживала наказание. Ты не предавала Максона. Все случилось как раз с ним, - Марли подмигнула мне, и я игриво улыбнулась ей в ответ. Она не знала всего, но поняла главное: кое-что произошло между мной и Максоном на Рождество, и как результат, я беременна. Она всегда считала, что принцессой стать должна я. Вот она и оказалась права. Как никогда прежде. Отбор помог ей обрести свое счастье, как и я обрела свое.

- Ты же знаешь, король Кларксон никогда меня не любил.

- Я рада, что ты цела и невредима.

- А я рада, что ты тут.

- Леди Марли? – удивленно проговорила Николетта, и только сейчас мы с Марли поняли, что нас заметили. Я Николетте доверяла, но довериться ли ей Марли?

- Да, Ваше Высочество, а Вы принцесса Николетта? – Марли выглядела испуганно и сначала думала скрыться, но все же решила остаться и улыбнулась принцессе, присев в реверансе.

- Да. Мы не знакомы.

- Мне о Вас рассказывала Америка.

- Надеюсь, только хорошее, - рассмеялась итальянка.

- Конечно. Спасибо, что позаботились об Америке.

- Я сделала не больше, чем сделали бы Вы, если бы могли. Не беспокойтесь, леди Марли, я не выдам Вас.

- Я и не боюсь.

- Вот и отлично. Америка, ты как? – заботливо поинтересовалась принцесса.

- Уже гораздо лучше.

Около полтора месяца ушло на подготовку к свадьбе и столько же на то, чтобы уменьшить риск выкидыша. Только три дня назад врачи сняли постельный режим. Их как раз хватило, чтобы я смогла вспомнить, как уверенно ходить на своих двух ногах.

Сильвия и королева Эмберли успели все организовать в поразительно короткие сроки. Как мне однажды сказала Николетта: на подготовку к королевской свадьбе уходит около полугода или и того больше. Слишком много дел и за столь короткое время, как полтора месяца успеть все было просто невозможно. Идея спросить, как же так все быстро получилось у меня появилось только когда мама заботливо поправляла диадему принцессы у меня в волосах, а королева Эмберли подавала мне букет принцессы. Известие о том, что ее муж годами избивал сына и едва не убил своих внуков сильно пошатнуло душевное равновесие, а следом и физическое состояние женщины. Она охладела к мужу и стала тише, чем была, но ко мне, к моей семье и к Максону она относилась с неизменной добротой изаботой. Только вот ее красивые темные глаза теперь наполнились печалью. Так мы пришли к мнению, что известие об изменах короля Кларксона и внебрачных детях лишь окончательно добьет королеву. Шила в мешке не утаишь, но все сразу говорить тоже не стоит. Пусть узнает немного позже, так будет лучше.

- Милое дитя, мы начали подготавливать все после начала Отбора.

- Но Вы ведь не знали, кого выберет Максон.

- Не знала, ты права, но я надеялась, - ласково улыбается мне королева. Она была как всегда образцом истинной королевы в своем шикарном платье цвета бургундского вина, оно было просто невероятным: красивое, богатое и элегантное. И как только король мог изменять ей? Я, наверное, этого никогда так и не пойму.

Когда я повернулась к маме, она плакала, слезы тихо текли по ее щекам.

- Мама.

- Девочка моя, красавица, я знала, что ты окажешься особенной. Я знала, что ты добьешься большего, чем кто-либо из нашей семьи, - обнимая маму, я едва сама не расплакалась. И дело не в моем положении, просто мы с мамой никогда не были особо близки, и я не ожидала таких слов. Я закрыла глаза, чтобы самой не расплакаться.

- Не хочу вас прерывать, но нас ждут в соборе. Ваше Высочество, Вы выглядите восхитительно, - нас прервал голос Сильвии, который раздался где-то позади меня, и ее обращение заставило меня улыбнуться. Эта женщина после объявления о помолвке напрочь отказалась называть меня иначе, чем «Ваше Высочество», считая меня уже тогда принцессой.

К собору я ехала в карете. Идея была Максона и нравилась ему, а я не стала спорить. Я решила немного уступить ему хоть в этом. За полтора месяца он уже успел натерпеться моих капризов не упрекая, снося все прихоти беременной невесты молча.

Сама церемония прошла словно в тумане. Я помню, как улыбалась вместе с Николеттой и сестрами, помню, как после них отец очень гордый за меня провел меня по проходу величественного собора. Я могла бы рассказать о том, насколько он был великолепен, если бы смогла его нормально рассмотреть. Рассказала бы о том, как все присутствующие поднялись и с восхищением смотрели на меня, как громко стучали каблуки моих туфель, но стоило мне увидеть в конце прохода Максона в форме королевского офицера, я не смогла больше ни на что смотреть. Я никого больше не видела. Меня затопила волна счастья и любви к этому мужчине. Я даже не сразу поняла, что произошло, когда мой отец передал меня Максону, и тот взял меня за руку. Его глаза были полны нежности и любви, в них я видела только свое отображение. Мы прошли весь этот путь вместе, и вот теперь стоим у алтаря и вслед за епископом повторяем клятвы. Я не вижу ничего, кроме Максона, и с ним твориться тоже самое. Меня опьянеет ощущение, что он мой и больше ничей. Что теперь мы будем всегда с ним вместе. После безуспешной попытки понять, о чем говорит епископ, я просто наблюдаю за своим новоиспеченным мужем, и совсем неожиданно он ухмыляется, а затем и целует меня. Принц и новоиспеченная принцесса должны быть более сдержанными, но, когда его губы касаются моих, между нами вспыхивает пожар и на радость публике поцелуй выходит очень чувственным. Я может и покраснела, но под слоем пудры этого уж точно не видно. Максон отстраняется, а я тянусь за ним. Хотя затем себя одергиваю и вспоминаю где мы, я слышу отчетливый смешки совсем близко: Николетта, мои сестры и немного дальше: Анна, Натали, Тайни и даже Элиза и Эшли.

- Потом, милая, все потом, - обещает Максон, тихо склонившись над моим ухом.

- Смотри мне, - игриво отвечаю ему.

Под оглушающие аплодисменты мы выходим во двор церкви. Маленькие дети подбегают ко мне и дарят цветы. Это простые местные ребятишки в скромных одеждах, но со светящимися добром глазами. Я принимаю их и благодарю их, а Максон дает знак нескольким гвардейцам, и они направляются к нам.

- Они же дети, - не поняв его намерений, встревоженно смотрю я на мужа, он лишь улыбается мне.

- Смотри. Они ничего не сделают им, - он просит меня снова посмотреть на детей, которые немного отошли. Гвардейцы вручают ребятишкам маленькие мешочки, я уверена, что там деньги, ведь до нас доносится перезвон монет,- Это порадует их семьи.

- Максон, - благоговейно выдыхаю я. Он нежно берет мою руку в свою, сквозь кружева перчатки я чувствую жар его ладони и ощущаю себя защищенной.

Нас поздравляют все, начиная с королевы Эмберли, которая называет меня дочкой и просит называть ее мамой, на что я отвечаю ей, счастливо улыбаясь «Хорошо, мама». Затем наступает черед моих родителей. Мама снова плачет, а папа очень крепко сжимает меня в своих объятиях.

- Я горжусь тобой, дочка, - что может быть приятнее этих слов?

Максон стоит слишком близко, поэтому я слышу, что ему говорит отец.

- Поздравляю, сынок. Береги ее. Если она будет несчастна, я не посмотрю на то, что ты принц, она – мое золото.

Мэй что-то долго щебечет, причем Максону достается больше нравоучений, а Кенна просто желает счастья. Николетта берет с меня обещание приехать на их свадьбу с Хорхе через несколько месяцев и заверение в том, что мы станем с ней лучшими подругами. Проходит вереница людей, и все желают нам счастья. Мы очень много раз танцуем с Максоном, кроме него меня постоянно приглашали принцы, послы и просто чиновники. Знакомые и незнакомые мне люди, буквально отрывая меня от мужа. На празднике я то и дело замечаю Марли. Она тоже счастлива за меня. Тут присутствует мистер Прескотт и Эрин, и я раз пять пытаюсь поблагодарить их за помощь, но они отмахиваются, мол ничего особого они и не сделали.

На этом празднике моей победы не было только короля Кларксона и Коты. Последнего никто не приглашал и был дан приказ страже ни под каким предлогом не впускать моего «брата» на территорию дворца. Он сам отказался от семьи, теперь я отказываюсь от него. Король Кларксон сам же решил не присутствовать тут. Как он сам сказал, он не желает “участвовать в этом фарсе”. Несмотря на это, я все же весь ввечеру оглядываюсь, ища его в толпе, боясь, что он решит снова попытаться отобрать у меня все.

- Милая, - я оборачиваюсь на звук голоса мужа. Улыбка не сходит с наших лиц весь вечер. Я уже устала, но так не хочется, чтобы этот день кончался, слишком он прекрасен. Перед собой я вижу не только мужа, но и девушку лет 16. Она очень похожа на Максона, но у нее красивые серые глаза. Она невысокая, она выглядит такой хрупкой и нежной, что это вызывает умиление, - познакомься, это Вивьен, моя сестра.

- Очень приятно, Вивьен. Меня зовут Америка.

- Мне тоже очень приятно. Вы такая красивая, я понимаю почему мой брат так любит Вас. Желаю Вам счастья.

- Спасибо. Я буду рада узнать тебя поближе.

- Я тоже. Максон купил нам с мамой дом в 10 минутах от дворца.

Вивьен вскоре уходит, оставляя нас с Максоном в своем мире, в переполненном дворце.

- Ты ее нашел и привез сюда, - тихо шепчу я ему в камзол, положив голову ему на плечо. Он обнял меня крепко-крепко и нежно в то же время.

- Да. Я не дам ее обидеть. Самое главное в том, что со мной произошло за последний год – я нашел тебя. Ты устала? – заботливо спрашивает он, я киваю.

- Немного.

- Думаю, мы можем уже уходить, - Максон смеется, - думаю никто не осудит молодоженов за ранний уход.

Уже далеко за полночь, но празднество закончиться еще не скоро. Мы взбегаем по лестнице вверх, и только когда мы останавливаемся на верхней ступени, гости замечают наше отсутствие, а Максон неожиданно разворачивает меня к ним лицом.

- Посмотри, они нас любят, они рады за нас, и они счастливы за нас. Вот это я называю правильным концом Отбора, - внизу по-прежнему шумят наши гости: родные, друзья, знакомые и люди, с которыми так или иначе нам придется иметь дело. Их было столько много, что казалось, не было нигде свободного места. Это мой дом, моя жизнь, мое будущее. Я думала, что уеду домой и недели не пройдет, но осталась я тут навсегда. Максон обвил мою талию руками и положил руки на еще плоский живот, но там уже растут наши дети, - а самое главное, я нашел тебя.

- Сомневаюсь, что когда начинался Отбор, ты ожидал найти кого-то похожего на меня.

- Так и было. Я искал себе жену спокойнее и сговорчивее чем ты.

- Почему ты тогда выбрал меня? Я же не была похожа на твой идеал.

- Ты стала моим идеалом. В ночной сорочке, с босыми ногами и распущенными волосами ты перевернула весь мой мир, ты стала моей мечтой.

- У других девушек не было шанса, да? – я заглянула в его глаза и снова увидела в них себя.

- Ни одного. Я всегда любил только тебя. Пошли, - Максон потянул меня из зала, и мы быстро стали подниматься в его спальню. Нам не нужно больше прятаться. Мы вместе, у нас есть наши дети и наше будущее, что еще нам нужно?

На третьем этаже, у комнаты Максона, нас догнал гвардеец. Он бежал, весь растрёпанный и взволнованный.

- Ваше Величество, - Максон остановился и рассерженно посмотрел на бедного паренька. Кажется, я видела его пару раз рядом с Аспеном. Он был немного выше Максона, но мой принц словно заставил его чувствовать себя ниже.

- Пусть это будет что-то необычайно важное. Ты прерываешь меня в мою первую брачную ночь, - гвардеец побледнел, и мне стало жаль его.

- Максон, он бы не стал нас прерывать если бы это не было важно.

- Ваше Высочество, ваш отец… король Кларксон… мертв, - я бы сказала, что мне жаль или что мне грустно оттого, что погиб этот диктатор и садист, но я лишь испытала облегчение. Он мне больше не угроза, его нет. Стояла неловка тишина и гвардеец заикаясь решил продолжить, - Его… случайно подстрелил… охотник. Смерть… была мгновенной.

- Я – король, - приглушенно сказал Максон. Он выглядел потерянным. Каким бы извергом не был король Кларксон, он был его отцом. Я хотела отпустить гвардейца, но Максон заговорил раньше, - Найдите королеву, точнее королеву Эмберли, ведь моя жена теперь тоже королева, и расскажите ей о случившемся. Вы меня не видели, понятно? Вы не стали мне этого говорить, не решились зайти в спальню молодоженов. Все понял?

- Понял, Ваше Величество, - гвардеец поспешно откланялся и удалился, а Максон тем временем затолкнул меня в свою комнату. Я тут уже была и не раз, но не как его жена, теперь я имею полное право тут находиться, и утром я смогу проснутся рядом с ним, в этой кровати.

Королева. Я теперь королева. Странно. Я ведь к этому никогда не стремилась, но никогда не отрекусь от этого, Максон будет прекрасным королем, а мое место рядом с ним.

- Максон, мне жаль, - я дотянулась руками до его щек, провела по ним ладонями, а потом крепко его обняла. Максон обнял меня в ответ и некоторое время мы стояли так молча, пока он не отстранил меня чтобы поцеловать.

- Может не стоит. Все–таки твой отец…

- Америка, сегодня наша первая брачная ночь. Я не позволю ему отобрать это у меня. Не позволю ему вредить мне и после смерти. Сегодня наш день, - его руки стали расстегивать ряд маленьких пуговиц на моем платье и осыпать лицо поцелуями. Возражать я не стала. Разве можно ему отказать? Особенно, когда он доставляет райское наслаждение и сводит с ума, - Ты просто сводишь меня с ума. Я тебя очень сильно люблю. Ты не представляешь, как нужна мне сейчас.

Но я представляла. Потому что со мной было то же самое, он был нужен мне как воздух.

Комментарий к Глава 16. Конец.

Как бы не было грустно это сообщать, но это была последняя глава.Через пару дней появиться еще и эпилог и на этом история Максона и Америки в этом фанфе закончилась. Спасибо всем тем, кто оставлял отзывы и радовал меня ими, спасибо тем кто ставил лайки и тем кто просто читал этот фанфик. Я уже скучаю по этому фанфику, но всему приходит конец и пора заканчивать эту историю. Буду рада увидеть Ваши отзывы и к другим своим работам.

========== Эпилог ==========

Спустя почти 6 месяцев.

- Милая, тебе помочь? – он что, издевается надо мной? Я хоть и стала колобком, но все же не совсем немощная, чтобы со мной постоянно носились. Я что уже сама по лестнице спуститься не могу? В Мадриде сейчас невыносимая жара, но во дворце на удивление прохладно ну или просто не жарко. Максон не хотел отправляться в это путешествие. Если честно, он вообще не хочет отпускать меня ни на шаг после свадьбы, но с течением беременности это стало набирать обороты. Он уже боится оставлять меня хоть на минуту. В последнее время он стал брать меня с собой даже на совещания по управлению страной. Не так как раньше, я приходила и уходила, когда хотела, нет, я сидела до конца. На прогулки он ходит со мной, на уроках с Сильвией тоже присутствует. Я давно уже укрепилась в мнении, что мой муж сошел с ума.

- Я сама. Максон, я не разобьюсь, - да, мой живот сейчас настолько велик, что я просто не вижу своих ног, и Максон не может обнять меня, но это ничего еще не значит. Я все-таки беременна близнецами.

- Ты можешь навредить как себе, так и нашим детям. Америка. Прошу тебя, не смотри на меня, а себе под ноги, - я и в самом деле смотрю сейчас на него, а не себе под ноги. Он, все так же красив, как и в день нашей свадьбы, а вот я превратилась в бегемота. Максон говорит, что он любит бегемотиков, но это неправда! Он полюбил стройную меня, а теперь просто боится сказать правду.

- По-твоему, я стану вредить своим детям? Какая же из меня по-твоему получится мать?

- Самая лучшая, - улыбается Максон, но меня так быстро не убедишь. Его улыбка способна на очень многое, но не всегда она действует так, как он того хочет. Снова он говорит то, что я хочу услышать. Сложно сказать правду.

- Не ври!

- Я не вру. Америка, ты будешь самой лучшей матерью нашим детям, - успокаивающее сказал муж. Да что он со мной разговаривает как с ребенком? Я что, по его мнению, тупее стала?

- Ты говорил, что никто кроме меня тебе не нужен, а вчера заглядывался на Лукрецию. Ты такой же бабник, как и все остальные, - даже странно для самой себя, я неожиданно разозлилась и мне уже совсем перехотелось идти на прогулку. Посижу я в комнате.

Я собралась повернуться и рассерженно подняться на самый верх лестницы, как неожиданно что-то потекло по моим ногам. Что это? Ведь все было хорошо. Ну немного болел живот, но ничего особого. Я опустила взгляд вниз, ног не увидела, но заметила, что по ступеням стала стекать вода. Стоп, ее тут не было. Она что из меня бежит?

Что это? Я что, рожаю?!

Что мне делать? Что мне сейчас, черт возьми, нужно делать? С каких пор я начала ругаться? Почему я забыла все, что мне говорили?

Я оседаю на ступени, скорее плюхаюсь на них, как слон, и смотрю впереди себя.

- Америка, что случилось? Милая, скажи хоть что-то.

- А? Что? – я поднимаю голову и прям перед собой вижу встревоженное лицо любимого. Как хорошо, что он тут. Он мне поможет, я знаю. Максон все сделает правильно.

- Что случилось? Ты упала?

- Нет.

- А что тогда?

- Кажется, я рожаю, - я произношу очень спокойно, хотя чувствую, как все внутри холодеет от страха.

- Почему ты так решила?

- Воды отошли.

- Но ведь еще не время, - Максон с удивлением и беспокойством смотрит на меня. Быстро подхватив меня на руки, он вместе со мной поднимается на второй этаж.

- Ваше Величество, что случилось? Вам помочь? – за спиной Максона раздается голос Эрин, но саму я ее не вижу, у меня начинается паника, хорошо хоть муж знает, что делать.

- Позовите Николетту побыстрее и пошлите за врачом и повитухами. У моей жены отошли воды.

Прошло 6 часов

Я еще сильнее стиснула матрас у себя под руками и мой крик, наверное, был слышен во всем дворце, уже после второго часа я поняла, что сдерживать крики не смогу. Какая же это боль! Когда это закончится? Марли молча промокнула мне холодной тряпкой лоб и вроде стало легче, новая вспышка боли оказалась еще сильнее. Боль словно разрывала меня на части. Я тяжело задышала, в легких воздуха почти не осталось.

Двери открылись и все отвлеклись на вошедшего. В дверном проеме показалась растрепанная белокурая голова Максона.

- Как Америка? Она громко кричала, - я слишком быстро отвернулась от мужа, не успев понять, как он, так как новая волна боли накрыла с головой, а при нем кричать я не могла.

- Уходи, - я еле сдерживала крик и скорее всего поэтому должна была как минимум покраснеть. Я еще и не хотела, чтобы он видел меня в таком состоянии. Я раскраснелась, вспотела, волосы торчат во все стороны, губы искусаны, тело все мокрое от пота и им же пропитана задранная сорочка. Ни одна женщина в здравом уме не пожелает, чтобы ее любимый человек видел ее в таком состоянии.

Максон не уходил, а схватки то не будут ждать, пока он исчезнет, я еле подавила крик, но стон все же вырвался. Я не смотрела, что происходит у двери, но слышала голос Николетты.

- Жизнь детям просто так не дается. Уходи, Америка справится.

Спустя еще 2 часа

Я была на пределе. Мои силы уже давно должны были кончиться, но они все еще есть. Я уже раза два была на грани потери сознания, и когда наступил третий, я не просто закричала, я прокричала так громко, что мои слова должно быть услышали все обитатели замка.

- В следующий раз рожать будешь ты, Максон Каликс Скрив, - переведя дыхание и с новым приступом боли, я закончила свою мысль, - или я больше к себе тебя не подпущу!!!

Боль немного отступила, и я повернулась к Марли.

- Думаешь, он слышал? – она улыбнулась, но раньше нее ответила повитуха.

- Ваше Величество, Вас услышали все.

Николетта только рассмеялась. Они с Марли тоже ждали детей, и в то время как я уже заканчивала этот путь, они его только начинали.

Через час

К тому времени сил на то, чтобы кричать уже не осталось, хотя до этого, думаю, Максон успел узнать о себе много нового. Он пытался еще раз заглянуть, но Николетта едва не ногами вытолкала его обратно. Я несколько раз кричала еще просто имя Максона, словно даже оно могло придать мне сил и становилось легче.

Когда мне сказали, что показалась головка, это придало мне сил, и я с удвоенными усилиями стала тужиться. Через несколько мгновений мы все слушали уже крик не мой, а новорожденного. В то время, как Марли осталась около меня, Николетта не боясь вымазать в кровь свое красивейшее дневное платье, принялась помогать Эрин омывать ребенка.

- Это мальчик, Америка! Красивый здоровый мальчик. У него твои волосы, - сияя, проговорила Николетта. На руках она держала маленький комочек в пеленке. Я потянулась к комочку, забыв, что во мне второй ребенок.

- Дай его мне. Прошу тебя. Дай.

Когда я только взяла его на руки и увидела его лицо, у меня перехватило дух, какой же он красивый. Он так похож на Максона, но у него мои волосы.

- Мой малыш, сынок, - ласково проговорила я и коснулась рукой его пальчиков. Стоило ему открыть свои маленькие глазки, как новый приступ боли заставил меня сжаться. Я не крикнула, не пискнула, боясь испугать комочек счастья, и передала его Николетте. Она уже вжилась в роль его крестной матери, и я не отберу у нее ни за что это.

Спустя 4 минуты на свет появилась и маленькая девочка. Когда мне дали ее, я поняла, что моему счастью нет предела. Она была, как и ее брат, рыжеволосой и самой прекрасной на свете. Она была совсем крохотной, но у нее вместе с ее братом была безграничная власть надо мной. Она оказалась тише старшего брата и кричала не так громко. Раз крестной наследника станет испанская королева, крестной принцессы будет Марли. Это мы обговорили давно еще, но стоило бы увидеть, как засверкали глаза подруги, когда она увидела это чудо у меня на руках.

Моих сил едва хватало, чтобы держать дочь на руках и полулежать с открытыми глазами, облокотившись о мягкие подушки. Почти сразу же после того, как мне дали ее на руки, в комнату, расталкивая всех, влетел Максон. Он выглядел слишком растрёпанным и бледным, но таким родным. Исходя из его помятого вида, я поняла, что Картер, Хорхе и его младший брат пытались не раз его удержать.

Он застыл на месте, увидев у меня на руках сверток, но долго пребывать в смятении у него не вышло. К нему быстро подошла Николетта и очень бережно передала ребенка Максону.

- Познакомься, Рафаэль, это твой папа, - Мы с Максоном не подбирали двойных имен, но решили, что если дети будут разнополые, то мы просто соединим имена. Наследника мы решили назвать Рафаэлем, а если бы у него родился брат, его бы звали Николасом, но так как принц один, его полное имя будет Рафаэль Николас Скрив. Таким же образом у принцессы будет имя Кассиопея Арабелла Скрив.

Максон благоговейно смотрел на сына.

- Он прекрасен. Америка, спасибо.

Он, боясь вдохнуть, осторожно вместе с новорожденным подошел ко мне и присел рядом. Я подняла глаза и улыбнулась ему.

- А это Касси. Она такая же красивая, как и Рафаэль.

- Они прекрасны. Я не думал, что смогу полюбить тебя еще сильнее, чем уже любил, - Максон наклонился и прислонился губами к моим волосам, - Как же я ошибался.

========== Эпилог 2 ==========

Комментарий к Эпилог 2

Часть не проверена бетой, так что все тапки кидайте в меня. Хотя признаюсь ошибок сама у себя напрочь никогда не вижу))

Знаю, что не ожидали. Хоть этот эпилог и планировался давно, но все как-то руки не доходили, но дача и дождь сделали свое дело. Надеюсь понравится)

Максон отменил касты. Не сразу. Этот процесс был долгим и тяжелым, но у него получилось. Сейчас все люди равны между собой и вправе сами выбирать свое будущее. Только вот остались те, кто еще чем-то недоволен. На этот раз они уже жалуются, что касты хоть что-то определяли в их жизни. Конечно, им вовсе не понравилось то, что теперь в своих неудачах они могут винить только самих себя. Жизнь в Иллеа стала лучше, но не на много. Люди оказались не готовы, к тому, чего хотели. Они просто растерялись, не зная, как им жить дальше и на привыкание к новому порядку ушли годы.

В столовой сейчас было непривычно тихо. Гораздо тише, чем в обычные дни, но все мы слишком взволнованы, так что пока тут царит тишина. В последний раз, возможно, на долгие доглие месяцы. Скоро весь дворец заполнится десятками девичьих голосов и шумом, а точнее через несколько часов, потому, что девушкам еще предстоит пережить это утро, а вместе с ним и первое испытание. Сейчас официально начался Отбор Рафаэля, нашего с Максоном сына.

Я помню это утро, свой первый разговор с тогда еще принцем Максоном, который сейчас одобряюще сжал мою руку. Он переживает не меньше меня. Он сам прошел через то, что предстоит пережить нашему неожиданно повзрослевшему Рейфу или более домашнему варианту его имени, Раффи. Даже не верится, что прошло уже 19 лет, а будто вчера Николетта передавала мне его совсем маленького, закутанного в пеленку.

Как бывшая участница Отбора я могла бы пожалеть девушек, потому, что на себе испытала все «прелести» этого мероприятия, но парень в соседней комнате — мой сын и за него я переживаю сильнее, чем за всех подданных вместе взятых. Чувства матери сильнее сочувствия к девушкам и простой женской солидарности.

Я обвела взглядом всех за столом. Непривычно пустующее место вдовствующей королевы Эмберли все еще вызывало сильнейшую грусть. За все восемнадцать лет, которые я ее знала, она стала мне второй матерью и мне очень ее не хватало, не скажу, что больше, чем Максону, но тем не менее мое сердце сжималось от грусти и тоски, стоило мне вспомнить свекровь, которая, не жалея сил помогла мне стать той королевой, которой я сейчас являюсь. Ее нет с нами вот уже год. Эмбрли Стейшэн Скрив прожила по-своему счастливую и достаточно долгую жизнь. Для человека с ее слабым здоровьем шестьдесят восемь лет — это много, но нам бы все равно казалось мало, проживи она хоть сотню лет. Я всегда сидела по правую руку от Максона, королева Эмберли по левую, а уже за ней Рафаэль и Кэйран, но сегодня место мамы Максона и бабушки наших детей больше пустовать не будет. Рафаэль с братом сядут ближе к Максону, чтобы все выглядело так, как должно.

У нас с Максоном пятеро детей: близнецы Рафаэль и Касси (Кассиопея), 16-летняя Айелин, семилетний Кэйран и трехмесячная Селия, о которой я узнала почти сразу после смерти свекрови. Касси помолвлена с сыном Дафны Жоелем. В отличии от королевы Франции чувства ее сына оказались взаимными. Он буквально на руках носит взбалмошную Касси и выполняет все ее капризы. Я бы не сказала, что их много или что она избалована, но она, пошла характером в меня, что, как мне кажется, объясняет многое. Другое дело Айелин, которая кажется взяла лучшее ото всех понемногу: от Максона и королевы Эмберли мягкость и отзывчивость, от меня упрямство и стойкость, но больше всего она взяла от своей тети Мэй, веселый задорный характер, а от другой тети, Вивьен, внешнюю хрупкость. В то время как Рафаэль был копией Касси, Кэйран во всем походил на отца, даже цветом волос. Он был тихим и примерным, и таким же светловолосым, как Максон. Какой будет Селия пока никто не знает, но вот что будет любима, то уж точно.

— Мама, а где Раффи? — неожиданно нарушил тишину Кэйран. Я подняла на него взгляд отрываясь от своих мыслей. Если бы его брат был на него хоть немного похожим, воспитание наследника нам с Максоном далось бы куда легче.

— Он сейчас общается с девушками, одна из которых станет его женой и твоей сестрой.

— Мне хватит сестер, — с серьезным лицом семилетнего ребенка сказал Кэйран, в ответ на что все рассмеялись.

— Зато Раффи очень даже необходима жена, — продолжая смеяться отозвалась Касси, сидевшая по правую сторону от меня.

— Не больше, чем тебе муж, Касс, — решила подколоть сестру Айелин. Я улыбнулась. Она только с виду была такая тихая, светлая (Айелин унаследовала светлые волосы Максона и мои голубые глаза), мало кто мог предположить, что за внешним спокойствием скрывается небольшой ураганчик.

— Мне хорошо и невестой, — невозмутимо ответила Касси. Они с Жоелем помолвлены уже полтора года, а ни год, ни тем более день свадьбы так и не назначен. Касси упрямится, а жених ей даже в этом потакает.

Я поворачиваюсь к Максону, и в ответ на мой невысказанный вопрос «И в кого она такая?» он лишь пожимает плечами и в то же время ехидно смотрит на меня. Что ж, мы с Кассиопеей похожи не только внешне. Спорить нет смысла.

— Что-то Рафаэль долго.

— Не волнуйся, он с этим справится. Он куда общительнее меня в его возрасте. Не переживай за него, — одобряюще сказал Максон мне на ухо, и тут вдруг послышались шаги и слуги открыли дверь.

Первым вошел Рейф, он улыбался, а значит я и правда слишком сильно за него переживала, причем напрасно. За ним шла Ана, дочь Сильвии и как ни удивительно Гавриила, новая распорядительница и куратор Отбора. Только после свадьбы я узнала о том, что оказывается Гавриил и Сильвия состоят в браке и воспитывают двух детей. Они оставили свои прежние фамилии и предпочитали не смешивать работу и личную жизнь, несмотря на то, что оба работали на королевскую семью. За Аной, копией отца, но с железной выдержкой матери, шли девушки. Их было много и до того, как они заняли свои места сложно было увидеть сколько их осталось после разговора с принцем, но когда все расселись, я опешила от того, сколько мест пустовало.

— Пятнадцать? Рафаэль, ты отправил домой в первый же день почти половину участниц? — я решила не откладывать в долгий ящик этот вопрос. Максон отправил восемь и мне тогда показалось, что это очень много, но пятнадцать?.. Молодец, сынок, ты точно превзошел отца.

— Я отправил тех, кто мне точно не интересен, — так же тихо, как и я до этого, ответил Рейф, а переведя взгляд на Касси и подмигнув ей, добавил, — Что если они или слишком глупы или слишком просты для меня? Я просто не увидел смысла их дольше держать тут. Согласна, Касс?

— Конечно. Завтра еще десять домой отправишь? — заговорщицки спросила старшая дочь и я еле удержалась чтобы не закатить глаза. Рафаэль сам был согласен на Отбор, а что сейчас делает? Только разыгрывает девушек, — Заодно и Гавриила удивишь.

— Не знаю. Но спасибо за идею, — подмигнул сестре все еще тот проказник, а девушки тем временем притихли, вслушиваясь в слова близнецов. Девушки еще не знают, что слова этой парочки лучше не воспринимать всерьез.

— Приятного аппетита, девушки. Добро пожаловать во дворец, — обратилась я к застывшим девушкам, одобрительно им улыбнувшись. Надеюсь они не сбегут отсюда через неделю.

***

С того завтрака прошло три дня, Рафаэль так никого и не отчислил, к счастью девушек и к разочарованию Касси, она-то ожидала, что ее брат закончит отбор за неделю и все вернется в привычное русло, то есть во дворце будут только родные, советники и обслуживающий персонал.

— Пойдем. Мне сегодня очень не хватало моей жены, — вкрадчивым нежным голосом проговорил Максон, своим дыхание касаясь чувствительной точки у основания шеи.

— Тише. Селию разбудишь, — я отошла от кроватки доченьки и тут уже угодила в нежные объятия мужа. Он знал, что в это время я обычно сама укладываю малышку и как всегда поджидал меня.

— Тогда нам пора в нашу спальню, жена, — Максон поцеловал меня в плечо, и я была уже согласна на все, что угодно.

— Только проверю как там Кэйран, и я буду вся в твоем распоряжении, — улыбнулась я улыбкой довольной кошки, хотя в свете ночника Максон мог улыбку и не увидеть. С ним было уютно, с ним было тепло. Он был моим всем и сколько бы лет не прошло мое желание слабее не становилось.

Комната сына располагалась дальше по коридору, нужно было пройти небольшой коридор, чтобы добраться до нее и где-то посередине располагался небольшой холл, который в это время всегда пустовал. Прислуга почти не ходила по третьему этажу, стараясь быть незаметными, а все дети должны быть уже в своих комнатах. Хотя мы с Максоном знаем прекрасно, что близнецы сейчас в комнате Рейфа или Касси обсуждают девушек из отбора или придумывают как еще их проверить на прочность. К слову мне в свое время повезло, что у Максона не было близняшки-авантюристки.

Все казалось обычным, за исключением того, что стоило нам подойди к этому холлу как первое что мы увидели, светлые волосы средней дочери и загорелые руки на ее талии.

— Мартин, мы должны… — я так и не узнала, что не должны делать Айелин и гостивший у нас сын Николетты, потому, что Максон быстро отошел от меня и поспешил к парочке.

— Вы должны быть в своих комнатах, — сказал строго Максон, разняв их. Дети застыли на месте. Максон никогда ни на кого не кричал, но его голос становилось таким холодным, как крещенский мороз. Детей он пугал самых громких криков. Они все обожали своего папу, а этот голос означал, что он разочарован.

— Папочка, я могу все объяснить, — и без того большие голубые глаза Айелин стали еще больше.

— Не думаю, что я что-то не так понял, — все еще безэмоционально сказал Максон, внимательно смотря на Мартина, от чего парнишка опустил взгляд.

— Не кричи на нее, Максон. Она уже взрослая. Я в ее возрасте тоже…

— Америка, — прервал меня муж, заметив, как я приобняла дочь, которая была лишь немного ниже меня, — Айлин — не простая девушка, она принцесса и через три дня состоится ее официальная помолвка с британским принцем Джорджем.

— Папа, я не хочу за него замуж. Я совсем не люблю его, абсолютно, — дочь растеряла весь запал, стоило Максону напомнить об этой помолвке. Нам казалось они отлично ладят с Джорджем и что он ей нравится, но вот эти полуночные поцелуи с Мартином говорят о другом.

— Мы об этом еще поговорим.

— Айелин, — тихо обратилась я к дочке, почти шепотом, она подняла на меня голову, — иди в свою комнату. С папой я сама поговорю.

Она кивнула, еще раз посмотрела на Мартина и ушла. Максону не осталось кого выговаривать, но он все так же строго посмотрел на Мартина.

— Утром зайдешь ко мне в кабинет.

— Да, дядя Максон, — спокойно ответил испанский принц.

— Помолвку Айелин с Джорджем может заменить только другая помолвка.

— Я понимаю. Я люблю Айелин, дядя Максон, — бесстрашно и в легкой расслабленной манере, унаследованной от Хорхе, проговорил Мартин, от чего я довольно улыбнулась, а Максон задумчиво посмотрел на парня.

— Утром поговорим, — все-таки сказал Максон, — Пошли спать. Если еще Кэйран обольет меня водой играясь, я решу, что из меня вышел неважный отец.

В ответ на слова Максона я могла только рассмеяться, взять Максона под руку и направится обратно в сторону детской, за которой находилась наша спальня.

— Ты прекрасный отец. Замечательный. Дети тебя обожают, — когда снова окунулись в полумрак коридора, Максон обнял меня за талию, и я подумала о руках Мартина на талии Айелин и ухмыльнулась. Мне всегда казалось, что Мартин попросит руки Касси, они всегда были близки, но они оказались просто друзьями и к тому же Касси влюбилась в сына Дафны. А Максон что? Пожал плечами и сказал: «Франция, так Франция». После помолвки Касси никто и не ожидал, что мы породнимся с Николеттой через наших детей, но оно вон как все выходит.

— Я ненавижу выговаривать их, — Максон, видимо, тоже подумал о том же, голос его стал расстроенным. Знали бы дети как он мучается каждый раз, когда он кого-то из них ругает, но подрывать отцовский авторитет я никогда не собиралась и поэтому ничего не говорила, но он обожает их. Он так сильно любит наших детей, что это просто не может не восхищать, — но ты же знаешь их, близнецы решили проверить девушек, хотя отбор только начался, у Селии колики, Кэйран вдруг решил, что хочет стать моряком, — я рассмеялась, вспомнив глупую идею сына, решив, что он ее просто перерастет, - а теперь еще и Айелин…

— Они влюблены, Максон. Не злись на них.

— Я и не злюсь, но что-то нужно делать с ее помолвкой, — задумчиво сказал Максон, открывая дверь в нашу спальню.

— Мне кажется завтра все само собой решиться, — я нежно коснулась его щеки, — и не ругай Айелин. В ее возрасте я тайком пробиралась в домик на дереве к Аспену и…

— Не напоминай о нем, — Максон поцеловал меня, заставляя забыть о всех мужчинах кроме него, — и не стоит говорить об этом с нашими детьми. Пойми, твоя жизнь до отбора не похожа на их жизнь, у них много обязательств. Айелин должна понимать, что вот так просто по уголкам обниматься не с женихом она не может.

— Он завтра станет ее женихом, я в этом уверена, — по старой привычка ответила я наперекор Максону и принялась расслаблять его галстук, а он продолжал смотреть на меня.

— Мне кажется, что так и будет. Осталось только поговорить с Рейфом. Отбор не шутки. Если он встретил девушку, то пусть заканчивает отбор, а не играется с девушками.

— Он встретил, — загадочно улыбнулась я, вспомнив как сын смотрел на одну из девушек, невысокую брюнетку с большими ясными бирюзовыми глазами.

— И кто же эта счастливица? — расправившись с рубашкой и принявшись за пуговки моего платья, поинтересовался муж.

— Леди Сесилия, — ответила я, отвлекаясь на руки мужа, легкое прикосновение которых все еще начинало сводить меня с ума.

— Что ж, возможно, она определенно ему нравится.

— Он влюблен в нее, как ты в меня в свое время. Вам, моим мальчикам, достаточно одного взгляда, чтобы найти свою любовь. А теперь, дорогой супруг, покажи как тебе меня не хватало весь день, — шепотом закончила я и притянула его к себе.

И Максон показал, как и делал это каждую ночь. Рафаэль закончил отбор в рекордные строки, уже через месяц он объявил имя избранницы, ею, как я и предполагала, оказалась Сесилия Торнтон, Мартин на следующее утро попросил у Максона руки Айелин и уже через пол часа мы с Николеттой обсуждали ее приезд в Анджелес, чтобы обсудить подготовку к приему в честь помолвки наших детей, но самой первой свадьбой была все же свадьба Касси и Жоеля, она решила сдаться на милость жениха, и, как потом призналась мне в ночь перед этим знаменательным событием, она сама ужасно ждала этого дня и больше не хотела его откладывать. С Дафной подругами мы не стали, но решили узнать друг друга поближе хотя бы ради наших детей. Кэйран, вопреки нашим с Максоном ожиданиям, не отказался от мечты стать моряком и Максон позволил ему поступить в Мореходный университет. Селия подросла и стала очень походить на свою бабушку Эмберли начиная цветом волос и заканчивая характером.

Наша жизнь далеко не идеальна и безоблачна, в ней случаются и грозы, и град, но вот такие моменты счастья и есть наше «долго и счастливо».