КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Не судите леди по одежде [Сара Маклейн] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Сара Маклейн Не судите леди по одежде

Серия: Правила плутов – 4 


Название: Never Judge a Lady by Her Cover / Не судите леди по одежде


Автор: Sarah MacLean /Сара Маклейн


Серия: The Rules of Scoundrels, # 4 / Правила плутов- 4


Объем книги: пролог, 22 главы и эпилог

Дата выхода в оригинале: 25 ноября 2014

Переведено специально для группы: vk.com/club50110025

Переводчик: Анна Воронина

Редакторы: Елена Заверюха,Марина Драп и Ленара Давлетова

Оформление: Асемгуль Б.

При копировании перевода, пожалуйста, указывайте переводчиков, редакторов и ссылку на группу! 

Чейз

Посвящается Кэрри Райан, Сабрине Дарби и Софи Джордан, которые с самого начала хранили секреты Чейза.

Бакстеру, который хранит все мои секреты.

И леди Ви, которая, когда вырастет надеюсь будет иметь свои собственные грандиозные секреты.


Март, 1823 год.

Замок Лейтон.

Базилдон, Эссекс.


– Я люблю тебя.

Три странных коротких слова, которые таили в себе столько силы.

Вот только леди Джорджиана Пирсон, дочь одного герцога и сестра другого, дитя чести и долга, девушка, воспитанная в лучших традициях высшего общества, никогда их раньше не слышала.

Ведь аристократы не любят.

А если и любят, то, наверняка, не опускаются до того, чтобы это признать.

Поэтому лёгкость, с которой слова сорвались с губ, повергла её в шок. Но в свои шестнадцать лет Джорджиана свято в них верила. Никогда она так быстро не сбрасывала с себя оковы ожиданий, которые на несчастную навесили её титул, прошлое и происхождение. По правде говоря, Джорджиана возрадовалась, что рискнула и выиграла, и пришла в восторг от того, что, наконец-то, чувствует. И просто живёт.

Плевать на риск, ведь на кону любовь.

Подарившая ей свободу.

Конечно же, в её жизни больше не случится ничего прекраснее, чем это мгновение. Она лежала в объятиях любимого мужчины, с которым проведёт всю оставшуюся жизнь. И даже дольше. Того, с кем построит будущее, и пошли к чёрту титул, семья и репутация.

Джонатан её защитит.

Так же, как защитил от холодного мартовского ветра и привёл сюда, в конюшни её родового поместья.

Джонатан будет её любить.

Он шептал эти слова, пока его руки расстёгивали платье, взлетали вверх, избавляя Джорджиану от одежды, слой за слоем. И обещал исполнить все желания, пока ласкал её тело.

А она шептала ему в ответ. Отдавая всю себя.

Джонатан.

Она с наслаждением вздохнула, прижимаясь к мускулистому телу. Они лежали на грубой соломе, их укрывала тёплая попона, которая, должна была царапать кожу, но каким-то образом смягчилась не иначе как от накала ранее бушующих страстей.

Любовь. Тема сонетов, мадригалов, сказок и романов.

Любовь. Неуловимое чувство, которое заставляло людей плакать, петь и страдать от желания и страсти.

Любовь. Чувство, которое меняло жизни, которое делало всё вокруг ярче, теплее и прекраснее. Чувство, которое хотел познать каждый.

А ей это удалось. Прямо здесь. Холодной зимой, в объятиях этого великолепного мальчика. Нет. Мужчины. Он был мужчиной, так же, как она - женщиной, которой стала сегодня благодаря ему.

В конюшне внизу тихо заржала лошадь, скребя копытом по полу стойла, фыркая от недостатка пищи, питья или любви.

Джонатан пошевелился, и Джорджиана обвила его своим телом, плотнее укутав их одеялом.

– Нет, ещё не пора.

– Пора. Мне нужно идти.

– А как же я? – кокетливо проговорила Джорджиана.

Его рука легла на её обнажённое плечо, мозолистая тёплая ладонь коснулась нежной кожи, вызвав у Джорджианы трепетный восторг. К ней, дочери одного герцога и сестре другого, очень редко прикасались. Всегда безупречная. Незаметная. Непорочная.

До сего момента.

Джорджиана усмехнулась. У мамы случится припадок, когда она узнает, что дочь больше не нуждается в первом выходе в свет и не стремится к нему. А брат, герцог Диздейн, самый влиятельный, самый титулованный аристократ Лондона... не одобрит её выходки.

Но Джорджиану это не заботило. Она собиралась стать миссис Джонатан Тавиш и отказаться даже от почётной приставки "леди" к своему имени. Она ничего этого не хотела. Ей нужен был только он.

Не имело значения, что брат сделает всё возможное, чтобы воспрепятствовать этому браку. Ведь теперь их союзу ничто не помешает.

Лошадка покинула пресловутое стойло.

Но Джорджиана осталась на сеновале.

От этой мысли она захихикала, любовь и риск, две стороны очень ценной монеты, вскружили ей голову.

Джонатан пошевелился, уже покидая их тёплый кокон. Её обнажённой кожи коснулся холодный зимний воздух, вызвав мурашки по всему телу.

– Тебе лучше одеться, – сказал он, натягивая брюки. – Если нас кто-нибудь поймает...

Фраза не нуждалась в завершении, он говорил одно и то же уже несколько недель, с тех пор как они впервые поцеловались, и потом, когда улучали время для тайных встреч. Если их поймают, его высекут, если не хуже.

А её репутация будет погублена.

Но теперь, после всего, что между ними произошло, после того, как, лёжа обнажённой на жёстком зимнем сене, она позволила его загрубевшим от тяжёлой работы рукам прикоснуться к её телу... репутация Джорджианы не подлежала восстановлению. Но ей было всё равно. Ничего уже не имело значения.

После случившегося они сбегут, ведь только так у них получится пожениться. Отправятся в Шотландию. Начнут новую жизнь. Для этого у Джорджианы хватит денег.

Неважно, что у Джонатана ничего нет.

У них есть любовь, и этого вполне достаточно.

Незачем завидовать аристократам. Их следует пожалеть. Что за жизнь без любви?

Она вздохнула, не сводя с Джонатана восхищённого взгляда, пока он грациозно надевал рубашку и заправлял её в бриджи, натягивал сапоги, словно делал это тысячу раз в таком тесном помещении. Двигаясь легко и непринуждённо, он обернул шейный платок вокруг шеи, накинул пиджак, а затем зимнее пальто.

Закончив, Джонатан повернулся к лестнице, которая вела в конюшню внизу. Какой же он стройный и мускулистый!

Уже замерзая без него, она закуталась в одеяло.

– Джонатан, – тихо позвала Джорджиана, не желая, чтобы кто-нибудь услышал.

Он посмотрел на неё своими голубыми глазами, чьё выражение она не сразу поняла.

– В чём дело?

Джорджиана улыбнулась, внезапно смутившись. Учитывая то, чем они только что занимались, чувство показалось ей весьма странным.

– Я люблю тебя, – повторила она, восхищаясь той простоте, с которой слова опять сорвались с её губ, как правдиво и прекрасно они прозвучали, заставляя верить только в лучшее.

Он замешкался, остановившись на верхней ступеньке лестницы, не прилагая к этому никаких усилий, словно паря в воздухе. Джонатан так долго молчал, что мартовский холод успел пробрать Джорджиану до самых костей. Так долго, что червь сомнения принялся точить её сердце.

Наконец, он улыбнулся своей дерзкой, нахальной улыбкой, той самой, которая манила её с самого начала. Каждый день в течение года. Постоянно. До сего дня, когда Джонатан, наконец, соблазнил Джорджиану в конюшне, наконец, завёл на сеновал и прогнал своими поцелуями все сомнения, пообещал прекрасные вещи и взял всё, что она могла ему предложить.

Нет, не взял.

Она отдалась ему по доброй воле.

Ведь она любила его. А он любил её.

Он сам сказал. Возможно, не словами, но прикосновениями.

Так ведь?

Её охватили сомнения, незнакомые чувства, которых прежде леди Джорджиана Пирсон, дочь одного герцога и сестра другого, никогда не испытывала.

"Скажи, – молча заклинала она. – Произнеси вслух".

– Ты очень милая девушка, – после бесконечно долгой паузы, наконец, проговорил он.

И пропал из виду. 

Глава 1

Десять лет спустя.

Уортингтон-Хаус.

Лондон.


Перебирая в памяти все события, произошедшие за двадцать седьмой год её жизни, Джорджиана Пирсон посчитала бы, что всё началось именно с карикатуры.

Чёртова карикатура.

Если бы её напечатали в "Скандальной хронике" годом раньше или пятью, или полудюжиной лет позже, Джорджиана бы даже не заметила. Но карикатура появилась в самой известной лондонской жёлтой газете пятнадцатого марта.

Воистину, берегись мартовских ид[1].

Конечно, карикатура стала результатом событий другого дня, на два месяца раньше этого - пятнадцатого января. Когда Джорджиана, опороченная, незамужняя мать, ходячий скандал и сестра герцога Лейтона, решила взять дело в свои руки и вернуться в общество.

Теперь же, стоя в углу бального зала дома Уорингтонов, на пороге своего возвращения в общество, она остро ощущала на себе взгляды всего Лондона.

Осуждающие взгляды.

Это был далеко не первый бал, который она посетила с тех пор, как потеряла репутацию, но он был первым, на котором её заметили, первым, где она не пряталась ни за маской, ни за гримом. Первым, на котором она присутствовала в качестве Джорджианы Пирсон, урождённой аристократки голубых кровей, но опозоренной скандалом.

Первым, где она подверглась публичному осуждению.

По правде говоря, Джорджиану не заботила потеря репутации по целому ряду причин, не последней из которых значилась следующая: опороченной леди больше не требовалось соблюдать церемонии.

Леди Джорджиана Пирсон, едва ли претендующая на этот титул учтивости и едва ли ему соответствующая, была в восторге от потери репутации, и так продолжалось уже много лет. В конце концов, благодаря этому она стала богатой и могущественной владелицей “Падшего ангела”, самого скандального и популярного игорного клуба Лондона, и личностью, наводящей страх на всю Британию... таинственным "джентльменом", известным под именем Чейз.

То, что на самом деле она была женщиной, не имело большого значения.

И да, Джорджиана верила, что в тот роковой день десять лет назад, небеса ей улыбнулись. Как бы то ни было, изгнание из общества означало отмену приглашений на балы, чаепития, пикники и всевозможные мероприятия, что, в свою очередь, устраняло необходимость в батальонах компаньонок, бессмысленных разговорах за едва тёплым лимонадом и притворном проявлении интереса к святой троице тем, обсуждаемых аристократками: бессмысленным сплетням, современной моде и подобающим джентльменам.

Её мало интересовали сплетни, ведь они редко бывали правдивы и уж тем более не соответствовали всей правде. Она предпочитала скандальные секреты, которыми могли поделиться влиятельные люди.

Как не заботила её и мода. Юбки слишком часто воспринимались как признак женской слабости, одним дамам предлагалось их разглаживать, а менее утончённым - задирать. Выходя к гостям игорного клуба, она пряталась у всех на виду за яркими шелками, которыми могли похвастаться самые искусные проститутки Лондона, но в других местах предпочитала носить брюки.

А что касается джентльменов, какая разница красивы они, умны или титулованы, если у них есть деньги, которые они могут себе позволить проиграть. Годами она насмехалась над достойными холостяками, которых лондонские женщины сочли пригодными для брака, их имена фигурировали в книге ставок "Падшего ангела", где их будущие жёны строили предположения о датах свадьбы и будущих отпрысках. Из кабинета владельца Джорджиана наблюдала за тем, как знатных лондонских мужчин, каждый из которых был богаче, красивее и благороднее предыдущего, кладут на лопатки, заковывают в кандалы и женят.

И она благодарила Создателя за то, что её не заставили стать частью этого глупого фарса, не заставили воспринимать его всерьёз и выходить замуж.

Нет, Джорджиана, потерявшая репутацию в нежном шестнадцатилетнем возрасте и уже десять лет служившая пагубным примером для всех сливок общества, которые последовали по её пятам, рано усвоила урок о мужчинах и, к счастью, избежала любых надежд, связанных со вступлением в брак.

До сего момента.

Прикрываясь веерами, дамы перешёптывались между собой, пряча ухмылки и смешки. Их скользящие взгляды, не выдавали никаких эмоций, даже когда остановились непосредственно на Джорджиане, проклиная её за прошлое. За её присутствие. Без сомнения, за наглость. За то, что посмела запятнать их идеальный мир своим скандалом.

Эти взгляды преследовали её, и если бы могли, то убили.

Они знали, зачем она пришла и ненавидели за это.

Господи. Ну что за пытка!

Начиная с платья. Корсет медленно убивал. Нижние юбки сковывали движения. Если ей потребуется сбежать, она, без сомнения, о них споткнётся, упадёт ничком, и её тут же затопчет толпа кудахчущих аристократок в кружевах.

Внезапно перед её глазами вспыхнула эта картина, и Джорджиана чуть не улыбнулась. Чуть. Реальная возможность подобного исхода не позволила ей проявить реакцию.

Никогда ещё она не испытывала такого острого желания начать теребить что-нибудь руками или переступить с ноги на ногу. Но Джорджиана не позволит им счесть её жертвой. Ей необходимо сосредоточиться на предстоящей задаче.

Поиске мужа.

Её целью являлся лорд Фицуильям Лэнгли, порядочный, титулованный, нуждающийся в деньгах и защите аристократ. Мужчина, у которого практически не было секретов, за исключением одного, но такого, что, если о нём узнают, Лэнгли не только лишится репутации, но и окажется в тюрьме.

Идеальный муж для леди, которой требовались привилегии брака, но не сам брак.

Если бы только проклятый мужчина появился на балу.

– Одна мудрая женщина однажды сказала мне, что по углам комнат прячутся только трусы.

Услышав знакомый голос герцога Ламонта, она подавила стон, так и не обернувшись.

– Я думала, ты не любишь светские мероприятия.

– Что за чушь. Они мне очень даже по душе, а если и нет, то я бы точно не пропустил первый бал леди Джорджианы. – Она нахмурилась, и он добавил: – Осторожно, иначе весь Лондон будет недоумевать, почему ты игнорируешь герцога.

Герцог, более широко известный как Темпл, являлся её деловым партнёром, совладельцем "Падшего ангела" и мог вызывать крайнее раздражение, если того хотел. Джорджиана повернулась к нему, изобразив на лице ослепительную улыбку.

– Ты пришёл позлорадствовать?

– Я полагаю, ты хотела закончить вопрос словами ”ваша светлость", – подсказал он.

Она прищурилась.

– Уверяю тебя, я не имела в виду ничего подобного.

– Если собираешься подыскивать себе мужа в аристократических кругах, то советую начать тщательнее разбираться в титулах.

– Я бы предпочла тщательнее разбираться в других областях.

Её щёки уже начинали болеть от натянутой улыбки.

Его чёрные брови взлетели вверх.

– Это в каких же?

– Как отомстить высокомерным аристократам, которые получают удовольствие, видя мою боль.

Он кивнул со всей серьёзностью.

– Не самое женственное занятие.

– Я уже давно в них не практиковалась.

– Вот уж действительно. – На его лице появилась улыбка, белоснежные зубы блеснули на фоне оливковой кожи, и Джорджиана подавила желание стереть её с его лица. Она выругалась себе под нос, Темпл прыснул со смеху.

– Как не по-женски.

– Окажемся мы в клубе...

– Твоё преображение поразительно. Я сам едва тебя узнал, – прервал он её на полуслове.

– В этом и была задумка.

– Как тебе удалось?

– Не стала ярко краситься. – На публике Джорджиана появлялась в образе Анны, куртизанки в "Падшем ангеле". Она вызывающе красилась, носила экстравагантные парики и выставляла напоказ грудь. – Мужчины видят то, что хотят видеть.

– Ммм, – протянул он, явно недовольный её ответом. – Что, чёрт возьми, на тебе надето?

У неё зачесались руки от желания разгладить юбки.

– Платье.

Наряд был девственно белым и предназначался для девушки гораздо более невинной, чем она. С гораздо менее скандальной репутацией. Какой была Джорджиана, до того как всё случилось.

– Я видел тебя в платье. Но это... – Темпл замолк, окидывая взглядом ансамбль, затем усмехнулся, – не похоже ни на одно из тех. – Он сделал паузу, продолжая её разглядывать. – У тебя из волос торчат перья.

Джорджиана стиснула зубы.

– Мне сказали, это последний писк моды.

– Ты выглядишь нелепо.

Как будто она сама этого не знала. Как будто сама не чувствовала.

– Твоё обаяние не знает границ.

Он ухмыльнулся.

– Не хочу, чтобы ты зазнавалась.

На этот счёт не стоило волноваться. В окружении врагов, зазнаться было невозможно.

– Разве тебе не нужно развлекать жену?

Взгляд его тёмных глаз скользнул мимо неё и остановился на женщине с блестящими рыжими волосами в центре бального зала.

– С ней танцует твой брат. Поскольку он поручился за неё своей репутацией, я подумал, что мог бы сделать то же самое для его сестры.

Она в недоумении повернулась к нему.

– Ты поручишься своей репутацией?

Всего несколько месяцев назад Темпл был известен как герцог-убийца, который, как полагали, в припадке страсти лишил жизни свою будущую мачеху накануне её свадьбы. Общество приняло его обратно только после того, как обвинение оказалось ложным, и он женился на женщине, виновнице скандала, которую, как все думали, Темпл убил. Но, несмотря на это, шумиха вокруг него нисколько не утихла, поскольку он провёл годы сначала на улицах Лондона, а затем на ринге "Падшего ангела" в качестве боксёра.

Хотя Темпл и носил титул герцога, его репутация в лучшем случае считалась запятнанной, чего совсем не скажешь о репутации её брата. Саймон славился в обществе своей безупречностью. Один танец с герцогиней Ламонт был способен восстановить не только её честное имя, но и всего герцогства Темпла.

– Твоя репутация способна принести мне больше вреда, чем пользы.

– Ерунда. Все любят герцогов. Нас не так уж и много, а дарёному коню в зубы не смотрят. – Он ухмыльнулся и протянул ей руку. – Не хотите ли потанцевать, леди Джорджиана?

Она застыла.

– Ты, должно быть, шутишь.

Ухмылка превратилась в широкую улыбку, его чёрные глаза заискрились юмором.

– Мне бы и в голову не пришло шутить насчёт твоего искупления грехов.

Она посмотрела на него, сощурив глаза.

– Я ведь могу и отомстить.

Он наклонился к ней.

– Такие женщины, как ты, не отказывают герцогам, Анна.

– Не называй меня так.

– Женщиной?

Она раздражённо приняла его руку.

– Надо было позволить тебе умереть на ринге.

В течение многих лет Темпл почти каждую ночь устраивал бои с посетителями "Падшего ангела". У должников перед клубом был один способ отыграться – победить непобедимого Темпла на ринге. Травма и женитьба заставили его бросить бокс.

– Ты говоришь это не всерьёз. – Темпл вытащил её из укромного уголка. – Улыбайся.

Она подчинилась, чувствуя себя полной идиоткой.

– Очень даже всерьёз.

Он занял танцевальную позицию.

– Нет, но поскольку ты боишься этого мира и того, что собираешься сделать, я не буду дальше развивать тему.

Она напряглась.

– И вовсе я не боюсь.

Он бросил на неё быстрый взгляд.

– Конечно, боишься. Думаешь, я этого не понимаю? И Борн тоже? И Кросс? – добавил Темпл, имея в виду двух других владельцев игорного клуба. – Нам всем пришлось выползать из грязи и выходить на свет. Нам всем пришлось требовать признания у этого мира.

– Мужчинам проще. – Слова сорвались с её губ прежде, чем она смогла их остановить. На его лице отразилось удивление, и Джорджиана поняла, что ненароком с ним согласилась. – Чёрт.

– Тебе придётся придержать язычок, если хочешь заставить людей поверить, что случившийся с тобой скандал - результат трагического стечения обстоятельств, – понизив голос, проговорил он.

– Я прекрасно справлялась со своей задачей до твоего появления.

– Ты пряталась в углу.

– Я не пряталась.

– Тогда что ты делала?

– Выжидала.

– Когда собравшаяся знать принесёт тебе официальное извинение?

– Скорее, когда они скончаются от чумы, – проворчала она.

Он усмехнулся.

– Если бы всё зависело от наших желаний. – Темпл закружил её в танце, и от зажжённых свечей по всему периметру бального зала у Джорджианы зарябило в глазах. – Прибыл Лэнгли.

Виконт вошёл в зал минут пять назад. Она сразу его заметила.

– Я видела.

– Ты же не стремишься к настоящему браку, – сказал Темпл.

– Нет.

– Тогда почему бы тебе не заняться тем, что у тебя получается лучше всего?

Её взгляд метнулся к красивому мужчине в другом конце зала, которого она выбрала себе в мужья.

– Думаешь, шантаж - лучший способ заполучить супруга?

Темпл улыбнулся.

– Меня шантажировали в преддверии того, как я нашёл себе жену.

– Да, но я полагаю, не все мужчины мазохисты, Темпл. Ты сам говорил, что я должна выйти замуж. Ты, Борн и Кросс, – добавила она, перечисляя своих деловых партнёров. – Не говоря уже о моём брате.

– Ах да, я слышал, что герцог Лейтон обеспечил тебя огромным приданым. Но что насчёт любви?

– Любви?

Ей с трудом удалось произнести это слово без презрения.

– Ты, наверняка, о ней слышала. И о сонетах, стихах и вечном счастье?

– Слышала, – сказала она. – Но поскольку мы обсуждаем брак в лучшем случае ради удобства, а в худшем ради облегчения долгового бремени, я не думаю, что отсутствие любви имеет значение. И кроме того, это дурацкая затея.

Он долгое время не сводил с неё глаз.

– Тогда вокруг тебя одни дураки.

Она бросила на него резкий взгляд.

– Вам всем любовь вскружила голову. И посмотри, что из-за этого вышло.

Темпл приподнял тёмные брови.

– Что? Мы женились? Родили детей? Обрели счастье?

Джорджиана вздохнула. Они поднимали эту тему сотни раз. Тысячу. Её партнёры настолько удачно женились, что навязывали свои взгляды всем окружающим. Но они не знали, что идиллия семейной жизни Джорджиану не интересовала. Она отогнала эту мысль и солгала:

– Я счастлива.

– Нет. Ты богата. Влиятельна. Но не счастлива.

– Счастье переоценивают, – сказала она, пожав плечами, когда они сделали очередной поворот. – Оно ничего не стоит.

– Оно бесценно. – Они продолжили танцевать молча. – И ты сама это понимаешь, иначе не стала бы ничего затевать.

– Я делаю это не ради себя. А ради Кэролайн.

Её дочери. С каждой секундой она становилась старше. Сейчас ей девять, скоро десять, потом двадцать. Дочь была той самой причиной, по которой Джорджиана сегодня находилась здесь. Она посмотрела на своего громадного партнёра, человека, который не раз её спасал, как и она его, и сказала ему правду.

– Я думала, что смогу уберечь её, – тихо проговорила Джорджиана. – Я держалась от неё подальше.

Годами. В ущерб им обоим.

– Я знаю, – тихо ответил он. К счастью, танец избавил её от необходимости слишком часто встречаться с ним взглядом. Она и сама не знала, сможет ли это сделать.

– Я пыталась её защитить, – повторила Джорджиана. Но мать не может вечно оберегать ребёнка. – Хотя этого недостаточно. Понадобится приложить больше усилий, если она хочет выбраться из нашей клоаки.

Джорджиана старалась изо всех сил, отправила Кэролайн жить в дом брата, чтобы обстоятельства рождения девочки не запятнали её репутацию.

И до поры до времени всё шло хорошо.

До прошлого месяца.

– Ты ведь не карикатуру имеешь в виду, – сказал он.

– Конечно, я говорю о карикатуре.

– Никому нет дела до какой-то жёлтой газетёнки.

Она посмотрела на Темпла.

– Неправда, и уж кому, как не тебе, об этом знать.

Ходили слухи, будто брат не хотел позволять ей принимать участие в сезоне, будто она его умоляла. Он утверждал, что, как незамужняя мать, она и носа из дому не должна показывать. Она продолжала его упрашивать. Якобы соседи слышали крики. Стенания. Ругательства. Будто герцог её прогнал, а она вернулась без его разрешения.

Жёлтая пресса как с цепи сорвалась, и каждый репортёр старался превзойти другого рассказами о возвращении Джорджианы Пирсон, леди с дурной репутацией.

В самой известной газете под названием "Скандальная хроника", появилась, скандальная и несколько кощунственная, легендарная карикатура. На ней Джорджиана восседала на лошади, прикрываясь лишь волосами, на руках она держала младенца в пелёнках с лицом девочки. Наполовину Леди Годива, наполовину Дева Мария. Рядом стоял надменный герцог Лейтон и в ужасе наблюдал за происходящим.

По обыкновению она не обращала внимания на карикатуру до тех пор, пока неделю назад необычайно тёплый день не заманил половину Лондона в Гайд-парк. Кэролайн попросила покататься с ней верхом, и Джорджиана неохотно прервала работу, чтобы к ней присоединиться. Они не в первый раз появлялись на публике, но впервые вышли на прогулку после карикатуры, и Кэролайн заметила, что все на них смотрят.

Они спешились на небольшой возвышенности, возле которой находилось озеро Серпентайн, на излёте зимы выглядевшее серым и мутным, и повели лошадей вниз к воде, где собралась группа девочек чуть старше Кэролайн. В свойственной для их возраста манере, они шушукались и отвешивали колкие замечания. Джорджиана не раз видела подобные стайки, чтобы понимать, ничего хорошего от них ждать не придётся.

Но на юном личике Кэролайн сияла надежда, и у Джорджианы не хватило духу её увести. Несмотря на отчаянное желание.

Кэролайн подошла поближе к девочкам, стараясь не подавать виду, что сделала это намеренно. Целенаправленно. Каким образом все девушки без исключения знали об этой уловке? Об этом робком движении, которое одновременно выглядело пугливым и жизнерадостным? О молчаливой просьбе обратить на себя внимание?

Удивительное мужество, свойственное молодым и безрассудным.

Первой девочки заметили Джорджиану, без сомнения, узнав её благодаря сплетням, которые без устали обсуждали их матери. Через несколько секунд догадавшись, кто такая Кэролайн, они подняли головы и вытянули шеи, продолжая громко перешёптываться. Джорджиана попятилась, подавив желание встать между хищницами и их жертвой. Возможно, она ошибалась. Возможно, девочки проявят доброту. Поприветствуют Кэролайн. И примут к себе в компанию.

Но тут лидер этой небольшой группки увидела Джорджиану.

Их с Кэролайн редко принимали за мать и дочь. Джорджиана выглядела молодо, их легко можно было счесть сёстрами, и, хотя она не пряталась от общества, в свет выходила крайне редко.

Но как только глаза хорошенькой белокурой девочки удивлённо расширились, Джорджиана поняла, Кэролайн ждёт разочарование. Будь прокляты все матери-сплетницы. Ей отчаянно захотелось остановить дочь. Пресечь инцидент на корню.

Она сделала шаг вперёд.

Но было поздно.

– Парк уже не тот, что прежде, – проговорила девочка со знанием дела и презрением, не свойственными её возрасту. – Здесь позволяют разгуливать всем без разбору. Независимо от их происхождения.

Кэролайн замерла, забыв, что держит в руках поводья любимой лошади, и притворилась, что не расслышала. Стараясь не слушать.

– Или родителей, – злорадно добавила другая девочка.

В воздухе повисло невысказанное оскорбление.

Незаконнорожденная.

Джорджиане захотелось залепить им оплеухи.

Девочки захихикали, их руки взлетели к губам, словно они пытались спрятать свои белоснежные улыбки. Кэролайн повернулась к Джорджиане, её зелёные глаза наполнились слезами.

"Не плачь, – молча молила Джорджиана. – Не позволяй им увидеть, что они тебя задели".

Она не знала, кому были адресованы эти слова, дочери или ей самой.

Кэролайн не заплакала, хотя её щёки пылали румянцем. Ей было стыдно за своё происхождение. За свою мать. И за дюжину других вещей, которые она не могла изменить.

Затем неспешной походкой, поглаживая шею лошади, она вернулась к Джорджиане. Благослови её Господь, Кэролайн двигалась так непринуждённо, будто желала доказать, что никто не смеет её прогонять.

В этот момент Джорджиана так сильно гордилась дочкой, что не могла вымолвить ни слова. Ей и не нужно было этого делать. Кэролайн заговорила первой.

– Или хороших манер, – сказала она достаточно громко, чтобы девочки могли её услышать.

Джорджиана изумлённо рассмеялась, а Кэролайн вскочила на лошадь и посмотрела на неё сверху вниз.

– Посмотрим, кто быстрее доберётся до Гросвенор-Гейт.

Они помчались наперегонки. Кэролайн выиграла. Дважды за одно утро.

Но как часто в жизни ей придётся проигрывать?

Этот вопрос вернул её в настоящее. В бальный зал, к герцогу Ламонту, с кем она вальсировала в окружении аристократии.

– У неё нет будущего, – тихо сказала Джорджиана. – Я его уничтожила.

Темпл вздохнул.

– Я думала, что мои деньги позволят ей попасть, куда она только пожелает. Я сказала себе, что Чейз сможет открыть для неё любую дверь, – продолжила она.

Джорджиана говорила тихо, благодаря танцу их разговор никто не мог подслушать.

– Конечно, люди всё равно будут задавать вопросы, почему владелец игорного клуба так беспокоится о незаконнорожденной дочери леди.

Она крепко стиснула зубы. Джорджиана дала так много обещаний в своей жизни. Что преподаст обществу заслуженный урок. Что никогда не склонит перед ним головы.

Что не позволит ему причинить вред дочери.

Но некоторые клятвы, какими бы твёрдыми они ни были, невозможно сдержать.

– Я обладаю огромным влиянием, но его всё равно недостаточно, чтобы уберечь маленькую девочку. – Она сделала паузу. – Если я этого не сделаю, что с ней станется?

– Я не дам её в обиду, – поклялся герцог. – Как и ты. И остальные. – Граф. Маркиз. Её деловые партнёры были все как на подбор богатыми, титулованными и влиятельными. – Твой брат.

И всё же...

– А когда нас не станет? Что тогда? Когда мы умрём, она получит наследство, сотканное из греха и порока. Её жизнь пройдёт в тени.

Кэролайн заслуживала лучшего. Кэролайн заслуживала всего на свете.

– Она заслуживает светлого будущего, – сказала Джорджиана скорее себе, чем Темплу.

И она подарит его дочери.

Кэролайн захочет жить своей собственной жизнью. Захочет детей. Чего-то большего.

Чтобы обеспечить ей всё это, у Джорджианы оставался только один выбор. Выйти замуж. Эта мысль вернула её в настоящее, она посмотрела на мужчину в другом конце зала, которого выбрала себе в мужья.

– Титул виконта поможет.

– И это единственное, что тебе нужно?

– Да, – ответила она. Титул, который будет её достоин. Нечто, что дарует ей ту жизнь, которую она хочет. Возможно, её не станут уважать в обществе, но титул гарантирует ей будущее.

– Есть и другие способы, – возразил Темпл.

– Какие? – спросила она. – Вспомни мою невестку. Или свою жену. Этих безымянных скандальных женщин практически не принимают в обществе. – Его глаза сузились, но Джорджиана не умолкала: – Их спасает титул. Чёрт возьми, когда все думали, что ты убил женщину, тебя не изгнали из общества окончательно, потому что в первую очередь ты - герцог, и лишь во вторую - предполагаемый душегуб. Ты спокойно мог женится. Титул правит балом. И так будет всегда.

Женщины всегда обречены стремиться заполучить титул, а мужчины - приданое. Видит бог, приданое Кэролайн будет подобающе большим, но одного его недостаточно. Для всех она в первую очередь моя дочь. Моё клеймо на ней навсегда. Даже если Кэролайн встретит свою любовь, ни один порядочный мужчина на ней не женится. Но если я выйду замуж за Лэнгли? Тогда у неё появится возможность обрести будущее, не запятнанное моим грехом.

Темпл долгое время молчал, за что она была ему благодарна. Когда он, наконец, заговорил, то спросил:

– Тогда почему бы не привлечь Чейза? Тебе нужно имя, Лэнгли нужна жена, и мы единственные во всём Лондоне, кто знает, почему. Заключим взаимовыгодное соглашение.

Под личиной Чейза, основателя самого желанного мужского клуба Лондона, Джорджиана манипулировала десятками членов высшего общества. Сотнями. Чейз уничтожал людей и повышал их статус. Чейз соединял и разрушал жизни. Она легко могла бы заставить Лэнгли на ней жениться, прибегнув к имени Чейза и информации, которой он располагал о виконте.

Но нужда и желание - разные вещи, и, возможно, именно понимание того, что виконт нуждался в браке так же сильно, как и она, но испытывал столь же малое желание в него вступить, заставляло её колебаться.

– Я надеюсь, что виконт согласится на это взаимовыгодное соглашение без вмешательства Чейза.

Темпл долгое время хранил молчание.

– Вмешательство Чейза ускорит процесс.

Верно, но итогом станет ужасное замужество. Если ей удастся завоевать Лэнгли без шантажа, тем лучше.

– У меня есть план, – сказала Джорджиана.

– А если он провалится?

Она вспомнила о досье Лэнгли. Небольшое, но обличительное. Всего лишь список имён, исключительно мужских. Джорджиана проигнорировала кислый привкус во рту.

– Я шантажировала и более серьёзных людей.

Темпл покачал головой.

– Каждый раз, когда я вспоминаю, что ты женщина, ты говоришь нечто подобное... и возвращается Чейз.

– Его нелегко скрыть.

– Даже когда ты выглядишь так... – он театрально оглядел её причёску с перьями, – изысканно, я полагаю, это самое подходящее слово, чтобы описать данный ансамбль?

От необходимости спорить с Темплом или продолжать обсуждение того, на что она готова пойти ради будущего дочери, её избавило окончание танца. Джорджиана отстранилась и присела в реверансе, как того требовал этикет.

– Благодарю вас, ваша светлость. – Она специально сделала ударение на его титуле. – Пожалуй, я выйду подышать свежим воздухом.

– В одиночестве? – с раздражением спросил он.

В ней вспыхнула досада.

– Думаешь, я не могу сама о себе позаботиться? – Она была основательницей самого известного лондонского игорного клуба. Она уничтожила больше людей, чем могла сосчитать.

– Я думаю, тебе следует позаботиться о своей репутации, – ответил Темпл.

– Уверяю тебя, если джентльмен попытается проявить вольности, я шлёпну его по руке. – Она одарила его широкой, фальшивой улыбкой и застенчиво опустила голову. – Идите к жене, ваша светлость. И спасибо тебе за танец.

Он продолжал крепко держать её за руку, пока она снова не встретилась с ним взглядом, и мягко предупредил:

– Ты не сможешь их победить. Ты же и сама это знаешь. Как бы ни старалась, выигрыш всегда останется за высшим обществом.

Слова неожиданно привели её в ярость. Она умерила пыл и ответила:

– Ты ошибаешься. И я намерена это доказать. 

Глава 2

Разговор выбил её из колеи.

Бал выбил её из колеи.

А Джорджиане совсем не нравилось это ощущение, вот почему она так долго оттягивала момент возвращения в общество, в поле зрения его пытливых, осуждающих взглядов. Она возненавидела светскую публику ещё десять лет назад. Не выносила того, что каждый раз, когда она одевалась для улиц Мейфэра вместо своего казино, аристократы пристально за ней следили. Терпеть не могла за то, как они насмешливо смотрели на неё, встречая в салоне у модистки, галантерейной лавке, в книжном магазине и на ступенях дома её брата. За то, что решили судьбу её дочери задолго до того, как Кэролайн сделала первый вздох.

Она отомстила, построив храм греха под носом у этого самого общества, выискивая секреты его членов изо дня в день в течение шести лет. Посетители "Падшего ангела" не догадывались, что каждая карта, которую они выкладывали на стол, каждый игральный кубик, который они бросали, принадлежали женщине, которую их жёны повсюду избегали.

Как не знали они, что их секреты были тщательно изучены и занесены в досье, чтобы при малейшей необходимости Чейз мог ими воспользоваться.

Но по какой-то непонятной причине это злополучное место, эти люди и их неприкасаемый мир уже меняли её взгляды, заставляя сомневаться там, где она никогда раньше не сомневалась. Раньше она бы расписала виконту Лэнгли его будущее в простых и мрачных терминах: либо он женится на ней, либо страдает от последствий.

Но теперь Джорджиана слишком хорошо знала, каковы будут эти последствия, и ей не хотелось создавать ещё одно на потеху обществу.

Хотя всё зависело от обстоятельств.

Но она всё же надеялась, что есть и другие способы достижения желаемого.

Она ступила на балкон и сделала глубокий вдох, отчаянно желая, чтобы свежий воздух заставил её поверить, будто эта ночь и обязательства не имеют значения.

Апрельская ночь была ясной и сулила множество перспектив. Джорджиана прошла дальше, очутившись в темноте, где чувствовала себя в своей тарелке. Остановившись, она перевела дыхание и облокотилась на мраморную балюстраду.

Три минуты. В крайнем случае - пять. И потом она вернётся обратно. В конце концов, Джорджиана пришла на бал не просто так. Игра стоила свеч, ведь, если она выиграет, тогда обеспечит Кэролайн безопасность и жизнь, которые сама никогда не сможет ей дать.

При одной этой мысли в ней вспыхнул гнев. Она обладала невероятным могуществом. Одним росчерком пера, одним щелчком пальцев в стенах её клуба Джорджиана могла уничтожить человека. Она владела секретами самых влиятельных британских мужчин и их жён. Она знала об аристократах больше, чем они сами знали о себе.

Но при этом не могла защитить свою дочь. Не могла дать ей ту жизнь, которую она заслуживала.

Без помощи этих самых аристократов.

Без их одобрения.

И вот она стоит здесь, вся в белом, с торчащими из головы перьями, и ей ничего так не хочется, как прошествовать сквозь тёмный сад до стены, перелезть через неё и отправиться домой, в свой клуб. Вернуться к той жизни, которую она построила. Которую выбрала.

Джорджиана подумала, что придётся снять платье, чтобы взобраться на стену.

Жителям Мейфэра может это не понравиться.

Её мысли прервала стайка молодых женщин, высыпавшая на балкон из бального зала, они хихикали и перешептывались так громко, что их, без сомнения, могли услышать соседи.

– Я не удивлена, что он предложил ей потанцевать, – усмехнулась одна из них. – Наверняка, он надеется, что она выйдет замуж за игрока, который потратит все её деньги в его клубе.

– Так или иначе, – подхватила другая, – она ничего не выиграет от танца с герцогом-убийцей.

Конечно, они обсуждали Джорджиану. Естественно, она была предметом разговоров всего общества.

– Но он остаётся герцогом, – предположила другая, – каким бы глупым прозвищем его ни наградили. – Девушка была умнее остальных. Ей не выжить среди своих подруг.

– Ты не понимаешь, Софи. На самом деле он не герцог.

– Он ведь владеет титулом?

– Да, – с раздражением ответила первая девушка. – Но он так долго был боксёром и женился на женщине ниже его по положению, это всё меняет.

– Но законы наследования по праву первородства...

Бедняжка Софи пыталась привести факты и воспользоваться логикой, чтобы убедить остальных. Её подруги ничем таким не владели.

– Это не важно, Софи. Тебе не понять. Дело в том, что она ужасна. И каким бы огромным приданым ни обладала, никогда не найдёт достойного мужа.

Джорджиана скорее бы сочла предводительницу этой стайки ужасной, но её мнение никто не разделял, приспешницы девушки закивали и согласно закудахтали.

Джорджиана придвинулась ближе, ища лучшую точку обзора.

– Ясно, что ей нужен титул, – высказала мнение главная девушка. Она была миниатюрной и невероятно худой, а её волосы будто пронзало множество стрел.

Джорджиана понимала, что не ей судить о причёске, учитывая тот факт, что у неё самой в волосах присутствовала половина оперения цапли, но стрелы - это уже чересчур.

– Ей не заполучить в мужья и простого джентльмена. Не говоря уже об аристократе. Даже на баронета рассчитывать не стоит.

– Строго говоря, это не аристократический титул, – заметила Софи.

Джорджиана больше не могла молчать.

– Ах, Софи, как вы не поймёте? Правда никого не интересует.

Слова прозвучали как гром среди ясного неба, и все шесть девушек повернулись к Джорджиане, на их лицах отразилось удивление. Вероятно, ей не следовало привлекать к себе внимание, но теперь явно придётся идти до конца.

Она вышла на свет, и две девушки ахнули. Софи моргнула. А их "маленький Наполеон" умудрилась посмотреть на Джорджиану свысока, хотя и была дюймов на восемь ниже.

– Вы не участвуете в беседе.

– А стоило бы, вам не кажется? Раз являюсь её темой.

Следовало отдать им должное, у девушек хватило порядочности изобразить на лице огорчение. Чего нельзя было сказать об их лидере.

– Я не хочу, чтобы люди видели, как я с вами разговариваю, – жестоко проговорила она, – боюсь, ваш позор может запятнать мою репутацию.

Джорджиана улыбнулась.

– Я бы не стала переживать по этому поводу. Мой позор удел... – она сделала паузу, – птиц более высокого полёта.

Глаза Софи расширились.

– У вас есть имя? – спросила Джорджиана.

Глаза девушки сузились.

Леди Мэри Эшхоллоу.

Конечно, её фамилия Эшхоллоу. Отец нахалки был одним из самых отвратительных мужчин в Лондоне – бабник и пьяница, который, без сомнения, наградил жену сифилисом. Но он являлся графом Холборном и потому этот глупый мирок его не осуждал. Она вспомнила, собранное на него и его семью досье в "Падшем ангеле". Графиня - злобная сплетница, которая с радостью топила бы котят, если бы считала, что это поможет ей продвинуться по социальной лестнице. Двое детей, сын учится в школе, а дочь проводит свой второй сезон.

Дочь, очевидно, ничем не отличалась от родителей.

Леди она была или нет, но девушка явно заслуживала нагоняй.

– Скажите. Вы обручены?

Мэри застыла.

– Это всего лишь мой второй сезон.

– Ещё один и вас станут считать старой девой, так ведь? – продолжила довольная собой Джорджиана.

Удар пришёлся точно в цель. Взгляд девушки метнулся из стороны в сторону так быстро, что другой мог бы и не заметить. Но только не Чейз.

– У меня есть несколько поклонников.

– Ммм. – Джорджиана мысленно перебирала факты из досье Холборна. – Берлингтон и Монтлейк, насколько я понимаю, по уши в долгах, они вполне могут закрыть глаза на ваши недостатки, чтобы получить доступ к приданому.

– Не вам рассуждать о недостатках. И приданом, – фыркнула Мэри.

Бедняжка не знала, что Джорджиана была на пять лет старше и на пятьдесят опытнее в общении с существами куда хуже, чем маленькая девочка с острым язычком.

– Да, но я не притворяюсь, что не нуждаюсь в приданом, Мэри. Однако лорд Рассел явно сбит с толку. Зачем такому порядочному человеку, как он, пытаться заполучить кого-то вроде вас.

У Мэри отвисла челюсть.

– Кого-то вроде меня?

Джорджиана откинулась назад.

– Девушку с абсолютным отсутствием хороших манер

Колкое замечание задело. Мэри отшатнулась, словно ей дали пощёчину. Подруги прикрыли свои разинутые рты ладонями, едва сдерживая смех. Джорджиана выгнула бровь.

– Когда объектом издёвок становитесь вы сами, это уже не так весело?

Внезапно Мэри пришла в ярость. Что было вполне ожидаемо.

– Мне нет дела до вашего приданого. Никто не возьмёт вас замуж. Не узнав, кто вы на самом деле.

– И кто же я? – спросила Джорджиана, расставляя ловушку. Желая, чтобы девушка в неё попалась.

– Дешёвка. Потаскуха, – безжалостно заявила Мэри. – Мать незаконнорожденной, которая, скорее всего, тоже превратится в потаскуху.

Джорджиана ожидала услышать первое обвинения, но не последнее. В её жилах закипела кровь. Она шагнула на свет, льющийся из бального зала, и тихо спросила:

– Что вы сказали?

На балконе воцарилась тишина. Другие девушки уловили предупреждение, сквозившее в её словах, и обеспокоенно забормотали. Мэри сделала шаг назад, но гордость не позволила ей отступиться.

– Вы слышали.

Джорджиана подошла ближе, вынуждая девушку выйти из лучей света и погрузиться во тьму. В царство Чейза.

– Повторите.

– Я...

– Повторите ваши слова, – ещё раз сказала Джорджиана.

Мэри крепко зажмурилась и прошептала:

– Вы дешёвка.

– А вы трусиха, – прошипела Джорджиана. – Как ваш отец и отец его отца.

Глаза девушки распахнулись.

– Я не имела в виду...

– Имели, – тихо сказала Джорджиана. – И я могла пропустить мимо ушей то, как вы меня назвали. Но вы тронули мою дочь.

– Я прошу прощения.

Слишком поздно. Джорджиана покачала головой. Наклонилась вперёд. И прошептала:

– Когда мир вокруг вас рухнет, вспомните этот момент.

– Мне очень жаль! – воскликнула Мэри, почувствовав искренность в словах Джорджианы. Всё верно. Чейз не давал пустых обещаний.

Вот только сегодня она была не Чейзом. А Джорджианой.

Боже.

Джорджиане пришлось отступить. Скрыть гнев, прежде чем он прорвётся наружу. Она отошла от Мэри и засмеялась, громко и непринуждённо, этот смех она отточила до совершенства в стенах своего клуба.

– У вас не хватает мужества, чтобы отстаивать свои убеждения, леди Мэри. Вас так легко испугать!

Девушки засмеялись, и бедная Мэри пришла в замешательство, от того как быстро теряла свои позиции.

– Вы никогда не будете нас достойны! Потому что вы - шлюха!

Подруги дружно ахнули, и на балконе воцарилась тишина.

– Мэри! – прошептала одна из них после долгого молчания, выразив общее удивление и неодобрение.

Мэри оглядела всех безумными глазами, отчаянно желая вновь занять своё место на вершине социальной пирамиды.

– Это она начала!

Последовала долгая пауза, а потом заговорила Софи:

– Вообще-то, начали мы.

– О, замолчи, Софи! – воскликнула Мэри, прежде чем развернуться и убежать в бальный зал. В одиночестве.

Джорджиана должна была бы порадоваться. Мэри зашла слишком далеко и усвоила самый важный урок общества: друзья остаются с тобой лишь до тех пор, пока твой позор не касается их.

Но Джорджиану это не радовало.

Как Чейз, она гордилась своим самообладанием. Хладнокровием. Продуманными действиями.

Куда, чёрт возьми, подевался Чейз этим вечером?

Почему эти люди так сильно на неё влияли, на её эмоции? Даже сейчас? Даже когда в другой параллельной жизни она обладала такой огромной властью над ними?

"Вы - шлюха".

Слова повисли в темноте, напомнив ей о прошлом. О том будущем, которое ждёт Кэролайн, если Джорджиана не заставит этот мир её принять.

Девушки контролировали ситуацию, потому что она им позволила. Потому что у неё не было другого выбора, кроме как им это позволить. Джорджиана находилась на территории девушек, а их цель заключалась в том, чтобы заставить её почувствовать себя маленькой и никчёмной.

Она ненавидела девиц за то, что у них это хорошо получалось.

Джорджиана повернулась к оставшимся девушкам.

– Разве ваш следующий танец никому не обещан?

Они тут же исчезли. Все кроме одной. Сощурив глаза, Джорджиана посмотрела на неё.

– Как вас зовут?

Она не отвела взгляда, впечатлив этим Джорджиану.

– Софи.

– Это мне уже известно.

– Софи Талбот.

Она не добавила к своему имени титул учтивости "леди".

– Ваш отец - граф Уайт?

Девушка кивнула.

– Да.

Титул фактически был куплен. Уайт чрезвычайно разбогател после ряда впечатляющих инвестиций на Востоке, и бывший король предложил ему титул, который мало кто считал заслуженным. Старшая сестра Софи являлась новоиспечённой герцогиней, и именно по этой причине это сборище девиц приняло её к себе.

– Вы тоже идите, Софи, пока я не передумала, что вы мне нравитесь.

Софи открыла рот, но тут же закрыла, решив промолчать. Она резко развернулась и прошествовала на бал. Смышлёная девушка.

Оставшись в одиночестве, Джорджиана неровно выдохнула, тут же возненавидев это проявление сожаления. Грусти.

Бессилия.

Слава богу, она находилась одна, и никто не стал свидетелем минутной слабости.

Вот только на балконе присутствовал кто-то ещё.

– Это делу не поможет.

Как только тихие и мрачные слова донеслись из темноты, Джорджиана резко повернулась к человеку, который их произнёс. Пока она пыталась его разглядеть, её всю сковало напряжение.

Прежде чем она успела попросить мужчину показаться, он шагнул вперёд. В лунном свете его волосы отливали серебром. Тени подчёркивали резкие черты лица: подбородок, щёки, лоб, длинный прямой нос. Узнав непрошеного гостя, она резко втянула носом воздух... огорчение уступило место облегчению, а затем волнению, чего ей совсем не хотелось признавать.

Дункан Уэст. Красивый и безупречно выглядевший в чёрном пиджаке и брюках. Накрахмаленный льняной галстук выделялся своей белизной на фоне его кожи. Простой вечерний костюм делал Уэста ещё более привлекательным, чем обычно.

А Дункан Уэст не относился к тому типу мужчин, которым требовалось выглядеть привлекательней обычного. Он был выдающимся, влиятельным и красивым, как сам дьявол. Но все вышеперечисленные качества несли в себе опасность. Кому, как не ей, знать.

Разве не на этом знании строилась вся её жизнь?

Уэст был владельцем пяти самых популярных лондонских изданий: ежедневной газеты, которую тщательно утюжили для своих хозяев дворецкие по всему городу; двух еженедельных, которые доставляли почтой по всей Британии; одного дамского журнала и одной газетёнки со сплетнями, чьими безымянными подписчиками тайно являлось большинство аристократов.

И, кроме всего прочего, журналист практически считался пятым совладельцем "Падшего ангела", сделав себе имя и состояние на скандалах, секретах и сведениях, полученных от Чейза.

Но, конечно, он и не подозревал, что сейчас Чейз стоял прямо перед ним, не ужасный, таинственный джентльмен, каким его считал весь Лондон, а женщина. Молодая, потерявшая репутацию и обладающая большей властью, чем любая другая.

Именно из-за своей неосведомлённости Уэст позволил напечатать на страницах своей жёлтой газеты ужасную карикатуру, изображавшую Джорджиану одновременно и Годивой, и Девой Марией, девственницей и шлюхой, грешницей и святой, всё в угоду денег.

Его газета... он сам ... вынудили её выйти в свет. Уэст являлся причиной, по которой сегодня вечером она находилась на этом балу, разодетая, утыканная перьями и идеальная, и пыталась снискать прощение у общества. И её совершенно не волновал тот факт, как бы привлекательно он сегодня ни выглядел.

Возможно, тот факт несильно её волновал именно из-за того, как привлекательно он сегодня выглядел.

– Сэр, – произнесла она поучительным тоном. – Нас не представили друг другу. И вам не следует прятаться в темноте.

– Чепуха, – ответил он, явно её поддразнивая. Искушая. – В темноте прятаться лучше всего.

– Если только вы не заботитесь о своей репутации, – сказала она, не в силах удержаться от сухих слов.

– Моей репутации ничто не угрожает.

– Как и моей, – ответила Джорджиана.

Он удивлённо поднял брови.

– Правда?

– Да. Хуже ей уже не стать. Вы слышали, как леди Мэри меня назвала.

– Думаю, половина Лондона слышала, как она вас назвала, – сказал он, подходя ближе. – Она повела себя неприлично.

Джорджиана склонила голову набок.

– Но не сказала неправды?

В его глазах вспыхнуло удивление, ей это понравилось. Он был не из тех, кого легко удивить.

– Само собой разумеется, это неправда.

Эти слова ей тоже понравились. Та уверенность, с которой он их произнёс, вызвала в ней лёгкую волну волнения. А Джорджиана не могла позволить себе волноваться. Поэтому вернула разговор в безопасное русло.

– Не сомневаюсь, что завтра о наших разногласиях напишут в газетах, – сказала она обвинительным тоном.

– Вижу, что моя репутация меня опережает.

– Не только же моей опережать меня.

Он неловко пошевелился, и она испытала некоторое удовольствие. Ему должно быть неуютно в её компании. Уэст знал лишь, что она опороченная в юности девушка, но разве позор в ранней молодости не удел именно самых невинных?

Неважно, что она совсем не невинна или что они знали друг друга много лет. Работали вместе. Обменивались посланиями, когда она выступала в роли всемогущего Чейза, флиртовали друг с другом, когда она скрывалась под личиной Анны, королевы лондонских куртизанок.

Но с той ролью, которую она играла сегодня вечером, Дункан Уэст был не знаком. Он не знал Джорджиану, хотя сам же вынудил её выйти в свет. Он и его карикатура.

– Естественно, я знаю человека, который напечатал печально известную карикатуру. – Джорджиана заметила раскаяние в его взгляде. – Мне очень жаль.

Она выгнула бровь.

– Вы извиняетесь перед всеми жертвами вашего чувства юмора? Или только перед теми, кого не смогли избежать?

– Я это заслужил.

– И не только это, – добавила Джорджиана, понимая, что ещё чуть-чуть и она перегнёт палку.

Он кивнул.

– Не только. Но вы не заслужили карикатуры.

– И вы именно сегодня передумали?

Он покачал головой.

– Я жалею о ней с тех пор, как она вышла. Это было бестактно.

– Не нужно ничего объяснять. Бизнес есть бизнес. – Она разделяла это мнение. Жила с ним долгие годы. Отчасти поэтому Чейз и Уэст хорошо сработались. Они не задавали друг другу вопросов, пока беспрепятственно обменивались информацией.

Но это не означало, что она его простила. За то, что он вынудил её прийти сегодня на бал, чтобы найти мужа и снискать одобрение общества. Если бы не Уэст... у неё было бы больше времени.

Но не слишком.

Она проигнорировала эту мысль.

– Детей нельзя вмешивать в бизнес, – сказал он. – Девочка не должна была принимать в этом участие.

Ей не нравился поворот разговора, то, как Уэст ласково, словно ему было не всё равно, отзывался о Кэролайн. Ей не нравилось думать, что ему не всё равно. Она отвела взгляд.

Он почувствовал перемену в её настроении. И сменил тему.

– Откуда вы меня знаете?

– Когда мы прибыли на бал, брат акцентировал моё внимание на львах. – Соврать ей не составило труда.

Он склонил голову.

– Вы имеете ввиду на тех, кто имеет влияние и держится по-царски?

– На тех, кто вальяжен и опасен.

Он рассмеялся низким и глубоким смехом, который взбудоражил все её чувства. Джорджиане это не понравилось, как не понравилось и то, что у него получилось застать её врасплох, хотя она пребывала всё время настороже.

– Может, я и опасен, леди Джорджиана, но вальяжным я никогда не был.

Теперь он не застиг её врасплох, и она чувствовала себя весьма расслабленно. Его слова подкупали. Уэст вряд ли намеревался соблазнить Джорджиану своим высказыванием, но будь он проклят... если не вызывал в ней желание начать с ним бесстыдно флиртовать и попросить его показать, на что он пойдёт, чтобы заслужить поощрение. Будь он проклят, если не производил на неё такого же эффекта, как в клубе, где она скрывалась под другой личиной, а Уэст всячески её развлекал.

Будь он проклят, если не заставлял задуматься, каково это - прикинуться другой женщиной и встретиться с ним в темноте в другое время и в другом месте. Поддаться искушению.

Впервые. С того самого раза.

С того единственного раза.

Джорджиана насторожилась. Он был очень опасным человеком, и сегодня она не в роли Чейза. Здесь не её клуб. Здесь у неё нет никакой власти.

В отличие от него.

Она посмотрела в сторону сверкающего бального зала.

– Я должна вернуться на бал. К моим компаньонкам.

– Коих, без сомнения, полчище.

– Моя невестка с её невестками. Ничто так не радует женскую компанию, как приукрашивать незамужнюю девушку.

Он улыбнулся её выбору слов.

– С этим у вас всё в порядке.

Его взгляд скользнул по перьям, торчащим из её причёски. Она с трудом подавила желание их вырвать. Джорджиана согласилась надеть эти чёртовы штуки в обмен на разрешение приехать и уехать с бала в собственном экипаже.

Она нахмурилась.

– Не смотрите на них. – Он встретился с ней взглядом, и она увидела, что его карие глаза искрятся юмором. – И не смейтесь. Попробуйте сами одеться на бал в окружении трёх дам и их заискивающих служанок.

Его губы дрогнули.

– Я так понимаю, вы не любительница моды.

Она отмахнулась от пера, которое упало на глаза, словно от своего язвительного высказывания.

– Что навело вас на такую мысль?

Он рассмеялся, Джорджиана так заслушалась его смехом, что почти забыла, где они находятся.

Он напомнил.

– Герцогиня и маркиза помогут вам изменить мнение.

– Не понимаю, о чём вы. – Он не был дураком. И прекрасно понимал её намерения.

Уэст покачнулся на каблуках.

– Давайте не будем притворяться. Вы надеетесь вернуться в общество. Вы вышли в свет с братом, его женой, её семьёй... – он кинул взгляд через плечо в сторону бального зала, – чёрт возьми, вы даже танцевали с герцогом Ламонтом.

– Для человека, который меня совсем не знает, вы слишком сосредоточены на том, как я провожу вечер.

– Я репортёр. И подмечаю необычные вещи.

– Я совершенно обычная, – сказала она.

Он рассмеялся.

– Да уж, конечно.

Она отвела взгляд, внезапно почувствовав себя неловко, не зная, как себя вести, не зная, кем притвориться перед этим человеком, который, казалось, видел всё.

– У меня ощущение, что поменять их мнение - невозможный подвиг, – в конце концов, ответила Джорджиана.

По его лицу пробежала тень, и тут же исчезла. Джорджиана разозлилась.

– Это не был призыв к жалости.

– Я вас и не жалею.

– Вот и хорошо, – проговорила она. И задумалась, что делать дальше.

– Вы же можете постоять за себя. – И не только. Его мысли двигались в том же направлении, что и её. – Как вы узнали, кто поклонники леди Мэри?

– Все о них знают.

Он не отступал.

– Все кто обращал пристальное внимание на события прошлого сезона.

Она пожала плечами.

– Я, может быть, не посещаю светских мероприятий, но это не означает, что я ничего не знаю о жизни общества.

– Я думаю, вы чересчур много знаете об обществе.

Ему и не снилось.

– Было бы глупо с моей стороны пытаться вернуться в общество, не проведя заранее разведки.

– Этот термин обычно используют на войне.

Она приподняла бровь.

– Лондонский сезон. Это ли не война?

Он улыбнулся и склонил голову, но не направил разговор в безопасное русло. Вместо этого Уэст превратился в репортёра.

– Вы знали, что девушки отвернутся от леди Мэри, если вы её спровоцируете.

Джорджиана отвела взгляд, задумавшись о девушке.

– Когда представится такая возможность, высшее общество с радостью сожрёт само себя.

Он с трудом сдержал смех.

Она прищурилась, глядя на него.

– Вы находите это забавным?

– Я нахожу удивительным, что кто-то, столь отчаянно желающий вернуться в ряды высшего общества, так ясно видит его суть.

– Кто сказал, что я отчаянно хочу вернуться в его ряды?

Теперь он уделял пристальное внимание их разговору.

– А это не так?

Джорджиану одолели подозрения.

– Вы очень хорошо справляетесь со своей работой.

– Я - лучший в своей профессии, – незамедлительно ответил Уэст.

Его самонадеянность должна была раздражать, но странным образом привлекала.

– Я чуть не выдала вам все свои тайны.

– Я и так уже их выяснил.

Она не придала значения его словам.

– И что же вы выяснили?

Он не ответил, внимательно наблюдая за ней.

– Мне показалось, что вам понравилось танцевать с герцогом Ламонтом.

Она не хотела, чтобы он обращал внимание на то, что она общалась с Темплом. Не хотела, чтобы он задумывался, откуда они с герцогом, владельцем игорного клуба, друг друга знают.

– Почему вы мной так интересуетесь?

Уэст прислонился спиной к каменной балюстраде.

– Блудная дочь высшего общества вернулась. Почему бы мне вами не интересоваться?

Она тихо прыснула со смеху.

– Хотите устроить радушный приём?

– Не то чтобы, согласитесь на канапе и стакан тёплого лимонада?

Настала её очередь улыбнуться.

– Я вернулась не ради радушного приёма в высшем обществе.

Уэст наклонился к ней, окутывая своим теплом. Он был потрясающе красив, и будь Джорджиана другим человеком с другой жизнью, если бы они встретились в другое время, возможно, она бы его поощрила. Возможно, сама бы пошла навстречу. Поддалась бы искушению.

Несправедливо, что Джорджиане никогда не выпадало подобного шанса. Или это чувство звалось желанием? Оскорбление леди Мэри отозвалось эхом у неё в голове. Шлюха. Она не могла о нём забыть, каким бы лживым оно ни было.

В то время Джорджиана считала это любовью.

Она считала того мужчину своим будущим.

Но быстро поняла, что любовь и предательство идут рука об руку.

И вот теперь она... шлюха.

Так странно, ощущать себя человеком, чью репутацию основательно разрушила вопиющая ложь. Скрываться за фальшивой личностью.

Почему-то от этого снова хотелось жить, просто чтобы почувствовать вкус истины.

Но тогда ей придётся опять начать доверять, а этого больше никогда не повторится.

– Я знаю, что вы вернулись не ради радушного приёма, – тихо проговорил он соблазнительным тоном. – Вы вернулись ради Кэролайн.

Она резко от него отстранилась.

– Не произносите её имени.

Между ними повисло холодное предупреждение, прозвучавшее в её словах. Он внимательно наблюдал за Джорджианой, пока она изо всех сил старалась выглядеть молодой. Невинной. Слабой. Наконец, Уэст сказал:

– Меня не интересует жизнь вашей дочери.

– Зато меня интересует.

Кэролайн значила для неё всё на свете.

– Знаю. Я видел, как вы чуть не повалили на землю бедную леди Мэри за то, что она о ней упомянула.

– Леди Мэри отнюдь не бедная.

– И ей не стоило оскорблять ребёнка.

– Как и вам? – Слова вырвались прежде, чем она успела их остановить.

Он склонил голову.

– Как и мне.

Она покачала головой.

– Ваши извинения запоздали, сэр.

– В высшее общество вы могли вернуться только ради дочери. Самой вам это не нужно.

Джорджиана насторожилась. Что ему известно?

– Я не понимаю.

– Я только хочу сказать, что после стольких лет, прошедших со времён скандала, попытка искупления грехов только возродит к вам непрошеное внимание.

Он понимал то, что другие упускали из виду. Когда она смирилась с мыслью, что той жизни, к которой её готовили, ей не видать, то расценила годы, проведённые вдали от высшего общества, настоящим глотком свободы. Джорджиану ограничивали не только корсет и юбки. А осознание того, что за ней повсюду следили сотни любопытных взглядов, которые судили и ждали, когда она совершит ошибку.

Сотни людей, без всякой на то причины, отчаянно хотели стать свидетелями её краха.

Но на этот раз она была могущественнее них.

– Без сомнения, именно ваша любовь к ней сделает вас героиней нашей пьесы, – снова заговорил он.

– Я не играю ни в какой пьесе.

Он улыбнулся знающей улыбкой.

– Вообще-то играете, миледи.

Сколько времени прошло с тех пор, как к ней так обращались "миледи"? Сколько времени прошло с тех пор, как это делали без намерения оскорбить, осудить или схитрить?

И были эти времена вообще?

– Даже если и существует какая-то пьеса, – допустила она, – она не наша с вами.

Он долго смотрел на неё, прежде чем заговорить:

– Возможно, она могла быть нашей. Видите ли, я нахожу вас весьма очаровательной.

Она проигнорировала жар, который охватил её после этих слов. Пошевелившись, Джорджиана расправила плечи.

– Не представляю, почему.

Уэст подошёл ближе. Его голос зазвучал ещё тише.

– Не представляете?

Её взгляд метнулся к его глазам, пока в голове эхом звучали слова. Он был ключом к решению её проблем. Человеком, который диктовал обществу, что думать, когда и о ком. Он мог уговорить Лэнгли. Он мог уговорить кого угодно.

Ей-богу, Уэст был очень убедительным человеком.

Джорджиана отогнала от себя непрошенную мысль. И вернулась к делу.

Дункан Уэст мог обеспечить ей титулованного мужа и вернуть имя.

Он мог обеспечить Кэролайн будущее. Джорджиана не один год наблюдала за этим человеком в их общей среде обитания. Но сейчас в темноте, находясь с ней лицом к лицу, он казался Джорджиане одновременно и злодеем, и спасителем.

– Никто никогда не делал того, что собираетесь сделать вы, – проговорил он.

– И что же это?

Уэст снова расслабился, прислонившись к мраморной балюстраде.

– Вернуться из мёртвых. Если вы преуспеете, то благодаря вам я продам много газет.

– Вы очень корыстный человек.

– Это не значит, что я не желаю вам успеха. – После долгой паузы он удивлённо добавил: – На самом деле я хочу, чтобы у вас всё сложилось.

– Правда? – спросила она, хотя и запретила себе это делать.

– Правда.

Он мог помочь ей победить.

Уэст так долго смотрел на неё, что она подавила желание переступить с ноги на ногу под его пристальным взглядом.

– Мы встречались раньше? – в конце концов, спросил он.

Чёрт.

Сегодня она ничем не напоминала Анну. Анна была всегда разодета и накрашена, грудь и ягодицы подбиты ватой, талию стягивал тугой корсет, бюст выпирал из корсажа, на лице бледная пудра, красная помада на губах, а светлые волосы выглядели практически платиновыми. Джорджиана являлось полной противоположностью куртизанки: высокая блондинка, с умеренными формами. Грудь не отличалась большим размером. Волосы - естественного оттенка. И кожа тоже. И губы.

Мужчины замечали только то, что хотели. И всё же Уэст, казалось, видел её насквозь.

– Я так не думаю, – ответила она, отгоняя эти мысли. Джорджиана повернулась, собираясь направиться в бальный зал. – Вы танцуете?

Он покачал головой.

– Я здесь по делам.

– Здесь? – полюбопытствовала она, а потом подумала, что Джорджиану Пирсон вряд ли могла заинтересовать эта тема.

Он слегка прищурился, глядя на неё, пока обдумывал вопрос.

– Здесь. А потом в другом месте. – После мимолётного молчания Уэст добавил: – Вы уверены, что мы не встречались?

Джорджиана покачала головой.

– Я уже много лет не вращаюсь в кругах высшего общества.

– Я и сам не всегда в них вращаюсь. – Он сделал паузу, а потом обратился скорее к себе, чем к ней: – Я бы вас запомнил.

От его искренности у неё перехватило дыхание. Глаза Джорджианы расширились.

– Вы со мной флиртуете?

Уэст покачал головой.

– Во флирте нет необходимости. Это чистая правда.

Уголок её рта приподнялся в улыбке.

– Теперь вы точно флиртуете. И очень умело.

Уэст опустил голову.

– Миледи одарила меня комплиментом.

Она рассмеялась.

– Прекратите, сэр. В мои планы не входят красивые журналисты.

В темноте блеснули его зубы.

– Внезапно я стал красивым?

Теперь настал её черёд приподнять бровь.

– Уверена, что у вас есть зеркало.

Уэст рассмеялся.

– Вы совсем не такая, как я ожидал.

Если бы он только знал.

– Возможно, вам не удастся продать много газет с моей историей.

– Позвольте мне беспокоиться о продаже газет. – Он сделал паузу. – А вы беспокойтесь о своём плане, о том самом, который знаком каждой дебютантке испокон веков.

Джорджиана прыснула со смеху.

– Я не дебютантка.

Уэст молча посмотрел на неё.

– Я думаю, вы похожи на неё больше, чем хотели бы признать. Разве вы не мечтаете о вальсах под звёздным небом с парой поклонников?

– Вальсы под звёздным небом приносят девушкам одни неприятности.

– Вы же хотите заполучить титулованного мужа.

Тут он был прав. Её молчание послужило согласием.

Один уголок его рта приподнялся.

– Давайте обойдёмся без этих хитростей. Вы не ищете обычного холостого джентльмена. У вас есть кто-то на примете. Или, по крайней мере, список требований.

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Составление списков свидетельствовало бы о проявлении корысти с моей стороны.

– Это бы свидетельствовало о проявлении благоразумия.

– Признайте, что это пошло.

– Признайте, что это честно.

Почему он такой умный? Такой сообразительный? Такой... подходящий. Нет. Она отвергла все характеристики. Он был средством для достижения её цели. Не более.

– Очевидно, вашему потенциальному жениху нужны деньги, – нарушил молчание Уэст.

– Поэтому у меня есть приданое, верно?

– К тому же у него должен быть титул.

– Да, он должен обладать титулом, – согласилась она.

– Какие ещё качества желает видеть леди Джорджиана Пирсон в муже?

Порядочность.

– Он должен хорошо относиться к Кэролайн, – словно прочитав её мысли, предположил Уэст.

– Я думала, мы договорились, что вы не будете произносить её имя?

– Она усложняет вам задачу.

Перебрав досье в своём кабинете в "Падшем ангеле", она забраковала десяток холостяков, и сократила список до одного подходящего кандидата - мужчины, о котором Джорджиана знала достаточно много и сделала вывод, что он станет прекрасным мужем.

Которого при необходимости можно женить на себе шантажом.

– У вас нет списка, – проговорил он, внимательно за ней наблюдая. – Вы выбрали кого-то конкретного.

Уэст был хорош в своей профессии.

– Выбрала, – призналась Джорджиана.

Пора заканчивать разговор. Она уже достаточно долго отсутствовала в бальном зале, чтобы это успели заметить, и на балконе они оставались наедине. Если их обнаружат…

У Джорджианы заколотилось сердце. Если их обнаружат, её репутации будет нанесён очередной урон. Риск манил, как и всегда. Ей было знакомо это чувство. Но впервые за очень долгое время риск сочетался с привлекательным лицом.

Впервые за десять лет.

– Кого?

Она не ответила.

– Я скоро сам выясню.

– Скорее всего, – отозвалась Джорджиана. – Ведь, это ваша профессия.

– Именно, – ответил он и замолк на время, прежде чем задать вопрос, вокруг которого долго ходил кругами: – Есть и другие девушки с большим приданым, леди Джорджиана, – сказал Уэст. – Почему он должен выбрать ваше?

Она замерла.

– Моё самое большое. И ни одно другое не даст ему такой свободы. – Возможно, ответ прозвучал чересчур правдиво.

Уэст выгнул золотистую бровь.

– Свободы?

Джорджиану окутало неприятное ощущение.

– Я не возлагаю на брак больших надежд.

– И не мечтаете, что брак по расчёту превратится в брак по любви?

Она рассмеялась.

– Нет.

– Вы слишком молоды, чтобы быть такой циничной.

– Мне двадцать шесть. Я не цинична, а благоразумна. Любовь – удел поэтов и дураков. Я к ним не отношусь. Брак дарует свободу. Подлинную, первозданную, самую привлекательную.

– А ещё он дарует дочь вашему потенциальному мужу. – Слова не должны были задеть, но задели, и Джорджиана напряглась. У Уэста хватило такта принять извиняющийся вид. – Прошу прощения.

Джорджиана покачала головой.

– Так и есть. Вам ли не знать.

Опять эта карикатура.

– Вы должны быть довольны, – предположила она. – Мой брат пытался годами вернуть меня в общество, знал бы он, что карикатура справится с задачей в два счёта.

Улыбка сделала выражение его лица по-мальчишески очаровательным.

– Думаете, я не знаю своих собственных сильных сторон.

Выражение её лица было под стать его.

– Напротив, я думаю, что вы слишком хорошо о них осведомлены. Жаль только, я не могу заручиться поддержкой другой газеты, чтобы разрушить чары, которые наложила ваша "Скандальная хроника".

Он встретился с ней взглядом.

– Я владею не только этой газетой. – Её сердце бешено заколотилось, и хотя Джорджиана отчаянно хотела продолжить разговор, она молчала, зная, что если позволит ему заговорить, то может получить желаемое.

И он может решить, что это его идея.

– Я владею ещё четырьмя, и я знаю чего хотят мужчины.

– Помимо огромного приданого?

– Помимо приданого. – Уэст подошёл ближе. – Им нужно кое-что ещё.

– Мне больше нечего предложить. – По крайней мере, ничего в открытую.

Он поднял руку, и у неё перехватило дыхание. Уэст собирался к ней прикоснуться. Он собирался к ней прикоснуться, и она не имела ничего против.

Но Уэст к ней не притронулся. Вместо этого слегка потянул её плюмаж, и отдёрнул руку, сжимая белоснежное перо цапли. Он повертел его в пальцах.

– Думаю, у вас есть кое-что, о чём вы не подозреваете.

Холодная апрельская ночь стала жаркой, как летом.

– Похоже, вы предлагаете мне сотрудничество.

– Возможно, – ответил он.

Она прищурилась.

– Почему?

– Например, из чувства вины.

Джорджиана рассмеялась.

– С трудом себе это представляю.

– А может быть, чувство вины ни при чём. – Он потянулся к ней, Джорджиана тут же подняла руку, словно марионетка на ниточках. Как будто не властвовала над собой. – Какая разница почему?

Уэст провёл пером по нежной коже над перчаткой, под рукавом, по внутренней стороне локтя. От этого лёгкого чудесного прикосновения у неё перехватило дыхание. Дункан Уэст был опасным человеком.

Она отдёрнула руку.

– Как вам доверять, если вы признались, что всё это ради продажи газет?

Его красивый рот изогнулся в искушающей улыбке.

– Но зато вы точно знаете, с кем имеете дело.

В ответ она улыбнулась.

– Какая удача для девушки на тёмном балконе.

– Удача тут ни при чём. – Он сделал паузу, а потом добавил: – Общество меня недолюбливает.

– Оно вас обожает, – возразила Джорджиана.

– Оно обожает то, как я их развлекаю.

Джорджиана долгое время обдумывала его ответ.

– А я?

На лице Уэста вновь вспыхнула улыбка, и низ её живота затопила волна возбуждения.

– То развлечение, о котором идёт речь.

– Что я от этого выиграю?

– Подходящего мужа. Заветного отца для вашей дочери.

– Вы донесёте до них, что я исправилась.

– Я не видел опровергающих это доказательств.

– Вы видели, как я подстрекала девушку меня оскорбить. Видели, как я угрожала её семье. Как вынудила подруг её бросить. – Она вгляделась в темноту. – Я не уверена, что мой характер располагает к себе.

Его губы изогнулись в понимающей улыбке.

– Я видел, как вы защищали себя. И своего ребёнка. Я видел львицу.

Она не забыла, что всего несколько минут назад он сам был львом.

– Единственно правильного мнения не существует.

Он расстегнул пиджак и положил перо во внутренний карман, а затем вновь застегнул все пуговицы. Хоть Джорджиана больше не видела своего декоративного украшения, но продолжала его чувствовать, спрятанное в укромном тёплом месте у сердца Уэста, которое билось в сильном, уверенном ритме.

Он был очень опасным человеком.

Уэст ухмыльнулся, этот могущественный мужчина, владелец самых читаемых лондонских газет, всем своим видом напоминал волка. Одним росчерком пера он мог вознести или уничтожить любого. Мужчина, который поможет ей обмануть общество. И укорениться в нём.

– Вот тут вы ошибаетесь, – сказал он, словно окутывая её сетями соблазна. – Правильное мнение может быть только одно.

– И чьё же оно?

– Моё. 

Глава 3

Ему не следовало флиртовать с девушкой.

Уэст стоял на краю бального зала Уортингтон-Хауса и наблюдал за тем, как леди Джорджиана танцует с маркизом Ралстоном. Его редко видели в обществе других людей, кроме жены, но не оставалось сомнений, что герцог Лейтон пригласил всех своих друзей, включая шурина, в надежде, что богатство и авторитет семей Ралстон и Лейтон пустят пыль в глаза аристократам и заставят их позабыть о прошлом леди.

План не работал.

Повсюду говорили только о ней, но не могущественные заступники и не её красота подпитывали всеобщие пересуды.

А леди Джорджиана действительно была прекрасна: стройная, изящная обладательница гладкой кожи и шелковистых волос, а её губы... Господь будто создал их для греха. Неудивительно, что она потеряла репутацию в столь юном возрасте. Без сомнения все мальчишки в округе пускали по ней слюни.

Он рассеянно гадал, любила ли она мужчину, который ею воспользовался, и внезапно обнаружил, что ему совсем не нравится это предположение. Уэст не испытывал симпатии к парням, которые были не в состоянии держать себя в руках, но мысль о том, что леди Джорджиана пала жертвой одного из них, раздражала больше, чем обычно. Возможно, дело в ребёнке. Ведь ни один ребёнок не заслуживает стать плодом позора.

Кому, как не ему, знать это.

Или, возможно, всё дело в самой Джорджиане, которая выглядела безупречной, чистокровной аристократкой, рождённой и воспитанной в мире, который должен был лежать у её ног, а вместо этого жаждал съесть живьём.

Музыка затихла, но уже через несколько молниеносных секунд Джорджиана оказалась в объятиях виконта Лэнгли, превосходного кандидата в мужья.

Уэст наблюдал за парой глазами журналиста, изучая их союз со всех сторон. Лэнгли, без сомнения, являлся важной птицей: он недавно обзавёлся почтенным титулом, в придачу с которым ему досталось несколько огромных поместий, но, как и все аристократы, пал жертвой великого проклятия: владения требовали непомерных затрат на содержание. Усадьбы пришли в упадок, и ему требовалось их восстановить.

Огромное приданое леди Джорджианы вернёт графству былую славу и обеспечит Лэнгли достаточной суммой денег, чтобы её приумножить.

Уэст не понимал, почему эта мысль его тревожила и выбивала из колеи. Леди Джорджиана не первая и не последняя, кто покупала себе мужа.

Или продавала себя в жёны.

В обмен на древний, не имеющий особого значения титул. Который ценился лишь за своё место в общей иерархии. Да, титул мог купить её дочери вместо громких оскорблений тихое, молчаливое осуждение. А впоследствии приобрести ей респектабельного мужа. Не титулованного, но респектабельного. Возможно, владеющего землёй.

Но самой Джорджиане он не принесёт ничего, кроме ехидных колкостей и шёпота за спиной. Ни уважения, ни любви. Мало кто из аристократов счёл бы её достойной их любезного отношения, не говоря уже о прощении.

Лицемерие было краеугольным камнем высшего общества.

И Джорджиана это знала, он понял это по её глазам, по голосу, пока с ней разговаривал, очарованный, как никогда прежде. Она была готова поставить на кон всё ради дочери, что являлось невероятным благородством.

Она отличалась от всех знакомых ему женщин.

Он пытался себе представить, каково это расти с родителем, который так сильно тебя любит, что готов пожертвовать своим счастьем. В случае Уэста любовь была быстротечна.

А затем он сам взял на себя ответственность.

Уэст отогнал воспоминания и вновь обратил внимание на танцующих.

Лэнгли был подходящим кандидатом в мужья. Красивый, умный, обаятельный, искусный танцор. Он скользил по бальному залу, подчёркивая грациозность партнёрши своей собственной. Уэст увидел, как юбки Джорджианы цвета слоновой кости коснулись ноги виконта, когда пара делала поворот. Что-то в том, как шёлк прильнул к шерсти, прежде чем поддаться силе тяготения, в том, как танцующие двигались, демонстрируя лишь изящество и мастерство, раздражало.

Его это не должно волновать. Он присутствовал здесь совсем по другой причине.

Так какого чёрта он делал на балконе, раздавая глупые обещания помочь восстановить репутацию незнакомой ему девушке?

Чувство вины - мощный побуждающий фактор.

Проклятая карикатура. Он облил леди Джорджиану грязью точно так же, как и высшее общество десять лет назад. Уэст пришёл в бешенство, когда картинку, высмеивающую и издевающуюся над незамужней матерью и невинным ребёнком, опубликовали в газете. Он особо не вчитывался в "Скандальную хронику" в отличие от остальных своих изданий, потому что не был поклонником сплетен. А карикатуру решили добавить в последний момент, перед тем как газета отправилась в печать.

Он уволил главного редактора, как только её увидел. Но было уже слишком поздно.

Благодаря Уэсту позор девушки только возрос.

Она улыбнулась Лэнгли, и в голове Уэста промелькнуло какое-то воспоминание. Он не помнил, чтобы встречался с этой леди раньше, но не мог отделаться от навязчивой мысли. Что они уже разговаривали. Что она улыбалась ему точно так же.

Её называли леди с дурной славой, в немалой степени благодаря Уэсту. И не важно, что она обладала всеми качествами, которые ценились в обществе: молодостью, аристократическим происхождением и неземной красотой.

Возможно, красота имела первостепенное значение. Общество ненавидело красавиц почти так же сильно, как и дурнушек. Именно красота искушала, в конце концов, если бы Ева ею не обладала, быть может, змей оставил бы её в покое.

Но во всех грехах винили Еву, а не змея. Точно так же, как леди теряла репутацию, а не джентльмен.

Он снова задумался о том мужчине. Любила ли она его?

Мысль вызывала неприязнь.

Да, он поможет леди Джорджиане восстановить репутацию. Он сделает её звездой сезона. Задача была несложной: общество обожало газету сплетен и легко верило написанному. Несколько удачных статей, и леди Джорджиана выйдет замуж за своего виконта, а совесть Уэста успокоится и он сосредоточится на других, более важных делах.

Делах, касающихся его свободы.

– Ты не танцуешь.

Он ждал этой встречи, присутствовал на балу именно ради неё, но тем не менее похолодел, услышав рядом любезные слова, пропитанные фальшью.

– Я не танцую.

Граф Тремли усмехнулся.

– Конечно, нет.

Уэст был всего на несколько дней старше Тремли, знал графа всю свою жизнь и ненавидел его почти столько же. Но теперь Тремли стал одним из доверенных советников короля Вильгельма и обзавёлся десятками тысяч акров самой роскошной земли в Саффолке, которая приносила ему около пятидесяти тысяч фунтов в год. Он обладал богатством сказочного короля и благоволением настоящего.

Уэст намеренно сосредоточил внимание на Джорджиане, каким-то образом это помогало ему сохранять спокойствие.

– Чего ты хочешь?

Тремли изобразил удивление.

– Какой холодный тон. Ты должен проявлять больше уважения к тем, кто выше тебя.

– Будь благодарным за то, что я не избил тебя на людях, – сказал Уэст, отводя взгляд от Джорджианы, не желая, чтобы неприятный спутник обнаружил его интерес.

– Что за громкие слова. Как будто ты пойдёшь на такой риск.

Уэст всё больше раздражался, ненавидя страх, который пробудили в нём слова Тремли. Ненавидя самого графа.

– Спрошу ещё раз. Что ты здесь делаешь?

– Я прочитал твою статью, вышедшую на прошлой неделе.

Он застыл.

– Я пишу много статей.

– В поддержку отмены смертной казни за воровство. Дерзкий выбор, для кого-то столь... близко знакомого с ситуацией.

Уэст не ответил. Что тут скажешь в этом бальном зале, полном людей, которые не беспокоились о своём будущем. Не боялись своего прошлого.

Которые не ожидали, что, не ровен час, их разоблачат. Накажут.

Повесят.

Кружась в танце со своим будущим мужем, леди Джорджиана затерялась в толпе. Тремли вздохнул.

– Угрозы так утомляют. Если бы ты только принял положение дел. Я даю распоряжения, ты их исполняешь. Тогда бы наши беседы стали намного более приятными.

Уэст посмотрел на своего врага.

– Я владею пятью самыми успешными газетами в мире. Ты находишься в опасной близости от того момента, когда я уничтожу тебя одним росчерком пера.

– Ты владеешь ими благодаря моему великодушию. Тот росчерк пера станет последним, и ты это знаешь. Даже если тот закон пройдёт, – проговорил Тремли холодным тоном.

Будто Уэст был в состоянии забыть, что Тремли обладает такой властью.

Будто он мог забыть, что граф был единственным человеком в мире, который знал его секреты и мог покарать.

Однако у Тремли имелись и свои секреты, тёмные тайны, благодаря которым его могли повесить, если догадки Уэста были верны. Но пока он не раздобудет доказательств... у него не появится оружия против этого человека, который держал его за горло.

– Задам вопрос ещё раз, – наконец, проговорил Уэст. – Чего ты хочешь?

– В Греции идёт война.

– В нашем современном мире всегда где-то идёт война, – сказал Уэст.

– Эта почти закончилась. Я хочу, чтобы "Новости Лондона" выступили против мира.

Перед глазами Уэста предстало досье Тремли в его кабинете, в котором хранились нервные размышления людей, пребывавших в ужасе от того, что их имена придадут огласки. Размышления об этой войне. И о людях.

– Ты хочешь, чтобы я выступил против независимости Греции. – Когда Тремли не ответил, он добавил: – В этой войне участвовали и наши солдаты. Они сражались и умирали за демократию.

– А ты здесь, – ехидно заметил Тремли, – живой и здоровый. И на воле.

Уэст уловил смысл сказанного. Достаточно лишь одного слова графа, и Уэст будет уничтожен. Его до конца жизни отправят в тюрьму.

В лучшем случае.

– Я не буду этого писать, – сказал он.

– У тебя нет выбора, – сказал Тремли. – Ты - моя комнатная собачка. И лучше тебе об этом не забывать.

Правдивость утверждения привела Уэста в ещё большее бешенство.

Но долго это не продлится, если Уэст найдёт то, что ищет.

Он стиснул кулаки, отчаянно желая пустить их в ход и избить графа до полусмерти, как он мечтал сделать в детстве, когда над ним издевались. Причиняли боль. И чуть не убили.

Уэст сбежал в Лондон и построил чёртову империю, но каждый раз сталкиваясь с Тремли, он опять превращался в маленького мальчика.

В его голове промелькнуло воспоминание: он мчится сквозь тьму на лошади, которая стоит втрое дороже его жизни. В пять раз. У него на коленях устроилась сестра. Впереди маячит будущее. Безопасное будущее. Жизнь, достойная их обоих.

Он устал жить в страхе перед этимвоспоминанием.

Чувствуя себя загнанным в угол, униженным, впрочем, как и всегда в подобных ситуациях, Уэст отвернулся. Он отчаянно мечтал прямо сейчас обнаружить средство, с помощью которого сможет уничтожить графа, чтобы в следующий раз ему больше не пришлось исполнять его волю.

– Зачем? – спросил Уэст. – Зачем менять мнение общества о мире?

– Тебя это не касается.

Он готов был поспорить, что Тремли шёл против короля и законов страны, и это касалось Уэста. Касалось его читателей. И его короля.

Но что самое главное, доказательства деяний Тремли сохранят секреты Уэста в безопасности. Навсегда.

Увы, в этом мире сплетен и лжи найти доказательства нелегко.

Но их нужно найти. Или, если возможно, купить.

Выторговать, если потребуется.

И лишь один человек обладал достаточной властью, чтобы раздобыть информацию, которую сам Уэст достать не мог.

– Ты должен написать статью, – настаивал граф.

Уэст не произнёс ни слова, отказываясь давать своё согласие. Он выполнял приказы графа в прошлом, но никогда не делал ничего такого, что могло бы так явно идти вразрез с политикой короля. Ничего такого, что поставило бы под угрозу жизни англичан.

– Ты должен, – повторил Тремли, на этот раз настойчивее. Начиная злиться.

Поскольку граф не задал вопроса, Уэсту не требовалось отвечать. Он двинулся к выходу из бального зала, но остановился, когда оркестр закончил играть и оглядел толпу аристократов, упивающихся своими деньгами, властью и идеальной жизнью.

Они и не догадывались, как им повезло.

Он взял пальто, шляпу и направился к выходу, мысленно уже находясь в своём клубе, вызывая посыльного Чейза, чтобы впервые в жизни попросить об одолжении.

Если кто-то и мог получить доступ к секретам Тремли, то это был Чейз, но владелец "Падшего ангела" потребует плату, и Уэсту придётся предложить что-то ценное.

Он ждал на ступеньках Уортингтон-Хауса, пока его карета вынырнет из скопления других экипажей, ожидавших своих хозяев и хозяек, стремясь поскорее добраться до клуба и начать переговоры с его владельцем.

– Вот мы и снова встретились.

Уэст тут же узнал её голос, словно он был ему знаком всю жизнь. Позади него стояла леди Джорджиана, её ясный взгляд и голос, словно озарили всё вокруг, будто годы вдали от этого мира, от этого места принесли ей нечто, чего она бы никогда не обрела, оставшись в обществе.

Он встретился с ней взглядом и наклонил голову.

– Миледи. – Он сделал длинную паузу, наслаждаясь тем, как по-собственнически прозвучал почётный титул. Наслаждаясь тем, как в ответ её глаза широко распахнулись. – Вот мы и снова встретились, – повторил Уэст.

Она таинственно улыбнулась, доставив ему этим невероятное удовольствие. Он мгновенно взял себя в руки. У них с ней исключительно деловые отношения.

Она подошла и встала рядом с ним на верхней ступеньке, глядя на собравшиеся внизу экипажи.

Вечер только начался, поэтому за исключением её горничной и нескольких ливрейных лакеев, которым щедро платили за то, чтобы они сливались с окружающей средой, никого не было.

– После того, как мы расстались, я поняла, что мне не стоило с вами разговаривать, – сказала она, не отрывая взгляда от лакея, спешившего в соседние конюшни, чтобы отыскать её экипаж. – Нас не представили друг другу.

Он посмотрел на скопление чёрных экипажей.

– Вы правы.

– А вы холостой мужчина без титула.

Он улыбнулся.

– Причём здесь титул?

В ответ она тоже улыбнулась.

– Если бы вы обладали титулом, я бы меньше волновалась.

– Думаете титул вас обезопасит?

– Нет, – серьёзно ответила она. – Но, как мы уже выяснили, титул сделал бы из вас превосходного мужа.

Он рассмеялся её дерзости.

– Из меня вышел бы ужасный муж, миледи. Могу вас заверить.


Она с любопытством на него посмотрела.

– Почему?

– Потому что у меня есть недостатки и похуже, чем статус холостяка и отсутствие титула.

Что было чистой правдой.

– Вы имеете в виду наличие профессии.

"Нет, я имею в виду отсутствие будущего".

Ответом ей послужило молчание.

– Так глупо, что нас учат смотреть свысока на работающих людей.

– Глупо, но так оно и есть.

Они долго стояли, и, казалось, каждый хотел, чтобы другой заговорил первым.

– И всё же без вас мне не обойтись.

Он бросил на неё быстрый взгляд. Ему не должны нравиться эти слова. Он не должен хотеть быть нужным. Хотеть ей помочь.

Не должен считать её столь неотразимой.

Не должен напоминать себе не думать о ней.

– Ещё рано, – проговорил он, желая сменить тему. – А вы уже собрались домой?

Она закуталась в массивную шёлковую накидку, защищаясь от прохладного ночного воздуха.

– Верите или нет, – сухо проговорила леди Джорджиана, – но я неплохо провела время. И чувствую себя совершенно без сил.

Он ухмыльнулся.

– Я заметил, что вы нашли в себе силы потанцевать с Лэнгли.

Она замешкалась.

– Вы бы поверили, если бы я сказала, что его пришлось заставить?

Ни в коей мере.

– Уверен, это не такая уж и пытка.

– Не могу сказать точно, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Но моё приданое явно её облегчило.

Уэст не имел в виду приданое. Он имел в виду её саму: складную, стройную и прекрасную. Нелепый головной убор не в счёт, но даже с торчащими перьями из волос она выглядела красивой женщиной.

Чересчур красивой.

Он не стал объяснять, что она неправильно истолковала его слова.

– Сильно облегчило.

На долгое время воцарилась тишина, которую нарушили лишь звуки приближающегося экипажа и стук копыт. Карета подъехала, и Джорджиана собралась уходить. Он не хотел её отпускать. Уэст вспомнил о пёрышке в кармане пиджака у сердца, и на короткое безумное мгновение ему захотелось также близко прижать к себе Джорджиану. Он отогнал мысль.

– У вас нет компаньонки?

Она оглянулась на маленькую невзрачную служанку в нескольких футах от них.

– Я отправляюсь домой, сэр. Наш разговор станет самым непристойным занятием за весь вечер.

Он мог придумать множество непристойных занятий, которыми с радостью бы с ней занялся, но, к счастью, в этот момент подъехала его двуколка и спасла от безумных размышлений. Посмотрев на Уэста, леди Джорджиана выгнула бровь.

– Двуколка? Вечером?

– Мне необходимо быстро передвигаться по городу в погоне за новостями, – ответил он, когда его конюх спрыгнул на землю. – Двуколка для этого очень подходит.

– А заодно для того, чтобы сбегать с балов.

Он склонил голову.

– И для этого тоже.

– Возможно, мне тоже стоит обзавестись двуколкой.

Он улыбнулся.

– Сомневаюсь, что дамы из высшего общества одобрят.

Она вздохнула.

– Не думаю, что мне следует так говорить, но пошли эти дамы к чёрту.

Этим остроумным высказыванием, произнесённым слегка скучным тоном, леди Джорджиана собиралась позабавить Уэста, и менее проницательный человек обязательно бы усмехнулся, не заметив скрытых ноток.

Ноток грусти. Утраты. Разочарования.

– Ведь вам же ничего из этого не нужно?

Она удивилась, но не стала притворяться, будто не поняла. Ему нравилась её прямолинейность.

– Я сама заварила эту кашу, мистер Уэст. Самой мне её и расхлёбывать.

Она не хотела возвращаться. Не хотела себе такой жизни. Это было совершенно очевидно.

– Леди Джорджиана, – начал он, не зная как закончить предложение.

– Доброй ночи, мистер Уэст.

Она начала спускаться по ступенькам в сопровождении своей неприметной горничной, направляясь к карете, которая умчит её подальше от этого места, от этой ночи.

Подальше от Уэста.

Она соберётся с силами. Залечит раны. И выйдет на сцену завтра.

А он сделает всё возможное, чтобы уберечь её от стаи стервятников.

Уэст редко интересовался высшим обществом и ещё реже благородными дамами, которые доставляли больше хлопот, чем приносили удовольствие, чересчур драматизируя события. Но в леди Джорджиане было что-то такое до боли знакомое. Что отзывалось в его душе. Возможно, обречённость. Досада. Жажда чего-то ему непонятного, но от того более интригующая.

Он долго смотрел ей вслед, подмечая, как уверенно она двигается. Уэст поймал себя на том, что зачарованно наблюдает за тем, как её светлые юбки словно гонятся за ней, будто боясь отстать, если не проявят расторопность. За тем, как Джорджиана придерживает эти самые юбки, пока слуга помогает ей забраться в карету.

Он мельком увидел ножку в блестящей серебряной туфельке. На мгновение его заворожило зрелище стройной, скрывающейся в тени юбок лодыжки, но тут Джорджиана исчезла из виду и дверь кареты захлопнулась. Сопровождающий мужчина внушительных размеров, которого, без сомнения, нанял её богатый брат в целях безопасности, убрал фиксатор с задних колёс кареты, прежде чем взобраться на запятки и сигнализировать кучеру, чтобы тот трогался.

Уэст задумался, что бы он написал о Джорджиане.

Леди Д - это не просто женщина с поруганной репутацией, преследуемая скандалом за прошлые грехи. Она та, кем мы все хотели бы быть без оглядки на общественное мнение. Как ни странно, несмотря на своё прошлое, она чище нас всех. Её не коснулось наше влияние. И это, пожалуй, самая большая ценность.

Слова давались ему легко. Всё потому, что правдивые статьи писать не составляло труда.

К сожалению, их плохо покупали.

Он забрался на козлы двуколки, забрал вожжи и отпустил конюха до утра. Уэст любил править лошадьми сам, находя ритмичный стук копыт и колёс успокаивающим.

Он следовал за её каретой, которая, покидая владения Уорингтонов, двигалась со скоростью улитки, и его мысли вновь вернулись к Джорджиане. Уэст представлял себе, как она задумчиво сидит внутри и разглядывает фонарики на стоявших вдоль улицы экипажах. Как она воображает, что и её карета могла находиться рядом с остальными, если бы ей не пришлось покидать бал одной из первых. Если бы она осталась и продолжила танцевать с многочисленными джентльменами, пока ноги не заболят, а всё тело не станет ломить от усталости. Если бы она не сбегала от высшего общества, а царила в нём, словно королева.

Если бы не потеряла репутацию.

Уэст представил себе, как её красивые глаза наполняются сожалением при мысли о том, кем она могла бы быть. Чем заниматься. Какую жизнь могла бы вести.

Если бы обстоятельства сложились по-другому.

Он был так поглощён мыслями о Джорджиане, что не заметил, как она пропустила поворот, который вёл к дому её брата, а вместо этого почему-то направилась через Мейфэр в том же направлении, что и Уэст.

Он определённо не преследовал её намеренно.

Карета, стуча колёсами по мощёным булыжником улицам Мейфэра, свернула на Бонд-стрит, где все магазины уже закрылись, а затем на Пиккадилли, и покатила в сторону Сент-Джеймса.

Теперь он начал задаваться вопросом, куда она направляется.

Уэст держался чуть поодаль, убеждая себя, что делает это без особой на то причины. Их разделяло несколько экипажей, и он уже с трудом различал фонари на её карете, когда та свернул на Дюк-стрит, а потом очутилась в лабиринте улиц и переулков позади мужских клубов. Уэст выпрямился на козлах.

Она подъехала к "Падшему ангелу".

Дункан Уэст, пожалуй, был величайшим газетчиком Лондона, но для того, чтобы выяснить правду, большого ума не требовалось.

Леди Джорджиана Пирсон, сестра герцога Лейтона, обладательница огромного приданого, на которое можно было купить Букингемский дворец, женщина, отчаянно нуждающаяся в восстановлении репутации, той самой, которую он обещал обеспечить, направлялась прямиком в самый знаменитый мужской клуб Британии.

И так уж вышло, что это был его клуб.

Он остановил двуколку у поворота перед чёрным входом, спрыгнул на землю и проделал остаток пути пешком, не желая привлекать к себе внимания. Если Джорджиану здесь увидят, её репутация будет уничтожена навсегда. Ни один мужчина не возьмёт её в жёны, а дочь потеряет надежду на будущее.

Риск был невероятно велик.

Какого чёрта она здесь делала?

Прислонившись к стене здания в переулке, Уэст оставался в тени, продолжая наблюдать за большой чёрной каретой, чей пассажир всё ещё находился внутри. На ней не было никаких опознавательных знаков, и она ничем не привлекала внимание, кроме громадного сопровождающего, который спустился на землю и постучал в массивную стальную дверь. Она слегка приоткрылась, затем захлопнулась, пока слуга говорил. Дверь распахнулась настежь, за ней зиял тёмный проход в клуб.

Из кареты по-прежнему никто не появлялся.

И хорошо. Возможно, Джорджиана, наконец, начала осознавать, какой может совершить глупый поступок.

Возможно, она так и не выйдет.

Хотя, конечно, выйдет. Без сомнения, Джорджиана уже не раз здесь бывала. Именно поэтому она так легко могла пройти в клуб, которым владели самые опасные люди в Лондоне, способные без колебаний её уничтожить.

Нужно её остановить. Он оторвался от стены, собираясь пересечь просторные конюшни, распахнуть дверцу кареты и отчитать Джорджиану.

Но её сопровождающий находился ближе, чем Уэст, он уже открыл дверцу и установил выдвижную ступеньку.

Уэст замешкался, ожидая увидеть Джорджиану, светлые юбки и ту скромную серебряную туфельку, которую он мельком заметил ранее.

Вот только появившаяся туфелька отнюдь не была скромной.

А скорее наоборот, порочной.

Из кареты падал тусклый свет, поэтому Уэст смог разглядеть только то, что она была на высоком каблуке, тёмного цвета и обрамляла изящную стройную ступню с идеальным изгибом. Он оторвался от стены, к которой прислонился и перевёл взгляд со ступни на лодыжку, а затем на море шёлка цвета полуночи, пышные юбки крепились к тугому корсажу, чей вырез демонстрировал великолепную грудь, призванную заставлять мужчин пускать слюни.

Уэст сглотнул.

И тут Джорджиана вышла на свет, его взору предстали накрашенные губы, подведённые глаза и светлые волосы, отливающие платиной.

Белокурый парик, отливающий платиной.

В голове вспыхнуло воспоминание, и он выругался в темноте.

Вскоре потрясение уступило место невероятному удовлетворению от потрясающего открытия.

Леди Джорджиана Пирсон была совсем не невинной особой, а самой известной шлюхой Лондона.

И ответом на его вопросы. 

Глава 4

Леди Д, возможно, не такая уж и леди, но на балу У. вела себя достойно и держалась с апломбом, чем привлекла внимание по меньшей мере одного герцога и полудюжины аристократов, которые подыскивают себе жён.…

✵ ✵ ✵
Похоже, что леди М и её спутницы в этом сезоне пребывают в прекрасной форме и готовы дать отпор любому, кто осмелится к ним приблизиться. Джентльменам стоит опасаться... дочери графа Х не хватает такта, присущего менее титулованным особам…

"Скандальная хроника".

20 Апреля 1833 год.


Следующим вечером Джорджиана поднялась в свои покои над клубом, напугав одного из охранников "Ангела", Азриэла, который тихо сидел и читал.

Он проворно вскочил на ноги с кулаками наготове, несмотря на свои внушительные размеры и рост в шесть с половиной футов.

Она махнула ему рукой.

– Это всего лишь я.

Он пристально на неё посмотрел.

– В чём дело?

Джорджиана кинула взгляд на закрытую дверь, которую он охранял.

– Она в порядке?

– Не издала ни звука с тех пор, как ушла спать.

Джорджиана с облегчением выдохнула.

Боже.

Конечно, с Кэролайн всё в порядке. На её страже стояли полдюжины запертых дверей и столько же охранников в коридорах за ними, а также Азриэл, которого Джорджиана знала дольше всех остальных.

Но всё это не имело значения. Пока Кэролайн находилась в Лондоне, она была в опасности. Джорджиана предпочитала, чтобы дочь оставалась в Йоркшире подальше от любопытных глаз, сплетен и мерзких оскорблений и спокойно играла на солнышке, как нормальный ребёнок, а когда Кэролайн приезжала в город, жила у дяди, подальше от "Ангела".

Подальше от грехов матери. И отца.

Как же это раздражало. Грехи отцов никого не волновали. Именно мать несла тяжкий груз позора в подобных ситуациях. А потом передавала его ребёнку, будто она одна участвовала в зачатии.

Конечно, Джорджиана никогда не произносила вслух его имени после того, как он её бросил.

Она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал личность человека, который разрушил её будущее и уничтожил имя. Брат спрашивал тысячу раз. Он поклялся отомстить. Поклялся уничтожить мужчину, который оставил её с ребёнком и исчез. Но Джорджиана отказалась назвать его имя.

В конце концов, не он её опозорил. Она по собственной воле отправилась с ним на сеновал и отдавала отчёт своим действиям. Не Джонатан разрушил её жизнь.

А общество.

Она нарушила их правила, и они её отвергли.

У Джорджианы не было сезона, ей не выпало шанса заслужить почтения. Она и не рассчитывала ничего заслужить, высшее общество выступило в качестве судьи и присяжных. Скандал стал для них весёлой и поучительной историей.

А всё потому, что она пала жертвой другой, красивой и вымышленной истории.

Истории о любви.

Но этот нюанс не волновал общество. Ни её семью, ни друзей. Её отвергли все, кроме брата, герцога, который сам был замешан в скандале, благодаря своей женитьбе, после чего потерял уважение их матери. И общества.

Поэтому она поклялась сделать общество ей обязанным. Она собирала информацию о самых могущественных его членах. Если они обзаводились долгами, которые не могли отдать, Джорджиана без раздумий использовала их, чтобы уничтожить бедолаг. Весь её мир, клуб, деньги, власть, всё было ради одного. Вершить суд над миром, который сторонился её все эти годы. Над миром, который повернулся к ней спиной и оставил ни с чем.

Нет, не правда.

У неё была Кэролайн.

Самый важный человек в её жизни.

– Терпеть не могу, когда она здесь остаётся, – сказала Джорджиана скорее себе, чем Азриэлу. Он хорошо её знал и поэтому не ответил. И всё же Джорджиана привозила Кэролайн в Лондон каждые несколько месяцев. Она говорила себе, что хочет, чтобы дочь общалась с дядей. И кузенами. Но это было неправдой.

Джорджиана привозила Кэролайн в Лондон, потому что не могла вынести пустоты, которую ощущала вдали от дочери. Потому что никогда в жизни она не чувствовала такого удовлетворения, как в тот момент, когда клала руку на спину спящей дочери и чувствовала её дыхание, думала о мечтах и надеждах.

О том, чего у Джорджианы никогда не было, и о том, что она пообещала дать дочери.

"И не мечтаете, что брак по расчёту превратится в брак по любви?"

В голове невольно пронеслись слова того вечера, как будто перед ней снова стоял Дункан Уэст, высокий, красивый, а его светлые волосы падали ему на лоб, моля к ним прикоснуться и откинуть назад. Он обладал опасной привлекательностью, в значительной степени благодаря отменному уму, Уэст слышал больше, чем было сказано, и видел то, что было скрыто. А его порочный голос так идеально улавливал переливы английского языка, ласкал её имя, шептал почтительное обращение, которым она так редко пользовалась.

Ей хотелось слушать его часами.

Она попыталась отогнать эту мысль. У неё не было времени слушать Дункана Уэста. Он благородно предложил ей свою помощь, и больше ей ничего не было нужно. Совершенно.

Больше ей ничего не хотелось.

"Лгунья", – прошептал внутренний голос.

Она проигнорировала укор. Джорджиана снова обратила внимание на дочь. Вспомнив об обещании, которое она дала, чтобы обеспечить ей достойную жизнь. Будущее.

Прошло десять лет со дня зачатия Кэролайн и с того момента, когда Джорджиана сбежала от мира, для которого была рождена. Прошло десять лет с тех пор, как этот самый мир проклял их обеих. И в последующие годы Джорджиана построила свою империю, основываясь на величайшей истине высшего общества: неуязвимых среди его членов нет. Что никому из этих ехидных, беспардонных, ужасных людей не выжить, если раскрыть их секреты.

Она объединила силы с тремя падшими аристократами, которые были сильнее и умнее остальных членов общества, хотя и, несомненно, потеряли репутацию. И отчаянно пытались спрятаться от общества, даже если сами правили балом.

И вместе они действительно им правили. Борн, Кросс, Темпл и Чейз держали на крючке самых влиятельных лондонских аристократов. Обнаружив их тёмные секреты. Их самые сокровенные тайны. Но именно Чейз царствовал над ними отчасти потому, что только Джорджиана никогда не сможет полностью вернуться в общество.

На ошибки и скандалы мужчин общество закрывало глаза. Титул гарантировал респектабельность даже тем, кто впал в немилость.

Разве она сама это не доказала?

Она выбрала себе партнёров за ошибки, которые они совершили, когда были молоды и глупы. Борн потерял всё своё состояние. Кросс предпочёл жизнь, полную азартных игр и блуда, жизни, полной ответственности. Темпл оказался в постели с невестой отца. Никто из них не заслужил того наказания, которое назначило им общество.

Но все они заново нашли свои места в жизни, став богаче, сильнее и могущественнее.

И обрели любовь.

Она отогнала мысль.

Любовь играла не главную роль. Партнёры нашли новое место в жизни благодаря Джорджиане, которая предоставила им такую возможность. Ей повезло, что, несмотря на все жизненные перипетии, её поддерживал брат, готовый всегда прийти на помощь. Достать любое приглашение. Или обеспечить тылы. Он оказался у неё в долгу.

Благодаря скандалу, который с ней приключился, брат был свободен в выборе жены, а Джорджиане он подарил нечто гораздо более ценное... будущее.

Возможно, общество больше никогда не примет её обратно, но теперь она обладала властью его уничтожить.

В течение многих лет она тщательно планировала свою месть, тот момент, когда она раскроет карты, и все сливки высшего общества поймут, что они никто без неё, без той опозоренной девушки, которую они изгнали.

Вот только она не могла себе этого позволить.

Как не противно признавать, она в них нуждалась.

Не только они.

Но и она тоже.

Перед глазами встало красивое лицо Уэста, та сила, которую он излучал, и его ленивая улыбка. Этот мужчина был слишком самонадеян для своего же собственного блага. И эта самонадеянность притягивала.

Но ей требовался абсолютно другой мужчина. Уэст совершенно ей не подходил. Без титула, без благородного происхождения, появился неизвестно откуда, а в обществе его приняли только благодаря неприличному богатству. Боже, Уэст строил карьеру. Просто чудо, что его пускали на эту сторону Риджент-стрит.

Она нуждалась в его помощи по одной единственной причине.

Обеспечить Кэролайн будущим.

Дверь за спиной Азриэла распахнулась, и появилась её дочь, освещённая сзади множеством пылающих свечей.

– Мне показалось, что я услышала твой голос.

– Почему ты не спишь?

Кэролайн помахала книжкой в красной кожаной обложке.

– Не могу. Бедная женщина! Муж заставляет её пить вино из черепа собственного отца!

Глаза Азриэла удивлённо расширились.

Кэролайн повернулась к охраннику.

– Вот и я о том же. Неудивительно, что её призрак не покидает того места. Хотя, честно говоря, будь я на её месте, то хотела бы оказаться как можно дальше оттуда.

Джорджиана выхватила книгу из рук Кэролайн.

– Я думаю, для чтения перед сном, лучше подыскать что-нибудь более подходящее, чем, – она прочитала название: – "Призраки замка Теодорико", не находишь?

– Чтобы ты предложила?

– Наверняка где-нибудь завалялась книга детских стихов?

Кэролайн закатила глаза.

– Я не ребёнок.

– Конечно, нет. – Джорджиана знала, что спорить бесполезно. – Роман? Где есть рыцарь на белом коне, сверкающий замок и счастливый конец?

Кэролайн перестала закатывать глаза и посмотрела на Джорджиану.

– Я не узнаю, есть ли в этой книги счастливый конец, пока не дочитаю. Но в ней есть романтика.

Джорджиана приподняла бровь.

– Муж не производит на меня впечатления благородного героя.

Каролина махнула рукой.

– О, конечно, я не про него. Он настоящий монстр. Там есть ещё один призрак. Который появился в замке двести лет назад, и они с героиней влюблены друг в друга.

– Там два призрака? – уточнил Азриэл, опуская взгляд на книгу.

Кэролайн кивнула.

– Но они появляются в разное время.

– Как неудобно, – сказала Джорджиана.

– Не то слово. Они встречаются только раз в году.

– А что они делают вместе? – спросил Азриэл. Джорджиана подняла на него удивлённые глаза, видимо, этот огромный верзила хранил гробовое молчание до тех пор, пока речь не заходила о романтических историях.

Кэролайн покачала головой.

– Неясно. Но, по-видимому, чем-то скандальным, поэтому я предполагаю, что это как-то связано с физическим проявлением их страсти. Хотя, учитывая, что они призраки... я не уверена, как это происходит.

Азриэл поперхнулся.

Джорджиана выгнула бровь.

– Кэролайн.

Кэролайн усмехнулась.

– Его так легко поразить.

– Ты у меня умна не по годам. – Она протянула книгу Азриэлу. – И поэтому тебе нужно напоминать, что я старше, мудрее и сильнее. Отправляйся в постель.

Глаза дочери сверкнули.

– А моя книга?

Джорджиана с трудом сдержала улыбку.

– Получишь её утром. А пока за ней присмотрит Азриэл.

– Глава пятнадцатая, – прошептала Кэролайн охраннику. – Обсудим её завтра.

Азриэл хмыкнул с притворным безразличием, но не стал возражать, забирая книгу.

Джорджиана указала Кэролайн на спальню.

– Марш в постель.

Дочь направилась в свою комнату, Джорджиана последовала за ней, наблюдая за тем, как та забирается в кровать, сама она присела на край постели и разгладила льняное одеяло на плечах Кэролайн.

– Ты понимаешь, что на светском мероприятии...

Кэролайн застонала.

– На светском мероприятии... нельзя обсуждать любые физические проявления. – Она сделала паузу. – И лучше всего избегать разговоров о распитии крови из черепов.

– О распитии вина.

– Давай остановимся на том, что ничего нельзя распивать из черепов.

– Светские мероприятия кажутся ужасно скучными, – заключила Кэролайн.

– Вообще-то, нет.

Кэролайн удивлённо посмотрела на мать.

– Разве нет?

Джорджиана покачала головой.

– Нет. На самом деле они довольно занимательны, если... – Она замешкалась. "Если тебе рады" казалось плохим окончанием предложения. Особенно, если учесть скандальное происхождение Кэролайн. – Если тебя интересуют подобные мероприятия.

– А тебя? – тихо спросила Кэролайн. – Интересуют светские мероприятия?

Джорджиана медлила с ответом. Раньше они её интересовали. Она обожала те редкие деревенские танцы, на которые её приглашали. Джорджиана до сих пор помнила платье, в котором была на своём первом балу, его пышные вздымающиеся юбки. То, как она разыгрывала скромницу, опустив глаза и застенчиво улыбаясь каждый раз, когда мальчик приглашал её на танец.

Кэролайн имела право на свои собственные воспоминания. На платье, танцы, внимание. Заслуживала почувствовать, как после бурных плясок перехватывает дыхание, испытать гордость от комплимента причёски или учащённое сердцебиение, когда встречаешься взглядом с голубоглазым красавцем, который окажется твоей погибелью.

Джорджиану охватил ужас.

Кэролайн всё знала. Знала, что у неё нет отца, что Джорджиана не выходила замуж. И скорее всего догадывалась о последствиях и о том, что её репутация была запятнана с самого рождения. А для того, чтобы вернуть честное имя потребуется намного больше, чем мать в окружении пёстрой компании аристократов с сомнительной репутацией. Они не помогут ей заслужить одобрение общества.

И всё же дочь никогда не произносила этих истин во всеуслышание. Даже в те досадные мгновения, когда находилась рядом с матерью, она и словом не обмолвилась о том, что ненавидит обстоятельства своего рождения. Что мечтает о другой жизни.

Но это не означало, что она этого не желает. И что Джорджиана не сделает всё возможное, чтобы подарить ей эту жизнь.

– Мама? – повторила Кэролайн, возвращая Джорджиану в настоящее. – Тебя не интересует общество?

– Нет, – сказала она, наклоняясь и целуя дочь в лоб. – Только его тайны.

Кэролайн надолго задумалась, а потом уверенно сказала:

– И меня.

Ложь. Джорджиана тоже когда-то была девочкой, полной надежд и чистых помыслов. Она знала, о чём втайне мечтает Кэролайн ночами. Знала, потому что когда-то мечтала о том же самом. О браке. О жизни, полной счастья, доброты и участия.

Полной любви.

Любовь.

Джорджиана ожесточилась.

Она бы не сказала, что в неё не верит. В конце концов, она же не дура. Любовь существовала. Джорджиана испытывала её не раз. Она любила своих партнёров. Любила брата. Любила тех женщин, которые приняли её много лет назад, защищали, даже когда она рисковала их безопасностью будучи сбежавшей сестрой герцога. Джорджиана любила Кэролайн больше жизни.

И было время, когда ей казалось будто она влюблена в мужчину. Когда верила, что то удивительное чувство, которое он в ней рождал, делало её непобедимой. Когда она думала, что сможет завоевать весь мир.

Что они вместе смогут завоевать весь мир.

Она верила в любовь. Так же, как верила мужчине, в которого была влюблена.

И осталась ни с чем.

Одна.

Да, она верила в любовь. Верила каждый раз, когда смотрела в лицо дочери. Но знала и об обратной её стороне. Что любовь может разрушить жизнь. Уничтожить человека. Она может стать источником боли и страха, превратить безграничную силу в бессилие. Превратить женщину в жеманную девчонку на балконе, которая стерпит оскорбления в крохотной надежде, что её боль спасёт любимую дочь.

Любовь - это чушь собачья.

– Спокойной ночи, мама.

Слова Кэролайн вывели Джорджиану из задумчивости.

Она посмотрела на дочь, укутанную в одеяло до подбородка, Кэролайн выглядела одновременно молодой и слишком старой.

Джорджиана наклонилась и поцеловала дочку в лоб.

– Спокойной ночи, милая.

Она вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Повернувшись, Джорджиана столкнулась с Темплом, который теперь стоял рядом с Азриэлом в коридоре.

– Что случилось?

– Две вещи, – ответил герцог деловым тоном. – Во-первых, здесь Галворт.

Виконт Галворт был по уши в долгу перед "Ангелом". Она взяла у Темпла досье и заглянула внутрь.

– Он готов заплатить?

– Говорит, что ему нечего предложить.

Она выгнула бровь, листая материалы.

– У него есть городской дом и участок земли в Нортумберленде, который приносит ему две тысячи в год. Не так уж и мало.

Брови Темпла поползли вверх.

– Я ничего не знал об этой земле.

– Никто не знает о земле, – сказала она. В обязанности Чейза входило знать о членах "Падшего ангела" больше, чем все остальные.

– Он предложил кое-что другое.

Джорджиана подняла голову.

– Неужели свою дочь?

– С большим удовольствием предложил её Чейзу.

Такое уже случалось и не раз. Слишком часто аристократы проявляли неуважение к своим дочерям и были готовы отдать их в руки незнакомцев с опасной репутацией. Что касается Чейза, он не принимал таких подношений.

– Скажи ему, что Чейза не интересует его дочь.

– Мне бы хотелось ему сказать, чтобы он сбросился с чёртового моста, – сказал бывший боксёр.

– Ради бога. Но сначала отбери землю.

– Что если он не согласится?

Она встретилась с ним взглядом.

– Тогда он должен нам семь тысяч фунтов. И Бруно может забрать их любым понравившимся ему способом. – Здоровенный охранник любил наказывать тех, кто этого заслуживал. А большинство членов "Ангела" заслуживали наказания.

Большинство представителей аристократического общества заслуживали наказания.

– Также стоит напомнить виконту: если мы узнаем, что он не собирается выдать девушку замуж за порядочного человека, то обнародуем информацию о скачках. Передай ему.

Чёрные брови Темпла приподнялись.

– Меня не перестаёт удивлять, насколько безжалостной ты можешь быть.

Она улыбнулась ему своей самой милой улыбкой.

– Никогда не доверяй женщине.

Он рассмеялся.

– По крайней мере, точно не тебе.

– Если он не хотел, чтобы об этом кто-нибудь узнал, не следовало использовать информацию для получения членства в клубе. – Она собралась уйти, но обернулась. – Ты сказал две вещи.

Он кивнул.

– У тебя посетитель.

– Меня он не интересует. Прими его сам. – Не впервой владельцам казино встречаться с посетителями Чейза.

Темпл покачал головой.

– Он хочет увидеть не Чейза, а Анну.

И опять уже не первый раз посетитель клуба выпивал лишнего и звал Анну.

– Кто он?

– Дункан Уэст.

Она затаила дыхание, разозлившись на то, что его имя произвело на неё такое сильное впечатление, будто Джорджиана была совсем молоденькой девушкой.

– Что он здесь делает?

– Говорит, что пришёл с тобой повидаться, – сказал Темпл с явным любопытством.

– Зачем? – не менее заинтересованно спросила Джорджиана.

– Уэст не сказал, – ответил герцог так, будто Джорджиана была слабоумной. – Он просто спросил тебя.

Возможно, вследствие грусти, которая нахлынула на неё в комнате Кэролайн. Или может быть, потому, что Дункан Уэст накануне вечером застал её в момент слабости и тем не менее согласился помочь вернуться в общество. А, возможно, потому что Джорджиану, не смотря ни на что, сильно к нему тянуло.

Какова бы ни была причина, Джорджиана с удивлением для себя проговорила:

– Скажи ему, что я скоро буду.

Она подождала с четверть часа, проверив, что макияж лежит идеально. Довольная своим внешним видом Джорджиана проскользнула по паутине коридоров, соединявших её покои с главным залом клуба, отпирая и запирая двери, чтобы никто случайно не смог добраться до Кэролайн.

Открыв последнюю дверь и попав в зал, она глубоко вздохнула. Играя роль куртизанки, Джорджиана чувствовала невероятную свободу, хотя "играя" не совсем подходящий глагол, которым она бы описала свой маскарад. В конце концов, когда много лет носишь шёлковые и атласные платья знаменитой проститутки, то начинаешь свыкаться с ролью.

Не до конца. Всё-таки основную обязанность, которую предполагала профессия, она не выполняла.

Джорджиана не собиралась от неё уклоняться. Родив внебрачного ребёнка, смешно печься о добродетели. И возможностей у неё было предостаточно, она общалась с половиной мужского населения Лондона.

Просто не случилось.

Что играло Джорджиане на руку. Поскольку в клубе ни один мужчина не мог рассказать о том, как они провели ночь, фарс обрастал легендами. Теперь её знали как искусную куртизанку, находившуюся под защитой владельцев клуба, которую не мог себе позволить ни один простой член "Падшего ангела".

Благодаря этому мифу она обрела определённую защиту, он давал ей свободу прохаживаться по залу, общаться с членами клуба и играть свою роль, не опасаясь домогательств. Никто не хотел рисковать своим членством ради ночи с Анной.

Она стояла в центре, любуясь огромным залом с его игроками и столами, картами и костями, выигрышами и проигрышами. Каждый дюйм этого заведения принадлежал ей, каждый уголок.

Джорджиану опьяняло это место греха, порока и тайн, толпы людей трепетали от восторга, дрожали от желания, нервного возбуждения и жадности. Самые богатые и влиятельные жители Лондона проводили здесь ночи напролёт, их карманы были полны денег, на коленях сидели женщины, а сами они предавались азартным играм, даже не догадываясь, а, возможно, не желая признавать, что они не в состоянии побить "Ангела". Они никогда не выиграют столько, чтобы стать здесь правителем.

У "Падшего ангела" была своя королева.

Их всех удерживала здесь жадность, отчаянная жажда денег, роскоши, победы. Члены могли исполнить любые свои желания, даже задолго до того, как понимали, чего хотели. Именно поэтому клуб считался величайшим в истории Лондона.

"Уайтс", "Брукс" и "Будлс" предназначались для школьников, в то время, как "Ангел" - для мужчин. И чтобы попасть сюда, они раскроют все свои секреты.

Грех манил.

Очень, очень сильно манил.

Её взгляд упал на столы в центре зала, где в красно-чёрном вихре вращались рулетки, а на зелёном сукне были разбросаны фишки. Джорджиана находилась в самой гуще событий в своём любимом месте, где могла обозревать своё владение из самого его сердца. Она обожала звук шариков из слоновой кости на рулетке из красного дерева, грохот от вращения и момент, когда игроки коллективно задерживали дыхание.

Рулетка напоминала жизнь, непредсказуемость результата делала выигрыш более стоящим.

Она медленно повернулась, ища в толпе Уэста, стараясь не обращать внимания на бешеный стук сердца и восторг от охоты за человеком, который обладал почти равной с ней властью. А ещё Джорджиана противилась ощущению, что встретила достойного противника.

Она должна была нервничать из-за его желания встретиться... но не могла устоять перед искушением.

Джорджиану связывали правила приличия.

В отличии от Анны... Анна могла флиртовать. И она обнаружила, что с нетерпением ждёт новой встречи с этим мужчиной.

Едва эта мысль пришла ей в голову, как кто-то схватили Джорджиану сзади, крепкие руки обхватили её за талию и оторвали от пола. Она подавила желание вскрикнуть от удивления, когда пьяный мужской голос прошептал ей на ухо:

– А вот и угощение.

Он крепко прижал её к себе на виду у всех. Два десятка членов клуба, которым не хватало ни духу, ни глупости подойти, стояли, разинув рты, и смотрели. Никто не встал на её защиту. Она заметила, как крупье за соседним столом протянулся вниз, чтобы, без сомнения, дёрнуть за шнур, который вызовет звон колокольчиков в комнатах наверху.

В ожидании охранников Джорджиана повернула голову и вытянула шею, чтобы разглядеть крупного мужчину, который держал её крепкой хваткой.

– Барон Поттл, – спокойно проговорила она, заставив себя расслабиться в его руках. – Я предлагаю вам поставить меня на пол, пока никто из нас не пострадал.

Он поднял Джорджиану на руки, её ноги взметнулись вверх, юбки откинулись назад, обнажив лодыжки, которые тут же притянули всеобщие плотоядные взгляды, и сказал:

– Я и не собирался заставлять вас страдать, дорогая.

Она отстранилась, почувствовав сильный запах алкоголя.

– Тем не менее, если не отпустите меня, пострадаете вы.

– И кто же меня накажет? – невнятно спросил он. – Чейз?

– Всё возможно.

Поттл рассмеялся.

– Чейз не показывался на людях шесть лет, дорогая. Сомневаюсь, что он сделает это ради тебя. – Высказав предположение, он наклонился к ней. – И кроме того, тебе понравится моя затея.

– Я сильно сомневаюсь. – Джорджиана пыталась вырваться, но, чёрт возьми, он был сильнее, чем выглядел. И этот пьяный идиот собирался её поцеловать. Он облизнул губы и придвинулся ближе, хотя она изо всех сил отклонилась назад, но простой женщине было не под силу вырваться из мужской хватки. – Барон Поттл, – сказала она, – это плохо кончится. Для нас обоих.

В толпе раздались смешки, но никто не пришёл ей на помощь.

– Ну же, Анна. Мы оба взрослые люди. А ты профессионалка, – проговорил Поттл в опасной близости от неё. – Хочу покувыркаться. Я заплачу, щедро. И кто меня остановит?

Только теперь Джорджиана поняла, как ей повезло находиться под защитой "Падшего ангела", потому что никто из мужчин не стал бы останавливать пьяного аристократа. Женщины с её репутацией и прошлым не стоили того, чтобы за них вступаться.

И поразительно, что именно эта мысль, а не физический контакт, вызвала в ней бурю эмоций.

"Скоро придёт охрана", – думала она, пытаясь об этом не забывать, борясь с гневом, разочарованием и унижением.

Поттл прижался ртом к её губам. Две дюжины так называемых джентльменов наблюдали за происходящим, и ни один не пожелал помочь.

Трусы. Все до одного.

– Отпусти леди. 

Глава 5

Тем не менее у охотников за приданым могут возникнуть причины для беспокойства, поскольку обаяние и благородство леди Д угрожают привести к тому, что высший свет позабудет её прошлое и даст надежду на светлое будущее…

✵ ✵ ✵
До нас дошли слухи, что некий барон П отсыпается после дебоша и сожалеет о ночи, проведённой в клубе. Мы рекомендуем отводить взгляд от его правого глаза, так как блеск фонаря под ним грозит ослепить ничего не подозревающего человека.

Колонка светской хроники в "Еженедельнике Британии".

22 апреля 1833 год.


Она возненавидела облегчение, которое наступило после его уверенных слов.

Её взгляд метнулся поверх плеча негодяя и встретился с яростными карими глазами Дункана Уэста. Облегчение отступило. Он что, единственный мужчина на земле?

Вслед за этой мыслью пришла другая. Он видит её лодыжки. Так же, как и все остальные, но, по правде говоря, имело значение только то, что их видит Уэст.

Да кого это волнует?

Или, скорее, почему это волнует её?

– Не заставляй меня повторять, Поттл. Отпусти леди, – прервал размышления Джорджианы Уэст.

Пьяный барон вздохнул.

– Какой ты скучный, Уэст, – невнятно пробормотал он. – И кроме того, Анна ведь не леди. Какие проблемы?

Уэст на мгновение отвёл взгляд.

– Удивительно, но я был готов тебя отпустить. – Он снова посмотрел на обидчика, его сосредоточенные глаза метали молнии.

Джорджиана вовремя увернулась в сторону, прежде чем Уэст нанёс неожиданно для неё сильный и быстрый удар. Послышался противный хруст. Поттл с воплем упал на пол, прижав руки к носу.

– Боже, Уэст! Что на тебя нашло?

Уэст склонился над противником и схватил его за галстук, заставляя Поттла поднять голову и встретиться с ним взглядом.

– А леди ... – он сделал паузу, чтобы подчеркнуть почтительное обращение, – просила, чтобы её трогали?

– Посмотри, что на ней надето! – практически взвизгнул Поттл, у него из носа хлестала кровь. – Если это не провокация, то что же?

– Ответ неправильный. – Следующий удар оказался таким же яростным, как и первый, голова Поттла откинулась назад. – Попробуй ещё раз.

– Уэст, – заговорил стоящий в стороне один из дружков Поттла, – он пьян. Если бы не алкоголь, он бы никогда себе такого не позволил.

Извечная отговорка. Джорджиана с трудом подавила желание закатить глаза.

Уэсту было не до закатывания глаз. Он поднял негодяя с пола и ответил:

– Тогда пусть меньше пьёт. Попробуй ответить ещё раз. – Требование прозвучало холодно и тревожно, даже для ушей Джорджианы.

Поттл поморщился.

– Она не просила.

– Ипоэтому?

– Что поэтому? – растерянно спросил барон.

Уэст снова занёс кулак.

– Нет! – вскрикну Поттл, заслоняя лицо руками. – Стой!

– И поэтому? – опять повторил Уэст тихим угрожающим тоном, который отличался от его обычно спокойного голоса.

– И поэтому мне не следовало к ней прикасаться.

– И целовать, – добавил Уэст, переводя взгляд на Джорджиану.

В его глазах промелькнула ещё какая-то эмоция помимо гнева, но быстро исчезла прежде, чем она смогла её определить. Уэст видел, как Поттл её поцеловал. Щёки Джорджианы начали гореть, и она порадовалась бледной пудре, которая скрывала румянец.

– И целовать.

– Сейчас он повторит за вами любые слова, – сказала она, стараясь выглядеть смелой, хотя чувствовала себя совсем по-другому. – Попросите его прочитать детский стишок.

Уэст проигнорировал её и смех, который вызвала ремарка у окружавших их мужчин, и обратился к Поттлу:

– Трезвеешь?

Барон прижал кончики пальцев к виску, словно не мог вспомнить, где находится, и громко выругался.

– Да.

– Извинись перед леди.

– Прошу прощения, – проворчал он.

– Смотри на неё. – Слова Уэста прозвучали, как приближающийся гром, угрожающие и фатально. – И говори искренне.

Поттл умоляюще на неё посмотрел.

– Анна, мне очень жаль. Я не хотел тебя обидеть.

Теперь была её очередь говорить, на мгновение Джорджиана позабыла о своей роли, слишком увлёкшись происходящим. Наконец, она одарила барона своей самой искушённой улыбкой.

– В следующий раз поменьше виски, Оливер, – сказала она, намеренно называя барона по имени, – и, возможно, у тебя появится шанс, – Джорджиана посмотрела на Уэста, поймав его сердитый взгляд, – справиться и с мистером Уэстом, и со мной.

Уэст отпустил Поттла, и он рухнул на пол.

– Вон! Не возвращайся, пока не придёшь в себя.

Поттл попятился назад, как краб, спасающийся от волны. Наконец, он поднялся на четвереньки и покинул сцену, которую сам же и устроил.

Уэст повернулся к Джорджиане. Она привыкла к вниманию мужчин. Испытывала его на себе сотни раз. Тысячи. Извлекала из него выгоду. И всё же этот проницательный мужчина выбивал из колеи. Она подавила нервозность, уперев руки в бёдра, чтобы унять их лёгкую дрожь, и честно призналась, сдобрив слова фальшивым сарказмом:

– Вы мой герой!

Он выгнул светлую бровь.

– Анна.

В том, как он произнёс её простое, уменьшительное имя, которое она выбрала для своего тайного поддельного "я", Джорджиана расслышала то, чего никогда не слышала в словах Уэста раньше.

Желание.

Её бросило в холод, потом в жар.

Он знает.

Должно быть, догадался. Они разговаривали сотни раз. Тысячи. Она выполняла роль связного Чейза, передавала послания между Уэстом и вымышленным владельцем "Падшего ангела" в течение многих лет. И он всегда смотрел на неё с неким интересом.

Но в его взгляде никогда не было желания.

Он знает.

Его глаза стали вновь оценивающими и холодными, и Джорджиане вдруг показалось, что она сходит с ума. Возможно, Уэст ничего не знает.

Возможно, ей просто хочется, чтобы он знал.

Бред.

Джорджиана неправильно оценила ситуацию. Он её спас. А мужчины, защищающие честь женщин, часто остро нуждаются во внимании.

"Всё очень просто, – уговаривала она себя, – насилие и секс - две стороны одной медали".

– Полагаю, вы ждёте от меня что-то в знак благодарности.

Его глаза сузились.

– Прекратите.

Его команда поразила, заставив нервничать сильнее, чем когда её схватил барон Поттл. Джорджиана не знала, что сказать. Как реагировать.

Уэст протянул ей руку, взяв на себя бразды правления. Хотя он сделал это как только появился всего несколько минут назад. Она долго смотрела на его ладонь, намеренно отведя в бок одно бедро и прикусив красную губу, разыгрывая представление для зрителей вокруг них.

Но Дункана Уэста нисколько не волновали зрители. Он схватил её за руку и потащил прочь, в тёмный и таинственный, скрытый за занавесями альков. Оказавшись внутри, Уэст развернул её лицом к свету единственной свечи, висевшей на стене, а затем отпустил. Тусклый свет создавал интимную обстановку, которая манила пару, оказавшуюся внутри, подойти ближе друг к другу.

Джорджиана возненавидела эту свечу. Её свет казался ярче солнца, угрожая разоблачить все секреты.

Что, если Уэст разглядит правду?

Она отмахнулась от этой мысли. На протяжении многих лет Джорджиана время от времени появлялась в образе изгнанной сестры одного герцога, дочери другого, делала покупки на Бонд-стрит, гуляла в Гайд-парке, посещала лондонский музей. Никто не догадывался, что она та самая женщина, царившая в "Падшем ангеле".

Аристократы видели только то, что хотели видеть.

Любой человек видел только то, что хотел.

И даже самый умный газетчик в Британии, Дункан Уэст не был исключением.

Она одарила его своей самой порочной улыбкой.

– Вы затащили меня в укромный уголок. Что будете делать?

Он покачал головой, отказываясь вступать в игру.

– Вы не должны появляться в общем зале одна.

Она нахмурилась.

– Я каждую ночь выхожу в зал одна.

– Вам не следует, – повторил он. – И то, что Чейз это допускает, не говорит в его пользу.

Она не обратила внимания на гнев в его голосе. Порицание. Излишнюю эмоциональность. Что-то изменилось, и она не могла понять, что именно. Джорджиана посмотрела ему в глаза.

– Если бы ко мне не пришёл посетитель, сэр, на меня бы не напали посреди зала.

Теперь гнев сквозил не только в его словах, но и во взгляде.

– То есть это моя вина?

Она не ответила на вопрос, вместо этого спросила:

– Зачем вы меня вызывали?

Он сделал паузу, и ей показалось, что он может не ответить.

– У меня есть просьба к Чейзу, – наконец, сказал Уэст.

Джорджиану охватило ненавистное разочарование. Она не рассчитывала, что он пожелает увидеть Анну по какой-то другой причине, но после их вчерашнего общения ей бы очень этого хотелось.

Жаль, что он не пришёл повидаться именно с ней.

Что за нелепица... ведь она и есть Чейз, поэтому, по сути, Уэст пришёл просить об одолжении именно её. И с другой стороны, в образе Анны она не делала мужчинам никаких одолжений.

К несчастью.

Ей не понравилось, что он произнёс имя Чейза. Уэст и так уже много видел.

– Конечно, – сказала она, стараясь говорить приветливо. – Какая именно?

– Она касается Тремли, – ответил он.

– Что вам от него нужно?

– Его секреты.

Джорджиана нахмурилась, услышав эту странную просьбу.

– Тремли не член клуба. Вы же знаете.

Граф Тремли не дурак. Он не свяжется с "Падшим ангелом", каким бы соблазнительным ни казалось членство. Граф знал, что цена слишком высока.

Основатели "Ангела" много лет работали над тем, чтобы приглашение вступить в клуб считалось самым желанным предложением в Британии, а возможно, и во всей Европе. В отличие от других мужских клубов, здесь не было членских взносов, и не требовалось поручительства друзей или соратников, члены редко знали, почему их пригласили вступить в клуб, и их поощряли не придавать огласке причастность к казино. Мало кому это хотелось делать, отчасти из-за высокой цены.

Они не хотели, чтобы их секреты стали достоянием общественности.

В течение многих лет Борн, Кросс, Темпл и Джорджиана, под личной Анны и Чейза, собирали секреты о самых влиятельных жителях Лондона, каждая крупинка тайной информации доставалась им свободно в обмен на членство в самом закрытом, самом перспективном, самом порочном казино Лондона. Ведь "Ангел" удовлетворял любые желания и просьбы членов.

Такая роскошь стоила непостижимой информации, а информация - это валюта власти.

Но граф Тремли имел слишком тесные связи с королём, чтобы рискнуть стать членом "Падшего ангела".

– Попробуйте справиться в клубах напротив, – предложила она, поддразнивая его. – "Уайтс" больше по душе графу.

Он наклонил голову.

– Возможно, но с моей просьбой может помочь только Чейз

Джорджиану заинтриговал его ответ.

– Что у вас есть на Тремли?

Он выгнул бровь.

– А что есть у Чейза?

С тех пор как король Вильгельм взошёл на трон, сделав Тремли своей правой рукой, "Ангел" не раз пытался подцепить графа на крючок, но мало кто был готов говорить о человеке с такой огромной политической властью. Возможно, она и её партнёры что-то упустили?

Раз Уэст интересовался, значит, так оно и есть. Без сомнения.

– На Тремли нет досье, – сказала она. Что было чистой правдой.

Он ей не поверил. Даже в тусклом свете свечи Джорджиана прочла это в его взгляде.

– Будет, когда Чейз пригласит жену графа посетить дамскую часть клуба.

Она замерла.

– Не понимаю, о чём вы.

Столько же лет, сколько существовал "Падший ангел", престижный мужской клуб и казино, которым управляли четыре падших аристократа, один богаче другого, присутствовал и тайный, негласный второй клуб, действовавший под носом у ничего не подозревающих джентльменов. Дамский клуб, не имевший ни названия, ни публичного лица.

Его никогда не обсуждали.

И она не собиралась признавать его существование.

Уэсту, казалось, было всё равно, он сделал шаг вперёд, и маленькое тёмное пространство стало ещё меньше. Темнее. Опаснее.

– Чейз не единственный, кто обладает информацией, любовь моя.

Джорджиана замешкалась. Тихие слова, сказанные хриплым голосом, произвели на неё незнакомое приятное и тревожное впечатление. Наконец, она пришла в себя.

– Мы не принимаем дам.

Его губы изогнулись, и она вспомнила о льве, которого они обсуждали прошлым вечером.

– Ну ладно вам, можете лгать всему Лондону, но не вздумайте лгать мне. Вы предложите леди членство в клубе. А взамен она предоставит доказательства деяний мужа. И эту информацию вы передадите мне.

Она взяла себя в руки.

– Чейз будет недоволен.

Уэст наклонился и прошептал ей на ухо, заставив вздрогнуть:

– Скажите Чейзу, что меня не волнует, где играют его женщины. – Он отстранился, встретившись с Джорджианой взглядом. – Мне нужна только информация.

Джорджиану разбирало любопытство, но она не сдавалась. Почему Уэста заинтересовал граф? Почему именно сейчас?

– Что вы знаете?

Он наклонился вперёд.

– Я знаю, что он обкрадывает казну.

Она посмотрела ему в глаза.

– Как и все советники всех монархов, начиная с Вильгельма Завоевателя.

– Но не ради помощи Османской империи в их войне.

Её глаза расширились.

– Измена? – понизив голос, спросила Джорджиана.

– Будет видно.

– Почему-то мне кажется, что вы уже в курсе.

Его взгляд метнулся к ней.

– Потому что я в курсе многих дел.

И вдруг Джорджиане показалось, что они обсуждают не графа.

– С чего вы решили, что леди предоставит доказательства?

– Она предоставит, – сказал он. – Граф - чудовищный муж. Она захочет поделиться тем, что знает.

– Без вашей помощи?

– Она ей не понадобится.

– Почему вы думаете, что она что-то знает?

Уэст склонил голову.

– Держу пари.

– Думаете, удача на вашей стороне?

Он улыбнулся по-волчьи.

– Удача была на моей стороне в течение одиннадцати лет, и у меня нет причин полагать, что она мне изменит сейчас.

– Впечатляющая цифра.

По его лицу пробежала тень.

– Я щедро заплачу за информацию.

У него тоже были свои секреты. Мысль успокаивала. Джорджиана, подавив желание о них расспросить, заставила себя улыбнуться.

– Насколько щедро? – И нагло добавила: – Око за око, мистер Уэст.

С минуту он смотрел на неё, и атмосфера в их маленьком закутке изменилась.

– Что бы вы хотели получить, Анна?

Может быть, ей почудилось ударение на её вымышленном имени?

Она отмахнулась от ощущения.

– Не мне вы должны платить, – кокетливо заявила Джорджиана, прислонившись спиной к стене алькова, приподняв грудь и глядя на него из-под тёмных ресниц. – Вы и так щедро одарили меня вниманием. Спасли от Поттла. – Она надула губки. – Какая же я счастливица!

Как и ожидалось, его взгляд устремился на её рот, а затем переместились на несколько дюймов ниже к линии декольте.

– Что на цепочке?

Джорджиана не потянулась за серебряным кулоном, который покоился под платьем между грудей и скрывал ключ от дверей в комнаты Чейза и коридор, ведущий на верхние этажи клуба, где спала Кэролайн. Вместо этого она улыбнулась.

– Мои тайны.

Один уголок его рта приподнялся.

– Целое полчище, без сомнения.

Она провела пальцами по рукаву его пиджака.

– Как мне отблагодарить вас, мистер Уэст? За то, что вы проявили себя таким благородным рыцарем.

Он наклонился, и Джорджиана вспомнила о том пёрышке, которое Уэст вынул из её причёски. Оно всё ещё лежит во внутреннем кармане? Интересно, как бы он отреагировал, если бы она запустила руку ему под пиджак и провела ладонью по тёплой груди в поисках этого пёрышка?

– Вчера вечером я встретил женщину, – прервал её размышления Уэст.

У Джорджианы перехватило дыхание, и она вознесла короткую молитву, надеясь, что он этого не заметил.

– Мне следует ревновать? – поддразнила она.

– Возможно, – ответил он. – Джорджиана Пирсон кажется абсолютно невинной девушкой. В белых шелках и полная страхов.

– Джорджиана Пирсон? – с фальшивым удивлением переспросила она, отстраняясь от стены, когда он кивнул. – Уверяю вас, та девушка ничего не боится.

Уэст шагнул к ней, заставив Джорджиану отодвинуться назад. Загоняя в ловушку.

– Ошибаетесь. Она в ужасе.

Она выдавила из себя смешок.

– Девушка - сестра герцога, на её приданое можно купить небольшую страну. Чего ей бояться?

– Всего, – небрежно ответил Уэст. – Общества. Его суждения. Своего будущего.

– Возможно, эти вещи не сильно её радуют, но уж точно она их не боится. Вы её недооценили.

– Откуда вам знать?

Попалась. Он чересчур ловко жонглировал словами и вопросами. А его длинное, поджарое тело и красивые широкие плечи, которые заслоняли свет, нервировали и волновали одновременно.

– Я и не знаю, просто читаю газеты. – Она сделала паузу. – Где-то месяц назад в одной из них напечатали красноречивую карикатуру.

Слова попали в цель. Джорджиана поняла это по тому, как у Уэста перехватило дыхание, по тому, как он почти незаметно напрягся, прежде чем упереться ладонью в стену рядом с её головой и наклониться вперёд.

– Я действительно её недооценил. В этом нет никаких сомнений, – согласился Уэст. – Она совсем не та жеманная девчонка, какой я её себе представлял.

Он наклонился ещё ближе, едва не задев губами её ухо. Его близость выбивала Джорджиану из колеи. Ей хотелось оттолкнуть Уэста и одновременно в него вцепиться.

– Я предложил девушке свою помощь.

Её захлестнуло облегчение.

– Не знаю, почему вы думаете, что меня интересуют ваши отношения с той девушкой.

Когда слова сорвались с губ, Джорджиана тут же о них пожалела, потому что её мысли наводнили образы тех самых отношений.

Он мрачно рассмеялся.

– Уверяю вас, за нашими с ней отношениями стоит понаблюдать.

Уэст встретился с ней взглядом, и Джорджиана подавила желание пойти на попятную. Анна не шла на попятную, общаясь с мужчинами, даже когда ей этого хотелось. Но по какой-то причине немногие заставляли её чувствовать себя так неловко, как этот мужчина с его прекрасным, знающим взглядом, который, казалось, видел её насквозь.

Она была выше большинства женщин и носила туфли на каблуках, которые добавляли ей ещё несколько дюймов, но ей всё равно приходилось задирать голову, чтобы разглядеть его мощную квадратную челюсть, прямой нос, падающие на лоб светлые локоны.

Он, должно быть, самый красивый мужчина в Британии. И самый умный.

Что делало его невероятно опасным.

Уэст пошевелился, и ей стало интересно, чувствует ли он себя так же неловко, как и она.

– Вам не следует оставаться со мной наедине.

– Мы уже оставались наедине. – Прошлой ночью они были одни. На том балконе. И Уэст точно так же её искушал.

Он приподнял бровь.

– Да, оставались.

Чёрт. На балконе она была в образе Джорджианы. Другой женщины. С другой жизнью. Она быстро оправилась от ошибки, надула губки и сделала вид, что задумалась, а потом соблазнительно улыбнулась.

– Возможно, мне это просто приснилось.

Его глаза сузились.

– Возможно, – мрачно протянул он. – Удивительно, что Чейз это позволяет.

– Чейз мне не хозяин.

– Хозяин. – Он сделал паузу. – В каком-то смысле мы все ему принадлежим.

– Только не вы, – возразила она. Он единственный человек, который не был ей обязан. Этот мужчина скрывал свои секреты так же хорошо, как и Джорджиана.

– Мы с Чейзом нуждаемся друг в друге, чтобы выжить, – сказал Уэст, – как и вы нуждаетесь в нём.

Она склонила голову.

– Мы все в одной лодке.

Он прищурился, глядя на Джорджиану.

– Мы с вами в одной лодке, – уточнил Уэст. – Возможно, Чейз её построил и задал курс. Но это наша лодка. – Слова прервал шорох шерстяного рукава. Уэст поднял руку и убрал локон с её шеи, заставив Джорджиану вздрогнуть. – Возможно, нам следует уплыть прочь. Как думаете, он разозлится?

У неё перехватило дыхание. За всё то время, что они работали вместе, пока она передавала сообщения между ним и таинственным, несуществующим Чейзом, Уэст никогда не прикасался к ней с интимным подтекстом. Но теперь всё менялось.

Нельзя этого допустить. Раньше она никогда себе такого не позволяла. Ни с кем.

Кроме...

Но Джорджиане стало любопытно. Ей хотелось продолжения.

И если быть честной с самой собой, она хотела этого красивого, как грех, и блистательного мужчину.

Мужчину, который отвечал взаимностью.

– Ему бы это не понравилось, – прошептала она.

– Не понравилось. – Оставляя за собой огненные следы, его пальцы погладили её подбородок, прошлись по краю шеи к месту, где начиналось плечо. – Как же я раньше не замечал?

Слова вторили его соблазнительной ласке, у Джорджианы перехватило дыхание, когда его пальцы вновь пробежались по шее и приподняли её лицо. Когда он заговорил, её взгляд устремился на губы Уэста.

– Как же я не замечал? Ваш аромат? Изгиб губ? Длинную шею? – Он замолчал и наклонился ближе, его губы находились на волосок от её губ. – Сколько лет я за вами наблюдал?

Господи, он собирается её поцеловать.

И она этого хотела.

– На его месте, – прошептал Уэст совсем близко и так тихо, что у неё защемило сердце от предвкушения, – я бы не порадовался.

Если бы он был кем? Вопрос возник и мгновенно рассеялся, как опиумный дым, унося с собой все мысли. Уэст одурманивал её словами, взглядами и прикосновениями.

Вот почему она держалась подальше от мужчин.

Но впервые только в этот раз ей хотелось продолжения.

– На его месте, – продолжил Уэст, обхватив её лицо и поглаживая большим пальцем щёку. – Я бы вас не отпускал. А держал подле себя. Миледи.

Она замерла, охваченная страхом и паникой. Джорджиана подняла на него глаза и встретилась с его ясным, умным взглядом.

– Вы знаете.

– Знаю, – ответил он. – Но вот чего я не понимаю, так это зачем?

Уэст не знал всего. И поэтому не понимал, что жизнь, которую она выбрала, была не Анны, а Чейза. Не проститутки, но короля.

– Ради власти, – правдиво ответила Джорджиана.

Его глаза сузились.

– Над кем?

– Над всеми, – просто ответила она. – Я сама распоряжаюсь своей жизнью. Не они. Меня считают шлюхой, так почему бы не притвориться?

– Под их носом.

Она улыбнулась.

– Люди видят только то, что хотят. И это потрясающе.

– Я вас видел.

Джорджиана покачала головой.

– Не так уж и долго. И тоже думали, что я Анна.

– Вы можете распоряжаться своей жизнью и за пределами этих стен, – возразил он. – Вы не обязаны играть эту роль.

– Но мне нравится эта роль. Здесь я свободна. А вот Джорджиана должна шаркать ножкой, раскланиваться и молить об одобрении. Здесь я занимаюсь тем, чем хочу. И никому не обязана.

– За исключением вашего хозяина.

Вот только она и была этим хозяином. Джорджиана не ответила.

Он неправильно истолковал её молчание.

– Вот почему вы ищете мужа. Что случилось? – спросил Уэст. – Чейз вас отверг?

Она отстранилась, нуждаясь в расстоянии между ними, чтобы вернуть себе рассудок. Чтобы сделать следующие шаги. Чтобы сплести ложь.

– Он меня не отвергал.

Его брови сошлись на переносице.

– Чейз же не думает, что муж будет вас с кем-то делить.

Слова уязвили, хотя и не должны были. Джорджиана прожила всю жизнь в тени "Падшего ангела" в образе шлюхи. Убедила сотни лондонских аристократов, что является экспертом в удовольствиях. Что продалась их могущественному лидеру. И одевалась она соответствующе, выставляла на показ грудь и накладывала макияж, научилась правильно двигаться, притворяться, играть роль.

Но почему-то, когда этот мужчина признал её репутацию, над которой Джорджиана так усердно трудилась, осторожно воздвигая убедительный фасад, ей это дико не понравилось. Возможно, потому, что Уэст знал о ней больше, чем другие, и всё же верил в остальную ложь.

Или, может быть, потому, что благодаря ему, ей не хотелось больше лгать.

Нет. Она пала жертвой его героической натуры после того, как он бросился к ней на помощь всего несколько минут назад.

У неё перехватило дыхание.

Он поступил так только потому что узнал правду. Про другую её личность. Другую жизнь.

Наряду с разочарованием вспыхнули гнев и что-то похожее на стыд.

– Вы бы не стали меня спасать.

Смена темы разговора застала его врасплох.

– Я...

– Не лгите, – сказала она, подняв руку, будто хотела не дать словам сорваться с его губ. – Не надо меня оскорблять.

– Я остановил Поттла, – сказал Уэст, тоже подняв руку, чтобы продемонстрировать костяшки пальцев, которые утром будут саднить. – Я вас спас.

– Потому что вы знали, кто я на самом деле. Если бы вы считали меня Анной... простой женщиной с древнейшей профессией. Просто разукрашенной шлюхой...

– Не говорите так, – прервал её Уэст на полуслове.

– О, – усмехнулась она. – Разве я вас оскорбила?

Он провёл пострадавшей рукой по светлым локонам.

– Господи, Джорджиана.

– Не называйте меня так.

Он безрадостно рассмеялся.

– А как мне вас называть? Анной? Фальшивым именем, которое идёт в придачу к фальшивым волосам, фальшивому лицу и фальшивой... – он замолчал, указывая рукой на подбитый ватой корсаж, затянутый таким образом, чтобы придать её обычной груди выдающийся вид.

– Не уверена, что вам вообще следует меня звать каким-то именем в таком случае, – серьёзно сказала она.

– Слишком поздно. Теперь мы оба в этом замешаны. Связаны словом и корыстью.

– Я думаю, вы имели в виду "и делом".

– Я знаю, что имел в виду.

В тусклом свете свечи они смотрели друг другу в глаза, и Джорджиана чувствовала его гнев и разочарование, не уступающие её собственным. Какой странный момент. Неужели одна сторона её личности побудила Уэста защищать другую?

Полное безумие. Порочная паутина лжи, которую невозможно распутать.

По крайней мере, не разрушив всё, ради чего она трудилась.

Казалось, он догадался о её размышлениях.

– Я бы вмешался, – решительно заявил Уэст. – Я бы поступил точно так же.

Она покачала головой.

– Жаль, я вам не верю.

Он взял её за плечи и серьёзно посмотрел на Джорджиану.

– А следовало бы. Я бы вмешался.

Её сердце бешено заколотилось.

– Почему?

Он мог сказать что угодно, но такого ответа она не ожидала:

– Потому что вы мне нужны.

От его хладнокровных слов Джорджиане взгрустнулось. Он нуждался в ней, но не как мужчина нуждается в женщине – страстно и отчаянно. Хотя это её совершенно не должно волновать.

– Нужна для чего?

– Я хочу, чтобы леди Тремли получила приглашение вступить в клуб для дам. Мне нужна информация, которую она даст взамен на членство. И за эту информацию я вам щедро заплачу.

Её должна была порадовать смена темы на более безопасную, но вместо этого она проговорила с лёгким разочарованием:

– Хотите сказать, что заплатите Чейзу.

Уэст улыбнулся.

– Нет, я заплачу вам.

Джорджиана округлила глаза.

– Мне?

– Я получаю информацию, а вы - виконта Лэнгли. Мои газеты в вашем распоряжении. Или, скорее, в распоряжении Джорджианы.

Око за око.

На неё снизошло понимание, и она испытала уважение к этому человеку, который так легко разворачивал любую ситуацию в свою пользу. Уэст оказался достойным соперником по силе и престижу.

– Или что?

Он выгнул бровь.

– Не заставляйте меня произносить это вслух.

Она вздёрнула подбородок.

– Прошу, произнесите.

– Или я открою миру ваши секреты, – непоколебимо заявил Уэст.

Прищурившись, Джорджиана посмотрела на Уэста.

– Чейза это может нисколько не заинтересовать.

– Тогда вам придётся на него повлиять. – Он попытался протиснуться мимо неё, что Джорджиане совсем не понравилось. Ей не понравилось, что он собирался её покинуть. Ей хотелось, чтобы Уэст, человек, который понимал столь много, остался. – Вы нуждаетесь в моём влиянии, – тихо сказал он. – Оно необходимо вашей дочери.

Она поморщилась при упоминании Кэролайн в этом месте и в этом разговоре.

– Думаете, они не заметят того, что заметил я? Что две ваши личности имеют поразительное сходство? – тем временем продолжал Уэст.

– До сих пор не замечали.

– До сих пор вы не попадали в сводки новостей.

Она встретилась с ним взглядом и высказала единственное утверждение, в правдивости которого была уверена.

– Люди замечают только то, что хотят.

Он не стал этого отрицать.

– Зачем рисковать?

– Жаль, но придётся.

Абсолютная правда.

– Зачем это делать сейчас? – тут же последовал вопрос.

– Век моей профессии не долог.

Как и Уэста.

Ему не понравился ответ. Она поняла это по его глазам.

– Итак, в чём смысл? Вместо того чтобы купить вам дом в деревне и обеспечить деньгами до конца жизни, Чейз дал вам приданое? Это же он, а не ваш брат? – догадавшись, спросил Уэст.

Иронично, но настоящее положение дел он и вообразить себе не мог.

"Я сама обеспечила себя приданым".

Он печально рассмеялся.

– Но Чейз не в состоянии дать вам того, что могу дать я. Он никогда не появится на публике. Вам нужен я, чтобы восстановить репутацию. И чтобы заполучить Лэнгли.

– И за это вы потребуете приличный гонорар, – сказала она.

– Знаете, я бы помог вам бесплатно. – В его словах прозвучало разочарование.

– Если бы вы продолжали считать меня той маленькой потерянной девушкой, которую встретили на балконе несколько часов назад?

– Я не счёл вас потерянной. Вы показались мне крепче стали.

– А сейчас?

Он пожал плечом.

– А сейчас я вижу, что вы деловая женщина. Я помогу за вознаграждение. Вам повезло, обычно я не связываюсь с такими, как вы. Как правило, я не ложусь в постель с обманщицами.

Она одарила его своей самой кокетливой улыбкой, отчаянно пытаясь скрыть то, как задели её его слова.

– Я не приглашала вас к себе в постель.

Джорджиана не ожидала, последовавшей перемены, не ожидала, что он вернётся, прижмёт её спиной к стене, загонит в угол. Она никогда в жизни не чувствовала себя так, как сейчас, лишённой власти и своих секретов. Большей их части.

Хотя самый важный оставался при ней.

Он упёрся руками в панель из красного дерева по обе стороны от её головы.

– Вы приглашали меня в свою постель каждый раз, когда смотрели на меня в течение многих лет.

Она замешкалась, не зная, что сказать. Как вести себя с этим человеком, который так отличался от всех остальных?

– Ошибаетесь.

– Нет, – сказал он. – Не ошибаюсь. И, честно говоря, я хотел принять приглашение. Каждый... раз.

Уэст находился так близко, она чувствовала тепло его тела, его обезоруживающую силу, и ей впервые в жизни стало понятно, почему женщины падают в обморок в объятиях мужчин.

– Что изменилось? – нагло спросила она, задыхаясь. – Развили пристрастие к невинным девушкам?

– Мы оба знаем, что это не так.

Она проигнорировала язвительный ответ. И то, что начинала жалеть о своём маскараде, и то, что Уэст не знает всей правды. Вместо этого Джорджиана смело заявила:

– Значит, ничего не изменилось.

– Конечно, изменилось.

Теперь она была Джорджианой.

– Вам нравится сама мысль об опозоренной аристократке, – сказала она, чувствуя, что в ушах начинает стучать кровь. – Как вы сказали? Что я в ужасе? Думаете, что сможете спасать меня каждый день? Каждую ночь?

Он ответил не сразу.

– Я думаю, что вы хотите, чтобы вас спасли.

– Я в состоянии спасти себя сама.

Он хищно улыбнулся.

– Не от всего. Поэтому я вам и нужен.

Джорджиана обладала такой властью, что ему и не снилось. Он себе и представить не мог. Она вздёрнула подбородок и заговорила, подтверждая сей факт.

– Вы мне не нужны.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Кто же тогда спасёт вас от них? Кто спасёт вас от Чейза?

Она не отвела взгляда. Не желая этого делать.

– Чейз мне не угрожает.

Он снова коснулся Джорджианы, сжал её подбородок и запрокинул голову назад.

– Скажите мне правду, – приказал Уэст, не позволяя ей спрятаться. – Вы можете его оставить? Позволит ли он вам уйти? Начать новую жизнь?

Если бы всё было так просто.

Он заметил её нерешительность. И придвинулся к ней совсем близко.

– Говорите.

Каково это - положиться на него? Позволить помочь? Посвятить во все секреты?

– Вы можете мне помочь выйти замуж.

– Вы не хотите замуж. По крайней мере, не за Лэнгли.

– Я в принципе не хочу замуж, но это не важно. Брак мне необходим.

Уэст задумался над её словами, и ей показалось, что он захочет ей возразить. Возможно, захочет. Не то чтобы это должно его волновать. Не то чтобы это вообще должно иметь значение.

Спустя несколько мгновений он придвинулся к ней ближе, одна его рука оторвалась от стены и коснулась её лица, лаская и приподнимая подбородок. Его карие глаза внимательно изучали Джорджиану.

– Вы принадлежите ему? – спросил он низким порочным шёпотом, требующим правдивого ответа.

Нужно сказать "да". Так будет безопаснее. Если хоть на мгновение Уэст поверит, что Чейз может сразиться с ним за неё, то станет держаться на расстоянии вытянутой руки. Он нуждался в Чейзе и в информации, которая хранилась и оберегалась в "Падшем ангеле".

Нужно сказать "да". Но в этот момент наедине с этим мужчиной Джорджиане хотелось сказать правду. Всего один раз. Просто чтобы узнать, каково это. Так и быть.

– Нет, – прошептала она. – Я принадлежу самой себе.

После его губы накрыли её рот, и всё изменилось. 

Глава 6

И всё же есть в нашей леди Д какая-то загадка. Та, которая заставляет даже самых невозмутимых аристократок поднять лорнет и рассмотреть эту девушку на другом конце комнаты. Неужели все эти годы мы относились к ней с презрением по ошибке? Только сезон покажет…

✵ ✵ ✵
Юные леди Лондона, услышьте наш призыв! Судя по всему, лорд Л подыскивает себе жену. Его список желаемых качеств, без сомнения, включает красоту, благодушие и умение играть на струнном инструменте. Увы, девушек из небогатых семей просим не беспокоиться…

"Жемчуга и Мантильи", женский журнал,

апрель 1833 год.


Ему было всё равно, что она лжёт.

Всё равно, что долгие годы она находилась под защитой самого могущественного и скрытного человека в Лондоне. Что человек с такими деньгами не станет закрывать глаза, если кто-то положит глаз на его собственность.

Ему было всё равно, что она совсем не та, кем казалась: и не шлюха, и не опозоренная аристократка, и не невинная девушка.

В данный момент Уэста волновало только то, что в этом пустом алькове он обнимал её изящное тело, чувствовал нежность кожи и что сейчас она принадлежала только ему.

Поцелуй казался одновременно греховным и непорочным, как и сама леди, опытной и в то же время невинной. Её рука легла ему на шею, пальцы с удивительной целеустремлённостью зарылись в волосы, пока сама она задыхалась у его губ, как будто её никогда раньше не целовали.

Боже.

Неудивительно, что её желал весь Лондон, эта женщина была словно красный шёлк и белые кружева. Сочетала в себе две невыносимо соблазнительные стороны одной медали. И в этот момент она принадлежала только ему.

Но сначала...

Он слегка отстранился, дав ей возможность сделать глоток воздуха, и прошептал:

– Я бы вмешался. В любом случае.

Ему не понравился намёк на то, что он побил Поттла якобы только потому, что Джорджиана из аристократической семьи. Уэсту было невыносимо думать, что она могла вообразить, будто он мог бросить женщину на произвол судьбы. Но что ещё важнее, будто он мог бросить на произвол судьбы её, если бы обстоятельства сложились иначе.

Уэст не знал, почему ему так важно, чтобы она ему поверила. Поверила, что он из тех мужчин, которые готовы сражаться за женщину. За любую женщину. За неё. Но это было важно.

– Я бы вмешался, – повторил он.

Её пальцы танцевали, играя с завитками волос на его шее, соблазняя Уэста этими невинными дразнящими движениями.

– Знаю, – прошептала она.

Он заглушил слова, завладев её раскрытыми губами и углубил поцелуй.

Вне зависимости от необходимой ему информации, договорённостей, её двойной жизни, эта женщина была неотразима. Он никому не выдаст её секретов. Не теперь, когда он знал, какая она на самом деле.

Уэст нестерпимо её хотел.

Он схватил Джорджиану за талию, прижал к себе, втиснув одну ногу между её ног, запутавшись в юбках, в её аромате, в обольщении. Она соблазняла его в ответ. Впервые в жизни ему показалось, что он встретил кого-то себе под стать.

Джорджиана погружалась в омут с головой так же, как и Уэст, беря от поцелуя всё, так же как он, им наслаждаясь. А те тихие вздохи, которые она издавала, были просто великолепны.

Он поднял её на руки, развернулся и понёс к противоположной стене алькова, лаская губами её щёку, а потом обхватив мочку уха.

– Ты жаждала этого много лет, – прошептал Уэст, впиваясь зубами в мягкую плоть. Ладони Джорджианы легли ему на плечи.

– Нет, – ответила она. Но в этой лжи он расслышал всю правду.

Он улыбнулся, прижавшись ртом к её восхитительной длинной шее, и провёл по ней зубами.

– Думаешь, я не видел? Не чувствовал, как ты на меня смотришь?

Она отстранилась.

– Если ты заметил, почему не делал никаких шагов?

Он долго смотрел в её удивительные глаза цвета расплавленного золота.

– Я делаю их сейчас, – ответил Уэст, наклонившись и прикусив её нижнюю губу. Он притянул к себе Джорджиану, наслаждаясь её тихим, сочным смехом.

Уэст проследил губами за этим звуком, устремившись к тому местечку, где он отчётливо вибрировал на шее и прошёлся по нему зубами. Она блаженно вздохнула, и ему захотелось зарычать от удовольствия. Её рот изогнулся, и Уэст потянулся к нему в страстном порыве.

Джорджиана отстранилась.

– Но ты не хотел меня раньше. Пока не обнаружил, что я - это она.

При этих словах он замер.

– Она.

– Джорджиана.

То, как она говорила о себе в третьем лице, его насторожило. Он повернул её к свету, чтобы лучше видеть.

– Джорджиана другой человек? – Она на мгновение закрыла глаза, обдумывая ответ, и он задал другой вопрос: – Ты не можешь ответить сразу?

– А разве кто-то может? – задумчиво спросила она тихим голосом. – Разве в нас всех не скрывается две разные личности? Три? Дюжина? Мы ведь ведём себя по-разному в кругу семьи, друзей, любовников, наше поведение меняется, если мы общаемся с незнакомцами или детьми? С мужчинами? С женщинами?

– Это не одно и то же, – настаивал он. – Я не разыгрываю из себя двух разных людей.

– Это не игра, – ответила она. – И я не упиваюсь процессом.

– Упиваешься, – возразил Уэст, и Джорджиана снова поразилась его проницательности. – Обожаешь. Я видел, как ты держишь себя на публике, будто клуб принадлежит тебе. Ты прекрасна. Элегантна... – он провёл пальцами по краю её корсажа, наслаждаясь тем, как приподнялись груди, когда она вздохнула от этого прикосновения, – ... твой смех роскошен и заразителен.

Я видел, как ты развлекаешь и соблазняешь, держишь на расстоянии вытянутой руки самых богатых членов "Ангела" и в то же время даёшь понять, что им может посчастливиться однажды погреться в лучах твоего внимания.

Она вздёрнула подбородок, претворяя в жизнь его слова.

– Сейчас вы завладели моим вниманием, сэр.

– Не надо. Только не со мной. Зачем это всё делать, если не ради удовольствия от маскарада?

Когда он задал вопрос, в её взгляде что-то промелькнуло, но тут же исчезло.

– Ради выживания.

Дункан достаточно лгал в своей жизни, чтобы распознать, когда другой человек говорит правду. Именно поэтому он был выдающимся газетчиком.

– Чего ты боишься?

Она безрадостно рассмеялась.

– Ты говоришь как человек, который не боится позора.

Если бы она только знала, какой страх он испытывает по ночам! Как просыпается каждое утро, страшась, что сегодня его разоблачат. Он отогнал эти мысли в сторону.

– Тогда зачем это делать? – спросил Уэст. – Зачем разыгрывать из себя Анну? Почему просто не жить как Джорджиана? Разве роль Анны не грозит тебя полностью уничтожить?

Она покачала головой.

– Ты не понимаешь.

– Не понимаю. Ты беспокоишься, что не можешь выйти замуж за человека, чей титул будет достаточно высок, чтобы обелить репутацию дочери, и всё равно надеваешь эти развратные шелка, красишь лицо и управляешь отрядом куртизанок в самом известном лондонском казино.

– Считаешь это идиотизмом.

– Я считаю это безрассудством.

– Думаешь я эгоистка.

– Нет.

Он же не дурак.

– Тогда что же?

– Я думаю, что твою профессию ни одна женщина в мире не выбрала бы добровольно, – не мешкая, ответил Уэст.

Джорджиана улыбнулась на удивление искренне, как будто знала что-то, чего не знал он. Хотя, возможно, так оно и было.

– Вот тут, мистер Уэст, вы ошибаетесь, – сказала она по-женски уклончиво.

– Так в чём же дело? – спросил он, уже отчаявшись найти ответ. – Зачем это делать? Всё дело в нём? Тебе нравится быть собственностью исключительно неуловимого Чейза, который вселяет страх в сердца людей по всей Британии?

– Естественно, Чейз имеет к этому отношение.

Ему не понравилась правдивость её слов.

– Он настолько хороший любовник? – не удержавшись, спросил Уэст.

Она медлила, и он проклял себя за вопрос. Когда Джорджиана, наконец, ответила, ему стало ещё хуже.

– А если я скажу, что мои отношения с Чейзом не имеют отношения к спальне?

Спальня. Слово сорвалось с её губ, и его звук окутал их в тёмном алькове, искушая и вселяя надежду. Боже, Уэсту хотелось ей верить, ему была невыносима одна мысль, что к ней прикасаются руки другого мужчины, а губы ласкают самое сокровенное и интимное место. И по какой-то непонятной причине эти образы вызывали у него ещё большую неприязнь, потому что он не знал личности того мужчины.

– Я бы тебе не поверил.

– Почему же?

– Потому что любой мужчина, имеющий эксклюзивный доступ к твоему телу, не сможет прожить и дня, к нему не прикоснувшись.

Он её поразил. Удивление на лице Джорджианы промелькнуло так быстро, что другой человек мог бы его и не заметить. Потому что был бы очарован выражением, которое появилось после, а первому не придал бы значения. Её красивый рот изогнулся в истинном удовольствии.

Но именно сочетание этих двух выражений, невинного и порочного, запало Уэсту в душу и окатило желанием.

Когда она подошла ближе, он попытался выровнять дыхание,

– Намекаешь, что хочешь получить эксклюзивный доступ к моему телу? – спросила Анна, опытная проститутка, воплощение греха и порока.

– Я же мужчина, – подыгрывая ей, ответил Уэст.

Её руки взлетели к его плечам, плавно пробежались по лацканам пиджака и проскользнули внутрь поверх льняной рубашки.

– Чейз вселяет страх в твоё сердце? – тихо спросила она, положив руку поверх органа, о котором шла речь. – Неужели я чувствую дрожь?

Его сердце бешено колотилось из-за этой сводящей с ума таинственной женщины. Он никогда никого так не хотел в своей жизни. Хотя Уэст понимал, что делать на неё ставки - ужасная идея. Ведь, играя в казино, он рисковал только деньгами.

Сейчас же речь шла о чём-то более серьёзном.

– Не искушай, – прошептал Уэст в полутьме, убирая её руки.

– Или что? – спросила она, будто огнём опалила.

– Или получишь то, о чём просишь.

Она улыбнулась, прижав рот к его щеке.

– Какое заманчивое предложение.

Уэст повернул голову и снова поймал её губы, снова прижал Джорджиану к себе, наслаждаясь тем, как её руки обвились вокруг его шеи, и она прижалась к нему, отдавшись Уэсту на милость. Позволив ему взять инициативу в свои руки.

Он прижал Джорджиану к стене, устроившись между её бёдер, проклиная полупрозрачные шёлковые юбки. Он хотел, чтобы она была ближе. Обнажённая. Разгорячённая. Влажная.

Его.

Она издавала тихие удовлетворённые звуки, и он углубил поцелуй, лаская её языком, пока Джорджиана не последовала за его движениями. Его рука скользнула вдоль её бока, большой палец отыскал округлую грудь, выступающую из декольте. Не в силах устоять перед искушением, он просунул пальцы под шёлк и приподнял одну грудь, высвободив её из тисков подбитой ватой чашечки корсета, и провёл большим пальцем по напряжённому кончику.

– Я бы всё отдал за то, чтобы здесь было светлее, – оторвавшись от её губ, проговорил он.

Она выгнулась навстречу ласкам.

– Зачем?

– Я хочу разглядеть цвет этого великолепного бутона. Хочу видеть, как он твердеет. – В ответ она прикусила губу. – Он жаждет ласк?

Последовало долгое молчание, прежде чем она прошептала:

– Да.

В этом единственном потрясающем слове послышалось что-то вроде смущения. Но ему здесь не место.

– Не стыдись своих желаний. – Он подчеркнул свои слова, ущипнув её за сосок.

– Мне нравится, – с трудом проговорила она.

– Как и мне, – сказал Уэст, прижимаясь губами к её высокой груди. – Как и мне, – повторил он, прежде чем обвести языком вокруг напряжённого кончика.

Её вкус был столь же прекрасен, как и аромат.

– Анна?

Они оба замерли, вспомнив, где находятся.

Уэст поднял голову и посмотрел в её широко распахнутые глаза.

– Чёрт, – прошептала Джорджиана, он не успел удивиться бранному слову, которое она сняла с его языка. – Это Темпл.

Уэста охватило сожаление. И раздражение. Он опустил её на пол.

– Не заходи! – прокричала Джорджиана, Анны и след простыл.

– Одну минуту, Темпл, – сказал онхором с ней, не в силах оторвать взгляд от прелестной бледной груди.

– Поздно, – проговорил Темпл, подходя ещё ближе.

Дункан заслонил Джорджиану собой от посторонних взглядов, и посмотрел на герцога Ламонта со спокойствием, которого не чувствовал. Позже он задастся вопросом, почему она взвизгнула, будто никогда не оказывалась в подобной ситуации раньше. Возможно, именно Темпл стал причиной её смущения, но, как бы там ни было, Джорджиана пришла в ярость.

– Вон!

– У меня возникло некое опасение, что с тобой грубо обошлись, – спокойно сообщил Темпл. – И судя по всему не без оснований.

– Я в порядке, – сказала она. – Как видишь.

– Уэст, – сказал Темпл, встретившись с ним взглядом, – ты явно чувствуешь себя как дома.

Дункан пожал одним плечом.

– Я же в своём клубе.

– Но эта женщина не твоя. – Дункан не сомневался, что Чейз обо всём узнает ещё до конца вечера.

– И не твоя, – ответила Джорджиана.

Темпл посмотрел на неё, и Дункан подвинулся, чтобы загородить ему обзор.

– Предоставь леди немного уединения.

Глаза герцога Ламонта на мгновение расширились.

– Мне отвернуться?

– Хорошо бы, иначе придётся вызывать тебя на дуэль.

– Боишься проиграть? – Герцог был самым успешным боксёром в Лондоне.

– Боюсь выиграть, – ответил Дункан. – Мне бы хотелось продолжать называть тебя другом после этого злополучного инцидента.

Темпл кивнул и повернулся к ним спиной.

– Спрячь свои... прелести, Анна.

Она раздражённо выдохнула.

– Знаешь, Темпл, можешь уйти, если тебе неловко.

– Ни за что, – ответил герцог. – Я здесь, чтобы предложить свою защиту.

– Она не нуждается в твоей защите. – И, чёрт возьми, если бы она нуждалась, Дункан смог бы сам её обеспечить.

Не то чтобы ему этого хотелось.

Лжец.

Темпл слегка пошевелился и встретился взглядом с Дунканом.

– Не нуждается?

– Нет, – подтвердил он.

– Нет, – одновременно с ним сказала Джорджиана, подтянув корсаж, Уэст почувствовал укол разочарования. – Можешь повернуться.

– Я не предлагаю её тебе, – сказал герцог, развернувшись к ним и кивнув в сторону Дункана. – Я имел в виду его.

Уэст не обратил внимания на его слова.

– Я в состоянии сам за себя постоять.

– Ты не имеешь ни малейшего представления о сложившейся ситуации, – сказал герцог зловещим тоном, который Дункану совсем не понравился.

– Вон! – воскликнула Джорджиана, срываясь на крик.

Удивительно, но Темпл повиновался.

Они долго стояли молча, пока Дункан пытался убедить себя, что он благодарен Темплу за его вмешательство. За то, что их свидание с Джорджианой не зашло слишком далеко.

Эта женщина была чересчур соблазнительной и чересчур опасной, и ему лучше держаться от неё подальше. Он повернулся, чтобы попрощаться.

– Миледи.

– Не зови меня здесь так, – сказала она.

– Я буду звать тебя так, когда захочу, в конце концов, это же твой титул по праву.

– Но ты не поэтому его употребил.

Не поэтому, но вместо того, чтобы это признать, он спросил:

– Мы пришли к соглашению?

Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, о чём он спрашивает, и Уэст с трудом поборол удовольствие от мысли, что он выбивает её из колеи так же, как и она его.

– Я передам Чейзу. – Взгляд её прекрасных янтарных глаз устремился на Уэста. – Между нами ничего не может быть.

Он выгнул бровь.

– Есть только один способ это гарантировать. – Её взгляд стал вопросительным. – Добудь интересующую меня информацию, и я выдам тебя замуж.

Уэст развернулся и покинул альков. А потом клуб.

Дав себе обещание не поддаваться чарам этой женщины. 

Глава 7

Дорогие читатели, и снова в наши сводки попала леди Д! Она посетила оперу в очаровательном бледно-голубом наряде. Такой красавицы высший свет не видывал. Аристократическое общество, без сомнения, в восторге от возвращения леди и жаждет стать свидетелем её взлёта…

✵ ✵ ✵
Учитывая впечатляющие браки трёх владельцев клуба за последний год, мы рекомендуем женщинам сузить круг поиска мужей до членов того самого казино. Мы начинаем подозревать, что секрет кроется в их местной питьевой воде…

Колонка сплетен в "Новостях Лондона".

24 апреля 1833 год.


– Чейз уже на полпути к тому, чтобы переспать с Дунканом Уэстом, – сообщил Борн, усаживаясь за хозяйский стол, держа в руке бокал виски.

Джорджиана старалась избегать своих партнёров после неловкого инцидента с Уэстом и Темплом два дня назад. Она даже чуть не пропустила еженедельную игру в фараон по субботам для владельцев, едва не укрывшись в своих комнатах, спасаясь от смущения.

Но Джорджиана не была трусихой, а партнёры с радостью сочтут её таковой, если она пропустит карточную игру.

Тем не менее это не означало, что она должна терпеть их расспросы.

Джорджиана проигнорировала слова Борна и подалась вперёд, чтобы взять со стола свои карты, предназначенные только для этой игры. В партии принимали участие только она, Темпл и Кросс, Борн же занимал четвёртый стул, попивая виски. Маркиз Борн проиграл всё в день своего восемнадцатилетия и с тех пор не притрагивался к картам.

К несчастью, он всё равно присутствовал на играх с дурацкой ухмылкой на лице. Маркиза, казалось, абсолютно не волновало, что Джорджиана не отреагировала на его первое замечание, он продолжил:

– Хотя мне кажется, что сон здесь ни при чём.

– Зря я тогда спасла ваши задницы, – сказала она.

Шесть лет назад Темпл и Борн играли в кости на окраине трущоб Севен-Дайелс и нажили себе немало врагов. В ту ночь, когда Джорджиана решила предложить им партнёрство, она вовремя спасла их от шайки головорезов, которые отняли бы их деньги и бросили умирать.

– Возможно, – радостно ответил он, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. – Но, к счастью для всех нас, ты это сделала.

Она сердито на него посмотрела.

– Ещё не поздно с вами разделаться.

– Поскольку ты занята Уэстом, не представляю, откуда у тебя возьмётся время на Борна, – возразил Кросс, выиграв партию.

Джорджиана бросила карты на стол и, широко распахнув глаза, посмотрела на него.

– И ты туда же?

Он мимолётно улыбнулся.

– Боюсь, что так.

– Предатель. – Она посмотрела на Темпла. – А ты? Не хочешь добавить свою ложку дёгтя?

Темпл покачал головой, ловко тасуя и раздавая карты.

– Не хочу принимать в этом участие. Если бы я мог начисто стереть воспоминания о том инциденте, то моему счастью не было бы предела. – Он закрыл глаза. – Я будто сестру увидел обнажённой.

– Я не была обнажённой, – запротестовала Джорджиана.

– Но находилась очень близко к этому состоянию.

– Правда? – с любопытством спросил Борн.

– Ничего подобного, – настойчиво заявила она.

– Но тебе бы хотелось?

Да. Нет. Возможно. Джорджиана отмахнулась от нежеланного ответа.

– Не говори глупостей.

Борн повернулся к Темплу.

– Как ты думаешь, нам следует напомнить ей, что она не ответила на вопрос?

Джорджиана опустила глаза на свои карты, её щёки пылали.

– Ненавижу.

– Кого из нас? – спросил Темпл, разыгрывая карту.

– Всех вас.

– Очень жаль, ведь мы твои единственные друзья, – сказал Борн.

Что было правдой.

– И все ослы.

– Говорят, что мужчину можно судить по его друзьям, – ответил он.

– Хорошо, что я женщина, – парировала Джорджиана, сбросив карту.

– И Темпл теперь это может подтвердить. – Борн сделал паузу. – Как думаешь, почему раньше никто из нас этого не замечал?

Смерть была слишком добра к Борну. Он однозначно заслужил пытку. Пристально глядя на него, Джорджиана перебирала в голове разнообразные средневековые орудия.

– Мы уже установили, что рассматриваем её скорее в качестве сестры, чем соблазнительницы. Поэтому ничего и не замечали, – хохотнул Темпл.

– Я замечал, – сказал Борн, наполняя свой бокал, – пару раз.

Все взоры устремились на него.

– Правда? – спросил Кросс, выражая общее недоумение.

– Не все такие святоши, как ты, Кросс, – ответил Борн. – Но я решил не предпринимать никаких действий.

Она выгнула светлую бровь.

– Полагаю, под этим ты имеешь в виду, что понял, я не отвечу взаимностью, будь ты последним мужчиной в Лондоне?

– Ты задеваешь мои чувства. – Он положил руку на сердце. – В самом деле.

За шесть лет, прошедших с тех пор, как владельцы "Падшего ангела" собрались вместе с единственной целью - доказать, что они могущественнее аристократии, у них почти не возникало лишнего времени и уж тем более желания проявить интерес к чему-либо другому, помимо своей основной задачи. По правде говоря, только в прошлом году, когда клуб полностью оправдал их ожидания, Борн, Кросс и Темпл нашли время для любви.

Или, скорее, любовь заманила их в ловушку.

Она разыграла ещё одну карту.

– Боже, храни леди Борн, ведь у неё появилась работёнка не из лёгких. Я чувствую, что должна извиниться перед ней за то, что приложила руку к вашему браку.

Джорджиана сыграла важную роль в устройстве браков всех своих партнёров, но в случае Борна особенно. Леди Пенелопа Марбери когда-то была помолвлена с братом Джорджианы, но они не подходили друг другу, и Джорджиана воспользовалась собственной погубленной репутацией, чтобы не дать герцогу Лейтону жениться, оставив леди Пенелопу старой девой почти на десять лет... пока Борн не возжелал её заполучить.

Джорджиана была только рада вернуть леди должок.

Темпл рассмеялся.

– Ты не жалеешь, что вмешалась.

Она сыграла важную роль и в отношениях Темпла с мисс Марой Лоу, ныне герцогиней Ламонт. И в отношениях Кросса с сестрой леди Пенелопы, леди Филиппой, ныне графиней Харлоу.

Борн хищно улыбнулся.

– И не должна. Уверяю, моя жена вполне счастлива.

Джорджиана застонала.

– Пожалуйста. Достаточно.

– Есть ещё кое-что, – вставил Кросс. Джорджиана мысленно поблагодарила его за перемену темы.

Он мог завести разговор о дюжине разнообразных вещей. О сотне. Четверо присутствующих здесь держали казино. Они владели секретами самых богатых и влиятельных людей Британии. Здание, в котором они находились, могло похвастаться потрясающей коллекцией произведений искусства. Жена Кросса выращивала прекрасные розы. И всё же он не упомянул ничего из этого, а сказал:

– Уэст - неплохой выбор.

Она удивлённо на него посмотрела.

– Неплохой выбор для чего?

– Не для чего, – поправил он, – а для кого. Для тебя.

Жаль, что поблизости не было окна, через которое можно выпрыгнуть наружу. Интересно, что если проигнорировать замечание. Она посмотрела на Борна и Темпла, надеясь, что они сочтут его столь же нелепым.

Но нет.

– А знаете, он прав, – сказал Борн.

Темпл широко расставил свои массивные ноги.

– Нет никого, кто мог бы сравниться с ней в величии.

– Кроме нас, – возразил Борн.

– Естественно, – согласился Темпл. – Но мы уже заняты.

– У него нет титула, – напомнила Джорджиана.

Брови Темпла поползли вверх.

– И это единственная причина, по которой ты не считаешь его приемлемым кандидатом?

Проклятье. Она совсем не это имела ввиду.

– Нет, – ответила Джорджиана. – Но вам лучше не забывать, что мне нужен титул. И я уже выбрала подходящего кандидата. Лэнгли не станет вмешиваться в мои дела.

Кросс рассмеялся.

– Ты говоришь, как злодей из романа.

Судя по тому, куда двигался разговор, она начинала чувствовать себя настоящей злодейкой.

– Уэст талантлив, богат, и Пенелопа считает его красивым, – словно не слыша её слов, добавил Борн. – Хотя я понятия не имею почему, – ворчливо добавил он.

– Пиппа рассуждает так же, – сказал Кросс. – Она называет этот факт эмпирическим. Сам бы я не доверял взрослым мужчинам с таким цветом волос.

– Кто бы говорил о цвете волос, – поддел Темпл.

Кросс смущенно провёл рукой по своим рыжим локонам.

– Не суть. Не меня Чейз считает красивым.

– Если вы не заметили, то я всё ещё здесь, – сказала она.

Им, похоже, было всё равно.

– Он блестящий бизнесмен и богат, как король, – добавил Борн. – А если бы я был азартным человеком, то поставил бы на то, что он, в конце концов, займёт место в Палате общин.

– Но ты не азартный человек, – заметила Джорджиана. Как будто это могло его остановить.

– Ему и не нужно быть. Я поставлю на это свои деньги, – сказал Кросс, – с радостью запишу ставку в книге.

Книга ставок "Падшего ангела" была легендарной, она представляла собой огромный том в кожаном переплёте, в котором содержался перечень всех ставок, сделанных в казино. Члены клуба могли записать туда абсолютно любое пари, а "Ангел" выступал в качестве свидетеля, что стороны выплатят любые причудливые выигрыши, о которых договорились, и брал за это свой процент.

– Ты не записываешь свои пари в книгу, – напомнила Джорджиана.

– Сделаю исключение, – встретившись с ней взглядом, ответил Кросс.

– Поставишь на то, что Уэст будет баллотироваться в парламент? – спросил Темпл.

– Это меня нисколько не волнует, – ответил Кросс, бросая карту на стол. – Ставлю сотню фунтов на то, что Уэст снимет с Чейза проклятье.

Джорджиана прищурилась, посмотрев на рыжеволосого гения и вспомнив другой спор. Когда-то она заключила похожее пари. И победила.

– Тебе не повезёт так, как мне, – сказала она.

Он ухмыльнулся.

– Хочешь поспорить?

Джорджиана пожала одним плечом.

– С радостью заберу твои деньги.

– Ошибаешься, – вмешался Борн. – Уэст явно положил на тебя глаз. Ставка сыграет.

– По крайней мере, он точно положил глаз на Анну, – поправил Темпл.

– Вопрос времени, когда он сложит два и два и обнаружит, что Анна - это Джорджиана. Особенно теперь, когда он... – Борн махнул рукой в её сторону. – Снял пробу, так сказать.

Всё, достаточно.

– Во-первых, он не снял никакую пробу. У нас был только поцелуй. А во-вторых, он уже знает, что Анна и Джорджиана - это один и тот же человек.

Трое её партнёров потеряли дар речи.

– Ну что ж. Чудо из чудес, я заставила вас троих замолчать. Весь остальной Лондон будет потрясен до глубины души, узнав, что владельцы "Падшего ангела" - не более чем болтливые сороки, – добавила она.

– Он знает? – первым придя в себя, переспросил Кросс.

– Знает, – подтвердила Джорджиана.

– Боже, – проговорил Борн. – Откуда?

– А это имеет значение?

– Имеет, если и остальные тоже знают.

– Больше никто не в курсе, – успокоила она. – На лицо Анны никто не обращает особого внимания. Всех интересуют другие её прелести.

– Но Уэст обратил. Как и на лицо Джорджианы... и понял правду, – возразил Темпл.

– Да.

Она чувствовала себя виноватой. Как будто могла изменить ситуацию. Хотя, возможно, действительно могла.

– Тебе не следовало его впутывать, – сказал Борн. – Он слишком быстро соображает. Конечно, Уэст обнаружил правду. Это должно было случиться. Скорее всего, он всё понял в тот момент, когда согласился помочь заполучить Лэнгли.

Джорджиана не ответила.

– Но про Чейза он ничего не знает? – спросил Кросс.

Она встала из-за стола и подошла к огромному витражному окну во всю стену, на котором было изображено падение Люцифера. Тщательно подобранные сотни кусочков цветного стекла складывались в картину с огромным ангелом, в четыре раза больше среднего человека, который нёсся с небес на землю. Из главного зала клуба казалось, что он летел из света во тьму, из идеального мира в мир порочный.

Поверженный, но вновь восставший из пепла. Король по праву, обладающий огромной властью, и лишь один человек мог с ним соперничать. Джорджиана вздохнула, внезапно остро осознав, насколько беспомощным может быть второй самый могущественный человек.

– Нет, – ответила она. – И никогда не узнает.

Это Джорджиана могла пообещать.

– Даже если и узнает, – сказал Темпл. – Ему можно доверять.

Джорджиана провела годы, работая с худшими представителями человечества, а в процессе изучая их и оценивая. Она знала хороших людей и плохих, и ещё вчера бы согласилась с Темплом. Что Уэсту можно доверять.

Но это было до того, как он её поцеловал.

До того, как её начало к нему тянуть, как когда-то давным-давно тянуло к другому мужчине. К тому, кому Джорджиана доверила сердце, все надежды и своё будущее.

К тому, кто без колебаний предал её, забрав с собой самое сокровенное, и позаботившись о том, чтобы она никогда не смогла даровать это другому мужчине.

Позаботившись о том, чтобы ей этого и не захотелось.

Теперь же Джорджиана не доверяла своему чутью в отношении Уэста. А это означало, что ей придётся полагаться на другие навыки.

– Откуда нам знать? – спросила она Темпла, потеряв интерес к игре. – Что ему можно доверять?

Темпл пожал массивным плечом.

– Мы доверяли ему много лет. Он никогда нас не предавал. Ты щедро отплатишь ему, предоставив досье на Тремли... нет никаких оснований полагать, что он откажет нам в содействии.

– Если только он не раскроет личность Чейза, – сказал Кросс. – Теперь, когда он положил глаз на Джорджиану, Уэст придёт в ярость, если решит, что его одурачили.

Борн кивнул.

– Что тут решать. Его на самом деле одурачили.

– Я ему ничего не должна, – проговорила Джорджиана. Трое мужчин одновременно посмотрели на неё. – Что?

– Он в курсе, что ты не просто Анна, – ответил Кросс.

– И не в состоянии держать руки от тебя подальше, – добавил Темпл. – Если он узнает, что ты ещё и Чейз...

Ей не понравилась ни эта перспектива, ни намёк на то, что Уэст якобы был связан с ней гораздо теснее, чем она себе представляла. Что ещё хуже, от одной этой мысли ей становилось трудно дышать. Джорджиана уже испытывала подобные чувства раньше, и ей не хотелось повторения.

Мгновенно превратившись в Чейза, она вспомнила тень, пробежавшую по лицу Уэста, когда он говорил о графе Тремли. И его угрозу. Уэст намекнул на то, что если Джорджиана не предоставит ему информацию о Тремли, он раскроет её секреты. Умный, знающий свою цель человек.

– Что мы о нём знаем?

Борн выгнул бровь.

– Об Уэсте?

Джорджиана кивнула.

– Что на него есть?

– Ничего, – рассеянно ответил Кросс, собирая карты и снова начиная их тасовать. – У него есть сестра. – Синтия Уэст. Хорошенькую девушку принимали в обществе, несмотря на отсутствие благородного происхождения. Деньги Уэста творили чудеса. – Незамужняя.

Джорджиана кивнула. Кому, как не ей знать, что находится в тонкой папке в сейфе.

– И больше ничего.

– Совсем ничего?

Она пыталась добыть информацию о нём несколько лет тому назад, но прекратила попытки, когда Уэст стал союзником в её борьбе с высшим обществом.

– Крайне мало, – ответил Борн. – Анонимный благотворитель предоставил ему деньги на его первую жёлтую газетёнку, впоследствии Уэст заработал на остальные газеты. Я искал доказательства существования этого благотворителя в течение многих лет, но, судя по всему, никто ничего о нём не знает, кроме того, что сумма была приличной.

– Чепуха, – возразил Кросс. – За деньгами всегда тянется след.

– Не в этом случае, – ответил Борн.

– Возможно, деньги принадлежат его семье?

– Он не женат. У него нет никого, кроме сестры, – сказала она.

– То есть у него был таинственный благодетель, – сказал Темпл. – Как и у нас в самом начале. – Герцог Лейтон финансировал прихоть своей сестры с условием, что никто никогда не узнает о его причастности, что вполне устраивало Джорджиану.

Она встретилась взглядом с тёмными глазами герцога Ламонта.

– Хочешь сказать, что у него нет секретов.

– Хочу сказать, что у него нет интересных секретов.

Она покачала головой.

– Они есть у всех. И у Уэста должен найтись хотя бы один. Почему мы о них не в курсе, скажите на милость?

Прищурившись, Темпл посмотрел на Джорджиану.

– Ты же не собираешься их искать.

Ей не понравился его осуждающий тон.

– Ты никогда не останавливал меня прежде. Когда мы открывали клуб, то чётко распределили обязанности: ты отвечаешь за ринг, Борн - за игорные столы, Кросс заведует бухгалтерией. А я занимаюсь поиском информации, которая необходима, чтобы обеспечить успех нашего предприятия.

– Не играй с огнём. Уэст обладает огромной властью.

– Как и я.

– Но его власть возрастёт, если тайна Чейза раскроется. Твои секреты тебя же и уничтожат.

– Уэст не узнает правды.

Кросса не убедила её уверенность.

– Они всегда узнают правду.

– Кто?

Он не ответил на вопрос, что Джорджиану вполне устраивало, поскольку ей не понравился его явный намёк.

– Не искушай льва, Анна. Только не этого. Он слишком близкий наш друг.

Она вспомнила об их поцелуе. Он ничем не напоминал дружеский. Тот поцелуй доставил ей удовольствие, обольстил, раздразнил и потряс, но к дружескому он не имел отношения. Из-за него Джорджиана возжелала Уэста, но она понимала, что желание не имеет отношения к доверию. Она выучила этот урок, когда мужчина целовал её прежде. Когда целовал впервые.

Джорджиана нуждалась в защите.

"Но не от него", – пронеслось у неё в голове.

Возможно, это было правдой. Возможно, она не нуждалась в защите от него. Возможно, она нуждалась в защите от самой себя. От тех чувств, которые Уэст в ней вызывал.

Но в любом случае одно ясно наверняка.

– Друг или враг, он знает мои секреты. – Она посмотрела на своих партнёров. – Мне нужно выяснить его.

От необходимости отвечать на вопросы Джорджиану спас стук в дверь. Кросс пригласил войти. Немногие знали о существовании личных покоев хозяев клуба, и этим людям можно было безоговорочно доверять.

Джастин Дэй, распорядитель казино, мгновенно отыскал глазами Джорджиану и направился к ней.

– Готово? – спросила она.

Распорядитель кивнул.

– Берлингтон, Монтлейк и Рассел счастливы прекратить свои ухаживания.

– За кем? – поинтересовался Борн.

– Разве все они не добиваются руки дочери графа Холборна? – спросил Темпл.

Остальные четверо повернули головы к герцогу. Джорджиана выразила их общее презрение:

– Твой вновь обретённый интерес к жизни высшего общества очень тревожит.

Темпл пожал огромным плечом.

– Но ведь они действительно за ней ухаживают?

После того как леди Мэри Эшхоллоу назвала Кэролайн шлюхой, они перестали это делать.

Она не ответила, и Джастин тоже.

– Это ещё не всё, – сказал он.

Джорджиана повернулась к ближайшим часам, посмотрела на время и сразу поняла, какие ещё новости он принёс

– Леди Тремли.

Джастин кивнул.

– У женского входа.

Брови Борна поползли вверх.

– Откуда ты узнала?

– Что она здесь делает? – спросил Кросс.

– Она получила приглашение, – ответила Джорджиана, заслужив мрачные взгляды партнёров.

– Мы этого не обсуждали, – сказал Темпл.

Не обсуждали. Она послала приглашение несколькими днями ранее, через час после отъезда Уэста.

Джорджиана не рассказала им всей правды, опасаясь, что они могут отклонить просьбу Уэста. Боясь, что друзья не поймут, как сильно она в нём нуждается. Страх её разозлил. Ей не нравилось, что ситуация выходила из-под контроля.

– Я приняла решение за всех нас.

– Она опасна. И Тремли опасен, – предупредил Борн. – Если она предложит выдать его секреты... если он узнает...

– Я не ребёнок, – напомнила ему Джорджиана. – Я в состоянии сложить два и два. Как леди себя чувствует?

– Бруно сказал, что у неё под глазом синяк, – ответил Джастин.

– Ах. Месть, ты зовёшься женщина!

– Если её муж - трус, который избивает свою собственную жену, я лично помогу ей отомстить, – сказал Борн.

– Она просит позвать Чейза, – сообщил Джастин.

– Но вместо него встретится с Анной. – Она отвернулась и разгладила юбки.

Борн встретился с ней взглядом.

– Будь осторожна. Мне не нравится, что ты расхаживаешь в образе шлюхи, когда никого из нас нет поблизости.

– Мы же не в тёмном переулке Ист-Энда.

– Чейз, – сказал он, называя её именем, которое дал пять лет назад, тем самым напомнив всем об их общей истории. – Здесь гораздо опаснее.

Джорджиана улыбнулась, согретая мыслью, что эта разномастная шайка негодяев, которых она собрала, о ней беспокоится.

– Да, но эта опасность - моих рук дело. Здесь я чувствую себя как рыба в воде.

Борн посмотрел на витражное стекло, его взгляд задержался на крыльях Люцифера, которые при падении были абсолютно бесполезны.

– Но когда-нибудь ты сама можешь стать жертвой.

– Возможно, – согласилась она. – Но не сегодня. – Джорджиана проследила за его взглядом, направленным на прекрасного белокурого ангела летящего в ад. – Сегодня я на коне.


Через несколько минут Джорджиана уже была внизу, у дамского входа в клуб, где в тусклом свете стоял Бруно, один из главных охранников в "Ангеле". Рядом с ним сидела леди Тремли, красивая женщина лет двадцати. Под её глазом красовался уродливый синяк, который поразил Джорджиану, несмотря на то, что "Ангел" славился своими ежедневными кулачными боями.

Кивнув Бруно, она открыла дверь в маленькую комнату рядом с тёмным коридором.

– Миледи, – тихо проговорила Джорджиана, испугав собеседницу, – не присоединитесь ко мне?

Леди Тремли скептически на неё посмотрела, но проследовала за Джорджианой в гостиную, обставленную так, словно она предназначалась для чаепития в кругу светских дам, а не для сплетен и азартных игр, не уступающих играм их мужей.

Джорджиана указала на диван, обитый синим бархатом.

– Присаживайтесь.

Дама повиновалась.

– Я хотела встретиться с мистером Чейзом.

С ним она и встретилась.

Джорджиана устроилась напротив леди Тремли.

– Чейз нездоров, миледи. Он передаёт вам наилучшие пожелания и надеется, что вы согласитесь поговорить со мной вместо него.

Графиня обвела взглядом низкий вырез платья Джорджианы, светлый высокий парик, подведённые глаза и узнала в ней ту, которую видели и все остальные. Опытную проститутку.

– Не думаю...

Раздался стук в дверь, Джорджиана открыла её и забрала у Бруно пакет, охранник уже без слов понимал, что требуется основателям "Падшего ангела". Закрыв дверь, она подошла к женщине и протянула ей холодный свёрток со льдом.

– Для вашего глаза.

Графиня его приняла.

– Спасибо.

– Здесь мы знаем всё о синяках. – Джорджиана снова села. – Любого происхождения.

Пока леди Тремли прижимала компресс к глазу, никто не произнёс ни слова. Джорджиана слишком часто встречалась с подобными дамами, чтобы знать всё об их желаниях. Они жаждали чего-то большего. Им хотелось развлечений, которые обогатили бы их существование. Которые хоть немного тайно изменили бы их жизни, облегчив страдания от долгих дней соблюдения приличий. И если принять во внимание синяк под глазом, облегчив страдания от долгих дней замужества.

Главное - позволить даме заговорить первой. Всегда.

После долгих минут молчания леди Тремли опустила лёд и произнесла.

– Спасибо.

Джорджиана кивнула.

– Не за что.

– Прошу прощения.

Разговор всегда начинался одинаково. С извинений. Как будто у леди был выбор в жизни. Как будто она не была просто создана женщиной и соответственно оставалась в меньшинстве.

– В извинениях нет необходимости.

Что было чистой правдой.

– Наверняка у вас есть более... – Леди Тремли замолкла на полуслове.

Джорджиана небрежно махнула рукой.

– У меня нет никаких более важных дел.

Леди Тремли кивнула, опустив глаза на свою юбку, и призналась:

– Я сразу же осудила вас, когда вы только появились.

Джорджиана рассмеялась.

– Думаете, вы первая? – Она откинулась на спинку стула. – Меня зовут Анна.

Графиня широко распахнула глаза. Джорджиана привыкла шокировать приличных дам, когда обращалась с ними, как с равными. Это первое испытание, которое проверяло их на мужество.

– Имоджин.

Леди Тремли прошла испытание.

– Добро пожаловать в "Падший ангел", Имоджин. Можете быть уверены, что наш разговор достигнет только ушей Чейза.

– Я слышала о вас. Вы его... – она замолчала, передумав называть её шлюхой, вместо него выбрав другое определение, – его доверенное лицо.

– Среди всего прочего.

Имоджин замешкалась, теребя золотую атласную ткань. Такое поведение было явно не свойственно для жены одного из ближайших советников короля.

– Я получила приглашение от мистера Чейза. Судя по всему, существует ещё и женский клуб.

Джорджиана улыбнулась.

– Боюсь, у нас вы не найдёте ни кружков шитья, ни читательских собраний.

Леди Тремли посмотрела на неё проницательным взглядом.

– Я вовсе не настолько недалёкая, как вам может показаться.

Джорджиана перевела взгляд на синяк под её глазом.

– Я вовсе не считаю вас недалёкой.

Леди Тремли покраснела, но Джорджиана не думала, что причиной тому стало смущение. Раз эта женщина находилась здесь, значит она давно перестала смущаться действий мужа. Она была вне себя от гнева.

– Я понимаю, что для того, чтобы получить членство, я должна предоставить информацию.

Джорджиана надолго замолчала.

– Не знаю, где вы могли такое услышать.

Глаза Имоджин сузились.

– Я вовсе не дура.

– Кто сказал, что Чейз уже не владеет всей информацией? Как вы, должно быть, слышали, у нас есть досье толщиной с его палец на каждого важного человека в Лондоне.

– Этой информацией он не владеет, – сказала графиня, понизив голос и глядя на дверь. – И никто не владеет.

Джорджиана ни на секунду в это не поверила.

– Даже король?

Имоджин покачала головой.

– Она погубит Тремли. Навсегда, – она произнесла эти слова с рвением. С волнением. С пьянящим триумфом, который сопутствует мести.

Джорджиана откинулась назад.

– Нам известно, что ваш муж обкрадывает казну.

Глаза леди Тремли расширились.

– Откуда вы знаете?

Значит, это правда.

Чёрт возьми, откуда об этом узнал Уэст?

И почему Джорджиана оставалась не в курсе?

Она взяла себя в руки и заговорила снова:

– И мы знаем, что он тратит эти деньги на финансирование армии наших врагов.

Графиня заметно поникла, годы практики не позволили Джорджиане наклониться вперёд и спросить: "Правда"? Ведь она не поверила Уэсту полностью. В конце концов, если всё так и есть, то граф виновен в измене. И его повесят, если преступление когда-нибудь раскроется.

Чтобы сохранить подобную информацию в тайне, Тремли вполне может пойти на убийство. И судя по лицу его жены, он не колебался, когда дело доходило до насилия.

– Боюсь, миледи, что ценой вашего билета в "Падший ангел" станут доказательства того, что мы уже знаем о вашем муже. Однако, прежде чем мы продолжим, вы должны быть абсолютно уверены, что готовы предоставить их Чейзу и "Ангелу", – вновь заговорила Джорджиана. – Вы должны понимать, что как только мы получим эти доказательства в обмен на членство, то оставим за собой право ими воспользоваться. В любое время.

– Я понимаю. – Взгляд графини зажёгся торжеством.

Джорджиана наклонилась вперёд.

– Вы понимаете, что говорите об измене.

– Понимаю.

– Его повесят, если правда вскроется.

Торжество уступило место хладнокровию.

– И пусть.

Услышав бесчувственные слова, Джорджиана выгнула бровь. Тремли был ублюдком, это не вызывало особого удивления. Но то, что его жена оказалась Боудиккой[2], совсем другое дело.

– Справедливо. У вас есть доказательства?

Леди Тремли извлекла из-за корсажа несколько опалённых по краям обрывков бумаги. И протянула их Джорджиане.

– Покажите это Чейзу.

Джорджиана сложила у себя на коленях кусочки документа и пробежалась глазами по изобличающему тексту. А затем подняла взгляд на жену графа.

– Как вы...

– Мой муж не так умён, как считает король. Он бросает свою корреспонденцию в огонь, но не дожидается, когда она сгорит.

– То есть... – начала Джорджиана.

– Есть ещё десяток писем, – закончила фразу Имоджин.

Джорджиана долго молчала, обдумывая роль этой женщины. Украденные письма. И то, как они смогут помочь прямо сейчас.

Они обеспечат ей поддержку Дункана Уэста и, следовательно, гарантируют будущее ей и её дочери.

Новые тайные сведения всегда вызывали у неё пьянящий трепет, но сегодня день был поистине выдающийся.

– Я уверена, что могу с удовольствием пригласить вас от имени Чейза в "Иной мир".

Леди Тремли улыбнулась, и её лицо преобразилось. Она снова стала выглядеть на свои годы.

– Вы можете остаться, – сказала Джорджиана.

– Мне бы хотелось немного оглядеться. Спасибо.

Леди Тремли не поняла.

– Дольше, чем на один вечер, миледи. "Иной мир" не просто игорный клуб. Если вам нужно убежище, мы можем его предоставить.

Улыбка исчезла с её лица.

– Мне оно не нужно.

Джорджиана прокляла мир, в котором они родились, где у женщин не было иного выбора, кроме как смириться с опасностью в своей повседневной жизни. Великий парадокс заключался в том, что, если потеряв репутацию, женщина умудрялась выжить, то она становилась свободной. Чем не могли похвастаться приличные женщины с безупречной репутацией. Состоящие в хорошем браке.

Скорее, в неудачном.

Джорджиана кивнула, вставая и разглаживая юбки. Она достаточно много повидала подобных жизненных сцен и знала, что лучше не настаивать.

– Если когда-нибудь понадобится... – Она замолкла, и остальная часть фразы повисла в воздухе.

Леди Тремли тоже поднялась на ноги, но ничего не ответила.

Джорджиана открыла дверь и указала на роскошный коридор позади неё.

– Добро пожаловать, миледи. 

Глава 8

Модный час в Гайд-парке становится всё моднее, поскольку на этой неделе здесь была замечена леди Д вместе с её очаровательной мисс П. Благодаря этим двоим девушкам пологие холмы Гайд-парка скоро станут единственным интересным местом, в этом автор не сомневается…

✵ ✵ ✵
Как пали могущественные мира сего! Герцога Л заметили прогуливающимся с детской коляской по Мейфэру! Авторы сожалеют, что поблизости не нашлось ни одного художника, чтобы увековечить в масле этого мужчину, известного благодаря своим жестоким кулакам...

Светская колонка в "Еженедельном куранте",

26 апреля 1833 год.


Нет ничего хуже жёлтой прессы. И не важно, что он сделал на ней состояние.

Дункан Уэст сидел в своей конторе на Флит-стрит, обдумывая очередной номер "Скандальной хроники".

Много лет назад эта газета стала его первым деловым предприятием, когда он впервые появился в Лондоне. Уэст начал издавать её, желая извлечь выгоду из нелепого пристрастия высшего общества к нарядам и ухаживаниям, скандалам и мерзавцам. И из повсеместного интереса простых людей к жизни высшего общества.

Задумка оправдала ожидания, первая газета принесла ему уйму денег, благодаря которым он смог начать издавать свою вторую, намного более стоящую газету, "Новости Лондона". Однако его всегда удивляло и обескураживало, почему скандалы всегда продавались и будут продаваться лучше, чем новости, и волновать сильнее, чем искусство.

Уэст чувствовал себя худшим из лицемеров, в конце концов, он должен был благодарить жёлтую газету за то, что она позволила ему создать империю, но ненависть к ней не ослабевала. Обычно Дункан не интересовался содержанием "Скандальной хроники", поручив заниматься всеми делами своему заместителю. Но сегодня передовицу раздела “Скандал сезона” написал и разместил лично Уэст. Это был его вклад в замужество леди Джорджианы Пирсон.

Он просмотрел текст, проверяя, нет ли опечаток или неудачного выбора слов. В отличие от большинства тех женщин, кто покорился судьбе, эта леди выжила благодаря смекалке, уму и безрассудству.

Нет. Ни одно из этих трёх слов не подходило. Хотя они и отражали суть Джорджианы, сливкам общества не было до них никакого дела. В самом деле аристократы не слишком ценили те черты характера, которые делали эту даму столь привлекательной.

И будь он проклят, если она не была невероятно очаровательной.

Ему бы хотелось свалить всё на поцелуй. Уэсту не следовало целовать Джорджиану, и уж тем более не следовало позволять ситуации выходить за рамки целомудрия.

Но в этой женщине не было ничего целомудренного. И соблазнительный образ Анны не имел к этому отношения. Его привлекала именно Джорджиана, свежесть лица, блеск глаз. Когда он держал её в объятиях в казино, ему хотелось сорвать нелепый парик, распустить светлые волосы и заняться любовью с настоящей женщиной, скрывающейся под помпезными и подбитыми ватой одеждами.

Искусственные формы были ей совсем ни к чему.

Она и так обладала идеальными.

Уэст поёрзал на стуле, снова сосредоточившись на листке, который держал в руке. Выбросить Джорджиану из головы не получалось, поскольку она являлась предметом проклятой статьи.

Несколько росчерков ручки с красными чернилами, и смекалка превратилась в обаяние, ум - в элегантность, а безрассудство - в изящество. Новые эпитеты подходили Джорджиане, но не отражали её сути с той же точностью, как предыдущие.

Как и другие: красивая, завораживающая, невыносимо соблазнительная.

Не такая, как кажется.

Он положил черновик на стол и откинулся назад, закрыв глаза и прижав большой и указательный пальцы к переносице. Она представляла для него опасность. Слишком большую. Нужно поручить связанные с ней дела кому-то другому и поклясться никогда больше с ней не встречаться.

– Сэр.

Он поднял глаза и увидел в дверях Маркуса Бейкера, своего секретаря и правую руку. Уэст жестом пригласил его войти.

– Входи.

Мужчина положил на стол стопку газетной бумаги, поверх которой лежала охапка конвертов.

– Завтрашние новости и сегодняшняя почта, – сказал Бейкер, прежде чем добавить: – И говорят, что виконт Голворт должен тысячи "Падшему ангелу".

Уэст покачал головой.

– Это не новость.

– Он пытается выдать свою дочь замуж за богатого американца.

Он встретился взглядом с секретарём.

– И?

Бейкер кивнул на большой конверт на столе.

– Чейз прислал доказательства, что виконт мухлюет на скачках.

– Из этого может получиться интересная новость, – сказал Уэст, вскрыв конверт и обратив внимание на стопку бумаг внутри.

Поразительно, о скольких вещах знал Чейз.

– Голворт очень рассердил Чейза, – неодобрительно проговорил Уэст.

– "Ангел" не любит, когда ему не возвращают долги.

– Вот почему я всегда очень старался их там не заводить, – рассеяно сказал Уэст, откладывая доказательства в сторону и переключаясь на записку, венчающую кипу конвертов. Он вытащил её из остальной корреспонденции и потянулся за ножом для бумаги. Когда Уэст сломал печать и прочитал простое сообщение, его охватило неприятное ощущение.

"Судя по всему, у тебя появился новый друг.

Где моя статья? Я теряю терпение."

Без подписи, как и все сообщения, написанные рукой графа Тремли. Уэст сложил листок и поднёс его к ближайшей свече. Отчаяние и гнев, вызванные этим посланием с требованием, которое он не мог проигнорировать, постепенно ослабли, пока огонь лизал края записки. Дункан мог бы отложить написание статьи о войне на несколько дней, возможно, на неделю, но ему были необходимы доказательства от Чейза и как можно скорее.

Он бросил горящее письмо в металлическую мусорную корзину у ног, наблюдая за тем, как пламя пожирает послание, потом повернуться к Бейкеру, который так и не ушёл.

– Что-нибудь ещё?

– Ваша сестра, сэр.

– Что с ней?

– Она здесь.

Он непонимающе уставился на Бейкера.

– По какому вопросу?

– Ты обещал мне прогулку в коляске, – объявила с порога младшая сестра.

Синтия Уэст была умной, смелой и совершенно неуправляемой, когда ей того хотелось. Без сомнения, вина лежала на самом Уэсте, поскольку он баловал её последние тринадцать лет, имея для этого все возможности. Синтия, как типичная молодая девушка, верила в то, что весь мир должен лежать и лежит у её ног.

И брат был частью того мира.

– Чёрт, – выругался он, – я забыл.

Она вошла, сняла накидку и села в маленькое кресло по другую сторону стола.

– Я так и думала, поэтому и пришла сама вместо того, чтобы ждать тебя дома.

– У меня сегодня выходят в печать три газеты.

– В таком случае, ты плохо спланировал день, раз пообещал мне прогулку сегодня.

Прищурившись, Уэст посмотрел на сестру.

– Синтия.

Она повернулась к Бейкеру.

– Он всегда такой раздражительный?

Бейкер знал, что лучше не отвечать на подобные вопросы, быстро поклонившись, он вышел из ситуации, покинув кабинет.

– Умный человек, – сказал Уэст.

Когда за секретарём закрылась дверь, сестра сказала:

– Знаешь, мне кажется, он меня недолюбливает.

– Скорее всего, – ответил Уэст, роясь в бумагах, которые принёс Бейкер. – Синтия, я не могу...

– Нет, – прервала она, – Ты уже трижды отменял наши планы. – Синтия встала. – Сейчас модный час. Я хочу побыть модной. В кои-то веки. Пойдём, Дункан. Уступи своей бедной незамужней сестре-старой деве.

– Незамужняя и старая дева - это синонимы, – ответил он, наслаждаясь её раздражением.

– Ты бы предпочёл "скучающую сестру-старую деву"?

Он покачал головой.

– Развлекать тебя - не моя работа. Сначала мне нужно развлечь добрую половину всей Британии.

Она подошла к окну кабинета.

– Будто у тебя нет сотен подчинённых, которые в состоянии проверить орфографию или что ты там делаешь целыми днями.

Уэст выгнул бровь.

– Дело не только в этом.

Она пренебрежительно махнула рукой.

– Да, я знаю. Сидя за этим столом, ты управляешь целой империей.

Уэст не любил хвастаться.

– Так и есть.

– В каждой твоей газете есть светские сплетни, а одна из них целиком посвящена скандалам. Прогулка по Гайд-парку в разгар сезона для тебя будет считаться деловой вылазкой.

– Она совершенно не имеет отношения к делам, – пояснил Уэст.

– Разве ты не должен позволить мне появляться на людях? Неужели тебя совсем не волнуют мои перспективы на брак? Ради бога, мне уже двадцать три. Я всё ещё не замужем!

– Ради бога, найди себе мужа. У меня здесь работают десятки подходящих холостяков. Выбери кого хочешь. Любого, кто придётся тебе по душе. Выбери Бейкера. Он хороший работник.

Она прижала руку к груди.

– Хороший работник. Моё сердце вот-вот остановится.

– У него все зубы на месте, и есть голова на плечах.

– Какие шикарные достоинства, ничего не скажешь.

– Не знаю, что вам женщинам нужно. – Джорджиану Пирсон не интересовало ничего, кроме титула.

Его не должно волновать, чего хочет та женщина.

Так, о чём шла речь?Ах, да. О Синтии.

Дункан махнул рукой в сторону двери.

– Выбери любого мужчину в этом здании. Только не заставляй меня сегодня выезжать на прогулку.

– Я уже подумываю согласиться, просто чтобы посмотреть, как ты передумаешь. – Она обернула накидку вокруг плеч. – Ты обещал, Дункан.

На мгновение сестра превратилась в ту пятилетнюю девочку, которую он посадил на лошадь восемнадцать лет назад, пообещав, что они отправятся в безопасное место, туда, где их жизнь станет лучше. Где они обретут силу.

Он сдержал те обещания.

И это обещание Уэст тоже сдержит.


Не прошло и часа, как они уже еле тащились по Гайд-парку в сутолоке лошадей и прогулочных колясок. Удачно названная, по мнению Уэста, Роттен-Роу[3] была заполнена толпами аристократов и землевладельцев, которые вернулись в Лондон, провести сезон. Они устали коротать скучную зиму в отдалённых уголках Британии и отчаянно нуждались в развлечениях, а именно в сплетнях.

Уэст кивнул графу Стэнхоупу, который подъехал к их коляске на великолепном чёрном коне.

– Милорд.

– Уэст. Я видел вашу передовицу в "Новостях Лондона" в защиту закона о производственных предприятиях. Хорошо написано. Дети не должны работать больше, чем мы.

– Дети вообще не должны работать, – ответил Уэст. – Но я счёл этот закон за первые проблески справедливости, надеюсь только, широкая огласка нашего с вами одобрения не отпугнёт тех, кто иначе мог бы нас поддержать. – Граф был известен своими страстными речами в Палате лордов.

Стэнхоуп рассмеялся.

– Только подумайте, сколько бы шуму мы могли навести, если бы вы баллотировались в Палату общин.

По парку пронёсся лёгкий порыв ветра, как будто сама вселенная знала правду, Уэст никогда не сможет претендовать на место в нижней палате парламента. Ему не будет позволено общаться с графами, если правда о его прошлом выплывет наружу, а в какой-то момент, на самом деле в любой, его секреты могут стать достоянием общественности. Потому что тайна остаётся тайной лишь до тех пор, пока в неё не посвящены двое.

И в его случае двое были посвящены.

– Слишком много шума, милорд.

Граф, видимо, уловил перемену в разговоре, приподнял шляпу и направился вниз по дороге.

Уэст с сестрой долго ехали молча, пока снова не подул ветер. Синтия решила разрядить обстановку. Придерживая огромную шляпу, она широко улыбнулась проезжающей мимо группе светских дам.

– Сегодня прекрасный день для прогулки в коляске, – жизнерадостно сообщила она.

– Сегодня пасмурно, и вот-вот пойдёт дождь.

Она улыбнулась.

– Это весенний Лондон, Дункан. На небе считай ни облачка.

Сощурив глаза, Уэст посмотрел на Синтию.

– Как получилось, что мы с тобой родные брат и сестра, а ты такая чертовски непрактичная?

– Ты считаешь меня непрактичной, а я - жизнерадостной. – Поскольку он не ответил, она продолжила: – Я полагаю, что боги улыбнулись тебе, когда подарили младшую сестрёнку.

Ничего подобного в тот момент не произошло. Но он всё ещё помнил день, когда его, покрытого смолой, с волдырями на юных руках, послали в прачечную, где, спрятавшись в углу на самодельном тюфяке из старых одеял, лежала мать, держа на руках крошечного младенца.

Воспоминания нахлынули без предупреждения.

"Давай, Джейми, подержи сестрёнку."

Так он и поступил, взяв маленький пищащий свёрток. Мать укутала ребёнка в рубашку хозяина, нуждающуюся в починке, так, что его было почти не видно.

"Он рассердится, что ты испортила его рубашку."

"Позволь мне о нём беспокоиться", – с грустью в глазах ответила мать.

Тогда он развернул рубашку, чтобы получше рассмотреть маленькое создание, с копной каштановых волос и самыми голубыми глазами на свете, которое именовалось его сестрой.

Он отогнал от себя воспоминание, пока мысли не зашли слишком далеко.

– Ты была похожа на гоблина.

Она перевела на него потрясённый взгляд.

– Не правда!

– Может, и нет. Возможно, ты больше напоминала старика, вся красная, в пятнах, как будто слишком долго была на солнце или пьянствовала.

Она рассмеялась.

– Что за жуткие вещи ты говоришь.

– Ты выросла и больше его не напоминаешь. – Он пожал плечом и тихо добавил, чтобы никто не смог его услышать: – Но, когда я впервые взял тебя на руки, ты на меня написала.

– Не сомневаюсь, что ты это заслужил! – возмутилась Синтия.

Уэст улыбнулся.

– Слава богу, и эту привычку ты переросла.

– Я начинаю думать, что мне не следовало звать тебя на прогулку, – сказала сестра. – Она совсем не такая приятная, как мне казалось.

– Значит, я достиг своей цели.

Она хмуро посмотрела на него, а потом её внимание привлекли две дамы в коляске впереди них. Они склонили головы, явно сплетничая.

– А теперь тихо. Эти двое, похоже, говорят о чём-то интересном.

– Ты ведь знаешь, что твой брат в курсе всех важных светских сплетен? Ты получаешь по меньшей мере три жёлтые газеты в неделю.

Она отмахнулась от его слов.

– Их неинтересно читать, если все остальные тоже являются подписчиками. Подъедь к ним поближе. И притворись, что мы разговариваем.

– Мы и так разговариваем.

– Да, но если ты действительно будешь говорить, я их не услышу. Так что притворись.

Грязная дорога была забита аристократами и мелкопоместными дворянами, все собрались здесь по той же причине, что и Синтия. Вся эта чёртова процессия двигалась со скоростью улитки, поэтому подслушать чужой разговор не составляло труда. Сплетни, которыми делились на Роттен-Роу, никогда особо не ценились, отчасти потому, что все на Роттен-Роу их уже где-то слышали раньше. Тем не менее он замедлил лошадей, чтобы сестра смогла расслышать дам, хотя ему совершенно был неинтересен их разговор.

– Говорят, что она положила глаз на Лэнгли, – проговорила одна из них.

– Он стал бы для неё удачным уловом, но я не думаю, что он захочет породниться с такой семьёй, – высказала мнение другая.

– С "такой семьёй", – последовал удивлённый ответ первой дамы. – Она сестра герцога Лейтона и родственница Ралстонов.

Внезапно Уэст очень заинтересовался разговором.

– Они говорят о леди Джор...

Он поднял руку, и Синтия замолчала. В кои-то веки.

– Возможно, у них и есть титулы, но они не должны иметь значения, если брать в расчёт всю историю целиком, герцогиня Лейтон - ходячий скандал.

– Её везде принимают, – заметила первая.

– Конечно, принимают. Она же герцогиня. И к тому же очень богатая. Но это не значит, что люди рады её видеть. Итальянка. Католичка. И незаконнорожденная.

– Какая ужасная женщина, – наклонившись ближе к Уэсту, прошептала Синтия.

Только многолетняя практика удержала Уэста от того, чтобы согласиться. Дама, о которой говорила сестра, была леди Холборн, злобная сплетница и ужасная по натуре женщина, если верить слухам. Беседовала она с леди Дэвис, не самой почётной гостьей на приёмах, но по сравнению с первой она казалась настоящей святой.

Конечно, ему было важно услышать, что они говорят о Джорджиане. Ведь он обещал выдать её замуж. Любое общественное мнение, которое он мог о ней услышать, может сыграть ему на руку.

Только по этой причине его волновал разговор двух дам.

Графиня Холборн продолжила:

– Смысл в том, что репутация девушки погублена. Каким бы титулованным именем она не обладала, у неё очень шаткая позиция в обществе. Ни один же мужчина не поверит, что она родила наследника от него. Эта женщина выставляет свою дочь напоказ в Гайд-парке, как будто девочка рождена в браке и не такая же дешёвка, как её мать... Какое оскорбление. Только посмотри на них…

Она здесь.

Ужасная женщина, – повторила Синтия.

Разговор дам затих, когда их коляска набрала скорость. Уэста больше не волновали сплетницы, он был слишком занят поисками предмета их разговора. Они сказали, что она здесь. С дочерью.

Уэсту вдруг очень сильно захотелось познакомиться с девочкой.

На дороге их видно не было, но толпы людей полностью загораживали обзор, рассуждал Уэст, хотя и отгонял эту мысль. Говоря себе, что сможет её разглядеть. Что если она здесь, неважно, в каком из своих костюмов, он её узнает.

Продолжая осматриваться по сторонам, он обернулся посмотреть, не едет ли она позади. Именно в этот момент его внимание привлекла вспышка ярко-синего цвета вдали от толпы. Уэст выдохнул, не догадываясь, что, оказывается, задержал дыхание. Конечно, Джорджиана держалась на расстоянии от аристократии. Не желая быть частью их мира.

Она стояла на небольшом возвышении за деревьями рядом с девочкой, за ними паслись две лошади, а позади серебрился Серпентайн. Они были поглощены разговором. Уэст долго наблюдал за ней, пока её дочь не сказала что-то, отчего Джорджиана рассмеялась. Весело. И задорно. Как будто вокруг не прогуливалась половина Лондона.

Та половина, которая могла помочь ей выйти замуж.

Уэст поймал себя на том, что ему не даёт покоя мысль, над чем она смеётся.

А потом он задумался, как бы самому её рассмешить.

Не сводя с Джорджианы глаз, он подъехал к обочине и вылез из коляски.

– Не хочешь познакомиться с предметом их сплетен? – спросил Уэст сестру.

Синтия явно удивилась.

– Ты её знаешь?

– Знаю, – ответил Уэст, обернув поводья вокруг коновязи и сойдя с грязной дороги на траву. Он двинулся вверх по склону туда, где прогуливалась Джорджиана, молча заклиная её не возвращаться к лошадям и не уходить, пока он до неё не доберётся.

Синтия спешила за ним, не отставая.

– Всё понятно.

Уэст бросил на неё быстрый взгляд.

– Что тебе понятно?

Сестра улыбнулась.

– Что она очень красива.

И не только.

– Я не заметил.

– Не заметил.

– Нет. – Всего неделю назад врать было куда проще.

– Ты не обратил внимания, что леди Джорджиана Пирсон, к которой ты так спешишь, белокурая, стройная и красивая...

Он замедлил шаг.

– Я не спешу.

– Ты не заметил, что леди, к которой ты только что так спешил, очень недурна собой, – уточнила она.

– Нет.

Он намеренно не встречался с ней взглядом, потому что не хотел увидеть в глазах сестры удивление и интерес, которые слышались в её словах.

– Понятно.

Господи, избавь его от сестёр. 

Глава 9

В случае пожара наша газета не советует вам полагаться на прыть лошадей виконта Голворта. Они никогда не бегают так быстро, как заявлено…

✵ ✵ ✵
Тем временем леди Д продолжает отдаляться от своего ужасного и совершенно неподходящего ей прозвища. В этом сезоне не случилось ни одного скандала, хотя, по правде говоря, автор даже несколько разочарован…

"Скандальная хроника".

27 апреля 1833 год.


– Объясни ещё раз, почему мы гуляем здесь, а не внизу со всеми остальными?

Джорджиана удивлённо посмотрела на дочь. Весь день они бродили по берегу Серпентайна, как делали каждый раз, когда Кэролайн приезжала в город.

Но сегодня они впервые вышли на люди после того, как Джорджиана появилась на брачном рынке. До этого Кэролайн ни разу не спрашивала, почему они гуляют здесь, а не по Роттен-Роу.

Джорджиана подумала, что ей следовало быть готовой к подобным вопросам. Кэролайн уже девять, в конце концов, девочки её возраста начинают понимать, что их мир наполнен не только удовольствиями. Это прерогатива исключительно аристократов. И поэтому, находясь так близко к толпе знати, Кэролайн не могла не спросить.

– Ты хочешь спуститься к остальным? – спросила Джорджиана, уклоняясь от прямого ответа. Она надеялась, что дочь ответит отрицательно. Если они с Кэролайн отправятся на дневную прогулку вместе с остальным Лондоном, ей не выдержать всех этих взглядов. Не вынести шёпота за спиной. Сплетен о дочери.

Находиться в пределах видимости уже было невыносимо.

– Нет, – ответила Кэролайн, отворачиваясь, чтобы рассмотреть толпу прогуливающихся внизу. – Просто интересуюсь, почему ты не хочешь присоединиться к остальным.

"Потому что я лучше проведу день, подвергаясь ритуальным укусам пчёл", – подумала Джорджиана. Но этого дочери она сказать не могла.

– Потому что мне больше нравится быть здесь с тобой.

Кэролайн бросила на неё недоверчивый взгляд, и Джорджиана поразилась прямодушию, написанному на её красивом, открытом лице, и не по годам зрелой мудрости, светившейся в её широко распахнутых глазах.

– Мама.

Джорджиана полагала, что сама стала тому причиной. Из-за неё Кэролайн никогда в жизни не вела себя так, как подобает в её возрасте, она всегда знала больше, чем положено ребёнку. Всё из-за скандала.

– Ты мне не веришь?

– Мне кажется, ты хочешь провести со мной день, но это не причина, по которой мы не спускаемся к остальным. Одно другое не исключает.

Последовала пауза, после которой Джорджиана сказала:

– Ты умна себе во вред.

– Нет, – задумчиво ответила Кэролайн. – Я умна во вред тебе.

Определённо. Поверишь, если я пообещаю прогуляться по Роттен-Роу в следующий раз, когда мы придём в парк?

– Поверю, – согласилась Кэролайн, – но я чувствую, что выполнение обещания зависит от того, вернёмся ли мы вообще в парк.

Джорджиана рассмеялась.

– Подловила.

Кэролайн улыбнулась, и они несколько минут шли молча, потом дочь спросила:

– Зачем тебе выходить замуж?

Джорджиана чуть не подавилась от удивления.

– Я...

– Это было в утренней газете.

– Тебе не следует читать газет.

Кэролайн кинула на неё насмешливый взгляд.

– Ты советовала мне читать газеты ещё до того, как я научилась читать. "Все достойные дамы читают газеты", не ты ли это говорила?

Попалась.

– Тебе не следует читать обо мне. – Джорджиана сделала паузу. – Как ты вообще поняла, что статья обо мне?

– Брось! Колонки сплетен специально пишут так, чтобы всё было очевидно. Леди Д, сестра герцога Л? С дочерью, мисс П? Вообще, я читала о себе.

– Так, – ответила Джорджиана, лихорадочно пытаясь придумать, что должна сказать ответственная мать. – О себе тебе тоже не следует читать.

Кэролайн посмотрела на неё своими блестящими зелёными глазами, такими понимающими и пытливыми одновременно.

– Ты не ответила на вопрос.

– На какой?

Кэролайн вздохнула.

– Зачем ты хочешь выйти замуж? И почему именно сейчас?

Она остановилась и посмотрела на дочь, не зная, что сказать, но понимая - промолчать не получится. Джорджиана никогда не лгала Кэролайн и не считала правильным начинать сейчас, особенно если учесть серьёзность вопроса. Она решила, что просто откроет рот и слова сами собой польются наружу. Возможно, не совсем ясный, но Кэролайн получит ответ.

Но, слава богу, ей не пришлось подбирать слова. Потому что позади лошади Кэролайн показался Дункан Уэст, который поднимался по склону.

Он стал её спасителем.

Снова.

У неё перехватило дыхание, пока она наблюдала за его приближением. Златокудрый Уэст выглядел так, будто купался в солнечных лучах даже в этот пасмурный день. Он был одет в серые брюки, накрахмаленную белую рубашку, галстук и тёмно-синее пальто, которое развевалось вокруг него, придавая ему сказочный вид.

Хотя Уэст всегда выглядел невероятно. Он двигался с такой уверенностью, словно никогда в жизни не оступался. Как будто мир просто подчинялся его воле.

Джорджиана была дочерью и сестрой самых могущественных герцогов Британии, а этот человек, не аристократ и даже не джентльмен, казался таким же всевластным, как и они. Если не больше.

Несомненно, именно поэтому её так к нему тянуло.

Хотя эта власть не должна была представлять для неё интерес. Она сама обладала ею в достаточной степени.

И все же её сердце бешено заколотилось. Чтобы заглушить его громкий стук, который, без сомнения, слышали все собравшиеся, она оживлённо проговорила:

– Уэст!

Кэролайн бросила на неё странный взгляд. Возможно, приветствие прозвучало слишком оживлённо.

Не обращая внимания на дочь, она посмотрела на девушку рядом с Уэстом. Мисс Синтия Уэст, сестра Дункана, младше его на десять лет, считалась очаровательной эксцентричной особой, избалованной братом.

– Леди Джорджиана, – поприветствовал Уэст и отвесил Кэролайн впечатляющий поклон. – И мисс Пирсон, я полагаю?

Кэролайн захихикала.

– Вы правильно предполагаете, сэр.

Он подмигнул девочке и выпрямился.

– Могу я представить вам мою сестру? Мисс Уэст.

Мисс Уэст присела в реверансе.

– Миледи.

– Пожалуйста, – сказала Джорджиана, – давайте без церемоний.

– Но вы ведь дочь герцога?

– Да, – ответила Джорджиана, – но...

– Она редко пользуется привилегиями, – вставила Кэролайн.

Джорджиана посмотрела на брата и сестру Уэст.

– Очень полезно иметь при себе девятилетнего ребёнка, чтобы завершать начатые мысли.

– Согласна, я подумывала о том, чтобы подыскать и себе одного, – со всей серьёзностью ответила Синтия.

– Я уверена, что мама с радостью одолжит меня на время. – Шутка Кэролайн вызвала у всех смех, и Джорджиана была чрезвычайно благодарна дочери за проявленную сообразительность, потому как не знала, что сказать Дункану Уэсту после последней их встречи, которая закончилась обнажением её груди.

Лицо бросило в жар, и Джорджиана прижала пальцы в перчатке к горящей щеке. Она посмотрела на Уэста, надеясь, что он этого не заметил.

Взгляд его тёплых карих глаз задержался на том месте, где она коснулась щеки.

Джорджиана отдёрнула руку.

– Чем мы обязаны вашему визиту? – Слова прозвучали резче, чем она планировала. Грубо. Синтия и Кэролайн удивлённо распахнули глаза.

Уэст проигнорировал её тон и ответил:

– Мы ехали в коляске и увидели вас. Я подумал, что лучше подойти к вам, чем медленно тащиться по Роттен-Роу ещё час.

– Мне казалось, что вам нравится медленно тащиться по Роттен-Роу. Разве это не даёт пищу для вашей работы?

– Ха! – вмешалась Синтия. – Дункану нет дела до слухов.

– Правда? – многозначительно спросила Кэролайн. – Тогда зачем вы их публикуете?

– Кэролайн, – по-матерински строго сказала Джорджиана, – как ты вообще узнала, что мистер Уэст издаёт газеты?

Кэролайн просияла.

– Достойные леди читают газеты. А там есть раздел, где перечислены все сотрудники. – Она посмотрела на Уэста. – Вы - Дункан Уэст.

– Да, это я.

Она долго не сводила с него взгляда.

– Вы не такой старый, как я себе представляла.

– Кэролайн! – вмешалась Джорджиана. – Нельзя так говорить.

– Почему?

– Всё в порядке. – Он улыбнулся её дочери, и Джорджиане не понравилось то, что она почувствовала в этот момент. По правде говоря, её начало слегка подташнивать – Я сочту это за комплимент.

– И правильно, – подтвердила Кэролайн. – Я думала, вы должны быть весьма преклонных лет. Учитывая, сколько у вас газет. Как вам это удалось? Титулованный брат помог?

В голове Джорджианы зазвенел тревожный звоночек, Кэролайн знала, что "Падший ангел" существует отчасти благодаря дяде Саймону. Уэсту незачем интересоваться причиной её расспросов.

– Кэролайн, достаточно.

– Жаль, что у нас нет титулованного брата, – вмешалась Синтия. – Всё было бы гораздо проще.

"Совсем необязательно", – хотела сказать Джорджиана, но прикусила язык.

– Ну если я не могу спросить его об этом, можно хотя бы спрошу, почему он публикует слухи, если они ему не нравятся?

– Нет, – ответила Джорджиана. – Мы не задаем пытливых вопросов.

– Но ведь он задаёт? Он же репортёр.

Боже упаси от мудрых не по годам девятилетних девочек.

– Она права, леди Джорджиана, я - репортёр, – подтвердил Уэст.

И от непристойно красивых тридцатитрёхлетних мужчин.

– Вот видишь, – сказала Кэролайн.

– Он просто проявляет вежливость, – ответила Джорджиана.

– На самом деле нет, – вмешался Уэст.

– Вы проявили вежливость, – твёрдо повторила Джорджиана, жалея, что не осталась сегодня дома. Она повернулась к дочери. – И тебе стоит взять пример. Что мы говорили по поводу поведения на светских мероприятиях?

– Это не совсем светское мероприятие, – возразила Кэролайн.

– Но очень похоже. Так что мы говорили?

Кэролайн нахмурилась.

– Избегать разговоров о распитии крови из черепов.

Воцарилось потрясённое молчание, которое почти мгновенно прервали Уэст и Синтия, рассмеявшись.

– О, мисс Пирсон. С вами очень весело! – наконец, проговорила сестра Уэста.

Кэролайн просияла.

– Спасибо.

– А теперь расскажи мне об этих прекрасных лошадках. Должно быть, ты очень хорошая наездница.

И, таким образом, Кэролайн ловко вышла сухой из воды, избежав последствий в виде выговора матери или смерти. У Джорджианы закружилась голова, её охватило ощущение, что они с Уэстом неспроста остались одни. Она не привыкла так быстро проигрывать.

Джорджиана скучала по своему клубу.

Она повернулась к Уэсту, который всё ещё улыбался.

– Распитие крови из черепов? – переспросил он.

Джорджиана отмахнулась от вопроса.

– Не спрашивайте.

Он кивнул.

– Будь по-вашему.

– Теперь понимаете, почему мне нужен муж. Она развита не по годам.

– Честно говоря, не понимаю. Она очаровательна.

Джорджиана усмехнулась.

– Вы явно не разбираетесь в светском обществе. – Он посерьёзнел, и ей вдруг показалось, что она сказала что-то не то и добавила: – Вам не приходится с ней жить.

– Вы забываете, что у меня есть эксцентричная сестра.

Этот эпитет идеально описывал Кэролайн.

– Скажите, разве джентльмены ищут себе в жёны эксцентричных женщин?

– Поскольку я не джентльмен, то не знаю.

В Джорджиане вдруг вспыхнуло какое-то незнакомое, но легко узнаваемое чувство. Чувство вины.

– Я не хотела... – начала она.

– Я знаю, – ответил он. – Но вы не ошиблись. Я не урождённый джентльмен, Джорджиана. И вам лучше об этом помнить.

– Вам хорошо удаётся играть его роль, – сказала она. Чистая правда, Уэст выглядел настоящим джентльменом и сейчас, и каждый вечер в её клубе. Он отменно справился с ролью, когда спас Джорджиану от скользкого, отвратительного Поттла. И все годы, предшествовавшие этому моменту, в течение которых он не сделал ей ни одного скабрезного предложения. Ни разу.

– Думаете? – небрежно спросил он, пока они шли позади Кэролайн и Синтии, чей разговор с каждой минутой становился всё оживлённее. – У меня хорошо получилось справиться с ролью, когда я схватил и чуть не раздел вас догола в казино?

Они прогуливались в общественном месте, в центре Гайд-парка. И для ничего не подозревающего случайного наблюдателя всё выглядело весьма прилично. Никому и в голову бы не пришло, что от его слов Джорджиану охватил пронизывающий жар, будто они снова оказались в полутёмном алькове.

Она старалась не смотреть на Уэста, боясь, что он поймёт, как на неё действует.

– Когда хотел зайти намного дальше? – тихо и многообещающе добавил он.

Ей хотелось того же. Она прочистила горло.

– Возможно, вы всё-таки не такой уж и джентльмен.

– Уверяю вас, я совершенно точно не джентльмен.

Джорджиана была уверена, что любой, кто увидит их сейчас, сразу поймёт, о чём идёт речь. Как же ей это нравилось! Какие же они оба бесстыдники! Она посмотрела на Серпентайн, пытаясь притвориться, что они обсуждают совершенно другую тему. Любую другую.

– Тогда кто же вы?

Некоторое время Уэст не отвечал, Джорджиана повернулась в его сторону и обнаружила, что он внимательно за ней наблюдает. Наконец, она встретилась с ним взглядом. Он не сводил с неё глаз целое мгновение. Одно, два. Десять.

– Я думал, вы поняли это, когда мы только встретились. Я законченный негодяй.

Сейчас так и было. И её это совершенно не волновало.

По правде говоря, Уэст начинал ей нравиться всё сильнее.

Они прошествовали дальше, следуя за его сестрой и её дочерью, огибая озеро Серпентайн. Последовало долгое молчание, которое вскоре она уже не могла выносить, гадая, о чём он думает. Надеясь, что Уэст сам расскажет. Надеясь, что он не станет этого делать.

Поэтому Джорджиана заговорила первой:

– Жена моего брата чуть не утонула в этом озере однажды.

– Помню. Ваш брат её спас, – тут же подхватил он.

С этого происшествия началась их бессмертная любовь. Та, что заканчивается не трагично, а счастливо.

– Полагаю, вы об этом писали.

– Возможно, – сказал Уэст. – Насколько я помню, в то время я владел только "Скандальной хроникой".

– Мы с Кэролайн только недавно обсуждали, что она всё ещё имеет значительное влияние.

Он повернулся и посмотрел на девушек.

– Да?

– Да. Как вы, должно быть, догадались, дочь читает жёлтую прессу.

Он улыбнулся.

– Как и все остальные лондонские девушки.

– Да, но большинство её сверстниц не узнают из газет, что их матери ищут мужа.

Он замедлил шаг.

– А.

– Вот именно.

– И что она сказала?

– Спросила зачем мне выходить замуж. И почему именно сейчас.

Синтия и Кэролайн уже отошли на достаточное расстояние, и Джорджиана с Уэстом остались один на один, хотя и на виду у половины Лондона. Вся её жизнь теперь проходила подобным образом. Да, она сама выбрала такую жизнь, но это не означало, что ей нравилась сложившиеся ситуация.

Хотя, если Джорджиана действительно останется наедине с Дунканом Уэстом, никто не знает, чем это может закончиться.

Какое-то время они шли в тишине, прежде чем Уэст спросил:

– И что вы ответили?

Джорджиана потрясённо на него посмотрела.

– И вы тоже? – Он пожал одним плечом в свойственной ему манере. – Знаете, вы всегда так делаете, когда хотите, показать, что вас не интересует ответ оппонента.

– Возможно, меня действительно не интересует ответ. Может быть, я спросил просто из вежливости.

– С каких это пор стало вежливо задавать личные вопросы? – спросила она. – Разве в своё время вы не выучили урок, который я только что преподала дочери?

– Насчёт распития крови из черепов, – застигнутая врасплох, Джорджиана рассмеялась. Уэст улыбнулся мимолётной улыбкой, которая отозвалась приятным ощущением внизу её живота. – Ну, как заметила ваша дочь, я - репортёр, – добавил он.

– Вы - газетный магнат, – поправила она.

Уэст снова улыбнулся.

– В душе я - репортёр.

Джорджиана не смогла сдержать ответной улыбки.

– Ах. Отчаянно нуждающийся в свежей истории.

– Не во всякой. Только в той, что о вас.

Слова повисли в тишине, удивив их обоих. Джорджиана пришла в замешательство. Неужели он действительно так думает? Неужели его действительно волнует её история? Или Уэст просто охотился за сведениями, которые она ему обещала? Его интересовала лишь плата за свои услуги "Ангелу"?

И почему её так волновали ответы на эти вопросы?

Он прервал череду вопросов, которые крутились у неё в голове, сказав:

– Но сегодня меня устроит ответ на вопрос Кэролайн.

Почему она хочет выйти замуж?

Джорджиана покачала головой.

– Существует множество причин, по которым мне следует выйти замуж.

– "Следует" не имеет отношения к желаниям.

– Это оборот речи.

– Вовсе нет. Мне не следовало вас целовать. Но мне очень этого хотелось. Это две большие разницы.

Она остановилась, слова не просто удивили. Они заставили её почувствовать желание. Джорджиана встретилась взглядом с горящими карими глазами Уэста.

– Вы просто... – Джорджиана замешкалась. – Нельзя так просто обсуждать подобные темы. Будто мы не в общественном месте. Не в Гайд-парке. В самый модный час.

– Самое идиотское название для послеполуденной прогулки, – сказал он, сменив тему, словно и не произносил слово "целовать" на виду у лондонской аристократии.

Возможно, ей пригрезилось.

– Скажите мне, Джорджиана. – Несмотря на то, что они шли друг от друга на почтенном расстоянии, олицетворяя идеальную картинку невинности, её имя на его губах показалось ей лаской. – Почему вы хотите выйти замуж?

Вопрос прозвучал тихо и естественно, Джорджиане ничего так не хотелось, как на него ответить, хоть это и не дело Уэста. Она начала с очевидного:

– Вы уже знаете. Мне нужен титул.

– Ради Кэролайн.

– Да. Ей нужна защита достойного титула. С вашей помощью она её получит, а вместе с ней, надеюсь, и будущее.

– И вы думаете, что Лэнгли станет достойным отцом.

Слова прозвучали так непринуждённо, с такой лёгкостью, Джорджиана практически не заметила, что за ними стоял главный вопрос, который ей задавали всю сознательную жизнь.

– Если ей повезет, то да.

Он кивнул, и они пошли дальше.

– Справедливое замечание. Но это всё касается Кэролайн. А как же вы?

– Я?

– Суть вопроса в том, Джорджиана, почему вы хотите выйти замуж?

Снова подул ветер, донося до неё аромат сандалового дерева и чего-то ещё. Чистый и абсолютно мужской запах, свойственный Уэсту. Позже она скажет себе, что именно этот аромат заставил её сказать правду.

– Потому что у меня нет другого выбора.

Правдивость этих слов её потрясла, и ей захотелось взять их обратно. Жаль, она не дала другой ответ, более смелый и бесстыдный. Своими вопросами Уэст обнажал её душу. Обнажал её уязвимые места. Несмотря на то, что Джорджиана являлась самым могущественным человеком в Британии, тем, кто правил под покровом ночи, при свете дня она оставалась обычной женщиной с никчёмными правами. И полным бессилием.

При свете дня она оставалась матерью дочери и нуждалась в помощи.

Конечно, всего этого Уэст не знал. Знал, что её репутация погублена, но не понимал, что Джорджиана может пострадать ещё больше. И даже, получив правдивый ответ, он не совсем его понял. Не став давить, Уэст задал новый вопрос:

– Почему именно сейчас?

Он уже спрашивал раньше. В ту ночь на балконе у Уоригтонов. Когда впервые встретил её в образе Джорджианы. Тогда она не ответила. Но теперь заговорила без промедления, посмотрев на Кэролайн впереди:

– Ей нужно больше, чем могу ей дать я.

Уэст выгнул бровь.

– Кэролайн живёт с вашим братом. Я думаю, что она ни в чём не нуждается.

Джорджиана долго смотрела на дочь, пока на неё не нахлынули невыносимые воспоминания.

– Нуждается. Она заслуживает иметь семью.

– Расскажите, что вы имеете ввиду, – тепло и мягко произнёс он, заставляя её желать оказаться где-то в совершенно другом месте, где она смогла бы свернуться калачиком возле него и поведать ему абсолютно всё.

– Сразу после Нового года я навещала её в поместье брата. – Домочадцы едва удостоили Джорджиану взглядом, они больше интересовались редким тёплым днём, выдавшимся зимой, чем своей эксцентричной тётушкой, которая частенько заявлялась в бриджах и сапогах.

Но Кэролайн заметила её появление.

– Она удивилась, увидев меня.

– Вы нечасто её навещаете?

Джорджиана замешкалась, снедаемая чувством вины.

– Поместье находится… далеко от Мейфэра.

– На противоположном конце света от вас.

– Именно. Ей одновременно понравилось и не понравилось, сквозившее в его словах понимание. – Что произошло?

Она хотела было объяснить, но вдруг подумала, что история может показаться простой. Неважной.

– Ничего особенного.

Он не принял такого ответа.

– Что произошло?

Она пожала плечом, надеясь, что этот жест скроет стыд от воспоминаний.

– Я думала, она будет рада меня видеть. Но вместо этого растерялась. Вместо того чтобы улыбнуться и броситься ко мне, она моргнула и спросила, что я здесь делаю.

Уэст шумно выдохнул, и ей показалось, будто это знак того, что он её понял, но не осмелилась на него взглянуть. Или спросить.

– Вопрос меня поразил. В конце концов, я её мать. Разве я не должна быть рядом? Разве моё место не возле неё? – Джорджиана покачала головой. – Я разозлилась. Не на неё, а на себя. – Она замолчала, погрузившись в воспоминания о том, как Кэролайн улыбнулась Джорджиане, словно постороннему человеку.

Так и есть. Она не мать своей дочери. Не в общепринятом смысле. Джорджиана так сильно боялась запятнать репутацию Кэролайн, что превратилась во второстепенного персонажа в жизни собственной дочери.

Но больше этому не бывать.

Для этого Джорджиана сделает всё от себя зависящее.

– Я никогда... – начала она. Уэст хранил терпеливое молчание. Несомненно, именно умение выжидать делало его таким замечательным репортёром. Наконец, Джорджиана продолжила: – Я никогда не чувствовала себя там дома.

Потому что ей там не место.

Они прошли ещё немного.

– Но это не значит, что вы не можете сделать то место своим домом.

– Для начала я должна этого захотеть.

Он всё понял.

– Разрываетесь между тем, что должны сделать, и тем, что хочется на самом деле.

– Она заслуживает иметь семью, – сказала Джорджиана. – Уважаемую семью. Дом. И... – она сделала паузу, обдумывая конец фразы, – даже не знаю. – Джорджиана задумалась, что может служить признаком нормальной семьи, и, наконец, договорила: – Кошку. Или что там есть у обычных девочек.

Фраза явно прозвучала глупо.

Но Уэсту так не показалось.

– Она необычная девочка.

– Но она могла бы ею стать. – "Если бы не я". Последнюю часть она не произнесла вслух.

– И вы думаете, что титул Лэнгли поможет.

Титул - это средство для достижения цели. Неужели он не понимает?

– Да, – ответила Джорджиана.

– Потому что Чейз не собирается на вас женится. – Слова неожиданно и неприятно удивили. Джорджиану осенило: Уэст злился на Чейза из-за неё.

– Даже если бы Чейз и собирался.

Он поднял руку, и она почувствовала в этом жесте раздражение.

– Только не говорите мне, что он не аристократ. Что не богат и не обладает властью. Иначе зачем держать его личность в секрете?

Она не произнесла ни слова. Боясь выдать себя.

– Он мог бы обеспечить вас всем, что вы ищете, но даже сейчас, когда Чейз держит вас в подвешенном состоянии, когда бросает на съедение волкам высшего общества, вы его защищаете.

– Не всё так просто, – ответила она.

– Значит, вы его любите. Но ни на секунду не сомневайтесь, что это он виноват в том, что у вас связаны руки. Чейз сам должен на вас жениться. Защитить, используя свою власть.

– Если бы он мог... – Она намеренно не договорила, надеясь, что он не услышит лжи в её словах.

– Он женат?

Джорджиана не ответила. Что она могла сказать?

– Конечно, вы мне не расскажете. – Уэст безрадостно улыбнулся. – Если так, то он просто осёл. А если нет...

– Что тогда? – поинтересовалась Джорджиана.

Уэст отвернулся и посмотрел на озеро, тихое и серебристое в апрельском свете. На мгновение ей показалось, что он не ответит.

– Если нет, то Чейз просто дурак. – Когда он встретился с Джорджианой взглядом, у неё перехватило дыхание. – В последнее время мне становится всё сложнее его терпеть.

– Женат он или нет, я не хочу выходить за него замуж, – сказала она и возненавидела эти слова. Потому что этим ответом она увековечила ложь. Что Чейз кто-то другой. Таинственный, могущественный человек, которому они оба обязаны.

– Нет, вы хотите выйти замуж за Лэнгли, – сказал Уэст.

"Я хочу тебя." Джорджиана прикусила язык. Откуда взялась эта мысль?

– Лэнгли - хороший выбор. Он - добрый, порядочный человек. – Безобидный.

– Титулованный, – добавил Уэст.

– И это тоже, – согласилась Джорджиана.

После продолжительного молчания он сказал:

– Знаете, если в списке значится лишь один кандидат, это не даёт право выбора. – Когда она не ответила, Уэст добавил: – У вас должен быть выбор.

Должен.

Но у неё его нет.

К концу сезона она выйдет замуж. Согласится Лэнгли на брак по своей воле или под давлением, но он на ней женится. Она выбрала его за качества характера. И потому что знала его секрет, которым без колебаний воспользуется в случае необходимости.

Не важно, что данная ситуация каким-то образом нарушала баланс между Чейзом, Анной и Джорджианой, и поэтому шантаж вызывал у неё брезгливость. Другого выхода не оставалось.

Выбор - это фарс.

Но прямо сейчас у неё он был. Уэст хотел её. Она хотела его. В этот момент у Джорджианы появился выбор.

Она могла выбрать Лэнгли и устроить свою жизнь навсегда... или выбрать Уэста и удовлетворить сиюминутное желание.

Или, возможно, она могла получить их обоих.

Почему бы не закрутить с Уэстом роман? Он был идеальным партнёром, знал её секреты, но не всю правду. Знал, что Джорджиана и Анна - одно лицо, знал, почему она ищет мужа и играл важную роль в поисках. Джорджиана почувствовала невероятную свободу при мысли о том, что может сделать выбор в его пользу. Сейчас. До того как у неё не останется вариантов, кроме как выбрать другого.

Внезапно всё стало предельно ясно.

– У вас есть содержанка?

Джорджиана ужаснулась тому, как безыскусно прозвучал вопрос. Что случилось с Анной? Куда делась самая известная лондонская куртизанка? И что ещё важнее, куда подевался всемогущий и самоуверенный Чейз?

Ей захотелось броситься в Серпентайн.

Почему этот человек так ужасно на неё действует?

Он удивлённо приподнял брови, но, к счастью, подавил явно непреодолимое желание высмеять её манеру подачи.

– Нет.

Она кивнула и продолжила идти вдоль берега озера.

– Я спрашиваю только потому, что не хочу... переходить границы.

Почему слова давались так тяжело?

Потому что Уэст пристально за ней наблюдал. Джорджиана видела это краем глаза. Если она, наконец, произнесёт эти проклятые слова, то он будет разглядывать её гораздо пристальнее.

От этой мысли лучше не стало.

– Сделайте одолжение, леди Джорджиана, перейдите границы. И не сдерживайтесь.

Она перевела дыхание. Сейчас или никогда. Двинуться вперёд или навсегда застрять на одном месте.

– Предлагаю заключить соглашение. Недолгосрочное. В противном случае это было бы неразумно. И неуважительно.

И абсурдно, потому что любые длительные отношения с Дунканом Уэстом, наверняка, закончатся тем, что она будет желать большего, чем следует.

Опять эти обязательства.

– Продолжайте, – только и сказал Уэст.

Она остановилась. Повернулась к нему. Джорджиана старалась вести себя как хозяйка одного из лучших мужских клубов Лондона.

– Вы сказали, что хотите меня поцеловать.

– Разве я неясно выразил свои желания?

От этих слов её бросило в жар. Она попыталась не реагировать.

– Ясно. И вы хотите заняться со мной и другими вещами.

Его взгляд потемнел.

– Множеством других вещей.

Ответ оказал странное влияние на её тело.

Джорджиана кивнула.

– Тогда я предлагаю ими заняться.

Уэст выгнул золотистую бровь.

– Правда?

Её охватило смущение, но она пересилила себя.

– Да. У вас нет содержанки. У меня тоже.

Заявление потрясло Уэста.

– Уж я надеюсь.

Она склонила голову набок и заговорила с апломбом Анны, ощутив прилив уверенности теперь, когда предложение было сделано.

– Не вижу причин, почему бы мне не вступить с вами в связь, пока я не выйду замуж за Лэнгли. Естественно, наши отношения должны оставаться тайными.

– Естественно.

– Думаю, вы мне вполне подходите.

– В качестве содержанки?

– Я же не могу назвать вас "содержанцем".

Его потрясение усилилось. Это было очевидно. Джорджиана наслаждалась моментом, особенно когда он сказал:

– Я уверен, что должен оскорбиться.

Она рассмеялась, внезапно почувствовав свободу от такого открытого разговора.

– Мистер Уэст, я вовсе не нежный цветок. Разве не вы сказали, что у меня должен быть выбор?

Он прищурился.

– Я имел в виду выбор на долгосрочную перспективу.

– На долгосрочную перспективу я уже выбор сделала. А теперь делаю выбор на ближайшее будущее, – сказала она, подходя ближе к Уэсту. Джорджиана понизила голос до шёпота и добавила: – И я выбираю вас.

При этих словах он дёрнулся, и на мгновение Джорджиане показалось, что он сейчас схватит её в объятиях. Она не стала бы сопротивляться. Уэст остановился, вероятно поняв, что они находятся в публичном месте. Но от этого момент не потерял своего очарования. Джорджиана никогда не общалась с мужчиной, который хотел бы её так сильно, но продолжал сопротивляться.

Она улыбнулась.

– Я так понимаю, вы согласны.

– При одном условии, – ответил Уэст, скрестив руки на груди и повернувшись спиной к ветру, дувшему с озера. Защищая её от холода.

– При каком?

– Пока вы спите со мной, вы не спите с ним.

С Чейзом.

Выполнить это условие будет легко.

– Согласна.

Уэст явно насторожился из-за того, как легко она приняла его предложение. Джорджиана испугалась, что выдала слишком много. Но потом заметила, как на его лице отразилось недоверие.

Он думал, что она была женщиной Чейза.

Его реакция не должна её расстраивать. Её не должно раздражать, что он ей не доверяет. Не верит. В конце концов, она лгала, даже когда говорила ему правду.

Но Джорджиана расстроилась. Потому что больше всего на свете хотела, чтобы их отношения стали чем-то правдивым. Она попыталась начать снова, приготовившись его переубедить:

– Мы не...

– Я согласен, – прервал её Уэст.

Джорджиану охватило облегчение.

– Начнём завтра ночью, – сказал он.

Облегчение превратилось в желание.

– Я... – начала она, но он снова не дал ей договорить.

– Контролировать отношения буду я.

Его слова вызвали у неё лёгкую дрожь, хотя она и сказала себе, что не собирается уступать ему главенствующую роль.

– Это была моя идея.

Он хрипло рассмеялся.

– Уверяю вас, эта идея пришла мне в голову задолго до вас.

Уэст окликнул сестру, которая тут же обернулась. Он указал на коляску, и Синтия передала поводья лошади Джорджианы Каролине, и направилась к двухколёсному экипажу. Затем Уэст снова повернулся к Джорджиане и повторил:

– Контролировать отношения буду я.

Её брови сошлись на переносице.

– Меня это не сильно волнует.

Его губы дрогнули в лёгкой улыбке.

– Обещаю, что будет.

С этими словами он откланялся и направился вниз по склону.

– Мистер Уэст, – позвала Джорджиана, не зная, что хочет сказать, но твёрдо уверенная, что хочет ещё раз ощутить на себе его взгляд.

Он обернулся.

– Учитывая последний поворот событий, я думаю, вам следует называть меня Дунканом?

Дункан. Называть его по имени казалось слишком интимным. Даже после того предложения, которая она ему сделала. А, возможно, именно из-за него. Боже. Она сделала ему предложение. Назвался груздем - полезай в кузов.

– Дункан.

Он медленно и хищно улыбнулся.

– Мне нравится, как моё имя звучит на ваших устах.

На её щеках вспыхнул румянец, который она попыталась прогнать усилием воли. Но тщетно. Один уголок его рта приподнялся в улыбке.

– И мне нравится ваш румянец. В нём нет ничего от Анны. Ничего фальшивого.

Она покраснела ещёгуще.

Возникало ощущение, что он знает о ней слишком много. Что видит слишком ясно.

Она попыталась придумать, о чём ещё его спросить, что могло уравновесить их положение.

– Где ты жил? До того как приехал в Лондон?

Он замер, Джорджиана с удивлением обнаружила, что вопрос почему-то выбил его из колеи. Постоянно имея дело с правдивыми сведениями и ложью, она догадалась, что в его прошлом не всё так чисто. Уэст инстинктивно пытался что-то скрыть.

– В Саффолке.

Не ложь, но и не вся правда.

Но больше вопросов ей не удалось задать.

– Завтра ночью, – сказал он, не дав ей возможности отказать.

Она кивнула, одновременно предвкушая и страшась этого момента.

– Завтра ночью.

Он повернулся и пошёл прочь, а Джорджиана осталась наблюдать за тем, как его длинные ноги сокращают расстояние между ним и сестрой, которая уже находилась на полпути к коляске. Завтра вечером.

Что она наделала?

– Мама? – прервала её размышления Кэролайн. Джорджиана посмотрела на дочь, которая стояла в нескольких ярдах и держала на поводе обеих лошадей.

Джорджиана вымученно улыбнулась.

– Пойдём обратно? Ты нагулялась?

Кэролайн посмотрела на удаляющегося Уэста, о котором Джорджиана отказывалась думать как о Дункане, сочтя это слишком интимным, а затем снова перевела взгляд на мать.

– Пойдём.

Она выйдет замуж за другого мужчину. Подарит Кэролайн тот мир, ту возможность, которые заслуживает дочь. Неужели Джорджиана не достойна минутки удовольствия?

Какой от этого будет вред? 

Глава 10

У нашей газеты есть все основания полагать, что некий обедневший лорд начал проявлять интерес к леди с внушительным приданым. Хотя мы не можем подтвердить планы того самого лорда, мы с уверенностью заявляем, что наша пара провела четверть часа на тёмном балконе несколько дней назад. Нас заверили, что, хотя лорд Л вёл себя, как безупречный джентльмен, ему не придётся долго им оставаться.…

✵ ✵ ✵
В самом деле, существует не так много пар, которых мы обожаем так же, как маркиза и маркизу Р. Вот уже больше десяти лет мы наблюдаем за тем, как они строят друг другу глазки, наша газета никогда не устанет подмечать такое открытое проявление чувств. Ходят слухи, что они даже фехтуют вместе…

Колонка светской хроники в "Еженедельнике Британии",

29 апреля 1833 год.


Статьи возымели эффект.

Джорджиана станцевала на балу у Бофетерингстонов с пятью потенциальными женихами, включая трёх обедневших охотников за приданым, древнего маркиза и графа сомнительного происхождения. А вечер ещё далеко не закончился.

Теперь, когда оркестр сделал перерыв, она стояла у стола с закусками в дальнем конце зала вместе с виконтом Лэнгли, без сомнения, в ожидании, когда вновь заиграет музыка, и они смогут потанцевать, а она сможет сделать следующие шаги на пути к роли виконтессы.

Возможно, такое внимание ей обеспечил герцог Лейтон, который задействовал все силы, чтобы выдать сестру замуж. Он тоже присутствовал на балу со своей герцогиней, как и её многочисленная семья, включающая маркиза и маркизу Ралстон, лорда и леди Николас Сент-Джон.

Или, возможно, помогли владельцы "Падшего ангела", которые тоже заглянули на бал, хотя их поддержка требовала меньшей публичности. Но тем не менее они присутствовали, что стало настоящим чудом, поскольку маркиз Борн и граф Харлоу не выносили светских приёмов. И всё же мужчины рассредоточились по залу, как безмолвные часовые.

Или всё дело в их новоиспечённых жёнах, каждая из которых обладала своей уникальной силой. Скандальные особы и одновременно идеальные представительницы высшего общества являлись новым поколением аристократии.

Могло помочь всё, что угодно, но Уэст знал истинную причину.

Всё дело в газетных статьях.

И он не понимал, как к этому относиться.

Уэст наблюдал за всеми и в частности за леди Бофетерингстон, склонной к сплетням уважаемой матроной, которая подняла лорнет и бросила внимательный взгляд в сторону Джорджианы. Опустив его после долгой паузы, леди Би кивнула, а затем повернулась к своим достопочтенным подругам, без сомнения, собираясь обсудить новое пополнение в своём бальном зале.

Примечательно, что Джорджиана всё-таки нуждалась в поддержке Уэста, ведь в её окружении было множество лордов и леди, которые сами обошли мириады ловушек на своём скандальном пути к признанию обществом. Но в мире нет никого опаснее окутанной скандалом незамужней женщины.

Так было, когда Ева попробовала яблоко, когда Иезавель раскрасила лицо, когда Агар возлегла с Авраамом.

Уэст увидел, как Джорджиана подняла бокал и отпила шампанское. Опустив его, она улыбнулась своему спутнику, и Уэст представил себе, как на её губах блестит игристое вино, как она его слизывает.

Уже прошло несколько дней с тех пор, как они поцеловались, но её вкус не забылся, и каждый раз, когда он о ней думал или мельком видел, то отчаянно желал, чтобы этот бал поскорее закончился, и наступила ночь. Уэст просто-напросто выжидал, когда сможет, наконец, прикоснуться к Джорджиане.

Лэнгли взял её под локоть и повёл в центр бального зала.

Виконт начинал раздражать Уэста.

Уэста раздражали его добродушные улыбки, безупречно сшитые сюртуки и отглаженные галстуки. Раздражала его манера поведения, словно ему здесь было самое место, в этом мире и, возможно, рядом с этой женщиной. И не важно, что подобные мысли казались в высшей степени иррациональными, поскольку Лэнгли здесь действительно было самое место.

А ещё Уэста очень раздражало то, как виконт танцует. Его грация и плавные движения. И то, как Джорджиана улыбается, поднимая на него глаза, пока они кружатся по залу.

"Нет, – хмуро поправил себя Уэст, – она не поднимает на него глаза." Потому что Лэнгли одного с ней роста.

Он изо всех сил старался не морщиться. Но ему не нравилось, какую красивую пару они составляли. Как легко было поверить, что они идеально друг другу подходят.

Как просто представить красивых детей, которые у них родятся.

Хотя, какое ему дело до их детей.

Взгляд Джорджианы нашёл его, и Уэст испытал внезапное удовольствие. Сегодня она была прекрасна. Даже в свои двадцать шесть лет она выделялась на фоне большинства присутствующих дам. Джорджиана буквально сверкала в свете свечей. Пока Лэнгли кружил её в танце, шёлковое платье поблёскивало, золотистые кудри касались того места, где её длинная шея встречалась с плечом. Там, где она пахла ванилью и собой. В следующий раз, когда они останутся наедине, он прикоснётся к тому местечку языком.

Уэст кивнул ей, и, покраснев, Джорджиана мгновенно отвела взгляд. Уэсту захотелось ликовать. Она его желала. Почти так же сильно, как и он её.

И сегодня ночью они оба получат своё.

Ему не терпелось к ней прикоснуться. Он почти ни о чём другом не мог думать с тех самых пор, как она повернулась к нему в парке и сказала: “Я выбираю вас”. Господи, в тот момент Уэсту захотелось поднять её на руки, отнести в ближайшую рощицу деревьев и уложить обнажённую на землю, с благоговением возлюбив каждый дюйм её тела. И чёрт с тем миром, в котором она родилась и в котором выбрала жить.

“Я выбираю вас”.

Неважно, что она, вероятно, говорила те же самые слова дюжине других мужчин в своей жизни. Что, вероятно, знала их силу и мастерски ею владела.

Когда Джорджиана сказала их ему, она немедленно завладела Уэстом. Его переполняли дюжины идей, как именно он намеревался сделать её своей. Его желания были поистине примитивны. Он желал ею обладать. Всецело.

И сегодня ночью он её получит.

– Ты получил мою записку?

При этих словах он напрягся и повернулся к графу Тремли, который каким-то образом оказался рядом с ним.

– Получил.

– Ты не напечатал статью, которую мы обсуждали.

Про войну в Греции. Тремли поддерживал врага.

– Я был занят.

– Азартные игры и посещение светских мероприятий не относятся к важным делам. Я не люблю, когда меня игнорируют. Тебе не мешало бы это запомнить.

Слова разозлили Уэста, но он знал, что граф специально напрашивается на драку.

– Я внимательно слушаю.

– Потому что одно моё слово, и все эти люди с радостью придут посмотреть, как тебя повесят.

Ненавистный факт оставался фактом. Независимо от причин его поступка, независимо от результата последующих действий, независимо от власти, которой он теперь обладал как газетный магнат, Уэст не был частью этого мира.

И никогда не будет.

Он отогнал мысль, снова повернувшись к танцующим, и притворился, что ему небезразличен этот мир, который никогда не станет ему родным. Как делал последние десять лет.

– Чего ты хочешь?

Он задал вопрос в тот момент, когда мимо прошла группа молодых людей, без сомнения, в поисках карточного стола, чтобы скоротать время на балу, на который их заставили пойти матери. Некоторые из них повернулись, чтобы поприветствовать Тремли и Уэста, не находя ничего странного в том, что эти двое оживлённо беседовали.

Оба они занимали важные посты. Тремли - советник короля Вильгельма, Уэст - газетчик, которому была признательна добрая половина общества. И лишь один человек мог с ними соперничать.

Тот самый, о котором пришёл поговорить Тремли.

– Мне нужен Чейз.

Уэст рассмеялся.

– Не вижу в этом ничего смешного, – сказал Тремли.

Уэст выгнул бровь.

– Тебе нужен Чейз.

– Нужен.

Он покачал головой.

– Как и всему остальному миру.

Тремли ухмыльнулся.

– Возможно, но у всего остального мира нет тебя.

Это было правдой. В течение десяти лет Уэст передавал Тремли сведения о членах высшего общества в качестве платы за молчание графа о его прошлом. Об их общем прошлом.

И с каждым днём каждая крупица информации, которой он делился и печатал, постепенно убивала Уэста. Он отчаянно хотел выбраться из-под влияния этого злобного человека. Отчаянно нуждался в сведениях, которые даруют свободу.

Годы практики не дали Уэсту выпустить наружу ярость и безысходность, которые бурлили в нём всякий раз, когда появлялся Тремли.

– Зачем тебе Чейз?

– Будет тебе, – сказал Тремли тихим, почти дразнящим голосом. – В Лондоне есть только два человека, которые обладают властью, сравнимой с моей. Один из них в моём распоряжении. – При этих словах Уэст сжал кулаки, но Тремли продолжил: – Другой - Чейз.

– У меня недостаточно власти, чтобы напасть на след Чейза.

Тремли рассмеялся холодным и полным ненависти смехом.

– Мне нравится, что ты думаешь, будто у тебя есть выбор. Он проявил интерес к моей жене. Я не люблю, когда мне угрожают.

При мысли о том, как Тремли обращался со своей женой, Уэста охватил гнев.

– Чейз не единственный, кто может тебе угрожать.

– Ты же не себя имеешь в виду. – Когда Дункан не ответил, граф продолжил: – Ты не сможешь погубить меня, Джейми.

Давно позабытое имя, произнесённое тихим шёпотом, встревожило Дункана. Ему не терпелось уничтожить самодовольного графа. Он был готов на всё ради информации, которую леди Тремли предложила в качестве вступительного взноса в клуб.

Он перевёл дыхание, напустив на себя спокойный вид.

– Думаешь, я не искал Чейза сам? Думаешь, я не знаю, насколько хорошо его разоблачение повлияет на продажи газет? Хотя я и польщён твоим доверием, но уверяю, даже у меня нет возможности получить доступ к Чейзу.

– Но у шлюхи он есть.

Это слово задело за живое, и только присутствие всего высшего света удержало Уэста от того, чтобы заехать кулаком по самодовольному лицу графа.

– Понятия не имею, о ком ты.

– Ты бываешь очень утомительным, – вздохнул граф, изображая интерес к танцующим парам. – Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Женщину Чейза. Теперь, по-видимому, им брошенную. И доставшуюся тебе.

Уэст напрягся от того, как Тремли отозвался о ней, будто она была никому не нужной дешёвкой, которую швыряли туда-сюда, как безделушку.

Ради всего святого, она же дочь герцога.

Но Тремли не знал об этом. Как и не знал весь остальной Лондон.

– Нет смысла это отрицать, – проговорил граф. – Половина высшего света видела, как ты несколько дней назад затащил её в укромный уголок в казино. Я слышал три разные истории, в которых говорится, что Ламонт наткнулся на тебя под её юбками. Или это она была у тебя в штанах?

Ему хотелось зарычать от гнева. Если бы кто-то другой осмелился заговорить с ним в такой манере, Уэст бы его уничтожил. Заставил страдать целую неделю от побоев. И всю оставшуюся жизнь от его публикаций.

Но Тремли был в безопасности, потому что Уэст помнил, как в прошлом тот воспользовался его гневом. И как выиграл.

И поэтому вместо того, чтобы избить графа до полусмерти, Уэст сказал:

– Не стоит так отзываться о леди.

– Ого, она теперь леди? Шлюха, – он сделал ударение на грубом выражении, – должно быть, обладает впечатляющими навыками в постели, раз ты так высоко о ней отзываешься. – Тремли оглянулся на Уэста. – Мне всё равно, что ты с ней делаешь. Но она прежде всего шлюха Чейза. И ты узнаешь для меня его личность.

Однажды он уничтожит этого человека и поистине испытает блаженство.

Граф словно прочитал его мысли.

– Ты ведь ненавидишь это всё? – спросил он, внимательно глядя на Уэста. – Ты ненавидишь меня за то, что я имею над тобой такую власть. Что одним пальцем могу тебя погубить. Что ты мне обязан. Пожизненно.

Не то слово. Уэст испытывал к Тремли чувства намного сильнее ненависти.

– Пожизненно - слишком долгий срок.

– В самом деле, ты сам убедишься в истинности этого утверждения, если тебя когда-нибудь разоблачат. Мне говорили, что пожизненный срок в тюрьме тянется неимоверно долго.

– А если я не смогу установить его личность?

Тремли отвернулся, и Уэст проследил за его взглядом, который прошёлся по представителям высшего света, отыскав жену в толпе танцующих. Уэст заметил, что вокруг глаза дамы проступало пожелтевшее пятно. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, куда на самом деле смотрит Тремли. Партнёр графини развернул её, и позади них показалась пара. Женщина.

Синтия.

– Она красивая девушка.

Кровь Уэста застыла в жилах.

– Ты не смеешь вмешивать её в наши дела. Таков был уговор.

– Был. И до сих пор остаётся. В конце концов, бедняжка не знает правды о своём идеальном брате, ведь так? Что ты сделал? Что ты забрал?

Угроза была блестяще продумана. Уэст не решился посмотреть на графа. В противном случае он не мог ручаться, что не нападёт на мерзавца. Поэтому он внимал его словам.

– Было бы жаль, если бы ей рассказали правду. Что она тогда о тебе подумает? О своём безупречном брате?

Идеальная угроза. Ни в коем случае не пустая. Тремли покушался не на будущее Уэста. И этой угрозы было вполне достаточно, чтобы держать его под каблуком у графа, которому даже не требовалось прибегать к своему основному шантажу.

Он не угрожал раскрыть секреты Уэста.

Он угрожал рассказать тайны Синтии.

– Не получится спасти всех женщин в мире, Джейми.

Уэст закипел от злости.

– Когда-нибудь я тебя уничтожу. Я сделаю это не только ради себя, но ради всех, кого ты посмел обидеть, – мрачно пообещал он.

Тремли ухмыльнулся.

– Настоящий герой. Сражаешься с ветряными мельницами. Но ты остаёшься тем мальчиком, которому меня не победить. – Он специально произнёс эти слова, чтобы заставить Дункана почувствовать себя беспомощным. – Мне всё равно, сколько у тебя денег или влияния, Джейми, я под защитой короля. Ты на свободе только благодаря моей благосклонности.

Дункан вновь превратился в разъярённого и жаждущего драки ребёнка. Который отчаянно желал победить. Который так отчаянно нуждался в другой жизни, что был готов её украсть.

Уэст ничего не ответил.

– Так я и думал, – сказал Тремли и ушёл.

Уэст наблюдал, как он подошёл к молодой девушке, дочери герцога, только что вышедшей в свет, и пригласил её на танец. Она улыбнулась и приняла предложение, присев в глубоком реверансе, зная, что танец с графом Тремли, советником короля Вильгельма, только вознесёт её в глазах общества.

Ирония заключалась в том, что аристократы не замечали среди себе подобных отбросов, только их титул.

Ему нужно было выяснить, что Чейзу известно о Тремли.

Немедленно.

Она слишком много выпила.

Что не входило в её планы. Всё произошло достаточно неожиданно. В самом деле, она могла пить виски с представителями сливок общества. И спокойно пила виски с представителями сливок общества.

Но сегодня она выпила слишком много шампанского. А шампанское, как хорошо всем известно со времён Марии-Антуанетты, благоухает, как духи, но, когда его выпьешь, превращается в нечто совсем иное.

"Или Мария-Антуанетта не имеет отношения к шампанскому", – задумалась Джорджиана.

Это не важно. А важно то, что после чрезмерно выпитого шампанского ей придётся танцевать. А позже её ждёт ещё одно приключение.

Долгожданное приключение. С Дунканом Уэстом.

Приключение, о котором она сама попросила.

И Джорджиана боялась сделать что-нибудь неправильно.

Но все эти мысли подождут. Сейчас нужно сосредоточиться на танце.

Слава богу, что виконт Лэнгли - превосходный танцор.

Сей факт не вызывал удивления, виконт имел прекрасное воспитание, он был обаятельным, весёлым и всегда охотно поддерживал разговор. Но Джорджиана недоумевала, как у Лэнгли получалось кружить её по бальному залу ни разу не оступившись, учитывая, что в своём нынешнем состоянии она не могла считаться идеальной партнёршей.

Джорджиана не могла припомнить другого столь атлетичного партнёра.

Раньше она всегда с радостью с ним вальсировала, но сегодня этому мешало шампанское, которое Джорджиана никогда бы не стала пить в таких количествах, если бы не была так чертовски сосредоточена на другом мужчине, который не танцевал. И действительно, Дункан Уэст не покидал своего места в конце бального зала с тех пор, как час назад прибыл в Бофетерингстон-Хаус, что затрудняло наблюдать за ним, не будучи пойманной.

Тем не менее она встретилась с ним взглядом. В животе защемило от нахлынувшего волнения.

Вот и наступил завтрашний вечер.

"Контролировать отношения буду я".

Вспомнив его многозначительные слова, сказанные накануне, Джорджиана покраснела. И с трудом отвела взгляд.

Господи. Возможно, сделав такое дерзкое, наглое предложение, она совершила ужасную ошибку. Но деваться некуда.

Никогда ещё она так сильно не желала и не боялась чего-то одновременно.

– Что вас так заинтересовало в Дункане Уэсте?

И все чувства, судя по всему, были написаны у неё на лице.

Она перевела взгляд на лорда Лэнгли, изобразив удивление.

– Милорд?

Лэнгли приветливо улыбнулся.

– Я не лишён наблюдательности.

Она покачала головой.

– Не понимаю, о чём вы.

Он приподнял брови.

– Своими протестами вы только усугубляете ситуацию. – Они сделали очередной поворот в танце, что позволило ей собраться с мыслями. Он не стал дожидаться, пока она подберёт нужные слова, и продолжил: – Полагаю, всё дело в благодарности?

– Милорд? – На этот раз ей не пришлось ничего изображать. Дункан Уэст заставлял её нервничать, просто дыша. Почему она должна быть ему за это благодарна?

– Он привлекает внимание высшего света к вашим положительным качествам и прекрасно с этим справляется. – Виконт самоуничижительно улыбнулся. – Полагаю, когда Уэст закончит, вы не удостоите меня и взглядом.

Похоже, она недооценила Лэнгли.

– Сомневаюсь, милорд, – сказала она. – Ведь это вы, кто снизошёл до меня.

Он улыбнулся.

– У вас прекрасно получается.

– Что получается?

– Заставить меня поверить, будто я - выгодный жених.

– Вы и есть выгодный жених, – решительно заявила Джорджиана.

Он улыбнулся, и она разглядела скрытую иронию. Точнее, Чейз разглядел иронию.

– Вовсе нет. Я нищий. И едва могу позволить себе покупать обувь.

Она театрально опустила глаза на его туфли.

– Они отполированы и прекрасно выглядят, если не считать дырок. – Лэнгли рассмеялся, Джорджиана добавила: – Милорд, люди говорят, что я обеднела, но совсем в другом смысле, и это не так легко исправить.

Он внимательно на неё посмотрел.

– Значит, я должен быть благодарен, что обладаю титулом?

– Я бы была, – слова вырвались случайно. Прежде чем она успела осознать, как разнообразно и непристойно их можно интерпретировать. – Я не имела в виду...

Лэнгли улыбнулся.

– Я понял, что вы имели в виду.

Джорджиана покачала головой.

– Вряд ли. Я просто хотела заметить, что многие с радостью поменялись бы с вами местами.

– Имеете в виду кого-то конкретно? – ухмыльнулся он.

Её взгляд снова скользнул поверх его плеча, туда, где в толпе сверкала золотистая шевелюра Дункана Уэста, благодаря росту его было просто заметить. Джорджиана задумалась, купил бы он себе титул, если бы мог.

Если бы только у него был титул...

Она пресекла подобные мысли.

– Боюсь, что нет.

– Ага, – изрёк виконт. – Значит, вы признаёте, что титулы зря так сильно нахваливают.

Джорджиана улыбнулась.

– Но они кажутся необходимым условием и влекут за собой определённые обязательства.

– И я не должен был брать на себя эти обязательства, – задумчиво произнёс он.

– Чёртовы дальние бездетные родственники, – сказала она и тут же поднесла руку ко рту, чтобы остановить вырвавшиеся слова.

Он громко рассмеялся, чем привлёк внимание других танцующих.

– Вы не так просты, как кажетесь, леди Джорджиана.

Она подумала о досье в своём кабинете. Её охватило неприятное чувство вины при мысли, что ей, возможно, придётся им воспользоваться, чтобы завоевать Лэнгли. Глядя на него, Джорджиана улыбнулась.

– Как и вы, милорд.

Он замолчал, и она задумалась, понимает ли виконт, о чём идёт речь. Догадывается ли, что ей всё известно. И она готова воспользоваться информацией в случае необходимости.

Её взгляд метнулся в сторону Уэста, который всё ещё не покидал своего места, на этот раз в компании мужчины.

Тремли.

Неделю назад она едва ли обратила бы внимание на их разговор, но сейчас что-то показалось ей странным в том, как неестественно Тремли улыбался, и в странной напряжённой позе Уэста.

Она задолжала Уэсту сведения о Тремли, полное досье секретов, которыми поделилась его жена. Но теперь, глядя на пару беседующих мужчин, Джорджиана удивилась их связи. Почему он так интересуется графом? Откуда он знал, что у него вообще есть такие тайны?

В душе зашевелилась смутная тревога, но затем они с Лэнгли сделали поворот, и она раздражённо выдохнула, возненавидев мир, в котором ей приходилось следовать правилам вместо того, чтобы удовлетворить своё любопытство.

Теперь они танцевали на краю бального зала, рядом с дверями, которые вели на переполненный балкон. Лэнгли посмотрел на Джорджиану.

– Выйдем подышать свежим воздухом?

Возможно, Лэнгли заметил, что она переборщила с шампанским.

И, возможно, это было к лучшему, потому что на улице она сможет отвлечься от мыслей о Дункане Уэсте, а сегодня вечером ей этого очень не хватало.

Лэнгли провёл её мимо девушки, одиноко стоявшей возле стены, лишённой всех поклонников леди Мэри Эшхоллоу. Джорджиана почувствовала укол раскаяния, заметив печальный взгляд молодой женщины.

Она остановилась, опираясь на руку Лэнгли.

– Леди Мэри, – поприветствовала Джорджиана, желая вызвать у девушки хоть малейшие угрызения совести.

Леди Мэри нахмурилась и повернулась к Джорджиане спиной, публично выразив презрение.

Джорджиана приподняла бровь и снова обратила внимание на Лэнгли, который пришёл в замешательство от увиденного. Они вышли на балкон, где с полдюжины человек выступали для них в качестве сопровождающих. Он отвёл её к балюстраде подальше от остальных. Она положила руки на каменный поручень, глубоко вдохнув прохладный воздух в надежде, что голова перестанет кружиться.

– Это нормально? – спросил виконт через мгновение. – Проявлять подобную грубость.

– Возможно, на первый взгляд незаметно, – ответила она, – но леди Мэри может иметь весьма понятную причину для такого поведения.

Он кивнул, а затем спросил:

– Она сама это заслужила?

– Что заслужила?

– То, что вы сделали, чтобы так её разозлить.

– Вполне, – ответила Джорджиана.

"Заслужила гораздо больше, чем вы", – подумала она.

Но вслух не произнесла.

– Утомительно, не так ли? – продолжил Лэнгли. – Разыгрывать спектакль?

Она посмотрела на него, прочитав понимание в его глазах. Лэнгли тоже играл свою роль. Постоянно. Джорджиана улыбнулась.

– Весьма.

Он прислонился спиной к балюстраде и указал на женщин в дальнем конце балкона, которые теперь о чём-то перешёптывались.

– Они обсуждают нас.

Джорджиана посмотрела на девушек.

– Они, без сомнения, гадают, что я сделала, чтобы заманить вас в укромный уголок.

Виконт наклонился вперёд.

– И гадают, не станут ли свидетелями скандала.

– Бедняжки, – ответила она. – Не станут.

– Бедняжки? – проговорил он с напускной обидой. – Бедный я!

Она рассмеялась, хотя и понимала, что он не имел в виду ничего такого. Девушки бросали на них уже откровенные взгляды. Возможно, выйти замуж за Лэнгли не так уж и плохо. Возможно, из него получится хороший спутник жизни. Очаровательный и интересный. Добрый. Умный.

Но её к нему не влекло.

И вряд ли когда-нибудь будет.

Именно поэтому она считала его идеальным кандидатом. Влечение всегда было источником её проблем.

Лучше обойтись без него, и события прошлой недели это только доказали. Без тех чувств, которые вызывал в ней Дункан Уэст, она не станет ощущать себя так, будто земля уходит из-под ног. Лэнгли не возымеет такой пугающей власти над Джорджианой.

Чёрт возьми, она опять думает об Уэсте. И о предстоящей ночи. О его грешных, порочных обещаниях. И о тех обещаниях, которые дала сама, сдавшись. И почему бы ей не сдаться? Хотя бы единожды. Почему не позволить себе насладиться их отношениями? Получить опыт? А потом спокойно вернуться к жизни виконтессы Лэнгли.

Но сначала Лэнгли должен попросить её стать виконтессой.

А сегодня этого не произойдёт.

На балкон вышла ещё одна девушка. Джорджиана узнала Софи, дочь графа Уайта, которая в прошлый раз встала на её защиту.

Она была одна, подруги, без сомнения, изгнали её из своего круга за то, что Софи поддержала Джорджиану. Бедняжка выглядела потерянной.

Джорджиана повернулась к Лэнгли, полная решимости положить этому конец. Решив выпутать его из паутины интриг на сегодня.

– Вы должны пригласить её на танец, – сказала она. – Девушка очень милая. Ей бы не помешала поддержка.

Он выгнул бровь.

– Обедневшего виконта?

– Красивого, доброго джентльмена. – Лэнгли не знал, но так она попыталась извиниться за то, что его использовала. – Она кивнула в сторону Софи. – Потанцуйте с ней. Со мной ничего не случится. Приятно подышать свежим воздухом.

Он бросил на неё взгляд, впервые заметив, что она пьяна.

– Представляю.

Она покачала головой.

– Мне очень жаль.

– Не стоит извиняться. Видит бог, мне самому не один раз требовалось выпить для храбрости перед встречей с высшим обществом. – Он поклонился, взял её за руку и поцеловал затянутые в перчатку пальцы. – Как миледи пожелает.

Затем он покинул её и подошёл к Софи, которая сначала была поражена, а затем явно польщена его благосклонностью. Джорджиана проследила за тем, как они вернулись в бальный зал и сразу же отправились танцевать. Они прекрасно подходили друг другу, красивый виконт и желтофиоль.

Жаль, что Лэнгли не мог дать Софи то, чего она, без сомнения, желала.

Джорджиана отвернулась от парочки и сделала ещё один глубокий вдох, вглядываясь в темноту и пытаясь вновь обрести почву под ногами.

– Там вам меня не найти.

От этих слов Джорджиана затрепетала, но попыталась скрыть своё состояние, что оказалось труднее, чем могло показаться. Джорджиана обернулась и увидела, что Дункан стоит от неё в нескольких футах.

Жаль, что так далеко.

Нет. Не жаль.

– Так уж случилось, сэр, что я вас не искала.

Он встретился с ней взглядом.

– Не искали?

Дункан был невыносим.

– Нет. И раз уж это вы пришли ко мне, то, возможно, сами искали?

– Возможно.

Джорджиана изо всех сил попыталась скрыть удовольствие.

– Мы должны прекратить встречаться на балконах.

– Я пришёл сказать, что мне пора уходить, – проговорил он. Вполне закономерно, что Дункан произнёс эти слова в темноте, поскольку они прозвучали поистине греховно. Джорджиана занервничала, её переполняло предвкушение. И страх.

– Всего хорошего, – попрощалась она, стараясь отогнать страх. И жалея, что не выпила больше шампанского.

– Я отправляюсь в клуб, – сказал он, слегка подвинувшись, и Джорджиана смогла разглядеть его лицо в льющемся из бального зала свете. – У меня сообщение для Чейза, – со всей серьёзностью проговорил Уэст.

Она замерла, испытав глубокое разочарование. Джорджиана думала, что он пришёл за ней, но нет. Ему нужен был Чейз.

Теоретически Джорджиана и Чейз - один и тот же человек, но ей не хотелось долго задумываться на эту тему.

– Чейза там нет, – не задумываясь, отрезала она.

Его брови сошлись на переносице.

– Откуда вы знаете?

– Я не знаю, – через мгновение ответила Джорджиана.

Уэст долго не сводил с неё взгляд.

– Знаете, но сейчас не время это обсуждать. Нам пора уезжать.

– Сейчас десять часов вечера. Бал только начался.

– Половина бала уже прошла, и у нас с вами есть договорённость.

– У нас не было договорённости, что я должна передать сообщение Чейзу. – Слова прозвучали ворчливо, но Джорджиану это не слишком волновало. – Я ещё не готова уехать. Я танцую.

– Вы танцевали с шестью мужчинами, девятью, если считать Кросса, Борна и маркиза Ралстона.

– Значит вы наблюдали.

Джорджиана улыбнулась.

– Конечно, наблюдал. – Её порадовало признание. Как и “конечно.” – И я позволил вам провести здесь с Лэнгли четверть часа.

– Вы позволили?

– Да. Девяти танцев вполне достаточно для одного вечера.

– Шести. Танцы с женатыми мужчинами не в счёт.

– Для меня считаются.

Джорджиана придвинулась ближе, не в силах остаться равнодушной к его раздражённому тону.

– Осторожно, сэр, а то я решу, что вы ревнуете.

Его блестящие глаза цвета красного дерева были абсолютно неотразимыми.

– Забыли? Только я и больше никого.

– Нет, уговор касался только Чейза.

Его глаза потемнели.

– Значит, договариваемся по-новому. – Такого Дункана Уэста она ещё не видела, полностью сосредоточенного на цели, преисполненного властью и могуществом. И желанием.

Это желание могло быть взаимным, если бы она позволила. Если бы Уэст так её не нервировал.

– Могли бы сами со мной потанцевать, – тихо сказала она, подходя ближе.

Он встретил Джорджиану на полпути, сократив между ними расстояние, и прошептал:

– Нет, не мог.

– Боже правый.

Джорджиана резко обернулась и увидела Темпла, стоявшего в нескольких футах от неё под руку с женой.

– Господи, Темпл, как ты не вовремя, – проворчал Дункан и поклонился. – Ваша светлость.

Мара, герцогиня Ламонт, улыбнулась слишком понимающей улыбкой, словно она знала обо всём, что произошло между ними на балконе. Хотя, скорее всего, так и было.

– Мистер Уэст. Леди Джорджиана.

– Вам двоим необходима компаньонка, – сказал Темпл.

– Мы на виду у половины Лондона, – отрезала Джорджиана.

– Вы стоите на тёмном балконе на виду у половины Лондона, – уточнил Темпл, подходя ближе. – Вот почему вам нужна компаньонка. Только посмотри на него.

Она повиновалась. Это не составило ей труда.

– Он очень красивый.

Брови Уэста взлетели вверх.

– Я... – Темпл замолчал и бросил на неё странный взгляд. – Ладно. Я говорю не об этом, хотя предполагаю, что компаньонке вряд ли понравится такое заявление, я имел в виду, что он выглядит так, будто собирается незаметно с тобой улизнуть.

– Ты выглядишь точно так же, – заметила Джорджиана.

– Да. Но это потому, что я планирую незаметно улизнуть со своей женой. Поскольку мы женаты, нам позволено заниматься тем, чем люди занимаются на тёмных балконах.

– Уильям, – проговорила герцогиня. – Ты ставишь их в неловкое положение. И меня тоже.

Он посмотрел на жену.

– Это я исправлю, – слова прозвучали с явным намёком. Джорджиана закатила глаза. – Скажи, разве он не выглядит так, будто собирается незаметно с ней улизнуть? – продолжил Темпл.

Мара посмотрела на них, и Джорджиана подавила желание разгладить юбки.

– Да, вполне.

– Как оказалось, – сказала Джорджиана, – именно это он и планирует.

– Господи, – проговорил Темпл.

– Это не должно было выглядеть так очевидно, – сказал Дункан.

– Ну, теперь она никуда не пойдёт, – ответил Темпл. Он повернулся к ней и кивнул в сторону танцующих. – Уйдём отсюда.

Джорджиана моргнула.

– Куда?

– Потанцуешь со мной.

– Я не хочу с тобой танцевать, – заявление прозвучало капризно, но она не смогла найти в себе силы его переформулировать. Джорджиана махнула рукой в сторону герцога и герцогини. – Кроме того, разве у вас нет других планов?

– Есть, и позже мы обсудим, как меня раздражает, что вы заставляете их менять.

– Мне не нужно, чтобы ты со мной танцевал, – прошептала она. – Это может сделать Уэст.

– Не уверена, что это решит проблему и он перестанет выглядеть так, будто намеревается тебя украсть, – глубокомысленно заметила Мара.

– Я не могу, – откровенно заявил Дункан.

– Нет? – переспросила она, его мгновенный отказ застиг её врасплох.

– У меня нет титула, – сказал он. – Нельзя, чтобы нас видели танцующими вместе.

Какая глупость!

– Но ведь именно вы помогаете восстановить мою репутацию.

– Наряду с остальными, – вставил Темпл.

– Под остальными вы имеете в виду себя?

– Ваша светлость, – хором добавили Дункан и Темпл.

Джорджиана смущённо покачала головой.

– Не называйте меня так, я не герцогиня.

Троица посмотрела на неё так, будто она сошла с ума. И в этот момент все догадались, что происходит.

– Господи, – проговорил Дункан.

– Ты пьяна? – спросил Темпл.

Джорджиана прижала пальцы к губам.

– Возможно.

Мужчины переглянулись, а затем вновь посмотрели на неё.

– Как, чёрт возьми, ты умудрилась напиться?

– Я думаю, так случилось, потому что я выпила слишком много алкоголя, –

бойко заявила она.

Мара прыснула со смеху.

– Зачем, – допытывался Темпл.

– Мне нравится шампанское.

– Ты ненавидишь шампанское, – не согласился Темпл.

Она кивнула.

– Мария-Антуанетта имеет отношение к шампанскому?

Уж эти трое наверняка знают.

Темпл выглядел так, словно был готов её убить. Дункан же внимательно наблюдал за Джорджианой, словно она могла превратиться в диковинное животное.

– Она приложила руку к бокалам для шампанского.

– Точно! Бокал по форме напоминает её грудь.

Джорджиана начинала трезветь, и все звуки становились чересчур громкими.

– Боже, – проговорил Темпл.

– Возможно, нам не следует произносить слово "грудь" на людях, – сухо заметил Дункан. – Не хотите поведать нам, почему вы решили напиться?

– Я нервничала! – сказала она в своё оправдание, но тут же поняла, в чём только что призналась. Она посмотрела на Дункана, чьё выражение лица перестало быть удивлённым и сделалось самодовольным. Чёрт. – Не из-за вас.

– Ну, конечно, нет, – сказал он, имея в виду противоположное.

Темпл огляделся по сторонам.

– Я ничего не хочу об этом знать. Прекратите говорить.

– Не о чем волноваться, ваша светлость, – ответила Джорджиана, сделав акцент на титуле. Затем она вновь обратилась к Дункану: – Есть много мужчин, которые заставляют меня нервничать.

– Господи, Анна, замолчи.

– Не называй её так, – сказал Дункан. Предостережение, прозвучавшее в его словах, обратило на себя внимание и Джорджианы, и Темпла.

– Это её имя.

– Здесь её зовут по-другому. И это, в принципе, не её имя.

Дункан и Темпл уставились друг на друга, ведя безмолвный диалог. Наконец, Темпл кивнул.

– Уильям, – тихо проговорила Мара. – Мы делаем только хуже. Не стоит вести себя так...

– По-хамски, – закончила за неё Джорджиана.

Мара склонила голову.

– Я хотела сказать "фамильярно".

Она была права. Герцог Ламонт не мог знать её настолько хорошо, чтобы ругать на балконе.

Темпл долго молчал, прежде чем согласиться с женой. Их отношения всегда производили впечатление на Джорджиану, массивный громила был полностью увлечён своей женой. Он посмотрел на Дункана.

– Предполагается, что ты должен охранять её репутацию как зеницу ока.

– Все в обществе знают, что я имею личную заинтересованность. Они нисколько не удивятся нашей беседе, – сказал он. – Скорее решат, что она благодарит меня за мою помощь в её всеобщем признании.

– Я всё слышу, – вставила Джорджиана, чрезвычайно раздражённая тем, что о её присутствии, казалось, все позабыли.

Темпл надолго задумался, а потом кивнул.

– Если ты сделаешь что-нибудь, что навредит её репутации...

– Знаю, мне придётся отвечать перед Чейзом.

Темпл перевёл взгляд с Дункана на Джорджиану.

– Забудь о Чейзе. Ты будешь отвечать передо мной. Вези её домой.

Она ухмыльнулась Дункану.

– Сегодня никаких сообщений для Чейза. Вам придётся иметь дело только со мной.

Дункан проигнорировал её слова и протянул руку.

– Миледи?

Джорджиана смягчилась, услышав вежливое обращение. Она положила ладонь на его руку, они прошли несколько шагов вдоль балюстрады и остановились.

– Подождите. – Джорджиана обернулась. – Ваша светлость. – Он вопросительно поднял брови. Она снова взяла Дункана под руку и тихо сказала: – Дочь графа Уайта. Софи.

– Что с ней?

– Она сейчас танцует с Лэнгли, но заслуживает грандиозного партнёра. – Джорджиана мысленно перебрала в памяти всех присутствующих холостяков. – Маркиза Эверсли, например. – Богатый, как Крез, и дьявольски красивый Эверсли был давним членом "Падшего Ангела" и считался повесой из повес. Но он сделает так, как просит Темпл. И у Софи останутся прекрасные воспоминания о сегодняшнем вечере.

Темпл кивнул.

– Договорились.

И они с Марой вернулись на бал, словно никогда и не выходили на балкон.

Закончив творить добрые дела, Джорджиана снова обратила внимание на Дункана, который спросил:

– Почему леди Софи?

Она слегка пожала плечом.

– Она была добра к Джорджиане.

Он сразу же догадался.

– И поэтому Анна её вознаградила?

Джорджиана улыбнулась.

– Иногда полезно сочетать в себе две личности.

– Теперь я вижу, что в этом есть своя прелесть, – сказал он.

– Знаете, за мной не нужно присматривать, – едва слышно проговорила она.

– Не нужно, но, очевидно, вам необходим человек, который вовремя скажет, что пить пора заканчивать.

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Если бы вы не заставили меня нервничать, я бы не стала пить.

– Ах, так значит всё-таки дело во мне. – Он гордо улыбнулся, а Джорджиана подумала, что для всех остальных собравшихся на балконе их разговор казался совершенно обычным.

– Конечно, заявление о том, что вы будете держать ситуацию под контролем весьма меня встревожило.

Дункан посерьёзнел.

– Не стоит переживать по этому поводу.

Она сделала глубокий вдох.

– Но я переживаю.

– Даже сейчас?

– Да.

Он улыбнулся, глядя на её руки.

– Я разочарован. Мне казалось, вы должны быть полностью готовы к подобным ситуациям.

Благодаря роли Анны. Он считал её проституткой. Опытной в постельных делах. Но в действительности всё было не так. Их соглашение и так нервировало, но мысль о том, что он раскроет её ложь, а точнее правду, тревожила сильнее всего.

– Обычно я контролирую ситуацию, – сказала Джорджиана. И это было правдой.

Он посмотрел поверх её плеча, убедившись, что остальные стояли достаточно далеко и не могли расслышать их разговор.

– И вам нравится? Контролировать ситуацию?

Она построила на этом целую жизнь.

– Нравится.

– Вам это доставляет удовольствие? - последовал тихий и мрачный вопрос.

– Да.

Его губы дёрнулись, но подобие улыбки быстро исчезло.

– Мне так не кажется.

Джорджиане не нравилось, что он будто знал о ней всё. В его словах звучала правда, которую никто никогда не замечал. И даже она не хотела признавать.

Он почти незаметно взял ситуацию в свои руки, Джорджиана поняла это только, когда попала под очарование его глубокого голоса, широких плеч и соблазнительного взгляда. Она хотела Дункана, и знала только один способ, как получить желаемое здесь и сейчас.

– Потанцуйте со мной, – прошептала Джорджиана.

Он даже не пошевелился.

– Я же сказал, что танец в паре со мной навредит вашей репутации.

Она посмотрела ему в глаза.

– Мне всё равно. У меня нет партнёра на следующий танец.

Он покачал головой.

– Я не танцую.

– Никогда?

– Никогда.

– Почему?

– Я не умею.

Признание открыло ей глаза на многие вещи. Он не умел танцевать. Потому что не родился джентльменом. Дункан появился на свет в простой семье. И был сделан из более прочного материала. Неблагородное происхождение требовало от него тяжело трудиться. Чтобы оставить что-то стоящее после себя.

И это всё делало его невероятно интересным человеком.

– Я могу вас научить, – предложила Джорджиана.

Он выгнул бровь.

– Я бы предпочёл, чтобы вы научили меня другим вещам.

– Каким?

– Например, как лучше вас целовать.

Джорджиана улыбнулась.

– Осторожно, а то я подумаю, что вы пытаетесь вскружить мне голову.

– Я уже вскружил вам голову.

Что правда, то правда. Джорджиана посерьёзнела, почувствовав некую печаль от его слов. От ощущения, что он был прав, и в те далёкие времена пострадала не только её репутация, хотя она и не хотела этого признавать. Джорджиана решила скрыть свои невесёлые размышления за флиртом.

– Вы очень самоуверенны.

Он долго молчал, и ей стало любопытно, о чём он думает, но тут Дункан спросил:

– Что с Лэнгли?

Она поняла, о чём он хочет узнать. Дункан спрашивал, как идут дела с виконтом.

– Я ему нравлюсь, – ответила Джорджиана, жалея, что пришлось вернуться в настоящее. В реальность.

– Это облегчит мне задачу. Статьи ускорят процесс ухаживания.

Вот бы ей этого ещё самой хотелось. Джорджиана погрузилась в молчание.

– У него знатный титул. Незапятнанный. И он хороший человек, –продолжил Дункан.

– Да. Умный и обаятельный. Бедный, но в этом нет ничего постыдного.

– Вы исправите сей огрех.

– Исправлю. – Её губы изогнулись в кривой усмешке. – Он во много раз лучше меня.

– Почему вы так говорите? – Вопрос прозвучал жёстко. Беспощадно.

Она вдохнула. И выдохнула.

– Могу я рассказать вам правду? – спросила Джорджиана, понимая, что, должно быть, действительно сильно пьяна, раз собирается раскрыть некоторые тайны. Ведь обычно она прибегала только ко лжи.

– Мне бы очень хотелось, – ответил Дункан, и ей показалось, что он имеет в виду не только здесь и сейчас.

В Джорджиане вспыхнуло уже ставшее ей привычным этим вечером чувство вины.

– Я всего лишь хочу, чтобы она была счастлива.

Он понял, что она говорила о Кэролайн.

– Что гораздо сложнее достичь, чем просто удачно выйти замуж.

– Честно говоря, я не уверена, получится ли это в принципе, но уважение в обществе даст ей намного больше возможностей обрести счастье.

Он внимательно на неё смотрел. Джорджиана чувствовала на себе его мрачный взгляд. Она знала, что он собирается спросить о чём-то таком, чем она вряд ли была готова поделиться. И всё же вопрос её потряс.

– Как это случилось? Как у вас появилась Кэролайн?

"Как у вас появилась Кэролайн".

Как красиво он выразился. За все эти годы она слышала, как существование Кэролайн описывалось сотнями разных способов, от образных до непристойных. Но так правильно и просто, никогда. И так метко. Кэролайн появилась идеальной и невинной. Не подозревая о том хаосе, который посеяла в мире своей матери и семье.

Не мудрено, что человек, известный своим умением владеть словом, так хорошо выразился.

И естественно, в этой полутьме, ей захотелось рассказать ему правду. Как на неё пал позор. И даже, кто был в этом виновен. Хотя это и не имело значения.

– История стара как мир, – просто ответила Джорджиана. – Мерзавец соблазнил непокорную девицу.

– Вы его любили?

Джорджиана потрясённо молчала. Он мог спросить тысячу разных вещей. Она слышала их все, или, по крайней мере, ей так казалось. Но такой простой, такой честный вопрос никто и никогда ей не задавал.

И тогда она дала ему самый простой, самый честный ответ.

– Я хотела. Я отчаянно хотела его любить. 

Глава 11

Вне зависимости от наличия прелестной дочери сейчас уже нет никаких сомнений в том, что леди Д обладает безупречной репутацией. Разве мы вправе винить её за грехи далёкого прошлого? Такую живую и очаровательную особу? На страницах нашей газеты всегда найдётся место для этой леди. Но найдётся ли ей местечко в сердцах лондонцев?

✵ ✵ ✵
В последнее время Леди М выглядит на светских мероприятиях крайне потерянной. Исчезла троица её поклонников, теперь они проявляют интерес к другим девушкам. Возможно, леди не стоило воротить носом? Граф Х, без сомнения, пополняет сундуки с приданым, даже пока мы печатаем данную статью…

Колонка сплетен в "Новостях Лондона".

30 апреля 1833 год.


Он мог представить себе любой ответ: от категорического отрицания до отказа отвечать, от забавной шутки до уклончивого замечания или встречного вопроса.

Но на правдивый ответ Дункан никак не рассчитывал.

Или на то, что она могла любить человека, который погубил её репутацию.

Он себе и представить не мог, что его это заденет и ему захочется стереть из её памяти все воспоминания о том мужчине.

И заполнить их собой.

Он воспротивился этой мысли. В течение десятка лет, если не дольше, Дункан избегал женщин, которые могли вызвать в нём чувства. Он был против любых отношений, которые могли привести к чему-то большему, чем мимолётная интрижка, чем соглашение, рассчитанное исключительно на взаимное удовольствие.

Долгая привязанность никогда не входила в планы Дункана Уэста.

Так и должно было оставаться.

Потому что он никогда не обременит другого человека своими страшными секретами, которые в любой момент могли раскрыться и погубить их обоих. Он никогда не допустит, чтобы тень его прошлого пала на женщину, и не обречёт её на наказание, которым, без сомнения, станет его будущее.

Единственная благородная вещь, которую он мог себе позволить - воздержаться от любых привязанностей.

Воздержаться от любви.

И поэтому его не должно волновать, любила ли леди Джорджиана Пирсон отца своей дочери. Это не имело ни малейшего значения ни для самого Дункана, ни для его будущего. Единственное, что он мог сделать - это разоблачить мерзавца, черкнув пару строк в своей газете.

Нет, его это не должно заботить. И не заботит.

Если только совсем немного.

– Что с ним случилось?

Она не стала притворяться, что не поняла.

– Ничего. Он не собирался со мной оставаться.

– Он жив?

Джорджиана не спешила отвечать, явно собираясь солгать.

– Жив.

– Вы его любите.

Она сделала глубокий вдох и выдохнула, как будто разговор зашёл слишком далеко и Джорджиана не хотела его продолжать. Что, скорее всего, так и было.

– Почему вы не умеете танцевать? – тихо спросила она, пристально вглядываясь в темноту.

Уэста разозлил вопрос и тот поворот, который принял разговор.

– А почему это имеет значение?

– Прошлое всегда имеет значение, – просто ответила Джорджиана, прежде чем повернуться лицом к Дункану. Она выглядела совершенно спокойной. Как будто они обсуждали погоду. – Я бы хотела научить вас танцевать.

Едва слова сорвались с её губ, как на балкон высыпала шумная компания гуляк и присоединилась к тем, кто уже был здесь, когда он нашёл Джорджиану. Приняв быстрое, едва обдуманное решение, Дункан воспользовался возможностью сбежать. Он схватил Джорджиану за локоть и быстро и бесшумно подвёл её к тёмным ступеням, ведущим в сад.

В считанные секунды они незамеченными покинули бал.

В кромешной тьме Уэст и Джорджиана обогнули угол большого каменного особняка, теперь их могли увидеть только те, кому самим было что скрывать.

– Как мы вернёмся назад? – спросила она.

– Мы не вернёмся, – ответил он.

– Мы должны. У меня там осталась накидка. И компаньонка. И мне нужно поддерживать репутацию. А вы обещали в этом помогать.

– Я отвезу вас домой.

– Всё не так просто, как вам кажется.

– У меня есть экипаж, и я знаю, где находится поместье вашего брата.

– Я не живу у брата, – сказала она, прислонившись к стене дома и наблюдая за Уэстом в темноте. – Я живу в "Падшем ангеле".

– Нет, – сказал он, – в "Падшем ангеле" живёт Анна.

– И не только она.

Заявление задело за живое.

– Вы имеете в виду Чейза? – она не ответила, и тогда Уэст добавил: – Он живёт в клубе?

– Почти всегда, – бесхитростно ответила она, а ему пришлось прикусить язык, чтобы воздержаться от ответа.

Джорджиана явно почувствовала его раздражение.

– Что вас так злит? Моя жизнь?

– Вы не обязаны жить этой жизнью, проводить ночи в казино. Передавать Чейзу послания.

– От вас ему, а потом от него вам, – заметила она.

В нём вспыхнуло чувство вины. Джорджиана права.

– Как бы то ни было, у меня есть важная причина передать сообщение. И я не собирался больше просить вас об одолжении.

– Что за сообщение?

Он не мог рассказать ей, что сестра находится в опасности. Дункан не мог зародить в Джорджиане подозрение, что они с Тремли не просто случайные знакомые. Если Чейз узнает, каким ценным является для него досье на Тремли, он может потребовать выкуп. И Синтия окажется в ещё большей опасности.

– Оно не имеет отношения к нашей дискуссии. Я имел в виду..

– Вы имели в виду, что где-то в конце пути, который я не выбирала, меня ждут сплошные чаепития и танцы. Вы имели в виду, что Чейз меня погубил.

– Вообще-то так оно и есть.

Она рассмеялась в ответ.

– Значит, вы забыли, как общество относится к молодым женщинам в моём положении.

– Вы бы справились, – сказал Дункан.

– Нет. Не справилась бы, – Джорджиана произнесла эти слова таким будничным тоном, словно вовсе не была жертвой обстоятельств.

– Вы могли бы давным-давно выйти замуж.

Она выгнула бровь.

– Могла бы, но возненавидела бы брак. – Джорджиана сделала паузу. – А, если я скажу, что это был мой выбор? Что мне нравится такая жизнь?

– Я бы вам не поверил. Никто добровольно не выбирает изгнание. Никто не выбирает позор. Вы пали жертвой могущественного человека, который слишком долго держал вас при себе, а теперь отказывается отпустить на волю.

– Вы ошибаетесь. Я сама выбрала эту жизнь, – сказала она, и он почти ей поверил. – Чейз меня спас.

Дунан возненавидел её слова, слова женщины, которая зашла слишком далеко. Которая так сильно была привязана к мужчине, что не видела истины. Слова женщина, которая...

Боже. Неужели она его любит?

Вслед за этой мыслью пришла другая.

Неужели Чейз - отец Кэролайн?

Дункана обуял сокрушительный гнев. Он мог спросить её напрямую, но она не признается, даже если это правда. Теперь всё становилось на свои места. Почему Джорджиана выбрала такую жизнь, почему поселилась в "Падшем ангеле", почему изо всех сил защищала Чейза.

Чейз этого не заслуживал.

Он заслуживал разоблачения и осуждения всего высшего общества.

Дункан грязно выругался.

– Я хочу... – он замолчал, не договорив.

– Чего вы хотите? – не отступила Джорджиана.

Возможно, именно окутавшая их тьма заставила его закончить мысль. А, возможно, недавняя встреча с негодяем, который обладал той же опасной властью, как и тот человек, о котором они сейчас говорили. Как бы то ни было, Дункан ответил:

– Я хочу разорвать его на куски за то, как он с вами обращается.

Она замерла.

– Чейза?

– Его самого.

– Но вы же... друзья.

Всё внутри него воспротивилось этому заявлению.

– Ничего подобного. Мы просто используем друг друга, чтобы получить желаемое.

Она долго молчала.

– И чего же вы желаете?

"Я желаю тебя".

Дункан промолчал. Хотя это был самый правдивый ответ на её вопрос, она ждала не его.

– Я хочу продавать газеты. А чего желает Чейз?

– Откуда мне знать? – через мгновение ответила Джорджиана.

– Вы знаете его лучше, чем кто-либо другой. Вы говорите от его имени. Передаёте сообщения. Вы… – Вы любите его. – Господи, вы же с ним живёте.

– С ним живёт Анна, – повторила она его же ненавистные слова, сказанные несколько минут назад.

– Её не существует.

– Она так же реальна, как и любой из нас, – сказала Джорджиана. Ему хотелось списать её слова на алкоголь. Но он не мог.

– Как вы можете так говорить? Вы сами её создали. Когда вы входите в её образ, то не живёте собственной жизнью.

Она серьёзно посмотрела на Дункана.

– Когда я вхожу в её образ, я живу полной жизнью. Решительно и с удовольствием.

– Вы не получаете удовольствия, – разозлившись, возразил он. Удовольствие получал Чейз. И множество других мужчин, с которыми она общалась с тех пор, как начала разыгрывать весь этот маскарад.

Она была настоящей леди. Дочерью одного герцога. И сестрой другого. Она была намного выше его по положению. Могла иметь то, чего никогда не получит Дункан. И всё же Джорджиана продала себя, согласившись на жизнь под каблуком могущественного труса.

– Я получаю безграничное удовольствие, – ответила она, в этот момент что-то между ними изменилось, в воздухе повисли её последние слова, которые практически сулили то самое удовольствие.

Она наклонилась, Дункан испытал истинное наслаждение от её близости, от её тепла, даже сопротивляясь соблазну. Даже борясь с гневом от её последних слов.

– Я не думаю, что вы знали настоящее удовольствие, – сказал он, понимая, что его реплика её покоробит. Надеясь на такой эффект.

Её глаза расширились, и она превратилась в соблазнительную Анну.

– Думаете, я не понимаю, что это?

Он подавил желание притянуть её ближе к себе.

– Я думаю, что вы привыкли его доставлять. И я думаю, вам пора понять, что когда придёт время… когда вы окажетесь в моей власти, то вы его будете только получать.

Он наблюдал за тем, как до Джорджианы доходит смысл слов, как её глаза распахиваются шире, а губы приоткрываются от нехватки воздуха. Дункан восхитился этим зрелищем до глубины души. Видя её бесхитростную реакцию, ему захотелось зарычать от желания. От своей власти над ней.

Не дав Джорджиане времени на ответ, Дункан коснулся рукой её щеки и провёл пальцами по шелковистой коже.

– Тебе бы понравилось? – прошептал он. – Если бы я взял за правило доставлять тебе удовольствие? Если бы я окутал тебя им? Если бы не жалея сил ублажал тебя, пока ты не смогла бы больше выносить наслаждения? До тех пор, пока ты не стала бы жаждать только моих ласк?

У Джорджианы перехватило дыхание, когда он погладил её по шее и, медленно наклонившись, прижался губами к нежной бледной коже под подбородком.

– Скажи мне, – прошептал Дункан, не отрывая рта от того местечка. Джорджиана выдохнула, и он чуть не потерял над собой контроль.

– Сказать тебе... – она не договорила, игристое вино и чувственные ощущения мешали ей думать. Ожидая продолжения, Дункан проклинал шампанское. Она сглотнула, и он почувствовал движение её горла. Джорджиана откашлялась и попробовала снова: – Сказать тебе что?

– Тебе бы понравилось?

– Да, – выдохнула она.

– Что именно? – поддразнил он. Дункан знал, что она не в состоянии мыслить трезво, но это заставляло его чувствовать себя мужчиной, как никогда прежде.

– Мне бы понравилось... – она запнулась.

Он провёл зубами вдоль её шеи, прикусив нежное плечико.

– Что?

Джорджиана вздохнула.

– Всё. Мне бы понравилось всё.

Он не мог разглядеть цвет её глаз в темноте, но они явно приобрели более насыщенный оттенок. Её рука легла ему на шею, зарывшись пальцами в его волосы. Джорджиана не сводила с Дункана взгляда, и на долгое, напряжённое мгновения он задумался, возможно, это всё-таки она возьмёт на себя бразды правления.

– Сделай это, – прошептала она, облизав свои великолепные розовые губы. – Пожалуйста.

– Что сделать? – Теперь они практически целовались. Он никогда так сильно не желал ни одну женщину.

– Сделай всё. – Её пальцы глубже погрузились в его шевелюру, притягивая Дункана ближе. – Покажи мне всё.

Джорджиана потянулась к его губам. Или, возможно, он к ней наклонился. Какая разница, ведь теперь они целовались. Она была в его объятиях, и ему ничего так сильно не хотелось, как исследовать каждый дюйм её великолепного, совершенного тела. Она обвила руками его шею, Дункан приподнял Джорджиану, развернул и прижал к стене дома, давая всё, о чём она просила.

Она блаженно выдохнула, он подхватил этот прекрасный звук ртом, теснее прижимая её к себе. Сладкие и тёплые губы раскрылись, Дункан завладел ими, прикусив полную нижнюю губу, а потом медленно провёл по ней языком, от чего Джорджиана застонала в предвкушении. Или это сам Уэст застонал.

Его тело горело. Дункан обнял её крепче и углубил поцелуй, впиваясь в губы и орудуя языком.

Она ответила ему с тем же энтузиазмом, дразня и искушая, пустила в ход собственные зубы. Дункан застонал, обхватив рукой её бедро и приподняв ногу, он прижался к сосредоточению женственности Джорджианы, куда так отчаянно стремился. Он качнулся вперёд, дав им обоим почувствовать крупицу невыносимого блаженства, которое могло их захлестнуть, будь это другая ночь.

Которое их захлестнёт, когда наступит другая ночь.

С щемящим сердцем Дункан оторвался от Джорджианы, но она прильнула к нему, как будто на мгновение забыла, кто она и где они, и почему не могут быть вместе... прямо... сейчас.

Он снова потянулся к ней и без колебаний опять завладел её губами.

Отпустив её ногу, Дункан одновременно прервал поцелуй, прижавшись лбом ко лбу Джорджианы. Они оба пытались восстановить дыхание. Наконец, он тихо прошептал:

– Я всё тебе покажу. Но не сегодня. Ты слишком много выпила, чтобы выдержать то удовольствие, которое я собираюсь тебе доставить.

– Я не слишком много выпила, – мгновенно возразила она.

Джорджиана хотела его. Он ощущал это по тому, как бился её пульс под его рукой, по её дыханию на его шее, по тому, как её пальцы вцепились в его пиджак.

– Нет, слишком.

– Это не имеет значения.

Он развернул её, чтобы она могла видеть его серьёзное лицо.

– Это имеет большое значение. Видишь ли, я хочу, чтобы весь экстаз, всё, что ты никогда не чувствовала раньше, всё, что начнёшь жаждать получить снова, – он сделал шаг, завораживая их обоих своими греховными словами, – я хочу, чтобы всё это ты испытала благодаря мне.

Она открыла рот, чтобы возразить.

– Только мне. Это не обсуждается, Джорджиана, – сказал он, не дав ей заговорить первой.

Услышав это имя, она закрыла глаза и крепко сжала его руку, словно нуждалась в опоре.

– Тебе нужна не Джорджиана. Ты хочешь Анну. Это ей всё известно о страсти.

– Я знаю, кого хочу, – сказал Дункан, склоняясь над ней и прижимаясь губами тому месту, где её шея переходила в плечо, где она пахла ванилью и Джорджианой. Аромат опьянял и возбуждал. И принадлежал исключительно ей. Дункан провёл языком по тому местечку. – И я хочу Джорджиану.

Она повернулась к нему и поцеловала, как будто эти слова прозвучали для неё неожиданно и были отчаянно желанными. Он прижал её к себе и одарил полноценным, решительным поцелуем, но вдруг его посетила одна мысль, и, отстранившись, Дункан встретился с Джорджианой взглядом.

– Отец Кэролайн...

Она отвела взгляд, вдруг превратившись в невинную девушку, которой однажды была.

– Ты не находишь, что сейчас неподходящее время для подобных разговоров?

– Вообще-то нет, – сказал Дункан. – Сейчас самое время сказать тебе, что он был дураком.

– Почему? – спросила Джорджиана.

Она не напрашивалась на комплимент. В её вопросе не было лукавства. Поэтому он совершенно честно ответил:

– Потому что если бы у меня была возможность проводить с тобой в постели каждую ночь, я бы так и делал. Обязательно.

Дункан сразу же пожалел о своих словах. Ведь благодаря им Джорджиана получала над ним власть. Но вдруг, словно под воздействием этого заявления, она потянулась к нему. Не имея воли сопротивляться, он обнял Джорджиану.

– Сегодня у тебя как раз есть возможность, но ты ею не пользуешься, – соблазнительно проговорила она.

Слова возымели желаемый эффект, Дункана охватило желание.

– Потому что я джентльмен.

Она надула свои идеальные губки.

– Какая жалость. Мне обещали плута.

Дункан быстро её поцеловал.

– Завтра вечером ты его получишь, – тихо проговорил он у самых её губ и отстранился. Ещё немного, и он потеряет над собой контроль. Дункан обещал Темплу, что доставит её домой. – Нам пора.

– Я не хочу уходить, – сказала она. Искренность в её словах прозвучала неимоверно соблазнительно. – Я хочу остаться здесь. С тобой.

– В саду Бофетерингстон-Хауса?

– Да, – тихо ответила Джорджиана. – Где угодно, куда не проникает свет.

Он сделал паузу.

– Ты не выносишь свет?

– Я не привыкла иметь дело с теми, кто не обитает в подземном царстве. Мне становится не по себе.

Дункан слишком хорошо понимал, о чём она говорила. Её слова нашли в нём такой сильный отклик, что он почувствовал себя не в своей тарелке. Ему вдруг отчаянно захотелось отвезти Джорджиану домой, а самому оказаться где-нибудь подальше, пока её честность не вдохновила его самого выложить всю правду. Он взял её за руку.

– Мы не можем здесь оставаться. У меня есть дела. – Она долго не обращала на него внимания, глядя на их соединённые руки. Наконец, Дункан позвал: – Джорджиана.

Она посмотрела на него.

– Жаль, что мы в перчатках.

Мысль о прикосновении к её обнажённой руке, чуть не свела Дункана с ума.

– Я очень рад, что мы в перчатках, иначе я не смог бы перед тобой устоять.

Она улыбнулась.

– Ты знаешь, что нужно говорить женщинам. Сдаётся мне, ты на самом деле плут.

Дункан улыбнулся в ответ.

– Я тебе уже говорил, что так оно и есть.

– Да, но плуты - отъявленные лжецы. Поэтому я не была уверена, стоит ли тебе верить.

– Настоящая логическая головоломка. Если признаться честно, что ты плут, являешься ли ты вообще плутом?

– Возможно, ты плут с воспитанием джентльмена.

Он наклонился к ней и прошептал:

– Никому не говори. Ты погубишь мою репутацию.

Она рассмеялась, и звук её смеха доставил ему истинное удовольствие. Когда он затих, унесённый ветром в тёмные сады, Дункану стало грустно.

– Ты сказал, что у тебя есть сообщение для Чейза, – сказала она после долгого молчания.

Чейз.

Дункан избегал спрашивать её о досье Тремли по одной простой причине. Глупо, конечно, ведь Джорджиана была связана с Чейзом отношениями, которых он не понимал и не мог прекратить, но всё равно ему не хотелось, чтобы она приближалась к основателю "Падшего ангела" без лишней надобности.

Он не хотел, чтобы она лишний раз находилась рядом Чейзом.

Он получит досье другим способом. Не привлекая к этому Джорджиану.

– Не имеет значения.

– Ни за что в это не поверю, – сказала она. – Я видела твоё лицо, когда ты меня нашёл на балконе. Скажи мне. Я... – Джорджиана замялась, и ему стало интересно, что она хотела сказать. Прежде чем он успел спросить, Джорджиана договорила: – Я передам Чейзу твоё сообщение. Отдай его мне.

Он покачал головой.

– Нет. Я не хочу тебя вмешивать.

– Во что?

В его тёмные тайны.

В дела с Тремли.

Достаточно того, что его сестра находилась в опасности, но он мог защитить Синтию. Над Джорджианой он был не властен. И Дункан сомневался, что Чейз о ней позаботится, если понадобится.

Джорджиана должна держаться от этого всего подальше.

Он покачал головой.

– Пора тебе от него отдалиться.

– От Чейза? – уточнила она. – Если бы это было так просто.

Её ответ и печальная улыбка насторожили Дункана.

– Я помогу тебе. – Он сделает всё, что в его силах, чтобы она ушла от Чейза и вырвалась из-под его неограниченной, неразумной власти.

Она кивнула.

– Мне помогут твои газеты. Анна должна исчезнуть, как только Джорджиана выйдет замуж.

Он сам ей поможет, и чёрт с этими газетами.

Но Джорджиане пока необязательно об этом знать.


На следующее утро Джорджиана сидела за своим огромным письменным столом в "Падшем ангеле", пытаясь сосредоточиться на работе клуба, когда Кросс положил перед ней свёрток.

– От Уэста, – сообщил он. – Доставлено из его конторы сегодня утром.

Она взглянула на пакет и на мгновение задумалась, не сам ли Уэст его упаковал. Не удержавшись, Джорджиана потянулась к свёртку и принялась теребить бечёвку, которая стягивала упаковочную бумагу и скрывала содержимое от посторонних любопытных глаз. Если он сам её завязал, то сделал это без перчаток. Она погладила одну петельку. Точно так же, как и она сейчас прикасалась к посланию без них.

Сегодня вечером её руки тоже будут обнажены, когда он выполнит своё обещание. А она своё.

Осознав, что ведёт себя как дура, а Кросс уставился на неё так, словно она отрастила вторую голову, Джорджиана отдёрнула пальцы.

– Спасибо, – поблагодарила она, стараясь говорить с полным пренебрежением.

Джорджиана проигнорировала улыбку на его красивом лице.

– В то же время пришла записка для Анны.

Он положил хрустящий бежевый конверт поверх пакета, и она подавила желание его тут же вскрыть. Джорджиана отвернулась, прикинувшись чрезвычайно занятой, чтобы скрыть пылающие щёки от взгляда делового партнёра, который, без сомнения, расскажет всем остальным, если только заподозрит её смущение.

– Спасибо.

Кросс не сдвинулся с места.

Усилием воли она попыталась перестать краснеть.

Не вышло.

– Что-то ещё?

Он не ответил.

У неё не осталось выбора, она подняла голову. Кросс изо всех сил пытался не рассмеяться. Джорджиана нахмурилась.

– Ещё немного и я выставлю тебя взашей.

Его губы дрогнули.

– Сил не хватит.

– Ты что-то ещё хочешь? Или просто ведёшь себя как идиот?

Кросс ухмыльнулся.

– Второе. Меня интересует свёрток. Темпл говорит, что ты положила на него глаз.

– Темпл женат. Я не имею на него никаких видов.

Он рассмеялся.

– Ты считаешь себя очень умной.

– Я и есть очень умная.

– Темпл говорит, что прошлой ночью ты выставила себя в глупом свете. Когда ты в последний раз пила шампанское?

– Вчера вечером, – ответила она. Будучи в бриджах из оленей кожи, Джорджиана закинула ногу на ногу и потянулась за свёртком, делая вид, что не думает о предстоящем вечере. Притворяясь, что не рассматривает всерьёз возможность заказать ящик шампанского, чтобы к нему подготовиться.

Она распаковала свёрток, зная, что Кросс так просто не уйдёт.

Внутри пакета лежала газета. Если можно назвать газетой жёлтую прессу Дункана Уэста.

Еженедельный номер "Скандальной хроники" доставили в "Падший ангел" за два дня до того, как весь Лондон сможет прочесть его за завтраком. Только получателем числилась не сама Джорджиана. Это был подарок человеку, известному под именем Чейз.

Нет, не подарок. Услуга. Согласно просьбе.

"Скандал становится спасением", гласил заголовок на первой странице, за которым следовал более мелкий текст: “Леди Д несётся на лихом коне по аристократическому Лондону, завоёвывая сердца высшего общества."

Кросс рассмеялся, вытягивая шею, чтобы пробежаться глазами по странице.

– Умно. Я знаю, что тебе не понравилась та карикатура, но упоминание о леди Годиве притягивает внимание читателей. – Он взял газету со стола, чтобы прочитать её более внимательно.

Джорджиана сделала вид, что ей всё равно, и вскрыла записку, которая пришла вместе с пакетом для Чейза.

– Леди Годива протестовала против возмутительно высоких налогов.

Кросс поднял голову.

– Никто не помнит таких подробностей. Все помнят только то, что она протестовала обнажённой.

– Каким образом это поможет мне выйти замуж?

Он посерьёзнел.

– Поверь мне. Нагота всегда помогает.

– А ведь раньше ты нравился мне больше остальных.

– И я всё ещё тебе нравлюсь. – Он наклонился вперёд. – Самое главное, когда Уэст заключает соглашение, он его выполняет. Посмотри, сколько внимания он тебе уделяет. – Кросс снова вернулся к газете и начал читать. – Восхваляет твою грацию и обаяние.

Однако похвалы не были бесплатными. Он послал Чейзу записку вместе с газетой. С требованием о вознаграждении.

"Девушка получает своё внимание.

Ты должен мне досье".

Послание было написано чёрными чернилами и настолько уверенным почерком, что не нуждалось в подписи Дункана.

Джорджиана перевела взгляд сначала с записки на досье Тремли, лежащее на краю стола в ожидании доставки, а затем на Кросса, который продолжал читать:

– Он перечисляет читателям титулованных мужчин и женщин, которые приняли леди Д в свои сердца, умы и мир! – Он поднял голову. – Жаль, что это неправда.

– Это необязательно должно быть правдой. Меня интересует только один поклонник.

И она должна благодарить Создателя за то, что лорд Лэнгли согласился хотя бы рассмотреть её кандидатуру. Отсутствие приглашений и посланий указывало на то, что Джорджиана оставалась слишком скандальной личностью для лондонских мужчин.

– Лэнгли. – Кросс не скрывал своего презрения к её плану.

– Ты возражаешь против желания Лэнгли сделать меня своей дамой сердца?

– Нисколько. Вот только он не заинтересован в выборе дамы.

Она встретилась с ним взглядом.

– Мы не станем обсуждать его досье. И последнее, что я скажу по этому поводу: его предпочтения меня не волнуют, я не нуждаюсь в ухаживаниях.

– Тогда что ты хочешь от Уэста?

Она не позволит себе надеяться на Уэста. Между ними не будет ничего, кроме их соглашения. Взаимного осмотрительного удовольствия. Пока он не выполнит своё обещание, и она не обручится.

– Даже не думай, что я добиваюсь внимания Уэста.

Он откинулся на спинку стула.

– Я не знаю, что и думать. Но Темпл, кажется, считает...

– Темпл слишком много времени провёл на ринге и помутился рассудком.

Кросс поднял бровь, но ничего не ответил.

Она сделала вдох. И выдохнула.

– Уэст... – Она замолчала, подыскивая слова, которые смогли бы прояснить ситуацию. Почему-то её тщательно выстроенный мир рушился каждый раз, когда появлялся этот человек. Но при этом, ей не хотелось, чтобы Уэст держался от неё подальше.

Почему-то ей хотелось, чтобы он находился как можно ближе.

Ирония заключалась в том, что рядом с ней он оставался джентльменом, несмотря на то, что знал её секреты. Вчерашний вечер мог закончиться скандалом. И не только.

Но Уэст остался непоколебим.

Как будто это не составило для него никакого труда.

Как будто поцелуи его совсем не тронули.

Как будто они не потрясли до глубины души.

Она почувствовала, что щёки снова начинают гореть.

– Уэст - сложный человек, – наконец, сказала Джорджиана.

– Ну, тогда он идеальная для тебя пара, ты же у нас такая простая, – поддразнил он, она улыбнулась. Слава богу, Кросс не заставил её вдаваться в подробности. Он стряхнул пылинку со штанины и сказал: – На Уэста ничего не нашлось.

Джорджиана почувствовала лёгкий укол совести, вспомнив о том, что просила найти компромат на Дункана. Но это было до того, как она встретила его сестру. До того, как сделала ему непристойное предложение. До того, как воспылала к нему желанием. Джорджиана отбросила непрошеные эмоции в сторону. Давным-давно она совершила ошибку, доверившись мужчине, и дорого заплатила. Больше этому не бывать.

– Скажи им, пусть продолжают искать, – сказала Джорджиана, проигнорировав неприятное ощущение.

Кросс кивнул и надолго замолчал, потом наклонился вперёд.

– Ты помнишь, как меня нашла?

– Конечно. – Ни один из них никогда не забудет ту ночь, когда его вышвырнули из очередного игорного клуба, избитого до полусмерти за то, что он подсчитывал в уме карты и часто менял столы. Услышав эту историю, Джорджиана сразу поняла, что Кросс - тот четвёртый член команды, которого она искала. Они нашли его пьяным, на краю собственноручной... гибели.

– В ту ночь ты меня спасла.

– Ты бы и сам справился.

– Нет, – Кросс покачал головой, – без тебя я был бы мертв, если не хуже. Борн и Темпл нашли бы свою смерть в переулке в Ист-Энде. Так или иначе ты спасла нас всех. – Он сделал паузу. – И не только нас. Весь персонал "Падшего ангела". Большинство прислуги в наших домах… это всё твои люди.

– Не изображай из меня спасителя, – сказала она. – Я не подхожу на эту роль.

– Тем не менее, ты им являешься. Чейз спас каждого из нас. – Она не ответила, и он продолжил: – Но что, если придётся спасать самого Чейза?

Её взгляд метнулся к нему.

– Не придётся, – тут же проговорила она.

Он отодвинулся в ожидании ответа. Когда она больше ничего не добавила, Кросс сказал:

– Возможно. Но не сомневайся, мы не будем стоять сложа руки, если ад всё-таки замёрзнет.

Он поднялся на ноги, одёрнув брюки.

– Пиппа приглашает тебя на ужин на следующей неделе. – Кросс сделал паузу. – Тебя и Кэролайн.

Джорджиана выгнула бровь. Жене Кросса было совсем несвойственно приглашать гостей на ужин. Он улыбнулся, видимо, почувствовав её удивление. Любовь, которую Кросс питал к жене, осветила его лицо, затронув какую-то струну в душе Джорджианы.

– Это не званый ужин. Просто ужин. И, скорее всего, он закончится тем, что все мы окажемся по колено в грязи.

Это была не метафора. Графиня Харлоу считалась известным растениеводом. Встречи в Харлоу-Хаусе часто заканчивались садоводческими мероприятиями. Кэролайн их обожала.

Джорджиана кивнула.

– С удовольствием придём.

Она снова обратила внимание на стол, её взгляд упал на вторую записку, ту, что предназначалась Анне и так и манила её открыть. У Джорджианы практически чесались руки, но она понимала, что лучше дождаться, когда Кросс уйдёт.

Казалось, он всё понял и весело проговорил:

– Не обращай на меня внимания.

Она сердито на него посмотрела.

– Почему она вызывает у тебя такой интерес?

– Я скучаю по тем временам, когда тайные послания приводили к тайным свиданиям.

Джорджиана пришла в раздражение.

– Нельзя считать послание тайным, если оно пришло в одиннадцать утра.

Он улыбнулся, и она поразилась открытому выражению его лица, которое не замечала у затравленного Кросса в старые времена.

– Оно тайное, если имеет отношение к мероприятиям, традиционно происходящим в одиннадцать вечера.

– Ничего подобного, – сказала она, разрывая конверт в отчаянной попытке доказать ему, что он ошибается.

Теми же чёрными чернилами, что и записка Чейза, в послании были выведены три строчки без подписи.

"У меня в особняке. В 11 вечера.

Приходи хорошо отдохнувшей.

И трезвой".

Щёки Джорджианы запылали с удвоенной силой.

Кросс рассмеялся, стоя в проёме.

– Ничего подобного?

Она выругалась, и он закрыл дверь.

Оставшись одна, Джорджиана позволила себе задуматься над словами на дорогой плотной бумаге, которая казалась слишком роскошной для такого простого послания. Или, возможно, всё было закономерно.

Уэст производил впечатление щедрого человека.

Она поднесла записку к носу, воображая, что сможет различить его запах, аромат сандалового дерева и мыла. Зная, что ведёт себя глупо.

Она похлопала листком по губам, наслаждаясь тем, как оно нежно их касается, словно поцелуй.

Словно поцелуй Дункана.

Джорджиана уронила записку, как будто та загорелась. Нельзя позволить Дункану захватить все её мысли. Сделав ему предложение, она не думала, что превратится в трепещущую нелепую девицу. Что помешается на нём. Попадёт под его влияние.

Заключив между ними сделку, Джорджиана хотела почувствовать вкус той жизни, которую якобы вела все эти годы, сделать те вещи, в которых её и так обвиняли. А потом она посвятит себя новой жизни, браку с мужчиной без единой искры страсти.

Страсть.

Чего-чего, а уж страсти им с Уэстом не занимать.

Но будь она проклята, если полностью передаст ему бразды правления.

Джорджиана потянулась за пером.

"Могу опоздать".

Ответ пришёл в течение часа.

"Ты будешь вовремя". 

Глава 12

Как и в случае леди Г, с которой её сравнивали в печально известной карикатуре, возвестившей о возвращении нашей героини в общество, леди Д присуща гордая грация и непринуждённое очарование. Мы не единственные, кто это замечает, лорд Л не отходит от неё ни на шаг на каждом мероприятии.

✵ ✵ ✵
Вернёмся к другим новостям. Граф и графиня Х, возможно, не изжили в себе пристрастия к скандалам. Ходят слухи о запертой двери на недавней выставке в Королевском садоводческом обществе…

Дамский журнал "Жемчуга и Мантильи".

Начало мая, 1833 год.


Она приехала раньше.

За два часа до прибытия Джорджианы в его городской особняк Дункан вышел из конторы, задержавшись на ступеньках и подняв воротник пальто, чтобы защититься от холода. Пронизывающий ветер пронёсся по Флит-стрит, напоминая лондонцам, что, хоть по календарю и наступила весна, английская погода оставалась весьма своенравной.

Холод не особо беспокоил Дункана. Погода давала ему повод развести огонь и плотно задёрнуть балдахин над кроватью, чтобы уложить Джорджиану Пирсон на груду мехов и заняться с ней любовью, отгородившись от всего остального мира.

От одной непрошеной мысли об обнажённой и разгорячённой Джорджиане Дункан тут же возбудился. Большую часть дня он провёл, предвкушая вечер. И желая её.

Готовый заявить на неё права.

Он сделал глубокий вдох, желая избавиться от сладостной боли. До встречи с Джорджианой у него оставалось в запасе два часа. И даже больше, если судить по её остроумному ответу на его сегодняшнюю записку. Она опоздает из принципа, тем самым наказав их обоих.

Он накажет её по-своему, подумал он с плутовской усмешкой. Дункан доведёт Джорджиану до грани, когда она едва сможет мыслить и дышать, и будет не в состоянии думать ни о чём другом, кроме как о нём и своём отчаянном желании.

И тогда он сжалится над ней. И вознаградит их обоих за терпение.

Он подавил стон, радуясь, что решил идти домой пешком. После получасовой прогулки на таком холоде Дункан точно должен прийти в себя. Хотя тело всячески пыталось убедить его в обратном.

У подножия лестницы стоял экипаж.

Он был незаметным. И ничем не привлекал внимание: чёрный, без опознавательных знаков, эскорта и огней, несмотря на половину десятого вечера. Только две вороные лошади и кучер на козлах.

Весь этот антураж не позволил Дункану пройти мимо. Окна были чёрными, но не из-за недостатка света внутри, а из-за краски на них.

Какой необычный экипаж.

В Дункане вспыхнуло предвкушение. Дверь приоткрылась, и его взору предстал роскошный интерьер: тёмно-красный велюр, золотой свет свечей и соблазнительные тени. Взгляд Дункана метнулся к руке в чёрной атласной перчатке, которая придерживала дверь. Он завороженно замер. Желая, чтобы эта рука прикоснулась к нему. Любым способом.

Джорджиана заговорила, её слова прозвучали тихо и многообещающе:

– Ты выпускаешь тепло.

Дункан забрался в экипаж и сел напротив неё, когда дверь за ним закрылась, они погрузились в умиротворяющую тишину. Джорджиана была одета как Анна, в красивое чёрное платье с пышными юбками, которые разметались по всему сиденью, и низким вырезом, открывающим вид на бледную прелестную кожу. Густая тень до плеч полностью скрывала лицо Джорджианы, и он не мог разглядеть ни одной его черты.

Прошлой ночью она сказала, что предпочитает мрак свету, и теперь он понял почему. Она царила в ночи. И ему захотелось встать на колени и принести клятву верности.

– Мне сказали не опаздывать.

От этого боевого заявления у Дункана потеплело на душе. Он предполагал, что Джорджиана опоздает, и уже приготовился к ожиданию, получив в начале дня противоречивую записку. В письме она ясно дала понять, что не хочет подчиняться чужой воле. Они либо будут проводить время на равных условиях, либо не будут встречаться вовсе.

Дункан перечитал чёртову записку с полдюжины раз, чувствуя, что уже много лет не встречал никого, кто так хорошо бы ему подходил во всех отношениях. Возможно, никогда. Легко покачиваясь в экипаже и вглядываясь в темноту, он опять об этом подумал.

Дункан послал ответную записку, желая одновременно одержать победу и проиграть.

Тем не менее он ожидал, что Джорджиана опоздает.

Она не опоздала, но Дункан не чувствовал себя победителем.

Она и вправду прибыла рано. Так рано, что приехала за ним в контору. Да, он вполне мог привыкнуть к такому партнёрству.

– Вы постоянно бросаете мне вызов, миледи.

Через мгновение Джорджиана пошевелилась, шелест шёлка прозвучал, словно пушечный выстрел в полутёмной карете. Юбки коснулись его ноги, и он вспомнил, как они цеплялись за брюки Лэнгли во время танца в бальном зале.

И воображал, что они касаются его.

Сегодня ночью.

Всегда.

Слово непроизвольно просочилось в его сознание, как коварный опиумный дым. Но, когда Джорджиана заговорила, Дункан выбросил его из головы.

– Не хотелось бы утомлять вас, мистер Уэст.

В этой женщине не было абсолютно ничего, что могло бы его утомить. Дункан мог бы провести всю жизнь в этой карете, даже не видя Джорджианы, и всё равно считал бы её очаровательной.

Он жаждал к ней прикоснуться, и вдруг понял, что может легко это сделать. Ведь придуманный Джорджианой сценарий встречи позволит заняться и другими вещами. И правда, его ничего не останавливало. Даже она сама, Дункан мог в этом поклясться.

Но тогда их игре придёт конец, а он не был к этому готов. Дункан откинулся на роскошную велюровую спинку сиденью, сопротивляясь своим низменным желаниям.

– Скажи мне, – попросил он. – Теперь, когда я полностью в твоём распоряжении, что ты собираешься со мной делать?

Она взяла с соседнего сиденья плоский свёрток.

– У меня для тебя послание.

Дункан замер, внезапно разозлившись, что Чейз умудрился проникнуть в это тихое место, нарушив своим незримым присутствием многообещающий вечер.

– Я же сказал, что не хочу, чтобы ты передавала послания от Чейза.

Джорджиана опустила свёрток себе на колени.

– То есть ты не хочешь узнать, что внутри?

– Конечно, хочу. Я просто не хочу, чтобы ты в этом участвовала.

Она начала играть пальцами с бечёвкой на свёртке.

– У тебя нет выбора.

– Нет, но у тебя он есть. – В его голосе послышались обвинительные нотки. И Дункану это не понравилось.

Она взяла досье на Тремли и протянула ему.

– Держи, – твёрдо, но немного печально, проговорила Джорджиана.

Дункан прищурился.

– Подвинься ближе к свету.

Джорджиана глубоко вздохнула, и на мгновение ему показалось, что она не согласится. На мгновение ему показалось, что всё может закончиться прямо здесь и сейчас. Что она остановит карету и вышвырнет его вон. Что она откажется от своего предложения безобидного романа.

Потому что внезапно роман перестал казаться ему безобидным.

Джорджиана наклонилась вперёд, и его взору открылось её прелестное лицо.

Без макияжа.

Несмотря на платье и парик Анны, сегодня она была Джорджианой. И пришла к нему по доброй воле. Чтобы этим вечером предаваться удовольствию. Или целую неделю. Или даже две. До того момента, как выйдет замуж и окунётся в новую жизнь.

Совершенно непохожую на эту, в которой она передавала послания между двумя самыми влиятельными людьми Лондона.

Джорджиана протянула досье.

– Забирай и давай вернёмся к более приятной теме.

Он посмотрел на пакет с досье на Тремли, которое поможет защитить сестру. И жизнь самого Дункана. У него не было ничего ценнее этого тайного досье, потому что оно - ключ к его будущему.

И всё же в глубине души Дункану хотелось выбросить этот чёртов пакет в окно и приказать экипажу ехать дальше. Чтобы увезти Джорджиану подальше от Чейза. Чтобы убежать от той правды, которая, казалось, подбиралась к нему всё ближе и ближе с каждым днём.

Если бы не сестра, пошёл бы он на сделку?

Дункан забрал свёрток и положил к себе на колени. Джорджиана откинулась назад, вернувшись в тень.

– Вне зависимости от наших желаний мы не можем перестать обсуждать дела, потому что ты имеешь к ним непосредственное отношение.

И ему это совсем не нравилось, но он быстро вскрыл пакет, сгорая от нетерпения посмотреть, что внутри. Дункан вытащил стопку бумаг, исписанную знакомым почерком Чейза, и поднёс верхний листок к маленькойсвече на стене в плафоне из стали и стекла.

"Средства изъяты из казначейства".

Дункан перевернул страницу.

Далее следовали послания от полудюжины высокопоставленных членов Османской империи.

Подтверждения секретных встреч.

И измены.

Его сердце бешено заколотилось, он закрыл досье. Доказательства. Неоспоримые, безупречные доказательства. Дункан вернул листочки в конверт, в котором они лежали, обдумывая значение их содержания. Истинная ценность этих сведений была практически непостижима уму. Они уничтожат Тремли. Сотрут его с лица земли.

Они, без сомнения, защитят Уэста.

Он взял маленький клочок бумаги, который прилагался к досье, и прочёл строки, написанные знакомым размашистым почерком.

"Я ни на секунду не поверю, что твоя просьба - результат мастерства репортёра; ты знаешь что-то, чем не хочешь поделиться.

А мне не нравится, когда ты не делишься".

Тем хуже для Чейза.

Уэст не собирался делиться с ним ни тем, откуда он знает Тремли, ни тем, что происходит у него с Джорджианой.

Его взгляд метнулся к ней. Дункан ни за что не станет делиться Джорджианой.

– Ты сделала свою работу.

– Я уж надеюсь, – сказала она.

– Отлично, – согласился он. – Здесь всё, на что я рассчитывал.

Джорджиана улыбнулась.

– Рада слышать, что содержимое стоило твоих хлопот.

Намёк на то, что его помощь не бесплатна. Так и было, даже если он и не хотел признавать правды. Дункан отогнал мысль прочь.

– И вот мы наедине.

– Хочешь сказать, что я заплатила тебе за дружеское общение? – спросила она с улыбкой в голосе.

Нелепый вопрос. Или нет. Дункану показалось, что им манипулируют, как будто всё это было тщательно спланировано.

– Око за око, – сказал он, вторя многим их разговорам. Её словам. Его.

Дункан не видел её лица, но остро чувствовал на себе взгляд Джорджианы. Свет в карете был устроен таким образом, чтобы внести дисбаланс. Наделить превосходством только одного оппонента, того, кто был скрыт во тьме. Но, когда она, наконец, заговорила, в её голосе звучало волнение:

– Сегодня всё не так.

– А в другие ночи?

Он не мог вынести мысли, что она не раз вот так же встречалась с другими мужчинами. Дюжины. Сотни раз.

Она провела ладонями по разметавшимся юбкам, шёлк зашелестел, играя на нервах Дункана.

– Бывают ночи, когда тайными сведениями торгуют. А в другие - выдают бесплатно.

– Но они не бесплатные, – сказал он. – Эти сведения - плата за статьи в моих газетах. За каждый твой танец с Лэнгли. За танцы с другими джентльменами.

– С охотниками за приданым, – уточнила она.

– Да, – согласился Дункан. – Я других и не обещал.

– Ты обещал, что меня примут в обществе.

– И тебя примут. Но выйдешь ли ты замуж не за охотника за приданым? Вряд ли. Если только... – он замялся.

– Если только что?

Он вздохнул, испытывая отвращение к той сделке, которую они заключили, хотя она и не переставала его искушать. Ему то и дело в голову приходили разнообразные возможности.

– Если только ты не захочешь поделиться с ними правдой.

– Какой правдой? – спросила она. – Я мать-одиночка. Дочь одного герцога. Сестра другого. Воспитана в аристократических традициях. Я, как скаковая лошадь, выведена специально для их мира. Эта правда и так всем известна.

– Нет, – проговорил он, – им известна далеко не вся правда.

Она издала лёгкий смешок, лишённый всякого юмора.

– Ты имеешь в виду Анну? Думаешь, они приняли бы меня радушнее, если бы знали, что я провожу ночи в клубе?

– Всё не так просто. Ты намного более сложная личность.

Дункан не знал, что именно он имел в виду, но был уверен в своей правоте.

– Ты ничего обо мне не знаешь. – По её тону он понял, что разозлил Джорджиану.

Ему захотелось протянуть руки и вытащить её на свет. Но он сдержался.

– Я знаю, почему ты говоришь, что любишь тьму.

– Почему? – спросила она так, будто сама уже не была в этом уверена.

– Во тьме легче прятаться, – ответил он.

– Я не прячусь, – настоятельно заявила она. Знает ли Джорджиана, что лжёт сама себе?

– Прячешься, как и все мы.

– А от кого прячешься ты? Какую скрываешь правду? – В словах прозвучала не только насмешка, но и признание. Жаль, что он не видел её глаз, они всегда выдавали правду.

Потому что она не только королева греха и ночи. Уверенность, которую она демонстрировала на людях - наносная. Джорджиана не была всесильна. В ней присутствовало что-то ещё, что делало её человеком. Делало настоящей.

Делало её самой собой.

Они продолжали играть в её игры, и Дункан не возражал.

Но моменты проблеска её настоящей натуры нравились ему куда больше.

Он отложил свёрток в сторону, наклонился вниз, взял её маленькую ножку, обутую в туфельку, и положил к себе на колени. Дункан пробежался пальцами по стройной лодыжке, наслаждаясь тем, как под его прикосновением напряглись мышцы. Он улыбнулся. Как бы Джорджиана ни притворялась спокойной, её тело не могло лгать.

Дункан обхватил рукой лодыжку в прелестном чёрном чулке и снял чёрную туфельку. Он провёл пальцами по ноге, с удовольствием отметив, что Джорджиана вздрогнула от ласки.

– Щекотно?

– Да, – соблазнительно выдохнула она.

Он не останавливался, скользя кончиками пальцев по шёлку, по верхней части ступни и вдоль лодыжки, едва прикасаясь к икре и повторял всё заново.

– Истинная правда: когда я в первый раз увидел твои туфли, на бале у Уортингтонов, мне захотелось сделать именно это.

– Правда?

В её голосе послышалось удивление. И желание.

– Да, – признался он. – Меня привлекли твои прелестные серебряные туфельки, такие невинные и красивые. – Дункан принялся разминать большими пальцами подушечку стопы, и Джорджиана блаженно вздохнула. – А потом меня потянуло к совершенно другой обуви, к тем потрясающим туфлям на каблуках, олицетворяющим грех и порок.

– Ты за мной следил?

– Да.

– Мне стоит разозлиться.

– Но ты не злишься.

Его рука снова скользнула к её щиколотке, потом вверх по икре, по нежному мягкому шёлку, пальцы теребили красивую белую строчку на чулках. Ему не терпелось приподнять юбки и увидеть длинные, облачённые в чёрное ноги Джорджианы. Не терпелось, чтобы они распахнулись. И обхватили его бёдра.

Ему не терпелось ею овладеть.

– Не злишься? – уточнил он.

Она вздохнула.

– Нет. Не злюсь.

– Тебе нравится, что я тебя знаю. Всю тебя. Две половинки одной личности.

Дункан дошёл до внутренней стороны колена, прикосновение вывело Джорджиану из сладостного оцепенения.

Она подняла вторую ногу, упёрлась ступнёй в его грудь и оттолкнула назад. Но ласку Дункана не прервала.

– Расскажи другую.

– Другую? – переспросил он.

– Другую правду о себе, – уточнила она.

Дункан схватил её ступню у груди и прижался горячим губами к внутренней стороне лодыжки, лаская влажным языком мягкую ткань.

– Я хочу снять с тебя эти чулки и почувствовать на ощупь кожу нежнее шёлка.

Он слегка прикусил лодыжку, Джорджиана ахнула в тиши кареты, в которой внезапно стало жарко, будто взошло солнце.

– Теперь твоя очередь.

Она замерла.

– Моя очередь?

– Рассказывать секреты.

Джорджиана замялась.

– Даже не знаю, с чего начать.

Дункан в этом не сомневался. Она была соткана из тайн, которые служили ей защитой. На них просто необходимо пролить свет.

– Начни вот с чего, – предложил он, проведя рукой по икре до колена и лаская её кончиками пальцев. – Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь. Без всяких уловок.

Дункан пощекотал её, и Джорджиана рассмеялась.

– Я чувствую... – Когда она замолчала, он замер, убрав руку. Она вытянула ногу, будто пытаясь её вернуть назад. Будто прося Дункана продолжить ласки. – Я чувствую себя молодой.

Удивившись ответу, он вновь взял её ногу.

– Что это значит?

Она вздохнула в темноте.

– Не останавливайся.

Он продолжил. И больше не останавливался.

– Что это значит, Джорджиана?

– Просто... – Она замолчала. Её ступня слегка вздрогнула, и Дункан пожалел, что они находятся не у него дома. Ему катастрофически не хватало места. Он умирал от желания увидеть её целиком, прикоснуться без преград. Джорджиана перевела дыхание. – Прошло столько времени... с тех пор, как...

Он знал конец фразы. С тех пор как она была с другим мужчиной. С тех пор как она была с кем-то, кроме Чейза. Дункан не хотел, чтобы Джорджиана заканчивала свою мысль. Не хотел, чтобы имя этого человека нарушило их уединение в полумраке кареты.

Но Джорджиана всё равно договорила:

– ...с тех пор, как я себя так чувствовала.

Слова поразили Дункана до глубины души. В этой женщине была какая-то особенная изюминка. Её манера говорить и то, как она бесхитростно давала обещания, вызывали в нём безумное желание. Но когда она с полной откровенностью и лёгким удивлением в прекрасном голосе призналась ему в чувствах, он уже не мог ей противостоять.

Как он сможет отдать Джорджиану другому мужчине, единожды познав её вкус?

Как сможет уйти, не оглядываясь?

Господи!

В какую же передрягу он вляпался?

Дункан опустил её ноги на пол. Джорджиана воспротивилась, его тело тоже возражало против потери контакта.

– Подожди, – сказала она, наклоняясь вперёд. Свеча озарила светом её красивое лицо. – Не останавливайся.

– Я не собираюсь останавливаться, – пообещал он ей. И себе. – Просто хочу кое-что прояснить.

Она нахмурилась,

– По-моему, я выразилась вполне ясно. Сделала тебе предложение в Гайд-парке. Встретила возле твоей конторы, вырядившись, как... – Джорджиана замялась, – как те женщины, которые занимаются подобными вещами.

Но ведь она частенько одевалась подобным образом.

– Мне всё равно, какие платья ты носишь.

– Тебе определённо понравились чулки, – сухо проговорила она.

Воспоминание о чёрном шёлке с серебряным кантом взяло верх, и вместо того, чтобы усмехнуться, Дункан прорычал:

– Чулки мне очень нравятся.

Джорджиана восхитительно покраснела. Он наклонился вперёд, оказавшись в нескольких дюймах от её лица. Её губ.

– Интересно, – прошептал он, – когда смущаешься, ты краснеешь повсюду?

Румянец стал заметнее.

– Не знаю. Никогда не проверяла.

– Я обязательно проверю.

– В целях журналистского расследования, без сомнения.

Он ухмыльнулся.

– Как лучший газетчик в Лондоне, дорогая, я просто не в состоянии позабыть о работе.

Она заулыбалась, но потом её лицо посерьёзнело. Джорджиана опустила взгляд на свои руки, зажатые между ней и Дунканом.

– Я становлюсь похожа на тебя.

Он внимательно на неё посмотрел.

– Разве я тебе не нравлюсь?

– Конечно, нравишься. Но теперь ты искушаешь меня вещами, которые мне недоступны.

Дункан сразу понял, что имела в виду Джорджиана, его захлестнула волна печали. Он был неподходящим женихом. Не мог дать ей титул. Не мог обеспечить Кэролайн будущее. В лучшем случае его происхождение оставалось для всех загадкой. А об отрочестве было известно лишь то, что он провёл его в сточной канаве.

И это Джорджиана ещё не знала истинного положения дел.

Не знала, что он не тот, за кого себя выдаёт. Не тот, кем кажется. Дункан использовал её и манипулировал, чтобы получить доступ к секретам Тремли. Она не подозревала, что он преступник. Вор.

Если Дункана разоблачат, его ждёт тюрьма или ещё что похуже.

Когда его разоблачат.

Потому что, как бы он ни был осторожен, как бы ни угрожал Тремли, пока граф жив, Дункан остаётся в опасности.

Как и все, кого он любит.

Так что, даже если бы Джорджиана не охотилась за титулом, Дункан всё равно бы ей не подходил.

Но он мог стать её мужчиной на краткий, мимолётный миг, прежде чем им обоим придётся вернуться в реальность.

Он потянулся к ней и поднял с сиденья. Она тихо взвизгнула, когда Дункан посадил её к себе на колени, а шёлковые нижние и верхние юбки раскинулись вокруг них каскадом. Благодаря позиции, Джорджиана возвышалась над ним на несколько дюймов. Дункану безмерно нравилось то, как она смотрела на него сверху вниз, а в её прекрасных янтарных глазах читалось обещание.

– Сегодня ты можешь получить всё, – сказал он хриплым и незнакомым ему голосом. – Всего меня без остатка, всё, что не пожелаешь.

Она откинулась назад, прижавшись округлыми ягодицами к его коленям. Голову Дункана тут же наводнили порочные чудесные идеи.

Она начала стягивать с рук перчатки.

– Я хочу тебя почувствовать.

Не идеи. Планы.

– Хочу к тебе прикоснуться, – добавила она. Чёрные шёлковые перчатки полетели в тёмный угол кареты. Джорджиана провела пальцами по щеке, подбородку Дункана. Потом приподняла его голову и провела губами там, где только что дотрагивалась рукой. – Хочу тебя поцеловать.

Если она его не поцелует, он сойдёт с ума.

Она соблазняла его словами, прикосновениями и своим ароматом, и он чертовски этим наслаждался. Ему хотелось прижать её к себе, впиться поцелуем в губы и снять проклятый парик, задрать юбки и заниматься с ней любовью до тех пор, пока они не забудут свои имена, не говоря уже о нелепом соглашении.

Но он не двинулся с места. Не посмел. Что-то в этой женщине, которая постоянно имела дело с желанием, грехом и сексом, в том, как она смотрела на Дунана, как говорила, как прикасалась к нему, наводило на мысль, получала ли она когда-нибудь удовольствие сама.

И поэтому он ждал первого шага от Джорджианы. Она поцелует его этой ночью, или они не поцелуются вовсе. Всё зависело от неё. От её желаний.

Как только Дункан приведёт Джорджиану домой, наступит его черёд ублажать каждый дюйм её тела.

Но сейчас последнее слово оставалось за Джорджианой.

Она прильнула к нему, и Дункану показалось, будто она вот-вот его поцелует. Но в самый последний момент Джорджиана отстранилась, Дункан счёл это новой и удивительной формой пытки. Он произнёс её имя, но в темноте оно прозвучало как проклятье.

– Две недели, – произнесла она.

– Что?

Джорджиана улыбнулась.

– Не думаю, что вы вдруг поглупели, сэр.

– Так случается, если мужчину долго дразнить.

Она запустила пальцы в волосы у него на затылке, каждый дюйм его тела отозвался на эту ласку.

– Две недели. Не дольше. Чтобы наши отношения не навлекли на нас неприятности. Две недели - и всё закончится.

Всего несколько минут назад он сам думал почти о том же, но тот факт, что Джорджиана вспомнила об условиях их соглашения в такой момент, его разозлил.

Тем не менее он согласился.

– Две недели. А теперь поцелуй меня, чёрт возьми.

И, к счастью, она повиновалась.


Джорджиана никогда раньше не целовала мужчину.

О, конечно, её целовали. Иногда с позволения Джорджианы, иногда нет. Её целовал и сам Дункан. Но она ни разу не брала инициативу в свои руки и не целовала мужчину сама. Даже Джонатана, хотя в молодые годы была глупа и смела.

Но это пьянящее удовольствие ей не забыть никогда. Джорджиане неимоверно нравилось, что он отдал ей главенствующую роль. Откинувшись на спинку сиденья, Дункан лишь придерживал Джорджиану за бёдра на случай, если экипаж неожиданно дёрнется, позволяя ей ласкать его сначала руками, а теперь губами.

Она с превеликим удовольствием прижималась к его мускулистому и такому тёплому телу. Он не прикасался к ней, и ей это одновременно и нравилось, и нет. Джорджиана хотела изучить его. Искусить. Одарить ласками. И соблазнить, потому что за все те годы, что притворялась Анной, она никогда не пыталась этого сделать.

А вот у него получалось соблазнять без усилий. Ему даже не требовалось для этого к ней прикасаться.

На мгновение её рот задержался на его рте, Джорджиана положила руки Дункану на плечи и провела языком по его губам. Где-то глубоко в его горле зародился рык, который она скорее почувствовала, чем услышала. Он разомкнул губы, и она прильнула к ним, проверяя на деле свою власть.

Дункан крепче вцепился в её бёдра и углубил поцелуй. Джорджиана повернула голову, стараясь прижаться ещё теснее. Рычание перешло в стон, и, наконец, его рука двинулась вверх, обхватила её подбородок, не позволяя ему пошевелиться. Его язык встретился с её языком. Восхитительное ощущение заставило Джорджиану отстраниться. На мгновение Дункан растерялся, но потом встретился с ней взглядом и, полностью овладев собой, вновь впился в её губы.

Его руки были повсюду, они скользили по её коже, по шёлку и поднимались к волосам.

– Подожди, – выдохнула она, хватая его за руки и отрывая от себя. – Только не парик. Нет.

– Я хочу его снять. Я хочу тебя, – признался он.

– И я тоже, – сказала она. – Но если кто-нибудь увидит...

Глубокой ночью его дом могла посетить Анна. И только она. В чёрном шёлковом платье.

Он застонал в знак согласия, положил руки ей на бёдра и, вцепившись в ткань, теснее прижал к себе Джорджиану.

– Твоё платье слишком пышное, – прорычал Дункан, приподнимаясь и опуская её ниже. Качнув бёдрами раз, другой, он прикусил нижнюю губу Джорджианы и полностью завладел её ртом.

Теперь настала её очередь застонать под натиском долгих, медленных, одурманивающих поцелуев, наряду с движениями его тела и невысказанными обещаниями, от которых её бросало то в жар, то в холод и накатывало отчаянное желание.

Джорджиана подняла голову, ей хотелось его видеть. Ей хотелось сполна прочувствовать этот момент, когда, казалось, что в мире больше никого не существовало кроме них двоих. Как только поцелуй прервался, Дункан распахнул глаза.

– Я этого не планировала, – прошептала она, поглаживая пальцами контуры его лица.

– Карету? – спросил он.

– Удовольствие, – ответила она.

Он замолчал, внимательно за ней наблюдая. Джорджиане захотелось закрыть глаза, боясь того, что он может в них обнаружить.

– Интересно, потому что единственное, что планировал я - это доставить тебе удовольствие.

Он провёл руками по её бокам. От плеч к бёдрам и обратно туда, где грудь туго стягивал корсаж, побежали мурашки от предвкушения того самого удовольствия.

От предвкушения ласк.

Дункан дотронулся большими пальцами до затвердевших под шёлком сосков. От удовольствия Джорджиана откинула голову назад, он склонился над ней и провёл по обнажённой ключице зубами, а следом горячим языком.

– Стой, – прошептала она.

Он мгновенно отстранился. Его молниеносная реакция удивила Джорджиану. Дункан внимательно на неё посмотрел.

– Что-то случилось?

Да.

Но не в том смысле, в котором он подумал.

Происходящее было ошибкой, потому что казалось чертовски правильным. Потому что заставило её на мгновение задуматься, чего же ей не хватало все эти годы. Кого ей так не хватало.

Джорджиану наводнила сотня вопросов. Она покачала головой и солгала:

– Нет. Поцелуй меня ещё раз.

Но Дункан не успел, потому что, как только просьба сорвалась с её губ, карета замедлила ход. Он наклонился и запечатлел долгий поцелуй на вздымающейся груди у самой кромки платья.

– Скажи, что мы у меня дома.

Отчаянье, с которым Дункан произнёс эти слова, так сильно отозвалось в её душе, что Джорджиана рассмеялась. Она слезла с его колен, жалея, что приходится это делать. Желая остаться там навсегда.

– Да. Я подумала, лучше нам провести ночь здесь, чем в клубе.

Он помог Джорджиане поправить юбки, задержавшись пальцами на её колене, а затем на изгибе икры.

– Хорошая идея. Я не хочу, чтобы мы встречались в клубе.

– Почему? – спросила она, когда он надел на её ногу туфлю.

– Не хочу, чтобы меня с тобой там видели.

Слова больно ужалили.

– Но ты не против со мной переспать?

Он замер, встретившись с ней горячим взглядом.

– Во-первых, ты меня неправильно поняла. Я не хочу, чтобы ты там находилась. Тебе лучше оставаться вдали от скандала, греха и порока. Мне хочется быть единственным плутом в твоём окружении.

– И во-вторых... – Он взял её вторую ступню, провёл пальцами по изгибу и надел туфлю. – Уверяю тебя, спать мы не будем.

Обещание отозвалось вспышкой удовольствия, словно Дункан прошептал его, прижимаясь губами к её обнажённой коже.

Он осторожно поставил её ногу на пол.

– Отведи меня внутрь, – попросила Джорджиана.

В темноте блеснула белозубая улыбка.

– С удовольствием. 

Глава 13

И действительно, на небосклоне нынешнего сезона мало звёзд, которые сияют хотя бы вполовину так ярко, как наша прекрасная леди Д. Она становится всё более желанной гостьей на общественных мероприятиях, и мы не сомневаемся, что завидные холостяки высшего света мечтают позвать её на мероприятие, которое проводится исключительно в часовне. Что же касается лорда Л... впрочем, похоже, наша парочка неплохо проводит время...

✵ ✵ ✵
В укромном уголке бального зала мы недавно обнаружили бедную, маленькую овечку, леди С, некогда представительницу безжалостных красавиц высшего света, а теперь изгнанную за грехи, которые мы не можем себе и вообразить. Однако мы возлагаем большие надежды на восстановление её репутации, поскольку недавно девушку видели танцующей с маркизом Э…

Колонка светской хроники в "Еженедельном куранте".

1 мая 1833 год.


Его великолепный дом внушительных размеров был обставлен по последнему слову моды. Она стояла в главном мраморном холле, медленно поворачиваясь по кругу, и рассматривала высокие потолки и широкую изогнутую лестницу, которая вела на верхние этажи дома.

– Как красиво, – сказала Джорджиана, развернувшись к Дункану. – Никогда не видела дома с таким идеальным интерьером.

Дункан прислонился к мраморной колонне неподалеку, скрестив руки на груди и пристально глядя на Джорджиану.

– Дом служит всего лишь крышей над головой.

Она рассмеялась.

– Вовсе нет.

– Это просто дом.

– Проведи мне экскурсию.

Он махнул рукой на двери в дальнем конце холла.

– Приёмная, ещё одна приёмная, утренняя столовая. – Затем Дункан указал в сторону за спиной Джорджианы. – Утренняя гостиная Синтии, очередная приёмная. – Он сделал паузу. – Не совсем понимаю, зачем нам столько приёмных. – Дункан обратил её внимание на длинный коридор, который вёл в заднюю часть дома. – Кухня и бассейн находятся там. Столовая и бальный зал - на один пролёт выше. – Он снова повернулся к Джорджиане. – А вот спальни поистине великолепны. Они заслуживают личного осмотра.

Она рассмеялась над его нетерпением.

– Бассейн?

– Да.

– Ты понимаешь, что плавательный бассейн - это не совсем обычное помещение для лондонского городского особняка.

– Не самое, – согласился он, пожав плечом. – Но мне нравится быть чистым, так что он как нельзя лучше вписывается в обстановку.

– Как и другие мужчины. Но они принимают ванну.

Дункан выгнул бровь.

– Я тоже принимаю ванну.

– Мне бы хотелось посмотреть.

– Хочешь посмотреть, как я принимаю ванну? – Он явно пришёл в восторг от этой идеи.

Она рассмеялась.

– Нет. Я хочу увидеть твой бассейн.

Он хотел ей отказать, она поняла это по его глазам. В конце концов, экскурсия по дому не входила в их планы на вечер. Но Джорджиана твёрдо стояла на своём, пока Дункан не взял её руку в свою большую и мозолистую от многолетней работы ладонь и не повёл по тёмному коридору, а затем через кухню.

Он подошёл к закрытой двери, взялся за ручку и, повернувшись, встретился взглядом с Джорджианой. Дункан открыл дверь и жестом пригласил пройти в тускло освещённое помещение.

Сначала Джорджиана обратила внимание на едва заметный свет, исходивший от полдюжины каминов в дальнем конце комнаты, а затем поняла, что в помещении очень тепло.

– Останься здесь, – тихо сказал он ей на ухо, протискиваясь мимо. – Я зажгу лампы.

Стоя в полумраке, она наблюдала за тем, как он подносит спичку к круглой лампе. Большое помещение тут же озарил золотистый свет. Освещение проходило у самой кромки, такой неподвижной, тёмной и завораживающей воды. Джорджиана бессознательно двинулась к краю бассейна, очарованная таинственным видом его глубин, пока Дункан обходил зал по периметру, зажигая остальные лампы, и вскоре осветил всё помещение.

Поразительно!

На стенах и полу была выложена великолепная бело-голубая мозаика, благодаря которой создавалось впечатление будто небо и прибой сливались воедино. Лампы, крепившиеся к мраморным колоннам с красивой отделкой, напоминали золотые стеклянные сферы. Джорджиана задрала голову и посмотрела на потолок из сотен стеклянных панелей, сквозь которые виднелось звёздное лондонское небо.

Она могла бы смотреть на этот потолок вечно.

В тёмной воде, как в море Одиссея, отражались те самые звёзды и свет от ламп. Она встретилась взглядом с Дунканом, который остановился в нескольких ярдах от неё и регулировал яркость одной из ламп. Нет, не Одиссей. Он был Посейдоном, богом этого места, обладавшим достаточным могуществом, чтобы подчинить воду своей воле.

– Здесь... – Джорджиана замолчала, не зная, как описать окружающую обстановку, то впечатление, которое она на неё производила, – потрясающе.

Он подошёл к ней.

– Это мой порок.

– Я думала, твой порок - карты.

Дункан покачал головой и откинул с её лица прядь волос.

– Карты - это работа, а бассейн - удовольствие.

Удовольствие.

Слово прозвучало порочным обещанием в темноте. Джорджиана задумалась, сколько же времени прошло с тех пор, как она вспоминала о нём. С тех пор, как его испытывала.

Интересно, выполнит ли Дункан своё обещание? Она улыбнулась.

– Потрясающее удовольствие.

– Потрясающее, – повторил он, не отводя от неё взгляда. – Так и есть.

Удивительно, но в помещении стало ещё теплее, чем было.

– Здесь так много каминов.

Он оглянулся через плечо на очаги в стене.

– Я люблю пользоваться бассейном круглый год, огонь поддерживает тёплую температуру воды.

Весь бассейн в целом, отопление, лампы, экстравагантность, должно быть, стоили целое состояние. "Падший ангел" гордился полдюжиной просторных, совершенно ненужных комнат, предназначенных исключительно для прихотей членов клуба, но ничего подобного в клубе не было.

Нигде в Лондоне не было ничего подобного.

Она посмотрела на Дункана.

– Но зачем?

Он отвернулся и посмотрел на тёмную соблазнительную воду.

– Я же сказал. Люблю плавать.

Он этого не говорил. Он сказал, что ему нравится быть чистым.

– Плавать можно и в другом месте.

– В бассейне лучше всего плавать по ночам, – сказал он, проигнорировав её замечание. – Когда вокруг нет ничего, кроме воды и звёзд. Большую часть времени я не зажигаю лампы.

– И плывёшь, опираясь на чувства, – сказала она.

Он провёл ладонью по руке Джорджианы, взяв её ладонь в свою.

– Чувства сильно недооценивают. – Он притянул её к себе и обнял одной рукой за талию. Дункан страстно поцеловал Джорджиану, и то ли от высокой температуры в помещении, то ли от ласки она потеряла способность ясно мыслить.

Конечно, всё дело было в ласке.

Он отстранился.

– Умеешь?

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чём спрашивал Дункан.

– Да.

Он долго смотрел на неё, словно прикидывая ответ на свой неизбежный вопрос. Раздумывая, стоит ли рисковать, вдруг она ему откажет.

Как будто она могла ему отказать.

– Не хотите ли поплавать, миледи?

Как же искушало это многообещающее почётное обращение. Как сильно заставляло желать стать его леди, хотя бы на сегодня, на одну ночь.

Гораздо больше, чем следовало.

– Вечер принял совершенно неожиданный поворот, – сказала она.

– Для меня тоже. – Он быстро и грубо её поцеловал. – Снимай этот чёртов парик.

Её руки принялись выполнять его просьбу. Дункан отошёл к стене из каминов, опустился на корточки и начал разжигать огонь. Джорджиана подсчитала, что ему потребуется несколько минут, чтобы затопить все шесть, поэтому она села и начала снимать туфли, чулки, панталоны, аккуратно складывая их в стороне, пока на ней не осталось только платье.

Наряд был из гардероба Анны, а не Джорджианы, поэтому для того, чтобы его снять, ей не требовалась помощь горничной. В нём присутствовали скрытые крючки, завязки и внутренний корсет, всё для удобного ношения.

Хотя Джорджиана сомневалась, что портниха, совершившая подвиг в модной инженерии, сшив подобный наряд, могла представить себе этот конкретный момент, когда платье вот-вот окажется на краю бассейна.

Если всё пойдёт по плану.

Дункан отвернулся от последнего камина и бросил на неё взгляд через весь бассейн. Джорджиана встала, наблюдая, как он идёт обратно, хищно глядя на неё. Она посмотрела на его босые ноги и поняла, что он воспользовался моментом и снял сапоги, пока разжигал огонь. По дороге Дункан скинул пиджак и отбросил его в сторону, развязал шейный платок, распутав длинный отрез материи, и кинул его на пол. Дункан не сводил с неё глаз, отчего Джорджиана чувствовала себя добычей.

Хотя жертвы обычно не мечтают быть пойманными.

Вытаскивая рубашку из брюк, он подошёл к ней. Джорджиана удивилась его непринуждённости.

– Ты когда-нибудь принимал здесь гостей? – не удержавшись, спросила она, безумно жалея, что не может забрать свои слова обратно.

Сегодня это не имело значение. Их отношения не навсегда. Только на короткое время.

Так что её не должно волновать, принимал ли он других женщин в этом великолепном, экстравагантном помещении.

– Нет, – ответил он. Джорджиана испытала невероятное удовольствие от его слов.

Затем он снял рубашку, стянув её через голову и обнажил рельефный мускулистый торс. У Джорджианы пересохло во рту. Ни один мужчина, за исключением классических скульптурных статуй, просто не должен выглядеть подобным образом. Ни один мужчина, за исключением классических скульптурных статуй, так и не выглядел.

В голове снова вспыхнул образ Посейдона, который она попыталась отогнать.

Но взгляд не отвела.

И тут он потянулся к брюкам. Его пальцы начали расстёгивать пуговицы, и Джорджиана сдалась. Её взгляд переместился на его лицо, Дункан смотрел на неё так, будто мог читать мысли. Как будто знал, что она мысленно сравнила его с Посейдоном.

Невыносимый человек.

– На тебе слишком много одежды.

Джорджиана усилием воли прогнала смущение. Она ведь сама на это согласилась. Согласилась провести с ним ночь. И сегодня пребывала в образе Анны, опытной женщины во всех отношениях.

И неважно, что последнее утверждение немного не соответствовало действительности.

Ну, хорошо. Абсолютно не соответствовало действительности.

Платье подчёркивало её искушённость. Ведь одежда решала многое? Хотя в случае с Дунканом Уэстом одежда, похоже, сослужила ему плохую службу, ну да ладно.

Она сделала глубокий вдох, набираясь храбрости.

И сбросила платье, полностью обнажившись.

Позже, не во власти смущения, она смеялась, вспоминая его вид. Дункана потрясло до глубины души то, что Джорджиана смогла раздеться без посторонней помощи, он выглядел так, словно его очень сильно и очень больно ударили по голове.

Но сейчас смеяться совсем не хотелось. Её охватил стыд. И нервозность. Она остро осознавала, что сейчас его взору открылись все изъяны тела, которые она обычно прятала под красивыми шёлковыми нарядами. Джорджиана испытывала одновременно и ужас, и желание, что весьма тревожило.

Поэтому она поступила так, как поступила бы любая уважающая себя обнажённая женщина в подобной ситуации. Джорджиана развернулась и нырнула в тёмные воды.

Она вынырнула в нескольких ярдах от края бассейна, наслаждаясь приятной температурой воды, как в прохладной летней ванне. Джорджиана повернулась к Дункану и увидела, что он смотрит на неё, уперев руки в бока.

Обнажённый.

Она старалась не смотреть. Старалась изо всех сил.

Но не заметить его было довольно сложно.

Она отплыла подальше, радуясь тусклому свету, благодаря которому Дункан не видел что она не сводит с него пристального взгляда.

– Всё нравится?

Она судорожно сглотнула. Продолжая увеличивать между ними расстояние, Джорджиана старалась не терять присутствия духа.

– Вполне.

– Если хочешь поплавать, – сказал он, – то лучше делай это сейчас.

Странное предложение, ведь она уже плавала в бассейне.

– Почему?

– Потому что, как только я до тебя доберусь, последнее, о чём ты будешь думать - это плаванье.

Джорджиану словно пронзило молнией, вода обострила чувствительность по всему телу, особенно в тех потайных местечках, которым не следовало быть обнажёнными. Она подождала мгновение, наблюдая за Дунканом, наслаждаясь его мужской красотой и мускулистым телосложением. Идеальной атмосферой и водой вокруг.

Где он ею овладеет.

Эта мысль придала ей смелости, и Джорджиана перестала уплывать всё дальше.

– Я вдруг потеряла интерес к плаванию.

Не успела она закончить предложение, как Дункан уже скрылся под водой. Пока она ждала, когда он вынырнет, её сердце колотилось в груди, как безумное. Тишина, которая наступила после того, как он исчез под водой, заставляла дрожать от предвкушения. Она смотрела на тёмную поверхность, гадая, где появится Дункан.

А потом Джорджиана почувствовала, как его пальцы коснулись её живота, а затем ладони скользнули по бокам. Она ахнула. Он вынырнул в нескольких дюймах от неё, как настоящий Посейдон, появившийся из моря.

К своему удивлению, Джорджиана положила руки ему на плечи, и он воспользовался этой возможностью, крепко прижав к себе. Его руки, как стальные обручи обхватили её талию, ноги переплелись с её ногами. А прямо у своего живота Джорджиана ощутила его горячий твёрдый стержень.

– Я очень благодарен, – тихо прошептал ей на ухо Дункан, будто выдохнул, вызвав трепет предвкушения, – тому, кто научил тебя плавать.

Ей не пришлось придумывать ответ, потому что его губы накрыли её рот. Без усилий приподняв Джорджиану в воде, он обхватил ладонями её ягодицы, прижимаясь к ней тему частями тела, которые безупречно сочетались с её.

Дункан застонал, в ответ Джорджиана ахнула, когда они подплыли к краю бассейна.

"Сейчас всё случится", – подумала она. Джорджиана отчаянно хотела Дункана, и он собирался удовлетворить её желание. С тех пор, как она последний раз была близка с другим человеком, с мужчиной, прошло так много лет. Целая жизнь.

Дункан широко развёл её руки в стороны, положив ладони на красивую мозаичную плитку на бортике бассейна, при этом удерживая её тело в воде. Жаркий, как солнце, огонь в каминах позади отбрасывал на его лицо оранжевые блики. Дункан скользнул ладонями по её рукам и переплёл их пальцы, целуя Джорджиану в шею сбоку, её обнажённые плечи и грудь.

– Ты не дала мне шанса на тебя взглянуть, – прошептал он прямо над твёрдыми и ноющими сосками, которые дразнила вода. – Ты чертовски меня поразила, а потом сбежала.

– Не похоже на побег, – сказала она, когда он отпустил руку и обхватил обнажённую грудь, приподняв её выше уровня воды. Дункан провёл большим пальцем по тугому кончику.

– Нет, – сказал он, – но вот мы опять в полутьме. И снова я тебя не вижу. Не вижу их.

– Пожалуйста.

Она вздохнула, когда его большой палец коснулся соска. Он просто её убивал.

– Что “пожалуйста”? – спросил Дункан, покрывая её грудь маленькими целомудренными поцелуями.

– Ты знаешь, – рассмешив его, ответила она.

– Знаю. Признаюсь, я благодарен, что мы здесь, наконец-то, наедине, потому что теперь я попробую тебя на вкус, и никто меня не остановит.

Он опустил голову и взял в рот сосок. Джорджиана чуть не выпрыгнула из кожи, когда Дункан начал посасывать кончик, удовольствие разливалось в дюжине мест, о которых она давно позабыла. Джорджиана потянулась, чтобы прижать его голову к себе, но потеряла в воде равновесие. Дункан без труда её поймал, но она снова положила руку на край бассейна, не зная, куда ещё её деть. Не зная, что ещё сказать, кроме:

– Боже милостивый! Только не останавливайся.

Дункан и не думал останавливаться, боготворя сначала одну грудь, потом другую, пока Джорджиане не показалось, что она может умереть прямо здесь и сейчас, утонуть в этом великолепном бассейне и захлебнуться от ласк. Спустя какое-то время, которое показалось её одновременно вечностью и мимолётным мгновением, Дункан поднял голову. Джорджиана тихо произнесла его имя в нетерпении.

Он накрыл её губы своими, ловя каждый вздох, и снова притянул извивающуюся Джорджиану к себе так близко, что даже вода не могла просочиться между ними. Когда Дункан оборвал поцелуй, она положила руки на его плечи, страстно желая восстановить своё превосходство. Взять себя в руки.

Он слегка отодвинулся, как будто понимал, что ей это не понравится, как и понимал, чего она хочет. Ведь Джорджиана просто желала снова слиться с ним в поцелуе.

Она перевела дыхание.

Джорджиана пыталась придумать, что сказать, чтобы установить между ними дистанцию и в тоже время не дать ему отдалиться. Поразмыслив, она остановилась на вопросе:

– Зачем тебе всё-таки бассейн?

Он замер, быстро оправившись от удивления.

– Ты не захочешь услышать ответ, – хрипло и мрачно ответил он, отчего у Джорджианы закружилась голова.

– Захочу.

Он снял с плеча Джорджианы длинную мокрую прядь волос, перекатывая её между большим и указательным пальцами.

– В детстве я не отличался чистотой.

Она улыбнулась, представив себе белокурого смышлёного мальчишку с озорными глазами.

– Как и все дети.

Он не улыбнулся в ответ. Не встретился с ней взглядом.

– Я был грязным не потому, что играл во дворе. – Дункан говорил, смотря на её волосы, голосом, лишённым всяких эмоций. – Я работал на нескольких работах. Клал кирпич. Смолил дороги. Чистил дымоходы.

Она похолодела. Ни один ребёнок не должен работать, но чистить дымоходы – слишком опасная, жестокая работа. Для этого выбирали самых маленьких мальчиков, и чем меньше, тем лучше. Ему было не больше трёх-четырёх лет, когда он стал главным кандидатом на эти пытки.

– Дункан, – прошептала Джорджиана, но он не обратил внимания.

– Работа была не такой уж и плохой. За исключением того момента, когда становилось жарко и трубы делались слишком тесными. Со мной работал ещё один мальчик... мой друг... – Дункан замолчал, покачав головой, словно отгоняя воспоминания. Джорджиана не сомневалась, что их тысячи, и каждое страшнее предыдущего. – Мне повезло.

Ни один ребёнок, ведущий такую жизнь, не мог считаться везучим.

– Ты жил в Лондоне? – Должно быть, так оно и было. Без сомнения, он находился в работном доме, вынужденный страдать в огромном, растущем городе.

Он не ответил.

– Как бы там ни было. После чистки труб мне не разрешалось мыться, так как на следующий день мне предстояло снова испачкаться. Те несколько раз, когда мне удавалось искупаться, я всегда был последним. К тому моменту вода всегда остывала. И становилась грязной.

На глаза Джорджианы навернулись горячие и непрошеные слёзы, слава богу, благодаря огню за спиной, её лицо оставалось в тени.

Она потянулась к нему, обвила рукой шею и запустила пальцы в его прекрасные светлые волосы, блестящие, мягкие и чистые даже сейчас.

– Больше этому не бывать, – прошептала она ему на ухо. – Больше не бывать, – повторила она, желая обвиться вокруг него всем телом.

Желая защитить того мальчика, которым он когда-то был. И мужчину, которым он стал сейчас.

Господи.

То, что она чувствовала…

Нет, Джорджиана отказывалась об этом думать.

И уж точно не собиралась признавать.

Он опомнился, на его лице появилось удивление, как будто он только что вспомнил, что Джорджиана находится рядом.

– Больше не бывать, – согласился Дункан. – Теперь в моём распоряжении тысячи квадратных футов чистой воды. Тёплой и прекрасной.

Ей хотелось расспросить его ещё. Надавить.

Но она лучше, чем кто-либо другой, знала, что когда Дункан Уэст заканчивал разговор, он его заканчивал. Поэтому она нашла альтернативу и просто его поцеловала, провела пальцами по плечу и вниз по руке. Джорджиане хотелось прикоснуться к каждому дюйму его тела. И к некоторым определённым дюймам этого самого тела. И она почти решилась, когда он поднял её из воды и усадил на край бассейна.

По изгибам и впадинам её тела стекала вода. Откровенная поза смутила Джорджиану.

– Подожди, – начала она, но Дункан заставил её замолчать, прижавшись страстным поцелуем к колену.

– Но сегодня меня интересует не бассейн, – прошептал он, проводя рукой между её бёдер и раздвигая их, чтобы прижаться губами к внутренней стороне колена. – А кое-что другое.

В его словах сквозила настойчивость, как будто прикосновение, поцелуи, занятие любовью могли стереть его прошлое. И все разговоры о нём.

Возможно, так оно и было. Только сегодня.

Его пальцы снова пришли в движение, дразня её, пока ноги Джорджианы не распахнулись шире, и он не прошёлся поцелуями вдоль её бедра, выписывая круги языком, воспламеняя своими прикосновениями.

– Кое-что другое, – повторил Дункан, прокладывая дорожку из поцелуев вдоль ноги, уговаривая Джорджиану раскрыться ещё сильнее. – Кое-что такое же тёплое.

От этих слов Джорджиану бросило в дрожь, она закрыла глаза, представив его грешный образ между своих бёдер.

– Такое же потрясающее.

Она потеряла равновесие и откинулась назад, опёршись на руки, не зная, что делать дальше. Не зная, чего хочет. И в то же время она была абсолютно уверена, что хочет именно этого. Его порочные пальцы снова зашевелились, но им не пришлось проявлять настойчивость. Джорджиана открылась ему навстречу, предоставив к своему телу полный доступ.

Он пообещал взять ситуацию под свой контроль, так и действовал.

Теперь её бёдра были широко распахнуты, его пальцы перебирали тёмную кудрявую поросль, которая скрывала самую сокровенную часть её тела. Он поднял глаза.

– Ты такая же влажная?

Слова поразили её сильнее, чем прикосновение. Дункан с бесконечной нежностью раздвинул нежные складки её лона, погрузив внутрь один палец. Они вместе застонали от этой ласки, от умопомрачительного ощущения.

– Ещё, – исполненный удивления, проговорил Дункан, поглаживая её в том сокровенном местечке, – я собираюсь попробовать тебя на вкус. Я буду прикасаться к тебе и целовать, пока ты не достигнешь пика, а свидетелями твоих криков станут только вода и небо.

Слова обескуражили и в тоже время придали сил, рука Дункана скользнула вверх по её торсу к груди, прижимая Джорджиану спиной к тёплому кафелю, она откинулась назад, свесив ноги с края бассейна.

– Вы моя, – порочно проговорил он. – Миледи

В груди защемило от упоминания титула. От той истины, которая сквозила вего словах.

– Твоя, – прошептала она. Боже милостивый, всё верно. Она принадлежала ему во всех отношениях.

А потом он раздвинул нежные створки, и его рот оказался на самом сосредоточении её женственности. Джорджиана вскрикнула от непередаваемого, почти невыносимого удовольствия, которое дарил его язык, он кружился и ласкал, творя ужасные, восхитительные вещи. Руки, которые она не знала, куда деть всего несколько минут назад, запутались в его прекрасных светлых волосах, пока он пробовал на вкус её горячий эликсир, угрожая лишить рассудка.

Джорджиана застонала от безмерного наслаждения, приподнимая бёдра ему навстречу, смело прося большего, хотя он ни в чём ей не отказывал. Она наслаждалась его телом, звуками, которые он издавал, тем, как держал её, и, как рычал “миледи”.

Его леди.

Его.

Она больше никогда не почувствует ничего подобного. Никогда больше не позволит себе даже близко к этому подойти.

А потом он дотронулся до набухшего, ноющего места, которое жаждало прикосновения сильнее всего. Дункан принялся посасывать и водить по нему языком, Джорджиану пронзило удовольствие, и вскоре она больше не могла выносить этой ласки. Её пальцы вцепились в его волосы, и она качнула бёдрами. В ответ он крепко обхватил её ноги, продолжая дарить наслаждение. Джорджиана выкрикивала в темноте его имя снова и снова, пока оно не превратилось в мольбы.

А потом она действительно пронзительно закричала, как он и обещал, и только далёкие звёзды, сверкающие сквозь стеклянный потолок стали тому свидетелями. Сладострастные стоны эхом раздавались вокруг Джорджианы и Дункана, словно они были единственными людьми во всём Лондоне. Во всём мире.

Дункан не отстранялся, пока Джорджиана приходила в себя, его полные мягкие губы припали к изгибу её бедра, а язык медленно и томно описывал круги, как будто мог замедлить её бешеный пульс.

Джорджиана потрясённо открыла глаза, бассейн окрасился в оранжевые тона благодаря бушующим языкам пламени в каминах позади неё, под стать тем, что лизали Джорджиану изнутри. Она поняла, что в этом месте нет ничего странного, оно подходило Дункану. Восхитительный храм человека, обладающего огромной властью, который знал, как доставить удовольствие.

Возможно, удовольствие и было властью.

С такой опасностью она никогда в жизни не сталкивалась. Дункана казалось слишком много. И одновременно недостаточно. Она никогда не сможет его заполучить. В этот момент Джорджиана поняла, что никогда не перестанет его желать.

Он погубит её так же, как погубил тот другой мужчина, который прикоснулся к ней в первый и последний раз.

Джорджиана напряглась, и он почувствовал перемену в её настроении. Дункан поднял голову.

– И вот опять, – неожиданно холодно проговорил он. – Вернулись воспоминания.

Джорджиану раздражало то, как хорошо он её понимал. Она села, вытащив ноги из воды и подтянув колени к груди. И обхватила себя руками.

– Не понимаю, о чём ты.

Дункан выгнул бровь.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Если бы я ошибался, ты бы не вылезла сейчас из бассейна.

Она улыбнулась.

– Ты не хочешь переместиться в постель?

– Не надо, – сказал он. – Не превращайся в неё. Не сейчас.

– В кого?

– В Анну. Не соблазняй фальшивой улыбкой и пустыми словами. Я не...

Дункан не договорил, и тогда она спросила:

– Ты не..?

Он тихо и яростно выругался и отплыл назад. Отдалившись от неё, Дункан разрушил магию момента.

– Я не Чейз. Она мне не нужна. Я хочу тебя.

– Мы с ней единое целое, – ответила Джорджиана.

– Не оскорбляй меня. Не лги мне. Прибереги ложь для своего хозяина. – Последнее слово он практически выплюнул. Она услышала в нём злость. И гнев.

Когда много лет назад на свет появился Чейз, Джорджиана и представить себе не могла, что ей придётся так тонко и сложно играть его роль, как сейчас. Она встала, проследовав, к тому месту, где они вошли в воду. Там, где началась эта ночь, которая больше не повторится. Дункан вышел из воды, открыл ближайший шкафчик и протянул ей плотное полотенце из египетского хлопка. Джорджиана обернула его вокруг себя, подыскивая нужные слова.

– Дункан, я ему не принадлежу, – наконец, проговорила Джорджиана.

Она не видела его лица. Теперь он стоял спиной к огню, пока Джорджиана нещадно ему врала.

– Конечно, принадлежишь. Ты подчиняешься его прихоти. Он передаёт тебе посылку, и ты её доставляешь. Он говорит тебе выйти замуж, и ты соглашаешься, – сказал окутанный тенью Дункан, стоя в нескольких дюймах от неё. В его словах сквозило разочарование.

– Всё не совсем так.

– Всё именно так. Он и сам мог бы на тебе жениться. Мог бы защитить Кэролайн. Чейз - самый влиятельный человек в Лондоне. Он мог сам решить все проблемы. Но вместо этого он навязывает тебя Лэнгли.

Нужно сказать ему правду.

– Послушай. – Он взял её руки в свои тёплые ладони и повернул Джорджиану к свету. – Раз в жизни. Скажи мне, о чём ты сейчас подумала.

Она знала, что это глупо. Что её ответ погубит их обоих. Но всё равно проговорила:

– Я думала, что должна рассказать тебе правду.

Он замер.

– Расскажи. Что бы у тебя ни происходило, я могу помочь.

Казалось, что так просто всё ему рассказать. Раскрыть секрет Чейза. Что все эти годы она хранила тайну его личности из-за Кэролайн. Потому что когда-нибудь дочери понадобится честное и незапятнанное имя, которое даст ей возможность жить так, как она захочет. Так, как она заслужила.

Рассказать правду не составит труда. Дункан обладал такой же властью, что и она, он поймёт, почему существование Чейза имело такое значение для её жизни. Для Кэролайн и "Падшего ангела". Для всего её мира. Но он был слишком опасен. Дункан был одним из тех, кто угрожал ей одним своим существованием, но не потому, что зарабатывал на жизнь, раскрывая чужие секреты, а потому, что, как только он узнает правду, Джорджиана окажется в полной его власти. Все её тайны, мир, имя и её сердце окажутся в его распоряжении.

Неважно, что ей хотелось ему довериться.

Неважно, что ей хотелось в него влюбиться.

Мимолётная несовершенная любовь предала её однажды, нанеся ущерб на долгие года.

Ей нельзя доверять.

И именно из-за этого Джорджиане не стоит доверять Дункану.

Слишком многое поставлено на карту, а Дункану Уэсту нечего ей предложить взамен. Он хранил слишком много своих собственных секретов, которые не шли в сравнение с тайнами Джорджианы.

В этом вся соль их отношений, тайна за тайну.

Око за око.

Поэтому она не раскрыла правды. Джорджиана напомнила себе, что больше, чем безопасность, честь и уважение, ей был необходим человек, который не станет выискивать её секреты. Которому она не будет доверять.

Которого не будет любить.

Сегодняшний вечер дал ей понять одно: она может влюбиться в Дункана Уэста. А любовь всегда приносит одни проблемы.

– Чёрт возьми, Джорджиана, я хочу, чтобы ты выбралась из-под его влияния.

Несмотря на то, что она построила империю на лжи, Джорджиана начинала ненавидеть то враньё, которое ей приходилось говорить, чтобы защитить своё творение. Защитить себя. И "Падшего ангела".

И в особенности Кэролайн.

Она покачала головой.

– Я же сказала, мои договорённости с Чейзом... теперь поменялись.

– А как же наши договорённости? Между мной и тобой?

Её взгляд метнулся к бассейну.

– И наши тоже.

– Каким образом?

Она не ожидала, что возжелает его так сильно. Что проникнется к Дункану чувствами.

– Всё стало сложнее.

Он безрадостно рассмеялся.

– Это точно.

Дункан отошёл в сторону. Джорджиана смотрела ему вслед, не в силах оторвать взгляд от его красивого тела, которое казалось золотистым в свете огня от низко обёрнутого вокруг бёдер полотенца.

Наконец, Дункан повернулся и запустил пальцы в свои прекрасные волосы.

– А если я заплачу? За твой городской дом? Оплачу все твои расходы? Господи, скажи мне, что, чёрт возьми, у него на тебя есть? Я могу помочь. Могу сделать Кэролайн любимицей общества, могу дать тебе жизнь, которую ты хочешь.

Очень заманчивое предложение. Оно не шло в сравнение с выигрышем в десяток тысяч фунтов на рулетке, со ставкой в сто тысяч фунтов против Темпла на ринге. Оно было прекрасно. И ей ничего так сильно не хотелось, как его принять.

– Позволь помочь тебе начать новую жизнь. Без него.

Если бы она была другой женщиной, не отягощённой множеством тайн, то с радостью бы согласилась.

Если бы она была просто леди Джорджианой Пирсон, то бросилась бы в его объятия и позволила о себе позаботиться. Позволила бы исправить все её ошибки. Она бы приняла его помощь и построила новую жизнь. Стала бы новым человеком.

Чёрт возьми, Джорджиана могла бы даже начать умолять его на ней жениться в надежде, что проживёт остаток дней в счастье, которое ей было обещано ещё давным-давно.

Но все те обещания оказались фикцией. И она больше не была той женщиной.

Теперь она - Чейз.

Та жизнь, которую она построила, выбор, который сделала, путь, который выбрала... не вели к Дункану. И ей нужно разубедить их обоих в любых заблуждениях на этот счёт.

Она встретилась с ним взглядом.

– У тебя нет титула. – Он открыл рот, чтобы ответить, но Джорджиана не дала ему заговорить. – Титул, Дункан. Это всё, что имеет значение.

Во взгляде его прекрасных глаз мимолётно отразились вся правда, печаль и разочарование, которые чувствовала сама Джорджиана. Но быстро исчезли. На смену им пришла спокойная сдержанность.

– Тогда, миледи, вам повезло, что Чейз за всё заплатил. Мои газеты в твоём распоряжении. Скоро ты получишь свой титул.

Ей захотелось прикоснуться к нему. Умолять выполнить их уговор. Она хотела получить свои две недели. Возможно, двух недель будет достаточно, чтобы прожить оставшуюся жизнь без Дункана.

– А как же сегодняшняя ночь? – не удержавшись, спросила Джорджиана.

Как же его ласки? Обещания?

Как же контроль над ситуацией?

Оказалось, он действительно взял на себя все бразды правления.

– Одевайся, – сказал Дункан. Вечер окочен. Он прогонял её. Уже отвернувшись, он направился к двери. – Одевайся и уходи. 

Глава 14

Любимица сезона этого года продолжает завоёвывать поклонников с помощью обаяния и безупречной красоты. Леди была замечена у модистки. На неделе она покупала платья из безукоризненного бледного шёлка с идеальными высокими воротничками. Сама скромность...

✵ ✵ ✵
С нескрываемым ликованием мы сообщаем, что лорд и леди Н приехали в город на время сезона. Неожиданная перемена для пары, которая очень редко покидает свой загородный дом. Леди заметили в магазинах на Бонд-стрит, предположительно, она покупала одежду для новорождённых. Может быть, зима подарит лорду Н долгожданного сына после целого выводка дочерей?

"Новости Лондона".

2 мая 1833 год.


На следующее утро в половине десятого утра Дункан вручил свою визитную карточку дворецкому в Тремли-Хаусе, но тот ответил, что графа нет дома.

К несчастью, дворецкий был не в курсе, что Дункан Уэст сыт по горло прогонявшими его аристократами.

– Граф дома, – сказал он.

– Прошу прощения, сэр, – ответил дворецкий, пытаясь закрыть дверь.

Дункан поставил ногу на порог, не дав себя прогнать.

– Странно, ведь в вашем голосе совсем не слышно сожаления. – Он положил руку на дверь и решительно её толкнул. – Я буду стоять здесь весь день. Видите ли, у меня нет репутации, которую нужно поддерживать.

Дворецкий решил, что лучше впустить Дункана внутрь, чем затевать спор в дверном проеме, где любой, кто прогуливается по Мейфэру, может их увидеть. Он распахнул дверь.

Дункан выгнул бровь.

– Правильное решение. – Дворецкий открыл рот, без сомнения, чтобы заверить об отсутствии графа. – Он дома и примет меня. – Дункан снял пальто и шляпу и сунул их в руки слуги. – Приведёте его? Или мне самому отправиться на его поиски?

Слуга исчез, а Дункан остался ждать в большом холле Тремли-Хауса, чувствуя себя далеко не таким довольным, как следовало бы.

Он должен радоваться, ведь в его распоряжении появилось средство, с помощью которого, наконец-то, получится освободиться от шантажа и угроз Тремли. Сегодня Уэст раскроет свои карты и выиграет.

И теперь, спустя восемнадцать лет, он сможет перестать бегать. Перестать прятаться.

Он сможет начать жить спокойно. По большей части.

Он должен праздновать победу.

Вместо этого Дункан думал о своём поражении прошлой ночью. Он вспоминал об обнажённой Джорджиане, освещённой золотым сиянием огня, когда она сидела на краю его самого дорогого владения, в его самом любимом месте, получив наивысшее наслаждение. Он вспомнил, как она замкнулась в себе, отказавшись принять его помощь, хотя и жаждала его прикосновений.

Дункан вспомнил о том, как она его отвергла.

Ни единой живой душе он не предлагал того, что предложил ей в том тускло освещённом бассейне. Он никогда и никому не предлагал свою защиту. Деньги. Поддержку. Себя.

Дункан повернулся и зашагал в дальний конец фойе. Господи. Он раскрыл ей свои секреты. Он никогда и никому не рассказывал о своём детстве. Об одержимости чистотой. О своём прошлом.

Когда она спросила, где он провёл детство, Дункан чуть было ей не рассказал. Он практически поведал ей правду... в надежде, что его честность сподвигнет Джорджиану поделиться с ним её секретами. Он надеялся, что она ему доверится. И расскажет о своих ошибках и прошлом.

О Чейзе.

Но, в итоге, Дункан промолчал. И слава богу.

Потому что ей не нужна его правда. Как не нужен и он сам.

"Я думала, что должна рассказать тебе правду."

Её слова, сказанные накануне вечером, прозвучали в его голове так чётко, словно она стояла рядом. Джорджиана должна была сказать ему правду. Он смог бы ей помочь. Но она этого не сделала. Она отвергла его помощь.

Отвергла Дункана.

Джорджиане от него нужно было только одно. Его газеты. Колонка сплетен. Благодаря которой, она восстановит репутацию и получит свой титул.

Но, вспоминая её слова, он понимал, что Джорджиана права. Потому что его тайны ничего не меняли. Даже сейчас, когда Дункан готовился встретиться лицом к лицу с человеком, который довлел над ним в течение многих лет, когда готовился обрести свободу, Уэст всё равно оставался неподходящим женихом.

Теперь Дункан обладал властью и богатством, но ему всё равно не стать другим, он так и останется мальчиком без роду и племени.

Ему никогда не удастся обелить Джорджиану после скандала. Ему нечего ей дать. Он был человеком без титула, имени и прошлого.

И без будущего.

Он был средством для достижения её цели.

Так почему бы не согласиться на предложение Джорджианы? Не продолжить их отношения до её вступления в брак? Почему бы не обнажить её прекрасное тело и не заняться с ней любовью в дюжине мест десятком разных способов? Она не хотела, чтобы он играл роль её спасителя. Прекрасно. Она не хотела делиться своими секретами. Ну и ладно. Но Джорджиана предложила ему себя. Удовольствие для них обоих.

Так почему бы не получить это самое удовольствие и не думать об остальном.

Потому что у Дункана никогда не получалось не думать о всех аспектах.

– Сейчас чертовски рано, – проговорил Тремли с площадки первого этажа, чем привлёк внимание Дункана, и начал спускаться по лестнице. Его волосы всё ещё оставались влажными после утренней ванны. – Надеюсь, ты принёс то, о чём я просил.

– Нет, – ответил Уэст, выбросив Джорджиану из головы. Он не желал, чтобы она незримо присутствовала в месте, запятнанном этим мерзавцем и его грехами. – Я принёс кое-что гораздо лучше.

– Позволь судить мне. – Тремли остановился у подножия лестницы, поправляя рукава. В голове Дункана вспыхнуло воспоминание.

Уэст наблюдал за осторожной игрой пальцев графа на манжетах и, наконец, проговорил:

– Твой отец делал так же.

Тремли замер.

Уэст поднял глаза.

– Перед встречей с важными людьми он поправлял рубашку.

Тремли выгнул бровь.

– Ты помнишь чудачества моего отца?

Он помнил не только это.

– Я помню всё.

Уголок рта графа приподнялся.

– Я просто трепещу от предвкушения. – Он вздохнул. – Ну же, Уэст. Говори, зачем пришёл? Ещё рано, я даже не завтракал.

– Ты мог бы пригласить меня на завтрак.

– Мог бы, – ответил граф. – Но я думаю, что моя семья и так кормила тебя достаточно долго. Не находишь?

Уэст сжал кулаки, изо всех сил пытаясь сдержать гнев. Он вёл игру, из которой выйдет победителем. Дункан глубоко вздохнул и качнулся на пятках, изображая некое подобие скуки, которая обычно приходит с властью и всегда была присуща графу Тремли.

– Хочешь послушать, что я узнал?

– Я уже сказал. Мне нужно знать, кто скрывается под личиной Чейза. Если ты пришёл не с этой информацией, тогда мне всё равно. Особенно не в столь ранний час. – Он повернулся к лакею в дальнем конце коридора и щёлкнул пальцами. – Чай. Немедленно.

Слуга мигом принялся исполнять распоряжение. Уэст ненавидел то, как в духе своего отца Тремли резко отдавал приказы, которым беспрекословно подчинялись... Без колебаний. Из страха возмездия. В семье царила жестокость, и молодые слуги быстро научились двигаться расторопно, чтобы не привлекать внимания хозяев.

Он проводил взглядом молодого лакея и повернулся к Тремли.

– На самом деле это имеет отношение к Чейзу.

Не дождавшись продолжения, граф сказал:

– Боже, Уэст. Я не могу ждать весь день.

– Нам лучше обсудить дела в твоём кабинете.

Сначала Уэсту показалось, что Тремли не согласится. И, честно говоря, ему хотелось выложить всё здесь, практически на виду у всех, где у стен этого огромного дома, купленного на предательские средства, были уши. Дункан хотел раскрыть содержание в высшей степени поучительного досье от Чейза перед полудюжиной слуг, которые мечтали уничтожить своего непреклонного, отвратительного хозяина.

Но его цель заключалась не в публичном разоблачении.

Цель была стара, как мир. Он собирался заключить сделку. Тайны Уэста в обмен на тайны Тремли. Оба получат свободу. И никого не придётся разоблачать.

Он сосчитал до одного. До двух. До пяти.

Дункан привык ждать.

Граф резко развернулся и направился в свой тёмный огромный кабинет, где было множество ненужных окон с тяжёлыми бархатными шторами, которые не пропускали свет и ограждали от любопытных взглядов.

Дункан остро ощущал пистолет в сапоге. Он не думал, что придётся им воспользоваться, но в тёмной комнате его присутствие успокаивало. Дункан уселся в широкое кожаное кресло у камина, вытянул длинные ноги, скрестив лодыжки, и положил локти на подлокотники, сцепив пальцы в замок на груди.

– Я не предлагал тебе сесть, – сказал Тремли.

Дункан даже не шелохнулся.

Тремли уставился на него долгим взглядом.

– Ты чересчур уверен в себе для человека, который находится в одном шаге от тюрьмы стоит мне сказать лишь слово.

Дункан посмотрел на широкий стол из чёрного дерева в другом конце комнаты.

– Он принадлежал твоему отцу.

– И что с того?

Дункан пожал плечами.

– Я помню этот стол. Помню, что думал, какой он огромный, что никогда не видел такого большого стола. Я считал, что только очень могущественному человеку может понадобиться такой огромный предмет мебели.

Он помнил и другие вещи. Как смотрел в замочную скважину, зная, что не должен подглядывать. Видел свою мать на этом столе и как старый граф берёт то, что хочет. Ничего не давая взамен.

Ни любви, ни денег.

Даже когда они крайне в этом нуждались. Когда она нуждалась, как никто.

Тремли прислонился к столу, скрестив руки на груди. Дункан отогнал воспоминания.

– И что? Какое это имеет значение?

– Просто он уже не кажется мне таким большим. – Уэст пожал плечом, зная, что этот жест рассердит Тремли.

Дукан так делал, когда хотел дать понять оппоненту, что его не интересует ответ.

Джорджиана мгновенно раскусила его тактику ведения дискуссии, что привело Дункана в замешательство. Ведь до неё этого никто не замечал.

В том числе и Тремли. Его глаза сузились.

– Что у тебя на него есть?

– На Чейза? – уточнил Уэст, делая вид, что стряхивает пушинку с штанины. – Ничего.

Тремли выпрямился.

– Тогда ты зря тратишь моё время. Убирайся. Возвращайся, когда что-нибудь обнаружишь. И не тяни. Или я нанесу визит нашей Синтии.

Уэст с трудом подавил желание броситься на графа. Притяжательное местоимение "нашей" повисло в воздухе, как ругательство. Он взял себя в руки и разыграл свою первую карту.

– У меня нет ничего на Чейза, но у меня есть кое-что на тебя.

Тремли высокомерно и невозмутимо улыбнулся.

– Правда?

Выражение лица Уэста соответствовало выражению Тремли.

– Скажи мне, думаешь, Его Королевскому Высочеству будет интересно узнать, что его ближайший советник ворует из казны?

По глазам Тремли можно было понять, что Уэст оказался прав насчёт растраты. Но что до остальной части досье, до обвинений леди Тремли? До её доказательств? Достойно ли она заплатила за членство в "Падшем ангеле"?

– У тебя нет никаких доказательств.

Улыбка Уэста не дрогнула.

– Пока нет. Но у меня есть доказательства, что ты взял деньги и заплатил за оружие в Турции. – Тремли замолчал, и Уэст продолжил: – И у меня есть доказательства, что Османская империя с радостью платит тебе за информацию.

Тремли покачал головой.

– Доказательств этому не существует.

– Правда?

Граф встретился с ним взглядом.

– Доказательств нет, потому что это неправда. И мне следовало бы предъявить тебе обвинение в клевете. – Явная ложь.

– Это если клевета появится в газете.

– Ты не посмеешь. – Уэст слышал нотки нервозности в голосе графа. Он становился нерешительным впервые за много лет. – У тебя нет доказательств.

Уэст вздохнул.

– О, Чарльз, – проговорил он, вкладывая всё своё презрение в это имя, которое Дункан не произносил с тех пор, как они оба были детьми и Тремли обладал гораздо более мощной властью. В те времена к Чарльзу обращались "лорд", а Уэсту не оставалось ничего другого, кроме как принимать все его удары. – Разве ты не знаешь, что я мастер своего дела? Конечно, доказательства существуют. И, конечно, они у меня есть.

– Предъяви. – Тремли начинал нервничать.

С каждой минутой Уэст всё больше приходил в восторг. Это правда. Наконец-то. Он собирался обрести свободу. Дункан выгнул бровь.

– Думаю, тебе всё-таки пора пригласить меня на завтрак.

Тремли пришёл ярость, на его лице залегли тени, он положил руки на край стола.

– Предъяви доказательства.

– Письма из Константинополя, из Софии, из Афин.

Граф застыл.

– Мне следует тебя прикончить.

– И в довершение всего ты ещё мне и угрожаешь, – рассмеялся Уэст. – Ты просто чудо-человек. Неудивительно, что Его Королевское Высочество так тебе признателен... но ведь это ненадолго? Не после того, как откроется вся правда. – Он сделал паузу. – Интересно, тебя повесят прилюдно?

Глаза Тремли сузились до щёлочек.

– Если меня повесят, ты будешь висеть рядом со мной.

– Сомневаюсь, – сказал Уэст. – Ведь не я совершил государственную измену. Тайную, практически недоказуемую, но, тем не менее, государственную измену. – Уэст замолчал, любуясь выражением ядовитого страха на лице Тремли. – Впрочем, не волнуйся. Я буду присутствовать на твоей казни. Ты сможешь посмотреть мне в глаза перед смертью. Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.

Тремли вновь обрёл уверенность в себе, явно решив продолжить сражение.

– Если всплывёт хоть малейшая информация, я тебя погублю. Я всем расскажу о твоём прошлом. Что ты - трус, беглец и вор.

– Не сомневаюсь, – ответил Уэст. – Но я здесь не для того, чтобы тебя уничтожить, как бы мне этого ни хотелось.

Взгляд Тремли стал любопытным.

– Тогда для чего?

– Я здесь, чтобы предложить тебе сделку.

Граф сразу догадался.

– Ты не раскрываешь моих секретов, а я твоих?

– Именно.

Уэст уже ощущал вкус победы.

– Око за око.

В последний раз он слышал эту фразу из уст Джорджианы. Но из уст Тремли, она ему совсем не понравилась. Дункан склонил голову.

– Называй, как угодно. Я предпочитаю считать это концом твоей власти надо мной.

Тремли кинул на него злобный взгляд.

– Я мог бы прикончить тебя прямо сейчас.

– Тебе нужно было убить меня много лет назад, – согласился Уэст. – Но проблема в том, что тебе нравилось меня использовать.

– Если я это сделаю, никто меня не заподозрит, – заметил Тремли.

– Убив меня, ты никогда не избавишься от страха разоблачения. Видишь ли, я не единственный, у кого есть доказательства твоих прегрешений.

Последовало долгое молчание, пока граф пытался вычислить сообщника Уэста, а когда он, наконец, догадался, кто это, на его лице вспыхнуло удивление.

– Чейз?

Уэст не ответил.

Тремли резко выругался, потом рассмеялся, визгливо и безрадостно. Дункан изо всех сил старался не шевелиться, изображая полное спокойствие.

– Ты думаешь, что победил, – проговорил Тремли. – И, возможно, так бы оно и было, если бы в игре участвовали только мы с тобой. – Он сделал паузу. – Но ты задействовал третьего. И передал бразды правления полностью в его руки.

От этих слов по спине Дункана пробежал холодок, но он всё равно сказал:

– Сомневаюсь.

Тремли снова рассмеялся, теперь холодным смехом.

– Ты совершил ужасную ошибку, связавшись с Чейзом. Когда поделился с ним информацией. Думаешь, он без раздумий меня не уничтожит, если понадобится? Чёрт, у него вообще есть такие намерения? Когда Чейз колебался, чтобы прикончить человека? – В словах Тремли был резон. Дункан сразу понял, что последует дальше, но не мог понять, как сам не заметил этого раньше. – Наши судьбы теперь переплетены по твоей собственной инициативе, – сказал граф. – Если Чейз погубит меня, я погублю тебя.

Господи.

– Так что, как видишь, можешь больше обо мне не беспокоиться, – сказал Тремли, – теперь придётся беспокоиться о Чейзе. – Он уставился в пол, внезапно почувствовав себя гораздо спокойнее после утренних событий. – А он не из тех, кого легко удержать на поводке.

Он снова посмотрел на Дункана, отдав мрачный, хладнокровный приказ:

– Теперь он - враг, Джейми. Это его надо заставить замолчать.


Как он сам этого не понял?

Дункан забрал у дворецкого Тремли пальто и шляпу и направился к двери, готовясь выйти из городского дома и отправиться в свой кабинет, чтобы провести день, изучая Чейза.

Как же он сам не догадался?

Как Дункан оказался настолько слеп, что не понял: информация, которую ему предоставил Чейз, способна его уничтожить, даже если сам Дункан никогда ею не воспользуется? Неужели его так ослепила власть? Пьянящее обещание свободы?

Он хотел бы ответить "да". Хотел бы сказать, что его ослепило мстительное чувство, и всё это время, каждый шаг был направлен на то, чтобы освободить их с Синтией от ужасного гнёта Тремли. И причина заключалась бы именно в этом ещё год назад. Месяц. Неделю.

Но даже для человека, который так давно жил во лжи, Дункан не любил лгать самому себе, и поэтому, стоя у парадной двери Тремли-Хауса, он признал что не заметил логического изъяна в своих рассуждениях из-за женщины, которая плотно участвовала в цепочке передачи этой информации.

Которая была плотно связана с Чейзом.

С кукловодом, который их всех дёргал за ниточки.

"Мне не нравится, когда ты не делишься".

Даже послание, доставленное вместе со сведениями, о существовании которых Чейз до сего момента и не догадывался, должно было дать понять Уэсту, кто главный в их партнёрских отношениях. И теперь, обладая информацией о Тремли, только вопрос времени, когда Чейз решит либо ею воспользоваться, либо задасться вопросом, почему Уэст не использует её сам.

И тогда ему придётся объясниться с этим окутанным мраком и тайнами человеком, которого в равной мере осуждали и обожали. Иногда одни и те же люди. Дункан снова подумал о Джорджиане, зная, что её действия с самого начала были продиктованы угрозами Чейза. Его властью.

Уэст вышел из дома, дверь резко и громко за ним захлопнулась, дав понять, что он - нежеланный гость.

Несомненно, Джорджиана осуждала Чейза больше, чем обожала.

Ведь так?

Он подумал о матери, которая так и не нашла в себе сил почувствовать отвращение. Боже милостивый! Возможно ли, чтобы Джорджиана оказалась такой же?

У Дункана пошла кругом голова. Теперь, когда секреты Тремли известны, а его собственные приобрели достаточную ценность, чтобы угрожать его будущему, у Уэста не оставалось другого выбора, кроме как вступить в схватку с Чейзом. И в этом случае исход известен, Дункан должен победить. Без вопросов.

И для этого он должен выяснить единственную вещь.

Личность Чейза.

Око за око. Имя Чейза позволит сохранить доброе имя Уэста.

Защитит Синтию.

Джорджиану.

Но что тогда? Джорджиана всё равно не будет принадлежать ему. Этот факт оставался неизменным. Он не мог на ней жениться. Не мог дать ей ту жизнь, которую она заслуживала. Жизнь, о которой она мечтала.

Стоя перед домом своего врага посреди Мейфэра, Дункан понял, что его самого ей будет недостаточно.

"У тебя нет титула".

Интересно, сколько раз он прокрутит эти слова у себя в голове, прежде чем забудет их звучание? У него не было титула. Но он мог освободить её от Чейза. И освободиться сам.

Внимание Дункана привлёк мужчина на другой стороне улицы, он прислонился к стене, засунув руки в карманы. Ничего примечательного, но Уэст заметил.

Будучи опытным репортёром, он не смотрел специально, но видел всё. Дункан заметил, что воротник на пальто незнакомца поднят, защищая мужчину от холода, что наводило на мысль, он стоял там уже давно. Под красивой одеждой скрывались широкие плечи, которые явно стали результатом не разделывания мяса в лавке или участия в боксёрских поединках. Он выглядел весьма необычно. И явно имел хорошую физическую подготовку.

Дункан направился к своему двухколёсному экипажу, делая вид, что не замечает верзилу. Он мог находиться здесь по любой причине, Тремли, без сомнения, дал своим шпионам указания обратить на Уэста пристальное внимание.

Но его шпионы не путешествовали в карете с затемнёнными окнами, слишком похожей на ту, в которой он проехался прошлым вечером.

Сначала Дункан подумал, что это Джорджиана. Что это она за ним следила. Он не смог определиться, был ли взбешён или взволнован её присутствием. Когда он двинулся по направлению к экипажу, охранник отошёл от стены, дав понять, что Дункану придётся вступить в бой, если он подойдёт ещё ближе, что, учитывая события предыдущего вечера и очевидную готовность Джорджианы продолжать их отношения, казалось неуместным.

И тут он понял, что её там нет.

Карета не должна была привлечь внимание.

За ним следили.

Как за ребёнком.

Уэст ускорил шаг, охранник преградил ему путь, когда стало понятно, куда направляется Дункан и с каким настроением. Уэст встретился взглядом с верзилой и, не колеблясь, заговорил со всем гневом и разочарованием, которые чувствовал всё утро.

– Я уверен, что вам было велено меня не трогать.

– Не знаю, кто вы, сэр, – тихо проговорил охранник, растягивая слова.

Уэст вздёрнул подбородок.

– Интересно, что поможет восстановить вашу память?

Верзила улыбнулся, на месте его переднего зуба зияла тёмная щель.

– Хотел бы я посмотреть, что вы предпримите.

Уэст занёс кулак, но в последнюю секунду, когда телохранитель вздрогнул и приготовился отразить удар, сделал ложный выпад, повернувшись к экипажу и открыв дверцу, заглянул внутрь.

Теперь стало всё понятно.

В карете сидел маркиз Борн.

За Уэстом следил представитель "Падшего ангела".

Чёрт побери! Он собрался забраться в карету, но возникшая пауза дала телохранителю возможность прийти в себя и схватить Уэста за рукав пальто, потянув назад.

Дункан повернулся к верзиле. И на этот раз его удар пришёлся точно в цель. В охране "Падшего ангела" работали профессионалы. Телохранитель проворно и со всей силы ударил в ответ. Прежде чем Уэст успел снова ринуться в бой, Борн заговорил:

– Прекратите. Мы в Мейфэре средь бела дня. – Борн схватил Уэста за плечо и остановил, не дав нанести удар. – Залезай в чёртову карету. Ты шокируешь дам.

И действительно, на другой стороне улицы стояли две молодые женщины в красивых прогулочных платья, широко распахнув глаза и разинув рты, и наблюдали за беспрецедентной сценой. Уэст достал носовой платок, прижал его к носу, обнаружив, что у него идёт кровь. Верзила отлично целился. Глаз мужчины заплыл, что немного потешило гордость Уэста. Сняв шляпу, Дункан хлопнул его по спине и повернул лицом к дамам.

– Доброе утро, леди.

Удивительно, но глаза женщин всё же не вылезли из орбит, когда его спутник поклонился и поприветствовал:

– Чудное утро.

– Господи, – послышался голос Борна из кареты, и Уэст снова сосредоточился на деле. Он отпустил своего противника, забрался в карету и уселся напротив маркиза, который открыл было рот, чтобы заговорить.

– Нет, – вставил Уэст, гнев которого сменился яростью. – Мне плевать, зачем ты здесь. Плевать, чего ты хочешь, что думаешь или собираешься сказать. Мне надоело, что вы все пытаетесь мной руководить, следить и вести переговоры. Дьявол, манипулируете мной.

Борн оставался чертовски спокойным, как будто его ничуть не удивили его слова.

– Если бы я не хотел, чтобы ты заметил слежку, уверяю тебя, ты бы ничего не заподозрил.

Дункан бросил на него быстрый взгляд.

– Не сомневаюсь, что ты так и считаешь.

– Тремли - чудовище, – сказал Борн. – Как бы ты ни планировал распорядиться его досье, что бы ты ему ни сказал, он - чудовище. И как друг...

Уэст рубанул рукой по воздуху.

– Не смей. Не называй себя моим другом. Ты, Темпл, Кросс и ваш чёртов хозяин слишком часто называли меня другом, не придавая этому особого значения.

Брови Борна поползли вверх.

– Наш хозяин? Не нравится мне, как это звучит.

– Тогда, возможно, тебе следует перестать плясать под дудку Чейза и заработать имя самостоятельно.

Борн протяжно и низко присвистнул.

– Злишься?

– Я испытываю ко всем вам лишь отвращение.

– Ко всем нам?

Борн прекрасно знал, кого имеет в виду Дункан.

– К аристократам, которые думают, что весь мир подчиняется им.

– Когда ты обладаешь деньгами и властью, как у нас, мир действительно подчиняется тебе, – возразил Борн. – Но ведь речь идёт не о нас?

Уэст прищурился.

– Ты понятия не имеешь, о ком идёт речь.

– Знаю. Я думаю, о женщине.

Перед глазами Уэста встал образ женщины, о которой говорил Борн. В равной степени грешницы и спасительницы, зависящей от владельцев "Падшего ангела". От их лидера. Причём так сильно, что для Уэста места не осталось.

Хотя это, конечно, не имело значения.

Он встретился взглядом с маркизом.

– Ты заслуживаешь взбучки.

– И ты считаешь, что сможешь мне её задать?

Считал. Он единственный человек в Лондоне, который был на это способен. Уэст устал от того, что им манипулируют и используют в своих интересах с полным пренебрежением.

– Думаю, что я тот человек, который способен покончить со всеми вами, – холодно проговорил он в тишине.

Покончить с ними и спасти её.

Борн замер.

– Звучит, как угроза.

– Я не угрожаю впустую. – Дункан взялся за ручку и открыл дверцу кареты.

– Теперь я просто уверен, что дело в ней.

Дункан обернулся, борясь с желанием выплеснуть весь свой гнев на маркиза. Сделать с ним то, что он мечтал сотворить с Чейзом, таинственным, непостижимым Чейзом.

Вместо этого он сказал:

– Это не пустая угроза. Передай Чейзу. 

Глава 15

В начале этой недели нашу любимицу видели, когда она ела лимонный сорбет в "Сладостях Мерксона" вместе с мисс П. Казалось, белокурых красавиц совсем не волновало, что для столь освежающего лакомства стоит слишком прохладная погода. Следует добавить, что источник, близкий к Мерксону, сообщает, некая баронесса уже запасается лимонным сорбетом для своего следующего бала...

✵ ✵ ✵
Лучшее лондонское казино продолжает оставлять у себя в долгу джентльменов, которые, по-видимому, остро нуждаются в здравом смысле, а ещё больше в деньгах. Из достоверных источников мы знаем, что этой весной несколько аристократов намереваются предложить землю в обмен на ссуды, и нам искренне жаль их бедных, обездоленных жён...

"Новости Лондона".

4 мая 1833 год.


– Кросс говорит, что ты выбрала себе мужа.

Не поднимая глаз, Джорджиана сидела на своём месте у камина в апартаментах владельцев и упорно делала вид, что увлечена кипой важных документов.

– Выбрала.

– Не собираешься рассказать нам, кого?

Семнадцать членов "Падшего ангела" задолжали больше, чем могли выплатить наличными, а это означало, что Джорджиане и её партнёрам необходимо решить, что они готовы принять вместо денег. Дело непростое, и к нему нельзя отнестись легкомысленно. А в окружении жён совладельцев работать было просто невозможно.

Джорджиана подняла глаза и увидела, что все трое сидят рядом в креслах, которые обычно занимали их мужья.

Или, по крайней мере, когда-то их занимали до того, как превратились в мягкотелых влюблённых. Теперь на их местах разместились графиня, маркиза, герцогиня и будущий герцог четырёх месяцев от роду.

Господи, избавь её от супруг партнёров.

– Джорджиана?

Она посмотрела в серьёзные, широко распахнутые глаза графини Харлоу за стёклами очков.

– Я уверена, что вы знаете ответ на этот вопрос, миледи.

– Не знаю, – ответила Пиппа. – Видишь ли, до меня дошли слухи о двух кандидатах.

– Я слышала про Лэнгли, – подала голос Пенелопа, леди Борн, протягивая руки, чтобы забрать у матери ребёнка. – Дай подержать этого милого мальчугана.

Мара, герцогиня Ламонт, без вопросов отдала ей сына.

– Я тоже слышала о Лэнгли, но Темпл, похоже, считает, что появился другой, более подходящий кандидат.

Совершенно неподходящий.

– Ничего подобного.

– Интересный поворот событий, – сказала Пиппа, поправляя очки. – Кажется, я никогда не видела, чтобы леди в брюках краснела.

– Казалось бы, женщину с твоим опытом, не так-то легко смутить, – проворковала маркиза, глядя на ребёнка, которого держала на руках.

Джорджиана решила, что звук, который издал сын Темпла, лучше всего можно было описать как смех. Ей захотелось вышвырнуть всех четверых за дверь.

– Знаешь, до того, как вы все появились, эти комнаты считались апартаментами владельцев.

– Мы практически владельцы, – заметила Пенелопа.

– Нет, вы - жёны владельцев, – возразила Джорджиана. – Это разные вещи.

Мара выгнула рыжеватую бровь.

– Ты не в том положении, чтобы относиться к их жёнам снисходительно.

Жёны партнёров поистине являлись самыми жуткими женщинами в Лондоне. С ними было просто невозможно общаться. Борн, Кросс и Темпл, несомненно, заслужили их, но что сделала Джорджиана? Почему ей посчастливилось оказаться в их компании, пока она пыталась примириться с событиями прошедшего дня? Ей ничего так не хотелось, как очутиться в тишине и ещё раз напомнить себе, что работа и дочь - самые важные вещи в её жизни, а всё остальное и все остальные могут идти к чёрту.

– Я слышала, что в брачной гонке участвует Уэст, – сказала Пиппа.

И слух пошёл благодаря её партнёрам-сплетникам и их болтливым жёнам.

– Дункан Уэст? – уточнила Пенелопа.

– Он самый, – подтвердила Мара.

– О! – радостно воскликнула Пенелопа, обращаясь к малышу. – Уэст нам нравится.

Ребёнок начал издавать милые детские звуки.

– Он кажется очень хорошим человеком, – сказала Пиппа.

– Я всегда питала к нему слабость, – согласилась Мара. – И он, кажется, питает слабость к женщинам, которых преследуют неприятности.

Джорджиану задели эти слова, ей совсем не понравилось, что Дункан Уэст может вообще питать слабость к женщинам, особенно к тем, которые могут захотеть оказаться под его крылом навечно.

– Что за женщины? – Только после того, как она подняла голову и заговорила, Джорджиана поняла, что должна была притворяться занятой работой. Она прочистила горло и снова обратила внимание на папку в руках. – Не то чтобы меня это интересовало.

После её заявления наступила тишина, и, не удержавшись, она подняла глаза. Пенелопа, Пиппа и Мара обменялись взглядами, будто персонажи комедии. Сын Темпла блаженно спал, иначе он, без сомнения, тоже бы на неё уставился.

– В чём дело? – спросила Джорджиана. – Меня это не интересует.

Пиппа первой нарушила молчание:

– Если тебя это не интересует, то зачем спрашивать?

– Я просто проявила вежливость, – поспешила ответить Джорджиана. – В конце концов, вы трое болтаете, как сороки, в моих апартаментах, и я решила сыграть роль хозяйки.

– Мы думали, ты работаешь, – проговорила Пенелопа.

Она подняла папку.

– Так и есть.

– Чьё это досье? – спросила Мара, как будто задавать подобные вопросы для неё было совершенно нормально. Что вполне возможно.

Но будь Джорджиана проклята, если могла вспомнить, чьё это досье.

– Она опять покраснела, – заметила Пиппа. Когда Джорджиана перевела взгляд на графиню Харлоу, то обнаружила, что та с любопытством её рассматривает, будто насекомое под стеклом.

– Знаешь, тут нечего стыдиться, – сказала Пенелопа. – Нас всех тянуло к мужчинам, которые на первый взгляд нам совсем не подходили.

– Кросс не казался мне неподходящим, – возразила Пиппа.

Пенелопа приподняла бровь.

– О? Ты же была помолвлена с другим?

– И он был помолвлен с другой женщиной, – добавила Мара.

Пиппа улыбнулась.

– Наша история стала от этого только более занимательной.

– Дело в том, Джорджиана, – на этот раз заговорила Мара, – что ты не должна стыдиться своих желаний.

– Мне не нужен Уэст, – сказала она, отложив папку и встав. Разочарование, написанное на лицах женщин, их понимающие взгляды и попытки её утешить отогнали Джорджиану к массивному витражному окну, выходящему на зал казино.

– Тебе не нужен Уэст, – спокойно повторила Мара.

– Нет, – подтвердила Джорджиана. Ложь. Он был ей нужен. Но не в том смысле, который имели в виду жёны партнёров. Не навсегда. Только в данный момент.

– И почему же? – спросила Пенелопа. Остальные женщины усмехнулись.

Джорджиана не могла заставить себя признаться, что Уэсту, судя по всему, она не нужна. В конце концов, прошлой ночью Джорджиана открыто предложила ему себя, а онотказался. Обернув полотенце вокруг своих красивых бёдер, Дункан, не оглядываясь, покинул помещение бассейна.

Как будто то, что произошло между ними, ничего не значило.

Джорджиана прильнула к окну, упёршись в него ладонью и прижавшись лбом к холодному бледному стеклу в виде одного из сломанных крыльев Люцифера. Ей казалось будто она летит, парит высоко над тускло освещённым залом, над пустыми столами, к которым никто не притронется раньше полудня, когда служанки опустят люстры и зажгут массивные канделябры, чтобы ярко осветить гостеприимный зал казино. Её взгляд метался от стола к столу для игр в фараона, в двадцать одно, в рулетку, в кости. Все они принадлежали ей, были расставлены с особой тщательностью и находились под ловким управлением.

Она - королева лондонского подполья. Порок, власть и грех - её стихии, и всё же мужчина, который делал красивые предложения и искушал прекрасными пустыми обещаниями, каким-то образом выбил у неё почву из-под ног.

После долгого молчания Мара проговорила:

– Знаешь, я никогда не думала, что смогу обрести любовь.

– И я тоже, хотя очень хотела, – добавила Пенелопа, встав и направившись к детской коляске в углу, куда она уложила спящего будущего герцога, завернув в безупречный кокон из пелёнок.

– Я не думала, что любовь существует, – сказала Пиппа. – Я её не видела и потому не верила.

Джорджиана закрыла глаза. Ей очень хотелось, чтобы эта троица ушла.

– Бывают дни, когда я начинаю сочувствовать Макбет.

– Макбет, – растерянно повторила Пиппа.

– Мне кажется, Джорджиана намекает на то, что мы похожи на ведьм, – сухо объяснила Пенелопа, поворачиваясь к дамам.

– На тех старух, которые тайно колдуют в полночь? – спросила Пиппа.

– На тех самых.

– Ну это, мягко говоря, невежливо.

– Разве у вас нет срочных дел? – повернувшись к ним, спросила Джорджиана.

– Поскольку мы - аристократки, ведущие праздный образ жизни, то нет, – сказала Мара.

Конечно, это было неправдой. Мара держала приют для мальчиков и почти за год собрала тридцать тысяч фунтов, чтобы его расширить и отправить подопечных в университет. Пиппа слыла известным садоводом и всегда вела дискуссии на каких-то собраниях стариков, рассказывая о своей работе по скрещиванию разных видов роз. И между воспитанием прелестной маленькой девочки и ожиданием второго ребёнка, который, по мнению Борна, непременно родится мальчиком, Пенелопа была одним из самых видных и активных членов женской части клуба.

Эти женщины точно не вели праздный образ жизни.

Так почему же они так настойчиво её преследовали?

– Джорджиана, смысл в том...

– О, так смысл всё-таки есть.

– Есть. Ты считаешь, будто чем-то отличаешься от всех остальных женщин.

Она и отличалась.

– Даже сейчас ты так думаешь. Будто из-за тайной жизни, которую ты ведёшь, из-за казино и людей, с которыми общаешься...

– За исключением присутствующих, – вставила Пенелопа.

– Естественно, – согласилась Мара, поворачиваясь к Джорджиане. – Из-за других людей в твоём окружении и проклятых брюк... ты думаешь, что ты - другая. Считаешь, что не заслуживаешь того, чего заслуживает любая другая женщина. Того, что, по твоему мнению, есть у каждой. Хуже того, ты думаешь, что даже если бы и заслуживала, у тебя всё равно нет возможности стать счастливой. Или, возможно, считаешь, что ты не хочешь.

– Не хочу, – ответила Джорджиана, удивив всех присутствующих и себя саму.

– Джорджиана... – начала Мара, вскочив с кресла и направившись к ней, но Джорджиана подняла руку.

– Нет. – Слава богу, Мара остановилась. – Даже если бы я могла всё это получить. Даже если бы нашёлся мужчина, который согласился бы, который взял бы меня в жёны, несмотря на то, что я - опозоренная, незамужняя мать, владелица казино наряду с тремя деловыми партнёрами мужского пола и работодательница толпы проституток, я ничего этого не хочу.

– Ты не хочешь любви? – потрясённо спросила Пенелопа.

Любовь. Она сопровождала её во время взлётов и падений. Десять лет назад вымышленная любовь погубила Джорджиану, а потом, когда родилась Кэролайн, настоящая сделала её сильной и решительной. А прошлой ночью она заманила Джорджиану в свои сети.

– Не хочу. Хоть любовь и завлекает красивыми словами и горячими ласками, я уже сталкивалась с ней однажды и пострадала.

Последовала пауза, затем Мара спросила:

– А если бы он принял тебя? Если бы окружил любовью?

Он. Дункан Уэст.

– Он не похож на коварного соблазнителя, – сказала Пенелопа.

– Так всегда и бывает, – ответила Джорджиана.

Между ними столько лжи. Трудно представить, чтобы они были честны друг с другом. Джорджиана покачала головой и произнесла слова, которые вертелись на языке всякий раз, когда он был рядом, а она жаждала его прикосновений, мечтая больше, чем об одной ночи. Об одной неделе.

– Это слишком опасно.

– Для кого?

Отличный вопрос.

– Для нас обоих.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Борн. Он пересёк комнату, даже не взглянув на Джорджиану, сосредоточив всё внимание на жене, которая лучезарно улыбнулась ему, стоя у коляски. Маркиз улыбнулся в ответ, заключив Пенелопу в объятия.

– Здравствуй, шестипенсовик, я бы пришёл быстрее, но меня оповестили только сейчас, что ты здесь.

– Я пришла повидать Стивена. – Она кивнула на коляску. – Разве он не копия Темпла?

Борн склонился над спящим ребёнком.

– Действительно. Бедняга.

Мара рассмеялась.

– Я передам ему твои слова.

Он ухмыльнулся.

– Я ему сам скажу. – Борн посмотрел на Джорджиану, и его улыбка померкла. – Но сначала мне нужно кое-что тебе сказать. – Он сел в одно из больших кресел, усадив Пенелопу к себе на колени и положив большую ладонь на её живот, где рос его второй ребёнок. – Уэст ездил сегодня к Тремли.

Джорджиана не стала скрывать удивления.

– Зачем?

Борн покачал головой.

– Непонятно. Стояло раннее утро, и ему были не очень-то рады. – Маркиз сделал паузу. – А потом он немного разозлился из-за нашей слежки.

Её глаза расширились.

– Он тебя заметил?

– Нелегко оставаться незамеченным в девять часов утра в Мэйфэре.

Джорджиана вздохнула.

– Что произошло?

– Он ударил Бруно. – Борн пожал плечами. – Если тебя это утешит, Бруно сумел за себя постоять.

Не утешило.

– Там что-то не чисто. Тремли нужен ему не только ради статьи в газете. Уэсту нужно нечто большее. А ещё ты должна знать, что он в ярости на нас.

– На кого?

– На "Падший ангел". И я думаю, только тебе под силу его урезонить, так что...

Раздался резкий стук, прервав Борна. Немногие люди знали о существовании хозяйских апартаментов. Пиппа подошла к двери, приоткрыла её и обернулась.

– Думаю, самое время сказать: надвигается беда.

Она широко распахнула дверь, за которой стоял Дункан Уэст.

Какого чёрта он здесь делает?

Борн мгновенно вскочил с кресла, поставив Пенелопу на ноги, а Джорджиана направилась к Уэсту, который переступил через порог и вошёл в комнату, окидывая взглядом обстановку, начиная от витражей за её спиной и заканчивая аристократическими посетительницами. Наконец, его внимание переключилось на Джорджиану. В его глазах промелькнуло раздражение, как будто он не ожидал встретить её здесь.

Как будто ожидал увидеть кого-то другого.

Но за раздражением в глубине его прекрасных карих глаз она сумела разглядеть что-то ещё. Что-то сродни волнению. Потому что чувствовала то же самое. Чувствовала и страшилась этого.

– Кто тебя впустил? – резко бросила Джорджиана.

Он встретился с ней взглядом и сказал:

– Я - член клуба.

– Члены клуба сюда не допускаются, – сказала она. – Им запрещено даже находиться на этом этаже.

– Тебе стоит спросить об этом Борна.

– Как раз собирался рассказать, – с порога ответил Борн, не обращая внимания на её испепеляющий взгляд, – что я его пригласил.

Джорджиана вспыхнула, и повернулась к партнёру.

– Ты не имел права.

Борн надменно выгнул бровь.

– Но я ведь тоже владелец?

Она прищурилась.

– Ты нарушаешь наши правила.

– Ты имеешь в виду правила Чейза? – саркастично уточнил Борн, и Джорджиане захотелось дать ему пощёчину. – Я бы не стал волноваться. В некоторых случаях Чейз делает исключения.

Джорджиана поняла, что он имеет ввиду. Так или иначе трёх присутствующих сегодня женщин Чейз когда-то пригласил в "Падший ангела" без разрешения их мужей. Её не волновало, что Борн в какой-то степени рассматривал приглашение Уэста как возмездие, она злилась на него за то, что он проигнорировал правила. За пренебрежение их партнёрством.

За то, что он незаметно лишил её власти в том единственном месте, где она ею действительно обладала.

– Где он? – не дав ей возразить, спросил Уэст. В тускло освещённой комнате его слова прозвучали чётко и твёрдо, как будто он ожидал прямого ответа, несмотря на то, что ему здесь не место.

Несмотря на то, что Джорджиана не хотела его здесь видеть.

– Где кто? – спросила она.

– Чейз.

Он пришёл не к ней. Конечно, это очевидно. Она не должна удивляться. Но удивилась. В конце концов, они провели вместе большую часть предыдущего вечера... разве он не должен желать её увидеть? Или это безумие?

Разве она не должна хотеть, чтобы он стремился встретиться с ней вновь?

Мысль пронеслась у неё в голове и вызвала отвращение. Что за глупое жеманное жеманство. И тут же ей стало противно от того, что она не смогла подобрать слово получше, чем жеманство.

Джорджиана не хотела, чтобы Уэст её желал. Без него всё было проще.

Но его взгляд оставался серьёзным и пренебрежительным, как будто Джорджиана была всего лишь привратником у двери комнаты, куда он хотел попасть. Она разозлилась, что Уэст пришёл не к ней.

По сути, конечно, к ней.

Но он этого не знал.

– Его здесь нет.

Одновременно и правда, и ложь.

Он сделал шаг в её сторону.

– Мне надоело, что ты его защищаешь. Пора ему встретиться со мной лицом к лицу. Где твой хозяин?

Вопрос повис в воздухе, словно отразившись от витражного стекла. Джорджиана открыла рот, чтобы дать Уэсту наглый ответ, когда вмешалась герцогиня Ламонт:

– Я думаю, самое время нам со Стивеном отправиться на поиски Темпла.

Остальные тоже поспешили покинуть комнату.

– Да. Нам тоже пора домой, – сказала Пенелопа, пока Мара с невиданной поспешностью для молодой матери толкала коляску к двери.

– Правда? – спросил Борн с таким видом, словно ему вовсе не хотелось уходить, не досмотрев разворачивающуюся перед ними драму.

– Да, – твёрдо ответила Пенелопа. – Нам пора. У нас дела.

Борн ухмыльнулся.

– Какие дела?

Маркиза прищурилась.

– Всякие разные.

Ухмылка превратилась в дьявольскую улыбку.

– Могу я выбрать то, чем мы займёмся в первую очередь?

Пенелопа указала на дверь.

– Вон!

Борн внял её указаниям, в комнате осталась только Пиппа. Графиня Харлоу всегда плохо воспринимала светские намёки, поэтому Джорджиана надеялась, что она останется и спасёт от этого человека, его вопросов, её ответов и глупых чувств по поводу всего этого.

Надежда умирает последней.

Через мгновение Пиппа поняла, что оказалась в меньшинстве.

– О, – проговорила она. – Да. Мне тоже... пора... У меня... – Пиппа поправила очки на носу. – У меня ребёнок. И... Кросс. – Кивнув, она вышла из комнаты.

Уэст посмотрел ей вслед, его взгляд надолго задержался на двери. Затем он повернулся к Джорджиане.

– Вот мы и остались вдвоём.

Внутри у неё всё перевернулось.

– Похоже, что так.

Теперь он не спускал с неё глаз. Джорджиана в очередной раз удивилась его способности задавать вопросы и получать на них ответы одним проницательным взглядом. А потом он тихо и соблазнительно произнес её имя в этой самой комнате, которую она так сильно любила.

– Джорджиана.

Он замолчал, и ей захотелось подойти поближе. Захотелось прижаться к нему и всё рассказать, потому что если бы она не знала лучше, то подумала бы, что Уэст произнёс её имя с пониманием.

Но она знала лучше. Если Джорджиана сама не могла понять, как он мог.

Уэст задал единственный вопрос, на который она не могла ответить:

– Где он?


"На ней надеты брюки".

Это была первая и единственная мысль, зародившаяся у Уэста, когда он вошёл в комнату. Его взгляд метнулся мимо графини Харлоу к женщине, которую он не мог выкинуть из головы, казалось, уже целую вечность. Она стояла у дальней стены на фоне огромного, так хорошо знакомого ему витража из цветного стекла, который с противоположной стороны Уэст видел тысячу раз.

Он всегда предполагал, что по ту сторону находится помещение, но никогда не представлял себе, что попадёт в него, обнаружив внутри прекрасную Джорджиану на фоне падшего ангела. В брюках.

То было самое грешное, самое захватывающее зрелище в его жизни, и когда она, как мстительная королева, подошла к нему, обвинив в том, что он вторгся на чужую территорию, ему захотелось подхватить её на руки, поднести к этому великолепному витражу, прижать к нему спиной и совершить вторжение другого рода.

Но потом разочарование взяло верх. Джорджиана оберегала от него это место, несмотря на присутствие жён владельцев "Падшего ангела" и личное приглашение маркиза Борна.

Что навело Уэста на мысль, она оберегала не место.

Как и прошлой ночью, Джорджиана оберегала мужчину.

"Я ему не принадлежу".

Её лживые слова снова прозвучали у него голове.

Потому что в действительности она принадлежала Чейзу, точно так же, как ему принадлежал весь этот клуб со всеми его посетителями. В "Падшем ангеле" всё принадлежало Чейзу.

И даже сейчас, когда они находились наедине в тускло освещённых апартаментах и никто, кроме Люцифера, их не слышал, Джорджиана защищала человека, который разрушил её жизнь. И продолжал это делать. Уэсту это порядком осточертело. Он хотел, чтобы она освободилась от Чейза. Хотел, чтобы она оказалась подальше от клуба, от его грехов, от порочной практики отнимать жизни ради спортивного интереса.

Боже, он хотел, чтобы Джорджиана оказалась в безопасности. Вместе с Кэролайн.

Он выдаст её замуж. И не по просьбе Чейза.

А потому что она, как никто другой, заслуживала счастье.

Жаль, что он сам не мог ей его дать. У Уэста было слишком много опасных тайн. Придётся найти другой способ. Он встретится с Чейзом лицом к лицу. Сначала освободит Джорджиану. А уж потом защитит себя.

Каким-то непонятным образом она стала иметь для него первостепенное значение.

– Где он?

Вопрос повис в воздухе. Уэст мысленно уговаривал Джорджиану ответить. Открыть дверь и указать туда, где срывался этот таинственный человек, и тем самым освободиться от него.

Она так не поступила.

– Его здесь нет, – ответила Джорджиана.

Он подавил разочарование.

– Борн сказал, что я найду его здесь.

– Борн не знает всего. Здесь только я.

– И вот опять ты защищаешь человека, который в этом не нуждается.

– Нуждается... – начала Джорджиана, но Уэст больше не мог этого слышать.

– Остановись.

К счастью, она замолчала.

Он подошёл к ней с излишней поспешностью, выдавшей эмоции, которые он обещал себе больше перед ней не демонстрировать. Только не после вчерашней ночи. Не после решительного отказа Джорджианы.

Хотя он всё равно не мог дать ей то, чего она заслуживала.

Он встретился с ней взглядом, готовый на всё, лишь бы разглядеть в её глазах правду.

– Остановись, – повторил Дункан, не зная, к кому обращается: к ней или к себе. – Перестань его защищать. Перестань лгать ради него. Господи, Джорджиана, что у него на тебя есть? Почему он имеет на тебя такое влияние?

Она покачала головой.

– Всё совсем не так.

– Так. Ты думаешь, я прожил целую жизнь и не в состоянии понять, когда женщина находится в рабстве у мужчины? – Уэст тут же пожалел о своих словах, ведь они выдавали все его чувства. Он обхватил её лицо руками, наслаждаясь ощущением нежной и соблазнительной кожи. – Ответь. Это он? Неужели Чейз погубил тебя много лет назад? Дал красивые обещания, которые ты не смогла позабыть, а он не сдержал?

Она нахмурилась.

– Что?

– Он - отец Кэролайн?

Морщинка на её лбу разгладилась, но глаза ошеломлённо округлились.

– Чейз - отец Кэролайн?

– Признайся, – упорствовал он. – Скажи мне правду, и я с удовольствием его уничтожу. Отомщу за вас обеих.

На её губах появилась слабая удивлённая улыбка.

– Ты правда так поступишь?

Конечно. Он сделает всё ради этой непревзойдённой, уникальной женщины. Как она этого не понимала?

– С превеликим удовольствием.

Улыбка стала грустной.

– Он не отец Кэролайн.

К несчастью, она сказала правду. К несчастью, у него не появится лишней причины ненавидеть мужчину, который безраздельно над ней властвовал.

– Тогда почему?

Джорджиана пожала плечом.

– Мы - две стороны одной медали.

Простые честные слова порвали Уэсту душу. Две стороны одной медали. На мгновение он задумался над смыслом. Над их отношениями.

"Интересно, – размышлял он, – каково это быть мужчиной, в котором она так нуждается, о котором так заботится, что не может без него жить?"

Уэст отогнал от себя столь соблазнительную мысль.

Он отпустил Джорджиану, отдалившись от неё на достаточное расстояние, чтобы она не могла до него дотронуться. Уэст не думал, что сейчас сможет вынести её прикосновения.

– Я здесь, чтобы с ним поговорить, – сказал он. – Прошло шесть лет, а я ни разу не просил о встрече. Время пришло.

Джорджиана медлила, и ему показалось, что она будто висит над своего рода пропастью, какое бы решение она сейчас ни приняла, оно изменит её мир.

Если Чейз даст Уэсту то, чего он хочет, её жизнь действительно изменится безвозвратно.

Личность Чейза в обмен на её свободу. В обмен на его собственную.

– Почему? – спросила она. – Почему именно сейчас? – Он не ответил, но Джорджиана не отступала. – За шесть лет ты ни разу не пожелал с ним увидеться. Зато сейчас...

Она замолчала, и он закончил за неё.

– Всё изменилось.

Теперь на кону стояла его жизнь. Его жизнь и секреты Синтии.

Но эти причины бледнели по сравнению с той, которая грозно маячила перед ним сейчас. Чейз был ключом к свободе Джорджианы. И ради неё Уэст готов пойти на всё.

– Отведи меня к нему, – сказал он, в его голосе звучала скорее мольба, чем требование.

Когда она кивнула и направилась к двери, Уэсту на мгновение показалось, что она вышвырнет его вон. Но Джорджиана открыла её, шагнула в коридор и обернулась. В полутьме вырисовывался её силуэт, а лицо заливал свет, просачивавшийся сквозь витражное стекло.

– Пойдём, – прошептала она.

Он последовал за ней, вдруг осознав, что пойдёт за ней хоть на край света.

Джорджиана повела его по лабиринту коридоров, постоянно сворачивая в разные направления, у Уэста возникло ощущение, будто они уже не раз возвращались назад. Наконец, они оказались у массивной картины в тёмных тонах, на которой был изображён обнажённый мужчина, лежавший мёртвым у ног двух прекрасных женщин, в то время как его убийца выползал из рамы. Уэст посмотрел на Джорджиану.

– Очаровательно, – сказал он, имея в виду захватывающее произведение искусства.

Джорджиана слабо улыбнулась.

– Фемида и Немезида.

– Справедливость и месть.

– Две стороны одной медали.

Слова прозвучали отголоском её предыдущего описания отношений с Чейзом, и они задели Уэста. Он внимательно посмотрел на божественные фигуры на картине: одна держала свечу, вероятно, чтобы осветить путь к справедливости, другая держала меч, чтобы отомстить вору.

– Кто ты из них двоих?

Она загадочно улыбнулась, глядя на картину, и положила руку на раму.

– Разве я не могу быть и той, и другой?

Задав вопрос, Джорджиана дёрнула огромную картину, та распахнулась, оказавшись дверью, за которой скрывалась зияющая пустота. Уэст подавил удивление. Он догадывался, что "Падший ангел" пронизан тайными ходами, это объяснило ту лёгкость, с которой появлялись и исчезали основатели, но впервые получил тому доказательства.

Она жестом позвала его следовать за ней, Уэст не колебался ни минуты. Сердце бешено колотилось, разум лихорадочно работал, он никогда не был так близок к Чейзу. Джорджиана доверилась Уэсту настолько, что повела к владельцу казино.

А её доверие было не так легко заслужить.

Она вошла вместе с ним и закрыла за собой потайную дверь. Они оказались в кромешной темноте, стоя совсем близко друг к другу. Уэст мог бы отодвинуться, прижаться к стене и предоставить ей немного пространства, но не хотел. Ему хотелось упиваться теплом Джорджианы. Её запахом. Искушением.

Он отдал бы всё, чтобы только к ней прикоснуться.

Джорджиана быстро и сбивчиво дышала, как будто прочитала его мысли. Как будто думала о том же.

Прежде чем отвернуться, она долгое время, казалось, просто парила в темноте. Затем послышался шорох ткани бриджей, его мысли тут же переместились туда, где сходились её длинные, красивые ноги, где тёрлась шерсть. Уэст не смог себя остановить, он схватил Джорджиану за руку, переплетя её пальцы со своими.

– Ты очень рискуешь, приводя меня сюда.

Её пальцы дернулись, и он представил себе, что почувствовал бы дотронься они до его тела. Время, проведенное в бассейне, пронеслось так молниеносно, её прикосновения были такими мимолётными.

И всё из-за того, что он её оттолкнул.

Потому что она принадлежала другому.

И с тем другим он как раз собирался встретиться.

Уэст отпустил её руку.

– Показывай путь.

Джорджиана замешкалась, и на мгновение ему показалось, что она сейчас заговорит, скажет в темноте то, чего не могла произнести при свете дня. Но Джорджиана была твёрдой женщиной... и хорошо оберегала свои секреты.

Она повела его по коридору, и он насчитал четыре двери, прежде чем Джорджиана остановились в тусклом свете свечи в дюжине ярдов от Уэста. На её лице играли тени мерцающего пламени, скрывая от него правду. Она потянулась к серебряной цепочке, которая висела под льняной рубашкой, заправленной в эти греховные бриджи, и достала согретый теплом её тела медальон, который покоился между грудей.

Джорджиана открыла медальон, вынула ключ и вставила его в замок, по всей видимости, имея неограниченный доступ к этим комнатам. И к человеку внутри.

В Дункане взыграла жгучая ревность.

Она поклялась, что не принадлежит Чейзу, и вот стоит здесь, отпирает замок на двери его комнаты.

Что ещё она могла отпереть? Куда ещё у неё был доступ?

Замок щёлкнул, Джорджиана вернула ключ на место и взялась за ручку двери. Дункан не мог смириться с мыслью, что именно она приведёт его в то таинственное место. К этому человеку. Когда он положил ладонь поверх её, не давая открыть дверь, его поразила нежность её кожи, Джорджиана замерла под его прикосновением.

– Джорджиана, – прошептал он, она внимательно посмотрела на него своими янтарными глазами.

Он не хотел, чтобы она была здесь. Не хотел, чтобы присутствовала при данных обстоятельствах. Уэст желал, чтобы Джорджиана находилась подальше от всего этого. Чтобы оказалась в безопасности, где-нибудь на другом конце Лондона. В его городском доме.

И осталась там навсегда.

Господи. Идея пришла из ниоткуда и прочно засела в голове, напоминая об обещаниях, которые он был не в силах сдержать. Уэст не тешил себя пустыми надеждами. Даже если бы он мог дать Джорджиане всё, о чём она просила, его прошлое оставалось слишком тёмным, а будущее слишком туманным.

Поэтому он сделал единственное, что мог. Попытался не ввязывать её в предстоящую схватку.

– Тебе необязательно идти со мной.

Она нахмурилась.

– Не понимаю.

– Позволь мне встретиться с ним наедине. Ему незачем знать, что ты привела меня сюда.

Она тяжело вздохнула.

– Дункан...

– Нет. Я могу встретиться с ним лицом к лицу. Кем бы он ни был. Или чем бы он ни был.

Джорджиана улыбнулась.

– Чем бы он ни был?

– Он же легенда, я не удивлюсь, если выяснится, что Чейз не человек. – Он сделал паузу. – Не удивлюсь, даже если обнаружу за дверью самих оракулов.

Она усмехнулась.

– Фемиду или Немезиду?

Он улыбнулся ей в ответ.

– Полагаю, их я могу исключить.

Её брови взлетели вверх.

– Да?

– Они женщины, а мне трудно поверить, что на земле или на небесах существует другая женщина под стать тебе, – объяснил он.

Что-то вспыхнуло в её красивых янтарных глазах. Ему не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. На мгновение он подумал, не сказать ли ей правду, что он делает это ради неё, хотя и знает, что она не примет его помощи.

Но у него будет достаточно времени, чтобы объясниться, чтобы побороться за неё, когда он доберётся до Чейза.

Как только Уэст повергнет Чейза, он получит ключ к свободе Джорджианы. И если не сможет обеспечить независимость себе, то сделает всё возможное, чтобы помочь ей обрести её.

– Позволь мне, – тихо попросил он, всё ещё держа её за руку, и не давая пошевелиться. – Позволь мне уберечь тебя хотя бы от этого разговора.

Она подняла на него глаза.

– Ты хочешь меня защитить?

Уэст долго не сводил с неё взгляда.

– По моему опыту, существует не так много вещей, которые стоит оберегать. Когда человек находит одну из них, он должен сделать всё возможное, чтобы сохранить её в безопасности.

Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала. В конце концов, Джорджиана отпустила ручку двери, вытащив ладонь из-под его руки. Уэсту отчаянно захотелось, чтобы они оказались где-нибудь в другом месте, где провели бы время, лишь прикасаясь к друг другу.

Та сила, с которой он хотел Джорджиану, пугала.

Джорджиана Пирсон представляла для него самую грозную опасность.

Он задумался о тех вещах, которые бы сделал ради этой женщины. Что бы сотворил с её соблазнительным телом.

Уэст отвернулся и быстро открыл дверь, шагнув в комнату.

Он огляделся, мгновенно отметив две вещи.

Во-первых, комната оказалась огромной и практически ослепляла своим сиянием, тяжёлые белые портьеры на окнах от пола до потолка были раздвинуты, впуская дневной свет. Интерьер выдержан в светлых тонах. Ковёр, диван, даже предметы искусства сверкали белизной. Всё здесь говорило о гостеприимстве. Ничего не указывало на то, что её обитатель владел казино. Ничто не намекало на грех и порок, царившие в нескольких шагах от сюда.

А во-вторых, Чейза здесь не было. 

Глава 16

Наша леди Д продолжает завоёвывать сердца и умы всего высшего света, если кто-то и смог устоять, пусть её милосердная натура докажет свою ценность перед лицом невзгод! Лорду Л уже ничего доказывать не нужно, автор предполагает, что вскоре на этих самых страницах появится объявление о помолвке.

✵ ✵ ✵
Перейдём к герцогу и герцогине Л! Эта пара всё ещё столь же поразительно смотрится вместе, как и почти десять лет назад, когда герцог публично признался в любви, а герцогиня ему отказала. Они были замечены на верховой прогулке в Гайд-парке одним утром на неделе. Без сомнения, пара думала, что их страстный поцелуй останется незамеченным в столь ранний час, но мы тоже ранние пташки...

"Скандальная хроника".

5 мая 1833 год.


Джорджиана вошла в комнату следом за Уэстом, изо всех сил пытаясь сдержать волнение.

За всё время в этой комнате, где она играла роль Чейза, где руководила работой "Падшего ангела" и где правила самыми тёмными закоулками Лондона, не побывало и полдюжины человек.

И вот теперь она стояла рядом с мужчиной, который отчаянно желал узнать её секреты.

И которому, если не будет осторожна, Джорджиана может их раскрыть.

Она наблюдала за тем, как он осматривает её владения, его карие глаза сощурились в ярком свете, когда отыскали большие, удобные кресла, которые сделали по её индивидуальному заказу и обтянули белым бархатом. Их ножки утопали в плюшевом белом ковре, а стены вокруг занимали огромные четырнадцатифутовые стеллажи с книгами.

А потом взгляд Уэста остановился на её письменном столе.

Он двинулся к массивному предмету мебели в центре комнаты. Джорджиана завороженно смотрела, как его пальцы проходятся по краю стола.

Ей стало завидно.

Джорджиана одёрнула себя. Неужели она приревновала к мебели.

Она поспешила заговорить, чтобы отогнать глупые мысли и заполнить тишину.

– Он сделан из дерева, выловленного после кораблекрушения.

Его пальцы замерли на тёмном сучке на столешнице.

– Неудивительно, – спокойно сказал Уэст.

– То есть? – не удержавшись, спросила Джорджиана.

Уэст безрадостно улыбнулся.

– Его привлекают разрушения любого рода.

Вовсе не поэтому Джорджиане приглянулся этот стол.

– Вероятнее всего Чейз выбрал его, потому что он олицетворяет воскрешение из руин.

Он встретился с ней взглядом.

– Как и ты?

"В точности, как я".

Но она не могла ему так ответить, поэтому отвела взгляд.

– Ты знала, что его здесь не будет, – сказал он.

Джорджиана хотела солгать, но не смогла.

– Знала.

На его красивом лице отразились разочарование и ярость.

– Тогда зачем ты меня сюда привела? Чтобы помучить? Чтобы показать мои слабости?

– Слабости?

Ни в коей мере Уэст не был слабым. Он олицетворял саму силу.

Дункан подошёл к ней.

– Чтобы показать мне, что даже сейчас, когда я готов с ним сразиться, он всё равно на шаг впереди меня? Чтобы показать мне, он всегда... – Уэст замолчал.

– Всегда что? – переспросила Джорджиана.

Он двинулся на неё, заставляя отойти к двери, которую она вдруг пожалела, что закрыла.

– Чтобы показать мне, что он всегда будет для тебя на первом месте, пусть даже он так плохо с тобой обращается.

– Он не обращается со мной плохо.

– Обращается. Он в тебя не верит. Не видит твоей ценности. Добропорядочности. Исключительности.

Она замерла, удивлённо глядя на него.

– Ты считаешь меня исключительной?

Уэст встретился с Джорджианой взглядом, не позволяя ей отвернуться.

– Я в этом уверен.

Разговор принимал опасный поворот. Заставлял её задуматься о вещах, которым не суждено произойти. Она покачала головой. Сердце бешено колотилось в груди. Джорджиана прижалась спиной к двери, а Уэст упёрся руками в дубовую поверхность по обе стороны от её головы.

– Он знает твои секреты. А ты знаешь его. И будешь защищать их вечно, даже во вред себе.

Уэст находился так близко, его тихие слова будоражили всё её существо.

– Для меня в этом нет никакого вреда.

– Конечно, есть, – сказал он. – Твой выбор тебя губит. Ты выбираешь это место вместо свободы. Лэнгли вместо любви. Чейза вместо...

"Меня".

Хоть он и не произнёс этого вслух, Джорджиана услышала.

– Нет, – прошептала она, её руки легли на его грудь, а затем скользнули к обнажённой шее, к волевому подбородку. Хоть она и не сможет получить желаемого, её выбор был очевиден. – Я не выбираю его.

Уэст был так близко, ей казалось, что она умрёт, если он ничего не сделает, если не прикоснётся к ней. Если не поцелует.

– Кого же ты выбираешь? – спросил Уэст.

– Я уже говорила, – ответила Джорджиана, страстно желая Уэста, желая ощутить его тепло, дыхание, силу, а потому призналась: – Я выбираю тебя.

– Не навсегда, – возразил он.

А разве Джорджиану он выбрал навсегда?

Неужели он предлагал ей вечность?

Хотела ли она этого?

Даже если так, он не мог спасти Кэролайн.

Она встретилась с ним взглядом, жалея, что ей некуда спрятаться от Уэста в этой светлой комнате. Ведь правда и так ясна. Ну, почему он такой красивый, благородный и добрый? Почему он ей так сильно необходим?

Несмотря ни на что, Джорджиана мечтала его заполучить.

Жаль, что от желаний ничего не зависит.

Она покачала головой.

– Не навсегда.

Он кивнул. Ей показалось, что в его взгляде промелькнул намёк на чувство, которое и она сейчас испытывала, в противном случае, она бы не заметила.

Сожаление.

Она поспешила заговорить, зная заранее, что только усугубит ситуацию.

– Если бы я могла... если бы была другой женщиной... если бы вела другую жизнь...

– Если бы я был другим человеком, – продолжил он её мысль, его слова прозвучали одновременно страстно и хладнокровно.

– Нет, – сказала она, желая, чтобы именно здесь и сейчас в месте полном лжи, прозвучала правда. – Я не хочу, чтобы ты был кем-то другим.

Его губы скривились в невесёлой улыбке.

– А следовало бы. Потому что в данный момент... при моих обстоятельствах... у нас ничего не выйдет.

– Если бы мне был не нужен титул...

– Где он? – прервал её Уэст.

Она встретилась с ним взглядом.

– Далеко отсюда.

– Когда он вернётся?

– Не сегодня. – Она не хотела, чтобы Чейз возвращался. Ей хотелось, чтобы этот момент с Дунканом длился вечно. А остальной мир может идти к чёрту.

Он зарылся пальцами в её волосы.

– Даже если бы тебе был не нужен титул, – сказал Уэст. – Я бы всё равно на тебе не женился.

Слова больно задели, но она их заслужила. Уэст был зол, взбешен тем, что она привела его во владения Чейза, но не к Чейзу. Джорджиана понимала, что значит гордость для человека, который обладал ею в избытке. Но всё же его ненавистное обещание эхом отдавалось у неё в ушах. Как же он мог так просто ей противостоять? Как мог сбросить со счетов?

Как мог так легко задеть за живое?

Они оба могли задеть за живое друг друга.

– Ты врёшь, – не удержавшись, бросила она в ответ.

Он выгнул бровь и откинул голову Джорджианы назад, приблизив её губы к своим.

– Кто бы говорил.

Затем Уэст её поцеловал, а его рука, тем временем, скользнула вниз, чтобы закрыть замок. Он высоко приподнял Джорджиану, прижимая к двери, и она обхватила ногами его талию. Уэст брал своё, заставляя её желать отдать ему больше. Всю себя.

Когда он приподнял её, словно она ничего не весила, словно была марионеткой, Джорджиана ахнула и обвила руками его шею. Возможно, он действительно стал её кукловодом. Его руки блуждали повсюду: касались ягодиц, зарывались в волосы, обхватывали груди. Прижимаясь к ней, Уэст безмолвно обещал принести облегчение тем частям её тела, которые отчаянно его жаждали.

Джорджиана никого так не желала в своей жизни, как этого мужчину.

Она запустила пальцы в его волосы, вцепившись в белокурые локоны. Уэст прервал поцелуй и скользнул губами по её щеке, а затем вниз по подбородку к нежной и невероятно чувствительной мочке уха. Ловя ртом воздух, Джорджиана повернула голову навстречу ласке, он лизнул и прикусил её ушко в совершенно неожиданном месте.

Джорджиана ослабела, но Уэст легко удерживал её на месте, словно она была пушинкой. Он обхватил ладонями её зад, приподнял выше, прижав теснее к двери, и прошептал:

– Вот тебе правда. Я заставлю тебя кричать от удовольствия. Ты станешь умолять меня остановиться, а когда я остановлюсь, начнёшь умолять продолжить. Когда я закончу, ты не будешь знать, что делать, потому что твоё тело никогда не забудет этого наслаждения.

Слова были призваны её ошеломить, и они ошеломили. Как только обещание слетело с его губ, она в предвкушении закрыла глаза. Джорджиана бесстыдно качнула бёдрами, не в силах себя сдержать. Она вздохнула, ощутив его твёрдую выпуклость между своих ног и повторила движение. Ей безумно нравилось то, как он нагло и настойчиво прижимался к ней ответ... но ещё больше ей нравилось то, как он стонал от удовольствия.

Дункан грязно выругался.

– Ты же знаешь, как действуешь на меня, и ничуть не сожалеешь.

Она наклонилась вперёд и прикусила его нижнюю губу, притягивая Уэста к себе для ещё одного долгого, одурманивающего поцелуя. Когда они оторвались друг от друга, то оба тяжело дышали. Джорджиана улыбнулась.

– Ни в коей мере.

Он поднял её на руки и отнёс через всю комнату к массивному столу. Уэст усадил Джорджиану на край и провёл рукой по внешней стороне бедра, от чего её бросило в жар.

– Обожаю эти брюки, – признался он, его большая ладонь исследовала мышцы и кости ноги, затем поднялась выше и обхватила бедро, отыскав нежное, потайное место на внутренней стороне и прошлась по ткани. Джорджиана мечтала, чтобы он стянул с неё эти чёртовы штаны и сотворил с ней то, что обещали его порочные прикосновения.

Она положила руки на стол позади себя и откинулась назад, наблюдая за тем, как Дункан наблюдает за ней, за его умелыми руками.

– И ужасно им завидую, – проговорил он, продолжая её ласкать.

Теперь они оба следили за его пальцами, которые играли со швом на брюках с внутренней стороны ноги.

– Почему?

– Они касаются тебя в этом месте, – многообещающе ответил Дункан, пока его пальцы дразнили её под коленом. – И здесь, – добавил он, касаясь внутренней стороны бедра. – И... – Уэст замолчал, дойдя до места, где смыкались бёдра, Джорджиана пошевелилась. Он зарычал. – Верно, – прошептал Дункан. – Откройся мне.

Да простит её бог, она повиновалась, шире раздвинув ноги и предоставив ему доступ к желанному месту. Его крепкая рука обхватила самую сокровенную часть её тела, и Джорджиана вздохнула от удовольствия, желая большего.

– Тебе нравится, – констатировал он, словно говорил о картине, еде или прогулке в парке.

– Да, – сказала она, не отрывая взгляда от его крепкой руки, от того места, где она лежала, обещая порочные удовольствия. – Господи, помоги мне, нравится.

– Он тебе не поможет, – заверил Джорджиану Дункан, его другая рука добралась до пуговиц на её льняной рубашке. Он расстегнул их одну за одной, Джорджиана опустила взгляд на свою показавшуюся грудь. – Здесь он бессилен, всё в руках гораздо менее совершенного человека. – Дункан снова выругался, бранное слово эхом разнеслось по комнате, а тем временем он развёл в стороны полы рубашки и полностью обнажил её грудь. – Прекрасней тебя я не встречал.

Она смотрела, как его большая и загорелая ладонь, скользит по её животу.

– Пожалуйста, – отчаянно взмолилась Джорджиана.

– Пожалуйста, что? – переспросил Дункан.

– Не заставляй меня умолять.

Он посмотрел на неё своими невыносимо прекрасными и понимающими глазами.

– Я твёрдо намерен заставить тебя умолять, любовь моя. Я же обещал тебе невыносимое удовольствие. Обещал, что возьму под контроль время, проведённое вместе. И тебе до безумия понравится каждая минута. Ты же сама этого хочешь?

У неё не было сил лгать. Она кивнула.

– Да.

Он наклонился вперёд, в качестве вознаграждения взяв в рот сосок, и принялся посасывать, пока Джорджиана не вскрикнула и не запустила руки в его волосы.

В тот момент, когда она к нему прикоснулась, он замер.

– Положи руки на стол.

Джорджиана беспрекословно подчинилась.

Ему это явно понравилось.

– Посмотри на себя, – приказал Дункан, обводя пальцем напряжённый кончик, который только что держал во рту. Она выглядела полной распутницей. Чем не Анна во всей своей красе? Джорджиана воспользовалась моментом и выгнула спину, предлагая ему свою обнажённую грудь. Искушая его ещё больше.

В качестве вознаграждения он переключился на вторую грудь, которую раньше проигнорировал. Подняв голову, Дункан проговорил:

– Я хочу, чтобы ты в полной мере насладилась процессом.

Она улыбнулась.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь.

– Если тебе что-нибудь не понравится, только скажи, – абсолютно серьёзно добавил он.

– Скажу.

– Я узнаю, если ты лжёшь.

Она встретилась с ним взглядом.

– Я не стану лгать. Только не по этому поводу.

По поводу всего остального она легко солжёт. Но только не в такой момент.

Джорджиана глубоко вздохнула.

– Пойдём в постель?

Она находилась в одном шаге за соседней дверью. Большая, роскошная, словно сделанная специально для него. Джорджиана солгала бы, если бы сказала, что не провела много ночей в этой самой постели, думая об этом самом мужчине, об этом самом мгновении. О том, как он однажды к ней прикоснётся. О том, как однажды возжелает.

И этот день настал.

Дункан покачал головой, играя пальцами с её соском, вызывая трепет во всём теле.

– Не хочу заниматься с тобой любовью там, где делал это он.

Чейз.

Джорджиана покачала головой.

– Не переживай об этом.

При этих словах по его лицу пронеслась целая буря эмоций. Он должен знать правду.

– Я... ни с кем...

Он поднял руку, не дав ей договорить.

– Не надо.

Он ей не поверил.

– Дункан... – начала она, пытаясь донести всю серьёзность вопроса.

Дункан не дал ей закончить, вместо этого он подтянул Джорджиану к краю стола.

– Здесь.

Она опустила взгляд на дубовую столешницу.

– Здесь? На столе?

– На его столе.

Он едва заметно выделил интонацией "его". Этого можно было и не заметить, если не ожидать. В словах Дункана сквозило разочарование, ведь он искренне считал, что в клубе не осталось места, где Чейз не занимался любовью с Джорджианой.

И поэтому Дункан заявил права на эту комнату, где, по его мнению, царил Чейз.

Он хотел её прямо здесь.

И, да поможет ей бог, она хотела его так же сильно.

И даже сильнее.

Джорджиана кивнула.

– Здесь.

Он долго смотрел на неё, в его глазах отражались мириады эмоций: гнев, разочарование, желание.

Боль.

Она потянулась к нему, желая прекратить чувственные мучения, но Дункан отстранился, не дав к нему прикоснуться. Вместо этого он взял в свои огромные руки её ступню.

– Я хочу взять тебя здесь, – хрипло сказал он, расшнуровывая обувь. – Хочу полностью раздеть, – продолжил Дункан, подчеркнув слова, медленно сняв с её ноги ботинок. Поставив его на подлокотник ближайшего кресла, он принялся за второй. – Хочу сделать моей.

"Моей".

Слово окатило её волной желания, лишив дыхания. Когда ещё кто-то хотел её так сильно? Так искренне желал ею обладать? Да, мужчины желали заполучить её тело, когда она в образе Анны расхаживала по казино в смелых нарядах из шёлка и атласа, но сейчас всё иначе. Дункан хотел именно Джорджиану, хотел так сильно, как никто. Включая, мужчину, которому она отдалась много лет назад.

Дункан не просил ему отдаться. Он давал грубоватое обещание. Заявлял свои права.

И Джорджиана обнаружила, что хочет ему принадлежать.

Очень хочет.

В этот момент он одним рывком стянул второй ботинок и отбросил его на пол. Дункан взял её затянутые в чулки лодыжки, раздвинул ноги шире и встал между ними. Джорджиана инстинктивно к нему прильнула, их горячие тела соприкоснулись интимными частями. Она откинула голову. Дункан прижал её ещё теснее к себе и обхватил одной сильной рукой талию, заставляя сильнее выгнуться.

– Скажи, – прорычал он, встретившись с ней взглядом. Его свободная рука легла на еёгрудь. – Скажи это, и я дам тебе всё, чего только не пожелаешь.

Джорджиане не нужно было уточнять, что он имеет в виду. Она знала. Как и знала, что не станет лгать. Каким-то образом в этом безумном мире, в безумные времена она влюбилась. Стала принадлежать Дункану. И это было прекрасно.

Но не навсегда.

Ничто прекрасное не длится вечно, этот урок она усвоила много лет назад в тёплых объятиях на хрустящем сене. Любовь мимолётна и недолговечна, отчаянная мечта наивной, невинной девушки.

Джорджиана поддастся моменту, а потом вернётся к своей распланированной жизни.

Но сначала она насладится свободой.

Насладится Дунканом.

– Я твоя, – призналась Джорджиана.

В ответ он низко зарычал и наградил умопомрачительным поцелуем, который закончился тем, что Дункан потянулся к ширинке на её бриджах и мастерски расстегнул пуговицы. Затем он спустил бриджи вниз по её ногам, стянув вместе с ними чулки.

– Миледи, – проговорил он. Отступив назад, Дункан внимательно её оглядел. Она не могла заставить себя встретиться с ним взглядом, зная, как сейчас выглядит. Из одежды на ней осталась только расстёгнутая рубашка, свободно болтающаяся на плечах.

На Джорджиану слишком сильно давило её прошлое, та ложь, которой она себя окружила. Ведь до Дункана она занималась любовью лишь однажды.

– Посмотри на меня, – велел он, приказной тон должен был вызвать раздражение, но не вызвал. В ответ на властное распоряжение её взгляд метнулся к нему.

Джорджиана с радостью повиновалась.

– Миледи, – с мольбой и обещанием в голосе прошептал Дункан. – Откройся мне. – От этой команды захватило дух. Джорджиана медлила, не зная, сможет ли. Одно дело - обнажиться перед ним в тёмных водах его необыкновенного бассейна, и совсем другое - сделать это здесь средь бела дня.

Такого с ней не бывало. Единственный раз, когда она приблизилась к подобному моменту, случился десять лет назад с мужчиной, который ей солгал. Погубил. И бросил.

Тот мимолётный момент на сеновале в замке Лейтон, навсегда изменивший её жизнь, никак не подготовил Джорджиану к моменту сегодняшнему.

Никоим образом. Сейчас она собиралась насладиться последним глотком свободы перед тем, как войти в новый мир в качестве жены аристократа с единственным желанием обеспечить дочери будущее.

Почему бы не получить удовольствие напоследок?

Почему бы не насладиться сполна?

Подняв подбородок и расправив плечи, Джорджиана нагло заявила:

– Заставь меня.

В его карих глазах зажёгся дьявольский огонёк.

– Ты думаешь, я не смогу?

– Я думаю, ты хочешь переложить на меня свою работу.

Она мысленно заклинала его сделать шаг навстречу. Заклинала к ней прикоснуться.

Вместо этого он сделал шаг назад и сел в кожаное кресло у стола. Откинувшись в нём, Дункан принял обманчиво расслабленную позу. Джорджиана подавила в себе нервозность.

Он вытянулся в кресле, его обутые в сапоги ноги находились всего в нескольких дюймах от её босых. Дункан окинул её пристальным взглядом.

– Откройся мне, – повторил он.

Она слегка улыбнулась.

– Это будет не так-то просто сделать.

Дункан выгнул бровь.

– Нет. Не просто. – Джорджиана вспыхнула под его пристальным взглядом, который задержался сначала на её груди, а затем переместился вниз, туда, где она отчаянно хотела ощутить прикосновение Дункана. Он не сводил с неё глаз, пока ей не показалось, что может умереть от его внимания. Когда Джорджиана уже была готова уступить, он сказал: – Ты откроешься мне, и, когда это сделаешь, пожалеешь, что не сделала этого, когда я просил.

Её глаза удивлённо расширились.

– Это угроза?

Его губы изогнулись в медленной, почти хитрой улыбке.

– Ни в малейшей степени. – Подперев подбородок рукой, он окинул её долгим, неторопливым взглядом. Дункан принялся поглаживать указательным пальцем нижнюю губу. Менее проницательная женщина могла истолковать жест, как проявление задумчивости.

Джорджиана была проницательной женщиной. Дункан не пребывал в задумчивости. Он олицетворял хищника.

Движения его пальца разжигали в ней страстный огонь.

– Но ты пожалеешь об этом, – продолжил Дункан, – потому что, пока ты не откроешься, я не прикоснусь к тебе. Ты не почувствуешь на себе ни моих рук, ни моего рта, ни языка.

Её живое воображение нарисовало все эти восхитительные вещи. Она вспомнила ту ночь в бассейне. Вспомнила то потрясающее ощущение, когда Дункан прижимался к ней всем телом.

– Чем дольше сопротивляешься, тем дольше я не буду тебя целовать... ласкать... языком.

На последнем слове она резко выдохнула. Внутри неё разгорелся жаркий огонь, который сосредоточился в том месте, на которое намекал Дункан... где она хотела ощутить те самые ласки.

Он всё понял.

– Вам же нравится, когда я ласкаю вас там языком, миледи?

Боже милостивый! Джорджиана никогда не была ханжой. Последние шесть лет она провела в окружении игроков и проституток. Ради всего святого, она управляла лучшим лондонским казино. Но всё это казалось совершенно обыденным и приемлемым по сравнению с мужчиной, который с первого прикосновения превратился в воплощение греха.

Средь белого дня он обсуждал ласки языком, как погоду.

– Джорджиана, – позвал он, медленно произнеся её имя. – Тебе ведь нравится?

Его палец на губах сводил её с ума. Она сжала бёдра, напомнив себе об их игре.

– Насколько я помню, мне было довольно приятно.

Его глаза задорно вспыхнули. Он догадался, какую игру она вела.

– Всего лишь приятно?

Джорджиана скромно улыбнулась.

– Насколько я помню.

– Значит, у нас остались разные воспоминания, – сказал он, – я запомнил, как твои руки запутались в моих волосах, как ты кричала от наслаждения, как твои ноги стискивали мою талию. – Его взгляд упал на то место, где сходились её бёдра. – Я помню, как увлажнилось твоё лоно, когда ты достигла пика, помню, как ты выгибалась дугой под ночным небом, позабыв обо всём, кроме удовольствия. Которое тебе доставил я. Моим языком, который ласкал тебя в самых интимных местах.

Джорджиана позабыла об играх. Пока Дункан говорил, её тело совсем ослабело.

– Я помню твой сладкий вкус... помню, что на ощупь ты была, как изысканный шёлк, нежный и влажный... мой.

Вот опять это слово. Его.

Дункан соблазнял её одними словами, обещая ей все мыслимые и немыслимые удовольствия, если только она уступит, если откроется ему навстречу. Она глубоко вздохнула и парировала:

– Так было в прошлый раз, – проговорила Джорджиана, прерывисто дыша. – Но какая мне сейчас от этого польза?

Брови Дункана удивлённо приподнялись, он наклонился вперёд. Его слова одновременно тревожили и распаляли.

И, несомненно, соблазняли.

– Откройся мне и узнаешь.

Она захихикала. Такой честный простодушный смех шокировал их обоих. Джорджиана бы смутилась, если бы Дункан не уронил руку и не наклонился вперёд в тот момент, когда смех сорвался с её губ.

– Ты самое прекрасное создание. – Его большая тёплая ладонь обхватила её колено, и все игры мгновенно позабылись.

Джорджиана разомкнула ноги.

– Чертовски прекрасна, – проговорил он, не отрывая взгляда от лица Джорджианы, когда встал с кресла и упал на колени у края стола, между её бёдер. – Само совершенство. – Дункан поцеловал её в колено, потом в бедро. – И чертовски честна.

После последнего утверждения она застыла. В этот момент его губы прикоснулись к нежному местечку совсем рядом с тем, что жаждало Дункана. Томилось по его ласкам.

Честность.

Она не была честна с Дунканом. В том, что происходило между ними, не было ничего честного. Джорджиана была насквозь фальшива. Дункан заслуживал большего.

Он почувствовал в ней перемену и прервал интимный поцелуй. Дункан поднял на неё глаза.

– Не думай.

Она знала, что он не понимал, но всё же ответила, покачав головой:

– Ничего не могу с собой поделать.

Он прижался губами к мягким кудряшкам, скрывавшим самую сокровенную часть её тела. Томительная ласка вызвала сентиментальные чувства.

– Расскажи мне, – попросил Дункан.

Ей следовало рассказать ему дюжину вещей. Сотней ей очень хотелось поделиться. Но выпалила Джорджиана только одну. И она была, пожалуй, самой правдивой.

– Жаль, что всё, что происходит между нами не навсегда.


Её слова чуть не прикончили Дункана. Ведь они отражали его собственные мысли. Пока они находились в этом месте, которое не принадлежало ни ему, ни ей и которое бесспорно их погубит, он только и мог об этом думать.

Он тоже хотел, чтобы их отношения не заканчивались, но это невозможно. Его прошлое, её будущее - ни то, ни другое к тому не располагало. Не зависящие от них обстоятельства, которые вечно маячили на горизонте, препятствовали их совместному счастью.

Нет, всё это удел простых людей.

Стоя на коленях, он наклонился вперёд. Дункан боготворил её и чувствовал себя агнцем, принесённым в жертву богине. Он прижался поцелуем к прелестным кудряшкам, скрывавшим сосредоточение её женственности. От вида Джорджианы, так доверчиво открывшейся ему навстречу, его мужское естество затвердело, как никогда прежде.

Дункан безумно хотел эту женщину.

Возможно, он не сможет обладать ею вечно, но в его памяти навсегда останется этот момент. Дункан будет воскрешать его в воображении тёмными ночами.

После сегодняшней ночи Джорджиана не сможет наслаждаться ласками ни одного другого мужчины.

– Я никогда не пробовал ничего подобного на вкус, – прошептал он, дразня дыханием её кудри, медленно их раздвигая и наслаждаясь блеском розовой плоти. – Ты сладкая, грешная и запретная. – Он нежно провел пальцем по влажной расщелине, Джорджиана приподняла бёдра. Такая чувственная и готовая. – Вкусная, влажная и идеальная.

Он провёл пальцем по её лону, прислушиваясь к дыханию Джорджианы, которое теперь стало прерывистым.

– И ты же это знаешь сама? Осознаёшь свою силу?

Она замотала головой.

– Нет.

Он встретился с ней взглядом, наклонился и медленно провёл языком по трепещущей плоти. Джорджиана ахнула и закрыла глаза от наслаждения. Дункану её реакция доставила безмерное удовольствие.

– Нет, – сказал он. – Смотри на меня.

Она открыла глаза, и он снова её лизнул, придя в восторг от вида, как желание затопило Джорджиану.

– Скажи, что ты чувствуешь.

– Я чувствую себя...

Дункан лизнул её ещё раз, задержавшись языком у вершинки, которая жаждала ласк больше всего. Джорджиана вскрикнула. Дункан проговорил:

– Продолжай.

– Восхитительно.

– Ещё.

Он провёл языком по маленькому напряжённому бутону. Джорджиана вздохнула.

– Не останавливайся.

– Не остановлюсь, если ты продолжишь.

– Я чувствую... будто никогда... – Он принялся её посасывать, наслаждаясь тем, как Джорджиана теряла дар речи. – Боже.

Он улыбнулся, играя с ней языком.

– Бог здесь ни при чём.

– Дункан.

Когда она выдохнула его имя, он подумал, что умрёт, если в ближайшее время ею не овладеет.

– Говори же.

– Чудесно. – Она зарылась пальцами в его волосы, прижимая его к себе и покачивая бёдрами. – Ты само совершенство, – прошептала Джорджиана, поразив его до глубины души. Но тут она сказала нечто абсолютно неожиданное: – Я словно чувствую... любовь.

В тот же момент, когда слово сорвалось с её губ, он понял, что именно это и хотел заставить её почувствовать.

Дункан в неё влюбился.

Открытие должно было его ужаснуть, но вместо этого Дункана захлестнуло удовольствие от того, что правда, наконец, раскрыта. Однако где-то в глубине души его не отпускала тревога. Опустошение. Несогласие.

Он отогнал беспокойные мысли, продолжая медленно заниматься с ней любовью. Джорджиана двигалась вместе с ним, показывая, что ей нравится и где, он без колебаний удовлетворял её аппетиты. Джорджиана была манной небесной, и он ею насыщался, желая доставить ей удовольствие только ради её удовольствия. Желая оставить память об этом моменте.

Желая оставить память о его любви, пусть и невозможной.

Дункан увеличивал темп, двигаясь в такт с её дыханием, вздохами, движением пальцев в его волосах и великолепных бёдер. А потом Джорджиана достигла пика. Дункан не отпускал её, поглаживая языком и нежно целуя во время разрядки.

Когда она в последний раз блаженно вздохнула, Дункан поднялся с колен, отчаянно стремясь оказаться внутри неё. Он с удовольствием наблюдал за охваченной страстью Джорджианой, которая, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, следила за тем, как он снимает пиджак и галстук. Дункан стянул рубашку через голову, опустил руки и подавил желание гордо выпятить грудь, когда внимание Джорджианы переключилось на его торс.

Она закрыла рот и нервно сглотнула.

Джорджиане явно нравилось зрелище, Дункан едва не зарычал от удовольствия.

– Посейдон, – прошептала она.

Он выгнул бровь в немом вопросе, размышляя, дождётся ли ответа, прежде чем сделает её своей. Навсегда.

Но вскоре Дункан смог перестать ломать на этот счёт голову и отделался от коварного шёпота в глубине разума, потому что она ответила:

– У тебя дома, в бассейне... – её пальцы пробежались по его плечу, вниз по изгибу руки. Еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на Джорджиану, Дункан напряг бицепс, – ты напомнил мне Посейдона, выходящего из вод, – её пальцы двинулись к его мускулистому живота, – прекрасно сложенного, – прошлись по курчавой поросли, – такого красивого... – и добрались до плоского соска. Дункан едва не застонал. Она наклонилась вперёд и прижалась губами к его торсу.

Джорджиана отстранилась и встретилась с ним взглядом.

– Морского бога.

– А ты - моя сирена, – сказал он, запустив пальцы в волосы Джорджианы и приподняв её лицо.

– Надеюсь, что нет, – возразила она. Дункан молчал, ожидая объяснений. Она улыбнулась греховной улыбкой. – Посейдон мог устоять перед сиренами.

Дункан не мог устоять перед Джорджианой. Ни при каких обстоятельствах. Он завладел её ртом в глубоком, долгом поцелуе, она потянулась к ширинке на его брюках, и ему показалось, что он может умереть, пока она возится с пуговицами. Поэтому Дункан решил ей помочь.

– Нет, – сказала она, отстраняясь и глядя ему в глаза. – Я сама.

Он глубоко вздохнул, собираясь с духом.

– Не тяни.

Наконец, Джорджиана справилась с застёжкой, её руки скользнули внутрь и, о чудо, дотронулись до его естества. Когда она вынула его из брюк, Дункан тихо выругался. Он с наслаждением наблюдал за ней, за тем, как её глаза округлились, а рот приоткрылся. Дункан отдал бы всё своё состояние, лишь бы узнать, что она о нём думает. А потом кончик её розового язычка облизал нижнюю губу, и Джорджиана медленно провела по его плоти ладонями.

Один раз, другой.

Дункан остановил Джорджиану, накрыв её ладони своими.

– Хватит.

Она застыла, её взгляд метнулся к нему.

– Я... – Она замешкалась. И начала сначала: – Я сделала что-то не так?

Он замер, глядя в её широко распахнутые глаза, полные беспокойства и тревоги. Дункан прищурился. Он любил её. А она всё равно ему лгала.

– Нет. Не разыгрывай из себя саму невинность. Я хочу настоящую тебя. Не фальшивку. – Он обхватил её лицо руками и повернул к себе. – Меня не волнует прошлое. Только настоящее.

И будущее.

Нет. Нельзя о нём думать.

Оно не для Дункана.

В её прекрасных янтарных глазах промелькнуло нечто похожее на разочарование. Она отвела взгляд, потом посмотрела вниз, на его естество, которое держала в руках.

– Покажи, – наконец, прошептала Джорджиана. – Покажи мне, что тебе нравится.

Дункан снова завладел её ртом, желая вернуть их в настоящее. Он скользнул губами к её уху.

– Мне нравится всё, любимая. Нравится, когда мы прикасаемся друг другу. Нравится, когда ты крепко меня сжимаешь. – Она часто задышала, и он направил её руки вдоль его естества. – Мне нравятся твои прекрасные глаза. Мне нравится, когда ты на меня смотришь. Мне нравится, когда ты наблюдаешь за тем, как трогаешь меня. – Дункан отодвинулся, чтобы она смогла посмотреть вниз на их тела, на их руки, на его плоть, так близко от её. Так близко от того места, где Дункан мечтал оказаться. – Сказать тебе, что ещё мне нравится?

Она несколько раз его погладила, прежде чем страстно прошептать:

– Да.

"Я люблю тебя".

Нет, эти слова причинят боль им обоим.

Он проник одним пальцем в её тесные и влажные от желания и его ласк глубины.

– Мне нравятся твои прекрасные розовые губы.

Она напряжённо рассмеялась. Он просунул палец глубже, и смех замер на её губах, превратившись в судорожный вздох. Дункан поднял на неё глаза.

– И мне очень понравится, когда я окажусь внутри тебя.

Джорджиана встретилась с ним взглядом.

– Я хочу того же.

Он поцеловал Джорджиану, затем прижался лбом к её лбу, когда она разместила его у столь желанного входа в её тело. Дункан еле сдержал проклятие, ощутив горячее влажное лоно. Он вошёл в тесные глубины, и она резко втянула носом воздух. Тогда Дункан посмотрел ей в глаза, заметив в них беспокойство.

– Джорджиана? – проговорил он. Умирая от наслаждения, Дункан всё же чувствовал какую-то тревогу.

Она покачала головой.

– Всё в порядке.

Нет, не всё в порядке. Ей было больно. Он отстранился.

Джорджиана крепче стиснула его талию ногами.

– Нет. Пожалуйста. Сейчас.

Если бы он не знал о ней правды...

Она притянула его ближе к себе, и Дункан потерял мысль. Но вдруг у Джорджианы снова перехватило дыхание.

– Стой, – сказал он. – Позволь мне...

Он вышел из неё, затем снова начал проникать внутрь короткими, плавными движениями всё глубже и глубже, пока не погрузился до самого основания.

– Да, – прошептала она, Дункан наклонился и поцеловал её туда, где шея переходила в плечо. – Да.

Он и сам не смог бы сказать лучше.

Дункан отодвинулся и встретился с ней взглядом.

– Ну как?

Она прильнула к нему и с жаром впилась в его губы, просунув язычок ему в рот. Отстранившись, она проговорила:

– Великолепно. – Затем Джорджиана слегка его оттолкнула, чтобы посмотреть вниз. – Погляди на нас.

Он проследил за её взглядом, и его плоть, покоившаяся глубоко внутри, затвердела ещё сильнее. Джорджиана вздохнула и улыбнулась.

– Кажется, вы весьма довольны собой, сэр.

Боже. Как же он её любил.

Игривую. Блистательную. Прекрасную. Грешную.

Как же хотел остаться с ней навсегда.

Дункан улыбнулся в ответ.

– И могу придумать множество способов, как получить ещё больше удовольствия.

Она положила руки на его ягодицы и сжала их. Дункан застонал.

– Покажи.

Так он и сделал.

Он начал входить в неё в плавном, размеренном темпе, она вторила его движениям, приподнимая длинные ноги, произнося, как мантру, его имя, сначала мягко и едва слышно, а затем громко и блаженно, заставляя Дункана желать, чтобы этот момент никогда не кончался. Он обнял её одной рукой за талию, прижав к себе, Джорджиана крепко обвила руками его шею и вскрикнула.

Будто он собирался её покинуть.

Как будто он был на это способен.

Дункан никогда её не оставит.

Он увеличил темп и силу проникновений, в последний момент она отодвинулась от него и посмотрела ему в глаза.

– Сейчас, – страстно и удивлённо проговорила Джорджиана. Если бы его чёртова голова не была забита мыслями о ней, он смог бы расслышать намёк в этом слове. – Сейчас.

И впрямь, сейчас.

Она достигла пика, сжимая его плоть с такой силой, что Дункан всерьёз решил, что может не пережить блаженства. Он вошёл в неё резким толчком раз-другой, пока она произносила его имя. И вот уже его самого накрыла разрядка. Он вышел из неё, кончив так мощно и неистово, как никогда прежде.

В унисон с ней.

В этот момент он ясно понял, что это не Джорджиана больше не сможет наслаждаться ласками других мужчин.

Это он больше не сможет наслаждаться ласками других женщин. Не сможет наслаждаться жизнью.

Когда он отодвинулся, Джорджиана возмущённо вздохнула, заставив снова её возжелать. Он не был готов оторваться от неё, но наспех застегнул брюки и достал носовой платок. Дункан поднял её на руки и отнёс к массивному креслу в дальнем конце комнаты, затем усадил к себе на колени и вытер следы блаженства.

– Ты не... – начала она.

– Я подумал, что ты не захочешь рисковать. – Хотя втайне его прельщала идея о выводке крошечных белокурых детишек с красивыми янтарными глазами их матери. – В прошлый раз у тебя не было выбора. Сейчас он должен появиться.

К её глазам подступили слёзы, он крепче обнял Джорджиану, желая защитить от всех невзгод. Навсегда.

Господи. Опять это слово.

Она прижималась к нему, пока он гладил её красивую, нежную кожу, а их дыхание успокаивалось. Дункан прокручивал в голове последние события, её слова, движения и звуки, которые она издавала.

Моменты её удивления. Недоумения. Блаженства.

Тревоги.

И тут его осенило.

Когда его руки замерли, она подняла голову.

– В чём дело?

Он покачал головой, не желая отвечать.

Не желая признавать правду.

Джорджиана улыбнулась и поцеловала его в подбородок.

– Скажи мне.

"Я... ни с кем..."

Она же сама ему сказала. Он просто ей не поверил.

Кто же она?

В какие игры играла?

И какую роль в них играл Чейз?

Он посмотрел ей в глаза, отметив в них открытость и честность. Такая редкость. Должно быть, что-то отразилось в его взгляде, потому что она насторожилась.

– Дункан?

Он не хотел этого произносить, но всё же не смог остановиться.

– Ты не шлюха. 

Глава 17

Наше издание не перестаёт удивляться, как о леди Д могли не вспоминать в обществе в течение почти десяти лет. Мы бы многое отдали, чтобы заглянуть в прошлое этой дамы! Увы, нам придётся довольствоваться наблюдением за её светлым будущим...

✵ ✵ ✵
На этой неделе в обеих палатах парламента проходят важнейшие голосования. Владелец этой самой газеты является ярым сторонником установления чётких ограничений для детского труда и внимательно следит за тем, как лидеры нашей великой нации решают судьбу своих самых маленьких граждан...

"Новости Лондона".

9 мая 1833 год.


При этих словах она замерла.

Возможно, она смогла бы его одурачить, если бы не те чувства, которые он в ней вызвал. Если бы медленно и без усилий не разрушил её защитные барьеры, отбросив их на пол вместе с её брюками, его галстуком и всеми запретами.

Если бы не доставил удовольствие, не подарил покой и не оставил после обещание большего, хотя она и знала, что их отношения были сиюминутными.

Возможно, она могла бы ему солгать, но как? Как она могла притворяться, что знает все хитрости и уловки лучших лондонских куртизанок, когда он просто свёл к нулю все попытки своими поцелуями, прикосновениями и добротой?

Джорджиана рассчитывала на поцелуи и прикосновения.

Но только не на доброту. Она полностью её обезоружила. Джорджиана была просто не в состоянии прятаться от пытливого взгляда и наводящих вопросов.

Впервые в жизни она не знала, что сказать. Джорджиана встала с его колен и нагишом отправилась к тому месту, где он избавил её от одежды и лжи. Она подняла рубашку с подлокотника кресла, куда она ранее приземлилась, и надела. Когда Джорджиана застёгивала пуговицы, Дункан снова заговорил:

– Ты не сможешь спрятаться от меня. Не в этот раз. У вас с Чейзом явно есть какой-то план, частью которого являюсь и я. Невольно. – Её охватил страх. Этот гениальный мужчина открыл один из самых тщательно оберегаемых ею секретов и приблизился к раскрытию всех остальных.

Ирония заключалась в том, что большинство мужчин пришли бы в восторг, узнав, что они переспали не с проституткой.

Но Дункан Уэст был не похож на большинство мужчин.

Открытие ничем его не порадовало.

Дункана, казалось, не волновало, что сейчас она была практически обнажена и особенно ранима или что её расстроило его заявление, и она не хотела его обсуждать.

– Когда ты в последний раз с кем-то спала?

Подобрав с пола брюки, она попыталась уклониться от разговора.

– Я довольно часто сплю с Кэролайн.

Он наклонился вперёд, в его взгляде появилась ярость. Джорджиана изо всех сил старалась не обращать внимания на то, как задвигались его мускулы под гладкой кожей.

– Позволь перефразировать. Я иногда забываю, где ты решила устроить свою жизнь. Когда ты в последний раз трахалась с мужчиной?

К счастью, браное слово напомнило ей о том, кем она являлась, королевой преступного мира Лондона, более могущественной, чем Дункан мог себе представить. Никто не мог себе представить, какой властью обладала Джорджиана.

Даже он.

Ей следовало на него рассердиться. Наплевав на наготу, расправить плечи и заявить, куда именно он может засунуть своё сквернословие. А затем смело прошествовать к колокольчику и вызвать охрану, чтобы та выкинула Дункана из комнаты, где ему не следовало находиться.

Куда не следовало его приводить.

И где она его никогда не забудет.

Она отвела взгляд. Всё пошло вкривь и вкось, его гнев привёл к тому, что ей захотеть рассказать ему правду. Исправить ситуацию. Ей захотелось ответить на все вопросы, чтобы вернуться в его объятия и восстановить его веру в неё. Не далее как час назад он поклялся защищать Джорджиану.

Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то изъявлял подобное желание?

– Посмотри на меня. – Это была не просьба.

Она перевела на него взгляд, изо всех сил стараясь не терять присутствие духа.

– То, чем мы занимались... нельзя назвать... – она не смогла заставить себя произнести это слово, – так.

Он прищурился.

– Откуда ты знаешь?

Дункан хотел причинить ей боль, и у него это получилось, вопрос больно ранил. Заслуженно, но ранил. Джорджиана ответила, обнажив душу, как никогда прежде:

– Потому что в последний раз, когда я этим занималась, так оно и было. – Он пристально смотрел в её глаза, и она не стала лгать. – То, что произошло между нами, было чем-то иным. Чем-то... большим. – Последние слова прозвучали неожиданно тихо.

– Господи.

Он вскочил на ноги.

Джорджиана встретилась с ним взглядом.

– Между нами нечто большее.

– Правда? – с сомнение спросил он. Дункан раздражённо провёл рукой по волосам. – Ты мне солгала.

Солгала, но теперь не хотела, хотя ложь и окружала её со всех сторон. Окружала их обоих. Даже несмотря на то, что её обман был соткан из множества замысловатых слоёв, в него было втянуто множество людей, и это затрудняло встать на путь истины.

– Я хочу рассказать тебе правду, – призналась Джорджиана.

– Почему? – спросил он. – Почему ты мне не доверяешь? Я бы... если бы я знал, что ты... что Анна... что всё это неправда, я бы... – Дункан замолчал. Затем собрался с силами и продолжил: – Я был бы более осторожен.

Никогда в жизни она не чувствовала такой заботы, как когда оказалась в его объятиях. И ей очень хотелось отблагодарить Дункана. Поведать ему тайну, которую знала лишь она одна.

– Отец Кэролайн, – прошептала Джорджиана. – Он был последним.

– Когда? – после долгого молчания спросил он.

Дункан всё ещё не понимал.

– Десять лет назад.

Он резко втянул носом воздух, будто правда его больно задела.

– Тот раз был единственным?

Дункан уже знал ответ на свой вопрос, но она всё равно проговорила:

– До сих пор.

Он обхватил её лицо руками и приподнял, вынуждая Джорджиану на него посмотреть.

– Он был дураком.

– Нет. Он был мальчиком, который захотел девочку. Не навсегда. – Она улыбнулась. – Всего лишь на один раз.

– Кто он?

Джорджиана покраснела и с сожалением ответила:

– Он работал на конюшне в поместье моего брата. Несколько раз седлал мою лошадь, один раз выехал со мной на верховую прогулку. – Она отвела взгляд, крепко обхватив себя руками. – Меня очаровала... его улыбка. Его ухаживания.

Дункан кивнул.

– И ты решила рискнуть.

– Не рискнуть. Я думала, что люблю его. Я вела жизнь без забот. Ни в чём не нуждалась. И совершила ошибку, которую совершают все дети из знатных семей, искала то, чего у меня не было, вместо того, чтобы радоваться тому, что имею.

– И что же ты искала?

– Любовь, – просто ответила она. – У меня не было любви. Мама была холодной женщиной. Брат держался отстранённо. Отец умер. Отец Кэролайн казался добрым, близким и живым. И я думала, что он меня любит. Думала, он на мне женится. – Она с улыбкой отогнала воспоминания. – Дурочка.

Дункан надолго замолчал, нахмурив свой красивый лоб.

– Как его зовут?

– Джонатан.

– Я не об этом спрашиваю.

Она покачала головой.

– Больше я тебе ничего не скажу. Не имеет значения, кто он. Джонатан уехал, родилась Кэролайн, и всё.

– Он должен заплатить за содеянное.

– Как? Жениться на мне? Принять участие в жизни Кэролайн?

– Чёрт, нет.

Она нахмурилась. Все, с кем она обсуждала рождение Кэролайн, соглашались, что если только она назовёт имя отца, все сложится наилучшим образом. Брат грозился выдать её замуж, как и полдюжины женщин, которые жили с ней в Йоркшире, после того как она родила Кэролайн и дочь немного подросла.

– Ты не считаешь, что его надо заставить на мне жениться?

– Я считаю, его надо вздёрнуть на ближайшем дереве. – Её глаза расширились, и он продолжил: – Считаю, что его следует раздеть догола и заставить прогуляться по Пикадилли. Я считаю, что он должен встретиться со мной на ринге в самом сердце этого места, чтобы я мог разорвать его на части за то, что он с тобой сделал.

Джорджиана солгала бы, если бы сказала, что не наслаждалась его угрозами.

– Ты бы сделал это ради меня?

– И не только это, – сказал он не хвастливо, но честно. – Меня дико раздражает, что ты его защищаешь.

– Я его не защищаю, – попыталась объяснить она. – Дело в том, что я не желаю придавать ему значения. Не желаю наделять его властью, которой мужчины имеют над женщинами. Не хочу, чтобы он был частью моей жизни. Частью жизни Кэролайн. Или её будущего.

– Он не имеет к этим вещам никакого отношения.

Она долго смотрела на него, желая поверить. Но хорошо знала правду.

– Возможно, для меня... но для них... для тебя... имеет. И будет иметь, пока не появится другой мужчина.

– Титулованный муж.

Джорджиана не ответила. В этом не было необходимости.

– Расскажи мне всё.

Она пожала одним плечом.

– Не о чем особо рассказывать.

– Ты же его любила.

– Я так думала, – поправила его Джорджиана. И верила в это до недавнего времени. Но теперь...

Любовь. Она снова и снова прокручивала это слово в голове, обдумывая его значение и свой прошлый опыт. Джорджиана думала, что любила Джонатана. Она была уверена в этом. Но сейчас... здесь... с этим мужчиной Джорджиана поняла, что её чувства к Джонатану были ничтожны. Каплей в море.

А те чувства, которые она питала к Дункану Уэсту были сопоставимы с целым морем.

Но она не хотела давать им название. В них заключалась самая большая опасность.

Потому что, кроме её секретов и лжи, существовали и его собственные.

Джорджиана покачала головой и опустила взгляд на свои бледные колени, на которых лежала его смуглая рука. Она положила на неё ладонь и принялась поигрывать золотистыми волосками.

– Я думала, что люблю его, – повторила она.

– И?

Она улыбнулась.

– Я же всё тебе рассказала, история стара как мир.

– Что было после?

– Ты же газетчик, и всё знаешь сам.

– Я знаю, что обсуждали в обществе, но хочу услышать твою версию.

– Я отправилась в Йоркшир. Точнее сбежала.

– Говорили, ты сбежала с ним.

Она рассмеялась, даже для её собственных ушей смех прозвучал невесело.

– К тому времени он уже давно исчез из моей жизни. Исчез ещё до рассвета на следующее утро после того, как мы...

Дункан гневно втянул носом воздух, и Джорджиана замолчала.

– Продолжай, – попросил он.

– Я уехала в почтовой карете. Тётя сестры моей горничной знала одно местечко в Йоркшире, куда могли отправиться девушки в моём положении. Чтобы оказаться в безопасности.

Он выгнул бровь.

– Сестра герцога отправилась в путешествие в почтовой карете?

– Другого выхода не было. Иначе меня бы поймали.

– Разве это так плохо?

– Ты не знаешь, каким был мой брат в то время. Когда он обнаружил, что произошло, то пришёл в ярость. Это даже немного пугало. Мать была полна ненависти и презрения. Больше мы не разговаривали.

Он прищурился.

– Ты была ещё ребёнком.

Она покачала головой.

– Я перестала им быть, как только обзавелась своим собственным.

– Значит в том месте... тебя приняли.

Джорджиана кивнула.

– Меня и Кэролайн. – Она вспомнила Минерва-Хаус, его гостеприимных обитателей и роскошные земли. – Там было прекрасно. Мирно и тепло. Там меня не осуждали. Словно я оказалась... дома. – Она помолчала. – То место я действительно могу назвать своим домом.

– Тебе повезло, что он у тебя вообще был.

Джорджиана внимательно наблюдала за ним, чувствуя, что в этом заявлении скрыт какой-то подтекст, но прежде чем она успела расспросить Дункана поподробнее, он задал вопрос:

– Как долго ты там оставалась?

– Четыре года.

– А потом?

– Потом умерла моя мать. – Он вопросительно наклонил голову, и Джорджиана пустилась в долгие объяснения: – Я вернулась домой, чувствуя, что должна оплакивать её в Лондоне. Я привезла с собой Кэролайн, лишила ребёнка безопасного дома, где никто никогда его не осуждал, и притащила в это ужасное место. В Лондон в разгар сезона. И вот однажды мы прогуливались по Бонд-стрит, а я считала взгляды.

Их были сотни. Тогда в её груди зародилась жгучая ненависть.

Казалось, Дункан всё понял.

– Они тебя не приняли?

– Конечно, не приняли. Я же стала опозоренной, незамужней матерью дочери, которая в их глазах считается никем. Если бы она была мальчиком... – Она замолчала.

– Если бы она была мальчиком, то смогла пробить себе дорогу в жизнь.

Но она не была. И поэтому ненависть в сердце Джорджианы превратилась в ярость.

А затем в план, как одержать над всеми ними верх.

– А затем тебя нашёл Чейз?

И вот они снова вернулись в настоящее. К её тайнам. Ко лжи, которую она наговорила.

Она отвела взгляд.

– Напротив, это я нашла Чейза.

Он покачал головой.

– Я не понимаю. Зачем выдавать себя за шлюху? С тобой могло случиться всё, что угодно. Чёрт возьми, Поттл почти... – он не закончил фразу, на мгновение прикрыв глаза. – А если бы меня не оказалось рядом?

Джорджиана улыбнулась.

– Женщины в моем положении обладают огромной властью. Я выбрала жить здесь. Выбрала этот путь. Этот мир. – Она сделала паузу. – У скольких других женщин есть выбор?

– Но ты могла выбрать что угодно. Ты могла стать гувернанткой.

– И кто бы меня нанял?

– Модисткой?

– Я не в состоянии сделать и пары ровных стежков.

– Ты знаешь, о чём я.

Конечно, она знала. Джорджиана слышала это от своего брата десятки раз. Сотни. И отвечала ему то же самое, что и сейчас Дункану:

– Ни одна другая позиция не приносит столько власти.

– Ты стала десницей короля.

Самим королём.

– Я хотела получить власть над ними всеми, над каждым, кто смотрел на меня свысока. Кто меня осуждал. Над всеми, кто бросил в меня камень. Мне нужны были доказательства, что они живут в карточных домиках.

– И Чейз их тебе предоставил. Чейз и остальные хотели того же самого. Ты стала пятой в их шайке.

Самое время ему рассказать.

Она была не пятой, а четвёртой.

Первой.

Она могла ему признаться. Могла сказать: "Чейз это - я".

Нет, Джорджиана не могла на это пойти. Она только что поведала ему историю глубочайшего предательства, которое погубило её, угрожало Кэролайн и навсегда останется причиной, по которой она скрывала правду. Если рассказать ему всё остальное, если обнажить перед ним душу, что тогда?

Станет ли Дункан её защищать, если узнает, что это она его использовала? Манипулировала им?

Защитит ли он её клуб?

Ту жизнь, которую она построила с таким трудом?

Возможно.

И, возможно, она бы ему открылась, если бы он не продолжил.

– И всё равно ты его защищаешь, – с горечью в голосе проговорил Дункан. – Кто он для тебя? Если он не твой хозяин, ни супруг, ни благодетель? Кто он, чёрт возьми?

Последний вопрос он задал как-то странно, его интересовала не она сама.

Дело не в любопытстве.

В том вопросе прозвучало отчаянье.

Дункан хотел узнать секрет Чейза. Её секрет.

Но, если он его узнает, доверит ли свои тайны?

Как же её раздражало, что даже здесь и сейчас после столь волнующего момента, они продолжали торговаться.

Ранее этим днём он ходил к Тремли вместе с досье, которое она ему выдала, и как-то неожиданно им воспользовался. Но, как именно, оставалось для неё загадкой.

– Скажи мне, кто он, Джорджиана, – чуть ли не взмолился он. Что ему от неё и от Чейза нужно?

Она настороженно посмотрела ему в глаза.

– Почему это так важно?

– Потому что я был всего лишь его верным солдатом в течение многих лет. Но время пришло, – не колеблясь, ответил он.

– Для чего? – спросила Джорджиана. – Для того, чтобы его погубить.

– Защититься от него.

Она покачала головой.

– Чейз никогда не причинит тебе вреда.

– Ты не можешь знать наверняка, – ответил он. – Ты не хочешь замечать, каким образом Чейз сохраняет свою власть, – Дункан махнул рукой в сторону двери. – Разве ты сама не видела? То, как он играет с жизнями людей? То, как он подстрекает их к игре? Как он соблазняет их делать ставки, пока они не проиграются в пух и прах? Пока всё, что у них есть, не будет принадлежать ему?

– Это не так. – Всё происходило не так легкомысленно. В её действиях всегда присутствовал чёткий план.

– Конечно, так. Он торгует информацией. Секретами. Правдой. Ложью. – Дункан сделал паузу. – Я занимаюсь тем же, вот почему у нас получился прекрасный альянс.

– Почему бы не оставить всё как есть? – У неё и так уходила земля из-под ног. – Ты получаешь хорошее вознаграждение. У тебя есть доступ к информации по всему Лондону. Просишь и тут же получаешь. Новости. Сплетни. Досье Тремли.

Он замер.

– Что ты знаешь?

Она прищурилась, глядя на него.

– Что ты мне не рассказываешь?

Дункан рассмеялся.

– У тебя столько тайн от меня и при этом хватает наглости спрашивать о моих секретах?

Она застегнула рубашку, возводя между ними защитные барьеры.

– Какие отношения тебя связывают с Тремли?

Он без колебаний встретил её взгляд.

– Какие отношения тебя связывают с Чейзом?

Она долго молчала, обдумывая свой следующий шаг. Перебирая последствия. Наконец, Джорджиана ответила:

– Я не могу тебе рассказать.

Он кивнул.

– Как и я.

Джорджиана неподвижно наблюдала за Дунканом. Он хранил свои собственные секреты. Она догадывалась о их существовании и раньше, но теперь знала наверняка. И хотя открытие должно было её осчастливить, ведь не она одна скрывала правду, Джорджиане стало нестерпимо грустно.

Возможно, теперь её секреты останутся нераскрытыми.

Они оба не были честны друг с другом.

Теперь Джорджиане не было смысла разбираться в чувствах.

И уж конечно, нет причин принимать эти чувства за любовь.

"Дункан Уэст избавил меня от многих душевных страданий", – подумала она, не обращая внимания на стеснение в груди. Она сглотнула комок в горле.

– Значит, на этом всё?

Дункан встал, натягивая рубашку и застёгивая брюки, которые он так и не снял полностью, Джорджиана поняла это только сейчас. Видимо он их оставил на случай появления Чейза. На случай погони. Он аккуратно и методично без помощи зеркала завязал галстук, наблюдая за ней.

Пока она из последних сил сдерживалась, чтобы не начать умолять его остаться.

Закончив, он поднял с пола пиджак и накинул его сверху, не застёгивая.

Джорджиана могла попросить его остаться, но к чему это приведёт?

Она отвела взгляд.

Он подтянул манжеты рубашки, чтобы из-под рукава пиджака выглядывал ровно дюйм белоснежной ткани. А потом посмотрел на Джорджиану.

– Ты выбираешь его.

– Не всё так просто.

– Всё очень просто. – Он сделал паузу. – Скажи мне одну вещь. Ты действительно этого хочешь? Чтобы ваши жизни были так тесно переплетены?

Больше нет.

В кого она превратилась?

Дункан прочёл ответ по её лицу, увидел разочарование и замешательство и ожесточился, скрыв все свои эмоции.

– Тогда позволь оставить сообщение. Передай Чейзу, что я больше ему ничем не обязан. С меня хватит. С сегодняшнего дня пусть ищет другого, кто станет выполнять его приказы. – Он отпёр дверь. Затем распахнул её.

– Прощай, Джорджиана.

Дункан вышел, не оглядываясь, и с тихим щелчком закрыл за собой дверь.

Она долго смотрела ему вслед, желая, чтобы он вернулся, обнял её и сказал, что всё это было ошибкой. Желая, чтобы Дункан рассказал ей правду, а затем целовал до тех пор, пока Джорджиану не перестанет заботить этот мир, её жизнь и план, который стал таким важным.

Желая, чтобы ему стали безразличны их секреты.

Желая, чтобы он её любил.

Только это невозможно.

Джорджиана глубоко вздохнула и села за письменный стол. Она достала листок бумаги и долго смотрела на него, размышляя над тем, что написать. Каким образом повлиять на их отношения.

Что, если она ему всё расскажет? Что, если она вверит ему себя и своё сердце? Что, если доверится ему?

Что, если она его любит?

Безумие.

Любовь между ними невозможна. Даже если бы они смогли научиться доверять друг другу, Дункан не был аристократом. Он не мог обеспечить Кэролайн будущее, которое планировала для неё Джорджиана.

Существовал только один способ сохранить её секреты в безопасности.

Сохранить её сердце.

Джорджиана потянулась за пером, обмакнула кончик в чернила и написала две строчки.

"Твоё членство аннулировано.

И держись подальше от нашей Анны".

"Наша Анна".

Слова были не более чем шуткой, пережитком глупой девичьей мечты. Втайне она всегда хотела быть чьей-то, быть желанной.

И, как бы ни хотелось признавать, но уже долгое время, она желала Дункана.

Джорджиана сложила бумагу несколько раз в аккуратный квадратик, затем запечатала её багровым воском, раскрыла тяжёлый серебряный медальон, висевший у неё на груди, и поставила печать в виде искусно нарисованной буквы "Ч", прежде чем позвонить посыльному, чтобы тот унёс записку.

Сказав себе, что так будет лучше, она нарочно отложила письмо в сторону и потянулась за папкой с пометкой "Лэнгли.”

У Джорджианы были другие планы на жизнь. На жизнь Кэролайн.

И любовь к Дункану Уэсту в них не входила.

Даже если бы она того хотела.

Она вернулась к своей работе, в свой мир, где Дункану места не было.


В ярости покинув клуб, Дункан направился в свою контору, отчаянно нуждаясь в доказательствах того, что он всё ещё обладает хоть какой-то властью в мире, в котором всё выходило из-под его контроля.

Тремли, Чейз, Джорджиана, все они хотели заполучить Дункана в своё распоряжение. Использовать, как оружие. Посягнуть на его газеты, каналы информации и разум.

Сердце.

Но только она одна представляла угрозу для его сердца.

Но теперь он расценивал ситуацию по-другому. Джорджиана не хотела владеть его сердцем. Напротив, этот орган, казалось, её совсем не интересовал.

Он запахнул пальто, надвинул шляпу на глаза и зашагал по Флит-стрит, словно ветер был ему достойным противником. Дункан опустил голову, изо всех сил стараясь отгородиться от всего мира.

Чтобы никто не смог разглядеть в нём сомнение, бессилие и боль.

Именно боль Дункан ощущал в груди. Он думал, что их встреча заставит её передумать. Покорит её сердце.

Каким же идиотом он был.

Слишком долго она вела дела с Чейзом, чтобы сейчас повернуться к нему спиной. Её приверженность владельцу "Падшего Ангела" впечатляла. Особенно, если учесть, что их не связывала физическая близость.

В его голове вспыхнуло непрошеное воспоминание. Сидя на столе, Джорджиана откинулась назад, её золотистые волосы рассыпались по крепкой дубовой поверхности. Грудь высоко поднята. Бёдра раздвинуты. Пристальный взгляд сосредоточен на Дункане.

Она отдалась ему физически, сдалась на милость его поцелуям и прикосновениям, но более того, Джорджиана доверила ему своё удовольствие и свои секреты.

Большую их часть.

Только он просил Джорджиану раскрыть не её собственные секреты. Личность Чейза не имела к ней никакого отношения. И всё же она оставалась преданной этому человеку, отказываясь выдать единственную информацию, которая могла защитить Дункана.

В её поступках были благородство и верность, которые он не мог не уважать, хотя и ненавидел. Завидовал.

Потому что хотел, чтобы она так же относилась к нему.

Хотела его.

Любила его.

Дункан поднял голову и увидел, что всего в нескольких ярдах от его конторы у входа в здание привязана красивая лошадь рыжей масти. Лошадь была ему знакома, но то ли из-за трудного дня, то ли из-за своего подавленного настроения он не смог припомнить, где раньше её видел. Дункан поднялся по каменным ступеням и вошёл внутрь, едва не пройдя мимо приёмной, где сидела женщина и читала последний номер "Скандальной хроники".

Молодая девушка.

Совсем молодая.

Он снял шляпу и откашлялся.

– Мисс Пирсон.

Кэролайн тут же отложила газету и встала.

– Мистер Уэст.

Глядя на неё, он приподнял брови.

– Чем могу помочь?

Она улыбнулась, тут же превратившись в более молодую версию своей матери.

– Я пришла повидаться с вами.

– Так я и понял. – Следовало бы послать записку Джорджиане, уведомить о местонахождении дочери, но вместо этого Дункан сказал: – Могу я предложить вам чай?

– Вы подаёте здесь чай?

Его губы дрогнули.

– Вы удивлены.

– Да. Чаепитие кажется таким... – она сделала паузу, – цивилизованным мероприятием.

– И мы даже разливаем чай в чашки.

Кэролайн какое-то время обдумала его предложение.

– Тогда ладно. Я согласна.

Он провел её в свой кабинет, дав знак Бейкеру, что им понадобятся закуски.

– Кстати, о цивилизованности, – добавил Дункан, жестом приглашая девочку присаживаться, – где ваша компаньонка?

Кэролайн улыбнулась.

– Я её потеряла.

Он не стал скрывать своего удивления.

– Вы её потеряли.

Она кивнула.

– Мы поехали кататься верхом. Она отстала.

– Возможно, она была не в курсе, куда вы направляетесь?

Улыбка вернулась на её лицо.

– Всё возможно.

– И вы совершенно случайно оказались у здания моей конторы?

Кэролайн пожала плечом.

– Мы же выяснили, что я читаю ваши газеты; адрес указан на страницах. – Она замолчала, а потом добавила: – И я приехала не для того, чтобы вас навестить. Я здесь по делу.

Дункан изо всех сил старался не улыбаться.

– Понятно.

Девочка нахмурилась, это выражение он десятки раз видел на лице у её матери.

– Думаете, я шучу.

– Прошу прощения.

От дальнейшего разговора его спасло появление чая, взбитых сливок, сконов и кучи пирожных, которые удивили даже Дункана. Но, пожалуй, самой приятной частью чайной церемонии стал тот момент, когда Кэролайн присела на самый край стула, рассматривая угощения широко распахнутыми глазами, как и подобает ребёнку её возраста. Большую часть времени она вела себя старше своих лет, напоминая более молодую, более прямолинейную версию своей матери, но сейчас это была обычная девятилетняя девочка, которая хотела съесть пирожное.

Теперь Дункан знал, как себя вести.

– Угощайтесь, – сказал он, когда Бейкер положил на стол стопку писем и вышел.

Кэролайн тут же потянулась к покрытому помадой овальному пирожному и уже наполовину поднесла его ко рту, когда замерла, посмотрев на Дункана, и сказала:

– Я должна разлить чай.

Он махнул рукой.

– Не стоит.

Её не интересовал отказ.

– Нет. Я должна разлить.

С большим самообладанием она положила угощение на тарелку, встала и подняла тяжёлый чайник. Налив дымящуюся жидкость в одну из чашек, Кэролайн спросила:

– Молоко? Сахар?

Он покачал головой.

– Я предпочитаю чёрный чай.

Его абсолютно не радовало, что ему придётся через силу выпить эту гадость, но девочка была так горда собой, когда протянула ему дребезжащую на блюдце чашку, что он поступил, как любой порядочный человек, и проглотил чёртов чай.

– Пирожное? – с тоской в голосе предложила она.

– Нет, спасибо. Пожалуйста, присаживайтесь.

Кэролайн повиновалась. Дункан не упустил из виду, что свою чашку она так и не наполнила.

– Вы не хотите чаю?

Её рот уже был полон сладостей, поэтому она покачала головой и проглотила, прежде чем ответить:

– Я не люблю чай.

– Но вы согласились, чтобы его подали.

Она снова пожала плечом.

– Вы предложили, было бы невежливо отказаться, и я надеялась, что принесут пирожные.

Фраза в духе Джорджианы. Мать и дочь, возможно, не проводили вместе много времени, но не нет никаких сомнений в том, что у них было много схожих черт, обе умные, сообразительные, обе обладали улыбкой, которая могла завоевать целую армию.

Кэролайн превратится в чрезвычайно опасную особу, когда достигнет совершеннолетия.

– Чем я могу быть полезен, мисс Пирсон?

– Я здесь для того, что попросить вас прекратить помогать моей маме выйти замуж.

Похоже, и сейчас она была не менее опасна.

Он подавил желание наклониться вперёд.

– С чего вы решили, что я ей помогаю?

– При помощи колонок со сплетнями, – многозначительно проговорила она. – Сегодняшняя была лучшей.

Без сомнения. Дункан написал статью после той ночи в бассейне, когда одновременно ненавидел и обожал Джорджиану.

– В ней она представлена респектабельной женщиной, – добавила Кэролайн.

Он моргнул.

– Она и есть респектабельная женщина. – Дункан проигнорировал тот факт, что всего час назад занимался любовью с этой женщиной.

Она встретила его взгляд со всей серьезностью.

– Вы ведь знаете, что я - бастард?

Боже мой! Девочка была такой же дерзкой, как и её мать. Она ведь даже не должна знать этого бранного слова.

Но Кэролайн слишком сильно напоминала ему о другой девушке и о другом времени.

Когда он проходил мимо людей вместе с матерью и сестрой, они шептали то же самое слово за их спинами.

– Я хочу, чтобы вы больше никогда не повторяли это слово.

– Почему? – спросила она. – Ведь это правда. Другие его используют.

– Прекратят, как только мы с вашей матерью с ними разберёмся.

– Не прекратят, – ответила Кэролайн. – Просто перестанут говорить мне его в лицо.

Девочка была умна не по годам. Слишком много знала о мире. Дункан познакомился с ней всего неделю назад, но уже ненавидел тот факт, что её жизнь была так тесно связана со скандалами и грязью.

Всё, что можно сделать, - это дать ей шанс жить приличной жизнью. Вот почему Джорджиана к нему обратилась. Вместе они могли бы дать Кэролайн такую же возможность, как он дал Синтии много лет назад.

И именно в этот момент он понял, почему Джорджиана от него пряталась.

Дункан удивился, почему не понял этого раньше, как не заметил, что она затеяла шахматную партию с высшим обществом. Он сам поступил точно так же. Дункан собрал вещи сестры и убежал с ней в ночь, боясь, что их поймают, но ещё больше боясь оставить Синтию в том жутком месте, где люди осуждали каждый её шаг. Он сам положил жизнь на защиту Синтии.

Чтобы никто не раскрыл их общих секретов.

И теперь, глядя на дочь Джорджианы, он понимал, что она делает всё возможное, чтобы спасти Кэролайн. Джорджиана сделает всё ради спасения этой девочки с острым язычком, независимым характером и обаятельной улыбкой. Ради того, чтобы подарить ей жизнь, которой у Джорджианы никогда не было. Ради того, чтобы сохранить её секреты.

Поэтому ей приходилось скрывать и секреты Чейза.

Сколько раз он видел, как Чейз уничтожал человека, его жизнь и его семью, взыскивая непомерный долг?

Сколько раз Уэст помогал ему и поощрял его деяния?

Конечно, все эти люди заслуживали того, что получали, и поэтому их тянуло к нему. Попасть в ловушку Чейза было легко. Но выбраться оттуда практически невозможно.

Когда он уходил, то заметил в глазах Джорджианы покорность судьбе, как будто у неё не оставалось другого выбора, кроме как играть роль защитника Чейза.

Играть роль его болванчика.

И теперь, глядя на эту девочку, он понял почему.

Чейз имел над ней слишком большую власть.

Чейз имел слишком большую власть над всеми ними.

Никто и никогда не сопротивлялся его влиянию.

Никто не обладал достаточной силой.

До сего момента.

– Я не дура, – сообщила ему сидевшая напротив девочка.

– Я этого и не говорил, – ответил Дункан.

– Я знаю, как устроен мир, – упорствовала она, – и вижу, что делает моя мама. О чём она вас попросила. Но это неправильно.

Он мог бы всё отрицать, но эта девочка, проведшая всю свою жизнь во тьме, заслуживала луч света.

– Она хочет выйти замуж.

– Она не хочет выходить замуж. Это любому понятно.

Он решил сменить тактику.

– Иногда ты делаешь выбор в пользу тех, кого любишь и хочешь защитить. Чтобы они были счастливы.

Она прищурилась, и ему сразу стало не по себе.

– Вы делали такой выбор?

Он построил на нём всю жизнь.

– Да.

Кэролайн долго смотрела на Дункана, словно видела его насквозь. Наконец, она спросила:

– Оно того стоило?

Его выбор привёл к тому, что Дункан оказался в долгу перед Тремли, человеком, который был готов на всё ради сохранения своей власти. Жизнь Дункана зависела от осведомителей и сплетников. Но помимо этого он построил свою собственную империю и обзавёлся своей собственной властью. Благодаря которым Синтия находилась в безопасности.

И благодаря им же Джорджиана с Кэролайн тоже будут в безопасности.

Даже если это и не сделает его достойным их.

– Я бы, безусловно, и сейчас сделал бы точно такой же выбор.

Она задумалась.

– А как же мамино счастье?

Если бы только Джорджиана позволила, Дункан сделал бы её счастливой.

Он улыбнулся.

– Твоя мама ясно сформулировала свои цели.

– Поселить меня в приличном доме, чтобы я смогла посещать светские мероприятия.

Дункан кивнул.

– По большому счёту, да. А до тех пор, я думаю, она просто хочет, чтобы ты была счастлива.

Наступило долгое молчание, а потом Кэролайн спросила:

– У вас есть дети?

– Нет, – ответил он. Но, глядя на эту девочку, такую же сильную духом и умную, как её мать, он подумал, что, возможно, хотел бы завести парочку.

– Не только она хочет, чтобы я была счастлива, – сказала Кэролайн после долгой паузы. – Я тоже хочу, чтобы она была счастлива.

Как и он. Весьма сильно.

Он встал, намереваясь обойти стол. Дункан не знал, что конкретно хочет сделать, но посчитал, что будет правильно утешить девочку, которая столь явно пыталась возыметь хоть какой-то контроль над своей жизнью.

Однако, когда он заметил сложенную бежевую бумагу со знакомой печатью, то остановился.

Послание от Чейза.

Он тут же вскрыл его и прочитал записку, написанную твёрдым почерком.

В нём тут же вспыхнула жгучая желанная ярость, не потому что его лишили членства, в Лондоне существовало множество других клубов, которые с радостью его бы приняли, и не из-за настоятельного требования держаться подальше от Джорджианы.

Гнев одолел его после одного притяжательного местоимения, которое пронзило его, как ядовитая стрела. "Наша".

"Наша Анна".

Ему захотелось зарычать. Она не принадлежала Чейзу. Больше нет. Теперь Джорджиана его забота. Она и девочка, сидевшая напротив.

Он подарит им новую жизнь.

Он не даст их в обиду.

Он не знал, что его ждёт впереди, но в одном был уверен: царствованию Чейза пришёл конец. Дункан хотел, чтобы он потерял свою власть и перестал диктовать условия ему, Джорджиане и Кэролайн. Он позаботится о том, чтобы Чейз перестал контролировать их действия. Позаботится о том, чтобы они обе расцвели.

Даже если он не станет тому свидетелем.

– Давайте я отвезу вас домой. Ваша компаньонка, без сомнения, придёт в ужас, потеряв вас. – Он обошёл стол, заметив, что Кэролайн внимательно за ним наблюдает.

– А что насчёт моей просьбы?

– Боюсь, что у меня уже есть договорённость с вашей матерью. Она хочет выйти замуж, и я обещал ей помочь.

– Это плохая идея.

Он и сам это понимал. Замужество не принесёт ей удовлетворения. Как и Лэнгли. А Дункану хотелось, чтобы Джорджиана была довольна.

Чтобы была счастлива.

И он мог сделать её счастливой.

Если бы не его прошлое. Если бы не его печальное будущее, которое нависало над ним каждый раз, когда ему угрожал Тремли.

– Что в послании? – спросила Кэролайн.

Он покачал головой.

– Ничего важного.

– Я вам не верю, – ответила она, опустив взгляд на его руку, в которой он сжимал клочок бумаги.

Дункан опустил взгляд на записку

– Это следующий ход в игре, в которую я играю уже много лет.

Её глаза зажглись любопытством.

– Вы проигрываете?

Он покачал головой, этот следующий шаг он сделает ради любимой женщины.

– Уже нет. 

Глава 18

По мнению нашего издания, леди Д окончательно вернулась в общество. На вчерашнем балу нашей леди не давали проходу. И её видели танцующей с лордом Л... три раза...

✵ ✵ ✵
В разгар нынешнего лондонского сезона автор данного издания обнаружил, что именно светские дамы правят балом...

Колонка светской хроники в "Еженедельнике Британии".

13 мая 1833 год.


В ту ночь леди Тремли вся в синяках появилась на женской половине и спросила Анну.

Джорджиана в образе Анны встретила графиню в одной из небольших комнат, отведённых специально для женщин, членов клуба. Она закрыла за собой дверь и сразу же принялась помогать женщине раздеться. Нужно было срочно оценить ущерб, который причинил граф.

– Я послала за врачом, – тихо проговорила Джорджиана, расшнуровывая лиф платья леди Тремли. – И если вы позволите, я хотел бы послать человека за вашими вещами в Тремли-Хаус.

– Там не осталось ничего нужного, – ответила женщина, резко вздохнув от боли, когда корсет ослабел, и она вновь ощутила боль от побоев.

– Мне очень жаль, Имоджин, – проговорила Джорджиана, чувствуя вину и злость. Она отправила женщину домой, зная, чем это может закончится.

– Почему? – Леди Тремли вздохнула, когда Джорджиана провела пальцами по её рёбрам. – Не вы же это сделали.

– Я пригласила вас сюда. И должна была помешать вашему возвращению к нему. – Она подняла её руку. – У вас сломано ребро. Возможно, не одно.

– Вы не смогли бы остановить меня, – проговорила леди Тремли. – Он мой муж. Эту пресловутую могилу я сама себе вырыла.

– Вам нельзя к нему возвращаться.

Джорджиана прошлась бы обнажённой по району Сент-Джеймс, если бы это помогло помешать женщине вернуться к мужу-садисту.

– Не после того, что произошло, – с трудом ответила она гнусавым голосом из-за распухших носа и губы. – Но я понятия не имею, куда мне идти.

– Я же сказала, у нас есть свободные комнаты. Мы можем предоставить вам убежище.

Лели Тремли улыбнулась.

– Я не могу жить в казино в Мейфэре.

Джорджиана считала казино в Мейфэре гораздо более безопасным местом для девушек, которые здесь жили и работали, чем Тремли-Хаус для графини. Чем десятки других аристократических домов для женщин, которые в них жили. Но вместо этого она сказала:

– Не вижу причин, почему не можете.

При этих словах графиня замолчала, на неё снизошло осознание происходящего. Она усмехнулась, явно не зная, как себя вести, и поморщилась от боли.

– Жизнь иногда подкидывает безумные повороты.

Джорджиана кивнула.

– Жизнь состоит из таких поворотов. Наша задача - не позволить ей свести нас с ума.

Пока Джорджиана смачивала отрез ткани в тазу с водой и смывала кровь со щёк и шеи Имоджин, они обе молчали. Тремли хорошо постарался. Сполоснув ткань и снова поднеся её к лицу графини, Джорджиану снова захлестнула вина.

– Нам не следовало вас впутывать.

Имоджин покачала головой и, протянув руку, заставила Джорджиану остановиться. Когда она заговорила, то её царственному виду могла бы позавидовать сама королева.

– Скажу лишь раз: я благодарна за приглашение. Оно дало мне возможность начать вести с ним борьбу. Найти способ его наказать. Я ни о чём не жалею.

– Если бы он был членом клуба, я... – опомнившись, Джорджиана замолчала, а потом начала заново: – Если бы он был членом клуба, Чейз бы его уничтожил.

Имоджин кивнула.

– Поскольку он не член клуба, можете себе представить, что он сделает всё возможное, чтобы уничтожить это место. Он велел за мной следить. Он знал, что я - член клуба.

Джорджиана встретилась взглядом с голубыми глазами женщины.

– Он знал, что ради членства вам придётся поделится с нами некими сведениями.

– Поскольку про себя мне было рассказать нечего... – Графиня отвела взгляд и прошептала: – Я слаба. Он сказал, что остановится, если я признаюсь.

– Нет. – Джорджиана опустилась на колени у ног графини. – Вы очень сильная женщина.

– Я поставила это место под удар. Мой муж - влиятельный человек. Он знает, о чём я вам рассказала. Какими сведениями обладает Чейз.

Теми же, что и Дункан.

Утром Дункан посещал Тремли-Хаус. Она заметила, что он встречался с Тремли на двух балах. Он имел в своём распоряжении сведения, которые могли уничтожить графа, но ещё ими не воспользовался.

– Вы должны предупредить мистера Чейза, – сказала Имоджин. – Когда мой муж... – Она замолчала. Передумав, начала заново: – Когда приедет граф, он сделает всё, чтобы здесь камня на камне не оставить, чтобы погубить всех, кто причастен к клубу. Он сделает всё возможное, чтобы заставить вас молчать.

– Думаете, вы первая, у кого муж ублюдок? Нас непросто уничтожить, – сказала Джорджиана с большей бравадой, чем чувствовала. Она окунула руки Имоджин в тёплую воду, отчего графиня зашипела от боли. – Он не первый, кто угрожает нам, и не последний.

– Как вы поступили с информацией? – спросила графиня. – Что с ней станется? Когда используете против него?

– Надеюсь, скоро, – ответила Джорджиана. – Если она не появится в "Новостях Лондона" в течение недели, я сама сделаю её достоянием общественности.

Имоджин застыла.

– В газете Уэста?

Джорджиана кивнула.

– Мы передали информацию Дункану Уэсту, чтобы он её опубликовал. – Графиня поднялась на нетвёрдых ногах. Джорджиана встала рядом. – Миледи, пожалуйста, посидите, пока не придёт доктор.

– Только не Уэсту.

В словах леди Тремли звучали потрясение и что-то напоминающее страх. Джорджиана обеспокоенно покачала головой.

– Миледи?

– Уэст уже много лет находится у него под колпаком.

Джорджиана замерла. Заявление леди Тремли поразило её до глубины души. Но, какой бы отвратительной ни была правда, Джорджиана ни на секунду не сомневалась, что графиня не лжёт.

После того, что рассказал Борн днём.

После поведения Уэста на балах у Уортингтонов и Бофетерингстоунов, где он стоял в стороне, потому что не умел танцевать и общался с графом.

Ей следовало догадаться. Надо было понять... Тремли и Уэст вели странную и извращённую игру.

Невероятно.

Хотя чему удивляться? Уже не в первый раз ей казалось, что она знает мужчину. И не в первый раз Джорджиана думала, что его любит.

Только на этот раз она так не думала.

А знала наверняка.

И поэтому предательство ранило гораздо сильнее.

Перед её глазами промелькнуло воспоминание о той ночи, когда он пришёл в клуб и узнал в Анне Джорджиану. Когда она начала с ним пререкаться, и он ей пригрозил.

"Я открою миру ваши секреты".

Она не хотела верить, что Дункан может так поступить, но внезапно поняла, что совсем его не знает.

Кто же он?

Она скрестила руки на груди, борясь с желанием схватить леди Тремли за плечи. Борясь с неумолимой болью, которая вспыхнула у неё в груди.

– У вас есть доказательства?

Имоджин издала резкий и неистовый смешок.

– Они мне не нужны. Граф хвастался этим много лет. Ещё до нашей свадьбы. Он рассказывает всем и каждому, что Уэст - его мальчик на побегушках.

Всё в Джорджиане воспротивилось этому определению. Мальчик на побегушках.

Совсем не похоже на Дункана. Она не могла себе даже представить, чтобы он под кого-то прогнулся, не говоря уже о таком чудовище, как Тремли. Тайный сговор с графом означал бы, что Дункан знал обо всём, о предательстве Тремли, о склонности бить жену, о его чёрной душе.

Что-то здесь не так.

Но сейчас перед ней сидела графиня, вся в крови и синяках, у неё была сломана не одна кость, в этом Джорджиана не сомневалась, и утверждала, что Тремли и Дункан - сообщники.

Она мысленно перенеслась в ту ночь, когда встретила его на балконе, он тогда вытащил из её волос пёрышко и провёл им по её руке, по нежной коже локтя, заставив Джорджиану пожалеть, что на ней надето столько одежды.

"Вы бы не хотели знать точно, с кем имеете дело?"

Вопрос был таким откровенным, что она поддалась сиюминутному порыву. Поддалась ему. Джорджиана говорила себе, что в состоянии отличить факты от вымысла, правду от лжи.

Хорошего человека от плохого.

А потом он появился у неё в клубе. Проследив за Джорджианой.

Нарочно? Её охватил ужас. Возможно ли, что он за ней следил? Неужели он с самого начала знал о маскараде? Знал, что она была одновременно и Анной, и Джорджианой?

Неужели он с самого начала намеревался её использовать, чтобы заполучить досье Тремли? Мог ли он использовать графиню? И это всего лишь сопутствующий ущерб от войны с графом?

Боже!

Дункан целовал Джорджиану. Ласкал её. Чуть ли не пообещал совместное с ним будущее.

Хотя, на самом деле, он не обещал ей никакого будущего.

На самом деле, когда он раздел её и занялся с ней любовью, Дункан сказал, что у них нет будущего.

"При моих обстоятельствах... у нас ничего не выйдет".

Она похолодела при этом воспоминании.

Господи. Да кто же он? Как у него получилось обманным путём завладеть её сердцем? Она ведь обладала всеобъемлющей властью... Как он сумел подчинить себе Джорджиану?

"Какие отношения тебя связывают с Тремли?"

"Какие отношения тебя связывают с Чейзом?"

Их секреты были равноценны.

Внутри неё что-то треснуло... Джорджиана и не подозревала, что с тех пор, как она была ребёнком, её сердце вновь билось. Что, когда она была ребёнком, оно не разбивалось вовсе.

Джорджиана не любила Джонатана. Теперь она это знала точно.

Ведь теперь она не сомневалась, что любит Дункана Уэста. И эта всепоглощающая любовь её уничтожит.

Она встретилась взглядом с графиней.

– Это моих рук дело, – призналась Джорджиана. – Из-за меня вы оказались здесь, я подвергла вас опасности. – Она покачала головой. – Он...

Раздался стук в дверь, не дав Джорджиане закончить предложение. Но, проходя через комнату, она мысленно прокрутила слова в голове дюжину раз.

"Он солгал мне".

Но почему?

Она повернулась к графине, сжав кулаки, как будто ей предстояла битва.

– Наверняка, приехал врач.

Леди Тремли кивнула. Джорджиана открыла дверь и обнаружила за ней Бруно, чьё лицо выражало настороженность. Она вопросительно наклонила голову, его взгляд скользнул поверх её плеча, задержавшись на графине.

– Прибыл Тремли, – тихо сказал он.

Джорджиана встретилась с ним взглядом, мгновенно перевоплотившись в Чейза.

– Поскольку он не член клуба, нас это не должно волновать.

– Он говорит, что знает, что его жена здесь, и готов в следующий раз взять с собой королевскую гвардию, если мы сейчас его не впустим.

– Передай остальным.

– Он хочет увидеть тебя.

Она оглянулась через плечо, убедившись, что графиня находится на достаточном расстоянии, чтобы не услышать ответ Джорджианы и наклонилась к массивному мужчине.

– Ну, с Чейзом у него вряд ли получится встретиться.

Бруно покачал головой.

– Ты не поняла. Он хочет увидеть Анну.

Её охватил страх. Раньше таких странных просьб не поступало.

– Анну, – повторила она.

– Он сказал, что ты - единственная, с кем он будет говорить.

– Ну что ж, тогда он со мной встретится, – сказала она.

– С тобой и твоей охраной, – воинственно заявил Бруно.

Её это вполне устраивало. Она снова повернулась к графине.

– Судя по всему, меня хочет видеть ваш муж.

Глаза Имоджин округлились.

– Вы не должны с ним встречаться. Он заставит вас всё ему рассказать.

Джорджиана улыбнулась, пытаясь подбодрить графиню.

– Я не из тех женщин, кого легко заставить что-либо сделать.

– Он не из тех, кого легко победить.

Она это и сама знала. Но он был человеком, который понимает силу и власть. И она не боялась воспользоваться ими, чтобы сразиться с графом.

– Всё будет хорошо, – заверила она леди Тремли, взгляд Джорджианы скользнул по ссадинам и синякам, которых не заслуживала ни одна женщина. Её охватил гнев. Из-за Имоджин. Из-за Дункана.

Из-за правды.

У неё ещё оставалась слабая надежда, что он ей не лгал. Что он был именно тем, за кого себя выдавал.

Возможно ли, чтобы это было правдой.

Потому что выдавал он себя за хорошего человека.

Она выбросила эти мысли из головы, когда прибыл врач. Убедившись, что новый резидент "Падшего ангела" находится в надёжных руках, Джорджиана направилась через лабиринт из проходов и коридоров в маленькую комнату на мужской стороне клуба, предназначенную для самых злостных нарушителей.

Персонал клуба называл её "Прометей", внутри висела огромная картина маслом, на ней Зевс в образе орла наказывал Прометея, мучительно потроша его печень за кражу огня у богов. Картина предназначалась для запугивания, и благодаря ей Джорджиана практически не сомневалась, что, когда она вошла в комнату в сопровождении Бруно и Азриэла, чтобы встретиться с Тремли лицом к лицу, сердце графа пару раз ёкнуло.

Он стоял в дальнем конце комнаты без окон, между ними находился широкий дубовый стол. Джорджиана, не колеблясь, начала разговор:

– Чем могу быть полезна?

Граф улыбнулся, и ей пришло на ум, что в другое время, в другом месте, она могла бы счесть его привлекательным. Он был бесспорно красив: тёмные волосы, тёмно-голубые глаза, белоснежная улыбка, которая заставляла задуматься, не родился ли он с дополнительным набором зубов.

Но его глаза оставались серьёзными, Джорджиана повидала достаточно зла в мире, чтобы разглядеть его в графе Тремли.

– Я пришёл за женой.

Он с наигранной невинностью склонил голову набок.

– В клубе нет женщин, милорд. Он только для мужчин. По правде говоря, я сильно удивилась, что вы спрашиваете обо мне.

Его глаза сузились.

– Я слышал, вы говорите от имени Чейза.

Она изобразила скромницу.

– Вы мне льстите. Ни у кого нет такой привилегии.

Он наклонился вперёд, упёршись кулаками в дубовую поверхность стола.

– Тогда, возможно, вы его позовёте.

Она встретилась с ним взглядом.

– Мне очень жаль, милорд. Чейз никого не принимает.

В его глазах что-то промелькнуло.

– Мне надоел этот разговор.

– Мне жаль, что мы потратили ваше время впустую. – Джорджиана разгладила юбки и повернулась, чтобы уйти. – Один из этих прекрасных джентльменов с радость проводит вас до выхода.

– Я бы предпочёл, чтобы эти... – Он замолчал, его презрительный взгляд скользнул сначала по Азриэлу, а затем по Бруно. – Не могу назвать пару мавров джентльменами. – Она напряглась, услышав отвращение в его голосе. – Почему бы им нас не оставить наедине, мы смогли бы обсудить некие вопросы, которые вызывают моё беспокойство.

– Джентльмены останутся, – непреклонно заявила она. – Хотя, если вы снова проявите к ним неуважение, уйду я.

– Давайте обойдёмся без банальностей, Анна, – сказал он так, словно они были знакомы уже давно. – Мне нет дело до этих мужчин. Или до вас, если уж на то пошло. Или до моей жены, которая, я не сомневаюсь, находится где-то в этом огромном здании. Её жизнь не имеет для меня значения. Жаль только, что она сбежала прежде, чем я успел её убить.

– Если уж мы решили обойтись без банальностей, милорд, рекомендую быть поосторожнее с угрозами. Нужно ли вам напоминать, что "Падшему ангелу" известны ваши тайны? – Джорджиана задумалась, будет ли Лондон скучать по этому отвратительному человеку, если он вдруг исчезнет. – И мы готовы их обнародовать.

– Я прекрасно знаю, что у вас на меня есть.

– Давайте всё проясним, мы говорим о доказательстве вашей измены? – спросила она, желая увидеть, как он содрогнётся, и получила огромное удовольствие, когда он так и сделал. Когда Тремли сжал свои идеальные зубы, Джорджиана улыбнулась. – Ваша тайна широко известна сотрудникам "Падшего ангела". В нашем распоряжении есть полное досье со множеством доказательств. Вы, сэр, предатель короны.

Он откинулся назад.

– Вы раскрыли мою самую страшную тайну.

– Уверена, есть и другие.

На его губах вновь появилась холодная и зловещая улыбка.

– Не сомневайтесь.

Она вздохнула.

– Лорд Тремли, вы зря тратите наше время. Чего именно вы хотите?

Он приподнял брови.

– Я хочу знать, кто скрывается под личной Чейза.

Джорджиана рассмеялась.

– Забавно, что вы думаете, будто я вам что-то расскажу.

Тремли ухмыльнулся.

– О, я думаю, вы сделаете именно то, о чём я прошу, потому что готов забрать у вас кое-кого, кем вы очень дорожите.

– Не представляю, что вы имеете ввиду.

Он снова подался вперёд.

– Я знаю, что у вас с Дунканом Уэстом есть некая договорённость. – Джорджиана никак не отреагировала на это заявление, но её сердце бешено заколотилось при упоминании имени Дункана. Они с Тремли друзья или враги?

– Сначала я думал, что в “Падшем ангеле" так заведено. Он красив, богат и наделён властью, прекрасный улов, если вы предпочитаете простолюдинов.

Она прищурилась, глядя на него.

– В наши дни я предпочитаю их аристократам.

Он холодно рассмеялся.

– Умная девочка. С острым язычком.

Её губы изогнулись в улыбке.

– Моё время, милорд. Вы его тратите впустую.

– Вам непременно захочется услышать то, что я намереваюсь сказать, – небрежно проговорил он, отодвигая стул и садясь на него. Откинувшись на спинку, Тремли с большим удовольствием нагнетал атмосферу. – Как бы там ни было, сначала я думал, что вы для него просто игрушка. Но потом я с ним поговорил. И оказалось, что он вам... весьма предан. Так благородно с его стороны.

Ей хотелось в это верить. Но между Дунканом и Тремли существовала какая-то связь, которую она не понимала. И поэтому не доверяла.

– Не будучи членом клуба, откуда мне было знать, что вы не шлюха, которая продаёт себя любому, кто хорошо заплатит, – продолжил граф.

Бруно и Азриэль напряглись у неё за спиной, но она не обернулась.

– Что вы хотите этим сказать?

Граф взмахнул рукой.

– Я слышал, что между вами и Уэстом что-то есть. Вас видели здесь вдвоём, и, по-видимому, герцог Ламонт застал вас в компрометирующей ситуации. Вас видели в экипаже без опознавательных знаков около конторы Уэста, а затем входящей в его дом. Мне сказали, что выглядели вы значительно более... потрёпанной, назовём это так, когда покидали его особняк.

Её сердце начало бешено колотиться.

– И Уэсту очень не понравилось, когда я употребил название вашей профессии вместо того, чтобы назвать вас по имени. – Он сделал паузу. – Хотя, честно говоря, я не уверен, что слышал ваше полное имя. Обычно вас называют просто шлюхой Чейза. Но теперь вы стали шлюхой Уэста. Так что...

За все эти годы, пока она, как королева, расхаживала среди игроков в зале клуба, её так называли сотни раз. Но сегодня это оскорбление задело за живое.

В той или иной степени Джорджиана со временем превратилась в участницу маскарада. Она стала Анной. По очевидным причинам она собиралась выйти замуж за Лэнгли. Отдаться за титул. Она противостояла страсти, которую рождал в ней Уэст, потому что он не мог расплачиваться по её долгам.

Но это не означало, что он был ей безразличен.

– Я повторю вопрос. Что вы пытаетесь сказать?

– Настало время продолжить разговор без ваших часовых, – ответил Тремли. – Потому что сейчас я буду убеждать вас предать вашего работодателя.

– У вас ничего не выйдет, им нет необходимости уходить.

Её дерзкий тон заставил его удивлённо приподнять брови.

– Вы назовёте мне настоящее имя Чейза, и я покину это место безвозвратно. Считайте это залогом того... что мы больше никогда не увидимся.

– Мы храним ваши секреты, вы - наши.

Он ухмыльнулся.

– Правду говорят, вы не просто хорошенькое личико.

Она не улыбнулась в ответ.

– А вы, лорд Тремли, к сожалению, обладаете только приятной внешностью. Видите ли, предложенное вами соглашение работает лишь в том случае, если у обеих сторон есть информация, которую другая сторона не хочет оглашать. – Она наклонилась вперёд и заговорила с ним, как с ребёнком: – Мы знаем ваши секреты. А вы наши - нет.

– Нет, но я знаю секреты Уэста.

Джорджиана замерла.

– Мистер Уэст больше не является членом клуба. Нам не нужны его секреты.

– Чепуха, – возразил он. – Я тоже не член клуба, но вы собрали обо мне сведения. Кроме того, даже если Чейзу нет дела до секретов Уэста, они заинтересуют вас. Их полным-полно.

Джорджиана встретилась с ним взглядом.

– Я вам не верю.

Если секреты Уэста настолько велики, что стоят того, чтобы обменять их на личность Чейза, она бы их знала. Он бы ведь ей сам рассказал?

Как и она ему свои?

Глаза Тремли весело сверкнули, словно он прочитал её мысли.

– Вот вам и доказательства, – злорадно заявил граф. – Он вам не безразличен. Но он вам так ничего и не рассказал, – с фальшивым сочувствием проговорил Тремли. – Бедняжка.

Она притворилась равнодушной, сделав вид, что не обратила внимания на его слова.

– Если бы он хранил стоящие секреты, клуб бы о них знал.

– Рассказать вам? Хотите знать, кто на самом деле мужчина, которого вы любите?

Она оставила без внимания вопросы, и тот интерес, который они в ней разожгли.

И то, как захотелось прокричать "да".

Он наклонился вперёд и прошептал:

– Я дам вам подсказку. Он преступник.

Её взгляд метнулся к нему.

– Мы все так или иначе преступники.

Он улыбнулся.

– Да, и у вас нет никаких иллюзий на мой счёт. – Тремли встал. – Думаю, вам следует спросить его самого. Расспросите о Суффолке. О сером жеребце. Задайте вопрос о девушке, которую он похитил. – Граф сделал паузу. – Спросите его настоящее имя. Спросите о мальчике, у которого он украл его теперешнее имя.

Её сердце бешено грохотало в груди, она пыталась поверить в эти слова. И в тоже время пыталась им не верить. Она разрывалась между ощущением того, что она предает Дункана, просто слушая графа, и ощущением того, что Дункан глубоко предал её, не сказав правды, прежде чем соблазнить своими ласками, жизнью и своим проклятым бассейном.

Прежде, чем влюбить в себя.

Кто же он?

– Убирайтесь, – угрожающе тихо приказала она графу.

– Думаете, я не причиню ему вреда? Не уничтожу его? Для меня он ничего не значит... Но вам он, судя по всему, очень дорог. Вы уверены, что хотите, чтобы я ушёл? Так и не получив информацию, о которой я прошу?

– Я уверена, что больше не хочу дышать с вами одним воздухом.

Он ухмыльнулся.

– Разве вы не должны закончить фразу обращением "милорд"? Вы действительно слишком комфортно чувствуете себя с теми, кто лучше вас?

Джорджиана посмотрела на Азриэла.

– Выведите его отсюда. Ему здесь больше не рады.

– Даю вам три дня, – сказал граф. – Три дня, чтобы убедиться в правдивости моих слов.

Она покачала головой и отвернулась. Ей не нужны три дня. Она и так знала, что это правда.

Джорджиана даже не имела представления о настоящем имени Уэста.

Она всё знала о тайнах. Построил на них всю жизнь.

Кто он? Почему он ей ничего не рассказал?

Почему не доверился?

"Какие отношения тебя связывают с Тремли?"

"Какие отношения тебя связывают с Чейзом?"

От неё не ускользнула ирония. Они хранили слишком много секретов друг от друга.

Вероятно, так было лучше. Искренность рождала несбыточные мечты.

– Анна. – Она повернулась к графу, стоявшему в дверях, и он повторил: – У вас есть три дня, чтобы сделать выбор... в пользу Чейза или Уэста. 

Глава 19

На балу у Р леди Д была похожа на видение в белом, что заставляет задуматься: если она так прекрасна на обыденном мероприятии, насколько ошеломительно она будет выглядеть на мероприятии, посвящённом исключительно ей? Счастливчиком окажется тот, у кого получится рассмотреть её поближе...

✵ ✵ ✵
Ранее известный как самый выдающийся повеса высшего общества лорд Б рискует потерять свой распутный титул. Его заметили, когда он поднимался по ступеням своего дома, который теперь он делит с женой и тремя детьми, нагруженный множеством свёртков и пакетов и чем-то подозрительно напоминающим рождественский пудинг, и это в мае!

Дамский журнал "Жемчуга и Мантильи".

Конец мая, 1833 год.


Дункан стоял в потёмках в саду Ралстон-Хауса, позади него шумел роскошный ежегодный бал, а он ждал появления Джорджианы.

Ему не терпелось её увидеть.

Он собирался встретиться с ней ещё вчера, после того как решил вырвать её из цепких когтей Чейза, но отыскать женщину, которая играла в обществе две совершенно разные, тайные роли, было нелегко. Леди Джорджианы не оказалось в Лейтон-Хаусе, когда Уэст проводил Кэролайн домой, а искать Анну в "Падшем ангеле" он не имел возможности, поскольку его членство аннулировали.

Поэтому он провёл вечер, готовясь к ответному залпу в войне с Чейзом, в войне, которая решит будущее Джорджианы, Кэролайн, его сестры и его собственное.

Он не был дураком, и если всё сложится благополучно, его тщательно продуманные планы обеспечат ему и Синтии безопасность, а Джорджиане и Кэролайн всё, что они пожелают. Она сохранит свои секреты и получит мужа. Получит ту жизнь, о которой мечтала.

Сегодня вечером она танцевала каждый танец в паре с лучшими и умнейшими британцами. Героями войны, графами, герцогом, известным своей впечатляющей работой в палате лордов. Каждый из них подходил ей идеально.

Газеты Дункана, как и он сам, обеспечили ей будущее. Обеспечили будущее её дочери. Джорджиана удачно выйдет замуж... за человека с безупречной репутацией, с незапятнанным титулом.

Возможно, сможет его полюбить.

Он ненавидел ту горечь, которая затопила его при этой мысли, то отчаянное желание помешать ей быть с кем-то другим. Полюбить кого-то другого, кроме Дункана.

Но он не мог дать ей того, чего она желала, даже если бы и обладал титулом... Он не мог обещать ей будущего. Безоблачного будущего.

Дункан не пожелал бы будущего с ним женщине, которую столь сильно любил.

Если всё пойдёт хорошо, она вернётся в общество, ни о чём не волнуясь: ни о своём тёмном прошлом, ни о неопределённом будущем. Если его план сработает, она выйдет замуж в течение двух недель.

Две недели.

Слова продолжали звучать у него в голове, казалось, то соглашение они с Джорджианой заключили целую жизнь назад. Они же умные люди. Они должны были понимать, что их жизнь слишком сложна для двухнедельной передышки. Хотя язык не поворачивался назвать время, проведённое вместе, передышкой.

Джорджиана очень непростая женщина.

И он обожал её за это.

И сегодня Дункан в последний раз проявит своё обожание, украдкой проведёт с ней пару мгновений, чтобы помочь ей обрести счастье, каким бы оно ни было.

Но сначала расскажет ей всю правду.

Прежде чем увидеть, сначала он её услышал, шелест юбок прозвучал, как пушечный выстрел в темноте. Он повернулся, наслаждаясь тем, как силуэт Джорджианы вырисовывался на фоне бального зала. Свет отбрасывал бледно-золотистый отблеск на белое платье с опасно низким вырезом, открывая взору верхнюю часть груди, ему захотелось навсегда похитить Джорджиану из этого места.

Она остановилась в нескольких футах от него, Дункану претило расстояние между ними. Он шагнул к ней, надеясь его сократить, но она отступила. Джорджиана подняла руку, облачённую в перчатку, взмахнув бежевой бальной карточкой.

– Вчера ты меня бросил, – сказала она, недовольство, прозвучавшее в её голосе, заставило Дункана возжелать Джорджиану ещё сильнее. – Не думаешь ли ты, что так запросто можешь затащить меня в тёмный сад.

Он внимательно за ней наблюдал.

– Похоже, у меня получилось.

Она нахмурилась.

– Зря. Мне не следует здесь находиться. Наше соглашение должно было укрепить мою репутацию. Эта встреча грозит сделать обратное.

– Я никогда не позволю этому случиться.

Она встретилась с ним взглядом.

– Хотелось бы верить.

Дункан замер, ему не понравились её слова.

– То есть?

Джорджиана вздохнула, отвела взгляд в сторону, а затем снова посмотрела на него.

– Ты меня бросил, – тихо и печально проговорила она. – Просто взял и ушёл.

Дункан покачал головой.

– Я не понимал, почему ты не хочешь рассказать мне правду. – Ему показалось, что она рассмеялась, но он не был уверен, в тёмном саду он не видел её глаз. – А потом понял, что ты не можешь мне слепо доверять. Чтоуже один раз обжигалась. Ты хранишь свои секреты ради неё. И по этой же причине хранишь его секреты. – Он сделал паузу. – Я больше не буду просить тебя о них рассказать.

Джорджиана подошла ближе, шагнула вперёд, и его тут же захлестнуло ощущение её близости... окутало ароматом... ванили и сливок. Он хотел притянуть Джорджиану к себе и заняться с ней любовью здесь, в темноте. Возможно, в последний раз.

Хотел провести с ней две недели.

Всю жизнь.

Но это невозможно, поэтому ему придётся довольствоваться сегодняшней ночью.

– Почему ты не умеешь танцевать? – спросила она.

Вопрос возник из ниоткуда, и чертовски его поразил. Он ожидал, что она спросит о его секретах. О прошлом. О Тремли. О Синтии. Но никак не рассчитывал на такой простой вопрос. Такой всеобъемлющий.

Хотя, конечно, стоило.

Стоило ожидать, что она сначала задаст самый важный вопрос.

Неудобный предмет разговора, все аспекты жизни Дункана, которые так или иначе были связаны с ним, не позволили ему сразу дать ответ. Он начал с простого.

– Никто никогда не учил меня танцевать.

Она покачала головой.

– Все учатся танцевать. Даже если это не кадриль или вальс, которые принято танцевать там, – она махнула рукой в сторону дома, – ты всё равно с кем-то танцуешь.

Он крепко задумался.

– Мать танцевала с отцом.

Джорджиана молчала, ожидая услышать всю историю. Не мешая её рассказать. Давно забытое воспоминание всплыло из самого отдалённого уголка его разума.

– Отец умер, когда мне было четыре года, удивительно, что я вообще его помню. – Дункан сделал паузу. – Может быть, я и не помню. Возможно, это сон, а не воспоминание.

– Расскажи, – попросила Джорджиана.

– Мы были арендаторами и жили в коттедже в большом поместье. Отец был крупным и цветущим мужчиной. Он подкидывал меня в воздух, словно я ничего не весил. – Дункан на мгновение замолчал. – Наверное, для него так и было. – Он покачал головой. – Я помню, как они с мамой кружились возле камина. – Дункан посмотрел на Джорджиану. – Но кружились они не в танце.

Она не сводила с него глаз.

– Твои родители были счастливы?

Дункан изо всех сил старался вспомнить их лица, но в памяти остались лишь их улыбки. Смех.

– В тот момент, думаю, были.

Джорджиана кивнула и взяла его за руку.

– Значит, они танцевали.

Он крепко сжал её пальцы.

– Но не так, как ты.

– Абсолютно не так. Наши танцы - представление. Мы делаем это напоказ, Демонстрируем себя во всей красе в надежде снискать благосклонность. – Джорджиана подошла к нему так близко, что, если бы он опустил подбородок, то смог бы коснуться её лба поцелуем. Дункан подавил это желание. – А твои родители танцевали ради удовольствия.

– Если бы я умел танцевать, – прошептал он, когда она подняла на него глаза. – Я бы танцевал с тобой.

– Где?

– Где бы ты ни пожелала.

– Возле камина в твоём доме? – шёпотом спросила она. Дункана раздирали желание и воспоминания.

– В другом месте. В другое время. Если бы мы были другими людьми.

Она грустно улыбнулась и положила левую руку ему на плечо, а правую вложила в его ладонь.

– А может быть прямо здесь? Сейчас? – Жаль, что их руки облачены в перчатки. Дункану хотелось почувствовать прикосновение её нежной кожи, а не только жар сквозь ткань. Пока они медленно двигались в темноте, кружась в медленном ритме под музыку, доносившуюся из бального зала, он сожалел о многих вещах.

После долгого мгновения Дункан прижался губами к её кудрям и проговорил:

– Я видел, как ты танцуешь дюжину раз... И я завидовал всем твоим партнёрам.

– Извини, – произнесла Джорджиана.

– Я стоял на краю бального зала, наблюдая за тобой, как Посейдон за Амфитритой.

Она отстранилась и посмотрела на него, вопросительно склонив голову. Он улыбнулся.

– Я тоже кое-что знаю о Посейдоне.

– Очевидно, больше, чем я.

Дункан сосредоточился на их движениях.

– Амфитрита была морской нимфой, одной из пятидесяти, и в отличие от сирены... была спасительницей морской. – Они повернулись, и на лице Джорджианы отразилось сияние бального зала. – В одну из ночей в конце лета нимфы собирались на острове Наксос и танцевали в волнах у берега. А Посейдон наблюдал.

Её глаза зажглись весельем.

– Представляю себе.

Он ухмыльнулся.

– Разве можно его за это винить?

– Продолжай.

– Посейдон следил лишь за одной морской нимфой.

– За Амфитритой.

– Кто рассказывает: я или ты? – поддразнил Дункан Джорджиану.

– Прошу прощения, сэр.

– Он безумно возжелал её. Вышел из моря нагишом и заявил свои права. Поклялся любить её со страстью прибоя, с рвением волн. Поклялся, что любовь его будет так же бездонна, как сам океан.

Джорджиана больше не смеялась, и он тоже. Внезапно история показалась ей невероятно серьёзной.

– Что было дальше?

– Она убежала от него, – мягко ответил Дункан, целуя Джорджиану в лоб. – На самый край света.

Джорджиана долго молчала.

– Она пришла в ужас от его силы.

– Посейдон хотел поделиться ею с Амфитритой. Он последовал за нимфой, отчаянно в ней нуждаясь, страдая без неё, отказываясь дать себе передышку, пока она не отыщется. Без неё ему ничего не было нужно. Он хотел ей поклоняться, хотел на ней жениться и сделать богиней моря.

Теперь Джорджиана тяжело дышала, как и он, с головой погрузившись в рассказ.

– Когда Посейдон не смог её найти, он потерял всякое желание править морем в одиночестве. Он пренебрегал своими обязанностями. Моря поднялись, и штормы обрушались на острова Эгейского моря, но Посейдона ничего не интересовало.

Когда Амфитрита поняла, что предлагал ей Посейдон, от чего она отказалась, как упорно её искал, она зарыдала. Амфитрита оплакивала любовь, которую он к ней питал, его страсть и желание. То, что потеряла. – Теперь в глазах Джорджианы стояли слёзы, история приобрела новый смысл. – Слёз было так много, что, наконец, она иссякла и превратилась в море.

– Посейдон навсегда её потерял, – тихо проговорила Джорджиана.

Он покачал головой.

– Нет. Она воссоединилась с ним навсегда. Стала его сильным, бурным партнёром. Равной ему во всех отношениях. Без неё нет его.

Музыка в бальном зале смолкла. Дункан отстранился от Джорджианы.

– Ты постоянно от меня убегаешь.

– Нет, – возразила она, но они оба знали, что это ложь. Джорджиана отошла на несколько шагов назад, установив между ними дистанцию и проговорила: – Да. Убегаю.

– Почему?

Она сделала вдох, выдохнула.

– Я убегаю от тебя, – грустно призналась Джорджиана, – потому что если не буду, то побегу к тебе навстречу. А этого не может случиться.

Не зная, что ещё сделать, Дункан поцеловал Джорджиану, вкушая её сладость, наслаждаясь красотой и жизнью, скандалом и грустью. Грусть его остановила. Он отстранился, ожидая, что Джорджиана заговорит.

– Кто для тебя Тремли?

Она удивила его своей прямотой. Конечно, удивляться нечему. Джорджиана никогда не уклонялась от трудного разговора.

– Он приходил ко мне вчера вечером.

Дункан похолодел. В нём взыграла яростно.

– Зачем?

– Он чуть не убил свою жену. Она сбежала в клуб в поисках убежища.

– Господи, – проговорил он, отступая на несколько шагов. – Это из-за меня.

Джорджиана встретилась с ним взглядом, в котором читались гнев и предательство.

– Из-за нас.

– Она...

– Она поправится, – успокоила его Джорджиана. – Поправится и заживёт припеваючи. Мы подыщем ей место, где она сможет не опасаться Тремли.

Внезапно Дункан почувствовал бессилие, какое не испытывал никогда в жизни. Такое бессилие он не чувствовал, даже когда выполнял приказы Тремли.

– Под "мы" ты подразумеваешь себя и Чейза.

– В том числе.

– Я хочу, чтобы он умер, – сказал Уэст, слова вырвались у него от разочарования и вины за то, что он сделал с невинной женой Тремли. И ради чего? – Хочу уничтожить его навсегда.

– Почему ты медлишь? – в замешательстве напряжённо спросила она. – У тебя есть досье. Я сама тебе его отдала. Кто для тебя Тремли? Какую власть он над тобой имеет? – Она сделала паузу, беря себя в руки. – Скажи мне. Мы можем поправить положение.

Джорджиана говорила серьёзно. Но её нелепое заявление, как будто она могла повлиять на Тремли или Чейза, вызвало у Дункана смех.

– Поправить положение можно только одним способом, – сказал он. – Тайна остаётся тайной до тех пор, пока её не узнает второй человек.

– И Тремли узнал твои.

Если бы всё было так просто.

– История не так хороша, как миф о Посейдоне и Амфитрите.

– Об этом мне судить, – сказала она.

Дункан не мог стоять спокойно. Не тогда, когда впервые в жизни раскрывал своё тёмное прошлое. Поэтому он повернулся и пошёл вперёд, Джорджиана последовала за ним, но зная его, не делала попыток к нему прикоснуться. Не сейчас.

Он не хотел лишний раз вспоминать о том, что мог бы иметь, если бы не его тайны.

– Тремли всегда знал мои секреты, – признался Дункан.


Джорджиана подозревала, что между ними существует какая-то связь, но не знала какая. Ей и в голову не приходило, что они с графом давно знакомы.

Она внимательно наблюдала за ним, стараясь скрыть своё потрясение, стараясь не задавать вопросов, вертевшихся у неё на языке.

– Отец умер, когда мне было не больше четырёх. – Дункан вглядывался в темноту, пока Джорджиана любовалась его строгим профилем. Эмоциями, которые проявились на его лице. – Мать не умела работать на земле, поэтому ей предложили позицию в главном доме.

– В доме Тремли, – догадалась Джорджиана.

Он кивнул.

– Из жены фермера она превратилась в прачку. Вместо того, чтобы жить в собственном доме, она поселилась в комнате с шестью другими женщинами, с ней в одной постели спал ребёнок. – Дункан посмотрел на деревья, шелестящие на весеннем ветру. – Но она никогда не жаловалась.

– Конечно, не жаловалась, – не удержалась и вставила Джорджиана. – Она делала это ради тебя. Ради тебя и твоей сестры.

Он не обратил внимание на её слова.

– Поместье находилось в ужасном состоянии. Прежний граф, если это вообще возможно, был ещё хуже нынешнего. Он избивал слуг. Приставал к женщинам. Детям давали слишком тяжёлую работу. – Дункан продолжал вглядываться в темноту. – Нам с мамой повезло.

Джорджиана ещё не дослушала историю, но уже знала, что в ней не будет счастливого конца. Ей хотелось дотронуться до Дункана, утешить, но, понимая, что не стоит, позволила ему договорить.

– Он проявил к ней интерес.

Джорджиана с негодованием ждала продолжения.

– Он предложил ей сделку: её тело в обмен на мою безопасность. – Она нахмурилась, и Дункан это заметил. – Или, скорее, в обмен не на безопасность, а на моё присутствие. Если она не согласится, он отошлёт меня в работный дом.

Джорджиана подумала о Кэролайн, о своём прошлом. О тех проблемах, с которыми ей приходилось сталкиваться, они никогда не были столь лютыми. Столь роковыми. Даже потеряв репутацию, она оставалась аристократкой. Но той женщине так не повезло. Как и её ребёнку.

– Зачем? – спросила она. – Зачем её так мучить?

Дункан встретился с ней взглядом.

– Граф обладал властью. – Он замолчал, собираясь с мыслями. И продолжил: – Мне разрешили остаться, но, как я уже говорил, заставили работать. – Джорджиана потянулась к нему, не в силах себя остановить. Ей захотелось утешить мальчика, которым он когда-то был. Дункан отстранился. – Нет. Я не смогу рассказать тебе всего, если ты... – Он помедлил, потом сказал: – Однажды я воспротивился работе. Он наказал мать.

– Дункан, – прошептала она.

– Я не смог его остановить.

Она покачала головой.

– Конечно, не смог. Ты же был ребёнком.

Его взгляд метнулся к ней.

– Я уже не ребёнок. Но я не смог помешать Тремли причинить вред его жене.

– Эти случаи нельзя сравнивать.

– Конечно, можно. Чарльз всегда был таким же ужасным, как и его отец. Даже хуже. Он отчаянно нуждался в одобрении и наслаждался властью, которую давало ему положение будущего графа. Он умел очень сильно бить. – Дункан потянулся к челюсти, будто почувствовав боль от тех ударов. – Он творил жуткие вещи с детьми слуг. Я останавливал его бесчисленное количество раз. А потом... – Дункан замолчал, погрузившись в воспоминания, а затем снова посмотрел на Джорджиану. – Графиня никогда не вернётся назад, – поклялся он. – Я заплачу за то, чтобы она отправилась куда угодно. В любое место, которое выберет.

Она кивнула.

– Хорошо.

– Я серьёзно, – сказал он, яростно глядя на Джорджиану.

– Я знаю.

Дункан глубоко вздохнул и выругался.

– Когда мне было десять, мать забеременела.

Она уже подсчитала в уме года. Джорджиана уже знала, что Синтия была Дункану сводной сестрой. Но теперь всё встало на свои места. Её глаза расширились. Настало его очередь кивнуть.

– Теперь ты видишь связь.

– Тремли.

Он опустил голову.

– Она его сводная сестра.

– Господи, – прошептала Джорджиана. – Синтия знает?

Дункан не ответил.

– Граф пытался заставить маму избавиться от ребёнка, сначала когда у неё начал расти живот, а потом снова, когда Синтия родилась. Он пригрозил, что заберёт её. Отдаст какой-нибудь благополучной семье в поместье. Мать не позволила.

– Я не удивлена, – сказала Джорджиана. – Ни одна женщина не захочет расстаться со своим ребёнком.

Он посмотрел на неё.

– Думаю, ты поступила бы точно так же.

Она вздёрнула подбородок.

– Без раздумий.

Дункан прикоснулся рукой к её лицу, окутав щёку теплом.

– Кэролайн повезло, что у неё есть ты.

– Мне повезло, что у меня есть она, – сказала она. – Точно так же, как твоей матери повезло, что у неё были вы.

– Нас должно было быть трое, – сказал он. – Третий ребёнок родился мёртвым. Наш брат.

– Дункан, – проговорила она, обхватив его щёку рукой, её глаза наполнились слезами. Сколько жутких вещей он повидал в жизни.

– Когда мне исполнилось пятнадцать, а Синтии - пять, – он сделал паузу, – наша мать тоже... умерла.

Джорджиана знала это наперёд, но его слова всё равно безмерно огорчили.

– Он убил мою мать, – сказал Дункан.

Она кивнула, по её щекам потекли слёзы, Джорджиана оплакивала женщину, с которой никогда не познакомится. Потери мальчика, которого никогда не узнает. Дункана. Об остальном она могла догадаться.

– Ты сбежал.

– Я украл лошадь. – Серого жеребца. – Он стоил в пять раз больше, чем я сам. И даже больше.

По сравнению с ним животное не стоило ничего.

– И ты забрал Синтию с собой.

– Я её похитил. Если бы граф захотел её вернуть... если бы он нас нашёл... меня бы повесили. – Он посмотрел в сторону бального зала. – Но что я мог сделать? Как мог её оставить?

– Ты не мог, – подтвердила она. – Ты поступил правильно. Куда вы отправились?

– Нам повезло... Мы повстречались с трактирщиком и его женой. Они нас приютили, накормили и помогли, ни разу не спросив о лошади. В Лондоне у него жил брат, владелец паба. Мы отправились к нему. Я продал лошадь, собираясь заплатить владельцу паба, чтобы он позаботился о Синтии, пока я буду служить в армии. – Он замолчал. – Я мог больше никогда её не увидеть.

В его словах сквозил страх, Дункан с головой погрузился в воспоминания.

– Но этого не случилось. Ты видишь её каждый день.

Он вернулся в настоящее.

– В тот вечер, когда я вернулся с деньгами в кармане, готовый изменить нашу жизнь, в пабе оказался мужчина. Он владел газетой и предложил мне работу в типографии.

– И так ты стал газетчиком, Дунканом Уэстом.

Он улыбнулся.

– Этому предшествовало аккуратное вложение денег в новый печатный станок, уход на пенсию человека, который разглядел во мне нечто такое, о чём я и не подозревал, но да, ты права. Я начал начал издавать "Скандальную хронику".

– Мою любимую газету.

У него хватило такта выглядеть огорчённым.

– Я извинился за карикатуру.

– Я только выиграла от того, что ты считал себя мне обязанным.

При упоминании об их сделке, об обещании помочь ей выйти замуж, смех покинул его глаза. Зачем только она заговорила об этом.

– Став Дунканом Уэстом, – он снова кинул взгляд в сторону бального зала, – наверное, мне следовало ожидать, что Тремли найдёт меня, как только унаследует титул и займёт своё место в парламенте. Когда это произошло, я превратился в его собственность.

Джорджиана сразу всё поняла.

– Он хранит твои секреты. Ты приносишь ему больше пользы, поставляя новости, нежели в тюрьме, если он тебя разоблачит.

– Конокрадство карается повешеньем, – мрачно напомнил ей Дункан. – Как и мошенничество.

Она нахмурилась.

– Мошенничество.

– Дункана Уэста не существует. – Он посмотрел себе под ноги, и она мельком увидела побитого ребёнка из прошлого. – Был ещё один мальчик, который увидел, как мы сбегали, – задумчиво проговорил Дункан. – Он попытался последовать за нами.

Но мальчик был младше и недостаточно силён, а я уже держал Синтию на руках. Я заставил его взять другую лошадь. – Живот Джорджианы скрутило от ужаса. – В темноте его лошадь взбрыкнула и сбросила его. Он умер. – Дункан покачал головой. – Я его бросил. Из-за меня он умер, а я его бросил.

Она прикоснулась к его лицу.

– У тебя не было выбора.

Он по-прежнему не поднимал на неё глаз.

– Его звали Дункан.

Джорджиана прикрыла глаза. Как, должно быть, сильно он ей доверял, раз решился это рассказать.

В отличие от неё.

– А как звали тебя?

– Джеймс, – ответил он. – Джейми Крофт.

Она притянула его лицо к своему, коснувшись лбом его лба.

– Джейми, – прошептала она.

Дункан покачал головой.

– Он сгинул. Навсегда.

Последнее слово прозвучало одновременно, как обещание и как средство самозащиты.

– А Синтия? – спросила Джорджиана.

По его лицу пробежала тень.

– Синтия ничего не помнит до встречи с трактирщиком и его женой. Она не помнит нашу мать. И думает, что у нас был общий отец по фамилии Уэст. – Дункан покачал головой. – Я не хотел, чтобы она знала правду.

– Что её отец был чудовищем? Вполне логично.

Он встретился с ней взглядом.

– Я забрал её из той жизни. Не дав ей выбора.

– Ты сделал то, что было лучше для неё.

– Она наполовину аристократка.

– И на сто процентов - Уэст. – Она не позволит ему стыдиться себя. – Ты сам выбрал фамилию?

– Я выбрал её для Синтии, – ответил Дункан, и она поняла его, как никто другой. – Когда мы покинули Тремли-Мэнор, уже начало темнеть. Мы скакали навстречу закату.

– На запад.

Она приподнялась на цыпочки и коснулась его губ, поцелуй был долгим, медленным и глубоким, словно они никуда не торопились. Словно их секреты не спешили разрушить их жизни с головокружительной скоростью.

Его руки обхватили её лицо с такой нежностью, что Джорджиана едва сдерживала слёзы, но желание победило. Она вздохнула, Дункан, не прерывая поцелуя, крепко прижал её к себе, ей захотелось, чтобы они внезапно оказались где-нибудь в другом месте. Где-нибудь в помещении. Где присутствовала кровать.

Наконец, он отстранился и проговорил:

– Теперь ты понимаешь, что я храню секреты Тремли ради Синтии. Но теперь, когда о них известно Чейзу...

Конечно, теперь, когда Чейз узнал секреты Тремли, Дункан и Синтия оказались под угрозой. Вот почему он настаивал на том, чтобы она раскрыла ему личность Чейза. Почему он ей угрожал.

И теперь, когда Джорджиана выяснила тайны Дункана, она сделает всё, чтобы их защитить. И чтобы защитить его самого.

Тремли предложил ей выбрать между Чейзом и Уэстом. Теперь она не сомневалась.

Возможно, Джорджиана и не сможет разделить с ним жизнь, но она сможет сделать так, чтобы свою жизнь он прожил долго, счастливо и безмятежно.

Какой же Дункан благородный. Он обладал множеством качеств, которые она в нём обожала, и был однозначно достойным человеком. Достойным жизни. Достойным любви. Она приподнялась на цыпочки и прижалась лбом к его лбу.

– Что, если мы поженимся?

Это было сказано не всерьёз. Всего лишь мечта, произнесённая вслух в тишине. И всё же Дункан чувствовал, что должен ответить честно. Он покачал головой.

– Я не могу на тебе жениться.

Ответ её поразил.

– Что?

Он сразу понял, что натворил.

– Я не могу... Я никогда не обременю тебя своими секретами. Если моё прошлое раскроется, моя жена будет уничтожена. Как и моя семья. Меня отправят в тюрьму. И, скорее всего, повесят. А ты будешь страдать вместе со мной. И Кэролайн тоже.

– Если мы заставим Тремли молчать.

Дункан покачал головой.

– Пока Тремли жив, мои секреты живут вместе с ним. – Он замолчал. – И кроме того, у меня нет титула.

– Чёрт с этим титулом.

Он печально улыбнулся.

– Ты же не всерьёз.

Не всерьёз. Вся эта жизнь, всё, что она сделала за последние десять лет, было ради Кэролайн.

– Жаль...

Дункан обнял её, и Джорджиана замолчала.

– Продолжай.

– Жаль, что мы не можем стать другими людьми, – тихо сказала она. – Как бы мне хотелось, чтобы мы были простыми смертными, чтобы нас заботили только еда на столе и крыша над головой.

– И любовь, – добавил он.

– И любовь, – без колебаний согласилась она.

– Если бы мы были другими людьми, – спросил Дункан, – ты бы вышла за меня замуж?

Настала её очередь посмотреть на небо и представить, что она стоит не около сверкающего бального зала в Мейфэре в платье, которое стоит больше, чем многие люди зарабатывают за год, а находится в деревне, дети дергают её за завязки фартука, пока она показывает им созвездия.

Как бы это было здорово!

– Вышла.

– Если бы мы были другими людьми, – довольно сказал Дункан, поглаживая пальцами её лицо, – я бы сделал тебе предложение.

Она кивнула.

– Но мы - не они.

– Ш-ш-ш, не останавливайся. Не сейчас. – Он развернул Джорджиану к свету. – Скажи мне.

Она покачала головой, её глаза наводнили слёзы.

– Не стоит, – сказала Джорджиана. – Это не лучшая идея.

– Вся моя жизнь построена на плохих идеях, – проговорил он. – Скажи мне, – Дункан одарил её нежным и быстрым поцелуем. – Скажи, что любишь меня.

Слезы ручьём потекли по её щекам, но она была не в состоянии отвести от него взгляда. Джорджиана не могла признаться ему в любви, потому что тогда не сможет его оставить. И если она не сможет этого сделать, то весь этот хаос, в который она его втянула, не имел смысла.

– Скажи мне, Джорджиана, – прошептал он, смахивая слёзы с её лица. – Ты меня любишь?

Если она признается ему в любви, то, вне всякого сомнения, он не позволит ей сделать задуманное.

И поэтому, вместо того чтобы ответить на его вопрос, она ответила на вопрос Тремли, который он задал накануне вечером. Джорджиана запустила пальцы в волосы своего возлюбленного и притянула его к себе, проведя губами по его губам, она призналась:

– Я выбираю тебя. Всегда.

Она выбрала Уэста. Здесь и сейчас.

Дункан поцеловал её долгим проникновенным поцелуем, вознаграждая за ответ, хотя он и был не совсем тем, на который он рассчитывал. Отстранившись, Дункан сказал:

– Я тоже выбираю вас, миледи. Навсегда.

Она обожала этого мужчину всеми фибрами души, от которых думала, что отреклась навеки.

Навеки.

Вечность - очень долгий срок... но она принадлежала ему.

Она подарит ему вечность.

– Я могу это исправить, – сказала Джорджиана.

– Что исправить? – с любопытством спросил он.

Дункан снова двинулся вперёд, провёл Джорджиану через садовую калитку к конюшням сбоку от огромного дома, где скопились ожидавшие гостей экипажи.

– Всё, – сказала она, проводя пальцами по большим чёрным колёсам кареты, а затем по лоснящемуся боку лошади. – Я могу навсегда убедить Тремли не выдавать твоих секретов.

– Как?

– С помощью Чейза. – За то время, что они общались, как Джорджиана и Уэст, она впервые не чувствовала себя виноватой, говоря о Чейзе, как о другом человеке. Ведь теперь она была готова пожертвовать фальшивой личностью ради спасения Дункана.

Он остановился и повернулся к ней.

– Я не хочу, чтобы ты в этом участвовала, Джорджиана. Не пора ли тебе его оставить? Не пора ли начать жить без него?

Она покачала головой.

– Дункан, ты не понимаешь...

Он взял её руки в свои.

– Нет, это ты не понимаешь. Я всё устроил.

Внутри неё всё замерло.

– Что ты имеешь в виду? – Неужели он собирается во всём признаться? – Дункан, ты не должен...

– Я всё устроил, – повторил Дункан. – Послушай меня. Чейз опасен. Он способен уничтожить нас всех, если захочет. Весь этот бардак продолжается потому что Тремли не верит, что Чейз не выдаст тайну о его измене.

Я не знаю, чем ты ему так обязана, клянусь, больше спрашивать не буду. Но знаю одно: пришло время разорвать все связи, которые тебя связывают с этим мифическим человеком. – Его тирада становилась всё более пылкой, гнев выплёскивался наружу. – Тебе пора покинуть Чейза. Покинуть клуб. Покончить с этой частью твоей жизни навсегда.

– Я знаю.

Он снова обхватил ладонями её лицо и приподнял верх.

– Господи, если ты не сделаешь этого ради себя или ради Кэролайн... сделай это ради меня.

Она и делала это ради него.

– Хорошо.

– Пожалуйста, ради меня, – взмолился он. – Оборви с ним отношения... какими бы они ни были. Держись подальше от клуба.

– Хорошо.

Ещё два дня, и она ни разу не оглянется назад.

– Сделай это, и я ни о чём больше тебя не попрошу.

Джорджиана хотела, чтобы он попросил. Она хотела стать его партнёром по жизни. Его Амфитритой.

– Дункан... – она замолчала, не зная, что сказать. Ненавидя судьбу и желая стать кем-то другим, кем угодно. Жалея, что она не женщина, которая может упасть в объятия Дункана Уэста и провести в них всю оставшуюся жизнь.

– Пообещай мне, – прошептал он, прижимаясь губами к её губам, не обращая внимания на то, что они находились на виду у доброй половины лондонских кучеров. – Пообещай мне, что не позволишь ему победить.

Она ответила на поцелуй.

– Обещаю. – Это было единственное, что Джорджиана могла ему сказать, не признавшись напрямую в любви. – Обещаю, – повторила она. Чистая правда, Чейзу не победить.

Они подошли к следующей карете, и Дункан открыл дверцу. Она заглянула внутрь и увидела разбросанные по полу газеты. Её сердце бешено заколотилось. Это же его карета. Неужели он собирается отвезти её к себе домой? Похитить с бала? Чтобы вместе они смогли позабыть обо всём на свете?

Он помог ей залезть внутрь.

– И пообещай мне ещё кое-что...

– Что угодно.

Весь белый свет.

Его ладонь прошлась по её ноге, скользнула под подол платья, его пальцы нежно погладили её лодыжку.

– Не приближайся завтра к клубу.

Он закрыл дверцу и постучал по боку кареты, подав знак кучеру.

– Отвези леди в Лейтон-Хаус, – услышала она голос Дункана, когда экипаж тронулся. Джорджиана догадалась, что он не хотел, чтобы она ночевала в клубе, поэтому отправлял её к брату в собственной карете.

Ей следовало бы рассердиться, но она не могла найти в себе сил. Все они уходили на любовь к нему.

Джорджиана откинулась на мягкое сиденье, обдумывая всё, что ей предстояло сделать до завтрашней встречи с Тремли, и самое главное, как рассказать другим партнёрам, что личность Чейза вот-вот будет раскрыта.

Сколько раз она качала головой, глядя на поведение влюблённых мужчин?

Оно не шло ни в какое сравнение с поведением влюблённой женщины.

Свет уличного фонаря ярко светил в окно, падая на газету рядом с ней на сиденье.

Джорджиана замерла, уверенная, что неправильно прочитала.

Она подняла газету, сначала не поверив своим глазам, Джорджиана повернула страницу к окну, ожидая, когда в него вновь прольётся свет и подтвердит слова. А потом дату. Газета, которую она держала в руке, должна была выйти на следующий день, по иронии судьбы в тот же день, когда истечёт срок предложения Тремли.

Через всю страницу шёл заголовок:

"Объявлено вознаграждение за личность владельца "Падшего ангела".

А строчкой ниже значилось:

"Пять тысяч фунтов за доказательства личности неуловимого Чейза". 

Глава 20

Редакторам нашей престижной газеты надоела монополизация власти в самых тёмных уголками Лондона. Мы призываем наших читателей сделать всё возможное, чтобы в стране остался только один монарх, тот, который не скрывается от народа...

"Новости Лондона".

17 мая 1833 год.


"Падший ангел" пребывал в осаде.

В половину одиннадцатого утра в зале казино было ещё темно, но за стенами творилась полная неразбериха, в стальные двери громко стучали, с улицы доносились гулкие крики, люди, заполнявшие Сент-Джеймс-стрит, не прекращали шуметь в надежде получить свои пять тысяч фунтов.

Темпл и Кросс сидели за рулеткой, ожидая, когда с новостями появится сотрудник службы безопасности.

Первым прибыл Борн.

– Что, чёрт возьми, происходит? – прокричал он, влетая в казино из вестибюля через внутреннюю дверь, оснащённую двойными замками и охраняемую портье в два раза крупнее обычного человека.

Кросс посмотрел на Борна.

– У тебя такой вид, будто ты побывал на войне.

– Ты видел, сколько там людей? Они рвутся внутрь. Неужели они думают, что мы просто так возьмём и объявим о личности Чейза? Просто потому, что Уэст сошёл с ума? – Он посмотрел на рукав своего пальто и грязно выругался. – Посмотри, что сделали эти ублюдки! Они порвали мне манжет.

– Когда дело касается одежды, ты причитаешь, как женщина, – сказал Темпл. – На твоём месте я бы больше беспокоился о том, что тебе могли оторвать руку.

Борн хмуро посмотрел на Темпла.

– Я беспокоился именно о руке. Теперь, когда непосредственная угроза миновала, меня раздражает манжет. Спрашиваю ещё раз: что, чёрт возьми, происходит?

Темпл и Кросс переглянулись, а потом посмотрели на Борна.

– Чейз влюбился, – без обиняков ответил Кросс.

Борн моргнул.

– Серьёзно?

– Потерял голову от любви, – ответил Темпл. В этот момент метко брошенный камень разбил маленькое окошко наверху, и на пол казино пролился дождь из стекла.

После долгой паузы, в течение которой они наблюдали за осколками, Борн повернулся к партнёрам.

– Из-за Уэста?

Кросс кивнул.

– Из-за него самого.

Борн на мгновение задумался.

– Мне одному кажется, что любовная история Чейза вполне закономерно является причиной, по которой наше казино без пяти минут уничтожено?

– Если Уэст не отзовёт своих псов, они уничтожат казино окончательно.

Борн кивнул.

– Я предполагаю, что вы...

– Естественно, – тут же вставил Темпл. – Сразу же, как только увидели газету.

– Она не в курсе?

– Определённо нет, – ответил Кросс. – Разве она нам когда-нибудь давала понять, что собирается вмешаться в наши дела?

– Нет, – со вздохом проговорил Борн, садясь. – Значит, ждём?

Темпл махнул рукой в сторону ближайшего кресла.

– Ждём.

Борн кивнул. Они долго молчали, глядя, как Кросс раскручивает колесо рулетки. Наконец, Борн сказал:

– Какой смысл крутить, если нет шарика?

– При наличии шарика, смысла больше не становится.

– Интересно, почему Чейз так любит рулетку? – задался вопросом Темпл.

– Потому что рулетка - единственная азартная игра, в которой выиграть можно только случайно, – ответил Кросс. – Нельзя форсировать результат. Всё честно.

– Всё зависит исключительно от случая, – подтвердил Борн.

– Просчитать риск невозможно, – согласился Кросс.

В дверь резко заколотили, судя по звуку визитёр явно не собирался сдаваться, пока ему не откроют. Когда стук прекратился и дверь распахнулась, охрана, без сомнения, применила всю свою силу, чтобы сдержать толпу.

Борн рассмеялся, остальные посмотрели на него в недоумении. Он покачал головой.

– Я просто представил реакцию всех этих чопорных шишек из Уайтса и Брукса, окажись они сейчас на Сент-Джеймс-стрит, не подозревая о столпотворении.

Кросс тоже рассмеялся.

– О, они придут в ярость. Хотя они и раньше нас терпеть не могли.

– Чёрт с ними, – сказал Темпл, его губы изогнулись в усмешке. – Пусть теперь кто-нибудь посмеет сказать, что "Падший ангел" не добавляет зрелищности району.

Это замечание заставило всех троих громко рассмеяться. Они не сразу заметили, что на пороге появился Бруно.

– Он здесь, – объявил массивный охранник.

– Я сам найду дорогу, – бросил Дункан, протискиваясь мимо верзилы в игорный зал.

Основатели клуба, все как один, встали, одёрнув рукава, за исключением Борна, который опять выругался, глянув на свой оторванный манжет. Каждый из совладельцев по-своему наводил страх на людей, но вместе они пугали до чёртиков.

Дункан двинулся им навстречу без колебаний.

Бруно уставился ему в спину.

– Думаю, надо бросить его на растерзание толпе.

– Мы вполне можем так и поступить, – сказал Темпл.

– Не сразу, – добавил Кросс.

– Что это за чертовщина? – спросил Дункан, размахивая сложенным вчетверо листком бумаги. – Считаете, что оскорбления помогут вам убедить меня отменить награду?

Борн выхватил из его рук записку и развернул, зачитав вслух:

– "Ты - идиот, слепо блуждающий по лесу". – Он кивнул в сторону Темпла. – Как поэтично.

Темпл выглядел весьма гордым собой.

– Спасибо. Я старался.

Дункан раздражённо вырвал листок из рук Борна.

– Оскорбления, а затем вызов в клуб не способствовали появлению у меня великодушного расположения духа. Какого чёрта вам надо?

– Знаешь, – сказал Борн, – я как-то слышал, что тебя называют гением. – Он посмотрел на Кросса. – Вот только для гения он слишком туповат.

– Стоит заметить, он попал в ситуацию, когда разум просто-напросто испаряется, – сказал Кросс. – У меня есть теория, что женщины выкачивают из нас мозги во время периода ухаживания и оставляют их себе. Вот почему они гораздо раньше нас знают, чем кончится дело.

Темпл кивнул, как будто граф изрёк чрезвычайно мудрое замечание.

– Интересная теория, – согласился Борн.

– Вы все чёртовы сумасшедшие, – сказал Дункан, тряся запиской. – Я пришёл не за безумными теориями. Я здесь, потому что вы обещали мне выдать Чейза. Но, судя по всему, вы солгали.

– Прошу прощения, – с обидой в голосе произнёс Темпл.

– Мы не лгали, – ответил Кросс.

– Неужели? – спросил Дункан.

– Объявить награду - хороший ход, – сказал Темпл. – Он определённо привлёк наше внимание.

– А Чейза?

– Подозреваю, что и его тоже, – ответил Борн.

– Тогда почему я разговариваю с вами тремя, а не с ним?

Кросс прислонился спиной к рулетке, сложив длинные руки на груди. Он указал подбородком в сторону двери в дальнем конце зала, под огромным витражным окном. Глянув в сторону выхода, Дункан понял, что за все годы своего членства он никогда не видел эту дверь без охраны.

Он опять перевёл взгляд на владельцев.

– Иди, – сказал Кросс. – Поговори с Чейзом.

Дункан нахмурился.

– Это ловушка?

– Не в том смысле, в котором ты думаешь, – зловеще произнёс Темпл.

Он отвернулся.

– Зря тратите моё время.

– Это не ловушка, – возразил Кросс. – Ничего с тобой не случится.

Дункан переводил взгляд с одного основателя на другого.

– Откуда мне знать, что вам можно доверять?

Борн пожал одним плечом.

– Она тебя любит. Мы не причинили бы тебе вреда, даже если бы захотели. – Слова прервала какофония криков с улицы, сердце Дункана забилось в такт с долетавшими звуками.

"Она тебя любит".

– Вы все плохо с ней обошлись. Ужасно, – обвинил их Дункан. – Вы позволили ей вести эту жизнь.

Темпл улыбнулся.

– Если ты считаешь, что мы можем позволить, чтобы с ней что-то случилось, то ты скудоумен. – Он указал подбородком на дверь. – Кабинет Чейза вон за той дверью.

Взгляд Дункана задержался на двери. Если это ловушка, так тому и быть. Он сам довёл основателей до белого каления, заставив начать действовать. Он предложил награду, отправив к их порогу половину Лондона, чтобы выкурить неуловимого владельца казино.

Дункан смело столкнётся с опасностью лицом к лицу.

Он пересёк комнату и распахнул дверь, за которой скрывалась длинная лестница, уходящая в темноту. Позади него плечом к плечу стояли трое мужчин, которые являлись публичными лицами казино и наблюдали за Дунканом. Когда он закрыл за собой дверь, отгородившись ею от владельцев, ему пришло в голову, что среди них не хватает женщины, которая величественно царила в игорном зале. Четвёртого партнёра.

Эта мысль не переставала крутиться у него в голове. Она была их четвёртым партнёром.

Четвёртым партнёром.

Он поднимался по лестнице, ускоряя шаг по мере того, как снова и снова прокручивал в голове события последних шести лет... все упоминания о Чейзе, все послания, которые от его имени передавала прекрасная, блистательная Анна, отвергнутая обществом аристократка, прятавшаяся у всех виду. Она так много знала об этом месте, о его членах.

Она была их четвёртым партнёром.

Дверь в конце лестницы открывалась в уже знакомый ему коридор, на противоположной стене красовалась огромная картина маслом, которую он уже видел раньше. Фемида и Немезида. Справедливость и Месть.

Когда они оказались здесь в предыдущий раз, Дункан спросил у Джорджианы, кто же она из них двоих?

А в ответ она спросила, почему не может быть и той, и другой.

Она была и той, и другой.

Дункан чуть не сорвал картину со стены, открывая вход в потайной коридор, ведущий в кабинет Чейза.

Он посчитал двери, остановился у четвёртой и схватился за ручку. Кто бы ни находился в кабинете, жизнь Дункана изменится. Навсегда. Он сделал единственный, успокаивающий вдох и открыл дверь.

Дункан оказался прав.

Она сидела за письменным дубовым столом, склонив голову, и что-то писала, а рядом с ней лежала стопка писем. В его голове промелькнуло недавнее воспоминание: Джорджиана восседает на краю стола в этой самой белой комнате. А он ласкает её руками и ртом.

Считая, что они находятся в кабинете Чейза, Дункан спешил.

Он думал, что их могут застукать.

Думал, что Джорджиана принадлежит другому мужчине.

Желал сделать её своей.

Сейчас его переполняли гнев и восхищение, недоверие и уважение.

Услышав, как открылась дверь, Джорджиана, не отрываясь от работы, махнула рукой в сторону стопки писем у её локтя.

– Эти готовы к отправке, – проговорила она. – Борн уже здесь?

Он закрыл за собой дверь, заперев её одним движением руки.

Услышав звук проворачивающегося ключа в замке, она подняла голову и встретилась взглядом с Дунканом. В её глазах отразилось потрясение, и она вскочила со стула.

На ней опять были брюки.

– Дункан, – проговорила она.

– Борн здесь, – ответил он.

Она нахмурилась, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём он.

– Я... – Джорджиана замолчала. – О!

– Скажи мне, – настойчиво попросил он. Дункан вспомнил, что прошлой ночью говорил ей те же самые слова, надеясь, что она, наконец, признается ему в любви.

Теперь же его устроит просто правда.

Когда она не ответила, он повторил:

– Скажи мне. – Слова прозвучали резко и прерывисто. Когда Джорджиана отрицательно покачала головой, Дункан почти прокричал: – Скажи мне!

В её прекрасных янтарных глазах, которыми он столько раз восхищался, стояли слёзы. Дункан гадал их причину. Джорджиана горевала из-за того, что он раскрыл её секреты, или потому что понимала: такое огромное предательство простить невозможно?

А столь огромные тайны меняли абсолютно всё.

Она открыла рот. И закрыла.

– Дункан, – прошептала Джорджиана. – Я не была к этому готова.

– К чему? – уточнил он и скомандовал в последний раз: – Скажи мне. Хоть раз в жизни скажи мне правду.

Она кивнула и несколько раз сглотнула, подыскивая слова. Их требовалось не так уж и много. Всего три. Совершенно простые и в то же время невероятно сложные три слова.

Наконец, не дрогнув, она встретилась с ним взглядом. И проговорила:

– Чейз - это я.


Дункан так надолго замолчал, что ей показалось, будто он никогда не заговорит.

Он мог задать дюжину вопросов, Джорджиана их все перебрала в голове. Но когда Дункан заговорил, то не стал ничего спрашивать. Он высказал утверждение, пропитанное недоверием, изумлением и чем-то ещё, чему она не решалась дать название.

– Я чертовски к нему ревновал.

Она не знала, что на это сказать, он провёл рукой по волосам и продолжил:

– Я думал, что ты принадлежишь ему. И не мог понять, почему ты так к нему привязана. Почему так упорно его защищаешь. И никак не мог взять в толк, почему ты согласилась на наши отношения, хотя всегда выбирала его.

– Я не выбирала его, – возразила Джорджиана.

Он встретился с ней взглядом.

– Ты выбрала это место.

– Нет, – ответила она, желая заставить его понять. – Я выбрала безопасность. Надёжность.

– Я тоже мог их тебе дать, – громогласно заявил Дункан. – Господи, Джорджиана, я хотел. Тебе всего лишь нужно было мне довериться.

– С какой стати? – спросила она, внезапно её охватило отчаянное желание раскрыть ему глаза. Джорджиана вышла из-за стола. – Я провела жизнь среди опасных людей... А ты, возможно, самый опасный из всех.

– Я? – недоверчиво переспросил он. – С самой первой нашей встречи я предлагал тебе помощь.

– Нет, ты предложил помощь Джорджиане, но как только обнаружил её связь с "Падшим ангелом", как только узнал, что Анна и Джорджиана - одно лицо, ты предложил мне сделку.

Дункан замер.

Джорджиана знала, что не должна его за это наказывать, ведь сама поступила гораздо хуже, но не могла остановиться.

– Око за око, Дункан, ты угрожал, что выдашь мои секреты, – пошла она в наступление. – Без сомнения, я приняла условия соглашения. – Джорджиана покачала головой. – Но не думай, что за все эти годы я так и не поняла, сделка не имеет ничего общего с дружбой. И то доверие, о котором ты говоришь, не является частью сделки.

– Наши отношения давно вышли за рамки деловых, – сказал он.

Конечно, она это и сама знала. Так же, как знала, что сейчас, возможно, единственный раз, когда ей представилась возможность рассказать правду.

И ей хотелось, чтобы её услышал именно он.

Джорджиана упёрлась в стол двумя ладонями.

– Я хотела стать кем-то более значимым, а не соглашаться на роль, которую мне отвели. – Она сделала паузу, подбирая слова. – Помнишь дом в Йоркшире? – Дункан кивнул. – Там было так много женщин... тех, кто сбежал. Тех, кто нашёл в себе силы бросить вызов ожиданиям общества. – Она покачала головой. – Я была безоговорочно самой слабой и могла себе это позволить. Когда я покинула их, вернувшись домой, то мне сразу стало понятно, как на меня теперь смотрит мир. На нас. И я возненавидела высшееобщество. Мне захотелось сделать так... чтобы все эти люди, которые говорили о приличиях, а за закрытыми дверями жили во грехе и пороке, оказались под моим каблуком.

Сначала мной правила месть. Я хотела наказать любого, кто перешёл мне дорогу. Кто посмел оскорбить Кэролайн? Я хотела уничтожить сплетников и весь высший свет. Казино подходило для этого как нельзя лучше. Грех и порок - лучшие друзья мести.

Он улыбнулся.

– А потом поняла, что ты не Бог.

Она приподняла брови.

– Нет, потом я поняла, что не желаю быть Богом. А желаю стать кем-то абсолютно иным. Я хотела царить над всеми ними. Хотела, чтобы они оказались у меня в долгу, чтобы выложили свои секреты, деньги, всё, чем готовы пожертвовать.

– И так на свет появился Чейз.

– Брат вложил деньги в клуб и помог выбрать партнёров. – Она улыбнулась. – Первыми мне встретились Борн и Темпл. Я никогда не забуду выражение их лиц, когда мои охранники бросили их в мою карету, и я представилась. – Джорджиана сделала паузу. – Сначала Борн принялся меня обзывать, но потом успокоился и понял, что моё предложение поистине великолепно.

– Партнёрство в мужском клубе.

Она покачала головой.

– Возрождение из сточной канавы. Он всё потерял. Как и Темпл. Я могла дать им шанс на новую жизнь. Мне были нужны не деньги... а титулы. Лица. Навыки, которые они могли привнести в дело.

Дункан кивнул.

– Откуда взялось имя "Чейз"?

Джорджиана усмехнулась.

– Мне его дал Борн. Он говорил, что я устроила всему Лондону весёлую погоню[4]. Так и повелось. Мы открыли казино с помощью моего брата и его связей. Через несколько месяцев люди уже бились за членство. И первое время меня абсолютно не заботило, что они думают о Джорджиане. Я о ней почти и не вспоминала. Я была Чейзом и Анной и жила свободно... лучше не придумаешь. – Она отвела взгляд. – Пока всё не изменилось.

– Когда Кэролайн подросла и стала замечать осуждающие взгляды.

– Когда Кэролайн подросла и стала объектом осуждений.

– И тогда я начала думать только о ней.

Джорджиана прочитала в его глазах понимание. Он сам сражался в той же битве, защищая свою сестру от целого мира.

– Я украла не лошадь, Дункан. А целый мир.

– И мы все тебе поверили, – констатировал он.

– Это оказалось не так уж и сложно, как могло бы показаться, – сказала она. – Люди в основном верят тому, что им говорят. Как только мы решили, что будем держать личность Чейза в секрете, убедить общество, что четвёртый владелец могущественнее любого из них, не составило труда. Таинственность, которая его окружала, стала его силой. Моей силой.

– Ты ошибаешься. – Дункан находился так близко, что она могла легко до него дотронуться, но подавила в себе это желание, тем временем он продолжил: – Я узнал тебя, как Джорджиану и как Анну. И прочувствовал на себе всю мощь твоей силы. Я бранил её и купался в её сиянии. И это не имеет никакого отношения к Чейзу. – Он поднял руку и обхватил затылок Джорджианы, у неё спёрло дыхание. – Сила только твоя. – Она посмотрела на него, и он добавил: – И Кэролайн будет это знать.

При этих словах на глаза Джорджианы навернулись непрошенные слёзы. Откуда он знал, что именно это её волнует? В самый тёмный час ночи? Как он догадался, что она с ужасом ждёт момента, когда Кэролайн посмотрит на мать и возненавидит за её выбор?

Джорджиана отвернулась, пытаясь скрыть от него свои чувства.

– Не надо, – сказал он, заставляя снова посмотреть ему в глаза. – Не прячься от меня. Ты отталкивала меня на каждом шагу. Использовала Чейза в качестве щита.

– Я не... – начала она, но Дункан её прервал, в его глазах читались гнев и скорбь.

– Да. Ты меня боялась. Но почему? Ты боялась того, что я мог сделать? О чём мог рассказать миру? Неужели ты действительно думала, что я способен тебя предать?

Джорджиана нахмурилась.

– Я не знала... Единственный мужчина, которому я доверилась...

– Ты боялась не меня. И не реакции Чейза... Теперь мы это оба знаем, – произнёс он с невозмутимым юмором. – Ты боялась тех чувств, которые я в тебе вызываю.

Точно.

Она встретилась с ним взглядом.

– Конечно, боялась. – Её честный ответ застал врасплох их обоих, но ведь пришло время раскрыть все карты. – Я была сама по себе. Мне нужно было сражаться за себя. И за Кэролайн. – Джорджиана сделала паузу. – Я и сейчас сама по себе. И должна отвечать за Кэролайн. Я должна использовать всё оружие в моём арсенале, чтобы обеспечить ей будущее. В этом мне всегда помогал Чейз... всё было просто. А ты... – она замялась, – вносишь особые трудности.

– Ты лишила меня членства, – сказал он.

– Прошу прощения. Твоё членство восстановлено.

Пока клуб ещё существует.

– Плевать на чёртов клуб. Меня заботит то, что ты меня отослала.

– Я не могла позволить тебе находиться рядом, – призналась Джорджиана. – Я не могу быть рядом с тобой, не желая, чтобы так продолжалось вечно.

Опять это коварное и соблазнительное слово "вечно".

Он выругался, притянул Джорджиану к себе и взял в свои стальные объятия, заставляя её желать, чтобы всё остальное вокруг них исчезло. Чтобы не было ни Чейза, ни Анны, ни Тремли, ломящегося в дверь со своими секретами и сроками. Чтобы не было никакого "Падшего Ангела".

Джорджиана больше не хотела использовать Дункана. Не хотела, чтобы его касалась та фальшь, которой пропитано всё её будущее. Не хотела давать ему ещё больше поводов думать о ней плохо.

Дункан не понял.

– Господи... Джорджиана, – проговорил он, прижимаясь губами к её макушке, крепко сжимая в руках её тело. – Статья. Награда.

Она уткнулась лицом ему в грудь, наслаждаясь его ароматом.

– С Чейзом покончено.

Судьба Чейза была решена, как только Тремли противопоставил её секреты секретам Дункана. Она не отклонит его предложение. И с радостью совершит обмен. Чейз и Анна исчезнут, тем самым обеспечив Дункану безопасность.

Если бы только этого было достаточно.

Он тихо выругался.

– Это моя вина. Я его погубил, – Дункан сделал паузу. – Я погубил тебя. Я разрушил всё, ради чего ты так долго работала.

Джорджиана сделала бы это сама, и уже всё спланировала, но эту последнюю тайну она не могла ему раскрыть. Поэтому просто улыбнулась.

– В конечном итоге, с ним надо было покончить. Я же не могу оставаться здесь и проповедовать Кэролайн правила приличия. Мне казалось, что это возможно... Но теперь мне открылась вся нелепость моего плана.

– Я найду способ тебя защитить. Уберечь Чейза. Напишу опровержение.

Она приложила ладони к его губам, заставляя замолчать, затем провела пальцами по его скулам и вниз по линии челюсти.

– Всё это время... с самого начала ты уговаривал меня довериться тебе.

– Так и было, – согласился он. – И теперь ты должна поверить, что я найду способ...

Она его остановила.

– Теперь твоя очередь, Дункан. Пришло время тебе довериться мне.

Его глаза сузились.

– Что это значит?

Она потянулась к нему, чтобы поцеловать.

– Именно то, что я сказала.

– Я тебе доверяю. – Дункан поцеловал её в ответ. – Что ты задумала?

– Это нельзя назвать доверием.

Он начал было отвечать. Но передумал.

– Я больше не хочу разговаривать, – Дункан приподнял её, и она обвила ноги вокруг его талии. – Я просто хочу любить тебя. Всю тебя. Один-единственный раз, прежде чем всё закончится.

"Прежде, чем всё закончится".

Слова легли на сердце тяжким грузом, но Джорджиана взяла в руки его лицо и ответила на страстный поцелуй, который он запечатлел на её губах. Ей не нравилась эта категоричность. Не нравилось ощущение, что сегодня вечером всё самое важное закончится.

Не ощущение, а факт.

Сегодня вечером миф о Чейзе будет развенчан. Это положит конец выдуманной Анне.

Джорджиана снова останется одна и столкнётся лицом к лицу с хищным высшем обществом.

Создаст себе новое будущее.

Но ей не хотелось думать о будущем. Она хотела насладиться настоящим. Этим самым моментом.

Этим мужчиной.

– Мне бы хотелось... – тихо и порочно прошептал он ей на ухо, Джорджиана встретилась с ним взглядом.

– Чего? – Она качнула бёдрами, испытав прилив удовольствия и надеясь, что он тоже его почувствовал.

Тактика сработала. Дункан улыбнулся, прикрыв глаза.

– Звучит безумно, но я бы хотел, чтобы мы занялись любовью в постели. Как обычные люди.

– Здесь есть кровать.

Он наклонил голову, выглядя страшно довольным.

– Есть?

Джорджиана кивнула.

– Есть.

Дункан опустил её на пол, она провела его через несколько дверей в комнату, где ночевала почти каждую ночь. Он остановился в дверном проёме, глядя на обитую белой тканью кровать и такой же светлый балдахин, и покачал головой.

– Всё это время Лондон заключал пари, грешил и купался в пороке... А ты царила над ним, лёжа в этой белоснежно постели, достойной непорочной принцессы.

Джорджиана улыбнулась.

– Принцесса больше не так чиста.

Он перевёл на неё обжигающий взгляд.

– Больше нет.

А потом Джорджиана очутилась в его объятиях, он поднял её и понёс на руках, разжигая в ней страстное желание. Она, которая провела последние шесть лет, исполняя любые прихоти мужчин и женщин Лондона, которая считала себя экспертом человеческих желаний, никогда не мечтала ни о чём так же страстно, как об этом мужчине.

И об этом моменте.

Дункан поставил Джорджиану на ноги рядом с кроватью и начал медленно избавляться от одежды, сначала сняв свои сапоги, бриджи и рубашку, а затем её. Он целовал обнажившуюся кожу, не спеша проводил по ней языком, пока Джорджиане не показалось, что она может умереть от удовольствия.

Или от желания.

Раздев Джорджиану догола, Дункан положил её на прохладные простыни и забрался сверху. Он прижался лицом к нежной коже её живота, глубоко вдыхая аромат, покрывая поцелуями едва различимые бледные полосы, которые рассказывали историю, ведомую ему одному.

– Я люблю тебя, – нежно прошептал он так тихо, что Джорджиане вполне могло просто почудиться.

Она ахнула, когда его губы переместились на один сосок, а затем на другой, его руки обхватили её груди, приподнимая их и лаская. Джорджиане никогда не забыть этого момента, никогда не забыть этих прикосновений. То, как он её любил. Она обняла Дункана, запустив пальцы в его золотистые волосы, а он прошептал ей на ухо:

– Я люблю тебя.

Он повторял эти слова, как благословение, лаская её языком и боготворя, пока Джорджиана не начала прерывисто дышать, почти задыхаясь. Дункан приподнялся над ней, накрыв своим твёрдым, тёплым и совершенным во всех отношениях телом.

Он посмотрел ей в глаза и проговорил:

– Я люблю тебя.

Она тоже его любила. Джорджиана в отчаянии притянула его к себе, чтобы одарить ещё одним поцелуем, в который вложила все свои чувства к этому замечательному, великолепному мужчине.

Дункан медленно, но верно вошёл в неё, как будто они делали это тысячу раз, как будто они принадлежали только друг другу, как будто он безраздельно владел ею, а она - им. Джорджиана знала, что Дункан действительно ею владел. И так будет всегда.

Его уверенные и плавные движения заставляли Джорджиану льнуть навстречу. Чтобы в полной мере насладиться его прикосновениями. Его любовью. Дункан понимал её без слов, склонившись, он снова и снова повторял свою клятву ей на ухо. Вскоре она начала умолять о пощаде, которую мог дать только он, не зная, что быстрее возымело успех, то ли его слова, то ли действия. Приподнявшись, Дункан замер, закрыв глаза от удовольствия и боли. Джорджиана знала, что он приготовился выйти, отказываясь излиться внутри неё. Отказываясь рисковать.

– Дункан. – Он посмотрел на Джорджиану, и от выражения его глаз у неё перехватило дыхание. – Не покидай меня, – прошептала она, – не сегодня.

Он долго не сводил с Джорджианы взгляда, словно ища правду в её словах. Она покачала головой и повторила:

– Не сегодня.

Джорджиана понимала, что это их последний раз, из её глаз брызнули слёзы.

Он завладел её ртом в обжигающем, как никогда прежде страстном поцелуе, и, опустив руку между ними, прижал большой палец к крошечному бутону. Дункан принялся поглаживать его, пока Джорджиана не закричала, достигнув разрядки. Только тогда он глубоко вонзился в неё и излил своё горячее семя. Джорджиана потеряла голову от наслаждения и мир вокруг перестал существовать.

Дункан накрыл её своим телом, она крепко обняла его и заплакала. Джорджиана оплакивала красоту момента, в котором они вдвоём сражались против целого мира, оплакивала себя, ту жертву, которая привела её на этот путь... жертву, которую становилось во сто крат сложнее принести, осознав, от чего отказываешься.

От любви.


Когда он проснулся, её уже след простыл.

Его не должно было это удивить, но факт того, что она оставила его одного в самом сердце своего казино, когда сама отправилась сражаться бог знает с чем, не переставал раздражать Дункана.

"Я была сама по себе. Мне нужно было отвечать за себя. И за Кэролайн".

Больше это не так.

Неужели Джорджиана не понимает, что Дункан её защитник? Что он будет сражаться в битвах вместо неё? Что он сделает всё возможное, чтобы спасти её саму и этот клуб, который она так любила?

Возможно, им не суждено остаться вместе, но это он может для неё сделать.

И ему будет достаточно.

Господи. Нужно срочно отменить награду. Ящик Пандоры, который он открыл, погубит её и клуб, если его не закрыть. Он встал и быстро оделся. Не теряя времени, Дункан вернулся в кабинет.

Теперь здесь было пусто. Он с восхищением и благоговением подошёл к столу, представляя, как Джорджиана в свои двадцать впервые стоит в этом кабинете. Изгнанная из общества за сиюминутный риск. За одну-единственную ошибку.

Отсюда она построила целую империю. Сидя за этим столом.

А он-то себя считал самым трудолюбивым человеком в Лондоне

Дункан легко провёл пальцами по промокашке и серебряной ручке, которая небрежно валялась на столе, будто Джорджиана бросила её в спешке, чтобы закончить другие дела. При этой мысли он улыбнулся, его любимая женщина по истине трудолюбива.

Они идеально подходили друг другу.

Он постарался не обращать внимания на грусть, которая пронзила его при этой мысли. На то, как сильно ему хотелось, чтобы это было правдой. Чтобы у них было будущее. Но Дункан никогда не обременит Джорджиану своими тайнами, которые в любой момент могут раскрыться. И последующим наказанием.

Очередным скандалом.

Его взгляд упал на небольшую забытую стопку писем на краю стола. Вчера, когда Дункан вошёл в кабинет, сложенные записки были разбросаны по всей столешницы, а сейчас их осталось не больше десяти.

Дункан взял стопку, зная, что не должен. Зная, что это не его дело, но почему-то не смог остановиться. Все письма были написаны твёрдой рукой, узнаваемым почерком Чейза.

Нет, не Чейза. Джорджианы.

Адресатами значились члены клуба, мужчины, которых он десятки раз видел в зале казино. Никакой связи между получателями не было: одни в возрасте, другие молодые, богатые, некоторые не очень, герцог, два барона, трое торговцев.

Он взял записку, адресованную барону Поттлу.

Просунув палец под печать, Дункан вскрыл послание. Его охватил ужас, когда он прочёл всего одну строчку:

"Сегодня ночью ангел падёт". 

Глава 21

Дункан никогда не видел, чтобы в игорном зале "Падшего ангела" набивалось столько народа.

Конечно, сегодняшнее событие считалось из ряда вон выходящим. Весь Лондон собрался посмотреть на, как утверждалось, последнюю ночью "Падшего ангела". По залу быстро распространялись слухи и сплетни, пока прибывали сотни членов клуба, размахивая одинаковыми посланиями, написанными рукой Джорджианы.

– Что всё это значит? – прошептал молодой человек своим приятелям, собравшимся вокруг стола для игры в фараон.

– Не знаю, – последовал ответ его товарища. – Но, без сомнения, подобное событие в “Падшем ангеле" стоит двадцати балов по всей Британии.

Что правда, то правда. Зал буквально кишел посетителями. Они слились в огромную гудящую массу из чёрных пиджаков, тут и там встречались немногочисленные женщины, разодетые в яркие шелка. Сегодня вечером дамам, членам клуба, разрешалось выйти в зал "Падшего Ангела", надев маски.

Что задумала Джорджиана?

Он искал её с самого приезда, разминувшись с ней и остальными владельцами ранее днём. Когда Дункан покинул её личные покои и спустился на нижний этаж казино, там было тихо, если не считать стука в двери, криков и практически начавшегося бунта на улице.

Он хотел уничтожить Чейза и освободить Джорджиану.

А вместо этого уничтожил всё, ради чего она работала.

– Хороший ход с наградой, Уэст. – Встав из-за соседнего стола, к Дункану подошёл незнакомый ему мужчина и хлопнул по плечу. – Пришло время выкурить мерзавца из его норы, в конце концов, он уже много лет нас обирает! Я удивлён, что они всё ещё впускают вас внутрь!

К ним присоединился ещё один мужчина.

– Вы готовы выдать награду в пять тысяч фунтов? К вам набегут сотни людей с фальшивыми именами.

Так и случилось, его офис наводнили различные предположения и теории, люди считали, что под личиной Чейза мог скрываться кто угодно, начиная от его королевского высочества и заканчивая сыном торговца рыбой из Темпл-Бара.

– Я смогу отличить правду от вымысла, когда её увижу, – сказал Дункан, обрывая разговор.

Конечно, он не смог отличить правды от вымысла, когда с ней столкнулся. За несколько часов, прошедших с момента откровения Джорджианы, он припомнил дюжину случаев, когда мог бы сам разглядеть правду: эта женщина сильнее, умнее, могущественнее мужчин, которые играют за этими столами каждый вечер.

Но он недооценил Джорджиану, как и весь остальной Лондон.

В дальнем конце зала Дункан разглядел виконта Лэнгли, который сидел за столом для азартных игр и лихо бросал кости. Если верить радостным крикам, раздававшимся вокруг него, Лэнгли был в ударе. Не успев подумать, Дункан уже двинулся в его сторону.

По дороге он вспомнил ту первую встречу с Джорджианой на балконе, когда она назвала Лэнгли своим избранником.

И Лэнгли оставался удачным выбором.

Благородный кавалер с незапятнанной репутацией. Он о ней позаботится.

А если нет, Уэст позаботится о том, чтобы тот сильно пожалел.

Лэнгли бросил кости. Снова выиграл. На сердце Дункана тяжёлым грузом легло разочарование. Почему вместо него победить суждено этому человеку?

Он долгих несколько минут наблюдал за виконтом, пока тот не проиграл и не передал кости крупье. Дункан подавил удовольствие, услышав вокруг разочарованные стоны.

– Лэнгли, – проговорил он, виконт повернулся. В его в глазах вспыхнуло любопытство, потому что прежде им с Дунканом не доводилось общаться.

Он отвёл виконта в сторону.

– Милорд, меня зовут Дункан Уэст.

Лэнгли кивнул.

– Я вас узнал. Признаюсь, я, скорее, ваш сторонник, ибо отдам свой голос за ряд законопроектов, которые мы будем рассматривать в этом сезоне.

Комплимент застал Дункана врасплох.

– Спасибо. – Он согласен выдать Джорджиану замуж за этого мужчину, но обязательно ли он должен ему нравиться?

Дункан сделал глубокий вдох, выдохнул. Виконт склонил голову.

– Сэр, вам не хорошо?

Да!

Как только она станет виконтессой Лэнгли, лучше ему уже не станет никогда, но он обещал ей. Обещал эту победу.

Око за око.

– Вы ухаживаете за леди Джорджианой, – сказал Дункан.

Удивившись, Лэнгли отвёл взгляд, потом снова посмотрел на Уэста, в глазах виконта читалась вина. Дункану не понравилась пауза, как будто Лэнгли давал понять, что на самом деле не ухаживает за Джорджианой.

Кого он обманывает, Дункану это понравилось.

И даже очень.

– Не ухаживаете?

Лэнгли замялся.

– Интересуетесь ради статьи? Я видел, с каким рвением вы описывали возвращение леди Джорджианы в высший свет.

– Это не ради публикаций, но я надеюсь, что мои статьи произвели положительное впечатление.

Виконт улыбнулся.

– Моя мать, безусловно, очень заинтересовалась вышеупомянутой леди.

Дункан счёл это успехом.

– Полагаю, некоторые бы приняли моё поведение за ухаживание, – наконец, ответил Лэнгли. В его словах прозвучала нотка сомнения.

Дункану хотелось зарычать от досады. Неужели этот человек не понимает, что ему предлагают?

– Вы что, сошли с ума? Джорджиана - грандиозная партия. Бесценная. Любой мужчина с гордостью назвал бы её своей. Она могла бы заполучить короля, если бы только пожелала.

Удивление на лице Лэнгли вскоре сменилось сдержанным любопытством. Закончив тираду, Дункан почувствовал себя настоящим ослом.

Виконт не колебался с ответом, в его голосе прозвучало глубокое понимание.

– Сдаётся мне, что желает её вовсе не король. Совсем наоборот.

Услышав это предположение, Дункан прищурился. Виконт был прав.

– Вы переходите границы.

– Возможно, но я знаю, что значит хотеть того, чего не можешь получить. Теперь я понимаю, почему вы проявили такой живой интерес к леди. – Лэнгли помолчал и добавил: – Если бы я мог обменять свой титул на вашу свободу, я бы так и поступил.

Дункану вдруг стало очень неловко от этого разговора.

– Вот тут-то вы ошибаетесь. Отсутствие титула не добавляет свободы. На самом деле, у меня её ещё меньше, чем у вас.

Титул обеспечивает безопасность.

Не имея его, Дункан жил в постоянном страхе разоблачения.

И этот страх всегда будет омрачать его будущее.

Он встретился взглядом с виконтом.

– Она выбрала вас.

Лэнгли улыбнулся.

– Если это правда, в чём я не уверен, то для меня честь взять леди в жёны.

– И вы пообещаете о ней позаботиться.

Виконт выгнул бровь.

– Если не вы, то я.

Наглость титулованного щенка вызвала у Дункана желание перевернуть стол, из-за которого тот вышел. Он не мог заботиться о Джорджиане. Не мог обременить её жизнь своими секретами.

Она этого тоже не желала.

"Что, если мы поженимся?"

Сколько бы он ни прожил, он всегда будет помнить этот вопрос, который она тихо задала в его объятиях, озвучив маловероятный исход событий, скорее, даже глупую мечту. Когда Дункан простится с жизнью, в тюрьме или болтаясь на верёвке, вот о чём он подумает в последний момент.

Не важно, что на самом деле она не имела этого в виду.

Джорджиана хотела получить титул. Она хотела обеспечить дочери безопасную и благопристойную жизнь. И он лучше других знал, насколько это важно. И чем она готова ради этого пожертвовать.

Дункан сам обо всём позаботится.

– Это вы должны о ней заботиться, – прервал его мысли виконт.

– Я и забочусь, – ответил Дункан, – таков мой способ.

Лэнгли долго смотрел на него, прежде чем кивнуть.

– Тогда, если она согласна, я на ней женюсь.

Заявление виконта вызвало в нём ярость и отторжение. Как же это раздражало. Как же Дункану хотелось обвинить Бога и весь мир в том, что ему досталась такая судьба: любить женщину, с которой не суждено прожить всю жизнь вместе.

Но он всего лишь проговорил:

– Если я когда-нибудь чем-нибудь смогу помочь, милорд, мои газеты в вашем распоряжении.

Лэнгли покачнулся на каблуках.

– Возможно, я приду к вам гораздо раньше, чем вы думаете.

Виконт ушёл, а Дункан остался стоять один на краю игорного зала, наблюдая за толпой в ожидании прибытия Джорджианы.

– Вижу, твоё членство восстановлено, – проговорил маркиз Борн рядом с ним. – Значит, ты своими глазами увидишь плоды своего идиотского труда.

Дункан поморщился от этих слов, но не стал оправдываться. Он назначил цену за голову Чейза, а, следовательно, и за это место и всех его владельцев. Вместо этого спросил:

– Что она задумала?

– Я знаю лишь то, что она совершает чертовскую ошибку. Но никто не вправе говорить Чейзу, как жить.

– Какую ошибку? – переспросил Дункан, не отрывая взгляда от толпы. Отчаянно пытаясь отыскать Джорджиану глазами, чтобы помешать ей совершить задуманное. Он заварил кашу с наградой, ему её и расхлёбывать.

– Она нам почти ничего не рассказала. Только то, что таково её решение, которое в лучшем случае спорно. Несла какой-то бред про то, что у нас у всех теперь есть семьи, много денег, а клуб исчерпал себя.

Дункана охватил страх.

– Она закрывает клуб?

Но зачем?

– В лучших традициях Чейза он всё продумал, – раздражённо ответил Борн, как будто это был каприз глупой девчонки, а не уничтожение мечты и многолетней работы.

Дункан грязно выругался.

– Не могу не согласиться.

Дункан не мог этого допустить. Существует другой способ её спасти. Он снова огляделся в поисках Джорджианы.

– Где она?

– Зная Чейза, он обязательно появится. – Борн помолчал. – Само собой разумеется, что если она каким-то образом пострадает... если на Кэролайн падёт тень, благодаря сегодняшнему вечеру...

Дункан встретился взглядом с маркизом.

– Я буду ожидать соответствующих последствий.

– Последствий, – усмехнулся Борн. – Мы сделаем так, что ты исчезнешь, и тебя никогда не найдут.

– Полагаю, тебя послали мне это передать?

– Это и ещё кое-что, – сказал Борн. – Ты не должен её отпускать.

Дункана бросило сначала в холод, а потом в жар.

– Я не понимаю.

Борн ухмыльнулся, не переставая разглядывать собравшихся.

– Ты самый умный человек из всех, кого я знаю, Уэст. Всё ты понимаешь.

"Ты не должен её отпускать".

Как будто у него был выбор.

Толпа шумела всё громче, выпивка текла рекой, у каждого стола толпились игроки, купающиеся в лучах удачи. В зале раздавались крики крупье, радостные возгласы играющих в кости, стоны игроков в рулетку. Дункану казалось, что он даже слышит шелест карт, скользящих по сукну, все звуки стали чётче и громогласней, потому что теперь он знал, чьё это творение, кто на самом деле создал клуб.

– Могу сказать одно, – проговорил Борн, разглядывая толпу людей. – Если мы закроем двери нашего клуба навсегда сегодня вечером, то с огромным успехом.

– Я должен её остановить.

Борн выгнул бровь.

– Признаюсь, я надеялся, что ты рассмотришь этот вариант. Мне же нужно на что-то кормить семью.

У маркиза Борна хватило бы денег, чтобы прокормить все семьи в Британии, но Дункану было некогда вступать с ним в спор.

– Где она может быть?

Борн посмотрел на витражное окно с изображением падающего Люцифера.

– Могу предположить...

Дункан уже пробирался сквозь толпу, лавируя между столиками, по направлению к хорошо охраняемой двери в дальнем конце зала. Он практически добрался до цели, когда услышал за спиной своё имя, произнесённое голосом, который в "Падшем ангеле" звучал в равной степени знакомо и чуждо.

Ведь граф Тремли не являлся членом клуба.

Что Дункан ему и сообщил. Подойдя ближе, Тремли улыбнулся.

– Меня пригласила твоя Анна. Мне говорили, что она хороша собой, но стоит познакомиться с ней вживую и понимаешь: она великолепна.

Дункан пришёл в ярость, он не мог вынести мысли о том, что Джорджиана и Тремли дышат одним воздухом, не говоря уже о том, чтобы находиться в одной комнате.

– Что ты сделал?

– Ничего такого, чего бы не сделал ты сам, – усмехнулся лорд Тремли. – Ты не мелочился. Пять тысяч фунтов за личность Чейза? Думаешь, он просто ляжет и позволит стервятникам на него наброситься? Это моих рук дело.

Дункан замер.

– Что твоих рук дело?

– Я заключил сделку с твоей девчонкой. Всё прошло довольно гладко.

Нет!

Дункан знал, что Тремли скажет дальше, ещё до того, как тот открыл рот.

– Бедняжка, она сделала это ради тебя. Думала, что если раскроет секреты Чейза, то спасёт тебя. – Он посмотрел на Уэста. – Мы оба знаем, что это не так.

Она делала это, чтобы спасти Дункана.

Джорджиана же так и сказала?

Тремли предоставил ей выбор: её клуб или Дункан.

"Я выбираю тебя".

И она не колебалась с выбором.

"Пришло время тебе довериться мне".

Он не мог позволить ей разрушить свою жизнь. Не мог позволить отказаться от мира, который она построила с таким трудом. Но что-то здесь не складывалось. Если она собиралась публично раскрыть свою тайну, Тремли ничего не выигрывал. Если весь мир узнает, кто скрывается под маской Чейза, "Падший ангел" всё равно продолжит владеть секретами графа.

Но теперь он знал, как заставить Джорджиану танцевать под свою дудку.

И Тремли не применит этим воспользуется. Он будет вечно держать Джорджиану и клуб на крючке, угрожая ей тем же, чем и Дункану.

Но с него хватит.

Он провёл годы, ожидая, когда Тремли сообщит о его преступлениях и отправит в тюрьму, на виселицу. Дункан потратил годы, зарабатывая состояние и благосклонность людей, чтобы кто-нибудь мог позаботиться о Синтии, если граф исполнит свою угрозу. Он пресмыкался и выполнял приказы Тремли.

Но этому пришёл конец.

Дункан открыл было рот, чтобы сообщить об этом графу, но тут до него донеслись очередные крики с другого конца зала, где на столе для азартных игр стояла Джорджиана, облачённая в алое с ног до головы. Позади неё падал Люцифер.

Она собиралась совершить задуманное.

– Джентльмены! Джентльмены! – прокричала Джорджиана, жестом призывая собравшихся успокоиться. – И леди. – Она посмотрела на небольшую группу женщин в масках у стены.

Стоявший рядом мужчина потянулся к её туфельке. Уэст уже шёл на выручку, собираясь уничтожить паразита, когда она наступила на запястье мерзавца, заставив его резко вскрикнуть от боли.

– О, – проговорила Джорджиана, расплываясь в улыбке. – Прошу прощения, лорд Денсмор. Я не заметила, что ваша рука находится так близко от моей ноги.

Дункан остановился. Зал разразился смехом. Она продолжила:

– Мы очень рады, что вы смогли к нам присоединиться. Сегодняшний вечер будет в высшей степени поучительным.

Чёрт.

Она собиралась это сделать.

Дункан двинулся в сторону Джорджианы, но плотная толпа не дала ему к ней подойти. Наступил апогей вечера.

– Как вам известно, наш дорогой друг Дункан Уэст объявил награду за личность Чейза...

Её слова были встречены всеобщим свистом и шиканьем. Дункан замер. Рядом несколько человек хлопнули его по спине.

– Сейчас тебе достанется, Уэст, – прошептал один из мужчин.

– И мы не сомневаемся, что очень скоро один из вас, предприимчивых джентльменов, выяснит правду об основателе "Падшего ангела". – Она сделала паузу. – В конце концов, пять тысяч фунтов - большие деньги для тех, кто проигрывает их так бездумно.

Снова раздался смех, но Дункан не обратил на него внимания, отчаянно пытаясь добраться до Джорджианы. Остановить её любым способом.

– Но мы здесь верим в справедливость! Или, по крайней мере, считаем, что деньги должны течь в наши карманы, а не наоборот! Итак, пришло время для признания... – Она сделала драматическую паузу, и Дункан понял, что не успеет добраться до неё вовремя.

Она широко развела руки в стороны.

– Чейз - это я!

Дункану и в голову не приходило, что собравшиеся ей не поверят, но когда по залу прокатился смех, он понял, каким образом может спасти её и клуб, каким образом может их всех освободить.

Сколько раз она ему говорила?

Люди верят в то, во что хотят верить.

И ни один из присутствующих мужчин не хотел верить, что Чейз - женщина.

Он подошёл к ближайшему столу для игры в фарон, залез на него и повернулся.

– Я не заплачу, пока ты не представишь доказательства, Анна, – непринуждённо проговорил Дункан. Он оглядел комнату. – Никто больше не хочет сделать заявление? Повторюсь, здесь и сейчас в этом славном творении Чейза. Пять тысяч фунтов за его личность. Я выплачу награду сегодня же вечером.

Он замолчал, молясь про себя, чтобы хотя бы один из её деловых партнёров оказался достаточно умён и понял замысел Дункана.

Первым оказался Кросс, он забрался на рулетку.

– Подозреваю, ты не поверишь, что Чейз - это я, Уэст?

Дункан покачал головой.

– Не поверю.

– Или я? – спросил Темпл, стоя на столе для игры в двадцать одно на другом конце зала. Он наклонился и помог забраться жене. – Может быть, это герцогиня?

– Чейз - это я! – выкрикнула её светлость.

Зал взорвался от смеха.

Один за другим мужчины и женщины, обязанные Джорджиане, по всему залу провозглашали себя Чейзом. Охрана клуба, распорядитель боёв, Борн, крупье, горничные. Два лакея. Даже французский шеф-повар клуба услышал шум, вышел из кухни и, взобравшись на рулетку, объявил:

– La Chasse.

А потом к забаве присоединились люди, которые с ней не были знакомы лично. Они просто хотели стать частью всеобщего веселья.

Каждый раз, когда кто-то твёрдо заявлял: "Чейз - это я", игроки начинали смеяться, а Чейз превращался в миф. В легенду.

Одного-единственного Чейза просто не могло существовать, если все заявляли, будто именно они являются тем загадочным человеком, который свысока следит за происходящим из своих покоев позади витражного стекла.

Дункан посмотрел на Джорджиану, которая не веря своим глазам наблюдала за тем, как её мир встаёт на её защиту. Без колебаний.

Она встретилась с ним взглядом, и он увидел, что у неё на глазах выступили слёзы. Ему хотелось перелезть через столы, добраться до Джорджианы и сказать, как сильно её любят. Сказать ей, какая она замечательная.

– Нет! – взревел Тремли. Обернувшись, Дункан увидел, что тот пытается пробраться к нему. – Это неправда! – пронзительно и гнусаво прокричал Тремли, вскарабкиваясь на другой стол. – Ты со своей шлюхой разыгрываете весь этот фарс, чтобы скрыть твои грешки.

Гневная тирада графа заставила весь зал замолчать.

Сердце Дункана бешено заколотилось, когда Тремли повернулся к собравшимся.

– Спросите себя, кто этот человек, который руководит вашими любимыми газетами? Откуда он взялся? Как он поднялся?

Дункан посмотрел на Джорджиану, поймав её испуганный взгляд, и понял что это конец, Тремли раскроет все его секреты, и Дункан всё потеряет.

Но, как ни странно, пока он ждал неизбежного, его волновало только то, что Джорджиане ничего не угрожает.

Тремли задал последний вопрос:

– Как его зовут?

Слова графа эхом разнеслись по залу.

Дункан не отводил взгляда от Джорджианы, готовый к тому, что последует дальше, и поэтому видел её лицо, когда она ответила. Алые губы изогнулись в дерзкой улыбке, которая не коснулась глаз.

Полных страха.

– Только не говорите, что его зовут Чейз, милорд.

Этим единственным, остроумным замечанием его гениальная любимая женщина заставила рассмеяться всё казино. Она спасла Дункана. Точно так же, как он спас её. Но об этом не знал никто, кроме их двоих.

Всеобщее веселье вывело Тремли из себя, он засунул руку в карман пиджака, достал пистолет и направил его на Уэста.

– Я покончу с тобой.

Веселье сменилось потрясением.

Джорджиана могла думать только о Дункане.

Она спасала его не для того, чтобы через минуту потерять. Джорджиана посмотрела на Борна и Темпла, которые направлялись к месту, где стоял Тремли, но они находились ещё слишком далеко, а в клубе было чересчур много народа. Им не успеть вовремя.

Дункан поднял руки вверх.

– Милорд, – проговорил он. – Вы этого не хотите.

Тремли рассмеялся.

– Я хочу этого, как ничего другого. Как ты смеешь думать, что можешь использовать мои грехи против меня? Неужели ты не знаешь, кто я?

– Я знаю, кто вы, – ответил Дункан. – Как и многие другие. Все присутствующие. И если вы меня убьёте, то все и об этом узнают тоже.

– Но им будет плевать.

– А я так не думаю, – объявила Джорджиана, поразившись, что ей удалось скрыть в голосе страх. Она боялась до потери сознания, что Тремли выстрелит.

Боялась, что потеряет Дункана прежде, чем успеет сказать ему, как сильно его любит. Боялась, что придётся жить без него.

Тремли направил пистолет на Джорджиану. Угроза Дункану миновала. Никогда в жизни она не испытывала такого облегчения.

– Им абсолютно точно будет плевать, если я убью тебя.

– Нет! – на весь зал яростно прокричал Дункана, краем глаза Джорджиана увидела, как он несётся к графу, перепрыгивая со стола на стол.

Она сосредоточилась на пистолете, гадая, хватит ли у Тремли смелости нажать на курок. Интересно, кто позаботится о Кэролайн, если Джорджиану убьют?

Кто будет любить Дункана?

Жаль, что у неё не хватило смелости признаться ему в любви. Всего лишь раз.

– Скажите мне, милорд, – раздался яростный возглас рядом с Джорджианой, она обернулась и увидела женщину в маске, стоящую на столе позади Дункана. – Кому не будет плевать, если я убью вас, предательский ублюдок?

Леди Тремли.

Джорджиана догадалась об этом за долю секунды до того, как Дункан прыгнул на Тремли и повалил его на пол, а в зале раздался выстрел.

Сердце Джорджианы ушло в пятки, она мгновенно бросилась к Дункану и Тремли.

Толпа обезумела, люди с криками кинулись врассыпную, едва не топча друг друга, торопясь убраться подальше от оружия и места убийства. Джорджиана не смогла сразу отыскать Дункана, из-за дыма от выстрела и давки она никак не могла его разглядеть..

Она перепрыгнула с рулетки на стол для игры в фараон, с него на другой для игры в двадцать одно, потом на другой для игры в кости, направляясь к тому месту, где несколько минут назад стоял Дункан.

Молясь, чтобы он оказался жив.

Когда Джорджиана, наконец, его отыскала, он лежал на полу с закрытыми глазами. Она спрыгнула рядом, выкрикивая его имя.

– Нет... – прошептала она, положив руки ему на грудь и расстёгивая пуговицы. – Нет, нет, нет, – повторяла Джорджиана, просовывая ладони по пиджак, раздвигая в стороны лацканы в поисках крови или раны. Чего угодно.

Дункан поймал её руку.

– Остановись.

У Джорджианы перехватило дыхание.

– Ты жив.

Он открыл глаза.

– Жив.

Она разрыдалась.

– Любовь моя, – проговорил Дункан, садясь и притягивая Джорджиану к себе. – Нет. Не плачь. – Он поцеловал её в висок. – Господи, – прошептал Дункан, прижимаясь губами к её волосам. – Ты была великолепна. Ты спасла меня, моя несравненная, драгоценная любовь.

– Я думала, ты умер, – проговорила Джорджиана.

Он покачал головой.

– Нет. – Дункан кинул взгляд на неподвижное тело Тремли рядом. – Леди оказалась отличным стрелком.

Тремли был мёртв.

Дункан одёрнул пиджак, пошарил по карманам и оглядел вокруг пол.

– Что? – спросила она.

Он наклонился, подняв что-то с ковра.

– В своём отчаянном стремлении ко мне прикоснуться ты чуть не потеряла моё бесценное сокровище. – Дункан выпрямился, помахав пёрышком.

Её пёрышком.

Тем самым, которое он вытащил из её причёски в тот вечер, когда они впервые встретились как Джорджиана и Уэст на балу у Уортингтонов.

Увидев, как он убрал перо в нагрудный карман, Джорджиана снова расплакалась. Он смахнул слёзы с её щек.

– Не плачь, дорогая. Я жив-здоров. Рядом с тобой.

Надолго ли?

– Я думала, он тебя убьёт, – проговорила она, ненавидя то, как дрожит её голос, как холодеет и трепещет тело после пережитого. – Я думала, что потеряю тебя.

– Он не убил меня. И ты никогда меня не потеряешь. Мне никто не нужен, кроме тебя. Так будет всегда, – пообещал Дункан.

Она любила его. И должна ему в этом признаться.

Но Дункан указал на леди Тремли.

– Она его убила. Возможно, мы можем помочь ей спастись от виселицы.

Да, это было во власти Джорджианы.

Она поднялась на ноги, и в комнате воцарилась полная тишина, всех присутствующих ошеломили события сегодняшнего вечера, как и леди Тремли, которая была совершенно потрясена тем фактом, что убила собственного мужа.

И это было убийство. Тело лорда Тремли уже похолодело, владельцы "Падшего ангела" переглянулись. Граф заслуживал смерти, как никто другой.

Джорджиана в тишине оглядела комнату, наконец, решив взять ситуацию в свои руки. Она вернулась и вновь залезла на свой стол.

– Мне не нужно напоминать никому из вас, что мы храним ваши секреты.

Темпл догадался, о чём она говорит, и тоже залез на стол.

– Если за пределы этих стен просочится хоть одно слово...

Борн тоже поднялся.

– Хотя собственно, что сегодня произошло...

– Очевидно, самозащита, – сказала Джорджиана.

– И спасение двух совершенно невинных людей от гибели, – присоединяясь к ней, заметил Дункан.

– Но если бы что-то и произошло, а информация об этом покинула бы эти стены, все ваши секреты... – проговорил Кросс с другого конца зала.

– Произошло с мужчиной, – вставила Джорджиана.

Дункан взобрался рядом с ней на стол.

– Ваши секреты появились бы на страницах моих газет.

В зале повисла тишина, пока члены "Падшего ангела" вспомнили, зачем они вступили в клуб, оплатив взносы своими секретами.

Конечно же, ради игры.

И игра тут же продолжилась.

Джорджиана и Дункан слезли со стола, отошли в сторону, остановились и улыбнулись друг другу.

Тремли был мёртв. А Дункан жив.

Жив и свободен. Теперь он мог не опасаться за будущее.

Его тайны умерли вместе с человеком, который ему угрожал.

Дункан наклонился и прошептал ей на ухо:

– Из нас вышла прекрасная команда, любимая.

Это было правдой.

Они идеально подходили друг другу.

Она глубоко вздохнула, внутри Джорджиану всё ещё трясло от страха.

– Я думала, он убьёт тебя, – повторила она. – И я не успею сказать тебе, что...

Его глаза довольно сверкнули, но почти сразу же в них отразилась грусть.

– Не надо, – прошептал он, прижимаясь губами к её виску. – Не говори, что любишь меня. Иначе, когда ты уйдёшь, я не уверен, что смогу это вынести.

Когда она уйдёт.

Всё, что случилось сегодня с Анной и Чейзом... никак не повлияет на Джорджиану. Завтра ей всё равно потребуется респектабельный жених.

Завтра ей всё равно придётся думать о Кэролайн.

О титуле. О добропорядочности. Чейз, Анна и Уэст были спасены. Но скандальная репутация Джорджианы никуда не делась.

Она постаралась не обращать внимание на боль в груди, которая пришла с осознанием того, что он прав. Сегодняшние события не имеют значения.

Сегодня всё изменилось. Но в то же время всё осталось по-прежнему. 

Глава 22

Два дня спустя Джорджиана проснулась в своей постели в доме брата. Её встретили аромат цветов и личико дочери.

И глубокая, неослабевающая печаль, которая охватила её в тот самый момент, когда Дункан Уэст покинул "Падший ангел".

Казалось, она никогда не уйдёт.

– Кое-что случилось, – сообщила Кэролайн, стоя у кровати. – И я думаю, ты должна об этом знать.

Много всего случилось. Клуб был спасён. Тайнам Чейза ничего не угрожало. Предатель лишился жизни, а его жена уже находилась на пути в Йоркшир,чтобы начать новую жизнь.

А Джорджиана познала любовь, хотя ей и пришлось от неё отказаться.

Но вряд ли Кэролайн имела в виду что-то из этого.

Джорджиана села и подвинулась, освобождая место для Кэролайн, но та отказалась залезть в постель, что было совсем на неё не похоже.

– Что случилось? – Она протянула руку, чтобы коснуться розы, небрежно воткнутой в причёску дочери. – Откуда цветок?

Зелёные глаза Кэролайн расширились от волнения, она тоже прикоснулась к бутону.

– Тебе прислали цветы. Очень много цветов. – Она взяла Джорджиану за руку. – Пойдём. Ты должна их увидеть.

Джорджиана оделась из соображений удобства, натянув бриджи, укороченный корсет и тонкую льняную рубашку, а затем вместе с Кэролайн спустилась вниз в столовую, где её ждала дюжина букетов.

Две дюжины. Если не больше.

Розы, пионы, тюльпаны и гиацинты разных форм и размеров. У Джорджианы перехватило дыхание, и на мгновение ей подумалось, что они могут быть от Дункана.

Но затем её взгляд остановился на фигуре в виде лошади из белых роз. Джорджиана выгнула бровь.

– Что ещё произошло?

Кэролайн улыбнулась, напомнив кошку, которая отведала сливок.

– Появилась ещё одна карикатура. – Она взяла газету рядом с тарелкой Джорджианы. – На этот раз хорошая.

Джорджиану охватили опасения. Неужели карикатура может быть "хорошей"?

Но она ошиблась.

На первой полосе "Новостей Лондона" красовался казалось бы знакомый рисунок. Высоко на лошади восседала женщина с развивающимися волосами в роскошном одеянии, достойном королевы. Чуть позади была изображена улыбающаяся девочка в красивом платье на своём собственном скакуне.

Но если на прошлой карикатуре Джорджиана и Кэролайн страдали от презрения семьи и знакомых, то на этой их окружали мужчины и женщины, преклонившие колено, они отдавали клятву верности всадницам, будто те действительно были королевами.

Подпись гласила: “Прекрасные дамы на белых лошадях завоёвывают сердца Лондона".

Большинство окружающих были мужчины, некоторые в форме, другие в официальных костюмах. Но внимание Джорджианы привлёк один мужчина на переднем плане. Если бы она не узнала его по прямому носу и светлым волосам, то догадалась бы, кто он по пёрышку, торчавшему из кармана пиджака.

Тому самому, которое он выдернул из её причёски.

Которое он отыскал после того, как его чуть не застрелили в "Падшем ангеле".

Это была очень хорошая карикатура.

– Я думаю, это мы, – с гордостью заявила Кэролайн.

– Думаю, ты права.

– Хотя я не совсем понимаю, почему я держу кошку.

На глаза Джорджианы навернулись слёзы, когда она вспомнила тот день, когда они гуляли в Гайд-парке и она рассказала Дункану, что хочет, чтобы у Кэролайн была нормальная жизнь.

– Потому что у девочек должны быть кошки.

Кэролайн моргнула.

– Ладно. Видимо поэтому нам доставили фигуру лошади из белых роз. Хотя, мне кажется, это уже чересчур.

Джорджиана усмехнулась, стараясь не расплакаться.

– Наверное, да.

Она так и не смогла сдержать чёртовы слёзы.

– Красивая картинка, правда? – Кэролайн посмотрела на Джорджиану. И заметила её состояние. – Мама?

Джорджиана смахнула слёзы со щёк и постаралась рассмеяться.

– Глупо, конечно, – сказала она, глубоко вздохнув. – Но это очень любезно со стороны мистера Уэста.

Кэролайн задумчиво прищурилась.

– Думаешь, мистер Уэст её прислал?

Джорджиана не сомневалась. Но дочери сказала:

– Газета же принадлежит ему. – Она посмотрела на Кэролайн, у которой из волос выпала роза. Джорджиана наклонилась и поцеловала дочь в макушку, напоминая себе, что живёт ради этой девочки. Ради её будущего. – Посмотрим, кто прислал все эти цветы?

Кэролайн собрала все карточки, пришедшие вместе с цветами, а Джорджиана ещё раз провела пальцами по карикатуре, обвела плечо Дункана, линию его рукава. Он поместил себя.

Даже отказавшись от неё, даже одарив всем тем, чего, как ей казалось, она хотела с самого начала, он почтил её своей любовью.

Вот только сейчас Джорджиана ничего из этого не хотела.

Кэролайн вернулась с карточками, и они принялись их просматривать. Каждый отправитель казался добропорядочнее предыдущего. Герои войны. Аристократы. Джентльмены.

Но газетчика среди них не было.

Джорджиана лихорадочно перебирала стопку посланий, надеясь, что один из букетов прислал Уэст. Надеясь, что он не оставил её навсегда. Но зная, что так оно и есть.

"Не говори, что любишь меня. Иначе, когда ты уйдёшь, я не уверен, что смогу это вынести".

Надо было ему сразу сказать. С самого начала. С того самого момента, как она его полюбила. Джорджиана должна была признаться ему в своих чувствах. Сказать, что если бы могла сама выбирать себе жизнь, будущее, мир... Дункан бы обязательно в них присутствовал.

В дверь постучали, а затем в столовую вошёл дворецкий брата.

– Миледи? – Обращение прозвучало, как всегда, с лёгким осуждением. Обычно чопорного дворецкого не заботил её выбор бриджей вместо юбок, когда она находилась дома. Но раньше никто и никогда её не навещал.

Она с надеждой повернулась к слуге. Возможно, от Дункана пришло ещё одно послание?

– Да?

– К вам посетитель.

Неужели он пришёл.

Она выскочила из столовой, отчаянно желая его увидеть вновь. Прошествовав к парадному входу Джорджиана встретила там мужчину со шляпой в руке и остановилась.

Это был не Дункан.

К ней повернулся виконт Лэнгли, в чьих глазах читалось удивление.

– О, – выпалила Джорджиана.

– В самом деле, – приветливо проговорил он.

Дворецкий откашлялся.

– Полагается дождаться, пока гостя проводят в приёмную.

Она посмотрела на слугу.

– Я приму виконта здесь.

Дворецкий был явно недоволен, но молча ушёл. Она снова обратила внимание на Лэнгли.

– Милорд, – поприветствовала Джорджиана, слегка присев в реверансе.

Он зачарованно наблюдал за её действиями.

– Знаете, – сказал виконт, – я никогда не видел, чтобы женщина делала реверанс в брюках. Это выглядит несколько нелепо.

Она провела ладонями по бёдрам и слегка улыбнулась.

– В них удобнее. Я не ожидала...

– Смею заметить, – он поднял руку, в которой держал газету, – ожидать следовало. О вас говорит весь высший свет. Предполагаю, что я просто первый из многочисленной вереницы посетителей.

Она встретилась с ним взглядом.

– Я не уверена, что хочу иметь отношение к высшему обществу.

– Поздно. Мы не могли не принять вас в наши ряды после того, как вы две недели не сходили со страниц наших любимых газет.

Джорджиана сделала паузу.

– Тогда я полагаю, мне стоит воскликнуть: "Ура!"

– Действительно, стоит. – Лэнгли рассмеялся. – Мы с вами никогда не придерживались официальных церемоний.

Она покачала головой.

– Нет, милорд.

Он улыбнулся. Затем наклонился.

– Раз так, а на вас сейчас бриджи, я думаю, мы можем обойтись без формальностей.

Джорджиана улыбнулась.

– Согласна.

– Я пришёл просить вашей руки.

Её лицо вытянулось. Она ничего не могла с собой поделать. Конечно, Джорджиана хотела получить от него предложение руки и сердца с самого начала. Он прошёл тщательный отбор, в нём безукоризненно сочетались бедность и благородное происхождение.

Но сейчас ей вдруг захотелось гораздо, гораздо большего. Джорджиана хотела получить в браке партнёрские отношения, доверие и преданность. И любовь.

И страсть.

Она хотела Дункана Уэста.

– Вижу, вы не в восторге от моего предложения, – заметил виконт.

– Дело не в этом, – сказала она, из её глаз снова хлынули непрошенные слёзы.

Джорджиана резко их смахнула. Что, чёрт возьми, с ней случилось за последние сорок восемь часов?

Он улыбнулся.

– Мне говорили, что некоторые женщины плачут, когда им делают предложение. Но ведь обычно от счастья? Поскольку я не женщина и не специалист по брачным предложениям... – Лэнгли замолчал.

Джорджиана рассмеялась.

– Уверяю вас, милорд, я тоже не специалист по брачным предложениям. Именно поэтому мы и оказались в столь затруднительном положении.

Они долго стояли молча, прежде чем он развёл руками, указывая на мраморный пол.

– Тогда, может быть, мне встать на одно колено?

Она покачала головой.

– О, лучше не стоит, – Джорджиана сделала паузу. – Мне очень жаль. Я всё испортила.

– Знаете, я так не думаю, – мягко сказал он, подходя к ней. – Мне кажется, вы просто не хотите, чтобы предложение вам делал я.

– Неправда, – солгала она, представляя на его месте другого мужчину, более высокого ростом, с более светлой шевелюрой, более совершенного.

– А я думаю - правда. Вы хотели бы видеть на моём месте другого человека. Абсолютно другого. Без титула. Но блистательного. – Её взгляд метнулся к Лэнгли. Как он узнал? Виконт покачнулся на пятках. – Чего я не могу понять, так это почему вы решили утешиться мной, когда можете заполучить в мужья его.

В самом деле. Она всё портила.

– Брак с вами не будет "утешением", милорд.

Он улыбнулся.

– Конечно, будет. Я же не Дункан Уэст.

Ложь или притворное невежество не годятся. Этого человек заслуживал уважения.

– Откуда вы узнали?

– Мы члены одного клуба. Он подошёл ко мне и попросил на вас жениться. – Джорджиана отвела взгляд, но не могла перестать слушать, даже если бы попыталась. – Нахваливал ваши качества. Обещал, что мне очень с вами повезёт. И я согласился. В конце концов, мы оба с вами знаем, что женимся по расчёту. Крепкие браки были основаны и на меньшем. – Она снова посмотрела на него. – А потом произошло самое странное.

– Что произошло? – спросила Джорджиана, цепляясь за его слова и отчаянно желая услышать продолжение.

– Я увидел, как сильно вы его любите.

Джорджиана насторожилась.

– Не понимаю, о чём вы?

– Не волнуйтесь. У всех нас есть секреты. А если учесть, чем вы занимаетесь, когда не носите брюки, то мои вы знаете прекрасно.

Было время, когда Джорджиана непременно ими бы воспользовалась. Она бы угрожала и манипулировала Лэнгли, пока не получила желаемое. Но Чейз больше не был таким безжалостным. И теперь у Джорджианы просто разрывалось сердце.

– И я знаю, как печально сознавать в глубине души, что ты никогда не получишь того, чего так отчаянно хочешь, – продолжил он.

На её глазах снова выступили слёзы.

– Чего вы хотите, миледи? – спросил он.

– Это не имеет значения, – едва слышно ответила она.

– Как раз этого я и не понимаю, – сказал он. – Почему вы отказываете себе в счастье?

– Всё не так однозначно, – попыталась объяснить Джорджиана. – Я не лишаю себя счастья. Я просто делаю всё возможное, чтобы моей дочери не пришлось от него отказываться. Хочу дать ей возможность иметь всё, чего бы она ни пожелала.

На безупречном лице Лэнгли отразилось понимание, но прежде чем виконт успел ответить, послышался детский голосок:

– Тогда почему бы не спросить, чего хочу я?

Джорджиана резко повернулась к Кэролайн, которая с серьёзным видом стояла в дверях столовой.

– Давай, – повторила дочь, – спроси.

– Кэролайн... – начала она.

Дочь переступила через порог и направилась к ней.

– Всю мою жизнь ты принимала решения за меня.

– Тебе всего девять лет, – заметила Джорджиана.

Кэролайн нахмурилась.

– Девять лет и три месяца, – поправила она и продолжила: – Ты отправила меня жить в Йоркшир, потом привезла сюда, в Лондон. Наняла лучших гувернанток, навязала компаньонок. – Дочь сделала паузу. – Купила мне красивые платья и потрясающие книги. Но ты ни разу не спросила меня, чего я хочу.

Джорджиана кивнула, вспомнив своё детство, её постоянно баловали, давали всё, чего только можно пожелать, но никогда не предлагали выбор. И поэтому при первой же возможности она бросилась в омут с головой.

– И чего же ты хочешь?

– Ну, – проговорила Кэролайн, подходя ближе. – Поскольку я хотела бы выйти замуж по любви, когда вырасту, то и от тебя хочу того же. – Она повернулась к Лэнгли. – Не обижайтесь, милорд, я уверена, что вы очень хороший.

Он с улыбкой склонил голову.

– Нисколько не обижаюсь.

Кэролайн снова обратилась к Джорджиане:

– Всю мою жизнь ты доказывала мне, что мы не можем позволить обществу диктовать нам условия. Что мы не можем позволить другим решать за нас. Ты выбрала для нас другой путь. Ты знала, что нам будет непросто. Что над нами будут смеяться, и нас не примут. – Она покачала головой. – Что мне думать, если ты выйдешь замуж за того, кого не любишь? Ради титула и приличий, которых я не хочу? Меня окружают женщины, которые выбрали свой собственный путь, ты правда думаешь, что выбираешь правильный для меня?

– Я думаю, что выбираю самый простой путь, любовь моя. Я хочу, чтобы тебе было легко идти по жизни, – проговорила Джорджиана.

Кэролайн закатила глаза.

– Прости меня, мама, но, по-моему, это звучит ужасно скучно.

Лэнгли рассмеялся.

– Простите, – извинился он, когда мать и дочь на него посмотрели, – но она права. Звучит, и правда, ужасно скучно.

Бог свидетель, они были правы.

И всё же.

– Но если ты влюбишься в аристократа, тогда ты точно будешь нуждаться в респектабельности, которую может обеспечить только титул.

– Если я влюблюсь в аристократа, разве не он сам обеспечит меня необходимым титулом? – Устами младенца глаголет истина.

Джорджиана встретила серьёзный взгляд дочери.

– Откуда ты у меня такая умная?

Кэролайн улыбнулась.

– От тебя. – Она подняла стопку карточек, которые принесли с утренними цветами. – Ты хочешь выйти замуж за кого-нибудь из этих мужчин?

Джорджиана покачала головой.

– Нет.

Кэролайн кивнула в сторону Лэнгли.

– А за него хочешь? Прошу прощения, милорд.

Он отмахнулся от этих слов.

– Я получаю безмерное удовольствие. – Виконт повернулся к Джорджиане. – Хотите выйти за меня замуж?

Джорджиана рассмеялась.

– Нет. Мне очень жаль, милорд.

Он пожал плечами.

– Я не принимаю это на свой счёт. Я ведь тоже не особо хочу на вас жениться.

– Мама, – тихо спросила Кэролайн. – Есть кто-то, за кого ты хочешь выйти замуж?

Конечно, есть. В доме на другом конце Лондона жил мужчина, за которого она отчаянно хотела выйти замуж. Которого безумно любила.

Джорджиана подумала о карикатуре, о стоящем на коленях Дункане, у которого торчало из кармана её пёрышко. У Джорджианы перехватило дыхание.

– Да, – тихо призналась она. – Есть мужчина, за которого я очень хочу выйти замуж.

– А он сделает тебя счастливой?

Джорджиана кивнула.

– Сделает. Я в этом просто уверена.

На лице Кэролайн вновь появилась улыбка.

– Тебе не кажется, что ты должна подать пример дочери? И стать счастливой?

Джорджиана решила, что это очень хорошая идея.

Похоже, девятилетние дети были очень разумными.


С тех пор, как Дункан оставил Джорджиану, он провёл столько времени в бассейне, что, наверное, уже переплыл целый океан.

Дункан постоянно думал о том, чтобы пойти к ней, выкрасть из постели и раствориться в ночи. Когда ему хотелось посадить Джорджиану под замок и держать взаперти, пока она не поймёт, насколько её план дурацкий, заниматься с ней любовью, пока она не осознает, что Дункан - тот самый мужчина, за которого она должна выйти замуж, и пошли к чёрту все приличия, скандалы и проклятые аристократы, он отправлялся плавать.

До встречи с Джорджианой он находил здесь утешение и получал огромное удовольствие, теперь же они были потеряны для него навсегда. Теперь каждый дюйм бассейна напоминал ему о ней, о том, как она гордо предстала перед ним во всей красе в ту ночь. Проходя по периметру, он представлял, как она стоит у камина; проплывая круг и касаясь бортика, он представлял, как её ноги болтаются в воде; заворачиваясь в полотенце и направляясь в спальню, он чувствовал прикосновение её мягкой соблазнительной кожи; поднимая глаза к стеклянному куполу, он видел её улыбку.

И повсюду он чувствовал, как ему её не хватает.

Он коснулся бортика бассейна, развернулся и поплыл в другую сторону.

В течение двух дней он, не переставая, плавал, надеясь измотать себя и не думать о ней. Он останавливался лишь для того, чтобы поесть и поспать, но, когда закрывал глаза, видел только Джорджиану. Одну её.

Постоянно.

Господи.

Дюжину раз он порывался пойти к ней, но не знал, что сказать. Сотни раз он сочинял маленькие речи, придумывал красивые слова, чтобы убедить её в том, что она не права. Что она должна выбрать его, а весь остальной мир может идти к чертям.

Дункан тысячу раз пожалел, что не дал ей возможности признаться ему в любви. Он должен был позволить ей произнести эти слова.

Он мог бы найти в них покой.

Мог бы найти.

Но, скорее всего, он проигрывал бы их у себя в голове снова и снова, пока не возненавидел.

Так что, возможно, это и к лучшему.

Он продолжал рассекать воду, пока его плечи не начали болеть. Закрыв глаза, он на ощупь дотронулся до бортика и решил, что пора заканчивать плавать в надежде, что этого должно хватить. Дункан откинул голову назад и в последний раз ощутил, как вода струится по его лицу и волосам, прежде чем выйти из бассейна.

Он открыл глаза и увидел в футе от себя пару коричневых сапог. С бешено грохочущим сердцем в груди Дункан поднял взгляд.

Джорджиана.

Она пристально смотрела на него серьёзным взглядом.

– Могу я сказать сейчас?

– Как ты сюда попала?

– Меня привёз Лэнгли, – ответила она, прежде чем повторить: – Могу я сказать сейчас?

– Что сказать?

Она опустилась на колени, потом упёрлась руками в пол, придвигаясь ближе.

– Могу я сказать, что люблю тебя?

Дункан положил ладонь на её шею сзади и притянул к себе.

– Нет, не можешь, – ответил он, его сердце едва не выпрыгивало из груди. – Если только не собираешься повторять эти слова каждый день. Всегда.

Она улыбнулась.

– Это будет зависеть от тебя.

Он посмотрел ей в глаза, стараясь понять, что она имеет в виду. Стараясь не надеяться, что понял её правильно.

– Джорджиана... – прошептал Дункан, наслаждаясь её именем на своих губах.

– Видишь ли, я не смогу повторять их каждый день, если мы будет в разлуке. – Её голос дрогнул, и ему отчаянно захотелось обнять Джорджиану. – Так что, если ты согласен принять меня...

– Нет.

Он вынырнул из бассейна, оборвав её на полуслове. Джорджиана ахнула, когда вода хлынула на кафельную плитку у края бассейна, намочив её брюки и, без сомнения, испортив сапоги.

Он встал на колени рядом с Джорджианой, повернув её к себе лицом.

– Ты крадёшь мои слова. – Дункан взял её руки в свои. – Скажи ещё раз.

Она встретилась с ним взглядом, и у него перехватило дыхание, когда он прочёл правду в этих прекрасных янтарных глазах.

– Я люблю тебя.

– Безродного мерзавца, коим я являюсь?

– Повесу. Плута. Как тебе больше нравится.

– Мне нравишься ты.

Джорджиана улыбнулась.

– Надеюсь, я тебе не только нравлюсь.

– Ты же знаешь, что нет, – прошептал он, притягивая её ближе к себе. – Ты же знаешь, что я люблю тебя. С того самого момента, как увидел тебя на том тёмном балконе, где ты защищала себя и тех, кого любишь. Я хотел стать одним из тех людей.

Она обхватила ладонями его лицо.

– Я люблю тебя.

– Повтори ещё раз, – попросил он, впиваясь в её губы долгим и медленным поцелуем, пока они оба не начали задыхаться.

– Я не могу повторить, когда ты меня целуешь, – запротестовала она.

– Тогда прибереги слова, – сказал Дункан, снова прижимаясь к её губам. – Скажи их, когда я закончу. – Он продолжил одаривать Джорджиану глубокими пьянящими поцелуями, и каждый раз, когда Дункан отрывался от её рта, она шептала: – Я люблю тебя.

Снова и снова эти слова эхом отдавались вокруг, согревая его душу, пока, наконец, Дункан не отстранился и не сказал:

– Выходи за меня. Выбери меня.

– Я выйду, – пообещала она, – я выбираю тебя.

– Когда?

– Сегодня. Завтра. На следующей неделе. Вечно.

Он встал, подняв её на руки.

– Вечно, – сказал Дункан. – Я выбираю вечность.

Так и случилось. 

Эпилог

Год спустя.

"Падший ангел".


Джорджиана стояла в комнатах, отведённых владельцам "Падшего ангела", и осматривала зал внизу. Казино кишело игроками, её взгляд упал на вращающееся в красно-чёрном вихре колесо рулетки. Когда оно замедлило ход, над ним склонилось полдюжины мужчин.

– Красное, – прошептала она.

Выпало красное, мужчина за столом радостно вскинул руки. Он победил. А победа в рулетке считалась настоящим триумфом.

Его величество случай.

Она построила свою империю, опираясь на удачу и судьбу, на везение и фортуну. Жизнь преподала Джорджиане удивительные уроки лжи, правды, мести и скандала. Но каждый раз, когда начинало вращаться колесо рулетки, у неё перехватывало дыхание.

Дверь открылась. Не оборачиваясь, Джорджиана сразу же догадалась, кто вошёл, в воздухе что-то изменилось, и у неё участилось дыхание. Дункан обнял Джорджиану сзади сильными руками и проследил за её взглядом.

– В казино дюжина игр, – прошептал он ей на ухо. – Но ты всегда выбираешь рулетку. Почему?

– Это единственная игра, которая зависит от случая, – ответила она. – Итог нельзя просчитать. Помимо всего прочего, риск уже сам по себе является наградой. – Она развернулась в объятиях мужа и обвила руками его шею. – Как в жизни - мы вращаем колесо и...

Он одарил Джорджиану долгим и глубоким поцелуем, положив руки на её талию и притянув к себе.

Когда Дункан отстранился, она вздохнула.

– И иногда мы получаем достойную награду.

Его руки скользнули к её большому животу, где рос их ребёнок.

– Иногда получаем, – согласился он. – Хотя я частенько задумываюсь о том, что мне слишком повезло, и скоро это закончится.

– На твою долю выпало достаточно испытаний. Я не желаю, чтобы удача когда-нибудь от тебя отворачивалась.

Он выгнул бровь.

– В твоей власти отдавать приказы судьбе?

Джорджиана усмехнулась.

– В те дни, когда не везёт, приходится полагаться на что-то ещё.

Он ещё раз её поцеловал и развернул к витражному окну. Они долго следили за раздачей карт, бросанием костей и играющими мужчинами, прежде чем Джорджиана потянулась, пытаясь облегчить боль в спине.

– Ты обещала мне больше спать, – сказал Дункан. Он положил руки ей на поясницу и начал растирать, пытаясь унять боль, которая не покидала Джорджиану с приближением родов. – Ты не должна была сегодня приходить.

Она удивлённо посмотрела на мужа.

– Ты же не думал, что я пропущу игру, – проговорила Джорджиана. – Она вполне может оказаться для меня последней. Ребёнок появится уже очень скоро.

– Не так уж и скоро, – ответил Дункан. – Я не позволял себе мечтать о детях, боясь испортить им жизнь.

– Когда он родится, ты ещё об этом пожалеешь, – поддразнила она, снова переводя взгляд на зал. – Он будет постоянно кричать и визжать.

– Когда она родится, я буду мечтать лишь о том, чтобы малышка всегда находилась рядом, – поклялся он. – Как и её мать, и сестра.

Джорджиана улыбнулась.

– Твои преданные поклонники.

– Мне на ум приходят вещи похуже, – сказал он, обнимая Джорджиану, которая к нему прильнула. Его рука скользнула вниз по её животу к бедру, пальцы собрали юбки и задрали их, обнажив ноги до колен.

– Я всегда обожал твои бриджи, любовь моя, но юбки, наверное, лучшее, что случилось с тобой за время беременности. – Его пальцы коснулись нагого бедра, Джорджиана чуть развела ноги, позволяя его руке подняться выше и дотронуться до местечка, которое уже изнемогало от желания.

– Нельзя, – ахнула она, прильнув в его надёжные объятия. – Они уже на подходе.

Он разочарованно вздохнул.

– Ты тоже могла быть уже на подходе к...

Она рассмеялась. Дверь снова открылась, и Дункан отпустил юбки, прижавшись горячим поцелуем к шее Джорджианы. Прикусив мочку её уха, он пообещал:

– Сегодня ночью.

Зардевшись, она повернулась к партнёрам.

Борн усадил жену за карточный стол и, посмотрев на Джорджиану, многозначительно выгнул бровь. Направившись к буфету, чтобы налить себе виски, он поздоровался:

– Добрый вечер, миссис Уэст.

Как и всегда, обращение согрело ей душу. Она могла сохранить за собой титул учтивости “леди”. Это было её право как дочери герцога, но не захотела. Каждый раз, когда кто-то называл её миссис Уэст, Джорджиана вспоминала о мужчине, за которого вышла замуж. И семье из троих человек, которую они создали, а скоро их станет четверо.

Объединив усилия, Джорджиана и Дункан Уэст царили в лондонских бальных залах. Газетный магнат и его блестящая, искусная невеста. Они всё ещё считались скандальной парой, но аристократы не брезговали с ними отобедать, наслаждаясь их компанией.

Когда они не присутствовали на званых обедах по всей Британии, Джорджиана продолжала управлять клубом в лице Чейза. Анна, напротив, покинула стены казино вскоре после свадьбы Дункана и Джорджианы. А конкретно после одного опасного вечера, закончившегося вызовом врача члену клуба, на которого напал Дункан из-за слишком развязного поведения с Анной.

И слава богу, потому что им было неимоверно сложно держаться друг от друга на расстоянии. Всё равно скоро бы кто-то сложил два и два, связав двух любимых женщин Дункана.

Пиппа и Кросс тоже заняли свои места за столом, Кросс достал колоду карт и положил её перед собой, а Пиппа повернулась, чтобы взглянуть на Джорджиану. Она моргнула.

– С каждой минутой ты становишься всё больше и больше.

– Пиппа! – воскликнула леди Борн. – Ты великолепно выглядишь, Джорджиана.

– Я же не сказала, что она не великолепна, – сказала Пиппа сестре, прежде чем снова обратиться к Джорджиане. – Я лишь констатировала факт, что ты растёшь на глазах. Вдруг у вас родятся близнецы.

– Что ты знаешь о близнецах? – спросила герцогиня Ламонт входя в комнату, следом за ней шёл Темпл, обсуждая с Азриэлом чьё-то досье.

– Я помогла родиться нескольким, – заявила Пиппа.

– Неужели? – удивился Дункан, пододвигая стул и помогая Джорджиане сесть. – Полезная информация на тот случай, если нам понадобится твоя помощь.

– Вы не уточнили, были ли это человеческие детёныши, – предупредил Кросс.

– Я много раз помогала родиться щенкам, – сказала в свою защиту Пиппа. – И у нас тобой есть двое собственных детей, если ты помнишь, муженёк.

– Да, но не близнецы. И слава богу.

– Согласен, – присоединился к разговору Борн, став теперь отцом троих детей. – Близнецы - плохая примета.

Дункан побледнел.

– Может, хватит обсуждать близнецов?

– Это не близнецы, – сказал Темпл, обойдя стол и протянув досье Джорджиане.

– Кто знает, – поддразнила она. – Пиппа говорит, что я стала огромной.

– Я не так сказала!

Джорджиана открыла папку и внимательно изучила её содержимое.

– Бедняжка, – сказала она, посмотрев на Темпла, – пора сменить гнев на милость.

– Кто? – спросил Дункан.

– Леди Мэри Эшхоллоу.

За столом послышались согласные возгласы, но высказался только Дункан:

– Ты решила закончить вершить месть?

– Она меня разозлила.

Он выгнул бровь.

– Она ещё ребёнок.

– Не такой уж и ребёнок раз выходит в свет уже третий сезон, – сказала Джорджиана. – И если тебя это утешит, она попадёт в книгу ставок как одна из блистающих леди сезона. Устраивает?

– Вполне. – Он наклонился и поцеловал её долгим поцелуем.

– Раз уж мы заговорили о книге ставок, я полагаю, Чейз задолжал мне сто фунтов, – вставил Кросс.

– За что? – с любопытством спросил Дункан.

– Год назад мы заключили глупое пари, – ответил Кросс.

– Кросс считал, что вы с Чейзом поженитесь, – объяснил Темпл. – А Чейз...

– Не считал, – закончил Борн.

– Майкл! – пожурила Пенелопа. – Очень не любезно с твоей стороны.

– Но это правда.

– А если бы остальные правдиво описали наше ухаживание? – спросила Пенелопа.

Вспомнив, что они с маркизой поженились после ночного похищения в деревне, Борн соизволил замолчать.

Улыбнувшись, Дункан посмотрел на Джорджиану.

– Похоже, вы проиграли пари, миледи.

Как и в течение всего года, почётное обращение вызывало в ней прилив желания.

– Не похоже на проигрыш.

Он ухмыльнулся.

– Не правда ли?

– Раз уж мы заговорили о потенциальных мужьях Чейза, самое время обсудить Лэнгли, он попросил нас сделать очередные инвестиции, – добавил Темпл.

Присутствующие застонали.

– Что за человек. Чейз, прекрати раздавать ему наши деньги, – сказал Борн.

– Он не умеет делать правильные вложения, но мы продолжаем ему помогать, – заметил Кросс.

– Прошу прощения, я и не знала, что вы с Борном стоите одной ногой в работном доме, – сказала Джорджиана.

– Он хороший человек, – вмешался Дункан. – Вручил мне на блюдечке мою прекрасную жену.

– Потому что ему самому она была не нужна, – поддразнил Темпл, все мерзавцы рассмеялись.

– У вас не получится меня оскорбить, – сказала она. – И Дункану нравится его предложение.

Он кивнул.

– Лэнгли предлагает инвестировать во что-то под названием фотонегатив.

– Похоже на какую-то вещь из фантастического романа, – сказал Борн. – Как летающие машины и безлошадные экипажи.

– Не думаю, что всё это так уж и неправдоподобно, – возразила Пиппа.

Борн посмотрел на неё.

– Потому, что ты считаешь неправдоподобные вещи вызовом.

Она с улыбкой посмотрела на Кросса.

– Полагаю, что так.

Граф наклонился и крепко поцеловал жену.

– В этом часть твоего обаяния.

– Сыграем? – предложила Джорджиана, потянувшись к картам.

Теперь каждую неделю играть в фараон они уже собирались ввосьмером.

Темпл со вздохом сел.

– Не знаю, зачем я играю. Ведь я постоянно проигрываю. Всё пошло к чертям, когда мы пригласили жён, – Он посмотрел на Дункана. – Без обид, приятель.

Дункан улыбнулся.

– Я не против считаться женой, если ты не возражаешь, что я обдираю тебя как липку каждую неделю.

Мара положила руку на щёку мужа.

– Бедняга Темпл, – проговорила она. – Хочешь сыграть во что-нибудь другое?

Он с серьёзным видом посмотрел на жену.

– Да, но тебе не захочется в это играть перед всеми.

Когда герцогиня наклонилась поцеловать своего герцога, вокруг снова послышались стоны.

Джорджиана откинулась на спинку стула.

– Возможно, нам не стоит начинать играть.

Наливая виски, Борн поднял глаза.

– Потому что Темпл хочет уложить свою жену в постель?

Она улыбнулась.

– Нет... – Джорджиана посмотрела на мужа. – Потому что, судя по всему, мы совсем скоро узнаем, действительно ли у нас родятся близнецы.

Где-то далеко внизу по ту сторону знаменитого витража, вращалось колесо рулетки, катились кости, летели карты. Ночь стала легендарной, ведь именно этой ночью членам "Падшего ангела" улыбнулась удача.

Ровно как она улыбнулась его основательнице и её любимому мужчине.


КОНЕЦ


Текст представлен исключительно для ознакомления, после прочтения вы обязательно должны удалить его.

Примечания

1

Иды (лат. Idus, от этр. iduare — «делить») — в римском календаре так назывался день в середине месяца. В мартовские иды (15 марта) 44 года до н. э. заговорщиками был убит Гай Юлий Цезарь. Фраза «Берегись мартовских ид!» из пьесы Шекспира «Юлий Цезарь» стала крылатой.

(обратно)

2

Боудикка — жена Прасутага, тигерна зависимого от Рима бриттского племени иценов. После смерти мужа римские войска заняли её земли, а император Нерон лишил её титула, что побудило её возглавить антиримское восстание 61 года.

(обратно)

3

В южной части Гайд-парка находится Роттен-Роу (Rotten Row), знаменитая дорога для верховой езды. Это была королевская дорога, соединившая Кенсингтонский и Сент-Джеймский дворцы. Аристократы называли дорожку по-французски «route de roi» («королевский маршрут»), но простому люду слышалось «Rotten Row» («гнилой ряд»). В свете считалось престижным в послеобеденное время и вечером прокатиться по песочной дорожке Роттен Роу в экипаже или верхом.

(обратно)

4

Chase - погоня.

(обратно)

Оглавление

  • Сара Маклейн Не судите леди по одежде
  •   Чейз
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  •   Глава 4
  •   Глава 5
  •   Глава 6
  •   Глава 7
  •   Глава 8
  •   Глава 9
  •   Глава 10
  •   Глава 11
  •   Глава 12
  •   Глава 13
  •   Глава 14
  •   Глава 15
  •   Глава 16
  •   Глава 17
  •   Глава 18
  •   Глава 19
  •   Глава 20
  •   Глава 21
  •   Глава 22
  •   Эпилог
  • *** Примечания ***