КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Красная тряпка [Герда Грау] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Красная тряпка

Красная тряпка

— Подразделение «Красная тряпка» прибыло.

Полковник посмотрел на подразделение подозрительным взглядом, подразделение ответило ему тем же.

— Здравствуйте, товарищи фантасты, — без энтузиазма поздоровался он.

— Даров, — отозвался за всех один, самый бойкий, с айпадом в руке.

На айпад полковник посмотрел с еще большим подозрением.

— Есть распоряжение перенять опыт французских товарищей, — многозначительно сказал он. — Вы лучшие отечественные фантасты, если судить по количеству лайков на ваших работах. Надеюсь на плодотворное сотрудничество.

— Фидбека не хватает, — тут же проныл второй фантаст, — все слешеры забирают.

— Кто? — не понял полковник.

— Энца, — пояснил третий фантаст. — Но лично я дженовик.

Полковник не понял терминов, но уточнять не стал, время было дорого.

— Давайте, прямо сейчас обсудим, откуда нам ждать опасности и как на нее отвечать нашим силам быстрого реагирования, — поставил задачу половник. — Слушаю ваши версии перспективных видов вооружения.

— Зомби, — кратко сказал самый длинный, с айпадом. — В США уже выпустили инструкцию по встрече с зомбями, игры вовсю готовят народ к этим тварям, я об этом написал роман «Смертью смерть поправ», восемьсот авторских листов. Прислать?

— Не надо, — полковник оглянулся на своего помощника. — Ты сам этих зомби видел?

— Нет, но в кино…

— Тут не кино, — перебил его полковник. — Трупов я тебе сколько хочешь нарою, а как оживить? Гимн им сыграть? Или пенсию пообещать выплатить, которой они не дождались?

Первый запустил пятерню в волосы и так и остался стоять, моргая глазами. С матчастью у него пока еще были пробелы. Полковник махнул на него рукой и повернулся к следующему.

— У тебя что?

— Суперсолдаты, неубиваемые и модифицированные, — довольно шагнул вперед тот.

— Как их сделать?

Второй помялся.

— Нужен волшебный артефакт, с которым они из раненого тела будут попадать в новое здоровое, сохраняя все навыки.

— Где взять такой артефакт?

— Не знаю. Можно попробовать в пустыне поискать или на дне океана, там чаще всего…

— Я что, твою мать, накануне войны за артефактами нырять буду? — злобно спросил полковник. — И что еще за перенос в тело? Я знаю один способ переноса, но там солдата надо девять месяцев ждать, а потом еще двадцать лет учить.

— Херня все это, — авторитетно заявил толстенький третий фантаст. — Техника ваша. Вот у меня драконы. Целая армия огнедышащих драконов и их всадники.

— Против ракет? — на всякий случай осведомился полковник.

— Они уворачиваются, — не сдался третий. — И очень быстро летают.

— У ракеты скорость полторы тысячи метров в секунду, — напомнил полковник. — У твоих драконов на такой скорости глаза с другой стороны черепа вытекут. Не говоря о всадниках.

Четвертый фантаст тихонько заржал, отпустив словечко «фэнтезюшники», и полковник круто развернулся к нему.

— Твое предложение? — раздельно спросил он. — Есть что-нибудь научное, кроме бегающих трупов и драконьего дерьма?

— Лазерная пушка, — гордо ответил тот. — Как Звезда Смерти, чтобы луч диаметром сто километров. Поставить ее на Луне и жахнуть по врагам, чтобы одно пепелище осталось. Остальные будут бояться и нам сдадутся сами.

Полковник вздохнул.

— Ты оптику в школе учил? — зачем-то спросил, хотя подозревал ответ. — На пяти километрах теряется до семидесяти процентов энергии луча. Назови-ка мне расстояние от Земли до Луны?

— Ну, на Земле поставить, — не сдался четвертый фантаст, демонстративно пропустив вопрос о расстоянии мимо ушей. — Где-нибудь на Эвересте или еще выше. Или вообще на морском судне.

— В море, говоришь? В восьмидесятом на Черном море уже стреляли с борта «Диксона», сказать тебе, какой КПД был у выстрела? Пять, сука, процентов! Потому что вода — это испарения, испарения — это преломление. В горах туманы. Фантасты, мать вашу… Сказочники. Ты, пятый — у тебя что?

Пятый поправил очки на носу и хихикнул.

— Искусственный интеллект, — заявил он. — Мы создадим такой интеллект, что он все компьютеры в мире захватит, и никто никаких ракет без него не запустит.

— Мы тоже?

— Ну, для нас сделаем исключение, обучим его, что мы самая справедливая и гуманная страна в мире, он нас слушаться будет.

— А если не будет? Он же интеллект, может и догадаться.

— Ну, в этом случае тоже хорошо, война не начнется и все останутся живы. А интеллект поведет человечество к новым космическим горизонтам.

Полковник вздохнул и тоскливо посмотрел на дверь.

— Петренко! — крикнул он. — Что у нас там из передовых методов еще осталось неосвоенным?

— Боевые маги, — доложил помощник.— По примеру дружественной Ливии.

Полковник раздвинул на полке учебники баллистики и уставы, достал бутылку и выпил водки.

Обогнали

— Так близко? — раздельно переспросил Президент. — И они развиты технологически?

— Именно так, — промямлил представитель науки, должность которого постоянно вылетала у президента из головы. — Значительно нас обгоняют.

Президент побарабанил пальцами по столу, потом еще раз посмотрел на отчет, брошенный в раскрытом виде.

— Ошибки нет? — зачем-то уточнил он.

— Исключено, — гаркнул генерал космических войск, лично подписавший доклад с отчетом.

Разумная раса в непосредственной близости от Земли, способная дотянуться до голубой планеты теперь, когда человечество дало о себе знать выходом из Солнечной системы... От перспективы впору было дышать в пакетик.

— Хорошо, — ровно сказал Президент. — Что у нас есть для защиты от вторжения?

— Вторжения? — непонимающе переспросил представитель науки. — Виноват, может быть я неверно понимаю… Но в каком… э… смысле?

— Вы когда-нибудь "Звездные войны" смотрели? — вспыхнул президент.

Научный представитель бросил беспомощный взгляд на генерала, который тут же сделал шаг вперед, подставляя широкую грудь в планках под гневный взгляд президента.

— Я ознакомился. По роду службы.

— На сколько они обогнали землян в развитии?

— Минимум на пару сотен лет, — бодро отрапортовал генерал.

Президент помрачнел.

— Значит, у них самоорганизованный искусственный интеллект и варп-двигатели уже изобретены?

— Так точно.

— И всякие чипы-модификанты, экзоскелеты и броня тоже?

— Точно так.

Генеральская физиономия лоснилась довольством.

— И бластеры? — подозрительно уточнил президент, надеясь, что хотя бы бластеров пока нет.

— Даже орбитальные пушки, — заявил генерал таким тоном, точно сам их изобрел и гордился этим.

Последний факт вывел президента из себя.

— Чему вы радуетесь? — спросил он. — И почему молчит наш дипкорпус? Были предприняты хоть какие-то попытки наладить с ними дипломатический контакт прежде, чем начнется война?

Представитель дипкорпуса невозмутимо достал сигарету.

— Были, — небрежно сказал он, прикуривая от подаренной президентом зажигалки. — В течение первых двадцати четырех часов.

— И? — с надеждой спросил Президент.

Дипломат засмеялся.

— Паническая атака, — ответил он. — Массово, у всего населения.

— Что это значит?

Дипломат затушил окурок в пепельнице на полированном столе.

— Отсутствуют навыки коммуникации с чем-то, не являющимся машиной, — пояснил он. — Фобия личных контактов, сопровождающая поведенческими и эмоциональными расстройствами. Наш представитель не нашел никого, кто смог бы поговорить с ним, за исключением роботизированного интерфейса космопорта.

Президент помолчал, потер рукой лоб, потом поднял голову и посмотрел на представителя науки.

— На сколько, вы говорите, они нас обогнали?

Глядя на лицо президента, тот предпочел тактично промолчать.

Подоплека

— … удаляем планету с орбиты, а на ее место устанавливаем платформы для ПМ14. Третья оптимальна для их размещения, это не слишком далеко от звезды, и не слишком близко.

— Вы абсолютно уверены, что планета не населена? — адмирал-коммандер еще раз посмотрел на экран, где на черном фоне золотыми точками мерцала поверхность неизвестной планеты, транслируемая автоматическими камерами. — Что это такое?

Он ткнул рукой в скопление желтых светлячков в форме вытянутого овала, сужающегося к концу, потом в изогнутый треугольник, чьи линии пересекались и уходили в стороны, чтобы погаснуть в темноте.

Старший коммандер проследил за его рукой и сдержанно пожал плечами.

— Полагаю, природные образования, — ответил он. — Что-то вроде колоний микроорганизмов. Бактерии.

— Свет не может иметь искусственное происхождение?

— Осмелюсь обратить ваше внимание, что в формах колоний нет ни правильности, ни логики. Они хаотичны, а любая разумная жизнь придерживается математических законов в распространении по поверхности.

Адмирал-коммандер еще раз молча посмотрел на передаваемые формы световых фигур: геометрическими их не назвал бы даже самый отсталый школьник.

— Они похожи на аксоны и дендриты, — вдруг ляпнул младший коммандер.

— Скорее уж на мазутную пленку с ее разводами, — старший подавил в голосе желание убивать. — Или на флуоресцирующий планктон.

Младший коммандер неуставно мотнул головой.

— У связей в мозгу тоже нет системы, — ответил он. — Они не выглядят правильными, но все же...

— Флуоресцирующие ошметки не разумны, — перебил его старший, повысив голос. — Мы обследовали довольно обширный район с высоты, подходящей чтобы разглядеть цивилизованные проявления на планете. Здесь их нет. Мы не научная экспедиция, посланная заниматься перспективами развития бактерий, наше дело определить подходящее место для платформ и установить их на боевое дежурство.

— Прошу прощения, — пробормотал младший, краснея до ушей.

— Время на исходе, — раздраженно перебил его старший, обращаясь исключительно к адмирал-коммандеру. — Расчет готов. Вы разрешаете размещение на третьей орбите?

— Нет, — ответил адмирал.

Старший осекся, младший тоже удивленно поднял глаза, но адмирал продолжал наблюдать за свечением форм на экране.

— Нет? — на всякий случай уточнил старший, надеясь, что старик ошибся.

— Нет, — повторил тот жестко. — Используйте вторую орбиту или четвертую, третью я отклоняю, причины желаю оставить при себе. Выполняйте.

Старший коммандер открыл было рот, но удержался, развернулся на каблуках и вышел, усилием воли подавив желание пнуть дверь. Младший коммандер осторожно взглянул на адмирала: тот стоял, заложив руки в карманы, перед черным экраном с желтыми разводами. Несколько секунд прошли в тишине, прежде чем тот обернулся к своему помощнику.

— Аксоны слишком однообразны, а здесь все-таки богатство форм, — заметил он. — Они, скорее, похожи на желтые листья в черной воде или на золотых рыбок... Или вот еще бывают морозные узоры, знаете?

В голосе адмирала была такая надежда, что младший коммандер был вынужден согласно кивнуть.

Светлое будущее

— Ой, я вас умоляю, — профессор вставил в ухо наушник и решительно запрыгнул на край ванны. — Это какие-то никчемные пара десятков лет, отосплюсь, заодно повторю курс фундаментальной физики.

— Но будущее…

— Вы практики, милые мои, — оборвал его профессор. — А я теоретик. Теоретику нужно быть немного фантастом, да. Фантастику любите? Читаете?

— Любим, — хором сказали ассистенты. — Читаем.

— Ну вот, — он ногой попробовал физраствор, точно это была вода в заливе, и опустил туда обе тощие ступни. — И я люблю. Так что к старту в будущее готов.

— А что сказать вашему белорусскому коллеге? — осторожно спросила секретарь. — Он тоже хотел...

— Скажите ему, что решительнее надо быть, батенька, решительнее, — съязвил профессор. — Я первый пассажир экспресса «сегодня-завтра». А если эксперимент удастся, то мы заглянем и на триста лет вперед! Маркуса не забывайте кормить только. Я сделал ему инъекцию нашей разработки, хотелось бы в общих чертах понаблюдать, но уже положусь на вас. Собака может не дожить.

Секретарь не выдержала и всхлипнула. Старик сердито сдвинул кустистые брови и соскользнул на дно ванны. Крышка надвинулась на него сверху и медленно поползла в пазы, пока он махал ассистентам рукой жестом, в котором было что-то от приветствия Гагарина всему человечеству.

— Какие дураки, — сказал он себе, откидывая голову на держатель и вставляя себе в нос трубки. — Двадцать лет — это мгновение для науки…

— … и огромная перспектива для человечества!

Профессор закончил фразу, когда его выбросило из глубин физраствора на поверхность. Таймер показал ему завершение программы. Значит, двадцать лет прошло и снаружи стоит «племя младое, незнакомое» в прямом смысле — те, кто его провожал, уже, наверное сами профессора. Он сдвинул крышку в сторону и с любопытством выглянул наружу. «Младое племя» в белых одеждах смотрело на него с открытыми ртами, они явно не ожидали вскрытия «саркофага» прямо сейчас, и были здорово напуганы.

— Приветствую наше светлое будущее, — пафосно произнес он собравшимся молодым людям, поднимая руку.

— Благослови, владыко, — хором ответили те, почтительно опускаясь на колени.

Монетка в десять центов

Мисс Джонсон вышла из класса, и тогда Майк обернулся к Джошу, навалился на его парту, роняя локтями карандаши и ручки.

— Хочешь с нами?

Луиза засмеялась, Клер фыркнула, а Кен просто заржал в голос. Предложение было более чем щедрым — никто никогда не звал хилого, с вечно приоткрытым ртом и гнусавым голосом Джошуа дальше местной рекреации, где можно было натянуть ему куртку на голову и напинать в тощий зад кроссовками. Он и сам понимал, что с освобождением от спортивных занятий обречен вечно сидеть на переменах под подоконником, вооружась длинной железной линейкой, которую ему никогда не хватало мужества пустить в ход. Причина столь щедрого предложения была очевидна — над ним опять собираются посмеяться.

— Очкуешь, носатый? — выкрикнул с заднего стола Стив. — И правильно, таких как ты, там наизнанку выворачивает.

— Козел, — с досадой ответил Стиву Майк. — Нахрен ты проболтался?

— Да он все равно не пойдет. Давай лучше позовем Денниса?

— У него зрение минус восемь, он там ни фига не увидит.

Джош следил за перебранкой своих врагов с тупым равнодушием. Пойдет он вместе с классом на аттракцион или нет — отношение к нему лучше не станет.

— Не ходи, — тихо коснулась его руки толстая Белинда, единственная, кто немного ему сочувствовал — с ней тоже не дружили девочки. — Если хочешь, сходим потом отдельно от всех.

Джош вздохнул. Отдельно от всех он ходит всю свою жизнь, он даже не знает, каково это — идти куда-то большой компанией, хохотать, покупать мороженое, лопать его, сидя на спинке скамейки в парке, другой рукой обнимая девчонку, чей язык соревнуется с твоим в касании карамельного сиропа в рожке. А если на минуточку забыть, что это все те же Майк, Стив и Кен, то, может быть, можно будет на секундочку представить, что он один из них? Просто представить?

— Я пойду, — решительно сказал он. — Когда?

Стив и Кен переглянулись, и последний тайком сделал победный жест.

— Сейчас, — заявил Майк, подхватывая с пола свою сумку.

Идти было недалеко, аттракцион занял помещение бывшего зеркального лабиринта, который недавно запретили из-за какого-то эпилептика. Джош видел объявление раньше, читал афишу и даже полез искать непонятное слово — вестибулярный аппарат, но понял только, что на аттракционе может стать плохо тем, кого укачивает в машине. Его иногда укачивало, но если собрать волю в кулак, как часто советует отец, то можно и совсем ничего не почувствовать. Интересно, есть ли у него эта самая воля? И в чем она должна выражаться? Например, если что-то сильно захотеть, это воля или просто желание?

— Бери билет, — услышал он голос Майка.

Джош опомнился, достал мятые доллары, выданные на обед. Кассир насыпала ему на сдачу горстку центов, которые он, не глядя, сунул в карман. Картонный билетик он пропустил в сканирующую щель и турникет распахнулся. Гогочущие одноклассники куда-то растворились, и внутрь он зашел один. Там было темно, и Джош осторожно пошарил перед собой — пусто, нет никакого кулака в боксерской перчатке, который вылетает тебе в нос, чтобы затормозить в миллиметре от лица — такое он видел в пещере страха в Диснейленде. Тогда аттракцион не рассчитал величину носа Джоша и немного врезал ему по кончику, было больно.

Идти в темноте неизвестно куда было глупо. Джош присел на корточки и уперся кулаками в пол. Наверное, аттракциону нужно время, чтобы запуститься. Свет вспыхнул внезапно, был таким ярким, что Джош зажмурился, а когда открыл глаза, то не сдержал вопля — прямо перед ним, почти под руками, было окно. Обычное окно, какие бывают в стене, еще немного — и он выдавит стекло подошвами. Он вскочил и попятился, и тут же налетел спиной на шкаф, который угрожающе нависал над ним своей двухдверной массой. Люстра в полу смотрела под углом прямо на него, указывала ему своим конусом словно пальцем. Тошнота подкатила к горлу волной, голова закружилась, и он упал. Закрыв глаза, Джош быстро и часто задышал. Это просто аттракцион, тут специально все такое неправильное и огромного размера, чтобы сбить его с толку. Шкаф прибит, чтобы ты думал, что стоишь на стене. Да еще и пол идет криво.

Джош поднялся, выпрямился в полный рост и коснулся макушкой шарика на спинке кровати, стоявшей на потолке. Глупости какие, он уже понял, в чем секрет. Надо просто не обращать внимания на предметы, не давать их расположению сбить себя с толку. Ну, смотрит люстра из пола вверх — ничего страшного. Он ее обойдет и все. Как куст во дворе. И окно обойдет прямо по наличнику.

Двигаясь маленькими шажками, он приблизился к огромному порогу, который был тут наддверным пространством, и перешел в другое помещение, бодро затопал по стене, огибая диван и полки над ним. Его теперь почти не тошнило. Джош дважды перепрыгнул через картину над камином и один раз через подсвечник.

— Joshua fit the battle of Jericho, — громко пропел он песню, которую любила петь ему в детстве бабушка Рита. — Joshua fit the battle of Jericho аnd the walls come tumbling down!

Представив, как будут разочарованы одноклассники, он открыл дверь в следующее помещение и сразу увидел Майка и Стива, только почему-то перевернутых. Их стоптанные кроссовки стояли на потолке без всяких креплений, и Джош ничего не понял. Как они это делают? Вниз головой стояла и испуганная кассирша, и пара каких-то посторонних людей с открытыми ртами. Джош сунул вспотевшие от страха ладони в карманы, но что-то толкнулось между пальцами, вырвалось и полетело в потолок, оставшись там, как приклеенное.

Обычный дайм, полученный на сдачу в кассе.

Монетка в десять центов.

Папаша

— И кто он после этого, скажи?

Бетан залпом выхлебнула виски и закашлялась так, что Аннели пришлось похлопать ее по спине.

— Подлец, — вынесла вердикт подруга, энергично колотя Бетан по худеньким лопаткам. — Просто испугался ответственности, как все мужики.

— И это тоже, — Бетан локтем отстранила ее и с ногами влезла в кресло, стоявшее у окна. — И врун несчастный. Летчик-испытатель, как же. Они все такие летчики, как только начинаются памперсы и зубы. Сразу крылья смазывают и тю-тю, только их и видели. Можно подумать, я его за язык тянула, что-то требовала.

Она жадно прикурила сигарету и, держа ее между пальцев, попыталась налить себе еще виски, но промахнулась и плеснула на стол. Аннели отобрала у нее бутылку и налила сама, как раз на два пальца.

— Мне и нужно-то было только, чтобы кто-то был рядом по ночам, — Бетан снова выпила и поморщилась, на глазах выступили слезы, которые легко можно было списать на крепость напитка. — Надоело засыпать и просыпаться одной. А у него то одно якобы задание, то другое, а потом и вовсе след простыл. Когда же… А, ну как раз завтра будет ровно пять лет, как мы его и видели. Кристеру семь уже.

Аннели откусила половинку кекса и горько вздохнула.

— Слушай, а может он не врал? — робко предположила она. — Может, его часть перевели куда-нибудь?

— Да какой еще летчик, когда его на карусели рвало? Я уж не говорю про спиртное. Мучное, жирное, сладкое, кислое — ничего нельзя было. На все глаза закрывала, дурочку строила.

— О…

Подруга округлила глаза, словно иллюстрируя ими произнесенную букву.

— И Кристер такой же, — презрительно сказала Бетан. — Не нырять, ни плавать. В машине его укачивает, приходится каждый километр останавливаться, про карусели вообще молчу.

— Мам, достань человека-паука, — пробубнил неизвестно откуда взявшийся в дверях Кристер, похожий своей худобой на привидение. — Ты обещала.

Уши у него торчали перпендикулярно голове, из полосатых штанин пижамы выглядывали тапки с меховыми носами. Аннели протянула к нему руку, но Кристер обошел ее по дуге и встал перед Бетан, дергая себя за мочку уха.

— Ты обещала, — повторил он.

— Отстань, — визгливо велела Бетан. — Завтра достану.

— Сегодня.

— Я сказала — завтра. Я не полезу сейчас на шкаф, видишь, у меня гости.

— Сегодня, сегодня, сегодня…

— Господи, что за ребенок…

Бетан встала, ногой оттолкнула в сторону подвернувшуюся табуретку и чуть не упала — сказалось выпитое. Кристер отстранился, но никуда не ушел, почесывая левой рукой правое ухо, ставшее уже багровым.

— Наказание какое-то, — объяснила она Аннели, присев перед шкафом. — Весь в папашу. Лучше бы тот что другое в наследство оставил, чем блевотину в пакете да ящик инструментов.

Она рывком выдернула оттуда коробку, в которой звякнул металл. Кристер вытянул тощую шею и неотрывно наблюдал за ее действиями. Бетан извлекла из коробки устройство, похожее на шуруповерт, и выпрямилась, нависла над сыном.

— Между прочим, мог бы и сам уже научиться, — поучительно сказала она. — Иначе вырастешь таким же ничтожеством, как твой отец.

Она сунула ему шуруповерт и подтолкнула к дверям. Шуруповерт был велик для детской руки, но Бетан не собиралась ему помогать. Кристер уронил инструмент на пол, с трудом подобрал, заглянул ему под рукоятку, нащупал кнопку и зачем-то нажал ее. Из горловины шуруповерта вырвался синий луч, стаканы на столе подпрыгнули и повисли в воздухе.

— Аккуратнее, — рявкнула Бетан, отбирая инструмент. — Вот так держи. Прицелишься в паука своего — он к тебе сам слетит. Другие кнопки не трогай. Все, иди, ты мне мешаешь.

Кристер поволок шуруповерт, касаясь жерлом пола и шаркая ногами.

— Что это? — спросила Аннели, восстанавливая порядок на столе.

— А черт его знает, — Бетан снова вернулась в кресло, провожая фигуру пыхтящего по лестнице вверх сына неодобрительным взглядом. — Какая-то хрень строительная. А самое главное, ведь ни письма за все это время, ни открытки. А я замуж за него собиралась. Но теперь-то уж я такой ошибки не сделаю. Кристеру, конечно, нужен отец, но надежный и основательный человек, вроде Юхана из отдела бронирования.

— Юхан перспективный, — кивнула Аннели, засовывая в рот остатки кекса. — Если надо будет Кристера на уикэнд забрать, я могу.

— Ты человек, — благодарно выдохнула Бетан. — Не то, что некоторые.

Никакой разницы

Белые ковры из светящегося волокна мягко заглушили шаги вошедшего, и без того неслышные.

— Вип-клиент, — шепнула Мелани своей подруге Стеф, только второй день стажирующейся в зоне рецепции. — В таких случаях зови меня или Боба, для них мы всегда открыты, даже в нерабочее время.

Стеф открыла рот, но не смогла издать ни звука — черная ряса, подпоясанная белым кушаком, словно отняла у нее дар речи. О том, что вип-клиенты могут быть католическими монахами, ей не говорили, да и смотрелось это дико — тонзура на фоне эмблемы корпорации, изображающей пару нейронов, слившихся в экстазе.

— Корпорация «Сегодня и всегда», — радостно пропела Мелани. — Чем могу помочь, мистер Медейрос?

— Вы знаете чем, — без улыбки ответил монах, останавливаясь там, где его настиг вопрос. — Ничего нового.

— Конечно, — она зачем-то поправила прядь волос, и без того безупречно лежавших на ее голове. — Будьте добры, присядьте на пару минут, я вас позову.

— Это же Андреас Медейрос, — сдавленно прошептала Тильда. — Новый Ботичелли. Как ты думаешь…

— Никаких автографов, — не меняя выражения лица, произнесла Мелани. — Не вздумай его беспокоить. И ни слова о…

— Я вчера была в вашей Новой капелле, — вдруг ляпнула Стеф так громко, что все вздрогнули и повернули к ней головы. — Той, что на холме, помните? Как вам это удается, мистер Медейрос?

— Что именно? — вежливо уточнил монах в наступившем гробовом молчании, прерываемом только жужжанием камер видеозаписи под потолком.

— Так рисовать ангелов, и небеса, и все это...

Боб отчаянно затряс головой, но было поздно, Стеф уже вышла из-за стойки, подошла к монаху и присела на корточки рядом с его креслом, глядя на него снизу вверх собачьими глазами. Со стороны это выглядело похожим на преклонение колен, и Медейрос отложил в сторону книжечку, которую держал в руках, неловко повернул в ее сторону некрасивое длинное лицо.

— Я просто рисую, — сухо ответил он. — У меня нет никакой тайны.

— Вы не держите в голове плана будущей картины? — жадно спросила Стеф. — Не делаете раскадровку или эскизы? Не ищете модели?

— Нет. Все это приходит само при правильном состоянии духа.

— А в этом мистеру Медейросу помогаем мы, — Мелани подошла и носком туфли ощутимо пнула подругу в ляжку, не снимая лучезарной улыбки. — Точнее, наша корпорация, которая может воссоздать в трехмерной реальности любой мотивирующий момент из его памяти. Простите ее, мистер Медейрос. Она новенькая.

— Ничего, — кивнул тот. — Я понимаю.

— Для вас все готово, Тильда проводит.

Медейрос встал и направился за Тильдой к двери, не взглянув больше на Стеф. Сказать, что Мелани была в ярости — значило бы ничего не сказать, но как только она посмотрела в лицо подруги, все слова моментально испарились у нее из головы. По щекам Стеф катились слезы, оставляя за собой дорожки туши.

— Ты чего? — испугалась Мелани. — Чего ревешь? Вытри сейчас же, все записывается.

— Ох, Мел, — всхлипнула та, размазывая тыльной стороной черный потек. — Это так прекрасно, то, что он делает. Меня там накрывает такое умиротворение, такой покой… Ради этого стоит жить. Я ведь и сама рисую, но даже близко не могу вот так. Сижу вот вместо этого на ресепшене, как дура. А если бы хоть одним глазком...

Мелани открыла рот и снова закрыла, когда до нее дошла суть вопроса.

— Боюсь, тебе его рецепт не поможет, — покачала она головой. — Он воссоздает похороны. Каждый раз одни и те же.

— Похороны? — безмерно удивилась Стеф, точно не она секунду назад плакала. — Чьи?

— Насколько я поняла — ректора духовной семинарии, своего наставника. Снова и снова проживает его смерть со всей доступной реальностью.

— Как можно использовать смерть близкого человека? Это же такая боль.

— Это для нас боль, мы простые люди со своими комплексами и страхами, скорбим, горюем, а он другой. Ему над могилой могло открыться что-то важное и вечное, потустороннее, чего нам не понять.

Стеф упрямо мотнула головой.

— Мне только на пару секунд, — умоляюще попросила она подругу. — Клянусь, я больше никогда не попрошу тебя об этом.

Мелани вспомнила, как сама жадно смотрела записи особо именитых клиентов на заре своей карьеры и кивнула. Чем быстрее у Стеф пройдет этот интерес, тем лучше для работы.

— Ладно, возьмешь его запись, когда он уйдет, — разрешила она. — Только не очень-то увлекайся.

Стеф она нашла в операторской, прокуренной маленькой комнатке, где давно уже не осталось персонала в связи с окончанием рабочего дня. Кондиционер сердито гудел, вымывая из воздуха сизые клубы табачного дыма, которые висели над головой подруги. Мелани размела их рукой и присела на соседний стул, бросив взгляд на работающее виртуальное кресло.

— Ну как? — осторожно поинтересовалась она. — Видела сонмы ангелов? Есть контакт?

— Да, есть, — Стеф затушила сигарету в электронном аннигиляторе. — Я пять раз прошла его запись, чтобы не ошибиться. Она воспроизводит не целиком похороны, а только один их фрагмент. Один-единственный. Когда во время прощальной речи какая-то баба из приглашенных его по заднице погладила. Как раз когда гроб опускали. Красивая женщина, молодая. Наверное, чья-то родственница.

Мелани опустила руку с только что прикуренной сигаретой, и дым ровной струйкой потек к потолку, пока она смотрела в лицо подруге.

— Ну и какая разница? — наконец спросила она.

Стеф подняла на нее задумчивые глаза.

— Получается, никакой. Абсолютно.

Запах

Запах был на удивление знакомым. Надо же, чужая квартира, доставшаяся ей в отпуске по обмену в другой стране, а пахнет как… Как что?

— Ты чего? — спросил крупный увалень Леша, толкнув ее в бок. — Пошли чемодан распакуем. Зайди хоть в квартиру.

— Подожди.

Варя раздула ноздри, втянула в себя воздух и, как читала в книге про парфюмера, стала короткими толчками выдыхать его порциями, пытаясь определить летучий ингредиент, напомнивший ей что-то давнее и важное. Вспомнить бы что.

Рассохшийся деревянный пол изогнутой лестницы, покрытый ковром, слегка потрескивал, когда она переминалась с ноги на ногу, белая стена в гладкой штукатурке холодила пальцы. Старый дом, старая лестница. В запахе определенно была древность, сухой лакированный привкус паркетной доски, нагретый металл, каким он бывает на металлическом поручне лестницы, бумага, потертая кожа, масло, янтарный свет, солнечная пыль на просвете пыльных стекол в частом переплете.

— Ну что ты застыла? — раздраженно окликнул ее Леша в проем двери. — Ты же хотела город посмотреть, в кафе посидеть, а сама?

— Леш, дай мне минутку, а? — просительно ответила Варя. — Мне что-то вспоминается, такое далекое, хорошее, я хочу понять. Здесь запах ужасно знакомый. Вот прямо родной какой-то. Счастливый.

Леша покачал головой, занося в квартиру свой чемодан, а Варвара все продолжала держаться за ручку с закрытыми глазами. Ручка была в середине двери, круглая, латунная, отполированная множеством пальцев, таких не бывает у нее дома, где ручки давно заменили либо скобы, либо рукоятки с механизмом. Она снова набрала в грудь воздуха, представляя в носу сито, сквозь которое проходит все ненужное и останется только то, что является ключевым, потерла ладонью ребристый кругляш, словно тот был лампой с джинном.

«Выходи!»

«Не выйду».

Да, еще так пахнет бумага, это совершенно точно, но не современная гладкая, напичканная полимерами и пластификаторами, другая, желтая, рыхлая, с просвечивающим сетчатым узором и коричневым обрезом, тряпичная бумага. Мраморные форзацы, деревянные крышки переплета, экслибрисы тонкие, прозрачные, с коронами…

— Варь, пойдем, съедим что-нибудь, — прогудел Леша сквозь дверь. — Я муж или не муж? Мы же первый раз в Европе…

— Молчи, — Варя навалилась на дверь плечом. — Ты мне мешаешь. Я вот-вот вспомню самое главное.

Лестница, ковер, дерево, книги, мостик из ажурной черной стали между этажами, движущиеся шкафы с каталогами, библиотека, книга Радзивиллов у нее в руках, пуховая косынка на плечах библиотекарши, и ее узор почему-то повторяет узор винтовой лесенки на второй этаж, как это странно и... Волна воспоминания вдруг нахлынула на нее и отняла голос.

Книжное хранилище, куда ее допустили к редким книгам благодаря знакомству. Ей семнадцать, она пишет доклад, хочет поступать на исторический факультет, фасад которого виден в окно библиотеки, хочет сидеть на широких подоконниках галереи с книгами на коленях, разговаривать с умными студентами, один из которых станет потом ее мужем, доцентом, они вместе будут работать на кафедре, копаться в древностях, и когда-нибудь поедут в Европу посмотреть на предмет науки своими глазами. Как же интересно нейроны выстраивают мостики в мозгу, ведь по ощущениям между тогда и сейчас нет никакого барьера, все так четко, кристально, ясно, даже мечты в голове точно такие, какие были у нее в семнадцать лет.

— Я вспомнила! — Варя распахнула дверь и остановилась, как вкопанная. — Я...

— Что такое? — библиотекарь поправила пуховой платок на плечах, словно ей было холодно. — Помстилось что-то? Ты этого не пугайся. Пыль тут вредная после пожара, сюда молодым не разрешают надолго ходить, и тебе не надо бы, вся жизнь еще впереди, деток рожать, здоровье беречь. Пойдем-ка отсюда.

Варя покорно позволила взять себя за руку и вывести узким коридором на свет, где над линолеумом горели лампы дневного света, прижимая к себе томик из библиотеки Радзивиллов, пахнущий кожей, бумагой, деревом.

Ее собственным будущим.

Отсталая планета

Фотографии мелькали на экране, вызывая у членов экипажа гомерический хохот.

— Они серьезно называют это конкурсом красоты? — уточнил наконец Билл, разворачиваясь в своем кресле. — Может, это ошибка?

— Нет никакой ошибки, — пожал плечами Чак. — Просто это лучшее, что водится на этой планете в смысле баб.

— Ну… — Билл пожевал ус, потом вопросительно взглянул на своего помощника. — А какой там приз победительнице?

— Корона из бриллиантов и еще что-то, как полагается.

Лулу фыркнула прямо в макушку Билла, который официально был ее нынешним бойфрендом.

— Да любая из нас там стала бы королевой, — презрительно сказала она. — Ну и отсталая планета.

— Бриллианты, между тем, настоящие, — промурчал Винсент. — Сколько это в кредитах на наш язык?

Чак постучал кнопками калькулятора и приподнял брови.

— А неплохо, — пробормотал он. — Нас тут всего пятеро, на всех бы хватило. И участвовать может любая желающая. Это вариант!

— Что ты на меня смотришь? — вспыхнула Лулу. — Я не пойду выпендриваться на глазах у этих небритых бабуинов.

— Ну, Лу, солнышко, это минутное дело, — возразил Билл. — У нас там все равно стоянка сутки. При твоих габаритах ты там всех порвешь, как тузик грелку. Они же смотрят только на лицо, а у тебя и ноги божественные, и… Короче, ты красотка. Заберем корону, попилим, продадим и купишь себе новый спортивный кар. Ну же, детка!

Челси прыснула в чашку кофе, которую держала в руке. Она не участвовала в обсуждении, рядом с Лулу любая девушка чувствовала себя неуютно — той доставалась львиная доля мужского внимания, особенно когда на ней красовалась форменная мини-юбка и пилотка стюардессы. Челси таскала по проходам тележку и разливала напитки, пока Лулу, низко нагибаясь, предлагала пледы самым интересным мужчинам из пассажиров.

— Ладно, — наконец неохотно ответила Лулу, сообразив, что победа на конкурсе красоты, пусть и на планетке с окраины галактики, придаст ее блогу больший вес. — Только раздеваться не буду, учтите.

Бабуинами Лулу называла местных жителей не зря. Густая растительность покрывала их лица и тела, при том, что некоторых из них можно было бы даже счесть интересными, побрейся они у хорошего парикмахера и оденься в костюмы от Хуго Босс. Участницы тоже красотой не блистали, хотя выглядели приличнее мужской части населения. Некоторые из них были полноватыми, волосы тоже оставляли желать лучшего, одежда больше скрывала, чем оставляла на виду. Они на пару минут становились в лучи прожектора, неподвижно и напряженно стояли, цифры на табло отображали баллы, и очередная конкурсантка покидала сцену быстрым шагом.

Лулу поправила коротенькое платье золотого цвета и взглянула на Челси.

— Думаю, на пятерых делить поровну нечестно, — нахмурив лобик, сказала она. — Правильнее будет мне взять пятьдесят процентов, как считаешь? Кроме машины я ведь еще хочу увеличить себе грудь и губы. А лучше восемьдесят.

— Конечно, — рассеянно отозвалась та, глядя в щелочку на подиум.

Лулу фыркнула, вытянула для тренировки вперед губы и призывно улыбнулась.

О том, что что-то пошло не так, можно было догадаться по нарастающему смеху в зале. Сначала тихо и с задних рядов, потом все громче, и вот уже хохотал весь зал, пока Лулу, моргая, крутила головой, ослепленной светом. "Бабуины" уже не смеялись, они рыдали, топоча ногами. Цифры на табло были какими-то совсем уже мизерными, но Лулу продолжала улыбаться, поворачиваясь в разные стороны красивым задком. Смех перешел в вой.

— Что за херня? — пробормотал Чак, оглядываясь на своих. — Да она красивее всех этих куриц раз в сто.

— Может, система сбойнула? — предположил Винсент.

— Я не понимаю, — обратился Билл к служительнице зала, которая тоже смотрела из-за занавески. — Почему у моей подруги такой низкий результат?

Служительница оторвалась от своей амбразуры и удивленно посмотрела на него.

— Низкий? — неуверенно переспросила она. — Сканирование мозга. Баллы — интеллектуальные возможности. Большие возможности — красиво. Она глупа как пробка.

О короне на обратном пути уже никто не заговаривал, все делали вид, что ничего не было, и только добрая Челси таскала Лулу в каюту утешающие и вредные для фигуры сладости.

Захватчики

О том, что тноги пошли на переговоры, не знал только ленивый, а таких на планете не было. Переговоры — это значит конец многолетней войне и бомбардировкам планеты, продуктовым карточкам и бомбоубежищам, цунами и землетрясениям.

— Эй, Дэн, с праздником!

— С праздником! Прижали мы сволочей?

— Еще как прижали!

И, конечно, тногов показывали по всем каналам сохранившегося телевидения, для чего люди собирались вокруг уцелевшего передатчика, как раньше собирались на концерты рок-групп.

Несостоявшиеся захватчики были щуплыми, синекожими, вели себя скованно, и первые несколько часов только пытались с помощью переводчиков вникнуть в суть предъявляемых им требований. Земные военные и политики на их фоне выглядели внушительно и достойно, блеском погон затмевая кое-чьи жалкие мыслишки, почему не удалось прогнуть синекожих раньше. Только самые умные понимали, что «раньше» никакого не было. Ни один корабль тног не появлялся на орбите Земли, ни один синекожий не выдвигал жителям планеты требований. Война велась бесконечной бомбардировкой планеты гигантскими шарами, железными кубами и прочими странными для людей предметами, вызывавшими катаклизмы на Земле.

— Пусть спросят, почему они не применяли бомбы, — умоляющим голосом сказал Джейк экрану, точно представители обороны Земли могли его услышать.

— Вот ты дурак, — снисходительно ответил ему дядя Билл, прикуривая сотую за этот день сигарету. — Зачем им заражённая планета? Они хотели ее чистенькой получить. От железяк вреда-то нет, а разрушения есть. Умные, сволочи.

Джейк сделал вид, что удовлетворился ответом. На экране переводчик подал сигнал готовности и перевел тногам вопрос, который мысленно задавал себе каждый житель планеты.

— Зачем вы бомбили нас на протяжении пятидесяти лет? Какова была ваша цель?

Тног вопросительно посмотрел на переводчика, потом на своего собрата, и снова перевел взгляд на переводчика.

— Бомбили? — неуверенно повторил он, точно сомневался в том, что понял правильно.

— Да, бомбили, — не выдержал сенатор Томпсон. — Шарами и кубами, как еще это называется? Бомбы?

— Шар, — с облегчением согласился тног.

— Куб, — с готовностью подтвердил второй.

— Бомбили, — с ненавистью повторил сенатор. — Бросали в нас. Что вам нужно?

— Бросали, — кивнул тног.

— Зачем? — осторожно повторил переводчик.

Тноги снова переглянулись.

— Хотеть попадать, — недоуменно сказал первый. — Нельзя промахиваться.

— Он издевается? — шепотом спросил сенатор генерала Эдвардса. — Или они нас назначили учебной мишенью?

— Похоже на то.

Тног взял лист бумаги, лежавший перед ним, смял его, и в полной тишине прошел к урне, чтобы опустить туда бумажный комок, после чего выпрямился с видом победителя, утирая капли на синем лбу.

— Это что? — снова спросил сенатор. — Знак протеста?

— Нет протест, — подал голос второй.

Он тоже проследовал к урне, но вместо того, чтобы бросить в неё бумагу, вытряхнул ее содержимое на пол. Журналисты приподнялись с мест, сенатор тоже вытянул тощую шею вперед. Тног постучал по урне.

— Земля, — с трудом сказал он.

— Околоземное пространство, — помог ему второй, указывая на рассыпанный мусор. — Очень много на орбите. Как помойка. Тноги мимо урны — нет. Всегда попадать.

Сигарета выпала изо рта дяди Билла и покатилась по столу. Джейк машинально посмотрел на неё, потом на переполненную окурками консервную банку, и мучительно покраснел.

Дикари

— Ну, не такие уж они и дикари, — шепнул старший помощник командиру, незаметно указывая глазами на угол ковра в хижине. — Кто-то тут явно побывал до нас и скрыл это.

Там, играя голубоватыми оттенками, светился сенсорный экран вполне современного телефона. Старик-шаман, исполнявший роль главного дипломата от всего племени, тактично этот взгляд не заметил, только довольно погладил себя по бороде. Она, бородёнка эта, была редкой и куцей, сам шаман со своим народом напоминал земные монголоидные племена, и только крючковатые носы были совсем из другой оперы, точно смешение рас на этой заброшенной планете произошло в самой дикой пропорции. Ни детей, ни женщин видно не было, словно все население планеты составляли только эти старики.

— Вы, я смотрю, торгуете, — командир обвел взглядом юрту. — Это произведено не здесь, я прав?

Шаман степенно кивнул.

— Ковры мы купили у таких же, как вы, пришельцев, — сказал он. — Они недорого просили, всего два камня. Пробыли у нас пару дней.

— Камня? — насторожился старпом. — Какие камни?

Шаман небрежно бросил на середину комнаты сияющий кристалл, и у обоих контактеров отвисли челюсти.

— А еще такие есть? — жадно спросил командир. — Мы дадим вам за них десять ковров и еще несколько телефонов.

— Хорошая сделка, — снова кивнул шаман. — Не надо ковров. Я дам много камней, если вырасскажете своим, что с нами можно иметь дело и мы не обманываем.

Помощники шамана хранили глубокое молчание, пока середина ковра заполнялась бликующими кристаллами.

— Черта с два мы кому-то расскажем, да, Стэн? — уточнил командир у старпома. — Пригоним сюда грузовой бот с парой десятков парней помоложе и покрепче, и они выменяют и выгребут тут все подчистую. Раз в год здесь можно неплохо делать бизнес.

— Да уж, — засмеялся Стэн, подбрасывая в руке камень. — Только сам никому не проболтайся. Телефон в обмен на состояние… Дикари.

Шаман открыл корпус телефона и голубоватые светлячки разлетелись из-за стекла, осели сияющей крупой на стенах юрты, тогда как стекло погасло и стало мертво-черным.

— Хорошо придумано, — похвалил шамана кто-то из молчаливых соотечественников. — Они поверили.

— А если они и вправду всем расскажут и сюда прилетит много кораблей? — спросил другой. — Начнут шнырять тут и все узнают. Что мы будем делать?

— Ничего они не расскажут, — усмехнулся шаман. — Прилетят чуть попозже на корабле побольше, и привезут нам сюда молодых людей, в полной тайне, никому не сказав о том, где собираются высадиться. И искать их никто не будет. У нас будет органика, живая и горячая, полная силы, и мы заменим наши тела. Эти уже изрядно поношены, энергия в них не держится, качество жизни падает.

— Такая сделка не укладывается в моё понимание. Органика куда большая редкость во вселенной, чем камни или неорганические формы жизни. Неужели они этого не знают?

— Одна из величайших загадок вселенной — человеческая система ценностей. Они просто дикари.

Случайность

— От них невозможно скрыть ничего.

Последнее слово Льюис произнес раздельно и по слогам, чтобы донести до капитана важность полученной из центра информации.

— То есть? — удивился старший помощник Эванс. — Они что, мысли читают, эти машины?

— Они набиты всевозможными комбинациями нейронов в нашем мозгу, по простому сочетанию могут определить, думает человек о побеге или готов сдаться, любит, ненавидит, и так далее.

— Хорошо подготовились, сволочи, — буркнул Грег. — Это же сколько веков они убили на такой анализ?

— Никто не знает, — пожал плечами Люк. — Но готовились хорошо. Словами их не обмануть, да они и не способны услышать. Они видят только работу мозга, он для них открытая книга.

— И что нам делать?

— Откуда я знаю? — капитан начал раздражаться, армада машин в обзорном стекле стала немного ближе, чем была до этого, и уже отчетливо просматривался флагманский корабль — серый, страшный, без единого иллюминатора. — Все равно нужно попробовать переговоры.

— Плохая идея, — буркнул Эванс. — Они увидят наши мысли не допустить их в галактику и парламентера с кашей съедят.

— Они не едят, — машинально поправил его Льюис. — Они поглощают и ассимилируют. Пополняют базу данных.

— Мерзость, — поежился Никита. — А нельзя их торпедировать?

— Чем? — саркастично вопросил бортстрелок. — Нашими пулялками для метеоритов?

— Да, действительно, — пробормотал капитан, барабаня пальцами по подлокотнику. — Но что-то сделать надо однозначно. В каком-то смысле они разумны… К тому же у нас приказ. Кто за попытку переговоров?

Экипаж поднял руки.

— Кто готов принять на себя эту обязанность?

Руки опустились все, кроме одной. Эта одна принадлежала помощнику кока Давиду Снейдеру, второй рукой он увлеченно писал что-то в блокноте. Руку он забыл опустить по своей вечной рассеянности и привычке не слушать начальство, но сейчас это сыграло с ним плохую шутку.

— Снейдер, — растерянно сказал капитан. — Вы уверены?

Давид вскинул глаза, оглядел притихшую команду и заметно струхнул.

— Уверен.

Капитан и старший помощник переглянулись.

— Ну, — протянул старпом, — тогда что? Готовим борт?

— Готовьте, — распорядился капитан. — Снейдер, одеваться для выхода наружу.

Давид сунул блокнот в карман и, проходя мимо бледного как смерть кока, одними губами спросил:

— А меня куда?

— Да так, — промямлил кок, — посмотришь на корабль поближе и запишешь.

Давид удовлетворенно кивнул и почти бегом направился за скафандром.

— Нехорошо как-то, — зачем-то сказал вслух Льюис. — Он один у матери.

— У всех матери, — неожиданно рявкнул капитан. — Никто его за руку не тянул. Не маленький!

Давид сначала рассмотрел флагманский корабль, потом остальные, потом зевнул и отхлебнул клюквенный морс из трубочки в шлеме — вкусно. Записать? А что тут записывать? Он достал блокнот, который всегда носил с собой и открыл начатую страницу, исписанную в столбик и сплошь зачеркнутую.

О том, что он пишет стихи, знал только кок, который гонял его в хвост и в гриву, когда заставал за маранием бумаги. Кок был другом его покойного отца и в некотором смысле считал себя обязанным дать мальчишке нормальную специальность и отвлечь от вредных привычек. Поэтому сейчас Давид с удовольствием погрузился в свою родную стихию сложения слов и не увидел, как серый флагманский корабль отделился от армады и занял весь иллюминатор, плечом к которому прислонился Давид.

<center>***</center>

— Поясните комиссии, Снейдер, какие ваши действия заставили флагманский корабль развернуться и увести армаду от границ галактики?

— Я не знаю, — пересохший язык отказывался повиноваться и слова вышли невразумительным писком. — Я ничего не делал.

— Может быть, вы подали ему какую-то мысленную команду? — не унимался председатель. — В тот момент, когда они сканировали ваш мозг?

— Я не думал про него, — признался Давид. — Я отвлекся.

— На что?

Давид покраснел.

— Я… думал о другом.

— О чем именно?

Давид мучительно обвел взглядом комиссию, но не нашел ни в одном лице сочувствия, только холодный интерес.

— Стихи сочинял, — еле слышно ответил он.

— Стихи? — привстал в своем кресле бородатый профессор, и в его голосе прозвучало любопытство, а не презрение. — Стихи?

— Я просто…

— Нет, подождите, — перебил его бородатый. — Можно увидеть ваше стихотворение?

Давид мотнул головой.

— Оно мне не удалось. Его не существует, только в моей голове.

— А о чем оно должно было быть? — вдруг вкрадчиво спросил другой человек, сидевший с краю от основного ряда комиссии. — В двух словах? Любовь, ненависть? Может быть, тоска по дому?

Давид немного приободрился искренним расположением в его лице и развернулся к нему.

— Нет. Мне хотелось записать такое чувство, ну вы знаете, это когда просыпаешься в кровати, но ещё глаза не открыл, и не понимаешь, головой в какую сторону ты лежишь, и представляешь, что к стенке лицом, а глаза открываешь, и оказывается, что ты лежишь лицом в комнату, и вот этот поворот в пространстве, когда тело неподвижно, а в ощущении…

Он замолк, боясь дружного хохота, но никто не смеялся, и даже спрашивающий смотрел перед собой невидящим взглядом. Остальные положили ручки и растерянно переглядывались.

— Понимаете? — совсем уже жалко спросил Давид.

Прошла почти минута, прежде чем бородатый ему ответил.

— Понимаем, — эхом отозвался он, глядя на соседей по очереди многозначительным взглядом. — Теперь-то мы всё прекрасно понимаем.

Скандал

— … не считая того, что продукты, содержащие генные модификации, вызывают опухоли и мутации!

— Приведите статистику!

— Не перебивайте докладчика, — бесстрастно ответил председатель. – Докладчик, продолжайте.

— Да, я продолжу! – докладчик швырнул в сторону отпечатанные листы. – Под видом цисгенеза продукты подвергались трансгенезу, когда в ДНК растения встраивался ген не растения, а животного. Например, для устойчивости к засухе в пшеницу вносился геном скорпиона…

— Если кусок чужеродной ДНК окажется в кровотоке человека, эта генетическая информация никаким образом не встроится в организм, это антинаучно!

— Дайте ему договорить! – повысил голос председатель.

— Мыши, которых кормили генномодифицированным зерном, погибали от рака! — голос докладчика приблизился к ультразвуковому барьеру.

— Если вы про эксперимент Сералини, то контрольная группа на обычном питании тоже дала рост опухолей среди 30% участников. Крысы вообще склонны к опухолям, и научная чистота эксперимента не доказана. Не подменяйте факты эмоциями.

— Продукты, содержащие генные модификации, устойчивы даже к гербицидам, и можно легко представить себе, какие нарушения они вызывают в организме человека.

— Любая пища, без генных модификаций или с ними, в кишечнике и желудке распадается под действием кишечных ферментов, секрета поджелудочной и желудочного сока на составные части, это не гены и даже не белки. Это аминокислоты, триглицериды, простые сахара и жирные кислоты, люди делают это с любой едой.

— И мы еще удивляемся, что человечество страдает от аллергии, ожирения и бесплодия…

— Вред человеку наносит испорченная им же экология, концентрация вредных веществ в воздухе и воде! Контролируйте выбросы ваших заводов в атмосферу и вы увидите, как ваши аллергии сойдут на "нет".

— Да, в конце концов, они просто и элементарно...

Докладчик набрал в грудь воздуха.

— ... невкусные!

Этого говорить ему явно не следовало. В зале повисла тягучая тишина, а потом входная дверь громко хлопнула. И еще раз. Спикер несколько виновато посмотрел на председателя, потом на красного докладчика и притихших слушателей.

— Кукуруза покинула конференцию, — запинаясь, сказал он. – И картофель тоже.

В воздухе запахло дипломатическим скандалом.

Джунгары великие

— Эд, куда мы едем?

— Узнаешь. Да уже почти приехали, через пять минут будем на месте.

Эд прибавил громкости в магнитоле и стал фальшиво подпевать исполнителю. Грузовичок подпрыгивал на ухабах грунтовой дороги, бутылка кока-колы каталась по полу, и Макс брезгливо оттолкнул ее ногой. Грязь в грузовичке Эда была нестерпимой. Чтобы отвлечься, он повернулся и стал смотреть в окно. Лесок был негустой, деревья росли так близко к дороге, что ветки иногда проезжали по стеклу прямо у него перед носом.

Осень наступила неожиданно быстро, зеленые листья еще не успели пожелтеть, как грянули заморозки. Снег, такой неожиданный для их широт, выпадал дважды. На работе у Макса компетентные сотрудники винили во всем аномалии климата, ставшие в последнее время частым событием, говорили, что виноваты во всем китайцы и продажные политики. Снег, растаявший на следующее утро, оставил на листьях глянцевитое покрытие, словно сахарным сиропом облил. И когда деревьям пришло время желтеть, они остались стоять зелеными, словно солдаты на плацу.

Грузовик опять тряхнуло, и клетка, стоявшая у Макса на коленях, начала крениться вбок. Он вернул ее на место, поправил наброшенную на клетку наволочку. Наволочка, как и все, что принадлежало Эду, была грязной.

Они свернули еще раз и остановились на краю поля. Пшеницу уже убрали, и до самого горизонта поле желтело остатками колосьев, сквозь которые графической сеткой легли колеи для техники.

— Ну вот, — довольно сказал Эд. — Приехали. Давай-ка их сюда.

Макс отдал ему клетку, вышел вслед за ним из машины. Пока Эд возился с клеткой, он достал сигареты, прикурил одну и тоскливо посмотрел на часы.

— За каким чертом мы приперлись сюда? — спросил он Эда. — И что у тебя в клетке?

— Не что, а кто, — ответил Эд. — Смотри, какие симпатичные.

Он показал клетку, с которой уже стянул наволочку и бросил ее в кусты. Там копошилось два хомяка размером с ладонь, серовато-бурые, с маленькими глазками-бусинками, один из них смешно грыз кукурузную чипсу.

— Это Ро и Кью, — гордо сказал Эд. — Джунгарские хомячки. Они у нас в лаборатории самые долгожители. Я их спас.

Макс поперхнулся сигаретным дымом.

— Ты что, спер их из лаборатории? — завопил он. — Эд, ты придурок? Тоже мне, бэтмен, твою мать! Хочешь, чтобы тебя уволили? За каким чертом они тебе понадобились? Что ты собрался делать?

Эд выпрямился, в его глазах блеснуло что-то вроде торжества.

— Я их выпущу на волю. У нас им крышка, а здесь что ж, может они и выживут.

— Ты идиот, — злобно сказал Макс. — Они здесь сдохнут. Начнется зима, здесь все покроется метровым слоем снега, и они подохнут от голода. Они же ручные, Эд. Закрой клетку, мы отвезем их назад, и никто ничего не узнает. Ты не потеряешь работу, и мне не придется больше ломать голову, куда тебя пристроить. Ты мне, кстати, сотню должен. А если ты опять будешь безработным, ты мне ее никогда не отдашь. Давай, закрывай их.

Джунгарики, словно чувствуя, что решается их судьба, по очереди стали подниматься на задние лапы в клетке. Эд погладил одного из них пальцем по голове сквозь прутья.

— Нет, — твердо сказал он. — Может, я и придурок, и в жизни мало хорошего сделал, но убить их я не дам. Авось, на смертном одре и зачтется за доброе дело. А сотня что? Хочешь, бери мой грузовик, он всяко стоит больше сотни.

— Да ни черта он не стоит, так же, как и твоя башка, тупица, — Макс отшвырнул окурок. — Отвезешь меня назад, и знать тебя больше не хочу. Кретин.

Он повернулся и пошел к машине.

Эд присел на корточки, открыл дверцу клетки, и осторожно потряхивая ее, вытолкнул хомяков наружу.

— Ну же, дурачки, давайте, — шепотом сказал он джунгарикам, поглаживая их по спинкам. — Вы свободны. Бегите, говорю вам. Помните старину Эда!

Хомяки недоверчиво нюхали воздух, отказываясь отходить далеко от клетки. Эд рукой подтолкнул их в сторону поля, другой рукой зашвырнул клетку далеко в сторону. Потом он встал, отряхнул брюки, и, не оглядываясь, зашагал к грузовику.

***

Народу было столько, что зал не вместил всех желающих. Журналистам пришлось устраиваться в проходах на полу. Председательствующий кивнул головой, секретарь откашлялся. Тишина наступила быстро. Сенсационная находка, о которой шептались в кулуарах, лежала рядом с председательским местом.

— Прежде чем мы приступим к демонстрации доказательств, — секретарь украдкой посмотрел на председателя, словно ища поддержки, — хотелось бы услышать мнение наших глубокоуважаемых оппонентов, готовы ли они признать свои теории негодными, если указанные выше доказательства не только не подтвердят, но и опровергнут самые основы этих теорий. Иными словами, достаточно ли у всех присутствующих здесь мужества взглянуть правде в глаза, не прикрываясь учеными степенями и заслуженными званиями. Особенно хотелось бы услышать доктора Лью, нашего главного эксперта в этих вопросах.

По залу прошло волнение, сопровождаемое нестройным гулом. Рыжий Лью поднялся и расталкивая журналистов, прошел вперед.

— А я отвечу, — громко сказал он. — Что бы там не говорили сторонники теории креационизма, я остаюсь на твердых материалистических позициях. Ваша находка, я уверен в этом даже до ее демонстрации, вполне вписывается в теорию эволюционную. Ближайшими родственниками джунгаров на сегодняшний день являются полевые мыши. Это доказано генетическими исследованиями и совпадением ДНК полевых мышей и джунгарских хомяков на 90%. Нет никаких доказательств, что джунгары не произошли от мышей вследствии климатических и природных аномалий того периода, когда процесс выделения джунгаров в отдельный вид начался. Внешние факторы...

— Мы знаем вашу теорию, доктор Лью, — раздраженно крикнула Сьюзан. — Однако на сегодняшний день джунгары рождаются только от джунгаров, а полевые мыши — от мышей. Хотя если вы проводили эксперименты в этой области, огласите нам их результаты, будьте добры. Здесь все совершеннолетние и они никого не шокируют.

С задних рядов загоготали, кто-то даже свистнул. Доктор Лью, красный как рак, вертелся по сторонам, чтобы увидеть своих противников. Сьюзан небрежно оттолкнула его от микрофона, разворачивая большой блокнот.

— Если бы джунгары произошли от полевых мышей, то этот процесс продолжался бы и по сей день, и новые популяции джунгаров появлялись бы с постоянной периодичностью, — сказала она. — Но этого не происходит. Ныне существующий вид джунгаров беспрецендентен, и указывает на то, что физическое совершенство, отличающее джунгаров от остальных грызунов, является частью уникального по своему воплощению замысла. Преподобный Морис в своем трактате "О сотворении джунгаров" приводит такие доказательства, как буроватый окрас, противоречащий теории эволюционной, утверждающей, что все приобретенные характеристики обусловлены приспособлением к внешней среде, практически отсутствующий хвост, что не встречается в среде грызунов, а также уникальная способность менять окрас шерсти при температуре ниже шестнадцати градусов по Цельсию, неизвестная полевым мышам доктора Лью. Кроме того, генетический анализ доказывает, что прародителями всех джунгаров была одна-единственная пара, что не противоречит теории творения.

— Не надо протаскивать сюда научный креационизм, Сьюзан, — крикнул кто-то из зала. — Не начинайте от Ро и Кью, это будет длинно, а мы хотим увидеть находку сегодня.

Председательствующий постучал карандашом по графину.

— Соблюдайте тишину! Добавьте света, сейчас мы покажем то, что обнаружила наша экспедиция в отдаленные от поля области.

В зале наступила напряженная тишина. Секретарь подтолкнул темный предмет под луч света, и он заблестел металлическими гранями. Это была помятая, но все еще целая клетка.

— Великий Кью! — прошептал один из журналистов. — Что это такое?

Секретарь откашлялся.

— Экспедиция обнаружила этот предмет в Кустах, являющихся пограничной областью поля. Предварительный анализ показал, что, несмотря на древнее происхождение, внутренности клетки содержат следы жизнедеятельности джунгаров, а именно остатки кукурузы и экскременты. Конечно, исследования будут продолжаться, но даже сейчас мы уже можем определенно сказать, что этот предмет создан не джунгарами.

В зале началось волнение, многие поднимались, чтобы увидеть клетку получше.

— Это доказательство несостоятельности всех ваших официальных теорий! — выкрикнул Боб, возглавлявший институт альтернативной истории джунгаров. — Это новые горизонты джунгарологии.

Журналисты защелкали вспышками, кто-то быстро строчил в блокноте.

— Это кусок земли с металлическими вкраплениями и ничего больше, — небрежно заявил Лью. — Мы такие часто находим после лета, когда пшеницу собирают Жнецы. Это вообще может быть частью Жнеца, как известно, они тоже металлические и движутся по своим траекториям в соответствии с космическими законами.

— Глупости вы говорите, — опять крикнул Боб. — Жнецы движутся по прямым линиям, и все их части теряются на поле. Кроме того происхождение Жнецов однозначно естественное, а этот предмет был найден далеко за пределами поля, в Кустах, и фрагменты жизнедеятельности джунгаров...

— Доктор Лью, если учесть, что Жнецов вы никогда не видели, то искать подтверждения своим теориям в экскрементах слишком сакраментально, — ядовито перебила его Сьюзан. — Перед нами определенно колыбель создания джунгаров, своего рода ковчег, в котором они прибыли на поле.

— Вы не хотите признавать иные цивилизации, кроме джунгарской, только на том основании, что об этом не писал преподобный Морис, — не успокаивался Боб — Однако это не создание джунгаров, перед вами плод гениальной мысли, творение иного разума, взгляните на эту геометрию, на способ обработки металла, на точность работы. Если первые джунгары были сотворены, то вот вам доказательства существования этих создателей. На вашем месте и на месте преподобного Мориса я бы радовался той находке, Сьюзан.

Шум в зале нарастал и говорящим приходилось перекрикивать друг друга.

— Объект требует пристального изучения. Одно можно сказать точно — органика не входит в его состав, он не съедобен и прочен, — секретарь повысил голос. — Однако его назначение остается весьма таинственным на взгляд компетентных специалистов.

— Может это для кого-то и тайна, но не для меня.

Боб тряхнул головой.

— Солипсизм — теория прошлого века. Множественность обитаемых миров в параллельных пространствах приводит сюда путешественников из иных измерений. Данная конструкция является защитой от внешней среды. Ее можно рассматривать как транспортное средство для гиперпространственного прыжка между полями, существующими в других мирах. Наблюдаемые нами геоиды на поле, все эти круги и символы, являются подтверждением контакта между джунгарами и высокоразумными цивилизациями, которые вполне могут и не быть органическими.

Доктор Лью демонстративно засмеялся, его поддержали сторонники. Сьюзан, пожав плечами, начала собирать конспекты. Вокруг Боба тут же собралась кучка журналистов, и он давал им какие-то пояснения. Секретарь дал команду убрать клетку, самые любопытные побежали поглазеть на нее поближе.

Председатель тихо вышел из зала, ему стало отчего-то душно. Он пошел по колее невидимых Жнецов, которые давно уже ушли за пределы поля, ибо наступила осень.

Колея была засыпана белым мелким порошком, который перекатывался под ветром, сбиваясь в маленькие холмики у границ с полем. Порошок был ядовит, все джунгары знали это и связывали его появление с изменением климата на поле, обвиняли во всем муравьев, которые расплодились в великом множестве в последнее время. Незаметно он дошел до края поля и с тоской посмотрел на Кусты. Там, в Кустах, таилось еще множество сюрпризов, недоступных маленьким джунгарам.

Чтобы рассмотреть их получше, он влез на камень. И тут с ним случилось нечто странное. Что-то огромное надвинулось на него, наклонилось и обдало теплым дымом.

Председатель замер, вглядываясь в огромную фигуру. Разум подсказывал ему нестись прочь, нырнуть в нору и больше не высовывать носа до весны, но ученый в нем взял верх. Он почувствовал касание на своей голове, и услышал голос. После этого фигура исчезла, а председатель в полуобморочном состоянии сполз на землю. "Никто не поверит", сказал он сам себе. "Я никому об этом не скажу, потому что этого не может быть".

Он еще несколько минут посидел у камня, а потом поднялся и во весь дух припустил к ближайшей норе.

***

— Макс, привет! Я вот подумал, вдруг тебе интересно. Я видел хомяка на том поле, куда мы их с тобой отвезли тогда, — сказал Эд в трубку, пробираясь к грузовичку через кусты. — Они, видать, не погибли.

— Иди ты к чертовой матери, придурок, — ответила ему трубка и коротко запищала.


Оглавление

  • Красная тряпка
  • Обогнали
  • Подоплека
  • Светлое будущее
  • Монетка в десять центов
  • Папаша
  • Никакой разницы
  • Запах
  • Отсталая планета
  • Захватчики
  • Дикари
  • Случайность
  • Скандал
  • Джунгары великие