Семейная фотография [Ростислав Борисович Корнев] (fb2) читать онлайн

Семейная фотография

СЕМЕЙНАЯ ФОТОГРАФИЯ Пьеса в двух действиях, десяти картинах

Действующие лица

В л а д и м и р  И в а н о в и ч  С о б о л е в.

К а т е р и н а  И в а н о в н а — его жена.

А л е ш а }

К л и м } — их взрослые сыновья.

О л я.

Д о к т о р  С а ш е н ь к а.

С у х о в.

Н и к о л а й  Н и к о л а е в и ч  К о з л о в.

С о с е д.

К л а в д и я  П а ш к о в а.

Ж е н щ и н а  с  к н и г о й }

С т а р а я  ж е н щ и н а }

Л ы с ы й  к л и е н т }

Ж е н щ и н а  с  с у м к о й  и другие } — посетители ателье.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Ноябрь. Стандартная квартира в одном из новых районов города. Посреди большой комнаты на столе огромный букет цветов. К л и м, босой, в галифе защитного цвета и рубашке с закатанными рукавами, моет пол. Звонок в прихожей. Клим бросается к столу, хватает цветы, с тряпкой в одной руке, с цветами в другой открывает дверь. На пороге стоит девушка. В руках у нее сетка, полная старой обуви. Это  О л я.

О л я. Обувь починим?

Клим смущенно смотрит на свои босые ноги; шлепая по мокрому полу, стремительно убегает в другую комнату, по дороге воткнув цветы в вазу. Оля стоит в прихожей, не закрывая двери, придерживает ее ногой. Возвращается  К л и м. Он в сапогах и кителе с сержантскими лычками.

Чинить обувь будем?

К л и м. Какую?

О л я. Ну, старую, поношенную.

К л и м. Не знаю…

О л я. А кто же знает?

К л и м. Да дома нет никого, а я только прибыл…

О л я. Из армии, что ли?

К л и м. Ну!

О л я. Совсем?

К л и м (жест). Амба!

О л я. Так чего стоишь? Поищи.

К л и м (насмешливо). Это что же, теперь сервис такой — по домам?

О л я. Какой к шуту сервис! План у нас горит, вот и бегаем. Давай, давай шуруй.

Клим уходит и тут же возвращается, в руках у него несколько пар обуви.

Ну вот!

К л и м. Не знаю… Эти если?.. На, смотри сама.

Оля осматривает обувь, мелком отмечает требующийся ремонт, не забывая придерживать ногой дверь на лестницу.

О л я. Так… Набоечки… Здесь прошивка… тут подметки надо. Ну, эти новые. Давай еще.

К л и м. Да где я тебе возьму?

О л я. Давай, давай не ленись!

Клим уходит и снова возвращается с парой стоптанных туфель. Протягивает их Оле.

В утиль. Все, что ли?

К л и м. Все.

Оля достала квитанционную книжку, подсчитывает стоимость работы, выписывает квитанции.

О л я. Три восемьдесят. Так — планчик в карманчик. (Протягивает квитанции Климу.) Гони денежку.

К л и м (вынул кошелек, высыпал на ладонь мелочь). Рупь сорок.

О л я. Чего же ты мне голову морочил?!

К л и м. Я?! Это ты вцепилась: подавай ей! Ну, нету у меня больше.

О л я. Так поищи. Такая квартира… Не может быть, чтоб не было. Вот там, в серванте. Иди. Давай… давай…

Клим стоит в нерешительности.

Ну квитанции же я выписала, вот! Они же пронумерованы. Куда я их теперь дену?

Клим роется в ящиках стеллажей.

К л и м. Нету ни фига.

О л я. А сам, значит, не заработал?

К л и м. Почему? Вот — цветы купил. Пятерку баба содрала. Сейчас наши придут. (Хочет закрыть дверь.) Прими ногу-то.

О л я (вошла в прихожую). У меня машина внизу.

К л и м. Да они — вот-вот. (Взглянул на часы.) Седьмой час. (Неожиданно.) Давай чай пить.

Подумав, Оля подошла к окну, кричит кому-то.

О л я. Вася! Поезжай! На сегодня — все. Я тут… (с насмешкой взглянув на Клима) дружка встретила.

Слышно, как отъехала машина. Оля стоит у окна, несколько смущенная своей инициативой.

К л и м. Садись… Я сейчас!.. (Бегом приносит чайник, кастрюльку с картофелем, соль, масло, тарелки, чашки.)

Оля садится за стол, взяла картофелину.

О л я. В мундирах… Эх ты, сержант. Поленился?

К л и м (с отвращением). Ой, не надо про это… Два полных чана как нашуруем… всем взводом ночь целую пыхтим. Это когда я еще рядовым трубил.

С аппетитом едят картошку.

О л я. С себя-то хоть сними… мундир, чего паришься?

Клим снимает китель, вешает его на спинку стула.

(На гитару.) Твоя, что ли?

К л и м. Так, бацаю.

О л я. А ну!

К л и м. Неохота. (Достает из кармана кителя сигареты, закуривает.)

О л я. Дай сигарету.

К л и м. Еще чего!

Оля уязвлена, ищет, чем бы ответить.

О л я (насмешливо). На лейтенанта, значит, не потянул?

К л и м (в тон ей). Остался бы служить — генерала обещали.

О л я. Прямо! Чего же не остался?

К л и м (просто). Майор Красулин не посоветовал. Нет, говорит, в тебе этой косточки. А ты, что же, — лучше дела не нашла?

О л я (удивленно). В смысле?..

К л и м (кивает на сетки с обувью). Ну, вот эти… лапти латать.

Пауза.

О л я (с холодком). Тебе сколько в месяц платили?

К л и м. Сравнила! Я же на всем готовом.

О л я (с вызовом). А я нет.

К л и м. Слушай, я ведь тебя знаю.

О л я. Привет.

К л и м. Точно. Где-то видел, а где — не помню.

О л я. Во сне.

К л и м. Юбка оранжевая была у тебя? В черную клетку?

О л я. Ну, была.

К л и м. А парень, рыжий такой, к тебе пристал, у ларька, помнишь?

О л я (пожимает плечами). Событие!..

К л и м. Что-то было… Вот сейчас ты в норме, а тогда… Слушай, ты не из колонии?

Оля смеется.

В какой школе училась?

О л я. В пятнадцатой.

К л и м. Врешь! Я в пятнадцатой. Стоп! Олей звать. Верно?

О л я (слегка растерянно). Отстань ты! Давай деньги ищи. Идти мне надо.

К л и м. Сказано тебе: денег нет.

Оля берет сетки с обувью, направляется к выходу. Клим загораживает дверь.

О л я. Пусти.

К л и м. Положи сетки.

О л я. Я закричу.

К л и м. Ну кричи! Кричи! (Отошел, ищет повод для примирения; сняв со стены гитару, поет.)

Пауза.

О л я. Еще посижу.

К л и м. А я больше петь не буду.

О л я. А я все равно посижу. (Помолчав.) Мастер наш велел дальше прихожей — ни шагу, дверь не закрывать и ногой придерживать, когда в доме одни мужчины.

К л и м. Ты извини, скоро наши придут. (Принимается снова мыть пол.)

Оля молча наблюдает за ним, потом вдруг подошла, скинула туфли.

Ты… чего? Чего ты?

О л я (протянув руку за тряпкой). Давай. Ну, давай, давай! (Отбирает у Клима тряпку, моет пол.)

Входит  К а т е р и н а  И в а н о в н а. В руках у нее сетка, полная продуктов, и сумка с торчащей из нее бутылкой шампанского. Сумка и сетка с грохотом летят на пол. Мать и сын бросаются друг к другу.

К л и м (кричит). Мамка! Все! Дембель!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Сыночка! Вернулся… А мы тебя ждали завтра… Я и с начальством договорилась. (Заметила Олю.)

К л и м (матери). Знакомься.

О л я. Оля.

К л и м (протянул Оле руку). Клим. (Матери.) Это вот — Оля. Она нам будет обувь чинить…

К а т е р и н а  И в а н о в н а (улыбаясь). Здравствуйте, Оля.

О л я. Здравствуйте.

К л и м (матери). Понимаешь, ввалился — дома никого, пусто, гляжу — подзаросли маленько, а мне это дело…

Пауза.

Входит  А л е ш а. Мгновение — и братья бросаются друг к другу.

А л е ш а. Все?!

К л и м. Все!

А л е ш а (восхищенно). Во — заматерел! Ну, старик — здоров, верно, мать? (Заметил Олю.)

Пауза.

К л и м. Это мой брательник, старший. Это вот Оля, она нам будет пол мыть…

А л е ш а (насмешливо). Уже моет. (Протянул Оле руку.) Алексей.

О л я. Оля.

К л и м (брату). Понимаешь… ввалился, дома пусто, а тут — она…

А л е ш а (весело). Ясно. Мать, ты чего скисла? Ну, привел солдат боевую подругу.

О л я (Климу). Я пошла… давай деньги.

Входит  В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Клим бросается к отцу. Объятия, смех, все что-то кричат. Оля с улыбкой наблюдает за происходящим.

К л и м. Батя, знакомься, это Оля. Понимаешь, ввалился, дома пусто. В общем — мы ей должны три восемьдесят…

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. За что? (Взглянув на ведро, тряпку, мокрый пол.) А, добрые услуги? (Достал из кармана деньги.) Прошу.

О л я (берет деньги, отдает квитанции Климу, забирает сетку. Всем). До свидания. (Уходит. В дверях сталкивается с мужчиной.)

С о с е д (вошел, улыбаясь, оглядывается). Такое дело, ребята… Сосед я ваш, из двадцать третьей… Вчера приехал. (Владимиру Ивановичу.) Понимаешь, друг пришел, техник, образованный человек… да я сам токарь — шестой разряд.

Пауза.

Трешку сообразим?

Неловкая пауза.

(Взглянув на Клима, на висящий китель, расплылся в улыбке.) О, сержант! На побывку?

К л и м. Все. Амба.

С о с е д. Ну, будь счастлив. (Жмет руку Климу.) Отца с матерью…

Рукопожатия.

Братишка?.. (Жмет руку Алеше.) А у меня девки — пара, как две редиски. (Владимиру Ивановичу.) Дак как?.. Выручишь?

Владимир Иванович протягивает ему три рубля. Сосед берет деньги.

Во вторник зайду — отдам. А лучше — в пятницу. (Ко всем.) Друг, техник, куда денешься? (Изобразив приветственный жест, выходит, аккуратно прикрыв за собой дверь.)

К л и м (разглядывая квитанции). Мать, где это — пятое ателье?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Да вон — наискосок. Сыночка, ты все забыл!

К л и м. Ничего я не забыл.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Прошло полгода. В кухне  А л е ш а  готовит ужин. Рядом, на стуле, не сняв пальто, усталая, сидит  К а т е р и н а  И в а н о в н а.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. А где Клим?

А л е ш а. В институт поехал: день открытых дверей.

Пауза.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Что же это майор Красулин молчит?

А л е ш а. Ха! Пришла же… характеристика! Вот… (Протягивает матери вчетверо сложенную бумагу.)

К а т е р и н а  И в а н о в н а (читает). «…Являясь отличным специалистом-радиомехаником второго класса, умело обучал молодых воинов… Музыкален, внутреннюю и внешнюю политику понимает правильно». Да, а вот математику, химию…

А л е ш а. Не волнуйся, вспомнит.

Размахивая какой-то бумагой, быстро входит  К л и м.

К л и м. Салют! Кто дома? Читайте, завидуйте! (Протягивает матери бумагу.)

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Что это?

К л и м (торжественно). Характеристика. Директриса рыдала у меня на плече.

А л е ш а. Вон, майор Красулин тоже слезу пустил.

К л и м (радостно). У! Прислал? Где? (Хватает характеристику майора, читает, смеется.) Ну майор! Золотой человек!

К а т е р и н а  И в а н о в н а (читает вторую характеристику). «За четыре месяца работы электромонтером Соболев Клим показал себя о весьма привлекательной стороны. Юноша скромный, вежливый, предупредительный, Хорошо умеет мастерить, рисовать, лепить…»

А л е ш а (смеется). Сразу видно: из детского садика.

К л и м (по характеристике майора Красулина). «Физически развит, морально — безупречен». (Алеше.) Читал? Канонерскому заводу требуются мужчины без специальности — сто шестьдесят в месяц!

Алеша взглядом показывает на мать.

Да ну, мать! Институт, только институт!

А л е ш а (стукнул ногой по мусорному ведру). Тащи.

Подхватив ведро, Клим выходит на лестницу.

Давай пальто. (Снимает с Катерины Ивановны пальто, уносит в прихожую.)

Возвращается  К л и м  с ведром. Протягивает матери деньги.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Что это?

К л и м. Сосед вернул, из двадцать третьей.

Катерина Ивановна молча кладет деньги в сумочку.

А л е ш а. Повадился, как в сберкассу.

К л и м. Зато аккуратный — отдает.

А л е ш а. Вообще — безобразие.

Звонок в прихожей. Клим открывает дверь, впускает  О л ю.

К л и м. Салют!

О л я (входит). Ты чего же не зашел?

К л и м. День открытых дверей, потом характеристику получал.

Оля проходит в комнату.

О л я. Здравствуйте.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Здравствуй, Оля.

Алеша с Олей обмениваются приветственными жестами.

О л я (Климу). У нас вчера билеты в кино распространяли. Я взяла.

К л и м. На что?

О л я. «Мое последнее танго».

А л е ш а. Мура.

О л я (смущенно). Почему? Говорят, красивая картина. Испанская.

К л и м (Оле). Когда сеанс?

О л я. В семь.

К л и м. Ну, еще рано. (Оле.) Садись. (Вдвоем с Алешей накрывают на стол.)

К а т е р и н а  И в а н о в н а (Оле). Ты что, сегодня выходная?

О л я. Ага, в общежитии ремонт — все девчонки разбежались кто куда.

А л е ш а. Давно ты там? В общаге?

О л я. Ну, сколько?.. Два года. Как мама умерла.

А л е ш а. А отец?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Отец у нее летчиком был. Погиб при испытаниях.

А л е ш а. Давно?

К л и м. В семидесятом.

А л е ш а (наливает чай матери). Тебе покрепче?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (устало). Да, пожалуйста…

А л е ш а. Опять с Козловым своим поцапались?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ведь что обидно: толковый инженер, волевой.

А л е ш а. Чего он опять?!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Все то же: конец квартала. Вызвал, не предложил сесть, нахамил, наорал…

О л я. Кричал? На вас? У нас тоже, как конец квартала, мастер — прямо звереет.

А л е ш а. А вы все — рты на замок.

О л я. Так ведь у него сила.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Понимаешь, Леша, все не так просто. Он действительно умный, молодой, дело знает. Но хам страшенный.

А л е ш а (упрямо). А чего ты терпишь?!

К л и м. Леха!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. А я и не терплю, сегодня сказала ему: «Вы хам».

А л е ш а. Правильно. А он — что?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Как заорет: «Да, я хам, иначе из меня сделают баранью морду». Это его любимое выражение.

О л я (радостно). Точно. Наш мастер тоже так говорит.

А л е ш а (матери). А ты? Ты — что?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. С такой, говорю, как у вас… лицом не с людьми работать, а со скотиной.

А л е ш а. Вот это да! А он?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. «Подавайте заявление!»

К л и м. Так…

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Стекло у него на столе лежит, большое такое… (Смущенно.) А у меня ключ от сейфа в кулаке оказался…

Пауза.

А л е ш а. Ну, мать, ты сильна! В следующий раз драку затеешь.

К л и м. А заявление? Подала?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. И не подумаю.

Входит  В л а д и м и р  И в а н о в и ч.

(Быстро.) Отцу не надо!..

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. А, Оля, здравствуй.

О л я. Здравствуйте.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Сиди, сиди. (Жене.) Отгадай, кто объявился?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Валька Сухов.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (разочарованно). Уже? Успел позвонить? (Шутливо.) Оля! Ты мне веришь?

О л я (улыбнулась). Верю.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Из всех мальчишек нашего класса этот Валька был самый заморыш, недотепа и зануда. И вот — поди ж ты!.. Если б не моя очевидная броская мужская красота… (Жене.) Повесть привез — обалдеть!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Он что, писателем стал?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Выходит, да.

К л и м. О чем? Современная?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (жене). Война. Сорок первый год. (Климу.) Все подлинно талантливое — современно. (Оле.) Воевали мы с ним вместе.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Сейчас явится.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (шутливо). Ну вот, пожалуйста: бывший соперник уже ломится в дом.

А л е ш а. Большая повесть?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Нормальная.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Валька — человек! Смотри-ка, жив, оказывается.

А л е ш а. Будете печатать?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Повесть хороша…

Звонок в прихожей.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Это он! (Спешит к двери, впускает маленького, щупленького, скромно одетого человека. Это  С у х о в.) Валька!

С у х о в (взволнованно). Катя! Катя…

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Постарела?

С у х о в. Да какое там…

Катерина Ивановна и Сухов проходят в комнату.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Знакомься — мои ребята.

С у х о в (на Олю). Ну, вылитая мать.

Все смеются.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Промазал, брат.

С у х о в (озадаченно). А что?.. А… (Оле.) Извините. (На Алешу и Клима.) Но эти-то хоть твои?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Почему «хоть»? Мои. Чьи же еще?

А л е ш а (протягивает руку Сухову). Алексей.

К л и м. Клим.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Сколько же мы не виделись?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. С сорок первого.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Больше тридцати!

С у х о в (обнял Владимира Ивановича). Вовка… (Алеше и Климу.) Вот, ваш батька мне жизнь спас.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ну, будет тебе!

С у х о в. Нет, обожди… Катя, подтверди.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (поражена). Я ничего не знаю…

Пауза.

С у х о в. Ах, вот оно что… Ну так знай: я остался жив благодаря ему.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (смущенно). Эва делов! Все мы остались живы благодаря кому-то.

С у х о в. Нет, дети должны знать. Тем более сегодня. (Радостно.) Катя, я написал повесть. Ему понравилась.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Знаю, Валечка, уже нахваливал. Хлопцы, приготовьте нам чайку. Оля, помоги.

К л и м. Сей момент!

Алеша, Клим и Оля уходят.

С у х о в (вслед Оле). Славная канареечка. Которого?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Младшего. (Владимиру Ивановичу.) Постой, как же так?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (легко). Ну, герой я, герой, чего уж там.

С у х о в. Ребятишки мои… (С любовью смотрит на Владимира Ивановича.) Тоже красивый еще парень.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. А ты… женат?

С у х о в. Был. Так — зря. Заведомо. (Просто.) Я же тебя любил…

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ошалел! При живом муже…

С у х о в (смеется). Все, Вовка, все. Тем более что безответно. (Катерине Ивановне.) Так ведь?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ах, Валечка! Ты все такой же.

С у х о в (Катерине Ивановне). Так он, значит, скрыл? А дело мое было — дрянь: садануло меня…

Входит  А л е ш а.

А л е ш а. Мать, можно тебя на консультацию?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (Сухову). Я на минутку, (Уходит.)

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Хватит тебе об этом.

С у х о в. Нет! Пусть все знают, ребята, Катя. (Помолчав.) Слушай, а ты не врешь, тебе и в самом деле понравилась моя повесть?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Понравилась — не то слово. Все эти годы я следил за тобой, читал. Это настоящее. Первое настоящее, Валька. Так об Отечественной войне написал, пожалуй, только один человек, да и то — рассказ.

С у х о в (вспыхнув). Думай, что говоришь!

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Думаю.

С у х о в (помолчав). Я ее писал в особых обстоятельствах… и посвятил тебе.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Спасибо, Валя. Да… повесть непростая…

С у х о в (неожиданно). Слушай, напечатай ее.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (медленно). Не знаю, Валя… тяжело. Современность — вот за чем гоняемся. Не обижайся, пойми: мы разведчики.

С у х о в. А мы и были с тобой разведчиками.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Были, были. Все, Валька, было. И то, что ты написал, — было.

С у х о в. Так в чем дело?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. В литературе, как в политике, — нужно быть осмотрительным и… точным.

С у х о в. Я не понимаю тебя.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. В общем, так: на днях я уезжаю в Соединенные Штаты, на месяц, вернусь — и первое, что сделаю, займусь твоей повестью.

С у х о в. Месяц… Вовка, я бы никогда не стал об этом говорить никому… только тебе: я не могу ждать.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Почему?

С у х о в. Со мной — беда. Болен. Тогда ты подарил мне тридцать лет жизни. Ну вот… Теперь мой лимит оказался исчерпан.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Что ты порешь?

С у х о в. То, что слышишь. Против обыкновения — врач не стал скрывать.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Валька! (Обнял Сухова.) Обожди… Чепуха! Я устрою тебе любых консультантов, любую клинику!

С у х о в (останавливая его жестом). Нет… к сожалению — поздно. Всю жизнь шел к этой повести, да вот толчка не хватало. А тут — узнал, сел и — одним духом… Эх! (Сильно трет руками лицо.)

Входит  К а т е р и н а  И в а н о в н а.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (весело). Ну, все! (Сухову.) Обожди, не рассказывай, сейчас ребята придут. Тридцать лет!.. Как глупо! Как непростительно глупо! Ты на сколько сюда? Где остановился? Переезжай к нам.

С у х о в. Спасибо, не могу — сегодня ночью обратно.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ну, уж теперь-то мы тебя не потеряем. Хотя, впрочем, станешь знаменитостью — задерешь нос. Я уже вижу тебя в президиумах съездов, интервью в «Литературке», читательские конференции… Валька, знаешь, я почему-то уверена: это твой звездный час. (Мужу.) Ты поможешь ему?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Разумеется.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Август того же года. Ателье срочного ремонта обуви. На круглых тумбочках сидят клиенты, в большинстве — женщины. За прилавком  О л я выдает и получает обувь. Клиенты читают — кто книгу, кто газету. В окошке появляется пара дамской обуви.

О л я (берет туфли). Чьи сиреневые? (Женщине с книгой.) Дама! Это ваши туфли?

Ж е н щ и н а  с  к н и г о й (смотрит отсутствующим взглядом). Мои… (Снова углубляется в чтение.)

О л я. Надевайте, пожалуйста.

Ж е н щ и н а  с  к н и г о й (по-прежнему отсутствуя). А?..

О л я. Ваши туфли готовы. Пожалуйста, освободите место.

Ж е н щ и н а  с  к н и г о й. О! Простите… (Надела туфли, читая на ходу, выходит.)

Появляется  К л и м. Садится на освободившуюся тумбочку. Увидев его, Оля на момент растерялась, потом овладевает собой.

О л я. Сдал?

К л и м. Четверка. Все. Чист.

О л я. Молодец. Поздравляю.

К л и м. Ну?.. А теперь?

О л я ( с м у щ е н н о ). Что?.. Ах, Клим, не знаю я…

Сидящая рядом с Климом  Ж е н щ и н а  с  с у м к о й  присматривается к нему, ищет удобного случая заговорить.

К л и м. Чего не знаешь? Ну чего? Мы же договорились: сегодня.

С т а р а я  ж е н щ и н а. Девушка, у меня замерзли пальцы.

О л я. А что у вас было?

С т а р а я  ж е н щ и н а. Воспаление легких.

О л я (улыбнулась). Я спрашиваю — обувь какая?

К л и м (громко, раздельно, как глухой). Какая — у вас — была — обувь?

С т а р а я  ж е н щ и н а. Почему он кричит? Фетровые боты.

О л я (в окошко). Дядя Петя! Боты фетровые побыстрее: у меня бабушка замерзла. (Климу.) Как же ты умудрился: по химии — четверку?

К л и м (отвернул полы куртки — они густо выклеены шпаргалками). Опыт поколений. (Помолчав, настойчиво.) Ну?..

С т а р а я  ж е н щ и н а (вытянув ногу в красном чулке). Девушка! Вот, они уже не шевелятся.

О л я. Сейчас, потерпите немного. (Подает туфли Женщине с сумкой, та надевает их.)

К л и м. Говорила: сдай последний экзамен — и все решим? Говорила?

О л я. Ну, сказала.

Ж е н щ и н а  с  с у м к о й. Молодой человек, можно вас?

К л и м (с досадой). Слушайте, я здесь не работаю, я посторонний, понимаете?

Ж е н щ и н а  с  с у м к о й. Я знаю… на одну минутку. (Отходит с удивленным Климом в сторону.) Я из двадцать третьей квартиры, соседка ваша. Мой муж… он одалживает у вас.

К л и м (пожал плечами). Отдает.

Ж е н щ и н а  с  с у м к о й. Поговорили бы вы с ним.

К л и м. О чем?

Ж е н щ и н а  с  с у м к о й. Пристыдили бы, он так семью вашу уважает.

К л и м. Минуточку… (Подходит к Оле.) Обещала или не обещала?

О л я. Климушка, ну не здесь…

К л и м (возвращается к Женщине с сумкой). Так про что мы?.. Да!.. Как же я его пристыжу? Я вдвое моложе.

Ж е н щ и н а  с  с у м к о й. Может, ваш отец? Беда просто: грозятся с завода выгнать.

В окошке появляются фетровые боты. Оля подает их Старой женщине. Та с трудом нагнулась, пытается натянуть боты.

О л я. Клим!

К л и м (Женщине с сумкой). Я сейчас!.. (Подбегает к Оле.) Ну?..

О л я (кивает на Старую женщину). Помоги.

Клим молча опускается на колени перед старухой, помогает ей надеть боты.

К л и м. Давайте правую ногу.

С т а р а я  ж е н щ и н а. Мою?

К л и м. Чью же еще?

С т а р а я  ж е н щ и н а. Учтите — для вас она уже левая.

К л и м. Что значит — для меня? Важно, какая она для вас.

С т а р а я  ж е н щ и н а. О! Это моя лучшая нога, в левой был тромб.

К л и м. Вот моя левая рука, в ней ваш правый бот, так? Теперь давайте мне вашу… какую же?..

С т а р а я  ж е н щ и н а. Вы удивительно бестолковы.

К л и м. А! Вот эту. (Надевает бот.) Теперь — вторую.

С т а р а я  ж е н щ и н а. Какую?

К л и м. Оставшуюся.

С т а р а я  ж е н щ и н а. Нате, но учтите — в ней был тромб. (Встает, топчется, проверяет, удобно ли. Оле.) А теперь дайте мне книгу жалоб.

О л я (упавшим голосом). Зачем? Не надо, пожалуйста.

С т а р а я  ж е н щ и н а (спокойно). Я посещаю это ателье семь лет. И все семь лет я пишу жалобы. Наконец, на восьмой год… Тебя как звать?

О л я. Громова, Оля.

С т а р а я  ж е н щ и н а. Олечка, умница, дай мне эту вашу книгу, я напишу про вас обоих, и тебе обязательно выдадут прогрессивную премию.

О л я (улыбнулась, подает книгу жалоб и предложений). Все равно не поможет.

С т а р а я  ж е н щ и н а (удивленно). Почему?

О л я. Наше начальство учитывает только жалобы и по ним лишает прогрессивки.

С т а р а я  ж е н щ и н а. Прекрасно! Тогда я об этом напишу жалобу… на твое начальство… и его лишат прогрессивки.

К л и м. Вот это мудро.

Старая женщина садится писать. Оля выдает обувь, выписывает квитанции, получает деньги. Клим стоит возле нее, но к нему снова подходит Женщина с сумкой.

Ж е н щ и н а  с  с у м к о й. Трезвый — он добрый, а напьется — и дурак дураком. Матерится, рукам волю дает… а у нас две девчонки, старшая в школу пошла…

К л и м (томясь неприятным разговором). Ну, хорошо, хорошо… я поговорю с отцом, но вообще-то лучше бы вы сами, а? Можно милицию подключить.

Ж е н щ и н а  с  с у м к о й. Да что милиция! Вы перестаньте деньги ему давать!

К л и м. Неужели вы думаете, что эти наши трешки…

Ж е н щ и н а  с  с у м к о й. Нет, конечно… а все-таки вроде — одобряете его.

К л и м. Ладно, я скажу, скажу… А теперь я умоляю вас!..

Ж е н щ и н а  с  с у м к о й. Все, все, ушла. (Уходит.)

О л я. Чего ей от тебя надо?

К л и м. А! Пьяница один тут к нам повадился…

С т а р а я  ж е н щ и н а (возвращая Оле книгу). Мы, старухи, вовсе не такие уж гадюки. Просто мы устали жить. До свидания, Олечка.

О л я. До свидания. Спасибо. Заходите.

С т а р а я  ж е н щ и н а. А куда я денусь? Пенсионеры — вечное племя. (Уходит.)

К л и м (Оле). Так все-таки…

О л я. Ну, Клим… Не могу я так сразу…

К л и м. Привет! (Направляется к двери.)

О л я. Подожди! Клим! Подожди! Ну, зачем же так?

Пауза.

К л и м. Что после смены делаешь?

О л я. Покраситься хотела, а что?

К л и м (помолчав). Да или нет?

Л ы с ы й  к л и е н т (с папиросой в зубах). Слушай, парень, ты все время отвлекаешь приемщицу от работы.

К л и м. У вас взяли обувь?

Л ы с ы й  к л и е н т. У меня взяли, но надо уважать других.

К л и м. Вот и прекратите курить.

Лысый клиент, в раздражении забыв, что он без обуви, тушит папиросу об пятку, вскрикивает от боли.

О л я. Товарищи! У кого не сдана обувь?

Молчание.

К л и м (насмешливо, Лысому клиенту). Ну?

Л ы с ы й  к л и е н т (яростно). На работе надо работать!

В окошке появляется пара обуви. Оля ставит ее перед Лысым клиентом.

(Ищет, к чему бы придраться. Увидел нестертую разметку мелом. Оле.) А это что — я должен вытирать рукавом?

К л и м. Это, между прочим, ботинки, а не нос.

О л я. Давайте сюда. (Тряпочкой вытерла мел, отдает туфли Лысому клиенту, шепчется о чем-то с Климом.)

Лысый клиент обулся, потоптался, соображает, чем бы напакостить Климу.

Л ы с ы й  к л и е н т (Оле). Книгу жалоб подайте.

К л и м (Лысому клиенту). Знаешь, кто ты?

О л я. Клим! Не надо!.. Клим!.. Клим!

Л ы с ы й  к л и е н т (к присутствующим). Все слышали? Он меня оскорбил!

О л я. Да чем? Чем?

Л ы с ы й  к л и е н т. Он подумал про меня… матом.

К л и м. Ах ты гад!.. (С нескрываемой угрозой надвигается на Лысого клиента.)

Л ы с ы й  к л и е н т. Хулиган! Я буду жаловаться! (Поспешно ретируется.)

О л я. Сейчас я смену сдам… (Ушла за перегородку, тут же возвращается с сумкой.)

Вдвоем вышли из ателье, сели на скамейку.

К л и м. Я смотрю — нервы треплешь.

О л я (пожав плечами). Работа. Что дома? Как Алеша?

К л и м. Ничего…

О л я. Девушка у него есть?

К л и м. Тебе-то что?

О л я. Красивый очень, прямо Жан Маре.

К л и м (с обидой). А я?

О л я (весело). Таких, как ты, Маре — по десятку на дворе.

К л и м (невольно рассмеялся). Ну ты даешь!

О л я. Мама у вас хорошая. Вообще семья крепкая, не то что сейчас: сорок пять процентов разводятся.

К л и м. Откуда такая статистика?

О л я. «Комсомолку» читать надо: раннее созревание.

К л и м (смеется). Это про зерновые.

О л я. Да ну тебя… Нет, сорок пять процентов — представляешь!

К л и м. Тебе-то что, жалко?

О л я (серьезно). Конечно. Живут семьями, родители зарабатывают — дай бог! — вот дети совесть и потеряли. Знаешь, как рассуждают: «У тебя отец — столб, и у меня — столб. Вот накинем на них веревку и будем качаться». И в пятнадцать, и в двадцать, и в двадцать пять — сидят и качаются.

К л и м. Не все же такие!

О л я. Да вот хоть вы с Алешей.

К л и м. Здрасте! Я только из армии, в институт поступаю, а он кончает.

О л я (легко). Значит, тут позднее созревание. (Вскочив, схватила Клима за руку.) Пошли краситься. Сейчас я тебя рыженьким сделаю!

К л и м (решительно). Обожди!.. Сядь. (Усаживает Олю.)

Молча смотрят друг на друга. Пауза.

Да или нет?

Оля опускает голову, молчит.

Ясно…

О л я (горячо). Ну, Клим! Милый! Куда ты спешишь?

К л и м. Я не спешу… Просто я… хочу знать. И если это Алешка…

О л я (вскакивает). Ну что ты, Клим, что ты!.. При чем тут Алеша! Мне до него, как до звезды.

К л и м. Вон оно что…

О л я. Да нет! Ты меня не понял… Мне до всех вас… вы — и я, понимаешь разницу?

К л и м. Что ты плетешь?

О л я. А то… не хочу, чтобы ты потом сказал… или подумал даже: вот привел… «сокровище».

К л и м. Откуда в тебе эта гадость? Как ты смеешь?

О л я. Климушка… я ведь совсем… другая, другая, чем вы.

К л и м. Во-первых, ты нахватаешься.

О л я. Не нахватаюсь!

К л и м. А я говорю — нахватаешься! Знаешь, что про тебя мать говорит?

О л я (с испугом). Что?

К л и м. Что ты восприимчивая.

О л я. Как это?

К л и м. Ну, например, раньше ты говорила «извиняюсь», а теперь «извините». И потом, что ты думаешь — я титан? Как говорится — совсем наоборот. Все мы — разные. Разве в этом дело?

О л я. В этом.

Клим обнял Олю, привлек к себе, но она отстраняется.

Климушка… Ты не знаешь.

К л и м. Знаю. Я все знаю. Я вспомнил. (Обнимает Олю.) Олька ты моя Олька…

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Зима. Прошло несколько месяцев. В столовой  К а т е р и н а  И в а н о в н а  прикидывает на  О л е  отрез легкого пестрого материала.

О л я (крутится перед зеркалом). Да тут на два платья.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Моя фигура и твоя. Это только мой Володя способен был купить такой материал — мне.

О л я. А он, наверное, видит вас молодой. Это же хорошо. Ой, Катерина Ивановна, граблю я вас. Девчонки в общежитии с ума сойдут.

Пауза.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (неожиданно). Оля, а отчего умерла твоя мама?

О л я (растерянно). Мама?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ну да. Ты все про общежитие вспоминаешь, а про дом — никогда. У тебя есть хоть карточки? Мамины, папины?

О л я. Карточки?.. Нет… все сгорело. У нас в квартире был пожар, и все сгорело… я ушла в общежитие.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. И никого родных?

О л я. Никого…

К а т е р и н а  И в а н о в н а (поняв, что Оля не хочет продолжения разговора). Ты по своему ателье не скучаешь?

О л я (с облегчением). Что вы! Это вы тогда в самую точку посоветовали. Мне их так жалко: маленькие, сказать ничего не могут. Сейчас я, конечно, что?.. Ну, чтоб мокрыми не лежали, искусственничков покормить вовремя, мамашам помочь, а вот выучусь на медсестру… и обязательно — по детству.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Как ваша доктор Сашенька — поправилась?

О л я. Нет еще. Мамаши нас прямо замучили: адрес домашний требуют, телефон. Конфеты посылают, цветы. Прямо обожают ее все. (Помолчав.) Хотите, секрет скажу?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (улыбаясь). Скажи. Оля. У нас ребятишкам тяжелым, задыхашкам, кислород дают…

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Как ты сказала?

О л я. Что? А… задыхашки.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Слово какое страшное.

О л я (помолчав). Вообще-то да… (Легко.) А у нас привыкли… Так вот, значит, в подвале — баллоны, и по трубам на этажи подается. Ну, конечно, дежурные слесаря сидят круглосуточно. Так вот один — Носов его фамилия — вот уж действительно «Носов» — «выпить не любит». Позавчера грудничок один задыхаться стал, а мы хвать-похвать — кислород не идет! Звоню в кислородную — молчат. Бегу в подвал, а он, Носов этот, распьяным-пьяно. Хорошо, запасной баллон на этаже оказался, а то представляете, что могло быть?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Вот негодяй! А вы что же?

О л я. Ну, стыдили мы его, ругали крепко.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Гнать надо было поганца!

О л я. Семья у него, ребятишки.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Так ведь он же может…

О л я. Ну, понятно, понятно…

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ничего тебе не понятно. Вот заведешь своего, тогда поймешь.

О л я (помолчав). А что же делать надо?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Сашеньку вашу тряхнуть. Она-то куда смотрит?

О л я. Так я ж про это и рассказываю! Ей по телефону доложили, а она и говорит: как только на автоматику перейдем, Олю на кислородное хозяйство поставим — она надежная. Так и сказала: надежная.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (помолчав). Я рада, что вы с Климом встретились.

О л я. Ой, мне его так жалко: придет со своего Канонерского усталый, голодный, пожует на ходу и — за конспекты. Наверное, подлая я, эгоизмом живу. Вот подавай мне медсестрой стать, а там, глядишь, и врачом пожелаю.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Естественно.

О л я. Вообще-то здорово у меня повернулось… (Весело.) А знаете, с чего все началось? Не знаете?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (улыбается). Ну?

О л я. Вот с этого пола. Не вздумай я тогда пол мыть — ничего бы и не было. Что значит — судьба!

Пауза.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Все, девочка, у тебя будет хорошо. Зато у меня…

О л я. Опять этот ваш Козлов?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Да…

О л я. Катерина Ивановна, потерпите, пенсия-то уже — вот она. А там пошлете его подальше, будем жить семьей, дружно. Трое мужчин — все непьющие! Это в наше-то время!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Обидно… Обидно так кончать…

Входит  К л и м, еще в дверях дурашливо кричит.

К л и м. Е-есть хочу!

О л я (вскакивает). Сидите, я все сделаю. (Пробежав мимо Клима, чмокнула его в щеку, исчезла на кухне.)

К л и м (проходит в комнату). Салют! Мне из института не звонили?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Звонил Зайцев.

К л и м. Что он говорил?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Про какую-то клятву напоминал.

Вошла  О л я.

О л я. Что за клятва?

К л и м. Да ну… придумали: с первокурсников клятву брать.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Какую? В чем?

К л и м. Ну, что учиться будут хорошо, а потом — приборы создавать.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Что за ерунда?

О л я. Почему, Катерина Ивановна? Доктор Сашенька рассказывала — они в медицинском тоже клятву давали… Герострату.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Гиппократу.

О л я. Да, верно, Гиппократу… (Наивно.) Ой, а вы откуда знаете?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (улыбнулась). Слыхала… Что ж ты сравниваешь: врач и инженер. Одно дело — посвящение в рабочий класс и совсем другое — в ремесло. Так и в ателье твоем можно было: клянемся не ставить набойки вкривь и вкось.

О л я (смеется). А что? Может, потому у нас так и халтурили, что не поклялись.

К л и м. Я говорил: глупо! Слово какое мараем. «Нет! Надо поднимать роль профессии!»

О л я (Климу). Иди ешь.

К л и м. Пошли! (Обняв Олю за плечи, на ходу.) А Герострат библиотеку сжег. Две тысячи лет назад.

О л я. Зачем?

К л и м. Чтобы прославиться.

О л я. Надо же, гад какой, и вот — прославился.

Уходят.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (одна). Может, и в самом деле плюнуть на все и добарахтаться до пенсии?

Входят  А л е ш а  и  В л а д и м и р  И в а н о в и ч. В руках у Алеши туго набитый портфель.

А л е ш а. Ребята дома?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. На кухне.

А л е ш а (кричит). Эй, женатики, дуйте сюда.

Входят  О л я  и  К л и м.

Садитесь. (Отцу.) Садись и ты.

Все рассаживаются.

(Открыл портфель, выкладывает босоножки, цветастую мужскую рубашку, ночную сорочку, бутылку коньяка, лимоны.) Наливай!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. По какому случаю?

А л е ш а. Потом…

Веселая суета. Оля примеряет босоножки. Клим надел рубашку, Катерина Ивановна поверх платья натянула сорочку. Владимир Иванович откупоривает бутылку коньяка.

К л и м (перед зеркалом). Ну, четко! (Крепко облапил брата.)

А л е ш а. Тихо! Ребра сломаешь!

Оля целует Алешу. Возгласы. Смех.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Всю стипешку угрохал!

А л е ш а. А это видали? (Бросает на стол деньги.) Восемьдесят!

К л и м. Ленинская?! Ура!.. (Оле.) Тащи рюмки, сахар!

Оля несет рюмки, сахар, режет лимон.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (разлив всем коньяк). Так. (Поднял рюмку, помолчав, обращается к жене.) Когда-то, давно, мы были с тобой всего лишь вдвоем. (Шутливо.) Между прочим, это было неплохо. (Маленькая пауза.) Потом появился Лешка, за ним (Климу) — ты. (На Олю.) И вот прилетела эта… канареечка. (Оле.) Просто удивительно, как мы жили без тебя. (Обнял Олю, привлек к себе.) За семью.

Все, кроме Оли, осушили рюмки.

(Оле.) А ты что же?!

О л я. Владимир Иванович, миленький, не сердитесь — я не буду.

А л е ш а. Ну уж… хоть глоточек.

О л я. Нет… (Решительно.) Нет.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Братцы, ну не хочет человек, значит не надо.

Оля решительно пьет. Возгласы одобрения.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (Алеше). Теперь очередь за тобой. Ищи себе свою Олю.

А л е ш а. Вот только я советоваться не умею…

О л я. Ну и зря. Клим, например, советовался. (Катерине Ивановне.) Верно?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (улыбаясь). Было немножко.

А л е ш а (Оле). Ты, канареечка, молчи. Тут такое дело — каждый по-своему. Одно могу обещать: если вас всех любить не станет — прогоню.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Зачем же так? Разъедемся.

О л я (горячо). Нет! Нет!.. Нет!.. (Катерине Ивановне.) Нехорошо вы сказали. Ваша семья… Ни за что, ни в коем случае, Алеша! Никогда!.. (Расплакалась.)

А л е ш а. Тю… от одной-то рюмочки.

О л я (в сильном волнении). Никогда, слышишь? Поклянись, что мы всегда будем вместе.

К л и м. Ну-ну… Олька, успокойся! Что ты! Успокойся!

О л я (сквозь слезы). Леша! Поклянись! Слышишь, поклянись.

Катерина Ивановна уводит плачущую Олю.

А л е ш а. Что это с нею?

К л и м. Прибавления ждем. (Ушел вслед за матерью и Олей.)

А л е ш а. Так… прощай покой и тишина.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Да, пожалуй, к госэкзаменам будешь готовиться уже под музыку.

А л е ш а. Ничего, научусь отключаться.

Пауза.

Слушай, батя, надумал я вступить в партию.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ну что ж, Алеша, мне за тебя стыдно не будет, мамке — тоже. Ярад.

А л е ш а. Рад?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Рад… А что?

А л е ш а. Так… ничего.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. В чем дело?

А л е ш а. Я это понимаю как ответственность… перед собой.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Разумеется. Уровень ответственности иной. И не только перед собой.

А л е ш а. А ты? Ты сам — всегда на уровне?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (помолчав). Наверное, нет.

А л е ш а. Как говорится — увы!

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Конкретно?

А л е ш а. Не будем.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Почему же?

А л е ш а. Так…

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. В чем дело? Говори.

Звонок в прихожей. Алеша впускает  С о с е д а. Тот заметно изменился: под глазами мешки, физиономия опухла.

С о с е д (развязно). Привет, семья! Помешал? Я вернул… Климу.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Он говорил.

С о с е д. Ну вот… (Помолчав, Владимиру Ивановичу.) До среды… а лучше — в пятницу. Сам принесу, тебе лично. Закон нашего общества — постоянно растущие потребности.

А л е ш а. Вы — пошляк.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Алексей!.. (Сухо.) Сколько вам надо?

Сосед показывает пять пальцев, потом убирает один. Владимир Иванович дает деньги.

С о с е д (Алеше). Обидел. Некультурно. (Ушел.)

А л е ш а. Слушай, чем это мы занимаемся? Он пьянствует, а мы…

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (спокойно). «Мы»! Мы все вместе получаем в пять раз больше него.

А л е ш а. И поэтому надо давать ему на водку?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Откуда такое барство? Что ты о нем знаешь?

А л е ш а. У этого подонка двое детей! На днях к ним милицию вызывали.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Меня это не касается. Если у меня просят — я не могу отказать.

А л е ш а. Извини, но это называется…

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Хватит! (Помолчав.) Он — человек.

А л е ш а. А превращается в скота! Чего стоят тогда твои принципы?!

Пауза.

Не можешь отказать?.. А Сухову? Повесть?..

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Прекрати! Мальчишка!

Входит  К а т е р и н а  И в а н о в н а.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Что вы тут расшумелись?

А л е ш а (с ходу). Почему ты терпишь этого своего ублюдка Козлова? Почему не идешь в райком? Горком? Обком?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Что с ним?

А л е ш а (отцу). Почему ты тогда, в сорок первом, рискуя жизнью, спасал Сухова, а теперь второй год канителишь с его рукописью?!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Что у вас здесь происходит?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Сам не знает, чего хочет!

А л е ш а. Я знаю, чего я не хочу! Я не хочу, чтобы где-то хозяйничали хамы и лгуны, пусть образованные, умные, но хамы и лгуны! Не хочу, чтобы подлинный талант годами стоял в затылок за бездарностями. Не хочу, чтобы люди так легко амнистировали друг друга… даже если это мои родители!

Долгая пауза. Медленно, в нерешительности, Алеша идет к двери. Постояв мгновение, вышел.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Каков?.. Ну, не могу я напечатать Валькину повесть! Не могу. Он же беззащитен. Напиши такую повесть признанный мастер — и будет серьезный разговор. Вальку же… тут критиков найдется. (Под взглядом жены.) Ну и… нам рикошетом достанется.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Тебе.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (помолчав). Знаешь, кто у нас в семье самый нормальный человек?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Знаю.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ну вот… она сердцем живет.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Нет, Володя. В истории с Валей Суховым нам с тобой надеяться не на что. Ты просто боишься, а я молчу.

Звонок в прихожей. Катерина Ивановна впускает  С у х о в а. У него возбужденный, нездоровый вид.

Валя? Случилось что-нибудь?

С у х о в. Случилось. (Не сняв пальто, прошел в комнату.) Что у меня может случиться? (Владимиру Ивановичу.) Здорово.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Привет, Валя.

Сухов садится. Молча достав сигареты, закурил, нервно затягивается раз, другой…

С у х о в. Катя, оставь нас… пожалуйста.

В тревоге оглянувшись на мужа, Катерина Ивановна уходит. Из другой комнаты появляется  О л я. Увидев мужчин, замирает на пороге.

Вовка! Я хочу понять… Тогда, в сорок первом, рискуя собой, своей жизнью… трое суток ты тащил меня… Ведь я просил, умолял: оставь! Брось!

Пауза.

Дело не в том, что я скоро подохну, не об этом речь. Я написал правду… о нас с тобой, о тебе, каким ты был тогда, Вовка! Ты слышишь меня?

Пауза.

Неужели время сожрало все? Не верю. Нет.

Долгая пауза. Ровным голосом, без выражения, читает на память отрывок из повести.

«Никакие из человеческих страданий не бессмысленны в этом мире, тем более солдатские муки и солдатская кровь, пролитая на эту неприютную, мерзлую, но свою землю. Есть в этом смысл». (Кричит.) Есть или нет?!

Долгая пауза.

(Спокойно.) Я все думаю: почему ты это делал тогда? Да потому, что, случись все наоборот, я тянул бы тебя эти трое суток. Потому что вся наша предыдущая короткая мирная жизнь просто, но твердо готовила нас к этому.

Пауза.

Что же теперь? (Помолчав.) А ничего — живем помаленьку…

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (резко). Да пойми ты!.. Не надо было трогать этот сорок первый!

С у х о в. Обожди… Ты меня тащил — когда?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Какое это имеет значение, когда я тебя тащил? Что, трудно тебе было сдвинуть все на год?

С у х о в. Зачем?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ну, драпали мы!

С у х о в. Отступали!..

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ладно, отступали! Так к чему это смаковать?

С у х о в (кричит). Это был святой год! Святой! Ты слышишь? Ведь они бросили все! А мы выстояли. Выстояли! Это был год победы! Без него не было бы ни сорок пятого, ни семьдесят пятого! Стыдиться сорок первого года?! Тогда давай — и восемнадцатого! Там ведь не легче было. Плюнь на могилу своего отца!

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Тихо! Тихо… размахался…

Пауза.

С у х о в. Нас же все меньше остается. Что ни день — в газетах: «Ушел из жизни…» — и рамки! Рамки! Кто же расскажет?!

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ладно. Ускорим. Включу в план редподготовки… с будущего года.

С у х о в. Ах, ты включишь… Спасибо. (Вынул из кармана пальто рукопись.) Вот. Я забрал ее. (Медленно рвет рукопись, но Владимир Иванович выхватывает ее у него из рук.)

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Дурость! Мальчишество!

С у х о в (зовет). Катя!

Входит К а т е р и н а  И в а н о в н а.

Прощай. (Идет к дверям. Увидев Олю, остановился.) Ну что, канареечка, страшно? Мне тоже. (Ушел.)

О л я. Владимир Иванович, миленький… что с ним? Он болен?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Да…

О л я. И ничем-ничем нельзя помочь?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Увы — поздно.

О л я. Я — про повесть.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ступай, Оля.

О л я. Владимир Иванович… Неужели нельзя успеть?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Оля…

О л я. Куда же он пошел?.. (Выбегает.)

З а т е м н е н и е.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЯТАЯ

Прошло две недели. Квартира Соболевых. На тахте полулежит укрытый пледом  С у х о в. Он что-то пишет. Входит  О л я, в руках у нее поднос, на нем кувшинчик с молоком, мед, печенье.

О л я. Дядя Валя, покушайте.

С у х о в. Что, опять? (Отложив рукопись.) Ну, горе мне с тобой.

О л я. Надо, надо питаться. Организм лучше сопротивляться будет.

С у х о в. Эх, канареечка, враг силен.

О л я. Ничего, мы сильнее. (Садится рядом.) Мед в молоко положить, или отдельно будете кушать?

С у х о в (усмехнулся). Отдельно. (Пьет молоко.) Раскормишь ты меня, вон за две недели — килограмм прибавил.

О л я. Не килограмм, а кило двести.

С у х о в. Когда тебе на дежурство?

О л я. Скоро. К шести.

С у х о в (ест мед). Устроили мне сладкую жизнь.

О л я. Вот и хорошо. А то придумали свой Краснодар. Ну что вы там один-одинешенек? Люди должны лепиться друг к другу. Тем более — вас здесь все любят.

С у х о в. Жалеют.

О л я. Ну и что? Жалеют — значит, любят. (Помолчав.) Вот я когда читаю о комсомольцах двадцатых годов, не о том, как они погибали, — там уже что говорить! А о том, как жили, любили… ведь они были счастливы!.. а я читаю и реву. Отчего?

С у х о в. Не знаю… Ничего я уже не знаю.

О л я (помолчав). А правда, что вы с Катериной Ивановной… любили друг друга?

С у х о в. Нет. Неправда. Я — любил. А она… (Усмехнулся.) Только все это было позже, не в двадцатых.

О л я. Я понимаю — перед войной.

С у х о в. Оба мы с Владимиром Ивановичем любили Катю. А потом — да, война… Причащался народ, белую рубаху надевал. Все, что было лучшего, — раскрылось. Вот и мы с Володей клятву друг другу дали: кто живым останется — Катю разыщет. Ну, меня зимой сорок первого миной приласкало — все, думаю, концы… а тут он — подполз, на спину взвалил… и попер.

Пауза.

После госпиталя демобилизовали. Обдумал я ситуацию и решил исчезнуть.

О л я. Почему?

С у х о в. Потому…

О л я (тихо). Что?.. Неужели и сейчас?..

С у х о в. А куда денешься? (Помолчав.) Мне теперь, брат, все можно. (Переводит разговор на другую тему.) А вы с Климом как познакомились?

О л я. Я в ателье работала по ремонту обуви, ну вот, послали нас по квартирам заказы собирать — план горел. Вхожу — парень пол моет. Так это меня поразило… но виду не подала. (Помолчав.) Вот и все.

С у х о в (улыбнулся). Да… бурный роман.

О л я. Алеша, конечно, красивее, зато Климушка — проще, тот по мне.

С у х о в. Глупости говоришь. (Внезапно.) Зря ты меня сюда притащила.

О л я. Ну почему? Почему? Все вам рады, вы же знаете. И за талант вас уважают.

С у х о в. Брось… Мелкий я человек.

О л я. Вы-то мелкий?! (Помолчав.) Это не вы мелким оказались…

С у х о в (резко). Нет! Неверно… Неверно. Все гораздо сложнее. Можно понять… и нужно.

О л я. Нет, нельзя. И не нужно.

С у х о в. Ты не вправе судить.

О л я. А вы?

С у х о в. Я — судить? Володю?..

О л я (тихо). Дядя Валя!

С у х о в. Ну что?

О л я. Оказывается, можно вот так: один человек, хороший, добрый, сперва тебе жизнь спас, своею рискуя, а потом — просто помочь — испугался, струсил. А другой, тоже… прекрасный человек — простил?

С у х о в. Поживи с наше, канареечка, — поймешь.

О л я. Тогда поздно будет. Мы ведь сейчас на вас глядим. Я в этой семье, считайте, заново родилась. Все тут выше меня, и вдруг — кто? Владимир Иванович!.. Я бы не смогла.

С у х о в. Что?

О л я. Принять… от такого… помощь.

С у х о в. Это ты про меня, что ли? Что я у вас тут живу?

О л я. Нет. Я про вашу повесть.

С у х о в. Дурочка… Тебе все охота так: вот добрые, а вот злые. А так не бывает. Владимир Иванович — мой друг, и я никому не позволю… Никому…

Входит  В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Оля вскакивает, убегает.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Чего она?

С у х о в. Так…

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Я говорил в исполкоме — дадут мне квартиру побольше, тебе отдельную комнату выделим. Живем, Валька! Ну что ты? Что? Обижаешься?

С у х о в. Нет… Что ж… Я ведь вижу. Наверное, и в самом деле ни к чему это все.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Что?

С у х о в (помолчав). Пусти ты меня отсюда.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Перестань! Вылечим, на ноги поставим, книжка выйдет…

С у х о в. Не надо!..

Пауза.

Вовка! А ты… ничего не растерял? А? Суетишься много. (Помолчал.) Копится во мне что-то…

Пауза.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Главного не говоришь.

С у х о в. Верно, не говорю. (Помолчав.) Катя спрашивала про меня? Тогда?..

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (с трудом). Спрашивала.

С у х о в. И ты?..

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Я действительно не знал точно, жив ли ты.

С у х о в. Но о том, что вытащил меня, — почему молчал?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Когда тебя из санбата увозили в тыл, вместе с Сашкой Зимаревым, мне врач прямо сказал: не довезут. А в сорок втором, осенью, Сашка вернулся…

С у х о в. Мы с ним вместе в госпитале лежали. Я его просил…

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (перебивает). Он выполнил твою просьбу, рассказал, что ты жив, идешь на поправку. Между прочим, теперь он большой человек: в «Правде» работает. Александр Зимарев.

С у х о в. Почему же ты не сказал Кате?

Владимир Иванович молчит.

Хочешь знать правду?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Нет.

С у х о в. Ведь ты меня заживо похоронил.

Входит  К а т е р и н а  И в а н о в н а.

Катя… Я ухожу. Но ты не думай… Вы все для меня… все… понимаешь? (Собирает вещи.)

Входит  О л я, бросается к Сухову.

О л я. Дядя Валя! Миленький! Куда вы? Не уходите… Катерина Ивановна! Не отпускайте его. Это я виновата, я!..

С у х о в. Тихо!.. Уймись. При чем тут ты? Вот что, ребята: не могу. Так жить — лучше не жить вовсе. Все мое — при мне. (Огляделся вокруг.) Пошел. (Уходит.)

Пауза.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (Оле). Что, рушатся идеалы?

О л я (с вызовом). Ничего у меня не рушится. (Выбегает.)

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (взорвался). Ну да! Да! Да!.. Скрыл! Скрыл от тебя, что вытащил его, что живой он остался! Скрыл! Суди!.. Если за это можно судить.

Катерина Ивановна достает из шкафа книжку.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Вот. Валентин Сухов. Сборник рассказов. Тысяча девятьсот шестьдесят второй год. А купила я ее в шестьдесят третьем. Читал?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Да…

К а т е р и н а  И в а н о в н а. А рассказ «Катя»?

Пауза.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Читал… Значит, ты все знала?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Я не знала только, что ты спас его.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Молчала столько лет. Неужели все эти годы… ты думала о нем?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (устало). Да нет, что ты, Володя! Что ты! Молчала, потому что… Ты ведь его не любил. Из-за меня. Ну, так или нет?

Пауза.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Странно… у меня такое чувство, будто кто-то все время пристально смотрит на меня, на всех нас…

К а т е р и н а  И в а н о в н а (усмехнулась). Эта девочка нас еще удивит. Не знаю чем, но ты увидишь… удивит.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Июнь. Прошло полтора года. На тахте, углубившись в конспекты, сидит  А л е ш а. Рядом, задрав ноги на спинку стула, с тетрадкой в руках, занимается  К л и м.

К л и м (протянув Алеше тетрадь). Ну, теперь верно?

А л е ш а. Плюс откуда взялся?

К л и м. Где? Ах, этот? Ну, минус. (Исправляет задачу. Потянулся, зевнул, отложил тетрадь, взял гантели, устраивает разминку.) Что-то с памятью у меня… глазами читаю, а в голове пусто.

А л е ш а. Которую ночь не спите толком.

К л и м. Да. Бедняга парень, наорет он себе грыжу.

А л е ш а. Зря в больницу не кладете.

К л и м. Вот Оля — ни за что!

А л е ш а. Такой здоровущий и — на тебе!

Из соседней комнаты выходит  О л я. У нее усталый, измученный вид.

К л и м. Ну, чего он там?

О л я. Уснул как будто… (Садится.) Ребята, чего-то я, кажется, одурела.

К л и м. Давай иди поспи, я с ним побуду.

О л я (обрадованно). Полчасика, ладно?

К л и м. Давай-давай.

О л я. Как проснется — сразу меня буди.

К л и м. Ладно.

Оля уходит. Захватив тетрадку, Клим отправляется в комнату к сыну. Алеша углубляется в конспект. Звонок в прихожей. Алеша открывает. На пороге стоит молодая женщина — это доктор  С а ш е н ь к а.

С а ш е н ь к а. Соболевы здесь живут?

А л е ш а (негромко). Здесь.

С а ш е н ь к а. Оля дома?

А л е ш а. Она спит… А что вы хотели?

С а ш е н ь к а. Вы — Алеша?

А л е ш а. А вы — доктор Сашенька. Заходите. (Помогает ей снять пальто.)

С а ш е н ь к а. Ну, как ваш парень?

А л е ш а. Васька-то? Неважнецки.

С а ш е н ь к а. Глупая девочка, надо было сразу к нам его класть.

А л е ш а. Сейчас я ее разбужу.

С а ш е н ь к а. Не надо… (Поправляет перед зеркалом волосы.) Пусть спит. А Клим дома?

А л е ш а. Да там он, у Васьки. Занимается. (Заглянул в дверь, поманил Сашеньку: оба, улыбаясь, смотрят в приоткрытую дверь.) Разбудить?

С а ш е н ь к а. Что вы! Ни в коем случае! Запомните: больного ребенка никогда не надо будить… И мамочку… и папу.

А л е ш а (в тон ей). И дядю.

С а ш е н ь к а (смеется). Что, и вам достается?

А л е ш а. Я-то что! Садитесь.

Сели рядом на тахту, с интересом разглядывают друг друга.

Это же надо: ничего общего.

С а ш е н ь к а. С кем?

А л е ш а. С доктором Сашенькой. Оля описывала вас атакой тургеневской Асей.

С а ш е н ь к а. Ну и вы отнюдь не Жан Маре. А где старшее поколение?

А л е ш а. У мамы партсобрание, отец должен сейчас прийти. Вы торопитесь?

С а ш е н ь к а. Не очень.

А л е ш а. Кофе хотите?

С а ш е н ь к а. Спасибо, не стоит возиться.

А л е ш а. Это же одна минута. (Выходит.)

Сашенька перелистывает Алешины конспекты. Возвращается  А л е ш а.

С а ш е н ь к а (с усмешкой). Оля права: вы — гений.

А л е ш а. То же самое мы слышим о вас.

Пауза.

Это вы принесли такую тишину.

С а ш е н ь к а (насмешливо). Небось тоже не прочь вздремнуть?

А л е ш а. Нет… (Внимательно смотрит на Сашеньку.)

С а ш е н ь к а (чуть смущенно). Что вы, Алеша?

А л е ш а. Удивительно… именно такой я вас себе и представлял…

С а ш е н ь к а. То есть?

А л е ш а (чуть иронически). Вы добры и сентиментальны, преданы своему делу и ребятишкам, служа им безоглядно, безвозмездно и бестрепетно.

С а ш е н ь к а (в тон ему). А вы рационалист, умница, циник и немножко сухарик, что, впрочем, не мешает вам быть кумиром среднего медперсонала.

А л е ш а. Так… недурно. Только я говорю о вас, будучи информирован средним медперсоналом, а вы…

С а ш е н ь к а. Из того же источника.

В прихожую входит  В л а д и м и р  И в а н о в и ч, снимает пальто, проходит в комнату.

А л е ш а. Знакомьтесь, Олино начальство.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. А! Знаменитая доктор Сашенька. Ну, здравствуйте.

С а ш е н ь к а. Здравствуйте.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Васька-то наш какие номера откалывает! Смотрели вы его?

С а ш е н ь к а. Спит, не хочу будить.

А л е ш а. Сейчас я кофе заварю. (Выходит.)

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. У вас там одна наша сотрудница с малышкой, курьерша. Я, грешным делом, через райздрав ее устраивал. Очень уж случай необычный.

С а ш е н ь к а. Позвонили бы мне. Как ее фамилия?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Пашкова Клавдия.

С а ш е н ь к а. А, как же, знаю.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Очень я хотел, чтобы она именно к вам попала.

С а ш е н ь к а. Да, тяжелая у нее девочка, и в семье ситуация сложная. Но ничего, поправляется.

В прихожую входит  К а т е р и н а  И в а н о в н а.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Извините… (Идет навстречу жене.) Ну что?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Выговор без занесения.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Кому? Ему?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Обоим.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Так… А тебе за что?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Молчала два года.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Все молчали!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Вот вторым пунктом и записали, так сказать: всем — без занесения.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ого!

Проходят в комнату.

Знакомьтесь… (Сашеньке.) Александра?..

С а ш е н ь к а. Дмитриевна.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Здравствуйте, Сашенька. Где Оля? Клим? Васька?

С а ш е н ь к а. Все спят. Надо было сразу к нам. Я Оле предлагала — и за парня спокойнее, и она бы работала.

Входит  А л е ш а, он несет кофе.

А л е ш а. Когда вы ее на кислородное хозяйство поставите?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. У вас там человек ненадежный?

С а ш е н ь к а (настороженно). А что она вам рассказывала?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Слесарь дежурный — пьяница.

С а ш е н ь к а (спокойнее). А… Да, столько с ним неприятностей.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Главное, риск какой!

С а ш е н ь к а (недовольно). Ну, практически риска нет.

А л е ш а. Неужели нельзя простейшую автоматику?

С а ш е н ь к а. Будет и автоматика. Все в свое время.

В дверях появляется заспанная  О л я.

О л я. Александра Дмитриевна!

С а ш е н ь к а. Ну, выспалась?

Вбегает  К л и м.

К л и м. Оля! Проснулся!

С а ш е н ь к а (насмешливо). А папочка-то у нас нервный. Пошли, парня посмотрим.

А л е ш а. А кофе?

С а ш е н ь к а. Потом. После.

Сашенька, Оля, Клим уходят.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (жене). Идем, расскажи подробней.

Уходят. Звонок в прихожей. Алеша открывает. На пороге — С о с е д. Он снова пьян. Немая сцена: Сосед молча показывает Алеше пять пальцев. Подумал, убирает мизинец. Еще подумав, убрал безымянный. Из оставшихся трех пальцев Алеша складывает кукиш, тычет в нос Соседу, поворачивает его к двери и выставляет вон. Вернулся в комнату. Быстро входит  С а ш е н ь к а, за нею встревоженные  О л я  и  К л и м.

С а ш е н ь к а (решительно). Где у вас телефон?

К л и м. Вот.

О л я. Александра Дмитриевна!..

С а ш е н ь к а. Прекрати это глупое нытье! (Набирает номер.) Анна Ивановна, это я. Машину пашу пришлите — Студенческий, пять, квартира восемь. Да, рядом, и место приготовьте, я здесь.

О л я. Александра Дмитриевна…

С а ш е н ь к а (строго). А тебе я вот что скажу: безобразница! Сама — медицинский работник!

Входят  К а т е р и н а  И в а н о в н а  и  В л а д и м и р  И в а н о в и ч.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ну, что решили?

С а ш е н ь к а. Я забираю Ваську.

О л я. А я не согласна!

К л и м. Ну почему, дурочка?

О л я. Не хочу! (Сашеньке.) Не хочу!

С а ш е н ь к а (мягче). Глупая! Поедешь вместе и будешь при нем круглосуточно. (Подчеркнуто.) Все обеспечишь сама, понятно? Иди, собирай.

Оля с Климом уходят.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Что у него?

С а ш е н ь к а. Пока не знаю, но парень тяжелый. (Катерине Ивановне.) Нельзя идти у мамочки на поводу.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. У меня впечатление, что она боится чего-то.

С а ш е н ь к а. Чего? Лучшая в городе больница, а наше отделение — показательное: отличный персонал, любые консультанты. Конечно, мы не боги… (Помолчав.) Если бы вы знали, что такое реанимационное отделение детской больницы! Постоянное напряжение: в любой час дня и ночи дежурный врач знает, где я нахожусь. Меня вызывают из кино, из гостей, из отпуска. Ну, бывает, конечно, вы идете по улице, и вам на голову падает кирпич. Кто виноват?

А л е ш а. Во всяком случае — не кирпич.

С а ш е н ь к а (холодно). Я гарантирую: на вашего Васю он не упадет. Ну, что они там копаются? (Ушла в детскую.)

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Решительная женщина.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Через неделю. Комната у Соболевых. К а т е р и н а  И в а н о в н а  и  В л а д и м и р  И в а н о в и ч.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Тоже мне — Христос в юбке: нагорную проповедь пьяницам читать. Когда это было?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Как раз перед тем, как Ваську в больницу положили, неделю назад. Вечером зашел, я думала, как всегда, за деньгами, а он мне истерику закатил: «Я — человек! Я к вам как к людям хожу, а она меня воспитывать!»

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (с невольным восхищением). Ну, Оля! Вот тебе — ни красоты особенной, ни высшего образования…

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Опять ты свое… А мне Сашенька понравилась. Элементарно ревнуешь.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Кого?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Алешку.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Чепуха! Не ревновал же я Клима.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ну, Оля не в счет. И Клим — не Алеша. А, собственно, чего ты хочешь? Парню двадцать семь лет. Пора. Тебе что, она не нравится?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Почему? Нравится… Неделя как познакомились, и уже веревки вьет.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ну, какие там веревки? Да из Алешки не очень-то и совьешь.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Есть в ней что-то, чего я не принимаю.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (взглянув на часы). Половина второго.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ну? Когда так бывало? Что — телефона нет позвонить?

Кутаясь в простыню, появляется заспанный  К л и м.

К л и м. Чего не спите?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Лешки нет.

К л и м. А который час?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Половина второго.

К л и м (свистит). Метро накрылось. Теперь оттуда никак.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (быстро). А где он, ты знаешь?

К л и м (пожимает плечами). Где ж ему быть? (Помолчав.) Родители, идите спать. Все равно когда-то это должно случиться.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Мог бы позвонить.

К л и м (ирония). О чем?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ну, что опаздывает, задерживается.

К л и м (не скрывая насмешки). А… А ты звонил? (Матери.) Чай поставлю?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Пожалуй.

Клим выходит.

(Мягко.) Ну, чего ты?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Сам не знаю… Не нравится она мне.

Возвращается  К л и м, усаживается в кресло, старательно подтыкает под себя простыню.

К л и м. Итак, Лешку повело.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (нервно). Брось ты!

К л и м. А чего? Нормальная тетка.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ну, какая она тебе тетка! Безответственность это, понимаешь! Почему мы должны сидеть ночью и волноваться?

К л и м. А в самом деле — почему?

Пауза.

(Дурачится.) Может, он с наркоманами спутался? (Встал, взял гитару, живописно драпируя нижнюю часть туловища, снова уселся в кресло.)

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Ты что — ошалел? Люди кругом спят.

К л и м. Ничего, я тихонько. (Резко рванув струны, хрипло кричит.)

Владимир Иванович выхватывает у него гитару. Катерина Ивановна смеется.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (невольно улыбнулся). Обалдуй! Ну чего ты резвишься?

К л и м. А что мне — плакать, что ли? Ну, заночевал человек.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Не говори пошлостей!

К л и м. Какая же это пошлость? Человек влюблен.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. «Человек, человек»! Речь идет о Лешке!

К л и м. По-моему, отличная бабец. Ну чего ты дергаешься? Нельзя так растворяться в собственных детях.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Я ему растворюсь! Я ему такого растворюсь!..

Звонит телефон. Владимир Иванович торопливо снимает трубку. Высвечивается будка телефона-автомата. В ней  А л е ш а  и  С а ш е н ь к а.

Алло! Алло!

А л е ш а. Папа, это я.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (с облегчением). Лешенька… милый! Куда же ты пропал?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (отбирает трубку). Лешка! Ты свинья!

А л е ш а. Мать, ну зачем?.. Вот тут рядом Саша…

К а т е р и н а  И в а н о в н а (мягче). Откуда ты звонишь?

А л е ш а. Из автомата.

С а ш е н ь к а (берет у Алеши трубку). Катерина Ивановна, здравствуйте. Мы возле Биржи. Сейчас будут мосты разводить…

Катерина Ивановна молчит.

А л е ш а (берет у Сашеньки трубку). Мать, мы еще погуляем, все равно домой не попасть.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Конечно. Гуляйте… (Кладет трубку.)

Комната притемняется. Свет переходит на Алешу и Сашеньку.

С а ш е н ь к а (насмешливо). Влетело?

А л е ш а. Влетело.

С а ш е н ь к а. Совсем еще мальчишка: боишься папу с мамой.

А л е ш а. А ты не боишься?

С а ш е н ь к а. Нет. Меня все боятся… и любят.

А л е ш а. Еще бы! Единственная дочь.

С а ш е н ь к а. Конечно. Я вообще — единственная.

А л е ш а (обнял Сашеньку). Чего дрожишь? Замерзла?

С а ш е н ь к а. Нет, так просто… Непривычно: ни одна живая душа не знает, где я сейчас.

А л е ш а. Что, есть тяжелые ребятишки?

С а ш е н ь к а (пожимает плечами). Когда их нет! Живем, как на вулкане.

А л е ш а. Кислород? Да переходите вы на автоматику.

С а ш е н ь к а. Средства нужны… Обещают который год…

А л е ш а. Главный-то врач что смотрит?

С а ш е н ь к а. Старенький он уже, не хочет ссориться.

А л е ш а. А ты?

С а ш е н ь к а. Что я?

А л е ш а. Почему ты молчишь?

С а ш е н ь к а. Говорила ему сто раз!

А л е ш а. В райздрав пойди, если надо — выше!

С а ш е н ь к а. Я его подведу.

А л е ш а. Ну и шут с ним. Что важнее? Пойди и скажи: живем на вулкане!

С а ш е н ь к а. Чего захотел! (Помолчав.) Носов этот проклятый. Сколько я его из вытрезвителя выручала!

А л е ш а. А зачем?

С а ш е н ь к а. Как это — зачем?

А л е ш а (медленно). Все — вранье. Ты сама боишься.

Пауза.

За себя, за свое положение. Ссориться надо. Ругаться, А тут же все обожают. Родители цветы преподносят, письма благодарственные, фотографии…

С а ш е н ь к а. Это подло!.. Подло… (Порывается убежать, но Алеша не пустил, привлек к себе.)

Пауза.

(Сквозь слезы.) Я же… сутками не вылезаю… сама… на пределе… сегодня впервые… ради тебя. (Успокаиваясь.) Если бы ты знал, видел то, что ежедневно вижу я…

А л е ш а. Я не могу иначе… чем человек ближе, тем надо быть к нему… непримиримее, что ли…

С а ш е н ь к а. Так очень трудно жить. Любишь — умей прощать.

А л е ш а. Не знаю… Нет, наверное. Нельзя.

С а ш е н ь к а. И мне?.. Ты бы не простил?

А л е ш а. Чего? Конечно, возводить мелочи в принцип — это пошло.

С а ш е н ь к а. Вся жизнь состоит из мелочей.

А л е ш а (живо). Наоборот! Все, что мы говорим, делаем, — очень важно. Я сам перед собой должен быть чист. Иначе — все мура, срамотища. Так в большом, так и в малом. Начинать надо с себя, с близких. Вот ты сейчас здесь, со мной. Что же, выходит, тебе и уйти нельзя? Конечно, можно. Не об этом речь…

С а ш е н ь к а. О чем же?

А л е ш а. Я должен верить, понимаешь, верить тебе. Ты меня не обманешь?

Сашенька молча прижалась к нему.

(Помолчав.) Смотри, Сашка, я ведь не про любовь говорю.

Где-то вдали двинулись тени разводимого моста.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Снова квартира Соболевых. О л я  убирает комнату. Звонок в прихожей. Оля открывает, входит  К о з л о в.

О л я. Здравствуйте.

К о з л о в. Мне Катерину Ивановну.

О л я. Заходите. Только она (пошла к двери, остановилась)… а что сказать?

К о з л о в. Скажи — Козлов пришел.

О л я. Ах, это вы…

К о з л о в. Я. Позови мать.

О л я. Вы не командуйте, здесь не главк. И вообще, вы мне крайне несимпатичны. Я вас просто не уважаю. Да. Мы все вас не уважаем!

К о з л о в. Иди зови.

О л я. Сегодня суббота, так что дайте отдохнуть от вас… товарищ Козлов.

Входит  К а т е р и н а  И в а н о в н а. Она красила волосы, поэтому имеет соответствующий вид.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (увидев Козлова). Ах! (Скрывается за дверью.)

К о з л о в. Что это она, красится?

О л я. С вами поседеешь.

К о з л о в. Ты чего на меня кидаешься?

О л я. Я вас ненавижу!

Козлов взглянул на часы.

Торопитесь? Ну, идите, идите. Вы же видели — человек занят.

К о з л о в. Ладно, хватит дурить. Иди зови. Дело, брат, важнее личных обид.

О л я. Ах вот как? Так вот вас выгонят. И скоро. Всех таких, как вы, — выгонят. Да! Обязательно. И знаете, за что? За это самое «дело», которым вы, как дубиной, размахиваете!..

К о з л о в (усмехнулся). Младенец!..

О л я. Выгонят. Обязательно выгонят. Небось попало уже на партийном собрании? Попало?

К о з л о в. Ну, брат, это удар ниже пояса.

О л я. Ничего: за дело. А дело, брат, выше личных обид.

К о з л о в. Мой тебе совет, птенец: вырастешь, пойдешь работать — держи язык за зубами.

О л я. Да вы, оказывается, умный. Вам, значит, кричать, а нам молчать.

К о з л о в. Кто — «вы» и кто — «мы»?

Входит  К а т е р и н а  И в а н о в н а.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Здравствуйте, Николай Иванович.

О л я. Вы — это вы, а мы — это мы.

К о з л о в (взорвался, Катерине Ивановне — на Олю). Слушайте! Кто она такая?!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Оля, иди. (Козлову, сухо.) Садитесь.

Оля выходит, неплотно прикрыв за собой дверь.

К о з л о в (мрачно). Вы подали заявление.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Еще в среду.

К о з л о в. Кадровики… спят на ходу! (Помолчав.) С понедельника я ухожу в отпуск. А ваше заявление не подпишу.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (спокойно). Не имеете права.

К о з л о в (взял Катерину Ивановну за руку, усадил рядом). Ну чего вам загорелось? Ведь давно ругаемся, пора бы и привыкнуть. Честно вам скажу: ни к кому другому домой по такому вопросу, да еще в выходной день, я бы не пошел, подмахнул бы и — катись!

К а т е р и н а  И в а н о в н а (насмешливо). Значит — особая честь?

К о з л о в. Да.

Катерина Ивановна пожимает плечами.

А кому я отдел поручу?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Это вам решать.

Пауза.

К о з л о в. Не отпущу, понятно? И не просите. На самом-то деле, безобразие! Какого рожна!..

В дверях появляется  О л я.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (Оле). Иди…

Оля выходит, оставив дверь открытой.

К о з л о в (сбавив тон). Загорелось, видишь ли, именно сейчас. Не морочьте голову!.. (Невольно оглядывается на дверь.) Ну, только честно: из-за меня уходите?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Из-за вас.

К о з л о в. Глупо. Весьма глупо!

Катерина Ивановна решительно поднимается, но Козлов сажает ее на место.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ну что вы в меня вцепились?

К о з л о в (отпустив ее руку). Ох уж эта мне интеллигенция!

К а т е р и н а  И в а н о в н а (зло). А вы-то сами — кто? Вчера на совещании Павловского, нашего старейшего экономиста…

К о з л о в. Да он демагогию разводил!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Неправда! Он выступал объективно. Как вы его назвали?

К о з л о в (хмуро). Как заслужил, так и назвал.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. А если я вас — так?

К о з л о в (встал). Ну вот что, вы тут не забывайтесь!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Это вы забылись! Дня с вами работать не стану!

Решительно входит  О л я.

О л я (подошла к Козлову). Уходите. Вы же злой человек. Плохой, никудышный!

К о з л о в (яростно). Уберите этот детский сад!

О л я. А ну катись отсюда, баранья морда! Как врежу сейчас между глаз!

Потрясенный Козлов, пятясь, выходит из комнаты. Закрыв лицо руками, Оля падает на стул.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Коридор в детской больнице. Стеклянные двери и боксы. У столика дежурной сестры Оля протирает градусники. Молодая женщина — К л а в д и я  П а ш к о в а — снимает больничный халат, собирает в в сетку пустые баночки, тапки, целлофановые мешочки.

К л а в д и я. Ну, врачи свое твердят: резус, резус, А, думаю, чепуха. Какой там еще резус? Не придавала, в общем, значения. А пришло время ребеночку родиться, он и погиб. Тут мы с Костей за голову и схватились. (Села.) Все одно твердят — нельзя вам друг от друга детей иметь. А от кого же, спрашиваю, мне иметь, если я его, Костю, люблю? Ну, прошло время — снова ребеночка ждем. Меры, конечно, принимаю: того не ем, этого не пью, не встань, не ляг, все по часам… Снова погибла… девчонка… Что тут с Костей было…

О л я. Как же вы (кивает в сторону бокса) Лельку-то ухитрились на свет произвести?

К л а в д и я (улыбаясь). У-у… шумели на меня врачи: с каждым разом-то все труднее. А уж когда пришла опять — ну, факт есть факт — консилиум собрали и заранее, за пять месяцев, в больницу меня — бух! (Помолчала.) Ой, Олюшка, говорят, итальянец какой-то в пробирке умудрился человечка вырастить. Со мной хлопот куда больше было. Вся городская медицина вокруг меня ходила — честь и хвала! Ну что тебе сказать? Вопреки всему — родила! И надо же угадать — девятого мая как из пушки выстрелила. Что в роддоме творилось! Лельку мою требовали Победой назвать. Костя говорит: как врачи скажут, так и будет — хоть Волгой. (Сидит, молча улыбается.)

О л я (улыбаясь). Теперь бы вам двойню надо. И имя хорошее дать, одно на двоих: Жигули.

К л а в д и я (с улыбкой). Нет, Олюшка, все. Доктор Сашенька говорит: нормальная девочка, хорошая, а вы, мамочка, больше ни в коем случае не рискуйте.

О л я. Правильно, конечно. Все будет хорошо. А что она (произносит с запинкой) пневмонию подхватила — это мы лечим запросто. Вон — моего Ваську: две недели — и домой покатил.

К л а в д и я. Кто с ним там сидит?

О л я. В ясли ношу.

К л а в д и я. Гроза, верно, будет. Душно. (Прислушиваясь к чему-то, подходит к двери одного из боксов, взглянула, успокоенная, вернулась.) Спит… Как твой-то мужик, не пьющий?

О л я (улыбается). Нет…

К л а в д и я. Вот и главное. Мой Костя тоже в рот не берет. Отдельно живете?

О л я. Нет. К мужу в семью пошла.

К л а в д и я. У-у…

О л я. Что ты! Мне такое счастье выпало… Как подумаю — даже страшно становится.

Слышен шум дождя, Оля подошла к окну.

Зашумел…

К л а в д и я. Характер у тебя, видать, ангельский.

О л я. Не во мне дело. Мать она мне, свекровка моя.

К л а в д и я. Редкий случай…

О л я. Ага… Сегодня вечером празднуем — на пенсию выходит. К шести сменюсь — и за цветами.

К л а в д и я. А твоя мама жива? Родная?

О л я (с трудом). Нет… я ее и не помню вовсе. (Помолчав.) Отказалась она от меня… еще в роддоме. (Жестко.) Родине подарила.

К л а в д и я (потрясена). Господи!.. Вот ведь — и войны не потребовалось, чтобы дитя осиротить. Как же ты?..

О л я. Как все: ясли, детский садик, детский дом.

К л а в д и я. А в семье — знают?

О л я (кивает). Муж…

Пауза.

К л а в д и я (нерешительно). Так я пойду?

О л я. Куда же в такой дождь?

К л а в д и я. Добегу. Тут рядом. Костя скоро придет.

О л я. Ну беги. Я за Лелькой присмотрю.

К л а в д и я. Завтра, как всегда, к обеду — тут буду.

О л я. Хорошо.

Клавдия уходит. Оля сидит, опустив голову. Потом поднялась, ушла в бокс к девочке, тут же выскочила обратно, заметалась. Схватив телефонную трубку, торопливо набрала номер.

Кислородная! Носов! Кислород давай! Носов!.. (Бросив трубку, убегает.)

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

В тот же час в квартире у Соболевых вокруг праздничного стола хлопочут  К а т е р и н а  И в а н о в н а  и  В л а д и м и р  И в а н о в и ч.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Что-то Оли долго нет.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Явится. Пока за Васькой зайдет… По-моему, они с Климом договаривались встретиться. (Весело.) Ну, пенсионерочка, ты — как… не растеряешься?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (весело). Я-то?! Я уже не растерялась.

Входит  А л е ш а  с огромным букетом полевых цветов.

А л е ш а. Мать, принимай!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Полевые! Где ты достал?

А л е ш а. Да тут, за электричкой, их — навалом. Какой сейчас дождина будет! В ванную положу, чтобы не завяли. Ребята пришли?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Нет еще.

Алеша уходит с цветами.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (обнимает жену). Все будет хорошо.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Да, милый, да… Не сердись на него.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (помолчав). Он меня оскорбил.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Нет.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Значит, и ты так считаешь?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Не надо, Володя, ради меня, сегодня — не ссорьтесь.

Возвращается  А л е ш а.

А л е ш а. Мать, а что если тебе махнуть недельки на две за город? Побродишь по лесу, в лодке с удочкой посидишь.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Нет, милый, не время.

А л е ш а. А когда же время?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (смущенно). Слушайте, мужички, ведь уговорил меня Козлов.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (возмущенно). Как… Остаться?!

А л е ш а. Да ты что?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Ну, подождите, вы выслушайте… Сейчас у нас такая запарка… План трещит, людей не хватает…

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. А как же?..

К а т е р и н а  И в а н о в н а. …С Олей? Все в порядке. К ее экзаменам Козлов меня отпустит, месяца на два… на три…

Сильный шум дождя. Подошла к окну.

Вот и дождь. Это к счастью.

В прихожей частые звонки.

А л е ш а. Наши! (Открываетдверь.)

Ворвался взъерошенный, запыхавшийся  С о с е д. С него льет в три ручья.

С о с е д. Ребята! Выручай… Хана! Все обегал — нигде не дают, мать их… (Увидел накрытый стол, схватил бутылку «Столичной», вытащил из кармана деньги.) Во, трешку ложу! Остальное потом. (Владимиру Ивановичу.) Бывай! (Стремительно выбегает.)

Все стоят ошеломленные.

А л е ш а. Ну — все! Предел! Он купил у нас водку.

Входит  С а ш е н ь к а, в руках у нее мокрый зонтик и букет роз. Сильный удар грома.

С а ш е н ь к а (весело). Здесь живет пенсионерка Катерина Ивановна Соболева?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (смеется). Здесь, здесь, заходите, пожалуйста.

Алеша помогает Сашеньке снять пальто.

С а ш е н ь к а. Ну льет! (Вручает Катерине Ивановне цветы.) Поздравляю, хотя лично уверена, что вы и двух месяцев не высидите дома.

А л е ш а. В точку! Тут мать уже преподнесла… новость.

С а ш е н ь к а. Что… Неужели?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Уговорил меня начальничек.

С а ш е н ь к а. Какой вы молодец! А что же с Олиным институтом?

К а т е р и н а  И в а н о в н а (весело). Все образуется, Главное, что Козлов меня полюбил.

С а ш е н ь к а. А как мужчины относятся ко всему этому? Учтите: бабушка волевая, но и Васька ваш тоже — не сахар.

А л е ш а. Ничего! Уж если мать Козлова воспитала, то Васька ей — семечки.

С а ш е н ь к а (Владимиру Ивановичу). Да! Спасибо вам за Сухова. Прекрасная вещь. На днях «Правда» хвалила. Читали?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Читал.

С а ш е н ь к а. В магазинах книжка исчезла сразу, вот пришлось уже через Алешу. Это ведь ваш фронтовой друг?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Да, был… Умер он… Недавно.

С а ш е н ь к а (легко). Как жалко.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Горе. Великое горе.

А л е ш а (отцу). Ты уж не сочувствия ли ищешь?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Алексей!..

А л е ш а (отцу). Дядю Валю добил ты.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (кричит). Это ложь! Ложь! Я его спас! Я!..

А л е ш а. Нет. Не ты. То был другой человек — лейтенант Соболев. А ты его угробил.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Это подло!

С а ш е н ь к а (резко). Как ты разговариваешь с отцом?!

К а т е р и н а  И в а н о в н а (Алеше). Извинись!

А л е ш а. Нет.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (гневно). Извинись сейчас же!

А л е ш а. Нет.

Звонит телефон.

К а т е р и н а  И в а н о в н а (сняв трубку). Алло! Не кричите, кого вам? (Протягивает трубку Сашеньке.) Вас. Из больницы.

С а ш е н ь к а (взяла трубку). Ну, что у вас там?.. Что?! Чей ребенок? (Бросает взгляд на Владимира Ивановича.)

В прихожую входит вымокшая до нитки  О л я. В изнеможении прислоняется к дверному косяку.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (Сашеньке). Что?..

С а ш е н ь к а (повинуясь внезапно возникшей мысли). Алло! Алло! Мать была при этом? (С видимым облегчением.) Так… так… (Овладев собой, тоном приказа.) Прекратите реветь!.. Слушайте меня внимательно: ни-ку-да не звонить, ни-ко-му не сообщать! Я сейчас буду. (Положила трубку, увидела Олю.)

Пауза.

Оля?

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Олечка! Что с тобой?!

С а ш е н ь к а (властно). Успокойтесь! Ничего страшного, Оля! Идем со мной, быстро! Ну! Возьми себя в руки. (Требовательно.) Ну!.. Ну!..

О л я (отчужденно). Что вам надо?

С а ш е н ь к а. Идем, скорее! Нельзя терять ни минуты. Матери не было, ты же знаешь, не было!

А л е ш а (взяв Сашеньку за плечо, резко повернул ее к себе). В чем дело? Что произошло? Говори!

С а ш е н ь к а (с трудом). Ребенок погиб… Задохнулся.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Боже мой, Олечка!

С а ш е н ь к а (бросается к Катерине Ивановне). Скажите же ей! Еще не поздно… Это случилось без матери, вы понимаете? Без нее. (Оле.) Не бойся! Был уже у нас такой случай, был! И никто… ни одна живая душа…

Пауза.

А л е ш а (тихо). Браво, доктор… браво.

Пауза.

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Чей ребенок?..

Сашенька в растерянности смотрит на Владимира Ивановича, молча кивает. Пауза.

С а ш е н ь к а (в отчаянии). Ну, умирают еще дети! Умирают! Это ужасно, ужасно… но вся наша работа — сплошной риск…

А л е ш а. О чем ты?.. Ведь она…

С а ш е н ь к а. Ну да, да! Клянусь тебе — я этого негодяя Носова… (Оле.) Идем скорее! Да очнись ты!.. (Тащит Олю к двери.)

А л е ш а. Оставь ее!

С а ш е н ь к а. Алеша…

В прихожей появляется  К л и м. Оля бросается к нему.

О л я. Клим.

Обняв Олю, Клим в недоумении смотрит на окружающих.

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Там… ребенок погиб… Пашковой девочка.

К л и м (Оле). Ну, тихо, тихо… тихо.

С а ш е н ь к а. Слушайте вы все! Вы о ней думаете? Ведь ее судить будут.

Пауза.

Я все беру на себя. Алеша! Ты будешь молчать! Вы все будете молчать. (Выбегает.)

Долгая пауза.

К л и м. Как это случилось?

А л е ш а. Носов…

К л и м. А я сейчас убью этого гада!..

О л я. Нет! Нет… Не ходи туда! Не ходи!..

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (Климу). Стой! Обожди! (На Олю.) Она же ни в чем не виновата. (Оле.) Ну, в чем, Оля, в чем твоя-то вина?

О л я. Запасной баллон… на этаже… пустой оказался.

К л и м. Как же ты?..

О л я (невольно бросив взгляд на Катерину Ивановну). Заторопилась…

Пауза.

А л е ш а. И все равно нельзя молчать! Невозможно!

К а т е р и н а  И в а н о в н а. Нет! Нет… Володя, скажи ему! (Алеше.) Мы же им жизнь покалечим. Олечка, это правда? Матери не было?

А л е ш а (резко). Мать! Опомнись! О чем ты говоришь?

В л а д и м и р  И в а н о в и ч. Стоп!

Долгая пауза.

Она требует, чтобы мы молчали. Хорошо, допустим, что мы…

Алеша вскакивает.

Сядь!.. Допустим — мы будем молчать. Ребенку-то жизнь не вернешь, так ведь? (На Олю и Клима.) А им…

Пауза.

Что подобное не повторится — это я беру на себя…

Алеша порывается что-то сказать.

Ты можешь помолчать?!

Пауза.

А вот Клавдия… да, ей и в самом деле, наверное, лучше бы не знать. (Помолчав, жене.) А? Как ты считаешь? По-человечески.

Катерина Ивановна молчит.

(Оле.) Ведь мы не о себе… Ты (на Клима), он, Васька… Вот ведь что… (Алеше.) А ты думаешь о том, что грозит ей, Саше?

А л е ш а (кричит). Это гнусно! Неужели вы не понимаете?! Произошло убийство!

В л а д и м и р  И в а н о в и ч (яростно). Прекрати орать! Я запрещаю тебе! (Взяв себя в руки.) Да… верно. Верно. И все-таки мы вынуждены, вы-нуж-де-ны молчать. И мы будем молчать…

Пауза.

(Как бы спрашивая по очереди согласия присутствующих.) Катя?

Катерина Ивановна молчит.

Клим?

Молчание.

Оля?..

Пауза.

А л е ш а. Если вы это сделаете — я ухожу из дому. Сейчас. Немедленно. Навсегда.

О л я (словно очнувшись). Нет. Не надо, Алеша. Не надо. Она не скроет. Теперь никто ничего не скроет. (Помолчав, Владимиру Ивановичу.) Как я вас любила… Ах, как я вас любила. И все равно ушла бы. Это я уже чувствовала. Раньше.

Пауза.

Как на вокзале: и говорить уже не о чем. Сейчас ваш поезд уйдет, а я останусь… А ведь мне уже казалось, что я все в жизни смогу.

Пауза.

Алеша, что бы ни случилось — не оставляй Клима. (Пауза. Не выдержав, бросается к Климу.) Клим! Прости! Я не хотела!.. Прости!.. Прости!..

Шумит дождь.

А л е ш а. Не бойтесь, ребята. Будьте бесстрашны.

З а т е м н е н и е.

ЧЕРНЫЙ ЯЩИК Эксцентрическая комедия в двух действиях, восьми картинах

Действующие лица

К и р и л л — младший редактор областного издательства, 23 года.

Л е н о ч к а — его жена, художница, 19 лет.

А н н а  И в а н н а — мать Леночки.

Г е н а — брат Леночки, студент университета.

Д я д я  М и х а  и з  М ц х е т ы — старик нумизмат.

Ш е ф, за 40.

О н.

О н а.

Г о л г о ф у ш к и н.

Р а и с а, за 30.

П е р в ы й  г р у з ч и к.

В т о р о й  г р у з ч и к.

Т р е т и й  г р у з ч и к.

СЛОМАЙТЕ МНЕ МАШИНУ — Я ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, ЧЕГО ОНА НЕ МОЖЕТ.

Из газет

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

1. ДОМА

Комната в квартире Анны Иванны. Посередине — стол, на нем бутылка шампанского и несколько бокалов. На одном из стульев лежит гитара. Дверь направо ведет в спальную; прямо, в открытый проем, видна прихожая. Вторая половина дня, ярко светит солнце. Видимо, хозяева, уходя, забыли выключить радио.

Г о л о с  д и к т о р а. …В глубокую древность уходит корнями изучение человеческой природы. Является ли счастье подлинным, если для его достижения нужно отказаться от собственных принципов, идеалов?..

Один за другим, не спеша, в прихожей появляются  А н н а  И в а н н а, д я д я  М и х а  и  Г е н а. Мужчины в черных костюмах. Анна Иванна — в выходном платье, на которое потрачено немало скромных усилий.

…И вообще, что такое счастье? Внушительная сумма жизненных успехов? Или, наоборот, презрение к так называемой карьере, материальному благополучию? Ученые отвергают постановку опытов на человеке, но сама жизнь иной раз подвергает нас испытаниям, так сказать, на излом…

Пока идет этот текст, вся компания рассаживается — кто где. На лицах у присутствующих тихая радость смешивается с умилением и усталостью. С лестницы доносятся прощальные возгласы, смех.

…Кибернетика, как наука об управлении, претендует не только на…

Анна Иванна жестом просит сына выключить радио. Гена переключает на другую программу. Женский голос поет что-то ультрамодерновое. Повинуясь протестующему жесту матери, Гена выключает радио. В наступившей тишине Анна Иванна тихонько напевает что-то, она растрогана, счастлива, да еще и под хмельком. Неожиданно рванув струны гитары, торжественно поет.

А н н а  И в а н н а.

(И снова, мечтательно.) Вот о чем пели мы в наше время, а, дядя Миха?

Д я д я  М и х а (он тоже слегка на взводе). Дорогая Анна Иванна, откройте сегодняшние газеты. Там только об этом.

А н н а  И в а н н а (задумчиво). Может быть. И все-таки… все-таки иногда хочется чего-то совсем другого.

Д я д я  М и х а. Чего именно?

А н н а  И в а н н а (элегически). Просто — пожить.

Г е н а. Стыдись, мать! Это несозвучно.

В прихожую входят  Л е н о ч к а  и  К и р и л л. Леночка в белом платье, на голове у нее фата; Кирилл в черном костюме, ярком галстуке. При виде молодых все встают.

К и р и л л (кому-то, на лестницу). Кафе «Юность». Двадцать ноль-ноль.

Выстрел. Это дядя Миха открыл шампанское, разлил его по бокалам. Все чокаются, улыбаясь, молча пьют. Анна Иванна лихо швыряет бокал на пол. Все снова рассаживаются, блаженно отдыхают.

Долгая пауза.

Д я д я  М и х а. Теперь, когда союз двух юных прекрасных сердец скреплен гербовой печатью и музыкой Мендельсона, я хочу сделать молодым подарок, доступный мне, старому грешному нумизмату. (Достал из жилетного кармана старинную монету.) Этой монете три тысячи лет. Она золотая.

А н н а  И в а н н а (радостно). Ура! Кольца — да?

Д я д я  М и х а. Отнюдь. Что мы здесь видим? Профиль молодой красивой женщины. (Перевернул монету.) А здесь — цифра десять. Да, это золото, сплав — ржавчина пережитков, кровь преступлений, поруганная честь, а!.. нет слов! Дорогие дети! Я не дарю ее вам, и скажите за это спасибо дяде Михе из Мцхеты. (Прячет монету в карман.)

Л е н о ч к а. Дядечка Михочка, дайте я вас поцелую.

Д я д я  М и х а. Нате. (Подставляет щеку для поцелуя, обращаясь к Кириллу.) Я сейчас буду звонить твоему шефу, и я ему скажу: уважаемый друг! То обстоятельство, что вы старше по должности, не давало вам права не являться в загс на регистрацию моего единственного племянника! Позвольте же и нам всем на вас… на-пле-вать!

К и р и л л. Ну, это перебор. Он хороший мужик, и умница. (Ко всем.) Представляете — Пушкина наизусть шпарит: стихи и прозу.

В прихожей появляется немолодой румяный, белозубый, весьма респектабельный  м у ж ч и н а. В нем чувствуется порода в счастливом сочетании с руководящим обаянием. В руках у него старинный стул.

Шеф! Легки на помине!

Ш е ф. Леди и джентльмены! (Общий приветственный жест, сопровождаемый жемчужной улыбкой.) Тысяча извинений — дела!

А н н а  И в а н н а. О чем речь! Садитесь, пожалуйста.

Ш е ф. Нет, с вашего разрешения — сперва тост. (Жестом просит Кирилла налить. С бокалом в руке встал в позу, опираясь на принесенный стул.) Что является движущей силой нашего здорового общества? Я полагаю — юмор. Не утробное га-га-га, а тонкая улыбка понимания. Провожая сегодня, так сказать, в первый путь лучшего младшего редактора нашего областного издательства… одним словом — принимай! (Торжественно вручает Кириллу принесенный стул.) Некто Остап Бендер гонялся за ним на протяжении трехсот страниц знаменитого романа. К вам, дорогие молодожены, волею руководства, этот стул приходит с первых же страниц, так сказать, вашего романа.

Аплодисменты, возгласы: «Браво! Остроумно!»

Пардон! Пардон! Я не кончил. Мысль подарить вам этот старинный Гамбс возникла мгновенно и ассоциативно. (Достает из кармана телеграмму, читает.) «План вашего издательства включено переиздание Двенадцати стульев. Жомов».

К и р и л л. Шеф! Вы — гений!

Ш е ф. Гений — это слишком сильно: за мной стоит коллектив. Итак, подготовку книги поручаю отныне старшему редактору издательства, а оформление (обращаясь к Леночке) — вам!

Общее ликование, крики «Ура», «Браво!».

Позвольте закончить словами поэта:

Дружные аплодисменты покрывают последние слова Шефа.

Д я д я  М и х а (разглядывая стул). У меня был похожий, только с зеленой обивкой.

К и р и л л (становясь за стул в той же позе, что и Шеф). Дорогой шеф! Общественность! Принимая этот исторический стул, мы клянемся не повторять заблуждений его хозяина — бессмертного Кисы Воробьянинова. Не скрою: получая сто тридцать пять рублей, я испытывал некоторые материальные трудности. Теперь все позади: старший редактор — это сто пятьдесят рублей! (Леночке.) К осени мы купим наконец тебе велосипед. А в дальнейшем… Шеф, вы слышали? Говорят, скоро будут в рассрочку обменивать старые авторучки на новые автомобили.

Ш е ф (подхватывая шутку). Но для этого надо всем нам хорошо потрудиться, каждому на своем посту.

К и р и л л (на подъеме). И тогда мы объедем весь мир! Я напечатаю путевые заметки (Леночке), а ты их проиллюстрируешь.

А н н а  И в а н н а. Ребятки! Идея! (Достала из шкафа лотерейный билет.) Вот! Выигрывайте «Жигули», катайтесь, любите, порхайте…

Д я д я  М и х а (он уже порядочно захмелел). Па-азвольте! Что вы ему дарите? (Кириллу.) Дай сюда! (Отбирает лотерейный билет, рвет его на мелкие кусочки, разбрасывает вокруг себя.) На что надеются люди, покупая лотерейный билет? (Шефу.) Вот вы — отвечайте!

Ш е ф (изящно). На то, что они укрепят государство.

Д я д я  М и х а. Бред! Чепуха! Они хотят выиграть! Иными словами, за свои тридцать копеек урвать в сто, в тысячу раз больше!

Ш е ф. Но в конечном счете это же выгодно государству.

Д я д я  М и х а. Что? Воспитывать в людях рвачество?! Желание получать не по труду? (И вдруг как бы протрезвев, с чувством, к Кириллу.) Если уж желать тебе что-то, так я желаю тебе твердости духа в предстоящих испытаниях, именуемых жизнью! (Тяжело опускается на подаренный Шефом стул и тут же рушится вместе с ним на пол.)

Из сиденья стула вываливается небольшой черный ящик, перевязанный проволокой. Пауза.

Ш е ф. Момент… (Поднял ящичек, поднес к уху, встряхнул.) Шуршит. (С поклоном передает его Леночке.)

Та, повертев его в руках, вручает дяде Михе. Высоко подняв брови, дядя Миха разглядывает находку, подумав, протягивает ящик Анне Иванне. Та качает головой, прячет руки за спину. Дядя Миха подает ящик Кириллу и кивает на развалившийся стул. Кирилл пробует засунуть ящик обратно в сиденье, но это у него не получается. Повернулся к Шефу и, вдруг поняв, что это розыгрыш, расхохотался. За ним хохочут все остальные.

К и р и л л. Черт возьми, это было остроумно!

Ш е ф. Но позвольте…

А н н а  И в а н н а. Не позволю! (Кокетливо.) Ну, шепните мне, что там?

Ш е ф. Клянусь родным коллективом — не знаю.

Д я д я  М и х а. Может быть, там старинные деньги?

Л е н о ч к а. Да он просто пустой.

Ш е ф. Как бы не так. (Кириллу.) Открой и увидишь.

А н н а  И в а н н а. А! Вот вы себя и выдали! Выдали!

Пауза.

Г е н а (Кириллу). На самом деле — открой ты его наконец.

К и р и л л (весело). Есть открыть!

Д я д я  М и х а. Минутку, Кирилл… Товарищи, а вдруг там… что-нибудь… эдакое.

Г е н а. Например?

Д я д я  М и х а. Ты что — не понимаешь?

Г е н а. Не-а!

Д я д я  М и х а. Ну… Таможня могла прохлопать?

Г е н а. При чем тут таможня? (Шефу.) Где вы взяли это чудовище?

Ш е ф. В комиссионке, за углом.

К и р и л л. Сейчас все узнаем. Итак… (Развязал проволоку, вынул пачку каких-то бумаг, взглянул, расхохотался. Дяде Михе.) Вы почти правы: какие-то старые облигации. Фр-р!.. (Высоко швырнул их в воздух.)

Белыми птицами облигации разлетелись во все стороны, медленно опустились на пол, на стол, на стулья. Все стоят не шевелясь.

Д я д я  М и х а. Дорогой! Напрасно спешишь. (Скосив глаза на ближайшую к нему облигацию.) Это трехпроцентный заем. Золотой. Это — деньги.

К и р и л л. Да ну?.. (Спокойно собирает облигации. Пересчитал.) Верно. Сто штук по двадцать — две тысячи рэ.

Пауза.

А н н а  И в а н н а (несмело). Товарищи, ура?

Л е н о ч к а. Что — ура?

Д я д я  М и х а. Вот именно: что — ура?

Пауза.

К и р и л л. Шеф, а? Каково?

Ш е ф (вдруг расхохотался, обращается к Кириллу). «Друг Моцарт! Нет, никогда я зависти не знал, а ныне — сам скажу — я ныне — завистник. Я завидую».

А н н а  И в а н н а (Кириллу). Что ты хочешь делать?

К и р и л л (дурачится). Скрежетать зубами, тещенька.

А н н а  И в а н н а. Не понимаю…

К и р и л л. Рыдая и стеная — искать владельца стула.

Ш е ф (Кириллу). Хвалю. Хвалю. (Протягивает руку за облигациями.)

К и р и л л. Нет, Шеф. Я сам, интересно же.

Л е н о ч к а. Может, заявить в милицию?

К и р и л л. В милицию!!. Да ты что, забыла, какой сегодня день? (На подъеме.) Я хочу… я хочу, чтобы в день нашей золотой свадьбы мы вспомнили бы не милицию… а о том, как… одним словом — клянусь! Я найду этого… бедного человека, потерявшего две тысячи рублей. В этом — наша новь! Это наше сегодня! Товарищи, развлекайтесь! Ленок, действуй. (Прихватив стул, к Шефу.) Пошли в комиссионку. (Вместе с обескураженным Шефом уходит.)

Пауза.

А н н а  И в а н н а (перебирая облигации). Совсем как новенькие.

Д я д я  М и х а. Ну, все правильно. Другое дело, если бы там оказались старинные деньги: нумизмат не имеет сердца, даже если он из Мцхеты.

Л е н о ч к а. Подумать только: две тысячи! Вот кто-то обрадуется!

А н н а  И в а н н а (глядит на то место, где только что стоял стул). Как-то сразу пусто стало… (Несмело.) Слушайте, а вдруг это свадебный подарок судьбы? Тоже вполне бескорыстный.

Г е н а (улыбаясь). Мать, это не впечатляет.

Д я д я  М и х а (он несколько протрезвел). Друзья! То, что здесь произошло сейчас, — абсолютно естественно! Мы живем в другое время. Презренный металл стал действительно презренным…

Пауза. Анна Иванна призадумалась.

Г е н а (ирония). Эх, мать, да фиг с ним! Вон я — утром пораньше метлой отмахал и получил свои восемьдесят форинтов. А днем профессор Кан нам лекции читает. Выгонят из дворников — пойду в физики.

А н н а  И в а н н а. Так это ты! А я всю жизнь преподаю пение… в детском садике. А на чем я там играю! Не рояль, а старая колода. И вообще…

Д я д я  М и х а. Да, вы правы, трудностей еще хватает, но важна тенденция. А она такова: (Анне Иванне) вам прибавляют зарплату, мне — пенсию, (Гене) вам уже повысили стипендию… И вот тут… я наблюдаю влияние роста реальных доходов на душу, понимаете, душу населения, и что я вижу?

Г е н а. Душа трещит.

Д я д я  М и х а. Нет, нет и еще раз — нет!

Входят  К и р и л л  и  Ш е ф  со стулом. Кирилл весел и оживлен. Шеф слегка возбужден, но умело скрывает свои чувства за иронией.

К и р и л л. Ну вот, все выяснено: вместе с другим барахлом он был сдан в комиссионку больше года назад. Все, кроме него, распродали, а стул никто не брал. Уценяли, искали хозяина, он не явился, и вот теперь это — бесхозное имущество. Доход от продажи — три рубля пятьдесят копеек — капнет государству.

Д я д я  М и х а. А ты сказал им… (на ящик) про это?

К и р и л л. Привет! При чем тут магазин?

Л е н о ч к а (матери, спокойно). Ну, видишь? Теперь они вообще ничьи. Слушайте, у меня есть предложение. Давайте купим маме в садик рояль!

Ш е ф. Момент! (Кириллу.) Дай сюда.

Кирилл дает Шефу облигации.

Государственный заем — это не рояль. Это новые заводы, школы, кинотеатры, типографии, наконец… (понизив голос) нужды обороны. Да, пока еще — увы!

Д я д я  М и х а (тихо, Анне Иванне). Сейчас он предложит вам купить танк.

А н н а  И в а н н а. Фу! Как вам не стыдно!

Ш е ф. Так вот: не три пятьдесят, а все это я возвращаю… в сберкассу. Ибо государство… (проникновенно) товарищи, государство — это же мы.

А н н а  И в а н н а (нерешительно). Позвольте… Но тогда и я — тоже. Может быть, можно действительно вернуть в сберкассу — те… Сразу. У меня их целый ящик. Не все ли равно государству? Их тоже погасят… Я согласна даже на бо́льшую сумму. Да хоть все! Кира! Я их сейчас принесу, а ты мне обменяешь один к десяти, Да?

Г е н а (смеется). Ай да мать! Светлая голова!

Ш е ф. Нет! Анна Иванна, дорогая, — нет! Это бестактно, извините — бестактно по отношению к министерству финансов. Все, вопрос ясен. (Хочет положить облигации в карман.)

Г е н а. Минуточку… (Подошел к Шефу, твердо взял его за руку.)

Мгновение — и оба напряглись, но Гена сильнее. Шеф уступает ему облигации.

К и р и л л (весело). Люди! Я торжественно обещаю и даже слегка клянусь… искать владельца стула, и провались я на этом самом паркете, если хоть на волосок дрогнет моя душа.

Л е н о ч к а. А я бы отдала их в милицию.

А н н а  И в а н н а. Ни в коем случае!

Ш е ф. Правильно. Это исключено. В милиции работают такие же люди, как и мы с вами.

Г е н а. Что вы хотите этим сказать?

Ш е ф. А что вы подумали, молодой человек?

Л е н о ч к а (предотвращая угрозу ссоры). Люди! Люди! Пошли танцевать! (Включает проигрыватель.)

Кирилл и Леночка танцуют, остальные, каждый по-своему, переживают случившееся. Вдруг Анна Иванна вскакивает, выключает проигрыватель.

Что случилось, мама?

А н н а  И в а н н а (весело). Про-ве-рить… Их надо проверить!

Ш е ф. Ну знаете…

Хлопнув дверью, Шеф уходит.

З а т е м н е н и е.

2. В СБЕРКАССЕ

Край уходящего за кулисы барьера. Обеденный перерыв. За окошком с надписью «Контролер» завтракает молодая красивая женщина — Р а и с а. Радио передает очередной детектив. Резкий звук автомобильных тормозов.

Г о л о с  ч е к и с т а. «Руки!»

Слышится шум борьбы, частое дыхание.

Г о л о с  п р е с т у п н и к а (хрипло). «Твоя взяла, майор».

Г о л о с  ч е к и с т а. «Наша всегда берет».

Звуки захлопывающихся дверей, взревел мотор, машина умчалась.

Ж е н щ и н а - д и к т о р. «Вы слушали передачу из цикла «365 будней угрозыска». Московское время — шестнадцать часов. Передаем статью нашего обозревателя «Охрана Байкала — дело всего народа».

М у ж с к о й  г о л о с (прочувствованно). «Голубая жемчужина — так назвал народ это чудо природы с кристально чистой водой…»

Раиса выключает радио. Убирает завтрак. Открывает входную дверь. Медленно, один за другим, входят уже знакомые нам участники первой картины, кроме Шефа. Смущенно улыбаясь и переглядываясь, все подходят к столу с таблицами. Анна Иванна с независимо-растерянным лицом одной рукой прижимает к груди сумочку с облигациями, другой перебирает таблицы, не находит нужных, шушукается с дядей Михой, тот кивает на окошко с надписью «Контролер». На фоне только что услышанной передачи поведение всей компании выглядит в высшей степени странно и вызывает у Раисы тревогу. Анна Иванна с деланно-безразличным лицом приближается к окошку.

Г е н а (дурачится, шепотом). Милиция!..

А н н а  И в а н н а. Где? Ай да ну тебя…

Г е н а (продолжая резвиться, Раисе). Девушка, где у вас тут сигнализация?

Р а и с а. А вам зачем?

Г е н а. На случай кошмарного преступления.

Р а и с а. Гражданин, отойдите от стойки.

Все, кроме Анны Иванны, о чем-то шепчутся, чем еще больше настораживают Раису.

А н н а  И в а н н а. Здрасьте.

Р а и с а. Здрасьте…

Г е н а. Мы пришли грабить вашу сберкассу.

Все, улыбаясь, медленно окружают окошко. Неожиданно Анна Иванна нырнула головою в окошко, Раиса резко дернулась в сторону. Анна Иванна испуганно шарахается.

А н н а  И в а н н а. Ах!.. Вы что?!

Р а и с а. А вы что?!

А н н а  И в а н н а. Я… я хочу проверить облигации…

Р а и с а. Ну и проверяйте, а не дрыгайтесь.

Гена хохочет.

А н н а  И в а н н а (обиженно). А я вовсе и не дрыгаюсь. (Раисе.) Дайте мне таблицу золотого займа.

Р а и с а. Какую вам, последнюю?

А н н а  И в а н н а. Нет… я давно не проверяла.

Р а и с а. Сколько лет?

А н н а  И в а н н а. Сорок семь…

Л е н о ч к а. Ой, да ну, мама, не тебе!

А н н а  И в а н н а. Что? Я не понимаю!

Д я д я  М и х а. Разрешите мне… (Оттесняет Анну Иванну, Раисе.) Будьте любезны, подшивку трехпроцентного займа за все годы. (К присутствующим.) И на этом кончим.

Раиса подает дяде Михе подшивку таблиц. Он отходит с нею, все окружают стол. Незамеченным входит  Ш е ф, останавливается позади других. Анна Иванна, приоткрыв сумочку, жестом фокусника достает одну облигацию. Раиса зорко наблюдает за происходящим.

А н н а  И в а н н а. Ну, кто? Можно мне?

Г е н а. Нет, нет!.. Пусть это сделает старейший.

Дядя Миха с поклоном принимает облигацию, неторопливо достает очки, потом лупу.

А н н а  И в а н н а (Леночке). Он спит на ходу.

Леночка шепчет что-то Кириллу. Тот кивает.

К и р и л л (дурачится). Люди, внимание! Прежде чем случится непоправимое, мы хотим сделать совместное заявление. (Глядя на Анну Иванну.) Уступая агрессии, мы согласились проверить чужие облигации…

А н н а  И в а н н а (взгляд на Раису). Что за вздор ты говоришь, Кира! Я — мать твоей жены!

К и р и л л. Ну, хорошо, независимо от того, что у моей жены такая мать, наш благородный поиск будет продолжаться…

А н н а  И в а н н а. Да, да, да, конечно!.. Все мы будем искать для вас… отдельную комнату. (Дяде Михе.) Давайте же, давайте!

К и р и л л (веселится). Минуточку!.. И еще: то, что сейчас здесь происходит, не есть образец высокой морали.

А н н а  И в а н н а (Кириллу). Ты сказал все?

К и р и л л. Пока все.

А н н а  И в а н н а (дяде Михе). Валяйте.

Д я д я  М и х а (юмор). Я уступаю женщине, ибо я из Мцхеты. (Наклоняется к таблицам.)

Все нависают над столом.

Так… серия, номер — есть… облигации номер… есть! Сорок рублей! (Подает Кириллу руку.) Поздравляю, дорогой.

К и р и л л (смеется). Во — сила! С первой попытки.

А н н а  И в а н н а. Ура! Ура! Мы купим пылесос!

Л е н о ч к а. Мама, ты, кажется, забыла?..

А н н а  И в а н н а. Ну что ты, шуток не понимаешь?

Д я д я  М и х а (гордо). Вот так мы работаем. (Анне Иванне.) Следующую.

Анна Иванна подает дяде Михе вторую облигацию.

Учтите, я как разойдусь… Так, серия… есть, облигация номер… есть…

Пауза.

Сто рублей.

Г е н а (Кириллу). Вот это уже созвучно.

А н н а  И в а н н а. Кира, я прошу тебя… в конце концов… это мой подарок!

К и р и л л (смеется). Теща, кончайте соблазнять.

Д я д я  М и х а. Товарищи! Может быть, довольно?

А н н а  И в а н н а. Какие глупости! Неужели вы думаете, что я или Леночка… Просто интересно! Весело!

Д я д я  М и х а (Гене). Здорово я, а? И раз! И два!

Г е н а (лукаво). Слушай, Кирка! Проси тещу — пусть еще одну подарит. (Наслаждаясь.) Мать! Мы же знаем, у тебя есть.

А н н а  И в а н н а. Еще? Пожалуйста! (Подает следующую облигацию.)

Д я д я  М и х а. Так-с… (Кладет себе под язык таблетку валидола, шепелявя.) Серия, номер… есть… (Роняет лупу.) Осторожно! Лупа! Осторожно!

Все опускаются на пол, ищут лупу.

А н н а  И в а н н а. Вот она! Да что вы руки расставили, держите крепче!

Д я д я  М и х а (снова склоняется над столом). Значит, серия, номер…

А н н а  И в а н н а. Ну, серию вы уже проверяли!

Д я д я  М и х а (распрямляется). Если вы умеете делать это лучше…

В о з г л а с ы. Нет! Нет! Что вы, дядя Миха! Продолжайте!

Д я д я  М и х а. Значит, серия, номер…

А н н а  И в а н н а (про себя). Он сведет меня с ума. (Дяде Михе.) Ну что вы, ей-богу! Это же все шутка! Шутка!

Д я д я  М и х а. Серия есть. Теперь облигация — тоже есть.

Пауза.

Пятьсот рублей!

Г е н а (хохочет). Кирка, не тушуйся! (Тоном приказа, Анне Иванне.) Мать, давай следующие!

Входят клиенты, постепенно образуется толпа.

А н н а  И в а н н а. Сколько?

Г е н а. Сколько не жалко!

А н н а  И в а н н а (торопливо). Вот… Эту, пожалуйста… (Дает дяде Михе еще одну облигацию.) Ну, что вы качаете головой, как китайский болванчик?

Д я д я  М и х а. Китайский?!

А н н а  И в а н н а. Ну, извините, извините.

Р а и с а (Гене, тихо). Слушай, парень, откуда у нее эти облигации?

Г е н а (хохочет). Из стула вывалились!

Р а и с а. Из какого стула?

Г е н а. Купила в комиссионке.

Раиса растерянно смотрит на Гену.

К и р и л л (веселится). Минуточку. Люди! Послушайте второе совместное заявление. Если мы с Леночкой возьмем чужое, то пресса может обобщить и создастся впечатление, что вся наша славная молодежь тоже готова взять чужое…

А н н а  И в а н н а. Хватит чепуху городить! (Дяде Михе.) Проснитесь!

Д я д я  М и х а. Нет, я не могу, я устал.

Г е н а. Ну, давайте мне! (Берет облигации.) Тэк-с… Серия, номер… есть! Облига… Тысяча!

Шум, возгласы, все теснятся к столу. Шеф выходит вперед, на лице его смятение.

А н н а  И в а н н а. Все — прочь от стола! (Леночке.) Держи сумку! Кира! Не зевай! На, прячь! Эти выиграли!

Г е н а (давясь от смеха). Граждане! Осади на тротуар! Ну, как за перчатками.

Все, в том числе и Анна Иванна, берутся за руки, образовав кольцо, оттесняют посторонних. У стола остается один Гена.

Давай, мать, следующую!

А н н а  И в а н н а. Я не могу, меня держат. Выпустите меня! А сумка! Где моя сумка? Ах вот она!

Ее впускают в круг. Анна Иванна передает Гене сразу все облигации. Общий вздох изумления. Гена наклоняется над столом. Сверив очередную облигацию, протяжно свистит.

Г е н а. Вот едрена тетка… пятьдесят кусков!

Р а и с а (окружающим). Что? Что он сказал?

Г е н а (Раисе). Тетку зарезали! Куски нашли!

Д я д я  М и х а (взглянув в таблицу через лупу). Пять тысяч…

Г е н а. Вперед, мать! Полный вперед!

Ш е ф. Остановитесь!

Пауза.

(На необыкновенном подъеме обращается к Анне Иванне с монологом Германна из «Пиковой дамы».) «Если когда-нибудь сердце ваше знало любовь, улыбку младенца, чувства супруги, любовницы, матери…» Мы же простые советские люди, и нам не к лицу… (Хочет взять у нее из рук облигации.)

Но в этот момент, невнятно вскрикнув, Анна Иванна раскидывает руки крестом и грудью ложится на стол.

Г е н а (хохочет, Раисе). Врубай сигнализацию!

Истошно завыла сирена. На просцениум вышел  К и р и л л. Он стоит молча, как бы прислушиваясь, но не к вою сирены, а к какой-то другой тревоге, возникшей в нем самом.

З а т е м н е н и е.

3. ДОМА

Ночь. Высвечивается кровать. Л е н о ч к а  лежит, отвернувшись к стене. К и р и л л  сидит рядом, неистово курит. На тумбочке — гора окурков. Молчание.

К и р и л л. Придется сдать наши путевки.

Л е н о ч к а (вскочила, села рядом). А я не согласна!

К и р и л л. Где они?

Л е н о ч к а. А я не согласна! (Снова отворачивается к стене.)

Кирилл курит. Леночка пытается изменить тактику. Села рядом, обхватив Кирилла, прижалась к нему. Думая о своем, Кирилл равнодушно, между двумя глубокими затяжками, целует Леночку в лоб.

Я тебе кто — покойница?! (Яростно оттолкнув его, снова поворачивается к стенке.)

Пауза.

К и р и л л (следуя ходу своих мыслей). Но не могу же я уехать — два дня караулю его. Вчера в ЖЭКе прямо сказали: возможно, вернется завтра.

Л е н о ч к а (вскакивает, бурно). Сдай в милицию! В сберкассу! К себе в бухгалтерию! К черту! К дьяволу! Но отвяжись ты от них!

К и р и л л. Э… оказывается, ты начисто лишена воображения.

Л е н о ч к а. Да уж… я не могла вообразить, что всю ночь подряд… буду лежать как сосулька.

К и р и л л. А я тебе еще раз объясняю: есть в жизни принципы, понимаешь?.. Принципы.

Пауза.

(Простодушно.) Ну чего ты от меня хочешь? Чего?

И снова Леночка вынуждена яростно уткнуться в стену. Пауза.

А вдруг это окажется беспомощный нищий старичок?..

Л е н о ч к а (медленно повернулась к Кириллу). Ты что — бредишь? Тебе же сказали: они пу-те-шест-ву-ют!

К и р и л л. Ну вот: вернутся, а дома — ни гроша.

Л е н о ч к а (снова меняя тактику). Кирочка! Опомнись! (Крепко прижала к себе Кирилла.)

К и р и л л. Или старушка…

Леночка резко отталкивает его.

(Нервно.) Но это мой долг!

Л е н о ч к а. У тебя сейчас один долг! (Вскочила, прихватив подушку, переселяется на тахту.)

Подумав, Кирилл плетется за нею следом.

Явился… Ну чего тебе от меня надо? Чего?

К и р и л л (простодушно). Мне? Ничего…

Леночка падает лицом на подушку. Тихий стук в дверь.

В чем дело?!

Г о л о с  А н н ы  И в а н н ы. Деточки, вам что-нибудь надо?

Л е н о ч к а. Мама, спи!

Г о л о с  А н н ы  И в а н н ы. Я сплю. Это вы не спите.

Пауза.

Кирочка! Ты очень много куришь. Дым сочится ко мне в комнату.

Кирилл яростно тушит папиросу. Пауза.

Ну, спите, детки, спите. Спокойной ночи.

К и р и л л (вполголоса). Полцарства — за сугубо несмежную комнату!

Тишина, потом несмелый звонок в прихожей.

Кого еще черт несет?

Г о л о с  А н н ы  И в а н н ы. Ребятки, это не вы звонили?

Л е н о ч к а. Мама, ты с ума сошла.

Снова звонок в прихожей. Появляется  А н н а  И в а н н а. Она в халате и бигуди.

А н н а  И в а н н а (идет в прихожую, отворачиваясь от тахты). Я не смотрю, деточки. (У дверей.) Кто там?

Г о л о с  д я д и  М и х и. Я. Откройте.

К и р и л л. Вот озверели!

Анна Иванна впускает взволнованного  д я д ю  М и х у; оба проходят в комнату.

Д я д я  М и х а (плюхается на тахту к Кириллу и Леночке). Друзья мои!.. Вы что, уже спали?

А н н а  И в а н н а. Нет, что вы! Всего четвертый час.

Д я д я  М и х а (Леночке). Что гласит основной закон социализма?

Л е н о ч к а. Я… я сейчас не помню.

Д я д я  М и х а (Кириллу). А ты?

К и р и л л (в ярости). Значит, вы пришли в мою первую брачную ночь спросить, о чем гласит основной закон социализма?!.

Д я д я  М и х а. А… Ну, ладно… ладно… Я зайду попозже. Дружище, извини! Выкинь все это из головы. (Анне Иванне.) Спокойной ночи. (Леночке.) Спокойной ночи. (Племяннику.) Ну, не кисни, будь молодцом. (Уходит.)

А н н а  И в а н н а (закрыв за ним дверь, спешит к себе. В дверях остановилась). Леночка, не давай ему много курить.

Кирилл дергается, как от удара током.

Ну, спите, спите, а то скоро утро, опять Гена придет, дядя Миха… (Уходит.)

З а т е м н е н и е.

4. ДОМА

Утро. За прошедшие два дня здесь кое-что изменилось. Входная дверь изнутри обита листовым железом. В ней — глазок. Множество замков, косой болт, цепочка. Сейчас дверь открыта настежь. С лестницы доносятся глухие удары, возгласы.

А н н а  И в а н н а (пятясь, входит). Сюда, сюда, пожалуйста!

Трое грузчиков тащат огромный черный ящик — это сейф. С трудом вносят его в столовую, ставят на середину комнаты.

П е р в ы й  г р у з ч и к. Во бандура, ексель-моксель!

А н н а  И в а н н а (суетливо достает из шкафа рюмки, водку, закуску). Прошу, товарищи, как говорится, — чей богаты. Дочку замуж выдала.

П е р в ы й  г р у з ч и к (наливает). Это можно. Кто мужик-то?

А н н а  И в а н н а. Мужик?.. Ах, зять!.. Редактор.

П е р в ы й  г р у з ч и к (неопределенно). Понятно. (На сейф.) Видать, прибыльное дело.

А н н а  И в а н н а (махнув рукой). Не говорите!..

П е р в ы й  г р у з ч и к. Раз-два — взяли!

Все трое пьют.

А н н а  И в а н н а. Да, как подумаю, что стану бабушкой…

В т о р о й  г р у з ч и к. Не-е! Нынче это у них не в моде. Ну, хозяйка, накинуть надо. Этаж-то — эвона — четвертый!

А н н а  И в а н н а. Товарищи, честное слово, ни копейки в доме. Все прокутили.

П е р в ы й  г р у з ч и к (недоверчиво, на сейф). А эта штука тогда зачем же? (Укор.) Эх ты… Пошли, ребята.

А н н а  И в а н н а. Постойте! А шкаф? Поставьте же на место шкаф!

П е р в ы й  г р у з ч и к. Сама поставишь, не переломишься… буржуазия.

Грузчики уходят, Анна Иванна орудует сложной системой запоров. Возвращается в комнату, любуется сейфом, потом безуспешно пытается подвинуть его к стене. Звонок с лестницы.

А н н а  И в а н н а (у двери). Кто там?

Г о л о с  Л е н о ч к и. Я, мама.

А н н а  И в а н н а. Стукни носком ноги два раза по левой створке…

Раздаются два удара.

(Открыла глазок.) Встань так, чтобы я тебя видела.

Г о л о с  Л е н о ч к и. Ну, мама… открой же!

Анна Иванна долго возится с замками, наконец открывает дверь, впускает дочь.

А н н а  И в а н н а. Надо привыкать.

Л е н о ч к а  проходит в столовую, увидев сейф, замерла в изумлении.

Л е н о ч к а. А это что такое?

А н н а  И в а н н а (смущенно). Ничего особенного… Это мне в садике дали. Ну что? Что ты на меня уставилась? Старенький сейфик, списанный. Вот тут вот слесарь петлю варил…

Л е н о ч к а. Зачем ты притащила это пугало?

А н н а  И в а н н а. Я просто тебе удивляюсь! В доме полно облигаций. Забыла, что позавчера творилось в сберкассе? Хорошо, я не растерялась — легла на стол. Да-да! Думаешь, еще мало охотников до чужого добра?..

Красноречивая пауза.

Л е н о ч к а (решительно). Я сейчас же вышвырну его вон! (Пытается сдвинуть сейф, но об этом нечего и думать. В бессилии пнула его ногой.)

А н н а  И в а н н а (заискивающе). Ну, честное слово, Леночка, ты как маленькая. Я же ведь не думаю… и… вообще. Я искренне буду рада, отдадим — и все! Это же не наше, я же понимаю. (Переводит разговор на другую тему.) У тебя денег совсем нет?

Л е н о ч к а. Откуда же, мама?

А н н а  И в а н н а. Не беда, сейчас стрельнем. (Сняла трубку, хочет звонить.) Что такое? Почему нет гудков?

Л е н о ч к а. Выключили за неуплату.

А н н а  И в а н н а. А… (Мягко.) Доченька, сегодня утром я проверила еще несколько облигаций, так, на выбор… Знаешь, что оказалось?

Л е н о ч к а. А тебе-то какое дело?!

А н н а  И в а н н а (взорвалась). Да что за безобразие! Ты за кого меня принимаешь? Что я, себе, что ли? Я хочу людей обрадовать. Людей! (Помолчав.) Я проверила еще десять штук. Все они выиграли… потолок.

Л е н о ч к а (в ужасе). Как?.. Какой потолок?

А н н а  И в а н н а. По пять тысяч. Еще пятьдесят. Теперь уже стало пятьдесят шесть.

Л е н о ч к а. Чего?

А н н а  И в а н н а. Тысяч. Точнее, пятьдесят шесть тысяч пятьсот сорок рублей.

Пауза. Звонок в прихожей.

Это Кира.

Л е н о ч к а. Подожди!.. Я не хочу его сейчас видеть.

А н н а  И в а н н а (насторожилась). В чем дело? Вы поссорились?

Л е н о ч к а. Нет… просто так… (Уходит в другую комнату.)

А н н а  И в а н н а (подошла к двери). Кто там?

Г о л о с  Ш е ф а. Это я, откройте.

А н н а  И в а н н а (заглядывает в глазок). Одну минутку. (Возится с замком, накинув цепочку, приоткрыв дверь,выглянула.)

Г о л о с  Ш е ф а. Анна Иванна, ну это же я!

А н н а  И в а н н а. Сейчас, сейчас. (Открывает дверь, впускает Шефа.)

Ш е ф. Здравствуйте, дорогая. (Целует ей руку.)

А н н а  И в а н н а. Здравствуйте, здравствуйте.

Ш е ф (оглядывает дверь, замки). О!.. О!..

А н н а  И в а н н а. Проходите, пожалуйста.

Входят в комнату.

Садитесь.

Ш е ф (увидел сейф). О! Новая мебель.

А н н а  И в а н н а (застыдилась). Жизнь есть жизнь. Временно — пока найдем хозяина. Голубчик, так страшно, так страшно! Помогите поставить его на место.

Вдвоем тщетно пытаются сдвинуть сейф.

Ш е ф. Да… Зато надежно. (Понизив голос.) Они здесь?

А н н а  И в а н н а. Кто? Ах да, конечно. Дети есть дети… Могут и потерять, а я…

Ш е ф. Вы — мать, и этим все сказано.

А н н а  И в а н н а. Вот вы единственный меня понимаете.

Ш е ф. Еще бы! Удивительная эта молодежь: им все ясно! А почему? Потому что мы убрали с их дороги все препятствия. Но об этом потом. (Деловито.) Вы проверили остальные?

А н н а  И в а н н а. Сегодня утром… еще восемь штук. Разумеется, в разных сберкассах. (Торжествующе.) Все восемь выиграли.

Ш е ф (с энтузиазмом). Прекрасно! Вот кто-то счастлив будет… Если найдется. А сколько?

А н н а  И в а н н а. Двадцать тысяч!

Ш е ф. Да… это сумма феерическая. (Помолчав.) Значит — тем более.

А н н а  И в а н н а. Что?

Ш е ф (мягко). Понимаете, в издательстве поползли слухи. Ну, пусть бы Кирилл пришел к комсоргу, профоргу… Так, мол, и так, произошел дикий случай, рассудите нас, люди… А он… замкнулся, где-то мотается. И вы тоже, извините… (на сейф) этот вот гроб… Ну, я поверю, близкие поверят, но нормальные-то люди, коллектив, наконец, — он же всегда мудрее. И вот там складывается мнение… Одним словом, могут быть ба-альшущие неприятности.

А н н а  И в а н н а. Позвольте! Но ведь Кирилл ищет хозяина.

Ш е ф (веско). Правильно. Но давайте возьмем худший вариант: вдруг не найдет? Что тогда? А люди ждут! Вон даже в кино комедия была о выигрыше, помните? Чем там все кончается? Коллектив делится. И это правильно.

А н н а  И в а н н а. Странные вещи вы говорите.

Ш е ф. Ничуть. В наше время одиночка — это вообще подозрительно. Нужно делиться. Всем. И со всеми. Скажем, прогрессивка: ведь не один я ее получаю, а все, в том числе и ваш Кирилл. Возьмите в науке: нашли нефть или там изобрели что-нибудь — обязательно целым списком идут. А вы? (Строго.) Нужно, Анна Иванна, иначе стыдно. Это все, конечно, если не найдет хозяина.

А н н а  И в а н н а (колеблется). И что же, большой у вас этот… список?

Ш е ф. Нет…

Анна Иванна молчит.

И потом, поймите, как ни ужасно, но очень вероятно, что хозяина он не найдет, и тогда… я просто буду вынужден…

А н н а  И в а н н а. Что?..

Ш е ф. Моральный облик работника всякого издательства — это облик борца. Я вынужден буду понизить его обратно в младшие редакторы, если вообще он останется… а кто и куда его потом возьмет?

А н н а  И в а н н а. Но я же вам объясняю: если, не дай бог, поиски окажутся впустую, мы немедленно все сдадим сами в сберкассу или в милицию.

Ш е ф. А как вы теперь докажете, сколько их было?

А н н а  И в а н н а (растерянно). Но… все же видели…

Ш е ф (холодно). Родственники.

А н н а  И в а н н а. А вы?

Ш е ф. Я? А что я? (Холодно.) В чужом стуле обнаружены чужие ценности. Вместо того чтобы их немедленно сдать куда следует, в частной квартире появляется… (Кивает на сейф.)

А н н а  И в а н н а. Как вам не стыдно!

Ш е ф (благородно). Это вам должно быть стыдно.

Пауза.

А н н а  И в а н н а (взрыв). Как вы смеете так со мной разговаривать! Я честная труженица, я всю жизнь, как верблюд, своим горбом живу! Чужой копейки к моим рукам не приставало! Да пропади они пропадом! Забирайте… и убирайтесь! (Открывает сейф. Торопливо осматривает все ящики, полки.) Они исчезли! Это слесарь! Жэковский слесарь! (Падает в обморок.)

Ш е ф. Какой слесарь?! (Трясет Анну Иванну.) Адрес ЖЭКа? Где ваш ЖЭК?

Анна Иванна недвижима.

Черт побери, еще не хватало, чтоб ее кондрашка хватила! (Пытается звонить по телефону, но безуспешно — телефон выключен. Быстро уходит.)

Вошла  Л е н о ч к а. Увидев лежащую мать, бросается к ней.

Л е н о ч к а. Мама! Что с тобой? Мама!

А н н а  И в а н н а (открыв один глаз). Ушел? Он ушел? (Поднимается.) Ну, слава богу.

Л е н о ч к а. Да что случилось?

А н н а  И в а н н а. Это был Шеф. Он требовал облигации.

Л е н о ч к а. Ну?

А н н а  И в а н н а. Ну! (Достает их из-под матраца.) Вот они.

Л е н о ч к а (потрясенно). Алла Демидова! Постой! И ты что, подумала?..

А н н а  И в а н н а. Да-да… Совершенно сдают нервы. Представляешь, я уже даже Шефа заподозрила — не негодяй ли он?

Л е н о ч к а. Ну — все! Теперь уж я звоню в милицию.

А н н а  И в а н н а (быстро). Подожди! Сейчас нам с милицией… нельзя.

Л е н о ч к а. Почему?

А н н а  И в а н н а. Ну, неужели ты не понимаешь? (Кивает на сейф.) Все зашло слишком далеко.

Л е н о ч к а. А мне наплевать! (Хватает телефонную трубку.)

А н н а  И в а н н а (ирония). Выключен.

Звонок в прихожей.

Л е н о ч к а (через дверь). Кто там?

Г о л о с  К и р и л л а. Я, открывайте.

Леночка впускает  К и р и л л а.

К и р и л л. Братцы, я спешу. Давайте обедать. (Садится за стол, увидел сейф.) А это что такое?

А н н а  И в а н н а. Кира, у нас сейчас был твой Шеф.

К и р и л л (на сейф). Это он принес?

А н н а  И в а н н а. Напрасно ты шутишь. Он приходил за ними. (Кивает на облигации.)

К и р и л л. За кем? А… (Обнимает Анну Иванну за плечи.) Тещенька, успокойтесь — скоро всем вашим тревогам конец. Хозяева вот-вот возвращаются. (На сейф.) Так это вы притащили?

А н н а  И в а н н а. Ну я. Ребята, давайте сдвинем его к стене.

Втроем безуспешно пытаются сдвинуть сейф.

К и р и л л. Да… без Генки не взять. (Садится за стол.)

Леночка с отрешенным лицом подает Кириллу еду.

А н н а  И в а н н а. Кира… (Показывает взглядом на Леночку.) Может быть, хоть сегодня… посидишь дома? (Тихо.) Нехорошо, дружочек… Леночка обижается.

Л е н о ч к а. Мама, я прошу тебя… не надо. Если человек сам не понимает… (Отбегает к окну.)

Кирилл провожает ее взглядом.

А н н а  И в а н н а. Кира, милый… в эти считанные дни… неужели вам не хочется побыть вдвоем?

К и р и л л. Вдвоем? Дорогая теща! В двух комнатах, из них одна проходная, днем и даже ночью толкутся Гена, дядя Миха, Леночка, я, ну, разумеется, и вы тоже.

А н н а  И в а н н а. Леночка — моя дочь, я не могу ей помешать ни в чем!

К и р и л л. Вы думаете, что говорите?

А н н а  И в а н н а. Ну, уж если мы все вам мешаем… я — которая… Гена — который… дядя Миха!.. Да мы все только и думаем о вас, о том, чтобы свить вам гнездо. Я, как сорока-мать, с облигациями в клюве, рискую жизнью, спасаю их от жуликов…

К и р и л л (еле сдерживаясь). Да вы можете вообще не вмешиваться?! (Произносит как брань.) Сорока-мать!

А н н а  И в а н н а. Ах так! (Хлопнув дверью, выбегает.)

Л е н о ч к а. Ты не смеешь так называть мою маму!

Унылая пауза.

Она проверила еще десять штук.

К и р и л л. И что?

Л е н о ч к а. Еще пятьдесят тысяч.

К и р и л л (тихо). Повтори…

Л е н о ч к а. Пятьдесят.

К и р и л л. Чего?

Л е н о ч к а. Тысяч. Плюс те шесть — итого пятьдесят шесть.

К и р и л л (бессмысленно). Кого?

Л е н о ч к а. Ну, тысяч! Тысяч!

К и р и л л. Тэк-с… (Помолчав.) А собственно, что ты трепыхаешься? Что мы с тобой — станем эксплуатировать пролетариат? На бирже играть? Войну на Ближнем Востоке развяжем?

Пауза.

Л е н о ч к а. Ты меня любишь?

К и р и л л (думая о своем). Пятьдесят шесть…

Л е н о ч к а. Что?

К и р и л л. А?..

Л е н о ч к а. Я спрашиваю: ты меня любишь?

К и р и л л (закипая). А других вопросов у тебя не возникает?

Л е н о ч к а (просто). Нет.

К и р и л л. Что, все твои потребности уже удовлетворены?

Леночка бросает на Кирилла красноречивый взгляд.

Да я не про то… Но вот это (жест на окружающую обстановку) тебя устраивает?

Л е н о ч к а (горячо). Тебе дядя Миха обещал трюмо, а мама хотела достать ширмочку!

К и р и л л (ирония). Ах, трюмо, ширмочку… да, конечно, нам не хватает только ширмочки. (Обнял Леночку, она прижалась к нему.) Бедная ты моя. Оба мы бедные.

Л е н о ч к а. Твой Шеф приходил.

К и р и л л. Зачем?

Л е н о ч к а. Предлагал делиться.

К и р и л л. Делиться? С кем?

Л е н о ч к а. Со всеми сотрудниками.

Пауза.

К и р и л л. Вот свинья! Я же ищу хозяина!

Л е н о ч к а. Он предлагал, если не найдешь.

К и р и л л. Найду. Куда он, зараза, денется.

Пауза.

Ну, давай посчитаем.

Л е н о ч к а. Что?

К и р и л л. Наш бюджет. Семейный.

Л е н о ч к а. Зачем?

К и р и л л. Ну, просто так… вдруг мы живем не по средствам? Значит, мои сто тридцать пять…

Л е н о ч к а (с гордостью). Теперь уже сто пятьдесят, ты же старший редактор.

К и р и л л. Верно, сто пятьдесят; твоя мама — восемьдесят, итого — двести тридцать. Сколько ты получила в «Мурзилке»?

Л е н о ч к а. Двадцать три рубля.

К и р и л л. Ого! Здорово! Ну, Генка, как всегда, — нуль без палочки.

Л е н о ч к а. Почему? Вчера он купил батон и двести граммов колбасы.

К и р и л л. И сам съел.

Л е н о ч к а. Ну зачем ты так?

К и р и л л. Да на здоровье, мне не жалко! Я хочу, чтобы ты почувствовала… хоть раз… За квартиру — двенадцать рублей, плюс свет, газ, телефон, да!.. Проездные билеты — в общем остается двести. Теперь обеды…

Л е н о ч к а. Кирочка…

К и р и л л. Подожди… Обеды. В среднем я наедаю на рубль. А ты?

Л е н о ч к а. Не знаю, меньше, конечно.

К и р и л л. Вот видишь, ты даже не знаешь… Так… а мама?

Л е н о ч к а. Она обедает в садике, это гроши.

К и р и л л. Из грошей все и складывается.

Л е н о ч к а. Ты что же, хочешь, чтобы она голодной сидела?

К и р и л л. Ничего я не хочу!

Пауза.

Завтраки: кофе, сыр, каша… (С осуждением.) Почему твоя мама не ест кашу?

Л е н о ч к а. Она ее не любит.

К и р и л л (холодно). Это ненормально.

Пауза.

Л е н о ч к а. Сапоги мне нужно, вот что! И зеркало. Нам.

К и р и л л. Вот видишь?.. Ни черта не сходится.

Л е н о ч к а (нежно). А я тебя все равно люблю. (Бросается к мужу на колени, целует его.) Ты умный, благородный, честный.

К и р и л л (обнял Леночку). Конечно, сто пятьдесят в месяц — это хорошо. Здорово. Значит, не зря я учился. И тебе надо учиться. Обязательно. И у тебя будут свои сто пятьдесят. А это уже триста. (Встает, осененный мыслью.) Ленка! Я понял: судьба взяла нас за шиворот, как кутят, и поставила перед великим испытанием: таскать в кармане пятьдесят шесть тысяч. Это — как угли. В мозгу.

Пауза.

Ведь нам с тобой было хорошо? До этого?

Леночка кивает.

А теперь?

Леночка мотает головой.

Так вот: я тебя по-прежнему отчаянно люблю…

Леночка бросилась к Кириллу, крепко прижалась к нему.

Стоп! Все вылетело. Пусти, так я не могу мыслить. (Высвобождается из Леночкиных объятий. Помолчав.) Ленка! Мне плохо. Мне очень плохо. Я стал все подсчитывать: окна в домах, столбы на улице, бутылки в витринах… Раньше этого никогда не было, а сейчас хожу и считаю. Быстро. И понимаешь, только складываю и перемножаю — чтоб больше получалось. (Помолчав, шепотом.) Хочешь, скажу всю правду? Тебе одной.

Пауза.

Мне страшно. Но пока я с тобой… пока мы вдвоем… не прикасайся!.. Сейчас я скажу самые главные слова. Сейчас… сейчас их найду.

Пауза.

У человека есть желудок и есть душа. У коровы даже четыре желудка, но нет души. Ой-ей-ей… не то…

Врывается  А н н а  И в а н н а.

А н н а  И в а н н а. Уж если я вам мешаю!..

Л е н о ч к а. Тсс!.. Тсс!..

Анна Иванна замирает в изумлении.

К и р и л л. У народа тоже есть душа и есть желудок. И нельзя, невозможно… ты понимаешь? — невозможно, преступно, чтобы желудок развивался, рос быстрее души. Как правильно жить? Это значит — не путать понятия: мещанин — желудок, гражданин — душа! Все. Точка!

Звонок в прихожей. Леночка открывает дверь. Д я д я  М и х а  вносит в комнату старинное трюмо. Дверь на лестницу остается открытой.

Д я д я  М и х а. Леночка! Это трюмо моей бабушки…

Л е н о ч к а  и  А н н а  И в а н н а. Тсс!.. Тсс!..

К и р и л л. Что мне говорили мои родители? «Не суетись в жизни». Так вот, я кончаю суетиться. Деньги — дерьмо! Сейчас я отправлюсь к хозяину и верну ему все сполна и без сожаления! Без всякого сожаления!

З а т е м н е н и е.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

5. У ПРОФЕССОРА

Комната в современном стиле. На стульях, на низкой тахте валяются спортивные и туристские журналы, путеводители, карты. На полу — резиновая лодка, алюминиевые весла, раскрытые рюкзаки, чемоданы. О н  и  О н а — молодые люди в дорожных костюмах, весело и торопливо укладываются.

О н а. Цветную пленку положил?

О н. Положил. На, неси рюкзак, я пока лодку приготовлю.

Прихватив рюкзак, Она уходит. Он, насвистывая, продолжает укладываться. Звонит телефон.

О н. У! Привет! Через пятнадцать минут. А ты свою уже заправил? Ну, есть, на углу. (Кладет трубку.)

Возвращается  О н а.

О н а. Права взял?

О н (хлопает себя по нагрудному карману). Тут.

О н а. А деньги? Ах да, в чемодане.

Входит  К и р и л л.

К и р и л л. Здрасьте.

О н. День добрый.

Пауза. Он и Она продолжают сборы.

К и р и л л. Я могу видеть профессора… (заглянул в бумажку) Некаева?

О н а. Нет.

Вся дальнейшая сцена идет на стремительных сборах в путь.

К и р и л л. Но он здесь живет?

О н. Жил.

К и р и л л. А теперь?

О н. А теперь — нет. Увы — умер.

К и р и л л. Это точно?

О н. Я его сын.

К и р и л л. Простите… Гм… что… уезжаете или приезжаете?

О н а. Да вот — прилетели из экспедиции, теперь — в отпуск.

О н. Поможете лодку свернуть?

К и р и л л (охотно). Давайте, давайте. (Становится на колени, вдвоем сворачивают лодку.) Отличная лодка, совсем новая.

О н. Неделю всего плавали, прошлым летом. (Легко.) Покупайте.

К и р и л л. А вы что же?

О н (на нее). Трусиха, боится.

К и р и л л. А сколько такая стоит?

О н. Сто тридцать. Ну, раз уже мы пользовались — берите за половину.

К и р и л л. Увы… в данный момент…

О н а. Берите, а деньги потом, по частям.

К и р и л л. Да знаете, как-то… А «Волга» там тоже ваша?

О н. Наша. Кстати, тоже продаем.

К и р и л л. Почему?

О н. Ну ее к свиньям.

К и р и л л. Старая?

О н. Зачем? Новехонькая. Хочешь? Бери. Отдам, как магазин оценит. Сейчас последний вояж совершим и — все. Баста. Личный автомобиль неперспективен.

К и р и л л (ей). Разыгрывает?

О н а. Нет, правда. Вот мы в Штатах были: кошмар! У каждого машина. На одного. На двоих. Я когда вернулась, в метро втиснулась — чуть не заплакала от радости: кругом люди, лица… давят тебя… Хорошо!

О н. Это сейчас у нас — автомобильный бум. А лет через десяток поймем. Расчухаем.

К и р и л л. Неужели вас не тянет?..

О н. На лоно? Так ведь его у нас почти не осталось. А тут еще «Жигули» штампуют. На них вообще только по асфальту ездить.

К и р и л л. Ну нет… я бы машину взял, только у меня денег нет.

О н (с внезапной нежностью, Кириллу). Лапушка ты моя. (Неожиданно.) Ну, хочешь я тебе одолжу?

К и р и л л. Что?

О н. Деньги. Комиссионка машину оценит тысячи в три. Я их тебе одолжу — и купишь.

К и р и л л. У кого?

О н. Да у меня. А потом отдашь.

К и р и л л. Кому?

О н. Мне. В рассрочку.

К и р и л л. Ну-у… это бы я хотел.

О н. Все. Заметано.

О н а (ему, на рюкзак). Помоги мне.

К и р и л л (с готовностью). Давайте — я.

Взвалив рюкзак на спину, Кирилл выходит вслед за ней. Звонит телефон.

О н. У! Сейчас, сейчас… Вы не забыли ничего? Плитку? Баллоны? Ну, все. (Кладет трубку.)

Входит  О н а.

О н а. Он про какой-то стул спрашивает.

О н. Какой стул? Давай быстрее (кивает на телефон) — академики икру мечут.

О н а. А где моя сумочка?

Входит  К и р и л л.

О н (абсолютно легко). Вы не брали ее сумочку?

К и р и л л (просто). Нет… а что?..

О н. А, вот она! Нате этот чемодан.

Кирилл берет чемодан.

(Очень легко.) Только не оставляйте его на тротуаре — в нем деньги.

К и р и л л. Понятно. (Хотел идти, но остановился.) А вы тоже не помните? Такой — с гнутой спинкой, красная обивка?

О н. Кто?

К и р и л л. Стул.

О н. Какой стул?

К и р и л л. Может быть, ваш отец?..

О н. Возможно… А в чем дело? Только быстро.

К и р и л л. Мне подарили… стул. В нем оказался ящичек, а в нем…

О н (перебивает). Бриллианты.

К и р и л л (смеется). Нет, облигации. Золотой заем.

О н. Какая прелесть. (Ей.) Справочники забрось на заднее сиденье.

К и р и л л. И вот я ищу хозяина… Ваш отец…

О н (перебивает). Вспомнил. Как же — стул! С гнутой спинкой. Ну, это же анекдот. (Ей.) Помнишь, из комиссионки извещение? «Ваша вещь продана». Батя мой обожал всякое старье, вот и купил его у одного дядьки. А там, значит, оказались облигации?

К и р и л л. Да. И сумма приличная.

О н. Ну вот и прелестно.

О н а. Вы не смущайтесь, считайте их своими.

О н. Безусловно. (Ей.) Пошли. (Проникся симпатией к Кириллу.) На, держи. (Дает ключи от квартиры.) Вызывай такси, забирай лодку, потом дверь закроешь и отдашь ключи соседям, а вернемся — насчет машины поговорим.

К и р и л л. Постойте! Да подождите вы! Знаете, на сколько их там оказалось?

О н (дурачится). На тысячу!

К и р и л л. На две! Да еще и повыигрывали.

О н (свистит). Вот потеха-то! Это называется интерференция — явление наложения волны на волну.

О н а. Колоссально!

К и р и л л. Мы проверили пять штук — и все они…

О н. Что?

К и р и л л. Выиграли.

О н а. Сколько?

К и р и л л. Сорок, сто, пятьсот, тысячу и пять… всего шесть с гаком.

О н а. Чего — шесть?

К и р и л л. Тысяч.

О н. Обалдеть.

К и р и л л. О чем и речь! А потом еще проверили, и еще пятьдесят — бац!

О н. Что, выиграли пятьдесят облигаций?

К и р и л л. Нет, пятьдесят тысяч… Ну, там… с мелочью.

О н. Ты что — серьезно?

К и р и л л. Конечно! Вот ищу хозяина.

О н (Ей). Какой парень! Прямо приятно общаться. (Кириллу.) Учишься?

К и р и л л. Нет, работаю, и вот — ищу.

О н. Хорошенькое хобби.

О н а. Не огорчайтесь, найдется хозяин, я уверена. (Ему.) Тут требуется черный ящик.

О н. Вот именно.

Она уходит.

К и р и л л. Какой ящик? Что она сказала?

О н. Есть такой термин в кибернетике — «черный ящик». Вернемся, расскажу.

Возвращается  О н а.

О н а (Ему). Поехали?

К и р и л л (стал в дверях). Ни с места!

О н (смотрит на часы). Вот привязался… Слушай меня: бери и владей, наш родной неповторимый советский чудак. (Рассердился.) Пусти!

К и р и л л. Значит — не ваши?

О н (легко). Не-а…

К и р и л л (тихо). Братцы! Не губите…

О н. Брысь! (Выходит.)

К и р и л л (Ей). Постойте!.. Адрес… Дайте мне адрес того… владельца стула.

О н а. Тут рядом. Дом с рыбным магазином знаете? В подъезд войдете, первая дверь. В общем, спросите нумизмата…

К и р и л л. Нуми… Кого?

О н а. Ой, забыла фамилию… В общем — Дядя Миха.

К и р и л л. Дядя Миха? Из Мцхеты?

О н а. Да! Вы что — знаете его?

К и р и л л. Кто же не знает дядю Миху?

О н а (смеется). Вы славный парень. Забирайте лодку, ключи — соседям. (Уходит.)

К и р и л л (один). Дядя Миха… Все! Где же взять силы? (Звонит по телефону.) Дядя Миха, это я, Кирилл. Мне срочно надо вас видеть. Да, случилось. Вам знакома такая фамилия — Некаев? Я у них сейчас. Хорошо, жду. (Кладет трубку. Поразмыслив о чем-то, набирает номер. Говорит очень тихо.) Ленок?

Высвечивается  Л е н о ч к а  у телефона.

Л е н о ч к а. Кто это?

К и р и л л. Это я.

Л е н о ч к а (испуганно). Что случилось, Кира?

К и р и л л. Ничего.

Л е н о ч к а. А почему у тебя такой голос? Откуда ты говоришь?

К и р и л л. От профессора. Он умер, а им ничего не надо.

Л е н о ч к а. Кому — им?

К и р и л л. Ну, этим двоим.

Л е н о ч к а. Кирка, что с тобой? Откуда ты звонишь?

К и р и л л. От профессора. Они предлагают резиновую лодку, в хорошем состоянии, очень дешево. И машину — по цене комиссионки… в рассрочку.

Л е н о ч к а. Где ты находишься?

К и р и л л. У профессора. Они меня заперли и сами уехали.

Л е н о ч к а. Зачем ты меня пугаешь?

К и р и л л. Леночка! Я тебя обижал. Прости.

Л е н о ч к а (кричит). Кира! Тебя ограбили?

К и р и л л. Наоборот. Они мне ключи оставили.

Л е н о ч к а. Кто? Какие ключи?

К и р и л л. От квартиры.

Л е н о ч к а. Ради бога, Кира, где ты? Скажи скорее — я приеду.

К и р и л л. Понимаешь, ведь это совсем недорого, почти даром: лодка — шестьдесят рублей и машина — тысячи за две, «Волга», Ленка!

Звонок в прихожей.

Обожди, звонят.

Л е н о ч к а. Кто?

К и р и л л. Дядя Миха.

Л е н о ч к а (в ужасе кричит). Кира! Это пройдет. Ты просто устал… Кира! Ты меня слышишь?

Звонок в прихожей.

К и р и л л. В общем — все, Ленка. Все. Ты не волнуйся. Я через час сам приеду… Гол как сокол. (Положил трубку, открывает дверь, впускает дядю Миху. Быстро.) Профессор Некаев покупал у вас стул?

Д я д я  М и х а. Да, мне нужны были деньги.

К и р и л л. Деньги всем нужны. Шеф-то мне подарил ваш стул!

Д я д я  М и х а. Невозможно: мой был зеленый.

К и р и л л. Но вы его продавали Некаеву?

Д я д я  М и х а. Да.

К и р и л л. А после его смерти стул попал в комиссионку, и его там купил Шеф. Все! Это ваш стул. Вам податься некуда.

Д я д я  М и х а. Дорогой, зачем столько шума? Допустим — они сменили обивку и это мой стул. Но у меня никогда не было золотого займа. Миха из Мцхеты и золотой заем — это чепуха!

Пауза.

К и р и л л. А к вам он откуда попал? Стул?

Д я д я  М и х а. Пхе! Старая история, ей уже восемь… нет, десять лет. И все-таки он был зеленый!

К и р и л л. Да плевать мне на обивку! Где вы его взяли?

Д я д я  М и х а. В скупке. Юноша! Ты не знаешь мою Ашхен. Это же была красивейшая девушка Еревана. Конечно, тогда наши народы еще немножко жили как Монтекки и Капулетти, но я привез в Грузию Ашхен. Мы уходили в горы вместе и рвали цветы…

К и р и л л. Подождите!.. Да подождите!.. «Цветы»… Зачем вам понадобился этот чертов стул?

Д я д я  М и х а (со снисходительной улыбкой). Молодой… Все молодые спешат, а спроси их — куда? Десять лет назад я купил его для моей Ашхен. И все-таки он был зеленый…

К и р и л л. Ну и что?! Значит, кто-то до вас хранил в нем свои сбережения!

Д я д я  М и х а. О! Это уже разумно: кто-то. До меня.

Пауза.

К и р и л л. Вы что, издеваетесь надо мной? (Сперва сдерживаясь, постепенно распаляется.) Человек получает весьма скромную пенсию. Его жена почти десять лет мучается спондилезом. Ежегодно, с величайшим трудом, отказывая себе в самом насущном, отправляет он ее на курорт… Вот и сейчас, мы же знаем, что вам не на что привезти ее обратно! Наконец, вот уже два года вы мечтаете приобрести за тридцатку редкую монету эпохи Сасанидов… вы вечно нуждаетесь… и это при том, что ваши родные братья в Мцхете зовут вас туда, полагая, что они уже построили коммунизм.

Д я д я  М и х а. Пхе! Если коммунизм — это всего лишь изобилие — толстый карман, толстое брюхо, то да, они его построили. Но мне, Михе, нужно еще кое-что… Поэтому я и не спешу к своим братьям.

К и р и л л. Да ради вашей Ашхен!..

Д я д я  М и х а. Стоп!

Пауза.

Да, конечно, мои братья все имеют, кроме птичьего молока. Зато оно есть у нас с Ашхен.

К и р и л л. Юродство! Поймите! Случайно в стуле обнаружили их мы, а могли и вы!

Д я д я  М и х а. Не вижу, что бы от этого изменилось.

К и р и л л. А то!.. Решено: я получаю выигрыши по тем, первым. Там шесть тысяч с гаком — и отдаю их вам. А остальные… видно будет. Ну, что вы молчите? Хватит вам уже мучиться. Это же не жизнь, а идиотизм!

Д я д я  М и х а. Как ты сказал?

К и р и л л. Да! Да! Да! Ваша жизнь — идиотизм! Человек должен есть, пить, одеваться, а для этого нужно не птичье молоко, а деньги! Деньги! Отсутствие их унижает людей!

Пауза.

Д я д я  М и х а. Так… Хозяин уже нашелся. Бедная Леночка…

Возвращаются  О н  и  О н а.

О н  и  О н а (дяде Михе). А, дядя Миха, здравствуйте!

Д я д я  М и х а. Здравствуйте.

К и р и л л. В чем дело? Почему вы вернулись?

О н. Академик столб своротил. Вот так-то, брат… Пошли обедать.

К и р и л л (вяло). Пошли.

О н а (дяде Михе). Идемте с нами.

Д я д я  М и х а (на Кирилла). Миха из Мцхеты не сядет за один стол с этим… типом. (Уходит.)

Пауза.

О н. Что случилось?

К и р и л л. Тоже отказался.

О н (юмор). Ну, воспитали народ на свою голову.

З а т е м н е н и е.

6. В. РЕСТОРАНЕ

За столиком  К и р и л л, О н  и  О н а.

О н. Понял?

К и р и л л. Нет.

О н. Начнем сначала. (Поднял рюмку.) Будь! (Выпил. Манипулируя графином и рюмкой.) Вот — ты, а вот — общество: сложнейшая система ученика и учителя. Назовем ее условно черным ящиком. Твои поступки это как бы входы — вызывают реакцию — выходы. Понятно?

К и р и л л. Допустим.

О н. Прелесть и оптимизм системы в том, что она всегда стремится к равновесию. Вот ты сейчас барахтаешься, сотрясая весь, так сказать, ящик. Страшно это? Вовсе нет. Пойми — не страшно! Только нужно тебе помочь, и я сейчас это сделаю. (Подняв рюмку.) Будь.

К и р и л л. Будь.

О н а (Кириллу). Не пейте больше.

О н (Ей). Замри. (Кириллу.) Дадим всем твоим поступкам двоичную оценку: «да» и «нет», «плюс» и «минус», «добро» и «зло» — я нарочно упрощаю — посчитаем и определим тенденцию, то есть куда идет дело. Не отвлекайся… Итак, из старинного стула брякнулась нелепо огромная сумма. Первая реакция приличного ученика: чужое надо отдать. Есть здесь поводы для возмущения системы, общества, в смысле — учителя? Нет. Оцениваем: «да», «плюс», «добро». Пока все в норме. Ты скачешь на белом коне. Но вот ты скачешь, скачешь, скачешь… от одного к другому, и никто не берет, отказываются — раз, второй, третий… Естественно: чужое. Опять прелестно, система в равновесии, хотя ее и потряхивает и над тобой уже нависло, так?

К и р и л л. Так.

О н а. Что?

О н. Он знает. До сих пор ты твердил: «да, да, да», в смысле — хотел отдать. А теперь… сядь вот так, свободно, расслабься и попробуй сказать один раз «нет».

К и р и л л. Взять себе?

О н. Верно. Что будет?

К и р и л л (мрачно). Будет ошибка.

О н (с удовольствием). Правильно — ошибка, отклонение от нормы, результат твоего личного несовершенства. Что это для общества — бедствие? (Живо.) Вовсе нет.

К и р и л л. Здрасьте!

О н а (Ему). Перестань.

О н. Ни-ка-ко-го бедствия. Ошибка — всего лишь естественная и, заметь, важная часть поведения всей системы.

К и р и л л (Ей). А?

О н а (на Него). Он умный, только читает многовато.

О н. Вдумайся: хозяина ты так и не нашел… (на протестующий жест Кирилла) обожди, обожди! То, что не принадлежит никому в отдельности, не может принадлежать всем вместе. Это бессмыслица, ибо если что-то принадлежит всем, то и пользоваться этим может каждый: восход солнца, воздух, дождь, пение птиц — все это одновременно и мое, личное.

К и р и л л (Ей). Он — кто?

О н а. Теоретик.

К и р и л л. Ему бы с ломиком по квартирам.

О н. Ты думай, думай.

К и р и л л (помолчав). Ты хочешь, чтобы я сознательно сказал «нет». (Ей.) Он хочет, чтобы я ошибся, так?

О н (серьезно). Просто чем дольше ты будешь сопротивляться, тем глубже загонишь все внутрь себя, а что вырастет?

К и р и л л (Ей). А?

Она пожимает плечами.

(Ему.) А у тебя что, уже все есть? Все-все?

О н. Это не имеет значения.

К и р и л л. Ха! Еще как имеет! (Ей.) У вас уже все есть?

О н а. Пока — да.

К и р и л л. Он что — банк ограбил?

О н. Почти.

О н а (на Него). Придумал толковую штуковину, ну — премия большая, то, се… в общем, мы уже два года… как птицы.

Пауза.

К и р и л л (задумчиво). Люди будущего. (Помолчав.) И не скучно?

О н. Нет.

К и р и л л. А мне скучно. И знаешь — почему? (Ей.) Знаете — почему?

О н а. Нет.

К и р и л л. Потому что у меня вот тут… (стучит себя по лбу пальцем) мураши завелись. А тут… (тычет себя в живот) что-то все время противно булькает.

О н а (мягко). Потому что вы слабый.

К и р и л л. Неверно. Меня не деньги интересуют, а я сам. А если человека интересует он сам, то это либо гений, либо тихая посредственность.

О н. Ну хорошо, к черту деньги! Давай — теоретически. (Снял у нее с руки браслет.) Вот я надеваю тебе на руку этот браслет. Теперь ты — бог. Все, что захочешь, тут же сбывается. Станешь ты от этого хуже?

К и р и л л (печально). Еще бы! Конечно.

О н а (озадаченно). Почему?

К и р и л л. Ведь больше ни у кого такого браслета нет. (Встал.) Понял. Я все понял. Ну и пусть. И ни-че-го мне за это не будет.

О н а. Будет.

К и р и л л. Что?

О н а. Будет плохо.

К и р и л л. Но так-то… по закону?

О н а. Разве в законе дело?

Пауза.

О н. Братцы, вы оба — зануды. Это всего лишь эксперимент.

Пауза.

Слушай меня. Вот я получил… энную сумму… за сообразительность. Всего лишь небольшая машина для решения любой самой сложной системы. Премию мне отвалили приличную, но до серийного производства у государства пока… заметь — пока!.. руки не дошли. Что делаю я? Задаю своей умнице машине некую пикантную идею; задумчиво подмигнув, она выплевывает мне ответ; я на свои кровные лечу на Урал…

К и р и л л (Ей). А?

О н а. Все — правда.

О н. …И подтверждается то, что шепнула мне моя машина. Нормальный эксперимент. А теперь мы едем отдыхать. Хочешь — я могу и тебе помочь?

К и р и л л. В смысле?..

О н. Найти хозяина. Только это преждевременно: ни ты, ни ситуация еще не созрели.

К и р и л л (Ей). Он хочет, чтобы я ошибся. Так ведь? А я его обману. Который час?

О н а. Половина шестого.

К и р и л л. Успею. Сейчас я вас обоих обману… (Уходит.)

З а т е м н е н и е.

7. У ШЕФА

Ш е ф (разговаривает по телефону). Москва! Давайте, давайте. Танечка? Привет с периферии. Он самый. Товарищ Жомов у себя? Попроси, чтобы взял трубку. Привет, Семен, это я. Во-первых, спасибо за «Дюжину стульев», но об этом поговорим в кабачке, когда приеду. Понятно, понятно: бросим лучшие силы. Я вот чего звоню: разреши мне завтра на коллегию не прилетать. Тут одно дело… не телефонный разговор…

Входит  К и р и л л. Он решителен, но нетрезв.

К и р и л л. Привет!

Ш е ф (в трубку). Я перезвоню. (Положил трубку, раскинув руки, поднялся навстречу Кириллу.) «Друг Моцарт! Ты, верно, чем-нибудь расстроен? Полно! Рассей пустую думу!»

К и р и л л (деловито). Вы предлагали делиться?

Ш е ф (взрывается). Знаешь, кто твоя теща?!

К и р и л л. Стоп! Вы кому подарили стул? Теще или мне?

Ш е ф (с интересом). Ну… тебе.

К и р и л л. Так вот, я — согласен.

Пауза.

Ш е ф (деловито). Твои условия?

К и р и л л. У нас в издательстве пять редакторов на ставке сто тридцать пять. Так?

Ш е ф. Ну, так.

К и р и л л. Я решил доплачивать им… и себе по сотне в месяц. Становлюсь в получку у окошечка и… (жест) доплачиваю.

Ш е ф (ирония). Ага, значит, прямо так — у окошечка…

К и р и л л. Да. Нам хватит лет на десять.

Ш е ф. Верно. Тут как раз десяткой пахнет.

К и р и л л. Значит, согласны?

Ш е ф (медленно, с угрозой). Если только ты посмеешь заикнуться об этом в издательстве…

К и р и л л. Нет-нет! Широкая гласность, иначе я возражаю. Вот, я написал объявление. Завтра зарплата, и я его повешу.

Ш е ф (взял объявление, прочитал). Ты хоть слыхал про такой Комитет по труду и заработной плате? Вот когда станешь его председателем — тогда и повесишь, а пока… (Рвет объявление.) Все, или еще есть идеи?

К и р и л л. Есть. Строить для сотрудников базу отдыха в Крыму.

Ш е ф (помолчав). Знаешь, кто ты? Ты — не наш человек.

Махнув рукой, Кирилл встает.

Обожди! Сядь. (Горестно помолчав.) Не повышать тебя надо было, а гнать в три шеи.

К и р и л л. За что?

Ш е ф. За мировоззрение. Вот ты решил лично доплачивать младшим редакторам. А остальным сотрудникам?

К и р и л л. На всех у меня не хватит.

Ш е ф. То-то и оно. Или взять эту базу в Крыму. Кто финансировать строительство будет? Банк или опять ты лично из окошечка? А как мы ее потом на баланс возьмем? Нас же спросят: за счет каких средств построена?

Пауза. Оба пригорюнились.

К и р и л л (неожиданно). Ну, хотите, я отдам их вам, и пес с ними! Выкручивайтесь сами.

Шеф ошеломленно молчит.

Вот и все так. Никто на себя не берет.

Ш е ф (медленно). Разве если только тебя выручить? Они у тебя с собой?

К и р и л л (достает облигации). Вот. Все.

Ш е ф (с величайшим трудом сдерживаясь). Прямо и не знаю… Ладно, рискну. Давай уж.

К и р и л л. Пишите расписку.

Ш е ф. Что?..

К и р и л л. Расписку, говорю, пишите.

Ш е ф. Какую еще расписку?

К и р и л л. Обыкновенную. Я, нижеподписавшийся…

Ш е ф. Тебе-то она на что?

К и р и л л. А если спросят?

Ш е ф. Да кто?!

К и р и л л. Общество. Шеф, это же какая сложнейшая система! Слыхали небось про «черный ящик»?

Ш е ф. Ты что плетешь? (Протянув руку.) Давай.

К и р и л л. Расписку.

Ш е ф (трахнув кулаком по столу). Вон отсюда!

Кирилл идет к дверям.

Стой!.. (Подошел к Кириллу вплотную.) О!.. Да ты еще и пьян.

К и р и л л. Я? Пьян! Две рюмки хереса.

Ш е ф. Хереса?.. (Соображая что-то.) Ладно, давай обсудим. (Положив руки на плечи Кириллу, усаживает его. Заперев дверь кабинета, включает радио.)

Раздается пение:

(Выключает радио, подмигнув Кириллу, заговорщически.) «Эй, баргузин, пошевеливай вал…» (Достал из тумбочки бутылку коньяку и две рюмки. Налил, подвинул одну Кириллу.) «Молодцу плыть недалечко». (Подняв рюмку, подчеркнуто.) За заведующего редакцией прозы.

К и р и л л (радостно). Марию Петровну? С удовольствием.

Ш е ф (спокойно). Дурень… за тебя.

К и р и л л. Как?..

Ш е ф. Так. Так…

К и р и л л. Что… меня?!.

Ш е ф. Ага.

К и р и л л. А куда… ее?

Ш е ф. На пенсию.

Пауза.

К и р и л л. Нет! Нет, нет… я не согласен. На живое место?.. Что я — подлец? Да она и не пойдет.

Ш е ф. Пойдет как миленькая. Ей вчера пятьдесят пять стукнуло.

К и р и л л. Но она еще полна сил, энергии!

Ш е ф. А у тебя что — их меньше? А польза дела? (Помолчав.) Сто восемьдесят в месяц. Пей.

К и р и л л. Я выпью, но это еще ничего не означает.

Ш е ф. Обозначит. (Чокается с Кириллом, выпивают.)

Гаснет свет.

Ничего, это переключают. Сейчас дадут. (Зажигает стоящую на столе в подсвечнике свечу.) Тебе сколько лет?

К и р и л л. Двадцать три.

Ш е ф. В твоем возрасте Пушкин уже какие стихи писал! (Читает.)

Во, брат!

Гений! На полтора века вперед глядел.

К и р и л л. Обождите! Это же его стихотворение «Десятая заповедь»:

Вот там про что.

Ш е ф. Ну, неважно! А это?!

К и р и л л (в отчаянии). Ну, Шеф! Ведь они чужие! Чужие!

Ш е ф (яростно). У тебя вот тут… (бьет себя кулаком по лбу) что?! Сколько штук, и подряд выигрывают, да еще по скольку! Ты понимаешь, что это значит?

К и р и л л. Еще бы! Огромная сумма.

Ш е ф. Да не в этом дело! «Сумма»!.. Как?.. Как это может быть, чтобы — подряд? А я уверен — они все выиграли.

К и р и л л. Ну, не знаю я, повезло кому-то.

Ш е ф. А зачем тогда было в стул прятать?

К и р и л л. Верно… а зачем?

Ш е ф (помолчав). Скучно с тобой.

К и р и л л. Ну как это возможно?! Как?! Технически?

Ш е ф (ирония). НТР. Век техники.

Пауза.

Теперь понимаешь, кого ты ищешь?

К и р и л л. Вы хотите сказать?..

Ш е ф. Да! Да! Да! Хочу! Уже сказал, черт тебя возьми! Ворованные они! Во-ро-ван-ные!

Загорается свет. Шеф задувает свечу.

К и р и л л. Не может быть.

Ш е ф. А иначе — как? Чудес-то не бывает.

К и р и л л (потрясенный). Ну-у… Тогда — пардон!..

Ш е ф. О, дошло наконец!

К и р и л л. Тогда я… Проклятье!.. Да я…

Пауза.

Что же теперь? Вернуть государству?

Ш е ф. Опять он свое!

К и р и л л. Ну вы же сами говорили: государство — это мы! Все!

Ш е ф. Абстрактно.

К и р и л л. Почему? Вы, я…

Ш е ф (насмешка). О! Уже точнее… Ну, дальше?

К и р и л л. Что?

Ш е ф. С государством разобрались. А дальше? Что такое заем?

К и р и л л (привычно). Заводы, типографии…

Ш е ф (передразнивает). «Типографии»! Это оборотные средства государству, то есть — тебе, мне.

Пауза.

Ну, по рукам?

К и р и л л (помолчав). Нет, не могу.

Ш е ф. Почему?!

К и р и л л. Марию Петровну жалко.

Ш е ф. Тьфу ты, мать честная! Ну, ладно, пожалеем старуху, найдем тебе горку повыше.

Пауза.

(Подняв рюмку.) За моего нового заместителя по реализации продукции. Двести двадцать.

К и р и л л. Че-во?

Ш е ф. То-во!

К и р и л л (ошалело). А куда — его?

Ш е ф. Кого?

К и р и л л. Заместителя по реализации. Ему и сорока нет.

Ш е ф (просто). А он жулик, каких свет не видал. По нем решетка плачет. Это я могу доказать в пять минут.

Пауза.

Вообще ты к людям присматривайся. Повело многих. Одни палаты каменные себе гоношат, другие бриллиантами, иконами интересуются, третьи на автомашинах помешались… А ведь это все, брат, нехорошо… нехорошо.

К и р и л л. Я вас не понимаю…

Ш е ф. А тут и понимать нечего: тлетворное влияние. Время, брат, земной шар трясет, не то что нас с тобой.

Пауза.

Ну что? Что? Боишься замараться? Так я их возьму! Я! А тебе взамен ход дам, в жизни — ход! Понял? Ну?!

Пауза. Гаснет свет.

Вот дьяволы! (Зажигает свечу.)

К и р и л л. Я не желаю работать с вами вместе.

Ш е ф (спокойно). Правильно. Умница. Сам об этом думаю. Ты — молодой, на таких сейчас ставка. Реализация — это финансы, а ты в них явно ничего не смыслишь. Шагай выше. Прямо. Смело.

Загорается свет, Шеф задул свечу.

К и р и л л (еще не веря своей догадке). Вы мне предлагаете?..

Ш е ф. Ага. Уйду. Перерос. Пора плечи расправить. Комитет поможет, там у меня… Ну, смелым бог владеет. Садись, бери штурвал. (Встал, усадил Кирилла в свое кресло. Широкий жест.) Через неделю-две это все — твое. (На телефоны.) Селектор, город, Москва… (На белый телефон.) Вот только с этим телефончиком — аккуратно. Это — туда… а оттуда — сам знаешь… чего бывает.

К и р и л л. Да я ведь даже не…

Ш е ф (перебивая). Вступишь. Вступишь… Я дам рекомендацию, зам по реализации тоже даст. Ты же сейчас спас его. Взлетишь как орел и — пари! (Проникновенно.) Милый мой! Сколько часов ежедневно давишься ты сейчас в автобусе?

К и р и л л. Час — туда, час — обратно.

Ш е ф. Два часа в день! Это месяц в году круглосуточно ты висишь в транспорте! А тут — «Волга», черная, новая модель! А поликлиника! Не районная.

К и р и л л. На кой она мне? Я — здоров.

Ш е ф. Не говори — гоп! Завтра камень из почки полезет, наплачешься. Или мост сломается.

К и р и л л. Какой еще мост?

Пауза.

Ш е ф. Ну да, тут-то тебе еще рано. А дача! В пятницу с утра — фьюить, и до вторника. От Комитета отпускные ежегодно. Леночку свою заказами завалишь. Мать честная! Сам молодой, красивый! Там, глядишь, годик-другой, и я тебя в Москву выдерну. Да не кисни ты, малец. Смотри, как люди вокруг живут.

К и р и л л. Все, что ли, так?

Ш е ф. Умные. (Кладет руку на телефон.) Ну, звоню в Комитет?

Резкий звонок по белому телефону. Шеф замирает. Потом жестом сгоняет Кирилла со своего кресла, садится. «Вертушка» настойчиво звонит. Снял трубку, очень спокойно.

Слушаю. Здравствуйте, Вера Степанна. К Михаилу Игнатьевичу? Когда? Сейчас? Есть, еду. (Аккуратно положил трубку.) Судьба. Давай. (Протянул руку за облигациями.)

К и р и л л (достал облигации, задумчиво). Значит — ничьи.

Ш е ф. Конечно.

К и р и л л (помолчав). Значит, я отдаю их вам, а вы мне гарантируете взлет?

Ш е ф. Разумеется.

К и р и л л (поняв наконец всю меру падения Шефа). Привет родителям. (Идет к двери.)

Ш е ф. Ах ты тварь.

Снова гаснет свет.

Стой!

В темноте слышится шум борьбы, вскрики, частое дыхание.

З а т е м н е н и е.

8. ДОМА

Два часа ночи. А н н а  И в а н н а лежит с компрессом на голове. Л е н о ч к а  капает ей валерьянку.

Л е н о ч к а (холодно). Мама, прими.

А н н а  И в а н н а (бурно). Не хочу жить!

Л е н о ч к а. Перестань! Выпей.

А н н а  И в а н н а (выпила капли, тихо). Не хочу жить…

Звонок в прихожей. Леночка впускает  д я д ю  М и х у, убегает в другую комнату.

Д я д я  М и х а (спокойно). Что случилось?

А н н а  И в а н н а. Кирилл пропал!

Д я д я  М и х а. Очень рад.

А н н а  И в а н н а. Что-о?!

Д я д я  М и х а. Он недостоин мизинца вашей Леночки! (Пафос.) Анна Иванна! Я был свидетелем на свадьбе у Леночки. Ей необходимо срочно развестись. Я готов и тут быть свидетелем.

В открытую дверь входит  О н а.

О н а. Здравствуйте! Кирилл здесь живет?

А н н а  И в а н н а (бросается к ней). Где он?! Вы знаете?!

О н а. Разумеется. Вечером мы вместе были в ресторане.

Д я д я  М и х а (Ей, с угрозой). Куда ты его девала?

О н а (возмущенно). Что за тон?

Входит  Г е н а.

Г е н а. Дежурный милиции ничего не знает.

Из своей комнаты выходит  Л е н о ч к а. Пауза.

О н а. Вы — Леночка?

Л е н о ч к а. Да…

О н а. Ваш муж… Он был у нас по поводу стула. Моя фамилия Некаева.

Л е н о ч к а. Где он сейчас?!

О н а. У нас. Но он… слегка не в себе. Понимаете, он вернулся от своего шефа и рассказал дикую историю… Выслушав его, мой муж сразу куда-то исчез, а я… успокаивала Кирилла и, когда он уснул, решила сбегать сюда, вы тоже, наверное, волнуетесь… (Леночке.) Он уходил из ресторана к своему шефу и потом вернулся к нам, но в таком виде…

А н н а  И в а н н а. Мальчик мой золотой.

Л е н о ч к а. Вот-вот!.. «Золотой». Это я виновата. И вы тоже, все.

А н н а  И в а н н а. Да, да! Товарищи! Я проверила все облигации!

Д я д я  М и х а. Ах, как красиво…

А н н а  И в а н н а. Я мать, мне все дозволено! (В отчаянии.) Это какой-то бред! Все сто штук — выиграли!

Пауза. Дядя Миха достал валидол, высыпал себе на ладонь все таблетки.

Д я д я  М и х а. И сколько же теперь… набежало?

А н н а  И в а н н а. Полмиллиона.

Дядя Миха в тихой задумчивости одну за другой жует таблетки. Частые звонки в прихожей. Леночка бросается к дверям, открывает. Растерзанный, взлохмаченный, с синяком под глазом, врывается  К и р и л л; он быстро проходит в столовую, блуждающим взглядом окидывает присутствующих. Увидев сейф, обхватил его руками, легко приподнял, как в вальсе, кружится с ним по комнате, потом поставил на место. Садится на пол, широко раскинув ноги, откидывается спиной на сейф, глубоко, редко дышит.

А н н а  И в а н н а (тихо). Кирочка! Родной мой мальчик! Крепись! Они выиграли — все. Полмиллиона.

Пауза.

К и р и л л. Да? Где же вы были раньше? А у меня их Шеф отнял. (Разразился хохотом.) Сидите? Припухаете? А это видали? (Медленно достает из-за пазухи измятую пачку облигаций. Как в азартной игре, с силой шлепает об пол одну за другой.) Машина! Дача! Кооперативная квартира! Польская кухня! Круиз вокруг Европы! Мохеровые одеяла!..

Пауза.

Хозяин их оказался вором. А теперь я стану удовлетворять мои постоянно растущие потребности! (Вскочил на стол. Швыряет в воздух пачки облигаций.) Любовь! Уважение! Независимость! Власть! Свобода! Равен… (Запнулся, внезапно обессилев, сошел со стола, падает без чувств.)

Леночка торопливо собрала раскиданные облигации, прижав их к груди, в растерянности останавливается. Взгляд ее упал на сейф. Открыв его, она запихивает туда облигации, чиркнув спичкой, подожгла их, захлопнула дверцу. Из сейфа повалил сизый дым. В прихожей появляется  О н, бережно ведя под руку старого седого человека — Г о л г о ф у ш к и н а.

О н. Вот — хозяин.

Л е н о ч к а (Голгофушкину). Кто вы такой?

О н. Как ваша фамилия?

Г о л г о ф у ш к и н (невнятно). Голгофушкин.

О н. Гол-го-фуш-кин.

Пауза.

О н а (мужу). Как ты его нашел?

О н. Потом… Так вот… В каком году это было?.. Помните, все газеты кричали: «Байкал! Байкал! Гибнет Байкал!» А товарищ Голгофушкин родом оттуда. Он художник. И он не поверил…

Пауза.

Решил убедиться своими глазами. (Ирония.) Увы, газеты писали правду: гигантские заводы, комбинаты росли, как в злой сказке, грозя прекраснейшей жемчужине мира. И он не смог этого допустить и решил… (Голгофушкину.) Что вы решили?

Г о л г о ф у ш к и н (невнятно). Купить Байкал.

О н. Повторите. Громче.

Г о л г о ф у ш к и н. Купить озеро Байкал.

О н (Ей). Мы с тобой просто кустари-одиночки. (Ко всем.) Начал он скромно: купил первую попавшуюся облигацию и нарисовал на ней номер выигравшей сорок рублей, и ему уже готовы были выплатить… Тогда он переделал на номер, выигравший сто рублей… потом пятьсот, тысячу, пять тысяч… Восемь раз в год брал он газету с таблицей и выписывал номера крупных выигрышей. А потом — он же художник — он покупал любые облигации и… (жест) перерисовывал номера — на выигравшие. О! Он все посчитал. (Голгофушкину.) Через сколько лет хотели вы купить северную часть Байкала?

Г о л г о ф у ш к и н. Через пятьдесят. Где мой ящичек?

Леночка молча протягивает Голгофушкину ящичек.

Да, это он… (Открыл ящичек, убедился, что тот пуст.)

Л е н о ч к а. Я… Я их сожгла.

Пауза.

О н. Не беда. Все эти годы товарищ Голгофушкин не сидел сложа руки. (Достает у Голгофушкина из карманов толстые пачки облигаций.) У нас есть еще. Вот. И вот… Сколько здесь?

Г о л г о ф у ш к и н. Три миллиона.

О н. Три миллиона.

Л е н о ч к а. Но ведь они фальшивые!

Д я д я  М и х а (Голгофушкину). Вы что, все эти годы не читали газет?

О н (ликуя). Только таблицы! Восемь раз в год, и (жест) — рисовал номера.

Д я д я  М и х а (Голгофушкину, мягко). Дорогой! С Байкалом все налаживается, и весьма энергично.

Г о л г о ф у ш к и н (спокойно). Этого не может быть. Газеты никогда не врут.

Д я д я  М и х а (переходя на «ты»). Ну, правильно. Возьми любую из них теперь. Наконец, поезжай снова, убедись.

Г о л г о ф у ш к и н (просто). Неужели? Значит, сегодня самый счастливый день в моей жизни! Я дарю их… (оглядев присутствующих, увидел лежащего без чувств Кирилла) этому бедному юноше. Ибо ему, как и мне, уже ничего не нужно. (Кладет облигации Кириллу на грудь.)

Кирилл очнулся, встал, обращается в зрительный зал.

К и р и л л. Вот — я, а вот — вы все. (Ему.) Вы правы! Сложнейшая система ученика и учителя. (Ко всем.) Мои поступки вызывают вашу реакцию. Безусловно, прелесть и оптимизм системы в том, что она стремится к равновесию. Все правильно. Вот я сейчас барахтался, сотрясая весь, так сказать, ящик. Страшно это? (Помолчав.) Страшно. Восход солнца, воздух, дождь, пение птиц — все это принадлежит всем, но уже не существовало для меня. Что это — бедствие? (Помолчав.) Бедствие. Скоро я смог бы — с ломиком по квартирам.

Пауза.

Возможно, я просто малоталантливый человек, а ситуация чрезвычайная: я выпал из общества, забежал вперед… впрочем, нет — назад. Но если честно: разве так не бывает? Иногда? А ведь некрасиво. Некрасиво… (Помолчав, неожиданно.) И все-таки если вдруг сейчас… оттуда (показывает на потолок) посыплются на вас… купюры? А?

И тут откуда-то сверху, с балкона, с люстры веселыми залпами летят в зрителей пачки красненьких, зеленых, синих… программок следующего спектакля. Веселая музыка.

З а т е м н е н и е.

ТОСТ Комедия в двух действиях, семи картинах

Действующие лица

П а в е л  И в а н о в и ч  Х р о м о в, человек средних лет.

Д и н а, 32 года.

Ю л и я  И в а н о в н а, 60 лет.

Р о м а, чуть за 40.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ПРОЛОГ

На авансцене слева — угол старинного петербургского дома. Гранитная доска: «Уровень воды 7 ноября 1824 года». Вросшая в асфальт гранитная тумба. На ней сидит человек средних лет — П а в е л  И в а н о в и ч. Слышен многоголосый гул толпы, песни. Грянул праздничный салют. Все вокруг расцвечивается огнями фейерверка, раздаются крики «ура». Павел Иванович вынимает из нагрудного карманчика орден Славы III степени, неторопливо прикрепляет его к пиджаку. Снова грянул салют, и снова — мощное «ура». Рядом с первым орденом Павел Иванович прикрепляет орден Славы II степени. Звуки праздничного салюта уступают место другим: возникает эхо войны. Грохочут взрывы, захлебываясь, частит пулемет, слышны хриплые, вразнобой, крики «ура». Звучат два голоса:

М у ж с к о й  г о л о с. Сейчас все просто: есть ты и есть он. Или ты — его, или он — тебя. Убивать-то надо, как иначе? А это разве дело для человека? Вот кончим, да наступит мир… Взять меня: чего мне надо? Бабу, хату да чтоб дожди вовремя прошли.

Г о л о с  П а в л а  И в а н о в и ч а. Конечно, война… (Мечтательно.) Представляешь… нет, ты представь: все. Кончили. Раздолбали. Жить-то как станем, а?

Угол дома с сидящим на тумбе Павлом Ивановичем притемняется.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Большая квартира в старом доме. Нам видны две смежные комнаты: спальная и столовая; в глубине — прихожая. Все стены столовой заставлены книжными полками. На них знамя: «Образцовой общественной библиотеке». В спальной  Ю л и я  И в а н о в н а  в тренировочном костюме занимается гимнастикой по системе йогов. В данный момент она находится в «позе змеи»; выходя из нее, заканчивает начальный комплекс. В прихожей загорается красное табло, воет сигнализация. Юлия Ивановна спешит к окну, распахивает его.

Ю л и я  И в а н о в н а. Дети! Отойдите от машины! Не смей писать! Кому говорю?! (Свистит в милицейский свисток.) Сотри! Сейчас же сотри!

Табло гаснет, сигнализация умолкает. Юлия Ивановна возвращается в свою комнату, снова делает гимнастику. В прихожей появляется  Д и н а.

Диночка, ты?

Д и н а. Я.

Ю л и я  И в а н о в н а (торопливо выходит из своей комнаты). Ну что, нашла?

Д и н а. Когда же, тетя? Сегодня у нас вернисаж — голландцы.

Ю л и я  И в а н о в н а. Это просто возмутительно! Я, хилая, беспомощная женщина, мотаюсь по городу, пристаю ко всяким пьяницам…

Д и н а. Ну зачем? Осенью ЖЭК все сделает.

Ю л и я  И в а н о в н а. Осенью?!

Д и н а (невинно). А что?

Ю л и я  И в а н о в н а. Я не такая дурочка, как ты думаешь.

Д и н а (улыбнулась). Мой тебе совет — не суетись.

Ю л и я  И в а н о в н а. Интересно. Кому тридцать два года, мне или тебе?

Загорается табло, воет сигнализация. Юлия Ивановна бросается к окну.

Дети! Отойдите от машины… (Смеется, делает кому-то приветственный жест.) Роман! Рома, вернулся?

Д и н а (на табло). Тебе еще это не надоело?

Ю л и я  И в а н о в н а. Человек купил «Жигули» и уехал за границу. Что прикажешь делать, если автомобили продают, а с гаражами борются? Каждый вечер я смываю с машины одно и то же слово.

Входит  Р о м а. Это человек располагающей внешности, лет сорока с небольшим. Вместо левой руки у него протез в черной перчатке.

Р о м а (весело). Гуд монинг! Ай — вернулся.

Ю л и я  И в а н о в н а. Рома! Здравствуйте, милый! С приездом!

Д и н а. Здравствуйте, Рома. Ай кэйм бэк — я вернулся.

Р о м а (повторяет). Ай кэйм бэк. (Целует Дине руку; кивает Юлии Ивановне на табло.) Ну как, работает?

Д и н а. Тетя спит в машине.

Ю л и я  И в а н о в н а. Не говори глупостей! Спазмы, Ромочка, вы же знаете. Какой уж тут сон! Вот и брожу по ночам, как кошка, заодно и стерегу.

Р о м а. В таком случае долг платежом красен.

Подает Юлии Ивановне сверток. В нем оказывается шапочка из пластика с двумя рожками, увенчанными лампочками. От шапочки тянется шнур с вилкой на конце.

Ю л и я  И в а н о в н а. Что это, Рома?

Р о м а. Момент… (Надевает Юлии Ивановне шапочку, подвел ее к розетке, хочет включить вилку.)

Ю л и я  И в а н о в н а. Ой-ой-ой…

Р о м а. Спокойно. Три, два, один… Пуск!

Включает вилку в розетку. На голове у Юлии Ивановны загораются две синие лампочки.

Ну, что вы чувствуете?

Ю л и я  И в а н о в н а. Приятное тепло и что-то где-то журчит.

Р о м а. Правильно: от спазмы сосудов.

Ю л и я  И в а н о в н а (растроганно). Рома, голубчик… до слез! (Хочет снять шапочку.)

Р о м а. Нет, нет! Не снимайте. (Вынул вилку, смотал шнур на протез левой руки, уложил спиралькой на голове у Юлии Ивановны.) Вот и все. Можете в ней ходить, спать, смотреть телевизор, а если удлинить шнур — то и гулять по городу.

Ю л и я  И в а н о в н а (кокетливо смотрится в зеркало, Дине). Ну как?

Д и н а. Братья Стругацкие.

Ю л и я  И в а н о в н а (Роме). Где вы достали это чудо?

Р о м а. Все там же, в ГДР. Что-что, а бытовая эстетика у них на уровне. Красиво и, главное, надежно. (Лезет в портфель, на этот раз достал необыкновенно длинный халат из мохера, протянул Дине.) Плиз.

Д и н а  и  Ю л и я  И в а н о в н а (одновременно). Что это? Рома! Вы с ума сошли!

Р о м а. Какие пустяки. Ну, дал я им интервью о своем КБ. Гонорар. (Правой рукой накидывает халат на плечи Дине.)

Д и н а (любуясь собой перед зеркалом). Нет, Рома, это невозможно — каждый раз вы что-нибудь привозите. Сколько это стоит?

Р о м а. Фу! Тогда я буду платить вам за то, что вы занимаетесь со мной английским. А кандидатский минимум — это тот минимум, без которого не получишь максимума.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ну спасибо, Рома! Спасибо.

Р о м а. Как с ремонтом?

Ю л и я  И в а н о в н а. Увы! Пока — увы!

Р о м а. Проблема… (Глядя в окно.) Да… Нева… Простор и величие. Колдовской город. (Дине.) Как прошел вернисаж?

Д и н а. Который?

Р о м а. Французский гобелен.

Д и н а. О! Это когда было — неделю назад! Сегодня — голландцы. Министр культуры, красавец мужчина, ручку мне целовал.

Р о м а. Я ревную вас к вашей работе. Ну, обкатаем «Жигуля»? Айда в Зеленогорск?

Д и н а. Что, прямо сейчас?

Р о м а. А почему бы и нет?

Д и н а. В четыре у нас болгары.

Р о м а (Юлии Ивановне). Вот так всегда. (Дине.) Ну хоть просто покатаемся… (Горестно взмахнув своим протезом.) Если б я мог…

Д и н а. Поехали.

Р о м а (Юлии Ивановне). Желаете с нами?

Ю л и я  И в а н о в н а. Что вы! У меня дел по горло.

Р о м а (обняв Дину за плечи). У кого еще в Ленинграде есть шофер — доктор искусствоведения?

Идут к дверям; звонок в прихожей. Дина открывает, входит  П а в е л  И в а н о в и ч.

П а в е л  И в а н о в и ч. Здравствуйте. (Увидев Рому, вздрогнул, попятился.)

Д и н а. Добрый день.

П а в е л  И в а н о в и ч. Добрый день… (Юлии Ивановне.) Здравствуйте.

Ю л и я  И в а н о в н а. Здравствуйте.

Р о м а (спокойно). Привет.

П а в е л  И в а н о в и ч (к Дине). Здравствуйте.

Д и н а. Пожалуй, эта тема исчерпана.

Пауза.

П а в е л  И в а н о в и ч (к Юлии Ивановне). Я к вам… насчет ремонта.

Ю л и я  И в а н о в н а (обрадованно). О! Прекрасно. Прекрасно! (Дине и Роме.) Вы идите, идите.

Р о м а (бросив взгляд на Павла Ивановича, Дине). Поехали.

Уходят.

П а в е л  И в а н о в и ч. Разрешите?

Ю л и я  И в а н о в н а. Пожалуйста, проходите.

Входят в комнату.

П а в е л  И в а н о в и ч (кланяясь). Хромов, Павел Иванович.

Ю л и я  И в а н о в н а. Морозова, Юлия Ивановна.

Пауза.

П а в е л  И в а н о в и ч (оглядевшись). Высотища-то… метра четыре?

Ю л и я  И в а н о в н а. Три восемьдесят. Простите… вы по чьей рекомендации?

П а в е л  И в а н о в и ч. Да… Мне вас рекомендовали… весьма положительно.

Ю л и я  И в а н о в н а. Можно узнать — кто?

П а в е л  И в а н о в и ч (неопределенно). Наши общие друзья.

Пауза.

Ю л и я  И в а н о в н а. Видите ли… я бы, конечно, могла все и сама, но — увы! Годы идут — потолки становятся все выше… Садитесь, пожалуйста.

П а в е л  И в а н о в и ч. Одну минуту… (Подошел к окну.) Миша, ступай домой, я задержусь.

Ю л и я  И в а н о в н а. Сынишка?

П а в е л  И в а н о в и ч. Нет, всего лишь пес, Михаил.

Ю л и я  И в а н о в н а. Он что, понимает по-русски?

П а в е л  И в а н о в и ч. Естественно. (Оглядев стены.) Давненько, давненько…

Ю л и я  И в а н о в н а. Десять лет. Совершенно заросли и растрескались. Короче, Павел Иванович, больше терпеть нельзя: побелюсь, поклеюсь, покрашусь — и могу спокойно умирать. Вы должны мне в этом помочь.

П а в е л  И в а н о в и ч. С удовольствием.

Ю л и я  И в а н о в н а. Идемте, я вам все покажу.

Уходят и тут же возвращаются.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ну, это столовая, здесь только потолки. Теперь, пожалуйста, сюда…

Проходят в комнату Юлии Ивановны.

П а в е л  И в а н о в и ч. Такие хоромы — на двоих. Четыре комнаты.

Ю л и я  И в а н о в н а. Да, мой муж был крупный ученый.

Возвращаются в столовую.

(Указывая на книги.) Это все — его. О! Раньше у нас было больше.

П а в е л  И в а н о в и ч (увидев знамя). Общественная библиотека.

Ю л и я  И в а н о в н а. Лучшая в районе. Досуг — вот наш бич. У мужчин это вызывает… (щелкнула себя по горлу) а у нас… ах! О чем говорить!

П а в е л  И в а н о в и ч (на книги). Разрешите?

Ю л и я  И в а н о в н а. Конечно. Что вы любите: романы, повести, стихи?

П а в е л  И в а н о в и ч. Да нет… знаете, как-то больше — про войну.

Пауза.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ага… (Проницательно.) Полковник в отставке?

П а в е л  И в а н о в и ч. Что вы! Рядовой. Матушка-пехота.

Ю л и я  И в а н о в н а. Надо же — как промахнулась. (На книги.) А я, представьте, обожаю детектив. Я вообще тесно связана с преступным миром.

П а в е л  И в а н о в и ч. В каком смысле?

Ю л и я  И в а н о в н а. В прямом. Ну что ж, Павел Иванович, у меня только одно условие: все очень-очень быстро, но очень-очень качественно. Принимать работу буду не только я.

П а в е л  И в а н о в и ч. Да? А тот товарищ… он вам кто?

Ю л и я  И в а н о в н а (встревожилась). Это наш знакомый. У меня вообще много знакомых мужчин, в том числе из милиции, прокуратуры…

Павел Иванович снимает со стеллажа старинную вазу.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ку… Куда? Куда?! Что вы делаете?!

Мгновение подумав, Павел Иванович переставляет вазу в другой конец стеллажа. Разбросав рядом несколько книг, создает изящную композицию.

П а в е л  И в а н о в и ч. Согласны?

Ю л и я  И в а н о в н а. Боже мой! Чудо! Как это вы сумели?

П а в е л  И в а н о в и ч (скромно). Моя профессия. Я — дизайнер.

Ю л и я  И в а н о в н а. О! Мастер по интерьеру? Тоже человек искусства?

П а в е л  И в а н о в и ч. В меру сил.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ну, тогда я могу спать спокойно. Итак, каковы ваши условия?

П а в е л  И в а н о в и ч. Хозяин — барин.

Ю л и я  И в а н о в н а. Нет, нет, нет. Я так не могу. Это меня стесняет.

П а в е л  И в а н о в и ч. Ну, хорошо, уточним… потом. Разрешите откланяться… До завтра.

Ю л и я  И в а н о в н а. Постойте! Завтра воскресенье — с утра я смотрю Эсмеральду.

П а в е л  И в а н о в и ч. Вы поклонница балета?

Ю л и я  И в а н о в н а. При чем здесь балет? Эсмеральда — это лошадь.

П а в е л  И в а н о в и ч. А! Ветеринарный врач?

Ю л и я  И в а н о в н а (кокетливо). Много будете знать — скоро состаритесь. Вот, держите (подает Павлу Ивановичу ключи).

П а в е л  И в а н о в и ч. И вы… рискнете оставить на меня квартиру?

Ю л и я  И в а н о в н а. А почему бы и нет? Вы же рискнули — пришли к незнакомым людям… (Игриво.) Дизайнер!

П а в е л  И в а н о в и ч. Пожалуй… Прощайте. (Уходит.)

Юлия Ивановна возвращается в комнату.

Ю л и я  И в а н о в н а. Так, лед тронулся. (Надевает подарок Ромы — электрическую шапочку, подошла к зеркалу.) Ну, немцы! Ну, молодцы! Эти уж сделают так сделают… (Включает вилку в розетку.)

Раздается оглушительный треск, летят искры, на какое-то мгновение шапочка ярко освещается, отчаянно жужжит, потом на сцене и всюду гаснет свет.

Музыка.

КАРТИНА ВТОРАЯ

На следующий день. В столовой все книжные полки затянуты простынями, мебель укрыта газетами. Стремянка, банки с красками, обои, кисти. П а в е л  И в а н о в и ч  мешает в ведре известь. В прихожей появляется  Ю л и я  И в а н о в н а. В руках у нее продовольственная сумка.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ну-с, как? Начали?

П а в е л  И в а н о в и ч. Да… помаленьку.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ремонт такая штука: важно начать, а там — само покатится.

П а в е л  И в а н о в и ч. Москва от спички сгорела.

Ю л и я  И в а н о в н а. Мне это все создает тонус. Допинг. Шестьдесят лет — не баран чихнул.

П а в е л  И в а н о в и ч. Вам — шестьдесят?!

Ю л и я  И в а н о в н а (польщена). А сколько вы дадите?

П а в е л  И в а н о в и ч. Ну… от силы — сорок… девять.

Ю л и я  И в а н о в н а (чрезвычайно довольна, хотя и понимает, что это всего лишь комплимент). Ну уж, это вы хватанули! Вчера вечером стояла я, как обычно, возле гостиницы…

П а в е л  И в а н о в и ч (удивленно). А что вы там делали?

Ю л и я  И в а н о в н а. Как — что? Я — дружинница. Вот мой значок. Ну, задержали мы двух девчонок. Хорошенькие, бестии… Я им говорю: девочки, хиппи вы мои милые, ну зачем вам это надо? Поймите, скоро таких, как вы, совсем не будет — время работает на нас. Знаете, что они мне ответили? «Время, верно, работает на вас, зато мы молоды, а ты — старый сморчок». Вот так. (Достала из сумки сверток, развернула, подает Павлу Ивановичу новенькую спецовку.) А ну, примерьте.

П а в е л  И в а н о в и ч. Что вы? Зачем?

Ю л и я  И в а н о в н а. Ну, не ломайтесь!

Павел Иванович надевает спецовку.

Как на вас шита.

П а в е л  И в а н о в и ч. Но я…

Ю л и я  И в а н о в н а. Безобразие! Такой костюм портить…

П а в е л  И в а н о в и ч. Спасибо… Но…

Ю л и я  И в а н о в н а. Все. Разговор окончен.

Юлия Ивановна достает из сумки молоко, масло, творожные сырки и чекушку.

Ю л и я  И в а н о в н а. Пьянство — величайшее зло. Как дружинница, я с ним борюсь. И все же… (на чекушку) эта будет вас ждать… когда все кончите.

П а в е л  И в а н о в и ч (берет в руки чекушку). «Дубняк». Где это вы достали?

Ю л и я  И в а н о в н а. В «Крепких напитках». Такая гадкая вывеска. Интересно, если бы у нас принять сухой закон, что бы вышло?

П а в е л  И в а н о в и ч. А ничего бы не вышло.

Ю л и я  И в а н о в н а. Почему?

П а в е л  И в а н о в и ч. Слишком большая страна.

Ю л и я  И в а н о в н а. Пожалуй.

П а в е л  И в а н о в и ч. Да и женщины не поддержат.

Ю л и я  И в а н о в н а. Что вы! Уж мы-то от нее терпим!

П а в е л  И в а н о в и ч. И тут же сами подносите. А попробуй пьяного тронуть, кто грудью прикроет? Женщины.

Ю л и я  И в а н о в н а. Очень тонкое наблюдение. Очень.

П а в е л  И в а н о в и ч (понюхав пальцы). Что это вам — открытую продали?

Ю л и я  И в а н о в н а. Не может быть!

П а в е л  И в а н о в и ч (протянул чекушку Юлии Ивановне). Смотрите сами…

Ю л и я  И в а н о в н а. Верно… А вдруг они туда чаю налили?

П а в е л  И в а н о в и ч (снова понюхал пальцы). Не похоже. Графинчик бы, а то выветрится.

Юлия Ивановна несет графинчик и одну рюмку.

Ю л и я  И в а н о в н а. Не в службу, а в дружбу — попробуйте, а то вдруг на самом деле…

П а в е л  И в а н о в и ч (на одинокую рюмку). А вы что же?

Ю л и я  И в а н о в н а. Что вы, голубчик, да я от одной рюмки — с копыт долой. (Подозрительно.) А вы?..

П а в е л  И в а н о в и ч. Человек — разумное животное, но в одиночку оно не пьет.

Ю л и я  И в а н о в н а. Мне решительно нельзя.

П а в е л  И в а н о в и ч (отставляет рюмку). Тогда — мне тоже.

Ю л и я  И в а н о в н а (колеблется). Ну, ладно… символически. (Несет вторую рюмку.)

П а в е л  И в а н о в и ч. Вообще-то на Руси повелось ее — в начале, так сказать, закладка фундамента.

Ю л и я  И в а н о в н а. Да? Есть такой обряд?

П а в е л  И в а н о в и ч. А как же! Освящено веками. Допустим, корабль спускают… и вот, как сегодня. (Наливает две полные рюмки.)

Ю л и я  И в а н о в н а. Ой-ой-ой! Что это? Что это?

П а в е л  И в а н о в и ч. Дубняк.

Ю л и я  И в а н о в н а. Я знаю, но… нет, нет, я решительно… Столько?.. Просто, понимаете, я… А это не помешает нам в работе?

П а в е л  И в а н о в и ч. Наоборот — поможет.

Ю л и я  И в а н о в н а (кокетливо). Стыдно сказать: пятьдесят пять лет живу на белом свете и никогда не пила дубняк. Правда, слышала много хорошего.

П а в е л  И в а н о в и ч. И совершенно справедливо. За начало боевых действий.

Ю л и я  И в а н о в н а. Сто один выстрел!

Пьют.

П а в е л  И в а н о в и ч. Слезы божьей матери.

Ю л и я  И в а н о в н а. А я как будто в костер села.

П а в е л  И в а н о в и ч. Сейчас пройдет.

Ю л и я  И в а н о в н а. Слушайте, сударь, а вы, часом, не того — не алкаш?

П а в е л  И в а н о в и ч. Помилуйте! Это же гадость. Однако необходимо закусывать. Вот тут у меня есть бутерброд…

Ю л и я  И в а н о в н а. Батюшки! Я же хотела взять кильки!.. Вот склероз! Кушайте сырковую массу.

П а в е л  И в а н о в и ч. Извините — сюда не идет.

Ю л и я  И в а н о в н а. По мне — что пьяница, что сумасшедший.

П а в е л  И в а н о в и ч. Верно. Теряется контроль. Хотите, научу, как определить? Сумасшедшего развозит с первой рюмки, а пьяницу — со второй. (Наливает по второй.)

Ю л и я  И в а н о в н а. Что это? Что это? Ни в коем случае!

П а в е л  И в а н о в и ч. Но должен же я вам доказать. Впрочем, может, вы сами… боитесь?

Ю л и я  И в а н о в н а. Я? Вы забываетесь! (Лихо опрокинула рюмку.)

Павел Иванович следует ее примеру. Ищут, чем бы закусить.

Молоко?

П а в е л  И в а н о в и ч. Нет, оно все сразу снимет. Да… страшное дело пьянство: глупеют люди на глазах…

Ю л и я  И в а н о в н а. А преступность!..

П а в е л  И в а н о в и ч. А разбитые семьи!..

Ю л и я  И в а н о в н а. Аварии на транспорте!..

П а в е л  И в а н о в и ч. А сколько талантов гибнет!..

Ю л и я  И в а н о в н а. Ой, опять не закусили. Это мы что закладывали — крышу?

П а в е л  И в а н о в и ч. До крыши еще далеко.

Ю л и я  И в а н о в н а. Я когда вижу пьяного, мне хочется треснуть его по физиономии… теряется контроль… впрочем, я это уже говорила.

П а в е л  И в а н о в и ч. Извините, но это я сказал.

Ю л и я  И в а н о в н а. Да?.. Вот видите? (Протягивает рюмку.) Са-амую капельку. Символически.

Павел Иванович наливает обоим.

Девушкой я безумно увлекалась символистами, и вот сейчас мне… пятьдесят… а я все помню. Как это?..

(Спохватилась, нетвердо.) За работу, мой друг, за работу.

П а в е л  И в а н о в и ч. Одну минуту… (Выходит.)

Ю л и я  И в а н о в н а (пытается пройти по одной половице). Бежала коза через мосточек, пропустила дубовый глоточек… (Покачнулась.) О-па!.. (Смеется.) Удивительно милый парень, но, кажется, слабоват…

Возвращается  П а в е л  И в а н о в и ч.

(Капризно.) Где же вы пропадаете, голубчик? Мне скучно одной.

П а в е л  И в а н о в и ч. Ах, Юлия Ивановна! А как же я один всю жизнь? Может быть, именно одиночество и привело меня сюда.

Ю л и я  И в а н о в н а. Да, кстати, кто все-таки вас к нам направил?

П а в е л  И в а н о в и ч. Судьба.

Ю л и я  И в а н о в н а (смеется). Похоже на то. Для меня сейчас ремонт… и не только для меня. Вот вы говорите: одиночество. Конечно, это печально, но главное не в том… Думаете, почему я за все хватаюсь? Библиотека эта, дружина, общество охраны животных?..

П а в е л  И в а н о в и ч. Как, вы и там?

Ю л и я  И в а н о в н а. Конечно! Беда, мой друг, в том, что я осталась без пенсии… ну, там, за мужа, конечно, получаю, но у меня самой нет права на вечный поко… (произносит с трудом) на заслуженный отдых. Вот видите?

П а в е л  И в а н о в и ч. А почему у вас нет пенсии?

Ю л и я  И в а н о в н а. Это долгая история, когда-нибудь я вам ее расскажу. Дело не в деньгах. Диночка — доктор искусствоведения, нам хватает. Моральная сторона — вот бич. Ну и, конечно, досуг.

П а в е л  И в а н о в и ч. Пойдите работать.

Ю л и я  И в а н о в н а. Легко сказать. Я была отменным корректором, но вот уже двадцать лет… Кто меня теперь возьмет? Да и я все забыла-перезабыла. А жизнь — море… глубокое, в дымке… как пенсия.

П а в е л  И в а н о в и ч. Грустно.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ну вот! Вы уже и раскисли! А я — наоборот. Где дубняк? А ну, капните мне еще. Я когда выпью, на меня находит (широкий, хищный жест) такая апатия!

Там что-то дальше: та-татата — тата-та…

П а в е л  И в а н о в и ч (в сторону). Мать честная! Что с нею творится!

Ю л и я  И в а н о в н а. Это я сейчас такая тихоня стала — сорок пять! А была помоложе — ого-го! У нас в доме бывал поэт Валерий Брюсов. Вот сейчас все за йогов хватились. А это он, Брюсов, еще тогда, во времена военного коммунизма, обучал меня гимнастике йогов. Пожалуйста — «поза змеи» (показывает).

Павел Иванович невольно отшатывается в сторону.

Страшно? Зато вот уже полвека я не знаю, что такое хруст суставов. О, Брюсов! Античная фигура! Хотите, я вам буду читать Брюсова?

П а в е л  И в а н о в и ч (слабо сопротивляясь). Может, устроим маленький перерыв?

Ю л и я  И в а н о в н а. Перерыв? Между чем и чем? (Хмелеет, лукаво.)

Звонит телефон. Юлия Ивановна семенит к нему.

П а в е л  И в а н о в и ч. Бойкая… Эдак ей скоро семнадцать стукнет.

Ю л и я  И в а н о в н а. Слушаю. Я, Диночка. Как идут дела? Павел Иванович, как у нас идут дела?

Павел Иванович пожимает плечами.

Он говорит — потрясно! (Понизив голос.) Глупая, ну что я — сама не понимаю? Накормлю, конечно. (И вдруг игриво.) Виват! (Бросает трубку, возвращается к Павлу Ивановичу, грозит ему пальцем.)

Звонит телефон.

(Сняв трубку.) Закрыто на ремонт! (Бросает трубку мимо телефонного аппарата.) О чем это я? Да! Сейчас звонила Диночка. Вы знаете ведь она у нас тоже крупный ученый с европейским именем. Эрмитаж в ней души не чает. Вы думаете, почему мне так загорелся этот ремонт? Идите сюда… С последним куском обоев я выдаю ее замуж. Да, да, да! Я это проделаю в самые ближайшие дни.

Долгая пауза.

П а в е л  И в а н о в и ч. За кого? Уж не за…

Ю л и я  И в а н о в н а. Угадали. Прелестный молодой человек. Энергичный, волевой! Знаете, из тех, кто умеет быть всегда на виду.

П а в е л  И в а н о в и ч. Разве это так уж важно?

Ю л и я  И в а н о в н а. А что же тогда важно, друг мой?

П а в е л  И в а н о в и ч. Чтоб человек был хороший.

Ю л и я  И в а н о в н а. В наш век это понятие растяжимое.

П а в е л  И в а н о в и ч. А чего там растягивать? Добрый — вот и все.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ах, Павел Иванович! Добренькие — они слабенькие. Воля — вот двигатель. А доброта — это безволие. Да! Да! Поверьте мне: злые всегда берут верх. У них есть чувство локтя.

П а в е л  И в а н о в и ч. Значит, вы сознательно хотите выдать…

Ю л и я  И в а н о в н а. А что делать, голубчик? Да он и не злой, скорее — наоборот: широкая натура. Русская. Просто немножко… нахрапист. Сейчас это модно.

Пауза.

П а в е л  И в а н о в и ч. Все уже решено?

Ю л и я  И в а н о в н а. В общем — да. У меня с ним. Теперь все зависит от вас. Как только вы кончаете ремонт, я тащу их во дворец и потом — сюда. Будем жить вместе, дружно. Ведь у меня характер (жест) — воск! Конечно, Диночка не торопится — девочке тридцать два года, зато он (смеется) трясет копытами и землю роет гривой. Так бы закутал он меня в медвежью шубу, бросил поперек ТУ-144 и умчал… на остров Занзибар. Кстати, вчера у этих девчонок я отобрала пластинки. «Пласты», как они их называют. Послушайте-ка, что эти негодяйки танцуют. (Включает проигрыватель.)

Звучит остроритмическая музыка. Не выдержав, Юлия Ивановна начинает слегка подтанцовывать. Темп музыки, а с ним и танец Юлии Ивановны убыстряются.

Что же вы стоите? Включайтесь! Нам-то не страшно! (С упоением пляшет, безуспешно пытаясь вовлечь в танец Павла Ивановича. Пластинка умолкла. Юлия Ивановна мгновенно скисает.) Что-то я устала немножко… За работу, мой друг, за работу… (Тяжело опускается в кресло, дремлет.)

П а в е л  И в а н о в и ч. Ну уж нет! Чтобы я этому гаду да еще и ремонт к свадьбе делал?! (Хватает кисть, начинает белить шкаф. Выворачивает ведро с известью на пол. Влез на стремянку, палкой отбивает с потолка штукатурку. В изнеможении садится на пол у ног Юлии Ивановны, засыпает.)

Высвечивается угол дома с тумбой. На ней  П а в е л  И в а н о в и ч. Продолжается сцена пролога. Гремит салют. Павел Иванович вынул медаль, прикрепляет ее рядом с другими наградами. Снова салют. И снова он достает еще одну медаль. Праздничные звуки умолкают, вместо них слышны отдаленные раскаты артиллерийских залпов.

М у ж с к о й  г о л о с. Очень уж ты, Павел, на рожон лезешь. Убьют.

Г о л о с  П а в л а  И в а н о в и ч а. Сам-то хорош: чего ночью устроил?

М у ж с к о й  г о л о с. Зато вот: трофей. Гляди.

Г о л о с  П а в л а  И в а н о в и ч а. Подходяще. Маузер. А патроны?

М у ж с к о й  г о л о с. Эвон! Дай срок: до хаты своей доберусь…

Свист пуль. Тишина.

Г о л о с  П а в л а  И в а н о в и ч а. Хаты… хаты… Ты бы на Неву глянул, на Невский проспект.

М у ж с к о й  г о л о с. Дурак ты, Пашка. Все по городам разбежимся — чего тогда будет? Вот я сейчас из этого ихнего маузера по ним самим: бей гадов! А как до хаты доберусь — на стенку повешу в ряд с грамотами; а ты свою Славу солдатскую. Наша Родина — село.

Г о л о с  П а в л а  И в а н о в и ч а. Эх, повидал бы ты этот город.

М у ж с к о й  г о л о с. А хлеб, картошку там едят?

Г о л о с  П а в л а  И в а н о в и ч а. А ты свой трактор где — в деревне собрал?

Далекая пулеметная очередь.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

В тот же день, вечером. Ю л и я  И в а н о в н а  и  Р о м а  на уголке стола пьют чай.

Р о м а. Так, говорите, работа закипела?

Ю л и я  И в а н о в н а. Ключом. Сегодня первый день — очень плотный, даже голова трещит. Но можете быть спокойны, все будет сделано быстро и качественно: я выспалась… то есть, я хочу сказать… я вы-ска-зала свои сроки, и он принял их безоговорочно. Вообще — интеллигентен. Интеллигентен.

Р о м а. Да? Ну-ну… (Осторожно.) О себе он что-нибудь рассказывал?

Ю л и я  И в а н о в н а. Нет, ничего. А вы что, знаете его?

Р о м а. Откуда? (Меняет тему.) Когда Диночка придет?

Ю л и я  И в а н о в н а. К восьми.

Р о м а (взглянув на часы). Юлия Ивановна, есть новость. Очень важная.

Ю л и я  И в а н о в н а. Я вся — внимание.

Р о м а. Вы знаете, как часто я езжу за рубеж.

Ю л и я  И в а н о в н а. Да, Рома, да, я завидую вам белой завистью.

Р о м а. Знаете, что дают мне эти поездки?

Ю л и я  И в а н о в н а. Разумеется.

Р о м а. Одним словом — пока моя должность мне соответствует. Что вы так смотрите?

Ю л и я  И в а н о в н а. Я?.. Я… просто слушаю.

Р о м а. Нет, вы улыбались.

Ю л и я  И в а н о в н а. Уверяю вас — нет. Ну, честное слово! Я вообще очень редко улыбаюсь.

Р о м а. Так вот: с каждой поездкой я накапливал… опыт и потом делился им с товарищами. Это получило оценку, и возникла новая ситуация. Мне предложено отправиться в одну не близкую страну, но теперь на полгода, и при этом был сделан намек, что вернусь я уже не в свой КБ.

Ю л и я  И в а н о в н а. Рома, это грандиозно.

Р о м а (помолчав). Визу охотнее дают женатым.

Пауза.

Ю л и я  И в а н о в н а (осторожно). Вы… хотите взять ее с собой?

Р о м а. Я не чувствую тепла.

Ю л и я  И в а н о в н а. Рома, ее нужно понять. У девочки было сильное увлечение. Ну, то есть как — сильное? Молодой парень, приятный — и все. Каждый день я кормила его обедом, ужином, но ответного чувства у него не возникло. Все.

Р о м а (ревниво). Хорошенькое дельце.

Ю л и я  И в а н о в н а. Да что вы, Рома! (Укоризненно.) Рома! Перестаньте! Это же было десять лет тому назад, она еще училась в Академии, и с тех пор, клянусь вам, в этот дом не ступала нога мужчины.

Р о м а. А куда он подевался?

Ю л и я  И в а н о в н а. Загадка! Полнейшая загадка. Я, конечно, не спрашивала, а она молчит, ну и слава богу. Теперь-то уж смешно и говорить — забыла она его. Забыла, Рома, забыла начисто.

Р о м а. Ладно. Вопрос о моем выезде может решиться вот-вот. Поэтому первое: немедленно закончить ремонт.

Ю л и я  И в а н о в н а. Это я беру на себя!

Р о м а. Хотя, вообще, этот ваш маляр… Ну ладно. Второе: по окончании ремонта мы немедленно расписываемся.

Ю л и я  И в а н о в н а. Да, да, да! Во Дворце бракосочетаний, на набережной. Мы возьмем такси с куклой в натуральную величину.

Р о м а. Нет. Без куклы. Без дворца. В загсе.

Ю л и я  И в а н о в н а (огорчена). Ромочка, почему?

Р о м а. В этом дворце, прежде чем расписаться, надо сперва записаться — на очередь. Я узнавал: сейчас они принимают на август.

Ю л и я  И в а н о в н а. Рома! Я так хочу во дворце! Напротив, через Неву — Академия художеств. Диночка, сфинксы… Ну, устройте нам дворец, Ромочка, вы же всемогущи.

Р о м а. Немыслимо! Я пытался… там директор — псих: не берет. И потом, согласитесь — смешновато! Я уже не мальчик, и Дина — не девочка.

Ю л и я  И в а н о в н а. Девочка! Клянусь вам — девочка!

Р о м а. Вопрос решен: загс. И, наконец, последнее: мой переезд к вам… (жест) в те две, а эта — общая.

Ю л и я  И в а н о в н а. Конечно, конечно, разумеется. Как с гаражом, удалось?

Р о м а (выглянув в окно). Во-он там поставим.

Ю л и я  И в а н о в н а. Гений! Неужели разрешили?

Р о м а (поднял руку в перчатке). Вот — помогла. И потом, что, по-вашему, Дина привезет нас с работы сюда, а на ночь мы погоним машину в гараж в Веселый Поселок? Оттуда полтора часа будем давиться в автобусе обратно сюда, а утром — снова за ней? Что мы — идиоты?

Ю л и я  И в а н о в н а. Рома, сейчас все такие… Извините, а где вы руку потеряли?

Р о м а. Под Лугой. В пятьдесят четвертом. На разминировании. Сапер ошибается один раз. (Хлопнул себя по лбу.) Ба! Забыл главное: до отъезда необходимо продать мою «старуху». Цены на машины катастрофически падают. Сегодня был там: о восьми тысячах за «Волгу» уже и слушать не хотят. Но вы не волнуйтесь, есть на примете три солидные «тюбетейки» из Ташкента.

Ю л и я  И в а н о в н а. Рома! Не вляпаетесь?

Р о м а. Я сам всякого вляпаю.

Загорается табло, звучит сигнализация. Оба бросаются к окну. Юлия Ивановна достает милицейский свисток.

Р о м а. Стоп! Это Дина. (Машет в окно рукой.)

Ю л и я  И в а н о в н а. Еще неделя под этим красным фонарем — и я протяну ноги.

Р о м а. Ну-ну, зачем так мрачно? Диночке пока — ни слова. (Огляделся.) Да… разворочено.

Ю л и я  И в а н о в н а. Рома! Я спокойна. Вы бы видели его в работе! Вот сегодня, например, мы полдня читали стихи… (Спохватилась, но поздно.)

Р о м а. Тэ-экс…

Ю л и я  И в а н о в н а. Ну… это он уже домой собирался.

Р о м а. Понятно.

Быстро входит  Д и н а.

Д и н а. Гуд монинг, Рома!

Р о м а. Гуд монинг, Диночка! Ручку… (Целует Дине руку.)

Д и н а. Ну, тетя, как первый день?

Р о м а. Вот — читают стихи…

Ю л и я  И в а н о в н а. При чем тут стихи! Я ему прямо сказала: больше ни глотка!..

Д и н а. Что?

Р о м а. Да он непьющий!

Ю л и я  И в а н о в н а. Верно. Это я ему поставила. Есть такой старинный русский обряд: закладка фундамента. А вы… все-таки знаете его?

Р о м а. Полно вам!..

Д и н а. Тетя, а что это за пятно на полу?

Ю л и я  И в а н о в н а. Пятно? Где? Лх, это… известь. Негашеная. Я ее гасила.

Д и н а (на спецовку). А это откуда?

Ю л и я  И в а н о в н а. Ну, Диночка, в доме появился рабочий, надо гордиться. Я купила ему спецовку.

Д и н а. Батюшки! А что с потолком?

Ю л и я  И в а н о в н а. А что?

Д и н а. Вот же — дыра!

Ю л и я  И в а н о в н а. Это — танцевали… наверху. Прямо как слоны топали. Даже шкаф упал… в лужу сизвесткой.

Д и н а (увидела пустую бутылку). В котором часу он ушел?

Ю л и я  И в а н о в н а. Ты знаешь, я и не заметила. Вышла зачем-то на кухню, вернулась, а его и след простыл.

Р о м а (насмешливо). Пересчитайте чайные ложечки.

Д и н а (грозно). Завтра в обеденный перерыв я прихожу домой.

Ю л и я  И в а н о в н а. Пожалуйста! (Ретируется в свою комнату.)

Р о м а. Физиономия у него располагающая.

Д и н а. Я бы не сказала. Как на работе? Все в порядке?

Р о м а. Да. У меня железный зам. Правда, звезд с неба не хватает, но приказы пишет четко и кадры держит в готовности номер один.

Д и н а. А ваша прямая специальность?

Р о м а (весело). Токарь по металлу.

Д и н а. Нет, серьезно?

Р о м а. Руководитель.

Д и н а. Нет такой специальности.

Р о м а. Почему? Есть. Конечно, во главе производства стоят инженеры, в науке — ученые, в медицине — врачи. Это элементарно. Но есть такая сфера человеческой деятельности… впрочем, вы-то сами как считаете — возможно, чтобы искусством руководили художники или поэты?

Д и н а (с улыбкой). А как же Михалков?

Р о м а. Не в счет: он — гений. И потом — чем? Чем он руководит? Союзом писателей. А я говорю про серьезные учреждения, предприятия, имеющие государственный план, дающие прибыль, продукцию.

Д и н а. По-вашему — невозможно?

Р о м а. Абсолютно. Работники производства и люди искусства живут по противоположным психологическим законам. Да вот вам два примера, так сказать — автобиография. Вызываю я главного агронома…

Д и н а. Вы?!.

Р о м а. Ну, это было давно. Давно. Вызываю и говорю: пора сеять овес по всему району. А это, заметьте, — двадцать тысяч га. Он говорит: не могу, рано, почва не просохла, и сеять надо не овес, а пшеницу. Я говорю: хорошо, ты специалист, тебе виднее, но ты ответишь. Он говорит: хорошо, отвечу. Сеет позже, пшеницу, и получает отличный урожай с площади двадцать тысяч га. Могу я ему верить? Могу. Теперь вызываю я главного художника моего комбината бытовой эстетики и говорю: есть мнение — создать на торцах наших домов быта живописные панно, восемь на двенадцать, на рабочую тему; срок — седьмое ноября. Он говорит: не могу. И молчит. Я спокойно так говорю: хорошо, ты — творец, скажи, как ты это мыслишь? Он говорит: пока ничего не мыслю, прошу не навязывать тематику, срока назвать не могу, формат — тоже. Значит, так: он не знает, кто что сделает, какого формата и когда сдаст.

Д и н а (улыбаясь). Талантливой картине нужен талантливый заказчик. «Служенье муз не терпит суеты».

Р о м а. Э! Девятнадцатый век! И вот — странность: сравните технику, скажем, семнадцатого века и нашу. Дикий прогресс! Взрыв. И, скажем, Рублев… какой век?

Д и н а. Ну, тринадцатый.

Р о м а. Правильно. Так вот, при всем моем уважении к методу соцреализма — есть у нас свой Рублев с его знаменитой святой тройкой?

Д и н а. Позвольте…

Р о м а (жестко). Нет, не позволю! (Взял себя в руки.) Извините… Устал…

Пауза.

Диночка! Я стою на пороге больших решений…

Д и н а. Торжественно.

Р о м а. Не смейтесь. Все равно этот разговор должен состояться.

Д и н а. А если я не захочу?

Р о м а (улыбаясь). Но я хочу. Не сердитесь. В наш век сильная воля с успехом заменяет талант. Вот я — я не талантлив. Нет!.. Но я — деловой человек. Я организован, знаю, чего хочу сам, чего ждут от меня, и соответственно действую.

Д и н а. Завидный характер.

Р о м а. При чем здесь характер? Это мое кредо: отдавать себя всего, без остатка, делу. Мне не важен мой кабинет с селектором и «вертушкой», и, ей-богу, если моя секретарша подаст к кофе не «КВ», а «три звездочки» — я не умру; наконец, даже то, что сам я живу на окраине, в Веселом Поселке, — не велика беда. Рядом живут рабочие люди. Мы в одном строю, делаем одно дело, исполняем свой долг. Строим мы, черт возьми, новое общество или так — трали-вали? Нужна чистая совесть. Конечно, я тоже человек, бывает тяжело, одиноко, и вот тут… тут мне нужна красивая, умная, молодая жена, но не для чего-нибудь! Нет!

Д и н а (иронически). Строить новое общество.

Р о м а (весело). Правильно.

Д и н а (смеется). Здорово это у вас получается.

Р о м а. А у меня все здорово получается. И у вас получится, вот увидите. Хотели бы вы, например, махнуть за границу месяцев эдак на шесть?

Д и н а (искренне). Хо! Еще бы!

Р о м а. Все. Больше вопросов нет. Итак, стискиваем зубы на период ремонта. Вообще, за один день недурно разворочено. (Непонятно.) Может быть, в данном случае я и ошибаюсь?.. (Оглядев комнату, стучит пальцем по шкафу.) А это все мы заменим.

Г о л о с  и з  ш к а ф а. Войдите.

Р о м а. Что такое?

Дверца шкафа отворяется, из него выходит заспанный  П а в е л  И в а н о в и ч.

П а в е л  И в а н о в и ч. Доброе утро. Виноват… что, уже вечер? О-ля-ля! Засиделся. Спокойной ночи. (Нетвердой походкой удаляется.)

Пауза. Дина падает в кресло, хохочет.

З а т е м н е н и е.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

На следующий день, утром. В квартире полный развал. П а в е л  И в а н о в и ч  сидит в задумчивости. Звонит телефон.

П а в е л  И в а н о в и ч (сняв трубку, привычно). Библиотека… ремонт… неизвестно. Что?.. Маляр. Один… а кто это? Кто это?.. Алло!.. Алло!..

В прихожей появляется  Ю л и я  И в а н о в н а  с покупками.

Ю л и я  И в а н о в н а. А, вы уже здесь? Ну что ж, доброе утро, сударь.

П а в е л  И в а н о в и ч. Юлия Ивановна! Я вчера…

Ю л и я  И в а н о в н а. Да уж, повертелась я из-за вас. (На учиненный Павлом Ивановичем погром.) Вы что, всегда такой буйный во хмелю?

П а в е л  И в а н о в и ч. Помилуйте, у меня и душа не принимает.

Ю л и я  И в а н о в н а. Видела я, видела, как она у вас не принимает.

П а в е л  И в а н о в и ч. Но ведь и вы, извините, тоже…

Ю л и я  И в а н о в н а. Что?!. Я уснула в собственном кресле, а вы, сударь, где? А эта лужа? А потолок? А шкаф? Нет, положительно, вам просто нельзя ни капли! Ну, ладно, забудем. Идите завтракать.

П а в е л  И в а н о в и ч. Спасибо, я не голоден.

Ю л и я  И в а н о в н а. Не выдумывайте. После вчерашнего — надо поправиться, только теперь уже молочком, молочком.

Садятся, завтракают.

П а в е л  И в а н о в и ч. Удивительно: голова ясная — а ноги несут в шкаф.

Ю л и я  И в а н о в н а. А у меня наоборот: в голове — муть полнейшая, а ноги… Ну, пластиночка! Вот вам — Запад! Разлагает начисто. И потом, это сознание, что нигде не работаешь… ни перед кем не отвечаешь… сдала я, сдала, сдала…

П а в е л  И в а н о в и ч (нерешительно). Я тут предпринял одну акцию… Утром ходили мы с Михаилом в универмаг. Насчет работы.

Ю л и я  И в а н о в н а. Вы хотите переменить службу?

П а в е л  И в а н о в и ч. Да нет… Понимаете, там требуются сторожевые псы.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ха-ха-ха! Извините, я думала, вы про себя.

П а в е л  И в а н о в и ч. И платят прилично — шестьдесят целковых.

Ю л и я  И в а н о в н а. Что ж, вполне.

П а в е л  И в а н о в и ч. Вы бы знали, какой нам экзамен учинили! Надо было брать след, подавать голос, приносить палку.

Ю л и я  И в а н о в н а. И как, справились?

П а в е л  И в а н о в и ч. Блестяще… Я почему пошел? Есть инструкция горфо — платить деньги можно только людям.

Ю л и я  И в а н о в н а. Естественно. Не может же собака расписаться в ведомости.

П а в е л  И в а н о в и ч. Не в этом дело. Речь идет об оформлении. (Мнется.) Вы только не обижайтесь… Я подумал о вас. Вы бы не согласились?

Ю л и я  И в а н о в н а. Что?

П а в е л  И в а н о в и ч. Оформиться.

Ю л и я  И в а н о в н а. Кем?

П а в е л  И в а н о в и ч. Собакой.

Ю л и я  И в а н о в н а. То есть как это?

П а в е л  И в а н о в и ч. Записать его на вашу фамилию: Михаил Морозов. А вам расписываться два раза в месяц.

Ю л и я  И в а н о в н а. Но он же… как я понимаю… некоторым образом… мужчина.

П а в е л  И в а н о в и ч. А вы — дружинница.

Ю л и я  И в а н о в н а. А почему не вы сами?

П а в е л  И в а н о в и ч (замялся). Надо брать разрешение на совместительство. Спросят — кем?

Ю л и я  И в а н о в н а. А мне, значит, можно?

П а в е л  И в а н о в и ч. И получать только пятьдесят процентов, как совместителю.

Ю л и я  И в а н о в н а. Вот это уже довод.

П а в е л  И в а н о в и ч. Прогрессивку платят.

Ю л и я  И в а н о в н а. Прогрессивку? Кому?

П а в е л  И в а н о в и ч. Вам.

Ю л и я  И в а н о в н а. За что?

П а в е л  И в а н о в и ч. Если все в целости-сохранности.

Ю л и я  И в а н о в н а. А тринадцатую зарплату?

П а в е л  И в а н о в и ч. Тоже.

Ю л и я  И в а н о в н а (в раздумье). Та-ак… А если я… заболею?

П а в е л  И в а н о в и ч. Разумеется, бюллетень.

Ю л и я  И в а н о в н а. Кому?

П а в е л  И в а н о в и ч. Вам, как собаководу.

Ю л и я  И в а н о в н а. А если он, Михаил… ну, скажем, наколол лапу или охрип — потерял голос?

П а в е л  И в а н о в и ч. Все равно — бюллетень вам.

Пауза.

Ю л и я  И в а н о в н а. Знаете, Павел Иванович, мне это нравится. Вот если бы еще…

П а в е л  И в а н о в и ч. Что?

Ю л и я  И в а н о в н а. Да нет, это, наверное, неудобно.

П а в е л  И в а н о в и ч. Что именно?

Ю л и я  И в а н о в н а (неуверенно). В пенсию это не зачтется?

П а в е л  И в а н о в и ч. Юлия Ивановна! Дорогая! Я же для этого все и затеял. Сколько лет вам не хватает?

Ю л и я  И в а н о в н а (вздохнув). Много. Михаил столько не протянет.

П а в е л  И в а н о в и ч. Ну, сколько?

Ю л и я  И в а н о в н а. Десять.

П а в е л  И в а н о в и ч. Да… ему уже сейчас двенадцать. Впрочем, протянет! Запросто! Теперь все живут дольше. Важно, чтобы работа была престижная.

Ю л и я  И в а н о в н а. Вы же понимаете, голубчик, дело не в деньгах. Моральный фактор: право на заслуженный отдых. Лично я десять лет еще протяну, это факт.

П а в е л  И в а н о в и ч. Тут важно, чтобы он…

Ю л и я  И в а н о в н а. Создадим условия! Есть у него какие-нибудь увлечения? Страстишка?

П а в е л  И в а н о в и ч. Да. Обожает холодец… с хреном.

Ю л и я  И в а н о в н а. Это не проблема. В конце концов, он мне — пенсию, я ему — холодец.

П а в е л  И в а н о в и ч. Ну, если так…

Ю л и я  И в а н о в н а (веселится). Ха-ха! Как интересно! (Жест.) Буду служить… по-собачьи.

П а в е л  И в а н о в и ч. Не-ет! Там вам придется… впрочем, что я… вам ведь только расписываться.

Ю л и я  И в а н о в н а. И все равно: Диночке — ни слова. Это ее может шокировать.

П а в е л  И в а н о в и ч. Могила.

Ю л и я  И в а н о в н а. Павел Иванович! С этого момента — я ваш друг, ибо собака — друг человека.

П а в е л  И в а н о в и ч. Спасибо. (Налил в стаканы кефир.) За Мишку! За его здоровье!

Ю л и я  И в а н о в н а. За собачью жизнь!

Пьют кефир.

П а в е л  И в а н о в и ч. Юлия Ивановна, вы мне доверяете?

Ю л и я  И в а н о в н а. Абсолютно.

П а в е л  И в а н о в и ч. А в бога вы верите?

Ю л и я  И в а н о в н а. Нет, конечно.

П а в е л  И в а н о в и ч. А смерти боитесь?

Ю л и я  И в а н о в н а. Да что это вы, Павел Иванович, я еще не старуха! (Помолчав.) Боюсь.

П а в е л  И в а н о в и ч. Это хорошо. О смерти забывать нельзя.

Ю л и я  И в а н о в н а. Зачем вы меня пугаете?

П а в е л  И в а н о в и ч. Напротив, я готовлю вас.

Ю л и я  И в а н о в н а. К чему? Бросьте ваши загадки! Говорите прямо.

Пауза.

П а в е л  И в а н о в и ч. На фронте мы таких, как он, шлепали.

Ю л и я  И в а н о в н а. Не понимаю.

П а в е л  И в а н о в и ч. В расход пускали. Хотите, я вам расскажу притчу?

Ю л и я  И в а н о в н а. Ну, допустим.

П а в е л  И в а н о в и ч. Жил-был человек, и была у него старая «Волга». Пятнадцать лет держал он личного шофера — руки нет — и катался в свое удовольствие. И вот решает этот человек продать «Волгу» и купить «Жигули — люкс», за семь с половиной тысяч. (Смотрит на Юлию Ивановну.) Вы меня понимаете?

Ю л и я  И в а н о в н а. Допустим.

П а в е л  И в а н о в и ч. Комиссионка оценивает его «старуху» в две с половиной тысячи, а он хочет восемь, чтобы нового «Жигуля — люкс» даром получить. Так вот, не лезьте вы в это дерьмо.

Ю л и я  И в а н о в н а. Сейчас все так делают.

П а в е л  И в а н о в и ч. Тем хуже. Пусть себе катается на старой.

Пауза.

Ю л и я  И в а н о в н а. А он уже купил… «Жигули».

П а в е л  И в а н о в и ч. Да? На какие же средства? Он еще не продал «Волгу».

Ю л и я  И в а н о в н а. Откуда вам все это известно? И вообще, я не понимаю, зачем весь этот разговор?

П а в е л  И в а н о в и ч. А затем, сударыня…

Звонит телефон.

Ю л и я  И в а н о в н а. Библиотека. Я. Здравствуйте, Тонечка!.. Эсмеральда? А что с нею? Сняли с овса?!. Тонечка, я сейчас очень… перезвоните мне… Что?! На мясокомбинат?! Единственную живую лошадь в нашем районе! Передадим в зоопарк. Кстати, они давно ее добиваются. Еду. (Бросила трубку.) Мы продолжим этот разговор.

Входит  Д и н а.

Д и н а. Что случилось?

Ю л и я  И в а н о в н а. Эсмеральду сняли с овса! (Уходит.)

Д и н а. Какой кошмар! (В дверях.) Добрый день.

П а в е л  И в а н о в и ч. Здравствуйте.

Дина снимает плащ. Накрывает на стол.

Д и н а. Садитесь со мной завтракать.

П а в е л  И в а н о в и ч. Благодарю, я уже.

Звонит телефон.

(Сняв трубку.) Библиотека, ремонт, неизвестно.

Д и н а. Ну, чаю стакан вы можете выпить?

Павел Иванович садится за стол.

Д и н а. Вы — семейный?

П а в е л  И в а н о в и ч. Нет.

Д и н а. Что же так?

П а в е л  И в а н о в и ч. Так…

Д и н а. А этим… ремонтом… давно занимаетесь?

П а в е л  И в а н о в и ч. Нет.

Д и н а. Тетя говорила, вы дизайнер.

П а в е л  И в а н о в и ч. Да.

Д и н а. Что же это вдруг — искусство на ремесло променяли?

П а в е л  И в а н о в и ч. Так…

Д и н а. Вы ленинградец?

П а в е л  И в а н о в и ч. Нет, смоленский я.

Д и н а. Где вы учились?

П а в е л  И в а н о в и ч. Здесь, в Ленинграде. Сперва в Академию художеств поступал.

Д и н а. О! И что же? Провалились?

П а в е л  И в а н о в и ч. Нет, война помешала. Пошел в Народное ополчение.

Д и н а. Так это было?..

П а в е л  И в а н о в и ч. В сорок первом.

Д и н а. И всю войну?..

П а в е л  И в а н о в и ч. Да, почти! В январе сорок пятого демобилизовали. По ранению.

Д и н а. Вы были ранены? Серьезно?

П а в е л  И в а н о в и ч. Осколок залетел (показывает на грудь) вот сюда.

С ц е н а  п р и т е м н я е т с я.

Продолжение пролога. У стены дома на тумбе сидит  П а в е л  И в а н о в и ч. Гремят салюты Победы. После каждого из них Павел Иванович вешает себе на грудь все новые медали. Праздничный гул замирает. Наступила тишина. Короткая очередь из автомата. Снова — тишина. Отдаленный взрыв. Слышится частое дыхание, приглушенный стон.

М у ж с к о й  г о л о с. Павел! Павлуха… Слышь! ты… живой?..

Сдержанный стон.

Мать-перемать! Что же они с тобой сделали… (Торопливо.) Сейчас я, сейчас… Паша, потерпи… Вот так, так… Руку-то прими, руку… (Звук раздираемой материи.) Сейчас… сейчас, потерпи, так… еще, еще… Ну, поползли. (Слышно прерывистое дыхание.)

Г о л о с  П а в л а  И в а н о в и ч а. Оставь… уходи… все.

М у ж с к о й  г о л о с. Молчи, молчи… нам… только… до кустов… вон до тех… еще… еще… терпи, парень, терпи, терпи…

Угол дома притемняется, высвечивается столовая.

Д и н а. Не похожи вы на военного.

П а в е л  И в а н о в и ч. Какой я военный? Солдатом ушел, солдатом пришел.

Д и н а. И вернулись в Ленинград?

П а в е л  И в а н о в и ч. Нет, в деревню.

Д и н а. Что же вы там делали?

П а в е л  И в а н о в и ч. А что и все: пахал, сеял, навоз возил. В конце сороковых, помните, призыв был?..

Д и н а. Нет, я ведь…

П а в е л  И в а н о в и ч. Ну да, конечно… Так вот избрали меня председателем.

Д и н а. Вас?!

П а в е л  И в а н о в и ч. Не вижу ничего смешного.

Д и н а. Извините, очень уж неожиданно. Большой колхоз был?

П а в е л  И в а н о в и ч. Двенадцать дворов. Бездорожье… Техники — одна разбитая полуторка. Старики да старухи… (Помолчав.) Самые счастливые годы моей жизни… Мир.

Д и н а. Здорово! Вытянули, значит, свой колхоз?

П а в е л  И в а н о в и ч. Я считаю — да. Пять лет бились мы как рыба об лед, а потом собрались однажды все, сели, да и сочинили письмо: «Подсчитав свои возможности, просим наш колхоз навечно распустить…»

Д и н а. С ума сошли!..

П а в е л  И в а н о в и ч. Почему? Их и передали совхозу. Только уже без меня.

Д и н а. А вас?

П а в е л  И в а н о в и ч. Освободили. На общем собрании. Торжественно так. Приехал завсельхозотделом, молоденький он был тогда, шельмец… тоже, между прочим, по призыву на село двинул. Ты, говорит, фронтовик, трам-тарарам, вместе с народом, трам-тарарам, пять лет сельхозотдел за нос водил. Ну, взял я его так вот за нос, крепко взял, вывел из президиума. Кланяйся, говорю, им за все, что сделали… и еще сделают.

Д и н а. Ну и ну!

П а в е л  И в а н о в и ч. Да… Потом уже решали выше. Сформулировали так: за разложение коллектива и нанесение побоев представителю. А я вам так скажу: этого представителя да на фронте бы — к стенке и в расход.

Д и н а. Так то — война.

П а в е л  И в а н о в и ч. А какая разница?

Д и н а. Ну как — какая?

П а в е л  И в а н о в и ч (упрямо). Ну — какая? Вот скажите — какая?

Д и н а. Вам лучше знать. Были законы военного времени.

П а в е л  И в а н о в и ч. Верно! А потом стали — мирного. Вот они и расплодились. Представители! (Горячо.) Кого они представляли? Ну, кого, я вас спрашиваю?!

Долгая пауза.

Д и н а. И куда же вы дальше пошли?

П а в е л  И в а н о в и ч. В районный ДОСААФ, на водную станцию, утопающим помогать. Солидное дело было: река, катер, команда. И вот как-то ночью — сигнал бедствия: рыбу глушил один — и подорвался. Вытащил я этого браконьера, лично сам, гляжу — а это мой завсельхозотделом. По чести скажу — хотел обратно спустить, да вижу — ранило его. Расстроился я ужасно и подарил катер пионерлагерю. Детишкам радость, мне выговор и — вон!

Д и н а. Кошмар! А тому, браконьеру, что было?

П а в е л  И в а н о в и ч (неохотно). Убрали из района.

Д и н а. Больше с ним не встречались?

П а в е л  И в а н о в и ч (помолчав). В том-то и горе: как склеила нас судьба! Куда он сунется — туда и я лезу, и наоборот. В Новгороде, в Пскове, в Вышнем Волочке… и всюду мы с ним — лоб в лоб. Вырвался я наконец в Ленинград. Академию, конечно, уже не одолеть было, художественное училище окончил, Мухинское, на работу устроился, по специальности. Бац! Забирают нашего директора на повышение — нате, пожалуйста, его, гада этого, к нам!

Д и н а. А где вы работаете?

П а в е л  И в а н о в и ч (пристально смотрит на Дину). Комбинат бытовой эстетики, КБ — это он придумал, для звучности.

Пауза.

Одно утешение — по заграницам мотается, «опыт изучает». Вернется, соберет нас всех и — давай про преимущества нашей системы! И в самом деле, как же она сильна, наша система-матушка, если выдерживает таких. Он еще и кандидатскую накропает — «Потенциальные преимущества бытовой эстетики в условиях социализма».

Д и н а. А вы злой.

П а в е л  И в а н о в и ч. Станешь! Недавно местком наш решил квартиру дать вне очереди паре одной, молодожены, ребеночка ждут. Так он заявил: квартиру резервирую. Ему, видите ли, по положению, необходимо жить в центре. Я, конечно, в обком профсоюза пошел. Те — в райком позвонили. Выговор он схлопотал по партийной линии и шиш получил.

Д и н а. Вот как? Значит, вы победили?

П а в е л  И в а н о в и ч. Победил. А назавтра он меня — по щекинскому методу — под сокращение штатов подвел и — фьють!

Д и н а. Что, уволил?

П а в е л  И в а н о в и ч. А вы думали? Безрадостно как-то получается: будто всю жизнь в обороне сидишь. Знаете, как изматывает! И еще — внезапность. Никогда не знаешь, откуда он тебя треснет. Нервы — ни к черту стали. Он во мне как осколок сидит.

Д и н а. А этот осколок часом к вам не через спину залетел?

П а в е л  И в а н о в и ч. Зря вы это… Он моей спины не видел… и не увидит.

Входит  Р о м а. При виде Дины на мгновение замер, но тут же овладел собой.

Р о м а. Гуд бай.

Д и н а. Не гуд бай, а гуд монинг. Знакомьтесь.

Р о м а (сдержанно). Мы знакомы. Я видел вас в шкафу.

П а в е л  И в а н о в и ч. А я вас — в гробу.

Пауза.

Д и н а. Бунт на корабле. Рома! У меня в два часа закупочная комиссия. Можно, я возьму вашу машину?

Р о м а. Диночка, когда я вам отказывал? Вместе и поедем. Собирайтесь.

Д и н а. Я сейчас. (Уходит.)

Пауза.

Р о м а (на телефон). Это я звонил. Зачем наврал, что один?

П а в е л  И в а н о в и ч (мрачно). Недавно пришла.

Р о м а. Черт… как нескладно… В общем, так: ты меня не знаешь, я тебя не видел, ремонт закончить через два дня и чтобы духу твоего здесь не было! Понятно? (Смягчился.) Ну, поскольку ты без работы… (Вынул деньги, сунул Павлу Ивановичу в кармашек спецовки.) Остальные — когда кончишь все.

Возвращается  Д и н а.

Д и н а. Я готова.

Р о м а. Поехали.

Идут к дверям.

П а в е л  И в а н о в и ч. Эй, вернитесь! (Достал деньги из карманчика, швыряет их Роме под ноги.)

Рома поднял деньги, спрятал их в карман.

Р о м а (Дине — на Павла Ивановича). Если бы все такими были — наша страна к коммунизму подходила бы. (Павлу Ивановичу.) Ариведерчи.

П а в е л  И в а н о в и ч. Ариведерчи… Рома!

Рома и Дина уходят.

(Павел Иванович собирает вещи, с сожалением оглядел все вокруг, собрался уходить, вздохнул и… сел.) Прощай дом. Клейтесь сами.

Пауза.

А может, поволынить? В кухне — начинаю, в ванной — бросаю. Потом в кухне — бросаю, в столовой — начинаю. Разваливаю всю квартиру, пускаю ремонт по затухающей кривой, зубами держусь за плинтуса… Так сказать, активная оборона. Опять — оборона!

В прихожую возвращается  Р о м а. Он взбешен, но сдерживается.

Р о м а (улыбаясь). Ничтожество! Я таких давлю! Пшел вон!

Павел Иванович не реагирует.

На что ты надеешься, ты, Мышкин плюгавый! (Догадка.) Постой… постой… Да уж ты не вообразил ли… Ха-ха-ха! Они плюют на таких. Плюют! Они любят победителей, а ты — кукла для битья. Во все времена. При любой погоде.

Молчание.

Ну давай по-человечески… раз в жизни. (Весело.) Я не виноват, ей-богу! Просто я так устроен: мне нравится, весело быть сверху, бить сверху, жить сверху. Понимаешь, это как постоянная зарядка, здоровая спортивная злость. Ты для меня — груша с песком. Таким, как я, необходимы груши. Человечество обожает груши. Оно их выращивает упрямо и тупо. Пойми: в мире всегда было, есть и будет добро и зло. Вот я — добро, а ты — зло.

П а в е л  И в а н о в и ч (устало). Чепуха.

Р о м а.

Пауза.

Думаешь, для кого вертится земля? Светит солнце? Смеются девчонки? Да ради нас, здоровых, сильных, смелых, удачливых. Да! Да! А кто всегда ходит с битой рожей? Так на что ты рассчитываешь сейчас?

Павел Иванович молчит.

Думаешь, пожалеет? Так вот знай: она не пожалеет. Она моей породы. Сама сейчас сказала, там… Она презирает тебя, жалкого ублюдка, не способного хоть однажды взять верх. Ну? Тебе и этого мало? (Поднял правой рукой стул над головой Павла Ивановича.) Уходи! Пшел!! Ну?!. (Вдребезги разносит стул об пол. Садится, плачет.) Уходи! (Яростно стучит протезом по столу.) Она не села со мной в машину!!

Павел Иванович встает, забрав вещи, уходит. Пауза.

Пожалел… Ну, уж за это ты мне заплатишь.

Комната притемняется.

Высветился угол дома, на тумбе — П а в е л  И в а н о в и ч. Продолжение пролога. Гремит салют Победы. Павел Иванович достает еще одну медаль. Прикрепляет ее рядом со всеми остальными. Праздничный гул замирает. Тяжелые шаги, частое дыхание. Бегущий человек резко останавливается.

Г о л о с  П а в л а  И в а н о в и ч а. Что? Что с тобой? Куда тебя?

М у ж с к о й  г о л о с (с трудом). Тихо, Павел… тихо… не ори… На, держи.

Г о л о с  П а в л а  И в а н о в и ч а. Что это? Зачем он мне?

М у ж с к о й  г о л о с (задыхаясь). Бери, Паша… бей гадов, а домой вернешься… с грамотами моими… рядом… бери…

Стена дома притемняется. Высвечивается столовая.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Ю л и я  И в а н о в н а  звонит по телефону.

Ю л и я  И в а н о в н а. Это городская справка? Будьте любезны, мне нужен адрес гражданина Хромова. Первая буква?.. (Озадачена.) Ну… хулиган. Нет, почему Харитон? Павел, его зовут Павел Ива… а… понятно, за сорок. Место рождения? Не знаю. В настоящий момент не работает. Всего неделю. Нет, почему тунеядец? Ну, как же. Еще сведения? У него есть собака Михаил, работала в универмаге на четвертом этаже. Но тоже вот уже неделю… Что?.. Что? Кто хулиганит? Я хулиганю?! Девушка! Я звоню к вам узнать адрес нужного мне человека, а вы грозитесь узнать мой адрес! Я буду жаловаться! (Бросает трубку на рычаг, но телефон тут же звонит.) Алло! Да, это я. (Подобострастно.) Здравствуйте, здравствуйте! Я убедительно прошу вас подождать еще три дня… он нездоров. К ветеринару? Нет, не водила. Я сама в бешенстве. Уколы? Кому? Мне? А я здесь при чем? Послушайте, дайте мне еще три дня, и, если я его не найду… я хотела сказать, если он не поправится, я выйду дежурить вместо него, сама. Всего доброго. (Кладет трубку на рычаг.)

Снова звонит телефон.

Алло! Я, Диночка. Нет. И Мишки нет. Ты обедать придешь? Ну иди, я дома. (Кладет трубку.)

Звонок в прихожей.

(Снимает трубку.) Алло!

Звонок в прихожей повторяется.

Алло! (Сообразив, бросает трубку, бежит открывать.)

На пороге — П а в е л  И в а н о в и ч. Звонит телефон.

(Застывает перед Павлом Ивановичем, потом снимает трубку.)

Павел Иванович проходит в комнату.

Алло! Здравствуйте, Григорий Иванович! Да вот… (Бросает взгляд на Павла Ивановича.) Затянулся. Я понимаю. Стены?.. Уже оклеены… кое-где. Потолки? Да… местами. Высокие очень. (Слушает.) Да нет, не пьяница, просто неорганизованный человек. Понимаю. Знамя. Понимаю. Но, Григорий Иванович! Ведь это библиотека моего покойного мужа, так сказать, наша собственность. Нет, я не отказываюсь, но, согласитесь… Я приму все меры. Обещаю. (Кладет трубку.) Я могла объявить всесоюзный розыск, и вас привели бы в кандалах! В цепях!

П а в е л  И в а н о в и ч. Мне надо видеть Дину Алексеевну.

Ю л и я  И в а н о в н а. А мне надо… (Расплакалась.) Противный… гадкий… безответственный! Где Михаил?

П а в е л  И в а н о в и ч (мрачно). Не знаю.

Ю л и я  И в а н о в н а. Неделя — псу под хвост! Чтоб завтра оба явились: он — туда, а вы — сюда! Слышите? Я требую!

П а в е л  И в а н о в и ч. Где Дина Алексеевна?

Ю л и я  И в а н о в н а. Откуда я знаю? На работе!

Пауза.

Павел Иванович, голубчик, я погибаю! У меня же никого не осталось кроме Диночки! Одна на всем свете… ни души. А ведь было время… в этих высоченных, неуютных комнатах шумела жизнь. За этим столом собирались трое мужчин: мой Кузя, мальчики… Господи, господи! Куда все подевалось? В сорок втором убили Костика… Славик погиб в сорок четвертом. Когда принесли второе извещение — я ослепла. Если б не мой Кузя… (Махнула рукой.) А потом он… сел в это кресло и не смог встать. Десять лет возила я его на каталке, а он работал, работал, работал… Потом не стало и его. И тогда судьба сжалилась надо мной — послала мне Диночку. Тоже — через горе. Умер мой брат-вдовец. Бедная девочка, ей тогда было неполных семнадцать. Иная мать так не трясется над новорожденным, как я тряслась… Потом грянул этот ее нелепый роман! Шальной, необеспеченный парень. Видит бог — я сопротивлялась, как могла. И случилось чудо — он исчез. И вот теперь, когда наконец речь идет о ее судьбе… появляетесь вы! Клянусь, я этого не заслужила!

Звонит телефон.

Да! (Меняется в лице.) Слушаю, Роман! Нет, я не одна, (Слушает, поглядывая на Павла Ивановича.) Так… так… так… И куда? От комиссионки вторая подворотня? Еду. (Кладет трубку.)

П а в е л  И в а н о в и ч. Юлия Ивановна! Не делайте этого.

Ю л и я  И в а н о в н а. Чего?

П а в е л  И в а н о в и ч. Сами знаете.

Ю л и я  И в а н о в н а. Я обязана ему помочь!

П а в е л  И в а н о в и ч. Это — гадость.

Ю л и я  И в а н о в н а. Что? Да — что?! Он продает собственную старую машину.

П а в е л  И в а н о в и ч. По цене новой. Это — спекуляция; в стране не хватает машин, и все на этом греют руки.

Ю л и я  И в а н о в н а. Все! Сами же говорите — все!.. Позвольте, а откуда вы знаете?

П а в е л  И в а н о в и ч. Случайно.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ну, довольно! Я не маленькая, и не учите меня!

Павел Иванович снимает телефонную трубку.

Куда вы?

П а в е л  И в а н о в и ч. Куда надо. На какие деньги он купил «Жигули»?

Пауза.

Ю л и я  И в а н о в н а (в отчаянии). Но это я, я одолжила ему!

Павел Иванович швыряет трубку.

П а в е л  И в а н о в и ч. Сколько?

Ю л и я  И в а н о в н а. Пять.

П а в е л  И в а н о в и ч. Тысяч?! Откуда?..

Юлия Ивановна молчит.

Зачем он вас вызывает?

Ю л и я  И в а н о в н а. Ему сейчас передадут… разницу от оценки магазина… пять тысяч, и я должна с ними исчезнуть.

П а в е л  И в а н о в и ч. От кого? Зачем?

Юлия Ивановна молчит.

(Мягко.) Это безнравственно. Матушка, это безнравственно.

Ю л и я  И в а н о в н а. А мне наплевать, «батюшка»! Я не так богата… Это деньги моего покойного Кузи. (На телефон.) Вы не сделаете этого. (Уходит.)

П а в е л  И в а н о в и ч (один). Да, этого я не сделаю. (Снимает трубку, набирает номер.) Эрмитаж? Можно… Дину Алексеевну? Как? Спасибо. (Снова набирает номер.)

В прихожую входит  Д и н а.

Пожалуйста, Дину Алексеевну. А вы не скажете, где она? (Увидел Дину, положил трубку.)

Д и н а. Появились? Где тетя?

П а в е л  И в а н о в и ч. Пошла «на дело».

Д и н а. Какое дело?

П а в е л  И в а н о в и ч. Вам-то хоть известно, во что она впуталась?

Д и н а. Не понимаю. Где тетя?

П а в е л  И в а н о в и ч. В данный момент она скрывается от ОБХСС. Ну, машину они продают! Налево!

Д и н а (радостно). Наконец-то!

П а в е л  И в а н о в и ч. И вам это все не противно?

Д и н а. Все так делают.

П а в е л  И в а н о в и ч. Да, черт возьми, разве уже у всех есть машины?!

Д и н а. Ну и очень плохо, что не у всех. Были бы у всех, так не было бы спекуляции.

П а в е л  И в а н о в и ч. Вот! Сами же назвали! Спекуляция! А на чем? Что нам — жрать нечего? Голые-босые ходим?!

Пауза.

Вы-то хоть знаете, на чьи деньги он купил «Жигули»?

Д и н а. Это не мое дело.

П а в е л  И в а н о в и ч. Ваша тетка ему одолжила.

Д и н а. Неужели? (Смеется.) Ну Рома! Ну и ходок!

П а в е л  И в а н о в и ч. И вам не противно?

Д и н а. Что?

П а в е л  И в а н о в и ч. Она же его покупает… для вас.

Д и н а. Я запрещаю вам!

П а в е л  И в а н о в и ч (грустно). Не терпится?

Д и н а (вызов). Да! Не терпится! Кстати, он о вас очень тепло отзывался. Как о художнике и вообще… И приказ о вашем увольнении он издал исключительно в ваших интересах. Что смотрите? Я все знаю. Он уволил вас «по собственному желанию». Это уже потом вы явились к нам, так сказать, халтуру сшибать.

Павел Иванович молчит.

А что ему оставалось? Или уволить, или рассказать о вас все коллективу. А рассказать есть что. Тогда эта ваша история с колхозом… ведь фельетон про вас был уже в редакции областной газеты. А Рома изъял его. А с катером ДОСААФ? Признайтесь, вы ведь хотели Рому утопить? Хотели? А он опять пожалел вас.

Пауза.

В Пскове привлекали вас за незаконное хранение оружия?

П а в е л  И в а н о в и ч. Трофейный пистолет.

Д и н а (удивленно). Значит — было? (Сдерживая себя, продолжает игру.) Видите, и это — правда. А в милиции сквозь пальцы посмотрели. Думаете — почему?

П а в е л  И в а н о в и ч. Я им рассказал!..

Д и н а. Что? Ну, что вы им рассказали? Просто опять он за вас заступился.

Павел Иванович молчит.

А у нас что вы устроили? Не удивлюсь, если, улучив удобный момент, вы обчистите квартиру.

П а в е л  И в а н о в и ч. Зря стараетесь. В а м  меня не оскорбить.

Д и н а. Да, конечно! Потому что вы не человек. Вы — кукла для битья.

П а в е л  И в а н о в и ч. Пусть будет кукла.

Д и н а. Тряпка!

П а в е л  И в а н о в и ч. Тряпка.

Д и н а. Ничтожество!

П а в е л  И в а н о в и ч. Пусть будет так.

Д и н а (взрывается). Ну почему?! Почему? (Резко меняя тон.) Павел Иванович, что с вами?

Павел Иванович молчит.

Я понимаю, бывают люди, ну — не герои. Натура такая: не герой. Не было подвигов, но вы же все равно были солдатом. И пусть ваша грудь не увешана медалями, но она прострелена. За нас всех. Может быть, именно я живу на свете благодаря вам, рядовому, ничем не примечательному солдату, человеку. (Требовательно.) Посмотрите мне в глаза. Ну!

П а в е л  И в а н о в и ч (взглянув в глаза, твердо). Вы — вертихвостка.

Д и н а (грустно). Умнее ничего не придумали?

П а в е л  И в а н о в и ч. Нет. Вертихвостка.

Д и н а (холодно). А вы и в самом деле стоите один другого.

П а в е л  И в а н о в и ч. Тогда — вертихвостка вдвойне.

Д и н а (яростно). Извинитесь! Сейчас же извинитесь!

Пауза.

П а в е л  И в а н о в и ч. Выслушайте меня! Ваш ум, красота… я ходил по Эрмитажу, любовался вами. Помните, как-то недавно вы разговаривали с женщиной, пожилая такая, ну она еще в зале сидит, где Рембрандт… Вы спрашивали маляра. Я сразу решил: вот она — единственная возможность… (На окружающее.) Это все — чушь… Почему вы молчите?

Д и н а (усмехнулась). Я суетная, Павел Иванович, я люблю вращаться, быть на виду, утверждать себя. Наверное, в этом и есть мое счастье.

П а в е л  И в а н о в и ч. Нет! Нет… Верьте мне! Нет! (На душевном подъеме.) Позвольте мне вмешаться в вашу судьбу!

Д и н а (смеется сквозь слезы). Вы неповторимы. Неподражаемы! (Сухо.) Ладно, Павел Иванович. Посмеялись — и довольно. Вы витаете где-то там, в сороковых.

П а в е л  И в а н о в и ч. А он, этот ваш Роман?

Д и н а. Он здесь. В семидесятых. И он очень нравится моей тете.

П а в е л  И в а н о в и ч (его озарила догадка). Понял. Вас понял. Все: или — или.

З а т е м н е н и е.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

В квартире развал. Ю л и я  И в а н о в н а  с полотенцем на голове лежит у себя в комнате. В прихожей появляется  П а в е л  И в а н о в и ч. На нем черный костюм, белоснежная рубашка, пестрый галстук, в руках огромный букет роз.

Ю л и я  И в а н о в н а (услышав шаги). Диночка, ты?

П а в е л  И в а н о в и ч. Это я.

Как подброшенная пружиной, Юлия Ивановна вскакивает, разъяренная, выбегает навстречу Павлу Ивановичу.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ах это вы, сударь!..

П а в е л  И в а н о в и ч. Юлия Ивановна! Я пришел…

Ю л и я  И в а н о в н а (перебивает Павла Ивановича). Он пришел! Спасибо! (Низко кланяется.) Спасибо!

П а в е л  И в а н о в и ч. Я пришел просить…

Ю л и я  И в а н о в н а (снова перебивает). Ни о каком прощении не может быть и речи. (Язвительно.) О! Розы! Вы пришли поздравить меня с выговором? Да, да! Райсовет влепил мне выговор. «Две недели библиотека на замке! Народ от культуры оторвала!» Сколько живу на свете — не испытывала такого позора. А все вы! Вы! Вы — не человек! Вы — потоп! Землетрясение! Стригущий лишай!

П а в е л  И в а н о в и ч. Юлия Ивановна!.. Позвольте мне…

Ю л и я  И в а н о в н а (бушует). Не позволю! У меня знамя отобрали! (Срывает со стеллажа знамя.) Павел Иванович, настала пора объясниться. Конечно, я проявила доверчивость, даже наивность — пустила человека с улицы. В чем-то я виню себя, но в чем-то — не перебивайте меня, — в чем-то виноваты и вы! Вы посмотрите! Я, как мышка, ободрала обои во всей квартире, я укрыла мебель газетами, я взяла грех на душу тогда с этим пятном на полу, с дыркой в потолке…

П а в е л  И в а н о в и ч. Юлия Иван…

Ю л и я  И в а н о в н а. Не перебивайте меня!.. А с Михаилом?! Ежедневно я варила ему холодец, водила на работу, с работы, мыла за ним лестничную клетку, я вошла в нормальный стресс и в этом состоянии дала ему свою фамилию! Но это все — я. А что — вы? Вы же дизайнер, мастер интерьера! (На окружающее.) Что же это, по-вашему, — интерьер?

П а в е л  И в а н о в и ч. Юлия…

Ю л и я  И в а н о в н а. Милый, так нельзя; ну, я вам читала стихи, даже выпивала этот, как его…

П а в е л  И в а н о в и ч (мрачно). Дубняк.

Ю л и я  И в а н о в н а. Вот именно! Ну, хотите, я найму вам в помощь еще три, пять человек! Бригаду! Хотите?

П а в е л  И в а н о в и ч (трет висок). Какую бригаду? О чем вы?

Ю л и я  И в а н о в н а. Понимаете, голубчик, выговор, потеря знамени — это, конечно, ужасно, но дело зашло гораздо глубже. Надо быстрее кончать ремонт, иначе все может рухнуть! Все! В воскресенье я веду их записываться, а до этого Рома желает переехать сюда. Значит, к субботе — ни пылинки!

Пауза.

П а в е л  И в а н о в и ч. Не стану.

Ю л и я  И в а н о в н а. Что вы сказали?

П а в е л  И в а н о в и ч. Ничего не стану делать. Хватит! Вы ведете себя как… сваха!

Ю л и я  И в а н о в н а. Что-о?.. Повторите.

П а в е л  И в а н о в и ч. Сводня.

Ю л и я  И в а н о в н а. Как вы смеете?!

П а в е л  И в а н о в и ч. А как вы смеете? Пляшете на задних лапках…

Ю л и я  И в а н о в н а. Я?! На лапках?..

Пауза.

Так… Ремонт окончен. Отношения расторгаются. (Достает из тумбочки деньги.) Здесь двадцать пять рублей… вполне достаточно за все это безобразие! Прощайте.

Павел Иванович невозмутимо курит.

Павел Иванович! Я требую: покиньте наконец мой дом.

П а в е л  И в а н о в и ч. И не подумаю.

Ю л и я  И в а н о в н а. Я сейчас вызову милицию.

П а в е л  И в а н о в и ч. Вы лучше этого своего фарцовщика пригласите, с его черной клешней.

Ю л и я  И в а н о в н а. Как вам не стыдно! Человек на каком деле руку потерял! И все равно выбился в люди. А вы? Здоровый мужик — шарашки сшибаете.

П а в е л  И в а н о в и ч. Я не тот, за кого вы меня принимаете.

Звонит телефон.

Ю л и я  И в а н о в н а. Ха-ха! «Не тот»! Я не слепая. Тот, сударь, тот самый.

П а в е л  И в а н о в и ч. Я пришел просить руки Дины Алексеевны.

Пауза.

Ю л и я  И в а н о в н а. Через мой труп.

П а в е л  И в а н о в и ч (поднимаясь). Довольно!

Звонит телефон.

Ю л и я  И в а н о в н а (сорвав трубку). Ну, кто там?!. (Сбавив тон.) Да!.. Да… да… я — Михаил Морозов. Какой Михаил Морозов? Ах да!.. Это мой… в общем, это я. А в чем дело? (Долго молча слушает.) Он что, вышел на работу? Сам? Так… Но ведь он охранял четвертый этаж! Ах, вот что… Хорошо, я сейчас еду. (Положила трубку.) Это из Дома торговли. Вы скрыли? Ваш Михаил, этот старый холодец, вышел на работу и вскружил голову какой-то молоденькой… с третьего этажа, а в это время воры обокрали секцию ювелирных изделий. (Идет к дверям.) Если я и выйду на пенсию, то по инвалидности. (Уходит.)

П а в е л  И в а н о в и ч. Теперь осталось одно.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Среди общего развала  Ю л и я  И в а н о в н а  готовит праздничный стол. Ставит шампанское. Входит  Р о м а, сокрушенно огляделся.

Р о м а. Дурак я, дурак! Попробуй теперь все это восстанови!

Ю л и я  И в а н о в н а. Ах, Рома, я сама в нем жестоко ошиблась. Вообще, я имею основания опасаться… (Многозначительно умолкла.) Его поведение более чем странно. Я уверена: провокация с собакой — это он хотел меня устранить.

Р о м а. О чем вы говорите?

Ю л и я  И в а н о в н а (замялась). Ну, в общем… одна моя приятельница доверилась его псу. В результате, возможно, ее будут судить.

Р о м а. Что-что-что?..

Ю л и я  И в а н о в н а. Да, да… Она оказалась замешана в ограблении ювелирной секции.

Р о м а. Чушь собачья.

Ю л и я  И в а н о в н а. Вот именно! Ах… Ах, Рома, Рома, не простое это дело — сохранить доброе имя. Верно в народе говорят: от тюрьмы и от сумы…

Р о м а. Постойте… что случилось?

Звонит телефон.

Ю л и я  И в а н о в н а. Библиотека. Да, это я. (Упавшим голосом.) Слушаю вас, товарищ лейтенант. Какого? Тринадцатого? Ясно. В какую комнату? Тринадцатую… В котором часу? В тринадцать… Есть.

Р о м а. Кто это? (Взял Юлию Ивановну за плечи, повернул к себе.) В чем дело? Что вы от меня скрываете?

Юлия Ивановна опускается в кресло.

Ю л и я  И в а н о в н а. Рома… я имела неосторожность оформиться сторожевой собакой…

Сцена притемняется. Потом снова загорается свет.

Ю л и я  И в а н о в н а  обреченно сидит в кресле. Быстро входит  Р о м а  с чемоданами.

Ю л и я  И в а н о в н а (бросаясь ему навстречу).Рома! Я вам сейчас все объясню!

Р о м а. Некогда! Некогда! Потом. (На чемоданы.) Куда их поставить?

Ю л и я  И в а н о в н а. Вот сюда.

Рома ставит чемоданы под окном.

Рома! Я хочу вам объяснить…

Р о м а. Юлия Ивановна! Я вам верю и в любом случае — выручу. (Игриво.) Ай лав ю… и вашу племянницу. О! Шампанское! Правильно! Кто будет ее свидетелем?

Ю л и я  И в а н о в н а. Я, конечно. А вашим?

Р о м а. Моим? Он придет через… (смотрит на часы) пять минут.

Ю л и я  И в а н о в н а. А кто это, Рома? Я его знаю?

Р о м а. Да, конечно, это Павел Иванович.

Ю л и я  И в а н о в н а. Вы с ума сошли!

Р о м а. Юлия Ивановна! Теперь это для меня вопрос принципа.

Ю л и я  И в а н о в н а. Рома! Он опасен!

Р о м а. Мне? Ха-ха!

Ю л и я  И в а н о в н а. Дело в том, что он… в Диночку… увлечен.

Р о м а (хохочет). Именно поэтому. В том-то все и дело. (Помолчав.) Я велел ему прийти. Сейчас он получит свое. Здесь. От нее — или я ничего не понимаю в женщинах.

Входит  Д и н а.

Итак, Диночка, решение принято: завтра мы регистрируемся. Юлия Ивановна согласилась.

Д и н а (невинно). Неужели вы решитесь жениться на этой уголовнице? Ведь за ней числятся два колье, четырнадцать перстней, двадцать одна пара золотых часов…

Р о м а. Принимаю ваш юмор и продолжаю: через неделю мы отбываем за рубеж. На полгода. Надеюсь, вы не возражаете?

Д и н а. Конечно, нет! Рома! Вы — само благородство! Взять за рубеж, дать свое имя женщине, которая тут же передаст его собаке…

Р о м а. Юлия Ивановна! Или пресеките эти шутки — и я остаюсь, или — я остаюсь, но пресеките эти шутки!

Входит  П а в е л  И в а н о в и ч. Он при всех орденах.

А вот и мой свидетель! Мать честная, вот это иконостас! Садитесь, уважаемый, вот сюда. Как вы себя чувствуете?

П а в е л  И в а н о в и ч (сдержанно). Благодарю.

Р о м а. Ну, вот и прекрасно. (Выстрелив в потолок пробкой, наливает всем шампанское. Обращаясь к Павлу Ивановичу.) Вам — первый тост.

Павел Иванович молча осушает бокал, встает, вышвыривает один за другим чемоданы Ромы в окно.

П а в е л  И в а н о в и ч (Дине). С вашего разрешения.

Д и н а. Разумеется.

Пауза.

Р о м а (Дине). Ну, вот что: вся ваша семья, начиная с этой старой овчарки и кончая вами — «девушкой в тридцать два года»…

Павел Иванович делает движение в сторону Ромы, но Дина останавливает его.

Д и н а (резко). Сидите! (Роме.) Продолжайте.

Р о м а. Я презираю вас… всех троих и поднимаю этот фужер — за себя. За таких, как я, за то, чтобы всегда и впредь, во все времена, при любой погоде нам быть сверху, бить сверху, жить сверху! Прозит! (Выпил бокал, швырнул его об пол.)

П а в е л  И в а н о в и ч. А теперь мой тост. (Молча вынул из кармана трофейный пистолет, подбросил его на ладони.) Узнаешь? Все я тебе могу простить, но что про этот маузер в милицию стукнул…

Рома пятится к двери.

Куда?!. Стой.

Рома замирает.

Да не трясись ты. (Стреляет в вазу, та разлетается на куски.) Пошел вон.

Пятясь к двери, Рома исчезает. Пауза. Возникает эхо войны. Слышит его только Павел Иванович да мы с вами.

(Оглядев все вокруг, долго смотрит на Юлию Ивановну, потом на Дину.) Что вы тут у себя поразвели? (Грохнул обоими кулаками по столу.) Да как вы посмели?! (Дине.) Поймите, наконец: вы же можете быть чисты, добры, прекрасны! Мы завоевали вам это. Вам просто на роду написано быть счастливой! Вам! Мне! Всем нам! (Уходит.)

Пауза.

Сцена притемняется. Снова высвечивается просцениум, угол старинного дома. На тумбе сидит  П а в е л  И в а н о в и ч, при орденах и медалях. Курит.

З а т е м н е н и е.

ФОРМУЛА ВОДЫ Комедия в двух действиях

ПРЕДМЕТ КОМЕДИИ НЕ ЕСТЬ ИСПРАВЛЕНИЕ НРАВОВ ИЛИ ОСМЕЯНИЕ ПОРОКОВ ОБЩЕСТВА; НЕТ, КОМЕДИЯ ДОЛЖНА ЖИВОПИСАТЬ НЕСООБРАЗНОСТИ ЖИЗНИ С ЕЕ ЦЕЛЬЮ.

В. Белинский

Действующие лица

Н о н н а  Л ь в о в н а  Л е х ц о в а — директор канифольного завода, 25 лет.

С е р г е й  С е р г е е в и ч  Н е в е н ч а н н ы й — главный врач республиканской санинспекции, 27 лет.

С о л н ы ш к о в — геодезист, за 50 лет.

З а м м и н и с т р а  к о м м у н а л ь н о г о  х о з я й с т в а, за 40 лет.

Х у д о ж н и к, 25 лет.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в, за 50 лет.

Ф е д о с ь я.

Д е ж у р н а я  г о с т и н и ц ы.

Действие происходит в одном из северных районов страны.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Майским вечером в шестиместном номере районной гостиницы с газетой в руках валяется на койке единственный клиент — Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Сказать про него, что он молод и красив, значило бы сильно погрешить против истины. Оглушительно и невнятно голосит радио. Вбегает  Д е ж у р н а я, выключает радио, поспешно заправляет койки, прибирает на столе. Тот, который против, молча наблюдает за ней.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Когда я захожу в женский номер, то я стучу.

Д е ж у р н а я. Ой, ладно уж, виновата, забегалась совсем, одна на всю гостиницу — носишься как угорелая. Ну и накурили вы, насорили — один за десятерых. Сейчас к вам сюда клиентов переселять буду, из одноместных.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ишь ты. Из одноместных. А туда кого же?

Д е ж у р н а я. Лесникам велено предоставить, по броне. Слет у них, со всего района. Леса, вишь, охранять решаются.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. От кого?

Д е ж у р н а я. Известно от кого! От людей.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А-а… Ну, это правильно. (Добродушно.) Что ж, давай мне сюда народ, я не возражаю.

Д е ж у р н а я. А тут еще, как на грех, начальство наше коммунальное приехало — замминистра. Придется его пока тоже сюда определить.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Замминистра?..

Д е ж у р н а я. Ну да… Ой, стыд-срам, стыд-срам, вы хоть носочки-то под тюфячок приберите…

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (убирает носки). Ну вот, убрал, убрал, давай сюда своего замминистра, больше народу давай, веселее будет.

Дежурная убегает. Тот, который против, поднимается, приводит себя в порядок. Д е ж у р н а я  ведет  З а м м и н и с т р а. Это немолодой, приятной внешности человек с депутатским флажком.

Д е ж у р н а я. Вот, пожалуйте, пожалуйте сюда.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (в сторону). Депутат…

З а м м и н и с т р а. Здравствуйте.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (кланяется). Честь имею.

Д е ж у р н а я. Какую коечку желаете? Выбирайте сами, где вам душа лежит. Все чистенькие, все свеженькие.

З а м м и н и с т р а (устало). Да безразлично… Ну, хоть эту…

Тот, который против берет плащ Замминистра, вешает на плечики.

Ничего, не беспокойтесь.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Со всем уважением. (Дежурной.) Ты, гляди, нам соседей сюда подбери почище. (К Замминистра.) Чтоб, как говорится, в тесноте, да не в претензии.

Д е ж у р н а я (Замминистра). А завтра что-нибудь придумаем, переведем вас. Вот тут, если желаете, радио послушать, тут телефончик.

З а м м и н и с т р а. Спасибо, я отдохну.

Д е ж у р н а я. Приляжьте, приляжьте, я пока клиентов переводить буду. (Тому, который против.) Чего носом смыкаете? Форточку бы открыли… (Убегает.)

Замминистра снимает пиджак, надевает пижаму.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (открывает форточку). Не боитесь?

З а м м и н и с т р а. Май месяц.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А то закрою?

З а м м и н и с т р а. Да все равно.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (закрывает, помолчав). А может, лучше открыть?.. Да вы не стесняйтесь, вы скажите.

З а м м и н и с т р а (слегка нетерпеливо). Ну, откройте, если вам так хочется.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (открывает). Пожалуйста… (Потом, подумав, все-таки тихонько закрывает.) Слет, вишь, у них, а работать кто — дядя?

З а м м и н и с т р а. Важный вопрос: лысеет республика, весьма тревожно.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А мы при чем? Вот это я против. Это не демократия, когда людя́м покою нету. (Завешивает лампу, чтобы свет не падал на Замминистра.) Так лучше?

З а м м и н и с т р а (закрыв глаза). Спасибо.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (снова открыв лампу). Или так?

З а м м и н и с т р а. Да, право, мне все равно.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (заслонив свет). А может, все-таки так?

З а м м и н и с т р а. Вы что — издеваетесь?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (искренне). Ну что вы! Что вы! Я же… (Опять открыл лампу.) Пожалуйста.

З а м м и н и с т р а (жмурясь от яркого света, про себя). Черт бы тебя побрал…

Д е ж у р н а я  ведет  Х у д о ж н и к а. Это молодой, коренастый парень в очках, в пижаме. Пререкаясь с Дежурной, тащит этюдник, подрамники, мольберт. Дежурная несет его одежду.

Д е ж у р н а я. Вот, пожалуйте, вот ваш номерок.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Художник.

Х у д о ж н и к (оглядывая номер). Раз, два, три… шесть?!. Ну не-ет, дудки!.. (Поворачивается уходить.)

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Эй, эй! Да ты постой, постой, Шишкин! Давай твои картинки. (Отбирает у Художника подрамники.) Вот я их здесь, к стенке, становлю.

Х у д о ж н и к. Осторожно! Э-э… Краски свежие…

Тот, который против проводит пальцем по холсту.

Что вы делаете?!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Точно… Фу ты, гадость какая.

Д е ж у р н а я (на мольберт). Рогульку вашу сюда давайте.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. «Рогульку»! Мольберт это, верно?

Х у д о ж н и к. Верно, все верно. Что, буфет… э-э… открыт еще?

Д е ж у р н а я. Какой сейчас буфет, молодой человек! Поздно. Завтра, пожалуйте, с восьми утра. (К Замминистра.) Вот так и живем — прыгаем. Девяносто девять мест в гостинице и одна дежурная, хоть разорвись.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Дежурной). Ты давай моргай, моргай отсюда, тащи следующих.

Дежурная убегает.

Х у д о ж н и к (вяло). Безобразие…

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Вам чего в буфете-то требуется?

Х у д о ж н и к (раздраженно). Чего всем — того и мне.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А-а… (Открыл чемодан, в нем две бутылки «Московской». Достал одну.) Вот тут у меня есть… Ежели немного, то дам…

Х у д о ж н и к. Да нет, э-э… я чаю хотел.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Это лучше всякого чаю. (Убирает обратно бутылку.)

Х у д о ж н и к. А вы что — любитель?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (с достоинством). Во-первых, я вина в рот не беру, во-вторых, и день сегодня не такой… да и принял я уже «маленькую». Гы-ы…

Х у д о ж н и к (к Замминистра). Что там за слет у них, не знаете?

З а м м и н и с т р а. По охране лесов.

Х у д о ж н и к (вяло). А… очередная болтовня. Спать, что ли, лечь с горя?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Обожди… сейчас она еще ковось приведет.

Слышны голоса.

Вот, недолго ждали.

Д е ж у р н а я  ведет геодезиста  С о л н ы ш к о в а. Это пожилой, могучего сложения мужчина. Он тащит ящик с инструментами, треногу, рейки, чемодан, плащ.

Д е ж у р н а я. Вот, пожалуйте, пожалуйте, товарищ Солнышков, вот ваш номерок.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Геолог…

Д е ж у р н а я. Ножки-то оботрите. А-вой-вой… где это вы лазали? Не иначе — в болоте.

Солнышков молча подает всем по очереди руку.

Выбирайте коечку, товарищ Солнышков, какая вам приглянется, — все чистенькие, все свеженькие… Нет-нет!.. Только не эту!!.

Солнышков садится на койку и тут же вместе с нею рушится на пол.

Д е ж у р н а я. Ну что же вы, право… я же вам говорю, у ней рама лопнувши. (Помогает ему подняться.) Вот ведь и полешко подставлено было…

З а м м и н и с т р а. Ай-яй-яй… Сильно ушиблись?

Солнышков качает головой, потирая поясницу, с осторожностью садится на другую кровать.

Д е ж у р н а я. Смелее, смелее! Эта крепенькая.

Тот, который против, осматривает свою койку, трясет ее.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Моя вроде ничего… (Дежурной.) Безобразие…

Д е ж у р н а я (Замминистра). Вот наша работа: все недовольны, все тебя ругают… Что я хочу у вас спросить? Верно директор наша сказывала: если бы сто одно место в гостинице было — вторую горничную держать разрешили бы?

З а м м и н и с т р а (устало). Правильно, другая категория.

Д е ж у р н а я. Значит, нельзя, категорически?

З а м м и н и с т р а (с усмешкой). Вот именно.

Д е ж у р н а я. Ну, я побежала…

Х у д о ж н и к. Минутку, э-э… Подадите мне утром книгу… «благодарностей».

Д е ж у р н а я. Воля ваша, за сей год первая жалоба будет. (Убегает.)

Х у д о ж н и к. Мне она сказала, вроде даже… э-э… замминистра какого-то в общий номер затурила.

Тот, который против, делает ему знаки, но Художник не понимает.

Наврала, наверное, а я, дурак, и уши развесил. (Солнышкову.) Вам небось тоже напела?

С о л н ы ш к о в. Угу.

Х у д о ж н и к (Замминистра). И вам?

З а м м и н и с т р а (улыбаясь). Мне — нет.

Х у д о ж н и к (Солнышкову). Вот и выходит, что мы с вами два дурака пара.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Неверно. Действительно среди нас находятся товарищ Замминистра. Вот они. (Проникновенно.) Ну, чего, чего шумим, братцы? Плохо, что ли: культурные люди, все вместе. (С трудом поднял ящик с инструментами.) Мама дорогая… Слышь, как тебя… Солнышков, чего там понакладено?

Солнышков молча отбирает у него ящик, ставит на место.

З а м м и н и с т р а (Тому, который против). Инструмент это. (Солнышкову.) Вы из Облпроекта?

С о л н ы ш к о в. Угу. (Толкнул окно — ворвался шум дождя, высунулся по пояс, рычит от удовольствия, потом оборачивается — с него течет вода.) Фр-р-р!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Во — бегемот.

Слышны голоса.

Так… еще одного тянет.

Д е ж у р н а я  ведет  Н е в е н ч а н н о г о. Это скромный, вежливый молодой человек.

Д е ж у р н а я. Вот, пожалуйте, пожалуйте, заходите!..

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (уважительно). Интеллигент…

Д е ж у р н а я (всем). Еще одна клиенция вам, товарищи.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (смеется). Тук-тук! Кто в домике живет? Я — мышка-норушка (на Солнышкова), вот лягушка-квакушка, все чистенькие, все свеженькие… Гы-ы.

Увидев Замминистра, Невенчанный кивает ему как знакомому.

Н е в е н ч а н н ы й. Здравствуйте.

З а м м и н и с т р а. Здравствуйте, товарищ Невенчанный. Вы что, на слет?

Н е в е н ч а н н ы й. Нет, я по поводу генплана.

З а м м и н и с т р а. А, я тоже.

С о л н ы ш к о в. И мы отсюда не вылазим.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Во! Заговорил! Я думал — немой.

З а м м и н и с т р а. Да, канифольщики. Тон задают. (Невенчанному.) Что-то вас давно в городе не видно?

Н е в е н ч а н н ы й. На специализации был полгода, в Ленинграде. Вот, вернулся.

Д е ж у р н а я (Невенчанному). Эта коечка свободная, а на ту не садитесь, — та резервная.

Н е в е н ч а н н ы й (кладет портфель на койку рядом с Тем, который против). Спасибо, не беспокойтесь… Я… все в порядке.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ну и правильно, а то шумим, шумим, а чего — неизвестно.

Х у д о ж н и к. Очень даже известно! Это порядок? На ночь глядя — переселяйся в общий. А я сплю, как муха.

Д е ж у р н а я. Вы молодые. (На Замминистра.) Вот они постарше вас, а словечка не молвили, сняли бареточки со шнурочками, ручки крестиком — и лежат.

З а м м и н и с т р а. Ничего, я привык… с народом.

Д е ж у р н а я (к Замминистра). Чего я еще хочу у вас спросить: если к нам в дежурку одну бы коечку втиснуть — ровно сто мест будет. Можно ли тогда вторую горничную держать?

З а м м и н и с т р а. Нет, надо сто одно — и не меньше. Завтра с директором вашим… посмотрим… может, что и придумаем.

Д е ж у р н а я. Болеет она.

З а м м и н и с т р а. А, ну тогда что ж… с вами.

Д е ж у р н а я (радостно). Точно! Мне посвободнее будет, и я вам время уделю. Ну, побежала я… (Убегает.)

Некоторое время все молчат.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Невенчанному). Вы кто же есть? Лектор?

Н е в е н ч а н н ы й. Нет, почему?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А они такие все… культурные. (Помолчав.) Прокурор?

Н е в е н ч а н н ы й (улыбаясь). Да нет, врач я.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. О! Во! Наконец-то! (Закатывает на животе рубаху.) Разъясните, доктор, чего это у меня раньше видать было, вот тут, возле родничка, такое биение — пук-пук-пук, как у лягушки в зобе?

Н е в е н ч а н н ы й (с усмешкой). Это и есть: сердца биение.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Сердце? Здесь? Куда же оно теперь подевалось?

Н е в е н ч а н н ы й. Потолстели, наверное.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Здорово… (Мнет себе живот.) А может, это водянка? А?

Х у д о ж н и к. Давайте-ка лучше спать.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Обождем, сейчас она последнего пассажира приведет. Во! Минуточку… (Снимает у Невенчанного с пиджака нитку.) Брунетка… (Наматывает на мизинец, шевелит губами.) А… бэ… вэ… кэ… нэ!.. Ниночка! Не иначе как ночью к вам хфея явится, в образе Ниночки… Гы-ы…

З а м м и н и с т р а. Товарищи, признавайтесь, кто ночью храпит? Хорошо бы, если бы никто не храпел.

Х у д о ж н и к. Я лично… э-э… не ручаюсь!

Солнышков с грохотом расставляет свое имущество, раздевается. Тот, который против, зажигает у себя на тумбочке лампу, гасит люстру.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Говорят, человек храпит перед бедой. Вот в прошлом годе, осенью, шурин мой сильно храпел, а потом бац! — внезапная ревизия.

З а м м и н и с т р а. Камуфлет…

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ага… Пять лет.

Все укладываются. Молчание.

(Тихо.) Доктор, а доктор, вам как фамилия?

Н е в е н ч а н н ы й. Невенчанный.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Гы-ы…

Пауза.

А вот если медицина склероз победит, от чего народ помирать станет?

Н е в е н ч а н н ы й (улыбаясь). Найдем что-нибудь другое.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (серьезно). Понятно. Я в медицину верю. (Помолчав.) Доктор! А верно сказывают, будто скоро пресная вода кончится?

Н е в е н ч а н н ы й. Где?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ну, сперва, конечно, у них — там, а потом уже у нас.

Н е в е н ч а н н ы й. Есть такая опасность.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ты смотри!.. А чего же делать надо?

Х у д о ж н и к. Ну, хватит, товарищи, хватит, вы мешаете спать.

Молчание. Тишина.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Доктор, вы не спите? Вот еще такой вопрос: верно ли, будто под старость человек становится либо умнее, либо глупее, а?..

Молчание.

Тот, который против, гасит свою лампочку. Тишина. Все уснули. Потом слышно, как подъехал мотоцикл. Голоса. Ступая на цыпочках, в темную комнату  Д е ж у р н а я  вводит кого-то в сапогах и мокром плаще. Это  Н о н н а  Л ь в о в н а  Л е х ц о в а, красивая, статная девушка. Дежурная подводит ее к свободной койке.

Д е ж у р н а я (шепотом). Пожалуйте, Нонночка, пожалуйте. Последняя коечка вам досталась. Чистенькая, свеженькая. Только тут вот полешко подставлено — спите внимательно.

Н о н н а (шепотом). Сколько тут мужчин?

Д е ж у р н а я. Четыре… пятый — Замминистра.

Н о н н а. Ого! Нельзя ли мне рядом с ним?

Д е ж у р н а я. Да вы не бойтесь, не бойтесь. Они все смирные. Ну уж если чего, постучите — я тут рядом. Сейчас я вас отгорожу.

На сооружение из треноги, мольберта, реек натягивает две простыни.

Д е ж у р н а я. Что, тоже на слет прибыли?

Н о н н а. Ну, еще чего! У меня дела поважнее.

Д е ж у р н а я. Вот, пожалуйте, а завтра как что освободится — сразу и перейдете.

Н о н н а. Ладно. Мотоцикл мой не забудьте.

Д е ж у р н а я. В дежурку, в дежурку заведу, не в первый раз.

Н о н н а. Ну, спасибо.

Д е ж у р н а я. Не на чем, не на чем. Побежала я.

Н о н н а (вслед ей, шепотом). Да, постойте! Закажите мне завтра на девять утра межгород, квартиру.

Д е ж у р н а я. Сделаю, Нонночка, сделаю. Ну, все, кажись? Все. Спокойного сна.

Н о н н а. Спокойной ночи.

Дежурная убегает. Нонна тихо снимает сапоги, начинает причесываться. Распустила волосы, в полутьме наткнулась на стул. Невенчанный открыл глаза, с удивлением наблюдает за нею. Почувствовав его взгляд, Нонна оборачивается; мгновение глядят друг на друга, потом Нонна прикладывает палец к губам, как бы предлагая молчать, заходит за загородку, ложится. Вдруг раздается могучий всхрап. Это храпит Замминистра.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (вскакивает). Кто стрелял?! (Бегает по комнате.) Кто стрелял?! (Солнышкову.) Ты стрелял?

С о л н ы ш к о в. Хенде хох!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (обалдело поднял руки, потом приходит в себя). Фу, черт… приснилось… (Огляделся, увидел занавеску.) А это еще чего?

Нонна укрывается с головой. Тот, который против, подошел, хочет сорвать с нее одеяло. Невенчанный вскочил, оттолкнул его.

Н е в е н ч а н н ы й. Что вы делаете?!

З а м м и н и с т р а. Слушайте, товарищи, ну не сходите с ума. Ночь ведь, люди другом спят. Есть же какие-то нормы…

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (успокаиваясь). Нормы… (Ворчит.) Ишь, шатер раскинул — видать, начальство большое. Кругом нарушаем… нормы. (Снова «заводится».) А может, я — псих!

Х у д о ж н и к. Ну, будет, будет вам, спать надо.

Все снова укладываются. Тишина. Внезапно, как пулемет, трещит телефон. Опять все вскидываются.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (сорвав трубку, резко). Ну, кто там?!

В трубке женский голос, шепотом.

Ж е н с к и й  г о л о с. Квартира?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (оглядев всех, лукаво). Ага, квартира.

Ж е н с к и й  г о л о с. Ваня, ты, что ли?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (продолжая игру). Я… Ваня…

Ж е н с к и й  г о л о с. Ты один?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (подмигнув окружающим). Один…

Ж е н с к и й  г о л о с. Я сейчас приду.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Валяй, иди. (Бросив трубку, валится на кровать, трясется от хохота.) Уах-ха-ха-ха!

Х у д о ж н и к. Ну, скотина… Ну и скотина! Ведь это же она сейчас куда-то явится.

З а м м и н и с т р а. Товарищи, товарищи, пора кончать. Вы же не даете спать.

Н е в е н ч а н н ы й. Верно, неудобно. Очень громко смеемся.

Все снова укладываются. Полумрак. Тишина. Нонна медленно стаскивает с головы одеяло, и в этот момент под нею рушится кровать. Следом, как карточный домик, валится вся загородка. Опять все разом вскакивают, стоят полураздетые.

Х у д о ж н и к (яростно). Ну, все! Хватит!

Зажигается верхний свет. На перекошенной кровати сидит Нонна, вокруг нее весьма неодетые разъяренные мужчины.

Н о н н а (кротко). Добрый вечер.

Пауза.

Топот. Вбегает  Д е ж у р н а я. При виде нее мужчины мгновенно бросаются под одеяла.

Д е ж у р н а я (оглядев всех). Та-ак… Эх вы, жеребцы. (Замминистра.) Это я не вам, конечно. (Нонне, решительно.) Идемте ко мне в дежурку.

С о л н ы ш к о в. Да вот же, снова это чертово полено…

Х у д о ж н и к. Безобразие! Неужели нельзя кровать починить?

Н о н н а (Дежурной). Ничего, ничего, это я сама виновата: резко повернулась. Ничего…

Дежурная восстанавливает загородку. Нонна поправляет полено под койкой.

Д е ж у р н а я. Граждане клиенты! Ежели что — учтите, мы сообщаем в партийную организацию. (Замминистра.) Это я не вам, конечно. (Гасит свет. Уходит.)

Пауза.

Н е в е н ч а н н ы й (шепотом). Товарищи! Может, уйдем отсюда.

Х у д о ж н и к. Куда?!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Еще чего?! Надо же, а? В мужской номер — женщину затолкали. Охо-хо… Кругом нарушаем.

З а м м и н и с т р а. Ну, тихо, тихо… спите…

Тишина. Ночь. Идет дождь. Постепенно шум дождя прекращается. В окне светлеет. Наступило утро. Первым проснулся Солнышков, не вставая, толкнул окно, прислушался. Начинает очень тихо, нежно и точно подражать пению дрозда: «ди-дуи-ди, ди-дуи-ди… дидю! дидю!» Художник открыл глаза, слушает. Желая обратить на себя внимание Солнышкова, щелкает пальцами.

Х у д о ж н и к (кивая на загородку, шепотом). Разбу́дите!

С о л н ы ш к о в. Не, я потихоньку. (Опять свистит.)

Х у д о ж н и к. Певчий дрозд.

С о л н ы ш к о в (кивает, свистит по-иному). Виидь, виидь… Виидь…

Х у д о ж н и к (тихо смеется). Соловушка.

С о л н ы ш к о в. Это он так призывает самочку.

Художник кивает на загородку.

Ничего… Да, удивительный человек соловей: нрав строгий, полный обдуманности, осанка благородна.

Х у д о ж н и к. Что, дома птиц держите?

С о л н ы ш к о в. У меня их… интернат: малиновки, горихвостки, оляпки-чернобрюшки… Знаете, кто первый приручил оляпку? Кронпринц эрцгерцог Рудольф!

Замминистра поворачивается на бок, всхрапывает.

Х у д о ж н и к. Вот это кронпринц. А нас предупреждал.

Просыпается Тот, который против.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Солнышкову, громко). Ну, рейка-канарейка, айда-те, куда царь пешком ходил.

Х у д о ж н и к (косясь за загородку). Тише! Нельзя ли без этого…

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (не понял). Х-ха! Попробуй-ка… без этого! (Увидев загородку.) Во, едришкин-шишкин, что еще за палатка? (Вспомнив.) Ах-ха… (На цыпочках выходит.)

Х у д о ж н и к. Надо будить товарищей, а то неудобно. (Будит Невенчанного и Замминистра.) Вставайте, вставайте быстро.

Шепотом переговариваясь, стыдливо отворачиваясь от загородки, мужчины поспешно одеваются. Входит  Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Замминистра, тихо). Я вам там рукомойник занял. (Ко всем.) Хфея прибыла на мотоцикле. Цык-цык-цык…

Мужчины быстро прибирают, моются, бреются, соблюдая возможную тишину. Тот, который против, сидя на кровати, закусывает. Н е в е н ч а н н ы й  приносит чайник.

Х у д о ж н и к. Ну, что, э-э… может, разбудим?

З а м м и н и с т р а. Все в порядке?.. Давайте.

Художник деликатно стучит в стойку загородки. Ему отвечают стуком в дверь. Он снова стучит в стойку, и снова стук в дверь.

З а м м и н и с т р а. Мистика.

Открывает дверь. На пороге стоит улыбающаяся  Н о н н а  с полотенцем через плечо.

Н о н н а. Доброе утро, товарищи. (Входит.) Какая вода на озере! (Проходит за перегородку, отжимает волосы, причесывается.)

Пауза.

З а м м и н и с т р а. Не желаете ли с нами чайку?

Н о н н а. Спасибо, с удовольствием, я сейчас…

Х у д о ж н и к (Тому, который против). И ты давай сюда, э-э… чего всухомятку давишься?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А я уже… (хлопает себя по животу) набузовался.

Нонна достает из чемоданчика булку, конфеты, колбасу и, забрав все это, идет к столу.

Н о н н а. Вы меня извините, товарищи! Положение было — хоть на улице ночуй.

З а м м и н и с т р а (бархатно). Что вы, что вы! Наоборот. Мы все очень рады.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Женщина, она нам, мужчинам, грудь мягчит, как капли нашатырно-анисовые… Гы-ы… Вы впорхнули к нам, как птичка.

Н о н н а. Что они сейчас на озере выделывают! Галдят! Удивительно: сколько лет живу на свете, а не отличаю воробья от соловья. Что ж, давайте знакомиться…

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Стоп! Минуточку… Сейчас мы ее угадаем. Педагог.

Н о н н а (улыбаясь). Холодно.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Солнышкову). Ты.

С о л н ы ш к о в. Агроном.

Н о н н а. Теплее.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Художнику). Ты.

Х у д о ж н и к. Что-нибудь с проектированием.

Н о н н а. Еще теплее.

Тот, который против, почтительно поворачивается к Замминистра.

З а м м и н и с т р а. Что, моя очередь? Журналист.

Н о н н а (смеется). Ну, опять мороз.

Н е в е н ч а н н ы й. Химик.

Н о н н а. Вот вам за это конфету. Как вы угадали?

Н е в е н ч а н н ы й. Спросил у дежурной.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Так, значит, мадам Аш два о? Извиняюсь, а имя-прозвище?

Н о н н а. Н о н н а… Львовна.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Нонна… (Многозначительно Невенчанному.) Нэ!.. Позвольте, я вам чайку накапаю. (Небрежно ополоснув чей-то стакан, выплеснул воду в окно, налил, подает Нонне.) Талант.

Н е в е н ч а н н ы й. Подождите, не пейте. (Забирает стакан и чайник.) Остыл, наверное, сейчас я принесу горячего. (Выходит.)

Н о н н а. Кто же из нас художник? (Замминистра.) Вы?

З а м м и н и с т р а. К сожалению, нет. (На Художника.) Вот — маэстро.

Х у д о ж н и к (кланяется). С вашего разрешения.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ты, слышь! Ты нарисуй ее вот так вот, прямо в халатике…

Возвращается  Н е в е н ч а н н ы й, наливает Нонне чай.

Н о н н а. Спасибо.

Все завтракают.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Сами и машину водите?

Н о н н а. В смысле мотоцикл? Сама.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Да… век атома.

Н о н н а. А вы что, все командированные?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Им цена — два шестьдесят в сутки, это только я за свои кровные в столицу еду. Извиняюсь… Нонна… Сергеевна?

Н о н н а. Львовна.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ого! Львовна! Да… женщина, кажется, ведь вот что? Из ребра… А все одно — всем нашим шкелетом вертит. Извиняюсь, барышня или дамочка?

Н е в е н ч а н н ы й. Да вы что?!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А что? Чего я сказал? Я спросил — одиночка?

Часто звонит телефон.

Н о н н а. Это меня! Алло! Алло! Да, да, я заказывала. Давайте. Шурик, ты? Ну, здравствуй, милый. Никуда не пропала — вот, звоню.

Замялась, присутствующие деликатно занялись своими делами. Видно, что Невенчанному ее разговор неприятен.

Н о н н а (интимно). Скучаешь? Не надо, дурачок… Да! Я ведь опять забыла свои шлепанцы. (Смеется.) Свинтус! Они же тебе малы.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Невенчанному). Вот теперь мне все ясно.

Н о н н а. Из гостиницы. Номер? Двенадцатый. Ну, так я завтра домой. Нет, сегодня никак, еще дела… (Заторопилась.) Да-да-да… Шурик! Шурик!.. Девушка, ну что вы прерываете на полуслове! (С досадой.) Сейчас уплачу дежурной. (Выходит.)

Солнышков молча показывает большой палец.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Чайная роза.

З а м м и н и с т р а. Да, хороша… (Художнику.) И верно, написали бы вы ее портрет.

Х у д о ж н и к. Соблазнительно.

Тот, который против, сосредоточенно рвет на мелкие кусочки лист бумаги, на одном из них что-то нацарапал.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Эх, мне бы годков сколько-нибудь сбросить. Я ведь до девок не дурак был, ой не дурак. А вот теперь… усумнился как-то… Доктор, а? (Бросает все бумажки в шапку, протянул ее Невенчанному.)

Н е в е н ч а н н ы й (рассеянно). Что?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Тяните.

Невенчанный машинально берет одну из бумажек, разворачивает, читает.

Н е в е н ч а н н ы й. «Нонна»… Что это значит?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ах-хах-ха! Ну, брат, — судьба!

Все смеются.

Н е в е н ч а н н ы й (смутился). Да ну вас!..

Входит  Н о н н а.

Н о н н а. Что за веселье?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Да так… тут мы… играли.

Х у д о ж н и к. Послушайте, Нонна… э-э… Львовна… Вы не согласитесь посидеть мне минут пятнадцать всего? Я быстренько, набросочек только.

Н о н н а (польщена). Ой, что вы! Я в таком виде…

Х у д о ж н и к. Ничего, ничего, наоборот. Прошу вас.

Н о н н а. Ну, пожалуй… (Садится.)

Художник рисует.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Вот доктору ваши косы очень даже понравились.

Н е в е н ч а н н ы й. Да перестаньте вы! (Нонне.) Извините, все он выдумывает.

Н о н н а. Да? (Смеется.) Что ж, очень жаль.

Н е в е н ч а н н ы й. То есть, я хотел сказать — наоборот…

З а м м и н и с т р а (выручает). Что есть — то есть. Косы у вас действительно замечательные. Молодец, уберегли, а то ведь теперь мода…

Н о н н а. А знаете, я…

Х у д о ж н и к. Э-э… Помолчите, пожалуйста… всего несколько минут. Вот так…

Долгое молчание. Солнышков берет один из этюдов, ставит к стене.

С о л н ы ш к о в (с чувством). Камышинка.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Где Камышинка? А, ну точно… (Ко всем.) Это залив у нас такой есть, а здесь вот рядом завод строится канифольный. Ты смотри!.. Как на фото. (Нонне.) Глядите.

Нонна пытается взглянуть.

Х у д о ж н и к. Нонна… э-э… Львовна… Я прошу вас…

Н о н н а. Ой, извините. (Села.)

Все разглядывают этюд.

(Жалобно.) Ну, поверните хоть так, чтобы я тоже видела, рыцари!

Солнышков исполняет ее просьбу.

С о л н ы ш к о в (на этюд). Там, дальше, два домика есть.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Точно. Сюда не попали.

Х у д о ж н и к (продолжая работать.) Ага! Я был в одном из них. Там еще на калитке надпись: «Осторожно, злая коза». Знаете, какое молоко? Пенку пальцем не проткнешь.

Н о н н а. Кто же это протыкает пенку пальцем?

Все смеются.

Не обижайтесь, пожалуйста.

З а м м и н и с т р а (встав перед этюдом, с чувством). Какая красотища… Да… все мы дети природы, и наш долг, долг разумных существ, беречь ее как зеницу ока, как мать. Уйдем мы, другие придут. Дети. Внуки. В этом есть свой глубокий смысл.

Х у д о ж н и к. Э, бросьте, все это называется… ну, как это… забыл слово. В общем, уже сейчас целые водоемы в вонючие лужи превращают. Целлюлоза, канифоль…

Нонна вскидывается.

Сидите, пожалуйста… И так, между прочим, повсюду.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (ирония). Точно. Зато цивилизация.

З а м м и н и с т р а (Художнику). Обобщаете.

Х у д о ж н и к. Я — художник.

З а м м и н и с т р а (мягко, но настойчиво). Опасный дар. Искажать действительность, это, знаете ли… К вашему сведению, этот завод очистные сооружения построит. Полный комплекс. (Невенчанному.) Верно ведь?

Н е в е н ч а н н ы й. Обязательно.

Х у д о ж н и к (резко). Басни этот ваш комплекс!

З а м м и н и с т р а. Ну почему вы так? Можно же говорить спокойно.

Х у д о ж н и к (бросая кисть). Нет, нельзя! (Солнышкову.) Я ведь не художник, я плакальщик: природу оплакиваю. Есть у меня такая злая мысль — выставку организовать. Выставку пейзажей, не заложенных в пятилетку.

З а м м и н и с т р а. Ну, знаете ли… вы все-таки думаете, что говорите?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Художнику). Во, рассудил, едришкин-шишкин. (Нонне.) Пардон! А канифоль государству надо? Смычки на скрипках чем мазать будем?

Х у д о ж н и к. Вставьте вы себе этот смычок…

В с е. Ну что вы! Товарищи! Перестаньте!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Художнику). Слушай, женщина же.

Х у д о ж н и к (Нонне хмуро). Извините… Есть такое слово, оно точно определяет наше отношение к природе, это… ну, как его…

С о л н ы ш к о в. Равнодушие.

Х у д о ж н и к. Да нет!.. О, черт, опять забыл! В общем, моя бы власть… отвел бы я в стране, с краю где-нибудь, две, три пустыни: вот вам — дымите, гадьте, а все остальное, э-э… не сметь трогать!

Все смеются.

Н о н н а. Глупо! Весьма глупо!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (издевается). Ничего, Шишкин, скоро «и на Марсе будут яблони цвести».

З а м м и н и с т р а. При чем тут Марс? Нам еще на земле жить да жить. И мы ее убережем, не беспокойтесь.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. От кого?

З а м м и н и с т р а (с адресом). От темных людей… и от болтунов.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Наука все учитывает. Лет через полста, а может, и гораздо ранее людям уже вовсе никакой природы не потребуется. (Берет тюбик с краской.) Вот всю ее, сердешную, сюда вот запихают, по тюбику на душу. Надавил и нюхай. Важен принцип.

Х у д о ж н и к. Какой?!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (глупо). Территории освобождать… для детей и внуков.

З а м м и н и с т р а (сдерживаясь). Это вы зря. Есть закон! Есть Общество охраны природы! Кстати, я его возглавляю…

Пауза. Солнышков иронически свистит.

(Солнышкову.) Главное — не нужно демагогии. (Художнику.) И не надо обобщать. (Тому, который против.) Все не так просто (На Художника.) Но он, он делает доброе, умное дело, будирует вопрос. И в этом вопросе, как, впрочем, и в других, все мы — единомышленники.

Н о н н а (поднимаясь). Вовсе нет! (Встала, рассматривает этюд.) Полюбуйтесь! Дырявая лодка, банька гнилая… изгородь в воду упала… вот что ему дорого.

Х у д о ж н и к (мрачно). Садитесь.

Н о н н а. Не буду я вам позировать, плакальщик! Рядом такой красавец завод строится, а вы что рисуете? (Ко всем.) Расхныкался! И откуда это в наш век такие берутся?

Х у д о ж н и к. Если бы вы не были женщиной…

Н о н н а. А если бы вы были мужчиной…

Пауза.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Художнику). Ай-яй-яй… (Нонне.) Вот, Нонна Львовна, вы — химик, разъясните мне лучше такой конфликт: вот, значится, из сосновых пней канихфоль гнать станут и, что главное, спирт.

Н о н н а. Не спирт, а скипидар.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ски-пи-дар? Это жаль… Ну, пущай, пущай, государству виднее. А вот заливчик-то, эта вот Камышинка, в ближайшем предбудущем, извиняюсь, того, завоняется. Стёки-то все туда. А людя́м водичку-то надо, вот хоть тем, что в этих домиках живут. Или как хошь?

Н о н н а. Зачем же как хошь? Переселятся.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А может, они не желают.

Н о н н а. Вот-вот! Не желают. Да благодаря этому заводу весь район дыбом встал! Население увеличивается втрое. И эти два домика! Чувствуете разницу? А вы что молчите, доктор? Я права?

Н е в е н ч а н н ы й. В чем-то да, а в чем-то, извините, нет.

Н о н н а (к Замминистра). Это просто поразительно: мне все мешают, как сговорились! Есть такое Министерство коммунального хозяйства. Ну, там, бани строит, прачечные. Слыхали?

З а м м и н и с т р а. Немножко.

Н о н н а. Зато я — множко!

Н е в е н ч а н н ы й. Что-то душно здесь, товарищи, не находите?

Н о н н а. Не нахожу. (Замминистра.) А вы действительно что-то красный.

З а м м и н и с т р а. Разве? Нет…

Н о н н а. Так вот есть там такой заместитель министра: все грозит на меня «в правительство войти» за то, что не строю очистных сооружений.

З а м м и н и с т р а. Это его долг, долг руководителя.

Н о н н а. А я кто, по-вашему? Мне цех, цех пускать надо! А ему это до лампочки! Видно, вот — дуб! (Стучит пальцем по столу. Замминистра.) Что-то вы еще больше покраснели.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (наслаждаясь). Давление подскочило!

Н о н н а. Ложитесь!

З а м м и н и с т р а. Да нет, я… собственно…

Н о н н а. Немедленно ложитесь! В вашем возрасте, знаете… всякое может быть… (Укладывает слабо сопротивляющегося Замминистра на кровать.)

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Один готов… Гы-ы…

З а м м и н и с т р а (Нонне). А вы, собственно, кто?

Н о н н а. А разве я не представилась? Директор канифольного завода, я его строю.

Пауза.

Х у д о ж н и к. Та-ак… Объявляется перерыв. Буфет во втором этаже.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А туалет в первом. Гы-ы…

Н о н н а (уже не может остановиться. Невенчанному). А санитарная инспекция! Главный врач, какая-то дурацкая фамилия. Неженатый?.. Нет, Невенчанный!

З а м м и н и с т р а (поднимаясь). Извините… Сергей Сергеевич, вы не желаете подышать воздухом?

Н о н н а. Слушайте, это же невежливо — мы же разговариваем. Лежите, пожалуйста. (Невенчанному.) Так этот Невенчанный — еще глупее! Требует тянуть к тем самым двум домишкам водопровод, и не когда-нибудь, а в первую очередь! Козу поить!

Невенчанный ложится, закинув руки за голову, молчит.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (в сторону). Второму врезала.

Н е в е н ч а н н ы й. А думаете, почему он этого требует?

Н о н н а. Потому что при всей его глупости он прекрасно понимает: оба цеха я должна пустить в этом году, а никаких очистных сооружений не сдам и через пять лет!

Н е в е н ч а н н ы й. Какой цинизм!

Н о н н а. Что?!.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Извиняюсь, прерву ваш ажиотаж… Вы давеча с супругом разговаривали, где талончик брали?

Н о н н а. У дежурной… Или взять проектировщиков!..

Тот, который против, взглянув на Солнышкова, начинает хохотать.

З а м м и н и с т р а. Товарищи, может, переменим тему?

Н о н н а. Почему?

З а м м и н и с т р а. Ну, знаете, работа есть работа.

Н о н н а. Пожалуй, вы правы. Я как заведусь… (Тому, который против.) Нет, верно, ну не безобразие ли? Съемку делали — котельную на болото посадили!

Тот, который против, хохочет.

С о л н ы ш к о в (оскорбленно). Неверно!

Н о н н а. Вы мне будете говорить! Как раз крайний котел — на болото! Халтурщики!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Так его, бугая! Этот выдержит.

С о л н ы ш к о в. А я говорю — чепуха!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А ты не груби. Не груби.

Н о н н а. А я этих растяп под суд отдам!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ну и правильно.

Солнышков ложится.

О! Всех разваляла. (Тоже ложится.)

Пауза.

З а м м и н и с т р а (лежа). Вопрос бережного отношения к природе весьма злободневен. Действительно. Но не всем дано обобщать. Согласитесь, что, чем выше точка обзора, тем дальше видно. Каждый человек должен правильно понимать свое место в обществе и сообразно этому действовать. (Невенчанному.) Не правда ли, доктор?

Невенчанный лежа закуривает, молчит.

Н о н н а. А что это вы все разлеглись?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (на Художника). Вот Шишкин еще живой. (В сторону.) Сейчас и его приложит.

Н о н н а (Художнику). В стране идет борьба, понимаете? Да-да! Самая настоящая борьба! С глупостью, бюрократизмом, разгильдяйством!.. И вдруг появляется эдакий христосик «в венчике из роз»: «Ах-ах! Люди не хотят переселяться! Ах-ах! Бросьте строить завод и занимайтесь разбором жалоб и заявлений». Гнилой сентиментализм, вроде этой (кивает на этюд) Камышинки!

Х у д о ж н и к. А я утверждаю — это негуманно!

Н о н н а. Опять свое! Да что? Что?!

Х у д о ж н и к. А то! Человек — венец природы. А вы, химики, ее топчете! Значит, и его тоже! Да, топчете! И вот это… э-э… негуманно!

Н о н н а. Блажь!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (с удовольствием). Блажь!

Н о н н а. Самая настоящая блажь! Спекуляция на гуманизме Советской власти, а заодно и на химии!

Н е в е н ч а н н ы й (садится, от волнения — басом). Есть люди, которым химия, как щит, прикрывает их холодную… извините… душу.

Пауза.

Н о н н а. Здрас-сте! Высказался.

Частые телефонные звонки.

Н о н н а (сняв трубку, сердито). Да! (Мягче.) Я, Шурик. Да нет, почему сердитый? А что случилось? Из прачечной? Я же все приготовила, в прихожей узел лежит. Ну, пока… (Кладет трубку, обращается к Замминистра и Солнышкову.) Вот вы, умные люди, вы это прекрасно поймете… (К Тому, который против.) Да даже и вы… (К Художнику.) На вас я не надеюсь. (Бросила сердитый взгляд на Невенчанного.) Есть простейшие истины, известные каждому школьнику, ну, как… как формула воды…

Н е в е н ч а н н ы й (Нонне, хмуро). О чем это вы?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ну, аш два о! Один аш и два нуля. (Нонне.) Верно?

Н о н н а (Невенчанному, раздельно.) Если решается крупный вопрос государственной важности, тут не до мелочей, издержки неизбежны.

Н е в е н ч а н н ы й (тихо). Стыдитесь.

Н о н н а. А кто вы такой, чтобы меня стыдить?!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (наслаждаясь). Его фамилия Невенчанный. Гы-ы…

Н о н н а. Та-ак…

С о л н ы ш к о в (мрачно). А котельную я вам привязывал. И никакого болота там нет.

Н о н н а. Та-ак… Ну что ж, прелестно. Сейчас бы мне еще сюда этого чудика из Минкомхоза…

Входит  Д е ж у р н а я.

Д е ж у р н а я. Доброе утро! Так как, товарищ Замминистра, насчет сто первой коечки? Пойдем поищем место?

З а м м и н и с т р а. Да, конечно. (Нонне.) Извините, я скоро вернусь.

Дежурная и Замминистра выходят. Пауза.

Н о н н а. Что?.. Это он?

С о л н ы ш к о в (кивает). Угу…

Н о н н а (хохочет, потом, оборвав смех, с угрозой). Ну, сейчас вы все у меня запрыгаете… (Звонит по телефону.) Райком? Федор Федорович? Здравствуйте. Лехцова беспокоит. Вы можете меня сейчас принять, срочно? Ах, слет? А когда? Какая досада…

Пауза.

Тогда вот что, я их пока всех к себе свожу… да тут… группа товарищей, а потом притащу к вам. Вы мне машиной не поможете? «Москвич»? Устроит. В гостиницу. Спасибо. (Положив трубку, злорадно.) Вот так, «группа товарищей». Поедете со мной на завод глазками посмотреть, ножками потопать. Может быть, хоть там кое-что поймете, а потом — в райком. И сегодня я поставлю вопрос ребром: или работать, или ерундой заниматься!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (с достоинством). В нашей стране ребро — даже такое — это еще не все. К примеру, вы, мадам, мне не указ. (Достал свою поллитровку, налил, протянул Нонне.)

Н е в е н ч а н н ы й. Вы забываетесь! (Пытается отобрать стакан, проливает содержимое.)

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ты чего пролил! Ты знаешь, чего ты пролил? (Протягивает остатки Нонне.) Пей, умнее станешь!

Х у д о ж н и к. Ну, хватит, прекратите этот… э-э… алкоголизм. Ставлю сто против одного, ее верх будет: и людей из домиков турнет, и залив загадит. Химия — мода.

Н о н н а. Да я через год дам стране пятьдесят тысяч тонн осветленной канифоли! А это же все мелочь! Мелочь!

Х у д о ж н и к (яростно). А я плевал на вашу канифоль!

Все одновременно кричат.

Н е в е н ч а н н ы й (Художнику). Как вам не стыдно! Вы невоспитанный, грубый человек!

Х у д о ж н и к (Невенчанному). Вас государство зачем поставило? Природу охранять? Так охраняйте, а не болтайтесь, как цветок в проруби!

С о л н ы ш к о в. Да разве ее прошибешь? Что ей природа?! Ей бы только свою живопырку пустить!

Н о н н а (Солнышкову). Что?! Как вы назвали мой завод?! Свистун несчастный! И этот ваш Замминистра…

Входит Замминистра, стряхивая с себя пыль.

З а м м и н и с т р а (весело). Представьте, как все просто решилось: в шестом люксе выбросили мы к чертям диван — кстати, в нем оказались клопы! — и прелестно втиснули сто первую койку. Вот, кажется, мелочь, а теперь можно им вторую горничную держать. (Нонне.) Вся наша жизнь складывается из мелочей.

Н о н н а (подошла к Замминистра, легко). Я прошу вас извинить меня…

З а м м и н и с т р а. Да ну, полно…

Н о н н а. Нет, верно… так получилось… В общем, сейчас райком дает машину, мы все поедем ко мне на завод.

З а м м и н и с т р а. Не могу. Договорились с горкомхозом: дела.

Н о н н а. Подумаешь — горкомхоз! Отмените.

З а м м и н и с т р а. Нет, это не в моих правилах.

Н о н н а. Господи! Правила! (Бросается к телефону.) Как туда звонить?

З а м м и н и с т р а (отнимает у нее трубку, кладет на рычаг). Если надо будет, я сам позвоню.

Пауза.

Н о н н а. Вы что, обиделись, что я вас чудиком назвала?

З а м м и н и с т р а. Знаете, если бы мы все здесь стали на вас обижаться…

С о л н ы ш к о в. Я тоже никуда не поеду!

Н о н н а. Ну уж вас-то… Я просто требую!

С о л н ы ш к о в. Ты сперва научись разговаривать со старшими, девчонка!

Н е в е н ч а н н ы й. Товарищи, опять! Ну зачем опять!..

С о л н ы ш к о в. А что, понимаешь!.. Она мне в дочери годится!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ну ладно, ладно, разговорился! В дочери! (Нонне.) Я с тобой поеду. А, Шишкин, поехали? Чего в самом деле — просит человек.

Н о н н а. Да вы-то мне на что? Сидите с вашим… маэстро.

Х у д о ж н и к. А я и не собирался!

Н о н н а. Ах! (Невенчанному.) В конце концов, мы с вами вдвоем прекрасно управимся.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (ирония). Тут осечки не будет.

Н о н н а. Поехали, доктор.

Н е в е н ч а н н ы й. Видите ли… У меня тоже были, свои планы…

Н о н н а. Ну, вот и прекрасно! Были… и изменились. (Кокетничая.) Я вас к себе на багажник посажу, и — с ветерком!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Невенчанному, тихо). Соглашайся, доктор. Все равно судьба: нэ!

Н о н н а (берет Невенчанного под руку, ведет к двери). Знаете, какой я водитель? От меня ГАИ кровавыми слезами плачет… (Уводит Невенчанного.)

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Видали? Интенсивная дамочка. Не криком, так слезьми, не слезьми, так лаской. Думаете, чего они там сейчас делают? А муж дома… роги чешет.

Х у д о ж н и к. Ваш портрет надо было мне писать.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Да ты им в глаза, в глаза погляди, художник! Глаза-то у них горят, как звезды! То-то небось сейчас решают… промблемы! А народ страдает. И вот тут я — против.

Быстро входит  Н о н н а.

Н о н н а (Замминистра). Последний раз спрашиваю: едете?

З а м м и н и с т р а (сдерживаясь). Я же вам сказал…

Н о н н а (Солнышкову). И вы?..

С о л н ы ш к о в (крякает, демонстративно отвернулся, Художнику). Из всех отечественных птиц самая настырная — сорока.

Н о н н а (Тому, который против). Прошу вас, когда придет «Москвич», отошлите его обратно.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Сделаю, Нонночка, сделаю. Езжай спокойно.

Нонна выходит. Пауза.

Вот вы, хоть и замминистра, а стиль у вас, извиняюсь, не тот.

З а м м и н и с т р а. Что это вы во все встреваете?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Вот и критику снизу — не того… Я же к вам со всем уважением. Ну, почему не поехали? Бюрократизьм.

С о л н ы ш к о в. Отстань, ты!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А уж ты — бугай был, бугаем и остался! Дочка! Внучка, понимаешь… Жучка…

Слышен звук отъезжающего мотоцикла. Пауза.

Х у д о ж н и к. Всех перессорила.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Вот ежели б я был замминистра, чего бы я сделал? Я бы сказал (становится в позу, громко, как с трибуны): «Товарищи!..»

За окном сигналит машина.

Х у д о ж н и к. Карета прибыла — «Москвич». (Тому, который против.) Иди, выполняй приказ.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Все вы чокнутые. (Замминистра.) Это я не вам, конечно. (Идет к двери.)

Х у д о ж н и к. Хотя обожди! Товарищи! Вам просто не хватает элементарного любопытства. Ведь машину дали. (Тому, который против.) Отец! Поехали с тобой! Интересно же!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А чего? Запросто!

З а м м и н и с т р а (нерешительно). Может, и в самом деле? (Солнышкову.) Поехали, а?

С о л н ы ш к о в (угрюмо). Все не влезем.

З а м м и н и с т р а. Ну, мы с вами во всяком случае. Она же нас прямо обвинила. Поехали.

Х у д о ж н и к. И я обязательно. Интересно же!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. И я тоже.

С о л н ы ш к о в. Не влезем — «Москвич».

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Здрасте! А чья идея?

Х у д о ж н и к. Вот и пострадай за идею.

Слышен сигнал машины. Все идут к двери.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Товарищи! Ребята! Я же вас всех уговорил… и вы же меня бросаете.

З а м м и н и с т р а (Солнышкову). Поехали, поехали, а то потом с нею не оберешься!.. (Художнику.) Ну?

Все, кроме Того, который против, выходят.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Вот это я против. (Постояв, подбегает к окну, открыл его, кричит.) Эй! Эй! Слышь, шофер!

Г о л о с  ш о ф е р а. Аюшки.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. На развилке, что к канифольному, влево бери, а там увидишь — два домика рядом. Поня́л?

Г о л о с  ш о ф е р а. Поня́л!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ну, валяйте. К обеду жду. (Закрыл окно, взяв газету, улегся на койку.) Может, оно и лучше, что я не поехал. (Вдруг вскочил, в волнении забегал.) А-а… Ведь я же ружье… ружье… Федосье оставил! Убьет… как пить дать убьет Замминистра! (Кричит.) Такси! (Распахнул окно.) Такси! (Бежит к двери.) Такси! (Налетает на входящую Дежурную.) Такси!!

Д е ж у р н а я. Ты что, взбесился?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Такси!!!

Д е ж у р н а я. Да нету! Техосмотр. С обеих машин гаишники номера сняли.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А… едришкин-шишкин!.. Велисапед!

Д е ж у р н а я. Ну, белая горячка.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ты понимаешь? Федосья!.. Ружье!.. Замминистра!.. (Подбежал к окну.) Чей велисапед?

Д е ж у р н а я. Который? Этот? Райфошников.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А-а!.. (Поспешно вылезает в окно.)

З а т е м н е н и е.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Крыльцо небольшого домика. Калитка с надписью: «Осторожно, злая коза!» Перед домом в палисаднике стол, скамейка, к ней прислонено ружье. Ф е д о с ь я, маленькая, сморщенная старушка, высаживает что-то в грядки. Слышен шум мотоцикла. Прихватив ружье, Федосья поспешно уходит в дом, запирается. Идут  Н о н н а  и  Н е в е н ч а н н ы й.

Н е в е н ч а н н ы й. Здесь?

Н о н н а. Не знаю, наверное. Мы теряем зря время, доктор. Только ради вас…

Невенчанный взялся за калитку, раздается блеяние козы.

Н е в е н ч а н н ы й. Ого! Ну, точно — здесь. Хозяева! Эй! Есть кто дома? Эй!

В одном из окон появляется  Ф е д о с ь я, тут же исчезает. Невенчанный хочет открыть калитку. Нонна удерживает его.

Н о н н а (на надпись). Осторожно!

Н е в е н ч а н н ы й (топчется у калитки). Подождите здесь, я к соседям пройду. (Уходит.)

Н о н н а (огляделась). И вот из-за этой развалюхи я должна ставить экскаватор, укладывать полкилометра дефицитных труб! Идиотизм!

Возвращается  Н е в е н ч а н н ы й.

Ну, что?

Н е в е н ч а н н ы й. Заперто. Странно.

Н о н н а. Ну, убедились? Поехали на завод.

Н е в е н ч а н н ы й. Подождем немного, может, вернутся хозяева.

Н о н н а. О, боже мой… (Помолчав.) Как вас зовут?

Н е в е н ч а н н ы й. Сергей… Сергеевич.

Н о н н а. И давно вы в этой должности (с иронией), Сергей… Сергеич?

Н е в е н ч а н н ы й. Нет, второй год. А вы?

Н о н н а. Директором? Давно… восьмой месяц. Между прочим, я про вас наслушалась всяких ужасов.

Н е в е н ч а н н ы й. Каких?

Н о н н а. Будто вы штрафуете не предприятия, а директоров, чуть что — закрываете финансирование в банке и вообще… питаетесь кровью руководящих кадров. (Ирония.) Теперь-то я вижу…

Н е в е н ч а н н ы й. Что?

Н о н н а. Вы, наверное, очень сентиментальны, да? (Сухо.) А я директор строящегося предприятия! И если к каждой козе тянуть личный водопровод… Слюнтяйство это, понимаете? Дурость!

Н е в е н ч а н н ы й (встает). Эй! Есть кто-нибудь? Хозяева!

Трясет калитку, та вдруг открывается. На момент оба опешили.

Н о н н а. Не входите.

Н е в е н ч а н н ы й. Ну да! Съест она меня.

Идет к дому, следом за ним Нонна. В тот момент, когда Невенчанный вступает на крыльцо, дверь распахивается. На пороге стоит Федосья с ружьем.

Н е в е н ч а н н ы й. Здравствуйте, хозяюшка.

Ф е д о с ь я. Кто такие?

Н о н н а (перебив). Туристы мы, путешествуем.

Н е в е н ч а н н ы й (Нонне). Послушайте…

Н о н н а. Молчите!.. Молока нет ли, бабка? Пить хочется.

Ф е д о с ь я. Отчего нет? Есть. Добрым людям все есть. Козочкино пьете?

Н о н н а (кивая на надпись). Ее, что ли?

Ф е д о с ь я. Кормилица.

Н е в е н ч а н н ы й. А что она у вас — бодается или кусается?

Ф е д о с ь я. Да ну! (На надпись.) Это так, от лихих людей. Сейчас я… (Захватив ружье, уходит в дом.)

Н е в е н ч а н н ы й. Что это вы выдумали? Туристы…

Н о н н а. Доктор, помалкивайте. Так нужно. Я хочу, чтобы она сказала правду. А туристы ей что?

Входит  Ф е д о с ь я  с молоком, наливает в кружки.

Ф е д о с ь я. Пейте на здоровье.

Н о н н а (берет кружку, смеется, Невенчанному). И верно — пенку пальцем не проткнешь.

Н е в е н ч а н н ы й. Вот что хотели мы у вас спросить, бабушка…

Н о н н а (перебивая). Давно здесь живешь?

Ф е д о с ь я (вдруг сердито). Всю жизнь! Жила и жить буду! Нету такого закона, чтобы на старости лет!..

Н е в е н ч а н н ы й. Что вы, что вы, успокойтесь!

Ф е д о с ь я. А я спокойна! Я в обороне сижу, если что, я и на крайность пойду. (Рассмеялась.) Думаете — спятила старуха? Завод рядом строится, воду, слышь, поганить будут, вот меня и гонят отсюдова.

Н о н н а. Ну и съехали бы себе.

Ф е д о с ь я. Эх, дочка, мила та сторонушка, где пупок резан.

Н о н н а. Хата держит?

Ф е д о с ь я. И хата, и садик.

Н о н н а. Так ведь государство заплатит за все.

Ф е д о с ь я. Помру, сама все отдам государству — бесплатно.

Н е в е н ч а н н ы й. Может… (на дом) разобрать его и перенести?

Ф е д о с ь я. Что ты! Он вроде меня. Разобрать просто, а собирать кто будет?

Н о н н а. Упрямая ты, бабка.

Ф е д о с ь я. Да уж… со мной рядиться — лапоть дороже сапога станет. Ходят, уговаривают, им объясняешь, да что толку: слепому все монетки — копеечки.

Н о н н а. А ведь могут и насильно…

Ф е д о с ь я. Ну да! Не те времена, дочка.

Н е в е н ч а н н ы й. А что вас тут так держит, бабушка?

Ф е д о с ь я (шутливо). Может, я стихи сочиняю. Для этого тишина требуется, уединение. Вон, Шолохов, Михайло, небось не в Москве живет, в станице. А я на хуторе. А они меня в поселок тянут. Помру — потом тяните.

Н о н н а. Сколько тебе за молоко?

Ф е д о с ь я (махнула рукой). Ничего не надо. Не обижай старуху. Давеча иностранцы были, румынские люди, тоже козочку мою одобряли. Им-то я, конечно, не жаловалась. Вы-то сами откуда?

Н е в е н ч а н н ы й. Мы? Мы из…

Н о н н а (перебивает его). Из Болгарии мы, братья-славяне.

Н е в е н ч а н н ы й. Нонна Львовна…

Пауза.

Ф е д о с ь я. Из Болгарии?.. (В сторону.) Ах я, старая дура… (Патриотично.) Да… Государство для нас — все. Вот взять меня: какая забота! Сселяют, чтобы водицы худой старуха не наглоталась. Комиссии почитай каждый день: грех жаловаться… Всем… всем довольна, всем обеспечена: пенсия, радио, газеты ежедневно…

Приближается шум машины.

(Всмотрелась из-под руки, с облегчением.) Никак, едут. Это ко мне, из столицы. Я сейчас… (Уходит в дом.)

Н о н н а. Дипломат.

Н е в е н ч а н н ы й. И главное, в обоих случаях права.

Н о н н а. Ладно, чепуха все это. Поехали ко мне на завод, тут рядом.

Н е в е н ч а н н ы й. Минуточку. Я все-таки дойду до озера. (Уходит.)

Появляются  З а м м и н и с т р а  и  С о л н ы ш к о в, следом идет  Х у д о ж н и к.

Н о н н а. А… явились…

З а м м и н и с т р а. Все же решили взглянуть. Речь идет о человеке. (Подходит к калитке.)

Слышно, как кричит коза.

Н о н н а. Осторожно! Сейчас она на цепи, но ошейник слабый.

Художник смеется.

З а м м и н и с т р а (не входя в калитку). А где доктор?

Н о н н а (поднимает с земли окурок). Это все, что от него осталось. Подняла на рога и… к себе утащила.

З а м м и н и с т р а. Да будет вам…

Художник прошел в палисадник, сел на скамейку.

Х у д о ж н и к. Идите сюда, отдохнем маленько. Куда же все-таки девался доктор? Эй, доктор!

Слышно, как блеет коза. Нонна разводит руками.

Н о н н а. Не наелась еще.

Появляется  Н е в е н ч а н н ы й.

З а м м и н и с т р а. А, вот и вы!

Н е в е н ч а н н ы й. Озеро тут рядом, за пригорком. Товарищи! Какое озеро!

З а м м и н и с т р а. Ну, и что же вы установили?

Н о н н а. Что!.. Тот дом вообще заперт, а в этом живет одинокая полоумная старуха.

На крыльце появляется  Ф е д о с ь я. Она в северном наряде. Медленно, с достоинством сходит на дорожку; кружась и пританцовывая, приближается. Все замерли от удивления.

Н о н н а (тихо). О, господи, еще новое дело…

С о л н ы ш к о в (громко, как глухой). Здравствуй, ба!

З а м м и н и с т р а (дернув его за рукав). Тс!.. Не мешайте.

Проплыв мимо комиссии, Федосья начинает петь руну. Художник достает альбом, рисует.

Ф е д о с ь я (лирично).

З а м м и н и с т р а (тихо, Художнику). Сказительница.

Солнышков, потрясенный, слушает с открытым ртом.

Ф е д о с ь я (озорно).

С о л н ы ш к о в. Ах! Ну ах! Это надо же!

З а м м и н и с т р а. Замечательно! (Федосье.) А чьи слова, ваши?

Ф е д о с ь я. Твои, что ли!

С о л н ы ш к о в. Ах ты, мамо, моя мамо, ах ты чудо мое ласковое. (Обнимает Федосью.)

Ф е д о с ь я (смеется). Это так, присказка. Давайте работать станем. Магнитофоны-то где? В машине? (Солнышкову.) Ты поздоровее — тащи технику, а я пока кваску вам подам. Молочко все, вот они выпили. (Уходит в дом.)

С о л н ы ш к о в. Ах-ах… Как она это… (Свистит, повторяя мелодию.)

Н е в е н ч а н н ы й (Нонне). Вы знали, кто здесь живет?

Н о н н а. Боже мой, ну, слыхала, ну, поет старушка. А чего ей не петь — персональная пенсия. Товарищи! Сейчас самый удобный момент решить вопрос.

З а м м и н и с т р а. Тс! Тише!

Из дома выходит  Ф е д о с ь я, расставляет на столе квас, мед, хлеб.

Ф е д о с ь я (весело). Кушайте, мед липовый, песни рябиновые.

С о л н ы ш к о в. Поешь, мамо, слаще соловья!

Ф е д о с ь я. Быстро вы. Вчера только телеграмму вашу доставили. Из Москвы-то самолетом?

З а м м и н и с т р а. Извините, тут недоразумение. Мы не из Москвы.

Ф е д о с ь я. Как так? А откуда?

З а м м и н и с т р а (с кружкой кваса в руке.) Мы из области, по поводу вашего переселения.

Ф е д о с ь я (гневно). Опять! (Взглянув на Нонну и Невенчанного, спохватилась.) Эхо-хо… болгары эти… да это самое… чего же я хотела сказать…

Н о н н а. Бабушка согласна… только что сама говорила: государство ей, а она государству, верно ведь?

Пауза.

Ф е д о с ь я (уклоняясь от ответа, Замминистра.) Чего квасок плохо пьете?

Н е в е н ч а н н ы й (Нонне). Оставьте ее в покое.

Н о н н а. Ч-ш-ш! Сейчас или никогда! Так что, решила все же переезжать, бабушка, а?

Ф е д о с ь я (с трудом). Надо — значит, надо.

Н о н н а (торжествующе). Ну, вот и прекрасно! Слышали? Все!

На велосипеде влетает  Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Привет, граждане! Все живы? Ну, слава богу. (Отводит Федосью в сторону.) Держись, Федосья! Большие люди.

Ф е д о с ь я. Ах! Все пропало, из-за этих… болгар.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Чего пропало? Каких болгар? Что ты мелешь? (Ко всем.) Вот, граждане, обращаю ваше внимание: эта невзрачная старушка с великим пролетарским писателем Максимом Горьким самолично ручкалась. (Федосье.) А это я к тебе высокую комиссию привез.

С о л н ы ш к о в. Я, мамо, из Облпроекта.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ты не гляди, что такой здоровило. Он нежный, как птаха. (На Художника.) Ну, это Шишкин…

Х у д о ж н и к. Мы знакомы…

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Федосье). А теперь встань прилично: вот это вот товарищ Замминистра.

Ф е д о с ь я. Сам министр?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (торжествуя). Да, вот так, Федосья. Достал…

Н е в е н ч а н н ы й (Федосье). И мы… мы вовсе не туристы. Я санитарный врач.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ага! Знаешь, они микробами крыс травят.

Ф е д о с ь я. Та-ак… (На Нонну.) А эта?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (дурачась). А это… эта молодая женщина — директор канифольного завода… Нонночка. (Невенчанному.) В смысле «нэ».

Ф е д о с ь я (Нонне). Врет поди?

Н о н н а. Нет. Просто я не хотела тебя расстраивать.

Ф е д о с ь я. Да… С такой водиться, что голой… в крапиву садиться.

С о л н ы ш к о в (обнимает Федосью). Мамо!.. Поешь, мамо, как та птица!..

Ф е д о с ь я (высвобождаясь). Ты, глухарь… поздно нам с тобой токовать. Так вот что, уважаемая комиссия… Через пять минут я стреляю. (Идет к дому.)

Тот, который против, бросается за ней.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Федосья, опомнись, Федосья!..

Федосья перед его носом захлопывает дверь.

С о л н ы ш к о в (с пафосом). Это, товарищи, есть преступление! Злыми руками… рушить гнездо!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Граждане! Мотайте отсюда по-быстрому. Я ее знаю: сейчас она стрелять будет!

Н о н н а. Чепуха! Надо решать!

Х у д о ж н и к. Н о н н а… э-э… Львовна! Вы… э-э… того… помолчите.

З а м м и н и с т р а. Минуточку… давайте спокойно разберемся.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (из-за угла дома). Граждане… умоляю!.. скопляйтесь сюда ко мне, быстро! (Солнышкову.) Иди, бугай, в тебя весь заряд и влетит.

С о л н ы ш к о в. Позор! Позор!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Граждане… я снимаю с себя всякую ответственность…

Н е в е н ч а н н ы й (Нонне). Вы пошли на обман! Ради чего?

Н о н н а. Ради своего дела! И оставьте наконец меня в покое!

З а м м и н и с т р а. Товарищи, товарищи, наш долг — решить все справедливо. Иначе всем холку намылят, это мне уже ясно. Тихо! Идет…

Появляется Ф е д о с ь я. Она снова в домашнем платье. В молчании проходит, садится. Пауза.

Ф е д о с ь я. Ну что ж, согласна я, пожалуй.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Че-го?!

Ф е д о с ь я. Согласна, говорю. (Нонне.) Когда съезжать-то велишь?

Н о н н а (неохотно). Завтра машину пришлю.

С о л н ы ш к о в. Что ты, мамо! Что ты делаешь?

Ф е д о с ь я. А то: бог пули льет, дурак стреляет. Завелись ходить — век не остановишь. (Нонне.) Давай на завтра.

З а м м и н и с т р а. Я призываю вас не торопиться.

Н е в е н ч а н н ы й. Послушайте вот Замминистра. Да если надо будет, мы с ним еще десять комиссий вызовем!

Ф е д о с ь я (пугается). Что вы, что вы, граждане! Креста на вас нет! Разве ж можно? И так уж сколько средств государственных проездили — на три водопровода! Уже если до самминистра дело дошло… все. Согласна я. (Нонне.) А ты злая. (На надпись.) Было б мне там заместо козы твое фото.

Нонна залилась краской, отвернулась.

Ф е д о с ь я (Тому, который против). Кончай свои хлопоты, сосед.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (гневно). Да я тебе кто? Я тебе чего наказывал? Сидеть в обороне и никого не пущать. А ты опять с этими своими угощеньями! Вот так: комиссия с твоими выводами не согласна. Мы все против! (Невенчанному.) Верно?

Н е в е н ч а н н ы й. Да… но… она сама согласилась.

Пауза.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Замминистра). Ваш аутеритет что подскажет?

З а м м и н и с т р а. Весьма сложная ситуация. Боюсь, что никто из присутствующих не возьмет на себя…

Пауза.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (машет рукой). А-а! (Федосье.) Ну, кто прав? Чего я тебе говорил? Разве у нас на месте можно что решить? (Кричит.) Шофер!

Г о л о с  ш о ф е р а. Аюшки!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Цепляй к машине мой велисапед. (Ко всем.) Москва ближе! (Уходит.)

За ним идут остальные, Замминистра берет за локоть Нонну, отводит в сторону.

З а м м и н и с т р а. Спокойно, мой друг. Спокойно, Я и не такие узелки развязывал.

З а т е м н е н и е.

Вечер. Тот же номер в гостинице. Д е ж у р н а я  делает уборку. Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в  лежит на койке с газетой.

Д е ж у р н а я. Гляди не опоздай. Билет-то хоть есть?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Эва делов — билет. Ну, и чего дальше было с Зубовым-то? Он ведь рукастый директор был.

Д е ж у р н а я. Известно — рукастый. Ну, а Нонночка не промах. Тогда на активе ка-ак долбанула — сама слушала! От имени и по поручению, говорит, заявляю: надо этого Зубова арестовать и судить.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. О! Во! Она что, проверяла, что ли?

Д е ж у р н а я. Ну! Только с института приехала. Секретарь Федор Федорович так и сказал: благодаря вас, Нонна Львовна, раскрыто крупное государственное хищение. Обоих и посадили: Зубова в тюрьму, а ее — на его место. Смелая.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Когда за спиной райком, тут все смелые. А вот я против.

Д е ж у р н а я. Против чего?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Против етой Нонночки. Как женщина — да, тут у ней все на месте, а как советский руководитель — не созрела! Нет!

Д е ж у р н а я (убирает в его тумбочке). Зато ты уже перезрел. (Достает «Московскую».) Из двух одна осталась.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Поставь. Не твоя забота. Ну, а как она, это… в моральном облике?

Д е ж у р н а я. А чего? Молодая! Это нам с тобой ряпушкой питаться. А им, им витамин C требовается. (Смеется.) Целоваться!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ты давай отвечай за свои слова!

Д е ж у р н а я. Разве у ней жизнь? Сама здесь, семья в городе. Вот и мотается взад-вперед.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Семья — это очаг, святыня.

Д е ж у р н а я (ирония). Конечно! Сок-то в тебе уже не играет, вот ты и вступил… в святые. Где же это все?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Разбрелись кто куда.

Д е ж у р н а я. А Нонночка?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. На завод к себе потащила этого… Сережу.

Д е ж у р н а я. И номерочек хоть бы один освободился, как на грех! Молодая девушка — вместе с такими вот… Стыд-срам…

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Я ей не опасный. Я идеей живу.

Д е ж у р н а я (нюхая бутылку). Идеей… Ну, все, кажись. Побежала я. Смотри не опоздай на поезд.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Не боись, не опоздаю.

Дежурная убегает.

Сок, понимаешь… песок.

Слышен треск мотоцикла.

(Подошел к окну.) У-у… (Ложится на кровать, укрывается одеялом с головой.)

Входят  Н о н н а  и  Н е в е н ч а н н ы й.

Н о н н а (отряхиваясь). Фу! Пыли-то!

Н е в е н ч а н н ы й. Тише. (Кивает на Того, который против.)

Н о н н а. Назюзюкался. Теперь его пушкой не разбудишь. (Нарочито громко.) А в гастроном «Столичную» привезли!

Тот, который против не подает признаков жизни.

Покойник. Послушайте, Сережа… можно мне вас так называть?

Невенчанный пожимает плечами.

Я, конечно, все понимаю: вы все меня осуждаете, даже презираете, а за что? Вы сейчас видели: это мой первый завод! Я в него вбиваю себя всю. Ночами брожу, как лунатик, — пожарников проверяю. Недавно бригаде бетонщиков бочонок пива поставила, ей-богу! Мне каждый час дорог! И тут эта бабка…

Н е в е н ч а н н ы й. Нонна Львовна…

Н о н н а (быстро). Можете меня называть просто Нонна.

Н е в е н ч а н н ы й. Ну хорошо, Нонна…

Н о н н а (подошла к нему вплотную.) Минуточку… ой, пыли-то… Закройте глаза.

Невенчанный закрывает глаза, густо краснеет, часто дышит. Руками притянув его голову к себе, Нонна сдувает пыль с его век. Каждый раз Невенчанный крупно вздрагивает.

Ну вот, оказывается, у вас чернущие ресницы. Так что вы мне хотели сказать?

Н е в е н ч а н н ы й (открыл глаза, переводит дыхание). Потерял мысль… (Хрипло.) Послушайте, Нонна…

Н о н н а (охлаждая). …Львовна.

Н е в е н ч а н н ы й. Нонна Львовна… мы смотрели ваш завод, это действительно здорово! Но и судьба этой женщины, и залив… тут не должно быть противоречий.

Н о н н а. А их и нет вовсе. Просто каждый отвечает за то, что ему поручено.

Н е в е н ч а н н ы й. Неправда!.. Когда вы наклонились к воде… я смотрел на ваше отражение и думал: как вы можете так равнодушно…

Н о н н а. Сережа, вы поэт. Это тоже — опасный дар. Ой, камушек в туфлю попал…

Сняла туфлю, вытряхивает песок; теряя равновесие, прыгает на одной ноге, хватается за Невенчанного, тот невольно обнимает ее за талию. Тот, который против, выглянул из-под одеяла, снова поспешно укрылся.

Н е в е н ч а н н ы й. Вы же понимаете, я не из личных мотивов… вот и Замминистра тоже серьезный человек. Знаете, как о нем говорят? Радетель природы.

Н о н н а. Что-то многовато вас развелось, радетелей. Скоро ступить некуда будет. А вот помощников…

Н е в е н ч а н н ы й. Что вы хотите сказать?

Н о н н а. А то! Все это пустопорожние разговоры, доктор, так, болтовня. В конечном счете захочу я, директор, — и будет по-моему, а не захочу я, директор, — так и все вы, радетели, вместе взятые, ничего не добьетесь.

Пауза.

Н е в е н ч а н н ы й (сняв телефонную трубку). Девушка, мне квартиру управляющего банком. Товарищ Парнов? Здравствуйте, Невенчанный говорит. Извините, дома беспокою. Да, вот опять… на этот раз канифольный завод. Придется временно закрыть строительство… А вот она тут, рядом… Могу. Сейчас. (Положив трубку.) Где ваш мотоцикл? (Взглянув в окно.) А, здесь!

Н о н н а. Куда, Сережа?

Невенчанный идет к двери.

Подождите! Куда вы? Уже поздно, вечер… Сережа! Ну, я прошу, я прошу вас, Сергей Сергеевич!.. (Выбегает вслед за ним.)

Тот, который против откидывает одеяло, садится.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А что банк сделает? Ровным счетом ничего. (Подошел к окну.) Гляди-ка, сам и за руль сел, а она-то, она-то, за багажник уцепилась.

Слышен треск мотоцикла.

Ну дают… Гы… (Снова ложится на койку.)

Входят  С о л н ы ш к о в  и  Х у д о ж н и к. Солнышков в сердцах ткнул рейкой раму, распахнул окно.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Чего-то невеселые. Где вас носило?

Х у д о ж н и к. Секретаря искали.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (без интереса). Ну, и нашли?

Х у д о ж н и к. Кино смотрит, вместе с делегатами…

С о л н ы ш к о в. Черт побери! Неужели люди не понимают?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А ты думал!.. Власть на местах кино смотрит, а решает все Москва. (Смотрит на часы.) Ну, скоро мне двигать.

Входит  З а м м и н и с т р а.

З а м м и н и с т р а. Коммунальщики предлагают бурить скважину… возле этих домиков.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (давится от смеха). Их-х-х…

З а м м и н и с т р а. Конечно, дорого. Но надо же как-то решать. Оказывается, эта старушка член Союза писателей.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (ирония). А-а… Ну и что?

З а м м и н и с т р а. Странный вы человек! Что же, по-вашему, это не имеет значения?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Воду-то пьют не только члены Союза писателей.

З а м м и н и с т р а (тихо). Товарищи, она еще и награждена орденом Ленина. Ну эта Нонночка! Чуть не втравила нас в историю.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Да, вот вам, товарищ Замминистра, облик нашей молодежи: старость им без внимания, природа — побоку, семейный очаг ногами пинают.

С о л н ы ш к о в. Брось ты!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Да своими глазами! Вот на этом самом месте обнимались! С Сережей…

Х у д о ж н и к. А вы и рады! Сидит сияет!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Неверно! Вот это неверно. Просто я против. Против таких вот, как ты (на Солнышкова), как он — блажных! А я только на эту Нонночку глянул — сразу увидел, что за птица.

С о л н ы ш к о в. Не смейте называть ее птицей! Это святое слово!

З а м м и н и с т р а. В общем, ясно одно: старушку в обиду мы не дадим.

Х у д о ж н и к. А как же с заливом?

З а м м и н и с т р а. С каким заливом? А… Будем продолжать требовать… с директора. По всей строгости законов!

Х у д о ж н и к. Знаете, как это называется? Очень точным словом…

Частые телефонные звонки.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Алло! Межгород… Лехцову? (Прикрыв трубку.) Как чувствует… (В трубку.) Нету ее, была, да вся вышла… с кавалером.

Х у д о ж н и к (на Того, который против). Что за человек!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (подмигнув Художнику). Обожди… (В трубку.) А кто ее просит? Брат?.. Так ты ей брат?!

Пауза.

Так ты и есть Шурка? Ну, здравствуй, Шурка. Как, белье в стирку отдал? А теперь чего приключилось? Так… Так… (Ко всем.) Замок, вишь, дверной сломался — наружу вытти не может… (В трубку.) Ты, слышь-ка, вот чего сделай, ты возьми шпильку, ну, что сестра себе в голову втыкивает… Сломал? А, едришкин-шишкин…

З а м м и н и с т р а (берет у него трубку). Дайте мне… Молодой человек, вы позвоните в домоуправление, там дежурный слесарь есть. (Смеется.) Конечно, правильно. Действуйте. Пока. (Положил трубку.)

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (Художнику). Ну, тут признаю: ноль в мою пользу.

С о л н ы ш к о в. Каша, брат, у тебя в голове.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (веско). Какая каша!.. Вода у меня из головы не выходит.

Художник смеется.

О! Раскололся! Да, может, я в окопах не такую пил! Может, я там о своей Камышинке мечтал. За ее, как за Родину, шел… Все вы на этот вопрос сверху глядите, а я снизу. Думаешь, чего я в столицу еду? Спроси, и я скажу.

Входит  Д е ж у р н а я.

Д е ж у р н а я (Замминистра). Пожалуйте, пройдемте, сейчас я вам одноместный номерок устрою.

З а м м и н и с т р а (неохотно). Да? Знаете что… вы уж лучше устройте-ка туда девушку, а то ей тут с нами… утомительно.

Д е ж у р н а я. Ей тоже местечко есть, в трехместном, женском. Пожалуйте, пройдемте.

Замминистра неохотно собирается.

Давайте я вам помогу. Такая я довольная с этой сто первой коечкой…

Берет его вещи, идут к двери, потом Замминистра останавливается.

З а м м и н и с т р а (Художнику). А может, вы? Вам это больше нужно, а я привык… с народом.

Х у д о ж н и к. Ну что ж, спасибо, я не откажусь. (Собирается.)

Солнышков сидит понуро, тихо свистит.

(Взглянув на Солнышкова, Дежурной.) А туда, ко мне, вторую коечку никак?

Д е ж у р н а я. Что вы! Там и так повернуться-то негде.

Х у д о ж н и к. Да?.. (В раздумье.) А! Неохота перетаскиваться. (Садится.)

Д е ж у р н а я. Воля ваша. (Солнышкову.) Тогда, может, вы?

С о л н ы ш к о в (улыбается, смотрит на Художника). Вторая-то коечка не лезет.

Д е ж у р н а я (смеется). Вот тебе и ну! Никто не желает.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Почему никто? Обожди, я пойду.

Д е ж у р н а я. Ты что — сдурел? Тебе сейчас на поезд.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Я принципиально! Чтоб и духу моего тут не было! (Собирает вещи.)

Художник и Солнышков опять уселись рядом, тихо разговаривают.

Ну что ж, до свиданьица…

С о л н ы ш к о в. Привет Москве…

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Я ведь, товарищ Замминистра, этой истории концовку заранее угадал. (Подает бумагу.) Читайте.

З а м м и н и с т р а (читает). «Дорогая канцелярия Президиума Верховного Совета! Прошу произвести анализ…» Что за ерунда?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ерунда? Это вам не ерунда! (Достал бутылку.) Вот, везу. Там небось разберутся.

Х у д о ж н и к. Опять он с этой своей «Московской».

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Какая же это «Московская»! Наша, местная.

Художник берет бутылку, нюхает с видом знатока.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Нюхай, нюхай! (Поднял бутылку на свет.) Слезы божьей матери. Это ж с того залива, с Камышинки.

Д е ж у р н а я. Ну, будет тебе агитацию разводить! Идешь или нет?

Тот, который против, стоит в нерешительности.

Ну, идешь или нет?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А почему это именно я обязан иттить в отдельный номер? Что я — хуже всех, что ли? (Швыряет вещи на постель, садится.)

Дежурная, покачав головой, выходит. Солнышков заливается соловьем. Потом слышно, как подъехал мотоцикл. Входит  Н о н н а. Замминистра отводит ее в сторону. Тот, который против, слушает их разговор.

З а м м и н и с т р а (негромко). Нонна Львовна, слушайте меня внимательно. С этой бабушкой пахнет жареным. Спокойно, спокойно… Воду ей надо дать. Быстро. Говорю как старший товарищ.

Н о н н а. Предположим, я это сделаю, а дальше что? Дальше вы с доктором немедленно спросите с меня…

З а м м и н и с т р а. …Очистные сооружения. Верно. Он вас в покое не оставит. Но вы же умный человек: я для вас опаснее… Так вот (смеется), дайте бабушке воду, а об остальном… Наша переписка с вами будет продолжаться… Вы поняли меня?

Н о н н а (пристально взглянув). Кажется, да!

З а м м и н и с т р а. Я веду такую переписку не с вами одной.

Пауза. Быстро входит  Н е в е н ч а н н ы й.

Н е в е н ч а н н ы й (Нонне). Пока воду не подведете — денег банк не даст.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. А с заливом?

Невенчанный молчит.

Тут кишка тонка.

Пауза.

Художник поднимается, что-то шепнул Солнышкову, оба выходят.

З а м м и н и с т р а (Нонне). Так условились? Вы бабушке воду, а я вам свободу.

Н о н н а. Ну-ну… Я вас поняла.

З а м м и н и с т р а. Вот и прекрасно. (Выходит.)

Покряхтев, посопев, Тот, который против взглянул на часы и тоже вышел.

Н о н н а. Сережа, ну я сделаю все так, как вы требуете. Позвоните управляющему банком.

Н е в е н ч а н н ы й. Нет.

Н о н н а. Но почему? Я же слово даю. Ну подам я ей воду! Надо будет — сама стану в ведрах носить!

Н е в е н ч а н н ы й. Я вам не верю.

Н о н н а. В чем?

Н е в е н ч а н н ы й. Ни в чем.

Н о н н а. Сережа! Ну разве обязательно нам с вами решать все через райком?

Н е в е н ч а н н ы й. А вы меня не пугайте! Мои действия абсолютно законны.

Н о н н а (смиренно). Да я не пугаю… Теперь мне из-за вас выговор обеспечен. А меня и в детстве не наказывали.

Н е в е н ч а н н ы й(неумолимо). Ничего: конец курицы есть начало бульона.

Н о н н а. Сережа! Ну зачем вы так грубо? Ну я поняла. Ну я через неделю дам ей воду!

Н е в е н ч а н н ы й. Вот тогда и поговорим. Впрочем, теперь это уже не имеет смысла: я не сомневаюсь — подведете вы ей воду, а с заливом что?

Н о н н а. Но вы же понимаете: если я не пущу завод, это вообще… мне… мне голову снимут, а очистные сооружения… да у меня и нет ничего, чтоб их строить.

Н е в е н ч а н н ы й. Как?! Где же вы были раньше?!

Н о н н а. Я просила… я… мне… даже денег не дали. Как услышат, на что, так и отмахиваются. Думаете, это так просто? (Начинает плакать.)

Н е в е н ч а н н ы й. Перестаньте! Слышите, перестаньте. Этим меня не возьмешь. Подумаешь, невидаль — слезы!

Пауза.

Ну чего вы плачете? Чего?

Н о н н а (подошла, положила руки ему на плечи). Сере-жа, послу-ушайте…

Н е в е н ч а н н ы й. Не дуйте на меня!!

Н о н н а (отошла, холодно). А я и не собираюсь. Я просто хотела вам объяснить, как человеку… а теперь вижу — это бесполезно. Все, что о вас говорят, чистейшая правда. Вы действительно сухарь! Но напрасно радуетесь. Подумаешь, заставили! Все равно вы меня боитесь, да, боитесь, потому что знаете, чувствуете — если бы я действительно захотела, я бы вас заставила сделать все по-моему! Но я этим не воспользовалась и не воспользуюсь… (тише) потому что… (тихо) оттого что…

Н е в е н ч а н н ы й. Нонна… я…

Н о н н а. Не подходите ко мне! Слышите!

Входит  Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Извиняюсь… (Собирается.)

Н е в е н ч а н н ы й (мрачно). А где все?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Тактичность проявляют. (Открыл дверь.) Заходите. Провожать меня будем.

Входят  З а м м и н и с т р а, С о л н ы ш к о в, Х у д о ж н и к.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Вот так, Нонночка: личное у тебя давит над общественным.

Н о н н а. Ничего вы не понимаете!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Знаем мы вашего брата.

З а м м и н и с т р а. А, вот, кстати напомнили. (Мягко.) Вам тут звонили.

Н о н н а. Кто?

З а м м и н и с т р а (с удовольствием). Шурик.

Н о н н а. Да? (Смотрит на Невенчанного.) А который?

З а м м и н и с т р а. Как который? Братишка ваш.

Н о н н а. А… а то у нас дома всегда путаница, они тезки. А что он хотел?

З а м м и н и с т р а. С кем?

Н о н н а. Что с кем?

З а м м и н и с т р а. Я спрашиваю: с кем они тезки?

Н о н н а. С мужем…

Тот, который против швыряет чемодан на койку.

В чем дело? Чего он звонил?

З а м м и н и с т р а. Значит, вы все-таки замужем?

Н о н н а. Я? Кто вам сказал? И вообще, что это за допрос?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (угроза). Говори сейчас же, чей он муж?

Н о н н а. Моей сестры.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (радостно). Гы-ы…

Входит  Д е ж у р н а я.

Д е ж у р н а я. Опоздаешь ведь.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Ну что ж, пока, прощайте, значит, все. (Прощается со всеми за руку; Художнику.) Прощай, Шишкин, правильный ты мужик, ищи свое слово. (Солнышкову.) Ну и ты, бывай… птаха. (Замминистра.) Товарищ Замминистра, рад был… но (как бы извиняясь), как говорится, — Москва ближе. (Нонне.) На вас я не в претензии, вы — продукт эпохи. (Невенчанному.) Вот так, доктор… (значительно) «нэ»! (Вдруг повернулся к Замминистра, прикоснулся к депутатскому флажку.) А ведь в дальнейшем мы можем вас и… того…

Д е ж у р н а я. Ты что, сдурел? Давай, давай, иди.

Тот, который против уходит.

Идемте, Нонночка, я вам коечку припасла.

Н о н н а (в нерешительности смотрит на Невенчанного). Ну что ж… (Берет плащ и выходит.)

Дежурная вышла следом за Нонной. Мужчины начинают укладываться.

Н е в е н ч а н н ы й (Замминистра). Послушайте, это возможно, что ей ни денег, ни фондов не дали?

З а м м и н и с т р а. На очистные? Вполне возможно.

Н е в е н ч а н н ы й (зло). Значит, требуете, а сами даже не знаете, может она или нет?

З а м м и н и с т р а (благодушествуя). Дорогой доктор! Разве ж мы требуем? Нам сверху погрозят, и мы вниз погрозим. Пока, слава богу, дальше этого не шло.

Пауза.

С о л н ы ш к о в. Вот так она и вьется… веревочка. Леса, вода, воздух… А мы — шубу сдираем, кровину поперемешали, легкие закоптили. (Помолчав.) Когда человеку больно, он кричит. И тут мы все на дыбки!.. Как с той Федосьей: бежим в банк, финансирование закрываем. А природа помалкивает. Ну как она нам свое финансирование закроет, что тогда?

Х у д о ж н и к. Гашу, что ли?

Ему никто не отвечает. Встает, гасит верхний свет. Открыл окно. Слышен шум дождя. Все молчат.

(Тихо.) Нашел… (Повернулся к Замминистра.) Ханжество.

Солнышков садится, зажигает настольную лампу.

С о л н ы ш к о в (глядя на Замминистра). Ханжество.

Н е в е н ч а н н ы й (зажигает свою лампу, глядя на Замминистра). Ханжество.

Х у д о ж н и к (зажигает верхний свет, становится в дверях, глядя на Замминистра). Ханжество.

Слышен протяжный гудок, шум отходящего поезда. Это уезжает Тот, который против. Замминистра садится на кровать, яростно стучит ногой в пол. Вбегает  Д е ж у р н а я.

З а м м и н и с т р а. Переселите меня отсюда!

Д е ж у р н а я (растерянно). А я ваш номерок… ей отдала, Нонночке. Может, на ту… на сто первую коечку? Пойдете?

З а м м и н и с т р а. Хоть на сто вторую!! (Кое-как собрав вещи, вместе с оторопевшей Дежурной выходит.)

Поочередно все гасят свет. В темноте мерцают три папиросы. В окне показывается голова  Т о г о, к о т о р ы й  п р о т и в.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Привет. Не спите?

Н е в е н ч а н н ы й. Что случилось?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Билеты кончились. (Влезает в окно.) Завтра утром поеду. (На койку Замминистра.) А где… начальство?

Слышен гневный голос Замминистра, резко, как выстрел, где-то хлопает дверь.

Х у д о ж н и к. Застрелился.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Понятно. (Открыл чемодан, достал бутылку «Московской».) Ну что ж, миряне, давайте тяпнем — со свиданьицем. (Налил в четыре стакана, протянул Невенчанному.) А ты, я смотрю, доктор, можешь кое-чего, боевой. Чего нюхаешь? Это настоящая. Только что на вокзале в буфете взял.

Стук в дверь.

Ну, кто там еще?

Входит  Н о н н а.

Н о н н а. Можно?

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Гы-ы…

Н о н н а. Не уехали?..

Молчание.

Я хочу обратно сюда, к вам. Можно?

Пауза.

Н е в е н ч а н н ы й (вылил из бутылки остатки в пятый стакан, протянул Нонне). Пейте. Штрафной.

Н о н н а. С радостью! Пожалуйста! (Подняла стакан, смотрит на свет.) Действительно, как слеза. (Невенчанному.) За вашу бабушку.

Н е в е н ч а н н ы й. За  н а ш у  бабушку.

Н о н н а. Понятно. Ну, разом — поехали!

Все чокаются. Нонна спокойно выпивает до дна, с улыбкой ставит стакан на стол. Мужчины тоже выпили, стоят выпучив глаза, на их лицах написано крайнее отвращение.

Н о н н а. Ничего не скажешь — и на вкус хороша.

С о л н ы ш к о в (Тому, который против). Что ты нам налил?!

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в (бросился к чемодану, достал бутылку «Московской»). Ребята, виноват! Ошибочка вышла. (Смотрит в пустые стаканы.) Все выдули. С чем же мне теперь в Москву ехать?

Н о н н а. Сидите. Я решила — сама поеду. Сергей Сергеевич! Вы человек дела. Поехали вместе в Москву?

Н е в е н ч а н н ы й. Зачем?

Н о н н а. Жаловаться. На меня. Это может здорово помочь.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Соглашайся, Сережа, все равно «нэ».

Н о н н а. Ну? Да ну же, доктор!

Н е в е н ч а н н ы й (помолчав). Согласен.

Т о т, к о т о р ы й  п р о т и в. Вот тут я за.

З а т е м н е н и е.

ТРИНАДЦАТЬ РЫБАКОВ Пьеса в двух действиях

Действующие лица

(в порядке появления)

Х о з я и н.

Х о з я й к а.

А р т и с т.

С е м у ш к и н.

П а р е н ь.

Д е в у ш к а.

В ы с о к и й.

М а л е н ь к и й.

Д а м а.

З а в м а г.

Х и р у р г.

З а х а р ч у к.

О н.

О н а.

Ж е н а.

Д е в о ч к а.

Д у т о в.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Просторная комната в северной избе. Высокая кровать с полированными спинками, гора подушек — углом. Печь, стол, стулья, вдоль стены широченная лавка, выше — полка с сияющими медными тазами. В углу, на тумбочке, телевизор. Над ним старинный образ. В другом углу — холодильник; на стене — пластмассовые часы-кукушка. Х о з я й к а, пожилая женщина, раздувает самовар. Х о з я и н, старый, но еще могучий мужик, сидит за столом, перебирает рыболовные снасти. Часы кукуют один раз: стрелки показывают половину десятого, и тут же возникает треск проносящегося мимо мотоцикла.

Х о з я и н (подходит к окну). Полете-ел. (Хозяйке.) Чего копаешься? Быстрее!

Х о з я й к а. Поспею…

Х о з я и н (ворчливо). Ты поспеешь! Прошлу пятницу поспела.

Х о з я й к а. На час раньше поскакали, дак…

Хозяин, сопя, щурясь, продевает в колечко карабинчик, соединяет его с блесной.

Х о з я и н (ворчит). Городским законы не писаны. Сел, газанул — и тут. (Прошел в соседнюю каморку-боковушку.)

Здесь стоит узенькая койка, тумбочка, в углу свалены надувные матрацы.

Х о з я и н. Анна! А где новый?

Х о з я й к а. Чего?

Х о з я и н. Новый тюфяк, говорю, где?

Х о з я й к а. Лопнул. Под Захарчуком. Еще в прошлу пятницу.

Х о з я и н. «Лопнул». Сказать надо — склеил бы.

Х о з я й к а. Ништо́. Буде кому не хватит — на сеновал повалим, дак…

Х о з я и н. «Сеновал»! Сеновал — другая цена.

Снова на огромной скорости проносится мотоцикл.

(Вернулся, сел на лавку, озабоченно.) Лишь бы тринадцать в избу не набралось, как тогда, у Лузгина.

Х о з я й к а (устало). А все от безделья.

Х о з я и н. Тю! Тринадцать чужих в избу набралось, вот и…

Х о з я й к а. А в прошлом годе, у Зинки? Сгорела изба, как свеча. Пить надо мене, дак…

Х о з я и н (недовольно поднялся). Ну, заладила… то пить, то безделье… Прибери со стола-то.

Х о з я й к а (зацепилась за блесну). Тьфу, окаянный! Разло́жил мага́зин цельный, стыд-срам!

Х о з я и н (помогает ей отцепить блесну, удовлетворенно). Всё купят. Кто подурнее — тому белу блесенку, а кто знает — тому желтеньку: «байкал» али «кеми». Тихо ты! Ну вот, теперь карабинчик сронила…

Лезет под стол, шарит руками на полу, но тут снова возникает треск мотоцикла, шум нарастает. Хозяин поспешно выбрался из-под стола, бросается к окну. Треск удаляется, замирает вдали.

Х о з я й к а. И откудова их столько? Кажну пятницу пруть и пруть… и всё-те разные.

Х о з я и н. Город…

Х о з я й к а. И чего с людями поделалось? Вон Лексей Тропов уток приволок — вязку целу, да одна гагара, да лебедь… а сезон-то — когда еще…

Х о з я и н. Лексей Тропов — свой… бандит. Боковушку-то прибери, вдруг Дутов явится.

Х о з я й к а. «Инспектор» — одно прозвание.

Х о з я и н. Не скажи, захочет — и стукнет куда следовает.

Х о з я й к а (машет рукой). А! Много он стукал. (Вышла в боковушку.)

Опять шум проносящегося мимо мотоцикла. Хозяин суконкой надраивает блесны.

Х о з я и н. Молоко писателю напа… (Обнаружил, что жены нет в комнате.) Анна, где ты?

Х о з я й к а (из боковушки). Здеся я.

Х о з я и н. Молоко, говорю, писателю напарила? За́раз придет девчонка его.

Х о з я й к а (вышла из каморки, кивает на печку). Эвон, на припечке.

Хозяин берет в руки горшок, ногтем пробил пенку, облизал палец, качает головой.

Х о з я и н. Одне сливки.

Х о з я й к а. Тридцать копеек, дак… все по двадцать, а мы — тридцать.

Х о з я и н. Ничего, сдюжит. Днями цельными… строчит.

Х о з я й к а. Тропов хвастал, дескать, ходил к ему, к писателю, беседовал.

Х о з я и н. Всюду старик поспеват.

Х о з я й к а (хлопает себя по карману передника). У его и рыбнадзор — тут.

Х о з я и н (вскакивает). Цыть!

Оба прислушиваются. Возникает шум многих мотоциклов, ближе, ближе… В комнате все сотрясается от рева моторов. Хозяин подбежал к окну, издает невнятные восклицания. Скрестив руки на груди, Хозяйка всем своим видом выражает неодобрение происходящему.

Х о з я и н. К Тропову!.. А, разрази его… еще один! А те — к Жужелихе. Гляди, гляди! Двое… к Лариске!

Слышно, как подлетел еще один мотоцикл.

Остановился. К нам! (Бросается к телевизору, включает.)

Рев стадиона.

(Хватает со стола газету, делает вид, будто читает.)

Входит невысокий худощавый человек с большими усталыми глазами. На нем ватник, резиновые сапоги, на голове вязаная шапочка, через плечо — рюкзак, в руке ивовая корзина. Это  А р т и с т. Он что-то говорит, но вопли со стадиона заглушают его голос. Подошел к телевизору, выключает передачу.

А р т и с т (мягко, с восточным акцентом). Привэт, здрасте.

Х о з я и н (будто нехотя оторвался от газеты, солидно). Здравствуй.

А р т и с т (поеживаясь). Ха! Замерз. (Увидев самовар, подошел, греет руки.)

Хозяин отложил газету, не спеша поднялся, подошел к тумбочке, как бы невзначай открыл ее. Увидев ряд бутылок, Артист делает отрицательный жест, показывая на сердце.

А р т и с т. Звонок был… первый.

Хозяин безразлично пожал плечами; Артист все же подошел к тумбочке, открыл, с нескрываемым сожалением поцокал языком.

Изобилие.

Х о з я и н (мрачно). Сам-то кто будешь?

А р т и с т. Артист. Камерный. Ну, как у вас тут — есть?

Х о з я и н. Чего?

А р т и с т. Рыбка.

Х о з я и н (неохотно). Кому как…

Артист достал из-за пазухи кусок туалетного мыла в яркой упаковке, с изящным поклоном подает его Хозяйке.

А р т и с т. Даме.

Х о з я й к а. Чего это?

А р т и с т. Мыло. «Нарцисс».

Х о з я й к а. Куда мне его?

Х о з я и н. Эва! Бери, коли дают.

Вытерев руки о передник, Хозяйка берет мыло, нюхает.

Х о з я й к а. Пахнет…

Х о з я и н (развел руками). Город…

Х о з я й к а (Артисту, с симпатией). Ну, спасибо тебе… (Кладет мыло на припечек возле банок с молоком.)

А р т и с т (увидев молоко). О! Пардон… (Взял банку, выпил залпом, достал кошелек.) Сколько с меня?

Х о з я и н. Тридцать копеек… за литру.

Х о з я й к а. Двадцать, дак…

Артист улыбнулся, положил на стол два пятака, подумав, добавил третий. Опять загудели моторы. Хозяин порывается к окну, но Хозяйка взглядом показывает на Артиста. Снова мимо проносятся машины. Слышно нестройное хоровое пение, похожее на крики. К дому подъехал мотоцикл. За рулем пожилой человек — С е м у ш к и н. С багажника соскочил молодой  П а р е н ь.

П а р е н ь (кивнув в сторону озера). Пойду погляжу.

С е м у ш к и н. Чаю-то хоть сперва…

П а р е н ь. Нет… (Постучав по часам.) Сейчас она играет — самое время.

С е м у ш к и н. Ну-ну, а после сюда… (Кивнул в сторону крыльца.)

Парень уходит. Прислонив мотоцикл к крыльцу, Семушкин слез; прихватив удочки и корзинку, входит в избу.

С е м у ш к и н (сняв шлем). Привет, сеструха!

Х о з я й к а (радостно). Гляди, кто приехал! Ваня приехал!

Хозяин подошел, протянул тяжелую руку.

Х о з я и н (сдержанно). Ну, здорово.

С е м у ш к и н (подает руку Артисту). Семушкин, Иван Тимофеевич.

А р т и с т. Салют, Иван Тимофеевич! Артист. Камерный.

Х о з я й к а (суетится вокруг Семушкина). Ну, садись, садись, Ваня! Куда ж ты опять запропал? Цельно лето глаз не кажешь.

Х о з я и н. Городской стал, зазнался.

С е м у ш к и н (добродушно). Не… Зачем?

Х о з я и н. Куда опять нелегкая носила?

С е м у ш к и н. В Казахстан… Хлебушко возить помогал. Урожай — сила! Но жарища… веришь-нет, на термометре полсотни как стало — радиатор кипит! (Восхищенно.) Ну — край! Ни лесинки, ни ла́мбушки, зато хлеб — стеной!

Х о з я й к а (подставляет ему чашку). В этом годе еще и не рыбачил.

С е м у ш к и н (с удовольствием отхлебнув). Не говори! Соскучал — страсть!

А р т и с т. Заработал крепко?

С е м у ш к и н (спокойно). Рассчитались.

А р т и с т (Хозяину). У нас шофер богаче народного артиста.

С е м у ш к и н. А ты иди — шофером. Чего не идешь?

А р т и с т (Хозяину). Правильно рассуждает.

С е м у ш к и н (прихлебывает чай, с ласковой усмешкой поглядывает на Хозяйку; кивнув в сторону Хозяина). Все по-старому?

Х о з я й к а (вздыхает). По-старому, Ваня, по-старому.

Х о з я и н. А чего? Живем.

Х о з я й к а. От пятницы до понедельника.

Х о з я и н. Опять она свое! (Семушкину.) На людя́х. Бойко.

С е м у ш к и н (Хозяйке). Человека привез. Нужный человек.

А р т и с т. В наш век нужный человек — всо!

С е м у ш к и н. Нужный человек — это человек, который нужо́н.

А р т и с т. Вопрос — кому.

С е м у ш к и н. Всем.

А р т и с т (весело). Ты нужен мне — я нужен тебе. Баланс.

С е м у ш к и н. Нужный человек тот, кто нужо́н всем. (Хозяину.) Мотоцикл бы убрать.

Х о з я и н. Пошли.

Вдвоем выходят из дома, направляются в пристройку. Где-то невдалеке остановилась машина. Хлопнула дверца, взревел мотор — машина ушла.

Хозяин отомкнул тяжелый висячий замок, распахнул дверь, повернул выключатель. Вспыхивает свет; по стенам развешаны сети, видна железная бочка с бензином, новенькие канистры, лодочный мотор, несколько пар весел, старые автомобильные покрышки.

Семушкин огляделся, взгляд его останавливается на бочке и канистрах. Качает головой.

Х о з я и н. Чего головой трясешь? Продаю. По государственной цене.

С е м у ш к и н. А покупаешь?

Х о з я и н (не отвечая на вопрос). Люди просют… И ты попросишь (кивнул на мотоцикл), когда «высохнешь». Бывало?

С е м у ш к и н (усмехнулся). Бывало… Дак ведь я не про то.

Х о з я и н. А я про то. Ступай к Тропову, глянь, чего там делается.

С е м у ш к и н. Троповы — хапуги, из роду в род. Им эти наши слова — пустые: ламбушка, морошка-куманика, зорька…

Х о з я и н. Чокнутый ты.

С е м у ш к и н. Зато ты…

Х о з я и н. А чего — я? Чего? Дом на дороге, толпа на пороге. Все хочут, всем подай…

С е м у ш к и н (ирония). Добряк… что и говорить.

Х о з я и н. А ты — умный, чего тебя сюда несет?

С е м у ш к и н. Меня? Да здесь мой дом. От-чиз-на. По траве — босиком, в лесу — шепотом, крючок вяжу мелкий… а вы тут все… ожлобели.

Х о з я и н (раздраженно). Ну чего мне-то прикажешь — дверь на замок?! Ставни навесить? Может, вообще — избу заколотить?

С е м у ш к и н. Ты дурочку не строй. Почем за матрац дерешь? За сеновал? Молоко? Лодку?

Х о з я и н. Что же я — идиот? Все берут, а я — задаром? (Махнул рукой.) А! Жить-то мне осталось…

С е м у ш к и н. Вот и главное!. Что после нас — потоп?

Пауза.

Х о з я и н. Гони машину.

Семушкин закатывает мотоцикл в пристройку.

К крыльцу идет  Д е в у ш к а  с чемоданчиком в руке. Хозяйка вышла в боковушку; Артист снимает ватник, вешает его на гвоздь за дверью. Девушка входит в избу.

Д е в у ш к а (не видя Артиста, громко). Здравствуйте!

А р т и с т (появляясь из-за ее спины, изящным жестом преподносит кусок мыла). «Нарцисс».

Испуганная его появлением, Девушка хочет уйти.

(Удерживая ее.) В чем дело?.. В чем дело?..

Д е в у ш к а. Пустите!

На шум вышла  Х о з я й к а.

Х о з я й к а. Кого те, милая?

Д е в у ш к а. Тетя Аня… здравствуйте.

Х о з я й к а (радостно). Тоня!.. Тонюшка! Девонька… (Обнялись.) Откудова ты?

Д е в у ш к а. Из города.

Х о з я й к а. Эва! Надолго ли?

Д е в у ш к а. Насовсем.

Х о з я й к а. Ну, проходи, проходи, садись.

Девушка в нерешительности смотрит на Артиста.

А р т и с т. Артист. Камерный.

Х о з я й к а (Артисту). Ты займись, займись своим делом.

Д е в у ш к а. Я в школу пошла — а там замок.

Х о з я й к а. Ремонт в школе идет, ремонт. Да и ребятишки еще кто где. А чего те в школе? (Догадка.) Дак ты теперь вон кто? Учительша? Тонюшка!..

Д е в у ш к а. Мне бы переночевать, тетя Аня.

А р т и с т. О чем речь? Всем места хватит.

Х о з я й к а. Верно. У нас, у нас и поживи. Давай вещички-то.

Девушка с сомнением смотрит на Артиста.

(Перехватив ее взгляд, говорит, как про собаку.) Не бойся, он не тронет. Пойдем со мной. (Ведет Девушку в боковушку, на ходу объясняя.) Может, и не приедет инспектор-то, Дутов, а и приедет, дак ты первая заняла — и весь сказ.

А р т и с т (один). Инспектор? Дутов? Внимание.

Шум подъехавшей машины. К крыльцу идут двое: В ы с о к и й  и  М а л е н ь к и й. Маленький навьючен как верблюд: рюкзак, берестяной кошель, остроги, ружье. Высокий — порожняком; остановился, закуривает. Из пристройки, через открытую дверь, Хозяин и Семушкин наблюдают за приезжими. Высокий подошел к крыльцу, справляет малую нужду. Семушкин с нескрываемой насмешкой смотрит на Хозяина. Тот мрачнеет.

С е м у ш к и н. Поздравляю… Окрестил.

Место Высокого занял Маленький.

Так… еще один… Это кто же, Венька?

Маленький увидел Семушкина, на мгновение растерялся, но теперь уже демонстративно делает свое дело. Семушкин не спускает с него глаз.

(Негромко.) Здоро́во, Венька.

Маленький не ответил, вслед за Высоким идет в дом. Хозяин молча ушел в пристройку. Пнув дверь ногой, в избу вваливается Высокий, за ним Маленький, с грохотом сбрасывает поклажу, садится у двери. Тут его место.

А р т и с т (весело). Привэт, здрасте! (Тянет руку, но Высокий молча отстраняет его.)

Из боковушки появилась  Х о з я й к а. Судя по тому, как обращается к ней Высокий, он здесь не впервые.

В ы с о к и й. Здравствуй. (На Артиста.) Что за птица?

А р т и с т (решительно). Но-но-но! Я па-апрашу…

Маленький поднялся, крепко взял Артиста одной рукой за шиворот, другой за штаны, посадил на стул. Подавленный насилием, Артист сник, сидит отвернувшись.

В ы с о к и й (Хозяйке). Лодка где?

При слове «лодка» Артист дергается, но под тяжелым взглядом Высокого снова скисает.

Х о з я й к а (сдержанно). Не знаю я ничего… (Уходит в боковушку.)

В ы с о к и й (Маленькому). Действуй.

М а л е н ь к и й (кивает). Но!.. (Идет к дверям.)

В этот момент начинают куковать часы. Стрелки показывают десять.

В ы с о к и й. Когда ты велел ему быть? Дутову? В десять?

М а л е н ь к и й (утвердительно). Но…

В ы с о к и й. Опоздает — хрен получит.

Маленький уходит. Артист поднимается, подходит к Высокому.

А р т и с т (заискивающе). Узнаю брата по страсти, здрасте! (Кланяется.) Артист. Камерный. (Протягивает сигареты.)

В ы с о к и й (не берет, хмуро). Лодка занята.

Подумав, Артист развязывает рюкзак, достает новенькие крупноячеистые сети.

А р т и с т (неуверенно улыбаясь). На язя. Как раз то, что нельзя. С берега до берега — все наше будет.

В ы с о к и й. Во, мать твою… Где достал?

А р т и с т. Могу и вам. Вы мне центнер, я вам — тонну. Баланс.

Снова гудят моторы, ближе, громче. Оба прислушиваются. В избу быстро входит  Х о з я и н.

Х о з я и н. Анна, где ты? (Высокому, будто увидел его впервые, хмуро.) Здравия желаю.

Здороваются за руку. Из боковушки выходит  Х о з я й к а.

Х о з я й к а. Здесь я, чего те надо?

Х о з я и н. Сколько уже… народу?

Х о з я й к а. Сам считай. А где Ваня?

Х о з я и н. Придет твой Ваня.

Х о з я й к а (открыв дверь в боковушку). Гляди, кто к нам приехал.

Х о з я и н (без энтузиазма). Оу… Антонина пожаловала. Стало быть, уже пятеро.

Д е в у ш к а. Здравствуйте, дядя Гриша.

Здороваются за руку.

Х о з я и н. Чего явилась?

Х о з я й к а. В школу. Ребятишков наших учить, дак…

Х о з я и н. А! Ну давай валяй. (Отвел Хозяйку в сторону, кивая на Девушку.) Ночевать, что ли, будет?

Х о з я й к а (с вызовом). А как же!

Х о з я и н. А Дутова куда?

Х о з я й к а. На сеновал, буде, повалим, дак… Ну куда ее-то? Куда?

Х о з я и н (недовольно). Закудыкала…

Хозяйка уходит в боковушку. Высокий и Артист о чем-то тихо разговаривают. Вернулся  М а л е н ь к и й, что-то шепчет Высокому. Снова приближается грохот машин. Забыв о посторонних, Хозяин приникает к окну.

Х о з я и н (азартно). К Тропову… К Жужелихе! К Лариске… (Обернулся, увидев обращенные на него взгляды, смутился, фальшиво.) Пятницы эти — горе одно! Нету спокою. И не откажешь — люди городские, с работы, уставши.

В ы с о к и й. Не валяй… (Кивая на Артиста.) Вот его… беру с собой.

Слышно, как хлопнула дверца машины. К дому идет миловидная  Д а м а  лет сорока. На голове у нее тирольская шляпка с перышком; стеганую курточку украшает университетский значок. В руках у Дамы картонная коробка с белой наклейкой, на которой черным изображены зонтик и рюмка. Следом появляются двое: грузный мужчина в полувоенной форме — З а в м а г  и молодой бородач — Х и р у р г. В руках у него складная удочка.

Х и р у р г. Сколько я вам должен?

З а в м а г (усмехнулся). Эльза! Сколько с него?

Д а м а (кокетливо). Фу! Как вам не стыдно!

Х и р у р г. Ну, спасибо. Если понадобится отрезать что-нибудь — прошу ко мне, в городскую больницу.

З а в м а г. Слышишь, Эльза? Оказывается, мы с тобой хирурга подбросили.

Хирург огляделся, видит у пристройки Семушкина, идет к нему. Дама и Завмаг направились к избе. Завмаг распахивает дверь, входит в комнату.

З а в м а г (Высокому). Привет, хозяин!

Следом входит  Д а м а.

Х о з я и н. Шесть, семь.

Д а м а (Высокому). Разрешите?

В ы с о к и й (кивая на Хозяина). Эвон.

Д а м а (Хозяину). Вы хозяин?

Х о з я и н. Ну, я.

Д а м а (улыбаясь). А мы порыбачить… не возражаете?

Хозяин пожимает плечами.

Дима! Что же ты стоишь?

Завмаг расторопно извлекает из рюкзака обильную закуску.

Х о з я и н. Будет тебе, всех не накормишь.

З а в м а г (весело). Ничего! Живем один раз. (Даме.) Верно?

Д а м а (в тон ему). Рыбак есть рыбак. (Щелкнула себя пальчиком по горлу.)

Поняв этот жест по-своему, Хозяин достает из тумбочки водку, коньяк, сухое… Завмаг берет бутылку коньяка.

Х о з я и н (кивает на Даму). А ей? Сухого?

З а в м а г (весело). Ха! (На коньяк.) Во! За милую душу.

Хозяин убирает обратно свой товар. Дама ищет, куда бы поставить коробку. К ней подскочил Артист, помогает установить груз на телевизор.

А р т и с т (кланяется). Артист. Камерный.

Д а м а. Очень приятно. Мерси.

А р т и с т (на коробку). Что это, если не секрет?

Д а м а (кокетливо). Секрет.

Из боковушки вышла  Х о з я й к а.

(Приветливо.) Здравствуйте, хозяюшка. Можно вас на минутку? (Отводит Хозяйку в сторону, понизив голос.) У вас есть… сеновал?

Х о з я й к а. А чего тебе?

Д а м а (кивает на Завмага). Нам с ним бы местечко… на сеновале. (Поспешно.) Это мой муж. Законный.

Х о з я й к а. Эва, лавка широкая, вальтом и лягете.

Д а м а. Зачем же… вальтом? Я не хочу вальтом. Нам лучше на сеновале.

Х о з я й к а. А курить там не станете?

Д а м а. Курить? Зачем?

Х о з я й к а. А городские, милая, как сено почуют, так сразу: ах, ах, дух… воздух… и — задымили.

Д а м а. Нет. У меня он дымить не станет. Обещаю.

Х о з я й к а. Ну, когда так, то и ладно.

Д а м а. Спасибо, хозяюшка. Сколько вам?

Х о з я й к а. За что?

Д а м а. Ну… за сено?

Х о з я й к а. Ничего не надо. Только гляди, чтобы никто там не курил.

Д а м а (разочарованно). А что, кроме нас… еще будут?

Х о з я й к а. Тю! Набьется… полно! (Ушла в боковушку.)

Возле пристройки — С е м у ш к и н  и  Х и р у р г.

С е м у ш к и н. Кто это вас подбросил?

Х и р у р г. Он вроде в торговле работает, а она — научный работник. Хорошие люди.

С е м у ш к и н. Многовато их стало… хороших-то… (Помолчав.) Я вот тоже только удочку уважаю. (Разглядывает удочку Хирурга.) Э! Кончик обломан.

Х и р у р г (махнул рукой, усмехнулся). Такой я рыбак… Где бы тут червей копнуть?

С е м у ш к и н (ирония). Хозяин продаст. Пошли.

Входят в избу.

Х и р у р г. Здравствуйте, товарищи.

Х о з я и н (глядя на Хирурга). Восемь. (Семушкину.) Этот, что ли, с тобой?

С е м у ш к и н. Не.

Х и р у р г. Я из города, порыбачить, можно?

Х о з я и н. Можно.

Х и р у р г (увидел Даму и Завмага). А, и вы тут?

Д а м а (улыбается ему как старому знакомому, обращаясь к Завмагу). Дима!..

Завмаг поднял в приветствии руку.

Х и р у р г (Хозяину). Говорят, вы червями торгуете?

Х о з я и н (бросив взгляд на Семушкина). Тьфу, мать честная! (Взял себя в руки, Хирургу.) Каких тебе?

Х и р у р г. А какие есть?

Х о з я и н (в сторону Семушкина, с вызовом). Белые, красные, выползки еще, опарыши.

С е м у ш к и н (ирония). Как в гастрономе.

Бросив на Семушкина сумрачный взгляд, Хозяин отводит Хирурга в угол, достает из холодильника банки с червями. Тем временем Маленький что-то тихо говорит Высокому. Тот молча смотрит на Семушкина. Встретились взглядами. Видно, этим троим так просто сегодня не разойтись. В избу входит огромный мужчина. Это — З а х а р ч у к. В руках у него ничего нет. Одет по-городскому: белая рубашка с галстуком.

Х о з я и н. Девять. Привет, Захарчук. (Зовет жену.) Анна! (Подчеркнуто.) Девять. (Захарчуку.) Чего, опять прятаешься?

Захарчук делает неопределенный жест.

С тебя восемь пятьдесят.

З а х а р ч у к. За что?

Х о з я и н. Кто в прошлу пятницу тюфяк резиновый лопнул?

З а х а р ч у к. А… (Достает бумажник.)

Х о з я и н. Сейчас, вот ему… товар отпущу. (Идет к Хирургу.)

Артист перебирает сети. Захарчук подошел к нему, стал рядом.

А р т и с т. Вы — кто?

З а х а р ч у к. Просто так… отдыхать, да вот…

А р т и с т. Да-да-да-да… Многовато народу, многовато.

В боковушке  Х о з я й к а  застилает  Д е в у ш к е  постель, взбивает подушки. Притворив дверь, Девушка переодевается в домашний халатик.

Х о з я й к а. А мы все гадали: пропала и пропала девка. Сколько уж — пять годов?

Д е в у ш к а. Шесть — как мама умерла, сразу…

Х о з я й к а. Ну да, да, шесть. Святая женщина была. Сколь ее кровушки попили ребятишки наши… Теперь ходют, цветы садют, а что — цветы? А и ты, девка, — ох, сорвиголова была. Помнишь, на борове-то… чего изделала? (Смеется.)

Д е в у ш к а (улыбается). Нет. А что?

Х о з я й к а. Начальника лесопункта… Шмуглова… боров, дак… ужели забыла?

Д е в у ш к а. Забыла.

Х о з я й к а (кивая на дверь). Вон он сам там приехавши, из города, Шмуглов. Шишка стал, дак… Это же ты на его борове… ванилиновой краской во-от такими буквами: Шмуглов, Степан Назарович.

Д е в у ш к а (смеется). Неужели? Не помню.

Х о з я й к а. Уж он его тер, уж он его драил, где там! Ванилин, дак… Заколоть пришлось. Ужели забыла?

Д е в у ш к а. Забыла.

Х о з я й к а. Тихая стала, тихая… а была… (Помолчав.) Скучала небось?

Д е в у ш к а (задумчиво). Так скучала, так скучала…

Х о з я й к а. Приехала бы.

Д е в у ш к а. Не могла.

Помолчали.

Х о з я й к а. Взамуж не вышла?

Д е в у ш к а (улыбнулась). Нет… Сама сюда попросилась.

Х о з я й к а. Понятно, куда ж еще!

Хозяин продал Хирургу червей, пересчитал присутствующих.

Х о з я и н. Восемь… Анна, где девятый?

Х о з я й к а (из боковушки). Здеся мы с Тоней, здеся.

Хирург выжидающе уставился на дверь. Из боковушки выходит  Д е в у ш к а. Увидела Хирурга, нахмурилась. Тот виновато улыбнулся. Дернув плечиком, Девушка отворачивается. Дама быстро подошла к Девушке.

Д а м а (приветливо). Здравствуйте. Тоже рыбачить приехали?

Д е в у ш к а. Нет, на работу.

Д а м а. А где ночевать будете?

Д е в у ш к а (кивает на дверь). Там — комнатушка.

Д а м а. Душечка… а вы бы не согласились… на сеновал? Такой воздух, тишина, звезды…

Д е в у ш к а. Вы что — боитесь одна?

Д а м а (замялась). Нет… Дело в том, что… (Кивает на Завмага.) Видите того мужчину? Это мой муж… честное слово! Мне с ним нужно… поговорить.

Д е в у ш к а (ирония). И для этого вы поехали за сто километров?

Д а м а. Понимаю: смешно. (Поколебавшись.) Увы!.. Я кое-что заметила, и вот нужно проверить.

Д е в у ш к а. Ну и проверяйте, при чем тут я?

Д а м а. Ах боже мой, ну я прошу вас… Ехали в такую даль… я так настроилась…

Д е в у ш к а (кивает на Хирурга, ирония). Видите вон того бородача?

Д а м а. Да, прелестный парень, мы его сюда привезли… О! Все понятно… Умолкаю. Тем более что я здесь совсем с другой целью.

В этот момент Завмаг увидел Девушку, осклабился, подошел, здоровается, удерживает ее руку в своей, оценивающим взглядом окинул стройную фигурку. Под взглядом Дамы, не без сожаления, отходит в сторону.

Д а м а. Видите? Прямо беда!

Из боковушки вышла  Х о з я й к а.

Х о з я й к а (Семушкину). Ваня! (Кивает на Девушку.)

С е м у ш к и н. Чего? Стоп-стоп-стоп… Тоня? Тонюшка… Вот это да! А я и не признал: девица, взрослая! Какими ветрами?

Х о з я й к а (с удовольствием). Учить наших ребятишков приехала. Вот так!

С е м у ш к и н. Ну, молодца, молодца! Ишь какая вымахала.

Д е в у ш к а. А вы, дядя Ваня, — тут? По-прежнему?

С е м у ш к и н. Не… в городе.

Х о з я и н (со скрытым намеком, Девушке). Забыл, где и родился.

С е м у ш к и н. Брось… мила та сторонка, где пупок резан.

Х о з я и н. «Пупок»…

Девушка неожиданно обняла Семушкина, поцеловала.

С е м у ш к и н (растроган). Ну… вылитая мама. (Хозяйке.) Верно?

Х о з я й к а. Свои, дак…

А р т и с т (он смотрел в окно). Чья «Волга» черная?

З а в м а г. Моя, а что?

А р т и с т. Обратно вместе поедем.

З а в м а г (Хозяину, на Артиста). Кто такой?

Х о з я и н. А леший его знает.

А р т и с т. Вроде — прямо из камеры.

Д а м а (Артисту). Прелестно здесь, не правда ли? В городе такая духота, вонь, грохот, толпы народа, все куда-то мечутся…

А р т и с т. Урбанизация.

Д а м а. Страшное дело! Ждешь этих пятниц, как избавления. В городе же не осталось природы. Ну нет ее! У меня на балконе цветы — представляете: нюхаешь, и ничем не пахнут, то есть, конечно, пахнут — бензином!

А р т и с т (весело). Кактус надо. Кактус не понюхаешь.

Д а м а (смеется). Да ну вас! Терпеть их не могу. В них что-то жестокое, бесчеловечное.

А р т и с т. Тогда — рыбки.

Д а м а. Вот! Ну вот — конечно! Аквариум! И вы — тоже, да?.. Вот это единственная радость: уголок чистой, незамутненной природы. У меня гуппи… гупяшки и сомики. Знаете?

А р т и с т. По дну ползают?

Д а м а. Такие душечки! Часами стоишь и любуешься. А еще когда подсветка… Необыкновенно… И вы поверите: они меня узнают! Сомики. Как увидят — сразу же чмок-чмок! И — побежали… и побежали. Рыскают, рыскают и рыльцами — тюк! тюк!.. Рыбки — это необыкновенно! Это прекрасно. Они же беззащитны, как ребятишки. Смотришь и знаешь: это мое. Кусочек природы. Мой.

С е м у ш к и н (Хозяйке, тихо). Городская, а, видать — добрая.

Входит  П а р е н ь, тот, кто приехал с Семушкиным.

Х о з я и н. Десять. Анна — десять!

С е м у ш к и н (Парню). Знакомься: это моя сеструха, Анюта, ее муж, а это (на Парня) — будущий ученый, а пока студент университета.

Дама и Девушка с интересом смотрят на Парня, но он им не знаком. Парень же, наоборот, узнал Даму, кланяется ей.

П а р е н ь. Здравствуйте.

Д а м а (слегка растерянно). Здравствуйте. Вы… с какого факультета?

П а р е н ь. Биологического.

Д а м а (чуть заискивающе). А! Тоже — рыбачить?

С е м у ш к и н. Это мастер экстра-класса! Поймает и выпустит. Ей-богу! (Смеется.) Ловит и выпускает. Ихтиолог — так?

Парень кивнул.

(Хозяйке.) У меня живет, в Левкиной комнате. (Девушке.) Помнишь Левку?

Д е в у ш к а. Еще бы! Где он теперь?

С е м у ш к и н. Левка мой — фью! В Канаде. (С удовольствием произносит.) Изучает лесозаготовительное производство.

П а р е н ь (Хозяину). Да, у вас тут рыбке житье… Места!..

Д е в у ш к а. Тетя Аня, кипяточку можно?

Х о з я й к а. Сейчас я тебе молочка… (Подает банку с молоком.)

Девушка хочет идти в боковушку.

А р т и с т. Зачем, крошка? Зачем начинать жизнь с одиночества? (Отбирает у нее банку, налил себе в кружку молока, явно играя на присутствующих.) Вместе с народом… веселее! (Пьет.)

Хирург делает движение в его сторону, но Девушка останавливает его взглядом.

Д е в у ш к а (улыбнулась). Подождите, я сейчас. (Уходит в боковушку.)

С е м у ш к и н (Хирургу). Доктор! А ведь вы меня резали. В семьдесят втором. Как это у вас?.. По поводу аппендицита. Неужели не помните?

Х и р у р г. Извините — нет.

С е м у ш к и н. А я вас сразу… по растительности.

А р т и с т. Один раз резал, и — пожалуйста! — нужный человек.

Возвращается  Д е в у ш к а, несет бутерброды, огурцы, котлеты.

А р т и с т. Ва! Огурчики. Прекрасно!

Достает свои припасы, вдвоем усаживаются с краю стола, с аппетитом едят. Хирург задумчиво наблюдает за ними.

(Жует и разглагольствует.) Природа — это мать. А мать — это всо! Ты не любишь мать? Всо! Для меня ты не человек. Гнус. Нальчик знаешь? Северный Кавказ. Там мой дом. Сад. Огород. Виноград «Изабелла». Природа. Мать.

Д е в у ш к а. А тут что вы делаете?

А р т и с т (трагически). Существую. (Помолчав.) Мать — это всо! (Ткнул себя в грудь.) Вот тут — пока стучит — помню. Горы. Небо. Кавказ. Мать. Был звонок — первый…

Хозяин торгует блеснами. Завмаг, Высокий и Маленький толкутся возле стола.

Х о з я й к а (Семушкину). Вишь, чего делается!

С е м у ш к и н. Да…

Часы-кукушка кукуют. Половина одиннадцатого.

В ы с о к и й (Маленькому). Ну так: или Дутов сейчас явится, или кто-то его у нас перехватил.

М а л е н ь к и й (кивает). Но…

К крыльцу подошла молодая пара. На голове у них венки из цветов. О н  держит руку у нее на плече, за спиной — гитара. О н а  обессиленно волочит сачок для ловли бабочек. Входят в избу.

Х о з я и н. Одиннадцать, двенадцать. Все. Анна, запирай дверь.

Х о з я й к а. Сейчас, сейчас… (Загляделась на влюбленных.)

О н (затуманенно). З-здравствуйте…

О н а (еле слышно). Добрый день…

Молчание.

А р т и с т (тихо). Я слышу пение ангелов.

Х о з я и н. Откуда бог несет?

О н. Мы-мы… из города.

Х о з я и н. На чем же это? Вроде машины не проезжало.

О н. Мы-мы… не на ма-машине…

О н а. Мы пешком…

А р т и с т. Сто километров?! Когда же вы вышли?

О н. Ме-ме-сяц тому назад.

Она без сил опускается на пол.

О н. Про-продукты кончились!

Хирург быстро подошел к Ней, взяв одной рукой за подбородок, другой оттянул веко.

Х и р у р г. Точно… Голодный обморок. Кто вы такие? Куда идете?

О н. Мы… мы пу-путешествуем: ме-медовый ме-сяц…

Вконец обессилев от разговора, он тоже опускается на пол. Их переносят на лавку, под полку с тазами, укладывают рядом. Хозяйка тащит с кровати подушки.

Х и р у р г. Дайте им чего-нибудь теплого, жидкого, скорее!

Девушка поспешно протягивает ему банку с молоком.

О н (приподнявшись). Хо-хочу ка-картошки. Го-горячей… М-много.

Х о з я й к а (суетится). Сейчас, деточки, сейчас, милые… Вот, вот картошечка. Ручками бери, ручками…

Х и р у р г (вырывает из рук Хозяйки картошку). Что вы делаете! Они же истощены! Верный заворот кишок.

О н. Ка-ка-картошки…

Х и р у р г (строго). И не заикайтесь! (Хозяйке.) Чаю полстакана сладкого. А у меня есть белые сухарики, сейчас достану. (Отошел в сторону, роется в рюкзаке.)

К влюбленным подходит  Завмаг. В руках у него грудинка.

З а в м а г. Грудинка? А? Хочешь грудинки?

Он, глядя на грудинку, начинает молча плакать.

З а в м а г. Дошел… ну, дошел. (Отрезал два ломтя жирной грудинки, оглянувшись на Хирурга, сует их вместе с горячей картошкой.)

Влюбленные торопливо, жадно едят.

Д а м а. Боже мой, боже мой!.. Совсем еще дети.

З а в м а г. Коньяку налей.

Дама налила две стопки, подошла к влюбленным.

Д а м а. Ребятки, примите, это необходимо.

Влюбленные, не чинясь, хватили по стопке, блаженно закрыв глаза, откидываются на подушки.

А р т и с т. Ромео и Джульетта — наш вариант. (Увидел гитару, взял тихонько аккорд; нежно, грустно пропел-проговорил куплет.)

Подошел Хирург с сухариками в руке. Пощупал у обоих влюбленных пульс.

Х и р у р г. Спят. (Хозяйке.) В таких случаях жирное, горячее — верная смерть.

А р т и с т. «Нет повести прекраснее на свете»… чем эти дети.

Поглядывая на влюбленных, чуть трогая струны, исполняет коротенький романс, на этом фоне идет разговор Девушки с Хирургом. Их внимательно слушает Захарчук.

Д е в у ш к а (Хирургу). Чего ты сюда притащился?

Х и р у р г (улыбаясь). Рыбачить.

Д е в у ш к а. Что я — маленькая? Сейчас же уезжай! Отправляйся!

Х и р у р г. На чем? Ну, Тоня…

Д е в у ш к а. Тихо! (Оглянулась.) Ладно, оставайся… до утра, но при условии: ты меня не знаешь, понятно?

Х и р у р г. Ну, Тоня…

Д е в у ш к а. Тогда — убирайся! (Помолчав.) Ты хоть подумал?.. Явилась, как в детский садик, — с сопровождающим.

Х и р у р г. Да что тут особенного?

Д е в у ш к а. Ну, ладно, ладно! Все! (Увидела, что их слушает Захарчук.) Вам что?

З а х а р ч у к. Ничего. (Отошел.)

Артист умолк, отложил гитару.

В ы с о к и й (Маленькому, кивая на Девушку). Узнаешь?

М а л е н ь к и й (кивает). Но.

К ним подошел Артист.

А р т и с т. Ну что, за дело?

Втроем собирают снасти.

Х о з я и н. А вы, доктор, чего будете?

Х и р у р г (с трудом отрывает взгляд от Девушки). Что?.. А… Я… я — с берега. Который тут берег поглубже?

Х о з я и н (подвел Хирурга к окну). Во-он тот; ему и следуйте.

С е м у ш к и н (Хирургу). Пойдем, пойдем, мне здесь все места известны. (Парню.) Тут тебе сейчас такой диплом начнется…

Х о з я й к а (Семушкину). Чай-то пить придете ли?

С е м у ш к и н. А как же! (На самовар.) Давай кочегарь! (Хирургу, Парню.) Пошли.

Все трое уходят.

Х о з я й к а. А ты, Захарчук, как всегда?

Захарчук усмехнулся, пожал плечами.

Х о з я и н. Валяй, валяй, сиди. (Рассматривает рыболовные снасти, мощный фонарь, острогу, сачки. Взял острогу, неожиданно, хищно нацелившись, наносит сильный удар по воображаемой рыбе. Завистливо.) Вещь!

З а в м а г (Даме — на Хозяина). Умеет.

Х о з я и н. Дак ведь запрещено.

Взяв Хозяина под руку, Завмаг отводит его в сторону, понизив голос.

З а в м а г. А мы втроем: вы, я (кивает на Даму) и она. Я отблагодарю. Сколько у вас лодок?

Х о з я и н. То-то и горе, что одна, а им всем подай…

К ним подходит Высокий.

В ы с о к и й. Лодка на месте?

Х о з я и н (мнется в нерешительности). Артель, вишь, собирается. Все просют.

В ы с о к и й (на Артиста и Маленького). Вот — нас трое. Все. Точка.

А р т и с т. Баланс.

Д а м а. Позвольте, позвольте, а я? Я тоже хочу.

А р т и с т (резко). Что?! Что вы хотите?

Д а м а. Тоже… в лодочку.

А р т и с т. Пардон! Женщина — исключено.

Д а м а (заметалась). Ну, товарищи… ну, пожалуйста… я обещала испробовать… Мне коллектив… поручил… научное средство.

А р т и с т (живо заинтересовался). Средство? Какое средство?

Дама поспешно хватает с телевизора картонную коробку, ставит ее на стол. Все сгрудились вокруг. Открыв коробку, Дама с помощью Завмага извлекает из нее некий несложный прибор, состоящий из трехлитровой стеклянной банки с прикрепленным к ней ручным насосом. Вслед за банкой достает полиэтиленовые мешочки с наклейками, изображающими череп и скрещенные кости. Сняла с банки пробку с насосом, показывает, в какой последовательности надо сыпать туда порошки, сперва из одного мешочка, потом из другого; снова закрыла банку пробкой с насосом, торжествующе окинула взглядом присутствующих.

А р т и с т. Приманка?

З а в м а г. Нет, это вроде тола — бесшумный тол.

К ним подошла Девушка. Внимательно слушает, переводя взгляд с одного на другого.

Д а м а. Видите ли, пока это всего лишь эксперимент; меня учили так: надо пофучкать, в смысле — распылить…

В ы с о к и й. На какой площади?

Дама смущенно смотрит на Завмага.

З а в м а г (медленно). Квадратный километр.

Артист свистит, остальные ошеломленно молчат.

Х о з я и н. Кило́метр… А менее — можно?

Д а м а. Можно, но нецелесообразно: она разбежится. А вот когда на километр… тут уже… Это очень просто: пофучкать, а потом, когда она наглотается, — собирать прямо руками. (Берет прибор в руки.) Вот так качаешь, и он распыляется. Дима, покажи.

З а в м а г. Сама, сама.

Дама работает насосом вхолостую.

В ы с о к и й. А ну, дай-ка попробовать. (Тянется к прибору, но Артист резко отталкивает его.)

А р т и с т. Пардон! Пробовать буду я.

Дама мечется между мужчинами.

Д а м а. Товарищи!.. Товарищи!.. Осторожнее! Умоляю! Осторожнее!.. Мы же интеллигент…

В ы с о к и й (Артисту). Положь! Положь банку, гнида!

А р т и с т. Руки!.. Руки!..

М а л е н ь к и й. Н-но!..

Маленький молча, с силой заломил Артисту руку за спину. Тот согнулся, выпустил прибор. Высокий овладевает банкой. Маленький тут же отпускает Артиста. Почуяв свободу, Артист хватает острогу, яростно вопит.

А р т и с т. Отдай, гад! Ранить буду!

На лавке проснулись Он и Она. Одновременно поднялись, смотрят сонными глазами, не поверив в реальность происходящего, снова укладываются.

Стоящий сзади Завмаг крепко обхватывает Артиста руками. В ту же секунду с невнятным криком Дама коршуном бросается на Высокого, вырывает у него из рук прибор. На выручку Высокому приходит Маленький. Двое мужчин вступают в позорную борьбу с женщиной.

Д а м а. Дима! Дима!

Но Завмаг держит Артиста. Дама укусила Маленького за руку, овладела банкой. В бессильной злобе Маленький выбивает у нее из рук прибор. Упав на пол, банка разлетается вдребезги. Дама рыдает.

Что вы наделали! Культурные люди! (С внезапной злобой — Завмагу.) А ты чего смотришь?

Завмаг пожимает плечами. Захарчук из своего угла невозмутимо наблюдает за происходящим. Положением решительно овладевает Хозяин.

Х о з я и н. А ну — ша! Всем — ша! Ожлобели! (Ногой подгребает осколки в кучу.) Анна! Выбрось! (Достал с полки большую стеклянную банку, протягивает Даме.) На, не реви. Такая точно.

Дама, всхлипывая, примеряет пробку с насосом, та в самый раз приходится к горлышку банки. Радостно улыбаясь сквозь слезы, Дама ремонтирует прибор. Мужчины постепенно успокаиваются. Маленький, поглядывая на Даму, посасывает ранку на руке.

Х о з я и н. А ну, айда к столу.

Присутствующие обступают стол; здесь же, с краю, примостилась Девушка. Во время этих бурных событий она сохраняет полный нейтралитет. В углу невозмутимо дремлет Захарчук.

Х о з я и н. Значит, так (Высокому): шуметь не надо — лодка всех подымет. Ловим вместе, улов — поровну. (Кивнул на Хозяйку.) Ей — доля.

Завмаг дернул его за рукав, показывает взглядом на Девушку.

Х о з я и н. Чего?

Д а м а (ревниво). А при чем тут она? При чем тут она?

Х о з я и н. У ей теперь своя работа: детишков наших учить… конституцию разъяснять.

Д а м а (с вызовом, Завмагу). Правильно! Правильно…

Х о з я и н (с угрозой, глядя на Артиста). А ежели кто шуметь желает… (Девушке.) Ты, Антонина, ушки заткни, бо разговор у нас грубый, рыбацкий…

Д а м а (улыбаясь сквозь слезы). Да уж… Что уж… Рыбак есть рыбак…

Х о з я и н (Высокому). У вас чего есть?

Поколебавшись, Высокий делает знак Маленькому, тот достает большущие сети.

Х о з я и н. Сколько тут?

Высокий что-то сказал ему на ухо.

Х о з я и н (покачав головой). Хо-хо! (Артисту.) У тебя сколько?

А р т и с т (скромно). Полтораста метров.

Х о з я и н. Ширина залива. (Качает головой.) А как Дутов нагрянет?

В ы с о к и й. То наша забота.

М а л е н ь к и й. Но!

Высокий приобщает к сетям тяжелые снасти Завмага. Кроме фонаря и остроги, получается внушительный, устрашающий склад оружия. Завмаг кивает на фонарь и острогу.

З а в м а г. А это — что ж?

Х о з я и н. Это после, ночью. А вот с той ее штукой… (кивает на Даму) не знаю…

Высокий сделал знак Маленькому, тот берет ружье, вскидывает его за спину. Присутствующие в тревоге переглядываются. Поняв, что Маленький всего лишь исполнитель, переводят взгляды на Высокого. Подумав, Высокий делает знак Маленькому, тот молча снимает ружье, кладет его рядом с острогой и фонарем. Эта короткая сцена лишь усилила напряжение.

В ы с о к и й (Даме). Так… как, ваша «наука» — готова?

Д а м а. Все в порядке. Дима, забирай. (Протягивает Завмагу прибор.)

З а в м а г (заложив руки за спину). Сама, это ты сама.

Дама берет прибор под мышку.

Д а м а (решительно). Ну все, с богом!

Х о з я и н. Обожди! (На прибор.) Не надо бы этого…

А р т и с т. Ха! (Обнимает Даму за плечи.) «Частица черта в нас заключена подчас!»

Слышен треск мотоцикла, ближе, громче. Вся компания замирает, прислушиваясь.

Х о з я и н. Вот нечистая сила…

В ы с о к и й (Маленькому). Дутов.

М а л е н ь к и й. Но!..

Х о з я и н. Анна! Дверь заперла?

Х о з я й к а. А-вой-вой!

Спешит к двери, но поздно: в избу входит крупная, решительная женщина в шлеме. Это  Ж е н а. Увидев ее, Захарчук неслышно поднялся, скрывается за занавеску.

Ж е н а (как на плацу). Здравствуйте, товарищи!

Присутствующие нестройно гаркают в ответ: «Здра!»

Ж е н а (увидев на кровати спящих влюбленных, подошла к ним, решительно). Что? Утонули?

Х о з я и н. Не… так — отдыхают.

Ж е н а (оглядевшись). Что за люди?

Х о з я и н (осторожно). Люди как люди. Из города.

Ж е н а. Захарчук мой сюда не приезжал? (Нетерпеливо.) Ну, такой черный, здоровый, так вот нос висит?

Х о з я и н. Нету у нас никакого Захарчука.

Ж е н а (с досадой). Как пятница — так лови его. Нет того, чтобы дома посидеть. Что я ему — дела не найду? (С внезапным подозрением.) А вы тут чем занимаетесь?

Х о з я и н. Я же вам сказал: из города люди приехали отдыхать.

Ж е н а. Отдыхать? От кого? От жен?! Ах вы, паразиты! (Увидела ружье, вскинув к плечу, прицеливается в Артиста.)

В ы с о к и й (кричит). Ложись! Заряжено!

Артист бросается на пол. Жена спокойно опустила ружье. Обращаясь к Высокому.

Ж е н а. Твое, что ли? Мушка сбита. Влево. (Отдает ружье. Задумчиво.) Где же мой Захарчук? Ну, все. Последняя точка.

Как вошла, так и ушла: решительно и быстро. Слышен треск удаляющегося мотоцикла. Из-за занавески появляется Захарчук.

З а в м а г (глядя в окно). Что это было?

Х о з я и н (кивает на Захарчука). Его жена.

А р т и с т (Захарчуку). Кто она у тебя?

Захарчук не отвечает.

Х о з я и н. Председатель.

З а в м а г. Чего?

З а х а р ч у к (неохотно). ДОСААФа.

А р т и с т (Маленькому). Отелло в юбке.

М а л е н ь к и й. Но!

Захарчук молча жмет Хозяину руку. Не выдержав, звонко расхохоталась Девушка.

Х о з я и н. Ну, все, давайте езжайте, а то еще кого принесет!

В ы с о к и й. А ты?

Х о з я и н. Я? А я… это…

И тут раздается тихий стук в дверь. Все замирают. Стук повторяется.

Х о з я и н. Анна!.. Дверь!..

Но — поздно: дверь открывается, входит высокая  Д е в о ч к а - п о д р о с т о к.

Х о з я и н. А, чтоб тебя… (Жене.) Подай молоко писателю.

Хозяйка достает молоко; девочка с любопытством разглядывает рыболовные снасти. Взяла в руки тяжелую острогу.

Д е в о ч к а. Скажите, пожалуйста, что это такое?

З а в м а г. А это, барышня, деревья сажать. Вот так в землю втыкаешь и вертишь, образуется ямка. (Смеется.)

Д е в у ш к а. Это называется — острога. Ночью вот этим фонарем светят, а ею рыбу колют.

Общее замешательство. Хозяин недовольно крякает.

Х о з я и н. Да… вот так, брат… Папаша-то чего делает? Все пишет?

Но Девочка не слышит, с интересом разглядывает сети.

Д е в о ч к а. Сетки…

Х о з я и н. Такими у нас не ловют, давно уже. Видишь — ячейка крупна, тут в озерах и рыбы такой нету.

Д е в о ч к а. А папе вчера старик один во-от какую рыбину продал. Большущую.

Х о з я и н. Тропов, зараза…

Д е в у ш к а. Это все, девочка, запрещенные орудия лова.

Х о з я и н (сдерживая досаду). Ты бы, Антонина, шла… отдохнуть Анна!.. (На Девушку.) Проводи… (Девочке.) И ты… папаше привет передавай, скажи, зайти к ему собираюсь, встретиться. (Выпроваживает Девочку.) Ну, беги, беги, молоко стынет.

Девочка уходит.

Д е в у ш к а. Кого обманываете? Ребенка.

Х о з я и н. Ты детей учить приехала? Дак учи. А в наши дела носа не совай.

В ы с о к и й (Хозяину). Пошли.

Х о з я и н. Не… я… в другой раз.

В ы с о к и й. Чего так?

Х о з я и н. Делов много, по хозяйству.

В ы с о к и й. Гляди, тебе виднее. (Отвел Хозяина в сторону.) В чем дело?

Х о з я и н. Поясницу разломило.

В ы с о к и й (не поверил). Ну-ну… (Хозяйке.) Мы быстро, постукаем и вернемся.

Х о з я й к а. А ежели Дутов явится?

В ы с о к и й. Все. Спекся Дутов. (Даме.) Забирайте прибор свой, опробуем.

Высокий, Маленький, Артист, Завмаг и Дама уходят.

Х о з я и н (Хозяйке). К Тропову Лексею зайду. Может, Дутов там. Никого боле в избу не впускать. (Ушел.)

Остались Хозяйка, Девушка; в углу дремлет Захарчук, на скамье спят влюбленные.

Д е в у ш к а. Тетя Аня, что же тогда с детей спрашивать, если взрослые себя так ведут?

Х о з я й к а. Ты с нашими мужиками не задирайся. У тебя теперь свое дело, а у них свое. Которые поймут, а которые — нет. Не просто, дак… Было село как село, все работали, сама знаешь — то была наша правда, а нонче чего?

Д е в у ш к а. Да что случилось-то?

Х о з я й к а. Лесок-то, поди, кончился, повырубали. А следом и райцентр наш, Шишгубу, ликвидировали. Шмуглова этого, начальника лесопункта, — в город забрали, а Маленький, шофер евонный, вслед, холуем потянулся. Ране, как ни то, все при деле были. А теперь чего?.. Вот мужики и шалят, а проще сказать — бесются.

Д е в у ш к а. Уехали бы.

Х о з я й к а. А дом? Дом не бросишь.

Д е в у ш к а. Продайте.

Х о з я й к а. Кому? Кто его купит? Ну, а городские пронюхали: властей нету, люди без дела гниют; сперва по одному, по двое ездили, а теперь, почитай, не село — олимпийская деревня. Так-то. (Включает телевизор. Снова вопит стадион.) Вот кабы нас так, всех вместе, показать, да крикнуть разом: «Спасайте, люди! Пятимся!» (Убирает со стола.) Чего картошечку не ела? На, поешь горяченькой картошечки.

При слове «картошка» Он резко садится на лавке, поддал головой доску с тазами. Они с грохотом летят на пол. Вскинулась спросонок Она, мечется.

О н а. Эдуард! Эдик! Где ты? Эдик!

О н. Здесь я, здесь!

Хозяйка подбирает тазы, водворяет их на место.

Х о з я й к а. Фу ты, страсти какие!

О н. Из-звините… (Помогает установить посуду на место.)

Х о з я й к а. Голова-то хоть цела?

О н. Гу-гудит маленько.

Д е в у ш к а (подает ему мокрое полотенце.) Вот, приложите, а то шишка будет.

О н (ощупывая голову). У-уже есть.

Х о з я й к а. Дай обвяжу, чтобы не спадывала. (Повязывает ему полотенце через подбородок.)

О н а (обиженно). Что вы его — как покойника. (Перевязывает полотенце.)

О н. Есть хо-хочется.

Х о з я й к а. Поешьте, деточки, поешьте, вот картошечка горячая, молочко. (Торопливо подает еду.)

Он жадно ест, Она, подперев голову кулачком, жалостливо смотрит на любимого.

О н (с набитым ртом). А мне приснилось, будто т-тут… ко-кололи друг друга… Ко-копьями.

О н а. И мне! И мне — то же самое.

Д е в у ш к а. Тут всего было.

Слышны глухие хлопки, напоминающие выстрелы.

О н (подняв голову). Что это?

Х о з я й к а. Рыбу-те то́рбают, дак…

О н. То́рбают? Что это такое?

Х о з я й к а. Хлопушки такие… на шестах. По воде ими бьют, а рыба сильно пугается — и в сетки лезет. (Девушке с горечью.) А как жили! Замков никто не знал: щепку в пробой сунул и — пошел. Приезжему — почет и уважение. И нам никто в лапу не совал — не смели.

О н. Т-точно! М-мы месяц ходили — везде так: те-тебе всё, а с те-тебя — ничего.

Х о з я й к а. Везде, да не у нас. (Девушке.) Ребятишков-то учи, а мужикам тут не до лекциев.

О н а (Девушке). Вы в школу приехали? Учительница?

Д е в у ш к а (помолчав, неожиданно). Нет. Я — инспектор Рыбнадзора. (Хозяйке.) Вместо Дутова.

Захарчук поднял голову, внимательно смотрит на Девушку.

З а т е м н е н и е.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

О н а (Девушке). Вы в школу приехали? Учительница?

Д е в у ш к а (помолчав, неожиданно). Нет. Я — инспектор Рыбнадзора. (Хозяйке.) Вместо Дутова.

Воцаряется долгое молчание.

(Захарчуку.) Товарищ, вы из какой организации? Будьте свидетелем.

З а х а р ч у к. Я?

Д е в у ш к а. Да, пожалуйста. Ребята, вы студенты?

О н. Д-да…

О н а. Мы из пединститута, а что?

Д е в у ш к а. Я вас прошу… сегодня мой первый день…

О н. К-конечно.

Д е в у ш к а. Тетя Аня, вы тоже мне поможете.

Х о з я й к а. Я? Тебе? Думаешь, у нас однех? Да в каждой избе — полным-полно!

Д е в у ш к а (зло). Вот и кончать надо! До чего дошло: червей в холодильниках развели!

Х о з я й к а. Ты мово Гришу не тронь! Мала еще! Тебя, паршивки, на свете не было, как он с войны пришел! Половина изб его руками срублена!

Д е в у ш к а. При чем тут это?

Х о з я й к а. А при том! (Бушует.) Охранять явилась!.. Рыбу?.. А чего ее охранять? Ее ловить надо. Озеро кишмя-кишит, щука молодь жрет, а вы — охранять?! От кого? Дураки вы! Дураки! Дутов пьяница был, дак тот хоть понимал!

Д е в у ш к а (зло). Дутов ваш — жулик! Вор! Его судить надо. Да! Ловить нужно, только по-настоящему!

Х о з я й к а. Так ловите! Чего ж не ловите?

Д е в у ш к а. И будем! Я против вас лично ничего не имею.

Х о з я й к а. Ты — не имеешь?! Она не имеет! Ты кто — государство? Так я против тебя имею! Слышишь ты меня, государство!

Захарчук пытается незаметно уйти.

Д е в у ш к а. Товарищ, вы куда?

В этот момент входит до нитки мокрый  Х и р у р г.

(Бросаясь, к нему.) Что с тобой? Да говори же! Тебя топили?

Х и р у р г. Кто? С коряги упал.

Х о з я й к а. Вы рыбу лови́те, а не людей! Чего же вы не ло́вите?

Д е в у ш к а (резко). Ну, хватит. Хватит! (Хирургу.) Снимай все быстро, а то простудишься. Ох ты, горе мое.

Хозяйка падает на лавку, плачет. Воспользовавшись суматохой, Захарчук перемещается ближе к выходу.

К крыльцу подошли  С е м у ш к и н  и  П а р е н ь. В руках у Семушкина куканчик с окушками.

С е м у ш к и н. Видал, чего творится? Тут тебе и диплом, и Обехаэс.

П а р е н ь. Да…

С е м у ш к и н. Думай, думай. Пока еще рыбка есть, а завтра? Природа что банк… долгосрочных вложений. Помалкивает. А ну, как она нам свое финансирование прикроет, чего тогда?

П а р е н ь. Успеем.

С е м у ш к и н. Гляди не опоздай.

Помолчали.

С е м у ш к и н. Во-он, на том берегу, — соснячок: прадеды, деды, отец мой — все там лежат. Могу я после этого спокойным быть?

Парень, грызя травинку, задумчиво слушает Семушкина.

Чего молчишь?

П а р е н ь. Думаю.

С е м у ш к и н. Видал в избе пару? Один длинный, а другой — маленький, Венька Тропов. Это еще та жлобина… Холуй… Уж на что батька его, Лексей Тропов, бандит, и тот его, сына родного, на порог не пускает. А между прочим, ихние деды — тоже там, вместе с моими, лежат. Вот и пойми… Врезать бы ему по ушам. Иной раз с нашим братом только так и можно.

П а р е н ь (усмешка). Самосуд, что ли?

С е м у ш к и н. А что? И самосуд! Да!

П а р е н ь (усмехнулся). Придется мне вам передачи носить.

С е м у ш к и н. Это, брат, не самое страшное. (Помолчав.) А мережи где?

П а р е н ь. Забыл… Я сейчас. (Хочет вернуться.)

С е м у ш к и н. Обожди, пойдем вместе, примета такая есть: улов надо тащить вместе.

Из дому крадучись вышел Захарчук. Оглянувшись по сторонам, ушел. Уходят и Семушкин с Парнем. На лавке плачет Хозяйка. В стороне, раздетый до трусов, сидит Хирург. Девушка тряпкой вытирает натекшую на полу лужу.

О н (Девушке). Ч-что же вы будете… д-делать?

Девушка не отвечает.

Х и р у р г. А что?

О н (кивает на Девушку). Н-начальство же.

Слышны голоса. Это возвращаются рыбаки.

Д е в у ш к а. Тетя Аня, поймите: чем сейчас хуже будет, тем потом лучше.

В комнату вваливаются все, кроме Хозяина. В обеих руках у  А р т и с т а  огромные язи. Протягивает их Хозяйке.

А р т и с т. Тройную уху! Значит, так: первого бросила, закипел, хвост загнул — вынула. Второго туда же — раз! Ка-ак глазки побелеют — вынула! Третьего! Тут — жди. Тут — самый сэкрет. Уха должна запахнуть… курочкой. И вот когда курочкой — тройная; дальше наша забота: вступает хор мужчин. Давай — чисти.

Хозяйка в растерянности смотрит на Девушку, та ей незаметно кивает. Хозяйка садится чистить рыбу.

А р т и с т (обращаясь к Девушке). Луна — сказка! Паэзия сельской жизни. (Влюбленным.) Ха! Проснулись! Привет-здрасте, с добрым утром. (Увидел Хирурга.) В чем дело? Ограбили?

Х и р у р г (мрачно). Упал… с дерева.

А р т и с т. С дерева? Зачем лез на дерево?

Дама набрасывает Хирургу на плечи свою стеганую курточку.

Д а м а. Боже мой! Вы же простудитесь! (Загляделась на его волосатые ноги.)

З а в м а г (насмешливо). Эльза, спокойно! Спокойно… Товарищи! Ни у кого нет лишних брюк?

А р т и с т (Даме). Ревнует. И правильно. Женщина — сосуд… недоразумений. Есть такая пьеса: сто четыре страницы — и все про недоразумения.

Д а м а (восторженно). Хочется петь, говорить глупости, танцевать! А? (Хирургу.) Вам хочется танцевать?

З а в м а г. Эльза! Человек сидит без штанов!

Д а м а (резвится). Ну и что такого? Считай, что мы на пляже.

А р т и с т. Прекрасно сказано! (Завмагу.) Обижать женщину — фэ!

Д а м а. Вы — прелесть! (Завмагу.) Тебе не удастся испортить мне настроение!

В ы с о к и й. Ладно, все. (Маленькому.) Действуй.

Маленький с готовностью развязал берестяной кошель, достает закуску, хлеб.

Д е в у ш к а (Даме). Где Хозяин?

Д а м а. Не знаю. Его с нами не было. Ох, девочка! Это было незабываемо! По воде буруны!.. Буруны! И в сети — бух! бух! Какое-то безумие! (Влюбленным.) Вы много потеряли. Верно, Дима? (Увидев, что Завмаг не может оторвать взгляда от Девушки, насмешливо.) Дима! Спокойно… спокойно.

А р т и с т (Даме). Интересно, как сработает эта ваша морилка? Когда рыба всплывет?

Д а м а (взглянув на часы). Теперь уже скоро, через тридцать минут.

А р т и с т. Прекрасно! (Завмагу.) А там и ваша очередь. (Взял острогу.) Так?

З а в м а г. Тут, брат, главное — рука! Глаз! Ну, и практика, конечно.

Хирург подошел к Девушке.

Х и р у р г. Тоня, ты что опять затеяла?

Д е в у ш к а (резко). Молчи!

Высокий, Маленький, Завмаг, Артист и Дама усаживаются за стол. Высокий разлил по стаканам водку.

А р т и с т. А где этот… Захарчук?

В ы с о к и й. Пес с ним. Ну, кто мастер речи говорить? (Маленькому, с насмешкой.) Ты, что ль?

М а л е н ь к и й. Но!..

З а в м а г (Артисту). Вам — по штату положено.

А р т и с т. Некрасиво без хозяина.

В ы с о к и й (Хозяйке). Где Григорий?

Х о з я й к а. У Тропова, Лексея.

В ы с о к и й. Ладно, подойдет, пропустим пока по единой… для разгону. (Поднял стакан.) За леса, воды и медные трубы. Нынче мы повсюду хозяева.

А р т и с т. Космос забыли.

В ы с о к и й. Дай срок — доберемся и до космоса. (Маленькому.) Верно?

М а л е н ь к и й. Но!..

В ы с о к и й. Поехали.

Шумно пьют все, кроме Артиста.

(Артисту.) А ты чего?

А р т и с т (тычет пальцем себе в сердце). Нельзя. Звонок был… первый.

В ы с о к и й. Ну и чего?

А р т и с т. Нельзя.

Высокий кивает Маленькому на Артиста. Маленький встал, берет рюмку Артиста, подносит ему ко рту.

Нет.

Маленький недвусмысленно надвигается на Артиста, но Высокий, подняв руку, останавливает его.

В ы с о к и й. Ладно, пущай. Пущай живет.

Д а м а. Я поднимаю этот бокал… (Артисту) за стойких мужчин!

А р т и с т (встал, глядя на Даму). Самое дорогое!.. Самое редкое!.. Самое прекрасное!.. Наш главный капитал… (Неожиданно — в сторону Высокого.) Большой человек!

Все пьют.

В ы с о к и й (Маленькому, на Артиста). Пе́трит…

М а л е н ь к и й. Но!..

Входит  Х о з я и н  с  З а х а р ч у к о м. Его приветствуют из-за стола возгласами.

Х о з я и н. Сейчас… сейчас. Анна! Поди сюда!

Д е в у ш к а (Хозяйке, вполголоса). Тетя Аня… чем хуже, тем лучше.

Х о з я и н. Анна!

Хозяйка подошла.

(Вполголоса.) Никого боле не было, чужих?

Хозяйка мотает головой.

Все в порядке?

Хозяйка кивает. Хозяин переглянулся с Захарчуком.

В ы с о к и й. Рыбу нашу там не раскурочат? (Маленькому.) Давай ее сюда.

М а л е н ь к и й (поднимаясь). Но. (Уходит.)

В ы с о к и й (Хозяину и Захарчуку). Айда с нами чай пить.

Х о з я и н. Пейте, мы сейчас… (Прошел с Захарчуком в боковушку, о чем-то тихо разговаривают.)

За столом наступила пауза.

В ы с о к и й (Девушке). Ну что, белоногая, небось страшно жизнь начинать-то? Это тебе не боровка расписывать! Ничего, не робей, нынче дело твое доброе, народ поможет. Главное — не теряй перспективу. А перспектива у нас у всех одна (обхватив рукой стакан с водкой) — коммунизьм.

Д е в у ш к а (брезгливо). Руки бы вымыли.

В ы с о к и й (добродушно). Ничего. Подсохнет — само отвалится.

Неловкая пауза.

Артист вскакивает, включил телевизор, звучит остроритмическая музыка. Подбежав к Даме, Артист начинает хлопать в ладоши, пристукивая в такт ногой. Дама вспорхнула, подлетела к Высокому, решительно схватив его за руки, вытащила на середину избы, темпераментно, как ведьма, мечется вокруг него. Постояв несколько мгновений, Высокий присмотрелся и заплясал тоже, сперва неуверенно, потом все круче, круче… Плясать умеют оба отменно. Внезапно музыка оборвалась. Шум, возгласы, аплодисменты. Хозяйка возится у печки, варит уху. К ней подошел Артист.

А р т и с т. Ну, как дела? Пахнет курочкой? Нэт? Значит, еще рано.

Входит  М а л е н ь к и й. С трудом тащит огромную корзину трепещущих язей. Из боковушки вышли  Х о з я и н  и  З а х а р ч у к.

А р т и с т. Вот это работа! (Выбрав язика поменьше, протянул Девушке.) Прошу. Бери, бери, согласовано. Для меня учитель — всо!

Д е в у ш к а (с язем в руке, задумчиво). Живой еще, дышит…

А р т и с т. Они все живые. Стукнуть надо. Сейчас я тебе сделаю. (Наклоняется над корзиной, перебирает рыбу.)

Девушка по-прежнему задумчиво, но с силой шлепает Артиста язем по лысой голове. От неожиданности тот приседает.

А р т и с т. Ха! Ты — что?!

Д е в у ш к а (зло). Ничего!

Х о з я й к а. Заместо Дутова она — Рыбнадзор.

С е м у ш к и н. Тонюшка, ужели верно?

В ы с о к и й (Маленькому). А?

М а л е н ь к и й. Но!..

Д е в у ш к а (Высокому). Документы на стол!

Маленький верным псом поднялся было в защиту Высокого, но в это мгновение Семушкин с наслаждением треснул его по уху. От удара Маленький летит в угол.

Д а м а. Товарищи! Товарищи! В чем дело?.. В чем дело?..

Д е в у ш к а. Всем оставаться на местах и приготовить документы. (Вышла в боковушку.)

Завмаг метнулся к двери, но его перехватил Семушкин.

З а в м а г (вырываясь). Пусти!

С е м у ш к и н. Ишь какой быстрый! Даму-то свою позабыл. Гражданочка, это ваше добро?

Д а м а (не шевелясь). Увы!

С портфельчиком в руках из боковушки появляется  Д е в у ш к а, садится за стол, достает тетрадку.

Д е в у ш к а (Семушкину). Дядя Ваня, отпустите его.

Семушкин выпускает Завмага.

Х и р у р г (подошел, тихо). Тоня…

Д е в у ш к а (резко). Не мешайте работать!

Хирург отошел в угол, наблюдает за происходящим, готовый в любую минуту прийти Девушке на помощь.

В ы с о к и й (Девушке). Где Дутов?

Д е в у ш к а. Вам лучше знать.

Х о з я й к а. Сплыл твой Дутов. Судить будут Дутова твово.

Д е в у ш к а. Ну, с кого начнем? (Завмагу.) С вас? Вы куда-то торопились?

З а в м а г. Почему же? Можно и остаться. Если для пользы дела…

Д е в у ш к а. Вы кто?

З а в м а г (пожав плечами). Человек.

Д е в у ш к а (на Даму). Это ваша жена?

З а в м а г. Это вот?.. Да… в известном смысле.

Д е в у ш к а. Что значит — в известном смысле?

З а в м а г. А то и значит.

Д а м а (насмешливо). Муж он мне… богом данный.

З а в м а г. Во всяком случае, к этой ее «научной деятельности»… С самого начала я был против, решительным образом. (Даме.) Я тебе говорил — не бери? Говорил?

Д а м а. Говорил.

З а в м а г (Девушке). Видите? Потому что не одобрял, потому что понимал: это идет вразрез… с законами экологии.

Д а м а. Ди-има… Да ты еще и трус.

З а в м а г (веско). Нарушать нельзя. Тем более — в такое время. Не дозволено. Никому. (Девушке.) Я ей говорил: с этим надо бороться, и мы будем… бороться.

В ы с о к и й (решительно, Маленькому). Айда!

Прихватили снасти, направляются к дверям, но там уже стоят Семушкин, Парень, влюбленные.

Д е в у ш к а (спокойно). Гражданин Шмуглов, останьтесь. Я вам говорю, вам.

Семушкин демонстративно закрыл дверь, набросил крючок. Высокий делает Маленькому знак, тот сбрасывает на пол поклажу.

(Раскрыла тетрадку, Завмагу.) Итак, ваша фамилия, имя и отчество?

З а в м а г (с готовностью). Кузькин, Иван Пантелеевич.

Д а м а (Завмагу). Будет тебе… (Девушке.) Пишите: Орлов, Дмитрий Павлович.

Д е в у ш к а (Завмагу). Верно?

Завмаг с улыбкой смотрит на Даму.

Д а м а. Улыбайся, улыбайся… кобелек.

Д е в у ш к а. Так верно — Орлов?

З а в м а г. Ну, допустим.

Д е в у ш к а. Не допустим, а точно: вы — Орлов?

З а в м а г. Ну, я.

Д е в у ш к а. Орлов?

З а в м а г. Орлов.

Д е в у ш к а. Красивая фамилия. (Неожиданно.) Вы, Дмитрий Павлович, член партии?

З а в м а г (взвивается). Но-но-но!

Д е в у ш к а (спокойно). Хорошо. На этот вопрос ответите в другом месте. Так… (Сухо.) Где работаете и кем?

З а в м а г (бросив взгляд на Даму). Комиссионный магазин. Товаровед.

Д а м а (насмешливо). Дима, бесполезно.

Д е в у ш к а (Завмагу). А точнее?

Завмаг с ненавистью смотрит на Даму.

Д а м а (с улыбкой). Пишите: Центральный универмаг. Директор.

Д е в у ш к а. Ого!

С е м у ш к и н. Крупная рыба.

Д е в у ш к а (Даме). Спасибо.

Д а м а (улыбаясь). Пожалуйста. И еще запишите: депутат горсовета.

З а в м а г. Ну, Эльза…

Д а м а (резко). Молчи, бабник!

Д е в у ш к а. Так… (Даме.) Теперь займемся вами…

Но в этот момент Артист метнулся к дверям, убежал… и тут же вернулся.

А р т и с т (Девушке, на Семушкина). Зачем он меня не ловит?

С е м у ш к и н (как бы продолжая ранее начатый спор). А кому ты нужо́н? Кому? Чего забыл? Удочки? Торбу? (Протягивает Артисту удочки и рюкзак.) На, катись, ты тут не главный.

А р т и с т. Сетки давай.

С е м у ш к и н. Э, нет, сетки останутся.

Потоптавшись в нерешительности, Артист садится.

Д е в у ш к а (Даме). Итак, продолжим?

Д а м а. Охотно! Горностаева, Эльза Егоровна, преподаватель университета.

Д е в у ш к а. И что же это вы преподаете?

Д а м а (замялась). Всего понемножку.

П а р е н ь. Доцент Горностаева руководит кафедрой общественных наук.

Д а м а (Парню). Вспоминаю: я влепила вам тройку.

П а р е н ь (юмор). Было дело. Эти науки я недооценивал. Но сейчас осознал.

Д е в у ш к а (Даме). Покажите мне этот ваш «прибор».

Д а м а. Пожалуйста. Вот — баночка из-под помидоров Это вот пульверизатор, обычный, и — пробка. Все. Так примитивно — даже неловко.

С е м у ш к и н. А отрава где?

Д а м а. Какая отрава? О чем вы?

С е м у ш к и н. В озеро-то чего сыпали, профессор?

Д а м а. Корм. Подкормка. (Девушке.) И банка эта не моя вовсе. (На Хозяйку.) Это ее банка, мою разбили. Вы же сами видели.

С е м у ш к и н (Хозяину). Любуйся, любуйся.

Д е в у ш к а (отчетливо). Как называется тот яд, который вы распыляли на площади один квадратный километр?

Д а м а. Вздор! Не шейте мне уголовщину! Это был эксперимент… прогрессивный эксперимент по стимулированию роста… ряпушки. (Обращаясь к Артисту, Высокому, Маленькому и Завмагу.) Ну, кто? Кто из вас подтвердит, что (подчеркнуто) мы с вами распыляли яд?

Молчание.

З а в м а г (Девушке). О ее «ряпушке» я расскажу особо… (помолчав) и о «подкормке» тоже.

Д а м а. Подлец! (Девушке.) Я решительно отвергаю эти гнусные намеки. По роду своей деятельности и по положению в обществе я бы никогда не позволила себе поднять руку…

З а в м а г. На ряпушку.

Маленький что-то скачал Высокому, кивнул на Даму.

В ы с о к и й (Даме). Мадам… (Стучит по часам.)

Д а м а. Что вам угодно?

В ы с о к и й. Уже час натикало.

Д а м а. Не понимаю. Что вам от меня надо?

В ы с о к и й (Девушке). Морилка-то, поди, сработала.

Д е в у ш к а. Думаете, уже наглоталась? (Влюбленным.) Ребята, поглядите, что там у нее получилось.

Он и Она направляются к двери. Дама поднялась вслед за ними.

Д е в у ш к а. А вы куда? (Хозяину.) Дядя Гриша, помогите им.

Х о з я и н (мрачно). Нет, Тоня, останусь я, погляжу.

Д е в у ш к а. Как хотите.

Влюбленные уходят.

(Высокому.) Теперь с вами. Ваша фамилия?

В ы с о к и й (насмешливо). Ужели не знаешь?

Д е в у ш к а. Да, знаю — Шмуглов. А вот имя и отчество забыла.

В ы с о к и й. Пошла ты…

Хирург хватает его за грудь. Высокий стоит не шевелясь.

Х и р у р г (отпуская Высокого). Неохота руки марать.

Д е в у ш к а (Хирургу, строго). Без эмоций, пожалуйста.

С е м у ш к и н. Пиши: Степан Назарович. (Хирургу.) Иногда… надо марать. Надо.

Д е в у ш к а (записывает). Место работы?

Высокий молчит.

Гражданин Шмуглов! Ваше место работы?

С е м у ш к и н. Пиши: Райпотребсоюз.

Д е в у ш к а. Занимаемая должность? Говорите, говорите, все равно вас тут все знают.

С е м у ш к и н. Пиши: Глава. Председатель райпотребсоюза.

Д е в у ш к а. Соберите орудия лова и сложите (жест в сторону окна) вон туда.

Высокий взглянул на Маленького, тот начинает таскать сети, багры и пр.

В ы с о к и й. Жаль мне тебя, Семушкин.

С е м у ш к и н. Еще бы! Человек ты добрый, мухи не обидишь… а я…

В этот момент Семушкин увидел, что Маленький пытается спрятать ружье за шкаф. Семушкин подошел, молча протянул руку, но Маленький стоит неподвижно. Семушкин обеими руками тянет к себе ружье; Маленький не отдает. Оба напряглись, пыхтят, не уступая друг другу.

Д е в у ш к а. Что у вас там?

С е м у ш к и н. Ружье. (На Высокого.) Вот его.

Д е в у ш к а (Высокому). Поставьте его туда. Вы, вы лично.

Маленький выпустил ружье. Семушкин разглядывает его.

С е м у ш к и н (качая головой, Хозяину). Хороша пушка, а?

С насмешливым поклоном передает ружье Высокому; тот взял, сдерживая ярость, медленно шагнул к окну, прислонил ружье к лавке, стал рядом.

Д е в у ш к а. Отойдите от оружия.

Высокий отступает на прежнее место.

Ваш домашний адрес?

В ы с о к и й (помолчав). Улица Правды, пять.

Д е в у ш к а. Садитесь.

Высокий садится.

Вам известно, что все это — запрещенные орудия лова?

В ы с о к и й (Маленькому). Сильна белоногая, а?

Маленький не реагирует.

Д е в у ш к а. Ранее привлекались?

Высокий достал сигарету, жестом приказывает Маленькому прикурить, тот подносит огонь. Высокий глубоко затянулся, нахально развалился на стуле.

Будете отвечать?

Высокий молча ухмыляется.

Так и запишем: отвечать отказался. Вы — паразит. Вас здесь все ненавидят, верно, тетя Аня?

Х о з я й к а. Чтоб они передохли, вражины! (Маленькому.) И ты — первый!

В ы с о к и й (Хозяйке). Ему на тебя — знаешь чего?.. Нам на всех на вас… (Кивнул на Хозяина.) Вот он — видел… (Хозяину.) А тебе… старый пес… Ловушку устроил? Продал?!

Х о з я и н. Я бы тебя продал, да кто такое дерьмо купит.

Д е в у ш к а (с одобрением). Можно, я это тоже запишу?

Х о з я и н. Пиши. Все пиши.

В ы с о к и й (Хозяину). Так. Ладно. (Встал, Девушке.) Ты! Соплюшка! «Инспектор». Мне на тебя — тьфу! Думаешь, кто Дутова ставил? А завтра и с тобой разберемся, это тебе обещаю я — Шмуглов. (Маленькому.) Айда!

А р т и с т. Минуточку… (Поднял руку, как в школе.) Разрешите вопрос?

Д е в у ш к а. Что вам?

А р т и с т. Ваши документы — можно посмотреть?

Д е в у ш к а. Чуть позже.

А р т и с т. Зачем позже? Прошу сейчас.

К дому идут влюбленные с корзиной в руках.

Д а м а. В самом деле! Я тоже желаю взглянуть. Мы все желаем взглянуть…

Д е в у ш к а. Что ж, пожалуйста. (Идет в боковушку.)

В избу входят  О н  и  О н а В руках у них корзина, полная мертвой рыбы. Молча вываливают ее к ногам Дамы. Возвращается Девушка с голубой книжечкой в руках.

О н. Т-там этих язей… все озеро покрыто.

Парень бросается к мертвой рыбе, хватает одну, другую, переводит яростный взгляд на Даму, Высокого, Маленького, Завмага, Артиста, Хозяина.

П а р е н ь. Подонки…

Д е в у ш к а (Хозяину). Что же это делается, дядя Гриша?

Хозяин молчит. Пауза. Потом взял крупного язя, подошел к Даме.

Х о з я и н. Подкормила? (Вне себя сует Даме в лицо мертвую рыбину.) На, жри! Жри!

Семушкин оттаскивает Хозяина.

С е м у ш к и н. Тихо, тихо! А и впрямь: сварить бы вам всем из этой вот рыбы… ушицу… тройную… Глядишь, и сами бы так — кверху брюхом. (Девушке на Маленького.) Его-то запиши, не забудь. Этот — главный из всех.

Д е в у ш к а. Почему?

С е м у ш к и н. Потому что он холуй: на родные до́мы… гадит… и на могилы. (Помолчав, кивнул на Артиста.) Этот — дурак, штраф заплатит и живо поумнеет. (На Высокого.) Этому дадут — мало не будет. Да, да! (На Завмага.) И этому вварят — по ихней линии. У них не заржавеет. (Помолчав, Даме.) На вас я смотреть не могу, извиняюсь: с души воротит. (Повернулся к Маленькому.) Что касается тебя… (Берет ружье.) Садануть, что ли, в тухлую твою утробу? (Медленно поднимает дуло.)

Х и р у р г (подошел). Осторожно, выстрелить может.

С е м у ш к и н. А чего? На то и ружье.

Пауза. Маленький стоит не шевелясь.

Вот гад, знает: по человеку не стрельну.

Слышен звук подлетевшего мотоцикла.

Так то — по человеку. (Кричит.) По холуям — огонь!

Выстрела не последовало, но Маленький упал.

Вставай.

Маленький лежит неподвижно. Слышны чьи-то торопливые шаги. Входит сильно пьяный мужчина. Это — Д у т о в.

Х о з я й к а. Дутов…

Х о з я и н (мрачно). Тринадцатый…

Дутов увидел лежащего на полу Маленького и Семушкина с ружьем в руках. Быстро подошел, перевернул Маленького на спину.

Д у т о в. Убили… (Протягивает руку за ружьем, требовательно.) Сдай оружие.

Семушкин стоит не шевелясь. Хирург склонился над Маленьким, щупает пульс, потом сильно хлещет его по щекам, раз, другой. Маленький пришел в себя, сел.

С е м у ш к и н (спокойно). Живой…

Х и р у р г. Мог и помереть.

С е м у ш к и н (Маленькому). Вставай. Чтобы я из-за тебя — да в тюрьму? Больно жирно.

Маленький поднимается. И тут к Дутову подошел Высокий, развернулся, ахнул его по физиономии.

Д у т о в (с трудом удержался на ногах). Ты чего? Чего?

В ы с о к и й. Где пропадал?

Д у т о в. «Высох» на дороге! Бензин искал…

В ы с о к и й. Ах, ты «высох»?! (Снова шарахнул Дутова.)

Тот летит в угол, поднимается, бросился на Высокого, но тут в драку ввязался Маленький. Хирург пытается их разнять и тут же получает свое. К нему на помощь кидаются Семушкин и Парень. В общую свалку лезут Артист и Дама. Влюбленные, потоптавшись в растерянности, вдруг хватают сети, набрасывают на дерущихся. Девушка подняла ружье, выстрелила в воздух. Грохот выстрела заставил всех опомниться.

Д у т о в (Высокому). Ты чего? За что?!

В ы с о к и й. За то, что не предупредил.

Д у т о в. О чем?

В ы с о к и й. Поперли тебя?!

Д у т о в. Меня? Кто?! Ошалел?!

В ы с о к и й (на Девушку). А это тогда — кто?

Д у т о в. А я почем знаю?

В ы с о к и й (Девушке). Ты — кто?

А р т и с т (Девушке). Документы! Документы на стол!

Девушка протягивает голубую книжечку. Артист хотел было взять ее, но Высокий выхватывает у нее из рук.

В ы с о к и й (открыв книжечку). Диплом. Учительница…

Х о з я и н (Семушкину). Видал?

С е м у ш к и н. Ну, молодца…

П а р е н ь (Девушке, протянув руку за тетрадкой). Дайте мне. Я доведу это дело.

Д е в у ш к а. Нет, зачем? Я сама. Сама. (Забежала в боковушку за чемоданчиком, подскочив к Хозяйке, чмокнула ее в щеку.) Тетя Аня, не сердитесь. Я с ними в городе… Город многое может… когдазахочет. (Высокому, Маленькому, Артисту, Даме, Завмагу.) До встречи, граждане. (Уходит с Хирургом.)

Слышно, как побежала на огонь закипевшая уха.

С е м у ш к и н (Хозяйке). Вот теперь пахнет курочкой.

З а т е м н е н и е.

ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС Одноактная пьеса

Действующие лица

В е р а — ворожея, 19 лет.

У л ь я н а  Г л у м о в а — старуха }

Н и н а — дочь Ульяны, продавщица в ларьке «Пиво-воды», 18 лет }

Ю л и я  П е т р о в н а  М а л а ш к и н а — зав обувным магазином, 25 лет }

И р и н а  К р ы л о в а — инженер гидрометеослужбы, 25 лет }

Л ю д к а, 19 лет }

В а л я — медсестра, 22 года }

Т а т ь я н а  П е т р о в н а — кассир сберкассы, за 50 лет } — потерпевшие.

С л е д о в а т е л ь, 23 года.

К о н в о й н ы й.

На сцене, разделенные стеной с дверью, приемная следователя и кабинет. Впереди — игровая площадка. В приемной сидят  У л ь я н а  и  Н и н а.

Н и н а. Вы, мама, старая, вам врать можно, а я комсомолка, на меня теперь знаете как все смотрят.

У л ь я н а (мрачно). Комсомолка… Ничего, умнее будешь.

Н и н а. А вы умная? Вы-то умнее? У папани орден и медалей три штуки, гордиться надо, а вы что затеяли?

У л ь я н а. А чего я затеяла? Чего я затеяла? Ты бы на себя поглядела. На пиве работаешь, а заместо того чтобы в дом — она из дому тянет. Да другие на одной пене…

Н и н а. Хватит вам уже, мама, про эту пену! Не делала по-вашему и делать не буду.

У л ь я н а. Ну и я больше за тебя, соплячку, перед Верой кланяться не стану.

Входит  В а л я. Мать и дочь умолкают.

В а л я. Здрасте.

У л ь я н а. Привет.

Н и н а. Валечка, и ты тоже?

В а л я. А ты?

Н и н а. Так ведь у меня недоста…

У л ь я н а (перебивает). Сиди уж…

Пауза.

(Вале.) Тебя на сколько вызвали?

В а л я. На шестнадцать тридцать, а на дежурство надо, больные ждать не станут.

У л ь я н а. Все мы больные.

Н и н а (Вале). Ты что — на Василия своего делала?

В а л я. Ну!

Н и н а. И что — бросил?

В а л я. Пить-то? Вроде поменьше… Грамм на двести, но такой стал раздражительный, прямо беда.

Н и н а. Слушай, а вдруг она не может ничего, Вера-то?

У л ь я н а (Вале, на дочь). Дура — она и есть дура. А кто Людке помог?

Н и н а (задумчиво). Верно. Людке она крепко помогла.

Входит  Ю л и я  П е т р о в н а.

Ю л и я  П е т р о в н а. З-здрасте.

У л ь я н а. Привет, Юлия Петровна, здравствуй и садись.

Юлия Петровна усаживается рядом с Ульяной.

Ты-то чего сюда?

Ю л и я  П е т р о в н а (краснеет, опускает голову). Да т-так…

У л ь я н а. Так и птичка не капнет. Не хочешь — не говори.

Пауза. Нина и Валя о чем-то шепчутся, тихо смеются.

С Веркой, что ли?

Ю л и я  П е т р о в н а (кивает). Н-ну.

У л ь я н а. А чего от нее хотела?

Ю л и я  П е т р о в н а. Да т-так… м-малость одну.

У л ь я н а. И сделала она тебе?

Ю л и я  П е т р о в н а (зло). С-сделала.

У л ь я н а. Деньгами ей платила али товаром?

Ю л и я  П е т р о в н а (испуганно). Что вы, Ульяна Степановна! Д-деньгами.

У л ь я н а. Я вон одних кофточек три, плат головной, новый почти, а что денег… Эх, ежели мужика свово любишь — ничего не жаль.

Ю л и я  П е т р о в н а (с готовностью). Н-ну!..

У л ь я н а. То-то. (Помолчав.) Туфли мне надо бы, английские ба, на низком каблуке. Не ожидаете?

Ю л и я  П е т р о в н а. Н-на той неделе. Из Ге-ге-деер.

У л ь я н а. Оставь мне сороковой, а лучше — сорок первый.

Впархивает  Л ю д к а.

Л ю д к а. Салютик! (Кивает на дверь в кабинет.) У себя?

У л ь я н а. Садись. Тут по номеркам, как в полуклинике.

Людка садится к Вале и Нине.

Л ю д к а (ликует). Слыхали? Оставили Вовика моего. Вот — письмо получила. (Читает.) «Здравствуй, Люда, день или вечер. Вера — молоток. Остальное — военная тайна».

У л ь я н а (убежденно). Верка — она может.

Л ю д к а. То капитан грыз его почем зря, в наряд через день гонял, а теперь вдруг — как подменили: всех курсантов кого куда, а Вовика в РПС оставляют — на весь срок службы.

У л ь я н а. Чего это — РПС?

Л ю д к а. Рота постоянного состава. Инструктором. Хотели другого парня оставить, а тут раз — Вовика!

У л ь я н а (дочери). Вот — видала?

Н и н а (Людке). Чего ты ей снесла?

Л ю д к а. Да так…

У л ь я н а. Деньгами, что ли?

Л ю д к а (переводит разговор). Юлия Петровна, не получили еще тридцать пятый?

Ю л и я  П е т р о в н а. Н-на той неделе.

Л ю д к а. Ну и ладно. А то я сейчас обнищала.

Входит  И р и н а  К р ы л о в а. Все умолкают. При виде ее Юлия Петровна покрывается пятнами, отворачивается. Ульяна понимающе ухмыляется. Ирина садится в стороне. Пауза.

Н и н а (Вале, кивая на кабинет Следователя). Молоденький, лейтенант.

В а л я. В доме приезжих отдельную комнату занял.

Н и н а. Дела-то, наверное, серьезные поручают.

У л ь я н а. Вот что, девки, давайте условимся: Верку не топить. Бог с ею. На то она и цыганка. Пусть все вернет, что у кого взяла, и ладно.

Л ю д к а. Я так вообще ей благодарность вынесу. Через газету.

Входит  Т а т ь я н а  П е т р о в н а.

У л ь я н а (уважительно). Здравствуйте, Татьяна Петровна.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Здравствуй, Ульяна Степановна! Здравствуйте, девочки.

Приветствия. Татьяна Петровна усаживается. Пауза.

(О чем-то, им обеим известном.) Вот такие дела, Ульяна Степановна.

И р и н а (неожиданно). Паразитка она! Мошенница! И нечего ее покрывать, темные вы люди!

У л ь я н а. Ты, девушка, у нас без году неделю. Девяносто целковых получаешь, а простого дождика предсказать не можешь. Тебе бы сидеть да помалкивать.

И р и н а. Высказалась: в огороде бузина, в Киеве — дядька.

У л ь я н а. Это я-то бузина?!

Н и н а (Ирине). Вы больно умная!

И р и н а. А ты молчи, «Пиво-воды»!

Т а т ь я н а  П е т р о в н а (мягко). Зачем грубить, Ирина Александровна? Что они вам сделали?

И р и н а. А то! Сговариваются — следователю врать. И эти — тоже. А я скажу все, как было.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Это правильно. (Ульяне.) Зачем врать? Что было — то было. Мне так вообще и вспоминать стыдно.

У л ь я н а (Ирине). Ты молодая, только жить начинаешь, а когда на старости-то лет да нога у мужа не гнется, да домик — развалюха, да у дочки недостача, да пензия — гроши… (Всхлипнула.)

И р и н а. За что таким и пенсию-то платят?

У л ь я н а (задохнулась). Мне?! Да я… всю жись… вот этими руками…

И р и н а (презрительно). …поросят случала. Тоже мне работа!

У л ь я н а (гневно). Ну, это я так не оставлю! Слыхали? Все слыхали? Да у нас на станции — искусственное осеменение!

Входит  С л е д о в а т е л ь — молодой лейтенант с усиками и с университетским значком.

С л е д о в а т е л ь (вежливо). Здравствуйте, товарищи!

П р и с у т с т в у ю щ и е (нестройно). Здрассте.

С л е д о в а т е л ь (остановился в дверях своего кабинета, ни к кому не обращаясь). Ну что ж, заходите.

Ульяна решительно проходит в кабинет.

У л ь я н а. Привет. Ульяна Глухова.

С л е д о в а т е л ь (справляется со списком на столе). Глухова… Ульяна Степановна. Так… Есть такая. А остальные что ж? (Идет к двери, обращаясь к присутствующим.) Вы все — по делу Веры Черепановой? Потерпевшие, так я понимаю?

В с е (нестройно). Да, конечно, они самые.

С л е д о в а т е л ь. Ну все и заходите.

У л ь я н а. Обожди. Нельзя. У меня секретный разговор.

С л е д о в а т е л ь (улыбаясь). Ну, если секретный… (Закрыл дверь, сел рядом с Ульяной.) Выкладывайте ваши секреты.

У л ь я н а. Она не виноватая.

С л е д о в а т е л ь. Кто?

У л ь я н а. Черепанова Вера.

С л е д о в а т е л ь. Как? Позвольте… (Заглянул в папку.) Глухова Ульяна Степановна — это вы?

У л ь я н а. Я за нее.

С л е д о в а т е л ь. Э, нет, мне надо ее саму, лично.

У л ь я н а. А я и есть она — лично.

С л е д о в а т е л ь. Глухова Ульяна?

У л ь я н а. А кто же еще?

С л е д о в а т е л ь (мягко). Здесь вопросы задаю я. Ваша фамилия Глухова?

У л ь я н а. Глухова.

С л е д о в а т е л ь. Ульяна Степановна?

У л ь я н а. Я за нее.

С л е д о в а т е л ь (сдержался). Это ваше исковое заявление? На тысячу двести сорок рублей?

У л ь я н а (с беспокойством оглядываясь на приемную). А чье же еще?

Следователь делает нетерпеливое движение.

Ну, мое, мое.

С л е д о в а т е л ь. Черепанова Вера мошенническим путем получила от вас эту сумму?

У л ь я н а. Нет.

С л е д о в а т е л ь. Как это — нет?

У л ь я н а. Вот ты слушай. Сама я ей отдала. Все. Сама.

С л е д о в а т е л ь. Ничего не понимаю.

У л ь я н а (переходя на шепот). Ты слушай, слушай. Значит, как только убивать Илюшку стали, тут она и взошла, и такая на нас напала дурнота и забвение, и в глазах звезды… И Илюшка визжит…

С л е д о в а т е л ь. Обождите!.. Что… Что вы говорите? Кто убивал? Какого Илюшку?

У л ь я н а. Ну, хозяин мой, хозяин, поросенка резал, Илюшкой звать. А тут Вера в дом взошла, и сразу запах, запах ползеть и ползеть — дыхнуть совсем нельзя.

С л е д о в а т е л ь. Минуточку… Вы давайте по порядку.

У л ь я н а. Колдунья она. Понял?

Пауза.

С л е д о в а т е л ь. Это вы мне и хотели сказать по секрету?

У л ь я н а. Это самое. С нею — только добром. Ей что партейные, что беспартийные — все едино: рассердишь — не обересся.

Помолчав, Следователь поднялся, идет к двери.

Обожди! Вы молодые, образованные, вам все это — хаханьки, а я… жись прожила. (Неожиданно.) Вот хочешь, сейчас графин возьму и себе по морде вдарю?

С л е д о в а т е л ь (опешил). Зачем?..

У л ь я н а. А после на тебя скажу. Свидетелей-то нет — один потерпевший будешь. Вот и у нее так, у Веры: свидетелей нет, одни потерпевшие. Учти.

С л е д о в а т е л ь (помолчав, решительно подошел к двери). Проходите все. Рассаживайтесь.

Потерпевшие переходят в кабинет Следователя, садятся кто куда.

С л е д о в а т е л ь (по списку). Глухова Ульяна.

У л ь я н а (громко, по-солдатски). Я!

С л е д о в а т е л ь (морщится). Ну не надо так… «Работает прачкой на станции искусственного осеменения…» Так… «Проживает — Новый Тупик, дом три». Что у вас — свой дом?

У л ь я н а (горячо). Ты приходи погляди: название одно, крыльцо набок…

С л е д о в а т е л ь. Ясно, ясно… Глухова Нина Яковлевна.

Н и н а. Я.

С л е д о в а т е л ь. «Техникум советской торговли, продавец в ларьке «Пиво-воды». Предъявляет иск Вере Черепановой на сумму двести рублей». Так?

Н и н а (опустив голову). Так.

С л е д о в а т е л ь (Ульяне). Дочка ваша?

У л ь я н а. А кто еще?.. (Поспешно.) Дочка, дочка…

С л е д о в а т е л ь. Малашкина Юлия Петровна.

Ю л и я  П е т р о в н а. Я…

С л е д о в а т е л ь. «Институт торговли, заведующая обувным магазином. Иск той же Черепановой на сумму сто восемьдесят пять рублей». Так?

Ю л и я  П е т р о в н а. Т-так.

С л е д о в а т е л ь. Ясно. Ошкина Людмила.

Л ю д к а. Я!

С л е д о в а т е л ь. «Образование — десять классов, техник по благоустройству, иск в сумме сорок два рубля».

Л ю д к а (поднимаясь). Беру обратно.

С л е д о в а т е л ь. Минуточку… Так просто это не делается. Вы… вы присядьте.

Л ю д к а. А чего мне приседать? Я заявляю: никаких исков к Вере у меня нет. А часики свои — дарю. Ей.

С л е д о в а т е л ь. Тэ-экс… Посидите. «Груздева Валентина Ивановна, медсестра в больнице, иск на сумму двести семьдесят восемь рублей».

В а л я. Это я.

С л е д о в а т е л ь. Понятно… дальше… Крылова Ирина Александровна.

И р и н а (звонко). Я!

Пауза. Следователь с интересом разглядывает шикарную Ирину.

С л е д о в а т е л ь. Вы окончили Институт гидрологии?

И р и н а. Да.

С л е д о в а т е л ь (читает). «Место работы — метеостанция, иск в сумме… восемьсот рублей»!

И р и н а (вызов). Да!

Общее изумление.

С л е д о в а т е л ь. Простите, а какая у вас зарплата?

И р и н а (усмехаясь). Восемьдесят девять рэ.

С л е д о в а т е л ь (качает головой). И Иванова Татьяна Петровна, кассир сберкассы… (вежливо) это вы?

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Да.

С л е д о в а т е л ь. Ваш иск… а где же ваш иск?

Т а т ь я н а  П е т р о в н а (скромно). У меня иск, если так можно выразиться, — моральный.

С л е д о в а т е л ь (с симпатией). Понятно. Очень хорошо. Так. Семь человек. Все по одному делу. Вот теперь и давайте беседовать. Общая сумма материального ущерба, нанесенного вам Верой Черепановой, составляет две тысячи семьсот сорок пять рублей.

Общее изумление, возгласы: «Как? Откуда?»

Перечислить каждого в отдельности?

У л ь я н а (мрачно). Не надо перечислять.

С л е д о в а т е л ь. Все произошло здесь, в поселке, в течение двух месяцев, так?

У л ь я н а. Дай мне объяснить.

С л е д о в а т е л ь. Пожалуйста.

У л ь я н а (дочери). Когда батька Илюшку убивал?

Н и н а. На майские…

У л ь я н а. Не путай! На Егория? Ну, точно — пятнадцатого мая. Тут она к нам и взошла, и такая на нас пала дурнота, и слабость, и звезды… Илюшка визжит…

С л е д о в а т е л ь. Обождите… ну обождите вы!.. Визжит, звезды… Вот эту огромную сумму… вы Черепановой за что отдали?

У л ь я н а (с готовностью). Не знаю. Вот лопни мои глаза — не знаю. Как пошел этот дух, и смрад, и вонища…

С л е д о в а т е л ь. Да хватит вам! (Сдержался.) Извините. (Нине.) Вы дома были при этом?

Н и н а. Была я, мама?

У л ь я н а. Нет, не была. (Следователю.) Ты ее в мое дело не путай, у ней свое горе. Это чтоб, сидя на пиве…

Н и н а. Мама!..

У л ь я н а. Ну, молчу… молчу.

С л е д о в а т е л ь. Товарищи! Я вынужден всех вас предупредить: за дачу ложных показаний или за утайку от следствия…

И р и н а. Разрешите мне!

С л е д о в а т е л ь. Нет, подождите, дайте мне по порядку. (Ульяне.) Глухова! Только… без этого… без визгу… Отвечайте прямо: на что давали вы деньги Вере Черепановой?

У л ь я н а (с готовностью). На дело.

С л е д о в а т е л ь. На какое дело?

У л ь я н а. А я почем знаю?

С л е д о в а т е л ь. Вы что — дурачить меня пришли?

У л ь я н а. Это твои вопросы дурацкие.

С л е д о в а т е л ь (помолчав). Чего вы хотели от Черепановой?

У л ь я н а. Вот теперь понятно. Ничегошеньки я от нее не хотела.

С л е д о в а т е л ь. А за что же тогда вы такую громадную сумму… сразу взяли и отдали?

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Не сразу. Это я ее отговорила. Вклад-то ихний у меня в сберкассе, ну а я ж тут всех… и все меня. Можно, я расскажу?

С л е д о в а т е л ь (обрадованно). Да, конечно, пожалуйста, прошу вас.

У л ь я н а. Смотри, Татьяна Петровна, тайну вклада нарушаешь.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а (смутилась). Да я… ведь… это… (Махнув рукой.) А! Ничего я не знаю.

С л е д о в а т е л ь (мягко). Мы с вами отдельно поговорим.

У л ь я н а (угроза). Гляди, Татьяна Петровна.

С л е д о в а т е л ь. Глухова!.. (Нине.) Ну, а вы за что дали Черепановой… двести рублей?

Н и н а. Я ей должна была.

С л е д о в а т е л ь. За что?

Н и н а. За дело.

С л е д о в а т е л ь. За какое дело?

Н и н а. Ну… у меня… недостача была… и Вера мне одолжила.

Людка прыскает со смеху.

С л е д о в а т е л ь. Что-то вы все темните. Зачем же тогда вы иск подали?

Н и н а. Чтоб она вернула. Мне. Деньги.

С л е д о в а т е л ь. Какие? Те, что она же сама вам одолжила?

Н и н а. Да! То есть нет!.. Что я ей… нет, что она мне… (Бросив взгляд на мать, опустила голову, умолкла.)

С л е д о в а т е л ь. Минуточку… (Людке.) А вы?

Л ю д к а (быстро). Я отказываюсь! Подумаешь — часики! Вера мне больше сделала.

С л е д о в а т е л ь. А что именно она вам сделала?

Л ю д к а. Из беды она выручила парня одного! Вот что!

У л ь я н а. Людка…

Л ю д к а. Ладно, тетя Ульяна, я сама соображаю, что можно говорить, а чего — нет.

С л е д о в а т е л ь (Ульяне). Вы… пройдите-ка в ту комнату.

У л ь я н а. Привет! Мне и здесь хорошо.

С л е д о в а т е л ь (встал). Я прошу вас выйти… и обождать там.

У л ь я н а. О! На прынцып пошел. (Поднимаясь.) Глядите, девки. (Выходит, садится в приемной.)

С л е д о в а т е л ь. Уф… (Вале.) Ну, а вы что скажете? Или вам ваши двести семьдесят восемь рублей тоже не нужны стали?

В а л я (плачет). Еще как нужны!

С л е д о в а т е л ь. Тогда объясните, пожалуйста, толком, за что и при каких обстоятельствах дали вы Черепановой эту большую сумму. Ведь большие же деньги: двести семьдесят восемь рублей.

В а л я (всхлипывая). Еще бы не большие!

С л е д о в а т е л ь. Ну вот! Что, она сама к вам пришла или вы к ней? Ну, рассказывайте, рассказывайте.

В а л я. Сама она, ведьма, прилетела…

С л е д о в а т е л ь (улыбаясь). На чем? На помеле?

В а л я. Зачем? На самолете.

С л е д о в а т е л ь. Что?!

И р и н а. Точно. Наша метеостанция рядом с посадочной площадкой. Верка эта чуть не каждую неделю взад-вперед летает.

С л е д о в а т е л ь. Куда?

И р и н а. Сюда, в поселок. Из города.

С л е д о в а т е л ь. Больше не полетит. (Подошел к окну, открыл.) Митюшин! Черепанову — ко мне.

Общее волнение.

И р и н а. Дайте мне! Я скажу.

С л е д о в а т е л ь. Говорите.

И р и н а. Они все ее боятся, а мне наплевать, я тут временная. Да, я уплатила ей восемьсот рублей. Есть тут один человек… (Бросает взгляд на Юлию Петровну, та покрывается пятнами.) Врач он, в общем — терапевт, его тут все знают.

С л е д о в а т е л ь. Так… Терапевт. Ну и что?

И р и н а. Мне и… (кивает на Юлию Петровну) и вот ей он нравился.

Ю л и я  П е т р о в н а (яростно). Г-глупости б-болтает…

И р и н а. А, бросьте вы!.. В общем, я попросила Веру сделать на этого терапевта.

С л е д о в а т е л ь. Что сделать?

И р и н а. Ну это так у них называется — сделать на мужчину, приворожить, значит.

С л е д о в а т е л ь. У кого — у них?

И р и н а. У цыган.

Дверь в приемную распахивается. В сопровождении  К о н в о й н о г о  входит ослепительная молодая цыганка. Ульяна рывком поднялась со стула. Победно пройдя мимо нее, В е р а  входит в кабинет Следователя. Все женщины разом встают. Невольно поднимается и Следователь. Вера смело садится к его столу. Конвойный остается в дверях. Из приемной входит Ульяна. Пауза. Следователь, спохватись, опускается на стул, за ним садятся остальные.

В е р а. Ну, здравствуй, лейтенантик, заграничные твои усы.

Людка прыскает со смеху. Общая реакция — в пользу Веры.

С л е д о в а т е л ь. Черепанова! Если вы будете позволять себе…

В е р а. Одна позволяла да в подоле и принесла.

К о н в о й н ы й. Гы! Ну, девка…

С л е д о в а т е л ь. Митюшин! Вы свободны!

Ухмыляясь, Конвойный выходит. Пауза.

Итак, Черепанова Вера Васильевна, знаете вы этих товарищей?

В е р а (не поворачиваясь к присутствующим). И в глаза не видала.

Общий ропот изумления.

У л ь я н а. Как жа, Вера Васильевна, ты жа в моем доме сколь чаю одного выхлестала.

В е р а (повернулась к Ульяне). Я тебя, бабушка, вижу в первый… (с угрозой) а может, и в последний раз.

У л ь я н а (испуганно крестится). Чур меня, чур. Я же ничего худого…

С л е д о в а т е л ь. Черепанова! Прекратите угрозы! (Ко всем.) А вы, товарищи, знаете эту гражданку?

Пауза. Все молчат.

Л ю д к а (вскакивает, кричит, будто вслед уходящему поезду). Спасибо тебе, Вера, великое от меня и от Вовика! (Следователю.) Запишите: я ее не знаю и вижу впервые. (Хочет уйти.)

С л е д о в а т е л ь. Сядьте!

Пауза. Людка неохотно садится.

Так. (К Юлии Петровне.) А вы что скажете?

Юлия Петровна покрывается пятнами, украдкой смотрит на Ирину, молчит.

И р и н а. Я знаю Черепанову!

Вера бросает на Ирину быстрый взгляд, но тут же отворачивается.

С л е д о в а т е л ь. Так. Слушаю вас.

И р и н а (на Юлию Петровну). Эта вот, завмагша… ходила к Вере от заикания лечиться. Так, Вера?

Вера презрительно улыбается.

Ну, так… чего уж? Потому что доктор этот, Аркадий Андреич, терпеть не может…

Ю л и я  П е т р о в н а. За-замолчите!

Пауза.

С л е д о в а т е л ь. Так. От заикания, значит, лечилась. У цыганки. А почему не у доктора?

И р и н а. От доктора она другого хотела. Понятно вам?

С л е д о в а т е л ь. Пока не очень. (Юлии Петровне.) Ну и что, помогла вам Черепанова?

Ю л и я  П е т р о в н а. Не-немнож-жко.

И р и н а. Как жужжала, так и жужжит.

Ю л и я  П е т р о в н а (взрывается). А т-ты… т-ты…

С л е д о в а т е л ь (подняв руку). Тихо! Тихо… Давайте по порядку. Черепанова, сколько вам лет?

В е р а (блеснув глазами). А сколько дашь, миленький?

С л е д о в а т е л ь (невольно покорен ее нахальством). Ну!.. Двадцать три.

В е р а. В самую точку попал. Девятнадцать.

С л е д о в а т е л ь. Неужели? Проверим. (Роется в документах.) Да… действительно.

В е р а. Один проверял… а после его самого с казенного дома сняли.

С л е д о в а т е л ь. Что это у вас за глупые сентенции? Образование ваше?

В е р а. Общее.

С л е д о в а т е л ь. В смысле?

В е р а. Неполное.

С л е д о в а т е л ь. А точнее?

В е р а (вызов). Пять классов!

С л е д о в а т е л ь. Негусто.

В е р а. На этих (кивает на потерпевших) — хватает.

С л е д о в а т е л ь (юмор). Что верно, то верно. (С удовольствием.) Значит — пять классов. Замужем?

В е р а (дерзко). Возьмешь — так пойду.

С л е д о в а т е л ь. Нет уж, спасибо.

В е р а. Чего так? Или плоха? Ведь холостой, знаю. Хочешь, про тебя всю правду скажу?

С л е д о в а т е л ь (сурово). Это к делу не относится. Где проживаете постоянно?

В е р а. Город Крюков. Через озеро лететь.

С л е д о в а т е л ь. А, да, слышал. Так вот, гражданка Черепанова, эти товарищи предъявили вам иск на две тысячи семьсот сорок пять рублей. Признаете эту сумму?

В е р а (презрительно). А кто их знает? Считали, наверное.

С л е д о в а т е л ь. Но вы брали у них деньги, вещи, одежду, обувь? Вот у Глуховой Ульяны — тысячу двести сорок рублей.

Все изумлены, впрочем кроме Татьяны Петровны.

В е р а. Брала, конечно.

С л е д о в а т е л ь. На что?

В е р а. На дело.

И р и н а. Вера, я на тебя не в обиде. Аркадий тоже привет просил передать. (Победно смотрит на Юлию Петровну.)

Ю л и я  П е т р о в н а. За-за-за…

И р и н а. Не жужжи, жужелица!

С л е д о в а т е л ь. Крылова, как вы себя ведете?!

И р и н а (на Веру). Да я ей еще столько дам… (издеваясь над Юлией Петровной) за Аркашеньку моего.

Вера смотрит на Ирину, качает головой.

С л е д о в а т е л ь (Ирине). Откуда у вас такие деньги?

У л ь я н а. Батька у ей… в Ленинграде, чего-то прохфессор.

С л е д о в а т е л ь. Позвольте… так это ваш отец — Александр Николаевич Крылов? Я у него кончал этой весной.

И р и н а (едко). Очень приятно.

В е р а. Небось первое твое дело, лейтенантик?

С л е д о в а т е л ь. На вас у меня опыта хватит.

В е р а. Тебе бы конюхом работать.

С л е д о в а т е л ь (удивленно). Почему?

В е р а. Кони бы с тебя сильно ржали.

С л е д о в а т е л ь. Слушайте, Черепанова, я призываю вас к порядку!

В е р а. Один призывал, да потом его за штаны…

С л е д о в а т е л ь. Хватит!.. (Сдержался.) Так, значит… о чем я? (Вере.) Давайте рассказывайте о своих художествах… подробно.

В е р а. Я, миленький, если стану подробно, так у этой интеллигенции дым из ушей пойдет.

С л е д о в а т е л ь (не без удовольствия). Ну что же, пусть идет.

В е р а (впервые обернулась к потерпевшим, под ее взглядом все невольно сникают). Ну, с кого начнем, красавицы? (Юлии Петровне.) С тебя, что ли?

Юлия Петровна поднимается, что-то жужжит.

Да… Недолечила я тебя. Сиди уж. Может, с тебя, Ульяна? Как ты при живом муже…

У л ь я н а (бухает на колени). Верочка! Вот… (крестится на портрет на стене) как перед господом нашим Христом… никаких претензиев к тебе не имею. (Поднялась с колен, Следователю.) Запиши.

В е р а. То-то. (Вале.) А может, про твою самодеятельность рассказать, артистка?

В а л я (вскакивает). Батюшки, мне же на дежурство, меня же больные ждут…

С л е д о в а т е л ь. Сидите.

В е р а (Людке). Или, может, солдатика твоего, Вовика, пошевелить за самоволки?

Л ю д к а (быстро). А я следователю сразу заявила: не надо мне моих часиков! Носи на здоровье, Верочка.

В е р а. Хочу — ношу, хочу — в печку брошу. Кто же это вас, любезные красавицы, научил иски на меня писать? Сесть не успела, как все раскололись.

С л е д о в а т е л ь. Позвольте, что здесь происходит? Черепанова, прекратите запугивать потерпевших!

В е р а. А я не запугиваю, я только говорю: вам всем будет плохо. Они же сами ко мне лезут! Сами! Понимаешь, лейтенантик, умоляют, унижаются… (Ко всем.) Что, я неправду сказала?

С л е д о в а т е л ь. Прекратите! (Помолчав, ко всем.) Кто хочет, может уходить.

Все семь потерпевших резво устремляются к двери.

Впрочем, нет, постойте! Обождите там все.

Потерпевшие переходят в приемную, рассаживаются, отчужденно молчат. В кабинете остались Следователь и Вера. Пауза.

С л е д о в а т е л ь (мягко). Послушайте, Черепанова, вот у меня лежат семь заявлений. По любому из них вас можно привлечь к ответственности за мошенничество.

Вера молчит.

Вы понимаете, чем это грозит? Единственное, что вам может помочь, это чистосердечное признание. Вы сами-то верите?

В е р а. Во что?

С л е д о в а т е л ь. Ну, в ворожбу эту свою.

В е р а. Зачем? Они верят.

С л е д о в а т е л ь. Но вы же пользуетесь их невежеством… (Под ироническим взглядом Веры осекся.) Да, в известном смысле вы умнее их… Мне самому на них смотреть тошно. Даже на вас приятнее. Расскажите все по правде, и я постараюсь вам помочь. Ну вот с Ульяной этой как все было?

Поколебавшись, Вера поднимается, проходит на игровую площадку. Туда же выходит из приемной Ульяна.

В е р а. Чего тебе, Ульяна?

У л ь я н а (заговорщицки). Все готово. Вот. (Достает деньги, пересчитав, отдает Вере.)

В е р а (прячет деньги за пазуху). Стакан с водой под койку ему поставила?

У л ь я н а. Поставила.

В е р а. Окна отворила?

У л ь я н а. Все настежь!

В е р а. Нинка где?

У л ь я н а. В огороде, горшок закапывает.

В е р а (достала маленькую черную книжечку, шепчет что-то над ней, потом достает из взятых у Ульяны денег пятерку, закладывает ее в книжечку). На, держи.

Ульяна с трепетом берет книжку.

Накроешь стакан с водой, а утром умоешь ею старика своего, только ноздри ему не мочи. Брылья, уши, гриву — можно, а ноздри — нет.

У л ь я н а. Нельзя?

В е р а. Ни в коем. Через них он чихать станет. Иначе разорвет.

У л ь я н а. Понятно. А нога? Нога евонная сгибаться станет?

В е р а. Станет. Не враз, а помаленьку. Через месяц начнет, а там он и вовсе запрыгает.

У л ь я н а. А с Нинкой как?

В е р а. Тот горшок, что зарыла, на двадцать первый день откопаете — вся ее растрата там лежать будет.

У л ь я н а. Ясно. А сейчас? Сейчас-то как? Ведь завтра ревизия.

В е р а (достает запечатанный конверт). Вот, держи, пусть отдаст его ревизору.

У л ь я н а. А что в нем?

В е р а. Дело.

У л ь я н а. Понятно… (Достает деньги, пересчитала.) Это тебе за Нинку. А со мной, Верушка?

В е р а (улыбается). Ну, Ульяна, кого же ты любишь-то, не пойму, — мужика своего колченогого али соседа?

У л ь я н а (вздыхает). Эх, девка, мой-то вовсе бесполезный стал, резерв нужен, а рядом-то, глядишь, старичок вдовый зазря пропадает.

В е р а. На такое дело добавить надо, девушка.

У л ь я н а (торопливо). Вот, последние, Верушка, сняла с книжки, больше нету. (Пересчитала, отдает.)

В е р а. Ну ладно. Как все сбудется, так и верну.

У л ь я н а. Спасибо тебе, Верунька.

В е р а. И есть за что, три дела сразу: законному твоему ногу выпрямила, Нинке недостачу покрыла да еще на незаконного сделала.

У л ь я н а. Ну-ну-ну… Про это — молчок! Спасибо тебе, спасибо великое. (Хочет идти.)

В е р а. Постой! Мне-то самой чего будет?

У л ь я н а. Так, может, поросеночка возьмешь? Завтра убиваем.

В е р а (задумчиво). Можно поросеночка… Ты, вот что, ты меня с этой познакомь, из сберкассы которая.

У л ь я н а. С Татьяной Петровной? Сделаю, Верочка, сделаю. Ну, привет.

Ульяна уходит в приемную, шепчется о чем-то с Татьяной Петровной; Вера возвращается в кабинет Следователя, весело улыбаясь, садится напротив него.

В е р а. Вот так.

С л е д о в а т е л ь. Понятно. А что в конверте было?

В е р а. Рубль.

С л е д о в а т е л ь. И Нинка эта… отдала ревизору, не распечатав?!

Вера кивает.

Ну и дура. Колоссальная дура!

В е р а. Все они дуры. Все семь.

С л е д о в а т е л ь. А нога? У Ульяниного мужа?

В е р а (насмешка). Срок еще не вышел. А так вроде уже хрустит маленько.

С л е д о в а т е л ь. А… сосед?

В е р а. Ходила Ульяна к нему, да чего-то молчит, а я не спрашиваю.

С л е д о в а т е л ь. Понятно: сама молчит и другим рот затыкает. Слушайте, но это же прямое надувательство!

В е р а. Люди просят.

С л е д о в а т е л ь. А с Валентиной этой, медсестрой, что было?

В е р а. Ну с этой-то я чистая. (Проходит на игровую площадку.)

Из приемной к ней выходит Валя со свертком.

В е р а (строго). Что случилось, Валя? Покою от тебя нету.

В а л я (взволнованно). Верочка, тридцатого заключительный смотр. В Крюкове. Меня берут.

В е р а. А что читать будешь?

В а л я. Посоветуй, Верочка! Ведь если провалюсь — все, Василий мой так и сказал: «Или ты на самом деле талант, актриса, или бросай все, сиди вечерами дома». Верочка, родненькая! Сделай на смотровую комиссию. (Достает из свертка кофточку, туфли, кусок материи.)

Вера примеряет кофточку, туфли, рассматривает материал.

(Заискивающе.) Как на тебя! Ну как на тебя!

В е р а. Сделаю. Читать будешь Пушкина — «Цыгане».

В а л я. Ой, Верочка, страшно. Может, лучше Евтушенку?

В е р а (думая о своем). Можно и Евтушенку. Так вот: едешь в Крюков спокойно, первое место твое.

В а л я. Точно? Вера, а? Это точно?

В е р а. Я тебе говорю. Видела я.

В а л я. Что?

В е р а. Тебя видела. Будто в бане мы вместе моемся, а у тебя на голове веник, то есть… это… венок! Венок из березки. Твоя победа будет. А на комиссию я сделаю.

В а л я (просияв, целует Веру). Верунчик! Вот спасибо-то! Теперь я ничегошеньки не боюсь! Теперь я им выдам! (Убегает в приемную.)

Вера возвращается в кабинет Следователя.

С л е д о в а т е л ь. Ну и как — выдала?

В е р а. Первое место отхватила.

С л е д о в а т е л ь (хохочет). Здорово! Это она очень уверена была в себе. Это вы ее убедили.

В е р а. Талант у девки.

С л е д о в а т е л ь. А за что же она иск на вас написала? Вот: кофточка, туфли, отрез, деньгами… всего на двести семьдесят восемь рублей.

В е р а. Василий ее узнал, ну и… потребовал. Деньги-то немалые.

С л е д о в а т е л ь. Прямо скажем — большие.

В е р а (серьезно). А мне много и надо.

С л е д о в а т е л ь. На что?

Вера пожимает плечами.

Почему вы школу бросили?

В е р а. Так…

С л е д о в а т е л ь. А все-таки?

В е р а. Знаешь, лейтенантик, ты своим делом занимайся. За пять классов и не судят.

С л е д о в а т е л ь. Это верно. Судить не судят. (Смотрит в дело.) Ну, с Нинкой этой «Пиво-воды» — с нею ясно… хотя, постойте, дала она ревизору этот конверт… а он что?

В е р а. Пошел к Ульяне: «Выдери свою соплячку, а недостачу — покрой. На первый случай прощу: больно девка у тебя глупая, да и с отцом ее воевали мы».

С л е д о в а т е л ь. Складно у вас все получается. Ну а с Людкой и с Вовиком ее? Что там было?

В е р а. Там и вовсе делать ничего не надо было. Золотой парень: на гитаре играет, поет, непьющий. Кто же такого из училища отпустит?

С л е д о в а т е л ь. А часики все-таки с нее сняли?

В е р а (хмуро). Она сама отдала.

С л е д о в а т е л ь. Все сами. Ну, а с Крыловой Ириной, с красавицей этой, что?

В е р а (скрывая ревность). А тебе такие нравятся?

С л е д о в а т е л ь. Девица — ничего не скажешь: шикарная и умная. Отец у нее бравый еще мужик.

В е р а. Образованные, конечно… (Зло.) А вот она-то, эта умница, мне не хуже других несла.

С л е д о в а т е л ь. Она сглупила, а вы смошенничали. На чем сыграли? На чувстве!

В е р а. Чувство? Это разве чувство?! (Выбегает на игровую площадку.)

Навстречу ей бежит Ирина.

И р и н а (запыхавшись). Ну?! Говори! Да говори же!

В е р а. Позолоти ручку, красавица.

Ирина достает пачку бумажек, не считая, сует Вере, та, не глядя, прячет их за пазуху.

И р и н а (глухо). Видела его? Где?

В е р а. На прием ходила.

И р и н а. К нему? Сама?! Вот ведьма! И что ты там делала?

В е р а. Дышала.

И р и н а. А он что?

В е р а. Слушал. В трубочку.

Пауза.

И р и н а. Не морочь мне голову. Ты про эту жужелицу ему сказала?

В е р а (неохотно). Сказала.

И р и н а. А он что?

В е р а. Все вы, говорит, симулянтки.

И р и н а (осторожно). А… про меня? Про меня — говорила?

В е р а. Говорила.

И р и н а. Ну, и?..

В е р а (неохотно). Засмеялся.

И р и н а. А он понял хоть, что ты от меня?

В е р а. Неужели нет?!

И р и н а. Жена у него… вот он и трусит.

В е р а. Небось жужелица умнее тебя: в постель залегла здоровехонька, вызов сделала на дом.

И р и н а. Ну, паразитка, вот паразитка!

В е р а. Пропал теперь твой терапевт.

И р и н а. Что делать, Вера? Что делать?! Слушай, сходи к нему на дом.

В е р а. Еще чего! Не пойду.

И р и н а. Здрасте, чего это? Тебе-то чего бояться?

В е р а. А почему бы мне и не бояться? Мужчина молодой, интересный.

И р и н а. Ха-ха! Меня смех душит! Ты — и он! Сходи к нему и скажи, что жду его сегодня в парке, в одиннадцать, под пионером с трубой.

В е р а. Не придет.

И р и н а. Почему?

В е р а. Не придет.

И р и н а. Твое дело — передать.

В е р а. Не стану.

Ирина снова достает пачку денег, сует Вере, та не берет.

В е р а. Господи, и откуда деньжищ столько!

И р и н а. Бери! Ты ведь тоже баба! (Неистово.) Сделай мне на него! Сделай! Ну не могу прямо. В кино увидала — как сожгло всю внутри. На работе сижу, данные с приборов списываю, а у самой… Сделаешь? Скажи, сделаешь?

В е р а. А ты веришь, что я могу?

И р и н а (истово). Верю! Вот честное слово — верю!

В е р а. Давай. (Берет деньги.)

Ирина убегает в приемную, Вера возвращается к Следователю.

Это разве чувство?

С л е д о в а т е л ь. Еще и сводничеством занималась.

В е р а. Какое там!

С л е д о в а т е л ь. Так ведь пошла, передала.

В е р а. Передала. Деньги.

С л е д о в а т е л ь. Ну да! Ему?! И что же?

В е р а. Выгнал меня вон и деньги вслед выбросил.

С л е д о в а т е л ь. Зачем вы это сделали? Ведь она вам их дала.

В е р а. Противно стало, с жиру баба бесится. А он хороший человек оказался, этот доктор. Плевал он на нее.

С л е д о в а т е л ь. Как же она тут… привет от него передавала?

В е р а. Врет. Из гордости. Жужелицу эту дразнит. Ничего у них не вышло, ни у той, ни у этой.

С л е д о в а т е л ь. А восемьсот рублей где теперь возьмете?

В е р а. Какие восемьсот?

С л е д о в а т е л ь. Да те, что она вам дала?

В е р а (поражена). Восемьсот? Это она сама сказала?

С л е д о в а т е л ь. Да, а разве?..

В е р а (тихо). Сто пятьдесят.

Пауза.

С л е д о в а т е л ь. Понятно… (Просто.) Вера! Зачем вам все это надо?

В е р а (порыв). Так ведь я же…

Пауза.

С л е д о в а т е л ь. Ну что?.. Ну чего замолчала?

Пауза.

На ком попалась?

В е р а (устало). На этой… из сберкассы. (Медленно, как бы нехотя проходит на игровую площадку.)

К ней выходит Татьяна Петровна.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Здравствуйте, Верочка.

В е р а. Здравствуй, мамаша.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Мне Ульяна Степановна сказала, что вы ей крепко помогли.

В е р а. Было дело.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Я ведь, Верочка, совсем замаялась. И на курорты ездила, и в Кисловодск, и в Пятигорск, где только не лечилась — все впустую.

В е р а. Глазки у тебя желтые, мамаша, желтухой это называется. Доктора Боткина болезнь.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Вот видите, врачи сколько лет распознать не могли, а вы сразу.

В е р а. С этой болезнью и моя мама маялась. Вылечили.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а (обрадованно). Ну, вот видите, значит, права Ульяна Степановна, поможете вы мне.

В е р а. Чем же я тебе помогу? Я ведь не умею.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Нет уж, Верочка, вы не отказывайтесь, знаете, как тяжело болеть.

В е р а. Помочь тебе трудно, мамаша, болезнь сильно запущена.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Запущена, доченька, запущена. Так ведь я не так просто, я заплачу, есть у меня сбережения кое-какие.

В е р а. При деньгах работаешь.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Ах, слава одна! Всю жизнь при деньгах и без денег. А откуда вы знаете, где я работаю?

В е р а. Мы все знаем.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Муж у меня — токарь высокой квалификации, зарабатывает прилично, скопили кое-чего.

В е р а. Не хватит у тебя денег на мое лечение, мамаша.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. А вы скажите — сколько, может, и наскребем. Здоровье ведь — куда без него? Мне уж и жить совестно: неделю работаю, месяц болею.

В е р а. Лекарство мое верное, да дорогое… (Помолчав.) Десять тысяч дашь — вылечу. А после — верну.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а (пугается). Что вы, что вы, деточка! Откуда у меня такие деньжищи?

В е р а. А ты возьми.

Пауза.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а (тихо). Где?

В е р а. У себя. Там.

Пауза.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Ну не-ет, девушка, с роду копейки в кассе не брала, лучше подохну.

В е р а (жестоко). Ну и подохнешь.

Т а т ь я н а  П е т р о в н а. Гадкий вы человек.

В е р а (сквозь слезы). Сама ты… Все вы… (Убегает в кабинет Следователя, сидит, плачет.)

Татьяна Петровна тихо уходит в приемную. Долгая пауза.

С л е д о в а т е л ь. Что, она и заявила на вас?

В е р а. Мужу рассказала, а он — в Обехаэс побежал.

С л е д о в а т е л ь. Ну и правильно сделал. Послушайте, Вера, куда вам столько денег?

В е р а. Жадность.

С л е д о в а т е л ь. Не верю. Ни за что не поверю.

В е р а (криво усмехаясь). Почему же это?

С л е д о в а т е л ь. Не верю — и все.

В е р а. Твоего «не верю» к делу не пришьешь.

С л е д о в а т е л ь. А вы мне помогите. Ну, в самом деле, кто вы? Цыганка?

В е р а. Цыганка.

С л е д о в а т е л ь. А родители где? Живы они?

В е р а. Батя помер… три года назад.

С л е д о в а т е л ь. С мамой живете?

В е р а. Да.

С л е д о в а т е л ь. Еще есть кто? Братья, сестры?

В е р а. Есть. Восемь штук. Сама девятая.

С л е д о в а т е л ь. И что — все младше вас?

В е р а. Младше.

С л е д о в а т е л ь. Мать работает?

В е р а. С такой-то оравой…

С л е д о в а т е л ь. Это она вас заставляла?

В е р а. Никто меня не заставляет.

С л е д о в а т е л ь. А школу почему бросили?

Вера молчит.

Что (кивает в сторону приемной), кроме этих семи — еще были?

В е р а (кивает). Рассказывать?

С л е д о в а т е л ь (поспешно). Не надо!.. Не надо. Ну, хорошо, а куда же все-таки столько денег уходило?

В е р а. Родных много, все так… перебиваются, кто чем.

С л е д о в а т е л ь. Не понимаю! Ни черта не понимаю. Ведь все изменилось. И живете оседло, и работа всем есть…

В е р а. Изменилось. Снаружи. А внутри…

С л е д о в а т е л ь. Но вот теперь вас осудят. Как семья жить будет?

В е р а. Не знаю.

С л е д о в а т е л ь. Вы мне правду рассказали?

В е р а. Правду.

С л е д о в а т е л ь (помолчав). Я вам верю. Послушайте, дайте мне слово, что больше — никогда.

Вера молчит.

Дайте мне слово. Я верю вам.

В е р а. Не могу.

С л е д о в а т е л ь. Почему же?

В е р а. Привыкла, наверное.

С л е д о в а т е л ь. Вздор! А так вам придется сесть на скамью подсудимых.

Пауза.

Не уверены, что удержитесь?

Вера кивает. В окне показывается голова Конвойного.

К о н в о й н ы й. Кхм.

С л е д о в а т е л ь. Что вам, Митюшин?

К о н в о й н ы й. Тут цыганята пришли и старуха, воют…

С л е д о в а т е л ь (быстро). Не пускать. (Потоптавшись, открывает дверь в приемную.) Заходите. Все.

Потерпевшие входят в кабинет, рассаживаются. Следователь долго молча смотрит в окно.

С л е д о в а т е л ь. Вера Васильевна Черепанова во всем созналась. Дело ясное. Состав преступления налицо. После окончания следствия материал будет передан в суд на взыскание сумм по вашим искам. Правда, вряд ли что удастся, так как подсудимая будет отбывать значительный срок. Ну, разумеется, придется вам всем со всей искренностью рассказать суду, кто чего от нее добивался. (Юлии Петровне и Ирине.) Вам… обеим, (Нине) и вам, (Вале) и вам, (Людке) и вам, (Ульяне) и особенно — вам. (Ирония.) Надосуду помочь. Свидетелей-то нет, одни потерпевшие. Что касается вас, Татьяна Петровна, то хоть вы и способствовали раскрытию преступления, но умнее от этого ваша попытка лечиться у Веры не стала. (Начинает раскладывать перед собой иски потерпевших. Сочувственно, Ульяне.) Да, и про соседа вашего резервного, (Вале) и про смотр художественной самодеятельности, (Юлии Петровне и Ирине) и про страстную любовь… Одним словом, вероятно, процесс этот станет показательным. Возможно, и по телевидению транслировать станем. Я лично буду настаивать.

Ульяна, а следом за нею поодиночке все остальные подходят к столу и не без помощи Следователя забирают свои заявления. Минутная заминка в дверях, и вот уже в кабинете остаются только Следователь и Вера.

В е р а. Что же тебе за это теперь будет?

С л е д о в а т е л ь (пожимает плечами). Не знаю. Это уже целиком зависит от вас. Если все снова начнете… тогда, конечно… загремлю. А если удержитесь…

Долгим взглядом смотрит Вера на Следователя. Возвращается Ульяна, проходит на игровую площадку, обращается к зрителям.

У л ь я н а. Думаете — все так просто? Вот придет она к вам, и падет на вас дурнота, и слабость, и в глазах звезды… Смейтесь, смейтесь. Она и вас загипноти… запигноти… в общем — обмухорит. Колдунья потому что. Привет. (Тяжело ступая, уходит.)

З а т е м н е н и е.

Оглавление

СЕМЕЙНАЯ ФОТОГРАФИЯ Пьеса в двух действиях, десяти картинах

  ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

  ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЧЕРНЫЙ ЯЩИК Эксцентрическая комедия в двух действиях, восьми картинах

  ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

  ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ТОСТ Комедия в двух действиях, семи картинах

  ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

  ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ФОРМУЛА ВОДЫ Комедия в двух действиях

  ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

  ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ТРИНАДЦАТЬ РЫБАКОВ Пьеса в двух действиях

  ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

  ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС Одноактная пьеса