Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
Говорят, жизнь может измениться в мгновение ока. Никогда не верила в правдивость этих слов, пока не наступил миг, когда весь мой мир перевернулся. Я думала, что уход Линка и его переезд в Шотландию станет самым тяжёлым событием, с которым мне придётся столкнуться.
Вскоре оказалось, что его уход был только началом.
Спустя пять месяцев после того, как он уехал в Сент-Эндрюс, судьба подняла свою уродливую голову и ударила по мне сильнее товарного поезда, разбив мою жизнь на миллион крошечных осколков.
Всегда, слушая трагические истории других людей, задаёшься кучей вопросов: «как можно пройти через такое? Как можно найти в себе силы собрать свою жизнь воедино после того, когда ты сам собственными глазами наблюдал её разрушение?»
Когда это происходит с тобой, ты обнаруживаешь себя собирающим острые, зазубренные осколки, оглушённый и до конца не понимающий, стоит ли вообще тратить силы на то, чтобы собрать их обратно.
Потому что реальность такова — твои усилия, какими бы упорными они ни были, не имеют никакого значения, ведь разрушенное невозможно восстановить до прежнего состояния. Оно всегда будет с трещинами и недостающими деталями, напоминая тебе о каждом пережитом дне. Поэтому я задаюсь вопросом… стоит ли оно того? Или проще убрать беспорядок, выбросить осколки стекла и попытаться двигаться дальше, приспособившись к новой дожидающейся впереди жизни?
Никогда не думала, что стану одной из тех людей, кому придётся принимать такое жизненно важное решение. Я похожа на миллион других людей, что прокручивают ленту Фейсбука, смотрят видео или статьи с душераздирающей историей, вызывающей слёзы на глазах. Но потом мы тушим экран, перестав прокручивать ленту, и возвращаемся к жизни, позабыв о потере и трагедии, что пережил этот человек или семья.
Невозможно полностью понять каково это — оказаться на их месте, пока ты действительно на нём не окажешься.
Двадцать первое декабря две тысячи пятнадцатого года навсегда отпечатается в моей памяти как день, когда всё изменилось.
Именно в тот день я узнала, что Господь не может даровать тебе чуда, о котором ты отчаянно молишь и пытаешься выторговать. В двадцать один год я чувствовала себя непобедимой, но хладнокровная, жестокая реальность показала, что всё далеко не так. Когда эта истина оседает в голове, ты начинаешь оглядываться на всё сделанное тобой в жизни и жалеть о каждом разе, когда ты имел наглость пожаловаться о том, как тяжело тебе жилось, потому что на самом деле у меня была чертовски прекрасная жизнь. У меня были заботливые, любящие родители. Мне не приходилось переживать об оплате счетов и покупке еды. У меня имелась красивая квартира, отличные друзья, я училась в университете своей мечты, и всё моё будущее было распланировано наперёд. Единственная отсутствующая деталь — Линк. Хотя я осознавала, что если мы действительно любим друг друга, год или два на то, чтобы закончить колледж и попасть в турнир — не такая уж большая жертва.
Сейчас, оглядываясь назад, я вижу всё, что должна была и могла сделать, но слишком поздно. Что сделано, то сделано. Единственное, что я могу сейчас сделать — это сфокусироваться на том, чтобы двигаться дальше и собрать воедино свою жизнь осколок за осколком. Истинная борьба будет заключаться в принятии того, что мне придётся сделать, чтобы продолжить жить, как только последний кусочек встанет на место.
Это совершенно не то, как я представляла себе свою жизнь, расписывая её в десять лет. Но вот она горькая правда — трагедия способна настигнуть кого угодно в любое время. Она не разграничивает и уж точно не приходит с предупреждением. Иногда беда случается, когда ты меньше всего ожидаешь, ослепляя и усложняя возможность с ней справиться.
Прошло почти четыре года с тех пор как мой невинный, беззаботный взгляд на жизнь был вырван из меня в мгновение ока. Но даже сейчас мне всё ещё не кажется, что я полностью осознала случившееся или нашла способ исцелиться и двигаться дальше. И если быть уж до конца честной, то я в принципе не уверена, что это когда-нибудь произойдёт.
Я нервно дрыгаю коленями, слушая Goo Goo Dolls[1], играющих в приёмной кабинета гинеколога. Ловлю себя на том, что тихонько подпеваю «Ирис», пытаясь абстрагироваться от мыслей, жужжащих в голове.
С каждой утекающей секундой, проведённой в комнате переполненной женщинами с детьми, младенцами и каким-то явно чувствующим неловкость мужчиной, листающим журналы «Отцовство», у меня всё сильнее сводит живот. Нервы настолько напряжены, что мне кажется — ещё чуть-чуть и я сорвусь. И женщина рядом, хрустящая чипсами с чесноком, делу не помогает.
Хлопает дверь в приёмную, и к нам выходит медсестра в светло-голубом халате. Она оглядывает помещение, прежде чем опустить глаза к планшету, зажатому в её руках.
— Рейвен Брукс?
Моё сердце подпрыгивает в груди, когда я слышу своё имя.
Судорожно выдохнув, я подхватываю сумку с пола между ног, закидываю в неё телефон и поднимаюсь на ноги. Перекинув ремешок через плечо, я хватаюсь за него как за спасительный круг в тщетной попытке как-то удержать себя на плаву. Медсестра приветствует меня яркой, ослепительной улыбкой, открывая мне дверь, ведущую в коридор с множеством дубовых дверей.
— Вам сюда. Уборная слева. В туалете вы найдёте пластиковый стаканчик и маркер. Просто напишите имя на ёмкости. Образец мочи оставите за той небольшой металлической дверцей, и мы заберём его, — проговаривает она, показывая, что нужно идти дальше по коридору и указывая на уборную.
Ноги наливаются свинцом, когда я вынуждаю их шаг за шагом двигаться в сторону туалета. Всё время, что я провожу в нём, писая в чёртову кружку, моя голова занята мыслью: «Как я умудрилась это допустить?»
Я сверлю взглядом отражение в зеркале, изучая хорошо замаскированное лицо, смотрящее на меня в ответ. За загорелой кожей, идеально нанесённой помадой, только недавно украшающей улыбку, и тональным кремом — скрываются тёмные круги под глазами от кучи бессонных ночей и пролитых слёз. И ведь всё было ещё ничего, пока я не поехала на эту дурацкую свадьбу. На свадьбу, до которой Линк был лишь парнем, с которым я переспала.
И всё. Ничего больше.
Конечно, он единственным, кто умел оттрахать меня до бесчувствия, что даже лёжа у себя в постели, я могла думать только о том, как вновь оказаться с ним. Но… он был моим будущим сводным братом. Я не могла позволить себя желать его. Новая встреча с ним на свадьбе стала поворотным моментом. Нас поставили перед выбором: выяснить, что мы чувствуем или продолжить прятать голову в песок.
А мы решили отдаться разгорающемуся между нами желанию — или, скорее, за нас решила Вселенная, потому что я считаю, что выбора у меня не было. В тот миг, как я увидела его вновь после бегства в Лонг-Бич на долгих три месяца, между нами заискрили те же молнии, что и раньше. Вот только на сей раз, они имели силу в миллион раз больше, благодаря закипавшему в нас гневу.
Теперь же я сижу здесь — у врачей, дожидаясь, когда они подтвердят и так известный мне факт, гадая: «Почему я позволила себе поддаться его чарам?»
Несколько минут слабости привели меня к необратимым последствиям, отразившимся на всей моей жизни, и, конечно, мне приходится сейчас справляться с этим в одиночку.
Оттолкнувшись от раковины, я поворачиваюсь к двери, жму на ручку и готовлю себя к тому, что услышу, оказавшись перед доктором. Беру волю в кулак и выхожу в коридор, подавляя тошноту, с каждым шагом нервно скручивающую желудок всё сильнее.
— Подойдите сюда, чтобы я могла вас взвесить и померить давление, — говорит медсестра, указывая рукой в сторону небольшого сестринского поста.
Там за компьютером обнаруживается ещё одна молчаливая медсестра, просматривающая мою медицинскую карту. Она бросает на меня взгляд поверх очков, опущенных на носу, одаривая вежливой улыбкой, прежде чем вернуть внимание к экрану.
Следующие несколько минут пролетают размыто. Я как в тумане прохожу в смотровую комнату и раздеваюсь ниже пояса. Взбираюсь на маленькую кушетку и накрываю колени огромной, как простынь, салфеткой, в ожидании врача.
Я пролистываю ленту новостей на телефоне, убивая время в неудачной попытке успокоить нервы. Ничего не выходит. Большой палец застывает в движении, когда я натыкаюсь на Линка, чьи глаза смотрят прямо на меня. Чувствую, как сердце сжимается в груди, а дыхание становится неровным, пока я изучаю фотографию, выложенную им двенадцать минут назад. С улыбкой и таким видом, словно его вообще ничего в мире не волнует, он стоит на лужайке с несколькими другими людьми, одетыми в одежду для гольфа.
А мне вот даже вспомнить не удаётся, когда я в последний раз улыбалась и радовалась жизни. Несчастье поселилось во мне с того дня, как мы с ним попрощались. Будет ложью, если я скажу, что мне плевать. На самом деле, адски больно видеть как ему хорошо, пока я умираю изнутри без него.
Продолжая всматриваться в фотографию, я не вижу никого кроме него. Слёзы подкатывают к глазам, но я смаргиваю их, не позволяя себе разреветься в смотровой комнате, как жалкой девчонке.
Стук в дверь отвлекает от фотографии и мыслей о Линке, возвращая меня к печальной реальности настоящего момента в моей жизни.
— Рейвен, это доктор Бэкер, — произносит голос, который становится ещё громче, когда я слышу звук открывающейся двери за спиной. — Как дела? — спрашивает она, осторожно затворяет за собой дверь и проходит к чёрному креслу, стоящему передо мной.
Я скрещиваю свисающие с кушетки ноги и закидываю телефон обратно в сумку. Подняв взгляд к её глазам, выдавливаю улыбку и говорю ту же ложь, что привыкла скармливать соседкам и Тэссе, которая пишет мне, не переставая, последние несколько недель.
— Всё хорошо. Спасибо.
В горле пересыхает и начинает точить, пока я наблюдаю, как доктор Бэкер переводит взгляд от меня на планшет, лежащий в её руках.
— Приятно слышать. Ну что ж, давайте сразу перейдём к делу. Я знаю, что вы упомянули в документах, которые заполнили в приёмной, что делали домашний тест на беременность. — Она отрывает глаза от экрана и встречается со мной взглядом. Я замечаю, как они смягчаются, когда она произносит последние слова, вертящиеся на кончике её языка. — Они оба были с положительным результатом. А теперь скажите мне, когда у вас были последние месячные?
— Мои последние месячные начались седьмого июля. Я уже знаю, когда забеременела, — отвечаю я безэмоционально. Чувствую, как волна тошноты подкатывает к горлу, когда наши с Линком изображения проносятся в моей голове. Этот ребёнок был зачат в бунгало Линка в ночь свадьбы моей матери. Мы так увлеклись друг другом, что ни разу не воспользовались защитой. У меня не самая лучшая память на противозачаточные. Всегда приходится выпивать по две таблетки, потому что я то забываю, то пропускаю день. Именно по этой причине я постоянно настаивала на презервативах, пусть даже сама принимала таблетки. Лучше обезопасить себя, чем потом жалеть. И сейчас я очень, очень жалею.
Пальцы доктора Бэкер замирают на полпути, когда её внимание полностью обращается на меня.
— Хорошо, нам от этого гораздо проще. И какой же день зачатия? — спрашивает она, и, шаркая ногами, подвигает кресло поближе ко мне.
— Девятнадцатого июля. Это был единственный день, когда мы не предохранялись и единственный месяц, когда мы были вместе.
Положив планшет на столик рядом с кушеткой, на котором стоит маленький экран и зонд, похожий на огромный фаллоимитатор, она переплетает пальцы, опустив предплечья на бёдра.
— Что ж, тест на беременность, который мы только что провели, пришёл положительный. Судя по тому, что вы мне рассказали, срок около шести недель. Но мы узнаем точно только после внутреннего осмотра. — Хлопнув себя по бёдрам, она произносит: — Почему бы вам не лечь поудобнее? Устраивайте ноги на подколенники, расслабляйтесь и разводите ноги. Мы закончим раньше, чем вы успеете опомниться, и домой вы сможете вернуться с фотографией малыша.
Пусть домашние тесты оказались положительными, у меня не складывалось ощущение, что всё это по-настоящему. Я надеялась, что мне тесты попались испорченные или результат ложно-положительный. Крошечной частью души я верила, что врачи сделают тесты точнее и объявят, что, разумеется, во мне нет ребёнка моего сводного брата.
Сердце увеличивает ритм до миллиона ударов в секунду, пока её слова усваиваются в моей голове. Без сил откидываюсь на простынь, застеленную на кушетке. Она сминается, когда я шевелю ягодицами, пытаясь расположиться как можно удобнее. Кладу руки поверх живота, с лёгким страхом наблюдая, как доктор Бэкер надевает перчатки и натягивает огромный презерватив на зонд.
Не верится, что эта штуковина влезет в моё влагалище. В ней как минимум сантиметров сорок!
— А в чём именно заключается внутренний осмотр? — взвизгиваю я, глядя, как она одной рукой вынимает это огромное дилдо из держателя, а другой — включает экран.
— Что-то вроде УЗИ, которое показывают в фильмах, разве что смотреть на ребёнка мы будем не через живот, а изнутри. Он или она сейчас слишком маленький, а это самый точный способ определить, насколько велик ребёнок и какой срок беременности.
Она просит меня расслабиться, что оказывается очень сложно сделать, когда в тебе вот-вот окажется такая массивная палка. Но я изо всех сил стараюсь смотреть в потолок и не обращать внимания на происходящее.
На удивление, я чувствую лишь лёгкое давление и ничего больше.
— Хорошо, Рейвен. Можешь посмотреть на монитор — вот тут твой ребёнок. — Её голос вынуждает меня оторвать взгляд от облицованного плиткой потолка и перевести его на чёрно-белый экран.
Сначала я вообще не понимаю на что смотрю. На экране смешиваются чёрные и серые цвета, когда она кликает по нему мышкой. Понятия не имею, где в этой большой кляксе мой ребёнок.
Я соединяю пальцы на животе, пока изучаю изображение, пытаясь его разобрать.
— Знаю, это глупый вопрос, но где ребёнок? — смущённо спрашиваю я.
Она тепло мне улыбается и подаётся ближе к монитору, тыкая указательным пальцем в экран. В маленькую фасолинку внутри серой области, которая по размеру не больше кончика моего мизинца. Поверить не могу, что это и есть ребёнок. Просто в голове не укладывается, что ребёнок, которого ты видишь при рождении, вырос из такой крохи.
— Вот здесь, — буднично говорит она, прежде чем продолжить объяснять мне измерения, которые она делает, чтобы установить срок. Как я и говорила, дата зачатия совпадает с ночью свадьбы мамы и Мэтта.
Всё оставшееся время приёма я не могу оправиться от шока. Когда я увидела нашего с Линком ребёнка на экране, всё стало реальным, пусть мне и кажется, что я могу в любой момент проснуться, и всё это окажется лишь очень, очень дурным сном.
Со снимком УЗИ в руке, я закидываю на плечо ремень от сумки и возвращаюсь к себе в машину. Оказавшись внутри, я сгибаюсь на водительском сидении, держа чёрно-белое изображение между большим и указательным пальцами. Чувствую, как от слёз щиплет глаза, когда в меня как товарный поезд обрушивается реальность.
— Поверить не могу, — шепчу я, разглядывая снимок УЗИ. Подношу левую руку к животу, нежно прижимая её к нему. Закрываю глаза, позволяя слезам скатиться по щекам и упасть на футболку. Теперь моя жизнь представляет собой полный хаос. Без понятия, как я расскажу обо всём Линку, не говоря уже о родителях.
Судорожно выдохнув, я вытираю ладонями слёзы, струящиеся по лицу. Бросаю фото на пассажирское сиденье рядом с сумочкой, прежде чем вытащить телефон из подстаканника. Открываю недавние диалоги и выбираю Тэссу. Она тоже вернулась в колледж, но мне нужно с ней поговорить. Она единственная, кто знает через что я прохожу. Мои соседки так вообще считают, что я до сих пор убиваюсь по Хиту. Им и в голову бы не пришло, что в моей жизни произошло кое-что покруче, чем попытки забыть бывшего. Что сейчас я стараюсь примириться с тем, что влюбилась в своего новоявленного сводного брата, который по счастливой случайности живёт на другом конце света — в Шотландии. А вишенкой на торте мне добавился стресс от беременности! Как я должна умудриться закончить колледж, вырастить в одиночку ребёнка и при этом не допустить, чтобы от меня на веки вечные отреклась мать?
Во мне теплится крошечная надежда, что, когда я расскажу Линку о ребёнке, он вернётся, вместе со мной будет противостоять миру и мы вырастим её или его. Но мне бы очень не хотелось становиться той девушкой, что разрушит его карьеру ещё до её начала.
Я торопливо печатаю сообщение Тэссе трясущимися пальцами. Сердце тарабанит в груди, пока я вынуждаю себя писать то, что никогда не ожидала отправить своей лучшей подруге — вообще никогда.
Я:
Мне нужно кое-что тебе сказать. Ты охренеешь:/
— Ну, что скажешь? Останешься на ещё одну кружку? — мило спрашивает Алисия, наклонившись ко мне с соседнего барного стула. Я всё никак не привыкну к местному акценту. Девушкам он явно придаёт сексуальность.
Подняв руку, я показываю бармену принести ещё одно пиво. Меня страшит возвращение домой. Теперь я ненавижу спать, потому что каждый мой сон о Злючке. Её рыжие волосы рассыпаны по подушке, пока она умиротворённо отдыхает у меня под боком. От её вида во снах или при пробуждении, мне всегда не хватает воздуха. По этой же причине я избегаю практически все социальные сети, ведь и у меня сейчас к ним любовь/ненависть. С одной стороны, я мог бы рассматривать её фотографии весь день напролёт, воображать проведённое вместе время. А с другой, смотреть на неё и понимать, что мы не можем быть вместе — это слишком глубоко ранит, само понимание, что она не может быть моей — всё усложняет.
Мы расположились в крохотном пабе на одной улице с моей новой квартирой, в которую я въехал несколько недель назад. До этого с самого приезда из Сент-Эндрюс, после свадьбы папы и Вивиан, я жил в отеле. Но потом решил, что если собираюсь остаться здесь, то мне нужно осесть и снять нормальную квартиру.
С Алисией мы встретились около месяца назад. Она пришла в этот же паб со своими подружками, а я приехал сюда после долгого дня на поле для гольфа. Цель у меня была только одна — утопить печали на дне стакане. Меня одолевало целое смешение эмоций — возбуждения, горечи и гнева. А вместе с тем и страх — страх потерпеть неудачу и всю жизнь прожить в сожалениях.
Разум утверждал, что я там, где должен быть. Если я серьёзно намерен вступить в ПГА и достичь всего, о чём я столь долго мечтал, то переезд в Шотландию — очевидный выбор. Кто мог подумать, что Рейвен появится в моей жизни в самое неподходящее время? В тот день, когда я приехал в аэропорт и сел на первый же самолёт, сердце взывало вернуться и отправиться к ней. Но я знал, что это невозможно. Между нами и так всё было слишком сложно.
Поэтому я проигнорировал свои чувства к ней и полностью сфокусировался на текущей задачи: получить пропуск в ПГА и сделать всё, что в моих силах, чтобы стать величайшим игроком в гольф.
Первый шаг к этому — найти любой возможный способ выбросить Рейвен из головы, потому что мысли о ней отравляли моё существование. Всю первую неделю здесь я был в полном раздрае.
И все это заметили.
Я дерьмово себя чувствовал и переживал, что могу упустить единственную в жизни возможность. Они с лёгкостью могли вернуть меня в Калифорнию и найти кого-нибудь другого, кто выложится по полной. Поэтому я трудился долгие, утомительные часы, обучаясь и практикуя игру в гольф от рассвета до заката, и ничего больше. А когда не работаю, я заливаю свои проблемы в крошечном баре. Я пытался переключиться на другую женщину, но Рейвен так цепко ухватилась за меня, что у меня не выходит стряхнуть её, как бы сильно я не старался.
Алисия была отличным отвлечением. Каждую ночь последних нескольких недель мы провели сидя на этих же самых стульях, выпивая всё, что попадалось под руку и обсуждая Шотландию и Сент-Эндрюс. В один из вечеров за разговором она упомянула сериал «Чужестранку». Спросила у меня, хочу ли я отправиться с ней в популярное турне, которое проводят здесь для фанатов шоу. Наверное, она большая поклонница книг и того кренделя — Сэма Хьюэна, о котором всё время твердила Рейвен.
И тут же, как она сказала об этом, в первую очередь в моей голове всплыло лицо Рейвен. Не хотел показаться уродом, но не было ни единого шанса, что я составлю Алисии компанию. Единственная девушка, с кем я могу представить себя путешествующим по Шотландии, это Рейвен.
Сколько раз я ловил себя на том, что глазел на номер её телефона, сгорая от желания позвонить и умолять её прилететь в Сент-Эндрюс. Каждый раз, замирая над «позвонить», я понимал, что пожалею. Продолжить эти игры — несправедливо по отношению и к ней, и ко мне. Нам обоим нужен был «чистый лист», особенно после свадебного уик-энда. Влюблённость в неё — совсем не то, с чем я мог бы сейчас справиться. Поэтому мне нужно запереть сердце и попытаться вытеснить её из своих мыслей. Наши родители счастливы вместе. Если мы попытаемся быть вместе, для них это обернётся крахом. И как вообще у нас могут быть настоящие, прочные отношения? У нас хорошо выходит только жаркий секс, и то потом нам приходится двигаться дальше.
Приглашение приехать сюда — было скрытым счастьем, потому что пусть в мои намерения и входило публично заявить о наших с Рейвен отношениях, я сомневался, что сумел бы сделать такое признание почти сразу после свадьбы перед отцом и Вивиан. Рейвен тоже так думала, я в этом уверен. Она не хотела расстраивать мать. Если честно, её чувства ко мне стали бы самым величайшим разочарованием в глазах её матери.
Иногда любви — недостаточно. Этот урок мы усвоили на собственном опыте.
Бармен, поставив новую пинту пива передо мной, отвлекает меня от мыслей. Алисия подносит руку к моим волосам, которые отросли и сейчас падают мне на затылок. Весь сегодняшний день я провёл в кепке, не потрудившись даже привести их в порядок. Сегодня мне не на кого производить впечатление, поэтому я решил остаться неряшливым. После работы переоделся в раздевалке на поле в джинсы и футболку с длинными рукавами, а вязаный свитер, штаны-хаки и бейсболку закинул в спортивную сумку, чтобы отнести домой. Сюда отправился сразу же, как ушёл с работы.
Я привык не удивляться, обнаруживая здесь Алисию каждую ночь. В те выходные, когда мы встретились, я случайно обронил, что прихожу сюда ежедневно после работы, чтобы поужинать и опрокинуть несколько кружек пива. С тех пор я каждый день нахожу её, дожидающуюся меня у бара.
Она красивая — брюнетка с огромными глазами цвета виски, благодаря которым складывается впечатление, что она чиста и непорочна, но тело у неё способно вынудить любого парня продать душу дьяволу, чтобы провести с ней целую ночь за жарким, ничего не значащим сексом.
Но, к сожалению, у моего члена специфический вкус — он предпочитает одну особенную рыжеволосую девчонку с глазами цвета ледяных вод Арктики, испещрёнными крапинками морской зелени. Её глаза — самые красивые глаза, в которых мне приходилось растворяться. А тело… Клянусь, Господь создавал это тело с одной целью — чтобы я его трахнул. И к несчастью для меня и моего члена, на свете не существует другой такой женщины, которая могла бы с ней сравниться. После нашего «последнего раза» в долине Напа, во мне что-то неисправно сломалось. Обычно, скатившись с кровати, я тут же забывал на весь день о девушке с которой переспал. Поэтому мне казалось, что переехав в Шотландию, я смогу двигаться дальше и стереть из памяти Рейвен. Но ни смотря на все мои упорные старания, она слишком глубоко укоренилась в моём разуме, и выбросить её из него — не представлялось возможным.
Подняв кружку к губам, я отпиваю пиво, заталкивая мысли о Рейвен подальше. Вместо этого пытаюсь сфокусироваться на пальцах Алисии, нежно убирающих волосы с моих глаз. Она прожигает меня разгорячённым взглядом, неторопливо проводя своим крошечным красивым языком по губам. Мои глаза останавливаются на её губах, и я ловлю себя на том, что представляю, как мой член будет скользить туда и обратно меж её рубиново-красных губ.
Он остро нуждается в разрядке. Прошло слишком много времени, почти два месяца — если быть точным, — с тех пор, как я сбрасывал груз, погрузившись в женщину по самые яйца. А последние несколько недель мне и вовсе приходилось дрочить во время вечернего душа, чтобы избавить себя от посинения яиц.
Меня это сводило с ума. Ещё никогда в жизни со мной такого не случалось. Когда Рейвен вернулась в Лонг-Бич в первый раз, гнев помог мне продолжить двигаться дальше после ночи самого лучшего секса в моей жизни. Но на сей раз, когда наши пути разошлись, всё по-другому и гораздо сложнее — отчего в голове у меня полная неразбериха. А члену всего лишь хочется разрядки. После двух месяцев отсутствия секса с другими женщина из-за вины, которая от моих действий, становится слишком подавляющей, думаю, можно с уверенностью сказать, что я на пути к чёртову монашеству.
Чувства к Рейвен разрушили «Бога секса», коим меня прозвали многие женщины, и теперь я всего лишь влюблённый придурок, который даже при сильном желании не может избавиться от мыслей об этой девчонке. Несколько раз я подумывал привести домой Алисию и представить в голове Рейвен, чтобы получить освобождение, которого так отчаянно жаждал. Но Алисия слишком милая девушка для такого обращения. Она заслуживает, чтобы её трахали и боготворили за ту, кем она является, а не благодаря той, что я рисую себе в фантазиях.
Вот только Алисия — чертовски хорошо умеет дразнить. До появления Рейвен в моей жизни, я бы трахнул её без задней мысли. Но сейчас каждая ночь, проведённая с ней в этом пабе и заканчивающаяся тем, что я не оказываюсь в ней, вселяет в меня ещё большее разочарование в себе. Я уехал от Рейвен. Мой выбор — приехать сюда. И всё же я ежедневно мучаю себя за своё грёбаное решение, а вместе с тем подвергаю пыткам и свой член за то, что оставил ту, что люблю в Калифорнии. Ей нет замены, и неважно как сильно я бы этого хотел. Пусть даже, если это здорово облегчило бы жизнь мне и моим яйцам.
Алисия заигрывала со мной каждую ночь, пытаясь вынудить меня уступить ухаживаниям и взять её с собой домой. Так уж получилось, что мы живём в одном жилом комплексе. Конечно, она обитает на нижнем этаже — в крохотной, менее дорогой квартире, а я на верхнем — в лучшей квартире, которую можно купить за деньги в Сент-Эндрюсе. Для сына моего отца всегда только самое лучшее.
Я знаю, что она видит во мне не только мой внешний вид. Она видит большие, яркие значки доллара. Особенно после того, как узрела Рендж Ровер, на котором я сюда приехал, и услышала на каком этаже располагается моя квартира. И вдобавок она уже явно переходит к пятой стадии съема — это ещё одна причина, из-за которой мне пора перестать водить её за нос. Но мне здесь адски одиноко, а она достаточно приятная компания для отдыха, пока я продолжаю ей чётко проговаривать, что не заинтересован в её гимнастических навыках, о которых она постоянно говорит.
Поверьте, я бы с большой радостью испытал её гибкость, но благодаря моему упрямому члену, этого не случится.
Алисия принимается водить рукой по моему затылку, пока второй берёт пиво и отпивает от него. Я ловлю себя на том, что смотрю на неё, изучаю и разрываюсь на части — и всё одновременно.
«Со мной серьёзно что-то не так, если я до сих пор её не трахнул. Ебаная любовь и вся хрень, что с ней связана».
Я оглядываю бар и замечаю стол с парнями примерно моего возраста, которые обсуждают какую-то фигню. Их взгляды то и дело поднимаются в нашу сторону — или лучше сказать, — в сторону Алисии. Меня снедает чувство вины за то, что я вынуждаю такую красивую девушку тратить время впустую на попытки подцепить меня. Я не рассказываю ей о Рейвен, потому что слишком опасно давать кому-то информацию о своей жизни. Быстрый поиск в Гугле расскажет ей, кто такая Рейвен, и картинка сложится воедино. Это взорвало бы мою, только начавшую складываться как нужно, жизнь на миллион щепок. Мечты болтаются передо мной как морковка, и я невероятно близок к тому, чтобы, наконец, получить всё, о чём всегда мечтал, чтобы наблюдать, как у меня это отбирают.
Возможно, когда-то у меня получится последовать за Рейвен и, надеюсь, у нас сохранится шанс быть вместе. Она завладела моим сердцем. Вот так просто и понятно. Быть может, раньше я и отрицал, но сейчас это нереально.
Бросив взгляд на iPhone, лежащий на стойке рядом с кружкой, я нажимаю на кнопку «Home», чтобы проверить время. Список уведомлений заполняет экран, но я их игнорирую. У меня совсем нет сил, чтобы разбираться сегодня со всей этой хренью. Просмотрю их завтра.
Я расплываюсь в ленивой усмешке, ставлю стакан обратно на барную стойку и отталкиваюсь от стула, вставая на ноги.
— Ну, спасибо за компанию, Алисия, но мне правда уже пора. Утром нужно рано вставать на работу. Увидимся завтра? — говорю скорее как утверждение, чем вопрос, потому что и так знаю, что она будет ждать меня. Как всегда.
Пожав плечами, она мило улыбается мне в ответ.
— Хорошо. Жаль, что ты не можешь остаться на подольше, выпить ещё пива, но я понимаю. Вообще-то я и сама порядком устала. Ты не мог бы подбросить меня, чтобы мне не пришлось ждать такси?
— Конечно. — Я вытаскиваю из кармана ключи и бросаю несколько двадцаток на стойку, прежде чем направиться к огромным витражным дверям, ведущим во влажную прохладу осенней ночи.
Сейчас уже далеко за девять, и у меня совсем не осталось сил. Я прикрываю зевок тыльной стороной ладони, пока мы идём бок о бок к машине, припаркованной у обочины перед пабом. Мой организм, наконец, приспособился к резкой смене часовых поясов, но работа по пять дней в неделю от рассвета до заката — выбивает из сил. Ещё несколько месяцев назад я мог кутить всю ночь и вскакивать с постели после нескольких часов сна, а потом повторять это снова и снова. Сейчас же я буду просто в шоке, если дотяну хотя бы до полуночи.
— Спасибо ещё раз. Я это очень ценю, — произносит Алисия, огибая машину и дёргая за дверь с пассажирской стороны. Я открываю свою дверь и прислоняюсь к машине, встречаясь с ней глазами поверх крыши Рейндж Ровера.
— Да пустяки. Мы всё равно едем в одном место. — Я стучу по крыше, после чего опускаю голову и забираюсь внутрь.
Через несколько секунд мы уже едем по улице: радио играет тихо, а Алисия как обычно чрезмерно кокетлива. Её левая рука находит моё бедро и начинает осторожно наглаживать вверх-вниз наманикюренными пальцами, царапая ткань джинсов ногтями и вынуждая мой член подрагивать в штанах.
«Член мучает меня в той же степени, что и девушка рядом».
Может быть, всё дело в её руках, которые сейчас кружат по мне, но в ту же секунду, как только я попытаюсь поднять её платье, будет «прощай, эрекция» и «привет, эректильная дисфункция».
Я въезжаю на отведённое мне парковочное место рядом с нашим многоквартирным домом и выключаю зажигание. Прежде чем я успеваю отстегнуть ремень безопасности, Алисия взбирается на меня. Это происходит так быстро, что до меня даже не доходит случившееся, пока она не садится на меня верхом и не запускает мне в волосы пальцы. Я уже было открываю рот, чтобы сказать ей, что ничего не получится, но раньше, чем из моего рта вырывается хоть слово, она атакует мои губы.
На секунду я позволяю ей продолжить поцелуй. Потому что отчаянно хочу ощутить что-то — хоть что-нибудь. Но, к сожалению, возбуждённый наполовину член в джинсах только этим и ограничивается. Она ощущает напряжение в моих штанах, и распознаёт это как знак, что я наслаждаюсь внезапным поцелуем на переднем сиденье машины.
Она принимается тереться бёдрами о выпуклость в моих джинсах, в то время как её пальцы захватывают мой затылок, а язык погружается в мой рот. Я стараюсь держать глаза закрытыми, представляя, что это Рейвен оседлала меня. Но мне мешает парфюм Алисии — тёплый аромат ванили, не похожий на фирменный свежий запах фруктового лосьона Рейвен, который остался выжженным в память о ней в самой моей душе.
«Sweater Weather» от The Neighbourhood начинает играть в машине, и у меня в голове тут же возникают образ Рейвен в одном только полотенце, сидящую на комоде, с взглядом «трахни меня» в то утро, когда всё между нами изменилось. Тот день стал поворотным моментом, когда я шёпотом попросил её сказать, что она хочет, чтобы я её трахнул. Но только услышав из дерзкого рта, как её тело вопит от желания, я, наконец, взял её и показал, каково это — быть как следует оттраханной.
Живот сводит, и на меня накатывает волна тошноты.
Я не смогу.
Отпихнув её к рулю, я тяжело дышу, пытаясь наладить дыхание и успокоить лёгкую паническую атаку, завладевающую моим телом. Лёгкие горят, пока я упорно пытаюсь протолкнуть в них воздух.
Глаза Алисии становятся огромными, а выражение лица поникает, когда я оглушаю и её, и себя. Я провожу руками по лицу, исторгая глубокий, раздражённый стон.
— Прости. Мне не следовало… — её голос обрывается, когда я откидываюсь на подголовник и устремляю в неё пустой взгляд. Чувствую себя самым ужасным козлом в мире.
— Если кому и нужно извиняться, так это мне. Ты красивая женщина и заслуживаешь больше, чем быстрый секс в машине, Алисия. Поверь, если бы ты появилась в моей жизни несколько месяцев назад, я бы трахнул тебя не задумываясь.
— У тебя есть кто-то, да? — спрашивает она, и её большие, тёмные, волшебные глаза застилает печалью и жалостью.
Неужели всё так очевидно? Неужели все кто смотрят на меня, видят парня с разбитым сердцем?
Я вздыхаю и тянусь к дверной ручке. Понимая, что мне нужно пространство и время, чтобы прочистить голову. И я знаю, что единственный способ это сделать — сначала скинуть эту девчонку с грёбаных колен, а потом подняться в квартиру и надраться до отключки.
— Есть, но всё сложно.
Убравшись с моих коленей, она спускается на тротуар. От меня не укрывается, как закатываются её глаза на моё банальное «всё сложно».
Прислонившись к открытой двери со стороны водителя, она следит за мной взглядом, пока я выбираюсь в прохладу ночи. Несколько уличных фонарей освещают нас и главный вход в здание. Но всё остальное вокруг — чёрное и холодное, как сердце в моей груди в этот миг.
— Неужели? Сложно? И как же? Судя по тому, что я вижу, ты живёшь здесь почти два месяца, и я не видела рядом ни одной женщины, даже упоминания не слышала — вообще ни одного. Так что, если исходить из того, что у нас есть, Линк, похоже ваши отношения закончились. А ты просто не хочешь этого принимать. Но к счастью для тебя, я терпеливая. И я не против подождать столько, сколько тебе потребуется, — её акцент становится всё заметнее, когда она распыляется.
Я это понял. Правда. Она тёрлась со мной с той ночи, когда мы познакомились. Наверное, своим флиртом я подал ей мысль, что хочу от неё нечто большее, нежели просто дружбу.
Теперь я чувствую себя даже худшим козлом, потому что Алисия ведёт себя идеально, говорит всё, что такой парень как я, хотел бы услышать. Вот только она ещё не понимает (но совсем скоро поймёт), что я не стою того, чтобы меня ждали, потому что моё сердце принадлежит Рейвен, и это никогда не изменится.
— Уж поверь. Мне никогда и в голову не приходило, что я буду одним из тех людей, что ставят на Фейсбуке статус «всё сложно». Но в жизни всякое случается, и всё не всегда чёрное и белое. Иногда бывают оттенки серого, с которыми невероятно трудно вот так сразу разобраться. И всё становится сложным. Тебе нужно знать только то, что я в кое-кого влюблён, и она знает, что выбрав её, а не гольф, я буду сожалеть об этом всю жизнь. Поэтому я здесь в Шотландии — без неё. И я каждый чёртов день жажду, чтобы она была здесь… но всё так, как есть. Возможно, однажды нам выпадет ещё один шанс построить отношения. Не знаю. Но сейчас мне нужно сосредоточиться на гольфе.
Начинается дождь, и я этому рад, потому что теперь у меня есть повод закончить этот разговор. Она торопливо захлопывает мою дверь и устремляется длинными, быстрыми шагами к огромным стеклянным дверям, ведущим в вестибюль нашего дома.
Там же стоит такси, и на долю секунду я выхватываю взглядом рыжие волосы, развевающиеся на ветру, которые принадлежат той, что вылезает из него.
Мои ноги застывают, а сердце наращивает темп в груди.
— Линк, всё нормально? — спрашивает Алисия, когда замечает, что я больше не иду за ней по парковке.
Я не отвечаю. Не могу. Всё моё тело впадает в состояние шока, пока я слежу, как загадочная рыжеволосая незнакомка оборачивается и обращает на меня взгляд, являя лицо, которое преследовало меня каждую ночь с тех пор, как я уехал из Калифорнии.
Большие, холодные капли принимаются падать с неба, ударяя по векам и вынуждая моргать. Я боялся, что если моргну, а потом открою снова глаза, она исчезнет. Со своего переезда я путал многих женщин с Рейвен. Иногда даже сомневался в своём здравомыслии, когда ловил себя на том, что проезжаю или прохожу мимо места, куда мне было нужно, лишь для того, чтобы развеять мысль, что это Рейвен.
— Рейвен? — наконец, выдыхаю я, смаргивая капли, стекающие с волос по лицу.
Её внимание переключается с меня на Алисию, которая замерла рядом, взяв меня под руку.
— Увидимся позже, Линк. Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где меня найти. — Я оставляю её без ответа. Вместо этого, просто киваю и смотрю, как она, стараясь убеждать от дождя, мчится к швейцару. Алисия оглядывается на меня напоследок через плечо, прежде чем метнуть острый взгляд на Рейвен и исчезнуть внутри.
Ноги начинаются двигаться сами по себе, когда я бегу к Рейвен, которая стоит под козырьком, где вывешен адрес здания, пытаясь остаться сухой. Она выглядит такой же, только уставшая. На ней чёрное пальто-тренч и сапоги до колен. Рука цепляется за ручку чемодана, выставленного рядом с ней, а губы плотно сжаты.
Мне хочется ущипнуть себя, потому что этого никак не может быть. Она здесь! По-настоящему здесь, прямо сейчас, стоит передо мной — в Шотландии.
Без понятия, зачем она приехала, но мне плевать. Я просто рад тому, что она тут.
— Поверить не могу, что ты здесь, — мой голос низкий и прерывающийся, пока я силюсь говорить через изумление от увиденного.
— Надеюсь, я ничему не помешала.
Я слышу презрение в словах, сказанных мне, но её глаза направлены туда, где только что исчезла Алисия.
Помотав головой, я тянусь к ней, привлекая в объятья. Она слегка напрягается на мгновение, но затем неторопливо поддаётся, расслабляясь немного.
— Нет. Поверь. Алисия просто друг, — подчёркиваю я, чтобы ей было совершенно точно понятно — между нами ничего нет.
Оттолкнувшись от моей груди, она разрывает объятья и отступает на шаг. Рейвен здесь, но ощущение такое, будто между нами по-прежнему пролегает океан, и это меня убивает.
— Она не показалась мне просто другом, когда я подъехала на такси и фары осветили её, забравшуюся на тебя на переднем сиденье машины.
Живот сжимается, а сердце застывает в груди.
Чёрт.
— Ничего не было. Клянусь Богом, Рейвен. После тебя я не спал с другими женщинами, — мой голос становится всё громче одновременно с тем, как мной завладевает отчаяние. — Знаю, я не заслуживаю твоего доверия, и раньше я вёл себя как мудак… но всё сказанное мной в бунгало — правда. Я люблю тебя, Рейвен. Последние несколько недель без тебя были сущим адом. Много раз я хотел запрыгнуть в самолёт и отправиться к тебе. Жизнь такая чертовски сложная, что я даже не знаю, какого чёрта мне делать.
— Мне не следовало приезжать. Это было ошибкой, — бормочет она под нос, обнимая себя руками в попытке оградиться от ледяных порывов ветра.
Подавшись вперёд, я хватаю её за руки, притягивая к себе. Мой взгляд приклеен к её глазам, вынуждая смотреть на меня.
— Не говори так. Я знаю, что всё запутано, и это последнее место, где ты сейчас должна быть, но я не позволю тебе уйти, пока ты не объяснишь хотя бы то, почему ты прилетела в Сент-Эндрюс.
Она моргает, глядя на меня сквозь длинные ресницы, и я замечаю слёзы, наворачивающиеся ей на глаза. Меня словно оглушают ударом, когда я смотрю, как они высвобождаются и стекают по одной по щекам.
— Я так сильно люблю тебя, Линк. Мне показалось, что ты решил двигаться дальше, когда я увидела тебя с той девчонкой. Ощущение было такое, словно кто-то залез мне в грудную клетку и вырвал сердце. Знаю, у меня нет права ревновать, ведь мы даже не вместе. Мы не можем быть вместе… но кое-что произошло, и мне было нужно приехать и сказать тебе об этом лично. О таком нельзяговорить по телефону.
Руки трясутся, когда я тянусь к её лицу, обнимая его ладонями. Я стираю слезы с щёк подушечками больших пальцев, прежде чем наклониться и прижаться к её лбу своим.
— Господи, я люблю тебя, Злючка. Ты даже представить не можешь, как сильно. Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть. Но я клянусь, что между нами ничего не было. Она попросила подвезти её домой, я согласился, и даже сообразить не успел, как она залезла ко мне на колени и поцеловала. Для меня никого нет, кроме тебя. Понятно, что это безумие, и существует миллион разных причин, из-за которых нам нельзя быть вместе, но мы можем забыть обо всём на сегодня?
Она неспешно кивает, вновь отпрянув от меня, но на сей раз сплетает со мной руки и нежно тянет, показывая следовать за ней.
— Я знаю, что тебе утром на работу, но мне нужно успеть на дневной рейс. Так что, ты не против, если мы встретимся за обедом, чтобы поговорить?
— Меня злит, что тебе нужно так быстро вернуться обратно, но я понимаю, что у тебя тоже есть обязательства. Я напишу тебе завтра, когда узнаю в какое время у меня будет перерыв, а потом возьму что-нибудь навынос и привезу нам сюда. Только скажи, что тебе хочется, и я это достану.
Ещё немного расслабляюсь, когда мы заходим в лифт.
— Я тебе уже говорил, как я счастлив, что ты приехала? — спрашиваю я, обхватив её руками за талию и притягивая спиной к моей груди.
Она прислоняется ко мне и поднимает навстречу голову — моё сердце тут же запинается, в то время как сам я теряюсь в её прекрасных глазах, которые, моргая, вглядываются в меня. До этого уход от неё почти убил меня, поэтому я понятия не имею, как переживу снова завтрашнее с ней прощание.
— Говорил. Но можешь не останавливаться. Мне вроде как нравится, что Бог Секса… чего? Теперь уже Шотландии? — дразнится она. — Скучает по старой доброй мне. — Она смеётся, издавая самое милое хихиканье, которое отскакивает от стен блестящего лифта, отчего мой член подскакивает в джинсах, утыкаясь ей в спину.
Её лицо краснеет, а руки напрягаются поверх моей ладони, в то время как мои губы растягиваются в хитрой усмешке.
— И раз уж ты сама спросить не можешь, скажу сам: мой член тоже по тебе соскучился, Злючка.
Я делаю ещё один снимок рыбы-клоуна, плавающей передо мной, на подводную камеру, прежде чем вынырнуть обратно на поверхность. Машу нескольким другим морским биологам, всё ещё кружащим вокруг кораллового рифа, собирая данные, давая им понять, что я вернулась на лодку. Последние три месяца мы провели на Таити, исследуя коралловый риф Муреа и великое множество видов его морских обитателей.
Для двадцати пяти лет, я видела огромное количество потрясающих и несколько абсолютно душераздирающих зрелищ, с тех пор как закончила университет на Лонг-Бич три года назад, вступив в мир морской биологии. Последние три года я работала вместе с морским биологом Джошуа Хоторном. К нему я пошла стажироваться сразу после получения диплома, в результате чего мы — я, он и команда учёных отправились на Филиппины изучать китовых акул. Сначала я боялась, потому для меня всё это было в новинку. От редких ныряний для развлечения и школы я доросла до того, что занимаюсь дайвингом каждый божий день.
Многому я научилась у Джошуа, следуя за ним тенью. Мне посчастливилось получить оплачиваемую работу спустя год стажировки. И с тех пор я работаю вместе с ним и его командой. Для меня это был удивительный опыт. Нет ничего лучше, чем просыпаться каждый день и заниматься любимым делом.
К тому же, меня эта работа нашла в самое подходящее время. Последний курс в колледже — был самым трудным годом в моей жизни. Понятия не имею «как», но я это пережила, что уже само по себе чудо. Стажировка оказалась спасительной благодатью. Она отвлекала меня от ада, который я пережила, и помогла сосредоточить энергию на чём-то позитивном.
Тяжёлые времена длятся до сих пор, но к счастью, у меня отличный круг друзей и коллег, которые не позволяют мне спрятаться в норе. Они вытаскивают меня из пузыря, отсекая мои попытки в него сбежать, и заставляют меня жить.
Три года беспрерывных путешествий и работа почти триста шестьдесят пять дней в году хорошо помогали отвлекаться. Конечно, это, возможно, не самый здоровый способ справляться с проблемами, но когда весь мир уходит из-под ног, ты должен выбрать, как поступить: подняться, отряхнуться и попытаться стать ещё сильнее? Или скиснуть и отказаться от своих целей и себя самого?
Я выбрала подняться и продолжить следовать за мечтами. Так поступил Линк. Тогда какого чёрта я не могу?
Прошло три года с тех пор, как я в последний раз виделась с Линком. С единственным человеком на земле, которого можно одновременно любить и ненавидеть. К несчастью, должна признать, что я не перестаю следить за ним на «SportsCenter» и гуглить его время от времени.
Презирая себя за это каждый раз.
Клянусь, я обожаю себя мучить, но у меня ничего не получается с этим сделать. Какая-то часть меня находит наслаждение в статьях о его бесконечных катастрофичных отношениях. Любопытство оказывается сильнее, несмотря на мои упорные попытки сопротивляться страстному желанию «подсмотреть» за ним.
Его карьера на гребне волны — с тоннами рекламы, видео-играми и линиями одежды. Он достиг всего, чего жаждал. Многие бы радовались за него и были бы в восторге от того, что он получил всё, о чем мечтал. Он даже выиграл «Мастерс» в прошлом году, и уверенно движется к тому, чтобы сделать это снова в текущем. Но что касается меня — всякий раз, как я читаю о следующем его великом достижении в карьере игрока в гольф, моё сердце разрывается от боли, а тьма внутри поднимает свою уродливую голову.
Но, к моему величайшему наслаждению, его личная жизнь — это сплошная катастрофа.
Я периодически встречалась с парнями, но до серьёзного никогда не доходило. У меня никогда не появится мужчины, который бы принёс мне те эмоции, что я испытывала с Линком. Это ещё один пункт, который можно добавить к списку причин объясняющих, почему я ненавижу этого человека.
С моими бесконечными путешествиями по работе, верность в отношениях требует слишком много усилий. Но если я найду кого-то, с кем почувствую настоящую связь, то, разумеется, изо всех сил постараюсь, чтобы даже на расстоянии всё получилось. Так что, я наслаждаюсь своей одинокой жизнью и пользуюсь преимуществами моей работы. Не каждый день тебе выпадает возможность посетить большинство экзотических мест на земле, поэтому я беру всё от каждой блаженной минуты.
Надеюсь, однажды я найду мистера Подходящего и захочу остепениться… возможно, устроюсь преподавать морскую биологию или пойду работать в океанариум, дополнив нашу унылую семейную жизнь минивэном и парой детишек. Но пока я довольна тем, что у меня есть сейчас.
Сейчас Тэсса живёт в Лос-Анджелесе, работает в одной из крупнейших юридических фирм в городе, поэтому она всегда в курсе сплетен о знаменитостях. Ей нравится отправлять мне сообщения с новой информацией о Линке — новости из его личной жизни, или их отсутствие. Насколько неправильно с моей стороны радоваться очередному его провалу в отношениях? Отчасти мне кажется, что наша скоротечная любовь и то, что мы не испытали опыт настоящих отношений между нами — причина тому, что я не хочу видеть никого рядом с ним. Мне больно уже от того, что я вижу его фотографии с другими женщинами. Но от мыслей, что одна из них проживает мечту, о которой я когда-то грезила, проживает жизнь и создаёт с ним семью, кровь вскипает в венах, а все те страдания и боль трёхлетней давности становятся такими же острыми, словно всё это случилось только вчера.
Стараясь забыть о Линке, я сосредотачиваюсь на текущей задаче: вытащить задницу из воды и снять гидрокостюм. Мне пришлось весь день таскать баллоны с воздухом, поэтому я очень вымотана. Физически тяжело заниматься дайвингом целых шесть часов. Мы прерывались только на то, чтобы перекусить и передвинуться на новую местность. Тем не менее, я люблю свою работу и ни на что не променяю. Хотя мне и нравится время от времени капризничать и стонать. Ну ладно вам. Кто так не делает?
Я выныриваю на поверхность и обнаруживаю дожидающегося меня члена экипажа, которому принадлежит водолазный катер. Протянув мне руку, он берёт меня за предплечье, а я хватаюсь за него, позволяя подтянуть себя на корму лодки. Мы быстро приступаем к работе: снимаем баллон с воздухом и снаряжение. Наконец, оставшись в одном только гидрокостюме, я забираюсь в лодку и протягиваю камеру Джошуа. Он сидит на скамейке, располагающейся вдоль борта лодки, записывая что-то в свой планшет.
Сегодня наш последний день здесь, а потом мы улетаем в Калифорнию, где находится наш главный офис в Санта-Барбаре. Мы так часто отправляемся в поездки, что я, чтобы не тратить деньги впустую, так и не обзавелась собственной квартирой. Дома я бываю, наверное, одни выходные в месяц. Поэтому снимаю номер в отеле «Нокс» прямо у океана. Хреново жить на чемоданах без собственного прибежища, заставленного фотографиями, но когда во мне просыпается тоска по дому, я лечу обратно в Сан-Франциско, чтобы навестить маму или папу. И раз уж до следующего нашего путешествия я пробуду дома целый месяц, то можно так и поступить. Меня не было дома с Рождества. Семья знает, что декабрь для меня тяжёлый месяц, поэтому мне приятно, что они рядом со мной, когда я нуждаюсь в этом больше всего на свете.
Я уже договорилась с Тэссой, что она приедет в Санта-Барбару на запоздалый девичий уик-энд. Не терпится уже обнять лучшую подругу. Иногда общения через сообщения и FaceTime недостаточно. Так что, мы поедем куда-нибудь, будем танцевать до потери пульса в нашем любимом клубе, поужинаем в нашем любимом мексиканском ресторане и напьёмся маргаритой, расслабившись на пляже.
— Ты сделала потрясающие снимки, Рейвен. Прекрасная работа. Как только прибудет остальная команда, мы отправимся на берег.
— Спасибо. Мне будет не хватать этого места. Исследование рифа — это потрясающий опыт. Но я рада вернуться домой, засесть за Netflix и провести немного времени с Тэссой.
Прислонившись спиной к борту лодки, Джошуа проводит рукой по мокрым, выгоревшим на солнце волосам. Он — воплощение того, кого кто-то мог бы назвать серфенгистом из Санта-Барбары. Максимально загорелый, волосы светлые — почти белые, которые он оставляет длинными и небрежными. Он с гордостью носит пучки, и делает так, чтобы все знали — он их носил ещё до того, как калифорнийские хипстеры попыталась сделать из этого новую «фишку».
Он правда очень сексуален для парня постарше. Ему тридцать три и у него никого нет, что никак не укладывается у меня в голове. Джошуа мастер флиртовать, но, тем не менее, он никогда не пытался перевести наши отношения в романтическое русло. Конечно, иногда он шутил на эту тему. Поверьте мне. Не будь он моим боссом, я бы уже давно с ним переспала. Но у меня есть одно правило: никогда не смешивать личное с работой. Слишком много я видела отношений между своими коллегами, которые заканчивались катастрофой и, чаще всего, приводили к тому, что кому-то из них приходилось сменить работу. А я очень люблю свою работу, чтобы всё так испортить.
— Как хорошо, что она приезжает. Если вы будете не слишком заняты своими маникюрами и педикюрами, то я с радостью помогу ей с сёрфингом, если вы захотите. В том случае, если я не спугнул её в прошлый раз, конечно. — Он ослепляет меня своей белозубой улыбкой, мерцающей в лучах солнца, высоко повисшего над нами. Не знай я его, решила бы что у босса есть виды на мою лучшую подругу. Но к счастью для него, Тэсса была слишком занята тем, что запирала подонков в тюрьму, чтобы уделять время свиданиям. Так что, она одинока и готова к общению.
— Я спрошу у неё чуть позже и дам тебе знать. Мы планировали провести воскресенье на пляже, поэтому, наверное, она захочет получить несколько уроков сёрфинга.
— Круто, и для ясности: она ведь до сих пор одинока, да?
У меня не получается сдержать смех от его не особо хитрого перехода в разговоре. Посмеиваясь, я откидываюсь назад и беру бутылку воды из охладителя рядом с нами. Открутив крышку, я подношу её к губам и улыбаюсь в бутылку.
— Да, — отвечаю, прежде чем, наконец, сделать большой глоток, смакуя ледяную воду.
Шум дождя, стучащий по окнам пентхауса Линка прошлой ночью, убаюкал меня, и это стало первой ночью непрерывного сна после его отъезда в Шотландию. Его объятья стали ещё одним ключевым фактором. Он обнимал меня всю ночь, зарывшись лицом мне в волосы, прижимая меня так, словно боялся, что если отпустит, я растворюсь в воздухе.
Нервозность перед разговором с ним о ребёнке пряталась на задворках сознания весь вечер, который мы провели за занятиями любовью и навёрстыванием упущенного за два месяца разлуки. Не было никакого Линка без тормозов, его место занял любящий, внимательный мужчина, который заботился, чтобы ни одна клеточка моего тела не осталась без поклонения и удовлетворенности, пока мы, наконец, не залезли в постель спать: он вообще без всего и я — в его футболке.
Сейчас же я лежу поверх груды подушек, глядя как Линк готовится к работе. Будильник на его iPhone продолжает играть музыку на низкой громкости. «My Way» Fetty Wap’а заполняла огромную спальню.
Я шутливо подпеваю песне, пока Линк пересекает комнату, направляясь к шкафу, в одних только боксерах, которые выглядят так, словно их нарисовали прямо на нём.
— Детка, неужели ты не подойдёшь ко мне[2]? — я игриво дёргаю бровями, подняв руку и подманивая его пальцем подойти ко мне.
— Из-за тебя я опоздаю… ты же понимаешь это, да? — спрашивает он с вожделением в голосе, вешая рубашку поло и штаны цвета хаки на кресло рядом с кроватью. Встав на четвереньки, он ползёт по кровати ко мне навстречу. Сердце учащается, яростно танцуя в груди, а лоно сжимается от потребности в нём, ставшей почти невыносимой.
Его мышцы перекатываются от каждого движения. Этот парень — ходячий афродизиак. Выпустив язык на волю, он неторопливо и соблазнительно увлажняет губы, а потом погружает верхние зубы в нижнюю губу. Дрожь желания пробегает по моей спине, пока я наблюдаю за его ртом, дарившим мне самые умопомрачительные оргазмы в моей жизни.
Потянувшись к нему, я хватаю его за заднюю сторону бицепсов, когда он останавливается прямо надо мной. Его тело нависает сверху, а губы, с играющей на них сексуальной ухмылкой, соблазняют поцеловать.
— Можешь сказать своему боссу, что на дорогах ужасные пробки… или что тебе пришлось остановиться и помочь слабой старушке поменять спустившую шину. Я знаю, что ты умеешь быть креативным, когда тебе это нужно. Неужели ты сможешь уйти на работу, оставив меня лежать здесь — возбуждённую и одинокую? — мои ладони бродят от его плеч к твёрдой как камень спине, на которой напряжён каждый мускул от того, что он поддерживает себя руками. Я продолжаю спуск вниз, пока пальцы не задевают резинку трусов.
Нырнув головой вниз, он прихватывает меня зубами за ухо, прежде чем покрыть едва ощутимыми поцелуями шею. Смех слетает с моих губ, когда его щетина задевает кожу. Я извиваюсь под ним, спуская его боксеры по бёдрам. Поднимаю ступни, перехватывая пальцами ног резинку его трусов, чтобы снять их окончательно. Дёрнув ногой, Линк скидывает бельё на пол.
— Мне нравится версия со спущенным колесом, — шепчет он мне в плечо, а потом обсыпает поцелуями моё тело, воспламеняя его. — Жаль, что мне нельзя остаться здесь на весь день. — Он поднимает на меня глаза, потемневшие от вожделения. Их напряжённость лишает возможности отвести взгляд.
— Мне тоже, — шепчу я в ответ и нежно провожу ногтями по его спине, подняв бёдра и потираясь о его солидную эрекцию, расположившуюся между моих бёдер.
Качнув тазом, он прижимается головкой к моему входу. Жар его члена, когда он скользит по сердцевине, сочащейся влагой и отчаянно жаждущей секса — то, что я сгорала от желания почувствовать с того дня, как наши пути разошлись. Шок и опьяняющее ощущение того, как он растягивает и идеально заполняет меня, срывает стон с моих губ.
— М-м-м-м… — каждый мой сантиметр изнывает во всех нужных направлениях, напоминая, что я действительно не сплю. Прошлая ночь случилась… и сейчас всё тоже определённо точно реально.
Нежный Линк исчез, вернулся доминирующий Линк: он берёт меня правой рукой за талию, приковывая к кровати, и одновременно делает жёсткий толчок, заполняя меня до самого последнего восхитительного сантиметра. Мои стоны тут же заглушаются его обрушившимся на меня ртом.
Его бёдра двигаются в совершенном ритме с моими, пока мы используем тела друг друга, чтобы добиться наслаждения самым лучшим доступным способом. Когда наши тела соединяются и становятся одним целым, такое ощущение, словно всё моё существо оживает, а сердце преисполняется огромной любовью к нему. Будто сливаются не только наши тела, но и души.
Я держусь за него, впиваясь ногтями в плоть, пока обвиваю ногами за талию и вожу бёдрами ему в такт. Чувствую, как оргазм уже начинает нарастать, в то время как его язык скользит в мой рот, сплетаясь с моим языком. У него вкус зубной пасты и запах небес — я это понимаю, когда его мокрые волосы и свежевымытая кожа накрывают меня.
Толчки Линка становятся всё напористее, и он начинает вбиваться в меня жёстче и быстрее, в идеальном ритме, пока гонится за собственным освобождением и подталкивает меня саму к краю. Каждый раз, как наши тела соединяются воедино, он превосходно проходится по моему клитору, отчего я вижу танцующих мушек перед глазами. Эйфория затапливает меня: тело покалывает, а кожу словно прошивает электрическим зарядом.
Тело натягивается, когда знакомое покалывание вспыхивает в лоне и каскадом разливается по всему телу. Я поджимаю пальцы ног и выгибаю спину, оторвав её от кровати, и прижимаюсь к груди Линка, вздымающейся и опадающей в бешеном ритме, его сердце бьётся напротив моего. Чувствую, как его тело на миг замерло, и гортанный рык вырвался из него в мои губы. Я отворачиваю голову, разрывая поцелуй, чтобы глотнуть воздуха — комната кружится, а тело гудит, в то время как я отхожу от оргазма, в котором так отчаянно нуждалась. Линк зарывается лицом в изгиб шеи и стонет в мою кожу, пока я чувствую, как его горячая сперма разливается глубоко внутри меня, отчего в животе рождается трепет от мысли о нашем ребёнке, которому мы дали жизнь во мне.
Прошло чуть больше недели с тех пор, как я столкнулся с Рейвен — в буквальном смысле — в Чайна-Тауне, и с того дня, как я не могу избавиться от мыслей о ней. Она выглядела такой же, какой я её запомнил, и даже, если это вообще возможно, ещё красивее. Она выглядела взрослой и мирской. Путешествия по миру во имя спасения планеты хорошо на ней отразились. Её кожа цвета привычной слоновой кости приобрела загар, отчего глаза стали ещё ярче.
Клянусь, эта женщина лишь мазнув по мне взглядом способна разглядеть меня, как никто другой. Она каким-то образом смогла заглянуть за фасад «безразличного к миру» обходительного плейбоя, над которым я так усердно трудился, дурача всех, кто со мной общался. Рейвен знает того «меня», которым я был до того, как стал тем, кем являюсь сейчас. Голливуд применил ко мне свою магию, сделав из заурядного гольфиста мега-звезду, по случайности играющую в гольф.
Я как Том Брэди в мире гольфа. Превзошедший величие Тайгера Вудса в свои двадцать семь лет. Успех, словно ураган, пришёл ко мне быстрее, чем я ожидал. И я изо всех сил старался наслаждаться всем, что у меня есть, потому что мои достижения достались мне с потерей и уходом от Рейвен. Это то, о чём я жалею с тех пор.
Меня вообще не должно было быть в том ресторане, но Нора в последний миг решила, что ей хочется попасть туда. Я провел в ЛА выходные, снимаясь в рекламе для духов, представителем которых являюсь, и Нора, так уж вышло, тоже оказалась в городе. Она была одной из моих регулярных подружек, с которой мне нравилось встречаться, когда мы оба оказывались в одном городе. Ей нравилось моё внимание, но она точно так же любила внимание многих других атлетов и актёров, чтобы остепениться.
Боль и ненависть, отчётливо заметные в шокирующем взгляде Рейвен после столкновения со мной, были пронзительным. Могло показаться, что её глаза метают кинжалы в мою грудную клетку. Мы не виделись уже почти четыре года. Но в ту же секунду, как я увидел её, мучительная боль от нашей последней встречи, настигли меня как товарный поезд.
В тот день закончились не только наши отношения, тот день — стал началом конца брака и наших родителей. Никто из нас не сумел справиться с такой трагедией. Мы пытались одурачить себя мыслью, что всё будет хорошо. Но это было далеко от истины. Сильная, дерзкая, жизнерадостная Рейвен, которую я полюбил, исчезла прямо на моих глазах, оставив за собой только уничтоженную оболочку девушки, которой она была раньше. Её плач преследовал меня ещё много долгих месяцев после нашего расставания. Дошло до того, что если я не работал, то пил. Мне нужна была поддержка. Что-то, что помогло бы не чувствовать боль и забыть о моей полетевшей к чертям жизни, виновником чем стал я сам.
Единственное, что теперь спасает — это знание, что с ней всё в порядке. Рейвен красивая, здоровая и живёт прекрасной жизнью, о которой всегда мечтала. Неправильно только то, что мы живём жизнями, ради которых столько горбатились врозь.
Сколько раз я желал столкнуться с ней, чтобы у меня был повод увидеть её. Верил, что, возможно, если нам выпадет шанс поговорить, то мы сумеем вернуть утраченную любовь. Но каким-то образом мы умудрились ни разу не встретиться за целых три с половиной года.
Я вернулся в Сан-Франциско сразу, как закончил год в Шотландии. Думал, что хотя бы в городе наши пути пересекутся, но Рейвен словно изо всех сил избегала Сан-Франциско. Не могу её осуждать. Я заслуживаю каждую кроху её ненависти ко мне. Я живу с чувством вины, ношу повсюду её неподъёмный груз на плечах.
За последний год я хорошо устроился в жизни. Карьера занимала всё моё время, заставляя заниматься удивительными делами. Я обнаружил, что, наконец, достиг той точки, когда могу неделями не думать о ней. Время от времени я замечал прогуливающихся или проезжающих мимо девушек, которые были похожи на неё, и на долю секунды, мне казалось, что это она, отчего я тут же принимался гадать: где она или что происходит в её жизни. Эта мысль улетучивалась так же быстро, как появлялась, и я продолжал свой день.
Хотя то же самое можно было сказать обо мне, когда мы впервые расстались. Её лицо преследовало меня и наяву, и во снах. Мне казалось, что я вижу её везде, куда бы ни пошёл. Тогда я начал верить, что схожу с ума.
Наказывая себя, я следил за её аккаунтами в социальных сетях, чтобы хоть как-то чувствовать её близость. Но однажды, совершенно разбитый и павший ниже некуда, я сидел у бассейна отеля, в котором находился на время турнира, когда до меня дошло, что мне нужно порвать с ней все связи. Она запостила фотографию в Instagram, на которой была запечатлена с каким-то инструментом на пляже — где-то в Мексике или на Филиппинах. Не помню точно. Она широко улыбалась. Пока я лежал во вчерашней одежде, воняя виски и дешёвыми духами рыжей девчонки, которую трахнул накануне — рыжей, потому что я загнал себя в полную задницу, продолжая оказываться в постели с двойниками Рейвен.
И всякий раз, когда это происходило, я чувствовал себя самым худшим ублюдком в мире.
Я пообещал себе, что никогда больше не буду следить за ней, никогда не буду трахать девчонок даже отдалённо на неё похожих. Мне нужно было перестать гасить боль от её потери и смириться, вернуть свою жизнь и стать человеком, которого моя дочь с гордостью бы звала отцом. Я сумел примириться с мыслью, что Рейвен никогда не будет в моей жизни, зарывшись в работу. Я решил, что добьюсь звания самого величайшего гольфиста ПГА, человека, о котором буду слагать легенды после того, как я умру, как один из выдающихся игроков в истории.
Поначалу было невероятно сложно, но я как-то сумел добиться успеха в том, о чём мечтал, и начал встречаться с актрисами, моделями и самыми сексуальными спортсменками планеты, которые, конечно, были ни капли не похожи на Рейвен.
Жизнь потихоньку возвращалась в прежнее русло, и я по глупости счёл, что Рейвен в прошлом. Чёрт, да с тех пор прошло почти четыре чёртовых года! Другой бы парень давно продолжил жить дальше и не мучился от вопроса, правда ли он по-прежнему любит ту самую женщину, пока сам бы лежал в постели с другой.
Но именно так всё и было в тот день после столкновения с Рейвен в Чайна-Тауне. Я лежал, прожигая взглядом потолок, пока Нора крепко спала рядом, так и не одевшись после нашей дикой ночки. А я мог думать только о том, чем занималась Рейвен. Впервые за два года я переспал с женщиной, обнаружив, что, закрывая глаза, я представляю, что это в Рейвен вбивается мой член, а не в другую девушку, которую я использую, чтобы облегчить боль от одинокой жизни.
Я не сдержался и снова залез в её Instagram и Facebook. Лёжа в постели с другой женщиной, я прокручивал сотни фотографий единственной девушки, с которой рассчитывал однажды прожить до конца жизни. Просматривая последние два года её жизни, я быстро осознал, что Рейвен — не та, кого я когда-то любил. Она — та, в кого я по-прежнему, после стольких лет, влюблён.
Сейчас я снова в Сан-Франциско, сижу в своей чёртовой машине с двадцатью четырьмя банками пива на пассажирском сиденье, силясь набраться храбрости и, наконец, покинуть машину. У дома моего старинного друга Тейлора я припарковался ещё полчаса назад. И уже даже сбился со счёта, сколько людей сюда пришло с тех пор, как я приехал. Тейлор отправил мне сообщение с приглашением на его ежегодный барбекю, который я, как правило, пропускал из-за своих разъездов. Но в этом году я освободил расписание, после того, как он дал мне знать, что на нём будет присутствовать некая рыжеволосая девушка.
Я позвонил ему после нашей с ней встречи в ЛА, потому что мне было необходимо поговорить с кем-то, кто знал с чем мне приходится справляться. Я доверился ему, признавшись впервые с тех пор, как уехал в тот декабрьский день, что по-прежнему люблю Рейвен.
Конечно, он рассказал жене — Нина подслушала весь разговор и решила вставить свои пять копеек. Всё говорила о судьбе и том, что мне обязательно нужно приехать к ним на празднование четвёртого июля. Видимо, он дружит с Тэссой и Рейвен, раз последняя старается приезжать к ним на праздники, когда не странствует по миру. Так что очнулся я уже после того, как отменил приглашение на ежегодную благотворительную вечеринку по случаю четвёртого июля в Малибу, которую устраивали две самые известные рок-звезды на планете — Джордон и Бриттани Валентайны с уймой других знаменитостей. Мой агент чуть не взорвался, когда я сказал ему, что вместо этого поеду домой.
Понятия не имею, что буду делать или говорить ей, когда мы встретимся. Именно поэтому я всё ещё сижу в грёбаной машине. Я ещё никогда в жизни так не боялся кого-то увидеть.
Издавший сигнал телефон отвлекает меня от войны, разверзшейся в голове. Схватив его, я провожу пальцем по экрану, открывая присланное сообщение.
Я прилечу в штаты черед двадцать три дня! Наконец, я вернусь в Калифорнию — к Рейвен. Мы очень давно не виделись, поэтому я начал считать дни. У нас всё потрясающе. Злит только то, что приходится держать наши отношения в секрете, но с этим будет покончено по возвращению в Сан-Франциско. Мы планируем посадить родителей и рассказать им, что мы вместе.
Знаю, они придут в ярость, но ничего страшного. Я люблю её всем сердцем, и не быть с ней — просто невозможно. Для нас было вызовом жить разными мирами, но всё получается. К счастью, у нас такая насыщенная повседневность, что этого отвлечения достаточно. Рейвен заканчивает последний курс колледжа в Лонг-Бич и, получив диплом, она возьмёт перерыв на несколько месяцев и приедет в Шотландию, чтобы побыть со мной.
Неприятно сознавать, что наши жизни движутся в разных направлениях, но полюбив кого-то так, как любим друг друга мы, ты сделаешь что угодно, чтобы всё получилось.
FaceTime стал нашим лучшим другом с тех пор, как она улетела домой два месяца назад. Мы созванивались каждую ночь перед тем, как я отправлялся спать. У неё обычно был обеденный перерыв, а я забирался в постель после долгого рабочего дня. Разница во времени между Сент-Эндрюсом и Лонг-Бич огромная, но мы справляемся.
При каждой выдавшейся возможности я стараюсь дать ей понять, что думаю о ней. Будь то милые сообщения о том, как сильно я скучаю, которые я отправляю проснувшись, или заказ цветов в лавке недалеко от её квартиры.
Сейчас я еду в паб на нечто отдалённо напоминающее ужин в честь дня Благодарения с ребятами, с которыми я успел подружиться после переезда. Я познакомился с ними на поле для гольфа пару месяцев назад, и с тех пор мы собираемся с парнями раз в неделю. Начать сначала — было самым тяжёлым , что мне пришлось сделать. У меня уже был тесный круг друзей дома, но потом я переехал в Шотландию, где не знал никого. Меня удручало, что мне придётся провести день Благодарения одному, раз я не смогу улететь домой до Рождества. Но они великодушно предложили собраться и поужинать вместе, чтобы я не остался в праздник наедине с собой.
Я толкаю старую, тяжёлую дверь в бар, отчего та громко скрипит, но мне почти этого не слышно за болтовней и тихо играющей внутри музыкой. Когда я ступаю внутрь, меня обдаёт тёплым воздухом. Ощущения от этого очень приятные, потому что снаружи холодно, штормовой ветер продувал даже через джинсы и ветровку.
Едва подняв взгляд, чтобы оглядеть зал, я сразу замечаю друзей, Даррена, Джеймса и Грейди, сидящих за баром с пивом в руках. Мои глаза скользят дальше и находят Алисию, которая разместилась со своим напитком рядом с Джеймсом. Она смотрит на меня, растянув губы в тёплой, приветливой улыбке.
— Линк здесь! — кричит она со своего барного стула, привлекая внимание парней кивком в мою сторону.
Они все оглядываются через плечо.
— Ну наконец-то, а то мы уже начали думать, что ты променял нас на видео-звонок твоей девушки. На разговоры о чувствах и прочую романтическую чепуху. Джеймс даже предположил, что она убедила тебя на дурацкий виртуальный ужин. Но я сохранил веру, мой друг. Знал, что ты нас не бросишь. Хотя я продолжаю говорить, что это всё чушь собачья — что мы не можем заплатить кому-нибудь, чтобы нам приготовили настоящий пир, в праздничных фильмах это выглядит офигенно! — саркастично произносит Грейди, хлопая по стулу рядом с собой.
Я рад, что он так сделал, потому что это последний стул, а Алисии лучше бы оставаться рядом с Джеймсом. Она хорошая девушка, но ей хочется то, чего я не могу дать. Я люблю Рейвен, и это не изменится. В ночь возвращения из Флориды, я заехал в паб, чтобы перехватить несколько кружек пива, и она была там со своими подружками. Не успел я зайти, как она накинулась на меня словно медведь на мёд. Теперь, вернув отношения с Рейвен, я стал замечать насколько Алисия кокетлива со мной. Раньше я не придавал этому такого значения, потому что просто наслаждался её компанией и отвлекался всем, что она давала мне.
Теперь же, когда отношения с Рейвен наладились, я замечаю каждое прикосновение, как близко она садится рядом, как всегда старается задевать меня руками, когда мы где-то. Как она поглядывает на других девушек в баре, излучая собственнические флюиды. Я же пытался вежливо отмахнуться от неё, под предлогом прокладывая между нами дистанцию у бара или заводил разговор о Рейвен.
Переключив внимание на меня, Алисия опирается на предплечья, чтобы взглянуть на меня, сидящего за парнями.
— Парни рассказали мне о твоём сегодняшнем праздновании дня Благодарения. Надеюсь, ты не против, что я к вам вторглась. Микейла кинула меня! Именно в эти наши девчачьи посиделки, а не в другие. Мы должна были заехать сюда выпить по коктейлю после маникюра, но, видимо, парень решил сводить её на ужин. Поди разберись, — произносит она, закатывая глаза и драматически вздыхая.
— Ничего страшного, — небрежно отвечаю я, махнув рукой Роберту — здешнему бармену.
Он сын владельца и работает в баре каждый вечер, кроме понедельника. Прикольный парень. Долго ждать, пока пополнят кружку, не приходится, да и еда здесь потрясающая. Он и его родители умеют готовить фантастические блюда. Это не обычная забегаловка с крылышками и жареной картошкой. Здесь каждый день готовят особенные обеды и ужины, а мне нравится питаться домашней едой каждый вечер, не прикладывая никаких усилий.
Поразительно, но следующие два часа пролетают без происшествий. Алисия ведёт себя прилично, не проявляя свою излишнюю любовь к прикосновениям. Думаю, до неё, наконец, дошло, что я с Рейвен. Она прекрасная девушка, которая может получить любого парня, поэтому ей нет нужды преследовать меня, прекрасно зная, что я не питаю к ней никакого интереса. Все мои друзья здесь и они совершенно одиноки, что явно приходится ей по нраву. Она купалась в их внимании с тех пор, как мы заняли частную кабину для ужина.
— Давайте следующий раунд оплачу я! — восклицает Алисия, выскальзывая из кабинки и лучезарно улыбаясь нам всем четверым. Мы уже все здорово захмелели от выпитого пива, а потом, после ужина, когда дело дошло до десерта, ребята настояли на праздничных шотах.
— Скажи Роберту, чтобы он налил нам ещё по шоту, и захвати пива всем, — говорит ей Джеймс, сверкнув игривой улыбкой. Он напряжённо сканирует её с головы до ног, пока она, развернувшись на каблуках, неторопливо бредёт к бару.
У неё отличная задница. Не будь я влюблён в Рейвен, уже давно бы с ней переспал. И то, что Рейвен на другом конце земного шара — усложняет моё ежедневное существование без неё. Заставив себя отвести от неё взгляд, я переключаю внимание на болтающих между собой друзей. Мы как раз обсуждаем девушку, с которой Джеймс общался на каком-то сайте знакомств, когда Алисия возвращается с подносом, ломящимся от алкоголя.
— А вот и я, — сладко объявляет она, выставляя поднос перед нами. Мы тянемся все разом, хватаем пиво и шоты, расставляя их перед собой.
Вскинув рюмку в воздух, я поднимаю его над центром стола.
— За ваш первый день Благодарения!
Все чокаются со мной рюмками, восклицая:
— За наш первый день Благодарения!
Не знаю, в чём дело: в шотландцах, поднимающих тост за американский праздник, или в том, что во мне слишком много алкоголя, но я разражаюсь смехом, оглядывая друзей.
— Это самый странный день Благодарения в моей жизни.
— Да. Это так! — радостно подхватывает Грейди, издавая низкий смешок и отклонив голову, чтобы опустошить шот.
Мы все следуем его примеру, выпиваем шоты и со стуком ставим им на деревянный стол. Алисия проскальзывает в будку на место рядом со мной и, схватив своё пиво, подталкивает мне моё.
— Пей до дна! Ночь ещё только начинается, парни, — весело говорит она, расслабленно откидываясь на сиденье и озорно улыбаясь моим друзьями через стол, пока те делают большие глотки из своих стаканов.
Наш вечер далёк от всех традиционных дней Благодарения, что у меня были. Конечно, тут не было индейки, начинки и тыквенного пирога. Хотя, наверное, могло быть и хуже — я бы провёл праздник, сидя один в своей квартире, ковыряясь в тарелке с едой собственного приготовления, пока пытался бы забыть, что Рейвен не рядом со мной. Вместо этого, я праздную его с отличными друзьями, которые помогли мне отвлечься, сделав так, чтобы я наслаждался этим вечером.
Чувствую вибрацию телефона в кармане и торопливо засовываю руку в штаны, чтобы достать его. Весь день я ждал от Рейвен рассказа об ужине с нашими родителями.
Сделав глоток пива, зажатого в одной рукой, другой я открываю новое сообщение. Мои губы мгновенно изгибаются в беззаботной улыбке, пока я смотрю на селфи, развернувшееся на экране. Она такая чертовски красивая. Как бы мне хотелось быть там вместе с ней. Ненавижу, что нас разделяет грёбаный океан.
Сидя на кровати с ноутбуком в руках, я нажимаю кнопку вызова по FaceTime Линку. Знаю, что в Сент-Эндрюсе уже поздно, но, наверное, не помешает проверить, не спит ли он ещё.
Появляется окно, когда он отвечает на звонок. На лице расплывается улыбка, а в животе пузырится возбуждение от предвкушения перед тем, как я увижу его на экране своего ноутбука. Мне жутко не хватает его. Особенно после времени, проведённого у мамы. Ведь каждая комната её дома хранила память о нас.
— Привет, малыш! — бодро говорю, пока картинка начинает проясняться. Но моя улыбка быстро испаряется, когда перед камерой оказывается лицо какой-то женщины, а не Линка. Я тут же узнаю в ней ту девушку, что была с ним в ночь моего приезда в Шотландию.
Она сидит на краю кровати в одной только его футболке, и я замечаю за её спиной крепко спящего Линка до бёдер укрытого простынёй.
Меня омывает волной тошноты, пока я перевариваю увиденное.
— Какого хрена ты делаешь в спальне моего парня, вырядившись в его одежду, шлюха?! — голос срывается, хотя я пытаюсь удержать себя в руках.
Чувствую, как рвота бурлит в животе, пока я пытаюсь вникнуть в то, что увидела.
Проведя пальцем по своим густым тёмным волосам, она дарит мне ухмылку.
— Я пыталась уснуть, но этот идиотский ноутбук не переставал звонить, не давая мне уснуть. Если ты хотела увидеть Линка… — Она делает паузу, оглядываясь на него, беспробудно спящего за её спиной. — То он спит.
— Я вижу, что он спит, тупорылая идиотка! Разбуди его немедленно! — вне себя от ярости кричу я в экран.
Тело всё трясёт от закипающей злобы. Не будь он сейчас так далеко, я бы заявилась к нему, выбила дверь и надрала зад сначала ей, а потом уже избила бы самого Линка.
Закатив глаза, которые я бы с радостью выковыряла ногтями, она произносит:
— Прости, но не могу. Ему с утра на работу, поэтому ему нужно отдохнуть. Можешь позвонить ему утром, если хочешь.
Какого чёрта думает о себе эта сука?
— Линк! Линк, сейчас же поднимай свой зад! — отчаянно кричу я в экран, пока слёзы обжигают глаза, а сердце яростно грохочет в груди. Голова кругом от миллиона эмоций, завладевших мной.
Он не двигается. Вообще ни капли не шевелится при звуке своего имени. И прежде чем я успеваю попробовать дозваться до него ещё раз, экран потухает — эта тварь сбросила вызов.
Я захлопываю крышку ноутбука, издавая низкое рычание:
— Угмф! — прежде чем отбросить его на постель. Живот сводит от пронзившей меня боли, тошнота поднимается по горлу и слёзы начинают струиться по щекам.
Отбросив одеяло, я слезаю с кровати и бегу в ванную, успевая вовремя добраться до туалета. Я падаю на пол, откидываю крышку и склоняюсь над ним, избавляясь от ужина. Боль продолжает простреливать живот, пока кислота обжигают горло, вызывая рвотные позывы. Я давлюсь рвотой, пытаясь отдышаться. Слёзы всё никак не унимаются, когда я соскальзываю на пол. Потянувшись вверх, отрываю туалетную бумагу, слишком ослабев, чтобы подняться и взять полотенце для рук. Промокаю им рот, выбрасываю его в унитаз и смываю воду.
Я сворачиваюсь калачиком на полу, обнимая живот, где под свитером он уже успел едва заметно округлиться, и даю слезам пролиться. Я плачу не только из-за сердца, в щепке уничтоженного в груди, но и из-за бедного малыша, который войдёт в мою запутанную жизнь.
Я правда верила, что Линк меня любил и был искренен, когда говорил, что мы всегда будем вместе. Глупая я верила дебильному бабнику.
Тот, кто когда-то был игроком, таким на всю жизнь и останется, как видно.
Теперь я не могу избавиться от мысленного образа, как она сидела на кровати, где ещё только два месяца назад мы занимались любовью.
Грудь вздымается от разрывающих меня рыданий, слёзы текут из глаз, спускаясь по переносице и падая на пол.
Понятия не имею, что буду делать… или в каком направлении двигаться. Но одно мне известно точно — я ненавижу Линка. Я никогда не прощу его за то, что он поступил так не только со мной, но и с нашим ребёнком. И я без понятия, что будет, когда он приедет домой на Рождество, или как я буду справляться с эффектом разорвавшейся бомбы, когда все узнают о моей беременности.
С Линком рядом, я думала, что сумею выступать единым фронтом против всех. Жизнь любит устраивать сюрпризы, когда начинает казаться, что всё, наконец, идёт так, как тебе хотелось.
Я рада, что папа со своей женой поехали выпить с друзьями, потому что мои рыдания слышно на весь дом. В конце концов, я заставляю себя вскарабкаться на ноги, почистить зубы и доползти до кровати.
Взяв телефон с ночного столика, я открываю сообщения и выбираю Линка. Быстро набираю ему сообщение, прежде чем заблокирую номер. Никогда больше не хочу с ним разговаривать.
С чувством будто у меня вот-вот взорвётся голова, я наклоняюсь над раковиной в ванной, пытаясь сдержать эмоции. Понятия не имею, как я переживу барбекю с Линком. Не верится, что ни Тейлор, ни Нина не предупредили меня — я могла хотя бы подготовиться к встрече с ним.
Господи, как же хорошо он выглядит. Чёртовки хорошо. Мне бы хотелось, чтобы время сыграло с ним злую шутку, и он поправился и столкнулся с ранним облысением. Но, конечно, всё получилось наоборот. Со временем он стал выглядеть даже лучше. И учитывая, что на нём майка с американским флагом и пляжные шорты, можно с лёгкостью сказать, что он поддерживает себя в форме.
Мышцы на его руках стали даже более выраженными, чем четыре года назад. Это я поняла, когда врезалась в стену из его крепких мускулов, также известную как его грудь, которую он, наверное, часами тренировал в зале, вместо того, чтобы напиваться с друзьями у бассейна, как делал, когда я только влюбилась в него.
После нашей встречи на прошлой неделе, и ещё одной сегодня, я всё время думаю о нём. Отчасти у меня даже есть искушение заговорить с ним и узнать, как он жил всё это время. Но во мне ещё осталась крохотная часть, что до сих пор страдает от той разрухи, которую я проходила столько времени. Она говорит мне, что он слишком опасен. Что он раскроет застарелые раны, которые я так старательно пыталась залечить и забыть.
Почему жизнь должна быть такой охрененно сложной?
Стук в дверь ванной выводит меня из задумчивости. Прожигая взглядом дверь, не могу не гадать, стоит ли за ней Линк. Во мне происходит внутренняя борьба, потому что отчасти я надеюсь, что это он, а другая молится, чтобы это оказалось не так, ведь я не знаю, как себя вести, если по ту сторону находится он.
— Да? — кричу я через дверь, приложив руку к прохладному дереву.
— Рейвен? Это Тэсса. Всё нормально?
Схватившись за ручку, я открываю её и оглядываю коридор за спиной Тэссы, убеждаясь, что она одна.
— Не переживай. Линк на улице. Сомневаюсь, что ему хочется умереть, раз он не отрывает задницу от садового кресла рядом с Тейлором.
Я облегченно выдыхаю, но всё-таки чувствую горький укол, пронзивший грудь, от того, что он не пришёл проверить, всё ли со мной хорошо. Не могу его винить. Я сама дала ему чётко понять, что не хочу больше никогда с ним разговаривать, поэтому он выполняет моё желание, оставив меня в покое.
— Мне не верится, что он здесь. Я знаю, что Тейлор и Нина приглашают его каждый год, но он всегда очень занят своей ролью мистера Мега-Звезды, чтобы ошиваться с нами, неудачниками, — едко говорю я, выходя из ванной в коридор к Тэссе.
Тэсса закатывает глаза, хмыкая в знак согласия:
— Угу, знаю. Я не меньше твоего удивилась, когда он вышел на задний двор. Думала, у меня воображение разыгралось. Интересно, почему он приехал. — И вдруг, ни с того ни с сего, она бьёт меня по руке, отчего я вскрикиваю от боли. — Чёрт возьми! А что если он приехал, чтобы вернуть тебя?
Да она прикалывается! Клянусь, у неё поехала крыша!
— Ха! Боже мой! Думаю, у тебя официально не все дома! Ты вообще видела женщин, с которыми он встречался? Какого хрена ему желать меня, когда он может получить любую? Это просто совпадение. Ничего больше.
Она хмурит брови, складывая руки на груди.
— Тебе пора очнуться. Я видела, как он смотрел на тебя в Чайна-Тауне на прошлой неделе. Он по-прежнему влюблён в тебя по уши. Любой, у кого есть глаза, это увидит. У меня ни на секунду не возникает сомнений, что его появление — не совпадение. И не стану исключать, что они с Тейлором задумали свести вас здесь вместе.
Прижавшись к стене, я провожу руками по лицу, пытаясь усмирить нервозность. Ощущение такое, будто я сейчас свалюсь в обморок. У меня сейчас нет на это сил. Слишком много всего и слишком быстро.
— Я не могу вернуться, Тэсса. Просто не могу. Моё сердце больше не выдержит разочарований от него. А они точно будут. Неважно как сильно я люблю его, мы никогда не сумеем вернуть то, что было между нами когда-то. Не говоря уже о том, что мама выйдет из себя. Они с Мэттом уже как три года расстались. Если я появляюсь у неё на пороге с Линком, после всего что сделали с нами он и его отец, она, скорее всего, надерёт мне задницу.
Пожав плечами, она смягчается, наградив меня жалостливым взглядом.
— Я не знаю, что посоветовать тебе, Рейвен. Это твоя жизнь. Мне известно только то, что последние три с половиной года я наблюдала, как ты пытаешься восстановить свою жизнь. Ты разыгрываешь хорошее представление, пытаясь показать нам всем, что у тебя всё хорошо, жизнь лучше некуда. Но я вижу сквозь твою упорную игру. И я знаю, что внутри ты до сих пор сломлена, и, на мой взгляд, полностью исцелиться и стать по-настоящему счастливой ты можешь только наладив отношения с Линком. Возможно, это приведёт к чему-то между вами, а, возможно, и нет. Но ты должна делать то, что нужно тебе — ради себя самой и никого больше.
— Легче сказать, чем сделать, — вставляю я.
Разговоры об этом лишь поднимают ту боль, о которой я так силилась забыть. Подсознательно потираю шрам на левом запястье — тот, что пыталась прикрыть татуировкой «2-е послание Коринфянам 12;9»[4]. Я специально использовала точку с запятой, показывая, что моя история не окончена, ведь это символ, помогающий привлечь внимание к профилактике самоубийств. Мне он показался идеальным.
Я мысленно повторяю строчку из библейского стиха, который вдохновил меня на татуировку: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». На неё я смотрю каждый день, не испытывая калечащую боль от смысла, который она несёт. В отличие от той, что спрятана на моей спине. Я сделала её после выписки из больницы, спустя два дня, как потеряла свою драгоценную малышку. И по сей день мне очень больно на неё смотреть. Я знаю, что однажды смогу посмотреть на неё в зеркало, не испытывая головокружения и без чувства, будто из-под ног у меня вырвали весь мир. Но этот день ещё не настал. И без понятия, когда он наступит — если вообще наступит.
Целый месяц я провела взаперти от окружающего мира, пытаясь исцелиться и найти ту Рейвен, которой я была до того, как потеряла Неву. С одной только библией на ящике возле кровати. Через две недели после начала терапии, я всё-таки взяла её и начала читать, чего не делала с тех пор, как ещё совсем малышкой посещала библейский класс. Когда карьера мамы пошла в гору, жизнь словно стала слишком насыщенной, и посещения церкви по воскресеньям исчезли из нашей рутины.
Теперь же, даже занятая по горло поездками по всему миру, я стараюсь выкроить время для посещения месс. Сначала я ненавидела Бога. Ненавидела за то, что он отобрал моего ребёнка до того, как я успела с ней познакомиться. Но сейчас я верю, что на всё есть причина. Испытания в нашей жизни даются нам для того, чтобы мы становились сильнее. Я попыталась вынести что-то позитивное из своей трагедии. Теперь я работаю с «Маршем десятицентников»[5], помогая проводить благотворительные акции в Лос-Анджелесе и Санта-Барбаре каждый октябрь. Я делаю это в надежде, что однажды людямне придётся сталкиваться с потерей ребёнка.
— Ты самый сильный человек, которого я знаю. И если ты по-прежнему любишь Линка и думаешь, что вернувшись к нему, ты, наконец, обретёшь счастье… настоящее счастье… которого не было у тебя уже очень давно, я скажу вот что: кого нахрен волнует, что подумает Вивиан? Неужели ей было не плевать, как ты себя чувствуешь, когда весь твой мир рухнул? Нет! Это я была с тобой, помогая собирать по осколкам твою жизнь. Пока она жила своей жизнью, словно всё просто замечательно. Понятно, что она твоя мама и ты любишь её, но я всегда буду ненавидеть Вивиан за её поведение по отношению к тебе после того, как ты потеряла Неву.
Слёзы щиплют глаза, когда эмоции берут вверх надо мной. Разговоры о Неве, Линке и моей маме — это уже чересчур. Не хочу сейчас этим заниматься. Тем более, здесь.
— Вряд ли у нас есть шанс. Мы упустили много времени. Теперь у нас совершенно разные жизни — он катается с ПГА, а я живу на чемоданах триста шестьдесят пять дней в году. Нам лучше оставить эту главу нашей жизни закрытой.
— Мне хочется, чтобы ты знала: я поддержу любое твоё решение. Для этого и существуют лучшие друзья. Я ненавижу, что нам приходится вести такие разговоры, но мы должны были это сделать. Мне жаль, если мои чувства к твоей матери и Линку расстраивают тебя, но я почти лишилась своей лучшей подруги из-за их эгоизма. Поэтому думая о них, я не могу не вспоминать через что тебе пришлось пройти. Знаю, Линк, как и ты, вынужден был подчиняться желаниям Мэтта и Вивиан, и это может немного повлиять на мои чувства к нему, но если он вернётся в твою жизнь, ему придётся надрываться каждый чёртов день, чтобы загладить вину перед тобой.
Повернувшись к Тэссе, я обвиваю её руками, привлекая в крепкие объятья. Она поднимает ладони, обнимая меня за шею. Мы отстраняемся и начинаем прокладывать путь по коридору, ведущему в огромную, просторную гостиную.
— Что ты там говорила про алкогольное желе, которое сделала Нина? Думаю, после такого серьёзного разговора алкоголь поможет выветрить негатив, витающий в воздухе, — предполагает Тэсса, поворачивая к кухне, вместо того чтобы свернуть к французским дверям, выходящим на улицу.
— Звучит как идеальное средство, способное меня расслабить. Я пришла сюда повеселиться — и, чёрт возьми, я это сделаю!
Опустошив несколько стопок на кухне, мы идём на улицу, чтобы присоединиться к остальным. И в тот же миг, как мы выходим в патио, я чувствую, как взгляд Линка приклеивается ко мне. Он сидит на шезлонге с пивом в руке, разговаривая с Тейлором и другими ребятами. Неважно, как часто я говорю себе не смотреть в его сторону, мои глаза всё равно то и дело притягиваются к нему.
— Похоже, кое-кому нравится то, что он видит, — шепчет Тэсса мне на ухо, пока Нина с ребёнком на руках шествует к нам по безупречно чистой лужайке.
Бросив на лучшую подругу взгляд прищуренных глаз, я шепчу:
— Говорила же тебе, наш поезд ушёл.
— Вот вы где. А я уже собиралась отправляться на поиски. Йен хочет поиграться в бассейне. Не хотите составить мне компанию?
— Конечно, — отзываемся мы в унисон.
Я снимаю сарафан, вешая его на спинку пустого шезлонга. Скидываю сандалии и иду к лестнице бассейна.
— Как только солнце зайдёт, Тейлор и ребята запустят фейерверки перед теми что выпустят у моста. Это будет первый салют Йена. Молю Бога, чтобы он не испугался, — рассказывает Нина, сажая его в надувную лодку.
— Уверена, они ему понравятся. Разве может быть иначе? Салют ведь яркий и красочный. Наверняка, его это загипнотизирует.
Я плюхаюсь на среднюю ступеньку, погружаясь в воду по талию, пока мы с Ниной продолжаем обсуждать фейерверки и наши детские воспоминания о дне Независимости.
Тэсса, которая ушла, чтобы принести нам ещё так необходимой выпивки, появляется с двумя пластиковыми стаканчиками пива.
— Что я пропустила? — осведомляется она, протягивая мне стакан и опускаясь в воду рядом со мной.
— Нина сказала, что ребята собираются вечером запустить салют.
— Круто! — радостно восклицает она, оглядываясь на Тейлора и Линка. Опершись на моё плечо, она едва слышно шепчет: — Если сделаешь всё как надо, в конце ночи между твоих ног окажется секс-Бог Сан-Франциско, устраивая твой собственный фейрверк.
Поперхнувшись пивом, я громко кашляю, хлопая себя по груди. У меня, наверняка, лицо красное как рак, благодаря Тэссе.
— Я более чем уверена, что этого не произойдёт. Я же говорила, Тэсса. Моя жизнь движется вперёд. Не назад. А именно так и случится, если я снова упаду к нему в постель.
Поведя плечами, она поднимает стакан к губам и делает большой глоток, прежде чем облизнуть губы и откинуться на локти, наслаждаясь ощущением прохладой воды в такой летний зной.
— Всё равно что ты говоришь. Его взгляд доказывает, что у него другие планы на уме. Которые, если я всё правильно понимаю, включают тебя сзади, сбоку и в других позах, которые любит этот озабоченный.
Я качаю головой, рассмеявшись от её бреда. Нет смысла с ней спорить. Она сошла с ума, если думает, что он меня вообще хочет. Я видела ту девушку, Нору, с ним в Чайна-Тауне. Мне с ней не сравниться.
Взгляд, против моей воли, в который раз перемещается в его сторону. На удивление, Тэсса права. Он действительно за мной наблюдает. Ну и конечно, исподтишка. Не знай я его лучше, сочла бы, что он смотрит на Мака, сидящего перед ним. Но я даже не сомневаюсь, что он следит за мной, потому что в тот же миг, как наши взгляды встречаются, на его губах расцветает та самая, выжженная в моей памяти, несмотря на упорные попытки забыть, соблазнительная ухмылка, от которой в животе оживают бабочки.
Ненавижу, что спустя столько времени, он остаётся единственным мужчиной, кто подарил мне такие чувства, независимо от того, сколько я молила, чтобы хоть кто-то из тех парней, с кем я встречалась, пробудили во мне то же самое, что и он. К сожалению, этого не случилось. Я не ощущала ни с кем связи. Но сейчас, даже находясь в десяти футах от Линка, моё тело мучительно изнывает от его близости, умоляя меня вернуть отсутствующую часть, которую он забрал с собой несколько лет назад.
От звонка будильника голова тут же начинает пульсировать, заставляя меня выругаться от боли.
— Твою мать… моя голова… — потянувшись к телефону, я нажимаю кнопку сброса.
— Доброе утро, — бодро произносит голос с порога, пугая меня до смерти.
— Что? — произношу я, правой рукой ощупывая себя, а левой потирая сонные глаза. — Алисия? Что ты здесь делаешь? — до меня доходит, что она одета только в мою футболку, когда заходит с напыщенным видом в мою спальню, держа в руке чашку кофе.
Оглядев себя, я тут же замечаю под поднятым одеялом, что на мне совершенно ничего нет.
Блядь. Блядь Блядь.
Какого хрена я натворил прошлой ночью?
Это должно быть сон, нет, жуткий кошмар, мать его.
Протянув мне кофе, она аккуратно присаживается на кровать рядом со мной.
— Я осталась на ночь, глупый, — будничным тоном объясняет она, оглядывая меня, словно я сбрендил. Но так и есть, если она действительно провела со мной ночь.
Я бы ни за что не изменил Рейвен, поэтому в этом нет никакого смысла. Пытаюсь вспомнить прошлую ночь, но последующие события, после ухода из бара — размыты.
— Мы не… — я осматриваю её с головы до ног, прежде чем вернуться к глазам. — Или да?
В её глазах мелькает обида от моего вопроса.
— Не верю, что ты меня об этом спрашиваешь. Я знаю, что твоя девушка, или кто она там тебе, взбесилась из-за того, что ты переспал со мной, но не надо…
Ударив кружкой по прикроватной тумбе, я дёргаюсь вперёд, хватая Алисию за руки, чем пугаю и себя, и её.
— О чём ты, чёрт возьми? — шиплю я, чувствуя, как от ярости вибрирует тело.
Что значит, Рейвен взбесилась? Откуда Рейвен знает, что Алисия была здесь прошлой ночью?
Отпустив её руки, я хватаю телефон и проверяю сообщение. Светится одно новое от Рейвен. В ту же секунду, как я прочитываю его, сердце ухает в пятки, и меня с головой накрывает паника.
Отбросив одеяло, я вскакиваю с кровати и подхватываю с пола трусы, быстро надев их, прежде чем вернуть внимание к Алисии, которая с совершенно напуганным видом сидит на моей постели и смотрит на меня, как олень в свете фар.
— Откуда Рейвен знает? Дважды я спрашивать не собираюсь.
Она опускает подбородок к груди и упирается взглядом в руки, нервно ковыряя ногти.
— Она позвонила на твой ноутбук ночью. Я ответила, и ну… она сложила два и два.
Запустив пальцы в волосы, я расхаживаю по комнате, чувствуя нарастающий в груди приступ паники.
— Как это случилось? Я, блядь, уверен, что ни за что бы не изменил ей, Алисия. Ты преследуешь меня уже несколько месяцев. Мне хочется знать, почему. Какие цели ты преследуешь? Деньги? Если тебе нужны грёбаные деньги, ты могла просто попросить. А не разрушать мою чёртову жизнь!
Мой голос громыхает в просторной комнате, заставляя её вздрагивать от каждого слова, срывающегося с моих губ.
— Я… я… — лепечет она, слезая с кровати и принимаясь собирать вещи. — Можешь делать из меня крайнюю, Линк. Но запомни, для танго нужны двое. Ты виноват в том, что изменил ей в той же степени, что и я. У меня не было никаких скрытых мотивов.
Кажется, меня сейчас стошнит.
Не верю, что позволил этому случиться.
Мне не стоило продолжать с ней дружить после того трюка, что она выкинула в машине в ту ночь… в ночь, когда Рейвен приехала ко мне.
— Мы пользовались презервативами? — рявкаю я, рыская вокруг кровати в поисках хоть какого-нибудь намёка, что я не окончательно слетел с катушек.
С облегчением выдыхаю, когда нахожу свёрнутый презерватив, валяющийся на полу возле кровати. То, что у меня вызывает облегчение факт использования контрацептивов — печально, ведь этой ситуации вообще не должно было произойти. В голове не укладывается. Я не трахался с ней, даже если хотел, трезвый или пьяный, со дня своего переезда, а теперь мы вдруг переспали?
Никто этого не знает… даже Рейвен. Но сейчас я чувствую радость от того, что весь мой пентхаус оснащён камерами слежения, работающими круглые сутки. Разве что в ванной камер нет, и постель мою не видно. Отец учил меня быть осторожным с женщинами. Особенно, когда я учился в колледже. Девчонки видели меня и слышали имя моего отца, и в их глазах загорались значки доллара. Им достаточно обвинить меня в том, что я принудил их к сексу, чтобы попытаться сорвать куш. Учитывая, что моя карьера вот-вот взлетит.
Алисия не узнает, и я сомневаюсь, что она захочет посмотреть видео, где мы вместе, но если брать в расчёт, что я ничего не могу вспомнить, а её слова для меня не играют роли, ведь мы почти не знаем друг друга, единственное, что я могу сделать — это попробовать вытащить из неё правду.
— Я хочу, чтобы ты была абсолютно честна со мной, Алисия. Обычно я не разглашаю эту информацию женщинам, с которыми сплю, но для собственной безопасности у меня есть камеры, записывающие каждую комнату в квартире. Если смотреть записи, я найду видео, где мы с тобой трахались прошлой ночью?
На её лице мелькает паника, когда она надевает джинсы. Пальцы нервно теребят пуговицу, пока она пытается закончить одеваться.
— Можешь просматривать записи сколько угодно. Этим ты только докажешь себе, что мои слова — правда. Я не собираюсь стоять здесь и терпеть, как ты обращаешься со мной будто я лгунья, Линк. А теперь если ты прекратил пытать меня вопросами, я пойду к себе собираться на работу.
Сердце падает, когда она надевает свои туфли и стремительно выходит из комнаты.
Что мне делать? Я даже не знаю с чего начать исправлять ту неразбериху, что сам же создал.
Именно в тот момент, когда у нас с Рейвен всё наладилось, я всё испортил к чёртовой матери. И теперь понятия не имею, как загладить перед ней вину. Я слишком сильно её люблю, чтобы потерять. Мне нужно всё исправить. И первое, что мне необходимо — найти видео моей квартиры с прошлой ночи, чтобы я попробовал сложить пазл. Потому что в этом нет смысла. Тот факт, что я ничего не помню — выводит из себя ещё больше. Я знаю, что не выпил столько вчера, поэтому не мог отключиться и забыть всё случившееся после бара.
Я медленно забредаю в ванную и открываю аптечку, чтобы найти обезболивающее, которое облегчит пульсацию в черепушке. Наполняю стакан, стоящий на раковине, закидываю таблетки в рот и запиваю. Уперев руки в прохладный мрамор столешницы, я опускаю голову навстречу полу и закрываю глаза, изо всех сил стараясь вспомнить хоть какую-то деталь прошлой ночи с Алисией.
Вспоминаю только размытые образы, которые находятся почти в пределах досягаемости, но сколько бы сил я не прилагал, мне не удаётся ничего разобраться, и от этого моя досада лишь усиливается.
Взяв с собой стакан воды в спальню, я выпиваю его до дна, пытаясь открыть профиль Рейвен в Facebook’е, чтобы написать ей там. Однако вбив её имя, я обнаруживаю, что она заблокировала не только мой номер, но и аккаунт на Facebook’е.
Мне нужно с ней поговорить, а она лишает меня всякой возможности связаться с собой. Я перечитываю её сообщение ещё раз, чувствуя как ярость, бурлящая внутри, выплёскивается наружу.
Схватив стакан с тумбочки, я швыряю его в стену напротив.
— Бля-ядь! — вырывается из меня рёв, пока я смотрю, как стекло разбивается на осколки об штукатурку, рассыпаясь по деревянному полу. — Какого чёрта я позволил этому произойти? — Я срываюсь, сгребаю лампу и запускаю следом, испытывая прилив адреналина, когда и та ударяется об стену, разлетаясь на щепки.
Звонок останавливает меня в полушаге, когда я как раз ищу что ещё разбить. Подумав, что Рейвен, возможно, передумала и решила позвонить, я мчусь к телефону. Разочарование накрывает меня волной, сбивая с ног, когда я вижу, что это звонит всего лишь охрана снизу. Скорее всего, из-за моего поведения рок-звезды.
— Алло? — говорю я, пытаясь отдышаться.
По ту сторону раздаётся низкий голос с сильным шотландским акцентом.
— Мистер Саррис, это Роланд из службы охраны. Нам поступила жалоба на громкий грохот из вашей квартиры. Мы хотели проверить, всё ли в порядке.
Я подхожу к шкафу, рывком открываю дверцы и забираю одежду для работы, прежде чем отправиться в ванную.
— Спасибо за звонок, Роланд. Всё хорошо. Просто кое-что случилось, и я немного увлёкся. Поэтому если ты отправишь ко мне горничную где-то через полчаса, это было бы отлично.
— Надеюсь, сейчас у вас всё хорошо, сэр. Я отправлю к вам кого-нибудь. Вам ещё с чем-нибудь нужна помощь?
Вспомнив про запись о прошлой ночи, я говорю:
— Да, на самом деле, нужна. Знаю, это звучит странно, но могли бы вы прислать мне запись с камер наблюдения в моей квартире с девяти часов вчерашнего вечера до сегодняшнего утра?
— Сейчас сразу и займусь. Она будет у вас в течение часа. Хорошего дня, сэр.
— Тебе тоже, Роланд.
Сбросив вызов, я подсоединяю телефон к стерео-системе и включаю музыку перед тем, как отправляюсь в душ. Мне нужно смыть с кожи запах Алисии, пока меня не вывернуло от её духов. Избавиться от ещё одного напоминания о сраной путанице, которую я устроил.
Я поеду на работу, протружусь весь чёртов день, а освободившись, тут же отправлюсь во всём разбираться. Мне нужно поговорить с Грейди, Джесси и Дарреном о своём вчерашнем поведении в пабе. Надеюсь, они немного прояснят мне картину произошедшего.
А потом я поговорю с Рейвен, во что бы то ни стало. Мне плевать, как я этого добьюсь. Но я всё исправлю. Я люблю её слишком сильно, чтобы позволить одной дурацкой ночи уничтожить всё, что у нас было.
И одно мне известно точно — я ни за что и никогда больше не заговорю с этой цыпочкой. Я проигнорировал красный предупреждающий знак над головой Алисии, который светился со дня нашего знакомства. Позволил своему одиночеству и стрессу, вызванному переездом на новое место с незнакомыми мне людьми, потерять бдительность.
Понятно, что она говорит, будто мы переспали, но в глубине души я знаю, что не поступил бы так с Рейвен. Независимо от количества алкоголя. А если всё-таки поступил, то без понятия, заслуживаю ли я прощения. Как можно, испытывая такую любовь к кому-то, пойти на самое ужасное предательство?
— Ты расскажешь Линку про ребёнка, когда он приедет сегодня? — спрашивает Тэсса, пока мы лежим бок о бок на педикюре.
К счастью, живот ещё не особо заметен. В той степени, что я знаю о ребёнке, а вот остальные не догадываются. Учитывая, что здесь зима и температура не поднимается выше десяти-пятнадцати градусов, беременность легко можно спрятать за штанами для йоги и растянутым свитером.
Сегодня наступила двадцать вторая неделя беременности, а в прошлый вторник я сделала УЗИ, чтобы узнать пол ребёнка на двадцать первом недельном осмотре. Мы пробовали и на семнадцатой, но ребёнок, конечно, не был готов сотрудничать, и не дал доктору Бейкер хорошенько рассмотреть себя для точного результата. Она была уверена на девяносто процентов, что это девочка, однако до вчерашнего вечера не давала мне определённого ответа. Но теперь это официально. У нас с Линком будет дочь.
Глотнув свой остывший кофе без кофеина, я пытаюсь расслабиться и не позволить произнесённому вслух имени Линка вывести меня из равновесия. Мне весь день нездоровилось — наверное, из-за прилёта Линка из Шотландии.
Вернув кофе в держатель массажного кресла, я поворачиваю голову в сторону Тэссы.
— Мне страшно, но да, я расскажу ему и нашим родителям. Теперь ещё и из-за этого волнуюсь. Они же придут в ярость. А то, что мы с Линком не разговариваем, делает ситуацию более напряжённой.
— Он обрывал мой телефон последние три с половиной недели, умоляя меня поговорить с тобой и уговорить дать ему шанс объясниться. Знаю, ты расстроена историей с Алисией, но я правда думаю, что он заслуживает шанса рассказать свою версию, Рейвен. Особенно учитывая, что ребёнок родится всего через четыре месяца. Разве тебе не хочется, чтобы она появилась на свет к двум любящим родителям, которые смогут вырастить её вместе? Он с ума по тебе сходит. Даже я это вижу.
По-моему у меня сейчас челюсть отвисла до коленей. Я не ослышалась? Она думает, что Линк заслуживает ещё одного шанса?
Поверьте, эта мысль много ночей подряд закрадывалась мне в голове, пока я лежала в постели, ощущая как внутри шевелится ребёнок. Я ненавижу ходить на приёмы в одиночку — сидеть и смотреть, как преданные мужья сопровождают своих жён, поддерживают их и исполняют все капризы. Пока я торчу там совершенно одна, похожая на типичную, залетевшую студентку, которой приходится справляться с беременностью одной, потому что забеременела от изменяющего, лживого козла.
— Кто ты такая и куда делась моя задиристая подруга, которая всего несколько месяцев назад желала надрать задницу Линку за то, что он переспал с другой девчонкой, когда мы даже вместе-то и не были? А сейчас вдруг, когда я беременна и мы, наконец, сошлись, ты говоришь мне, что сочувствуешь ему?
Чувствую, давление поднимается с каждой секундой. Начинаю мысленно напевать, чтобы наладить дыхание и успокоиться. Это просто гормоны, или что там ещё пишут эти дурацкие журналы по воспитанию детей, которые я читаю всю процедуру педикюра.
Подняв руки в свою защиту, Тэсса нервно смеётся.
— Умерь пыл, подруга. Только не откуси мне голову. Давай я конкретизирую. Я не прошу прыгать в отношения с Линком и сразу прощать его. Этому придурку предстоит проделать много работы, чтобы добиться моего доверия и, тем более, твоего. Я лишь говорю, что то, как он описывает ночь, когда они переспали с этой Алисией… всё это звучит подозрительно. Не знай я его, подумала бы, что эта сука его накачала.
Теперь мой черёд смеяться.
— Ха… что?! Боже мой, Тэсса. Накачала? Ты думаешь, будто она подсыпала ему наркоту? Ты же несерьёзно? Это ведь не колледж. Она тёрлась вокруг него каждую ночь, заигрывала с ним до такой степени, что я собственными глазами видела, как они целовались в его машине. Хотя он утверждал, что это её рук дело, и она ему неинтересна. Теперь же я не могу отделаться от мысли, что они вообще спали всё это время. Он просто выставил меня дурой. Пытался усидеть на двух стульях.
Тэсса в драматическом жесте вскидывает руки в воздух и шумно опускает их на колени, глядя на меня округлившимися глазами.
— Я не шучу, Рейвен! Если всё действительно так, значит, Линк был изнасилован этой шалавой! Мы с тобой не раз видели, как это происходит в старшей школе и колледже. Поэтому это не так уж и неправдоподобно. Не имеет значения, что Линк уже взрослый, и он сам флиртовал с этой девушкой. Это вовсе не значит, что они занимались сексом. Я лишь говорю, что он заслуживает шанса поговорить с тобой. Ему плохо. Если я что-то и поняла из всех этих звонков, так это то, что он тебя по-настоящему любит. Ты даже не представляешь, как тяжело мне было не рассказать ему о ребёнке. Ты ведь уже на пятом месяце. А это очень долгая отсрочка для новости об отцовстве.
Не знаю что и думать. Голова кипит от всего сказанного Тэссой. Теперь я чувствую себя ужасной стервой за то, что отказала Линку в разговоре после случившегося той ночью. Но мне было так больно после того, как я увидела его в постели с ней. Кто может осудить меня за мои чувства? Учитывая, что я, вдобавок ко всему, ношу его ребёнка.
Я накрываю ладонями живот, стараясь сдержать слёзы. Из-за этих дурацких гормонов у меня наворачиваются слёзы по любому поводу. С тем количеством салфеток, что я использую ежедневно, Kleenex уже сделали на мне целое состояние. Моя жизнь — одна сплошная катастрофа, и я понятия не имею с чего начать, когда дело дойдёт до разбора завалов хаоса, в который она превратилась.
— Я расскажу ему, когда он приземлится, идёт? — наконец-то уступаю я и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Тэссу, которая пытается просверлить взглядом дырку у меня на лице. Она явно станет отличным адвокатом в борьбе с бандитами и остальной преступностью. Потому что она умеет смотреть так, что любой сдастся и выполнит все её желания.
— Спасибо! — радуется она, расплывшись в широкой, белозубой улыбке. — А теперь, каким цветом мне накрасить ногти?
Следующий час пролетает незаметно — не успеваем и оглянуться, как мы идём уже к фудкорту в торговом центре, чтобы перекусить перед «Детским миром», в который нам нужно зайти за детской одеждой для подарка на Рождество. Я решила, что если собираюсь устроить родителям и Мэтту сердечный приступ, объявив о беременности, то стоит подойти к делу творчески и сделать это с шиком.
Съев наполовину сэндвич с курицей, я снова чувствую боль в животе, и на меня вдруг накатывает тошнота. На разговоры времени нет. Вместо этого я вскакиваю на ноги и несусь прямиком в дамскую комнату, прижав руку ко рту. Я отказываюсь опорожнять желудок прямо посреди фудкорта, переполненного голодными людьми. От такого можно провалиться сквозь землю от унижения.
Вбежав в пустую кабинку, я захлопываю дверь и падаю на колени, хватаясь за туалет. Игнорирую тот факт, что склоняюсь над кишащим микробами унитазом и выблёвываю весь обед, который едва успела съесть.
Пока меня плющит над туалетом, раздаётся лёгкий стук в дверь кабинки.
— Ты в порядке, Рейвен? — доносятся до меня слова Тэссы, пронизанные беспокойством. Судя по голосу, она напугана, да я и сама в ужасе, потому что меня не рвало со дня Благодарения. Врач говорила, что ближе к третьему триместру утренняя тошнота заметно уменьшится.
Протерев рот куском бумаги, я смываю воду и неторопливо поднимаюсь на ноги.
Открываю дверь и обнаруживаю Тэссу, стоящую за ней со скрещенными на груди руками и хмурым взглядом, устремлённым на меня.
Я стыдливо оглядываюсь, радуясь тому, что в уборной никого нет.
— В полном. Нервы, наверное, расшалились. Я переживаю перед встречей с Линком, вот и всё. — Она идёт за мной до раковины, где я наливаю полные ладони мыла, смывая с рук невесть что, а затем быстро ополаскиваю рот.
— Прости, что испортила тебе обед. Эта малышка любит избавляться от любой еды, которую я себе позволяю, — шучу я, поглаживая ребёнка через большой вязанный свитер.
Тэсса подносит руку к моему животу.
— Ничего страшного. Я всё равно уже не голодна. Зато можно будет рассказать моей племяшке, когда она подрастёт, как её мамочка мчалась через весь фудкорт, будто футболистка, пытающаяся забить гол в последние секунды игры. Я даже преисполнилась гордостью за то, что ты умеешь так быстро бегать и успела добежать до туалета, не расплескав ничего по пол.
Закатив глаза, я покидаю уборную и начинаю двигаться к «Детскому миру».
— Я рада, что сумела впечатлить тебя своими безумными талантами. Пять месяцев тошноты из любого человека сделают профессионала, — смеюсь я, понимая, что мне уже лучше.
Следующий час мы тратим на покупки, и из торгового центра я выхожу не с двумя, а с пятью оборчатыми, миленькими платьицами, повязкой на голову с крошечным, розовым бантиком и малюсенькими детскими туфельками, конечно же, леопардовой окраски.
— Я разорюсь на этот магазин, когда родится эта маленькая принцесса, — заявляю я, закидываю сумку на заднее сиденье Тэссы.
— Я тоже, сестра! Тётушка будет ужасно её баловать. В нём слишком много милых нарядов, как тут можно не сойти с ума? К тому же, у девочек не бывает много одежды.
Забравшись в машину, мы пристёгиваемся и трогаемся в обратный путь к дому мамы, который, к счастью, был в полном моём распоряжении с тех пор, как я прилетела из Лонг-Бич. Мама с Мэттом уехали ещё на прошлой неделе в Аспен с кучей своих друзей. Это был её ранний подарок Мэтту. За что я очень благодарна, потому что так сохранить ребёнка в секрете даже проще.
Они должны вернуться в Сан-Франциско двадцать третьего, так что Рождество мы проведём все вместе. А это значит, что у нас с Линком меньше трёх дней на то, чтобы разобраться во всём до их возвращения.
Весь вечер мой телефон обрывается от сообщений друзей, зависающих в Малибу, в которых они продолжают талдычить, что я пропускаю «самый эпичный день Независимости в истории». Что ни о чём мне не говорит, потому что у них каждая вечеринка «самая эпичная в истории».
Вряд ли они понимаю, что во мне нет ни капли сожаления из-за того, что я выбрал приехать на праздник к Тейлору. И причина кроется исключительно в Рейвен. Постепенно мне удаётся заманить её в разговор с нашими друзьями и мной. Шаг за шагом, она всё больше расслабляется и становится веселее. Солнце опускается за горы, а это значит, что в любой момент могут запустить салют у бухты под мостом «Золотые Ворота».
Я поговорил с Тейлором и Ниной, и они оба согласились помочь мне остаться наедине с Рейвен, чтобы я мог посмотреть вместе с ней фейерверки и, наконец, поговорить один на один. Это мой единственный шанс, прежде чем она уйдёт, и я потеряю благоприятный момент.
Дожидаясь знака, я наблюдаю за Ниной, которая забирает Йена у Тейлора, чтобы отправиться «проверить подгузник», и приглашает Рейвен присоединиться к ней наверху, после чего они обе уходят в дом. Мне должна прийти смс-ка от Нины, сигнализирующая подняться на третий этаж, где, по счастливой случайности, открывается волшебный вид на мост из спальни Нины и Тейлора.
Все остальные плетутся внутрь, направляясь на террасу второго этажа, чтобы не пропустить салют, пока я отстаю, выжидая время и нетерпеливо поглядывая на телефон.
И в тот миг, когда мне уже кажется, что она свернула наш план и вряд ли мне напишет, в руке вибрирует телефон и имя Нины вспыхивает на экране. Она пишет подняться наверх прямо сейчас.
Не тратя ни секунды, я срываюсь наверх, взлетая по двум лестничным пролётам и игриво показывая Тейлору средний палец, когда тот посылает мне воздушный поцелуй, заметив, что я пробежал мимо дверей, выходящих на террасу второго этажа.
У меня не получается стереть улыбку с лица, когда я оказываюсь на последней ступеньке лестницы, ведущей к спальне Нины. До меня доносятся обрывки из их с Рейвен разговора, и я тут же различаю среди них своё имя.
Решив, что это и есть мой знак, я стучусь в дверь комнаты, вынуждая их вздрогнуть от неожиданности. Они стоят возле панорамных окон, украшающих всю стену и и открывающие вид на Тихий океан. Отсюда открывается великолепный вид. Даже красивее, чем из моего пентхауса. Тейлор хорошо постарался при поиске дома. Надеюсь, однажды, если я всё сделаю правильно, мы с Рейвен обзаведёмся таким же прекрасным местом для создания собственной семьи.
— Простите, что напугал, милые дамы, но я надеялся, что смогу выкрасть Рейвен на минутку?
Рейвен переводит взгляд с меня на Нину, с написанным на лице подозрением.
— Я совсем не возражаю. Пойду на террасу — смотреть салют и молиться, что Йен не закатит истерику.
Она показывает мне большой палец, проходя мимо, и направляется к лестнице, наконец, оставив меня наедине с Рейвен.
— Привет, — беззаботно говорю я, хотя внутренности трясёт, как будто в моей груди разразилось грёбаное землетрясение.
Обняв себя руками, она робко прислоняется к дивану у окон, глядя на меня из-под своих длинных, ненакрашенных ресниц. Вот ещё одна из её многочисленных особенностей, которые я в ней люблю — естественная красота. Её не нужна вся эта фальшивая хрень, которую любят девушки в Голливуде. Начиная с вычурного макияжа глаз, неоновой помады и заканчивая длинными, кукольными ресницами, оттягивающими веки. Рейвен прекрасна и так. Чистой, естественной красотой… той, что невозможно воспроизвести или скопировать.
— Привет, — мягко отзывается она.
Я делаю большие, неторопливые шаги, сокращая расстояние между нами, прежде чем остановиться всего в нескольких сантиметрах от неё. Потянувшись, я накрываю ладонями её плечи, медленно скользя ими вниз. Невозможно описать, каково это — ощущать её кожу под руками. И электрический заряд между нами всё такой же мощный, как и почти четыре года назад.
У неё мягкая, тёплая кожа после проведённого под солнцем дня, но всё же от моего прикосновения на её руках проступают мурашки. У меня не выходит сдержать улыбки, поднимающей уголки рта, пока смотрю, как её губы раздвигаются, и она судорожно вдыхает.
— До сих пор не верю, что ты правда здесь. Увидев тебя на прошлой неделе, я подумал, что мне снится сон. Мы так давно не виделись, — произношу я голосом чуть громче шёпота. Такое ощущение, будто я разговариваю с пугливой зверушкой, пытаясь успокоить её тихим голосом, стараясь не спугнуть и не заставить её бежать и прятаться.
Я заступил на хрупкий лёд. Одно неверное движение, и она вновь исчезнет.
Рейвен нервно хихикает, наконец, оторвав взгляд от пола и встретившись им со мной.
— Поверь, я и сама была в полном шоке. В голове ничего не укладывалось, пока ты не ушёл — только тогда я сумела собраться с мыслями. Так что сказать, что я была потрясена — это ничего не сказать.
Ласково сжав её руку, я стараюсь показать голосом и наряжённым взглядом, как сильно мне её не хватало.
— Не было ни дня, чтобы я не думал о тебе. Рад видеть, что твоя жизнь наладилась. Теперь она такая, как ты когда-то мечтала.
Небрежно пожав плечами, она пытается отмахнуться от моего комплимента. Всё та же, старая добрая Рейвен, которой всегда становится неловко, когда люди говорят ей, насколько она потрясающая.
— Я ещё совсем ничего не добилась в отличие от тебя, мистер Король ПГА. Клянусь, мы с Тэссой даже как-то устроили игру. Каждый раз, как по телевизору показывали рекламу с твоим до смешного красивым лицом или оно появлялось в рекламе в ленте новостей, мы выпивали по стопке. Думаю, тут и говорить не нужно, что той ночью мы были близки к алкогольному отравлению, а на утро вообще пожалели. Мы сразу договорились, что никогда больше так делать не будем. Но я фотографию билборды с тобой, если проезжаю мимо, пририсовываю на них усы, а потом отправляю Тэссе. Это всегда весело.
Из меня вырывается хохот, заполняя комнату и заставая нас обоих врасплох.
— Серьёзно? Это и ужасно, и смешно одновременно. Они остались у тебя на телефоне? Я должен это увидеть.
Посмеиваясь вместе со мной, она снимает блокировку с телефона и открывает галерею. Я украдкой просматриваю фотографии, пока она их пролистывает. Замечаю, что большинство сделаны в последнем месте, где она работала. Вместе с несколькими другими парня, и все они в одной и той же тропической местности. У меня нет права завидовать, но я осознаю, что киплю от ревности от того, что она не моя и уже давно.
— Вот, — произносит она, увеличивая картинку.
Это реклама духов, для которой я снялся недавно. Она развешана по всему калифорнийскому побережью — на шоссе и в крупных городах. На ней я стою посреди лужайки в одних клетчатых штанах для гольфа с клюшкой в руках, а какая-то модель, имя которой я даже не помню, стоит рядом, накрыв рукой мою голую грудь.
Сейчас, когда я смотрю на эту рекламу вместе с ней, она кажется мне пошлой. Рейвен пририсовала мне большие ковбойские усы, написав «придурок» на груди — прямо под рукой той девушки.
— Ого! Очень красивая работа, Злючка. — Её прозвище срывается с губ, прежде чем до меня доходит, что я говорю, и она тут же напрягается.
Потушив экран телефона, она убирает телефон в сумку, висящую у неё на груди.
— О чём ты хотел поговорить, Линк? — язык её тела изменился, а яркие, живые глаза, которые смотрели на меня ещё мгновение назад, потемнели и стали настороженными.
Уже было собираюсь заговорить, как вдруг в небо взмывают первые фейерверки. В спальне Нины темно, единственный свет исходит от крошечной лампочки через дверной проём. Поэтому фейерверки, которые один за другим вылетают из бухты, окрашиваю небо и спальню во множество цветов.
Она поворачивается к окну, молча наслаждаясь шоу. Я становлюсь за ней и обнимаю её руками за талию, устраивая руку на животе. Чувствую, как у неё перехватывает дыхание, и она на миг перестаёт дышать, прежде чем делает большой, шумный вдох. Я опускаю на неё глаза, изучаю лицо, пока она смотрит вдаль отсутствующим взглядом.
— Мне просто нужно было увидеть тебя, Злючка. Знаю, для нас, наверное, уже поздно… между нами произошло много хрени, но я бы никогда себя не простил, если бы ушёл сегодня, не попытавшись с тобой хотя бы поговорить. — Замечаю, как с её ресниц срываются капли, скатываясь по щеке, отчего мои собственные глаза начинают гореть от непролитых слёз, которые жаждали пролиться с того дня, как я ушёл от Рейвен и Невы. Мне казалось, что я умер внутри, разучился чувствовать горечь, гнев и сожаление. Я абсолютно ничего не чувствовал.
Боль и чувство потери, которые я испытывал всю неделю, были слишком сильны, и я чувствовал, как меня накрывает оцепенение. Рейвен разваливалась на части и нуждалась во мне, но мне не хватило сил быть тем, кто ей тогда был нужен. Потребность отца контролировать всю мою жизнь привела, к сожалению, к тому, что ему стало плевать, кому он может навредить в процессе, пока результат его удовлетворял. Из-за его эгоизма я лишился не только Рейвен, я потерял ещё и себя самого.
Большую часть салюта она стоит молча, не произнося ни слова. И всё это время по её щекам продолжают катиться слёзы. Мне невыносимо хочется стереть их, но думаю, это то, что нужно нам обоим. Избавиться от боли и шагнуть в будущее без бремени, давящего на плечи.
Когда первая слеза вырывается из меня и падает на её плечо, я сжимаю объятья крепче, безмолвно умоляя не оставлять меня. Испытывать настоящие чувства впервые за три с половиной года — так непривычно, что сердце в груди набирает темп, а голова идёт кругом. Такое ощущение, будто у меня вот-вот случится грёбаная паническая атака.
Колени подгибаются, пока я силюсь оставаться сильным и твёрдо стоять позади неё. И, на удивление, я нахожу в себе силы превозмочь боль, разрывающую моё тело, когда её ладони медленно накрывают мои руки. Она переплетает наши пальцы, в то время как в небе перед нами разыгрывается торжественный финал.
Её слова выходят такими тихими, что сначала я почти не слышу, что она говорит. Но она разговаривает со мной — а это уже больше, чем я смел желать.
— Я тоже думала о тебе каждый день, Линк. Даже в самые ужасные дни, когда мне казалось, что сильнее тебя ненавидеть просто невозможно. И когда желала забыть тебя, я тут же отказывалась от этой мечты, потому что, пусть с плохими воспоминаниями и сложно справляться, я бы ни за что не отказалась от тех хороших, что мы создали вместе. Один из моих любимых моментов с тобой был в долине Напа. Это были одни из самых тяжёлых дней, но в то же время это были и самые потрясающие выходные в моей жизни. Первая причина заключалась в том, что тогда мы создали самое восхитительно создание в мире. Если бы я стёрла все воспоминания о тебе, то мне бы пришлось забыть и о ней.
Я боюсь заговорить. Боюсь разрушить момент с ней. Она открылась мне впервые с тех пор, как потеряла нашего ребёнка. Пусть мне и хочется излить ей сердце, сказать, что всё будет хорошо, я этого не делаю. Наоборот, я пытаюсь показать ей, поддерживая её плачущую, что могу быть для неё опорой.
Я прижимаюсь поцелуем к её виску, когда Рейвен вновь затихает, чувствуя, как её дыхание приходит в норму, а плач прекращается. Сердце, которое всего несколько секунд назад грозило разорваться в груди, потихоньку возвращается к обычному ритму.
Застигнув меня врасплох, Рейвен поворачивается в моих руках, закидывая руки мне за шею, и тянется навстречу к моим губам. Сначала я так обескуражен её поцелуем, что мои губы совершенно неподвижны под её давлением. Она запускает пальцы в мои волосы, прижимаясь ко мне всем телом.
— Пожалуйста, поцелуй меня, — умоляет она мне в губы, пока мои руки находят выпуклость её задницы, а рот начинает двигаться в идеальном ритме с ней.
Моё сердце, которое едва оправилось от лёгкого приступа паники после разговора о нашем ребёнке, теперь усиленно бьётся по совершенно другой причине. И подтверждение тому быстро увеличивается под тканью моих шорт, плотно прижимаясь к её животу.
Она тихо стонет мне в губы, когда я погружаюсь языком в её рот, ощущая, как она тает у моей груди, оттягивая волосы пальцами. Покалывания, расползающиеся по всему телу, опьяняют и отправляют на небеса, доступные только ей одной. Она способна довести меня до предела всего лишь поцелуем. Я даже близко представить не могу, каково это — наконец вновь похоронить себя между её ног. Мне грезилось о том, как я буду целовать каждый дюйм её тела и трахать, пока она не охрипнет, выкрикивая моё имя.
С нашего последнего раза прошло много времени… слишком много.
Желая остановить всё до того, как кончу в чёртовы штаны, я перехватываю её руки, обездвиживая, и отталкиваю её назад, вынуждая разорвать поцелуй.
Она смотрит на меня взглядом, полным вожделения, в то время как по её лицу прокатывается волна смущения.
— Что случилось?
— Поедем со мной домой, — говорю ей я. Не прошу, потому что не приму «нет» в качестве ответа. Либо она согласится пойти со мной и мы вместе отправимся в машину, либо я уйду отсюда, взвалив её к себе на плечо. Ей нужно только решить, каким способ она отсюда выйдет.
— Хорошо. Но мне нужно найти Тэссу и сказать ей, что я ухожу с тобой. Не хочу, чтобы она переживала обо мне.
— Ладно. Только пойдём вместе. Я не позволю тебе передумать и бросить меня со стояком. Я и так вытерпел пять часов мучений, наблюдая за тобой весь вечер. Но сейчас настало время вернуть тебя ко мне и устроить должное поклонение твоему телу, как умею только я, Злючка.
Её щёчки вспыхивают ярким румянцем, когда она замирает на верхней ступеньке.
— У нас будет всего одна ночь, секс-Бог Сан-Франциско, поэтому сделай её незабываемой.
Грудную клетку пронзает болью от слов «одна ночь». Может она и думает, что это одноразово, но это правило никогда для нас не срабатывало. Знаю, она напугана, и у неё есть на это все основания. Может она и думает, что наши жизни слишком разные, поэтому ничего не получится, или о чём там ещё накручивают и переживают женщины. Но мне только удалось вернуть её в свою жизнь. Я не стану сидеть и смотреть, как она снова уходит.
Я люблю её слишком сильно, чтобы потерять.
Ближе к полуночи, мы с Тэссой заканчиваем упаковывать подарки, которые принесли сегодня из торгового центра. Я прячу их под ёлку, когда слышу, как парадная дверь открывается и захлопывается.
От звука приближающихся тяжёлых шагов, сердце ускоряется, а на теле проступает холодный пот. В попытке охладиться, я оттягиваю свитер.
Он должен был приземлиться ещё несколько часов назад. Я же последние пять часов провела, сгорая от дикого желания написать ему, удостовериться, что всё хорошо. Скорее всего, он поехал к друзьям. А я то, идиотка, думала, что, приземлившись, он отправится сразу ко мне, чтобы всё исправить.
— Чёрт… Линк приехал, — шепчу я, поднимаясь и проверяя, надёжно ли спрятан живот. Пока я ещё не готова рассказать ему о ребёнке. В мои планы входило сделать это завтра. Сегодня же я слишком устала, да и самочувствие не самое подходящее.
Живот снова пронзает тупой болью, и я тру его, пытаясь облегчить боль. Тэсса опускает обеспокоенный взгляд на мой живот.
— Ты в порядке? Тебе плохо весь день.
Отмахнувшись от неё, я поджимаю губы.
— Ничего страшного. Доктор сказала, что лёгкие спазмы — это нормально. Наверное, боль вызвана тем, что матка растёт и живот растягивается. Всё нормально.
Появившийся в комнате Линк обрывает разговор, и мы обе поворачиваемся к нему.
— Мне показалось, что я слышал здесь голоса. Мне нужно распаковать несколько подарков и положить их под ёлку, а потом я оставлю вас одних.
Пока он говорит, его глаза едва замечают меня. Я чувствую укол горечи, когда он проходит мимо и вытаскивает подарки из своей сумки. Рана от того, что я видела его с Алисией, по-прежнему свежа, но из головы не выходят слова Тэссы.
— Линк. — Он замирает от произнесённого мной имени. Прислонившись к арке, ведущей обратно в коридор, он оглядывается на меня с… быть может, надеждой? — Если ты не слишком занят завтра, я бы хотела поговорить с тобой обо всём. Ты не против?
Дёрнув плечом, он говорит:
— Конечно. Я не планирую завтра ничем заниматься. Смена поясов и всё такое. Сейчас в Шотландии утро, поэтому я поднимусь к себе, приму душ и попробую посмотреть фильмы, например. А вам желаю хорошей ночи.
Я не отвечаю ему, да и Тэсса тоже, потому что слишком увлечена наблюдением за нашим разговором — молится, наверное, чтобы я не накинулась на него из-за своего нестабильного гормонального фона.
— Ну… это было неловко, — произносит она, подавшись вперёд, чтобы посмотреть как Линк исчезает в конце коридора.
— Не то слово. Стоит ему оказаться рядом, и я не могу рассуждать трезво. Отчасти я понимаю, что мне следует ненавидеть его за то, что он сделал. Но потом я чувствую шевеление ребёнка в животе, и все мои мысли сводятся к тому, как сильно я люблю его… и хочу, чтобы мы могли стать семьёй.
Обхватив меня рукой за плечи, Тэсса прижимает меня к своему боку, а второй накрывает мой живот.
— Даже не представляю, каково это — быть в твоей шкуре. Но я знаю, что ты поступишь, как велит сердце, и это правильно. Почему бы нам не подняться наверх и не устроить пижамную вечеринку? Заберёмся в постель, врубим слезливый фильм и расслабимся перед тем, как окончательно отключиться?
Рассмеявшись, я беру её за руку и вытягиваю в коридор.
— По-моему, это прекрасная идея. Ты поможешь мне остаться сильной и не забрести в комнату к Линку, где я сделаю то о чём на утро пожалею.
— Ха! Будем надеяться, что мистеру секс-Богу тоже не взбредёт ничего в голову. А то не хочется проснуться от того, что он пытается меня трахнуть, перепутав с тобой.
Переодеваясь в пижаму, я надеваю хлопковые шорты и растянутую футболку, а потом забираюсь в кровать к Тэссе. Мы устраиваемся на горе подушек и включаем «Девушку без комплексов».
После первых пятнадцати минут фильма, я осознаю, что пытаюсь сдержаться и не уснуть. Неторопливо сползаю с подушек, зарываясь глубже под одеяло, и проваливаюсь в сон.
Но от резкой боли, прострелившей живот и спину, мигом просыпаюсь. Я завожу руку за спину и принимаюсь разминать спину, силясь унять боль от спазмов. Она похожа на те, что бывают у меня при самых болезненных месячных — но сильнее во сто крат.
Слёзы подступают к глазам, когда меня накрывает ещё одна волна, когда я пытаюсь сесть, отчего с губ срывается тихий всхлип. В комнате темно, поэтому я делаю вывод, что сейчас глубокая ночь. Единственный свет, что исходит от телевизора, освещает кровать. Сев прямо, я чувствую, как бельё на мне становится мокрым, и от этого во мне вспыхивает паника, накрывая меня как ушат холодной воды.
Услышав мой плач, Тэсса просыпается и подскакивает с широко распахнутыми от ужаса глазами.
— Что случилось? — спрашивает она, сначала оглядев меня, а потом и всю комнату.
Схватившись за живот от ещё одной вспышки боли, я говорю между всхлипами:
— Что-то не так с ребёнком, Тэсса. — После того как эти слова вылетают из меня, слёзы, наконец, вырываются на свободу.
Тэсса сползает с кровати, вскакивая на ноги, достаёт свой мобильный и спрашивает:
— Что мне делать? Вызвать скорую? Или самой отвезти тебя в больницу?
Сжав веки, я пытаюсь успокоить поглощающую меня панику и думаю о том, что сказала мне делать врач в случае осложнения беременности. Распахнув глаза, я выпаливаю:
— Нужно позвонить в клинику моего врача и поговорить с кем-нибудь. Они должна знать, что делать.
Связываясь с горячей линией клиники моего врача, Тэсса помогает мне добраться до ванной.
— Боже мой, — говорит она паникующим голосом. — Ты вся в крови, Рейвен.
Трясясь от страха, курсирующего по телу, я опускаю взгляд и смотрю на кровь, покрывающую внутреннюю часть моих бёдер.
— Почему это происходит? — спрашиваю я, глазея на себя, и принимаюсь фанатично снимать одежду.
— Не знаю, милая. Но я с тобой. Мы отвезём тебя в больницу. Всё будет хорошо.
Но в глубине душе я чувствую, что это далеко не так. Пытаюсь дождаться и посмотреть, не шевельнётся ли ребёнок, но ничего не происходит. Схватив полотенце из шкафчика над туалетом, я завожу его под тёплую воду и принимаюсь вытирать внутреннюю сторону ног. Рыдания заполняют комнату, пока я смотрю, как кровь стекает в канализацию, когда ополаскиваю полотенце, закончив отмывать себя.
Тэсса вновь появляется в дверном проёме с новым бельём и штанами.
— Надень. Женщина на линии сказала, что если мы сумеем добраться до больницы быстрее, чем дождаться скорой, то нам надо выдвигаться. Мы выезжаем, как только ты оденешься.
Кивнув, я бормочу:
— Хорошо, — прежде чем перехожу на автопилот — надеваю трусы и прокладку, чтобы не заляпаться кровью. Кровотечение, кажется, сменилось совсем лёгкой мазнёй, что, надеюсь, хороший знак, ведь я не хочу потерять ребёнка.
Натягивая штаны, я оставляю их болтаться на ногах, когда меня прошибает боль в животе и пояснице, заставляя согнуться пополам. Я плачу от боли, как вдруг по комнате разносится обезумевший голос Линка.
Сделав глубокий вдох, я рывком надеваю штаны до конца и приваливаюсь к раковине, замерев от вида Линка, застывшего в дверях, который оглядывает меня, а потом и окровавленные вещи, лежащие на бортике ванны.
— Что происходит, Рейвен? Ты поранилась? — спрашивает он, сокращая между нами дистанцию большими, быстрыми шагами.
Нижняя губа дрожит, пока я пытаюсь подобрать слова. Придерживая ладонью живот, я издаю очередной всхлип, и его глаза устремляются к моей руке, вспыхивая от понимания.
— Ты беременна, Рейвен? — выдыхает он вопрос, опуская руки на крошечную округлость, проступавшую на моём животе.
Плечи ходят ходуном, когда я распадаюсь перед ним на части. Упираюсь подбородком в грудь.
— Я прилетела в Шотландию, чтобы рассказать тебе, но ты уехал. А потом я не знала, как это сделать. И ещё произошедшее с Алисией…
— Простите, что прерываю, но нам нужно сейчас же отвести её в машину. Пойдём, Рейвен, — рявкает на нас Тэсса, взяв в руки ситуацию.
Вздрогнув от её слов, Линк подхватывает меня на руки и выносит из ванной, в коридор и вниз по лестнице. Тэсса вырывается вперёд, чтобы открыть для него входную дверь. Распахнув её, она пропускает сначала Линка со мной, а потом захлопывает дверь за собой, слетает с лестницы и мчится через лужайку к машине. Я зарываюсь лицом в грудь Линка и пытаюсь дышать через вновь нахлынувшую боль.
— Всё будет хорошо, Рейвен, — произносит он, залезая на заднее сиденье вместе со мной. Он прижимает меня к себе всю поездку до больницы. Всё вокруг размыто, когда меня стремительно заносят внутрь и я оказываюсь в крошечном, больничном помещении, где меня тут же замечает дежурный врач.
Он вместе с медсестрой сопровождает меня и, сев рядом, включает ультразвуковой аппарат и начинает водить зондом по нижней части моего живота, вглядываясь в экран, скрытый от моего взгляда. А я лежу с закрытыми глазами, молясь, чтобы сейчас тишину комнаты нарушило сердцебиение… но этого так и не происходит. Вместо этого, врач ещё раз смотрит на экран вместе с медсестрой, прежде чем выключить оборудование и повернуться к нам.
— Мне очень жаль, но сердцебиения нет, — всё, что произносит он, а потом исчезает за дверью, отправившись навещать других мам.
Медсестра загоняет аппарат обратно в отведённый ему угол перед тем, как подойти к кровати, где лежу я, уставившись пустым взглядом в потолок, желая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня целиком, забрав отсюда.
— Рейвен, милая. Нам нужно обсудить некоторые детали, чтобы я могла подготовить тебя к процедуре, через которую нам предстоит пройти.
Дотянувшись до перил больничной койки, я нажимаю кнопку регулировки, медленно поднимаясь в сидячее положение.
Увидев, что я готова как никогда, она принимается объяснять, что будет происходить следующие несколько часов. Начиная с капельницы питоцина, чтобы спровоцировать роды и отхождение вод. И заканчивая предупреждением, как будет выглядеть наш ребёнок, когда родится. В зависимости от продолжительности смерти, она будет либо розовой, либо бледной с шелушащейся кожей — нежной и хрупкой.
Голова не перестаёт пульсировать весь разговор, всё время, что я подготавливаюсь родить своего мёртвого ребёнка.
В конце концов, она накрывает ладонью мою руку и произносит:
— Мы можем вколоть тебе морфий в бедро, если ты хочешь ослабить боль. Вызванные роды могут проходить гораздо сложнее для некоторых женщин, нежели естественные, постепенные схватки и роды. Позже можно будет сделать эпидуральную анестезию, если захочешь.
Уже приняв решение, я говорю ей:
— Ничего не надо. Мне плевать, насколько это больно. Я хочу ощущать каждую каплю боли от рождения своего ребёнка. Мне нужно её чувствовать, чтобы понимать реальность происходящего, — произношу я, стирая слёзы из уголков глаз.
Тэсса стоит у окна с растёкшейся по щекам тушью, безмолвно наблюдая как весь мой мир рушится прямо на её глазах.
— Ты уверена? — спрашивает медсестра, поднимаясь на ноги.
— Да. Ещё ни в чём я не была так уверена.
Подойдя к изножью кровати, она устраивается между моих ног и просит расслабиться, пока проверяет шейку матки.
— Что ж, раскрытие уже три сантиметра. Мы совсем скоро вернёмся, чтобы ввести тебе питоцин. Кроме того, мы можем пригласить священника, если вы желаете благословить ребёнка, когда она родится.
Такое ощущение, словно вся моя жизнь выходит из-под контроля. На меня сыплется столько вопросов, что я едва успеваю их переварить, когда мне хочется лишь свернуться в клубочек и умереть.
— Было бы отлично. Спасибо, сестра Робертс, — отвечает за меня Линк, прежде чем занять кресло рядом с койкой.
— Позвонить Вивиан и Мэтту? — тихо спрашивает Тэсса через всю комнату.
Я тут же мотаю головой.
Одно можно сказать точно: я не хочу, чтобы мама и Мэтт сейчас приехали сюда. Последнее, что мне нужно — это чтобы они сделали своим присутствием эту разрывающую душу ситуацию ещё хуже.
Как только медсестра покидает палату, Линк берёт меня за руку.
— Знаю, ты сказала, что не хочешь обезболивающего, но ещё можно передумать, малышка. Ты не должна наказывать себя, заставляя своё тело переживать такое. Это не твоя вина. Твоей вины тут вообще ни капли нет.
Отчаянно покачав головой, я говорю ему:
— Мне это нужно, Линк. Можешь принести мой телефон, пожалуйста. Мне нужно позвонить отцу.
Поднявшись на ноги, Линк подходит к Тэссе, возле которой лежит моя сумка. Открыв её, он достаёт его и замирает. Его рука неторопливо появляется из сумки, зажимая узи-снимок с последнего моего посещения доктора. Медленно повернувшись, он поднимает фото и спрашивает:
— Это… ребёнок?
— Да. Во вторник на приёме я узнала, что у нас будет девочка.
— Девочка? — его голос срывается, он опускает взгляд на снимок, прежде чем подойти и протянуть мне телефон.
— Да, красивая, здоровая малышка — так сказала мне доктор Бейкер на последнем УЗИ. — Я судорожно проглатываю очередной всхлип, пытаясь найти в себе силы продолжить говорить. Глядя на снимок в его руке, я продолжаю молча заваливать Бога вопросами: «Почему она? Почему ты забрал нашего ребёнка?» — Я не знаю, почему это произошло.
Я перевожу взгляд на свой обнажённый живот и нежно провожу по нему пальцами.
— Знаешь, я начала чувствовать, как она шевелится. А однажды у неё была икота… это было самое странное, но в то же время самое потрясающее ощущение в моей жизни. Не знаю даже, как описать. Я ненавижу то, что ты так и не почувствовал это, Линк. Не ощутил рукой, как она пинается. Прости, что не сказала тебе. — Содрогаясь всем телом, я рассыпаюсь на части и с радостью принимаю объятья Линка, которые мгновенно смыкаются на мне. Он тесно прижимает меня к своей груди, а свободной рукой ласково гладит пальцами мои волосы.
— Всё нормально, Злючка. Я понимаю, почему ты этого не сделала.
И вдруг из ниоткуда, меня скручивает от ещё одних — теперь я знаю, что это — схваток, в то время как живот напрягается от пронзающей его и поясницу боли. Я уже ужасно измотана и эмоционально истощена, но это только начало самой долгой и мучительной ночи в моей жизни.
Проворочавшись большую часть ночи, я, в конце концов, отказываюсь от идеи сегодня уснуть. От близости Линка мысли мечутся, лишая всякой возможности заснуть.
Перекатившись на бок, я завожу левую руку под подушку, пока правой тихонько перебираю его волосы. Глубоко вдыхаю запах шампуня, которым и сама мыла голову. Аромат какой-то мужской, сексуальный и идеально ему подходящий. Он словно пропитывает пространство между нами, когда я позволяю своему телу погрузиться в мягкость его матраса.
Я перевожу взгляд с его лица на грудь. Замечаю за собой, что пялюсь на татуировку о существовании котором даже не подозревала. Она пересекает верхнюю часть его грудной клетки слева, представляя собой монограмму из инициалов Невы. Я никогда её не замечала до тех пор, пока он не разделся, чтобы принять душ вместе со мной. Наверное, её гримируют для фотосессий. Сегодня я часто обводила её инициалы — НДС — пальцем. Первый раз, когда мы стояли под тёплой водой, которая каскадами падала на нас, и тогда же прошептала её имя вслух впервые с нашего прощания:
— Нева Диана Саррис. — Я выбрала имя Диана лёжа в больнице, после поиска значений имён. Диана означала «идеальная», а она такой и была. Мой идеальный маленький ангелочек.
Покинув больницу, я отправилась в тату-салон вместе с Тэссой. С отпечатком ног Невы в руке и задумкой в голове, я вошла, села и рассказала свои пожелания. Смотреть, как моя идея оживает под рукой мастера — было само по себе эмоционально, но то, что это останется отпечатанным на моей коже навсегда — пересиливало всё остальное. В тот день, лёжа лицом вниз на кресле, я пролила много слёз. И радовалась боли, потому что каждый прокол в моей плоти от иглы в пистоле, помогал мне вместе с кровью унять боль от её потери.
Это было и волнующе, и пугающе. Мне казалось, словно я теряю рассудок с каждой секундой, проведённой без неё.
Закончив работу, он передал мне зеркало, чтобы я могла посмотреть результат, и не существует слов, которыми я сумела бы описать этот момент. Мысль, что я буду до конца жизни носить с собой её часть — была прекрасна и печальна одновременно.
Татуировка представляла собой её ножки, сформировывающие вместе сердце в центре, и крохотные ангельские крылышки. Под ней была начертана цитата: «В руках я держала тебя всего мгновение, но в моём сердце я проношу тебя всю жизнь». Она пришла мне в голову, когда я лежала на больничной койке, баюкая её в руках и страшась момента, когда за ней приедут.
И когда он настал, я была такой обезумевшей от горя, что медсёстрам пришлось вколоть мне успокоительное.
Когда я вспоминаю тот день, — чёрт, да даже целый год моей жизни, — в голове всё смешивается. Поэтому я пытаюсь блокировать воспоминания, фокусируясь лишь на настоящем. На том, что я могу контролировать, и переживать стараюсь только о том, что ждёт меня в будущем, а не о том, что было в прошлом или что мне пришлось пережить. У меня хорошо получалось направлять жизнь в нужное русло. Но сейчас, с вернувшимся в неё Линком, я до ужаса боюсь провалиться во тьму, из которой невероятно упорно силилась вырваться.
Перекатившись на спину, я осматриваю комнату и задумываюсь, как много других женщин было на моём месте — буквально. Линк обзавёлся популярностью плейбоя с тех пор, как вступил в ПГА. Подружки менялись одна за другой. И все красивые, богатые и успешные. Чего уж говорить о гигантском багаже, который они не волочили за собой, как я.
Как с таким конкурировать? Мы живём в совершенно разных мирах. Я постоянно разъезжаю по работе, а он всё время в поездках, путешествует по миру. Мы будем видеться раз в месяц в лучшем случае. Нам ни за что не удастся поддерживать отношения.
Не стоит забывать, что его отец ненавидит меня, а моя мать ненавидит и Линка, и Мэтта… в общем, я считаю, что если мы дадим нам шанс, то это окажется примерно так же катастрофично, как надвигающийся на Землю астероид.
Дыхание становится затруднённым, словно мне на грудь сел слон. Нужно вылезти из этой постели и убраться подальше от Линка. И что самое главное — мне нужен свежий воздух, пока я не упала в обморок от нехватки кислорода.
У меня уже несколько лет не случалось панических атак, но теперь, всего за неделю, я пережила целых две.
Выскользнув из постели, я крадусь по паркету к дверям. Платье и обувь лежат внизу, поэтому я спускаюсь по короткой лестнице, ведущей в гостиную. Забрав одежду из ванной, я торопливо натягиваю сарафан и сандалии, после чего отправляюсь на поиски, пытаясь вспомнить, где находится его кабинет. Вокруг царит кромешная тьма, и единственное освещение, что у меня есть — это телефон.
Спустя, казалось бы, целую вечность, я, наконец, распахиваю дверь справа, открывая для себя его домашний кабинет. Я включаю свет и закрываю дверь, надеясь, что у Линка не чуткий сон, и он не обнаружит меня здесь, прежде чем я успею улизнуть.
Обшариваю ящики в столе, пытаясь найти клочок бумаги, поскольку поиски на столе привели меня к мысли, что из дома он, по всей видимости, работает исключительно через технику.
Я с облегчением выдыхаю, когда нахожу блокнот в ящике сбоку. Достаю ручку из стакана с рисунком клетчатого килта и принимаюсь писать записку, объясняя ему свой уход. Остаётся лишь молиться, что он меня за это не возненавидит. Надеюсь, он поймёт, что мне нужно время наедине с собой, чтобы подумать о нём и о нас. Как по мне, ещё слишком рано ввязываться в какие-то отношения с ним. Всё вышло бы иначе, будь мы двумя незнакомцами встретившимися в первый раз, но у нас есть история, над которой нужно всерьёз поразмышлять, прежде чем двигаться дальше.
Остановившись на взлётной полосе в ожидании, пока диспетчеры дадут разрешение покинуть мой частный самолёт, я решаю, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы разработать план действий. Вытащив телефон из кармана блейзера, я открываю диалог с Рейвен и быстро отправляю ей сообщение.
После рождения Невы, я пробыла в больнице всего сутки. Мама пыталась заставить меня вернуться к ней, но я отказалась. Вместо этого, поехала к отцу. Он с Элисон были моей опорой всё то время, когда мне приходилось справляться с трудностями в одиночку.
Сказать, что у моей матери и Мэтта случился инфаркт, когда они приехали в больницу после обеда было бы преуменьшением. Из головы не выходит, каким было мамино лицо, пока она распекала нас с Линком за наши отношения. Ещё никогда в своей жизни я не чувствовала себя такой мерзкой до момента, когда они увидели нас и спросили, как мы посмели так поступить с ними. Ведь ничего лучше быть не может, чем сидеть на больничной койке после принятого снотворного и выслушивать от матери о том, как ты эгоистична и как ей в это не верится. Словно мы преследовали лишь одну цель — насолить ей и Мэтту.
Я лежала и тупо смотрела на неё, пока она рыдала на плече у Мэтта, приговаривая, что мы испортили собственные жизни, вступив в близость. Маму больше заботило то, что подумают её друзья-снобы, чем тот факт, что я только что держала на руках мёртвую дочь.
Взгляд, которым наградил меня Мэтт в ответ на брошенные мной сквозь слёзы слова о том, что я влюбилась в Линка и мы даже и не думали причинять им боль, будет преследовать меня вечность. Он смотрел на меня так презрительно, словно я сатанинское отродье, ниспосланное уничтожить выстроенную им идеальную маленькую жизнь. Упаси Господь того, кто посмеет подпортить репутацию Мэтта и Вивиан, как самой совершенной пары в мире.
Линк попытался сказать отцу правду — о том, как мы пытались не общаться, потому что знали, что добром это не кончится, но он и слышать не хотел. Только и делал, что кричал Линку, что тот мог заполучить любую девчонку, посему не так уж и сложно держаться подальше от единственной недоступной.
Я догадывалась, что сначала будет трудно, что после разговора они успокоятся и увидят, как мы по-настоящему любим друг друга, просто так уж вышло, что всё пошло наперекосяк. Но Боже, как же я ошибалась! Вместо этого, Мэтт в одиночку сумел отобрать у меня всё — и мать, и Линка.
Он сделал так, чтобы ни один человек из всех, с кем мы контактировали в больнице, ни за что бы и словом не обмолвились о том, что я произвела на свет ребёнка Линка. Он зашёл так далеко, что даже не позволил Линку подписать свидетельство о смерти Невы. Аргументировав тем, что слишком много трудился, чтобы Линк в шаге от цели, испортил всё ради ребёнка, который даже вздоха сделать не успел.
Ему хватило наглости сказать, что мой ребёнок — не большое дело. Она мертва и с этим ничего не поделаешь. Нет веской причины провоцировать скандал, способный поставить под угрозу карьеру Линка. Он сумел убедить и мою мать, и Линка, что это единственный возможный выход.
Лёжа там я плакала до тех пор, пока не распухли глаза, а прямо передо мной парень, которого я любила, позволял своему отцу диктовать как ему жить, даже не попытавшись побороться за нас. Позже на той же неделе, когда я приехала в похоронное бюро с отцом, Элисон и Тэссой, и передо мной встал выбор между погребением и кремацией, я выбрала кремацию, потому что мне не хватило бы сил выстоять церемонию без Линка рядом.
Как можно клясться в любви, обещать бороться и доказать, что ты — весь мир, а потом просто уйти без оглядки? От этого всё произошедшее с Алисией казалось правдоподобным. Глупо было верить, что Линк любил меня и ни за что не опустился бы до измены. Если его отец так эгоистичен, то может действительно яблоко от яблони не далеко падает?
Тихий стук отвлекает меня от раздумий.
— Рейвен, это Тэсса. Ты готова? — спрашивает она, прежде чем медленно открыть дверь.
Встав с постели, я разглаживаю юбку и оглядываю себя в зеркало. На мне тёмно-серая шёлковая блузка, чёрная юбка-карандаш, бабушкино жемчужное ожерелье и серьги. Волосы стянуты в узел на макушке, лицо идеально накрашено в попытке скрыть синяки под глазами от недельного плача.
— Готова насколько это возможно, наверное, — бормочу больше себе, чем ей, а потом беру её за руку, протянутую мне, и выхожу следом из спальни.
До похоронного бюро с папой и Элисон мы едем в полной тишине. Единственный звук — станция классического рока, который всегда приглушённо играет в машине отца. К сожалению, некролога для Невы не было, потому что мама и Мэтт настояли, чтобы мы сохранили мою потерю внутри семьи. Утром мама написала мне — перепроверяла время, так что она, наверное, будет, но на Линка и Мэтта я не надеюсь.
Я пыталась несколько раз писать Линку, но в ответ тишина. Тэсса рассказала мне, что говорила с Тейлором, которому Линк, скорее всего, доверял всё, и тот поведал ей, что Линк наведывался в их паб. Что он находился там ежедневно с раннего вечера до закрытия с тех пор, как мы выписались из больницы. И Тейлору с Маком приходилось каждую ночь отвозить его пьяную морду к ним домой, потому что он отказывался возвращаться в дом наших родителей.
Руки сжались в кулаки на коленях, когда отец заехал на парковку у бюро и я заметила машину мамы.
— Не знаю, получится ли у меня, — выпаливаю я, пока папа паркуется и выключает зажигание.
Тэсса обвивает меня рукой, нежно сжимая плечо.
— У тебя есть наша поддержка, Рейвен. Если ты не можешь сделать это ради себя, сделай это ради Невы. Эта сладкая кроха заслуживает достойных похорон, заслуживает прощания с матерью.
Со струящимися по лицу слезами, я распахиваю дверь и спрыгиваю на асфальт. Звук цокающих каблуков привлекает мой взгляд к тому места, где припаркована машина матери. Я вижу, как она идёт ко мне с вытянутыми руками, пытаясь изобразить любящую мать. От этого я ненавижу её ещё больше.
— Как ты держишься, милая? — интересуется она, притягивая меня в объятья. Я оставляю руки безвольно висеть по бокам, ожидая, пока она отпустит меня.
— Просто шикарно, мам, — сухо говорю я, отступая от неё.
Она моргает, смотря на меня недоуменным взглядом.
— Не стоит грубить, Рейвен. Знаю, ты мне не веришь, но я правда очень переживаю. Мне больно видеть, как ты мучаешься.
Я издаю саркастический смешок, прищурившись глядя на неё.
— У меня нет времени на твоё притворное беспокойство. Если ты забыла, я здесь, чтобы проститься с дочерью, а не для того, чтобы избавить тебя от чувства вины. Теперь, если ты позволишь, мне нужно внутрь.
Тэсса нагоняет меня и открывает дверь, оставив папу и Элисон с мамой.
— Мне очень-очень жаль, что тебе пришлось с этим столкнуться, Рейвен.
Воздев глаза к потолку, я промакиваю их салфеткой и судорожно выдыхаю.
— Всё нормально. Ничего другого я от неё и не ждала. Я люблю маму, но она самый эгоистичный человек на земле. Как можно выбрать мужа, а не дочь?
— Мне кажется, она до сих пор переваривает случившееся. Наверное, было шоком узнать, что ты не просто спишь с её новым пасынком, но ещё и забеременела от него. Меня бы это потрясло, будь я на её месте. Думаю, её брак ещё слишком нов для неё, к тому же она уже была однажды разведена, поэтому наверняка и соглашается с Мэттом — чтобы сделать его счастливым. Надеюсь, когда шок от потери ребёнка уляжется, Линк вытащит голову из задницы и загладит вину. А то, что он не подписал свидетельство о смерти? Мерзкий поступок. Мне не верилось, что он позволяет отцу играть с ним как с грёбаной марионеткой в больнице.
Оказавшись в комнате, где будет проходить служба, я спускаюсь в первый ряд и плюхаюсь на место у трибуны. Стискиваю руки в кулаки на коленях и склоняю голову, силясь набраться сил, необходимых чтобы через это пройти.
— Так оно и есть, Тэсса. Его мама приходила в больницу после того как все, наконец, оставили меня в покое. Она сказала, что попытается с ним поговорить. А я попросила её не тратить зря время. Не хочу, чтобы он находился в моей жизни. Если он сумел так запросто бросить меня в самое ужасное время моей жизни, тогда мне будет лучше без него. Я просто хочу пережить сегодня эту церемонию, а после вернуться на учебу и похоронить себя в выпускных экзаменах. Мне нужно отвлечение.
Голоса, разнесшиеся по комнате, обрывают наш разговор, и в помещении появляются директор похоронного бюро и мои родители, которые присоединяются к нам с Тэссой. Встав на ноги, я поднимаюсь на подиум, где стоит маленькая розовая урна с её выгравированным именем и датой смерти.
Я нежно очерчиваю пальцами имя, а потом прижимаю их к губам, стараясь сдержать слёзы.
Сидя в угловой кабине паба в Сент-Эндрюсе, я глазею на янтарную жидкость в стакане, силясь остановить бешено мчащиеся мысли. Не прошло и суток с тех пор, как я был дома, но во мне уже всё вопит от желания сесть в самолёт и улететь к Рейвен. С похорон нашей дочери прошло два дня, и я пришёл туда, чтобы быть рядом с Рейвен, но повёл себя как жалкое подобие человека, струсив, едва увидел её на подиуме рядом с прахом нашей дочери.
После ухода из похоронного бюро, я вернулся в дом Вивиан, где поссорился с отцом. Мне пришлось приехать за вещами, потому что я знал, что мне надо улетать на следующий день. Надеялся, что его на месте не окажется, но, к сожалению, он был.
Единственный плюс из этой встречи заключался в огромном откровении, обрушившемся на меня. Теперь у меня нет проблем с тем, чтобы оборвать все связи с отцом.
Подняв стакан, я откидываю голову и вливаю остатки себе в горло, радуясь обжигающему чувству, спускающемуся в груди. Я растираю саднящее место, которое теперь болит не переставая, и продолжаю ждать, когда Алисия заявится в бар. Она приезжает каждый день как по часам в семь вечера, и сейчас уже пять.
Спрятавшись глубже в кабинке, я накрываю голову ладонью и снова проигрываю в памяти ссору с отцом, чтобы точно запомнить всё. Каждую. Мелкую. Деталь.
Тэсса взрывала мой телефон весь день напролёт, умоляя поехать с ней и ещё некоторыми нашими друзьями на новогоднюю вечеринку в ночном клубе. Но праздник занимал последнее место в моей голове.
Папа с Элисон внизу готовятся на празднование к его друзьям, которые собираются на яхте отплыть в залив. Он даже попытался позвать меня с ними, но я сказала, что очень устала и хочу остаться дома, чтобы посмотреть, как опускают шар[9].
Это правда — я дико устала, но спать у меня не получается. За прошедшие две с половины недели я едва смыкала глаза. А в тот же миг, как я их всё-таки закрывала, меня начинали преследовать кошмары в главной роли с Линком и нашим ребёнком.
И как бы сильно я не старалась отвлечься — ничего не срабатывало. Мне даже выписали снотворное, но и это не помогало. Я чувствовала себя зомби, пытающейся осилить каждый день с тёмной дыркой в месте, где раньше было сердце.
Весь вечер я провела лёжа в постели, глазея на кулон, подаренный Тэссой, и рыдая. Оплакивая ребёнка, которого потеряла, оплакивая то, что вместе с ней я потеряла ещё и Линка. Он ушёл без оглядки. Вернулся в Шотландию, даже не попрощавшись.
Мне казалось, будто жизнь кончена, и ловить в ней больше нечего. Завтра с утра мне надо вернуться в Лонг-Бич к нормальной жизни. Но этого «нормально» больше не существует. У меня не выйдет приехать обратно к соседкам и притворяться, будто ничего не произошло. Как можно пережить потерю всего за секунду?
— Тук-тук, — произносит отец за дверью, ударяя костяшками по дереву.
— Да, пап, — отвечаю я, сажусь прямо и ставлю на паузу фильм, на который вообще не обращала внимание. Но изо всех стараюсь создать для него впечатление, будто у меня всё нормально.
Присев рядом на кровать, он заключает меня в медвежьи объятья.
— Мы собираемся уходить. Решил подняться и попрощаться, раз ты будешь спать к нашему возвращению.
— Надеюсь, вы хорошо проведёте время, — говорю я, обнимая его в ответ.
— Уверена, что не хочешь поехать с нами?
Кивнув, я отвечаю:
— Да. Хочу расслабиться и посмотреть, как опускается шар.
— Хорошо, малыш. Если тебе вдруг что-нибудь понадобится, позвони и я тут же приеду.
— Всё будет в порядке. Иди, повесились.
Он прижимается поцелуем к моему лбу.
— Люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — целую его в щёку, прежде чем он успевает отстраниться. И стараюсь запечатлеть в голове этот момент.
Воспоминания остаются с нами, когда мы переходим на другую сторону?
Надеюсь, оказавшись на небесах, мы забираем с собой все самые счастливые воспоминания, а плохие отправляются в забвение.
Я сижу у окна, глядя, как папа и Элисон усаживаются в его внедорожник, а потом выбираюсь из кровати с телефоном в руке и иду в ванную. Врубаю воду, наполняя ванну, пока собираю всё, что мне понадобится.
Ставлю пузырёк со снотворным на бортик ванны вместе со стаканом воды, а затем иду к аптечке, вынимая бритву, которую украла из отцовского ящика в гараже.
Скользнув в горячую воду, я погружаюсь в неё по шею и открываю пузырёк, вываливая на ладонь целую горсть таблеток. Выпиваю по три за раз, пока во мне не оказывается девять таблеток. Их должно хватить, чтобы завершить дело.
Я подхватываю телефон и включаю запись, записывая видео для того, кто найдёт меня.
— Хочу, чтобы вы все знали, как сильно я вас люблю. Больше, чем вы можете себе представить. Знаю, никто из вас не поймёт моего поступка, и вы станете винить себя. Но я хочу, чтобы вы знали — в этом нет вашей вины, и ничего из того, что вы могли сделать или сказать не помешало бы мне. Внутри я уже умерла — а сейчас просто завершила работу, которую начал Господь в день, когда отнял у меня Неву. Жить с болью от её потери невыносимо. Я люблю вас…
Остановив видео, я кладу телефон в раковину у ванны. Беру лезвие, сглатываю, силясь проглотить комок, собравшийся в горле. Тело начинает цепенеть от действия таблеток. Веки наливаются тяжестью в то время, как я подношу лезвие к запястью. Прижимаю лезвие к коже, с трепетом наблюдая, как оно скользит по ней и как медленно проступает кровь из пореза, струясь по запястью в воду.
Бросив лезвие в ванну, я откидываюсь назад, ожидая когда за мной придёт мой ангел-хранитель.
— Рейвен! Рейвен! Господи Боже, Рейвен. Что ты наделала?! — доносятся до меня вопли Тэссы, отчего ресницы с трепетом раскрываются. Я чувствую, как вода перестаёт обволакивать тело и слышу, как она с кем-то говорит по телефону.
Она плачет, глядя на меня с паникой в глазах.
— Как ты могла это сделать? Прошу, не покидай меня. Не засыпай. Помощь уже в пути, — рыдает она, лихорадочно гладя моё лицо.
Я медленно качаю головой. По крайней мере, мне так кажется. Трудно сказать, что именно я делаю, потому я не чувствую тела и мне холодно.
— Умоляю, Тэсса. Позволь мне умереть, — успеваю всхлипнуть я, прежде чем проваливаюсь в сон».
Звук крошечных ножек, бегущих по полу, сопровождаемый самым сладким на свете хихиканьем, эхом отражающийся от стен коридора, что ведёт к моему домашнему кабинету — тот звук, который я никогда не устану слышать.
— Мама! — кричит во весь голос мой сын, ворвавшись в кабинет с не отстающим от него Линком. Последний одет в одни спортивные штаны, благодаря чему мне предстаёт отличный вид на его идеально точёное тело, которое я так люблю. Хотя больше всего я люблю сердце, спрятанное внутри его накачанной груди.
Сегодня мы в честь двухлетней годовщины свадьбы собираемся улететь в Шотландию. Это место хранит и хорошие, и плохие воспоминания для нас с Линком, но сейчас, когда нам приходится много разъезжать из-за его турниров, Шотландия потихоньку превращается в одно из самых любимых мест для посещения.
— Тэсса ещё не писала, что едет? Нам нужно быть в самолёте через два часа, чтобы не опоздать на взлёт.
Наклонившись, я чмокаю Брэйди в пухлые щёчки, играючи сажая его к себе на бедро. Ему почти восемнадцать месяцев, и он такой же рыжий бесёнок, как его мама. Я люблю его до безумия. Узнав о беременности, я, конечно, ужаснулась, но на сей раз у меня был Линк, который успокаивал мой страх. К счастью, сроком чуть больше сорока одной недели наш упрямый малыш всё-таки появился на свет.
Теперь же, через шесть месяцев, у нас появится ещё один ребёнок — на сей раз девочка. Не могу сказать, что стало легче, ведь страх никуда не девается, остаётся на подкорке, рождая вопросы: «а что если что-то пойдёт не так?» и не даёт расслабиться. Но в то же время, благодаря этому ты дорожишь каждым мгновением беременности.
Это одновременно наш «декретный отпуск» и поездка в честь годовщины свадьбы, поскольку я приближаюсь к тому сроку, когда уже не смогу сопровождать Линка в путешествиях. Я сильно взволнована, потому что мы планировали тур по всей Шотландии, но нам никак не удавалось вырваться из-за того, что всякий раз как мы приезжали туда на гольф, время проходило в неизменной суматохе.
— Тэсса сказала, что они с Джошуа уже едут. Пробки как всегда ужасные, но они могут приехать в любую минуту.
Брэйди наклоняется и целует меня широко распахнутым ртом, обслюнявливая с ног до головы.
— О-о-оу, ты поцеловал мамочку! — детским голоском произношу я, игриво поднимая его в воздух и, прижавшись губами к его животу, издаю неприличный звук, отчего в кабинете разливается смех.
— Его смех — самое милое, что есть на планете, — усмехаюсь я, вернув его к себе на бедро, прежде чем подойти к Линку, который стоит, прислонившись к стене и невидяще глядя через панорамное окно на залив Сан-Франциско.
Остановившись рядом, я обнимаю его за талию. Повернувшись ко мне лицом, Линк привлекает нас с Брэйди в крепкие медвежьи объятья.
Я с трепетом наблюдаю, как он оставляет поцелуй на макушке Брэйди, а после — наклоняется и целует меня.
— Агрх, — ворчит Брэйди, и хлопок от ладони, шлёпнувшей Линка, оглашает комнату, отчего мы взрываемся от смеха.
Это его новая фишка: всякий раз, как он видит, что Линк целует меня, Брэйди принимается кричать и колотить его. Милее не придумаешь.
— Ах ты… маленький засранец! — притворно рычит Линк, шумно целуя Брэйди в шею, заставляя его снова хихикать.
Линк переводит взгляд на меня и нежно очерчивает пальцем мою челюсть, прежде чем переключить внимание на нашего болтающего без умолку ребёнка, из речи которого мы ни слова не понимаем.
— Что я могу сказать? Ты же сам хотел, чтобы наш ребёнок родился с несносным характером своей матери, — дразню я.
— Это будет одновременно и проклятием и благословением, когда он подрастёт. Придётся научить его драться, ведь если он окажется таким же говорливым как ты, то уже в школе начнёт обращаться по имени к директору. Так что, да поможет нам Господь, если наша крошка Белла родится хоть с каплей твоей дерзости.
— Тут не поспоришь! — раздаётся голос Тэссы, из-за которого мы вздрагиваем, и та показывается в кабинете.
— Тэсса! — вопит Брэйди, возбуждённо дёргаясь в моих руках.
— Кажется, кое-кто соскучился по своей тётушке, — замечает она, подхватывая его на руки.
Джошуа с улыбкой на губах заходит следом за ней, показывая Брэйди его новый мяч, отчего тот принимается взволнованно лопотать. Он любит мячи. А особенно любит — швырять их своему папе в голову.
И как по сигналу, в ту же секунду как Джошуа передаёт мяч ему в руки, Брэйди разворачивается и бросает мяч в Линка… но, к счастью, у папочки реакция как у кошки, он ловит его в воздухе, и Брэйди смеётся ещё радостней.
— Не хочется прерывать нашу занимательную беседу, но мне и моей жене ещё нужно принять душ пред отлётом. Ещё раз спасибо за то, что вызвались посидеть с ним. Мы правда очень благодарны.
— Пустяки. Мы любим за ним приглядывать. Кроме того, нам нужна практика, особенно сейчас, когда… — её глаза указывают на живот и снова возвращаются ко мне.
— Не говори ни слова! Ты беременна! — восклицаю я, силясь изобразить изумление и не выдать, что и так уже обо всём знаю. Ну ладно вам. Мы же лучшие подруги. Конечно, меня ввели в курс дела в тот же миг, как ей только начало казаться, что она беременна. Узнав, что у нас будет второй ребёнок, я заявила Тэссе, что та должна убедить Джошуа, что и им уже пора попробовать. Они женаты чуть больше года, это же идеальное время! Тогда наши дети смогут стать лучшими подругами, если это будут девочки, или будущими мужем и женой, если у неё окажется мальчик.
— Тебе не стать актрисой, — объявляет Линк, игриво шлёпая меня по ягодице.
Прищурившись, я драматично спрашиваю:
— С чего это ты так решил?
Он издаётнизкий, хриплый смешок, от которого сердце отбивает чечётку в груди.
— Потому что тебе никого не одурачить, милая. Из тебя вышла ужасная актриса, когда ты попыталась заставить меня поверить в мышь в доме твоей матери много лет назад, и сейчас, когда ты пытаешься сделать так, чтобы мы поверили, будто ты понятия не имела о беременности Тэссы — ты тоже отвратительно играешь.
Стукнув его по груди, я, по-настоящему обескураженная, спрашиваю у него:
— Погоди: То есть ты знал, что никакой мыши в ту ночь не было?
Линк улыбается и качает головой.
— Конечно, знал. Всё было ясно по твоему поведению, но ты была такой дьявольски милой, что я тебе подыграл. У меня были синющие яйца, но посмотри куда это нас привело — оно того стоило! Эта мифическая мышка помогла нам, влюблённым пташкам, оказаться там, где мы есть сейчас.
— О-оу, милее в жизни ничего не слышала, — произносит Тэсса, переводя с Линка на меня слезящиеся глаза.
— Гормоны — зло, да? — смеюсь я, глядя, как она справляется со слезами.
— Да! Я разревелась над чёртовым видео, где щенок прижимается к крольчонку во время поездки в машине!
Линк берёт меня за руку и тащит к двери.
— Простите, что прерываю вашу гормональную болтовню, но нам ещё нужно успеть на самолёт. — Он увесисто шлёпает меня по заднице. — Ты! Наверх, голая, в душ — живо!
— Слушаюсь, сэр! — усмехаюсь я, помчавшись по коридору, а потом и вверх по лестнице, подгоняемая им, играющимся с моей задницей как с барабаном.
Мне и в голову не могло прийти после всего пережитого, что этот день когда-нибудь настанет. Но сейчас я замужем за мужчиной моей мечты и мы вместе создаём жизнь, о которой мечтаем. А все ухабы, что мы преодолели на пути к этому моменту, лишь заставляют меня ещё больше любить и лелеять всё, что у нас есть.
