- Мартинчик! - опять он из-за своего душа не слышит ничего! - Мартинчик, ты мою блузку не видел? - заглядываю в ванную.
Дверь в душевую приоткрыта.
- На комоде посмотри, растяпа, - его голос перемежается с журчанием воды.
Да, конечно, как будто это не он вчера (в порыве страсти!) посеял ее в коридоре. Дурак.
- Мартинчик, здесь пуговицы не хватает, - говорю жалобно, возвращаясь в ванную с пострадавшей блузкой.
- Я тебе новую куплю. Иди сюда, - утягивает меня под душ.
- Пуговицу? - язвлю и вздрагиваю; все-таки не любительница я прохладного душа.
- Блузку, дурочка. Тоже мне проблема!
- Это моя любимая была, - говорю капризно, а сама уже начинаю потихоньку таять от поцелуев в плечо. - Воду погорячее сделай, будь добр.
- Мерзлячка ты, Софья Андревна, - смеется Мартинчик беззлобно.
Мартинчику тридцать пять. Это с глазу на глаз я его так называю, на публике же строго, Мартин Игоревич. Мартинчик - мамин коллега, а познакомились мы с ним на каком-то дурацком рауте, где я была маминым плюс один.
- Юным леди столько не разрешается, - сказал он мне, глядя, как я тянусь за вторым бокалом шампанского.
- Исчезните, милорд, - ответила я и совершенно неподобающе фыркнула.
Должно быть, одного бокала мне действительно было достаточно.
- Не портите вечер одинокой, беззащитной леди, - попросила я.
Должно быть, у меня был настолько несчастный взгляд, что даже ледяная статуя растаяла бы.
- Конечно, вам решать, - мягко улыбнулся он. - Не уделите мне завтра время?
- Именами не желаете обменяться для начала? - вместе с новым глотком во мне проснулась наглость.
Хотя я бы еще поспорила, кто из нас двоих наглее. Приглашать девицу на свидание, даже не зная ее имени! Нахал!
- Мне достаточно было одного взгляда, юная леди. Но если вы настаиваете... - его лицо приобрело покорное выражение, и мне резко захотелось его поцеловать.
Да, вот так сразу, после полутора бокалов шампанского и не такого захочется! Тем более, примерностью я никогда не отличалась.
- Знаю я, как вас зовут, - оборвала его я. - Вы же у нас местная знаменитость, Мартин Игоревич. Софья Андревна, - я протянула ему руку, предвосхищая вопрос.
На мое удивление, он пожал ее, а не поцеловал.
- Вы - дочь Розы Яковлевны, верно? Вы к нам заходили недавно, я помню.
Да, действительно, я была у мамы на работе в прошлом месяце, но не ожидала, что у меня такая запоминающаяся внешность.
- Так куда мы завтра пойдем? - спросил он.
Я даже еще согласиться не успела!
- В кино, Мартинчик, - фамильярно заявила я. - В кино...
- О чем задумалась, Софья Андревна? - легкий поцелуй в губы.
Раз, два, три. Мартинчик выключает душ и накидывает полотенце сначала на меня, а потом уже на себя. Заботушка.
- О том, как мы с тобой познакомились, Мартинчик. Год пролетел, как один день.
- Не сказал бы, - фыркает он совсем по-мальчишески.
Мартинчику тридцать пять, и он очень хорош собой - складный, худой, сумевший сохранить юношеское изящество.
- Ты завтракать будешь? - спрашивает, обтираясь полотенцем, а я думаю только о том, что хотела бы - всего лишь на минутку - стать капельками воды на его плечах и бедрах.
- У меня лекция через два часа, подвезешь? - отвечаю вопросом на вопрос.
Он кивает.
- Давай где-нибудь в городе позавтракаем? - предлагаю я. - Быстрее будет.
- У меня есть йогурт ананасовый, грушевый тарт и чай с бергамотом, - невозмутимо сообщает Мартинчик. - Точно дома есть не хочешь?
Знает ведь, как на меня все вышеперечисленное действует, зараза.
- Ладно, давай дома, - притворно вздыхаю я. - Если декан встретит меня в коридоре, скажу, что у меня любовник - извращенец.
- Скажи-скажи!
- Слушай, а ты реферат мой доделал, Мартинчик? - спрашиваю строго.
- Сегодня-завтра собирался. Знаешь, за такую работу обычно платят, в сети столько объявлений...
- Так я плачу, - праведно возмущаюсь я.
Рука плавно ложится на его бедро.
- Дурочка, - улыбается и закрывает глаза, выдыхая, когда рука смещается.
- Увидимся за обедом? - я стою на улице и заглядываю в раскрытое окно машины.
- Увидимся. Поцелуешь на прощание, Софья Андревна?
Я наклоняюсь к его лицу, замирая в последнюю секунду.
- Про сережки в витрине помнишь?
- Вымогательница! - припечатывает Мартинчик.
Я целую его - нежно, целомудренно, - так прощаются с любовниками, желая придать правде невинный вид.
- Что, опять твой подвез? - спрашивает Лерка, моя невыносимая подруга.
- Опять.
- Не надоело ему? - как будто бы взаправду удивляется, сволочь!
- А тебе завидовать не надоело? Пойдем, а то декан с нас потом три шкуры сдерет.
- Ты прошлой ночью у кого ночевала? - спрашивает Мартинчик за обедом.
Это он о легенде для мамы волнуется. Мама, конечно же, не в курсе наших высоких отношений.
- У папы, - отвечаю я со смехом. - Ещё пару дней у него "побуду", если ему не надоест нас прикрывать.
- Я вообще удивляюсь, как он одобрил все происходящее.
- Так он и не одобрил, - я пожимаю плечами. - Просто считает, что в жизни надо все попробовать.
- Разумный отец, ничего не скажешь, - усмехается Мартинчик. - Почему ты до сих пор не хочешь, чтобы я поговорил с Розой Яковлевной?
- Потому что Роза Яковлевна скорее побреется налысо, чем благословит наши отношения.
- Неужели я настолько плохой вариант? - притворно обижается Мартинчик.
- Нет, просто она считает, что заботится о моем будущем. Вообще у мамы довольно консервативные представления об отношениях...
- До свадьбы - ни-ни? - хохочет он.
- Вот именно.
- А если свадьбы не предвидится, тогда что?
- Тогда долой такого воздыхателя, - улыбаюсь я. - Если мама узнает, что ты посягнул на мою честь...
- И долго она тебя контролировать будет?
- На втором курсе я собираюсь найти работу и стать самостоятельнее.
- Если бы ты переехала ко мне, тебе не пришлось бы искать работу. Училась бы себе спокойно, и от контроля Розы Яковлевны освободилась бы.
- Зато попала бы под твой, - усмехаюсь я.
Мартинчик пожимает плечами.
- Ты знаешь, как я ценю свободу. Если я с тобой, значит, сам это выбрал - и никто не может ни удержать меня, ни заставить расстаться с тобой. Я думаю, ты со мной согласишься.
- Соглашусь.
- Десерт будешь?
- Буду.
- А как же фигура? - спрашивает серьезно, а в глазах играют лукавые искорки.
- Ты меня любишь, Мартинчик?
- Люблю, Софья Андревна.
- Тогда закажи мне десерт. Мне после обеда нужно будет заехать к маме, встретишь меня на углу?
- Встречу.
- Вот и замечательно, - наклоняюсь, чтобы поцеловать невинно. - Пока, Мартинчик.
- Пока, Софья Андревна.
- Мне кажется, - говорит мама, когда я заезжаю забрать пару платьев, - ты слишком часто стала бывать у отца. И зачем тебе сейчас эти платья, скажи на милость?
- Мы в театр собирались, - пожимаю плечами я.
Ложь во благо, не так ли?
- В театр? - хмыкает мама. - А твой отец опять в джинсах явится?
Я улыбаюсь. Отец действительно не щепетилен в выборе одежды, а вот Мартинчик... В прошлый раз до театра с его сборами мы так и не добрались. Зато добрались до...
- Ладно, мам, я пойду, - у порога становится неловко.
Интересно, когда она узнает, захочет ли вообще меня видеть?
- Я пригласила Исаака с мамой к нам, - как бы невзначай бросает она. - Они придут в пятницу, поужинаем вместе...
В пятницу Мартинчик уезжает по делам в Германию, и я собираюсь его провожать.
- Я не могу в пятницу, мам. Извини.
- Что значит ты не можешь? Исаак, между прочим, лучший вариант на вашем курсе!
- Вариант? Неужели ты рассматриваешь его в качестве варианта для меня? Поразительно!
- Почему же? - холодно возражает мама. - У него хорошая, порядочная семья...
- Тебя не смущает, например, тот факт, что в университете он держится исключительно благодаря своей хорошей, порядочной семье? А точнее, своему папаше!
- Не надо повышать на меня голос. Я не виновата, что Исаак не обращает на тебя должного внимания, и делаю все возможное...
- Подружилась с его матерью, так ты делаешь все возможное? Мне не нравится Исаак, мама. И я не хочу иметь с ним ничего общего.
- Я всего лишь забочусь о твоем будущем, - мама обиженно поджимает губы. - Как я уже сказала, у него достойная семья, а тебе пора бы уже задуматься о замужестве.
- О замужестве? Ты серьезно? Мне девятнадцать, мама, и разговор у нас с тобой совсем несвоевременный!
- Общение с отцом на тебя плохо влияет, - отрезает она. - Конечно, я не могу запретить тебе видеться с ним, но ты становишься совершенно невыносимой. Хорошо вам сходить в театр.
- Спасибо.
Исаак, или Изя Шиндлер, кажется маме лучшим кандидатом мне в мужья. Когда она объявила мне эту счастливую весть, я сначала восприняла все в шутку. Но увы. Неуправляемое, самодовольное, безответственное существо, коим является Изечка, вряд ли сгодилось бы даже в качестве красивой мебели для украшения интерьера. Да, он несомненно хорошенький, и поговорить с ним иногда приятно и забавно, но дальше легкого общения мои планы не идут. А если бы и шли, Мартинчик, наверное, просто размозжил бы ему голову от греха подальше.
- Мама хочет выдать меня замуж, - жалуюсь я Мартинчику, садясь в машину.
- Неужели есть кандидат? - будто удивляется!
- Сволочь ты, Мартин Игоревич, - говорю беззлобно, а он уже тянется за поцелуем.
Тридцать пять, а ведь сущий мальчишка!
- Что ты ей ответила? - волнуется, зараза.
- Что всю жизнь планирую оставаться старой девой, - заявляю я.
- Допустим, это тебе уже не грозит, - хохочет он.
- Благодарю покорно.
- Прямо так и сказала? - допытывается он.
- Нет, конечно, но замуж я не собираюсь. Она даже свидание уже назначила!
- С кем же? - Мартинчик, дорогой, не пытайся скрыть ревность за ехидством!
- С Исааком, с кем еще. И дуться прекрати, сам прекрасно знаешь, как я не хочу ужинать с ним и его мамашей, - провожу пальцем по его губам, но Мартинчик вместо поцелуя легонько кусается.
- Мартин, идиот, больно же! Как ребенок, честное слово!
- Ты у нас очень взрослая, - ехидничает он. - Сначала отдалась малознакомому мужчине...
- Мартинчик, ну какой ты малознакомый! Я с самого начала знала, что ты - мой. Знаешь, сколько я мечтала о таком ненормальном?
Мартинчик улыбается. Я с нежностью провожу рукой по его пшеничным волосам... Пшеничным?!
- Ты что, опять покрасился, озабоченный?
- Неделю назад. Я думал, ты уже и не оценишь, думаешь исключительно о себе, - губы надул, вы только посмотрите на него!
- Обиделся? Домой поехали, буду отрабатывать свое невнимание. И да, тебе идет, Мартинчик.
- Когда, ты говоришь, это свидание состоится? Я просто вдруг вспомнил, - спрашивает Мартинчик вечером за просмотром кино.
Вдруг вспомнил, как же. Наверное, без перерыва только об этом и думал.
- В пятницу. Я собираюсь улизнуть, чтобы проводить тебя в аэропорт.
- В пятницу? - переспрашивает Мартинчик.
- Да. Ты мешаешь смотреть, давай потом поговорим.
- Как, скажи на милость, я могу мешать тебе смотреть фильм, который ты видела уже раз десять?
- Больше, Мартинчик, больше. И, тем не менее, ты мне очень мешаешь. Сейчас моя любимая сцена будет, между прочим.
- Я в курсе, - ворчит Мартинчик.
- Какая восхитительная ария; а как он вдохновенно курит, слушая ее! Каждый жест - чистое искусство.
- Лично меня эта сцена раздражает, - продолжает ворчать Мартинчик. - Смотри, профессор слушает арию, зритель слушает арию, а этого идиота не хватает и на пару минут; видите ли, ему нужно сделать срочный звонок! Что за неуважение!
- Мартинчик, это - фильм. Ты либо смотришь его в том виде, в котором он снят, либо не смотришь вообще.
- Мне он нравится! Просто...
- Конрад? - перебиваю я с противной ухмылочкой.
- Фильм, дурочка, - качает головой Мартинчик. - А Конрад меня бесит ужасно, неприятный тип.
- Отрицание симпатии есть главное ее подтверждение, - с умным видом выдаю я.
- Просто замолчи. Он же совершенно отвратителен! Этот лягушачий рот, этот большой нос, непропорциональные кисти - ты только посмотри! А голос крикливый, кошмар!
- Мартинчик, дорогой, ты иногда такая женщина, - хохочу я.
- Спасибо большое, - злобно буркает он.
- И вообще, вы очень с ним похожи! У тебя рот такой же, как ты выразился, лягушачий, и нос тоже большой, и голос высокий... Только он лучше выглядит, тебе-то уже аж тридцать пять.
- Просто замолчи!
Но меня уже не остановить.
- Знаешь, я тут недавно его фотографию видела в стиле nu. У вас даже...
- Сонечка, - шипит он. - Прекрати немедленно. И фильм включи.
- Включаю-включаю; любуйся дальше. Смотри, как покраснел!
- Я сейчас уйду!
- Куда ты уйдешь, ты же дома. Молчу-молчу, - я примирительно накрываю его руку своей.
- Спокойной ночи, профессор. Если хотите побыть в покое, телефон лучше выключить, - доносится с экрана.
Ужин с Исааком проходит нормально. Не то чтобы я вдруг попала под его очарование, но ведет он себя вполне прилично под строгим оком своей матери. В аэропорт мне нужно успеть к половине девятого, а значит уже в семь, спустя час после начала ужина, я вдруг "резко вспоминаю", что обещала Лерке помочь с пересдачей последнего зачета. Да-да, мне страшно неловко; извините, пожалуйста, еще увидимся обязательно, прошу прощения.
- Позвони сразу, как долетишь, - прошу я Мартинчика в аэропорту.
- Конечно, не волнуйся только, - улыбается он. - Я буду в порядке.
- В следующий раз я полечу с тобой, - упрямо говорю я.
- Полетишь обязательно. Я тебя с мамой познакомлю.
- Все настолько серьезно? - усмехаюсь я.
- Мне нужен твой счастливый поцелуй.
- Только если пообещаешь, что мы сходим на ретроспективу в "Аврору", когда ты вернешься.
- Опять с той же, хм, физиономией? - Мартинчик притворно стонет от ужаса.
- С той же!
- Я ее уже видеть не могу, Софья Андревна.
- Ты просто влюблен в нее, Мартинчик, -издеваюсь я.
- Дурочка. Ладно, пойдем, - обреченно вздыхает он. - А где мой поцелуй?
- Если бы я могла, заперла бы тебя дома, и никуда бы ты не полетел. Вдруг с тобой...
- Ничего со мной не случится. Или ты просто боишься, что тебе некого тогда будет мучить своим белобрысым чудовищем? Позвоню, не переживай.
Я целую его руку.
- Сам ты белобрысое чудовище, да еще и крашеное. Пока, Мартинчик.
- До свидания, Софья Андревна.
Не то чтобы Мартинчик в первый раз улетал по делам, но каждый раз я чувствовала себя крайне неуютно. Я не могла позвонить ему, когда мне заблагорассудится, не могла приехать к нему, не могла его увидеть. Каждый раз я перебирала его фотографии в телефоне; где он дурачился, где целовал меня, где просто смотрел куда-то вдаль, и мне хотелось выть от тоски...
В субботу Изечка приглашает меня в кино. Идти в кино без Мартинчика, с кем-то другим - кощунство.
- Если ты не сходишь, я с тобой неделю разговаривать не буду, - выносит ультиматум мама.
А если я выложу фотографию Мартинчика, ты со мной год не будешь разговаривать, да, мам?
- Я не пойду никуда с ним. Можешь не разговаривать.
- С Лерой зато пойдешь!
- С Леркой - пойду. С Леркой мне, слава Богу, замужество не угрожает.
Мама недовольно морщится. Мартинчик возвращается в понедельник, а в среду мы идем на ретроспективу.
- Ты так похорошел, - говорю я, тыкаясь носом ему в шею. - Я соскучилась.
- А я специально взял места с краю на последнем ряду, - совсем по-мальчишески хихикает Мартинчик, и его рука ложится на мою ногу.
- Как Германия?
- Как в стихотворении Цветаевой. Не отвлекайся от просмотра, Софья Андревна.
- Знаешь, - говорит мне мама на следующий вечер, - неплохо было бы, если бы ты устроилась уже курсе на втором.
- Устроилась? Что ты имеешь в виду?
- Я разговаривала с мамой Исаака, ты ей очень понравилась. Тебе повезло, что твой отказ идти с ним в кино она восприняла как признак смущения.
- Признак смущения? Ты ей это так растолковала, да, мам?
- Конечно, это была нормальная реакция на приглашение. В конце концов, первое свидание всегда проходит волнительно.
Первое свидание. Мы с Мартинчиком тогда ходили на новый фильм Аллена, а после... После было немножко стыдно возвращаться домой. Совсем чуточку.
- Мам, не нужно мне никаких первых свиданий с Исааком. И вторых тоже не нужно - и третьих, и десятых. Почему бы тебе не оставить в покое эту навязчивую идею?
- Я думаю о твоем будущем, - заявляет мама. - А вместо слов благодарности...
- Слов благодарности? Я тебя не просила, мама!
- Ты еще слишком мала, чтобы понять всю важность замужества. Один ветер в голове.
- Ты всегда делала для меня то, что считала нужным, мама - и никогда, ни разу не спросила, чего же хочу я. Так вот, сейчас я говорю тебе сама: я не хочу замуж. Не хочу жить так, как живет мама Изечки, запертая в своей удобной квартире; у которой мысли только о том, как бы пристроить своего нерадивого сыночка. Не хочу жить, как мама Лерки, которая вышла в свое время за очередного Изечку, а теперь закрывает глаза на все его измены и пытается создать видимость образцовой семьи.
"Ты даже представить не можешь, как тебе с Мартинчиком повезло. Если хочешь жить, как моя мама, соглашайся на Изечку", - сказала мне однажды Лерка.
- Ничего, - говорит мама, - одумаешься еще. Надеюсь, это не займет много времени.
- Не одумаюсь, мам, а уйду к мужчине, который любит себя настолько, что не сделает из своей пассии озабоченную домохозяйку, чьи интересы не заходят дальше кухни и потомства, и с которой стыдно появиться в приличном обществе.
- Ты и меня считаешь озабоченной домохозяйкой? Хороша доченька! Интересно, где ты такого мужчину искать собралась.
- Нашла уже. Не беспокойся.
- И кто же этот счастливчик?
- Мартин Игоревич, мам. Твой коллега.
У мамы делается такое лицо, как будто я вдруг у нее на глазах превратилась в лягушку.
- Мартин Розенбергер? Который однажды на новогоднем корпоративе похвастался, что явился на выпускной в женском платье всем назло? Хороший выбор!
- А ему идет, знаешь, мам. Я видела фотографию.
- Совсем со своими фильмами повернулась! Дура ты, Соня.
- Спасибо, мам. Может быть, и дура, зато счастливая. Зато я проживу жизнь так, как выберу сама, а не как за меня выберут другие. Ты, например.
- Я с мамой поругалась, представляешь? - Мартинчик ждет меня на углу.
- Что за повод? - легкий поцелуй.
Нос, губы, подбородок. Раз, два, три.
"Быть водой на его плечах и бедрах", -думаю я. Плечах и бедрах.
- Рассказала ей о нас. Она назвала меня дурой.
- Не дура, а дурочка. Хорошенькая, - смеется Мартинчик.- Люблю тебя.
- Она рассказала о твоем выпускном; помнишь, ты мне фото показывал? Надо повторить, удачный образ.
- Тебе понравилось? - удивляется Мартинчик.
- Очень! Такая куколка очаровательная, - Мартинчик притворно смущается.
- Извращенное у тебя представление о куколках, Софья Андревна, - усмехается он.
- Пойдем домой, - я беру его за руку. - Мартинчик?
- Да, Софья Андревна? - Я тоже тебя люблю. И, кстати, ты мне еще блузку должен.