Русский бог [Екатерина Ткачева] (fb2) читать онлайн

Екатерина Ткачева

Бог метелей, бог ухабов,

Бог нехоженых дорог…

(П. Вяземский «Русский бог»)

Трагикомедия в двух действиях.

И почти сказка.

Действующие лица:

Мария Ивановна — за 50 лет

Юля — ее дочь — 19 лет

Юрка — ее сын — лет 30

Эндрю — молодой человек Юли — 19 лет

Нинка — подруга Юрки — лет 30

Даниил Павлович — почтальон — за 50 лет

Федоровна

Соседка

Толпа — из мечты Нинки

Действие происходит в большой деревне, далеко-о от Москвы.

Действие первое

Сцена 1

Уютный домик на окраине деревни, обнесенный невысоким забором. От калитки в глубь ведет аккуратная дорожка, обсаженная по бокам цветами, чуть правее — стол со скамьей, кусты смородины, малины и крыжовника. Дальше огород, а в конце участка растут яблони и сливы. Солнечный день, конец мая.

На грядках возится Мария Ивановна, женщина, лет за 50. К калитке подходит почтальон, Даниил Павлович.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (кричит). Иван! Иван!!

МАРИЯ ИВАНОВНА (с грядки). Чего?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Поди сюда, Иван!

МАРИЯ ИВАНОВНА Иду!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Открывает снаружи калитку, заходит). Здрась, Марь Иван!

МАРИЯ ИВАНОВНА Здоров, Даниил Павлович! Что там, письмо?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Танцуй!

МАРИЯ ИВАНОВНА Танцую. Весь день танцую, по дому, по огороду. Дочкино?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Так точно!

МАРИЯ ИВАНОВНА Руки в земле. Пойду помою.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Об фартук вытри. Через конверт, небось, не замараешь.

МАРИЯ ИВАНОВНА А конверт что, не жалко? Походи, Палыч, присядь.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Это можно. Все на грядках копаешься?

МАРИЯ ИВАНОВНА Так и кручусь. Прополоть, полить… Поговорить с ними, Даниил Павлович, тоже надо.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Это с морковками-то? Ну ты умора, Иван! Они ж по-нашему разве знают!

МАРИЯ ИВАНОВНА Они по-ласковому знают. Я им говорю, зелененькие вы мои. Они мне, Данил, как дети. Вырастят — прокормят. Квасу будешь?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Это можно. Кабы все дети такими хорошими были, как эти морковки, да, Иван? Как сын-то?

МАРИЯ ИВАНОВНА Ничего, помаленьку.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Спивается помаленьку. Оболтус.

МАРИЯ ИВАНОВНА Уж кто бы говорил. Покажи мне тут хоть одного, кто не пил бы. Тоже мне.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да я что? Я смирный. А он давеча нагишом по деревне разгуливал, вот девкам веселье! А потом с Петром драться полез, слыхала? Нинку, видишь, приревновал.

МАРИЯ ИВАНОВНА Это он, Палыч, только выпимши такой, нехороший, а вообще — отличный парень.

ДАНИИЛ ПАВДЛОВИЧ Куда лучше.

МАРИЯ ИВАНОВНА Письмо-то давай. (Забирает письмо, выносит кружку кваса.)

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Наше вам — ваше нам. Благодарствую. Что там дочка, замуж не идет?

МАРИЯ ИВАНОВНА Какой замуж? Маленькая еще, учится. (Распечатывает письмо, читает.)

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А то гляди, выскочит! Попрыгунья-стрекоза. Они такие, девчонки эти. А квас хорош.

МАРИЯ ИВАНОВНА Пей, голубчик, пей.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Хорош квас. Добрый. Сейчас в носу защиплет. Для сына бережешь?

МАРИЯ ИВАНОВНА Погоди, Палыч, не мешай.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Читай себе, наше дело — квасить.

Пауза.

МАРИЯ ИВАНОВНА Батюшки-светы, не пойму никак.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Что, каля-маля дочкины не разберешь?

МАРИЯ ИВАНОВНА Да нет, Палыч, тут такое дело… Господи-исусе…

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Из института выгнали?

МАРИЯ ИВАНОВНА Да нет. Ты, Даниил Павлович, как в воду глядел. Замуж выходит.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Иди ты! Такая кроха! Замуж!

МАРИЯ ИВАНОВНА Вот… Влюбилась поди… Дело молодое…

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ За кого выходит-то? Чай, за генерала?

МАРИЯ ИВАНОВНА Имя какое-то… Странное… Не наше вроде… Потеряла…

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Алибаба?

МАРИЯ ИВАНОВНА Сам ты Алибаба!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Мухамед?

МАРИЯ ИВАНОВНА Сиди. Мухамед! А, вот… Эндрю!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Эндрю? Ну, ясное дело, китаец!

МАРИЯ ИВАНОВНА Какой китаец?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ В Китае они все Эндрю. Поголовно.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ты что мне голову морочишь? Ты что, в Китае был? Ты почем про китайцев знаешь?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ну не Китай, не Китай, ладно. Япония. И тому подобная Португалия. Имя ведь какое!

МАРИЯ ИВАНОВНА Не бреши, Данил, быть не может.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А что? Сейчас пол-России — наши, а другие пол-России — китайцы. Или там… индейцы.

МАРИЯ ИВАНОВНА Да я в жизни индейца не видела, даже самого маленького. Ты что плетешь-то?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Я знаю, что плету, ты слушай. Я говорю, что половина русских у нас, а другая половина разъехалась по свету: по Амстердаму, по Бразилии… Замуж повыходили за ихних — и пиши пропало. Потому как в России, Иван, житья нет, Россия, Иван — большая дыра, а все, что в ней было, пропили и профукали; теперь русские шапку в охапку — и бежать, одно старичье осталось. Мне волю — я бы сам в Амстердам побежал, у них там тепло, в магазин зайдешь — «здрасьте-пожалуйста», стариков в колясочках возят, солнце круглый год, пальмы везде растут, даже негры теплолюбивые уживаются. Слышь, Иван, осенило! Эндрю — имя негритянское!

МАРИЯ ИВАНОВНА Чего?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ей богу!

МАРИЯ ИВАНОВНА Шутишь, Палыч! Иностранное, — согласна, но чтоб… Не-ет, разве англичанин какой или хоть бы… армянин…

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Точно тебе говорю, негритянское.

МАРИЯ ИВАНОВНА Иди ты в баню!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ За африканца дочь твоя выходит, умереть — не встать!

МАРИЯ ИВАНОВНА Как только язык повернулся?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Вот увидишь! Не сойти с этого места, как шоколадка будет! И с такими черными барашками на голове.

МАРИЯ ИВАНОВНА А ну-ка чеши отсюда! Ученый! Чтоб глаза мои не видели! Явился! Тоже мне, Ломоносов! Про китайцев он знает! Давеча напился — под скамьей дрых, а тут разговорился!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Эй, эй! Ты что разошлась, матушка? Сама зазвала — сама и гонишь? А я, может, человек, а не животное. Я так просто обиды не прощаю.

МАРИЯ ИВАНОВНА Знаю я тебя! Трепло!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Кто-о-о?!

МАРИЯ ИВАНОВНА Трепло и есть.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Извольте извиниться, Мария Ивановна, немедленно! Я вам не кинос пэнос!

МАРИЯ ИВАНОВНА Не кто?..

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Латынь!

МАРИЯ ИВАНОВНА Я тебе покажу латынь! Я тебе покажу африканский. Полиглот!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ишь, расшумелась. Я, что ли, виноват, что у тебя дочь замуж за…

МАРИЯ ИВАНОВНА Давай, кричи на всю деревню! У тебя от пьянки в глазах темнеет, вот и мерещится всякое.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Я, к вашему сведению, на данный момент наитрезвущий, а у вас письмо из фартука торчит! Правду не скроешь!

МАРИЯ ИВАНОВНА И сам пьяный, и правда у тебя пьяная, ступай отсюда, ступай.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А вот пока не извинитесь за оскорбление, мы никуда не пойдем.

МАРИЯ ИВАНОВНА Не уйдешь — лопатой огрею.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Вот неблагодарность! Самолично ей письмо с благой вестью донес, шел, корячился, задыхался, думал, быстрей бы Марие Ивановне угодить — и на тебе! Она же меня поганой… лопатой. Да ты после этого… ведьма, вот кто. И тому подобная мымра.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ну, Палыч, держись! (Хватает лопату.)

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Эй, эй, бешеная! От греха подальше… (Убегает.)

МАРИЯ ИВАНОВНА Шутник, ничего не скажешь.

Сцена 2

Широкое поле, недалеко от дома Марии Ивановны. Тот же день, только ближе к вечеру.

Даниил Павлович ходит по полю кругами, руками размахивает. За ним еле поспевают Федоровна и Нинка. Позади семенит Соседка.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да клянусь, клянусь, клянусь! Письмо читает, а из конверта фотография выпала! А на ней голый черный человек, с пупком, с кольцом в носу, с зелеными волосами и вот с таким вот… носом!

СОСЕДКА (Вздыхает). Я давно говорила — конец света надвигается. Черный человек придет — дьяволов сын. Расплата за грехи тяжкие.

НИНКА Какой там сын дьявола, эка невидаль — черный человек. Иностранец просто и все. Нашел, Палыч, чем пугать. А то, может, он черный маг и колдун, — тоже нестрашно.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Все может быть! И дьявол, и колдун — очень даже вероятно. Я так Марие Ивановне и сказал, колдун, говорю, твой зять и всякая нечисть.

ФЕДОРОВНА Вот смехота! В колдунов верят. Старики-то ладно, а ты, Нинка, что ж?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ты, Федоровна, темнющая. Сейчас вся Москва колдунами кишит. Куда ни плюнь — везде объявления: «ведьма в двадцатом поколении. Навожу порчу, сглаз и холеру».

СОСЕДКА Господи спаси и помилуй. И на костре их не сжигают?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Какое там! К ним клиенты косяком бегут. Так и так, говорят, сделайте сундухун-сундухун, чтоб мой начальник окочурился, и платят миллион! А колдуну долго ли умеючи, — он свое «сундухун-сундухун», и глядишь, начальник на другой день зачесался. Неделю почешется, другую почешется и сам к колдуну бежит, сними, мол, с меня эту чумку. И тоже миллион на стол.

ФЕДОРОВНА Вот глупости. Неужто в Москве образованные люди в такую чепуху верят? Да еще деньги тратят…

НИНКА Это, стало быть, одни миллионеры могут по колдунам ходить? Вот ведь! Я, может, тоже хочу.

СОСЕДКА Тебе-то зачем?

НИНКА А мужика приличного приворожить! Так-то где его найдешь? А колдун тебе чувыр-чувыр, и он прямо с неба бухнется.

ФЕДОРОВНА Сказки все это. У меня племянник из города приезжал, малыш, в земле извалялся — с ног до головы черный был, еле отмыли. Вот и весь фокус. А ежели я волосы в зеленый цвет выкрашу, разве я после этого колдуньей стану? Да их сколько хочешь по телевизору показывают, волосатых этих, панков. Что ж, все колдуны, по-вашему? Они, конечно, что и говорить, тронутые малость, пиликают только на своих гитарах, вместо того, чтобы делом заняться, пойти, скажем, матери картошку почистить, — какое там! Бренчат, грохочут, и горя им нет. А их еще и показывают.

НИНКА Да-а, вот это жизнь! Покрасят волосы, побрызгают лаком и идут сниматься. Так что ж, неужто Юлька за музыканта выходит?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Они ведь и голыми пляшут, мурзилки эти.

СОСЕДКА Ох, позор. Дождалась Мария Ивановна от дочери.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Пусть материнское вето наложит! Чтоб ни-ни!

СОСЕДКА А ну как эти зеленоголовые чудища к нам в деревню пожалуют? Ой, что будет, ой.

НИНКА Концерт будет! Прославимся на всю страну.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Не, Нинк, от них хорошего не жди. А ежель они не музыканты? Ежель они маскируются под порядочных, а на самом деле инопланетяне какие-нибудь?

СОСЕДКА (Вздыхает). Вот это верно… Настанет час — прилетят нехристи инопланетные с топорами и расколют землю пополам. Тут все люди, правые и неправые, в ад провалятся. Ох, не горами конец света, истинно вам говорю. Лучше теперь от Марии Ивановны подальше держаться.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Правильно. Надо ей всей деревней бойкот объявить. А то она уж совсем озверела — людей со двора лопатой гонит.

СОСЕДКА (Вздыхает). Батюшки… Что делается. Не буду вовсе с ней разговаривать.

ФЕДОРОВНА Вы мне Марию Ивановну не обижайте.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ «Не обижайте!» Вот когда она приютит инопланетянина с большой дороги, поздно будет. Надо меры своевременно принимать. Да!

ФЕДОРОВНА Сам ты инопланетянин! Стоит и брешет — чистый инопланетянин — будто только с луны упал, будто на Земле других дел нет. Еще и людей вовлекает, против Марии Ивановны настраивает. А когда такое было, чтоб она кого обидела, когда? Если и осерчает, бежит через пять минут прощения просить. А он стоит и сочиняет, противно даже.

СОСЕДКА Зря, Федоровна, ругаешься, зря. Теперь жизнь совсем другая начнется из-за твоей Марии Ивановны. Надо будет в поле дозор устраивать, батюшек пригласить из церкви, чтобы небо крестили. А где какая инопланетность покажется из облака — бить во все колокола и на коленях исповедоваться, авось, еще в рай успеешь.

НИНКА Вот чудачка. Смотри, Палыч, что ты уделал — вроде шутки шутил, а она теперь по всей деревне разнесет про конец света, людей растревожит.

СОСЕДКА Разнесу! Негоже, чтоб люди спали, когда такие дела. А Марие Ивановне, пусть бог меня простит, банкрот!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Поправляет). Бойкот.

ФЕДОРОВНА А вон она Маша-то, вон идет.

И правда в поле показалась Мария Ивановна. Все смутились и замолчали. Соседка перекрестилась.

МАРИЯ ИВАНОВНА (Подходит). Ну, здравствуйте, что ли. Заговорщики. Что, Палыч, уже постарался, намолол языком?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Что намолол? Ничего я не молол. Я молол?

СОСЕДКА Он не молол.

МАРИЯ ИВАНОВНА Вот дурачок. Забыл у меня свою кепку. Торопился скорее новость разнести. А со скуки-то все уши и развесили. Держи, почтальон.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Не надо мне кепки.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ну и мне не надо. (Нахлобучивает ему кепку на голову.) Ишь, надулся. Погорячилась я, Палыч, с лопатой-то. Ты того… Не обижайся. Если еще какое письмо придет, — беги сразу, — квасу завсегда налью.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Побегу и так. Мы личное с общественным не мешаем. А квасу мне не надо.

МАРИЯ ИВАНОВНА Известно, чего тебе надо. Вот и сын, чувствую, сегодня не усидит, помчится… Эх вы, только одно и знаете.

Пауза.

Ну, что молчите-то?

СОСЕДКА А хочется, и молчим.

МАРИЯ ИВАНОВНА Насупились, нахохлились, будто незнакомые. Что тут только Палыч учудил? Небось, с три короба…

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Не чудил я. Обиженный просто. А они за меня. Лопатой! На живого человека лопатой!

МАРИЯ ИВАНОВНА Да хватит вам! Извиняй, Палыч. Лучше пойдемте ко мне самовар поставим. Хотите?

СОСЕДКА Не хотимте.

МАРИЯ ИВАНОВНА Равно как дети малые. Федоровна! Ты-то что бычишься?

ФЕДОРОВНА Я, Маша, нет, я заступалась за тебя. Я тебя на смех поднять не дам.

МАРИЯ ИВАНОВНА А пускай себе смеются, мне не жаль. Смех, он для организма полезен. Я бы с вами тоже посмеялась, когда бы было чему, пойдемте, может, за чаем вместе и похохочем?

ФЕДОРОВНА Пойдем, Маша. А он как хотят пусть.

НИНКА Я позже зайду, тетя Марья, спасибо.

МАРИЯ ИВАНОВНА А вы что? Молчите… Ну, хоть на День рожденья приходите ко мне, помните, у меня День рождения завтра — посидим, отметим, как всегда — я ведь ссориться не люблю… Побрели, Федоровна.

ФЕДОРВНА И то!

МАРИЯ ИВАНОВНА Смотри, Данила, кепку больше не теряй. (Уходят.)

СОСЕДКА (когда Мария Ивановна и Федоровна почти скрылись из виду) Ладно уж, я с вами! (И кинулась догонять.)

НИНКА (Смеется.) Посмотрите-ка на нее! Поскакала! Вот тебе и бойкот. Чай попьет, а после пойдет по всему свету трепать про инопланетянина. Это ж какие слухи теперь поползут. Глядишь, и впрямь начнут Марию Ивановну люди стороной обходить. Зря ты так, Палыч, раскипятился.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А я что? Я что есть, то и говорил.

НИНКА Ладно огород городить! Дураку понятно, — за иностранца Юлька выходит, за богача, за африканца, если он черный. Вроде и смешно, а все равно люди будут завидовать, слова никто не скажет, так только, шу-шу-шу за спиной. Юлька гордая станет — не подойдешь, будет гулять со своим зеленоголовым по деревне: «Дорогой мой, бурбуля, бармалюля, эндрюдуля, ко-ко-ко!» А он в ответ: «Кар-кар-кар, Юляруса, косопуза», — и волосьями шух-шух! Если ты, конечно не наврал про волосья. А, Даниил Павлович? Заливал, небось?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Я?!

НИНКА Ну! Ты давно Марию Ивановну не жалуешь, после того, как она тебе отказала. И сам же, напившись, разболтал всем и каждому.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да я, если хочешь знать… Если хочешь знать…

НИНКА И ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Вместе) Трех баб себе нашел! Одна другой лучше…

НИНКА Знаем! Слыхали. Только что-то не видали никогда.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А я их не афиширую! Я их прячу, вот как! Я их со всякими не обсуждаю! С непутевыми! Я… Да что с тобой говорить! Много ты об жизни понимаешь!.. (И, приняв вид, «мы с вами, с малолетками, не общаемся», уходит.)

НИНКА Что-то, может, и понимаю, Палыч… (Садится на землю, закрывает глаза.) Что-то, может, и понимаю.

Вбегает Юрка, сын Марии Ивановны, упитанный мужик лет 30, уже лысеющий, в каких-то то ли шортах, то ли трусах с подтяжками, с размаху падает на траву, так что Нинка даже пугается.

ЮРКА (Тяжело дышит.) О-о-о! Спина моя, спина! О-о-о!

НИНКА Машину разгружал?

ЮРКА О-о-о!

НИНКА Что привезли-то?

ЮРКА О-о-о!

НИНКА Ясно. (Делает ему массаж.)

ЮРКА О! О! О! Хорошо-о! Выше. И вправо. Хорошо-шо-шо-о!.. Нинк!

НИНКА Ну?

ЮРКА Замуж за меня пойдешь?

НИНКА А ты мне грузовик подаришь?

ЮРКА (Опешил.) Какой грузовик?

НИНКА Здоровый. С кузовом.

ЮРКА Ты что, очумела?

НИНКА Грузовик хочу. Такой, чтоб… с колесами ого-го!

ЮРКА Трактор, что ли?

НИНКА Сам ты трактор! Такой хочу, чтоб дырчало все и дрыгалось! Залезаешь в него, а он дырчит и дрыгает.

ЮРКА Не, Нинк, это ты брось. Может, я тебя на своем горбе прокачу?

НИНКА Эх ты! Хочешь, чтоб я за горб замуж шла?

ЮРКА Нинк! Ну где я трактор-то возьму? Хочешь, я тебе поросенка на свадьбу подарю?

НИНКА Мерсибо! За одного замуж, другого в подарок.

ЮРКА Ну, еще что-нибудь придумай.

НИНКА Шубу! И ящик водки отпраздновать.

ЮРКА Это дело. А шубу… Может, не надо? В смысле… Из кого шубу-то? Из барана, что ли?

НИНКА Из норки.

ЮРКА Так она, небось, дорогая, Нинк?

НИНКА А примерно, как грузовик.

ЮРКА Да ладно? Во дела пошли какие! Грузовик-то куда полезнее. Нинк!

НИНКА Ну?

ЮРКА А хочешь, я тебе заколку подарю?

НИНКА Что с тебя, алкаша, еще взять?

ЮРКА А сама-то? Сама, что, не пьешь?

НИНКА Так я для души.

ЮРКА А я для чего?

НИНКА Ты для брюха. Тоже мне жених: пузатый, лысый и без копейки. Мне такое не надо.

ЮРКА Нинк!

Н НКА Ну?

ЮРКА Почему без копейки-то?

НИНКА Пропиваешь свои копейки. Ты мне хоть раз что подарил? Приходишь, бутылку на стол, в сетке селедка. А я, может, ананас хочу!

ЮРКА Да что ты взбеленилась-то? Всегда вроде спокойная, а тут… Сказала бы раньше, я ж не знал, Нинк. Ананас приспичило… С чего? Ну, припру я тебе ананас в другой раз. Раздену и завалю тебя всю ананасами, так, что и не отыщешь.

НИНКА Ой! Припрет он! Со смеху лопну. Никак наследство получать собрался? Или… А, ну как же! Сестричка за африканца выходит, вот он прямо с пальмы ананасов и вышлет. Да, Юрка? На сестричку надеешься?

ЮРКА За какого африканца? Ты что несешь?

НИНКА За шоколадного! И с волосами! И с кольцом в носу. Скоро вся деревня узнает, об этом только бабы и будут языки чесать, да ждать приезда жениха и невесты. А что? Я б тоже лучше за такого вышла, чем за тебя, голодранца.

ЮРКА Кто это сказал-то, кто?

НИНКА Люди. Шепчутся, завидуют. Сами нищие, в Африку хотят.

ЮРКА И чего они там не видели?

НИНКА Там бананами обжираются, в океане моются, и шубу покупать не надо — жара. Нет, Юрка, не выйду за тебя, отобью у сеструхи твоей жениха и поеду в джунгли жить.

ЮРКА А чего я? Хуже африканца, что ли? Ладно тебе выдумывать-то! Устроим свадьбу…

НИНКА Опять — двадцать пять? Какая с тобой может быть свадьба?

ЮРКА Соберемся, гульнем, водочки, грибочки соленые, песни споем, а то, глядишь, и спляшем.

НИНКА С тобой спляшешь, как же! Разве я так свою свадьбу представляла?

На секунду свет гаснет, когда он зажигается, оживает на сцене мечта Нинки.

С торжествующим протяжным «и-е-эх!» влетели в поле девушки-красавицы, в развевающихся мини и пошли плясать, а за ними и парни, как с экрана, у кого в руках бутылка шампанского, у кого — вина. Девки голосистые зовут невесту, парни жениха кричат. Не идут жених и невеста, вместо них откуда ни возьмись толпа иностранцев: дамы с веерами, перьями, кавалеры в шляпах с сигарами, и давай щебетать по-своему: «Шарман! Гутн так! Ол райт!» Наконец зазвучал торжественный марш и Нинка с Юркой появились с разных сторон. Он в смокинге, в лохматом гривоподобном парике, она в немыслимом платье со шлейфом, который несут испуганные малыши, и тащит за собой букет цветов, такой огромный, что он по земле волочится. И шум, крик, фейерверк, шампанское, деньги летают, крылышками машут, подхватывают гости жениха с невестой, качают. И пока качают, сваливается с них одежда и гривоподобный парик, остается Юрка по-прежнему лысым, в трусах с подтяжками, а Нинка в затрепанном сарафане. Гости в смущении разбегаются, прихватив с собой деньги, шампанское, букет и все остальное, и остаются Нинка с Юркой одни в поле.

НИНКА (очнувшись). Нет у тебя ничего! Ничего! А у них все! (И ушла. Юрка только руками развел.)

Сцена 3

Ночь. Поле. Легкий свист. Летает в воздухе загадочный светящийся предмет, издалека вроде на летающую тарелку похоже. Приближается… Застывает в воздухе, наклоняется… и из него льется таинственная жидкость… Тьфу ты! Ничего сверхъестественного. Это, оказывается, Даниил Павлович с Юркой «принимают» ночью в поле. Ну и, как водится, душевная беседа.

ЮРКА Мать денег никогда не дает. Я ей говорю, дай Нинке заколку куплю! Не дала!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Надо было сказать: мамуля! Мария Ивановна! Дай я тебе укропу нарву в борщ. Она бы сразу подобрела.

ЮРКА Как же! Подобрела! Сын просит коленопреклоненно, а она еще насмехается. Поди, говорит, на грядках поищи, может закопала! Вот жизнь, а? Родная мать предает.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А меня она давеча лопатой избила до смерти, чуть полруки не отхватила. Я ничего, крепкий, выдержал. Сжал зубы и терплю. Другой бы сразу жаловаться побежал в милицию, а я не злюсь даже. Хромаю и не злюсь.

ЮРКА На руку хромаешь, что ли?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Дуб ты, Юрка, кто же на руку хромает? Нечто я крокодил какой? Нога вот вся распухла.

ЮРКА Что ж, по руке долбанула, а нога распухла? Как это у тебя натура устроена?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Она по всему организму долбанула, чуть башку не снесла, а ты скалишься. Весь в мамашу уродился.

ЮРКА Я?! Да ты после этого… Вот ты приди ко мне, попроси, дай, Юр, денег, душа просит (я ведь для души пью-то) — неужто я б не дал? Я б тебе — на! — сказал. Мало? Еще на! Мне ни для кого не жалко, ни чужому, ни родному. А она!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Все эти… женщины жадные. Точно говорю.

ЮРКА Во-во! Нинка — трактористка-коммунистка — в Африку захотела. Ананасов ей полные штаны! А мать, мать ее… Вот придет Петр, подхалим лупоглазый, в долг просить — даст, глазом не моргнет. А мне…

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Постой, Юрка. Да ведь ты деньги взял-таки откуда-то.

ЮРКА А-а, это, Палыч, целый детектив. Я их по нюху нашел.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Как это?

ЮРКА Как собака. Мать ушла — я стою нюхаю, где деньгами пахнет. В сенях не пахнет, в кухне тоже нет, ба! В спальне! Встал посреди комнаты и смотрю, куда рука тянется. Потянулась, потянулась — раз! (Хватает Даниила Павловича за волосы.)

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Чего дерешься-то?

ЮРКА Не то! Письма сестрины. Снова рука потянулась, потянулась — оп-ля! (Хватает бутылку.) А вот они и денежки! Я их в карман и бежать.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да, сегодня в мире хитрость требуется.

ЮРКА У меня, Палыч, к деньгам рука сама тянется, о как.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Рефлекс, значит.

ЮРКА (обиженно) Рефлекс?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Рефлекс.

ЮРКА Сам ты рефлекс! Еще обзывается.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Рефлекс, Юрка, это хорошо.

ЮРКА Как же, знаю я тебя, хорошо! Ты разве что хорошее скажешь? Ехидничаешь только.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Не обижайся, Юрик. Ты плачешь, что ли?

ЮРКА Вот еще.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Не обижайся, друг, выпей.

ЮРКА Нинка сегодня пьяницей обозвала. И ты еще. Офонарели все.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Юрик, лапонька, на рефлекс не обижаются, это по научному.

ЮРКА Что ты заладил, рефлекс, рефлекс! А ты тогда этот самый… роуминг!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Кто?!

ЮРКА Роуминг!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А ты после этого…

ЮРКА Лохматый роуминг с копытами!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ну ты загнул.

ЮРКА Ты дикий свирепый роуминг и все!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Подожди… Роуминг — это что-то положительное. Я это по телевизору смотрел.

ЮРКА Что в телевизоре может быть положительного? Роуминг и есть.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Дай сообразить… Роуминг — это марка телефона, что ли?

ЮРКА Это большое рогатое животное.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ошибаешься. Не такое уж оно и большое. Где ты выкопал этот роуминг?

ЮРКА Не… не помню. Но дела это не меняет. Ты самый наглющий роумиг из всех!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Выпей. Встряхни мозгами. Это телефонное слово. Ты вспомни.

ЮКА (Пьет.) Вспомнил. Юляха-сестренция в письме писала. У меня, дескать, теперь роуминг! Да, я говорил, что она замуж выходит?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Это я говорил.

ЮРКА Вот за этот самый роуминг и выходит.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Прыснул.) Твоя сестра выходит за огромное волосатое животное?

ЮРКА (Тоже прыснул). А по-твоему, она выходит за телефон? Я же говорю, ты самый тупой, лысый ро…

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Если она выходит за животное, она эта… зоо… зоофилология.

ЮРКА Кто?!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Вам этого не понять.

ЮРКА Она выходит не за телефон и не за филология. Она выходит за роуминг.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Если уж на то пошло, она выходит за инопланетянина. Он прилетает за ней на тарелке, хватает ее, а у нас конец света. Ну, будь здоров.

ЮРКА Угу. За конец света.

Выпивают.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Помрачнел.) У меня в жизни и так конец света.

ЮРКА Что ты, Палыч?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Утром в висках давит. Как тиски.

ЮРКА Это ничего, Палыч. Рассол помогает.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Как черт какой-то. Вцепится и давит Волосы выпадают.

ЮРКА А у меня что? Не лучше. Я-то тебя куда моложе.

ДАНИЛ ПАВЛОВИЧ По телеку поют каждый день: «Подарите волосам объем!» А если их нет, волос-то? Будто насмехаются.

ЮРКА Ничего, пробьемся.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А еще в росте я худею. Укорачиваюсь то есть. И так от горшка два вершка. Радиация у нас, что ли?

ЮРКА Нет, Палыч, лучше нашего воздуха во всей России нет.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ты почем знаешь? Воздух надо специальным барометром измерять, грязный он или нет.

ЮРКА Я нюхом чувствую. У меня нюх! (Принюхивается.) Чем-то таким пахнет, а? Слышь, Палыч, не пойму, чем пахнет. Вроде жгут что-то. Только далеко, не тут. Ветер доносит. У меня нюх — у-у-у!

Пауза.

Что замолк?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Один я, Юрка.

ЮРКА А?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Один, говорю, совсем. Нет у меня никого.

ЮРКА А… Ну, бабу найди, долго ли?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Бегут бабы-то. Пью, говорят, и лилипут.

ЮРКА Ну и мне говорят. Что ж теперь, не пить, что ли? Они сами-то прикладываются не меньше нашего.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ты, Юрка, молодой, а я уж… Все наперекосяк. Крутился-вертелся, на гармони могу, а жизни как не было. Один совсем.

ЮРКА Слышь, тихо. Глянь, что это там?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Где?

ЮРКА Да вон, белеет что-то.

Вдали появляется расплывчатое белое пятно.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Не знаю. Может, чья корова?

ЮРКА Спятил? Какая ночью корова? На нас идет. И вроде огонь…

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Не, не корова. Привидение какое-то.

ЮРКА Вот черт. Может, это наша с тобой эта… белая горячка? Говорят она по ночам является.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Обоим сразу, что ли? Так не бывает. Не различу никак. Слепой ко всему прочему.

ЮРКА На человека похоже. Только весь белый.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Все расплывается. Сплошное пятно.

ЮРКА Слышь, Палыч, а ты это… Про инопланетян шутил, что ли, иль нет?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Вообще больше шутил.

ЮРКА Морду бьют за такие шути.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А может, и не шутил. Леший его знает. Струхнул никак?

ЮРКА Да не то чтобы… Давай из-за куста поглядим, а то на самом виду торчим, посреди поля.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ вообще инопланетяне в мире случаются., читал я про такое дело. Прилетают и лучи из глаз пускают по людям, лазерные, те и загибаются.

ЮРКА Черт, нашел время вспомнить. Пошли спрячемся.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Всматривается.) Ни пса не разберу, что там такое.

ЮРКА Окосел ты, Палыч, размяк, как мочало. Что мне тебя, на себе тащить? (Пытается приподнять Даниила Павловича.)

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Вот и бабы говорят… Сам пойду, не трожь. (Ушел было, но вернулся за бутылкой.)

Юрка с Даниилом Павловичем засели в кустах. Видно, не очень удобно там было, потому что кусты зашевелились, послышался хруст веток и «ой-ой-ой!» почтальона. В это время привидение приблизилось и оказалось Соседкой, в длиннющей ночной сорочке, белом платке на голове и с горящей свечой.

СОСЕДКА (Время от времени крестится, бормочет.) Спаси и сохрани мя, господи, и от инопланетянов, и от другой нечисти. Ох, господи, господи, кто, кроме меня, еще молитву сотворит? Спят все и дрыхнут, одной мне есть дело до деревни. А разве завтра кто спасибо скажет? Я, может, сегодня им жизнь спасла, а они разве отблагодарят? Разве предложат молока или чего другого хлеб6нуть? Разве воды натаскают? Разве гостинец из города привезут? Ох, господи, господи. Защити нас от всякой напасти и, в том числе, от нечистого духа. Хоть бы кто увидел, посмотрел, как я ночью по полю ползаю, с богом разговариваю. Скажу — не поверят. Ну, да я ведь не из корысти. Ох, господи, не спится мне, вот и брожу, чего себя обманывать? Пусть нет никаких дьяволов, бессонница порой хуже их всех вместе взятых.

Мужики, узнав Соседку, решили пошутить.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (страшно) У!

Соседка замерла.

ЮРКА (еще страшнее) У!

СОСЕДКА Кто тут?! Кто?!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Вместе с Юркой выбираются из-за куста.) Ого-го-го-го!

Соседка визжит.

ЮРКА Карабас-Барабас!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ого-го-го! Испугалась, старая!

Юрка покатывается со смеху.

СОСЕДКА Сгинь, сгинь!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Нечего по ночам шастать, спать, спать иди! А то Карабас-Барабас утащит! (Хохочет.)

СОСЕДКА Сгинь, сгинь!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Бегом, сказано! (Наступает на нее.) А то инопланетян нашлю.

СОСЕДКА (Отступив на безопасное расстояние, разразилась.) Ах, паразиты такие, еще смеются! Притаились и сидят. Думают, я их не узнаю! Бесы вы оба в человечьем обличье, управы им суда на вас нет! Тьфу вам лот меня, тьфу! Пакостники ночные. Гогочут. Девок в кустах поджидают! Все Марие Ивановне расскажу, как вы на меня покушались. У меня, может, пять-десять инфарктов было, а им хаханьки! Разбойники! Инквизиторы! Импрессионисты! Всю молитву мне испортили, покарай их, господи, так их! Покарай! (Постепенно уходит, ругаясь.)

Даниил Павлович и Юрка, как мальчишки, по траве катаются от смеха.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Как мы ее, а?!

ЮРКА Ты скажи лучше, как она нас! Пятно в поле! Ой, не могу!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ За чертей приняла!

ЮРКА Дурка суеверная!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Сами тоже хороши! В кусты! От бабки! Ну и привидение!

ЮРКА Наутро всем расскажет, что НЛО прилетало!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Стал серьезным.) Слышь, Юрк… Я бы лучше хотел, чтоб это НЛО было.

ЮРКА Чего это?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Так… Я уж представил… Вот сейчас тарелка раскроется, из нее робот. И весь светится. Подойдет и заберет на другую планету. А там жизнь совсем другая начнется, а, Юрк?

ЮРКА Хандришь, Данил, чем тебе тут не жизнь? Вон как тетку шуганули!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да черт с ней, со старухой. Скучно мне, слышь? Пусть бы лучше лазером убили. Может, после еще жизнь есть, а? Где нескучно?

ЮРКА Ага, у меня тоже скука бывает. Как заест, — только этим и спасаюсь.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А чем еще? Я журналы читаю — тошно.

ЮРКА Читатель!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Сдохнуть можно, так живу.

ЮРКА Можно. Я в магазине машины разгружаю — можно. Надорвусь — и каюк.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Такая тоска берет! Даже в Венгрию не хочется. Вот позови меня кто в Будапешт — ни за что не поеду. Хоть там, может, веселее.

ЮРКА А есть кому звать?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Не-а. Мутно мне…

ЮРКА А у меня мать… денег нее дает! Я ей родственник или кто? Прячет!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А я даже в Монако не хочу…

ЮРКА И я не хочу… Что за жизнь, а?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ох!..

Молчат. Даниил Павлович затянул тоскливо: «Я люблю-ю тебя, жи-ы-ызнь…» И Юрка за ним: «Я люблю-ю, тебя., жи-ы-ызнь…» Свет медленно гаснет.

Сцена 4

Следующий день — День рождения Марии Ивановны. Во дворе ее дома накрыт стол, за него только что сели Юрка, Федоровна, Соседка. Мария Ивановна разливает вино, ее лица не видно… Все молчат, смущенно покашливают. Поочередно пытаются заговорить, но кроме несвязанных междометий ничего не выходит. Обстановку трудно назвать праздничной: всеобщая натянутость и напряженность.

ФЕДОРОВНА (пытаясь заполнить неловкую паузу, шутливо) Где ж ты, Ивановна, такую синячину заработала?

МАРИЯ ИВАНОВНА (Выпрямляется. У нее под глазом красуется большой синяк.) На грабли, слепая курица, наступила. Они мне раз — и в глаз!

Все облегченно, но не очень искренне рассмеялись.

Угораздило в темноте. Чуть сама не упала.

ФЕДОРОВНА Надо примочки травяные, я тебе сама отвар сделаю — быстро пройдет.

СОСЕДКА А можно еще мелом замазать, чтоб не видно было. Придешь ко мне, я тебе замажу.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ничего, у меня и мазь найдется, и пудра, я уж пыталась.

ФЕДОРОВНА Так давайте прямо сейчас лечить начнем, чего зря сидеть. Юрка, принеси лекарство.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ну, здравствуйте! Еще не начали, а уж вставать. Никуда я вас из-за стола не выпущу. Хоть по первой. А это — пустяк, я и внимания не обращаю.

Юрка принес мазь и пудру, сел обратно.

СОСЕДКА Все к добру.

ФЕДОРОВНА Какое уж там добро — граблями по лбу!

СОСЕДКА Я говорю, господь все к добру делает. Вот, скажем, набила шишку — радуйся! Потому, так бог велел. И поблагодари, что не хуже. Или, скажем, пожар в доме…

ФЕДОРОВНА Типун тебе на язык.

СОСЕДКА Ну, хоть бы землетрясение. Все одно — божья благодать. Я тебе, Мария Ивановна, в твой День рождения желаю всей божьей благодати, какую свет видывал.

ФЕДОРОВНА Мешок здоровья. (с намеком) И чтоб дети не дурили.

МАРИЯ ИВАНОВНА Чтоб лето теплое было, урожайное.

Чокаются, выпивают.

ФЕДОРОВНА Не торопись, при чем тут лето?

Пауза.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ну, что же вы? Кушайте…

Гости молча накладывают еду на тарелки. К калитке подбегает Даниил Павлович.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Кричит.) Иван! Иван!!

ФЕДОРОВНА Еще гость. Палыч!

СОСЕДКА Бог послал.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Почта меня послала, бегом бежал! Иван! Телеграмма сверхсрочная! Поди распишись!

МАРИЯ ИВАНОВНА Фу ты! Что случилось?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Иван! Дочка к тебе едет со своим мавром! Поздравлять! Готовь хлеб-соль и бананасы! Подарочек тебе ко Дню рождения!

МАРИЯ ИВАНОВНА Шути, смейся! «Мавром!» Доиграешься, — по лбу получишь. Мне сегодня можно.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Я смотрю, ты уже получила. Кто, Юрка вмазал?

МАРИЯ ИВАНОВНА На грабли наступила, не твое дело.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Не ври! Юрка? Я ему, поросенку…

МАРИЯ ИВАНОВНА Что за наказание, а? Ты хоть в День рождения не лезь ко мне со своей заботой.

СОСЕДКА Не серчай на него, Мария Ивановна. Лучше пригласи к столу разделить краюху хлеба.

МАРИЯ ИВАНОВНА Куда от него денешься? Проходи, Даниил Павлович.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (заходит.) Другое дело. По случаю Дня рождения готов вас, матушка, расцеловать.

МАРИЯ ИВАНОВНА Не было печали.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да уж разрешите!

ФЕДОРОВНА Никак, Палыч, в женихи напрашиваешься? Он парень хоть куда!

МАРИЯ ИВАНОВНА Только подойди, слюнявый, у меня, знаешь, тоже характер. Мне твои шуточки поперек горла встали.

ФЕДОРОВНА Ладно тебе, Маша. У него намерения серьезные, по глазам видно!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Мы весьма серьезно настроены, надо сказать. Надо сказать, не первый год влюблены-с. (Бегает за Марией Ивановной вокруг стола. Гости смеются.)

МАРИЯ ИВАНОВНА Подожди, дай телеграмму-то прочесть, дай!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А за поцелуй!

Теперь Мария Ивановна бегает за Даниилом Павловичем.

ФЕДОРОВНА Чисто мальчишка с девчонкой!

МАРИЯ ИВАНОВНА (Наконец завладела телеграммой, читает.) Мама, едем с Эндрю к тебе на День рождения. Целую, Юля.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ну, наконец-то поглядим, что за птица этот Эндрю.

МАРИЯ ИВАНОВНА Дочка ко мне едет! Радость какая, а! Ох, боюсь и не узнаю ее, сколько не видела. А она-то меня испугается, господи. На, Федоровна, замажь мне эту красоту. Гуще мажь, пусть лучше все лицо белое будет.

ФЕДОРОВНА Да куда ж все-то? Юлька посмотрит, решит, что мать при смерти.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ничего. Пусть так лучше.

Все засуетились вокруг Марии Ивановны, стали замазывать синяк.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А давайте из нее индейца сделаем!

В это время к калитке подходит Нинка. На ней новые туфли на высоком каблуке.

НИНКА Мария Ивановна, с Днем рождения! Это я, Нина. Юрка дома?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Вон он сидит, порося чумазая.

МАРИЯ ИВАНОВНА Заходи, Нин.

НИНКА Что вы, я так это.

СОСЕДКА Хозяйка пускает, значит, иди. По приличию.

ФЕДОРОВНА Глядишь, вся деревня сбежится.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ (Разливает вино.) Значит, я тебе, Мария Ивановна, желаю, чтоб всего, да побольше, да с чесночком.

НИНКА (Подхватывает.) Живите не худо. Живите да радуйтесь.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ничего, Нин, все путем. Поди к Юрке сядь.

ЮРКА (Нинке угрюмо) Явилась — не запылилась. Копытами цок-цок-цок! Где такие копыта отхватила?

МАРИЯ ИВАНОВНА Юрка! Еще слово — марш из-за стола!

ЮРКА Много чести с вами огурцы уплетать.

ФЕДОРОВНА И правда! Гляньте, ботинки моднющие. Сестра ко мне в таких из города приезжала.

НИНКА На рынке их — пропасть!

ЮРКА Знаю, как ты по рынкам шастаешь. Очки черные наденет, сигарету в зубы, из волос чехарда, я, дескать, москвичка петербургская, — к ней все мужики и прилипнут. И пошла дела воротить.

НИНКА А хоть бы и прилипнут, тебе что за дело? Каждый по своим законам живет. Нынче на дворе демократия.

СОСЕДКА Твоя демократия это… С буквой «ре» посередине.

НИНКА Не у одной меня демократия, по всей стране. Живи, значит, как хочу.

СОСДКА Жить надо, как библия велит, а не пакость на ногах носить, людей морочить.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да это не пакость, это у них мода. И за нерусских выпрыгивать — тоже мода.

МАРИЯ ИВАНОВНА Устала я от вас. Уж не знаю, кому верить. Неужели и впрямь африканец будет?

СОСЕДКА Будет. Посланник из подземелья или из поднебесья.

ФЕДОРОВНА Пошла пророчить! Заранее что душу травить? Сейчас приедет — увидим.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ну, Юлька, ну, дочь…

СОСЕДКА И имя у ней недоброе, и у сына тоже. У обоих детей на «ю». А «ю» — это не буква, это раскоряка, рогатая и косая. Оттого с тобой все и приключается.

ФЕДОРОВНА Везде-то она беду усмотрит.

СОСЕДКА А легче-то жить, когда усмотришь, чем когда она ни с того ни с сего на голову — бух! Это раньше я в господа не веровала, нигде беды не чуяла, вот и поплатилась. Посыпалось, как из ведра: сперва муж ушел к непристойной жить, одну с двумя детьми бросил, потом сына избили до смерти, потом второй уехал навсегда, где он, что? Писал раз в год, вроде все у него тьфу-тьфу-тьфу, потом куры передохли от заразы, да разве все упомнишь? Одна Мария Ивановна у меня осталась, не покинула, пригрела, тогда-то я господу и помолилась в первый раз. И сразу благодать сошла неземная, полегчало ух как вот. Да что, все вы мои злоключения знаете, все вам ведомо люди хорошие. В боге мне одно утешение, да вот Мария Ивановна когда пожалеет, добрым словом перемолвится. А что я на детей твоих серчаю, так воистину перст божий мне на правду указует. Немыслимо это, чтобы русская девка за заморского прохиндея шла.

НИНКА Завидуешь просто. Небось сама бы от такого не отказалась.

СОСЕДКА Тьфу, язык твой поганый. Пропади я пропадом со всеми потрохами, если завидую.

НИНКА Так и вся деревня, с виду насмехается, а втихаря завидует, что, вру?

Гул подъезжающей машины. Все смотрят за дом, туда, где дорога. Гул приближается и наконец стихает, машина останавливается.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Глядите!

МАРИЯ ИВАНОВНА Неужто Юлька, доченька?

СОСЕДКА (Крестится.) Господи, спаси меня и помилуй.

ФЕДОРОВНА Ишь, а машина-то! Небось, африканская.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Мерседес это. Я в них абсолютно петрю.

НИНКА Что ж они не выходят-то?

ЮРКА Ба-ба-ба! Какая мадама! И это наша Юлька?! И это моя сеструха?! Не верю!

ФЕДОРОВНА Ой! Никогда бы не признала. Со спины-то.

МАРИЯ ИВАНОВНА Доченька! Доченька ко мне приехала! Родненькая!

НИНКА Ой… Да это не она… Ой…

Все опешили, когда «мадама» повернулась к ним лицом.

ЮРКА Она?.. Или не она?.. Мам, она?

МАРИЯ ИВАНОВНА (Растерялась.) Сама не пойму… Кажись, Юлька.

ФЕДОРОВНА Вся другая какая-то.

МАРИЯ ИВАНОВНА Доченька моя, Юленька! Она, точно. Я же чувствую.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Что же мавра-то не видно?

МАРИЯ ИВАНОВНА Вот же он жених-то, вылезает! Смотрите, белый! Все видели? Белый!!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да это шофер. Он там, сзади, ждет, пока дверь откроют, знаю я их.

СОСЕДКА Чур меня, чур!

НИНКА Ой, пищит что-то.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Темные вы. Это же сигнализация. Пик-пик — и машина закрыта, чтоб воры не залезли.

НИНКА Что ж он мавра внутри запер?

ФЕДОВНА Похоже, это жених и есть. Эндрю.

МАРИЯ ИВАНОВНА Понял, Даниил Павлович?! Видал?! Беленький! Беленький, как мука! Как молоко! Как кефирчик! А врал, людей смешил!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А негры, между прочим, и белые бывают.

ФЕДОРОВНА Сиди уж, ученый.

СОСЕДКА (разочарованно) Вот тебе и конец света…

МАРИЯ ИВАНОВНА Доченька! И взрослая какая, сил нет.

ЮРКА Ну, Юлька! И не узнать! А лохматая, как собака.

НИНКА Может, это никакой не жених? Обещали экзотического, а это что? Паршивенький какой-то, разве что очки темные, а сам бледней смерти.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ну, Мария Ивановна, стало быть, встречай гостей.

Затемнение. Конец первого действия.

Действие второе

Сцена 1

Девушка, вышедшая из машины, подходит к калитке, останавливается, улыбается. Выглядит эффектно. Мария Ивановна спешит к ней навстречу, но, подойдя совсем близко, вдруг тоже останавливается.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ой.

ВСЕ Ой.

МАРИЯ ИВАНОВНА (Совсем растерялась.) Не она… Здравствуйте… Вы к нам?

ДЕВУШКА Здесь живет Мария Ивановна?

МАРИЯ ИВАНОВНА Здесь…

ДЕВУШКА Вам привет от дочери Юли, Мария Ивановна.

МАРИЯ ИВАНОВНА Спасибо…

Молодой человек, стоящий позади девушки, не может сдержать смех.

ДЕВУШКА Я ее подруга.

МАРИЯ ИВАНОВНА Очень приятно.

ДЕВУШКА Она вам передает огромный привет и поздравления.

МАРИЯ ИВАНОВНА Чудно как-то… Мы ведь ее саму ждали. Да вы проходите. Что ж она, не заболела ли?

ДЕВУШКА (смеясь) Нет, она совершенно здорова.

МАРИЯ ИВАНОВНА Не пойму ничего. Она-то мен написала телеграмму, мол, едем на День рождения с этим, как его…

СОСЕДКА С инопланетяном!

МАРИЯ ИВАНОВНА Да подожди ты! А вместо себя, значит… Простите, вас как зовут?

Девушка не выдержала и рассмеялась, а молодой человек уже повис на заборе от смеха.

ДЕВУШКА Мама, ты что, действительно меня не узнаешь?

МАРИЯ ИВНОВНА Чудно как-то… Уж не знаю, что и сказать…

ДЕВУШКА Мама! Это я, Юля!

МАРИЯ ИВАНОВНА Да не-е… Чтоб я родную дочь не признала… Что вы? Она у меня совсем другая.

ЮРКА В два раза ниже и в два раза шире. И с косами, что дергать можно.

МАРИЯ ИВАНОВНА Да и личико другое. Вот только глазки похожи.

ЮЛЯ (умирая от смеха) Ну голос-то, голос мой! Мама! Ля-ля-ля!

ЮРКА Голос похож. Писклявый.

МАРИЯ ИВАНОВЕНА Юлька! Что же это творится, а? Или не Юлька? Фу ты! Ничего не понимаю.

ЮЛЯ Мама, я сделала пластическую операцию!

МАРИЯ ИВАНОВНА Батюшки!

ЮЛЯ Нос укоротила, уши подровняла, рот расширила, ноги удлинила, волосы обрезала.

МАРИЯ ИВАНОВНА И впрямь ведь она! Юрка, ты глянь!

ЮРКА Не, мам, это шпионка какая-то. Не надо ее обнимать.

ФЕДОРОВНА Так любой посторонний войдет, я, скажет, Юля, а ты его обнимай, целуй, за стол сажай.

НИНКА Да у Юльки жених должен быть чудо-юдо-рыба-кит! А это что за хлюпик?

ЮРКА Ну-ка, покажьте документы!

ЮЛЯ Дурачок ты, Юрка, такой же, как был. Сам облысел, брюхо отрастил, смех да и только! А я уж и похорошеть не могу!

ФЕДОРОВНА Да, голосок-то ее.

ЮРКА Мам, чего она обзывается? Хулиганка какая.

МАРИЯ ИВАНОВНА Доченька! Юрк, смотри! У нее на мизинце родинка! Юлька! Родненькая! (Обнимает Юлю, плачет.) Признала! Точно она!

СОСЕДКА Ну все. На Марию Ивановну помутнение нашло. Спятила. Виданное ли дело, чтобы люди уши укорачивали? Или чтоб они ноздри новые пришивали?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А что? Очень может быть. Я читал, сейчас такое лекарство изобрели, специально для операций, — людей режут, а они хохочут, щекотно, говорят. Не то что уши — все тело искромсать можно, и то не заметят. Ну, что стоишь, Юрка, поди сеструху-то обними!

ЮРКА Все равно не верю. Пусть документы предъявит. Родинку она пририсовала фломастером.

ЮЛЯ Пририсовала! Послушайте его! Может, я и тебе на попе родинку тоже пририсовала?

ЮРКА (Схватился за штаны.) Вот ведь! До всего дозналась! Иностранная разведка какая-то.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Все, Юрка, теперь не отопрешься! Юлька все твои секреты помнит.

ЮРКА А что? Нет там ничего.

НИНКА Как же! Нету! В половину, извините…

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А чего препираться! Штаны с него спустить да посмотреть, ежели не признает!

ЮРКА Да идите вы! Ты, Юлька, какой стервой была, такой и осталась. Характер-то никакой операцией не переделаешь. Я тебя только по характеру и определил. Дай, что ль, чмокну. (Целует Юлю.)

ЮЛЯ Спасибо, братец, на добром слове! Здравствуйте, господа!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Здравия желаем, красавица! Позвольте к ручке!

НИНКА Ну, Юлька! Офонареть! Может, и мне чего укоротить? И (Обнимает Юлю.)

ФЕДОРОВНА Хороша, ничего не скажешь! (Потискала Юлю.)

МАРИЯ ИВАНОВНА (Суетится.) Садитесь, рассаживайтесь, присядьте.

Все, кроме Юли, садятся за стол, забыв в суматохе про молодого человека, который так и остался стоять у забора.

ЮЛЯ Господа, разрешите вам представить моего друга Эндрю.

ЭНДРЮ Хэллоу!

МАРИЯ ИВАНОВНА Очень приятно.

ЭНДРЮ Хэппи бёздэй!

МАРИЯ ИВАНОВНА Да, да, очень приятно.

СОСЕДКА (О Юле.) Господи, а юбка-то какая короткая. Или это трусы?

ФЕДОРОВНА Не тыкай пальцем.

ЮЛЯ Фирменная.

ФЕДОРОВНА Как это?

НИНКА Иностранная, значит.

СОСЕДКА Иностранец дал? Поносить? Теперь в Москве мужики юбки носят?

МАРИЯ ИВАНОВНА Садитесь, пожалуйста, молодой человек.

ЭНДРЮ (Юле.) На этом сидят?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да, мусью, в России на этом сидят.

ЮЛЯ Мама, а можно как-нибудь без этого? Мы устали. Тряслись в машине четыре часа, — голова раскалывается. Я не против застолья, но хоть в себя прийти.

МАРИЯ ИВАНОВНА А я тебе сейчас чай с травами.

ЮЛЯ Не надо, у меня таблетки.

ФЕДОРОВНА За здоровье матери как не выпить?

МАРИЯ ИВАНОВНА Я тебе налью самую чуточку…

ЮЛЯ Мама, я этого пить не буду.

МАРИЯ ИВАНОВНА А вина? Специально от этого хрюши прятала. Эндрю, вина, за знакомство?

ЭНДРЮ (Юле.) Это пьют?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да, синьор, а России это пьют.

ЭНДЮ (Юле.) Я не понял. Его что-то не устраивает?

ЮЛЯ Все в порядке.

ЭНДРЮ Этот мэн, грубо говоря, на меня наезжает.

ФЕДОРОВНА Ишь, и акцента нет.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Есть, это ты не улавливаешь.

МАРИЯ ИВАОВНА Эндрю, не обижайте меня, попробуйте хоть грибков. Он что, вообще не питается? А ты-то, Юленька! Вся осунулась, похудела. Уезжала — пышечка.

ЮЛЯ Я прошла курс по снижению веса.

МАРИЯ ИВАНОВНА Бедненькая! Вот до чего Москва-то доводит. И волосы обелобрысила. И к чему? А косы куда дела?

ЮЛЯ Мама, мы живем в 21 веке, очнись.

ЭНДРЮ А что такое?

ЮЛЯ Мама хочет меня видеть в длинном платье и с косой.

СОСЕДКА И к чему оголяться так? И вверху, и внизу, как девка непристойная.

ЭНДРЮ Опять не понял.

ЮЛЯ Эндрю, деревенским женщинам свойственны причитания.

МАРИЯ ИВАНОВНА И говорить-то как стала, словно, неродная.

ЮРКА Да нет у него акцента!

МАРИЯ ИВАНОВНА Эндрю, вы все-таки скушайте что-нибудь, все-таки традиция, все-таки русское гостеприимство. У нас, конечно, стол не как у вас, не заграница, чем богаты, тем и рады… Юля, переведи ему.

ЮЛЯ Эндрю, съешь вон тот листик капусты. Он совершенно безопасен. Это необходимо сделать для приличия.

ЭНДРЮ (Юле.) Это едят?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да, милорд, в России это едят.

Эндрю нехотя садится за стол.

ЭНДРЮ Беби, иди ко мне на ручки. На всякий случай.

ЮЛЯ Да, любимый. (Садится на колени к Эндрю.)

СОСЕДКА Ну, набралась девка разврата в Москве.

ЮРКА Все вы такие. За деньги и на колени и на голову. Публично!

НИНКА Юльк! Похвастайся, где иностранца-то подцепила?

ЮЛЯ Какого иностранца?

ЭНДРЮ Детка, ты подцепила… иностранца?

НИНКА (Указывает на Эндрю.) Вот этого.

ЮЛЯ Господа! Вы крейзи! Эндрю русский? Правда, милый?

ЭНДРЮ Йес, май диар!

МАРИЯ ИВАНОВНА Ничего не пойму.

СОСЕДКА И не разберете, бес мысли попутал, глаза пеленой застлал. Окропите его лучше святой водой, послушайте добрый совет.

ЭНДРЮ (Юле.) Прикольная бабуля. Они тут все такие?

ЮЛЯ Они думают, что ты иностранец.

ЭНДРЮ Сэньк ю, малыш, я понял. Господа! Айм рашн мэн.

ЮЛЯ Он говорит, что: «Я русский мужчина!»

СОСЕДКА Ты?! Мужчина?! Ой, не могу!

ДАВНИИЛ ПАВЛОВИЧ Тот есть как это русский? Сударь, ты русский?

ЭНДРЮ Йес, сэр!

ЮРКА Тогда пей. (Наливает ему водки.)

ЭНДРЮ (нервно) Слушайте. Я же русским языком говорю, я не пью, я за рулем! Куда ты меня привезла?

ЮЛЯ Дорогой, надо же познакомиться. Вот это моя мама, Мария Ивановна. Это Эндрю, мой друг.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А почему Эндрю, если он русский? Он, что, американец?

ЮЛЯ На самом деле его зовут Андрей. Но ему стыдно носить русское имя.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Гляди ты! Стыдно!

ЭНДРЮ Я комплексую. Я перед друзьями потею.

ЮЛЯ Друзья Эндрю — итальянцы. Кстати, я говорила, что мы скоро улетаем в Италию?

МАРИЯ ИВАНОВНА Как?

НИНКА Везука людям.

ЮЛЯ Отец Эндрю живет в Риме.

НИНКА Вот так всегда! Они в Рим — а мы сидим! Уеду к чертовой матери в Москву!

ФЕДОРОВНА Что же, и свадьба в Италии будет?

ЭНДРЮ Какая свадьба?

ЮЛЯ Прости, я их в письме неверно информировала. Мама, мы не собираемся жениться.

ФЕДОРОВНА Вот новости.

ЮЛЯ Эндрю принципиально против брака. Я, кстати, тоже.

ЭНДРЮ Брак — это отголосок мезазойской эры. (Юле.) Объясни им, что мы не динозавры.

НИНКА Тоже, значит, демократия.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Это у них самый последний писк, чтобы не выходить, по современным, то есть, понятиям.

МАРИЯ ИВАНОНА Ох, Юлька!..

ЮЛЯ Мама, только не плачь, я умоляю.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ведь беды наделаешь по молодости, по глупости.

ЮРКА Вот, что девки за деньги вытворяют.

ЭНДРЮ (Юле.) Я не пойму, что они раскудахтались?

ЮЛЯ Они боятся отпускать меня в Италию.

ЭНДРЮ (Марии Ивановне) Вы что-то имеете против нашей поездки?

МАРИЯ ИВАНОВНА Что вы, как я могу… Только…

ЮЛЯ Мама, не волнуйся. Мы скоро вернемся.

ФЕДОРОВНА Разве оттуда скоро возвращаются? Небось, на дорогу целый месяц.

МАРИЯ ИВАНОВНА Доченька, неужели в Италию?

СОСЕДКА А ногти-то у ней какие! Когти прямо! У людей-то порядочных такие не вырастают.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ А это не ее! Это они из пластелина прилепляют.

ФЕДОРОВНА И зачем все в Италию прут? Тут у нас и сад, и огород. Живи не хочу.

МАРИЯ ИВАНОВНА Юленька, как же в Италию? Я поверить не могу. Далеко ведь это? И к чему? Там, поди, одни итальянцы. Как с ними разговаривать — не поймешь. Я тут, бывает, сериал смотрю, так то с переводом. А без этого я бы и слова не разобрала.

ЮЛЯ Мама, не смеши меня, язык можно выучить за неделю.

МАРИЯ ИВАНОВНА Батюшки! За неделю!

СОСЕДКА Так он, что же, итальянец?

Все смеются.

ЭНДРЮ Мне определенно нравится эта бабуля.

СОСЕДКА А коли итальянец, вот, что я тебе скажу. Улетаешь отсюда — улетай, никто тебя не держит. Только прихвати с собой мою кошку — Настюшу — она у меня итальянской породы, чистокровная итальянка. Она и мяукает по-итальянски, так, что ни один кот ее не понимает. Вот и увези ее с собой, к ней на родину. А чтоб ей не скучно было, так возьми уж заодно и меня, тяжесть небольшая. Я уж свой век тогда там доживу, за морями. Пристроишь меня там хоть уборщицей. А если и не работая, нам с Настюшей много ли надо? Ну как? Согласен, что ли, итальянец?

ЭНДРЮ (Смеется.) Нет, бабушка, вы уж извините, бабуся, в другой раз.

СОСЕДКА Так и знала. Я ведь это для проверки. Теперь ясно, остерегайтесь его, люди добрые, хоть он человек, хоть черт инопланетный, злой дух из него исходит, злая аура. Добра от него не будет, помяните мое слово.

МАРИЯ ИВАНОВНА Тихо ты, как не стыдно, о моем госте…

СОСЕДКА Я не удивлюсь, если у вашего гостя шкура наружу вылезет, побегу лучше, пока он меня не околдовал совсем, чуть было не поддалась искушению, тьфу, тьфу! (Поднимается, чтобы уйти.)

ЭНДРЮ Подождите, бабуля. Я ее обидел? Ну, хотите я вам подарок вышлю? Вы мне адрес оставьте, я вам вискас пришлю для кошки.

МАРИЯ ИВАНОВНА Верно, куда побежала? Сиди, голубушка, на обиженных-то воду возят. (Усаживает соседку обратно.)

СОСЕДКА Ладно уж. Раз подарками откупиться хочешь — валяй. У меня вот, кстати, шапка на зиму штопаная, если уж о подарках. Да и пальтишко не ахти, кстати.

ЭНДРЮ (Смеется.) Слышь, Джули, я прикалываюсь, как ты тут росла, на грядках, среди… среди огурцов и помидоров! И сама вымахала этакой кукурузиной! Не, такой девчонки больше ни у кого нет! Это же сверхэкзотика — девушка с грядки. Всем своим расскажу — они валяться будут! Ни у кого такой нет!

ЮЛЯ Эндрю, милый, я думаю, что не стоит.

ЭНДРЮ Ты что, Джули, обзавидуются все!

МАРИЯ ИВАНОВНА А почему Джули?

ЮЛЯ Все равно что Юля.

МАРИЯ ИВАНОВНА Господи, сделали-то что из тебя! Бывало, при дет из школы, воды принесет и за уроки. А теперь…

ФЕДОРОВНА Теперь размалеванная, как матрешка.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Не хочу учиться, хочу в Италию.

ЮЛЯ Эндрю, нас здесь не поняли.

МАРИЯ ИВАНОВНА А вечером пойдет корову подоит, молоко…

ЮЛЯ Мама!

ЭНДРЮ Любовь моя, ты доила корову?! Я встречаюсь с дояркой? Ну, вообще! Ну, романтика! Это супер, Джули!

ЮЛЯ Мама!

МАРИЯ ИВАНОВНА Простите, Эндрю, я, может, что не так сказала, дернул черт за язык. Я бывает, разойдусь и остановиться не могу, — так все наружу и лезет.

ЮЛЯ Эндрю, мне страшно неудобно.

ЭНДРЮ Бэби, страшно не это. Страшно жить среди коров и тракторов, когда повсюду компьютеры.

ЮЛЯ Деревня — она везде деревня.

ЭНДРЮ В этот домик дунешь — он развалится. Дождь пойдет, — кабачки сгниют, — живи себе на хлебе и воде. Сматывайся в Италию, малыш!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Рассуждают. Вот они какие, рассуждают. Уедешь, а мать? На Юрку-вредителя оставишь?

ЮРКА Ну ты! Получишь за вредителя! А ты за кабачки. Расскажи своему африканцу, что русский мужик по пьяни вытворяет.

ЭНДРЮ А то я не знаю. Только это и умеете.

ФЕДОРОВНА Дурь безграничная, — такого наворотит!

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ У них в Италии все трезвенники. А если кто пьяный, — к нему сразу полисмен с винтовкой. (Указывает на Эндрю.) Вот он, скажем, пьяный, сидит в Колизее, а я полисмен. Я к нему подхожу: «Здравия желаю, товарищ алкоголик!»

ЭНДРЮ Салют менту.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Что вы изволили пить?

ЭНДРЮ Грейпфрутовый сок.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Соблаговолите дыхнуть.

Эндрю вынимает из кармана пачку долларов и протягивает ее Даниилу Павловичу.

Зачем вы лжете, дон Хуан Карлос? Вы пили не сок, вы пили фанту. И уходит. Цивилизация.

НИНКА Чтой-то? Доллары?

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Нет, это беляши с картохой.

ФЕДОРОВНА Дайте хоть глянуть. Ни в жизни не видела.

ЭНДРЮ Пожалуйста. Джули, дай им подержать.

ЮЛЯ (Берет пачку.) Зелененькие вы мои. Они мне, господа, как дети. Люблю их, маленьких.

ЭНДРЮ (Шутит.) Учитесь. Вдруг пригодится. Молодец, детка.

ЮЛЯ Мама, вообще-то это тебе… Наш с Эндрю подарок.

Все по очереди рассматривают доллары, Мария Ивановна недоуменно вертит пачку в руках, кладет на стол. Пауза. Вдруг раздаются всхлипывания Нинки.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Ты чего хлюпаешь?

НИНКА Черт вас всех побери! Ну нету в России красивой жизни, нету! Сидим в этой яме и таращимся, как люди живут!

ФЕДОРОВНА Завидует. Чему завидовать? В какое место тебе эти доллары?

НИНКА Пропади все пропадом! Я тоже хочу в рестораны, чтоб мужики!.. Вы спросите, мне хоть раз цветы кто дарил? Баба я или нет в конце-то концов? Мне кто про глаза говорил?!

ФЕДОРОВНА Успокойся ты, горемычная, есть глаза и ладно, радуйся.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Нинк! Не плачь! У тебя глаза, как у кота, зеленые! Юрк! Будь мужиком, скажи ей про глаза.

ЮРКА А что глаза, эка невидаль. Бесстыжие у нее глаза. Все только и пялится, как другие живут.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да, брат, не поймешь их. Сколько я Марие Ивановне серенад напел, — не пошла за меня.

МАРИЯ ИВАНОВНА Куда за такого лопоухого? Не обижайся, Даниил Павлович.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Я и то не обижаюсь. Россия — это вам не Италия. Россия горькая, одна земля в ней, а чтоб про глаза — это нет.

НИНКА Ненавижу!

ФЕДОРОВНА Нинк! Полно, будет. Тебе уж и про глаза сказали. Полно, уймись.

НИНКА Что мне глаза? Что я этими глазами видела? Грязь кругом, приходят с бутылкой и давай в жилетку плакаться, какая жизнь собачья, будто я сама не знаю. Меня и невинности под этим делом лишали, и аборт делали, что я, дешевка? Теперь приходят, ставят, будто так и полагается. Пол-литра — красная цена! И все! Все! Все!

ЭНДРЮ Некоторые девчонки в Москве на этом целую карьеру делают, да, детка?

ЮЛЯ Да… Мы как-то ехали с Эндрю, сняли девочку, она нам такого порассказала… (Задумалась.) Бежать отсюда нужно, бежать.

ДАНИИЛ ПАВЛОВИЧ Да, здесь житья нет, это да. Конец света.

НИНКА Есть жизнь, найду я, все равно найду! Уеду я, не знаю куда, а уеду! Найду, найду! Слышите! И рестораны, и розы, и мерседесы!

ЭНДРЮ Только истерик тут не хватало.

НИНКА А вы сидите в России, войте! Войте и завидуйте!

МАРИЧ ИВАНОВНА Да хватит вам. Накинулись на Россию… И ты, Нинка, успокойся.

НИНКА Я сказку хочу, сказку, сказку!!!

СОСЕДКА Хочешь сказку, придумай ее сама и живи в ней.

НИНКА А что себе врать, зачем самой себе врать?! Живу, мол, хорошо, лучше некуда, кругом красота писанная! Я не знаю, куда и бежать от красоты этой! Как на все глаза закрыть, как?!

ФЕДОРОАВНА За бутылку лучше ложиться?

НИНКА А мне другое предлагали? Мне предлагали?! Мне любовь говорили? А мне уж лучше так, чем прикидываться «ах, любовь, ах, воздух, ах, земля!» Несчастные вы все, только сами себе признаться не хотите, одним враньем живете и утешаетесь! Сказочные люди! Сказочные!!

СОСЕДКА Бывает, врешь себе, врешь, а осмотришься, — ничего кругом нету. Поплачь, ничего. Все плачут, и ты поплачь.

ФЕДОРОВНА Да кто ж об этом говорит, Нинка? Пусть так, зачем говорить? Есть и есть, все равно идти некуда, смириться надо. (сквозь слезы) Что говорить-то, что? Я вот что, жалуюсь? Живу себе и живу. Детей нет, мужа давно схоронила, сестра далеко… а ничего, живу…

НИНКА Пусть пропадет все, пропадет! Ненавижу!..

ЮРКА (Уткнулся в стол, с отчаянием.) Ненавижу.

МАРИЯ ИВАНОВНА Ты-то что, дурень, ненавидишь?

ЮРКА Жизнь. Такую. Всю эту малину, смородину, эти грядки, этих баб ненасытных, этот дом, колодец, эту землю. Взорвал бы все к черту! Растоптал бы! (Хватает со стола бутылку и с размаху кидает на грядки.)

Раздался взрыв.

НИНКА. Что это?…

ФЕДОРОВНА. Опять взорвали что-то…

НИНКА. Да кто же у нас-то взорвет?…

ЮРКА. Так это я, что ли?… Я это взорвал?…

ФЕДОРОВНА. Как же?… Бутылка-то пустая была…

ЮРКА. Пустая….

МАРИЯ ИВАНОВНА (У нее перехватило дыхание, полушепот-полукрик.) Что ты делаешь, Юрка?! Что ты делаешь, Юрка!! Что ты делаешь, Юрка!!! (Встает из-за стола, пошатываясь, идет, опускается на колени, потом ложится на землю.) Ты на душу, на душу ей наступил! (Плачет.) Я бы все свое тепло, сколько у меня есть, ей отдала… я бы ее согрела, если б могла, вы за что на нее руку поднимаете, за то, что она вам жизнь дает, за что?! За то, что на ней доллары не растут, за что?.. Д вы разве еще только не молитесь на них! Ну повесьте их в церковь вместо иконы, доллары свои, повесьте!.. Что, Юлька, съездила, насмотрелась красивой жизни? Теперь все свое пнуть можно, предать, отвернуться? Теперь своего стыдиться нужно, так? А то, что она тебя на ноги подняла, — это в сторону, это забыть?

ЮЛЯ Мама, прекрати. Извини, Эндрю…

ЭНДРЮ Какой идиотизм.

МАРИЯ ИВАНОВНА А она прощает день за днем. Плачет, но прощает… Что же вы делаете с ней, что же вы делаете! (Плачет.)

ФЕДОРОВНА Да поднимите вы ее, мужики, что вы сидите? Не видите, плохо ей. Мария Ивановна, ничего, помаленьку, все пройдет, Маша.

МАРИЯ ИВАНОВНА (Гладит землю.) Доченька! Доченька…! Родненькая!

Даниил Павлович и Юрка пытаются поднять Марию Ивановну.

Пусти, пусти, сердце. Сердце больно… Давит… К ней меня, к ней положите… Оставьте… сердце…

ЭНДРЮ Ну вот, приехал, называется. Блин.

ФЕДОРОВНА Господи, что же это делается, а?

ЮЛЯ Телефон, Андрюшенька, скорую…

ЮРКА Мам, ты чего, мам? Правда, что ли?

ЭНДРЮ (Достает телефон.) Что бы вы без меня делали? Бедные вы…

ЮЛЯ Алло! Адрес какой?.. Из башки все, Федоровна, на, скажи туда адрес… Пусть приедут… мама!

МАРИЯ ИВАНОВНА Ничего, ничего, отпустило. Вот так… Дышит. Слышите, дышит она. Живая, значит. Сил мне даст… Теплая… чистая… Святая… прощает. Слышу я. Все прощает. Всех прощает.

Свет гаснет.

Следующий день. За тем же столом Юрка, Нинка и Федоровна.

ЮРКА Если рая нет на небе, то теперь специально для нее построят. Будет рай.

ФЕДОРОВНА Типун тебе на язык. Не померла еще.

ЮРКА И не помрет. Слышишь, Федоровна, не помрет.

ФЕДОРОВНА Спохватился, пожалел. Сперва синяков наставил, а потом пожалел.

БРКА Любил. От любви все.

ФЕДОРОВНА Хороша русская любовь. Хорош сынок.

ЮРКА Нинка все. Нинка подбила.

НИНКА Я?!

ЮРКА Говорила, помрет, — к тебе перееду, в наследстве будем жить. А так, говорит, у тебя ни кола ни двора.

НИНКА Да я тебе…

ФЕДОРОВНА Тихо вы… Хоть сейчас не деритесь. И почему дети такими вырастают? Мать за деньги на тот свет, а сами на готовенькое…

ЮРКА Ты мою Нинку не тронь.

ФЕДОРОВНА Чего?

ЮРКА Того. А то саму на тот свет.

ФЕДОРОВНА Давай! Бей! Боюся.

ЮРКА Не мать, я бы…

НИНКА Ладно, пошли отсюда. Пошли бутылку купим.

ЮРКА Что бутылка? Только и знаешь, купим да купим. А так нужен я тебе больно.

ФЕДОРОВНА Кроме матери никому ты не нужен.

ЮРКА Без тебя знаю. Не капайте вы мне на мозги! (Уходит. Нинка бежит за ним.)

ФЕДОРОНА Народила на свою голову. Последнее из матери выжимают. Все им мало. Спасибо тебе, Мария Ивановна. Спасибо, что вырастила. Век помнить будем.

К калитке подходит соседка.

СОСЕДКА Федоровна!

ФЕДОРОВНА А?

СОСЕДКА Как там?

ФЕДОРОВН (саркастично) С божьей помощью.

СОСЕДКА Нашла время шутки шутить. У меня сегодня ночью как пелена спала. Какой там, думаю, бог, уйдет Мария Ивановна — пропаду без нее. Она же ко мне, как к сестричке родной — и то, и это… Такого человека больше во всем свете не сыщешь. А, Федоровна?

ФЕДОРОВНА Да теперь-то что говорить? Ты вспомни, что вчера врач сказал… Несчастная она. Дети вон, видишь, какие.

СОСЕДКА А с виду всегда улыбается. Будто никакого горя ей нет. Спокойная, веселая.

ФЕДОРОВНА Гордость то.

СОСЕДКА Нет. Она взаправду ко всему так относится. С благодарностью. Что есть — то и хорошо, всем довольна. Казалось, всех переживет…

Сцена 2

Поле. Выбегает в поле Юля, за ней плетется Эндрю в наушниках, обвешенный плеером, сотовым, видеокамерой, дисками, все это гремит, стучит, звонит, играет…

ЮЛЯ Андрей…

ЭНДРЮ Ничего не слышу!

ЮЛЯ Андрюша…

ЭНДРЮ Не слышу!

ЮЛЯ Да выплюнь ты из ушей свою музыку!

ЭНДРЮ А?!

ЮЛЯ (Сдирает с него наушники.) Послушай меня!

ЭНДРЮ Нет! Я не могу больше ничего слушать, у меня ваше нытье уже в печонках сидит! Я спать хочу! Это перебор, детка! Уложить меня спать в хлеву! Родную сеструху бросить в коровник! Как это называется, где мы ночевали? Нары, что ли?

ЮЛЯ Сени.

ЭНДРЮ Во-во, я и говорю. Сеновал! Ишаков оттуда повыгнали, а нас положили.

ЮЛЯ Эндрю, ты вкушаешь прелести деревенской жизни.

ЭНДРЮ Я, моя прелесть, деревенскими прелестями сыт по самую прелесть. Слышь, поехали в Италию сейчас. Мама твоя все равно…

ЮЛЯ Дурак!

ЭНДРЮ Что такое?

ЮЛЯ Ничего.

ЭНДРЮ Что сказала моя куколка?

ЮЛЯ Не трогай мать!

ЭНДРЮ У-тю-тю! Люблю, когда ты злая. Агрессивная Джули, я волнуюсь. Ну что, едем?

ЮЛЯ Андрей! Она моя мать!

ЭНДРЮ Ну и дура.

ЮЛЯ Кто?

ЭНДРЮ Она, не ты же, моя умница. К ней приехали доктора, профессора, хотели упрятать ее подальше в больницу, так нет!.. Взбеленилась! Не хочу, не буду! Видишь ли, русская земля ее лечит! Ну что с нее взять после этого? А в больнице бы еще провалялась годик-другой. Специально ей лучших лекарей аптекарей, так нет! То ли она от меня принимать ничего не хочет, гордость взыграла? Ну пусть, мне что?

ЮЛЯ Прекрати!

ЭНДРЮ Шалишь, малыш. Ну-ну! Не расстраивайся. Ты с утра сама не своя, бегает что-то, ручонками машет, бедная Джули, дома ей не сидится, притащила меня в какое-то болото… Что это, колхоз?

ЮЛЯ Это поле…

ЭНДРЮ Ну и зачем ты сюда понеслась?

ЮЛЯ Чтобы глотнуть воздуха… Мне душно, Андрюша…

ЭНДРЮ Вот еще. Ну иди, пожалею, иди, куколка. (Становится неожиданно нежным, гладит Юлю, целует.) Не плачь, маленькая моя, моя красавица, снегурочка, слышь, Юлька, ты снегурочка, ха-ха! Ну, ха-ха? Засмейся, царевна-несмеяна! Сказочная ты моя, фантазерка. Побежала в поле, чудо в перьях.

ЮЛЯ Дыши, Андрюша. Мы все куда-то бежим, спешим, нужно хоть раз остановиться и просто… глоток воздуха… Мне все в Москве чего-то не хватало… Вроде жизнь была: ночь, музыка, рестораны, ты, машина, голова кружится, все, как в фильме, то, о чем я мечтала, что мне по ночам снилось, только все время не хватало, не хватало чего-то. Оказалось, воздуха. Мне сейчас хочется закрыть глаза и бежать, бежать, бежать по этому огромному, бесконечному, зеленому полю, такому родному, единственному, бежать и кричать, чтобы ничего, только я, поле, ветер, свобода от всего. Ты дыши, Андрюша.

Все замолчало, только ветер шумит.

ЭНДРЮ (Обнял Юлю.) Поле… (Поцеловал.) Юлька… (Смутился, легонько оттолкнул Юлю.) А там… дальше что?

ЮЛЯ Лес. А в лесу бог живет.

ЭНДРЮ Кто?

ЮЛЯ Бог. Он там живет. В самой чаще. Бог. Совсем один. Но живет. Поэтому так хорошо. Никто в него не верит. Стесняются верить. Стыдятся, что их бог в лесу, а не на небесной вилле с евроремонтом. Вот и забыли, как это — верить… Разучились… И не понимают, почему их сюда тянет… Бог одинокий. Не нужен он никому, наш бог…

Пауза.

Понимаешь?! Бог!!.. Мне это мама говорила. Мама…

ЭНДРЮ Не думай ты про все это. Не сходи с ума. Думай про Италию. Там тебе легко будет.

ЮЛЯ Италию?.. Да нет никакой Италии… Откуда ей взяться?..

ЭНДРЮ Эй, детка! Ку-ку! Рим! Неаполь! Флоренция!

ЮЛЯ Я не поеду, Андрюша. Не поеду я. Не хочу. И маму нельзя с Юркой оставлять, вон он какой бешеный.

ЭНДРЮ О-па! Здесь моя деревня, здесь мой дом родной!

ЮЛЯ Андрюша…

ЭНДРЮ Да не называй меня Андрюша!

ЮЛЯ Я не могу по-другому, извини. Мне страшно, Андрюша. Там, в Москве, я ничего не боялась, — была мама, которая всегда ждала, хоть из Италии, хоть откуда. А если… Куда я денусь? Я ведь не умею по-твоему, Андрюша. Я ведь так только… Играла в красивую жизнью, — думала, у меня получится. А сейчас поняла — не могу.

ЭНДРЮ Трусиха. Ладно, скоро все это кончится. Очухаешься, одумаешься. Я тебя прощу, Джули. Я прощу минутную слабость.

ЮЛЯ Нет! Мама выздоровеет, вот увидишь. Она верующая, ее вера поднимет.

Пауза.

ЭНДРЮ Не, не поднимет. Сегодня все. Точно.

ЮЛЯ Что?…

ЭНДРЮ Ну, я договорился. Пихнул врачебнику деньжат, чтоб не мучалась. Сегодня все…

Пауза. Юля недоуменно смотрит на Эндрю.

Ну чего ты смотришь так? По-твоему, лучше ночами с ней возиться, горшки менять? Ну врач-то сказал все равно, — два дня, три, неделя, — и крышка. Зачем ждать? Сегодня она… прямо к богу. С улыбкой. Все легко. Улавливаешь?

Снова заиграло, застучало, зазвонило, загрохотало все вокруг.

ЮЛЯ (Кричит.) Ты… Андрей, ты что?!!

ЭНДРЮ Ну разница-то какая?! Завтра или сегодня, или через три дня! Какая разница? Хочется подольше пострадать?!

ЮЛЯ Господи… Не подходи ко мне!

ЭГНДРЮ Джули!

ЮЛЯ Не подходи!

ЭНДРЮ Блин. Ну хочешь, я звякну врачу, может, он еще ничего не делал? Сейчас позвоню, хочешь? Если успею. Ну, что молчишь? Молчишь? Смотри, сейчас он сам позвонит и скажет, все готово! Молчишь! Сама же хочешь побыстрее отделаться! Сама же хочешь в Рим улететь! Тоже мне нашлась, святую из себя строить! Бог в лесу живет! Да ты моя! Моя Джули! И мы уедем завтра утром!

ЮЛЯ (После долгой паузы). Я ничего не понимаю… Ничего….

ЭНДРЮ Ты моя Джули, моя Джули, моя…

ЮЛЯ Твоя…

ЭНДРЮ Да, милая!

ЮЛЯ Да…

ЭНДРЮ Завтра — салют, Италия! Не горюй, лапа. Завтра самолет, свобода, деньги, праздник. А здесь… Братану дом, тебе фигульку с маслом. Усекла?

ЮЛЯ (После паузы, заученно.) Да, Эндрю. Нет проблем, Эндрю. Только…

ЭНДРЮ. Ну что еще?

ЮЛЯ. Я все не понимаю, как же… так?… Как же тогда… Что же я?… Неужели я такая…

ЭНДРЮ. Да, милая! Все мы такие!

ЮЛЯ. Все?…

ЭНДРЮ. Ну конечно! Ты ведь не возражаешь, да? Есть у тебя здравый смысл? Незачем ждать? Незачем?

ЮЛЯ. Незачем… ждать…

ЭНДРЮ. Ну и отлично! Тогда я сейчас позвоню и все устрою!

ЮЛЯ. Что устроишь?…

ЭНДРЮ. Ну, то, что сказал! Врачи-то все знакомые! Пара пустяков!

ЮЛЯ. А ты еще не… устроил?…

ЭНДРЮ. Не, я пока шутканул! Должен же я был услышать, что ты согласна! Или теперь… ты скажешь, что не согласна?

Долгая пауза.

ЮЛЯ. Я ничего не скажу… Мне все равно…

ЭНДРЮ. Все равно?

ЮЛЯ. Мне… все равно. (Садится на землю.)

Молчание. Шумит поле. Шумит лес. Дождь накрапывает. И показалась со стороны леса Мария Ивановна, светлая, спокойная, подходит ближе, ближе…

Мама?… Почему оттуда?…

ЭНДРЮ. Какая мама, Джули?

ЮЛЯ. Пойдем.

Юля и Эндрю уходят.

МАРИЯ ИВАНОВНА (садится на землю). Вы простите меня… если что не так…

Шумит поле.

Занавес.

Оглавление

Екатерина Ткачева Русский бог 

    Действующие лица:

    Действие первое

    Действие второе